ИЗДАНИЕ УЧЕНОГО КОМИТЕТА МОНГОЛЬСКОЙ НАРОДНОЙ РЕСПУБЛИКИ
ЗАПАДНАЯ МОНГОЛИЯ
И
УРЯНХАЙСКИЙ КРАЙ
ТОМ ВТОРОЙ
Исторический очерк этих стран в связи
с историей Средней Азии.
составлен
Г. Е. ГРУ М ivi-ГРЖИМ АЙЛ О
Почетным членом Государственного Русского и Королевсного
Нидерландского Географических Обществ

1926
ЛЕНИНГРАД
Edited by the Science Committee of the Mongolian People Republic
Western Mongolia
AND
the Uriankhai Country
VOLUME II
An historical sketch of these countries in
connection with the history of Central Asia
by
G. GRUMM-GRSHIM AILO
Honorary Member of the State Russian Geographical Society and the Royal
Dutch Geographical Society
Печатается по распоряжению Государственного Русского
Географического Общества
Секретарь акад. В. Комаров
ИЗДАНИЕ У ?НОГО КОМИТЕТА МОНГОЛЬСКОЙ НАРОДНОЙ РЕСПУБЛИКИ
ЗАПАДНАЯ МОНГОЛИЯ
И
УРЯНХАЙСКИЙ КРАЙ
ТОМ ВТОРОЙ
Исторический очерк этих стран в связи
с историей Средней Азии.
составлен
Г. Е. ГРУММ-ГРЖИМ АЙЛО
Почетным членом Государственного Русского и Королевского
Нидерландского Географических Обществ
1926
ЛЕНИНГРАД
Edited by the Science Committee of the Mongolian People Republic
Western Mongolia
AND
the Uriankhai Country
VOLUME II
An historical sketch of these countries in
connection with the history of Central Asia
t> у
G. GRUMM GRSHIMAILO
Honorary Member of the State Russian Geographical Society and the Royal
Dutch Geographical Society
Печатается по распоряжению Государственного Русского
Географического Общества
Секретарь акад. В. Комаров
Bewerr
П P E Д И С Л О В И Е.
Западная Монголия в редкие моменты своей исторической
жизни получала значение центра власти над значительными
пространствами Средней Азии. На ее территории быстро
слагались тогда степные государства, быстро же дробились
и падали, а затем на долгие периоды времени политическая
жизнь в ней вновь замирала, и составлявшие эти государства
народности погружались в туман столь полного забвения их
историей, что в настоящее время даже далеко не всегда воз-
можно установить этническое преемство между ними и их
заместителями; можно лишь теоретически допускать, что, сойдя
с исторической сцены, они давали материал для новых этно-
логических образований, которым уже и принадлежала будущ-
ность в этой стране. В этом процессе, как мне кажется, заклю-
чается главный интерес истории и этнологии этой части Азиат-
ского материка, и настоящий том „Западной Монголии и Урян-
хайского края“ имеет своей преимущественной задачей собрать,
классифицировать и вообще организовать относящиеся сюда
исторические материалы.
Не следует, однако, предъявлять этому труду слишком
строгих требований и подходить к его оценке с меркой, выра-
ботавшейся на классических трудах Леопольда ф. Ранке,
Т. Моммзена и других корифеев . исторической науки. Для
таких работ, какие дали эти ученые, йеобозримая область
истории Средней Азии с ее многочисленными темными стра-
ницами совершенно неподготовлеиа. Здесь еще слишком много
гадательного, слишком многого не хватает, и многое требует
предварительной критической разработки, которая в свою оче-
редь затрудняется большим количеством недоброкачественного,
а часто и противоречивого материала ]). К тому же огромное
J) Для характеристики этого материала считаю достаточным привести
следующую выдержку из письма М. Desmaisons, помещенного Bernh. Dotti’om
II
большинство источников истории Средней Азии носит преиму-
щественно летописный характер, и так как культурный элемент
в них обыкновенно отсутствует, и они совершенно обходят
народную сторону истории, то внутренняя жизнь народов, ее
населявших, остается для нас скрытой иод густой черной
вуалью, причем не имеется и возможности установить народ-
ной роли, народных сил и характера в создании государств.
Не освещенная же идеей развития и прогресса прагматическая
история остается лишь грудой фактов, взаимоотношение кото-
рых иногда даже совершенно ускользает от нашего понимания.
При таких условиях обладай даже историк народов Средней
Азии, подобно Леопольду ф. Ранке, одновременно талан-
тами исследователя, мыслителя и художника, едва-ли ему все-же
удалось-бы создать произведение, которое в полной мере отве-
чало-бы современным требованиям историографии.
Исторические труды, что, впрочем, естественно, носят на
себе более сильный отпечаток индивидуальности их творца,
чем, например, отвлеченные труды из цикла физико-математи-
ческих наук. Когда, однако, в руках историка достаточный,
притом достоверный, частью прошедший через горнило исто-
рической критики материал, то эта индивидуальность про-
является более заметно лишь в том случае, если труд тенден-
циозен; но ведь в- таком случае этот труд, лишенный высшего
в „Das Asiatische Museum der kais. Akademie der Wissenschaften zu St.-
Petersburg", 1845, стр. 546: „Абуль-Гази, пишет этот ученый, в своей
„Истории Монголов" (стр. 23 казанского изд.) по поводу копий с истори-
ческого труда Рашида говорит следующее: „Dans ces copies, qui dans
Г espace de 372 ans se sont e!6vees au nombre de vingt, et peut-6tre de trente,
Dieu seul en connait le nombre, les copistes, tous gens qui manquaient
d’drudltion ou de bonne foi, ont fait tant de fautes en se copiant les uns
les autres, qu’ils ont fini par акёгег et falsifier un tiers et presque la moitie de
cette histoire". Я думаю, пишет далее Desinalsons, что еще с большим осно-
ванием можно было-бы высказать этот упрек по адресу переписчиков
„истории" Абуль-Гази, которые постоянно смешивали Синд с Сыр-дарьей
(Сир, Сихун), Итиль (Волгу) с Имилем (Эмилем), речкой, протекающей
в стране уйгуров (ныне—Джунгарии), Дженд, городок при устье Сыр-дарьи,
с Ходжентом, Катай с Кара-Катай’ем, Андижан с Азербейджаном. „Оп
у rencontre un grand nombre d’autres fautes tout aussi graves qui jettent dans
cette histoire une obscurit6 qui en rendrait une traduction impossible ou tout
au moins inutile, si Гоп ne pouvait consulter, pendant ce travail, les historiens
qui ont rapporte les memes evenements".
HI
беспристрастия, уже теряет наиболее цепное из того, что должна
содержать хорошо продуманная научная работа. Иное дело,
когда историку приходится оперировать с менее надежным
материалом. Тогда ему не избежать гипотез, суб’ективных
взглядов и мнений, ценность которых находится в прямой
зависимости от его эрудиции, проницательности и способностей
мыслителя.
Настоящий труд по свойству положенных в основу его
материалов всецело подходит к этой последней категории
работ. Я вынужден был вступить на тернистый путь гипотез
й вполне сознаю, что это обстоятельство понижает достоинство
моего исторического труда; но с другой стороны эти гипотезы
несомненно вносят новую струю в атмосферу воззрений, кото-
рые мне кажутся ошибочными, и дают повод присяжным исто-
рикам к новому пересмотру спорных положений. К тому же
не все в этой области, надеюсь, окажется и ошибочным.
В стремлении осветить роль белокурой расы в Средней
Азии я, может-быть, невольно переступил осторожность в обра-
щении с фактами, но такова, кажется, судьба большинства
авторов гипотез, которые могут служить опорой для дальней-
ших научных выводов и содействовать уяснению важнейших
явлений современной действительности, иными словами —таких,
значение которых в известной области знания достаточно
велико. Отождествление племен, бывших известными у китай-
цев под именем ди и д и н л и н—гипотеза, высказанная мною
еще в 1898 г. J) и с тех пор находившая себе подтверждение
в целом ряде открывавшихся для меня новых фактов, столь
важна для этиологии, истории и истории культуры Средней
Азии и Сибири, в частности для бассейна верхнего Енисея,
что и в настоящем труде я отвел ей, может быть, более места,
чем то дозволяют условия печатания настоящей книги. Четверть
столетия, протекшая с тех пор, как эта гипотеза была выска-
зана, дала мне возможность сделать подбор наиболее поучитель-
ных этиологических и антропологических фактов и историче-
ских свидетельств, теоретическая же новизна гипотезы и крупное
ее значение, а потому и необходимость надежнее обставить ее
доказательствами, заставили меня не ограничивать их количе-
ства с риском даже перегрузить ими книгу. Будет не лишним
9 „Журнал Министерства Народного Просвещения", 1898, июнь.
IV
отметить здесь совершенно независимо от моих работ сложив-
шийся у известного английского этнолога Кина и совпадаю-
щий с моим взгляд на этнологию Азии, высказанный им
в его руководстве по этнологии: „в виду довольно светлых
типов и правильных, часто совершенно европейских черт лица,
встречаемых в Сибири, Маньчжурии, Корее и на островах
Малайскаго архипелага, следует, пишет он, отказаться от пред-
положения, что эти страны составляли искони исключительное
достояние желтой расы“. Но если так, то с его стороны было
уже совершенно непоследовательно приводить светлую окраску
волос у новорожденных в Восточном Тибете в доказательство
того, что предок человека имел красноватый или. рыжий воло-
сяной покров ])—гипотеза, сказать кстати, высказанная еще
К а т р ф а ж е м.
Считаю еще необходимым сказать, что, связывая с опре-
деленным соматическим (физическим) типом расы определенный
тип моральных и интеллектуальных ее свойств, я всецело раз-
деляю мнение Le *Воп 2), что высказывавшееся неоднократно
положение о равенстве людей и рас как нельзя более оши-
бочно. Каждая раса, думается мне, имеет ей присущие психи-
ческие черты, почти столь-же стойкие и определенные, как
и признаки физические, причем и перемены в них происходят
столь же медленно, как в этих последних. Совокупность пси-
хических признаков, нравственных и умственных, составляет
дух расы, который отличает ее от других и которым проник-
нуты ее учреждения, искусства и верования. Он вырабатывается
веками и является продуктом всей прошлой ее жизни. Значение
расовых свойств и национального характера было, впрочем,
признано, иритом с различных точек зрения, еще Кантом,
Гегелем, О. Контом и новейшей философией истории.
Засим в остальном я был по необходимости краток.
На территориях собственно Западной Монголии и верх-
него Енисея по вышеуказанной причине мне приходилось
останавливаться сравнительно редко; возникавшие в Средней
Азии государства и волны передвигавшихся кочевников только
захватывали нх. Но это обстоятельство лишь расширяло мою
*) А. Н. Keane—„Ethnology", II, „The primary ethnical groups", 2 ed.„
1896.
3) „Les lois psychologiques de Involution des peuples", Paris, 1894.
V
задачу, так как мне -неминуемо приходилось для связи событий
касаться истории стран, не только непосредственно к ним
прилегавших, но и лежавших далеко за их пределами. Так от
времени до времени вводились мною в орбиту обзора все
земли материка Азии за исключением крайних юга и севера.
Значитель но-ли я при этом переступил за пределы необходи-
мого, выиграла-ли или проиграла от этого книга, это скажет
мне критика, которую буду ждать, как желательную проверку
исполненной работы, и если научное ее достоинство окажется
менее высоким, чем я надеюсь, то да припомнят мои чита-
тели латинское изречение—ut desint vires, tamen est laudanda
voluntas.
Отмечу еще то, что труднее всего мне давалось: приняв
центром Западную Монголию, связать настолько историю во-
стока и запада Азии, чтобы века и годы текли непрерывно,
не создавая периодичности в их исторической жизни. Насколько
хорошо эта задача была мною выполнена—пусть судит чита-
тель. Не смог я также вполне отчетливо выполнить и требо-
вание историко-этнографической науки: указать на последова-
тельные перемены в составе населения описываемых мною
стран и выяснить наслоения, из которых сложились населяющие
их ныне народности, что было-бы особенно важно в отношении
монголов, в реакции коих на различные запросы внешнего
и внутреннего мира за последние века произошли существен-
ные изменения.
Еще одно замечание. Я должен повторить то, что писал
уже в предисловии к первому тому настоящего труда: несмотря
на старательную корректуру, я рё мог избегнуть ошибок в пра-
вописании некоторых собственных имен и выдержать во всех
случаях раз принятую транскрипцию их на русский язык—
задача очень трудная при необходимости пользоваться работами
на иностранных языках и при массе пестрящих страницы этой
книги названий. Все такие недосмотры сведены в прилагаемых
к ней алфавитных указателях.
Кроме печатных трудов, на характеристике которых, в виду
их многочисленности, я останавливаться не буду, я пользовался
также официальными документами и некоторыми рукописями.
Авторам последних—А. П. Церерииу, С. Р. Мипцлову, А. Я. Бал-
лоду и Ц. Ж. Жамцарано, считаю приятным для себя долгом при-
VI
нести здесь глубокую благодарность. За раз’яснениями мне
неоднократно приходилось обращаться к профессорам Вл. Л.
Котвичу, В. М. Алексееву, В. Я. Владимирцову, А. И. Ива-
нову и А. Д. Рудневу; некоторые указания ио литературе
я получил от академика С. Ф. Ольденбурга и Ф. А. Розен-
берга; в особенности же в этом последнем отношении оказал
мне помощь Владислав Людвигович Котвич, который всегда
с живым интересом следил за моими исследованиями в области
истории Сфедней Азии. Всем этим лицам выражаю свою искрен-
нюю признательность.
Habent sua fata liberi! Эта книга в рукописи закончена
была в декабре 1917 года, но события, которые мы только что
пережили, сделали невозможным своевременное появление ее
в свет. Ее издание принял на себя Ученый Комитет Монголь-
ской народной республики, чему особенно содействовал секре-
тарь этого комитета Цыбен Жамцаранович Жамцарано. Каж-
дый автор поймет ту меру благодарности, которую я должен
чувствовать к этому просвещенному деятелю современной
Монголии.
ГЛАВА I.
Пред’исторический период.
Первобытная археология преследует задачу—проследить
жизнь народа от самой его колыбели; но при современном
уровне ее разработки она дает материал главным образом для
истории человечества, а не отдельной народности, так как
территорий, в которых автохтоны бессменно просуществовали
бы до наших дней, сохранилось очень немного *), восстано-
вить же народные передвижения по оставленным ими рели-
квиям—дело трудное и далеко не всегда возможное.
Смена народностей в данной местности, это—смена куль-
тур, нередко высшей на низшую, и потому, изучая прошлое
какой либо страны по тем остаткам пребывания в ней чело-
*) Примером может служить Веронская провинция Италии, где
известно несколько местностей, в которых один и тот же народ жил от
конца палеолитической эпохи до римской (Нидерле—„Человечество в до-
исторические времена", стр. 77). Имеются такие местности, может быть,
в Сибири и России. Так, в Забайкалье, например, Мостицел—„Следы до-
исторического человека в долине реки Никоя" (см. „Протоколы Троицко-
савско-Кяхтинекого отделения Приамурского отдела И. Русск. Геогр.
Общ.", 1897, № 2 и 3) были найдены стоянки, где на ряду с каменными
изделиями раннего неолита найдены были железные и медные шлаки и
изделия как из этих металлов, так и из бронзы; а кн. 77. А. Путятин—
„О гончарном искусстве в каменном веке" в „Извест. И. Русск. Геогр.
Общ.", 1884, XX, стр. 4 (отд. оттиска), указывает на мыс озера Бологое
где две самые древние палеолитические эпохи—Шельская (Сент-Ашельская)
и Мустье—сменяются неолитом и древней железной.
— 2 —
кека, которые сохранились в ее недрах и на поверхности,
требуется большая осторожность в выводах, которая впрочем
подсказывается и невыясненной еще причиной чрезвычайного
сходства в области духовной и материальной культур доисто-
рического населения Европы и Азии *). Тем не менее, сов-
местно с пальэтнологическими данными и данными сравни-
тельного языкознания археологические находки освещают нам
иногда доисторичесЕ«ое прошлое страны и дают базу для изу-
чения современного ее населения даже тогда, когда генетиче-
ской связи между этим последним и изчезнувшей народностью
не существует, так как даже и при быстрой смене племен ни
9 Так, обычай предавать земле, не труп покойного, а очищенный от
мяса и иногда окрашенный в красный цвет скелет его, существовавший
кое-где в Европе еще в палеолитическое время [Нидерле, op. cit., стр. 37
и 48; А. А. Спицын—„Курганы с окрашенными костяками" в „Зап. И.
Русск. Археол. Общ.", нов. сер., 1899, XI, вып. 1 и 2, стр. 53—133, где,
на стр. 80, читаем такте строки: „в антропологическом отношении окра-
шенные костяки замечательны; (в южной России) они принадлежали людям
высокого роста с прекрасно развитыми мускулами и с характерным длинно-
головым черепом, имеющим низкий откинутый лоб и сильно развитые
брови"] и засим не пресекшийся там и в течение последующих эпох, не
исключая и железной (Нидерле, op. cit., стр. 81, 85, 147, 272, 436; приме-
чание Д. Анучина там же, стр. 148), был также распространен как в южной
Сибири, так и в Америке. В связи с этим обычаем находилась, вероятно,
и посмертная трепанация черепов, равным образом существовавшая как
в Европе, так и в Азии (Нидерле, op. cit., стр. 83, 173: А. А. Спицын, ор.
cit., стр 80; Горощенко—„Гипсовые погребальные. маски и особый вид
трепанации в курганах Минусинского округа"; idem—„Курганные черепа
Минусинского округа", стр. 8, 9). Что касается изделий, то примеров
того же порядка доисторическая археология знает очень много. Укажу
наиболее характерные: полированные каменные топоры и некоторые другие
предметы, находимые на берегах Камбоджи, не отличаются от попадающихся
во Франции (Moura—„Le Cambodge pr6historique“ в „Revue d’Ethnographie",
1882, стр. 505 -525; цит. no Chauvet—„Comparaison des industries primitives
de France et d’ Asie" в „Congres international d’archeol. prehist. et d’ anthropol.",
Moscou, I, 1892, стр. 59—61); типы топоров и кинжалов Индии те же, что
и в южной Европе (Е. Chantre— „Age du bronze dans ГAsie occidental"
в „Bulletin de la Soc. d’Anthropologie de Lyon", 1882, стр. 215); порази-
тельно также схожи орнаменты гончарных изделий с берегов Ладожского
озера и Оки и из Восточной Сибири—с берегов р. Ангары" (Витковский—
„Следы каменного века в долине р. Ангары" в „Известиях вос.-сиб.
отдела И. Русск. Геогр. Общ/, 1889, XX, № 2, стр. 21).
— 3 —
одно нз них не сходило со сцепы, не оставив следов в крови,
речи и жизненном укладе своих заместителей *), чему в осо-
бенности способствовал общий для всех первобытных наро-
дов обычай инкорпорировать женщин и детей покоренного
племени.
Чем, однако, глубже стараемся мы проникнуть в доистори-
ческую эпоху, тем менее надежными становятся наши выводы,
так как, отходя в этом направлении от исторически извест-
ных рас. становится все менее и менее возможным пользо-
ваться археологическим наведением по остаткам доисториче-
ских племен. И даже в таких благоприятных случаях, какой
мы имеем, например, в Забайкалье, где мезатицефалы сменили
первобытные расы крайних короткоголовых (головной указа-
тель 93,6) и крайних длинноголовых (тот же указатель 68,0) 2),
нельзя, как мы ниже увидим, сказать, что в этих мезатицефа-
лах мы имеем скрещенную расу, образовавшуюся из слияния
первобытных, а не расу пришлую, в главной своей массе
оставшуюся генетически чуждой этим последним, ибо между
9 Генетическая связь вымершего с современным населением редко
может быть достаточно обоснована; если же нельзя установить этой связи,
например, историческим путем, то ка.к-бы тщательно ни был обработан
антропометрический материал, относящийся к ныне живущим племенам, он
может _рказаться недостаточным, чтобы доказать эту связь, т.е. принадлеж-
ность вымерших и современных типов к одной и той же лингвистической
расе. Сомневаюсь, например, чтобы можно было доказать, как это полагает
Л. Бспданов („Материалы для антропологии курганного периода в Москов-
ской губернии" в „Изв. Общ. Люб. Естествозн.", IV, I, 1867, стр. 18),
одним лишь антропометрическим путем принадлежность курганного насе-
ления Московской губернии к финской или иной (лингвистической) расе,
ибо лингвистическая раса в исключительных лишь случаях совпадает
с антропологической. Впрочем, эту мысль уже ранее высказал Харузин
(„Древние могилы Гурзуфа и Гугуша", 1890, стр. 89—90), у которого
читаем: „Определять национальность, к которой могут относиться те или
другие древние черепа, средствами одной антропологии вообще немыслимо;
помочь в этом отношении должны нам данные археологические и истори-
ческие, причем задачей антропологии будет воспроизвести тип данной вы-
мершей народности".
2) Талько-Грынцевич—„Древние аборигены Забайкалья в сравнении
с современными инородцами" („Труды Троицкосавско-Кяхтинского отд.
Приамурского отдела И. Русск. Геогр. Общ.", 1905, VIII, I, стр. 35).
— 4 —
культурами первобытных насельников края и сменивших их
мезатицефалов лежит пропасть, которую мы не в силах заполнить.
В настоящее время Средняя Азия—страна короткоголовых
по преимуществу. Но на заре ее исторической жизни преоб-
ладание было далеко не везде на их стороне. В пределах об-
ластей, подвергшихся пальэтнологическим исследованиям,
стоянки длинноголовых были найдены в Забайкалье J), в до-
лине р. Ангары 2), к северу 3) и к югу 4) от Саянской маги-
страли, в Каинском округе Томской губернии 5), в Киргизских
степях 6). Если, однако, вывод Топинара, что первоначальный
белокурый тип был длинноголовым, верен и для Азиатского
*) Талъко-Грынцевич—„Суджинское доисторическое кладбище в Ильмо-
вой пади" в «Труд. Троицкос.-Кяхт. отд. Приам, отдела И. Русск. Геогр.
Общ.", 1, 2, 1898; idem—„Материалы по пальэтнологии Забайкалья" в Про-
токолах и Трудах того же Общества (прилож. 2 к проток. № 7, 1897, стр.
63, протокол №8 того же года, стр. 78—79, „Труды", 1, 3, 1898, стр. 60,
63, 67, III, 1, 1900, стр. 49, III, 2 и 3, 1900, стр. 25, 26, и 28, IV, 2,
1901, стр. 34, VI, 2, 1903, стр. 20—:21); idem—„Materyaly do paleoetnologii
mogil Azyi wschodniej" в „Materyaly antrop.-archeol. i etnograf. Akad.
Umiej^tnosci w Krakowie", III, Dz. 1, 1898. В своем этнологическом очерке
„Древние обитатели Центральной Азии" („Русский Антропологический
Журнал", 1900, № 2, стр. 1—2) mom же автор упоминает также о находках
П. С. Михно и исследованиях А. П. Мостина в бассейне р. Селенги, где
также в песчаных выдувах найдены были следы стоянок длинноголовых.
2)	Витковский—„Краткий отчет о раскопке могил каменного периода"
в „Изв. вост.-сиб. отд. И. Русск. Геогр. Общ.", 1880, XI, № 3 — 4, и
1882, XIII, № 1—2; idem—„Следы каменного века в долине р. Ангары",
там же, 1889, XX, № 1.
3)	Адрианов—„Доисторические могилы в окрестностях Минусинска"
в „Изв. И. Русск. Геогр. Общ.", 1883, XIX, стр. 251; idem—„Предвари-
тельный отчет о путешествии в 1883 г.“, там же, стр. 350; idem—„Путе-
шествие на Алтай и за Саяны" в „Записках зап.-сиб. отд. И. Русск.
Геогр. Общ.", 1888, VIII, 2, стр. 30; Савенков. - „К разведочным материалам
по археологии среднего течения Енисея" в „Изв. вост’-сиб. отд. И.
Русск. Геогр. Общ.", XVII, №3—4, стр. 78; Горощенко—„Курганные черепа
Минусинского округа", 1900.
4)	Минцлов—рукоп.
5)	С. Чущнов—„Материалы для антропологии Сибири", X, „Курганы
Каинского округа Томской губернии" в „Изв. И. Томского Унив.“, 1900,
кн. XVI.
6)	Нефедов—„Les kourganes de la steppe des Kirghizes" в „Congr£s
intern, d’archdol. prehistor. et d’anthrop.", 1892, II, стр.349.
— 5 —
материка *), то многочисленность, как мы ниже увидим, ли-
тературных указаний па былое распространение в Азии светло-
волосых также свидетельствует о той выдающейся роли, какую
в прежнее время должен был играть в ней этот тип.
Но была-ли то одна раса, и если одна, то что это была
за раса, как велики были пределы ее распространения, какие
причины вызвали ее исчезновение, и имеются ли данные для
того, чтобы генетически связать ее с белокурыми племенами
Европы?
Для разрешения этих вопросов мы должны обратиться к
истории и археологии.
История знакомит нас с четырьмя племенами, населяв-
шими Среднюю Азию вне Великой стены и имевшими голу-
бые (зеленые) глаза и белокурые (рыжие) волосы, а именно,
с усунями, хагясами, динлинами и бома. Всего вероятнее,
что усуни были народом смешанного происхождения * 1 2),
9 Из этого не следует, конечно, делать обратного заключения, что
все длинноголовые должны были быть белокурыми.
2) Аристов в своих интересных исследованиях—„Заметки об этни-
ческом составе тюркских племен и народностей" (отд. оттиск из „Живой
Старины", 1896, III и IV, стр. 121) и „Опыт выяснения этнического
состава киргиз-казаков Большой орды и кара-киргизов“ („Живая Старина",
1894, III и IV, стр. 450 -451) приходит к нижеследующим заключениям:
1) нынешние кара-киргизы суть прямые потомки пришедших в западный
Тянь-шань из средней Монголии за полтора столетия до Р. Хр. усуней;
2) усуни составляли лишь часть коренных киргизов, отделившуюся от
оставшегося на Енисее народа, который вскоре (?) сделался известным
китайцам под настоящим своим именем; 3) усуньский народ в средней
Монголии состоял не из одних киргизов, но представлял собою союз тюрк-
ских родов, во главе которого стоял усуньский отдел киргизов; 4) общие
предки усуней и киргизов (енисейских)—древние киргизы—произошли из
смешения тюрков с динлинами, которые были одним из племен древней
северно-азиатской длинноголовой и светло-окрашенной расы, и 5) различия
между тюркскими племенами могут быть объясняемы помесями тюрков
с различными племенами той же длинноголовой расы, с самоедскими и
с угро-финскими.
К сожалению Аристов не в достаточной мере осветил тот материал,
который привел его к этим интересным выводам, почему останавливаться
на них я не стану (см. Грум-Гржимайло—„Описание путешествия в Запад-
ный Китай", II, стр. 94). Мне важно отметить здесь лишь то обстоятельство,
что этот исследователь считает усуней народом смешанного происхождения
и не подвергает сомнению следующую характеристику, которую дает им
— 6 —
о хагясах, иначе хакасах, т. е. о древних киргизах (Херкс^
комментатор „Истории Старшего дома Хань“ Янь Ши-гу: „Усуньцы обли-
ком весьма отличны от других иностранцев Западного края. Ныне ино-
странцы с голубыми глазами и рыжими бородами, похожие на обезьян,
суть потомки их" (Иакинф—„Собрание сведений о народах, обитавших
в Средней Азии в древние времена", III, стр. 65).
Другой исследователь усуньского вопроса Kurakichl Shiratori („Ueber
den Wu-sun Stamm in Centralasien" в „Keleti Szemle", 1902, III, стр. 134)
сопровождает эту характеристику таким замечанием: „Es 1st nicht festzustel-
len, ob Yen-schi-ku die Wu-sun aus Aiitopsie kannte oder die Fremden nur
wie Tadjik’s, Araber u. s. w., die nach China kamen, ansah und diese als
Nachkommen der Wu-sun betrachtete “, и далее приводит китайское свиде-
тельство, как он полагает, находящееся в противоречии с свидетельством
Янь Ши-гу: „Die Madchen der Wu-sun haben tief gelegene Augen und sind
schwarz und hasslich". „Глубоко сидящие глаза"—признак, подтверждающий,
а не опровергающий показание Ши-iy; что касается таджиков, арабов и
других (но кого именно?), то из этих народов только таджики могли под-
ходить под характеристику Ши-iy, так как среди них и доныне немало
людей с голубыми глазами и рыжими бородами, арабы же искони были
черноволосыми. Но если Янь Ши-гу и принимал таджиков за потомков
усуней, то это лишь доказывает, что усуни в свое время были действи-
тельно светловолосым народом. Скорее, опираясь на следующее место
китайской летописи: „между усунями находятся отрасли племен сэ и
юэчжи" (Иакинф, ibid.), можно было-бы дать свидетельству Янь Ши-гу
иное объяснение, а именно, что светлый цвет волос и голубые глаза за-
падных иностранцев—наследие народа сэ, а не усуней, так как сэ, это—
саки (это тождество оспаривал, кажется, только Lassen—„Indische Alterthums-
kunde", II, 2 изд., стр. 376; см., однако, Sylv. Levi—„Notes sur les Indo-Scythes"
в „Journ. Asiat.", IX sdrie, 1897, IX, стр. 10),которых большинство ученых
(см. Григорьев—„О скифском народе саках", 1871) считает арийцами, но
раз мы знаем (см. ниже), что и киргизы первоначально были светловолосым
и голубоглазым народом, то нет причин сомневаться и в том, что теми же
расовыми признаками отличались и усуни. Некоторое подтверждение пока-
занию Ши-гу дает Валиханов („Очерки Джунгарии" в „Зап. И. Русск.
Геогр. Общ.", 1891, I, стр. 195), у которого читаем: в настоящее время
в Джунгарии обитают два народа: буруты или настоящие киргизы и
киргиз-кайсаки Большой орды, носящие собирательное имя уйсунь, между
которыми существует поколение, называемое рыжими уйсунями (сары
уйсунь); это поколение к довершению интереса считает себя остатком
большого и сильного народа". Но и вообще белокурый элемент еще и до
настоящего времени не исчез среди киргизского населения Западного При-
тяньшанья и Семиреченской и Семипалатинской областей; то же следует
сказать и о казацком населении Букеевской орды (см. Харузин—„Киргизы
Букеевской орды", I, стр. 292, 296); даже далеко к югу путешественники
отмечают существование этого элемента среди киргизов; так, Defremery

историка Менандра), в китайских летописях говорится,
в „Fragments de gdographes et d’historiens arabes et persans inedits“(„Journ.
Asiat.“, IV sdrie, 1850, XVI, стр. 158) указывает на путешественника Abbott
(„Narrative of a journey from Heraut to Khiva", стр. 298—299), который
встретил на своем пути киргизку, имевшую румяное лицо и серые глаза;
Н. Ханыков же („Описание Бухарского ханства", 1843, стр. 66) об узбеках
пишет следуещее: узбеки наружностью напоминают племена монгольские,
но глаза их больше, черты лица немного красивее, цвет волос на бороде
рыжий или темнорусый, гораздо реже черноволосый.
Kingsmill („The Intercourse of China with Eastern Turkestan and the
adjacent countries in the second century В. С." в „the Journal of the Royal
Asiatic Society of Gr. Britain a. Ireland", new series, XIV, стр. 79) высказы-
вает предположение о тождестве усуней с асиями или асианами Страбона.
Вот это место: „Усуни, повидимому, тождественны с асиями, которые,
согласно указанию Страбона, занимали бассейн верховий Яксарта (Сыр-
дарьи) и были такими же кочевниками, как тохары и сакараулы. Это ука-
зание вполне согласуется с тем, что рассказывает Сы-ма Цянь об обычаях
и местах кочевий усуней". Kingsmill упустил, однако, из вида, что, согласно
Tpoitj Помпею, асианы не только покорили Бактрию, но и в ней обосно-
вались, что к усуням относиться не может (см. Григорьев—„Кабулистан и
Кафиристан" К. Риттера, дополн., стр. 779).
С своей стороны китайцы считали усуней одним из отделов народа
сэ, т. е. саков (Иакинф, op. cit., геогр. указ., стр. 71). Аристов и саков
считает тюрками. Вот, что он пишет: „что саки были тюрки, это, между
прочим, удостоверяется именами городов Сакастана, приводимыми Исидором
Харакским—Мин (не Мин, а согласно Григорьеву, 1. с., стр. 780,— Минна-
гара), Палакенти, Барда, несомненно принадлежащими тюркскому языку.
Китайские известия соответствующего времени дают возможность выяснить,
что эти тюрки принадлежали к племени канглы (у китайцев—кангюй),
которое в то время кочевало на Сыр-дарье и отняло у греков Согдиану
(„Англо-индийский Кавказ", стр. 28).
Я не могу согласиться с тем, что китайские известия дают нам воз-
можность считать саков кангюйцами. Вытеснив саков из пределов Западного
Тянь-шаня, где, согласно Квинту Курцггго (Григорьев—„Поход Александра
Великого в Западный Туркестан" в „Журн. Мин. Нар. Проев.", 1881,
сент., стр. 63) они жили уже в Александрово время, за Сыр-дарью, юэчжи
последовали за ними туда же. Засим, „когда юэчжи заняли государство
Дахя (Бактрию), сэский владетель занял к югу государство Гибинь"
(Р1акинф, op. cit., Ill, стр. 48). Наоборот, кангюйцы при овладении Согдианой
явились наследниками юэчжисцев, а не греков, в этой стране, что и по-
нятно, так как китайцы застали их кочевья к северо-западу от юэчжиских
земель: „Кангюй смежен с Даванью и по малосилию своему признает за
собой на юге власть юэчжисцев, на востоке власть хуннов" (Иакинф, ор.
cit., Ill, стр. 6). Kurakichl Shiratori, op. cit., стр. 123 и след., приводит даже
очень убедительные доказательства тому, что кангюйцы никогда не владели
— 8 —
что они в значительной мере „перемешались с динлй-
Согдианой. Что китайцы не смешивали саков с кангюйцами, это видно
также из следующего: „Сэские племена, говорит китайская летопись,
рассеянно живут и более под зависимостью других. От Кашгара на северо-
западе хюсюнь и 'гюань-ду суть потомки древних сэсцев" (Иакинф, ор.
cit., Ill, стр. 48). Ср. Franke—„Beitrage aus chinesischen Quellen zur Kenntnis
der Tiirkvolker und Skythen Zentralasiens" в „ Abhandlungen dek Kon. Preuss.
Akad. d. Wiss.“, 1904, стр. 46—48. В позднейшем своем сочинении—„Этни-
ческие отношения на Памире и в прилегающих странах по древним, пре-
имущественно китайским, историческим известиям" („Русский Антропол.
Журн.“, 1900, № 3, стр. 63—64) Аристов еще раз возвращается к вопросу
о саках, доказывая их тюркское происхождение. Между прочим мы здесь
читаем: „Народ, которому китайцы со II в. до Р. Хр. давали имя сай, сэ,
su, ssd, szu, sz (у Рихтгофена), был, по всей вероятности, одним из древ-
нейших тюркских племен (курсив мой), передвинувшихся от Алтая в бас-
сейн р. Или и Нарына за многие столетия до Р. Хр., одновременно с кан-
гюйцами или канглами. Его остатки уцелели на востоке в лице племени
сагай на Енисее и якутов, именующих себя Саха, на Пене, остатком же
сайцев Тянь-шаня до наших дней можно почитать кара-киргизское поколе-
ние саяк, которое, по всей вероятности, является одной из тех „отраслей"
или родов, которая находилась в Ханьское время „между усуньцами", без
сомнения на Нарыне, где саяки кочуют и теперь". Но дело в том, что
акад. В. Радлов, резюмируя на стр. 51—58 своего исследования—„Die
jakutische Sprache in ihrem Verhaltnisse zu den Ttirksprachen" („Зап. И. Акад.
Наук по истор.-филолог. отд.", VIII серия, т. VIII, № 7) свой взгляд на
якутский язык и народность, приходит к выводу, что в самую отдаленную
стадию своего существования якутский язык, ныне турецкий, был языком
неизвестною корня, затем омонюлился, далее подвергся длительному влиянию
разных турецких наречий и только уже в последней, заключительной, ста-
дии своего развития под напором особенно сильной волны турецких эле-
ментов принял совершенно турецкий облик; и так как окончательный про-
цесс отуречения якутского языка произошел уже в области, отделенной от
языков турецкой семьи широкими лесными пространствами, то он и принял
совершенно оригинальный после-турецкий (nachturkisch) отпечаток. Вообще
же акад. В. Радлов считает ошибочным признавать якутский язык за
древний турецкий (стр. 52). Ф. Корга („Классификация турецких племен по
языкам" в „Этнограф. Обозр.", LXXXIV—LXXXV, 1910, отд. отт., стр. 13)
пришел также к заключению, что якуты, приближаясь кое в чем к карагасам,
не имеют, однако, ничего специфически общего с алтайцами. Что касается
засим ссылки Аристова- на встреченное у Квинта Курцггя, при упоминании
о скифах слово Carthasis, в котором проф. Ндлъдеке узнал турецкое слово
кардаш—сродный брат, то ведь едва-ли правильно отождествлять скифов
с саками, как это делает Аристов.
В последнее время вопрос о национальности саков был вновь поднят
в литературе, причемv. Le Coq („Journ. of the Roy. Asiat. Soc.“, 1909,
9
нами“ ’), что же касается бома, то их родство с динлинами
стр. 318) и Luders („Die Sakas und die nordarische Sprache" в „Sitzungsber.
d. K6n. Preuss. Akad. d. Wiss.“, 1913, I, стр. 406—427) высказались за их
иранское происхождение (см. ниже гл. VIII).
Возвращаясь к усуням, я не могу еще не отметить, что позднейшие
китайские ученые производят русских от удалившихся на север усуней
{Паркер—„Китай, его история, политика и торговля с древнейших времен
до наших дней", стр. 224—225).
Что касается вопроса об языке (считаю доказанным, что усуни говорили
на одном из тюркских диалектов), то я напомню, что еще Брока писал,
что лингвистические признаки дают только указания на решение вопроса
о происхождении данной народности, решение же его всецело покоится на
анатомических и физиологических признаках.
Должен еще отметить мнение Hirth’a. („Ueber Wolga-Hunnen und
Hiung-nu“ в „Sitzungsberichte der philos.-philol. und der histor. Classe der
k. bayer. Akad. d. Wiss.“, 1899, II, 2), который по тому же предмету выска-
зался в том смысле, что для об’яснения встречавшегося в VII веке среди
турок белокурого элемента нет надобности прибегать к гипотезе (?) о
существовании особой белокурой расы в Средней Азии. Хунны, говорит он,
откочевав на запад и покорив земли белокурых аланов, продолжали
однако, по словам Вэй-шу, поддерживать сношения со своими сородичами
на востоке. Торговые караваны, в состав коих, вероятно, входили и купцы
аланской национальности, должны были несомненно подолгу останавливаться
в земле Юебань (т. е. в северной части нынешней Семиреченской области)
прежде усуньской; результатом же этих остановок и были те „рыжие бороды и
синие глаза", о которых упоминает Ши-гу. Столь же легко проф. Хйрт разре-
шает вопрос и о рыжеволосых и голубоглазых хагясах, забывая, что китайцы
указывали на белокурый цвет волос как на характерную особенность всего
народа, численность коего простиралась до нескольких сот тысяч человек
(см. Грум-Гржимайло—„Описание путешествия в Западный Китай", III, стр.
26). Сомневается в правильности показания Ши-гу и Franke, op. cit., стр. 17—18.
!) Иакинф, op. cit., 1,2, стр. 443. О хагясах в Тан-шу говорится: „Жители
вообще рослы, с рыжими волосами, с румяным лицом и голубыми глазами"
{Иакинф, ibid.). Согласно Jigs-med nam mk’a {Huth—„Geschichte des Buddhis-
mus in der Mongolei", II, стр. 33), хагясы, бывшие у тибетцев известными под
именем k’inc’a, а у монголов под именем k’emk’emc’e (кемь-кемчик), имели
голубые глаза, рыжие волосы, отвратительную внешность и не расставались
с оружием, которого имели при себе множество. В соответствии с этим
находится и легенда, передаваемая Гардизи, о славянском происхождении
киргизов. Признаки славянского происхождения киргизов пишет Гардизи,
заметны и до сих пор (в XI веке) в наружности киргизов, так как они
отличаются рыжими волосами и белым цветом кожи {Бартольд—„Отчет
о поездке в Среднюю Азию с научною целью" в „Зап. И. Акад. Наук", 1897, VIII
сер., 1, № 4, стр. 109). Казанцев („Описание киргиз-кайсак", 1867, стр. 1)
также приводит легенду о происхождении киргизов от „пегих людей".
Р
— 10 —
будет доказано ниже. Таким образом, только этот последний
народ п должен считаться носителем тех физических призна-
ков, которые сближают светловолосую расу Средней Азии с
.европейской.
О динлинах, как таковых, китайцы дают нам самые скуд-
ные сведения, но в „Бэй-шы" мы находим указание, что
народное название красных ди (чи-ди) * 2 3) было ди-ли, 8)
изменившееся в динлин 4) по переходе их в конце IV-ro ве-
ка по Р. Хр. на северную сторону Гобийской пустыни 5 * *), а
9 Говорится лишь, что динлины были волосатым народом (De-
guignes—„Histoire дёпёга!е des Huns", etc., 1, 2, стр. LXII, LXXVI, LXXVII;
см. впрочем Klaproth—„Tableaux historiques de 1’Asie", стр. 167, который,
повидимому, имел в своем распоряжении более подробные о них сведения.
Потомки их однако еще в XIV веке сохранили характерные особенности
белокурой расы, что видно из следующей характеристики, даваемой араб-
ским географом Эломари (ум. в 1348 году) жителям южной Сибири:
„В землях Сибирских и Чулыманских сильная стужа; снег не покидает их
в течение 6 месяцев. Несмотря однако на их стесненную жизнь, нет между
разными родами рабов людей красивее их телом и белее их цветом своей
кожи. Фигуры их—совершенство создания по красоте, белизне и удивитель-
ной прелести. Глаза у них голубые". Записано это со слов лиц (Хасана
Эрруми и Хасана Эмербили), лично посетивших эту страну (Тизенгаузен—
„Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды", I, стр. 238;
см. также „Notices et extraits des manuscrits", 1838, XIII, стр. 281, ст.
Quatremere).
2) Достойно особого внимания, что енисейские остяки, несомненные
потомки динлинов (см. ниже), и до сего времени именуют себя
д и, что значит на их языке люди (Н. А. Синельников—„Енисейские остяки
по наблюдениям и измерениям В. А. Анучина" в „Труд. Антроп. отд. И.
Общ. Люб. Естеств., Антроп. и Этнограф.", 1911, XXVIII, вып. 1, стр. 1).
3) В „Вэй-лё" говорится, однако, что сами себя ди называли хо-чжэ
(Chavannes—-„Les pays d’Occident d’aprds le Wei-lio" в „T’oung-Рао", sdrie
II, VI, 1905, стр 522). De Groot—„Die Hunnen der vorchristlichen Zeit",
I, pass., пишет дик (Tik) вместо ди.
4) Д, Позднеев („Исторический очерк Уйгуров", стр. И) пишет:
„даже самое имя динлин звучит в позднейшем дили". См. также выше,
стр. 8, где говорится: по Бэй-Вэйской истории динлины потомки чи-ди, и
стр. LXI.
5) Это не совсем так. Имя динлин имеет очень давнее происхожде-
ние, так как упоминается уже в „Шань-хай-цзин", сочинении, относимом
к до-чжоуской эпохе. См. Д. Позднеев, op. cit., стр. 8. Об этом переходе
пустыни свидетельствует и следующая китайская легенда, которую я нахожу
у Овчинникова („Материалы для изучения памятников древностей в окрест-
ностях г. Иркутска" в „Изв.. Вост.-Сиб. отд. И. Русск. Геогр. Общ.",
— 11 —
это дает нам возможность восстановить всю многовековую
историю этого народа и указать на те остатки его, которые и
поднесь сохранились еще во многих глухих уголках Внутрен-
ней Азии и Сибири.
Указание „Бэй-шыи подтверждается и китайской надписью
на орхонском памятнике, воздвигнутом в честь Кюль-тегина в
732 году. Эта надпись гласит, что песчаная страна, гранича-
щая с Китаем, т. е. южная окраина Гоби, была родиной дин-
линов. *) Но она же, согласно китайским данным, была ро-
диной и ди-ли, иначе чи-ди.
Что динлины жили некогда и к югу от Гобийской пустыни,
явствует также из того, что население области верховий
Хуан-хэ (так называемые бай-лан’ские цяны) вело свое проис-
хождение от динлинов 2).
1904, XXXV, № 3, стр. 62—63) без ссылки на источник, откуда она им
заимствована: Относительно появления рыжеволосого племени в бассейне
Ангары китайцы рассказывают, что в одной из северо-западных
провинций Китая жил некогда, три—четыре тысячелетия тому назад,
царь, супруга которого имела впалые глаза и белокурые волосы (рыжие).
Не поладив с китайцами, он принужден был удалиться на север и посе-
литься в долине р. Ангары, где потомство его размножилось, образовав то
рыжеволосое племя, которое имело своим центром город, находившийся на
месте современного Балаганска.
9 Shiratori („Die chinesische Inschrift auf dem Gedenkstein des
K’ue-t’e-k’in am Orkhon", Tokio, 1899, стр. 6, прил.) переводит это место
следующим образом; „In der Region der sandigen Grenzlandes in der
Ting-ling Heimatland, erhoben sich kriegerische Helden unter euren fruheren
Konigen". Той части надписи, которая нас интересует, Schlegel („La stdle
fundraire du Teghin Giogh“ в „Mdmoires de la Socidtd Finno-Ougrienne“,
1892, III, стр. 54) дает такой перевод: „Dans la region de Cha-sai, dans le
pays de Ting-ling", etc:, не сопровождая его каким-либо указанием на былое
местонахождение страны Ша-сай. Васильев первоначально переводил ее так:
„Im sandigen Nachbarreiche, im Vaterlande (des Volkes) Ting-ling" („Die
altttirkischen Inschriften der Mongolei", 1895, стр. 168), но засим заменил
этот перевод менее определенным: „В заграничном песчаном царстве,
родине (народа) Дин-лин" („Сборник трудов орхонской экспедиции", 1897,
III, стр. 7).
2) „Есть еще Байланские цяны, которых туфаньцы называют дин-
линами“ {Иакинф—„История Тибета и Хухунора“, I, стр. 242).
В III веке нашей эры к северу от Нань-шаня обитал народ цзы-лоу
смешанного происхождения, среди которого находились, между прочим, и
роды динлинов. Впоследствии они перешли на земли Гуан-вэй (ныне уезд
Цинь-нань в пров. Гань-су) и поселились на границе (Тибета) [Chavannes—
12 —
Засим имеется указание, что и предками бома были дисцы.
Обома, как одном из отделов ди, упоминает уже Сы-ма Цянь1).
Около 118 г. до Р. Хр. диецы бома покорены были китайцами,
и из занятых ими земель 2) образован был военный округ
Ву-ду-цзюнь 3). Бома в Ву-ду застали уже население, состо-
явшее из дисцев поколения ба (ба-ди), которые управлялись
князьями из фамилии Ли. Столицей этого княжества был город
Лё-ян. При князе Ли-тэ „ба-ди“ овладели Лянь-чжоу и Чэн-
ду-фу. Прееменикъ Ли-тэ—Ли-сюн в 306 г. по Р. Хр. провоз-
гласил себя императором. Но уже 40 лет спустя это царство
пало, 4) и на смену ему стало возвышаться царство дисцев
„бо-ма“. Этих бо-ма в отличие от северных, населявших Алтай-
ское нагорье, китайцы называли западными бо-ма5). Должен огово-
риться, что иероглифы, которыми писались названия обоих племен,
„Les pays d’Occident d’aprds le Wei-lio" в „T’oung-Рао, II sdrie, VI, 1905,
стр. 526). He эти ли однако динлины были предками Байланских цянов?
Что какие-то динлинские роды продолжали существовать под этим
именем в пределах Китая и в исходе IV века, видно из следующих выдер-
жек из китайской летописи, приводимых о. Иакинфом („Записки о Монго-
лии", III, стр. 63 и 67): „В 383 году Мужун Чуй, будучи послан (циньским
императором Фу-цзянем II) для усмирения динлинского князя Чжао-
бинь, нашел случай"... и далее: „Мужун Линь бежал к динлинским
войскам, находившимся у западных гор". Что здесь идет речь об южной
ветви динлинов, явствует из того, 1) что Фу-цзянь, не владевший северной
Монголией, не мог посылать туда и Мужун Чуя для усмирения какого-то
динлинского князя, и 2) что у нас нет данных предполагать призыв
Муюнами вспомогательного контингента динлинских войск из бассейна
нижней Селенги, если-бы даже в это время там и продолжали еще жить
остатки этого народа.
Parker („А thousand years of the Tartars") также говорит о каких-то
южных динлинах, в войнах с сяньбийцами выступавших, будто-бы, на сто-
роне китайцев, но, как всегда, не указывает источника, из которого он
почерпнул это известие.
9 Chavannes—„Les pays d’Occident d’apres le Wei-lio" в „T’ou'ng-Pao",
II serie, VI, 1905, стр. 528.
2) Ныне уезд Чэн-сянь области ЦзНЬ-чжоу, в пров. Гань-су.
») Ивановский—„Материалы для истории инородцев юго-западного
Китая", I, стр. 100. См. также Chavannes, ibid., стр. 521.
4) Ивановский, op. cit., I, 1, стр. 15 —16; d’Hervey de Saint-Denys—
„Ethnographie des peuples dtrangers de Ma-touan-lin“, II, стр. 51—53.
5) Pfaynaier—„Die Unternehmungen der friiheren Han gegen die
siidwestlichen Fremdgebiete" в „Sitzungsberichte d. Kais. Akad. d. Wis-
senschaften “, phll.-hist. Classe, t. 45, 1864, стр. 297.
— 13 —
неодинаковы: в первом случае они означают „белая 1)“, во вто-
ром— „пегая" лошадь. 2) Но когда идет речь о китайской
передаче иностранных слов, то нельзя придавать этому факту
большого значения; так, укажу, например, на народное имя
дубо (tupo), которое также писалось различными иероглифами; 3)
разными иероглифами писалось и имя динлин. 4 5) Как-бы то
ни было, о другом государстве бо-ма, помимо южно-сибирского,
которое находилось-бы к северу от Ву-ду, история не упоми-
нает. °) Но если так, если сибирские 6) и ганьсуйские бо-ма
составляли части одного и того же народа, то это неоспоримо
доказывает, что „динлин" и „ди" представляют лишь варианты
одного и того ясе племенного названия.
Ди принадлежали к числу автохтонов Китая. 7) Они со-
х) Ивановский, op. cit., I, стр. 100.
2) Scholl—„Ueber die achten Kirgisen" в „Abhandlungen der phil.-hist.
Klasse d.. Konigl. Akad. d. Wissenschaften zu Berlin", 1864, стр. 472;
Chavannes—„Documents sur les Tou-kiue occidentaux" в „Сборнике трудов
орхонской экспедиции", VI, 1903, стр. 29.
8) Hirth—„Nachworte zur Inschrift des Tonjukuk" в „Die alttiirkischen
Inschriften der Mongolei", 2-te Folge, 1899, стр. 40; см. также Васильев—
„Сборн. труд, орхон. эксп.“, 1897, III, стр. 15.
4) Chavannes—„Les pays d’Occident d’aprds le Wei-Iio“ в „T’oung-Pao“,
II sdrie, т. VI, стр. 560.
5) Ма-дуанъ-линь упомнает однако об одной ветви племени бо-ма,
жившей к западу от Шу (Чэн-ду-фу) и к востоку от Жань-мань (Мао-
чжоу). См. Ивановский, ibid., стр. 93—94; Pfcynaier, ibid. Не княжество-ли
это Боми по р. Лань-цан-цзяну, о котором пишет Крейтнер („Die wis-
senschaftlichen Ergebnisse der Reise des Grafen В 61 a Szdchenyi in Osta-
sien, 1877—1880", I, стр. 290)? См. также Минъчжул-хутукта—„География
Тибета", стр. 41.
6) Северные бома были также известны под именами би-цэ и оло-чжэ;
см. Chavannes—„Documents sur les Tou-kiue occidentaux" в „Сборн. труд,
орх. эксп.“, VI, 1903, стр. 29. О них в „Тан-шу“ читаем: „Они ведут ко-
чевой образ жизни; предпочитают селиться среди гор, поросших хвойным
лесом, пашут лошадьми; все их лошади пегие, откуда и название страны—
Бо-ма (пегая лошадь). К северу земли их простираются до моря, они ведут
частые войны с хагясами, которых очень напоминают лицом. Но языки у
них разные и они не понимают друг друга. Дома строят из дерева.
Покровом деревянного сруба служит древесная кора. Они делятся на мел-
кие кланы и не имеют общего начальника". См. также Иакинф, op. cit.,
I, 2, стр. 442.
7) Юй-хуань пишет: „Их происхождение очень давнее" {Chavannes—
„Les pays d’Occident d’aprds le Wei-lio", стр. 521). Ср. de Harles—„Les
— 14 —
ставили даже ядро того народа, который в 1122 году до Р,.
Хр. овладел всем Китаем, дав ему династию Чжоу (1122— 225).
Об этих чжоуцах у de Harlez’a говорится: „Toutes les contrdes
soumises au grand empereur (Yu) n’etaient point placdes direc-
tement sous son autoritd; plusieurs avaient conserve leur chef
propre qui se reconnaissait simplement vassal du monarque sup-
reme. Il en etait ainsi spdcialement de 1’etat de Tcheou situd aq
nord-ouest de la-Chine actuelle, & 1’ouest du coude forme par le
Hoang-ho et habits par une population prechinoise. Ce dernier fait est
attests et par la coleur des cheveux de ce peuple qui
est uniformement signals comme dtant de couleur rousse, et
par les traditions chinoises soigneusement concervees et par le
tdmoignage тёте du Shi-king dans les odes consacrdes a la gl ure
de la maison de Tcheou". 2) К этому следует добавить, что
инородцев яо-мяо китайцы считают потомками чжоуцев 3) и
что за таких же потомков выдают себя и инородцы вони. 4)
religions de la Chine“ в „Le Musdon", X, 1891, стр. 158. Предположение,,
высказанное Terrien de Lacouperie („Le Musdon", 1888, стр. 35), что ди
вторглись в Китай лишь за XIII веков до Р. Хр. основано, как кажется,
на том соображении, что первые известия о столкновениях китайцев и ди
относятся к этому времени. Но в „Истории младшей династии Хань" ска-
зано: „Als Thai-khang, der 3 Kaiser der 1 Dyn. Hia (2205—1766 г. до P. Xp.)
das Reich verliess, fielen die vier Barbaren (т. e. „ди", „и", „мань" и „жун")
alle ab“ (Plath—„Fremde barbarische Stamme im alten China", стр. 457)..
Упоминаются они также и в древней китайской географии „Шу-цзин":
„stellten sie (т. е. ди) nach Tsching-wang’s Tode bei der Thronbesteigung
von Tschao-wang Schirme mit Verzierungen auf“... (Plath, ibid.). Наконец,
можно еще указать, что китайцы ганьсуйских ди считают потомками
Пань-ху, т. е. относят появление их в Китае к третьему тысячелетию до
Р. Хр.
х) Legge—„The Chinese classics", IV, стр. 484 (цит. у de Herle^).
2)	„Les religions de la Chine" в „Le Musdon", 1891, X, стр. 158;
„La nationalitd du peuple de Tcheou“ в „Journal Asiatique“, 8 sdrie, 1892,
XX, стр. 335—336. См. также Terrien de Lacouperie—„Les langues de la
Chine avant les Chinois" в „Le Museon“, 1888, VII, стр. 215; Васильев—
„Об отношениях китайского языка к среднеазиатским" („Журнал Минист.
Народи. Просвещ.", CLXIII, стр. 117).
3)	Ивановский, op. cit., I, 2, стр. 99.
4)	Tang Tsai-fou—„Le manage chez une tribu aborigene du Sud-Est du
Yun-nan “ в „T’oung-Рао", sdrie II, т. VI, 1905, passim. На некоторую бли-
зость, существовавшую некогда между китайцами и динлинами, указывает
также легенда о происхождении динлинов от Пань-ху, по одной версии—
— 15 —
Китайцы некогда называли себя народом „черноволосых",
„sans doute" пишет Biot, *) par opposition & la couleur dif-
ferent© on melee des cheveux de la race indigene" * 2).
Мне кажется, что всех этих свидетельств совершенно до-
статочно, чтобы считать доказанным, что динлины, дили и ди
китайских летописей были одним и тем же народом. Этот
факт объясняет нам также, почему современные китайцы в
большинстве являются среднеголовыми, а в IV-м веке, подобно
хуннам, даже чертами лица значительно отличались от мон-
гольского прототипа. Заключаю это из следующих строк ки-
тайской летописи: „Ши Минь издал повеление предать смерти
до единого хунна в государстве, и при сем убийстве погибло
множество китайцев с возвышенными носами 3).
„Возвышенные“ носы указывают на то, что в жилах хуннов
и китайцев того времени текла кровь той расы, к которой
принадлежали динлины и которую я склонен считать родст-
венной европейской. Ши-хуан, император династии Цинь (246-
209 до Р. Хр.), имел выдающийся нос. 4) Основатель импе-
раторской династии Хань (206 г. до Р. Хр.) был также чело-
пятнистой собаки по другой —варвара и дочери императора Дику (Ку),
царствовавшего с 2437 по 2375 г. до Р. Хр. (Ивановский, op. cit., I,
стр. 1—3 и 37; d’Hervey de Saint-Denys—„Ethnographic des peuples dtrangers
de Ma-touan-lin“, II, стр. 1; Chavannes, op. cit., стр. 521). Другая легенда,
трактующая об единстве происхождения чи-ди и цюань-жунов, этих послед-
них считает потомками императора Хуан-ди (2697—2597 до Р. Хр.):
„ Хуан-ди произвел Мяо, Мяо произвел Луна, Лун произвел Жуна, Жун
произвел У, У произвел Бин-мина, Бин-мин произвел Бо, Бо произвел
Цюаня, т. е. собаку; собак было две, и от них-то произошли цюань-жуны“
(Д. Нозднеев, op. cit., стр. 2). Наконец, заслуживают внимания и следующие
•слова ханьского полководца Чжан-хуань: „Жуны и ди одного происхождения
•с нами. Не следует уничтожать их всех до единого" (Иакинф—„История
Тибета и Хухунора", I, стр. 70).
х) „Le Tcheou-Ii ou rites des Tcheou", I, стр. V; idem—„Iitudes sur
les anciens temps de I’histoire chinoise" в „Journal Asiatique", 4 sdrie, VII,
1846, стр. 174. Того же взгляда держится и Legge—„The Chinese classics",
III, I, proleg., стр. 191.
2) Cp. Chavannes - „Les mdmoires historiques de Se-ma Ts’ien", II,
стр. 133.
3) Иакинф—„Статистическое описание Китайской империи", II,
•стр. 74—75.
4) Chavannes—„Les mdmoires historiques de Se-ma Ts’ien", II,
*стр. 114.
16
веком не монгольского типа: „Гао-ди имел орлиный нос и
широкий лоб", читаем мы о нем в „Ган-муСы-ма Цянь
же к этому добавляет: „и великолепную бороду и бакен-
барды" * 2).
Вытеснение динлинов из долины Желтой реки началось
вероятно с того момента, когда в ней осели китайцы, но только
в Чжоускую эпоху борьба между автохтонами и пришельцами
приняла решительный характер.
Динлины имели сердца тигров и волков, говорят нам
китайцы, удивлявшиеся их мужеству и военной доблести. Из
них они набирали отряды телохранителей, из них же соста-
вляли всегда авангард своих войск. 3) Когда император Гао-
цзу услышал одну из их воинских песен, то воскликнул: „С
этой именно песнью Ву-ван (1122-1115 до Р. Хр.) одержал
свою победу!" и велел обучить ей музыкантов. 4) Хань-чжун’
ский полководец Шан-цзи держал однажды следующую речь
в защиту ба-ди: „Ба-ди семи родов имеют заслугу в том, что
убили белого тигра.. Эти люди храбры, воинственны и хорошо
умеют сражаться. Некогда цяны, вступив в округа и уезды
Хань-чуань, разрушили их. Тогда нам на помощь явились
ба-ди, и цяны были разбиты на голову и истреблены. Поэтому
баныпунские мани и были прозваны божественным войском.
Цяны почувствовали страх и передали другим родам, чтобы
они не двигались на юг, когда же впоследствии цяны вновь
вторглись с большими силами, то мы только при помощи тех
же ба-ди несколько раз наносили им поражения. Цзян-цзюнь
Фынь-гун, отправляясь в поход на юг против ву-ли, хотя и
9 Иакцнф—„Собрание сведений о народах, обитавших в Средн. Азии
в древние времена", I, стр. 19. Просматривая эстампажи с шаньдунских
барельефов, приложенных к книге Шаванна—„La sculpture sur pierre en
Chine au temps des deux dynasties Han“, я нахожу, что очень многие из
изображенных на них китайцев имеют не только „возвышенные носы", но
и вообще отнюдь не монгольский профиль лица, особенно же часто острые
подбородки.
2) Chavannes, op. cit., II, стр. 325.
3) „Они всегда шли в авангарде войск Ханьской династии и по-
беждали" (Ивановский, op. cit., I, стр. 19; d’Hervey de Saint-Denys, op. cit., II,
стр. 57—58). Динлины входили в состав китайских войск и позднее
(Иакинф, op. cit., I, стр. 155).
4) Ивановский, ibid.
_Л_ 17 —
получил самые отборные войска, но мог совершить свой под-
виг лишь при помощи тех же ба-ди. Наконец, когда недавно
произошло восстание в области И-чжоу (Юнь-нань), то усмирить
бунтовщиков помогли нам опять-таки ба-ди. Эти подвиги“ и т.
д. ]) Динлины были свободолюбивым и подвижным народом,
они распадались на множество, повйдимому, очень мелких ро-
дов * 2) и собирались для отпора врагу лишь в редких случаях
и притом на самое короткое время—это говорит нам вся их
история. Китайцы только потому и побеждали их, что имели
обыкновенно дело не с сплоченным народом, а с отдельными
его поколениями; к тому же они пользовались их взаимными
счетами и искусно натравляли их друг против друга. Что
динлины не были склонны к подчинению, выше всего ставя
свою индивидуальную свободу, видно из того, что они без
колебания бросали свою порабощенную родину и расходились —
одни на север, другие на юг, туда, где еще был простор,
куда не добирались китайцы со своим государственным строем,
чиновниками и правилами общежития. Так, они с течением
времени добрались с одной стороны до бассейна Брамапутры,
Иравадди и Салуэна, 3) а с другой до Байкала, Алтая и
южной Сибири.
К концу V-ro века до Р. Хр. вытеснение динлинов из
нынешних Чжилийской и Шаньсийской провинций почти за-,
кончилось. 4). К этому именно времени и должно быть отве-
9 Ивановский, ibid.; d’Hervey de Saint-Denys, ibid.
2) Plath—„Fremde barbarische Stamme im alten China"» стр. 464;
Георгиевский—„Первый период китайской истории", стр. 237; Chavannes—
„Documents sur les Tou-kiue occidentaux“, стр. 29.
3) По словам Deveria („Les Lolos et les Miao-tse“, 1891, стр. 18;
цит. no Cordier—„Les Lolos" в „T’oung-Рао", serie 2, VIII, 1907, стр. 606),
у лоло сохранилось предание, что родиной их предков была территория,
составляющая ныне пров. Шань-си.
4) Plath, op. cit., стр. 457—471. Что они продолжали кочевать кое-где
в Чжилийской провинции еще в последующие века, видно из ниже приво-
димого места китайской летописи: „Мын-тян, полководец Ши-хуан-ди,
отразив жунов и ди на северо-восточной окраине Чжили, направился
отсюда на запад, победоносно прошел по всей северной границе Китайской
империи до Хэ-нань (Ордоса) и овладел этой страной" {Георгиевский—„Пер-
вый период китайской истории", стр. 183).
Том п.	21
18
сено, согласно китайским известиям, массовое переселение их
на север —в Маньчжурию, к озеру Байкалу и в Алтайско-
Саянский горный район, Действительно, уже за 200 лет до Р.
Хр. хунны застали там несколько динлинеких владений, ко-
торые и покорили 2).
Последнее, отмеченное историей переселение динлинов на
север относится к концу IV-ro века по Р. Хр. Алтайско-Саян-
ское нагорье было в это время уже наводнено тюрками, сме-
шавшись с которыми, динлины и образовали народ уйгурский 3).
На это указывают сами китайцы, писавшие, что уйгуры имено-
вались в прежнее время ди-ли 4). Это же подтверждается и
рисунком в „Гу-цзинь-ту-шу-цзи-чэн“ 5), изображающим уйгура
человеком с толстым носом, большими глазами и с сильно
развитою волосяною растительностью на лице и всем теле
и, между прочим, с бородой, начинавшейся под нижней губой,
с пышными усами и густыми бровями. 6) Характерная осо-
бенность: уйгуры, подобно древним киргизам, носили серьги—
9 Георгиевский—„О корневом составе китайского языка в связи
с вопросом о происхождении китайцев^, стр. 68 и 79. Теснимые китайцами,
они переселялись туда, конечно, и в более раннее время, но об этих пере-
селениях мы можем говорить только предположительно.
2)	Иакинф, op. cit., I, стр.' 17.
3)	Может быть, однако, соседя с хуннами, чи-ди уже в Ордосе,
до своего переселения на север, получили некоторую примесь тюркской
крови.
4)	Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 246—-248. Также сказано: „Гао-гюй
суть потомки древнего поколения чи-ди “ (ibid.) Д. Нозднеев, op. cit.,
passim.
5)	Тот же рисунок помещен и в „Сань - цзай - ду - хуй". См. Грум-
Гржимайло—„Описание путешествия в Запади. Китай", т. III, стр. 63;
Д. Позднеев—„История, очерк уйгуров"; Schlegel—„Die chinesische Inschrift
auf dem uigurischen Denkmal in Kara-Balgassun “ в „Mdmoires de la Socidtd
Finno-Ougrienne", 1896, IX. Milnsterberg („Chinesische Kunstgeschichte", I,,
стр. 10) находит в этом рисунке большое сходство с айно. Отрицать
этого не буду, так как длинноголовая раса, населявшая южную Сибирь
в неолитическое время, не могла, конечно, исчезнуть совершенно безеледно.
К ней я вернусь ниже.
е)	Арабский путешественник Абу-Дулеф описывает уйгуров (кара-
ханидов, ягма) бородатым народом, с прямыми носами и широко поставлен-
ными глазами (Marquart—„Guwaini’s Bericht uber die Bekehrung der Uiguren"
в „Sitzungsber. d. kon. Preuss. Akad. d. Wiss", 1912, XXVII, стр. 492).
— 19 —
обычай, распространенный у динлинов, *) но не у тюрков.
В „Землеописании периода Тай-пин (976—984)“ также гово-
рится, что уйгуры лицом походили на корейцев * 2). Наконец,
припомним, что целый отдел уйгурского народа носил название
„желтоголовых" уйгуров; последние и до наших дней еще
уцелели в Нань-шане 3), а, может быть, в лице белокурых
мачинцев и в Кэрийских горах 4).
Насколько быстро были утрачены уйгурами особенности
динлинского типа—неизвестно, относительно же киргиз имеется
следующее мерило: в начале IX-го века высокий рост, белый
цвет кожи, румяное лицо, рыжий цвет волос и зеленые (голубые)
глаза преобладали у них настолько, что „черные волосы счита-
лись нехорошим признаком, а (люди) с карими глазами почи-
тались потомками (китайца) Ли-лин“ 5); к XVII-му же веку,
когда с ними впервые столкнулись русские, киргизы оказались
уже совершенно иным народом—черноволосым и смуглым.
Столь быстрая утрата киргизами, да и другими племенахми
динлинской расы, своего первоначального типа об’ясняется,
впрочем, до известной степени той политикой, которой по
отношению к ним держались их турецкие и монгольские завое-
ватели; так, еще во времена хуннов часть динлинов уведена
была на юг, в Нань-шань, где смешавшись с цянами и да-ху (?),
г) У мосо и до сих пор в обычае носить серьги (Cordier—„Les
Mo-sos“, в „T’oung Рао“, II sdrie, 1908, IX, стр: 665).
2) Schott—„Zur Uigurenfrage" в „Abhandlungen der konigl. Akad. der
Wissensch. zu Berlin", phil. - hist. Klasse, 1875, стр. 48; St. Julien—„Notices
sur les pays et les peuples dtrangers" в „Journal Asiatique", 4 sdrie, 1847, IX,
стр. 199.
8) Малов—„Отчет о путешествии к уйгурам и саларам" в „Извест.
Русск. Комитета для изучения Средней и Восточной Азии", серия II, № 1,
стр. 96—97, пишет: Уйгуры китайской провинции Гань-су, называющие
себя сарыг-югурами (у китайцев — хуан-си-фань), походят на восточно-
туркестанцев; у них нет косоглазия и желтизны в лице. На востоке они
омонголились, на западе — окитаились. Mannerheim—„А visit to the Sard
and Shera Yogurs" в „Journ. de la Soc. Finno-Ougrienne", 1911—1912,
XXVII, стр. 57—58, встретил среди сарыг-югуров субъектов с светлыми
(medium except green) глазами и вьющимися темно-каштановыми (dark-
brown) волосами.
4) Пржевальский—„Четвертое путешествие в Центральной Азии",
стр. 420 и след.
3) Иакинф—„Собр. свед. о нар., обит, в Ср. Аз. в древн. вр.“,
1, 2, стр. 443.
20 —
и образовала племя цзы-лоу *); засим, в конце VII-го века хан
Мочжо выселил часть киргиз из долины реки Енисея, а их
земли передал туркам * 2); также позднее поступил с ними и
Хубилай 3). Других случаев выселения киргизов нам неиз-
вестно, но и этих трех в связи с. практиковавшейся турками
и уйгурами заменой .их родовой администрации турецкой,
частыми войнами и возмущениями, сопровождавшимися избие-
нием мужчин 4) и уводом в плен женщин, вполне достаточно,
чтобы об’яснить огромную убыль киргизского народа, засви-
детельствованную для ХП-го века вЮань-ши“ 5). Абуль-гази
же писал: „Настоящих киргиз осталось очень мало; но этЪ имя
стали присваивать себе монголы (турки) и другие, пересе-
лившиеся на их прежние земли" 6). С этим-то конгломератом
разных народностей под общим именем киргиз и должны были
столкнуться русские при занятии Енисейской долины.
9 Chavannes — „Les pays d’Occident d’aprds le Wei-lio" в „T’oung Pao",
II sdrie, VI, 1905, стр. 525—526. Ср. стр, 520.
2) Radloff—„Die alttiirkischen Inschriften • der Mongolei", 1895, III,
стр. 425, 426, 441—442.
3) Schott—„Ueber die achten Kirgisen® в „Abhandl. d. konigl. Akad. d.
Wiss. zu Berlin", 1864, стр. 461, относит это событие к 1293 году, „Мэн-
гу-ю-му-цзи“ (примечания) к 1276 году. В 35 примечании (стр. 171) читаем:
„в пояснении к Юаньской топографии говорится: в 1276 г. император
Ши-цзу сказал Хара-батуру: я хочу здесь (к югу от Бодунэ) основать город,
населить его людьми из племен усухань, ханас и цилицзис и назвать его
Чжао-чжоу; ты отправишься туда в качестве окружного начальника". Арх.
Палладий („Зап. И. Русск. Геогр. Общ. по отд. этногр.", IV, 1871) переводит
вместо усухань-урянхай, ханас—хакас, цилицзис—кэргиз; но ведь хакас и
кэргиз названия одного и того же народа?
4) Уже в “Тан-шу“ мы находим указание, что у киргиз „мужчин
было менее, нежели женщин® {Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 443). То же
явление отмечалось китайцами и у южных динлинов: лао (Ивановский, ор.
cit., I, стр. 54), ло-маней (d’Hervey de Saint-Denys, op. cit., II, стр. 202) и
рыжеволосых Ъ-женей (Ивановский, op. cit., II, стр. 84).
5) Schott, ibid., стр. 453.
eJ Schott, ibid., стр. 445; „История Абуль-гази", перев. Саблукова и
Березина в „Библиотеке восточных историков", III, ч. I, стр. 41; bar.
Desmaisons—„Histoire des Mogols et des Tatares par Aboul-ghazi Bahadour
khan", II, стр. 43; Klaproth—„Sur quelques antiquitds trouvdes en Sibdrie® в
„Journ. Asiatique", 1823, II, стр. 6. Абуль-гази родился в 1605 году; по
мнению Шотта, он имел однако в данном случае в виду более раннюю
эпоху. Что он не считал киргизов турками, видно также и из следующего
— 21 —
В Х-ом веке среди киданей х) жило еще белокурое племя,
шедшее всегда в авангарде их победоносных полчищ; оно
выделялось своей бешенной храбростью (grimmigen Tapferkeit) * 2).
Засим, даже в конце XVIII-ro века среди маньчжур встречались
и притом, невидимому, нередко, суб’екты с светлоголубыми гла-
зами, прямым или даже орлиным носом, темно-каштановыми
волосами и густой бородой 3), ныне же среди тунгузских
места его истории: „Положительно неизвестно ни происхождение этого
народа, ни его сродство с другими народами“ (Klaproth—„Mdmoires relatifs &
1’Asie",. I, стр. 161). Турки также не считали киргизов, родственным себе
народом (Radloff—„Die alttiirkischen Inschriften der Mongolei", III, 1895, стр.
425; Hirth—„Nachworte zur Inschrift des Tonjukuk“, стр. 41).
9 Parker—„The Russian and Manchuria" в „The China Review",
ХХШ, стр. 145 (цит. по Гребенщикову—„Маньчжуры, их язык и письмен-
ность" в „Известиях Восточного Института", 1912, XLV, вып. I); d'Hervey
de Saint-Denys—„Ethnographie des peuples dtrangers^Ia Chine", стр. 427;
Ab. Rimusat—„Recherches sur les langues tartares“, стр. 78, считает киданей
народом тунгузской расы и языка, но без достаточных к тому оснований;
вероятнее, что это был народ очень смешанного происхождения с преоблада-
нием монгольского элемента. См. Shiratori—„Sinologische Beitr^ge zur
Gesehichte der Turk-Volker“ в „Известиях И. Акад. Наук", 1902, XVII,
2, стр. 19—29. Китайцы относят их к сяньбийской группе народов, которую
я считаю монгольской по преимуществу (о сем. см. ниже главу . III).
Pelliot („А propos des Comans" в „Journ. Asiat.", 1920, Avril — Juin,
стр. 146—147) даже очень уверенно пишет, что „les Khitan parlaient une
langue dtroitement apparentee au mongol encore que fortement palatalisde “.
2) Schott, ibid., стр. 444. Что тип этот встречался и среди чжурчже-
ней, видно из следующего места „Гинь-ши“: А-ло-кэнь Мо-ду-лу, велико-
лепный стрелок и отважный воин, наделенный всеми качествами богатыря
(Hirth полагает, что Мо-ду-лу правильнее транскрибировать Батур, Ботуру,
богатырь), имел густую бороду и шевелюру (Hirth—„Sinologische Beitrage
zur Gesehichte der Turk-Volker" в „Изв. И. Акад. Наук", 1900, XIII,
стр. 251). См. также Klaproth—„Tableaux historiques de 1’Asie", стр. 162.
Согласно реляции Ху-цяо (Chavannes—„Voyageurs chinois chez les Khitan et
les Joutchen" в „Journ. Asiat.", IX sdrie, 1897, IX, стр. 408) среди группы
шивэй’ских племен было одно, которое называлось хуан-тоу, т. е. желто-
головым.
3) J. Barrow—„Travelsin China", 1804 (цит. по Топанару—„Антропо-
логия", стр. 441). Klaproth— „Tableaux historiques de 1’Asie", стр. 162.
По словам нашего посла Милованова (Baddeley—„Russia, Mongolia, China,
being some Record of the Relations between them from thebeginning of the
XVII-th Century to the Death of the Tsar Alexei Mikhailovich, A. D. 1602—
1676", etc., in fol., London, 1919, v. I, p. 243, v. II, p. 200) император
— 22 —
народностей этот тип более не встречается *). Он удержался,
однако, далее к востоку, в северной Корее, где и до настоящего
времени по свидетельству de Rosny, Carles, Oppert’a,
Лубенцов а, Петровского и других, светлые глаза, рыжие
волосы, густые бороды и кавказские черты лица—явление
далеко нередкое.	ч
На западе, где в прежнее время динлинский элемент был,
повидимому, более многочисленным, светловолосый тип сохра-
нился полнее, хотя и здесь он вымирает быстро. Ядринцев
находит, однако, еще возможным писать, что татарско-монголь-
ский тип, господствующий в южном Алтае, превращается на
севере, в лесах Бийского и Кузнецкого округов в почти евро-
пейский. В частности он указывает на кумандинцев, в особен-
ности же на живущих вдали и без всякого общения с русскими
инородцев Мрасской долины, которые, будучи отделены от
телеутов и других алтайцев монгольской расы кочевьями"'так
называемых черневых татар, успели в полной мере сохранить
свой первобытный тип; многие даже поражали efo своими как
лен белокурыми волосами и голубыми глазами * 2). Свидетельство
Ядринцева не стоит одиноко и подтверждается антрополо-
гическими исследованиями К. Н. Горощенко 3) и пока-
заниями Р а д л о в а 4), А д р и а н ов а 5), К л е м е н ц а 6), Карру-
Кань-си имел русый цвет волос. Williams--„The middle Kingdoom", I, гл. I,,
замечает, что у современных маньчжур даже общее выражение их физио-
номии указывает на их большие интеллектуальные способности, выделяя
их в этом отношении из общей монгольской массы.
J) О длинноголовых среди тунгусов см. L. v. Schrenck—„Reisen und
Forschungen im Amur-Lande“, III, „Die Volker des Amur-Landes", I, стр.
304—310.
2) „Об алтайцах и черневых татарах“ в „Известиях И. Русск. Геогр.
Общ.“, 1881, XVII, вып. 4, стр. 233; idem—„Отчет о поездке в горный Алтай, к
Телецкому озеру и в вершины Катуни в 1880 г." в „Зап. Западно-Сиб. Отд.
И. Русск. Геогр. Общ.", 1882, IV, стр. 24.
3) * Материалы по антропологии Сибири" в „Зап. Красноярск.
Подъотд. Вост.-Сиб. отдела И. Русск. Геогр. Общ. по отд. этногр.", 1905, т. I,.
вып. 2.
4) „Reise durch Altai" в „Ermans Arhiv f. wiss. Kunde v. Russland",.
XXIII, стр. 297.
5) „Путешествие на Алтай и за Саяны" в „Записках И. Русск..
Геогр. Общ.", XI, 1888, стр. 293.
6) „Древности Минусинского музея", стр. 67.
— 23 —
тер с a *) и др. путешественников, встречавших белокурых
инородцев в Алтайско-Саянском горном районе, мне же этот
тип попадался очень редко, хотя я и искал его среди туземного
населения долин Верхнего Енисея, Кемчика и Чуи * 2).
К северу и западу от Алтая светловолосый элемент удер-
жался доныне среди так называемых енисейских остяков 3)
и казаков Большой, Средней и Малой орд. Антропологические
>) „Неведомая Монголия", I, стр. 229—230.
2) Однако у Е. К. 'Яковлева — „Этнографический обзор инородче-
ского населения долины Южного Енисея и объяснительный каталог Этно-
графического отдела Музея" („Описание Мунусинского Музея", вып. IV,
1900, Минусинск), стр. 23, читаем, что по Кемчику можно встретить не-
редко рыжую и светлорусую окраску волос и голубые глаза, а также тон-
кий и сухой нос („хыр л ан-хай “—острое переносье).
Среди инородцев Минусинского округа, по словам того же автора
(стр. 15), встречается тип, который можно охарактеризовать в следующих
словах: Хорошая мускулатура, широкая грудь с сильно выдавшимися сос-
цами, широкие кости. Форма стопы и кистей рук отличается изящными
очертаниями и их небольшой величиной: длинные пальцы, узкая кисть, у
детей и женщин—ямочки на тыльной стороне кисти. Рост—средний, но
попадаются отдельные субъекты и даже фамилии, принадлежностью кото-
рых считается высокий рост... Лицо длинное и узкое со впалыми щеками,
узким и высоким переносьем и часто длинным, сухим, немного раздвоен-
ным носом и узким, длинным подбородком, • маленьким ртом и сухими тон-
кими губами. У детей и женщин иногда матовая, прозрачная кожа с неж-
ной окраской на щеках от просвечивающей кровеносной системы. Этот тип
отличается более светлой окраской кожи, волос и радужной оболочки глаз.
Волоса иногда курчавые, и тогда такой субъект напоминает цыгана.
3) В. Анучин („Предварительный отчет по поездке к енисейским
остякам в 1905 году" в „Известиях Русск. Комитета для изучения Средн,
и Вост. Азии в историч., археолог., лингвист, и этногр. отношениях",
1906, № 6, стр. 43—44), между прочим, пишет: „Я видел несколько остя-
ков, которых по внешнему виду всякий отнесет к арийцам". Дети их часто
белокуры, но с годами волоса их темнеют; встречаются и курчавые. Про-
рез их глаз, нередко серых и голубых,—открытый и горизонтальный. Нос
у них прямой и тонкий, но попадаются субъекты с орлиными носами и
даже курносые.
Этих остяков и родственных им ассанов, аринов и коттов, населяв-
ших еще в сороковых годах прошлого столетия подгорье Саян, Кастрен,
базируясь на. особенностях их языка, считал остатками большого народа,
населявшего некогда южную Сибирь („Ethnologische Vorlesungen uber die
altaischen Volker", стр. 87).
— 24 —
исследования Зе л ан да показывают, что казаки представляют
смешанную народность, так как к основному типу сравнительно
низкорослому, безбородому, с широким лицом и с приплю-
снутым носом, с темными глазами, присоединился другой—
рослый, бородатый, с горбатым носом, с длинным лицом и
светлыми глазами 1).
Динлинский элемент сохранился еще кое-где и на южной
окраине Внутренней Азии.
В то время как в Чжилийской и Шаньсийской провин-
циях динлины были истреблены уже в V-ом веке до Р. Хр. 2),
к западу отсюда, в провинциях Шэнь-си и Гань-су, они сумели
удержаться еще около тысячилетия. В 350-м году по Р. Хр.
им удалось даже об’единиться и на короткое время, под упра-
влением династии Фу, образовать в западной половине Китай-
ской империи могущественное государство Цинь из областей,
9 Цитировано по Крживицкому - „Антропология", стр. 346. Ср.
Strahlenberg—„Das Nord und Ostliche Theil von Europa und Asia, in soweit
solches das ganze Russische Reich mit Sibirien und der grossen Tatarey
in sich begreiffet", etc., Stockholm, 1730, стр. 165, который утверждает, что
в его время казаки были по преимуществу рыжеволосым народом. Пять
веков ранее то же писали о кипчаках китайцы (Bretscbneider—„Mediaeval
researches from Eastern Asiatic sources", II, стр. 72).
Всего вероятнее, что эту примесь дали не усуни, которые оттеснены
были жеу-жанями из центрального Тянь-шан’я на юг (Иакинф, op. cit., Ill,
стр. 162), а динлины, с которыми хунны столкнулись к югу от оз. Байкала,
но которые, судя по китайским известиям, позднее, а именно уже в III веке,
населяли местность и к северу от Кангюй’я, т.-е. южную Сибирь. Об этих
динлинах в „Сань-го-чжи“, т.-е. в „Истории периода трех государств",
говорится, что они могли выставить 60 тысяч человек отборного войска и
занимались скотоводством. Ошибка, пишется далее в том же источнике,
смешивать их с динлинами, живущими к северу от (прежних кочевий?)
хуннов. Так как эти динлины живут к югу от’северного моря, а северные
динлины к западу (к северо-западу?) от усуней, то ясно, что это не один
и тот же народ. Впрочем, и происхождение их, повидимому, разное
(Д. Позднеев — „Исторический очерк уйгуров", стр. 9; Chavannes—„Les
pays d’Occident d’apres le Wei-lio" в „T’oung-Рао", s£rie II, 1905, v. VI,
стр. 560—561). Chavannes справедливо замечает, что в данном случае китай-
ский автор хотел согласовать новейшие сведения о динлинах с более
ранними; ничто, однако, не подтверждает факта существования этого-
народа к югу от оз. Байкала позднее II века нашей эры.
2) Plath—„Die fremden barbarischen Stamme im alten China", стр. 463,
465 и след.
— 25 —
вводящих ныне в состав провинций Гань-су, Шэнь-си, Сы-
чуань и Юнь-нань, причем 62 владетеля южного и восточного
Китая принуждены были признать себя их вассалами. Но уже
в 394-м году вследствие внутренних неурядиц это эфемерное
царство распалось *). Впоследствии получило некоторое зна-
чение динлинское владение—Ву-ду * 2), но и оно пало в 506-м
году в непрерывной борьбе с северным и южным Китаем.
Засим динлины выступили еще раз на историческое поприще
во второй половине Х-го века, когда, имея во главе князей из
дома Тоба, положили в Ордосе и Ала-шани основание цар-
ству Ся. Население этого гесударства, победоносно вышедшего
из борьбы с китайцами и киданями, сумевшего сохранить свою
независимость в борьбе с чжурчженями и покоренного лишь
монголами, было смешанным из монголов (тугухунь) 3), китай-
цев, хуннов, уйгуров и тюрков шато и турк 4), но ядро его
составляли потомки динлинов, сами себя называвшие ми-хоу 5),
у окрестных же народов более известные под именами: „минак“
9 Иакинф—„История Тибета и Хухунора", I, стр. 113—119.
Впрочем и в более раннее время динлины достигали иногда значи-
тельного могущества; так, в эпоху Чжань-го (480—223 до Р. Хр.) один из
их князей вел борьбу с другими претендентами на императорский престол
(Plath, op. cit., стр. 463).
2) См. выше. Замечательно, что здесь до настоящего времени удер-
жалась княжеская династия Ян, не забывшая былого могущества царства
Ву-ду (Потанин—„Тангутско-тибетская окраина Китая“, I, стр. 243).
Таким образом так называемые тангуты ведомства Ян ту-сы должны счи-
таться прямыми, хотя и отибетившимися, потомками динлинского рода
бома. О динлинах Ву-ду китайцы упоминают и позднее, а именно, под
1074 годом (Ивановский, op. cit., I, 1, стр. 151).
3) См. Гру.ч-Гржимайло—„Описание путешествия в Зап. Китай",
III, где на стр. 50—60 доказывается, что тугухунь были монголами и что
прямыми их потомками являются чжахоры (далды), и ниже, гл. III. Ср.
К. Shiratori, op. cit., стр, 8 и след.
4) Deveria—„L’dcriture du royaume de Sihia ou Tangout" в „Mdmoires
prdsentes par divers savants a 1’Acad. d. inscript, et belles-lettres", I sdrie, XI,
I, 1898, стр. 170; idem—„Stele Si-Hia de Leang-tcheou" в „Journ. Asiat.", IX
sdrie, 1898, XI, стр. 68.
5) Pfi^maier—„Die fremdlSndischen Reiche zu den Zeiten der Sui“ в
„Sitzungsberichte d. Kais. Akad. d. Wiss., philos.-hist. Classe", 1881, t. 97,
стр. 452.
Том II.	2*
— 26 —
или „миняг“ у тибетцев *), „дансян“ у китайцев и „тангут*
у монголов и тюрков * 2 3).
Что ми-хоу или, как их называет Hodgson, 8) маниаки
были потомками древних динлинов, видно из следующего:
Дансяны, обосновавшиеся в Ордосе, выселились сюда из
долины Тао-хэ в 660-м году под напором тибетцев 4).
У китайских историков мы находим указание, что дансяны,
жившие в горах, служащих водоразделом рек Тао-хэ и Вэй-
шуй, были потомками динлинов бома царства Ву-ду 5 б) и что
х) Schmidt—„Geschichte der Ost-Mongolen und ihres Fiirstenhauses ver-
fasst von Ssanang Ssetsen Chungtaidschi", стр. 388; Васильев—„История и
древности восточной части Средней Азии с X по XIII в.“ в „Трудах
восточн. отд. И. Археолог. Общ.“, 1859, IV, стр. 86. Даже царство
Тангутское называли они Минягским. См. Huth—„Geschichte der Bud-
dhismus in der Mongolei", II, стр. 27. Монголам наименование „миняг"
было, однако, также известно; так, у Санан-соиэна читаем: „Den tanguti-
schen Tschingssang Nojan liess er hinrichten und brachte das Volk Minak
zur Riche und Ordnung" (Schmidt, op. cit., стр. 121; см. также стр. 103 и
287). Известно оно было также и хотанцам. Отправляя в 1094 году свои
войска против тангутов, владетель хотанский писал китайскому императору,
что „преступления дома Мянь-яо не могут быть иначе наказаны" (см.
Григорьев—„Восточный или Китайский Туркестан", стр. 263).
2) О физических особенностях населения царства Ся нам почти ничего
неизвестно. Только о Тоба Юань-хао говорится, что он имел средний рост
и возвышенный нос. Марко-Поло о тангутках рассказывает: „Les femmes
sont moult belles et blanches de toutes fa^ons" (Pauthier—„Le livre de Marco Polo",
I, стр. 205). Рубрук (Bergeron—„Le voyage de Guillaume de Rubruquis en
diverses parties de 1’Orient et principalement en Tartarie et a la Chine",
стр. 57—58) так характеризует тангутов: Тангуты—народ сильный и
отважный; они высоки ростом и имеют смуглый цвет кожи.
3) „Essays on the languages, literature and religion of Nepal and
Tibet", II, стр. 65.
4) Иакинф—^История Тибета и Хухунора", I, стр. 241. Неизвестно
на основании каких данных Gilnther Schulemann—„Die Geschichte Dalailamas",
1911, стр. 125, заселяет минягами область к югу от страны Амдо (южная
граница этой последней остается нам и до сих пор неизвестной) и к
востоку от верховий Ян~цзы-цзяна. Chavannes—„Voyageurs Chinois chez les
Khitan et les Joutchen" в „Journal Asiat.", IX sdrie, 1898, XI, стр. 421,
пишет, что в VII и VIII веках дансяны жили в западной части нынеш-
ней провинции Гань-су; очевидно, он имел в виду юго-западную часть этой
провинции.
б) Иакинф, ibid., сноска вторая.
— 27 —
соседившие с ними на западе байланские цяны были также
известны тибетцам под именем динлинов 1).
Наконец, что племя миняг было не тибетского происхожде-
ния, подтверждает с своей стороны и М и н ь ч ж у л-х у т у к т а 2).
Такой племенной состав Тангутского государства (Ся-го),
в особенности же преобладание в нем динлинского элемента
об’ясняет нам и происхождение современного типа ганьчжоу-
ского тан гута, который ближе подходит к кавказскому, чем
к монгольскому 3).
Перехожу к той части инородческого населения южного
Китая, которая известна под именем маней.
„Мань" не составляет этнического названия: оно означает
лишь жителя лесов в отличие от „тань“—жителя безлесных
гор и плоскогорий. Под этим именем у китайцев известны
мелкие племена, по типу принадлежащие к различным расам,
преимущественно же к монгольской и той, которая близко
стоит к европейской, по языку же, согласно классификации
Cust’a, к семействам тибето-бирманскому 4), мон-аннамскому
и тай 5).
х) Иакинф, ibid., стр. 242.
2) „На восток, по переправе из Питана через р. Наг-чу, находится
царство Миняг... Жители этой страны не суть настоящие тибетцы". Они
отличаются от последних наружностью и языком („География Тибета",
стр. 46).
Турки, повидимому, также видели в тангутах отдельный от тибетцев
народ. Об этом свидетельствует надпись на памятнике в Кошо-Цайдаме,
поставленном в 734 году турецкому кагану Могиляню (Радлов и Мелгоран-
ский—„Сборник трудов Орхонской экспедиции", 1897, IV, стр. 17 и 24).
3) Пржевальский („Монголия и страна тангутов", I, стр. 223) нашел
у них некоторое сходство с цыганами. Тоже утверждает и Bell („The
great Central Asian trade route from Peking to Kashgaria", стр. 68). Ближе
всего напоминают европейский тип гань-чжоу’ские тангуты (см. фототипию,
прилож. к т. II, стр. 216, моего сочинения „Описание путешествия в Запад-
ный Китай").
4) К этому семейству относятся и миняги.
5) См. Chavannes—„Documents historiques et gdographiques relatifs a
Li-kiang“, прил. к соч. Bacot—„Les Mo-so“, 1913, где находим следующие
места: „Man de 1’espece Che" (стр. 167), „Man de la categorie Mo-so"
(стр, 168), „Trois sortes des Man qui sont les Lolos, les Mo et les So"
(стр. 173), „Man de la catdgorie des Loulou" (стр. 170), „Man de la catd-
gorie Chouen" (стр. 174), „Man de race Mo-so“ (стр. 198) и т. д.
— 28 —
Выделить ив числа маней племена европейской расы, а
тем более такие, которые представляют смешанный тип, благо-
даря малому знакомству нашему с южным Китаем, пока невоз-
можно; безусловно, однако, кроме ныне уже отибетившихся
поколений, ведущих свое происхождение, согласно китайским
данным, от ба-ди, иначе баныпуньских и наньцзюньских маней,
должны считаться потомками динлинов цвЪ-цяны, яо-мяо,
вони *), рыжеволосые Ъ-жень. путэ и, может быть, лоло и
мосо * 2).
х) Отсылаю читателя к прекрасному бытовому очерку „Le mariage
chez une tribu aborigdne (ho-ni) du sud-est dti Yun-nanпомещенному
в „T’oung-Рао", II sdrie, t. VI, 1905, p. 572—622, в переводе с китайского
T’ang Tsal-fou. О физических особенностях этого племени Francis Garnier
(„Vogage d’exploration en Indo-Chine“, I, стр. 437; цит. no Devcria—„La
frontidre sino-annamite", стр. 136—137) пишет следующее: „Ils (Hoh-ni,
вони у Ивановскою) ressemblent comme costume aux Khas-khos, mais ils sont
plus beaux et plus forts: ce sont les tetes, qui se rapprochent le plus de
notre type occidental".
2) Ивановский, op. cit., 1, 2, стр. 38 и 84. Вероятно также, что
и древнее (до II века до Р. Хр.) наименование Юнь-нани—„Бо-го“, что
значит—„Белое царство", следует поставить в связь с расовыми особен-
ностями местнаго населения, за которым еще долго удерживалась кличка
„бо-мин"—„белый народ"; иначе их называли „а-бо“ и „бо-ръ-цзэ“—„белые
сыновья" (Devtria—„La frontidre sino-annamite", стр. 131). Johnston—„From
Peking to Mandalai, etc.", 1908, (цит. no Cordier—„Les Mo-sos“ в „T’oung
Рао", II sdrie, 1908, IX, стр. 676) пишет, что мосо считают себя народом
пришлым с севера, из Монголии. Далее тот же автор высказывает догадку,
не потомки ли они жунов, некогда действительно населявших западные
округа Китая, так как тибетцы и доныне сохранили за ними название
djiong. Legendre („Far West Chinois. Races aborigenes. Les Lolos" в „T’oung
Рао", II sdrie, 1909, X, стр. 637) также сообщает, что, согласно китайским
анналам, некоторые отделы лоло населяли некогда (за 1200 лет до Р. Хр.)
