Новая и новейшая история №3 за 1993 год

Теги: история журнал новая и новейшая история

ISBN: 0130-3864

Год: 1993

Похожие

Новая и новейшая история №6 за 1993 год

Новая и новейшая история №2 за 1993 год

Новая и новейшая история №5 за 1993 год

Новая и новейшая история №4 за 1993 год

Текст

ISSN 0130-3864
НОВАЯ
НОВЕЙШАЯ
ИСТОРИЯ

РОССИЙСКАЯ
АКАДЕМИЯ НАУК
НОВАЯ
110111'19111111
IК ЮРИ Я
ИНСТИТУТ
ВСЕОБЩЕЙ ИСТОРИИ
№3
МАЙ — ИЮНЬ
1993
ЖУРНАЛ ОСНОВАН
В МАЕ 1957 ГОДА
ВЫХОДИТ 6 РАЗ В ГОД
СОДЕРЖАНИЕ
ПРОБЛЕМЫ МЕТОДОЛОГИИ ИСТОРИИ
Смоленский ПИ. О разработке теоретических проблем исторической
науки 5
Могилышцкий Б.Г. (Томск). Некоторые итоги и перспективы методологи¬
ческих исследований в отечественной историографии 9
Хвостова К.В. К вопросу об историческом познании 20
СТАТЬИ
Генерал-полковник Горьков Ю.А. Готовил ли Сталин упреждающий удар
против Гитлера в 1941 г 29
| Академик Писарев Ю.А.] Новые подходы к изучению истории первой
мировой войны 46
Черкасов П.П. Россия и Франция в XVIII в. Итоги и перспективы иссле¬
дования 58
СЛОВО ИСТОРИКА
Академик Тодоров II. (Болгария). Балканский узел противоречий. История
и современность > 75
ПАШИ ИНТЕРВЬЮ
Ответы профессора исторического факультета Московского государствен¬
ного университета им. М.В. Ломоносова В.П. Смирнова на вопросы
редакции журнала "Новая и новейшая история" 79
ПУБЛИКАЦИИ
Варшавское восстание 1944 г. Документы из рассекреченных архивов 85
ВОСПОМИНАНИЯ
Корниенко Г.М. Как принимались решения о вводе советских войск в
Афганистан и их выводе 107
ДОКУМЕНТАЛЬНЫЕ ОЧЕРКИ
Синоде ВЛ. Тайные документы "странной войны"(окончание) 119
Александрова Т.А. Дом Романовых после 1917 г 139
Виноградов К.Б. (Санкт-Петербург), Лихарев Д.В. (Уссурийск). Адмирал
Фишер и борьба Великобритании за господство на морях в начале
XX в : 158
"Наука" • Москва

ПОРТРЕТЫ ИСТОРИКОВ
Попов Б.С. Эдуард Гиббон - историк, писатель и мыслитель эпохи Просвещения
(1737-1794) 177
ИЗ ЗАРУБЕЖНОЙ КНИГИ
Блон Ж. PQ-17, истребленный конвой. Из истории союзнических отношений. 1942 г.
Предисловие В.Н. Воронова 196
ВОПРОСЫ ПРЕПОДАВАНИЯ ИСТОРИИ
Авикссв А.А. (Ставрополь). Поиск новой системы исторического образования 212
ПИСЬМА И ЗАМЕТКИ
Дунаевский В.А. Необходимые уточнения 219
РЕЦЕНЗИИ
Кузьмичева Л.В. Е.П. Кудрявцева. Россия и образование автономного сербского
государства (1812-1833 гг.). М., 1992 222
Академик Тихвинский СЛ. Лю Данянь. Избранные статьи по проблемам
исторической науки. М.» 1992 225
Орлик И .И. И. В а л е н т а. Советское вторжение в Чехословакию. 1968. М., 1992 227
Бурин С.Н. Н.Э. Сол. Далекие друзья: США и Россия, 1763-1867. Лоуренс, 1991 229
Виноградов В.Н. Лабиринт национализма. Хитросплетения дипломатии. Очерки в честь
Чарлза и Барбары Елавичей. Коламбия (Огайо), 1992 231
ФАКТЫ. СОБЫТИЯ. ЛЮДИ
Пономарев М.В. Несостоявшийся "русский брак" Наполеона Бонапарта 234
Додолев М.А. Записка графа Аранды 241
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
Милюкова В.И. В Научном совете РАН "История международных отношений и внешней
политики России" 245
Петелин Б.В. (Вологда), Кретинин С.В. (Воронеж). Германская социал-демократия: уроки
истории 246
Лихоткин Г.А. (Санкт-Петербург), Лабутина ТЛ. Международная конференция по истории
"Века Просвещения" 247
| З.С. Шейнис] 249
| Б.И. Марушкин| 249
| Д.Е. Меламид (Мельников)] 250
| М.Т. Мещеряков | 252
РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ
Т.Н. СЕВОСТЬЯНОВ (главный редактор)
А.В. АДО, В.А. ВИНОГРАДОВ, В.Д. ВОЗНЕСЕНСКИЙ (ответственный секретарь),
Т.М. ИСЛАМОВ, Н.П. КАЛМЫКОВ, Ф.Н. КОВАЛЕВ, И.И. ОРЛИК,
| Ю.А. ПИСАРЕВ |, В.С. РЫКИН, П.И. СМОЛЕНСКИЙ, В.В. СОГРИН,
Е.И. ТРЯПИЦЫН (зам. главного редактора), Л.Я. ЧЕРКАССКИЙ,
Е.Б. ЧЕРНЯК, А.О. ЧУБАРЬЯП, Е.Ф. ЯЗЬКОВ
Адрес редакции: 103717, ГСП, Москва, К-62, Подсосенский пер., 21,
тел. 227-19-93, 227-04-45
© Российская академия наук, 1993 г.
© Институт всеобщей истории РАН, 1993 г.

Проблемы методологии истории
23-24 сентября 1992 г. в Московском педагогическом университете (МПУ)
прошла научная конференция ’’Состояние, итоги и перспективы изучения логико¬
методологических проблем исторической науки в отечественной и зарубежной
историографии”.
Открывая конференцию, председатель ее оргкомитета д.и.н. Н.И. Смо¬
ленский (МПУ) отметил, что ныне уже невозможно утверждать право
на монопольную интерпретацию истории какой-либо одной научной
теорией, должен утвердиться многовариантный подход к прошлому,
способствующий углубленному познанию исторических объек¬
тов.
На пленарном заседании было заслушано четыре доклада. Академик-
секретарь Отделения истории РАН академик И.Д. Ковальченко в докладе
"Актуальные вопросы развития отечественной историографии" среди
первоочередных проблем для исследователей истории назвал следующие:
1. История мировых цивилизаций, их типы, эволюция, сравнительный анализ,
место России среди мировых цивилизаций. 2. Народы Российской Федерации,
развитие их культуры и межнациональных отношений. 3. Менталитет и
общественно-историческое развитие - вопросы исторического сознания,
психологии; предпринимательство и менталитет; менталитет и культура; чело¬
век в истории; масса, власть и менталитет. 4. Историческое сознание и
историческое познание, социальная роль истории. 5. Идеи социализма и их
место в историческом сознании и практике. 6. Международные отноше¬
ния - конфликты и идеи мира в истории. 7. История религии и ее место в
обществе.
И.Д. Ковальченко обратил внимание на объективные и субъективные труд¬
ности развития современной отечественной историографии. Среди них - возмож¬
ные серьезные сокращения исследовательских кадров и в Российской Академии
наук, и в вузовской системе, нерешенность Верховным Советом России ряда
проблем рассекречивания архивных документов, сложности в организации публи¬
кации документов. Вместе с тем докладчик назвал парадоксальной такую ситуа¬
цию, когда многие историки не хотят идти в открывшиеся архивы, не оказывают
архивистам помощь в определении исторической ценности документов. Многие
исследователи, особенно старшего поколения, не преодолели выработанную
десятилетиями советской действительности самоцензуру, теоретико-методологи¬
ческое иждивенчество.
Говоря о необходимости продуманной кадровой политики в области историчес¬
кой науки, развертывании работы по изучению и изданию источников, И.Д. Ко¬
вальченко сделал акцент на потребности развития методологии истории, с кото¬
рым связал избавление исторических исследований от фактографизма, одно¬
линейности в оценке явлений прошлого. При этом докладчик обосновал неприем¬
лемость прежнего положения, когда существовал разрыв истории и философии, а
методология истории была отдана на откуп философам. По его словам, методо¬
логия - всегда конкретная - является слишком важной составной частью нашей
науки, чтобы доверить ее неспециалистам в области истории; выход из сложной
3

ситуации, в которой оказалась отечественная историография, должны искать
сами историки.
По мнению И.Д. Ковальченко, особенно актуальным для нашей науки явля¬
ется отход от одномерности в трактовке различных методологических систем.
Следует уяснить, что любая обоснованная теоретическая система и любая
методология содержат в себе рациональное зерно. Ученый призвал к интег¬
рации индивидуального, партийного и общечеловеческого подходов к истории,
синтезу цивилизационного и формационного подходов к исследованию прошлого.
От последнего не следует отказываться, поскольку он важен для типизации
исторического процесса. Важной является и проблема правды и истины в
истории, эмоционального и рационального в процессе познания. И.Д. Ко¬
вальченко выразил убеждение, что истина и есть правда, но постигнуть истину
нельзя без искреннего стремления ученого познать правду. Нельзя дос¬
тичь исторической истины и на пути изоляции исторической науки от современной
социально-политической борьбы. Докладчик говорил, что историки долж¬
ны работать с открытыми глазами, осознавая органическую включенность
исторической науки в жизнь современного общества. Только при этих усло¬
виях они смогут показать политикам, что общество без истории существовать
не может, помочь им избежать роковых ошибок в их деятельности и реше¬
ниях.
Д.и.н. Б.Г. Могильницкий (Томский государственный университет) выступил
с докладом ’’Некоторые итоги и перспективы историко-методологических иссле¬
дований в отечественной научной литературе”, д.и.н. К.В. Хвостова (Институт
всеобщей истории РАН) - с докладом "Проблемы современной гносеологии исто¬
рии”, д.и.н. Н.Б. Тер-Акопян (Институт этнологии и антропологии РАН) - с до¬
кладом "Концепция первобытного общества К. Маркса и Ф. Энгельса в связи
с общей теорией исторического процесса".
Доклады на пленарном заседании определили тональность и направленность
дискуссий на секциях. На конференции работали три секции: "Общие проблемы
методологии истории", "Язык историка. Проблемы логики исторического мышле¬
ния" и "Этапы развития человеческого общества и проблема цивилизации". В об¬
суждении проблем методологии истории приняли участие ученые России, Бела¬
руси, Украины1.
Ниже публикуются статьи Н.И. Смоленского, Б.Г. Могильницко-
го и К.В. Хвостовой, основанные на их докладах, прочитанных на конферен¬
ции. 1
1 На первой секции выступили доктора исторических наук С.И. Алпатов (Одесса, Украина) и
Б.Г. Могильницкий и кандидаты исторических наук В.М. Мучник, И.Ю. Николаева, А.Н. Ящук
(Томск), академики РАЕН Д.С. Чернявский и Р.Ф. Иванов, доктора исторических наук В.А.
Дунаевский (Московский открытый педагогический институт), В.А. Дьяков (ИСБ РАН),
Н.К. Петрова (Институт отечественной истории РАН), А.В. Квакин, Н.В. Ефременков, к.и.н.
И.Г. Серегина (Тверь), д.и.н. Н.А. Бурмистров и кандидаты исторических наук Г.П. Мягков и
О.В. Синицын (Казань), д.и.н. А.И. Борозняк (Екатеринбург), кандидаты исторических наук
Л.Т. Мильская (ИВИ РАН), А.Н. Нечухрин (Гродно, Беларусь), С.П. Рамазанов (Николаев,
Украина).
На второй секции выступили член-корр. РАЕН В.К. Финн, доктор исторических наук Н.И. Смо¬
ленский (МПУ),кандидаты исторических наук В.С. Белявский (МПУ), Д.Г. Лахути, А.Н. Барулин
(оба - РГГУ), И.В. Будцын (Нижний Новгород), Н.С. Черкасов (Томск), аспирант С.Е. Красильников
(Пенза).
На третьей секции выступили: доктора исторических наук Е.В. Чистякова (Университет дружбы
народов), Е.И. Чапкевич (Орел), А.Б. Цфасман (Челябинск), И.И. Свирида, член-корр. РАЕН
В.И. Шеремет (оба - ИСБ РАН), Ш.В. Шуров (Брянск), кандидаты исторических наук
Л.А. Медведев (Тверь), В.М. Немчинов (Институт востоковедения РАН), Ю.Я. Вин (МПУ).
4

© 1993 г.
Н.И. СМОЛЕНСКИЙ
О РАЗРАБОТКЕ ТЕОРЕТИЧЕСКИХ ПРОБЛЕМ
ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКИ
Перемены в общественно-экономическом строе страны оказывают прямое и
непосредственное влияние на историческую науку, прежде всего на разработку
ее теоретических основ. Уходит в прошлое целая историческая эпоха. Разрыв
с нею порождает во многом драматическое столкновение с жизнью теоретичес¬
ких и конкретно-исторических представлений. При всей незавершенности пере¬
мен очевидно, что целый ряд представлений, и весьма существенных в теорети¬
ческом отношении, не выдержал реалий действительности и не оправдывает
себя. Необходимо не просто иное, лишенное догматизма, отношение к истори¬
ческой теории; недостаточен и возврат к истинной сути целого ряда теоретичес¬
ких положений в противовес утвердившимся в отечественной историографии и
ставших официальными их трактовкам. Только критически обновленное отноше¬
ние к теоретическим основам понимания истории в сочетании с новыми подхода¬
ми к ее изучению помогут объяснить очередной этап в развитии России. Переход
к многоукладности в экономической жизни, что в конечном итоге является осно¬
вой плюрализма в общественных отношениях, создает новую ситуацию в исто¬
рической науке. Эта ситуация не приемлет теоретически однозначного, одномер¬
ного представления об истории. В этих условиях дискуссии, полемика по важней¬
шим теоретическим позициям способствуют обогащению взглядов всех ее участ¬
ников.
Попытка обозначить перспективы теоретической работы историков опирается
в этой связи на предварительный общий анализ состояния и итогов методологи¬
ческих поисков. В отечественной историографии эти поиски, при всех жестких
идеологических рамках их проведения, никогда не прекращались. Профессио¬
нальный анализ итогов теоретических исследований историков является аргумен¬
том как против своеобразного нигилизма по отношению к упомянутым поискам,
против убеждения, что существующая методология отечественной историогра¬
фии уже не обладает научным потенциалом, так и против былого беспочвенного
оптимизма и самоуспокоенности в теоретической области.
Теоретический анализ, как и всякое научное исследование, нуждается в само¬
стоятельности и независимости от всего того, что не входит в сферу самогб этого
исследования. И научным оно может быть лишь постольку, поскольку в нем
один властелин - логика мышления, адекватная изучаемому предмету. Здесь,
однако, возникает вопрос, с которого начинаются все трудности построения
такой логики и ее практической реализации в ходе исторического исследования.
Дело в том, что не может быть ни ’’чистого” исторического исследования,
ни "чистой” теории, которые исключали бы влияние на них представлений
исследователя о мире, человеке, окружающей историка среде, т.е. воздействия
тех или иных ценностных установок, заимствованных историком из одного источ¬
ника - современной ему эпохи. Наличие таковых у историка является неустрани¬
мой реальностью, о чем свидетельствует весь опыт развития историографии.
При этом важно подчеркнуть, что современная историку действительность не
просто оказывает влияние на его понимание прошлого, но является одной из
глубинных основ такого понимания. Это значительно затрудняет познавательную
деятельность историка, ставит его в зависимость от конкретных политических и
иных условий своей эпохи. Устранить эту зависимость не может никакая
разновидность логико-методологического подхода к изучению истории.
5

Попытка преодолеть влияние современности в теоретическом или в конкрет¬
но-историческом исследовании была бы самой большой иллюзией. И наоборот -
признание этого влияния является истиной, которую историография буквально
выстрадала в ходе длительной научной полемики между объективистской и
субъективистской тенденциями в ее развитии XIX - XX вв. Немало историков
стремилось к идеалу научности через преодоление упомянутого влияния, но это
лишь заставляло усомниться в правдивости и искренности их намерений. Граж¬
данский пафос историка - одно из лучших его качеств, но и сегодня перед ним
не менее остро, чем когда-либо раньше, стоит вопрос о том, как ему сочетать
это со стремлением к истине, как далее быть с теми результатами исследований,
которые не вписываются в те или иные тенденции современности. Но нас инте¬
ресуют теоретические аспекты зависимости историка от окружающей его среды.
Роль современности в каждый данный момент развития нельзя оценивать
однозначно - только как движущую силу познания или, напротив, как фактор,
препятствующий объективному пониманию прошлого. Потенциально она пред¬
ставляет собой диалектически противоречивое сочетание того и другого. Совре¬
менность - не только источник так называемых ценностных ориентиров истори¬
ка, но и исходный пункт его познания в широком смысле слова: к прошлому
историк идет через современность. Это обстоятельство, будучи с внешней сто¬
роны элементарным, содержит тем не менее глубокий теоретический смысл:
влияние современности затрагивает не только область регулируемых историком
и подверженных бесконечным колебаниям и изменениям оценок событий вслед¬
ствие, например, изменения политических или иных подходов, но и глубинные
основы познания, без которых оно вообще невозможно.
Ретроспективный характер исторического познания исключает какую-либо
возможность удаления из механизма этого познания такого его звена, как совре¬
менность; с ней естественным образом входит в этот механизм и язык историка.
Современность ’’участвует" в формировании предмета исторического исследова¬
ния, а значит, и категориальной структуры этого исследования. Эти несущие
конструкции механизма исторического познания не являются нейтральными по
отношению к отдельным разновидностям социальной заинтересованности в ре¬
зультатах познания.
В этой связи заслуживает внимания идеал научности историографии, предпо¬
лагаемая реализация которого идет через ослабление ценностных ориентиров
историка. Свою систему ценностей, считает польский историк Ежи Топольский, -
а это идейные, политические, религиозные убеждения - историк может в опре¬
деленной степени нейтрализовать. Научная историография не допускает, пишет
Топольский, прямого вмешательства идейных убеждений историка, ибо она
руководствуется не обыденным опытом, а теорией1. Эта логика рассуждений
имеет, по крайней мере, следующие уязвимые точки. Во-первых, что значит
нейтрализовать в определенной, как пишет автор, мере? В какой именно? Где та
грань, как ее определить теоретически и практически? Какая мера нейтрализа¬
ции является желательной? Во-вторых, вся система ценностей нуждается в ней¬
трализации, следовательно, она представляет собой препятствие на пути позна¬
ния. Это не совсем так, а точнее, совсем не так. Есть разные ценности, их роль в
познании неодинакова. В-третьих, выбор теории историком совершается, что
признает и сам автор, не без участия ценностных ориентиров.
Но все это не самое главное. Суть рассматриваемой позиции в том, что меха¬
низм исторического познания признается изначально несовершенным, предлагае¬
мый же способ устранения этого несовершенства заключается в особом варианте
1 Топольский Е. Методология истории и исторический материализм. - Вопросы истории, 1990,
№5.
6

его применения - нейтрализации ценностей. Но применение познавательного
средства само по себе не делает его более совершенным. Разумеется, и самое
эффективное орудие познания не может дать ожидаемого результата без соблю¬
дения соответствующих условий его применения, но в данном случае речь идет
о другом. Вторжение идеологизированного, политизированного и т.п. сознания
в область гносеологии в любом случае не может принести пользу в поисках
историком истины. Социальный пафос историка, его политическая или иная
страсть способны стать источником научного вдохновения, но оно отнюдь не бу¬
дет гарантией истины. В научной полемике с логически неконтролируемыми мас¬
штабами социального пристрастия историка призывы к объективности не лишены
смысла, хотя они не в состоянии изменить социально ориентированную природу
познавательного интереса. Поэтому и идея нейтрализации ценностного подхода
историка является лишь вариантом предполагаемого решения проблемы,
первоначальную формулировку которой мы находим уже на заре историописания,
у Фукидида: чтобы быть объективным, историк должен быть беспристрастным.
То, что историография вновь и вновь выдвигала идеал беспристрастия в каче¬
стве способа решения проблемы объективности, говорит о стремлении ее много¬
численных представителей рассматривать свое ремесло в рамках науки со всеми
вытекающими отсюда последствиями. И то, что этот идеал ни в одном случае не
был вполне реализован, убеждает в необходимости относиться к изучению и
разработке логико-методологических основ механизма исторического исследова¬
ния как к главному средству обуздания социального интереса в познании - глав¬
ному по сравнению с такими качествами историка, как беспристрастие, чест¬
ность, стремление к истине. Разгул социального интереса в познании, приводя¬
щий к господству в нем угодливой апологетики, обратно пропорционален степени
наличия у историка перечисленных выше качеств. Дело, однако, в том, что даже
их избыток не является сколько-нибудь надежной защитой против субъективиз¬
ма, если только они не опираются на некоторую совокупность или систему логи¬
ческих процедур мышления. Природа же этих познавательных средств (за неко¬
торым исключением, например, количественные, формализованные методы)
такова, что они также подразумевают социальную позицию исследователя, через
которую только и проходит путь к общезначимости высказываний историка.
Поэтому также следует признать теоретически несостоятельным предложение
зачислить все исходящие от современной историку эпохи импульсы в разряд
ценностного субъективного начала, влияние которого надо как можно больше
нейтрализовать: это не только невозможно, но и противоречит логике развития
исторической науки, одной из движущих сил которой является социальный
интерес. История пишется для людей.
Не свободен от ценностной окраски и сам подход к теории - ее разработке или
выбору из уже имеющихся. В нынешнем состоянии отечественной историографии
это практически означает переход к несколько непривычному для нас состоянию
теоретического плюрализма. Имеет ли оно под собой научные основания или
только систему ценностей историка?
Попытка защищать чистоту марксистской материалистической теории с по¬
мощью идеологических соображений и аргументов привела на деле к пресечению
поисков возможных путей, способов и вариантов ее обогащения и развития.
Кроме того, это препятствовало разработке других вариантов логики истори¬
ческого познания, не сводящихся к тезису об экономической мотивации деятель¬
ности. Будучи колоссальным завоеванием научной мысли, логика материалисти¬
ческого понимания истории тем не менее не в состоянии отразить все богатство и
многообразие действительности, да такого рода претензия изначально чужда
материалистической теории. Всеобъемлющей, единственной в своем роде логики
изучения общественных явлений историография не знает, а ее создание не может
7

рассматриваться в качестве сколько-нибудь серьезной научной проблемы.
Теоретический плюрализм предполагает сосуществование и взаимодействие в
процессе познания различных логико-методологических подходов и систем поня¬
тий для целостного и всестороннего постижения действительности на основе
общего стремления к истине. Таким образом, это не механическое сочетание
различных, в том числе несовместимых друг с другом подходов для решения
какой-то научной проблемы. Совместимость или, напротив, несовместимость
различных логико-методологических позиций определяется, по-видимому, не
столько стремлением к истине, ибо она сама по себе лишена какого-либо крите¬
рия, а наличием общеисторической теории. Материалистическая теория как одна
из разновидностей объективной методологии и теории исторического процесса
дает возможность разработки иных вариантов логики исторического мышления,
выходящих за пределы тезиса об экономической мотивации человеческой дея¬
тельности.
В связи с вопросом о перспективах развития отечественной методологии
истории представляется, что не все из наследия классической (т.е. освобожденной
от более поздних напластований и трактовок) марксистской теории может быть
заимствовано одинаково продуктивно, более того, не все может быть
использовано вообще. С успехом, в частности, может быть применена диалек¬
тика, соединенная с материализмом, что обеспечивает понимание исторического
процесса в его целостности и единстве всех сторон развития. При этом основной
тезис материалистической теории об определяющем - в конечном итоге - значе¬
нии экономической мотивации человеческой деятельности представляется теоре¬
тически завершенным, и развитие данной теории, как и иных вариантов логики
исторического познания, может идти только на новой научной основе. Именно
этим качеством новизны основополагающей идеи отличалась в свое время мате¬
риалистическая теория по отношению к предшествовавшему ей развитию фило-
со |юко-исторической мысли. В настоящее время выявляются перспективные
направления поисков - междисциплинарный анализ, цивилизационный подход
ит.д.
До сих пор в трудах сравнительно узкого круга историков (И.Д. Ковальченко,
Б.Г. Могильницкий, К.В. Хвостова и др.) на основе общей теории разрабатыва¬
лись проблемы специальной методологии, связанные с анализом применяемых
в науке методов, в частности количественных логических процедур мышления.
Выделяется и более общее направление методологических поисков - проблемы
теории исторического процесса. Соответственно этому, хотя и с некоторой долей
условности, можно говорить о двух вариантах сложившегося понимания предмета
методологии и ее задач:
1) методология как специальная теория методов исторического анализа;
2) методология как теоретическое выражение практики и исторического иссле¬
дования, его нужд и потребностей.
Даже при самом критическом и взыскательном подходе к оценке результатов
теоретических исследований историков невозможно не признать, что в первом
случае - в области описания, разработки и классификации методов анализа они
продвинулись дальше, чем в других областях теоретических поисков. Количест¬
венный анализ действительности - наиболее очевидное тому подтверждение.
Причины этого понять не так уж сложно. В частности, именно в этой области
не было такого всеобщего убеждения в необходимой и полной достаточности
имеющихся познавательных средств. Отсутствие вкуса прежде всего к разработ¬
ке проблем теории исторического процесса у многих историков, напротив, было
связано с убеждением в том, что, поскольку такая теория имеется, то это
решает все методологические проблемы, и историку остается лишь задача ее
применения в качестве своего рода исчерпывающего средства познания.
8

Канонизация этой теории была следствием прежде всего превращения ее в
идеологическую догму, на этом фоне на первый план выдвигалась преимущест¬
венно иллюстративная сторона исторического знания, а специалистами в области
методологии стали считаться не столько профессиональные историки, сколько
философы. Между тем одна из лучших традиций отечественной и зарубежной
историографии XIX - XX вв. состоит в том, что историк-профессионал, занимаю¬
щийся изучением тех или иных конкретно-исторических проблем, должен быть
хорошо ориентирован и в области методологии; в советской историографии это
сочетание стало проявляться сравнительно редко. Утрата названной традиции
произошла не потому, что она себя изжила; напротив, она и сегодня является
одним из главных условий разработки методологических проблем на необходимом
профессиональном уровне.
© 1993 г.
Б.Г. могильницкий
НЕКОТОРЫЕ ИТОГИ И ПЕРСПЕКТИВЫ
МЕТОДОЛОГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ
В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИОГРАФИИ
Анализ современного состояния отечественной исторической науки приводит
к выводу о глубоком кризисе ее основ, носящем выраженный методологический
характер. Крушение безраздельного господства марксистской социологической
теории породило в нашей науке своеобразную ’’концептуальную анархию”,
оборотной стороной которой является подчеркнутое равнодушие значительной
части историков-практиков к методологическим проблемам. Показательно в этой
связи заметное уменьшение публикаций по методологии истории в центральных
исторических журналах. Более или менее регулярно они появляются только на
страницах "Новой и новейшей истории", что, естественно, никак не может воз¬
местить отсутствия широкого обсуждения современного состояния и задач исто¬
рико-методологических исследований.
Преодоление этого методологического застоя, разительно контрастирующего
с острыми методологическими дискуссиями в новейшей западной историографии,
составляет необходимую предпосылку действительного обновления отечествен¬
ной исторической науки, существенного повышения ее теоретического уровня.
В новейшей литературе уже подчеркивалось как неудовлетворительное состоя¬
ние методологических исследований в стране, так и настоятельная потребность
в обновлении методологического инструментария нашей науки, намечались, хотя
и с разных позиций, перспективы такого обновления1. По существу, задача за¬
ключается в формировании нового понимания истории, отвечающего современ¬
ным научным и социальным реалиям и позволяющего существенно расширить
наше знание о прошлом, равно как и обогатить сами подходы к его постижению.
Такое понимание обязано учитывать новейшие тенденции в развитии зарубежной 1
1 См.: Гуревич А Л. О кризисе современной исторической науки. - Вопросы истории, 1991,
№ 2-3; Ковальченко ИД. Некоторые вопросы методологии истории. - Новая и новейшая история,
1991, №5.
9

историографии, в которой все интенсивнее идут интеграционные процессы,
позволяющие говорить о возникновении действительно мировой исторической
науки, органическим звеном которой должна стать российская историография.
Интернационализация исторической науки, однако, не исключает сохранения
специфики отдельных национальных историографий. В полной мере это относит¬
ся и к отечественной историографии, обладающей собственными традициями
изучения теоретико-методологических проблем исторического познания. Вот
почему обсуждение перспектив историко-методологических исследований в стра¬
не должно тесно увязываться с анализом их ретроспективы. Опыт такого анали¬
за предлагается в настоящей статье. Хорошо сознавая невозможность предста¬
вить в ее рамках сколько-нибудь исчерпывающее освещение всей картины раз¬
вития историко-методологических исследований, автор намерен сосредоточиться
на характеристике некоторых ведущих тенденций, связанных главным образом с
выявлением общих закономерностей этого развития. Исходным при этом явля¬
ется убеждение, что отечественная методология истории обладает значительным
творческим потенциалом, позволяющим ей подняться на современный уровень
исследования природы исторического познания и, таким образом, внести свой
вклад в преодоление нынешнего кризиса исторической науки.
Уже на рубеже XX столетия в трудах Н.И. Кареева, Д.М. Петрушевского,
Р.Ю. Виппера, А.С. Лаппо-Данилевского был рассмотрен широкий спектр исто¬
рико-методологических проблем, связанных главным образом с изучением при¬
роды исторического познания. Эти труды и поныне сохраняют актуальное значе¬
ние. В то же время в трудах русских философов, вступивших на поприще науки в
начале нашего века, прежде всего Л.П. Карсавина, на обширном конкретно¬
историческом материале предвосхищена постановка целого ряда вопросов, отно¬
сящихся к духовной стороне исторического процесса, интенсивно разрабатываю¬
щихся в современной науке.
Октябрьская революция положила начало новому этапу в развитии методо¬
логии истории, как и исторической науки в целом. Представляется принципиально
важной объективная оценка этого этапа - хотя бы потому, что все мы вышли из
него, воплощая в той или иной степени его характерные черты и в своих
научных подходах, и даже в самом менталитете. Такая оценка необходима не
только для того, чтобы адекватно оценить значение 70-летнего периода в исто¬
рии отечественной исторической мысли, но и в не меньшей мере для понимания
современной историографической ситуации и дальнейших перспектив историко¬
методологических исследований в нашей стране. Эта оценка не может быть
однозначной, а общая характеристика периода не должна рисоваться в черно¬
белых тонах. Сегодня очевидна несостоятельность характеристики, всецело
построенной на противоположности ’’антинаучной" буржуазной и единственно
научной марксистской методологии, равно как и вытекающая из этого противо¬
поставления убежденность в методологическом превосходстве советской исто¬
рической науки. Но едва ли ближе к истине зеркально противоположная, нигили¬
стическая оценка советской историографии, доходящая до изображения ее в ка¬
честве фабрики, создавшей самую фальсифицированную историю всех времен и
народов.
Отнюдь не отрицая широчайшего размаха фальсификации истории в рассмат¬
риваемый период, все же признаем, что это определение никак не может исчер¬
пывать всего его содержания. Это был сложный и чрезвычайно противоречивый
период, характеризовавшийся не только глубинами падения официальной исто¬
риографии, низведенной до обслуживания тех или иных партийно-идеологических
лозунгов, но и взлета исследовательского мастерства в самых разных сферах
исторического познания, получившего широкое международное признание.
Столь же противоречивый характер носило и развитие методологии истории.
10

Доминантой этого развития было овладение и обоснование марксистской методо¬
логии истории. Представляется, что обращение к теоретическому наследию
основоположников марксизма имело позитивное значение для отечественной
историографии, способствуя обогащению ее познавательных возможностей, тем
более, что за ним стояла достаточно длительная и устойчивая традиция. Начиная
с последней четверти прошлого столетия марксизм стал оказывать заметное
влияние на методологические поиски русских историков.
Другое дело, что уже в 20-е годы утверждение марксистской методологии
в советской исторической науке все более приобретало характер идеологическо¬
го, а затем и административно-политического насилия, сопровождаясь жестким
подавлением всякого инакомыслия, что в свою очередь неотвратимо вело к
догматическому перерождению самогб марксизма, превращавшегося из научного
метода социально-исторического познания в собрание догматов, раскрывающих
раз и навсегда все тайны прошлого, настоящего и будущего.
Следует, правда, заметить, что такая трансформация марксистского учения
произошла не сразу и утвердилась не полностью. На протяжении 20-х годов
предпринимались отдельные попытки противостоять догматизации марксизма,
в частности, путем обогащения и корректировки его метода в свете новейших
достижений мировой социально-исторической мысли. Показательным примером
могут служить настойчивые усилия молодого А.И. Неусыхина включить марк¬
сизм в общее русло развития современного обществознания, что предполагало
возможность и даже необходимость обогащения категориального аппарата марк¬
систской историографии за счет понятий, выработанных немарксистской исто¬
рико-теоретической мыслью. Как это можно было делать, он убедительно про¬
демонстрировал на примере ’’перевода на марксистский язык” некоторых фунда¬
ментальных положений историко-социологической теории Макса Вебера2.
Увы, не эти усилия определяли интеллектуальный климат советской истори¬
ческой науки 20-х годов и в особенности тенденции ее последующего развития.
Безраздельное торжество догматического марксизма сделало на долгое время
невозможным вообще какое-либо серьезное исследование теоретико-методологи¬
ческих проблем истории.
Положение стало постепенно изменяться только после XX съезда КПСС,
когда в стране возрождается изучение методологии истории. Своеобразной от¬
правной вехой в этом процессе стало опубликование в 1961 г. в журнале "Вопро¬
сы истории” письма А.И. Данилова, в котором он не только указал на настоя¬
тельную необходимость "самой серьезной творческой разработки гносеологичес¬
ких проблем исторического исследования”, но и сформулировал их примерный
перечень: "своеобразие процесса отражения действительности в исторической
науке, природа исторических понятий, специфика их образования, философские,
экономические и правовые категории в историческом исследовании, диалектика
общего, единичного и особенного в историческом познании, процесс обобщения
фактического материала в работе историка, методологические основы различных
путей исторического исследования”3.
В январе 1964 г. впервые за долгое время состоялось оживленное обсуждение
методологических проблем исторической науки, в котором приняли участие мно¬
гие видные советские историки и философы. На двух расширенных заседаниях
Секции общественных наук Президиума АН СССР в докладе П.Н. Федосеева и
2 Подробнее см.: Могилъницкий Б.Г. О принципах подхода к немарксистской историографии.
Уроки А.И. Неусыхина. - История и историки. М., 1991; МильскаяЛ.Т. Александр Иосифович
Неусыхин. Тернистый путь ученого. - Новая и новейшая история, 1992, № 3.
3 Данилов Л.И. О некоторых вопросах дальнейшего изучения теоретико-методологических
проблем исторической науки. - Вопросы истории, 1961, № 3, с. 216-217.
И

Ю.П. Францева "О разработке методологических вопросов истории" и в много¬
численных выступлениях был поднят широкий круг вопросов, таких, как соот¬
ношение между исторической наукой и историческим материализмом, сфера
действия специфических исторических закономерностей, роль народных масс и
личности в истории, соотношение сознательного и стихийного в историческом
процессе и др.4
Так уже в начале 60-х годов была намечена исследовательская программа,
определившая направленность изучения теоретико-методологических проблем
исторической науки в 60-80-е годы. Большую роль в ее реализации сыграл
созданный в 1964 г. в системе Института истории АН СССР сектор методологии
истории, который возглавил М.Я. Гефтер. За короткий срок своего существова¬
ния (1964-1969 гг.) сектор стал авторитетным центром историко-методологичес¬
ких исследований, щедро генерировавшим новаторские идеи в сфере разработки
теории исторического процесса и природы исторического познания. Широкий
научный и общественный резонанс получили издания сектора, рассматривавшие
проблемы единства и многообразия исторического процесса, а также теоретико¬
познавательные проблемы исторической науки5.
Обращение к систематическому исследованию теоретико-методологических
проблем исторического познания означало возрождение насильственно прерван¬
ной в 20-е годы традиции, сложившейся в русской дореволюционной науке. Разу¬
меется, эта традиция не просто реанимировалась. Произошло ее кардинальное
переосмысление на базе материалистического понимания истории. На этой тео¬
ретической основе в 60-80-е годы развертывается интенсивное изучение широ¬
кого круга историко-методологических проблем, начинается преподавание мето¬
дологии истории в высшей школе, что, собственно, и позволяет говорить о воз¬
никновении в эти десятилетия марксистской методологии истории как самостоя¬
тельной научной и учебной исторической субдисциплины, занимавшейся теорети¬
ко-методологическими проблемами исторической науки. Уже само обращение к
этим проблемам несомненно способствовало повышению теоретического уровня
нашей науки, преодолению, хотя бы частичному, присущей многим ее предста¬
вителям ’’гносеологической невинности".
Достаточно обстоятельно исследовалась специфика истории как особой формы
научного познания, разрабатывался ее категориальный аппарат, изучался язык
историка, а также целый ряд вопросов, объединяемых проблемой "история и
современность". Наряду с этим интенсивно разрабатывались теоретические про¬
блемы историографии и источниковедения.
Значительными являются результаты, полученные в изучении методов исто¬
рического исследования, в особенности количественных методов. Не останавли¬
ваясь на этом вопросе специально, подчеркну лишь принципиальное методологи¬
ческое значение самого подхода к использованию количественного анализа и
математического моделирования в исторических исследованиях, развитого в тру¬
дах И.Д. Ковальченко, обосновавшего реальные пути и формы математизации
истории и вместе с тем ее объективные границы6. Тем самым были показаны как
на теоретико-методологическом уровне, так и в историографической практике
действительные возможности существенного расширения рамок исторического
познания. При этом удалось избежать неоправданной гипертрофии этих возмож¬
4 Материалы этого обсуждения см. в книге: История и социология. М., 1964.
5 Проблемы истории докапиталистических обществ. М., 1968; Историческая наука и некоторые
проблемы современности. М., 1969; Источниковедение. Теоретические и методологические
проблемы. М., 1969.
6 Эти исследования были обобщены в книге: Ковальченко М.Д. Методм ч^иричсскигс нс >
дования. М., 1987.
12

ностей, характерной, например, для многих представителей американской клио¬
метрии.
Доминантой методологических поисков было обращение к теоретическому
наследию основоположников марксизма, освобождение его от вульгарно-догма¬
тических искажений сталинского периода. В имевшем программное значение
редакционном вступлении к сборнику ’’Историческая наука и некоторые пробле¬
мы современности" прямо подчеркивалось, что "отправным и совершенно необ¬
ходимым условием" разработки методологии истории "является освоение марк¬
систского, ленинского наследия", которое, однако, "не может ограничиться моби¬
лизацией" цитат, "противопоставляемым тем или иным упрощенным схемам и
положениям. Оно должно быть - и переломный характер эпохи к этому обязы¬
вает с особенной силой - новым прочтением исторической концепции Маркса,
Энгельса, Ленина"7.
"Новое прочтение" объективно открывало путь для творческого обогащения
марксистской методологии истории, включавшего в конечном итоге определен¬
ную ревизию некоторых традиционных постулатов марксизма. Происходившая
в разных областях исторической науки эта ревизия затронула и сферу историчес¬
кого познания. Начинается, хотя и медленно, подспудно, процесс осознания того,
что классическая марксистская теория недостаточна для понимания реального
многообразия исторической действительности, что такое понимание требует раз¬
работки специального категориального аппарата, не сводимого к категориям
марксистской социологии (исторического материализма).
В свете этого следует рассматривать оживленное обсуждение в советской
историко-философской литературе проблемы исторической закономерности.
Среди первых значительных публикаций на эту тему отметим большую статью
А.Я. Гуревича, в которой не только на конкретных примерах показывалась
научная несостоятельность прямого приложения некоторых фундаментальных
законов марксистской социологии к исторической эмпирии и вытекающая отсюда
необходимость для исторической науки разработки собственного категориального
аппарата, но и указывалось на его существенные особенности, связанные прежде
всего с теоретическим осмыслением исторической деятельности человека. Рас¬
сматриваемая под этим углом зрения проблема исторической закономерности вы¬
ходила на такие категории, как историческая случайность, историческая воз¬
можность, историческая вероятность, до этого практически не исследовавшиеся
в марксистской историографии. В итоге автор формулировал вывод о многовари¬
антности общественного процесса, его предпосылках и природе и проистекающей
отсюда задаче исторической науки исследовать все возможные варианты -
альтернативы исторического развития8.
В дальнейшем категория исторической альтернативности становится пред¬
метом специального исследования, причем ее обсуждение из сферы теоретичес¬
кого мышления начинает переходить в область историографической практики.
С помощью этой категории стали рассматриваться актуальные проблемы отече¬
ственной и всемирной истории9. Так постепенно приходит признание альтерна¬
тивной природы исторического процесса, что объективно вело к преодолению его
схематического изображения, столь характерного для распространенных тогда
общих социологических концепций движения истории.
В это же время была предпринята первая попытка систематического рассмот-
7 Историческая наука и некоторые проблемы современности, с. 6.
о
Гуревич АЯ. Об исторической закономерности. - Философские проблемы исторической науки.
М., 1969.
9 См., например: Волобуев П.В. Выбор путей общественного развития: теория, история, совре¬
менность. М., 1987.
13

трения категорий и методов исторической науки в контексте их использования
для изучения ряда актуальных проблем средневековой и новой истории. Обосно¬
вывая необходимость такого рассмотрения, М.А. Барг подчеркивал, что по¬
скольку ’’история как наука включает специфический для нее уровень теорети¬
ческого знания”, для нее нет ”в настоящее время задачи более актуальной, чем
необходимость, опираясь на марксистскую философию, разработать соответст¬
вующую этому уровню систему категориального знания, находящуюся на ”пол¬
пути” между общими законами и категориями исторического материализма,
с одной стороны, и исследовательской методикой историка - с другой”10 11. И хотя
при этом ученый характеризовал категории исторической науки как производные
от категорий марксистской философии, явно упрощая существо вопроса, сама его
постановка являлась несомненным шагом вперед в процессе теоретической эман¬
сипации советской историографии, разработки ею собственного понятийного
аппарата, соответствующего именно историческому уровню социального по¬
знания.
Обоснование категориального аппарата шло в русле развертывавшегося в те
же годы широкого процесса, который может быть охарактеризован как гумани¬
зация истории. Его первоосновой является отказ от вульгарного социологизатор-
ства, утвердившегося в официальной идеологии догматического марксизма, воз¬
вращение к раннему Марксу, акцентировавшему человеческое содержание исто¬
рии. Не случайно, известное марксистское положение о том, что "история - не
что иное, как деятельность преследующего свои цели человека"11, превратилось
в своеобразный историографический штамп, непременно присутствовавший едва
ли не в каждой работе, где рассматривалась природа исторического действия.
Было бы, однако, упрощением сводить гуманизацию истории лишь к восста¬
новлению подлинных взглядов основоположников марксизма на исторический
процесс и его движущие силы. В действительности последовательное развитие
темы "человек в истории", хотя первоначально и шло под лозунгом освобождения
классической марксистской теории от искажающих ее природу догматических
наслоений, сравнительно быстро стало выходить за эти довольно жесткие рамки.
Правда, вплоть до конца 80-х годов нельзя говорить, за немногим исключением,
о прямой конфронтации с материалистическим пониманием истории, включающей
отрицание его фундаментальных положений. Речь, скорее, должна идти о выходе
за рамки классической марксистской проблематики, овладении новыми
методологическими подходами, рожденными мировой наукой XX в.
Среди них важное место принадлежит междисциплинарному подходу, утверж¬
дающемуся в нашем столетии в качестве главного в изучении человека в исто¬
рии. Основательно разработанный в зарубежной, прежде всего французской,
историографии этот подход значительно обогатил наше понимание исторической
деятельности человека как существа многомерного, не сводимого к какой-либо
одной ипостаси, пусть и действительно такой важной, какой является его поло¬
жение в системе производственных отношений. В советской историографии боль¬
шой вклад в теоретико-методологическое обоснование междисциплинарного под¬
хода, ориентированного на изучение человека в истории, и, одновременно, в реа¬
лизацию в историографической практике соответствующих методологических
установок внесли труды А.Я. Гуревича, посвященные различным аспектам
средневековой народной культуры и методологии ее изучения.
Отметим, наконец, методологическое значение интенсивно развивавшихся в
60-80-х годах востоковедческих исследований. Отчасти стимулированные дис¬
куссией об азиатском способе производства, они не только поставили под сомне-
10 Барг МА. Категории и методы исторической науки. М., 1984, с. 24.
11 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 2, с. 102.
14

нение универсально-историческое значение марксистской "пятичленки" формаций,
но и теоретически, как и конкретно-исторически, обосновали цивилизационный
подход к изучению общества, во многих отношениях не совпадающий с подходом
формационным.
Таким образом, было бы не совсем корректно утверждать, как это часто
делается, что развитие советской историографии протекало целиком в рамках
официальной марксистской доктрины, будучи полностью отрезанным от зару¬
бежной исторической мысли. Другое дело, что методологические новации, о
которых шла речь выше, не только не определяли общий облик советской исто¬
риографии, но и по сути своей находились в глубоком внутреннем противоречии
с господствовавшей в ней охранительной тенденцией. Эта тенденция, наиболее
ярко выражавшаяся в пресловутой борьбе за чистоту марксистско-ленинской
теории, исходила из представления о марксизме как единственной подлинно
научной методологии общественного познания, обеспечивающей очевидное пре¬
восходство марксистской исторической науки над всевозможными течениями
немарксистской историографии. Составляя исходный пункт самогб подхода к об¬
суждению теоретико-методологических проблем исторической науки, это пред¬
ставление ставило естественные пределы такого обсуждения, сообщая ему к
тому же жесткую конфронтационность, когда всякое немарксистское положение
с порога отвергалось уже просто потому, что оно немарксистское или, хуже того,
антимарксистское.
Впрочем, дело не ограничивалось идеологическими проработками. К инако¬
мыслящим применялись и более жесткие меры. Пример тому - разгон упоминав¬
шегося выше сектора методологии истории12, уже в составе Института всеоб¬
щей истории АН СССР. В конце 60-х годов сектор подвергся кадровой перетряс¬
ке, ряд сотрудников был вынужден уйти в другие сектора или даже в другие
институты. Сектор теоретических проблем всемирно-исторического процесса (так
он стал теперь называться) возглавил академик Е.М. Жуков. В секторе разраба¬
тывались проблемы исторической типологии, соотношения социологических за¬
конов и исторических закономерностей, особенности структур процесса
общественного развития, нашедшие отражение в ряде монографий13. Исследо¬
вались проблемы структуры переходной эпохи14.
Однако в целом "проработка" ученых, занимавшихся методологией истории,
крайне негативно сказалась на развитии историко-методологических исследова¬
ний в стране. Следствием этого явилось резкое сужение познавательного потен¬
циала марксистской методологии истории, обреченной на бесконечное толкование
"священных текстов". Были, конечно, как мы видели, и исключения, но само
отношение к ним в официальной науке лишь подтверждало общее правило.
И это было по-своему закономерно. Поскольку считалось, что фундаментальные
теоретико-познавательные проблемы общественных наук раз и навсегда решены
в трудах основоположников марксизма-ленинизма, задача советских историков
сводилась к тому, чтобы овладеть марксистско-ленинской методологией, на¬
учиться искусно применять ее в практике исторического исследования и, главное,
вести "наступательную борьбу" против ее действительных и мнимых против¬
ников.
12
Драматическую историю разгрома сектора см.: Неретина С.С. История с методологией
истории. - Вопросы философии, 1990, № 9.
Проблемы социально-экономических формаций. Историко-типологическое исследование. М.,
1975; Жуков Е.М., Барг М.А., Черняк Е.Б., Павлов В.И. Теоретические проблемы всемирно -
исторического процесса. М.» 1979; Жуков Е.М. Очерки методологии истории. М., 1980; изд. 2, испр.,
М., 1987.
14 Барг МЛ. Указ, соч.; Барг М 4., Черняк Е.Б. Великие социальные революции XVII-
XVIII веков в структуре Переходной эпохи от феодализма к капитализму. М., 1990.
15

Такая позиция не только вводила совершенствование теоретико-методологи¬
ческого аппарата исторической науки в жесткие идеологические рамки, но и спо¬
собствовала распространению облегченных подходов к трактовке марксистских
категорий исторического познания, в особенности наиболее идеологизированных
из них.
Так обстояло дело, например, с истолкованием принципа партийности истори¬
ческой науки. Нет нужды распространяться о том, какое значение имеет обра¬
щение к этой категории для понимания природы исторического познания. Выра¬
жающая социальную обусловленность исторической науки, ее неразрывную
связь с потребностями общества, она вместе с тем поднимает и целый ряд труд¬
ных для исследователя проблем. Важнейшая из них - соотношение партийности и
объективности исторического познания. Трудно переоценить научную значимость
этой проблемы. Действительно, коль скоро мы признаем социальную обу¬
словленность исторического познания, его зависимость от разного рода социаль¬
ных и политических импульсов, мы неминуемо должны признать и социальную
ангажированность исторической науки, ее неизбежную пристрастность. Но мо¬
жет ли она в этом случае претендовать на ранг объективной науки, а поручае¬
мые ею знания - на общезначимость? А если да, то какие познавательные про¬
цедуры могут обеспечить достижение адекватности отражения прошлого?
Поэтому следовало бы только приветствовать обращение к этой "вечной”
проблеме, истоки которой обнаруживаются уже в античности. Однако сегодня
очевидно, что ее решение являлось весьма упрощенным, нс раскрывающим дей¬
ствительную сложность взаимоотношений между партийностью и объектив¬
ностью в историческом познании. По существу, оно укладывалось в рамки нехит¬
рой формулы, допускавшей, правда, отдельные исключения: "Реакционная пар¬
тийность препятствует объективности исторического познания, а прогрессивная -
способствует”, ибо первая выражает интересы реакционных классов, а послед¬
няя - прогрессивных. Впрочем, утверждалось, что даже в период восходящего
развития буржуазии ее своекорыстие ставило границы объективности познания
исторической действительности и только коммунистическая партийность как ее
высшая форма всемерно способствует объективно-истинному отражению исто¬
рического процесса в его существенных чертах, так как она выражается в
последовательном проведении в историческом познании коренных интересов
рабочего класса, совпадающих с интересами подавляющего большинства
общества.
Эта схема, основывавшаяся на известных ленинских постулатах о партийности
общественного познания, логически была безупречной. В то же время она была
сугубо декларативной, мало проясняя действительную суть взаимоотношений
между партийностью исторической науки и ее объективностью. Не приводя
более подобных примеров, подчеркнем, что они, отражая общее положение дел
в отечественной науке того времени, свидетельствуют о том, что возможности
научной позитивной разработки теоретико-методологических проблем историчес¬
кого познания в рамках классической марксистской теории оказались в основном
исчерпанными. Подлинное развитие марксистской методологии истории все более
оборачивалось заботой о сохранении ее "чистоты", сопряженной с бесконечным
комментированием ограниченного круга цитат из произведений основоположни¬
ков и откровенно схоластическими упражнениями на заданную тему, в особен¬
ности характерными для многих работ по методологии истории, принадлежавших
перу философов. Это неизбежно вело к отставанию советской методологии исто¬
рии от мировой историко-методологической мысли, явственно обнаружившемуся
в 80-е годы, к своеобразному провинциализму.
В области исторической гносеологии это отставание нашло свое выражение
в консервации архаических представлений о природе научного познания вообще и
16

общественно-исторического в особенности. В то время как западная историче¬
ская мысль, пройдя через крайности ранкеанско-позитивистского буквализма,
с одной стороны, и релятивистского презентатизма - с другой, утвердилась
в подходе к познанию прошлого как процессу его конструирования, но в системе
определенных объективных координат15, советская историография в трактовке
этой фундаментальной гносеологической проблемы оставалась, в сущности, на
уровне доминировавших в прошлом столетии представлений об историческом
познании как простой реконструкции прошлого. Действительно, лежавшее в
основании ее теоретико-методологических построений убеждение в безусловной
способности исторической науки давать объективно-истинное знание о своем
предмете базировалось на преобладавших в XIX в. взглядах о всемогуществе
человеческого разума.
Эти взгляды нашли последовательное развитие в марксистской гносеологии,
исходившей из уверенности в безграничных возможностях научного познания и,
следовательно, отсутствии каких-либо принципиальных препятствий для рекон¬
струкции исторического прошлого во всей его сложности и многообразии. Между
тем, в том же XIX в. И. Кант обосновал свое учение о границах человеческого
разума, обозначив тем самым господствующую тенденцию в разработке теории
познания в конце XIX-XX в. К сожалению, однако, развитие марксистской мысли
оказалось вне этой тенденции, что получило свое методологическое обоснование
в ленинской теории отражения. Это неизбежно вело к застою творческой мысли
советских историков. В то время как наши западные коллеги интенсивно обсуж¬
дали проблему границ исторического познания, шаг за шагом приближаясь к по¬
ниманию действительных возможностей исторической науки в изучении прошло¬
го, мы с самодовольством всезнаек продолжали твердить хрестоматийные истины
ленинизма, все далее уходя в сторону от магистрального пути развития теории
научного познания в XX в.
Преодолеть это отставание, однако, нельзя путем простого усвоения резуль¬
татов, полученных зарубежной наукой, и ее логико-методологического аппарата.
Это может привести лишь к усилению провинциализма отечественной методо¬
логии истории, ибо обрекает ее на вечное ученичество. Равно как нельзя согла¬
ситься и с проявляющимся у нас в последнее время огульным отрицанием мате¬
риалистического понимания истории как изначально порочного или, во всяком
случае, безнадежно устаревшего, не отвечающего современным реалиям и,
следовательно, не только не способствующего научному познанию прошлого, но
и решительно препятствующего ему. Этот взгляд представляется таким же
односторонним, как былое провозглашение марксизма единственно научной
методологией социально-исторического познания; он, в сущности, воплощает тот
же тип конфронтационного мышления, который характеризовал ортодоксальную
марксистскую методологию истории.
Между тем без решительного преодоления конфронтационного мышления
сегодня невозможно никакое сколько-нибудь существенное продвижение в раз¬
работке теоретико-познавательных проблем исторической науки, о чем, кстати
говоря, свидетельствует опыт зарубежной методологии истории, современное
состояние которой характеризуют устойчивые интеграционные процессы на базе
выраженного методологического плюрализма. Следует вообще подчеркнуть, что
курс на методологический плюрализм, включающий, в частности, определенные
элементы марксистского научного метода (диалектический подход к исторической
действительности, ее социальный анализ и т.п.), по-видимому, превалирует
15 Kloppenberg J.T. Objectivity and Historicism: A Century of American Historical Writting. - The
American Historical Review, v. 84, 1989, № 4.
17

в современной мировой историко-теоретической мысли16. Отражая общие тен¬
денции в обсуждении проблем исторического познания, он, в частности, предпо¬
лагает не только принципиальное отрицание всякого монокаузального объясне¬
ния истории на основе какой-либо одной "единственно верной", предполагающей
однозначные ответы на все тайны исторического бытия философской системы, но
и возможность построения методологического синтеза, включающего положения
различных социологических и философско-исторических теорий.
Конечно, речь должна идти не о механическом, эклектическом объединении
внутренне несовместимых элементов этих теорий, а об органическом соединении
на концептуальном уровне разнородных теоретических постулатов, способных
объяснить различные стороны исторической деятельности человека. Такое
соединение возможно на базе общей исторической теории, призванной помочь
объяснить движение истории в его конкретном многообразии. Эта теория уже
в силу своего общего характера не может претендовать на объяснение каждого
конкретного исторического события или процесса: реальная историческая дейст¬
вительность неизмеримо сложнее любой, самой изощренной теоретической кон¬
струкции. Ее научный статус должен иметь скорее гносеологический, чем онто¬
логический характер. Общая историческая теория должна не продуцировать оче¬
редную схему, объясняющую всё и вся в истории человечества, а выработать
отвечающий современному уровню научного знания методологический инстру¬
ментарий, специально ориентированный на изучение многообразной исторической
действительности.
И, наконец, последнее. Обсуждение методологических вопросов выводит на
проблему связи истории и современности, значение которой особенно рельефно
высвечивается в такие переломные времена, как наше. В какой мере историче¬
ская наука в состоянии предвидеть эти времена и сопровождающие их общест¬
венные потрясения, насколько продуцируемое ею знание способствует их луч¬
шему пониманию и вообще как-то реально воздействует на сложившуюся ситуа¬
цию? Ответы на эти вопросы могут прояснить действительные возможности
исторической науки как в изучении прошлого, так и в реальном воздействии на
настоящее и будущее.
Приходится, однако, признать, что^эти возможности (в смысле вь [явления глу¬
бинных тенденций, раскрыв?ющих связь прошлого, настоящего и будущего)
являются достаточно ограниченными. Так, на протяжении менее столетия оте¬
чественная наука дважды не смогла хоть в какой-то мере прогнозировать драма¬
тические события, до основания потрясшие страну: ни русская либеральная исто¬
риография конца XIX - начала XX в., несмотря на ее выдающиеся достижения
в исследовании многих актуальных проблем отечественной и мировой истории, ни
вооруженная марксистской методологией советская историческая наука не суме¬
ли предвидеть развитие событий, которые привели к радикальным переменам
в государственном и общественном строе страны, да и в самом ее облике. Еще
менее они могли оказать сколько-нибудь заметное влияние на ход событий и его
результаты.
Означает ли это, что историческая наука, обращенная в прошлое, не способна
в принципе предвидеть будущее или, во всяком случае, не в состоянии это
делать на имеющейся у нее в настоящее время теоретико-методологической
базе? Сегодня мы уже не можем просто отмахнуться от этого вопроса, противо¬
поставляя ему былую уверенность в безграничных возможностях марксистского
16 См., например: Дюби Ж. Развитие исторических исследований во Францли после 1950 года. -
Одиссей. Человек в истории. Исследования по социальной истории и истории культуры. М., 1991,
с. 53; Raab Т.К. Coherence, Synthesis and Quality in History. - The New History. The 1980s and Beyond.
Princeton, 1982, p. 330; Nolte E. Geschichtsdenken im 20. Jahrhundert. Berlin - Frankfurt a.M., 1991, S. 22.
18

обществознания не только в изучении прошлого, но и в предвидении будущего.
Ни марксизм, ни какая-либо другая философско-историческая система не обра¬
зует сама по себе достаточную основу для исторического прогнозирования, т.е.
предсказания конкретного хода событий в более или менее определенной истори¬
ческой перспективе. Знаменитые предсказания А. Токвилем французской рево¬
люции 1848 г. и последовавших за нею событий во Франции и Европе1* или
Ф. Энгельсом первой мировой войны и ее социальных последствий17 18, как и
подобные озарения других мыслителей, лишь подтверждают отсутствие удов¬
летворительной методологии и методики исторического прогнозирования - уже
хотя бы потому, что даже у этих авторов легко обнаружить еще больше несбыв-
шихся прогнозов. Вспомним хотя бы неоднократные предсказания близкого краха
капитализма.
И все же исторической науке трудно отказаться от прогностической функции,
ибо в ней в конечном итоге выражается ее претензия на научность. Ведь науч¬
ное прогнозирование базируется на выявлении глубинных тенденций обществен¬
ного развития, определении сравнительной силы факторов исторического дейст¬
вия, их соотношения на исторической сцене и возникающих на этой основе
закономерностей, проясняющих взаимосвязь прошлого, настоящего и будущего.
Иными словами, способность предсказывать тенденции общественного развития,
воплощенные в конкретных значительных событиях, является показателем
научной зрелости истории, обладания ею теорией, способной адекватно раскры¬
вать эту взаимосвязь на уровне исторической закономерности.
В свете социальной практики, в частности и современной, мы должны при¬
знать отсутствие такой теории, следовательно, и недостаточную зрелость исто¬
рии как науки, владеющей своим предметом в той мере, которая позволяет пред¬
видеть ведущие линии его будущего развития. Но та же практика, в очередной
раз безжалостно развенчивая иллюзорные представления о будущем, вместе с
тем не только дает импульс к созданию такой теории, но и предоставляет в рас¬
поряжение истории новый материал для ее построения.
XIX столетие принесло осознание значения надличностных факторов истори¬
ческого действия, выраженных в поведении масс, обусловливаемом их положе¬
нием в системе общественных отношений. Так появилась уверенность, наиболее
полно реализованная в социологической теории марксизма, в закономерном и про¬
грессивном характере исторического процесса и вытекающей отсюда возмож¬
ности не только адекватного познания прошлого и настоящего, но и надежного
предвидения будущего.
Эта уверенность была основательно подорвана катастрофическими потрясе¬
ниями начала XX в. А с ней вместе рухнула и вера в ’’историю - наставницу
жизни". Приводя это изречение Цицерона, Р.Ю. Виппер в свете трагического
опыта первой мировой войны и Октябрьской революции писал: "Бывают эпохи,
когда хочется сказать как раз обратное: не история учит понимать и строить
жизнь, а жизнь учит толковать историю. Мы были участниками, частицами вели¬
кого государственного тела, ныне более не существующего. Мы притягивали
историю для объяснения того, как выросло русское государство и чем оно дер¬
жится. Теперь факт падения России, наукой весьма плохо предусмотренный,
заставляет историков проверить свои суждения. Он властно требует объяснения;
надо найти его предвестия, его глубокие причины, надо неизбежно изменить
толкование исторической науки"19.
17
См. Кустова Л.П. Об идейно-политических взглядах Алексиса Токвиля. - Методологические
и историографические вопросы исторической науки, вып. 15. Томск, 1982, с. 110.
18 См. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 361.
19 Виппер Р.Ю. Кризис исторической науки. Казань, 1921, с. 3.
19

Эти слова, написанные более 70 лет назад, звучат сегодня весьма актуально.
Но признйем, что эта актуальность отчасти проистекает из того, что историчес¬
кая наука сейчас, как и тогда, оказалась застигнутой врасплох очередным валом
социальных потрясений и вновь, говоря словами русского ученого, ’’надо неиз¬
бежно изменить толкование истории”. Сам Виппер усматривал генеральную ли¬
нию такого изменения в перенесении центра тяжести исторических исследований
с состояний и классов на события, личности вождей, организаторов, идейных
вдохновителей и т.п.
Однако наш современный опыт решительно предостерегает против опериро¬
вания в историческом мышлении взаимоисключающими антитезами. Действи¬
тельно, XX столетие как бы заново открыло выдающееся значение исторической
личности и исторического события, определенно недооценивавшихся в классиче¬
ских марксистских и позитивистских схемах исторического процесса. К тому же
на смену характерного для прошлого столетия культа разума пришло осознание
значения иррационального в истории, связанного прежде всего с деятельностью
человека. Но вместе с тем сейчас все более очевидным становится и значение
состояний, структур, долговременных тенденций, определяющих рамки этой
деятельности.
Таким образом, задача заключается в том, чтобы органически соединить на
уровне общей исторической теории изучение исторической деятельности чело¬
века и обстоятельств, в которых она совершается и которые в той или иной
степени ее детерминируют. Сегодня мы слишком хорошо понимаем, насколько
эта задача трудна и как ограниченны наши познавательные возможности в ее
решении, чтобы претендовать на былое всезнайство. И все же, отказ от прежней
самонадеянности никак не исключает необходимости новых попыток, пусть пока
и заведомо несовершенных, осуществления исторического синтеза, который бы
основывался на всестороннем учете всех факторов, творящих историю.
© 1993 г.
К.В. ХВОСТОВА
К ВОПРОСУ ОБ ИСТОРИЧЕСКОМ ПОЗНАНИИ
В настоящее время в гносеологии истории существует перспективное, на наш
взгляд, направление исследований, хотя и не являющееся модным. Это направ¬
ление условно можно назвать комплексным. В его рамках в известном смысле
преодолевается противоположность мнений о роли в исторических исследованиях
так называемого идиографического метода (описание индивидуального). Кстати,
мнение о преобладании этого метода восходит не только к основоположникам
баденской школы неокантианства В. Виндельбанду и Г. Риккерту и создателю
школы "истории духа" В. Дильтею, но в конечном счете - к античным и христи¬
анским идеям различения духа и природы. Мнение же о близости исследователь¬
ских процедур в истории к номотетическому методу (обобщение, установление
законов) восходит не только к позитивизму, но и к имеющим античные истоки
традициям рационализма, признанию огромных познавательных возможностей
разума и знания. В этом плане характерно высказывание знаменитого английско¬
го историка и социолога Г. Бокля: "Рост европейской цивилизации зависит един¬
ственно от развития знаний, а это развитие - от числа истин, открытых челове¬
20

ческим умом”1. Рационализм является основной идеей и социальной философии
Макса Вебера1 2, чуждой позитивизма и восходящей к неокантианству.
Вообще, роль позитивизма по отношению к теории исторического познания -
двояка. Бокль, оценивая цивилизации прошлого исключительно с точки зрения
наличия или отсутствия в них непреходящего знания, в негативном плане
характеризовал английскую средневековую историографию, сводя ее к описанию
суеверий, магии, чудес и прочих заблуждений3. Данная позиция полностью лише¬
на историзма, содержанием которого является интерес к особенностям эпохи, ее
идеям, менталитету4. Даже такой противник историзма, как представитель кри¬
тического реализма К. Поппер, принимал, по-видимому, некоторые аспекты исто¬
рического подхода к изучаемой реальности5 &.
Другой оценки заслуживает концепция Э. Дюркгейма - представителя школы
исторической социологии. Вклад этого ученого в изучение социально-экономичес¬
кой и политической истории бесспорен. Он не только выдвинул положение,
согласно которому "социальные факты должны трактоваться как вещи", т.е.
в конкретной исследовательской ситуации всегда присутствует известное абстра¬
гирование от причастности человека к этим фактам, которые рассматриваются
как бы "извне"®, но и разработал многие принципы их формального анализа. При
этом, отвечая своим оппонентам, Дюркгейм заметил, что он вовсе не отрицает
роли индивидуальных представлений и психологических факторов в обществе.
Образно выражаясь, можно сказать, что Дюркгейм ввел в практику научных
исследований представление о новой субстанции - социальной в отличие от двух
других: материальной (физической) и духовной, философские основы которых
известны со времен античности.
Наше понимание комплексного подхода к изучению исторической реальности
отличается от некоторых концепций в современной литературе, относящихся к
данной проблематике. Так, согласно одному из мнений, различаются индивидуа¬
листический подход, в рамках которого прошлое рассматривается как временная
взаимосвязь неповторимых событий, структурный, в основе которого лежит
представление об обществе как слабо интегрированной структуре факторов,
позволяющей вычленять относительно устойчивые связи, и наконец, холистиче¬
ский (от греческого холос - целый), т.е. целостный подход7.
Мы придерживаемся концепции, согласно которой историческое прошлое в том
виде, в каком оно раскрывается перед намч в исторических источниках,
настолько многогранно, что с точки зрения современной гносеологии науки мето¬
дика его изучения может быть охарактеризована как комплексная. Другое дело,
что в конкретном исследовании в зависимости от постановки той или иной иссле¬
довательской задачи предпочтение может быть отдано той или иной методике.
Говоря о комплексном подходе к материалу исторических источников
как проблеме исторического познания, мы полагаем, что этот подход определен
тем фактом, что сам объект изучения, сама историческая реаль¬
1 Бокль Г.Т. История цивилизации в Англии, т. I. СПб., 1863, с. 210.
2 Schreiner К. Die mittelalterliche Stadt in Weber Analyse und Deutung des okzidentalen Rationalismus. -
XVl-eCongr£s International des sciences historiques, Rapports I. Stuttgart, 1985, S. 261-266.
3 Бокль Г.Т. Указ, соч., с. 216-238.
4 См., например: Барг М.А. Эпохи и идеи. Становление историзма. М., 1987.
5 См. Поппер К. Нищета историцизма. - Вопросы философии, 1992, № 8, с. 54.
& Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии. М., 1991, с. 394 и след.
О :•■'ачении Mt г i < гймэ гм : Rendon R. L'analyse mathematique des faits sociaux. Paris, 1968,
* rv < of Social History: A Critical Survey and Defence of
So jcluialisiH. - History’ an,I , v. XXX, М» 2, 1991, p. 189.
21

ность, исследуемая историком во всем ее многообразии, носит комплексный
характер8.
История изучает как индивидуальные явления, так и стереотипы сознания,
общественные структуры и отношения, общественно-политические и экономиче¬
ские ситуации. Поэтому в историческом исследовании переплетены процедуры
понимания и объяснения. Под этими терминами в соответствии с позициями
современной научной гносеологии подразумеваются, с одной стороны, интерпре¬
тация, раскрытие смысла, ценностные характеристики и описания (словом, все
то, что именуется идиографией), причинно-следственные зависимости, а с дру¬
гой - сопоставление со стереотипом, как бы законом9 (то, что иногда называют
номотетикой). Правомерно также следующее теоретическое обоснование важ¬
ности комплексного подхода. В рамках современных технократических цивилиза¬
ций, как это отметил, например, известный голландский историк первой полови¬
ны XX в. Й. Хейзинга, резко возросло влияние общественной ситуации на харак¬
тер общественного поведения личности10 11. Поэтому большое значение приобре¬
тает изучение общественных отношений и процессов, анализ которых невоз¬
можен без применения объяснительных процедур.
В чем же специфика исторического знания? С точки зрения методологии и
гносеологии научного знания эта специфика, в частности, состоит в особом,
характерном только для истории, способе сочетания процедур понимания и
объяснения. Можно утверждать, что проблема анализа особенностей этого соче¬
тания до настоящего времени в полной мере не поставлена в научной литера¬
туре. Однако, как нам представляется, именно ее решение позволило бы всесто¬
ронне рассмотреть проблему гносеологических и методологических особенностей
исторического познания не только по сравнению с естественными науками, но и
в сравнении с социологией, экономикой, т.е. общественными науками, а также
различными видами гуманитарного знания11.
Изучение специфических способов сочетания в исторической науке процедур
понимания и объяснения, впрочем, отнюдь не идентичных для всех видов исто¬
риографии, а различных по отношению к политической, социальной и культурной
историям, - не только мало исследованная, но и актуальнейшая проблема гно¬
сеологии истории.
Однако существуют сугубо объективные причины недостаточного внимания
к этой проблеме, к ее детальному логико-методологическому анализу в исследо¬
ваниях по гносеологии науки.
Дело в том, что механизм сочетания в исторических работах названных иссле¬
довательских процедур функционирует неявно. Процедуры в исследовании, вы¬
полненном с помощью традиционных методов качественного анализа, настолько
тесно переплетены, пронизывают друг друга, что их практически невозможно
вычленить. В этом заключается специфика исторического описания - нарратива
как метода гуманитарного знания. В историческом исследовании специфично
триединство субъект-знание-объект12. Субъект - исследователь, обратившийся
о
См. Ковальченко ИД. Методы исторического исследования. М., 1987.
9 См. в этой связи: Понимание как философско-методологическая проблема. Материалы "круг¬
лого стола". - Вопросы философии, 1986, № 7, 8, 9.
№ Huizinga J. Wege der Kulturgeschichte. Studien. Miinchen, 1930.
11 Нам представляется целесообразным различение общественных и гуманитарных наук. Пер¬
вые в большей мере изучают ситуации, отношения, процессы, социальное поведение отдельных
социальных групп, вторые - индивидуальную деятельность исторических личностей. История как
комплексное знание объединяет особенности и гуманитарных, и общественных наук.
12 Швырев В.С. Анализ научного познания. Основные направления. Формы. Проблемы. М.,
1988, с. 148.
22

к изучению определенной исторической проблематики, - не только влияет на
выбор объекта изучения, но очень активно воздействует и на само знание, опре¬
деляя его организацию, а главное - индивидуальную интерпретацию примени¬
тельно к конкретному исследованию и факту.
Это означает, что постановка проблемы в историческом исследовании опре¬
деляется не только общим уровнем исторического знания в соответствующий
момент времени, научным мировоззрением ученого, принадлежностью его к
определенной научной школе, но и его индивидуальным философско-религиоз¬
ным, а также и политическим мировоззрением.
Иными словами, индивидуальные ценностные установки историка во многом
определяют его подход к ’’готовому” историческому знанию, выбор темы и по¬
становку проблем. Кроме того, гносеологический анализ исторического познания
обычно осуществляется на уровне того же нарратива, с помощью которого
ведется изложение исторического материала. Таковы получившие широкую из¬
вестность гносеологические концепции представителей аналитической школы
философии истории, начиная от теории охватывающего закона К. Гемпеля и
кончая эмпирическими и психологическими идеями У. Дрея, М. Мандел ьбаума13.
В нарративе, предназначенном для описания индивидуальных единичных и непо¬
вторимых событий, эмоционально-психологических факторов истории и общей
характеристики ситуаций, всегда слабо выражен консенсус исследователей в по¬
нимании используемых научных категорий, терминов.
В то же время бесспорно, что одной из целей гносеологии истории является
осуществление такой рефлексии (анализ самого исторического знания, его поня¬
тий), благодаря которой неявные процедуры становятся явными. В этом плане
разработка соответствующей методики может рассматриваться как одна из
приоритетных задач. Эта разработка осуществляется в рамках методологии
комплексного подхода к историческому материалу и базируется на тех сравни¬
тельно новых методологических идеях, которые связаны с применением в исто¬
рическом исследовании методов количественного и формального анализов.
Использование этих методов предполагает наличие консенсуса в трактовке
понятий, т.е. наличие определенного категориального аппарата и явных концеп¬
ций14. Поэтому количественные и формальные методы конкретного анализа
материала, позволяющие детально проанализировать и измерить интенсивность
исторических процессов, определить их темпы, динамику, изучить индивидуаль¬
ное в контексте общего и типичного, оказываются полезными и с точки зрения
гносеологии истории, изучения исторического познания. Точнее, при применении в
историческом исследовании формальных и количественных методов, а именно,
статистических приемов структурного моделирования, методов искусственного
интеллекта, когнитивной (от латинского cognitio - познание) психологии и т.д.,
характер исторического знания преобразуется таким образом, что связь процедур
объяснения и понимания перестает быть скрытой, она становится явной. Возни¬
кает возможность вычленения соответствующих процедур, их детального анали¬
за и более четкой характеристики специфики их сочетания в историческом позна¬
нии по сравнению с тем, как эти процедуры взаимосвязаны и соединены в
естественных науках, а также в социологии и экономике.
В данном случае несущественно то, что ситуации, в которых возможно при-
13 Hempel C.G. Aspects of Scientific Explanation. New York - London, 1965; Dray W. Law and
Explanation in History. London, 1957; Mandelbaum M. History, Man and Reason. Baltimore - London, 1971.
Об аналитической школе философии истории см.: Лооне Э.Н. Современная философия истории.
Таллинн, 1980, с. 25-62.
^Хвостова К.В. Количественный подход в средневековой социально-экономической истории.
М., 1980, с. 23; ее же. Количественные методы при изучении средневековых социально-эконо¬
мических явлений. - Экономическая история. Проблемы и исследования. М., 1987, с. 64.
23

менсние в истории формальных и количественных методов, не являются доми¬
нирующими в общей системе исторического знания. Действительно, использова¬
ние этих методов возможно только при наличии серий однородных количествен¬
ных данных или качественных, но таких, которым можно поставить в соответ¬
ствие количественные аналоги, или же формализовать. Это осуществимо как при
изучении многих однородных явлений в рамках совокупности, так и при сопостав¬
лении случайных единичных и индивидуальных проявлений с некоторым стерео¬
типом.
Совершенно очевидно, что во многих исторических исследованиях, посвящен¬
ных конкретным проблемам культурологии, политической истории, историческим
биографиям, изучению менталитета, явлений исторической психологии и т.д.,
исследователь абстрагируется от анализа общественных структур, стереотипов
сознания, культурологического контекста и ставит задачу оценки индивидуаль¬
ных явлений. Далеко не всегда историк располагает и соответствующим мате¬
риалом, необходимым для использования формальных и количественных ме¬
тодов.
Тем не менее можно утверждать, что в любом историческом исследовании
неявно присутствует знание об общем, типичном, о стереотипе воззрений и отно¬
шений. В конкретном исследовании может быть акцентирован^ проблематика,
связанная с индивидуальными проявлениями истории, творчеством или поступ¬
ками отдельных личностей с их психологией и биографией, но представление о
социально-культурном контексте, в рамках которого происходила деятельность
людей, составляет то предпосылочное знание, то предзнание, информационную
ситуацию, без которых оценка индивидуальных феноменов исторического про¬
шлого невозможна. Это знание об историческом времени, о всех тех инвариан¬
тах, которые мы называем эпохой, культурой, цивилизацией и т.д., знание о
факторах большой длительности - не только гносеологическая предпосылка по¬
нимания индивидуального, тот контекст, в котором мыслится индивидуальное,
обнаруживается его исторический смысл, культурное содержание, но и важней¬
шее отличие профессиональной истории от любительской. Кстати, наличие
такого знания является гносеологическим обоснованием правомерности примене¬
ния в истории формальных и количественных методов, с помощью которых изу¬
чается общее в явлениях.
В исследованиях, выполненных с помощью количественных или формальных
методов, индивидуальное явным образом сравнивается с некоторым образцом,
стереотипом, тогда как в исследованиях, в которых используются традиционные
качественные методы, такое сопоставление присутствует неявно.
В силу всего сказанного правомерно в известных границах экстраполировать
результаты гносеологического анализа исследовательских процедур в тех исто¬
рических работах, в которых ставятся проблемы анализа типичных форм поведе¬
ния, отношений и процессов, типичной структуры текста, в которых используют¬
ся формальные и количественные методы, на исследования сугубо индивидуаль¬
ных фактов культуры, социального поведения личностей. Подобная экстраполя¬
ция, бесспорно, не означает полной адекватности исследовательских ситуаций,
посвященных анализу идивидуальных единичных явлений и тех, в которых изу¬
чаются типы и структуры. Существует множество различий в изучении общего и
индивидуального, рассмотрение которых могло бы составить специальную про¬
блему гносеологии истории. Однако эти различия не упраздняют и не исключают
познавательную значимость приведенной аналогии, а лишь конкретизируют ее.
Итак, каким образом методика формально-количественного анализа позволяет
выявить и оценить специфические, характерные для исторического исследования,
формы сочетания в нем процедур понимания и объяснения? В этом плане
интересно структурное моделирование. Под этим наименованием я понимаю
24

исследовательский прием, состоящий в нахождении формального аналога инвари¬
антных на протяжении данного времени взаимосвязей, характеризующих процес¬
сы, отношения, социальное и политическое поведение групп, а также структуру
текста.
Структурная модель выражает, таким образом, типичное в явлении, может
быть определена как научная идеализация. Подобное понимание структурной
модели восходит к представлениям Э. Дюркгейма15 и одного из лидеров школы
’’Анналов” Ф. Броделя16, однако и отличается от них, равно как и от концепции
идеальных типов М. Вебера. Так, в отличие от понимания Ф. Броделем факто¬
ров большой длительности, мы рассматриваем соответствующие связи не на
уровне того их сложного проявления, которое отражено в источниках, а на уров¬
не связей между примарными, первоначальными факторами. Это те связи, кото¬
рые при рассмотрении проблемы методами традиционного качественного анализа
обычно не фиксируются, так как представляются тривиальными, лишенными
познавательного смысла. Например, в средневековой экономической истории при
изучении имущественного расслоения средневековых крестьян тривиальны сле¬
дующие рассуждения. Потеря одинаковой доли надела означает большую сте¬
пень обеднения для более бедного крестьянина, чем для более зажиточного.
Такие примарные взаимосвязи между факторами отражают те регулярности,
которые представитель критического реализма К. Поппер называл истори¬
ческими закономерностями, отмечая их тривиальный характер17.
Можно было бы добавить, что подобные взаимосвязи между социальными
факторами сами по себе и, соответственно, их констатация отнюдь не являются
историческими закономерностями. Это взаимосвязи вневременной жизни чело¬
века, его повседневности. Историческими они становятся только тогда, когда на
основе учета предпосылочного знания осуществляется их интерпретация, благо¬
даря которой они оказываются включенными в историческую концепцию. В на¬
шем примере включение названных взаимосвязей в историческую концепцию
имущественного расслоения средневековых крестьян осуществляется на основе
предпосылочного знания о том, что расслоение этих крестьян было отличным от
такового в новое время, когда основная тенденция расслоения выражалась в рез¬
кой концентрации имущества. В средние века расслоение крестьян - это лишь
накопление количественных различий, возникающих в результате потери или
приобретения ими части земельного надела, равно как иных видов имущества.
При этом для эпохи развитого средневековья остается характерным преоблада¬
ние слоя крестьян среднего уровня зажиточности18.
Интенсификация процессов концентрации имущества, с одной стороны, и соот¬
ветственно возрастание доли беднейшего и зажиточного слоев за счет обеднения
или обогащения слоя средних крестьян - с другой, всегда по отношению к сред¬
невековой эпохе - симптом кризиса19.
В плане гносеологии и методологии истории существенно нахождение воз¬
можностей, которые заставили бы тривиальные взаимосвязи между социальными
факторами заговорить о жизни людей. Это во-первых; во-вторых, позволили бы
использовать эти взаимосвязи для анализа самого исторического знания. При
структурном моделировании математический аналог, отражающий модель, т.е.
См. Дюркгейм Э. Указ. соч.
16 Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм XV-XVIII вв. Т. 3. Время
мира. М., 1992, с. 77-81.
17
Поррер К. Указ, соч., с. 54.
18 Хвостова К.В. Количественный подходе средневековой социально-экономической истории,
с. 64.
19 Там же, с. 66.
25

повторяющуюся во времени и пространстве в неизменном виде регулярность,
сравнивается с помощью специальной методики, алгоритма с теми данными о
явлении, которые получены из имеющихся источников и отражают реальное
явление во всем его разнообразии. Мера отклонения явления от модели оценива¬
ется как мера развития.
С точки зрения гносеологии истории при сравнении реальности с образцом,
являющимся моделью, научной идеализацией, осуществляется явное сопостав¬
ление, так как образец - математический аналог социальной, экономической
структуры, или типичная структура текста, а результат сопоставления - коли¬
чественная или формальная характеристика. Этот явный результат позволяет
сделать следующие выводы о способе сочетания процедур объяснения и понима¬
ния. Само сопоставление с образцом - элемент объяснения. Однако в естествен¬
ных науках при объяснении эмпирически наблюдаемой регулярности, обладаю¬
щей статистической устойчивостью, анализируется лишь часть совокупности,
именуемая репрезентативной выборкой. В результате ее анализа возникает
информация, позволяющая завершить эксперимент и по правилам статистики или
на основе индуктивного вывода экстраполировать результат на явление в целом.
В историческом исследовании ситуация иная. Объяснению подлежат регуляр¬
ности, характерные только для определенного пространственно-временнбго
диапазона. В некоторых случаях этот диапазон оказывается достаточно боль¬
шим, т.е. соответствующие регулярности имеют статистическую устойчивость.
Однако и в этом случае анализ исторической информации отличается от того,
который проводится в аналогичных ситуациях не только в естественных науках,
но и в социологии и в экономике. Как правило, данные, которыми располагает
историк, не являются однородными в такой мере, чтобы можно было произвести
корректный статистический анализ. Ведь историк в своей работе зависит от
источников; именно состояние источников определяет выбор историком той или
иной методики изучения проблемы.
Ряд исследовательских ситуаций эпохи нового и новейшего времени позволяет
применять статистические методы, но, как правило, с известными ограничения¬
ми. В частности, выборочный анализ обычно нецелесообразен. Во многих случаях
существенно провести статистический анализ всех имеющихся данных. Иногда,
особенно по отношению к более отдаленным историческим периодам, характер
источников таков, что вместо статистического анализа для изучения
статистических тенденций целесообразно применять структурное моделирование.
Но в любом случае, т.е. и при статистическом анализе и структурном модели¬
ровании, для историка интересен результат соотнесения с* моделью не только
всей совокупности, как это имеет место в естественных науках, социологии и
экономике, но нередко и каждой единицы наблюдения.
Иными словами, в любом случае необходимы специальная индивидуальная
интерпретация результата сопоставления и организация материала, позволяю¬
щая понять индивидуальный смысл в сравнении с тем, которым обладает типич¬
ное проявление феномена. При этом интерпретация осуществляется столько раз,
сколько совокупностей, а иногда даже единиц наблюдения фигурирует в исследо¬
вании. Ведь исторический подход означает выявление общего в единичном.
В конкретном исследовании, естественно, можно абстрагироваться в силу опре¬
деленной постановки задачи от ряда индивидуальных черт, но с точки зрения
гносеологии исторической науки это ничего не меняет.
В целом можно говорить о статистическом анализе в истории только примени¬
тельно к ограниченному набору единиц наблюдения, лимитированных определен¬
ными пространственно-временными рамками. Но и в границах этих рамок интер¬
претация, направленная на выявление того, как общее проявляется именно в
данном изучаемом единичном факте, необходима.
26

В историческом исследовании преобладают малые генеральные совокупности
(термин статистики) серий событий или явлений, относящихся к данной культуре,
эпохе, государству или к отдельным социальным группам, регионам. История
в этом плане отличается от социологии и экономики, где исследователь в извест¬
ной мере сам формирует свой объект изучения, тогда как историк зависит от
источников.
В отличие от такой индивидуализирующей интерпретации в истории в естест¬
венных науках характерно общее понимание изучаемого явления, способствую¬
щее выбору объяснительной процедуры и обобщению результатов объяснения.
Объяснение в историческом исследовании также завершается общим выводом,
но он осуществляется иным путем. Характерны, например, группировки явлений
по общим признакам, установленным в итоге интерпретации результатов объяс¬
нения.
Но индивидуальная интерпретация общего и типичного - не единственная
цель исторического анализа. В явлении обнаруживаются скрытые возможности,
альтернативы реальным проявлениям. Сравнение явления с альтернативными
моделями осуществляется в виде ценностных характеристик. При структурном
моделировании, равно как и при статистическом анализе, ценностное объяснение
отделено во времени и пространстве от объяснения, состоящего в сопоставлении
со стереотипом.
Наряду с этим способ сочетания процедур объяснения и понимания в историче¬
ском исследовании обладает еще следующей спецификой. Факты, содержащиеся
в источниках и подлежащие объяснению, не составляют эмпирическую часть
объясняющей концепции, как это иногда бывает в естественных науках; они
посредством интерпретации и общего понимания проблемы включаются в силу
индивидуального подхода исследователей в разные концепции, сохраняя тем
самым относительную независимость. Теоретическое понимание фактов не
столько связано с концепцией, сколько с индивидуальным исследовательским
подходом к вопросу и организацией знания на основе собственного научного
мировоззрения автора и его общего миросозерцания, в частности философских,
религиозных и политических позиций.
Итак, рефлексия, имеющая своим объектом историческое познание, показы¬
вает следующее. Понятие идиографии по отношению к историческому исследо¬
ванию является не столько методологическим, сколько гносеологическим призна¬
ком. В плане методологии в историческом познании специфическим образом пере¬
плетаются методы объяснения и понимания. Однако этот способ в гносеологи¬
ческом плане говорит о характерных для исторического познания индивидуализи¬
рующих принципах организации знания, роли индивидуальных исследовательских
оценок в понимании прошлого с позиций современности, характерной связи вре¬
мен, эвристиках и альтернативах.
О гносеологическом аспекте проблемы индивидуального, идиографичес-
кого в историческом познании, по существу, говорит и такая современная
дисциплина, как философская герменевтика. Она содержит представление о ро¬
ли индивидуальной интерпретации и понимания в истории, а также приз¬
нает правомерность сложнейших объяснительных процедур типа методов
когнитивной психологии, структурного анализа текстов, связанного с матема¬
тическим моделированием, формальным анализом аргументации. Сведение
проблемы идиографии в истории к методологии - существенное упрощение.
Идиография - это почти философия истории, включающая в качестве
важнейшей проблемы рефлексию относительно сложного механизма сочетания
объяснительных и интерпретационных методик во всей их многоаспектной
специфике.
В настоящее время гуманитарное знание особенно актуально в силу различ¬
27

ных причин. В частности, в том смысле, что в его рамках снимается дуализм
рациональности, своеобразной номотетики, с одной стороны, и метафизики, т.е.
эмоционально субъективных мировоззренческих факторов, - с другой, дуализм,
который составляет одно из существенных проявлений западноевропейской куль¬
туры и уходит корнями в эпоху античности, поздней схоластики, гуманизма. Рас¬
цвет этого дуализма, четко сформулированного Р. Декартом и И. Кантом, в из¬
вестном смысле завершен в позитивизме. Однако уже в течение полустолетия на
Западе развивается стремление найти пути более широкого осмысления знания и
культуры с учетом их социальных, психологических и мировоззренческих предпо¬
сылок. В поисках образцов синтеза знания, с одной стороны, мировоззрения и
социальных факторов - с другой, философы нередко обращаются к восточным
нехристианским философско-теософским системам20. При изучении историческо¬
го прошлого такое целостное понимание жизненного опыта человека, учитываю¬
щее его деятельность, повседневность, представление человека об окружающей
его реальности, религиозный опыт и философские представления, осуществля¬
ется в рамках комплексного подхода к имеющемуся материалу источников.
Надо сказать, и это, на мой взгляд, достаточно важно, принцип целостного
восприятия человека, который на языке методологии и гносеологии современных
гуманитарных и общественных наук называется комплексным, имеет свой чрез¬
вычайно яркий прообраз не только в восточных нехристианских мировоззренчес¬
ких системах, к которым иногда обращаются современные западные философы,
но, так сказать, значительно ближе, а именно, в богословско-философских тради¬
циях восточного христианства, восходящего к Византии. Известен византинизм,
который можно условно обозначить как "оправдание жизни", означавший целост¬
ное восприятие человека, его жизни, включая ее природные и социальные
основы, разум и веру, комплексный жизненный и религиозный опыт. В этом
плане особенно характерны воззрения византийского мистика XIV в. Григория
Паламы21.
И, наконец, актуальность комплексного подхода в исторической науке, связан¬
ная, кстати, с огромными возможностями использования компьютера, обусловли¬
вает, как отмечалось, научную значимость специального внимания к анализу
ситуаций, процессов, отношений и деятельности личности с учетом соответству¬
ющего культурного и социально-политического контекста. Комплексный подход в
истории содержит одну из предпосылок современного понимания экзистенции
(существования человека и социального существования) как формы и способов
всестороннего проявления личности в рамках социума и культуры.
Правомерное акцентирование в ряде конкретных исторических исследований
проблем менталитета, личностных особенностей, индивидуальных проявлений и
единичных событий должно рассматриваться как внимание к актуальной конкре¬
тно-исторической проблематике. Однако эта проблематика не может быть оце¬
нена как приоритетная в плане гносеологии. К этому следует добавить, что сама
методика изучения менталитета является комплексной. Многочисленные прояв¬
ления стереотипов менталитета различных социальных групп могут быть выяв¬
лены на материале изучения социального поведения этих групп, анализ которого
осуществляется с помощью комплексной методики. Рассмотрение изучения
индивидуального как основной задачи современной исторической науки вряд ли
совместимо с идеями современной философской герминевтикщ
Об этом пишет профессор социальной философии в Хоэнхейме (ФРГ) Г. Рормозер, см. Рормо-
зер Г. Ситуация христианства в эпоху "постмодерна” глазами христианского публициста. - Вопросы
философии, 1991, № 5, с. 79.
21 Gregorii Palamae Physica, Theologia, Moralia et Practica. Capita CL. - Patrologia Graeca, v. 150,
col. 1121. 1.
28

Статьи
Гспсрал-полковпик
Ю.А. ГОРЬКОВ
ГОТОВИЛ ЛИ СТАЛИН УПРЕЖДАЮЩИЙ УДАР
ПРОТИВ ГИТЛЕРА В 1941г.
О Великой Отечественной войне написано немало фундаментальных трудов,
издано множество монографий и военно-теоретических исследований. И все-таки
вся правда о ней до конца еще не выявлена.
В последнее время на страницах печати высказываются разные точки зрения
на причины возникновения войны, обсуждаются вопросы о "превентивной войне",
"упреждающем ударе", "внезапности нападения"1. В ряде публикаций утверж¬
дается, что СССР весной 1941 г. готовил превентивную войну против Германии,
разрабатывая стратегию упреждающего удара по сосредоточенной на границе,
но еще не развернутой германской армии1 2.
Кипение страстей по этим вопросам до сих пор не ослабевает, идут дискуссии
на различных уровнях. Это нашло, в частности, отражение во время проведения
"круглого стола" в мае 1992 г. в Институте военной истории Министерства
обороны Российской Федерации на тему: "Превентивная война, внезапность
нападения".
Почему же спустя полвека мы вновь и вновь возвращаемся к событиям начала
Великой Отечественной войны? Причин тому много, выделим из них главные.
Во-первых, необходимость раскрыть полную правду о том, как и почему
летом 1941 г. наши Вооруженные Силы и страна в целом оказались на грани
катастрофы.
Во-вторых, недостаточная глубина исследования данных проблем из-за недо¬
ступности многих архивных документов ввиду грифа секретности.
Все это породило публикацию иногда ненадежных или даже сомнительных
источников, различных домыслов и толкований. Особое место здесь отводится
последнему оперативному плану войны ("Соображения по плану стратегического
развертывания сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союз¬
никами"3), разработанному Генштабом Красной Армии по состоянию на 15 мая
1941 г. И это вполне естественно. Ведь именно с этим планом мы вступили в
войну, им руководствовались командующие войсками округов и их штабы, дей¬
ствовали войска. Отметим, что в публикации в "Военно-историческом журнале",
посвященной плану 15 мая 1941 г., приведены лишь несколько страниц из него4.
1 См. интервью: заместителя начальника Генерального штаба генерал-полковника А.Н. Клей¬
менова (Красная Звезда, 18.VIII.1990), В.Д. Данилова (Комсомольская правда, 4.1.1992); генерала
армии М.А. Гареева (Мужество, 1991, № 5), а также Волкогонов Д. Эту версию уже опровергла
история. - Известия, 16.1.1993.
о
Киселев В.Н. Упрямые факты начала войны. - Военно-исторический журнал, 1992, № 2;
Суворов В. Ледокол. М., 1992.
3 Центральный архив Министерства обороны РФ (далее - ЦАМО РФ), ф. 16А, оп. 2951, д. 237,
л. 1.
4 См. Киселев В.Н. Указ. соч.
29

Опущены очень важные места, особенно вводная часть и некоторые абзацы в
конце, что не позволяет составить верное представление об этом плане. Поэто¬
му автор данной статьи счел целесообразным в приложении опубликовать упо¬
мянутый план в полном виде.
Чтобы правильно оценить план 15 мая 1941 г., необходимо проследить разви¬
тие военно-оперативного планирования в Красной Армии на протяжении двух
предвоенных десятилетий.
К сожалению, широкие круги читателей мало знают об оперативном планиро¬
вании войны, проводившемся в СССР в предвоенные годы. Вопросы принятия
решений и их документальное оформление по многим причинам объективного и
субъективного порядка глубоко не исследованы. Уже ушли из жизни люди, кото¬
рые принимали личное участие в этом нелегком и весьма ответственном деле.
Восстанавливать историческую правду в настоящее время приходится по имею¬
щимся архивным делам, записям в личных тетрадях руководителей Народного
комиссариата обороны (НКО), Генштаба и политических деятелей страны. А это
не всегда возможно.
Всестороннее исследование вопросов планирования войны очень важно для
объективной оценки причин возникновения войны, подготовки к ней государств и
армий, планов сторон, анализа хода войны, ее уроков и выводов.
В самом деле, оперативный план войны, являясь концентрированным выраже¬
нием военной доктрины, принятой в государстве, представляет собой тот стерж¬
невой документ, вокруг которого увязываются в единое целое мобилизационный
план, план строительства вооруженных сил, программа развития вооружений и
боевой техники, подготовки резервов, планы экономических мероприятий и т.д.
Разумеется, оперативные планы войны, как в любом государстве, имелись и
в Советском Союзе. В различное время они носили разные названия: "О страте¬
гическом развертывании Красной Армии на случай войны на Западе по варианту
ПС” (1924 г.)5, "Записка по обороне СССР” (1927 г.)6, "План стратегического
распределения РККА и оперативного развертывания на Западе” (1936 г.)7,
"Основы стратегического развертывания на Дальневосточном театре военных
действий” (1938 г.)8, "Соображения об основах стратегического развертывания
Вооруженных Сил Советского Союза на Западе и на Востоке на 1940-1941 го¬
ды" (1940 г.)9, "Соображения по плану стратегического развертывания Воору¬
женных Сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками
(май 1941 г.)"10.
Планирование военных действий Красной Армии было в центре внимания
Генерального штаба и правительства СССР. С 1921 по 1923 г. оно сводилось к
разработке документов в штабах военных округов. С 1924 г., когда был создан
штаб РККА, и до начала Великой Отечественной войны оперативные планы
разрабатывались и уточнялись не менее 15 раз. К разработке плана и ознаком¬
лению с ним допускался строго ограниченный круг лиц. В Генштабе к нему были
допущены в полном объеме исполнитель - заместитель начальника Оператив¬
ного управления, начальник этого управления, первый заместитель начальника
Генштаба, начальник Генштаба, нарком обороны СССР и основные члены
Совета Обороны (И.В. Сталин, В.М. Молотов, К.Е. Ворошилов, Л.М. Кагано¬
вич). План имел самый высокий гриф секретности - "совершенно секретно",
5 ЦАМО РФ, ф. 16А, оп. 2951, д. 4, л. 21.
& Там же, д. 25.
7 Там же, д. 175.
8 Там же, д. 209.
9 Там же, д. 239, л. 198.
Ю Там же, д. 237, л. 1-15.
30

"особо важно". В предвоенное время он разрабатывался в единственном экземп¬
ляре, на утверждение докладывался только лично Сталину и Молотову.
Анализ указанных оперативных планов войны показывает, что наиболее
полно и грамотно, с высокой штабной культурой они были разработаны и
оформлены в период деятельности в должности начальника Генштаба маршалов
Советского Союза М.Н. Тухачевского и А.И. Егорова. Ответственным исполни¬
телем этих документов был начальник Оперативного управления - заместитель
начальника Генштаба В.К. Триандафилов. Планы регулярно обсуждались и
утверждались Советом Труда и Обороны (СТО).
Постоянными докладчиками в СТО по этим планам были указанные выше
лица, но чаще всего Триандафилов. В ходе заседания тщательно велся протокол,
в котором фиксировались рассматривавшиеся вопросы, выступления членов
Совета и приглашенных лиц. Решения оформлялись постановлениями СТО. Они
незамедлительно доводились Генштабом до исполнителей.
По исполнительным (частным) директивам разрабатывались фронтовые и ар¬
мейские оперативные документы (планы обороны госграницы, иногда (до 1935 г.)
- планы фронтовых и армейских операций). Все документы оформлялись
надлежащим образом, подписывались должностными лицами и утверждались.
Структура оперативных планов войны была следующей:
1) Военно-политическая обстановка (оценка вероятных противников). 2) Со¬
стояние вооруженных сил вероятных противников. 3) Намерения и вероятные
планы противников. 4) Основы нашего стратегического развертывания. 5) Осно¬
вы стратегического развертывания на Западе. 6) Основы стратегического раз¬
вертывания на Востоке. Пушсты 5, 6 иногда входили в пункт 4, пункт 6 большей
частью самостоятельно не выделялся.
План, как правило, имел приложения: а) схема развертывания (одна или по
отдельным вариантам); б) схема соотношения сил и средств; в) карта базирова¬
ния ВВС; г) план распределения сил и средств; д) ведомость распределения сил и
средств; е) план-график железнодорожных перевозок по вариантам и некоторые
другие документы.
Во время деятельности в Генеральном штабе Тухачевского оперативный план
именовался "План обороны страны" и имел следующую структуру: 1) военно-по¬
литическая обстановка (взаимоотношения с сопредельными государствами, оцен¬
ка их возможностей, боевой и численный состав армии, предполагаемые намере¬
ния); 2) система вооруженных сил (структура НКО, виды вооруженных сил, их
организация); 3) система и состояние подготовки страны к обороне; 4) общие
выводы.
Этим планом устанавливались численность Красной Армии: 600 тыс. человек в
мирное и 3085 тыс. человек в военное время, а также ежегодный бюджет -
584 638 тыс. рублей11.
Последний оперативный план войны был официально оформлен в 1938 г. Его
подписали нарком обороны К.Е. Ворошилов, начальник Генштаба Б.М. Шапош¬
ников. Он был утвержден Сталиным, Молотовым, Кагановичем и Ворошиловым
как членом Совета Обороны.
С 1938 по 1940 г. план не уточнялся, хотя в этом имелась необходимость, так
как изменилась территория СССР, увеличились людские резервы, стало больше
военных округов. Только к августу 1940 г. оперативный план был разработан
вновь (исполнитель - заместитель начальника Оперативного управления Ген¬
штаба генерал-майор А.М. Василевский). Его представил начальник Генштаба
Маршал Советского Союза Б.М. Шапошников наркому обороны Ворошилову, но
одобрения не получил, так как в плане, по мнению последнего, преувеличивалось
11 Там же, д. 26, л. 60-61.
31

значение германской группировки в Восточной Пруссии, делался якобы неверный
вывод, что основные события развернутся к северу от устья р. Сан, и, кроме
того, в нем не был проработан вариант на случай, если главные силы противника
будут развернуты южнее Варшавы и нанесут свой главный удар на Киев.
История показала правильность выводив, сделанных в августовском проекте
плана 1940 г., хотя он и не был утвержден. Вскоре Шапошников был удален от
должности начальника Генштаба и назначен заместителем наркома по
укрепленным районам.
Работа по уточнению оперативного плана продолжалась уже под руководст¬
вом нового начальника Генштаба генерала армии К.А. Мерецкова. Непосредст¬
венным исполнителем по-прежнему оставался Василевский. К сентябрю 1940 г.
проект оперативного плана был готов. 18 сентября он был скреплен подписями
наркома обороны С.К. Тимошенко и Мерецкова и представлен Сталину и прави¬
тельству на утверждение.
5 октября этот план, носивший название ’’Соображения об основах стратеги¬
ческого развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на Западе и на
Востоке на 1940-1941 годы”» был рассмотрен правительством (практически Ста¬
линым и Молотовым)12. После учета замечания, высказанного Сталиным, - об
усилении войск Юго-Западного фронта - 14 октября он был утвержден.
В первом разделе плана делался следующий вывод о противниках Советского
Союза: ’’Таким образом, Советскому Союзу необходимо быть готовым к борьбе
на два фронта: на Западе против Германии, поддержанной Италией, Венгрией,
Румынией, Финляндией, и на Востоке - против Японии, как открытого против¬
ника, или противника, занимающего позиции вооруженного нейтралитета, всегда
могущего перейти в открытое столкновение”13. Предполагалось, что главным
театром военных действий станет Западный, а наиболее вероятным противником
будет Германия.
Дальнейшие события подтвердили этот очень важный вывод военно-полити¬
ческого руководства Советского Союза о составе коалиции противника.
В плане было правильно определено местоположение основной группировки
немецких войск к северу от устья р. Сан, способной нанести главный удар в на¬
правлении на Ригу, а частью сил - на Ковно и далее на Двинск - Полоцк или на
Ковно - Вильно и далее на Минск. Предполагались концентрические удары про¬
тивника со стороны Ломжи и Бреста, с последующим их развитием в направле¬
нии Барановичи - Минск. Вспомогательный удар ожидался с территории Румы¬
нии в направлении на Жмеринку. Это был, по сути, первый вариант возможных
действий войск противника. Не исключалась также вероятность создания основ¬
ной группировки на юге, в районе Седлец - Люблин, для нанесения главного
удара на Киев (второй вариант). Примерным сроком развертывания германских
армий считалось 10—15 суток от начала сосредоточения. Однако "основным, наи¬
более политически выгодным для Германии, а следовательно, наиболее вероят¬
ным является первый вариант ее действий, т.е. с развертыванием главных сил
к северу от устья р. Сан”14.
Каковы же были основы стратегического развертывания советских войск на
западе, заложенные в замысел рассматриваемого плана войны?
Прежде всего предусматривалось два варианта развертывания войск. По пер¬
вому из них "главные силы Красной Армии на Западе должны быть развернуты к
югу от Брест-Литовска, с тем чтобы мощными ударами в направлении Люблин,
Краков и далее на Бреслау на первом этапе войны отрезать Германию от Бал-
12 Там же, д. 239, л. 197.
13 Там же, л. 199.1
14 Там же, л. 204.
32

канских стран, лишить ее важнейших экономических баз”15. По второму вариан¬
ту главные силы должны быть развернуты "к северу от Брест-Литовска, с зада¬
чей нанести поражение главным силам германской армии в пределах Восточной
Пруссии и овладеть последней"16.
В основе замысла по первому варианту лежало решение следующих задач:
"1. Активной обороной прочно прикрывать наши государственные границы
в период сосредоточения войск.
2. Во взаимодействии с левофланговой армией Западного фронта силами Юго-
Западного фронта нанести решительное поражение Люблинско-Сандомирской
группировке противника и выйти на р. Висла, в дальнейшем нанести удар в об¬
щем направлении на Кельце, Краков и выйти на рубеж р. Пимица и верхнему
течению реки Одер.
3. Прочно прикрыть границы Северной Буковины и Бессарабии.
4. Активной обороной Северо-Западного и Западного фронтов сковать часть
сил немцев севернее Брест-Литовска и в Восточной Пруссии. Прочно при этом
прикрывать Минское и Псковское направления"17.
По второму варианту предусматривалось:
1. Прочное прикрытие направлений на Минск и Псков.
2. Нанесение решительного поражения главным силам, находящимся в Вос¬
точной Пруссии.
3. Прочное прикрытие государственных границ на участках Западной Украи¬
ны, Северной Буковины и Бессарабии, а также нанесение поражения группиров¬
ке немецких войск в районе Люблина, Грубешов - Томашов.
В соответствии с общим стратегическим замыслом, часть которого приведена
выше, была поставлена задача командующим фронтами, в частности командую¬
щему Юго-Западным фронтом генерал-полковнику М.П. Кирпоносу. Разработан¬
ный штабом Киевского Особого военного округа (KOBO) план предусматривал
операцию в три этапа. " 1 этап операции - оборона на укрепленном рубеже по
линии госграницы... 2 этап - наступление. Задача - ближайшая задача фронта.
Глубина 120-130 км. Начало наступления с утра 30 дня мобилизации... 3 этап
операции. Задача - завершение стратегической задачи фронта"18.
План операции KOBO был разработан к концу 1940 г. Все планы других
военных округов, в частности и Западного Особого военного округа (ЗапОВО),
нацеливались только на оборону. В плане ЗапОВО в пункте 2 отмечалось:
"Переходить и перелетать госграницу нашим частям разрешается только по
особому указанию Народного Комиссариата обороны, переданного через ком-
войсками"19. Для полноты картины предполагаемых военных действий со сторо¬
ны Вооруженных Сил СССР рассмотрим задачи, поставленные командующим
войсками KOBO 5-й армии.
"1.5 армия (рп № 1).
Задача оборонять государственную границу на фронте иск. Влодово, Устимуг,
Крысынополь, не допустив вторжения на нашу территорию.
В основу обороны положить упорную оборону районов и возведенных поле¬
вых укреплений Ковельского, Владимир-Волынского и северной части Струше-
ловского укрепрайонов. Всякие попытки противника прорвать оборону ликвиди¬
ровать контратаками корпусных и армейских резервов"20.
15 Там же.
16 Там же, л. 211.
17 Там же, л. 2*10-211.
18 Там же, л. 266, 277.
19 Там же, д. 232, л. 2.
20 Там же, д. 262, л. 6-22.
2Новая и новейшая история, №3
33

Подобные же задачи ставились 6-й, 26-й, 12-й армиям.
Задачи оборонительного характера обозначены и в планах прикрытия в поло¬
сах армий; в них ни слова не говорится о наступлении21.
Таким образом, мы видим, что все документы оперативного плана - от Ген¬
штаба до армий включительно - позволяют сделать вывод о том, что Советский
Союз не готовился к нападению на Германию первым. Сам характер предпо¬
лагаемых военных действий отражал не наступательную, а скорее зонтичную
доктрину, согласно которой предусматривается ведение оборонительных дейст¬
вий войсками прикрытия, а затем, после развертывания основных войск, переход
в наступление.
Существенно новым в сентябрьском плане 1940 г. являлось признание "южно¬
го варианта" основным. Причиной этого, отмечал маршал М.В. Захаров22, были
соображения субъективного характера.
Во-первых, оказало влияние личное убеждение Сталина в том, что гитлеров¬
цы в войне с Советским Союзом будут стремиться прежде всего овладеть Украи¬
ной, Донецким бассейном. Он полагал, что Германия не может вести длительную
войну без захвата жизненно важных ресурсов Украины и Северного Кавказа.
Но Гитлер и не делал ставку на длительную войну. Он был последователем тео¬
рии "тотальных" и "молниеносных" войн, разработанной в свое время Шлиффе-
ном, Мольтке-младшим и Людендорфом.
Во-вторых, многие военачальники еще придерживались устоявшихся взглядов,
вытекавших из "периферийной стратегии", которая была разработана в СССР в
30-х годах профессором Академии Генштаба А.А. Свечиным, последователем в
этом вопросе теоретических обоснований немецкого историка Г. Дельбрука.
Несостоятельность этой теории была затем показана маршалами Советского
Союза А.И. Егоровым и Б.М. Шапошниковым.
В-третьих, немалое значение имело и то, что все руководители Наркома¬
та обороны и Генштаба служили ранее в Киевском военном округе. Это нар¬
ком обороны С.К. Тимошенко - бывший командующий округом; первый
заместитель начальника Генштаба Н.Ф. Ватутин - начальник штаба округа; на¬
чальник Оперативного управления Генштаба генерал-лейтенант Г.К. Маландин
и некоторые другие. Позднее к ним прибавился начальник Генштаба гене¬
рал армии Г.К. Жуков, тоже бывший командующий войсками Киевского ок¬
руга.
По мнению штаба KOBO, главная группировка войск противника (145-
170 дивизий) должна была быть сосредоточена против Юго-Западного фронта и
главный удар был наиболее вероятен на Киев.
После утверждения правительством "Соображений об основах стратегичес¬
кого развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на Западе и на
Востоке на 1940-1941 годы" в Генштаб были вызваны командующие войсками,
члены военных советов и начальники штабов округов для разработки своих
оперативных документов, которые здесь же утверждались наркомом обороны.
В конце декабря 1940 г. в Генштабе проходили сборы высшего командного
состава Красной Армии. В ходе их были проведены стратегические игры по
обстановке, сходной с последним оперативным планом, где определились новые
взгляды на ведение войны в современных условиях.
В соответствии с этими взглядами назначенный на должность начальника Ген¬
штаба Жуков дал указание начальнику Оперативного управления Маландину
уточнить "Соображения..." к 22 марта 1941 г., а по "северному варианту" -
к 8 марта.
21 Там же, ф. 31, оп. 12507, д. 14, л. 1-2.
22 Захаров М.В. Генеральный штаб в предвоенные годы. М., Г989, с. 219-221.
34