Шэнь-си. Наконец, и у Лепажа (Lepage, ibid.) мы находим известие, что
лоло считают себя выходцами из провинции Шань-дун. О цз-Ь-цянах читаем
у Ивановскою, op. cit., стр. 290: „цз-Ь-цяны потомки (диского) рода „бо-ма".
Может быть к потомкам бо-ма следует отнести и хэй-лоло (хэй-лоло не
племенное имя, а китайское прозвание, сами же себя они называют ло-су
или о-су). По крайней мере вот, что читаем мы у Baber г:. Один старшина,
указывая на статую, подтвердил, что она изображает Си-бо, древнего лоло-
ского царя, которому повиновались четыре могущественных рода: линь,
лун, ма и вань; он назвал его по китайски Маван, т. е. „царь-лошадь",
так как, будто бы, он мог пробегать тысячу ли в час времени. Он был
убит китайцами, которые и с’ели его сердце. Это предание записано и
— 29 —
Рыжеволосый элемент и до настоящего времени удержался
кое-где в юго-западном Китае, в глухих ущельях Гималаев и
Индо-китайских гор. По крайней мере такого рода указания
мы находим у архим. Палладия Кафарова1) и Пота-
нина 2). Засим, о „тангутах" 3) окрестностей Лавранского
моныстыря, в Амдо, Бадзар Барадиин говорит как о
народе, типом лица, а иногда и белокурым цветом волос в
сильной степени напоминающем европейцев 4). Аналогичное
замечание находим мы и у Desgodins: „On rencontre aussi
un certain nombre d’individus au Thibet qui ont absolument le
type caucasique ou europeen surtout dans leur jeunesse: figure
ovale, front droit, yeux grands et horizontaux, pommettes non sail-
lantes, nez aquilin. Une autre observation est celle-ci: c’est que
presque tous les enfants a leur naissance ont les cheveux d’un
brun p£le qui disparait peu a peu et tourne au noir brillant vers
китайцами, которые говорят: хэй-лоло поклоняются Ма, изображению белой
лошади (бо-ма). Эту часть легенды я об’ясняю так, что Си-бо принадлежал
к роду (бо-ма), вероятно, самому могущественному из диских родов. А если
так, то и на хэй-лоло нельзя иначе смотреть как на потомков бо-ма (см.
DevMa, op. cit., стр. 150—151).
9 „О торговых путях по Китаю и подвластным ему владениям"
в „Записках И. Русск. Геогр. Общ.", 1850, IV, стр. 257—258.
Вэй-юащ составивший план обороны Китая со стороны современной Индии,
говорит, между прочим, и о путях, ведущих от юго-западного участка гра-
ницы Юнь-нань’ской провинции в эту последнюю. По его словам, эти пути
идут в обход территории неподвластных Китаю рыжеволосых дикарей. Что
•это за племя—неизвестно, но едва-ли он разумел при этом качинов (это
светловолосое племя, как теперь думают, иранского происхождения), так
как последние живут севернее, а именно, в долине верховий р. Иравади.
2) „Известия И. Русск. Геогр. Общ.", 1899, IV, стр. 390.
3) Рокхилль заметил, что вслед за монголами мы неправильно при-
лагаем наименование „тангут" к племенам, хотя и говорящим по тибетски,
н-о по своему происхождению отличным от тангутов („В страну лам", изд.
журн. „Мир Божий", стр. 53). Полагаю, что это замечание заслуживает
того, чтобы на него было обращено самое серьезное внимание.
4) „Путешествие в Навран" в „Извест. И. Русск. Геогр. Общ.",
XLIV, 1908, стр. 202. Между прочим он пишет: „Между ними часто попа-
даются бородачи и усачи и люди с совершенно белым цветом кожи лица".
См. также табл. V, прилож. к отчету Б. Барадийна,—фотографический
снимок с перерожденца Гоман-цан, совершенно устраняющий сомнения
в том, что в Амдо до сих пор сохранился еще европейский тип.
— 30 —
I’&ge de dix & douze ans. Quelques-uns concervent la couleur
chatain fence totite leur vie. Les yeux thib6tains sont bruns ou
d’un jaune tres fonc6“ J). Наконец, Legendre пишет: „Се
type (Lolo) est g6neralement de haute taille, de 1 m. 70 a 1 in.
80, d’une rectitude parfaite, au tronc conique avec epaules larges^
tree effac6es. Les membres superieurs et inf6rieurs sont de propor-
tions harmonieuses et bien developpes. A.utres caract6ristiques:
front haut et droit avec face r6guli6re sans saillie des apophyses
zygomatiques, donnant un ensemble d’un ovale parfait; oeil non
oblique plutdt clair que marron a fente horizontale; sourcils
tres arques avec plis frontaux interorbitaires profonds, affectant
le plus souvent la forme d’un accent circonflexej nez fin et busque,
& Г arete mediane tres marquee; bouche bien dessinee, aux levres
finement Ourlees; menton droit, gracieusement arrondi, chez les
femmes surtout, cou long et gracile. La couleur de la peau est
generalement blanche avec teint tres basane. Les jeunes filles
pr6sentent souvent un teint ros6 sur le fond hale par le grand
air. L’oeil bleu fonce n’est point rare * 2), les cheveux
sont noirs et tres epais. Le type Lolo pur est un dolichoce-
phale* 3).
Но если светлый цвет волос и утрачен многими поколе-
ниями, ведущими свое происхождение от динлинов, то того же
нельзя сказать о других особенностях динлинского типа: высо-
ком росте, могучем телосложении, белом цвете кожи й чертах,
лица кавказского типа. Этими особенностями отличаются еще
многие племена южного Китая; их подметили, и о них, помимо
китайцев 4), согласно показывают почти все посетившие эту
’) „Le Thibet d’apres la correspondance des missionnaires", стр. 255.
(2 изд.).
2) „Вернейшим указателем присутствия белокурого типа в крови
служат голубые глаза"—Топинар—„Антропология", стр. 439.
3) „Deux аппёев au Setchouen", 1906, р. 476. Цит. по Cordier—„Les
Lolos" в „T’oung-Рао", эёпе II, vol. VIII, Эёс. 1907, р. 682—683. Более
детальное описание см. Legendre—„Far West Chinois. Races aborig£nes. Les-
Lolos", T’oung-Pao, II эёпе, 1909, X, стр. 643 и след.
4) См. например, Bridgman, который под названием „Sketches of the*
Miau-tsze" напечатал в „Journ. of the North China Branch of the Royal
Asiatic Society", 1859, III, Dec., выдержки из одного китайского сочинения
об инородцах Южного Китая. О голо (т. е. лоло) в этом сочинении гово-
— 31 —
страну европейские путешественники: Colborne Baber1),
Desgodins 2), de Vaulserre 3), Leclkre 4), Monpey-
рится: „Они высоки ростом, смуглы, имеют впалые глаза, орлиный нос,
•отпускают длинные бакенбарды, но сбривают усы“. (Цит. по Cordier—„Les
Lolos" в „T’oung Pao“,2s£rie, VIII, p. 599). Тем же китайским источником
пользовался и Playfair („The Miaotzu of Kweichou and Yunnan from
Chinese Descriptions" в „China Review", V, 1876, p. 97).
Интересно также следующее китайское известие, приводимое А. Ива
новским, op. cit., I, стр. 39, и d’Hervey de Saint Denys, op. cit., II, стр. 108:
У лао сохранился обычай убивать при встрече людей, обладающих густой
бородой и бакенбардами, сдирать с лица кожу и, натянув ее на каркас
из бамбука, поклоняться такому чучелу в воспоминание своих предков;
при этом для принесения жертвы ничто не жалеется: неимущие продают
себя даже в рабство, чтобы только участвовать в общем жертвоприношении.
Потанин („Тангутско-тибетская окраина Китая и Центральная Монголия",
.1, стр. 267) сообщает, не придавая факту большого значения, что жители
сел. Раза, ведомства Ян-ту-сы (потомка бо-ма’ских князей), вышедшие
навстречу его каравану, пали ниц перед А. Н. Скасси, обладавшим длин-
ной и густой бородой.
*) На стр. 58 „Travels and Researches in the interior of China" (цит
no Deveria—„La frontifcre sino-annamite", стр. 143) он пишет о хэй-
лоло: „Черные лоло ростом значительно превосходят китайцев; возможно
даже, что в этом отношении они превосходят любой из европейских народов.
Почти без исключения они превосходно сложены, очень стройны, с сильно
развитой мускулатурой. Их неутомимость и та легкость, с какой они взби-
раются на крутые утесы своих гор, служат издавна темой для китайских
пословиц. Их большие, горизонтально расположенные глаза придают особую
выразительность их овальному, смуглому от загара лицу. Их скулы вы-
даются мало, их орлиный нос довольно широк,. их подбородок заострен
и очень характеристичен".
2)	Op. cit. О Mocds или моссо Desgodins пишет: „Quand aux traits
physiques, ils sont bien alt£r£s et ne reprdsentent plus le vrai type mosso-
dependant on peut encore le reconnaitre й certains caract£res: front plus fuyant,
nez plus aquilin, les os maxillaires infdrieurs moins ecart^s, menton plus fuyant
que chez le thib£tain. Ces diffёrences donnent quelque chose de plus d£licat
й la figure des enfants et des Jeunes gens" (стр. 256).
3)	В заметке, посвященной лоло, этот исследователь говорит между
прочим: Лоло, населяющие хр. Лан-шань, имеют легко отличимый тип.
Мужчины и женщины сильно сложены, высоки ростом, широкоплечи. Их лица
отличаются правильными чертами и характеризуются высоким лбом и вы-
дающимся прямым носом. В глазах ничего монгольского. В. общем это
великолепная раса (цит. у Cordier, op. cit., стр. 616).
4)	„On rencontre des traits fins et des figures ovales qui rappellent
a s’y n^prendre certains types russes" (цит. у Cordier, op. cit., стр. 674).
— 32 —
rat l), Francis Garnier 2), Kreitner3). Rockhill
Bons d’Ant у 5), d’Ollone 6), Deblenne 7), Козлов 8),
Thorel 9)й друг.
x) Monpeyrat („Notes sur les Mousseux de la province de Muong-sing",.
цит. у Cordier—„Les Mo-sos“ в „T’oung Pao“, 2 sdrie, 1908, IX,. стр. 674)
следующим образом характеризует мосо: Рост высокий, цвет кожи почти
белый, скулы мало выдающиеся, нос хорошо сформированный, а не плоский,
как у монголов, глаза очень большие, черные, необыкновенно кроткие, без
следов монгольской складки, рот небольшой, челюсти, отличакищеся от
челюстей китайца.
2)	„Voyage d’exploration en Indo-Chine", I, стр. 437. .
3)	„Die wissenschaftlichen Ergebnisse der Reise des Grafen Bela Szdchenyi
in Ostasien“, I, стр. 293 (о племени Pa-yu).
4)	„В страну лам", стр. 120 и 159.
5)	См. Cordier—„Les Lolos“, стр. 625. Имеет значение следующее его
указание: „Le vrai Lolo, la „Chevelure brune" est un homme de tres haute
taille, au nez prodminent trds effild, au visage allongd avec un menton bien
marqud; chez les femmes, la face a un joli ovale et la peau est duvetde. En
opposition avec cet dldment vraiment noble comme physique, se prdsentent les
pygmees trapus dont je vous parlais dans ma dernidre lettre, comme constituent
probablement le plus ancien facteur ethnique de l’Indo-Chine“.
6)	О мосо округа Нин-янь-фу этот путешественник пишет: Судя по
тем мосо, которых я видел при двукратном посещении края, это—велико-
лепная раса, в среднем еще более высокая, чем черные лоло. Многие
имеют не менее двух метров. Черты их лица резко выражены, и в общем
они очень напоминают цыган („Les derniers Barbaras", цит. по Bacot—“Les
Mo-so “, 1913, стр. 7).
7)	„Лоло по казались мне среднеголовыми с наклонностью к длинно-
головости, сильнее всего выраженной у „го-бу“. („La mission lyonnaise
d’exploration com merciale en Chine, 1895—1897“, p. 375; цит. no Cordier,.
„Les Lolos", стр. 667).
8)	„Монголия и Кам“, 1, 2, стр. 272.
9)	В „Voy. d’exploration en Indo-Chine“, II, стр. 324—327, Thorel по-
местил под заглавием „Sauvages a type caucasique du sud de la Chine"
антропологическую заметку о черных лоло, из которой я извлекаю следующие
существенные места.
Черные лоло кавказского типа походят на индо-европейцев не только
физически, но и костюмом, весьма отличным от костюма окрестных племен..
Они высоки ростом и отличаются могучим мускулистым телосложением.
Их плечи широки, корпус перехвачен в пояснице, а не представляет четы-
рехугольного" обрубка, как у большинства индокитайских племен. Эта.
последняя особенность характеризует главным образом женщин, обусловли-
вая грациозность всех их движений. Их конечности отличаются пропорцио-
нальностью и очень развитыми мышцами. Цвет их кожи—смуглый, на
— 33 —
Вышеизложенным ограничиваются те данные, которые в
своей совокупности могут служить ответом на поставленные
выше вопросы.
Но к какому же типу следует отнести это белокурое племя
Внутренней Азии?
Kollmann заметил о черепах, взятых из восточно-сибир-
ских курганов, что хотя они и долихоцефальные, но отличаются
от черепов европейских, имея специально азиатскую форму *).
светлее, чем у индусов. Черты их лица энергические, выразительные
и законченные; лицо правильное, овальное, с довольно высоким и прямым
лбом, покатым только в . верхней своей части, и явственно выраженными
лобными буграми и надбровными дугами. Глаза впалые. Нос прямой, иногда
с горбинкой. Рот средний, реже—небольшой, с тонкими губами. Челюсти
ортогнатичны. Зубы ровные, вертикально поставленные, средней величины,
прочные. Подбородок довольно широкий, выдающийся. Борода густая, почти
всегда курчавая или волнистая, переходящая на щеки, чего у монголов
никогда не бывает. Брови также густые.
Женщины силой и внешностью вполне соответствуют мужчинам и, не
смотря на свой высокий рост, отличаются чрезвычайно легкой походкой.
" Без сомнения, смешением с этими дикарями должен быть об’яснен
тотобщепризнанный факт, что китайцы являются народом, в жилах которого
течет не мало крови белой расы.
, В заключение Thorel ставит следующие вопросы:
Действительно-ли лоло должны считаться аборигенами той страны,
которую они теперь занимают, или они выселились сюда из Средней Азии,
считаемой прародиной арийских племен? (Thorel писал в 1868 году). Или,
может быть, они иммигрировали в южный Китай из Индии?
На эти вопросы он не находит ответа, но выражает надежду, что
синологи и филологи, разрешив их, дадут возможность доказать арийское
происхождение лоло. (Цит. по Cordier—„Les Lolos", стр. 648—650).
х) „Сопдгёэ international d’archdologie pr6historique et d’anthropologie"
Moscou, 1892), II, Proc6s verbaux, стр. 29. Иного, впрочем, и ожидать было
нельзя, так как нет расы, которая не подвергалась-бы физиологическим
изменениям под влиянием новой физической и этнической среды. Иногда
этот процесс происходит даже очень быстро. Так, подмечено, что англи-
чане, переселяющиеся в Америку, уже со второго поколения начинают
представлять некоторые черты, приближающие их к ирокезам, шерокезам
и другим представителям американской расы. Засим в следующих поколе-
ниях изменения становятся глубже: система железок достигает minimum’a
своего нормального развития, кожа делается сухою, теряет живость оттенков
в лице и краску на щеках; череп уменьшается и становится
круглым и остроконечным кверху; голова порастает гладкими,
лоснящимися и темными волосами; шея удлиняется; замечают также
Том П.	Qi
— 34 —
. Значит-ли это, что динлины принадлежали к другой расе,
чем белокурые европейцы, или только, что под воздействием
монгольского элемента белокурая раса Средней Азии получила
такие специфические особенности, которые выделяют ее из
европейской среды? Ответа на этот вопрос мы пока не имеем,
но для правильной оценки высказанного КоПтапп’ом мнения
надлежит принять во внимание, что длинноголовый тип не
может считаться пришлым в Южную Сибирь, так как он суще-
ствовал там уже в палеолитический и во всяком случае в нео-
литический период, по форме черепа напоминая низшие расы
Европы. Впрочем этот тип мог и не иметь непосредственной
генетической связи с позднее заселившей Среднюю Азию светло-
волосой расой.
Белокурые народы Средней Азии характеризуются сле-
дующими признаками: рост средний, но часто высокий (киргизы
IX века, черные лоло, мосо), плотное и крепкое телосложение
(лоло, мосо), продолговатое лицо (усуни); цвет кожи белый
(ярко-белый у киргиз 2) с румянцем на щеках (киргизы, лоло,
и большее развитие скуловых костей; височные впадины
становятся более глубокими, челюсти более массивными,
глаза западают в очень глубокие и близкие однаотдру
гой полости; зрачек (iris) темнеет, взгляд становится острым и диким;
одновременно длина костей увеличивается преимущественно
в верхних конечностях, так что во Франции и Англии шьются для Аме-
рики особые перчатки с особенно длинными пальцами; таз женщины
также подвергается изменениям, становясь мало отличным от
таза мужчины. Роллъ, основываясь на авторитете Н. Ханыкова, утверждает,
что большинство немецких семейств, поселившихся на Кавказе, через два
поколения приобретают черные волосы и глаза. (См. А. Щапов—„Исто-
рико-географические и этнологические заметки о сибирском населении",
в „Извест. Сибирск. отд. И. Русск. Геогр. Общ.“, 1872, III, № 3—5).
Интересен также отзыв Ливингстона о голландских переселенцах в Южную
Африку, которые, чуждаясь браков с туземцами, все же постепенно при-
обретают их некоторые анатомические особенности. Мечников в своем сочи-
нении—„La civilisation et les grands fleuves historiques", стр. 16, высказы-
вает следующую мысль: Наследственность—могучий фактор: в союзе с ней
приспособление формирует человечество; но влияние ее не в состоянии
освободить человека от еще более могучего влияния среды.
!) У китайцев под именем „рыжих" известны все нечерноволосые
племена, начиная с белокурых и кончая темнорусыми.
2) Schott—„Ueber die achten Kirgisen", стр. 432.
— 35 —
амдосцы); белокурые волоса прямые, но иногда и вьющиеся
(енисейские остяки); нос выдающийся вперед, прямой, часто
орлиный (енисейские остяки, лоло, многие отибетившиеся поко-
ления Амдо и долин верхнего Ян-цзы-цзян’а); светлые глаза
(динлины, усуни, киргизы, динлины (?) среди киданей, некоторые
индивидуумы среди манчьжур XVIII века, енисейские остяки,
некоторые маньские племена). Это те же признаки, которые
характеризуют и белокурую, расу Европы. Возможно ли, однако,
допустить, сосуществование двух рас, различных по происхож-
дению, но одаренных одинаковыми физическими признаками
п психическими особенностями *)? Конечно нет.
’) Я уже имел случай говорить о том, что динлины отличались очень
развитым чувством индивидуальности; тою же расовою особенностью
характера отличается и белокурый тип Европы. Динлины были воинами
по натуре, по призванию. „Се sont des gens braves et hardis au combat"
(Chavannes—„Les pays d’Occident d’apr£s le Wei-lio", стр. 561). Будучи под-
вижными, энергичными, деятельными и в то же время не отличаясь при-
вязанностью к? родине, они покидали последнюю, когда условия жизни в ней
изменялись, и расходились все дальше в поисках стран, где их социальная
жизнь в форме мелкой общины, управляемой выборными старшинами,
могла иметь еще место. „Chacun de leurs groupes a son petit chef et ils ne
sauraient etre assujettis les uns aux autres". (Chavannes—„Documents sur les
Tou-kiue occidentaux", стр. 29). Где-бы, однако, динлины ни жили, их глав-
ными, излюбленными промыслами были охота и рыбная ловля, которые
вполне удовлетворяли их бродячим наклонностям, их предприимчивой
натуре, в высшей степени самостоятельной и рыцарской; они не выносили
деспотизма, но и сами никогда не были деспотами ни в семье, ни в кругу
своих рабов (Colborne Baber—„Travels and Researches in the interior of
China", глава IV; Legendre—„Races aborig£nes. Les Lvlos" в „T’oung Pao",
II s6rie, 1909, X) и подчиненных. В силу этих расовых особенностей
и неразвитой у них чувственности динлины являются в Азии единствен-
ным народом, у которого моногамия составляла первичную и основную
форму брака. (Эта форма сохранилась и до настоящего времени у енисей-
ских остяков). Вообще на динлинах вполне оправдывается та общая харак-
теристика белокурой расы, которую дает нам Lapouge (см. Грум-Гржимайло—
„Описание путешествия в Зап. Китай", II, стр. 282—284).
Кстати замечу, что, по мнению de Harless. („Les religions de la Chine“
в „Le Museon“, 1891, X), древняя религия китайцев была искажена
чжоуцами (народом, как выше (стр. 14) указывалось, смешанного происхож-
дения, в котором преобладающий элемент составляли динлины), которые,
затемнив представление о Шан-ди, высшем боге-мироправителе, внесли
в нее натурализм и культ героев.
— 36 —
Кастрен J), исходя из соображения, что финское племя
составляет вместе с самоедским и тюркским одну замкнутую
группу, что прародиной самоедов и тюрков является Алтайско-
Саянское нагорье, что у местного населения до последнего
времени сохранилось предание о населявшем некогда Саяны
светлоглазом племени аккарак и что это предание подтверж-
дается и данными китайской истории, пришел к заключению,
что это племя аккарак должно было принадлежать к финской
народности, во все времена отличавшейся светлой окраской
глаз и волос * 2), и что поэтому прародиной финнов следует
считать помянутое нагорье.
Кастрен писал в пятидесятых годах прошлого столетия,
когда лингвистическим признакам давалось преобладающее зна-
чение в решении вопросов о различии или общности происхож-
дения народов. Ныне их место заступили физические
признаки как значительно более устойчивые и сохраняю-
щиеся, несмотря на скрещивание и влияние окружающей среды,
и если современная антропология знает финно-угорскую группу
языков, то уже не будет трактовать о финно-угорской группе
народов, так как языки этой группы свойственны народам
в расовом отношении глубоко различным, в большинстве очень,
смешанным и в своем антропологическом типе носящим резкие
следы чуждого воздействия 3). К тому же прямые потомки
De Harley также находит, что по своим этническим особенностям и
нравам народ чжоуский очень близок к арийцам („La nationals du peuple
de Tcheou" в .Journal Asiatique", 8 sdrie, 1892, XX, p. 335).
!) „Ueber die Ursitze des finnischen Volkes“ в „Kleinere Schriften",
стр. 107—122; см. также „Reiseberichte und Briefe aus den Jahren 1845—
1849“, стр. 401.
2) За принадлежность светлооких и светловолосых автохтонов
Сибири (динлинов и усуней) к финскому племени ранее Кастрена выска-
зался синолог Neumann.
3) Примером могут служить хотя бы черемисы. По свидетельству
Никольскою („Этногр.-антропол. очерк восточных черемис" в „Трудах
Антроп. Общ. при Военно-Медиц. акад.", II, стр. 50), среди горных чере-
мисов до 70% темнорусых и чисторусых. По своим физическим свойствам
они весьма заметно отличаются от луговых: они выше ростом, крепче тело-
сложением, с продолговато-овальным лицом и окладистой бородой. У И. Н.
Смирнова („Черемисы", стр. 85) читаем однако: у луговых черемисов мы
встречаем такую же смесь черноволосых и белокурых особей, бронзовый и
— 37 —
племени аккарак *) говорят не на одном из финских наречий,
а или на тюркском языке (кумандинские и мрасские инородцы)
или на языке, представляющем, по выражению Ramstedt’a—
„eine kleine bunte oase zwischen den einformigen, einfachen
agglutinierenden sprachen aller ihrer nachbaren" 2), причем
.неизвестно даже, в какую семью Языков правильнее было-бы
его отнести, хотя в нем и имеются элементы, сближающие его
с семьей индокитайских языков 3).
В этом, конечно, нельзя не видеть подтверждения той гене-
тической связи между северными и южными племенами диы-
линов, которую мы вправе предполагать, ознакомившись с
фактами, изложенными на предшедших страницах.
►белый цвет кожи, как и у горных. Соммье („О черемисах", перевод в
„Записк. Уральского общ. любителей естествознания", XIV) нашел, что
головной указатель у черемисов колеблется между 92,02 (гипербрахицефалы)
и 70,70 (долихоцефалы).
’) Об языке динлинов не имеется сведений в литературе. Китайцы
называли его птичьим. Птичьим же называли они языки мосо (Иванов-
ский—„Материалы для истории Юго-Западного Китая", 1, 2, стр. 45, где
говорится: „в их языке много птичьих звуков"), пу-женей (Ивановский,
op. cit., стр. 61) и друг. Может быть к этой характеристике может иметь
•отношение замечание Desgodins (op. cit., стр. 374) о языке племени мэлам:
„II n’est pas monosyllabique, surtout dans les mots qui sont indigdnes ou du
moins qui n’ont pas une origine thibdtaine. La prononciation n’est pas douce
:et uniforme comme celle du thibdtain, mais, sans dtre rude, elle est extrdme-
ment saccadde; chaque syllabe est accentude sdparement, de sorte que parfois
et surtout quand on parle vite et avec animation, on croirait entendre parler
•des bdgues".
2) „Ueber den ursprung der sog. Jenisej-ostjaken" в „Journal de la
Socidtd Finno-Ougrienne", 1907, XXIV, 2, стр. 2.
3) Terrien de Lacouperie („Journal of the Royal Asiatic Society", 1899,
стр. 404) находит в нем сродство с древне-китайским диалектом. Ту же
мысль пятьдесят лет ранне высказал и Кастрен. De Charency („Journ.
Asiat.", V sdrie, 1869, XVI, стр. 258—259). полагает, что ближе всего этот
язык стоит к языку айно.
В виду приведенных здесь данных я считаю излишним касаться
.гипотез: Флоринского („Первобытные славяне по памятникам их доистори-
ческой жизни") о славянской и Ab. Remusat („Recherches sur les langues
Tartares") германской национальности саянских динлинов. Только Radio]}
И „’Aus Sibirien", II, стр. 99—100) дал правильное освещение вопросу об енй-
'сейцах, выделявшихся среди прочих народов Алтайско-Саянского нагорья
►своей высшей культурой.
— 38 —
Эти факты дают также возможность придти к следующим:
выводам:
Белокурая раса, динлины китайцев, имела на заре китайской
истории обширное распространение в Средней Азии.
Начавшееся с незапамятных времен, под давлением поли-
тических причин, переселение динлинов из области бассейна
Желтой реки на север почти закончилось к концу V века
до Р. Хр.
Из борьбы с тюркскими племенами, которую им пришлось,
выдержать в новом их отечестве, в северной Монголии и южной
Сибири, динлины вышли и политически и морально побежден-
ными, чему больше всего способствовала их неспособность
Сплотиться в крепкое политическое целое.
Несколько семейств так называемых енисейских остяков, сумев-
ших сохранить от чуждых влияний свой язык и отчасти расовые-
особенности, составляют в настоящее время все то, что осталось
от некогда многочисленного динлинского племени, растворившегося
в море короткоголовых и образовавшего в их среде несколько силь-
ных народностей, давно уже впрочем также сошедших с мировой
сцены.
Приближаясь по языку к народам индо-китайской группы,,
динлины по своим физическим признакам и психическим особен-
ностям принадлежали к той же белокурой расе, которая некото-
рыми антропологами считается первобытной в Европе.
Этот последний вывод подтверждают как палеоэтнологи-
ческие, так отчасти и археологические данные, к обзору коих
я и перехожу ниже.
Можно считать доказанным, что человек населял Сибирь,
в эпоху пост-плиоцена, будучи здесь, как и в Европе, совре-
менником мамонта и носорога -1). Его стоянки обнаружены.
Н. Ф., Кащенко — „Скелет мамонта со следами употребления
некоторых частей тела этого животного в пищу современным ему чело-
веком" в „Зап. И. Акад. Наук по физ.-мат. отд.“, VIII сер., 1901, XI, № 7;
idem—„Ein von Menschen verzehrtes Mammuth" в „Correspondenz-Blatt der
Deutschen Gesellschaft fur Anthropologie, Ethnologie und Urgeschichte", 1896.
С. К Кузнецов—„Находка скелета мамонта со следами человека близ
г. Томска" в „Сибирск. Вести.", 1896, №№ 90 и 92. ПримНЬч. к этой ст..
Н. Ф. Кащенко там же, № 94. См. также „Сибирск. Живая Старина",
1924, вып. II, стр. 153-154,—„Раскопки Г. П. Сосновскою и Н. К Ауэр-
баха, где читаем: „обоимъ исследователям удалось обнаружить на склоне.
— 39 —
в окрестностях Томска J) и Красноярска 2), в Минусинском
уезде 3) Иркутской губ.—близь г. Иркутска 4) и в долине
р. Унги, притока Ангары 5). Долина Унги была впрочем иссле-
дована довольно поверхностно 6), что же касается существо-
Афонтовой горы, у г. Красноярска, совместно с остатками технической
деятельности человека обожженные и обработанные кости мамонта, что
дает возможность с уверенностью говорить об одновременности существо-
вания человека с мамонтом на берегу Енисея". Это впрочем поцтверждается
и непосредственной находкой костей человека. Отчет Ауэрбаха и Соснов-
гко/о— „ Остатки древнейшей культуры человека в Сибири" печатался
в „Жизни Сибири", 1924, №№ 5—6.
Распространено мнение, что мамонт и носорог вымерли в Сибири
позднее, чем в Европе (см., например, Mortillet—„La prdhistorique antiquitd
•de 1’homme", 1885, стр. 326—327; цит. по Черскому—„Описание коллекции
послетретичных млекопитающих животных, собр. Ново-сибирской экспеди-
цией 1885—1886"). Черский не разделяет этого мнения (ibid., стр. 692
и 702); повидимому, однако, он не составил себе строго-определенного
взгляда на этот предмет, так как в другом месте (ibid., стр. 672) он пишет:
Elaphus primigenius и Rangifer tarandus встречаются в Европе в гораздо
более древних горизонтах пост-плиоценовых отложений, чем в Сибири.
Более позднее исчезновение мамонта в Сибири об’яснило-бы и иркутскую
находку 1871 года грубых гончарных изделий, отнесенных к палеолиту по
совместному нахождению их с костями мамонта (Гр. А. С. Уваров—„Архео-
логия России. Каменный период", стр. 254).
Заборовский (Zaborowsky—„La Russie prehistorique et les relations de
1’Europe avec 1’Asie par la Caspienne" в „Revue scientifique“, Paris, 1895, П,
p.p. 587—593) полагает, что палеолитический человек явился вместе с ма-
монтом в Азию из Европы лишь в конце ледникового периода.
х) Н. Кащенко, op. cit.
2)	Савенков—„К разведочным материалам по археологии среднего
течения Енисея" в „Изв. Вост.-Сиб. отд. И. Русск. Геогр. Общ.", XVII,
№ 3—4, стр. 34 и 96; Черский, op. cit., стр. 702. Оббитые орудия известны
и из других местностей Енисейской долины. См. Савенков—„Каменный век
в Минусинском крае"., стр. 31.
3)	Г. П. Сосновский — „Палеолитические находки в Минусинском
крае" в „Сиб. Жив. Старине", 1924, вып. II, стр. 127 и след.
4)	Черский, op. cit., стр. 696; idem — „Изв. Сибирск. отд. И. Русск.
Геогр. Общ.“, 1872, III, № 3, стр. 167; гр. Уваров—„Археология России
и каменный век", 1881, I, стр. 237.
5)	Агапитов—„Следы каменного века в басе. р. Куды и по р. Унге"
в „Изв. Вост.-Сиб. отд. И. Русск. Геогр. Общ.", XII, № 4—5.
 °) Г. Сосновский—„К археологии Ангарского края" в „Сиб. Живой
Старине", Иркутск, 1923, стр. 131, даже пишет, что Н. Агапитов допустил
ошибку, отнеся всю коллекцию каменных орудий, найденных М. Н. Хан-
галовым на песках в низовье р. Унги к палеолитической эпохе.
— 40 —
вания палеолитического человека близь г. Иркутска и в долине
среднего Енисея, то оно удостоверяется не только типом най-
денных здесь орудий (Мустье, Ашёль), но и условиями залега-
ния их в пост-плиоценовых толщах.
* Мы не располагаем краниологическим материалом, который
с уверенностью можно было-бы отнести к пост-плиоцену. Од-
нако в бассейне нижней Селенги были найдены остеологические
остатки, которые, невидимому, принадлежат древнейшим на-
сельникам южной Сибири *). Это доказывается как тем состоя-
нием, в каком были найдены костяки, так и характером черепов,
имеющих все признаки первобытности: неуклюжесть форм, не-
красивое строение и предельность головных указателей. Эти
древнейшие обитатели бассейна Селенги принадлежали к двум
расам: крайней короткоголовой (головной указатель 93,6) и
крайней длинноголовой (тот же указатель—68,0). Первая отли-
чалась большой высотой черепного свода, необыкновенной
шириной затылка и грубостью форм как нижней челюсти, так.
и всех частей черепа, вторая — значительной вертикальной
сплющенностью черепа, сильным развитием надбровных дуг и
длинным и плоским теменем.
Обе эти расы, как полагает Талько-Грынцевич, суще-
ствуя в Забайкалье единовременно, находились на одном уровне
культуры, причем длинноголовый тип преобладал среди женщин,
а короткоголовый среди мужчин. Далее же он пишет: факт
нахождения в уроч. Сухой ключ в одном и том же типе могил
двух рас весьма замечателен и подтверждается раскопкой кур-
ганов в уроч. Аршан-Хундуй 2).
Но в этом последнем урочище, как равно и в урочище
Сухой ключ, мы встречаемся с погребениями неолитической
эпохи, в виду чего Талько-Грынцевич поступает едва-ли
правильно, об’единяя погребенных в этих урочищах с обнару-
женными в иных условиях, например, при разработке выемки.
9 Талъко-Грынцевич—„Протокол Троицкос.-Кяхт. отд. Приамурского
отдела И. Русск. Геогр. Общ.“ № 8, 1897, стр. 78—80; idem—„Материалы
к палеоэтнологии Забайкалья" в „Трудах" того же Общ., т. VI, вып. I,
стр. 23, вып. 2; idem—„Древние аборигены Забайкалья в сравнении
с современными инородцами", там же, VIII, вып. 1, стр. 35 и след.
2) „Труды Троицкос.-Кяхт. отд. Приамурск. отдела И. Русск. Геогр.
Общ.“, VI, 1, стр. 23.
— 41 —
под полотно железной дороги в долине Хилка, на горном склоне,
поросшем хвойным лесом, на глубине десяти футов (головной
указатель 68) 1). Здесь не было найдено никаких следов по-
гребения как равно и в тех случаях, когда костяки добывались
из песчаных выдувов со значительных иногда глубин. Впрочем
далее он признает отсутствие твердых данных для такового
об’единения, так как пишет, что разнородность черепных типов
каменного века заставляет рассматривать каждый из них от-
дельно 2).
Из вышеизложенного видно, что костяков, которые бес-
спорно можно было-бы отнести к диллювиальному человеку, в
Сибири еще обнаружено не было, хотя очень вероятно, что
таковым и окажется тот длинноголовый тип, который описан
Талько-Грынцевичем по остеологическим остаткам, обна-
руженным случайно на больших глубинах без каких либо при-
знаков погребения.
Раз мы ничего определенного не знаем о человеке палео-
литической эпохи Сибири, мы не можем конечно и устано-
вить, к какому времени должно быть отнесено начало смешения
рас, правильнее—начало поглощения длинноголового элемента
короткоголовым, которое обнаружилось в неолитическую эпоху
уже повсеместно в Монголии и Сибири 3).
Приведенное выше замечание Талько-Грынцевича
Ч „Протокол Троицкос.-Кяхт. отд. Приамурск. отдела И. Русск.
Геогр. Общ.“ № 8.
2) „Труды Троицкос.-Кяхт. отд. Приамурск. отдела И. Русск. Геогр.
Общ.“, VIII, вып. 1, стр. 37.
3) К. Toni (R. et К. Toni—„Populations primitives de la Mongolie
orientale" в „Journal of the College of Science Imperial University of Tokyo",
1914, XXXVI, 4, стр. 38 и 97), ссылаясь на Laufer’a („Jade“, „А study in
Chinese Archeology and Religion", 1912) и собственные свои изыскания на
всем протяжении от Инь-шаня до Кореи, высказывается в том смысле, что
Восточная Азия не знала периода палеолита, и что первые ее насельники,
явившиеся с запада, из Алтая или Восточного Туркестана, были уже
в периоде неолитической культуры; найденные же им образцы грубо отби-
тых орудий каменного века по условиям их находки он отнес также к эпохе
полированного камня.
Открыть несомненные остатки палеолитического человека настолько,
однако, трудно, что беглые работы, произведенные супружеской четой
Torii в Восточной Монголии, конечно, не могут служить базой для обосно-
ванных выводов.
Том II,	З2
— 42 —
дает повод думать, что уже в начале неолита долину Селенги
населил народ, отличавшийся крайней брахицефалией (93,6)
и черепным, типом, дающим повод относить его к первобытной
расе. Здесь он встретил столь же первобытную длинноголовую
расу, которую и покорил, полонив женщин, костяки которых
мы и находим в могилах, однотипных с теми, которые заклю-
чают короткоголовых мужчин 1).
Какая судьба постигла эти расы — нам неизвестно, так
как последующие обитатели Забайкалья, к которым мы ниже
вернемся, не могут быть генетически с ними связаны и в куль-
турном отношении относятся к позднейшим периодам.
К западу, однако, от оз. Байкала, в бассейне Ангары, мы
вновь встречаемся с человеком неолитической культуры, дер-
жавшимся различных обрядов погребения 2). Но и здесь при-
ходится отметить то же смешение этнических типов, что и в
Забайкалье; несмотря на общность кладбищ и однотипность
в этих случаях погребения, черепа, сохранившиеся в них,
представляют такие различия, которые далеко выходят за пре-
делы индивидуальных уклонений, встречаемых в одном племени.
В общем однако можно сказать про племя, жившее в долине
Китоя, да пожалуй и про племя, населявшее долину р. Ангары
близ Иркутска, что, будучи смешанным, оно все же в главной
9 Я не настаиваю на этом заключении, но не могу не отметить,
что оно совпадает с мнением G. de Mortillet, полагавшего по отношению
к Европе, что первобытное ее население было длинноголовым (каннштат-
ская раса) и что массовое вторжение в нее короткоголовых произошло не
ранее начала неолитической эпохи. Того же взгляда держался и Брока, да
он и ныне остается неопровергнутым.
2) Витковский—„Следы каменного века в долине р. Ангары" в „Изв.
Восточно-Сиб. отд. И. Русск. Геогр. Общ.", XX, № 1; idem—„Отчет о рас-
копке могил каменного века в Иркутской губернии" в „Изв. Вост.-Сиб.
отд. И. Русск. Геогр. Общ.% 1880, XI, № 3—4, 1882. XIII, № 1—2.
В последнее время неолитическая стоянка найдена была также и на самом
берегу озера Байкала (см. Б. Петри—„Вторая поездка в Предбайкалье
летом 1913“ в „Изв. Русск. Комит. для изучения Средней и Восточной
Азии", etc., серия II, № 3, 1914; idem—„Неолитические находки на берегу
Байкала" в „Сборнике Музея Антроп. и Этногр. при И. Акад. Наук", 1916),
а также по Ангаре в ближайших окрестностях города Иркутска (М. П.
Овчинников—„Материалы для изучения памятников древностей в окрестно-
стях г. Иркутска" в „Изв. Вост.-Сиб. отд. И. Русск. Гоегр. Общ.", 1904.
XXXV, № 3).
— 43 —
своей массе состояло ив длинноголовых и среднегодовых
(71, 9—79), отличавшихся узколобым черепом с сильно разви-
той затылочной частью, коротким лицом и резко выраженным
челюстным прогнатизмом х). Достигнув некоторого совершен-
ства в умении обрабатывать (шлифовать) камень, племя это
еще не умело сверлить его, да и гончарное искусство стояло
у него на низкой ступени развития; домашних животных оно
не имело и жило охотой и рыбной ловлей.
Кроме упомянутых, стоянки неолитического человека были
найцены до настоящего времени на побережьи оз. Байкала, в
долинах следующих рек южной Сибири между оз. Байкалом
и Енисеем: Тунки, Куды, Уды, и Ангары (в окрестностях
гор. Баланганска, на Антоновском острове, в 40 верстах ниже
Падунского порога, и при устьях речек Малой Кежмы и
Чадобца) и в следующих местах по Енисею и его притокам:
у Абаканской управы, в окрестностях г. Минусинска и селе-
ний Адрихи, Анаша, Батеней, Байкалова, Бейского, Базаихи,
Беллыка, Белого Яра, Караульного острога, Лепешкина,
Теся на р. Тубе, Шунеры, Юдина, в вершинах речек Узун-
жула и Часгола и на горе Цзых, составляющей западное
продолжение Ойского хребта. Доставлены были Сафья-
новым каменные орудия и из северо-западной Монголии
без ближайшего однако указания местности* 2), а также Минц-
ловым из долины речки Уюк.
Длинноголовая раса, населявшая южную Сибирь в неоли-
тическую эпоху, едва-ли имела какую-либо генетическую связь
с племенами ди, т. е„ динлинами, жившими, как мы уже знаем,
с незапамятных времен в области бассейна Желтой реки. Ско-
рее в ней можно видеть расу, остатки которой и до настоя-
щего времени сохранились на дальнем востоке Азии (айно) 3).
Китайцы свидетельствуют, что уже с глубокой древности
*) Последняя особенность характеризует, главным образом, черепа
Китойского кладбища.
2) „Труды Троицкос.-Кяхт. отд. Приамурского отдела И. Русск. Геогр.
Общ.“, 1900, III, вып. 2 -3, стр. 7.
3) У айно сохранилось предание, что они пришли с запада, имея
в качестве домашнего животного собаку. Выселиться на Сахалин и острова
Японского архипелага они должны были еще в неолитическое время, т. е.
до своего знакомства с металлами, и не позднее 2000 лет до Р. Хр., когда
в Маньчжурию проникла бронзовая культура.
— 44
динлины были знакомы с земледелием и вели полу охотничий,
полуоседлый образ жизни, имели города (селения) и дома—
деревянные срубы, крытые древесной корой, камышом или
бамбуком, были знакомы с литейным делом и сами себе изго-
товляли всякого рода оружие. Вообще же, покидая в V веке
до Р. Хр. х) долину Желтой реки и уходя на север, они
должны были унести туда много культурных привычек и зна-
ний, частью заимствованных у китайцев после многовековой
почти совместной жизни с последними2). На севере они
Этих айно Milnsterberg („Chinesische Kunstgeschichte", 1910, I, стр.
10—13) считает частью народа кавказской расы („Kaukasoider Volkstamm"),
которая примерно за 3000 лет до Р. Хр. проникла в Сибирь и явилась
там носительницей домикенской культуры. Эту гипотезу он подкрепляет
антропологическими выводами Gaupp’a. („Zeitchrift fur Ethnologie", 1909,
V, стр. 730—734), обнаружившего у маньчжур, монголов и китайцев при-
знаки значительной примеси крови белой расы. Вышеизложенное дает
нам, однако, иное объяснение этой примеси. А. А. Ивановский („Население
земного шара" в „Труд. Антроп. отд. И. Общ. любит. Ест., Антр. и Этногр.",
XXVII, стр. 1911, стр. 359), на основании работ, проф. Koganei („Kurze
Mittheilungen fiber Untlrsuchungen an lebenden Aino" в „Archv f. Anthrop.",
XXIV, и „Beitrfige zur physischen Anthropologie der Aino“, Tokyo, 1893)
выделяет айно в отдельную антропологическую группу, не имеющую срод-
ства с другими народными типами. Как-бы то ни было, имеющиеся у нас
в настоящее время археологические данные не оправдывают гипотезы
Munsterberg’a. о существовании в южной Сибири в неолитическую эпоху
высокой культуры. Если же последняя была обнаружена в Маньчжурии,
то единственное правдоподобное об’яснение этому факту я вижу в китай-
ском влиянии, которое сказалось здесь раньше, чем к западу от Байкала.
Едва-ли также для об’яснения существования у айно фаллического культа
необходимо оглядываться на запад. Культ этот существовал и существует
у многих народов в самых различных стадиях развития от бушменов
и жителей островов Суматры и Адмиралтейства до японцев включительно.
9 „Часть инородцев ди, пишет Георгиевский („Первый период китай-
ской истории", стр. 247), выступила из Китая вследствие начавшихся
с 463 года нападений со стороны князей Ханьского, Вэйского и Чжаоского",
В другом своем сочинении—„О корневом составе китайского языка в связи
с вопросом о происхождении китайцев", стр. 68 и 79, Г&оргиевский при-
бавляет, что эти ди выселились на север. См. также Plath—„Die fremden
barbarischen Stamme im alten China", стр. 463.
2) О некоторых динлинских поколениях, оттесненных китайцами
к югу, читаем: „Beaucoup d’entre eux connaissent la langue du Royaume du
Milieu parce qu’ils ont rdsidd dans le Royaume du Milieu melds a la popula-
tion" (Chavannes—„Les pays d’Occident d’aprds le Wei-lio", стр. 524).
— 45 ~
должны были явиться носителями высшей по тому времени
культуры и всего вероятнее тем народом, который оставил нам
многочисленные памятники своего пребывания на юге Сибири
и в северной Монголии в виде городищ, оросительных кана-
лов, мощенных дорог, в особенности же могильных устройств,
являющихся обыкновенно наиболее ярким и поучительным
следом доисторической жизни человечества.
Уже в своей прародине, в бассейне Желтой реки, динлины
должны были в значительной мере утратить свою расовую
чистоту, частью смешавшись с тибетскими короткоголовыми
племенами (цянами), частью с китайцами х). На севере, где
они должны были столкнуться с тюркской народностью, расо-
вые их особенности должны были еще более пострадать. Мы
*) Китайские анналы очень часто упоминают о ди совместно
с жунами, племенем также, повидимому, смешанного происхождения, в кото-
ром видную роль играли цянский (тибетский) и динлинский элементы;
так, под 636 г. до Р, Хр. в них говорится {Иакинф—„Собрание сведений
о народ. Средн. Азии", I, стр. 6): „Вынь-гун, князь удела Цзинь, прогнал
жун-ди, поселившихся в Хэ-си (т. е. к западу от изгиба Желтой реки)
под именем чи-ди и бай-ди", т. е. тех именно отделов ди, которые позднее
частью выселились на север. Отсюда видно, что жун-ди, т. е. жуны и ди
образовали смешанные племена чи-ди и бай-ди. Действительно, в тех
случаях, где у о. Иакинфа переведено „жун-ди", Георгиевский говорит или
о жунах или о ди (ср., например, Иакинф, ibid., и Георгиевский—„Первый
период китайской истории", стр. 102). Plath („Die fremden barbarischen
Stamme im alten China" в „Sitzungsber. d. philos. - philol. Cl. der Akademie
d. Wiss.“, 1874, стр. 457, 458 и 463) также пишет: „Als Tscheu Thaiwang
(Tan-fu, у Иакинфа—Шань-фу), 1328 v. Chr. in Pin (Бинь) wohnte, machten,
nach Mengtseu, 1, 2, 15 I, die Ti-jin. (Manner) bestandig Einfalle". „Der
Sse-ki Tscheu pen-ki B. 4, f. 4, v. fig. lasst die „Jung" und „Ti“ den alten Tan-fu
angreifen. Nach f. 2 und 15 gab Pu-kho, des Nachkomme Heu-tsi’-s (der
Dynastie Tscheu), dessen Amt auf und entfloh zwischen den „Jung" und „Ti“.
Der 2 Nachkomme Kung-lieu nahm, obwohl er mitten zwischen den „Jung"
und „Ti“ w'ar Heu-tsi’s Amt indess wieder auf, beackerte das Feld“, etc.
Жуны и ди, повидимому, столь мало отличались между собой, что китайцы
их иногда смешивали; так, о некоторых родах ди Юй-хг]анъ пишет: Эти
диские племена в прежнее время назывались западными жунами (Chavannes,
ibid.). См. также Васильев—„Об отношениях китайского языка к средне-
азиатским" в „Журнале Минист. Народи. ПросвещЛ, 1872, сентябрь,
стр. 104, который писал! „Если мы не можем определить ни точных гра-
ниц, ни существенного различия между жунами и ди, облегавшими с запада
и севера вновь образовавшееся (китайское) государство, то мы не можем
— 46 —
даже находим здесь 12—13 столетий спустя два народа—
хагясов и уйгуров, образовавшихся из динлинов и тюрков
в различной степени смешения *). Таким образом, допуская,
что первоначальный тип динлинов был длинноголовый, все,
что мы можем ожидать от их потомков, переселившихся на
север, это—наклонности к долихоцефалии.
Серьезным доводом в пользу отождествления динлинов с
теми племенами, которые оставили после себя в южной Сибири
и Северной Монголии памятники высшей культуры, могло-бы
служить установленное сходство их погребальных обрядов’
В этом отношении мне удалось извлечь из сочинений об ино-
родцах Китая следующие данныя:
Мяо оставляли покойника в гробу без погребения иногда
несколько (до 12) лет; когда же в общине таких гробов накап-
ливалось около сотни, то общими усилиями строили „зало
демонов" (т. е. предков), куда их и сносили. Могилы для вре-
менного помещения покойников они обставляли досками или
каменными плитами 2).
Сун-вайские мани также предавали земле тело покойника
по истечении трех лет; до тех-же пор хранили его в дере-
вянном, смазанном воском гробу, который закапывался по
левую сторону жилища 3).
точно также сказать, в чем состояло различие собственно китайских под-
данных от этих жунов и ди".
О случаях бегства китайцев к жунам и ди китайская летопись упо-
минает довольно часто. Привожу пример: „При упадке благоустройства
в государстве Ся (2205—1766 до Р. Хр.), пишет Сы-ма Цянъ, Гун-лю
лишен был должности главного попечителя земледелия и бежал к запад-
ным инородцам. Ок построил там городок Бинь (находился в Шэнь-си;
см- Biot—„Etudes sur les anciens temps de 1’histoire Chinoise" в „Journ.
i^siatique", 4 sdrie, VII, стр. 407) и претворился, по выражению о. Иакинфа,
в жуна. В те времена китайцы, селясь между инородцами, очень часто
принимали их образ жизни, одежду и проч. (см. Biot, op. cit., стр. 440);
даже татуировались (Biot, ibid.).
*) О хагясах китайцы пишут как о смешанном с динлинами народе
(Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 413). То же сообщается и об уйгурах: „Гао-
гюйцы (т. е. уйгуры) суть потомки древнего поколения чи-ди" (Иакинф,
ibid., стр. 248).
2)	Ивановский—„Материалы для истории инородцев юго-западного
Китая", 1, 2, стр. 96.
3)	Ивановский, op. cit., стр. 90.
47 —
Равным образом и лун-цзя в течение трех лет пеклись о
покойнике, производя за это время три раза операцию соскаб-
ливания разлагающегося мяса с костей ‘).
Хагясы сжигали (обжигали) покойника; потом собирали
его кости и, год спустя, предавали их земле * 2).
Чун-цзя сжигали покойника по истечении года и только
уже затем совершали похоронный обряд.
О мосо принц Генрих Орлеанский 3) пишет: мерт
вых они сжигают, но обряд этот никогда не совершается во
время жатвы; трупы ждут конца этого периода, ради чего их
нередко просаливают.
Бэ-жени, предав покойника земле, ставили над его моги-
лой его изображение, высеченное из камня 4 5).
Тот же обычай существовал и у цоньских маней б) и
майча, которые впрочем резали статую из дерева 6).
Хэй-лоло сохранили и доныне обычай высекать изобра-
жения покойников на .скалах 7). О лоло, населяющих горы
Лан-шань, миссионер Upcraft 8) сообщает: „мертвых сжи-
гают, и если это глава семьи, то из костра отбирают слегка
обуглившееся полено, полируют его и на образовавшейся
гладкой поверхности рисуют изображение покойного, которое
затем и помещают на видном месте. Нечто подобное замечено
было и у мосо 9) и некоторых других маньских племен 10).
У на-пу-лоло золу собирают в урны, которые и предают
земле 11).
*) Ивановский, op. cit., II, стр. 92.
2) Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 446; Schott—„Ueber die achten Kirgisen".
стр. 435.
3) Henri d’Orl&ins—„Du Tonkin aux Indes", 1898 (цит, no Bacot—
„Les Mo-so", стр. 24).
4)	Ивановский,	op.	cit.,	II,	стр.	31.
5)	Ивановский,	op.	cit.,	II,	стр.	5—6.
G)	Ивановский,	op.	cit.,	II,	стр.	77.
7) Deveria—„La frontidre Sino-annamite", стр. 150.
8) „The Wild Men of Szechuan", цит. no Cordier, op. cit., стр. 670.
9) Playfair в „China Review", V, стр. 99 (цит. no Bacot—„Les Moso“,
стр. 24).
10) Madrolle—„Quelques peuplades Lo-lo“ в „T’oung Рао", II sdrie,
1908, IX, стр. 540.
н) „Известия Восточного Института", т. XIII, вып. I, стр. 260.
48 -
О большинстве динлинских родов говорится также, что у
них в обычае наряжать покойника во все лучшее и ставить в
могилы сосуды.
Сводя эти краткие известия о погребальных обычаях у
некоторых племен динлинской расы,, мы можем придти к тому
заключению, что, несмотря на несущественные у каждого пле-
мени отклонения от общего типа погребения, последнее у боль-
шинства х) сводилось к тому, что окончательно предавались
земле не тела усопших, а их костяки, причем освобождение
костей от мяса достигалось различными путями, не исключая
и периодического соскабливания гниющего мяса с костей.
Засим, у некоторых племен эти костяки погребались порознь,
у других в обширных Могилах, и наконец, что у некоторых
племен было в обычае ставить над могилой изваянное изо-
бражение погребенного.
Насколько же эти погребальные обряды об’ясняют то, что
дает нам внутреннее содержание южно-сибирских курганов
эпохи меди и бронзы 2)?
г) Если только не у всех, так как при краткости приведенных выше
известий о погребальном ритуале инородцев умолчание китайцев о тех
предварительных операциях, каким, может быть, подвергался у бэ-женей,
например, труп покойного до его погребения, нельзя, как мне кажется,
трактовать как отрицание таковых операций.
2) Утверждать, что динлины в V веке до Р. Хр. и позднее не зцали
железа, не имеется, конечно, оснований. С металлами и в том числе желе-
зом китайцы были знакомы уже в эпоху Фу-си (2852—2737 до Р. Хр.);
так, в книге Гуй-цзян, например, мы читаем: „Гун-гун обложил народ
податями и взыскивал их беспощадно; он выковал из железа мечи и
топоры, и народ, не имея поддержки, погиб самым жалким образом; он же
предался всякими излишествам, и излишества его погубили" (Е. Simon-
„Exposd chronologique des principals ddcouvertes d’aprds les anciens livres
chinois" в „Revue d’anthropologie", 2 sdrie, 1885, VIII, стр. 628). В VII веке
до Р. Хр. в Китае установлена монополия на производство железных
изделий. Позднее китайское железо получило большую известность в Азии
и, по словам Плиния Старшего, доставлялось даже в пределы Римской
империи, где его ценили очень высоко (см. Hirth—„The Ancient History
of China to'the end of the Chou dynastie", 1908, стр. 203—204). Железо же,
как предмет вывоза из Средней Азии, упоминается и в Магабхарате.
Однако, в эпоху заселения Алтайско-Саянскаго нагорья динлины все же,
повидимому, не вышли еще из бронзового века и отдавали предпочтение
меди пред плохим железом всюду, где добыча ее представлялась возможной.
— 49 —
К числу могил этой эпохи относятся во 1) плоские, иногда
прикрытые каменными плитами могилы, обставленные камен-
ными же, на ребро поставленными плитами, которые или
высоко поднимаются над поверхностью почвы (так называемые
„маяки") или едва из нее выступают, во 2) земляные или
сложенные из небольших камней, то куполообразные, то очень
плоские курганы, иногда обставленные на некотором расстоя-
нии камнями, образующими вокруг насыпи прямоугольник или
круг, иногда же с поставленными вертикально каменными
плитами по углам квадрата, с погребением или в деревянных
(лиственица, сосна) срубах или в гробницах, обставленных
массивными плитами из песчаника или сланца.
Область распространения этих типов могил очень обширна
и захватывает район между Енисеем и Иртышом значи-
тельную часть Урянхайской территории * l 2), вероятно, боль-
Я не знаю, на каком основании Milnsterberg („Chinesische Kunstgeschichte",
I, стр. 31) пишет, что железо стало известно в Китае только в VII в. до
Р. Хр., во всеобщее же употребление вошло не ранее V в.; даже в 119 г.
оно, будто-бы, было еще столь редко, что правительство хотело вновь
монополизировать его употребление. Оружие из бронзы выделывалось
вплоть до III в. по Р. Хр. (ibid., стр. 77).
l) Radloff—-„Aus Sibirien", II, стр. 68—103; Попов—„О чудских моги-
лах Минусинского края" в „Изв. Сиб. отд. И. Русск. Геогр. Общ.", 1876,
VII, № 2—3, стр. 70; Адрианов—„Путешествие на Алтай и за Саяны,
совершенное в 1881 году" в „Зап. И. Русск. Геогр. Общ.", XI, 1888,
стр. 385 и след.; idem—„Путешествие на Алтай и за Саяны" в „Зап. Зап.-
Сиб. отд. И. Русск. Геогр. Общ.", VIII, 2, стр. 9—55; idem—„Доисториче-
ские могилы в окрестностях Минусинска" в „Изв. И. Русск. Геогр. Общ."
1883, XIX, стр. 246—251; Ядринцев—„Описание сибирских курганов и древ-
ностей" в „Трудах И. Моск. Археол. Общ.", 1883, IX, 2—3, стр. 188, 192
и 195; Потанин—„Памятники древности в сев.-зап. Монголии, замеченные
во время поездки 1879 г." в „Трудах И. Моск. Археол. Общ.", X, 1885;
Клеменц—„Древности Минусинского Музея"; Флоринский—„Топографиче-
ские сведения о курганах Западной Сибири" в „Изв. И. Томского Унив.“,
1888—1889; Grand—“Archaologische Beobachtungen von meiner Reise in
Siidsibirien und der Nord-West-Mongolei im Jahre 1909“, стр. 9—16.
2) Адрианов— „Путешествие на Алтай и за Саяны, совершенное
в 1881 году“; Grand—„Archaologische Beobachtungen von meinen Reisen in
den nordlichen grenzgegenden Chinas in den Jahren 1906 u. 1907"; Минцлов,
рукой, заметка.
Том п.	4
— 50 —
Шую часть Кобдинской Монголии J), Хангай, бассейны сред-
ней и нижней Селенги 2) и Керулюна 3), т. е. земли, кото-
рые, согласно данным китайской истории, некогда занимали
динлины и родственные им племена 4).
*) Северная часть Кобдинской Монголии и местами Хангайское
нагорье изобилуют древними могильными насыпями, во всем сходными
с урянхайскими, относимыми к медному (бронзовому) веку. Следует, однако,
иметь в виду, что в области бассейна р. Селенги однотипные погребения,
не заключающие никаких изделий, были отнесены Талько-Грынцевичем
(„Древние аборигены Забайкалья в сравнении с современными инородцами"
в „Труд. Троицкос-Кяхт. отд. Приам, отдела И. Русск. Общ.", 1905, УШ,
I, стр. 33—35) к неолитической эпохе. О распространении их в Монголии
см. Потанин—„Очерки сев.-зап. Монголии", 2, 1881, стр. 47—64; idem—
„Памятники древности в сев.-зап. Монголии, замеченные во время поездки
1879 г.“; idem—„Тангутско-тибетская окраина Китая и Центральная Мон-
голия", I, стр. 505, 506, 514—516, 520, 526, 528—530, 534 и 536; Radloff—
„Aus Sibirien", II, стр. 72—73, А. Позднеев—„Монголия и монголы",
I, стр. 201, 203, 217—219, 223, 225, 228—231, 359—361, 368, 386 и 424;
Grano—„Archaolog. Beob. von meiner Reise in Siidsibirien und der N.-W.
Mongolei im J. 1909; idem — „Archaol. Beobacht. von meinen Reisen in den
nordl. Grenzgeg. Chinas in den J. 1906 и 1907“ в „Journ. de la Soc. Finno-
Ougrienne", 1909, XXVI, 3; Клеменц—„Краткий отчет о путешествии по
Монголии за 1894 год" в „Изв. И. Акад. Наук", 1895, III, № 3.
2)	Здесь кроме медных найдены и железные изделия. Талъко - Грын-
цевич—„Суджинское доисторическое кладбище в Ильмовой пади" („Труды
Троицкос.-Кяхт. отд. Приамурск. отд. И. Русск. Геогр. Общ.", 1898, 1, 2);
idem—; „Материалы к палеоэтнологии Забайкалья" (там-же, 1, вып. 3, III»
вып. 1—3, IV, вып. 2, VI, вып. 2; idem—„Materyaly do paleoetnologii mogil
Azyi wschodniej" в „Materyaly antrop.-archeol. i ethogr. Akad. Umiej^tnosci w
Krakowie", III, Dz. I; А. Позднеев, op. cit., стр. 48, 49, 465; idem-— „Замеча-
ния на дневник О. Палладия по Монголии, веденный в 1847 году" в „Зап.
И. Русск. Геогр. Общ. по общ. геогр.", XXII, I, стр. 198; Баллод—„Древ-
ние могилы в вершинах притоков р. Хара, в Монголии" (рукопись).
В одной из вскрытых здесь могил г. Баллод нашел волоса, цвет коих,
первоначально очень светлый (белокурый), быстро затем потемнел; по этим
волосам местные монголы признали в погребенном русского (точнее — не
монгола). Светлый цвет волос мог явиться, однако, и результатом долгого
лежания их в земле (Шафшузен; см. Д. Анучин—„Племя Айнов" в „Изв.
И. Общ. Люб. естествозн., антроп. и этногр.", XX, 1876, стр. 132).
3)	Клеменц—„Отдельная экскурсия в Восточную Монголию" в „Изв.
И. Акад. Наук", 1896, IV, № 1.
4)	Юй~хуанъ, автор „Вэй-лё“, различает динлинов, живших к северу
от Кангюя и к западу от усуней, т. е. в области бассейна Иртыша, и дин-
линов, населявших бассейн нижней Селенги (Chavannes—„Les pays d’Occi-
— 51 —
Если обратиться к внутреннему содержанию и устройству
этих могил, то прежде всего надлежит отметить то обстоятель-
ство, что некоторые ив них служили общественными усыпаль-
ницами: или общий курган насыпался над несколькими гроб-
ницами 1), или несколько костяков помещались в одном срубе
или каменной гробнице * 2). Неоднократно высказывавшееся
предположение, что такие гробницы служили общей могилой
павших в бою воинов, опровергается как присутствием среди
мужских костяков детских и женских, так и нахождением в них
выветрившихся костей. Адрианову удалось даже обнару-
жить в одном большом кургане, содержавшем множество скелетов,
различную степень их выветрености, выражавшуюся между про-
чим в большей или мёныпей их белизне 3). Горощенко 4)
дает очень правдоподобное об’яснение скоплению множества
костяков в одной усыпальнице: или она должна была оставаться
открытой месяцы и годы, или же курган устраивался после
dent d’apr£s le Wei-lio", стр. 560—561). Восточные динлины упоминаются
под 200 г. до Р. Хр. (Иакинф, op. cit., I, стр. 17), когда они покорены
были хуннами, и в последний раз под 85 г. по Р. Хр. (Иакинф, op. cit., I,
стр. 128); дальнейшая их судьба нам неизвестна, но можно предполагать,
что отсюда они были частью вытеснены на запад, частью на восток, где
и слились с тунгузскими племенами (белокурые кидане X века и мань-
чжуры-XVIII). Бома (оло-чжэ или би-цэ) населяли, повидимому, Алтайско-
Саянское нагорье; их земли лежали к северу от занятых тюркскими пле-
менами (Chavannes—«Documents sur les Tou-kiue occidentaux", стр. 29).
Киргизы занимали бассейн верхнего Енисея и, вероятно, часть бассейна
р. Кобдо; в IX же веке власть их распространялась и на Хангай. Бассей-
ном р. Селенги владели уйгурские поколения, как равно и бассейном
Онона и Керулюна, где, повидимому, действительно и находятся могильные
насыпи этого типа (см. А. Позднеев—„Письмо к барону Ф. Р. Остен-
Сакену" в „Зап. И. Русск. Геогр. Общ. по общей геогр.", 1892, XXII, I,
стр. 198—199).
х) Адрианов — „Путешествие на Алтай и за Саяны", совершенное
в 1883 году" (Зап. Зап.-Сиб. отд. И. Русск. Геогр. Общ.", 1888, VIII, 2).
2) Адрианов, 1. с.; idem—„Путешествие на Алтай и за Саяны,
совершенное в 1881 году" в „Зап. И. Русск. Геогр. Общ.", 1888, XI,
стр. 388 и 393; Kadloff—„Aus Sibirien", II, стр. 79; Горощенко—„Гипсовые
погребальные маски и особый вид трепанации в курганах Минусинского
округа" („Труды X археолог, с’езда в Риге 1896 г.“, I, 1899, стр. 172—189).
3) Горощенко, op. cit.
4) Ibid.
4*
— 52 —
накопления скелетов в каком нибудь другом месте. Это тот-же
обряд перехоранивания, который описывался китайцами у мяо,
сун-вай’ских маней и других родов южных динлинов. Но на
среднем Енисее мы знакомимся и с погребальными обрядами,
неизвестными, невидимому, у этих последних, а именно, с по-
смертной трепанацией черепов и погребальными масками. Но
и эти обряды представляют с одной стороны лишь дальнейшее
развитие усвоенных динлинами способов подготовки трупа к
погребению, с другой—ту же идею сохранения подобия умер-
шего, которая у других динлинеких родов вылилась в поста-
новке статуй на могиле умерших.
Трепанация черепов в связи с последующею ролью послед-
них—служит каркасом для глиняного оригинала гипсовой маски,
находит себе естественное об’яснение в желании скорейшего
очищения его от гниющего содержимого х), ибо для ваятеля,
бравшего на себя задачу восстановить из глины по памяти
9 Египтяне добивались тех же результатов иначе, извлекая мозг
частью через носовые отверстия, частью растворяя его при помощи особой
жидкости. Цель, преследовавшаяся ими при-.этом, была впрочем совершенно
иная.
По поводу погребальных гипсовых масок, найденных в могильниках
Минусинского округа, С. Кузнецов („Погребальные маски, их употребление
и значение", Казань, 1906, стр. 15, отд. оттиск из „Изв. Общ. Археол.,
Истор. я Этногр. при И. Казанском Унив., 1906, XXII, стр. 75—118) ста-
вит следующий вопрос:
„Гипсовые маски минусинских могильников до сих пор не встречают
себе аналогии на европейском и азиатском материках. Является большой
загадкой, каким образом маски появились столь далеко на севере Азии?
Какому народу, какой эпохе принадлежат они? Одною эволюционной теорией
в данном случае ничего не об’яснить: нужна известная стадия духовной, а
не материальной только культуры, нужны определенные воззрения на
загробную жизнь и воскресение тела для новой жизни, словом нужно
нечто такое, что чуждо монголо-тюркским племенам, населявшим долину
верхнего и среднего Енисея в известные нам эпохи. Другое дело, если мы
допустим, что на левом берегу Енисея существовал некогда, в пределах
нынешнего Минусинского округа, оазис с высококультурным населением,
ядро которого ‘состояло из племени, передвинутого, силою исторических
обстоятельств, на эту окраину из стран далекого юго-запада Азии".
С полным убеждением мы можем ныне сказать, что этот народ пере-
шел в бассейн Енисея не с юго-запада, а с юго-востока Азии. Но это
обстоятельство, конечно, не решает вопроса, так как на юго-востоке ему
не у кого было заимствовать этот обычай.
— 53 —
лицо покойного, кратчайший срок отпрепарировки костей черепа
должен был иметь, конечно, большое значение.
Впрочем, обычай изготовлять гипсовые маски по черепу
обнаружен был только в окрестностях Соляного озера, жители же
Енисейской долины умели снимать маску с лица только что
умершего, причем в этом искусстве достигли того совершенства,
на котором оно стоит в настоящее время в Европе.
Это различие в приемах изготовления гипсовых масок,
обнаруженное на пространстве едва в шестьдесят верст, и
встречающиеся на том же пространстве самые разнообразные
обряды погребения: в каменных ящиках или в деревянных
срубах, порознь или в общих усыпальницах, в которых хоро-
нились как костяки, так и трупы, притом, то в полусожженном
виде, то неповрежденные, после всего того, что мы знаем о
динлинах, не должно нас особенно удивлять. О разнообразии
в деталях погребельного ритуала у южных динлинов сообща-
лось выше; нет причин предполагать, чтобы северные дин-
лины в этом отношении отличались от южных.
Действительно, на северную окраину Гобийской пустыни
динлины отходили на протяжении многих столетий, и та, в
общем очень слабая политическая связь, которая существовала
между многочисленными их поколениями на их прародине, в
области бассейна Желтой реки, дожна была естественно здесь
прекратиться. Об алтайско-саянских динлинах в „Тан-шу“
говорится, что они делились на мелкие кланы и не имели
Но следует ли вообще допускать такое заимствование?
В эпоху Чжоу, очевидно, под воздействием чжоуцев—народа, в жилах
которого текла динлинская кровь, в области духовно-нравственной жизни
китайцев произошла настоящая революция и, выражаясь словами рецензии
Darmesteter'a („Rapport annuel" в „Journal Asiatique", 1882, стр. 130—131)
на выше цитированную работу de Harle^a о религиях Китая (стр. 13—14),
их религия „relativement pure et simple, s’alt£re sous la dynastie de Tcheous
qui ddveloppent le culte des esprits, obscurcissent la personnalitd de Schang-ti,
introduisent dans la religion й la fois le naturalisme et I’apothdose des hdros“.
При таких условиях трудно было-бы и ожидать заимствования динлинами
обряда похоронных масок у китайцев.
De Harley находил в обычаях у чжоуцев много общих черт с арий-
скими. Это можно понимать лишь в том смысле, что чжоуцы духовно были
близки племенам, населявшим Европу—гипотеза, которая подтверждается
и антропологией динлинской расы.
— 54 —
общего начальника. Эта политическая рознь, в которой нельзя
не видеть основной причины их быстрого поглощения тюрк-
ской народностью, и жизнь мелкой общиной, способствовавшая
сохранению унаследованных обычаев, не могла, конечно, не
отразиться и на погребальном ритуале, углубив различия, на-
мечавшиеся, вероятно, еще в ту отдаленную эпоху, когда дин-
лины жили рассеянно среди лесных пространств, покрывавших
современные китайские провинции—Чжилийскую, Шань-си,
Шэнь-си и Гань-су.
Из вышеприведенных типов погребения особенно заслу-
живает быть отмеченным погребение в срубах. Если верно
утверждение проф. Nils son’а х), что примитивные народы
строили могилы по образцу своих жилищ, то погребение в сру-
бах может быть отнесено только к полуоседлым динлинам, так
как из числа племен, населявших южную Сибирь и Западную
Монголию, только они одни, по словам китайцев, * 2) жили
в домах, представлявших крытые древесной корой деревянные
срубы 3).
В связи с курганами и каменными могилами находятся
и так называемые к аменные б абы.
Полоса распространения этих своеобразных изваяний очень
велика, захватывая степную часть России от Карпат до под-
’) „On the stone Age“ (цит. по Дж. Лёббоку—„Начало цивилизации",
1875, изд. жури. „Знание", стр. 261).
2) Chavannes—„Documents sur les Tou-kiue occidentaux" стр. 29.
3) Горный инженер Lecl'ere, посетивший юго-восточный Китай, сооб-
щает, что у маней встречаются бревенчатые дома, срубленные по типу
русской избы (см. Cordier—„Les Lolos" в „T’oung Рао", sdrie 2, VIII,
1907, стр. 673). В пределах Китая этот тип постройки сохранился еще
только в восточном Нань-шане (Проюевалъский—„Из Зайсана через Хами
в Тибет и на верховья Желтой реки", стр. 416) у местных тангутов,
вероятных потомков дансянов, т. е. отибетившихся динлинов. В той китай-
ской литературе, которая была мне доступна, я не встретил указаний на
то, чтобы китайцы когда-либо пользовались в качестве жилищ бревенча-
тыми срубами. Таким образом сообщение Леклера получает значение и как
лишний довод в пользу защищаемой мною гипотезы об общности происхо-
ждения северных динлинов и некоторых отделов южных инородцев Китая.
Таким же доводом можно еще считать указание Потанина („Тангутско-
.тибетская окраина Китая и Центральная Монголия", I, стр. 314) на суще-
ствование в Сы-чуани скал, покрытых рисунками, выбитыми „алтайским"
точечным способом,
— 55 —
ножий Кавказа и переходя отсюда через Приволжские степи
в Западную Сибирь, Алтайско-Саянское нагорье, Хангай и
Центральный и Восточный Тянь-шань *), т. е. простираясь
!) Литература о каменных бабах очень велика и, как справедливо
заметил Н. Веселовский („Современное состояние вопроса о „каменных
бабах" или „Балбалах" в „Зап. И. Одесского Общ. Истор. и Древн.",
1915, XXXII, стр. 408) во всем своем об’еме едва-ли кому известна.
Я пользовался следующими трудами, в которых или помещены рас-
суждения о значении и происхождении каменных баб или же только
сведения об их местонахождении и их изображения; Адрианов—„Путе-
шествие на Алтай и за Саяны, совершенное в 1881 г." в „Зап. И.
Русск. Геогр. Обш.“, 1888, XI, стр. 393—407; Aspelin— „Antiquitds du
Nord Finno-ougrien", стр. 72, 73 и 84; С. Бабаджанов—„О каменной бабе,
найденной в Киргизской степи" в „Этнограф. Сборнике", 1864, вып. VI;
Бартольд — „Отчет о поездке в Среднюю Азию с научною целью" в „Зап.
И. Акад. Наук", 8 сер., 1897, I, № 4; А' Васенев — „От Кобдо до Чугучака"
в „Изв. И. Русск. Геогр. Общ.", 1883, XIX, вып. IV, стр. 305; Веселовский,
op. cit., где указана важнейшая литература по этому предмету; Grand —
„Archaologische Beobachtungen von meinen Reisen in den nordlichen Grenzge-
genden Chinas in den Jahren 1906 u. 1907"; idem—„Ueberdie geographische
Verbreitung und die Formen der Altertiimer in der Nord-West-Mongolei",
стр. 44—50; idem—„Archaolog. Beobacht. von meiner Reise in Stid-Sibirien u.
der Nord-West-Mongolei im Jahre 1909“; Грум-Гржимайло—„Опис. путеш.
в Зап. Китай", I, стр. 261; Добромыслов, А.— „Каменные бабы, найденные
в Тургайском уезде Тургайской области в 1903 году" в „Изв. Общ. Археол.,
Истор. и Этногр. при И. Казанск. Унив.“, 1904, XX, стр, 199; Зайковский—
„Каменные бабы в Саратовском Поволжье" в „Труд. Сарат. Учен. Арх.
Ком.“, 1908, вып. XXIV; Казнаков—„Монголия и Кам", II, I, стр. 12—13;
И. Кастанъе— „Древности Киргизской степи и Оренбургского края"
в „Труд. Оренбургской Учен. Архивн. Комиссии", 1910, XXII; J. Castagne—
„Etude historique et comparative des statues „babas" des steppes Khirghizes et
de Russie en дёпёга1е“ в „Bullet, et M emoires de la Бос1ё1ё d’Anthropologie
de Paris", 1910, fasc. 4—5 (приведена литература); Керцелли—„Об исто-
рико-географических изысканиях Мочульского о курганах и каменных
бабах Южной России" в „Изв. И. Общ. Люб. естествозн., антроп. и этногр.,
XX, стр. 45; Кинд—„Алатау" (повидимому, отд, отт. из „Семиреч. Обл.
Вед.“, 1909, стр. 6—7); Klaproth—„Sur quelques antiques tronvёes en
Бйэёпе" в „Journ. Asiat.“, 1823, II; Клеменц — „Древности Минусинского
Музея"; idem—„Отчет о путешествии по Монголии за 1894 год" в „Изв.
И. Акад. Наук", 1895, III, № 3; idem — „Отдельная экскурсия в Восточную
Монголию" в „Изв. И. Акад. Наук", 1896, IV, № 1; кн. Костров—„Спи-
сок каменным изваяниям, находящимся в Минус, окр. Енис. губ." в ^Зап.
Сибирск. отд. И. Русск. Геогр. Общ.", 1864, VII, 2, стр. 77; Инн. Кузнецов—
„Древние могилы Минусинского округа", Томск, 1889; Минцлов—„Памят-
— 56 —
на всю территорию, которая была когда-либо населена динлин-
ской народностью и тюркскими племенами, о смешении коих
с динлинами свидетельствует история.
ники древности в Урянхайском крае" в „Зап. вост. отд. И. Русск. Археол.
Общ.“, 1916, XXIII, стр. 299—301; И. Палибин— „Предварительный отчет
о поездке в восточную Монголию и застенные части Китая" в „Изв. И.
Русск. Геогр. Общ.", 1901, XXXVII, вып. I, стр. 14; Н. Орфеев—„Преда-
ния о курганах у инородцев Минусинского округа" в „Енис. Епарх. Вед.“,
1888, № 11; Pallas—„Nordische Beitrage", V; Н. Пантусов—„Из заметок
о путешествии по'Алтын-Эмельской волости" в „Изв. Общ. Археол., Истор.
и Этнограф, при И. Казанск. Унив.“, 1901, XVII, стр. 224; А. Позднеев —
„Монголия и монголы", I, стр. 359; Н. И. Попов—„О каменных бабах
Минусинского края" в „Изв. Сибир. отд. И. Русск. Геогр. Общ.“, 1871,
II, № 4; Поспелов—„Поездка в Ташкент в 1800 году" в „Вести. И. Русск.
Геогр. Общ.", 1851, I, I, стр. 19; Потанин—„Очерки Сев.-Зап. Монголии",
II, стр. 64—74; idem-—„Тангутско-тибетская окраина Китая и Централь-
ная Монголия", I, стр. 506; Radloff—„Aus Sibirien", II, стр. 91—96; idem.—
„Сибирские древности", 1, 2, стр. 41; 3, стр. 99, 143; Родевич—„Абакан.
Краткое описание реки и ее бассейна", Спб., 1911; Рубрук (цитируется
ниже); Д. Соколов—„К вопросу о значении каменных баб" в „Трудах
Оренбургской Ученой Архивной Комиссии", XXIII; Гр. Спасский—„Одосто-
примечательнейших памятниках сибирских древностей и сходстве некото-
рых из них с великорусскими" в „Зап. И. Русск. Геогр. Общ.“, 1857, XII;
К. Струве и Потанин—„Путешествие на оз. Зайсан и в речную область
Черного Иртыша", etc., в „Зап. И. Русск. Геогр. Общ.", I, стр. 415;
А. Терещенко—„О могильных насыпях и каменных бабах в Екатериносл.
и Таврич. губерн." в „Чтениях в И. Общ. Истор. и Древн. Росс, при Моск.
Унив.“, 1866, IV; Е. II. Трефилъев—„Курганы с каменными бабами Купан-
ского у. Харьковской губ. („Труды XII Археолог, с’езда в Харькове 1902",
I, стр. 141—144, М., 1905); гр. Уваров—„Сведения о каменных бабах"
(„Труды первого археол. с’езда в Москве 1869 г.“, II, 1871, стр. 501—520);
Флоринский—„Первобытные славяне по памятникам их доисторической
жизни", II, 1, стр. 36—56; Strahlenberg—„Das Nord und Ostliche Theil von
Europa und Asia", etc.; Э. И. Эйхвалъд — „О чудских копях" в „Труд. Вост,
отд. И. Археол. Общ.", 1857, III, вып. I; Ядринцев—„Описание сибирских
курганов и древностей"; idem—„Отчет о поездке в горный Алтай к Телец-
кому озеру и в вершины Катуни в 1880 году" в „Зап. Западно-Сиб. Отд.
И. Русск. Геогр. Общ.", 1882, кн. IV.
В Алтае мне довелось встретить только одну каменную бабу, не
отмеченную еще в литературе. Она венчала группу камней, так называемое
„обо", на перевале из долины Чакпак-тас на плоскогорие . Сепске и оче-
видно занесена была туда с этого плоскогория, изобилующего древними
могилами. Лицо изображено на ней вдавленной линией и наполовину
стерлось.
— 57 —
Вильгельм Рубрук, первый из европейцев писав-
ший о каменных бабах (1253 г.), имел случай лично наблю-
дать у половцев (команов) водружение статуй с сосудом в руках
над могилой умершего 1)Ф Половцы—народ, образовавшийся
главным образом из кипчаков и канглов 2). Отношение же
кипчаков к прочим турецким племенам остается невыясненным,
но китайцы описывали их рыжеволосым и голубоглазым пле-
менем, искусным в обработке металлов 3), что указывает если
9 Bergeron—„Le voyage de Guillaume de Rubruquis en diverses parties
de 1’Orient et principalement en Tartarie et a la Chine" в сборнике „Voyages
faits principalement en Asie dans les XII, XIII, XIV et XV si£cles“, etc., I,
1735, стр. 19.
Подтверждением этого известия служит следующее место у поэта
Низами, скончавшегося в 1203/4 году: „Вокруг них (каменных изваяний)
целый лес деревянных стрел подобно траве (тростнику) на берегу воды...
Все кипчакские воины, приходящие сюда, кланяются этому изображению;
приходит-ли с дороги конный или пеший, все с благоговением поклоняются
истукану. Всадник, проезжающий мимо, кладет стрелу из своего колчана
в его колчан; пастух, прогоняющий здесь стадо, приносит пред ним в жертву
барана; слетаются с небес орлы, не оставляют ни одного волоса от этого
барана; из страха перед орлами, вооруженными сильными когтями,
никто не подходит (?) к этим камням..." {Бартольд—„Отчет о поездке
в Среднюю Азию с научною целью", стр. 20).
2) „In hac solebant pascere Commani qui dicuntur Capchat". (Rubruck).
3) Bretschneider—„Mediaeval researches from Eastern Asiatic Sources",
II, стр. 72; Иакинф — „История первых четырех ханов из дома Чингисова",
стр. 274. Существование белокурого элемента среди кипчаков XIII века
подтверждается известием, что один из мамелюкских вождей Шемс ад-Дин
Сонкор, кипчак родом, был рыжеволосым (см. bar. d’Ohsson—„Histoire des
Mongols depuis Tchinguiz-khan jusqu’aTimour bey ou Tamerlan", III, стр. 423.
У G. Weigand'а (извлечение из статьи „Der Ursprung der ,,s“—Gemeinden"
в заметке Munkacsi—„Komanischer Ursprung der Moldauer Tschanga в „Keleti
szemle", 1902, III, стр. 247—248) мы находим следующее указание: Команы
были светловолосыми блондинами, и чанго (Tschango), их вероятные
потомки, сохранившиеся в Молдавии и Венгрии, еще в столь слабой сте-
пени утратили эту особенность типа, что их антропологической характе-
ристикой и до сих пор могут служить белокурые, иногда светлые как лен,
иногда с рыжеватым оттенком, нередко вьющиеся волоса и голубые глаза,
хотя светлый цвет волос не всегда сопутствует у них светлым глазам;
суб’екты с карими глазами среди них вовсе не редкость (сводку данных,
свидетельствующих о том, что команы и половцы—название одного и того
же народа, читатель найдет в книге Голубовского—„Печенеги, торки
и половцы до нашествия татар", 1884, II).
Если Weigand прав (я не мог проверить его показания), и половцы
— 58 —
не на то, что кипчаки были отуреченными динлгчами, то во
были в XIII веке преимущественно белокурым народом, то этот факт сви-
детельствовал-бы, что под именем команов в Европу выселилось не сме-
шанное тюрко-динлинское племя, а утратившие, подобно киргизам, свой
язык северо-западные динлины, исторические известия о которых прекра-
щаются в III веке нашей эры. Русское наименование „половцы" также,
повидимому, указывает на то, что команы были белокурым народом. Микло-
шич в своем „Этимологическом словаре славянского языка", стр. 256, нахо-
дит невозможным приводить в связь русское название народа половцы
(половьцы) и чешское plovci с прилагательными—церковно-славянским
плав, русским половый (беловатый, соломенно-желтый) только
потому, что, по его мнению, половцы не были белоку-
рым народом; но акад. Соболевский („Лингвистические и археологиче-
ские наблюдения", I, 1910, стр. 84), у которого я заимствую эту ссылку
на Миклошича, находит эту связь несомненной, хотя и думает, что дело
не в том, было-ли в половцах что-либо „полового", а в названии их глав-
ной орды (?). Marquart, с обширным исследованием которого „Ueber das
Volkstam der Komanen" в „Abhandl. der K. Ges. der Wiss. za G6ttingen“‘
phil.-hist. KI., n. Folge, 1914, XIII, я познакомился только по реферату
и критике Р. Pelliot—„Apropos des Comans" в „Journ. Asiat.", 1920, Avril-
Juin, согласно тому, что пишет этот последний, всецело разделяет мнение
Куника („Печенеги, Торки, Половцы"), находившего этимологически более
правильным производить русское „половцы" от „половый", а не от „поле-
вой", т. е. степной, как это неоднократно указывалось. Засим у Pelliot
читаем (стр. 134): „М. Marquart explique de meme par „falben" le nom
allemand des Comans—Valwen, les Valani de G. de Roubrouck, les Falones
d’ Otto de Freising, les Phalagi de Guillaume de Viterbo, qualifies en latin de
„pallidi et macrobii virides" par Adam de Breme. La solution me parait bonne.
Mais elle entraine certaines consequences quant & 1’apparence physique des
Comans. Ces „faces pales" pour employer le langage de Fenimore Cooper,
devaient differer des autres tribus d’envahisseurs turco-mongols, et se rattacher
de quelque manidre a ces populations blondes et & yeux bleus que d£s le
ddbut de notre ёге un certain nombre de textes signalent dans 1’Asie centrale
et orientale". Что касается первоначальной родины команов и их сродства
с другими племенами Азии, то Marquart высказывает ряд гипотез, оспари-
вать которые здесь не место.
Географ XIV века Шихаб ад-Дин Яхил (Quatremere—„Notices de
1’ouvrage qui a pour titre: „Voyages des yeux dans les royaumes des diffdrantes
contrdes"" в „Notices et extraits des manuscrits", etc., XIII,стр. 267) в сле-
дующих выражениях описывает половцев: „Тюрки кипчаки отличаются от
других тюрков своей религиозностью, храбростью, быстротой движений,
красотой фигуры, правильностью черт лица и благородством". Почти в тех
же выражениях пишет о кипчаках и другой арабский географ Эломари
(Тизеншузен—„Сборник материалов, относящихся к истории Золотой орды",
I, стр. 232),
— 59 —
всяком случае на значительную в них примесь динлинской
крови. По видному положению кости кипчак между алтайцами,
где из среды ее имеется даже наследственный зайсан, Ари-
стов х) заключает, что прародиной кипчаков было Алтайско-
Саянское нагорье 2), еще в VII столетии служившее приста-
нищем и для различных динлинских поколений. Отсюда-то при
своем следовании на запад они и могли унести обычай водру-
жать каменные изваяния на могилах усопших.
А. Харузин („К вопр. о происх. кирг. нар.“ в „Этн. Об.", 1895, № 3,
кн. 'XXVI, стр. 82), ссылаясь на Гэммера (Hammer-Purgstall), заимство-
вавшего известие о белокуром цвете волос кипчаков у китайцев, замечает,
что очень трудно представить себе кипчаков блондинами и что легче до-
пустить, что тут китайцами имелся в виду какой-либо иной народ, насе-
лявший Дешт-Кипчак. Харузин забывает, однако, что китайское известие
относится к более ранней эпохе, к тому именно времени, когда часть
кипчакского племени еще заселяла Алтай; а затем не следовало-бы ему
упускать также из вида, что современный антропологический тип, как
общее правило, не может служить решающим показателем того типа, какой
имела данная народность в предщедшие времена; классическим примером
в этом отношении всегда будут служить греки, весьма мало напоминаю-
щие своих златокудрых', предков, и персы, среди коих не осталось уже
белокурых; да и он сам приводит далее свидетельство 77. Назарова о
преобладании белокурого элемента среди башкир отдела кипчак.
Впервые с наименованием „кипчак" мы сталкиваемся в надписи
„Селенгинского камня". Если перевод Рамстедта („Как был найден „Селен-
гинский камень"“. Перевод надписи в „Трудах Троицкос.-Кяхт. отд.
Приам, отдела И. Русск. Геогр. Общ.“, 1912, XV, вып. I, стр. 40) точен,
то так должны были называться турки, возстановившие в восьмидесятых
годах VII столетия турецкую державу, ибо в ней сказано: „Когда турки
кипчаки властвовали над нами" и т. д. Время постановки Селенгинского
камня—759 год.
Согласно „Юань-ши" (арх. Палладий—„Примечания" к „Юань-чао-
ми-ши“ в „Труд, членов Росс. дух. миссии в Пекине", IV, стр. 247) кип-
чаки в прежнее время жили в Чжэ-лянь-чуань, т. е. в долине Чжэ-лянь—
название, напоминающее реку и горный кряж Джилян, в русском переводе—
Змеиную реку и Змеиную гору (откуда Змеиногорск) в Алтае. Эта
местность некогда входила в состав земель, населенных динлинским пле-
менем бо-ма.
9 „Заметки об этническом составе тюркских племен и народностей",
отд. отт., стр. 94.
2) Аристов пишет—Алтайское, но так как он относит к внутрен-
нему Алтаю (см., например, стр. 64) и долины Чуи и Чулышмана, то я
считаю более правильным писать Алтайско-Саянское нагорье.
— 60 —
Половцы появились в степях южной России во второй
половине XI века. Большинству каменных баб ученые склонны,
однако, давать большую давность, приписывая их то скифам
(Уваров, Терещенко, Бранденбург), то савроматам
(Мочульский), то аланам (Флигье), то готам (Генцель-
м а н), то кельтам (Ф а б р), то сакам и гетам (Флоринский),
то хуннам (Pallas, Klaproth), то наконец уйгурам и даже
киданям (Ядринцев). Замечательно, однако, что ни рим-
ские *), ни византийские историки ни словом] не упоминают
об этих изваяниях, как равно не упоминают о них китайцы,
оставившие нам однако довольно подробные описания погре-
бальных обрядов у тюркских племен, живших к северу от
Гобийской пустыни. Только о турках (тукюэ) говорится, что
в здании, построенном при могиле, они ставили нарисованный
портрет покойного с описанием битв, в которых он участво-
вал * 2 3). Неизбежный отсюда вывод тот, что народ, ставивший
каменные изваяния людей на могилах, во-первых, населял
Западную Монголию в ту эпоху, когда страна эта была еще
недоступна непосредственным наблюдениям китайцев, во-вторых,
появился на западе, в Придонских степях, позднее X века
нашей эры, 2) и притом с востока, так как оставленные им
в Азии изваяния отличаются наибольшей грубостью отделки.
Это совпадает е вышеизложенным о половцах, часть коих
в XIII веке выселялась в Галицию, а часть осела в Руси и у
подножий Кавказа. По поводу же высказывавшихся соображе-
ний о значительно более раннем происхождении южно-русских
каменных баб, находящих опору в факте нахождения последних
на могилах скифского периода, надлежит заметить следующее.
J) Благодаря неправильно понятому тексту, Klaproth, а за ним
и другие ученые, ошибочно, как об’яснил это гр. Уваров („Труды первого
археологического с’езда в Москве", II, стр. 511), приписали антиохийцу
Аммиану Марцеллину, писателю конца IV в., первое известие о понтийских
каменных бабах.	’
2) Иакинф—„Собр. свед. о нар., обит, в Ср. Аз. в древ. вр.“, 1, 2,
стр. 270. Несомненно, что этот обычай не мог быть турецким, а устано-
вился (если только имеются основания считать его установившимся) под
китайским влиянием.
3) Впервые о каменных бабах упоминается .только в Новгородской
летописи под 1398 годом.
— 61
Различаются два типа скифских курганов: более древний,
бедный по содержанию, но с инвентарем своеобразной куль-
туры, и позднейший, IV—III века до Р. Хр., заключающий
в большом количестве произведения греческого искусства, ука-
зывающие на то, что погребенные в них находились под
сильным влиянием эллинизма.
Каменные бабы, в которых, по словам гр. Уварова *),
обнаруживается не только оригинальность, но и совершенное
отсутствие подражание, греческой скульптуре, были сняты
именно с этих последних курганов. Еще большее сомнение
в единовременности курганов и каменных баб порождает то
обстоятельство, что изображенные на них люди, с косами и
безбородые, вовсе не напоминают скифов, хотя-бы на известной
чертомлыцкой серебряной вазе или на золотом кульобском
сосуде * 2).
Гр. Уваров полагает, что каменные бабы от Карпат до
Енисея и Селенги принадлежали одному народу, хотя и на
разных степенях развития. Таким народом не могли быть
скифы и относимые к ним племена, так как ни одно из них
не заходило так далеко на восток. Тот же довод должен быть
применен и к готам, аланам и гетам: что касается хуннов, то,
во-первых, их владения не распространялись на земли, лежа-
щие к северу от Саянской магистрали, а во-вторых, из китай-
ских анналов мы знаем, что они не имели обычая воздвигать
над могилами каменных изваяний 3). Такой обычай существо-
вал только у племен динлинской расы, 4) и, может быть,
9 Ibid.
2) При решении этого вопроса надлежит иметь в виду следующее
замечание II. Савельева („Монеты Джучидов, Джагатаидов и другие, обра-
щавшиеся в Золотой орде в эпоху Тохтамыша" 1857, стр. 1): „Нередко
один и тот же курган представляет в различных слоях своих остатки всех
трех знаменитых эпох истории здешних степей—скифской, монгольской и
запорожской".
3) Иакинф, op. cit., I, стр. 16.