Практически работа по их уточнению велась Оперативным управлением Ген¬
штаба постоянно, поэтому проект плана был готов уже к 11 марта. Он имел
существенные отличия от предыдущего.
Во-первых, предполагалось, что главные силы германской армии развернутся
на юго-западе от Седлец (Польша) до Венгрии с тем, чтобы ударом на Бердичев,
Киев захватить Украину. Но не исключалось развертывание основной
группировки в Восточной Пруссии и на Варшавском направлении.
Во-вторых, отрицалась целесообразность развертывания главных сил Красной
Армии против Восточной Пруссии и на Варшавском направлении - высказыва¬
лись серьезные опасения, что борьба на этом фронте может привести к затяж¬
ным боям, свяжет наши главные силы, не даст нужного и быстрого эффекта и
тем ускорит вступление балканских стран в войну против нас. При этом учиты¬
вались сложные природные условия местности для применения механизированных
войск, наличие сильных укрепленных районов и серьезная подготовка театра
боевых действий.
В-третьих, отмечалось, что "наиболее выгодным является развертывание
наших главных сил к югу от р. Припять с тем, чтобы мощными ударами на
Люблин, Радом и на Краков поставить себе первую стратегическую цель: раз¬
бить главные силы немцев и в первый же этап войны отрезать Германию от
балканских стран, лишить ее важнейших экономических баз и решительно воз¬
действовать на балканские страны в вопросах участия их в войне против нас...
Дальнейшей стратегической целью для главных сил Красной Армии в зависи¬
мости от обстановки может быть поставлено - развитие операции через Познань
на Берлин или действия на юго-запад на Прагу и Вену или удар на севере на
Торунь и Данциг с целью обхода Восточной Пруссии"23.
По данному плану были подготовлены уточняющие директивы для Прибал¬
тийского и Западного особых военных округов, наркома ВМФ. В них подчерки¬
валось, что мы нападать не собираемся. Указанные директивы составлены в
единственном экземпляре и в войска не отправлены.
Возможно, по плану Сталиным были высказаны замечания во время доклада
Жукова о положении дел в Генштабе (Жуков принял Генштаб в феврале 1941 г.)
и военно-политической обстановке. Видимо, были даны какие-то указания на сей
счет, которые Жуков, как отмечено в его мемуарах, прибыв из Кремля в
Генштаб, записал по памяти в рабочую тетрадь24.
Еще раз проанализировав обстановку с учетом указаний Сталина, Генштаб
переработал "Соображения по плану стратегического развертывания Вооружен¬
ных Сил Советского Союза" по состоянию на 15 мая 1941 г.
В майских "Соображениях..." 1941 г. отмечено: "В настоящее время по дан¬
ным разведывательного управления Красной Армии Германия имеет разверну¬
тыми около 230 пехотных, 22 танковых, 20 моторизованных, 8 воздушных и
4 кавалерийских дивизий, а всего около 284 дивизий.
...Германия, в случае нападения на СССР, сможет выставить против нас
137 пехотных, 19 танковых, 15 моторизованных. 4 кавалерийских и 5 воздушно-
десантных дивизий, а всего до 180 дивизий"25. Даны также боевые составы
стран-сателлитов Германии и в целом всей группировки. Надо сказать, что
выводы по составу войск противника были преувеличены.
Намерения противника практически изложены так же, как и в варианте
11 марта 1941 г. Но важным является следующий вывод: "Учитывая, что Гер¬
мания в настоящее время держит свою армию отмобилизованной, с разверну¬
23 ЦАМО РФ, ф. 16А, оп. 2951, д. 241.
24 Жуков Г.К. Воспоминания и размышления, 10-е изд., т. 1. М., 1990, с. 326, 327.
25 ЦАМО РФ, ф. 16А, оп. 2951, д. 237, л. 1-3.
2*
35

тыми тылами, она имеет возможность предупредить (подч. в тексте. - Ю.Г.) нас
в развертывании и нанести внезапный удар.
Чтобы предотвратить это, считаю необходимым ни в коем случае не давать
инициативы действий Германскому командованию, упредить (подч. в тексте. -
Ю.Г.) противника в развертывании и атаковать германскую армию в тот мо¬
мент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет еще орга¬
низовать фронт и взаимодействие родов войск’’2°
Намерение нанести упреждающий удар было весьма заманчивым и сулило при
определенных условиях крупные стратегические результаты. К таковым усло¬
виям относились:
Во-первых, выбор нанесения удара в то время, когда войска первого стратеги¬
ческого эшелона противника только прибывали и находились на территории Гер¬
мании или в пути следования, авиация также еще не совершила маневр на пере¬
довые аэродромы.
Во-вторых, подготовка такого удара должна быть совершена под прикрытием
всех видов маскировки и секретности, что обеспечило бы стратегическую
внезапность нападения. Малейший промах здесь был бы поводом для Гитлера по
развязыванию войны против СССР.
В-третьих, необходимым условием для реализации замысла должно быть
заблаговременно принятое политическое решение о войне с Германией, которое
в той обстановке мог сделать только Сталин.
Такого решения, как известно, принято не было. Более того, все приготовле¬
ния к войне на местах пресекались сверху. Все это не позволило создать не толь¬
ко наступательную группировку войск, но и своевременно занять районы и рубе¬
жи обороны.
Тем не менее основы стратегического развертывания Красной Армии в май¬
ском плане 1941 г. остались практически прежними, за исключением дальнейшего
усиления Юго-Западного направления и детализации задач по войскам
невоюющих округов и Дальневосточного фронта. Но существенно изменилась
в сторону ограничения последующая стратегическая цель. Она в новом опера¬
тивном плане была сформулирована следующим образом: ’’Разгромить крупные
силы центра и северного крыла германского фронта и овладеть территорией
бывшей Польши и Восточной Пруссии".
Таким образбм, уже не ставилась задача развития операции на Берлин или
Вену, Прагу. Из сформулированных задач видно, что глубина наступательной
операции составляла 300-350 км, а полоса фронта наступления - до 350-400 км,
т.е. примерно 10% всей протяженности советско-германского фронта.
Очень важно подчеркнуть, что отношение Сталина к последнему плану было
особое. Это диктовалось, думается, сложившейся обстановкой и явной угрозой
нападения Германии на СССР< Сталин постоянно общался с Тимошенко и Жуко¬
вым, в мае 1941 г. они были на приеме у Сталина в Кремле несколько раз:
10, 12, 19 и 23 мая. Здесь же, в Кремле, 24 мая состоялось секретное совещание
под личным руководством Сталина с командующими округами, членами военных
советов и командующими ВВС западных приграничных округов27. На совещании
присутствовали 22 человека, в том числе Сталин и Молотов. Совещание не сте¬
нографировалось, поэтому достоверно воспроизвести, что на нем происходило,
трудно. Но, судя по составу участников совещания, можно с большой вероят¬
ностью сказать, что разговор шел о надвигающейся угрозе нападения на СССР,
задачах войск в соответствии с разработанным планом.
2^ Там же, л. 3-4.
97
Личный архив Сталина (журнал посещений), ф. 45, д. 412.
36

Рассматривая майский план 1941 г., некоторые авторы делают вывод о ’’под¬
готовке Красной Армии к наступлению”28. Но общая стратегическая идея этого
плана не носила агрессивного характера. Ведь по плану предусматривалась обо¬
рона на 90% всей протяженности фронта в течение почти месяца, и только затем
в зависимости от условий предполагались наступательные боевые действия. Сле¬
довательно, замысел оперативного плана войны отражал не наступательную,
а скорее зонтичную доктрину. Войскам прикрытия согласно смыслу зонтичной
доктрины должна ставиться задача прикрыть прочной обороной развертывание
своих войск, выявить состав наступающих войск противника, определить на¬
правление главных и других ударов для уточнения задач главным силам своих
войск.
Все это говорит о том, что Советский Союз не готовился к агрессии против
Германии в 1941 г. Подтверждением того же является отсутствие решения на
начало войны со стороны советского политического руководства и правитель¬
ства, в соответствии с которым СССР первым бы приступил к приготовлению к
войне, первым бы провел мобилизацию, сосредоточение и развертывание войск
на наивыгоднейших рубежах. Но на это Сталин не решился даже в первые часы
после нападения Германии на Советский Союз.
До настоящего времени документов, подтверждающих наличие такого поли¬
тического решения, не выявлено. Ссылки на директиву, принятую на заседании
Главного военного совета 14 мая 1941 г., - о пересмотре направления военной
пропаганды в Красной Армии29 - как доказательство изменения военной
доктрины на наступательную неубедительны. Это скорее свидетельствует о
запоздалости принимаемых мер, если сравнивать со степенью готовности немец¬
кой армии. Директива Главного управления политпропаганды Красной Армии
была подготовлена только к 20 июня 1941 г. Окончательное редактирование
было поручено наркому обороны С.К. Тимошенко, секретарю ЦК ВКП(б)
Г.М. Маленкову и начальнику Главного управления политпропаганды А.И. За¬
порожцу. Вряд ли они сумели это сделать до начала войны.
Вместе с тем известно, что политическое решение о подготовке нападения на
СССР Гитлером было принято еще 31 июля 1940 г. Немецкая армия с 1939 г.
была воюющей армией, полностью отмобилизованной, ее численность состав¬
ляла на июнь 1940 г. 5765 тыс., на июнь 1941 г. - 7329 тыс. человек. В соот¬
ветствии с захватнической политикой Гитлера уже в мае 1941 г. в выгодных
пунктах были сосредоточены 100 пехотных дивизий, штабы корпусов, армий и
групп армий, а с 6 по 18 июня - 10Q% всех запланированных для нападения тан¬
ковых и моторизованных дивизий и т.д.
В это же время наши западные военные округа имели на 21 июня 1941 г.
2220 тыс., с военными сборами - 2586 тыс. человек, а по мобилизационному пла¬
ну было положено иметь 4722 тыс. человек. И только в середине мая 1941 г. на
запад начали выдвигаться две общевойсковые армии (16-я, 19-я) со сроками
прибытия до 1 июля 1941 г.
Следует также иметь в виду, что план 15 мая 1941 г. не предусматривал
нанесение упреждающего удара именно в 1941 г. В нем рукой заместителя на¬
чальника Генштаба Красной Армии Н.Ф. Ватутина был вписан абзац, в котором
говорилось о необходимости ’’начать строительство укрепрайонов на тыловом
рубеже Осташков, Почеп и предусмотреть строительство новых укрепрайонов в
1942 г. (подч. нами. - Ю.Г.) на границе с Венгрией, а также продолжать стро¬
ительство укрепрайонов по линии старой госгранипы’’30. Таким образом, речь
28 Киселев В.Н. Указ. соч.,с. 15.
29 Там же.
30 ЦАМО РФ, ф. 16А, оп. 2951, д. 237, л. 13.
37

шла о дальнейшем укреплении оборонительных рубежей, проведении этой
работы и в 1942 г.
Кроме того, нельзя делать вывод о том, готовился ли СССР к наступлению
(агрессии) или обороне, только по одному оперативному документу, подготовлен¬
ному Генштабом. К тому же от его разработки до практических дел - дистанция
огромного размера. Необходимо в этой связи исследовать оперативные доку¬
менты округов (фронтов), армий, учесть состояние всех вооруженных сил,
степень подготовленности театра военных действий, возможности всего госу¬
дарства.
Общий характер подготовки советских войск к будущей войне Василевский
в неопубликованном интервью "Накануне войны" (1965 г.) определял так: "Наши
вооруженные силы готовились не только к отпору внезапного нападения врага,
но и к тому, чтобы встречными мощными ударами и широкими наступательными
операциями в последующем полностью уничтожить вооруженные силы агрессо¬
ра"*1. В самом деле, если мы возвратимся к советским оперативным планам, то
увидим, что основной стратегической целью был "разгром главной группировки и
других крупных сил немецкой армии"31 32, а не захват чужих стран и овладение
территорией.
И последнее. На заседании Главного военного совета по итогам советско-
финляндской войны, состоявшемся 14-17 апреля 1940 г., Сталин требовал вос¬
питывать наш комсостав в духе активной обороны. А, как известно, активная
оборона может состоять из совокупности оборонительных и наступательных опе¬
раций. Важен также комплексный анализ "Соображений..." 1941 г. и разработан¬
ных оперативных планов округов и армий.
Заканчивая рассуждения об оперативных планах войны, разработанных в раз¬
личное время Генеральным штабом, считаем необходимым остановиться на
официальном оформлении указанных документов.
После 1938 г. все оперативные планы, разработанные Генштабом, не имеют
подписей наркома и начальника Генштаба (кроме сентябрьского плана 1940 г.,
подписанного Тимошенко и Мерецковым). Не найдем мы в них и подписей
Сталина, Молотова. Казалось бы, данные документы не имеют юридической
силы. Но они докладывались Сталину в Кремле. Так, по сентябрьскому плану
Тимошенко и Мерецков были с докладами 16 сентября, 5 и 14 октября 1940 г.
План получил одобрение Сталина, но его подписи нет. Попытки исследователей
найти документы с соответствующими подписями не увенчались успехом. Кар¬
тина проясняется, если мы обратимся к высказываниям Василевского в упомяну¬
том выше интервью "Накануне войны".
"Все стратегические решения высшего военного командования, на которых
строился оперативный план, - писал он, - как полагали работники Оперативного
управления, были утверждены Советским правительством. Лично я приходил к
этой мысли потому, что вместе с другим заместителем начальника Оперативного
управления тов. Анисовым в 1940 г. дважды сопровождал, имея при себе
оперативный план вооруженных сил, заместителя начальника Генштаба тов.
Ватутина в Кремль, где этот план должен был докладываться наркомом обороны
и начальником Генштаба И.В. Сталину... Никаких отметок в плане или указаний
в дальнейшем о каких-либо поправках к нему в результате его рассмотрения мы
не получили. Не было на плане и никаких виз, которые говорили бы о том, что
план был принят или отвергнут, хотя продолжавшиеся работы над ним
свидетельстювали о том, что, по-видимому, он получил одобрение"33.
31 См. Василевский А.М. Накануне войны. - Новая и новейшая история, 1992, № 6, с. 7.
32 ЦАМО РФ, ф. 16А, on. 2951А, д. 237, л. 4.
а-а
См. Василевский А.М. Указ, соч., с. 8.
38

После завершения стратегического планирования в Генштаб вызывались
командующие войсками, члены военных советов, начальники штабов и
оперативных управлений, которые на основе общего оперативного плана це¬
лыми неделями работали в Оперативном управлении над окружными пла¬
нами.
За несколько недель до нападения фашистской Германии на нашу страну вся
документация по окружным планам была передала из Генштаба командованиям и
штабам округов.
Некоторые историки неудачи начального периода относят к запоздалой раз¬
работке оперативного плана. Изучая причины, которые поставили в катастрофи¬
ческое положение Красную Армию и в целом нашу страну в начальный период
войны, Василевский писал:
“Надо говорить прежде всего не о том, существовал ли в Вооруженных Си¬
лах Советского Союза к моменту нападения на нас фашистской Германии
план отражения этого нападения, а о том, почему наши Вооруженные Силы
не были приведены своевременно в полную боевую готовность и не оказа¬
лись там, где им надлежало быть даже по этому далеко не совершенному
плану
В самом деле, даже самая подготовленная и обученная армия может быть
разгромлена, если она не будет приведена в полную боевую готовность, не зай¬
мет намеченные районы обороны и если она не будет своевременно отмобили¬
зована.
Ошибка Генштаба в планировании заключалась в том, что Красная Армия
и немецкая армия ставились в одинаковые условия по срокам отмобилизова¬
ния и развертывания. В расчет брался классический вариант развязыва¬
ния войны, когда ввод в Дело основных сил начинался после отмобилизова¬
ния и развертывания войск под защитой армий прикрытия. Не учитывался
имевшийся к тому времени опыт второй мировой войны, когда войны не
объявляются, а начинаются уже отмобилизованными и подготовленными ар¬
миями.
Задача, которая была поставлена армиям прикрытия, могла решаться только
главными силами при обязательном условии своевременного приведения их в бое¬
вую готовность. К сожалению, Генштабом не было определено хотя бы пример¬
ное время нападения Германии, а ведь от этого должен был идти весь отсчет
времени проводимых мероприятий.
Существовал и другой просчет. Это - переоценка значения Юго-Западного
направления и недооценка Западного направления как главного, выводя¬
щего противника кратчайшим путем к Москве. Ошибку пришлось исправлять
в ходе войны рокировкой 16-й и 19-й армий на Западное направление и вво¬
дить их в сражение в исключительно сложной обстановке уже начавшейся
войны.
Тяжелый урок начала Великой Отечественной войны настоятельно требует
решать сложнейшие задачи обороны страны без повторения трагических ошибок
прошлых лет.
34 Там же, с. 10.
39

ПРИЛОЖЕНИЕ
Соображения по плану стратегического развертывания
сил Советского Союза на случай войны с Германией
и ее союзниками*
Народный комиссар Только лично,
обороны Союза ССР Экземпляр единств,
мая 1941 г.
Председателю Совета Народных Комиссаров СССР
тов. Сталину
Докладываю на Ваше рассмотрение соображения по плану стратегического
развертывания вооруженных сил Советского Союза на случай войны с Герма¬
нией и ее союзниками.
I. В настоящее время по данным разведывательного управления Красной
Армии Германия имеет развернутыми около 230 пехотных, 22 танковых,
20 моторизованных, 8 воздушных и 4 кавалерийских дивизий, а всего около
284 дивизий.
Из них на границах Советского Союза, по состоянию на 15.4.41 г., сосредото¬
чено до 86 пехотных, 13 танковых, 12 моторизованных и 1 кавалерийской диви¬
зий, а всего до 120 дивизий.
Предполагается, что в условиях политической обстановки сегодняшнего дня
Германия, в случае нападения на СССР, сможет выставить против нас - до
137 пехотных, 19 танковых, 15 моторизованных, 4 кавалерийских и 5 воздушно-
десантных дивизий, а всего до 180 дивизий.
Остальные 104 дивизии вероятно будут находиться:1
№п/п
В каких странах
пд
мд
ТД
кд
Возд.
дес.
дивизии
Всего
дивизий
1 В центре страны в резерве
2 В Дании, Бельгии, Голландии, Франции
3 Югославия
4 Греция
5 Болгария
6 Африка
7 Норвегия
Всего
22 1 1 - 1
40 2 1 - 2
7
7 1---
3
5 1 1
9
93 5 3 - 3
25
45
7
8
3
7
9
104
Вероятнее всего главные силы немецкой армии в составе 76 пехотных, 11 тан¬
ковых, 8 моторизованных, 2 кавалерийских и 5 воздушных, а всего до 100 диви- *
Документ написан рукой заместителя начальника Оперативного управления Генерального
штаба Красной Армии генерал-майора А.М. Василевского. Публикуется с учетом правки цифровых
данных и текста, сделанной рукой заместителя начальника Генерального штаба Красной Армии
генерал-лейтенанта Н.Ф. Ватутина. Правка Ватутиным цифровых данных, вычеркивание, вписыва¬
ние и правка отдельных слов не оговариваются. Оговорки сделаны только там, где Ватутин
вписывал абзацы и фразы (даны курсивом). Под документом обозначены подписи наркома обороны
СССР Маршала Советского Союза С.К. Тимошенко и начальника Генштаба Красной Армии
генерала армии Г.К. Жукова. Но собственноручных их подписей нет.
Орфография и пунктуация даются по подлиннику документа. - Прим, публикатора.
1 Приведенная ниже таблица составлена Н.Ф. Ватутиным. - Центральный архив Министерства
обороны РФ (далее - ЦАМО РФ), ф. 16А, оп. 2956, д. 237, л. 1об. - Прим, публикатора.
40

зий будут развернуты к югу от линии Брест - Демблин для нанесения удара в на¬
правлении - Ковель, Ровно, Киев.
Одновременно надо ожидать удары на севере из Восточной Пруссии на
Вильно и Ригу, а также коротких, концентрических ударов со стороны Сувалки и
Бреста на Волковыск, Барановичи.
На юге - надо ожидать ударов: а) в направлении Жмеринка, Румынской
армии, поддержанной германскими дивизиями, б) в направлении Мункач, Львов и
в) Санок, Львов.
Вероятные союзники Германии могут выставить против СССР: Финляндия до
20 пехотных дивизий, Венгрия - 15 пд, Румыния до 25 пд.
Всего Германия с союзниками может развернуть против СССР до 240 дивизий.
Учитывая, что Германия в настоящее время держит свою армию отмобилизо¬
ванной, с развернутыми тылами, она имеет возможность предупредить (подч. в
тексте. - Ю.Г) нас в развертывании и нанести внезапный удар.
Чтобы предотвратить это, считаю необходимым ни в коем случае не давать
инициативы действий Германскому Командованию, упредить (подч. в тексте. -
Ю.Г.) противника в развертывании и атаковать германскую армию в тот мо¬
мент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет еще
организовать фронт и взаимодействие родов войск.
П. Первой стратегической (подч. нами. - Ю.Г.) целью действий войск Красной
Армии поставить - разгром главных сил немецкой армии, развертываемых юж¬
нее линии Брест - Демблин и выход к 30 дню операции на фронт Остроленка,
р. Нарев, Лович, Лодзь, Крейцбург, Оппельн, Оломоуц. Последующей страте¬
гической (попч. нами - Ю.Г.) целью иметь наступлением из района Катовице в
северном или северо-западном направлении разгромить крупные силы центра и
северного крыла германского фронта и овладеть территорией бывшей Польши
и Восточной Пруссии.
Ближайшая задача - разгромить германскую армию восточнее р. Висла и на
Краковском направлении, выйти на р.р. Нарев, Висла и овладеть районом
Катовице2, для чего:
а) главный удар силами Юго-Западного фронта нанести в направлении Краков,
Катовице, отрезая Германию от ее южных союзников;
б) вспомогательный удар левым крылом Западного фронта нанести в направ¬
лении Седлец, Демблин, с целью сковывания Варшавской группировки и овладе¬
ния Варшавой, а также содействия Юго-Западному фронту в разгроме Люблин¬
ской группировки противника;
в) вести активную оборону против Финляндии, Восточной Пруссии, Венгрии и
Румынии и быть готовым к нанесению удара против Румынии при благоприятной
обстановке. Таким образом Красная Армия начнет наступательные действия
с фронта Чижев, Лютовиско силами 152 дивизий против 100 германских. На
остальных участках госграницы предусматривается активная оборона3.
III. Исходя из указанного замысла стратегического развертывания, предусмат¬
ривается следующая группировка вооруженных сил СССР.
1. Сухопутные силы Красной Армии в составе - 198 сд, 61 тд, 31 мд, 13 кд -
всего 303 дивизии и 74 артполка РГК, распределить следующим образом:
а ) Главные силы в составе 163 сд, 58 тд, 30 мд и 7 кд (всего 258 дивизий) и
53 артполка РГК иметь на Западе, из них: в составе Северного, Северо-Запад¬
Последний абзац и последняя фраза предыдущего написаны Н.Ф. Ватутиным. - ЦАМО РФ,
ф. 16А, оп. 2951, д. 237, л. 4. - Прим, публикатора.
3 Последние две фразы вписаны Н.Ф. Ватутиным. - ЦАМО РФ, ф. 16А, оп. 2951, д. 237, л. 5. -
Прим, публикатора.
41

ного, Западного и Юго-Западного фронтов - 136 сд, 44 тд, 23 мд, 7 кд (всего
210 дивизий) и 53 артполка РГК; в составе резерва Главного командования за
Юго-Западным и Западным фронтами - 27 сд, 14 тд, 7 мд (всего 48 дивизий);
б ) Остальные силы в составе 35 сд, 3 тд, 1 мд, 6 кд (всего 45 дивизий) и 21 ап
РГК назначаются для обороны Дальневосточных, южной и северной границ
СССР, из них:
- на Дальнем Востоке и в Забво - 22 сд, 3 тд, 1 мд, 1 кд (всего 27 дивизий) и
14 ап РГК;
- в Средней Азии - 2 горно-стрелковых и 3 кав. дивизии (всего 5 дивизий);
- в Закавказье - 8 стрелковых и 2 кавалерийских дивизий (всего 10 дивизий) и
2 ап РГК;
- на обороне Черноморского побережья Северного Кавказа и Крыма - 2 стр.
дивизии;
- на побережье Белого моря - 1 стр. дивизия.
Детальная группировка сил показана на прилагаемой карте.
2. Военно-воздушные силы Красной Армии в составе имеющихся и боеспособ¬
ных на сегодняшний день 97 иап, 75 ббп, 11 шап, 29 дбп и 6 тбп - всего 218 авиа¬
полков - распределить следующим образом:
а) Главные силы, в составе 66 иап, 64 ббп, 5 шап, 25 дбп и 5 тбп - всего
165 авиаполков, развернуть на Западе, из них:
- в составе Северного, Северо-Западного, Западного и Юго-Западного фрон¬
тов - 63 иап, 64 ббп, 5 шап, 11 дбп и 1 тбп - всего 144 авиаполка;
- в составе резерва Главного командования за Юго-Западным и Западным
фронтами - 14 дбп и 4 тбп, всего 21 авиаполк;
б) Остальные силы в составе 31 иап, 11 ббп, 6 шап, 4 дбп и 1 тбп - всего
53 авиаполка оставить на обороне дальневосточных, южной и северной границ и
пункта ПВО гор. Москвы, из них:
- на Дальнем Востоке и в Забво - 14 иап, 9 ббп, 5 шап, 4 дбп и 1 тбп, всего
33 авиаполка;
- в Саво - 1 иап и 1 шап, всего 2 авиаполка;
- в Закво - 9 иап, 2 ббп, всего 11 авиаполков;
- в Архво - 1 исгр. авиаполк.
На обороне города Москвы - 6 истребительных авиаполков.
Детальная группировка сил показана на прилагаемой карте.
Кроме указанных ВВС на сегодняшний день имеется в стадии формирования и
совершенно еще небоеспособных 52 иап, 30 ббп, 4 шап, 7 дбп и 22 дис, всего
115 авиаполков, на полную готовность которых можно рассчитывать к 1.1.42 г.
(подч. нами. - Ю.Г.)
Эти авиаполки по мере их готовности намечено распределить следующим
образом:
- на Запад назначить 41 иап, 30 ббп, 4 шап, 5 дбп, 14 дис, а всего 94 авиапол¬
ка, из них:
- в состав фронтов 41 иап, 33 ббп, 6 шап, 7 дис, всего 87 авиаполков;
- в составе резерва Главного командования - 4 иап, 3 дбп, всего 7 авиаполков;
- оставить для ДВфронта и Забво 10 и в Закво - 6 авиаполков;
- на обороне г. Москвы - 5 истр. авиаполков.
Ориентировочные сроки вступления этих авиаполков в строй - согласно таб¬
лицы на картах.
IV. Состав и задачи развертываемых на Западе фронтов (карта 1:1.000.000):
Северный фронт (ЛВО) - 3 армии, в составе - 15 стрелковых, 4 танковых и
2 моторизованных дивизий, а всего 21 дивизии, 18 полков авиации и Северного
военно-морского флота, с основными задачами - обороны г. Ленинграда, порта
Мурманск, Кировской желдороги и совместно с Балтийским военно-морским фло¬
42

том обеспечить за нами полное господство в водах Финского залива. С этой же
целью предусматривается передача Северному фронту из Прибово - обороны
северного и северо-западного побережья Эстонской ССР.
Граница фронта слева - Осташков, Остров. Выру, Вилья иди, зал. Матсалу,
острова Эзель и Даго исключительно.
Штаб фронта - Парголово.
Северо-Западный фронт (Прибово) - три армии, в составе 17 стрелковых
дивизий, 4 танковых, 2 моторизованных дивизий, а всего 23 дивизий и 13 полков
авиации, с задачами: упорной обороной прочно прикрыть Рижское и Виленское
направления, не допустив вторжения противника из Восточной Пруссии; оборо¬
ной западного побережья и островов Эзель и Даго не допустить высадки морских
десантов противника.
Граница фронта слева - Полоцк, Ошмяны, Друскеники, Маргграбова, Летцен.
Штаб фронта - Поневеж.
Западный фронт (Запово) - четыре армии, в составе - 31 стрелковой, 8 тан¬
ковых, 4 моторизованных и 2 кавалерийских дивизий, а всего 45 дивизий и
21 полка авиации.
Задачи: упорной обороной на фронте Друскеники, Остроленка, прочно при¬
крыть Лидское и Белостокское направления;
- с переходом армий Юго-Западного фронта в наступление, ударом левого
крыла фронта в общем направлении на Варшаву и Седлец, Радом, разбить Вар¬
шавскую группировку и овладеть Варшавой, во взаимодействии с Юго-Западным
фронтом разбить Люблинско-Радомскую группировку противника, выйти на
р. Висла и подвижными частями овладеть Радом.
Граница фронта слева - р. Припять, Пинск, Влодава, Демблин, Радом.
Штаб фронта - Барановичи.
Юго-Западный фронт - восемь армий, в составе 74 стрелковых, 28 танковых,
15 моторизованных и 5 кавалерийских дивизий, а всего 122 дивизий и 91 полка
авиации, с ближайшими задачами:
а) концентрическим ударом армий правого крыла фронта окружить и уничто¬
жить основную группировку противника восточнее р. Вислы в районе Люблин;
б) одновременно ударом с фронта Сенява, Перемышль, Лютовиска разбить
силы противника на Краковском и Сандомирско-Келецком направлениях и овла¬
деть районом Краков, Катовице, Кельце, имея в виду в дальнейшем наступать
из этого района в северном или северо-западном направлении для разгрома круп¬
ных сил северного крыла фронта противника и овладения территорией бывшей
Польши и Восточной Пруссии;
в) прочно оборонять госграницу с Венгрией и Румынией и быть готовым к на¬
несению концентрических ударов против Румынии. Из районов Черновицы и
Кишинев с ближайшей целью разгромить сев. крыло Румынской армии и выйти
на рубеж р. Молдова, Яссы*.
Для того, чтобы обеспечить выполнение изложенного выше замысла,
необходимо заблаговременно провести следующие мероприятия, без которых
невозможно нанесение внезапного удара по противнику как с воздуха, так и на
земле:
1. произвести скрытое отмобилизование войск под видом учебных сборов
запаса;
2. под видом выхода в лагеря произвести скрытое сосредоточение войск ближе
к западной границе, в первую очередь сосредоточить все армии резерва Главного
командования;
* Слово "концентрических" и последняя фраза абзаца вписаны Н.Ф. Ватутиным. - Прим,
публикатора.
43

3. скрыто сосредоточить авиацию на полевые аэродромы из отдаленных окру¬
гов и теперь же начать развертывать авиационный тыл;
4. постепенно под видом учебных сборов и тыловых учений развертывать тыл
и госпитальную базу.
V . Группировка резервов Главного командования.
В резерве Главного командования иметь 5 армий и сосредоточить их:
- две армии в составе 9 стрелковых, 4 танковых и 2 моторизованных ди¬
визий, всего 15 дивизий, в районе Вязьма, Сычевка, Ельня, Брянск, Сухи-
ничи;
- одну армию в составе 4 стрелковых, 2 танковых и 2 моторизованных диви¬
зий, а всего 8 дивизий, в районе Вилейка, Новогрудок, Минск;
- одну армию в составе 6 стрелковых, 4 танковых и 2 моторизованных диви¬
зий, а всего 12 дивизий, в районе Шепетовки, Проскуров, Бердичев и
- одну армию в составе 8 стрелковых, 2 танковых и 2 моторизованных
дивизий, а всего 12 дивизий, в районе Белая Церковь, Звенигородка, Чер¬
кассы.
V I. Прикрытие сосредоточения и развертывания.
Для того, чтобы обеспечить себя от возможного внезапного удара противника,
прикрыть сосредоточение и развертывание наших войск и подготовку их к пере¬
ходу в наступление, необходимо:
1. организовать прочную оборону и прикрытие госграницы, используя для это¬
го все войска приграничных округов и почти всю авиацию, назначенную для раз¬
вертывания на западе;
2. разработать детальный план противовоздушной обороны страны и привести
в полную готовность средства ПВО.
По этим вопросам мною отданы распоряжения и разработка планов обороны
госграницы и ПВО полностью заканчивается к 1.6.41 г, (подч. нами. - Ю.Г.)
Состав и группировка войск прикрытия - согласно прилагаемой карты.
Одновременно необходимо всемерно форсировать строительство и воору¬
жение укрепленных районов, начать строительство укрепрайонов на тыловом
рубеже Осташков, Почеп и предусмотреть строительство новых укрепрайонов
в 1942 г. на граниие с Венгрией, а также продолжать строительство укреп¬
районов по линии старой госгранииы5 (подч. нами. - Ю.Г.).
VII. Задачи Военно-морскому флоту поставлены согласно ранее утвержденных
Вами моих докладов.
VIII. Развертывание войск и их боевые действия, имеющимися запасами, обес¬
печиваются:
по боеприпасам -
мелкокалиберными снарядами на три недели;
среднекалиберными - на месяц;
тяжелокалиберными - на месяц;
минами - на полмесяца;
по зенитным выстрелам -
37 мм - на 5 дней;
76 мм - на полтора месяца;
85 мм - на 11 дней;
по авиабоеприпасам -
фугасными бомбами - на месяц;
бронебойными - на 10 дней;
5 Последний абзац вписан Н.Ф. Ватутиным. - ЦАМО РФ, ф. 16А, оп. 2951, д. 237, л. 13. -
Прим, публикатора.
44

бетонобойными - на 10 дней;
осколочными - на месяц;
зажигательными - на полмесяца;
по горюче-смазочным материалам -
бензином Б-78 - на 10 дней;
” Б-74 - на месяц;
" Б-70 - на 2 1/2 месяца;
автобензином - на 1 1/2 месяца;
дизельным топливом - на месяц.
Запасы горючего, предназначенные для западных округов, эшелонированы в
значительном количестве (из-за недостатка емкости на их территории) во внут¬
ренних округах.
IX. Прошу:
1. Утвердить представляемый план стратегического развертывания вооружен¬
ных сил СССР и план намечаемых боевых действий на случай войны с Герма¬
нией;
2. своевременно разрешить последовательное проведение скрытого отмобили¬
зования и скрытого сосредоточения в первую очередь всех армий резерва Глав¬
ного Командования и авиации;
3. потребовать от НКПС полного и своевременного выполнения строительст¬
ва железных дорог по плану 41 года и особенно на Львовском направлении;
4. обязать промышленность выполнять план выпуска материальной части тан¬
ков и самолетов, а также производства и подачи боеприпасов и горючего строго
в назначенные сроки;
5. утвердить предложение о строительстве новых укрепрайонов^.
Приложения: 1. схема развертывания на карте 1:1.000.000, в 1 экз.;
2. схема развертывания на прикрытие на 3-х картах;
3. схема соотношения сил, в 1 экз.
4. три карты базирования ВВС на западе.
Народный Комиссар Обороны СССР
Маршал Советского Союза
Начальник Генерального Штаба К. А.
Генерал Армии
С. Тимошенко
Г. Жуков
6 Фраза вписана Н.Ф. Ватутиным. - Прим, публикатора.
45

Академик Ю.А. ПИСАРЕВ
НОВЫЕ ПОХОДЫ К ИЗУЧЕНИЮ ИСТОРИИ
ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
Драматическая история первой мировой войны 1914-1918 гг. продолжает
привлекать к себе внимание исследователей и широкой общественности. Хотя со
времени ее возникновения прошло почти 80 лет, интерес к событиям того вре¬
мени не только не угас, но в последние годы даже возрос с новой силой, чему
способствовало в первую очередь открытие архивов, находившихся ранее за
семью печатями. Во многих государствах архивные учреждения придерживались
правила недопущения исследователей к документам менее чем 50-летней дав¬
ности, в нашей стране был искусственно закрыт ряд архивов (архивы генераль¬
ного штаба российской армии, разведки и контразведки и др.). Сейчас все это
доступно историкам, и пожелтевшие от времени источники позволяют исследо¬
вателям по-новому взглянуть на трагические события тех лет, оставившие зло¬
вещий след в жизни многих поколений. Первая мировая война была не только
невиданной кровавой драмой для всего человечества, унесшей 10 млн. человече
ских жизней, она имела и колоссальные социально-экономические и эпохально¬
общеисторические последствия.
В Вене, близ императорского дворца Хофбург, возвышается громоздкий и
впечатляющий памятник одной из основательниц монархии Габсбургов Марии-
Терезии В ее времена Австрийская империя, простираясь от Северного моря до
р. Буг, определяла судьбы Европы. С тех пор минули столетия и на континенте
произошли коренные изменения. Первая мировая война довершила эти пере¬
мены: под ее ударами и в результате революции рухнула эта некогда могучая
держава, и ныне слепые глаза бронзовой императрицы, хотя и устремлены, как и
прежде, за владения империи, но сами эти границы значительно сужены. В ходе
войны и революционных катаклизмов рассыпались империи Романовых, Гоген-
цоллернов и турецких султанов, начался необратимый процесс крушения коло¬
ниальных держав - Великобритании и Франции, на историческую арену вышли
новые государства: Советская Россия, Финляндия и Польша, Венгрия и Австрия,
Чехословакия и Югославия, Прибалтийские страны и многочисленные государ¬
ства Ближнего и Среднего Востока.
Результатом войны стала новая расстановка сил на международной арене: все
более ведущую роль начали играть Соединенные Штаты Америки, заметно
возросло влияние Японии и Китая, по-новому стал складываться баланс отношен
ний в Африке и Латинской Америке. По своим масштабам и историческим по¬
следствиям первая мировая война была великой. Так ее называют ныне во всех
европейских государствах, в Америке и в Азии. Так ее пора называть и у нас.
Итоги войны 1914-1918 гг. подвела мирная конференция 1919 г. в Париже.
Заключенный на ней Версальский договор носил двойственный характер. С од¬
ной стороны, он положил конец международному разбою и всеобщему опустоше¬
нию, дал надежду народам на мирную жизнь, с другой - не ликвидировал окон¬
чательно межимпериалистических противоречий, а созданная руководителями
держав Антанты и США Версальская система не обеспечила подлинной стабили¬
зации международной обстановки, породив антагонизмы между странами-победи-
46

телями и странами-побежденными. В Германии возникло реваншистское течение,
приведшее к появлению фашизма и второй мировой войне.
Первая мировая война по своему происхождению, характеру и результатам
носила империалистический, захватнический характер для всех се участников, за
исключением Сербии, Черногории и Бельгии, а также оккупированных терри¬
торий других стран, народы которых вели борьбу за свое освобождение. Эта сто¬
рона вопроса обстоятельно изучена в нашей литературе, и новые документаль¬
ные материалы, почерпнутые из архивных источников, не поколебали этого
вывода - они лишь помогут внести дополнения в наши представления о всемир¬
но-исторических событиях того времени, подтверждая также незыблемость по¬
ложений отечественной и прогрессивной зарубежной историографии о войне как
продолжении внутренней политики иными средствами.
Большая заслуга в разработке названной концепции принадлежит российским
историкам. Корифеи науки академики Е.В. Тарле и В.М. Хвостов, профессора
Е.А. Адамов и Ф.И. Нотович, деятели науки других стран в 20-е и последующие
годы заложили основы историографии о возникновении, характере и последстви¬
ях империалистической войны 1914-1918 гг., оказав влияние на развитие мировой
историографии1.
К идентичным или сходным выводам пришло большинство исследователей
истории войны 1914-1918 гг. в других странах: Пьер Ренувен (Франция) и
Луиджи Альбертики (Италия), Роберт Уильям Ситон-Уотсон (Великобритания),
Е. Хельмряйх (Германия), Baco Чубрилович и Владимир Чорович (Сербия)1 2, а
также многие другие историки. Труды этих ученых имеют непреходящее значе¬
ние и ныне. Им на смену пришли новые поколения отечественных и зарубежных
историков, продолживших изучение этой темы. Она остается одной из основных
и поныне.
Однако в силу ряда обстоятельств далеко не все аспекты истории величайше¬
го мирового конфликта нашли отражение в литературе. Наша наука долгие
десятилетия находилась в тисках догматизма, классово-партийного подхода, были
преданы забвению общечеловеческие и общеисторические ценности.
Некоторые проблемы вообще подвергались остракизму, другие в значитель¬
ной мере искажались или упрощались. История войны была двухцветной - чер¬
ной или белой, но скорее черной. Справедливо называя войну величайшим бед¬
ствием, историки сводили все к описанию разбойнических планов империалисти¬
ческих держав. До бесконечности велись споры о зачинателях войны. Вопрос о
том, кто первый начал войну, превращался исследователями разных стран в
более серьезную проблему о "виновниках войны”, причем исследователи антан-
тофильского направления взвалили всю вину за ее возникновение на державы
германского блока, последние - на державы Антанты. В Германии в 20-30-е го¬
ды появилось целое ревизионистское направление в историографии, переросшее
впоследствии в нацистское3.
При этом затушевывался вопрос об истинных причинах возникновения миро¬
вого конфликта - экономических и политических противоречиях, которые вели
к конфронтации. Лишь отдельные отечественные историки - А.Л. Сидоров,
1 Адамов ЕЛ. Великодержавная политика Греции и великие державы. - Новый Восток, 1922,
кн. 2; Тарле Е.В. Германская ориентация и П.Н. Дурново. - Былое, 1922, вып. 19; Нотович Ф.И.
Дипломатическая борьба в годы первой мировой войны, т. 1. М., 1947; Хвостов В.М. История
дипломатии, т. 2. М., 1963.
2 НоровиЛ В. Покрете и дела. Београд, 1924; Сетон-Ватсон Р.В. Capajeso. Загреб, 1925; Чуб-
риловиЛ В. Собрана дела. Београд, 1950; Renouvin Р. La crise Europeene et la Grand Guerre. Paris, 1934;
Helmreich E. The Diplomacy of the Balkan Wars 1912-1913. Cambridge, 1938; Albertini L. Venti anni di
vida politics, 1.1—II. Roma, 1950-1951.
a
См. Виноградов К.Б. Буржуазная историография первой мировой войны. М., 1962.
47

П.В. Волобуев и В.И. Бовикин4 и особенно Б.В. Ананич5 - обратили внимание
на то, что военному противоборству Германии и России предшествовало про¬
тивостояние немецкого и российского империализма на экономической почве.
Одной из причин междоусобного конфликта было стремительное развитие капи¬
тализма в России, особенно в ее южной части, что вызывало беспокойство Гер¬
мании. В Российском государственном архиве Военно-морского флота России
хранится интересный документ об экономических взаимоотношениях Германии и
России в предвоенный период - ’’Записка Иностранного отдела Морского
министерства морскому министру”, составленная в конце 1913 или начале 1914 г.
(под документом не проставлена дата). В этой записке, предназначенной для
передачи на высочайшее имя, ее составителями была дана характеристика гер¬
мано-российских отношений в начале XX в.
’’Последние 15 лет, - говорилось в документе, - Германия всеми силами стре¬
милась поработить Россию экономически и ослабить ее в политическом и воен¬
ном отношении. Российский рынок переполнен немецкими товарами, международ¬
ный престиж страны сильно подорван, а ее военное могущество (в войне с Япо¬
нией. - Ю.П.) - сокрушено. Но возрождение России уже началось и идет быст¬
рыми шагами вперед; в Германии пробуждаются вследствие этого серьезные
опасения за дальнейшее распространение своего влияния, и немцы уже спешат
принять меры”6. Разрыв в 1914 г. германо-российского таможенного союза
1904 г. окончательно предопределил позицию Германии. ”С этого момента мы
стали врагами”, - заявил Вильгельм II7.
Материалы, хранящиеся в Российском государственном историческом архиве
в Санкт-Петербурге, позволяют внимательно исследовать вопрос об экономи¬
ческих противоречиях между Германией и Россией, явившихся одной из основных
причин мировой войны 1914-1918 гг.8
Непростой, но очень важной проблемой, которой также почти не занимались
ранее историки, является проблема политических взаимоотношений в рамках
каждой из противоборствующих империалистических коалиций - Тройственного
согласия и Тройственного союза, а после присоединения к ним других стран -
в пределах этих блоков.
Главной причиной мировой войны, как это убедительно доказано в историчес¬
кой литературе, стали противоречия между державами Антанты и Центральной
коалицией, прежде всего между Англией и Германией. Но налицо были и другие
противоречия, которые также оказывали влияние на ход войны, - противоречия
между Германией и Австро-Венгрией, Австро-Венгрией и Болгарией, Россией и
Англией, Россией и Францией, Францией и Италией и т.д.
Так, противоречия между Россией и Англией сыграли значительную роль в
решении проблемы "Российская империя и черноморские проливы". В упоминав¬
шейся выше записке Иностранного отдела Морского генерального штаба России
приводятся интересные данные о взаимоотношениях этих государств. Англия,
как известно, дала России обещание содействовать осуществлению ее планов
4 Сидоров АЛ., Волобуев П.В., Бовикин В.И. Экономические и социальные причины первой
мировой войны. - Первая мировая война. М., 1918.
5 Ананич Б.В. Россия и международный конгресс. 1897-1914. Очерки истории международных
отношений. Л., 1970.
6 Российский государственный архив Военно-Морского Флота (далее - ЦГА ВМФ), ф. 418, on. 1,
д. 4269, л. 60-69. Морского генерального штаба Иностранный отдел, Турецкий стол № 11, Отде -
ление V. Планы войны. Подготовка к войне 1914 г.
7 Lambsdorff J. Die Militarbevolmachtigten Kaiser Wilhelms II am Zarehoffe 1904-1914. Berlin, 1937,
S. 326.
О
° Российский государственный исторический архив, фонды министерства торговли и промыш¬
ленности и министерства финансов.
48

освоения черноморских проливов, но, как свидетельствует документ, отнюдь не
собиралась выполнять это обещание на деле. ’’Для признанной ’’владычицы мо¬
рей”, традиционно препятствующей выходу России к морю, нетерпимо будет
появление в Средиземном море нашей морской силы - нового соперника ее мор¬
скому могуществу. Можно быть совершенно уверенным, что Англия сделает все
от нее зависящее, включая даже повторение 1878 г., для того, чтобы помешать
России стать твердой ногой на берегах Архипелага”9.
Составители документа высказали предположение, что британское правитель¬
ство только в двух случаях пойдет на уступки России в решении вопроса о про¬
ливах: если последняя откажется от притязаний в Персии и других странах Сред¬
ней Азии и если возникнет непосредственная угроза нападения на Великобрита¬
нию Германии. Любопытные прогнозы сделали референты Морского генераль¬
ного штаба и по поводу позиции Франции. Указав на наличие экономических
интересов Франции и Турции, они высказали предположение, что ’’если бы Россия
дала гарантии о ненападении на Турцию, то Франция не стала бы препятство¬
вать нашему продвижению к югу”. Составители документа пришли к выводу,
что "Франции даже выгодно появление русского флота в Средиземном море,
который может обеспечить защиту международных коммуникаций в восточной
его части, в то время как Франция станет охранять свои колониальные владения
в Северной Африке’’10 11.
В нашей литературе проблема проливов освещалась без учета конкретно¬
исторических условий и характера отношений между великими державами. Боль¬
шинство историков, опираясь на известный ленинский тезис о том, что целью
царизма был захват черноморских проливов, не учитывало, что имелась в виду
конечная задача царизма в войне, но не отдельные этапы его политики, когда
царское правительство вносило в нее значительные коррективы. Так, еще прави¬
тельство П.А. Столыпина - С.Д. Сазонова взяло курс на союз с Турцией, а не на
конфронтацию с ней, поставив своей целью образование военно-политического
блока балканских государств с включением в его состав Османской империи11.
Об этом свидетельствует ряд документов - записка первого помощника началь¬
ника генерального штаба, генерал-квартирмейстера русской армии генерала
Ю.Н. Данилова от 19 декабря на высочайшее имя ”О военной подготовке России
в целях выступления на Ближнем Востоке"12, письмо морского министра адмира¬
ла И. К. Григоровича министру иностранных дел Сазонову по тому же поводу от
20 декабря и "Всеподданнейшая записка" самого Сазонова царю от 23 декабря
1913 г.13
Данилов в упомянутой записке заявил о неготовности российской армии к про¬
ведению операций по захвату черноморских проливов, а Григорович вообще
предложил отложить на неопределенное время "решение Восточного вопроса”.
"В ближайшие годы, - писал он, - России желательна отсрочка решения Восточ¬
ного вопроса при строгом соблюдении политического статус-кво”14.
Сазонов поставил вопрос еще шире, увязав его решение с возможностью
вступления России в войну не только с Турцией, но и с Германией. Министр ино¬
странных дел указал на полную неподготовленность России к этой войне, предо¬
стерегая царя от рискованных действий. "Решение вопроса может быть пере¬
несено из Константинополя на нашу западную границу со всеми последствиями,
9 РГА ВМФ, ф. 418, on. 1, д. 4269, л. 61.
10 Там же, л. 75.
11 Российский государственный военно-исторический архив, ф. 2900, on. 1, д. 631, л. 32.
12 Красный аркив, 1924, т. 7, с. 38.
13 Там же.
14 Там же.
49

отсюда вытекающими. Вашему Императорскому Величеству принадлежит при¬
нятие столь ответственного решения”, - писал министр15.
Сазонова, Данилова и Григоровича поддержал председатель Совета минист¬
ров В.Н. Коковцов. На состоявшемся 8 февраля 1914 г. заседании Особого сове¬
щания он назвал войну "величайшим бедствием для России”, указав на три фак¬
тора, которые, по его словам, не позволяют России даже думать о войне: небла¬
гоприятную международную обстановку, при которой союзники вряд ли будут
оказывать России существенную помощь, неподготовленность самого государ¬
ства к широкомасштабной войне и угрозу развития революционного движения в
стране16. Этого курса Россия придерживалась вплоть до ноября 1914 г., когда
Турция вступила в войну на стороне Германии.
После начала русско-турецкой войны захват проливов был скорее пропаган¬
дистским лозунгом, чем практическим действием: для его осуществления у черно¬
морского флота не было достаточных военно-морских сил. Кроме того, Петро¬
град не спешил с выполнением этой задачи, не желая осложнять отношений со
своими союзниками, которые не горели желанием уступить проливы России, и с
причерноморскими странами - Румынией, Болгарией, Грецией, объявившими
нейтралитет и не заинтересованными в изменении международного баланса сил.
Болгария и Греция сами претендовали на проливы.
Осенью 1915 и в начале 1916 г., после поражения русских войск на Восточном
фронте, царскому правительству вообще было не до проливов. Начальник штаба
Ставки генерал М.А. Алексеев, назвав план высадки русского десанта в районе
Босфора ’’бессмысленной авантюрой”, склонялся даже к мысли замирения с Тур¬
цией17. В конце 1916 г. Англия и Франция пообещали было России проливы в об¬
мен на активизацию ее военных действий, но согласились лишь на их интерна¬
ционализацию, что не входило в планы царского правительства. В конце 1916 г.
министр иностранных дет Н.Н. Покровский пытался снова поднять вопрос о
захвате проливов, но после Февральской революции Временное правительство
стало склоняться к идее интернационализации Босфора и Дарданелл, однако
вскоре отказалось от осуществления этой идеи.
Конечно, идея водружения российского креста на турецкой мечети Айя София
была постоянной мечтой царизма. "Моей мыслью всегда была: Проливы! - ска¬
зал Николай II личному представителю Вильгельма II при императорском дворе
в Петербурге Т. Гинце. - Я говорил об этом Его Величеству (Вильгельму И. -
Ю.П.) в Бреслау в 1897 г. Я думаю об этом в последнее время, и я никогда не
изменял своих убеждений"18. Но эта мечта на деле оказалась очень хрупкой.
Отечественная историография 20-30-х годов вслед за М.Н. Покровским19 и
Я.М. Захером20 сильно преувеличивала удельный вес черноморских проливов во
внешней политике России, что создавало неверное представление о целях цариз¬
ма в первой мировой войне.
Было бы ошибкой, однако, и впадать в другую крайность, как это делают
некоторые современные публицисты21, стремясь полностью обелить царизм.
Российский капитализм был заингересован в расширении сфер влияния; в завое¬
15 Там же.
16 Вестник НКИД, 1919, № 1, с. 32.
17 Архив внешней политики Российской империи (далее - АВПРИ), ф. ПА, д. 4839, л. 124.
МБ. Алексеев - С.Д. Сазонову, Ставка, 30 сентября 1915 г.
18 Lambsdorff G. Op. cit., S. 316.
19 Покровский М.Н. Как русский капитализм готовился к войне. - Большевик, 1924, № 9,
с. 25-34.
АЛ
Захер ЯМ. Константинополь и проливы. - Красный архив, 1924, № 2, с. 45-47.
21 См., например: Захаров М. Американская звезда или двуглавый орел? - Известия, 3.XII.1992.
50

вании новых рынков для своих товаров и в освоении Россией главного торгового
пути, лежавшего через Босфор и Дарданеллы^"Пора признать, - писал еще в
1908 г. легальный марксист, а позже один из идеологов партии кадетов
П.Б. Струве, - что для создания Великой России есть только один путь - напра¬
вить все силы на ту область, которая действительно доступна ее реальным влия¬
ниям. Это - весь бассейн Черного моря, т.е. все европейские и азиатские страны,
’’восходящие" к Черному морю. Здесь для нашего неоспоримого хозяйственного и
экономического господства есть настоящий базис: люди, каменный уголь, желе¬
зо... Основой русской внешней политики должно быть, таким образом, экономи¬
ческое господство в бассейне Черного моря"22. В Петербурге думали, несомнен¬
но, и о других видах экспансии. "Владеющий проливами имел ключ для наступа¬
тельного движения в Малую Азию и для гегемонии на Балканах", - напоминал
Сазонов царю в своей записке от 23 декабря 1913 г.23
Вопрос был только в том, как получить этот заветный ключ. Сверхосторож¬
ный Сазонов полагал, что лучше всего его добыть мирным путем. 16 августа,
когда война с Германией уже началась, а Турция еще не вступила в войну,
министр еще сохранял надежду на сохранение Турцией нейтралитета. В инструк¬
ции директору дипломатической канцелярии при Ставке князю Н.А. Кудашеву
он предлагал воздействовать в таком плане на верховное командование. ’’Про¬
должаю придерживаться мнения, что важно сохранить мирные отношения с Тур¬
цией", - писал министр24. Россия не хотела войны не только с Турцией, но и с
Германией и с Австро-Венгрией и все-таки вступила в нее. Причины такого
феномена уже исследованы в отечественной литературе, но эта проблема
заслуживает специального рассмотрения.
Значительно меньше изучен вопрос об отношении к войне различных партий,
политических и общественных организаций России, а также вопрос о том, суще¬
ствовало ли во время войны движение в защиту своей родины или, воюя "за
царя-батюшку", население России было всего лишь обмануто "ура-патриотиче¬
скими лозунгами". Ранее историки старательно избегали этой темы, умалчивая о
том, что толпа в десятки тысяч человек встала на колени на Дворцовой площади
перед Зимним дворцом, когда царь зачитывал свой манифест о войне, или о том,
что народ громил здание германского посольства в Петербурге, что по всей
стране состоялись массовые манифестации против германской агрессии, а в меди¬
цинских учебных заведениях шла запись студентов-добровольцев для отправки
на фронт.
В защиту родины многие встали по ос ^знанию долга, из чувства патриотизма.
То были представители различных слоев населения, особенно интеллигенции.
Так, жены российских дипломатов Г.Н. Трубецкого в Сербии, Е.П. Демидова в
Греции, А.К. Бенкендорфа в Англии на собственные средства приобрели меди-
ццнские препараты для военно-полевых госпиталей (семья Трубецких истратила
на эти цели 100 тыс. рублей) и сами служили медсестрами. Актриса Мариинского
императорского театра М.Н. Горленко-Долина давала в фонд помощи воинам
благотворительные концерты, писатели Николай Гумилев, Борис Лавренев и
многие другие ушли на фронт. Сотни инженеров предложили свои услуги по воз
ведению железнодорожных мостов и строительству военных заводов. Миллионы
крестьянок, отправив в армию мужей и сыновей, взвалили на свои плечи продо¬
вольственное снабжение страны.
Конечно, среди населения страны, особенно крестьянства, были и другие
настроения. Вот что писал по этому поводу генерал Данилов, непосредственно
22 Струве П.Б. Великая Россия. - Русская мысль, 1908, № 1, с. 146.
23 АВПРИ, ф. ПА, д. 139, л. 66.
24 Константинополь и проливы, т. 1. М., 1925, с. 92-93.
51

занимавшийся вопросами мобилизации российской армии: "Крестьянство, состав¬
лявшее большинство населения, держалось в стороне от государственной жизни
страны, и цели войны ему едва ли были даже известны. Поглощенное своими
узкохозяйственными интересами, ограниченное небольшим горизонтом, откры¬
вавшимся с высот его сельской колокольни, оно не могло рассуждать иначе, чем
рассуждало: "Мы вятские, тверские, тульские или пермские, до нас немец не
дойдет..." И тем не менее терпеливые и инертные по своей природе, они шли на
призыв, куда звало их начальство. Шли и умирали, пока не настали великие
перемены"25.
Мобилизация в России прошла весьма успешно. На призывные пункты явилось
более 95% призванных солдат и офицеров. С еще большим единодушием
встретила войну армия. "Армии, - писал Данилов, - было достаточно того, что
"отечество в опасности" и что час ее действия настал"26.
Примерно такие же настроения царили и в других странах.
Движение в защиту отечества охватило и немцев, и австрийцев, и венгров.
Немецкие солдаты стояли насмерть, обороняя линию Зигфрида, не только вслед¬
ствие присущей им железной дисциплины, но и в силу стремления защитить свою
страну от армий французского генерала Нивеля. В свою очередь французы,
истекая кровью в "верденской мясорубке", боролись за родную Францию.
Отношение народов к войне не было ни статичным, ни однозначным. Актив¬
ное неприятие войны проявил французский социалист Жан Жорес. Против бес¬
смысленного побоища выступала значительная часть интеллигенции: А.М. Горь¬
кий в России и Анри Барбюс во Франции, Август Цесарец и Мирослав Крлежа
в Хорватии, Ярослав Гашек в Чехии и Бранислав Нушич в Сербии.
В ходе войны трансформировались взгляды на нее. Лидер кадетов П.Н. Ми¬
люков, сначала осудивший войну, стал выступать за ведение ее до победного
конца; большинство же российской интеллигенции, напротив, высказывалось за
прекращение бессмысленного взаимоуничтожения. В конце войны во Франции и
Англии резко оживился пацифизм, а часть социал-демократов в Германии и
Австро-Венгрии, голосовавших ранее за военные кредиты, стала выступать за
заключение так называемого "белого мира", т.е. мира без победителей и побеж¬
денных.
Резко начало меняться и отношение к войне солдатской массы. Значительную
роль в этом сыграл затяжной, окопно-позиционный характер войны, "На Запад¬
ном фронте без перемен", - так определял выдающийся немецкий писатель
Ремарк характер войны, и это "без перемен", рефреном звучавшее в военных
сводках, действовало сильнее революционной пропаганды. Состояние безысход¬
ности, тоска по дому, по своей семье, своему неубранному клочку земли застав¬
ляли солдат бросать оружие, дезертировать из армии, брататься со вчерашним
врагом. Начиная с 1918 г. армия уже была не та, что раньше, ее стало трудно
удерживать в прежних рамках. В1917и1918гг. дело довершили революционная
пропаганда и контрпропаганда. Эта сторона войны также недостаточно изучена.
В нашей литературе освещалась главным образом лишь революционная пропа¬
ганда. В 1917 г. неприятие войны стало уже массовым явлением; дольше других
держалась германская армия. Революция в России привела к полному крушению
российской армии.
В этом контексте, вероятно, и надо трактовать лозунги большевиков "Пора¬
жение своего правительства!" и "Война - войне!" Они были направлены не на
измену отечеству, а на борьбу с прогнившим режимом в своей стране и на пре¬
25
Данилов Ю.А. На пути к крушению. Очерки из последнего периода русской монархии. М.,
1992, с. 84.
26 Там же, с. 85.
52

кращение братоубийственной войны. В то же время большевиками было принято
ошибочное решение о бойкоте Стокгольмской мирной конференции 1917 г.,
созванной социал-реформистами. Даже малейшая попытка предотвратить даль¬
нейшее развитие войны имела бы значение, но конференция так и не состоялась.
Важным вопросом, все еще недостаточно освещенным в литературе, является
вопрос о "славянском единстве". Под этим лозунгом вступила в войну Россия,
заявившая о намерении защитить Сербию и Черногорию, подвергшихся неспро¬
воцированному нападению со стороны Австро-Венгрии, а затем Германии, Тур¬
ции, Болгарии. На этих позициях стояли все без исключения политические пар¬
тии и общественные организации России - от крайне левых до крайне правых.
Борьба сербского и черногорского народов за свою свободу и независимость счи¬
талась справедливой и пользовалась всеобщей поддержкой. С ней солидаризиро¬
вались даже беднейшие слои населения. Повсеместные кружечные сборы, когда
в фонд помощи Сербии и Черногории отдавалась последняя копейка, прошли по
всей России. Вот что, например, писали учащиеся Городского училища № 2
г. Петрограда в письме в Сербию: "Мы, дети России, до глубины души потря¬
сены вашим несчастьем, искренне жалеем вас, хотим вам чем-нибудь помочь и
шлем вам наши сбережения, мы знаем - эта сумма ничтожна, но у нас больше
нет: наши отцы и братья тоже ушли на войну и нам самим живется теперь
нелегко"27.
Русский писатель Леонид Андреев в обращении к народу, опубликованном
11 ноября 1914 г. в газете "Биржевые ведомости", касаясь причин солидарности
народов России с народами Сербии и Черногории, писал, что они борются против
общего агрессора - германо-австрийского империализма и их объединяет в этой
борьбе патриотическое чувство защиты родины. "Да, серб беден и бос, и руки
его в мозолях, и тело его в шрамах, и душа его налита неиссякаемой скорбью,
у которого дети вместо школы должны драться за свободу и жизнь", - отмечал
он. И далее: "Ведь и мы не из богачей. Знаем и голод, и нищету, и на один дво¬
рец у нас миллион придавленных к земле лачуг"28. Обращение Леонида Андрее¬
ва нашло широкий отклик в Сербии и Черногории. В обеих странах народные
скупщины на своих заседаниях выразили глубокую благодарность писателю.
"Особенно большое спасибо Вам, - говорилось в их послании, - за то, что Вы так
образно показали русскому обществу бесконечную и жаркую любовь сербов к
нашей дорогой России"29.
6 декабря с призывом к русскому народу также обратился известный публи¬
цист А.В. Амфитеатров. В манифесте "Помогите сербам!" он предлагал орга¬
низовать подписку средств в помощь Сербии и Черногории, собирать медика¬
менты, теплые вещи и продовольствие для сербских и черногорских войск30.
Только на добровольные пожертвования русских граждан была оказана по¬
мощь 400 тыс. сербов и черногорцев31.
В рядах сербской армии сражались 35 тыс. русских волонтеров32. Кроме того,
на Салоникском фронте в боях участвовали две русские пехотные бригады
общей численностью в 40 тыс. солдат и офицеров33.
27
х Архив Сербии. Посланство у Петрограду, Кутиза 3. Приложение, 1914, кн. 1.
по
Биржевые ведомости, 11.XI.1914.
29 Цит. по: Писарев ЮЛ. Тайны первой мировой войны. Россия и Сербия в 1914-1915. М., 1990,
с. 155.
30 Русское слово, 6.XII.1914.
31 Поповий Н. Ср би] а и Pycnja 1914-1915. Београд, 1977, с. 135.
Митровий ПД. Револуцита у Pycajn и руске трупе на Солунском фронту. - Истори]ски
гласник, Београд, 1957, № 3, 4.
33 Поповий Н. Указ, соч., с. 135.
53

Лозунг "славянского единства" объединил силы России, Сербии и Черногории
в борьбе против германской агрессии. Во время второй мировой войны он снова
сыграл большую роль: Советский Союз и Югославия выступили вместе против
гитлеризма.
Одной из важнейших проблем является проблема "Первая мировая война и
национальный вопрос". Военная конфронтация способствовала его актуализации.
В многонациональных государствах, какими были Австро-Венгрия, Россия и
Османская империя, война привела к усилению центробежных тенденций. Осо¬
бого размаха они достигли в Австро-Венгрии, где уже в начале войны появились
первые признаки ее будущего распада. Объявленная австро-венгерским прави¬
тельством всеобщая мобилизация в армию проходила напряженно (в России в это
время еще наблюдалось относительное спокойствие). "Мобилизация (в Чехии. -
Ю.П.) идет неудачно. - сообщал 1 августа 1914 г. в Петербург российский консул
в Праге В.Г. Жуковский, - ...Энтузиазма никакого нет. В городе сильное
недовольство"34.
По сведениям российского генерального консула в Будапеште М.Г. Приклон-
ского, "антивоенные настроения наблюдались во многих районах Венгерского
королевства, особенно в Воеводине, Славонии, Словакии, Трансильвании, где
проживали сербы, хорваты, словаки, румыны и другие национальности. Среди
национальностей... начинается брожение, сербские запасные идут с пением серб¬
ских песен... Были попытки порчи железнодорожных путей. Произошли рас¬
стрелы сербских солдат, среди сербских влиятельных лиц было много арестов.
Не проявляют воинственности и сами австрийцы"35.
Во время войны разложение австро-венгерской армии усилилось. Информиро¬
ванная английская газета "Морнинг пост" писала: "Во время боя целые батальо¬
ны австро-венгерских войск ложились и отказывались воевать"36. Их не могли
поднять в бой даже угрозой расстрела. "Австрийцы, - сообщал поверенный в де¬
лах Росс ти в Сербии В.Н. Штрандтман, - расстреливали артиллерийским огйем
свои поспешно отступающие части"37.
Через австро-венгерскую границу на сторону Сербии перешло более 45 тыс.
добровольцев, в русском плену находилось во время войны более 2 млн. солдат и
офицеров из австро-венгерской армии, значительная часть из которых сдалась
добровольно38.
Массовый характер эти движения приобрели в конце войны. Австро-венгер¬
ская монархия, начала распадаться в январе 1918 г. Вспыхнувшая в этом месяце
всеобщая политическая забастовка, в которой приняло участие свыше 700 тыс.
человек, была прологом октябрьско-ноябрьской буржуазно-демократической и
национальной революции в империи Габсбургов, закончившейся ее полным
распадом.
В России 1917 г. аналогичную дестабилизирующую роль сыграли националь¬
ные выступления на Украине, в Прибалтике, Польше. В последние годы войны
начала распадаться и Османская империя.
Созданная после окончания войны Версальская система не привела к решению
национального вопроса. Искусственные границы, установленные Версальским,
34 АВ ПРИ, ф. Канцелярия, 1914, д. 4, л. 22. В.Г. Жуковский - в министерство иностранных дел,
Прага, 1 августа 19’4 г.
35 Там же, л. 14. М.Г. Приклонский - в министерство иностранных дел, Будапешт, 19 июля
1914 г.
36 Morning Post, 19.XII.1914.
37 АВПРИ, ф. Канцелярия, 1914, д. 107, л. 137. В.Н. Штрандтман - в министерство иностран¬
ных дел, Ниш, 8 ноября 1914 г.
38 Известия Центральной коллегии о беженцах и пленных, 29.IX.1918.
54

Сен-Жерменским, Нейиским, Трианонским и Севрским мирными договорами,
оставила вне вновь созданных государств многие единые в этническом
отношении группы населения. Так, венгры оказались рассеянными по пяти
государствам - Венгрии, Словакии, Югославии, Румынии и Советской России.
Саарская область, где проживали в основном немцы, отошла к Франции. Триест¬
ская область со славянским населением была передана Италии. В образовав¬
шемся в 1918 г. Королевстве сербов, хорватов и словенцев не был решен на
справедливой основе национальный вопрос.
Последствия этого решения сказываются и поныне, как, например, в бывшей
Югославии, где на национальной почве ведется настоящая война. Взрывоопасная
ситуация сложилась и на некоторых территориях бывшего Советского Союза.
Долгое время наша историография была безликой. Историки, увлекаясь пока¬
зом "масс", ограничивались лишь упоминанием о тех или иных государствах,
военных и дипломатических деятелях, не рассматривая их персональной роли в
войне. Исключение составляли лишь революционеры, да и то далеко не все, и
уж совсем под запретом находились монархи, представители консервативного
лагеря, большинство генералов и царских сановников.
Между тем историю балканских стран в годы войны вообще нельзя написать
без характеристики деятельности монархов, которые не только стояли во главе
государства, но были и верховными главнокомандующими, руководили дипло¬
матическими ведомствами и от личной воли которых зависел сам курс политики
той или иной страны. Черногорский король Николай, например, по собственной
инициативе объявил 8 октября 1912 г. войну Турции, хотя против этой акции
возражала союзница и покровительница Черногории Россия. Болгарский царь
Фердинанд I Кобург-Сакский, которого германский император Вильгельм II на¬
зывал "балканским Наполеончиком"39, имея в виду его воинственные и велико¬
державные замашки, в июне 1913 г. вопреки предупреждению Петербурга, под¬
держанного Парижем, Лондоном и Берлином, начал межсоюзническую войну на
Балканах.
Сам император Вильгельм Гогенцоллерн также во многом определял политику
Германии. Первое время он вмешивался во все - в дипломатию, разработку
военно-оперативных планов, во внутренние дела государства. Современники
злословили, говоря, что Вильгельм "готов быть императором на троне, женихом
на свадьбе и покойником на похоронах"40. Однако ему же были свойственны
безволие, а временами и полная апатия. В конце войны он и вовсе уступил пер¬
венство в военных делах "железным генералам" - Паулю фон Гинденбургу и
Эриху фон Людендорфу.
В России значительную роль играл Николай II. О нем и его деятельности во
время войны еще не написано серьезных исследований. М.Н. Покровский назы¬
вал царя "кровавым деспотом"41, сейчас появляется столь же односторонняя
тенденция причислять российского самодержца, наоборот, к лику святых42.
Масштабными, но недостаточно изученными в нашей литературе являются
личности министра иностранных дел России Сазонова, начальника штаба Ставки
генерала Алексеева, главы сербского правительства и министра иностранных дел
Николы П. Пашича и десятков других государственных и военных деятелей и
дипломатов, которые не только "делали полиФику", но и в значительной мере
оказали влияние на самое развитие истории.
Отечественные историки находятся в неоплатном долгу перед обществен¬
39 Писарев Ю.А. Великие державы и Балканы накануне первой мировой войны. М., 1985, с. 23.
40 Там же.
41 Покровский М.И. Указ, соч., с. 28.
42 Захаров М. Указ. соч.
55

ностью: судьбы миллионов российских солдат и офицеров, погибших в войне, и
десятков тысяч русских граждан, волей случая оказавшихся за границей в ре¬
зультате войны и так и не сумевших вернуться домой, ждут своего освещения.
Война застала во Франции, Германии, Италии, Англии, Бельгии и в других
странах многих россиян: студентов высших учебных заведений, коммерсантов,
работавших по найму за границей рабочих и служащих, гостей и туристов. Зна¬
чительная их часть вступила волонтерами в союзные войска, многие погибли на
войне.
В.Г. Короленко призывал писателей и историков осветить судьбу этих ски¬
тальцев. ’’Когда-нибудь, - писал он, - история нашей общественности с сочувст¬
вием и вниманием остановится на этой трагедии русской скитальческой души,
мятущейся в разнообразных исканиях правды... Многие уже пали в этой борьбе,
и тела их лежат в братских могилах на полях Марны, в Шампани, под Аррасом и
Реймсом”43.
Мы только приступаем к изучению проблемы ’’Война и русская эмиграция",
хотя здесь имеется значительная литература, принадлежащая перу самих
эмигрантов и их современников, проживавших за границей.
Но особенно важной задачей является тщательное исследование вопроса о
судьбе русских воинов, сражавшихся на Западном и Македонском фронтах. Она
сложилась трагически. Сначала четыре русских бригады были посланы во Фран¬
цию и на Салоникский фронт в обмен на оружие, острый дефицит в котором
наблюдался в России. "Проданными за оружие" называли современники эти
войска. Верные воинскому долгу русские солдаты и офицеры стойко сражались
на этих фронтах. После выхода России из войны они потребовали возвращения
домой, но вместо этого были сосланы бывшим союзным командованием в Афри¬
ку на трудовые работы, где многие из них нашли свою смерть. Безвестными
остались их могилы. Только в феврале 1919 г. во Францию советским прави¬
тельством была направлена специальная миссия Красного Креста во главе с
Д.З. Мануильским для организации репатриации русских солдат и офицеров44, и
лишь в 1920-1921 гг. те, кто остался в живых, смогли вернуться на Родину.
В первой мировой войне погибло 5 млн. русских солдат и офицеров (из общего
числа погибших 10 млн. чел.). Во всех европейских странах в честь павших вои¬
нов воздвигнуты памятники, заботливо содержатся кладбища и другие места
погребения. Например, в городе Битоль (Югославия) сооружено грандиозное
кладбище, отделанное красным гранитом, где похоронены французские воины.
Однако г. Битоль был взят в ноябре 1916 г. русскими, а не французскими вой¬
сками. Но на этом кладбище не сохранилось ни одной могилы русских солдат. Их
могилы - и на Балканах, и в Африке, и на греческих островах Архипелага.
В удручающе плохом состоянии находятся и захоронения в самой России.
Священный долг историков - покончить, наконец, с этой несправедливостью.
Задача живых - отдать память ушедшим.
В заключение отметим, что многие из задач, поставленных в статье, призвана
решить Ассоциация истории первой мировой войны, созданная в 1992 г. на базе
возглавляемого академиками П.В. Волобуевым и Г.Н. Севостьяновым Научного
совета по проблеме "Революции и реформы" при отделении истории РАН с ак¬
тивным участием Института всеобщей истории, Института российской истории,
Института славяноведения и балканистики РАН.
Ассоциация уже приступила к работе. Были проведены пять заседаний "круг¬
лого стола" с широким участием исторической общественности. 9 декабря 1992 г.
43 Цит. по: Лебедев В. Из рядов французской армии. Русские волонтеры во Франции. Очерки
французского фронта и тыла. В Македонии. М., 1917, с. V-VI.
44 Декреты Советской власти, т. 2. М., 1959, с. 527-529.
56

в Доме ученых состоялась научная конференция ’’Первая мировая война и
современность”, в которой помимо названных институтов приняли участие Госу¬
дарственная историческая библиотека, Государственный российский кинофото¬
архив, Российское военно-историческое общество, Литературное представи¬
тельство в Москве Александра Солженицына. Была организована выставка
редких книг, фотодокументов и иллюстраций по первой мировой войне, заслуша¬
ны доклады академика П.В. Волобуева, директора Института всеобщей истории
РАН д.и.н. А.О. Чубарьяна, директора Института славяноведения и балканис¬
тики РАН, д.и.н., В.К. Волкова и автора данной статьи, показаны хроникальные
фильмы того времени. Конференция транслировалась по всероссийскому теле¬
видению, на ней присутствовали около 800 ученых. Ассоциация планирует орга¬
низацию международной конференции ’’Первая мировая война и ее воздействие
на историю XX в.” в мае 1994 г.
Кроме того, под ее эгидой готовится к печати сборник "Первая мировая война
в документах и комментариях”; планируется публикация материалов "круглого
стола”; а также «издание специального выпуска журнала "Родина" по той же
тематике.
Хочется надеяться, что деятельность новой организации поможет более глу¬
бокому изучению проблем столь значительного события XX в., каким была пер¬
вая мировая война.
57

© 1993 г.
ПЛ. ЧЕРКАСОВ
РОССИЯ И ФРАНЦИЯ В XVHIB.
ИТОГИ И ПЕРСПЕКТИВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ
В истории взаимоотношений России и Франции XVIII в. занимает особое место
как эпоха становления русско-французских дипломатических, экономических и
культурных связей.
Собственно история дипломатических отношений между двумя странами на
регулярной основе начинается с подписания русско-французского договора в
1717 г.
Русско-французские отношения развивались и ранее. В принципе их начало
можно датировать 1051 г., когда дочь великого князя киевского Ярослава Муд¬
рого Анна была выдана замуж за французского короля Генриха I. Однако вслед
за этим, в какой-то степени, быть может, случайным событием, в русско-фран¬
цузских контактах наступила полутысячелетняя пауза, вызванная разделением
церквей в 1054 г. на западную и восточную, феодальной раздробленностью Руси,
подпавшей под 300-летнее монголо-татарское иго, и не в последнюю очередь -
географической отдаленностью России и Франции, расположенных на противо¬
положных сторонах Старого Света. С конца XVI в. контакты между Россией и
Францией были восстановлены1, но сводились лишь к эпизодическому обмену
посольствами и миссиями, зачастую без определенных политических целей.
Заметный интерес к России появился во Франции лишь с середины XVII в.,
когда Алексей Михайлович, словно предвосхищая политику Петра - своего сына
и преемника, - осторожно пытался ввести страну в семью европейских госу¬
дарств. Этот интерес окончательно определился в годы правления Петра I, по¬
ставившего целью своей политики превращение России в великую европейскую
державу. Именно с Петра - с начала Северной войны в 1700 г. - можно датиро¬
вать новую эпоху в истории непростых, часто конфликтных русско-французских
отношений XVIII в. - это время становления отношений России и Франции на
новой основе взаимного интереса и равноправия. Русско-французские связи отны¬
не превратились в важный фактор европейской политики.
Прежде всего необходимо хотя бы в самых общих чертах определить внешне¬
политические цели и интересы России и Франции в описываемую эпоху, выяснить
степень их близости или расхождения.
Стратегические интересы России как крупнейшей евроазиатской державы
требовали выхода к Балтийскому и Черному морям. Это было важнейшее усло¬
вие преодоления ее исторически возникшего культурно-цивилизационного и
политического отчуждения от остальной Европы. Выхода к морям требовали
торгово-экономические интересы России, отставание которой в решающей
степени объяснялось ее оторванностью от европейских рынков.
Необходимость преодоления искусственно возникшей замкнутости России
сознавали уже Иван Грозный и Алексей Михайлович, но их попытки преодолеть
эту замкнутость успеха не имели. Историческая миссия реализации давних
1 См.: Жордания Г. Очерки из истории франко-русских от”оп»ений конца XVI и первой половины
XVII веков, ч. I—II. Тбилиси, 1959.
58

национально-государственных интересов России выпала на долю Петра I. Азов¬
ские походы и Северная война обозначили два геостратегических направления
внешнеполитических усилий Петра Великого - Черное и Балтийское моря.
Стремление Петра превратить Россию в великую европейскую державу
натолкнулось на самое решительное противодействие ее давних противников -
государств так называемого "восточного барьера" - Швеции, Польши и Турции,-
создававшегося усилиями французской дипломатии со времен Франциска I,
Генриха IV и кардинала Ришелье. "Восточный барьер" воздвигался Францией не
против России, а против Австрийских и Испанских Габсбургов с их гегемонист¬
скими притязаниями, тем не менее именно "восточный барьер" долгое время
разделял Россию и Францию.
Приверженность Франции союзам, образованным в XVI-XVII вв., антигабс-
бургская ориентация ее политики в решающей степени определили негативную
позицию версальского двора по отношению к России, долго и безуспешно искав¬
шей сближения с Францией.
Ответственность Франции за длительный период отчуждения в отношениях
с Россией признавали авторитетные французские историки, и прежде всего
А. Рамбо, подготовивший двухтомную публикацию дипломатических документов
из Архива французского Министерства иностранных дел по истории франко¬
русских отношений с середины XVII в. до Великой французской революции2. Эта
публикация, осуществленная в 1890 г., до сих пор остается основным докумен¬
тальным источником для изучения русско-французских отношений указанного
периода. К сожалению, ни в дореволюционной России, ни в Советском Союзе не
была осуществлена аналогичная публикация русских дипломатических докумен¬
тов об отношениях с Францией в XVII-XVIII вв.3
Рамбо принадлежит и научно обоснованная периодизация истории дипломати¬
ческих отношений между дореволюционной Францией и Россией. Он выделял
в ней пять основных периодов: 1051-1654 гг. - от Анны Ярославны и Генриха I
до Алексея Михайловича и Людовика XIV; 1654-1726 гг. - от русско-польской
войны, пробудившей во Франции интерес к России, до заключения русско-
австрийского союза, превратившего Россию в противника Франции; 1726-
1756 гг. - период 30-летней открытой враждебности между двумя странами,
отмеченный временным разрывом дипломатических отношений (1748-1756 гг.);
1756-1775 гг. - от Семилетней войны когда Россия и Франция оказались в
составе одной коалиции против Пруссии и Англии, до воцарения Людовика XVI,
при котором определилась тенденция к русско-французскому сближению; 1775-
1789 гг. - "золотой век" в истории русско-французской дипломатии, время интен¬
сивного сближения России и Франции, прерванного началом Великой французской
революции4.
Периодизация Рамбо может быть принята с двумя поправками. Во-первых,
русско-французские отношения составляют еще один самостоятельный период
в эпоху Французской революции 1789-1799 гг. Во-вторых, при всей важности для
русско-французских отношений времени правления Алексея Михайловича более
верным представляется датировать исходный рубеж этих новых отношений
А
х Recueil des instructions donnees aux ambassadeurs et ministres de France depuis des trait ćs de
Westplialle jusqu'i la Revolution. Avec une introduction et des notes par Alfred Rambaud. T. 8-9. Russie.
Paris, 1890.
□
° Исключение составляет публикация (неполная) донесений российского посла в Париже
И.М. Симолина, относящихся к 1789-1792 гг. Вступительную статью к данной публикации написал
академик Н.М. Лукин, см.: Литературное наследство, т. 29-30. М.» 1937, с. 343-538. См. также:
Международные отношения в начальный период Великой французской революции (1789). Сб. док.
М., 1989.
4 Recueil des instructions..., t. 8, p. V.
59

началом Северной войны 1700 г., когда Россия впервые заявила о себе как о
великой европейской державе.
Достоинство периодизации, предложенной Рамбо, заключается в том, что она
ориентирована не на отдельные даты или события в двусторонних русско-фран¬
цузских отношениях (договор 1717 г.), а вписана в контекст европейской поли¬
тики. Несомненно, самым убедительным свидетельством четко определившегося
интереса Франции к России стало заключение в 1717 г. в ходе Северной войны
первого русско-французского договора. Данный период в русско-французских от¬
ношениях, как обоснованно считал Рамбо, завершается подписанием Россией и
Австрией в 1726 г. союзного договора, обозначившего новую внешнеполити¬
ческую ориентацию петербургского двора. Мнение Рамбо в связи с этим пред¬
ставляется более обоснованным, чем точка зрения академика А.Л. Нарочниц¬
кого, который выделял в самостоятельный этап русско-французских отношений
период от договора 1717 г. до тройственного австро-русско-французского союза
1756 г.5 В данной периодизации, как представляется, неоправданно игнорируется
поворот России в 1726 г. к тесному сближению с Австрией, что вызвало дли¬
тельное обострение в русско-французских отношениях, вплоть до начала Семи¬
летней войны в 1756 г.
Определенной корректировки требует и выделение А.Л. Нарочницким в
качестве единого периода в развитии русско-французских отношений 33-летнего
отрезка времени от начала Семилетней войны до Великой французской
революции (1756-1789 гг.)6. В принципе, такая периодизация вполне обоснована,
но нуждается в уточнении: внутри обозначенных хронологических рамок,и на это
первым обратил внимание все тот же Рамбо, четко выделяются два этапа,
рубежом между которыми стала смерть Людовика XV в 1774 г. Лишь с
воцарением Людовика XVI, признавшего фактический распад "восточного ба¬
рьера" в результате военного упадка Швеции, первого раздела Польши в 1772 г.
и поражения Турции в войне с Россией 1768-1774 гг., версальский кабинет
решился наконец пересмотреть прежнее негативное отношение к России. Именно
с этого времени- 1774-1775 гг. - начинается недолгий "золотой век" в
отношениях России и Франции, прерванный Революцией.
История русско-французских отношений в XVIII в. до сих пор не получила
полного освещения ни во французской, ни в отечественной историографии. Наи¬
более систематическое (хотя и краткое) ее изложение, основанное на француз¬
ских дипломатических документах, содержится во вступительной статье и ком¬
ментариях Рамбо к упоминавшимся двум томам документальной публикации7.
Даже спустя 100 лет статья Рамбо, который проявил детальное знание и тонкое
понимание всех нюансов как французской, так и российской дипломатии, не утра¬
тила своего значения.
Краткий популярный обзор франко-русских отношений от Петра Великого до
Июльской революции 1830 г. содержится в брошюре Э. Кене и А. де Санте ля,
опубликованной в 1843 г.8
В 1892 г. в Москве появилась книга русского историка П.В. Безобразова, напи
санная по документам двухтомной французской публикации Рамбо, а также по ма
териалам "Сборников Императорского Русского исторического общества"9. По
*
J Нарочницкий АЛ. Две тенденции в развитии отношений между СССР и Францией. (К итогам
и задачам исторического исследования.) - Новая и новейшая история, 1966, №5, с. 5.
6 Там же.
Recueil des instractions..., t. 8, p. V-LVIII.
о
Quesnet E., Santeul A. de. France et Russie. Avantages d'une alliance entre ces deux nations. Paris,
1843.
9 Безобразов П.В. О сношениях России с Францией. М., 1892.
60

признанию самого автора, его книга "не представляет ученого исследования", она
"предназначена для публики, интересующейся историей", и носит научно-попу¬
лярный характер. Автор не привлек ни одного непубликовавшегося архивного
документа. И тем не менее работа представляет интерес уже по той причине,
что она долгое время оставалась единственной обобщающей книгой по истории
русско-французских дипломатических отношений с конца XVI до начала XIX в.
В 1893 г. газета "Киевлянин" в № 278, 279 и 281 поместила три статьи про¬
фессора Киевского университета В.С. Иконникова с обзором русско-французских
отношений за XVI-XVIII вв. Статьи эти в том же году были опубликованы в
виде брошюры10 11.
На исходе XIX и в начале XX в. в России под руководством профессора Ф.Ф.
Мартенса осуществлялась публикация многотомного "Собрания трактатов и кон¬
венций, заключенных Россией с иностранными державами". В трех томах этого
добротного издания, предпринятого параллельно на русском и французском язы¬
ках, опубликован ряд соглашений между Россией и Францией, в частности тексты
союзного договора 1717 г. и торгового трактата 1787 г. Все эти документы про¬
комментированы Ф.Ф. Мартенсом, которому принадлежит и обстоятельная всту¬
пительная статья о развитии русско-французских отношений < XVI в. до 1717 г.11
Интерес к проблематике русско-французских отношений, возникший в начале
90-х годов XIX в., был связан с происходившим тогда процессом сближения
России и Франции, приведшим в 1893 г. к созданию военно-политического союза
двух государств. После первой мировой войны и Октябрьской революции 1917 г.
в России этот интерес с обеих сторон заметно поубавился и начал расти лишь
в середине истекающего столетия, когда возродилась тенденция к сближению и
сотрудничеству СССР и Франции.
В 1965 г. в Париже была опубликована книга К. Грюнвальда, бывшего рос¬
сийского эмигранта во Франции, принявшего советское гражданство, который
в увлекательной, скорее публицистической, чем научной манере осветил всю
многовековую историю русско-французских отношений с середины XI в. до сере¬
дины 60-х годов XX столетия12
Упомянутые работы обзорного характера - это практически все, что написано
по истории русско-французских дипломатических отношений в XVIII в. К этому
можно добавить общие труды по истории международных отношений и диплома¬
тии XVIII в., где русско-французские отношения довольно схематично рассматри¬
ваются в контексте европейской политики13. Отсутствие обобщающего ком¬
плексного исследования русско-французских отношений за весь XVIII в. частично
компенсируется наличием ряда публикаций по отдельным вопросам и аспектам
этих отношений14.
В данной работе ставится цель провести своеобразную "инвентаризацию"
10 Иконников В.С. Сношения России с Францией (XVI-XVIII вв.). Исторический очерк. Киев,
1893.
11 Мартенс Ф. Собрание трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными держа¬
вами. Т. XIII. Трактаты с Францией. 1717-1807. СПб., 1902, с. I-XXXVI; см. также: Там же. Т. I.
Трактаты с Австрией. 1648-1762. СПб., 1874; Там же. Т. V. Трактаты с Германией. 1656-1762.
СПб., 1880.
12
Grunwald С. de. Les alliances franco-russes. Neuf sifecles de malentendus. Paris, 1965. Русский пере¬
вод: Грюнвалъд К. Франко-русские союзы. М., 1968.
1 См.; История дипломатии, изд. 2-е, т. I. М., 1959; Rain Р. La diplomatie francaise d'Henri IV i
Vergennes. Paris, 1945; La Revolution francaise et 1'empire napoleonien. Par Andre Fugier, t. 3. Paris, 1954;
Histoire des relations intemationales, publiee sous la direction de Pierre Renouvin. T. 3. Les temps modemes.
De Louis XIV & 1789, par Gaston Zeller. Paris, 1965.
14 См.: Дунаевский B.A., Гусев В.В. Русско-французские и советско-французские отношения в
освещении советской историографии 1917-1967 гг. - Французский ежегодник. 1967. М., 1968.
61

проблематики русско-французских отношений в XVIII в., выделив прежде всего
неразработанные во французской и отечественной историографии вопросы.
Одновременно необходимо уточнить и детализировать периодизацию русско-
французских отношений той эпохи.
* * *
Первый период русско-французских отношений в XVIII в. укладывается в рам¬
ки двух событий - начало Северной войны в 1700 г. и заключение союзного
договора между Россией и Австрией в 1726 г.
Внутри этого периода просматриваются несколько этапов, соответствующих
разным стадиям в русско-французских отношениях. Первый этап совпадает с
начальной фазой Северной всГйны15. Это время, когда честолюбивый русский
царь вызывал в Версале смешанные чувства пренебрежения и досады: пренебре¬
жения - в связи с поражениями, которые он терпел в войне против Карла XII, а
досады - по той причине, что русская дипломатия сумела переиграть француз¬
скую в Польше, королем которой в 1697 г. был избран не французский ставлен¬
ник принц де Конти, родственник престарелого Людовика XIV, а союзник
Петра, - саксонский курфюрст Август16.
В 1705 г. в Париж с миссией улучшить русско-французские отношения был
направлен выдающийся петровский дипломат, приближенный царя А.А. Матве¬
ев, который убедился в нежелании французской стороны считаться с политиче¬
скими и экономическими интересами России, о чем он и сообщил Петру17 *.
Русско-французские дипломатические контакты и попытки сближения двух
стран, предпринимавшиеся в начале Северной войны, требуют более детального
изучения на основе привлечения архивных материалов1 .
Поражение Карла XII под Полтавой 7 июля 1709 г. стало поворотным момен¬
том не только в ходе военных действий, но и в дипломатической истории Север¬
ной войны, в частности в развитии русско-французских отношений19 *. После
1709 г. меняется стратегическая ситуация на театре военных действий, изменя¬
ется и отношение в Европе к России и ее царю. От былого пренебрежения не
остается и следа, но перспектива дальнейшего возрастания военно-политической
мощи России вызывает опасения.
Со смертью Людовика XIV 1 сентября 1715 г. в русско-французских отноше¬
ниях наметился поворот к лучшему. Герцог Орлеанский, ставший регентом
Франции при малолетнем Людовике XV, изъявил готовность улучшить отноше¬
ния с Россией. В отличие от Людовика XIV, постаравшегося избежать встречи с
Петром I во время первого путешествия русского царя по Европе в 1697—
1698 гг., регент немедленно согласился принять Петра, когда стало известно
о его намерении осуществить вторую поездку по европейским странам. Пре¬
бывание Петра I во Франции с апреля по июнь 1717 г. ознаменовалось под¬
Телъпуховский Б.С. История Северной войны. М., 1987; Северная война. М., 1946.
16 См.: Борисов Ю.В. Дипломатия Людовика XIV. М., 1991, с. 348-351.
17
1 Во время пребывания во Франции в 1705-1706 гг. Матвеев вел дневник, куда он заносил инте¬
ресовавшее его сведения о государственном устройстве и политических деятелях Франции, о быте,
нравах и обычаях этой страны, ее архитектуре и искусстве: Русский дипломат во Франции. (Записки
Андрея Матвеева). Л., 1972.
1 Имеется единственное специальное исследование по данному вопросу: Крылова Т.К. Франко¬
русские отношения в первую половину Северной войны. - В кн.: Исторические записки, т. 7. М.,
1940, с. 115-148.
19 См.: Возгрин В.Е. Россия и европейские страны в годы Северной войны. История дипломати¬
ческих отношений в 1697-1710 гг. Л., 1986, с. 234-285; Кафенгауз Б.Б. Полтавская победа и русско-
французские отношения. - В кн.: Сб. статей. М., 1959, с. 148-155.
62

готовкой русско-французского союзного договора, который был подписан 15 ав¬
густа в Амстердаме20. По мнению большинства историков, Амстердамский до¬
говор не имел практических последствий для русско-французских отношений, так
как Франция не намеревалась пожертвовать ради России ни союзом с Англией и
Голландией, ни давними узами, связывавшими ее с Турцией, ни даже ставшей
обременительной и бессмысленной поддержкой Шгеции.
И все же этот договор имел положительное значение для России. ’ Действи¬
тельно, прямые последствия Амстердамского договора были ничтожны, - отме¬
чал исследователь дипломатии Петра I Н.Н. Молчанов. - Но косвенно он во
многом способствовал укреплению международных позиций России, притом
в очень ответственный, критический момент. Главное состояло в том, что с этим
договором Россия все глубже входила в европейскую систему международных
отношений. Она получила основание для официальных контактов с Швецией
с целью заключения мира"21.
Обстоятельства, связанные с подготовкой Амстердамского договора, равно
как и в целом русско-французские отношения в 1709-1717 гг. не нашли полного
освещения в отечественной историографии. Во Франции единственным специаль¬
ным исследованием данного вопроса до сих пор ост ается книга виконта П. де Ги-
шена "Петр Великий и первый франко-русский трактат (1682-1717)", опуб¬
ликованная еще в 1908 г. и написанная исключительно на французских мате¬
риалах22.
Дополнительного изучения требует также вопрос о посреднической роли
французской дипломатии в мирном урегулировании военных конфликтов России с
Турцией и Швецией. Менее всего прояснен вопрос о посредничестве Франции в
заключении мирного договора между Россией и Турцией в декабре 1720 г.23
Секретная статья Амстердамского договора 1717 г. предусматривала посред¬
ничество Франции в заключении мира между Россией и Швецией, но на практике
обе стороны прибегли к нему лишь после провала Аландского конгресса 1718 г.,
когда они не смогли прийти к соглашению24. Вос пользовавшись неожиданной
смертью Карла XII в декабре 1718 г., французская дипломатия вновь предложила
свои посреднические услуги воевавшим сторонам. В результате умелых действий
французского дипломата Кампредона 30 августа 1721 г. в Ништадте в
Финляндии был подписан мирный договор между Россией и Швецией, положив¬
ший конец более чем 20-летней Северной войне25. Ништадтский договор закре¬
пил выход России к Балтийскому морю.
Участие Франции в мирном завершении Северной войны отвечало и ее собст¬
венным интересам прежде всего из-за ощутимого падения французского влияния
в Европе после унизительного для Франции Утрехтского договора 1713 г., по
которому она лишилась части своих владений в Северной Америке и вынуждена
была отказаться от большинства притязаний на самом европейском континенте.
После Амстердамского и Ништадтского договоров можно было ожидать даль¬
нейшего сближения между Россией и Францией. Но этого нс произошло, несмот-
2п
Полный текст Союзного трактата, заключенного в Амстердаме между Россией, Пруссией и
Францией 4(15) августа 1717 г. опубликован в сборнике: Мартенс Ф. Указ, соч., т. V. Подробные
комментарии к договору см.: Мартенс Ф. Указ, соч., т. XIII, с. 1-9.
О 1
Молчанов Н.Н. Дипломатия Петра Великого. М., 1984, с. 341.
22 Vicomte de Guichen. Pierre Le Grand et le premier traite franco-russe (1682 A 1717). Paris, 1908.
23 См.: Безобразов П.В. Указ, соч., с. 56-57.
24 См.: Молчанов НИ. Указ, cojł., с. 332-358; С А. Фейгина. Аландский конгресс. Внешняя поли¬
тика России в конце Северной войны. М., 1959.
25 Никифоров Л.А. Внешняя политика России в последние годы Северной войны и Ништадтский
мир. М., 1959.
63

ря на постоянно выражавшуюся Петром I готовность идти на широкое сотрудни¬
чество с Францией. Он предложил скрепить союз двух стран брачными узами
между своей младшей дочерью Елизаветой и юным Людовиком XV, Петр был
даже согласен выдать ее замуж за герцога Шартрского, сына регента. Однако
его идея была встречена в Версале с холодным высокомерием. Он ожидал офи¬
циального признания версальским двором своего императорского титула, но на¬
толкнулся на вежливый отказ. Когда Петр предложил герцогу Орлеанскому раз¬
делить с ним то влияние, которое Россия приобрела в Польше, регент демон¬
стративно игнорировал это предложение, дав понять тем самым, что рассматри¬
вает российское ’’присутствие” в Польше как временное. Царь надеялся на
широкий приток необходимых его стране технических специалистов и ремеслен¬
ников из Франции, но в Версале были безучастны к нуждам и потребностям царя-
реформатора и не поощряли "утечку умов" в Россию26. Все свидетельствовало
об очевидном нежелании Франции укреплять наметившийся было союз с Россией:
1721-1726 гг. - это время упущенных возможностей в русско-французских отно¬
шениях.
После смерти Петра и воцарения Екатерины I в 1725 г. отношение Франции к
России стало еще более враждебным. Франция демонстративно поддержала
короля Дании против герцога Голштинского, зятя Екатерины. В Турции совсем
еще недавняя линия французской дипломатии на нормализацию турецко-русских
отношений, позволившая дважды - в 1720 и 1724 гг. - предотвратить войну
между Портой и Россией, сменилась откровенно подстрекательской, антирусской
позицией нового французского посла в Константинополе д’Андрезеля. Первый
министр Франции герцог Бурбонский сделал поразивший даже версальский двор
выбор супруги для юного короля Людовика XV. Ею должна была стать Мария
Лещинская, дочь изгнанного из Польши короля. Этот мезальянс трудно было
объяснить иначе, как прямым вызовом России в Польше. Не имела успеха и
настойчивость российского посланника во Франции князя Б.И. Куракина, доби¬
вавшегося признания за Екатериной I императорского титула.
"Здешний двор в том чинит трудность, - сообщал он в мае 1725 г. в коллегию
иностранных дел, - и без взаимного авантажу при каком случае или при какой
важной негоциации того титула дать не может"27. Продолжалось бессмысленное
и расточительное для французской казны субсидирование обескровленной в войне
Швеции.
Демонстративная, трудно объяснимая в тех условиях враждебность версаль¬
ского двора по отношению к России, разумеется, не осталась незамеченной в
Вене, где еще с 1717 г. с тревогой наблюдали за франко-русским сближением.
Умелыми действиями и интригами австрийская дипломатия сумела привлечь на
сторону своего императора ближайших советников Екатерины I - А.Д. Мен¬
шикова и вице-канцлера А.И. Остермана, прежде ориентировавшихся на Фран¬
цию. Постепенно в Петербурге пришли к выводу о преимуществах внешнеполи¬
тической ориентации на Австрию, с которой у России никогда не было серьезных
противоречий, зато всегда были общие враги - Турция, Швеция и Польша.
С середины 1725 г. начинается русско-австрийское сближение.
Однако мысль о сохранении союза с Францией все еще не была оставлена
в коллегии иностранных дел Российской империи. В секретной инструкции князю
Б.И. Куракину от 23 ноября 1725 г. подчеркивалось: "Мы никогда не намерены
9/»
м После заключения франко-русского договора 1717 г. в Россию из Франции прибыло на посто -
янное жительство 200 семей ремесленников, художников, архитекторов, преподавателей, офицеров
армии и флота.
27 Архив внешней политики Российской империи (далее - АВ ПРИ), ф. Сношения России с Фран¬
цией, 1725 г., оп. 93/1, д. 5, часть I, л. 169.
64

с какой бы то ни было державой вступить в обязательства, которые интересам
французским или против Франции быть могли, пока Франция взаимно таким же
образом поступать будет. Вы можете о сем намерении французский двор наи¬
крепчайше обнадежить’’28. Посланнику поручалось информировать первого ми¬
нистра Людовика XV о желании России заключить новый торговый договор с
Францией. "К сему, несомненно, всегда готовы будем”, - подчеркивалось в инст¬
рукции29.
Но добрая воля, проявленная Россией, равно как и предложение об улучшении
русско-французских отношений путем заключения торгового договора, были
отвергнуты Францией. России ничего не оставалось, как принять настойчивое
предложение Австрии о заключении союзного договора, который был подписан
в Вене 6 августа 1726 г.
Заключение русско-австрийского союзного договора 1726 г. подвело черту под
первым периодом отношений между Россией и Францией. Он характеризовался,
с одной стороны, косвенным противостоянием двух государств, вытекавшим из
их старых союзов, из расхождения внешнеполитических устремлений. С другой -
это было время пробуждения взаимного интереса друг, к другу, попыток сближе¬
ния и взаимодействия, потерпевших неудачу по вине Франции, которая не смогла
правильно оценить изменений в европейской политической системе, вызванных
новой ролью России, и продолжала проводить прежнюю линию на поддержание
"восточного барьера”.
В изучении русско-французских отношений 1700-1726 гг. имеются "белые пят¬
на”, ликвидация которых требует широкого использования французских и особен¬
но отечественных архивных материалов. Помимо перечисленных тем и вопросов,
ожидающих своего изучения, необходимо указать на слабую разработанность та¬
кой важной проблемы, как культурные связи России и Франции в первой четвер¬
ти XVIII в.30 Представляется важным более детально выяснить неоднозначное
отношение во Франции к петровским реформам начала века, поскольку именно
тогда, в первой четверти XVIII в., возникло два противоположных подхода к
оценке происходившей европеизации России - одобрительный и негативно-крити¬
ческий, прочно утвердившиеся в идеологии Просвещения и в позднейшей фран¬
цузской политической мысли. Тогда же родился и миф о "русской угрозе” для
Европы31.
Союз между Россией и Австрией 1726 г. положил начало новому, 30-летнему
периоду открытой враждебности в русско-французских отношениях. Отныне, как
подчеркивал Рамбо, Россия "не только враг наших друзей, но и союзник нашего
28 Там же, д. 36, л. 203об.-204.
29 Там же, л. 204.
30 Tł w W
J В числе немногих специальных исследований по этой теме можно указать на следующие:
Пекарский П.П. Наука и литература в России при Петре Великом. СПб., 1862; Бакланова Н.А.
Культурные связи России с Францией в первой четверти XVIII в. - В кн.: Международные связи
России в XVII-XVIII вв. М., 1966; Княжецкая ЕЛ. Начало русско-французских научных связей. -
Французский ежегодник. 1972. М., 1974, с. 260-272; Французская книга в России в XVIII в. Очерки
истории. Л., 1986.
31 Во Франции и в некоторых других европейских государствах получила широкое распростра¬
нение фальшивка под названием "Завещание Петра Великого", в котором изложена приписываемая
Петру I программа установления господства России в Европе. См.: Testament de Pierre la Grand on plan
de domination europćenne laissć par lui A ses descendants et successeurs du tron de Russie depose dans les
archives du Palais de Pćtćrhoff prćs Saint-Petersbourg. Paris, 1860; Les auteurs du Testament de Pierre le
Grand. Page d'histoirs. Paris, 1872. Отечественные историки давно и убедительно разоблачили эту
фальшивку: см., например: Шубинский С.Н. Мнимое завещание Петра Великого. СПб., 1877;
Яковлев Н. О так называемом "Завещании" Петра Великого. - Исторический журнал, 1941, № 12;
Данилова Е.Н. "Завещание" Петра Великого. - В кн.: Труды Московского историке архивного
института, т. II. М., 1946; Молчанов Н.Н. Указ, соч., с. 432-433.
3 Новая и новейшая история, № 3
65

главного противника”32. Этот период продолжался до примирения Австрии и
Франции в 1756 г., что позволило улучшить и русско-французские отношения.
Франция с опозданием осознала все негативные для себя последствия, к кото¬
рым привело пренебрежение дружбой с Россией, в лице последней Габсбургская
империя приобрела мощного союзника. Сохраняя видимость равнодушия, фран¬
цузская дипломатия искала пути и средства возобновить неосмотрительно пре¬
рванный ею же диалог с Петербургом, но после смерти Екатерины I в 1727 г.
там не было политической стабильности. Менее трех лет процарствовал Петр II,
внук Петра Великого, умерший от оспы в 1730 г. в неполные 16 лет. Российский
престол заняла племянница Петра I, Анна Иоанновна, вдова герцога Курлянд¬
ского. Фактическим же правителем России стал ее фаворит герцог Э.-И. Бирон,
быстро стяжавший всеобщую ненависть. Вице-канцлером продолжал оставаться
А.И. Остерман, твердо ориентировавшийся на союз с Австрией. Его линия под¬
держивалась Бироном. Вместе с тем в Петербурге имелись и противники про-
австрийской политики. Их возглавлял фельдмаршал Б.-Х. Миних, президент
Военной Коллегии и петербургский губернатор, мечтавший свалить Бирона и
Остермана. Именно на него сделал ставку французский поверенный в делах при
российском дворе Маньяк. Но Миниху не удалось при жизни Анны Иоанновны
устранить ни Бирона, ни Остермана. Вплоть до 1740 г. Россия твердо следовала
букве и духу Венского договора с Австрией. Когда в начале 1733 г. в результате
смерти Августа II возобновилась борьба за польскую корону, Россия вместе с
Австрией безоговорочно поддержала сына умершего короля, саксонского кур¬
фюрста Августа. Франция же действовала в пользу Станислава Лещинского,
ставшего к тому времени тестем Людовика XV.
На протяжении войны за польское наследство Франция пыталась поддержи¬
вать дипломатические контакты с Россией. В 1734 г. с секретной миссией в
Петербург был направлен аббат Ланглуа33; в 1734-1735 гг. там находился
Фонтон де Летан, обсуждавший вопрос о репатриации французских военноплен¬
ных, захваченных в Гданьске34; в конце 1737 г. в Россию с секретной миссией
прибыл граф де Лалли-Толендаль, одержимый идеей возобновления франко-рус¬
ского союза. Лалли-Толендаль пробыл в России до конца 1738 г. Единственному
из французских эмиссаров ему удалось сдвинуть франко-русские отношения с
мертвой точки35. Он пообещал содействие Франции с целью достижения мира
между Россией и Турцией.
Русско-французские отношения во время войны за польское наследство России
и Австрии с Турцией в 1735-1739 гг. до сих пор остаются почти неисследован¬
ными по российским дипломатическим документам. Особый интерес представляет
изучение событий 1740-1744 гг., когда была предпринята энергичная попытка
добиться переориентации России и Австрии на Францию, сопровождающаяся
прямым французским вмешательством во внутренние дела России. Эта попытка
связана с деятельностью чрезвычайного посла Людовика XV в Петербурге
маркиза де Ла Шетарди.
Шетарди прибыл в Россию в последний год царствования бездетной Анны
Иоанновны. В полученных им инструкциях указывалось на необходимость обра¬
тить особое внимание на великую княжну Елизавету Петровну, как на возмож¬
ную преемницу Анны Иоанновны36. Было известно, что дочь Петра Великого,
32 Rec u eil des instructions..., t. 8, p. VII.
33 Ibid., p. 277-300.
34 Ibid., p. 308-325.
35 По возвращении во Францию Лалли-Толендаль составил для правительства две записки о по¬
ложении в России и ее политике. - Ibid., р. 327-337.
° Текст инструкции см. Ibid., р. 341-353.
66

возглавлявшая при дворе "русскую партию", откровенно симпатизировала
Франции.
За несколько дней до смерти Анна Иоанновна назначила наследником престо¬
ла своего внука, младенца Иоанна Антоновича - сына принца Брауншвсйг-
Люнебургского и Анны Леопольдовны, племянницы императрицы. Чуть более
года продолжалось правление Анны Леопольдовны, свергнутой в результате
дворцового переворота, осуществленного сторонниками Елизаветы Петровны
в ноябре 1741 г. Среди активных участников заговора был и Шетарди, ставший к
тому времени одним из ближайших конфиденциальных советников Елизаветы
Петровны: в решающий момент он предоставил финансовые средства для осу¬
ществления переворота.
Шетарди активно добивался расторжения русско-австрийского союза, а в бо¬
лее широком плане - ослабления влияния России в Европе. Переписка Шетарди с
кардиналом Флери, первым министром Людовика XV, ясно показывает истинные
цели французской дипломатии ослабить влияние России в европейской
политике37.
Затаенный смысл усилий Франции и ее представителя в Петербурге первым
разгадал А.П. Бестужев-Рюмин, назначенный Елизаветой Петровной вице-канц¬
лером Российской империи. Будучи последовательным сторонником союза с Авст¬
рией с привлечением к нему Англии, Бестужев-Рюмин повел решительную борь¬
бу с Шетарди, влияние которого на императрицу первое время было поистине
безграничным. Эта борьба продолжалась до середины 1742 г. и завершилась по¬
бедой вице-канцлера, предъявившего Елизавете Петровне перлюстрированную
корреспонденцию Шетарди и других французских дипломатов, где откровенно из¬
лагались подлинные цели Франции - помочь России "впасть в прежнее ее ничто¬
жество"38.
Летом 1742 г. Шетарди вынужден был покинуть Россию. Вместо него в Пе¬
тербург в ранге посланника прибыл шевалье д’Ал ион. В это время Россия нахо¬
дилась в состоянии войны с Швецией, возникшей из-за французских интриг.
Д'Алион был уполномочен предложить французское посредничество в мирном
урегулировании русско-шведского конфликта, но услуги Франции были отвергну¬
ты Бестужевым-Рюминым: военные действия развивались успешно для России. В
июне 1743 г. в Або в Финляндии был подписан мирный договор, по которому
к России отошла часть южной Финляндии. Одним из следствий Абоского догово¬
ра была утрата прежнего французского влияния в Швеции, королем которой стал
представитель родственного России голштинского дома Адольф-Фридрих.
В обстановке разгоравшейся войны за австрийское наследство Людовик XV
был готов предложить Елизавете Петровне договор о союзе и торговле и даже
пойти на признание ее императорского титула, в чем было отказано самому Пет¬
ру Великому и всем его преемникам и преемницам39. Вновь на сцене появился
Шетарди, вторично направленный в 1743 г. в Петербург в качестве посланника.
Авантюризм и легкомысленность маркиза с самого начала поставили его в
трудное положение при петербургском дворе. По непонятным причинам он воз¬
держивался от вручения верительных грамот и проживал в Петербурге как част¬
ное лицо. Словно капризный ребенок, он всякий раз ждал личного приглашения
от императрицы. Вместо выполнения возложенной на него миссии Шетарди с го¬
ловой окунулся в интриги против Бестужева-Рюмина, поставив своей главной
37 Маркиз де Ла Шетарди в России 1740-1742 годов. Перевод рукописных депеш французского
посольства в Петербурге. Изд. с примем, и доп. П. Пекарский. СПб., 1862.
38 Из секретной инструкции министра иностранных дел Амело французскому посланнику в Кон¬
стантинополе Кастеллану. - Безобразов П.В. Указ, сом., с. 174.
ап
Инструкции, данные Шетарди: Recueil des instructions..., t. 8, p. 409-426.
3*
67

целью свалить его с поста вице-канцлера. Дом маркиза превратился в центр
антиправительственного заговора. В борьбе против Бестужева-Рюмина Шетарди
действовал заодно с лейб-медиком Елизаветы Петровны французом Анри Лесто-
ком, пользовавшимся полным расположением императрицы.
Однако и вице-канцлер не терял времени даром. Он внимательно следил за
интригами Шетарди, регулярно перехватывал и перлюстрировал его корреспон¬
денцию. Один из помощников Бестужева-Рюмина сумел раскрыть шифр, кото¬
рым пользовался французский посланник, после чего вице-канцлер был в курсе
всех интриг и замыслов самонадеянного маркиза. Собрав компрометирующий
Шетарди материал, Бестужев-Рюмин предъявил его императрице, потребовав
немедленного выдворения француза за пределы России по обвинению в заговор¬
щической деятельности. Елизавета Петровна внимательно изучила около
50 официальных депеш и частных писем Шетарди, из которых следовало, что
французский посланник стоит в центре нового заговора. Но что более всего рани¬
ло самолюбие императрицы, так это пренебрежительно-оскорбительные отзывы
Шетарди о ней.
17 июня 1744 г. Шетарди был вручен именной указ, повелевавший ему немед¬
ленно выехать за пределы России40. Незадачливому дипломату не оставалось
ничего другого, как подчиниться повелению глубоко оскорбленной Елизаветы
Петровны, которая так и не узнала о доброй воле Людовика XV, уполномочив¬
шего Шетарди добиваться заключения союзного и торгового договора с Россией,
а заодно объявить о возможности признания за дочерью Петра императорского
титула.
А в Петербург срочно был направлен в качестве посланника шевалье д’Алион
с задачей любой ценой компенсировать ущерб, нанесенный русско-французским
отношениям его предшественником. Однако он оказался слишком серьезным.
Возможность нормализации отношений России и Франции, быть может и суще¬
ствовавшая в 1743 г., была упущена. Россия еще прочнее утвердилась в своей
ориентации на Австрию. Бестужев-Рюмин, укрепивший свое положение после
назначения его в 1744 г. великим канцлером Российской империи, подготовил но¬
вый союзный договор с Австрией, подписанный в мае 1746 г. В соответствии
с ним 30-тысячная русская армия на исходе войны за австрийское наследство
вторглась в Германию и вновь оказалась на берегах Рейна. В октябре 1748 г.
в Аахене был подписан мирный договор, признавший за Марией Терезией импе¬
раторскую корону. Франция же лишилась своих завоеваний в Нидерландах, а
также отчасти в Индии и Америке.
Все это способствовало полному охлаждению в отношениях между Россией и
Францией, прерванных в конце 1748 г. Россия, направлявшаяся твердой рукой
Бестужева-Рюмина, шла по пути тесного взаимодействия в европейской полити¬
ке с Австрией и Англией. Франция же тщетно пыталась восстановить былое вли¬
яние в Швеции, Польше и Турции, действуя тем самым в ущерб российским
интересам.
За отсутствием официальных отношений оба правительства использовали
удобные поводы для тайных контактов. Секретная русско-французская диплома¬
тия 1749-1756 гг. также ждет еще своего исследователя. Речь идет прежде всего
о секретных миссиях Мишеля в 1753 г. и шевалье Дугласа, дважды - в 1755 и
40 Оригинал документа хранится в Архиве МИД Франции. Archives des Affaires Etrangeres
Correspondance politique, Russie, 1744, v. 44, folio 39—40 recto verso. Копия на французском языке
имеется в Архиве внешней политики Российской империи. См. АВПРИ, ф. Сношения России с Фран¬
цией, 1744 г., оп. 93/1, д. 2, л. 83-84об. Одиссея маркиза де Ла Шетарди в России еще ждет своего
научного изучения как по французским, так и по российским архивам. На сегодняшний день можно
назвать лишь две достаточно солидные работы, затрагивающие эту тему: Вандалъ А. Императрица
Елизавета и Людовик XV. М., 1911; Валишевский К. Дочь Петра Великого. М., 1989.
68

1756 гг. - направлявшегося в Россию принцем де Конти, главой тайной
дипломатии Людовика XV41. Эти контакты не могли серьезно повлиять на со¬
стояние русско-французских отношений, но они создали почву для последовав¬
шего вскоре возобновления официальных связей.
Важнейшим итогом войны за австрийское наследство явилось быстрое возвы¬
шение Пруссии, управлявшейся молодым, амбициозным королем Фридрихом II,
к которому по Аахенскому миру отошла Силезия. Но территориальные притяза¬
ния прусского короля не были удовлетворены. Возникновение прусской угрозы
быстро осознали не только в Вене, но также в Петербурге и Париже.
Еще в 1753 г. Бестужев-Рюмин обратил внимание Елизаветы Петровны на
возрастание опасности со стороны Пруссии. Однако из этой правильной конста¬
тации старый политик сделал абсолютно неправильный вывод о неизбежном
столкновении Пруссии с Англией. Бестужев-Рюмин убедил императрицу заклю¬
чить 30 сентября 1755 г. договор с Англией, по которому Россия обязывалась
в обмен на английские субсидии выставить 70-тысячную армию против Прус¬
сии42. Канцлер явно преувеличивал остроту англо-прусских противоречий из-за
Ганновера, принадлежавшего королю Англии. Он и предположить не мог, что
Англия и Пруссия не только не вступят в войну друг с другом, но смогут
объединиться против Австрии, Франции и России.
Подписание 16 января 1756 г. Англией и Пруссией союзного договора, растор¬
гавшего обязательства первой по отношению к России, явилось полной неожи¬
данностью. Англо-прусский договор вызвал то, что в истории дипломатии было
названо "ниспровержением союзов" 1756 г. Перед лицом резкого возрастания
угрозы со стороны нарушителя европейского равновесия, прусского короля Фрид¬
риха II, Франция и Австрия пришли к выводу о незамедлительной необходимости
положить конец их извечной вражде. В мае 1756 г. в Версале состоялось истори¬
ческое примирение Бурбонов и Габсбургов. России, сохранявшей верность союзу
1726 г. с Австрией, не оставалось ничего другого, как присоединиться в январе
1757 г. к Версальскому договору. Одновременно Россия возобновила старый союз
с Австрией. Так возникли две враждебные коалиции, ввергнувшие Старый и
Новый Свет в Семилетнюю войну 1756-1763 гг.43
С 1756 г. начался новый период в отношениях между Россией и Францией. В
июле 1757 г. в Петербург в качестве французского посланника прибыл маркиз де
Л'Опиталь (Лопиталь); несколько ранее в Париж чрезвычайным послом был наз¬
начен старший брат впавшего в немилость канцлера, Михаил Петрович Бесту¬
жев-Рюмин, энергично взявшийся За укрепление русско-французского военного
союза. С этого времени вплоть до 1792 г. Россия и Франция поддерживали посто¬
янные дипломатические отношения, способствовавшие сближению двух стран.
Определяющим в этом медленно и трудно развивавшемся сближении были прек¬
ращение франко-австрийского противоборства и размывание "восточного барье¬
ра" в результате военного упадка Швеции и Польши и поражений Турции в вой¬
нах с Россией, что постепенно изменило смысл всей "восточной" политики Фран¬
ции.
Что касается России, то у нее никогда не было иных противоречий с Франци¬
ей, кроме тех, которые вызывались самим существованием "восточного барье¬
ра". Тем не менее потребовалось без малого еще два десятилетия после заклю¬
41 Recueil des instructions..., t. 9, p. 6-10.
42 Русско-английский договор 1755 г. так и остался нератифицированным Елизаветой Петровной
благодаря энергичному противодействию вице-канцлера М.И. Воронцова, считавшего этот договор
серьезным политическим просчетом Бестужева-Рюмина.
43 См.: Коробков Н. Семилетняя война. М., 1940; Семилетняя война. Материалы о действиях
русской армии и флота в 1756-1762 гг. М., 1948.
69

чения тройственного Версальского союза 1756-1757 гг., прежде чем в истории
русско-французских отношений наступил ’’золотой век”. Слишком глубокие насло¬
ения взаимного недоверия, а также продолжавшиеся по инерции косвенные стол¬
кновения двух государств в Швеции, Польше и Турции мешали более быстрой
нормализации русско-французских отношений. Этот процесс приобрел четко вы¬
раженный характер лишь с середины 70-х годов XVIII в. Именно поэтому пред¬
ставляется обоснованным выделение 1756-1775 гг. в самостоятельный период.
Первые годы этого периода (1756-1762) были ознаменованы участием России
и Франции в антипрусской и антианглийской коалиции44. Вполне возможно, что
именно тяжелый опыт неудачной для Франции Семилетней войны, и в особен¬
ности измена Петра III союзническим обязательствам в 1762 г., более чем на
десятилетие отвратил Францию от сотрудничества с Россией. Необходимо выяс¬
нить также и роль австрийской/дипломатии в том, что Россию целенаправленно
удерживали в роли младшего партнера в Версальской коалиции. Россия была
союзником Франции опосредованно, через Австрию. Все это представляется
важным в связи с тем, что Елизавета Петровна после 1756 г. и вплоть до своей
смерти в январе 1762 г. настойчиво предлагала Людовику XV превратить
косвенный русско-французский союз в прямой, но всякий раз наталкивалась на
вежливый отказ45.
Истинные цели французской дипломатии в отношении России во время Семи-
летней войны лучше всего раскрываются в секретной переписке Людовика XV
с его посланником в Петербурге бароном Бретейлем. "Нужно опасаться в равной
мере последствий слишком большого влияния или слишком больших успехов рус¬
ских в этой войне, - писал король своему представителю при петербургском
дворе 1 апреля 1760 г. - Чем больше они считают, что необходимы сейчас или
были необходимы прежде, тем сильнее они подчеркивают свои заслуги и их
претензии становятся более обременительными’’46. Еще более откровенно и
цинично Людовик XV высказался в секретной инструкции Бретейлю от 10 сен¬
тября 1762 г. "Все, что может ввергнуть народ (России. - П.Ч.) в состояние хао¬
са и погрузить во мрак, служит моим интересам. Для меня не стоит вопрос о раз¬
витии связей с Россией’’47. На всем протяжении Семилетней войны Россия оста¬
валась прежде всего союзником Австрии, а уж потом - Франции, что вполне
устраивало последнюю. Франция сделала все, чтобы не дать России закрепиться
в Восточной Пруссии, занятой русской армией в ходе военных действий.
Останавливаясь на рассматриваемом периоде, необходимо иметь в виду двой¬
ственность поведения в отношении России французской дипломатии. С одной
стороны, официальный ее руководитель герцог де Шуазель пытался проводить
линию на более тесное сближение с русским союзником; с другой - Людовик XV
действовал в обход своего министра иностранных дел, тайно инструктируя
французских дипломатов в направлении, противоположном указаниям Шуазеля.
Смысл этой двойной игры до сих пор полностью не выявлен исследователями.
В истории французской дипломатии непонятные действия Людовика XV остались
под многозначительным названием "секрет короля".
Одним словом, русско-французские отношения во время Семилетней войны
нуждаются в серьезном изучении. Особенно это касается времени правления
44 А.Л. Нарочницкий в 1966 г. отмечал, что "русско-французский союз против Фридриха II еще
требует новых исследований", данное пожелание остается нереализованным до сих пор. -
Нарочницкий АЛ. Указ, соч., с. 6.
45 См.: Vandal A. Louis XV et Elisabeth de Russie. Etude sur les relations de la France et de la Russie au
XVUT^ siecle. D'aprfcs les archives de Ministfcre des affaires fetrang&res, 5-ёте 6d. Paris, 1911.
46 Полный текст инструкции см.: Recueil des instructions..., t. 9, p. 139-161, 157.
47 Ibid., p. 215.
70

Петра III с января по июнь 1762 г., когда произошел фактический распад трой¬
ственной Версальской коалиции в результате неожиданного поворота России в
сторону Пруссии.
Воцарение Екатерины II в июне 1762 г. не вызвало сколько-нибудь заметного
улучшения в русско-французских отношениях, ставших откровенно враждебными
при Петре III. Интересно проследить хотя бы по французской дипломатической
переписке отношение версальского двора к Петру III и его политике, а также к
’революции 1762 г.” и ее главной героине - Екатерине И. Ее шансы удержаться
на незаконно захваченном троне оценивались в Версале как минимальные; не от¬
сюда ли едва прикрытое первоначальное пренебрежение Людовика XV к Екате¬
рине II? До сих пор остается спорным вопрос об отношении Екатерины II к Фран¬
ции и необходимости союза с ней в первые годы правления императрицы.
К. Грюнвальд считал, что ’’она не любила ни Франции, ни ее политики”, несмот¬
ря на свое известное увлечение идеями французских просветителей48. Рамбо,
напротив, полагал, что Екатерина была убежденной франкофилкой49.
К неизученным вопросам в русско-французских отношениях 1762-1775 гг.
следует отнести возобновление противоборства России и Франции в Польше,
особенно в связи с первым ее разделом в 1772 г., в Швеции, которую Россия
пыталась еще более ослабить и даже расчленить совместно с Данией, и в Тур¬
ции, против которой Россия в те годы действовала заодно с недавним против¬
ником - Англией. Возможности Франции противодействовать России в странах
’’восточного барьера” ограничивались франко-австрийским союзом. И все же
французская дипломатия сумела нейтрализовать действия России в Швеции,
организовав там государственный переворот, утвердивший власть короля Густа¬
ва III и положивший конец царившей в стране анархии.
Встает закономерный вопрос: что направляло действия французской дипло¬
матии в отношении Швеции, Польши и Турции после франко-австрийского при¬
мирения? Очевидно, что после 1756 г. сохранение ’ восточного барьера" потеряло
прежнюю антиавстрийскую направленность, но зато fприобрело направленность
антирусскую, так как во Франции усилились опасения в связи с возросшей актив¬
ностью России в Европе в 60-70-е годы. Все эти вопросы заслуживают более
детального изучения.
Стабилизация внутренней обстановки в Швеции после 1772 г., первый раздел
Польши и поражение Турции в войне с Россией в 1768-1774 гг. привели к суще¬
ственным сдвигам в европейской политике и в русско-французских отношениях.
Версальский двор постепенно приходит к выводу, что территориальные приобре¬
тения России за счет расчлененной Польши и побежденной Турции должны были
превратить Екатерину II из нарушительницы европейского равновесия в актив¬
ную его поборницу. Основная забота императрицы - закрепиться на захваченных
позициях и справиться с внутренними потрясениями, вызванными крестьянской
войной под предводительством Емельяна Пугачева. У России, по существу,
оставалась единственная нереализованная внешнеполитическая цель - оконча¬
тельно утвердиться на берегах Черного моря, но ее достижение после Кючук-
Кайнарджийского мира 1774 г. с Турцией50 было делом предрешенным. С сере¬
дины 70-х годов Франция уже не поддерживала так безоговорочно Турцию, где
усиливалось английское и прусское влияние. Между Россией и Францией возни¬
кали осознание общности или близости интересов в противодействии возрастав¬
шим амбициям Пруссии и Австрии, а также морской гегемонии и колониальной
экспансии Англии. Давно миновали времена, когда в Версале пренебрежительно
48 Грюнвальд К. Указ, соч., с. 56.
49 Recueil des instructions..., t. 9, p. XLIX.
50 Дружинина Е.И. Кючук-Кайнарджийский мир 1774 г. М., 1955.
71

смотрели на европейские претензии "варварской Московии". Став на путь, про¬
ложенный Петром I, Россия к 70-м годам XVIII в. превратилась в великую
державу, без участия которой уже не решался ни один сколько-нибудь важный
вопрос европейской политики.
Первые признаки перемены настроений в Версале по отношению к Петер¬
бургу обнаружились еще в 1772 г., как ни странно, это было связано с разделом
Польши между Австрией, Пруссией и Россией. По отношению к России более
чем спокойная реакция Версальского двора была скорее неожиданной, учитывая
степень традиционной вовлеченности Франции в польские дела. Французскому
посланнику в Петербурге Дюрану было рекомендовано вовсе не заявлять про¬
тест, а "постараться рассеять личные предубеждения, которые способствовали
отдалению двух дворов"51. Однако инерция прошлого в сочетании с личной анти¬
патией Людовика XV к России и императрице Екатерине II затрудняли поворот
к лучшему в франко-русских отношениях.
Этот поворот произошел лишь вследствии восшествия на престол Людови¬
ка XVI в 1774 г. На пост министра иностранных дел был назначен граф дг 2ер-
жен, превратившийся к тому времени из противника в энергичного сторонника
сближения с Россией. В 1775 г. в Петербург прибыл новый посланник, маркиз де
Жюинье, с миссией добиться коренного улучшения франко-русских отношений. В
Париже с 1773 г. в качестве российского посланника находился князь И.С. Баря¬
тинский, много сделавший для нормализации отношений России и Франции.
Успеху русско-французского сближения содействовали трения, постоянно воз¬
никавшие между Бурбонами и Габсбургами, несмотря даже на пород некие двух
домов. Опора на Россию теперь представлялась важным элементом равновесия
в европейской политике Франции.
Итак, новый период в русско-французских отношениях начался в 1775 г. и
продолжался до 14 июля 1789 г. - начала Великой французской революции. "Это
был "золотой век" франко-русской дипломатии", - отмечал Рамбо52. Однако он
довольно слабо изучен как во французской, так и в русской историографии, хотя
события 1775-1789 гг. впервые за все предшествующее время показали большие
потенциальные возможности для политического, торгово-экономического и куль¬
турного сотрудничества России и Франции.
Изучение русско-французских отношений в данный период предполагает вы¬
яснение взаимодействия России и Франции по таким проблемам, как судьба
"баварского наследства" в 1778-1779 гг.53, война североамериканских колоний
Великобритании за независимость в 1774-1783 гг., присоединение Крыма к Рос¬
сии в 1783 г. и "греческий проект" Екатерины II, мечтавшей посадить своего
младшего внука Константина на восстановленный на развалинах Османской им¬
перии христианский престол, русско-шведская 1788-1790 гг. и русско-гурецкая
1787-1791 гг. войны, план так называемого Четверного союза между Россией,
Францией, Испанией и Австрией против Англии и Пруссии, отношение петер¬
бургского двора к предреволюционному кризису во Франции. Слабо изученной
остается тема русско-французских торговых отношений, получивших стимул к
развитию в результате утверждения России на берегах Черного моря54. Куль¬
51 Recueil des instructions..., t. 9, p. LIII.
52 Ibid., p. LV.
53 Этот вопрос частично затрагивается в содержательной монографии: Нерсесов Г.А. Политика
России на Тешенском конгрессе (1778-1779). М., 1988.
54 Политические предпосылки русско-французской торговли через Черное море раскрыты в
исследованиях: Дружинина Е.И. Северное Причерноморье в 1775-1800 гг. М., 1959; Боровой С.А.
Франция и внешнеторговые операции на Черном море в последней трети XVIII - начале XIX в.
(историковедческие заметки). Французский ежегодник. 1961. М., 1962.
72

минацией сближения двух стран в последней четверти XVIII в. стало заключение
11 января 1787 г. русско-французского торгового договора, все еще по-настоя¬
щему не изученного55.
Видную роль в его подготовке и в целом в укреплении связей между версаль¬
ским и петербургским дворами в 1785—1789 гг. сыграл французский посланник
граф Луи Филипп де Сегюр, оставивший интересные воспоминания о своем пре¬
бывании в России56.
Происходивший процесс русско-французского сближения был резко прерван на¬
чалом революции во Франции, откровенно враждебно встреченной российской
самодержицей. Уже в октябре 1789 г. Екатерина II приказала вручить паспорт
французскому посланнику, предложив Сегюру в знак личного расположения ос¬
таться в России на положении политического эмигранта. С этого времени дипло¬
матические отношения между Россией и Францией постепенно замораживались.
Французская революция 1789-1799 гг. стала особым периодом в истории рус¬
ско-французских отношений. Эти годы оказались лучше других освещены в оте¬
чественной историографии57, хотя и здесь имеется ряд "белых пятен". Враждеб¬
ное отношение Екатерины II к революции во Франции хорошо известно, но до
сих пор остаются невыясненными причины, по которым Россия вплоть до 1798 г.
избегала участия в вооруженной борьбе против революционной Франции,
предпочитая действовать за спиной Австрии и Пруссии. Скорее всего такая
воздержанность объяснялась стремлением России воспользоваться ослаблением
Франции для окончательного раздела Польши и упрочения своих позиций на
Черном море. Этот вопрос нуждается в специальном изучении. Представляется
важным выяснить отношение революционного правительства Франции к участию
России во втором (1793 г.) и третьем (1795 г.) разделах Польши, а также
к Ясскому договору 1792 г. между Россией и.. Турцией, закрепившему и
расширившему российские приобретения в Северном Причерноморье от Днестра
до Кубани. Не вполне прояснен вопрос об участии российского посланника во
Франции И.М. Симолина в организации сорвавшегося плана бегства Людовика
XVI и его семьи из Франции58. Дополнительного изучения требует проблема
участия России во второй антифранцузской коалиции5^. Здесь больше освещался
военный аспект этой проблемы - Итальянский и Швейцарский походы
А.В. Суворова и действия русского флота на Средиземном море60. В должной
55 Текст договора на французском и русском языках см.: Мартенс Ф. Указ, соч., т. ХШ, с. 201-
234, комментарий, с. 194-201.
56 Sćgur LPh.de. Mćmoires ou souvenirs et anecdotes, v. 1-3, 2-eme 6d. Paris, 1825; русское сокра¬
щенное издание: Записки графа Сегюра о пребывании в России в царствование Екатерины П (1785-
1789). СПб., 1865.
57 Богоявленский С. Россия и Франция в 1789-1792 гг. (По материалам перлюстрации донесений
французского поверенного в делах России Женэ). - Литературное наследство, т. 33-34. М., 1939;
Алефиренко П.К. Секретный договор Екатерины П с Густавом Ш против французской революции. -
Историк-марксист, 1941, № 6; ее же. Правительство Екатерины П и французская буржуазная рево¬
люция. - Исторические записки, т. 22. М., 1947; Вербицкий ЭД. Борьба тенденций в правящих кру¬
гах России в отношении буржуазной Франции в конце ХУШ в. (1795-1800 гг.). - Доклады симпозиума
по истории Франции ХУШ столетия и ее связей с Россией, Украиной и Молдавией. Кишинев, 1970;
Джеджула К.Е. Россия и Великая французская буржуазная революция конца ХУШ века. Киев, 1972.
58 Взвешенное мнение по этому вопросу еще в 1937 г. высказал Н.М. Лукин, считавший соуча¬
стие русского дипломата в организации побега сильно преувеличенным: Лукин Н. Царизм и француз¬
ская буржуазная революция 1789 г. По донесениям И.М. Симолина. - Литературное наследство,
т. 29-30, с. 343-38Ż.
Ланин Р.С. Внешняя политика Павла I в 1796-1798. - Уч. зап. Ленинградского государст¬
венного университета, № 80. Серия исторических наук, вып. 10. Л., 1941. Вербицкий ЭД. Указ. соч.
60 Милютин Д.А. История войны России с Францией в царствование императора Павла I в
1799 г., т. 1-5. СПб., 1853; Тарле ЕГВ. Адмирал Ушаков на Средиземном море (1798-1800). М., 1948.
73

степени не исследован вопрос о французской роялистской эмиграции в России и ее
роли как в русско-французских отношениях, так и в собственно российской
политической жизни и истории61. Остаются неиспользованными богатые мате¬
риалы отечественных архивов по этим темам.
Намного более благополучным выглядит положение с изучением влияния
Великой французской революции на русское общество конца XVIII в. и всего
XIX столетия. Эта проблема наиболее полно и всесторонне раскрыта в трудах
отечественных историков и литературоведов62.
Бонапартистский переворот 9 ноября 1799 г., завершивший революцию во
Франции, подвел символическую черту и под историей русско-французских
отношений в XVIII в. Начиналась новая эпоха, и отношения между Россией и
Францией уже на заре XIX столетия перешли в совершенно иную плоскость.
Таков примерный перечень проблем и вопросов, относящихся к разным перио¬
дам русско-французских отношений в XVIII в., ожидающих дальнейшего изуче¬
ния и уточнения. Наряду с частными вопросами, которые целиком вписываются в
рамки того или иного из выделенных периодов, существуют и проблемы более
общего характера, проходящие через все этапы и периоды русско-французских
отношений XVIII столетия. Прежде всего это проблема культурных связей Рос¬
сии и Франции, требующая обобщающих исследований63. В широком обобщении
нуждается и такая тема, как влияние французского Просвещения на Россию.
Задача исследователя здесь облегчается обилием литературы по отдельным
аспектам и частным вопросам этой обширной темы.
Практически неразработанной до сих пор остается такая важная проблема,
как представления о России во Франции XVIII в.64 Да и образ Франции в
общественном сознании России той эпохи все еще не раскрыт должным образом в
отечественной исторической литературе. По-прежнему актуальным остается
вопрос о публикации в России архивных документов, относящихся к истории
русско-французских отношений в XVIII в.
61 Daudet Е. Les Bourbons et la Russie pendant la Revolution francaise. Paris, 1886; Вайнштейн О Л.
Очерки по истории французской эмиграции в эпоху Великой революции (1789-1796). Харьков, 1924;
Васильев АЛ. Роялистский эмигрантский корпус принца Конде в Российской империи (1798—1799). -
Великая французская революция и Россия. М., 1989; Пименова Л А. Из истории французской рево¬
люции в России: документы из архива графа Ланжерона. - Там же.
62 Кучеров АЛ. Французская революция и русская литература XVIII в. - XVIII век. М.-Л., 1935;
Гудзий Н.К. Французская буржуазная революция и русская литература. М., 1944; Каганова А.
Французская буржуазная революция конца XVIII в. и современная ей русская пресса. - Вопросы
истории, 1947, № 7; Штранге М.М. Отклики русских современников на Французскую буржуазную
революцию. М., 1955; его же. Русское общество и французская революция 1789-1794 гг. М., 1956;
Джеджула К.Е. Указ, соч.; Итенберг Б.С. Россия и Великая французская революция. М., 1988.
63 См.: В отечественной историографии имеется лишь незначительное число работ по отдельным
аспектам этой обширной темы. См., например: Макашин С. Литературные взаимоотношения России
и Франции XVIII-XIX вв. - В кн.: Литературное наследство, т. 29-30, с. V-XXVIII; Чукмарев ВИ.
Французские энциклопедисты XVIII в. об успехах развития русской литературы. - Вопросы фило¬
софии, 1951, № 6; его же. Об изучении Д. Дидро русского языка. - Вопросы философии, 1953, № 4;
Гольдберг АЛ. Известия о России в газете Теофраста Ренодо. - В кн.: Труды государственной
публичной библиотеки им. М£. Салтыкова-Щедрина, т. II. Л., 1963; Французская книга в России в
XVIII в.; Haumant Е. La culture francaise en Russie (1700-1900). Paris, 1901.
64 См.: Шанский ДИ. Некоторые вопросы истории России в трудах французских ученых второй
половины XVIII в. - Вестник московского университета. Серия история, 1981, № 6; Артемова Е.Ю.
Отражение идей французских просветителей в записках французов о России последней трети
XVIII в. - Общественно-политическая мысль в Европе с XVIII-XX вв. (Материалы конференции
молодых специалистов). М., 1987; ее же. Записки французских путешественников о культуре России
последней трети XVIII в. - История СССР, 1988, № 3. См. также: Pingaud L. Les Francais en Russie et
les Russes en France. L'Ancien rćgime, Immigration, les invasions. Paris, 1886; Revue des ćtudes slaves,
t. 57, fasc. 4. Paris, 1985.
74

Слово историка
© 1993 г.
Академик Н. ТОДОРОВ
(Болгария)
БАЛКАНСКИЙ УЗЕЛ ПРОТИВОРЕЧИЙ.
ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ
Европейский юг, который образуют три полуострова - Пиренейский, Апен¬
нинский и Балканский, - с незапамятных времен являл собой открытые ворота
для проникновения сюда населения и распространения влияния из других евро¬
пейских регионов, став одновременно колыбелью могущественных империй про¬
шлого. Балканский полуостров, расположенный на перекрестке дорог, связываю¬
щих три континента, обращает на себя внимание тем, что в течение продолжи¬
тельного времени он оставался средоточием имперского начала. По мере ослаб¬
ления и распада Австро-Венгрии и Османской Порты имперские вожделения рас¬
пространяются на маленькие балканские государства, каждое из которых ценой
кровопролитных войн пыталось стать доминирующей силой в регионе. Ферди¬
нанд похоронил Великую Болгарию, следуя своему авантюристическому плану
захвата Константинополя. Не менее бессмысленный поход на Анкару греческого
короля Константина стал причиной вытеснения миллионного греческого населе¬
ния из Малой Азии. Албания тоже не осталась безучастной к возможности
территориального расширения. Помимо борьбы за национальное превосходство
на Балканском полуострове в течение нескольких исторических эпох в самых
драматических формах происходило противоборство между полумесяцем и крес¬
том, а в рамках христианской конфессии - между православием и католицизмом.
При рассмотрении вопроса о национальных взаимоотношениях и о меньшин¬
ствах на Балканах нужно исходить из того, что корень проблемы - в тяжелом
наследии, оставленном многовековым османским игом и никогда не прекращав¬
шейся борьбой великих держав в этом регионе. Все это в совокупности стало
причиной смешения населения и религии на полуострове и вызвало столкновение
близких по своим этническим корням народов.
Одним из первых последствий распада Османской империи в Х1Х-ХХ вв. яви¬
лись массовые переселения в воссозданные балканские государства из евро¬
пейских и малоазиатских ее провинций. Одновременно встречный поток мусуль¬
манского населения устремился в сохранившиеся османские владения на Балка¬
нах и в Малой Азии. Несмотря на это, в каждом из вновь образовавшихся госу¬
дарств сохранялось множество групп различного этнического происхождения, ре¬
лигии, языка. Из-за войн, пережитых Балканами в XX в., и репрессивной полити¬
ки, проводившейся правительствами этих стран, волна переселения никогда не
угасала.
Для полуострова в целом характерно непризнание национальных меньшинств,
исключения делались лишь для отдельных этнических и религиозных групп.
Целью государственной политики всех стран было "приобщение” этих групп
народонаселения к основной народности данной страны. Применявшийся на
практике широкий набор мер, включая и административные, в частности пере¬
75

селения, как правило, сопровождался несогласованностью. И хотя значительная
часть инородного населения в отдельных балканских странах в конечном счете
адаптировалась в языковом, политическом, а постепенно и в этническом плане, -
что, однако, не вытеснило повсеместно осознание своего особого происхожде¬
ния, - там, где этнические группы оказывались значительными по численности,
метод "приобщения” не срабатывал. К примеру, Сербия сумела ассимилировать
большое число болгар, включенных в ее границы еще в XIX в., но применитель¬
но к компактной массе болгар в Македонии прямая ассимиляция не дала ожидае¬
мых результатов. Сербия была вынуждена прибегнуть к обходной стратегии.
С помощью настойчиво проводившейся идеологической и иной обработки этой
группы населения она сумела обособить и противопоставить его Болгарии.
Здесь такой компактной группой оказалось тюркоязычное мусульманское
население, которое не поддалось приобщению к болгарской народности, как это
произошло с более мелкими этническими группами. В Болгарии не было и в на¬
стоящее время не существует обособленной общности мусульман, поскольку
существующая мусульманская диаспора неоднородна. Несмотря на религиозную
традицию и общность быта, у нее отсутствует общий язык и общее этническое
самосознание, так как она состоит из различных этнических групп - турок,
болгар, цыган, гагаузов.
Болгарские власти за время существования страны не предпринимали серьез¬
ных попыток приобщить эти категории населения к основной народности, как не
создали и основанной на реалиях стратегии ассимиляции.
Не задаваясь целью дать целостный анализ национальной политики, прово¬
дившейся в последние десятилетия, отмечу лишь, что из предлагавшихся под¬
ходов к проблеме меньшинств реалистическим представлялся один: испытанный в
истории других государств метод преодоления психологических барьеров
посредством мер доверия, путем использования стремления к социальной пере-
категоризации, а также поднятия культурного уровня. В данном случае речь
идет не об "ассимиляции", процессе, анахроничном для второй половины XX в.,
а о сближении посредством полного выравнивания прав и шансов на социальную
и индивидуальную самореализацию для каждого отдельного гражданина страны,
независимо от его происхождения и самоидентификации.
Можно говорить о том, что движение в этом направлении, как правило, при¬
носит результат, так как не каждое этническое образование, в частности и
тюркоязычная мусульманская группа в Болгарии, представляет собой целостный
этносоциальный организм, каковым является нация. Известно, что для существо¬
вания этнических групп имеют значение несколько факторов: происхождение -
объективный исторический признак; культурные особенности, включая язык и
религию; наконец, наиболее важный, решающий критерий - этническое само¬
сознание, которое находит выражение в этническом самоназвании.
Тюркоязычное мусульманское население Болгарии, несмотря на свое опре¬
деление как этнически турецкое, не чувствует себя непосредственно связанным с
турецкой нацией в Турции. Их разделяет длившийся более века процесс разви¬
тия в разных условиях, а.также закончившийся к середине XX в. нелегкий пере¬
ход от средневекового османского общества в современное турецкое националь¬
ное государство. Свою идентичность болгарские турки основывают на сознании
общего происхождения, на религиозном признаке, на местной культурно-бытовой
общности и не в последнюю очередь на сознании взаимной связанности с данной
территорией и средой, находящимися вне пределов Турции. Большинство из них
чувствуют себя связанными с Болгарией, считают ее своей родиной.
Вместо усиления процесса сближения, который развивался сравнительно
успешно в течение ряда лет, в 1984-1985 гг. на вооружение был взят насильст¬
венный метод - хорошо известная кампания по смене имен. Это, естественно,
76

глубоко задело турецкое население; последствия подобных акций должны были
рано или поздно дать о себе знать, что и произошло в дальнейшем.
После 10 ноября 1989 г. вопрос о меньшинствах нашел свое решение через
восстановление имен, осуществление радикальных мер по утверждению демо¬
кратии в стране. В новых условиях политические силы основное внимание напра¬
вили на преодоление негативных последствий посягательств на национальную
самобытность, совершенных прежним режимом. В принятой Великим народным
собранием Конституции Республики Болгарии было закреплено полновластие
народа, узаконены самые широкие права и свободы отдельных граждан, сформу¬
лированные на современном научном и политическом уровне.
Принцип равноправия и отказ от какой бы то ни было дискриминации призва¬
ны обеспечить для всех болгарских граждан возможность пользоваться правами,
которые сообразуются с международными нормами. С целью избежать конфрон¬
тации и столкновений на межэтнической и религиозной основе конституцией
предусмотрен запрет на создание политических партий по этническому, расовому
или религиозному признаку, равно как и организаций, деятельность которых на¬
правлена на разжигание расовой, национальной и этнической вражды. В то же
время экономические трудности перехода к рыночной экономике как будто вновь
стимулируют процессы этнического обособления, стремление к эмиграции и
являются реальным элементом новых процессов дезинтеграции.
События в соседней Югославии по-новому высветили проблему исторического
наследия в современных отношениях на Европейском континенте и в мире. Рас¬
членение Югославии, сопровождаемое разрушительными военными действиями,
не было в самом начале решительно отвергнуто крупными европейскими государ¬
ствами. Можно даже говорить о том, что распад Югославии в известной мере
стимулирован поспешным признанием независимости входивших в ее состав рес¬
публик, прежде чем был решен ряд политических и экономических проблем, воз¬
никающих при распаде всякого государства. Таким образом, европейские держа¬
вы предпочли поставить на передний план свои традиционные геополитические
интересы, вместо того чтобы выработать и отстаивать одну общую позицию.
Так, Франция поддержала свою бывшую союзницу - Сербию, а Германия поспе¬
шила открыто связать себя с Хорватией. Когда Сербия поставила на повестку
дня осуществление идеи Великой Сербии и посягнула на автономию Воеводины,
а позднее приступила к ликвидации автономии Косово посредством военной
оккупации, это тоже было встречено полным молчанием со стороны Европы.
Между тем хотя военные действия в Хорватии прекратились, вопрос о судьбе
сербов на ее территории остается открытым. Сербы оказались там несколько
столетий назад, спасаясь от турецкого нашествия, и образовали живую оборони¬
тельную стену на пути османской экспансии. Решение проблемы сербского мень¬
шинства непременно отразится на подходе к рассмотрению остальных споров,
лежащих в основе противостояния в Боснии и Герцеговине.
Признание этой республики как независимого государства незамедлительно
разожгло гражданскую войну между отдельными ее этническими составными.
Проблема переросла рамки чисто внутреннего конфликта не только в силу нали¬
чия глубоких корней в прошлом, но и из-за возможной проекции на будущее.
Речь идет об одном из самых тяжелых последствий османского ига - обращении в
мусульманство части балканских христианских народов. Имея такое наследство,
нам надо было задуматься над тем, что означало бы создание независимого
мусульманского государства в центре Балкан. Еще раз вспомним, что во всех
балканских государствах имеются значительные мусульманские меньшинства.
Таким образом, к не изжившим себя до конца национальным противоречиям в
этом регионе может прибавиться еще одно, основанное на воскрешении рели¬
гиозного фанатизма, который, вполне возможно, не ограничится территорией
77

Боснии и Герцеговины. Он реально затронет и другие балканские страны, где
компактно проживает мусульманское население, если религия приобретет значе¬
ние национального или государственнообразующего фактора.
Обратимся к примеру с Косово. От подхода к этому вопросу зависит многое:
к мусульманам ли в целом или к живущему там албанскому населению относится
продемонстрированная уже озабоченность ряда мусульманских государств?
Албанцы не желают оставаться под сербской оккупацией и зависимостью, они
отстаивают свое право на самоопределение, тем более что именно в Косово
зародилось албанское национально-освободительное движение. В ответ они
наталкиваются на непримиримость Сербии, которая - основательно или нет -
мифологизирует историческое прошлое этого края. Сюда примешивается еще и
сильное разочарование от очевидной ныне безуспешности попыток осуществить
предначертанное ’’историей” объединение всех сербов в одно государство. Новое
отступление в Косово может быть воспринято в Сербии как национальная
катастрофа и со стороны тех, кто находится у государственного руля, и со
стороны оппозиции. Вместе с тем любой возможный албано-сербский конфликт
не оставит безучастными наблюдателями соседние и более отдаленные госу¬
дарства, если судить по уже обнародованным ими позициям. Что произойдет,
если их политика в отношении Боснии и Герцеговины получит продолжение и при
решении проблемы Косово? Г
А каковыми были бы последствия в случае реализации замысла создать по¬
мимо Боснии и Герцеговины еще одно мусульманское государство и таким обра¬
зом усилить мусульманское государственное присутствие на Балканах? Проз¬
вучали даже голоса о необходимости военного вмешательства в пользу балкан¬
ских мусульман. Турция в официальных правительственных декларациях объя¬
вила себя покровительницей мусульман на Балканском полуострове. Это также
вносит новый элемент в соотношение сил и во взаимоотношения между странами
региона. Следует ли это понимать так, что Турция отказывается от принципа
Кемаля Ататюрка о неприменении силы за пределами национальных границ?
Давайте поставим и гипотетический вопрос: а не займутся ли уже существую¬
щие мусульманские государства на Балканах поисками форм объединения с
мусульманами Македонии, Болгарии и Греции? Какой будет реакция соответ¬
ствующих государств и каковы возможные последствия такого рода действий?
В сущности, уже выдается карт-бланш на перераспределение территории Бал¬
канского полуострова по религиозному признаку. Можно ли допустить, чтобы эта
часть Европы, где зародилась европейская цивилизация, вернулась к средне¬
вековым религиозным войнам?!
Американский журналист Уолтер Липман в начале разрядки изрек проро¬
ческие слова: ’’Меньше опасности - больше осложнений”. Перефразируя Липма¬
на в таком варианте: "Больше осложнений - новая опасность”, я прежде всего
хотел бы, чтобы этого не случилось, но не могу закрывать глаза на надвигаю¬
щуюся угрозу. Франция в эпоху буржуазных революций провозгласила приоритет
нации и государства над религией; этот принцип пока еще остается господ¬
ствующим в Европе. Станет ли реальной опасность, что Балканы будут исклю¬
чением из этого правила?
Что одержит верх? Намечающаяся ли тенденция окончательной потери авто¬
ритета балканскими странами и превращения их в ’’задворки” Европы - а такая
роль уже отведена им общественностью многих европейских государств - или же
курс на преодоление противоречий, которые тормозят предложение и спрос на
общие нормы поведения? Найдет ли Европа в себе силы для объединения с тем,
чтобы превратиться в континент без границ? Или же, как об этом сказал в
1987 г. Альберто Моравиа, она вновь станет жертвой дегенерирующего в фа¬
шизм национализма и будет вынуждена воевать против самой себя?
78

Наши интервью
ОТВЕТЫ ГЛАВНОГО НАУЧНОГО СОТРУДНИКА
ИСТОРИЧЕСКОГО ФАКУЛЬТЕТА
МОСКОВСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО
УНИВЕРСИТЕТА ИМ. М.В. ЛОМОНОСОВА,
Д.И.Н., ПРОФ. ВЛ. СМИРНОВА НА ВОПРОСЫ
РЕДАКЦИИ ЖУРНАЛА "НОВАЯ И НОВЕЙШАЯ ИСТОРИЯ”
- Как вы оцениваете состояние современной исторической науки в России?
- Мне представляется очевидным, что историческая наука в России - и,
видимо, в других странах СНГ - переживает сейчас глубокий кризис, связан¬
ный с общественными преобразованиями, происходящими в нашей стране. Он
выражается прежде всего в смене общественных идеалов, исторических оценок
и теоретико-методологических принципов.
В течение многих лет наши средства массовой информации вели пропаганду
социалистических ценностей, которые прочно закрепились в сознании обще¬
ства. Мы осуждали капитализм, восхваляли революции, пропагандировали
равенство и коллективизм, считали одним из своих главных достижений обще¬
ственную собственность на средства производства и государственное плановое
руководство экономикой. Официальной целью коммунистической партии и
советского государства являлось построение коммунизма (или ’’развитого со¬
циализма”), который представлялся нам самым передовым строем. ’’Наша
великая страна”, как мы ее тогда называли, была в глазах советских людей не
только могучей ’’сверхдержавой”, но и авангардом общественного прогресса,
’’центром мира”, как сказано в одном из стихотворений К.М. Симонова.
На протяжении очень короткого времени, за какие-нибудь пять-шесть лет
(приблизительно с 1987 по 1991-1992 гг.), все эти ценности, идеалы и представле¬
ния были отвергнуты и заменены прямо противоположными. Разоблачение
преступлений сталинского режима: фальсифицированных судебных процессов,
пыток, массовых репрессий, уничтожение миллионов людей, депортации целых
народов - вызвали эмоциональный шок и реакцию отторжения социалистичес¬
ких ценностей. Ныне высокопоставленные официальные лица и тем более
журналисты проклинают поверженный ’’коммунистический идол”, ’’катастрофу
1917 г.”, как и вообще ’’чуму революций”, высмеивают принципы равенства,
воспевают индивидуализм, частную собственность, рыночную экономику, пред¬
принимателей и торговцев. Нашу страну считают теперь ’’бедной”, ’’убогой”,
’’несчастной”, ’’Богом проклятой”, находящейся на обочине мировой цивилиза¬
ции. Ее единственной надеждой являются, по мнению некоторых журналистов,
’’молодые строители капитализма”, предприимчивые ’’ребята, скупающие пиво
оптом и продающие в розницу”, которые со временем сладят нам ’’добротный
капитализм”1.
1Цитаты взяты из газет "Известия”, "Московские новости”, "Независимая газета”,
"Комсомольская правда” и журнала "Огонек”.
79

В соответствии с этими кардинальными сдвигами в массовой пропаганде и в
общественном сознании изменились и многие исторические оценки. Большеви¬
ки и вообще революционеры из героев превратились в преступников. Власов¬
цев, воевавших на стороне фашистской Германии, порой рассматривают не как
предателей, а как борцов против сталинского тоталитаризма и видят в них
почти героев. Парская Россия, которую современники считали бедной и отста¬
лой, теперь предстает перед нами ’’богатой, здоровой страной, стремительно
идущей по пути технического прогресса”2.
Аналогичным образом изменились оценки, относящиеся к зарубежным
странам. Контрреволюционные восстания французских крестьян в Вандее, ”по
современным меркам и оценкам. . . скорее хорошо, чем плохо”, потому что
повстанцев вдохновляло духовенство и они боролись против революционного
Конвента, возглавлявшегося ’’тогдашними большевиками” - Робеспьером,
Маратом и Сен-Жюстом3. Соединенные Штаты Америки, рассматриваемые ранее
как оплот мировой реакции и олицетворение ’’желтого дьявола”, сегодня вы¬
глядят государством ’’всеобщего благоденствия”, ’’Буржуазная демократия”,
которую мы много лет разоблачали, стала предметом уважения и зависти.
Конечно, и раньше исторические оценки менялись под влиянием политичес¬
ких или других конъюнктурных соображений. Например, я хорошо помню, как
мы поносили генерала де Голля, называя его ’’диктатором”, ’’фашистом”, ’’аген¬
том американо-английского империализма”, а потом именовали выдающимся
государственным деятелем и борцом за разрядку международной напряженнос¬
ти, против империалистов США. Думаю, что любой историк моего поколения
может вспомнить аналогичные случаи. Тем не менее раньше смены оценок все
же не носили такого массового и кардинального характера, как сейчас.
Вообще говоря, перемены в общественном сознании и в исторических оцен¬
ках - это естественный, неизбежный и до известной степени благотворный про¬
цесс, потому что в противном случае общественная мысль и историческое
сознание застыли бы в неподвижности. Смена исторических оценок - одно из
проявлений развития исторической науки, но она не должна быть чисто конъ¬
юнктурной; необходимо, чтобы она опиралась на новые исследования факти¬
ческого материала. К сожалению, сейчас это условие не всегда соблюдается.
Зачастую все сводится к простой замене знаков: не предпринимая никакого
нового исследования, мы просто пишем ’’хорошо” вместо ’’плохо”, или наоборот.
Массовая смена исторических оценок сопровождалась не менее глубокими,
хотя, может быть, и не столь заметными переменами в теории и методологии
истории. Марксистско-ленинская теория общественного развития, на которой в
течение многих лет основывались почти все работы советских историков, ныне
дискредитирована. Ее основные положения - ведущая роль экономики в
развитии общества, классовая борьба, закономерная смена общественно-истори¬
ческих формаций и многие другие - подвергаются критике. Понятийный аппа¬
рат, при помощи которого ученые осмысливают исторический процесс, утратил
прежнюю ясность и определенность. Поставлены- под сомнение или вовсе отри¬
цаются такие ключевые понятия, как ’’общественный прогресс”, ’’капитализм”,
’’государственно-монополистический капитализм”, ’’социализм”, и немало
других. Вместе с тем пока не выдвинуто какой-либо новой теории историческо¬
го процесса.
- Какое место сегодня занимает российская историография в мировой исто¬
рической науке?
2Говорухин С. Россия. . . которую мы потеряли. М., 1991, с. 5.
3Литературная газета, 7.X. 1992.
80

- Я думаю, что российская историография принадлежала и принадлежит к
числу пяти-шести наиболее влиятельных национальных школ, оказавших
наибольшее воздействие на мировую историографию. Такое положение сложи¬
лось до революции и сохранилось в советский период. Русские и советские
историки играли ведущую роль в изучении России и других стран, образовав¬
шихся из бывшего Советского Союза. Естественно, их вклад в историю зарубеж¬
ных государств меньше, но и здесь есть достижения мирового уровня.
Я занимаюсь историей Франции и могу засвидетельствовать, что француз¬
ские историки высоко ценят труды специалистов ’’русской школы” Н.И. Каре¬
ева и И.В. Лучицкого, а из историков более позднего времени хорошо знают
Е.В. Тарле, Б.Ф. Поршнева, А.З. Манфреда, В.М. Далина, работы которых перево¬
дились на французский и другие языки. Ведущие историки современной России
известны зарубежным специалистам по переписке и личным встречам на между¬
народных научных конференциях, но их работы редко переводятся на иностран¬
ные языки и поэтому мало влияют на мировую историографию.
Оценивая роль российской историографии, следует иметь в виду еще одно
очень важное обстоятельство: русские и советские историки, за исключением,
пожалуй, И.В. Лучицкого и Б.Ф. Поршнева, завоевали международный автори¬
тет главным образом своими конкретно-историческими исследованиями, а не
новыми теоретическими или методологическими подходами. В области теории и
методологии они обычно следовали за историками и философами других стран.
В XIX в. образцом служила прежде всего немецкая историография, сейчас -
американская и французская. По существу, единственная попытка русской и
советской историографии завоевать мировое лидерство в области теории и
методологии истории была связана с применением марксистской теории разви¬
тия общества. В общем она закончилась неудачей. Хотя в 30 - 40-е и даже в 50-е
годы XX в. марксизм оказывал заметное влияние на развитие мировой историо¬
графии, а во Франции и в Италии сложились авторитетные школы историков-
марксистов, нигде кроме социалистических стран марксизм не стал ведущим
историографическим направлением. К тому же распространение марксизма во
Франции, Италии и других капиталистических странах происходило главным
образом благодаря усилиям местных марксистов, а не под влиянием работ
российских историков.
В настоящее время я не вижу каких-либо новых теоретических и методоло¬
гических идей, выдвинутых историками России или других стран СНГ. Те
направления, которые у нас считаются новыми, например, количественная
история, цивилизационный подход, исследования менталитета, историческая
антропология, политология, теория международных отношений, давно вошли в
обиход зарубежных историков.
Отсутствие новых теоретических идей и методологических подходов кажется
мне главной слабостью современной российской историографии. Впрочем, это в
значительной мере относится и к мировой историографии.
- Каково, на ваш взгляд, состояние исторического образования?
- Историческое образование в нашей стране тоже переживает кризис. На
историческом факультете МГУ, где я работаю, конкурс на приемных экзаменах
сократился примерно в два раза. Студенты недовольны старыми программами и
учебниками, нередко - преподавателями, иногда — всей системой образования.
Возникают и серьезные морально-этические проблемы - если преподаватель
вчера говорил одно, а сегодня совершенно другое, то встает вопрос: когда
он был искренним? И могут ли доверять ему студенты?
Сами студенты, мне кажется, во многом изменились, и не всегда к лучшему.
Недавно газета ’’Московский Университет” задала ряду студентов вопрос: ’’Как
81

студенту устроить свою жизнь так, чтобы было нормальное материальное
положение и в то же время не страдала учеба?” По словам корреспондента,
’’ответы оказались на редкость однообразными и скучными. Девушки - спон¬
сор, молодые люди - коммерческая деятельность”4. Признаюсь, такие ответы не
вызывают у меня никакого восторга, даже если допустить, что девушки вкла¬
дывают в слово ’’спонсор” самый невинный смысл, а коммерческая деятель¬
ность нисколько не мешает учебе и вполне совместима с интересом к науке.
Вместе с тем я не разделяю мнения журналиста ’’Комсомольской правды” о
том, что ’’нас совершенно неправильно учили истории. Во всех школах, от
начальной до высшей, если только это вообще можно было Назвать школами”5.
Такие утверждения я могу объяснить лишь незнанием дела либо распространив¬
шимся у нас своеобразным общественным мазохизмом, не допускающим, чтобы
в нашей стране было хоть что-нибудь хорошее. В действительности наша школа,
включая высшую, пользуется довольно высокой репутацией за границей.
Несмотря на несовместимость дипломов, немало бывших советских граждан,
оказавшихся за рубежом, устроились на работу именно благодаря образованию,
полученному в СССР. Например, почитаемые ныне в российской печати видные
советологи, профессора американских университетов Д. Сайме и А. Янов закон¬
чили исторический факультет МГУ.
Я знаком с системой исторического образования во Франции и считаю, что,
несмотря на значительные различия в программах и методах обучения, общий
уровень подготовки на историческом факультете МГУ примерно соответствует
уровню гуманитарных факультетов парижских университетов, да и универси¬
тетов других высокоразвитых стран. Знания наших студентов, аспирантов,
молодых преподавателей, стажировавшихся в последние годы в университетах
США, Великобритании, Франции, ФРГ, Италии, как правило, отвечали предъяв¬
ляемым там требованиям. Американские и французские историки, которые
ежегодно преподают на историческом факультете МГУ (американские - с
"974 г., а французские - с 1983 г.), в частности многие крупные французские
историки, работающие в рамках Французского Университетского колледжа при
МГУ, неоднократно выражали удовлетворение подготовкой наших студентов,
слушавших лекции, сдававших экзамены и писавших письменные работы на
английском и французском языках.
Конечно, зарубежные историки имеют дело с нашими лучшими студентами, а
МГУ принадлежит к ведущим университетам России, но и в других странах
существует немалый разрыв в уровне подготовки студентов разных универси¬
тетов.
Во французских университетах несравненно лучше поставлено компьютерное
обеспечение, более высокий уровень изучения иностранных языков, больше
внимания уделяется изучению экономики, быстрее вводятся в систему образо¬
вания новые научные достижения.
Сильные стороны подготовки студентов на историческом факультете МГУ -
это прежде всего дипломные работы, часто содержащие элементы научного
исследования, широкий набор общих и специальных курсов, включая препода¬
вание историографии и источниковедения, участие в преподавании многих
видных ученых, сравнительно хорошая языковая подготовка.
- Как вы себе представляете выход из кризиса исторического образования и
исторической науки в целом?
- Н.А. Бердяев писал, что ’’катастрофические моменты истории особенно
Московский Университет, № 6, сентябрь 1992.
5Комсомольская правда, 22.V. 1992.
82

благоприятны для построения философии истории”, потому что они отчетливо
выявляют недостатки прежних представлений и располагают к попыткам
осмыслить исторический процесс6. Я не сомневаюсь, что в конечном счете
нынешний кризис будет преодолен; весь вопрос в том, когда и как. Сейчас
важнейшей задачей историков К<не кажется продолжение исследований во всех
направлениях, особенно в тех, где мы отстали от других стран, например, в
области количественной истории, исторической демографии, исторической
антропологии, коллективной психологии, ’’истории воображаемого” (мысленные
представления людей об окружающем их мире), политологии, теории междуна¬
родных отношений, истории религии и т.д.
Крайне важно развернуть разработку теоретических и методологических
вопросов с целью создания новых теорий общественного развития, применимых
в историческом исследовании. Я понимаю, что такая цель может оказаться
недостижимой, но ее все же нужно постоянно иметь в виду. Необходимыми
условиями успешного развития исторической науки являются окончательное
открытие архивов, конечно, по истечении определенного срока давности, тесное
сотрудничество с зарубежными специалистами, овладение новыми технически¬
ми приёмами и методами, в частности компьютерной техникой. При этом надо
отдавать себе ясный отчет в том, что историческая наука, как и вообще фунда¬
ментальные науки, не может стать самоокупаемой и существовать без поддерж¬
ки государства.
В серьезном обновлении нуждается историческое образование. Первоочеред¬
ная задача в этой области - создание новых программ и учебников, находящих¬
ся на уровне современной науки. Особое внимание, по-моему, надо уделить
обновлению учебных планов, включению в них таких дисциплин, которые мы
раньше не изучали, но которые быстро развиваются на Западе. К ним я бы отнес
коллективную психологию, политологию, теорию международных отношений,
юридические и экономические дисциплины, необходимые для понимания
функционирования современного общества. Очень важная задача - улучшение
преподавания иностранных языков так, чтобы каждый выпускник университета
свободно владел хотя бы одним иностранным языком. Видимо, должен обнов¬
ляться преподавательский состав, меняться отношения студентов с преподава¬
телями, но это особая тема.
- Как вы относитесь к платному образованию?
- Я не против платного образования, если оно служит дополнением к бес¬
платному, но бесплатное образование, по-моему, должно оставаться основным.
Дело в том, что человеческие способности, видимо, рассеяны более или менее
равномерно как среди богатых, так и среди бедных. Если бы платное образова¬
ние стало основным, оно отрезало бы от знаний ту способную молодежь, которая
происходит из малообеспеченных, но наиболее многочисленных семей. Это не
только нарушило бы принципы социальной справедливости, но и нанесло бы
огромный ущерб развйтию науки и духовному потенциалу России.
Кроме того, плата за обучение, хотя бы и очень высокая, все равно не сможет
покрыть все расходы на содержание учебных заведений. У нас нередко пишут,
что в развитых странах учебные заведения и научные центры носят частный
характер, финансируются за счет пожертвований или предпринимательской
деятельности. Это, мягко говоря, недоразумение. Основным источником финан¬
сирования научных и учебных заведений во всех европейских странах служит
государство. Например, во Франции государство финансирует все университеты
^Бердяев Н.А. Смысл истории. М., 1990, с. б.
83

и научно-исследовательские центры, а также начальную и среднюю школы. Даже
частные французские школы получают государственные субсидии.
Совершенно очевидно, что в условиях России ни образование, ни фундамен¬
тальная наука не могут существовать только на пожертвования или предприни¬
мательскую деятельность.
- Как вы оцениваете положение историка в современной российской дейст¬
вительности?
- Очень важным аспектом современного кризиса исторической науки в
России является изменение общественного положения историков. Обнародова¬
ние сохранявшихся ранее втайне преступлений сталинского режима, выявление
многочисленных ’’белых пятен”, о которых историки раньше не упоминали,
быстрые и зачастую явно конъюнктурные смены одних исторических оценок на
другие вызвали в общественном мнении огромный интерес к прошлому и в то
же время большое и во многом, к сожалению, оправданное недоверие к истори¬
кам. Их нередко считают сознательными фальсификаторами или же обманутыми
людьми, которые в свою очередь обманывали своих читателей и слушателей.
Престиж нашей профессии значительно снизился, в частности, и в материаль¬
ном выражении. Заработная плата историков даже самой высокой квалифика¬
ции оказалась ниже заработной платы уборщицы. Я видел объявление, в кото¬
ром уборщице предлагалась оплата 6 тыс. рублей в месяц, тогда как оклад
главного научного сотрудника исторического факультета МГУ, доктора истори¬
ческих наук тогда составлял 3769 рублей.
Невероятный рост цен на бумагу и типографские услуги разоряет научные
издательства, ставит на грань гибели научные журналы и, по существу, делает
почти невозможным публикацию научных работ. Научно-исследовательские
институты и научные редакции стоят перед угрозой резкого сокращения штатов.
Если это сокращение превысит разумные пределы, мы потеряем большое коли¬
чество высококвалифицированных специалистов, для подготовки которых
требуются долгие годы. Понятно, что все это вызывает смятение, растерянность,
а иногда и озлобление многих историков, внезапно утративших прежние усло¬
вия существования, а главное - уважение общества и веру в необходимость
своей науки.
- Что бы вы пожелали нашему журналу?
- Прежде всего продолжать свою деятельность, несмотря на все трудности.
Как работник высшей школы, я особенно ценю внимание журнала к проблемам
исторического образования и подготовки кадров историков. Мне кажется
вполне оправданным проявляемый журналом интерес к освещению ’’белых
пятен” истории и к новым историческим проблемам. Мне представляется жела¬
тельным уделять больше места теоретическим и методологическим проблемам
исторической науки.
84

Публикации
ВАРШАВСКОЕ ВОССТАНИЕ 1944 г.
ДОКУМЕНТЫ ИЗ РАССЕКРЕЧЕННЫХ АРХИВОВ
От редакции
Журнал продолжает публикацию ранее закрытых документов из Архива
Президента России1.
Предлагаем вниманию читателей новые материалы о Варшавском восстании
1944 г.1 2 * * * * * В
Варшавское восстание (1 августа - 2 октября 1944 г.) было крупным
антифашистским вооруженным выступлением, организованным и начатым
подчиненной польскому лондонскому эмигрантскому правительству Армией
Крайовой* (АК) во главе с генералом Т. Бур-Коморовским. (В документах -
Бур.)
Согласно разработанному командованием АК и одобренному премьер-минист¬
ром польского эмигрантского правительства С. Миколайчиком плану "Буря” АК
должна была накануне вступления в Варшаву советских войск овладеть в тече¬
ние четырех-пяти дней польской столицей и установить политическую власть
правительства Миколайчика. Тем самым поддерживаемые Советским Союзом
политические силы, сформировавшие 21 июля 1944 г. в Хелме прокоммунисти¬
ческое правительство - Польский Комитет Национального Освобождения
(ПКНО) во главе с Э. Осубка-Моравским, и созданное в тот же день под верхов¬
ным руководством Крайовой Рады Народовой (КРН) на основе частей Армии
Людовой (АЛ), находящихся на освобожденной территории Польши, Войско
Польское под командованием генерала М. Роля-Жимерского лишались возмож¬
ности войти в Варшаву.
25 июля 1944 г. правительство Миколайчика предоставило своему пред¬
ставителю в Варшаве и командованию АК право самостоятельно принять
решение о начале восстания. На следующий день Миколайчик, стремясь за¬
ручиться "сильным аргументом" на предстоящих переговорах в Москве, сооб-
1 См.: Советско-германские документы 1939-1941 it. - Новая и новейшая история, 1993, № 1;
Сталин, Берия и судьба армии Андерса в 1941-1942 гг. (Из рассекреченных архивов). - Новая и
новейшая история, 1993, № 2.
9
О Варшавском восстании см., например: Семиряга М.И. Антифашистские народные восстания.
М., 1965; Длужневская С. Варшавский дневник. М., 1967; Клишко 3. Варшавское восстание. М.,
1969; Манусевич А Я. О Варшавском восстании 1944 г. - Новая и новейшая история, 1970, № 3;
Братство по оружию. М., 1975; История второй мировой войны 1939-1945, т. 9. М., 1978; с. 68-73;
Очерки истории советско-польских отношений 1917-1977. М., 1979; Bor-Komorowski Т. The Secret
Army. London, 1951; Kirchmayer J. Powstanie warszawskie, 3 wyd. Warszawa, 1960; Bartelski LM.
Powstanie warszawskie, 2 wyd. Warszawa, 1967; Załuski Z. Czterdziesty czwarty. Wydarzenia, obserwacje,
refleksje. Warszawa, 1968; Armia Krajowa w dokumentach 1939-1945, t. 5. London, 1981, Sawicki T. Front
wschodni a powstanie warszawskie. Warszawa, 1989.
В ряде документов - Армия Краева.
85

щил из Лондона в Варшаву, что там могут приступить к выполнению плана
’’Буря”3. ‘
Приказ о начале восстания был отдан Бур-Коморовским 31 июля. Основанием
для принятия такого решения явились непроверенные данные о приближении к
правобережной части Варшавы - Праге советских танков. Однако советские
войска 1-го Украинского и 1-го Белорусского фронтов, пройдя к этому времени
в ходе продолжавшегося 40 суток наступления около 700 км, вели тяжелые бон
севернее и южнее Варшавы.
Восстание было слабо подготовлено в военно-техническом отношении. В
начале повстанцы (около 40 тыс. человек) по численности превосходили немец¬
ко-фашистский гарнизон Варшавы (около 20 тыс.), но отряды АК имели
лишь 3,5 тыс. единиц стрелкового оружия и боеприпасов на два-три дня боев.
Антифашистское вооруженное выступление было активно поддержано
варшавянами. К 5 августа борьба охватила весь город. В бой вступили час¬
ти АЛ. Прибывшие свежие немецко-фашистские войска оттеснили повстанцев
к центру города. Под развалинами Стары-Мяста погиб весь варшавский
штаб АЛ.
Только 14 сентября войска 1-го Белорусского фронта и действовавшие в
их составе части Войска Польского освободили Прагу. С 16 по 24 октября
части Войска Польского пытались переправиться на левый берег Вис¬
лы и закрепиться на нем, но преодолеть сопротивление гитлеровцев не смо¬
гли.
Командование 1-го Белорусского фронта поддерживало повстанцев артилле¬
рией и авиацией, а также в материально-техническом отношении. Боеприпасы и
продовольствие варшавянам доставляла и англо-американская авиация. 2 октяб¬
ря 1944 г. после 63 дней боев, Бур-Коморовский подписал акт о капитуляции
повстанцев.
В ходе восстания погибло более 200 тыс. человек; Варшава была почти пол¬
ностью разрушена.
Варшавское восстание, несмотря на политические разногласия между его
участниками, вошло в историю как героическое событие в борьбе польского
народа против фашизма, за освобождение своей Родины.
Ниже публикуются донесения члена Военного Совета 1-го Белорус¬
ского фронта генерал-лейтенанта К.Ф. Телегина, направлявшиеся на¬
чальнику Главного политического управления Красной Армии генерал-
полковнику А.С. Щербакову, которые тот сразу же пересылал И.В. Ста¬
лину.
* *
Товарищу Сталину И.В.
При сем направляю информацию члена Военного Совета 1-го Белорусского
фронта т. Телегина о положении дел в Варшаве, полученную сегодня; 16 сен¬
тября.
Щербаков
16 сентября 1944 г.
J См. Манусевич АЯ. Указ, соч.-, с. 119.
86

НАЧАЛЬНИКУ ГЛАВНОГО ПОЛИТИЧЕСКОГО УПРАВЛЕНИЯ
КРАСНОЙ АРМИИ
Геиерал-нолковиику тов. Щербакову А.С.
Сообщаю следующую информацию о положении дел в Варшаве:
1. Разведке 1-й Польской армии* сегодня ночью удалось проникнуть на запад¬
ный берег реки Вислы в районе Южного моста. Разведчиками был доставлен на
наш берег подполковник Радослав и два рядовых повстанца. Радослав возглав¬
ляет повстанцев численностью в 150 человек, продолжающих держаться в этом
районе. Сам он и его люди принадлежат к Корпусу безопасности, являющемуся
сторонником Люблинского правительства.
Радослав рассказал, что по западному берегу Вислы у Южного моста до
последнего времени повстанцы удерживали район в следующих границах: с севе¬
ра по ул. Людна, с запада по ул. Розбрат-Мысливецка, с юга по улице Зезенков-
ске, с востока по берегу Вислы, включая косу и дамбу. С начала нашего наступ¬
ления немцы усилили нажим на этот район. Ежедневно по несколько раз бомбили
авиацией, обстреливали артиллерией, применили танки. В результате противник
нанес повстанцам большие потери и зажал их в одном квартале, примыкающем к
берегу (квартал № 71 плана гор. Варшава. Квартал № 71 находится южнее
Южного моста. Ограничен с северо-запада улицей Виляновска, с юго-запада
улицей Черняковска и с востока рекой Висла).
Положение этой группы стало критическим. Сегодня на правый берег Вислы
переправлен один батальон 1-й Польской армии, который очистил квартал № 71
от немцев и прочно удерживает его вместе с повстанцами. Повстанцам оказана
необходимая помощь.
2. По всем имеющимся в нашем распоряжении данным установлено, что
повстанцы занимают следующие районы в городе Варшава:
Район № 1. На севере - северная граница площади Вильсона, далее на запад
по улице Российского до улицы Столечнс, по улице Столечко на юг до аллей
Войска Польского, затем на восток по этой аллее до площади Восьмиугольной и
от этой площади на северо-запад по улице Мицкевича до площади Вильсона. Это
центр сопротивления, контролируемый повстанцами.
Район охватывает с севера Маримонт, восточную часть Слодовец, затем идет
вдоль железной дороги от Слодовец на юго-восток до плаца Брони, далее на се¬
вер между улицами Кониовска и улицей генерала Соснковского до улицы Красин-
ского, далее на север по улице Дыгасинского и на Маримонт, где и замыкается.
Район № 2. От улицЫ Новый свят на запад по улицам Траугутта, Крулевска,
Гаржиявска, затем на юг по улице Товарова до улицы Хмельна, далее на восток
по улице Хмельна до Маршалковской, по Маршалковской на юг до аллеи Иеру¬
салимской, по аллее Иерусалимской на восток до улицы Новый свят и по этой
улице на север до улицы Траугутта.
Район № 3. Южнее центрального вокзала. Граница с севера на запад от улицы
Новый свят по аллее Иерусалимской до улицы Эмилии Платер, затем по улице
Эмилии Платер и улице Польна на юг до улицы Новозиейска, по ней на восток
до аллеи Уяздовска, затем по аллее Уяздовска на север до аллеи Иерусалимской.
Здесь замыкается квадрат.
Район № 4. Мокотув. Граница с севера на запад от железной дороги по улице
Мадлинского до следующей улицы без названия, что западнее аллеи Неподлег-
лости, затем по аллее Неподлеглости на юг до улицы Рацлавиц, по улице Рацла-
виц на восток до железной дороги и затем по железной дороге на север до улицы
Мадлинского. Здесь замыкается квадрат района.
1-я армия Войска Польского действовала в составе 1-го Белорусского фронта. - Прим. ред.
87

Район № 5. На западном берегу реки Висла, квадрат № 71, о котором сообща¬
лось выше.
3. Сегодня ночью продолжали сбрасывать грузы.
В район № 1 сброшено ружей ИГР* 68, автоматов 439, патрон ПТР 4960,
патрон Маузер 1500, патрон ТТ 442 000, патрон Парабеллум 15 000, сухарей
1940 кг.
В районе № 3 сброшено патрон винтовочных 915 000, для Маузеров 24 000,
сухарей 8925 кг.
Повстанцы выкладывали сигналы, подтверждающие прием сброшенных
грузов.
Ночью район № 1 обстреливался немцами и артиллерией из района Болбура-
куев.
В районе № 2 сигналы слабо видимы, район № 5 никаких сигналов не давал.
4. Имеются данные, подтверждающие враждебную линию генерала Бура
к представителям Польской рабочей партии, Армии Людовой и Корпусу безо¬
пасности. Так, например, перешедшие на нашу сторону 11.9 две девушки,
посланные ЦК Польской рабочей партии, заявили, что их посылали без согласо¬
вания с генералом Бур, который не разрешил бы им перейти на нашу сторону.
Следующий факт: перешедший 10.9 из Корпуса безопасности подпоручик
Маркевич также показал, что генерал Бур не разрешает кому'бы то ни было
входить в связь с нами. По заявлению Маркевича, Бур приказал Корпусу безо¬
пасности занять наиболее опасный участок, находящийся беспрерывно под силь¬
ным огневым воздействием немцев, и сменить там отряды Армии Крайовой,
желая, видимо, сохранить своих приверженцев.
Летчики, сбрасывавшие сегодня ночью груз в районе № 1, доложили, что на
многих улицах были выложены сигналы с просьбой сбрасывать продовольствие,
боеприпасы и оружие, что также, надо полагать, отражает стремление каждой
группы повстанцев получить эти грузы независимо от Бура.
По ряду показаний устанавливается, что всеми ресурсами в этом районе, а
также, видимо, и в других районах распоряжается Бур и под угрозой оставления
голодными и лишенными боеприпасов заставляет повстанцев - сторонников
Люблина подчиняться его приказам. Руководство лондонцев в Варшаве разъяс¬
няет повстанцам, что восстание было якобы согласовано с английским и совет¬
ским правительствами, которые-де, санкционировали восстание, обещав необ¬
ходимую помощь. Подобные разъяснения со стороны лондонцев подтверждаются
также многими жителями Праги.
5. Полагал бы необходимыми листовками разъяснить повстанцам истинное
положение дел и хотел бы получить совет по характеру этих листовок.
Член Военного Совета
1-го Белорусского фронта
генерал-лейтенант Телегин
16 сентября 1944 г.
Товарищу Сталину И.В.
При сем направляю информацию о положении в Варшаве и Праге, получен¬
ную от члена Военного Совета 1-го Белорусского фронта т. Телегина.
Щербаков
22 сентября 1944 г.
Противотанковое ружье. - Прим, р ед.
88

НАЧАЛЬНИКУ ГЛАВНОГО ПОЛИТИЧЕСКОГО УПРАВЛЕНИЯ
КРАСНОЙ АРМИИ
генерал-полковнику тов. Щербакову А.С.
Докладываю:
О ПОЛОЖЕНИИ В ВАРШАВЕ
1. Ввиду трудности поддержания связи и больших потерь, понесенных частя¬
ми, высаженными на плацдарме, сегодня дан приказ об отводе их с западного
берега на восточный. Из состава второго батальона 6 пп* переправились на
восточный берег 162 человека, в том числе 11 офицеров, а также раненый
командир батальона. Оставшиеся на западном берегу отдельные группы еще до
вечера продолжали неорганизованный бой и с наступлением темноты должны
быть отведены. Два батальона 8 пп, понеся большие потери, разрозненными
группами продолжали драться в подвалах домов восточной части квартала 458.
По показаниям 39 солдат и раненого командира батальона, переправившихся
на восточный берег, устанавливается, что часть военнослужащих с этого плац¬
дарма пробил ал сь в центральные повстанческие районы (№ 2 и № 3).
9 пп в восточной части квартала 516 продолжает тяжелые бои, отражая
непрерывные атаки противника. Связь с ним поддерживается по радио. В тече¬
ние суток на восточный берег из состава полка переправилось 40 человек. В ночь
на 22.IX.44 года подразделениям 9 пп переправлено на лодках питание для раций,
боеприпасы и продовольствие.
2. Новых данных об изменении районов, занимаемых повстанцами, за истек¬
шие сутки не поступало. С районом № 1 поддерживается устойчивая радиосвязь
через вторую Польскую пд**, и по их заявкам организован артогонь по батареям
противника.
По радиодонесению повстанцев ими за 21.IX.44 года уничтожено 129 немцев,
что свидетельствует об устойчивости положения в районе № 1 и усилении
нажима со стороны немцев.
От нашего офицера получено радиодонесение, в котором говорится, что
повстанцы района № 1 имеют на вооружении: немецких станкпулеметов - 3,
ручных пулеметов - 21, автоматов - 123, винтовок - 260; русских ПТР - 54,
станковых пулеметов - 5, автоматов - 181, винтовок - 32, 50 м/м. минометов -
18; английских ручных пулеметов - 2, минометов - 9, автоматов - 129, австрий¬
ских винтовок - 15, польских 81 м/м. минометов - 3. По этим же данным под¬
тверждено получение в ночь на 21.IX: ПТР - 54, автоматов - 181, минометов
50 м/м. - 18, гранат - 3082, патрон ПТР - 11 030, патрон ТТ - 32 750, винтовоч¬
ных патрон - 7680.
В ночь на 22.IX получено: минометов - 6, мин - 615, гранат - 240, немецких
патронов - 100 000, ПТР - 4; каши - 470 кг, сухарей - 1255 кг, соли - 78 кг,
табака - 23 кг.
Данные о получении свидетельствуют о том, что, видимо, часть груза попада¬
ет в отдельные отряды и не учитывается, ибо, как докладывалось ранее, каждая
организация старается самостоятельно обеспечить себя оружием и продоволь¬
ствием.
3. Прибывший ранее поручик Ягейло Владислав (кличка ’’Круль"), являющий¬
ся офицером пропаганды Армии Людовой, рассказал о положении населения
Варшавы следующее: "До оккупации в Варшаве насчитывалось полтора милли¬
* Здесь и далее: пехотный полк. - Прим. ред.
Здесь и далее: пехотная дивизия. - Прим. ред.
89

она жителей, а сейчас вряд ли осталось более 300-400 тысяч человек. Огромное
количество населения, особенно евреев, уничтожено немцами и угнано. Около
100 тысяч согнаны в лагеря мест. Трушков. Очень много умирает от голода, ибо
продовольственное положение в Варшаве очень тяжелое".
По его рассказу, в городе Варшаве происходят большие распри среди различ¬
ных политических группировок, а главным образом между: а) сторонниками капи¬
туляции, б) лондонцами, стоящими за продолжение восстания, и в) сторонниками
Люблинского правительства. Население не организовано, живет в постоянной
тревоге и страхе за свою судьбу в связи с неудачей восстания и сильными
репрессиями со стороны немцев.
Сегодня в квартале №516 сосредоточилось свыше тысячи человек, преиму¬
щественно женщин и детей, ищущих спасения посредством переправы на восточ¬
ный берег. Нами отдан приказ Берлингу* принять меры к переброске их на нашу
сторону.
4. Донесением нашего человека* из района Ченстохова подтверждается, что
между политическими организациями различной ориентировки за Вислой, имеют
место серьезные распри. В донесении говорится: "В районе Ченстохова между
Армией Краевой и Армией Людовой - большие противоречия. Руководство
Армии Краевой пропагандирует, что у Красной Армии нет сил для наступления и
она не в состоянии освободить польское население от немецкого ига. Может
освободить Польшу только Англия с помощью Армии Краевой. Помещики,
зажиточные крестьяне поддерживают Армию Краевую; рабочие и беднейшее
крестьянство поддерживает Армию Людовую".
5. По донесению нашего офицера из района № 1 устанавливается, что при
получении вооружения и продуктов питания в этом районе можно дополнительно
втянуть в борьбу до трех тысяч человек.
6. 17 сентября на участке 47-й армии был задержан рядовой 53-го батальона
Армии Краевой Парцеж Ян, 1925 года рождения, поляк, уроженец Варшавы,
участник восстания. Он показал: "Находясь в 53-м батальоне, я слышал от офи¬
церов и солдат, что целью этого восстания является изгнание немцев из Варша¬
вы, а затем вместе с частями Красной Армии гнать немцев из Польши. Перед
началом восстания в обращении генерала Бур указывалось, что о восстании
знает Москва. Впоследствии все участники восстания убедились в том, что это
мероприятие исходит только из Лондона и что Москва этого не одобряет. Пер¬
вые дни восстания рядовые участники Армии Краевой выражали недовольство
восстанием, а позднее недовольство стали проявлять и офицеры".
Парцеж заявил далее: "Несмотря на то, что до 20-го августа к Варшаве на
помощь восставшим из разных мест подходили аковцы**, дезертирство участни¬
ков Армии Краевой приняло большие размеры. Немцы применяют танки и
артиллерию, а мы, кроме винтовок, ничего не имели. Имевшаяся в первые дни
восстания мелкокалиберная артиллерия - разбита. Если к моменту восстания
Армии Краевой в Варшаве насчитывалось до 5000 человек, то сейчас осталось
не больше тысячи. Остальные убиты, ранены или дезертировали. Большое коли¬
чество солдат высказывает намерение перейти на сторону польской армии гене¬
рала Берлинга***, однако нет человека, который бы возглавил это дело. Коман¬
дование Армии Краевой старается убедить участников восстания, что в Радоме
Генерал 3. Берлинг - командующий 1-й армией Войска Польского. -Прим. ред.
** Бойцы Армии Крайовой. - Прим. ред.
*** После ухода из СССР армии генерала Андерса (подробнее об этом см. - Новая и новейшая
история, 1993, № 2) группа польских офицеров во главе с Берлингом осталась в СССР. Под коман¬
дованием Берлинга в 1943 г. был сформирован 1-й корпус польских войск на территории CCĆP,
ставший впоследствии основой Войска Польского. - Прим. ред.
90

восстание проходит успешно, что там аковцы почти ежедневно освобождают
населенные пункты".
7. Сегодня днем наша авиация производила разведывательные полеты над
повстанческими районами. По докладам летчиков не отмечалось движения по
улицам, за исключением одиночек, и никаких сигналов с земли не подавалось.
Надо полагать, что это вызвано уходом повстанцев в подвалы в связи с усиле¬
нием арт. минометного огня противника по этим районам. Дальнейшая активиза¬
ция повстанцев возможна только при усилении снабжения их оружием, боеприпа¬
сами, продовольствием и медикаментами.
О ПОЛОЖЕНИИ В ПРАГЕ
1. В связи с усилившимся обстрелом города немцами, часть населения продол¬
жает уходить в ближайшие села, а другая часть скрывается в погребах. Среди
населения имеются жертвы. Для оказания помощи им организовано 8 граждан¬
ских госпиталей, обслуживаемых медработниками.
2. К исходу дня 21.IX на пункт сбора аковцев явилось 240 человек, в том чис¬
ле 50 человек из Армии Людовой. Бывший комендант Армии Краевой Праги
Журовский малый процент явки объясняет тем, что отряды Армии Краевой
разбросаны по различным районам и окрестностям Праги, и до них еще не дошло
его воззвание.
3. 21.IX пришли два связных от двух отрядов Армии Краевой, насчитываю-
пщх 90 человек, и заявили, что их отряды должны 21.IX явиться на сборные
пункты в полном составе. Настроение у прибывших аковцев бодрое, все готовы
идти в польскую армию, но у некоторых есть опасения, что их могут арестовать
за принадлежность к Армии Краевой.
4. Бывший командир дивизни.польской Армии Людовой подполковник Котнов-
ский издал приказ, в котором призывает всех членов польской Армии Людовой
идти в первую польскую армию. Особо нового в этом приказе по сравнению с
обращением Журовского нет, но он изложен более прямо и в более резких тонах
по отношению к лондонским и профашистским элементам.
ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ СВЕДЕНИЯ
Английская и американская авиация, сбрасывая груз, фактически не помогает
повстанцам, а снабжает немцев. Специальным наблюдением истребителей и
штурмовиков над районом города Варшава, а также наземным наблюдением
отмечено, что в период 15 ч. 20 м. - 15 ч. 25 м. 18.IX сто самолетов ’’Летающая
крепость" сбрасывали в районе города Варшава до 1000 парашютов с грузами, из
которых попало в районы, занимаемые повстанцами, -21, упало на территорию,
занятую нашими частями, - 19 и 960 парашютов попало в руки немцев.
Сбрасывание производилось с высоты 4000 метров, и с этой высоты практически
невозможно рассчитывать на сбрасывание в районы, занимаемые повстанцами.
Один самолет "Летающая крепость" сбросил 10 парашютов в районе Минск-
Мазовецкнй, т.е. в 40 км от Варшавы. При осмотре грузов обнаружено: взрыв¬
чатка, миномет с 20 минами, два пулемета с патронами, 10 автоматов и 3 писто¬
лета, патроны к автоматам, 4 гранаты, бикфордов шнур и упаковка с продо¬
вольствием (мелкие банки с консервами - 100 шт., 6 коробок с печеньем, галета¬
ми и шоколадом). Оружие при падении повреждено.
Член Военного Совета
1-го Белорусского фронта
генерал-лейтенант Телегин
22 сентября 1944 г.
91

Товарищу Сталину И.В.
При сем направляю информацию члена Военного Совета 1-го Белорусского
фронта т. Телегина о положении в Варшаве и Праге.
Щербаков
25 сентября 1944 г.
НАЧАЛЬНИКУ ГЛАВНОГО ПОЛИТИЧЕСКОГО УПРАВЛЕНИЯ
КРАСНОЙ АРМИИ
генерал-полковнику тов. Щербакову А.С.
Докладываю:
О ПОЛОЖЕНИИ В ВАРШАВЕ
1. Польская армия в течение дня и ночи 24 сентября проводила мероприятия
по эвакуации остатков личного состава подразделений с плацдармов гор. Варша¬
ва. По предварительным данным на восточный берег эвакуировано 423 чел.
Всего на плацдармах находилось: людей - 2289 чел., ручных пулеметов - 96,
станковых пулеметов -71, противотанковых ружей - 98, 45 мм орудий - 22,
82 мм минометов - 28, огнеметов - 40.
Как это видно из опроса эвакуированных бойцов и офицеров, подразделения 6,
8 и 9 пп в результате многодневных тяжелых боев с превосходящими силами
противника понесли большие потери. Установить число этих потерь пока еще не
удалось. Они же показывают, что вся материальная часть оружия в основном
уничтожена. Часть личного состава одиночками и мелкими группами пробивалась
в повстанческие районы. Авиация противника, общим количеством до 60 само¬
летов, бомбила район Мокотув.
2. Новых данных об изменениях районов, занимаемых повстанцами, за истек¬
шие сутки не поступило. С районом № 1 продолжаем поддерживать радиосвязь.
В район № 3 вчера нами были заброшены с самолета офицер и радист с радио¬
станцией. Однако связь непосредственно с ними не установлена. Через офицера в
районе № 1 удалось выяснить, что офицер приземлился благополучно в районе №
3, а радист получил тяжелое ранение в грудь и голову и работать не может.
В течение ночи на 24 сентября южнее района № 1 отмечалась сильная ружей¬
но-пулеметная и арт. минометная стрельба. Сильного нажима со стороны против¬
ника за эти сутки повстанцы района № 1 не ощущали.
В своей радиограмме повстанцы донесли: ’’Наши отряды в обороне. Можем
удержать занимаемый район, если будет поддержка арт. огнем и авиацией, а
также организована дальнейшая помощь пулеметами, автоматами, минометами,
боеприпасами, продуктами и медикаментами. Противник окружает нас кольцом
артиллерии при поддержке небольшого количества пехоты. На Бладовце и
Маримонте есть три батальона пехоты с танками. От их атаки спасли нас ваши
противотанковые ружья”.
Артиллерия Польской армии сегодня вела огонь по заявкам из района № 1.
Зенитная артиллерия и авиация прикрывали повстанческие районы с воздуха.
Сбито 5 самолетов противника. Сегодня в 2 час. 40 мин. наш офицер из района
№ 1 сообщил по радио: ’’Бросайте продовольствие, люди пухнут с голоду”.
3. В ночь на 24 сентября в районы, занимаемые повстанцами, нашими само¬
летами сброшено: пушек 45 мм - 1, снарядов к ней - 100, мин 50 мм - 2548,
ручных гранат - 6500, сухарей - 1653 кг.
92

В течение 9 ночей всего нами сброшено повстанцам: пушек 45 мм - 1, автома¬
тов - 1378, минометов 50 мм - 156, противотанковых ружей - 405, винтовок -
170, винтовок немецких - 350, снарядов 45 мм - 100, мин 50 мм - 34 570, патро¬
нов винтовочных - 1 312 600, патронов TT - 1 360 964, патронов немецких -
75 000, патронов Маузер - 260 600, патронов Парабеллум - 312 760, ручных
гранат - 12 208, ручных гранат немецких - 9860, продовольствия 87 921 кг,
медикаментов - 255 кг, батарей БАС* 80 - 12.
Подтверждения о получении полностью этого груза мы не имеем, нам сооб¬
щено о значительно меньшем количестве. Однако по опросам всех пришедших из
Варшавы, а также в результате наших наблюдений можно полагать, что только
самое незначительное количество продовольствия могло не попасть в руки
повстанцев.
4. Факт сдачи в плен немцам группы повстанцев из Южного района (группа
Радослава), о чем сообщалось 23 сентября, был подвергнут разносторонней про¬
верке. Установлено, что в основном в числе перешедших к немцам было граж¬
данское население, находившееся в квартале № 516, а также частично раненые
из отряда Радослава и 9 пп армии Берлинга.
По моему поручению были опрошены солдаты 9 пп 3 пд, эвакуированные с
плацдарма на восточный берег. 5 человек из числа опрошенных показали, что
руководитель группы Армии Краевой подполковник Радослав недоброжелатель¬
но встретил части дивизии, когда они высадились на плацдарм. К исходу первого
же дня подполковник Радослав вместе со своим штабом покинул район располо¬
жения подразделений 9 пп и удалился в неизвестном направлении.
Эти же опрошенные 5 солдат рассказали о случае перехода на сторону немцев
населения, раненых повстанцев и бойцов из 9 пп. По их рассказам происходило
это так.
Утром 22 сентября старший группы повстанцев в чине капитана, фамилия
пока не установлена, оставшийся возглавлять повстанцев после исчезновения
подполковника Радослава, вместе с начальником штаба 9 Польской армии**
майором Лотышенок послали к немцам парламентеров с предложением в 9.00
прекратить огонь и принять большую группу населения, находящегося в районе
плацдарма, а также раненых бойцов. Немцы парламентеров приняли, прекратили
огонь, после чего на нейтральную площадь была выведена большая группа
людей, состоящая из населения и некоторого количества раненых повстанцев и
солдат 9 пп. После выхода этой труппы на площадь немцы открыли ураганный
огонь по плацдарму и начали его штурмовать. Опрос этих солдат и офицеров
производил подполковник Озерянский.
5. В Польской армии уже не первый случай безобразного отношения к судьбе
своих людей, попавших в тяжелое положение. Так, например, после неудачной
попытки польскими частями завоевать плацдарм в районе Пулавы они оставили
на одном из островов группу солдат 2 пд, находившихся в течение 7 дней без
пищи и медицинской помощи. Это было обнаружено частями 7 кав. корпуса,
который сменил на плацдарме поляков.
На восточном берегу р. Висла в понтонах, подбитых противником, было обна¬
ружено 15 сильно разложившихся трупов убитых польских солдат и сержантов.
Трупы эти не были своевременно подобраны и похоронены.
Обо всем этом сегодня мною было сделано строгое указание генерал-лейте¬
нанту Берлингу и начальнику политпросветотдела. Я потребовал от них рассле¬
довать эти факты и виновных строго наказать.
Безоткатный артиллерийский снаряд. - Прим. ред.
Так в тексте. - Прим. ред.
93

О ПОЛОЖЕНИИ В ПРАГЕ
1. По состоянию на 16.00 23 сентября на сборные пункты в гор. Прага явилось
335 членов Армии Краевой, из них офицеров - 49, подхорунжих - 24,
подофицеров - 103, рядовых - 114 и женщин - 45 человек.
Из Польской Армии Людовой на сборный пункт явилось 43 чел., из них офи¬
церов - 3, подхорунжих - 1, подофицеров - 6, рядовых -18, женщин - 15 чел.
Членами Армии Краевой сдано оружие: ручных пулеметов - 6, автоматов - 6,
гранат - 235, винтовок - 34, пистолетов - 4, противотанковых ружей - 2 и раз¬
ных патронов - 17 000. Членами Польской Армии Людовой сдано 4 пистолета.
2. Адъютант командира 5 района Армии Краевой гор. .Праги (5 {эайон охваты¬
вает бблыпую часть Праги) Сосницкий Андрей в беседе с работником ПУ* фрон¬
та Багновским заявил: "К началу восстания 5 район Армии Краевой насчитывал
до 2000 чел., в момент восстания на регистрацию явилось около полутора тысяч
человек. После восстания в 5-м районе осталось не больше одной четверти чле¬
нов Армии Краевой". г
Капитан Состмонок, работавший в штабе 5-го района Армии Краевой по
информации, заявил, что в данное время из их района на сборные пункты явилось
абсолютное большинство. Его заявление подтвердил бывший командир роты
Армии Краевой 5 района Пеленкевич.
23 сентября из явившихся на сборные пункты членов Армии Краевой 162 чел.
было отобрано для 1-й Польской армии. Во время отправки в часть командир
5 района майор Бобровский заявил: "Поляки, вы едете в 1-ю дивизию, это
получилось внезапно. Генерал Киневич (генерал Киневич является комендантом
гор. Праги из состава 1-й Польской армии) обманул нас до некоторой степени,
так как мы по приказу Берлинга должны были ехать в другом направлении и с
другими задачами. Ждите, скоро приедут наши кдмандиры и мы покажем, что
стоит наше войско".
Свое заявление майор Бобровский сделал по той причине, что руководство
Армии Краевой просило командование Красной Армии оставить 36-й полк Армии
Краевой в гор. Прага, не разоружать его и не расформировывать. Вопрос этот
решался Роля-Жимерским, но он почему-то им в этом отказал, хотя я лично и
считаю возможным сохранение номера полка и его знамени, обновив часть
офицерского состава.
3. По заявлению офицеров Армии Краевой из 5 района гор. Прага выясни¬
лось, что 17 сентября в 16.00 состоялось собрание офицеров 5 района, на кото¬
ром майор Бобровский заявил собравшимся, что они должны явиться в Польскую
армию в составе 36 пп и вместе с ними бороться против нашего врага - немцев.
Офицерский состав полностью поддержал это предложение. 23 сентября часть
членов Армии Краевой, узнав, что их направляют в 1-ю Польскую дивизию,
пытались убежать.
Капитаном Багновским (работник ПУ фронта) изъяты у офицеров 5 района
Армии Краевой 5 номеров издававшегося ими бюллетеня.
В бюллетене № 43 от 18 сентября 1944 г. говорится:
"Со вчерашнего дня в Варшаве в борьбе за ее освобождение принимают учас¬
тие солдаты так называемой 1-й Польской армии, организованной советским
правительством при участии Польского Комитета Национального Освобождения.
Эта армия выросла на базе 1-й Польской дивизии имени Косгюшко, организован¬
ной полтора года тому назад, в руководстве которой стал бывший начальник
штаба Армии Краевой города Кракова генерал-полковник Берлинг, звание
которому было присвоено Маршалом Сталиным".
Политуправление. - Прим.ред.
94

В этом же бюллетене в статье "Берлинговцы" говорится:
’’Вопрос об организации Польской армии в России долгое время широко диску¬
тировался в конспиративной прессе и сейчас есть необходимость снова возвра¬
титься к этому. Плохо получилось то, что Польская армия в России не подчинена
Главному Командованию польских войск и не является единой с Армией
Краевой, польскими войсками в Англии и на Ближнем Востоке. Польское войско
должно быть единым и будет единым".
По заявлению офицеров в данное время издание этих бюллетеней прекра¬
щено.
Прошу дать указания по следующему вопросу:
В каких размерах необходимо в дальнейшем оказывать помощь повстанцам
оружием, боеприпасами и продовольствием Положение у повстанцев действи¬
тельно тяжелое, рассчитывать на другую помощь от кого бы то ни было кроме
Красной Армин они не могут. Чтобы оказывать помощь в пределах максимума,
необходимо отпустить фронту до 500 тонн авиабензина Б-70, 2000 грузовых
парашютов и подвезти с центральных баз трофейное оружие: винтовок, пулеме¬
тов, минометов, так как цсе это фронтом было собрано и отправлено на цен¬
тральные базы.
Член Военного Совета
1-го Белорусского фронта
генерал-лейтенант Телегин
25 сентября 1944 г.
Товарищу Сталину И.В.
При сем направляю информацию о положении в Варшаве и Праге, получен¬
ную от члена Военного Совета 1-го Белорусского фронта т. Телегина.
Щербаков
3 октября 1944 г.
НАЧАЛЬНИКУ ГЛАВНОГО ПОЛИТИЧЕСКОГО УПРАВЛЕНИЯ
КРАСНОЙ АРМИИ
генерал-полковнику тов. Щербакову А.С.
Докладываю:
О ПОЛОЖЕНИИ В ВАРШАВЕ
1. Переправившиеся на наш берег офицеры Армии Людовой майор Шиняв-
ский (командир отрядов Армии Людовой участка Жолибуж), его заместитель
поручик Зеном, капитан Конрад, капитан Александер, подпоручик Генрик и
подпоручик Армии Крайовой Зигмунд сообщили следующие дополнительные
данные о положении в Варшаве:
Численность отрядов Армии Крайовой и Армии Людовой в районе № 1 опре¬
делялась до 2-х тысяч человек, из них людовцев до 350 человек. Они располага¬
ли вооружением: минометов 50 мм - 30, ИГР - 80, автоматов - 450 (в том числе
350 советских), станковых пулеметов - 3, ручных пулеметов - 16. Обеспечен¬
ность винтовками и карабинами - на 80 процентов.
95

Отряды Армии Крайовой были организованы повзводно (40 чел. во взводе).
Высшим звеном являлась группа-отряд в составе до 400 человек. В районе № 1
таких отрядов имелось 4, соответствующих батальонам: 1 отряд "Жирафа” -
командир капитан Витольд; 2 отряд "Жубр” - командир майор Серб; 3 отряд
"Жаглевец" - командир капитан Юр и 4 отряд ”Жбик” - командир отряда капи¬
тан Славомир.
Силы Армии Крайовой на участке Жолибуж составляли 22-й "округ" под
командованием подполковника Живицель (известный под псевдонимом "Войце¬
ховский"), действительная фамилия, якобы, Недельский. Заместителем подпол¬
ковника Живицель является майор Роман - кадровый офицер "Коп" (корпус
охраны пограничной), расцениваемый всеми как наиболее реакционный. Адъю¬
тант Живицеля - подпоручик Скочиляс (действительная фамилия Дэнель).
Пользуясь болезнью подполковника Живицель > "округом" руководил майор
Роман. Участок Жолибуж подчинялся до восстания группе "Север", которой
командовал полковник Вахновский, в последнее время подчинен Варшавскому
военному округу.
В подразделениях Армии Людовой личный состав был организован повзводно,
численность взводов по 23 человека. Три взвода составляли роту, две-три роты -
батальон. На участке Жолибуж Армия Людова имела два батальона (3-й и 4-й).
Командир 3-го батальона - капитан Скура, командир 4-го батальона - капитан
Кобра. Силы Армии Людовой участка Жолибуж создавали "подокруг" № 2, под
командованием майора Шинявского. Его начальник штаба капитан Александер,
заместитель по политчасти - поручик Зеном. Начальник службы безопасности
поручик Людвиг, начальник оперативного отделения - капитан Конрад.
На участке Жолибуж имелась постоянная связь между командованием Армии
Крайовой и Армии Людовой, причем офицеры Армии Крайовой постоянно пыта¬
лись подчинить себе подразделения Армии Людовой. Несмотря на эти обстоя¬
тельства, командованию Армии Людовой удалось получить два самостоятельных
участка: аллея Войска Польского и участок между улицами Гданьска и Миц¬
кевича. Общие действия согласовывались с подполковником Живицель. Оружием
снабжалась каждая организация самостоятельно.
Когда авиация стала сбрасывать вооружение, то командование Армии Крайо¬
вой отказалось поделиться английскими грузами, заявляя: "Это нам прислали, вы
ждите советских грузов". Начиная от 13 сентября ввиду того, что грузы сбрасы¬
вались исключительно советской авиацией, был установлен официальный рас¬
пределитель. Одну треть сброшенного получала Армия Людова и две трети
Армия Крайова. Солдатам командование Армии Крайовой заявляло, что отдает
50 процентов вооружения подразделениям Армии Людовой, на самом же деле
отдавала только 1/3. Точно таким же образом распределялось продовольствие.
Если отношения со стороны подполковника Живицель являлись и корректными,
то майор Роман и подпоручик Скочиляс делали все, чтобы осложнить связь и
обострить отношения своими презрительными замечаниями по адресу офицеров
Армии Людовой.
2. 29 сентября, после трехдневной артиллерийской подготовки, противник
силами около двух полков пехоты при поддержке 30 танков перешел в наступ¬
ление, 30 сентября повстанцами еще удерживались районы: улица Красинского
(от № 2 до № 20), улица Столэчна, ул. Гданьска (№№ 7-4) до ул. Бахомольца
(включительно).
В составе атакующих войск противника имелись полицейские подразделения и
украинцы. Командование Армии Крайовой применяло тактику пассивной оборо¬
ны, не предпринимая никаких решительных действий.
29 сентября на созванном подполковником Живицель совещании командиров
отрядов был внесен следующий план обороны: отдельные группы солдат занима¬
96

ют более удобные для действия здания и обороняются до последнего патрона.
Командование Армии Людовой выдвинуло следующий контрплан: ввиду того,
что имеется связь с польским войском, следует передвинуть основные силы
повстанцев ближе к реке Висла (за линию ул. Мицкевича), обороняться на новом
рубеже до последнего патрона, а после, если оборона станет безнадежной,
эвакуироваться вместе с населением на правый берег.
Предложение командования Армии Людовой о передаче им участка на р. Вис¬
ла было отклонено, но в общих чертах контрплан был принят. Одобрили его все
строевые командиры. Однако уже на совещании 29 сентября 1944 г. майор
Роман, подпоручик Скочиляс и поручик Старый заговорили о необходимости
капитуляции. В результате совещания повстанцы заняли новый рубеж, причем
наиболее выдвинутые на запад участки должны были занять подразделения
Армии Людовой.
30 сентября в 18.00 на командный пункт подполковника Живицель явился
полковник Вахновский, который привез приказ генерала Бура о капитуляции.
Не согласовывая вопроса с командованием Армии Людовой подполковник
Живицель немедленно приказал некоторым участкам прекратить огонь и в 18.15
собрал совещание, на котором поставил офицеров в известность о поступившем
приказе. Необходимость капитуляции мотивировал тем, что немцы перехватили
все шифровки, знают все планы и создали непроходимую линию вдоль реки
Висла (линия танков, минные поля, проволочные заграждения и густые цепи
пехоты). Живицель добавил, что в течение ближайших двух дней центр, вероят¬
но, тоже капитулирует. Ввиду того, что большинство офицеров, присутствовав¬
ших на совещании, возмущалось этим решением, подполковик Живицель указал
на необходимость спасения гражданского населения, на целесообразность сохра¬
нения жизни ради будущего Польши и проч. Приказ отказались выполнить: капи¬
тан Славомир и капитан Юржагловец. Однако после длительных переговоров
они тоже согласились на безоговорочную капитуляцию. Офицерам Армии Людо¬
вой было обещано, что их не выдадут, что не укажут немцам их организационной
принадлежности.
Как позже выяснилось, утверждения подполковника Живицель в отношении
перехвата шифровок были ложными. Когда начался заградительный огонь поль¬
ской артиллерии, подполковник Живицель обратился к командованию Армии
Людовой, чтобы офицер связи капитан Кароль по радио потребовал прекраще¬
ния огня с правого берега.
Во время арт. обстрела группы солдат стали собираться на ул. Красинского 16
для перехода к немцам. В 19.00 на командный пункт Армии Крайовой прибыл
представитель немецкого командования - офицер СС.
Прибывшие на правый берег офицеры показали, что боязнь перед прогрес¬
сивными элементами привела командование Армии Крайовой к безоговорочной
капитуляции. По этим причинам был сдан Пролетарский район Варшавы -
Марымонт. До 1 сентября этот квартал был нейтральной зоной. Все предложе¬
ния командования Армии Людовой об его укреплении отвергались под предлогом
того, что безопасность Марымонт обеспечивают патрули Армии Крайовой. Всем
было ясно, что удержать этот район'невозможно, однако вполне возможно было
сдержать натиск немцев и тем временем эвакуировать население. С этой целью
Армия Людова предлагала построить оборонительный рубеж вдоль ул. Потоц¬
кой. Армия Крайова предложение это не приняла, в результате 19 сентября
немцы заняци весь район Марымонт, не встречая сопротивления, и угнали насе¬
ление в лагеря. Когда поручик Зеном заявил подполковнику Живицель: ”3а
Марымонт придется отвечать", - тот свалил всю вину на капитана Жмий,
который был отстранен от командования и уволен из армии. Подразделение его
было расформировано. Не желая быть "козлом отпущения", капитан Жмий стал
4 Новая и новейшая история, № 3
97

собирать материалы, компрометирующие Армию Крайову, и даже выразил же¬
лание вступить в Армию Людову. Во избежание скандала подполковник Живи-
цель назначил его командиром одного из подразделений в Мокотув.
По мнению капитана Жмий, за падение района Марымонт, за гибель граждан¬
ского населения полную ответственность несет майор Роман. Это он главным
образом саботировал все мероприятия, имеющие целью оборону этого квартала
и эвакуацию населения.
Офицеры показывают, что с 13 сентября Жолибуж стал получать вооружение
и продовольствие, сбрасываемое советской авиацией. В период с 13 до 29 сен¬
тября повстанцами было получено ППШ* - 350, И ГР - 122, минометов - 50 мм -
32. Подобрано было значительное количество продовольствия (сухарей, каши,
горохового концентрата, сала). Абсолютно подавляющее большинство всех гру¬
зов получено от Красной Армии. Авиация же союзников, если и производила
сброску грузов, то большинство его попадало в руки немцев. Так, например,
17-18 сентября до 80 самолетов "летающая крепость" производя сброску грузов с
высоты 4000 метров, смогли дать повстанцам только два упавших парашюта в
центральный район, за остальной груз союзников благодарят немцы.
Об отношении Армии Крайовой к Красной Армии и Войску Польскому офице¬
ры рассказывают следующее. 15 июля 1944 г. майор Шинявский был на совеща¬
нии офицеров бригады "Одвэт" ("Месть"), проводимом полковником Юрант из
Армии Крайовой. Полковник заявил, что ввиду продвижения частей Красной
Армии силы Армии Крайовой мелкими группами уйдут в подполье и будут вся¬
чески сопротивляться установлению новых порядков в освобожденных областях.
В частности, подчеркивалась необходимость не допустить проведения выборов
местных органов власти. Юрант заявил, что организации Армии Крайовой будут
расстреливать кандидатов, уничтожать помещения, где будут происходить
выборы и пр.
30 июля 1944 г. Армия Крайова издала листовку, в которой говорилось, что в
Варшаву идет вторая оккупационная армия (Красная Армия). Особое внимание
листовка обращала на коммунистов и им сочувствующих ("более опасных, чем
агенты гестапо"). Уже во время действия повстанцев (14-15 сентября) организа¬
ция "Вольность, рувностъ, неподлеглось" издала бюллетень, в котором заявила,
что полную ответственность за разрушение Варшавы и бедствия населения
несет СССР, который не разрешил англичанам создать авиабазы на своей терри¬
тории.
В бюллетенях генерала Бур все время подчеркивалось, что советская авиация
оказывает повстанцам незначительную помощь, хотя это было для всех явной
ложью. Бур восхвалял успешные действия англо-американцев по оказанию
помощи повстанцам. Армия Крайова распространяла слухи, что Красная Армия
преднамеренно не наступает на Варшаву, дожидаясь момента полного истреб¬
ления населения. Вся агитация Армии Крайовой носила такой характер, как
будто бы эта организация готовилась к действиям против Красной Армии, а не
против немцев. Этому и соответствовали лозунги Армии Крайовой: "Немец раз¬
бит. Остался более сильный враг - большевики".
В отношении Польского войска распространялись слухи, что это советская
агентура, не имеющая ничего общего с интересами Польши. Польский Комитет
Национального Освобождения подвергался нападкам со стороны всех организа¬
ций лондонской ориентации вплоть до польской Армии Людовой.
3. Со вчерашнего дня прекратилась радиосвязь с районом № 1. О судьбе
наших радистов данных не поступало.
Положение в Центральном районе крайне неопределенно. Сегодня из этого
Пистолет-пулемет Шпагина. - Прим. ред.
98

района переправились на наш берег 3 человека, один из них наш офицер, забро¬
шенный туда с радиостанцией, второй - летчик майор, командир штурмового
авиационного полка, попавший в плен к немцам со сбитого самолета и убежав¬
ший из варшавского лагеря к повстанцам, и одна радистка-разведчица. Пред¬
варительный краткий опрос их говорит о том, что фактически капитуляция цен¬
тральных районов началась уже два дня тому назад, но руководство Армии
Крайовой это всячески скрывает.
ПОЛОЖЕНИЕ В ПРАГЕ
1. Сегодня приступлено к раздаче муки, уже открыто и работает 9 хлебо¬
пекарен, а к концу недели будет работать 22. Хлеб будут выдавать по норме
400-500 г, что в два раза больше, чем выдавалось при немцах. Для выдачи
хлеба подготавливается к открытию до 250 магазинов и ларьков. Заканчивается
составление списков на 80 тысяч человек.
Местные органы власти не принимают необходимых мер к быстрейшему
составлению списков нуждающихся и выдаче им муки или хлеба. Это вынуждает
нас принимать меры к ускорению оформления выдачи хлеба.
2. Население горячо приветствует и благодарит Советское правительство за
оказанную ему помощь хлебом.
Гражданка Бозниска Ядвига говорит: "Я раньше больше надеялась на то,
что помощь придет из Лондона от польского лондонского правительства, а
теперь я вижу, что эту помощь дает Россия. Благодаря деятельности нашего
Комитета Национального Освобождения, благодаря его дружбе с Россией
польский народ Праги будет всегда благодарить русский народ и гражда¬
нина Сталина за то, что они не забыли нас в самые тяжелые для нас минуты.
Пусть господь бог даст долгую жизнь господину Сталину на благо челове¬
чества".
Фельдшерица Софья Спеткевич, 32 лет, заявляет: "Мы поддерживаем то
правительство, которое возникло из народа в период борьбы с немцами. Таким
правительством является Польский Комитет Национального Освобождения. Мы
должны одобрять и поддерживать политику Комитета, направленную на дружбу
с нашим великим соседом Советским Союзом. Только подумать, как велико¬
душен русский народ. Он освободил нас от голодной смерти. За это выражаю
большую искреннюю благодарность и прошу поверить, что так думает большин¬
ство нашей интеллигенции".
Член Военного Совета
1-го Белорусского фронта
генерал-лейтенант Телегин
3 октября 1944 г.
Товарищу Сталину И.В.*
При сем направляю информацию о положении в Варшаве и Праге, получен¬
ную от члена Военного Совета 1-го Белорусского фронта т. Телегина.
Щербаков
5 октября 1944 г.
* На документе пометка, сделанная рукой Щербакова: "Важно”. -Прим.ред.
4* 99