4) Нахожу у Бартольда („Отчет о поездке в Среднюю Азию с науч-
ною целью", стр. 19) следующие строки: „Обычай ставить на могилах
такие фигуры (каменные бабы), как мне сообщил В. М. Успенский суще-
ствовал в Китае еще в III веке до Р. Хр.; от китайцев его, повидимому,
заимствовали кочевники. Находки, сделанные во время орхонской экспе- •
диции, доказали до очевидности, что фигуры с мечом и чашей в руках
— 62 -
современные „о-ми-то-фо“, каменные изваянные столбы с
ставились тюрками в VII и VIII вв. по Р. Хр., что эти фигуры называ-
лись балбалами и должны были изображать не самих умерших, но лиц,
принимавших выдающееся участие в похоронной процессии. К сожалению
мы не имеем могильных памятников с надписями последующих народов,
по которым мы могли-бы судить о постепенном видоизменении типа фигур
у различных кочевых племен. Что обычай ставить каменные бабы суще-
ствовал не только у тюрков VI—VIII в.в., но сохранялся еще несколько
столетий после этого периода, об этом мы имеем самые определенные
известия. Такие фигуры ставились карлуками, владевшими Семиречьем
и восточной частью Сырь-дарьинской области в IX и X в.в.; по свидель-
ству АбуДулефа, путешественника X в , у них был храм, построенный из
несгораемого дерева (?), в стенах которого стояли изображения их преж-
них царей. Каменные бабы стояли также на том кладбище, где были похо-
ронены Чингиз-хан, его сын Тулуй и сыновья последнего (кроме Хубилая
и Хулагу); по свидетельству Рашид-эд-Дина в этом месте, „сделав изобра-
жения их (ханов), постоянно сожигают благовонные вещества". Существо-
вал-ли подобный обычай у калмыков, мы не знаем; заметим только, что
в Верном мы видели каменную бабу с китайской косой, из чего видно, что
бабы ставились также народами, более усвоившими начала китайской циви-
лизации".
Они вызывают следующие замечания:
В III в. до Р. Хр. в Китае еще царствовала инородческая династия
Чжоу. К чжоуцам, под воздействием коих, как выше указывалось (стр. 53),
преобразовалась религия китайцев и должно быть поэтому отнесено заме-
чание Успенскою, подтверждающееся данными, опубликованными Conrady
в I т. (стр. 78) соч. Mtinsterberg’a—„Chinesische Kunstgeschichte". Впрочем
этот обычай пережил Чжоускую династию и с некоторыми изменениями
сохранился до наших дней. Обычай устраивать перед семейными кладби-
щами знатных людей мощеные дороги, обставленные по сторонам камен-
ными (преимущественно из белого мрамора) изваяниями воинов и живот-
ных (последних—как символ жертвы), получивший особую популярность
в XIV и XV веках, был, повидимому, в мельчайших подробностях осу-
ществлен китайцами при погребении Кюль-тегина и Бильге-хана (см. Рад-
лов— „Атлас древностей Монголии", а также Иакинф, op. cit., 1, 2,
стр. 337), ибо близь их могил обнаружены были: каменная черепаха (сим-
вол долголетия) с ясными следами того, что на спине ее была утверждена
надгробная плита, мраморные изваяния людей и животных и проч., и не
была найдена только статуя, изображающая самого князя, хотя она суще-
ствовала еще в XIII веке (см. Devena — „La stdle fundraire de Kiudh T’eghin"
в „T’oung Pao", 1891, II, стр. 231).
От предположения, что каменные бабы (балбалы) должны были изобра-
жать не самих умерших, а лиц, принимавших выдающееся участие в похо-
ронной процессии, Радлов, на которого делает ссылку Бартольд, впослед-
ствии (см. Радлов и Мелиоранский—„Древне-тюркские памятники в Кошо-
— 63 —
изображением человеческой головы на верхнем конце, чествуе-
Цайдаме", стр.. 7 и 12), отказался, но и его новое предположение, разде-
ляемое Мелиоранским (op. cit., стр. 20) и Веселовским (op. cit., passim),
нельзя считать более обоснованным.
Обнаружив, что при могилах Бильге-хана и Кюль-тегина во главе
вереницы вартикально поставленных камней (балбалов), долженствующих,
согласно свидетельству китайцев {Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 270), наглядно
выражать число лично убитых покойным врагов, стояла каменная баба,
Радлов пришел к заключению, что эта последняя служила изображением
убитого врага.	\
Если так, то остаются необъяснимыми, во - первых, значительный
процент среди них женских фигур, во-вторых, самая композиция изваяний,
почти всегда изображающих человеческую фигуру со сложенными впереди
руками, держащими, повидимому, погребальную урну; едва-ли таким обра-
зом турки изображали-бы своих поверженных врагов. Засим, мне неиз-
вестно случаев, за исключением кошо-цайдамской находки, где-бы камен-
ная баба находилась во главе или хотя-бы в ряду балбалов, воздвигнутых
с вышеупомянутой целью; да и вообще, не будь этой находки, не имелось
бы и основания утверждать, что турки-тукюэ воздвигали при могилах человече-
ские статуи. Невольно поэтому напрашивается мысль, не была-ли указанная
выше баба взята с более древней могилы народа, населявшего бассейн Орхона,
как уже готовый материал для балбала. Вопрос этот осложняется тем, что
на этой каменной бабе сохранилась надпись: „каменный балбал в память
шада тблесов". По этому поводу Мелиоранский (op. cit., стр. 38) высказы-
вает предположение, что шад тблесов принимал участие в бунте, жертвой
которого стал хан Мочжо, дядя Бильге, и что этот последний, вступив на
престол, убил тблеского князя, но подтверждающих эту гипотезу фактов
мы не знаем. Если, однако, допустить, что турки ставили в качестве бал-
балов не каменные плиты, а каменные бабы, то странно, во-первых, как
китайцы не сочли нужным об этом упомянуть, хотя именно в танскую
эпоху у них существовал еще обычай ставить при могилах различные
изваяния, напоминающие о деяниях покойного (так, например, Miinsterberger,
op. cit., II, стр. 67, приводит китайское известие, что при могиле Тай-
цзуна, второго императора Таиской династии, были выставлены изваянные
из камня изображения 14 князей и полководцев, разбитых или взятых
в плен императорскими войсками, и дает изображение сохранившихся еще
при этой могиле барельефов боевых его коней; см. также Chavannes —
«Documents sur les Tou-kiue Occidentaux", стр. 38), и, во-вторых, что
турки, выставляя десятки балбалов на могиле своего хана, только одному
из них нашли соответственным придать человеческую фигуру. Что мое
предположение не заключает в себе ничего неправдоподобного, явствует
хотя-бы из того факта, что даже в Туркестанской мечети Хазрет - султан
мы видим над могилой известного киргиз-казацкаго хана Средней орды
Аблая, скончавшегося в 1781 г., мраморный надгробный камень, взятый
с другого кладбища и принадлежавший могиле Суюнчь-ходжи-хана, сына
— 64 —
мне как духи — покровители дорог повсеместно еще в
Абулхайра и Рабеги-бегим-султан, правнучки Тамерлана, о котором упоми-
нается как в „Шейбани-намэ“, так и в „Таварихи-падшахи-аджан" (см. „Изв.
И. Русск. Геогр. Общ.“, 1882, XVIII, вып. IV, стр. 263). Во всяком случае
вопрос о „каменных бабах", вопреки мнению Веселовском, op. cit., passim,
не может еще считаться окончательно разрешенным, тем более „в пользу
турок", кочевников par excellence. Но, может быть, мирит все эти проти-
воречия то обстоятельство, что турки, восстановившие турецкую державу
в VII столетии, в главной своей массе состояли из кипчаков (см. выше
стр. 59)?
Перехожу к -дальнейшим строкам заметки Бартольда.
Карлуки в X веке, повидимому, исповедовали уже ислам и как мусуль-
мане, конечно, не могли сохранить обычая ставить на могилах камен-
ные изваяния людей, если-бы даже последний и существовал у них
ранее. К тому же факт, сообщенный Абу-Дулефом, едва-ли мог находиться
в какой-либо связи с этим обычаем.
По поводу известия Рашид-эд-Дина, приводимого Бартольдом в дока-
зательство того, что и у монголов существовало обыкновение ставить над
могилой каменное изваяние покойного, следует прежде всего отметить, что
в точности неизвестно, ни где умер Чингис-хан (см. Bretscbneider, op. cit.,
I, стр. 157—158; у Sigmund v. Fries—„Abriss der Gesehichte China’s seit
seiner Entstehung", 1884, стр. 238, имеется указание—„при горе Лю-бань
(Liu-Pan)", но где находится эта гора автору неизвестно), ни где и каким
образом он был похоронен. Жамцарано („Культ Чингиса в Ордосе", рукоп.)
пишет: „Согласно Рашид-эд-Дину, он был погребен на горе Бурхан-Хал-
дун, где-то в верховьях Онона или Толы, в священной роще, охрана кото-
рой лежит на урянхитах. У монголов находим противоречащие этому ука-
зания, клонящиеся, однако, к тому, что прах Чингис-хана предан земле на
родине (Санан-Сэцэн, „Алтан-тобчи" и др.). В „Хронологической истории
монголов", списанной мною в Ордосе, говорится, что Чингис и его потомки,
великие ханы, похоронены в храме Чи-нань-ху. Где находится этот храм—
неизвестно. Согласно Иакинфу, Чингис и его потомки хоронились на родине
по шаманскому обряду. Ордосские дархаты убеждены, что Чингис 'похоро-
нен около горы Мунй, лежащей в хошуне Урат, к северу от Хуан-хэ.
В настоящее время поминки Чингиса происходят в Ордосе, в местности
Баян-чонхук, в ставке Эджен - хоро. Здесь, однако, хранятся только, релик-
вии его, но не останки. Кроме реликвий Чингиса (его волос, рубашки
и проч.) в различных местах Ордоса хранятся реликвии четырех его жен,
его младшего сына Тулуя и жены последнего Ис4>-хатун. Засим, у арх.
Палладия (примеч. к „Юань-чао-ми-ши“ в „Труд. член. Росс. Дух. Миссии
в Пекине", IV, стр. 251—252) читаем: „Юань-ши“, „Чэ-гэн-лу“, „Цао-му-
цзы" и др. сочинения говорят следующее о погребении монгольских вла-
дык: Когда хан умирал, то для гроба его употребляли два отрезка души-
стого дерева и, выдолбив их по росту тела покойника, полагали его в этот
гроб; покойника одевали в меховое платье и меховую шапку; сапоги,
— 65 —
Сы - чуань’ской и Юнь - нань’ской (?) провинциях Ки-
чулки, пояс из выбеленной -кожи (дополняли костюм); с ним также клали
в гроб золотые сосуды: чайник, вазу, глубокую тарелку, мелкую тарелку,
чарку, ложку и пару столовых палочек. Когда все было кончено, гроб ско-
лачивался четырьмя золотыми обручами. Катафалк состоял (?) из белых вой-
локов и темных’ и зеленых нашиш (парчи или ковров); гроб накрывался
также нашишем. На третий день по смерти гроб отправлялся на север,
к месту -погребения; перед гробом ехала шаманка верхом на коне, одетая
в новое платье, и вела за собой лошадь с седлом, отделанным золотом,
с уздой и поводьями из нашиша. Каждый день три раза покойнику при-
носили в жертву по барану. По прибытии на место погребения, гроб глу-
боко зарывали в землю; потом прогоняли по могильной насыпи несколько
тысяч лошадей или уносили лишнюю землю в другое место. Когда всхо-
дила трава, все было кончено: могила представляла ровное место, где
нельзя было ничего распознать". Далее у того же автора („Пояснения на
путешествие Марко-Поло по северному Китаю по китайским источникам"
в „Изв. И. Русск. Геогр. Общ.", 1902, XXXVIII, вып. I, стр. 14) читаем:
„Главное старание при погребении (монгольских ханов) было то, чтобы
скрыть от ведома посторонних людей местонахождение могилы;
для этого, по зарытии ее, прогоняли по ней табун лошадей; которые утап-
тывали и уравнивали землю на значительное пространство. „Цао-му-цзы“,
записки также времен Юань, прибавляют, что на уравненной (таким обра-
зом) могиле закалывали верблюженка (в глазах его матери), и когда
впоследствии наступало время жертвоприношений на могиле, то пускали
верблюдицу, мать убитого верблюженка, которая с ревом приходила на
место его заклания,—из чего, и узнавали о месте могилы". Этого доста-
точно, чтобы отнестись с сомнением к сообщению Рашид эд-Дина, хотя
время его жизни (1247—1318), его высокое общественное положение,
обширное по тому времени образование и возможность черпать сведения
из первоисточника и должны были-бы гарантировать точность его известий,
относящихся к жизни и смерти величайшего из монголов. Но может быть
Рашид эд-Дин писал не о каменных изваяниях, воздвигнутых над могилами
великих монгольских властителей, а указывал лишь на монгольский погре-
бальный обычай, о котором у Рубрука (ibid., стр. 56) читаем: у знатных
татар было в обычае делать из войлока изображение покойного и, облачив
эту куклу в парадные одежды, передавать жрецам для хранения в храме?
Банзаров („Черная вера", стр. 97—98) также пишет, что у монголов было
в обыкновении в случае смерти любимого человека, сделав подобие его
фигуры, хранить куклу в юрте и оказывать ей почитание. Тот же обычай
почти без изменений продержался у киргизов до сороковых годов прошлого
столетия (см. Левшин—„Описание киргиз - кайсацких орд и степей", III,
стр. 110; Харузин—„Киргизы Букеевской орды", I, стр. 106); А. Ивановский
(„Quelques donndes sur les questions... b) des statues en pierre", etc. в „Congrds
intern, d’arch, prdhist. et d’anthrop.", Moscou, 1892, I, стр. 181—184)сообщает,
что тарбагатайские торгоуты чтут в каменных .бабах своих предков, и приво-
Том П,	51
— 66 —
тая *), представляют лишь выродившиеся остатки этого древнего
динлинского обычая 2). Необходимо также иметь в виду, что
дит легенду, об’ясняющую каким образом обычай ставить каменное извая-
ние сменился у них обычаем лепить изображение покойного из глины,
смешанной с золой, полученной от сожжения его трупа. Главное действую-
щее лицо этой легенды—Меркит. Земля меркитов при Чингис-хане грани-
чила с кочевьями ойратов. Некоторая их часть вошла впоследствии в состав
торгоутского племени, другая слилась с различными турецкими племенами;
в этническом отношении народ этот продолжает оставаться загадкой, как
впрочем и все ойратские племена, общее имя которых, по мнению Рам-
стедта („Этимология имени Ойрат" в „Сбор, в честь семидесятилетия
Г. Н. Потанина"), представляет лишь монгольский вариант турецкого огуз
(ср. Васильев—„Об отношениях китайского языка к среднеазиатским"
в „Журн. Мин. Нар. Проев.", CLXIII, стр. 118). При таких условиях
и вопрос об их древних погребальных обрядах едва-ли может быть удовле-
творительно разрешен.
В заключение не могу не сказать, что замечание Бартольда о китай-
ской косе, как признаке усвоения начал китайской цивилизации, я считаю
lapsus calami: коса введена была в Китае во второй половине XVII в.
маньчжурами в знак подданства китайского населения. О северных дин-
линах известий нет, но южные носили косы {Chavannes—„Les pays
d’Occident d’apr£s le Wei-lio", стр. 524); указание Рубрука (ibid., стр. 15);
„au cotd du derriere de la tete ils laissent des cheveux, dont ils font des
tresses, qu’ils laissent pendre jusques sur les oreilles“—нельзя, кажется, отне-
сти к половцам, так как в заголовке сказано: „De la chevelure des Tarta-
res"; описываются, впрочем, татары, населявшие южно-русские степи.
В. Анучцн, loc cit., пишет об енисейских остяках: „Все мужчины носят
длинные волосы и большинство заплетает их в косу—обычай, которого
нет ни у одного из племен, обитающих в Туруханском крае“.
х) Потанин—„Очерки путешествия в Сы-чуань и на восточную
окраину Тибета в 1892—1893 годах" („Изв. И. Русск. Геогр. Общ.", 1899,
XXXV, стр. 377).
2) Насколько можно судить теперь по дошедшим до нас отрывоч-
ным известиям о религии динлинов, у них одновременно существовали все
три стадии религиозного мышления, а именно—поклонение природе (тоте-
мизм), шаманизм хи, наконец, поклонение предкам, не развившееся в антро-
поморфизм, может быть, благодаря лишь тому обстоятельству, что дин-
линской общине были в то время чужды монархические принципы.
Насколько у динлинов все общественные установления были связаны
с поклонением предкам, видно хотя-бы из того, что новобрачная, вступая
в дом мужа, приносила жертву его предкам (см., например, Ивановский, ор.
cit., II, стр. 13)—обычай, который и до сего времени удержался в Китае.
Обычай ставить каменные бабы сохранился до настоящего времени у
кафиров, народности, не принадлежащей к динлинской племенной группе,
но и по происхождению и по своим психическим особенностям, вероятно,
— 67 —
некогда в Китае ставились на могилах усопших каменные
изваяния людей (ши-жэн), вероятно изображавшие этих усопших,
притом в той же условной форме со сложенными на груди
руками, державшими сосуд (погребальную урну) или предмет,
напоминающий светильник х), какая усвоена была и наро-
дом, перенесшим на север от Гобийской пустыни вместе с
пластическим искусством и этот обычай.
Выше уже указывалось на то, что смешение динлинов с
соседними племенами можно проследить до времен доистори-
ческих, т. е. предшествовавших выступлению на историческую
сцену народа чжоу 2), давшего Серединному государству пер-
вую историческую династию (1122—225 до Р. Хр.). С пере-
селением некоторых ветвей динлинов на север такое смешение
должно было продолжаться, и в результате jc началу нашей
эры северные динлины должны были не только утратить одно-
родность типа, но и дать значительные уклонения в сторону
этнических элементов, с которыми им пришлось здесь стол-
кнуться. Это в действительности мы и видим как на черепах,
так и на масках, извлеченных из могил Минусинского округа,
относимых к медному (бронзовому) веку.
Исследование этих черепов и обрядов погребения привело
Горощенко к следующему, оправдываемому вышеизложен-
ным, выводу 3).
„Курганное население Минусинского округа представляло
массу, однородную в антропологическом отношении, но состоя-
вшую из некоторого, большего или меньшего, количества родов,
живших еще до переселения своего в этот округ более или менее
самостоятельной жизнью, родов, все-таки близко связанных между
собой в антропологическом отношении^.
Второй его вывод не менее важен:
очень ей близкой. Вот, что по этому поводу говорит Робертсон („The
Geographical Journal", 1894, IX): у кафиров имеются следы поклонения
предкам, а именно, деревянные изображения последних или каменные плиты,
стоймя водружаемые в их память, которые окропляются кровью жертвен-
ных животных в случае болезни одного из членов семейства.
9 См. изображение ши-жэн’а на стр. 124 книги А. Позднеева—„Мон-
голия и монголы", II.
2) См. выше стр. 14.
3) „Курганные черепа Минусинского округа", стр. 7, 31 и 32.
— 68 —
Головной их указатель показывает, „что между калмы-
ками *) и киргизами * 2) с одной стороны и минусинским
курганным народом бронзового века с другой не может быть
никакой антропологической связи, заслуживающей внимания".
Полученные средние цифры ставят этот народ в разряд суб-
долихоцефалов; однако, среди него были и группы, отличав-
шиеся почти чистой долихоцефалией. Засим Горощенко,
ограничиваясь, впрочем, сравнением только головных указа-
телей, пришел к заключению о существовании близкого сход-
ства между курганным населением Московской губернии3) и
Минусинского округа, что впоследствии подтвердил ему и лич-
ный осмотр черепов московской коллекции; все же, однако, по
преобладанию чистых долихоцефалов московская коллекция
значительно превосходит минусинскую.
Черты лица некоторых представителей этой народности
сохранили нам гипсовые маски. О них читаем у К л е -
менца 4): „Рядом с скуластыми и плосколицыми нам попа-
лась одна, женская, замечательной красоты, с чертами лица
чисто европейскими". Адрианов 5 6) также замечает, что
некоторые маски отличались необыкновенным изяществом и
красотой типа. Наконец и Горощенко пишет о благород-
стве типа наиболее длинноголовых черепов.
Раскопки, произведенные Минцловым в Засаянском
крае, по Улу-кему, показали, что древнейшее его население,
жившее в эпоху бронзы, было поддлинноголовым.
-J	-----
9 Об’ектом сравнения служили торгоуты, измеренные А. Иванов-
ским— „Антропологический очерк торгоутов" („Труды антроп. отд. И. Общ.
Люб. Ест., Антроп. и Этногр.", 1891, XIII).
2) Харузин—„Киргизы Букеевской орды", II, 1891.
3) А. Богданов—„Материалы для антропологии курганного периода
в Московской губернии", 1867.
4) „Древности Минусинского Музея", стр. 28.
5) „Доисторические могилы в окрестностях Минусинска" в „Изв.
И. Русск. Геогр. Общ.", XIX, стр. 250.
6) У И. Савенкова — „О древних памятниках изобразительного
искусства на Енисее" („Труды XIV археол. с’езда", т. I, стр. 207), также
читаем, что. изваяние на курганном камне в уроч. Ак-Июсс изображает
женщину не монгольского и даже не тюркского типа, с продолговатым
лицом, длинным, сжатым с боков носом и длинным подбородком. Те же
черты лица характеризуют и изваяния на Бейском надгробном памятнике
и на камне в Уйбате.
— 69 —
Наконец, в бассейне Селенги народу, хоронившему своих
покойников в срубах, можно дать следующую характеристику:
при среднем (165 сан.) росте х), мужчины отличались силь-
ным сложением и очень развитой мышечной системой; по
признакам строения их черепов тип их был смешанным: пре-
имущественно ортоцефалы, они по головному указателю при-
надлежали к среднеголовым (79) с значительными уклонениями
в ту и другую сторону; они имели довольно узкий лоб,
небольшой затылок, длинное лицо и сравнительно небольшой
нос; в общем раса смешанная, но физически крепкая * 2).
Эти антропологические данныя, как ранее археологиче-
ские, вполне согласуются с выводами, к которым привела нас
история. Значение их очевидно, так как лишь с установле-
нием, как непреложного факта, существования в Средней Азии
с незапамятных времен на ряду с короткоголовыми не только
длинноголовой, но в то же время и светловолосой расы и вы-
яснением ее былого распространения, ее психических особен-
ностей и судеб можно считать естественно - историческую раз-
работку человеческих племен в их вероятной колыбели постав-
ленной на твердое основание.
Белокурые сыграли большую роль в Средней Азии. Уже
основатель Чжоуской династии, князь By-ван, сам динлин
по происхождению, силами своих единоплеменников совершил
все свои завоевания между морем и Тибетским нагорьем. То же
продолжалось и при последующих правителях Китая—динлины
всегда шли в авангарде императорских войск. Их репутация
отважных воинов пережила тысячелетия, и мы видйЗм их пле-
мена сражающимися за чуждые им интересы вплоть до XI века
нашей эры. Еще в 1898 году, когда я только что приступил
к изучению хода исторических событий в Средней Азии и
развития культурно - социальных форм у населявших ее наро-
дов, я высказал следующее о племенах динлинской расы (гао-
гюйцах, тЪлэ, уйгурах) 3):
9 Женщина, наоборот, имела небольшой рост (153 сайт.) — признак,
свидетельствующий о значительной примеси монгольской крови.
2) Талъко - Грынцевич—„Древние аборигены Забайкалья в сравнении
с современными инородцами", а также другие, цитированные выше, его
работы по палеоэтнологии Забайкалья.
3) „Описание путешествия в Западный Китай*, II, стр. 47.
70 —
„В истории народов Средней Азии они играли фатальную
роль. Их имя неразрывно связано с падением кочевых госу-
дарств, могуществу коих они наносили первый, а иногда и
последний удар. Но победами своими они успевали пользо-
ваться лишь на самое короткое время. Их поколения, разбро-
санные на огромном пространстве от Тарбагатая до Большого
Хингана, не были связаны общими интересами, каждое же
в отдельности было не столь многочисленно, чтобы впитать
в себя огромное наследие побежденного. Вот почему им при-
ходилось всегда уступать свое место другим, более сплочен-
ным народам, которые нередко с их же помощью, по меткому
выражению китайского историка1)—„геройствуя их силами",
выполняли выпадавшую на их долю задачу об’единения разно-
племенных кочевых масс".
Дальнейшее изучение истории старого континента лишь
подтвердило такую их роль в процессе образования и разло-
жения степных государств Востока, и я думаю, что к ним
вполне подходила - бы характеристика, даваемая М оммсе-
ном кельтам: „они поколебали все государства, с которыми
их сводила судьба, но сами не сумели основать ни одного,
которое отличалось - бы достаточной прочностью" 2).
Но на север, в среду тюрко-монгольских племен, динлины
внесли не только активное начало; они явились туда и про-
водниками той культуры, которая выработалась в бассейне
Желтой реки и которая вполне заслуженно носит название
китайской.
Aspelin3) высказал, что южно - сибирская бронзовая
культура, центром которой может считаться Минусинск, резко
отличается от культур европейских.
Флоринский4) также говорит, что, в виду оригиналь-
ности форм и украшений древнего сибирского оружия, осо-
бенно кельтов, секир и кинжалов, следует думать, что типы
9 Китайская летопись повествует: турки „их силами геройствовали
в пустынях севера" {Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 373).
2) Васильевский—„Вопрос о кельтах" („Журнал Министерства Народ-
ного Просвещения", 1882, ССХХШ, стр. 155—156).
3) „ Antiquites du Nord Finno-Ougrien", стр. 45.
4) „Первобытные славяне по памятникам их доисторической жизни",
II, стр. 108—109, 557.
— 71
этих предметов развились и совершенствовались здесь же,
в Сибири, культура которой настолько отличается от куль-
туры классической, что нельзя сомневаться, что носительницей
ее была народность, развивавшаяся на иных началах и при
других условиях, чем народности запада. Центром этого древ-
него курганного царства должен был быть нынешний Мину-
синский округ, так как по характеру и изяществу бронзовых
изделий минусинские древности стоят выше запаДно - сибирских.
Вопреки, однако, этому выводу, забывая, что соматические
(физические) признаки далеко не всегда совпадают с лингви-
стическими, Флоринский хотел видеть в населении брон-
зового века южной Сибири непременно арийцев и именно
первобытных славян, образовавших в пределах Алтайско-
Саянского нагорья центр самобытной культуры, что нахо-
дилось - бы в резком противоречии между прочим и с выводами
лингвистов, доказывающих, что знакомство с металлами арийцы
вынесли из своей прародины, почему и металлическая куль-
тура могла быть у них только общей.
Присваивая высокую по тому времени, самобытную куль-
туру народу, имени которого, по его мнению, история нам не
сохранила, Флоринский, вопреки исторической логике,
совершенно обошел вопрос о том, какое влияние на эту куль-
туру могли оказать китайцы, политическое, а стало быть и
культурное воздействие коих на народы Средней Азии со вре *
мен глубокой древности не подлежит никакому сомнению» Эта
односторонность привела его, однако, к необходимости распро-
странить древне - славянское культурное влияние на восток до
Толы и Орхона! 1).
Изложенное на предшедших страницах подготовило нам
ответы на все вопросы, которые могут быть поставлены в связи
с тем, что дает нам археология бронзового века в южной
Сибири.
х) Не могу не остановить внимания читателя также на следующем
выводе Ив. Савенкова—„О древних памятниках изобразительного искусства
на Енисее® („Труды XIV археол. с’езда", том I), стр. 59: „Китайское вли-
яние на петроглифах и на изобразительном искусстве на Енисее не оста-
вило существенных и ясно выраженных следов, хотя число памятников
китайской древней культуры сравнительно там велико". Этот фак находил
бы себе об’яснение в том, что китайское культурное воздействие пресек-
лось с уходом динлинов на сейер.
— 72 —
Действительно, мы знаем в общих чертах как расовые
особенности, так и немногосложную судьбу того народа, кото-
рый оставил нам следы этой культуры.
Он частью растворился в турецком море, частью погиб
в силу своей большей деятельности и отваги, давая тем самым
бблыпую возможность размножения элементам пассивным. Его
судьба напоминает судьбы древних греков, славян и герман-
цев, сменившихся другими типами арианиэированных народно-
стей. Что касается его культуры, то a priori она не может
считаться самобытной: динлины должны были вынести ее из
Китая, что, впрочем, доказывается и непосредственным сравне-
нием типичных для южно - сибирской бронзовой культуры
предметов с изделиями, относимыми к древне - китайским.
В этой области сделано, однако, еще очень мало, так как
научное исследование китайских древностей оставалось до
настоящего времени в пренебрежении у европейских уче-
ных; но и то, что сделано, подтверждает наш априор-
ный вывод 1). Так, у Reinecke 2), например, сличав-
шего такие древне - китайские бронзовые и медные предметы,
как зеркала 3), жертвенные (?) чаши 4), ножи 5), короткие
9 Впрочем мысль о том, что' для решения многих вопросов сибир-
ской археологии придется обратиться к доисторическим памятникам Китая,
была уже вскольз высказана И. Н. Смирновым, в его рецензии на статью
О. А. Теплоухова—„Древности пермской чуди в виде баснословных людей
и животных", напечатанную в сборнике „Пермский край", 1893, II („Изв.
Общ. Археол., Истор. и Этнограф, при И. Казанск. Унив.“, 1893, XI,
стр. 402).
2) „Ueber einige Beziehungen Alterthumer China’s zu denen des sky-
thisch-sibirischen V61kerkreises“ в „Zeitchrift fur Ethnologie", 1897, V, стр.
141—163.
3) Martin—„L’age du bronze au musde de Minoussinsk", pl. 27,
fig. 1—6, в особенности же изображенное под № 8, которое, по словам
Reinecke, имеет на ушке, служившем, вероятно, для продевания шнурка,
орнамент, чрезвычайно напоминающий китайский.
4) Aspelin, op. cit., pl. 70, fig. 318; Клеменц—„Древности Минусин-
ского музея", атлас, табл. XIII, рис. 1, 3 и 4, табл. XIX, рис. 14.
5) Клеменц — ibid., табл. III, рис. 4—7, 9—12; Martin, ibid., pl. 11,
12 и отчасти 13—15; Aspelin, ibid., pl. 55, fig. 193, 194, 198, 199; pl. 56,
fig. 204, 208, 209; Радлов — „Сибирские древности", I, 1. Кривые медные
ножи, у которых рукоятка загнута под углом к лезвию, в особенности же
ножи с круглым отверстием на конце рукоятки, тождественны по форме
— 73 —
мечи 1), а также некоторые предметы неизвестного назна-
чения, с южно-сибирскими, мы находим заключение о полном
сходстве, а в некоторых случаях и тождестве их основных
типов и орнамента 2).
Впрочем, если в чем и проявилась оригинальность дин-
линского искусства, то это—в орнаменте. Китайский стиль
у них существовал, повидимому, недолго и был вытеснен
оригинальным, главным образом животным 3) и стилизиро-
ванным растительным орнаментом на металлах и точечным
и линейным на гончарных изделиях. Reinecke находит в орна-
менте некоторых бронзовых минусинских изделий, служивших
украшениями, 4) признаки греческого влияния, грубое подра-
жание греческим образцам, расходясь в этом с Martin’oM, кото-
рый в тех же орнаментах видит следы позднейшего китайского
воздействия. 0 точки зрения исторической нельзя было-бы
однако возражать против возможности заноса на Саяны грече-
с китайскими древними ножами-монетами; несомненно, однако, что эти по-
следние выливались по образцу тех ножей, которые находились в употре-
блении в Китае в Чжоускую эпоху (Reinecke, ibid.). Подтверждением этому
служит кривой нож, изображенный у Munsterberg’a. (op. cit., I, стр. 29),
который этот рисунок заимствовал из китайского сочинения, посвященного
китайскому искусству.
J) Reinecke (ibid.) пишет о древне - китайском коротком бронзовом
мече, приобретенном проф. Hirth’oM в Шанхае: „Wir haben es hier mit einem
ausgesprochenen Kurzschwert’ zu thun, welches auffalend an gewisse sibirische
Kurzschwerten von Bronze oder Kupfer erinnert", и далее: „jedenfalls steht
das chinesiche Kurzschwert den sibirischen sehr nahe und verrath zu diesen
viel mehr Beziehungen als etwa zu den in Vorderasien vorkommenden
Kurzschwert-Typen“.
2) Примеры: рукоятки кинжалов, изображенных у Радлова—„Сибир-
ские древности", 1, 2, табл. IX, рис. 3 и 12; цельты у Martin, op. cit.,
pl. II, fig. 3, 5, 8, 10 и 11; ножи—у Martin, ibid., pl. XV, fig. 26, pl. XX,
fig. 1, 2; зеркала—у Martin, ibid., pl. XXXVII, fig. 8. Ушко на зеркале
в виде фигуры животного также несомненная имитация китайского образца.
3) Идея животного орнамента была заимствована впрочем также
у китайцев, пользовавшихся им для украшения своих изделий еще в Чжоу-
скую эпоху. Чтобы в этом убедиться, достаточно сравнить столь харак-
терные для южной Сибири кинжалы с звериными головками на рукоятке
с китайским бронзовым ножем Чжоуской эпохи, изображенным у Miinster-
berg’a., op. cit., I, стр. 29.
4) Клеменц, ibid., табл. VI1I, фиг. 2—7; Martin, ibid;, pl. XXIX,
fig. 38—41, 43—45.
• Том II.	52
— 74
ских образцов, так как о существовании непосредственных
торговых сношений между Енисейской долиной и городами
Западного Туркестана нам известно из китайских анналов *).
Отрицать западное культурное воздействие на обитателей
долины верхнего Енисея тем менее возможно, что оттуда про-
ник к ним их алфавит, что, по мнению И. Савенкова* 2),
мОгло произойти в V веке нашей эры, хотя начало заимство-
ваний по световому письму и должно быть отнесено к более
раннему времени.
Хотя железо было в употреблении у китайцев, повидимому,
задолго до Чжоуской эпохи, 3) тем не менее бронза служила
им материалом для изготовления не только украшений и утвари,
но и оружия и орудий, еще много веков спустя, вероятно, даже
до начала нашей эры; у динлинов же, как южных, так и север-
ных,/ она удержалась еще дольше, 4) может быть до III века
*) Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 445. Греко-бактрийское культурное
влияние проникло в Китай при Ханях, хотя в эту эпоху китайские завоева-
ния не простирались на запад далее Эрши, т. е. Ура-тюбе (см. Hirth—
„Ueber fremde Einfltisse in der chinesichen Kunst", 1898, стр. 21—22.
Васильев — „Об отношениях китайского языка к средне-азиатским" в „Журн.
Мин. Нар. Просв.“, CLXIII, стр. 89, предлагает читать не Эрши, а Ниши;
город Нишапур лежит, однако, значительно далее к западу, в Хоросанской
провинции Персии). Ту же мысль высказал и Terrien de Lacouperie
(„Babylonian and Oriental Record", VII, стр. 84), но Chavannes („Les memoires
historiques de Se-ma Ts’ien", I, стр. LXXV) на основании китайских же
данных опроверг эту гипотезу.
2) .О древних памятниках изобразительного искусства на Енисее",
стр. 57.
8) См. выше стр. 48.
4) Reinecke, ibid. Проф. Анучин („Материалы по археологии восточных
губерний России", вып. I, 1893, стр. V) считает продолжительность медно-
бронзовой культуры на Енисее, „едва-ли более древней, чем среднеазиат-
ская", в 5 веков, между II веком до Р. Хр. и III после, Sophus Muller —
„Urgeschichte Europas" (см. И. Савенков, op. cit., стр. 463) относит ее
к более раннему времени и определяет ее продолжительность восемью
веками, с X по II до Р. Хр. Того же мнения придерживается и Аспелин,
определяющий ее давность тремя тысячелетиями. Откуда А. В. Адрианов
(„Очерки Минусинского края" в „Сибирск* Торг. Промыщ. Календаре" на
1904 г., изд. Ф. П. Романовым в Томске) почерпнул известие, что уже у
хуннов в употреблении было железное оружие, мне неизвестно, хотя факт
этот сам по себе весьма вероятен (см. ниже стр. 75).
— 75
по Р. Хр., как это допускает Munsterberg в отношении
китайского бронзового оружия 1).
Китайские анналы указывают, что поводом к возникнове-
нию неприязненных отношений м:ежду турками и жеу-жанями
послужила дерзкая выходка Анахуаня, который на предложение
Бумын-кагана брачного союза дал следующий ответ: „Ты—мой
плавильщик. Как же осмеливаешься делать такое предложение?"
К этому „Ган-му" добавляет: „Турки из поколения в поко-
ление жили на южной стороне Алтая (?) и добывали железо
для жеу-жаньского хана*. 2). Это пояснение устанавливает
тот факт, что в начале VI века железо было уже во всеобщем
употреблении в пределах северо-западной Монголии и, вероятно,
южной Сибири и что стало быть к этому времени найдены
были способы более дешевой добычи и обработки его, обеспе-
чившие ему победу над медью, господствовавшею в области
бассейна Енисея в течение почти тысячелетия. Продолжитель-
ность медного периода у енисейских динлинов подтверждается
между прочим и наблюдающеюся только здесь эволюцией низ-
ших форм медных (бронзовых) изделий в высшие. Что касается
Забайкалья, менее богатого медными рудами, чем Алтай 3), то
переход здесь к железу совершился, повидимому, быстрее и
уже в инвентаре динлинских могил, вероятно, хуннской эпохи
мы находим железо в количестве, превышающем медь 4).
Динлины хотя и жили деревнями, окруженными пашнями 5),
*) Op. cit., I, стр. 77. Почему-то он дает очень точную дату смене
бронзового оружия на железное, а именно 291 г. по Р. Хр.
2) Иакинф, op. cit., I, стр. 266.
3) О сохранившихся следах древних медных рудников в Алтайских
горах см. Э. И. Эйхвалъд— „О чудских копях" в „Трудах Восточного отд.
И. Археол. Общ.", 1857, III, вып. I.
<) Еще быстрее он должен был совершиться в восточной Монголии,
и действительно в отделе „Ухуань" китайской летописи мы читаем, что
ухуань уже в начале нашей эры имели железное оружие собственной
выделки. R. Torrii, op. cit., стр. 85, приходит даже к заключению, что
у племен сяньбийской группы полированный камень сменился непосред-
ственно железом—вывод, с которым трудно согласиться, ибо народы этой
расы вошли в общение с Китаем в эпоху переживания им бронзовой эры.
5) В южной Сибири, в частности в долине Енисея, очень редко
попадаются архаические железные серпы, но бронзовые и медные встре-
чаются чаще, чем где-либо. Этот факт находится, конечно, в связи
с поглощением динлинского элемента турецким.
— 76 —
но вели полуоседлый, полубродячий образ жизни, так как
охота составляла всегда главнейший их промысел. При таких
условиях, при жизни мелкими общинами, исключающей воз-
можность накопления значительных богатств, из усвоенных
ими еще на своей прародине технических знаний могли совер-
шенствоваться лишь те, которые имели значение в их весьма
ограниченном обиходе. Их народный гений помог им стать
искусными литейщиками г), так как хорошее оружие состав-
ляло не только гордость каждого * 2), но и залог успеха на
охоте и бранном поле, на которое их постоянно влекла их
искавшая опасных приключений натура 3), но они были очень
посредственными гончарами 4) и плохими ваятелями, и только
искусство снимать гипсовые маски с умерших, как указыва-
лось выше, достигло у них совершенства.
Динлинам же следует приписать оросительные канавы и
те небольшие городища, которые сохранились кое - где по Ени-
сею, но так как все эти сооружения не выказывают народной
индивидуальности и к тому же лишь вскользь отмечены лите-
ратурой, то я не буду на них здесь останавливаться.
Сказанным исчерпывается все то, что я мог найти в лите-
ратуре в целях выяснения той роли, которая выпала в Сред-
\) Radloff („Aus Sibirien", II, стр. 84) пишет: „Der Guss ist bei einzel-
nen besseren Stiicken wunderbar schbn. Die besseren Gegenstande wurden
nach dem Gusse fein geschliffen und polirt, nur so lasst sich die feine und
saubere Arbeit einzelner Zierathe erklaren. Der Guss ist durchschnitlich sehr
glatt und rein und zeigt von nicht geringer Geschicklichkeit. des Giessers, da
unter den vielen hundert Metallarbeiten, die mir zu Gesichte gekommen sind,
nur zwei Gegenstande einen fehlerhaften Guss zeigten".
3) „Хагясы не расстаются с оружием, которого имеют при себе
множество"... (Huth—„Gesehichte des Buddhismus in der Mongolei", II,
стр. 33).
3) Тан-шу: „Они ведут частые войны с хагясами, которых напоми-
нают лицом" (Chavannes—„Documents sur les Tou-kiue occidentaux"
стр. 20).
4) Керамические изделия их весьма несовершенны и очевидно,
в виду незнакомства их с гончарным кругом, вылеплены руками (Radloff,
op. cit., II стр. 89). Употреблявшаяся ими горшечная масса отличалась
неоднородностью. Глазирование было им неизвестно (Клеме чц— „Древности
Минусинского музея", стр. 64. См. также Адрианов—„Очеркч Минусин-
ского края" в „Сибирск. торгово-промышл. календаре" на 1904 г., изд. Ф. П.
Романовым в Томске).
— 77 —
ней Азии на долю населявшей ее некогда светловолосой, голу-
боглазой и длинноголовой расы, вероятно, родственной евро-
пейской. Она сказалась не только в антропологии народов,
выдвинутых политическими событиями далеко на запад, но и
тех, которые распространились по принадлежавшей им некогда
территории, не исключая китайцев 1). Несомненно также, что
передача пассивным и консервативным элементам их психи-
ческих черт в значительной степени способствовала возникно-
вению на пространстве современной Монголии тех народных
волнений, борьбы и междоусобий, которыми ознаменовалось
первое тысячелетие нашей эры. Последним проявлением актив-
ного начала в степи было движение монгольских масс под
предводительством рослого и бородатого Чингис - хана 2). После
беспримерных побед и славы последующее ничтожество монго-
лов принято об’яснять влиянием буддизма, но при этом упу-
скают из вида, что у такого народа, каким нам история рисует
динлинов, это учение не могло-бы пустить глубоких корней.
Их кровь иссякла в Монголии, и население ее быстро опусти-
лось до степени самой раболепной иэ провинций Китая. Что
касается их культурной роли, то история обходит ее совершен-
ным молчанием; но зато о ней свидетельствует археология,
которая рассадником бронзовой культуры в Сибири и в северо-
восточной России считает долину среднего Енисея. Каким
образом распространялась отсюда эта культура — нам еще
неизвестно, но яркий след ее течения в западном направлении
виден на всем инвентаре народов, об’единяемых под назва-
нием чуди.
Этими строками я закончу настоящую главу, имевшую
главнейшею целью выяснить, из каких антропологических эле-
ментов сложилось население Средней Азии, в частности Запад-
ной Монголии и Урянхайского края, на заре ее исторической
жизни, и каковы могли быть их взаимные отношения. При
этом наиболее важным мне казалось осветить спорный вопрос
1) Будем надеяться, что соединенные усилия этнографов, антропо-
логов и историков современем выяснят точнее этот почти исчезнувший
с лица земли антропологический тип и укажут на его генетическое отно-
шение к племенам, населявшим Европу.
2) По типу он не принадлежал, как и весь его род, к монголь-
ской расе.
— 78 —
о светловолосой расе, который, начиная с 30-х годов прошлого
столетия *) поднимался неоднократно в литературе, но с над-
лежащей полнотой никем еще разработан не был. Главным
препятствием к уяснению его во всем его объеме было пред-
взятое, но прочно укоренившееся мнение, что „ди“ по расе и
языку были тюрко-монголами 2). Оно разъединило две отрасли
одного и того же племени, лишило почвы китайское указание
на этнические особенности народа чжоу, сделало необ’яснимой
примесь крови белой расы у инородческого населения Южного
Китая и непонятным то место китайской надписи на орхон-
ском памятнике, где говорится об южной окраине Гобийской
пустыни как прародине динлинов. Ответив на поставленный
еще Топинаром вопрос: что сталось с расой с зелеными
глазами и рыжими волосами, обитавшей некогда в Централь-
ной и Северной Азии, я считал засим излишним останавли-
ваться сколько нибудь подробно на короткоголовых. Они пере-
жили длинноголовых, нераздельно господствуют ныне в Мон-
голии, и судьбы их составляют уже достояние истории, к кото-
рой мы и переходим.
9 Ab. Remusat - „Rscherches sur les langues tartares", 1820, стр.
XLIV—XLV.
2) Даже Terrien de Lacouperie держался этого взгляда („Le Musdon",
1887, стр. 148, примечание); Георгиевский („О корневом составе китай-
ского языка в связи с вопросом о происхождении китайцев", стр. 79)
очень уверенно высказался даже за их тунгузское происхождение.
ГЛАВА JI.
Хуннский период.
(С начала III века до Р. Хр. до конца I века по Р. Хр.).
Первыми тюрками, с которыми нас знакомит история
Средней Азии, были хунны J). У Сы-ма Цяня читаем: „еще до
9 Chavannes („Les mdmoires historiques de Se-ma Ts’ien", V, стр. 485—
487) высказывает мысль, что до,-китайские народности, населявшие совре-
менные провинции Шэн-си и (частью) Шань-си, принадлежали к тюрк-
ской расе. Он подтверждает эту мысль ссылкой на некоторые обычаи,
существовавшие в княжествах Цинь и Чжао, которые, как он думает,
могли быть заимствованы местными китайцами лишь у тюрков - аборигенов
страны. Такими обычаями были — самоубийство и даже насильственная
смерть приближенных при похоронах знатного лица и употребление куб-
ков из черепов убитых врагов. Оба эти обычая имели, однако, большое
распространение и были присущи самым различным народам, почему
едва-ли могут служить сильным доводом в пользу защищаемой им гипо-
тезы. К этому вопросу я впрочем буду иметь еще случай вернуться.
К. Иностранцев в статье „Хун-ну и гунны" („Живая Старина",
1900) дает критический разбор главнейшей литературы о среднеазиатских
хуннах и об отношении их к европейским гуннам. Бартольд („Зап. вост,
отд. И. Русск. Археол. Общ.", XIII, стр. 112) указывает на один только
существенный пропуск в собранной им литературе по хуннскому вопросу,
а именно, на работу Томашека (Tomaschek—„Kritik der altesten Nachrichten
uber den skythischen Norden" в „Sitzungsber. der phil.-hist. Classe der kais.
Akad. der Wiss.“, CXVI, 1888, стр. 759—761. Позднее были опубликованы:
Hirth— „Die Ahnentafel Attila’s nach Johannes von Thurocz" в „Извест.
И. Акад. Наук", 1900, XIII, 2; Shiratori—„Ueber die Sprache der Hiungnu
und der Tunghu—Stamme", там же, 1902, XVII, 2; Kalman Nemdti—„The
historic — geographical proofs of the Hiung-nu = Hun identity" в „Asiatic
quarterly Review", 1910, Avril (перев. с венгерского); тоже исследование
переведено было и на немецкий язык: Koloman Nemdti—„Die historisch-
geographischen Beweise der Hiung-nu = Hun Identity", 1910; Панов —
„К истории народов Средней Азии. I. Сюн-ну (Хунну)", 1916; и капитальный
труд J. J. М. de Groot—„Die Hunnen der vorchristlichen Zeit. Chinesishe
Urkunden zur Geschichte Asiens", I, Berlin u. Leipzig, 1921. Затем можно
упомянуть еще о статье В. Бернацкого—„Скифы, геты, готы", (в газ.
„Волынь", 1890, №№ 20, 21), в которой автор сближает хунну с гуннами.
— 80 —
времен государей Тан (Яо) и Юй (Шунь) находились поко-
ления хянь-юнь и хунь-юй Цзин-чжо, комментируя это
место „Ши-цэи", поясняет: „во времена государя Яо хун-ну
назывались хунь-юй, при династии Чжоу—хянь-юнь" ]). Но
впервые как народ, сумевший сплотиться в сильное государ-
ство, хунны вступили на историческое поприще только при
Ханях, за два столетия до Р. Хр.
По мнению Топинара и других антропологов, первич-
ный тюркский тип должен был приближаться к монгольскому.
Если это так, то этот тип мог существовать в Азии только
во времена доисторические, так как уже хунны были мети-
сами. В этом убеждает нас следующее место китайской лето-
писи: „Ши-минь * 2) издал повеление предать смерти до единого
хунна в государстве, и при сем убийстве погибло множество
китайцев с возвышенными носами* 3). Возвышенный нос
составлял таким образом настолько характерную черту физио-
номии хунна IV века, что ею решили руководствоваться испол-
нители бесчеловечного распоряжения Ши-миня.
История застает хуннов в южной Монголии и Ордосе,
т. е. на землях, частью покинутых, частью еще остававшихся
в пользовании динлинов. Сюда они могли продвинуться
в V веке до Р. Хр. с востока 4) после вынужденного
9 Chavannes, op. cit., I, стр. 31, думает, что эти названия хотя и
относились к одному и тому же народу, но принадлежали отдельным родам
его, приобретавшим временное преобладание, Shiratori же пишет: „Nach
meiner Ansicht sind drei Namen nur verschiedene Schreibungen ein und des-
selben Namens" (op. cit.). Серьезным, однако, доводом против гипотезы
Shiratori служит факт одновременного существования двух государств —
Хун-ну и Хунь-юй,'к чему я вернусь ниже, а также, что уже в „Шань-
хай-гинь", сочинении, относящемся ко времени, предшествовавшемуЧжоу-
ской эпохе, а затем также и в истории Чжоуской династии на ряду
с хуань-юй упоминаются и хун-ну (см. „Мэн-гу-ю-му-цзи", примеча-
ния, стр. 324).
2) Узурпатор, достигший престола в 350 г. по Р. Хр.
3) Иакинф,— „Статистическое описание Китайской империи", II,
стр. 74—75.
4) См. ниже. С этим предположением не вполне согласуется
довольно темное известие о вторжении их еще в IX в. до Р. Хр. в бас-
сейн р. Вэй-шуй. Возможно, однако, что уже в то отдаленное время хунны
владели всей северной окраиной Гоби, откуда и предпринимали свои набеги
на земли динлинов (о чем известия до нас дойти не могли) и лежасшее
южнее княжество Цинь.
— 81 —
отхода некоторых динлинских родов на север Гобийской
пустыни; но заняв бывшую динлинскую территорию, они
очутились в кольце динлинских стойбищ, а это не могло не
способствовать сравнительно быстрому взаимному проникно-
вению обоих народов. В результате—исчезновение племенных
черт у основной массы хуннов и образование на периферии
занятой ими страны новых этнических групп, в том числе
и уйгуров, которых китайцы называли гаогюйскими динлинами,
т. е. динлинами, имеющими телеги на высоких колесах *).
Китайцы передают нам, что хунны хоронили своих покой-
ников в гробах * 2), но не возводили над их могилами курга-
нов 3). Талько-Грынцевичу удалось напасть в Забайкалье,
на правом берегу р. Джиды, на обширное древнее кладбище
с погребением в гробах, которое я потому только затрудняюсь
признать хуннским, что у нас нет данных, которые указывали-
бы на столь далекое к северу расселение этого народа. Боль-
шинство могил оказалось здесь разрушенным, но все же ему
удалось собрать ] 2 костяков, принадлежавших преимуще-
ственно к крайне короткоголовому темноволосому4 5) типу б).
Роста ниже среднего (152 сайт.) 6), они должны были отли-
чаться сильной мускулатурой. Они имели сравнительно неболь-
шую голову, средней ширины затылок, довольно узкий лоб
и длинное лицо с выдающимся носом. В общем это был тип сме-
шанный, с преобладанием черт, свойственных монгольской расе.
У хуннов при погребении существовал обычай человече-
ских жертвоприношений. При похоронах хана предавались
9 Иакинф—„Собрание сведений о народах, обитавших в Средней
Азии в древние аремена", I, стр. 247—248.
2) Иакинф, op. cit., I, стр. 16.
3) Chavannes, op. cit., I; стр. LXV.
4) Волоса эти, однако, не были подвергнуты особому исследованию.
5) Субдолихоцефалы только среди женщин.
°) Талъко - Грынцевич, выводя средний рост мужчин и женщин
(160 сайт.), пишет: роста низкого. Согласно Топинару, который брал за
основу своих исчислений только рост мужчин, цыфра 160 сайт., не говоря
•уже о 162 сайт., указывает на рост ниже среднего, а не низкий. Как
замечено было выше, хунны принимали видное участие в образовании
уйгурского племени, а так как уйгуры характеризуются китайцами низко-
рослым народом, то следует думать, что и хунны не должны были отли-
чаться высоким ростом.
Том II.	61
— 82
смерти его наложницы, слуги и приближенные лица, причем
число таких жертв религиозного закона достигало иногда
нескольких сот *). Следов этого обычая в долине Джигды
*) De Groot— „Die Hunnen der vorchristlichen Zeit", 1921, I, стр. 60.
Существование этого обычая у турецких племен можно проследить до
второй половины VIII века; так, когда в 759 году скончался уйгурский
каган Мо - янь - чжо, то его вдове, дочери китайского императора, предло-
жено было сопутствовать ему в страну духов (Иакинф, op. cit., 1, 2,
стр. 393). У китайцев существовал тот же обычай. В „Исторических
Записках" Сы-ма Цяня читаем: князь By умер. Было предано . смерти
66 человек, которые и последовали за ним в могилу (Chavannes, op. cit.,
II, стр. 22). По смерти князя Му число тех, которые сопутствовали ему
в могилу, достигло ста семидесяти семи (Chavannes, op. cit., II, стр. 45).
Когда гроб императора Ши-хуан внесен был в усыпальницу, император
Эр-шэ повелел предать смерти всех его наложниц, не имевших от него
сыновей. Число лиц, которые последовали за ним в загробный мир, было
очень велико (Chavannes, op. cit., II, стр. 195). Сопогребение прекращено
было в Китае лишь в 1464 году нашей эры (у Delamarre—„Histoire de la
dynastie des Ming", стр. 324, соответственный эдикт приводится под
1463 годом), но лишь оффициально, ибо понадобился новый эдикт импера-
тора Кан-си (в конце XVII века) для того, чтобы прекратить насильствен-
ное погребение живых с мертвыми; добровольное же продолжало существо-
вать и позднее. Японская история („Го-ши-лё") под 646 годом по Р. Хр.
говорит, что в этом году воспрещено было в Японии хоронить живых
людей с мертвыми, и упрекает Китай в позднем прекращении этого обычая
(„Комментарий архимандрита Палладия Кафарова на путешествие Марко
Поло по северному Китаю", 1902, стр. 16). Следы последнего сохранились
в. Китае до наших дней в виде приношения духу усопшего таких эмблем,
как сделанные из бумаги фигуры людей. Об этом последнем обычае, впро-
чем, упоминает уже Марко Поло (Минаев—„Путешествие Марко Поло",
стр. 75).
Этот обычай, как говорилось выше, Chavannes, а раньше его Biot,
считал не китайским, а заимствованным у тюрков. Действительно, у Менандра
(Дестунис—„Византийские историки", стр. 422) мы находим рассказ о том,
как турецкий (тукю) князь Турксанф в один из дней сетования принес
в жертву духу умершего отца четырех пленных хуннов вместе с конями их;,
вообще однако у тюркских племен, как общее правило, этого обычая, по-
видимому, не существовало: они отправляли с умершим в страну духов
только его верховых лошадей и скот, но не рабов и наложниц. Хунны
в этом отношении составляли исключение, почему не менее вероятно пред-
положение, что и у них человеческие жертвы при погребениях являлись
результатом чуждого воздействия. У о. Иакцнфа в его „Истории Тибета
и Хухунора", I, стр. 219, читаем: „Это могилы знаменитых туфаньцев,
отличавшихся на войне... Соумиравшие погребены подле их могил", что
— 83 —
обнаружено не было; равным образом не было найдено и
каких-либо указаний на образ жизни здесь погребенных: инвен-
тарь могил оказался очень бедным и состоял из мало харак-
терных украшений, остатков ткани и утвари. Самыми интерес-
указывает на то, что и у цянов похороны знатных людей сопровождались
человеческими жертвоприношениями (см. также стр. 129 того же сочинения).
Последние были в обычае также у киданей (см. Иакинф—„Записки о Мон-
голии", III, стр. 160; Н. Сопоп von der Gabelent^—„Gesehichte der Grossen
Liao", 1877, стр 30, 85) и монголов; вот, например, что мы читаем у Марко
Поло (loc. cit., стр. 87): „И вот еще какая диковина: когда тела великих
ханов несут к той горе, всякого, кого повстречают, провожатые при теле
убивают мечом да приговаривают: „Иди на тот свет служить нашему госу-
дарю". Они воистину верят, что убитый пойдет на тот свет служить их
государю. Когда умер Монгу-хан, так знайте, более 20,000 человек, встре-
ченных на дороге, по которой везли его хоронить, было убито". Совершенно
определенное указание на этот счет находим мы и у d’Ohssona. („Histoire
des Mongols", etc., II, стр. 12—13), который пишет: „Угэдей приказал вы-
брать в семьях нойонов и высших чинов государства наиболее красивых
девушек в числе сорока; их заставили облечься в лучшие одежды и драго-
ценные украшения и, по выражению Рашид эд-Дина, „отправили в загробный
мир служить Чингис хану. „Одновременно были принесены в жертву и лучшие
лошади". Наконец, о том же обычае у монголов упоминает и армянский
историк Киракос (Dulaurier—„Les Mongols d’aprds les historiens armdniens"
в „Journ. Asiat.", V sdrie, 1858, XI, стр. 250; Патканов—„История монго-
лов по армянским источникам", вып. 2—„Из истории Киракоса Гандзакеци",
стр. 47). У якутов он удержался до XIX ст. (Припузов—„Сведения для изу-
чения шаманства у якутов Якутского округа" в „Изв. Вост.-Сиб. отд. И.
Русск. Геогр. Общ.", XV, вып. 3—4, стр. 65). Этот кровавый обычай имел
в прежние времена обширное распространение. Луциан, описывая греческие
погребальные церемонии, упоминает о жертвоприношениях лошадей, неволь-
ниц и слуг. О существовании того же обычая у скифов свидетельствует
Геродот. Маврикий и Ибн-Фоцлан наблюдали его у руссов, болгар, сербов
и других славянских племен. Существовал он также у древних германцев;
так, известно, например, что у геруллов жена сжигалась на костре вместе
с прахом своего мужа (см. Нидерле—„Человечество в доисторические вре-
мена", стр. 428, 429, 533; Klaproth—„Description du Caucase", etc., traduit
de 1’arabe de Massoudi в „Magasin Asiatique", 1825, I, стр. 267 — 268).
Согласно ливонскому сказанию, он продолжал существовать в Литве еще
в XIV столетии (Grimm—„Verbrennen der Leichen", цитир. по Тэйлору—
„Первобытная культура", I, 2, стр. 51). Наконец, Saint-Foix („Essais histori-
ques sur Paris", цитир. по Тэйлору, op. cit., стр. 52) приводит доказательство
того, что он существовал и во Франции при погребении до-хрйстианских
королей, как вероятное наследие старой Галлии, о кельтском населении
которой говорится, что у него было в обычае добровольно сожигать себя
— 84 —
ными находками были: две медные литые пластинки с изо-
бражением животных, тожественные по рисунку и работе
с найденными в долине р. Енисея, китайские монеты, выпу-
щенные в Срединной империи в 118 году до Р. Хр., и в изо-
билии бусы из цветного стекла 1).
Своей родиной хунны считали земли в истоках рек Ляо-хз
и Да-лин-хэ 2), куда ежегодно в пятом месяце и с’езжались
их князья для совершения жертвоприношений, не исключая
и человеческих 3), в память предков 4). Местом с’езда слу-
на одном костре с прахом умершего (см. Васильевский—„Вопрос о кельтах"
в „Журн. Мин. Народи. Просв.“, 1882, ССХХШ, стр. 179). Обычай этот
и до сих пор еще удержался у кафиров (отчет Робертсона в „The Geo-
graphical Journal", 1894, IX), у туземцев некоторых островов Зондского
Архипелага (Rosenberg—„Der Malayische Archipel", стр. 158; цитир. у В. М.
Михайловского—„Шаманство", вып. I, в „Труд Антроп. отд. И. Общ. Любит.
Ест., Антроп. и Этногр.", 1892, XII, стр. 9) и др. племен.
х) В „Бэй-шы“ (Иакинф—„Собр. свед. о нар., обит, в Средн. Азии
в древн. врем.", III, стр. 172) содержится следующее указание под 424 годом:
юэчжи, производившие торговлю в Дай’е, об’явили, что они умеют из камней
плавить различные цветные стекла и показали это на деле. Полученные
ими стекла блеском превзошли даже стекла, доставлявшиеся из западных
стран. Сто чоловек поступило к ним в обучение, и с этого времени стекло
подешевело в Срединном государстве, перестав быть редкостью.
Если основываться на этом известии, то кладбище на р. Джиде не
может быть отнесено к более раннему времени и следовательно принад-
лежать хуннам. Но конечно эти бусы могли достаться хуннам и при их
набегах на культурные государства бассейна Сыр-дарьи и Тарима, где
стекольное производство утвердилось задолго до Р. Хр.
2) Сы-ма Цянь утверждает, что в эпоху Шу ня хунны носили название
шань-жун, горных жунов. Не потому-ли, что они населяли в то время
восточные склоны Большого Хингана? Wylie—„History of the Heung-noo in
their relations with China" в „The Journal of the Antropological Institute of
Gr. Britain and Ireland", 1874, Janyary, № 9, стр. 401) помещает их (Heun-
yuh — хунь-юй) несколько южнее, между современными городами Пекином,
Цзи-чжоу (Ke-chow) и Ми-юнь (Meih-yun). Ср. Chavannes, op. cit., I, стр. LXIII.
3) В китайской летописи сохранилось известие, что таким образом
погиб взятый в плен хуннами знаменитый китайский полководец Ли-Гуан-ли,
князь Эршиский (Иакинф, op. cit., 1, стр. 55; Mayriac de Mailla—„Histoire
дёпёга!е de la Chine", III, стр. 90; De Groot—„Die Hunnen der vorchristlichen
Zeit", I, стр. 186). У инородцев Южного Китая этот обычай сохранился до
XIII века, как о том свидетельствует китайский документ, опубликованный
П. Поповым („О запрещении приношения, людей в жертву духам" в „Зап.
вост. отд. И. Русск. Археол. Общ.", 1907, XVII, стр. 149).
4) Этот обычай имел большое распространение в древние времена.
— 85 —
жило урочище, в котором впоследствии Ханьское правитель-
ство выстроило городок Лю - чэн, назначив его местопребыва-
нием инородческому приставу х).
Шаманизм хуннов проявлялся не только в культе пред-
ков. Они поклонялись небу, солнцу, луне, земле и бесчислен-
ным духам, наполняющим мир. Среди храмов, посвященных
одухотворенным силам природы, наибольшей известностью
пользовался храм небу в уроч. Лун-цы, на левом берегу
Желтой реки, к северу от Ордоса 2). Сюда также с’езжались
их князья в определенные дни для совершения общих жертво-
приношений. Другой такой же храм находился в местности
Юнь-ян, у горы Гань - цюань - шань 3). При династии Цинь,
когда эта местность отошла к Китаю, он перемещен был на
запад, за гору Янь - чжи  шань 4), но и здесь оставался лишь * *)
Наблюдался он, между прочим, также и у турок (см. Дестунис—„Византий-
ские историки — Дексипп, Эвнапий и др.“, 1860, стр. 422). В Китае, где
конфуцианство ограничилось строго определенным ритуалом культа пред-
ков, жертвоприношения умершим удержались до настоящего времени. Про-
должают они также существовать у коренных племен Индии, у кафров, у
индонезийцев, по словам Палласа и Эрмана существовали у остяков и т. д.
(см. Лёббок—„Начало цивилизации", 1875, стр. 247—248).
*) Иакинф, op. cit., географ, указ., стр. 46. Вероятно, здесь же находи-
лись и уничтоженные в 77 г. до Р. Хр. ухуаньцами могилы хуннских
князей (Иакинф, op. cit., I, стр. 59).
В 341 г. сяньбийский князь Муюн-хуан выстроил рядом с Лю - чэн’ом
город Лун-чэн, который и украсил храмом предков. Это известие требует
об’яснения.
Уже выше говорилось, что Сы-ма Цянь (Chavannes, op. cit., I, стр. 31)
отождествляет хуннов с шань-жунами. На сродство этих двух племен указы-
вает и „Цянь-Хань-шу“ (см. Wylie, loc. cit.; Иакинф, op. cit., I, стр. 1). На
ряду однако с этим мы имеем следующее показание Ши-iy: „Поколения
шань жунов и дун-ху были предками ухуаньцев и сянь-би" (Иакинф, ор.
cit., I, стр. 7). Из сего следует, что сянь-би должны считаться народом
смешанного происхождения, образовавшимся из двух этнических элементов:
хуннов и дун-ху. Таким образом их князья имели основание считать мест-
ность Лю-чэн родиной своих предков. В „Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 12, гово-
рится: земли, при поздней Ханьской династии принадлежавшие сянь-би (ныне
Харачинский аймак), в период Чунь-цю (722 — 480 г. до Р. Хр.) заняты
были горными жунами.
2) Иакинф, op. cit., геогр. указ., стр. 45.
з) К западу от г. Шо-пин-фу?
1) Вероятно, в долину Чагрын-гола, в восточном Нань-шане. Ср. Cha-
vannes, op. cit., I, стр. LXVII; de Groot—„Die Hunnen der vorchristlichen Zeit**»
1921, I, стр. 41—42.
— 86 —
до 121 года до Р. Хр., когда был разрушен китайцами, похи-
тившими и находившийся в нем золотой идол *).
Основные черты государственного управления у хун-
нов характеризуются следующими словами, приписываемыми
китайцу Юэ: законы их легки и удобоисполнимы. Государь
с чинами обращается просто и управляет государством, как
одним человеком. Отсутствие церемониальных обрядов исклю-
чает возможность взаимных неудовольствий между низшими
и высшими, общественные работы не истощают сил народа.
Последний не имеет поползновений к роскоши, его питает
и одевает разводимый им скот. Свой досуг он делит между
воинскими упражнениями, забавами и охотой 2).
Китайцы упоминают, однако, о странном обряде, установ-
ленном для представления хану (шань-юй’ю) 3) в его юрте: „Ву,
как уроженец области Бэй-ди, хорошо знал обычаи хуннов.
Он оставил бунчук, разрисовал себе лицо тушью и был при-
нят в ханской юрте". 4) Ratio—in obscura.
Нравы хуннов были суровы, суд короток и строг. По сви-
детельству китайских анналов, народная преступность выра-
жалась у них едва несколькими десятками узников на целое
государство. Физическая сила и воинская доблесть ценились
у них очень высоко: слабое и хилое только терпелось, и
дожившим до старости приходилось нить горькую чашу.
Несмотря на это и на обычай многоженства 5), женщина не зани-
9 Chavannes, ibid.; Иакинф, op. cit., I, стр. 38; de Groot, op. cit., I,
стр. 120 и след.
2)	Иакинф, ibid., стр. 28.
3)	Ханы хуннов носили титул, который в китайской передаче, согласно
китайскому толкованию значения иероглифов, читался шань-юй. De Groot,
op. cit., I, стр. 54 и 283, не соглашается с таким чтением и пишет
дань-ху (tan-hu).
4)	Иакинф, ibid., стр. 44.
5)	Китайцы сообщают, что хунны допускали браки между кровными
родственниками, по смерти отца или брата брали за себя их жен и не
останавливались перед тем, чтобы вступать в брак с несколькими девуш-
ками из одной семьи, хотя-бы они были по матери и отцу родными сестрами.
Те-же брачные обычаи существовали некогда и у китайцев. Так, у Сы-ма
Цяня читаем: Яо отдал в жены Шуню своих двух дочерей (Chavannes, op.
cit., I, стр. 53). Сян, брат Шуня, производя раздел имущества последнего,
его жен, дочерей императора Яо, взял за себя (Chavannes, ibid., стр. 75).
— 87 —
мала у них приниженного положения. Даже суровый и власт-
ный Модэ допускал свою жену к обсуждению государственных
дел, чем и об’ясняется, что император Гао-ди решился на
подкуп последней. Известны также случаи, непосредственного
влияния женщин на выборы престолонаследника х).
Имущество убитого на войне поступало в собственность
победителя, как равно и все захваченные им в плен неприя-
тели, которые становились его рабами — обстоятельство очень
важное, об’ясняющее незаконченность большинства военных
предприятий хуннов: награбленное влекло их назад, в родные
кочевья * 2).
Оружие и военные доспехи хуннов состояли из лука 3),
копья, короткого меча и лат 4); о щите китайские анналы не
упоминают, но так как в ханьское время они были во все-
общем употреблении в Средней Азии 5), то нет причин пред-
полагать, что одни хунны составляли в этом отношении исклю-
чение.
Знаком княжеского достоинства служил у них, невидимому,
чекан.
При войсках всегда следовал и шанцевый инструмент.
Это видно из следующего: „Ночью, читаем мы в китайской
летописи 6), хунны вырыли перед китайским фронтом ров,
Император Сяо-хуй женился на своей родной племяннице, княжне Юань Лу
(Chavannes, ibid., II, стр. 413). Марко Поло (Минаев—„Путешествие Марко
Поло", стр. 88) утверждает, что обычай брать за себя вдов отца и братьев
существовал и у монголов. См. также Quatremere — „ Histoire des Mongols
de la Perse", I, стр. 92—93.
x) Иакинф, op. cit., I, стр. 56 и 67.
2) У Риттера („Землеведение Азии", I, стр. 623) читаем: „Воин,
выносивший из битвы труп своего падшего товарища, становился его наслед-
ником". Я не знаю, откуда заимствовал Риттер это известие.
3) Турки имели роговые луки (Иакинф, op. cit., I, 2, стр. 269), из
какого-же материала выделывали их хунны—неизвестно.
4) Латы хуннов, вероятно, не отличались от китайских, т. е. походили
на русский куяк, отчасти же на западно-европейскую бригантину.
б) См. Chavannes, op. cit., I, стр. 230, 244, 252; II, стр. 28). Под
107 г. нашей эры в китайской летописи говорится: „Копьями у них (т. е.
восставших цянов) служили бамбуковые шесты, щитами—кухонные доски
и медные зеркала" (Иакинф—„История Тибета и Хухунора", I, стр. 38).
6) Иакинф—„Собр. свед. о народах, обит, в Средн. Азии в' древние
времена", I, стр. 54; de Groot, op. cit., I, стр. 180.
— 88 —
глубиной в несколько футов, а затем стремительно атаковали
с тыла. Китайское войско пришло в большое замешательство,
и Ли Гуан-ли покорился". Еще сказано: „Хунны для обес-
печения своего тыла построили мост через реку 1)“. Эти два
факта указывают на то, что хунны подчиняли свои военные
действия строго обдуманному плану, а не „устремлялись
подобно стае птиц на добычу, завидев только неприятеля 2)“.
Впрочем возможно, что, приводя такое сравнение, китайский
историк хотел лишь отметить излюбленную тактику хуннов:
стремительный налет в сомкнутом конном строю и быстрое
отступление в рассыпную при встрече сильного отпора—
„подобно черепице рассыпаются, подобно облакам рассеи-
ваются"...
Одеждой рядовым хуннам служили меха, кожи и грубая
шерстяная ткань, более состоятельным и князьям — китайская
парча и китайские цветные, преимущественно темнокрасные
и зеленые, хлопчатобумажные и шелковые материи. Из того
факта, что китайское правительство отправляло хуннам в числе
даров значительные количества хлопчатобумажной ваты, сле-
дует заключить, что у хуннов на холодное время года платье
подвачивалось* Они также были знакомы и с нижним бельем.
Верхняя часть их одежды, имевшая, повидимому, покрой
халата, стягивалась кожаным поясом с металлическим набором
и пряжкой; так толкую я выражение: „пояс, золотом оправ-
ленный 3). Ни форма, ни материал, шедший на изготовление
их головных уборов, нам неизвестны. Неизвестен также и спо-
соб ношения ими волос; что, однако, они их не сбривали и
не заплетали в косы, явствует из того, что в числе китайских
даров упоминаются и металлические венчики для волос.
О характере их обуви китайцы также не упоминают.
Жилищем служили им войлочные 4) юрты. Инвентарь
этих юрт, как, может быть, и самые юрты, перевозился с места
на место гужом, на телегах. Когда китайцы потребовали у
хуннов уступки горы Хэ - ли - шань, то им в этом было отказано
под предлогом, что на склонах этой последней рос лес, шедший
х) Иакинф,	op.	cit.,	I,	стр.	58.
2) Иакинф,	op.	cit.,	I,	стр.	17.
3) Иакинф,	op.	cit.,	I,	стр.	25.
4) Chavannes, op. cit.,	I, стр. LXIII.
— 89 —
на изготовление юрт и телег х). Телеги были в обиходе и у
некоторых других кочевников того времени; уйгуры получили
даже свое китайское прозвище „гао-гюй“ от употреблявшихся
ими телег на высоких колесах.
В необходимости пользоваться телегой при перекочевках
следует видеть основную причину того, что хунны избегали
гор, углубляясь в них лишь постольку, поскольку они были
доступны для гужевого движения. Только учитывая это обстоя-
тельство, становится понятным, почему шаньюй Чжичжи, угро-
жаемый южными хуннами, бросил область Кобдо и откочевал
со своим народом на запад, в бассейн Иртыша * 2). Он боялся
за свой тыл, где высились недоступные для телег горные гро-
мады Саян и Алтая.
В телеги впрягались волы, но также и лошади. Под 176 г.
до Р. Хр. в китайской летописи говорится: Модэ подвел
китайскому императору двух верховых и восемь упряжных
лошадей3). Упряжные лошади входили также нередко в число
тех даров, которые посылались китайским правительством
хуннам.
Хунны, как типичные кочевники, сами земледелием не.
занимались, но они охотно принимали к себе беглых китай-
цев и туркестанцев, которые и заводили на их землях
пашни. Понуждались, вероятно, к этому и рабы. На существо-
вание земледельческих колоний у хуннов указывает, между
прочим, следующее место китайской летописи: „Шаньюй всту-
пил на престол малолетним, а мать его была сомнительного
поведения. В царствующем доме произошли несогласия,
и всегда опасались внезапного нападения со стороны Китая,
почему Вэй-Люй подал совет выкопать колодцы, построить
город и двух-этажные магазины для хранения хлеба, хранение
же поручить китайцам династии Цинь 4). Тогда, хотя и придут
*) Иакинф, op. cit., I, стр. 89. Мне не удалось установить современ-
ного названия горы Хэ-ли-шань. Вероятно, однако, это Лун-ту-шань. У de
Groot, op. cit., I, стр. 108, впрочем читаем: „...Huli. Dieser Name muss wohl
derselbe sein, der noch heutzutage die grosse Bergkette trSgt, welche sich
nordwestlich vom Bezirke Kan-tshou erstreckt... Auf den modernen chinesischen
Karten steht diese Kette zumeist als Ho’-li verzeichnet".
2) О сем см. ниже.
3) Иакинф, op. cit., I, стр. 24.
4) Китайская эмиграция особенно усилилась во время сурового
Том II. .	62
— 90 -
китайские войска, но ничего сделать но смогут..." х). Совет
этот не был выполнен до конца только из боязни, что хунны
не сумеют защитить города, и собранные в нем хлебные запасы
сделаются добычей китайцев.
Этим исчерпывается тот небольшой этнографический
материал, относящийся к хуннам, который можно было извлечь
из китайских исторических книг.
Хунны уже в IX веке до Р. Хр. вторгались в пределы
Китая, достигая в своих набегах бассейна реки Вэй - шуй * 1 2).
Засим, если верно отождествление хуннов с' шань-жунами,
они в последующие времена грабили пограничные уделы Ци
и Янь неоднократно; но к этим набегам Чжоуские князья, по
образному выражению полководца Янь-ю, относились, как
к укусу комара: довольствовались тем, что сгоняли их с своей
территории. Так продолжалось до воцарения Ши-хуан-ди,
который отбросил их к северу и отгородился от них Великой
стеной (Чан-чэн). Это событие относится к 214 г. до Р. Хр.
Но уже несколько лет спустя хунны выступили в роли миро-
вых завоевателей.
Со смертью Ши-хуан-ди (в 209 г. до Р. Хр.) централь-
ная власть оказалась в руках, недостаточно сильных, чтобы
сдержать партикуляристические тенденции составных частей
государства, и Серединная империя впала в такую же анархию,
какой ознаменовался период ее истории, известный под именем
„чжань-го“—борьбы царств. Северная ее окраина предостав-
лена была своей участи.
В этот именно момент во главе объединенных им хунн-
ских поколений встал энергичный и даровитый шаньюй Мо-дэ 3),
правления циньского императора Ши-хуан-ди (246—209 г. до Р. Хр.), почему
все китайцы, поселившиеся среди хуннов, получили название циньцев.
1) Иакинф' op. cit., I, стр, 57. Под 66 г. до Р. Хр. в китайской
летописи говорится: Хунны отправили войска „для заведения земледелия
в Западной стране, чтобы впоследствии стеснить Усунь и Западный край".
(Иакинф, ibid., стр. 66). О зерновых хранилищах у хуннов см. de Groot,
op. cit., I, стр. 160—161.
2) Иакинф, op. cit., I, стр. 10; Георгиевский—„Первый период китай-
ской истории" стр. 79.
3) Hirth („Die Ahnentafel Attila’s nach J. v. Thurocz") доказывает, что
китайские иероглифы в современном чтений—Мо-дэ в прежнее время должны
были читаться Мак-тук или Бак-тук, и что таким образом имя этого власти-
— 91 —
родившийся в 209 году *) и скончавшийся в 174 году 2)
до Р. Хр.
Земли хуннов граничили на востоке с территорией дун-
ху 3), на юго - западе с владениями юэ - чжи 4). В короткий
теля было Бандур, Багатур. Parker находит возможным читать Мехдер
(Meghder), Franke—Модук, de Groot—Мортур или Бортур, Marquart—Bok-tut.
i)	Этот год нельзя считать установленным (см. К. Schiratori—„Ueber
d. Wu-sun-Stamm in Centr. As.“ B,„Kel. Szemle", 1902, III, стр. 113).
2)	Согласно 'Chavannes („lipitaphes des deux princesses turques de I’dpoque
des T’ang" в сборнике „Festschrift ftir Wilh. Thomsen", 1912, стр. 79) Мо-дэ
скончался в 175 году. De Groot дает 174 г. с знаком вопроса.
3)	Дун-ху Георгиевский („О корневом составе китайского языка в связи
с вопросом о происхождении китайцев", стр. 79)' считает остатками тех
диских родов, которые в V веке до Р. Хр. были вытеснены из Китая на
север. Это предположение находит себе некоторое подтверждение в том,
что и динлинов китайцы относили к дун-ху (Klaproth—„Mdmoires relatifs
a 1’Asie", I, стр. 111). Несомненно однако, что как дун-ху, так и родствен-
ные им ухуань и сянь-би, были народом смешанного происхождения, при-
чем, как это было мною уже выяснено ранее (см. „ Материалы по этнологии
Амдо и области Куку-нора", в „Извест. И. Русск. Географ. Общ.", 1903,
XXXIX, стр. 441-483, и „Описание путешествия в Западный Китай", III,
гл. II, а также ниже, гл. III) среди них должен был преобладать не • дин-
линский, а монгольский элемент. К. Shiratori („Ueber die Sprache der
Hiungnu und der Tunghu-Stamme") приходит к аналогичному выводу. „Дун-ху"
в переводе означает „восточные ху“. Фу-цянъ, китайский писатель, живший
во II веке до Р. Хр., замечает: „Они жили к востоку от хуннов, почему
и названы восточными „ху“ (Franke—„Beitrage aus chinesischen Quellen zur
Kenntnis der Turkvolker und Skythen Zentralasiens", стр. 7). Ху, как пола-
гает Васильев {Миньчжул хутг/к/пд —„География Тибета", стр. 5), это—
хор—название, издавна служившее в Тибете для обозначения монгольских
племен (см. ниже главу III).
4)	De Groot, op.'cit., стр. 47, транскрибирует Go at-si. Franke, воз-
вращаясь в своей статье „Einige Bemerkungen zu F. W. Mullers To/ri und
Kuischan" в „ Ostasiatische Zeitschrift", 6 Jahrgang, стр. 83—86 (цит. у
5. Feist—„Der gegenwartige Stand der Tocharerproblems" в „Festschrift ftir
Friedrich Hirth zu seinem 75 Geburstag", 1920, стр. 81) к вопросу о пра-
вильной транскрипции китайских иероглифов, в современном пекинском
произношений читаемых юэ-чжи, приходит к заключению, что в Ханьскую
эпоху они с возможной точностью передавали слово ар с и—народное имя,
в котором можно узнать aatot Страбона и асианов Трога Помпея. Как
показали последние исследования Е. Sieg’a. („Ein einheimischer Name ftir
ToXri" в „Sitzungsber. der Berl. Akad. der Wiss.“, 1918, стр. 560 и след.,
цит. у 5. Feist’a, op. cit.), ар с и было действительно настоящим народным
именем юэчжи. Китайцы считают гуйшуан’ских царей—юэчжисцами, Гуй-
— 92 —
срок Mo - де сумел покорить и тех и других и, обеспечив себя
шуан это арабское кушан. (См. Specht—„Iitudes sur 1’Asie Centrale d’aprds
les historiens chinois" в „Journal Asiatique", 8 sdrie, II, 1883, стр. 325; см.
также bar. A. von Stael-Holstein—„Kopano und Yueh-shih“ в „Sitzungsber.
d. Kon. Preuss. Akad. d. Wiss.“, 1914, XXI, стр. 645—646; Sten Konow—
„Beitrag zur Kenntnis der Indoskythen" в „Festschrift fur Fr. Hirth zu seinem
75 Geburstag", стр. 220—237, pass.
Вопрос о национальности юэчжи вызвал обширную литературу. Fivien
de Saint-Martin посвятил этому вопросу целую книгу—„Les Huns blancs ou
Ephthalites des historiens byzantins", 1849, в которой, взвесив критически^
относящиеся к этому народу исторические свидетельства (опираясь на
китайских историков, он не различает однако юэчжи-кушанов от -Ьда-эфта-
литов), высказался за их тибетское происхождение (см. также его „Mdmoire
analytique sur la carte de 1’Asie Centrale et de I’Inde", стр. 35). Yule („Notes
on Hwen Thsang’s account of the principalities of Tokharistan in which some
previous geographical identifications ore reconsidered" в „the Journal of the
Royal Asiatic Society of Gr. Britain and Ireland", new series, 1873, VI,
стр. 95) держится того же взгляда. Примкнули к нему также Richthofen
(„China", I, стр. 439—441), v. Gutschmid („Geschichte Irans und seiner
Nachbariander von Alexander dem Grossen bis zum Untergang der Arsaciden",
1888, стр. 59) и Аристов („Заметки об этническом составе тюркских пле-
мен и народностей", отд. отт., стр. 17). Но другие исследователи этого
вопроса приписывали им иное происхождение; так, Visdelou („Histoire de la
Tartarie" в „Suppldment de la Bibliothdque orientale", стр. 19) считал их
отраслью восточных монголов, кочевавших в НьЮ-лане (Нурхане), в Мань-
чжурии (повидимому, он опирался при этом на „У-дай-ши цзи Чжу", где
среди племен, населявших некогда современную Маньчжурии, названы и
юэчжи;; Klaproth („Tableaux historiques de 1’Asie", стр. 132) высказался
первоначально за тибетское их происхождение, но в дополнительной за-
метке к тому же сочинению, на стр. 287, отказался от этой гипотезы,
причислив и их к народам белокурой расы. В виду этого Риттер юэчжи
принял уже за отрасль германского племени гетов. Franke первоначально
также сопоставлял китайское юэ-чжи, которое он читал ют или гет,
с именем гетов или по крайней мере массагетов Геродота', ср. Marquart—
„Eranschahr nach der Geographic der Ps. Moses Xorenaci" в „Abhandl. d.
Gesellsch. d. Wiss. zu Gottingen", phil.-hist. Klasse, n. F., Ill, № 2, 1901,
стр. 206. Cunningham („Journ. of the Asiat. Soc. of Bengal", XXXII), не
соглашаясь ни с одной из этих гипотез, настаивал на принадлежности
юэчжи к народам тюркской крови.- Того же взгляда держались: Иакинф
(„Статистическое описание Китайской империи", II, стр. 71; idem—„История
Тибета и Хухонора", I, стр. 17), Вамбери („История Бохары", 1873, т. I,
стр. 10), Girard de Rialle („Mdmoire sur 1’Asie Centrale", 2 изд., 1875,
стр. 36) и Hirth („Nachworte. zur Inschrift des Tonjukuk", стр. 48).
Наконец, в последнее время, благодаря главным образом открытиям древних
рукописей в Восточном Туркестане, явилась возможность с достаточной
— 93 —
таким образом с флангов, обратился на юг, где прежде всего
точностью установить, что юэчжийским языком был один из распростра-
ненных в Восточном Туркестане иранских диалектов (диалект А, „хо-
тани"?), что народное имя юэ-чжи действительно было а реи и что они
составляли отличный от тохаров народ (см. между прочим Sten Копой, ор.
cit., который заключает свою статью словами: „Das Wichtigste bleibt, dass
wir kein Recht haben die Yiletschi mit den Tocharen zu identifizieren")—в ы в о д,
к которому я пришел еще в 1898 году (см. Г. Е. Груи-Гржимайло—
пИсторическое прошлое Бэй-шаня в связи с историей Средней Азии",
стр. 5). К тохарскому вопросу (об юэчжи и тохарах, см., между прочим,
исследование Franke—„BeitrSge aus chinesischen Quellen zur Kenntnis der
Ttirkvolker und Skythen Zentralasiens", стр. 28 и след.) я буду иметь случай
еще раз вернуться в VIII главе настоящего тома, теперь же к изложен-
ному добавлю, что китайские известия об этнографических особенностях
юэ-чжи очень скудны и сводятся к следующему: они носили одеяние, сход-
ное с цяньским (тибетским); брили голову; их характер был суровый,
обычаи—также; вместе с тем они были мужественны и воинственны; вели
кочевой образ жизни, который не оставили даже тогда, когда поселились
в Бактрии среди тохаров. К этому можно было-бы добавить, если считать
эфталитов отраслью юэчжи, что у них господствовала полиандрия, причем
дети, рождавшиеся при такой форме брака, считались принадлежащими
старшему из мужей (братьев), и что язык их не имел ничего общего с язы-
ками варварских племен, населявших Внутреннюю Азию [см. Abel R&nusat—
„Sur quelques peuples du Tibet et de la Boukharie" в „Nouveaux mdlanges
asiatiques", 1829, I, стр. 224, 240—242; Иакинф—„Собрание свед. о народ.,
обит, в Ср. Аз. в древн. вр.“, III, стр. 178 (Ьда)].
В „Истории Тибета и Хухунора", loc. cit., Иакинф так определяет
границы юэчжийских кочевий: „От Дунь-хуана на север, от Великой стены
при Ордосе—на северо-запад до Хами“. В „Собр. свед. о нар., обит, в ср.
Азии в древн. вр." мы находим следующее указание по тому же предмету:
„Дом Юэчжи первоначально занимал страну между Дунь-хуаном и хребтом
Ци-лянь-шань“, т. е. центральным Нань-шанем (т. III, стр. 6). „За четыре
века до Р. Хр. вся страна Хэ-си находилась под народом юэчжи" (т. III,
геогр. указ., стр. 85). „Чжан-b есть название области (ныне г. Гань-чжоу-
фу), открытой в III г. до Р. Хр. на землях, которые в период „Брани царств",
т. е. с 480 по 223 г., находились под домом Юэчжи" (ibid., стр. 96 — 97).
Те же или почти те же пределы, не доводя их впрочем до Хами, дают
Юэчжийскому владению и другие орьенталисты, писавшие по этому вопросу:
Abel Remusat—„Histoire de la ville de Khotan", стр. 75—76; idem—„Noveaux
melanges asiatiques“, I, стр. 221; Visdelou, ibid.; Gaubil—„АЬгёдё de Thistoire
chinoise de la grande dynastie Tang" в „M6moires concernant I’histoire, etc.,
des Chinois“, XV, стр. 451; Brosset—„Relation du pays de Ta-ouan“ в „Nou-
veau Journal Asiatique", 1828, II, стр. 424; Lassen—„Indische Alterthumskunde",
II, стр. 368; Richthofen—„China", I, стр. 49 и 440; К. Shiralori—„Ueber den
— 94 —
овладел Хэ-нань’ю (Ордосом) и территориями варварских
владений Лэу-фань и Бай-ян *). Засим он вторгся в земли,
отнятые у его отца Мын-тянем, полководцем Ши-хуан-ди * 2),
и, пройдя их от запада к востоку, обрушился на уделы Янь
и Дай 3 4), повторив это нападение и в следующем году.
Этим завоевания его, однако, не ограничились. На севере
он покорил владения Хунь - юй *), Дин - лин 5), Гэ - гунь 6),
Wusun-Stamm in Centralasien“ в „Keleti Szemle", 1902, .III, стр. Ill—113;
Beal—„Buddhist record of the Western World" („Si-yu-ki“); de Groot, op. cit.,
I, стр. 47. Из этих данных с несомненностью вытекает, что в V веке до
Р. Хр. юэчжи владели Бэй-шанем и Нань-шаньским нагорьем; но вопрос—
когда и откуда прикочевал сюда этот народ, остается невыясненным (см.
Успенский—„Страна Кукэ-нор или Цин-хай" в „Зап. И. Русск. Геогр. Общ."
(по отд. этногр.), 1880, VI, стр. 107).
*) Иакинф („Собр. свед. о народ., обитавш. в Ср. Аз. в др. вр.“, I,
стр. 13) переводит: „На юге покорил ордосских владетелей Леу-фань и Бай-
ян". Это не совсем точно. Леуфань—имя не князя, а наименование варвар-
ского владения, занимавшего, как поясняет Chavannes—„Les mdmoires histori-
ques de Se-ma Ts’ien", V, стр. 71 и 89, территорию современной области
Тай-юань в Шан-си. Shiratori, op. cit., стр. 114, переводит это место „Ши-
цзи" следующим образом: „Darauf kam er zuriick, schlug und vertrieb die
Yue-tschi im Westen, unterwarf sich die K6nige der Lander Leu-fang, Pe-yang
und Но-nan und machte Einfalle in Yen und Tai". Хэ-нань—название совре-
менного Ордоса, из чего видно, что о. Иакинф недостаточно уяснил себе
текст „Ши-цзи“. Впрочем выше, на стр. 9, он говорит о поколении Лэу-
фань. De Groot, op. cit., I, стр. 52, также пишет: „Konig von Pdjang".
2) Георгиевский — „Первый период китайской истории", стр. 183; Chd-
vannes, op. cit., II, стр. 228—229.
3) Ныне части Шаньсийской и Чжилийской провинций.
4) В „Истории периода трех государств" сказано, что владение Хунь-
юй лежало к северу от хуннских кочевий (см. Д. Позднеев, op. cit., стр. 9).
De Groot, op. cit., I, стр. 61, ищет это владение в бассейне р. Орхона, при-
чем даже в имени Хунь-юй (Hun-u) видит лишь искажение имени Орхон
(Hun-u — Hon-o = On-ho — Or-ho).
б) Здесь идет речь о динлинах; живших в области бассейна нижней
Селенги. Китайские известия об этих динлинах восходят к глубокой древ-
ности, так как о них упоминается уже в сочинении „Шань-хай-цзин".
De Groot, op. cit., I, стр. 62, ссылаясь на „Сань-го-чжи“, помещает этих
динлинов на западе, к северу от владения Кангюй. „Сань-го-чжи“ говорит,
однако, о другом динлинском владении, о чем будет говориться ниже.
6) Вероятно, Гянь-гунь, которое писалось китайцами очень разнооб-
разно. Гянь-гунь—древнее название владения, жители которого, смешавшись
с динлинами, образовали народ хагас. Оно занимало территорию бассейна
верхнего Енисея.
— 95 —
Кю (Цю)-ё-шэ (Цюй-шэ) х) и Цай-ли (Кай-ли, K’ai-li) * 2).
В 201 году Мо-дэ в третий раз напал на удел Дай, взял
город Ма-и и принудил князя Хань-Синь покориться. Уси-
лившись его войсками, он двинулся к югу в направлении
к Тай - юань -фу, но перегородившие ему путь китайские
войска заставили его отступить в направлении к Да-тун-фу.
Император Гао-ди, увлекшись преследованием, попал здесь
в засаду, был окружен превосходными силами хуннов и при-
нужден был просить мира на условиях яхо-цин“, состоявших
в том, что китайский двор, отправляя в жены победителю
девицу императорской крови, обязывался ежегодно высылать
на ее содержание условленное количество даров 3). Договор
этот, вошедший в силу в 198 г., был тем унизительнее для
самолюбия китайцев, что в нем император Гао - ди обязался
считать Мо-дэ братом, т. е. себе равным, — обязательство
весьма редко повторявшееся в истории Китая и то лишь
в периоды крайнего упадка этого государства 4).
В течение последующих 20-ти лет столкновения между
хуннами и китайцами носили лишь пограничный характер,
и даже отклонение вдовствовавшей императрицей Гао-хэу пред-
ложения брачного союза, путем которого Мо-дэ думал об'еди-
9 Согласно „Сань-го-чжи“, это владение находилось к северу от
хуннских кочевий (Д. Позднеев, ibid.). De Groot, op. cit., I, стр. 62, полагает,
что это—Куча; это одно из самых неудачных географических его определений.
2) Указаний на местоположение этого владения мне не удалось
найти в бывшей мне доступной китайской географической литературе.
De Groot, ibid., транскрибирует Синь-ли (Sin-li) и Лун-син-ли (Lung-sin-li).
3) Версия о том, что Мо-дэ освободил Гао-ди по совету одной из
своих жен, подкупленной, будто-бы, китайцами, и отступил на север, не
выговорив предварительно мирных условий, которые были предложены
ему лишь впоследствии, кажется мне неправдоподобной.
4) Какое значение в таких договорах придавали китайцы выражению
„брат", явствует из того, что вынужденные в 822 году заключить с тибет-
цами договор на правах равенства, они все же воспользовались случайным
родством между китайским императором и тибетским царем, приходившимся
ему по матери племянником, и включили это родство, устанавливавшее
старшинство императора в договор, начинавшийся следующими вступи-
тельными словами: „Просвещенный, воинственный и отцепочтительный
император великого Танского государства и премудрый и божественный
кяньбу великого Тибетского государства, дядя ц племянник, желая связать
две державы дружбой, постановили следующее"...
— 96 —
нить под одной властью оба государства, не вызвало с его
стороны репрессий. Очевидно, он довольствовался создавшимся
положением, позволявшим ему вести завоевательную политику
на западе, и не хотел давать повода китайцам нарушить
почетный для него договор 198 г. Это видно, между прочим,
и из его письма к императору Вынь-ди, написанного в 176 г.
по возвращении из победоносного похода на запад, в котором
он предлагал последнему „забыть прошедшее* и не нарушать
договора из-за мелких пограничных столкновений, виновники
коих уже понесли наказание. Это письмо имело желанный
результат, и военные приготовления, начатые китайцами,
были приостановлены.
О политике, которую вел Мо-дэ в отношении государств,
лежавших к северу и западу от его владений, нам почти
ничего неизвестно; особенно же темен период между 201
и 177 годами, когда он предпринял свой поход на западные
владения, закончившийся покорением Хэ-си 2) и восточного
Притяншанья 2). Первые враги, с силами которых он при
0 Так называлась страна, лежащая к западу от Хуан-хэ.
2) Иакинф в „Записках 6 Монголии", II, стр. 11, категорически утвер-
ждает, что Модэ покорил в 177 году все земли на запад до берегов
Каспийского моря; то-же повторяет он и в „Собр. свед. о народах, обит,
в Ср. Азии в древн. времена", I, стр. 23, но не указывает при этом
на источник, из которого он почерпнул это известие, возбуждающее тем
большее сомнение, что один год—срок слишком малый для того, чтобы
пройти походным порядком от берегов Желтой реки до Каспийского моря,
не говоря уже об обратном пути. На распространение до Каспия или цо
крайней мере до Аральского моря западных пределов Хуннской державы
указывают и авторы некоторых других сочинений, трактующих о хуннах,
не исключая позднейших; см., например, Koloman Nemdti, op. cit стр. 6.