НАЧАЛЬНИКУ ГЛАВНОГО ПОЛИТИЧЕСКОГО УПРАВЛЕНИЯ
КРАСНОЙ АРМИИ
генерал-полковнику тов. Щербакову А.С.
Докладываю:
1. По показаниям лиц, перешедших из Варшавы, и имеющимся документам
можно считать установленным, что лондонские авантюристы в угоду своих
политических интриг принесли в жертву десятки тысяч патриотов и мирного
населения города Варшавы. Поднимая восстание в Варшаве, они не столько
преследовали цель нанесения удара с тыла по немецким оккупантам и оказания
этим самым помощи делу освобождения польского народа, сколько стремились
захватить все правительственные здания, коммунальные учреждения и объявить
свою власть.
2. Наш офицер ’’Олег”, находившийся 10 дней в Варшаве, из бесед с руко¬
водящими работниками Армии Крайовой и Армии Людовой, личного своего
наблюдения и знакомства с документами рассказывает следующее:
Восстание планировалось и готовилось долгое время. Из Англии доставлялись
запасы боеприпасов и вооружения, которые располагались в тайных складах.
Руководящая роль принадлежала организации Армии Крайовой, а остальные
организации, в том числе и демократические, не были в курсе подготовки вос¬
стания.
Целью восстания являлся захват города до занятия его частями Красной
Армии. После захвата Варшавы сюда должно было немедленно прибыть поль¬
ское правительство во главе с Миколайчиком. Одной из задач, поставленной
Армии Крайовой, было первоочередное очищение помещений правительства и
министерств.
Это заявление "Олега" подтверждается полученным сегодня документом:
"Информация о варшавском восстании" - донесение Армии Людовой о восстании
в Варшаве, секретно написанное поручиком Моравская Ганка из Армии Людовой
18/IX - 1944 года. В этом донесении пишется:
"Главной целью, которую Армия Крайова поставила перед повстанческими
отрядами, было занятие зданий государственной и коммунальной админи¬
страции. Заняты ратуша, главный почтамт, электростанция, газозавод,
фильтры, центральная телефонная станция, ряд школьных построек, госпи¬
таль "Дзеционтка Езус", ряд банков, издательство ценных бумаг и ряд дру¬
гих учреждений. Не занято ни одного вокзала, не взорваны желдорпути,
что давало возможность немцам свободно их использовать в период всего
восстания. Не заняты мосты, Костюшковское побережье и автострада -
они оставлены в немецких руках. Словом, не занято ни одного пункта, име¬
ющего стратегическое значение.
Построены баррикады почти на всех улицах города. Их строило граж¬
данское население, в большинстве случаев без военного руководства.
Баррикады не были укреплены, часто без рвов и для танков не представ¬
ляли никакого препятствия. Использовать их можно было только для
защиты от ружейного огня, которого почти не было, потому что немцы
пехоту в атаку не посылали, а также как ячейки для стрельбы из винтовок
и пулеметов.
Вооружение отрядов Армии Крайовой состояло в лучшем случае из
автоматов и винтовок, а очень часто из одних пистолетов и гранат. Во
многих отрядах вооружена была только некоторая часть солдат, остальные
ждали момента, когда после ранения товарища смогут получить его ору¬
100

жие. Противотанковых средств сначала совершенно не было, потом полу¬
чили небольшое количество "Пиатто", сброшенных английскими самолета¬
ми. Станковых и ручных пулеметов почти не было.
После первых дней наступления на объекты командование восстанием
избрало своей тактикой оборону. Во время согласования военных действий
оно подчинило этой тактике и командование Армии Людовой. Командова¬
ние Армии Крайовой утверждало, что немцы преследуют цель занять
только артерии, ведущие из города: 1) мост Понятовского, аллея Третьего
Мая, аллея Иерусалимского, улица Груецкая, 2) мост Карбедзя, Замковую
площадь, Сенаторскую улицу, Электоральную улицу, Холодную улицу,
Вольскую улицу, 3) Горчевскую улицу, Лешно, Тломацкое, мост Карбедзя,
а находящиеся между ними повстанческие очаги оставят в покое. На основе
этой теории они не наступали, а только оборонялись, хотя для наступления
тогда были все возможности. В результате этого район восстания был сжат
и образовались отдельные повстанческие островки, совершенно отрезанные
друг от друга, державшие между собой связь единственно через каналы. На
Желибоже бывали даже такие случаи, когда не разрешали стрелять в
немцев, находившихся в секторе обстрела наших позиций, чтобы их не
спровоцировать открыть ответный огонь и начать штурм повстанческих
укреплений”.
Имеется еще ряд других показаний, подтверждающих, что лондонцы боялись,
как бы Красная Армия и Войско Польское не вошли первыми в Варшаву и не
оставили их не у дел.
Показанием лиц, вышедших из Варшавы, подтверждается, что подготовкой и
проведением восстания руководили специально присланные из Лондона предста¬
вители эмигрантского правительства, в том числе и несколько министров, на¬
ходившихся в Польше. Кроме того, из Лондона специально прибыл заместитель
премьер-министра Миколайчика, который все время находился в Варшаве (фами¬
лии его установить не удалось). В качестве официального руководителя восста¬
ния выступал генерал Бур. Личность Бура была сугубо законспирирована. Никто
из солдат и офицеров его не видел, доступ к нему имел только ’’Монтер” и неко¬
торые полковники. Все личные приметы его сохранялись в тайне, так что никто
не мог сказать - был ли Бур в Варшаве или его там не было. "Олег” показывает,
что от имени Бура выступал его адъютант - генерал Гутек, который и проводил
официальные пресс-конференции с разъяснением указаний Лондонского
правительства и самого генерала Бура. Даже генерал Скаковский ни разу не был
принят Буром и его не видел.
Когда однажды "Олег" был вызван "Монтером", то помимо его заместителя
полковника Вахновского и начштаба полковника Хирург присутствовало какое-то
гражданское лицо, без согласия которого "Монтер" не произносил ни одного
слова. Но что это было за гражданское лицо - никто сказать не мог.
Когда определилась неудача восстания, руководство Армии Крайовой начало
вновь уходить в подполье, создавать тайные склады оружия и оформлять под¬
польные организации. В частности была вновь создана боевая подпольная орга¬
низация Армии Крайовой под названием "Польский Корпус Безопасности", перед
которым была поставлена задача - в случае занятия Красной Армией и Войском
Польским Варшавы - проводить террор в отношении офицерского руководящего
состава польской армии и Национального комитета.
Организация - "Польский Корпус Безопасности" проводила ярко выраженную
националистическую политику. Все украинское население, оставшееся в городе,
было вырезано или расстреляно. Силами "ПКБ" также были уничтожены остатки
евреев, которых не успели уничтожить немцы.
"ПКБ" проводил специальные облавы на русских военнопленных, бежавших
101

от немцев, стремясь захватить заложников для последующего обмена с Красной
Армией. Так, например, Армия Крайова держала в качестве заложников подпол¬
ковника Николая Румянцева, майора Николая Городецкого, профессора медици¬
ны Александра Даниловича Ершова. Представители Армии Крайовой пытались
расстрелять находившегося у них в повстанческом районе майдра Волкова, при¬
чем один офицер при этом заявил: "Вы нас расстреливали в Катыни и мы вас
будем расстреливать". Ими также были убиты офицеры и бойцы 9-го полка 1-й
Польской армии, которые прорвались в центр после неудачи на плацдарме
Черняхувского участка. Сообщивший об этом сержант 9-го полка Ляхно вскоре
после разговора с "Олегом" был застрелен из-за угла.
3. Со вчерашнего вечера всякая связь с Варшавой прекращена. Перешедшие
сегодня вечером пять человек из центрального района подтверждают, что 2 ок¬
тября с.г. район № 3 полностью капитулировал, и лишь маленькие очаги, видимо
неуспевшие уйти и нежелавшие сдаваться немцам, продолжали еще сопротив¬
ляться.
4. Член Военного Советз 47 армии полковник Кузьмин 3-го октября провел в
Праге совещание председателей районных Рад, на котором принято решение:
1) Создать в каждом районе ларьки для выдачи хлеба из расчета один на тысячу
человек, 2) выбрать от населения контролеров на каждый ларек, 3) мобилизо¬
вать в каждом районе до 200 человек для обслуживания складов муки, хлебо¬
пекарен и развоза хлеба по ларькам.
Нами выделено до 40 автомашин для развоза хлеба, подвоза топлива и муки
для хлебопекарен.
В течение З/Х-1944 года населению Праги выдано 20 331 кг печеного хлеба и
81 900 кг муки. Уже оборудовано и открыто 333 лавки, работает 9 пекарен,
которые ежедневно выпекают 11 200 кг хлеба. Общая потребность в печеном
хлебе составляет около 80 тонн в сутки; а 9 пекарен дают всего 14 тонн, поэто¬
му решено силами 47 армии построить одну напольную печь, производительность
14 тонн в сутки, открыть пекарни в прилегающих поселках к Праге на 50 тонн и,
таким образом, обеспечивать в дальнейшем население печеным хлебом.
Решение о мобилизации по 200 человек от района местные власти принимали
крайне неохотно, считая это невозможным. Люди, привлекаемые на погрузочные
работы и на хлебопекарни, занимаются рвачеством, требуют вознаграждения по
20 кг муки и по 500 грамм свиной тушенки в день на каждого.
Для помощи местным властям в организации снабжения населения хлебом и
овощами дополнительно привлечено 30 человек офицеров из 1-й Польской армии
с задачей до 10 октября организовать дело обеспечения населения Праги.
Представитель Политуправления капитан Багновский посетил магазины по
выдаче хлеба, где беседовал с населением. Работница Мария Анешек в беседе с
Багновским заявила:
’Тяжела сейчас жизнь населения в Праге, фронт близко, часто бывают
обстрелы со стороны немцев. Но наше население не брошено на произвол.
Польский Комитет Национального Освобождения и наш союзник - Россия
позаботились о нас. Гражданин Сталин подарил для населения Праги
10 000 тонн муки и медикаменты. За все мы сердечно благодарим гражда¬
нина Сталина и советское правительство".
Рабочий трамвая Войцедовский Эдуард сказал:
’Теперь моя семья уже не голодает. Я получил 70 кг картофеля, ежедневно
получаю семь обедов и теперь буду регулярно получать хлеб. Сейчас я
приступил к работе по восстановлению трамвайного парка. Каждый день
мы с нетерпением ждем новостей о победах Красной Армии. Мы благодар¬
ны товарищу Сталину и советскому государству за помощь и заботу о нас".
Аковские организации, ушедшие в подполье, ведут усиленную пропаганду по
102

срыву мобилизации в польское войско. Работник трамвайного парка Праги
Станислав Скибинский в беседе с капитаном Багновским привел такой пример:
к его сыну, пришел член Армии Крайовой Хенрик Саляк и, принимая его за аков-
ца, заявил ему следующее: "Наши руководители сказали нам, чтобы мы не шли
в польскую армию, так как скоро будет проводиться мобилизация в Армию
Крайову по приказу лондонского правительства".
За последние дни в связи с усилением вражеской работы по срыву мобилизации
сократилась явка аковцев на сборные пункты. В течение 2-3 октября явилось
всего 15 человек.
Член Военного Совета
1-го Белорусского фронта
генерал-лейтенант Телегин
5 октября 1944 года
Товарищу Сталину И.В.
При сем направляю информацию, полученную от члена Военного Совета 1-го
Белорусского фронта тов. Телегина.
6 октября 1944 г.
Щербаков
НАЧАЛЬНИКУ ГЛАВНОГО ПОЛИТИЧЕСКОГО УПРАВЛЕНИЯ
КРАСНОЙ АРМИИ
генерал-полковнику тов. Щербакову А.С.
Докладываю:
1. Среди 6 человек офицеров, переправившихся из Варшавы на наш берег
в ночь на 4 октября, было два человека из Корпуса Безопасности, остальные из
Армии Людовой и Польской Армии Людовой. Все они подтвердили, что капиту¬
ляция центрального района произошла 2 октября. Они также подтверждают, что
общая численность вооруженных повстанцев по всем очагам гор. Варшавы до¬
ходила до 15 тысяч человек, из коих до 10 тыс. человек из Армии Крайовой и до
5 тысяч - из Армии Людовой и Корпуса Безопасности.
По заявлению этих офицеров в конце сентября повстанцы располагали доста¬
точным количеством вооружения и боеприпасов. Советская авиация сбросила
значительное количество минометов, автоматов, противотанковых ружей и
очень много ручных гранат. В последнее время немцы не проявляли активности.
Действия приняли почти позиционный характер, в особенности на центральном
участке повстанческого района. Благодаря действиям советской авиации и артил¬
лерии повстанцы в последнее время не ощущали бомбардировок со стороны
немцев.
Как полагают перебежчики, с военной точки зрения можно было продолжать
борьбу и капитуляция отнюдь не вызывалась необходимостью.
Многочисленными показаниями офицеров и других лиц, вышедших из повстан¬
ческих районов, установлено, что восстание поднято по прямому приказу лондон¬
ского правительства. Целью восстания являлось - захват власти в Варшаве до
103

подхода частей Красной Армии, чтобы провозгласить власть лондонского
правительства и не допустить в Варшаву как Польский Комитет Националь¬
ного Освобождения, так и Красную Армию. Для этой цели в Варшаву
была переброшена половина министров во главе с заместителем Миколай-
чика.
Совершенно бесспорным является факт, что одновременно с подачей Буром
телеграммы на имя Рокоссовского об оказании немедленной помощи повстанцам
в Варшаве 28 сентября велись переговоры с немцами о капитуляции. Совершен¬
но необоснованными являются доводы аковцев об отсутствии у повстанцев ору¬
жия и боеприпасов, так как начиная с 14 сентября нами было заброшено большое
количество как оружия, так и боеприпасов.
Все вышедшие офицеры подтверждают эффективное прикрытие повстан¬
ческих районов нашей артиллерией, авиацией и зетатными средствами. Имелась
полная возможность вывести повстанцев на западный берег реки Висла для
соединения с частями Красной Армии и Польской армии.
Радиосвязь не возобновлялась. По наблюдениям с нашего берега, в Варшаве
все затихло, а части, участвовавшие в ликвидации повстанческих очагов, пере¬
двигаются на участок нашего фронта - севернее Варшавы.
2. Вчера и сегодня происходила массовая выдача муки ę хлеба населению
Праги, и это вызвало новую волну восторженных отзывов и благодарностей
товарищу Сталину и советскому правительству за щедрый подарок.
Вчера было выдано населению 121 тонна муки и 30 400 килограмм хлеба.
Сегодня выдано 65 тонн муки и 17 000 килограмм хлеба. Со вчерашнего дня в
помощь городским начали работать наши войсковые хлебопекарни. Всего уже
подвезено в Прагу около 700 тонн муки, значительная часть которой развезена
нашим транспортом по хлебопекарням. Сегодня выдача хлеба по ларькам про¬
ходила организованно. Местные власти вынуждены были признать необос¬
нованность своих опасений в том, что с этой задачей им справиться будет
трудно.
Население говорит, что немцы не заботились об обеспечении жителей продо¬
вольствием. Если и были случаи, когда немцы раздавали какие-либо продукты,
то это носило форму скорее издевательства, нежели помощи. Жители приводят
факты, когда немцы разбрасывали по улицам с машин небольшое количество
продовольствия: печенье, конфеты, и когда дети набрасывались на эти лаком¬
ства, немецкие кинооператоры их фотографировали.
Местные органы власти заявляют претензию в связи с тем, что они до сих пор
не получают реальной помощи автотранспортом для нормальной работы хлебо¬
пекарен и торгующих точек. До сих пор Люблин ограничился присылкою только
10 автомашин.
Член Военного Совета
1-го Белорусского фронта
генерал-лейтенант Телегин
6 октября 1944 года
Товарищу Сталину И.В.
При сем направляю информацию, полученную от члена Военного Совета 1-го
Белорусского фронта тов. Телегина.
10 октября 1944 г.
104
Щербаков

НАЧАЛЬНИКУ ГЛАВНОГО ПОЛИТИЧЕСКОГО УПРАВЛЕНИЯ
КРАСНОЙ АРМИИ
генерал-полковнику тов. Щербакову А.С.
Докладываю:
1. Допрошенный репортер газеты ’’Демократ” Погонский Лешко подтвердил
все предыдущие данные о ходе Варшавского восстания.
Газета "Демократ”, где работал Погонский, принадлежала к левому крылу
ППС* * и РППС** и считалась независимым социалистическим органом. Она про¬
пагандировала дружеский союз возрождающейся Польши с Великобританией,
Америкой и СССР.
Погонский рассказывает, что в первые дни восстания на домах в Вар¬
шаве были расклеены прокламации и воззвания к жителям, в которых
ясно говорилось, что восстание было поднято по приказу лондонс¬
кого правительства. Эти воззвания были подписаны уполномоченным
лондонского правительства по стране и командующим Армии Крайовой гене¬
ралом Бур.
Факт вооруженной борьбы с немцами население Варшавы приняло с энтузиаз¬
мом. В первые дни можно было видеть очень много случаев проявления любви и
заботы к восставшим, их забрасывали цветами, во всех почти воротах выстав¬
ляли столы с едой и папиросами. Население принимало деятельное участие в
развертывании пунктов медицинской помощи и сборе медикаментов, в строи¬
тельстве баррикад и в противовоздушной обороне. Однако, видя слабое воору¬
жение восставших, население понимало, что без помощи извне борьба с во¬
оруженными до зубов немцами будет непосильной. Поэтому с еще большим не¬
терпением и напряжением ждали известий из Москвы о результатах перегово¬
ров между Миколайчиком и Польским Комитетом Национального Освобож¬
дения.
В первое время в связи с некоторыми успехами повстанцев начала выходить
из подполья печать различных политических группировок. В третью неделю
восстания уже выходило более 54 печатных изданий.
Пролондонская печать с первых дней восстания продолжала свою антисовет¬
скую кампанию, начатую в подполье. После неудачи переговоров Миколайчика
и его отъезда из Москвы вся пррлондойская печать как бы по команде обруши¬
лась на люблинское правительство, обзывая его агентами Москвы, предателями
Родины, сторонниками включения Польши в состав Советского Союза, комму¬
нистами и т.д. По примеру времен режима санации, когда каждого оппозиционера
называли предателем, они называли сторонников польско-советского соглашения
коммунистами и предателями народа.
Под влиянием этой кампании даже печать левого крыла демократии, а именно
ППР*** и РППС, как "Голос Варшавы" и "Баррикада свободы", не поместили за
это время ни одной статьи, которые бы определяли их позицию по вопросу о
русско-польской границе. Лондонская печать убеждала общественное мнение
тем, что наступление Красной Армии на запад было умышленно задержано,
чтобы дать возможность подавить восстание. Позиция правительственной печати
осталась без изменения. В вопросе о границах она твердо стояла на позициях
Польская социалистическая партия. - Прим. ред.
* Рабочая партия польских социалистов. - Прим. ред.
Польская рабочая партия. - Прим. ред.
105

Рижского договора* . О существовании Польского войска правительственные га¬
зеты ничего не писали, а армию генерала Берлинга называли наемной армией,
состоящей из насильно призванных поляков и действующей во имя интересов
Советского Союза. О союзе польских патриотов в Москве, в Варшаве почти ни¬
чего не знали в силу слабой печатной и устной агитации ППР и левого крыла
ППС.
Погонский рассказывает, что число убитых и раненых в Варшаве в конце
августа составляло более 150 тыс. человек.
В последние дни восстания настроение населения сильно изменилось. Одной из
причин этому было варварское разрушение столицы немцами и огромные потери,
понесенные населением как ранеными, так и убитыми. Население Варшавы и
повстанцы начали понимать, что они стали игрушкой в руках реакционных эле¬
ментов лондонского эмигрантского правительства. Это начало проявляться в
открытой критике деятельности повстанческих властей, в невыполнении прика¬
зов Армии Крайовой безразличном отношении к проправительственной печати.
Население начало интересоваться деятельностью люблинского правительства,
особенно большой интерес проявляли к нему рабочие и большая часть ин¬
теллигенции. Мелкие мещане и буржуазия в большинстве своем к люблинскому
правительству были настроены враждебно. Пролондонская печать не помещала
совершенно материалов о люблинском правительстве и его мероприятиях.
После того, как повстанцев оттеснили, среди населения усилились панические
разговоры о неизбежном поражении. Положение спасло наступление Красной
Армии и Польской армии, занявших 14 числа Прагу. Население воспрянуло
духом, все с нетерпением ожидали вступления наших войск в Варшаву, открыто
выражали благодарность за прикрытие Варшавы с воздуха авиацией и зенитной
артиллерией.
Погонский рассказывает, что руководство Армии Крайовой, несмотря на бое¬
вое содружество солдат и офицеров с Армией Людовой и Польской армией Лю-
довой, на каждом шагу подчеркивало свою враждебность к этим организациям.
Руководство Армии Крайовой умышленно недоснабжало их продовольствием,
оружием и боеприпасами, не давало пополнения из добровольцев, тем самым сох¬
раняло за собою численный перевес, руководство восстанием и администрацией.
2. 8 октября в Праге состоялись многолюдные митинги, посвященные памяти
погибших в Варшаве повстанцев. Во всех костелах были проведены траурные
панихиды. Все выступавшие на митингах, как от организаций, так и от местного
населения, единодушно осуждали лондонское правительство, преждевременно
спровоцировавшее население к восстанию. Народ с ненавистью и презрением
говорит о Буре-Коморовском и других изменниках, высказывая желание отомс¬
тить за жертвы Варшавы.
За последнее время как в Праге, так и ряде уездов, где ранее отмечалась
активная работа подпольных организаций, значительно стало спокойнее. Меньше
выпускается листовок и прокламаций, меньше отмечается других активных
реакционных выступлений.
Член Военного Совета 1-го Белорусского фронта
генерал-лейтенант
Телегин
10 октября 1944.
Мирный договор 1921 г.» заключенный между РСФСР и УССР, с одной стороны, и Польшей - с
другой, завершивший советско-польскую войну 1920 г. По этому договору к Польше отходили
Западная Украина и Западная Белоруссия. Договор аннулирован советским правительством
17 сентября 1939 г.
106

Воспоминания
© 1993 г.
Г.М.К О РНИЕНКО
КАК ПРИНИМАЛИСЬ РЕШЕНИЯ О ВВОДЕ
СОВЕТСКИХ ВОЙСК В АФГАНИСТАН
И ИХ ВЫВОДЕ
Об обстоятельствах ввода советских войск в Афганистан написано уже
немало. Но мои воспоминания, думается, в чем-то помогут более полно воссоз¬
дать эту печальную страницу нашей истории. Кроме того, вопрос о выводе
советских войск из Афганистана освещался в меньшей степени.
КАК ВСЕ НАЧАЛОСЬ?
Когда в апреле 1978 г. в Кабуле произошел государственный переворот, полу¬
чивший впоследствии название саурской, т.е. апрельской, революции*, на Запа¬
де, да и в нашей стране было распространено мнение о причастности Советского
Союза к смене режима в Афганистане. Обосновывалось это суждение главным
образом тем, что совершившие переворот офицеры, часть из которых обучалась
ранее в СССР, принадлежали к Народно-демократической партии Афганистана
(НДПА), чье руководство причисляло себя к марксистам.
На самом же деле для Москвы этот переворот был полной неожиданностью -
первое известие о нем поступило по линии английского агентства Рейтер, а уже
потом пост-фактум пришло сообщение от посольства СССР в Кабуле. По линии
наших спецслужб заблаговременной информации тоже не поступало. Даже имена
деятелей, пришедших к власти - Н.-М. Тараки, Б. Кармаля, X. Амина и других,
ни о чем не говорили ни А. А. Громыко, ни другим членам советского руководст¬
ва и были известны лишь работникам Международного отдела ЦК КПСС
и КГБ.
Позже лидер НДПА Тараки в беседе со мной откровенно говорил, что, хотя у
них имелась возможность уведомить советских представителей в Кабуле о
готовившемся перевороте, они сознательно не стали делать этого, так как
опасались, что Москва попытается отговорить руководство партии от воору¬
женного выступления, ссылаясь на отсутствие в Афганистане в ту пору рево¬
люционной ситуации.
Корниенко Георгий Маркович, советский дипломат, имеет ранг Чрезвычайного и Полномочного
Посла. На дипломатической работе с 1949 г. В 1977-1986 гг. - первый заместитель министра иност -
ранных дел СССР.
* Кстати, Наджибулла, который был одйим из активных участников апрельских событий 1978 г.,
в беседе с Э.А. Шеварднадзе в 1987 г. прямо сказал, что "в апреле 1978 г. в Афганистане произошла
вовсе не революция и даже не восстание, а переворот".
107

Эти опасения руководителей НДПА не были лишены оснований. Узнай в
Москве об их намерениях, скорее всего последовал бы совет не предпринимать
этого шага, поскольку с марксистской точки зрения революционной сигуации в
стране действительно не было, а отношения Советского Союза с Афганистаном
и при короле Захир-шахе, и затем при Дауде, несмотря на заигрывания послед¬
него с Западом, в целом были дружественными.
Однако, когда переворот стал свершившимся фактом, наши партийные идео¬
логи и международники в лице прежде всего М.А. Суслова и Б.Н. Пономарева
сразу же стали рассматривать Афганистан как еще одну социалистическую в
близкой перспективе страну. Хотя по всем меркам афганскому обществу было
далеко до социалистической стадии развития, этим людям Афганистан виделся
’’второй Монголией”, перепрыгивающей из феодализма в социализм.
Мне вспоминается, как в ходе одного из совещаний в ЦК КПСС по Афгани¬
стану я, выразив сомнение по поводу концепции ’’второй Монголии” применитель¬
но к Афганистану, заметил, что нашим интересам вполне отвечало бы, если бы
Афганистан стал для Советского Союза хотя бы своего рода азиатским вариан¬
том нейтральной Финляндии. Это, как я считал, было бы максимально благо¬
приятно и с точки зрения ’’проглатываемости” его Западом, на что достаточно
ясно намекал нам 3. Бжезинский, помощник президента США по делам нацио¬
нальной безопасности.
В связи с этим моим замечанием последовало недоуменное восклицание Поно¬
марева: ’’Как можно уподоблять Афганистан Финляндии? Ведь Финляндия -
буржуазное государство”. А на мой встречный недоумевающий вопрос:
’’Неужели можно всерьез считать Афганистан созревшим для социализма?” -
поторопился ответить присутствовавший при этом Р.А. Ульяновский - правая
рука Пономарева по странам ’’третьего мира”, который сказал: "Сейчас в мире
нет такой страны, которая не созрела бы для социализма”.
При таких представлениях неудивительно было, что в Афганистан хлынул
поток всякого рода советников из СССР - и партийных, и ведомственных, и
хозяйственных, - которые, будучи даже квалифицированными в своих областях
людьми, не смогли предложить афганцам ничего другого, кроме советской моде¬
ли социализма, подходившей для них, конечно же, меньше всего. Наша вовле¬
ченность в афганские дела в самых разных формах - и в виде советнической
деятельности, и в виде материальной помощи, включая военную, - возрастала с
каждым месяцем. Сомнения в разумности такого широкого участия в афганских
делах, уже тогда возникавшие у некоторых дипломатов и военных, с порога
отметались советским партийным и государственным руководством.
Между тем НДПА не смогла получить в афганском обществе сколько-нибудь
массовой поддержки, без чего государственный переворот не мог перерасти и не
перерос в социальную революцию. К тому же среди пришедших к власти было
немало ’’леваков”, сторонников голого насилия, пренебрегавших национальными
и исламскими традициями, нравами и обычаями страны, что еще больше настраи¬
вало людей против новой власти. Появление же в стране все большего числа
’’неверных" с Севера лишь усугубляло ситуацию. Возникло и нарастало воору¬
женное сопротивление властям, получавшее поддержку извне через Пакистан и
Иран.
ПЕРВАЯ ПРОСЬБА О ВВОДЕ СОВЕТСКИХ ВОЙСК
В связи с произошедшим в марте 1979 г. антиправительственным мятежом
в Герате, к которому приложил руку Иран, афганское руководство в лице
Тараки впервые обратилось с просьбой о присылке советских войск. Она была
высказана Тараки 18 марта в телефонном разговоре с А.Н. Косыгиным. Послед¬
108

ний, пообещав обсудить поставленный вопрос со своими коллегами, вместе с тем
с ходу выразил Тараки серьезные сомнения в возможности и разумности удовлет¬
ворения его просьбы, поскольку в мире такая акция могла быть расценена как
интервенция со стороны Советского Союза. ’’Это сложный политический, между¬
народный вопрос’’, - подчеркнул Косыгин.
Вслед за этим телефонным разговором собралась ’’афганская тройка” -
Ю.В. Андропов, А.А. Громыко и Д.Ф. Устинов. Официально в то время еще
не было Комиссии политбюро по Афганистану, ядром которой они стали
позже, но уже тогда эти трое, иногда с участием Пономарева, все больше
занимались афганской проблемой. Мнение у всех было одно: посылать совет¬
ские войска в Афганистан нельзя, это лишь еще больше осложнит там об¬
становку и будет иметь серьезные международные последствия для Советского
Союза.
На состоявшемся на следующий день заседании политбюро, где обсуждался
этот же вопрос, я не присутствовал, но впоследствии узнал, что на нем пришли к
такому же выводу: вводить советские войска в Афганш ган нельзя. Это было
очевидным и из характера того материала, который мне среди других было
поручено подготовить для бесед с Тараки: афганского лидера было решено
срочно пригласить в Москву с закрытым визитом, о котором и в Москве, и в
Кабуле знало лишь крайне ограниченное число лиц.
По прибытии Тараки в Москву 20 марта Косыгин уже от имени всего совет¬
ского руководства со всей определенностью отклонил его просьбу о посылке в
Афганистан советских войск, сказав в заключение: "Хочу еще раз подчеркнуть,
что вопрос о вводе войск рассматривался нами со всех сторон, мы тщательно
изучили все аспекты этой акции и пришли к выводу, что если ввести наши
войска, то обстановка в вашей стране не только не улучшится, а, наоборот,
осложнится".
Для того чтобы не оставлять у Тараки надежд на "апелляцию в последнюю
инстанцию", в тот же день не без труда - ввиду состояния здоровья Л.И. Бреж¬
нева - была организована встреча последнего с афганским руководителем,
в ходе которой Брежнев в полном соответствии с подготовленным материалом
к беседе сказал Тараки, в частности, следующее: "Теперь о вопросе, который
вы поставили в телефонном разговоре с Косыгиным и затем здесь, в Москве, -
насчет возможности ввода советских частей в Афганистан. Мы этот вопрос все¬
сторонне рассматривали, тщательно взвешивали, и скажу прямо: этого делать
не следует".
Подобные же однозначно отрицательные ответы давались афганской стороне
еще не раз на протяжении последующих месяцев в связи с новыми обращениями
Тараки и Амина относительно возможности ввода в их страну советских войск.
Правда, летом 1979 г. в Кабул и на ближайший к нему военный аэродром Баграм
нами были направлены небольшие воинские подразделения, но делалось это
исключительно с целью обеспечения безопасности советских граждан и в связи с
их возможной эвакуацией, а не для участия в боевых действиях против
антиправительственных сил.
Когда в середине сентября 1979 г. Тараки был отстранен от власти своим
бывшим соратником Амином, занявшим высшие посты в партии и государстве
и развернувшим широкие репрессии против бывших сторонников Тараки,
это было болезненно воспринято в Москве. Тем не менее послу СССР в Кабуле
А.И. Пузанову и всем другим советским представителям в Афганистане по
инициативе МИД СССР было дано указание иметь дело с Амином как с
фактическим руководителем страны, учитывая долгосрочные интересы
Советского Союза и необходимость удержания Афганистана на дружественных
позициях.
109

КОГДА, КАК И ПОЧЕМУ БЫЛО ПРИНЯТО РЕШЕНИЕ
О ВВОДЕ ВОЙСК?
С марта до октября 1979 г. у нас с Громыко не раз имел место обмен мне¬
ниями по поводу просьб афганского руководства о присылке советских войск, и
каждый раз выявлялось единое понимание недопустимости такого шага. До ок¬
тября я не замечал каких-либо колебаний на этот счет и у Андропова с Устино¬
вым. Но где-то в октябре, после физического устранения Тараки Амином,
Громыко "замкнулся”: он перестал в разговорах со мной касаться вопроса о целе¬
сообразности или нецелесообразности ввода советских войск в Афганистан.
Из разговоров же с ним, имевших место уже после ввода войск, я заключил,
что не Громыко сказал "а” в пользу такого решения, скорее его ’’дожали” Андро¬
пов и Устинов. Кто из этих двоих первым изменил свою прежнюю точку зрения и
высказался в пользу ввода войск, можно было только догадываться. Похоже,
Андропов, бывший в то время председателем КГБ СССР, пошел-таки на поводу
у своего аппарата, преувеличивавшего, с одной стороны, опасность пребывания
у власти в Афганистане Амина, которого стали изображать американским
агентом, а с другой - возможности СССР по изменению ситуации там в жела¬
тельном для него плане. О существовании таких настроений и представлений
в аппарате КГБ мне было известно.
У руководства Генерального штаба в лице его тогдашнего начальника
Н.В. Огаркова, первого заместителя С.Ф. Ахромеева и начальника Главного
оперативного управления В.И. Варенникова, по моим сведениям, перспектива
ввода советских войск в Афганистан не вызывала энтузиазма. Свои возражения
против этого они по понятным причинам мотивировали не политическими, а про¬
фессиональными соображениями, подкрепленными опытом американской интер¬
венции во Вьетнаме, и в первую очередь тем, что управиться в Афганистане
теми силами, которые могли быть выделены без серьезного ослабления совет¬
ских группировок войск в Европе и вдоль китайской границы, что в те годы
исключалось, нереально. Однако их мнение в конечном счете было проигнориро¬
вано Устиновым. Как мне известно, и эксперты Международного отдела ЦК
КПСС считали решение о вводе войск в Афганистан ошибочным, пытались до¬
вести свое суждение до сведения высшего руководства, но безуспешно.
Насколько мне потом удалось реконструировать развитие событий, мучитель¬
ные размышления "тройки” над проблемой - вводить или не вводить войска -
продолжались в течение октября, ноября и первой декады декабря^ О декабря
1979 г. Устинов дал устное указание Генеральному штабу начать подготовку
к десантированию воздушно-десантной дивизии и пяти дивизий военно-транспорт¬
ной авиации, повысить готовность двух мотострелковых дивизий в Туркестан¬
ском военном округе и доукомплектовать до полного штата понтонно-мостовой
полк, но без постановки перед ними конкретных задач.
Однако окончательное политическое решение о вводе советских войск в Аф¬
ганистан было принято во второй половине дня 12 декабря 1979 г. узким кругом
советских руководителей: Брежневым, Сусловым, Андроповым, Устиновым и
Громыко. Упоминавшегося в некоторых публикацияхПКосыгина, по моим данным,
там не было - он в эти дни болел. Таким образом, роковое решение было при¬
нято даже неполным составом политбюро ЦК КПСС, хотя затем задним числом
было оформлено рукописное постановление политбюро, на котором расписались
все его члены.
После этого в приграничных к Афганистану военных округах началась
форсированная подготовка соединений и частей, предназначавшихся для ввода
в соседнюю страну. 24 декабря Устинов собрал высший руководящий состав
Министерства обороны и объявил о принятом решении ввести советские войска
110

в Афганистан - без разъяснения цели их ввода. В тот же день появился первый
письменной документ за подписью министра обороны - директива, в которой
говорилось о принятии решения "о вводе некоторых контингентов советских
войск, дислоцированных в южных районах страны, на территорию Демократиче¬
ской Республики Афганистан в целях оказания интернациональной помощи дру¬
жественному афганскому народу, а также создания благоприятных условий для
воспрещения возможных антиафганских акций со стороны сопредельных госу¬
дарств”.
Я, естественно, пытался уяснить для себя, чем определялось изменение
определенно отрицательной позиции советского руководства относительно ввода
войск в Афганистан, которой оно придерживалось прежде. Ведь основные дей¬
ствующие лица, за исключением Брежнева, казалось, были вполне в состоянии,
судя и по их собственным недавним высказываниям, предвидеть неизбежные
в этом случае тяжелые последствия как в плане усугубления ситуации в самом
Афганистане, так и в смысле подрыва международных позиций СССР, не говоря
уже о моральной стороне вопроса. Должны были быть какие-то веские - с их
точки зрения - основания для столь резкой смены позиций.
Из всего, что мне удалось выяснить на этот счет, складывалась следующая
картина.
/Во-первых, в связи с приходом к власти в Кабуле Амина у советского руко¬
водства возникли и все больше укреплялись опасения, что Афганистан может
быть ’’потерян" для СССР, что там могут обосноваться американцы, которых
подталкивала к этому ’’утрата’’ ими ИранаДЭпределейные основания для таких
опасений США давали, хотя, думается, опасения эти приобрели столь гипертро¬
фированный характер во многом по вине тех, кто снабжал руководство соответ¬
ствующей информацией. На них же лежала немалая ответственность и за предо¬
ставление неверных сведений о внутреннем положении в Афганистане, создавав¬
ших у руководства ложное представление, будто дело может ограничиться тем,
что советские войска будут размещены гарнизонами п крупных городах и других
ключевых пунктах и, высвободив тем самым афганские правительственные
войска для операций против антиправительственных формирований, сами не бу¬
дут вовлечены в боевые действия.
Z/Во-вторых, из некоторых нюансов у меня возникло ощущение, что над Андро¬
повым, Громыко, Устиновым и, думаю, в еще большей мере над Сусловым
довлело нечто большее, чем забота о безопасности Советского Союза в связи
с опасениями относительно возможной замены просоветского режима в Кабуле
проамериканским. Роковую роль, как я смог понять, сыграло идеологически
обусловленное, по сути своей ложное представление, будто речь шла об опас¬
ности "потерять” не просто соседнюю, а "почти социалистическую" страну. ।
С этой точки зрения решение о вводе советских войск в Афганистан, на мой
взгляд, было скорее кульминацией, а не отправной точкой нашего ошибочного,
излишне идеологизированного курса в афганских делах с апреля 1978 г.
В-третьих, при окончательном принятии решения о вводе войск в Афганистан
существенную роль, похоже, сыграло и то, что к этому времени отношения
между СССР и США, а также другими странами НАТО серьезно испортились.
В частности, подписанный в июне 1979 г. Брежневым и Картером Договор об
ограничении стратегических вооружений (ОСВ-2) в результате происков его про-'
тивников в США к тому времени был уже обречен на провал. Потом Афгани¬
стан лишь добьет его. Неслучайным, думаю, было и то, что окончательное
решение о вводе войск было принято в конце дн^^Лекабря 1979 г., после того
как в Москве стало известно о принятом в тот же день Советом НАТО решении
о размещении в Европе американских ракет средней дальности. Другими слова¬
ми, имевшие ранее в глазах советских руководителей немалый Bęc доводы
111

насчет отрицательных последствий ввода войск для отношений СССР с Западом
оказались обесцененными тем обстоятельством, что эти отношения и без того
обострились, и терять теперь было особенно нечего.^
Принявшая фактическое решение о вводе войск в Афганистан группа совет¬
ских руководителей придавала большое значение тому, чтобы пост-фактум зару¬
читься одобрением своего решения со стороны не только других членов полит¬
бюро, но и всего Центрального Комитета КПСС, что и произошло на пленуме
ЦК в июне 1980 г. Я в то время не был членом ЦК, но впервые присутствовал
на том пленуме в качестве приглашенного. К моему удивлению, после краткой
информации в докладе Брежнева никто не только не высказал каких-либо сомне¬
ний в отношении принятого решения, но не задал даже ни одного вопроса по
поводу случившегося. Все дружно проголосовали: ’’Одобрить". Об этом не любят
вспоминать те из тогдашних членов ЦК, которые, как и все, безропотно и без
всякого обсуждения проголосовали за одобрение ввода советских войск в Афга¬
нистан, а через пять лет стали выступать в роли обличителей этой действитель¬
но трагической акции, делая, однако, вид, будто сами они не причем.
"’Между тем, если бы тогда, в июне 1980 г., на пленуме ЦК развернулась
дискуссия и решение о вводе войск в Афганистан не получило бы единогласного
одобрения, то, хотя инакоговорящим, наверное, не поздоровилось бы, это
был бы серьезный сигнал руководству. И в результате миссия советских войк
в Афганистане, быть может, оказалась бы не столь затяжной и кровавой. Тем
более, что к тому времени наши войска еще не успели глубоко увязнуть там.
КОГДА НАЧАЛОСЬ ПРОТРЕЗВЛЕНИЕ?
К 1981 г. если не всем, то большинству способных реалистически мыслить
советских руководителей стало ясно, что решить проблему Афганистана воен¬
ным путем невозможно. Во всяком случае осенью 1981 г. политбюро одобрило
предложение, подготовленное по инициативе МИД и поддержанное Андроповым,
ставшим к этому времени, после смерти Суслова, вторым лицом в партийной
иерархии, и Устиновым, об организации дипломатического процесса, нацеленного
на такое урегулирование ситуации вокруг Афганистана, которое позволило бы
вывести советские войска из этой страны.
Речь шла об организации непрямых переговоров между правительствами
Афганистана и Пакистана под эгидой ООН. И уже в начале 1982 г. личный
представитель Генерального секретаря ООН Д. Кордовес после бесед в Москве
с рядом советских представителей выразил с полным на то основанием уверен¬
ность, что "московские сторонники ухода из Афганистана в конечном счете
возьмут верх"1.
Прав был Кордовес и когда весной 1983 г. после очередного раунда афгано-
пакистанских переговоров публично заявил, что проекты документов по афган¬
скому урегулированию "готовы на 95 процентов"*. Оставшиеся пять процентов
были, безусловно, самыми трудными: они касались прежде всего сроков и поряд¬
ка вывода советских войск. Думается, однако, что и эти вопросы - в том, что
касается советской стороны, - могли быть решены еще тогда, в далеком теперь
1983 г., не помешай этому серьезная болезнь Андропова.
О том, что Андропов, ставший в ноябре 1982 г. первым лицом в партии и в
государстве, созрел для такого решения, я могу судить, в частности, по его
беседе с Генеральным секретарем ООН Пересом де Куэльяром 28 марта 1983 г.
Советский лидер не просто сказал ему о своем стремлении к мирному решению
С\^ 1 2
1 Foreign Policy, № 72, 1988, р. 38.
2 Ibid., р. 43.
112

афганской проблемы, а откровенно перечислил пять мотивов, по которым он
считал это необходимым. Загибая пальцы на руке, он говорил, что сложившаяся
ситуация наносила серьезный ущерб отношениям Советского Союза, во-первых,
с Западом; во-вторых, с социалистическими странами; в-третьих, с исламским
миром; з-четвертых, с другими странами "третьего мира" и, наконец, в-пятых,
она весьма болезненна для внутреннего положения СССР, для его экономики и
общества.
В том, что эти слова отражали истинное умонастроение Андропова, a Hę
просто говорилось им только для западных деятелей, я имел возможность убе¬
диться в июле того же года, когда он позвонил мне, чтобы уточнить какую-то
деталь в материале, направленном ему в связи с предстоявшей беседой с Бабра-
ком Кармалем. Выразив согласие с предложенной концепцией этой беседы,
Андропов подтвердил свое намерение дать понять Кармалю, что он не должен
рассчитывать на неопределенно долгое пребывание советских войск в Афгани¬
стане и что надо вести дело к расширению социальной базы правительства
политическими методами.
И Андропов действительно провел беседу в таком напористом стиле. Но, как
показала жизнь, Кармаль не сделал нужных выводов. А Андропову не хватило
сил и времени довести это дело до конца. Правда, и обстановка была неблаго¬
приятной, поскольку в Вашингтоне в это время преобладающим влиянием поль¬
зовались те (их там называли "кровопускателями"), кто считал выгодным для
Запада ситуацию, когда Советский Союз увяз в Афганистане, тем самым под¬
рывая свои позиции в "третьем мире" и международный авторитет в целом.
После смерти Андропова на протяжении 1984 г. закулисная работа по афган¬
скому урегулированию продолжалась. И на начало 1985 г. пакет документов,
которые вырабатывались при нашем содействии на афгано-пакистанских пере¬
говорах в Женеве, можно сказать, был готов на 98 процентов. Но дело по-преж¬
нему во многом упиралось в отсутствие у нас окончательного решения относи¬
тельно сроков, условий и порядка вывода советских войск из Афганистана
1985 год
Вскоре после прихода М.С. Горбачева к руководству партией и государством
ясно обозначилась его принципиальная установка на по возможности скорый
вывод советских войск из Афганистана. Для ее осуществления предстояло пре¬
одолеть еще немало препятствий - и внешних, и внутренних, но нацеленность
Горбачева на такое решение серьезно укрепила во всех эшелонах власти пози¬
ции тех, кто изначально считал ввод войск в Афганистан неразумным, а затем
планомерно, хотя до каких-то пор, к сожалению, безрезультатно вел линию на их
вывод оттуда.
Однако наличие правильной принципиальной установки не означало автомати¬
ческого претворения ее в жизнь. Для этого требовались не менее последователь¬
ные и скоординированные усилия многих людей и ведомств, а обеспечить их на
практике оказалось отнюдь не простым делом.
Главная сложность заключалась в том, что, принимая решение о выводе войск
из Афганистана, против чего к этому времени прямо никто не возражал, нужно
было четко определить, каким мы хотим оставить Афганистан после ухода
советских войск. А поскольку по этой действительно небезразличной для
Советского Союза проблеме необходимого единства мнений и действий не было,
то объективно это вело к затяжке и с выводом войск.
При довольно большом разбросе мнений по конкретным деталям будущего
устройства Афганистана в целом наметились две принципиально различные
то^ки зрения.
ИЗ

Первую наиболее последовательно и прямо отстаивали на заседании Комиссии
политбюро по Афганистану и в самом политбюро маршал Ахромеев и автор этих
строк. Суть ее сводилась к следующему; совершенно нереально рассчитывать на
то, что после вывода из страны советских войск НДПА сможет остаться у
власти или хотя бы будет играть весомую роль в ее новых структурах. Макси¬
мум, на что можно рассчитывать, говорили мы, это обеспечить НДПА законное,
но весьма скромное место в рамках нового режима. Для этого она должна будет
заявить о своей готовности еще до вывода советских войск добровольно
уступить бблыпую долю власти, проявив инициативу по созданию подлинно
коалиционного правительства, в котором были бы представлены интересы
разных слоев афганского общества. Особой уверенности в успехе этого пути у
нас не было, но какой-то шанс он, по нашему мнению, давал, учитывая, в част¬
ности, то, что Запад не был заинтересован в полной победе в Афганистане
исламских фундаменталистов.
Вторую, противоположную точку зрения представляли прежде всего
Э.А. Шеварднадзе и В.А. Крючков, в то время первый заместитель председа¬
теля КГБ. Они исходили из убеждения в том, что и после вывода советских
войск НДПА сможет если и не сохранить всю полноту власти, то во всяком
случае играть определяющую, "руководящую” роль в новом режиме. Этому
иллюзорному представлению соответствовали и их практические действия, наце¬
ленные на создание "запаса прочности” для НДПА, прежде чем советские войска
будут выведены из страны.
Горбачев в этом кардинальном вопросе, как и в большинстве других серьез¬
ных вопросов, на словах склонялся то в одну, то в другую сторону, а на деле
предоставил почти полную свободу действий Шеварднадзе и Крючкову.
Во что это выливалось на практике, можно судить по следующим примерам.
Сообщая Наджибулле в декабре 1986 г. о твердом намерении советского
руководства вывести войска из Афганистана в течение не более полутора-двух
лет и ориентируя его в этой связи на форсированное осуществление политики
национального примирения, Горбачев подчеркивал необходимость того, чтобы
политика примирения распространялась не просто на консервативные силы, но и
на тех, кто с оружием в руках борется против властей.
Однако с благословения других советских деятелей Наджибулла еще долго
продолжал делать заявления обратного порядка: "Когда мы говорим о нацио¬
нальном примирении, мы имеем в виду, что на компромисс надо идти с теми, кто
не выступает с противоположных НДПА позиций". Ясно, что такая постановка
вопроса, не имевшая ничего общего с тем, о чем говорил Наджибулле Горбачев,
не могла способствовать национальному примирению.
Другой пример. Если Горбачев говорил, что ради национального примирения
НДПА придется поделиться с другими политическими силами как минимум
половиной реальной власти, то в беседах Шеварднадзе с Наджибуллой эта мысль
выхолащивалась, превращаясь в рекомендацию передать оппозиции не половину
реальной власти, а всего лишь половину министерских портфелей, к тому же
полупустых или совсем пустых, специально созданных для этой цели. Вряд ли
можно удивляться, что очередь за такими портфелями не выстроилась и никаких
шансов на сформирование действительно коалиционного правительства ожидать
не приходилось.
Еще один не менее показательный пример. В 1987 г. по инициативе Шевард¬
надзе и Крючкова возникла идея "избрания" Наджибуллы президентом Афгани¬
стана, с тем чтобы укрепить, как они говорили, его позиции на будущее, после
вывода советских войск.
Мы с Ахромеевым со своей стороны упорно доказывали, что этого делать
нельзя, что это окончательно подорвет шансы на создание коалиционного прави¬
114

тельства. Пост главы государства, как мы считали, должен был оставаться сво¬
бодным для какой-то нейтральной фигуры, например, бывшего короля Захир-
шаха, которая оказалась бы приемлемой для всех сторон в процессе создания
новых, коалиционных органов власти.
Горбачев, поколебавшись какое-то время, в конце концов поддержал точку
зрения Шеварднадзе и Крючкова. Поддерживая идею избрания Наджибуллы на
вновь создаваемый пост президента Афганистана, Горбачев вместе с тем в по¬
рядке ’’компромисса" внушал ему мысль, что в этом случае он должен баллотиро¬
ваться в качестве одного из национальных лидеров, а не как руководитель
НДПА. Однако опять с благословения других советских опекунов Наджибулла
публично заявил, что считает "разумным решение о том, чтобы НДПА оставила
за собой пост президента".
Когда я привлек внимание Горбачева к такой вольной интерпретации его
рекомендации, он в беседе с Наджибуллой в начале ноября 1987 г. вновь под¬
черкнул важность того, чтобы созываемая на конец ноября для выборов прези¬
дента Лоя Джирга отражала весь спектр политических сил страны, и спросил,
правильно ли он понимает Наджибуллу, что на Джирге будет выдвинуто три-
четыре кандидата и в их числе он сам. На это последовал ответ Наджибуллы:
"Да, именно так". Поскольку на самом деле этого не предполагалось, афганский
лидер после беседы с Горбачевым был в растерянности: как действовать даль¬
ше? Однако, побеседовав с Шеварднадзе и некоторыми другими советскими
представителями, Наджибулла успокоился. Теперь он интерпретировал резуль¬
таты встречи таким образом, будто Горбачев вел речь не о необходимости
баллотировки альтернативных кандидатов в президенты, а всего лишь о жела¬
тельности выдвижения его, Наджибуллы, собственной кандидатуры не одной
только НДПА, а еще двумя-тремя политическими организациями. К этому в ко¬
нечном счете и свелось дело.
Такая разноголосица в беседах советских руководителей с Наджибуллой по
вопросам, связанным с будущим Афганистана, а главное практический курс дей¬
ствий, вытекавший из установки на сохранение у власти в стране НДПА,
отнюдь не содействовали созданию условий, необходимых для скорейшего вы¬
вода оттуда советских войск.
ЗАВЕРШАЮЩИЕ СРАЖЕНИЯ НА ВНУТРЕННЕМ ФРОНТЕ
Итак, 1987 г. подходил к концу. Прошли уже два с половиной года после
прихода к власти Горбачева и год с того времени, когда было решено - и об этом
было сказано Наджибулле - вывести войска из Афганистана в течение максимум
полутора-двух лет, а их вывод все еще не начинался, во многом по указанным
выше причинам. Были здесь, конечно, и другие причины: продвижение на
афгано-пакистанских переговорах в Женеве периодически тормозилось усилиями
Вашингтона? Но после состоявшейся в декабре 1987 г. в Вашингтоне советско-
американской встречи в верхах там наконец возобладала точка зрения в пользу
подписания Соединенными Штатами женевских соглашений по Афганистану с
тем, чтобы позволить Советскому Союзу уйти из этой страны "по-хорошему",
без потери лица..
Настал момент, когда надо было действовать максимально энергично, без
дальнейших затяжек приступить к выводу советских войск. Между тем возникла
опасность нового тупика на афгано-пакистанских переговорах, от исхода которых
зависело начало вывода войск. Объяснялось это, с одной стороны, стремлением
Пакистана при молчаливом согласии США выторговать "под занавес" максимум
уступок, а с другой - не очень квалифицированными подсказками афганцам по
тактике переговоров со стороны Шеварднадзе. Так, например, по его совету
афганцы, отвергая предложенную пакистанцами формулировку о границе между
115

Афганистаном и Пакистаном, в порядке обоснования своей позиции среди
прочего стали ссылаться на неодобрительное отношение к пакистанской
формулировке со стороны Индии. Как и следовало ожидать, ссылка на Индию
подействовала на пакистанцев как красная тряпка на быка: они резко ужесто¬
чили свою позицию. В неофициальном порядке один из руководителей министер¬
ства иностранных дел Пакистана сказал, что если раньше пакистанская сторона
была готова вот-вот пойти на компромисс по спорной формулировке, то после
того, как в данную проблему оказалась вовлеченной Индия, они отказались от
своего намерения.
Необходим был сильный импульс, который помог бы привести афгано-паки-
станскйе переговоры к быстрейшему успешному завершению. Побывав в январе
1988 г. в Вашингтоне, где я имел доверительные беседы с государственным
секретарем Дж. Шульцем и помощником президента по делам национальной
безопасности К. Пауэллом, а также с другими осведомленными лицами, я пришел
к выводу, что таким импульсом могло бы явиться официальное заявление совет¬
ского руководства об устапогйлёнии точной и по возможности близкой даты
начала вывода советских войск из АфганистанаДИсходя из бесед в Вашингтоне,
я имел основания полагать, что, если в результате нашей инициативы откроется
4 перспектива ухода советских войск из Афганистана еще до конца президентства
Р. Рейгана, США будут способствовать быстрейшему взаимоприемлемому за¬
вершению афганского урегулирования, поскольку соблазн записать его в свой
актив для американского президента достаточно велик.
^Не менее важно, с моей точки зрения, хотя об этом я не говорил вслух, было
й то, что, установив и объявив миру точную дату начала вывода войск, совет¬
ское руководство тем самым и самому себе поставит рубеж, положит конец
внутренним колебаниям и разногласиям. Однако мое предложение объявить
точную дату начала вывода советских войск из Афганистана, сделав это цен¬
тральным пунктом заявления Горбачева, с которым он должен был выступить
в начале февраля 1988 г., Шеварднадзе встретил в штыки. Максимум, на что он
согласился, - это включить в готовившееся заявление сформулированную в
уклончиво-сослагательном наклонении фразу о том, что вывод войск можно было
бы начать в мае 1988 г., если соглашения об урегулировании будут подписаны в
течение февраля - марта.
Было ясно, что такая аморфная, никого ни к чему не обязывающая формули¬
ровка - совершенно не то, что требовалось. Тем не менее по настоянию
Шеварднадзе именно она осталась в проекте заявления, за который голосовали
члены политбюро и который увез Крючков в Кабул для ознакомления с ним
Наджибуллы. И лишь в самый последний момент перед выпуском решения
Горбачев изменил текст заявления, собственноручно вписав в него предложен¬
ную мною формулировку, гласившую, что правительства СССР и Республики
Афганистандоговорились установить конкретную дату начала вывода советских
войск - 15 мая 1988 г. А все остальное в заявлении привязывалось к этой дате.
Путь к отступлению был отрезан. Такова история заявления М.С. Горбачева
от 8 февраля 1988 г., которую полезно знать, в частности и тем, кто пытается
создать миф о Шеварднадзе как главном поборнике быстрейшего вывода совет¬
ских войск и даже утверждает, что ’’именно он вывел наши войска из Афгани¬
стана"3. Шеварднадзе, разумеется, не выступал против их вывода, но практи¬
ческая линия в афганских делах, проводившаяся им, вовсе не приближала день
начала вывода советских войск, как и не способствовала избавлению от нелег¬
кого афганского бремени, которое Советский Союз вынужден был нести еще нс
один год после вывода своих войск из этой страны.
3 Комсомольская правда, 16.11.1991.
116

В одном из своих последующих интервью Шеварднадзе в ответ на вопрос,
нельзя ли было вывести войска из Афганистана хотя бы на год раньше, катего¬
рично заявил: ’’Нет. Нельзя. Общество было не готово”4. Можно понять его
желание попытаться оправдаться за упущенное время, но зачем возводить
напраслину на общество, которое в основной своей массе с облегчением воспри¬
няло бы вывод войск и на год, и на три, и на пять лет раньше? Дело вовсе не в
обществе, а в тех, кто неумелым ведением афганских дел тормозил решение
проблемы.
Отнюдь не соответствовала настроениям в нашем обществе и интересам
страны, я уверен, и попытка Шеварднадзе незадолго до начала вывода войск
продвинуть вместе с Крючковым идею заключения между Советским Союзом и
Афганистаном нового договора, идущего в вопросах "взаимной помощи" гораздо
дальше договора 1978 г. Подготовленный по их инициативе проект фактически
предусматривал возможность при определенных обстоятельствах вновь ввести
советские войска в Афганистан. Был в документе и ряд других положений,
чреватых в случае заключения договора далеко идущими последствиями. Но
Горбачеву, к счастью, хватило ума решительно пресечь неразумную затею.
Этим, однако, не закончились стычки на нашем внутреннем "афганском
фронте". Мы с Ахромеевым продолжали стоять на том, что параллельно с выво¬
дом советских войск из Афганистана там должен идти процесс трансформации
однопартийного режима в подлинно коалиционную структуру власти. Сразу же
после подписания в середине апреля 1988 г. женевских соглашений даже удалось
в основном нашими усилиями провести через политбюро решение, которым было
признано необходимым сконцентрировать главные усилия на содействии тому,
чтобы в оставшийся до завершения вывода советских войск из Афганистана
отрезок времени там сложилась по возможности жизнеспособная коалиционная
структура власти, отражающая реальное соотношение сил в стране. Для этого
рекомендовалось переходить к более активным и настойчивым контактам по
этим вопросам и с пакистанцами, и с американцами, и непосредственно с афган¬
ской оппозицией. Без последнего, кстати, нельзя было рассчитывать, как показа¬
ли события, на благоприятное решение проблемы освобождения советских
военнослужащих, захваченных в плен в Афганистане.
Вне сомнения, задача оставить в Афганистане после вывода советских войск
жизнеспособную структуру власти в любом случае в силу объективных причин
была невероятно трудной, если вообще выполнимой, даже при самой умелой ее
реализации. Однако на деле никакой концентрации усилий в этом направлении не
произошло. Вместо этого Шеварднадзе и Крючков по-дщежнему направляли
главные усилия на достижение совсем уж иллюзорной задачи: так укрепить
режим Йаджибуллы, чтобы он остался у власти и после вывода советских войск^Д
В этой связи в конце августа - начале сентября 1988 г. произошло следую¬
щее, На очередной встрече так называемой "рабочей четверки" по Афганистану
(Ахромеев, Воронцов, Корниенко, Крючков) при обсуждении путей выхода из
тупика, в который зашел процесс национального примирения в Афганистане, мы
с Ахромеевым напомнили о сделанном Наджибуллой перед его избраниемщрези-
дентом публичном заявлении о том, что он готов будет пожертвовать своим
постом, если этого потребуют высшие интересы афганского народа. Не наступи¬
ло ли для Наджибуллы время, рассуждали мы, выполнить обещание во имя
достижения национального согласия? Узнав об этих крамольных" рассуждениях,
Шеварднадзе тут же известил Горбачева, что Ахромеев и Корниенко "действу¬
ют вопреки линии политбюро". И в первых числах сентября Горбачев полностью
отстранил меня от афганских дел, а вскоре, в ноябре 1988 г., мне было пред¬
4 Независимая raisvra, 21.XI. 1991.
117

ложено вообще уйти на пенсию "по собственному желанию", что я без колебаний
и сделал - к этому времени я был несогласен со многим во внешней политике,
проводившейся Горбачевым и Шеварднадзе.
Ахромеев с подачи Шеварднадзе тоже получил основательную взбучку от
Горбачева, а в ноябре и он оставил пост начальника Генерального штаба, о чем
сам попросил незадолго до этого. И в случае с ним дело не сводилось только к
расхождениям по проблеме Афганистана, были у него и другие, не менее серьез¬
ные мотивы для отставки.
Когда после завершения вывода советских войск из Афганистана в начале
1989 г. не произошло немедленного крушения прежнего режима, Шеварднадзе и
его единомышленники, конечно, торжествующе провозгласили, что они "оказа¬
лись правы". Но при этом умалчивалось, во сколько миллиардов обходилась
нашей стране продолжавшаяся массированная военная и экономическая помощь
режиму, в результате чего он и продержался еще некоторое время. Ну, а чем
все это кончилось, общеизвестно.
118

Документальные очерки
© 1993 г.
вл. с и п о л с
ТАЙНЫЕ ДОКУМЕНТЫ ’’СТРАННОЙ ВОЙНЫ’’*
ПУТЬ К ПОБЕДЕ ЛЕЖИТ ЧЕРЕЗ КАВКАЗ?
Наряду с планами войны против СССР на Севере осенью 1939 г. в Англии и
Франции начали изучать возможность нападения на Советский Союз на Кавказе.
10 октября министр финансов Франции П. Рейно в беседе с генералом Р. Вил-
лелюмом интересовался, в состоянии ли французские военно-воздушные силы
’’подвергнуть бомбардировке из Сирии нефтеразработки и нефтеперерабатываю¬
щие заводы на Кавказе”. Они обсудили и проблему прохода французских и анг¬
лийских военных кораблей через проливы в Черное море1. В Париже имелось в
виду, что эти планы должны осуществляться в тесном сотрудничестве с англича¬
нами, но о них были поставлены в известность и американцы. В результате бесед
с главой французского правительства Э. Даладье и другими французскими
деятелями в связи с подписанием 19 октября 1939 г. договора о взаимной помощи
между Англией, Францией и Турцией американский посол во Франции У. Буллит
телеграфировал в Вашингтон, что в Париже обсуждается возможность "бомбар¬
дировки и разрушения Баку"* 1 2. 31 октября вопрос о бомбардировке советских
нефтеразработок на Кавказе был поставлен перед военным кабинетом Англии
его министерством снабжения3.
Разработка планов бомбардировки Баку активно велась во время советско-
финляндской войны и мыслилась как составная часть общих действий Англии и
Франции, направленных против СССР.
Капитан П. Стелин, являвшийся членом французской военной делегации, на¬
правленной в середине декабря 1939 г. в Финляндию, вспоминал, что накануне
отъезда ему в штабе военно-воздушных сил показали большую секретную кар¬
ту. На ней были нарисованы две стрелки. Одна из них брала начало в Сирии4,
другая в Финляндии, а вершины стрелок соединялись восточнее Москвы. Из по¬
яснений к карте следовало, что войска генерала М. Вейгана, командующего
французскими войсками в Сирии, двинутся на Баку, а затем дальше на север,
"с тем чтобы встретиться с воинскими частями, идущими из Скандинавии и Фин¬
ляндии, в Москве"5.
Окончание. Начало см, в №2 нашего журнала за 1993 г.
1 Villelume P.de. Journal d'une dćfaite (23 aoflt 1939 - 16 join 1940;. Pans, 1976, p. 62.
2 Foreign Relations of the United States. Diplomatic Papers. 1939, v. 1. Washington, 1956, p. 489.
3 Kitchen M. British Policy Towards the Soviet Union during the Second World War. London, 1986,
p. 23.
4 Сирия была в то время подмандатной территорией Франции, и там находились французские
войска.
5 Stehlin Р. Temoignage pour rhistoire. Paris, 1964, p. 215.
119

О существование таких планов свидетельствуют и другие источники. Так,
французский посол в Анкаре Р. Массигли сказал в беседе с министром иностран¬
ных дел Турции III. Сараджоглу, что ’’хорошо бы зажать СССР в тиски, исполь¬
зовав для этого Петсамо и Дарданеллы”6. Англия и Франция планировали навя¬
зать СССР войну одновременно на два фронта, чтобы поставить его в особо
сложное положение.
Во Франции усиленно распространялся слух о низкой боеспособности Красной
Армии, якобы проявившейся во время военных действий в Финляндии. Во Фран¬
ции, писал главнокомандующий французской армией генерал М. Гамелен, делали
ставку на "слабость русских". Он полагал, что серьезных препятствий военная
интервенция в России не встретит ни на Севере, ни на Кавказе. Кавказские
нефтеразработки могут быть уничтожены военно-воздушными силами, опериру¬
ющими с территории Сирии или Ирака, считал Гамелен, и при помощи военно-
морских сил, действующих на Черном море7. Одновременно в Англии и Франции
переоценивали свои собственные возможности8 .
Как и операции на Севере, англо-французские планы на Кавказе имели две
цели: Германия и СССР. Поскольку Англия и Франция решили бороться с Гер¬
манией прежде всего путем экономической блокады, они были заинтересованы в
том, чтобы лишить ее всех источников поступления нефти. Основным поставщи¬
ком нефти в Германию была Румыния. В значительно меньшем объеме, но все
же часть импорта нефти шла из СССР9. Главным районом добычи нефти в
СССР был в то время Баку. Поэтому лишение Германии поставок нефти из
СССР была одной из причин разработки Англией и Францией планов воздушных
бомбардировок Баку и некоторых других городов Кавказа. Член английского
правительства М. Хэнки, входивший и в состав военного кабинета, писал в
меморандуме, представленном им этому комитету: "Убивать русских, чтобы
таким путем убить немцев!"10 11. Поскольку лишь незначительная часть кавказ¬
ской нефти шла в Германию, англо-французские планы бомбардировок кавказ¬
ских нефтеразработок были направлены прежде всего против СССР.
Кстати, что касается Румынии, то в Англии и Франции не думали о том, как
разрушить ее нефтепромыслы, а изучали возможности нарушить пути доставки
румынской нефти в Германию. Что же касается Кавказа, то, напротив, в Лондо¬
не и Париже основные усилия были направлены на разработку планов уничтоже¬
ния самих нефтеразработок. Бомбардировкой кавказских нефтепромыслов там
рассчитывали нанести по Советскому Союзу серьезный удар.
Английское и французское правительства исходили из того, что намечавшиеся
действия их войск в Финляндии могут и не привести к открытой войне с СССР.
Но они понимали, что намеченные ими действия на Кавказе фактически означали
бы войну с СССР со всеми вытекающими из этого последствиями. Но если в
Лондоне в какой-то степени задумывались и о возможных отрицательных послед¬
ствиях, то в Париже, по существу, нет.
Какое значение в военных кругах Франции придавалось операции на Кавказе,
видно из заявления французского генерала Ж. Жоно: "Исход войны решится на
Кавказе, а не на Западном фронте"11.
6 Архив внешней политики Российской Федерации (далее - АВП РФ), ф. 06, оп. 2, д. 9, л. 33.
7 Gamelin М. Servir, t. 1. Paris, 1946, р. 194.
8 Kahle G. Das Kaukasusprojekt der Alliierten vom Jahre 1940. Opladen, 1973, S. 14, 32.
9 Советский Союз получал из Германии станки, военную технику и др. - Шевяков А А. Советско-
германские экономические отношения в 1939-1941 годах. - Вопросы истории, 1991, № 4-5, с. 164-
167.
10 Public Record Office (London) (далее - PRO), Cab. 66/6, p. 144, 23.III.194O.
11 Les evćnements su rv en us en France de 1933 & 1945, t. 5. Paris, 1951, p. 1442.
120

В англо-французском тандеме большую активность по вопросу о военных
действиях против СССР проявляли французы. В документе французского ген¬
штаба от 30 декабря 1939 г. предусматривалось наряду с отправкой французских
войск в Финляндию нанесение удара по кавказским нефтеразработкам. Конста¬
тировалось, что это наиболее успешно может быть осуществлено через терри¬
торию Турции, а еще лучше - с ее участием. В качестве одного из вариантов в
документе предусматривалась возможность оккупации кавказских нефтепромыс¬
лов с помощью турок. При этом отмечалось, что в качестве платы Англия и
Франция должны предложить Турции "старые османские владения" в Закав¬
казье12.
ПОДДЕРЖИТ ЛИ ТУРЦИЯ?
Разработка планов привлечения Турции к участию в разрушении кавказских
нефтепромыслов происходила и в Лондоне. 31 декабря 1939 г. в Анкару прибыл
английский генерал С. Батлер, который имел встречи с начальником генераль¬
ного штаба турецкой армии маршалом Ф. Чакмаком, министром иностранных дел
Ш. Сараджоглу и другими турецкими деятелями. Обсуждались проблемы англо¬
турецкого военного сотрудничества, прежде всего против СССР, в частности
вопрос об использовании англичанами аэродромов и портов в Восточной Турции.
Чакмак сообщил об усилении турецких войск вблизи советских границ, но просил
поставить для них дополнительные орудия. Из отчета генерала Батлера о его
переговорах в Анкаре видно, что в турецкой армии постоянно находились два
английских офицера. Однако Сараджоглу не согласился с предложением англичан
направить в Турцию английскую военную миссию, отметив, что это может
осложнить отношения Турции с Россией13.
Специалист министерства иностранных дел Англии по СССР Ф. Маклин писал
9 января 1940 г., что если бы удалось договориться с турками о военном сотруд¬
ничестве, "то мы могли бы при помощи Турции сосредоточить свои усилия на
Кавказе, особенно на нефтеразработках в Баку и на трубопроводе Батуми -
Баку. В союзе с Турцией как активным союзником мы были бы в состоянии
послать корабли в Черное море и имели бы гораздо большие возможности под¬
нять восстание на Кавказе". Маклин подчеркивал также важность более тесного
сотрудничества с турками в разведывательной деятельности против СССР. Он
отмечал, что если бы удалось оказанием помощи Финляндии продлить войну на
Севере, то это создало бы благоприятные условия для осуществления Англией
своих планов на Ближнем Востоке14.
Еще 26 октября Ф. Маклин подготовил обстоятельный меморандум, в котором
предлагалось с помощью агентов английской военной разведки нагнетать
враждебные русским настроения среди мусульман и нерусских народов в Арме¬
нии, Азербайджане, Казахстане, Узбекистане и Таджикистане. Предусматрива¬
лось "установить контакты с недовольными в Советском Союзе, активизируя
волнения на возможно большей территории"15. Как видно из документов анг¬
лийского военного кабинета, в Лондоне планировали создать на Ближнем и
Среднем Востоке "эффективную разведывательную систему" против СССР16.
К осуществлению всех этих планов намечалось привлечь и Турцию. 18 ноября
1939 г. английский посол в Анкаре X. Нэтчбулл-Хьюгессен сообщал, что воен-
12 Bartel Н. Frankreich und die Sowjetunion, 1938-1940. Stuttgart, 1986, S. 321.
13 PRO, Cab. 80/7.
14 PRO, FO 371/24843/6364, p. 244-245.
15 Independent, 26.11.1990. Цит. по: Правда, 24.XI.1992.
16 PRO, Cab. 66/3, p. 361, 6.XII.1939.
121

яый атташе в результате бесед в турецком генштабе пришел к заключению, что
турки хорошо информированы о положении в Закавказье и "уверены, что в слу¬
чае войны с Россией они довольно легко смогут поднять восстание местного
населения"17 18.
В ходе состоявшейся в 70-х годах в ФРГ дискуссии по вопросу о тогдаш¬
них планах бомбардировки кавказских нефтепромыслов германский историк
А. Хилльгрубер специально остановился на том, что недостаточно иметь в виду
лишь чисто военные последствия намечавшейся бомбардировки, но необходимо
учитывать также ожидавшийся политический эффект. Английские и французские
политики, говорил он, исходили из того, что народы Кавказа "восстанут и тогда
Турция в духе своих великодержавных устремлений будет играть там немалую
роль. Таким образом, военные удары по Баку должны были вызвать
своеобразный эффект лавины, который мог бы привести к принципиальным
политическим изменениям в этом регионе, да и в дальнейшем ходе всей войны".
Правильно оценить кавказский проект, считал Хиллырубер, можно только в том
случае, если учитывать эти ожидавшиеся последствия1*.
Советский полпред в Анкаре А.В. Терентьев считал вопрос о позиции Турции
настолько важным, что направил соответствующее письмо 7 декабря не только
наркому иностранных дел, как это обычно делалось, а также И.В. Сталину и
К.Е. Ворошилову. "Турция полностью включилась, - писал он, - в орбиту англо¬
французской внешней политики, сошла с позиций нейтралитета и готовится при¬
нять участие в войне на стороне англо-французского империализма".
"Антисоветская пропаганда, - продолжал Терентьев, - проводимая, хотя и в
скрытой форме, теперешними правителями Турции, имеет своей целью сформи¬
ровать представление о неизбежности столкновения между Турцией и Советским
Союзом. Именно этим объясняются шовинистические высказывания чиновников
народно-республиканской партии и других антисоветских элементов о том, что
"рано или поздно, но Кавказ будет наш и все мусульманское население будет
принадлежать Турции" ". Не будучи сейчас как следует подготовлены к войне,
констатировал полпред, турки, естественно, воздерживаются от конфликта с
Советским Союзом, так как понимают, что они многое могут потерять, ничего
не выиграв. "Несмотря на это, все же имеется опасность того, что англичане
могут не спросить турок, пускаясь в ту или иную авантюру, распространяя пожар
войны на Балканы и в районе Черного моря, и, форсируя проливы, поставят
турецкое правительство перед свершившимся фактом. С этим положением, вне
всякого сомнения, нам придется считаться". Терентьев писал, что за последние
полтора месяца "английские военные суда курсируют в водах Эгейского моря,
недалеко от входа в Дарданеллы... Из всего этого следует то, что мы должны
исключительно внимательно следить за маневрами англичан в восточной части
Средиземного моря, а также в районах, прилегающих к Дарданеллам. Я снова
повторяю, что совсем не исключена возможность прохода англо-французских
военных судов через проливы в Черное море. Что касается турок, то они едва ли
захотели бы стать на путь противодействия этой акции, а если бы и попытались
внешне протестовать, то все равно англичане на правах союзников с ними не
посчитались бы. У меня лично нет даже уверенности в том, что турки пожелали
бы воспрепятствовать проходу англо-французского флота, а вероятнее всего, они
помогли бы облегчить осуществление этой операции". В заключение полпред
констатировал: "По директиве Англии и Франции турецкое правительство
занимает все более и более враждебную позицию по отношению к СССР"19.
17 PRO, FO 371/24850, р. 81.
18 Kahle G. Op. cit., S. 39.
19 Документы внешней политики, 1939, т. 22. М., 1992, кн. 2, с. 373-380.
122

В письме Нэтчбулла-Хьюгессена от 19 декабря 1939 г. сообщалось о пере¬
говорах английских, французских и турецких представителей об укреплении
турецких войск у советских границ, в частности, за счет поставок военных мате¬
риалов из Англии и Франции. Одновременно посольство сообщало, что турки
принимают секретные подготовительные меры с целью поднять восстание в
Закавказье20.
Рассчитывая на симпатии, а возможно, и на поддержку со стороны США,
французы поставили в известность о своих планах американского посла в Париже
Буллита. Последний телеграфировал в Вашингтон 15 января 1940 г., что
генеральный секретарь министерства иностранных дел Франции А. Леже
информировал его: французы предложили англичанам, чтобы "британский и
английский флоты прошли в Черное море и предприняли бомбардировку Батуми,
а также чтобы была осуществлена воздушная бомбардировка Баку, что лишило
бы нефти как Германию, так и Советский Союз"21.
Этот вопрос стал предметом оживленных разговоров в дипломатических кру¬
гах Парижа. Эстонское дипломатическое представительство во Франции сооб¬
щало в середине января в Таллинн, что французы "много говорят о стратегиче¬
ском плане, который предусматривает организацию экспедиции против России
через Черное море на Кавказ... Если уничтожить на Кавказе нефтяные источ¬
ники, то Россия попадет в очень трудное положение: из-за отсутствия горючего
моторизованная армия потеряет мобильность, придет в разруху сельское хозяй¬
ство, так как все поля обрабатываются там тракторами. В таком случае падение
Советского государства было бы неизбежным"22.
Французский посол в Голландии д'Арноль де Витроль усиленно доказывал
турецкому послу Я. Караосманоглу реальность этой операции. Он отмечал, что
Турция располагает армией в 25-30 дивизий. "Численность наших вооруженных
сил на Ближнем Востоке тоже составляет пятьсот тысяч человек, - продолжал
он. - Добавьте сюда еще ударную силу флота союзников. Нам ничего не стоит
за пять-десять дней разрушить нефтяной район России и привести моторизован¬
ную Красную Армию в состояние неподвижности"23.
В начале 1940 г. Франция и Англия приступили к детальному планированию
акций на Кавказе.
19 января 1940 г. французский премьер поручил генералу Гамелену и адмира¬
лу Дарлану подготовить документ "о возможной интервенции с целью разруше¬
ния русских нефтеразработок". В нем предлагалось рассмотреть три варианта:
"1. Перерезать перевозки нефти для Германии на Черном море. Речь идет
прежде всего о немецких судах. В этом варианте Россия в войну не втягивается.
2. Прямая интервенция на Кавказе.
3. Не принимая прямых действий против России, способствовать освободи¬
тельному движению мусульманского населения на Кавказе"24.
Буллит телеграфировал Рузвельту 25 января, что Даладье считает кавказский
проект "самым эффективным средством нанесения ущерба Советскому
Союзу"25,
Продолжалась разработка планов и англичанами. Английское посольство в
Москве писало 11 января, что акция на Кавказе может "поставить Россию на
20 PRO, FO 371/24843/6364, р. 248.
21 For the President. Personal and Secret. Correspondence between Franklin D. Roosevelt and William
C. Bullitt. Boston, 1972, p. 401-402.
22 Цит. по: Некрич A.M. Внешняя политика Англии. 1939-1941 гг. М., 1963, с. 182.
23 Караосманоглу Я.К. Дипломат поневоле. М., 1966, с. 179-180.
24 Die Geheimakien des franzosischen Generalstabes. Berlin, 1941, S. 43, 205.
25 For the President..., p. 322.
123

колени в кратчайшие сроки”. Более того, разрушением кавказских нефтепромыс¬
лов Англия способна нанести Советскому Союзу "нокаутирующий удар”26.
В документе "Главная стратегия войны", представленном 23 января началь¬
никами штабов английскому военному кабинету, указывалось, что "экономически
Россия сильно зависит в ведении войны от снабжения нефтью из Баку. Этот
район находится в пределах досягаемости .бомбардировщиков дальнего действия,
базирующихся в Ираке, но при условии, что они имеют возможность полета над
территорией Турции или Ирана"27.
Маклин в записке от 2 февраля отмечал, что многое зависит от позиции Тур¬
ции. Он констатировал, что, судя по телеграмме из Анкары, позиция турецкого
правительства в отношении СССР "существенно ужесточилась". "Если бы мы
могли рассчитывать на получение разрешения отправить экспедицию в Черное
море и на турецкую помощь в операциях против Кавказа, то вполне возможно,
что было бы выгодно предпринять такие операции без дальнейшей оттяжки". Но
операция возможна даже без турецкой помощи. Осуществив перелеты через
территорию Ирана и Турции, продолжал Маклин, англичане и французы "были
бы в состоянии нанести серьезный ущерб нефтяным скважинам и нефтепере¬
рабатывающим предприятиям в Баку и на Северном Кавказе, нефтеперекачи¬
вающим узлам в Батуми и Баку и соединяющему их нефтепроводу". Маклин
сделал вывод, что возможный риск от планировавшихся действий "был бы незна¬
чительным по сравнению с серьезными выгодами, которые можно было бы полу¬
чить в результате этих действий"28.
Французский генштаб дал 3 февраля командующему военно-воздушными
силами Франции в Сирии Ж. Жоно указания изучить возможность осуществления
воздушного нападения на Кавказ29. 9 февраля во французском генштабе был
подготовлен документ "Нападение на Батуми, возможно, на Баку и на нефте¬
наливные танкеры на Черном море"30.
Что касается позиции Турции в то время, то 15 февраля турецкий военный
атташе в Лондоне полковник Р. Эрделхюн заявил в беседе с главой английской
военной разведки генералом Ф. Бомон-Несбиттом, что "все народы Кавказа,
проживающие южнее Кавказских гор, - тюркского происхождения и что Кавказ¬
ские горы образовали бы великолепную натуральную границу"31.
Нэтчбулл-Хьюгессен сообщал 24 февраля в Лондон, что, по словам
Сараджоглу, "в Турции существует традиционная ненависть к России". Турецкий
генеральный штаб, писал он, "уверен, что конфликт с Россией не только неизбе¬
жен, но даже желателен, учитывая, что у России руки связаны Финляндией".
Штаб готов поддерживать контакты с английскими представителями. Вместе с
тем посол отмечал, что Сараджоглу не считает желательным ослабление России
больше, чем "до определенной степени". Он полагает, что действительным вра¬
гом является Германия и ее мощь "должна быть уничтожена в первую оче-
редь”32.
Активизировались попытки англичан и французов договориться с правитель¬
ством Турции. Какие именно замыслы имелись в то время в министерстве иност¬
ранных дел Англии, видно из письма Маклина Бомон-Несбитту от 4 марта. Он
26 PRO, FO 371/24849/3138, р. 157-158.
27 PRO, Cab. 80/104, р. 66.
28 PRO, FO 371/24845/3131, p. 147-149.
29 Bartel H. Op. cit, S. 325.
Chassin L.-M. Un plan grandiose: L'attaque des petroles du Caucase, en 1940. - Forces aeriennes
franęaises, 1961, № 176, p. 831.
31 PRO, FO 371/24846/3081, p. 181.
32 PRO, FO 371/24843/6364, p. 321-324.
124

писал, что, по имеющимся сведениям, позиция Турции в отношении СССР "за по¬
следние три или четыре месяца стала значительно более жесткой”. Он сообщал,
что министерство иностранных дел Англии предложило туркам "обменяться
взглядами на разведывательную деятельность и, возможно, также на подрывную
работу против Советского Союза". Кроме того, предложено предоставить
туркам "эксперта по советским делам", на что получено согласие. Внесено также
предложение начать переговоры между британским и турецким генеральными
штабами. Маклин отмечал, что на них предусматривается предпринять попытку
выяснить, при каких обстоятельствах турки "были бы готовы присоединиться к
нам в действиях против Кавказа и готовы ли они заранее обсудить соответст¬
вующие планы"33.
Постоянно множество самых различных материалов об англо-французских
планах в отношении Кавказа появлялось в турецких газетах. Советское полпред¬
ство в Турции подробно информировало об их содержании Москву. 29 декабря
1939 г. газета "Джумхуриет" поместила материал о формировании англо-фран¬
цузскими союзниками большой армии на Ближнем Востоке. Перед ней была
поставлена задача ударить по бакинским нефтеразработкам, чтобы лишить
СССР и Германию нефтепродуктов34. 9 января 1940 г. в газете "Ени Сабах"
появилась статья о том, что германская печать пишет о стремлении англичан
привлечь Турцию к участию в нападении на кавказские нефтепромыслы35.
18 января 1940 г. в газете "Икдам" были приведены сведения о планах ввода в
Черное море английских и французских военных кораблей36. 14 февраля га¬
зета "Акшам" опубликовала справку "Город Батуми", в которой приводились
сведения о том, что с XV в. до 1878 г. город принадлежал Османской импе¬
рии37.
Поток газетных статей на эту тему, как видно из материалов советского
полпредства, с середины февраля еще больше усилился. Они появились в газете
"Улус" 16 февраля, в "Джумхуриет" 22 и 23 февраля, в "Икдам" 25 и 27 фев¬
раля38. В турецких газетах перепечатывались материалы, появившиеся в анг¬
лийской и французской прессе. При пересказе сведений, почерпнутых из герман¬
ских газет, отмечалось, в частности, что публикацией их немцы пытаются уско¬
рить вооруженный конфликт Англии и Франции с СССР. Одновременно в турец¬
кой печати проскальзывали и сведения о давлении англичан и французов на Тур¬
цию, с тем чтобы втянуть ее в войну с СССР39.
ПОЗИЦИЯ ИРАНА
В Лондоне изучали возможность привлечения Ирана к акции против СССР.
Стало проявлять активность в этом плане и иранское правительство.
1 февраля военный министр Ирана А. Нахджаван поставил перед английским
военным атташе в Тегеране X. Андервудом вопрос о покупке в Англии 60 бом¬
бардировщиков и 20 истребителей в дополнение к 15 истребителям, уже обещан¬
ным англичанами. Министр обосновывал желание приобрести бомбардировщики
стремлением вести войну на территории противника. Он выразил "готовность
пожертвовать половину бомбардировочной авиации Ирана с целью разрушения
33 PRO, FO 371/24846/3081, р. 181.
34 АВП РФ, ф. 06, оп. 3, д. 177, л. 64.
35 Там же, ф. 194, оп. 56, д. 1, л. 92.
36 Там же, л. 171.
37 Там же, д. 2, л. 136.
38 Там же, л. 156, 226 и др.
39 Там же, д. 3, л. 76.
125

или повреждения Баку”40. Военный министр предложил также ’’координацию
иранских и британских наступательных планов для войны против России”41.
В иранских военных кругах было широко распространено мнение, что иран¬
ские войска вполне в состоянии занять Баку и ряд других городов Кавказа42.
По указанию английского военного кабинета начальники штабов представили
ему 23 февраля доклад по этому вопросу. Они отмечали, что желательно сохра¬
нение Ираном нейтралитета "до того времени, когда нам потребуется иранское
сотрудничество для наступательных операций против России”. Дальнейшее изу¬
чение наступательной операции, - указывалось в докладе, - которое мы могли
бы предпринять против России, подтвердило наше мнение, что Кавказ является
одним из регионов, где Россия действительно уязвима, и что этот регион с успе¬
хом может быть поражен нападением с воздуха”.
В докладе говорилось: "Проблема нападения с воздуха на русские нефтераз¬
работки может быть обобщена следующим образом:
а) воздушное нападение на кавказские нефтеразработки связано с перелетом
через территорию Турции или Ирана;
б) наши самолеты, находящиеся на Ближнем и Среднем Востоке, не могут
достичь Кавказа с баз в Ираке...
в) но если бы мы имели выдвинутую вперед базу в Тегеране, наши самолеты
могли бы осуществлять налеты на Баку. Поэтому было бы полезно установление
сотрудничества с Ираном;
г) эскадрильи бомбардировщиков, дислоцированные на Ближнем и Среднем
Востоке, должны быть переоснащены самолетами дальнего действия, которые
были бы ь состоянии совершать налеты на русские нефтеразработки с баз в
Ираке”.
В докладе, однако, признавалось, что такое переоснащение потребует немало
времени. "Поэтому, если нам надо будет действовать против русских нефтераз-
работок в недалеком будущем, то придется прибегнуть к активной помощи со
стороны Ирана”, - заключали начальники штабов43.
Некоторая информация по этому вопросу доходила и до советского полпреда
в Лондоне И.М. Майского. Он телеграфировал в Москву 10 февраля, что в
английском правительстве существует мнение, будто "в ходе войны операции
могут развернуться также на Ближнем и Среднем Востоке". Англичане и фран¬
цузы с помощью Турции и Ирана могут открыть наступательные операции на
Кавказ, "особенно против Баку и Батуми, с тем чтобы ударить по нефти и
нефтепроводу”44.
РАЗРАБОТКА ПЛАНОВ ВТОРЖЕНИЯ
Активно занимались планированием действий в Закавказье и на Кавказе в
Париже. 22 февраля генерал Гамелен по указанию Даладье представил ему
обзор о мерах, которые необходимо принять для лишения Германии и СССР
кавказской нефти. В докладе говорилось, что Баку дает 75 процентов всей неф¬
ти в СССР. Лишившись ее, "Советы окажутся в кризисной ситуации”. Поэтому,
доказывал Галифакс, "следует планировать воздушное нападение на Баку”. Он
отмечал, что базы для налетов на Баку должны находиться в Турции, Иране,
Сирии или Ираке. Гамелен делал следующий вывод: "Действия против русских
40 PRO, Cab. 66/5, р. 254.
41 Ibid., р. 249.
42 АВП РФ, ф. 06, оп. 3, д. 177, л. 48.
43 PRO, Cab. 66/5, р. 249-251.
44 АВП РФ, ф. 059, on. 1, д. 2233, л. 156.
126

нефтепромыслов на Кавказе представляют для союзников большой интерес. Они
позволяют нанести очень тяжелый, если не решающий удар по советской воен¬
ной и экономической организации. Через несколько месяцев трудности СССР
могут достичь таких размеров, что он окажется перед опасностью полного
краха”45.
28 февраля штаб военно-воздушных сил Франции подготовил документ, в ко¬
тором содержались уже конкретные расчеты, какие именно силы и средства
будут необходимы, чтобы разрушить нефтеперерабатывающие установки в
Баку, Батуми и Поти46.
По инициативе Парижа начались англо-французские переговоры по этому
вопросу. В частности, 7 марта состоялось совещание генерала Вейгана с коман¬
дующими английскими и французскими военно-воздушными силами на Ближнем
Востоке47.
8 марта 1940 г. английские начальники штабов подготовили обстоятельный
общий документ о возможном военном конфликте с СССР. Начальники штабов
особое внимание уделяли кавказской нефти. "Фундаментальной слабостью рус¬
ской экономики, - говорилось в докладе, - является зависимость от поставок
нефти с Кавказа. От них зависят вооруженные силы. Русское сельское хозяйство
механизировано... 80% добычи нефти и 90% предприятий по переработке нефти
сосредоточены на Кавказе. Крупномасштабное нарушение поставок нефти из
этого региона будет поэтому иметь далеко идущие последствия для советской
экономики”. Если добыча нефти будет существенно сокращена, то ’’может про¬
изойти полный крах военной, промышленной и сельскохозяйственной систем
России”.
Далее рассматривались методы и средства нанесения союзниками "удара по
России". При условии сотрудничества с Турцией, писали начальники штабов, "мы
могли бы действовать против русских войск, а также морских коммуникаций в
Черном море". Союзные военно-морские силы должны состоять из линкоров,
крейсеров, эсминцев, подводных лодок и, возможно, одного авианосца. Необ¬
ходимо заранее обеспечить им базу в Турции.
В докладе констатировалось, что имеются три возможных способа действий:
во-первых, воздушное нападение; во-вторых, действия военно-морских сил на
Черном море; в-третьих, "турецкие наземные операции из Восточной Анатолии ’.
Особенно подчеркивалась эффективность воздушного нападения и сообща¬
лось, что планы его разрабатываются: "Предполагается, что уничтожение глав¬
ных нефтеперерабатывающих предприятий может быть осуществлено непре¬
рывными операциями в течение нескольких недель силами не менее трех эскад¬
рилий бомбардировщиков". Но отмечалось, что соответствующие силы придется
брать из ресурсов, имеющихся в самой Англии и предназначенных для действий
во Франции. Если будет решено отправить эти силы на Ближний Восток, "они
будут готовы к действиям с баз в Северном Ираке или Сирии к концу апреля".
В докладе указывалось также, что "имеется возможность того, что удастся при¬
влечь Иран" к участию в операции в качестве союзника Англии. А в этом случае
стало бы возможным "использовать Тегеран как передовой аэродром".
Начальники штабов информировали военный кабинет, что французы разрабо¬
тали "план нападения на Кавказ бомбардировщиками дальнего действия с баз в
Сирии".
Что касается акций военно-морских сил на Черном море, то они, говорилось в
докладе, могут нарушить снабжение России нефтью из портов Батуми и Туапсе.
45 Die Geheimakten..., S. 49-50, 214-215.
46 Chassin L.-M. Op. cit., p. 833.
47 Die Geheimakten..., S. 57-58, 229-230.
127

Кроме того, ’’рейды авианосцев в Черном море с целью бомбардировок нефте¬
перегонных предприятий, нефтехранилищ или портовых сооружений в Батуми и
Туапсе будут полезным дополнением к основным воздушным налетам на Кавказ¬
ский регион и могут привести к временному разрушению русской обороны”.
Наконец, в документе отмечалось, что ’’турки проявляют активный интерес к
Закавказью, где много населения тюркского происхождения. Если бы турки
оказались в состоянии войны с Россией, они могли бы предпринять наземные
операции против Батуми, особенно если антисоветские элементы в Армении и
Грузии будут сотрудничать с ними, поднимая восстание и осуществляя
саботаж”*8.
Таким образом, к началу марта английскими и французскими военными орга¬
нами были разработаны общие стратегические планы нападения на СССР с юга.
Но согласованного английским и французским правительствами принципиального
политического решения о нападении принято не было. Если в Париже не сомне¬
вались в необходимости осуществления такой акции, то в Лондоне пока на нее не
решались.
Когда 12 марта доклад начальников штабов обсуждался на заседании англий¬
ского военного кабинета, Галифакс высказал некоторые сомнения в разумности
намеченных в нем действий. Он предложил повременить с отправкой бомбарди¬
ровщиков на Ближний Восток. Было сочтено возможным отсрочить принятие
политического решения48 49.
Между тем военные круги Франции и Англии начали принимать конкретные
подготовительные меры к бомбардировке кавказских нефтеразработок.
7 марта командующий английскими военно-воздушными силами на Ближнем
Востоке генерал У. Митчелл информировал командующего французскими вой¬
сками на Ближнем Востоке генерала М. Вейгана, что прибыл в Бейрут по пути
в Анкару. Он сообщил, что получил из Лондона указания о подготовке к возмож¬
ной бомбардировке Баку и Батуми. Митчелл сказал о своем намерении просить
начальника генерального штаба турецкой армии маршала Чакмака разрешить
осмотреть турецкие аэродромы в Диярбакыре, Эрзуруме, Карсе и в районе озера
Ван, которые могли бы быть использованы для промежуточных посадок само¬
летами, базирующимися в Джезире (на северо-востоке Сирии). С разрешения
Вейгана Митчелл побывал на аэродроме в Джезире50.
В письме премьеру Даладье Гамелей докладывал 12 марта, что он придержи¬
вается мнения, что необходима "дальнейшая разработка вопроса о нападении на
Баку и Батуми”51. В тот же день он дал конкретные указания Вейгану. Гамелен
телеграфировал, что операции на Ближнем Востоке должны проводиться под
руководством британского верховного командования. Но Вейгану предписыва¬
лось принимать участие во всех подготовительных работах. Поскольку наземные
операции на Кавказе будут осуществляться турецкими войсками, писал Гамелен,
они должны происходить под турецким командованием. В них примут участие
союзные военно-воздушные силы и, возможно, специальные контингенты союз¬
ных войск. Вейгану разрешалось вступить по этому вопросу в контакт с
Чакмаком52.
48 PRO, Cab. 66/6, р. 100-105.
49 PRO, Cab. 65/6, р. 77-78.
50 Die Geheimakten..., S. 57-58, 229-230; 9-13 марта в Анкаре состоялись переговоры Митчелла
и Жоно с руководством турецкого генштаба. 15-20 марта в Халебе (Сирия) проходили англо-
турецкие штабные переговоры. - Lorbeer H.-F. Westmachte gegen die Sowjetunion, 1939-1941. Freiburg,
1975, S. 78; PRO, Cab. 80/9.
51 Die Geheimakten..., S. 57, 228.
52 Ibid., S. 59, 233.
128

• БЫСТРЕЕ И ЭНЕРГИЧНЕЕ"
Встает вопрос: как повлияло на англо-французские планы на Кавказе под¬
писание 12 марта мира между СССР и Финляндией? Документы свидетельству¬
ют, что, лишившись возможности предпринять против СССР что-либо на
Севере, Лондон и Париж еще больше активизировали свои действия на Юге.
Маклин отмечал в составленной им 13 марта записке, что в Англии "антагонизм
в отношении Советского Союза остается таким же, как всегда"53. Такой же
позиции придерживались в руководящих кругах Франции. Председатель сената
Ж. Женненей писал, что "необходим реванш за финские события". Он считал,
что лучше всего это может быть достигнуто в результате бомбардировки
Баку54.
Конкретные планы высшего военного руководства Франции были изложены
в "Записке о ведении войны", подписанной Гамеленом 16 марта. "В целом русско-
финляндское перемирие, - писал он, - не должно вносить никаких изменений в те
основные цели, которые мы можем ставить перед собой в 1940 г.; но это
перемирие должно побудить нас действовать быстрее и энергичнее". Гамелен
считал, что военных действий на франко-германском фронте не предвидится.
Поэтому речь идет о лишении Германии шведской руды и особенно российской
нефти. В этой связи "встает вопрос об открытии военных действий против
СССР". В записке говорилось, что часть самолетов могла бы выделить Франция,
другую - Англия. Базой для них может служить Джезира, но желательно также
получить два опорных пункта в азиатской части Турции. Французские военно-
воздушные силы могут начать операции две-четыре недели спустя после получе¬
ния указаний. Предусматривались совместные действия французских и англий¬
ских подводных лодок на Черном море, для чего считались необходимыми откры¬
тое или молчаливое согласие Турции и предоставление ею базы на берегу Чер¬
ного моря в Малой Азии. Речь шла и о наземных операциях турецкой армии,
в которых могли бы принять участие и французские войска55.
При обсуждении в тот же день, 16 марта, вопроса о действиях на Кавказе на
заседании английского военного кабинета было зафиксировано "единое мнение":
"Было бы чрезвычайно полезно получить от Турции разрешение послать англий¬
ский флот в Черное море", так как это дало бы возможность серьезно усилить
контроль над судоходством и "оказывать влияние в этой части мира, которая в
настоящее время для нас закрыта"56.
20 марта в Хелебе состоялась встреча представителей командования англий¬
ских и французских военно-воздушных сил на Ближнем Востоке с целью согласо¬
вания планов57.
24 марта 1940 г. один из руководящих сотрудников министерства иностранных
дел Англии О. Сарджент подготовил записку, в которой рассматривал возмож¬
ные последствия нападения на СССР. Становится очевидным, писал он, что "изо¬
лированного нападения на Баку с воздуха будет недостаточно. Нам потребуется
сотрудничество с Турцией и Японией: с Турцией, чтобы получить возможность
постоянно действовать на Черном море; с Японией, чтобы отвлечь русский флот
для защиты Владивостока". "Я не имею в виду, - писал Сарджент, - что мы
должны ставить наше решение о нападении на Баку, что означает для нас вступ¬
ление в войну с Россией, в зависимость от сотрудничества с Турцией или Япо-
53 PRO, FO 371/24843/6364, р. 319.
54 Jeanneney'J. Journal politique (1939 — juillet 1942). Paris, 1972, p. 39.
55 Die Geheimakten..., S. 61-63, 236-240.
56 PRO, Cab. 65/6, p. 120.
57 Lorbeer H.-F. Op. cit., p. 81.
5 Новая и новейшая история, № 3
129

нией. Но я полагаю, что мы немедленно должны начать систематическую работу
с целью вовлечения в дело этих стран". Если бы Англия подала пример успеш¬
ным нападением на Баку, говорилось в записке, то это ускорило бы действия
Турции в отношении Батуми. Равным образом, "если бы мы сделали первый шаг
против России, Япония также могла бы счесть момент подходящим для нападе¬
ния на Россию"58.
Бурную деятельность по активизации действий Франции развил П. Рейно,
сменивший Даладье на посту премьера Франции. Уже 25 марта, всего через
несколько дней после прихода к власти, он направил английскому правительству
письмо, в котором настойчиво предлагал безотлагательно принять военные меры
и в Скандинавии, и на Кавказе. Он призывал к действиям с целью "парализовать
всю экономику СССР". Рейно утверждал, что союзники должны не колебаться, а
взять на себя "ответственность за разрыв с СССР", и считал необходимым без¬
отлагательно послать английские и французские подводные лодки в Черное море,
что может спровоцировать "открытое вступление СССР в войну"59.
Члены английского военного кабинета, рассматривая 27 марта это письмо,
проявляли, однако, некоторую осторожность. Премьер Н. Чемберлен отметил,
что если бы Англия оказалась вовлеченной в войну с Россией, то для англий¬
ского, а также турецкого общественного мнения имел бы значение тот факт, как
именно это произошло, т.е., кто виноват в конфликте. Военно-морской министр
У. Черчилль заметил, что невозможно осуществление бомбардировки Баку без
согласия турок и сотрудничества с ними. Поэтому он поддержал высказанную
министром иностранных дел лордом Галифаксом готовность поехать в Турцию,
чтобы получить согласие на проход подводных лодок в Черное море. "Две или
три подводные лодки, - сказал он, - не только прервали бы перевозку русскими
нефти по морю, но это имело бы для России и ужасный моральный эффект".
Черчилль констатировал, что намечаемые акции могут вовлечь Англию в войну
с Россией, но заинтересованности в этом он не проявлял.
Военный кабинет одобрил предложение о визите Галифакса в Анкару. Было
решено обсудить вопрос о действиях на Черном море и на Кавказе на предстояв¬
шем заседании верховного военного совета союзников. "Что касается предпо¬
лагаемого воздушного нападения на бакинские нефтяные месторождения, - гово¬
рилось в решении, - то мы должны заявить, что хотим подготовить подробные
планы, но не должны брать в отношении этой операции какие-либо обязатель¬
ства"60.
Одновременно рассматривали этот вопрос английские и французские военные
круги. 26 марта английские начальники штабов пришли к заключению, что необ¬
ходимо достигнуть договоренности с Турцией, которая позволила бы, "если нам
придется напасть на Россию, действовать эффективно"61.
На следующий день на заседании начальников штабов Англии и Франции
были обсуждены вопросы о действиях на Черном море и бомбардировке нефте¬
промыслов на Кавказе. Французский адмирал М. Дарлан констатировал, что
в случае согласия союзных правительств пойти на риск возникновения войны
с Россией и разрешения Турцией прохода союзных военных кораблей в Черное
море действия на Черном море не представят больших трудностей. Необходимо
будет создать базы в проливах или на Черном море.
Начальник штаба английских военно-воздушных сил С. Ньюолл информиро¬
вал, что англичане завершили подготовку плана, осуществление которого наме
58 PRO, F0 371/24843/6364, р. 341-342.
59 PRO, Cab. 66/6, р. 203-204.
60 PRO, Cab. 65/6, р. 169, 175-176.
61 PRO, Cab. 66/6, p. 209-210.
130

чалось начать через месяц. Предусмотрено направить в Египет три эскадрильи
самолетов дальнего радиуса действия типа "Бленхейм”. Они должны были осу¬
ществлять полеты на Кавказ из Северо-Восточной Сирии, пересекая территорию
Турции. В этом одна из трудностей. Другая - ’’опасность спровоцировать
открытые военные действия с Россией". Ньюолл предложил продолжить раз¬
работку планов с тем, чтобы не было задержки, если правительства решат осу¬
ществить эту операцию. Он сказал, что англичане выделят для нее 48 само¬
летов. Кроме того, некоторое количество самолетов уже находится в Египте.
Командующий французскими военно-воздушными силами генерал Ж. Вюйемен
информировал, что Франция может выделить всего 15 самолетов. Учитывая их
радиус действия, они могут быть использованы, базируясь в Сирии, только для
бомбардировок Батуми. Идет подготовка еще 60 самолетов. Очень желательно
получить возможность использовать базы в районе Эрзурума.
Ньюолл отметил, что это может вовлечь Турцию в войну, и сообщил, что уже
идут англо-турецкие переговоры о помощи Турции, если она окажется в состоя¬
нии войны с Россией. Командующий французскими войсками Гамелен подтвер¬
дил, что в таком случае помощь Турции поступит со стороны Франции. В Турцию
прибудут французские войска, дислоцированные в Сирии.
Было решено, что французский и британский главнокомандующие на Ближнем
Востоке должны подготовить детализированный "план нападения на кавказские
нефтеразработки’’62.
ПАРИЖ ПОЛОН РЕШИМОСТИ
На очередном заседании верховного совета союзников в Лондоне 28 марта
рассматривался весь спектр возможных действий Англии и Франции как против
Германии, так и против СССР. Было принято решение о минировании норвеж¬
ских территориальных вод, чтобы затруднить доставку в Германию шведской
железной руды. Одновременно большое внимание было уделено вопросу о дей¬
ствиях союзников на Кавказе.
Английское правительство полностью признает, сказал Чемберлен, что
"нефтеснабжение России - это в высшей степени важная и уязвимая мишень".
Большую часть нефти Россия получает с Кавказа, и успешное нападение на
бакинские нефтеразработки парализовало бы ее экономику. Он сделал вывод:
"Что касается России, то воздушная операция против кавказских нефтеразрабо-
ток из Ирака или Сирии, возможно связанная с морскими операциями на Черном
море, предоставляет, по-видимому, большие шансы для достижения существен¬
ных результатов". Он высказался за подробное изучение вопроса экспертами.
Новый премьер Франции Рейно отметил, что вряд ли Турция в настоящее
время даст согласие на действия на Черном море. Но он высказал мнение, что
турецкое правительство, по-видимому, "не будет возражать против воздушных
операций союзников с целью разрушения советских нефтепромыслов в Баку". Он
ссылался при этом на телеграмму французского посла в Турции Р. Массигли о его
беседе 13 марта с Сараджоглу63. Когда французский посол заметил, что
бомбардировка кавказских нефтепромыслов была бы связана с перелетом союз¬
ными самолетами территории Ирана или Турции, Сараджоглу задал вопрос: "Вы
опасаетесь протеста Ирана?"64 Массигли сделал из этого вывод, что со стороны
Турции возражений не будет. Он рекомендовал осуществлять воздушное нападе¬
ние на Баку через территорию Турции, не запрашивая разрешения турок.
62 PRO, Cab. 80/9.
63 PRO, Cab. 99/3.
64 Ibidem; Massigli R. La Turque devant la guerre. Mission a Ankara, 1939-1940. Paris, 1940, p. 385.
5*
131

Рейно высказал мнение, что если операция против кавказских нефтепромыс¬
лов будет успешно осуществлена, то ’’Турция могла бы дать согласие на дейст¬
вия военно-морских сил союзников на Черном море”.
Французский премьер подчеркивал также необходимость действовать срочно,
так как русские проявляют большую озабоченность и могут принять меры по
предотвращению последствий нападения на Баку. "Французское верховное
командование, - сказал он, - уже рассмотрело эту операцию и пришло к заклю¬
чению, что это было бы стоящее предложение. Проведена необходимая под¬
готовительная работа, и поэтому французское правительство готово как в тех¬
ническом, так и в политическом плане". Рейно предложил, чтобы английские
эксперты рассмотрели конкретные французские планы налетов на Баку и чтобы
в Сирию безотлагательно были отправлены необходимые авиационные бомбы.
В ЛОНДОНЕ - РАЗБРОД МНЕНИИ
Отвечая на эти предложения, Чемберлен констатировал, что их осуществле¬
ние, как это, безусловно, понимает Рейно, "означало бы войну с Советским
Союзом. Это могло бы быть популярно во Франции, но это не было бы популяр¬
но в Англии". Английский премьер отметил необходимость тщательного рас¬
смотрения вопроса о том, "соответствует ли интересам союзников распростра¬
нение войны на Россию", ведь это к тому же сблизило бы Россию и Германию.
Он сказал также, что, если бы Россия была втянута в войну, пришлось бы счи¬
таться с дополнительными трудностями для английского судоходства. "У России
значительное чйсло подводных лодок, может быть, и не первоклассных, но она
все же в состоянии использовать их в дальневосточных водах, вынуждая таким
образом перебросить туда военные корабли с британских островов, а их и так
недостаточно". Подводные лодки могли бы действовать и из Мурманска. Русские
могут принять также меры с целью срыва поставок в Англию нефти с иранских
нефтепромыслов. "Лично я, - сказал Чемберлен, - всегда с презрением относился
к военному потенциалу России, но на заключительном этапе финской войны она
действовала намного лучше, чем на начальной стадии". Британский премьер счи¬
тал невозможным недооценивать военные возможности России, за исключением
такого случая, когда ей пришлось бы сражаться с первоклассной военной
державой.
Чемберлен отметил также, что его информация о позиции Турции отличается
от той, которую изложил Рейно. Кроме того, сообщил английский премьер, име¬
ются свидетельства, что "Советское правительство проявляет заинтересован¬
ность в улучшении отношений с союзниками и стремится показать, что оно не
связано с Германией". Отметив, что речь идет о большой стратегии, Чемберлен
поставил вопрос: "Стоят ли ожидаемые выгоды риска оказаться в состоянии
войны с Россией?".
Рейно выразил согласие с опасениями английского премьера, но продолжал все
же настаивать на своем. Он отметил, что имеет в виду "решающие результаты",
которые может дать "нападение на нефтяные скважины на Кавказе, а это
повлияет на все сельскохозяйственное и промышленное производство и осложнит
снабжение России ресурсами, особенно нефтью". Кроме того, "имеется
возможность внутриполитических последствий в самой России". "Имея дело с
Россией, - продолжал Рейно, - нет необходимости объявлять войну. Если опера¬
ция даст серьезные результаты, т.е. после нанесения удара, то, возможно, будет
даже легче договориться с Россией. Действительно, русские проявляют серьез¬
ное желание сохранить с союзниками дружественные отношения. Но будет
лучше, если Россия сначала получит мощный удар". Это может благоприятно
повлиять и на позицию Турции. Рейно снова предлагал изучить французский
план.
132

Было принято решение поручить французским и английским экспертам изу¬
чить "предложения о воздушной бомбардировке русских нефтяных источников на
Кавказе". Французскому и британскому штабам было дано задание подготовить
конкретные планы бомбардировок и осуществить подготовительные меры,
"с тем чтобы операция могла быть осуществлена без задержки, если будет
принято соответствующее решение".
Кроме того, было решено усилить блокаду России на Дальнем Востоке, а
ответ на советское предложение начать торговые переговоры65 затянуть до
решения вопроса о бомбардировке нефтепромыслов на Кавказе66.
При обсуждении на следующий день итогов заседания верховного военного
совета союзников на заседании английского военного кабинета Чемберлен сооб¬
щил, что Рейно считает уничтожение нефтепромыслов в Баку надежной, решаю¬
щей и легкой операцией. Галифакс добавил, что "Рейно не проявлял заинтересо¬
ванности в улучшении отношений с Россией и усиленно добивался лишь осуще¬
ствления бомбардировок Баку". Черчилль со своей стороны подчеркнул "важ¬
ность использования угрозы бомбардировок Баку в любых переговорах" с рус¬
скими. Чемберлен выразил недовольство тем, что если начнутся переговоры, то
"русские могут выиграть время для укрепления обороны Баку"67.
Были в Лондоне влиятельные силы, которые, Как и французские деятели,
занимали весьма решительную позицию. Так, главный дипломатический советник
английского правительства Р. Ванситтарт подчеркивал в записке от 29 марта,
что Баку - это ахиллесова пята России. "Я лично уверен, - писал он, - что перед
нами стоит задача уничтожения в этой войне обоих - нацизма и коммунизма; у
нас не будет победы в войне и мира, если мы не добьемся этого". Ванситтарт
рекомендовал осуществить поездку Галифакса в Анкару и "оказать на турок все
возможное давление в самое ближайшее время"68.
В этом плане показательно и письмо министерства иностранных дел Англии
в министерство снабжения от 4 апреля. Было бы ошибкой исходить из того,
говорилось в письме, что наше отношение к СССР претерпело после заключения
мира между ним и Финляндией принципиальные изменения. "Наша политика по-
прежнему заключается в том, чтобы наносить вред интересам Советов лю¬
быми имеющимися в нашем распоряжении средствами", - заключили авторы
письма69.
Англо-французские планы на Кавказе беспокоили СССР. Председатель Сове¬
та Народных Комиссаров и нарком иностранных дел В.М. Молотов, охарактери¬
зовав в речи на заседании Верховного Совета 29 марта отношения с Англией,
Францией, Германией и некоторыми другими странами, коснулся и этого вопроса.
"В Сирии и вообще на Ближнем Востоке, - сказал он, - идет большая подгото¬
вительная возня с созданием англо-французских, по преимуществу колониальных
армий во главе с генералом Вейганом. Мы должны быть бдительны в отношении
попыток использования этих... войск во враждебных Советскому Союзу целях.
Всякие попытки такого рода вызвали бы с нашей стороны ответные меры против
агрессоров, причем опасность такой игры с огнем должна быть совершенно
очевидна для враждебных СССР держав и для тех из наших соседей, кто ока¬
жется орудием этой агрессивной политики против СССР".
В то же время нарком подчеркнул, что СССР заинтересован в сохранении
добрососедских отношений с Турцией и Ираном. Отметив, что с этими странами
65 Имелось в виду соответствующее советское предложение от'!? марта.
66 PRO, Cab. 99/3.
67 PRO, Cab. 65/6, p. 183, 187.
68 PRO, FO 371/24846/3138, p. 213.
69 PRO, FO 371/24839/6406, p. 210.
133

существуют договоры о ненападении, он выразил надежду, что "содержащиеся
в них взаимные обязательства будут выполняться"70.
Обращает внимание, как эта речь была воспринята в министерстве иностран¬
ных дел Англии. Маклин с озабоченностью констатировал, что "все английские
газеты приветствовали речь Молотова как отпор Германии". В связи с этим он
подчеркивал необходимость "воспитания общественного мнения", что важно на
случай конфликта с СССР71.
ПОДГОТОВКА БЛИЗИТСЯ К КОНЦ.
Военные органы Англии и Франции продолжали активное изучение вопроса о
бомбардировке нефтепромыслов на Кавказе и составление планов ее осуществ¬
ления. 30 марта, 5 апреля, а гзатем в середине апреля состоялись разведыва¬
тельные полеты английских и французских самолетов над районами кавказских
нефтепромыслов и их фотографирование, чтобы обеспечить информацию для
выбора целей72. Офицеры западных союзников в гражданской одежде посетили
Турцию и Иран, чтобы ознакомиться с их аэродромами73
Некоторую информацию англичане и французы получили также oi американ¬
цев. Три американских инженера, специалисты по нефтедобыче, которые рабо¬
тали в Баку, сообщили в марте 1940 г., после возвращения в США, английскому
послу в Вашингтоне лорду Лотиану, что на Кавказе нет серьезной защиты от
нападения, нет и зенитных орудий. Нефтеперерабатывающие предприятия Баку
"могут быть легко захвачены или уничтожены... Равным образом нефтепровод
Баку-Батуми не может быть защищен от решительного нападения"74. Они рас¬
сказали также, что почва в Баку до такой степени пропитана нефтью, что воз¬
никший пожар неизбежно распространится на весь прилегающий район и потре¬
буются месяцы, чтобы погасить его, и годы, чтобы восстановить добычу
нефти75.
Итоги проделанной подготовительной работы были подведены 5 апреля на
заседании в штабе французских военно-воздушных сил. На нем было зафиксиро¬
вано, что франко-английское воздушное нападение будет направлено против
нефтеочистительных предприятий и портовых сооружений в Батуми, Поти,
Грозном и Баку. Планировалось в течение первых шести дней бомбардировок
уничтожить 30-35% этих предприятий и сооружений. В операции намечалось
использовать 90-100 французских и английских самолетов. В каждом налете
французские самолеты должны сбрасывать по 70 т бомб. Были приведены сведе¬
ния о том, что англичане своими военно-воздушными силами в состоянии уничто¬
жить 90% нефтеочистительных предприятий Кавказа76.
В апреле в Англии был подготовлен план "МА-6" и во Франции - "RIP", в ко¬
торых подробно разрабатывались все детали бомбардировок. Было предусмот¬
рено, сколько и какие именно бомбардировщики будут задействованы; намечены
базы вылета и цели бомбардировок; подготовлены необходимые карты; рассчи¬
тано, сколько тонн бомб будет сброшено77. В английском плане подчеркивалось,
70 Известия, 30.Ш.1940.
71 PRO, FO 371/24846/3081, р. 52.
72
Секистов ВЛ. ’’Странная война" в Западной Европе и в бассейне Средиземного моря. М.,
1958, с. 74; Труд, 7.V.1992; LorbeerH.J. Op. cit., S. 83.
73 Bartel H. Op. cit., S. 330.
74 PRO, FO 371/24846/3081, p. 282-283.
73 Die Geheimakten..., S. 60, 234-235.
76 Ibid., S. 77-78, 263.
77
Buffotot P. Le projet de bombardement des p ćtroles soviddques du Caucase en 1940. - Revue
historique des armćes, 1979, № 4, p. 88-96.
134

что осуществление его должно привести к "тотальному краху военного потен¬
циала СССР”78.
Английские военные органы информировали 9 апреля министерство иностран¬
ных дел, что Объединенный комитет по планированию и Объединенный разве¬
дывательный комитет провели необходимую подготовительную работу. В каче¬
стве следующего этапа намечалось подготовить общий англо-французский план,
который в ближайшее время можно будет представить на рассмотрение британ¬
ского и французского командований79.
Однако вторжение 9 апреля 1940 г. немецких войск в Данию и Норвегию
приковало внимание Лондона и Парижа к Скандинавии. Дополнительные заботы
легли, в частности, на английские военно-воздушные силы.
Подготовка к бомбардировке кавказских нефтепромыслов, тем не менее, про¬
должалась. В плане бомбардировок Кавказа, составленном командованием фран¬
цузских военно-воздушных сил в Сирии и датированном 11 апреля, предусматри¬
валось завершить приготовления к 15 мая. Цель операции - уничтожение на
кавказских нефтеразработках важнейших объектов "путем неожиданного на¬
падения всеми французскими и английскими военно-воздушными силами". В тече¬
ние первых двух недель намечалось нанести шестью эскадрильями решающий
удар80.
Английский военный кабинет также вернулся 15 апреля к обсуждению кавказ¬
ской операции. Галифакс информировал, что Рейно, ссылаясь на решения вер¬
ховного военного совета союзников, выступает за продолжение подготовки опе¬
рации на Кавказе. Министр военно-воздушных сил С. Хор выразил согласие. Но
он отметил, что теперь приходится ограничиваться приведением в максимальную
готовность тех военно-воздушных сил, которые уже находятся в этом регионе81.
17 апреля Вейган докладывал Гамелену, что подготовка к бомбардировке
района нефтедобычи на Кавказе настолько продвинулась, что "можно наметить
срок осуществления операции". Он писал, что операция может быть запланиро¬
вана "на конец июня или начало июля". "Сама операция, - отмечал Вейган, -
продолжится лишь несколько дней и должна заключаться в массированной бом¬
бардировке тех точек, уничтожение которых фугасными и зажигательными бом¬
бами может быть осуществлено особенно эффективно"82.
По инициативе Рейно83 вопрос о бомбардировке советских нефтеразработок
на Кавказе снова был рассмотрен на заседании верховного военного совета
союзников 23 апреля. Были намечены цели бомбардировок и произведена оценка
ущерба, который будет нанесен СССР при уничтожении трех главных центров
нефтепереработки - Баку, Батуми и Грозного. Если бы все нефтепромыслы этих
трех районов были выведены из строя, производство нефтепродуктов в СССР
упало бы с 28 млн. т до 6 млн. т в год. Это имело бы для страны огромные
последствия в экономическом и политическом планах. Чемберлен подчеркнул
большую уязвимость кавказских нефтеразработок. Там много деревянных по¬
строек, много нефти на поверхности земли, так что "зажигательные бомбы
вполне могут вызвать огромные пожары".
Подсчитано, сказал английский премьер, что 48 самолетов в состоянии унич¬
тожить нсфтеразработки за срок от 5 до 12 недель. При наличии 108 самолетов
операцию можно осуществить за более короткий срок: от полутора до четырех
78 Chassin L.-M. Op. cit., р. 841.
79 PRO, FO 371/24846/3081, p. 60.
80 Bartel H. Op. cit., S. 331.
81 PRO, Cab. 65/7, p. 327.
82 Die Geheimakten..., S. 87-88, 278-280.
83 PRO, Cab. 65/6, p. 387.
135

недель. Изучен также вопрос о базах, подготовка их может быть завершена за
три-четыре недели.
Вместе с тем Чемберлен подчеркнул: "Если эта операция будет осуществлена,
то это станет актом войны. Если бы мы установили, что Россия снабжает
Германию нефтью в больших объемах, то мы могли бы применить это мощное
оружие; но в настоящее время это не так”. Теперь, когда СССР уже не занят
в Финляндии, он "стал занимать в отношении Германии более сдержанную пози¬
цию". Чемберлен упомянул и недавнее предложение Майского о возобновлении
торговых переговоров.
Французский премьер Рейно, сославшись на приведенные Чемберленом дан¬
ные, констатировал: союзники "располагают очень мощным оружием, при помо¬
щи которого в любой момент можно создать в России хаос". "После принятия
соответствующего решения мы должны быть готовы применить его, - сказал
он, - как можно скорее". Рейно высказался за срочное завершение подготовки
операции.
Однако Чемберлен отметил, что в ближайшее время союзники не в состоянии
начать кавказскую операцию, так как не могут выделить необходимое число
самолетов. Положение облегчилось бы в случае получения возможности исполь¬
зовать турецкие базы, так как тогда можно было бы применить бомбардировщи¬
ки меньшего радиуса действия. Но есть основания полагать, что Турция не
согласится. Впоследствии, когда она будет лучше вооружена, положение может
измениться.
Рейно согласился, что средств "для немедленного нападения" нет, но угроза
нападения является реальностью и поэтому представляет собой средство давле¬
ния. Чемберлен выразил согласие с этим, отметив, что русские серьезно озабо¬
чены уязвимостью нефтепромыслов, причем вряд ли знают, что пока у Англии и
Франции нет необходимого количества самолетов.
Верховный военный совет принял решение о необходимости завершить под¬
готовку операции на Кавказе как можно скорее84.
ТУРЦИЯ КОЛЕБЛЕТСЯ
В Лондоне и Париже по-прежнему большое внимание уделялось привлечению
Турции к участию в нападении на СССР, уточнению ее позиции. Маклин отмечал
в записке от 13 марта, что Турция "остается важным фактором в англо¬
советском конфликте"85.
Отвечая на запрос Галифакса, английский посол Нэтчбулл-Хьюгессен теле¬
графировал о позиции Турции 26 марта: "Я полагаю, что в настоящий момент
невозможно побудить Турцию принять участие или предоставить возможность
для намечаемого нападения на Баку, так как такое сотрудничество или помощь
вовлекли бы Турцию в наступательную войну против Советского Союза. Пока
Турция не стремится к такой войне и не готова к ней". Но он отмечал, что впо¬
следствии, может быть, к лету, "позиция Турции может измениться и ее участие
в войне против СССР возможно"86.
Вопрос о позиции Турции рассматривался в конце марта также в письме
командующего английскими войсками на Ближнем Востоке, поддерживавшего
контакты с турецким генштабом, в военное министерство Англии. В письме
отмечалось, что турецкие военные власти заинтересованы получить какое-то
заявление о позиции Англии в отношении Кавказа в случае войны с СССР, в ко¬
84 PRO, Cab. 99/3.
85 PRO, FO 371/24843/6364, p. 319.
86 PRO, FO 371/24846/3081, p. 291-292.
136

торую была бы вовлечена и Турция. Если бы англичане заявили, что в резуль¬
тате успешной войны Турция будет иметь свободу рук на Кавказе и сможет
аннексировать эту часть Советского Союза или установить над ним свой про¬
текторат, то турки могли бы отнестись к военным действиям с СССР более
положительно87.
Особую осторожность турецкое правительство проявляло в отношении про¬
ливов. На заседании английского правительства 30 апреля было высказано мне¬
ние: маловероятно, чтобы турки согласились пропустить в Черное море англий?
ские и французские военные корабли, так как они "пока еще не готовы к войне
с Советской Россией”88.
Заслуживает внимания один особый аспект англо-турецких переговоров.
26 апреля 1940 г. Сарджент направил постоянному заместителю министра иност¬
ранных дел Англии А. Кадогану записку, в которой напоминал, что некоторое
время тому назад обсуждался вопрос о посылке в Турцию сотрудника британ¬
ского министерства иностранных дел с тем, чтобы он выяснил у турецких властей
"возможности осуществления подрывной пропаганды в Закавказье и советской
Средней Азии в случае вовлечения Англии в войну с Россией по поводу Баку или
иной причине". Турецкое правительство сообщило Нэтчбуллу-Хьюгессену, что
оно готово принять в Анкаре такого эмиссара, но тогда вопрос не получил
развития. Теперь турецкое правительство снова заявило, что готово принять
соответствующего английского эмиссара. Сарджент предлагал возложить эту
миссию на Маклина. Предполагалось, что он сначала посетит Анкару, а затем
примет участие в предстоявшей в Каире конференции по разведке на Ближнем и
Среднем Востоке89.
В Лондоне было решено направить Маклина в командировку в Турцию,
Сирию и Египет. В связи с этим 6 мая 1940 г. для него была подготовлена под¬
робная инструкция, подписанная Кадоганом. Главная цель поездки Маклина в
Турцию, говорилось в инструкции, заключается в том, чтобы выяснить, какой
информацией располагают турки из Закавказья и советской Средней Азии и
какие контакты они имеют там. Если Маклин выяснит, что у турок дейст¬
вительно имеются убедительные свидетельства, показывающие, что "можно
побудить население Закавказья и советской Средней Азии поднять восстание
и что они имеют связи с недовольными элементами в этих частях страны, он мог
бы внести предложение о подготовке подробного плана, если это пока
не сделано, который мог бы быть осуществлен, когда создадутся условия для
этого, а также предложить объединить с турками усилия в подготовке этого
плана".
В инструкции отмечалось, что турки могут поставить вопрос, в чем именно
заключаются наши цели и какой будет наша политика, если мы начнем подрыв¬
ную деятельность. "Ответ на это должен быть таков, - гласила инструкция, -
наша политика будет заключаться в том, чтобы причинить максимальный
вред интересам Советов. Обращаясь к населению соответствующих частей
страны, мы и турки должны поощрять их бороться за свою независимость про¬
тив власти Москвы, в то же время обещая всю поддержку, которая в наших
силах".
По пути Маклин должен был остановиться в Париже и Бейруте, чтобы выяс¬
нить у французских властей, что они намерены предпринимать или уже предпри¬
нимают "в плане подрывных акций в советской Средней Азии и Закавказье.
Недавно появились довольно интересные сведения о деятельности генерала
87 Ibid., р. 31.
88 PRO, Cab. 65/6, р. 469.
89 PRO, FO 371/24850, р. 85.
137

Вейгана в этой области”90.
Однако как планы поездок Галифакса и Маклина, так и вообще англо-фран¬
цузские планы в отношении Кавказа оказались несостоятельными.
ТЯЖЕЛАЯ РАСПЛАТА
10 мая 1940 г. германские войска начали на Западе крупномасштабное наступ¬
ление. За несколько дней они оккупировали Голландию и Бельгию, а затем
вторглись всей своей мощью на территорию Франции.
Английские начальники штабов докладывали 29 мая военному кабинету, что
в создавшихся условиях Англия "не располагает ресурсами для нападения на
кавказские нефтеразработки"91.
Капитулировав 22 июня 1940 г., Франция также "опоздала” с акцией на Кав¬
казе, намечавшейся Вейганом на конец июня или начало июля.
Оценка тогдашней политики Франции давалась уже неоднократно. Наиболее
прочно вошли в историю слова III. де Голля, что во Франции были круги, кото¬
рые оказались "больше озабочены тем, как нанести удар России - оказанием ли
помощи Финляндии, бомбардировкой ли Баку или высадкой в Стамбуле, чем
вопросом о том, каким образом справиться с Германией"92.
Позиция Англии, как видно из приведенных документов, была несколько
более осмотрительной93. Но в общем и целом английский корабль шел рядом
с французским.
Приведенные новые или малознакомые читателям материалы ликвидируют
некоторые "белые пятна" истории. Но в то же время встает немало новых
вопросов. Например, о том, какие сведения были известны советскому руковод¬
ству о планах Англии и Франции и какое влияние они оказывали на его внеш¬
нюю политику.
90 Ibid., р. 83-84.
91 PRO, Cab. 66/8, р. 35.
9^ Голль Ш.де. Военные мемуары, т. 1. М., 1957, с. 61.
93 Об англо-германских отношениях в это время см.: Рейнольдс Д. Великобритания и "третий
рейх". 1933-1940 гг. - Новая и новейшая история, 1991, № 1. Об англо-советских отношениях после
22 июня 1941 г. см.: Городецкий Г. Черчилль и Советский Союз ‘после 22 июня 1941 г. - Новая
и новейшая история, 1990, № 6.
138

© 1993 г.
Т.А. АЛЕКСАНДРОВА
ДОМ РОМАНОВЫХ ПОСЛЕ 1917 г.
Трагическая гибель российского императора Николая II оказалась в последние
годы чуть ли не в центре внимания исторической публицистики. В России пере¬
издаются старые и публикуются новые работы о Николае II и его семье1. Сего¬
дня россияне пытаются узнать и по-новому осмыслить историю своей страны,
неотъемлемой частью которой была династия Романовых. Понять трагедию
Романовых - значит "попытаться понять, осознать весь путь России начала
XX века"1 2.
Автор пыталась, не навязывая читателям своего мнения, помочь им лучше
представить себе историю фамилии Романовых с 1917 г. до наших дней. Эта
тема не нашла еще достаточного освещения в литературе.
БЕГСТВО ИЗ КРЫМА
При всей жестокости преследований российской революцией членов царского
дома, некоторым Романовым все же удалось бежать за границу. Для них это
была единственная возможность остаться в живых.
1918 год. Огромное семейство Романовых, царствовавшее в России более
300 лет, было разметано по всей стране.
Семья свергнутого Февральской революцией 1917 г. императора находилась
под арестом в Сибири, оторванная от всего мира. Страна отвернулась от него.
Не нашлось даже нескольких слов христианского утешения, сострадания узни¬
кам. Лишь несколько сухих строк в газете: "Екатеринбургский совет установил
ряд мер по отношению к бывшей царской семье"3. Впрочем, в Сибири царская
семья газет не получала. Доходили до нее только письма, в которых корреспон¬
денты обрушивались, в основном, на императрицу: "Я давно знал, что ты измен¬
ница, но не мог ничего сделать сам. Наконец я дождался..."4 А сколько солдат
с фронта еще совсем недавно писали Александре Федоровне слова благодарности
за материнскую заботу!
Николаю II из Крыма писали сестры - великие княгини Ксения и Ольга.
Мать - вдовствующая императрица Мария Федоровна не написала ни разу,
1 См., например: Яковлев В. Последний рейс Романовых. - Урал, 1988, Aft 7; Жильяр П.
Император Николай II и его семья. М., 1989; Буранов Ю., Хрусталев В. Похищение претендента. -
Совершенно секретно, 1990, № 9; Панкратов В.С. С царем в Тобольске. М., 1990; Соколов НА.
Убийство царской семьи. М., 1990; Отречение Николая II: Воспоминания очевидцев, документы. М.,
1990; Дневники императора Николая II. М., 1991; Ферро М. Николай II. М., 1991; Коковцев В.Н. №
моего прошлого. Воспоминания. 1911—1919. М., 1991; Милюков П.Н. Воспоминания. М., 1991;
Платонов О. Убийство царской семьи. М., 1991; Иоффе Г.3. Революция и судьба Романовых. М.,
1992; Ольденбург С.С. Царствование Николая II. М., 1992; Ирошников М.П., Процай Л А., Шела-
ев Ю£. Николай II - последний Российский император. СПб., 1992.
2 Иоффе Г.3. Указ, соч., с. 4Г
3 Сибирский листок, Тобольск, 1918, № 68.
4 Государственный архив Российской Федерации (далее - ГА РФ), ф. 601, on. 1, д. 2281, л. 10.
139

несмотря на многолетнюю привычку переписываться с сыном постоянно. Она
знала, что все письма к императору вскрываются и прочитываются его тюрем¬
щиками.
Сын и мать навсегда простились в марте 1917 г. на вокзале в Могилеве, где
мать, узнав об отречении сына, долго плакала в его вагоне. На следующий день
два поезда плавно тронулись в разные стороны. Мать и сын, каждый из окна
своего вагона, молча прощались, прощали друг друга и благословляли на новый
долгий крестный путь, который ждал их обоих.
Николай II поехал в Царское Село, Мария Федоровна - в Киев. В Киеве
вскоре стало неспокойно и великому князю Александру Михайловичу, мужу
Ксении, с большим трудом удалось добиться разрешения на переезд большей
части семейства в Крым. Но самым трудным оказалось убедить Марию Федо¬
ровну ехать с ними. Она, измучившаяся неизвестностью, рвалась к своим сы¬
новьям, Николаю и Михаилу, готовая разделить с ними любые испытания. Вдов¬
ствующая императрица не могла осознать, что происходит в этой огромной
стране, так и не поняв ее за 50 с лишним лет жизни в России, чувствуя только,
что должно случиться что-то страшное.
На вокзал Марию Федоровну почти несли. Она до последней минуты катего¬
рически отказывалась уезжать, желая быть ближе к сыновьям.
Большое семейство во главе с Александром Михайловичем - его жена,
шестеро сыновей, сестра жены Ольга Александровна с годовалым сыном Тихо¬
ном и вдовствующая императрица - прибыло в Ливадию, где поселилось в име¬
нии Ай-Тодор.
В Крыму Мария Федоровна совершенно ушла в себя, не замечая, казалось,
ужасов революции. Целыми днями просиживала она на веранде со старой семей¬
ной Библией. Впрочем, Библию вскоре изъяли при очередном обыске как ''контр¬
революционную книгу’’5.
Ксения Александровна писала Николаю II: "Хочется верить, что еще не
все погибло, что найдутся люди, которые выведут Россию из этого ужаса¬
ющего хаоса и тупика. Что сделали с нашим несчастным народом? Очистится
ли он когда-нибудь?.. Только что прочла в ялтинской газете, что война
прекращается. Все так просто делается. Также оказывается, что сегодня
не 1-е, а прямо 14-е февраля (речь идет о введении в 1918 г. нового стиля. -
Т.А.). Отчего же так? И все так... В Ялте было убито несколько офицеров
на молу, после чего их тела бросались в море. Это какой-то сплошной кош¬
мар"6.
Крымская "колония" Романовых была довольно большой. Кроме Александра
Михайловича с семейством там находились великий князь Николай Николаевич,
двоюродный дядя царя, бывший верховный главнокомандующий, назначенный
Николаем II наместником на Кавказ и командующим Кавказской армией, что
впоследствии и спасло ему жизнь, его жена-черногорка великая княгиня Анаста¬
сия Николаевна, его младший брат великий князь Петр Николаевич с женой
великой княгиней Милицей Николаевной, сестрой Анастасии, и с детьми: Мари¬
ной, Надеждой и Романом.
В Ай-Тодор приехала Ирина - дочь Александра Михайловича и Ксении
Александровны - с мужем Феликсом Юсуповым и дочерью Ириной. Феликса
спасла опала: он был выслан Николаем II в свое имение за убийство Григория
Распутина.
Через 10 лет в Копенгагене один датский дипломат прислал Марии Федоровне эту Библию,
купленную в Москве у букиниста. Мария Федоровна умерла с этой книгой в руках. - Великий князь
Александр Михайлович. Книга воспоминаний. Париж, 1980, с. 295.
6 ГА РФ, ф. 601, on. 1, д. 1274, л. 237.
140

Жизнь в Крыму была тяжелой. "Не знаю, как будем дальше существовать,
так все безумно дорого, а денег нет. На днях (нам. - Т.А.) грозит остаться без
освещения, так как нет керосина. Не знаю, как будем дальше существовать,
просто беда. Ну да не в этом дело, как-нибудь протянем, но жалко до боли во
всем этом бедную Мамй!"7 - писала Николаю II Ксения Александровна.
Сестра Николая II, Ольга Александровна, находилась в Ай-Тодоре со своим
вторым мужем офицером лейб-гвардии ее императорского величества кирасир¬
ского полка Николаем Александровичем Куликовским, ради которого она раз¬
велась с принцем Петром Ольденбургским. С Куликовским великая княгиня
обвенчалась в Киеве в ноябре 1916 г. Их сын, годовалый Тихон, доставлял много
радости своим родителям и всем окружавшим его. Ольга Александровна называ¬
ла его шутливо ’ господин Кукушкин". "Мы с Николаем Александровичем поем
ему разные солдатские и казачьи песни - и очень он доволен - только что заснул
под староегерский марш!"8 - писала она Николаю П.
В Крыму дочь Петра Николаевича, Надежда, вышла замуж за князя Николая
Орлова и через год родила дочь Ирину - жизнь продолжалась, несморя на то
осадное положение, в котором находились великокняжеские семейства.
Спасло Романовых счастливое стечение обстоятельств. Новым комиссаром,
в руки которогб было отдано управление всеми ливадийскими дворцами, был
назначен матрос Задорожный, служивший ранее в авиационной школе, основан¬
ной и возглавлявшейся великим князем. Задорожный, как и все в авиашколе,
с уважением относился к Александру Михайловичу.
Ялтинский и Севастопольский советы враждовали между собой. Ялтинский
совет требовал немедленной выдачи и расстрела всех членов семьи Романовых, а
Севастопольский, чьим представителем был Задорожный, перевез Романовых в
имение Петра Николаевича - Дюльбер - с высокими толстыми стенами, за
возведение которых в свое время родственники посмеивались над предусмотри¬
тельным Петром Николаевичем. В Дюльбере Задорожный с членами Севасто¬
польского совета держал оборону против Ялтинского совдепа. В апрельскую
ночь 1918 г., когда должна была решиться судьба Романовых, к Дюльберу одно¬
временно из Севастополя и Ялты направились грузовики с вооруженными матро¬
сами. Очевидно было, что придется принять настоящий бой, так как Ялта намно¬
го ближе к Дюльберу, чем Севастополь. Но события неожиданно приняли иной
оборот: среди ночи Задорожный разбудил задремавшего Александра Михайло¬
вича, умоляя заступиться за него и за других охранников. Оказывается, герман¬
ские войска вошли в Ялту и немецкий генерал уже звонил в Дюльбер, волнуясь
о судьбе дяди прусского кронпринца: сестра Александра Михайловича, Анастасия
Михайловна, была замужем за эрцгерцогом Мекленбург-Шверинским, а ее дочь
Цецилия стала женой прусского кронпринца Вильгельма.
Российский царствующий дом был так тесно породнен с немецкими дворами и с
самим германским императором Вильгельмом II, что первая мировая война,
разведшая по разные стороны окопов ближайших родственников, для многих
Романовых явилась семейной трагедией. Как описать страдания императрицы
Александры Федоровны, впитавшей в себя русский патриотизм и бесконечно
преданной своей новой родине, знавшей, что ее родной, горячо любимый брат,
эрцгерцог Эрнст Гессенский, воюет против русских. И такие переживания были
почти в каждой семье дома Романовых, выдававших своих дочерей за герман¬
ских принцев и женивших сыновей на благочестивых немецких принцессах.
Но это была не только русско-немецкая, а огромная общеевропейская семья,
в которую входили также греческий, румынский, испанский, итальянский, дат¬
7 Там же.
8 Там же, д. 1316, л. 193об.
141

ский, черногорский, сербский, нидерландский и английский царствовавшие дома.
Это, по существу, был общеевропейский дом.
Родная сестра императрицы Марии Федоровны, принцесса Александра, вышла
замуж за сына английской королевы Виктории, впоследствии короля Эдуарда VII.
Их сын, двоюродный брат Николая П, стал королем Георгом V.
После ухода немцев из Крыма в Севастополь прибыл британский военный
флот. Августейший племянник, проявивший малодушие в деле спасения своего
кузена - всероссийского императора, предоставил своей тетушке - вдовствую¬
щей императрице - пароход для отъезда в Англию. Александр Михайлович
выехал из Крыма раньше - в ночь на 25 декабря 1918 г. на корабле ’’Форсайт”, -
так как очень спешил в Париж на встречу глав союзных государств.
Ольга Александровна с семьей осталась в Крыму и покинула родину вместе с
мужем и сыновьями (второй - Гурий - родился на Кубани) только после разгрома
войск генерала П.Н. Врангеля. А Мария Федоровна вместе с родственниками
отплыла от берегов Ливадии 31 марта 1919 г. на английском броненосце
"Мальборо".
Императрица стояла на палубе, смотрела на удалявшиеся берега России. Она
не знала, что ее сыновей давно уже нет в живых. Николай со своей семьей был
расстрелян в подвале Ипатьевского дома в Екатеринбурге в ночь на 17 июля
1918 г., а месяцем раньше, 13 июня, в Перми был убит ее младший сын Михаил.
За границей великий князь Александр Михайлович вскоре оставил всякую
надежду повлиять на ход событий в России с помощью союзных войск. Забыв о
самоотверженности России во время первой мировой войны, Франция и Англия
выставили жесткие условия помощи белой армии. Атаман Краснов с негодова¬
нием отверг условия французской помощи как совершенно неприемлемые, а
адмирал Колчак подписал требования английского правительства. Помощи от
союзников он, по существу, так и не дождался, а сам был выдан иркутским
властям белочехами при содействии французского генерала М. Жанена.
При этом исчезла та часть золотого запаса России, которую вез Колчак -
650 млн. руб.9 Может быть, истории еще предстоит разобраться, не потянулся
ли золотой след к банку Сан-Франциско, куда летом 1920 г. был сделан огромный
вклад группой людей, говоривших по-английски с акцентом?
Что же касается романовских миллионов на счетах в банках Европы, то дей¬
ствительно большая сумма личных денег Николая II - 20 млн. ф.ст. - хранились
в английском банке, положенная туда еще по указанию Александра II. Но за три
года войны все эти деньги были истрачены царской семьей на лазареты и сани¬
тарные поезда, носившие имена великих княжен и наследника цесаревича. "На
текущем счету Государя Императора не осталось ни одной копейки” - писал
Александр Михайлович10.
Мария Федоровна сначала поселилась в Англии, а затем в Дании в небольшом
поместье Видор и жила на пенсию, назначенную ей английским королем Геор¬
гом V. Ольга Александровна, до смерти матери остававшаяся рядом с ней, в
эмиграции была так же неутомима в делах милосердия, как и на родине: она
постоянно устраивала благотворительные вечера в пользу бедных русских
эмигрантов, привлекала иностранных благотворителей, но чаще помогала из
своих скромных средств. Великая княгиня была одной из самых щедрых дари¬
тельниц в фонд Зарубежного союза русских инвалидов. За свою благотвори-
9 Великий князь Александр Михайлович. Указ, соч., с. 322. В литературе приводится также
цифра 651 млн. руб. - Исторический архив, 1961, № 1, с. 21. По другим сведениям, золотой запас,
доставшийся Колчаку, составлял более 6^5 млн. руб. - Российский государственный архив экономики
(ранее ЦГАНХ СССР), ф. 2324, оп. 16, д. 47, л. 38-46.
10 Великий князь Александр Михайлович. Указ, соч., с. 155.
142

Стоит - великая княгиня Ольга Александровна, сидят (слева направо) - княгиня Ирина Алек¬
сандровна Юсупова, князь Андрей Александрович и великая княгиня Ксения Александровна
тельную деятельность Ольга Александровна была награждена знаком Зарубеж¬
ного союза I-й степени.
Она часто посещала дома инвалидов, особенно опекая самых беспомощных,
которые жили в приюте на Шипке в Болгарии. Во вторую мировую войну Ольга
Александровна вновь, как и в первую мировую, стала сестрой милосердия.
Великая княгиня ухаживала за ранеными русскими, уже советскими, солдатами, и
каково же было их изумление, когда они узнавали, что эта заботливая пожилая
медсестра - дочь императора Александра Ш-Миротворца. Ее деятельность по
спасению русских казаков от выдачи сталинскому правительству вызвала ноту
протеста советской стороны. После войны Ольга Александровна уехала в Кана¬
ду, где умерла в 1960 г. в семье русских эмигрантов, приютивших ее после
смерти мужа, в один год со своей старшей сестрой Ксенией.
ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ КИРИЛЛ ВЛАДИМИРОВИЧ
И ЕГО НАСЛЕДНИКИ
Великая княгиня Ксения Александровна, как сестра Николая II, вполне могла
оспаривать права на наследование российского престола у двоюродного брата
великого князя Кирилла Владимировича. Однако ни она, ни ее сыновья не стали
этого делать. В 1922 г. Кирилл Владимирович объявил себя "Блюстителем
престола”, а в 1924 г. принял титул "Императора Всероссийского”.
Великий князь Александр Михайлович в письме 1924 г., подписанном и его
сыновьями - князьями Андреем, Федором, Никитой и Ростиславом Александро¬
вичами, обращался уже к государю Кириллу Владимировичу: “Молим Бога дать
Тебе сил на исполнение трудного подвига, который Ты взял на себя, подчиняясь
основным законам Государственным. Мы подчиняемся Тебе и готовы служить
глубоко любимой нами Родине, как ей служили Отцы и Деды, следуя их
143

заветам... Дмитрий не с нами, он работает в Нью-Йорке, мы ему сообщили о
нашем письме Тебе". Младший сын Александра Михайловича, князь Василий,
тогда еще не достиг совершеннолетия.
Сын Кирилла Владимировича, Владимир Кириллович, рассказывал, что его
родители бежали из Петербурга, когда у власти находилось Временное прави¬
тельство и было сравнительно спокойно11.
Вот что писал французский посол в России Морис Палеолог об отношении
Кирилла Владимировича к Временному правительству: "Великий князь Кирилл
Владимирович объявил себя за Думу. Он сделал больше. Забыв присягу в вер¬
ности л звание флигель-адъютанта, которое он получил от императора, он пошел
сегодня в четыре часа преклониться пред властью народа. Видели, как он в
своей форме капитана 1-го ранга отвел в Таврический дворец гвардейские
экипажи, коих шефом он состоит, и представил их в распоряжение мятежной
власти"11 12.
В то время как Кирилл Владимирович скакал впереди гвардейских экипажей
присягать Временному правительству, императрица металась между постелями
больных корью детей, а в день, когда всеми оставленный император вернулся
в Царское Село, великий князь над своим дворцом водрузил красное знамя.
О бегстве из Петрограда Кирилла Владимировича с его слов вспоминал Алек¬
сандр Михайлович: "Он перешел пешком замерзший Финский залив, неся на
руках свою беременную жену, великую княгиню Викторию Федоровну, а за
ними гнались болыпевицкие разъезды"13.
В Финляндии в августе 1917 г. родился третий ребенок в семье Кирилла Вла¬
димировича - Владимир. По законам Российской империи он уже не мог носить
титул великого князя, а как правнук императора являлся только князем импера¬
торской крови. Однако после того, как Кирилл Владимирович объявил себя
императором, его сын стал наследником престола и великим князем.
Великая княгиня Виктория Федоровна - Виктория-Мелита, которую в семье
звали Дакки, была дочерью герцога Кобургского и Марии Александровны,
дочери Александра II. Мария Александровна была родной сестрой великого
князя Владимира Александровича - отца Кирилла. Таким образом, Виктория-
Мелита и Кирилл Владимирович были двоюродными сестрой и братом. Подобные
браки запрещены русской православной церковью, к тому же Виктория была
разведена с братом императрицы Александры Федоровны эрцгерцогом Эрнстом
Гессенским. У Виктории-Мелиты была дочь Эрнестина, которая после развода
осталась с отцом, но вскоре умерла. Эрцгерцог, кстати, тоже был кузеном
Виктории-Мелиты, но только со стороны отца, герцога Кобургского -
сына английской королевы Виктории. Мать Эрнста была дочерью королевы
Виктории.
Кирилл Владимирович клялся Николаю II, что он не женится на Виктории-
Мелите, но обещания не сдержал, за что был лишен прав на престолонаследие.
Николай II хотел даже лишить его титула великого князя, но Владимир Алек¬
сандрович со слезами просил за сына и августейший племянник не смог отказать
своему дяде. При Временном правительстве Кирилл Владимирович вторично
отрекся от прав на российский престол, однако затем объявил себя императором.
Владимир Кириллович после смерти отца в 1938 г. не решился провозгласить
себя императором, оставшись главой российского императорского дома. Его при¬
знали все трое оставшиеся к тому времени в живых великих князя - Борис и
Андрей Владимировичи (младшие бпатья Кирилла Владимировича) и Дмитрий
11 Вронская Ж. Корона Российской империи. - Огонек, 1990, № 2, с. 28.
Палеолог М. Царская Россия накануне Революции. М.-Пг., 1923, с. 353.
13 Великий князь Александр Михайлович. Указ, соч., с. 323.
144

Павлович (двоюродный брат Николая И), а также князья Гавриил Константино¬
вич (троюродный брат царя) и его племянник Всеволод Иоаннович. Сыновья
скончавшегося в 1933 г. Александра Михайловича под заявлением членов импе¬
раторского дома о признании главою дома великого князя Владимира Кирилло¬
вича не подписались, но в частном письме Андрею Владимировичу старший из
братьев - Андрей Александрович - безоговорочно признал права Влади¬
мира Кирилловича: "Я лично признавал Кирилла, таким теперь признаю его
сына”14.
В 1948 г. Владимир Кириллович обвенчался с Леонидой Георгиевной Багра¬
тион-Му хранской. Брак этот был признан равнородным на основании того, что
Грузия с 1918 по 1921 г. была независимым государством, и таким образом юри¬
дическое положение домов Романовых и Багратионов как бывших царских
династий стало одинаковым.
Однако Леонида Георгиевна ранее состояла в гражданском браке с американ¬
цем Самнером Кирби. Через год она с нем развелась, имея от него дочь Елену.
Мать Леониды Георгиевны, урожденная Золотницкая, не принадлежала к иност¬
ранным принцессам, поэтому брак с ней князя Георгия Александровича Багра-
тион-Мухранского никак не мог считаться равнородным. Эти два обстоятельства
позволяют все же подвергнуть сомнению равнородность брака бывшего главы
российского императорского дома и его жены.
У Владимира Кирилловича и Леониды Георгиевны в 1953 г. родилась дочь
Мария Владимировна. Через 16 лет, когда она достигла династического совер¬
шеннолетия, Владимир Кириллович издал "Акт об учреждении по его кончине
Блюстительства Российского Императорского престола в лице его дочери”.
Мария называлась единственной законной наследницей, так как все возможные
претенденты на блюстительство престола по мужской линии состояли в морга¬
натических браках и, следовательно, лишались права престолонаследия.
После объявления Марии наследницей престола князья Андрей Александро¬
вич, Роман Петрович, троюродный брат Николая И, и Всеволод Иоаннович
заявили: "Рассматриваем провозглашение княжны Марии Владимировны буду¬
щей главой Русского императорского дома как акт произвола и беззакония”15.
В 1976 г. Мария Владимировна вышла замуж за прусского принца Франца-
Вильгельма, которому был пожалован титул великого князя Михаила Павлови¬
ча. В 1981 г. у Владимира Кирилловича родился внук Георгий, ставший после
развода родителей династическим преемником своей матери.
Рождение у Марии Владимировны сына повлекло за собой новую волну непри¬
ятия со стороны родственников. Князь Василий Александрович, являвшийся в то
время "старейшиной" рода Романовых, опубликовал заявление, которое ос¬
корбило Владимира Кирилловича: "Счастливое событие в прусском королевс¬
ком доме не имеет отношения к Романовым, поскольку новорожденный князь
не принадлежит ни к Русскому Императорскому дому, ни к роду Романо¬
вых"16.
Однако после смерти великого князя его дочь приняла на себя местоблюсти-
тельство российского престола. Два визита Марии Владимировны в Москву
в 1992 г. и торжественное посещение родового гнезда Романовых - Костромы,
в ходе которого ей было передано в дар в качестве фамильной резиденции зда¬
ние бывшего Дворянского собрания, показывают, что она не намерена отступать
от курса, выбранного ее отцом на сближение с нынешним российским руковод¬
ством.
14 Наследование Российского Императорского престола. Лос-Анджелос, 1985, с. 71.
15 Горохов Д. Романовы: судьба династии. - Эхо планеты, 1990, № 16, с. 33.
16 Там же, с. 34.
145

Владимир Кириллович, умерший в 1992 г., которого отказались отпевать
иерархи Русской зарубежной православной церкви, был отпет Патриархом Мос¬
ковским и Всея Руси Алексием II и похоронен в Санкт-Петербурге в Петропав¬
ловском соборе. Он закончил свой земной путь на родине, откуда был увезен
75 лет назад во чреве матери.
РАСКОЛ В ЭМИГРАЦИИ
Кирилла Владимировича и его сына Владимира признавали не все члены
императорского дома и не вся русская эмиграция. Серьезную оппозицию, вно¬
сившую большой раскол в эмигрантское движение, составлял великий князь
Николай Николаевич, поддерживаемый своим братом Петром Николаевичем.
К нему примыкала большая часть членов Русского общевоинского союза во
главе с генералом Врангелем - они признавали право на российский престол за
Николаем Николаевичем не столько по строгости закона о престолонаследии,
сколько по праву огромного уважения, которым пользовался бывший Верховный
главнокомандующий русской армии. Николай Николаевич являлся, пожалуй, наи¬
более популярным из великих князей.
Николай Николаевич был женат на Анастасии Николаевне - урожденной
принцессе Стане де Монтенегро, дочери черногорского короля Николая I17.
Стана и ее сестры учились в Смольном институте, после окончания которого
Милица вышла замуж за Петра Николаевича, Елена за принца, впоследствии
короля Италии Виктора Эммануила III, а Стана за князя императорской крови
Георгия Максимиллиановича Романовского, шестого герцога Лихтенбергского.
В этом браке у нее родилось двое детей: Сергей Георгиевич - впоследствии
восьмой герцог Лихтенбергский - и Елена Георгиевна - принцесса Лихтенберг-
ская. В 1906 г. Анастасия Николаевна развелась с Георгием Максимиллианови¬
чем и в 1907 г. Николай Николаевич добился разрешения Священного Синода на
брак с Анастасией Николаевной, препятствием к которому было не только то,
что невеста была разведена, но, главное, что ее старшая сестра Милица была
женой родного брата жениха. Браки родных братьев на родных сестрах осужда¬
лись православной церковью. Детей от второго брака у Анастасии Николаевны
не было, и в случае признания Николая Николаевича императором возможным
наследником становился его племянник Роман Петрович.
Сестры Милица и Стана были известны своими мистическими настроениями.
Они дружили с императрицей Александрой Федоровной, знакомили ее со все¬
возможными магами и оккультистами. Роковое знакомство царской семьи
со "старцем” Григорием Распутиным состоялось также по рекомендации черно¬
горок.
Не признала императором Кирилла Владимировича и вдовствующая импера¬
трица Мария Федоровна. Но, однако, не из-за того, что отдавала предпочтение
Николаю Николаевичу, с которым действительно была более дружна, а потому
что не верила в смерть своих сыновей и внуков в России и считала лишь Нико¬
лая П законным императором, несмотря на его отречение, и царевича Алексея -
законным наследником.
Мария Федоровна и Николай Николаевич умерли в 1928 г.18 В том же году
скончался и генерал Врангель. Похоронив этих трех стариков, русская эмиграция
17 Подробнее о черногорском короле Николае Петровиче-Heroine см. Писарев ЮЛ. Шесть
десятилетий на троне: черногорский монарх Николай Петрович-Негош. - Новая и новейшая история,
1991, №6.
I8 Великий князь Николай Николаевич умер 23 декабря 1928 г. по старому стилю - 5 января
1929 г. по новому стилю.
146

оплакала старую Россию. Императрицу хоронили в Дании. По улицам Копен¬
гагена прошли люди в старых российских мундирах - постаревшие офицеры,
выброшенные Россией и живущие в эмиграции только Россией.
Похороны Николая Николаевича были, наверное, последним крупным собы¬
тием русской эмиграции "первой волны". Приведем лишь небольшой отрывок из
воспоминаний Ирины Одоевцевой о том, что говорил писатель Иван Бунин, вер¬
нувшись с похорон великого князя: "Лежит в гробу, длинный, тощий, рыжий.
Грудка, как у цыпленка. А кулачище - во! И в кулачище, как дубина, кипарисо¬
вый крест зажат. Красота! Царственный покойник"19.
Великий князь Петр Николаевич ненадолго пережил своего старшего брата.
Он умер на вилле "Тенард" на юге Франции в 1931 г.
Два его внука по мужской линии - сыновья князя Романа Петровича и княгини
Прасковьи Дмитриевны, урожденной графини Голицыной, Николай и Дмитрий
Романовичи - ныне здравствуют. Николай Романович - историк, автор (вместе
с Жаком Ферраном) уникальных фотоальбомов дома Романовых, а Дмитрий
Романович - преуспевающий банкир.
МОРГАНАТИЧЕСКИЕ БРАКИ ДОМА РОМАНОВЫХ
Почти все члены дома Романовых в эмиграции заключили морганатические
браки. Однако волна морганатических браков захлестнула Романовых еще до ре¬
волюции. Даже в семье Николая II, главного блюстителя династических интере¬
сов, к великому его отчаянию дважды нарушался закон. Сначала родной брат ца¬
ря Михаил Александрович женился на дважды разведенной Наталье Сергеевне
Шереметьевой, а потом сестра Николая II Ольга вышла замуж за Николая
Александровича Куликовского. Великий князь Михаил Александрович был убит
в 1918 г. в Перми вместе со своим секретарем Джонсоном, а вдове Михаила, по¬
лучившей титул графини Брасовой, и ее сыну вскоре удалось уехать за границу.
В эмиграции Наталье Сергеевне был пожалован титул княгини. Ее сын, граф
Георгий Михайлович Брасов, погиб в автомобильной катастрофе во Франции
в 1931 г.
Родной дядя императора, великий князь Павел Александрович, вторым бра¬
ком был женат на Ольге Валериановне Пистолькорс, урожденной Карнович.
Этот брак, также доставивший Николаю II много переживаний, в конце концов
был признан, а Ольге Валериановне и ее детям, рожденным от великого князя,
был пожалован титул графов Гогенфельзен. Во время первой мировой войны
в связи с неприятностями, которые доставляли своим обладателям немецкие фа¬
милии, Ольге Валериановне пожаловали титул княгини Палей. С угасшим родом
Палей Карновичи состояли в отдаленном родстве.
Павел Александрович был расстрелян 29 января 1919 г. в Петрограде в Пет¬
ропавловской крепости вместе с тремя своими двоюродными братьями великими
князьями Николаем, Георгием Михайловичами и Дмитрием Константиновичем.
Князь Владимир Палей, как все дети царствовавшего дома, рожденные в
морганатическом браке, носивший титул и фамилию матери, мог избежать
гибели, отрекшись от своего отца. Этот путь спасения бьиг ему предложен пред¬
седателем Петроградской ЧК М.С. Урицким, проводившим перепись членов дома
Романовых, и вызвал у Владимира Павловича негодование. Вернувшись домой
из ЧК, князь Владимир сказал матери: "Как он посмел предложить мне такое!"
Весной 1918 г. князь Владимир Палей, три сына двоюродного дяди Николая II
великого князя Константина Константиновича князья Иоанн, Константин и
Игорь Константиновичи и великий князь Сергей Михайлович со своим секрета¬
19 Одоевцева И. На берегах Сены. М., 1989, с. 245.
147

рем Федором Ремизом были отправлены в ссылку сначала в Вятку, потом в Ека¬
теринбург.
В последнем письме матери из Екатеринбурга Владимир Палей описывал
пасхальную заутреню в кафедральном соборе: "Я весь дрожал, а когда после
крестного хода раздалось все более и более громкое “Христос Воскресе” и я
невольно вспомнил заутрени в Париже и в Царском, стало так тяжело, как будто
ангел, отваливший камень от Гроба Господня, свалил его на меня”20.
Вскоре к князьям присоединилась высланная из Москвы великая княгиня
Елизавета Федоровна - вдова убитого 4 февраля 1905 г. бомбой террориста-
эсера Каляева московского генерал-губернатора великого князя Сергея Алек¬
сандровича, настоятельница Марфо-Мариинской обители милосердия, со своей
келейницей Варварой Яковлевой.
Узники были сброшены в шахту под Алапаевском в ночь на 18 июля 1918 г.
Это произошло через день после расстрела семьи Николая II в Екатеринбургском
подвале и через месяц после убийства великого князя Михаила Александровича в
Перми.
Князь Палей прожил только 21 год. Он был талантливым поэтом, драматур¬
гом и переводчиком. Вот строки, написанные им в 1918 г. незадолго до ареста:
Как ты жалка и окровавлена
Моя несчастная страна!
Ты от позора не избавлена,
Ты в эти дни коснулась дна!..
...И длится страшное видение,
Блестит смертельная коса
О, где же Бог? Где Провидение?
О, как безмолвны небеса!21
Княгиня Палей бежала в Финляндию с дочерьми Ириной и Натальей, а потом
перебралась во Францию. Ольга Валериановна совершенно была убита извес¬
тием о смерти обожаемых мужа и сына. Она мечтала когда-нибудь переиздать
стихи Владимира, но ей не удалось этого сделать. Произведениям князя Палея
еще суждено обрести своих читателей в России. Сейчас готовится к печати сбор¬
ник его стихов, писем и дневников. Княгиня Палей оставила мемуары, где описа¬
ла весь путь своей семьи22.
Дочь Ольги Валериановны княжна Ирина Павловна во Франции вышла замуж
за князя Федора Александровича, сына великого князя Александра Михайловича
и великой княгини Ксении Александровны. Этот брак является не менее равно¬
родным, чем брак Владимира Кирилловича и Леониды Георгиевны. Ирина Пав¬
ловна умерла осенью 1990 г. на юге Франции в Биарицце. Летом 1990 г. в России
впервые побывал ее сын князь Михаил Федорович Романов.
В морганатическом браке с Зинаидой Рашевской, дочерью героя Порт-Артура
военного инженера Сергея Александровича Рашевского, состоял и великий князь
Борис Владимирович (1877-1943). Он жил весьма скромно на юге Франции в
Биарицце, увлекаясь изобразительным искусством. По рассказу Александра
Михайловича, именно пристрастие Бориса Владимировича к искусству в свое
время спасло жизнь ему и его брату Андрею Владимировичу. "Великие князья
Борис и Андрей Владимировичи обязаны спасением своих жизней поразительному
совпадению, к которому, если бы его описал романист, читатель отнесся бы с
недоверием. Командир большевистского отряда, которому было приказано рас¬
стрелять этих двух великих князей, оказался бывшим художником, который про-
20 ГА РФ, ф. 564, on. 1, д. 4244, л. 1об.
21 ГА РФ, ф. 614, on. 1, д. 26, л. 138.
Ш Princesse Paley. Souvenirs de Russie 1916-1919. Biarritz, 1989.
148

Свадебная фотография Федора и Ирины Палей. Слева направо - великий князь Дмитрий Павлович,
великая княгиня Ксения Александровна, князь Федор Александрович, великий князь Александр
Михайлович, княгиня Ольга Валериановна Палей, княгиня Наталья Павловна Палей; в центре -
княжна Ирина Павловна Палей. Франция, 1920 г.
вел несколько лет жизни в Париже в тяжкой борьбе за существование, тщетно
надеясь найти покупателя для своих картин. За год до войны великий князь
Борис Владимирович, прогуливаясь по Латинскому кварталу, наткнулся на вы¬
ставку художественно нарисованных подушек. Они понравились ему своей ори¬
гинальностью, и он приобрел значительное их количество. Большевистский
комиссар не мог убить человека, который оценил его искусство. Он посадил
обоих великих князей в автомобиль со значком коммунистической партии и повез
их в район белых армий"23.
Автор затрудняется уточнить, когда именно произошел этот эпизод. Судя по
мемуарам балерины Матильды Феликсовны Кшесинской, великие князья Борис и
Андрей Владимировичи вместе со своей матерью великой княгиней Марией Пав-
" Великий князь Александр Михайлович. Указ, соч., с. 323.
149

ловной (старшей) встретили Октябрьскую революцию в Кисловодске, где жизнь
до конца 1917 г. текла довольно мирно и спокойно. Причем, Андрей Владимиро¬
вич, судя по тем же мемуарам, уехал в Кисловодск в январе 1917 г. на лечение
по настоянию докторов. 1 марта он собирался вернуться на фронт... Борис Вла¬
димирович прибыл в Кисловодск из Петербурга 21 сентября 1917 г. В январе
1918 г. была установлена власть большевиков в Кисловодске. Арестованные в
августе 1918 г. великие князья Борис и Андрей Владимировичи были на волосок
от смерти, но спас их, по воспоминаниям Кшесинской, комиссар Лещинский -
близкий знакомый жены банкира Давыдова, которая бросилась к нему умолять о
пощаде великих князей.
В Кисловодске существовал раскол между местным и Пятигорским совдепом.
Лещинскому удалось освободить Бориса и Андрея Владимировичей, и в тот же
день, 13 августа, братья бежали в горы, снабженные Лещинским документами.
Они вернулись лишь 23 сентября в сопровождении кабардинской знати, когда
город заняли казаки генерала А. Шкуро. Последний захватил Кисловодск с не¬
большим отрядом и вскоре был вынужден отступить, маневрируя и уклоняясь от
столкновений с силами большевиков.
За войсками Шкуро потянулись обозы беженцев. Среди них находилась и
великая княгиня Мария Павловна с сыновьями.
Лишь в ноябре 1918 г. караван беженцев прибыл в Анапу. Вскоре было полу¬
чено известие об окончании первой мировой войны, и в Новороссийск пришел
английский крейсер ’’Ливерпуль”. В марте 1919 г. Борис Владимирович уехал за
границу вместе со своей будущей женой, Зинаидой Рашевской. Мария Павловна
ехать с сыном отказалась. В мае 1919 г., когда весь Северный Кавказ был осво¬
божден от большевиков, она с Андреем вернулась в Кисловодск. Белая армия
наступала и великая княгиня, урожденная немецкая принцесса, на все уговоры
уехать за границу отвечала, что она покинет Россию только в том случае, если
иного выхода не будет. И действительно, она оставалась в России до самого
последнего момента, пока была хоть капля надежды.
В конце февраля 1920 г., когда поражение Добровольческой армии генерала
А.И. Деникина стало свершившимся фактом, когда толпы беженцев штурмовали
пароходы в Новороссийске, Мария Павловна и Андрей Владимирович погрузи¬
лись на итальянский пароход "Семирамида", который направлялся в Венецию.
Вместе с ними отбыла Кшесинская, которая подробно описала это долгое путе¬
шествие.
Великий князь Андрей Владимирович в эмиграции обвенчался с Матильдой
Кшесинской, которой молва приписывала роман с цесаревичем Николаем Алек¬
сандровичем, будущим императором Николаем II. Недавно опубликованные
дневники Кшесинской24 доказывают платоничность этого романа. Она не была
любовницей Николая, так как он, понимая, что не сможет жениться на балерине,
не позволял себе интимных отношений с ней. Позже Матильда Феликсовна стала
гражданской женой великого князя Сергея Михайловича. Б 1902 г. Кшесинская
родила сына Владимира, которого великий князь усыновил.
Впрочем, в мемуарах, написанных за границей, Кшесинская утверждала, что
настоящий отец ее сына Владимира - Вовы, как его звали все родные, - Андрей
Владимирович, с которым у нее был долгий роман параллельно с Сергеем
Михайловичем.
В тревожные революционные февральские дни 1917 г. Сергей Михайлович,
находясь еще на фронте, писал в Петроград своему брату - историку Николаю
Михайловичу: "Ты знаешь, как я привязан к Вове, и как я горячо люблю, и как
он ко мне привязан. Ты знаешь, что я живу с Малечкой 22 года (это не в
24 Дневник Матильды Кшесинской. Публикация И. Гамула. - Театральная жизнь, 1991,№ 1,2.
150

смысле физическом, но живу одним домом и одними средствами). Конечно, ты
понимаешь, как я волновался и беспокоился за их целостность"25.
Волнения оказались не напрасными. Дом Кшесинской был разгромлен и раз¬
граблен в марте 1917 г. ’То, что ты пишешь о Малечке, просто ужасно, - писал
Сергей Михайлович брату. - Я не знаю, кто против нее озлоблен и причины это¬
го озлобления кроются только либо в личных счетах по сцене, либо во вздорных
слухах. Я клянусь перед образом, что за ней нет ни одного преступления. Если ее
обвиняют во взятках, то это сплошная ложь. Все ее дела вел я, и я могу пред¬
ставить кому нужно все самые точные данные, какие деньги у нее есть и были и
откуда поступали. Я знаю, что ее дом грабили и грабят, воображаю, сколько до¬
рогих и художественных вещей пропало. Неужели ты не веришь твоему брату,
который клянется, а веришь слухам, которые распускают злонамеренные люди.
Что было мое, все должно было перейти Вове... Ты пишешь, что если я приеду,
чтобы не смел с ними видеться. Что же я подлец - я брошу свою жену (граж¬
данскую) и своего мальчика. Нет, я всю жизнь был честным и благородным, та¬
ким и останусь”26. Сергей Михайлович с большим трудом добился у Временного
правительства разрешения вернуться в Петроград, где был в 1918 г. арестован и
отправлен в Алапаевск. Из всех алапаевских мучеников его одного застрелили у
края шахты - все остальные были сброшены туда живыми.
Кшесинская получила в Кисловодске от Сергея Михайловича телеграмму,
отправленную за несколько дней до его гибели.
Эмиграция, сравнявшая всех русских, позволила наконец знаменитой балерине
стать законной женой великого князя Андрея Владимировича. В 1935 г. Матиль¬
де Феликсовне был пожалован титул княгини Романовской-Красинской. Усынов¬
ленный Сергеем Михайловичем Владимир носил отчество Андреевич.
Во Франции в Кап д'Ай Кшесинская владела виллой, подаренной ей в 1914 г.
Андреем Владимировичем. Больше у "великокняжеской" четы не было ничего.
В эмиграции Кшесинской пришлось добывать средства на пропитание. Она
создала в Париже свою балетную студию, в которой преподавала до глубокой
старости. Ее школа, ставшая всемирно известной, привела на сцену много про¬
славленных балерин, среди которых были и русские имена.
В 1940 г. во время оккупации Франции немецкими войсками семья Андрея
Владимировича оставалась в Париже.
"Уже давно Вова, - писала Кшесинская о настроениях своего сына, - считал
русско-германскую войну неизбежной и отлично отдавал себе отчет в том, что
ожидает Россию, если немцы, не дай Бог, победят. Ни своей точки зрения, ни
своего отношения к немцам он не скрывал и знал, что его ожидает в случае
войны. Но он был готов, и от нас он этого не скрывал, к тем испытаниям, кото¬
рые его ожидали. И он бодро пошел им навстречу"27.
Русская эмиграция, как известно, не была единодушна в своем отношении
к войне России - вернее СССР - с гитлеровской Германией. Но члены дома
Романовых были солидарны с Владимиром Андреевичем.
22 июня 1941 г., когда немецко-фашистские войска вторглись в СССР,
в Париже арестовали множество русских эмигрантов.
Был схвачен и Владимир Андреевич. Он просидел в лагере в Компьене
119 дней.
Андрей Владимирович скончался в 1956 г., а Матильда Феликсовна, которая
была на семь лет старше своего мужа, умерла в 1971 г. в возрасте 99 лет.
Владимир Андреевич пережил мать только на три года.
25 ГА РФ, ф. 670, on. 1, д. 185, л. 15-15об.
26 Там же.
27 Кшесинская М. Воспоминания. М., 1992, с. 274.
151

КОНСТАНТИНОВИЧИ
Из шестерых сыновей великого князя Константина Константиновича, извест¬
ного поэта, печатавшегося под псевдонимом К.Р., остались в живых только двое.
Князь Олег Константинович, талантливый пушкинист, погиб на фронте в первый
год первой мировой войны. О его помолвке с дочерью великого князя Петра
Николаевича красавицей Надеждой так и не было официально объявлено.
Князья Иоанн, Константин и Игорь Константиновичи были сброшены в шахту
под Алапаевском. С Иоанном Константиновичем добровольно в ссылку поехала
его жена Елена Петровна, урожденная принцесса Елена Сербская. В то время,
когда положение алапаевских узников еще было сносным, Елена Петровна
решила съездить в Петроград к детям Всеволоду и Екатерине. По дороге ее
арестовали и посадили в пермскую тюрьму, где в то время находились, сопро¬
вождавшие в Сибирь семью Николая II графиня Гендрикова и госпожа Шнейдер,
вскоре без суда расстрелянные. Княгиня Елена избежала их участи лишь потому,
что была сербской принцессой. Из тюрьмы она освободилась уже после гибели
мужа и смогла уехать за границу.
Князя Гавриила Константиновича (1887-1955) арестовали летом 1918 г.
Его жена - балерина Антонина Рафаиловна Нестеровская, брак с которой
являлся морганатическим, обратилась за помощью в ЧК к Урицкому.
Заместитель Урицкого Бокий перевел тяжелобольного Гавриила в боль¬
ницу. Оттуда при помощи врача, лечившего Максима Горького, Нестеров¬
ская забрала мужа и переехала с ним в единственное безопасное во всем
Петрограде место - на Кронверкский, в квартиру А.М. Горького' и М.Ф.
Андреевой.
Сохранились воспоминания Нестеровской об этом времени: "Горький встретил
нас приветливо и предоставил нам большую комнату в четыре окна, сплошь
заставленную мебелью. Здесь началась наша новая жизнь. Я выходила из дома
редко. Кхуж ни разу не вышел. Обедали мы за общим столом с Горьким и други¬
ми приглашенными. Бывали часто заведомые спекулянты, большевистские зна¬
менитости и другие знакомые. Я видела у Горького Луначарского, Стасову,
хаживал и Шаляпин. Чаще всего собиралось общество, которое радовалось
нашему горю и печалилось нашими радостями. Нам было в этом обществе
тяжело"28.
Наконец Андреева, назначенная управляющей всеми театрами Петрограда,
добилась у председателя Петросовета Г.Е. Зиновьева разрешения на выезд
Гавриила Константиновича в Финляндию. В последний момент, уже на границе,
отъезд чуть не сорвался, но, к счастью, судьба больного князя и его жены
тронула комиссара и он выпустил их из страны без паспортов, которые так и
остались на Гороховой в ЧК. Нестеровская на саночках перевезла еле живого
мужа через границу.
Обе сестры Гавриила Константиновича, Татьяна и Вера, и их брат Георгий,
младший сын великого князя Константина Константиновича, тоже бежали за
границу.
Татьяна Константиновна, вдова князя Багратиона-Мухранского, убитого на
фронте в 1915 г., уехала из России вместе с сыном и дочерью. Вырастив детей,
она ушла в монастырь в Иерусалиме, приняв постриг с именем Тамара, и став
затем игуменьей. В ее келье висели портреты убиенной царской семьи, канонизи¬
рованной Русской зарубежной православной церковью. Трое ее братьев-мучени¬
ков тоже канонизированы. Игуменья Тамара долгие годы была молитвенницей не
только за дом Романовых, но и за всю свою многострадальную родину. Ее
АО
Берберова Н. Железная женщина. М., 1991, с. 109.
152

Монахиня Тамара. Иерусалим, 1960-е годы
младшая сестра, Вера Константиновна, ныне здравствует. До второй ми¬
ровой войны она жила в Германии у родственников матери великой княги¬
ни Елизаветы Маврикиевны, урожденной принцессы Саксен-Альтенбургской.
После второй мировой войны княжна Вера работала в Красном Кресте, а в
1951 г. переехала в США. Сейчас она живет в штате Нью-Йорк в старческом
доме для русских эмигрантов, которым руководит княжна Ливен -
мать Екатерина. Георгий Константинович умер в 1938 г. в США. Ему было
35 лет.
Князь Гавриил Константинович, оказавшись за границей, вскоре выздоровел и
впоследствии получил от главы императорского дома Владимира Кирилловича
титул великого князя. Жил в Париже, являлся почетным покровителем несколь¬
ких русских эмигрантских организаций. Ему суждено было пережить Нестеров-
скую и, похоронив ее в 1950 г., он через некоторое время женился на красавице
княжне Ирине Ивановне Куракиной, дочери князя Куракина, бывшего предводи¬
теля ярославского дворянства, ставшего в эмиграции священником, а затем,
овдовев, - епископом. Великий князь Гавриил умер в 1955 г., не оставив
потомства.
153

БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТЬ
Многие члены дома Романовых активно занимались благотворительной дея¬
тельностью. Великий князь Николай Николаевич являлся почетным председа¬
телем Русского общевоинского союза. После его смерти был учрежден благо¬
творительный фонд его имени.
Многочисленные фонды и союзы русской эмиграции считали необходимым
заручиться попечительством членов дома Романовых, которые как бы олицетво¬
ряли собой старую, не существующую больше Россию, потонувшую, как Атлан¬
тида, в бурных волнах революции.
Великий князь Александр Михайлович состоял почетным председателем
Союза русских военных летчиков, так как он способствовал созданию русской
военной авиации. Кроме того, он был почетным председателем Объединения
чинов гвардейского экипажа, Парижской Кают-компании и покровителем Нацио¬
нальной организации русских разведчиков, или, как их было принято называть,
скаутов. Тоскуя по родине, Александр Михайлович верил в молодежь, возрожде¬
ние и спасение России.
"Много на Руси таких верных Христу душ живут и ждут, - когда время придет
им свой голос подать. Не падайте духом, а верьте, что не вы, а они Россию
спасут, и не кровью, не политикой той или другой, или мыслями честолюбивыми,
а духом веры, воли и любви"29, - писал Александр Михайлович в 1925 г. в рож¬
дественском обращении к соотечественникам.
Особенно трагично за границей складывалась судьба русских инвалидов вой¬
ны, разбросанных по всем странам. Почетным попечителем Зарубежного союза
русских инвалидов был великий князь Дмитрий Павлович, сын великого князя
Павла Александровича от его первого брака с принцессой Александрой Георги¬
евной. Александра Георгиевна была старшей дочерью греческого короля
Георга I и королевы Ольги Константиновны, родной сестры великого князя Кон¬
стантина Константиновича. Младшая дочь Ольги Константиновны, Мария
Георгиевна, была замужем за русским великим князем, расстрелянным впослед¬
ствии в Петропавловской крепости Георгием Михайловичем30. В 1890 г. Алек¬
сандра Георгиевна родила дочь Марию, а в 1891 г. сына Дмитрия, скончавшись
при родах. Она прожила всего 21 год. Когда Павел Александрович женился вто¬
рично и был выслан за границу за морганатический брак, то опекуном Марии и
Дмитрия был назначен его старший брат Сергей Александрович, не имевший
собственных детей. Воспитанием детей занималась его жена, великая княгиня
Елизавета Федоровна, погйбшая в 1918 г. в Алапаевске вместе со сводным
братом своих воспитанников Владимиром Палеем.
Дмитрий Павлович был очень дружен со своим старшим кузеном Николаем II,
поэтому для императора было особенно тяжело узнать, что Дмитрий Павлович
принимал участие в убийстве Распутина. Опала, последовавшая за этим, спасла
жизнь Дмитрию Павловичу так же, как и князю Феликсу Юсупову. В декабре
1916 г. Дмитрий Павлович был направлен в действующую армию в Персию, а во
время революции добрался до британского экспедиционного корпуса, который
действовал в Месопотамии.
Феликс Юсупов всю жизнь гордился тем, что убил Распутина, охотно давал
интервью по этому поводу и консультировал исторические фильмы. Впрочем,
ему пришлось и судиться с американскими кинематографистами, позволившими
себе вымысел об участии его красавицы жены, Ирины, в убийстве Распутина.
29 Русское время, Париж, 25.XII.1925.
30 Великой княгине Марии Георгиевне удалось эмигрировать со своими дочерьми, Ниной и
Ксенией. Нина Георгиевна впоследствии вышла замуж за князя Павла Александровича Чавчавадзе.
154

Дмитрий Павлович, напротив, сожалел о содеянном: из опыта революции он
вынес убеждение, что никакие высшие соображения не могут оправдать
убийства.
В ноябре 1926 г. Дмитрий Павлович женился в Биар иоде на мисс Одри Эмери,
очаровательной и богатой американке. "Это была такая красивая и элегантная
пара, что можно было просто на них любоваться", - вспоминала Кшесин-
ская31. Кто мог подумать тогда, что Дмитрию Павловичу суждено умереть
в 50 лет в полном одиночестве в Швейцарии, куда он поехал лечиться от
туберкулеза.
Его сын, Павел Дмитриевич, оставшийся с матерью после развода родителей,
был обаятельным и милым мальчиком, которого многие сравнивали с наследни¬
ком цесаревичем Алексеем, сыном Николая II.
Павел Дмитриевич носит титул князя Романовского-Ильинского, пожалован¬
ный ему Кириллом Владимировичем.
От второго брака с Анжеликой Кауфман Павел Дмитриевич имеет четырех
детей - Дмитрия, Павлу, Анну и Михаила.
Сестра Дмитрия Павловича Мария Павловна вышла замуж за шведского
принца Вильгельма, второго сына короля Густава, и в браке была очень несчаст¬
лива. С большим трудом ей удалось добиться развода и, вынужденная оставить
мужу сына Ленарта, она вернулась в Россию. Во время революции Мария Пав¬
ловна вышла замуж за князя Сергея Путятина, и это спасло ее: госпожу Путя¬
тину выпустили за границу легко, не признав в ней великой княгини. В эмиграции
Мария Павловна развелась со вторым мужем. Став фотографом, она зарабаты¬
вала себе этим на жизнь. Принимала активное участие в жизни семьи Романо¬
вых: посещала благотворительные вечера и дома для русских инвалидов в Бол¬
гарии, Сербии, Румынии.
Сын Марии Павловны, Ленарт, получивший титул графа Бернадота, живет
с семьей в Германии в земле Баден-Вюртемберг на собственном острове Майнау
на озере Бадензее. Он разводит там экзотические растения. Остров, прев¬
ращенный его усилиями в сказочный сад, открыт для ученых, политиков и
туристов.
Женщины дома Романовых, самоотверженно занимавшиесся благотворитель¬
ностью во время первой мировой войны, попав за границу, не изменили
традициям, прививая их в эмиграции своим дочерям. Только теперь спасали не
истекавших кровью солдат и офицеров, а всех обездоленных соотечествен¬
ников.
Кира Кирилловна, сестра главы российского императорского дома Владимира
Кирилловича, была почетной попечительницей французского отделения За¬
рубежного союза русских инвалидов. Она посещала дома для русских инвалидов,
утешала одиноких и больных так же, как ее мать Виктория Федоровна,
награжденная во время первой мировой войны Георгиевскими медалями всех
степеней.
Кира Кирилловна вышла замуж за главу прусского императорского дома Луи-
Фердинанда Гогенцоллерна. Его мать, урожденная принцесса Цецилия Меклен¬
бургская, была племянницей великого князя Александра Михайловича. У Киры
Кирилловны родилось семь детей, все они, кроме одного сына, ныне здравству¬
ют. Кира Кирилловна умерла в 1967 г.
Ее старшая сестра Мария Кирилловна была замужем за принцем Лейнин-
генским и умерла в возрасте 44-х лет, оставив сиротами четырех детей. Ее сын
Карл женился в 1928 г. на принцессе Марии-Луизе Болгарской.
-Э 1
Кшесинская М. Указ, соч., с. 244.
155

ЗАБЫТАЯ ВЕТВЬ
Несколько слов о совсем забытой ветви - потомстве опального великого князя
Николая Константиновича, старшего брата поэта Константина Константиновича
и греческой королевы Ольги. Великий князь был сослан Александром II в 1878 г.
в Сибирь, а оттуда при Александре III переведен в Ташкент, по свидетельству
одних мемуаристов, за кражу бриллиантов из оклада семейной иконы, по свиде¬
тельству других - за неукротимое женолюбие. У него появились незаконнорож¬
денные дети. Одна из них - Дарья - была впоследствии секретарем у писатель¬
ницы Мариэтты Шагинян.
Николай Константинович женился на Надежде Александровне Дрейер -
дочери оренбургского полицмейстера, от которой имел сыновей Артемия и Алек¬
сандра, носивших фамилию Искандер. Опальный великий князь был человеком
незаурядного ума, много лет работал над проектом ирригационной системы для
Средней Азии, о чем подробно писал своему двоюродному брату Александру III.
Гораздо лучше жилось Николаю Константиновичу при Николае II: ему раз¬
решено было, по крайней мере, распоряжаться своим состоянием. Подобно
некоторым другим великим князьям, он приветствовал революцию. Николай
Константинович умер при неизвестных обстоятельствах в Ташкенте в 1918 г.
Где находится его могила - неизвестно.
Артемий погиб в 1919 г., а Александр Искандер попал за границу с белой
армией. В России у него остались жена и двое детей, которые вынуждены были
скрываться под чужой фамилией. Дочь Александра Искандера - Наталья, в свое
время бесстрашная мотогонщица, и до сих пор блестящая красавица, живет в
полном одиночестве и после перенесенных спортивных травм передвигается на
костылях. Несмотря на это, она не теряет стойкости перед житейскими труд¬
ностями. Брат Натальи, Кирилл, умер в Москве в феврале 1992 г.
Александр Искандер, которому за границей был пожалован княжеский титул,
жил во Франции и умер в Париже в 1957 г., так ничего и не узнав о судьбе своих
детей. После смерти Александра Искандера его вдова (во Франции он женился
вторично) очень бедствовала и зарабатывала на жизнь тем, что публиковала в
эмигрантских газетах трогательные и ностальгические рассказы своего мужа о
его детстве и юности в России.
О князе Искандере редко писала эмигрантская пресса, да и имя его отца,
опального Николая Константиновича - одаренного человека, ветреного кра¬
савца, почти всю жизнь проведшего на окраине империи, было предано заб¬
вению.
Надежда Александровна прожила 12 лет при советской власти в сторожке
своего бывшего двора в бедности и одиночестве, умудряясь, однако, опекать
бездомных собак. Узбеки, благодарные великому князю за то, что он устроил в
Ташкенте водопровод, время от времени подсовывали под дверь бедной вдовы
немного денег. Умерла она от укуса одной из своих бездомных собак, которая
оказалась бешеной.
* * *
В кратком журнальном очерке, разумеется, невозможно охватить все судьбы
последних поколений дома Романовых. За его рамками остались и многие подроб¬
ности, из которых складывалась жизнь ушедших поколений.
История рода Романовых сложна и трагична. Она стала символом судеб мно¬
гих российских родов. Тысячи семей, не только знатных, повторили после ре¬
волюции путь дома Романовых. Вдова поэта О.Э. Мандельштама, Н.Я. Ман¬
дельштам, вспоминая юного поэта князя Палея, писала, что они с Анной
156

Ахматовой "удивлялись, что в тех семьях разорение шло тем же путем, что в
наших"32.
"Неужели пережитое нами со времен революционных потрясений, ожесточен¬
ных столкновений бешеных политических потоков, разорвавших страну на части,
унесших миллионы человеческих жизней, - неужели все это не даст нам силы и
мудрости хоть теперь посмотреть на прошлое не с классовых, национальных, а с
человеческих позиций?" - вопрошает историк Г.З. Иоффе33.
Не пора ли уже перестать разделять детей России на "красных" и "белых", а
помянуть и оплакать всех россиян, убитых или лишенных отечества в пору вели¬
ких социальных потрясений?
32 Мандельштам НЯ. Вторая книга. М., 1990, с. 162.
33 Иоффе Г.З. Указ, соч., с. 349.
157

© 1993 г.
К.Б. ВИНОГРАДОВ, Д.В. ЛИХАРЕВ
АДМИРАЛ ФИШЕР И БОРЬБА ВЕЛИКОБРИТАНИИ
ЗА ГОСПОДСТВО НА МОРЯХ В НАЧАЛЕ XX в.
21 октября 1904 г., в 99-ю годовщину Трафальгарской битвы, двери англий¬
ского Адмиралтейства распахнулись перед адмиралом Джоном Фишером, кото¬
рый вошел туда в качестве первого морского лорда Британской империи. По
этому случаю в "Дейли экспресс" был помещен рисунок. На нем изображен адми¬
рал Нельсон, взбирающийся обратно на свою колонну на Трафальгарской пло¬
щади при виде Фишера, входящего под арку Адмиралтейства. Подпись под
рисунком гласила: "Я уже совсем было собрался спуститься и помочь им сам, но
раз Джеки Фишер берется за дело, мне не о чем беспокоиться. Я возвращаюсь
на свой пьедестал"1. Этот рисунок очень удачно передавал настроения англий¬
ской публики того времени. Для всех, кто хоть немного был знаком с проблемами
морской политики Великобритании, назначение Фишера свидетельствовало о
том, что флот ожидают большие перемены. И эра реформ не заставила себя
ждать. Прошло совсем немного времени, и гигантская военно-морская машина
Британской империи, застывшая в своем традиционализме, дрогнула и сдвину¬
лась с места. А вскоре она уже гудела и вибрировала, как корпус огромного лин¬
кора, идущего на всех парах.
Имя Джона Арбетнота Фишера (1841-1920) хорошо известно в Англии не
только историкам. И в блестящей плеяде великих флотоводцев, которых дал
миру Королевский флот, англичане отводят этому адмиралу второе место после
Нельсона1 2.
Его морская служба, длившаяся свыше шести десятилетий, началась в 1854 г.
и закончилась в декабре 1918 г. Она составила целую эпоху в истории британ¬
ского флота, самую переломную и революционную - эпоху перехода от парус¬
ника к подводной лодке. Джон Фишер, или "радикальный Джек", как называли
его современники, известен прежде всего как великий реформатор и создатель
знаменитого "Дредноута".
За рубежом о Фишере существует обширная литература. Его первым биогра¬
фом был адмирал Реджинальд Бэкон, хорошо знавший Фишера лично и долгое
время служивший под его началом3. В 1969 г. вышла книга английского историка
Ричарда Хафа "Первый морской лорд"4. Самая последняя и в то же время самая
лучшая и подробная его биография принадлежит перу другого английского исто¬
рика, Радока Маккея5. К этому следует добавить общие работы по истории бри¬
танского флота на рубеже веков и большое количество научных статей в англий¬
ских, американских и немецких исторических журналах.
1 Daily Express, 22JC. 1904.
2 Manchester W. The Last Lion: Winston Spenser Churchill. V. 1. Vision of Glory. 1874-1932. London,
1983, p. 437.
3 Bacon H; The Life of Lord Fisher of Kilverstone, v. 1-2. London, 1929.
4 Hough R. First Sea Lord: an Authorised Biography of Admiral Lord Fisher. London, 1969.
5 Mckay R.F. Fisher of Kilverstone. London, 1973.
158

К сожалению, советскому читателю имя Фишера практически ничего не гово¬
рит. Ни одним из наших историков не было предпринято попытки осветить воен¬
ную или политическую деятельность этого человека, сыгравшего столь замет¬
ную роль в истории Англии и в международных отношениях в канун первой
мировой войны. Цель данного очерка состоит в том, чтобы восполнить существу¬
ющий пробел.
БОЕВОЕ КРЕЩЕНИЕ
Джон Арбетнот Фишер родился 25 января 1841 г. на Цейлоне в семье капи¬
тана Уильяма Фишера, адъютанта британского губернатора острова. С 13 лет
Джон служил на флоте, причем первым кораблем кадета Фишера был знамени¬
тый "Виктори", на котором когда-то погиб Нельсон. На другом паруснике,
’’Калькутта", Джон совершил плавание на Балтику, где летом 1855 г. эскадра
под флагом адмирала Р. Дандаса вела бесплодные операции против русской
крепости Свеаборг6. Хотя команда "Калькутты" только издали слушала кано¬
наду, считалось, что ее моряки тоже "понюхали пороха", и Джон Фишер получил
свою первую награду - "Балтийскую медаль".
В 15 лет Фишер был произведен в мичманы и уже на паровом корвете
"Хайфлаер" отправился в китайские воды. С 1856 г. здесь шла вторая "опиум¬
ная" война Англии и Франции против Поднебесной империи. Молодой моряк
участвовал в нескольких сражениях. Среди других десантников он штурмовал
укрепления противника на реке Байхе в районе Гуанчжоу (Кантона) в июне
1859 г. Бой окончился неудачно для англичан: только убитыми они потеряли
около 100 человек, китайцы потопили четыре британские канонерки7. Вскоре,
однако, императорское правительство капитулировало. Мичман Фишер удосто¬
ился "Китайской медали" с "Кантонской пряжкой" к ней.
В содержательных воспоминаниях помимо описания "боевых эпизодов" Фишер
немало страниц уделил будням флота и офицерам, учившим его уму-разуму. Ему
повезло: "Хайфлаером" командовал капитан Шадуэл, "самый святой человек на
земле’’8, ученый, опубликовавший позже работы по астрономии, чуткий настав¬
ник молодежи. Командир много занимался со своим мичманом, стремясь развить
его незаурядные способности. Под руководством Шадуэла Джон постигал слож¬
нейшие курсы алгебры, геометрии, астрономии, научился прекрасно разбираться
в навигации, артиллерийском деле, других прикладных дисциплинах.
По возвращении в Англию Фишер в ноябре 1861 г. сдал квалификационный
экзамен на чин лейтенанта. Его принимала специальная комиссия Адмиралтей¬
ства. Сложнейший экзамен предусматривал сдачу нескольких предметов, по
которым выставлялась совокупная оценка по 1000-бальной шкале. Соискатель
Фишер набрал 963 балла! Это был лучший результат за несколько лет9. Фишер
оказался одним из офицеров, последними получших звание по отходившей в про¬
шлое системе.
Успехи лейтенанта Фишера не прошли незамеченными. В январе 1862 г. он
получил назначение на "Экселлент" - главный артиллерийский учебный корабль
флота, слывший его технической лабораторией. В 60-е годы наблюдался замет¬
ный рост интереса офицеров флота к техническим новшествам. Как правило,
офицер викторианского времени, увлекавшийся спортом и плаванием под паруса¬
ми, старался не утруждать себя серьезным изучением сложных дисциплин. Таким
& Бородкин М. Война 1854—1855 г. на Финском побережье. СПб., 1903, с. 141-165.
7 Second China War. 1856-1860. London, 1954, p. 395-397.
8 Fisher J.A. Records. London, 1919, p. 12.
9 Mckay R.F. Op. cit., p. 29.
159

людям путь на "Экселлент" был закрыт, в особенности после того, как им с
1863 г. стал командовать Астли Купер Кей, всячески стимулировавший интерес
офицеров флота к технике. Благодаря глубоким теоретическим познаниям и
опыту продолжительной службы на флоте, Кей стал одним из интеллектуальных
лидеров поколения прогрессивно мысливших офицеров 60-х годов10 11. Молодой
Фишер примкнул к этой когорте. Сознавая, что эпоха, когда британская морская
мощь определялась количеством парусных судов, заканчивается, он ратовал за
внедрение новой боевой техники, и впоследствии рассматривал себя как наслед¬
ника и продолжателя дела Кея.
В эти годы в жизни Джона произошло еще одно важное событие: в 1866 г. ин
женился на дочери священника. Молодым было тогда по 25 лет. Все последую¬
щие 52 года совместной жизни Кэтрин была верной опорой для своего мужа,
несмотря на огорчения, которые он ей подчас доставлял.
С 1867 г. Фишер приступил к систематическому изучению минного дела и
электротехники и быстро завоевал репутацию первоклассного специалиста.
Летом 1869 г. молодой капитан среди приглашенных присутствовал на торжест¬
венном открытии военного порта в Германии, названного позже Вильгельмсха¬
фен. Тогда же Фишеру разрешили ознакомиться с состоянием флота Северогер¬
манского союза. В Киле ему продемонстрировали испытание самодвижущейся
торпеды. Вскоре Фишер стал одним из ведущих экспертов этого нового вида
оружия: на одном из учебных судов британского флота он организовал особую
’’торпедную школу”.
ШТУРМ АЛЕКСАНДРИИ
Джон Фишер неуклонно поднимался по служебной лестнице. В 33 года он уже
был капитаном 1-го ранга. В большинстве назначений 70-х годов Фишер - флаг-
капитан, т.е. командир флагманских кораблей. Его имя приобрело широкую
известность, о нем была наслышана и королева Виктория.
18 января 1881 г. Фишера назначили командиром новейшего броненосца
"Инфлексибл”, входившего в состав английского средиземноморского флота.
”В 1882 г. ’’Инфлексибл” был чудом, - писал Фишер. - У него была самая тол¬
стая броня, самые большие орудия, и он был самым большим кораблем в мире.
В ствол его пушки мог забраться человек. ...И самым большим кораблем коман¬
довал самый молодой командир”11.
В конце мая 1882 г. английский средиземноморский флот двигался к острову
Крит. Однако калуги к цели адмирал Ф. Сеймур получил приказ: срочно изме¬
нить курс, эскадре идти на Александрию.
В 70-е годы XIX в., после открытия Суэцкого канала, интересы Великобри¬
тании в Египте существенно возросли. Национально-освободительное движение,
возглавленное Ораби-пашой, поставило их под угрозу. Ситуация в Египте нака¬
лялась. Главные корабли викторианского флота готовились открыть огонь
отнюдь не по мишеням, и "Инфлексибл" оказался в самой гуще событий.
На фортах Александрии, защищавших морские подступы к городу, имелись
103 пушки. Из них не менее 20 были современными нарезными орудиями, «а
которые египтяне возлагали особые надежды12. Однако, как показало последо¬
вавшее сражение, подготовка египетских артиллеристов оставляла желать луч¬
шего. После захвата Александрии англичане обнаружили на складах 674 морские
10 См. Colomb PJł. Memoirs of Admiral the Righ Hon. Sir Astley Cooper Key. London, 1898.
11 Ibid., p. 155-156.
12 Goodrich CJ7. Report of the British Naval and Military Operations in Egypt. 1882. Washington, 1885,
p. 23-24.
160

мины, которые не были использованы только потому, что защитники города не
знали, как с ними обращаться13.
Эскадра Сеймура состояла из восьми броненосцев и пяти деревянных кано¬
нерских лодок. В ночь с 10 на 11 июля 1882 г. английские корабли заняли пред¬
писанные им позиции. Бомбардировка началась ранним утром. "День был замеча¬
тельно ясный, и море спокойное. Легкий ветерок сносил дым из труб кораблей к
берегу, закрывая артиллеристам цель и мешая им пристреляться",14 - вспоминал
капитан-лейтенант флота США Каспар Гудрич, бывший очевидцем этих событий
и представивший подробный рапорт о них. Задачей "Инфлексибла" было
уничтожить батарею у маяка и затем присоединиться к остальным кораблям
эскадры. Гудрич отмечал, что артиллеристы "Инфлексибла" действовали очень
умело, используя для пристрелки малокалиберные пушки, чтобы не тратить
впустую ценных больших снарядов. "Когда 1700-фунтовый снаряд с "Инфлек¬
сибла" взорвался перед самой амбразурой форта, поднялся столб пыли и облом¬
ков высотой, как сама башня маяка"15.
К вечеру того же дня батареи были подавлены и важнейшие ключевые пози¬
ции города были захвачены английским десантом.
Гудрич приводит полные тексты рапортов командиров кораблей британской
эскадры о полученных повреждениях и понесенных потерях, за исключением
рапорта с "Инфлексибла": англичане сочли эти данные секретными и не позво¬
лили американскому наблюдателю ознакомиться с документами. Между тем
броненосец получил несколько попаданий, из которых два были серьезными.
Один из снарядов сделал подводную пробоину, настолько большую, что
"Инфлексибл" по возвращении на Мальту пришлось поставить в док16.
Примечательно, что на борту кораблей, участвовавших в операции,
находились люди, которые станут играть в "эру Фишера" главные роли. Среди
них - капитан 1-го ранга Артур Уилсон, лейтенант Перси Скотт, мичман Реджи¬
нальд Б; кон, принц Луи Баттенберг и Джон Джеллико. Тут же находились и те,
кто составит антифишеровскую партию. Это - Чарлз Бересфорд, позже главный
недруг Фишера, он командовал канонерской лодкой "Кондор", отлично проявив¬
шей себя в дуэли с египетскими батареями. Другим офицером, также примкнув¬
шим впоследствии к противникам Фишера, был будущий победитель боя "при
Фолклендах", а тогда еще лейтенант, Доветон Стэрди.
После захвата Александрии Фишер был назначен командиром десантного
отряда в составе 900 морских пехотинцев и 850 матросов, который должен был
оборонять город от возможной контратаки египтян17. Под его руководством
матросы соорудили из подручных материалов импровизированный бронепоезд,
установив на нем несколько малокалиберных корабельных пушек. Бронепоезд
совершил ряд успешных вылазок против вражеских позиций на подступах к
Александрии. Это было, по сути, первое применение бронепоезда в боевых
условиях. Газета "Таймс" сообщала, что Фишер удостоился аудиенции у египет¬
ского хедива и тот лично благодарил его за службу18. Однако Фишеру не повез¬
ло: он заболел дизентерией в тяжелейшей форме. "Офицер, который занял мое
место на бронепоезде на следующий день после того, как меня свалила дизенте¬
рия, был убит вражеским снарядом, и домой послали телеграмму, что я убит.
13 Ibid., р. 21-22.
14 Ibid., р. 31.
15 Ibid., р. 36.
16 Bacon RJł. Op. cit., v. 1, p. 81-83.
17 Clowes W.L. The Royal Navy. A History from the Earliest Times to the Death of Queen Victoria, v. 1-
VII. London, 1897-1903; v. VII, p. 339.
18 The Times, 31.VII.1882.
6 Новая и новейшая история 3
161

Королева Виктория запросила о подробностях, и появилась очень интересная
передовая статья, где было написано, кем бы я мог стать, если бы остался
жив. ...Когда меня доставили на борт корабля, на короткое время ко мне верну¬
лось сознание и я услышал, как врач сказал: "Он не дотянет до Гибралтара".
После чего я решил, что буду жить", - вспоминал Фишер19.
После перенесенной болезни кожа Фишера приобрела неестественно желтый
цвет, который сохранился на всю жизнь. Во внешности Фишера - при его сред¬
нем росте, круглом скуластом лице - и без того было немало азиатского. Теперь
это впечатление необычайно усилилось. Данное обстоятельство послужило впо¬
следствии поводом для многих кривотолков. В матросской среде, например,
ходили упорные слухи, что Фишер - побочный сын сиамской принцессы. Серьез¬
ные люди этому, конечно, не верили, но члены кабинета частенько называли
адмирала за глаза "старым малайцем"20. Недруги отечественные, из высшего
командного состава средиземноморского флота, дали Фишеру кличку "Желтая
опасность"21, а недруги зарубежные, в лице германских морских атташе,
утверждали, будто именно благодаря азиатскому происхождению в натуре
Фишера так много "подлости и коварства".
ОТ ГААГИ ДО СРЕДИЗЕМНОГО МОРЯ
После египетской кампании Фишер занимал ряд постов, на которых имел воз¬
можность в полной мере проявить свои выдающиеся способности военного адми¬
нистратора. В ноябре 1886 г. он был назначен начальником отдела морской
артиллерии в Адмиралтействе, а после производства в контр-адмиралы в августе
1890 г. занимал пост начальника военных верфей в Портсмуте. В 55 лет Джон
Фишер стал вице-адмиралом и вскоре поднял свой флаг на эскадренном броне¬
носце "Ринаун" - флагманском корабле английской эскадры в североамерикан¬
ских водах.
В конце 90-х годов прошлого столетия международная обстановка была
напряженной. Продолжалось жестокое соперничество Англии и Франции по
поводу заморских владений. В дни Фашодского кризиса 1898 г., вызванного за¬
хватом французами селения Фашода на Верхнем Ниле, казалось, что земли в
верховьях Нила стали значить для французов больше, чем Эльзас и Лотарингия.
Однако французы, натолкнувшись на реальность британской морской мощи,
вынуждены были отступить. Император Вильгельм, злорадствуя по поводу уни¬
жения Франции, заметил: "Бедные французы! ... они не читали Мэхена"*22.
В этих условиях в январе 1898 г. Россия обратилась к великим державам с
предложением созвать в Гааге конференцию по вопросам разоружения. К этому
времени Англия обладала такой морской мощью, которая позволяла противо¬
стоять объединеным флотам России и Франции. Однако на верфях Японии, Гер¬
мании и США лихорадочно сооружались могучие эскадры, и неизвестно было,
как сложится ситуация в будущем.
Британскую делегацию, прибывшую в Гаагу 17 мая 1899 г., возглавлял сэр
Джулиан Паунсфот, посол в США. Фишер, имевший к этому времени за плечами
19 Fisher J.A. Memories, р. 156-157.
20 Asquith Н.Н. Letters to Venetia Stanley. Oxford, 1982, p. 305.
21 Marder A J. The Anatomy of British Sea Power. 1880-1905. New York, 1940, p. 394.
Мэхен Альфред Тайер (1840-1914) - американский политический и военный деятель, контр-
адмирал. В своих трудах развивал теорию "морской силы", обосновывая решающую роль достиже¬
ния господства на море для победы в войне.
22 Die Grosse Politik der Europaischen Kabinette. 1871-1914. Sammlung der diplomatischen Akten des
Auswartigen Amtes (далее - GP), Bd. 1-40. Berlin, 1922-1927; Bd. 14, H. 2, № 3926, S. 409.
162

45 лет службы на флоте, был старшим военным представителем Великобри¬
тании на конференции и советником Паунсфота по морским делам. Своим
поведением адмирал совершенно очаровал весьма популярного и талантливого
журналиста У.Т. Стида, аккредитованного при конференции. Стид охарак¬
теризовал адмирала как ’’самого сердечного, самого веселого и самого попу¬
лярного делегата на конференции". На первом званом вечере, дававшемся в
резиденции британской делегации, "Фишер, разменявший шестой десяток,
перетанцевал всех"23.
Сам Фишер скептически относился к попыткам договориться о сокращении
вооружений и определить права воюющих сторон. Впоследствии в мемуарах он
писал: "На первой мирной конференции в Гааге в 1899 г., когда я был британ¬
ским делегатом, городили ужасную чушь о правилах ведения войны. Война не
имеет правил... Суть войны - насилие. Самоограничение в войне - идиотизм. Бей
первым, бей сильно, бей без передышки!"24 Однако на официальных заседаниях
Фишер вел себя осмотрительно, в отличие от германского военного пред¬
ставителя полковника Шварцхоффа, из-за поведения которого Германию потом
заклеймили как поборницу милитаризма и державу, пытавшуюся сорвать кон¬
ференцию.
Но на неофициальных встречах адмирал подчас давал волю чувствам. Самого
благодарного слушателя Фишер нашел в лице другого германского представи¬
теля, капитана 1-го ранга Зигеля. О беседе с Фишером тот сообщил следующее:
"Он сказал мне, что его выбрали делегатом на конференцию потому, что его
взгляды на морскую войну и большой опыт хорошо известны ... Он признает
только одну аксиому - сила всегда права"25.
На конференции Фишеру удалось пообщаться и с немецким дипломатом кня¬
зем Мюнстером. Когда конференция близилась к концу, Мюнстер направил
канцлеру пространное послание; в нем помимо всего прочего содержался ряд
характеристик некоторых членов иностранных делегаций в Гааге. Император
Вильгельм II внимательно прочел послание и сделал на нем многочисленные по¬
метки. Англичане, писал Мюнстер, с самого начала смотрели на конференцию,
как на неудачную шутку (пометка Вильгельма - "правильно"). Свою точку зре¬
ния Мюнстер подкрепил, сославшись на беседу с "замечательным адмиралом
сэром Джоном Фишером", который назвал главу делегации Российской империи
"предводителем всего этого безумия"26.
Позже Фишер вспоминал об одной "очень оживленной беседе", имевшей место
в Гааге. Согласно версии самого Фишера, и Зигель, и Шварцхофф стали его
"большими друзьями". "Но, - писал Фишер, - именно тогда я еще более укрепил¬
ся в мысли, что Северное море станет ареной наших сражений"27.
После окончания конференции Фишер отправился принимать командование
английским средиземноморским флотом. Он хотел, чтобы его служба в этой
должности запомнилась надолго. И достичь этого ему удалось. Фишер чувство¬
вал в себе большие силы и энергию. Окончился длительный период его ад¬
министративной деятельности в Адмиралтействе. Теперь он намеревался
воплотить в жизнь свои идеи о надлежащей организации и подготовке сов¬
ременного флота.
В конце 90-х годов прошлого века в стратегическом раскладе британской
морской мощи средиземноморскому флоту отводилось первое место. Его ядро
23 Daily News, 29.VII.1899.
24 Fisher JA. Memories, p. 126-127.
25 GP, Bd. 15, № 4274, S. 225-230.
26 Ibid., № 4351, S. 354-358.
27 Fisher JA. Records, p. 55-56.
3*
163

составляли от 12 до 14 эскадренных броненосцев первой линии, базировавшихся
на Мальте28.
Но численное превосходство было только внешней стороной дела. В реаль¬
ности все обстояло не так благополучно. Флот продолжал благодушно пребывать
в состоянии "чистки и надраивания". Главным предметом забот командиров
эскадры был тщательно вымытый, вычищенный корабль с горящими на солнце
медными частями. Только через это лежал путь к продвижению по служебной
лестнице. Понятия о военно-морской тактике и стратегии были самые смутные.
Торпедное оружие рассматривалось как предмет, недостойный серьезного вни¬
мания. И даже артиллерийская подготовка считалась неприятной и тяжелой
повинностью. Случаи, когда снаряды, предназначенные для артиллерийских
учений, попросту выбрасывались за борт, были не редки. Стрельба по мишеням
обычно ограничивалась дистанцией около 2 тыс. ярдов, немногим большей, чем
во времена Нельсона, по причинам отсутствия современных приборов управления
артиллерийским огнем29.
С приходом Фишера все изменилось. Морис Хэнки, в то время еще капитан
морской пехоты, писал о грандиозном мытье палуб и покраске на кораблях эскад¬
ры накануне прибытия нового командующего. "Для того, кто не служил при
прежнем командующем, трудно даже представить, какие перемены принес
Фишер на средиземноморский флот"30. Теперь матросы и офицеры работали не
покладая рук над устранением слабых мест в боевой подготовке кораблей и
соединений. Во время длительных и частых походов практиковались учения по
борьбе за живучесть корабля, по буксировке крейсерами миноносцев и буксиров¬
ке одним линейным кораблем другого. Результаты не замедлили сказаться.
Вскоре средиземноморский флот превратился из "12-узловой эскадры с останов¬
ками и поломками в 15-узловую без поломок и остановок"31. Во время стоянок
флота на Мальте командующий читал офицерам лекции по стратегии и тактике.
Фишер установил специальные поощрительные премии для офицеров за лучшие
письменные работы по этим предметам.
Но особенно заметный прогресс был достигнут в артиллерийской подготовке
кораблей. С 1901 г. Фишер стал широко практиковать стрельбу по мишеням на
больших дистанциях. Значительно увеличился и процент попаданий. Вскоре спе¬
циальным приказом Адмиралтейства стрельбы на больших дистанциях были
введены на всех флотах. Фишер даже учредил на средиземноморском флоте
переходящий кубок за лучшие результаты в стрельбе из орудий главного
калибра.
Но была и другая сторона дела. Принцип нового командующего - "фаворит-
ство - секрет эффективности", восходивший своими корнями еще к нельсонов¬
ской "ватаге братьев", проводился в жизнь на средиземноморском флоте с особой
настойчивостью. Фишер начал окружать себя молодыми офицерами, в которых
он видел единомышленников и проводников своих взглядов. Однако "фаво-
ритство", насаждаемое Фишером, зашло так далеко, что он практически пе¬
рестал консультироваться с теми людьми, с которыми обязан был советоваться
по уставу - начальником штаба флота и вторым флагманом. Командую¬
щий предпочитал иметь дело с младшими офицерами в обход их началь¬
ников32.
28 Kennedy Р.М. The Rise and Fall of British Naval Mastery. London, 1976, p. 206.
29 Marder A J. From Dreadnought to Scapa Flow. 1905-1919, v. 1-5. London, 1961-1970; v. 1, p. 8-9.
30 Hankey M. The Supreme Command, v. 1-2. London, 1961; v. 1, p. 19.
31 Beresford C. The Memoirs of Admiral Lord Charles Beresford Written by Himself, v. I—II. London,
1914; v. II, p. 467-468.
32 Marder A J. The Anatomy..., p. 394.
164

Итак, в истории английского флота начинался период, получивший впослед¬
ствии название "эры Фишера". Хэнки в мемуарах поставил вопрос: мог ли Фишер
осуществить свои преобразования на флоте, не вызвав непримиримого
недовольства и тех нескончаемых дрязг, которыми сопровождались последние
годы его карьеры? Думается, нет. В условиях любых перемен находятся люди,
которых устраивает прежний порядок вещей и пугает необходимость приспосаб¬
ливаться к новым условиям. В случае с Фишером положение усугублялось тем,
что у адмирала был весьма тяжелый характер. О том, что у Фишера была
"мания величия", говорили не только его недруги; на эту черту указывали люди
вполне нейтральные и даже чувствовавшие к нему расположение, например,
Хэнки и Асквит. Впрочем, это подмечал за собой и сам Фишер. В одном из писем
к жене адмирал, описывая большие маневры средиземноморского флота, кото¬
рые ему удалось блестяще осуществить, замечал: "Теперь главное следить за
тем, чтобы меня вновь не обуяла гордыня!"33
ВРЕМЯ ВЕЛИКИХ РЕФОРМ
"Эрой Фишера", когда им были осуществлены основные реформы британского
флота, принято считать время с 1902 по 1903 гг., когда он занимал пост второго
морского лорда, и далее - с 1904 по 1910 гг., когда Фишер был первым морским
лордом.
Но прежде чем рассматривать реформы Фишера, необходимо понять, благо¬
даря чему адмирал смог провести их в жизнь.
С началом нового века в Англии закончилась викторианская эпоха. 22 января
1901 г. на престол вступил Эдуард VII. Новый король, по словам академика
Е.В. Тарле, "оказался человеком большого и очень гибкого ума, широкого круго¬
зора, настойчивого характера, огромных способностей к притворству, крупней¬
ших дипломатических талантов, отчетливого понимания сложившейся мировой и,
в частности, общеевропейской конъюнктуры"34. Эдуард VII, осознавая надвигав¬
шуюся опасность со стороны Германии, разглядел в Фишере человека, который
мог реорганизовать военный флот в духе времени и подготовить его к грядущим
испытаниям. В 1903 г., когда адмирал занимал пост начальника военных верфей
в Портсмуте, король встретился с ним в Балморале и предложил изложить в
секретном меморандуме свои взгляды на развитие флота3*. Встреча имела боль¬
шое значение. С этого времени и до смерти Эдуарда VII в 1910 г. их отношения
основывались на взаимной симпатии и доверии. Фишер не без основания говорил
о короле "Мой друг"36. Он охотно развивал перед королем свои планы и подчас
входил в раж. Эдуард даже воскликнул однажды: "Фишер, будьте так добры,
перестаньте трясти кулаком у меня перед носом!"37
Специально для Фишера была создана полуофициальная должность главного
советника короля по морским делам, благодаря которой адмирал получил воз¬
можность решать многие вопросы непосредственно, через голову морского мини¬
стра38. Немаловажным было и то обстоятельство, что все четыре морских ми¬
нистра - Селборн, Туидмаут, Каудор и Маккенна, с которыми Фишеру пришлось
33 Fisher JA. Fear God and Dread Nought. Correspondence of Admiral of the Fleet Lord Fisher of
Kilverstone, v. I—III. London, 1952-1959; v. I, p. 161.
34 Тарле Е.В. Европа в эпоху империализма. - Тарле Е.В. Соч., т. 5. М., 1958, с. 141.
3^ Naval and Military Record, 17.XI.1904; Kennedy P.M. Strategy and Diplomacy. Eight Essays.
London, 1983, p. 118.
36 Nought R. Op. cit., p. 309.
37 Bacon RJL Op. cit., v. 1, p. 236.
38 Naval and Military Record, 17.XI.1904.
165

работать в бытность первым морским лордом, считали возможным и целесооб¬
разным предоставлять ему полную свободу действий39.
Основные преобразования, осуществленные Фишером, можно свести к сле¬
дующим: 1) реформа системы обучения и подготовки морских офицеров; 2) пере¬
дислокация главных сил флота и сосредоточение их в водах метрополии; 3) со¬
кращение численности корабельного состава флота за счет отправки на слом
многочисленных устаревших судов; 4) введение системы неполных экипажей на
кораблях резерва; 5) создание "Дредноута" - линейного корабля принципиально
нового типа, имя которого стало нарицательным для всех последующих кораблей
этого класса.
Первой в этом списке стоит реформа подготовки морских офицеров. Она
началась с опубликования в конце 1902 г. так называемой "схемы Селборна",
которая устанавливала новые правила приема и новую программу обучения мор¬
ских офицеров. Несмотря на то, что проект был назван по имени морского мини¬
стерства, "в действительности он был детищем адмирала Фишера ... который и
являлся реальной движущей силой в Адмиралтействе того времени"40.
Новая система предусматривала общие правила поступления и единую про¬
грамму обучения для трех Основных отраслей военно-морской специальности -
командной, инженерной и морской пехоты. "Схема Селборна" представляла собой
значительный шаг вперед в деле подготовки командных кадров для флота. До
реформы существовала раздельная подготовка морских офицеров разных
специальностей. Программы обучения отличались существенным образом, и по
ходу дальнейшей службы различные отрасли оставались отгороженными друг от
друга. В самом плохом положении находились военно-морские инженеры. На
службе они были лишены многих прав по сравнению с "палубными" офицерами, и
их продвижение по служебной лестнице было затруднено. В условиях, когда роль
морского инженера возрастала по мере усложнения судовых механизмов и насы¬
щения корабля новой техникой, это вызывало в их среде законное возмущение и
недовольство41. В то же время "палубные" офицеры, не получившие техничес¬
кого образования, практически не имели никакого представления о судовых
механизмах. По "схеме Селборна" командные кадры стали получать солидную
техническую подготовку и в случае необходимости могли нести вахту в машин¬
ном отделении.
Реформа обучения имела и социальную направленность. Фишер всячески
стремился демократизировать корпус морских офицеров, остававшийся на про¬
тяжении столетий замкнутой элитарной кастой. "Ум, характер и манеры не явля¬
ются исключительными качествами детей тех родителей, которые могут позво¬
лить себе потратить тысячу фунтов на их обучение. Давайте дадим каждому
мальчишке шанс испытать себя независимо от глубины кошелька его роди¬
телей", - писал он42. И далее: "Поистине мы ищем наших нельсонов внутри
слишком узкого круга"43.
Следующим шагом Фишера была реорганизация действующего флота. По
всем морям планеты на берегах британских колоний были разбросаны многочис¬
ленные морские станции, на которых базировалось множество изолированных
друг от друга маленьких канонерских лодок, старинных шлюпов, отслуживших
свой срок крейсеров 2-го и 3-го классов, занятых исключительно "показом флага"
и выполнением необременительных полицейских функций. Такой порядок вещей
39 Marder AJ. From Dreadnought..., v. 1, ch. 1-9.
40 Jane F.T. The British Battlefleet. London, 1912, p. 377.
41 Ibidem.
42 Fisher J A. Records, p. 160-161.
43 Fisher J A. Memorandum "State Education of the Navy". March 1906. - The Times, 27.X.1911.
166

устраивал чиновников из Форин оффис и в особенности дочек британских консу¬
лов, с которыми изнывавшие от безделья морские офицеры играли в теннис и
танцевали. Это положение нужно было срочно менять. Дело было не только в
том, что содержание допотопного флота стоило значительных средств. В случае
столкновения с сильной морской державой все эти корабли сразу же стали бы
добычей современного вражеского крейсера, способного уничтожить их без вся¬
кого ущерба для себя.
Свою первую меру в деле реорганизации флота Фишер назвал "наполеонов¬
ской по своей смелости и кромвелевской по своей тщательности". "Мы вернули
домой около 160 военных судов, - вспоминал адмирал, - которые были не в
состоянии ни сражаться, ни удирать, а их офицеры стреляли фазанов на китай¬
ских реках и распивали чаи с британскими консулами. Как эти консулы писали!
Как бесновался Форин оффис!"44
Сидней Фримантл, служивший в то время командиром флагманского броне¬
носца эскадры в китайских водах, вспоминал об этих событиях: "В кратчайшие
сроки около 25 судов были списаны и проданы, а еще 15 или около того разору¬
жены и поставлены в резерв в бухте Гонконга... Еще многие месяцы гонконгские
кули щеголяли в матросских ботинках и бушлатах"45.
Этот шаг имел большое политическое, экономическое и военное значение.
Прежде всего он позволил на несколько миллионов фунтов стерлингов снизить
военно-морской бюджет, что дало возможность кабинету Бальфура и в особен¬
ности сменившим его либералам выдавать себя за пацифистов и борцов за сокра¬
щение вооружений. В результате этого высвободилось значительное количество
обученных офицеров, старшин и матросов. За счет полученного резерва была
осуществлена другая реформа - внедрение системы неполных экипажей на
кораблях резервного флота.
До реформы на кораблях резерва оставлялось всего по несколько человек для
"присмотра". Вполне еще боеспособные корабли почти круглый год ржавели у
причальных стенок. И лишь на короткий срок, во время ежегодных больших
маневров, они укомплектовывались командами из резервистов и выходили в
море. Эта эскадра представляла собой жалкое зрелище. Команды были плохо
обучены и не имели опыта совместного плавания. Многие корабли, едва выйдя в
море, вынуждены были возвращаться назад из-за поломок.
Теперь положение менялось в корне. Все корабли резерва были укомплекто¬
ваны "неполными экипажами", составлявшими примерно две пятых численности
полного комплекта военного времени46. В состав "неполного экипажа" входили
офицеры и старшины основных специальностей. Такого количества людей было
достаточно, чтобы держать корабли в состоянии высокой боевой готовности.
Эскадра резерва часто выходила в море. В случае необходимости превращение
ее в грозную военную силу с полным комплектом экипажей было делом несколь¬
ких часов.
Не менее важным шагом, предпринятым Фишером на посту первого морского
лорда, была концентрация главных сил флота в водах метрополии. Как уже
говорилось, на протяжении многих десятилетий основные силы английского
флота были сосредоточены в Средиземном море. Фишер был одним из первых,
кто не только реально оценил угрозу британскому морскому могуществу со сто¬
роны Германии, но и предпринял конкретные шаги, чтобы встретить ее во все¬
оружии. Теперь главные силы Королевского флота начали сосредоточиваться в
Северном море. Количество эскадренных броненосцев и броненосных крейсеров,
44 Fisher J A. Memories, р. 42.
45 Fremantle SJl. Му Naval Career. 1880-1928. London, 1949, p. 114.
46 Reorganisation of the Navy. - The Naval Annual 1907. London, 1908, p. 148.
167