Fr. Hirth—„The ancient history of China to the end of the Chou dynasty",
1908, New York, стр. 185; но Паркер—„Китай, его история, политика
и торговля с древнейших времен до наших дней", пер. Грулева, Спб., 1903,
стр. 213, ограничивает западные пределы Хуннской державы Памиром.
В „Мэн-гу-ю-му-цзи“ (пер. Попова, стр. 148 и 464) мы читаем, что
в Ханьское время западная граница Хуннских владений упиралась в Тар-
багатай. Так оно, вероятно, и было, и то место „Хань-щу“, которое, неви-
димому, имел в виду о. Иакинф и где говорится, что „прежде (?) все
владения Западного края были под властью хуннов", едва-ли правильно
было понято как названным синологом, так Fisdelou и др. Хуннский при-
став жил близ Карашара, вероятно, в долине р. Хайдык-гол, и конечно
— 97 —
этом столкнулся, были восставшие юэчжи. Они были раз-
ве мог управлять отсюда странами, лежавшими в бассейне Сыр-дарьи
и еще далее к западу. К тому же Модэ писал о 29 им покоренных владе-
ниях, включая сюда и земли кочевников (Усунь, Ху-cb), между тем как
в одном Восточном Туркестане таких владений насчитывалось тогда 36.
Что же это были за владения?
В 1896 году („Опис. путеш. в Западный Китай", I, стр. 303
и след.) я высказал мысль, что культура восточно-туркестанских владений
принесена была с запада, из Ирана, а не с востока; последующие иссле-
дования подтвердили эту гипотезу в отношении языка населения (рукописи,
найденные Gruirwedel’en, v. Le Coq’6w Siein’ow. и Березовским), который на
юге оказался восточно - иранским, на севере—индо - европейским (см. bar.
A. von Stael-Holstein—„Tocharisch und die Sprache II“, idem—„Tocharisch
und die Sprache I" в „Извест. И. Акад. Наук", 1908, стр. 1367 и след.;
Миронов—„Из рукописных материалов экспедиции М. М. Березовского
в Кучу" в „Извест. И. Акад. Наук", 1909, стр. 547 и след.), архитектуры
(греко - бактрийский-стиль) и орнамента, носящего явные следы греко -
бактрийского и иранского влияний (Grenard, Griinwedel, v. Le Coq,
Stein, Pelliot). Таким образом хотя трудно доказать, что владения греко-
бактрийских государей, простираясь на Согдиану и Маргиану, в то - же
время когда-либо распространялись и на восток от Памира, захватывая
часть Восточного Туркестана (см., однако, Григорьев—„Греко- Бактрийское
царство", стр. 29; Klaproth— „Tableaux historiques de 1’Asie", стр. V), тем
не менее едва-ли в настоящее время подлежит сомнению, что не только
свою культуру, но и весь строй государственной и общественной жизни
этот последний заимствовал с. запада, из древней Бактрианы, с которой
его связывали при сходственном племенном составе населения как общие
верования, так и торговые интересы. О государственном же строе Бак-
трианы нам известно следующее.
„Царство, основанное в Туркестане Диодотом I, пишет Григорьев, ор.
cit., стр. 27 — 28, было не монархия, а скорее союз государств,
в котором одно из них, именно занимавшее Бактриану, собственно первен-
ствовало перед прочими по силе и, богатству и признавалось ими главен-
ствующим. Страны, заключающиеся в бассейнах Сыра и Аму, почти
постоянно являются в истории разделенными на несколько более или
менее значительных владений, слабейшие из которых подчиняются в извест-
ной мере сильнейшим. Разливается на эти страны какой-либо завоеватель-
ный поток извне, помянутые единицы потопляются им и как-бы исчезают;
но лишь только силы завоевателей начинают слабеть, и падает их могу-
щество, тотчас же восприемлется краем прежний политический его строй,
и опять всплывают наверх те же мелкие государства с двумя, тремя пре-
обладающими над ними. Такой порядок вещей, есть основание думать,
существовал в означенных странах и до обращения их в области Персид-
ского царства при Ахеменидах. При преемниках Александра персидских
Том II.	7*
— 98 —
биты, их государство вновь покорено, а войска присоединены
сатрапов заменили здесь греческие". Они не преминули воспользоваться
первыми затруднениями Селевкидов, чтобы завоевать себе независимость.
„Но независимость греческих эпархов приняла здесь местную форму:
слабейшие из них признали себя подручниками сильнейшего".
Изложенное находит себе подтверждение как у арабских, так и у
китайских историков.
„Сильной монархической власти, читаем мы у Бартольда („Несколько
слов об арийской культуре в Средней Азии" в „Среднеаз. Вести.", июнь,
1896), которая сдерживала - бы произвол поземельной аристократии, в Маве-
раннагре не было. Вопреки словам некоторых персидских историков, власть
Сассанидов, восстановивших Персидскую монархию, никогда не простира-
лась на Мавераннагр. Что касается местных владетелей, то они были
только первыми из дворян. Подобно своим подданным, они назывались
дихканами и, вообще, более напоминали древне - греческих базилевсов,
чем азиатских деспотов. О владетеле Бухары, носившем титул бухар-худата,
т. е. господина Бухары, Нершахи говорит следующее: „Среди дворян был
знатный дихкан, которого называли бухар - худатом, так как он происхо-
дил из древнего дихканского рода, владел обширными землями, и большая
часть народа состояла из его крепостных и слуг". Дихканами называли
даже самых сильных местных владетелей, царей ферганского и самарканд-
ского. Размеры отдельных владений были большею частью очень невелики;
так, в долине Зеравшана мы находим целый ряд таких государств. Дих-
каны, подобно средневековым рыцарям, жили в укрепленных замках; даже
в эпоху Саманидов замок считали еще необходимой принадлежностью каж-
дого поместья. Иногда под властью таких дихканов об’единялось несколько
владений, даже обширные области, например, Фергана, Согд, Шаш (Таш-
кент); но как непрочна была власть таких царей, видно из того, что
в каждой из трех названных областей были периоды, когда царей вовсе
не было, и власть находилась в руках аристократов".
В „Хань-шу“ говорится: в Бактриане (Дахя) верховного главы нет,
но каждый город управляется самостоятельно (Иакинф,— „Собр. свед.
о народ., обит, в Ср. Аз. в древн. времена", III, стр. 8; Ab. Rtmusat—
„Nouveaux mdlanges asiatiques", I, стр. 220).
Сказанное о Западном Туркестане применимо и к Восточному, где к тому
же и физические условия страны благоприятствовали удержанию долее,
чем на западе, древнего арийского строя общественной и государственной
жизни, изменившегося под влиянием Китая только в отношении усиления
монархического принципа. Последний получил здесь заметное развитие
в. особенности с тех пор, как китайское правительство наделило восточно-
туркестанских властителей титулами князей различных степеней, в зави-
симости от богатства и обширности их владений. Китайский двор, читаем
мы у И&кинфа, op. cit, III, стр. 37, по покорении Восточного Туркестана
и большие и малые владения в знак взаимной их независимости назвал
— 99 —
к армии победителя *). Подобная же участь постигла У сунь 2)
„го", т. е. царствами, а их владетелей наделил различными княжескими
титулами. Различие в степенях между ними состояло только в неравном
числе княжеских чиновников, утверждаемых императором.
Действительно, следует отметить этот факт: владетели Западного
края до знакомства своего с Китаем хотя и имели титулы (карашарский
титуловался „лун", кучаский — „бай“ и т. д.), тем не менее в дальнейшем
в их политике по отношению к этой державе стало не последнюю роль
играть стремление добиться и граматы на китайский титул. Впрочем, я
забегаю вперед.
9 Иакинф—„Собр. свед. о нар., обит, в Ср. Аз. в древ. врем.", I, стр. 23.
2) Китайцы считают их одним из отделов народа сэ, т. е. саков.
О физических особенностях их типа см. выше стр. 6.
Китайские историки указывают весьма глухо на ту территорию, кото-
рую следует считать древней усуньской землей. По расспросным сведениям
Чжан-Цяня, последняя лежала между Дунь-хуаном и Ци-лянь-шанем, но
так как тот же путешественник помещает сюда же и юэчжи, то К. Shira-
tori („Ueber den Wu-sun Stamm in Centralasien", ibid.), разобравший этот
вопрос полнее других исследователей китайской старины, справедливо ука-
зывая на то, что два самоуправляющихся народа не могли жить смешанно
на одной территории (это допускал, однако, Klaproth—„Tableaux historiques
de 1’Asie", стр. 132 и 163), разделил ее по речным бассейнам и отвел
долину р. Булунгира под кочевья усуней. Рихтгофен („China", I, стр. 49)
поместил этих последних еще далее к западу, в котловине Лоб-нора, но,
повидимому, не удовлетворился таким решением вопроса, и ниже, на
стр. 447, а также на карте, приложенной к главам I, VI, VII и X, пере-
вел их на нижнее течение Эцзин-гола и в самую дикую и бесплодную
часть Гобийской пустыни, между этой рекой и Ала-шанем. Действительно,
оба бассейна Булунгира и Эцзин гола—площадь слишком ограниченная
для двух таких сильных кочевых государств, какими были Усуньское
и Юэчжиское. Это сознавал, повидимому, и Lassen („Indische Alterthums-
kunde", II, стр. 368), присоединивший к владениям юэчжи и область вер-
ховий Желтой реки. Еще дальше пошел автор „Да-цзинь-и-тун-чжи"
(К. Shiratori, loc. cit.), отодвинувший юэчжи в долину р. Вэй-шуй (Си-
ань-фу), т. е. в коренные земли удела Цинь.
Устанавливая факт бегства усуней из долины Дань-хэ в конце III в.
до Р. Хр., „Ши-цзи“ присовокупляет, что долина эта вслед затем занята
была юэчжи, которые таким образом и должны считаться виновниками
этого бегства (см. Sylv. Levi—„Notes sur les Indo-Scythes" в „Journ.
Asiat.", IX sdrie, 1897, IX, стр. 13). Но куда бежали усуни? В тех же
„Исторических Записках" мы находим такое указание: владение Усунь
находилось на западной границе хуннских земель (Иакинф, op. cit, III,
стр. 12). Усуни были покорены хуннами, их князь (гуньмо) убит, малолет-
ний же сын последнего пленен. Впоследствии шаньюй возвратил молодому
— 100 —
и двадцать восемь других владений как в пределах Мон-
ннязю, отличившемуся в нескольких войнах, его народ и поручил охрану
границы при Западной стене (Гао - кюЬ - сай— горное ущелье, искусственно
укрепленные ворота в горах, выходящие к тому месту Желтой реки, где
последняя изменяет свое северное течение на восточное). В „Биографии
Чжан - Цяня “ (Shiratori, ibid.) эти события скомканы и изложены с той
разницей, что разгром владений усуньского гуньмо и его смерть припи-
саны не хуннам, а юэчжи, что не согласуется с письмом Модэ.
. Так и как Усуньское владение было покорено Модэ вслед за государ-
ством Юэчжи, то западную границу хуннских земель до похода 177 года
следует искать к северу и востоку от последнего, всего вероятнее в долине
Орхона, к западу от которого с 206 г. и должны были кочевать усуни,
переведенные затем, вероятно, незадолго до смерти Лао - шан - шаньюй’я,
на юго-восток, к Желтой реке. Отзвуком этого пребывания усуней в пре-
делах Кобдинской Монголии, может быть, служит то место „Си-ши-цзи“,
в котором говорится о местности к западу от Каракорума, как
усуньской земле. (Ab. Remusat—„Recherches sur la ville de Kara-Ko-
roum" в „Mdmoires sur plusieurs questions relatives ala geographic de 1’Asie
Centrale", стр. 38; Bretschneider—„Mediaeval researches from East. As. Sources",
I, стр. 122—123; см. также „Мэн - гу - ю - му - цзи", примеч., стр. 382, где
говорится о городе Чи - шань - чэн, в Хангае, былой резиденции усуней.
Заслуживает также внимания гипотеза Н. А. Аристова—„Заметки об
этническом составе тюркских племен и народностей“, отд. отт., стр. 17,
а также „Этнические отношения на Памире и в прилегающих странах по
древним, преимущественно китайским, историческим известиям" в „Русск.
Антропол. Журн.“, 1904, №№ 1 и 2, стр. 7—8, помещающего усуней,
впрочем без твердых к этому данных, по обе стороны Монгольского Алтая.
К этому вопросу я буду иметь еще случай вернуться в III гл.
Переселение усуней из западного Инь-шаня (по consensus omnium—
из бассейнов Эцзин-гола и Булунгира) в долину р. Или К. Shira tori, ibid.,
относит ко времени, предшествовавшему смерти Лао - шан - шаньюй’я,
которая, яко-бы, последовала в 158 году, Рихтгофен же 144—145 г.
(„China", I, стр. 448; карта). Мне кажется, что переселение совершилось
много позднее, и вот по каким основаниям.
Переселению усуней в Или предшествовала перекочевка туда же
юэчжи. Это последнее событие, вызванное полным разгромом их стойбищ
хуннами, Klaproth, ibid., Chavannes, op. cit., I, стр. LXX, и S. Levi—„Notes
sur les Indo-Scythes" в „Journ. Asiat.", IX sdrie, 1897, IX, стр. 13, относят
к 165 году. Этот год мне кажется более вероятным, чем 157, приводимый
Рихтгофеном („China", I, стр. 439), или 160, принимаемый A. von Gut-
schmid’oM („Geschichte Irans u. seiner Nachbarlander", стр. 61) и Томагиеком
(цит. у Аристова, op. cit.), так как Ляо - шан - шаньюй скончался в 161 году
(Иакинф, op. cit., I, стр. 32; Chavannes, op. cit., I, стр. LXXI. Ср. однако,
Н. А. Аристов, op. cit., стр. 4, у которого читаем: „Так как в сведениях
— 101 —
голии, так и бассейна Тарима, и в том числе Лэу-лань -1),
„Шы-цз'и“ и „Цянь-Хан - шу“ о царствовании Лао - шань - шаньюй’я
{Иакинф—„Собр. свед.“, I, стр. 27—32; Wylie—„Journ. of Anthropol.
Institute", 1874, III, стр, 417—421), бывшего государем с 174 до 161 года
до Р. Хр., нет никакого упоминания о походе его на юэчжей, то следует,
думаю я, полагать, что убиение юэчжийского царя совершено было Лао-
шаном в 176 году, когда он мог участвовать в походе своего отца на
юэчжей". Когда в 139 году (по поводу этой даты см. соображения Н. А.
Аристова в цит. выше соч., стр. 8—9) Чжан-Цянь выступил из Китая,
юэчжи еще владели Илийским краем, но десять лет спустя он нашел эту
местность уже занятой усунями, а юэчжей дальше на юго-запад, между
Зеравшаном и Аму-дарьей. Из этого следует, что занятие Илийского бас-
сейна усунями могло произойти между 139 и 128 годами до Р. Хр. Стра-
боном время падения греко-бактрийского государства отнесено к 128 году.
(Richthofen, op. cit., I, стр. 439, и A. Saint-Martin—„Fragments d’une histoire
des Arsacides", II, стр. 68, считают более точным 129 год; см. по поводу
и этой даты соображения Н. А. Аристова там же, стр. 9), причем, вероятно,
два события: набег саков и последующее вторжение в Бактрию юэчжи
были им об’единены в одно нашествие скифов.
Чем было вызвано переселение усуней на запад, нам неизвестно.
В „Биографии Чжан-цяня“ говорится, что мол'одой гуньмо, испросив раз-
решение у шаньюй’я отомстить юэчжисцам за поражение и смерть отца,
вторгся в Или и прогнал их оттуда на запад. Эта версия не заслуживает
доверия, так как отец гуньмо, как мы видели, погиб в борьбе с хуннами,
а не с юэчжисцами. К тому же совершенно невероятно, чтобы усуни могли
предпринять свыше чем двухтысячеверстный переход всем народом, дви-
жимые лишь одной жаждой мщения. Такое переселение должно было быть
вызвано более серьезными причинами, и я склонен их искать в возобно-
вившихся войнах между хуннами и китайцами, в которых, как вассалы,
усуни должны были принять деятельное участие на стороне хуннов.
В Тянь-шане их территория охватывала бассейны рек Нарына, Чу,
Или и Бороталы и на севере упиралась в Тарбагатайский хребет. В „Мэн-
гу - ю - му - цзи", стр. 148, говорится: при династии Хань в урочище Хобок-
сари сходились западная граница хуннских владений и северная усуней.
To-же повторено и в „Записках о Синь-цзяне" (op. cit., стр. 464). Здесь
они просуществовали до V века, когда под напором жеу - жан’ей должны
были откочевать к югу, на Памир. Засим, столетие спустя, они оконча-
тельно сходят с исторической сцены. Franke („Zur Kenntnis der Tiirkvolker
und Skythen Zentralasiens", стр. 17) говорит однако, что в последний раз
китайская летопись упоминает об усунях под 437 годом.
9 Ktngsmill („The Intercouse of China wilh Eastern Turkestan and the
adjacent contries in the second century В. C.“ в „The Journal of the Royal
Asiatic Society of Gr. Britain and Ireland", new series, XIV, стр. 79) пола-
гает, что первоначальное название Лэу-лани было Дардань.
Лэу-лань, с 77 года до Р. Хр.—Шань-шань—владение, территория
— 102 —
впоследствии Шань-шань, и Ху-с4> (Hu-hsieh, Hou-sie) *).
В этот момент хунны достигли апогея могущества. При
сыне Mo-де, Лао-шане (174—161 г.)2), оно оставалось непо-
которого занимала Лобнорскую котловину и долину между западным Бэй-
шанем и Алтын-тагом (см. Грум-Гржимайло— „Описание путешествия
в Зап. Китай“, II, стр. 15, 16; Chavannes—„Les pays d’Occident d’apr£s le
Wei-lio“ в „T’oung Pao“, s6rie 2, VI, 1905, стр. 531—533, 537; Herrmann—
„Die alten Seidenstrassen zwischen China und Syrian", стр. 56 и след.,
где приведена литература, касающаяся вопроса о местонахождении столицы
этого княжества). Границ Шань-шани, как и прочих мелких владений
Восточного Туркестана, установить невозможно; к тому же они и не могли
быть устойчивыми, так как эти владения очень часто взаимно поглощали
друг друга. Так было, вероятно, и с владением Лэу-лань, об‘единившимся
после китайского погрома (в 77 г. до Р. Хр.) с Шань-шанью, коренные
земли которой лежали западнее, в долине Черченьской реки. Впоследствии
Шань - шань не раз меняла свои границы; усилившись же в сороковых
годах первого столетия по Р. Хр., она значительно раздвинула свои пре-
делы на счет соседних владений. К этому времени должно быть отнесено
и основание шань - шаньцами городка На-чжи (ныне оазис Кара-тюбе)
на юго - западной окраине Хамийского оазиса (Иакинф, op. cit., Ill, геогр.
указ., стр. 52; о На-чжи см. также Успенский—„Несколько слов об округе
Хами“ в „Изв. И. Рус. Геогр. Общ.", 1873, IX, стр. 2). По этому городу
и все владение Шань - шань стало, повидимому, именоваться у хамийцев
На-чжи.
0 Так назывался, согласно „Суй-шу“, один из тЬлэских, т. е. уйгур-
ских, родов, в VI и VII веках кочевавший в долине р. Ду-ло-хэ, т. е.
Толы. См. Д. Позднеев, op. cit., стр. 38, 49 и 63; Chavannes—„Documents
sur les Tou-kiue Occidentaux", стр. 87.
2) Лао-шан было прозвищем, имя же—Ги-юй, в переводе Franke—
Kiyuk, de Groot—Ki - ok, согласно же Hirth’y—Минги. Согласной. Wylie —
„History of the Heung-noo in their relations with China“ в „Journ. of the
Anthropological Institute", III, стр. 421, Лао-шан скончался в 160 году
до Р. Хр.
Об этом хуннском государе говорится: Лао-шан поразил царя
юэчжисцев и сделал из его черепа чащу для питья (Иакинф, op. cit., Ill,
стр. 55). Это единственное указание на существование у хуннов обычая,
имевшего некогда большое распространение как в Азии, так и в Европе.
Отсылая читателя к ст. Л. Ф. Воеводскою—„Чаши из человеческих чере-
пов и тому подобные примеры утилизации трупа" в „Зап. И. Новороссий-
ского Университета", 1878, XXIV, я ограничусь здесь приведением лишь
следующих свидетельств истории:
Геродот (IV, 64): „С головами своих злейших врагов они (скифы)
поступают следующим образом: отпилив прочь все, что ниже бровей,
(верхнюю часть черепа) очищают... (после чего) бедные пользуются этой
частью (черепа), обтянувши лишь ее сыромятной кожей, богатые же (сверх
— 103 —
колебленным. Хуинам удалось даже в это время совершенно
вытеснить юэчжисцев из Иринаныпанья !) и совершить
того) и золотят ее изнутри и в таком виде употребляют вместо чаши".
Тит Ливий (XXII, 24): Бойи (кельты) после победы над римлянами
оправили очищенный череп Постумия, по обычаю, в золото, чтобы совер-
шать из него возлияния и чтобы вместе с тем этот череп служил бокалом
для жреца и заведующих храмом.
Сицилий Италик (XIII, 482) упоминает также об обычае кельтов
пить за столом из черепов, оправленных в золото.
Павел Диакон („De gestis Longobardorum", I, 27 и II, 28) рассказы-
вает, что он сам видел в руках лонгобардского короля Рахиса ту знаме-
нитую чащу из черепа убитого Кунимунда, из которой Альбоин заставлял
пить вино свою жену Розамунду, дочь Кунимунда. В доказательство того,
что пример Альбоина не должен считаться исключением, J. Grimm
(„Geschichte der deutschen Sprache", 1848, стр. 101) приводит из „Герман-
ских древностей" Авентина (Aventinus—„ Antiquitates Germanicae") сле-
дующее место: „Черепа убиваемых в сражении неприятельских вождей
и знати они (германцы) украшали оправою и давали из них пить в празд-
ничные дни тем, кто убил в открытом бою неприятеля. Это считалось
великой милостью и честью"... Гримм, же приводит из Simrock—„Die Edda",
1855, стр. 145, следующее место: Вёлундр, сын финнского короля, из мести
против шведского короля Нидода, убил обоих сыновей последнего и сделал
из их черепов чаши, которые и оправил в серебро.
Jirecek (Иречек)—„Geschichte der Bulgaren", 1876, стр. 114, передает,
что болгарский царь Крум, поразив императора Никифора, велел оправить
его череп в серебро и пил из него здравицу на пиршествах с славян-
скими боярами,
Летопись по Ипатскому списку, изд. Археограф. Комиссией, 1871,
стр. 48: „В лето 6.480... и нападе на ня Куря, князь Печен-Ьжьскый и убиша
Святослава. И взяша голову его и во лбЬ его здЬлаша чашю, оковавше
лобъ его золотом"...
Наконец, в одной русской песне, приводимой Воеводским, op. cit.,
стр. 52, поется:
„Из (его) буйной головы (я) яндову скую"...
В заключение считаю необходимым еще указать, что при взятии
Пекина был найден череп, оправленный в золото в виде чащи, который
китайцы почему-то считали черепом Конфуция (Bastian—„Die Volker des
ostlichen Asien", I, 1866, стр. 153).
Этот обычай ведет свое начало, повидимому, со времен глубокой
древности, так как человеческие черепа в виде чаш найдены были при
раскопках как в Рейнской провинции, так и в свайных постройках Швей-
царии. См. между прочим, Virchow в „Zeitschr. fur Ethnologic", 1877, IX,
Hft. 6, „Verhandl. der Berl. Gesellsch. fur Anthropo!., Ethnol. und Urge-
schichte", Sitz. v. 17 Marz., стр. 131 и след.
J) В Нань-шане осталась только незначительная часть этого пле-
— 104 —
несколько удачных набегов вглубь Серединной империи, но уже
при его внуке, Гюнь-чэне *), счастье им изменило: китайцы
нанесли им ряд поражений, отбросили их за Желтую реку,
отняли у них Ордос и в 127 г. восстановили границы империи
в пределах, существовавших при Циньской династии. После-
дующие годы оказались еще менее благоприятными для хун-
нов 2): китайские полководцы в преследованиях их войск 8)
доходили с о^ной стороны до р. Тао-лай (Си-хэ), где в 121 г.
мени. По китайским летописям (Иакинф—„История Тибета и Хухунора",
I, стр. 33, 43, 56, 66 и 72) мы можем проследить существование юэчжи
в местности Хуан-чжун, между реками Синин-хэ у Хуан-хэ (см. Грум-
Гржимайло—„Описание путешествия в Западный Китай", III, стр. 28),
а также к югу от Гань-чжоу (Franke—„Beitrage aus chinesischen Quellen
zur Kentniss der Tiirkvolker und Skythen Zentralasiens", стр. 27), до конца
второго века по Р. Хр.; но, вероятно, сохраняя свою внутреннюю само-
стоятельность, они продолжали существовать как здесь, так и далее
к западу, и в позднейшие времена, так как в „Вэй-лё" мы читаем:
„К югу от Дунь-хуана и Западных владений, от кочевий жо-цянов (насе-
ляли Алтын-таг) до Памира, на протяжении многих тысяч ли бродят раз-
розненные поколения юэ-чжи, цянов цзун-цзи, бома и цянов хуан-ню. Ни
размер занятых ими территорий, ни расстояния, отделяющие эти послед-
ние от границ Серединной империи, неизвестны („Chavannes—„Les pays
d’Occident d’apres leWei-lio“ в „T’oung-Pao", 1905, стр. 527—528). Затем
в реляции Гао - цюй- хой'я. (939 г.) упоминается о племени чжун-юн,
ведшем, будто-бы, свое происхождение от юэчжей и кочевавшем в пустыне
Ху-лю (вероятно—Сыртын), и говорится,© местопребывании начальника
юэчжиского округа в степи к западу от Желтой реки (Ab^. Remusat—
„Histoire de la ville de Khotan", стр. 77—79).
x) Cm. S. von Fries—„Abriss der Geschichte China’s seit seiner Entste-
hung“, 1884, стр. 87, где перечисляются походы против хуннов.
2) De Groot, op. cit, I, стр. 90,'транскрибирует—Kun-sin (Гунь-синь).
Он царствовал с 160 до 126 г. до Р. Хр,
8) Возможность таких преследований явилась последствием перемены
тактических приемов борьбы с хуннами. Еще в циньские времена главную
силу китайской армии составляли пехота и отряды колесниц, которые
не всегда могли быть пущены в дело там, где свободно оперировали
конные части хуннов. Уже Ву-лин, князь удела Чжао, понял преимуще-
ства кавалерии в местах диких и лишенных дорог, почему, по примеру
хуннов, и завел конные отряды лучников (конец IV века). Но это ново-
введение привилось в Китае, повидимому, не сразу, так что даже у Гао-ди
главная масса войск состояла еще из пехотных частей.
— J 05
и было построено первое укрепление в Хэ-си ’) — крепость
Цзю-цюань, впоследствии Сучжоу, с другой — до Хань-
хая (119 г.) 2).
9 'Иакинф („Записки о Монголии", III, стр. 14) ошибается, говоря,
что Хо-цюй-бин проник в 121 г. только до Гань-чжоу.
Одновременно с Су-чжоу основан был и город Вэй-цюань или
By-вэй, ныне Лян-чжоу, (основание этих городов Chavannes („Les m£moires
historiques de Se-ma Ts’ien", I, стр. LXXXVII, относит к 115 году). Что
касается остальных городов провинции Хэ-си—Чжан-'Ь-гюнь (Гань-
чжоу-фу), Мин-ань (Ан-си), Дунь-хуан-цзюнь и крепости Юй-мынь-
гуань, то их основание относится к 111 году, когда хунны были оконча-
тельно вытеснены из Хэ - си на север. Лань - чжоу основан был гораздо
позднее, а именно, в VIII веке, хотя его округ под именем Гинь-чэн
и существует с 81 г. до Р. Хр.
2) У Иакинфа („Собр. сведений о народ., обитавш. в Ср. Азии
в древн. времена", I, стр. 41) мы находим следующее примечание: Жу-
шунъ пишет: Хань-хай—название северного моря. По китайскому же
словарю оно обозначает только озеро Байкал. Однако, китайские ученые
под этим именем разумеют нередко Монгольскую песчаную степь.
Выписываю следующие места китайских сочинений, где говорится
о Хань-хае.
„Гоби—другое, монгольское, название Хань-хая („Дорожник Ма-сы-ха,
веденный в походе на север" перев. Васильева).
„Хань-хай лежит на северо-запад от Гуй-хуа-чэна. В этой пустыне
иногда на протяжении 700—800 ли (т. е. 350—400 верст) не встречается
ни воды, ни травы. Для войск это опасный путь". („Хоу - чу-сай-лу“,
цитир. в 441 примеч. к „Мэн - гу - ю - му - цзи").
„Аймак Мао-мингань на северо-западе, севере и северо-востоке
соприкасается с Хань-хаем" („Мэн - гу - ю - му-цзи" в перев. И. Попова,
стр. 44).
„В 1664 г. Гомбо-ильдень перешел через Хань-хай (из Халхи) и
вступил в подданство Китая" („Мэ- гу - ю - му - цзи", стр. 30).
„В начале царствования Кань-си Цэрэн-мэргэн перешел Хань-хай
и приблизился к внутреннему кордону"... („Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 40).
„Аймак Абага лежит в 590 ли (в 300 верстах) на северо-восток
от Калгана, гранича на севере с Хань-хаем" („Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 38).
„Простираясь далее на восток, Алтай пересекает Хань-хай на про-
тяжении 500 ли и достигает Инь-шань’ских гор, идущих по северной окраине
Ордоса" („И-тун-чжи", цитир. в 534 примечании к „Мэн-гу-ю-му-цзи“,
стр. 441).
„Границей Тушэтуханского аймака на юге служит Хань-хай, на юго-
востоке же его граница вступает в Хань-хай" („Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 56).
„Эцигэ-ноян, убегая от чахар, перекочевал на север от Хань-хая, на
Кэрулэн" („Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 39).
Том II.	78
— 106 —
Эти поражения внесли деморализацию в среду хуннов,
ослабили центральную власть и подготовили таким образом
„Дети Даян-Сэцэн-хана переселились из Хань-хая (Хориньского
округа?) на юг и, расположившись вдоль границы, положили основание
девяти знаменам внутренних чжасаков" („Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 54).
„В местности Бишбылык (к западу от Гучэна, в южной Джунгарии)
в Танскую эпоху учреждено было военное управление Хань-хай “ („Си-юй-лу“,
цитир. у Bretschneider'a, op. cit., I. стр. 15).
„Северной границей земель западных турок служил Хань-хай" („Цзю-
Тан-шу“, цитир. у Chavannes— „Documents sur les Tou-kiue Occidentaux",
стр. 20).
„В стране хуй-хэ (в бассейне Селенги) учреждено было Ханьхайское
ду-ду-фу, т. е. губернское управление („ Тан-шу “ под 630 г., цитир. у Bret-
schneider’a., op. cit., I, стр. 15; см. также Д. Позднеев, op. cit., стр. 62; Cha-
vannes, op. cit., стр. 91; Иакинф, о. cit., I, стр, 375, переводит: „Байкаль-
ское губернаторство").
„Гулигань живут на севере Хань-хая, к северу от них есть озеро;
из всех уйгурских племен они наиболее удалены от столицы" („Тан-шу“,
цитир. у Chavannes, op. cit., стр. 88).
„Гора, при которой Чингис-хан разбил войска найманов, называется
Хан-хай („Су-хун-цзянь-лу“; Ab. R&nusat—„Recherches sur la ville de
Kara-Koroum“, стр. 42, полагает, что в этом случае мы имеем дело с оче-
видной опиской: Хан-хай вместо Хань-хай; однако, как это будет указано
ниже, автор „Шен-у-цзи“ различает иероглифами горы от пустыни и пер-
вые пишет Хан-хай, а вторую—Хань-хай).
„Чон-дэ, оставивший в феврале 1259 г. город Кара-Корум, проехав
земли, принадлежавшие когда-то усуням, вступил в страну Хань-хай,
представляющую местность высокую и холодную, покрытую скалистыми,
поросшими хвойным лесом горами, вершины которых достигают линии
вечного снега. Этою горною страною он поехал в юго-западном направ-
лении в течение 7 дней до р. Хунь - мурен. Переправившись через нее на
лодке, он несколько дней спустя достиг р. Урунгу" („Си - ши - цзи", цитир.
у Bretschneider’a., op. cit., I, стр. 122—124; Ab. Remusat, ibid., стр. 38).
„Ань, покинув (в 1395 г.) Хами, вступил в Хань-хай и, пройдя
1300 ли, достиг древнего Гаочана („Си - юй - шэн - лань - ши", цитир.
у Bretschneider’a., op. cit., II, стр. 144).
„Лукчун расположен на краю песчаной, бесплодной и безводной
пустыни, проходя по которой лошади и скот гибнут от бескормицы. В ней
поднимаются иногда сильные вихри, засыпающие песком и людей и живот-
ных. Целыми днями пристают там к путникам злые духи и воздушные
демоны. Страна эта называется Хань-хай“ („Мин-шицитир. у Klaproth’a.—
„Abhandlung iiber die Uiguren", стр. 51).
Этих выписок совершенно достаточно, чтобы установить, что китайцы
приурочивали наименование Хань-хай к различным географическим эле-
— 107 —
почву для последующих междоусобиц. Уже сын Гюнь-чэня
должен был спасаться бегством в Китай; пример оказался
ментам: каменистым и песчаным пустыням, равнинам и всхолмленным
пространствам, горным странам и альпам и, наконец, даже озерам.
Об'яснение этому факту мы находим в „Мин И-тун-чжи“: Хань-хай не
китайское, а туземное слово (Bretschneider, op. cit., I, стр. 15). Недоста-
точно хорошо понятое, оно применялось ко всем малодоступным простран-
ствам и перемещалось по мере знакомства китайцев с Внутренней Азией
с юга на север и запад. С этой точки зрения и озеро Байкал, окруженное
малодоступными горами, могло быть для китайцев Хань-хаем.
Хань-хай вовсе не значит „высохшее озеро" [Bretscheider, op. cit.,
стр. 15; de Groot, op. cit., I, стр. 141; В. Алексеев мне пишет: Китайское
значение иероглифов—„широкие, необ’ятные массы воды". По словарю импе-
ратора Кань-си Хань-хай есть „название северного моря"; при этом ука-
зывается, что у Сы-ма Цяня (в главе о Хо-Пяо-ци) знак „ханьа пишется
без ключа „воды"], как думал это Richthofen, op. cit., I, стр, 25; а если
так, то хвала китайской проницательности становится необоснованной.
Когда китайцы впервые проникли так далеко на север, в страны,
остававшиеся им дотоле неведомыми, тогда впервые (Bretschneider, ibid.)
появляется у них и этот географический термин, столь напоминающий
слово „хангай", которое, по об’яснению Тимковского („Путешествие в Китай
через Монголию^ III, стр. 47), противопоставляется „гоби“ и означает
местность, покрытую лесом и пастбищами („Си-ши-цзи“ даже слово Хан-
гай передает иероглифами „хань-хай"). Хангай был крайним пунктом,
до которого в 119 г. до Р. Хр. доходили китайцы. В их представлении
это, может быть, был край вселенной, а еще в „Шань-хай-цзин’е" упоми-
нается о северном славном море где-то на краю вселенной (нечто вроде
Геродотовского Гиперборейского моря), и весьма возможно, что это обстоя-
тельство сыграло известную роль при передаче туземного слова Хангай
иероглифами, обозначающими необ’ятные массы воды. Отсюда перенесение
этого названия на оз. Байкал, ставшее, вероятно, известным китайцам de
visu много позднее, становится естественным и понятным. В позднейшей лите-
ратуре Хангайские горы отличаются иероглифами от названия пустыни. Так,
в „Шэн-у-цзи“ (перев. Васильева, прил. к кн. Потанина —„Очерки сев.-зап.
Монг.“, III, стр. 318) читаем: „Середина отдаленной страны Ханъ-хай прости-
рается на несколько тысяч ли. Природа провела здесь естественную границу
для разделения внутренних монголов от внешних. Во времена расцвета
военного могущества Ханьской и Танской династий, если и удавалось иногда
овладевать югом Шамо, то никогда не успевали присоединить и север.
Только Юаньская династия, возникшая в Хорине, и кончилась в Хорине.
Хоринь на севере великой Шамо, на юге от гор Хан-хай, на северо-
западе от р. Орхонь был древним пунктом местопребывания хуй-хэ (уйгуров).
В заключение приведу следующие слова Вэй-юан'я, автора „Шэн-
у-цзи“ (loc. cit., стр. 328), имеющие отношение к затронутому здесь
вопросу: „Юй, разделив империю на> девять провинций, простер ее до
— 108 —
заразительным, ив 120 году князь, владевший Принань-
шаньем, в свою очередь передался китайцам со всем своим
народом, всего в количестве 40.000 душ „под названием ста
тысяч" !).
Особенно серьезные последствия для хуннов имела эта
последняя измена, давшая китайцам возможность прочно обо-
сноваться в Хэ-си— событие большого значения для всей
Средней Азии, ибо, заняв эту область, китайцы не только
лишали хуннов возможности сообщаться с кочевниками Тибет-
ского нагорья * 2), но и получали доступ на запад, в бассейн
Тарима 3). Их движение туда, ставшее вскоре стихийным,
четырех морей, и просвещение обняло и юг Шамо. Говорят, север прости-
рается только до великой Шамо, и просвещение не может перейти далее.
Так, упоминаемые в „ Чжоу-ли ", в статье о пограничных делах, четыре
рода вассалов—мань, и, чжэнь и фань находятся в числе девяти подвласт-
ных стран, и границы их близки от Фынь у Цзинь провинции Шань-си.
Как же не заключить из этого, что запад оканчивался Лю-ша (сыпучими
песками) и что под именем моря тогда разумелся Ханъ-хай!*.
Владимирцов мне сообщает, что ему не доводилось слышать слово
Хангай в произношении Ханхай, но это вполне допустимо, так как во
многих современных монгольских наречиях звук /, соответствующий тому
же звуку старого языка, изменяется в х.
х) Иакинф, op. cit., I, стр. 39. Какая цель таких преувеличений—
сказать трудно, но мы очень часто наталкиваемся на них в китайских
реляциях и летописях; см., например, Chavannes—„Les m6moires historiques
de Se-ma Ts’ien", II, стр. 355, где читаем: „Еп се moment les soldats de
Hiang-Yu 6taient au nombre de 400.000 et nominalement on les estimait a un
million; les soldats du gouverneur de P’ei 6taient au mombre de 100.000 et
nominalement on les estimait A 200.000; les forces n’6taient pas dgales".
2) Стратегическое значение этой области было хорошо понято
китайцами, что видно хотя-бы из следующих слов министра Чэнь-чжуна:
„В стремлении к прочному будущему открыли в Хэ-си четыре области.
Благодаря сему, отрезали цянов на юг, приобрели Западный край и отсекли
правую руку у хуннов, ибо, лишившись базы на юге, последние должны
были уклониться далеко к северу".
3) Поход Му-вана (1001—946 г. до Р. Хр.), если только верно ука-
зание „Юань-хо-чжи“ (Иакинф, op. cit., геогр. указ., стр. 76), что он дохо-
дил до Гунь-ву (Хами), и Бамбуковой летописи (Legge—„The Chinese
classics", III, стр. 150) до хребта Кунь-лунь, был не более как блестящий
эпизод китайской истории. В ту отдаленную эпоху раздробленный Китай
не был готов к колонизаторской деятельности. К тому же поход этот
подвергается справедливому сомнению даже в том случае, если ограничить
его указанными пунктами (ср. Chavannes, op. cit., II, стр. 6—8).
— 109 —
определило всю дальнейшую историческую судьбу этой страны,
соседней Джунгарии и Алтая; более того: если вникнуть глубже
в ход последующих событий, то окажется, что и все главней-
шие моменты из жизни народов, населявших современный
Синь - цзян, находятся в причинной связи с этим движением.
Первые сношения китайцев с западными владениями были
дипломатические. Китайские послы достигали р. Чу, Ура-тюбэ
и Самарканда, всюду ощупывая почву и стараясь склонить
местных правителей к союзу против хуннов. Этого им не
удалось, однако, достигнуть: юэчжи отказались от чести сра-
жаться за китайские интересы, усуни же колебались. Зато
эти посольства успели в другом отношении: рассказами о
богатствах Запада и о легкой возможности овладеть им они
разожгли завоевательные инстинкты императора By-ди.
Уже в 108 г. состоялась первая военная экспедиция
в Западный край; а затем в промежуток времени с 104 по
100 г. полководец Ли Гуан-ли совершил свои два знаменитых
похода на Давань (Ура-тюбе), покорив по пути все малые
и большие владения Восточного Туркестана.
Завоевав Восточный Туркестан, китайцы, в обеспечение
сообщения с Западным краем, вытянули ряд сторожевых башен
до Лоб - нора !) и к северу от Су - чжоу построили крепости
Гюй-янь и Хю-чжюй * 2). Это представлялось тем более необхо-
димым, что к этому времени хунны настолько оправились от
понесенных поражений, что стали вновь появляться в Бэй-шане
и долине Эцзин-гола 3). В 103 г. они нанесли решительное
О Иакинф, op. cit., Ill, стр. 35.
2) Иакинф, op. cit., Ill, стр. 26. Название Гюй-янь (Ki-jen у de Groot)
носила в то время, по словам „ Хань-шу “ (см. de Groot, op. cit., I, стр. 47),
вся страна к северу от Чжан-'Ь, т. е. Ганьчжоуского округа.
3) После того, как хунны были оттеснены к северу за Инь-шань,
ставка князя восточной стороны перемещена была из местности, лежавшей
к северу от современного Калгана, на запад—к северу от современного
Гуй-хуа-чэна, ставка же князя западной стороны из северного Ордоса
(кажется,здесь она была очень недолгое время и затем перемещена была
на земли, принадлежащие ныне монголам Урат), повидимому, в Баркуль-
скую долину, где князя, носившего этот титул, застал в 99 г. Ли
Гуан-ли. По крайней мере так я понимаю следующее место „Ши-цзи“:
„войска (?) западной стороны расположены были прямо против областей
Дунь-хуан и Цзю-цюаньа (Иакинф, op. cit., I стр. 46). Я не думаю,
чтобы низовье Эцзин-гола могло служить местом такого расположения,
— 110-
поражение китайцам, которые по уговору с хуннскими измен-
никами вторглись в их владения со стороны Ордоса (от города
Шо - фан) * * * * * * * * * х). Предательство это было своевременно обнаружено,
виновный князь восточной стороны казнён, китайский же
экспедиционный корпус, численностью в 20.000 человек, окру-
жен в безводной пустыне и уничтожен. В 105 г. они отважи-
лись произвести нападение на Хэ - си, причем особенно постра-
дали окрестности Гань - чжоу и Су-чжоу, в 101 же году выслать
отряд против возвращавшегося ив победоносного похода на
Давань Ли Гуан-ли; но на этот раз они были разбиты. Зато
в 99 г. поход того же Ли Гуан-ли против хуннов на север,
поперек Бэй - шаня, до Небесных гор и долины Баркуля окон-
чился для него неудачно: он был окружен превосходными
силами неприятеля и едва спасся бегством, потеряв до 7.000
человек одними убитыми 2). Еще печальнее закончились его
походы в 97 и 90 г.г.
так как и тогда, вероятно, как теперь, долина этой реки представляла
мало привлекательного даже для невзыскательного номада; да к тому-же
на нее должна была распространяться власть Китая, что видно из постройки
при устье р. Тао-лай (Chavannes, op. cit., I, стр. XXXVII) крепости Гюй-янь,
иначе называвшейся—Чжэ-лу-чжан, что значит—оплот против разбойников,
т. е. хуннов. („Мэн-гу-ю-му-цзиа, примеч., стр. 473, где также сказано, что
крепость эта построена была не при устье р. Тао-лай, а близ озера Гюй-
янь-хай)..
Ставка шаньюй’я находилась, вероятно, в восточном Хангае, в долине
Орхона („Шэн-у-цзи", перев. Васильева, прилож. к кн. Потанина—„Очерки
сев.-зап. Монголии", III, стр. 319).
х) Основан в 127 г. до Р. Хр. в западном Ордосе на берегу р. Хуан-хэ.
2) Ли Гуан-ли выступил из г. Су-чжоу и шел, вероятно, дорогою
которая к северу от Мыншуя сворачивает к Баркулю, пересекая при
этом восточный конец Карлык-тага (см. Грум-Гржимайло—„Опис. путеш.
в Зап. Китай“, III, 2-й лист карты). Согласно тексту китайской летописи,
приводимому de Groot, op. cit., I, стр. 162, поражение китайцев было в этом
случае более значительным, так как „sechs bis sieben Zehntel der. Streit-
macht von Han werden debei zu Boden gestreckt.". Еще худшая судьба
постигла другого китайского полководца того времени Ли Лина, внука
Ли Гуан-ли, выступившего из Гюй-ян’я (Цзюй-ян’я) во главе 5.000 человек
пехоты в целях поддержки операций Ли Гуан-ли. Его отряд был почти
полностью уничтожен, сам же он попал в плен. Судьба Ли Лина тем
интересна, что он явился основателем династии, правившей хагясами
в течение многих столетий. Это был храбрый воин, и как и его дед Ли
—111 —
В 97 г. он выступил из Ордоса с большими силами и,
благополучно перейдя пустыню, достиг Селенги *); но здесь он
был окружен хуннами и, поставленный в необходимость при-
нять бой, в течение десяти дней отбивал все их атаки. После-
дующее, однако, отступление его через пустыню совершалось,
вероятно, при очень тяжелых условиях, так как обратно из
этого похода вернулись немногие: едва два человека из тысячи 2).
Гуан-ли, знаменитый стрелок из лука. Вынужденный отступить перед
превосходными силами неприятеля, он мужественно отбивался от их атак
в течение нескольких дней до полного израсходования стрел и сдался
только тогда, когда всякая надежда на помощь была потеряна. Он бежал,
как и все те из его солдат, которые могли это сделать, но был тотчас-же
настигнут и обезоружен. Чтя в нем отважного воина, шаньюй принял его
с почетом, женил на своей дочери и, возведя в княжеское достоинство,
отдал ему в удел земли хагясов. Его биографию дает Pfizmaier—„Die Heer-
fiihrer Li-khuang und Li-ling“ в „Sitzungsber. d. phil.—histor. Cl. d. K. Akad.
d. Wiss. zu Wien, XLIV, 1863, стр. 529—544; см. также Chavannes, op. cit.,
I, стр. XXXVII—XXXIX; M. de Mailla—„Histoire дёпёга1е de la Chine", III,
стр. 79; Иакинф, op. cit., I, стр. 50—51.
Ли Лин был окружен хуннами в Бэй-шане, в горах Ихэ Ма-цзун-шань
(см. Г. Е. Грум-Гржимайло—„Опис. пут. в Зап. Китай", III, стр. 180). De Groot,
op. cit., I. стр. 166 и 172, который ведет Ли Лина от крепостцы Гюй-янь
к северо-востоку, к р. Онгиин (Liong-lik), а не к северо-западу, что, каза-
лось-бы, более соответствовало задаче этого полководца—поддержать воен-
ную экспедицию Ли Гуан-ли, и который в соответствии с этим ищет гор
Цзун-кэ, до которых доходил Ли Лин, в том же северо-восточном направ-
лении, пишет, что ничто не говорит за то, что надпись на одной из скал
Ихэ Ма-цзун-шан’я выбита была самим Ли Лином: „Warscheinlich fand sich
der Name des gewaltigen Recken dort zur Abwehr boser Geister oder um
Verehft und angerufen zu werden, wie es in China iiberall (?) mit Namen von
Helden und Heiligen zu tun tiblich ist". Предположение это было высказано
de Groot-’ом, чтобы доказать правильность своих географических опреде-
лений.
х) У китайцев эта река была известна под многими названиями:
Лин-кэ-хэ, Сянь-э-хэ, СЪ-ву-шуй, Со-лин, СЪ-лин-кэ, СЪ-лянь-гЬ, Си-лань-хэ,
Сянь-э, указывающими на то, что со времен хуннов ее название не изме-
нилось.
*) Иакинф, op. cit., I, стр. 51.
Сы-ма Цянь делает странную ошибку, указывая на то, что этот поход
закончился пленением Ли Гуан-ли, который, получив известие о казни
всех членов своего рода, уличенных, будто-бы, в колдовстве, в страхе пере-
дался на сторону хуннов. Это последнее событие произошло не в 97,
а в 90 году, притом едва-ли под впечатлением помянутого известия.
-112 -
Поход 90 года вызван был новым вторжением хуниов
в Хэ - си. Ли Гуан - ли был поставлен во главе корпуса J),
который должен был поразить „разбойников" (хуннов) в Хан-
гайских горах. Выступив из By-юань, местности, составляю-
щей ныне территорию Уратского знамени, Ли Гуан - ли достиг
этих гор, нанес здесь несколько серьезных поражений хуннам,
но в конце концов, благодаря огромной потере в людях,
должен был отступить и у горы Янь-жань, системы Хангая 1 2),
1) В целях разделения сил противника и в виду невозможности
обеспечить снабжение большой армии жизненными припасами на путях
через бесплодную Гобийскую пустыню, китайцы все свои войны с хуннами,
начиная с конца II века до Р. Хр., вели на широком фронте, отправляя
одновременно в глубь монгольских степей по различным путям несколько
армий, которые и оперировали самостоятельно, по возможности поддержи-
вая связь между собою (заключаю это, между прочим, из факта обвинения
Ли Гуан-ли в неподаче своевременной помощи корпусу Ли Лина). Впрочем
эта задача была едва-ли выполнимой в тех случаях, когда китайские
войска оперировали одновременно в таких отдаленных один от другого
районах, как Восточный Тянь-шань и Хангай, что имело, например, место
в 90 году. Одна из таких армий, задачей которой было нанести главный^
удар хуннам, и была поручена Ли Гуан-ли. Такими же армиями команде-
вал он и в 99 и 97 годах.
2) Иакинф, op. cit., геогр. указ., стр. 78. В „И-тун-чжи“ сказано:
„Предполагают, что Янь-жань—древнее название Хангайских гор“. Согласно
„Бэй-шы“, Янь-жаиь-шань находится к северу от р. Ту-юань-шуй (Дм. Позд-
неев—„Исторический очерк уйгуров", стр. 62), которая, как говорится
в „ Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 289, протекает по землям сунитов. Васильев (см.
Потанин—„Очерки сев.-зап. Монголии", III, стр. 262) высказывает пред-
положение, не есть-ли Янь-жань изменение слова Онгинь? Chavannes
(„Docum. sur les Tou-kiue Occidentaux", стр. 35) посвящает местности Янь-
жань следующие строки: „Административный центр протектората Янь-жань
находился в северной части провинции Шань-си, между Да-тун-фу и Шо-
пин-фу. Хирш („Nachworte zur Inschrift des Tonjukuk", стр. ИЗ) установил,
что Янь-жань находилась на месте древнего уроч. Шань-юй-тай в 100 ли
к северо-западу от г. Да-тун-фу. С другой стороны географическое сочи-
нение „Юй-ди-яо-лань“ помещает Янь-жань на территории древнего округа
Сюань-дэ, лежавшего к северо-востоку от Шо-пин-фу. Таким образом оба
предположения сходятся: Янь-жань, собственно говоря, есть название горы.
У этой горы в 90 г. до Р. Хр. полководец Ли Гуан-ли был разбит хуннами
и передался неприятелю".
Шаванн в данном случае, как мне кажется, впал в ошибку.
Янь-жань’ское губернаторство образовано было в 647 году из терри-
тории тЬлэского племени до-лань-гэ, которое „Тан-шу“ помещает к востоку
от сЪ-янь-то (см. ниже, главу IV), т. е. где-то к северу от Гобийской
— 113 -
положить оружие. К этому вынудила его тактика хуннов,
которые стремительной атакой с тыла отбросили его войска
на глубокую канаву, проведенную ими ночью впереди китай-
ского фронта. Это неожиданное препятствие внесло в китай-
ские ряды замешательство, которым и воспользовались хунны,
чтобы довершить разгром неприятеля.
Поход 90 года был последней попыткой императора By - ди
восстановить сильно пошатнувшуюся славу китайского оружия.
Лишившись лучших своих полководцев и потеряв несколько
армий, империя могла помышлять только о мире. Но хунны
не сумели воспользоваться выгодами своего положения. Не
предпринимая ничего решительного, они ограничивались только
небольшими, к тому же далеко не всегда сопровождавшимися
успехом, грабительскими набегами на китайские области.
Впрочем, уже в это время у них стали возникать несогласия
с ухуаньцами и усунями.
пустыни, Одновременно из других тЬлэских земель было образовано пять
губернаторств и семь округов, общее же управление ими сосредоточено
в руках Ли-co, получившего титул Яньжаньского наместника и поселенного
в городке Шаньюй-чэн, находившемся к западу от современного Гуй-хуа-
чэна, близь вала, носившего название Шаньюй’евой насыпи, откуда и наи-
менование городу. (Иакинф, op. cit., I, 2, стр. 375, 376, геогр. указ.,
стр. 102). Из сего следует, что местности к югу от Гобийской пустыни,
а тем более в ближайших окрестностях Да-тун-фу, которая носила-бы
название Янь-жань, не существовало. Не могли также и хунны в 90 году
нанести поражение Ли Гуан-ли близь Да-тун-фу, ибо все крупные столкно-
вения их с китайцами происходили в эту эпоху далеко за пределами
Внутреннего Китая. Вышеизложенному, конечно, не противоречит то обстоя-
тельство, что в 70 ли к северо-западу от г. Тай-юань-фу, в Шань-си,
существовал некогда уездный город с тем же названием—Янь-жань-сянь
(Иакинф, op. cit., геогр. указ., стр. ИЗ). De Groot, op. cit., I, стр. 182—184,
приведя выдержки из некоторых китайских сочинений, в которых гово-
рится о горах Янь-жань-сянь, приходит к заключению, что так называлась
если не горная цепь Хамар-дабан к югу от оз. Байкала, то северо-восточная
часть горной системы Хангая.
9 Уже выше (стр. 91) говорилось, что Георгиевский считает дун-ху
потомками переселившихся на север динлинов. По словам китайцев
(Иакинф, op. cit., I, стр. 151), остатки дун-ху, княжество коих уничтожено
было Мо-дэ в 208 году, осевшие при Ухуаньских горах, получили название
ухуань. Горы У-хуань-шань китайские географы помещают в сев.-зап.
пределах Ару - Хорчинского аймака (Иакинф, геогр. указ., стр. 72; „Мэн-
гу-ю-му-цзи “, примеч., стр. 212). Имеются-ли к сему основания, мне
Том II.	81
— 114 —
В 72 г. до Р. Хр. усуни и китайцы с двух сторон напали
на хуннов. Китайцы выставили пять армий, которые несколь-
кими путями выступили из Хэ-си через пустыню. Поход этот
не имел, однако, существенных результатов. Хунны успели
неизвестно; следует, однако, отметить, что к северу от пограничного
пункта Хорчинского аймака в уроч. Цаган-обо, там, где Большой Хинган
переходит в горную страну сложного характера (Путята—„Предваритель-
ный отчет об экспедиции на Хинган в 1891 году" в „Изв. И. Русс. Геогр.
Общ.", 1892, XXVIII, стр. 162), от него ответвляются к востоку два мощ-
ных отрога: Чолоту (Чи-шань?) и Ухана („Мэн-гу-ю-му-цзи“, примеч.,
стр. 174); о реке Чо-ло, Яо-ло, упоминается в „Хань-шу", в отделе
о сянь-би (К. Shiratori—„Ueber die Sprache der Hiungnu und der Tunghu-
Stamme", стр. 8, кажется, ошибочно считает р. Чо-ло вершиной р. Шира-
мурень), название же Ухана имеет только, поверхностное сходство с Ухуань.
Предположение Георгиевского имеет некоторое подтверждение в психи-
ческих особенностях народа ухуань, говорившего, повидимому, на одном
из монгольских диалектов, но в антропологическом отношении стоявшего,
может быть, ближе к динлинам. Так, они отличались запалчивостью,
и убийство при ссорах было у них обычным явлением. К женщинам они
относились с необыкновенным уважением и „в каждом деле следовали
мнению жен; одни лишь военные дела сами решали". Подобно динлинам,
они имели выборных старшин, но звание старшины не выделяло избран-
ного из числа его сородичей: они были лишь первыми из равных, и так
как у ухуаньцев не было ни слуг, ни господ, то старшинам приходилось
иногда самим пасти свой скот. В их брачных обрядах наблюдалась также
полная аналогия с брачными обрядами динлинов (см. Грум-Гржимайло—
„Описание путешествия в Западный Китай", II, стр. 272—273). Весьма
интересна также та роль, которая у ухуаньцев отводилась собаке: послед-
ней поручалась охрана души умершего в пути до места успокоения ее на
горе Чи-шань (Чолоту?). Только у динлинов среди всех народов восточной
половины Средней Азии собака пользовалась особым значением. Она
ценилась у них даже столь высоко, что сын, убивший в ссоре отца,
мог расчитывать заслужить у матери прощение, если приводил ей
собаку. Динлины жили преимущественнб охотой и этим можно об’яс-
нить ту первостепенную роль, которую у них играла собака. Однако,
нельзя-ли тут видеть отголоска далекого прошлого, когда светловолосые
племена жили еще в стране, где 10 месяцев в году господствовала зима
(Авеста) и откуда динлины, подобно древним иранцам, могли вынести при-
вязанность и то преклонение перед собакой, которое выразилось в словах
Авесты: „вселенная держится разумом собаки". Для древнего иранца, как
и для динлина, собака была „ей quelque sorte sacrd et n’dtait rangd que
bien peu en dessous de 1’homme". (Geiger—„Le pays du peuple de 1’Avesta
dans ses corditions physiques" в „Le Musdon", II, 1883, стр. 54 и след.).
— 115 —
своевременно отступить, и китайцам пришлось удовольство-
ваться пленением отсталых и самой скромной добычей. К тому
же китайская колонна, выступившая из Су-чжоу и должен-
ствовавшая соединиться в Баркульской долине с вспомогатель-
ным корпусом усуней, не могла прибыть сюда к условленному
времени, что и вынудило последних, после нескольких успеш-
ных дел с хуннами, к отступлению. Столь неудачные операции
союзников ободрили хуннов, которые, по удалении китайских
войск, не замедлили перейти в наступление. Их зимний поход
против усуней закончился, однако, для них неудачно. На
обратном пути, в Джунгарии, выпал снег глубиной свыше
сажени, сопровождавшийся столь необычайной стужей, что от
нее и бескормицы погибли все экспедиционные лошади и почти
девять десятых людей }). Несчастием этим не преминули вос-
пользоваться вассалы хуннов — динлины, которые вместе
с ухуаньцами и усунями с трех сторон вторглись в их земли 2).
Таким образом 72 г. до Р. Хр. оказался роковым для хуннов:
от холода, голода и меча неприятеля погибла почти половина
всего населения и такое множество - лошадей и скота, что
с этих пор „хунны надолго пришли в крайнее бессилие" 3).
Четыре же года спустя голод повторился и от него вновь
погибло свыше половины скота и народа.
Но, несмотря на это новое бедствие, хунны решились
всеми силами воспротивиться водворению китайцев в Чеши 4).
„По тучности чешиских земель, говорит китайская летопись,
и по близости их к хуннам, шаньюй и вельможи решились
не допускать китайцев овладеть имиа 5).
Действительно, в то время княжество Чеши имело важное
стратегическое значение. Это был крайний к востоку культур-
х) Одновременно огромные снега выпали и на всем пространстве
западной Гоби.
2)	Здесь говорится о динлинах, населявших бассейн нижней Селенги.
3)	Иакинф, op. cit., I, стр. 64.
4)	Княжество, занимавшее центральную часть Турфанской котловины.
Будучи сильнее других владений той же котловины, оно нередко подчи-
няло их своей власти и распространяло свое влияние далеко за пределы
современного Турфанского округа.
5)	Иакинф, op. cit., Ill, стр. 91; St. Julien—„Oi'gours" в „Journal Asia-
tique", 1847, Mars, стр. 192.
—116 —
ный центр Иритяныпанья, способный прокормить много народа.
В нем сходились главные пути в северную Джунгарию (Север-
ное Чеши), Китай и Западные владения. Так что, укрепись
здесь китайцы, это не только вынудило-бы хуннов покинуть
степи юго-восточной Джунгарии, но и создало-бы для них
в будущем крайне трудные условия борьбы с Небесной
империей.
Война из-за Чеши окончилась в 63 году до Р. Хр. побе-
дой хуннов, но китайцы, покидая эту страну, не оставили
в ней камня на камне, население же увели за собой в оазис
Кюйли х).
В течение 63—61 годов динлины неоднократно предпри-
нимали набеги на хуннские пределы, но, повидимому, хунны
не придавали им большого значения, так как это обстоятель-
ство не мешало им подготовлять большой поход против Китая.
Поход этот, впрочем, не состоялся в виду смерти Хюй-люй-
Цюань-кюй-шаньюй’я, а затем в истории хуннов наступил
бурный период, ознаменовавшийся убийствами и смутами,
которые повели к распадению государства и добровольному
засим подчинению Серединной империи сперва восточной,
а затем и западной его половин. Это важное историческое
событие должно быть отнесено к 53 году, хотя церемония
приема Ху-хань-э-шаньюй’я 2) императором и провозглаше-
ния его китайским вассалом и последовало лишь в сле-
дующем году.
Что хунны давали себе ясный отчет в важном для них
значении этого акта, явствует из дошедшего до нас в китай-
ской передаче следующего постановления их старейшин:
9 Владение, лежавшее по Тариму западнее Корли (Курли). В „Шуй-
цзин-чжу“ сказано: „Река владения Янь-ци, по выходе из Сихай’я (Баграш-
куля) проходит через владение Юй-ли-го и, выйдя на западе из ущелья
ТЬ-гуань-чу в Песчаных горах (Ша-шань), течет на юго-запад; затем она
проходит у города Лянь-чэн (древнее название современного города Корли),
где из нее отводят арыки для орошения полей; отсюда она, извиваясь,
протекает на юг, проходит на запад владения Цюй-ли (Кюй-ли) и, повер-
нув на юго-восток, проходит у столицы владения Цюй-ли, после чего,
направляясь на юг, впадает в реку (Тарим) (юМэн-гу-ю-му-цзи“), примеч.,
стр. 459).
2) De Groot, op. cit, I, стр. 207 и след., пишет это имя Хо-хань-я
и Хо-хань-ша (Ho-han-ja и Ho-han-scha).
— 117 —
Иэдревле хунны ценят силу и презирают рабство. Наше имя
вселяет страх в сердца окрестных племен, так как наш. народ
признает только жизнь воина на коне, и его не страшит
смерть в бою; такая смерть—участь воина. Теперь два брата 4)
оспаривают власть друг у друга. Но если мы даже и умрем,
то слава о нашей доблести переживет нас, а наши дети'
и дети детей наших сохранят власть над народами. Если же
теперь сделаемся вассалами дома Хань, то хотя и приобретем
спокойствие, но навеки утратим это господство. Как ни могу-
ществен Китай, он тем не менее не в состоянии поглотить
всех владений хуннов. Ради чего же в таком случае нарушать
уложения предков, унижать память покойных шаньюй’ев
и навлекать на себя позор и насмешки соседних народов?
Тем не менее Ху-хань-э-шаньюй склонился к доводу тех,
которые говорили: Могущество имеет также конец. В течение
последних пятидесяти лет все попытки хуннов вернуть прежнее
величие не привели ни к чему: силы государства продолжали
падать, и ныне спасти его и восстановить в нем спокойствие
может только подчинение дому Хань, находящемуся на верху
могущества и принявшему уже под свою державную руку
Усунь и Западные владения.
Китайское правительство могло быть удовлетворено: народ,
оспаривавший у него власть над Внутренней Азией и в про-
должении 150 лет не перестававший наносить тяжкие удары-
Серединной империи, был, наконец, доведен до состояния,
которое подсказало ему невозможность дальнейшего самостоя-
тельного существования. Празднуя свою победу, оно оказалось
поэтому великодушным и допустило хуннов вновь заселить
земли, некогда у них отнятые и лежавшие к северу от
Великой стены 2). Но в Хэ-си положение границ осталось
прежним, хотя Ху-хань-э под предлогом охраны китайской
границы от Шан-гу 3) до Дунь-хуана и пытался добиться
добровольной отдачи ему северного Принаньшанья 4).
Ху-хань-э оставался на землях нынешнего Уратского зна-
х) Чжи-чжи и Ху-хань-э, который был младшим братом Чжи-чжи.
2) Иакинф, op. cit., I, стр. 88.
8) Область, занимавшая земли, входящие в настоящее время в состав
Чжилийской провинции (Сюань-хуа-фу).
4) Иакинф, op. cit., I, стр. 81.
— 118 —
мени лишь до тех пор, пока мог опасаться неприязненных
действий со стороны Чжи-чжи-шаньюй’я J); когда же эта опас-
ность миновала, он перенес свою ставку на север, к подно-
жию Хангая (в 42 году), где быстро усилился, об’единив под
своею властью те части хуннского народа, которые, находясь
на периферии хуннских земель, не принимали непосредствен-
ного участия в борьбе своих родовичей из-за престола.
В течение последующих шестидесяти лет мир между
восточными хуннами и китайцами не прерывался; во внутрен-
ней их жизни также не произошло событий, которые стоило-бы
занести на страницы этой книги. Что касается западной поло-
вины государства, то краткая летопись ее кончается со смертью
Чжи - чжи.
Чжи - чжи после решительной победы • над Ху - хань - э
(в 54 году), некоторое время удерживался в Хангае, но затем,
убедившись, что Ху-хань-э пользуется сильной поддержкой
китайского правительства, нашел свое пребывание здесь недо-
статочно обеспеченным и откочевал на запад, где и подчинил
себе хуннские поколения, во главе которых находился млад-
ший брат его И-ли-му-шаньюй, покончивший жизнь само-
убийством после неудавшейся ему попытки остановить его
наступление. Затем Чжи - чжи разбил выступивших против
него усуней и покорил отложившиеся тем временем от хун-
нов владения У-гЪ (У-цзэ) * 2), Динлин 3) и Гянь-гунь 4).
г) De Groot, op. cit., I, стр. 212 и след., пишет что имя Tsit-ki.
2) Это владение Иакинф („Записки о Монголии", III, стр. 29) поме-
щает в Тарбагатайском округе; Согласно „Ши-цзи-чжэн-юй“ (Franke—
„Beitr. aus chin. Quellen zur Kenntn. d. Ttirkvolker und Skythen Zentralas".,
стр. 14), у-цзэ некогда жили к северо-зададу от Гуа-чжоу (ныне Ань-си,
в провинции Гань-су), гранича с усунями, т. е. или в Восточном Тянь-шане
или еще далее на север, в бассейне Черного Иртыша (см. ниже гл. VI).
Hirth („Ueber Wolga-Hunnen u. Hiung-nu“, стр. 270) читает это название
U-k’it, т. е. Ugir, и хочет видеть в них уйгуров. De Groot, op. cit., I, стр. 221,
пишущий O-k’ut, Ho-k’ut, также считает возможным видеть в этом названии
китайскую передачу имени уйгур. Но тогда древность последнего должна
восходить до эпохи Мо-дэ (см. de Groot, op. cit., I, стр. 79), который
в числе прочих народностей северо-запада покорил и этих O-k’ut.
3) Вероятно, динлинов, населявших область бассейна р. Иртыша
(см. выше стр. 94).
4) Сын Ли Лина, правивший в это время хагясами, принимал дея- .
тельное участие в распрях, доведших хуннов до потери независимости, но
— 119 —
На территорию этого последнего владения он и перенес затем
свою ставку
Но и здесь, будучи окружен чуждыми ему племенами, он
не чувствовал себя и свой народ в бблыпей безопасности, чем
в долине Орхона. Поэтому он охотно принял в 45 году пред-
ложение кангюйского владетеля временно переселиться в Кан-
гюй * 2) и затем соединенными силами напасть на У сунь
и завоевать это государство. Делая такое предложение, кан-
гюйский князь расчитывал с одной стороны положить конец
непрекращавшимся набегам усуней, с другой—отклонить от
себя перспективу столкновения с хуннами, так как хороню
понимал, что пребывание Чжи - чжи среди хагясов могло иметь
лишь временный характер. Но план этот, не удался, так как
хотя Чжи-чжи в течение последующих лет и успел нанести
усу ням ряд поражений и даже проник в их земли до города
Чи-гу3), но помощь, оказанная усуням китайцами, изменила
его интриги не имели особого успеха, и поставленный им шаньюй был
схвачен и казнен Ху-хань-э.
Hirth, op. cit., стр. 270—272, описывая бегство Чжи-чжи на
запад как уход „храбрейших и неукротимейших из хуннов" от угрожав-
шего им китайского ига и в связи с этим давая неверное освящение всем
последующим событиям, далее говорит, что, согласно свидетельству китай-
цев, Давань и далекое Аланское царство покорились Чжи-чжи. То же
известие находим мы и у de Groot, op. cit., I, стр. 229.
2) Границы этого владения, в ту эпоху слабо населенного, опреде-
лить очень трудно. Вероятно, кангюйцы или канглы, как думает Аристов
(„Заметки об этническом составе тюркских племен и народностей", отд.
отт., стр. 18), кочевали между Иртышем и Сыр-дарьей, но власть их вре-
менами распространялась и за эти пределы.
3) Местоположение этого города далеко не выяснено. Иакинф в „Зап.
о Монг.", III, стр. 30, пишет, что город Чи-гу находился к северо-западу
от юго-западного конца оз. Иссык-куля, в геогр. указ, же, приложенном
к „Собр. свед. о нар., обит, в Ср. Аз. в древн. времена“, стр. 100,
к северо-востоку от этого озера; судя, однако, по маршруту, приводимому
в „Тан-шу" (Chavannes— „Documents sur les Tou-kiue Occidentaux", стр. 9;
Hirth—„Nachworte zur Inschrift des Tonjukuk", стр. 72), не здесь и не
там, а между истоками р. Нарына и перевалом Ведель, т. е. к юго-востоку
от озера. В маршруте хотя этот город и назван Дунь-до, но тут же пояс-
нено, что это .прежняя столица усуней. Richthofen, op. cit., I, стр. 462,
помещает его на восточном конце Иссык-куля; то же делает Herrmann —
„Die alten Seidenstrassen zwischen China und Syrien", 1910, стр. 44,
однако, без особо веских к сему оснований. См. также Аристов—„Заметки
— 120 —
весь ход последующих событий: китайский наместник Гань-
янь-шэу не только оттеснил хуннов на север, но и окружил
Чжи-чжи в одном из кангюйских городков, где он и погиб,
по одной версии во время осады, по другой—от руки китай-
ского палача. Это случилось в 36 году *).
Какая засим судьба постигла хуннов, поселившихся
в Кангюй’е,—неизвестно, но что поражение их китайцами не
отразилось на отношениях, установившихся между Кангю’ем
и Небесной империей, явствует из следующего доклада намеёт-
ника: Кангюйский владетель горд, дерзок и не хочет себя
признавать вассалом Китая. Послов китайских сажает ниже
послов усуньских и во время трапез велит их обносить блю-
дами после своих вельмож. Из этих его действий легко
вывести заключение, что его посольства в Китай не имеют
иных целей кроме торговых. Кангюй в прежнее время нахо-
дился в вассальных отношениях к Хуннской державе: поэтому
шаньюй, видя то пренебрежение, с каким кангюйский князь
относится ныне к Китаю, может считать себя очень уни-
женным... 2).
Характерно, что это представление оставлено было китай-
ским правительством без последствий.
Уже до потери хуннами своей самостоятельности китайцы
могли считать себя полновластными хозяевами в Восточ-
ном Туркестане. Их положение там еще более упрочилось
после распадения Хуннской державы 3). Даже в области
об этническом составе тюркских племен и народностей и сведения об их
численности", отд. отт., стр. 26. De Groot, op. cit., I, стр. 229, пишет
Чжик кок (Ts’ik kok) и помещает этот город южнее оз. Иссык-куля,
в долине р. Нарына.
9 De Groot, op. cit., I, стр. 230 и след., очень подробно, на осно-
вании новых китайских материалов, излагает ход этого крупного события
в истории борьбы китайцев с хуннами, причем выясняет, что этот город
находился в долине р. Таласа (То-лай, стр. 229), был построен самим
шаньюй’ем Чжи-чжи, и что китайские войска, состоявшие, главным обра-
зом, из частей вассальных владений Восточного Туркестана, достигли
его, следуя двумя путями: южным, через Фергану, и северным, вдоль север-
ных подножий Александровского хребта. Чжи-чжи был ранен в бою,
попался в плен и обезглавлен.
2) Иакинф—„Описание Чжунгарии и Восточного Туркестана",
стр. 33—34.
3) Уже в составе войск Ли Гуан-ли, оперировавших против хуннов
— 121 —
Хэнти х), ранее столь сильно оспаривавшейся хуннами, они
успели завести военное поселение Гаочан 2). Но последующие
в Хангае, находились вспомогательные отряды вассальных князей Восточ-
ного Туркестана. Позднее эта повинность стала довольно обычным явле-
нием, и контингентам войск западных владений приходилось неоднократно
выступать защитниками имперской политики Китая. Так было и в 36 году,
когда китайский наместник повел против хуннов Чжи-чжи войска, набран-
ные в этих владениях.
9 В состав этой области входят округа: Турфанский, Урумчиский
и Баркульский.
2) Гаочан—название китайского укрепления, построенного в 46 г.
до Р. Хр. в нынешней Турфанской области. В 327 г. укрепление это было
преобразовано в окружной город; в 442 г., когда страной овладели выходцы
из Хэ-си—князья У-хой и Ань-чжоу и стали править ею из Гаочана, имя
этого последнего дало название всему государству—Гао-чан-го. В 640 г.,
по завоевании этого владения китайцами, Гаочан был переименован
в Си-чжоу.
В виду той значительной политической роли, которая выпала на
долю Гаочана, выяснение его местоположения явилось задачей многих
исследований.
Исходя из совершенно определенных китайских указаний, что Гао-
чан был построен несколько восточнее. Гяо-хэ-чэна, резиденции чеши-
ского владетеля (в „Хэу Хань-шу “ даже сказано: на территории княжества
Чеши; см. Chavannes—„Les pays d’Occident d’aprds le Heou Han-chou“
в „T’oung Pao“, 2 sdrie, 1907, VIII, стр. 158), и в 345 г. переименован
был в Гяо-хэ-цзюнь, я вопреки общепринятому мнению (Klaproth)'а., Риттера,
Бретшнейдера и др.) еще в 1896 г. (Грум-Гржимайло—„Описание путе-
шествия в Западный Китай", I, стр. 22) находил невозможным искать его.
в местности Кара-ходжа и приурочил к окрестностям Турфана, где по
соображении всех имевшихся у меня тогда данных должна была нахо-
диться и резиденция чешиского князя. Последующее открытие Клеменцом
(„Turfan und seine Alterthumer“) в 6 верстах к западу от Турфана раз-
валин Гяо-хэ-чэна (Яр-хото)—города, который, согласно „Хэу Хань-шу“
(см. Chavannes, op. cit., стр. 211), был расположен на острове, образован-
ном рукавами реки (ныне р. Яр), в полной мере подтвердило эту догадку
и заставило Шаванна („Documents sur les Tou-kiue Occidentaux"; ср.
стр. 8, 11 и 18 с послед., а также 305) отказаться от отождествления
Гаочана с развалинами в местности Кара-ходжа. Соответственно этому
толковалось и следующее место „Тан-шу“: „Le roi (государства Гао-чан)
a sa capitale dans la ville de Kiao-ho qui n’est autre que la cour royale
antdrieure du pays de Kiu-che (Че-ши) a 1’dpoque des Han" (Chavannes—
„Documents", etc., стр. 101).
Появившееся в 1907 г. исследование Franke— „Eine chinesische
Tempelinschrift aus Idikutschahri bei Turfan" в „Abhandlungen d. k. Preuss.
Том II.	82
— 122 —
пятьдесят лет мира, не усилив китайской власти в Западном
крае, сделали ее лишь более нетерпимой, так что малейшего
Akad. d. Wiss.“, 1907, дало нам однако факты, находящиеся в противоречии
с вышеизложенным и позволяющие, как будто, установить, что развалины
в местности Кара-ходжа некогда были стольным городом Гаочанского кня-
жества.
В 1903 г. археологом Грюнведелем была приобретена у туземцев
каменная плита с выбитой на ней китайской надписью, вырытая в Иди-
кут-шари, что подтвердилось и найденными на указанном ими месте облом-
ками той же плиты. Прочтенная Franke, надпись, относящаяся, повидимому,
к 469 году, оказалась посвященной памяти гаочанского князя Ань-чжоу,
что в связи с тем, что дает нам история, приводит нас к выводу, что
город • Идикут-шари существовал уже в V веке и что так как князь Ань-
чжоу был его правителем, то именно к этому городу и должно быть отнесено
название Гаочан. Franke подкрепляет этот вывод подробной исторической
справкой и ссылкой на Grilnwedel’n, который в своем отчете — „ Bericht
tiber archaologische Arbeiten in Idikutschari und Umgebung im Winter 1902—
1903“ в „Abhandlungen der k. Bayer. Akad. d. Wiss.“, I KI., XXIV, I, отд.
отт., стр. 5, высказал, что господствующее положение Идикут-шари
в Турфанской котловине бросается в глаза при первом же с ней знаком-
стве. Что это не так, доказывает история: до захвата власти в Турфан
ской котловине князьями Хэ-си, т. е. до V века, правители княжества
Чеши, одного из самых сильных владений Притяньшанья, сидели не
в местности Кара-ходжа, а в Гяо-хэ-чэне, да сюда же, в Турфан, перенесли
свою резиденцию в XV веке и могулистанские ханы. Что касается истори-
ческих справок, то они равным образом не увеличивают доказательной
силы надписи, оставляя ряд вопросов без разрешения, и в их числе:
1) переименование в 345 г. Гао-чана в Гяо-хэ-цзюнь; 2) указание Ван
Янь-де на то, а) что Гаочан окружен был двумя рукавами реки, и б) что,
отправляясь на север, в Бэй-тин, он проехал округом Гяо-хэ, что не
должно было-бы случиться, если-бы он выехал из Кара-ходжа; 3) выше-
приведенное указание „Тан-шу“ и т. д. Эти вопросы Franke или обходит
молчанием или отбрасывает как, по его мнению, порожденные явной ошиб-
кой. Но допуская ошибки в более ранних китайских географических сочи-
нениях, он придает особую веру „Ду-ши фан-юй цзи-яо“, сочинению, содер-
жащему, как сообщает мне Котвич, обзор изменений географических наз-
ваний, происшедших в Китае с древнейших времен до XVII столетия,
имевшему целью служить руководством при чтении династийных историй
и составленному, как думает Wylie, в 1667 г. Почти 1500-летний период,
отделяющий Гу-цзу-юй, автора этого сочинения, от того времени, когда
наростало значение Гао-чана, заставляет нас с особой осторожностью отно-
ситься к его компиляции, в особенности же к делаемым им отождествле-
ниям. О „древнем административном центре Гао-чан-сянь“ он пишет: „Это—
— 123 —
повода было достаточно для того, чтобы вызвать общее вос-
стание туземных князей. Этот повод и дало открытие в 3 (2?)
году по Р. Хр. прямой дороги из Хэ-си в Гао-чан *).
современный Хо-чжоу. Его первоначальное название было Тянь-ди-чэн.
Согласно „Юй-ди-чжи“, в 327 г. по Р. Хр. князь Чжан-Гюнь образовал
там (?) округ Гао-чан и уезд Тянь-ди-сянь. Ли-Ян-шоу (живший в VII веке)
говорит: Страна Гао-чан имеет 46 населенных пунктов (местечек), Тянь-ди-
чэн один из них. Кюй-гя, овладев Гаочаном (в 497 г.), назначил губерна-
тора в Тянь-ди или Тянь-чэн, округ которого обнимал территорию, на
которой в Ханьское время имел свою резиденцию у-цзи-сяо-вэй (титул
китайского военного начальника)". Если Гу-цзу-юй не имел в своем рас-
поряжении иных материалов, кроме приводимых им цитат, то из них
можно сделать вывод лишь обратный тому, который им сделан, т. е. что
Тянь-ди не Гаочан, ибо Кюй-гя, правившему из Гаочана, незачем было
назначать губернатора в Тянь-ди, если Тянь-ди только второе имя Гао-
чана. В отождествлении же обоих с Хо-чжоу, наиболее значительным
городом Турфанской области в Минскую эпоху, я нахожу лишь столь часто
встречающуюся у китайских писателей тенденцию приурочивать к таким
городам не принадлежащее им прошлое („Юань-ши" не отождествляет
впрочем Гао-чана с Хо-чжоу и помещает его в перечне городов Уйгурии
отдельно от последнего); классический пример в этом отношении предста-
вляет Бэй-тин или Бишбалык, который китайские географы приурочили
к Урумчи. Не более убедителен и следующий довод Franke: „Неправдопо-
добие отождествления Тян-ди с Лукчуном, говорит он, явствует из указа-
ния „Цзэ-чи-тун-цзянь", что Кюй-гя назначил своих двух сыновей герцо-
гами Гяо-хэ-чэна и Тянь-ди-чэна, ибо было-бы странным, если-бы столь
важная местность, как Кара-ходжа, осталась при этом без внимания".
„Более важной" местность Кара-ходжа явилась, однако, лишь в вообра-
жении археолога Грюнведеля, в действительности же местность эта даже
в настоящее время заселена слабее, чем Лукчун и окрестности Турфана.
На этом закончу свое пояснение, оставляя без анализа дальнейшую аргу-
ментацию Franke', замечу лишь, что и после его исследования вопрос
о былом местоположении Гаочана нельзя считать ликвидированным окон-
чательно. К изложенному считаю необходимым добавить, что Pelliot („Као-
tch’ang, Qotcho, Houo-tcheou et Kara-khodja" в „Journ. Asiat.", 1912, Mai-Juin,
стр. 583 seqq.) также высказывается за тождество городов Гаочан, Хо-чжоу
и Кара-ходжа, но в своих рассуждениях он исходит из положения, что
названия Ходжо и Гаочан относились в Танское время к одному и тому
же городу (стр. 587, 590), хотя и не доказывает этого.
1) В „Цянь-хань-шу“ (JFylie—„Notes on the Western Regions" в „The
Journal of the Anthropological Institute of Gr. Britain and Ireland", 1881,
XI, № 1—2, стр. 109) сообщается, что дорога, открытая китайцами
в период Юань-шэ (1—5 г. по Р. Хр.), вела из владения князя заднего,
— 124 —
В то время владельцы земель, через которые проходила
дорога, обязаны были снабжать китайских чиновников и послов
подводами и лошадьми, а также жизненными припасами без-
возмездно 1). А так как раз’езды этих лиц совершались часто
и притом в сопровождении большого числа прислуги, то есте-
ственно, что эта повинность возбуждала немалые неудоволь-
ствия среди туземного населения. И чешисцам перспектива
подобных поборов ни мало не улыбалась; они надумали укло-
ниться от них, помешав осуществлению проэкта китайцев,
но плохо расчитали свои силы и были жестоко наказаны:
их князь Гэугу был схвачен и обезглавлен. Тогда народ
бежал на восток и вызвал на сцену хуннов, у которых также
накопилось не мало поводов быть недовольными китайским
правительством. Прежде всего— эта казнь князя Гэугу и дру-
гого князя, Танду, вся вина которого заключалась лишь в том,
т. е. северного, Чеши через уроч. У-чуань {Иакинф, op. cit., Ill, стр. 93,
переводит: У-гун) в Юй-мынь-гуань и что преимущества ее заключались
в том, что, будучи кратчайшей, она в то же время обходила крайне опас-
ные пески Бо-лун-дуй („white dragon mound"). О той-же дороге в Вэй-лё
{Chavannes—„Les pays d’Occident d’aprds le Wei-lio" в „T’oung-Pao", 1905,
стр. 533) говорится: направляясь из Юй-мынь-гуан’я на северо-запад, она
минует Хэн-кэн, обходит пески Сань-лун и Лун-дуй и, достигнув северной
окраины уроч. У-чуань, вступает в Гаочан.
Уроч. У-чуань остается нам неизвестным. Несомненно, однако, что оно
должно было находиться где-то между Чоль-тагом и Курук-тагом, и я подо-
зреваю, что это—богатое ключами уроч. Полуан-булак (см. Грум-Гржимайло—
„Опис. пут. в Зап. Китай", 1, стр. 385, 442), откуда тропа шла уже прямо
в Юй-мын-гуань, согласно данным Стейна {A. Stein—„Geographische und
archSologische Forschungsreisen in Zentralasien 1906—1908“ в „Mitteilungen
der К. K. Geographischen Gesellschaft in Wien", 1909, LII, стр. 304--305),
лежавший в 125 верстах к западу от Дунь-хуана, т. е. значительно запад-
нее того места, которое обычно отводилось этой крепости.
9 Эта натуральная повинность и поныне сохранилась во всех китай-
ских областях Серединной империи, населенных кочевниками. В Монголии
содержание почтового сообщения распределяется между всеми княжествами,
в виду чего к отбыванию этой повинности привлекаются не только те
княжества, по землям которых проходит тракт, но и все остальные, обя-
занные или высылать на станцию потребное число юрт, людей и живот-
ных или внести тому князю, который согласится нести эту повинность,
соответственную сумму деньгами, не превышающую в Халхе 350 ланов
.в год. Подробнее см. Баранов—„Словарь монгольских терминов" в „Мате-
риалах по Маньчжурии и Монголии", 1911, XXXVI, стр. 261.
— 125 —
что, не найдя у китайцев защиты от набегов тибетцев, он
вздумал искать ее у хуннов. За обоих просил шаньюй, но эта
просьба не только не была уважена, но даже, наоборот,
китайцы воспользовались этим случаем, чтобы показать выз-
ванным для присутствия при казни князьям Притяныпанья
как мало значения придает император ходатайству повелителя
хуннов. Одновременно же хуннско - китайский договор был
дополнен новым постановлением, запрещавшим хуннам прини-
мать к себе беглых чиновников Западного края, усуней
и ухуаньцев, хотя последних хунны не переставали считать
своими вассалами. Принятие хуннами этого постановления
выдвигало ухуаньский вопрос, так как китайцы не замедлили
внушить ухуаньцам, что этим актом хунны освобождали их от
зависимости, а стало быть и от необходимости платить подати.
Столь же неблаговидным способом китайцы подменили шаньюй-
скую царскую печать обыкновенной, выдававшейся удельным
князьям. Наконец, Ван Ман, правивший в то время Китай-
ской империей (9—23 г.), в стремлении ослабить нароставшее
могущество хуннов стал приводить в исполнение задуманный
им план разделения Хуннской державы на 15 независимых
одно от другого владений, ради чего призвал некоторых из
сыновей и внуков шаныой’я Ху-хань-э и об’явил их шаньюй’ями.
Этот поступок Ван Мана преисполнил негодованием хуннов,
и шаньюй У - чжу - лю отдал приказ—обрушиться на Китай
по всей линии. Событие это относится к 11 г. нашей эры.
0 этого времени, несмотря на непрекращавшиеся дипло-
матические сношения между правительствами обеих держав,
не проходило года, чтобы северные пределы Китая не под-
вергались набегам хуннов, и „не видавшие в течение несколь-
ких поколений (80 лет) тревог от маячных огней“ г), успевшие
заселиться и разбогатеть, они подверглись полному разорению:
население их частью было перебито, частью уведено в плен,
города и селения разрушены, „кости воинов оставались непо-
9 Т. е. огней сторожевых башен, возведенных на расстоянии пяти
ли одна от другой вдоль Великой стены (см. Stein — „Geographische und
archaologische Forschungsreisen in Zentralasien 1906—1908“ в „Mitteilungen
der К. K. Geographischen Gesellchaft in Wien", 1909, LII, стр. 304—305;
Bonin—„Voyage de Pekin au Turkestan russe" в „La Gdographie", 1901, III,
стр. 172—173).
— 126 —
гребенными" *). Одновременно китайцы вынуждены были
покинуть сначала Турфан, а затем, в 20 году, преследуемые
восставшими князьями Притяныпанья, и остальные земли
Восточного Туркестана.
Нельзя сказать, чтобы за весь этот период времени Ван
Ман не делал попыток остановить набеги хуннов, но в его
действиях проявлялась нерешительность, и исполнение не
соответствовало обширности поставленной им себе задачи—
„загнать хуннов в земли динлинов" 2). Огромные силы были
двинуты в пограничные области, но с трудом собранные здесь
12 корпусов долгое время бездействовали, а затем, когда
дезорганизация коснулась армии, ее пришлось частью распу-
стить, частью дать ей иное назначение, так как быстро изме-
нившееся положение дел в империи потребовало от Ван Мана
концентрации всех ее сил на защиту престола.
Внутренние затруднения сломили надменность китайцев
в их внешних сношениях, и последние посольства Ван Мана
несли хуннам вместо угроз дорогие подарки. To-же продолжа-
лось и после переворота 23 года, когда Ван Ман был казнен,
и престол заняли сперва Гэн-ши, а засим, когда он его не
смог удержать, Гуан By-ди, основатель младшей Ханьской
династии (25—57 г.).
Оставаясь безнаказанными, хунны так возгордились сво-
ими успехами, что когда к ним в 24 году прибыл китайский
посол, шаньюй встретил его высомерно и при этом сказал:
„Хунны и китайцы в прежние времена были братьями. Но
у хуннов случились междоусобия, и Ху-хань-э-шаньюй из ува-
жения, к дому Хань стал именоваться вассалом. Ныне в свою
очередь империя волнуется, и если император Гэн-ши вступил
на прародительский престол, то единственно благодаря моей
помощи 3). Таким образом, роли наши переменились, и дом
9 Иакинф, op. cit., I, стр. 104.
2) Иакинф, op. cit., I, стр. 100.
3) Говоря таким образом, шаньюй был неправ. К этому заключению
он пришел путем следующих посылок: Ван Ман был могуществен; разорив
северные пределы его государства, нанеся поражение его войскам, хунны
ослабили его могущество; следовательно, только благодаря их силам, дому
Хань удалось снова овладеть наследием своих предков.
— 127 —
Хань должен отныне высказывать уважение дому Хуннов" *).
Китайский посол пытался протестовать против такого взгляда
на положение дел, но безуспешно.
В 25 г. шаньгой, „возмечтав поставить государя в Китае" * 2),
принял сторону авантюриста Лу - фан, уроженца провинции
Гань-су, присвоившего себе титул си-пин-вана и выдававшего
себя за правнука императора By-ди. Ли-фан, однако, не имел
успеха, и все, чего достигли хунны в течение последующих
12 лет, было прочное занятие северной части провинций
Чжи-ли и Шань-си, откуда они выселили китайцев и где рас-
положились своими кочевьями. Впрочем, враждебные высту-
пления их против Китая после этого не прекратились,
и в последующие годы они последовательно опустошали
южную часть Шань-си, соседнюю Шэн-си, восточную часть
Гань-су и западную Чжилийской провинции. „Ни одного года,
по словам китайского летописца, не проходило", чтобы какая-
либо часть северной границы не подвергалась опустошитель-
ным их набегам, так что к 45 году весь северный Китай
представлял из себя уже сплошную пустыню.
В 44 г. Лу - фан скончался, а в 46 г. среди хуннов воз-
никли междоусобия, которые в 48 г. привели к вторичному
распадению их государства на части: северную и южную,
и к подчинению южных хуннов Китаю 3). Что касается север-
ных хуннов, то свои дипломатические сношения с правитель-
ством Серединной империи они пытались возобновить, начиная
с 51 г.; однако, их посольства хотя и льстили самолюбию
китайского двора, но успеха не имели, вызвав даже следую-
щее замечание одного из китайских сановников: „Большое
количество их даров, как мне кажется, доказывает лишь их
большую бедность, а настойчиво выражаемое желание сбли-
х) Иакинф, op. cit., I, стр. 109 и 112.
2) Иакинф—„Записки о Монголии", III, стр. 35.
3) Иакинф—„Собр. сведений о нар., обитавш. в Ср. Азии в древн.
времена", I, стр. 116; de Mailla, op. cit., Ill, стр. 337, относит это событие
к 46 году.
Первое время, в зависимости от хода борьбы с северными хуннами,
ставка шаньюй’я южных хуннов перемещалась из местности Ву-юань,
к западу от Ордоса, в Юнь-чжун, между Куку-хото и р. Хуан-хэ; засим
отсюда в Ордос, в уроч. Мэй-ги, и наконец, вновь в Си-хэ, к западу от
Ордоса.
— 128 —
виться—их страх и нужду в Китае" 4). Сдержанность в своих
оффициальных сношениях с северными хуннами, подсказывав-
шуюся желанием не раздражать южных их сородичей, китайцы
довели даже до того, что предложили им пользоваться в даль-
нейшем почтой, а не снаряжать особых курьеров. Тогда север-
ные хунны, действительно поставленные в тяжелое положение
разрывом торговых сношений с Китаем, решили добиться сво-
его помощью оружия и в 62 г. вторглись в Си-хэ. В 63 г. они
повторили свой набег с еще большими силами, и так как
одновременно китайцами перехвачена была переписка, свиде-
тельствовавшая о ведшейся среди южных хуннов пропаганде
об’единения обеих частей Хуннского государства, то решено
было, во первых, возобновить торг с северными хуннами,
а во-вторых, усилить надзор за южными хуннами.
Но было уже поздно, так как удачный исход набега 63 г.
показал северным хуннам возможность безнаказанно грабить
Китай, даже имея против себя своих сородичей в качестве
его „ охранителей
К концу 60-х годов набеги эти до такой степени участи-
лись, что в Хэ - си вынуждены были даже днем держать ворота
городов запертыми. Конечно, такое положение дел не могло
быть долго терпимо; но четыре армии, высланные в 73 г.
против хуннов и прошедшие Гобийскую степь по четырем
различным дорогам * 2), не нашли их в их обычных кочевьях
и принуждены были из-под Тянь-шаня вернуться обратно.
Впрочем, для Притяныпанья экспедиция эта не прошла
совершенно бесследно. Китайцы овладели Ивулу (Хами),
завели здесь военное поселение и вновь таким образом
„открыли сообщение с Западным краем "3 4). Чеши, Билу 4),
х) Иакинф, op. cit., I, стр. 122.
2) В извлечении из „Хэу-Хань-шу", приводимом Шаванном („Dix
inscriptions chinoises de I’Asie Centrale" в „Mdmoires prdsentds par divers
savants a I’Academie des Inscriptions et Belles-lettres", XI, 2, 1904, стр. 211),
говорится, что в 73 г. против северных хуннов выступили три колонны
китайских войск: из Су-чжоу, из креп. Гюй-янь (см. выше стр. 109) и из
Да-тун-фу, четвертая-же из Дунь-хуана лишь в следующем году.
3) Иакинф, op. cit., Ill, стр. 102.