базировавшихся в портах Англии, менялось следующим образом: 1902 г. - 19,
1903 г. - 20, 1907 г. - 6447.
Дымные громады индустриальных гигантов Германии, грохот ее портов, ее
неудержимая промышленная и торговая экспансия вселяли все большую тревогу
в сердца англичан. Английский военно-морской обозреватель писал: ’’Подъем
Соединенных Штатов на второе место среди морских держав мира, относитель¬
ный упадок военного флота наших друзей французов, подавляющее превосход¬
ство японской морской мощи на Тихом океане - все это проходит практически
незамеченным не только для ’’человека с улицы”, но и для людей, облеченных
властью. Для большинства обитателей наших островов сегодня существует
только одна морская держава - Германия, только один военный флот, достойный
внимания - ’’активе шлахтфлотте”, и только одно возможное поле морского
конфликта - Северное море”48.
Некоторые исследователи приписывали Фишеру стремление развязать пре¬
вентивную войну против Германии с целью уничтожить ее флот, пока он не стал
достаточно сильным49. Фишер действительно как минимум дважды, в конце 1904
и в начале 1908 г., обращался к Эдуарду VII с предложением ’’копенгагировать”
германский флот по примеру Нельсона, уничтожившего в 1801 г. датский флот
на рейде Копенгагена без объявления войны. Всякий раз это предложение отвер¬
галось. Наиболее авторитетные исследователи, например Артур Мардер, счита¬
ют, что эти разговоры нельзя принимать всерьез. Возможно, они правы. Следу¬
ет, однако, заметить, что впоследствии, в мемуарах, старый адмирал сожалел,
что в то время в Англии не нашлось "сильной личности”, которая взяла бы на
себя смелость отдать такой приказ. "Увы! - писал Фишер, - у нас не нашлось ни
Питта, ни Бисмарка, ни Гамбетты"50.
’’ДРЕДНОУТ’: ОШИБКА ИЛИ ГЕНИАЛЬНОЕ ПРЕДВИДЕНИЕ?
Со всей полнотой таланты адмирала проявились в технической сфере. В то же
время ни одна из реформ Фишера не критиковалась столь настойчиво и после¬
довательно, как два его детища - "Дредноут" и "Инфлексибл”.
Роль лично Фишера в создании линейного корабля принципиально нового типа,
появление которого наряду с подводной лодкой ознаменовало "вторую револю¬
цию" в истории военно-морского искусства, была сильно преувеличена его совре¬
менниками и почитателями. Сама идея создания линейного корабля, вооружен¬
ного как можно большим количеством тяжелых орудий единого калибра, была
впервые высказана итальянским военным инженером Витторио Куниберти. Его
статья "Идеальный линейный корабль для британского флота" была опублико¬
вана в 1903 г. в военно-морском ежегоднике, выходившем под редакцией
Ф.Т. Джейна51. В то время Фишер был начальником военных верфей в Порт¬
смуте. Он ознакомился со статьей, и проект Куниберти оказал на него влияние.
События русско-японской войны полностью подтвердили правильность идеи
итальянского инженера. Теперь ее нужно было воплотить в жизнь.
Фишер недаром был великим администратором. Добившись принятия принци¬
пиального решения, разработку деталей он переложил на подчиненных. "Я не
47 Hurd A. The British Fleet and the Balance of Sea Power. - The Nineteenth Century and After, v. LXI,
№ 361, March 1907, p. 384.
48 Hislam PA. Strategical Features of the North Sea. - The Naval Annual, 1907, p. 112.
49 Steinberg J. The "Copenhagen Complex". - 1914: the Coming of the First World War. New York,
1966, p. 21-45.
Cynuberti V. The Ideal Battleship for the British Fleet. - All the World's Fighting Ships, 1903,
p. 407-409.
168

затем держу свору собак, чтобы гавкать самому”. - высказался он как-то по
этому поводу52. По распоряжению первого морского лорда был создан особый
комитет для разработки технических деталей нового линкора. Комитет работал в
обстановке строжайшей секретности. В его состав вошли ’’семь самых светлых
голов на флоте”. Это были пять военных - капитаны 1-го ранга Генри Джексон,
Джон Джеллико, Реджинальд Бэкон, Чарлз Мэдден, Уилфрид Гендерсон - и двое
гражданских инженеров - главный конструктор портсмутских военных верфей
Уильям Кард и лучший конструктор фирмы "Фэйрфилд шиппинг компани”
Александер Граси53.
’’Дредноут” был построен в беспрецедентно короткий срок: его киль был
заложен 2 октября 1905 г., а 3 октября 1906 г. линейный корабль уже отправился
на ходовые испытания. В декабре 1906 г. "Дредноут" вошел в состав флота.
Таким образом, этот замечательный корабль, явившийся чудом техники того
времени, был сооружен немногим более чем за год!
Применение многочисленных технических новинок позволило британским
кораблестроителям в водоизмещение 17 900 т "втиснуть” 23 000 л.с., сообщав¬
ших кораблю скорость хода 21 узел, и разместить на нем десять 305-мм орудий в
пяти двухорудийных башнях!54 Если учесть, что эскадренные броненосцы пред¬
шествовавших типов при водоизмещении около 15-16 тыс. т несли только четы¬
ре 305-мм орудия и развивали скорость 18 узлов, то ясно, что в "Дредноуте"
незначительное увеличение водоизмещения привело к усилению артиллерийской
мощи в 2,5 раза. "Дредноут" был оснащен принципиально новой системой центра¬
лизованного управления артиллерийским огнем. Он был также первым крупным
кораблем, на котором в качестве главной силовой установки была использована
паровая турбина. Преимущество в скорости позволяло "Дредноуту" занимать
выгодную для него артиллерийскую позицию и навязывать свою инициативу в
сражении.
После того как англичане приступили к строительству первого дредноута,
в Европе в течение многих месяцев не было заложено ни одного линейного
корабля, так как его появление смешало все планы иностранных адмиралов и
строительство броненосцев додредноутного типа стало бессмысленным. Фишер
ликовал: "Тирпиц подготовил секретную бумагу, в которой говорится, что
английский флот в четыре раза сильнее германского! И мы собираемся поддер¬
живать британский флот на этом уровне. У нас 10 дредноутов готовых и строя¬
щихся, и ни одного германского не заложено до марта!"55
Однако радость была преждевременной. Не успели еще отчаянно торопив¬
шиеся англичане достроить "Дредноут", как в июне 1906 г. на верфи в Виль¬
гельмсхафене был заложен "Нассау" - головной корабль из первой серии немец¬
ких дредноутов. В соответствии с новой ситуацией в морской закон 1900 г. гер¬
манский рейхстаг внес поправки. Было решено, что впредь все новые линейные
корабли будут дредноутного типа. Под термином "большие крейсера", фигури¬
ровавшим в программе 1900 г., отныне следовало понимать линейные крейсера*.
Это означало, что выполнение программы 1900 г. давало Германии вместо
38 эскадренных броненосцев и 20 броненосных крейсеров, как предусматривалось
52 Marder AJ. From Dreadnought..., v. 1, p. 18.
53 Winton J.Jellicoe. London, 1981, p. 101.
54 Vercoe GA. Britain's Fighting Fleets. London, 1935, p. 30.
55 Fisher J A. Fear God and Dread Nought, v. II, p. 144.
* Линейный крейсер - тяжелый военный корабль дредноутного типа, но за счет более мощной
силовой установки и облегченого бронирования имевший большую скорость хода, чем линейный
корабль. Этот промежуточный класс боевых кораблей также был изобретен Фишером. Первые три
линейных крейсера типа "Инвинсибл" были спущены на воду в течение 1907 г.
169

ранее, 58 дредноутов и линейных крейсеров56.
Когда эти факты с некоторым запозданием были осмыслены английской обще¬
ственностью, в стране разразился политический кризис, получивший название
’’морской паники’’ 1908-1909 гг. Фишер и военный министр Реджиналд Маккенна
повели борьбу в парламенте и правительстве за увеличение числа ежегодно
закладывавшихся дредноутов с четырех до шести. Эднако английской публике,
обезумевшей от нагнетавшегося пропагандой страха, этого показалось мало.
Чеканная фраза, брошенная членом парламента от консерваторов Джорджем
Уиндхемом "Мы хотим восемь и восемь просим!", стала лозунгом британских
ультрамаринистов. Группа "экономистов" внутри правительства, возглавлявшая¬
ся Ллойд Джорджем и Уинстоном Черчиллем, пыталась оказать сопротивление
резкому увеличению военно-морского бюджета57. Но недаром военно-морской
официоз "Нейвал энд милитари рекорд" еще за четыре года до указанных собы¬
тий восклицал: "К счастью, у нас есть мистер Асквит! ’58 Премьер разрешил
этот спор весьма своеобразно: "Адмиралтейство требовало шесть кораблей,
экономисты предлагали четыре, и в конце концов мы сошлись на восьми"59.
Но "морская паника" 1909 г. оказалась палкой о двух концах, и другим концом
она ударила именно по создателю "Дредноута". Сложилась парадоксальная
ситуация. До появления этого корабля Англия обладала подавляющим превос¬
ходством своего линейного флота. С созданием "Дредноута" гонка морских
вооружений началась с новой точки отсчета, и здесь Германия с ее огромным
промышленным потенциалом приобретала дополнительные преимущества.
Получалось так, будто Англия добровольно пожертвовала своим господством на
морях. Во всем обвинили Фишера. Ситуацией поспешили воспользоваться поли¬
тические противники адмирала во главе с вышедшим в отставку Бересфордом,
потребовавшие создания правительственной комиссии для расследования поло¬
жения дел в Адмиралтействе. В прессе началась травля первого морского лорда.
Российский морской атташе в Лондоне капитан 1-го ранга Л.Б. Кребер доклады¬
вал в Петербург: "Сэр Джон Фишер, у кэторого я недавно завтракал, вид имеет
несколько пришибленный. Травля, очевидно, подействовала на него, тем более
что публично защищаться он не может в силу официального своего
положения"60.
И хотя правительственная комиссия под председательством Асквита вынесла
решение в целом в пользу Фишера, нахождение его на посту первого морского
лорда продолжало оставаться проблематичным. Сторонники Бересфорда про¬
должали обвинять адмирала в том, что он установил на флоте тотальную слежку
и шпионаж, перекладывали на него ответственность за дрязги и противоречия,
раздиравшие корпус морских офицеров. 25 января 1910 г. Фишер, получив
пэрство и титул барона, вышел в отставку.
Объективно уход Фишера был своевременным. Техническая революция была
завершена. Теперь руководству флотом нужно было время, чтобы осмыслить
новую ситуацию, научиться пользоваться новым грозным оружием. Во главе
угла теперь стоял вопрос о разработке новой морской стратегии и тактики, о
создании морского генерального штаба, который занялся бы разработкой науч¬
ного плана ведения современной морской войны.
56 Marder AJ. From Dreadnought..., v. 1, p. 135-136.
57 Виноградов К.Б. Дэвид Ллойд Джордж. М., 1970, с. 101-104.
58 Naval and Military Record, 16.11.1905.
59 Churchill WS. The World Crisis, v. 1-4. London, 1928-1931; v. 1, p. 24.
60 Российский государственный архив Военно-Морского Флота (далее - РГА ВМФ), ф. 418,
on. 1, д. 3269, л. 21.
170

Фишер был противником создания такого штаба61. Вообще, наиболее способ¬
ные морские офицеры из его сослуживцев весьма скептически отзывались о
представлениях Фишера о способах ведения современной морской войны. Вот
какую оценку дает им Герберт Ричмонд, впоследствии вице-адмирал, военно-
морской теоретик и историк: "Он (Фишер. - Авт.) говорил о войне лишь в об¬
щем, утверждая, что она должна быть жестокой, что врага надо бить сильно и
часто, высказывал много других афоризмов. Все это не так уж трудно было
сформулировать. Но логическая и научная система войны была совсем другим
делом"62. Причины такого положения были вскрыты другим морским офицером,
также современником Фишера, К.Дж. Дьюаром: "Такие планы были продуктом
эпохи на флоте, когда обучение офицеров ведению морской войны находилось в
полном небрежении. Уилсон и Фишер работали в узкой технической сфере. Их
взгляды были типичными для артиллерийско-торпедной школы, и едва ли было
бы справедливым обвинять их в некомпетентности в совершенно другой
области"63.
Преемником Фишера на посту первого морского лорда стал его сослуживец и
единомышленник Артур Уилсон, который, как предполагалось, продолжит поли¬
тику своего предшественника. Адмирал Уилсон был таким фанатиком своего
дела, что, как говорили, у него даже не нашлось времени, чтобы жениться и
обзавестись семьей. На флоте Уилсона за его огромную работоспособность про¬
звали "буксиром". "Многие уже начинают охать, - докладывал российский мор¬
ской атташе в Петербурге, - что с момента вступления нового первого морского
лорда в свои обязанности придется весьма тяжело, так как новый начальник
почти не разговаривает, но зато работает день и ночь"64.
Год спустя после отставки Фишера Реджинальда Маккенну на посту морского
министра сменил Уинстон Черчилль.
НАЧАЛО БОЛЬШОЙ ВОЙНЫ
Начало мировой войны и ее первые месяцы были для британского флота,
мягко говоря, не совсем удачными. Это время характеризовалось необычайной
пассивностью со стороны английского командования. По выражению американ¬
ского историка Ф.Г. Персиваля, до возвращения Фишера в Адмиралтейство
"флот попросту ждал, когда ему дадут пинка, размышляя, когда и в какое место
он его получит. С несколько большим основанием немцы вели себя так же"65.
Но дело было не только в пассивности, которая разлагающе действовала на
экипажи и подрывала боевой дух. В первые месяцы войны англичанами был
допущен ряд серьезных ошибок, и флот понес ощутимые потери. Одним из
самых крупных промахов британского морского командования был прорыв гер¬
манских крейсеров "Гебена" и "Бреслау" в Дарданеллы. Последствия были ката¬
строфическими. Присутствие двух мощных германских кораблей и многих сотен
опытных немецких военных моряков значительно усилило турецкий военный
флот и ускорило вступление этой страны в войну на стороне Германии.
Серьезные потери англичане понесли и в Северном море. 22 сентября британ¬
ский флот постигла одна из величайших катастроф за всю войну. В тот день
61 См., например: Haggle Р. The Royal Navy and the War Planning in the Fisher Era. - The War Plans
of the Great Powers. 1880-1914. London, 1979, p. 118-133.
Portrait of an Admiral. The Life and Papers of Sir Herbert Richmond. Cambridge (Mass.), 1952, p. 49.
63 Dewar K.G.B. The Navy from Within. London, 1939, p. 145.
64 РГА ВМФ, ф. 418, on. 1, д. 3269, л. 75.
65 Percival F.G. Fisher and His Warships. - United States Naval Institute. Annapolis. Proceedings,
v. LV, № 437, August 1939, p. 1106.
171

рано утром немецкая подводная лодка U-9 "Отто Ведиген” отправила на дно
одного за другим три броненосных крейсера - "Абукир”, "Кресси" и "Хог".
Погибли 62 офицера и 1397 матросов66. В октябре 1914 г. Англия лишилась так¬
же новейшего дредноута "Одешес", который во время ходовых испытаний на¬
толкнулся на германскую мину у берегов Ирландии и затонул.
Серьезный удар по британской торговле нанесли в южных морях германские
крейсера "Эмден" и "Карлсруэ", а также вооруженный пароход "Кайзер Виль¬
гельм дер Гроссе".
Большая доля вины за многие из этих промахов лежала на Черчилле, который
своими бестолковыми распоряжениями стеснял действия военных моряков. Пас¬
сивное бездействие флота и большие потери вызвали возмущение обществен¬
ности, и козлами отпущения стали морской министр и его первый морской лорд
принц Луи Баттенберг. Особенно досталось последнему - из-за его немецкого
происхождения. Еще в 1911 г., когда впервые был поднят вопрос о возможности
назначения принца Луи на пост первого морского лорда, были сделаны серьезные
возражения в связи с его принадлежностью к высшей немецкой аристократии,
что в случае войны могло бы стать нежелательным обстоятельством67. Теперь
началась травля Баттенберга в бульварной прессе.
К концу октября положение Черчилля стало чрезвычайно шатким. Ему срочно
нужен был человек, приход которого в Адмиралтейство мог бы изменить ход
событий. Таким человеком был только Джон Фишер. В народе он пользовался
популярностью. Здесь сыграло свою роль то обстоятельство, что Фишер добрал¬
ся до самых вершин служебной лестницы исключительно благодаря своим спо¬
собностям и личным заслугам. Для лондонской толпы он являлся воплощением
типичного "старого морского волка", и она безгранично верила в него68.
Фишеру тогда было уже 73 года. Однако это обстоятельство не смущало
Черчилля: "Лорд Фишер частенько заглядывал в Адмиралтейство, и я украдкой
наблюдал за ним, пытаясь оценить его физическое самочувствие и умственные
способности. Ни то, ни другое не вызывало ни малейших сомнений"69. Асквит
также полагал, что это назначение встретит всеобщее одобрение. Правда,
премьер предвидел серьезные возражения против кандидатуры Фишера со сто¬
роны Георга V, сменившего на престоле Эдуарда VII. "Король, - писал он, - еще
со времен старых ссор был убежденным бересфордовцем"70 и питал к Фишеру
глубокую неприязнь. Но выбор был сделан. Сопротивление короля общими уси¬
лиями удалось преодолеть. В письме от 30 октября Асквит сообщал: "Старый
Джеки (Фишер. - Авт.) зашел ко мне перед утренним заседанием каби¬
нета - свеж как огурчик! - и сказал, что только что имел с королем очень "жар¬
кую" беседу, после которой они порешили регулярно встречаться раз в не¬
делю!"71.
Фишер пришел как раз вовремя. Над английским флотом нависла очередная
катастрофа. Германская тихоокеанская эскадра под командованием вице-адми¬
рала фон Шпее после начала войны получила приказ прорываться на родину.
Уходя от преследовавших его превосходящих сил японского флота, фон Шпее
двигался через Тихий океан к берегам Южной Америки, намереваясь обогнуть
материк вокруг мыса Горн. Немецкая эскадра представляла собой грозную
силу. Ядро этого соединения составили два мощных броненосных крейсера
66 Вильсон X. Линейные корабли в бою. М., 1938, с. 52-53.
67 РГА ВМФ, ф. 418, on. 1, д. 3269, л. 75.
68 Marder AJ. From Dreadnought..., v. 1, p. 14.
69 Churchill W.S. Op. cit., v. 1, p. 401.
7^ Asquith H.H. Op. cit., p. 290.
71 Ibid., p. 297.
172

"Шарнхорст" и "Гнейзенау” по 11 420 т водоизмещением и три новейших легких
крейсера - ’’Лейпциг”, "Дрезден" и "Нюрнберг"72.
Путь немцам в Южную Атлантику преграждала эскадра контр-адмирала
Крэддока. В результате большого KonnnęcTBa противоречивых приказов, отдан¬
ных английскому адмиралу Черчиллем и начальником морского штаба Стэрди,
Крэддок, не дожидаясь подкреплений, двинулся навстречу немецкой эскадре,
имея под своей командой два броненосных крейсера "Гуд хоуп" и "Монмаут",
легкий крейсер "Глазго" и вооруженный пароход "Отранто"73. Английские броне¬
носные крейсера уступали немецким кораблям в скорости хода, бронировании и
артиллерийском вооружении. Посылать эскадру Крэддока против "Шарнхорста"
и "Гнейзенау" - призовых артиллерийских кораблей германского флота - было
чистейшим самоубийством.
30 октября Фишер вновь принял пост первого морского лорда, а 1 ноября
пушки "Шарнхорста" и "Гнейзенау" крушили корабли несчастного Крэддока у
чилийского побережья. В результате маневра английского командующего эскад¬
ра фон Шпее оказалась между берегом и английскими кораблями с таким
расчетом, чтобы лучи заходящего солнца били в глаза немецким комендорам.
Однако, когда солнце спустилось за горизонт, немецкие крейсера полностью сли¬
лись с силуэтами гор, а английские стали видны как на ладони. Вскоре "Гуд хоуп"
и "Монмаут" превратились в два пылающих факела. С них не спасся ни один
человек. "Глазго" и "Отранто", пользуясь темнотой, ускользнули74.
Нужно было срочно исправлять положение. Эскадра фон Шпее, обогнув мыс
Горн, парализовала бы весь английский флот в Южной Атлантике. Под угрозой
гибели оказались многочисленные транспорты с войсками, находившиеся тогда у
берегов Южной Африки.
Фишер, как обычно, действовал стремительно. Два его любимых детища -
линейные крейсера "Инвинсибл" и "Инфлексибл" - были срочно выведены из
состава флота метрополии и получили приказ, приняв полный запас угля, срочно
идти к Фолклендским островам. В то время на кораблях шел текущий ремонт, и
Фишеру доложили, что перемычка из огнеупорного кирпича между котлами
"Инвинсибла" не может быть закончена к сроку. По распоряжению адмирала
бригада рабочих должна была следовать вместе с эскадрой, чтобы закончить
ремонт в пути75. Командовать соединением Фишер назначил Доветона Стэрди,
который таким образом должен был исправлять свои ошибки.
7 декабря 1914 г. эскадра Стэрди прибыла к Фолклендским островам. По иро¬
нии сульбы, фон Шпее также решил идти на Фолкленды, чтобы нанести удар по
главному городу архипелага Порт-Стэнли. Его корабли прибыли с опозданием
всего на один день. Утром 8 декабря с "Гнейзенау" заметили "роковые" треногие
мачты английских линейных крейсеров на рейде Порт-Стэнли.
Стэрди приказал поднять сигнал "общей погони". "Видимость была изуми¬
тельной, море спокойное и ослепительно голубое, дул легкий северо-западный
ветер"76, - доносил он позже в рапорте.
Германская эскадра сражалась до конца. Но мужество немецких моряков было
сломлено английскими орудиями главного калибра. К вечеру двенадцати¬
дюймовки английских линейных крейсеров превратили "Шарнхорст" и "Гнейзе-
нау" в груды металла. Оба крейсера пошли ко дну с развевающимися флагами.
72 Вильсон X. Морские операции в мировой войне. М., 1935, с. 46.
73 Там же, с. 30.
74 Times. History of the War. 1915, v. III. London, 1915, p. 132-133.
75 Bonham-Carter V. Winston Churchill: an Intimate Portrait. New York, 1965, p. 283.
76 Naval and Military Dispatches Relating to Operations in the War. P. II. November 1914 - June 1915:
London, 1915. p. 107.
173

Спасти удалось лишь немногих моряков. В рапорте Стэрди отмечал, что из
команды "Гнейзенау" ”в воде оказалось приблизительно 200 человек, не полу¬
чивших никаких ранений", но вода была настолько холодна, что большинство
скончалось от шока77. Погиб и адмирал фон Шпее со своими двумя сыновьями.
В тот день удалось ускользнуть только "Дрездену".
Это была победа. Единственная решительная и полная победа в морском
сражении, одержанная английским флотом за годы первой мировой войны.
УХОД ТИТАНА
С назначением Фишера Адмиралтейство вновь очнулось от спячки. Так, в
первые три месяца войны выполнение практически всех судостроительных про¬
грамм было приостановлено, поскольку многие флотские руководители, и прежде
всего сам Черчилль, полагали, что война продлится недолго, и надеялись завер¬
шить ее имевшимися силами. Фишер, однако, думал иначе.
Через четыре дня после вступления в должность он собрал совещание с учас¬
тием представителей верфей и частных судостроительных фирм. На нем была
принята судостроительная программа военного времени и подписаны контракты
на постройку 5 линейных крейсеров, 56 эсминцев, 64 подводных лодок, множест¬
ва мониторов, канонерских лодок, самоходных барж и т.д. - всего 612 военных
кораблей и вспомогательных судов78. "Этот огромный флот, иначе его не назо¬
вешь, - писал Черчилль впоследствии, - оказался для Адмиралтейства настоя¬
щим даром Провидения, когда через два с лишним года германские подводные
лодки создали реальную угрозу. Его широкомасштабное строительство - одна из
величайших заслуг перед нацией лорда Фишера, благодаря гению и энергии
которого оно стало возможным"79.
Первоначально эти десантные суда и линейные крейсера с необычайно малой
осадкой предназначались для осуществления так называемого "Балтийского
проекта" - грандиозной десантной операции по высадке силами британского
флота русских армий на померанском побережье Германии. Осуществление та¬
кой операции было делом весьма проблематичным. Германские морские эксперты
никогда не рассматривали всерьез такую возможность80. Есть достаточно
свидетельств тому, что Фишер и сам к ней относился скептически. Детально раз¬
работанного плана этой операции никогда не существовало. Фишер никогда не
обсуждал его с командующим флотом адмиралом Джеллико и никогда не подни¬
мал этот вопрос перед морским штабом или военным министерством. Черчилля
чрезвычайно привлекала идея такой грандиозной операции, которая, как он по¬
лагал, могла бы изменить ход войны. Но морской министр отмечал, "что об этом
много говорилось, но ничего не делалось"81.
Скорее всего, "Балтийский проект" использовался Фишером для того, чтобы
выбить под него деньги для выполнения судостроительной программы, а впослед¬
ствии он прикрывался им, чтобы не давать кораблей для Дарданелльской
операции.
План форсирования черноморских проливов силами флота был идеей Черчил¬
ля. Поводом для разработки и осуществления этой операции послужило обраще¬
ние российского верховного главнокомандующего великого князя Николая Нико¬
77 Ibid., р. 109.
78 Churchill W.S. Op. cit., v. 1, р. 459.
79 Ibidem.
ОЛ
См., например: Фирле Р. Война на Балтийском море. Т. I. От начала войны до марта 1915 г.
М., 1937, с. 21,210.
81 Churchill VKS. Op. cit., v. II, p. 39-40.
174

лаевича к союзникам с просьбой произвести отвлекающую диверсию против
Турции с целью облегчить положение русской армии на кавказском фронте.
Однако Черчилль счел возможным провести не отвлекающий маневр, а крупную
операцию по захвату черноморских проливов силами флота. Об этом и было
сообщено великому князю через британское посольство в Петрограде82.
Однако ко времени получения британского ответа необходимость в проведе¬
нии отвлекающей операции отпала благодаря блестящим победам русской армии
под Сарыкамышем и Караурганом. Поэтому согласие Черчилля не вызвало осо¬
бого восторга в Петрограде, где имелись свои виды на черноморские проливы.
Ответ российского верховного главнокомандующего гласил, что какая-либо
помощь со стороны России в этой десантной операции ”не может иметь места”83.
Тем не менее Черчилль добился санкции правительства на ее проведение и стал
ее осуществлять.
Фишер, полагая первоначально, что речь идет только о демонстрации и
простом обстреле с кораблей турецкого побережья, никаких возражений не вы¬
сказывал. Он даже отдал распоряжение о посылке к месту боевых действий
новейшего линкора "Куин Элизабет” для опробования его 381-мм орудий на
турецких укреплениях84. Однако, узнав об истинных масштабах и целях прово¬
дившейся операции, Фишер стал ее принципиальным противником, всячески
саботируя посылку к Дарданеллам дополнительных военных кораблей. Коман¬
дующий английским экспедиционным корпусом генерал Гамильтон вспоминал:
"Телеграмма с просьбой о подкреплении "обязательно должна была попасть к
Уинстону; если она попадет в руки Фишера - все пропало"85.
Как специалист Фишер знал, что стрельба с неустойчивой артиллерийской
платформы, какой является даже самый большой военный корабль, никогда не
будет столь же результативной и точной, как стрельба береговых батарей. Ста¬
рый адмирал неоднократно выступал на заседаниях Военного совета с участием
членов правительства против рискованной Дарданелльской операции. Между тем
союзники все прочнее и прочнее увязали в безнадежной борьбе за черноморские
проливы. В артиллерийских дуэлях с турецкими фортами гибли корабли, сотни
офицеров и мдтросов. Высадка десанта 25 апреля также не принесла союзникам
решающего успеха.
14 мая 1915 г. состоялось очередное заседание Военного совета. Оно началось
с крупной межведомственной ссоры из-за намерения Фишела отстранить от учас¬
тия в Дарданелльской операции новейший линкор "Куни Элибазет" ввиду возрос¬
шей угрозы со стороны подводных лодок. Адмирал был очень возбужден. В еще
большее раздражение его привели попытки Черчилля уверить армейское коман¬
дование, что морские силы, задействованные в Дарданелльской операции, будут
еще увеличены.
Когда на следующий день рано утром Фишер пришел в Адмиралтейство, ему
доложили, что за это время морской министр единолично принял решение о на¬
правлении дополнительных кораблей в Средиземное море. Терпение старика
лопнуло. Он немедленно направил письмо Черчиллю с уведомлением об уходе в
отставку; копия была послана премьер-министру. В конце своего официального
заявления Фишер написал: "Я уезжаю в Шотландию немедленно и не отвечаю
ни на какие вопросы"86.
R2
Константинополь и проливы. По секретным документам б[ывшего] министерства иностранных
дел, т. 1-2. М., 1925-1926; т. 2, с. 129-130.
83 Там же, с. 135.
84 Корбетт Ю.С. Операции английского флота в мировую войну, т. 1-3. М., 1941; т. 1, с. 133.
85 Hamilton 1. Gallipoli Diary, v. I-II. London, 1920; v. II, p. 44-45.
86 Asquith НЛ. Memoirs and Reflections. 1852-1927, t. I-II. Boston, 1928; v. II. p. 109.
175

Все попытки уговорить его вернуться были безуспешны. Уход Фишера вызвал
серьезный правительственный кризис и стал одной из главных причин падения
либерального кабинета87.
Несмотря на преклонный возраст, Фишер так и остался до конца своих дней
"несносным ребенком" и непоседливым "радикальным Джеком". В последние
годы своей жизни адмирал причинил своей жене немало страданий. После отстав¬
ки в мае 1915 г. он отправился к герцогу Гамильтону в его имение, где усиленно
ухаживал за юной женой хозяина88. На конференцию в Париже в апреле 1919 г.
Фишер прибыл вместе с герцогиней Гамильтон и на обедах у Ллойд Джорджа
веселил гостей бесконечными анекдотами и стремительно вальсировал в танце¬
вальном зале отеля "Маджестик". Личный секретарь Ллойд Джорджа Фрэнсис
Стивенсон, много лет спустя ставшая женой своего патрона, находила, что "лорд
Фишер, казалось, никогда не уставал и после очередного танца спросил меня:
"Не правда ли, я танцую вполне прилично для старика под восемьдесят лет?" "89
В первой половине 1920 г. Фишер перенес четыре сложные операции по уда¬
лению раковой опухоли. Последняя была 9 июля. На следующий день на глазах
у леди Гамильтон "черный ангел" военного флота скончался. Ему было 79 лет.
♦ * *
Примерно через год после своей отставки, 29 марта 1916 г., Фишер написал
письмо адмиралу фон Тирпицу:
"Дорогой старина Тирпиц! Мы оба оказались в одной лодке. А какое время мы
знавали, старик! Как бы то ни было, мы обошли тебя с линейными крейсерами, и
я слышал, ты сказал, что никогда не простишь мне того, что наши отправили на
дно "Блюхера" и фон Шпее с его командой!
Не вешай носа, старик!.. Ты единственный немецкий моряк, который понима¬
ет толк в войне! Убей своего врага, чтобы он не убил тебя! Я не виню тебя за
эти дела с подводными лодками. Я бы и сам делал то же самое и давно преду¬
преждал об этом, только наши идиоты в Англии не верили!
Пока! Твой до замерзания ада Фишер"90.
В судьбе этих двух людей поразительно много общего. Долгие годы они гото¬
вили армады своих империй к решающей схватке за мировое господство. Пожа¬
луй, ни один из флотоводцев в истории ни до, ни после этих двух адмиралов-
политиков не имел в своих руках такой большой власти и таких возможностей
влиять на политику своих государств. Изучение их карьеры и деятельности дает
ключ к более глубокому пониманию политической истории и духа эпохи первой
мировой войны.
87 Ллойд Джордж Д. Военные мемуары, т. 1-6. М., 1934-1936; т. 1, ч. 2, с. 175-178.
88 Hough R. Op. cit., р. 35-356.
89 Uoyd George F. The Years that Are Past. The Autobiography of Francis Lloyd Goerge. Nought, v. Ill,
p. 334.
90 Fisher J A. Fear God and Dread Nought, v. Ill, p. 334.
176

ПОРТРЕТЫ ИСТОРИКОВ
© 1993 г.
Б.С. ПОПОВ
ЭДУАРД ГИББОН - ИСТОРИК, ПИСАТЕЛЬ
И МЫСЛИТЕЛЬ ЭПОХИ ПРОСВЕЩЕНИЯ (1737-1794)
В 1776 г. на небосводе английского Просвещения взошла новая звезда: вышел
в свет первый том "Истории упадка и крушения Римской империи" Эдуарда
Гиббона. Три издания книги, выпущенные подряд, немедленно разошлись. Автор
труда, уже немолодой англичанин, ничем, казалось бы, не блиставший,
малоизвестный из-за упорного молчания даже в парламенте, членом которого он
был, сразу же стал популярной личностью. С ним теперь искали знакомства,
слали поздравительные письма, говорили, что с нетерпением ждут выхода
очередных томов сочинения. А когда в следующем, 1777 г., Гиббон прибыл в
Париж, он оказался в центре внимания передовых кругов французской столицы.
"М-р Гиббон, - писала хозяйка известного аристократического салона маркиза
Дю Деффан английскому писателю и политическому деятелю Г. Уолполу, -
пользуется здесь большим успехом; идет настоящая борьба, чтобы заполучить
его"1.
С опубликованием последующих томов* 1 2 популярность Гиббона переросла во
всеобщее и полное признание. Этот успех предсказал еще английский философ и
историк Давид Юм. За несколько месяцев до смерти он писал Гиббону: "И по
эрудиции, и по глубине мысли, и по обширности познаний Ваш труд достоин вся¬
ческого уважения". В. Робертсон, автор "Истории государствования Карла V",
писал, что теперь он не может претендовать даже на скромную роль "наиболее
трудолюбивого историка" своего времени3. Но, пожалуй, наиболее интересен
отзыв Адама Смита, главный труд которого - "Исследование о природе и причи¬
нах богатства народов" - вышел в том же 1776 г., что и первый том сочинения
Гиббона. "История" Гиббона, писал Смит, обеспечивает ему "самое высокое
место среди всей пишущей гильдии Европы"4. И действительно, в дальнейшем
труд Гиббона был переведен на все основные европейские языки, включая и
русский5.
От редакции. Журнал "Новая и новейшая история" предполагает систематически публиковать
очерки о жизненном пути и творческом наследии выдающихся историков зарубежных стран.
1 Morison J. Edward Gibbon. London - New York, 1887, p. 88.
2 Второй и третий вышли в 1781 г., четвертый-шестой в 1788 г.
3 Low D. Gibbon. London, 1846, р. 320.
4 Gibbon Е. Miscellaneous Works, v. I-V. London, 1814, v. II, p. 429.
5 Гиббон Э. История упадка и разрушения Римской империи. В перев. Н. Неведомского с издания
Д. Белля 1877 г., т. I—VII. М., 1883-1886 (далее - "История". Во всех ссылках на работу Гиббона в
русском издании римской цифрой обозначается том, арабской - страница). На русском языке вышла
также "История упадка и разрушения Римской империи. Соч. Гиббона, сокращенное Г. Адамом".
Перевод с фр. М., 1824.
177

Эдуард Гиббон
Это свидетельствовало о том, что тема исследования Гиббона привлекла вни¬
мание читателей многих стран. Сам Гиббон писал в заключительной части своей
работы, что в "истории человеческого рода не найдется другого столь же вели¬
чественного и даже столь страшного события", как падение Рима (VII, 510).
Многие историки вполне согласны с этой оценкой. Долгое время эта "ужасная
революция" (Гиббон) воспринималась чуть ли не как конец света. Ф. Дюканж
в изданном им словаре средневековой латыни приводит высеченную на стене
Колизея Флавия характерную надпись: "Пока стоит Колизей - стоит и Рим;
когда падет Колизей - падет и Рим - рухнет весь мир"6.
Труд Гиббона отличался высокими достоинствами. Он, несомненно, связан
прочными духовными узами с историками античности, например с Тацитом, кото¬
рый, по мнению Гиббона, первым применил "философию", т.е. научный метод,
к изучению исторических явлений. Гиббон считал, что труды Тацита будут слу¬
жить "поучением для самых отдаленных поколений рода" (1,410). Наряду с этим
прослеживаются концептуальные связи Гиббона с адептами теологических
объяснений падения Рима; с историческими работами гуманистов эпохи Возрож¬
дения; с французскими янсенисгами, видными историографами эпохи, цапример, с
С. Тил ле моном, одним из столпов школы "эрудитов"; с П. Бейлем, с которым
у Гиббона немало общего даже в личной судьбе; и, конечно, с французским Про¬
свещением, в первую очередь с Вольтером и Монтескье.
6 Ducange F. Glossarium ad scriptores mediae et infimae latinitatis. Paris, 1670, n.ed. Graz, 1954
C'Colizeum").
178

Столь разносторонние творческие связи Гиббона, собранные, как в фокусе,
в его труде, определили успех ’’Истории” среди современников и явились причи¬
ной не только большого интереса к работе Гиббона в конце XVIII-XIX вв., но и
очевидного роста его популярности в последние десятилетия нашего века. Об
этом свидетельствуют многочисленные монографии, статьи и даже международ¬
ные конференции и симпозиумы, посвященные различным юбилейным датам
жизни и творчества Гиббона.
Еще при жизни Гиббона Н.М. Карамзин в "Письмах русского путешествен¬
ника” писал в мае 1790 г. из Парижа, что в России в то время не было "хорошей”
истории, т.е. "писателей с философским умом, с критикой, с благородным красно¬
речием. Тацит, Юм, Робертсон, Гиббон - вот образцы"7 *.
Немецкий историк литературы прошлого века И. Шерр высоко оценивал труд
Гиббона и как литературное произведение. X. Доусон, автор фундаментального
исследования "Движущие силы мировой истории”, отмечает, что труд Гиббона
остается классическим, тогда как критики его забыты. Каждая эпоха расстав¬
ляет свои акценты на изучении прошлого, и изменение этих акцентов, а иногда и
переоценка их "являются одним из элементов, используемых для созидания буду¬
щего". Г. Бонд в работе "Литературное наследство Э. Гиббона" отметил, что его
"Историю" "будут читать всегда, пока изучение того, каким человек был
в прошлом, в состоянии помочь ему понять, чем он может стать в будущем".
Д. Блэк, профессор университета в Шеффилде, считает, что не знать Гиббона -
это все равно, что "не знать Шекспира"^.
Известный русский ученый С.А. Жебелев полагал, что "труд Гиббона принад¬
лежит к числу мировых явлений в области исторической литературы и как тако¬
вой должен быть прочитан всеми образованными людьми". В нем впервые дана
"цельная картина древности, средневековья и нового времени; язычества, хрис¬
тианства и ислама, а также зарождавшегося Просвещения"9.
Даже Евгений Онегин, а значит и сам Пушкин, "знал" не только Адама Смита
("он был глубокий эконом"), но и читал Гиббона. Руссо, мадам де Сталь и даже
"скептического Беля". Постоянно обращался к труду Гиббона, изучая проблему
взаимоотношений католичества и православия, мира "латинского" и мира
славянского, другой великий русский поэт - Ф.И. Тютчев. В его библиотеке
имелось сочинение Гиббона, изданное Г.Г. Мильманом в Париже в 1840 г.10
Характерно, что Д. Байрон, П. Шелли, А. Линкольн, а также У. Черчилль,
А. Тойнби и многие другие знаменитые деятели в известной мере формировались
как личности, читая труды Гиббона.
Весьма примечателен и тот факт, что последние десятилетия нашего столе¬
тия отмечены новой волной интереса к личности и творчеству Гиббона. В связи
с 200-летнем выхода в свет первого тома его "Истории" состоялись две между¬
народные конференции - в Риме и в Лозанне. Участники этих встреч отмечали,
что в научном смысле труд Гиббона во многом устарел, но он остается выдаю¬
щимся памятником исторической литературы XVIII в. и самым крупным произ¬
ведением такого рода, созданным в Англии.
Большинство работ, вышедших в 80-е годы, посвящено прежде всего анализу
труда Гиббона как историко-литературного произведения, не имевшего себе рав¬
ных в мировой историографии. Весьма примечательна в этом отношении книга
7 Карамзин Н.М. Соч. в 2-х т. Л., 1984, с. 344.
® Scherr J. Allgemeine Geschichte der Literatur, Bd. 1. Stuttgart, 1861, S. 67: Dawson Chr. The
Dynamics of the World History. New York, 1956, p. 352; Bond H. The Literary Art of E. Gibbon. Oxford,
1960, p. 1; Black D. The Art of History. London, 1959, p. 143.
9 Жебелев СЛ. Древний Рим, ч. 2. Пг., 1923, с. 143.
10 Литературное наследство, т. 97, кн. 2. М., 1989, с. 633, 641.
179

профессора Принстонского университета Л. Госсмана под весьма характерным
названием: ’’Империя без власти”11. Эта формула воспроизводит реплику Ричар¬
да III из одноименной драмы Шекспира (’’Иль мертв король? Или страна
(Empire) - без власти?”). По существу, автор таким своеобразным образом
утверждает, что в наше время ’’трон” в стране ’’история” пуст, ибо после смерти
Гиббона никто не мог подняться на равную с ним вершину.
Именно в таком ключе - Гиббон как писатель и как историк - и созданы
последние работы, которыми западные ученые отмечают приближающееся
200-летие со дня его смерти. Сюда относится, например, работа У. Карночена -
"Одиночество Гиббона. Внутренний мир историка"11 12. Два детальных исследова¬
ния биографии Э. Гиббона принадлежат перу Патрисии Крэддок - "Молодой
Гиббон" и "Эдвард Гиббон, блестящий историк"13. В новой серии "Кэмбриджские
исследования английской литературы и философии в 18 в." вышла фунда¬
ментальная работа Д. Уомерслея о труде Гиббона в процессе его развития14.
Это - наиболее полное исследование "Истории" Гиббона как исторического и
литературного произведения.
* * *
Эдуард Гиббон родился 8 мая 1737 г. в местечке Путней (графсгво Саррей),
в четырех милях от Лондона, в старинной дворянской семье. Мальчик не унасле¬
довал ни практицизма деда, ни склонности к политической деятельности отца,
дважды избиравшегося в палату общин.
Рано потеряв мать, Эдуард не получил в детстве сколько-нибудь системати¬
ческого образования. Слабость здоровья не позволила ему регулярно посещать
школу. Любовь к чтению рано стала, как он признается в "Автобиографии", его
страстью. "Арабские сказки", "Илиада" и "Одиссея" уже в ранние годы были
любимым чтением Гиббона. Он увлекался также описанием жизни народов раз¬
ных стран, трудами латинских и греческих авторов, а также популярных совре¬
менных писателей, философов и публицистов15.
Гиббону не исполнилось еще и 15 лет, когда отец отправил его в колледж
Св. Магдалины при Оксфордском университете. Это решение было вряд ли
целесообразным, хотя и вполне традиционным. Гиббон и здесь оказался предо¬
ставленным самому себе. В колледже он пробыл немногим более года. Именно в
это время он основательно погрузился в историю Древнего мира, знакомство с
которым началось для него в детские годы. Но одновременно он старался быть
в курсе современной литературы и публицистики: прочел, например, "Век Людо¬
вика XIV" Вольтера. Характерно, что под влиянием этого произведения Гиббон
предпринял первую попытку испытать свои силы в качестве автора по двум
античным сюжетам.
Но еще более любопытен тот факт, что свою погруженность в Древний мир
Гиббон сочетал с глубоким интересом к теологическим контраверзам, и в част¬
ности к изучению католической догматики. Под несомненным влиянием К. Мидл¬
тона, а также Ж. Боссюэ, автора многих ортодоксально-католических сочине¬
ний, Гиббон предпринял необычный для своего времени шаг, свидетельствующий
11 Jossman L. The Empire Unpossessed. London - New York, 1981.
12 Carnochan WJł. Gibbon's Solitude. The Inward World of the Historian. California, 1987.
I о
Craddock P. Young Gibbon. Baltimore, 1982; eadem. Edward Gibbon, Luminous Historian. Balti -
more - London, 1989.
14 Womersley D. The Transformation of the Decline and Fall of the Roman Empire. Cambridge, 1988.
15 Gibbon E. The Memoirs of My Life. London, 1966, p. 52-53.
180

о его рано созревшей самостоятельности. В 16-летнем возрасте он тайно принял
католичество, покинув тем самым лоно англиканской церкви, в котором
пребывали все его родные и близкие.
Реакция отца была незамедлительной: по совету Э. Эллиота, близкого друга
семьи, вскоре женившегося на кузине Гиббона, '’вероотступника" сослали в
Лозанну под надзор протестантского священника Павильярда. К счастью для
Гиббона, ссылка оказалась плодотворной для его духовного развития: именно
здесь он окончательно сформировался как знаток истории Древнего мира.
Неусыпное внимание Павильярда, которому было поручено как общее, так и
религиозное воспитание юноши, принесло свои плоды - через полтора года Гиб¬
бон вернулся в англиканскую церковь.
Любопытно, что в том же году (1754) отрекся от католичества Жан Жак
Руссо, а Вольтер покинул пределы своей родины и поселился в Швейцарии.
Конфессиональные колебания, пережитые Гиббоном в юности, сыграли боль¬
шую роль в формировании его религиозных позиций, которые в дальнейшем
нашли отражение на страницах его "Истории". Результатом этих колебаний
явился не только очевидный деизм Гиббона, но и - что гораздо существеннее -
стремление к научно-рационалистическому анализу религиозной догматики. Он
стал убежденным скептиком в вопросах религии. И характерно, что одну из при¬
чин падения Римской империи он видел в принятии и распространении христиан¬
ства.
В Лозанне Гиббон не только устранил многие пробелы в своем образовании,
но и далеко продвинул его. Так, он прошел систематический курс философии,
математики и естественных наук. В течение одного года - 1755-го - Гиббон
прочел 3 тыс. страниц латинских текстов, а в следующем - в два раза больше16.
Среди латинских классиков, открывшихся его умственному взору, были Тацит,
Вергилий, Саллюстий, Ливий, Светоний, Лукреций, Дион Кассий, Плавт и другие
- имена их с глубокой симпатией Гиббон называет в "Мемуарах". В итоге этих
разносторонних и напряженных занятий Гиббон добился блестящего знания
латыни, хотя в греческом, несмотря на позднейшие усилия, равного совершен¬
ства достичь не смог. Об этом приходится только сожалеть, поскольку слабость
в греческом отрицательно сказалась на содержании византийской части его
основного труда, во многом уступающей его первой части.
Здесь же Гиббон с увлечением читал "Провинциальные письма" Б. Паскаля,
в частности его полемику с иезуитами. Именно с помощью Паскаля Гиббон
овладел оружием едкой и снисходительной иронии, пронизывающей многие стра¬
ницы его "Истории". Вольтер, с которым состоялось довольно близкое знаком¬
ство в Лозанне, лишь помог ему отточить этот стиль; а затем, уже по воз¬
ращении в Англию, Гиббон успешно усвоил "уроки" Свифта, Аддисона и других
английских авторов, выросших под эгидой "Славной революции" 1688 г.
В Лозанне Гиббон, по существу, получил европейское образование, прежде
всего французское. Ибо Франция, утратив политическую гегемонию в Европе
после поражения в Семилетней войне, полностью сохранила свою культурную
гегемонию. Французский язык стал вторым "родным" языком Гиббона - даже
свой дневник, письма к родным в Англию, а позднее и первый научный труд он
пишет по-французски. Идеи французских просветителей во многом стали идеями
самого Гиббона, но вместе б тем в его творчестве нашли отражение и многие
другие достижения передовой мысли предшествующих поколений.
В Лозанне Гиббон познакомился с Вольтером и встретил весьма благосклон¬
ный прием как представитель передовой страны, политический строй которой
вызывал симпатии французских просветителей. В "Мемуарах" Гиббон писал, что
16 Swain J. Е. Gibbon, Historian. London - New Yoric, 1966, p. 18.
181

"имел удовольствие встретиться с самым необычным человеком века - поэтом,
историком и философом Франсуа Вольтером". Но он тут же внес и критическую
ноту в эту характеристику: это был человек, пишет он, которого он оценивал
тогда "сверх всякой меры"17.
Вольтер в знак расположения дал ему прочитать новую оду, созданную на
берегу Женевского озера ("О, дом Аристиппа, о, сады Эпикура..."). Гиббон
вспоминал также, что Вольтер во время пребывания в Лозанне (позднее он по¬
селился в Ферне) создал самодеятельную группу, некоторые члены которой не
были лишены артистического таланта. В маленьком деревенском домике на
окраине под руководством Вольтера труппа поставила в течение двух зимних
сезонов несколько его трагедий - "Заира", "Альвира", "Зулима", "Китайский
сирота", а также сентиментальную комедию "Блудный сын". В этих спектаклях
участвовал и сам Вольтер. Его декламация, вспоминал Гиббон, "скорее выража¬
ла красоты поэзии, нежели естественные чувства". Гиббон часто посещал спек¬
такли и сблизился с некоторыми членами кружка. Все это свидетельствует о
том, что многие идеи Вольтера стали ему известны "из первоисточника".
В Лозанне же Гиббон познакомился в июне 1757 г. с Сусанной Кюршо, своей
первой и единственной любовью, самое искреннее чувство к которой он пронес
через всю жизнь. Родители Сусанны благосклонно относились к нараставшей
дружбе молодых людей. Однако браком она не завершилась: когда в 1758 г.
Гиббон вернулся в Лондон и поставил перед отцом вопрос о женитьбе, он полу¬
чил решительный отказ по соображениям материального порядка. "А без согла¬
сия отца, - писал он, - я оказывался беспомощным и лишенным всякого состоя¬
ния". И Гиббон вынужден был смириться. В 1764 г. Сусанна приняла предложе¬
ние Ж. Неккера, парижского банкира, сделавшего блестящую карьеру. Их дочь,
Анна Луиза Джермена, - знаменитая писательница Мадам де Сталь. Гиббон же
так и остался на всю жизнь одиноким.
Каков же итог пребывания Гиббона в Лозанне? Он подвел его сам. "Таким,
каков я есть, - писал он в "Мемуарах", - по духу, по образованию, по манерам -
я полностью обязан своему пребыванию в Лозанне: именно в этой школе я обна¬
ружил в бесформенной глыбе мрамора прекрасную статую"18.
В результате "лозаннского сидения" кругозор Гиббона неизмеримо расширил¬
ся. Он основательно приблизился к истокам европейской культуры, в первую
очередь романской, что было весьма плодотворно для его будущей исследо¬
вательской работы. В "Автобиографии" он писал: "Я незаметно освободился от
многих предрассудков, которые неизбежно сформировались бы в замкнутой
атмосфере английского замка. Путешествие в Швейцарию расширило мои взгля¬
ды на Природу и Человека".
В 1758 г., в разгар Семилетней войны, никак не отразившейся на образе жиз¬
ни нейтральной Швейцарии, Гиббон по предложению отца вернулся в Англию.
Именно к этому времени относится первое выступление Гиббона на литератур¬
ном поприще: он опубликовал "Эссе по изучению литературы". Оно интересно
тем, что дает ясное представление о склонностях, вкусах и взглядах Гиббона
того времени. Как отмечал сам автор, его первая работа во многом следовала за
Монтескье. В "Эссе" Гиббон излагал методику гуманистической литературной
критики, ставил некоторые вопросы истории раннего Рима, оценивал религиоз¬
ные взгляды античности.
Д. Морисон отмечает, что "Эссе" явилось "первым проявлением исторического
гения Гиббона, вдохновлявшегося бессознательным протестом против того
пренебрежения к прошлому, которое проявляли некоторые представители
17 Gibbon Е. The Memoirs, р. 82-83.
18 Ibid., р. 86.
182

’’философского” века”. Вслед за Монтескье он выступал за ’’синтез просвещения
и эрудиции”19. В истории, считал он, все имеет свои причины и следствия - и это
тоже один из уроков, воспринятых Гиббоном у Монтескье.
Но вместе с тем Гиббон проявил здесь высокую степень самостоятельности и
критического отношения к некоторым "предрассудкам" философского века. Фак¬
тически уже в этом скромном сочинении он показал себя преемником высших
достижений европейской мысли предшествующих столетий. Характерно, что в
его библиотеке имелось 20 томов ученых записок Французской Академии надпи¬
сей и изящной словесности - и они, конечно, не пылились там без дела. Вообще
следует заметить, что многое он воспринял от так называемой школы "эруди¬
тов", господствовавшей в XVII и первой половине XVIII в. (С. Тиллемон, Б. Мон-
фокон, Ж. Боланд и др.). Лишь в середине XVIII в. ей на смену пришла школа
"философской истории” в лице французских просветителей. Гиббон оказался как
бы на стыке этих двух направлений: он воплотил в себе лучшие достижения и
той и другой.
Особенно основательно Гиббон изучал труды Тиллемона и часто использовал
их в своей работе. Впрочем, это не мешало ему подтрунивать над ним, иногда
даже довольно едко ("ученый компилятор", "терпеливый и выносливый альпий¬
ский мул” и т.п.).
Если отвлечься от чисто конфессиональных задач, которые ставили перед
собой эти ученые (контрреформация, стремление укрепить пошатнувшиеся устои
католической церкви), они, несомненно, сделали многое в постановке
источниковедческой работы, изучении хронологии, латинской и греческой палео¬
графии. Труды "эрудитов", отмечает академик Е.А. Косминский, "это своего
рода завещание феодальной эпохи". Ученые монахи и академики тщательно
собирают, систематизируют, каталогизируют, расставляют по полкам бесчис¬
ленные материалы, накопившиеся за многие века феодальной культуры20.
’Эрудиты" не только ввели в научный оборот много новых документов -
некоторые из них, например Боссюэ, сделали попытки их анализа и обобщения.
Гиббон прошел у них хорошую школу и применявшаяся им методика научного
исследования во многом опиралась на достижения школы "эрудитов".
Гиббон не прошел мимо и другой, философской части наследия XVII в., пред¬
ставленной трудами Гроция и Гоббса. Эти философы явились как бы "предтечей"
XVIII столетия - они были материалистами. Выдвинутые ими идеи общест¬
венного договора (Гроций) и естественного права (Гоббс) были весьма плодо¬
творными, но в области обществоведения они оставались агностиками, проник¬
нутыми глубоким скептицизмом.
Еще во время своих "лозаннских штудий" Гиббон изучал труды Гроция,
преодолевая, как он писал, свою неприязнь к его "педантизму"; он выделял в его
сочинениях такие сюжеты, как "обязанности человека, права гражданина...
законы мира и войны"21, - вопросы, которые далеко не потеряли своего значе¬
ния и в наше время.
Скептицизм сближает с упомянутыми философами и Пьера Бейля - он исполь¬
зовал его в качестве эффективного оружия против католицизма и религиозно¬
феодального мировоззрения вообще. Бейль провозглашал свободу совести, раз¬
венчивал мифы идеализации раннего христианства, решительно осуждал рели¬
гиозную нетерпимость как католиков, так и протестантов, утвержал принципы
"естественного света", "справедливости" и "совести" в качестве необходимых
19 Morison J. Op. cit., р. 35.
20 Косминский ЕЛ. Вольтер и историческая наука. - Известия АН СССР. Серия истории и
философии, т. II. М., 1945, с. 1, 15.
21 Gibbon Е. The Memoirs, р. 78.
183

критериев любого знания, в том числе и религиозного. Высшей жеэ инстанцией,
способной судить обо всем, с чем сталкивался человек в своей жизни, является
его собственный разум.
Бейль может считаться одним из тех, кто подрывал устои феодального мыш¬
ления, но скептицизм его далеко не безграничен. Об этом свидетельствует глав¬
ный труд Бейля - "Исторический и критический словарь", выдержавший в конце
XVII - начале XVIII в. 11 изданий. Большинство из 2044 статей словаря посвя¬
щено историческим вопросам. И вот здесь-то и проявились в полном объеме про¬
тиворечивость Бейля, его колебания между могучим рационализмом и всеразру-
шающим скептицизмом. Так, с одной стороны, он утверждал, что труды истори¬
ков скорее показывают цели, симпатии и антипатии авторов, чем раскрывают
действительное содержание описываемых событий. А с другой стороны, считал
Бейль, путем строгого рационализма "исторические истины могут быть доведены
до степени достоверности более несомненной, чем даже геометрические
аксиомы"22.
Бейль оказал большое влияние на становление Гиббона как историка. Харак¬
терно, что в чем-то их жизненные пути были даже схожи, - оба испытали одина¬
ковые колебания в вероисповедании, оба подверглись ссылке, что не осталось
для них без последствий.
Гиббон с симпатией и полным пониманием описал злоключения Бейля на его
жизненном пути. Он высоко оценил изданный им "Словарь", проникнутый веро¬
терпимостью и свободомыслием, с симпатией повторял его формулу, высказан¬
ную в полемике с аббатом Полиньяком (впоследствии кардиналом): "Я истинный
протестант, ибо протестую в равной мере против всех религиозных систем, всех
сект"23.
Наряду с Бейлем Гиббон-историк испытал влияние Ж. Леклерка, имя кото¬
рого не раз встречается на страницах его "Мемуаров". Уже в Лозанне под рукой
у Гиббона были 26 томов "Всеобщей и исторической библиотеки" Леклерка.
Этот фундаментальный труд Гиббон считал "великолепным произведением".
Леклерк, по существу, выступил в качестве пионера в критике Библии, и, види¬
мо, у него Гиббон впервые познакомился с рационалистической методикой ана¬
лиза раннехристианских текстов.
Таким образом, наследие XVII в. противоречиво. Преодолеть методологичес¬
кие крайности гносеологии, в особенности в сфере исторической науки, построить
научную или, как предпочитали тогда говорить, "философскую историю", - вот
задача, отмечал Е.А. Косминский, которая стояла перед веком Просвещения. И
она была решена в концептуальном плане Вольтером, Монтескье и другими
французскими философами этого века, а в практическом плане - Юмом,
Робертсоном и особенно Гиббоном.
Подобно Вольтеру и Монтескье Гиббон как историк считал своей главной
задачей не описание внешней стороны событий и фактов, а изучение разнообраз¬
ных явлений культуры, наполняющих развитие общества. При этом культура
понималась Гиббоном в самом широком смысле: она объемлет и экономическую,
и социальную жцзнь, науку и искусство, нравственность и мораль. Гиббон
считал, что "история только тогда будет полезна и серьезна, - справедливо
замечает Ф. Гизо, - когда будет рассматривать изображаемое ею общество с
тех многообразных точек зрения, с которых может смотреть на нее и государ¬
ственный деятель, и воин, и судья, и финансист, и философ"24.
22
Богуславский В. Борец за свободу совести. - В кн.: Бейль П. Исторический и критический
словарь. М., 1966, с. 41.
23 Gibbon Е. The Memoirs, р. 63-64.
24 Предисловие Ф. Гизо к т. I "Истории” Гиббона. СПб., 1883, с. VIII.
184

История, по Гиббону, - это ’’связное изложение причин и следствий, взятых
в их правильном соотношении”25. Задачу историка он видел в том, чтобы
раскрыть значение конкретных исторических фактов. Он был глубоко убежден
в способности человека осмыслить свой исторический опыт, а затем упорядочить
на его основе собственную жизнь. Такова философия истории, или, используя его
терминологию, "философская история". С наибольшей последовательностью она
проявилась в его главном труде - "История упадка и разрушения Римской
империи".
Отличительная черта "научного историка", считает Гиббон, состоит в его
способности раскрывать "главные движущие силы" развития общества и умении
применять их к анализу конкретных исторических фактов. Эти "главные силы",
которым, впрочем, Гиббон нигде не дает точного определения, действуют через
людей, их религию и нравы, вообще через развитие культуры - именно в ней он
видит ключ к пониманию содержания истории. Без нее "история превратилась бы
в сухие и бессмысленные перечни событий, не представляющих ничего ни
интересного, ни поучительного" (1,207). Такие исторические явления, как законы
и нравы, достижения в литературе и искусстве, состояние торговли и денежного
обращения, военная система и прочие, являются "руководящими фактами",
которые для ума, способного вникнуть в самую сущность предмета, более поучи¬
тельны, чем скучные рассказы о каких-либо второстепенных подробностях пыш¬
ных явлений или лиц. "Мы вынуждены, - писал он, - собирать отрывочные све¬
дения из сочинений тех древних писателей, которые отклонялись случайно от
блестящих сюжетов исторического повествования для того, чтобы заняться
сюжетами более полезными" (1,212).
Гиббон излагает исторический материал в своих работах не в механически
хронологическом чередовании фактов, характерном для историков-анналистов,
а в проблемно-исторической последовательности, "придерживаясь более естест¬
венного хода событий, нежели неверной хронологической последовательности" (I,
448).
Гиббон не философ, и его "философия истории" совсем не такая, как у Воль¬
тера. Он был решительным противником подчинения истории предвзятой фило¬
софской схеме. Он считал, что задача историка состоит в том, чтобы дать
объективную картину прошлого во всем его многоцветии, оставляя при этом
возможность читателю делать свои выводы. При этом историк обязан помочь
читателю извлекать из исторического материала объективную истину, крити¬
чески анализируя его, ибо "голос истории нередко бывает отголоском или нена¬
висти, или лести" (I, 357).
Следует отметить еще одну важную черту его методики анализа и изло¬
жения материала, вызвавшую бурную дискуссию в обществе, - подход к соот¬
ношению светской и церковной истории. Гиббон подчеркивал, что стремился
"придерживаться неизвестного древним авторам отделения светских дел от
церковных" (И, 184). Он декларировал право разума анализировать догма¬
ты веры, исследовать их как любой другой исторический объект. "Исто¬
рику, - утверждал он, - должно быть дозволено приподнять покрывало
со святилища и проследить влияние .разума и веры, заблуждений и страс¬
тей со времен платоновской школы и до разрушения Римской империи"
(II, 407).
По существу, Гиббон постулировал здесь провозглашенный французскими
просветителями примат разума над^верой. По сравнению со средневековым
мышлением это означало переворот, своеобразную революцию в идеологии, в
умах людей.
25 Gibbon Е. The Miscellaneous Works, v. IV, p. 63.
185

Таковы взгляды Гиббона на содержание исторического процесса. Конечно, эта
концепция сформировалась далеко не сразу, в полном объеме мы находим ее
лишь в главной работе Гиббона — в "Истории”, но элементы ее есть и в "Эссе по
изучению литературы", и в другом сочинении — "Очерке мировой истории",
написанном в духе традиционных идей французского Просвещения.
К этому же периоду жизни Гиббона относится его трехлетнее пребывание
в ополчении графства Хэмпшир - Семилетняя война наконец коснулась и его.
В "Автобиографии" он писал, что видел главную задачу в том, чтобы "стать
англичанином и солдатом"26, - и это весьма характерно для его собственной
самооценки. Добиться этого в определенной мере удалось, хотя и не полностью.
Впоследствии Гиббон не раз заявлял, что считает себя "гражданином мира",
"европейской республики", космополитом. В 1760 г. в Лондоне Гиббон вступил
в масонскую ложу, что также усилило его космополитические настроения27 28.
Пребывание Гиббона в ополчении принесло ему знание основ военной органи¬
зации, терминологии и тактики. "Опыт капитана хэмшпирских гренадеров, -
отмечал он позднее, - оказался полезным для историка Римской империи".
В дневниковой записи от 27 апреля 1762 г. Гиббон дал себе такую характе¬
ристику (ему - 25 лет): "По наблюдениям над самим собой нахожу, что я склонен
к добродетели, не способен ни на какое бесчестное дело, неприметен в обще¬
стве. У меня нет остроумия; мое воображение скорее сильно, чем приятно;
у меня обширная и счастливая память; самые выдающиеся достоинства моего
ума заключаются в его обширности и проницательности, но мне недостает
быстроты взгляда и точности"2®.
Служба в ополчении не прервала на сколько-нибудь длительное время науч¬
ных размышлений и занятий Гиббона. В это время он начинает поиск темы для
серьезного научного исследования. Он перебирает умственным взором один
исторический сюжет за другим.
В итоге Гиббон приходит к мысли, что тема его труда не будет посвящена
современной истории Англии, "где каждая личность - это целая проблема и где
каждый читатель - чей-нибудь друг или противник; автор поэтому будет вынуж¬
ден выступать под флагом какой-либо определенной партии, обрекая себя тем
самым на проклятия противной стороны".
Вскоре после роспуска ополчения в связи с окончанием Семилетней войны,
закончившейся поражением французской коалиции, Гиббон с благословения отца
отправился в заграничное путешествие. По обычаю английской аристократии
это было завершением формирования английского "джентльмена".
Уже в конце января 1763 г. Гиббон появился в Париже, где он провел около
трех с половиной месяцев, наполненных встречами, беседами и новыми знаком¬
ствами.
Париж начала 60-х годов XVIII в. представлял собой бурлящий событиями
город - центр интенсивной интеллектуальной жизни, новых идей в области
философии, политики и истории; средоточие многочисленных клубов, игравших
роль политических партий, знаменитых салонов, где встречались наиболее
популярные личности своего времени; это был город энциклопедистов, которые
уже опубликовали свой грандиозный труд; город, где господствовали идеи
Вольтера, Монтескье и Руссо.
В Париже молодой Гиббон уже известен как автор "Эссе по изучению литера¬
туры". "Моя книга очень полезна для меня... Она служит лучшей рекоменда¬
26
Gibbon Е. Autobiography and Correspondence. London, 1869, p. 61.
x/ White L. The Transformation of the Roman World. Gibbon's Problems after Two Centuries. Berkley -
Los Angeles, 1966, p. 13.
28
Gibbon E. Autobiography, p. 214.
186

цией"29. Перед ним открывались двери известных салонов, в водовороте кото¬
рых он встречался со знаменитыми умами Франции. С ним охотно беседовали
Д’Аламбер, Д. Дидро, П. Гельвеций, П. Гольбах, Г. Мабли и др.
Из Парижа в мае 1763 г. Гиббон едет в дорогую его сердцу Лозанну, с кото¬
рой связаны воспоминания пятилетней ссылки в юные годы. Здесь он проводит
около года; восстанавливает свои старые знакомства, заводит новые, а главное -
тщательно готовится к дальнейшему путешествию в Италию.
Именно в это время Гиббон познакомился и сблизился с Джоном Холройдом,
ставшим в дальнейшем его верным и надежным другом. После смерти Гиббона
в качестве душеприказчика Холройд (позднее лорд Шеффилд) в 1814 г. издал его
"Мемуары” и ряд других работ, объединенных в "Сборник трудов" в пяти томах.
Разрабатывая маршрут предстоящего путешествия по Италии, он написал
настоящее исследование - путеводитель по Римской империи с тщательным
описанием всех провинций, городов и населенных пунктов, а также некогда
населявших этот регион племен, с тщательным описанием всех достоприме¬
чательностей, которые находились на его пути. В дальнейшем, при создании
труда, посвященного Римской империи, Гиббон широко использовал свои
заготовки.
В апреле 1764 г. Гиббон и молодой англичанин Уильям Гиз преодолели
Альпы, пересекли Северную Италию, а затем три месяца провели во Флорен¬
ции. Здесь они активно посещали музеи, художественные галереи, знакомились с
местными достопримечательностями. 2 октября они прибыли в Рим.
Письма Гиббона в Англию полны восторженного трепета перед священными
римскими древностями. "Я был как во сне, - писал он отцу 9 октября 1764 г. -
...Что бы ни рассказывали книги о величии этого народа в цветущую пору
Рима, - все это бледнеет перед величественной картиной его руин. Я убежден,
что никогда не было другого такого народа и, нужно надеяться, к счастью для
человечества, не будет"30 31. А в "Мемуарах" 20 с лишним лет спустя он писал:
"Я никогда не мог забыть те эмоции, которые взволновали мой разум, когда я
впервые посетил Вечный город. После бессонной ночи я на цыпочках пошел к.
руинам Форума. Каждое памятное место, - там, где, например, стоял Ромул, или
выступал Туллий, или пал Цезарь, - сразу ожило перед глазами. И несколько
дней было потеряно, прежде чем я смог спуститься на землю для спокойного и
точного исследования"^1.
В Риме Гиббон провел 18 недель, тщательно знакомясь с его историческими
достопримечательностями. "15 октября 1764 г., - писал он в "Мемуарах", - я
сидел, погрузившись в размышления, среди развалин Капитолия, в то время как
босоногие монахи служили вечерю в храме Юпитера. И вот тогда впервые мне
пришла в голову мысль написать историю упадка и разрушения этого города".
Итак, долгий поиск темы завершился, вместе с ней определилась и цель
жизни. Но прошло еще почти девять лет, прежде чем Гиббон приступил к реше¬
нию поставленной задачи.
Проведя четыре с половиной месяца в Риме и Неаполе, Гиббон и Гиз повер¬
нули обратно. Они прошли через Болонью и Лоретто, побывали в середине
апреля в Венеции, пересекли Альпы и прибыли в конце мая 1765 г. в Лион.
Гиббон намеревался продолжить путешествие по Южной Франции с тем, чтобы
из Бордо морем достичь берегов Англии. Но финансовые трудности отца заста¬
вили его отказаться от этого плана.
По возвращении на родину Гиббон немало сил и энергии отдал тому, чтобы
29 Low D. Op. cit., р. 130.
30 Gibbon Е. Letters. Ed. by J. Norton, v. I. London, 1956, p. 184.
31 Gibbon E. The Memoirs, p. 134.
187

поправить пошатнувшееся материальное положение семьи. К тому же отец
серьезно заболел, и все заботы по наведению порядка в имении легли на плечи
сына. Все это отвлекало от главного.
Тем не менее Гиббон упорно шел к своей цели - изучению античности.
В 1770 г. он опубликовал "Критические замечания на шестую книгу "Энеид”
Вергилия”, вступив в полемику с епископом Глостерским В. Уорбортоном по
поводу мистической трактовки ее содержания; а в 1772 г. он вел полемику с
архидьяконом Р. Хэрдом о значении некоторых предсказаний пророка Даниила
в книге "Пророчества относительно христианской церкви". В итоге Гиббон
приобрел опыт полемики с официальными христианскими прелатами.
Позднее, в связи с анализом причин крушения Римской империи, Гиббон вновь
вернулся к пророчеству Даниила, утверждавшего, что после падения четвертой,
"железной" монархии (а она ассоциировалась с Римской империей), наступит
период жестоких бедствий человечества, который завершится днем Страшного
суда, апокалипсисом, а затем наступлением Царства Божия.
Определяя свое отношение к этим предсказаниям, Гиббон писал: "Прошедшие
с тех пор 17 столетий научили нас, что не следует придавать слишком тесный
смысл таинственному языку пророчеств и откровений" (II, 31-32). "Древнее и
очень распространенное учение о тысячелетнем царствии, - отмечал Гиббон, -
было тесно связано с ожиданием второго пришествия Христа" и наступлением
вслед за этим полного радостей тысячелетнего отдыха "всех страждущих и
обремененных".
Но вот как своеобразно развивается аналитическая мысль Гиббона далее:
когда церковь укрепилась, "учение о царствии Христа на земле было сначала
отнесено к числу глубокомысленных аллегорий, потом мало-помалу было
низведено в разряд сомнительных и бесполезных верований и, наконец, было
отвергнуто как нелепая выдумка еретиков и фанатиков" (И, 34). Вне всяких
сомнений, это - язык ученого, свободного от религиозных предрассудков, наде¬
ленного историческим мышлением и не боявшегося применить принципы рацио¬
налистической критики к анализу религиозных догм.
Гиббона глубоко возмущало осуждение на вечную гибель "мудрых и добро¬
детельных эллинских мыслителей только за то, что им была неизвестна "боже¬
ственная истина" или за то, что они "не верили в нее"; в наше время, замечал
Гиббон, это представляется не чем иным, как "оскорблением здравого смысла и
чувства человеколюбия" (И, 36).
Религиозные взгляды Гиббона чрезвычайно своеобразны. Он - деист, признав¬
ший Бога как "интеллектуальное понятие"; он - поклонник мира античных
мифов и богов; он - критик многих явлений в христианском мире, возникших
после того, как эта религия оказалась на службе Римской империи. Но при этом
Гиббон никогда не выступал против христианства вообще, писал о нем с позиций
рационализма, как исследователь-аналитик.
Большая заслуга Гиббона состоит именно в том, что впервые в историографии
он открыто поставил вопрос о происхождении христианства и его последующем
развитии. Даже религиозные контраверзы, которыми так богата история первых
его веков, он рассматривал не в абстрактно-догматическом духе, а в
органической связи с конкретной исторической обстановкой, на определенном
социальном фоне. Гиббон отмечал, например, что упадок политеизма, рост
скептицизма в обществе, нараставшая всеобщая дестабилизация жизни "под¬
готовили и облегчили успехи христианства в римском обществе" (II, 78). Он
обратил внимание и на то обстоятельство, что социальной базой раннего христи¬
анства стали низшие слои общества - "незнатные, бедные, униженные", более
всего страдавшие от нараставшего социального кризиса (II, 83).
Останавливаясь на работе исследователя, Гиббон замечал: теолог может
188

изображать христианство в его ’’первобытной чистоте”. ”Но на историке лежит
более грустная обязанность. Он должен показать ту неизбежную примесь за¬
блуждений и искажений, которые вкрались в эту религию во время ее долгого
пребывания на земле среди слабых и выродившихся существ" (II, 2).
Критикуя эти заблужения и искажения, Гиббон вместе с тем видел и положи¬
тельные качества раннего христианства. "Если мы серьезно взвесим чистоту
христианской религии, святость ее нравственных правил, безупречный и суровый
образ жизни большинства тех, кто в первые века нашей эры уверовал в Еван¬
гелие, то будет естественным предположить, что даже неверующие должны
были относиться с уважением к столь благотворному учению" (II, 92). Гиббон
признавал чистые и простые правила Евангелия, его "благотворную и всеобщую
систему нравственности", по мере распространения которой люди становятся
"более добродетельными в своей частной и общественной жизни" (И, 357). Он
признавал культ, но не пышный, а скромный, "чистый и духовный" - в противном
случае культ постепенно деформируется, особенно с введением поклонения
"святым" и мощам, что вело к возрождению "примитивного идолопоклонства"
(III, 308); признавал "чистую и цельную простоту христианской религии" в ее
первозданном виде (III, 307).
Полемика с теологами на библейские и античные темы окончательно убедила
его в том, что он должен, наконец, приступить к давно задуманной теме своего
главного труда.
В 1772 г. Гиббон поселился в Лондоне, взяв в аренду внушительный дом на
Бентинг-стрит. Вертеровские "годы странствий" закончились, начался новый
период жизни. И именно здесь, на Бентинг-стрит, Гиббон создал первые четыре
тома своей "Истории упадка и разрушения Римской империи".
Писал Гиббон удивительно легко, - даже близкие не подозревали, что он
занят интенсивной творческой работой. Сказалась, конечно, и основательная
подготовка - глубокое знание источников, блестящий литературный дар, а также
спокойный, уравновешенный характер.
Творческой работе Гиббона не помешала даже политическая деятельность,
которую, впрочем, он и сам, не стесняясь в выражениях, характеризовал как
неудачную и даже отвратительную. В октябре 1774 г. Гиббон стал членом
палаты общин от городка Лискид и оставался им в течение девяти лет.
Участие Гиббона в политической жизни даже в качестве молчаливой фигуры
принесло ему как историку немалую пользу, тем более, что он заседал в парла¬
менте в весьма бурные годы - годы борьбы конституционалистов и роялистов,
преодоления деспотических замашек Георга III, войны с восставшими англий¬
скими колониями в Северной Америке, соперничества Франции и т.д. И во всех
этих политических треволнениях Гиббон оставался спокойным наблюдателем,
ни разу даже не раскрывшим рта ни на одной из сессий палаты общин. Ранее,
еще в 1760 г., он писал отцу в связи с первой, но не состоявшейся попыткой
перешагнуть порог парламента: "Я никогда не обладал даром красноречия, этим
необходимым качеством оратора, которое может быть развито упражнением, но
получено только от природы; мой темперамент, спокойный, скрытый и весьма
осторожный, не может завоевать популярность. Склад моего ума более подходит
к кабинетной жизни"32.
Его собственное политическое кредо в парламенте не просматривается со
сколько-нибудь заметной определенностью, хотя он и заседал на скамьях тори.
Но это вовсе не означало, что Гиббон принадлежал к лагерю правоверных кон¬
серваторов. Постепенно, при всей пассивности в парламенте, он отошел от
традиционного консерватизма своих предков-якобитов - сторонников легитимной
32 Gibbon Е. The Miscellaneous Works, v. II, p. 39.
189

династии, в частности свергнутого ’’Славной революцией” Якова Стюарта, —
а затем тори и начал постепенно эволюционировать в лагерь вигов, стоявших на
позициях компромисса 1688 г.; но и в качестве вига он не проявил особой склон¬
ности к их принципам. "Я занимал свое место в парламенте, - писал он, — когда
начался памятный конфликт между Великобританией и Америкой, и я искренне,
но молчаливо поддерживал права, хотя, может быть, и не интересы метро¬
полии”33.
И в письмах, а позднее в ’’Истории упадка и разрушения Римской империи”
Гиббон не раз отмечал большое значение событий в Америке. Примечателен тот
факт, что он проводил аналогию между закономерностями упадка обеих империй
- Римской и Британской, считая, что он происходил в определенной степени
одинаково, начавшись с отпадения от метрополии отдаленных провинций или
колоний.
Письма Гиббона свидетельствуют, что его непримиримая в начале конфликта
позиция постепенно менялась, - он начал склоняться к миру ценою взаимных
уступок, особенно после поражения английских войск под Саратогой.
Война осложнила международную обстановку: возникли напряженные отно¬
шения между Англией, с одной стороны, Францией и Испанией, выступивших на
помощь американцам, - с другой. Недвусмысленно выразила свою позицию и
Россия, послав боевую эскадру к берегам Америки. Началась сложная диплома¬
тическая дуэль, в которую внес свой посильный вклад и Гиббон. По поручению
главы кабинета он составил текст дипломатической ноты французскому прави¬
тельству, в которой доказывал, что войной со своими колониями "английский
король вовсе не претендует на господство Британии на морях"; в ноте содер¬
жался также упрек в адрес Франции в "нарушении мира”34. Но эта дипломати¬
ческая акция Англии не могла, разумеется, изменить развитие событий: летом
1779 г. Франция и Испания начали боевые действия против Британии.
Что касается Гиббона, его усердие не осталось неоцененным, он был назначен
лордом-комиссионером (т.е. членом парламентской комиссии) по торговле и коло¬
ниям. Эта синекура приносила Гиббону 750 ф.ст. в год, что было для него весьма
кстати35.
Вступление в войну Франции и Испании, вооруженный нейтралитет России,
нарастание напряженности в Ирландии - все это ослабило позиции кабинета
Норта в парламенте. Даже Гиббон оказался объектом критики, в частности за
то, что нота французскому правительству, по мнению оппозиции, была состав¬
лена "некомпетентно”. С целью "экономии средств” оппозиция предложила билль
о ликвидации ряда синекур, в том числе и в комиссии по торговле - "этом
вороньем гнезде с одним соловьем среди них”, как деликатно заявил в парла¬
менте докладчик по этому вопросу36.
В целом же парламентское "сидение” Гиббона принесло ему немалый опыт,
столь полезный для исследовательской работы. Позже в "Мемуарах" он отмечал,
что восемь сессий, проведенных в парламенте, стали для него школой
"гражданской мудрости - первого и наиболее существенного достоинства исто¬
рика’’37. К этому времени и относится, как уже отмечалось, создание первых
четырех томов его "Истории"; закончил он свой труд в Лозанне, где поселился
33 Gibbon Е. The Autobiography, р. 87.
34 Gibbon Е. The Miscellaneous Works, v. V, p. 1-35.
По этому поводу Гиббон писал: "Я вошел в парламент без патриотизма и без самолюбия. Все
мои помыслы были направлены на почетное место лорда по торговле. Я получил его и удерживал
около трех лет. 750 ф.ст. увеличили мой доход до желаемых размеров". -Morison J. Op. cit., р. 84.
36 Swain J. Op. cit., p. 91.
37 Gibbon E. The Memoirs, p. 156.
190

в 1783 г. в доме одного из швейцарских друзей, и прожил там долгое время.
Умер Гиббон в январе 1794 г. в Лондоне, куда приехал навестить своего друга,
лорда Шеффилда, потерявшего жену.
Какова же вкратце концепция Гиббона касательно причин падения Римской, а
затем и Греческой (Восточной) империй? Обобщая разбросанные по семи томам
’’Истории" замечания, соображения и реплики, мы приходим к следующим основ¬
ным положениям, сформулированным Гиббоном38.
В заключительной, 71-й главе Гиббон дал наиболе краткую и выразительную
формулу: падение Рима - это "торжество варварства и религии" (VII, 489). Но
как это ни странно, мы вынуждены здесь взять "под защиту" Гиббона от него
самого: на деле в своем исследовании он вовсе не выдвигал внешний фактор
("нашествие варваров") в качестве решающей причины крушения империи, так
же как и "торжество" христианской религии он рассматривал как результат, а не
как причину нараставшего кризиса античного общества.
Более основательный ответ на вопрос о причинах "упадка римского влады¬
чества" на западе мы находим в других частях его труда, особенно в 38-й главе
четвертого тома. Здесь он приводит целый каскад причин, смешанных "в кучу",
без какой-либо попытки отделить существенное (то, что он называл "главные
причины") от второстепенного. Воспроизведем их в том порядке, в каком они
сформулированы самим автором. Это прежде всего - естественное и неизбежное
"следствие чрезмерного величия" - среди достигнутого благополучия незаметно
созревал "принцип упадка": "причины разрушения размножались вместе с
расширявшимся объемом завоеваний", а когда время подточило "естественные
подпорки", "громадное здание развалилось от собственной тяжести".
Следовательно, гибель Рима выглядит здесь как естественный результат его
развития, - вывод, который несомненно вносит элемент пессимизма39 * в целом
определенно оптимистическую "философию истории" Гиббона. Но этот мотив
сам же автор вовсе не абсолютизирует, не подает его в качестве некоего всеоб¬
щего закона общественного развития. Гибель Рима не противоречит его опти¬
мистической оценке перспектив мирового развития. Открытия и изобретения ге¬
ниальных личностей, постепенное совершенствование системы государственного
управления, развитие промышленности и торговли, науки и искусства, наконец,
накопленные человечеством за тысячелетия своей истории навыки произ¬
водственной деятельности, - "все это никак не может исчезнуть" и, следователь¬
но, благосостояние рода человеческого, знания и, быть может, добродетели бу¬
дут множиться "с каждым веком" (IV, 255). Таков один из главных выводов тру¬
да Гиббона, который, впрочем, далеко не всеми был воспринят положительно*0.
Большое внимание Гиббон уделяет и политической эволюции римского обще¬
ства в качестве существенной причины его падения. Он полагает, что сложив¬
шееся в эпоху республики равновесие между законодательной, исполнительной и
судебной властями на определенной ступени его развития оказалось нарушен¬
ным, что привело к роковым последствиям. Обеспечивавшая это равновесие
демократия с ее принципами коллективного принятия решений на народных
собраниях, а также выборностью и сменяемостью исполнительных должностей
постепенно перерождалась в "дикую демократию", не ограниченную какими-либо
ТО
Множественность причин падения Рима, по-разному акцентируемых Гиббоном в разных частях
его труда, отмечают многие исследователи: см. Вайнштейн ОЛ. Историография Средних веков.
М.-Л., 1940, с. 126; Black. D. The Art of History. London, 1959, p. 166-168; Gruman J. History and
Theoiy, v. I, № 1. Hague, 1960, p. 75-85.
an
P. Коллингвуд вообще считает, что историческая концепция Гиббона глубоко пессимистична. -
См. Коллингвуд Р. Идея истории. М., 1980, с. 77.
*° См., например, полемику А. Тойнби с Гиббоном по этому вопросу: A Study of History, v. IX.
Oxford, 1954, p. 430 sg.
191

нормами или принципами, - а это неизбежно вело страну к анархии, к дема¬
гогической и цезаристской диктатуре, а затем и деспотизму восточного образца
Q, 226).
Другой причиной падения Рима Гиббон считает прогрессирующее ослабление
военной системы империи. ’Победоносные легионы, - отмечает он, - усвоившие
во время далеких походов пороки чужеземцев и наемников, сначала подавили
свободу республики” (III, 0), а затем превратили императорский трон в свою
игрушку (III, 1); военная организация Рима сначала была поколеблена, а затем
окончательно уничтожена при императоре Константине (III, 2). И вот только в
этой связи Гиббон вводит внешний фактор: ’’Римский мир был поглощен потоком
варваров” (IV, 0). Но нашествие варварских племен, веками обитавших на
границах античной ойкумены, не было одномоментным актом, оно протекало
постепенно, из десятилетия в десятйлетие, из века в век, и лишь по мере накоп¬
ления количественных изменений привело к качественному прорыву - к гибели
Римской империи на западе. Но на востоке она просуществовала еще целых
десять веков.
Вместе с тем раздел империи на Западную и Восточную, по мнению Гиббона,
означал перемещение центра верховной власти, что "ослабило силы и умножило
недостатки разделившейся правительственной власти"; к тому же возникла
"национальная рознь" между греками и латинянами; в самой же Восточной
империи кипела постоянная борьба между партиями, подтачивавшая ее силы
изнутри. Но само основание Константинополя, считает Гиббон, "не столько
содействовало гибели Запада, сколько предохраняло от гибели Восток - правда,
лишь на время".
Именно в этой связи Гиббон вводит совершенно неожиданный элемент
проблемы, а именно: распространение Восточной империей христианства среди
"северных варваров", к которым он относил и славян, смягчило их нравы и тем
самым облегчило участь Римской империи, содействуя продлению ее агонии
в течение длительного времени (IV, 249).
Что касается роли христианства в судьбе Римской империи, то только теперь,
после всех вышеизложенных факторов, Гиббон ввел его принятие императором
Константином в качестве одной из причин, ускоривших гибель Рима (VI, 0).
Введение христианства способствовало исчезновению воинственного духа рим¬
лян, похороненного в монастырях; оно утверждало дух пассивности, непротивле¬
ния и смирения (VI, 2); множество лиц оказалось освобожденными "от всякой
практической деятельности, от личных налогов и податей" (VI, 3); религиозная
толерантность эпохи Республики сменилась нетерпимостью, жесткими богослов¬
скими распрями, фанатическим преследованием "еретиков" (VI, 4).
Конечно, анализ Гиббона далек от совершенства и, в частности, от современ¬
ного уровня решения проблемы. Он не уделил, например, должного внимания
нараставшему социально-экономическому кризису позднеримского общества,
хотя имевшиеся в его распоряжении источники, например "Кодекс Феодосия",
вполне позволяли ему дать анализ кризиса рабовладения. Больше всего Гиббона
привлекали другие стороны этого кризиса - политические, духовные, морально-
этические, хотя значение экономического фактора в жизни общества в целом
было для него вполне понятно. В этой связи обоснованным представляется
заключение одного из современных исследователей творчества Гиббона -
Ф. Уолбэнка: "История Рима дала человечеству ужасающий пример неизбежного
краха общества, которое не может производить и распределять средства к
существованию в достаточном для нормальных людей объеме"41. Но все это
осталось вне поля зрения Гиббона.
41 Histoiy. Journal of Historical Association, v. XLVIII, № 162. London, 1963, p. 9.
192

В условиях глубокого и всестороннего кризиса римского общества, когда
рушились все основные устои старого мира, христианство оказалось той системой
религиозных, моральных и этических ценностей, которая могла принести людям
какое-то утешение.
Такова в общих чертах концепция упадка и крушения Римской империи, раз¬
вернутая в труде Гиббона. И весьма характерно при этом, что тысячелетнюю
историю Византии он считал органическим продолжением истории Западной
империи и видел в ней тот же процесс разложения, лишь растянувшийся на целое
тысячелетие.
Многие положения работы Гиббона устарели с точки зрения современного
уровня исторической науки, но как памятник XVIII в., созданный человеком
своего времени и использовавший достижения передовой мысли предшествую¬
щих поколений, он сохраняет все свое значение. Более того, многие наблюдения
Гиббона, касающиеся закономерностей смены стадий в развитии общества,
приобретают в современных условиях новое и весьма актуальное значение.
Именно в этом можно найти объяснение возросшего интереса общественной
мысли на Западе - историков, филологов и философов - к творчеству Гиббона и
к нему самому.
В последнем томе "Истории" в калабрийском монахе Варлааме, направленном
в 1339 г. византийским императором к римскому папе в качестве посланника для
секретных переговоров об унии западной и восточной церквей, мы находим
своего рода автопортрет Гиббона. В Италии Варлаам сблизился с гуманистами,
деятелями раннего Возрождения, они высоко оценили его достоинства. "По сло¬
вам Петрарки и Боккаччо, - писал Гиббон, - он был небольшого роста, хотя и
велик своей ученостью и гением; отличался проницательностью ума, хотя выра¬
жался медленно и с трудом" (VII, 263). Варлааму были хорошо знакомы произ¬
ведения Гомера, Эвклида, Аристотеля и Платона. Он был одинаково сведущ и в
философии, и в богословии, владел латынью и греческим. К тому же в своей
жизни он поменял конфессию. Все это действительно напоминает нам Гиббона.
Но в характеристике Варлаама есть и другой важный аспект: духовная
близость к гуманистам эпохи Ренессанса в Италии. Несомненно, творчество
Гиббона опиралось на достижения и гуманистической мысли, в частности в
объяснении причин падения Римской империи. В трудах Ф. Биондо, Н. Петрарки,
Н. Макиавелли Гиббон находил не только стремление определить родовые нити,
связывавшие эпоху Возрождения с достижениями античной цивилизации, но и
попытки объяснить падение Рима в результате не одного лишь воздействия
внешнего фактора - нашествия варваров, - но и развития внутренних процессов:
политического и культурного регресса, упадка науки, культуры и искусства.
Гиббон опирался также и на другую традицию гуманистов, - на их стремление
выявить роль личности в историческом процессе, значение нравственности и
морали в деяниях исторических личностей. Эти прогрессивные тенденции нашли
свое развитие в работах Гиббона.
Характерно, что многие современные исследователи считают Гиббона не
столько просветителем XVIII в., сколько наследником традиций гуманизма эпохи
Возрождения. По их мнению, это был "настоящий гуманнист", "по существу
гуманист", "последний гуманист"42 и т.д. Даже тема основного труда Гиббона
перекликалась с работами эпохи Возрождения, например, Ф. Биондо ("История
упадка Римской империи"), Сигониуса ("История Западной империи"), Поджио.
Но будучи последователем гуманистов эпохи Возрождения, он далеко пре¬
взошел их достижения, прежде всего в понимании содержания исторического
процесса. Он находился на высоте века Просвещения, в то же время владея
42 Dawson Chr. Op. citp. 338.
7 Новая и новейшая история, № 3
193

научными достижениями своих предшественников; с этих позиций он смотрел
сквозь века "пустынной истории Средневековья" на историю Древнего Рима; как
бы находясь на вершине "философского века", он взирал на другую вершину -
античную цивилизацию.
Объективно, всем содержанием своего труда Гиббон способствовал вызрева¬
нию Великой французской революции в сфере идеологии, в умах людей. Но
парадокс заключается в том, что сам он, по-видимому, до конца этого не
осознавал.
Революцию Гиббон не понял и не принял. Правда, в самом начале он положи¬
тельно отнесся к ней, считая, что французская нация получила шанс к возрожде¬
нию. Но в дальнейшем в его письмах стала быстро нарастать тревога в связи
с развитием событий во Франции. Так, в одном из писем он высказал мысль, что
Франция нуждается в сильной личности типа Кромвеля или Ришелье, способной
навести порядок в стране43. Чем дальше развертывались революционные собы¬
тия во Франции, тем резче и категоричнее становились оценки Гиббона. "Бедная
Франция, - восклицал он, когда к власти пришли якобинцы. - Государство разру¬
шено, народ сошел с ума"44. 23 августа и 8 ноября 1792 г. он писал: "Последняя
революция в Париже способна убедить каждого в фатальных последствиях
дикой демократии, которая ведет страну дорогой, усыпанной цветами, в бездну
ада"; поводырей, т.е. якобинцев, он именует "каннибалами", "демонами демо¬
кратии".
В политическом отношении Гиббон, таким образом, предстает перед нами как
человек весьма далекий от революционных взглядов, но вовсе не застывший в
каких-то строгих клише. По мнению современного исследователя творчества
Гиббона Д. Свейна, английский историк проделал в течение своей жизни значи¬
тельную политическую эволюцию: "Якобит в начале, затем ученик Локка и
Монтескье, тори, виг... критик политики Норта в Америке, но защитник при¬
менения им вооруженной силы для сохранения того, что он считал правом Бри¬
тании в ее мятежных колониях, чиновник в кабинете Норта и космополитический
поклонник швейцарской свободы"45. Эта оценка сложной и противоречивой
эволюции, проделанной Гиббоном на протяжении жизни, представляется вполне
обоснованой. Любопытно и другое. Гиббон не был национально ограниченным
мыслителем. "Я никогда не был горячим патриотом, - писал он. - С каждым
днем я все больше становился гражданином мира"46. Характерно, что именно
этот мотив - наряду с отсутствием ораторского таланта - выдвинул он однажды,
объясняя упорное молчание в парламенте.
Английский издатель "Истории упадка и разрушения Римской империи"
(1877 г.) Д. Белль47 в предисловии утверждает, что Гиббон "не умел ценить
преимущества того государства, которое не знает переворотов", т.е. Великобри¬
тании. С этим мнением трудно согласиться. Скорее всего он был и англичанином,
и европейцем, и "космополитом". Гиббон, конечно, патриот. На закате жизни,
наблюдая революционные бури во Франции, приводившие его в содрогание,
Гиббон вполне оценил преимущества той страны, гражданином которой он был.
"Британия, - писал он, - вероятно, единственное могучее и богатое государство,
которое всегда обладало бесценной тайной соединения выгод порядка с плодами
свободы"48.
43 Oliver Е. Gibbon and Rome. London - New York, 1958, p. 176.
44 Morison J. Op. cit., p. 138.
45 Swain D. Op. cit., p. 156.
46 Gibbon E. The Miscellaneous Works, v. I, p. 649.
47 Русский перевод "Истории" осуществлен именно с этого издания.
48 Elton О. Survey of English Literature, v. II. London, 1928, p. 287.
194

Итак, перед нами весьма своеобразная фигура. Впитав в Лозанне француз¬
скую просветительскую культуру, Гиббон остается, казалось бы, равнодушным
к ней. Он спокойно проходит мимо ее выдающихся представителей, с которыми
встречался в Париже 60-х годов; он осуждает Великую французскую револю¬
цию, даже не поняв ее органической связи с идеологией Просвещения.
Тем не менее творчество Гиббона в целом, несомненно, лежит в русле идей¬
ного течения французских просветителей XVIII в., подготовивших в умах людей
Великую революцию во Франции. Внес свою лепту в эту благородную работу и
Гиббон. Вместе с тем он унаследовал достижения прогрессивной мысли многих
предшествующих поколений историков, философов, писателей и поэтов. Все это
вместе взятое и определило его особое место в развитии исторической науки, да
и литературного творчества в целом. Он оказал большое влияние на последую¬
щее развитие историографии античности, византиноведения, медиевистики и
стран Ближнего Востока.
Творчество Гиббона отвечало насущным потребностям своего времени. Но
поразительная вещь - его труды до сих пор не подвергаются "грызущей критике
мышей", напротив, их актуальность возрастает с каждым десятилетием XX в. И,
несомненно, приближающаяся 200-летняя годовщина со дня смерти Гиббона
будет соответствующим образом отмечена, как уже отмечались ранее юбилей¬
ные даты, связанные с его жизнью и творчеством.
7*
195

из зарубежной книги
© 1993 г.
ЖОРЖ БЛОН
PQ-17, ИСТРЕБЛЕННЫЙ КОНВОЙ.
ИЗ ИСТОРИИ СОЮЗНИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ. 1942 г.*
ПРЕДИСЛОВИЕ
Французский автор Жорж Блон снискал известность своими произведениями,
посвященными необычным событиям на морских и океанских просторах, такими,
как: "Знаменитый поход китобоев", "Спасшийся на Тихом океане", "Адмирал
Того, самурай моря", "Высадка", "Потерпевшие кораблекрушение из Парижа", и
многими другими. К наиболее удачным его работам следует отнести до сих пор
не издававшуюся у нас книгу "Конвои в СССР"1 - о моряках союзных конвоев в
годы второй мировой войны. В условиях идеологического противостояния с Запа¬
дом эта тема почти не затрагивалась нашими историками. Между тем с 1941 по
1945 г. в СССР прибыло 42 союзных конвоя с грузами общей стоимостью
11 млрд. 260 млн. долл, и около 430 млн. ф.ст. Советской стороной были получе¬
ны 12 755 танков, 22 206 боевых самолетов, 427 386 автомашин, 14 тыс. орудий,
15 млн. пар сапог, 250 тыс. т мяса, 700 тыс. т сахара и другие виды поставок* 1 2.
Цифры внушительные, но в печально-памятные времена нашей истории они
умалялись.
Ниже публикуется глава из книги "Конвои в СССР", посвященная конвою
PQ-17. Трагична участь этого конвоя, большинство судов которого под вражес¬
кими бомбами и торпедами нашли могилу в морской пучине. Между тем лишь в
мемуарах адмиралов Н.Г. Кузнецова и А.Г. Головко, а также в книге английско¬
го историка Д. Ирвинга и беллетристическом повествовании В. Пикуля3 более
или менее подробно раскрываются малоизвестные страницы этого драматическо¬
го события военной поры. Но и в этих книгах - некоторое исключение составля¬
ет работа Ирвинга - обходится стороной вопрос о судьбе кораблей из разгром¬
ленного конвоя, сумевших добраться до советских портов. С неослабевающим
вниманием читаются места, где говорится о тяжелых испытаниях, выпавших на
долю экипажа американского транспорта "Вашингтон". После гибели судна аме¬
риканские моряки на спасательных шлюпках преодолели в суровой Арктике
расстояние почти в 300 миль, добираясь до Новой Земли. С восхищением описы¬
вает автор беспримерные действия советского танкера "Донбасс" и транспорта
Перевод с французского В.Н. Воронова.
1 Blond G. Convois vers 1'U.R.S.S. Paris, 1971.
2 Вечерняя Москва, 5.X.1991.
^Головко А.Г. Вместе с флотом. М., 1960; Ирвинг Д. Разгром конвоя PQ-17. М., 1971;
Кузнецов НТ. Курсом к победе. М., 1987; Пикуль В.С. Реквием каравану PQ-17. М., 1987.
196

"Азербайджан", которые, несмотря на повреждения и потери в личном составе,
смогли все-таки достичь Архангельска. В книге рассказывается о злоключениях
других уцелевших моряков конвоя после его уничтожения. Часть из них была
обнаружена на норвежском берегу и взята на борт немецким военным кораблем,
который сам вскоре был потоплен английской подводной лодкой. Вытащенные из
воды другим немецким кораблем моряки попали в плен и до конца войны находи¬
лись в лагере в Бремене.
Читатель по достоинству оценит правдивый рассказ Ж. Блона о походе и
роковом конце конвоя PQ-17. В книге, написанной в 1950 г., по горячим следам
только что закончившейся войны, и ставшей первой значительной публикацией
по данной теме, французский исследователь сумел использовать все доступные
к тому времени источники: это работы английских, американских и французских
авторов*, сообщения военных корреспондентов в союзной прессе, свидетельства
очевидцев. Практически все историки, разрабатывавшие впоследствии эту тему,
обращались к работе Блона и ссылались на собранный им материал.
Многое в судьбе конвоя PQ-17 и по сей день остается не до конца выяснен¬
ным. Историкам еще предстоит дать объективную оценку довольно странным
действиям английского Адмиралтейства, которое в самый критический момент
перехода оставило конвой без прикрытия со стороны военных кораблей, бросило
его, по сути дела, на произвол судьбы. Вероятно, прав английский историк
Д. Ирвинг, который писал: "Фактически операция по проводке конвоя должна
была превратиться в постановку ловушки для "Тирпица" с приманкой, состоящей
из более чем тридцати тяжело нагруженных судов"* 5.
Трагическая судьба конвоя PQ-17 еще долго будет волновать тех, кому небез¬
различна история грозных и памятных лет войны.
В.Н. Воронов,
кандидат военных наук
PQ-17, ИСТРЕБЛЕННЫЙ КОНВОЙ
Конвой PQ-17*, сформированный в июне 1942 г., насчитывал в своем составе
33 грузовых и 3 спасательных судна, а также военный танкер; 22 судна были
американскими, некоторые из них имели опыт походов в Мурманск.
Эскорт состоял из 6 эсминцев, 2 переоборудованных транспортов, оснащенных
зенитной артиллерией, 2 подводных лодок, 11 корветов**, 10 вооруженных
тральщиков и траулеров. Кроме того, безопасность PQ-17 должны были обеспе¬
чивать крупные морские силы поддержки и прикрытия.
От своих агентов немецкое морское командование получило информацию о
составе конвоя, намечаемой дате и пункте отплытия - 27 июня, Исландия.
Во всех странах во время войны состав морских конвоев и, конечно, дата и
час отплытия из портов составляют глубокую тайну. Даже капитаны судов ста¬
вятся в известность об этом только в последний момент. Однако морским влас¬
* Montouse J.de. Journal de bord d'un officier de La Roselys. - Revue maritime, Juin 1946; Godfrey W.
PQ-17. London, 1947; ThomasiA. La bataille de 1'Atlantique et la tragique destin des "Cuirasses allemands".
Paris, 1948, etc.
5 Ирвинг Д. Указ, соч., с. 68.
Название союзных конвоев происходит от инициалов имени офицера английского Адмирал¬
тейства - П.К. (P.Q.) Эдвардса, ведавшего подготовкой конвоев. Корабли, направлявшиеся в СССР,
получали литер PQ, возвращавшиеся обратно - QP. Первый союзный конвой прибыл в Архангельск
31 августа 1941 г. в составе шести английских и одного советского транспорта. - Прим, перев.
Корабль для противолодочной и противовоздушной обороны транспортов. Водоизмещение 500-
1600 т, скорость 16-20 узлов (1 узел = 1 миля/час, или 1,852 км/час). - Прим, перев.
197

тям приходилось заранее сообщать капитанам данные о грузах, топливе и прови¬
зии, а те, вне сомнения, соблюсти полную тайну полученных распоряжений
относительно грузов и провизии были не в состоянии; тем более что матросы
были очевидцами проводимых операций и принимали в них участие.
Информированное о составе и дате отплытия конвоя PQ-17 командование
военно-морского флота рейха решило выделить для его уничтожения следующие
корабли: линейный корабль ’Тирпиц” (водоизмещением 35 тыс. т)* , ’’карманный"
линейный корабль "Адмирал Шеер" (10 тыс. т), тяжелый крейсер "Адмирал
Хиппер" (10 тыс. т) и семь эсминцев.
Высшее морское командование союзников на то время не имело точных
сведений о составе ударной группы надводных кораблей противника, но и не
могло закрывать глаза на присутствие фашистского флота в фьордах и его
активность; последнее обстоятельство позволяло сделать вывод, что грозная
опасность появления вражеских линейных кораблей на маршруте конвоя неиз¬
бежна. Поэтому для обеспечения безопасности движения конвоя PQ-17 были
определены два морских соединения:
1. "Силы поддержки" под командованием вице-адмирала Л. Гамильтона:
английские крейсеры "Лондон" (под флагом адмирала) и "Норфолк", американ¬
ские тяжелые крейсеры "Уичита", "Тускалуза", девять эсминцев и корветов. Эти
корабли должны были прежде всего воспрепятствовать военно-воздушным, над¬
водным и подводным силам противника сблизиться с конвоем.
2. "Силы прикрытия" под командованием адмирала Д. Тови (командующий
флотом метрополии): английский линейный корабль "Дьюк оф Йорк" (35 тыс. т)
под флагом адмирала, американский линейный корабль "Вашингтон" (35 тыс. т),
английский авианосец "Викториес" (23 тыс. т), английские крейсеры "Кумбер-
ленд", "Нигерия", "Манчестер".
Задачей этих морских соединений являлось курсирование в Ледовитом океане
и северной Атлантике на путях движения конвоя PQ-17, чтобы обезопасить его
от нападения немецких кораблей.
Защита PQ-17, таким образом, возлагалась на 2 линейных корабля, 1 авиа¬
носец, 20 эсминцев, 2 подводные лодки и 20 корветов, что более чем в полтора
раза превышало численность грузовых судов.
Маршрут конвоя пролегал вдоль западного и северного берегов Исландии до
19° западной долготы; потом суда поворачивали на северо-восток до 75° северной
широты, проходя мимо восточного берега острова Ян-Майен; оттуда путь шел
на восток, к острову Медвежий, затем на юго-восток и, наконец, на юг, к входу
в Белое море.
27 июня конвой PQ-17 снялся с рейда Хвальфьордюра поблизости от Рейкья¬
вика. Силы прикрытия 29 июня отплыли из Скапа-Флоу** в Шотландии. Силы
поддержки 1 июля отправились из Сейдисфьордюра в Исландии.
В Датском проливе PQ-17 окутал густой туман, и он вынужден был снизить
скорость ввиду появления ледовых полей. Вместе с тем становилось маловероят¬
ным появление самолетов. 1 июля конвой достиг пункта в 200 милях западнее
острова Медвежий. Здесь впервые были замечены самолеты-разведчики против¬
ника. Один из них неосторожно пролетел на низкой высоте над конвоем и, сби¬
тый огнем зенитной артиллерии, упал в море.
Один из наиболее мощных линкоров фашистской Германии. Построен в августе 1941 г. Реальное
водоизмещение 52 600 т. Скорость - 30 узлов. Экипаж - 1600 человек. Потоплен английской
авиацией 12 ноября 1944 г. на рейде Тромсё (Норвегия) в результате попадания шести сверхмощных
бомб (по 5,8 т). Спаслось около 600 человек. - Прим, перев.
Бухта на Оркнейских островах (Шотландия), служившая базой военно-морского флота Велико¬
британии в первой и второй мировых войнах. - Прим, перев
198

Немецких летчиков интересовала оснащенность транспортов средствами
ПВО. В этом отношении конвой уступал своим предшественникам. Некоторые
суда были вооружены хорошо, другие - плохо. На борту панамского (в действи¬
тельности - американского) судна "Трубадур” у лейтенанта резерва Г. Карвея
возникла простая, но оригинальная идея. С разрешения капитана он демонтиро¬
вал с танков два 37-мм орудия, установил их на мостике и загрузил боеприпасами
из трюма. Эти зенитки будут с успехом вести огонь во время воздушного налета
4 июля, когда ими будет сбит самолет.
Немцы, как уже было сказано, знали состав и дату отплытия конвоя PQ-17,
но, по-видимому, не обладали информацией о силах поддержки и прикрытия
конвоя. Корабли поддержки во время их нахождения в 60 милях к востоку от
острова Ян-Майен обнаружила немецкая подводная лодка. Командование немец¬
кой морской базы в Нарвике тут же выслало самолеты-разведчики. Крейсер
’’Лондон" был опознан как линейный корабль, а крейсеры "Уичита" и "Тускалуза"
приняты за авианосцы. Виновником ошибок стал, вероятно, туман. Кроме того,
летчики обнаружили в той же зоне другой конвой - PQ-13.
Состав и характер судов конвоя никак не оправдывали присутствия линейного
корабля и двух авианосцев союзников. Немцы были в замешательстве. Начался
усиленный радиообмен между Нарвиком, Берлином и немецкими агентами в
Великобритании и Исландии.
2, 3 и 4 июля 1942 г. конвой PQ-17 непрерывно, днем и ночью, подвергался
нападению подводных лодок, самолетов-торпедоносцев, а также пикирующих
бомбардировщиков. Утром 2 июля приблизительно шесть немецких подводных
лодок атаковали конвой. Замеченные эсминцами и корветами эскорта, они были
забросаны глубинными бомбами прежде, чем смогли выйти на дистанцию торпе¬
дирования. По всей видимости, действия эскорта затруднили атаку подводных
лодок; во всяком случае данные о ней отрывочны и противоречивы.
Несколько часов спустя командир эскорта PQ-17 получил радиограмму из
Великобритании: "Адмиралтейство* согласно с мнением командующего морскими
силами союзников в северной России о безрассудстве попыток провести разгрузку
судов в Мурманске. Всем следует идти в Архангельск".
Без всяких комментариев. Впрочем, можно было предположить, что немецкие
самолеты наносят чувствительные удары по советскому порту - высшее немец¬
кое командование решило любой ценой сорвать поставки вооружения и техники
в СССР через Ледовитый океан.
В тот же день, 2 июля, после полудня восемь фашистских самолетов-торпедо¬
носцев атаковали конвой. Правда, результаты их действий оказались не лучше,
чем у подводных лодок. Один самолет был уничтожен.
3 июля PQ-17 и его эскорт изменили свой маршрут. Командование военными
кораблями получило от английского Адмиралтейства два новых сообщения.
В первом говорилось о пряном уничтожении Мурманска фашистской авиацией, о
сильных и беспрерывных бомбардировках, которые причинили городу огромные
разрушения. Пожары опустошили жилые дома, вокзал и набережные.
Во втором сообщении было сказано, что ’Тирпиц", "Хиппер" и четыре эсминца
покинули Тронхейм. Странно, но содержание обеих телеграмм так и не было
доведено до капитанов грузовых судов.
3 июля к 15 часам в небе появились 26 пикирующих бомбардировщиков, на¬
правлявшихся к югу. Их определенно беспокоила облачность, нависшая над
Высший орган управления военно-морскими силами Великобритании. Учрежден в 1690 г.
Первый морской лорд - начальник штаба флота. В годы войны Адмиралтейство разрабатывало и
осуществляло все планы операций флота на океанских и морских театрах военных действий. - Прим,
перев.
199