4) Согласно „Си-юй-тун-вэнь-чжи" (см. Wylie—„Notes on the Wes-
tern Regions" в „The Journ. of the Anthrop. Instit. of Gr. Brit. a. Irel.“, XL,
стр. 102), географическому словарю, изданному в 1772 г., Сынгим занимает
— 129 —
Янь-ци х) и другие владения покорились. Оба Чеши, северное и
южное, представляли в это время уже значительные владения:
северное, об’единив все земли на запад от Баркульской долины
до усуньских кочевий, простиралось на всю южную Джунга-
рию * 2); южное же владело всей территорией, входящей ныне в со-
став трех западных волостей Турфанского приставства и частью
Карашарского округа 3). Усилилось также и владение Шань-шань,
территорию княжества Билу Ханьских времен. Сынгимом в настоящее
время называется культурная полоса земли вцоль северного склона горной
гряды Туз-тау от верховий р. Тубк до верховий р. Кара-ходжа, а также
ущелье этой последней, носящее название Сынгим-аузе, т. е. ворот Сын-
гима (акад. С. Ольденбург—„Русская Туркестанская экспедиция 1909—
1910 года", passim, пишет—Сенгим-агыз). Я помещаю в Сынгиме заднее
Билу, переднее же в Кара-ходжа (см. Грум-Гржимайло—„Опис. пут. в Зап.
Китай", II, стр. 8).
9 Янь-ци принято отождествлять с современным Карашаром; я же
полагаю (см. Грум-Гржимайло, op. cit., II, стр. 11—12), что он лежал
западнее последнего, у оз. Баграш-куля, где Певцовым („Труды Тибетской
экспедиции", I, стр. 337) действительно и найдены были развалины.обшир-
ного города.
2) Иакинф, op. cit., Ill, стр. 133.
3) В „Хэу Хань-шу“ говорится, что княжество Чеши овладело Юйли,
Дань-хуань, Хуху и Утаньцыли (Иакинф, op. cit., Ill, стр. 102). Очевидно,
что составитель имел при этом в виду оба княжества Чеши—северное
и южное, ибо перечисленные здесь владения находились: одни (Юйли
и Хуху) по южную, другие (Дань-хуань и Утаньцыли) по северную сто-
рону Тянь-шаня.
Об Юйли я имел уже случай говорить выше, на стр. 116. В „Си-юй-
тун-вэнь-чжи" (Wylie, ibid.) говорится, что это—Халга-амань.
Дань-хуань тот же китайский источник отождествляет с Сайн-тара.
D’Anville местность с этим именем показывает к северо-востоку от Урумчи,
что отвечает оазису Фоу-кан. На северном же склоне Тянь-шаня поме-
щает это владение и автор „Вэй-лё“ (Chavannes, op. cit., стр. 557). По
соображениям, изложенным ниже (см. Утаньцыли), я нахожу более пра-
вильным поместить его к востоку от Фоу-кана, в оазисе Сань-тай. Хуху
„Си-юй-тун-вэнь-чжи" (Wylie, ibid.) отождествляет с Пичаном. Уже Гри-
горьев („Восточный или Китайский Туркестан", стр. 35) высказал, что
Хуху должен соответствовать Токсуну. Это мнение Григорьева было при-
нято мною в 1899 г. (op. cit., II, стр. 8). Позднее ту же мысль высказал
Grenard в Dutreuil de Rhins—„Mission scientifique dans la Haute Asie", II,
стр. 61.
Утаньцыли—транскрипция о. Иакинфа, op. cit., Ill, стр. 86; Попов
(„Мэн-гу-ю-му-цзи", стр. 436), Chavannes (op. cit., стр. 557) и Wylie (op.
cit.) пишут Утаньцзыли. „Си-юй-тун-вэнь-чжи" отождествляет это владение
Том п.	91
— 130 —
присоединив княжества Цзюймо, Сяовань, Цзиньгюэ и Жунлу * *)•
Чувствуя себя достаточно сильными, князья Западного края
если и из’явили покорность китайскому императору, то только
в надежде найти в нем доброго опекуна, который освободил-бы
их от хуннского ига. Но когда их расчеты не оправдались
и когда, взамен того, китайский император распорядился
послать к ним своего наместника, то они восстали как один
человек и при помощи хуннов по частям уничтожили китай-
ское войско. И хотя вслед за этим су-чжоу’ский комендант,
явившийся на выручку наместника, и нанес чешисцам пора-
жение под стенами Гяо-хэ-чэна, однако, победа эта не попра-
вила китайских дел в Притяныпанье, и в 77 г. они вынуждены
были очистить даже Хами.
Впрочем, торжество северных хуннов было непродолжи-
тельным. Несогласия, возникшие среди их родовичей, а засим
и постигшие их земли стихийные бедствия (засуха, саранча,
сильнейший падеж скота и проч.) привели сначала к отпаде-
нию 73 поколений 2), а затем, в 85—93 годах, и к полному
с Тэнэгэром. Под этим именем, говорится в примечаниях к „ Мэн-гу-ю-му-
цзи“, стр. 485, известен был уезд Фоу-кан. Если так, и Утаньцыли зани-
мало Фоуканский оазис, то Дань-хуань, граничивший с Утаньцыли на
западе, должен быть отодвинут к востоку, в оазис Сань-тай.
Chavannes, ibid., высказывает предположение, что владение Утань-цыли
лежало западнее, между Манасом и оз. Эби-нором. В противоречии с этим
предположением находится, однако, следующее китайское указание: В древ-
ности на землях уезда Гинь-мань находились владения Дань-хуань
и Утаньцыли; в настоящее время эти земли составляют уезд Фоу-кан
(Иакинф, op. cit., геогр. указ., стр. 21). Возможность появления гипотезы
Шаванна свидетельствует лишь о том, что вопрос о местоположении как
здесь упомянутых, так и других небольших Притяйьшаньских владений
Ханьской эпохи требует пересмотра и специального исследования, которому
я отдаться на страницах настоящего сочинения, однако, не могу, так как
оно вывело бы меня слишком далеко за его рамки.
*) Иакинф, op. cit., Ill, стр. 102.
Благодаря изысканиям, главным образом фон-Стейна в настоящее
время имеется возможность с большой долей вероятия отождествить:
Цзюймо с оазисом Черчень, Сяовань с Далай-курганом, Жунлу с Талкан-
лыком—местностями, лежащими у подошвы хр. Алтын-таг, и Цзингюэ
с местностью Ромок, в низовьях р. Нии.
2) Это событие китайцы относят к 85 году; два же года позднее,
когда на северных хуннов поднялись враги отовсюду, 58 других поколений
прикочевало в Шо-фан, By-юань и Бэй-ди и передалось здесь китайцам.
— 131 —
разгрому их государства соединенными силами китайцев,
южных хуннов х), сяньбийцев * 2 3), динлинов и князей Запад-
ного края, причем только небольшая часть хуннов успела
спастись, откочевав, по словам китайской летописи, „неиз-
вестно куда" 8) на запад, вся же Халха стала добычей частью
сяньбийцев 4 *), частью южных хуннов.
Это момент чрезвычайной важности для истории Европы
и Азии.
Потеряв свои земли в Монголии и Бэй-шане, хунны
устремились на запад и в последующее за сим время успели
подчинить себе огромную территорию от границ Джунгарии,
которую им удалось сохранить за собой, до моря Каспийского
(или Аральского? — Цинь-хай) б *), населенную частью тюрк-
х) Шаньюй южных хуннов, стремясь об’единить под своей властью
всех хуннов, хотел использовать бедствия, выпавшие на долю северной
части государства, и побудил китайцев мобилизировать сначала, в 89 г.,
небольшой корпус, а затем, в следующем году, целую армию, которая двумя
дорогами и выступила в Халху. В обоих случаях китайцы в соединении
с южными хуннами нанесли поражения северным хуннам, но из указа-
ний „Хань-шу“ невозможно восстановить ни их путей через Гобийскую
степь, ни районов их столкновений с хуннами. У Hirth'з. (“Ueber
Wolga-Hunnen und Hiung-nu“, стр. 273) мы находим, однако, следующие
указания: 1) в 90 г. (а не в 89 г., как мы читаем у Иакинфа, op. cit.,
I, стр. 131) северные хунны потерпели поражение у горы Ци-ло-шань
(неизвестное место), после чего в преследовании их полководец Дэу-хянь
далеко углубился в их земли (отошел 3.000 ли от Великой стены), и 2)
в 91 г. (в 90 г. у Иакинфа, ibid.) им нанесено было жестокое поражение
у гор Гинь-вэй-шань, т. е. Тарбагатайских. To-же известие находим мы
и у de Mailla—„Histoire gdndrale de la ChineIII, стр. 395.
2) Сяньби нанесли северным хуннам жестокое поражение еще
в 87 году. При этом пал их шаньюй Юлю, с которого торжествующие
враги не замедлили содрать кожу.
3) Иакинф, op. cit., I, стр. 132; Hirth, ibid. Ср. Deguignes—.Histoire
gdnerale des Huns, des Tures, des Mogols et des autres Tartares Occidentaux“,
etc. 1, 2, стр. 278—279. В „Тун-дянь" (Hirth, ibid.) говорится, что хунны
бежали на территорию усуней.
4) .Cette dpoque est le commencement de la grandeur de Sien-pi qui
se rendirent redoutables" (de Mailla, op. cit., Ill, стр. 397).
б) Иакинф, op. cit., Ill, стр. 104.
Так далеко к западу хунны проникли, повидимому, много позднее.
Древнейшее упоминание имени хуннов у европейских писателей относится
к концу I или к началу II века нашей эры. Именно, у Дионисия Ливийца пере-
— 132 —
скими, частью финскими, частью же племенами арийской
группы языков, которым они и дали свое имя подобно тому,
как сяньби дали свое имя оставшимся в Халхе хуннам * 1). Но,
переместивши центр тяжести своих интересов так делеко на
запад, они перестали играть видную роль в дальнейших судь-
бах Средней Азии, и с этой точки зрения Иакинф был
прав, утверждая, что после поражений 85—93 годов Хуннская
держава, как таковая, перестала существовать для Китая.
Как-бы то ни было, но победы китайцев, в столь сильной
степени ослабившие могущество хуннов, значительно подняли
их престиж в глазах азиатских народов: по отзыву китайского
летописца, не только все 50 владений Западного края добро-
вольно подчинились тогда Китаю 2), но даже и более отдален-
ные государства поспешили „представить дары" императору.
Впрочем, китайцы властвовали и на этот раз в Иритяныпанье
недолго. Уже в 105 году многие князья от них отложились,
а в 107 г. этим краем вновь овладели хунны, которые затем
вместе с чешисцами перешли в наступление и в течение несколь-
ких последующих лет безнаказанно хозяйничали в Хэ - си 3),
дается в виде слуха, что к востоку от прикаспийских скифов, т. е. в сте-
пях, лежащих на северо-запад от Аральского моря, живет народ, именуемый
orovvot. Согласно сему, китайский Цинь-хай может быть лишь Аральским
морем. Только уже в III в. хунны стали продвигаться далее на запад
и появились между Волгой и Доном (Моисей Хоренский, Зонара). Однако,
вероятно, их завоевания к западу от Волги были не прочны, так как
только в 376 году, по свидетельству византийского историка Эвнапия (Десту-
нис—„Византийские историки", стр. 125), хуннам удалось окончательно
сломить могущество скифов и утвердиться в южно-русских степях.
1) Иакинф, op. cit., I, стр. 163, de Mailla, op. cit., Ill, стр. 397.
2) За исключением, однако, Яньци (Иакинф, op. cit., Ill, стр. 103).
3) Этому способствовало смутное положение дел в Хэ-си. .
В начале 107 г., для войны с хуннами в Притяньшанье, из провин-
ции Лун-си (восточной части нынешней Ганьсуйской провинции) отправ-
лено было цянское ополчение. Цяны, дойдя до г. Су-чжоу, отказались сле-
довать далее и вернулись на родину. В отместку за это их селения были
разорены. Но эта жестокость повела лишь к общему восстанию цянов
Лун-си. Восстание сопровождалось жестокостями с обоих сторон. По сло-
вам китайской летописи, цяны, давно не воевавшие, не имевшие ни лат,
ни оружия, шли в бой, вооружившись палками и имея вместо щитов
металлические зеркала и кухонные доски. Тем не менее, одушевление их
было столь велико, что они наносили китайцам поражение за поражением
— 133 —
Тем временем в среде хуннов, покорившихся Китаю, вол-
нения не прекращались, и открывшиеся среди них беспорядки
закончились наконец тем, что наиболее беспокойные элементы,
избрав шаньюй’ем некоего Фын-хоу, откочевали обратно на
север. Здесь они продержались, однако, лишь до 117 г., когда
атаковавшие их сяньбийпы заставили их бежать: Фын-хоу
с немногими его сторонниками в Шо-фан, под защиту китайцев,
остальных на запад, к северным хуннам.
Вообще, однако, события, следовавшие за 93 годом, описаны
в китайской истории очень смутно и иногда настолько неправ-
доподобно, что приходится думать, что пропуски в анналах
были только уже впоследствии, при составлении династийных
историй, заполнены без особой критики подобранными
легендами.
Одной из таких легенд я считаю и китайский рассказ об
образовании в 93 г. государства Юебань х) из „малосильных
которые не могли, будто-бы, следовать за остальными хуннами
в Кангюй и остались кочевать в южной Джунгарии к северу
от Кучи 2).
Klaproth 3), аргументируя против отождествления средне-
азиатских хун-ну с европейскими гуннами, выдвинул вопрос
о народе юебань, в котором он хотел видеть последние остатки
некогда столь могущественного хуннского народа, переменив-
шего свое племенное имя. Естественно, что все последующие
исследователи хуннского вопроса касались и народа юебань
и хотя и доказали ошибочность мнения этого ориенталиста,
но оставили без внимания противоречивые китайские известия
об этом народе.
Интересны следующие места этих известий.
„Обычаи юебацьцев напоминают обычаи гаогюйцев (уйгу-
и вскоре овладели всей восточной половиной Гань-су. Их вожди об’явили
себя даже императорами. Восстановить сообщение с городами Су-чжоу
и Дунь-хуан китайцам удалось лишь в 115 г., окончательно же подавить
восстание в 126 году (И. Бичурин—„История Тибета и Хухунора", I,
стр. 38—51. Об этих событиях подробнее будет сказано ниже).
9 Hirth, loc. cit., читает Ot-pan.
2) Иакинф—„Собр. свед. о нар., обит, в Ср. Азии в древ, времена",
III, стр. 163.
3) „Tableaux historiques de I’Asie", стр. 242.
— 134 -
ров), но они более опрятны. Моются три раза в сутки; только
умывшись, приступают к еде. Волосы стригут подобно насе-
лению Западного края, брови подравнивают и смазывают их
веществом, придающим им блестящий вид".
„Однажды владетель решился навестить жеужаньского
князя, но едва вступил на землю последнего, как заметил,
что жители платья не моют, не связывают волос, не умы-
ваются, женщины сверх того языком облизывают посуду. Он
обратился тогда к свите и сказал: „Вы, конечно, высмеиваете
меня теперь за явившуюся у меня фантазию посетить это
собачье царство!" и тут же поскакал обратно в свои владения".
Не является-ли такая брезгливость странной для хунна,
из поколения в поколение—номада, жившего в обстановке,
которая исключала возможность воспитать в себе потребность
к той опрятности, о которой свидетельствуют китайцы, и не
является-ли это свидетельство доказательством того, что
юебаньпы не были не только хуннами, но и кочевниками par
excellence?
В „Хэу Хань-шу“ содержится указание, что население
целого ряда владений, лежавших по северную сторону восточ-
ного Тянь-шаня (Пулэй, Цзюйми и др.), вело полукочевой
образ жизни, так как основу его благосостояния составляло
не земледелие, а скотоводство и коневодство. Служа яблоком
раздора между хуннами и китайцами, все эти владения не
могли развиваться нормально и, без сомнения, должны были
давать большое число эмигрантов. История упоминает также
и о подневольных массовых переселениях жителей этих вла-
дений. Так, когда хунны овладели Западным краем *), шаньюй
выселил пулейских жителей в местность Хаву, положив начало
княжеству Хаву * 2 3 * * *). Местность эта находилась на западной
периферии хуннских владений, к северу от Чеши, вероятно,
не севернее одной из долин в бассейне Черного Иртыша 8).
9 Более точного указания на время этого переселения в китайской
истории не имеется.
2) Иакинф, op. cit., Ill, стр. 131.
3) В „Хэу Хань-шу“ говорится, что страна Хаву находилась
в 90 днях конной езды к северу от Чешиских владений. Известие это
следует, однако, считать ошибочным, так как хуннские владения так
далеко к северу не простирались.
— 135 —
Далее под 10 годом значится: „Сюйличжи, один из чешиских
князей, по прибытии к наместнику, был схвачен и позорно
лишен головы; тогда старший его брат Хуланьчжи, собрав его
подданных, всего до двух тысяч человек, забрав скот и иму-
щество, ушел к хуннам" *). Где поселился этот чешиский
князь—неизвестно, но, вероятно, в пределах той же Джунгарии.
Наконец, еще один, зарегистрированный историей, случай:
„Более 2.000 человек мужчин и женщин Чэн Лян силою при-
нудил уйти ив Притяныпанья к хуннам" * 2 3). Какая судьба
постигла как этих, так и других переселенцев—нам неизвестно:
но можно поставить вопрос, не их-ли потомки четыре столе-
тия спустя составили ядро того народа, который китайцам стал
известен под именем юебань и связь которого с оседлым насе-
лением Притяныпанья проявлялась не только в некоторых
сохранившихся у него культурных привычках, но даже
и в таких мелочах, как способ ношения волос, подравнивания
бровей и проч.
Что же сообщают нам китайцы о возникновении государ-
ства Юебань?
„Это был аймак 8), прежде принадлежавший шаньюй’ю
северных хуннов, прогнанному китайским полководцем Дэу-
хянь. Северный шаньюй, перейдя Гинь-вэй-шань (Тарбагатай),
ушел на запад, в Кангюй, малосильные же, лишенные возмож-
ности следовать за ним, остались по северную сторону Кучи.
Они заняли тут несколько тысяч ли пространства, и число их
достигло 200.000 душ. В южной части их владений находится
большая гора. Камни по бокам этой горы от жара расплав-
ляются, и жидкость, стекая с горы, в нескольких десятках ли
от ее подошвы густеет и отвердевает". Засим из последующего
об Юебани видно, что владение это находилось в сношениях
с Китаем и жеужанями 4), воевало с последними, но покорено
ими не было.
9 Иакинф, op. cit., Ш, стр. 95.
2) Иакинф, op. cit., Ill, стр. 96.
3) Можно сожалеть, что о. Иакинф в своих переводах употреблял
термины, которые не могли быть известны китайцам той отдаленной эпохи.
Аймак—древне - монгольское название княжеского удела, иногда же
нескольких княжеств, об’единенных одной наследственной властью. В дан-
ном случае идет речь об отдельном княжестве, вроде княжества Хаву.
4) О них см. ниже.
— 136 _
Здесь все неясно. Владение Юебань составляло в прежнее
время отдельное княжество. Что же, когда оседали по пути
малосильные, то в числе их оказались и все юебаньцы? Если
обратиться к истории, то в ней мы найдем ясные указания на
то, что северные хунны даже в период своих неудач не пере-
ставали оставаться господами Джунгарии *), пятнадцать же
лет спустя вновь настолько окрепли, что перешли в наступле-
ние и не только овладели всем Притяныпаньем, но даже отва-
жились напасть на Китай 2). При таких условиях версия об
отсталых, осевших, будто-бы, в Джунгарии, должна быть
оставлена, сохранена же та часть известия, которая говорит,
что Юебань было отдельным княжеством, находившимся в под-
чинении у хуннов. Самостоятельности оно достигло, вероятно,
не ближе конца П столетия, так как до этого времени китай-
ская история не перестает упоминать о военных столкновениях
между хуннами и китайцами с исходом далеко не всегда бла-
гоприятным для этих последних.
Неясно также, где находилось это владение.
У о. Иакинфа сказано, что оседание малосильных про-
изошло к северу от Кучи, чему соответствует и описание нахо-
дящейся там горы (Бай-шаня). Однако, в столь точно указан-
См., например, Иакинф, op. cit., I, стр. 132—133, где говорится,
что когда шаньюй северных хуннов, имени которого история нам не сохра-
нила, бежал в Кангюй, то оставшиеся в Джунгарии хунны избрали своим
главой его младшего брата Юйчугяня, признанного вскоре затем шаньюй’ем
и китайским правительством. Юйчугянь был впоследствии изменнически
убит китайцами за то, что пытался бежать от навязанного ему пристава,
и хотя преемника ему назначено не было, но это, конечно, не значит, что
его и в действительности не было, и хунны остались в Джунгарии без
государя, что таковой существовал, в этом вскоре должен был убедиться пра-
витель Дунь-хуана, который в 123 г. доносил китайскому правительству, что
Хоянь, князь северных хуннов (это не личное имя, а имя династии хунн-
ских князей, владевших Баркульской долиной), владея всей страной между
оз. Баркулем и Цинь-хаем, полновластно управляет в Западном крае
{Иакииф, op. cit., Ill, стр. 104—105). Но еще в более ранее время,
а именно под 104 г., в китайских анналах говорится о посольстве, при-
бывшем в Китай от шаньюй’я северных хуннов {Иакинф, op. cit., I,
стр. 138; см. также Chavannes—„Dix inscriptions chinoises de 1’Asie Cen-
trale" в „Mdmoires prds. par divers savants a 1’Acad. des Inscript, et Belles-
lettres", 1904, XI, 2, стр. 214.
2) Иакинф, op. cit., Ill, стр. 104.
-137 —
ном месте юебаньцы не могли осесть, что видно из следую-
щего: 1) при своих нападениях на усуней, о чем будет ска-
зано ниже, жеужане не проходили юебаньских земель; 2) вла-
дение Юебань находилось по тем же известиям к северо-западу
от владения Усунь, занимавшего в ту эпоху все земли между
Шихо, Чугучаком и Иссык-кулем, и 3) владение Юебань про-
стиралось в длину на несколько тысяч ли, т. е. занимало
такую площадь, какой, если исключить усуньские земли, нельзя
найти в пределах горной страны к северу от Кучи; если же
юебаньцы занимали сверх того и Джунгарию, откуда, однако,
предварительно им следовало еще вытеснить усуней, то они
не могли не иметь столкновений с сяньбийцами, чешисцами
и теми же усунями, о чем, между тем, история совершенно
умалчивает.
Дегинь х) не упоминает о Куче, а говорит только, что
на южной границе государства находилась гора, ,,ou I’on trouve
une sorte de pierre, etc.“, и которая называлась Шэ-ли-хуань.
Он помещал Юебань в нынешней Башкирии—мнение, которое
разделял и Neumann* 2). Klaproth отводит этому владению
место в Тянь-шане к северу от Кучи, хотя и допускает, что
впоследствии оно должно было переместиться на запад, в степь,
расположенную по обе стороны гор Улуг-тау и Алгин-тау.
Наконец, Аристов 3) находит, что китайское известие не
оставляет” сомнений в том, что областью кочевий юебаньцев
были степи южной Джунгарии. Базируясь, однако, на китай-
ских известиях, пришлось-бы и хагясов, живших, как известно,
по верхнему Енисею, поселить в южной Джунгарии, так как
страну Гянь-гунь они помещали на западе от Хами и к северу
от Карашара.
Не соглашаясь ни с одним из вышеприведенных мнений
по соображениям, изложенным выше, я нахожу, что юебаньцы
1) Op. cit., V, 2, стр. LXXVII.
2) „Die Volker des siidlichen Russlands in ihrer geschichtlichen
Entwickelung", стр. 34—35.
Это предположение, находящееся в противоречии с позднее опубли-
кованными историческими фактами, имеет в настоящее время интерес
только для истории вопроса о народе юебань.
3) „Заметки об этническом составе тюркских племен и народностей",
отд. отт., стр. 77.
Том И.	92
•— 138 —
Должны были жить, во-первых, в местности, пригодной для
земледелия, а во-вторых, к северу от усуней, т. е. на южных
и северных склонах Тарбагатая и в бассейне Иртыша, откуда
в V веке они, конечно, могли распространиться и далее
к западу *).
Народ юебань не играл большой политической роли, тем
не менее, в качестве форпоста арийской расы * 2) его пребы-
вание в долине р. Иртыша не могло не отразиться на антро-
пологии края. В этом его значение й причина, почему я нашел
нужным осветить вопрос об его происхождении прежде, чем
продолжать повествование о событиях, разыгравшихся в Сред-
ней Азии вслед за разгромом Хуннской державы. В этот
именно политический момент стало, повидимому, слагаться
княжество Юебань, обособившееся в отдельный политический
организм лишь позднее, с перемещением главной массы хунн-
ского народа далее на запад, в Тургайскую область.
В 127 году китайцы вновь утвердились в Восточном Тур-
кестане 3) и даже построили в Иву (Хами) укрепление, но,
повидимому, с большим трудом удерживали там главенствую-
!) Ср. с тем, что сообщает de Mailla, op. cit., Ill, стр. 395, о бег-
стве хуннов. Согласно его передачи китайских сказаний, юебаньцы
должны были осесть не к востоку, а к западу от хр. Гинь-вэй-шань (Тар-
багатайского). По „Тай-цин-и-тун-чжи“ (St. Julien—„Notices sur les pays et
les.peuples dtrangers" в „Journal Asiatique“, 1846, VIII, стр. 388) долина
Или (низовье ее?) в период дин. Вэй принадлежала частью гаогюйцам,
частью юебаньцам. Parker („А thousand years of the Tartars", стр. 168)
равным образом помещает владение Юебань в долине р. Или. Находя, что
юебань то-же, что эбань, эвар, он считает этот народ отраслью эфталитов
(„Китай, его история, политика и торговля с древнейших времен до наших
дней“, стр. 219). Об эфталитах см. ниже. Эта гипотеза, мне кажется, заслу-
живает внимания.
2) Арийский (иранский ?) тип оказался до такой степени устойчивым,
что и до настоящего времени он еще ясно выражен даже в Хами и Тур-
фане, хотя примесь турецкой (хунны, различные турецкие поколения),
а впоследствии и монгольской (ойраты) крови именно здесь, в пределах
Восточного Тянь-шаня, была всегда очень большой. См. фотографические
снимки, приложенные к моему соч. „Описание путешествия в Западный
Китай".
3) У de Mailla^ op. cit., Ill, стр. 420, читаем: „Бань-юн с ополчением,
набранным в трех княжествах, наголову разбил хуннов, после чего, овла-
дев северным Чеши, поселился в главном городе этого княжества". Вскоре
— 139 —
щее положение г). Это ясно видно ив того, что уже в 132 году
они оказались бессильными предотвратить возникновение
в крае междоусобия. Престиж их падал, ив 152 году они
должны были открыто признать, что князья Западного края
стали относиться к ним с нескрываемыми „холодностью
и неуважением" * 2). Однако, в течение некоторого времени они
продолжали еще держать там наместников, что видно из сле-
дующего места китайской летописи: „В 168 г. кашгарский вла-
детель на охоте с китайским великим дугой был убит Хода,
об’явившим себя князем, в виду чего правитель области Лян-
чжоу, присоединив к своему отряду ополчения из Яньци, Кучи
и обоих Чеши, напал на Ходэ 3)“. Но засим всякая связь
между Китаем и Западными владениями прекратилась.
Одновременно угасала и власть северных хуннов в Джун-
гарии. Последней вспышкой их предприимчивости был набег
их князя Хоянь на Иву и уничтожение высланной против
него небольшой части китайского гарнизона этого города.
0 подходом, однако, китайского подкрепления, направленного
из Дунь-хуана и других городов Хэ-си, он принужден был отсту-
пить за Тянь-шань и даже, повидимому, бежать из Баркуль-
ской долины. Это событие относится к 151 году 4), а засим
китайские анналы перестают упоминать о северных хуннах.
Что касается южных хуннов, то, „нечувствительно умно-
жившись", они стали „опасными для Китая", вследствие чего,
засим Бань-юн овладел и остальными княжествами Западного края, число
коих сократилось к тому времени до 17 (Иакинф, op. cit., Ill, стр. 104—108).
9 Впрочем это была не первая их попытка после 107 г. восстано-
вить свою власть в Притяньшанье. История младшего дома Хань говорит
следующее: „В 112 г. Со-бань отправлен в Иву с гарнизоном из 1000 чело-
век для успокоения края, почему владетели шаньшаньский и южно-чеши-
ский покорились; но через несколько месяцев северные хунны в союзе
с владетелем северного Чеши вновь вторглись в Иву, Со-бань был разбит
и погиб со всем гарнизоном, владетель же южного Чеши спасся бегством...
После сего северные хунны совместно с чешисцами неоднократно произво-
дили набеги на область Хэ-си “. (Иакинф, ibid.).
2) Иакинф, loc. cit.
3) Иакинф, op. cit., Ill, стр. 129.
4) Chavannes—„Dix inscriptions chinoises de I’Asie Centrale" в „Мёт.
pres. par div. sav. й 1’Acad. d. Inscript, et B.-lettres“, 1904, XI, стр. 215—216.
— 140 —
когда шаньюй в 215 году явился в Ло-ян *), китайский двор
удержал его при себе, для управления же ханством поставил
наместника 2) .Этот порядок управления удержался до 304 года,
когда один из таких наместников, родственник шаньюй’я,
князь Лю Юань, получивший воспитание при китайском дворе
и отличавшийся исполинским ростом и силой, решился вос-
пользоваться смутным положением дел в Китае и провозгла-
сил себя императором 3). Хуннские князья властвовали над
северо-западным Китаем под именем династий Хань (дом Ли)
и Чжао (дом Ши) с 304 по 350 год, когда последний из них,
император Ши Цзянь, был казнен узурпатором Ши Минь,
китайцем по происхождению, провозгласившим себя вслед засим
императором 4). С этого времени китайская история не упо-
минает больше об южных хуннах б).
Им на смену явились сяньбийцы, жеужани, различные
уйгурские племена и, наконец, турки, о чем—в последующих
главах.
<0
О Гор. Ло-ян (близь г. Хэ-нань-фу) был в то время столицей
государства.
2)	Иакинф—„Записки о Монголии", III, стр. 44.
3)	Этот интересный момент китайской истории подробно изложен
у de Mailla, op. cit., IV, стр. 239 и след.
4)	О бесчеловечном указе его—„предать смерти до единого хунна
в государстве" говорилось выше на стр. 15.
В 352 году Ши Минь был в свою очередь казнен Муюн Цзюнем.
5)	Как кажется, хунны продолжали, однако, еще некоторое время
властвовать в Ордосе, что видно из следующего места китайской летописи:
„Сяньбийский князь Тоба Шиигянь покорил в 361 году хуннского князя
Лю Вэй-чэн’я", и далее: „Лю Вэй-чэн’ю поручено управление Ордосом
и Заордосом" {Иакинф, op. cit., Ill, стр. 74—75). Последний хунн, о кото-
ром говорится в китайской истории, Ань-Лу-шань, жил в VIII веке.
ГЛАВА Ш.
Сяньбийский период.
(С начала II до половины IV века).
Сянь-би—название не этнографическое, а географическое х).
По словам китайцев, так стали именоваться дун-ху, поселив-
шиеся у гор Сянь-би-шань, в долине ЭКао-ло-шуй, ныне Шара-
мурэни * 2), после разгрома их государства хуннами (в 208 г.
до Р. Хр.).
В китайских анналах сянь-би, как народное имя, стало
появляться лишь с 49 г. нашей эры, когда сяньбийский стар-
шина Бянь-хэ, воспользовавшись междоусобиями среди хуннов,
предложил Китаю свои услуги по истреблению этих послед-
них. Предложение было принято, и с тех пор, говорит китай-
ская летопись, Бянь-хэ ежегодно являлся в Ляо-дун с головами
убитых хуннов для получения условленной платы 3). Позднее
тот же Бянь-хэ воевал за плату и против своих сородичей
ухуаньцев.
С 58 г. известия о сяньби прекращаются, но 30 лет спустя
они вновь заявили о себе жестоким поступком: разбив в 87 г.
северных хуннов и захватив в плен их шаньюй’я, они заму-
чили его самым варварским образом—содрав с него кожу4).
9 Народы сяньбийской расы называют себя по имени тех гор и
долин, в которых живут („Шань-си-тун-чжи“, цитир. у Chavannes—„Docu-
ments sur les Tou-kiue Occidentaux", стр. 56).
2) „Шуй-цзин-чжу“, цитир. в пМэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 167, 269.
Впрочем это отождествление оспаривается, и в „Географии области Чэн-дэ“,
а также в некоторых других китайских сочинениях (см. „Мэн-гу-ю-му-цзи“,
стр. 193, 201, 269 и 270), так называется не Шара-мурэнь, а Ин-цзинь-хэ,
левый значительный приток Ляо-хэ.
3) Иакинф—„Собран, свед. о нар., обит, в Средн. Аз. в древн. вр.“,
I, стр. 162.
4) Китайцы не говорят, с мертвого или с еще живого шаньюй’я
была содрана кожа. Если с мертвого, то с какою целью?
— 142 —
Засим в 93 г. они овладели почти всей Халхой и выступили
на историческую сцену преемниками могущества хуннов.
Выше уже говорилось х), что сяньбийцы и родственные
им дунху и ухуань были народами смешанного происхождения,
сложившимися из динлинского, тюркского и монгольского эле»
ментов, и в антропологическом отношении хотя и стояли
ближе к динлинам, но говорили на одном из монгольских
диалектов. В виду, однако, того большого значения, какое
имеет для истории и этнологии Средней Азии вопрос о при-
надлежности этого народа к той или иной этнической группе,
я нахожу необходимым не ограничиваться сказанным, а осве-
тить его возможно полнее * 2).
В „Географии Тибета" Миньчжул хутукты мы нахо-
дим такое указание: „От монастыря Го-ман-гонь (Го-ман-сы)
на восток, перейдя одну гору, находится монастырь Чувзан
(Чейбсен); отсюда на юго-восток в полдня слишком пути
находится монастырь Гонь-лун... к северу от этого последнего
удел Амдо-Бал-ри... Ниже этого удела—удел Хор или Долдо...
(Живущие здесь) гья-хоры (чжа-хоры) владели прежде восточ-
ной и северной частью Амдо’ских земель, но при Танах китай-
ские войска, соединившись с тибетскими, вторглись в их земли,
и они подпали под китайское владычество, но земли их
в большей части достались тибетцам, и говорят, что это есть
начало поселения тибетцев в Домад'е. История о бывших
в древнее время у этих чжахоров царях Хор-Тоба, владев-
ших половиной Китая, находится в летописях Серединной
империи" 3).
Хотя указание это и грешит несколько против истории,
тем не менее из него явствует, что амдоские монголы суть
потомки сяньбийцев, выселившихся сюда ив восточной Монго-
лии в начале IV века нашей эры 4). Этим последним обстоя-
тельством об’ясняется и замечание А. О. Ивановского,
>) См. стр. 91.
2) Дальнейшее взято главным образом из моего исследования—
„К этнологии Амдо и области Куку-нора", вошедшего двумя главами
(II и III) в т. III моего сочинения—„Описание путешествия в Западный
Китай".
з) Стр. 53—55.
4) О сем см. ниже.
— 143 -
что в фонетическом отношении язык этих монголов „очень
напоминает дахурский, причем некоторые слова, сохранившиеся
только в дахурском языке, существуют и в нем"1).
Откуда почерпнул Миньчжул хуту кт а вышеприве-
денное известие, мне, конечно, неизвестно; однако чрезвы-
чайная точность сообщаемых им данных по географии Тибета
и обнаруживаемая им при этом значительная эрудиция заста-
вляют относиться к его сообщениям с особым доверием; к тому
же самый факт принадлежности чжахоров к потомкам сянь-
бийцев не представляет ничего невероятного и уже возбуждался
в печати 2).
По словам Потанина, амдоские монголы „называют
себя просто монголами “; между тем слуга Гюка, Сантан-джимба,
сопровождавший и Потанина в его путешествии, как видно из
„воспоминаний" упомянутого миссионера, именовал себя „чжа-
хором". Впрочем последнее название осталось небез’известным
и Потанину, но он полагает, что так зовут амдоских мон-
голов тангуты, причем повторяет замечание Р о к х и л л я, что
слово „чжахор" происходит от сочетания двух слов: rgya (про-
износится jya)—Китай и hor—хор (название тибетской народ-
ности) 3); таким образом по Рокхиллю, чжахор значит—
тибето-китаец, а по Потанину, подозревавшему, что хор
„имя какого-то кочевого племени, населяющего (населявшего?)
северный Тибет, не тибетского происхождения, а может быть,
монгольского" 4)—монголо-китаец 5).
1) См. Потанин—„Тангутско-тибетская окраина Китая и Централь-
ная Монголия", II, стр. 412.
Дахуры ближе к маньчжурам, чем к монголам; язык их представляет,
однако, нечто среднее между монгольским и маньчжурским (Васильев—
„История и древности восточной части Средней Азии", стр. 30 и 130).
2) Потанин, op. cit., I, стр. 347.
3) „В страну лам", русск. пер., стр. 34. „Rgya" или „дуа" Котвич
переводит через „чжя", а не „чжа" (см. Сарат Чандра Дас—„Путешествие
в Тибет", стр. 69 и 103, где Gyarong переведено Чжярон).
4) Op. cit., I, стр. 343.
б) Grenard (в Dutreuil de Rhins—„Mission scientifique dans la Haute
Asie", II, стр. 455) полагает, что наименование чжахор (rgya-hor), означаю-
щее „китайские хоры", дано было одному из живущих в Сининской обла-
сти оседлых тибетских племен их современниками в отличие от хоров
Наг-чу и лишь впоследствии перешло на далдов. Позднее (op. cit., Ill,
стр. 228) тот же исследователь переносит название „хор" на кашгарцев
- 144-
Неестественность этого словопроизводства совершенно
очевидна. Правда, у китайских историков мы часто встречаем
подобные сочетания для обозначения народностей смешанного
происхождения, как, например, жун-мань, ди-жун и т. д.,
соответствующие европейским—англо-саксы, угро-финны, но то
ведь историки, а не народ, которому, конечно, будет всегда
чуждо сочинительство подобных комбинированных этнических
наименований. К тому же происхождение слова чжа-хор может
быть об’яснено гораздо проще: „чжа“, по свидетельству китай-
цев, на местном (?) языке означает „белый" х); таким образом
наименованию чжа-хор будет соответствовать „цаган—монгол",
под каковым именем в действительности чжахоры и известны
у прочих монголов 2).
„Хор"—этническое наименование едва-ли тибетского про-
исхождения. Миньчжул хутукта пишет 3), что это слово
испорчено китайцами в „ху“, что подтверждает и проф.
Васильев4), с „ху* же или „хорами" китайцы познакоми-
и яркендцев и говорит, что жители Ладака и Рутока под именем страны
Хор разумеют Кашгарию. Не под влиянием ли книги Hadgson’a, о чем
ниже, были написаны эти строки? Ошибочным считаю также предположение
Grenard’a., что озеро Хор-ба-цо получило это название лишь потому, что
лежит на большой дороге в Восточный Туркестан.
Долдо или далдо у Миньчжул хутукты название географическое
и потому едва-ли правильно перенесено на чжахоров. Впрочем, может
быть, это и не так, ибо, повидимому, народ далда существовал некогда
в Маньчжурии, откуда и мог быть увлечен в Сининскую область тогонами;
см. Васильеву op. cit., стр. 139, где говорится о бо-далда и шуй-далда,
живших еще в ХШ в. в Маньчжурии, Далда, по мнению проф. Васильева,
то-же, что татар.
Пржевальский („Третье путешествие в Центральной Азии", стр. 343)
чжахорами называет оседлых тангутов Амдо.
1)	Успенский—„Страна Кукэ-нор или Цин-хай", стр. 83; „Мэн-гу-ю-
му-цзи", стр. 429.
2)	Пржевальский, op. cit., стр. 330; Потанин, op. cit., I, стр. 342.
Значение определительного „белый", прилагаемого к родовым назва-
ниям, в точности не выяснено; однако оно встречается у кочевых племен
с древнейших времен. У сянь-би также существовало поколение, которое
именовалось „белым" (Иакинф, op. cit., I, стр. 190). Бо-далда значит
„белые далда".
3)	Op. cit., стр. 32.
4)	„География Тибета", стр. 5 (примечание).
— 145 —
лйсь задолго до Р. Хр. 1). После разгрома восточных хоров
хуннами, народ этот утрачивает на страницах китайской
истории свое племенное название, которое заменяется, как это
замечено было выше, географическими—сянь-би и ухуань.
Засим в последующую эпоху и эти наименования исчезают,
уступив место наименованиям особо усилившихся сяньбийских
родов—мужунь и тоба. Все эти перемены едва-ли, однако,
могли заставить хоров позабыть свое древнее племенное
название, и мне кажется несомненным, что тогонцы 2) всту-
пили на территорию Тибета носителями этого названия. Они
заняли всю северную его часть, и весьма естественно, что
у тибетцев, сложившихся в государственный организм в долине
Цзамбо, именно эта часть Тибета получила название страны
хоров—Хор-ба. Ныне хоров в названной стране уж нет 3), но
раз данное ей название не только продолжает жить в народ-
ной памяти, но и перенесено на кочующие там 4) тибетские
поколения—наг-цан, нам-ру, наг-чу и янба-чжань 5), каковое
1)	Иакинф, op. cit., I, стр. 9. У Schott'a („Zur Uigurenfrage"
в „Abhandl. der. k. Akad. d. Wiss. zu Berlin", philos-histor. KI., 1875, стр. 35)
читаем: „Unter Hu verstand man in alter Zeit gewisse Nomadenstamme
nSrdlich von China, genauer—Tung-hu und Lin-hu (Hu in Waidern), angebliche
verwandte der Hiung-nu, und ofter die Hiung-nu selbst".
2)	О них см. ниже.
3)	Ora^io della Реппа в одном из своих писем, помеченных 1730 годом,
пишет о.хорах следующее: „Между Татарией и провинциями Чанг и Нгари
проживает народ хор, умственно мало развитой, заплетающий волосы
в косу и носящий платье татарского покроя; они сохранили свой родной
язык, поговорят и по тибетски" (Markham—„Narratives of the Mission of
G. Bogle to Tibet", стр. 313). Ныне эти хоры утратили свою народность
и слились с тибетцами, что доказывается существованием среди кукунор-
ских панака поколений чжахор (Rjyakor) и тоба (Тора) (Rockhill—„Diary of
a Journey through Mongolia and Tibet", стр. 114). Поколение тоба (ванчи
тоба) имеется и среди голыков (Потанин—„Распросные сведения о восточ-
ном Тибете" в „Извест. И. Русск. Геогр. Общ.", 1887, стр. 515). Что
хоров нет более в центральном Тибете, это доказывается тем обстоятель-
ством, что никто из современных путешественников (Найн-Синг, Бонвало,
Рокхиллъ, Бауэр (Bower) и Thor old, Литлъделъ, М. S. Wellby и N. Malcolm,
Дютрейлъ де-Рэн, Н. Deasy и С. Гедин) их там не встретил.
4)	Т. е. к северу от Вуй (Уй) и Цзана.
б) Про эти поколения у Миньчжул хутукты, op. cit., стр. 32, гово-
рится: „поколения наг-цан, нам-ру, наг-чу и янба-чжань хотя и называют
хорами, но они суть тибетцы".
Том И.	101
— 146 -
обстоятельство вполне раз’ясняет ошибку Рокхилля, утвер-
ждавшего, что чжахоры—тибетцы, а не монголы х).
Что наименование Хор-ба связано с появлением сяньбий-
цев в северном Тибете, а не монголов, овладевших им в
XVH веке, явствует из того, что осевшие тут остатки этих
последних носят у тибетцев наименование „сок", а не »хор“,
занятая же ими территория, включая область Куку-нор,—Сок-
иёл, т. е. страны, занятой кочевьями народа сок * 2).
Венгерский ученый А. Чома деКбррс (0soma de
Кбгбз), а вслед за ним и другие орьенталисты причисляли
*) „В страну лам", стр. 34. По словам Grenard a (op. cit., II, стр. 322)
наименование „хор" получило у современных тибетцев значение, равно-
значущее словам „иноземец", „варвар".
2) Hodgson—„Essays on the languages, literature and religion of Nepal
and Tibet"; Markham—„Narratives of the Mission of G. Bogle to Tibet",
стр. XXIV; Montgomerie—„Narrative of an Exploration of the Namcho, or
Tengri Nur Lake, in Great Tibet, made by a Native Explorer (Кишэн-Синг),
during 1871—1872“ (в „The Journal of the Roy. Geograph. Soc.“, 1875, XLV,
стр. 323); Grenard, op. cit., II, стр. 322; Рокхиллъ, op. cit., стр. 97, гово-
рит, что тибетцы восточных монголов называют „мар-сок"; Jigs-med пат-
mk'a (Huth—„Geschichte des Buddhismus in der Mongolei", II, стр. 33)
называет их однако „сок".
О монголах соках или, как он их называет, дамсук монголах, упо-
минает и Пржевальский („Монголия и страна тангутов", I, стр. 287), причем
передает легенду о том, что эти монголы—осевшая в Тибете часть войск
Гуши-хана хошоутского. Рокхиллъ в „Diary of a Journey through Mongolia
and Tibet", стр. 157, пишет об этих монголах подробнее; по его словам,
старики этого племени говорят еще по монгольски, но по одежде и обы-
чаям совершенно напоминают тибетцев. Вероятно, о тех же монголах
пишет и Гюк („Путешествие через Монголию в Тибет к столице Тале-
ламы", стр. 228—229). В заметке о путешествии дурбэтского хамболамы
Монкочжеева от Напчу до Сачжацзуна в 1892 году („Известия И. Русск.
Геогр. Общ.", 1895, стр. 570) мы находим об’яснение слова „дамсук": оно
означает монголов (соков), кочующих на р. Дам. О дам-монголах упоми-
нает и Gut^laff („Tibet and Sefan" в „The Journal of the Roy. Geogr. Soc.
of London", 1851, XX, стр. 209 и 221). О местности Дам, лежащей к юго-
востоку от Тэнгри-нора и населенной монголами (хошоутами армии Гуши-
хана), см. также Gunther Schulcmann—„Die Geschichte der Dalailamas",
1911, стр. 139 и 169.
Moorcroft называет ойратов, вторгшихся в Тибет, сок-ба (см. Abel
J&musat—„Nouveaux mdlanges asiatiques", II, 1829, стр. 342).
Давность наименования Хор-ба для северной части Тибета подтвер-
ждается также и передаваемой Найн-Сингом (Trotter—„Account of the
- 147 —
хоров к народам тюркского племени и языка; но факты, на
которых базируется эта гипотеза, не кажутся мне достаточно
убедительными.
Howorth в „History of the Mongols from the 9-th to the
19-th century" J) пишет, что после исследований Hodgson’a
не остается сомнений в том, что под именем „хор" тибетцы
всегда разумели уйгуров, монголов же называли „сок". Оче-
видно, Howorth имел в виду статью „On the tribes of
Northern Tibet" 2), в коей Hodgson действительно говорит,
что хоры—уйгуры. При этом, однако, он причисляет к хорам
и магометан (кашмирских выходцев), известных в Лхассе под
именем хачи. В хачи (Khachhen) он видит китайское Као-
tse, a Kao-tse это—уйгуры. В уровень с этим заключением я
могу поставить лишь не менее удивительное и принадлежащее
равным образом Hodgson’y сопоставление имен Сок и Gor-
диана! 3)
Но в книге Hodgson’a мы находим и нечто положи-
тельное, а именно—исследование наречия жителей области
Pandit’s Journey in Great Tibet from Leh in Ladak to Lhasa" в „Journ. Roy.
Geogr. Soc.“, 1877, XLVII, стр. 107) легендой, связывающей это наиме-
нование с именем некоего царя Лимура, правившего, будто-бы, этой стра-
ной 2.000 лет назад. Засим заслуживает внимания следующее место „Боди-
мура" (соч. конца XV века): Сронцзан гамбо поручил управление государ-
ством 16 министрам; из них шесть, называвшиеся важнейшими, заведывали
сношениями с китайцами и минаками на востоке, с хорамй на севере,
с Индустаном на юге и с бальбо (непальцами) на западе (Schmidt—
„Geschichte der Ost-Mongolen und ihres Fdrstenhauses", стр. 328). Как
известно, к северу от Тибета никаких монголов кроме тогонов в. эпоху
образования Тибетского, государства не жило. Наконец, у Минъчжул хутукты,
op. cit., стр. 56, читаем: „Уже в глубочайшей древности встречаем мы
среди тибетских царей, вельмож и лоцзав (переводчиков) лиц, носящих
фамилии китайские и хорские, из чего явствует, что нельзя говорить с уве-
ренностью об единстве происхождения народа тибетского..."
х) Том I, стр. 695.
2) Статья эта помещена в цитир. выше сборнике „Essays on the lan-
guages, literature und religion of Nepal and Tibet".
3) Таких странных сопоставлений, впрочем, не мало в литературе,
посвященной Востоку; укажу, например, на сопоставление слов „дй“
и „тюрк" (Edkins в „Journ. China Br. Roy. As. Soc.“, XXII, стр. 228),
„тубала" (наименование племени, упоминаемого пророком Иезекиилем)
и „Тобол" (река Сибири) (de Rougemont, Флоринский, op. cit., II, стр. 395;
— 148 —
в восточном Тибете, носящей также название Хор-ба. Hodg-
son приходит к заключению, что quasi—арийская внешность
(sic!) суб’екта, с которым он имел дело, и который, конечно,
и дал ему материал для словаря, а равно особенности языка
свидетельствуют о тюркском происхождении народа, населяю-
щего названную страну.
Кроме пундита Кишэн-Синга (A-К) область Нья-рон
или Хор-ба посетили американец Рокхилль и полковник
Козлов, но ни один из этих путешественников не говорит
ничего об особенностях тибетского языка, на котором, судя
по исследованию Hodgson’а, изменяются ныне уроженцы
этой страны. Проходит обстоятельство это молчанием и Миньч-
жул хутукта, который страну Хор-ба называет Хор-хог—
областью Хор х).
Миньчжул хутукта, Рокхилль и Козлов согласно
показывают, что владение это распадается на пять уделов
(родов): Хан-сар (Кангзар или Ганзе у Рокхилл я, Кансар
у Козлова), Мази (Мазур, Мансар), Враг-го (Чан-го, Дза-хог),
Бери (Бэрим, Бэрэ) и Дрео (Дра-мон или Чуво, Дэву), но
и эти наименования не дают оснований для каких-либо сбли-
жений с тюркскими родовыми прозваниями.
Как-бы то ни было, филологические изыскания Hodg-
son ’ а не могут не иметь серьезного значения для этнологии
и истории земель, входящих ныне в состав западной Сы-чуани,
впервые, однако, это странное сближение появилось в „Толковой Библии",
изданной в 1724 году в Париже; см. Герард Миллер—„Описание Сибир-
ского царства", 1750, стр. 2), „Organum" Рубрука, очевидно, территории,
находившейся в управлении регентши Эргэнэ, т. е. Джагатайского улуса,
и Эргэнэ-хон, долины, считающейся родиной монголов (Howorth—„History
of the Mongols from the 9-th to the 19-th century", I, стр. 34); всего более
таких странных сопоставлений и еще более парадоксальных гипотез заклю-
чает книга v. Erdmann’a—„Temudschin der Unerschiitterliche", где, между
прочим, находим следующие сближения имен: „Германии" и персидской
провинции „Керман" (Кирман), „тукуз" в „тукуз-уйгур" и „тунгуз" (стр. 70,
96—97) и т. д. К этой же категории гипотез следует отнести и догадку
Howorth'a, op. cit., I, стр. 31, что наименование жуань-жуань, напоминая
название, принятое монголами для своей династии—Юань, позволяет счи-
тать их предками ойратов (?!).
*) Козлов („Монголия и Кам", 1, 2, стр. 523) называет эту страну
Хор-карн’а-шог,
- 149 —
так как ими затрагивается весьма интересный, но пока, при
современном уровне наших знаний исторических судеб этой
страны, неразрешимый вопрос—как и в какую эпоху проникли
тюрки так далеко на юг. Во всяком случае не им страна Хор-
хог обязана своим названием.
Тогонские владения граничили на юге с территорией дан-
сянов, занимавших в начале VH века нынешние земли голо-
ков. Тибетцы, овладевшие в 663 г. царством Тогон, вызвали
значительное передвижение народных масс в области верхнего
течения Желтой реки, в котором главное участие приняли
дансяны и тогонцы. Часть этих племен выселилась на северо-
восток, в Алашань и Ордосские степи*), часть осталась на
месте * 2), а часть была вытеснена на юг, где мы действительно
и находим в настоящее время минягов (дансянов). Что тогонцы
также и в этом отношении разделили участь дансянов, видно
из того факта, что Шан-Сыло, противник узурпатора Шан-
Кунжо, собрал в 843 году в Сун-пане корпус в 80.000 человек,
состоявший исключительно из тогонских и яншунских опол-
ченцев 3). Сун-пан был, конечно, лишь местом сбора тогонских
сил, поэтому весьма вероятно, что уже в то время хоры засе-
ляли долину Ниарон. В 861 году Тибетское государство
распалось на отдельные владения, а при таких условиях
Хор-хог могла получить некоторую самостоятельность, которую
и удержала до наших дней. Я замечу еще, что население
этой страны заплетает волосы в косу, тогда как жители сосед-
них владений кос не носят4),—факт, говорящий во всяком
х) См. выше стр. 25—26.
2) Один из голокских родов носит название ванчи, напоминающее
дансянский род ванли (Иакинф—„История Тибета и Хухунора", I, стр. 238).
В „Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 433, род этот (голокский) назван ван-ши. Среди
кукунорских панака Рокхиллъ также называет поколение Wangsht’ah’a (op.
cit., стр. 114). Гренар, op. cit., II, стр. 330, высказывает предположение,
что голоки прямые потомки дансянов, но, к сожалению, не подкрепляет
его фактами.
3) Иакинф, op. cit., I, стр. 227. Тогонцы продолжали существовать,
не смешиваясь с другими племенами, до ХШ века. Последнее упоминание
о них я нашел у Иакинфа в его книге „История первых четырех ханов
из дома Чингисова", стр. 146.
4) Потанин—„Распросные сведения о восточном Тибете" в „Извест.
И. Русск. Геогр. Общ.", 1887, стр. 510.
— 150 —
случае за их хорское (сяньбийское) х), а не тюркское про-
исхождение.
За принадлежность хоров к монголам высказался и Клап-
рот, но при этом впал в другую ошибку. Тибетцы, говорит
он * 2), хорами называют лишь тех монголов, которые кочуют
между Тибетом и Малой Бухарией (Восточным Туркестаном)
и сами себя именуют сирайголами или шарайголами. Таким
образом Потанин, вводя для амдоских монголов наимено-
вание „широнгол", только повторяет Клапрота.
Отождествление чжахоров с шарайголами едва-ли можно
считать правильным, и вот по каким основаниям.
Пржевальский передает легенду, что некогда всей
страной к северу от оз. Куку-нора владели ёгуры, которые
были частью истреблены, частью вытеснены в северо-западную
часть провинции Гань-су Гуши-ханом ойратским 3). Этих-то
ёгуров за 80 лет перед сим, т. е. в 1559 году, поразил Аньда
или Алтан-хан, о котором в монгольской хронике „Алтан-
тобчи“ говорится, что он „покорил шарэгольцев-амдосцев, оби-
тающих между Тибетом и Тангутом" 4 *). Что здесь идет речь
именно о шира-ёгурах (сары-уйгурах) &), явствует из того, что
юго-западная Гань-су оставалась в то время во власти китай-
цев. Именно, Алтан-хан несколько лет спустя объяснял китай-
скому правительству, что грабежи китайских областей, которые
позволяют себе кукунорские подданные его сына Бин-ту,
вызываются крайней необходимостью и отсутствием средств
к жизни, так как вблизи, в Гань-су, для них нет открытых
рынков, ходить же в г. Нин-ся и далеко и неудобно. И хотя,
снисходя к сему, кукунорцам и разрешен был торг в Гань-су,
но этим все же беспокойства на границе устранены не были;
чаще же всего от хищнических набегов кочевников страдала
Сининская область 6), т. е. именно тот район, в котором
расположены самые западные из селений амдосских монголов.
*) См. ниже.
2) „Asia polyglotta", стр. 269.
3) „Монголия и страна тангутов", I, стр. 287.
4) „Записки И. Археол. Общ.", 1858, XIV, стр. 80 (перев. Галсан
Гамбоева).
б) Сведения о сары-уйгурах читатель найдет ниже.
6) Успенский, op. cit., стр. 162.	'
— Ш —
Впрочем Санан-Сэцен совершенно определенно указывает
на то, что Алтай-хан поразил шира-уйгуров х).
В одном ив приложений к Оанан-Сецену академик Шмидт
приводит нижеследующую выдержку из „Бо димура": „Сронцзан
Гамбо (Лунцзан и Нунцзан китайских авторов) отправил
к китайскому императору послов, поручив им высватать ему
дочь императора; последний вернул, однако, послов с отказом,
после чего послы донесли царю, что император с охотой отдал-бы
за него свою дочь, если-бы не помешали шара-шарайгол-тулу-
хуньцы (несомненно—тугухунь), восстановившие его против
тибетцев и побудившие его отвечать отказом. Взбешенный царь
собрал тогда огромное войско и лично повел его в страну
Dsongdschio (?); полководца же Jatong’a послал против тулу-
хуньцев, чтобы опустошить их царство. Этот полководец пора-
зил тулухуньцев и преследовал далеко по ту сторону Куку-
нора, последствием чего был захват тибетцами тулухуньских
земель с оставшимся там населением" * 2). Эта выдержка пред-
ставляет почти дословную передачу китайских известий о тех
же событиях, что явствует из сопоставления ее с нижеследую-
щим местом китайской летописи: „Лунцзан отправил в Китай
посла с дарами и предложением о браке. Император отказал;
но посланный по возвращении ложно донес кяньбе, что
принят был императором благосклонно и скоро получил-бы
царевну; но только что приехал тогонский король, то китай-
ский двор уменьшил вежливость и отказал в браке, чему
причиною полагал он неприязненные внушения тогонского
короля. Лунцзан рассердился и с яншунекими цянами совер-
шил нападение. Тогонцы не могли устоять и уклонились на
северную сторону Куку-нора, а Лунцзан забрал все их иму-
щество и их скот" 3).
Отождествляя тугухуньцев с шара-шарайголами, тибетский
автор впадает в очевидную, как мне кажется, ошибку.
9 Привожу это место: „1т 1573 zog Altan-Chaghan gegen die Chara-
Tubet zu Felde, unterwarf sich die beiden Abtheilungen der obern und untern
Schira-Uigur und nahm die drei Ftirsten der. untern Abtheilung nebst vielen
des Volkes gefangen". Schmidt, op. cit., стр. 211.
2) Op. cit., стр. 359.
3) Иакинф,—„Ист. Тиб. и Хухун.“, I, стр. 131.
— 152 —
Тогон, а отсюда и тугухунь, что, вероятно, означало
„тогонские люди“—„того(н)-хунь“ *), имя династии, а не народа,
в качестве же такового оно едва-ли могло удержаться в народ-
ной памяти в течение восьми слишком веков; и вот, мне
думается, что составитель „Бодимура“, найдя в китайской лето-
писи имя неизвестного ему народа тугухунь, властвовавшего
когда-то в области Куку-нора, где в его время (в конце
XV века) преобладающую, чуждую тибетцам, народность
составляли сары-уйгуры, слил обе эти народности в одну, дав
ей фантастическое название шара-шарайгол-тулухунь.
Такая ошибка со стороны составителя „Бодимура“ тем
извинительнее, что уйгуры были действительно давние насель-
ники области Куку-нор, куда они переселились в 1028 году,
после захвата Гань-чжоу тангутским королем Юань-хао * 2). Для
изустных преданий четыре столетия — огромный период. А так
как и уйгуры были некогда могущественны, то этого, конечно,
было вполне достаточно для отождествления обоих имен.
Козлов 3) передает, однако, легенду, производящую
население уделов Лхадо и Лин-гузе, в бассейнах рек Меконг
и Я-лун-цзян, от монголов-шарайголов, поселившихся, будто-бы,
в этой стране уже в эпоху царствования „монгола* Срон-
цван-гамбо. Сюда они явились под предводительством шарай-
гола Эрхэ-тайчжи, печать которого, как реликвия, сохраняется
у них и до настоящего времени.
9 Владимирцов сообщает мне, однако, что „хунь"—слово более нового
образования. Следует также отметить, что Chavannes („Documents sur les
Tou-kiue Occidentaux", стр. 372), находя чтение ту-гу-хунь неправильным,
заменяет его ту-юй-хунь и пишет, что о племени туй или ту - хунь, отожде-
ствляемом им с ту-юй-хунь, говорится в маршруте Сюй Кан-'цзуна, китай-
ского посла, отправленного ко двору цзиньского императора в 1125 году
(Chavannes—„Voyageurs chinois chez les Khitan et les Joutchen" в „Journ.
Asiat.“, 1898, стр. 420), в письме императора У-цзуна к уйгурскому хану
У-цзэ, относящемуся к началу 842 года (Chavannes и Pelliot— „Un traitd
manichden retrouvd en Chine" в „Journ. Asiat.", 1913, стр. 252), и в Кидань-
ской истории (v. der Gabelent^—„Geschichte der Grossen Liao", стр. 25, 187).
2) В „Мин-ши" говорится, что первоначально Цайдам назывался
„Страной сары-уйгуров“ (Klaproth—-„Fragmens historiques sur les Ouigours“,
в „Mdmoires relatifs й 1’Asie", II, стр. 345).
3) Op. cit., стр. 420 и 492.
— 153 —
У Миньчжул хутукты мы не находим названных
выше княжеств *), но у него сказано, что на востоке от Чамдо
лежит местность Мар-Хамс, население которой, отличаясь гру-
бостью и свирепостью, говорит сходно с минягами, и далее,
что в ней имеются храм и кумиры, воздвигнутые еще при
царе веры Срон-цзан-гамбо * 2). Подводя засим итог сказанному
о нескольких последующих мелких владениях, он добавляет,
что население их не настоящие тибетцы и что к юго-востоку
от них находятся кочевья сок (сог), ариг и других номадов 3).
Из этого ясно, что в легенде, передаваемой Козловым,
нашли отражение предания как древнейшие, так и более новые,
и что население княжества Лхадо, первоначально, может быть,
только минягское, смешалось сравнительно уже в позднейшее
время с пришлыми сюда ордами монголов 4) и сары-уйгуров.
Последнее подсказывается существованием к юго-востоку от
этого княжества кочевий соков и фактом большого распростра-
9 Козлов как будто не уверен в том, что княжество Лхадо назы-
вается так в действительности. Лхадо он переводит: лха—бурхан, дог—
верх; но это название может обозначать и „девять гор"—Ла-д(г)у.
2) Op. cit., стр. 44.
3) Op. cit., стр. 46. Миньчжул хутукта пишет араг, но я думаю,
что это ариг, сары-уйгурский род, о котором будет говориться ниже.
4) В Амдо и область оз. Куку-нора монголы стали проникать лишь
с начала XVI века, притом первоначально не с севера, а с востока, из
Ордоса. Именно, в десятых годах этого столетия сюда бежал с ордосцами
Ибура-тайши, который в очень короткий срок (к 1512 г.) овладел всей
страной между г. Гань-чжоу-фу и Сун-пан’ом, между долиной р. Хуан - хэ
и уроч. Гас. Засим в 1559 г. вторгся в эти земли ордосский князь Алтан-
хан, который и посадил одного из своих сыновей княжить на Куку-норе,
а другого в Сун-пан’е, к югу от р. Хуан-хэ. Одновременно с Алтан-ханом
откочевали на запад и другие роды восточных монголов (Чэчень - тайджи),
занявшие под свои кочевья Юй-гу, т. е. „Ильмовые долины". Возможно,
что отсюда они продвинулись и в пров. Кам, и среди них именно те, за
которыми установилось название широ-монголов. О широ-монголах, жив-
ших на южной окраине Гоби, упоминает в своем показании сибирский
казак Ив. Петлин (см. донесение Тобольского воеводы, помещ, в стат,
списке под 1618 г. в дел. монг. архива мин. ин. д.—John F. Baddeley—
„Russia, Mongolia, China, being some Record of the Relations between them
from the beginning of the XVII-th Century to the Death of the Tsar Alexei
Mikhailovich A. D. 1602—1676", etc., in fol., London, 1919, vol. II, p. 71);
по поводу этой же части показания Ив. Петлина у арх. Палладия („За-
Том П.	10«
-- 154 -
нения здесь рода ариг, несомненно уйгурского Об этом
роде пишет Миньчжул хуту кт а. о нем же упоминает
и Козлов, называя среди хошунов, на которые распадается
княжество Дза-чю-кава, и хошун Арик 2).
Потанин полагает, что под именем широнголов могли
быть известны оба народа—чжахоры и шира-ёгуры 3), но так
как это предположение он не подкрепляет фактами, то я огра-
ничусь указанием, что оно находится в противоречии с тем
обстоятельством, что китайцы и тангуты присваивают обоим
народам различные наименования: чжахоров китайцы называют
ту-жень 4), а шира-ёгуров—хуан-фань. В „Географии Тибета"
Миньчжул хутукты мы читаем также: „На север от Цо-
нгонь-бо (озера Куку-нор) в смежности с Бари находится удел
Шара-ю-гу, жители коего составляют отрасль уйгуров; большая
часть их старшин происходит от чжурчженьских царей, из
рода Вань-янь“.
метки о путешествии в Китай казака Петлина" в „Зап. вост. отд. И. Р.
Археол. Общ.", 1892, VI, вып. I—IV, стр. 307) читаем, что это название,
хотя и редко, в эпоху Минов прилагалось к урянхам, населявшим юго-
восточную Монголию.
х) Кость арык имеется у киргиз-казаков (см. А. Тцлло—„Первая народ-
ная перепись в Киргизской степи", etc., в „Изв. И. Русск. Геогр. Общ.", 1873,
IX, стр. 83); вероятно, это тюркизованное арин [Аристов—„Опыт выясне-
ния этнологического состава киргиз-казаков Большой орды и кара-киргизов"
в „Живой Старине", 1894, вып. III и IV, стр. 452). Среди трех уйгурских
князей, плененных Алтан-ханом, один, Сагарджайба, был из рода арик
[Schmidt, op. cit., стр. 211). Среди кукунорских панака род арик принадле-
жит к числу наиболее многочисленных.
2)	Op. cit., стр. 554.
3)	Op. cit., стр. 345.
4)	В „Иллюстрированном отчете о данниках Империи" („Хуан-цин-
чжи-гун-ту“), изданном в конце XVIII столетия, говорится, между прочим,
что в округе Нянь-бэй (Нянь-бо) живет монгольское племя дун-гу, управ-
ляемое родовыми старшинами, носящими фамилию Ли и ведущими свое
происхождение от Ли-ко-юн’а, тюрка-шато, знаменитого полководца Танской
эпохи [Рокхиллъ—„В страну лам", стр. 34). Потанин, говоря об амдоских
монголах, также пишет, что их старшины или князья носят фамилию Ли
и ведут свое происхождение от сановника Танской эпохи Ли-чжина.
Ли-ко-юн и Ли-чжин—одно и то-же лицо. А тогда приходится заключить,
что еще в XVIII веке китайцы называли чжахоров—дун-гу, что, может
быть, следует поставить в связь с более древним дун-ху. Вопрос о про'-
— 155 —
Мне кажется, что все вышеприведенные факты устанавли-
вают с несомненностью, что к амдоским монголам не может
быть приурочено наименование широнгол и что за ними
должно быть оставлено их древнее племенное название хор
или чжа-хор, которое, вопреки заявлению Потанина, ими
еще не забыто. Об этом свидетельствует миссионер Гюк, это
видно и из книги того же Потанина, где читаем, что сами
себя амдоские монголы называют чахарами *), в каковом назва-
нии следует, конечно, видеть лишь испорченное (может быть
не совсем точной записью?) „чжахор*.
На основании изложенного я считаю, что тогоны, а стало
быть и сянь-би, принадлежали по языку к монгольской группе
народов 2); что же касается их антропологического типа, то
выяснить последний тем труднее, что сянь-би вступили на
историческую сцену не цельной, а уже смешанной народ-
ностью, что доказывается хотя-бы разнообразием их причесок:
только сяньбийцев-тоба китайцы причисляли к „со-тоу“, т. е.
к плетущим косу, о муюнах же они этого не говорят,
вероятно, потому, что те или брили голову подобно западным
исхождении Ли-ко-юн’а не играет в данном случае существенной роли, так
как история Средней Азии знает не мало примеров призвания на княже-
ние лиц чуждой национальности, и ниже читатель найдет тому доказа-
тельство; к тому же предание говорит, что Ли-ко-юн женился на монголке,
очевидно, княжеской династии.
9 Op. cit., I, стр. 342.
2) Этот вывод подтверждается и исследованием К. Shiratori—„Ueber
die Sprache der Hiungnu und der Tunghu-Stamme", в котором автор на
основании дошедших до нас остатков их языка пришел к заключению, что
народы сяньбийской группы по языку были монголами. В этом он резко
разошелся с большинством орьенталистов, которые относили и относят их
к тунгузской ветви монгольского племени. Наконец, укажу еще на один
довод в пользу монголизма тогонов.
В 1280 году Хубилай отправил для исследования вершин Желтой
реки известного китайского математика Ду-ши. Приведенные в обстоятель-
ном рапорте этого последнего (de Mailla—„Histoire gdndrale de la Chine",
IX, стр. 404—405) туземные собственные названия—монгольские: Ходунь-
нор (ныне Одонь - тала), соответствующее китайскому Син-су-хай, т. е.
звездному морю, долине (тала), испещренной множеством небольших водо-
емов, Ала (Алак)-нор, 'Ьличи (Элици) и Холань (Хулань, Улань?).
Если тогоны не были монголами, то“кто другой мог занести в места их
кочевий столь рано эти монгольские имена?
— 156 —
сяньбийцам и ухуаньцам или оставляли пук волос на темени
подобно восточным сяньбийцам (юй-вынь) * 3 4 *).
В сочинениях, трактующих о сяньбийской группе народов,
не содержится указаний на физические особенности их типа,
и все, что я мог в этом отношении извлечь из китайских
анналов, ограничивается заключением китайского сановника
Ц а й - ю н а, охарактеризовавшего сяньбийцев в следующих
словах: „они известны крепостью телесных сил; у них оружие
острее, а лошади быстрее, чем у хуннов" 2), т. е., что они
отважнее в бою и сильнее последних. Если сопоставить это
замечание с указанием китайской летописи на рослое племя
чан-ди, еще в VI веке до Р. Хр. жившее в Хинганских горах 3),
то невольно напрашивается вопрос, не этим-ли чан-ди
сяньбийцы обязаны были своей „крепостью телесных сил"
и, вероятно, высоким ростом? 4). Если так, то сяньбийцы
должны были иметь и черты лица, мало напоминающие совре-
менный монгольский тип. Было-ли это в действительности
так, видно из следующего.
По словам Рокхилля б), население Хор-ба отличается
от кочевников Тибета (друпа) менее резкими и грубыми чер-
тами лица, прекрасными большими глазами, почти всегда
орлиным носом, и нередко вьющимися волосами; особенной
же миловидностью и даже красотой выделяются в Хор-ба
женщины.
Hodgson 6) дает более детальное описание уроженца
страны Хор - ба. Находя, что чертами лица и всей своей изящ-
9 Klaproth—„Tableaux historiques de 1’Asie", стр. 96; Иакинф—„Собр.
свед. о нар., обит, в Ср. Аз. в древн. вр.“, 1, 2, стр. 240. У Иакинфа сказано,
однако, что язык юй-вынь’цев „нарочито разнился от сяньбийского".
2) Иакинф, op. cit., I, стр. 173.
3) Plath—„Die fremden barbarischen Stamme in alten China" в „Sit-
zungsber. d. philos.-philol. Cl. d. Akad. d. Wiss.“, 1874, I, стр. 469, 471.
4) Достойно внимания, что и до сих пор еще уроженцы северо-
восточного Китая отличаются своим высоким ростом от всех остальных
китайцев. При среднем росте китайцев 1,63 (а южных даже 1,62), средний
рост уроженцев Чифу и Ляо-дуна, по данным Hagen's. и Weissbach’s., равен
1,68. См. А. А. Ивановский—„Население земного шара", стр. 63.
б) „В страну лам", стр. 159.
6) „Essays of the languages, literature and religion of Nepal and Tibet",
II, стр. 78.
— 157 —
ной фигурой означенный суб’ект напоминал арийца, он в то же
время очерчивает его внешность в следующих выражениях:
„рост высокий (1,71), но сложение далеко не сильное;
руки несколько длиннее, а ноги короче, чем у европейца;
голова небольшая (54 сайт, в окружности); форма черепа про-
долговатая (головной указатель 79,9); лицо довольно длинное,
овальной формы; лоб узкий и довольно низкий, но не покатый
назад; лобные бугры и надбровные дуги мало заметные; скулы
тоже не выступающие вперед; глаза довольно большие, карие,
с веками, прикрывающими слезные бугорки J); нос прямой, не
слишком выдающийся; ноздри продолговатые, овальные; пере-
носье широкое; рот красивой формы; губы полные, но не
вывороченные; зубы ортогнатичны, хорошо поставленные, но
не прочные; челюсти небольшие; подбородок округлый, неухо-
дящий назад; цвет кожи очень смуглый, без румянца на щеках;
волосы на голове черные, густые, прямые и довольно жесткие,
усы небольшие; бакенбарды густые; бороды, а равно волос на
груди и на конечностях не имеется.
Дополнением к этому описанию уроженца Хор-ба может
служить следующее замечание Козлова 2): уроженцы Кама
ростом крупнее кочевников Тибета, значительно их благо-
образнее и опрятнее; в особенности замечание это должно
относиться к достаточному классу населения, где можно встре-
тить грациозных, стройных, румяных девушек; еще более инте-
ресными представляются дети с их живыми, блестящими, чер-
ными глазенками и густыми, часто вьющимися волосами. Глядя
иногда на группу резвящихся детей, я невольно задавал себе
вопрос—на кого они походили-бы, будучи одеты в соответ-
ственный возрасту европейский костюм? И, не задумываясь,
отвечал—на южных европейцев или цыган.
Что же касается той части чжахоров, которая населяет
Сининский округ, то хотя о них писали многие, но только
у Пржевальского мы находим указание на их тип. Муж-
чины, говорит он 3), несут на себе все признаки разносторон-
него скрещивания, и „только у женщин сохранился здесь тип,
!) Такая форма век—отличительный признак монгольской расы.
2) Op. cit., стр. 272.
3) „Третье путешествие в Центральной Азии", стр. 330.
— 158
свидетельствующий о том, что они принадлежат скорее к арий-
ской, нежели к монгольской расе".
Свидетельство Пржевальского тем ценнее, что только
здесь, в северной части Амдо, тогоны должны были избегнуть
скрещивания с дансянами х), влиянию коих до некоторой сте-
пени можно приписать современный тип камских хор-ба; если,
несмотря на окружающее их монгольское море, они все же
удержали некоторые характерные особенности европейского
типа, то это должно служить доказательством, что в IV веке,
когда муюны (тогоны) явились в Амдо и в бассейн оз. Куку-
нора, тип сяньбийцев напоминал европейский.
Вывод из вышеизложенного находится в противоречии
с установившимся взглядом на природу сяньбийской группы
народов: ни с антропологической точки зрения, ни в отноше-
нии языка * 2) она не является такой, какой ее себе предста-
вляли со времен Ab. R6musat до наших дней [Васильев,
Franke, Chavannes, Parker3)], а именно — тунгузской
х) См. выше стр. 149.
2) Когда уже эти строки сданы были в печать, Р. Pelliot сообщил
мне, что в „Бэй Ци“ имеется список некоторых слов тоба’ского языка,
который указывает на то, что по всей вероятности тоба’ский язык был
турецким.
Выражая здесь искреннюю признательность академику П. К. Пеллио
за это сообшение, я все же позволяю себе заметить, что не могу придать
ему значение факта, в корне подрывающего изложенную мною здесь гипо-
тезу о монголизме хоров, во-первых, потому, что тоба отличались от
остальных хоров некоторыми особенностями, отмеченными уже китайцами,
и, во-вторых, потому, что эти „некоторые слова" не подвергались еще
специальному анализу и могут оказаться из числа тех, которые искони
были общи турецко-татарскому и монгольскому языкам по единству их
корней; припомним, что согласно тому, что пишет Ши-гу (Иакинф—„Собр.
свед. о нар., обит, в Средн. Аз. в древн. вр.“, I, стр. 7), „поколения шань-
жунов и дун-ху были предками сянь-биа, шань-жунов же Сы-ма Цянъ
(Chavannes—„Les глёт. hist, de Se-ma Ts’ien", I, стр. 31) отождествляет
с хуннами. Если так, то в языке тоба могли удержаться турецкие слова
подобно тому, как в джагатайском—монгольские. См. выше стр. 85, сн. 1.
3) Ни один из этих орьенталистов не предпринимал, впрочем, спе-
циального исследования сяньбийского вопроса. Отнесение сяньби к тун-
гузской народности принималось ими за факт, не возбуждавший сомнений,
и только Deveria (см. Dutreuil de Rhins — „Mission scientifique dans la Haute
Asie", III, стр. 137) и позднее К. Shiratori рискнули высказаться за их
принадлежность к монгольскому племени.
159 —
ветвью монгольского племени. Этот вывод большого значения,
и он вполне оправдывает то длинное отступление, которое
пришлось для него сделать. А засим я возвращаюсь к изло-
жению исторических судеб сяньбийцев в связи с историей
Западной Монголии.
Последовавший за падением Хуннской державы шестиде-
сятилетний период ознаменовался мелкими стычками и борьбой
сяньбийцев с Китаем, южными хуннами, ухуаньцами и даже
между собой *), причем сяньбийцы то покорялись китайцам,
посылая им заложников * 2), то вновь отлагались и производили
набеги за укрепленную линию 3). Сяньбийцы в эту эпоху рас-
падались на множество родов, не об’единенных между собой
и преследовавших каждый свою собственную политику; тем
труднее было китайцам добиться спокойствия на границе.
Впрочем, они старались бороться с ними силами пограничных
варваров—хуннов и ухуаньцев, поощряя к тому последних
щедрой раздачей громких титулов и подарков, и только
в исключительных случаях посылали отряды своих стрельцов
и латников; так было, например, в 118 году, когда сяньбийцы
в больших силах вторглись в Чжилийскую провинцию, пре-
давая огню и мечу города и селения. В общем, однако, хотя
из этих пограничных столкновений китайцы и выходили
в большинстве случаев победителями, но что значило для них
разбить силы одного, двух, даже десяти князей, когда' таких
князей, всегда готовых взяться за оружие, насчитывалось
у сяньбийцев свыше 120! Чувствовалась необходимость реши-
тельных действий в более широком масштабе, разгром всей
массы сяньбийцев, но к этому Китай не был готов: все его
внимание поглощало в это время западная граница, где китай-
ские полководцы в борьбе с восставшими цянами 4) терпели
поражение за поражением.
9 Так, в 127 году, пристав Гын-i с сяньбийскими войсками
князя Шуай-чжун’а нанес жестокое поражение сяньбийцам, вторгшимся
в Ляо - дун.
2) В ПО году таких заложников в Китае собралось около 120 чело-
век, но и после того сяньбийцы „то покорялись, то вновь отлагались"
{Иакинф, op. cit., I, стр. 164).
3) Эти набеги сяньбийцев простирались до области Шо-фан.
4) См. выше стр. 132—133.
— 160 —
Лун-си и Бэй-ди 2) были потеряны, смежная часть про-
винции Шэнь-си разорена, „народ пришел в ужас и бежал на
юг, за Желтую реку" 3), даже область Хэ-нэй 4) оказалась
в опасности. При таких условиях растерявшееся правительство
не нашло ничего лучшего, как, отозвав главнокомандующего
китайскими силами на западном фронте, подвергнуть его уни-
зительному привозу в столицу 5) в клетке и заключить в
тюрьму. Второй мерой было распоряжение—перейти к обороне
и построить новую укрепленную линию в составе 616 неболь-
ших крепостей.
Но и эта мера оказалась мало действительной: прави-
тельственные войска продолжали отступать, и пламя восстания
охватывало все новые и новые округа.
Спасли положение баныпунекие мани (южные динлины) 6),
прозванные за их ратные подвиги в эту войну „божественным
войском". К ним, как победителям, тотчас же примкнули насе-
лявшие Сининский округ юэчжи 7) и некоторые цянские роды,
а засим восстание пошло быстро на убыль. Однако, еще
в 115 году положение дел на западной границе было настолько
серьезным, что министр Юй - юй определил его в следующих
выражениях: На границе сосредоточено ныне свыше 200 тысяч
войска,' но и эти силы еще не обеспечивают успеха. А между
тем страна разорена, и сельское население, несущее все тяготы
казенной службы по снабжению войск, не видя себе защиты,
бросило и земли и промыслы. При таких условиях трудно
предвидеть вероятные последствия нового поражения импера-
торских войск, а между тем оно возможно, так как военные
власти действуют, не принимая во внимание условий борьбы
с противником, который „наступает подобно туче, а отходит
подобно опущенной тетиве". Преследовать их, имея в своем
распоряжении лишь пехоту,—бесполезно. И о победе можно
*) Ныне округа Лян-чжоу-фу, Лань-чжоу-фу и Гун-чан-фу.
2)	Ныне область Цин-ян-фу.
3)	Иакинф—„История Тибета и Хухэнора", I, стр. 41.
4)	Округ Хуай-цин-фу в провинции Хэ-нань.
5)	Г. Ло-ян близь г. Хэ-нань-фу, провинции Хэ-нань.
6)	См. выше стр. 16.
7)	Небольшая ветвь юэчжиского племени, оставшаяся в Нань-шань-
ских горах и засим выселившаяся в бассейн Сининской реки.
—161 -
будет мечтать лишь тогда, когда собранные на границе пехот-
ные части будут заменены легкой конницей.
Потушено было это восстание только в 126 году, но
ликвидировать его удалось не скоро, так как цяны, отвыкнув
за истекший двадцатилетний период от китайского гнета, не
легко снова ему подчинялись. В 140 году понадобилось
даже вновь построить около трехсот крепостей и снарядить
огромную армию, и хотя на этот раз с мятежниками удалось
справиться сравнительно довольно скоро, но войска все же не
распускались до 145 г., несмотря на то, что содержание их
истощало последние ресурсы казны. По произведенному тогда
подсчету война с цянами поглотила свыше 34 миллионов лан
серебра—сумму баснословную для того времени, и понятно,
что при таких условиях предпринимать одновременно какие-
либо крупные операции против сяньбийцев было-бы для импе-
рии непосильно.
В начале второй половины II столетия нашей эры среди
сяньбийских князей выдвинулся некто Таныпихай (Тань-ши-
хуай), которому легендой приписывалось сверх’естественное
происхождение. Он сумел об’единить под своей властью весь
сяньбийский народ и в очень короткое время овладел прежней
территорией Хуннской державы от Тарбагатайских гор до
побережья Великого океана: на юге он опустошил китайские
пограничные земли, на севере и востоке отразил нападения
динлинов *) и государства Фу-юй * 2), на западе поразил усуней.
Сталкивался-ли он при этом с северными хуннами—неизвестно;
но так как после вторжения сяньбийцев в Джунгарию китай-
ская история не упоминает более об этом народе 3), то воз-
можно, что сяньбийцы положили конец их господству в этой
стране, заставив последние их остатки выселиться на запад 4).
*) Это, насколько мне известно, последнее упоминание китайской
летописи о северных динлинах, живших в бассейне р. Селенги. Впрочем
у Иакинфа („Записки о Монголии", III, стр. 81) говорится о каких-то дин-
линах, покоренных императором Тоба Дао в 429 г. Я не имел возможности
проверить это указание.
2) У корейцев—Пу-ю. Оно владело территорией между средней Сун-
гари и хребтом Чан-бо-шань и было завоевано Муюном Хой в 285 году.
3) См. выше стр. 139.
4) Не тогда-ли члены хуннской княжеской фамилии Хоянь, владев-
шей Баркульской долиной, были уведены на восток, где засим они и утра-
Том П.	lit
— 162 —
Начиная с 156 года, редкие годы проходили без того,
чтобы сяньбийцы не вторгались в пределы Китая. Северные
его окраины были до тла разорены, огромное число китайцев
перебито, очень многие уведены в плен. Императорское пра-
вительство не знало, что предпринять и как усмирить лютость
Таньшихая, который отказывался и от титулов и от каких-либо
договоров на основе „мира и родства". Особо отмечен в китай-
ской истории 168 год, когда сяньбийцы проникли далеко
внутрь страны и когда пострадали три новых обширных рай-
она Серединной империи—Ю-чжоу *), Бин-чжоу * 2) и только
что ставшая оправляться после восстания цянов область Хэ-си.
Но засим Таныпихай приостановил на некоторое время свои
вторжения в Китай, будучи, вероятно, занят военными делами
на севере, где им были присоединены обширные территории,
входящие ныне в состав южных частей Иркутской и Томской
губерний 3). Они возобновились в 174 году, когда опустошена
была область Бэй-ди.
Под 177 г. в китайской летописи говорится: с весны
этого года сянь-би произвели более тридцати набегов, причем
три высланные против них армии хотя и проникли далеко
внутрь неприятельской территории, но были там почти уни-
чтожены Таныпихаем, который захватил их обозы и бунчуки 4).
Выгнав из. своих владений китайцев, Таныпихай той же осенью
вторгся в Ляо-си 5), после чего перебросился на крайний
запад ив 178 году напал на Су-чжоу.
Это вторжение сяньбийцев в Хэ-си было последним при
жизни Таньшихая. Он скончался в 181 году, а несколько лет
спустя распалось и созданное им государство.
тили свою национальность. Янъ Ши-гу, писатель VIII века, говорит
о фамилии Хоянь как сяньбийской (см. Deviria в Dutreuil de Rhins—„Miss,
scient. dans la H. As.“, III, стр. 137).
>) Шунь-тянь-фу, Пекин.
2) Ныне—Тай-юань-фу.
3) Иакинф—„Записки о Монголии", III, стр. 53. Говорю предполо-
жительно, так как не могу указать времени, когда эти завоевания, если
только они действительно имели место (Иакинф не сообщает источника
своих сведений), были произведены.
4) Иакинф—„Собр. сведен, о нар., обит, в Ср. Азии в древн. вр.“,
I, стр. 170 и 174.
5) В настоящее время область Юн-пин-фу.
— 163 —
До 235 года, пока власть над значительной частью
наследства Таиыпихая удерживалась еще в слабых руках его
преемников, последние, пользуясь смутным положением дел
в Серединной империи ‘), предпринимали иногда набеги на ее
северные пределы, но засим и в среде сяньбийцев, как во всей
остальной Восточной Азии, настал период безначалия и вол-
нений, направивших избыток народной энергии на внутреннюю
борьбу за власть, вместе с чем прекратилась и запись о собы-
тиях в Монголии в китайских анналах. Имя сянь-би исчезло
со страниц истории, пятьдесят же лет спустя, одновременно
с об’единением всего Китая под властью Сы-ма-яня, основа-
теля Цзиньской династии, в восточной Монголии народилось
сильное сяньбийское государство Муюнов (Мужун).
В смутную эпоху, последовавшую за 235 годом, один из
сяньбийских родовичей Мохоба овладел округом Ляо-си и здесь
поселился. Его внук Муюн Шегуй переместился далее на
север, к реке Ляо-хэ. Он уже настолько усилился, что китай-
ский двор вынужден был согласиться на принятие им титула
шаньюй. Это обстоятельство не помешало ему, однако, овладеть
Чан-ли, одним из китайских городов в Ляо - си 2). Его сын
Муюн Хой начал свою военную деятельность с почти ежегод-
ных вторжений в Китай. Его купили, дав ему громкий титул
сяньбийского главноначальствующего. В 285 г. 3) Муюн Хой
овладел царством Фу-юй. В 289 г. он перенес свою резиденцию
из города Цзинь-чжоу-фу в Ги-чэн (Да Ги-чэн), лежавший
к северо-западу от г. И-чжоу. Здесь он был в 302 г. окружен
сяньбийцами юй-вынь 4), но бее труда заставил их отступить.
9 Эпоха троецарствия (221—265 г.), характеризующаяся борьбой
трех царств—Вэй, У и Хань, на которые распалась тогда Китайская
империя.
2)	Вероятно, Мохоба овладел лишь частью Ляо-си; далее говорится,
что Муюн Хой разорял Ляо-си.
3)	Иакинф, op. cit., II, стр. 18. Вероятно, однако, несколько позднее,
так как в 285 г. он лишь принял в управление наследие отца; см. Иакинф,
op. cit., I, стр. 176.
4)	Это племя, которое китайцы, может быть, совершенно правильно
относят к сяньбийской группе народов, населяло горную область к востоку
от верхнего течения Ляо-хэ. Позднее они получили у китайцев название
хи. Турки называли их татаби.
— 164 -
Юй-вынь претендовали на первенство среди восточных сянь-
бийцев, и это было уже не первое их выступление против
муюнов, но в борьбе с последними они терпели неудачу за
неудачей. Так было и в 319 г., когда Муюн Хань нанес им
решительное поражение, так было и позднее, до полного их
разгрома в 343 г., когда последний из их правителей должен
был бежать в Гао-ли (Ко-риб, Корею), а народ был расселен
среди муюнов *). В 311 г. Муюн Хой покорил сяньбийские
поколения су-хи и му-вань, кочевавшие к югу от Мукдена,
в 313 г. нанес поражение владению Ду-ань * 2), у которого отнял
древний город Ту-хэ 3), в 319 г. вышел победителем из труд-
ной борьбы с коалицией трех государств—Юй-вынь, Ду-ань
и Гао-гюй-ли 4), организованной и поддержанной китайцами,
и после сего приобрел такое могущество, что китайский двор
„поспешил" наградить его титулами: северного полководца,
Ляодунского князя и пинчжоуского 5) губернатора; однако еще
ранее он присвоил себе титул великого шаньюй’я 6), который
в 318 году и вынуждены были признать за ним китайцы. Он
скончался в 333 году.
Среди его преемников возникли междоусобия, в которых
приняли участие дуаньцы и ляодунцы. Благородный поступок
Муюн Ханя, из любви к отечеству ограничившегося лишь
отражением войск Муюн Хуана и не допустившего своих
союзников дуаньцев развить их успех, предотвратил, однако,
катастрофу.
9 Иакинф, op. cit., I, стр. 186; ниже, 1, 2, стр. 243, ошибочно ска-
зано в 333 г.
-) Это владение образовалось под управлением сяньбийцев из раз-
личных этнических элементов в смутную эпоху троецарствия. Оно зани-
мало территорию, входящую ныне в состав областей Сюань-хуа и Шунь-
тянь (Пекинской).
3) Он лежал к северо-западу от города Цзинь-чжоу-фу.
4) По корейски—Ко-гу-риб. Первоначально гаогюйли жили в долине
верхнего Ялу-цзяна, но засим постепенно овладели Северной Кореей
и восточной частью Ляо-дуна.
5) Пин-чжоу—ныне Юн-пин-фу.
6) Такой титул стал необходим в виду того, что многие из сяньбий-
ских князей стали именоваться шаньюй’ями и утверждались в этом звании
китайским правительством. Впрочем и князей, титуловавшихся великими
шаньюй’ями, одновременно было несколько.
— 165 —
Возвратив в 336 г. отнятый у него Муюн Женем Ляо-дун,
Муюн Хуан провозгласил себя ваном (царем), а династии дал
имя Янь,
Предпринятый им вслед засим в союзе с царством
Чжао *) поход против владения Ду-ань хотя и увенчался успе-
хом, но послужил поводом к ссоре с Ши-Ху, государем Чжао,
и к войне между прежними союзниками. В этой далеко не
равной борьбе 2) двух царств победили муюны, но блестящий
исход борьбы с могущественным хуннским императором, закон-
ченной в 340 году, не удовлетворил честолюбивого Муюн Хуана,
и в 342 г. он предпринял свой победоносный поход на Север-
ную Корею (Гао-гюй-ли), который и закончился полным раз-
громом и покорением этого царства. В 344 г. им было унич-
тожено владение Юй-вынь — последний член той коалиции
государств, которая поставила себе задачей уничтожить мую-
нов. В 348 г. он скончался.
Его преемник Муюн Цзюнь овладел царством Чжао, каз-
нил узурпатора Ши Минь и в 352 году принял титул импе-
ратора.
История этой империи представляет почти непрерывный
перечень интриг и убийств в среде императорской фамилии,
и, как следствие, быструю смену правителей, что, конечно, не
могло не отразиться на прочности и долговечности государства:
в 370 г. оно было завоевано циньским государем Фу Цзянем II,
в 384 г. восстановлено, в 398 г. распалось на два царства—
Северное и Южное Янь, а в 410 г. оба эти царства были
уничтожены, все же представители императорской фамилии
Муюн, а также лица, имевшие с ними родственные или слу-
жебные связи, в общем около 13.000 человек, казнены.
Та легкость, с какой в Восточной Азии в описываемую
эпоху создавались и рушились обширнейшие монархии, всего
очевиднее доказывается историей возникновения и падения
Циньской империи.
Ее основателем был диский (динлинский) князь Фу Хун
из окрестностей города Лё - яна. В 347 году он встал во главе
>) Об этом царстве, основанном хуннским полководцем Ши Лэ, про-
возгласившим себя ваном, а в 330 г. императором, см. выше стр. 140.
2) Если верить китайской летописи, Ши Ху двинул против муюнов
полумиллионную армию и флот из 10.000 судов.
—166 —
всякого сброда, которого было не мало в то безначальное
время повсеместно в Китае, и, располагая силами около ста
тысяч человек, сумел так повлиять на чжаоское правительство,
что император поспешил признать его главнокомандующим
в Гуан-чжуне (Си-ань-фу). В 350 г. он разбил войска импер-
ского министра Яо И-чжуна, такого же, как сам, авантюриста,
и принял титул шаньюй’я, но затем был убит одним из своих
полководцев. В том же году его сын Фу Цзянь отнял столицу
империи Чан-ань (Си-ань-фу) у захватившего ее незадолго
перед тем авантюриста Ду-хун и, воспользовавшись беспоряд-
ками, вызванными в государстве полководцем Ши Минь *),
об’явил себя императором царства Цинь.
В 357 г. на престол вступил Фу Цзянь II. Покончив
в 367 г. со смутами в своем государстве, он в 370 г. одним
мощным ударом овладел империей Муюнов, после чего до
40.000 сяньбийских семейств было выселено в долину Вэй-хэ;
затем в 373 г. он покорил Шу (Сы-чуань) и в 376 г. княже-
ство Лян * 2) и царство Дай 3 4). Об’единив таким образом под
своею властью огромную территорию от Кореи до окраин
Тибета и Куку-нораон решился наконец и на борьбу
с Южным Китаем. Туда он направил огромные силы. Едва,
однако, он вступил на территорию Цзиньской империи, как
в тылу у него возникли серьезные беспорядки, приведшие
к восстановлению монархии муюнов и отторжению провинции
Бэй-ди, где Яо Чан, сын упоминавшегося выше авантюриста
Яо И-чжуна, провозгласил себя ваном, дав своей династии на-
>) См. выше стр. 140.