судами. Вместо того чтобы набрать высоту и, наметив цели, обрушиться на
конвой, они из осторожности стремились пикировать по более пологой террито¬
рии, в то время как огневые расчеты ПВО, вдохновленные недавними успехами,
стали действовать спокойно и решительно. Короче, 26 пикирующих бомбарди¬
ровщиков вынуждены были повернуть обратно, добившись одного-единственного
попадания. Атака противника завершилась новой победой ПВО конвоя. Он про¬
должал свой нелегкий путь точно по плану, пока без потерь.
Погода улучшилась. К концу дня в северной части горизонта показались
дымы. Затем вдали стали видны силуэты судов. Экипажи охватила тревога, и
только после обмена световыми сигналами они поняли, что перед ними свои же
крейсеры из состава сил поддержки.
Боевые корабли шли в некотором отдалении от конвоя, патрулируя вдоль его
маршрута на расстоянии прямой видимости. Моряки конвоя наблюдали за лучами
прожекторов эскорта, чаще всего справа по ходу движения: именно оттуда по-
прежнему исходила угроза новых атак фашистов. Корабли поддержки почти все
это время держались к северу от транспортов, располагаясь в пределах
зрительной связи, но слишком далеко, чтобы оказать немедленную помощь
зенитной артиллерией. Вскоре все убедились в пагубности такой тактики дейст¬
вий морского флота союзников.
Пять вражеских атак выдержал конвой PQ-17 4 июля. Первый налет совер¬
шил самолет-торпедоносец ”хейнкель-1Н”, появившийся по правому борту кон¬
воя. Его торпеда скользнула между судами ’’Самуэль Чейз” и "Карлтон” в на¬
правлении транспорта "Кристофор ньюпорт” и разорвалась в его машинном
отделении. Экипаж оставил тонущее судно, которое было окончательно добито
подводной лодкой эскорта. Первую жертву - американский транспорт - погло¬
тила морская пучина.
Моряки английских судов вдруг увидели, как все американские корабли при¬
спустили свои потрепанные флаги. На море такого рода действия толкуются
однозначно: сдача. В голове не укладывалось: неужели потопление одного из
судов могло послужить причиной капитуляции? И если сдаваться, то кому?
Англичане ничего не понимали. Со всех мостиков английских кораблей в сторону
американских были направлены бинокли. Но вот вновь поднялись полотнища с
большими национальными эмблемами. И тогда англичане вспомнили, что сегодня
4 июля, День независимости. Американские граждане вместе с английскими
товарищами отмечали годовщину со дня освобождения их родины от британского
владычества.
К 4 часам 4 июля командир эскорта получил очередную радиограмму из
Адмиралтейства. Вот ее текст:
"Данные воздушной разведки подтверждают, что никаких тяжелых немецких
кораблей в Тронхейме нет. Адмиралтейство доводит до сведения:
1. Движение тяжелых немецких кораблей в северном направлении продолжа¬
ется.
2. Указанное движение представляет угрозу для конвоя, но нет какой-либо
информации о непосредственной опасности.
3. Сложившаяся обстановка благоприятна для продолжения похода конвоя на
восток.
Вследствие этого Адмиралтейство в настоящий момент не предпринимает
никаких действий, но следит за развитием событий”.
Как и в случае с предыдущими радиограммами, капитаны грузовых судов не
были ознакомлены с ее содержанием. Конвой двигался под плотным и низким
слоем облаков высотой до 100-150 м.
Новый воздушный налет противника имел место в промежутке от 6 до 11 ча¬
сов утра, его время, так же как и число самолетов, по-разному указывается в
200

различных документах. Опять появились "хейнкели-1П", нанося бомбовые уда¬
ры. Фашисты не добились никакого результата, потеряв три самолета. Зенит¬
чики PQ-17 поверили в свои возможности и делали все, чтобы еще более эффек¬
тивно применять оружие.
Результаты боя стали достоянием командования немецкими базами в Норве¬
гии. В донесениях летчиков, возвратившихся из полета, говорилось, что PQ-17
уверенно держит оборону. Поэтому они получили категорический приказ - пара¬
лизовать и уничтожить суда конвоя. В воздух была поднята новая группа само¬
летов-торпедоносцев.
В 13.15 они яростно начали штурмовать конвой. В это время американский
эсминец ’’Уэйнрайт” под командованием капитана Муна подошел к танкеру
"Олдерсдейл" для заправки мазутом. Заправку пришлось прервать, чтобы огнем
встретить фашистов, атаковавших конвой по правому борту. ’’Уэйнрайт” сумел
отогнать шесть торпедоносцев, но остальные, несмотря на плотный зенитный
огонь, пытались сбросить торпеды. Четыре судна были подбиты и остались в
хвосте конвоя. Два из них вскоре присоединились к каравану. Силы поддержки
продолжали двигаться севернее PQ-17.
Следующий налет немецкой авиации был нацелен исключительно на ’’Уэйн¬
райт”. Начиная с 17 часов несколько бомбардировщиков последовательно
наносили по нему'удары, не обращая внимания на другие суда. Самолеты про¬
бивали облачность и с минимальной высоты обрушивались на ’’Уэйнрайт”.
Маленький эсминец отчаянно маневрировал, не сбавляя интенсивность огня.
С волнением наблюдали моряки соседних кораблей, как смертельный веер бомб
ложится вокруг эсминца. Но он умело уклонялся от бомб, и, когда бомбежка
прекратилась, экипаж эсминца услышал громкое ”Ура-а-а!" в свой адрес.
"Уэйнрайт" вновь занял место в ордере* впереди конвоя.
В 18.20 новая группа немецких самолетов появилась с юга. Казалось, они на¬
целились на суда в середине конвоя. Приблизившись на расстояние примерно в
10 тыс. м, самолеты разделились на две группы. Первая, перестроившаяся в ли¬
нию, продолжала свой курс на транспорты, а другая снова двинулась на "Уэйн¬
райт”.
Капитан Мун не пал духом. Он увеличил скорость эсминца до 33 узлов и
направил его навстречу атаковавшим самолетам, стремясь открыть упреждаю¬
щий огонь до их выхода на дистанцию торпедирования. С 8 тыс. м "Уэйнрайт”
начал ураганную стрельбу по самолетам. Другие суда также открыли прицель¬
ный огонь. Фронт фашистских самолетов стал распадаться. Несколько само¬
летов были подбиты, остальные вынуждены были начать торпедировать с
неудобной дистанции. Но вторая группа самолетов, первоначально нападавшая
на "Уэйнрайт”, стала наносить удары по другим судам. Над ними ярко вспыхи¬
вали разрывы зенитных снарядов и пулеметные трассы. Торпеды бороздили воду
в разных направлениях. Транспорты совершали немыслимые зигзаги, чтобы
сбить с толку самолеты противника. Было видно, как пораженные суда теряли
ход и окутывались клубами дыма. Эсминцы ловко маневрировали. "Уэйнрайт" со
всех сторон обстреливался шквальным огнем, но оставался невредимым, имея,
правда, много раненых на борту.
Воздушный налет закончился, длился он всего десять минут. Транспорт
"Уильям Хупер" (типа "либерти")** , танкеры "Олдерсдейл" и "Азербайджан"
Ордер - регламентированное командующим (командиром) по направлениям и дистанциям
взаимное расположение военных кораблей на переходе морем и во время боя. Создается в целях
обороны от атак противника. - Прим, перев.
Американское транспортное судно, широко применявшееся в конвоях, следовавших в СССР.
Водоизмещение 7200 т, постройка военного времени. - Прим, перев.
201

получили серьезные повреждения и пристроились в хвост конвоя. Первые
два судна эскорт вынужден был потопить. ’’Азербайджан”, в который пос¬
ле также попала торпеда, был оставлен уцелевшими членами экипажа.
Спустя полчаса густой дым рассеялся, и, на удивление всем, судно по-преж¬
нему держалось на плаву. Капитан, находившийся в шлюпке, по¬
просил добровольцев подняться на борт. Им удалось запустить двигатели и
двинуться вперед. В конце концов они благополучно добрались до Архан¬
гельска.
Результаты последнего воздушного налета на PQ-17 были таковы: три
судна потоплены, шесть вражеских самолетов сбиты. В это время конвой
находился в 240 милях от мыса Нордкап. Кораблям предстояло преодолеть еще
около 1 тыс. миль, чтобы достичь Архангельска; на это требовалось почти пять
суток похода.
Приведем текст радиограмм Адмиралтейства, переданных 4 июля в 20 часов
и адресованных командованию конвоя PQ-17 и капитанам обеспечивавших охра¬
ну военных кораблей.
В первой радиограмме говорилось: "Ввиду угрозы нападения надводных ко¬
раблей противника конвою рассеяться и следовать в русские порты". Через пол¬
часа последовала другая: "Конвою рассредоточиться". Третья - спустя еще пол¬
часа - указывала: "Крейсерам полным ходом отходить на запад".
Тут же английский эсминец "Кеппел", флагманский корабль эскорта, пере¬
адресовал транспортам и их охранению новую радиограмму: "Конвою рассредо¬
точиться и двигаться в русские порты. Эскорту, за исключением эсминцев, само¬
стоятельно следовать в Архангельск".
Необходимо отметить, что указанные сообщения вызвали у моряков сильное
недоумение.
Впоследствии историки и комментаторы из англосаксов каждый по-своему
оценят шаги, предпринятые в обстановке растерянности и неуверенности среди
руководителей Адмиралтейства.
У тех не было никаких явных причин опасаться столкновения между группой
’Тирлич" - "Хиппер" и союзными силами поддержки и прикрытия - соотношение
сил складывалось полностью в пользу последних. Внимательный анализ сложив¬
шейся обстановки позволяет прийти к следующим выводам.
К 20 часам 4 июля конвой PQ-17 достиг района, где в случае встречи с про¬
тивником немецкая авиация, дислоцировавшаяся на континенте, могла ввести в
действие значительно большее число самолетов, чем авианосец "Викториес".
Английская авиация, базировавшаяся на наземных аэродромах, оказалась на
расстоянии, выходившем за пределы ее полетной дальности.
А мощные силы прикрытия союзников к этому времени находились к западу
от южной оконечности Шпицбергена, в 230 милях от конвоя и 400 милях от
Альтер-фьорда, тогда как немецкие корабли, по данным разведки, вышли из
районов стоянки или начали их покидать. Таким образом, силы прикрытия были
весьма далеко, чтобы прийти на помощь конвою PQ-17 к моменту нападения
труппы "Тирпиц". Решение об отказе от совместного следования конвоя, эскорта
и крейсеров обосновывалось необходимостью рассредоточения конвоя и ухода
крейсеров, что, в сущности, являлось слишком пассивной мерой против грозных
орудий ’Тирпица”.
С учетом того, что предыдущий конвой PQ-16 также был оставлен крейсера¬
ми охраны при достижении ими определенной географической точки, можно
предположить, что Адмиралтейство допускало вступление в бой с группой
’Тирпица" только в том случае, если встреча произойдет вне радиуса действия
немецкой авиации или в месте, где последняя могла применяться с минимальной
эффективностью. Допустить указанную встречу в менее отдаленном районе
202

означало подвергнуть реальной опасности свои корабли, столь необходимые в
решающих операциях войны.
Авторитетные английские историки пришли к следующему заключению:
Адмиралтейство опасалось, что группа ’Тирпица” все же направится не к северу,
а в западном направлении. Чтобы избавиться от этих чудовищных корсаров
Атлантики, нужно было заняться их упорными поисками, пренебрегая ради этого
даже такой жизненно важной задачей, как непосредственная охрана конвоев
Соединенных Штатов и Великобритании. Корабли прикрытия должны были
осуществлять широкое маневрирование, чтобы перекрыть группе "Тирпица"
подходы к Атлантике. Все это означало, что крейсерам необходимо было воз¬
вратиться для обеспечения охраны линейных кораблей и авианосцев, а они сами
нуждались в охране силами эсминцев.
Нелегко было английским морякам выполнять непонятный приказ Адмирал¬
тейства. Адмирал Гамильтон, командующий силами поддержки, адресовал аме¬
риканским крейсерам, находившимся в его подчинении, трогательное послание:
"Я знаю, что у вас, так же как и у меня, разрывается сердце при виде этих
покинутых судов на их трудном пути в порт".
Все без исключения свидетели выражали те же чувства. Капитан "Кеппела",
флагманского эсминца, дал знать судам: "Глубоко огорчен, что покидаю вас
таким образом. У меня создалось впечатление, что вам оставляют грязное
дельце".
Сведения о действиях английских и американских военных кораблей, последо¬
вавших за рассредоточением конвоя PQ-17, никогда впоследствии не предавались
публичной огласке. Вполне вероятно, что бывшие силы поддержки и прикрытия
пытались преградить группе "Тирпица" дорогу в Атлантику. Однако
Адмиралтейство направляло все менее и менее утешительные радиограммы
кораблям эскорта, которые еще находились в зоне рассеянных судов.
Так, например, вечером 5 июля: "Вероятно, что нападение вражеских надвод¬
ных сил произойдет этой ночью или завтра ранним утром".
6 июля в 1 час ночи: "Нападение немецких надводных сил ожидается в бли¬
жайшее время. Ваша первостепенная задача - воспрепятствовать уничтожению
кораблей, произведя разворот своих сил в сторону атакующего противника, а
также оказать помощь оставшимся в живых, после того как вражеские суда
начнут отход". Речь, разумеется, шла об уцелевших членах экипажей с
разбросанного конвоя PQ-17, к уничтожению которого готовился немецкий
флот.
Небольшая группа кораблей охранения во главе с судном ПВО "Пазарика"
под командованием капитана Лоуфорда находилась в пути, когда получила
радиограмму Адмиралтейства. Капитан предложил следовать на Новую Землю,
вместо того чтобы очутиться в волчьей пасти, пытаясь напролом пробиваться в
Архангельск. Капитаны других судов выразили своз согласие с действиями
Лоуфорда. Сформированный таким образом маленький конвой после уточнения
деталей похода двинулся в путь. Лоуфорд взял управление кораблями в свои
руки, имея в виду возможную встречу с противником:
"Если мы начнем охоту за вражескими кораблями, то, безусловно, втянем их в
бой. Широко маневрируя, наше охранение получит хорошие шансы. В таком
случае орудия эскорта будут наведены на фашистские линкоры. Я уверен, вы
согласитесь со мной, что когда мы возьмем курсом вправо, то сможем достаточно
долго вести огонь по врагу. Если так произойдет... нам улыбнется удача".
Очевидец, который рассказал мне об этом эпизоде, утверждал, что после этих
слов на борту всех кораблей послышался дружный хохот.
"Я думаю, - продолжал капитан Лоуфорд, - у нас нет и четверти часа, чтобы
поспать. Надеюсь, что каждый из вас теперь обретет душевное спокойствие и
203

доверится Создателю. Я намерен сделать то же самое. Но у меня также огром¬
ное желание с Божьей помощью вывести вас в порт’*.
И маленькая группа кораблей снова отправилась в дальний поход, ожидая
увидеть ненавистные силуэты фашистских громад на горизонте, но ни одно
вражеское судно не показалось. Зато радисты принимали одну за другой печаль¬
ные радиограммы о торпедированных или пораженных бомбами судах.
А вот что происходило у немцев.
Когда Адмиралтейство приказало рассредоточить конвой PQ-17, "Тирпиц",
"Адмирал Шеер", "Адмирал Хиппер" и шесть эсминцев под командованием адми¬
рала Карлса бросили якорь в Альтен-фьорде.
Высшее немецкое командование, введенное в заблуждение своими летчиками,
не спешило подставлять под удар свой последний линейный корабль водоизмеще¬
нием 35 тыс. т. Группа "Тирпица", чуть удалившись от норвежского берега,
осторожно преодолела 25 миль к северо-востоку от мыса Нордкап, совершила
там небольшой маневр и возвратилась в Альтен-фьорд, так никого и не
встретив.
В целом обе стороны слишком переоценивали агрессивные намерения друг
друга*.
Часть Ледовитого океана, которую транспорты разбросанного конвоя PQ-17
должны были пересечь, чтобы достичь любого из русских портов (Адмиралтей¬
ство оставляло за ними полный выбор), называется Баренцевым морем, по име¬
ни голландского мореплавателя Виллема Баренца, открывшего острова Но¬
вой Земли. Экспедиция Баренца обнаружила их в 1594 г., после тяжелого
ледового похода. По всей видимости, мало кто из моряков PQ-17 читал о
путешествии Баренца и его товарищей, а кто был знаком, тот без труда мог
заметить немалое сходство с тем, что пришлось пережить им. С одной лишь
разницей: во времена Баренца ни подводных лодок, ни люфтваффе не было и в
помине.
"Вашингтон" был одним из тех судов, которые стойко противостояли налетам
авиации 4 июля. Его зенитные орудия успешно сбили фашистский самолет. Сам
корабль избежал прямых бомбовых попаданий, но их близкие разрывы повредили
корпус, куда хлынула вода.
После полученной команды на рассредоточение конвоя капитан взял курс на
северо-северо-восток, как и большинство судов. Они стремились быстрее про¬
биться к северу, удаляясь от вражеского берега. По причине сложных условий
северной навигации PQ-17 двигался медленно - море было забито льдами. При¬
ходилось обходить опасные препятствия, и суда теряли друг друга из вида.
"Вашингтон" шел, не встречая льдов. Однако к 4 часам 5 июля он уперся
в мощное нагромождение прибрежного, "пакового" льда. Капитан вовсе не
собирался идти так долго в направлении Северного полюса; он бы охотнее про¬
бился к северо-востоку, прежде чем повернуть на Архангельск, чтобы судно как
можно меньше находилось в зоне действий самолетов и подводных лодок про¬
тивника. Все радиограммы, касавшиеся "вражеских надводных сил", капитан
упорно не принимал в расчет.
Наконец-то моряки грузовых судов PQ-17 получили полную свободу высказы¬
вать свое отношение к уходу кораблей охранения. Они живо обменивались
между собой гипотезами не хуже, чем известные комментаторы. Теперь от них
Осторожные действия группы немецких кораблей, включая "Тирпиц", были вызваны возросшей
активностью советских подводных лодок у северных берегов Норвегии, а также слухами о воз¬
можности появления английских линкоров. В этом районе 5 июня 1942 г. ’Тирпица" обнаружила и
атаковала советская подводная лодка "К-21" под командованием Н.А. Лунина, нанеся ему серьезные
повреждения. - Прим, перев.
204

требовалось одно: пытаться преодолеть огромные массы прибрежного льда,
следуя курсом на юго-восток.
Утром 5 июля "Вашингтон” встретился с двумя английскими судами из состава
конвоя PQ-17 (вероятно, "Наварино” и "Иэлстон"), которые также пробивали
дорогу в прибрежном льду. Маленькая группа дальше двигалась вместе.
К 11 часам рулевой с "Вашингтона” принес на капитанский мостик два непри¬
ятных сообщения, принятых с интервалами в несколько минут. В них говорилось
о судах "Карлтон" и "Джон Уайтспун", которые были торпедированы подводны¬
ми лодками. Капитан по карте определил, что торпедные атаки последовали в
50 милях от "Вашингтона", впереди по курсу. Однако у капитана выбор был
невелик: или маневрировать судном, или ждать на месте, пока немецкие подвод¬
ные лодки не исчезнут из Баренцева моря. Тем временем вода внутри судна,
несмотря на отчаянную работу помп и другие меры, неумолимо поднималась.
А предстояло еще пройти самые коварные прибрежные районы. Наиболее опыт¬
ных матросов выделили для наблюдения за водной поверхностью, особенно по
правому берегу, где располагались прибрежные льды.
Капитан с беспокойством думал о том опасном грузе, который покоился в
трюме корабля - 350 т тринитротолуола в герметических ящиках! Он был раз¬
мещен ближе к правому борту, т.е. со стороны возможных торпедных атак про¬
тивника. Радикальным решением возникшей проблемы было выбросить ящики в
море. Но капитан "Вашингтона" не был таким пессимистом, как стратеги из
Адмиралтейства, забывшие об уцелевших моряках с конвоя PQ-17, пробивав¬
шихся к русскому порту. Капитан распорядился перетащить смертоносные ящики
к левому борту, тем самым значительно обезопасив корабль.
Первый воздушный удар противник нанес в 15 часов. Зенитки трех судов
почти одновременно открыли стрельбу, когда "юнкерс-88" выскочил из-за обла¬
ков. Он пролетел низко, на высоте мачт, ведя огонь из пулеметов, затем возвра¬
тился и сбросил бомбы. Матросы "Вашингтона" были убеждены, что его собьют,
но тот, невредимый, скрылся за горизонтом. Суда не получили ни малейших
повреждений, никто не пострадал. Тем не менее теперь все поняли, что их ма¬
ленькая группа уже помечена на карте у фашистов!
В 15.40 послышался ровный гул, который стремительно нарастал. Создава¬
лось впечатление, что им наполнилось все небо. Люди, затаив дыхание, напря¬
женно ждали. На фоне облаков показались девять "юнкерсов". Снова наперебой
захлопали зенитки.
С оглушительным ревом пикировали самолеты, норовя поточнее нанести
удары. В считанные минуты суда постигла ужасная участь. Они медленно стали
погружаться в морскую пучину. Было видно, как торопливо спускались кора¬
бельные шлюпки, но флаги на мачтах еще продолжали развеваться. Когда
улетел последний самолет, одно из судов исчезло навсегда. Через полчаса шесть
спасательных шлюпок осторожно двигались вдоль кромки льда. Сорок шесть
моряков "Вашингтона" разместились в двух шлюпках.
Несмотря на скоротечность трагедии, радисты успели подать в эфир сигнал
"SOS", но экипажи судов, находившиеся теперь на шлюпках, оценивали ситуа¬
цию скептически. Они были уверены, что их призывы о помощи по радио в луч¬
шем случае дадут немцам возможность убедиться в результативности проведен¬
ного ими налета. Этот участок Баренцева моря оказался роковым местом для
конвоев PQ и QP. Вероятно, немалое количество судов из разбросанного карава¬
на PQ-17 находилось сейчас в прибрежных районах. Но было бы безрассудством
рассчитывать на то, что они поспешат к месту бедствия, превращаясь в мишень
для немцев и подвергаясь тем самым дополнительному риску. Все они, вместе и
поодиночке, стремились как можно быстрее проскочить опасную зону - мыс на
русском берегу.
205

Шлюпки плыли вдоль нескончаемого прибрежного льда. Вскоре матросы
заметили, что лед уже не сплошной, появились удобные проходы. К востоку, по
другую сторону ледового поля, показалась чистая вода с небольшими льдинами.
Там должен был быть берег, свободный от льда, там была Новая Земля! В спа¬
сательных шлюпках были одеяла, шоколад, концентраты, сгущенное молоко,
сахар, а также канистры с питьевой водой. Люди настойчиво гребли к востоку,
осторожно огибая ледовые поля. Офицеры считали, что Новая Земля должна
находиться на удалении около 300 миль. В этом они не ошиблись, но глубоко
заблуждались, полагая, что им потребуется не более пяти суток для преодоления
этого расстояния.
В конце дня 5 июля один из моряков показал на запад и воскликнул: "Дым!"
На шлюпках принялись оживленно обсуждать увиденное. Офицеры не отры¬
ваясь смотрели в бинокли. Оказалось, что это было американское судно
"Олопана", услышавшее призывы о помощи и поспешившее оказать ее. Смело
маневрируя между льдами, оно вплотную подошло к двум шлюпкам с "Вашинг¬
тона". Поначалу экипажу "Вашингтона" казалось более предпочтительным
найти убежище на "Олопане". Пока это судно приближалось к шлюпкам, на них
разгорелись жаркие споры, при этом некоторые моряки высказывались за пере¬
садку на "Олопану". Однако большинство, включая капитана и офицеров, не
разделяло таких настроений. Итак, моряки решительно отказались подняться на
борт "Олопаны". Люди еще чувствовали под ногами зыбкую и кренившуюся от
взрывов палубу тонущего корабля. Они посчитали, что будет совершенным
безумием пересаживаться на другое судно, которому уготована та же учесть.
В шлюпках же моряки ощущали себя в относительной безопасности. Вряд ли
самолеты будут их бомбить, а подводные лодки торпедировать. А перейти на
"Олопану" - значит вновь стать объектом для вражеских ударов. Уж лучше
добраться до Новой Земли!
Можно представить состояние капитана и экипажа "Олопаны", когда они
услышали решительный отказ моряков в шлюпках подняться на судно, пришед¬
шее к ним на помощь. В свою очередь оставшиеся в живых с двух других судов
охотно пересели на "Олопану". А экипаж "Вашингтона", не ожидая, пока уйдут
спасатели, вновь энергично заработал веслами.
Шлюпкам "Вашингтона" предстояло пройти вдоль берега Новой Земли к югу.
Не исключена была возможность встречи с каким-либо русским кораблем. Тогда
появилась бы реальная возможность переправить уцелевших моряков в Архан¬
гельск, преодолев опасный район более коротким путем.
Горестный спектакль разыгрывался на обширном морском просторе! Люди
первое время не испытывали щемящего чувства ужасающей оторванности от
мира. Казалось, что земля не может быть бесконечно далеко, что она вот-вот
должна показаться и на горизонте уже угадываются ее очертания. Но по мере
того как шлюпки, обходя льды, приближались к желанной цели, иллюзии рассеи¬
вались.
Моряки "Вашингтона" безостановочно гребли в восточном направлении,
поочередно сменяя друг друга на веслах. Так миновали 6 и 7 июля. В шлюпках
установилось угрюмое молчание. Моряки, которые садились на весла, сразу
снимали свою непромокаемую, но неудобную одежду, а когда переставали
грести, то, спасаясь от холода, укрывались одеялами. Еду принимали с тем
расчетом, чтобы только-только восстановить силы и выдержать жестокий холод.
Приходилось в большом количестве потреблять питьевую воду, так как кон¬
центраты вызывали сильную жажду.
Утро 8 июля было пасмурным, Солнце окончательно скрылось. Горизонт стал
совсем не виден, и нависшая облачность лишь усиливала мрачную картину.
Резкие порывы ветра предвещали бурю. Чуть позже все, что находилось между
206

небом и землей, закружилось в немыслимой круговерти. Беспрерывный снежный
поток несся с бешеной скоростью. Люди в шлюпках, скорчившись и прижавшись
друг к другу, повернулись спиной к ветру. Гребцы оставили весла, но это дли¬
лось всего несколько минут. Они почувствовали, что не могут оставаться пассив¬
ными наблюдателями разыгравшейся стихии.
Спасательные шлюпки имели прочный металлический корпус с герметичными
отсеками и считались непотопляемыми, но при большой волне они быстро запол¬
нялись ледяной водой и могли опрокинуться. Кроме того, существовала постоян¬
ная угроза столкновения с коварными льдами, которые легко могли их расплю¬
щить. Моряки это прекрасно понимали и вновь налегли на весла.
Из-за плохой видимости шлюпки потеряли всякую связь между собой. Шум
ветра даже бывалым морякам показался чудовищно оглушительным. Звуки то
усиливались, то затихали, а затем вдруг сливались в мощный звериный вой.
Огромные глыбы льда врезались друг в друга, появляясь в самых неожиданных
местах: сбоку, впереди и даже позади шлюпок. Гребцам не всегда удавалось
избежать ударов, от которых весла ломались, словно спички. К счастью,
шлюпки удачно выдержали грозные столкновения, не получив особых поврежде¬
ний. Моряки, ослепленные снегом, потеряли всякий счет времени. Наконец,
снегопад уменьшился и вскоре совсем прекратился. Засверкало солнце. Снежная
буря длилась шесть мучительных часов.
Две спасательные шлюпки разделяло расстояние около одной мили. Теперь
они медленно стали сближаться. Море успокоилось. Экипаж ’’Вашингтона”
вычерпал воду из шлюпок и привел их в порядок. Трудно было определить, на
сколько миль моряки отклонились от курса. Им оставалось вновь взяться за
весла и с надеждой пробиваться к желанной цели - Новой Земле.
Утром 9 июля, увидев вновь нахмурившееся небо и услышав усиливавшийся
шум ветра, экипаж ’’Вашингтона" взбунтовался. Моряки бранились и поносили
офицеров на чем свет стоит. Они упрямо не садились на весла, с горечью заяв¬
ляли, что лучше броситься в воду и что они стали жертвами невыносимой
несправедливости и не смогут выдержать новую снежную бурю. Но затем при¬
шлось смириться со своей участью.
Как и в предыдущий раз, буря продолжалась ровно шесть часов. В конце кон¬
цов шлюпки сошлись вместе и прижались бортами. Никто из моряков не постра¬
дал, но все хранили упорное молчание. А как изменился их внешний вид! В подо¬
шедшей шлюпке сидели незнакомые люди с уродливыми ледяными масками на
лицах, сквозь узкие щелки которых глядели встревоженные глаза. Эти замерз¬
шие манекены не узнавали своих товарищей по экипажу со второй шлюпки.
День 9 июля подходил к концу. Моряки с отвращением смотрели на искря¬
щийся светло-голубой лед. Чудовищный монстр, один вид которого навевал
чувство безысходности и обреченности. Как тут не вспомнить "Олопану",
корабль-спаситель, отвергнутый ими? Но это название ни разу не было
произнесено моряками. Подобно искре, оно могло вызвать страшную вспышку
негодования. Экипаж "Вашингтона” не мог знать, что 6 июля "Олопана"
медленно погрузилась в глубины Ледовитого океана, торпедированная фашист¬
ской подводной лодкой.
10 июля высоко в небе показалась птица. Но птица ли это была? В то время
как часть моряков пристально всматривалась в серое, неприветливое небо,
другие, вытянув руки, радостно кричали: "Земля, земля!.." И тут ее увидели все.
Люди не скрывали своей радости. Она придала им дополнительные силы, и греб
цы неистово заработали веслами.
12 июля моряки "Вашингтона" на двух шлюпках пристали к западному
побережью северной части Новой Земли. Куда их забросила судьба, они еще
не знали.
207

Моряки поспешили ступить на загадочную землю. Прямо перед ними подни¬
малась скалистая гряда, за нею виднелись горы, увенчанные снеговыми шап¬
ками.
Моряки, чувствовавшие себя вчера такими несчастными посреди рассвирепев¬
шего моря и льдов, сегодня наслаждались ощущением того, что наконец-то идут
по земле. На камнях, всего в нескольких шагах, сидели дикие гуси. Экипаж
забрался на первую попавшуюся высоту: перед ним простирался горный пейзаж
без всяких признаков жизни. Моряки, не говоря ни слова, спустились обратно к
берегу.
Несмотря на солнце, холод давал о себе знать. Еще накануне все запасы
продуктов в шлюпках были израсходованы. Единственным источником питания
теперь могла стать дичь. Экипажу удалось добыть восемь гусей, которые тут же
были выпотрошены. Все вернулись к шлюпкам и приготовили еду.
Моряки никак не могли определить, на какой широте они находятся, но были
единодушны в том, что должны держаться к югу. Подкрепившись, они снова
заняли места в шлюпках и начали грести вдоль берега. Так прошла вторая
половина дня 12 июля, весь день 13 и утро 14, когда полностью закончилась еда.
Берег выглядел пустынным. Несколько раз безуспешно стреляли по чайкам.
Люди страдали от усталости, голода и холода. У некоторых распухли ноги и
ступни потеряли чувствительность.
В середине дня 14 июля произошла встреча с четырьмя спасательными шлюп¬
ками с уцелевшими моряками голландского судна ’’Паулус Поттер’’ из PQ-17,
также потопленного после рассредоточения конвоя. Радостная встреча придала
всем новые силы. Оставшиеся в живых с ’’Паулуса Поттера” считали себя бро¬
шенными на произвол судьбы, как и экипаж "Вашингтон”, но сейчас им казалось,
что все изменится к лучшему. Они нашли своих товарищей, их теперь стало
больше! Люди, перебивая друг друга, делились впечатлениями, сгоряча строили
не очень реальные планы. Но в первую очередь необходимо было запастись
едой. Моряки "Паулуса Поттера" уверяли, что невдалеке заметили диких уток.
Все тут же пристали к берегу. Охота была удачной. Настроение заметно улуч¬
шилось. Оно было бы еще лучше, если бы около трети моряков не жаловались
на обмороженные ноги. Они едва могли передвигаться.
Были заготовлены сотни уток, и маленькая флотилия из шести шлюпок взяла
курс на южную оконечность острова, стараясь не удаляться от берега. Офицеры
вели что-то наподобие журнала экспедиции. В нем читаем: "15 июля. Гребем
в направлении русского континента". Ближайшая точка этого континента тогда
находилась в 350 милях от них.
Но этот день принес еще одну встречу. Огибая маленький мыс, моряки в не¬
скольких сотнях метров увидели неподвижное и, как им показалось, огромное
судно, выброшенное на берег. Это был американский транспорт "Уинстон
Сэйлем", также из состава конвоя PQ-17, с людьми на борту.
Неспособный держаться на плаву своими собственными средствами, "Уинстон
Сэйлем" оказался в приличном состоянии: котлы были под парами, холодильни¬
ки - полны провизии. Для экипажей это означало прибежище, тепло, пищу
и отдых. Радость моряков после всего того, что они испытали за последние
11 дней, понять нетрудно.
Обмороженным оказали первую помощь. Два дня моряки "Вашингтона" и
"Паулуса Поттера" в полном смысле слова наслаждались на борту "Уинстона
Сэйлема". Они бы охотно оставались там и далее, создав своего рода колонию
робинзонов, забыв про всякую войну!
На третий день внешний мир предстал перед ними в виде корабля, который
появился с южной стороны. Через некоторое время он был опознан как совет¬
ское китобойное судно. Оно бросило якорь рядом с "Уинстоном Сэйлемом", избе¬
208

жав опасности сесть на мель. От него отчалила лодка, в которой сидели двое
русских, укрытых медвежьими шкурами, в меховых шапках и с типичными мон¬
гольскими лицами. Они разъяснили, что другие суда, английские или американ¬
ские, находятся совсем близко. Русские предложили перевезти на эти суда всех,
кто изъявит желание. Моряки не стали злоупотреблять гостеприимством на
уютном ’’Уинстоне Сэйлеме”, тем более что припасы на нем почти истощились.
Они с сожалением покидали свой приют, чтобы пересесть на китобой, обе¬
щая капитану "Уинстона Сэйлема" прислать подмогу. Вскоре судно стащили с
берега.
Китобой двинулся вдоль берега к югу. Плавание проходило без всяких труд¬
ностей; но шли часы, и моряки начали удивляться, что все еще не видно судов
союзников. На все вопросы русские отвечали как-то невнятно. Американские и
голландские офицеры заметили у входа в пролив Маточкин Шар, как мимо, не
останавливаясь, проскочило русское китобойное судно. На берегу показались
маяк и две заснеженные постройки, а поодаль несколько лачуг. Вокруг них
толпились, не отвечая на приветствия союзных моряков, мужчины, женщины и
дети. Кто эти люди? Что они делают тут? Может, это ссыльные? Матросами
овладело чувство беспокойства. Они спрашивали себя, до каких пор им придется
оставаться в обществе этих рыбаков монгольского вида, которых и понять как
следует невозможно.
И вот после 16 часов похода в одной из бухт возник хорошо знакомый мно¬
гим силуэт английского судна "Эмпайр Тайд". Моряки покинули советский кито¬
бой.
На борту "Эмпайра Тайда" их ждал неприятный сюрприз. Там уже находились
спасшиеся моряки с других судов, и теперь их общее число достигло 240. И это -
со скудным запасом продуктов питания! До самого Маточкина Шара "Эмпайр
Тайд" преследовала фашистская подводная лодка. Она зашла в фьорд и притаи¬
лась на несколько дней; затем вышла оттуда и проникла в бухту Моллер. Без
эскорта, имея большое количество людей на борту, капитан "Эмпайра Тайда" не
решался выйти в море.
Русский китобой окончательно скрылся за горизонтом. Вскоре в небе был
замечен самолет, летевший вне досягаемости зениток. В нем угадывался развед¬
чик. Вслед должны были появиться вражеские бомбардировщики. Среди экипажа
"Вашингтона" началась перебранка: почему они не остались на "Уинстоне
Сэйлеме?!"
Поскольку капитан "Эмпайра Тайда" не гарантировал всем необходимого про¬
питания, моряки "Вашингтона" на двух спасательных шлюпках направились к
берегу, взяв с собой кусок парусины, ручной багаж и носильные вещи. Лейтенант
резерва, зенитчик, заявил, что останется со своими огневыми расчетами на
судне. Экипаж расположился лагерем на берегу, где и находился 48 часов, стра¬
дая от холода и недостатка продуктов. Но продовольствия не осталось и на
судне.
Вопреки прогнозам, ни один немецкий бомбардировщик не появился над
"Эмпайром Тайдом". Ранним утром 20 июля капитан дал знать на берег, что
получил сообщение от английского военного корабля, который спешит им на
помощь. Моряки "Вашингтона" снова поднялись на транспорт.
Через несколько часов "Эмпайр Тайя" присоединился к уцелевшим судам
конвоя PQ-17. Флотилия теперь насчитывала пять грузовых судов, шесть анг¬
лийских вооруженных траулеров, три корвета "Сражающейся Франции" и два
русских эсминца. 25 июля, спустя три недели после рассредоточения конвоя, все
они успешно добрались до Архангельска. Больные были отправлены в русский
военный госпиталь, где их навещал морской атташе союзников. У 12 моряков
"Вашингтона" оказались обмороженными ноги.
209

С 4 по 15 июля 1942 г. все Баренцево море представляло собой арену смер¬
тельной схватки. Транспорты, упорно преследовавшиеся противником, с неимо¬
верным трудом шли вперед, пробиваясь сквозь ледовые поля, иногда находя
защиту в плотном тумане. Едва он рассеивался, появлялись с разных сторон
враги, суда беспощадно расстреливались и бомбились; если жертва все еще
держалась на воде, на смену самолетам появлялись подводные лодки, чтобы
прикончить обреченных.
В полночь 4 июля транспорт "Дэниел Морган" (типа "либерти"), плывший
со своим собратом "Самуэлем Чейзом", остановился, когда оказавшийся возле
него корабль эскорта дал сигнал: "Тирпиц" на подходе с другими военными
кораблями. Я иду укрыться в заливе Новой Земли. Советую вам сделать то же
самое".
Два транспорта встретились с тремя другими судами из конвоя, и их всех
очень скоро окутал густой туман. Когда он рассеялся, капитан "Дэниела Морга¬
на", к своему ужасу, увидел, что четыре судна словно растворились, а на их
месте покачивается только остов "Файрфилда сити". Спустя считанные минуты
появились» три "юнкерса-88". "Файрфилд сити" был мгновенно потоплен. "Дэниел
Морган" мужественно держался еще несколько часов. Бомбардировщики группа¬
ми от трех до пяти самолетов беспрерывно кружили над ним в то время, как он
отчаянно маневрировал. От взрывов бомб вздымались огромные столбы воды и
льда под аккомпанемент пулеметных очередей. Капитан дал приказ оставить
судно. Едва экипаж перебрался в шлюпки, в волнах мелькнула торпеда. Силь¬
нейший взрыв потряс судно, и все было кончено. Спасшийся экипаж увидел, как
с шумом всплыла немецкая подводная лодка. На рубке показались немцы и
приказали подплыть ближе. Командир подводной лодки обратился к морякам по-
английски:
- Если i оплывете на восток, - вытянув руку, он указал направление, -
доберетесь до земли, что в 200 милях отсюда.
В это время немецкие офицеры фотографировали спасательные шлюпки
союзников.
В очерке военного корреспондента я прочитал, что командир подводной лодки
вручил морякам на шлюпках ящик с бисквитами и бочонок пресной воды. В дей¬
ствительности, сообщает автор, моряки находились не в шлюпках, а на плоту, и
дарованная им возможность самостоятельно добираться до земли, удаленной на
200 миль, выглядела отвратительной насмешкой. К счастью, экипажу "Дэниела
Моргана" позже удалось сесть на спасательные шлюпки. На следующий день он
был обнаружен советским танкером "Донбасс" из конвоя PQ-17; этому кораблю в
конечном счете удалось дойти до Архангельска.
"Самуэль Чейз", спасаясь от преследовавших его фашистских надводных
кораблей, проскочил в пролив Маточкин Шар, где приютились еще несколько
судов конвоя.
7 июля ряд кораблей эскорта, включая "Пазарику", были определены во
вновь созданный конвой из уцелевших судов. Он насчитывал в ордере 6 транс¬
портов и 10 небольших военных кораблей для следования в Архангельск.
Судно "Бенджамен Хэррисон", входившее в этот конвой, утром 7 июля
исчезло, словно испарилось.
С 22 часов 9 июля до 6.30 10 июля с перерывом в десять минут на суда
обрушивались нескончаемые воздушные налеты. Когда улетел последний само¬
лет, люди были в полном изнеможении. Два бомбардировщика были унич¬
тожены, но два судна - "Хузиер" и "Эль капитан" - опустились в морскую безд¬
ну.
210

История судна "Бенджамен Хэррисон", исчезнувшего 7 июля в тумане, равно
как и история других оказавшихся рядом с ним судов, вероятно, является наи¬
более впечатляющей во всей эпопее с конвоем PQ-17.
Когда 8 июля это судно прорвалось к проливу Маточкин Шар, маленький
конвой уже отплыл оттуда. 9 июля к нему присоединился траулер "Айршир" в
сопровождении двух английских судов, а также панамского судна "Трубадур".
Капитан ’Трубадура" Джордж Сальвесен считался ветераном арктических
походов, но идея, которая у него возникла, могла посетить любого находчивого
человека. Проверив содержимое трюмов, Сальвесен отправился на "Айршир" и
предложил выкрасить все суда в белый цвет. В это же время оставшаяся часть
конвоя со скоростью в три-пять узлов сумела вслед за "Трубадуром" проникнуть
в пролив Маточкин Шар. Ввиду того, что вражеские самолеты могли появиться
только с юга, т.е. со стороны правого борта, покрасить требовалось лишь
палубы, правый борт и верхние постройки. Тем, кто не имел достаточно краски,
надлежало расстелить простыни и скатерти.
10 июля суда-"призраки" встретили в проливе Маточкин Шар два русских
корабля: танкер и вооруженный траулер - все из экс-конвоя PQ-17. Капитаны
судов с энтузиазмом восприняли опыт "белого камуфляжа", и их экипажи ловко
заработали кистями.
Вся маскировка держалась до тех пор, пока ее не содрали льдины. Когда суда
почти застопорились в ледовых торосах, им удалось войти в тень от скал Новой
Земли. Фашистский самолет, пролетавший над этими скалами, не обнаружил их.
Флотилия простояла ровно две недели. После того как в этом районе стало
относительно спокойно, она вышла из фьорда и направилась в Архангельск, где
ее прибытие 25 июля вызвало подлинную сенсацию.
Итог похода конвоя PQ-17 был следующий:
Общее количество потопленных грузовых судов - 22 из 33.
В это число не входят спасательное судно "Зафран" и английский военный
танкер "Олдерсдейл", которые также покоятся на дне морском.
Из потопленных судов - 15 американских, 6 английских, 1 голландское.
7 американских, 2 английских и 2 русских судна прибыли к месту назначения.
Вес ушедшего на дно груза достигает 123 тыс. т из 188 тыс. К сожалению,
мне не удалось установить цифры людских потерь. В отчетах указано, что на
4 августа 1942 г. насчитывалось 1300 человек, оставшихся в живых и подобран¬
ных кораблями, которые вошли в Кольский залив. Все были собраны в Мурманс¬
ке и там ожидали своего возвращения на родину.
Крейсер "Тускалуза" 23 августа принял на свой борт 240 человек. Другие
возвратились домой позже, некоторые - значительно позже. Кто-то погиб или
пропал без вести при бомбардировках Мурманска. Из спасенных немало людей
стали пациентами военных врачей союзников - невропатологов и психиатров.
Какая-то часть оставшихся в живых из конвоя PQ-17 была обнаружена на
норвежском берегу и взята на борт немецким военным кораблем, но он вскоре
был отправлен на дно английской подводной лодкой. Вытащенные из воды
другим фашистским экипажем союзные моряки до конца войны содержались в
лагере для военнопленных в Бремене. Те, кто там выжил, были не в лучшем
состоянии, чем их товарищи из Мурманска.
Официальные немецкие историки нашли подходящее определение для PQ-
17 - "истребленный конвой".
211

ПОИСК НОВОЙ СИСТЕМЫ
ИСТОРИЧЕСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ
В статье члена-корреспондента Российской академии образования профессора
Санкт-Петербургского государственного педагогического университета
д.и.н. В.К. Фураева и в интервью декана истфака МГУ академика Ю.С. Ку¬
кушкина ставятся актуальные проблемы совершенствования истори¬
ческого образования!. При бесспорных достижениях высшей школы в подго¬
товке научных и педагогических кадров организация учебного процесса в
педагогических институтах и университетах страдала и страдает до сих пор
однообразием, жесткой привязанностью к государственным планам и учебным
программам, слабой восприимчивостью к новейшим достижениям исторической
науки. Идеологический диктат, разрыв системных связей между естественно¬
научной и гуманитарной подготовкой, составляющих основу высщего образова¬
ния, привели к снижению профессионально-нравственного уровня специалистов,
обеднению гуманитарного потенциала исторического образования и социально¬
му нигилизму.
Возрождение и развитие исторического образования в вузах России требует
решительного обновления методологического арсенала исторической науки,
освобождения ее от догматизма и схоластики, пересмотра ее взаимоотношений с
идеологией и политической практикой. Дальнейшее развитие исторического
образования предполагает изучение общества как целостной системы существу¬
ющих экономических, социальных, региональных и иных противоречий, рассмо¬
трения основных проблем новой и новейшей истории с позиций общецивилизо¬
ванного подхода, приоритета общечеловеческих ценностей, демократии и
гуманизма. Все это вызывает необходимость коренных изменений в содержа¬
нии, организации, формах и методах подготовки историков.
В современных условиях исторические факультеты вузов призваны формиро¬
вать систему научных знаний о человеке и обществе, истории культуры и циви¬
лизации, обеспечивающих свободное самоопределение специалистов в системе
общечеловеческих ценностей, общественно-политической жизни, гибкую
ориентацию в меняющемся мире и духовное саморазвитие личности.
На первый план в концепции исторического образования выдвигаются такие
вопросы, как фундаментализация специалистов, вариативность форм и методов
учебной работы, гуманизация образования, уважительное отношение к личнос¬
ти студента как субъекта учебного процесса, ориентация на творческую дея¬
тельность учащихся, дифференцированный и индивидуальный подход к обу¬
чению.
Решение некоторых из этих вопросов намечает В.К. Фураев. В частности,
нельзя не согласиться с его мнением о необходимости расширения университет¬
ской системы подготовки историков, перехода на двухступенчатую модель
обучения специалистов, переработки учебных планов и программ и т.д.
1Фураев В.К. Об историческом образовании в педагогических вузах. — Новая и новейшая
история, 1991, № 4;Ответы декана исторического факультета Московского государственного
университета им. М.В. Ломоносова академика РАН Ю.С. Кукушкина на вопросы журнала
"Новая и новейшая история”. — Новая и новейшая история, 1992, № 5.
212

Поддерживая эти предложения, хотел бы обратить внимание на важность
решения некоторых других назревших проблем исторического образования.
Из методологических вопросов первостепенное значение, на наш взгляд,
имеет переход от формационного к цивилизованному подходу в освещении
истории человечества. Как справедливо подчеркивал М.А. Барг: ’’Современное
общество совершенно однозначно декларировало интерес к новому измерению
истории, которое может быть обозначено как цивилизованное”2. Поясняя
сущность нового подхода к истории, автор далее писал: ’’Суть его заключается в
переносе центра тяжести исторического исследования на феномен человеческой
жизни в ее повседневности, во всех проявлениях и связях, и прежде всего в
процессе реализации человеком своей родовой сущности, производстве условий
жизни”3.
Не отрицая важность диалектико-материалистического понятия ’’обществен¬
но-экономическая формация”, категория ’’цивилизация” в процессе обучения
позволяет дать более глубокую картину человеческого развития, вскрыть
внутри- и межформационные уклады жизни. Кроме того, категория ’’цивилиза¬
ция” позволяет выйти за рамки межклассовых отношений, реализовать такие
идеи, как альтернативность исторических событий, прогресс и регресс в исто¬
рии, общее и особенное; изучить огромную область человеческого духа.
Характерно, что в последние десятилетия к новому принципу исследования и
преподавания всемирной истории активно переходят ученые зарубежных стран.
Так, например, в США до недавнего времени история изучалась в основном по
хронологическому принципу. Читались такие курсы, как ’’Древняя Греция”,
’’Древний Рим”, ’’История США до 1877 г.”, ’’История США после 1840 г.”, ’’Анг¬
лия после 1783 г.”, ’’Китай с 1640 г. до 1949 г.”, ’’Япония” и др..4 В
последние же годы ставятся учебные курсы по истории цивилизаций и по
отдельным проблемам. Каталог курсов 1990/91 учебного года университетов
США на первом месте содержит следующие дисциплины: ’’Западная цивилиза¬
ция до 1792 г.”, ’’Западная цивилизация с 1792 г.”, ’’Цивилизация Азии”, ’’Циви¬
лизация Африки”5.
Очевидно, что постановка курсов по истории цивилизаций позволяет глубже
реализовать научные задачи истории и преодолеть присущую американской
системе исторического образования фрагментарность.
Изучение истории цивилизаций позволяет улучшить подготовку будущих
историков в области методологии познания и научного творчества. Опыт исто¬
рических факультетов университетов США и Германии показывает, что это
достигается путем усиленного внимания к преподаванию курсов философии,
методологии и социологии. Такие курсы существуют в 30% колледжей и почти
во всех американских университетах.
К сожалению, преподавание методологии и социологии на исторических фа¬
культетах отечественных вузов, особенно пединститутов, встречается крайне
редко. От этого страдает профессиональная подготовка будущих историков, так
как они не осваивают современный инструментарий научного познания.
Важной назревшей проблемой в системе исторического образования является
возрождение и развитие гуманитарных традиций вузов. Гуманитаризация
высшей школы предполагает восстановление демократических традиций
отечественного образования и культуры, образа жизни российской интеллиген¬
2 Борг М.А.О категории "цивилизация”. — Новая и новейшая история, 1990, № 5, с. 25.
3Там же.
4См. Тишков В.А. История и историки в США. М., 1985, с. 39.
5Catalogue of Curriculum Coursses in History in the Universities if Iowa. Iowa, 1990.
213

ции. Гражданское мужество, демократизм, подвижничество - все это должны
воспитать в себе будущие историки. Формирование таких специалистов невоз¬
можно без всестороннего изучения на исторических факультетах проблем
социальной психологии и менталитета, истории религии, культуры, включая
литературу, живопись, архитектуру и музыку.
На исторических факультетах университетов и пединститутов нашей страны
наметилось значительное отставание в постановке этих курсов от мировой
практики. До последнего времени историю религии и культуры не изучали не
только студенты естественнонаучных или технических вузов, но и гуманитар¬
ных. Правда, она затрагивалась при изучении древней и средневековой истории.
Что же касается новой и новейшей истории, то, несмотря на неоднократную
постановку этого вопроса на всесоюзных и республиканских совещаниях
заведующих кафедр, до сих пор разделы по истории культуры отсутствуют в
вузовских программах и учебниках по новой и новейшей истории. Включение в
учебный план исторических факультетов с 1988/89 учебного года курса ’’Исто¬
рия мировой культуры” расширяет возможности гуманитарной подготовки
студентов-историков. Однако это осложняется отсутствием специальной лите¬
ратуры и наглядных пособий. Об этом пишут преподаватели6.
Практика подготовки историков зарубежных стран свидетельствует о том,
что гуманитаризации предается большое значение. Так, во Франции историков
готовят на словесных факультетах, где, кремле исторических, изучается круг
дисциплин об обществе: историческая география, демография, психология,
политология и литература. В качестве учебных курсов для студентов-историков
университетов штата Айова (США) значатся дисциплины: ”Религия в американ¬
ской истории”, ’’Чтения по религии Америки”, ’’Интеллектуальная история Аме¬
рики”, ’’Общество и культура в Италии. Ренессанс”, ’’Истоки современной фило¬
софии (от Заратустры до Ницше)”, ’’Просвещение и новое мышление”, ’’Общест¬
во и семья в Европе” и др.7
Характерно, что курсы по истории культуры и науки преподаются в зарубеж¬
ных странах не только на гуманитарных факультетах. Наблюдается значитель¬
ное усиление гуманитарной направленности в подготовке врачей, инженеров,
менеджеров. Например, в учебных программах Нью-Йоркского и Бриджпортско¬
го университетов представлены следующие междисциплинарные курсы: ’’Биз¬
нес в литературе”, ’’Литература и наука”, ’’Этика техники”, ’’Шекспир и менед¬
жмент”8 *. А международный Христианский университет в Токио предлагает сле¬
дующие учебные темы: ’’Изящные искусства”, ’’История”, ’’Философия”,
’’Социология”. ’’Изящные искусства” состоят из трех блоков: ’’Искусство
Японии”, ’’Искусство Индии”, ’’Искусство Китая”’.
Демократизация системы высшего образования, политический и идеологи¬
ческий плюрализм невозможны без сочетания базового и вариантного компо¬
нентов учебных планов. Эта задача на исторических факультетах республики
решалась главным образом путем специализации студентов старших курсов.
Положительный опыт здесь накопили Московский, Казанский, Воронежский,
Томский, Уральский государственные университеты, Ленинградский педагоги¬
ческий университет, а также Курский, Новосибирский, Челябинский и Ставро¬
польский педагогические институты.
бСм. Зимулина Л.А. О состоянии преподавания курса новой истории в пединститутах.
Новая и новейшая история, 1991, № 5, с. 211.
’Catalogue of Curriculum Courses in History in the Universities of Iowa.
вШахнина И. Гуманитарная направленность менеджеров в США. — Вестник высшей
школы, 1990, № 1, с. 83.
’Там же, с. 85.
214

Переход к двухступенчатой системе профессиональной и гуманитарной
подготовки специалистов на базе общего (бакалавр) и специального (магистр)
исторического образования требует новых подходов к организации учебного
процесса. Необходимо изменить принципы набора студентов на первый курс,
допустить вариативный характер учебных планов, внедрить новые формы
организации занятий. Здесь может оказаться полезным опыт зарубежных уни¬
верситетов. Так, в Стэнфордском университете (США) студенты, специализиру¬
ющиеся по истории, должны: прослушать не менее десяти исторических курсов,
сдать по ним экзамены с положительной оценкой; минимум пять из десяти
обязательных курсов изучить под руководством постоянных преподавателей
факультета; пройти минимум по два курса из трех следующих: Западная Европа
и США после 1700 г.; Африка, Средний Восток, Азия, Латинская Америка, Россия
и Восточная Европа; всемирная история до 1700 г. (по крайней мере один курс
по западноевропейской истории); участвовать в двух семинарах или коллок¬
виумах; изучить иностранный язык или вместо него курс по математической
статистике и количественным методам10.
Кроме перечисленного минимума студентам рекомендуется прослушать
пять-семь курсов по смежным дисциплинам, в частности по истории обществен¬
ной мысли, литературы и искусства, социологии, науки и техники. Они ежене¬
дельно должны встречаться с наставником-профессором, который дает задания,
проводит консультации. Особое внимание при этом обращается на формирова¬
ние навыков работы с литературой и источниками.
Такая система подготовки, организация учебного процесса позволяют зару¬
бежным студентам ’’учиться самим”, в то время как мы ’’своих студентов учим”.
Творческие способности наших студентов сдерживает перегрузка учебных
планов и программ. Студенты университетов изучают более 30 обязательных
дисциплин, а педагогических институтов - более 40. Студенты-историки обяза¬
ны сдать за пять лет обучения более 70 экзаменов и зачетов. Недельная учебная
нагрузка достигает 36-40 часов аудиторных занятий. Многопредметность,
большое количество экзаменов и зачетов, перегрузка аудиторными занятиями
не только не способствует приобщению будущих историков к научной работе,
но и препятствует овладению навыками самостоятельного труда.
Исторические факультеты педагогических институтов и университетов
нуждаются в новых учебных планах, которые не только учитывали бы новей¬
шие направления в историографии, но и строились на научно обоснованных
принципах, чтобы они являлись стимулом для повышения уровня подготовки
специалистов.
Переход к новой системе исторического образования требует пересмотра
всего арсенала профессорско-педагогического труда: отказа от информативных
и перехода к исследовательским формам организации занятий. Особую роль при
этом призваны сыграть проблемные лекции и лекции-консультации, семинары-
практикумы и деловые игры, дискуссии и учебные исследования, ’’круглые
столы” и мозговые атаки.
В зарубежных странах большое значение придается письменным формам
обучения. Так, в Лондонском университете для получения степени бакалавра
наук на историческом факультете необходимо подготовить 16 письменных
работ. Причем задание требует не простого воспроизводства учебника или
монографии, а творческого размышления о том или ином историческом собы¬
тии. В качестве тем для рефератов даются такие вопросы: ’’Почему Меттерних
говорил: ”Я много раз правил Европой, но Австро-Венгрией никогда”?”, или
10Тишков В.А. Указ, соч.» с. 33.
215

’’Насколько глубоки были социально-экономические преобразования в Герма¬
нии при Гитлере?”, или ’’Почему 1934 г. считается поворотным пунктом во
внутренней политике Сталина?”11
Как видим, характер задания требует не только воспроизводства историчес¬
ких фактов, но и анализа, доказательности в изложении событий.
Для совершенствования подготовки историков в педагогических университетах и
институтах крайне необходимо расширить преподавание источниковедения,
историографии и архивоведения по новой и новейшей истории. Пока преподава¬
ние этих курсов ведется эпизодически. Важно организовать подготовку научно-
технических кадров по этим отраслям исторической науки, обеспечить вузов¬
ские библиотеки хрестоматиями и сборниками документов, создать специализи¬
рованные аудитории и компьютерные классы.
Требуется пересмотреть систему подготовки и содержание учебников. Сло¬
жилась практика, когда вузовские, школьные учебники по новой и новейшей
истории пишутся одними и теми же авторами и строятся на одних и тех же
принципах: хронологическом и страноведческом. Однако задачи среднего и
высшего исторического образования различны. В первом случае в центре внима¬
ния - основы наук и гражданское воспитание, во втором - профессиональная
подготовка историка.
Опыт зарубежных стран показывает, что все больше издается пособий по
истории цивилизаций. В США изданы учебники по американской, европейской,
азиатской и африканской цивилизации. История европейской цивилизации
написана в проблемном плане, с позиций новой социальной истории. Наряду с
политическими и военными вопросами много места отведено проблемам науки,
культуры, городов, семьи, детства. Пособие содержит важнейшие документы,
исторические карты, хронику событий, портреты исторических деятелей и иллю¬
страции. Учебник рассчитан на студентов старших курсов колледжей и млад¬
ших курсов университетов всех специальностей* 12.
Что касается пособий, предназначенных для будущих историков, то строятся
они, как правило, по проблемно-хронологическому принципу, освещают основ¬
ные события политической, военной, интеллектуальной и культурной жизни.
Широко используются сборники документов по истории США, стран Западной
Европы и России. Например, история России изучается по документальным
сборникам, посвященным Киевской Руси, Ивану Грозному, реформам Петра I и
Екатерины II, революциям 1905 и 1917 гг., а также советскому периоду.
В нашей стране опыт подготовки проблемных учебников накоплен учеными
исторического факультета МГУ, коллектив которого в 1989 г. издал пособие по
.новейшей истории стран Европы и Америки13. Учебник послужил хорошим
стимулом перестройки преподавания новейшей истории в университетах и
педагогических институтах. Однако обеспечение вузов хрестоматиями и сбор¬
никами документов по зарубежной истории остается неудовлетворительным.
’’Хрестоматия по новейшей истории” издана более 30 лет назад. Она не содержит
важнейших документов современной истории. План издания многотомной
серии сборников документов по новой и новейшей истории издательством
’’Высшая школа” реализуется медленно. Издаются и переиздаются в основном
документы по новой истории. Важнейшие проблемы новейшей истории остаются
без документального обоснования, что существенно влияет на качество их
изучения студентами исторических факультетов и учителями средних школ.
“См.: Англия, 1975, № 10.
12Kogor D.t Ózmentz S., Turner M.F. The Western Heritage. New York — Toronto, 1991.
13См.: История новейшего времени стран Европы и Америки: 1918-1945 гг. М., 1989, а
также рецензию на эту книгу. - Новая и новейшая история, 1990, № 5, с. 202-208.
216

Необходимо улучшить обеспечение первоисточниками курса ’’Историография
всеобщей истории”. Курс предполагает ознакомление студентов с творчеством
выдающихся ученых зарубежных стран. Однако труды большинства из них не
выходили в нашей стране ни до 1917 г., ни после. В последние годы издательство
’’Наука” публикует серию ’’Памятники исторической мысли”, в которой увидели
свет произведения некоторых отечественных и зарубежных исследователей. Но
в нее до сих пор не попали главные сочинения гуманистов и просветителей
Н. Макиавелли и Ф. Вольтера, труды французских, немецких и американских
историков XIX-XX' вв. А. Токвиля, Л. Ранке, Г. Трейчке, Ф.Д. Тернера, Ч. Бирда
и др. Работы этих историков остаются для студентов недоступными.
Ждут своего переиздания книги Т.Н. Грановского, М.М. Ковалевского,
Р.Ю. Виппера, И.В. Лучицкого, Н.И. Кареева и других отечественных специалис¬
тов по зарубежной истории. Н.М. Карамзин, М.Н. Погодин, С.М. Соловьев,
В.О. Ключевский высшей целью исторического развития считали стремление к
воплощению в жизнь идеалов христианства, справедливости и добра. Это были
труженики науки с высоким пониманием гражданского долга перед Родиной.
’’Великая Русская земля требует и работы великой”, - завещал Соловьев.
Крупнейшими представителями русской исторической школы были А.Н. Са¬
вин, Н.М. Лукин, Е.В. Тарле, труды которых являются серьезным явлением в
мировой историографии. Их сочинения построены не только на всесторонней и
репрезентативной Источниковой базе, но и написаны блестящим литературным
языком. Это обеспечило им долгую творческую жизнь.
Меняя систему исторического образования, конечно же следует сохранить
все то ценное, что накопили отечественные вузы. В первую очередь - это уни¬
верситетская фундаментальная подготовка студентов, предполагающая систем¬
ный подход и глобальный охват в изучении мирового опыта человечества.
Очевидно, что систематические курсы по основным хронологическим периодам
и континентам (история древнего мира, история средних веков, новая и новей¬
шая история Европы и Америки, новая и новейшая история стран Азии и Афри¬
ки, история славянских стран) должны остаться в качестве основы профессио¬
нальной подготовки историков. Одновременно наличие выбора проблемных
курсов позволит внести разнообразие в объем и содержание обучения специа¬
листов, подготовить их к современным требованиям.
Представляется также целесообразным сохранить педагогическую направ¬
ленность исторического образования. В зарубежных странах это проявляется
главным образом при подготовке кадров высшей квалификации - доктор, чье
основное предназначение - университетская карьера. Большой и разносторон¬
ний опыт в преподавании педагогики, психологии, методики изучения истории,
организации педагогической практики накопили педагогические университеты
и институты страны. Это наследие, бесспорно, будет полезным при подготовке
бакалавров и магистров, т.е. основного контингента учителей для школ. Хотя
очевидно, что в условиях рыночного хозяйства усилится отход историков от
традиционной области занятости, и они устремятся в бизнес, общественные и
правительственные учреждения. Это потребует соответствующих корректив в
программе их обучения.
Новая система исторического образования предусматривает три этапа подго¬
товки специалистов: двухлетний общегуманитарный (бакалавров), трехгодич¬
ный общеисторический (магистров) и трехгодичный специализированный
(кандидатов или докторов наук). При этом на каждом этапе преобладают опре¬
деленные формы обучения: если на первом - обзорные лекции и просеминары,
то на втором и третьем - проблемные лекции, исследовательские семинары,
написание дипломных и диссертационных сочинений.
217

Наконец, назревшим представляется вопрос о пересмотре системы подготов¬
ки специалистов высшей квалификации - кандидатов и докторов наук. Здесь
надо ответить на главный вопрос: сохранять ли двухступенчатую практику
подготовки научно-педагоги веских кадроь. Как известно, в большинстве
зарубежных стран ученые защищают одну диссертацию и получают при этом
степень доктора наук. Подготовка двух диссертаций конечно же способствует
научному росту ученых, но при этом требуется огромная затрата времени и сил.
При любой системе подготовки научно-педагогических кадров представляет¬
ся оправданным сохранение программы экзамена, который сейчас входит в
кандидатский минимум. Однако содержание этой программы требуется пере¬
смотреть. В настоящее время программа по всеобщей истории представляет
собой расширенный вопросник и список литературы по новой и новейшей
истории, в основном стран Европы и Америки. В ней отсутствует история стран
Восточной и Северной Европы, Азии и Африки, Латинской Америки. В ней нет
того, что составляет основу подготовки f с следователей в области истории -
разделов по методологии, историографии и источниковедению. Многие кафед¬
ры, имеющие аспирантуру, осознавая этот изъян программы ВАК, устраивают по
данным разделам дополнительные экзамены.
Альтернативная программа аспирантского экзамена по всеобщей истории
разработана и представлена, в Учебно-методический совет МГУ. Настало время и
здесь решить назревшие вопросы с учетом современных требований и мирового
опыта.
В последние годы развивается международное сотрудничество в области
подготовки историков. В 1991 г. более 100 студентов вторых-третьих курсов
университетов и пединститутов на основе конкурсного отбора направлены в
США для годичного обучения. Развиваются научные международные связи на
регионалг ном уровне. Эту практику стоит расширить.
А.А. Аникеев, доктор исторических наук,
профессор, заведующий кафедрой всеобщей истории
Ставропольского педагогического института
218

Письма и заметки
НЕОБХОДИМОЕ УТОЧНЕНИЕ
Одна из привлекательных для читателей сторон деятельности журнала ’’Но¬
вая и новейшая история” - его внимание к биографическому жанру. Это ка¬
сается публикации на страницах журнала документальных очерков о дипло¬
матах, видных политических и военных деятелях и конечно же о тех, кто ос¬
тавил след в развитии самой исторической науки. Только за последние годы
(1990- 1993) журнал опубликовал целую серию статей, посвященных выдающим¬
ся отечественным историкам, чьи интересы в значительной степени были свя¬
заны с наукой нового и новейшего времени стран Запада. Этот ряд хронологи¬
чески открывает один из создателей ’’русской школы” в изучении Великой
французской революции, внесший существенный вклад в исследование запад¬
ноевропейской истории, ’’патриарх” нашей науки Н.И. Кареев, которому журнал
посвятил две статьи в 1991 и 1992 гг. В журнале были опубликованы статьи о
Е.В. Тарле, Н.М. Лукине, А.И. Молоке, А.С. Ерусалимском, М.А. Барге, А.И. Неу-
сыхине, Л.Е. Кертмане, Л.И. Зубоке, Б.А. Романове.
Особо хотелось бы сказать о статье, посвященной Льву Ефимовичу Кертма-
ну1. Ее авторами стали его ученики П.Ю. Рахшмир и М.П. Лаптева. Это особенно
приятно: ведь так часто ученики после ухода из жизни научного руководителя
очень скоро забывают о нем. В данном случае дело обстоит иначе; благодаря
этому сама статья получилась несухой и неформальной, что бывает в тех случа¬
ях, когда пишут о постороннем и малознакомом человеке. Авторам удалось
воссоздать облик своего учителя, каким он запомнился им за многие годы
совместного общения, передать атмосферу творчества, окружавшую его и ока¬
завшую влияние на их формирование как ученых.
Можно только пожелать журналу продолжать свой ценный почин, публикуя
новые очерки ’’портретного жанра”, которые очень нужны, особенно препода¬
вателям вузов и студентам. Но здесь исключительно важна точность в изложе¬
нии материала-
И в этой связи хотелось бы обратить внимание на следующий фрагмент о
Кертмане: ’’Свои слова об ’’идеальном типе” историка Кертман обстоятельно
развил на одной из ’’историографических сред” в Институте всеобщей истории
АН СССР, куда его постоянно приглашали” (с. 173). Кертман действительно был
частым гостем во многих подразделениях Института всеобщей истории, неиз¬
менным участником проходивших в его стенах дискуссий, автором работ, свя¬
занных с деятельностью этого научного учреждения, но ’’историографические
среды”, проводимые в нем, непосредственно к институту отношения не имели.
’’Историографические среды” возникли по идее председателя Научного сове¬
та по проблеме ’’История исторической науки” АН СССР академика Мили¬
цы Васильевны Нечкиной и были поистине ее детищем. Нечкина всегда стре-
1 Лаптева М.П., Рахшмир П.Ю. Лев Ефимович Кертман (1917—1987). — Новая и новейшая
история, 199*2, № 5.
219

милась к тому, чтобы органически объединить ученых академических научных
центров и высших учебных заведений, да и не только их. Ее внимание распрост¬
ранялось и на сотрудников архивов, библиотек, музеев, преподавателей школ,
всех, для кого историческая наука была родной и близкой.
И не удивительно, что Кертман стал одним из самых активных членов Науч¬
ного совета, руководителем его уральской региональной секции. Приезжая в
Москву, Кертман никогда не забывал посетить Милицу Васильевну в ее малень¬
кой рабочей комнате на улице Дм. Ульянова, 19.
Расположившись на диване, стоявшем напротив письменного стола Милицы
Васильевны, Лев Ефимович вел беседы, подчас долгие, вызывавшие интерес
всех присутствовавших. Кертман был участником большинства всесоюзных и
значительного количества региональных конференций, проводившихся Науч¬
ным советом. И, в частности, идея, воплощенная затем им в ряде статей о проб¬
леме ’’историографических ситуаций”, впервые прозвучала в виде доклада
именно на одной из ’’историографических сред”, а до этого сюжет предвари¬
тельно обсуждался в беседе с Нечкиной и ее сотрудниками в комнате Научного
совета. И не случайно названная авторами статья Кертмана ’’Историографичес¬
кая ситуация”, опубликованная в сборнике ’’Методологические и теоретичес¬
220

кие проблемы истории исторической науки’’, увидела свет в 1980 г. в Твери
(Калинине), где в 1976 г. Научный совет провел свою очередную всесоюзную
конференцию, активным участником которой был Кертман (см. снимок). На
этой конференции он выступил с докладом ’’Англо-американская буржуазная
историография истории культуры нового и новейшего времени”, который был
затем издан в сборнике материалов этой конференции.
В сохранившихся стенографических записях ’’историографических сред”
содержатся и другие выступления Л.Е. Кертмана, представляющие интерес для
истории исторической науки, ибо они обогащают дополнительными гранями
образ этого крупного ученого и талантливого педагога.
В.А. Дунаевский
доктор исторических наук,
профессор Московского государственного
открытого педагогического института
221

РЕЦЕНЗИИ
КУДРЯВЦЕВ А Е.П. РОССИЯ И ОБРАЗОВАНИЕ АВТОНОМНОГО СЕРБСКОГО
ГОСУДАРСТВА (1812-1833 гг.). М.: Институт Российской истории РАН, 1992. 208 с.
Роль России в деле достижения сербской
государственности - давний предмет исследова¬
ния в отечественной исторической науке, актив -
но изучается эта проблема и за рубежом, что
вполне оправдано и объяснимо, учитывая исклю -
чительное значение российской политики в
приобретении Сербией независимости. Книга
Е.П. Кудрявцевой посвящена одному из важней -
ших периодов в истории Сербии XIX в. - борьбе
за автономию в 1812-1833 гг. Это был осново¬
полагающий этап растянувшегося на сто с лиш¬
ним лет, от Первого сербского восстания 1804-
1813 гг. до Балканских войн 1912-1913 гг., про¬
цесса оформления независимого сербского госу¬
дарства.
В истории Славянского возрождения XIX в.
воссоздание сербского государства занимает осо -
бое место, ибо это первое славянское госу¬
дарство, вернувшее себе независимость после
многовекового иноземного господства и получив¬
шее автономию, институты власти, собственную
правящую династию и даже конституцию уже
в первой трети XIX в. Помимо национально-
освободительной борьбы сербского народа в на¬
чале XIX в. важнейшую роль в достижении
независимости Сербии сыграл внешний фактор.
Изучению вопроса о дипломатической помощи
России сербскому народу и характере русско-
сербских отношений в 1812-1833 гг. и посвящена
рецензируемая книга.
Хронологические рамки исследования вполне
оправданы и аргументированы; Бухарестский
мирный договор 1812 г. и Ункяр-Искелесийскнй
договор 1833 г. - это рубежные даты и в истории
русско-турецких отношений, и в сербской исто¬
рии, ведь именно в хатт-и-шерифах - султанских
указах - 1830-1833 гг. Сербия получила наконец
автономные права, обозначенные в VIII статье
Бухарестского мира. Годы, лежавшие между
этими двумя датами, включали в себя и крова¬
вое подавление Первого сербского восстания,
опустошившее Белградский пашалык, и новый
подъем вооруженной борьбы в 1815 г., и станов¬
ление сербской государственности во главе с
крестьянским "князем" Милошем Обреновичем.
Постоянно привлекая внимание историков, эти
20 лет сербской истории получили новое освеще¬
222
ние в вышедших в последнее десятилетие кол -
лективных трудах в контексте общебалканской .
истории 1. Монография же Е.П. Кудрявцевой
специально посвящена детальному исследованию
проблемы российской политики по отношению
к Сербии в эти 20 лет.
В жанровом отношении книга Е.П. Куд¬
рявцевой совершенно определенна - диплома¬
тическая история, и в соответствии с этим три
главы работы охватывают различные этапы
российской внешней политики по сербскому
вопросу. Решению исследовательской задачи
помогает солидная источниковая база, введение
в научный оборот ряда новых архивных доку¬
ментов из Архива внешней политики Российской
империи, Российского государственного архива
древних актов, Российского государственного
военно-исторического архива, Государственного
архива Российской Федерации, Российского госу¬
дарственного исторического архива, Архива Сер¬
бии (Югославия), а также значительный объем
критически переработанной литературы. Поле -
мизируя с югославскими исследователями по
вопросу соотношения внутреннего и внешнего
фактора в деле достижения сербской автономии,
автор подтверждает свою точку зрения докумен¬
тами (с. 72, 74, 167, 176 и др.). Доказывается,
например, неправомерность преувеличения ака¬
демиком В. Стоянчевичем роли князя Милоша
в деле достижения территориального расшире -
ния Сербии.
Понимая необходимость изучения взаимо¬
действия внутреннего и внешнего факторов при
исследовании проблемы, автор обращается и к
сюжетам экономической, политической и куль¬
турной жизни Сербии. Так, в первой главе,
посвященной сербскому вопросу во внешней
политике России в 1812-1821 гг., дается очерк
социально-экономического развития Сербии
в первой трети XIX в. Однако центральным
сюжетом главы является подробное изложение
1 Международные отношения на Балканах.
1815-1830. М., 1983;/Формирование нацио¬
нальных независимых государств на Балканах.
М., 1986; Международные отношения на Балка -
нах. 1830-1856. М., 1990.

пятилетних усилий русской дипломатии по
реализации решений Бухарестского мира (1816-
1820 гг.). Заслуга автора в том, что ему удалось
показать не только совпадение российских и
сербских интересов, но различие позиций Мило¬
ша и российской дипломатии по вопросу о харак¬
тере турецких привилегий Сербии. Собственно,
корни сербо-русских, разногласий, столь рельефно
обозначившихся во второй половине XIX в.,
уходят в это время.
Приводимый в книге материал свидетель¬
ствует, что даже в этот тяжелейший период
сербской истории, когда само существование
сербского княжества было под вопросам, Милош
Обренович проявлял строптивость, как только
речь шла об ограничении его власти. Порой
российской дипломатии приходилось сталки¬
ваться с "двойной игрой Милоша" (с. 58, 59, 67),
пытавшегося вести самостоятельные тайные
переговоры с Портой с целью получить право
наследственного княжения. Для этого он готов
был пожертвовать многим, и российскому послан¬
нику Г.А. Строганову приходилось убеждать
Милоша в необходимости борьбы за возвра¬
щение Сербии шести пограничных округов
(с. 68-69).
В историографии утвердилось мнение о
бесплодности шестилетних трудов Строганова по
претворению в жизнь решений Бухарестского
договора в отношении Сербии, единственным
результатом которых, по признанию царс¬
кого правительства, было лишь то, что "Сербия
уже не является театром резни и опусто¬
шения"^. Автор не только показывает колос¬
сальный труд Строганова в этом вопросе, но и
подчеркивает, что выработанные им основы для-
переговоров с Турцией не пропали даром, а ста¬
ли основой всех последующих русско-турецких
договоров по сербскому вопросу (с. 100,110).
Е.П. Кудрявцева рассказывает о несомненно
незаурядных способностях этого российского
дипломата, действовавшего зачастую вопреки
умеренным инструкциям Петербурга. Он тща¬
тельно учел все сербские требования при состав¬
лении "Проекта прошения от народа сербского
на имя Порты Отоманской", ставшего "на деся¬
тилетие вперед программой преобразований в
Сербии" (с. 78). Отрадно отметить, что изучение
деятельности дипломата продолжено автором в
портретном очерке "Российский посланник в
Константинополе Г.А. Строганов"
Во второй главе "Сербский вопрос во
2 Цит. по: Виноградов В.Н. Великобритания
и Балканы: от Венского конгресса до Крымской
войны. М., 1985, с. 31.
3 Портреты российских дипломатов. М.,
1991, с. 27-46.
внешней политике России в 20-х годах XIX в."
борьба российской дипломатии по сербскому
вопросу рассматривается на фоне складывания
политики великих держав в Восточном вопросе
в связи с греческим восстанием. Заканчивается
"наблюдательный" период великих держав по
отношению к развитию русско-турецких пере¬
говоров о судьбе балканских народов. Автор
показывает, что выработка новой политики
российского правительства и поворот к реши¬
тельным действиям в 1825 г. отразился и на
характере требований России к турецким влас¬
тям в отношении решения сербского вопроса.
В ультимативных требованиях 1826 г. Россия
предлагала Турции немедленно освободить за¬
хваченных пять лет назад в Константинополе
сербских представителей и настаивала на без¬
отлагательном выполнении решений Бухарест¬
ского договора. В подписанной вскоре Аккер-
манской конвенции Отдельный акт был посвящен
сербским проблемам.
Признавая правильность вывода И.С. Дос-
тян, известной исследовательницы политики
России на Балканах первой трети XIX в.\ о том,
что Аккерманская конвенция как бы подвела
итог пятилетней русско-турецкой дискуссии по
спорным статьям Бухарестского договора, про¬
ходившей в Константинополе с 1816 по 1821 г.,
Е.П. Кудрявцева еще раз подчеркивает роль
Г.А. Строганова в выработке позиции России
в этом вопросе.
Очередной этап реализации договора
связывает автор с именем нового российского
посланника в Константинополе А.И. Рибопьера.
Разрабатывая в 1827 г. инструкции для сербских
депутатов, он поставил на первое место терри¬
ториальный вопрос и требование фиксированной
суммы дани. Эти пункты наряду с требованиями
свободы богослужения, свободы торговли серб¬
ских купцов в Османской империи, запрета
мусульманам проживать в Сербии и вопросами
о внутреннем самоуправлении и управлении
турецкими имениями (с. 132) охватывали
основной комплекс проблем сербской автономии
и стали основой для заключения Адрианополь¬
ского мирного договора.
Окончательное решение сербский вопрос
получил после окончания русско-турецкой вой¬
ны 1828-1829 гг. Русско-сербским отношениям
в ходе войны и после ее окончания и посвящена
третья глава книги. В ней много интересного,
оригинального материала, особенно связанного
с участием сербов в русско-турецкой войне,
позицией князя Милоша по этому вопросу, об
участии российских представителей в разгра-
4 Достян И.С* Россия и балканский вопрос.
М., 1972.
223

ничении Сербии. Причину отказа России от
привлечения на первом этапе войны сербов
к боевым действиям автор видит в стремлении
русского правительства устранить любой повод
для возможного вмешательства Австрии и окку -
пации ее войсками сербской территории. Эта
реальная угроза затем на протяжении всего
XIX в. и вплоть до первой мировой войны
дамокловым мечом нависала над Сербией.
Однако, несмотря на официальный запрет,
сербские отряды сражались на стороне России,
что подтверждается архивными материалами
(с. 122-142).
В книге приводится много новых фактов о
русско-сербском сотрудничестве во время войны,
об отрядах М. Петровича и И. Липранди. Автор
подчеркивает, что отряды формировались пре -
имущественно без прямого участия русского
командования и не пользовались поддержкой
Милоша Обреновича. По большей части волон¬
терское движение было чисто народной ини¬
циативой.
Война закончилась подписанием Адриано¬
польского мира, шестая статья которого под¬
тверждала положения Аккерманской конвенции
и вменяла Турции в обязанность в течение
месяца издать фирман о предоставлении Сербии
автономии. Последующие три хатт-и-шерифа
1829, 1830, 1833 гг. фактически и определили
характер сербской автономии. Хатты 1*830 и
1833 гг., касающиеся территориального вопроса,
а также вопроса формы правления в Сербии,
готовились на базе требований, выработанных
сербами совместно с русскими представителями.
Еще три года российские дипломаты и воен¬
ные корректировали турецкую политику по
отношению к Сербии. В работе показано, что
интенсивность российского дипломатического
давления на Порту в 1830—1833 гг. по сербскому
вопросу была не меньшей, чем в пред¬
шествующие годы. На обширном архивном
материале базируются сведения о роли русских
офицеров в определении сербских границ, состав¬
лении ими географических карт, статистических
выкладок и прочих документов, способствовав -
ших складыванию государственных учреждений
нового государства.
Не обойден вниманием в работе и один из са -
мых спорных, вызывающих в историографии раз¬
личные оценки российско-турецких договоров -
Ункяр-Искелесийский договор 1833 г. Вопрос
всегда ставился в ракурсе воздействия этого
договора на судьбу балканских народов. Так,
Стоянчевич считает, что этот договор, так же
как и Мюнхенгрецкая конвенция 1833 г., про¬
тиворечит духу и смыслу Адрианопольского
договора, способствует сохранению целостности
Турецкой империи и оставляет на произвол судь¬
бы положение христианской райи на Балканах^.
В подробном анализе и самого договора, и исто¬
риографии, ему посвященной, В.Н. Виноградов
подчеркивает, что взятая на вооружение в
Адрианополе и окрепшая в Ункяр-Искелеси
политика "не нанесла народам Юго-Восточной
Европы того ущерба, которым она, абстрактно
рассуждая, была чревата"^. Об этом свиде¬
тельствуют и представленные в монографии
материалы, относящиеся к миссии Будберга
осенью 1833 г. и русско-турецкой конференции в
Константинополе в сентябре 1833 г., где были
решены окончательно все вопросы, касавшиеся
Сербии. Итогом переговоров стал хатт-и-шериф
1833 г., окончательно закрепивший автономию
Сербского княжества.
Е.П. Кудрявцева проделала большую и важ¬
ную работу, проследив все этапы деятельности
российской дипломатии в деле реализации серб¬
ской автономии. Выводы, сделанные автором,
вполне логично подвели ее к заключению, что
в исследуемый период во всех "актах между -
народно-правового характера Россия неуклонно
проводила линию на закрепление автономного
статута Сербии в рамках Османской империи"
(с. 184). Работу отличает в целом удачная
композиция и хороший стиль изложения, хотя
порой встречаются повторы и перенос в текст
терминов и географических названий из россий -
ских документов XIX в.: "уезд" вместо нахии или
"Землин" вместо Земуна. В качестве пожелания
хотелось бы предложить автору более активно
включать материалы по внутриполитической
обстановке в Османской Турции, шире привлекая
труды отечественных османистов. Это позволит
дать более глубокую оценку не только русскому,
но и турецкому элементу внешнего фактора
в сербской истории.
Книга Е.П. Кудрявцевой - серьезное и инте¬
ресное исследование, вносящее вклад в изучение
русско-сербских связей XIX в., расширяющее
представления о характере этих связей. Работа
послужит стимулом для дальнейшего исследо¬
вания российской политики по отношению Y
Сербии во всем ее противоречии и много *
факторности.
Л.В. Кузьмичева,
кандидат исторических наук,
научный сотрудник исторического
факультета МГУ
5 Стоянчевий В. Pycnja и аграрии покрет у
]ужнословенским земъама 1830-1850 године. -
Зборник Матице српске за истори]у, 1988, № 37,
с. 87-88.
& Международные отношения на Балканах.
1830-1856, с. 31.
224

ЛЮ Д А Н Я II Ь. ИЗБРАННЫЕ СТАТЬИ ПО ПРОБЛЕМАМ ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКИ.
М.: ВО "Наука", Издательская фирма "Восточная литература", 1992,206 с.
С конца 1978 г. в Китайской Народной
Республике осуществляется курс на после¬
довательное проведение реформ, направленных
на всестороннюю модернизацию страны, на ее
открытость для сношений с внешним миром.
За истекшие годы историческая наука в КНР
достигла больших успехов. Исторические кафед¬
ры различных университетов и педагогических
институтов, научно-исследовательские институты
Академии общественных наук в Пекине и в
различных провинциях публикуют результаты
своих исследований в многочисленных журналах
исторического профиля, в книгах, сборниках
исследовательских статей и документов. Китай¬
ские историки проводят научные конференции,
ведут оживленные творческие дискуссии.
К сожалению, научная общественность на¬
шей страны слабо информирована об основных
направлениях современной исторической науки
в великой соседней стране. Поэтому издание на
русском языке избранных статей одного из
ведущих современных китайских историков про¬
фессора Лю Даняня, осуществленное Инсти¬
тутом Дальнего Востока РАН под редакцией
д.и.н. Л.С. Переломова, представляет значи¬
тельный интерес. Книга вводит читателей в курс
ряда важнейших исследовательских направлений
современной исторической науки в КНР.
Профессор Лю Данянь родился в 1915 г.
в провинции Хунань, получил классическое
историко-филологическое образование в г. Чан¬
ша. Вскоре после начала агрессии Японии против
Китая направился на Север, в подконтрольные
китайской компартии районы в японском тылу,
где принимал участие в войне с Японией в
качестве политработника в партизанских и регу¬
лярных частях, а также преподавал в различных
учебных заведениях, готовивших кадры офице¬
ров и политработников.
В 1949 г. Лю Данянь опубликовал свою
первую крупную работу, посвященную истории
американской агрессии против Китая. После
провозглашения Китайской Народной Респуб¬
лики Лю Данянь принимаем деятельное участие
в организации научных исследований в области
истории, в создании институтов исторического
профиля, ведет большую преподавательскую
работу. Он активно участвует в общественно-
политической жизни страны, избирается депута¬
том Всекитайского собрания народных предста -
вителей и входит в состав его Постоянного
Комитета.
В годы "культурной революции" Лю Данянь
подвергся гонениям как "сторонник капиталис¬
тического пути". В 1977 г. он стал директором
8 Новая и новейшая история, №3
Института новой истории Академии общест¬
венных наук КНР, в настоящее время -
почетный директор этого института, пред¬
седатель Всекитайского Общества по изучению
истории войны сопротивления японским захват¬
чикам. Перу Лю Даняня принадлежат много-
численные работы по новой и новейшей истории
Китая. Лю Данянь дважды (в 1953 и 1986 гг.)
посещал нашу страну, выступал с научными
докладами и лекциями. В 1980 г. он возглавил
делегацию китайских историков на XVI Меж¬
дународном конгрессе исторических наук в
Штутгарте.
В рецензируемый сборник вошли отобранные
самим автором его работы разных лет по
проблемам новой и новейшей истории Китая,
всемирной истории, методологии исторических
исследований, статьи, посвященные памяти его
коллег - китайских историков, с жизнью и
творчеством которых он хотел бы ознакомить
русскоязычного читателя.
В открывающем сборник обращении к
советским читателям Лю Данянь пишет о
важности контактов и сотрудничества в области
культуры и науки между Китаем и Россией,
обмена опытом в изучении социальной истории
обеих стран и призывает "распахнуть окна и
двери, дать доступ свежему воздуху, чтоб
познать историю, познать мир и соединить
концепции, мысли и чувства всех народов".
Среди материалов сборника видное место
занимают статьи, связанные с историей
Синьхайской революции 1911 г. Анализируя
борьбу с владычеством маньчжуров в Китае
(1644-1912), автор знакомит также с основными
направлениями общественно-политической мысли
Китая начала XX в., воззрениями Сунь Ятсена,
Чжан Тайяня, Цай Юаньпэя, Чэнь Тяньхуа и
других видных революционеров, показывает
роль и значение целенаправленной антиманьч-
журской пропаганды в подготовке и осуществ¬
лении Синьхайской революции.
Глубокий анализ причин, обусловивших как
первоначальный успех, так и последующие
неудачи революционеров, позволяет автору
убедительно опровергнуть мнение отдельных
представителей американского китаеведения,
утверждавших, что "Китайская революция
вопыхнула благодаря импорту западных кон¬
цепций" (с. 35).
Большое внимание уделяет Лю Данянь
рассмотрению роли и места Сунь Ятсена в новой
и новейшей истории Китая, его теоретическим
воззрениям и практике революционной деятель¬
ности. Автор воссоздает яркий образ Сунь
225

Ятсена, страстного патриота Китая, который вел
неустанную борьбу против расчленения страны
на вотчины милитаристских клик, хотел видеть
Китай независимым от империалистических
держав, был искренним приверженцем респуб¬
ликанского строя, принципов народовластия,
заботы о благосостоянии народных масс. Автор
показывает влияние на Сунь Ятсена идей и
практики Октябрьской революции в России,
новую трактовку известных "трех народных
принципов" Сунь Ятсена в конце его жизни и
выдвижение им "трех политических установок" -
союз с Россией, сотрудничество с Коммунис¬
тической партией Китая и опора на рабоче-
крестьянские массы.
Лю Да нянь прослеживает также борьбу за
революционное наследие Сунь Ятсена после его
кончины между Коммунистической партией
Китая и основанной Сунь Ятсеном партией
гоминьдан. Следует отметить объективную
оценку автором политики гоминьдана и его
руководителя Чан Кайши на различных этапах
новейшей истории: с 1927 г. до начала войны
сопротивления японской агрессии в 1937 г., когда
Чан Кайши и возглавлявшееся им Нанкинское
правительство придерживалось капитулянтского
соглашательского курса в отношении внешних
врагов и активно агрессивного курса в от¬
ношении собственного народа; после 1937 г.,
когда Чан Кайши в ответ на тотальную войну
Японии против Китая вновь пошел на сотруд¬
ничество гоминьдана с компартией, поднял знамя
войны сопротивления Японии; в период между
1946 и 1949 гг., когда правительство Чан Кайши
стало на прежний путь, которому оно следовало
до войны с Японией. При мощной поддержке
США Чан Кайши развернул беспрецедентную
гражданскую войну, вновь нарушил заветы Сунь
Ятсена, отказавшись от курса на создание
буржуазно-демократической республики.
Борьбу за претворение в жизнь заветов Сунь
Ятсена продолжила Коммунистическая партия
Китая. Лю Да нянь детально рассматривает опыт
революционно-демократических преобразований
в подконтрольных КПК районах страны - как в
годы войны с Японией, так и в послевоенный
период, строительство соответствующего воз¬
зрениям Сунь Ятсена "новодемократического
общества", в котором в органах власти участ¬
вуют представители широких народных масс.
Отбирая из своего богатого творческого
багажа статьи, с которыми он хотел бы
ознакомить читателей в России, Лю Данянь
выделил ряд актуальных проблем исторической
науки, по которым в КНР не прекращаются
научные дискуссии, и в первую очередь
проблему соотношения процессов модернизации
Китая с традиционными особенностями китай -
ского общества. В статье "Сплошная вестер¬
низация Китая" он рассматривает взгляды
сторонников модернизации Китая начиная с
периода первой "опиумной войны" 1840-1842 гг.,
анализирует теоретическую установку "китай¬
ская наука - основа, западная - чисто
прикладная", прослеживает взгляды участников
"движения за новую культуру" ("движение 4 мая
1919 г.") и др.
Китайский историк подчеркивает различие
между понятиями "модернизация" и "вестерни¬
зация": модернизация означает использование
современной науки и техники в общественном
производстве, в то время как "вестернизация"
означает превращение Китая в капиталис¬
тическое государство, копирование Китаем
капиталистических стран Запада. Идея "сплош¬
ной вестернизации" Китая была, по словам
автора, выдвинута в 1929 г. историком и
литератором Ху Ши. Жизнь показала, пишет Лю
Данянь, что никакой исторической и социальной
базы для "сплошной вестернизации" Китая не
существует, ибо для ее реализации необходимо в
первую очередь изменить политическую систему
Китая по образцу капиталистических государств,
создавать оппозиционные партии, которые,
сменяя друг друга, будут поочередно править
страной.
"При нынешней реальной ситуации, - пишет
автор, - нет какой-либо другой силы, кроме
компартии, которая могла бы вести внутреннюю
и внешнюю политику, обеспечить безопасность,
развитие и продвижение страны вперед" (с. 162).
"Сплошная вестернизация" поставила бы Китай
в положение колонии. В то же время, признает
автор, у капиталистического Запада есть чему
поучиться. Нужно перенимать и использовать
для обогащения социалистического материаль -
ного и духовного строительства Китая все
передовое, независимо от того, откуда оно
исходит. Социализм - это длительная истори -
ческая эпоха, и Китай находится лишь в самом
начале пути.
Придерживаясь в своих исследованиях марк¬
систской методологии^ уделяя основное место
истории борьбы различных классов и групп
китайского общества на различных этапах
истории, Лю Данянь признает правомерность
подхода к изучению исторического процесса и с
позиций немарксистской историографии, признает
вклад в науку таких представителей западно¬
европейской историографии, как Ранке, ученых
его школы, оказавших большое влияние на
известного китайского историка первой половины
XX в. Чэнь Инькэ, памяти которого посвящена
одна из статей рецензируемого сборника.
Анализируя творчество Чэнь Инькэ, Лю Данянь
отмечает, что "китайские традиции и западную
226

культуру ни в коем случае нельзя принимать
огульно, тут необходим серьезный анализ.
В китайской традиционной культуре есть синтез
демократизма и феодального хлама. В современ¬
ной западной культуре есть передовое, новое и
есть устаревшее, прогнившее. И всегда сущест¬
вовала проблема объективного, осторожного
подхода как к своим, китайским традициям, так и
к западной культуре" (с. 190).
С большой теплотой отзывается Лю Данянь
о Хоу Вайлу - выдающемся китайском историке-
марксисте, создавшем глубокие фундамен¬
тальные исследования по истории китайской
общественной мысли.
Лю Данянь критикует европоцентристский
подход к изучению всемирной истории, который
до недавнего времени был присущ многим
западным историкам, и приветствует наметив¬
шийся за последние годы "трезвый подход" в
странах Запада к изучению истории стран Азии,
Африки и Латинской Америки как органичной
части всемирной истории человечества.
Статьи сборника предваряет предисловие
отв. редактора JLC. Переломова, в котором он,
продолжая тему Лю Даняня о соотношении
понятий "Восток" и "Запад", традиционной
культуры стран Азии и буржуазной культуры
стран Запада, рассматривает эту проблему на
материале Древнего Китая.
Выход в свет сборника избранных произве¬
дений Лю Даняня будет способствовать знаком¬
ству нашей научной общественности с поло¬
жением современной исторической науки в
КНР.
Академик СЛ. Тихвинский
И. В А Л Е II Т А. СОВЕТСКОЕ ВТОРЖЕНИЕ В ЧЕХОСЛОВАКИЮ. 1968. М.: изд-во
"Прогресс", 1991,320 с.
Директор Пражского института между¬
народных отношений д-р Иржи Валента уже
20 лет остается верен своей главной иссле¬
довательской теме - август 1968 г. в Чехо¬
словакии В 1975 г. он защитил докторскую
диссертац по: "Советский механизм выработки
внешнеполитических решений и бюрократи¬
ческая система: чехословацкий кризис 1968 г."
В 1979 г. вышло первое издание книги по этой
теме. В 1991 г. опубликовано значительно
расширенное, дополненное новыми докумен¬
тальными свидетельствами русское издание
монографии И. Валенты.
Автор избрал оригинальный и весьма
плодотворный ракурс изучения трагических для
Чехословакии событий августа 1968 г. - он
глубоко анализирует механизм принятия реше¬
ния о вводе иностранных войск в Чехословакию,
или, как он выражается, "анатомию решения".
При этом И. Валента исследует не только
советский фактор вторжения, но и роль руко¬
водителей ряда восточноевропейских стран и,
что особенно ценно и интересно, позиции амери¬
канской администрации в связи с событиями в
Чехословакии. Такой подход выгодно отличает
книгу И Валенты от многих других работ
по этой проблеме, в частности от книги
3. Млынаржа\ в которой, пожалуй, наиболее
полно освещены обстоятельства, предшест¬
вовавшие событиям августа 1968 г., а
1 Млынарж 3. Холодом веет от Кремля.
Нью-Йорк, 1988.
также последствия вторжения в Чехослова¬
кию.
Даже сейчас, когда стали известны многие
документы тех дней, книга И. Валенты остается
наиболее убедительным подтверждением пра¬
вильности проведенного им еще в середине
70-х годов исследования. Не случайно в пре¬
дисловии к русскому изданию книги лидер
"Пражской весны" Александр Дубчек отметил,
что, "хотя господин Валента не присутствовал на
переговорах ведущих представителей стран-
членов Организации Варшавского Договора и не
имел доступа к советским архивам, ему удалось
достоверно воспроизвести трагические события
тех дней" (с. 5). У автора были беседы с участ¬
никами этих переговоров, позволившие ему
воссоздать картину этих событий.
Структура книги полностью соответствует
замыслу автора: показать, как подготавливались
и принимались решения о военном вторжении в
Чехословакию. Он сначала рассматривает кон¬
цептуальные положения советской внешней
политики в связи с чехословацким кризисом,
позиции различных ведомств и групп в советском
руководстве, роль прессы, поляризацию поли¬
тических сил в Чехословакии, образование
в Праге антиреформистской коалиции.
Две главы посвящены обсуждению проблем
чехословацкого кризиса летом 1968 г. как
в самой Чехословакии, так и в других странах-
членах Варшавского Договора; подробно анали¬
зируются многосторонние переговоры в Чиерне-
над-Тиссой и в Братиславе.
Особое место в книге отведено острой
7* 227

борьбе, развернувшейся в советском руковод¬
стве между сторонниками интервенции в Чехо¬
словакию и "скептиками, не желавшими военной
интервенции". При этом И. Валента раскрывает
значение и роль информации (а чаще - дезинфор¬
мации) в советском механизме выработки реше¬
ния, в обосновании и выборе времени проведения
военной акции. И, наконец, детально показано
исполнение решения и его пагубные последствия
не только для Чехословакии, но и для Совет¬
ского Союза, для всего хода международных
отношений.
Две последние главы написаны специально
для русского издания: "Новые факты и выводы"
и "Переоценка Советским Союзом решения
1968 г. и "бархатная революция" 1989 г." Автор
сопоставляет "Пражскую весну" и советскую
перестройку, объясняет, почему не было совет -
ского военного вмешательства в 1989 г.
Помимо перечисленных аспектов хотелось Сы
назвать проблемы, которые очень важны не
только для раскрытия обстоятельств вторжения,
но и для понимания соотношения внутренних и
внешних условий, определивших военную акцию
против Чехословакии. Их анализ помогает
выяснить роль внешнего фактора в развитии
стран Восточной Европы и международных
отношений в этом регионе. Книга И. Валенты
содержит много материалов для подобных раз -
мышлений. Автор отмечает, что возможно было
военное сопротивление со стороны чехосло¬
вацкой армии в августе 1968 г.: "С чисто военной
точки зрения вариант обороны Чехословакии
был возможен... но Дубчек отверг предложе¬
ния... готовиться к вооруженной обороне Чехо¬
словакии... его отказ означал в конечном счете
поражение", - с осуждением пишет И. Валента
(с. 241, 24). Можно, конечно, следуя логике
автора, предположить, что сопротивление
вторжению всколыхнуло бы, возможно, народы
Восточной Европы, ускорило падение тотали¬
тарного строя и способствовало бы развитию
социально-экономических и политических ре¬
форм. Но все же, представляется, прав
А. Дубчек, подчеркивая во введении к книге:
"Оказать вооруженное сопротивление означало
бы обречь чешский и словацкий народы на
бессмысленное кровопролитие. В этом я был
убежден и тогда, и сегодня. Наша победа могла
быть только моральной, и жизнь это под¬
твердила" (с. 6).
С проблемой вооруженного сопротивления
связан вопрос о том, почему Запад, прежде всего
США, не оказал никакой поддержки чехосло¬
вацким реформаторам. И. Валента приводит
многие свидетельства, позволяющие сделать
сенсационные предположения и выводы: замес¬
титель госсекретаря США Ч. Болен отмечал,
что в 1968 г., "несмотря на проводившиеся в
госдепартаменте непрерывные поиски, никто не
выдвинул хоть каких-то идей, имевших смысл в
тех обстоятельствах" (с. 162); "в первые месяцы
пребывания Дубчека у власти Соединенные
Штаты хранили молчание, если не считать
отдельных высказываний... о сочувствии"
(с. 169); "поведение США в самый разгар
чехословацкого кризиса, с июня по август
1968 г., было, вероятно, даже более осто -
рожным, чем во время венгерского кризиса в
октябре-ноябре 1956 г."; "Соединенные Штаты
умышленно решили проводить политику молча¬
ния, демонстрируя всеми возможными способами
свою непричастность" (с. 171). Книга содержит и
другие свидетельства, подтверждающие, что
администрация США, как это ни парадоксально,
поощряла (пускай не прямо, а косвенно)
готовящееся вторжение в Чехословакию. К ка¬
ким же выводам приходит И. Валента? "Про¬
водившаяся администрацией Джонсона политика
безразличия помогала в дебатах сторонникам
интервенции и явилась фактором, поощрявшим
вторжение" (с. 174). И далее еще определеннее:
"Если бы США не рекламировали своей
политики невмешательства, то вторжения могло
бы не быть" (с. 246). 4
Новый ракурс в изучении внешних факторов
поражения пражского реформаторского движе -
ния в 1968 г. заслуживает самого пристального
внимания исследователей. В этой связи очень
важным может стать изучение материалов не
только московских, но и вашингтонских архивов.
Новый подход к рассмотрению чехословацких
событий 1968 г., предложенный И. Валентой,
может стать важным ключом к изучению соот¬
ношения внутренних и внешних факторов в
истории всей Восточной Европы второй поло¬
вины XX в. Если обратиться к судьбе Чехо¬
словакии, то почти все крутые повороты в
истории страны определялись прежде всего воз -
действием внешних сил. За исключением, может
быть, распада Чехословакии на два государства,
происшедшего на рубеже 1992-1993 гг.
Как видим, книга И. Валенты наводит на
размышления более широкого плана.
Но основное ее значение, конечно, опре¬
деляется глубоким и всесторонним анализом
августовских событий 1968 г. Пожалуй, наиболее
полно и, конечно, с особым знанием сюжета
оценил эту книгу А. Дубчек, который, хотя и не
согласился с рядом положений автора, выделил
главное в проведенном И. Валентой исследова¬
нии: "Эта книга побуждает читателя к раз -
мышлениям, к всестороннему пониманию
процессов, происходящих в Восточной и Цен¬
тральной Европе на примере Чехословакии.
В этом ее бесспорная ценность" (с. 7). Еще один
228

важный вывод, сделанный А. Дубчеком относи -
тельно последствий вторжения в Чехословакию,
подтверждается всем исследованием И. Вален -
ты: "Агрессивное военное вторжение надолго
оставило след не только в чехословацком
обществе, которое не смогло простить интер¬
венцию и ожесточилось по отношению к тем,
кто явился ее причиной... Агрессия оставила
глубокий след в Советском Союзе. Вмеша¬
тельство во внутренние дела Чехословакии
погасило огонек надежды на реформу тогдаш¬
него социализма, - огонек, который теплился и
внутри советского общества. Утвердился догма¬
тический, оторванный от жизни подход к
обществу и его проблемам. Решение о военном
вторжении в Чехословакию усугубило
внутренние разногласия как в советском, так и в
восточноевропейском обществе в целом. Долгих
20 лет доминировала политика, в результате
которой стало нарастать отставание от мирового
развития" (с. 7).
Таковы поучительные итоги и уроки чехо¬
словацких событий августа 1968 г.
ИЛ. Орлик,
доктор исторических наук,
главный научный сотрудник Института
международных экономических и поли¬
тических исследований РАН
N.E. S A U L. DISTANT FRIENDS: THE UNITED STATES AND RUSSIA, 1763-1867. Lawrence
(Kan.): University Press of Kansas, 1991, 448 p.
Н.Э. С О Л. ДАЛЕКИЕ ДРУЗЬЯ: США И РОССИЯ, 1763-1867. Лоуренс, 1991, 448 с.
Профессор Канзасского университета Норман
Сол известен в США и за их пределами как
крупнейший специалист по российско-амери¬
канским отношениям дооктябрьского периода.
Историки знают такие его работы, как "Россия
и Средиземноморье: 1797-1807", "Волнения
среди матросов российского балтийского флота
в 1917 году", "Разрядка в наполеоновскую эпоху:
Бонапарт и русские" и др. Новая книга является
первым томом обширного исследования отно¬
шений России и США, представляя собой итог
более чем 20-летних научных изысканий автора.
За эти годы Н. Сол плодотворно работал не
только в американских и английских, но также и
в российских архивах, причем не ограничивался
центральными, а посещал, судя по примечаниям,
и провинциальные, в частности костромской
архив. Видимо, столь скрупулезный подход к
теме и стал причиной того, что еще до выхода
"Далеких друзей" многие американские коллеги
Сола высказывались о будущей книге как о
крупнейшем исследовании энциклопедического
характера.
Российско-американские отношения завязыва¬
лись во второй половине XVIII в., на заре суще¬
ствования США как независимого государства,
и в течение последующих полутора веков
развивались в целом благоприятно. 1917 год
в значительной мере нарушил эту традицию, на
долгие годы (исключая годы тесного сотруд -
ничества в рамках антигитлеровской коалиции)
превратив США и СССР в потенциальных
противников, в особенности после второй миро¬
вой войны. Разумеется, такая ситуация ни при
каких обстоятельствах не должна возродиться.
Вот почему внимательное изучение "досовет -
ского" периода отношений наших стран следует
тесно увязывать не только с чисто истори¬
ческими аспектами проблемы, но также и с
политическими, рассматривая такие исследо¬
вания как своего рода подспорье для укрепления
российско-американских отношений в будущем.
События от образования США и до Ок¬
тябрьской революции более или менее известны
нашей общественности из работ отечественных
историков, прежде всего академика Н.Н. Болхо¬
витинова. Но наших историков в первую
очередь привлекали чисто "российские" аспекты
проблемы, да и подход к ней, позиция опре¬
делялись национальными симпатиями авторов.
Поэтому исследование, в основе которого лежит
"американский" подход к проблеме, особенно
когда речь идет о специалисте такого уровня,
как Н. Сол, чрезвычайно интересно со всех
точек зрения.
До недавнего времени американских исто -
риков не слишком привлекала "дооктябрьская"
канва российско-американских отношений.
В рамках "советологического бума" куда больше
внимания уделялось напряженности и разладу,
которые, к сожалению, преобладали в отно -
шениях двух стран после 1917 г. В предисловии
Сол отмечает, что в свое время эта явная
диспропорция очень озадачила его, тем более
что, как он хорошо знал, "советские ученые
разрабатывали самые различные аспекты этой
проблемы" (с. IX). Именно осознание этого
дисбаланса и подвигло автора к решению
229

зашггься пристальным исследованием российско-
американских отношений "от наших до их
(т.е. октябрьской. - С. Б.) революции". И чем
глубже Н. Сол "изучал эту тему, тем больше
неожиданных, порой даже сенсационных доку¬
ментов он обнаруживал. В конечном счете объем
и тематический разброс этих документов ока¬
зались такими, что Сол решил вместо заду¬
манной монографии написать трехтомный труд,
в котором первый том доведен до времени
продажи Аляски, второй будет доведен до
начала первой мировой войны, а третий включит
в себя последующее десятилетие, вплоть до
середины 20-х годов.
Автор с сожалением отмечает, что в
некоторых архивах нашей страны он не
обнаружил должным образом оформленных
описей, и это затрудняло работу. Погибли, либо
были утрачены по разным причинам и многие
личные архивы, которые пытался разыскать
Сол. Небрежение к прошлому, от которого мы
теперь, кажется, пытаемся избавляться, ослож -
няло исследования не только отечественных
историков, но, как видим, и зарубежных,
искренне стремившихся узнать правду и о
России, и об истории ее отношений с США, с
европейскими и другими странами. Вместе с тем
приятно, что Сол отмечает и дружескую помощь
наших историков, и доброжелательное отноше¬
ние персонала архивов и библиотек в ходе его
частых научных командировок в СССР.
Две первых главы работы посвящены исто¬
рии завязывания российско-американских отно¬
шений, их первым, еще неуверенным росткам до
20-х годов XIX в. В ту пору эти контакты не
были систематическими и во многом носили
случайный характер. Событие, которое Сол
берет в качестве начальной точки отсчета:
прибытие в Кронштадт в мае 1763 г. брига
"Вольф" из Бостона, владелец которого,
Николай Бойлстон, стал пионером российско-
американских контактов. В ту пору, да и
позднее, это событие осталось незамеченным:
мало ли торговых судов бросало якорь у морских
ворот Петербурга! К тому же США еще не
были независимым государством, поэтому, как
пишет Сол, "американцев в то время едва ли
отличали от англичан" (с. 3). Но именно это,
само по себе рядовое событие стало первой
вехой в связях наших двух стран.
4 июля 1776 г. американские колонии Англии
в ходе вспыхнувшей войны с ней провозгласили
независимость от метрополии и объявили себя
самостоятельным государством. Тогда, в дале -
ком XVIII в., Россия решительно становится на
сторону молодой республики. Сделано это было,
по соображениям стратегии, которые определи -
лись стремлением ослабить влияние Англии
в мировой политике. Обстоятельства сложились
таким образом, что уже в екатерининскую эпоху
внешняя политика России во многом - прямо или
косвенно - способствовала американским
интересам. Сол обращает внимание, что в
1779 г. Екатерина II предложила Австрии и
Пруссии свое посредничество в их конфликте из -
за Баварии. А этот конфликт, подчеркивает
автор, мог бы втянуть в свой водоворот и
Францию, которая при таком повороте событий
не смогла бы столь активно, как прежде,
поддерживать молодую американскую респуб -
лику в ее войне с Англией.
Факты и события, описанные в первых двух
главах, в основном известны из работ Н.Н. Бол -
ховитинова и других отечественных историков.
Вместе с тем это придает особый интерес труду
Сола, так как возникает возможность предмет¬
ного сравнения подходов американского и рос¬
сийского историка к одним и тем же вопросам.
И во многом их взгляды совпадают, что также
весьма знаменательно. Так Сол подчеркивает,
что время начального сближения США и России
пришлось именно на ту пору, когда обе державы
- и только что возникшая североамериканская
республика, и все явственнее вырисовывавшаяся
на европейской "периферии" Россия - твердо
заявили о своем намерении не быть сторонними
участниками в решении важнейших вопросов
мировой политики.
Тогда, в конце XVIII в., обе державы должны
были пройти определенный путь, чтобы
отстаивать свое право влиять на ход миро¬
вых событий. Американский историк пишет:
"В течение 80-х годов XVIII в. США отошли от
международных связей, обусловленных Войной
за независимость, сконцентрировавшись на внут¬
ренних экономических вопросах; в равной сте¬
пени и Российская империя при Екатерине II
и Потемкине была отвлечена иными задачами.
И тем не менее неофициальный интерес России
к США возрастал необычайно" (с. 18). Но еще
за четверть века до этого НН. Болховитинов
также отмечал, что в результате победоносной
войны США за свою национальную независи¬
мость "в русском обществе впервые обнару¬
живается серьезный и все возрастающий интерес
к Америке"!. Подчеркивают оба автора и то,
что крайне важную роль в возрастании такого
интереса сыграли выдающиеся российские
просветители XVIII в.: А.Н. Радищев, Н.И. Но¬
виков, Д.И. Фонвизин и др.
Справедливости ради следует отметить, что
во многом американский историк (он, собственно,
! Болховитинов НЛ. Становление русско-
американских отношений: 1775-1815. М.,
1966, с. 94-95.
230