2) У китайских историков более известное под именем Цянь Лян.
Оно создано было в 313 г. китайцем Чжан-гуй на землях, входящих ныне
в состав областей Лян-чжоу-фу и Си-нин-фу (см. Franke—„Eine chinesische
Tempelinschrift aus Idikutschahri bei Turfan", стр. 9; Deveria—„Stdle Si-hia
de Leang-tcheou", 1898, стр. 9).
3) Царство сяньбийцев-тоба; о нем ниже.
4) У Иакинфа („История Тибета и Хухунора“, I, стр. 119) читаем
даже, что он владел южной Монголией, областью Куку-нора и Восточным
Туркестаном, но подтверждения сему я не нахожу в исторической литера-
туре, посвященной этому периоду. Впрочем, у того же автора имеется ука-
зание, что в 381 г. к Фу Цзяню на поклон явились послы 62 иностранных
владений; среди них должны были находиться и послы князей Восточного
Туркестана.
— 167 —
именование Младшей Цинь. Фу Цзянь II поспешил вернуться
обратно, но в первом же столкновении с муюнами был разбит,
бежал, в горах Ву-цзян схвачен Яо Чаном и тут же казнен.
Это событие отнесено китайской летописью к 385 году,
а десять лет спустя рушилась и обширная Циньская империя,
просуществовавшая едва 44 года и раздробившаяся на части,
о которых придется сказать несколько слов ниже.
Пока эта трагедия разыгрывалась в пределах Северного
Китая, в южной Монголии назревали события, которые в даль-
нейшем своем течении обняли и те территории, которые вхо-
дят в состав Западной Монголии.
Полагают, что сяньбийцы тоба выселились на север, в бас-
сейн Онона х), за несколько десятков лет до Р. Хр. Оставаясь
в зависимости от хуннов, они не могли, конечно, играть поли-
тической роли, но в конце I столетия по Р. Хр. причина их
вынужденной пассивности перестала существовать, и они
исподволь подчинили себе окрестные земли, образовав под
главенством единой ханской власти союз 39 уделов. В ]П веке
началось их движение к югу. Они заняли земли севернее
Долон-нора с центром у оз. Далай-нор, т. е. земли, входящие
ныне в состав монгольских княжеств Абага и Абаганар * 2),
засим, раздвигая пределы своих кочевий, к 261 году распро-
9 „Мэн-гу-ю-му-цзи“, прим., стр. 360; Иакинф—„Собр. свед. о нар.,
обит, в Ср. Аз. в древн. вр.“, I, стр. 188. Подтверждением сему служит
следующее место „Вэй-шу“: в 443 г. ко двору Тоба Дао прибыло посоль-
ство из страны У-ло-ху. Послы сообщили императору, что к северо-западу
от их родины сохранилась гробница его предков, представляющая каменное
сооружение, имеющее 70 фут. высоты, 70 шагов от сев. к югу и 40 шагов
от востока к западу (Hirth—„Die Kaiser-Graber in Centralasien" в „Ver-
handl. d. Berl. anthropol. Gesellsch.", 1890, стр. 52—55; „Мэн-гу-ю-му-цзи“,
прим., стр. 361). Hirth полагает, что владение У-ло-ху находилось в долине
Кэрулюн. Приводимые в „Мэн-гу-ю-му-цзи“ расстояния не оправдывают
этой гипотезы, но едва-ли им следует придавать решающее значение.
2) В „И-тун-чжи“ {Иакинф, loc. cit.) говорится, что земли княжества
Абага и Абаганар были под властью сяньбийцев тоба при династии Цзинь.
Что, однако, эти земли были заняты ими несколько ранее, доказывается
тем обстоятельством, что они, согласно „Ган-му“, уже в 261 г., т. е. за
четыре года до возникновения Цзиньской империи, проникли в Чэн-ло
(Гуй-хуа-чэн), которым и овладели.
— 168 —
стравились на юг до Юй-чжоу и Сюань-хуа-фу и на запад
до Ордоса.
В 295 г. хан Ито перешел на северную окраину Гобий-
ской пустыни и, пройдя далеко на запад, покорил более
тридцати владений. Что это были за владения и где они
находились—нам неизвестно, но судя по тому, что пишет
АЬ. Rdmusat1), можно думать, что здесь идет речь о тех
же государствах, которые были некогда завоеваны Таныпи-
хаем 2) и засим, по распадении Сяньбийской державы, отло-
жились.
Тоба Илу, избранный в 307 году ханом, продавая свои
услуги Цзиньской империи в ее борьбе с царством Хань,
добился от нее значительных территориальных уступок и титу-
лов: сначала великого шаньюй’я и князя Дай, а затем в 315 г.
и царского; но последним ему не суждено было долго поль-
зоваться, так как в том же году он был убит своим сыном.
Это убийство вызвало междоусобия, закончившиеся с вос-
шествием на престол Юй-люй’я, который „на западе завоевал
древние усуньские земли 3), на востоке покорил все, лежавшее
9 „Remarques sur 1’extension de 1’empire Chinois du cote de 1’Occident" .
в „Mdmoires sur plusieurs questions relatives a la gdographie de 1’Asie Cen-
trale", стр. 107, где говорится: „Les princes de cette dynastie (Wei, Тора),
originaires de la Sibdrie, avoient conservd des relations avec toutes les tribus
qui habitaient au-del& du lac Baikal jusqu a 1’Obi et jusqu’aux contrdes
voisines de la mer Glacial".
2) См. выше стр. 161.
3) Выражение „древние усуньские земли" является неопределенным
указанием на ту территорию, которая присоединена была Юй-люй’ем
к Тобаским владениям. Что, делая такое указание, китайцы не имели в виду
долины р. Или, как то полагает о. Иакинф („Записки о Монголии", Ш,
стр. 73), это—очевидно, так так Илийский бассейн был последней из
занимавшихся усунями территорий. Что ими не могли быть также и земли
в бассейне Булунгира, явствует из того, что в восточном Принаньшанье
в это время существовало уже княжество Лян (см. выше стр. 166), которое
должно было служить Юй-люй’ю помехой для овладения названным бас-
сейном. Таким образом остается предположить, что под „древними усунь-
скими землями" китайцы разумели территорию в области Хангайских гор
(см. выше стр. 99). Но тогда должен представиться еще более темным
вопрос о тридцати владениях, покоренных в 295 году ханом Ито, лежав-
ших на северной окраине Гобийской пустыни и к западу от Онона, ибо
едва-ли тоба могли пускаться на завоевание южной Сибири, не обеспечив
себе обладания бассейном Селенги.
169 —
от Уги ‘) на запад" 8). В 321 г. и этот хан был убит, после
чего в государстве Тоба наступил смутный период, ознамено-
вавшийся частой сменой ханской власти и попытками претен-
дентов укрепиться на тобаском престоле при содействии сосед-
них владетелей—сяньбийцев (Янь и Юй-вынь) и хуннов (Чжао).
1) Владение У-ги (У-цзи) находилось в Маньчжурии к северу от
Гао-гюй-ли („Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 361; Schott—„Aelteste Nachrichten von
Mongolen und Tataren", стр. 7). У-цзи—потомки су-шэней. О су-шэнь
упоминается уже в так называемой бамбуковой летописи („Чжу шу-цзи-
нянь"), где они под именем си-шэнь или цзи-шэнь названы в числе тех
инородцев, которые в 2225 г. до Р. Хр. из’явили покорность императору
Шунь. Следующую, более достоверную, дату приводит „Тун-цзянь Ган-му",
где говорится, что послы названного племени явились с данью ко двору
У-вана в 1103 году до Р. Хр.; наконец, в „Хэу Хань-шу" встречается ука-
зание, что су-шэнь’ские послы приходили и ко двору Кан-вана. В „Хэу
Хань-шу", в “Цзинь-шу“ и в „Минь-чжоу-юань-лю-као“ говорится, что они
жили к северу от Бу-сянь-шань (ныне—Чан-бо-шань) и к востоку от пле-
мени мань-го; в Ханьскую же эпоху, как это видно из китайского истори-
ческого атласа „Я-си-я-ли-ши-ди-ту“, они занимали долину среднего
и нижнего течения р. Сунгари. Позднее, в эпоху Хэу Хань их имя исче-
зает, изменяясь в и-лоу, и еще позднее, при северной Вэйской династии,
в у-цзи. При Сунской династии наименование у-цзи удерживает только
одно из племен бывшей су-шэнь’ской племенной группы, вся же масса
последней получает собирательное имя мо-хэ. Впрочем „Тун-чжи" сбли-
жает у-цзи и мо-хэ фонетически, причем указывает, что мо-хэ есть испор-
ченное слово от звукового комплекса у-цзи. Всего долее наименование
мо-хэ удержалась у населения Амурской долины ниже устья Сунгари, где
оно было известно под именем хэй-шуй мо-хэ, т. е. мо-хэ Черной реки.
Бо-хай, получившие в VII столетии первенство в Маньчжурии, происходили,
по словам Ма-дуанъ-линя, из отдела мо-хэ, известного под именем сун-мо
или су-мо мо-хэ (Гребенщиков—„Маньчжуры, их язык и письменность"
в „Изв. Восточн. Института", 1912, XLV, вып. I; Горский—„Начало и пер-
вые дела Маньчжурского дома" в „Трудах членов Росс, духовной миссии
в Пекине", I; Иакинф—„Собр. свед. о народ., обит, в Средн. Аз. в древн.
врем." II; J. Dyer Ball—Things Chinese or notes connected with China";
Parker—„А thousand years or the Tartars", 1895; Wylie—„Chinese researches",
1897, IV, стр. 241; C. de Harley—„Histoire de 1’Empire de Kin", стр. 1—3;
архим. Палладий—„Дорожные заметки на пути от Пекина до Благове-
щенска через Маньчжурию", 1870). Имя у-цзи удержалось в Маньчжурии
до конца XVI столетия (Рудаков—„Материалы по истории китайской куль-
туры в Гириньской провинции", I, стр. 7; Гребенщиков, op. cit., стр. 12).
2) Иакинф—„Собр. свед. о народ., обит, в Ср. Аз. в древн. вр.“,
I, стр. 193.
Том Щ	IP
— 170 —
Единодержавие удалось восстановить только Тоба Шиигяню,
возведенному на престол тобаскими старшинами в 338 году.
. „Вэй-шу“, наделяя этого государя качествами хорошего
правителя и полководца, говорит, что ему удалось не только
сохранить „наследие предков", но и раздвинуть пределы госу-
дарства „с востока от Сумо ‘) на запад до Полона 2), с юга
от Инь-шаня на север до песчаной степи" 3). Эти границы,
однако, не точны, так как уже в 340 году Шиигянь перенес
свою резиденцию в Дай, т. е. далеко на юг от Иныпаньских
гор; с другой же стороны нельзя было говорить и о сохране-
нии „наследия предков", когда все завоевания тобаских ханов
к северу от Гобийской пустыни оказались утраченными.
В 376 году он был убит одним из своих сыновей, что
вызвало смуту в ханской семье и способствовало быстрому
занятию столицы войсками Циньской империи. Фу Цзянь П,
овладев царством Дай, разделил его на две части: восточную,
от Желтой реки на восток, он оставил за шиигяневым внуком
Тоба Гуем, поручив ее управление до совершеннолетия послед-
него князю Лю Кужиню, над западной, же поставил ордосского
князя Лю Вэй-чэня 4), главного виновника тех событий, кото-
рые довели царство Дай до столкновения с могущественной
Циньской империей.
Тоба Гуй принял в свои руки управление государством
в 386 году, т. е. в момент распадения Циньской монархии.
Но этот момент не мог быть им в полной мере использован,
так как за истекший десятилетний период царство Дай не
только успело переменить сюзерена, но и внутри его опреде-
лились тенденции сепаратизма, которые необходимо было
прежде всего подавить.
Первой жертвой предприимчивости Тоба Гуя был Лю Сянь,
сын Лю Кужиня, успевший, приобрести большое значение
9 Река Сунгари.
2)	Владение, находившееся в восточной части Ферганы.
Столь далекое распространение на запад владений Шиигяня возбу-
ждает, однако, большие сомнения; во всяком случае известие это не под-
тверждается другими китайскими историческими сочинениями, трактующими
о том же предмете.
3)	Иакинф, op. cit., I, стр. 194.
4)	См. выше стр. 140.
_ 171 —
и силу в южной Монголии. Тоба Гуй сумел привлечь на
свою сторону Муюн Чуя, и соединенные их войска очень
быстро покончили с этим владетелем. Следующим против-
ником, с которым Тоба Гуй также скоро расправился, был
Выньгэди, князь жеужаньский 1). Жеужани были с давних
пор данниками тоба, с разделением же царства Дай на две
половины, их кочевья отошли к Лю Вэй-чэню. Тоба Гуй напал
на Выньгэди, когда же жеужани бежали на север, догнал их
и, вернув обратно, силой принудил их поселиться к востоку
от Желтой реки. Лю Вэй-чэнь выслал войска на защиту жеу-
жаней, но в первом же столкновении с тоба они были раз-
биты, после чего Тоба Гуй вторгся в Ордос и быстро овладел
всем этим краем. Бежавший Лю Вэй-чэнь был убит своими
же спутниками, а его наследник и с ним до 5.000 родовичей
были казнены по приказанию Тоба Гуя.
Видя такие успехи своего вассала, Муюн Чуй решил
остановить их силой оружия; но значительная армия, послан-
ная им в 395 г. в Ордос, была почти уничтожена Тоба Гуем,
так как даже пленные, всего в количестве до 50.000 человек,
были преданы смерти. Начатая столь бесчеловечным актом 2)
война между муюнами и тоба продолжалась два года и закон-
чилась в исходе 397 г. в пользу последних завоеванием ими всей
той территории, которая принадлежала муюнам к югу от Вели-
кой стены. Не дожидаясь, однако, исхода ее, Тоба Гуй счел
своевременным подчеркнуть свою независимость принятием
императорского титула. Своей династии он дал имя Вэй,
в 496 г. измененное в Юань-вэй.
9 Об этой народности см. ниже. Васильев („Приведение монголов
в покорность при начале Дайцинской династии", прил. к Ш т. книги Пота-
нина—„Очерки сев.-зап, Монголии", стр. 306) полагает, что жеу-жань
можно читать и ю-жань.
2) Мне приходилось отмечать, что сяньбийцы отличались особой
жестокостью. Эта черта их национального характера проходит красной
нитью по всей их истории, где случаи одновременных казней тысяч
людей и убийств ближайших родственников, не исключая отца (так погиб,
как мы ниже увидим, и император Тоба Гуй), составляют обычное явление.
Вместе с тем, однако, не было в Средней Азии народа, среди которого
история отметила-бы столько примеров доблести, самоотвержения и незло-
бивости, как у сяньбийцев. Очевидно, темперамент этого народа совмещал
крайности.
— 172
В 399 году он нанес решительное поражение гаогюйцам,
населявшим степи к северо-западу от современного Гуй-хуа-
чэна', и, забрав большое число пленных, перевел их на север-
ные склоны хребта Инь-шань, к северу от города Дай *).
В 401 г. он вступил в борьбу с царством Цинь 2), при-
нявшим сторону бунтовавших жеужаней, но должен был
вскоре ликвидировать эту войну, удовольствовавшись самыми
ничтожными ее результатами, в виду тех серьезных послед-
ствий для государства, к каким грозил привести бунт жеужаней.
Среди этих последних выделился князь Шелунь, которого
китайская летопись аттестует находчивым, злым и лукавым 3);
но несомненно, что он был также смел, решителен и талант-
лив. Потерпев неудачу в своих первых столкновениях с импе-
раторскими войсками, он сумел, однако, поднять и увлечь за
собой на север и запад весь жеужаньский народ, силами
которого и завоевал северную Монголию от Чао-сяни4) до
Яньци (Карашара) б). Покорив на своем победоносном пути
х) Согласно Иакинфу („Зап. р Монг.“, III, стр. 79), в том же году
Тоба Гуй завоевал Тарбагатай. Если даже он и действительно посылал
войска так далеко на запад, то это завоевание не было прочным, ибо уже
в 402 г. Джунгария ему больше не принадлежала.
2) См. выше стр. 166—167.
Это царство (на некоторое время даже империя), возникшее в 385 г.
на землях, входящих ныне в состав Шэньсийской провинции и юго-восточ-
ной Гань-су, было уничтожено Цзиньской империей в 417 г. Его основа-
тель Яо Чан был потомок Шаоданов, т. е. цян по происхождению.
3) Иакинф — „Собр. свед. о нар., обит, в Ср. Аз. в древн. вр.“, 1,2,
стр. 208.
По корейски—Цзо-сибн — государство, владевшее территориями
северной Кореи и юго-восточной Маньчжурии.
5)	Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 209; Parker, op. cit., стр. 161; Cha-
vannes—„Documents sur les Tou-kiue Occidentaux", стр. 221.
Указание „Бэй-шы“ на Карашар, как на предел завоеваний Шелуня
на западе, кажется мне странным. Хотя южное Притяньшанье и находи-
лось в это время в зависимости от гаогюйцев, но Шелунь, вторгаясь в их
владения во главе конных полчищ, не мог, конечно, избрать для этого
путь вдоль лишенных растительности южных склонов Тянь-шаня; он несо-
мненно шел южной Джунгарией, причем так как китайская летопись на
этот раз ничего не говорит об его столкновении с усунями, то я из этого
заключаю, что на запад он овладел территорией Джунгарии до границ
усуньскнх владений, т. е. до р. Куйтун. Если в дальнейшем границы
жеужаньских владений и были продвинуты на запад, то лишь за счет
— 173 —
гаогюйские поколения, „он сделался столь сильным и страш-
ным “ *), что заставил даже Тоба Гуя, этого дальновидного
правителя и смелого полководца помириться с потерей огром-
ной территории к северу от Гобийской пустыни.
Таким образом почти внезапно возникло мощное жеужань-
ское государство, опиравшееся, главным образом, на силы гао-
гюйцев, многочисленные, но разрозненные поколения коих
усуньских земель; ошибочно поэтому Gaubil („Mdmoires concemant 1’histoire
etc., des Chinois, par les missionnaires de Pdkin“, XV, 1791, стр. 418, 419)
пишет: „Ils se fesaient payer tribut par les princes du nord des Indes, par
ceux du pays Balk et par ceux qui rdgnaient dans la Transoxane. Ils occu-
paient tous les pays entre les fleuves Selinga, Orgoun, Irtis, Oby et les vastes
pays au nord du fleuve Si-hian (Tche, см. стр. 403), jusqu’au nord de la mer
Caspienne. C’est sans doute la puissance de Jeou-gen qui obligea les Alains
et beaucoup de hordes des Huns & passer les fleuves Jaick et Volga pour
aller s’dtablir ailleurs". Gaubil, очевидно приписал жеужаням завоевания,
совершенные другим народом--эфталитами. Впрочем в „Вэй-шу“ (Specht—
„Etudes sur 1’Asie Centrale d’aprds les historiens chinois" в „Journ. Asiat.",
8-dme sdrie, 1883, II, стр. 328) говорится: „Юэчжи, владения коих на севере
соприкасались с владениями жеужаней, терпя от набегов последних,
вынуждены были удалиться в Воло"—местность, как думает Specht, лежав-
шую на запад от Бамиана (ср. J. Marquart—„Ueber das Volkstum der Koma-
nen" в „ Abhandlungen d. k6n. Gesellschaft der Wissenschaften zu G6ttingen“,
philol.-hist. Klasse, n. Folge, 1914, XIII, I, стр. 70, где читаем: ...„nach
der Stadt Balchan (gr. ^xXaofy.) am Busen von Krasnowodsk verdringt
worden waren"). Затем далее (ibid., стр. 348) Specht резюмирует китайские
известия так: „В начале V века жеужани изгнали Ци-до-ло, царя кушанов,
на запад и вынудили его перейти на южную сторону большого горного
хребта, где ему покорилось пять княжеств, лежавших к северу от Канда-
хара“. В „Бэй-шы“ (Иакинф, op. cit., Ill, стр. 172) те же факты излагаются,
однако, иначе: во 1) говорится, что набеги жеужаней вызвали лишь пере-
несение столицы государства в Боло, а не передвижение туда всего народа
кушанского; во 2) что они не имели последствием бегство Ци-до-ло на
запад, и 3) что поход последнего в северную Индию не находился в какой
либо связи с враждебными выступлениями жеужаней. Весь ход историче-
ских событий указывает, однако, на то, что и перенесение кушанской сто-
лицы в Боло не могло быть вызвано набегами жеужаней на Тохарестан,
так как так далеко на юг эти последние не проникали. Самое бдльшее, что
можно в этом направлении допустить, это набег их грабительских шаек
на Фергану после того, как усуни были уже вытеснены из центрального
Тянь-шаня за Алайский хребет. Такие набеги совершали они и на оазисы
Восточного Туркестана.
*) Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 208.
— 174 -
разбросанно кочевали на огромном пространстве между Джун-
гарским Ала-тау, Хангайской горной страной и Инь-шанем.
Что же это были за племена—эти жеужани и гаогюйцы,
столь неожиданно выступившие на историческую сцену в пер-
вых ролях? О гаогюйцах мне приходилось уже упоминать
выше *); пх значение в истории Средней Азии будет выясняться
постепенно при изложении последующих событий, подробно
же я остановлюсь на них в тот момент, когда к ним перейдет
активная роль; что касается жеужаней, то наши сведения
о них сводятся к следующему.
В „Ган-му “ под 521 г. говорится, что родиной жеужаней
была „великая песчаная степь"—Да-цзи * 2). В этом указании
нельзя видеть противоречия с тем местом „Бэй-шы“, где гово-
рится, что жеужани платили дань тобаским ханам куницами
и соболями, так как в той же „Бэй-шы“ далее говорится, что
сюда, в Гобийскую степь, жеужани перекочевывали лишь на
зиму, лето же проводили на северной ее стороне, т. е. оче-
видно в Хангайских горах.
Основателем жеужаньского княжества китайская летопись
считает некоего Мугулюя, по прямой линии от которого
в шестом колене и происходил тот князь Выньгэди, о котором
говорилось выше. Из этого следует, что в Да-цзи жеужани
поселились лишь в III веке по Г. Хр., в то время, когда
и тоба двинулись к югу от бассейна Онона. Впрочем на этот
счет имеется прямое указание китайской летописи, поясняющей,
что Мугулюй был современником хана ГГ.фыня.
О Мугулюе говорится, что волосы у него были наравне
с бровями. Этот гориллоподобный морфологический признак,
являясь индивидуальной, а не расовой особенностью, не может
иметь значения при решении вопроса о принадлежности жеу-
жаньского народа к той или иной этнической группе. Не раз-
решается этот вопрос и данными китайской истории, так как
„Вэй-шу“ видит в нем ветвь дун-ху 3), „Сун-шу „Лян-my“
’) Стр. 18, 69.
2) Иакинф, op. cit., Ill, геогр. указ., стр. 14; idem—„Записки о Мон-
голии", Ш, стр. 101.
3) Анахуань, хан жеужаньский, также считал, что род императоров
Юань-вэй одного происхождения с его родом (Иакинф—„Собр. свед. о нар.,
обит, в Ср. Аз. в древн. вр.", 1, 2, стр. 226).
175 —
и „Нань-шы“ считают его племенем, родственным хуннам,
и, наконец, „Бэй-шы“ (?) приписывает Мугулюю гаопойское
происхождение 2). Может быть доля правды содержится в каж-
дом из этих источников, так как „жеужань“ не племенное
прозвание, а наименование того княжества, которое удалось
образовать Челуху, сыну Мугулюя, из всякого сброда 3).
Последующие 130 лет вассальной зависимости могли уси-
лить его лишь за счет естественного прироста населения, но
и к 390 г. оно. все еще оставалось ничтожным владением,
распадаясь на два удела, с которыми легко справлялись даже
небольшие отряды войск, посылавшиеся Тоба Гуем.
Это следует иметь в особенности в виду при дальнейшем
ознакомлении с судьбой Жеужаньской державы, ибо вся ее
мощь построена была на умелой эксплоатации сил многочи-
сленных гаогюйских поколений, не доросших еще в то время
до сознания племенного своего единства.
Жеужаньское государство существовало в течение 150 лет,
но уже в 506 году император Сюань-ву (Тоба-Ко) приказал
ответить жеужаньскому послу следующее: „Шелунь был отло-
жившийся подданный дома Вэй. В то время, в виду особо
трудных обстоятельств, допущено было сношение посольствами.
Ныне, однако, жеужаньский дом находится накануне утраты
всех своих владений. В виду сего, если Тохань желает соблю-
сти долг пограничного вассала, то должен доказать искренность
своего подданства более осязательным образом, чем присылкой
послов с предложением мира“. Таким языком китайский двор 4)
9	К. Shiratori — „ Ueber die Sprache der Hiungnu und der Tunghu-
Stamme", стр. 18, 19.
2)	Иакинф—„Зап. о Монг.", III, стр. 101.
3)	Всего поэтому правильнее видеть в жеужанях конгломерат оскол-
ков различных народностей, первых „казаков", союз под. главенством хана
всяких беглых элементов, какие и в последующие эпохи не раз слагали
в Средней Азии государства.
4)	Употребляю это выражение, так как к этому времени тобаские
императоры успели вполне окитаиться. Уже Тоба Хун, окружив себя
китайцами и переняв все обычаи китайского двора, издал указ, воспрещав-
ший ношение хорского (т. е. сяньбийского) одеяния и употребление при
дворе хорского языка, его же преемники, мечтавшие овладеть всем Китаем,
были еще ббльшими гонителями всего родного, дабы заставить китайцев
позабыть их иностранное происхождение.
— 176 -
мог говорить только с представителем государства, материаль-
ные силы которого были ничтожны. Трудно указать момент,
когда Жеужаньское государство достигло апогея своей мощи:
преемники Шелуня увеличили несколько захваченную им тер-
риторию, но с другой стороны терпели такие поражения, что
только отсутствию у них серьезных противников можно при-
писать то обстоятельство, что им удалось сохранить обладание
северной Монголией в течение сравнительно долгого периода
времени. Характерно в этом отношении то место указа импе-
ратора Сюань-ву, где говорится, что он единственно потому
„не простирает еще своих видов на север, что страна Гян-
нань, т. е. южный Китай, остается не покоренной". Именно
честолюбивая мысль—об’единить под своей властью весь Китай,
ставшая заветом императоров Юань-вэйской династии, спасала
Жеужаньское государство от их решительного удара.
Еще Klaproth высказывал предположение, что жеу-
жани —авары, оттесненные в Европу турками 2). Klap-
roth упустил, однако, из виду свидетельство византийского
историка Феофилакта Самоката, указывавшего на то,
что авары, вторгшиеся в 558 году в Европу 8), не имели
9 De Groot—„Die Hunnen der vorchristlichen Zeit", I, стр. 181, наз-
вание этого народа пишет Dsu-dsu (Dsut-dsut, Dsurdsut). Marquart—„Ober
das Volkstum der Komanen", стр. 88, 89, 96, пишет, что в „Сун-шу" тот же
народ именуется да-дань или дань-дань — название, которое, может быть,
следовало-бы поставить в связь с позднейшим да-да.
2) „Tableaux historiques de 1’Asie", стр. 116. До Клапрота ту же
мысль, хотя и не особенно решительно, высказали Deguignes и, как это
пишет Parker (см. Koloman Nemati—„Die historisch-geographischen Beweise
der Hiung-nu=Hun IdentiUt", стр. 28), Gibbon. Сам Паркер относится,
однако, вполне отрицательно к этой гипотезе.
.3) Что эти авары вышли из Западной Монголии, явствует из факта
существования и до настоящего времени в бассейне р. Тельгир-морина
хошуна, носящего название Уар-гуни (Потанин—„Очерки сев.-зап. Монго-
лии", II, стр. 23), т. е. то именно название, которое давали себе и неко-
торые отделы аваров, производившие его от имен двух своих ханов—
У ара и Хуни (Saint - Martin, прибавл. к IX т. Lebeau—„Histoire du Bas-
Empire", стр. 361 и 373). Аристов—„Заметки об этническом составе тюрк-
ских племен и народностей", etc., в „Жив. Стар.", 1896, вып. III и IV,
стр. 310, высказывает довольно обоснованное предположение, что авары,
бежавшие в Европу, были частью тургешского племени. См. т. III, гл. V,
настоящего сочинения.
— 177 —
ничего общего с теми аварами, царство коих было уничтожено
турками и остатки которых бежали под защиту китайцев
и народа мукри * 2). Этих-то последних аваров Saint-Mar-
tin 3), Marquart4 5), Chavannes6) и Franke6) и ото-
ждествляют с жеужанями, что, нисколько не подвигая нас
вперед в раз’яснении вопроса об этнических особенностях
этого народа, создает, однако, странную теорию о существова-
нии двух различных народов, носивших одно и то-же название.
Не менее странно также и то обстоятельство, что об имени
народа, сложившегося в политический организм на границе
Китая и там же лишившегося своего политического бытия, мы
узнаем от византийца и притом историка, далеко не всегда
находившегося на высоте понимания излагавшихся им событий
и известного равнодушием к истине 7).
9 „Таугаст", правильнее—„Таугач", „Табгач". Под этим именем
у турок и у византийских историков (Феофилакта Симоката) известны
были китайцы. См. Klaproth—„Norns de la Chine", стр. 213 (цит. no Richtho-
fen—„China", I, стр. 551); Yule—„Cathay and the Way Thither", I, стр. LII,
LIII; Chavannes, op. cit., стр. 230; Radloff—„Die alttiirkischen Inschriften der
Mongolei", Ш, 1895, стр. 428; Thomsen—„Inscriptions de 1’Orkhon" в
„Mdmoires de la Socidtd Finno-Ougrienne", 1896, V, стр. 139; Marquart—
„Eranschahr nach der Geographie des Pseudo-Moses-Xorenac’i" в „Abhandl.
d. k5n. Gesell. d. Wiss. zu Gottingen", phil-hist. Cl., n. Folge, 1901,
III, стр. 317; Hirth—„Nachworte zur Inschrift des Tonjukuk", стр. 35.
Pelliot („L’origine du nom de „Chine"“ в „T’oung Рао", VIII, стр. 731—
732) связывает это наименование с народным названием „тоба", в древне-
китайском произношении— „ так-бат “.
2) Этот народ отождествляется Шаванном (ibid.) с му-ги, впослед-
ствии мо-хо, Marquart'&M. („Eranschahr", etc., стр. 54) с меркитами.
3) Прибавл. к IX т. Lebeau—„Histoire du Bas Empire", стр. 361.
4) „Eranschahr", etc., стр. 53, 54.
5) Op. cit., стр. 230, 246—247.
6) „Eine chinesische Tempelinschrift aus Idikutschahri bei Turfan", стр. 15.
7) Равным образом попытка Шаванна, op. cit., стр. 232, сопоставить
народное имя Кермихион, как составное из „керм" (иранское—червь)
и „хианас" (Hyanas) — этнического названия, встречаемого в Авесте,
с именем „жуань-жуань" кажется мне неудачной хотя-бы уже потому,
что последнее наименование, повидимому, не народное имя и даже
не наименование государства, а кличка, по созвучию данная жеужаням
императором Тоба Дао, который хотел ею сказать, что в качестве соседей
жеужани столь же неприятны и беспокойны, как насекомые жуань-жуань.
Том II.	121
— 1.78 —
С отвлечением интересов Юань-вэйской монархии к югу
и захватом жеужанями власти в Халхе и восточной Джунга-
рии, история этих последних приобретает для нас первен-
ствующее значение. Однако, для понимания той политической
обстановки, среди которой жила Средняя Азия в период, пред-
шествовавший появлению турок в роли ее завоевателей, необ-
ходимо вернуться к сяньбийцам и их деятельности в качестве
восстановителей единодержавия в северной половине Китая.
В 409 г. император Тоба Гуй был убит одним из своих
сыновей. На престол вступил Тоба Ци, который, казнив пре-
ступника, сумел быстро подавить те волнения, которые готовы
были охватить молодую империю. Будучи миролюбивым по
натуре, он вынужден был, однако, вести внешние войны
с южным Китаем и жеужанями. Первая окончилась присоеди-
нением провинции Хэ-нань, вторая—бегством жеужаньского
кагана Датаня, покушавшегося было на империю, на север-
ную окраину Гобийской пустыни. Тоба Ци скончался в 424 г.,
еще при жизни передав управление государством сыну своему
Тоба Дао.
Подобно своему деду Тоба Гую, император Тоба Дао был
не только хорошим и просвещенным правителем государства,
но и талантливым и отважным полководцем, ведшим свои
войска от победы к победе. Окруженный враждебными госу-
дарствами, неоднократно действовавшими в союзе между собою,
он громил их армии на юге, западе и далеком севере, но,
придав таким образом особый блеск своему царствованию, он
в своей семейной жизни оказался очень несчастным; в 451 г.
он был даже вынужден, поборов в себе отцовские чувства,
Впрочем, слово „насекомое" играет, может быть, здесь роль, как и в про-
исхождении слова „башкир" (у Рашид эд-Дина, Идриси и нек. др. писа-
телей—башкурт; см. Березин—„Нашествие Батыя на Россию" в „Журн.
Мин. Народи. Проев.", 1855, V, отд. отт., стр. 7)—наименования народа,
пришлого, вероятно, с востока. Рашид упоминает о племени куркут, жив-
шем в Монголии, и Березин, ibid., полагает, что баш-курты, где „курт"
может означать насекомое, составляли лишь главный отдел этого племени.
У киргизов и до сего времени сохранился род кызым-курт.
9	Этот титул впервые появляется у жеужаней. Parker, op. cit.,
стр. 139, считает его более древним, но едва-ли правильно. Ср. Marquart,
op. cit., стр. 53,
— 179 —
казнить своего старшего сына и наследника. И самая его
смерть была неестественной: в 452 г. он был убит сторон-
ником казненного сына, евнухом Цзун-ай.
Из веденных им войн наибольшего нашего внимания
заслуживают его войны с жеужанями.
Какой же территорией владели жеужани?
Шелунь после разгрома гаогюйских кочевий поселился,
говорит китайская летопись *), в долине Жао-ло-шуй (Жо-ло) 3),
т. е. на восточном склоне Хинганских гор, где его земли
должны были примыкать к территории царства Янь. Но как
далеко отсюда простирались они на запад и юг, и где прохо-
дила граница между его владениями и владениями Юань-вэй-
ской империи, нам неизвестно. Можно лишь предполагать, что
она совпадала с северным водоразделом р. Луань-хэ и затем
вдоль гребня Большого Хингана выходила па северную окраину
Гобийской пустыни, огибая таким образом ту часть степного
пространства с озером Далай-нор в центре, которая была
занята сяньбийцами - тоба еще в. начале III века3).
Северная граница Шелуньских владений еще менее нам
известна, чем восточная. На северо-западе она должна была
соприкасаться с владением Юебань 4), что явствует из сле-
дующего места „Бэй-1пы“: „Юебанский владетель находился
в дружеских сношениях с Датанем. Желая навестить его, он
в сопровождении конвоя из нескольких тысяч человек вступил
в его земли, но затем, убедившись в варварстве жеужаней,
возвратился обратно" б). Этот поступок, показавшийся оскор-
бительным Датаню, дал повод к войне между обоими государ-
ствами, закончившейся, вероятно, не в пользу жеужаней, так
как далее в той же „Бэй-шьГ говорится, что юебань-
ский владетель вступил в 429 г. в соглашение с Табо Дао об
одновременном нападении на жеужаней с востока и запада,
9	Иакинф—„Собр. свед. о нар., обит, в Ср. Аз. в древн. вр.“, 1, 2,
стр. 208.
2)	Ныне Ин-цзинь-хэ.
3)	Такая близость коренных тобаских земель была вероятной при-
чиной последующего переноса ханской ставки к южному подножию Хан-
гайских гор.
4)	См. выше стр. 133 и след.
5)	Иакинф, op. cit., Ш, стр. 163—164.
180 —
что и было, как мы ниже увидим, осуществлено. К этому
летопись добавляет, что обмен посольствами между союзниками
после сего не прекращался — свидетельство очень важное,
в полное мере опровергающее указание „Мэн-гу-ю-му-цзи“
на поглощение Юебаньского владения жеужанями.
В „Бэй-шы“ мы встречаем еще одно указание на север-
ный участок границы Жеужаньского ханства. Именно, в ней
говорится, что к северо-западу от этого последнего находилось
сильное и богатое владение потомков хуннов, уничтоженное
Шелунем после упорных и кровопролитных боев.
Где находилось это владение?
К северо-западу от Шелуньских владений, как мы уже
видели, лежала Юебань; далее же к востоку шли земли турок.
Таким образом, руководствуясь указанием китайской летописи,
мы не найдем территории, которую можно было-бы выделить
под сказанное владение. Однако, китайским определениям
стран света, в особенности того времени, не следует придавать
преувеличенного значения, так как направления обыкновенно
брались от главного административного центра государства,
будь-то город или ханская ставка, в данном случае, вероятно,
от р. Жао-ло-шуй, притом по отходящим от него путям,
в виду чего, говоря о Селенге, например, китайская летопись
могла-бы сказать, что эта река протекает вдоль северо-запад-
ной границы государства. Нечто подобное, надо думать, имело
место и в данном случае, и о. Иакинф, руководствуясь
вышеизложенным и созвучием, как он говорит * 2), слов „фгынь*—
названия реки, в долине которой произошла первая схватка
между противниками, окончившаяся не в пользу Шелуня,
и „Онгин", мог, конечно, поместить сказанное владение
в восточном Хангае. Но при этом он не принял во внимание
того обстоятельства, что жеужани, искони населявшие северную
окраину Да-цзи, т. е. южное подгорье восточного Хангая,
должны были владеть также и долиной реки Онгин. Если,
однако, не здесь, то севернее это владение действительно
могло находиться, и тогда становится возможным другое
отождествление, а именно, реки *Ьгынь с рекой Эгинь, левым
’) Стр. 151.
2) Op. cit., 1, 2, стр. 209.
— 181 —
значительным притоком Селенги, вытекающим из южного конца
оз. Косогола. Что это отождествление верно, явствует из того,
что далее \) та же река пишется уже своим настоящим
именем—Эгынь. Она служила северным предельным пунктом,
до которого доходили полководцы императора Тоба Дао в своих
преследованиях жеужаней.
Переходя к западной и южной границам жеужаньских
владений, надлежит заметить, что в этом направлении преем-
ники Шелуня сумели несколько раздвинуть пределы государ-
ства за счет усуньских земель, ибо в „Бэй-шы“ * 2) говорится:
„Жеужаньцы несколько раз производили набеги на усуней,
что и вынудило последних откочевать далее к югу и посе-
литься в Цун-лине“ 3).
На оседлые владения Восточного Туркестана власть жеу-
жаней не распространялась, и только Гаочан 4) в 460 году,
и то на короткое время, принужден был им покориться 5).
Восточный Вэй-шань, вероятно, и после захвата императо-
ром Тоба Дао княжества Хэ-си 6) остался во власти жеужаней.
Таким образом в состав территории их государства кроме
Да-цзи входили следующие земли: бассейн верховий Или,
Джунгария за исключением Тарбагатайского округа, степная
часть хр. Алтаин-нуру, Хангай, бассейн верховий Селенги,
восточная Халха, оба склона Большого Хингана к северу от
истока р. Ин-цзинь-хэ, бассейн верхнего и среднего течения
р. Ляо-хэ и, может быть, степная область между Сунгари
и этой последней.
Армии Тоба Дао доходили до внешних пределов почти
всех этих земель, но все же не смогли окончательно сломить
силу сопротивления Жеужаньского государства. Как мы ниже
9 Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 217.
2) Иакинф, op. cit., Ill, стр. 162.
») Памир. В последний раз китайская летопись (,,Вэй-шу“) упоми-
нает об усунях под 437 г. (см. Franke—„Zur Kenntnis der TtirkvSlker und
Skythen Zentralasiens", стр. 17).
4) Об этом владении говорилось уже выше; см. стр. 121 и след.
5) Впрочем, в одном из своих набегов на Восточный Туркестан
(467 г.) они доходили даже до г. Хотана, но им не удалось закрепить его
за собой (см. Ab. Rfanusat—„Histoire de la ville de Khotan", стр. 25).
6) См. ниже стр. 184—185.
— 182 —
увидим, этого, однако, легко достигли турки после того, как
„взбалмошные и грубые", по словам „Гу-цзиньту-шу-цзи-чэн" *),
гаогюйцы стали в явно враждебные отношения к жеужаням
и заставили даже одного из последних их ханов спасаться
бегством в Китай.
Первые серьезные военные действия Тоба Дао против
жеужаней, вызванные набегом последних на северную границу
империи, относятся к 425 году, когда имперские армии высту-
пили тремя дорогами через пески Хэй-ша * 2 3) вглубь Гобийской
пустыни. Этот поход не имел, однако, иных последствий кроме
бегства жеужаней на север.
В 429 г. 8), в виду предстоявшей войны с южным Китаем,
Тоба Дао, желая обеспечить себя с тыла, предпринял новый
поход против жеужаней и, как и в 425 г., выступил по пути
из Чэн-ло 4 5) на Хэй-шань 6). Перед переходом пустыни армия
была разделена на два корпуса: при восточном остался импе-
ратор, западный же был поручен князю Чан-сунь Ханю,
который очень скоро оправдал доверие своего повелителя.
Нагнав подкрепления, которые вел отцу сын Датаня, Пило,
он нанес ему жестокое поражение и тем до такой степени
устрашил Датаня, что тот, не выждав приближения неприятеля,
сжег свою ставку и бежал на запад в сопровождении лишь
немногих родовичей; остальные после сего рассеялись в раз-
ные стороны, оставив на произвол судьбы свои стада и иму-
щество: „скот бродил по степи, говорится в „Вэй-шы“, и не
было никого, кто-бы смотрел за ним* 6).
Достигнув р. Ту-юань 7), Тобао-Дао в целях преследова-
ния врага выделил из своей армии несколько сильных отрядов.
*) Д. Позднеев—„Исторический очерк уйгуров", стр. 2i.
2) Хэй-ша в переводе—черные пески. Так называлась местность,
лежавшая к северу от нынешнего города Гуй-хуа-чэна; вероятно, пески на
нижнем течении р. Шара-мурень.
3) Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 213, повидимому, ошибочно относит
это событие к 430 году.
4) Название древнего города, лежавшего близь Гуй-хуа-чэна и слу-
жившего с 260 по 310 г. резиденцией тобаским князьям.
5) Хэй-шань—горы системы Инь-шаня близь г. Гуй-хуа-чэна. Другое
их название—Ша-ху-шань.
6) Р1акинф, op. cit., 1, 2, стр. 214.
7) Вероятно—река, известная ныне под названием Туин-гол.
— 183 —
которые на восток (северо-восток?) доходили до Хань-хая, на
юг до р. Чжан-h х), на север до хребта Янь-жань * 2).
Гаогюйцы, воспользовавшись паникой, охватившей жеужа-
ней, нападали на их стойбища и предательски их убивали.
При таких условиях „датаневы люди" стали в массах отда-
ваться на милость победителей, и вскоре число таких „добро-
вольно покорившихся “, кроме взятых в плен, достигло огромной
для того времени цифры—300.000 человек3). Вместе с тем
и число захваченных лошадей и рогатого скота возросло до
миллиона голов. Это был полный разгром Жеужаньского хан-
ства. Но Тоба Дао этим не удовольствовался, и зная, что
жеужаньские ханы черпают свои силы среди гаогюйцев, решил
надолго обезопасить себя и с этой стороны. Поэтому, несмотря
на то, что в этой войне они заявили себя на его стороне, он
все же выслал против них войска, которые с полным успехом
и выполнили возложенное на них поручение 4 5).
В 430 г. Тоба Дао вел одновременно войну с Сунской
империей из-за провинции Хэ-нань и царством Ся, унаследо-
вавшим земли царства Цинь б). Она закончилась в следующем
!) Эцзин-гол. На юг из долины Туин-гола и в настоящее время
имеется прямая дорога в бассейн Эцзин-гола. Ею в 1886 г. прошла экспе-
диция Г. Н. Потанина,
2) Системы Хангая; см. выше стр. 112.
3) Все цифры, приводимые в данном случае в „Бэй-шы“, страдают,
повидимому, большим преувеличением. Эти пленные были поселены на
южной окраине Гобийской пустыни, на пространстве 3.000 ли между
By-юань, т. е. местностью на левом берегу Желтой реки, к северу от
г. Нин - ся - фу, и Жу-юань—урочищем, лежавшим где-то в восточной
части чахарских земель, с разделением всей территории на шесть
военных округов (см. „Мэн-гу-ю-му-цзи“, ст. 302; также Deguignes, op. cit.,
II, стр. 3; de Mailla, op. cit., V, стр. 27).
4) Иакинф („Зап. о Монг.“, III, стр. 81) пишет, что Тоба Дао,
опустошив всю Халху, коснулся Тарбагатая. Этого ни откуда, однако, не
видно. Не знаю также, где почерпнул о. Иакинф известие, что и владение
Динлин ему покорилось. Кажется, в это время Динлинского государства
уже не существовало более.
5) Царство Ся основано было в самом начале V века Хэлянь-бобо.
Обосновавшись в г. Тунь-вань-чэне, лежавшем в восточном Ордосе, к северо-
западу от Великой стены, он воспользовался смутным положением дел
в царстве Цинь (386-417) и овладел (ок. 410 г.) большею частью его
земель в Шэнь-си и восточной Гань-су.
— 184 —
году полной победой над противниками и присоединением
к Вэйской (Юань-вэйской) империи территории царства Ся.
Засим в военной деятельности Тоба Дао наступает пере-
рыв, длившийся до 439 г., когда император решил наказать
жеужаньского хана Уди за учиненный им набег на укреплен-
ную линию. Но этот поход был неудачен, так как Уди успел
своевременно откочевать далеко внутрь страны, погнавшиеся же
за ним императорские войска, благодаря чрезвычайной засухе,
понесли значительные *) потери в людях и лошадях * 2).
Весть об этих потерях, благодаря эмиссарам хана Уди,
дошла до правительств соседних держав в значительно иска-
женном виде, возбудив в них преувеличенные надежды на
возможность сбросить с себя тяготившую их зависимость от
Юань-вэйского дома. „Уди3), говорится в „Бэй-шы“, оповестил
владетелей Западного края, что дом Юань-вэй пришел в упадок,
и что, наоборот, он, Уди, сделался сильным в поднебесной".
Действительность, однако, очень скоро опровергла эту по-
хвальбу Уди, и Цзюй-цюй 4 5) Мугянь, князь Хэ-си6), не
*) Лишились около половины своего состава {Franke—„Eine chi-
nesische Tempelinschrift aus Idikutschahri bei Turfan", стр. 15).
2) Корпус, во главе которого находился император, достиг при этом
Восточного Тянь-шаня и, нигде не встретив неприятеля, возвратился.
8) Иакинф—„Собр. свед. о нар., обит в Ср. Аз. в древн. вр.“, III,
стр. 139,—Уту.
4) Наследственный титул, получивший с годами значение фамилии.
Этот титул носили старшины одного из отделов хуннов (?) См. de Groot—
„Die Hunnen der vorchristlichen Zeit“, I, стр. 56—57.
5) Воспользовавшись убийством Фу Цзяня II (386 г.) и начавшимися
вслед за сим смутами в Циньской империи, Люй Гуан, динлин по про-
исхождению, восстановил княжество Лян под именем Хоу Лян. Десять
лет позднее в этом княжестве начались волнения, приведшие к тому,
что Дуань-Ъ, губернатор Цзянь-кана, отделился и об’явил себя князем
Бэй-Ляна (397 г.). В исходе 400 г. он был схвачен хунном Цзюй-цюй’ем
Мэн-сунем и обезглавлен. Мэн-сунь был одним из губернаторов княжества
Хоу Лян, но, овладев Бэй Ляном, он остался в нем княжить, перенеся
лишь столицу из Цзянь-кана, города, лежавшего верстах в 20 к югу-западу
от г. Гао-тая, в находившийся и ранее в его управлении г. Гань-чжоу.
Этот момент китаец Ли-хао, бэй-лян’ский губернатор в Ань-си и Дунь-
хуане, счел благоприятным для того, чтобы в свою очередь отделиться от
Бэй-Ляна и основать новое княжество—Си-Лян. Но еще ранее, именно
в том же 397 г., когда от Хоу Ляна отделилось княжество Бэй Лян, отде-
лились от него и округа Лань-чжоу’ский и Сининский, где воцарился
— 185 —
сумевший угадать правду и в расчете на помощь жеужаней
переставший „исполнять волю северного государя" J), уже
в следующем году поплатился потерей всех своих владений
в Гань-су.
Этот исторический момент особо важен для этнографии
Внутренней Азии, так как с присоединением к владениям
Вэйской империи территории княжества Хэ-си земли сянь-
бийцев-тоба примкнули к землям сяньбийцев-муюнов, эмигри-
ровавших на запад еще в 310 году и в 312 году образовавших
в Амдо и в области Куку-нора сильное Тогонское царство 2).
Сложилась огромная непрерывная территория от р. Сунгари
до оз. Гас и истоков Желтой реки, где хорская речь и хорские
обычаи и установления должны были получить естественное
преобладание, а на западе, сверх того, и вызвать утрату само-
бытности у тех остатков жунов, цянов, ди и юэчжи, которые
еще продолжали удерживать здесь некоторую долю своей
политической самостоятельности. С этого именно момента их
имена исчезают со страниц китайской истории, заменяясь
именем тогонского народа, который не переставал господство-
вать в Амдо и на Куку-норе вплоть до второй половины
VU столетия, когда его сменили тибетцы, быстро и глубоко
изменившие этнографическую карту Западного Китая.
сяньбиец Ту-фа У-гу, давший своему княжеству наименование Нань Лян.
Таким образом на территории западной Гань-су почти одновременно воз-
никли четыре княжества: Си (Западный), Бэй (Северный), Хоу (Поздний)
и Нань (Южный) Лян. Они были об’единены цзюй-цюй’ем Мэн-сунем
в такой последовательности: в 403 г. пал Хоу Лян, в 412 г. (?) Нань Лян
и в 42Г г. Си Лян, одновременно с чем Мэн-суню подчинилось и владение
Гаочан. Овладев Нань Ляном, Мэн-сунь провозгласил себя князем Хэ-си.
Он умер в 433 г., передав престол сыну Мугяню {Vtsdelou—„Histoire de
la Tartarie" в „Supplement de la Bibliothdque Orientale “, стр. 24; Deguignes—
„Histoire дёпёга1е des Huns, des Tures, des Mogols etdes autres Tartares Occi-
dentaux", etc., I, 1, стр. 117, 118 и 223; Franke, op. cit., стр. 9—14).
Мугянь был в 440 г. уведен пленником в Дай, где и окончил жизнь, окру-
женный почетом в качестве зятя императора, его же братья Ухой и Ань-
чжоу бежали на запад, в Дунь-хуан, где и пытались некоторое время
отстаивать свою независимость.
>) Иакинф, ibid.
2) Муюны, пользуясь смутным положением дел в Китае, прошли
в провинцию Лун-си и, обойдя Лань-чжоу, утвердились в Бао-хань (Хэ-
чжоу), которая стала базой их дальнейших завоеваний.
Том II.	122
— 186—-
Как более слабое, Тогонское царство принуждено было
встать в вассальные отношения к Юань-вэйской державе, но,
как мы ниже увидим, это добровольное подчинение не спасло
его государей от необходимости с оружием в руках отстаивать
свою внутреннюю автономию.
В то время, как войска Тоба Дао занимали княжество
Хэ-си, союзник Цзюй-цюй’я Мугяня, хан Уди, обойдя выстав-
ленную против него заставу, вторгся в северный Китай и под-
ступил к г. Да-тун-фу. Этот успех ему не удалось, однако,
развить в решительную победу, так как подоспевшими импе-
раторскими войсками та часть его армии, которая оставалась
еще по северную сторону Инь-шань’ских гор, была уничтожена.
Лишившись таким образом резервов, он должен был отступить,
и в сознании крушения своих планов и невозможности соб-
ственными силами отклонить последствия своего набега на
империю, он воскликнул: „Цзюй-цюй, своей трусостью ты меня
погубил!* Благодаря, однако, возникшим в Тогонском царстве
волнениям, потребовавшим вооруженного вмешательства Тоба
Дао, час возмездия жеужаням наступил только в 444 году,
когда имперская армия выступила четырьмя путями на север.
Уди бежал далеко внутрь страны, но был настигнут в долине
р.Эгинь х) и разбит. Отсюда Тоба Дао вернулся обратно,
избрав путь на верховья Орхона * 2).
В следующем году тобаские войска преследовали жеужа-
ней на южной окраине Гобийской пустыни, но и тут Уди
сумел уклониться от решительных столкновений. Впрочем
в это время Тоба Дао не мог уже уделить должного внимания
северному театру войны, так как более важные дела призвали
9 См. выше стр. 180—181.
2) В „Бэй-шы“ сказано: „потом дошел до р. Ши-шуй и возвратился"
{Иакинф, op. cit.. 1, 2, стр. 217). В „Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 367, мы нахо-
дим следующее указание: „Тот участок Орхона, который находится выше
устья Хара, носит название Ши-хэ, т. е. каменистой реки (Чилуту), так
как течет по ущелью*. Следует, однако, иметь в виду, что в восточном
Хангае очень многие реки, пробиваясь через базальты, бегут в отвесных
каменных берегах и могут быть названы Ши-шуй (см. Клеменц—„Заметки
к маршруту Чань-чуня" в „Зап. И. Русск. Геогр. Общ. по отд. этнографии",
XXXIV, 1909). Один из истоков реки Селенги также носит название
Чулуту (см. т. I, passim).
— 187 —
его на запад, где он решил положить конец враждебным
выступлениям тогонского государя Муляня. Он послал против
него полководца На. Преследуемый по пятам, Мулянь бежал
через Цайдам на запад, в Хотан, которым и овладел после
кровопролитного боя *). Здесь, однако, он оставался до тех
только пор, пока имперские войска занимали тогонскую тер-
риторию, а затем вернулся в родные кочевья.
Одновременно на крайнем западе Вэйской империи имели
место следующие события.
Цзюй-цюй Ухой, брат Мугяня, не мирясь с положением
почетного узника, бежал на запад, выгнал из Цзю-цюаня (Су-
чжоу) императорского комиссара, овладел после кровопролит-
ного боя Дунь-хуаном и, решив обратить его в оплот против
дальнейшего наступления императорской армии, начал стяги-
вать в него отряды своих приверженцев. В попытке овладеть
городом Гань-чжоу он потерпел, однако, неудачу, а засим
лишился и г. Су-чжоу, вынужденного к сдаче голодом. Постав-
ленный этой потерей в безвыходное положение, он решился
принять предложение Тоба Дао—прекратить непосильную для
него борьбу и занять пост лянчжоуского губернатора с титу-
лом цзюцюаньского князя (441 г.) * 2 3). Честолюбие Ухоя не
было, однако, удовлетворено скромною должностью губерна-
тора. Он задумал образовать новое государство из соседних
владений и, собрав отряд силой в 5.000 человек, послал его
под начальством младшего своего брата Ань-чжоу на запад
против Шань-шан’и 8).
Ань-чжоу оказался плохим полководцем, и его действия
в этой стране были в общем неудачными; тем не менее шань-
шаньский владетель, сознавая бесполезность дальнейшего
сопротивления, в порыве отчаяния решился на поступок, ред-
кий в истории Востока: уходя с большей половиной своего
9 У Иакинфа („История Тибета и Хухунора", I, стр. 82) сказано:
„Итак Мулянь ушел в Хотан, убил тамошнего короля и побил несколько
десятков тысяч человек, после чего начал войну с государством Лобинь
(Бадахшаном?); в следующем же году возвратился на прежние земли".
Известие о походе на Бадахшан в виду краткости срока возбуждает вполне
справедливые сомнения.
2) Franke, op. cit., стр. 16, 17.
3) Об этом владении см. выше стр. 101—102.
— 188 —
народа на запад, в Цзюймо *), он, дабы „затруднить сообще-
ние" * 2 3) и тем обеспечить себе путь отступления, приказал
опустошить свои собственные владения. Впоследствии впрочем
он вернул себе снова Шань-шань.
После вторжения Ань-чжоу в Шань-шань, Ухой не мог
уже оставаться в Лян-чжоу и бежал к брату. Там он застал
посла гаочанского правителя, китайца Гань Шуаня, прибыв-
шего в Шань-шань просить помощи против ивуского (хамий-
ского) князя Тан-ки. Момент показался Ухою благоприятным.
0 небольшим отрядом он проник через Яньци в Гаочан, занял
его и, выгнав Гань Шуаня, об’явил себя его правителем
(442 г.) 8). Тем временем корпус императорских войск, выслан-
ный против обоих Цзюй-цюй’ев, перешел пески и вторгся
в Шань-шань. Не имея мужества принять бой, Ань-чжоу отсту-
пил в Гаочан, правителем которого и остался по смерти Ухоя,
последовавшей в 444 году.
Для того, чтобы более не возвращаться к нему, я замечу,
что в 460 г., при вторжении жеужаней в Гаочанское княже-
ство, он был ими схвачен и казнен, после чего был истреблен
и весь хуннский род Цзюй-цюй’ев, оставивший глубокий след
в истории Средней Азии 4 5). У ученых буддистов он заслужил
наименование „бриллианта северных стран" не только потому,
что из поколения в поколение был насадителем и защитником
буддизма в Принаныпанье, а впоследствии и в Турфанском
оазисе б *), но также и потому, что виднейшие его члены явля-
лись покровителями науки во всех ее отраслях. О Мэн-суне
9 См. выше стр. 130.
2) Иакинф—„Собр. свед. о нар., обит, в Ср. Азии в древн. вр.“,
III, стр. 141.'
3) Franke, op. cit., стр. 21; Иакинф, op. cit., Ill, стр. 150, ошибочно
относит это событие к 446 году.
4) Жеужаньские качаны были в очень длительном союзе с Цзюй-
цюй’ями, и только при их поддержке удалось Цзюй-цюй’ю Ань-чжоу овла-
деть Чеши и таким образом установить единовластие в Турфанской котло-
вине. Что было причиной внезапного, разрыва этого союза и последующего
истребления рода Цзюй-цюй’ев—нам неизвестно.
5) По свидетельству „Бэй-шы“, в V веке буддизм не был еще гос-
подствующей религией в Гаочане. Franke, op. cit., стр. 27, полагает, что
ему приходилось выдерживать здесь борьбу с манихейством, что вполне
вероятно, так как Грюнведелю („Bericht Uber archaologische Arbeiten in Idi-
— 189 —
говорилось даже, что он обладал не только неестественным для
человека умом, но и глубокими познаниями в области истории
и астрономии. Резиденция Цзюй-цюй’ев, куда-бы их ни забра-
сывала судьба, всегда становилась центром умственной жизни
обширного района Азии, и город Лян-чжоу во времена гос-
подства Цзюй-цюй’ев в Хэ-си составлял в этом отношении
конкурренцию Цзянь-кан’у (Нанькину)—столице Цзиньской, а
потом и Су некой империй.
Известно, что Тоба Дао был убежденнейшим врагом буд-
дизма х). Не это-ли обстоятельство явилось причиной той
исключительной ненависти, которую питали к нему члены
семьи Мэн - суня, которые стали даже вассалами Сунов
в надежде с их помощью порвать свои вассальные отношения
к Северному двору. Как бы то ни было, их образ действий
был настолько вызывающим, что не мог остаться безнаказан-
ным. Как мы видели выше, Тоба Дао послал в Шань-шань
полководца Вань Ду-гуй’я, поручив ему ликвидировать цзюй-
цюйское дело. В преследовании Ань-чжоу Вань-Ду-гуй дохо-
дил до Яньци и, наказав попутно строптивых князей, куча-
ского и карашарского, возвратился 2).
В 447 году, пишет о. Иакинф 8), император Тоба Дао
„покорил Восточный Туркестан и произвел такое опустошение
в жеужаньских землях, что жители их долго не могли помыш-
лять о набегах на северные пределы Китая".
В действительности, как мы уже знаем, из всех владений
Восточного Туркестана Тоба Дао подчинил своей власти
только Шань-шань, Яньци и Гуйцы; что касается разгрома
kutchari und Umgebung im Winter 1902—1903“, стр. 58, 59, 173, 177)
удалось найти несомненные следы существования в Турфанском оазисе
этого религиозно-философского учения.
9 В 446 году он издал указ об избиении буддийских монахов на
всем пространстве империи, а равно об уничтожении их книг и храмов.
Казнь грозила каждому, открыто исповедовавшему эту религию.
2) Странно, однако, что главный об’ект преследования — Цзюй-цюй
Ухой избег при этом столкновения с императорскими войсками. Тоба Дао
очевидно пренебрег возможностью раздавить своего врага, к которому
впрочем он и прежде относился с непонятною для нас сейчас снисходи-
тельностью.
3) «Записки о Монголии", III, стр. 83.
— 190—
жеужаньских владений, то и в этом случае о. Иакинф не
совсем точен, так как в „Ган-му“ это событие отнесено
к 449 году, в „Вэй-шы“ же—к 450 году.
Вернувшись из похода на северную окраину Гобийской
степи !), Тоба Дао обратил свое оружие против Сунской
империи, в подстрекательствах которой он видел главную при-
чину тех политических осложнений, которые не переставали
возникать на северной и западной границах его владений.
Первые действия высланных им отрядов оказались, однако,
неудачными, и ему пришлось не только отступить перед мно-
гочисленными войсками Сунов, но и очистить вслед за сим
значительную часть северного Китая. Положение спасла сянь-
бийская конница. Направленная в обход наступающего про-
тивника, она блестяще исполнила свою задачу и внесла такую
панику в ряды последнего, которую не в силах были пода-
вить полководцы Южной империи. Их стремительное отсту-
пление перешло вскоре в бегство, и окончательный их разгром
был-бы неизбежен, если-бы семейные дела Тоба Дао не
потребовали его немедленного возвращения в Пин-чэн, где
вскоре затем он и был убит евнухом Цзун-ай (452 г.). Так
печально закончил свою жизнь величайший из сяньбийских
монархов.
Со смертью Тоба Дао во Внутренней Азии наступает
период успокоения, чему в значительной мере способствовала
отмена указа 446 года и дозволение свободной пропаганды
буддизма на всем пространстве северного Китая. Впрочем
история отмечает ряд войн, которые пришлось вести Юань-
вэйской империи даже в этот сравнительно мирный период
ее истории. Так, в 458 г. по не вполне ясной причине импе-
ратор Тоба Сюнь сам повел свои войска на север против
жеужаней, причем „знамена", говорит китайская летопись,
„простерлись на 1.000 ли“. Главная масса жеужаней успела,
однако, своевременно откочевать на север, и императору при-
шлось удовольствоваться захватом лишь нескольких тысяч
пленных и хвалебной надписью о подвигах этого похода, выби-
той по его же приказанию на попутной скале. Засим воз-
никли военные столкновения с тогонцами, вызванные жела-
’) Маршрут этого похода не может быть в точности восстановлен.
— 191 —
ни ем царя Шеиня сложить с себя обязанности вассала. Ко-
нец же этого периода ознаменовался двухлетней войной с
Сунской империей, завершившейся миром 468 года, по кото-
рому Суны уступили Тоба южную часть современной провин-
ции Хэ-нань.
Начиная с 470 г. возобновились нападения кочевников
на пределы Юань-вэйской империи. В этом году несколько
сяньбийских корпусов под личным водительством императора
Тоба Хуна I выступило на север, следуя, повидимому, обыч-
ным путем от современного Гуй-хуа-чэна через Онгиин-даба и
долину р. Онгин в Хангайские горы. Тоба Хун настиг жеужа-
ней, вероятно, еще на южной окраине Гобийской пустыни, где
и нанес им решительное поражение. Взяв при этом в плен до
10.000 человек и получив в добычу несметное количество ору-
жия и лошадей, он продолжал преследование неприятельской
армии на протяжении 3.000 ли х), после чего возвратился.
Эта экспедиция, однако, не устрашила жеужаней, и в дальней-
шем их набеги на укрепленную линию не прекращались, хотя
велись и небольшими отрядами.
В 472 году пришлось вновь усмирять тогонов, которые не
переставали грабить область Жао-хэ * 2 3 * * * *). Шеинь был при этом
разбит, просил мира и послал заложником сына.
В следующем году Тоба Хун вынужден был вмешаться
во внутренние дела динлинского (диского) царства Ву-ду 8),
которое хотя с 427 г. и числилось среди вассальных владений
*) В „Бэй-шы“ {Иакинф—„Собр. свед. о нар., обит, в Ср. Азии
в древн. вр.“, 1, 2, стр. 219) сказано: ЯВ продолжении 19 дней в передний
и обратный путь прошли около 6.000 ли“—цифра несомненно очень пре-
увеличенная. С такой быстротой не ходит даже курьерская почта в Китае.
2) Эта область обнимала бассейн Сининской реки. Город Жао-хэ
находился в верховьях последней.
3) В эпоху наибольшего своего могущества царство это владело
территорией, простиравшейся на север до Цинь-чжоу и Ци-шань (ныне
округ Фын-сян-фу), на восток до Хань-чжун-фу и на юг до г. Лянь-чжоу.
Его центром было плоскогорье Чэу-чи (Лун-мынь-шань), столицей—город
Лё^-ян.
Наименование Ву-ду очень давнего происхождения. Дисков племя ба
владело плоскогорьем Чэу-чи с незапамятных времен; их князья принадле-
жали к фамилии Ли. При князе Ли Тэ ба-ди овладели Лянь-чжоу и Чэн-
ДУ-фу. Преемник Ли Тэ—Ли Сюн в 306 году об’явил себя императором,
но уже 40 лет спустя это царство пало [d’Hervey de Saint-Denys—„Ethno-
— 192 -
Юань-вэйской империи, но более тяготело к южному Китаю,
на стороне которого и выступало почти во всех его войнах с
Северной империей. Последствием этого вмешательства было
восстановление прежних вассальных отношений дома Ян к
дому Тоба, что, однако, не помешало царю Ян Вынь-ду уже в
477 году напасть на город Чэу-чи, находившийся с 443 г.
под властью Тоба, и занять его своими войсками. Удержать
его за собой ему, однако, не удалось, а засим он был схвачен
вэйским полководцем Цзя-лу и обезглавлен.
В 479 году киданьский князь Мохэ Фэугань признал себя
вассалом дома Юань-вэй J).
В 487 году начались волнения среди гаогюйцев фуфуло 2),
закончившиеся их бунтом и уходом на запад. „Бэй-шы",
об’ясняя причину этого бунта их нежеланием принимать уча-
graphie des peuples dtrangers de Ma-touan-lin“ („Atsume Gusa"), II, стр. 51—
53; А. О. Ивановский—„Материалы для истории инородцев юго-западного
Китая", 1, 1, стр. 15—16] и на смену ему стало возвышаться царство
другого динлинского племени—бома, во главе которого стояли князья, при-
надлежавшие к фамилии Ян. На плоскогории Чэу-чи бома поселились,
повидимому, в начале II века по Р. Хр., но политическое значение полу-
чили лишь в 322 г., когда Ян Нань-ди возведен был в сан царя Ву-ду
чжаоским государем Лю Ю. Как разграничивались при этом царства дин-
линов „ба" и „бома", китайская летопись не сообщает, но, вероятно, уже
к 322 г. „ба" утратили свою самостоятельность, став данниками „бома".
То „княжество", то „царство", Вуду, беспрестанно меняя сюзеренов, коими
были попеременно или одновременно государи династий Чжао, Цзинь,
Цинь, Сун, Юань-вэй и, наконец, Ци, и служа при этом нередко яблоком
раздора между более сильными соседями, просуществовало до 506 г., когда,
наконец, пало, истощенное непосильной борьбой с империей Юань-вэй, при-
чем было переименовано в область Дун-и-чжоу. {Иакинф—„История Тибета
и Хуху-нора", I, стр. 99—109).
х) Это первый случай упоминания в китайских летописях народа
кидань. См. Иакинф—„Зап. о Монг.", III, стр. 85. Васильев—„История
и древности восточной части Средней Азии", стр. 8, пишет, однако, что
уже в 471 г. и притом все киданьские поколения поддались Вэйской
династии. См. также Иакинф—„Собр. свед. о нар., обит, в Ср. Аз. в древн.
вр.“, II, стр. 89—90.
2) В тексте древне-тюркской надписи в Хушо-цайдаме упоминается
народ парпурум, представители коего в числе других явились почтить
память усопшего Бумын-кагана. Радлов („Die alttiirkischen Inschriften der
Mongolei", III, 1895, стр. 429) считает фуфуло китайской транскрипцией
этого наименования, которое должно было принадлежать народу нетюрк-
— 193 —
стие в набеге жеужаней на северные пределы Вэй-вейской
империи, умалчивает о том, откуда они бежали и где посели-
лись. Сопоставление некоторых исторических событий дает
нам, однако, возможность осветить этот вопрос.
Китайцы считают гаогюйцев потомками чи-ди, т. е. дин-
линов, до V века до Р. Хр. занимавших горные районы совре-
менных провинций Чжи-ли и Шань-си. После разгрома чи-ди
уделом Цзинь они частью продвинулись отсюда на запад *) и,
находясь здесь в течение веков под зависимостью хуннов,
переняли от последних их язык и обычаи.
Уже в жилах чи-ди текло не мало чуждой, в особенности
китайской крови; хунны были также не однородным народом;
в течение же последующих восьми столетий, когда из этих
двух народностей слагались гаогюйские племена, в их состав
должны были войти сначала цянский, а затем и сяньбийский
элементы. Несмотря, однако, на значительную примесь крови
пассивных рас, гаогюйцы продолжали оставаться и в IV веке,
когда о них впервые заговорила история, массой весьма бес-
покойной 2), не знающей подчинения 3) и дисциплины и
неспособной сложиться в крепкий политический организм.
Дробясь на мелкие самоуправляющиеся общины, разбросанные
среди более сплоченных и потому более сильных народов, они
были их вечными слугами и отдавали им, выражаясь словами
хушоцайдамской надписи, „свою душу и силу".
ского происхождения. Так как гаогюйские племена были очень пестрыми по
своему составу, то это предположение вполне допустимо. Vambery („Noten zu
den alttiirkischen Inschriften der Mongolei und Sibiriens" в „Мёт. de la Soc.
Finno-Ougr.“, 1899, XII, отд. отт., стр. 30) полагает, что Par-Purum есть
турецкая передача наименования Tagfur, Tagfur же „ist mit China identisch
und m6glicherweise ist unter diesem Worte ein Theil letzterwahnten Reiches
zu verstehen". Эта гипотеза уже потому не приемлема, что в надписи
наряду с парпурумами упомянуты и .китайцы (табгач).
9 Plath—„Die fremden barbarischen Stamme im alten China",
стр. 457—471, говорит об истреблении (Vernichtung) красных ди, что нахо-
дится в противоречии с последующими историческими фактами.
2) «Грубой и взбалмошной" по отзыву китайцев (Д. Позднеев—
„Исторический очерк уйгуров", стр. 21). Китайцы характеризовали гаогюй-
цев также „гордыми и неистовыми" (Chavannes—„Documents sur les Tou-
kiue Occidentaux", стр. 87).
3) „Не желавшей присылать постоянных посольств с данью"
(Д. Позднеев, loc. cit.).
Том п.	13'
194 —
Под именем гаогюйцев 1) они впервые выступают на
историческую сцену в 390 г., когда Тоба Гуй должен был
снарядить армию для того, чтобы подавить вспыхнувшие между
ними волнения. Место действия этой армии нам неизвестно,
но в следующем году тобаские войска оперировали уже к
западу от р. Жао-ло-шуй, в местности Лу-хунь-хай 2 *), где и
нанесли жестокое поражение сильнейшему из гаогюйских пле-
мен—юань-хэ 8). Другое столкновение их с гаогюйцами, окон-
чившееся также не в пользу последних, произошло при горе
Лан-шань4), т. е. также на юго-восточной окраине Гобий-
ской пустыни. Наконец, в 399 г. 5 *) войска Тоба Гуя громили
1) Наименование „гао-гюй“ лишь позднейшее китайское прозвище
народа, который сам себя называл дили, тЪлэ, чилэ (Chavannes, op. cit.,
стр. 87, замечает: „les T616s dtaient appelds Kao-kiu й Fdpoque des Yuen
Wei"; в „Бэй-шы“ сказано: „первоначально гаогюйцы назывались дили;
уже на севере они получили прозвание гаогюйских динлинов", т. е. дин-
линов, употреблявших телеги на высоких колесах; J. Marquart—„Ober das
Volkstum der Komanen", стр. 78 и 169, пишет: „Ко-kii-Ting-ling—Tingling mit
hohen Wagen"). „Т*Ьлэ“ Parker считает простым изменением слова „дин-
лин". Наименование тЪлэ держалось в Китае, повидимому, очень долго.
В „Си-ся-шу-ши" и в „Юань-ши“ (см. А. Иванов—„Документы из города
Хара-хото" в „Изв. И. Акад. Наук", 1913, стр. 813) говорится: „Двинув
вперед войско, монгольский Сюань-фу-ши Ван Чжи прошел пески и, войдя
в Хэ-си, ударил на племена са-ли, тэлэ и чи-минь“. Это известие отно-
сится к эпохе Чингис-хана.
2) Согласно „Бэй-шы“, Лу-хунь-хай, искони служившая местопре-
быванием гаогюйцам юань-хэ, находилась к западу от р. Жао-ло-шуй
(см. выше стр. 141) и к северо-западу от города Пин-чэн (Да-тун-фу).
См. Д. Позднеев, op. cit., стр. 14.
8) Д Позднеев, op. cit., стр. 15—16.
4) Д. Позднеев, ibid.
Под этим именем у китайцев было известно несколько горных местно-
стей, а именно: 1) горы, возвышающиеся на границе найманских и барун-
туметских кочевий; современное их название—Чоноту-шань; 2) горы левого
берега р. Хацир в центральной части Большого Хингана, носящие ныне
название Чолоту (в „Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 266,—Чоноту-хара), и 3) гор-
ная группа, находящаяся к северо-западу от г. Гуй-хуа-чэна, на границе
уратских и муминганских кочевий; ее современное название—Чоно-тологой.
Здесь может итти речь или о горах Чолоту или о горной местности
Чоно-тологой.
5) Д Позднеев, loc. cit. У Иакинфа („Собр. свед. о нар., обит,
в Ср. Аз. в др. врем.“, геогр. указ., стр. 95) в 400 г.
- 195 —
те из их кочевий, которые занимали степные пространства к
северо-западу от современного города Гуй-хуа-чэна *).
Все эти факты с несомненностью устанавливают пребы-
вание гаогюйских племен в Мо-нань, т. е. к югу от Гобий-
ской пустыни, до конца IV века, и таким образом указание
о. Иакинфа* 2 3), что гаогюйцы ушли на север, в бассейн
р. Селенги, в конце IV века, должно быть отнесено только к
части этих племен и в том числе к племени юань^хэ, кото-
рое тобаские войска нашли в 403 г. уже к северу от Ша-мо.
Впрочем, это выселение гаогюйпев из области Мо-нань
было, вероятно, не первым, ибо у Дегиня читаем: „После
того как хунны изгнаны были из Северного Китая, бдлыпая
их часть откочевала на север, а остальные, носившие назва-
ние тилэ или тЬлэ, заняли степные пространства на запад до
Каспия* 8).
Присутствие тгЬлэских родов в той группе кочевников,
которая была отброшена к западу в момент крушения Хун-
нской державы, представляется тем более вероятным, что их
коренные земли служили с незапамятных времен яблоком раз-
дора между кочевыми государствами и Китайской империей.
Как бы то ни было, нам приходится считаться с тем фак-
том, что парпурумы (фуфуло) были не первыми гаогюйцами,
переселившимися на запад и, между прочим, в степи южной
Джунгарии 4 * *).
>) Д. Позднеев, op. cit., стр. 17—18. Об упоминаемых здесь городе
Чан-чуань-чэн, горе Бо-шань и местности Ню-чуань см. Иакинф., op. cit.,
геогр. указ., стр. 9, 54 и 95.
2) Op. cit., 1, 2, стр. 248.
3) Op. cit., 1, 2, стр. 325. Радлов («К вопросу об уйгурах", стр.
108 и 113) приходит также к заключению, что „значительную часть хун-
нов, вторгшихся в южно-русские степи, составляли восточно-тюркские пле-
мена, получившие приблизительно с начала нашей эры (?) наименование
уйгуров". Равным образом он полагает, что и „византийцы смотрели на
уйгуров как на часть прежнего хуннского политического тела". Переселе-
ние уйгуров (гаогюйцев, тЪлэ) на север должно быть отнесено к еще
более раннему времени, если только племя ху-сЪ правильно включено
китайцами в число тЪлэских (гаогюйских) племен; см. выше стр. 102.
4) Это доказывается, между прочим, тем, что жеужани нашли ее
в 401 г. уже занятой гаогюйскими племенами. Китайцы пишут об Урумчи:
„при Северной Вэйской династии земля эта принадлежала гаогюйцам,
— 196 —
Для разрешения вопроса о той территории, какую они
могли тут занять, надлежит иметь в виду нижеследующее.
В первой половине V века *) в историю Азии вступило
в роли завоевателей племя хуа * 2), которое очень быстро
об’единило под своею властью огромную территорию между
Алтаем и Хотаном на востоке 3), Каспийским морем и вер-
ховьями Инда на западе 4). Хуа—это эфталиты византийских
историков, названные так по имени их кагана Ашунвара
Эфталана, победившего Сассанида Пероза в 484 году. Вероят-
после чего перешла к жеужаням" („ Мэн-гу-ю-му-цзи “, стр. 465); о владении
Пулзй Хэу-го: „при династии Юань-вэй землями этого княжества владели
сначала гаогюйцы, затем жеужани" (Иакинф, op. cit., Ill, геогр. ук.,
стр. 56); о владении Утаньцыли: „при династии Юань-вэй землями этого
княжества владели сначала гаогюйцы, затем жеужани, наконец, турки"
(Иакинф, loc. cit., стр. 72).
Что гаогюйцы не только жили в южной Джунгарии, но и властно
распоряжались в Восточном Притяншанье до прихода туда парпурумов,
явствует из следующего места „Бэй-шы": „В 482 г. гаогюйский владетель
Кэчжило убил Гань Шеу-гуя и его брата и некоего Чжан Мын-мина, уро-
женца Дунь-хуана, поставил владетелем" (Иакинф, op. cit., Ill, стр. 151).
*) У Specht’a („Iitudes sur 1’Asie Centrale d’aprds les historiens chinois"
в „Journ. Asiat.", 8-dme s6rie, 1883, II, стр. 349), однако, читаем: „Sous le
rdgne de Wen-tch’ing-ti des seconds Wei’ (452—465) ce peuple descend it du
nord de la grande muraille de la Chine en passant a 1’ouest de Khotan, et
fonda un grand empire". Это хотя-бы потому неверно, что к 425 г. эфта-
литы уже владели бассейнами Сыра и Аму-дарьи (см. Drouin—„Memoire
sur les Huns Ephthalites dans leurs rapports avec les rois perses Sassanides"
в „Le Mus6on“, 1895, XIV, стр. 143 и 153).
2) Specht, op. cit., стр. 335; Drouin, op. cit., стр. 75; Chavannes, op.
cit., стр. 222. Аристов („Этнические отношения на Памире и в прилегаю-
щих странах по древним, преимущественно китайским, историческим изве-
стиям" в „Русск. Антроп. Журн.“, 1904, №№ 3 и 4, стр. 140 и след.)
высказывает, мне кажется, основательные сомнения в том, чтобы это имя
можно было распространить на весь народ, известный у китайцев под
именем 'Ьда.
3) Franke—„Zur Kenntnis der TiirkvSlker und Skythen Zentralasiens",
стр. 46; S. Beal—„Travels of Fah-hian and Sung-jun", 1869, стр. 185;
Specht, op. cit., стр. 337; Drouin, loc. cit.; Marquart—„Eranschahr nach der
Geographic des Ps.-Moses Xorenac’i", стр. 216.
4) Chavannes, op. cit., стр. 223—226; Specht, loc. cit., Drouin, op. cit.,
стр. 145 и след.; Marquart, ibid.
— 197 —
ной их родиной были Алтайские горы J), где они одно время
числились среди вассалов жеужаней, происхождение—очень
темное и тем менее определимое, что по языку они не имели
ничего общего с прочими народами Внутренней Азии 2). Визан-
тийцы называли их белыми хуннами по белому цвету их кожи,
резко отличавшему их от прочих кочевников 8), проникавших
в Европу из Азии; китайцы, присвоившие им впоследствии
также имя эфталит, искаженное в *Ьда и идань 4), очень нере-
шительно указывали на их родство с юэчжийцами б).. Но это
указание не разрешает вопроса, так как и национальность
юэчжи остается до настоящего времени еще недостаточно выяс-
ненной 6).
Если верно предположение, что они спустились с Алтая 7),
то первой их жертвой должно было стать владение Юебань,
9 Вышеприведенное указание Specht'а (стр. 349) на то, что хуа,
будучи вассалами жеужаней, жили к северу от Великой стены, возбуждает
сомнения и игнорируется Drouin и Шавамном. В „Бэй-шы“ (см. Иакинф,
op. cit, III, стр. 177) говорится лишь, что Ф>да об’явились за северной
границей и засим поясняется, где именно: „к югу от Алтайских гор
и к западу от Хотана". По мнению Паркера, эфталиты то-же, что юебань;
см. выше стр. 138.
2)	Иакинф, op. cit., Ill, стр. 178.
3)	За исключением, однако, белокурых аланов.
4)	„Yetha—abrdviation de Ye-ta-i-li-to“ {Specht, op. cit., стр. 334). „II est
probable que les Hoa prononqaient ce nom Hyetha ou Hyeptha i-li-to avec
une Idgdre aspiration initiale (tombde en chinois) et 1’aspiration du th, au
moment de leurs premiers rapports avec la Perse et Byzance, ainsi qu’en font
foi la forme arabe et la transcription grecque" {Drouin, op. cit., стр. 75).
Едва-ли так, ибо среди кипчакских родов Рукн ад-Дин Бейбарс Элъмансури
(Тизешаузен—„Сборник материалов, относящихся к истории Золотой орды",
I, стр. 540, 541) называет род иета (у Ибн-Халдуна—сета)—вероятный
осколок этого племени.
5)	„Владетельный дом 'Ьда происходит от одного рода с Юэчжи;
другие сказывают, что Ьда есть отрасль гаогюйского племени" {Иакинф,
op. cit., Ill, стр. 177).
6)	См. выше стр. 91 и след.
7)	Мне кажется, что это единственно приемлемая гипотеза. Нет
действительно ничего невероятного в том, что под напором усуней одна
ветвь юэчжи отделилась на север, перешла Иртыш и проникла в Алтай-
ские горы, где, очутившись среди динлинских родов, частью с ними смеша-
лась. Отсюда их более светлый цвет кожи. Я не знаю, почему Н. Веселов-
— 198 —
известия о котором действительно прекращаются одновременно
с их появлением на исторической сцене. Усилившись в Тар-
багатайском округе, они двинулись в бассейны Или, Сыра
и Аму-дарьи и только уже отсюда, а не из Джунгарии, оста-
вавшейся во власти жеужаней, проникли в Восточный Турке-
стан, что доказывается тем обстоятельством, что Гаочан, кото-
рый в противном случае лежал-бы им на пути, избег их наше-
ствия. Таким образом можно считать, что к концу V века
восточной) гранью империи эфталитов служил хребет Ала-тау,
а так как при своем переселении на запад парпурумы не
нарушили этой грани, то оседание их могло произойти только
в Джунгарии *) и притом даже не в лучших ее частях, уже
отошедших под кочевья ранее поселившихся там гаогюйцев,
а на севере и востоке, в бассейнах рек Урунгу, Черного
Иртыша и в Баркульской долине, разделенных широким
рукавом Гобийской пустыни. В последовавшем засим разделе-
нии парпурумов на два административных отдела—южный и
северный 2), вызванном, без сомнения, указанной географической
особенностью занятой ими страны, я вижу лучшее подтвержде-
ние этой гипотезы, другим же ее подтверждением могут слу-
жить бои в Баркульской долине и разгром эфталитами того
из их отделов, который поселился на юге.
Ответить на вопрос—откуда пришли в Джунгарию пар-
пурумы, гораздо труднее. Одно несомненно: их кочевья должны
были находиться к северу от Гобийской пустыни, в Мо-бэй,
так как к югу от нее, в Мо-нани, к концу V века уже не
ский—„Несколько новых соображений по поводу „пересмотра" вопроса о
происхождении Гуннов" в „Журн. Мин. Нар. Проев.", 1882, сент., стр. 100,
считает вопрос о происхождении эфталитов уже разрешенным в смысле
принадлежности их к арийской группе народов. Blochet, последний, насколько
помнится, писавший об эфталитах (см. его „Introduction 4 1’histoire des
Mongols de F. A. Rashid ed-Din“, 1910, стр. 211), считает их тюрками, но
Pelliot („L’origine de T'ou-kiue, nom chinois des Tures" в „T’oung Pao", 1915,
p. 688), и совершенно, как мне кажется, правильно, пишет: „...les Hephtha-
lites qu’il n’y a aucune raison de tenir pour une tribu sp6cifiquement turque".
9 Что парпурумы проникли в Джунгарию, явствует из следующего
места китайской летописи (Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 221): „Жеужаньский
князь Нагай погнался (за парпурумами) от Золотых гор", т. е., очевидно,
Алтая.
2) Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 252.
— 199 —
оставалось номадов, которые не иризнавали-бы над собою
власти Тоба.
В борьбе с париурумами жеужани обнаружили чрезвычай-
ную слабость. Каган Дэулунь, пытавшийся остановить бегле-
цов, был разбит ими наголову и бросил преследование, князь
Нагай хотя н вышел победителем из нескольких с ними сты-
чек, но не достиг главного, допустив их перебраться с обозами
через такой трудный барьер, каким должен считаться Гобий-
ский Алтай. Не более успешными оказались и позднейшие их
столкновения с париурумами; особенно же неудачно окончился
для них поход кагана Футу, предпринятый по настоянию
императора Тоба Ко: Футу был не только разбит париурумами
у Варкульского озера, но и пал в этом бою.
В конце V века против парпурумов на стороне жеужаней
выступили эфталиты. Они нанесли им решительное поражение,
уничтожив их южный отдел, а затем силой поставили князя
Мивоту правителем их северного отдела. Как бы мы ни смо-
трели на это вмешательство эфталитов в дела Жеужаньского
ханства, оно не свидетельствует о внутренней его мощи.
Ханство явно стало клониться к упадку, и только переход
власти в руки энергичного кагана Чоуну на короткое время
вернул ему его прежнюю славу и могущество. Чоуну разбил
во многих боях гаогюйцев, „всех их покорил своей власти" *),
в 516 году предал жестокой казни князя Мивоту * 2), и „цар-
ство его сделалось сильным". Но уже в 520 году парпурумам
удалось нанести поражение этому кагану. Он бежал в свою
ставку, где и был убит князьями в сообществе с его матерью.
Ему наследовал Анахуань, последний из государей жеу-
жаньских.
Волнения, распространившиеся в 487 году среди гаогюй-
ских племен, подвластных жеужаням, передались и гаопой-
ским родам, заселявшим еще со времен Тоба Дао северную
окраину Юань-вэйской империи. Ближайшим поводом к этим
волнениям послужило требование императора Тоба Хуна II
принять участие в затевавшийся им войне с Южным Китаем.
9 Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 223.
2) „Он привязал его обеими ногами к спине клячи и убил тряскою;
покрыл головной его череп лаком и употреблял вместо сосуда для питья"
(Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 252).
— 200 —
Подобно парпурумам, гаогюйцы не пожелали проливать своей
крови в защиту чуждых им интересов и подняли бунт, который
хотя в 493 году и был подавлен имперскими войсками, тем
не менее вынудил Дайское правительство пересмотреть свои
отношения к непокорным вассалам.
По этому поводу пристав (ду-ду), посланный на север
для приведения в порядок местных дел, доносил: гаогюйцы не
считаются с велениями законов и легкомысленно относятся
к условиям общественной жизни; применяемые к ним меры
строгости, не убеждая их в необходимости нести государствен-
ные повинности, ведут лишь к возмущениям; тем не менее,
управлять ими возможно, но для этого нужен человек, который
сумел-бы завладеть их доверием: действуя одним лишь убежде-
нием и справедливостью, он мог-бы достичь очень многого *).
Доклад этот, заслушанный советом высших чинов государства,
получил их одобрение * 2 3), и новая тенденция в управлении
инородцами, проведенная в жизнь, не замедлила дать самые
лучшие результаты: бежавшие к жеужаням гаогюйские поко-
ления вернулись обратно и выслали депутацию с из’явлением
покорности и ходатайством о помиловании. Император пошел
им навстречу и „с радостью издал указ, в котором внял их
просьбам 8)“.
В 495 году в северном Китае совершились события боль-
шой важности: столица государства перенесена была из Пин-
чэна в Ло-ян 4) и одновременно издан был указ, воспрещав-
ший ношение хорского (хуского), т. е. сяньбийского, одеяния
и употребление хорского языка при дворе и в правитель-
ственных установлениях. Эта реформа, сопровождавшаяся заме-
щением ответственных должностей китайцами, не замедлила
вызвать опасное брожение в государстве. Во главе заговорщик
ков встал наследник престола князь Тоба Сюнь; но заговор
*) Д. Позднеев, op. cit., стр. 28. Здесь приводится не текст донесе-
ния пристава, а лишь содержание той его части, которая знакомит нас
с психологией народа, игравшего видную роль в истории Средней Азии.
2) Совет положил следующую резолюцию: „ду-ду идет верной сто-
пой". (Д. Позднеев, op. cit., стр. 29).
3) Д. Позднеев, loc. cit.
4) Этот город находился близь г. Хэ-нань-фу.
— 201 —
своевременно был открыт, Тоба Сюнь был отдан под суд
и в числе прочих князей осужден и казнен (497 г.).
В 499 году Тоба Хун повел свои войска против империи
Ци. Он разбил высланную против него китайскую армию, но
не успел довести своего плана покорения Южного Китая до
конца, так как скоропостижно скончался. Война продолжалась
впрочем и после его смерти и закончилась в исходе 500 года
миром, по которому Северная империя приобретала территорию
между реками Ху ай и Ян-цзы.
Это был момент наивысшего могущества Тобаской дер-
жавы, а затем она стала быстро клониться к упадку.
Тоба Хун II был последним ив императоров, интересовав-
шимся ратным делом. Последующие государи замкнулись
в сфере дворцовых интересов и погрязли в интригах и все-
возможных пороках, которые очень скоро свили себе прочное
гнездо при дворе. Это были все ничтожные правители и пра-
вительницы, царство любимцев, лицемерия и ханжества *),
в которое не было доступа тем, кто стремился направить упра-
вление империей в прежнее русло.
Огромные расходы двора2), потребовавшие новых нало-
гов, лихоимство и всевозможные злоупотребления очень скоро
расшатали организм этого сильного государства. Страна при-
шла в волнение, которое выразилось, наконец, в 524 году
открытым бунтом всех шести северных инспекций, населенных
главным образом гаогюйцами 3). В следующем году беспорядки
перекинулись на запад, в Хэ-си, где мятежники в короткое
время успели овладеть всеми главнейшими опорными пунктами
провинции, не исключая и Лян-чжоу. Здесь выделился некий
Мо-ци Чоу-ну, поспешивший объявить себя императором. На
9 На почве буддизма, к этому времени сделавшего огромные завоева-
ния в Северном Китае. В одном Ло-яне число индийских монахов, нахо-
дившихся на иждивении двора, достигало при императоре Тоба Ко
3.000 человек.
2) Между прочим огромные суммы поглощали в это время содержа-
ние монахов и постройка многочисленных буддийских храмов.
3) Точнее — в исходе 523 г. Восстание поднял в крепости Во-Ъ
(к западу от крепости Ву-чуань-чжэнь, лежавшей к северо-западу от г. Гуй-
хуа-чэна) некий Ба-лин. В 525 г. он был разбит вспомогательным отрядом
жеужаней.
Том П.	13*
— 202 —
востоке дела приняли также опасный для империи оборот:
тут во главе партии недовольных встал популярный Гэ-жун,
успевший собрать и организовать огромную армию. Наконец
и на юге не все обстояло благополучно: сюда вступили Лян-
ские войска, успевшие без большого напряжения сил занять
50 городов.
Спасителем положения дел в империи явился полководец
Эр-чжу Жун. Он занял Ло-ян, приказал утопить несовершен-
нолетнего императора и его мать-правительницу, доведшую
страну до анархии, объявил императором князя Тоба Цзи-ю,
одним мощным ударом уничтожил армию Гэ-жуна, которого
захватил в плен и казнил, умиротворил север и запад и оста-
новил успехи южных китайцев и передавшегося им князя
Тоба Ин, поднявшего, пользуясь его отсутствием, знамя вос-
стания в столице и выгнавшего из нее слабого и бездеятель-
ного Тоба Цзи-ю.
Лавры, выпавшие на долю Эр-чжу, и приобретенное им
исключительное влияние на государственные дела восстано-
вили, однако, против него дворцовую партию и императора,
который встал во главе заговорщиков. Эр-чжу Жун был убит
в тронной во время императорского приема.
Весть об этом убийстве произвела возмущение в армии.
Родственник Эр-чжу Жуна Эр-чжу Ши-лун вступил в столицу,
казнил Тоба Цзи-ю и возвел на императорский престол князя
Тоба Хуа (в 531 г.), но затем, найдя его мало подходящим
для предназначенной ему роли, заменил его князем Тоба Гун.
Став фактически правителем государства, Ши - лун, не
отличавшийся дарованиями, очень скоро восстановил против
себя вельмож и народ и дал повод Гао Хуаню собрать армию
во имя защиты попранной императорской власти. Высланный
против него Эр-чжу Чжао был разбит, и Гао Хуань занял
столицу. Но захватив власть, он не только не встал на защиту
короны, но еще более ее принизил, повторив игру Ши-луна
с императорским титулом: заточив Тоба Гуна в монастырь, он
возвел на престол Тоба Лана, а затем почти тотчас же сме-
стил его, пригласив на амплуа императора более податливого
Тоба Сю (в 532 г.).
Этот последний, повидимому, очень дорожил своей при-
зрачной властью, так как, едва вступив на престол, поспешил
— 203 —
казнить всех трех остававшихся еще в живых ех-императоров:
Лана, Гуна и Хуа.
0 своей стороны и Гао Хуань принял меры к истребле-
нию фамилии Эр-чжу, последний из представителей коей погиб
в 533 году.
Засим повторилось то-же, что случилось при смещении
Ши-луна. В лице Юй-вынь Тай’я нашелся подражатель Гао
Хуаня, выставивший подобно последнему своим девизом: „ спа-
сение попавшего в плен императора". Поверив его искренности,
Тоба Сю бежал в его лагерь (534 г.) х), но когда не смутив-
шийся этим обстоятельством Гао Хуань об’явил его низложен-
ным и возвел на престол князя Тоба Шань-цзянь, перенеся
одновременно столицу из Ло-яна в Хуай-цин-фу * 2), то и Юй-
вынь Тай не счел нужным оказывать ему дальнейшее покро-
вительство; даже больше того: он поспешил от него отделаться
обычным в то время способом—при помощи яда. Преследуя
те же цели, что и Гао Хуань, Юй-вынь Тай хотел иметь импе-
ратором лицо, единственно ему обязанное своим высоким
постом, и, остановив свой выбор на князе Тоба Бао-цзюй,
провозгласил его императором. После сего Юань-вэйская импе-
рия разделилась на две части: западную, Юйвынь Тай’я, и
восточную, Гао Хуаня.
Последующие 15 лет прошли в борьбе между собой этих
генералов, причем состоявшие при них императоры играли
самую жалкую роль 3). В 547 г. Гао Хуань скончался, пере-
дав свою власть сыновьям. Старший из них Гао Чэн был убит
в 549 году, младший Гао Лян, устранив Тоба Шань-цзянь,
сам воссел на престол, дав своей династии наименование Ци 4).
Семь лет спустя та же участь постигла западную половину
империи, где Юй-вынь Цзю, сын Юй-вынь Тай’я, положил
основание династии Чжоу.
Так бесславно закончила свое существование одна из
величайших инородческих династий Китая.
9 Находился под Си-ань-фу (близь г. Чан-ань).
2) Ныне областной город той же провинции Хэ-нань.
?) „С Тоба Шань-цзянь обращались грубо и нагло*' (Иакинф —
„Записки о Монголии", III, стр. 98).
4) Бэй Ци в отличие от династии Ци, царствовавшей в южном
Китае с 479 по 502 г.
— 204 —
Не лучше обстояло дело и в соседнем Жеужаньском ханстве.
Едва Анахуань]) принял бразды правления, как в хан-
стве возникли междоусобия. Анахуань был разбит наголову
и едва спасся бегством в Китай, где и нашел приют при дворе
императора Тоба Сюй (520 г.)
К этому последнему, преклонив колена, он обратился со
следующей речью:
„Предки вассала одного происхождения с великим домом
Вэй. Сначала они кочевали в Мо-нань, затем переселились
в Мо-бэй. Если они не всегда имели возможность засвидетель-
ствовать свою преданность престолу, то причиной тому были
гаогюйцы, находившиеся в постоянном брожении. Та же при-
чина помешала исполнить долг вассала и моему покойному
брату. Руководимый искренним желанием благоговейно испол-
нить этот долг, Чэуну каган снарядил уже посольство к вели-
кому дому Вэй, когда вспыхнуло восстание гаогюйцев. Вслед
за тем составился заговор, и он был убит злонамеренными
людьми. Ныне же, полагаясь на беспредельное милосердие
государя, вассал прибегает к подножию трона". И, поясняя
свое ходатайство, он продолжал: „Вассал приехал пасть пред
вратами дворца, дабы умолять государя о военной помощи,
без которой у него нет возможности ни собрать рассеявшихся,
ни наказать взбунтовавшихся".
Эта речь принята была благосклонно, но едва вспомога-
тельный корпус достиг границы, как получено было известие,
что в степи нормальный порядок уже восстановлен, и Лоло-
мынь об’явлен каганом (521 г.). Анахуаню ничего иного не
оставалось, как вернуться обратно в Ло-ян, что он и сделал,
но оставался в нем и на этот раз недолго, так как в том же
521 году Поломынь, по выражению летописца, был уже
„изгнан" парпурумами и бежал в Хэ-си, оставив жеужаньский
престол снова вакантным.
х) Так транскрибирует наименование этого государя о. Иакинф
в „Собр. свед. о нар., обит, в Ср. Аз. в древн. вр.“, 1, 2, стр. 225; в „Зап.
о Монг.“, III, стр. 107, он называет его Аногуй; Попов („Мэн-гу-ю-му-цзи“,
стр. 473) переводит Анагуй; Chavannes („Documents sur les Tou-kiue Occi-
dentaux", стр. 222)—А-на-гуай; St. Julien („Documents historiques sur les
Tou-kioue“ в „Journ. Asiat.“, VI serie, III, стр. 329)—А-на-гуй. В „Ган-му"
Анахуань назван Тубин-ханом.
— 205 —
В степи возникли серьезные беспорядки: Жеужаньское
государство распалось на отдельные княжества, которые всту-
пили в борьбу между собой за первенство J). Некоторые ро-
довичи, и в их числе старший брат Анахуаня, Синифа, бежали
в Китай, где униженно просили о помощи в восстановлении
ханской власти, но в этом им было отказано, взамен же
решено: Поломыня с десятью оставшимися ему верными
аймаками поселить в местности Си-хай-цзюнь * 2 3 * * * *), а Анахуаня
к востоку от By-юань8), т. е. на той территории, которая
в 429 году была отведена пленным жеужаням.
9 Иакинф—„Собр. свед. о нар., обит, в Ср. Аз. в древн. вр.“, 1,2, стр. 231.
2) Принимая Си-хай за озеро Куку-нор, Иакинф („Собр. свед. о нар.,
обит, в Ср. Аз. в древн. вр.“, 1, 2, стр. 233; „Записки о Монголии", III,
стр. 106) пишет, что Поломынь был поселен между Дунь-хуаном и оз.
Куку-нор. Однако в данном случае имеется в виду не область последнего,
а низовья р. Эцзин-гол. В „Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 473, читаем: „Поломынь
поселен был в Си-хай-цзюнь, в 1200 ли на северо-запад от Чжан-'Ь (Гань-
чжоу-фу) и в 1000 ли от Цзинь-шань (Гобийского Алтая)". А. И. Иванов
дал мне следующую справку о местоположении Си-хай-цзюня: В „Обозре-
нии административного деления при дин. Цзинь" сказано: „В 7 году прав-
ления Тай-ши (в 271 г.) был учрежден округ Си-хай-цзюнь". В „Геогра-
фическом обозрении дин. Юань" говорится: „И-цзи-най (лу) находится
к северу от Гань-чжоу в 1500 ли; к северо-востоку от города есть большое
озеро, которое на севере и западе ограничено песками; это и есть древний
город Цзюй-янь, округа Си-хай-цзюнь, времен дин. Хань". Наконец, в „Шуй-
цзин-чжу" читаем: „К югу от Си-хай на границе сыпучих песков позади
красной воды и впереди черной находится гора Кунь-лунь“.
В области Куку-нора уже потому нельзя было поселить Поломыня,
что там продолжали еще господствовать тогонцы.
3) Иакинф („Собр. свед. о нар., обит, в Ср. Аз. в древн. врем.",
1, 2, стр. 232) дает ошибочный перевод соответственного места „Бэй-шы“.
Вместо фразы: „ключ Тужоси от Дунь-хуана на севере и Си-хай-гюнь
суть два укрепленных места династий Хань и Цзинь; там земли обширные,
ровные, повсюду тучные, то полагаем Анахуаня поместить при Тужоси,
Поломыня в Си-хай-гюнь"—следует, согласно переводу А. И. Иванова,
читать: „ключ Тужоси и Си-хай-цзюнь, лежащий на север от Дунь-хуана,
суть два укрепленных места династий Хань и Цзинь" и т. д. Си-хай-цзюнь
действительно, как мы видели выше, лежит если не к северу, то к северо-
востоку от Дунь-хуана; что касается Тужоси, то указание на Хуай-шо-чжэнь,
крепость, составлявшую опорный пункт одной из тести инспекций и нахо-
дившуюся в округе Шо-чжоу, т. е. на территории Уратского знамени,
дает нам возможность искать его там же. Что Анахуань поселен был на
землях Уратского знамени, явствует, между прочим, из следующего:
— 206 —
Оба хана остались таким решением дела недовольны
и бежали. Поломынь был настигнут и водворен обратно,
Анахуань же, ограбив предварительно всю страну на юг до
Пин-чэна (523 г.), успел отбиться от высланной за ним погони,
преследовавшей его до Хань-хая *), и достичь своих родных
кочевий, где и утвердился на прародительском престоле.
Вскоре затем роли императора й кагана жеужаней
переменились. В северном Китае вспыхнули беспорядки,
и Анахуань вступил в его пределы в роли защитника
трона. Оба Вэйские двора, восточный и западный, стали
искать его дружбы, но Анахуань держал себя в сношениях
с ними надменно и даже не всегда отвечал на посольства
посольством.
Эта надменность в обращении с обоими соперниками,
истощавшими ресурсы империи в междоусобной войне, служила,
однако, мерилом глубины падения престижа императорской
власти, а не свидетельствовала о возросшей силе Жеужань-
ского ханства. Даже наоборот, в том обстоятельстве, что и при
столь благоприятных для него условиях Анахуань отваживался
только на небольшие грабительские набеги на сопредельные
части Китая, следует видеть ясное указание на переживавшийся
этим государством внутренний кризис. Он в полной мере
сказался несколько лет спустя, о чем будет говориться в сле-
дующей главе; здесь же, заканчивая обзор политического поло-
жения Средней Азии в эпоху, предшествовавшую выступлению
турок, мне остается указать лишь на то, что и третье значи-
тельное государство Внутренней Азии—Тогонское царство
переживало одновременно эпоху бессилия. Тогонцы приняли
1) свидание китайских послов с Анахуанем, состоявшееся после пере-
селения последнего на отведенные ему земли, произошло между крепостями
Хуай-шо-чжэнь и Хуай-хуан-чжэнь;
2) необходимое ему довольствие он получал из г. Шо-чжоу, и
3) в 523 г. Анахуань ограбил северную окраину Китая на юг до
Да-тун-фу, чего он не мог-бы сделать, если-бы его кочевья находились
к северу от Дунь-хуана.
В „Зап. о Монг.“, III, стр. 106, Иакинф, впрочем, прямо говорит, что
Аногуй поселен был в Чахаре.
’) Иакинф („Собр. свед. о нар., обит, в Ср. Азии в др. вр.“, 1, 2,
стр. 234) переводит: „до Байкала". Географический термин этот, как мы
— 207 —
участие в ликвидации беспорядков, охвативших Юань-
вэйскую империю, но вмешательство это было несуществен-
ным и имело единственным результатом свержение сюзеренной
власти Тобаского дома. Событие это должно быть отнесено
к 525 году.
уже знаем, крайне неопределенный, но едва-ли здесь может идти речь
об озере Байкал.
ГЛАВА IV.
Турецкий период.
(С половины VI века до 745 года).
В „Вэй-шу“ приведено следующее предание о происхо-
ждении турецкого народа *).
Предок турок был родом из владения Со, лежавшего к се-
веру от хуннских пределов. Его потомок Ичжи Нишиду, отли-
чавшийся сверх’естественною способностью производить ветер
и дождь, имел четырех сыновей, из коих один обратился
в лебедя, другой царствовал под именем Ци-гу между реками
А-бу* 2 3) и Гянь, третий со своими подданными поселился на
берегах реки Чу-си 8) и, наконец, четвертый, старший, прозы-
вавшийся На-ду-лу, ушел в горы Басы Чу-си-ши4). Этого
последнего кочевавшее здесь поколение избрало правителем
с титулом ша под именем Тугю. Ему наследовал его младший
сын Ашина, названный так, согласно обычаю, по фамилии
матери. При потомке Ашина—Тумы не владения Тугю значи-
тельно разрослись, и государство это вступило в сношения
с Китаем.
Анализируя эту легенду, Аристов пишет5 *):
Владение Со, лежавшее на севере от страны хуннов, т. е.
от нынешней Монголии, должно было находиться на северной
1) Иакинф, op. cit., 1, 2, стр, 258; St. Julien—„Documents historiques
sur les Tou-kioue" в „Journal Asiatique", 6-dme sdrie, III, 1864, стр. 327—328.
2) У Иакинфа, ibid., А-фу.
3) У St. Julien, ibid., Чу-чжэ.
4) У St. Julien, ibid., Цзянь-сы Чу-чжэ-ши.
5) „Заметки об этническом составе тюркских племен и народностей
и сведения об их численности" в „Живой старине", III, 1896, отд. оттиск, стр. 5«
209 -
стороне Алтая, ибо южные его склоны входили в состав земель
хуннов. В настоящее время один ив двух родов, ив которых
состоит Верхне-кумандинекая волость, на р. Бии, около
впадения в нее реки Лебеди, носит имя со, а другой—
кубанды или куманды -1). Отсюда можно с достаточною ве-
роятностью заключить, что легендарный праотец турок происхо-
дил ив племени со, обитавшего на севере от Алтая, и что род со
является остатком этого, вероятно, в доисторические времена
не совсем малочисленного племени. Даже тюркское слово к у
значит „лебедь". Живущие на р. Лебеди тюрки и теперь зовут
себя ку-кши, т. е. „людьми (р.) Лебеди" 2 3 * * * *). Из этого не
трудно вывести, что китайские историки напрасно заставили
сына Ичжи Нишиду превращаться в лебедя: он подобно
остальным трем братьям, поселившимся в известных местно-
стях и основавшим там царства (племена), водворился на
реке Ку (Лебеди) и был родоначальником племени ку, остатки
которого и поныне обитают на реке Лебеди и в волостях
Верхне-и Нижне-кумандинских. Засим Ки-ко (Ци-гу) есть одна
из китайских транскрипций имени кыргыз 8), река А-бу—
вероятно р. Абакан, одно из киргизских становищ, а река
Гянь или Кянь—несомненно Кем, туземное название Енисея.
Река Чу-си должна быть р. Чу (Чуя у русских), приток Катуни,
служащая и ныне местом кочевок чуйских тюрков (чу-кши).
Наконец, Басы-чу в переводе с тюркского может значить
„вершина Чу“.
Таким образом из географических и этнических данных
легенды следует, что турки, точнее—ханский их род, происхо-
дят от обитавшего к северу от Алтая племени со и что после
переселения их в Алтай они разделились на четыре ветви:
одна утвердилась на северном склоне Алтая, получив имя ку,
вторая основалась на Енисее и Абакане с именем кыргыз,
третья осталась кочевать внутри Алтая на р. Чу, а четвертая
образовала племя, принявшее имя турк.
9 Radloff—„Aus Sibirien", I, стр. 211, 212.
2) Radloff, loc cit.
3) Высказывая эту догадку, Аристов опирается на Дегиня („Histoire
gdndrale des Huns'*, etc., 1, 2, стр. 379), у которого встречается китайская
передача имени киргиз в форме Ki-ko и Kie-ko. Повидимому, это, однако,
не так; см. главу V (поход хана Мо-чжо на киргизов).
Том II.	♦	14‘
210
Комментарии Аристова обращают это предание в исто-
рическое свидетельство большого .значения, и только отожде-
ствление Ци-гу, в переводе St. Julien—Ги-гэ (Ki-ko), с именем
киргиз может вызвать некоторые сомнения, так как, повидимому,
турки не считали хагясов- -народом, находящимся с ними
в ближайшем сродстве1).
По иной, однако, версии 2), заслуживающей внимания уже
потому, что она не заключает в себе ничего легендарного,
турецкий народ, во главе которого находился владетельный
род Ашина, образовался из соединения различных этнических
элементов, кочевавших в восточной Гань-су, в округе Пин-лян,
откуда Ашина вслед за падением в 439 году княжества Хэ-си
и пленением Цзюй-цюй Мугяня бежал в сопровождении 500 ки-
биток на север, в Алтайские горы. Такие народные переме-
щения—явление обычное в Средней Азии, повторяющееся
и в наши дни 8); как последствие же падения последнего
хуннского княжества, оно указывает на то, что и первоначаль-
ное переселение владетельной фамилии Ашина на юг, несо-
мненно в качестве кыштымов хуннских Цзюй-цюй’ев, после-
довало в эпоху образования Хуннской державы 4).
0 См. Radloff—„D\e altturkischen Inschriften der Mongolei", III Lief.,
1895, стр. 425.
2)	Иакинф' loc. cit.; St. Julien, op. cit., стр. 348; H. C. von d. Gabe-
lent%—„Ober den Namen: Turken" в „Zeitschrift fur die Kunde der Morgen-
landes", 1839, II, стр. 70—71.
3)	Так Bonin („Voyage de Pdkin au Turkestan russe" в „La Geogra-
phies 1901, III, стр. 178—179) встретил в Тянь-шане, в долине р. Алигур
(Алгой) 200 юрт киргизов, выселившихся из Тарбагатая. Это была пере-
довая их партия, за которой следовали еще 2.000 юрт.
4)	В „Вэй-лё“ (Chavannes—„Les pays d’Occident d’aprds le Wei-lio“
в „T’oung Pao“, 2 sdrie, 1905, VI, стр. 525—526) говорится, что хунны
обратили в рабство и переселили на юг (вероятно, после бегства юэчжи
на запад), в бассейны рек Хэй-шуй (Эцзин-гола) и Си-хэ (западной протоки
Желтой реки?) и в округа Лань-чжоу, Лян-чжоу и Су-чжоу, большое число
покоренных ими кочевников, в том числе да-ху (?), динлинов и др. Весь
этот сброд и осколки отдельных племен, распространившиеся впоследствии
на обширную территорию, граничившую на юго-востоке с уездом Цинь-ань
(округа Цинь-чжоу, пров. Гань-су), составляли предмет больших забот
китайской пограничной администрации. Они находились в постоянном
брожении и то отлагались, то вновь подчинялись Китаю. В III веке
среди этих племен особо выделилось набегами на границы империи
.... 21] —
Сопоставляя вышеприведенную легенду с этим историче-
ским свидетельством, можно восстановить прошлое турок до
момента выступления их в роли мировых завоевателей.
Колыбелью турок *) была Бараба 2). Отсюда в до-хуннский
период они переместились на юго-восток, в Алтайско-Саянское
нагорье, где и заняли части бассейнов Катуни, Бии и западных
притоков Енисея, Абакана и Кемчика. Войдя здесь в соприкосно-
вение с динлинами и частью поработив их, частью с ними
смешавшись 3), они перешли Сайлюгем и заняли Кобдоский
бассейн. В этот момент они подпали под власть хуннов,
и часть их с князьями Ашина во главе была переселена на
юг, в восточный Нань-шань, где и оставалась до изгнания из
края Цзюй-цюй’ев. По возвращении на север Ашина не могли
избежать подчинения жеужаням, но, повидимому, эта зависи-
мость не помешала им в течение последующего столетия
постепенно об’единить под своей властью родственные поко-
ления, продолжавшие населять бассейн верхней Оби. Так сло-
жилась та сила, которая на развалинах Жеужаньской державы
образовала государство, могуществом и размерами своей терри-
тории далеко превосходившее империю хуннов.
Физический тип древних турок нам неизвестен 4). Китайцы,
если не весь турецкий народ, то ту его ветвь, которая пере-
селена была хуннами в Хэ-си, именовали „цза-ху**, т. е. вар-
племя, во главе которого стоял некий Ту-гюй (Chavannes читает Ту-гуай,
но А. И. Иванов сообщает мне, что и чтение Ту-гюй не менее возможно).
Это самое раннее упоминание в китайской исторической литературе о пле-
мени тугю.
9 Значение этого имени остается не выясненным.
2)	Юго-восточная ее часть; остальная же Бараба, повидимому, в ту
же эпоху была заселена высокорослым, преимущественно длинноголовым
племенем не монгольского типа, находившимся в переходной стадии куль-
туры от меди к железу (см. Чгцунов—„Материалы для антропологии
Сибири" в „Извест. Томского Университета", 1900, XVI, стр. 66—67),
очевидно—одним из племен динлинской расы.
3)	См. о сем ниже.
4)	Нет также надежды, что он когда-либо будет обнаружен, так как
трупы умерших, как мы ниже увидим, ими сжигались. Это обстоятельство
следует иметь всегда в виду при разрешении вопросов о принадлежности
древних погребений в Монголии той или иной из населявших ее народ-
ностей.
— 212 —
варами смешанного происхождения 1), и хотя это выражение
определяло лишь политический, а не расовый состав племени,
тем не менее едва-ли можно сомневаться в том, что и с антро-
пологической точки зрения турки не были цельным народом.
На примесь, например, динлинской крови указывает факт
нахождения в их среде голубоглазых суб’ектов; таким рисуют
китайцы и их ханов Му-ханя 2) и Чу-ло-хоу 8).
Турки носили длинные волосы, одевались в меха и халаты
из грубой шерстяной ткани, подпоясываясь кушаком с метал-
лическими рельефными украшениями 4). Их сапоги, невиди-
мому, не отличались от тех, которые и ныне еще в употре-
блении у инородцев Алтая 6). Их оружие и военные доспехи
состояли из лат 6), рогового лука, копья и меча или сабли.
Луком, подобно всем кочевникам того времени, они владели
в совершенстве, но, повидимому, почти всегда доводили бой
до рукопашной схватки, видя в ней возможность проявить
личное мужество и заслужить репутацию бесстрашного воина 7).
Сильный пользовался у них почетом, слабый—презирался,
и их старики доживали свой век в тяжелых условиях, как
9 St. Julien, op. cit., стр. 348.
2)	Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 267, переводит—„стеклянные глаза";
St. Julien, op. cit., стр. 331, пишет, однако, что тот же иероглиф может
означать и „голубые глаза".
3)	О нем говорится: имел длинный подбородок и светлые глаза
(Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 282).
4)	St. Julien, op. cit, стр. 333.
5)	Радлов и Мелиоранский—„Древне-тюркские памятники в Кошо-
Цайдаме", стр. 9.
6)	Имеется указание, что они защищали голову особым наголовьем,
которое St. Julien (op. cit., стр. 547) называет „casque", вероятно нечто,
напоминавшее позднейший шишак. Лицевая защита явилась позднее
и введена была в Средней Азии, повидимому, во второй половине VII века
тибетцами. В „Истории Тибета и Хуху-нора", I, стр. 125, читаем; „Шлемы
и латы их (тибетцев) чисты и светлы и покрывают все тело кроме глаз.
Ни тугой лук, ни острая сабля не могут наносить им тяжелых ран".
7)	Это можно заключить из следующих мест древне-тюркских надпи-
сей в Хушо-Цайдаме: „Кюль-тегин с копьем в руках врезался в ряды
неприятелей"... „Кюль-тегин бросился на врагов и, будучи окружен ими,
шесть человек заколол, а седьмого зарубил мечом"... „В битве с огузами
Кюль-тегин бросился на врагов и, заколов одного, последующих девять
человек опрокинул"... „Их войско мы перекололи"... и т. д.
- 213 —
люди, уклонившиеся от славной участи каждого воина—пасть
смертью храбрых на бранном поле 1).
К воинскому званию турки готовились поголовно с малых
лет, развивая в себе силу мышц и ловкость в владении копьем
и луком постоянными упражнениями. В соответствии с такой
жизненной подготовкой народное правосознание турок выли-
лось в преклонении перед силой, которая была путеводной
нитью и в их управлении. Нравы их были суровы, законы
жестоки. Смертная казнь полагалась за возбуждение волнений
в народе, измену, убийство, похищение стреноженной лошади.
Виновный за изнасилование замужней женщины подвергался
сначала кастрации, а затем рассечению пополам 2 3). Растлитель
девушки покрывал свое преступление немедленным браком
и большой пеней. За увечье в драке потерпевший вознагра-
ждался за счет имущества виновного, причем в этих случаях
шли так далеко, что отбирали у него даже его жен и дочерей.
Наконец, за кражу присуждалась десятикратная стоимость
похищенного.
У турок существовало сословное деление—белая и черная
кости, чего не замечалось у хуннов. Все управительские долж-
ности были у них наследственными и могли заниматься лишь
лицами привиллегированного дворянского сословия. Брак
между простолюдином и женщиной этого сословия считался
недопустимым 8).
Похоронный обряд отличался у них большой сложностью.
Тело покойника полагалось в палатке 4 * * *), после чего бли-
жайшие из его родственников закапывали перед ней лошадей
!) Впоследствии, под влиянием политических событий, в взглядах
турок на задачи жизни совершилась, повидимому, заметная эволюция, и о
тесте Бильге-хана, семидесятилетием старце Тоньюкуке, китайцы писали
как о человеке, пользовавшемся огромным влиянием и уважением среди
турецкого народа. Впрочем „мудрый" Тоньюкук был действительно, как
кажется, исключительной личностью и к тому же принадлежал к правя-
щему классу.
2) St. Julien, op. cit., стр. 352.
3) St. Julien, op. cit, стр. 335.
4) Несомненно, что этому предшествовало бальзамирование трупа,
так как китайцы пишут, что умершие осенью—погребались весной, а скон-
чавшиеся весной—ближайшею осенью (Иакинф, 1, 2, стр. 270). Это изве-
стие подтверждается надписью на памятнике Кюль-тегину, который умер
— 214 -
и овец и, об'ехав ее семь раз верхом, собирались толпой у ее
входа для выражения своей скорби царапанием лица до крови 1),
плачем и причитаниями. Эти громогласные проявления печали
повторялись ежедневно в течение последующей недели. Затем
в избранный по указанию шамана счастливый день труп
сажали на любимейшую из лошадей покойного 2), убивали ее
и при жалобных воплях собравшейся толпы сжигали вместе
с трупом покойного и вещами, которыми тот любил пользо-
ваться 8). По предании земле золы этого костра 4) похороны
оканчивались, но над могилами именитых людей воздвигались
иногда здания, в которых помещались нарисованный портрет
покойного и каменная плита с описанием тех сражений;
в которых он принимал участие 6). Было также в обычае обо-
значать число врагов, убитых покойным, обломками каменных
плит, которые у некоторых особо прославившихся воителей
в марте, а похоронен был в октябре (см. Thomsen—„Inscriptions de 1’Orkhon"
в „Mdmoires de la Socidtd Finno-Ougrienne", 1896, V, стр. 119 —120).
9	К этому принуждались и сторонние лица. Менандр (Дестунис—
„Византийские историки", стр. 421) приводит следующую речь турецкого
князя Турксанфа: „Так как, приехав сюда, вы нашли меня в глубокой
скорби, ибо недавно умер отец мой Дилзивул, то должно вам, римляне,
царапать себе лицо ножом, следуя существующему у нас по усопшим
обычаю". Повидимому, тот же обычай выражать свою скорбь по усопшему
надрезами на лице существовал и у хуннов. На это указывает историк
lordanes (Иорнанд); см. Иловайский—„Пересмотр вопроса о гуннах" („Рус-
ская Старина", 1882, стр. 718).
2)	St. Julien, op. cit., стр. 352.
3)	В эпоху ЦзФ>-ли хана (в 20-х годах VII в.) обычай сжигать трупы
умерших стал, повидимому, сменяться обычаем хоронить их в гробах, воз-
водя над ними курганы (см. St. Julien—„Documents hist, sur les Tou-kioue"
в „Journ. As.", 6 sdrie, 1864, IV, стр. 225).
4)	Китайцы не пишут, собиралась-ли эта зола в погребальные урны
или хоронилась иным способом.
5)	Это—обычай, едва-ли не заимствованный у китайцев. „Когда
известие о кончине Кюэ-Дэлэ (Кюль-тегина), читаем мы в „Тан-шу“,
достигло Китая, император повелел вырезать надпись на каменной плите,
построить храм над его могилой, стены храма разрисовать видами сраже-
ний и поставить в нем изображение покойного, для чего и послать шесть
лучших художников". „Сего ранее, замечает далее китайская летопись,
в Турецком государстве не делалось*1. Ср. Thomsen- „Inscriptions de 1’Orkhon “
в „Mdmoires de la Socidtd Finno-Ougrienne", 1896, V, стр. 60.
тянулись длинным рядом на восток от могилы. Во главе
такого ряда балбалов ставился балбал сильнейшего из повер-
женных покойным врагов г), что, вероятно, и обозначалось
выбитой на камне тамгой.
Китайцы, рассказывая столь подробно о похоронном
обряде турок, не упоминают о человеческих жертвах, из чего
мы вправе заключить, что, как общее правило, их у них не
существовало. Они, однако, не противоречили их представле-
нию о загробной жизни, и в некоторых исключительных слу-
чаях, как о том свидетельствует византийский посол Вален-
тин, несомненно приносились: „В один из дней сетования,
пишет с его слов Менандр 2), четверо скованных военно-
пленных уннов приведены были к Турксанфу для принесения
в жертву вместе с их конями умершему отцу его Дилзивулу.
Турксанф приказал им, перейдя в другой мир, передать Дил-
зивулу"... 8). Это, быть может, было последним случаем подоб-
ного жертвоприношения, совершенного у турок.
Буддизм стал проникать в среду шаманистов-турок при
Тобо-хане (572—581 г.), который был его ревностным после-
дователем, но, вероятно, особого успеха у них не имел, так
как поднятый Бильге-ханом 150 лет спустя вопрос о постройке
при ханской ставке храмов Будде и Лао-цзы был решен отри-
цательно из опасения как-бы эти учения, делающие людей
человеколюбивыми и слабыми, не умерили воинственности
и силы турецкого народа 4).
Турки вносили дань в казну жеужаньских каганов метал-
лическими изделиями. Не они, однако, при их взглядах на
назначение мужчины быть только воином занимались тяжким
трудом рудокопа и выплавкой металла, а, вероятно, те из их
кыштымов—мелких племен динлинской расы, которые насе-
ляли бассейны среднего Енисея и Оби, как известно, издавна
9	На памятнике в честь Кюль-тегина имеются такие строки: „В честь
моего отца-кагана во главе (балбалов) поставили балбал Баз-кагана“...
„(В честь моего дяди-кагана) я поставил во главе (балбалов) балбалом
кыргызского кагана"...
2)	Дестунис, op. cit., стр. 422.
3)	На этом оригинал прерывается.
<) Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 332—333.
216
служившие центром распространения медных и железных
изделий х).
По меткому выражению Viollet le Due, относившемуся
впрочем к другим тюркским племенам, представители этой
расы были всегда „трутнями человечества", пользовавшимися
только чужими изобретениями и трудами и не создавшими ни
одного собственного оригинального памятника. И если орхон-
ская письменность и свидетельствует о довольно высокой куль-
*) У Менандра {Дестунис, op. cit., стр. 377—379) мы находим сле-
дующие строки:
Хаган Дизавул находился внутри шатра и сидел на золотом седалище
о двух колесах, которое, когда нужно было, тащила одна лошадь... Шатер
был сделан из шелковых цветных и узорчатых тканей... Во время приема
подавалось вино, но не виноградное, а какое-то варварское... {Chavannes—
„Documents sur les Tou-kiue Occidentaux", стр, 237, высказывает предполо-
жение, что здесь речь шла о кумысной водке, но мне кажется, что было-бы
правдоподобнее допустить, что у Дизавула подавалась послам не арака, не
имеющая даже отдаленного сходства с вином, а китайская рисовая водка,
хорошие сорта которой действительно несколько напоминают своим желтым
цветом, прозрачностью и сладковатым вкусом виноградное вино)... На дру-
гой день византийские послы были приняты в другом шатре, также укра-
шенном шелковыми цветными материями. Здесь стояли и кумиры, различ-
ные видом. Дизавул сидел на ложе из золота. Середину помещения зани-
мали сосуды, кропильницы (?), бочки (?), все это из того же материала...
На третий день послов приняли в третьем помещении, где деревянные
столбы были покрыты золотом (позолочены) и где стояло вызолоченное
ложе, поддерживаемое четырьмя золотыми павлинами. Перед этим поме-
щением были расставлены в ряд телеги, наполненные серебром, разной
утварью и серебряными же изображениями животных, не уступающими
по работе изделиям византийских мастеров.
Очевидно, что все это, несомненно награбленное, имущество, было
с намерением выставлено для того, чтобы демонстрировать византийским
послам богатства кагана. Chavannes держится, однако, другого мнения
и пишет (op. cit., стр. 238) по поводу этой выставки следующее: „Ges
Tures, que nous sommes habituds a. considdrer comme de vrais barbares,
n’dtaient done pas aussi grossiers qu’on le croit; leur art, qui ne s’exer$ait
que sur des mdtaux prdcieux, a produit des objets que leur valeur meme exposait
A etre ddtruits et transformds en monnaie; e’est sans doute la raison pour laquelle
il a presque entidrement disparu. Il est fort probable cependant qu’on en peut
trouver la trace dans quelques uns de ces ornements en or repousse qui ont
dtd ddcouverts dans le sud de la Sibdrie et qui sont actuellement au musde
de I’Ermitage". На неосновательность такого вывода указал уже впрочем
Бартольд („Зап. вост. отд. И. Русск. Археолог. Общ.“, XV, стр. 181),
— 217
туре турок УШ века J), то не следует забывать, что к этому
времени не малое их число успело уже подпасть китайскому
влиянию и приобщиться китайской культуре. Об этом говорит
нам и следующее обращение Бильге-хана к народу:
„Только тогда, когда в Утукенской черни 2) находится
турецкий каган, не зараженный (китайским) образованием, (но
который, между прочим, заметил: „С таким же правом мы на основании-
оставленного путешественниками XIII в. описания монгольских ханских
ставок могли-бы говорить о высоком развитии того же искусства у
монголов".
9 См. Мелиоранский— „Об орхонских и енисейских надгробных
памятниках с надписями" в „Журн. Мин. Нар. Проев.", 1898, CCCXVII,
июнь, стр. 277—278. Donner („Sur 1’origine de 1’alphabet turc du Nord de
I’Asie" в „Journal de la Societe Finno-ougrienne", 1896, XIV, стр. 14) дает
интересное указание, что в своих дипломатических сношениях турки перво-
начально пользовались китайским языком даже в тех случаях, когда им
приходилось вести переписку с правительствами западных стран, и что
только уже впоследствии они заменили его турецким языком и алфавитом
орхонских надписей (что впрочем пока только вероятная гипотеза; см.
стр. 43). А так как этот последний носит несомненные следы долгого
развития, то вывод отсюда может быть только один: что он был ими
заимствован у народа, говорившего на одном из тюркских наречий. Ари-
стов („Опйт выяснения этнического состава киргиз-казаков Большой орды
и кара-киргизов" и т. д. в „Жив. Стар.", 1894, III—IV, стр. 419) полагает,
что тюрко-орхонским алфавитом турки стали пользоваться не ранее второй
половины VII века. Такую дату он выводит из двух кажущихся на первый
взгляд противоречивыми китайских известий о письменности у турок: по
одному они „письмен не имеют" (Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 269), по дру-
гому же—„буквы их письма походят на буквы народа ху“ (ibid., стр. 271).
Противоречие это, по его мнению, об’ясняется разновременностью этих
известий, и так как первое заимствовано из „Суй-шу“, которая составля-
лась между 627 и 643 годами, то имеется полное основание притти к выше-
приведенному заключению.
Ив. Савенков („О древних памятниках изобразительного искусства"
(«Труды XIV Археолог. С’езда", т. I), стр. 335] приходит к заключению,
что енисейский алфавит значительно древнее турецкого, что он был заим-
ствован с запада на несколько сот лет раньше последнего, и что даже
непосредственная эволюционная связь между обоими настолько сомни-
тельна, что приходится допустить, что оба алфавита являются самостоя-
тельными ветвями и притом различного возраста.
2) Под именем Утукен-иыш у турок известны были северные склоны
Хангая к западу от р. Орхона (см. Hirth—„Nachworte zur Inschrift des Ton-
jukuk", стр. 33). В орхонских надписях эта богатая лесом и пастбищами
Том II..	142
2Т8 --
ймеющий истинную мудрость), народ может Считать себя
обеспеченным"... *).
И далее:
Китайцы, снабжающие нас золотом, серебром, крепкими
напитками и шелком и ведущие обыкновенно сладкие речи,
одаряют предметами, приучающими нас к роскоши. Этим они
привлекают к себе даже самые отдаленные народы. Усвоившие,
оДнако, их культуру обыкновенно гибнут, ибо только твердые
характером, мудрые люди в состоянии противостоять соблазну,
остальные же навсегда порывают с родиной. Не устоял и ты,
турецкий народ! Ты дал себя прельстить сладкими речами
и богатыми дарами и жестоко поплатился за это. Ты внял
уговорам: „кто живет далеко, тот получает плохие дары, кто
живет близко, тот получает хорошие дары", и переселился на
китайские земли, послужившие могилой столь многим... Внемли
же мне, турецкий народ! Только в Утукенской стране, где нет
богатств, но нет и китайской опеки, ты можешь сохранить
свою самостоятельность; переступая же порог китайской земли,
ты становишься на край пропасти... 2).
Если нужно было обращаться с подобным воззванием
к туркам, то были стало быть тому и причины. Это был
призыв к остаткам таявшего в лучах китайской культуры
народа степных богатырей, завоевавших когда-то пол-Азии,
призыв, однако, уже запоздалый, так как под китайским
горная страна выставляется центром Турецкого ханства и резиденциею
хана турок. См. также Thomsen, op. cit., стр. 152. У китайцев эти горы
были известны под следующими названиями: Юй ду-гунь (цзюнь), У-дэ-
цзянь и Ду-вэй-цзянь. Об их местоположении в яДу-ши-фан-юй-цзи-яо“
читаем: на восток до мо-хэ, на запад до западных турок, на юг до великой
степи, на север до р. Цзюй-лунь (Идэр?). В Танском календаре говорится:
горы эти лежат на запад от ставки хана хой-хэ, на северо-восток от Гань-
чжоу; на запад и восток от них текут реки: Вэнь-гунь (Орхон ?) и Дуло
(Тола), направляясь на северо-восток, где и сливаются. (Д. Позднеев, ор.
cit., стр. 59). Эти указания несколько разнятся от показаний „Тан-шу“,
приведенных у Хирта.
9 См. Мелиоранский—„Памятник в честь Кюль-тегина“ в „Зап. вост,
отд. И. Русск. Арх. Общ.“, XII, 2—3, стр. 60, 83, 84.
2) Приведенный текст хотя и в точности передает содержание соот-
ветственного места малой надписи, но не представляет буквального его
перевода.
— 219 —
влиянием правящий класс турок перестал считать бранные
подвиги главной задачей человеческой жизни. Ильтерэсу,
Мочжо и Кюль-тегину не нашлось среди них преемников,
и Турецкая держава, которой эти вожди сумели вернуть
прежние могущество и пределы, пала под ударами уйгуров
в 764 году 1).
Перехожу к истории образования этого ханства.
Усиление турок, как впрочем и многих других кочевых
народов, было быстрым и неожиданным.
Первым их ханом был Бумын-каган 2). Воспользовавшись
войной между гЬлэ и жеужанями, он напал на первых,
х) Все дальнейшее, что можно было-бы еще извлечь из орхонских
надписей и исторических известий о религии, политическом устройстве
и быте турецкого народа, читатель найдет в цитированной уже выше
статье П. Мелиоранскою—„Об орхонских и енисейских надгробных памят-
никах с надписями".
2) Отождествление этого имени с Тумыном китайских летописей
вызвало довольно оживленную полемику, которая прекратилась, когда
выяснилось, что китайцы с возможной для них точностью передают имя
его брата Истэми и что И-си или И-си-ги не китайская передача имени
Истэми, а второе имя хана Коло.
Отождествлением Che-tien-mi (Hirth, PelHot', Deguignes и Chavannes
транскрибируют Che-tie-mi, Visdelou—Se-ti-mii) с Истэми мы обязаны Ари-
стову, op. cit, стр. 9, и Marquart’y („Historische Glossen zu den altttirkischen
Inschriften" в „Wiener Zeitschrift fur die Kunde des Morgenlandes", XII,
стр. 185), так как хотя Thomsen, op. cit., стр. 135, и высказал ту же мысль
раньше, но, повидимому, с большой неуверенностью. Это колебание каза-
лось мне тем менее понятным, что текст надписи, совпадавший с известиями
китайских и византийсках историков об основателях Турецкой державы,
не давал оснований к тому, чтобы считать Бумына и Истэми лицами
легендарными, как то стремились доказать Радлов, Бартольд и Мелиоран-
ский, об’единявшие их даже в одно лицо. Моя заметка по этому поводу
(„Историческое прошлое Бэй-шаня в связи с историей Средней Азии",
1898, стр. 38) вызвала, однако, со стороны Бартольда („Зап. вост. отд. И.
Русск. Арх. Общ.", XI, стр. 358) и Мелиоранскою („Зап. вост. отд. И.
Русск. Арх. Общ.", XII, 2—3, стр. 94) резкие возражения. Первый нашел,
что для меня „не существует филологических затруднений", второй—„фоне-
тических трудностей"—замечание, которое, как-будто, не вязалось с тем,
что было этим ученым уже высказано по тому же поводу, когда по адресу
Томсена он писал: „В. Томсен в Бумыне и Истеми видит двух лиц, кото-
рых он склонен сближать с двумя первыми историческими турецкими
ханами, о которых говорят китайские источники, а именно, с Тумын’ом
— 220 —
разбил их и присоединил их кочевья к своим владениям
(546 г.) 1). Засим он обратил свое оружие и против жеужа-
ней. Поражение, которое он нанес в 552 году Анахуаню 2),
было столь решительным, что с этого момента Жеужаньская
держава, как таковая, перестала существовать, и в после-
дующие годы турки уже только добивали остатки жеужаньских
и Иси-ги. Хотя такое толкование грамматически и возможно
и даже по некоторым соображениям вероятно, но весь
дальнейший рассказ об этих ханах поневоле заставляет думать, что дело
идет об одном лице"... Тщетно доказывал я, что филология в этом случае
непричем, и что письменные памятники не застрахованы от ошибок (см.
„Описание путешествия в Западный Китай", II, стр. 406, 407), я не мог
поколебать позицию в этом вопросе, занятую Бартольдом (см. его ответ
в „Изв. И. Русск. Геогр Общ.", XXXV, стр. 707), а ныне, вероятно, и он
найдет, что полемика эта в лучшем случае была лишней.
Parker („Progress in Old Turkish Discoveries" в „The China Review",
1899, XXV, Aug.-Sept., стр. 37) полагает, что Бумын есть китайское слово
pu-ming (бу-мин), обозначающее почетное право не употреблять личного
имени.
*) Китайская летопись не говорит нам, какой отдел т'Ьлэ (в „Тан-
шу“ это наименование уйгурского племени вытесняет „гаогюй" Юань-вэй-
ской эпохи) был покорен турками; но мне кажется, что здесь идет речь
о парпурумах, судьба которых после их победы над Поломынем в 521 году
(см. выше стр. 204) была следующей.
В 522 году их правитель И-фу ходатайствовал о присылке ему крас-
ной колясочки, вееров, зонтиков, литавр и труб, что и было император-
ским правительством предписано исполнить. Занятый, повидимому, устрой-
ством своего „двора", И-фу проглядел военные приготовления жеужаней
и был разбит ими на голову. Китайцы пишут, что такой исход столкновения
вызвал ропот в народе, чем и воспользовался Юэ-цзюй, который занял
престол, убив своего брата. Но и его действия против жеужаней не отли-
чались ббльшей удачей, что побудило сына И-фу, Би-ши, устранить его от
престола и самому занять его место. В 549 году Би-ши был, однако, в свою
очередь разбит жеужанями. Тогда некоторая часть народа бежала к тра-
вницам Китая, остальная же с Би-ши во главе присмирела, ища случая
отплатить жеужаням за неоднократные поражения. Турки помешали осу-
ществлению этих надежд, положив конец их самостоятельному существо-
ванию. Во всяком случае после 545 года известия о них прекращаются,
и только в орхонских надписях их имя упоминается в числе имен тех
народов, которые прислали своих представителей на похороны Бумын-
кагана.
2) Под впечатлением этого поражения Анахуань покончил с собой.
— 221 —
скопищ там, где они успевали собраться 1), пока, наконец, их
родовичи, бежавшие в числе свыше 3.000 человек в Чан-ань,
по требованию турецкого посла не были ему выданы и тут же,
за восточными воротами города, перебиты. Этот позорный акт
Чжоуского правительства, подчеркивавший то значение, какое
в глазах китайцев приобрели в то время турки, произошел
в 556 году.
Бумын-каган не дождался крушения Жеужаньской дер-
жавы, так как умер в марте месяце 553 года 2). Но его дело
продолжали его воинственные и талантливые преемники: млад-
ший брат Истэми 3), почти самостоятельный правитель десяти
западных родов, и его сыновья—Коло (553 г.) и Му-хань (553—
572 г.) 4 *), последовательно занимавшие ханский престол.
Китайская летопись приписывает Му-хань хану все даль-
нейшие завоевания турок, а именно уничтожение империи
эфталитов на западе и присоединение царства Ци-гу 6) и
9 Китайская история отмечает, что разбитым турками жеужаням
Вынь-сюань, государь царства Ци, оказал серьезную поддержку, поселив
их на пустовавших землях в Шо-пин-фу и снабдив одеждой и хлебом; но
жеужане отплатили ему за это тем, что разграбили область Тай-юань-фу.
Эта дикая неблагодарность вынудила Вынь-сюань-ди выгнать жеужаней из
пределов своего царства на север, где они и были добиты турками.
2) Chavannes—„Documents sur les Tou-kiue Occidentaux", стр. 220,
относит кончину Бумын кагана к 552 году.
3) Chavannes, op. cit., стр. 219; Hirth, цитир. Марквартом в его
„Historische Glossen zu den alttiirkischen lnschriften“, стр. 196. У Иакинфа,
op. cit., 1, 2, стр. 267, и St. Julien, op. cit. в „Joum. As.“, 6 sdrie, 1864,
III, стр. 330, сказано, что наименование Исиги хана (Истэми хана) принял
сын Бумына—Коло, скончавшийся в 553 году. Это свидетельство китайской
летописи, однако, ошибочно уже потому, что Истэми, если верно отождествле-
ние его с Дизавулом, Дилзивулом и Сильзивулом Менандра и Синджибу
Табари (см. Marquart—„Eranschahr nach der Geographic des Ps. Moses
Xorenac’i", стр. 216; Chavannes, loc. cit.) скончался в 576 году, на четыре
года пережив Тобо, третьего из сыновей Бумына, занимавших турецкий
престол (см. Chavannes, op. cit., стр. 227, 242).
4) Chavannes,_ор. cit., стр. 220; Hirth, op. cit., стр. 88. Варьянты того
же имени: My-гань {Иакинф—„Записки о Монголии", III, стр. 110)
и Mo-хань {St. Julien, op. cit., стр. 331). У Иакинфа в „Сбор. свед. о нар.,
обит, в Ср. Аз. в древн. врем.", 1, 2, стр. 267,—Муюй-хан-Кигинь.
б) Ци-гу (у Deguignes и St. Julien—Ги-гэ) принято считать одной из
китайских транскрипций слова кыргыз. Китайские комментаторы не об’еди-
— 222 —
киданьских земель на севере и востоке. Орхонекие надписи
в этом отношении с нею расходятся и говорят, что уже при
Бумын-кагане и Истэми-кагане владения турок простирались
от Темир - Капыга, т. е. Железных ворот 2), на западе до
Кадырканских лесов 2) на востоке. Это разногласие, однако,
устраняется, если допустить, что китайцы приписали Му-ханю,
как верховному вождю всего турецкого народа, то, что совершено
было силами главным образом западных турок под предво-
дительством Истэми8). Действительно, Менандр4) и Та-
бари &) согласно показывают, что завоевателем западной
половины Средней Азии, в частности царства эфталитов, был
няют, однако, эту транскрипцию с позднейшей ха-кянь-сы (хагас, хагяс).
Несомненно, что киргизы были покорены турками, но вопрос—их-ли имел
в виду составитель истории Юань-вэйской династии, остается открытым.
См. ниже главу V (поход Мо-чжо хана на киргизов).
х)	Вопрос о том, что считать „Железными воротами" орхонских
надписей, а также, какая из рек Средней Азии именовалась у турок Йенчу
(жемчуг), вызвал полемику. Ныне, однако, последняя имеет лишь истори-
ческий интерес, так как обе защищавшиеся мною гипотезы: Томсена,
отождествлявшая Темир-Капыга надписей с известным проходом Бузгала,
находящимся между Гузаром и Шир-абадом, и моя об Йенчу—Сыр-дарье,
должны считаться общепринятыми.
2)	Thomsen, op. cit., стр. 136, полагает, что Кадыркан—турецкое
название Большого Хингана. Так как западный его склон только в север-
ной своей части изобилует лесом, то, может быть, так называлась вообще
лесная площадь северной Маньчжурии в бассейне р. Сунгари?
3)	Chavannes, op. cit., стр. 227.
4)	У этого историка (Дестунис, op. cit., стр. 328) между прочим
читаем: „Владетель турок Сильзивул говорил так: „Авары не птицы, чтобы
летая по воздуху, избегнуть мечей туркских; они и не рыбы, чтобы, ныр-
нув в воду, исчезнуть в глубине морской пучины; они блуждают на поверх-
ности земли. Когда покончу войну с эфталитами, нападу на аваров, и они
не в состоянии будут уклониться от моих войск"".
И далее (стр. 371):
„Турки в то время (в 568 г.) достигли великой степени могущества.
Согдаиты, которые перед тем были подданными эфталитов, сделавшись
подданными турок, просили своего царя отправить посольство к персам для
исходатайствования им позволения ездить в Персию и продавать там
шелк. Дизавул дал на это согласие".
5)	Noldeke—„Gesehichte der Perser und Araber zur Zeit der Sasaniden",
1879, стр. 158.
223 —
Сильзивул (Синджибу) *). Что касается присоединения к турец-
ким владениям государства Ци-гу на севере и киданьской тер-
ритории на востоке, то не следует забывать, что как кидане * 2 3),
так, вероятно, и правители Ци-гу были данниками жеужаней,
что делало их преемственно вассалами турок эпохи Бумына;
а это давало право Бильге-хану приписать Бумын-кагану
завоевания, которые потребовали только дополнительных дей-
ствий от последующих турецких властителей.
О времени покорения государства Ци-гу нам ничего
неизвестно. Кочевья киданей были присоединены к турецким
владениям, вероятно, не ранее 560 года 8), и тогда же (между
563 и 567 годами) 4) под ударами турок5) и персов пала
и империя эфталитов, разделенная между союзниками 6) по
р. Аму-дарье, хотя и не на всем ее протяжении 7).
Огромная территория Средней Азии, уже давно оставав-
шаяся без сильного хозяина и потому так легко доставшаяся
туркам, не утолила их жажды к завоеваниям, и мы видим их
войска на протяжении последующих двадцати лет одинаково
1) Впрочем и в „Цзю Тан-шу “ (Chavannes, op. cit, стр. 38) говорится,
что Истэми, находясь во главе статысячной армии, покорил многие страны
запада.
2) Этому не противоречило-бы то обстоятельство, что в 479 году
киданьский князь Мохэ Фзугань признал себя вассалом юань-вэйского
императора как потому, что в ту эпоху вассальная зависимость от двух
сильных владетелей была явлением довольно обычным, так и потому, что
в то время Юань-вэйская держава, как таковая, перестала существовать,
распавшись на две империи—Бэй Ци и Бэй Чжао.
3) См. Васильев—„История и древности восточной части Средней
Азии", стр. 8.
4) Chavannes, op. cit., стр. 229.
5) Решительная битва между эфталитами и турками произошла при
городе Несефе (Saint - Martin в Lebeau—„Histoire du Bas-Empire", X,
стр. 63; цит. у Chavannes, op. cit., стр. 229). Современное название Несефа
(Нахшеба)—Карши (см. Бартольд—„Туркестан в эпоху монгольского наше-
ствия “, II, стр. 135).
6) Союз между турками и персами продержался до тех пор, пока Это
было нужно Хозрою Ануширвану, а засим он перешел в явную вражду,
что и побудило турок в 568 году искать сближения с Византией.
7) Noldeke, op. cit., стр. 156: Chavannes, op. cit., стр. 228—229, где
указывается также и на противоречащие сему свидетельства арабских
историков; то-же у Noldeke, op. cit., стр. 167. У Динавери (Noldeke, op. cit.,
стр. 159) имеется указание, что Чаганиан, т. е. страна к северу от Аму-
. ... 224 —
успешно сражающимися как на востоке, на равнинах Китая,
так и на дальнем западе, под стенами Босфора (576 г.) *).
Впрочем, их военные действия в Придонских и Прикаспий-
ских степях нам очень мало известны; что касается востока,
то непрекращавшиеся раздоры между обеими частями бывшей
Юань-вэйской империи позволили им занять очень выгодную
позицию и эксплоатировать в одинаковой степени оба прави-
тельства: от Бэй Ци они добились получения значительной
ежегодной ренты за свой отказ от грабежей, от Бэй Чжао—
платы за „союз" и за готовность производить грабительские
набеги на враждебные ему государства. Таких набегов в китай-
ской истории зарегистрировано три: первый в 556 году на
царство Тогон, когда ими была взята находившаяся близь оз.
Куку-нора резиденция тогонского царя Куалюй’я—городок
1Пу-дунь 2), и два последующих, в 564 и 565 годах, на импе-
рию Ци. Хотя из этих набегов турки вернулись отягощенными
добычей, но все же это не избавило чжоуцев от взноса им
очередной платы в 100.000 кусков шелковых тканей. Еще
бдлыпую повинность несла империя Ци, которая незадолго до
своего падения в 577 году была совершенно раззорена нало-
гами в пользу турок. „Тобо хан, замечает по этому поводу
китайская летопись, был очень доволен таким положением дел
и неоднократно говаривал своим приближенным: лишь-бы не
нарушался установившийся порядок вещей, а тогда мы обес-
печены от бедности".
Но надолго удержать его туркам не удалось, так как
Китай, об’единенный Ян-цзянем 8) в 581 году, в очень корот-
дарьи и к востоку от Железных Ворот (см. Бартольд—рец. в „Зап. вост,
отд. И. Русск. Археол. Общ.", XV, стр. 182), при разделе империи эфта-
литов достался Хозрою, Синджибу же захватил Шаш (ныне Ташкентский
уезд; см. Бартольд—„Туркестан в. эпоху монгольского нашествия", II,
стр. 169), Фергану, Самарканд, Кеш (Шахрисябз; см. Бартольд, op. cit., II,
стр. 134) и Несеф на запад до Бухары (?).
9 Менандр, op. cit., стр. 422—423. Босфор, столица Босфорского
царства, находился близь современного города Керчи. Турецкий отряд,
высланный под начальством Бохана, имел целью подкрепить утигуров
Апагея, которые осаждали этот город.
2) Иакинф—„История Тибета и Хухунора"; idem - „Статистическое
описание Китайской империи", II, стр. 317.
3) Основателем Суйской династии.
— 225 —
кое время достиг такого могущества, перед которым должны
были склониться даже и турки. В 583 году имперские войска
нанесли им первое поражение, а в следующем их хан Шаболио
признал уже себя вассалом Суйского императора. Впрочем,
такое быстрое падение Турецкой державы было вызвано не
силой китайского оружия, а возникшими в государстве междо-
усобиями.
Строгого порядка преемства престола у турок не суще-
ствовало. Из слов хана Тобо х): „мой старший брат оставил
управление государством мне, а не сыну"—можно было-бы
вывести заключение, что престол переходил у них по завеща-
нию; в действительности же престолонаследие находилось
в зависимости от воли родовичей, ограниченных, однако, в сво-
боде выбора пределами царствующей династии. Конечно, и при
таких условиях желание покойного монарха должно было
играть существенную роль, но вообще эта система выборов
могла проходить гладко только в героическую эпоху завоева-
ний, когда честолюбие находило себе выход на бранном поле
и когда кроме преимуществ рождения только ратные подвиги
и воинская доблесть могли обеспечить избрание 2), с переходом
же государства на более мирный жизненный путь, когда другие
инстинкты получили преобладание, открылось и широкое поле
для интриг честолюбцев. Неудовлетворенные самолюбия мелоч-
ных, себялюбивых натур при существовавшей у турок децен-
трализации власти явились тем ферментом, который, произведя
брожение в государстве, довел его до разложения и подчинения
Китаю. Этому историческому моменту Бильге-хан посвятил
следующие сильные строки надписи:
„После того сели на царство неразумные каганы, трусли-
вые каганы, и все их буюруки 8) были неразумны, были
трусливы “.
х) Иакинф—„Сбор. свед. о нар., обит, в Ср. Аз. в древн. вр.“, 1, 2,
стр. 276.
2) В конце VII века и в начале VIII турки вновь переживали такой
же период, и вот, что мы читаем в китайских анналах: сознавая, что он
не по личным заслугам возведен на престол, Бигя-хан (Бильге-хан)
хотел передать его своему младшему брату Кюль-тегину, но тот сему реши-
тельно воспротивился.
3) Слово это не может быть передано соответственным русским.
Thomsen^ op. cit., стр. 99, переводит его „officiers", что может означать
Том 11.	151
-- 226 —
„Вследствие неверности каганам их бегов и народа, вслед-
ствие интриг китайцев, доведших до ссоры младших братьев
со старшими и до вооруженных столкновений бегов и народ,
турецкий народ привел в расстройство свой племенной союз
и довел до гибели своего кагана. Со своими благородными
сыновьями и чистыми дочерьми он стал рабом китайского
народа. Турецкие беги сложили с себя турецкие титулы и,
приняв китайские, стали слугами китайского императора".
„Пятьдесят лет отдавали они ему свои труды и силы
и в интересах китайского народа вели свои войны, доходя на
запад до Темир-Капыга, на восток до Ббкли-Кагана. Так отда-
вали они над собою власть китайскому императору"...
Шаболио, иначе—Шэ-ту 1), занял в 581 году престол при
необычных условиях. Он был сыном хана Коло 2), и не его,
а его двоюродного брата Янь-ло, сына Тобо-хана (572—581) 8),
родовичи избрали на царство. Но когда Далобянь, сын Мухань-
хана, оскорбленный предпочтением, оказанным князю младшей
линии, стал поносить Янь-ло и вымещать на нем крушение
своих честолюбивых мечтаний 4), то последний, не отваживаясь
начальствующих лиц как гражданского, так и военного ведомств. Того же
взгляда придерживается и Мелиоранский („Памятник в честь Кюль-тегина",
стр. 99). Наоборот, Бартольд („Die historische Bedeutung d. altturk. Inschr.*,
стр. 6—7) полагает, что здесь может идти речь только о высших чинах
военной иерархии.
!) Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 276, называет его НФ>ту.
2) Chavannes, op. cit., стр. 48, 220.
*) Последнего из трех сыновей Бумын - кагана, последовательно,
в течение почти тридцати лет, занимавших турецкий престол.
*) Иакинф, ibid., St. Julien, op. cit., стр. 354—355, и Chavannes, op.
cit., стр. 48, передают различно события, предшествовавшие избранию
Янь-ло. У первого читаем: „Народ хотел избрать Далобяня, но собрание
государственных чинов сему воспротивилось, так как Далобянь по матери
был низкого происхождения". St. Julien же переводит: „Les grands de la
nation voulurent placer Ta-lo-pien sur le trdne; mais comme sa mdre dtait
d’une famille obscure, le peuple ne voulait point se soumettre & lui“.
У Шаванна это место китайской летописи („ Тан-шу “) передано так: „Les
gens du pays, considdrant que la mdre de ce dernier dtait de basse extraction,
ne voulurent pas lui (Ta-lo-pien) donner le pouvoir"... Из этих выдержек мы
можем впрочем извлечь одно важное указание, а именно, что у турок про-
исхождению по матери придавалось большое значение.
— 227 —
обуздать Далобяня, отказался от престола, передав его с одо-
брения родовичей энергичному, хотя и необузданному Шэ-ту.
Во всеподданнейшей записке китайского сановника Чжан-
сунь Шэна х), долго прожившего среди турок и пользовавше-
гося особым расположением хана Шэ-ту, были в следующих
выражениях охарактеризованы отношения между членами цар-
ствующей турецкой династии в момент воцарения последнего * 2 3).
„Да-тоу 8) сильнее Шэ-ту, но занимает подчиненное поло-
жение. Оба стараются показать, что их связывают узы дружбы,
в действительности же они ненавидят друг друга, и эта вражда
успела уже достаточно проявиться. Следует только умело воз-
будить их страсти, и тогда война между ними явится неиз-
бежной. Чу-ло-хоу, младший брат Шэ-ту, хотя и не имеет
большого значения в государстве, но хитер и в настоящее
время всеми способами стремится овладеть сердцами князей
и народа. Шэ-ту явно его опасается и потому ненавидит;
он старается это скрыть, но несомненно, что загадочное
поведение брата его беспокоит и огорчает. А-бо (Далобянь)
обнаруживает в своих поступках полную нерешительность. Он
очень боится Шэ-ту и вполне ему подчиняется. Преклоняясь
всегда перед более сильным 4 * *), он не может иметь и собствен-
ного плана действий".
В заключение же Шеном намечалась следующая программа
китайской политики:
В зависимости от вышеизложенного наши действия могли
бы быть направлены к тому, чтобы, втягивая в союз с нами
дальние отделы Турецкой империи, давить на ближайшие,
сеять раздор между сильными и об’единять между собой более
слабых. В частности надлежало-бы побудить Да-тоу сое ди-
9 Так транскрибирует Шаванн; у Жюльена же читаем — Чжан-
сунь-чжэн.
2) St. Julien, op. cit., стр. 359.
3) Сын Истэми, в 576 году наследовавший вместе с титулом ябгу
власть над западной половиной турецких владений. Его принято отожде-
ствлять с Тарду Менандра. См. Chavannes, op. cit., стр. 241. Иакинф, op.
cit., 1, 2, стр. 278, пишет Дату.
4) Эта китайская характеристика не вполне согласуется с той пози-
цией, которую занял Далобянь после выбора Янь-ло. Или, может быть, он
верно учел крайнее миролюбие последнего?
— 228 --
питься с А-бо (Далобянем) и внушить Чу-ло-хоу заключить
союз с племенами севера и востока х). Это вызвало-бы разде-
ление сил Шэ-ту, создало-бы атмосферу подозрений и озло-
бления и пивело-бы к взаимному их отчуждению. Десять лет
такой работы привели-бы к тому, что и одного удара против
сильнейшей стороны было-бы достаточно, чтобы уничтожить
все Турецкое государство.
Эта программа была принята китайским правительством,
искусно осуществлена, и результаты ее сказались даже скорее,
чем то предполагал Чжан-сунь Шэн.
В конце 581 года Шэ-ту собрал огромную армию и навод-
нил ею Китай. Это нашествие, которое велось широким фрон-
том, оффициально об’яснялось помощью свергнутой династии
Чжоу * 2 3), действительной же его причиной, вероятно, было жела-
ние помешать росту могущества Китайской империи. Первые
шаги турецких полчищ в Китае 8) в общем были успешными 4):
китайские отряды, игравшие роль заслонов, в Лань-чжоу, Линь-
тао 5), Ю-чжоу 6), И-чжоу 7) и других пунктах были разбиты
и отступили в полном беспорядке, обнажив северную границу
9 Чжан-сунь Шэн называет эти племена хи и си. Хи, которых
китайцы относили к сяньбийской группе народов, жили на прежних сянь-
бийских землях к северу от р. Лао-ха-хэ (Бай-лан-хэ), си, составлявшие,
вероятно, один из отделов хи, к северу от этих последних. По „Удай-
хой-яо“ {Васильев— „История и древности восточной части Средней Азии",
стр. 34) хи были по происхождению тюрками, что, однако, очень сомни-
тельно. Согласно реляции Сун~хуаня {Chavannes— „Voyageurs chinois. chez
les Khitan ef les Joutchen“ в „Journ. Asiat, IX s6rie, 1897, IX, стр. 438),
хи были одного происхождения с киданями, но язык их и обычаи разни-
лись от языка и обычаев этих последних.
2) St. Julien, op. cit., стр. 357.
3) О последствиях этого нашествия в „ Тан-шу “ говорится: „в области
By-вэй (Лян-чжоу), Гинь-чэн (Лань-чжоу), Тянь-шуй (Цинь-чжоу), Ань-дин
(Цзин-чжоу), Хун-хуа (Цин-ян-фу), Шан-цзюнь (Суй-дэ-чжоу) и Янь-ань
(Янь-ань-фу) не осталось ни одной головы из домашнего скота (см. Иакинф,
op. cit, 1, 2, стр. 277; St. Julien, op. cit., стр. 491).
4) Китайцы отмечают, впрочем, несколько удачных для себя дел
к северу от Желтой реки, на землях Уратского знамени, и при Ма-и,
к западу от Да-тун-фу.
5) Ныне Минь-чжоу на р. Тао-хэ, в юго-восточной Гань-су.
6) Округ в Чжилийской провинции, ныне—Пекин.
7) Неизвестно, какой из округов, носивших это имя, имелся здесь
в виду китайским автором. Такое указание мог-бы. дать только синолог.
- 229 —
империи. Насколько, однако, упорно было сопротивление
китайцев, видно из императорского указа, в коем прославля-
лись подвиги Чжан-жу и его отряда, защищавшего подступы
в восточную часть Гань-су.
Не взирая на превосходные силы турок, наступавших под
предводительством хана Шэ-ту, Чжан-жу решил противупо-
ставить им свои слабые отряды, которые удачным маневром
ему и удалось собрать в один корпус. Решительное сражение
длилось трое суток и перешло, наконец, в рукопашную схватку,
в которой китайцы бились отчаянно, и если засим и уступили
поле битвы врагу, то лишь под давлением его численности:
Чжан-жу получил пять ран, из его же войск уцелела едва одна
пятая часть *). Последующее отступление Шэ-ту китайцы при-
писали исходу этой битвы, которая должна была, по их
мнению, охладить его воинственный пыл. В действительности,
Однако, причины тому были иные, ибо вот, что мы читаем
далее у китайцев 2).	:
Когда Шэ-ту отдал приказ дальнейшего наступления,
Дянь-гю'Ь (Да-тоу) 8) сему воспротивился и не только отсту-
пил, но и вывел свои войска из Китая 4). Одновременно Чжан-
сунь Шэн послал Шэ-ту гонпа с ложным сообщением, что
тЬлэские поколения восстали и, соединившись с другими пле-
менами, двигаются на его ставку 6).
Под давлением этих известий Шэ-ту стал очищать китай-
скую территорию, но, вероятно, отступление турецких войск
9 См. St. Julien, op. cit., стр. 361—364.
2)	Китайские известия о вторжении турок в Китай в 581—583 годах
и о последующих, относящихся к туркам, событиях очень сбивчивы и во
многом противоречивы; поэтому я не уверен, что излагаю дальнейший ход
этих событий в полном соответствии с тем, что действительно происходило.
3)	См. Chavannes, op. cit., стр. 3 и 49; St. Julien, op. cit., стр. 493.
4)	St. Julien, op. cit., стр. 365. Этот поступок Да-тоу об’ясняется тем,
что китайцы успели уже к этому времени, осуществляя программу Чжан-
сунь Шэна, заключить с ним- не только сепаратный мир, но и союз.
Однако, более вероятной причиной его возвращения на запад следует счи-
тать' вспыхнувшее там восстание, о чем говорится в одном из указов
Суйского императора: „в то время, как Да-тоу напал на Цзю-цюань, три
государства—Юй-тянь (Хотан), Бо-сы (Персия) и Зэ-да (царство эфта-
литов) восстали против него* (Chavannes, op. cit., стр. 49).
б) St. Julien, op. cit., стр. 365.
— 230 —
шло не одновременно по всему фронту, чем и воспользовались
китайцы, потеснив те их части, которые еще задержались
в Китае, причем ряд боев, которые должны были выдержать
турки войск А-бо хана и Тан-хань хана х), окончились не в их
пользу 2). Этой случайностью поспешил воспользоваться Чжан-
сунь Шэн, который через подосланное к Шэ-ту хану доверен-
ное лицо инсинуировал ему следующее: „Не странно-ли, что
когда во главе турецких войск стоите вы, их всегда ожидает
победа, когда же руководство боем переходит в руки А-бо
хана, то их поражение неизбежно? А между тем численность
войск, которыми располагаете вы и А-бо в сущности оди-
накова. Ведь этот турецкий позор покрывает стыдом и вашу
особу. И что же теперь, когда вы, нанося ежедневные пора-
жения врагу, находитесь в ореоле славы, а А-бо, ведя дело
к проигрышу компании, покрывает турок бесславием, вы
попрежнему полагаете возможным ограничиться одними лишь
замечаниями? Когда-то вы мечтали уничтожить северное
ханство 8)... Но дерзнете-ли вы это сделать теперь?" 4)
В то-же время Чжан-сунь Шэн внушал А-бо хану: „Так как
Да-тоу заключил союз с домом Суй, то Шэ-ту не в состоянии
будет удержать за собой верховную власть над турецким
народом. Не лучше-ли было-бы вам поэтому своевременно
примкнуть к этому союзу и стать под покровительством импе-
ратора? Это дало-бы вам большую силу и было-бы благора-
зумнее избранного вами пути—терять свои войска, исполняя
волю Шэ-ту, и точно преступник сносить его оскорбления" 5).
Не был оставлен китайцами без внимания и Чу-ло-хоу.
Чжан-сунь Шэн отправился к нему с большой помпой, пред-
шествуемый знаменем с желтым драконом. Проезжая землями
хи, си и киданей, он задаривал их шелковыми тканями, когда
же прибыл в ханскую ставку, то показал такое внимание
Чу-ло-хоу, что тот, очарованный его обращением, легко пошел
’) Нам неизвестно, в каких родственных отношениях находился
Тан-хань к хану Шэ-ту.
2)	Вообще это отступление велось, повидимому, при условиях, небла-
гоприятных для турок. См. St. Julien, op. cit., стр. 490 и 493.
3)	Т. е. удел Далобяня.
4)	St. Julien, op. cit., стр. 365.
5)	St. Julien, op. cit., стр. 366.
281 —
на все его предложения, не исключая даже признания себя
вассалом Суйского дома !).
Вся эта интрига достигла своей цели.
Явная измена Да-тоу i) 2 *) и Чу-ло-хоу и слухи о готовности
Далобяня последовать их примеру побудили Шэ-ту к действиям,
подсказанным ему Чжан-сунь Шэном, все неразумие которых
сказалось тотчас-же.
Он вторгся в кочевья Далобяня, напал на его ставку и,
повинуясь своей необузданной натуре н гневу против мнимого,
а, может быть, и действительного изменника 8), допустил в ней
резню, в которой между прочими погибла и мать последнего.
Затем он обратил свое оружие против Тан-ханя и выгнал его
из его владений. Этими поступками он восстановил против
себя не только пострадавших князей, которые бежали на запад,
во владения Да-тоу, но и тех, кто был, повидимому, далек от
всякой политики. Из числа последних китайская летопись
называет некоего Ди-гинь-ча4 *), двоюродного брата Шэ-ту,
который, приняв сторону Далобяня, со всем своим народом
удалился на запад, где и присоединился к коалиции князей,
выступивших против Шэ-ту.
При таковых условиях совершилось в 584 году 6 *) окон-
чательное распадение Турецкой державы на две половины:
западную и восточную, что оффициально выразилось приня-
тием Да-тоу титула кагана.
Готовясь к войне, оба кагана сделали попытку заручиться
поддержкой китайцев, но император Гао-цзу отклонил эти
i) Китайцы не указывают времени заключения этого соглашения;
так как, однако, Чу-ло-хоу (Шэ-ху) принимал участие в походе на Китай
(582 г.), то это могло случиться не ранее возвращения его из этого
похода, т. е. в 583 году.
2) Если только версия о заключенном им сепаратном мире с китай-
цами верна.
3) См. St. Julien, op. cit., стр. 366.
4) У Иакинфа—Дилэча.
5) Chavannes, op. cit., стр. 13, делает странную ошибку, относя начало
столкновений между западными и восточными турками к 581 году; к этому
времени, если не к началу 582 года, должен быть отнесен только увод
ханом Да-тоу своих войск из Китая, что, может быть, и предвещало
разрыв, но не являлось еще началом столкновений.
232
просьбы; равным образом он не счел своевременным и предло7
жение князя Гуана—пользуясь раздором среди турок, пере-
нести военные действия в степь.
Положение, в котором вскоре очутился Шэ-ту, благодаря
успехам Да-тоу и крайне подозрительному поведению кцданей,
оказалось настолько тяжелым, что когда в том же 584 году
к нему явилось ответное посольство китайцев, он принял
рескрипт Гао-цзу, преклонив колена, и согласился признать
себя его вассалом.
Разгром Шэ-ту, очевидно, не входил в рассчеты китайцев,
так как они не только разрешили ему перевести подвластных
ему турок в местность Бай-дао 1), снабдив его при этом жиз-
ненными припасами и одеждой 2), но и выслали вспомогатель-
ный отряд, который, повидимому, в значительной мере содей-
ствовал восстановлению его пошатнувшегося положения. Ему,
между прочим, обязан Шэ-ту и своей победой над войсками
западных турок, наступавших на него под предводительством
Далобяня. Тот же китайский отряд разбил засим и тЬлэсцев
аба 3), которые, воспользовавшись благоприятными обстоятель-
ствами, напали на ставку Далобяня, предали ее разграблению
и увели его жену и детей.
Все это было китайцами отбито и передано Шэ-ту.
Китайские анналы ничего не говорят нам ни о самом
ходе борьбы между западной и восточной половинами Турец-
кой империи, ни о конечном ее результате. Повидимому,
однако, она велась очень нерешительно с обеих сторон,
и едва-ли не самым выдающимся ее эпизодом было пленение
Далобяня, что случилось в 587 году, уже после смерти хана
Шэ-ту. Засим из событий политической жизни Турецкой дер-
жавы за тот же период времени следует отметить факт при-
нятия турецким правительством китайского календаря, что
9 Т. е. к Гуй-хуа-чэну, на земли западного Ту мета.
2) Это переселение вызывалось, вероятно, засухой в северной Халхе,
породившей болезни и голод.
з) St. Julien, op. cit., стр. 499. Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 281, пере-
водит это место иначе, но едва-ли правильно. Что аба были отделом тЬлэ,
а не турками Абова, т. е. Далобянева, аймака, явствует из того, что они
упоминаются в числе тех тЪлэсцев, которые в 603 году отложились от
Да-тоу кагана.
— изъ-
являлось в то время внешним признаком сюзеренитета Китая *),
и переход в китайское подданство турецкого племени су-ни,
которое вынуждено было к этому голодом и чумой, свиреп-
ствовавшими в 584 году в степи * 2).
После смерти Шэ-ту (587 г.) на престол вступил его
младший брат Чу-ло-хоу, но был вскоре убит в одной из
экспедиций против западных турок. Тогда был избран каганом
сын Шэ-ту—Юн-юй-люй (Ду-лань хан), при котором военные
действия на западе, не дававшие явного перевеса ни одной
из сторон, были прекращены миром, заключенным, повидимому,
на условиях statu quo (593 г.) 3).
Не в интересах китайцев, однако, было долговременное
спокойствие в турецкой среде, и Чжан-сунь Шэн представил
императору новый проект возбуждения волнений на севере.
„Юн-юй-люй, докладывал он 4), непостоянен и вероломен.
Одна лишь вражда к Да-тоу заставляет его в настоящее время
искать поддержки империи. Но коль скоро просьба его о браке
с особой императорской крови будет удовлетворена, то он
неизбежно восстанет и, опираясь на то значение, которое
в глазах турой придаст ему высокий союз, победит Да-тоу
и Жань-ганя. Победив же этих последних, он станет настолько
могуществен, что от него можно будет всего ожидать. 0 другой
стороны Жань-гань успел доказать свою искренность. Он
х) Причины, побудившие и Да-тоу признать себя в 584 году васса-
лом императора Гао-цзу [Chavannes, op. cit., стр. 49; St. Julien, op. cit.,
стр. 493 (?)], нам неизвестны.
2) St. Julien, ibid. Это следует об’яснить себе так, что су-ни пересе-
лились в пределы Китайской империи. Су-ни, вероятно, сохранилось
в современном Сунит—названии монгольского княжества, входящего в со-
став Силингольского сейма. К туркам относил сунитов и Рашид эд-Дин
(„История монголов" в я3ап. И. Археол. Обш.“, 1858, XIV, стр. 7).
Поэтому едва-ли верно следующее место „Мэн-гу-ю-му-цзи", стр. 36: „Через
одно поколение от Туру-болота, потомка Чингис-хана в 16 колене, земля
перешла к тайцзи Хунцзиту-мэргэну, давшему своему племени название
Сунит".
3) St. Julien, op. cit, стр. 511; Chavannes, op. cit., стр. 50. У Иакинфа,
op. cit., стр. 285, ошибочно сказано, что мир заключен был не между Да-
тоу и Ду-лань ханом, а между последним и его двоюродным братом Жань-
ганем Тули ханом, сыном Чу-ло-хоу.
9 St. Julien, op. cit., стр. 512.
Том 11.	152
— ‘234 —
также просил о браке, и эту просьбу было-бы предпочтительнее
удовлетворить. А так как силы, которыми он располагает,
сравнительно невелики, то его следовало-бы переселить на юг,
ближе к государственной границе, и обратить в заслон против
Юн-юй-люй’я“.
Этот план был не только одобрен императором, искавшим
лишь случая вселить рознь между турками *), но. и проведен
с таким расчетом, чтобы возбудить сильнейшее негодование
Ду-лань хана * 2). Именно: послы Жань-ганя были встречены
с особым почетом и осыпаны подарками; богатейшие же
подарки были посланы самому хану; в состав китайского
посольства, назначенного сопровождать невесту в ханскую
ставку, были избраны сановники высокого ранга и т. д. Во
всем этом чувствовалось такое желание императорского двора
подчеркнуть предпочтение, оказываемое им Жань-ганю, что
одновременно посланный Ду-лань хану отказ получил значение
намеренно нанесенного ему оскорбления.
Он так это и понял и, порвав вассальные отношения
к Суйскому дому, вступил в союз с Да-тоу, замышлявшим
в это время поход против Китая.
Что побудило Да-тоу об’явить войну Суйской империи,
нам неизвестно, но вероятно и в западной половине Турецкого
государства не обошлось без китайских интриг, так как мы
видим и здесь возникновение двоевластия: в 587 году на ряду
с каганом Да-тоу в бассейне Или 3) об’явился новый каган
в лице некоего Нили-хана, внука Да-тоу.
О совместных действиях Да-тоу и Ду-лань хана против
Китая китайские летописи говорят очень кратко; тем не менее
сообщенного вполне достаточно для того, чтобы установить,
9 St. Julien, op. cit, стр. 514; Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 285.
2) Иакинф, ibid.
3) Местоположение ханской ставки нельзя указать с достоверностью;
Chavannes, op. cit., стр. 237, полагает, однако, что первоначально она могла
находиться в долине Текеса. Где-либо в бассейне Или, если только не в
Чуйской долине, должна была находиться и ставка Нили-хана. 96 его
сыне Чуло (Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 340) говорится, что он не имел
постоянного местопребывания, но жил преимущественно на прежних Усунь-
ских землях.
— 235 —
что после первых неудач х) в столкновениях с китайскими
войсками, оба хана в 599—601 годах достигли значительных
результатов * 2) и успели проникнуть вглубь страны, где под
стенами Чань-ани и нанесли жестокое поражение китайскому
полководцу Хань Хуну (в 601 г.). Здесь, впрочем, оперировал
уже только один Да-тоу, так как Ду-лань хан незадолго пред
тем был убит какими-то турками (в 600 г.) 3).
Эта внезапная смерть остановила наступление турок,
не потому, однако, что умер талантливый вождь, а в виду
возникших волнений в степи, где создалось тем более неопре-
деленное положение, что Жань-гань, наиболее серьезный кан-
дидат на ханский престол, находился во вражеском лагере.
1) В 598 г. передовые отряды турок, столкнувшиеся на землях
нынешнего Уратского знамени, отведенных Жань-ганю, с китайской армией
князя Сю, были ею отброшены и, повидимому, понесли даже серьезное
поражение (St. Julien, op. cit., стр. 515). Засим и в следующем году соеди-
нившимся китайским армиям, высланным из Су-чжоу, Лин-чжоу и Ю-чжоу,
удалось нанести туркам тяжкое поражение (St. Julien, op. cit., стр. 516).
Что, однако, и в этом случае речь могла идти только о передовых отрядах
турок, это следует из того обстоятельства, что все эти китайские победы
не смогли остановить обоих ханов в их поступательном движении в пре-
делах империи.
2) См. St. Julien, op. cit., стр. 518, где читаем: Император прика-
зал выступить шести армиям, которые и столкнулись с главными силами
турок у Великой стены. Жань-гань потерпел здесь жестокое поражение
и был свидетелем гибели своих братьев, сыновей и внуков; его войско
рассеялось, и сам он едва спасся, ускакав с поля сражения всего лишь
во главе пяти всадников.
3) Китайцы пишут—возмутившимися войсками; .но в „Биографии
Чжан-сунь Шэна" сказано, что этот китайский сановник незадолго перед
смертью Юн-юй-люй’я подослал к нему несколько человек из числа при-
нявших китайское подданство турок* для тайных над ним наблюдений.
Какого рода должны были быть эти наблюдения, об этом не говорится,
но из полученных им от них донесений он, будто-бы, узнал, что шатер
Ду-лань хана посещают частые и неожиданные несчастья, что по ночам
его преследуют видения, наводящие на него ужас: то красная радуга,
озаряющая кровавым светом пространство в несколько сот ли, то созвездие
Арго, низвергающее кровяной дождь, и т. д., что в течение трех дней
под ряд в его лагерь падали аэролиты с громовым шумом и что вообще
он проводит очень тревожные ночи, ожидая нападения войск Суйского
императора -(St. Julien, op. cit., стр. 519—520).
— 236 —
Да-тоу нашел момент подходящим и, об’явив себя каганом
обеих частей Турецкой империи J), быстро отступил к северу,
дабы силою оружия подавить возможный протест.
Этот отход турецкой армии, который был впрочем далеко
не полным * 2), китайцы приписали своим удачным действиям
и злой выдумке пресловутого Чжан-сунь Шэна отравить вод-
ные источники на пути следования турок. Что в действитель-
ности, однако, операция этого отхода прошла в полном порядке,
это доказывается ничтожной цифрой потерь, понесенных вой-
сками Да-тоу: сотня пленных, тысяча убитых и несколько
тысяч отбитого скота—вот все то, что мог выставить Шэн
в своем активе, но и этого было достаточно, чтобы преиспол-
нить радости императора, который в воздаяние его высоких
заслуг пригласил его к собственному столу 3).
О дальнейших действиях Да-тоу нам ничего неизвестно,
но что и в далекой степи его преследовали китайцы если не
ратной силой, то интригами, явствует из того, что по прика-
занию Чжан-сунь Шэна Жань-гань послал на север особых
агентов, которым поручено было проникнуть к т'Ьлэсцам и дру-
гим подвластным Да-тоу племенам и склонить их к вос-
станию 4).
Этот план удался, и 603 год застал уже всю страну
к северу от Гобийской степи в полном брожении. Восстали
т'Ьлэские поколения 5), возникли серьезные беспорядки и среди
0 При этом он принял имя Бугя-хана.
2) В целях преградить Жань-ганю доступ на север Да-тоу оставил
на границе Ордоса обсервационный корпус, который, однако, не исполнил
своего назначения, так как, теснимый превосходными силами неприятеля,
должен был отступить в степь.
3) St. Julien, op. cit., стр. 525.
4) St. Julien; op. cit., стр. 528.
5) Из числа десяти тЪлэских племен, восставших против власти
Да-тоу в „Биографии Чжан-сунь Шэна" упоминаются: сы-цз'Ь, фу-ли, хунь,
сЪ-са, а-ба и бу-гу (St. Julien, op. cit., стр. 529; Chavannes, op. cit., стр. 50).
Из них сы-цзЪ (у Д. Позднеева—„Истор. очерк уйгуров", стр. 38,—сы-цзи,
у Иакинфа, op. cit., 1, 2, стр. 373, сы-гЪ), фу-ли (у Позднеева—фу-ло),
хунь и бу-гу (у Иакинфа и Позднеева—пу-гу), согласно „Суй-шу“, жили
к северу от р. Ду-ло-хэ, т. е. Толы; хунь—южнее других (Chavannes, op.
cit., стр. 88). Вместо чтения сЪ-са Chavannes (op. cit., стр. 358) предлагает
— 237 —
самих турок х). 0 этим движением Да-тоу очевидно не мог
справиться * 2) и бежал в Нань-шаньские горы, где и нашел
приют у тогонов. В дальнейшем история о нем больше не
упоминает.
Бегство Да-тоу облегчило китайцам задачу провести на
восточно-турецкий престол Жань-ганя 3), но этот ничтожный,
раболепствовавший перед китайцами государь 4), из недоверия
к своим новым подданным не покидавший Ордоса, где он
находился под охраной китайских солдат, не мог, конечно,
удержать за собой власть над всей Турецкой империей,
и последняя вновь распалась на две части, причем Таримский
бассейн и вся Джунгария до Гобийского Алтая окончательно
читать ху-сЪ; это последнее также упоминается „Суй-шу" в числе тЪлэских
племен, живших к северу от Толы. О племени а-ба (аба) говорилось выше
(стр. 232), но где находились его кочевья—нам неизвестно. Что, однако,
в 602—603 г.г. восстали тЬлэские племена не только бассейна р. Селенги,
но и жившие далее к западу, это явствует из факта одновременного напа-
дения каких-то тЪлэсцев на упоминавшегося выше (стр. 234) Нили-хана,
который и был ими разбит (St. Julien, op. cit., стр. 527).
x) Это доказывается переходом некоторых их родов в китайское под-
данство (см. St. Julien, op. cit., стр. 525—526).
2) Восстание тЪлэских племен застало' его где-то в восточной Халхе,
так как далее китайцы пишут, что он бежал на запад. С ним вместе
бежали на Куку-нор и некоторые поколения хи.
3) При этом он принял имя Ки-жинь хана (Ки-минь хана).
4) В „Биографии Чжан-сунь Шэна* (St. Julien, op. cit., цтр. 537)
читаем: Когда в 607 году император Ян-ди об’явил о своем желании посе-
тить Жань-ганя в его ставке, то последний вызвал к себе князей хи, си,
ши-вэй и других ему подвластных народов, дабы ими увеличить состав
своей свиты. Когда князья собрались, то Чжан-сунь Шэн, присланный
в ханскую ставку об’явить эту высочайшую милость, счел момент подхо-
дящим, чтобы показать этим варварам всю силу своей власти, и, указывая
Жань-ганю на торчавшую кое-где траву около своей юрты, потребовал,
чтобы тот лично ее уничтожил, и Жань-гань покорился этому беспример-
ному требованию: обнажил меч и собственноручно при помощи высших
своих офицеров очистил от травы указанный ему Шэном участок земли...
Когда же Ян-ди прибыл в его ставку, он, став на колени, предложил ему
чашу вина; Ян-ди был восхищен такой встречей... (St. Julien, op. cit.,
стр. 536). Засим Жань-гань ходатайствовал о дозволении ему в его госу^-
дарстве переменить турецкое одеяние на китайское, юрты на каменные
дома, но в этом неразумном желании ему было отказано,., (St. Julien, op.
cit, стр. 533, 534),
— 238 —
отошли под скипетр запад и о-тур едких ханов х), которые и стали
назначать сюда своих наместников с титулом малого хана * 2).
Наследником Да-тоу в Западно-Турецком ханстве после
смерти Нили-хана, последовавшей, вероятно, в 604 году 3),
явился сын последнего Дамань Чуло-хан—человек без способ-
ностей, в полной мере оправдывавший на себе характеристику
каганов этого периода, данную Бильге-ханом: так как потомки
не были подобны предкам, то и „сели на царство неразумные
каганы, сели на царство трусливые каганы"...
Едва Чуло-хан вступил на престол, как ему пришлось
усмирять восстание тклэ. Ход этой борьбы нам неизвестен, но
конечным ее результатом было об’единение под властью двух
ханов—Гэ-лэна 4) и И-ши-бо 5) т'Ьлэских племен, кочевавших
в Джунгарии и Восточном Тянь-шане, и поражение, нанесен-
ное засим Мохэ-ханом Гэ-лэном кагану Чуло (в 606 году) 6).
Толчком к крайне опасным для турок союзам между
9 Истэми-каган не владел Центральным Тянь-шанем. Эта террито-
рия (земли усуней) отнята была у восточных турок его сыном Да-тоу
(Chavannes, op. cit., стр. 47), вероятно, еще при жизни кагана Шэ-ту. Но
что Восточный Туркестан и при Ду-лань хане целиком или частью входил
в состав земель, подчиненных ханам восточных турок, это явствует из
следующего места китайской летописи: „В 593 году Ду-лань хан послал
своего дядю Жо-даня в Хотан для вручения местному владетелю княже-
ского жезла" (St. Julien, op. cit., стр. 509).
2) Резиденция этих последних находилась в долине Ин-co, к северу
от Кучи. Принято считать, что это—Юлдус. В „Мэн-гу-ю-му-цзи", стр. 145,
говорится: „Юлдус при династии Чжоу (557—581) принадлежал тукюэсцам;
при Суй (581—619)—западным тукюэсцам; при Тан здесь было воеводство
Ин-co, образованное в 654 году из тукюэского племени шуниши". В Суй-
ское время здесь кочевали не турки, а ткпэсцы киби. См. о сем ниже.
3) Chavannes, op. cit., стр. 51.
4) Иакинф, ibid, 1, 2, стр. 426. Гэлэн был князем тЪлэского племени
киби (циби), кочевавшего в долине Ин-co (Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 436).
При воцарении он принял имя Мохэ-хана.
5) Иакинф, ibid. И-ши-бо стоял во главе племени сЪ-янь-то, коче-
вавшего на южных склонах хр. Алтаин-нуру (Иакинф, op. cit., 1, 2,
стр. 427; Д. Позднеев, op. cit., стр. 39). Китайское „сЪ-янь-то" Hirth
(„Nachworte zur Inschrift des Tonjukuk", стр. 129), а за ним Радлов и
Шаванн считают искажением наименования сир-тардуш, но Бартольд („Зап.
вост. отд. И. Русск. Археол. Общ.", XV, стр. 172) находит эту гипотезу
лингвистически и исторически недостаточно обоснованной.
6) Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 341; Д. Позднеев, op. cit., стр. 45.
— 239 —
т'Ьлэскими племенами *) послужил зверский поступок самого
Чуло-хана, который, воспользовавшись первым же выпавшим
на его долю успехом, наложил на т'Ьлэсцев тяжелую контри-
буцию и, собрав затем их старейшин в числе нескольких сот
человек, велел их обезглавить * 2).
Он думал таким путем ослабить тг1;лэ и надолго отучить
их от попыток к восстаниям, но при этом не принял в расчет
психологии этого мужественного народа, который нельзя было
устрашить подобными актами. И действительно, избиение их
старшин произвело на тЬлэ впечатление, обратное тому, на
которое расчитывал Чуло-хан, и заставило их об’единиться
вокруг уцелевших вождей, дабы свергнуть турецкое иго,
ставшее им особенно нестерпимым при таких правителях,
каким был Чуло-хан. Это им удалось, а затем в Джунгарии
и Восточном Тянь-шане создалось положение, подобное тому,
какое существовало уже там в конце V века; только место
парпурумов заступили другие т^лэские племена, а место жеу-
жаней их победители—турки.
Решительное поражение, нанесенное Чуло-хану, настолько
подняло значение Мохэ-хана Гэ-лэна, что ближайшие к его
кочевьям владения, и в их числе Яньци (Карашар), Гаочан
(Турфан) и Иву (Хами), поспешили ему покориться 3).
х) По выражению китайской летописи, „их силами турки геройство-
вали в пустынях севера" {Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 373); но это пред-
ставлялось возможным лишь до тех пор, пока тЪлэ оставались необ’еди-
ненными между собой.
2) Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 374.
3) Д. Позднеев, op. cit., стр. 45. Что, однако, одновременно владетели
Восточного Туркестана решили заручиться покровительством и Суйской
империи, это видно из следующего места „Тун-цзянь-ган-му“ {de Moyriac
de Mailla—„Histoire дёпёга!е de la Chine", V, стр. 513—514): „En arrivant
a la montagne de Yen-tchi-chan (Янь-чжи-шань) ’sur les confins du pays des
Y-ou (П-ву) il (император Ян-ди) trouva Kiu-рё-уа (Гюй-Боя), roi de Kao-
tchang (Гаочана), et le Tou-tunchd (ду-дуньшэ; титул?) des Y-ou avec les envoyds
de 27 autres royaumes du Si-yu (Си-юй, Западного края) qui dtaient venus
pour le recevoir et s’dtaient rangds sur deux lignes des deux cotds du chemin....
1’empereur les accepta avec satisfaction, et ddtermina que les pays de Si-hai
(Куку-нора), de Ho-yuen (Хэ-юань; по мнению Grosier—страна истоков
Хуан-хэ; в 677 г. основана была в долине Сининской реки крепость, носив-
шая то же наименование), de Chen-chen (Шань-шань), de Tsie-mou (ЦзЪ-му;
— 240 —
Из китайских анналов не видно, чтобы Чуло-хан так или
иначе реагировал на отпадение от его владений восточной
Джунгарии и всего почти Восточного Притяныпанья; а между
тем 608 год застает его уже в войне с Тогонским царством,
предпринятой по китайскому наущению * 2). Как мог Чуло-хан
решиться на такую авантюру, имея в своем тылу два враждеб-
ных ему тЬлэских государства, и каким путем провел он
в Хэ-си свою армию, избегнув столкновений с войсками этих
владений, этого китайские историки нам тоже не поясняют; но
едва-ли я ошибусь, приписав китайскому воздействию устано-
вление некоторого modus vivendi между турками и тфлэсцами2).
Угрожая войной, китайцы добились от Чуло-хана не
только посылки вспомогательной армии за Нань-шань, к озеру
Куку-нору, но и принятия императорской граматы на коленях.
Но этого показалось им недостаточно, и когда Чуло-хан под
благовидным предлогом уклонился от встречи с императором
Ян-ди, то последний решил его покарать внесением смуты
в его государство. Орудием своей мести он избрал Шэгуя,
внука Да-тоу, давно уже стремившегося к ханской власти.
Он об’явил его каганом 3), а засим одного обещания китай-
ской поддержки оказалось достаточным, чтобы создать послед-
нему партию настолько сильную, что в последовавших столкно-
Цзюй-мо? ныне Черчен) et autres seraient dor6navant au nombre des d6parte-
ments de 1’empire et qu’on у enverrait en exil les malfaiteurs pour servir dans
les garnisons“. Событие это произошло в 609 году.
х) Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 343; idem— „История Тибета и Хуху-
нора", I, стр. 88.
2) Что китайское влияние в то время было очень велико в Восточ-
ном Притяньшанье, в этом убеждает нас, между прочим, следующий факт:
когда Чуло-хан бежал в горы Шэломань [пишут также Чэломань (Иакинф)—
„Описание Чжунгарии и Восточного Туркестана", стр. XXXII) и Чжэломань
(St. Julien—„Notices sur les pays et les peuples dtrangers" в „Journ. Asiat.",
4 s6rie, 1846, VIII, стр. 240); ныне—Карлык-таг], то гаочанский владетель
Кюй Боя поспешил известить о сем китайцев (Иакинф—„Собр. свед. о
нар., обит, в Ср. Аз. в др. вр.“, 1, 2, стр. 345).
3) Тот факт, что императорская инвеститура получила значение в глазах
турок, очень интересен, ибо указывает, что к этому времени у турок как
восточных (в „Суй-шу“ говорится: когда Ки-жинь (Ки-минь)-хан скончался,
император назначил его сына До-ги-ши (Дуги) с титулом Ши-би-хан его
преемником), так и западных, выбор преемника самими' турками утратил
уже значение необходимого условия для получения престола.
— 241 —
вениях Чуло-хан был разбит и оттеснен в Восточный Тянь-
шань, после чего ему не оставалось иного выхода из создав-
шегося положения, как бежать в Китай и униженно просить
императора о помощи, что он и сделал в 610 году.
Ян-ди встретил его милостиво, но удержал при дворе.
Годом же позднее Чуло принял участие в китайском походе
в Корею; сопровождал императора и в следующих двух похо-
дах (в 613—614 годах), а засим принимал участие в охватив-
ших Китай беспорядках. В 618 г. он принужден был бежать
и укрылся в столице. Но когда его головы потребовал посол
Тун Шеху-хана х), то он был ему выдан после попойки
на женской половине дворца и там же убит. По другой
однако версии он был убит по требованию Шиби-хана, что—
вероятнее * 2).