и сам отчасти дает это понять) идет по следам
исследований Н.Н. Болховитинова. Тем самым
Сол косвенно признает хронологический и
научный приоритет российского ученого. Вряд ли
есть смысл детально пересказывать все пери¬
петии и эпизоды становления отношений России
и США, тем более работы Н.Н. Болховитинова
в нашей стране достаточно известны. Сол,
имевший возможность значительно больше и
тщательнее работать в американских нацио¬
нальных и частных архивах, чем Н.Н. Болхо¬
витинов и другие отечественные историки,
дополняет их изыскания многими новыми доку¬
ментами и далеко не во всем повторяет их
выводы. Доктрину Монро, в значительной мере
которой посвящена третья глава работы, Сол
трактует как естественное выражение кол¬
лективной воли американского народа, уже в
начале XIX в. осознававшего свою страну
ведущей на всем Американском континенте и
питавшего "большие надежды на терри¬
ториальную экспансию в результате европей¬
ского конфликта" (с. 235). На определенном
историческом этапе через такую стадию, в
которой "романтический идеализм" (с. 164)
смешан с имперскими устремлениями, прошли
почти все крупные государства, да и не только
они. Термин "экспансия" - всего лишь дина -
мическое определение процесса, который в
советской историографии применительно к Рос¬
сии почему-то считался положительным и плодо¬
творным, а для других стран всегда было
наготове определение "колонизаторы". Этот
этап сейчас сменился другим, и для США, и -
в значительно большей степени - для России.
В работе Сола отдано должное русским
традициям, историческому опыту, профес¬
сиональным достижениям в ряде областей,
многие из которых в процессе взаимных кон¬
тактов были затем использованы американцами.
Так, он обращает внимание на визит в Россию
миссии из трех американских офицеров (одним из
них, кстати, был Дж. Макклеллан, впоследствии
видный военный лидер на первом этапе граж¬
данской войны в США) в 1855 г. и на то, что
визитеров "явно впечатлила способность русских
переносить тяготы военных действий, в которой
они увидели ценные уроки для США" (с. 219).
Спустя несколько лет опыт русской армии в
Крымской войне нашел применение на полях
гражданской войны в США. Особенно запом¬
нились тогда американским офицерам физи¬
ческая стать и выносливость русских солдат.
Завершая книгу историей продажи Аляски,
Сол подчеркивает, что тогда, в 60-е годы прош -
лого века, российско-американские отношения
складывались чрезвычайно благожелательно и
дружески, став в своем роде кульминацией в
этом процессе (с. 396). Содержательная работа
Сола вносит большой вклад в изучение
проблемы многосторонних отношений России и
США. Читатели обеих стран будут с нетер¬
пением ждать двух последующих томов этого
труда.
С Л. Бурин,
кандидат исторических наук,
старший научный сотрудник Института
всеобщей истории РАН
LABIRINTH OF NATIONALISM. COMPLEXITIES OF DIPLOMACY. ESSAYS IN HONOR OF
CHARLES AND BARBARA JELAVICH. Columbia (Ohio): Slavica Publishers, 1992, 377 p.
ЛАБИРИНТ НАЦИОНАЛИЗМА. ХИТРОСПЛЕТЕНИЯ ДИПЛОМАТИИ. ОЧЕРКИ В ЧЕСТЬ
ЧАРЛЬЗА И БАРБАРЫ ЕЛАВИЧЕЙ. Коламбия (Огайо), 1992, 377 с.
Б США увидед свет сборник, посвященный
чете Елавичей, Барбаре и Чарльзу (последнему
исполнилось 70), заслуженным профессорам
Индианского университета, видным специа¬
листам по истории России и Балкан. Авторы
обращаются в книге к "учителям, ученым,
менторам, коллегам и друзьям", сопровождая
теплое приветствие подробным рассказом о
трудах супругов на ниве славистики и балка¬
нистики. Отрадно видеть, о чем свидетельствует
содержание книги, что большинство материалов
принадлежит перу молодого и среднего по¬
коления ученых. Тематика разнообразна,
статьи посвящены разным политическим,
социальным и культурным аспектам жюни
славян в Габсбургской и Османской империях,
проблемам истории Польши и, конечно, России и
Советского Союза.
Остановимся здесь на некоторых.
Т. Алдрикс (университет Северной Каролины
в Ашвилле) уделил внимание "Эволюции совет¬
ских взглядов на нацистско-советский пакт
(1939)". Свой анализ он начинает со справки
"Фальсификаторы истории" (1948 г.), тенден¬
циозно освещавшей подготовку ко второй
мировой войне? Политике Гитлера и Сталина
231

автор дает резкую оценку: "Пакт позволил
Гитлеру разрушить Польшу, не опасаясь
развязать войну на два фронта" (с. 331); серия
советско-германских экономических соглашений,
предусматривавших поставку в воевавшую
Германию продовольствия и сырья, позволила
последней преодолеть последствия британской
морской блокады. Останавливается Т. Алдрикс и
на приложенных к пакту секретных протоколах,
оговаривая их специфику: "Внешний мир, совет¬
ская общественность и даже многие в крем -
левской элите оставались в неведении относи¬
тельно размаха сговора между Сталиным и
Гитлером. Детали этого союза были
разработаны лично Сталиным и Молотовым без
участия политбюро или комиссариата обороны.
Более того, протоколы никогда не были
представлены политбюро для одобрения или
советскому парламенту для ратификации. И если
сам пакт о ненападении прошел нормальную
процедуру, секретные протоколы не были ни
зарегистрированы в договорно-правовом отделе
комиссариата по иностранным делам, ни поме¬
щены в его архивы" (с. 331-332). Отмечая
отрицательные последствия пакта Молотова -
Риббентропа для дела мира, надо в то же время
отдавать себе отчет в том, что приложенные
к нему секретные протоколы являлись актом
личной сделки двух диктаторов и их сообщни¬
ков - Сталина, Молотова, Гитлера и Риббентро -
па. Когда Т. Алдрикс в дальнейшем пишет о
разоблачительных материалах, появившихся уже
в наши дни в Прибалтике, то он справедливо
берет в кавычки раздававшиеся требования
"аннулировать" секретные протоколы: в самом
деле, кто может отменить документы, не
имевшие международно-правового статуса,
оставшиеся неведомыми Президиуму Верховного
Совета СССР, не говоря уже о его депутатах,
никогда не обсуждавшиеся Советом Народных
Комиссаров? И кто из правопреемников этих
учреждений полномочен "отменить" то, чего
никогда не утверждали их предшествен¬
ники? Секретные протоколы аннулировала сама
жизнь.
Подкупает строго документированный подход
американского исследователя к анализу материа¬
ла. Он обнаруживает превосходное знакомство с
ведущейся уже несколько лет в СССР, а затем и
в бывших союзных республиках полемикой
вокруг пакта Молотова-Риббентропа, включая
газетные выступления, внимательно прослежива -
ет эволюцию взглядов, стремительную у не¬
которых авторов, намекает на запальчивость
тона у других, но общий его вывод звучит
оптимистично: "Многие недавние советские
исследования по указанным вопросам стали
менее тенденциозными, значительно менее
полемичными, тщательнее нюансированы, чем
у их предшественников. Они в большей степе¬
ни основаны на советских архивных источниках.
У советских специалистов по международным
отношениям развивается стремление к более
свободному исследованию и желание обсуждать
противоположные взгляды" (с. 351). Хотелось бы
верить, что так оно будет и в дальнейшем и что
даже самые трагические страницы истории будут
рассматриваться не с позиций политической пред¬
взятости, а с целью выяснения истины, сколь бы
горькой она ни была.
Заслуживает внимания статья профессора
Райсского университета Г. Стоукса "Уроки
восточноевропейских революций 1989 г." Автор
подходит к истории XX в. со своей схемой, видя
в ней смену трех рядов явлений - анти-
рационального, гиперрационалистического и плю¬
ралистического. Под первым он подразумевает
"движение неистовства и отрицания" (с. 362)
начала столетия, когда колоссальный взлет
технической мысли сопровождался отрицанием
рыночного капитализма и политических кон¬
струкций парламентской демократии. Для вто¬
рого характерны втискивание разума в жесткие
политические формы, доведенные сталинизмом
до абсурда. Плюрализм же представляет не
поддающийся определению спектр политических
схем для происходящих в обществе структурных
процессов. Сбалансированные и многоплановые
политические процессы плюрализма,
разнообразие форм собственности, разноцветье
политических концепций, открытость дискуссий
доказали свою жизненность.
В 1945 г., по мнению Г. Стоукса, рухнул
антирационализм; 1989 г. продемонстриро'<ал
банкротство гиперрационалистической модели
развития. Создатели послевоенной Западной
Европы построили ее не на принципах
"священного эгоизма", а на основе доброволь¬
ной ассоциации и политического компро¬
мисса.
Что самое потрясающее в событиях 1989 г.
в Восточной Европе - так это отсутствие новых
идей (с. 365). Это брошенное Г. Стоуксом
замечание заставляет задуматься: так какое же
общество мы строим? Вносим ли мы что-то новое
в его экономическую, политическую, социальную
структуру или копируем пройденное ранее
другими?
Одни восточноевропейцы, по наблюдению
Г. Стоукса, склонны к самообольщению, не
сознавая всей трудности предстоящего пути; дру¬
гие, - будучи убеждены, что с ними обращались
несправедливо 40 лет, сами тут же начинают
проводить ту же политику (с. 366).
Стоукс полагает, что искать причины краха
коммунистических режимов в одной лишь эко¬
232

номике или политике по меньшей мере
поверхностно: "Совсем не экономические лише -
ния вывели людей на улицы Восточной Европы
в ноябре-декабре 1989 г." (с. 366). Условия
повседневной жизни в Чехословакии или
Болгарии вовсе не были тягостны. Действовали
моральные факторы - человеческое унижение,
отвращение к фальши режимов, стремление к
свободе.
Автор иронизирует над западными "крем-
леведами" и политическими стратегами: "твердо¬
лобые аналитики" сил не жалели, Изучая
протоколы съезда энской компартии, перспек¬
тивы очередного пятилетнего плана или рас¬
положение дивизий Варшавского Договора.
И вдруг "все исследования стратегических
балансов оказались не к месту и бесполезны.
Советские войска просто погрузились в поезда и
отправились домой" (с. 368).
1989 г. показал, что стратеги и политологи не
уделяли должного внимания таким неосязаемым
факторам, как этические ценности, религия,
национальные чувства. При абсолютизации
свободы слова, печати, передвижения оставался
без внимания "очевидный факт, что чело¬
веческие права включают права меньшинств,
а в связи с этим возникают ситуации, когда
установленные границы, быть может, потре¬
буется изменить: "Что делать нам с явным
несоответствием защищаемого нами самоопре¬
деления (права меньшинства) и незыблемостью
границ? Ответа на сегодня мы не знаем" (с. 368).
Так не пришло ли время историкам, юристам,
экономистам, политологам сесть за общий
дискуссионный стол?
В рецензируемом сборнике ряд публикаций
посвящен истории Румынии. Все они содержат
богатый румынский и западноевропейский
архивный материал, и с этой точки зрения
представляют большой интерес для отечест¬
венных румыноведов. Особенно это относится
к исследованию Гл. Торри "Конец военных
действий на Румынском фронте: переговоры о
перемирии в Фокшанах, декабрь 1917 г." Он
пишет о переговорах, которые велись сепаратно
от брест-литовских и, стало быть, до недав¬
него времени рассматривались у нас как ере¬
тические. и базируется на неизвестных нам
до сих пор материалах Румынского фрон¬
та.
Ценное исследование Ф. Кел лога "Опасный
союз: русско-румынские отношения в 1877 г."
выглядит как бы оборьанным: он ставит точку
на начале русско-турецкой войны 1877-1878 гг.,
в то время как русско-румынские разногласия
вокруг возвращения Южной Бессарабии России
проявились именно в ходе войны. Используются
почти исключительно румынские публикации,
для которых характерно умолчание, а случается,
и искажение позиции оппонента. Дополнение
статьи российскими архивными источниками спо¬
собствовало бы преодолению определенной одно¬
сторонности в рассуждениях автора.
С горечью можно констатировать, что
языковой барьер не преодолен: русскоязычная
литература (приятное исключение - обзор
Т. Алдрикса) слабо изучается даже в тех
случаях, когда она по теме должна бы занимать
почетное место; используются две-три позиции
по сюжетам, по которым наличествует целая
библиотека трудов. Существует и оборотная
сторона медали американской румынисти-
ки: российские архивы лишь слегка затронуты, а
ведь в трех упомянутых исследованиях сюжетом
являются русско-румынские отно-шения.
Дж. Ерматингер в статье "Национализм Чау¬
шеску: перевод с древнедакийского на совре¬
менный румынский" констатирует особенности
исторических исследований в "золотую эпоху
Чаушеску": "После 1971 г. культура, включая
историю, в Румынии определялась не эрудиро -
ванными специалистами, а партийными функ¬
ционерами без специальной подготовки. Комму¬
нистическая партия ставила им задачу: развитие
новых мифов о прошлом в соответствии с пар -
тайными директивами, в особенности в отно¬
шении дакийско-фракийского периода" (с. 133).
Ерматингер пишет о небогатом наследии,
оставшемся от фракийского племени даков -
лишь несколько десятков слов, ныне употреб¬
ляемых в румынском языке, можно отнести к
нему (с. 132). Для "золотой эпохи Чаушеску" был
характерен повышенный интерес к этой части
древней истории Румынии. "Обращение Чау¬
шеску к древнедакийскому имело явно полити¬
ческую основу, что позволяло режиму
предъявлять права на Трансильванию и на
Советскую Бессарабию" (с. 135).
Сборник в честь Барбары и Чарльза Елави-
чей лишен тематического стержня. Одни статьи
локально, сюжетно и хронологически ограничены
и содержат интересный фактический материал.
Другие - поднимают глобальные проблемы, над
решением которых бьется ученый мир и ломают
головы политики. Давать книге однозначную
оценку затруднительно, и нам остается лишь
присоединиться к добрым пожеланием Барбаре и
Чарльзу в их подвижническом труде.
В Л. Виноградов,
доктор исторических наук, профессор,
зав. отделом Института славяноведения
и балканистики РАН
233

Факты. События. Люди
НЕСОСТОЯВШИЙСЯ "РУССКИЙ БРАК"
НАПОЛЕОНА БОНАПАРТА
1809 г. оказался едва ли не самым крова*
вым в летописи бурной наполеоновской
эпохи — воевали все и повсюду. Англичане и
французы, русские и австрийцы, немцы,
поляки, турки сражались и умирали на по¬
лях Галиции и Померании, в Испании и Фин¬
ляндии, в Закавказье и на Балканах. Дип¬
ломатические хитросплетения сменились су¬
ровой и жестокой простотой войны. Даже
над русско-французским союзом, скреплен¬
ным рукопожатием императоров на знаме¬
нитом неманском плоту и призванным, ка¬
залось бы, служить гарантом спокойствия
Европы, сгущались тучи. "Сердце импера¬
тора ранено, — сообщал 2 июня 1809 г. ми¬
нистр иностранных дел Франции Ж.-Б. Шам-
паньи посланнику в Петербурге А. Колен¬
куру. — Он не пишет императору Александ¬
ру, ибо не может засвидетельствовать ему
доверие, которое уже не питает ...он уже
не придает более цены союзу с Россией"1.
Каковы были причины, заставившие Напо¬
леона отступить от им же задуманного и
взлелеянного альянса?
9 апреля 1809 г. австрийская армия пе¬
решла реку Инн и вступила в Мюнхен. Вре¬
мя для реванша было избрано удачно — ак¬
тивные действия англичан в Португалии и
у побережья Голландии уже заставили
империю напрячь силы в борьбе с неизмен¬
ным соперником. И хотя французам не по¬
надобилось и месяца, чтобы вступить в Ве¬
ну, война затягивалась. В такой ситуации
Наполеон впервые ощутил необходимость
серьезной поддержки со стороны своего
союзника. В петербургское посольство одна
за другой отправлялись депеши с требова¬
нием добиться вступления России в войну.
Однако все попытки Коленкура ускорить
события были тщетны. Александр I не от¬
казался от своего союзнического долга, но
пыльные дороги Галиции вдруг преврати¬
лись в непреодолимое препятствие для рус¬
ской армии, а ее генералы стали на редкость
непонятливы и медлительны. "Главное —
это политическое движение, а с этой стороны
у нас не было отсрочки!" — не без иронии
отмечал Александр2. Вряд ли уместно было
упрекать солдат в нежелании сражаться во
имя чуждых интересов на чужой земле,
можно было бы поверить в нерасторопность
командования, склонного к "известного
рода фокусам, в которых все мы дети по
сравнению с русскими", как говаривал один
остроумный сардинский дипломат —
Ж. де Местр3, но когда 80-тысячная армия
теряет убитыми в такой кампании лишь че-
рех казаков, это свидетельствует о многом!
Впрочем, Александр не скрывал своей пози¬
ции: "Австрия разрушена, между нами нет
барьера — мощной и независимой державы.
Что с нами будет? Такие войны между циви¬
лизованными нациями ведут к регрессу, я
рассматриваю их как катастрофу"4.
Государственная мудрость и политичес¬
кий расчет помогли Наполеону переступить
через свою обиду. Ожесточение и кровь сра¬
жения при Эслинге — "австрийского Прей-
сиш-Эйлау", — все потери, понесенные в
"четвертой Пунической войне”, как называл
французский император изнурительную кам¬
панию 1809 г., не стоили разрыва с Петер¬
бургом. "Тильзитский фарфор дал трещину”,
но возможности союза еще не были исчер¬
паны. Наполеон пригласил Александра 1
участвовать в разделе нового "австрийского
наследства". 12 июля было заключено пе¬
ремирие и начались долгие переговоры о
^Великий князь Николай Михайлович,
Дипломатические сношения России и Фран¬
ции по донесениям послов императоров
Александра I и Наполеона I, т. 7. СПб.,
1914, с. 138.
^Гам же, т. 3. СПб., 1906, с. 355.
Maistre Lt Mćmoires politiques et cor¬
respondence diplomatique. Paris, 1859, p. 244.
Великий князь Николай Михайлович,
Указ, соч., т. 3, с. 245.
234

судьбе древней империи Габсбургов. К удив¬
лению Бонапарта его союзник отнесся к этой
выгодной обязанности столь же прохладно,
как и к участию в самой войне. Единствен¬
ное, чего удалось добиться Коленкуру в
Петербурге за три месяца настойчивых рассп¬
росов, было туманное пожелание воздер¬
жаться от чрезмерного усиления герцогства
Варшавского — потенциального ядра для
восстановления Польши. Александр руковод¬
ствовался, тонким расчетом: он заставлял
Наполеона первым сделать шаг навстречу в
надежде получить большие уступки, однов¬
ременно не раздражая Вену своим вмеша¬
тельством. "Я охотно возлагаю полную мою
доверенность на вашу дружбу ко мне, — пи¬
сал он Наполеону. — Вы дадите мне самый
верный залог этой дружбы, если сохраните
в вашей памяти то, о чем я часто говорил
вам в Тильзите и в Эрфурте относительно
интересов России”5. Однако на этот раз
русский монарх переиграл.
14 сентября был подписан Шенбруннский
мирный договор, который, по словам
К. Меттерниха, "заключил австрийскую
империю в железное кольцо... в тиски, где
она не могла сделать ни малейшего движе¬
ния"6. И если солидные территориальные
приобретения Франции не вызывали удив¬
ления, то присоединение к герцогству Вар¬
шавскому и Российской империи соответ¬
ственно всей западной Галиции и совсем
небольшого Тарнопольского округа вызвало
в Петербурге настоящий шок. Ничуть не за¬
думываясь о реальном вкладе России в по¬
беду, русская аристократия называла скром¬
ное приобретение "боярской подачкой". Сам
Александр, прочитав впервые текст догово¬
ра, принесенный Коленкуром, холодно
заявил, что сожалеет о своей доверчивости к
союзнику7.
Еще со времен Петра Великого россий¬
ская дипломатия проявляла особую заин¬
тересованность в польском вопросе. Три
раздела Речи Посполитой, казалось, унич¬
тожили "яблоко раздора" в Центральной
Европе, но откровенная поддержка Наполе¬
она вновь вдохнула надежду в горячие серд¬
ца шляхты. Петербург имел все основания
для беспокойства. Восстановление Польши
не только разожгло бы антирусское движе¬
ние на Волыни и в Литве, но и передало бы
5Цит. по: Ланфрэ П. История Наполеона I,
т. 5. СПб., 1873, с. 142.
Metternich С. Mćmoires, documents et
ćcrits, t. 1. Paris, 1880, p. 93.
7
Полевой H. История Наполеона, т. 4.
СПб., 1844, с. 143.
всю эту территорию под контроль Франции.
Таким образом, речь шла о судьбе самого
Тильзитского союза, основанного прежде
всего на разделении сфер заинтересованности
двух империй. Более того, обладатель
Польши получал стратегическое преиму¬
щество в случае русско-французской вой¬
ны.
В Париже, впрочем, эта ситуация виде¬
лась несколько иначе. Наполеон осознавал,
что официальное восстановление Польши
приведет к образованию антифранцузской
коалиции в составе всех заинтересованных
сторон — России, Австрии, Пруссии и, ко¬
нечно, Англии. В то же время сами поляки с
их претенциозными прожектами представ¬
лялись не самыми лучшими союзниками.
"В их пылких заявлениях было так много
необдуманного, пересоленного и ненадеж¬
ного, что французы относились к ним с
чувством жалости" — вспоминал современ¬
ник тех событий, французский барон
де Барант0. Куда выгоднее было использо¬
вать притязания поляков в собственных ин¬
тересах, нежели удовлетворить их! И пред¬
чувствуя критический момент в развитии
русско-французских отношений, Наполеон,
словно азартный игрок, решил разыграть
польскую карту в надежде одним ходом
выиграть всю партию. Выигрыш — это осно¬
вание в Париже новой династии, его брако¬
сочетание с наследницей древнего дома
Романовых.
Неизбежность развода Наполеона с Жозе¬
финой и его нового брака стала очевидной
еще в 1804 г. — империи необходима была
династия. Бездетный брак монарха мешал
завершению грандиозного политического
здания, возведенного на руинах Француз¬
ской революции. Если же учесть, что Бона¬
парт всегда считал главным достоинством
женщин именно исполнение материнского
долга, а в продолжении рода видел основ¬
ную функцию семьи, нетрудно было дога¬
даться, что со временем станет его идефикс.
Интриги, связанные с мыслью о разводе,
начались еще с 1800 г. и стараниями гроз¬
ного тандема: министра полиции Ж. Фуше и
сестры императора Каролины Мюрат закру¬
чивались все стремительнее. Но долгое вре¬
мя дело не двигалось с мертвой точки. По¬
литический расчет, жестокость государствен¬
ного практицизма отступали перед горячим,
страстным сердцем. Предать Жозефину -
женщину, взошедшую с ним на Олимп влас- 8
8Souvenirs du baron de Barante, t. 1. Paris,
1890, p. 203.
235

ти, разделившую трепет честолюбивых
надежд и радость великих побед, предать
любовь, не побежденную дворцовыми инт¬
ригами и холодом этикета, взаимными из¬
менами и горем неиспытанного родительско¬
го счастья — это было нелегко даже для
Наполеона.
Перелом наступил в 1807 г. В январе
Бонапарт узнал о рождении своего первен¬
ца — внебрачного сына от малозначительной
связи с одной из придворных дам Элеоно¬
рой Денюэль. Через три месяца его потрясла
еще одна, теперь уже горькая новость —
смерть маленького Шарля-Наполеона, сына
падчерицы императора Гортензии Богарнэ
и его брата, короля Голландского Людови¬
ка Бонапарта: императорская чета всерьез
рассчитывала усыновить мальчика. И в том
же 1807 г. в жизнь Наполеона вошла прек¬
расная полька Мария Валевская, единст¬
венная женщина, потеснившая в его сердце
первую любовь. Но расставаясь с Жозефиной,
император надеялся, что новый брак при¬
несет не только наследника его славы, но и
бесспорную легитимность его династии.
Супругой Наполеона должна была стать жен¬
щина, права сына которой не пссмели бы
оспаривать ни Бурбоны, ни кто-либо другой.
Французские дипломаты подсчитали, что
тогда в Европе было девять возможных
кандидаток, "высоких" по рождению и под¬
ходящих по возрасту. Но в свете особых
отношений с Россией, установившихся после
Тильзита, первенство русских великих кня¬
жон было очевидно.
Младшая из дочерей Павла I Анна была
тогда еще 14-летним ребенком. А вот ее
старшая сестра Екатерина уже покорила
своим очарованием Петербург. Эта молодая
девушка, умная, привлекательная, нежная,
"с задумчиво-капризным выражением лица,
кокетливо одетая и все же чем-то неуловимо
значительная , обещала со временем стать
одной из примечательнейших женщин сво¬
его времени. Уже в 1808 г. молва нарекла ее
"невестой” французского императора, а в
сентябре на Эрфуртской встрече Наполеон
попытался через Ш.-М. Талейрана прозон¬
дировать почву для сватовства. Худшего
посредника он избрать не мог. Решившись
именно в Эрфурте на предательство и начав
борьбу против Наполеона за его спиной,
Талейран постарался представить в тайных
беседах с Александром брачные проекты
своего императора в самом невыгодном све¬
те . В итоге дело не столько прояснилось,
9
Манфред А.З. Наполеон Бонапарт. М.,
1986ьс. 483.
См. Талейран, Мемуары. М., 1959,
с. 212-213.
236
сколько запуталось. К зиме слухи о браке
поползли с новой силой, но Наполеон не
спешил. Официальный Петербург оказался
в затруднительном положении. Канцлер
Н.П. Румянцев, умоляя посла в Париже
П.А. Толстого выяснить "основания дела”,
писал ему: ‘Не щадите, заклинаю вас, ни
забот, ни трудов, чтобы удовлетворить
меня в этом вопросе” . Но вдовствующая
императрица Мария Федоровна, отвечавшая
по завещанию Павла I за судьбу дочерей,
рассудила по-своему. В Петербург был сроч¬
но вызван дальний родственник импера¬
тора принц Георгий Гольштейн-0льденбург-
ский, недавно изъявивший желание перейти
на российскую службу. Этот "маленький
капрал-немец, столь же неповоротливый,
как его ботфорта, недалекий и имеющий еще
менее податливых гренадеров, чем у его
покойного тестя” , стал супругом очаро¬
вательной княжны Екатерины, получив
в приданое Тверское генерал-губернаторство.
Что же заставило Наполеона вернуться
осенью 1809 г. к мысли о "русском браке”?
Ответ очевиден: с одной стороны, желание
укрепить явно пошатнувшийся союз, а с
другой - стремление усилить позиции самой
Франции перед лицом новых опасностей.
Он особенно остро почувствовал, как нужен
стране и ему лично наследник, когда в сен¬
тябре в Шенбрунн приехала Мария Валев¬
ская, ожидавшая ребенка — второго сына
"бездетного” императора, на этот раз от
польки! Прибыв в Фонтенбло 26 октября
1809 г., Наполеон рассказал членам Госу¬
дарственного совета уже в деталях проду¬
манный план "атаки” на Петербург. По сло¬
вам бывшего второго консула, а ныне ар¬
хиканцлера Камбасареса, он "прохаживался
посреди своей славы”^ предсказывая буду¬
щее величие Франции .
Именно тогда в ход и пошла "поль¬
ская карта”. Шенбруннский договор должен
был отрезвить Россию — по мысли Наполео¬
на на это хватило бы и недели. А через шесть дней
после подписания мира он уже диктовал
Шампаньи письмо, предназначенное фор¬
мально для канцлера Румянцева: "Импера¬
тор Наполеон не только не хочет возбуждать
чуждой ему мысли о восстановлении Поль¬
ши, но и готов содействовать императору
Александру во всем, чем может быть выр¬
вана сама память о ней и истреблено имя
Цит. по: Сорель А, Европа и француз¬
ская революция, т. 7. СПб., 1908, с. 209.
12Maistre J. Op. cit., р. 389.
Ланфрэ П, Указ, соч., т. 5, с. 158.

Польши и поляков не только во всех по¬
да 14
литических актах, но и в истории
Легко представить, каково было удивле¬
ние и недоумение русских сановников,
когда курьер доставил эти откровения в
Петербург. Столь же смущен был и француз¬
ский посланник, совершенно не понимавший
маневры своего государя. Личное мнение
Коленкура было однозначно: "Не стоит
из-за Варшавы жертвовать Мадридом и Лон¬
доном" 5, т.е. терять Россию как союзника
в борьбе с Испанией и Англией. Но не имея
конкретных инструкций, он предпочитал
излагать свои соображения лишь в письмах,
отправлявшихся в Париж. В Петербурге же
молчание посланника расценили как дока¬
зательство неискренности французской сто¬
роны. Александр I и Румянцев все настой¬
чивее требовали "писанного обязательства"
в польском вопросе, заключения специаль¬
ной конвенции.
Наполеон, как и подобает великому ак¬
теру, сумел выдержать многозначительную
паузу. Лишь 25 ноября Шампаньи отправил
несколько пространных депеш к Коленкуру,
а также письмо к канцлеру Румянцеву с
с официальным сообщением о полномочиях
посланника по заключению конвенции. С
польским вопросом все обстояло просто.
Коленкур получил полную свободу дейст¬
вий, чистый бланк для текста договора с
подписью Шампаньи, а из инструкций — весь¬
ма туманную оговорку о том, что условия
конвенции "не должны противоречить до¬
стоинству французского императора” . Но
зато детальнейшим образом оговаривалось
другое поручение. Коленкур должен был в
строжайшей тайне, действуя только от своего
имени, узнать у Александра I, сможет ли рас¬
считывать Наполеон! на руку Анны Павловны,
если когда-нибудь встанет вопрос о его
разводе с Жозефиной Богарнэ. Посланнику
надлежало также осторожно навести справ¬
ки о "качествах" молодой княжны, "в осо¬
бенности о времени, когда она может стать
матерью”14 15 1 17. На все это отводилось два дня.
14Мартенс Ф.Ф. Собрание трактатов и кон-
венций, заключенных Россией с иностран¬
ными государствами, т. 14. СПб., 1906, с. 93.
См. также: Белов Е.А, Император Алек¬
сандр I. — Древняя и новая Россия, 1877,
№ 12, с. 304.
15Великий князь Николай Михайлович.
Указ, соч., т. 4. СПб., 1906, с. 153.
1бТам же, т. 7, с. 171—172.
17 w
Тайная переписка о предполагавшемся
браке Наполеона I с великой княжной Ан¬
ной Павловной. — Русский Архив, 1890, № 9,
с. 8.
Таким образом, формально вопросы о
конвенции и браке не связывались между
собой. Но одновременная отправка соответ¬
ствующих документов и инструкций не
могла быть совпадением. Наполеон явно
рассчитывал на то, что Коленкур, образно
говоря, одной рукой протянет текст конвен¬
ции, а другой — проект брачного договора.
Курьер Жерлэ, выехавший из Парижа
25 ноября, был задержан зимней дорогой и
прибыл в русскую столицу лишь 14 декабря,
поэтому когда депеши попали в руки Ко¬
ленкура, они были в самом плачевном сос¬
тоянии. Но главным препятствием для вы¬
полнения деликатного поручения стало от¬
сутствие в городе самого Александра —
император за три дня до этого отправился в
Тверь с намерением посетить позже и Моск¬
ву. Наполеон не мог предвидеть этих обсто¬
ятельств и строго следовал своему плану.
Через неделю после отправки писем Колен¬
куру он откровенно рассказал обо всем
Жозефине. У императрицы не оставалось
выбора. Несколько лет мучительных тревог,
сомнений, надежд и ревности завершались
логической развязкой. "Ты должна помочь
мне принести эту жертву, — убеждал Напо¬
леон супругу. — Я рассчитываю на твою лю¬
бовь, чтобы спастись от всего ужаса этого
вынужденного разрыва . 15 декабря на
семейном совете была оглашена декларация
о разводе — ни отчаяние Жозефины, ни слезы
самого Наполеона не могли повернуть со¬
бытия вспять. На следующий день Сенат
признал законность расторжения их граж¬
данского брака.
Сделав один шаг, Наполеону нельзя
было медлить со следующим. "Здесь дороги
минуты, ибо все это дело политики, — писал
Шампаньи в новом письме Коленкуру. —
В настоящую минуту вы располагаете уже
полною свободою, дабы вести себя с требу¬
емой обстоятельствами осторожностью, но
продвигаться вперед без дальнейших отла¬
гательств; условиям не придается никакой
важности" .
Русский император вернулся в Петер¬
бург 26 декабря. Через два дня Коленкуру
удалось конфиденциально поговорить с ним
о "предмете”. Александра не обмануло
сослагательное наклонение вопросов послан¬
ника, но неофициальный и "отвлеченный”
характер разговора позволил ему легко уйти
от прямого ответа и попросить десятиднев-
1вРемюза К. Мемуары, т. 3. М., 1912,
с. 248.
Великий князь Николай Михайлович.
Указ, соч., т. 7, с, 177.
237

ную отсрочку под предлогом необходимости
посоветоваться с Марией Федоровной. "За*
кон, а также последняя воля отца предос*
тавляют моей матери свободное и полное
распоряжение в устройстве судьбы доче¬
рей, а ее мысли не всегда согласуются с
моими желаниями, ни с политикой, ни даже
с благоразумием", — сокрушался молодой
монарх20 21. На самом же деле Александр,
почувствовав, что в Париже затеяли круп¬
ную политическую игру, стремился выиграть
время и точно рассчитать свои ходы. Каково
было личное отношение русского импера¬
тора к идее подобной династической связи,
осталось тайной — многочисленные догадки
на этот счет совершенно противоречивы и не
основаны на реальных доказательствах.
Но в любом случае существовали веские
причины сразу же отказать притязаниям
Наполеона: княжне Анне лишь 7 января
исполнялось 16 лет, а в памяти у всех еще
были печальные судьбы ее старших сестер —
Александры и Елены, скончавшихся из-за
раннего материнства. Но Александр пони¬
мал и другое: переговоры Коленкура с
Румянцевым о польской конвенции, а по
сути, о судьбе Тильзитского союза, уже на¬
ходились в решающей стадии, а значит, вни¬
мание Наполеона необходимо было отвлечь
еще как минимум на месяц, до обмена
ратификационными грамотами. В такой си¬
туации выбор тактики напрашивался сам:
разделить "брачный" и польский вопросы
и, затягивая переговоры по первому, решить
к собственной выгоде второй.
Казалось бы, Коленкуру не должно было
составить труда разгадать нехитрый замы¬
сел петербургских политиков. Но он имел
дело с сильным противником. За любезными
шутками Александра, его "неожиданными"
признаниями, искренними уверениями
скрывались искусные, тщательно взвешен¬
ные ходы салонной дипломатии, в которой
французский посол был неопытным нович¬
ком. Несколько многообещающих на¬
меков — и Коленкур поверил в удачу, стре¬
мясь ускорить события, он подписал 4 янва¬
ря текст конвенции, всецело удовлетво¬
ряющий русскую сторону. "Польское ко¬
ролевство никогда не будет восстановле¬
но" — гласила первая статья этого докумен¬
та31. И хотя 6 января Александр попросил
еще десять дней отсрочки для ответа, пос¬
ланник остался доволен положением дел:
по словам императора, Мария Федоровна
"благосклонно приняла его сообщение”,
но решила предварительно узнать мнение
старшей дочери. Коленкур с увлечением
описывал в донесениях молодую княжну:
"Она высока для своих лет, у нее прекрас¬
ные глаза, нежное выражение лица, любез¬
ная и приятная наружность, и хоть она не
красавица, но взор ее полон доброты”22.
Столь привлекательный портрет с подробны¬
ми и оптимистическими отчетами о перего¬
ворах и был отправлен в Париж.
Дальнейшие события в российской столи¬
це развивались по предсказуемому сценарию.
•Неожиданно" начали обнаруживаться
различные препятствия на пути к династи¬
ческому союзу двух империй: возраст
невесты, ее вероисповедание, общественное
мнение в России и, наконец, недовольство
самой вдовствующей императрицы. В отно¬
шении Марии Федоровны Коленкур не пи¬
тал иллюзий — эта добродетельная царица,
не обнаруживавшая никогда, как писал
Денис Давыдов, "большого ума, но особо
любившая дворцовый этикет” , не прини¬
мала всерьез закулисных и "неправильных”
переговоров по столь важному для нее воп¬
росу. Исходя из жестких условий Наполе¬
она — "не рискуйте ни одним словом, ни
одним жестом!" — Коленкур не мог даже
толком объясниться. Решившись, наконец,
на откровенный разговор с императрицей,
он был вынужден говорить не о намерениях
своего государя, а о... собственном ”сне” .
Результат был закономерен. 4 февраля, ког¬
да по расчетам Александра конвенция
должна была быть ратифицирована в Пари¬
же, Коленкур получил мягкий, но недвус¬
мысленный отказ. По решению матери,
Анна Павловна не могла выйти замуж
ранее 18 лет, т.е. 1812 г. Через два дня
курьер с этой неутешительной новостью
отправился во Францию. По иронии судьбы
в те же часы в Париже начались переговоры
с австрийским послом К. Шварценбергом о
браке Наполеона с эрцгерцогиней Марией-
Луизой!
Прозорливость не изменила и на этот раз
французскому императору. Его настроение
начало меняться еще до прихода каких-
либо известий из Петербурга. Это продемон¬
стрировало личное письмо Наполеона к
30Тайная перепила..., с. 11.
21Ключников Ю.В., Сабанин А. Между¬
народная политика новейшего времени в до¬
говорах, нотах и декларациях. М., 1925,
с. 92.
22Тайная переписка..., с. 13.
Записки Дениса Давыдова. Лондон,
1863, с. 6.
Domergue A. Souvernirs historigue, t. 1.
Paris, 1835, p. 134-135.
238

Александру I от 31 декабря — "неприличное
и тощее", по образному определению фран¬
цузского историка П. Ланфрэ . И хотя
пока сказывалось, главным образом, нетер¬
пение Наполеона и его раздражение не¬
предвиденными задержками, доставленные
25 января донесения Коленкура о первых
беседах с Александром потвердили худшие
опасения. Тем не менее Наполеон пред¬
почел не опережать события, и в петербург¬
ское посольство было отправлено совсем не¬
большое и очень осторожное письмо Шам-
паньи — без оценки заключенной конвенции
и каких-либо дополнительных инструкций.
От Коленкура требовали лишь новой ин¬
формации. В то же время ситуация стано¬
вилась все более двусмысленной. 9 января
епархиальный консисторский суд расторг¬
нул церковный брак императора; его зондаж
в Петербурге не остался тайной и дальней¬
шее промедление представлялось Наполеону
оскорбительным. Он начал готовить поле
для нового маневра. 28 января состоялся
совет высших сановников империи. Голоса
разделились. "Русскую партию" возглавили
зять Наполеона, король Неаполитанский
маршал Й. Мюрат, Камбасарес и Фуше,
голосовавшие за дальнейшее сближение с
самой могущественной после Франции
державой. Говоря о выборе между русской
и австрийской принцессами, Камбасарес
пророчески предупреждал, что через два
года Наполеону придется воевать с той им¬
перией, дочь которой он« отвергнет *. Но
наиболее влиятельные члены совета — Та¬
лейран, министр канцелярии Маре, адъютант
Наполеона Савари, а также братья импера¬
тора считали династический брак с эрцгер¬
цогиней из разгромленного и униженного
австрийского императорского рода более
надежным и выгодным. Сам Наполеон пока
не делал официальных заявлений, но уже
имел в виду другой вариант.
Развязка наступила 5 февраля, когда в
' Париж были доставлены письма Коленкура
о новой десятидневной отсрочке ответа
русского императора. Подлинная подоплека
затянувшихся переговоров не составила
секрета для Наполеона. Оскорбительным
для него был не столько сам отказ, сколько
попытка сыграть на его чувствах. Придавая
собственному браку столь явную полити-
25Ланфрэ П. Указ, соч., т. 5, с. 168; Cor¬
respondence de Napolćon I, t. 20. Paris, 1865,
p.95.
26Шильдер H.K. Кто истинный виновник
войны 1812 года. — Русская Старина, 1897,
№ 3, с. 419.
ческую окраску, Наполеон не мог ни по¬
нять, ни простить еще чьей-либо попытки
использовать это дело к собственной выгоде.
Реакция была молниеносна. Уже 6 февраля
пасынок Наполеона, сын его первой жены
Евгений Богарнэ, обратился с официальным
предложением о браке императора с Марией-
Луизой к австрийскому послу Шварцен¬
бергу. 7 февраля брачный договор без ка¬
ких-либо дополнительных консультаций с
Веной был подписан.
Такая "неприличная поспешность" объяс¬
нялась просто. Для Австрии такой вариант
являлся единственной возможностью сох¬
ранить статус великой державы, в то время
как "русский брак" представлялся катаст¬
рофой, сравнимой с разгромом 1809 г. Ста¬
раниями нового министра иностранных дел
Меттерниха и его парижской агентуры ко¬
личество "австрийцев" в окружении Наполе¬
она росло с каждой неделей. Этот брак был
менее выгоден для честолюбивого импера¬
тора политически, но вполне преемлем с ди¬
настической точки зрения. Наполеон мог
предвидеть, что союз с Веной, поставив
препятствия для балканских и польских
притязаний России, не только уничтожит
тильзитское соглашение, но и скорее всего
станет прологом новой войны. Однако со¬
бытия последних месяцев, "эгоизм" Алек¬
сандра I и интриги "австрийской партии"
предопределили этот выбор.
Быстрота брачной церемонии диктовалась
желанием опередить официальный отказ
России. Но она граничила с оскорблением
русского императора. Во избежание ненуж¬
ной пока конфронтации и стремясь не давать
поводов для прямых обвинений, Наполеон
попытался нехитрыми маневрами прик¬
рыть свое "дипломатическое отступление".
5 февраля Шампаньи отправил в петер¬
бургское посольство письмо, первая часть
которого, якобы "написанная несколько
дней назад”, т.е. до получения донесений
Коленкура, должна была показать, что
Наполеон отказался от прежних намерений
по собственным соображениям, учитывая
разницу в вероисповедании и возрасте. Да¬
лее же сообщалось о заседании Государствен¬
ного совета, "единогласно решившего, что
император должен сочетаться браком с
эрцгерцогиней австрийской" 7. Лишь через
три дня было составлено сообщение о под¬
писании брачного договора со Шварцен¬
бергом, где вскользь говорилось и о намере¬
нии вскоре рассмотреть конвенцию о Поль¬
ше. "Мы были завалены делами в послед-
27
Тайная переписка..., с. 31—32.
239

нее время". — постине с детской хитростью
28 .
объяснял Шампаньи причину задержки . А
ведь курьер с текстом прибыл 25 января!
Результат было нетрудно предсказать: со¬
славшись на неточность формулировок, На¬
полеон отказался ратифицировать договор.
Причем в Тюильри об этом стало известно
еще 6 февраля, когда император публично
назвал уничтожение "самого имени Польши"
в истории "смешной нелепостью" .
Такое развитие событий стало неожидан¬
ностью для Александра 1. Если первое из¬
вестие из Парижа, свидетельствовавшее об
отказе французского императора от идеи
"русского брака", он воспринял вполне спо¬
койно, то сообщения о подготовке свадьбы
Наполеона с австрийской эрцгерцогиней бы¬
ли более чем неприятной новостью. И хотя
в разговоре с Коленкуром русский монарх
выразил лишь недовольство нетактичностью
Наполеона, проводившего переговоры о
браке "на две стороны", главное заключа¬
лось в другом. Свои замыслы Александр
очень точно выразил в одном из конфиден¬
циальных разговоров с князем Адамом Чар-
торыйским в конце декабря 1809 г.: "Надо
подождать, пока Австрия сделает какую-ни¬
будь глупость, которая вызовет ее новый
разрыв с Францией; тогда можно будет найти
средство столковаться с Наполеоном"28 29 30.
Теперь "столковываться" предстояло дру¬
гим партнерам и за счет России. Нежелание
Наполеона ратифицировать уже подписан¬
ную конвенцию лишь подтвердило подлин¬
ный смысл случившегося.
Ошибка Александра 1 заключалась не
столько в самом отказе, сколько в его фор¬
ме, в стремлении обыграть Наполеона в
столь щепетильном и тонком деле. В случае
удачи ценою малых усилий мог быть дос¬
тигнут значительный результат, но зато и
поражение стало более чем Чувствительным.
По сути Россия окончательно лишилась
каких-либо шансов на компромиссное уре¬
гулирование отношений с Францией и ока¬
залась в дипломатической изоляции на ев¬
ропейском континенте. Потеряв русскую
княжну, Наполеон приобрел не только союз
с Веной, но и возможность открытого ско¬
лачивания антирусского блока. Лишь ценой
титанических усилий в последовавшие два
года петербургским дипломатам удалось
предотвратить единоборство России со всей
континентальной Европой в надвигавшейся
войне.
И все же история несостоявшегося "рус¬
ского брака” Наполеона обернулась пора¬
жением и второго ее участника. На острове
Святой Елены бывший французский импе¬
ратор, по свидетельству очевидцев, говорил:
"Брак с Марией-Луизой меня погубил...
Я поставил ногу на прикрытую цветами
пропасть”31. Кризис 1810 г. формально не
уничтожил Тильзитский альянс, но открыл
период дипломатической подготовки к
военному столкновению. Соперничество в
рамках союза сменилось борьбой вопреки
ему. Русско-французские противоречия,
вполне решаемые при взаимной склонности
к согласию, приобрели теперь фатальный ха¬
рактер. Наполеон встал на дорогу, ведущую
к кровавому закату Бородинского поля, го¬
рящей Москве, ледяному крошеву Берези¬
ны - к трагедии 1812 г.
М.В, Пономарев
28Там же, с. 35.
29Correspondance de Napoleon I, t. 20.
p. 183.

30Чарторыйский А. Мемуары, т. 2. M., 31 Мережковский Д.С. Наполеон, т. 2.
1912, с. 202. Белград, 1929, с.142.
240

ЗАПИСКА ГРАФА АРАНДЫ
Дон Педро Абарко-и-Болео граф Аранда
(1718-1798) в течение многих лет занимал
важные государственные посты - генерал-губер¬
натора Валенсии, президента Кастильского
совета, посла Испании в Париже. Его имя
связано со многими событиями периода Про -
свещенного абсолютизма: изгнанием из Испании
иезуитов, ограничением прав инквизиции, разви¬
тием ремесел, наук и искусств. Подпись графа
Аранды стоит под Парижским мирным договором
1783 г., ознаменовавшим окончание войны аме -
риканского народа за независимость. Его инте -
ресовала проблема испано-американских отноше¬
ний и судьба испанских колоний. Как просве -
щенный деятель, рано вступивший в личные
отношения с Вольтером, граф Аранда еще до
начала Великой французской революции пони¬
мал, что Испания рано или поздно окажется не
в состоянии сохранять свое господство в "за¬
морских владениях".
Записка графа Аранды, адресованная королю
Карлу III, в течение многих лет привлекает
внимание историков Западной Европы и Аме¬
рики. В ней Аранда выдвинул проект коренного
изменения отношений Испании с ее колониями на
выгодных для метрополии условиях.
Еще задолго до публикации записки в пере¬
воде на французский язык^ ее копии на
испанском языке стали распространяться в
либеральных кругах Испании, выступавших во
время освободительной борьбы испанских
американских колоний против "братоубий¬
ственной войны"2. Одна из копий была передана
служащему российской миссии в Мадриде Петру
Казимировичу Мейендорфу и сохранилась в его
личных бумагах 3. Наши попытки найти следы
записки в Архиве внешней политики Российской
1 Сохе W. L'Espagne sous les rois de la maison
4des Bourbons, ou M ćmoires relatifs a 1 hi stoi re de
cette nation depuis I'avdnement de Philippe V cn
1700jusqu'i la mort de Charles III en 1788. Traduits
en franęais avec des notes et des additions par Don
Andrós Muriel, t. 6, Paris, 1827, p. 45-54.
2Тщательный анализ этих копий см. в рабо¬
те современного испанского историка Р. Эскерра
Абадиа. - Ezquerra Abadia Е. En tomo a h
mem on a de Arand. - Anuario de Estudios
Americanos, t. 33. Sevilla, 1976, p. 273-307.
3 Центральный государственный архив Рос -
сийской Федерации, ф. 573, on. 1, ед.хр. 492,
д. 23-24. На наличие в бумагах П.К. Мейен-
дорфа испанской копии записки графа Аранды
указывается впервые. Материалы фонда,
относящиеся к пребыванию П.К. Мейендорфа в
Испании в 1824-1826 гг., в литературе, за
небольшим исключением, не использовались.
империи (АВПРИ МИД РФ) не дали резуль¬
татов.
Тот факт, что копия записки находилась в
личных бумагах российского дипломата, является
показательным, поскольку П.К. Мейендорф -
участник войны 1813-1814 гг. за освобождение
Германии от французов, с 1817 г. состоял на
службе в министерстве иностранных дел Рос¬
сийской империи до своего назначения в рос¬
сийскую миссию в Нидерландах в 1820 г., а
затем в Испанию в 1824 г., вращался в пере¬
довых кругах Петербурга и был близко знаком
с видными деятелями декабрьского движения -
П.И. Пестелем и С.И. Муравьевым 4. Во время
пребывания в Испании в 1824-1826 гг.
П.К. Мейендорф в личных письмах называл
Испанскую революцию "лучом надежды" и срав¬
нивал свою жизнь в Испании Фердинанда VII со
ссылкой в Сибири.
Наличие копий записки графа Аранды в
бумагах российского дипломата свидетельствует
о симпатии передовых представителей русского
общества к просвещенным деятелям Испании и
проекту освобождения Испанской Америки. Об
этом же говорит и публикация записки графа
Аранды и его "жизнеописания" в газете "Санкт-
Петербургские ведомости" от 20-24 января
1830 г. Газета назвала графа Аранду "великим
мужем государственным, стремившимся облег¬
чить судьбу угнетенного дворянством и духо¬
венством народа". Она выражала мнение, что
Испания была бы спасена от величайших
бедствий, если бы Карл IV не отверг совета
графа Аранды, соблюдал осторожность и не
начал войну против революционной Франции в
то время, когда положение стало "очень
затруднительным".
Ниже приводится в переводе текст записки
графа Аранды об Испанской Америке в пере¬
воде с испанской копии.
4 Об этом сообщил сам П.К. Мейендорф в
личном письме секретарю российской миссии в
Мадриде А.К. Штофрегену из Сан-Ильдефонсо
26 августа 1826 г. - Там же, ед.хр. 552, л. 23-24.
Как отметил публикатор переписки
П.К. Мейендорфа О. Хётч, это письмо не
позволяет точно установить, насколько тесными
были связи П.К. Мейендорфа с "будущими
декабристами и их идеями". - Meyendorf Р.von.
Ein russischer Diplomat an den H ófen von Berlin und
Wien. Politischer und privater Briefwechsel
1826-1863. Herausgegeben und eingeleitet von
Otto Hoetach. Berlin - Leipzig, 1923, p. XXX.
He раскрывают этот вопрос и другие
материалы личного фонда Мейендорфа, до
Октябрьской революции хранившиеся в его
родовом замке. - См. ТарлеЕ.В. Соч., т. 8. М.,
1959, с. 503.
241

СЕКРЕТНАЯ ЗАПИСКА
относительяо независимости английских колоний, переданная испанскому королю Карлу III
графом Аравдой вскоре после подписания Парижского мирного договора 1783 г.
ГОСУДАРЬ.
Любовь к В. в-ву, признательность за
неоднократные знаки милости, чувство предан¬
ности в отношении Родины побуждают меня
изложить некоторые соображения, которым при
теперешних обстоятельствах я придаю величай¬
шее значение. Мирный договор с Англией,
составленный и подписанный в соответствии с
инструкциями и полномочиями В. в-ва, несмотря
на то, что В. в-во неоднократно высказывало
устно и письменно в отношении его полное
удовлетворение, вызывает в моей душе тягост¬
ное ощущение, побуждает меня к размышлениям
и заставляет сделать выводы, которые я не
имею права скрывать от В. в-ва. В результате
этого договора английские колонии стали
независимыми. Это обстоятельство пробуждает
у меня чувство боли и опасения. У Франции мало
владений в Америке, но ей следовало бы учесть,
что у Испании, ее верной союзницы, их много
и что им угрожают страшные потрясения. С са -
мого начала Франция, как я неоднократно гово -
рил ее министрам, действовала вопреки своим
истинным интересам, поощряя и поддерживая
войну английских колоний за независимость. Что
было бы выгоднее Франции, как не война
англичан с колониями? Ибо, истребляя друг
друга, они усиливали бы могущество Франции.
Антипатия к Англин ослепила французский каби¬
нет. Он не понял, что его интересы требовали
оставаться бесстрастным наблюдателем. Всту¬
пив в борьбу вследствие семейных договоров, он,
к несчастью, вовлек и нас в войну, совершенно
противную и нашим интересам. Я не буду
рассматривать здесь мнение государственных
деятелей, как наших, так и иностранных, кото¬
рые полагают, что нам будет трудно сохранить
господство в Америке, поскольку никогда еще не
удавалось долгое время располагать столь
обширными владениями, находящимися на столь
значительном удалении. К этому общему
соображению следует добавить особые: затруд¬
нительность в случае необходимости оказать им
помощь из Европы, недовольство несчастных
жителей этой страны из-за притеснений их
местными правителями, невозможность для мест¬
ных жителей ввиду удаленности Испании жало -
ваться на действия местных властей, трудность
выяснить истинное положение вещей, находясь
на большом расстоянии. Наконец, нельзя не
учитывать, что вице-короли и губернаторы как
испанцы имеют большую возможность добиться
благоприятных для них решений. Все это не
242
может не вызывать недовольства жителей
Америки и побудить их, как только представится
удобный случай, предпринять усилия в целях
достижения независимости. Не входя в подроб¬
ное рассмотрение этих соображений, ограничусь
вопросом о последствиях, к которым может при -
вести создание на кон±иненте новой державы,
ибо никакая другая держава не в состоянии
препятствовать расширению ее владений.
Наступит день, когда федеративная республика,
рожденная, так сказать, пигмеем и для дости¬
жения чьей независимости потребовалась под¬
держка двух столь могущественных государств,
как Франция и Испания, станет гигантом,
колоссом, расширению владений которого на
Американском континенте не будет препятствий.
Она забудет о той помощи, что ей оказали две
державы, и будет думать только о расширении
своей территории. Различные выгоды, которое
новое правительство предоставит своим граж¬
данам, привлекут сюда переселенцев из разных
стран, ибо земледелец или ремесленник всегда
стремился улучшить свою судьбу. Пройдет всего
несколько лет, и с глубоким сожалением мы
почувствуем плачевные последствия возник -
новения этого колосса.
После того как новая держава окрепнет, ее
ближайшей целью станет овладение Флоридой,
что позволит ей господствовать в Мексиканском
заливе. В результате наши торговые контакты с
Новой Испанией ослабнут и новая держава
будет стремиться к захвату всей обширной
территории Америки. Мои опасения, государь,
очень обоснованы. Пройдет всего несколько лет,
и. если еще ранее в наших владениях в Америке
не произойдут гораздо более роковые потря¬
сения, эти опасения подтвердятся. Мои пред¬
положения подтверждает многовековой опыт
всех наций, начинающих расширять свои владе¬
ния. Человек всюду одинаков. Различия в
климате не меняют его природы. Как только
ему представится возможность захватить власть
и расширить свои владения, он обязательно ею
воспользуется. Можно ли ожидать, что новая
держава будет уважать суверенитет Новой
Испании,если она получит возможность захва¬
тить эту прекрасную и богатую страну? Исходя
из соображений политической мудрости, следует
принять необходимые меры предосторожности.
Эта мысль овладела моим разумом после того,
как я в качестве полномочного министра В. в-ва
и в соответствии с Вашей королевской волей и
инструкциями подписал в Париже мирный до¬
говор. Я обдумывал этот вопрос со всей тща -
тельностью и, исходя из опыта и военных, и
политических знаний, приобретенных в течение
многолетней службы, пришел к выводу, что
избежать угрожающих нам великих потерь мы
сможем только одним путем. В чем состоит этот
путь, имею честь изложить далее В. в-ву.
В. в-ву следует отказаться от всех своих
владений на Американском континенте, сохранив
за собой только острова Куба и Пуэрто-Рико
в северной части и какой-нибудь подходящий
остров в южной части, с тем чтобы они служили
связующим звеном или опорным пунктом для
испанской торговли. С целью осуществления
столь великого плана подходящим для Испании
образом следует возвести на престол в наших
владениях в Америке трех испанских инфантов:
одного в качестве короля Мексики, другого -
Перу и третьего - Твердого Берега*, а В. в-ву
принять титул императора. В качестве условия
можно было бы предусмотреть обязательство
трех новых королей и их наследников признания
В. в-ва и Ваших наследников в качестве выс¬
шего главы единой семьи. Король Мексики
будет делать ежегодный взнос в серебряных
слитках, которые пойдут на чеканку монеты в
казначействах Мадрида или Севильи. Король
Перу будет выплачивать свой долг золотыми
слитками, добываемыми в его владениях. Король
Твердого Берега внесет свою долю колони -
альными товарами, особенно табаком, снабжая
склады всей Испании. Новые короли и их дети
начнут выбирать жен только из числа испанских
принцесс. В свою очередь испанские принцы
станут жениться только на принцессах заморских
королевств. Таким образом между четырьмя
государствами установится тесный союз. При
вступлении на престол глАвы этих государств
будут принимать торжественную присягу на
верность этим условиям. Что касается торговли,
то она будет осуществляться на основе полной
взаимности. Четыре государства впредь станут
рассматривать себя тесно связанными оборо¬
нительным и наступательным союзами, обеспе¬
чивающими им безопасность и процветание. Так
как наши фабрики не в состоянии снабжать
Америку всеми необходимыми изделиями, наша
союзница Франция будет посылать ей необ¬
ходимые товары, а английским товарам доступ
будет полностью закрыт. С этой целью при
вступлении на престол три короля заключат
договоры с Испанией и Францией, отстранив от
торговли Англию. Они будут свободно при-
Старинное название части испанских амери¬
канских колоний, находившихся на территории
современной Венесуэлы.
нимать такие решения, какие найдут наиболее
соответствующими их интересам. Осуще¬
ствление такого плана будет более выгодно
Испании, ибо она станет получать более
крупные взносы от трех королей Нового Света,
более крупные, чем те денежные пособия,
которые она получает в настоящее время.
Население Испании вырастет, ибо постоянная
эмиграция в ее американские владения пре¬
кратится. Поскольку три новых королевства
будут тесно связаны между собой, ни одна
европейская держава не сможет уравновесить их
влияние и влияние Испании и Франции на
Американском континенте. Таким образом мы
сможем помешать расширению территории
бывших английских колоний и воспрепятствовать
любой другой державе учредить свои колонии в
этой части света. Развивая союз с новыми
королевствами, Испания будет вывозить товары,
производимые национальной экономикой, полу¬
чая в обмен колониальные, нужные для нашего
потребления. В результате наш торювыйфлот
возрастет. Островов, названных мною, при
хорошем управлении и защите, вполне доста¬
точно для развития нашей торговли; другие
владения нам не нужны. В конечном счете мы
будем пользоваться всеми преимуществами
обладания Америкой, не испытывая его отри¬
цательных последствий.
Таковы, государь, мои суждения по этому
деликатному вопросу. Если они заслужат
одобрение В. в-ва, я более подробно разовью их.
Я объясню, каким образом их можно осуще -
ст вить, сохранив соответствующую секретность,
и какие меры предосторожности необходимо
будет принять с тем, чтобы Англия не узнала о
них до того, как три инфанта будут уже в пути,
на расстоянии, более близком к Америке, чем к
Европе; тогда она окажется не в состоянии
воспрепятствовать им. Осуществление этого
плана будет страшным ударом для этой гордой
соперницы Испании. Мы заранее примем меры,
предохраняющие нас от ее гнева. Осуществляя
этот план, мы будем опираться на Францию,
нашу ближайшую союзницу, ибо она охотно
поддержит его, рассчитывая на те преиму¬
щества, которые она получит от возведения на
троны Нового Света принцев бурбонской динас¬
тии, от защиты ее торговли в Западном полу¬
шарии, в ущерб торговле Англии, ее злейшей
соперницы.
Я недавно прибыл из Парижа, получив отпуск
для устройства своих личных дел. Если В. в-ву
будет угодно, я немедленно вернусь в посольство
и объявлю, что мои дела улажены. Я пользуюсь
полным уважением в этой столице: король и
королева выказывают мне расположение. Ко
мне хорошо относятся и министры. Я надеюсь
243

добиться их согласия на осуществление изло¬
женного плана и рассчитываю на его выполнение
с необходимой секретностью и осторожностью.
В. в-во может рассчитывать на меня в отно -
шении различных аспектов этого обширного
плана тем способом, который В. в-ву будет
угоден, ибо тот, кто задумал этот план,
как никто другой, в состоянии его осуществить.
В. в-во знает мое усердие и верность: ни одно
поручение, который В. в-ву было угодно меня
удостоить, не осталось невыполненным. Я верю,
что и этот план будет осуществлен. Мое неук¬
лонное желание - посвятить мои силы, интересы
и жизнь службе В. в-ва.
Таковы были взгляды великого полити¬
ка и военного деятеля Испании, жившего в
годы царствования королей Дона Филип¬
па V, Фердинанда VI, Карла III и Кар¬
ла IV.
МА. Додолев
244

НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
В НАУЧНОМ СОВЕТЕ РАН
"ИСТОРИЯ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ
И ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ РОССИИ"
30 ноября 1992 г. Научный совет РАН
"История международных отношений и внешней
политики России" провел в Москве симпозиум по
теме "Россия и страны Азиатско-Тихоокеанского
региона. История, современность, задачи иссле -
дований". В работе симпозиума приняли участие
ученые Института российской истории, Инсти¬
тута востоковедения, Института Дальнего
Востока, Института США и Канады, Института
мировой экономики и международных отно¬
шений, Института Латинской Америки, Инсти¬
тута военной истории, Дипломатической ака¬
демии и МГИМО МИД России, а также
представители российского МИД.
Открывая симпозиум, председатель Научного
совета академик С.Л. Тихвинский обратил
внимание собравшихся на то, что государ¬
ственные интересы России диктуют проведение
в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР) более
активной и сбалансированой политики, учиты¬
вающей все многообразие как позитивного, так и
негативного опыта сотрудничества с государ¬
ствами этого региона в прошлом. Он подчеркнул,
что страны АТР имеют важное значение для
укрепления уникального евразийского статуса
России, для решения ряда внешнеполитических и
экономических проблем, диктуемых российскими
государственными интересами. Исходя из этого,
выступавший призвал участников симпозиума
всесторонне проанализировать и суммировать
многовековой опыт взаимодействия России со
странами АТР, выработать хотя бы в общих
чертах научно обоснованную концепцию
развития отношений России со странами АТР в
обозримом будущем. Такой строго научный
анализ мог бы послужить целям дальнейшей,
свободной от бытовавшей ра^ее идеологической
зашоренности политики и содействовать
нахождению путей превращения АТР в регион
стабильности и мирного развития, в один из
важнейших центров мировой политики и
экономики. Это отвечало бы и задачам
упрочения наших позиций в полицентрической
системе региональных международных отноше -
ний, содействовало бы укреплению в России
чувства национальной причастности к Азии и
Тихому океану, укреплению дальневосточных
районов страны в процессе их активного
вовлечения в решение проблем АТР.
С вводным докладом "Значение и место АТР
во внешней политике России" выступил замес¬
титель директора Института Дальнего Востока
член-корр. РАН В.С. Мясников. Он констати¬
ровал, что Россия начиная с XVII в. является
частью региона, отстаивая в целом, за исклю¬
чением отдельных периодов, характеризо¬
вавшихся проявлением политики соперничества и
даже экспансионизма, позицию добрососедства.
Однако не следует умалять значение и того
факта, что межгосударственные отношения
России со странами АТР были и остаются
различными, порой обремененными противо¬
борством, противоречиями, взаимными претен¬
зиями, нерешенными проблемами. В АТР мы
имели и имеем дело с постоянно меняющимся
миром, с государствами различных социально-
политических систем, разными уровнем и тем¬
пами экономического развития. Выдвижение
ряда стран региона, таких, как Япония, Рес¬
публика Корея, Китай, в число динамично
развивающихся ставит и новые задачи в меж¬
государственном сотрудничестве, требует боль¬
шей активизации и поисков взаимоприемлемых
политических и экономических решений. Важно
учитывать и новые экономические факторы.
В.С. Мясников особо подчеркнул необ¬
ходимость укрепления позиций России в АТР,
заметно ослабленных в последние десятилетия,
указав, что новые подходы, диктуемые государ¬
ственными интересами, до конца еще не
сформулированы. Докладчик обратил внимание
ученых на необходимость поднять уровень
научных исследований исторического опыта
внешней политики России в АТР, что станет
возможным лишь при создании солидной доку¬
ментальной базы, издании фундаментальных
сборников документов, в чем большую помощь
могло бы оказать Историко-документальное
управление МИД России.
Далее были заслушаны доклады докторов
исторических наук Б.Н. Занегина (Институт
США и Канады) "Россия в тихоокеанском
геополитическом пространстве", Ю.Н. Талено-
вича "Советско- и российско-китайские отно¬
шения", Д.В. Петрова "Проблемы и возмож¬
ности развития добрососедских отношений
России и Японии", В.П. Ткаченко (все - Инсти¬
тут Дальнего Востока) "Советско- и российско-
245

корейские отношения"; д.э.н. Г.И. Чифрина (Ин¬
ститут востоковедения) "Экономическое сотруд¬
ничество СССР, России со странами АТР”;
кандидатов исторических наук КЗ. Плешакова
(Институт США и Канады) ’Россия и политика
США в АТР", Г.П. Колыхаловой "Советско- и
российско-нн/щйские отношения", ДБ. Грайво-
ронского (оба - Институт востоковедения)
"Советско- и российско-монгольские отношения".
В состоявшейся после докладов дискуссии
приняли участие директор Института Дальнего
Востока д.филос.н. М. Л. Титаренко, руководи -
тель Центра азиатско-тихоокеанских исследова¬
ний при Дипломатической академии МИД России
д.и.н. В.Ф. Ли, научный сотрудник этого центра
К.И.Н. А.А. Волохова, заместитель заведующего
отделом комплексных проблем международных
отношений Института востоковедения к.к.н.
В.С. Котляров, заместитель начальника Инсти -
тута военной истории д.и.н. В.П. Зимонин и
старший научный сотрудник этого института
д.и.н. А.С. Орлов, ведущий сотрудник Инсти¬
тута Латинской Америки д.и.н. А.И. Сизоненко,
научный сотрудник ИМЭМО к.и.н. Н.А. Нароч¬
ницкая, а также посол по особым поручениям
МИД России К.И.Н. В.П. Федотов.
В их выступлениях прозвучала неудов¬
летворенность нынешней пассивной политики
Российской Федерации и ее дипломатического
ведомства в АТР. Была подчеркнута необходи -
мость активизации внешней политики России на
данном направлении, более полного исполь¬
зования многовекового богатого исторического
опыта отношений России со странами АТР.
Почти всеми участниками дискуссии отмечалось,
что Россия в этом регионе является важным
стабилизирующим фактором.
Подводя итоги работы симпозиума, C.JL Тих -
винский сказал, что состоявшийся обмен мне¬
ниями по одному из приоритетных направлений
внешней политики России был плодотворным, и
отметил, что полезными были выдвинутые уча -
стниками симпозиума конкретные предложения
по созданию и совершенствованию комплексной
и долгосрочной программы активизации политики
России в Азиатско-Тихоокеанском регионе.
В.Н. Милюкова
ГЕРМАНСКАЯ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЯ:
УРОКИ ИСТОРИИ
11-12 сентября 1992 г. в Воронеже состоя¬
лась научная конференция по проблеме "Герман -
ская социал-демократия: уроки истории". Она
проводилась по инициативе Центра германских
научных исследований Института всеобщей
истории РАН и рабочей исследовательской груп -
пы по изучению германской социал-демократии
под руководством д.и.н. В.А. Артемова при
Воронежском государственном университете. 30
историков-германистов из разных городов СНГ
работали в двух секциях: "Проблемы истории
германской социал-демократии довеймарского
периода" и "Германская социал-демократия в пе -
риод 1920-1922 гг."
В ходе конференции было заслушано два
доклада и около 20 сообщений. Д.и.н. Р.Я. Евзе -
ров (Москва) в докладе "СДПГ конца XIX -
начала XX в.: функционирование партийной
организации" поднял дискуссионные проблемы
соотношения партий "нового" и "старого" типа на
примере СДПГ. Он подчеркнул, что довоенная
СДПГ была образцом для партий II Интер¬
национала в силу ряда объективных и субъек¬
тивных условий своего времени, и указал на
негативные стороны этого положения: бюрокра¬
246
тизация партии, гипертрофированная централи -
зация, проблема взаимоотношений вождя и
массы. Евзеров отстаивал также более уравно -
вешенный подход к оценке непоследова¬
тельности в программах и тактических уста -
новках партии, которые, по его мнению, отра -
жали процесс переплетения революционных
реформистских тенденций в мировом развитии.
Доклад В.А. Артемова "Германская социал-
демократия и проблема национальной ответст¬
венности в прошлом и настоящем" был посвящен
ретроспективной оценке отношения СДПГ в
XX в. к проблемам нации, государства, патрио¬
тизма и национализма. В докладе во многом по -
новому были рассмотрены отношения между
социал-демократами и коммунистами, а также
позиция СДПГ в процессе объединения ФРГ и
ГДР.
На первой секции были заслушаны сообщения
д.и.н. А.В. Цфасмана (Челябинск) "Воз¬
никновение ревизионизма в СДПГ и его влияние
на буржуазную политику", В.А. Артемова
"Некоторые аспекты истории германской социал-
демократии в годы первой мировой войны",
Г.А. Кудаевой "Карл Каутский и программа
мира в годы первой мировой войны”, С.В. Крети-
нина "Карл Каутский о социальной и полити¬
ческой революции", П.В. Макаренко (все -
Воронеж) "Альтернативность развития герман¬
ской социал-демократии 1914-1918 гг. в осве¬
щении советской научной литературы", А. Клау-
ча (Берлин) "К вопросу о месте Пауля Зингера
в германском рабочем движении", к.и.н.
Л.В. Родиной (Луганск) "Клара Цеткин и социа¬
листические партии России”, к.и.н. ОБ. Плуж-
никова (Челябинск) "СДПГ и проблема власти
в период Ноябрьской революции 1918-1919 гг.",
Л.Ю. Сизовой (Елец) "Ю. Кучинский о стерео¬
типах политического поведения немецкого рабо¬
чего класса в начале XX в.".
На второй секции были представлены сооб -
щения д.и.н. А.И. Борозняка (Екатеринбург)
"Немецкие социал-демократы в 1945 г.: поиск
путей перехода от тоталитаризма к демокра¬
тическому обществу” и кандидатов исторических
наук Н.С. Черкасова (Томск) "Немецкая социал -
демократическая эмиграция в поиске путей
послевоенного устройства Европы”, А.И. Бало -
баева (Одесса) "Проблема насилия в про¬
граммных установках и политической практике
СДПГ после второй мировой войны", И.М. Ла-
дыжникова (Санкт-Петербург) 'Теоретические
основы программных документов СДПГ после¬
военного периода", В.Ф. Русалеевой "Основные
концептуальные парадигмы германской социал -
демократии (50-е - начало 80-х годов)",
ВБ. Микушова "Профсоюзная политика СДПГ
в послевоенный период”, О.А. Позднякова (все -
Елец) "Система ценностных ориентаций
О. Лафонтена в процессе объединения Германии
(1989-1990 гг.)”, Б.В. Петелина (Волог¬
да) "Социал-демократия и консерваторы ФРГ
о путях решения германского вопроса в
80-е годы”.
Дискуссионным было выступление В.Л. Чер-
ноперова (Иваново) "Социал-демократия Вей¬
марской республики в оценке советских дипло¬
матов”, который на базе новых документальных
источников показал, что советские дипломаты,
в отличие от политического руководства СССР,
отнюдь не были склонны изображать СДПГ
веймарского периода как партию "социал-
фашистов”. Их знания и объективная
информация о СДПГ могла бы сыграть важ¬
ную роль в выработке адекватной поли¬
тической линии Коминтерна, но этого не
случилось.
Работа конференции свидетельствует о боль -
шом исследовательском потенциале, которым
располагают ученые вузов СНГ.
Б.В. Петелин, С.В. Кретинин
МЕЖДУНАРОДНАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ
ПО ИСТОРИИ "ВЕКА ПРОСВЕЩЕНИЯ"
В 1988 г. в Москве образовано Всероссийское
общество изучения XVIII века. "Восемнадцати -
вечники”, разобщенные до того по различным
ведомствам истории, литературы, философии,
религии, искусства, права, попытались скоорди¬
нировать свои усилия по изучению "Века Про -
свещения”. Базой общества стали Комиссия по
культуре Просвещения, по истории мировой
культуры и Национальный комитет историков
Российской. Академии наук. Организаторы ново¬
го содружества ученых, исследователей, коллек¬
ционеров, работников музеев наметили обшир¬
ную программу действий: проводить коллок¬
виумы, выставки, семинары, ежегодные конфе -
ренции, координировать свои усилия с Между¬
народным обществом изучения XVIII века.
В 1991 г. VIII конгресс по Просвещению в
Бристоле узаконил принятие нашего общества в
Международное общество изучения XVIII века.
В соответствии с разработанной программой
в Санкт-Петербурге со 2 по 5 ноября 1992 г.
прошла I Международная конференция "Публи -
цистика эпохи Просвещения". Ее органи¬
заторами выступили: Санкт-Петербургский Союз
журналистов (председатель - А.С. Ежелев),
Музей ГБ. Державина и русской словесности его
времени (директор музея - к.и.н. С.М. Некра¬
сов); Санкт-Петербургский государственный
университет (сопредседатель оргкомитета кон¬
ференции - доцент кафедры истории жур¬
налистики к.филол.н. Г.А.Лихоткин); Все¬
российское общество изучения XVIII века (вице-
президент - к.и.н. К.М. Андерсон). В состав
оргкомитета вошли также представители Санкт -
Петербургского Отделения истории РАН:
директор Института этнографии д.и.н., проф.
А.С. Мыльников и старший научный сотрудник
Библиотеки РАН к.и.н. В.А. Сомов. В работе
конференции приняли участие наряду с отечест¬
венными зарубежные ученые: профессор кафед¬
ры славянских языков и литературы Универ¬
ситета г. Броуна (США) А.А. Левицкий и зав.
кафедрой славистики и Восточной Европы
Лондонского университета проф. Р.Т. Бартлетт.
На конференции было заслушано 23 научных
доклада и сообщения. Пленарное заседание, про¬
ходившее в Доме-музее А.С. Пушкина, открыл
С.М. Некрасов. Со вступительным словом к
участникам конференции обратился Г.А. Лихот-
кин, который отметил, что поскольку публи¬
цистика любого времени являет собой синтез
различных гуманитарных дисциплин, характе¬
ризующих в совокупности уровень духовной
культуры общества, данный в суждениях,
оценках изменяющейся действительности, по -
стольку она является стержнем, объединяю¬
щим интересы участников конференции -
специалистов, изучающих эпоху Просве¬
щения.
Затем с докладами выступили: А.С. Мыль¬
ников "Идеи Просвещения и формирование
культур"; проректор Института культуры
(Санкт-Петербург) д.и.н., проф. Г.А. Тишкин
"Женский вопрос в русской публицистике второй
половины XVIII в.”; д.филол.н., академик Пет¬
ровской Академии наук и искусств Ю.Н. Бегунов
"Путешествие и эпистолярий Матвея Жданова -
произведение русской публицистики 1710-х
годов".
Во второй день конференции работа про¬
ходила в четырех секциях: Российско-Славян -
ской, Европейской, Афро-Азиатской и секции
критики и библиографии. Большинство участ¬
ников конференции собралось в Российско-
Славянской секции (председатель - Ю.К. Бегу¬
нов, сопредседатель - Г.А. Лихоткин). Были
заслушаны доклады А.В. Бана (Российский
государственный педагогический университет -
Санкт-Петербург) "Русское Просвещение и
национально-историческая тема в публицистике
Екатерины П"; к.и.н. С.А.. Мезина (Саратовский
государственный университет) "Публицистика в
трудах И.И. Голикова о Петре I"; Г.А. Лихот-
кина "Признаки кризиса идей Просвещения в
русской публицистике и общественном движении
80-х годов XVIII - начала XIX в."; С.А. Яценко
(Всероссийский музей А.С. Пушкина) "Андрей
Афанасьевич Самборский и его неопубли¬
кованная записка "Об общественном благо¬
получии" "; Ю.К. Бегунова " "Духовная" Хисго-
фора Шефаревича и проблема иллиризма";
кандидата искусствоведения Н.А. Огарковой
(Российский институт истории искусств - Санкт -
Петербург) "Композитор Юзеф Козловский.
К изучению русско-польских связей XVIII в.", а
также В.Б. Айзенштадта "Публицистичность
живописи В.В. Верещагина" и Г.А. Богуслав¬
ского (оба - Институт Петербурга) "Первый
историк Петербурга Андрей Богданов - публи -
цист середины XVIII в.".
Участники Европейской секции (председа¬
тель - А.С. Мыльников, сопредседатель -
старший научный сотрудник Института всеобщей
истории РАН к.и.н. Т.Л. Лабутина) были
ознакомлены с тезисами сообщений отсутство¬
вавших докладчиков к.и.н. С.Е. Федорова (Рос -
сийский государственный педагогический универ¬
ситет) "Кембриджские платоники и просвети¬
тельское движение в Англии XVII в." и Н.Е. Ко¬
поть (Житомирский педагогический институт)
"Лондонские оперы Генделя как отражение
общественно-политических идей его времени".
Затем были сделаны научные сообщения
Т.Л. Лабутиной " "Памфлетная война". Англий¬
ская публицистика в эпоху раннего Просве¬
щения"; к.филол.н. Б.Я. Мисонжникова (Санкт-
Петербургский университет) "Оформление сочи -
нений Ж.Ж. Руссо как эстетический феномен";
Р.Т. Бартлетта "Публицист Г.Х. Меркель (1769-
1850), поборник гласности и крестьянской сво¬
боды в Германии и Прибалтике в конце XVIII -
первых десятилетиях ХЕК в.".
На Афро-Азиатской секции (председатель -
доцент кафедры зарубежной журналистики
Санкт-Петербургского университета к.филол.н.
С.М. Виноградова) были представлены доклады
С.М. Виноградовой "Россия и Африка: станов¬
ление диалога в просветительской публицистике"
и Алия Мохамед Изать (Институт культуры)
"Египетское Просвещение в европейской интер¬
претации". И.В. Герасимов и М. Миргарибов
(оба - Санкт-Петербургский университет) высту¬
пили с сообщениями "Публицистическая деятель¬
ность в Судане в 30-е годы XX в." и "Журна¬
листика и Просвещение в Иране".
На секции критики и библиографии (председа¬
тель - С.М. Некрасов) были представлены
доклады С.М. Некрасова "Публицистика эпохи
Просвещения в экспозициях литературных
музеев", к.филос.н. В.Г. Баумана (Российская
горная академия) "О периодических изданиях
XVIII в. в Главной библиотеке Санкт-Петер -
бургского горного института", А.А. Ковзуна
(Владимир) "Русские книги XVIII в. во Вла¬
димирской областной библиотеке".
На заключительном заседании итоги кон¬
ференции подвели С.М. Виноградова, Ю.К. Бе
гунов, Г.А. Тишкин, И.С. Михайлова (Институт
Петербурга), к.т.н. Э.П. Карпеев (Музей
М.В. Ломоносова), Г.А. Богуславский, Г.А. Ли¬
хоткин. Участники конференции были едино¬
душны во мнении о необходимости издания ее
материалов, проведения следующей между¬
народной конференции в январе 1995 г. Было
поддержано предложение создать постоянно
действующий семинар "Век Просвещения".
ГЛ. Лихоткин, ТЛ. Лабутина
248

IЗИНОВИЙ САВЕЛЬЕВИЧ ШЕЙНИС,
7 декабря 1992 г. скончался известный
публицист-международник, исследователь исто¬
рии советской дипломатии Зиновий Савельевич
Шейнис. Он родился в 1913 г. После окончания в
1938 г. Всесоюзного коммунистического инсти¬
тута журналистики был направлен на работу
в республиканскую газету Таджикистана, а
в сентябре 1939 г. возглавил иностранный отдел
газеты "Труд". Этой газете профсоюзов,
формально независимой от правительства,
вскоре после начала второй мировой войны
специальным решением политбюро ЦК ВКП(б)
было поручено широко освещать международные
события.
Зиновий Савельевич проявил себя как
прекрасный организатор, привлек к работе в
газете историков - профессоров А.С. Еруса-
лимского и И.С. Звавича, дипломатов - пол -
предов СССР А.А. Трояновского и Б.Е. Штейна,
активно сотрудничал с Наркоминделом. Именно
с этого времени зародился у него
профессиональный интерес к вопросам внешней
политики СССР, к истории и практике советской
дипломатии.
В первые же дни Великой Отечественной
войны З.С. Шейнис добровольно ушел на фронт
рядовым. Вернулся он из армии уже. после
Победы гвардии майором, награжден орденами и
медалями СССР. После демобилизации работал
в Радиокомитете СССР, затем в течение многих
лет в издательстве "Прогресс", стал членом
Союза журналистов СССР. И все это время
З.С. Шейнис собирал материалы по истории
советской дипломатии, работал над биографиями
первых советских дипломатов, революционеров-
интернационалистов. Стремясь восстановить
правду истории, он уделял особое внимание
деятелям, подвергшимся репрессиям в 30-е годы,
а также тем, чьи имена намеренно замал -
чивались в истории страны. Вышли в свет его
книги "Солдаты революции. Девять портретов:
Ф.А. Артем, А.Д. Цюрупа, Я.А. Берзин,
М.М. Литвинов, А.К. Чумак, М.Ю. Козловский,
С.М. Мирный, Е.Н. Жданович, Е.А. Кугушев"
(М., 1978; 2-е изд. М., 1981), "Путь к вершине.
Страницы жизни А.М. Коллонтай" (М., 1984),
'Товарищ Сергей. Документальная повесть о
профессиональном революционере, партийном
деятеле и дипломате Сергее Сергеевиче Алек¬
сандровском" (М., 1990).
Больше всего З.С. Шейниса привлекал образ
М.М. Литвинова - революционера и дипломата,
наркома иностранных дел в 1930-1939 гг., с
именем которого связана целая эпоха во
внешней политике СССР. Работу над книгой о
Литвинове Зиновий Савельевич начал еще в
конце 60-х годов, исследовал весь личный архив
Литвинова, беседовал о нем с В.М. Молотовым,
А.И. Микояном, записывал рассказы работавших
с ним людей. Но рукопись книги, законченной в
1966 г., больше 20 лет лежала в издательстве
без движения - тогдашнее руководство МИД
СССР не давало разрешения на публикацию,
раскрывавшую многие "белые пятна" в истории
советской дипломатии. Лишь с началом
перестройки книга "Максим Максимович
Литвинов, революционер, дипломат, человек"
вышла в свет (М., 1989; 2-е изд. М., 1991).
Последняя книга З.С. Шейниса "Провокация
века. Расстрелянный Наркоминдел. Холодный
погром на Путинках. Новое о "деле врачей""
(М., 1992) раскрывает методы, применявшиеся
сталинщиной для фабрикации дел о "врагах
народа" в конце 30-х - начале 50-х годов,
показывает политическую и общественную
атмосферу этих лет. Зиновий Савельевич
продолжал активно работать, часами сидел в
Архиве внешней политики, в ЦГАОР, готовил
новые книги. Смерть настигла его буквально "на
ходу": он скоропостижно скончался в одной из
редакций, куда принес новые документы,
найденные им в архиве.
З.С. Шейнис был постоянным автором
нашего журнала. Главы книги о Литвинове
впервые были опубликованы именно в "Новой и
новейшей истории", печатались здесь и другие
его материалы. Он был верным другом нашего
журнала.
|БОРИС ИЛЬИЧ МАРУШКИН|
Советская историческая наука понесла боль¬
шую утрату: 23 декабря 1993 г. после про¬
должительной, тяжелой болезни скончался
видный советский историк, крупный специалист в
области истории США, международных отно¬
шений XX в. и современной американской исто¬
риографии Борис Ильич Марушкин.
Б.И. Марушкин родился в 1926 г. в г. Омске
в рабочей семье. В 1944 г. поступил в только что
образованный Московский институт между¬
249

народных отношений МИД, который закончил с
отличием о 1949 г. В 1949-1951 гг. он работал
ответственным редактором в Комитете радио -
вещания. Поступив в октябре 1949 г. в аспи¬
рантуру Института истории Академии наук, он
закончил ее в 1952 г. и в начале следующего
года защитил кандидатскую диссертацию,
став тогда же сотрудником этого института
(с 1968 г. - Институт всеобщей истории РАН),
до последних дней связал свою жизнь с ака¬
демической наукой.
Первая его монография "Американская политика
"невмешательства" и японская агрессия
в Китае” (М., 1957) удовлетворяла "идео¬
логический заказ", сводившийся к разоблачению
и демонизации главного противника в "холодной
войне". Если ограничиться лишь чтением заго -
ловков некоторых последующих монографий
Б.И. Марушкина: "Миф о миролюбии США"
(М., 1960; в соавторстве с А.Е. Куниной),
"История в современной идеологической борьбе"
(М., 1972), "Советология: расчеты и просчеты"
(М., 1976), то можно прийти к неверному
выводу, что речь шла о том же заказе и все том
же исполнении. Между тем все было сложнее:
Б.И. Марушкин одним из первых у нас осознал
неприемлемость, неэтичность и непродук¬
тивность стиля огульной критики политиков и
историков, оказавшихся по другую линию фрон¬
та "холодной войны". Его лучшая монография
"История и политика" (М., 1969), которую он
защитил в качестве докторской диссертации
(1971), и поныне является примером объек¬
тивного анализа американской историографии
советского общества. Этим трудом он завоевал
уважение и признание не только в кругах
советских историков, но и за рубежом.
В последние годы стержень научных
интересов Б.И. Марушкина вес более сме¬
щался в сторону изучения проблем за¬
кономерностей генезиса, хода и завершения
"холодной войны". Он одним из первых занялся
этой темой. Участвуя в написании труда по
истории XX в., издаваемого Институтом
всеобщей истории /РАН, накануне своей
безвременной кончины он передал в
редколлегию обширную статью, демонст¬
рирующую новый, оригинальный подход к этому
эпизоду мировой истории.
Б.И. Марушкин являлся автором и редак¬
тором таких фундаментальных трудов, как
"Всемирная история" (т. XI, XII), "История
США" (т. 4), "История второй мировой войны"
(т. 9) и многих других. Свыше 30 его работ,
включая три монографии, вышли на иностранных
языках. Он плодотворно сотрудничал в журнале
"Новая и новейшая история", где впервые
увидели свет многие его работы.
Б.И. Марушкин был активным участником
международных научных и общественных меро¬
приятий, неизменно выступая за взаимо¬
понимание и уважение инакомыслия, против
однообразия и серости, идеологизированное™ и
некорректности в научных дискуссиях.
Всегда доброжелательным и заботливым
было его отношение к молодежи в качестве
редактора - составителя молодежных научных
сборников, и научного руководителя аспирантов,
и оппонента - всегда строгого, но справед¬
ливого.
Память о Б.И. Марушкине навсегда оста¬
нется в сердцах его многочисленных друзей,
коллег и читателей.
[ДАНИИЛ ЕФИМОВИЧ МЕЛ А МИД (МЕЛЬНИКОВ]
1 января 1993 г. на 77 м году жизни скончался
крупный ученый-германист и известный публи¬
цист-международник, доктор исторических наук,
профессор, старший исследователь-консультант
Института мировой экономики и международных
отношений РАН Даниил Ефимович Меламид
(Мельников).
Даниил Ефимович родился 6 июня 1916 г.
в г. Полонное Волынской губернии. С 1921 по
1931 г. жил с родителями в Германии, где его
отец служил в российском торговом пре дета -
вительстве. Несколько лет учился в одной из
берлинских гимназий, а среднюю школу окончил
уже в Москве. В 1934 г. поступил на исто¬
рический факультет Московского государ
250
ст венного университета им. М.В. Ломоносова,
где специализировался по истории средневековой
Германии у профессора В.В. Стоклицкой-Тереш -
КОВИЧ.
После окончания учебы в 1940 г.
Д.Е. Меламид был оставлен в аспирантуре МГУ
по кафедре новой истории и одновременно начал
работать в качестве внештатного сотрудника в
ТАСС, куда перешел в том же, 1940 г., на
должность старшего референта. В самом начале
Великой Отечественной войны был назначен
заведующим редакцией контрпропаганды ТАСС
и оставался на этом ответственном посту до
сентября 1945 г. Именно в годы войны началась
активная антифашистская публицистическая
деятельность Д.Е. Мелам ид а, избравшего лите¬
ратурный псевдоним Д. Мельников. Редакция
контрпропаганды ТАСС, возглавлявшаяся
Д.Е. Меламидом, сыграла важную роль в дез¬
информации высшего гитлеровскоп ’ руководства
и командования вермахта относительно планов
советской стороны в целом ряде стратегических
операций. Д.Е. Меламид и его сотрудники
активно содействовали ослаблению морального
духа немецко-фашистских войск, в частности под
Сталинградом. Сотни и тысячи обреченных на
верную гибель солдат генерала Паулюса
переходили линию фронта с листовками,
написанными Д.Е. Меламидом. Его деятельность
в военные годы отмечена медалями "ЗЬ оборону
Москвы" и "За доблестный труд в Великой
Отечественной войне 1941-1945 гг."
С окончанием войны началась научная
работа Д.Е. Me л амида. Являясь ответственным
секретарем журнала "Мировое хозяйство и мцх>
вая политика", он одновременно вел иссле -
дование в институте, возглавлявшемся ака¬
демиком Е.С. Варгой, где в 1947 г. защитил
кандидатскую диссертацию на тему: "Внутри¬
политические отношения в Германии в 1941-
1945 гг."
С декабря 1947 г. до апреля 1954 г.
Д.Е. Меламид - политический обозреватель
Совинформбюро, а с апреля 1954 г. до апреля
1957 г. - зав. редакцией и член редколлегии
журнала "Международная жизнь", возглав¬
лявшегося в те годы А.А. Громыко. С сентября
1957 г. по совместительству Д.Е. Меламид
работал старшим научным сотрудником в
Институте мировой экономики и международных
отношений АН СССР. В апреле 1959 г.
Д.Е. Меламид окончательно перешел на работу
в ИМЭМО и в течение 21 года возглавлял
сектор международно-политических проблем
Европы, где сумел собрать высококва¬
лифицированных страновиков и европеистов-
международников. Под его научным руко¬
водством и при непосредственном участии вышел
ряд обстоятельных коллективных исследований:
"Западная Европа и США. Очерк политических
взаимоотношений" (М., 1968), "Международные
отношения в Западной Европе" (М., 1974),
двухтомник "Западная Европа в современном
мире" (М., 1979), переведенный на немецкий и
английский языки, "Западноевропейская интегра¬
ция: политические аспекты " (М., 1985).
Значителен вклад Д.Е. Меламида в издание
трехтомного исследования "Международные
отношения после второй мировой войны" (М.,
1962-1965), а также других работ, подготов¬
ленных в ИМЭМО. В течение 30 лет он был
постоянным членом редколлегий журнала
"Международная экономика и международные
отношения" и "Международного ежегодника.
Политика и экономика".
Д.Е. Меламид стоял у истоков других науч¬
ных начинаний в области современной герма -
нистики и европейских исследований. Одним из
первых он начал изучать политические процессы
в Федеративной Республике Германии. В 1956 г.
вышла его книга о ФРГ. В 1974 и 1983 гг. под
его руководством и при непосредственном
участии выходили справочно-аналитические
исследования "Федеративная Республика Герма¬
ния". В конце 60-х годов Д.Е. Меламид активно
содействовал утверждению нового, более объек¬
тивного подхода к оценке германской социал-
демократии. Его давние дружеские связи с
тогдашним лидером СДПГ канцлером В. Бранд¬
том были использованы советской дипломатией
при подготовке Московского договора 1970 г.,
положившего начало новым отношениям между
СССР и ФРГ.
ДЕ. Меламид был пионером в изучений евро¬
пейской политической интеграции, долгое время
не признававшейся нашей тогдашней идео-
логизированой политологией. Значителен вклад
ДЕ. Меламида в исследование послевоенного
общеевропейского процесса, и прежде всего
стержневого в нем "германского вопроса", чему
был посвящен ряд его трудов: "Борьба за
единую, независимую, демократическую, миро¬
любивую Германию" (М., 1951), "Германский
вопрос и европейская безопасность" (М., 1955),
"Германский вопрос" (М., 1960), "СССР,
западные державы и германский вопрос" (М.,
1966, в соавторстве с А.А. Галкиным).
Он всегда был приверженцем идеи единой
германской нации, отвергал сомнительную
"теорию" двух наций, выдвинутую идеологами
СЕПГ и подхваченную пропагандой КПСС,
верил в неизбежность воссоединения двух
германских государств, видя в этом кратчайший
путь к прекращению "холодной войны". Такая
позиция, отстаиваемая им на протяжении 50-80-х
годов, требовала от ученого немалого граж¬
данского мужества, которое он проявил и в так
называемом "деле Некрича", сфабрикованном
сталинистами в 1966 г. в связи с изданием его
книги "22 июня 1941 г."
Интенсивные политологические исследования
в области современных международных отно -
шений Д.Е. Меламид успешно сочетал с
увлеченностью проблемами германской истории
1933-1945 гг. В 1962 г. он защитил докторскую
диссертацию на тему: "Политический кризис
фашистского режима и заговор 20 июля 1944 г."
Тогда же вышла его монография "Заговор
20 июля 1944 г. Легенда и действительность"
(М., 1962), переизданная в 1965 г. Д.Е. Мела-
миду принадлежит приоритет в пересмотре
251

искаженного представления об антифашистском
Сопротивлении в нацистской Германии как
исключительно коммунистическом по характеру.
Монография о заговоре 20 июля 1944 г.,
изданная в обеих Германиях, способствовала
исторической реабилитации в ГДР участников
этого события. Эта книга принесла Д.Е. Мела-
миду широкую европейскую известность, укре¬
пив его авторитет как крупного ученого-
германиста.
В 1954 г. выходом книги "Гитлеровские
генералы готовятся к реваншу" впервые заявил
о себе талантливый творческий "дуэт"
Д.Е. Мельников и Л.Б. Черная, плодотворно
работавший без малого четыре десятилетия. За
это время супруги-соавторы написали несколько
книг, две из которых - "Преступник номер 1.
Нацистский режим и его фюрер" (М., 1984) и
"Империя смерти. Аппарат насилия в нацистской
Германии 1933-1945" (М., 1987) - выдержали по
нескольку изданий и до сих пор пользуются
большим спросом у самого широкого читателя.
Глубокий научный анализ сущности нацистского
режима сочетается в этих работах с талантливой
публицистикой. Книга "Преступник номер 1”
имела трудную издательскую судьбу. Написан¬
ная еще в конце 60-х годов, она увидела свет
лишь в начале 80-х, да и то благодаря личному
содействию Вилли Брандта.
Д£. Меламид регулярно выступал в научной
и литературной периодике, он был автором в
журнале "Новая и новейшая история". На
протяжении многих лет профессор Д.Е. Меламид
совмещал научную работу с преподавательской
деятельностью в высших учебных заведениях
СССР и за рубежом. Его охотно приглашали как
в ГДР, так и в ФРГ, где у него было много
друзей и где его выступления неизменно
собирали заинтересованую и благодарную ауди¬
торию.
У Д.Е. Меламида осталось много учеников -
в России, в других странах, входивших ранее
в СССР, в государствах Восточной и Цен¬
тральной Европы, во Вьетнаме.
Кончина Даниила Ефимовича Меламида -
тяжелая утрата для отечественной германистики
и политологии, для всех его друзей и коллег.
| МАРКЛЕН ТИХОНОВИЧ МЕЩЕРЯК О~В~]
7 января 1993 г. на 66-м году жизни скончался
крупный российский историк-испанист, специа -
лист по истории гражданской войны и франкизма
в Испании Марклен Тихонович Мещеряков.
Он пришел в историческую науку в начале
50-х годов, окончив аспирантуру Московского
государственного педагогического института
им. В.И. Ленина. Вся трудовая деятельность
М.Т. Мещерякова была связана с историческими
кафедрами партийных учебных заведений в
Костроме, Казани и Москве. Последнее время он
работал в качестве профессора кафедры зару¬
бежного опыта стратегических проблем России
Российской академии управления, успешно соче¬
тая научную и преподавательскую деятельность.
Главное внимание М.Т. Мещерякова при¬
влекал XX в. с его трагической и противо -
речивой динамикой, во многом определяемой
противостоянием и столкновением авторита¬
ризма в его различных проявлениях и демо¬
кратии, которые зачастую выливались в драма¬
тические конфликты, раскалывавшие общества
многих стран на враждующие лагери. Особенно
большой интерес М.Т. Мещерякова как ученого
и публициста вызывали опыт и пути преодоления
кровавых гражданских распрей. Видимо, именно
поэтому его так привлекала Испания - страна,
где конфликты, как имевшие глубокие исто¬
рические корни, так и порожденные нынешним
веком, привели к братоубийственной войне 1936-
1939 гг., унесшей сотни тысяч человеческих
жизней. Труды М.Т. Мещерякова высоко оце¬
нивались научной общественностью в нашей
стране и за рубежом, прежде всего в Испании.
На них часто ссылались участники многих
международных научных конференций, посвя -
щенных истории гражданской войны в Испании.
Главный научный труд М.Т. Мещерякова
"Испанская республика и Коминтерн" (М., 1982),
в котором автор дал наиболее полную и обоб¬
щающую оценку политики и тактики Комин¬
терна во время гражданской войны в Испании,
стал заметным вкладом в нашу и зарубежную
историографию и получил весьма положительный
отзыв в журнале "Hispania", издаваемом
Центром исторических исследований Высшего
совета научных исследований Испании.
В последнее время М.Т. Мещеряков продол¬
жал работу над этой темой уже на основе
закрытых ранее материалов Коминтерна, о
доступе к которым он мечтал всю свою жизнь.
На базе этих вновь открытых документов,
М.Т. Мещеряков подготовил и сдал в изда -
тельство большую рукопись книги "От
252

Мансанареса до Эбро (Интербригады в Ис¬
пании)”.
Историк широкого профиля, М.Т. Меще¬
ряков обладал эрудицией во многих областях
истории новейшего времени. Его объективные и
аргументированные советы и замечания с
благодарностью принимались его коллегами,
многочисленными аспирантами, которые поте¬
ряли в лице М.Т. Мещерякова не только
ученого-исследователя и публициста, но и
прекрасного товарища.
М.Т. Мещеряков был одним из инициаторов и
организаторов подготовки коллективной моно -
графин "Современная Испания", написанной
группой ученых Москвы и Санкт-Петербурга.
Она включает в себя серию статей о сложном
процессе демократизации в послефранкистской
Испании, о ее внутренней и внешней политике,
экономике, культуре, роли церкви и армии в 70-
80-х годах, характеризуемых эволюционным,
мирным переходом этой страны от право-
авторитарной диктатуры к демократии западно¬
европейского образца. Эта книга переведена на
многие иностранные языки.
На протяжении многих лет М.Т. Мещеряков
был непременным членом редколлегии перио¬
дического издания "Проблемы испанской исто¬
рии", издаваемого Институтом всеобщей истории
РАН и объединяющего виднейших историков -
испанистов нашей страны.
М.Т. Мещеряков принимал участие во многих
научных национальных и международных конфе -
ренциях по историческим проблемам.
Будучи человеком широкого политического
кругозора и неординарного мышления, М.Т. Ме¬
щеряков даже в тяжелые годы застоя и засилия
догматизма в общественных науках умел
находить нестандартные подходы к исследуемым
явлениям и адекватно отражать их в своих
работах.
М.Т. Мещеряков был известен в России,
ближнем и дальнем зарубежье как активный
лектор по проблемам внешней политики нашей
страны и всему спектру международной
проблематики. На общественных началах он
длительное время был одним из руководителей
научно-методического совета Всероссийского
общества "Знание" и членом правления обще¬
ства "СССР - Испания".
Длительное и плодотворное сотрудничество
связывало Марклена Тихоновича с журналом
"Новая и новейшая история", на страницах кото¬
рого он за последние годы опубликовал более 10
своих работ. Незадолго до своей кончины
М.Т. Мещеряков принес в журнал содер -
жательную статью, целиком основанную на
новых архивных материалах. Она стала, к сожа¬
лению, его последней научной работой. Статья
одобрена редколлегией к печати и будет
помещена в одном из ближайших номеров жур¬
нала.
Светлая память о замечательном чело¬
веке, трудолюбивом и талантливом иссле -
дователе, подлинном интернационалисте нав¬
сегда сохранится в сердцах всех, кто его
знал.
253

CONTENTS
Problems of Methodology of History. SmolenskyN.I. On Elabora¬
tion of Theoretical Problems of Historical Science. Mogilnitsky B.G. (Tomsk). Some Results and
Perspectives of Historical Methodological Researches. Khvostova K.V. For the Question of
Historical Cognition. Articles. Colonel-general Gorkov Y.A. If Stalin Was Preparing a
Forestalling Thrust in 1941? Academician Pissarev Y.A. New Methods of Approach to Sjudmg
History of the First World War. Cherkassov P.P. Russia and France in the XVUI/Century.
Results and Perspectives of Research. World of Historian. Academician Todorov N.,
(Bolgaria). Balkan Knot of Contradictions. History and Our Day. Our Interviews. The
Professor of the Moscow State Lomonosov University V.P. Smirnov. Answers to the Questions
of the Magazine "Modem and Contemporary History". Publications. Warsaw Revolt in
1944. Documents from Declassified Archivs. M e m o i r e s. Korniyenko G.M. How Decisions
on Engagement of Soviet Troups to Afganistan and Their Withdrawal Were Taken.
Documentary Essays. Sipols V.Y. Secret Documents of the "Odd War".
Alexandrova T.A. The House of Romanovs after 1917. Vinogradov K.B. (Saint-Petersbourgh),
Likharev D.V. (Ussurijsk). Admiral Fisher and Struggle of Great Britain for the Supremacy on
the Sea in the Beginning of the XX Century. Profiles of Historians. Popov B.S.
Edward Gibbon - a Historian, Writer and Thinker of the Age of Enlightenment. From a
Foreign Book. Bion J. PQ-17, Destroyed Escort. From History of Allied Relations, 1942k
Foreword by V.N. Voronov. Questions of Teaching History. Anikeev A.A.
(Stavropol). Research of New System of Historical Education. Letters and Notes.
Dunayevsky V.A. Necessary More Precise Definition. Reviews. Facts. Events.
People. Scientific Life.
254

СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ
АЛЕКСАНДРОВА Татьяна Алексеевна, член Союза кинематографистов, член
гильдии сценаристов, автор ряда документальных фильмов и статей по истории
России XX в.
ВИНОГРАДОВ Кирилл Борисович, доктор исторических наук, профессор Санкт-
Петербургского государственного университета, автор монографий "Буржуазная
историография первой мировой войны. Происхождение войны и международные
отношения. 1914-1917 гг." (М., 1962), "Боснийский кризис 1908-1909 гг. - пролог
первой мировой войны" (Л., 1964), "Дэвид Ллойд Джордж" (М., 1970), "Очерки
английской историографии нового и новейшего времени" (Л., 1975) и ряда других
работ.
ДОДОЛЕВ Михаил Алексеевич, доктор исторических наук, ведущий научный
сотрудник (консультант) Института всеобщей истории РАН, автор монографий
"Демократическая оппозшщя и рабочее движение в Италии в 1922-1926 гг." (М., 1975),
"Россия и Испания в 1808-1823 гг." (М., 1984) и других исследований.
ЛИХАРЕВ Дмитрий Витальевич, кандидат исторических наук, декан историчес¬
кого факультета Уссурийского государственного педагогического института, специа¬
лист в области истории военно-морского флота и морской политики Великобритании
первой трети XX в., автор статей по указанной тематике.
МОГИЛЬНИЦКИЙ Борис Георгиевич, доктор исторических наук, профессор,
заведующий кафедрой истории древнего мира и средних веков Томского государст¬
венного университета, автор монографий "Политические и методологические идеи
русской либеральной медиевистики середины 70-х гг. XIX в. - начала 1900-х гг."
(Томск, 1969), "О природе исторического познания" (Томск, 1978), "Американская
буржуазная "психоистория". (Критический очерк)" (в соавторстве, Томск, 1985),
"Введение в методологию истории" (М., 1989) и других исследований в области мето¬
дологии истории.
ПИСАРЕВ Юрий Алексеевич, академик, член Черногорской академии наук,
профессор, лауреат Государственной премии СССР и премии имени Е.В. Тарле автор
монографий "Освободительное движение югославянских народов Австро-Венгрии в
1905-1914 гг." (М., 1952), "Сербия и Черногория в первой мировой войне (1914-1918
гг.)" (М., 1969), "Образование югославянского государства" (М., 1975), "Великие
державы и Балканы накануне первой мировой войны" (М., 1985) и других трудов по
истории рабочего, крестьянского и национально-освободительного движения на
Балканах и международных отношений в Юго-Восточной Европе.
ПОНОМАРЕВ Михаил Викторович, ассистент кафедры новой и новейшей истории
Московского педагогического университета, специализируется по истории Франции
наполеоновской эпохи.
ПОПОВ Борис Семенович, доктор исторических наук, профессор, специалист по
истории Византии и балканских стран, автор монографии "Социалистическое движе¬
ние в Румынии и образование коммунистической партии. 1917-1921 гг." (М., 1983),
главный редактор и автор глав учебного пособия "История международного рабочего
и национально-освободительного движения", т. 1-4 (М., 1969-1978), раздела в "Исто¬
рии второй мировой войны", т. 7 (М., 1974) и ряда других работ по проблемам истории
балканских стран.
СМОЛЕНСКИЙ Николай Иванович, доктор исторических наук, профессор,
заведующий кафедрой новой и новейшей истории Московского педагогического
университета, специалист по проблемам германской историографии и методологии
истории, автор ряда работ по этой тематике, в частности монографии "Политические
категории немецкой буржуазной историографии. 1848-1871" (Томск, 1982).
255

ХВОСТОВА Ксения Владимировна, доктор исторических наук, ведущий научный
сотрудник, руководитель группы "Историческое познание" Института всеобщей
истории РАН, специалист по истории Византии, применению количественных и фор¬
мальных методов в истории, автор монографий "Особенности аграрно-правовых
отношений в поздней Византии" (М., 1968), "Количественный подход в средневековой
социально-экономической истории" (М., 1980), "Социально-экономические процессы в
Византии и их понимание византийцами-современниками" (М., 1992) и других научных
исследований.
ЧЕРКАСОВ Петр Петрович, доктор исторических наук, ведущий научный сотруд¬
ник Института всеобщей истории РАН, автор монографий "Франция и Индокитай;
1945-1975 гг." (М., 1976), "Агония империи: Политические кризисы, военно-колониа¬
листские путчи и заговоры во Франции в период алжирской войны. 1954-1962 гг.” (М.,
1979), "Судьба империи. Очерк колониальной экспансии Франции в XVI-XX вв." (М.,
1983), "Распад колониальной империи Франции: кризис французской колониальной
политики в 1939-1985 гг." (М., 1985), "Генерал Лафайет. Исторический портрет" (М.,
1987) и ряда других работ.
ВНИМАНИЕ!
В №1 ЖУРНАЛА ЗА 1993г. ПА с.230 ДОПУЩЕНА ОПЕЧАТКА. НАЗВАНИЕ
РЕЦЕНЗИРУЕМОЙ КНИГИ СЛЕДУЕТ ЧИТАТЬ: ’’GERMANIA ILLUSTRATA" —
"ОБОЗРЕНИЕ ГЕРМАНИИ".
Технический редактор Ларкина Е.Н.
Сдано в набор 01.03.93 Подписано к печати 23.04.93 Формат бумаги 70Х100 Vie
Печать офсетная Усл.печ.л. 20,8 Усл.кр.-отт. 279,8 Уч.-изд.л. 25,6 Бум.л. 8,0
Тираж 13301 экз. Зак. 4038 Цена 10 р. 70 к.
Адрес редакции: Москва, ГСП 103717, Подсосенский пер., 21
Телефон: 297-02-70, 297-80-00
Московская типография № 2 ВО ’’Наука”, 121099, Москва, Шубинский пер., 6

10 р. 70 к.
Индекс 70620
ЧИТАЙТЕ В СЛЕДУЮЩЕМ НОМЕРЕ
КАК ВОЗНИК КОМИНФОРМ. ПО НОВЫМ АРХИВНЫМ МАТЕРИАЛАМ
СОВЕТСКО-ГЕРМАНСКИЙ ДИАЛОГ НАКАНУНЕ 23 АВГУСТА 1939г.
НОВЫЕ ДАННЫЕ О ВЗАИМООТНОШЕНИЯХ ТРЕХ ИНТЕРНА¬
ЦИОНАЛОВ. 1919 — 1922гг.
ИСТОРИЧЕСКИЕ КОРНИ "ГОРЯЧИХ ТОЧЕК" НА БАЛКАНАХ
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ. О ПЕРИОДИЗАЦИИ НОВОЙ
И НОВЕЙШЕЙ ИСТОРИИ В СВЕТЕ СОВРЕМЕННЫХ ПОДХОДОВ
НЕОПУБЛИКОВАННЫЙ ДОКЛАД К.Е. ВОРОШИЛОВА НА ПЛЕНУМЕ
ЦК ВКП(б) В 1940г. "УРОКИ ВОЙНЫ С ФИНЛЯНДИЕЙ".
С ПОПРАВКАМИ И ВСТАВКАМИ И.В. СТАЛИНА
ИЗ ЗАПИСОК ЧЛЕНА-КОРР. РАН Н.Т. ФЕДОРЕНКО "ВЕК ГО МОЖО"
ПОРТРЕТЫ ИСТОРИКОВ. Я.М. ЗАХЕР
РОССИЙСКИЙ ДИПЛОМАТ Г.А. СТРОГАНОВ (1770 — 1857)
ДИНАСТИЯ ГЛЮКСБУРГОВ В НОРВЕГИИ
ВНИМАНИЮ АВТОРОВ!
Рукописи представляются в редакцию в трех экземплярах. В слу¬
чае отклонения рукописи автору возвращаются два экземпляра,
один остается в архиве редакции.
ISSN 0130-3864 Повал к новейший < *торкя, Л» 3,1993
♦НАУКА»