Шиби-хан был сыном Жань-ганя, скончавшегося в конце
609 года 3).
Мирные отношения между китайцами и восточными тур-
ками, установившиеся при его отце, при нем были нарушены,
к чему повод дали сами китайцы. Обеспокоенные быстрым
ростом благосостояния, а следовательно и могущества своих
северных соседей, они решили их ослабить испытанным
неоднократно путем й в целях разделения верховной власти
в степи предложили Чжи-ги-шэ, младшему сыну Жань-ганя,
в жены княжну императорской крови и титул кагана. Турок
отказался, однако, от этого предложения и немедленно донес
о нем брату.
Возмущенный таким коварством китайцев, Шиби решил
мстить и, собрав значительные силы, вторгся с ними в Китай,
где и обложил г. Яй-мынь 4), в котором укрепился Ян-ди.
Однако он не сумел взять этого города до подхода китайских
подкреплений, а засим благоразумие заставило его снять осаду
и отступить. Тем не менее его враждебное отношение к Суй-
скому дому сыграло значительную роль в падении этой дина-
0 Об этом правителе западных турок см. ниже.
2) Ср. Chavannes, op. cit., стр. 22 и 52; Иакинф, op. cit., 1, 2,
стр. 346 и 347.
3) Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 291.
4) Ныне Дай-чжоу в пров. Шань-си. У Шаванна, op. cit., стр. 261,—
Янь-мынь (Шо-пин-фу).
Том П.	16*
— 242 —
стии. Ch Гюй, Дэу Гянь-дэ, Ван Ши-чун, Лю Ву-чжоу, Ли Гуй
и другие мятежники нашли у него сильную поддержку,
Ли Юань, основатель Танской династии, только благодаря его
помощи 1), достиг в 618. году престола.
Китайские анналы говорят, что у китайских честолюбцев,
добивавшихся престола, не было ничего кроме присвоенных
ими себе громких титулов, фактическим же повелителем Небес-
ной империи являлся в этот момент каган Шиби, который
располагал армией, насчитывавшей миллион воинов 2 3). Никогда,
ни прежде, ни потом, турки не достигали такого могущества.
Это был полный их реванш за те унижения, которые застав-
ляли их испытывать китайцы суйской эпохи, и они давали
это им теперь чувствовать своим надменным с ними обраще-
нием. Выдающаяся роль, которую они в это время играли
в Китае, подчеркивается следующим характерным эпизодом,
занесенным в китайскую летопись: посол кагана Шиби всту-
пил в тронную при звуках полного оркестра и занял место
на престоле рядом с Гао-цзу, тем императором, о котором
одновременно говорится: овладев столицей, он настолько
возгордился достигнутым успехом, что стал относиться к послам
соседних владений сурово и высокомерно 8).
Шиби-хан скончался в 619 году, и на престол под име-
нем Чуло-хана вступил его брат Сы-ли-фо-шэ, продолжавший
политику вмешательства в китайские дела, сводившуюся к под-
держке претендентов на китайский престол; так, он сделал
попытку восстановить Оуйскую династию, но в то же время
послал и вспомогательный отряд мятежнику Лю Ву-чжоу, раз-
битому на голову Ли Ши-минем, младшим сыном и сподвиж-
*) Вступая в Китай в роли союзников, турки поступали с его насе-
лением как завоеватели; их грабительские набеги в эту эпоху простира-
лись до стен китайской столицы Цзинь-ян, ныне Тай-юань-сянь.
2) Китайские анналы нам сообщают, что во время беспорядков,
охвативших Китай в конце суйской эпохи, огромное число китайцев
искало защиты у турок и что одновременно кагану восточных турок под-
чинились кидане, шивэй, тогоны и гаочанцы (St. Julien—„Docum. hist, sur
les Tou-kioue“ в „Journ. Asiat."; 1864, IV, стр. 202). Относительно тогонов
известие это сомнительно; ср. Иакинф—„История Тибета и Хухунора“,
I, стр. 89.
3) St. Julien, ibid.
— 243 —
ником Ли Юаня (Гао-цзу). Этот турецкий отряд помог Лю
Ву-чжоу овладеть Бин-чжоу х), но, исполнив эту задачу, пре-
дался грабежу и увел за собой в степь огромное число жен-
щин и девиц. 620-ый год застал Чуло-хана за новыми приго-
товлениями к походу на Бин-чжоу (Цзинь-ян), который он
хотел утвердить за суйским царем Чжэн-дао, но преждевре-
менная смерть (620 г.) положила конец этим приготовлениям * 2 3).
В то время, как эти события происходили на востоке,
Западно-Турецкое ханство также переживало блестящую пору
своего существования.
В 618 году8) престол этого ханства занял Тун-Шэху,
младший брат Шэгуй-хана, которого китайцы характеризуют
храбрым воином и искусным полководцем. Покорив оба
т|,лэские княжества, С'Ь-янь-то и Киби 4 *), и тем восстановив
былые пределы государства, он обратил свое оружие против
Тохарестана и легко овладел всей этой страной на запад до
Мерваб), на юг до Гибини 6). Сасанидская Персия, занятая
в это время (622—626 г.г.) трудной борьбой с византийским
императором Гераклием, который успел после ряда блестящих
побед отвоевать у Хозроя II Парвеза Египет и большую часть
Передней Азии, утраченных Византией в предшедшие годы,
не только не могла оказать должной поддержки владетелям
Тохарестана, но и в свою очередь, если верить „Тан-шу“ 7),
подверглась нашествию турок. В „ Тан-шу “ приводятся и дру-
*) Собственно Цзинь-яном, столицей Суйской империи, ныне Тай-
юань-сянем.
2) У Шаванна, op. cit., стр. 174, сказано, что Чуло-хан скончался
в 620 году; так оно следует и из последующего.
3) Chavannes, op. cit., стр. 263.
4) Chavannes, op. cit., стр. 24, 52, 263; Иакинф—„Собр. свед. о нар.,
обит, в Средн. Аз. в древн. вр.“, 1, 2, стр. 346. Ниже у того же автора
читаем, однако: „когда усилился дулгаский (т. е. турецкий) Шегуй-хан,
то оба поколения сложили титул ханов и об’явили себя вассалами его“
(стр. 426). Ср., однако, de Mailla, op. cit., VI, стр. 4, у которого находится
указание, что Восточный Туркестан был вновь присоединен к турецким
владениям лишь в 619 году.
6) Chavannes, op. cit., стр. 264.
6) Владения, лежавшего на южном склоне Гиндукушского хребта,
к востоку от Бамиана. Повидимому, оно также некоторое время признавало
над собой власть западных турок.
7) Chavannes, op. cit., стр. 171.
— 244 —
гие известия, которые находятся в соответствии с вышеизло-
женным, а именно, что Хозрой Парвез был убит турками,
и что последние до воцарения И-да-чжэ (Ардешира П1, в сен-
тябре 628 г.) вмешивались в дела управления государством.
Но уже в „Суй-шу“ говорится, что турки не вступали
в пределы Персии, а арабский историк Табари совершенно
определенно указывает, что Хозрой II был убит 25 (29) фев-
раля 628 г. * 2) по наущению своего сына Кавада II Широэ 3).
Очевидно, что западным туркам китайцы приписали то, что
было делом хазар, которые действительно в союзе с визан-
тийцами в 626 году вторглись в Закавказье и Северную
Персию 4 *).
Конец царствования Тун Шэху-кагана был омрачен сму-
тами, среди которых он и погиб в 630 г. 6), убитый своим
родственником Мохэду, вступившим на престол под именем
Цюй-ли Сы-пи хана 6). В дальнейшем Западно-Турецкое хан-
ство стало быстро клониться к упадку и то-же следует сказать
и о государстве восточных турок, для которых 630 год ока-
зался не менее роковым.
В начале 620 года хана восточных турок Чуло сменил
на престоле его брат Ду-би, принявший имя Цз-Ь-ли. Первые
годы его правления не внесли никаких изменений в устано-
вившиеся отношения между турками и Таиской империей.
Гао-цзу продолжал считаться вассалом кагана и для того,
чтобы предотвратить его нашествия, выплачивал ему огромные
суммы, Цзй-ли под предлогом поддержки претендентов на
императорский престол удерживал в своей власти некоторые
укрепленные пункты северного Китая 7) и предпринимал опу-
стошительные набеги на пограничные его области. Эти набеги
приводили в отчаянье Гао-цзу, и в 624 году, когда китайские
войска не смогли остановить турок в их победоносном дви-
9 Chavannes, loc. cit.
2) Noldeke, op. cit., стр. 382 и 435.
3) Noldeke, op. cit., стр. 379.
4) Chavannes, op. cit., стр. 253.
6) Chavannes, op. cit, стр. 95, 175, 265.
6) Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 348, переводит Сы-би хан.
7) Из числа таких пунктов китайцы называют Ма-и в области
Шо-пин-фу, в губ. Шань-си.
— 245 —
жении на Чан-ань, он в порыве малодушия решил даже сжечь
этот город и перенести столицу далее на юго-восток, за реку
Ян-цзы. Остановил его в этом намерении Ли Ши-минь, энергии
и военным дарованиям которого Танская династия обязана
своим торжеством над противниками и упрочением своей
власти в империи. Его дарования восстановили однако против
него его старшего брата Гянь-чэна, который сделал даже
попытку его отравить. Ши-минь давно уже, повидимому,
лелеял план отстранить отца и старшего брата от власти,
которая была им явно не по плечу, и самому стать во главе
гибнувшего государства; неудавшееся преступление брата раз-
вязало ему в этом отношении руки, и 2-го июля 626 года
Гянь-чэн был убит, а 4-го сентября Гао-цзу добровольно усту-
пил ему свой престол.
Его первым дебютом было заключение мирного договора
с ЦзЬ-ли ханом в совершенно исключительной даже и для
того времени обстановке.
23-го сентября ЦзЬ-ли хан во главе стотысячной армии
подступил к Чан-ани. Тай-цзун решил принять бой, и когда
его войска выступили из города и выстроились впереди его
стен в боевом порядке, он в сопровождении всего лишь
нескольких человек под’ехал к реке Вэй и стал громко упрекать
кагана в его вероломстве. Пренебрегая явной опасностью, он
переправился засим на неприятельский берег реки и вплотную'
приблизился к Цз'Ь-ли хану 2), на мольбу же свиты—беречь
свою особу, ответил: „Турки вымели наши земли своими набе-
гами. Но они шли сюда, предполагая, что внутренние затруд-
нения, которые выпали на мою долю, заставят меня затво-
риться в городе и лишь издали взирать на творимые ими
бесчинства. Они ошиблись в расчете, и моя цель в настоящее
время именно и заключается в том, чтобы доказать им это
с полною для них очевидностью: они не предполагали встре-
тить сопротивление—пусть видят теперь мои войска, вполне
готовые к бою, пусть видят, что и я их не боюсь. Они зашли
так далеко вглубь нашей страны, надеясь на безнаказанность.
2) Ши-минь. Тай-цзун—имя, присвоенное ему по годам правления.
3) „Взял лошадь Хелиеву (Цз'Ь-ли) за повод"... (Иакинф, op. cit.,
1, 2, стр. 302; St. Julien, op. cit., стр. 220).
— 246 —
Отпор, который они здесь встречают, не может не заставить
их оглянуться назад, на свой необеспеченный тыл, и не поро-
дить сомнений в благоприятном исходе компании; всякое же
колебание должно отразиться неблагоприятно на исходе борьбы.
Если победа останется за нами, твердый мир будет обеспечен;
но если они без боя согласятся на мир, то и в этом случае мой
теперешний поступок сделает меня господином положения “ 1).
Тай-цзун не ошибся в своих предположениях. Турки при
виде бесстрашно выехавшего к ним императора поспешили
сойти с коней и приветствовали его глубоким поклоном,
а засим Ду-би Цзй-ли хан предложил мир на условиях, ока-
завшихся приемлемыми для китайцев.
Обеспечив спокойствие на северной границе империи,
Тай-цзун очень скоро покончил с внутренними непорядками
и уже в 630 году привел государство в такое состояние, кото-
рое позволяет считать этот год началом наиболее блестящей
эпохи существования Китайской державы.
В значительной мере этому способствовал и неблагоприят-
ный для турок оборот, какой приняли события, разыгравшиеся
в Мо-бэй в 627—629 г.г.
Зима 627 года на северной окраине Гобийской пустыни
была многоснежной: скот и лошади пали в огромном числе
и вызвали голод, который подготовил благоприятную почву
для народных волнений. Они разразились, когда Цз'Ь-ли хан,
следуя советам китайца Чжао-дэ-янь, не считаясь с моментом,
!) Э. Паркер—„Китай, его история, политика и торговля с древ-
нейших времен до наших дней", перев. Грулева, 1903, СПБ., стр. 52,
дает следующую характеристику Ли Ши-миня: „Истинным основателем
династии Тан следует считать Ли Ши-миня, сына Ли Юаня, который
является номинальным основателем Зтой династии. Ли Ши-минь предста-
вляет собой единственный пример в истории Китая—как государь, кото-
рого с европейской точки зрения следует признать человеком благородным
и одновременно храбрым, во всем искусным и ко всем сострадательным.
Он был чужд всякой чванливости и ханжества. В первый раз в истории
Китая мы видим, что китайский император фактически является покори-
телем и господином всех трех государств, бывших тогда на Корейском
полуострове"; равным же образом „он лично покорил племена турецкие
и тунгузские, так что татары в течение полстолетия были в непосред-
ственной зависимости от Китая на всем пространстве от Кореи до границ
Персии".
— 247 —
увеличил налоги и стал собирать войска для отражения
ожидавшегося вторжения китайцев х). Первыми поднялись
ct-янь-то * 2 3), князь коих И-нань об’явил себя ханом; к ним
тотчас-же примкнули два других т^лэских племени—юань-хэ 8)
и ба-й-гу 4 * * *).
J) Действительно, в Китае нашлись сановники, которые совето-
вали Тай-цзуну, воспользовавшись бедствиями, постигшими северных вар-
варов, разгромить их кочевья, но Тай-цзун на это ответил: „Даже частное
лицо должно быть верно своему слову, тем более—государь. Я только что
заключил с ЦзЬ-ли ханом клятвенный договор и потому могу-ли искать
его погибели, пользуясь выпавшим на его долю несчастьем? Нет, я двину
против него свои войска только тогда, когда он сам подаст к сему повод"
(Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 304; St. Julien, op. cit., стр. 223).
2) СЬ-янь-то, кочевавшие, как замечено было выше (стр. 238), в Гобий-
ском Алтае, состояли вассалами западно-турецких каганов, но когда среди
западных турок возникли волнения, когда в Тарбагатае восстали карлуки
(о них см. ниже), и ЦзЪ-ли хан выслал войска в Джунгарию (Chavannes,
op. cit., стр. 265), то сЬ-янь-то’ский князь И-нань нашел момент подходя-
щим для того, чтобы передаться восточным туркам. Вероятно, все это
произошло до зимы 627 года, но „Тан-шу" содержит в части, относящейся
к последним годам царствования Тун Шэху-кагана, значительные хроноло-
гические неточности, и восстановить последовательный ход событий
в степи в эту эпоху в настоящее время едва-ли возможно.
3) Т. е. уйгуры собственно; о них см. ниже.
4) Указать даже приблизительно точно места обитания тЬлэских
племен в виду сбивчивых и неопределенных данных, содержащихся на этот
счет в китайских исторических и географических сочинениях, в настоящее
время очень трудно; к тому же приводимые китайцами суйской и танской
эпох географические названия являются для нас в большинстве случаев
уже мертвыми, а их определения географического положения мест кочевий
далеко не всегда заслуживающими доверия; наконец, нельзя не отметить
также и того обстоятельства, что китайские указания на расселение тЬлэ-
ских племен носят явно сборный характер и, как записанные разновре-
менно и сведенные без должной критики, при подвижности кочевых госу-
дарств, заключают противоречия, не устранимые при том историческом
тумане, который окутывает Мо-бэй. Тем не менее, мне кажется, можно
было-бы дать уже и теперь следующую картину расселения тЬлэских пле-
мен в восточной половине Средней Азии.
Ки - би (не тождественны-ли они с одним из древнейших гаогюйских
родов цзЬ-би?). Все китайские показания сходятся на том,
что в суйское время они населяли Восточный Тянь-шань
и что ставка их князя находилась в долине Юлдус (см.
выше, стр. 238). В 632 г. под давлением западных турок
они перекочевали в Хэ-си, где и были поселены между
— 248 —
Цз’Ь-ли поручил своему племяннику Ту-ли хану усмирить
Гань-чжоу и Лян-чжоу; далее известно, что они принимали
деятельное участие в китайских походах 633 г. против
тогонцев и 653 г. против западных турок и что в 827 г.
они еще занимали уступленную им китайскую территорию,
но засим после 842 г. всякие сведения о них прекра-
щаются (Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 422, 436; idem—
„История Тибета и Хухунора", I, стр. 90; Chavannes, op. cit.,
стр. 87—88). Не потомки-ли этого племени сохранились
до настоящего времени среди черневых татар на Мрасе,
где одна из их костей (родов) носит название киби
или киви?
Сп>-янъ-то (сир-тардуши, Hirth). Суйское время застает их в Гобий-
ском Алтае (до этого они, повидимому, кочевали в бассейне
верхней Селенги; см. ниже). В 629 г. И-нань переместил
свою ставку в горы Юй-ду-гюнь, т. е. Утукен орхонских
надписей (см. выше, стр. 217); засим, после пленения Цз'Ь-ли
хана китайцами, И-нань передвинулся еще далее на восток,
в долину Ду-ло (Толы). В 645—646 г.г. это ханство было
уничтожено соединенными силами уйгуров и китайцев,
причем часть народа, хотя и несколько позднее (при импе-
раторе Гао-цзуне), переселена была в Ордос (?), где из
отведенных им земель и образован был округ Си-тань.
Что сталось с остальным народом—неизвестно, но вероятно
что он слился с другими тЬлэскими племенами, утратив при
этом свое народное имя; впрочем в 681 г. мы еще встре-
чаемся с какой-то отраслью cb-янь-то, кочевавшей в Хэй-ша,
в Гобийской пустыне, где она была застигнута китайцами,
выселившими ее оттуда на юг, к Великой стене (St. Julien,
op. cit., стр. 408; Hirth—„Nachworte zur Inschrift des Ton-
jukuk“, стр. 132).
До-ланъ-гэ (теленгиты, Радлов, Аристов, Schlegel; не тождественны-ли
они с одним из основных . гаогюйских родов—да-лянь?).
„ Тан-шу “ помещает их к востоку от ск-янь-то, на Тун-ло,
которую я склонен отождествить с р. Цзабханом по сле-
дующим основаниям: 1) среди тклэсских племен, живших
к востоку от Утукенской черни, до-лань-гэ не упоминаются,
и 2) в 647 г. из их земель в виду их обширности образо-
вано было Янь-жань’ское, т. е. Хангайское губернаторство,
из чего явствует, что до-лань-гэ населяли ту часть Хангая,
которая лежала к западу от верховий Орхона; здесь же
можно назвать только две крупные водные артерии—Цзаб-
хан и Идэр; но на Идэре должно было жить другое тЬлэс-
ское племя, а именно
— 249 —
их, йо последний действовал неудачно и, проиграв решитель-
Ху-сп>,
Тун-ло
Пу-гу
Си-цзп>
Сы-цмъ
Том II.
которое показано к северу от до-лань-гэ. Xy-ct упомина-
ются среди народов севера, покоренных Модэ (см. выше
стр. 102), и потому должны быть отнесены к числу самых
ранних ветвей, отделившихся от т'Ьлэского племени. В суй-
скую эпоху они населяли бассейн Селенги.
(тонгра орхонских надписей, Hirth; Thomsen вводит это
отождествление менее решительно). Согласно „Тан-шу“,
тун-ло жили от до-лань-гэ на восток, от сЪ-янь-то на север;
тот же источник называет их среди тЬлэских племен,
живших на восток от Утукена (Юй-ду-гюнь). Эти показания
взаимно исключают одно другое; но они получают значение,
если допустить, что были записаны уже после того, как
сЪ-янь-то переместились в Утукенскую чернь. Что тун-ло
действительно кочевали где-то между Орхоном и Селенгой,
это подтверждается и показанием „Суй-шу“, которая отво-
дила им территорию к северу от р. Толы.
(бугу, Schlegel, Аристов) жили севернее других т^лэских
племен и смежно с тун-ло, что дает возможность с боль-
шой долей вероятия поместить их в низовьях Орхона
и в долине нижней Селенги, откуда позднее они вероятно
передвинулись к востоку, так как упоминаются среди пле-
мен, покоренных в начале X века киданями (w. der Gabe-
lent%—„Gesch. d. Gross. Liao", стр. И). Здесь же где-то
жило и племя
(хи-гЬ), которое „Тан-шу“ помещает к северу от тун-ло
и стало быть к западу от пу-гу, так как к востоку от
него, согласно данным того же источника, как мы ниже
увидим, кочевало племя ба-'Ь-гу. В VII веке (между 630
и 680 г.г.) оно перекочевало в Хэ-си (Hirth, ibid).
(сы-rb). О них говорится, что они кочевали на бывшей
сЬ-янь-то’ской земле, что говорит нам очень мало, так
как мы не знаем, откуда сЬ-янь-то переселились в Гобий-
ский Алтай на прежние земли парпурумов; но так как
в „ Тан-шу “ сказано, что сы-цзЪ и си-цз^ имели в сово-
купности около 20.000 войска (Иакинф—„Собр. свед.“,
1, 2, стр. 441), то можно думать, что кочевья этих двух
племен были смежными и находились в бассейне верхней
Селенги. Если на этих землях и жили когда-либо сЪ-янь-то,
то все же заселены они были ими не раньше начала
V века (см. выше стр. 195), так как мы имеем твердые
основания утверждать, что сЪ-янь-то покорились Муюн
Цзюню (348—360 г.г.) и тогда же были переселены из
Гобийской степи ближе к Великой стене (Hirth, op. cit.,
162
— 250 —
йое сражение, едва спасся бегством во главе небольшого
Ба-п>-гу
Гу-ли-ганъ,
Бай-си
Юанъ-хэ
стр. 134), где и оставались до разгрома их кочевий тоба-
скими войсками Тоба Гуя. Это—самое раннее упоминание
о сЪ-янь-то, доказывающее, что об’единение двух племен
ct> и янь-то, о чем говорит „ Тан-шу должно было про-
изойти еще в Мо-нань, т. е. на юге Гобийской степи.
(байырку орхонских надписей, Hirth', Thomsen высказывается
за это отождествление менее уверенно). Их земли были
обширны и простирались от Гентэя на восток до кочевий
мохэ, т. е. до бассейна р. Сунгари, не переходя, повиди-
мому, на юг за р. Керулюн; что касается северной границы
их земель, то, вероятно, она достигала горной тайги, ибо
в „Тан-шу“ говорится, что, будучи страстными охотниками,
они на лыжах гонялись зимой за оленями (Иакинф,
op. cit., 1, 2, стр. 433). Нельзя-ли видеть потомков ба-^-гу
в костях байга у камасинцев и баигул у чулымских татар?
курыкан орхонских надписей, занимали земли к западу от
оз. Байкала. Согласно „Юань-ши" (Schott—„Ueber die
achten Kirgisen" в „Abh. d. k. Akad. d. Wiss. zu Berlin",
1864, стр. 436, 455), их язык был отличен от языка кир-
гизского, из чего следует, может быть, заключить, что они
не принадлежали к тЬлэской народной группе.
кочевали в северной Халхе южнее байырку. Так как на
западе их земли соприкасались с владениями тун-ло и пу-гу,
то можно считать, что они обнимали верховья Толы и Керу-
люна. Впоследствии, когда сЬ-янь-то продвинулись до Толы,
они откочевали к востоку и заняли долину р. Юэ-чжи
(Юэ-си?), на северной границе киданьских владений. Область
Юэ-си лежала между Чан-ту-фу и Мукденом. Упоминаются
в последний раз под 660 годом.
(вэй-хэ, хой-хэ, у-ху, у-гэ, уйгуры). История застает их
в местности Лу-хунь-хай, к западу от р. Жао-ло-шуй (см.
выше стр. 194), где Тоба Гуй в 391 г. нанес им жестокое
поражение. В 403 г. они переселились на север, в Халху,
где и заняли территорию между реками Тола и Орхоном
(китайцы характеризуют почву их новых владений солонча-
ковой и каменистой). В 629 г. уйгуры (юань-хэ) в числе
других т'Ьлэских племен вошли в состав государства, во
главе которого встал сЬ-янь-то’ский князь И-нань. Когда
этот последний продвинулся на восток и занял страну от
Утукенской черни до Толы, то уйгуры должны были отойти
на север, к р. Селенге. К этому, вероятно, времени отно-
сится и китайское указание, что земли уйгуров находятся
к северу от владений cb-янь-то. Позднее они находились
— 251 —
отряда легкой конницы х). Это поражение в такой степени
в числе тех т^лэских племен, которые откочевали в Хэ-си
и поселились между Гань-чжоу и Лян-чжоу и даже, пови-
димому, далее на восток {Hirth, op. cit., стр. 132).
Хунь в суйское время кочевало к северу от р. Толы (X Позднеев
op. cit., стр. 31), затем, повидимому, переместилось на
южные склоны Хангая; в „Тан-шу" сказано, что их кочевья
находились южнее кочевий других тЬлэских племен
{Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 435). Позднее они пересели-
лись в Хэ-си {Hirth, ibid.), в округ Лань-чжоу, и район их
кочевий получил название Гаоланьского округа. Здесь они
слили свои интересы с интересами Китайской империи
и неоднократно принимали участие на ее стороне в ее
войнах с тибетцами.
А-д/ъ (эдизы орхонских надписей, Hirth). Место их кочевий нам
неизвестно: судя, однако, по тому, что в 647 году их
земли переименованы были в округ Ги-тянь-чжоу, приуро-
чиваемый к области Нин-ся {Chavannes, op. cit., стр. 88),
можно думать, что в начале Танской эпохи они жили
в Ала-шань’ских горах. Не об этом-ли племени под именем
а-дунь упоминает китайский посол Ван Янь-дэ, проехавший
в 982 году через Бэй-шань в Уйгурию и встретивший его
кочевья в Хэ-си, повидимому, к востоку от Эцзин-гола
(см. St. Julien—„Relation d un voyage dans le pays des
ou’igours" в „Journ. Asiat.", IV sdrie, 1847, IX, стр. 54).
Среди тЬлэских племен „Тан-шу" называет еще племя ду-бо (туба,
Радлов, Аристов, Hirth), жившее на восток от хагясов, между верховьями
Енисея и озером Косогол {Chavannes, op. cit., стр. 88; Hirth, op. cit., стр. 133;
Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 373, 439); однако, в той же „Тан-шу" говорится
далее {Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 447), что ду-бо, как и жившие
в соседстве с ними—ми-ли-гэ (меркиты) и э-чжи (кочевавшие у Косогола),
по происхождению турки, а не т'Ьлэ.
9 Это поражение было не единственным. Другую турецкую армию
под начальством Юй-гу шэ (шада Юй-гу), сына Цз’Ь-ли хана, постигла
такая же участь, так как она была не только разбита в 628 году уйгуром
Пу-са у гор Ма-цзун-шань, но и уничтожена во время преследования
у Небесных гор {Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 374), несмотря на помощь,
оказанную ей Ашина Шор, младшим братом Цз’Ь-ли {Chavannes, op. cit.,
стр. 174—175).
С остатками своего войска Ашина Шор задержался в южной Джун-
гарии и засим, воспользовавшись беспорядками, охватившими западные
турецкие владения в конце царствования Тун Шэху, овладел некоторою
частью этих последних. Усилившись таким образом, он решил отплатить
тЬлэсцам за свое поражение, но был вновь разбит ими и бежал в Гаочан.
— 252 —
раздражило Цз^-ли хана, что он велел схватить Ту-ли и заклю-
чить его под стражу х).
Ту-ли хан не стерпел этого оскорбления и поднял восста-
ние; одновременно же, чтобы обеспечить себе китайскую под-
держку, признал себя вассалом Тай-цзуна.
Этот момент решил дальнейшую судьбу Турецкой державы.
ЦзгЬ-ли хан, очутившись перед сильной коалицией китай-
цев, турок Ту-ли хана и тЬлэсцев, руководимых таким талант-
ливым вождем, каким показал себя Тай-цзун, собрал все, что
мог, и бросил огромные силы в Китай и против изменника
Ту-ли хана. Первые его действия были удачны: он разбил
войска Ту-ли хана и взял китайский город Ма-и, но засим
начался его отход через пустыню на север под давлением
шести китайских армий, которые наступали фронтом от
р. Луань-хэ до Бинь-чжоу * 2). Ряд понесенных им при этом
поражений и измена малодушных настолько истощили его
силы, что в начале 630 года он должен был наконец сознаться
в невозможности и бесцельности дальнейшего сопротивления.
Против всяких ожиданий Тай-цзун ответил посольством на
посольство, но главнокомандующий Ли-цзин не допустил заклю-
чения мирного договора и, воспользовавшись ослаблением
бдительности турок, убаюканных ведшимися переговорами,
предательски напал на их лагерь и тем принудил их поло-
Не имея засим возможности держаться против западных турок, он покинул
южную Джунгарию и откочевал на восток под защиту Китая. Впоследствии
он принимал деятельное участие в китайских походах на Гаочан (640)
и в роли главнокомандующего на Кучу (647). Когда Тай-цзун< скончался,
Ашина Шор хотел предать себя смерти, дабы и в загробной жизни служить
своему императору, но Гао-цзун не допустил этого. Он скончался в 655 году.
Хребет Ма-цзун-шань не раз упоминается в истории Средней Азии.
Это и относительно и абсолютно наивысший пункт Бэй-шаня. О нем см.
Грум-Гржимайло—„Опис. пут. в Зап. Китай", III, стр. 174 и след.
J) У Иакинфа („Зап. о Монг.", стр. 118) даже сказано: „наказал
его телесно"; см. также idem—„Собр. свед. о народ., обит, в Ср. Аз.
в др. врем.", 1, 2, стр. 311, и St. Julien, op. cit., стр. 230.
2) Китайские армии, под общим начальством Ли-цзина выступившие
в Мо-бэй, имели следующие отправные пункты, начиная с востока: долину
р. Луань-хэ, Да-тун-фу, долину Гинь-хэ (ныне Тургын-гол) южнее Гуй-хуа-
чэна, крепость Да-тун, находившуюся к северу от Хуан-хэ, у северной
подошвы хр. Хара-Нарин-ула, юго-западный Ордос и округ Чжан-ву
в восточной Гань-су.
— 253 —
жить оружие. Хотя ЦзЬ-ли хан и успел при этом бежать, но
был вскоре схвачен и узником доставлен в Чан-ань.
Пленение Цз'Ь-ли хана х) существенно изменило полити-
ческое положение Средней Азии, ибо, завершив крушение
Турецкого государства, тем самым вновь вернуло Китаю утра-
ченное им положение могущественнейшей державы Востока.
И эту перемену не замедлили признать мелкие средне-азиат-
ские властители, поспешившие преклониться пред победителем.
Среди князей, признавших сюзеренитет Китая в том же 630 году,
китайские анналы называют младшего брата Жань-ганя—Су-
ни-ши Ша-бо-ло хана, младшего брата ЦзЪ-ли—Юй-гу-шэ,
князя И-ву (Хами), владение коего тотчас-же переименовано
было в Си И-чжоу, князей хиского и ейского, старейшин
тЬлэских племен бу-гу, тун-ло и байырку. Все это льстило
китайцам, подчеркивая вновь приобретенное ими большое
политическое значение, но нисколько не устраивало дел в турец-
ких владениях, где после пленения Цз'Ь-ли водворилось полное
безначалие. Китайпы не только не были в состоянии упоря-
дочить этих дел, но даже не знали как поступить с массой
передавшихся им турок * 2). Этим моментом умело воспользо-
вался сЬ-янь-то’ский хан И-нань, который, захватив львиную
долю наследства Цз-Ь-ли, от хр. Алтаин-нуру до Большого
Хингана, от озера Байкала до Гобийской пустыни, сильный
поддержкой тЬлэских племен, достиг вскоре такого могущества,
которое стало беспокоить и китайские власти 3); в особен-
ности же он усилился после того, как ему подчинилось значи-
тельное большинство турок. Тогда Тай-цзун решил противопо-
ставить ему тех турок, которые в числе 190 тыс. душ передались
Китаю и были им расселены частью в Ордосе, частью на
северных склонах Инь-шаня. Вверив управление ими Ашина
Сы-мо, он об’явил их земли ханством, а Сы-мо дал титул
9 Он умер в 634 г. Китайцы отмечают, что хотя он и окружен
был заботами императора, но до конца дней своих не мог помириться
с совершившимся.
2) Впрочем они и не стремились к такому упорядочению, ибо, как
писал Тай-цзун в одном из своих указов, об’являя войну ЦзЪ-ли хану,
китайцы не руководствовались желанием овладеть его землями и поддан-
ными (St. Julien, op. cit, в „Journ. As.“, 1864, IV, стр. 392).
3) Иакинф, op. cit, 1, 2, стр. 428.
— 254 —
кагана, причислив его в то-же время к императорской фами-
лии Ли J).
И-нань проник в замыслы Тай-цзуна и, боясь перехода
своих новых подданных к Сы-мо 2), решил при первой же
возможности уничтожить вновь народившееся царство южных
турок, сильное не своей численностью, а той явной поддержкой,
которую ему оказывали китайцы.
Эта возможность представилась ему в 641 году, когда
пограничные китайские гарнизоны были сняты и высланы на
восток. Сы-мо. хан успел, однако, заблаговременно откочевать
к югу, в окрестности Ша-чжоу, перед cfe-янь-то же неожиданно
для них об’явилось несколько на-скоро собранных китайских
отрядов, которые и нанесли им тем более жестокое поражение,
что при последующем спешном их отступлении через пустыню
им пришлось сильно пострадать от выпавших в степи глубо-
ких снегов и жестоких морозов.
Тай-цзун удовольствовался одержанной победой и не пре-
следовал И-наня по северную сторону Гобийской пустыни,
так как не решался втягиваться в серьезную войну, находя,
что империя еще недостаточно окрепла после испытанных
потрясений 3); не поощряло его к этой войне и общее поло-
жение дел на обеих китайских окраинах—восточной и запад-
ной. В северной Корее (Ко-гу-риб, Гао-ли) в 641 году совер-
шился государственный переворот, угрожавший серьезными
9 Сы-мо был любимцем Тай-цзуна. Это видно хотя-бы из того
факта, что, когда Сы-мо был ранен стрелой в присутствии императора,
то последний лично стал высасывать кровь из его раны (St. Julien, op. cit.,
стр. 395).
Сы-мо был дальним родственником Цз'Ь-ли, но носил лишь титул
дэлэ (тегин, см. Chavannes, op. cit., стр. 367), а не шэ, так как лицом
напоминал жителя западных стран, а не природного турка, и потому
думали, что он не принадлежит к роду Ашина (т. е. подозревали в нем
незаконнорожденного). За свой характер и ум он был любим ханами Ши-би
и Чу-ло, при которых ему приходилось служить; любил его и император
Гао-цзу за его искренность. Он был столь мало честолюбив, что охотно
передал ханскую власть Жань-ганю, когда тот перекочевал на север,
и остался верен ЦзЬ-ли до конца.
2) Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 315; St. Julien, op. cit., стр. 393.
3) Иакинф, op. cit., IV, стр. 129.
— 255 —
осложнениями i), в тогонских владениях смутное положение
дел принимало затяжной характер и вынуждало китайское
правительство содержать там крупные военные силы; наконец,
неспокойно было и в Притяныпанье, куда Тай-цзун, несмотря
на все свое миролюбие, принужден был выслать с карательной
целью войска.
Эта экспедиция, завершившаяся покорением Гаочана
(в 640 г.), положила начало последующему завоеванию не
только Восточного Туркестана, но и владений западных
турок 2), чему в значительной мере благоприятствовало то
состояние анархии, которое переживали последние после смерти
Тун Шэху-хана, последовавшей в 630 году.
При восшествии на престол Цюй-ли Сы-пи-хана, ну-ши-
би 3), населявшие Тянь-шань к западу от р. Чу, отложились
и провозгласили своим ханом сына Тун Шэху—Ши-л и
Дэ-лэ 4). Оба хана, желая заручиться если не материальной,
то нравственной поддержкой китайского императора, отправили
в Чан-ань послов просить о браке, но в этом им было отка-
зано под тем предлогом, что раз между ними ведется борьба
за престол, и неизвестно еще, кому из них он достанется,
то несвоевременно думать о браке с княжной императорской
крови.
Вскоре затем положение дел в Западно-Турецком ханстве
еще более осложнилось, так как восстали те из т’Ьлэских
племен, которые кочевали между Тянь-шанем и Алтайским
9 Они действительно имели место и вынудили Тай-цзуна в 645 году
после долгих колебаний об’явить войну этому государству.
2) Мы не знаем, однако, как далеко на запад заходили при этом
танские полководцы (см. Ab. Remusat—„Remarques sur 1’extension de 1’Empire
Chinois du cote de I’Occident" в „M6moires de 1’Institut Royal de France",
1827, VIII, стр. 80—107, pass.); не подлежит, однако, сомнению, что слава
об их победах достигла с одной стороны до народов, живших у Каспий-
ского моря, с другой—до народов Индостана. Возможно, что при этом, как
это сообщает нам Бильге-хан, летучие отряды турок, шедшие в авангарде
китайских войск, доходили и до Темир-капыга (см. Ab. Remusat, op. cit.,
стр. 103).
3) Происхождение и значение слова ну-ши-би не выяснено. Аристов,
op. cit., отд. отт., стр. 24, хочет видеть в них потомков усуней и предков
современных кара-киргизов.
4) Д-Ь-ли тегин в переводе Шаванна (op. cit., стр. 26).
— 256 —
нагорьем J). При этом вся страна подверглась полному раввО-
рению и обращена была почти что в пустыню. Турки обесси-
9 Это — согласно „Цзю Тан-шу“ (Chavannes, op. cit., стр. 26);
в „Тан-шу“ же говорится не о тЪлэских племенах, восставших против
кагана Сы-пи, а об отпадении западных государств, т. е. Самарканда, Тоха-
рестана и др. (Chavannes, op. cit., стр. 54; Иакинф, op. cit., стр. 349).
Странно, что Шаванн не попытался раз’яснить это противоречие китай-
ских источников. Я придаю больше веры свидетельству „Цзю Тан-шу“ по
следующим основаниям: 1) в обоих источниках далее говорится, что послед-
ствием этого было полное раззорение государства, чего не могло-бы слу-
читься, если-бы дело касалось только отпадения западных владений;
2) известно, что ткпэское племя ки-би под давлением западных турок
должно было в 632 году покинуть привольные Тяньшаньские сырты й пере-
кочевать в Хэ-си (см. выше стр. 247), и 3) около 640 года в числе владе-
ний западных турок еще находились как Ташкент и Самарканд, так
и Тохарестан (Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 352), из чего, казалось-бы, сле-
дует заключить, что в 631 году их вассальные отношения к турецким
ханам не прерывались.
„Суй-шу“ перечисляет свыше десятка тЬлэских племен, населявших
Тянь-шань (Д. Позднеев, op. cit., стр. 39); в „Тан-шу“ упоминаются только
ки-би, янь-мань (янь-мЪ) и ба-си-ми, которых Thomsen, op. cit., стр. 178,
отождествляет с басмалами орхонских надписей. Ба-си-ми, как и кар-
луки (гэ-ло-лу), только принадлежали к уйгурскому союзу, не будучи
тЬлэсцами по своему происхождению (см. Chavannes, op. cit., стр. 86).
Аристов, op. cit., отд. отт., стр. 91, высказывает предположение, что басмал
то-же, что позднейшее аргын и что оба имени имеют одно и то-же зна-
чение—помесь, а потому и смешанное племя. У Марко Поло в описании
страны Тандюк говорится, что в ней господствуют христиане, которых
называют аргонами, что значит гасмюль. По этому поводу Pauthier заме-
чает, что у Ducange в его „Glossarium ad scriptores mediae et infimae
graecitatis“ пояснено, что под именем басмул у византийцев известны были
метисы французов и греков. Наименование это Аристов считает заимство-
ванным у турок, а так как аргын в XIII веке имело в Монголии то-же
значение, то отсюда ясно, что аргыны могут считаться потомками басма-
лов. Эта гипотеза о смешанном происхождении басмалов подтверждается
еще и тем обстоятельством, что тогда как уйгурский народ слагали девять,
а карлукский—три рода, басмалы насчитывали у себя сорок родов. Далее,
однако, он сам колеблет эту гипотезу ссылкой на китайскую историю, где
говорится о гаогюйском роде а-лунь или аргын, существовавшем еще
в V веке. Согласно „Си-юй-тун-вэнь-чжэ“ (Chavannes, op. cit., стр. 305),
они первоначально населяли долину р. Кобук в восточном Тарбагатае,
т. е. жили к юго-западу от карлуков, откуда очевидно и передвинулись на
юг, к подножиям Восточного Тянь-Шаня. Время этого переселения, однако,
нам неизвестно.
257 —
лили. Тогда князья решили восстановить единодержавие
и избрали Ши-ли дэ-лэ верховным каганом. Сы-пи бежал
в Алтайские горы, где и был убит, Ши-ли же вступил на
престол под именем Сы Шэ-ху-хана.
Этот избранник не оправдал, однако, возлагавшихся на него
надежд. Он оказался недоверчивым, жестоким и неспособным
правителем и не только не дал мира стране, втянув ее
в бесславную войну с cfe-янь-то, ио и во внутренних делах
проявил себя самым недостойным образом, чем очень скоро
восстановил против себя родовичей и народ. Вынужденный
в 633 году бежать от восставших князей, он укрылся в Кан-
гюе, где и закончил свои дни в тоске по утраченной власти х).
Его сменил на турецком престоле Ду-лу-хан Ни-шу, про-
царствовавший не более года. После его смерти (в 634 г.) на
престол вступил его брат Ша-бо-ло Хи-ли-ши-хан. Он ввел
некоторые административные реформы, но вместе с тем не
сумел поладить с князьями и вскоре бежал от них в Карашар
(Янь-ци). При выборе ему преемника родовичи разошлись
в мнениях, и это разногласие привело к восстановлению
двоевластия в государстве со всеми вытекающими из него
последствиями. Восточные княжества избрали ханом шада (гпэ)
Юй-гу, при воцарении принявшего имя И-пи Ду-лу-хана2),
западные же вернули к себе Ша-бо-ло 3). Борьба за власть,
9 По другой версии он умер при осаде Балха (см. Chavannes
op. cit., стр. 265).
2) Титул шада указывает на принадлежность этого князя к царствовав-
шей династии, но ближайшим образом родство его остается не выясненым.
3) В  „Цзю-Тан-шу“ и в повторяющей ее в этом месте „ Тан-шу “
(Chavannes, op. cit., стр. 28 и 56; Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 351) гово-
рится обратное, а именно, что не Ша-бо-ло, а Ду-лу-хан получил земли на
запад от реки Или. На эту ошибку обратил внимание уже Шаванн (ib.),
который указывает на следующие факты, противоречащие этому китайскому
показанию: 1) территория к востоку от реки Или составляла северо-восточ-
ную часть государства западных турок, территория к западу от нее—
юго-западную; между тем ставка Ду-лу-хана называлась северным двором,
ставка Ша-бо-ло—южным; 2) между племенами, признавшими Ду-лу своим
ханом, „Цзю Тан-шу“ называет басмалов, бо-ма, киргизов и чу-му-гунь,
живших к северу и к северо-востоку от западных турок; 3) Шэ-ху-каган,
преемник Ша-бо-ло, считал восточной границей своих владений реку Или,
из чего следует, что его земли находились к западу от нее, и 4) турки,
Том II.	17»
— 258
возникшая вслед затем между обоими ханами, оказалась
настолько кровопролитной, что обстоятельство это было отме-
чено даже в китайских анналах. Она завершилась миром
в 638 году, по которому река Или проведена была границей
между обоими государствами.
Ша-бо-ло и на этот раз не долго оставался на престоле.
Узнав об интригах Ду-лу-хана и о составившемся против
него заговоре, в котором приняли участие и некоторые из
подвластных ему князей, он бежал в 639 году в Бо-хань-на
(Фергану), где и умер.
Ему наследовал его племянник Бо-хэ-ду, принявший имя
И-пк Ша-бо-ло Шэ-ху-хана г).
Первые шаги этого хана направлены были к тому, чтобы
укрепить свою власть во владениях Восточного Туркестана,
в Ши 2), Кан 3), Хэ 4), Шы 5), Му 6) и Тохарестане, но, пови-
димому, он не в полной мере успел в этом намерении, так как
был схвглен правителем Шаша и отправлен в ставку Ду-лу
хана, который и приказал его умертвить. Все же был, пови-
димому, момент, когда можно было думать, что к западным
туркам возвращается их прежняя мощь. Это и побудило пра-
вителя Гаочана, Вынь-тая, искать в них опоры против попы-
ток китайцев навязать притяныпаньским государствам свой
протекторат. Особенное же негодование гаочанцев вызвало рас-
поряжение Тай-цзуна восстановить южную дорогу на запад
через Кум-таг, бывшую очевидно к этому времени настолько
заброшенной, что торговые караваны и посольства, отправляв-
шиеся в пределы Китая, всегда избирали более обеспеченный
над которыми властвовали Ша-бо-ло и Шэ-ху, составляли отдел ну-ши-би,
населявший, как мы уже знаем, Западный Тянь-шань. Я нахожу эти
доводы достаточно убедительными.
*) Ср. Chavannes, op. cit., стр. 3, 30 и 57; Иакинф, op. cit., 1, 2,
стр. 352, повидимому, в этом случае дал ошибочный перевод.
2)	Шаш—владение, занимавшее долину р. Чирчика; ныне—часть
Ташкентского уезда.
3)	Ныне—Самарканд.
4)	Владение в долине р. Зеравшана (Marquart—„Die Chronologie
der altttirkischen Inschriften", стр. 59).
5)	Кеш, ныне Шахрисябз (Marquart, op. cit., стр. 57 и 59).
6)	Marquart, op. cit., стр. 64, предполагает, что это—Амуй или Амуль
(откуда Аму-дарья), ныне—Чарджуй.
— 259 —
северный путь черев оазис Иву (Хами). Насколько гао-
чан цы дорожили этим транзитом, видно из того, что они реши-
лись об’явить войну владетелю Янь-ци, инициатору проекта,
и отняли у него пять городов. Сверх того гаочанцев раздоса-
довал также поступок ивуского князя, их данника *), в 630 году
передавшегося китайцам 2). Они решили силой оружия при-
нудить это небольшое владение к покорности и вторглись
туда в союзе с ханом Шэ-ху 8). Этот момент и был избран
китайцами для об’явления войны Гаочану (в 640 г.), о чем
говорилось выше.
К этому времени (641 г.) Ду-лу-хан, успевший наложить
свою тяжелую руку на басмалов, цзюй-юэ-шэ 4), бо-маб),
гк-гу 6), хо-синь 7) и чу-му-гунь 8), был уже настолько силен,
’) Заключаю это из нижеследующего места мемуаров Сюанъ Цзана:
„Еп apprenant cette nouvelle, Khio Wen-t’ai (Кюй Вынь-тай), roi de Kao-
tch’ang, d6pecha des messagers au roi d’l-gou (И-ву) pour lui ordonner
d’envoyer immddiatement le maitre de la loi“ (St. Julien- „Histoire de la vie
de Hiouen-Thsang “, стр. 32).
2)	См, выше стр. 253.
3)	Иакинф, op. cit., Ill, стр. 210.
4)	Chavannes, op. cit., стр. 29, считает это имя народным, но вместе
с тем приглашает читателя отнестись к нему с осторожностью, так как
он его более нигде не встречал. Между тем среди северных народов, поко-
ренных хуннами, упоминается несомненно это племя, хотя „Хань-шу “
(Иакинф, op. cit., 1, стр. 17) и передает его название несколько иначе,
а именно—кю-ё-шэ; вероятно, то-же племя в „Сань-го-чжи“ (Д. Позднеев,
op. cit., стр. 9) названо цюй-шэ.
5)	Другое их имя было о-ло~чжэ (в французской передаче ngo-lo-tche),
что очень напоминает иголок—название племени, живущего в верховьях
Желтой реки. Нголоков (голыков) Гренар, op. cit., II, стр. 330, считает
потомками дансянов, народа, как я думаю, смешанного происхождения,
с преобладанием динлинского элемента (Грум-Гржимайло — „Опис. пут.
в Зап. Китай", III т., стр. 36).
°) Одна из китайских передач имени киргиз.
7) Об этом племени я не могу дать никаких сведений.
8) Это турецкое племя, входившее в союз дулу, кочевало к юго-
западу от карлуков (Ср. Chavannes, op. cit., стр. 65 и 270). Так как кар-
луки населяли бассейн Ч. Иртыша, то чу-му-гунь должны были жить
в Тарбагатае и к югу от него, т. е. в районе современного Чугучака. как
то думает и Шаванн, опирающийся в этом случае на показание „Си-юй-
тун-вэнь-чжэ“. На стр. 29 и 34 Шаванн делает описку, помещая чу-му-
гунь к востоку от карлуков.
— 260 —
что без труда овладел наследством убитого им Щэ-ху. Засим
на юге он опустошил Тохарестан, на востоке Иву (Хами).
Здесь, однако, его войска, состоявшие из чуюе *) и чуми * 2),
встретили китайцев, которые и нанесли им несколько последо-
вательных поражений 3). Как отнесся к этому Ду-лу-хан—
неизвестно, но вслед затем мы видим его уже воюющим
в Кангюе, где неожиданно вспыхнувшее, хотя и давно подго-
товлявшееся против него восстание поставило его в крайне
тяжелое положение. Некоторые из его сторонников советовали
ему тотчас же вернуться в свои родные кочевья, но он пре-
небрег этим советом и заперся в городе Бай-шуй-ху (642 г.) 4),
который и не замедлил осадить избранный на его место
каганом И-пи Шэ-гуй-хан5). Но этот хан оказался плохим
полководцем, и собранные им значительные силы, состояв-
шие главным образом из контингентов ну-ши-би, были на-
голову разбиты Ду-лу. Одпако эта победа не улучшила поло-
жения последнего, и он принужден был бежать с немногими
из своих приверженцев в Тохарестан, где, вероятно, и дожил
свой век 6).
После бегства Ду-лу Шэ-гуй сравнительно спокойно
управлял своими обширными владениями в течение несколь-
ких лет; для того же, чтобы еще более укрепить за собой
престол, он отправил в Чан-ань послов с просьбой о браке
(в 648 г.). Император не встретил к сему препятствий, но
поставил условием передачу ему Кю-цзэ (Кучи), Юй-тяня
9 Согласно „Си-юй-ту-чжэ“ {Chavannes, op. cit., стр. 31), чуюэ
в Танскую эпоху занимали округ Цзинь (Гинь)-мань, т. е. Бэй-лу между
Фоу-каном и Ци-таем. О последующем переселении этого племени на
запад см. ниже.
2) Тот же источник {Chavannes, ibid.) говорит, что одновременно
чуми населяли долину р. Манас. В 657 г. они переселились на запад.
3) Впрочем, судя по силе китайского отряда—всего 2.000 человек,
столкновения эти едва-ли имели серьезный характер.
4) Chavannes, op. cit., стр. 195, полагает, что так назывался город,
известный у арабских писателей под именем Исфиджаб. Последний нахо-
дился несколько восточнее современного Чимкента {Бартольд—„Туркестан
во время монгольского нашествия", стр. 176—177).
5) Он был внуком Ша-бо-ло Хи-ли-ши-кагана.
6) В „Цзю Тан-шу“ говорится, что Ду-лу-хан скончался в 653 году,
но не указывается где именно.
261 —
(Хотана), Су-лэ '(Кашгара) J),-. Чжу-цзюй-паня и Цзун-лина 8),
иными словами всего Восточного Туркестана. Требование это,
свидетельствующее о том, что в 648 году западные турки все
еще являлись фактическими обладателями бассейна Тарима,
было отклонено, сватовство не состоялось, но в то-же время
этот отказ задел самолюбие Тай-цзуна, который решил дей-
ствовать силой и, воспользовавшись ничтожным предлогом,
отправил на запад под начальством князей: турецкого—Ашина
Шор 4) и Т'Ьлэского (ки-би)—Хэ-ли, стотысячную армию,
составленную исключительно из войск, выставленных тЬлэскими
поколениями. В Иву к этой армии присоединился отряд из
тысячи всадников под начальством самого ивуского князя б).
Таким силам правители притяныпаньских земель, не под-
держанные Шэ-гуем, не могли оказать серьезного сопротивле-
ния, и с падением Кучи (648 г.) весь Восточный Туркестан
должен был подчиниться Китаю 6).
С этого момента, став на значительном участке границы
непосредственными соседями западных турок, китайцы начали
усиленно стремиться к вмешательству в их внутренние дела,
что было и не особенно трудно, так как брожение среди
них не прекращалось.
В 648 году, спасаясь от преследования хана Шэ-гуя,
к северной окраине гаочанских владений прикочевал Ашина
Хэ-лу. Согласно его просьбе, он был принят в китайское под-
х) У китайцев уже в это время название Су-^лэ (Шаванн транскри-
бирует Су-лей) стало заменяться Ка-ша (Иакинф, op. cit., Ill, стр. 224),
из чего следует, что современное название этого города—Кашгар восхо-
дит по крайней мере к первой половине VII века.
2) Владение, лежавшее к юго-западу от Каргалыка. Пишут также
Чжу-цзюй-по.
3) Так назывался Памир. Chavannes полагает, что в данном случае
речь идет о Сарыколе.
4) У Иакинфа, op. cit., Ill, стр. 219,—Ашина Шэ-ни. О нем см. выше
стр. 252.
5) Иакинф, op. cit., Ill, стр. 219,
6) См. Chavannes, op. cit., стр. 177, иИакинф, op. cit., Ill, стр. 226—
227, где описано, как легко подчинился Китаю Хотан. Кашгар и Чжу-
цзюй-пань (Кок-яр (?) к юго-западу от Каргалыка) составили впрочем
в этом отношении исключение и, повидимому, вошли в состав земель
Танской державы несколько позднее, а именно в 659 году (см. Chavannes,
op. cit., стр. 268).
— 262 —
данство, назначен главнокомандующим в Яо-чэ и поселен
в городе Мо-хэ *) округа Тин-чжоу 2). Вся занятая его кочевьями
*) О былом местоположении этого города в „Си-юй-шуай-дао-цзи“
(см. Грум-Гржимайло—„Опис. пут. в Зап. Китай", т. III, стр. 278) гово-
рится: „В 190 ли на восток от города Фоукана минуют Ша-бо, военный
лагерь Танской эпохи. Ша-бо -это городок Мо-хэ, служивший резиден-
цией Ашина Хэ-лу. Об этом городке читаем в „Цзы-чжэ-тун-цзян" сле-
дующее: в шестидесяти ли к западу от города Си-янь, ведомства Тин-чжоу,
находится военный пост Ша-бо; на его месте стоял прежде город Мо-хэ.
Согласно же „Юань-хо-цзюнь-сянь-чжо“, военный пост Ша-бо находился
в пятидесяти ли к западу от Тин-чжоу. Это последнее указание более
достоверно".
Из этих данных следует, что между Фоу-каном и Тин-чжоу считалось
240 ли. Ныне между этими пунктами по пути, уклоняющемуся к югу, на
Джимысар, считается 253 ли. В виду точности расстояний, приведенных
в „Си-юй-шуай-дао-цзи", можно считать, что городок Мо-хэ находился
в оазисе Сань-тай, где имеются развалины, известные ныне под названием
Ло-тай. Оазис Сань-тай в Ханьскую эпоху составлял, повидимому, владе-
ние Дань-хуань (см. выше стр. 129).
2) В 702 году был переименован в Бэй-тин (Бишбалык).
О местоположении Бэй-тина см. Грум-Гржимайло, op. cit., т. I,
стр. 221—229, т. II, стр. 42, 43, т. III, стр. 274, 287; Chavannes, op. cit,
стр. 11, Долбежев—„В поисках развалин Бишбалыка" в „Зап. вост. отд.
И. Русск. Археол. Общ.", 1915, XXIII, стр. 77—121.
Развалины города Бэй-тина, в течение нескольких столетий служив-
шего административным центром всего Восточного Притяныпанья, ныне
найдены. Город этот находился в 35 верстах к западу от Гу-чэна и в 8 вер-
стах к северу от Джимысара, на р. Да-лун-коу, вдоль которой идет дорога
на перевал через Тянь-шань.
Моя роль в поисках его местонахождения выясняется из следующих
строк Бартольда („Зап. вост. отд. И. Русск. Археол. Общ.", XV, стр. 174
175), Котвича („Зап. вост. отд. И. Русск. Археол. Общ.", XXIII, стр. 97)
и Малова („Сутра золотого блеска" в „Bibliotheca Buddhica", 1913,
XVII, стр. IV).
Бартольд: „Из сделанных Шаванном правильных замечаний можно
признать новым в западно-европейской литературе, если не ошибаемся,
только одно, именно указание (стр. 11) на „vue tr£s neuve de 1’auteur du
,,Si-yu-choei-tao-ki“, что город Бишбалык или Бэй-тин находился не около
Урумчи, как полагали „Клапрот и все европейские синологи", а в урочище
Цзи-му-са, к западу от Гучена. Это открытие, к которому автор возвра-
щается несколько раз (напр. стр. 272: Bichbalik doit done etre place A Tsi-
mou-sa et non a Ouroumtsi, comme on 1’a dit trop longtemps), для русского
читателя уже не ново; оно составляет бесспорную заслугу Г. Е. Грум-
Гржимайлои.
~ 263
территория об’явлена была под китайским протекторатом,
а засим вскоре вошла и в состав территории Китайской
империи.
При Тай-цзуне была, повидимому, выработана, при его же
преемниках стала последовательно проводиться в жизнь система
постепенного инкорпорирования инородческих территорий по
следующей программе: иностранный владетель склонялся „лас-
кою" J) принять китайский протекторат, после чего его владение
переименовывалось в „привлеченную" область, округ или
уезд, а самому ему давался титул, соответствовавший его
новой должности правителя, с чем вместе он вводился в состав
китайских чиновников сперва номинально, а засим и более
действительным образом, с подчинением китайскому должност-
ному лицу более высокого ранга; в течение нескольких поко-
лений—наследственная, такая должность становилась при пер-
вом же удобном случае должностью по назначению 2), хотя
кандидатами на нее все еще некоторое время являлись лица
туземной родовой аристократии, но в последующей стадии
и эта видимость туземного самоуправления уничтожалась,
Котвич: „Случайная неудача (я прошел в версте от его развалин) не
помешала затем Г. Е. Грум-Гржимайло, уже по возвращении из путешествия,
отказаться от существовавшего ранее взгляда на местоположение Бишба-
лыка и впервые выяснить таковое на основании литературных данных
почти с полною точностью".
С. Малов: „Г. Е. Грум-Гржимайло первый указал на истинное место-
положение Бишбалыка".
Я тем более благодарен за эти строки названным ученым, что Долбе-
жев сделал с своей стороны всё возможное, чтобы затушевать значение
моей работы, забывая, что и самая поездка его вызвана была этой рабо-
той. Я считаю также уместным отметить, что еще Gaubil („Histoire de
Gentchiscan et de toute la dynastie des Mangous", 1739, стр. 35) совершенно
верно указал местоположение Бишбалыка „к северу от Турфана". Впослед-
ствии это указание было настолько забыто, что в позднейшей исторической
литературе я уже не нашел ссылок на этого автора.
Когда Бишбалык был разрушен—неизвестно, но в „Си-юй-вын-
цзян-лу“ (Тимковский—„Путешествие в Китай", I, стр. 258 seqq.) гово-
рится, что в 1758 году один из киргизских биев получил титул судьи
города Бишбалыка.
9 У китайцев выработался для этого даже особый термин „цзи-ми“—
склонять ласкою.
2) Эта ступень впрочем далеко не всегда соблюдалась, в особен-
ности при последующих династиях.
— 264
и „привлеченная* область становилась рядовой китайской
областью с китайской администрацией во главе.
Южная Джунгария прежде, чем получить китайское
управление, не прошла всех этих стадий, но это потому, что
в ней оказалось слишком много горючего материала, тушить
который пришлось не мирными средствами, а кровью.
В 649 году Тай-цзун скончался. Этим моментом хотел
воспользоваться Ашина Хэ-лу, чтобы овладеть Тин-чжоу
и Гаочаном (Си-чжоу), но сын его Д'Ь-юнь J), находившийся,
повидимому, под китайским влиянием, отговорил его от этого
намерения и указал на запад, представлявший более достой-
ную и легче достижимую цель, ибо Шэ-гуй не пользовался
популярностью среди западных турок. Хэ-лу последовал этому
совету и очень скоро подчинил себе территорию союзов ду-лу
и ну-ши-би и некоторые западные владения * 2 3), а засим об’явил
себя каганом, принял имя Ша-бо-ло и переместил свою
ставку на запад, в местность Цянь-цюань (651 г.) 8). Как
каган, он не мог уже мириться с мыслью, что коренные
земли чуюэ, которые еще со времен Ду-лу-хана находились
в его управлении 4), перешли в ведение китайских чиновни-
ков, и вернулся к своему первоначальному проекту овладеть
городом Тин-чжоу. Это ему удалось; но вместе с тем ему
пришлось столкнуться и с Китайской империей, правительство
коей, располагая огромными контингентами восточно-турецкой
и тЬлэской конниц, не замедлило принять вызов и перенести
борьбу вглубь джунгарских степей. Впрочем, несмотря на то,
что среди западных турок об’явились у китайцев союзники 5 * *),
9 У Иакинфа, op. cit., 1, 2, стр. 355,—Хи-юнь.
2) Chavannes, op. cit., стр. 34.
3) Эта местность находилась к северу от Шаша (Ташкента), в 150 ли
к востоку от города Таласа (Тараза), который или тождествен с Аулие-
ата или находился несколько южнее этого последнего (см. Бартольд—
„Отчет о поездке в Среднюю Азию с научною целью", стр. 16).
4) Chavannes, op. cit., стр. 33, 59.
5) Так, „Тан-шу “ упоминает о Чжан-чжу, сыне Ду-лу-хана, который
в 653 году предложил китайскому правительству свои услуги в борьбе
против Хэ-лу. Они были приняты, но посланная было грамота на титул
кагана не была вручена этому хану, так как силы его оказались ничтож-
ными.
— 265 —
первые действия их были очень нерешительны, и в 653 году
они ограничились лишь восстановлением Тин-чжоу, изгнанием
из пределов Яо-чэ сторонников хана Хэ-лу и некоторыми
административными мерами, в том числе учреждением округа
Цзинь-мань взамен упраздненного протектората Яо-чэ. Засим,
в 659 году 9 их отряды продвинулись далее на север и запад
и громили карлуков, чуюэ и чу-му-гунь 1 2 3), в следующем же
поразили шу-ни-ши, один из пяти отделов ду-лу, ради чего
проникли вглубь Тянь-шаня, в центр их кочевий—долину
Ин-co (Юлдус). Но все эти действия велись, повидимому,
китайцами без определенного плана и носили скорее характер
пабегов, удача коих зависела главным образом от их внезап-
ности, а не серьезной войны культурного государства против
такого врага, каким оказался Хэ-лу, который тем временем
успел сосредоточить большие силы на путях в долину Или.
Вести об этих приготовлениях и побудили императора Гао-
цзуна серьезно взглянуть на создавшееся в Джунгарии поло-
жение дел и не только сменить командный состав, в среду
коего успела проникнуть даже дезорганизация 8), но и послать
туда значительные подкрепления (656 г.).
С этими свежими войсками главнокомандующий Су Дин-
фан предпринял наступление тремя колоннами. Северная
колонна, под начальством Ашина Ми-шэ, шла от Алтая, пови-
димому, вдоль западных склонов Джунгарского Ала-тау 4 * * *),
1) Хронология этих военных действий очень шаткая; см. Chavannes,
op. cit., стр. 63. На стр. 267 того же сочинения Шаванн относит к 562 году
события, которые происходили, повидимому, позднее.
2) В удостоверение своей победы над последними китайский полко-
водец Чжоу Чжи-ду выслал в Чан-ань 30.000 ушей—варварский обычай,
перешедший к китайцам, как кажется, от сянь-би и удержавшийся в Сред-
ней Азии, как видно из этого факта, до второй половины VII века.
3) Так, генерал Ван Вынь-ду, прибыв в добровольно покорившийся
китайцам город Хынь-ду (?), не только вопреки приказу главнокомандую-
щего истребил его жителей и присвбил себе его богатства, но и в даль-
нейшем поступал совершенно самостоятельно.
4) В „Биографии Су Дин-фана“ сказано, что этим путем наступал не
Ашина Ми-шэ, а главные силы китайцев под начальством самого Су Дин-фана
и что чу-му-гунь были покорены этим последним. Возможно конечно, что
я излагаю не вполне точно ход этой войны; но виноваты в этом состави-
тели „Цзю Тан-шу“ и „Тан-шу“, которые дали крайне неумелую сводку
Том II.	172
— 266 —
вторая, во главе которой находился, другой турецкий князь
Ашина Бу-чжэнь, двигалась от Алтая же, но к востоку от
упомянутых гор, и, наконец, главные силы Су Дин-фана насту-
пали вдоль Бэй-лу. Кроме этих трех колонн был еще выделен
и четвертый отряд, на который возложена была задача с юга
проникнуть в кочевья Хэ-лу, но о действиях этого отряда,
бывшего под начальством помощника яньжаньского наместника
Сяо Цы-h и уйгурского князя Пу-жэнь, „ Тан-шу “ сообщает
еще более сбивчивые сведения, чем об операциях глав-
ных сил.
Повидимому, Ашина Ми-шэ очень быстро справился
с своей задачей, и, достигнув р. Или, повернул отсюда на
восток и вышел в долину Бороталы х), где сошелся с Бу-чжэ-
нем и совместно с последним нанес решительное пораже-
ние той части войск Хэ-лу, которая должна была прикры-
вать отступление главных турецких сил, уже достаточно
потерпевших от Су Дин-фана, настигшего их у реки Ъ-д!1 2).
После поражения у Ъ-дЪ Ашина Хэ-лу бежал на запад, с тру-
дом переправился через Или, где потерял много людей и лоша-
дей, и, укрепившись на р. Чу 8), стал стягивать сюда подкреп-
ления. Но здесь настиг его Су Дин-фан, успевший к этому
времени соединиться с войсками обоих турецких князей, и нанес
ему новое поражение (657 г.), которое было столь полным,
что решило судьбу компании. Ашина Хэ-лу бежал в Шаш,
был здесь схвачен его владетелем и передан помощнику
яньжаньского наместника Сяо Цы-*Ь, который, не давая Хэ-лу
возможности собраться с силами, преследовал его до этого
имевшегося в их распоряжении материала. Все-таки думаю, что главные
китайские силы должны были двигаться к р. Или не каким-то кружным
путем от Алтая, а вдоль северного подножия Тянь-шаня, прикрывая свою
базу в Тин-чжоу, и что биограф Су Дин-фана впал в данном случае
в ошибку.
*) В то время эта река носила название Шуан-хэ (Chavannes, op.
cit., стр. 34, 270): несколько позднее это наименование присвоено было
всей местности на восток до р. Кур-хэ (Куйтуна). См. Иакинф, op. cit., Ill,
геогр. указ., стр. 105.
2)	Какая из рек Джунгарии так называлась, сейчас определить
невозможно. В транскрипции о. Иакинфа—Или.
3)	В „Тан-шу “—Суй-'t; называлась также Си-'Ь-чуань.

пункта (658 г.) *). Препровожденный в Чан-ань, он был при-
говорен к смерти, но в последний момент помилован импе-
ратором. Он умер в 659 году.
0 пленением Ашина Хэ-лу, его владения стали достоянием
Китайской империи. Что, однако, западные турки с большим
неудовольствием подчинились этой необходимости, это видно
из тех попыток к восстановлению утраченной независимости,
которые были сделаны, хотя и неудачно, в 658 году Чжань-
чжу, сыном Ду-лу* 2), и в 659 году одним из князей ну-ши-би.
Первый был на-голову разбит Ашина Ми-шэ в долине Боро-
толы, схвачен и казнен, второй был пойман Су Дин-фаном
в 660 году. Этот эпизод был последним в истории Западно-
Турецкого ханства как независимого владения.
9 Заключаю это из того факта, что Ашина Хэ-лу вступил в пределы
Шаша исключительно ради смены своих усталых лошадей.
2) См. выше стр. 264, сноску 5.
ГЛАВА V.
Турецкий период.
(с половины VI века до 745 года).
(Продолжение).
Присоединив в 658—659 годах западные турецкие владе-
ния, китайское правительство разделило их в административ-
ном отношении на два наместничества: северное, с центром
в Бэй-тине х), обнимавшее земли, населенные кочевниками,
и южное, управлявшееся из Кучи (Ань-си), в состав которого
вошли территории оседлых владений бассейнов Тарима, Сыра
и Аму-дарьи.
В свою очередь северное наместничество было разделено
по р. Чу на две военные области: земли ну-ши-би * 2 3 * * * *) переданы
были в управление Ашина Бу-чжэню, земли ду-лу—Ашина
Ми-шэ 8). Но кроме пяти племен союза ду-лу управлению
!) В то время—Тин-чжоу.
2) За исключением племени ба-сай-гань, жившего на землях ведомства
Ашина Ми-шэ. У Шаванна, op. cit., стр. 73, читаем: „Parmi les hordes
soumises & Mi-cheles Chou-ni-che et les Pa-sai-kan se r6volt£rent et s’enfuirent".
Ср., однако, Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 362.
3) Ашина Ми-шэ и Ашина Бу-чжэнь были двоюродными братьями
и наследственно управляли племенами союза ду-лу. Не поладив с И-пи
Ду-лу-ханом, они бежали в Китай. О ду-лу читаем у Аристова („Опыт
выяснения сост. кирг.-каз. Больш. орды", etc., в „Живой Стар.", 1894,
III—IV, стр. 400): На основании данных Именика болгарских князей
и других данных можно полагать, что ду-лу (т. е. дуглаты) существовали
уже до Р. Хр., ибо часть их во II столетии после христианской эры уко-
чевала вместе с хуннами от пределов Китая в киргизскую степь и затем
разделяла судьбы хуннов; после же распадения царства Аттилы вожди
ду-лу стали во главе той части болгар, которая основала Болгарское
царство за Дунаем. В V веке оставшаяся в Джунгарии часть тех же ду-лу
упоминается китайскими историками в числе гаогюйских поколений под
— 269 —
последнего подчинены были и земли остальных кочевников,
живших между Большим Алтаем и хр. Алтаин-нуру на севере
и северо-востоке и Восточным Тянь-шанем, Кокшал-тау, Иссык-
кулем и р. Чу на юге и западе, а именно: карлуков (гэ-ло-лу),
басмалов (ба-си-ми), группы чуйских племен г) за исключением
чу-му-гунь, вошедших в союз ду-лу, т. е. чу-юэ, чу-ми и ша-то,
т'Ьлэсцев янь-мань и других, еще менее известных, племен.
Все эти племена управлялись своими родовыми князьями
и в административном отношении составляли военные округа,
которых в одном только ведомстве Ашина Ми-шэ насчитыва-
лось 23. Из числа последних шесть остаются нам известными
только по имени, остальные же 17 занимали следующие
районы:
Ин-со обнимал бассейн р. Хайдык-гола в Центральном
Тянь-шане, населенный турецким племенем шу-
ни-ши * 2);
Ву-лоу 3) занимал верхнюю часть Илийской долины, засе-
ленную тургешскими (ту-ки-ши) 4) родами со-гэ
и мо-хэ, и бассейн р. Цзин-хэ 5);
Г-Ь-шань лежал к западу от р. Или (в долине Капа
с прилегающими высотами?), где жили тургеши
а-ли-шэ;
именем тулу. Так как в VII в. занимавшие ту же часть Джунгарии пять
аймаков, переданных китайцами в управление Ашина Ми-шэ, именовались
аймаками ду-лу, то надо думать, что гаогюйский род ду-лу первенствовал
между кочевниками, населявшими эту часть Средней Азии.
9 Это название предлагает Аристов—„Заметки об этн. сост. тюркск.
плем. и народи.", стр. 23.
2) Пользуюсь случаем, чтобы исправить ошибку Шаванна, op. cit.,
стр.. 271, который пишет, что шу-ни-ши жили здесь по соседству с тЪлэс-
цами ки-би. Последние под натиском турок шу-ни-ши выселились отсюда
в Гань-су еще в 632 году; см. выше стр. 247—278.
3) Chavannes, op. cit., стр. 271; у Иакинфа, op. cit., 1, 2, стр. 360,—
Вынь-лу.
4) Среди черневых татар, кочующих между р. Катунь и Телецким
озером, сохранился отдел, носящий название тиргеш, что доказывает, что
тургеши выселились в Тянь-шань из Алтайских гор (см. Radloff—„Aus
Sibirien", I, стр. 213).
5) Если только верно мое отождествление Ву-лоу с Пулад (Була,
Бола); см. ниже гл. VIII.
— 270 —
Ш у а н - х э находился в юго-западной Джунгарии (бассейны
Бороталы и Кур-хэ), населенной неизвестным
нам племенем шэ-шо-ти *);
Янь-б о распространялся, повидимому, на весь бассейн
р. Манаса и на земли к востоку отсюда до
р. Архоту 1 2); здесь кочевали ху-лоу-ву 3), пере-
селившиеся на эти места, вероятно, после ухода
отсюда чу-ми, увлеченных на запад Ашина Хэ-лу;
Фу-янь	—на землях чу-му-гунь, т. е. в Тарбагатае.
Эти шесть военных округов, на которые распадалась тер-
ритория союза ду-лу, составляли наследственные земли Ашина
Ми-шэ; но ему же были подчинены:
1) четыре округа карлуков в бассейнах Черного Иртыша
и Урунгу 4 5), а именно:
Инь-шань на	землях	рода	мэу-ло;
Сюань-чэ „	„	„	та-ши-ли;
Да-мо6 7 8) (
Гинь-фув)!’	’	”	чжи сы> иначе	ПО’ФУ );
2) шесть округов в восточной части южной Джунгарии на
бывших землях чу-юэ, где в это время кочевали только ша-то
(один из отделов чу-юэ), отказавшиеся следовать за Ашина
Хэ-лу, а с начала VIII в. 3) и ба-си-ми, прикочевавшие сюда
из долины р. Кобук; эти округа были следующие:
1) У Иакинфа, ibid.,—нЪ-шэ-ти.
2) „ Мэн-гу-ю-му-цзи “, стр. 467.
3) У Иакинфа, loc. cit.,—ху-лу-ши.
4) Хэ-цю-тао („Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 458) пишет, что местность
Чжайр (нагорье Джаир и местность между р. Орху и низовьем р. Манаса)
при Танах занята была племенем сань-га-ло-лу, т. е. очевидно тремя
поколениями карлуков (гэ-ло-лу).
5) Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 437.
°) Впрочем этот округ был выделен из округа Да-мо уже впослед-
ствии, после смерти Ашина Ми-шэ (см. Иакинф, op. cit., 1, 2, стр.
437—438).
7) Н. Аристов („Опыт выяснения сост. кирг.-каз. Больш. орды", etc.,
стр. 407) видит в по-фу современное бапа—наименование костей у кара-
киргизов и дулатов и абданов Большой орды.
8) Впрочем время переселения ба-си-ми в юго-восточную Джунгарию
нам в точности неизвестно.
— 271 —
Лунь-тай J) с центром в городке, известном в настоящее
время под именем Гумиды (Гу-ми-ди);
Фын-ло в оазисе Сань-тай2);
Гинь-мань в оазисе Джимысар;
Си-Янь к востоку от Бэй-тина (Бишбалыка), вероятно, на
месте современного Гу-чэна 8);
Дун-янь к востоку от Гу-чэна; может быть—современный
Ци-тай, оседлый пункт со времен глубокой древ-
ности 4);
>) Согласно „Си-юй-шуай-дао-цзи“, Лунь-тай находился немного
восточнее г. Ди-хуа-чжоу (Урумчи), точнее было-бы сказать—северо-северо-
восточнее, так как именно в этом направлении большая дорога отходит
от Урумчи на Фоу-кан и Гу-чэн. Лунь-тай посетили Чап-чунъ („Труды
членов российской духовной миссии в Пекине", IV, стр. 301) и 'ТЗлюй
Чу-цай (Bretschneider—„Mediaeval researches from Eastern Asiatic Sources",
I, стр. 16); оба определяют, однако, расстояние этого города от Бишбалыка
(Бэй-тина) разно: первый в 300 ли слишком, второй в 200 ли. Первое
расстояние приводит нас в современный городок Гу-мй-ди, второе—в Фоу-
кан, точнее—в его оазис. Так как и из Фоу-кана и из Гу-ми-ди отходят
прямые пути на Ху-ту-би (в прежнее время большая дорога не имела сво-
рота на Урумчи), то вопрос о том, к какому из этих двух оазисов следует
отнести название Лунь-тай, этими маршрутами не разрешается. В пользу
Гу-ми-ди говорит, однако, приведенный в „Тан-шу“ маршрут по Бэй-лу
(Chavannes, op. cit., стр. 12), определяющий расстояние между Лунь-таем
и военным постом Фын-ло, находившимся, вероятно, близь городка Мо-хэ,
в 260 ли, что соответствует расстоянию между Гу-ми-ди и оазисом Сань-
тай (265 ли), где находился в Танскую эпоху г. Мо-хэ и, вероятно, Фын-ло.
2)	Chavannes, op. cit., стр. 272, ссылаясь на маршрут, приведенный
в „Тан-шу", пишет: „Fong-lo 6tait & peu pr£s a mi-chemin entre Goutchen
et Ouroumtsi". Из маршрута такого заключения вывести, однако, нельзя,
так как, не давая расстояния между городком Ша-бо и военным постом
Фын-ло, он тем самым, как мне кажется, указывает на их непосредствен-
ную близость: вероятно, оба находились в пределах того же оазиса Сань-тай.
3)	В „Цзи-чжэ-тун-цзян" сказано, что город Си-Янь, ведомства Тин-
чжоу, находился в 60 ли к востоку от городка Мо-хэ, а так как, согласно
„Юань-хо-цзюнь-сянь-чжо“, городок Мо-хэ находился в 50 ли к западу от
города Тин-чжоу, то выходило-бы, что Си-Янь лежал в 10 ли к востоку
от города Тин-чжоу. Автор „Си-юй-шуай-дао-цзи“ сомневается, однако,
в точности расстояний, даваемых „Цзи-чжэ-тун-цзян"; если так, то это
сомнение должно лечь на те десять ли, которые отделяли город Тин-чжоу
от городка Си-Янь (см. Грум-Гржимайло, op. cit., Ill, стр. 278).
4)	Си-Янь в переводе значит Западный Янь, Дун-Янь—Восточный
— 272 —
Ша-то в Баркульской долине *);
и 3) следующие семь округов, лежавших вне современной
Джунгарии, к западу от Джунгарского Ала-тау:
Янь-мянь, Янь-лоу, Гэ-си, Гу-шу * 2), Чэлэ, Цзя-шэ
и Да-лань.
Из числа этих последних Шаванн 3) определяет место-
положение лишь военного округа Янь-мянь, названного так
по имени одного из тклэских племен, жившего между озерами
Ала-куль и Балхаш4). История сохранила нам названия
и других племен ведомства Ашина Ми-шэ, живших в эту
эпоху на Иртыше, в бассейне озера Балхаша и в Централь-
ном Тянь-шане, каковы, например, че-би, о которых говорится,
что они соседили с карлуками 5), гун-юэ, кочевавшие в Цент-
ральном Тянь-шане, близь озера Иссык-куля 6), и ба-сай-гань 7),
но нам пока неизвестно 8), какие из вышеприведенных назва-
ний военных округов должны быть отнесены к территориям
их кочевий, а какие к территориям чу-юэ и чу-ми, которые,
Янь. Если Си-Янь находился на Бэй-лу восточнее Бэй-тина, то естественно
допустить, что и Дун-Янь находился там же, но еще далее на восток.
Шаванн, loc. cit., называет Си-Янь и Дун-Янь среди военных окру-
гов, местоположение коих ему неизвестно.
J) Chavannes, op. cit., стр. 97.
2) Об этом округе, который почему-то называется городом, см.
Pelliot—„Као-tch’ang, Qotcho, Houo-tcheou et Qara-khodja“ в „Journ. Asiat.“,
1912, Mai-Juin, стр. 583 seqq.
8) Op. cit., стр. 272.
4) Chavannes, op. cit., стр. 123.
») Иакинф, op. cit., стр. 1, 2, стр. 437.
c) Думаю, что так, ибо тургешский хан У-чжи-лэ (о нем см. ниже),
перекочевав к озеру Иссык-кулю, дал своей ставке название Гун-юэ
(см. Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 366).
7) Одно из племен союза ну-ши-би; о том, что оно находилось
в ведомстве Ашина Ми-шэ, говорилось выше стр. 268.
8) Я не сомневаюсь, что это удастся восстановить при последующем
внимательном изучении китайских источников, которые, к сожалению,
далеко еще не все переведены на европейские языки и надлежаще
исследованы.
За истекшие 35 лет моего изучения прошлого Средней Азии по
переведенным на европейские языки китайским географическим и истори-
ческим сочинениям наши сведения об этом прошлом шагнули так далеко
вперед, что можно надеяться, что и то, что остается в нем еще темным,
получит наконец свое раз’яснение.
— 273 —
выселившись на запад, заняли, повидимому, земли в бассейнах
Каратала и Ле псы А).
Не вдаваясь засим в исследование административного
деления зачуйской части Бэй-тин’ского наместничества, а равно
вновь приобретенных Китаем оседлых владений Западного
и Восточного Туркестанов, что вывело бы нас далеко за пре-
делы той территории, которая составляет непосредственный
предмет нашего изучения, я возвращаюсь к тому моменту
истории Западной Монголии и Халхи, когда с'Ь-янь-то, раз-
битые китайскими войсками, должны были отказаться от надежды
подчинить себе южных турок.
После смерти И-наня, последовавшей в 645 году, созданное
им государство просуществовало не более года и пало под
ударами восставших союзных князей, которые об’единились,
чтобы уничтожить гегемонию сЬ-янь-то.
Повод к этому бунту подал преемник И-наня, Ба-чжо,
который, начав свое правление убийством брата, продолжал
его казнями наиболее влиятельных и заслуженных родовичей.
„Тан-шу“ поясняет, что поводом к этим казням послужило
желание Ба-чжо иметь на ответственных местах своих ставлен-
ников. Но Ба-чжо упустил из вида, что созданное его отцом
государство не было политическим телом, спаянным железом
и кровью, а нечто среднее между гегемонией и союзом племен,
при этом без общей организации и тесной внутренней связи,
и что сам он был лишь первым из равных и хотя и владел
престолом по наследству, но как сын и преемник того главы
союза, который сумел завоевать его членам самостоятельность
и никогда не предпринимал ничего такого, что могло бы быть
истолковано, как посягательство на их права. Вот почему,
!) В „Тан-шу“ (Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 452, Chavannts, op. cit.,
стр. 96) говорится: „Когда турки разделились на восточных и западных,
западные осели на землях, принадлежавших некогда усуням, где и жили
смешано с чу-юэ и чу-ми“. Так как владения усуней не простирались на
восток далее р. Кур-хэ, то естественный вывод отсюда тот, что чу-юэ
и чу-ми первоначально жили в бассейне оз. Балхаша и только уже впослед-
ствии передвинулись на восток, в южную Джунгарию, где их и застала
история. Таким образом наступление китайцев на владения западных
турок заставило их лишь вернуться на места их прежних кочевий, нахо-
дившихся, вероятно, в смежности с кочевьями родственного им племени
чу-му-гунь.
Том II.	18*
— 274 —
когда казненных им выборных правителей он стал заменять
своими ставленниками, когда таким образом его стремление
превысить приобретенные его отцом права вполне определи-
лось, и когда и его внешняя политика приняла оборот, явно
опасный для дальнейшей самостоятельности т'Ьлэсцев *), союз
последних распался, и сам он пал жертвой своего недомыслия
и стремления к абсолютизму.
Уйгуры (юань-хэ), ставшие во главе восставших * 2), не
ограничились убийством Ба-чжо; они истребили весь его род
и внесли такое расстройство в ряды cfe-янь-то, что те бежали
на юг, думая найти защиту у китайцев. Но Тай-цзун, возму-
щенный предшествовавшим их бегству дерзким набегом Ба-чжо
на пределы империи, предписал своим полководцам потребо-
вать от них безусловной покорности, в противном же случае
открыть против них военные действия. Попытки с’Ь-янь-то
силой занять китайские земли не увенчались успехом. Они
были дважды разбиты китайцами и потеряли при этом такое
огромное количество пленных, что с этого момента, перестав
существовать как отдельная народность 3), утратили всякое
9 Так, он предпринял набег на Китай, крайне опасный по своим
возможным последствиям. Мы видели выше, что и И-нань не избег воен-
ного конфликта с Китаем, но во 1) И-нань нападал не на самый Китай,
а на его турецких вассалов, во 2) он преследовал при этом серьезную
политическую цель и в 3) он опирался на весь тЬлэский союз, что и дало
ему возможность выставить огромную армию. To-же, что затеял Ба-чжо,
было лишь обычным грабительским набегом, который при Тай-цзуне
не мог пройти безнаказанным.
2) После сЬ-янь-то это племя было, повидимому, сильнейшим. О нем
в „Тан-шу" сказано: „взаимно подкрепляя друг друга, уйгуры (хуй-хэ)
и сЪ-янь-то достигли большого могущества". Первый и притом самый
жестокий удар хану Цз-Ь-ли нанесли уйгуры; их князь Пу-са, находясь
во главе сравнительно небольших сил, совершенно уничтожил в 628 году
одну из его армий и нанес поражение вспомогательному корпусу Ашина
Шор, и „слава этих побед, по словам „Тан-шу“, потрясла северные
страны“ {Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 374).
3) Часть сЬ-янь-то уже впоследствии, при Гао-цзуне, была поселена,
как кажется, в северной части Ордоса, причем из их земель образован был
округ Си-тань (Д. Позднеев, op. cit., стр. 61—62). Отводя им ордосские паст-
бища, император, Между прочим, сказал их послам: „Вы пришли ко мне как
мыши получить норы и как рыбы приплыли приобрести источники, и вот
я дал их вам—глубокие и широкие. У инородцев империи я никогда не
видел мира. Успокаивая вас ныне, я радуюсь не за себя, а за вас".
— 275 —
политическое значение х). Но уничтожив С'Ь-янь-то, Тай-
цзун решил покончить и с остальными тЪлэскими племенами,
так как водворившееся в степи безначалие готовило империи
ряд беспокойных лет, чего в особенности следовало избег-
нуть, так как война против Корби грозила затянуться на
долго.
В виду серьезности предстоявших военных действий
Тай-цзун сохранил за собой общее руководство ими, ради
чего и переселился в Лин-ву * 2 3). Но т^лэские племена не
довели дела до столкновений и в 646 году добровольно ему
покорились. Их земли в 647 году разделены были на воен-
ные области и округа, и хотя им и оставлено было само-
управление, но вместе с тем родовые их правители были
низведены до степени рядовых китайских чиновников, под-
начальных китайскому наместнику, имевшему пребывание
в городке Шань-юй-тай 8), к югу от Гобийской пустыни; иными
словами в пределах т^лэских земель установлен был тот же
порядок управления, какой введен был несколько позднее
на землях западных турок.
Военные области и округа, на которые распались при
этом тЕлэские земли, разместить в Мо-бэй’е тем легче, что они
совпадают с районами кочевий отдельных племен.
Всего в Мо-бэй’е учреждено быле шесть военных областей
и четыре военных округа, которые обнимали следующие терри-
тории:
область Янь-жань—кочевья племени до-лань-гэ в Хангай-
ских горах, между р. Цзабхан на западе
и истоками Орхона на востоке;
„	Лу-шань—верховья р. Селенги, занятые кочевьями
племени сы-цз^;
„	Гуй-линь—земли племени тун-ло между реками
Селенгой и Орхоном, к северо-востоку
от области Лу-шань;
,) В последний раз „Тан-шу" упоминает о С'Ь-янь-то под 681 годом.
2) С 758 года гор. Лин-чжоу; подмывался Желтой рекой в 1393
и 1428 г.г. настолько, что его приходилось переносить на новое место;
современный город находится в 90 ли к юго-востоку от г. Нин-ся-фу.
3) См. выше стр. 112.
— 276 —
область Цзинь-в эй1)—низовья рек Селенги и Орхона, к северу
от области Гуй-линь; здесь кочевали
пу-гу;
„ Хаи ь-х а й —степные пространства между реками Тола
и Орхон, находившиеся во владении
хуй-хэ (уйгуров); эта область простира-
лась вероятно и на левый берег Толы,
занятый уйгурами после уничтожения
еЬ-янь-то;
„ Ю-л и н —местность к северу от р. Керулюн между
Гентэем и Хинганским хребтом, насе-
ленную байырку (6a-rh-ry);
округ Гао-цзюэ2)- долину р. Идэр, к северу от области
Янь-жань; кочевья племени ху-сф>;
„ Цзи*лу	—земли в бассейне р. Селенги, к западу
от области Цзинь-вэй, заселенные си-цз'Ь;
„	Дянь-янь 3)—кочевья племени бай-си к югу от области
Ю-лин;
„	Юань-цзюэ—земли племени гу-ли-гань в нынешней
Забайкальской области.
Одновременно учреждены были следующие три военных
округа в Мо-напь (в Ала-шане и в районах к северу от боль-
шой дороги из Лань-чжоу-фу в Су-чжоу):
Гао-лань	—на землях племени хунь;
К) й- ц и	—на территории, отведенной китайцами пле-
мени ки-би; и
Ц з и-т янь —в Ала-шаньских горах, где вероятнее всего
кочевали а-д'Ь 4).
„Тан-шу “ к этому перечню присоединяет еще две, несколько
позднее и при иных условиях учрежденные, административные
единицы—область (фу) и округ (чжоу), населенные нетЬлэ-
скими племенами: Гянь-гунь (фу) и Чжо-лун (чжоу). Область
Гянь-гунь образована была в 648 году 5) из киргизских (г$-гу)
земель в бассейне верхнего Енисея, округ же Чжо-лун из
9 У Шаванна, op. cit, стр. 91,—Цзинь-хуй.
2) У Шаванна, ibid.,—Г а о-ц ю Ь.
«) У Шаванна, ibid.,—Ч ж а н ь-я н ь.
4) См. выше стр. 251.
5) Иакинф, op. cit, 1, 2, стр. 448.

территории неизвестного нам племени цзюй-ло-бо, жившего
где-то на северо-востоке от р. Керулюн *).
Но это не все.
Когда И-нань овладел значительной частью территории
ЦзЪ-ли хана, его сын Чэ-би 2) бежал на запад и обосновался
в Алтайских горах между Киргизским царством и землями
карлуков, т. е., вероятно, в бассейне Кобдо. Вслед затем он
покорил не только оба эти владения, но, повидимому, и племя
чу-му-гунь. Усилившись таким образом, он решил закрепить
свое положение путем договора с Китаем: но обмен посоль-
ствами привел его к конфликту с китайским двором и после-
дующей войне, которая кончилась его пленом. Засим подвла-
стные ему турки были переведены в восточный Хангай, в Уту-
кенскую чернь, остававшуюся свободной после уничтожения
сг]}-янь-то, где в 650 году и поселены с переименованием их
территории в область Синь-ли. 8)
Такое административное деление существовало однако не
долго, так как уже в 664 году Гао-цзун разделил всю терри-
торию Монголии на два наместничества: северное, которое
получило название Хань-хайского 4), обнимало все подвласт-
ные Китаю земли в Мо-бэй 6) и делилось на семь обла-
х) Заключаю это из следующего места яТан-шу“ {Иакинф, op. cit.,
1, 2, стр. 376): „от них (т. е. от бай-си или всех вообще тЪлэских пле-
мен?) на северо-восток княжество гюй-ло-бо (цзюй-ло-бо) превращено было
в округ Чжо-лун".
2)	Заключаю это из следующих слов Гао-цзуна: „Quand Kie-li (ЦзЪ-ли)
fut vaincu, vous ne 1’avez pas secouru; c’est manquer d’affection pour ses
parents"... (St. Julien—„Docum. hist, sur les Tou-kioue" в „Journ. As.“,
6 s6rie, 1864, IV, стр. 399).
2)	Я думаю, что эти события я изложил правильно, хотя оба источ-
ника, которыми я при этом пользовался —Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 317—
319, и St. Julien, op. cit., стр. 397—400, содержат несомненные ошибки;
так, например, St. Julien переводит: „Quand il (Kao-tsong) eut vu Tchao-
ling, il le nomma дёпёга1 des gardes de la gauche, lui donna une maison
pour demeure et installa ses sujets sur le mont Yo-to-kiun-chan"; согласно же
Иакинфу, все это должно быть отнесено к Чэ-би хану; Чжао-лин же есть
наименование могилы императора Тай-цзуна. Непонятны у Жюльена и сле-
дующие два периода, которые отсутствуют у Иакинфа.
4)	Очень скоро переименованное в Янь-жаньское.
5)	Согласно „ Мэн-гу-ю-му-цзи “, стр. 300, резиденция этого наместни-
чества менялась очень часто.
— 278 —
стой \) и восемь округов 2), и южное, Юнь-чжунское 3), позднее —
Шань-юйское, распадавшееся на три области и 24 округа
и обнимавшее преимущественно турецкие кочевья в Мо-нань.
Таким образом к 665 году вся огромная территория турец-
ких владений за исключением крайнего востока оказалась
административно приобщенной к Китайской империи; на сколько
при этом прочно—это покажет дальнейшее, но что в первые
годы но реорганизации степного управления родовые прави-
тели беспрекословно подчинялись императорским указам и добро-
совестно несли возлагавшиеся на них обязанности, это дока-
зывает тот факт, что все свои войны на западе, а частью
и на востоке, в Ляо-дуне, китайцы вели в этот период своей
истории главным образом силами кочевников, избирая из их
же среды и высший командный состав. В этом случае значи-
тельную роль должен был впрочем сыграть тот престиж, кото-
рым пользовались у турок и тклэсцев император Тай-цзун,
обладавший в высшей степени способностью привязывать
к себе инородцев, и преемственно некоторое время его сын
Гао-цзун. Но Гао-цзун (650—683 г.) очень скоро утратил то,
чего с таким трудом добился Тай-цзун, сменив в своих сно-
шениях с ними полные взаимного доверия 4) отношения тра-
диционным высокомерием. Следуя внешним образом степной
политике своего отца, он по существу вернул ее в старое
русло, и последствия этой ошибки сказались тотчас же.
Первые волнения в степи обнаружились уже в 661—663 г.г.,
когда во главе восставших уйгуров, тонгра (тун-ло) и бугу
(пу-гу) встала Би-су-ду, младшая сестра уйгурского князя
Пу-жуня, оказавшего большие услуги Китаю и принимавшего
деятельное участие как в покорении западно-турецких владе-
ний, так и в войнах против Кореи 5). Это восстание было
9 Шесть прежних и седьмая—Синь-ли.
2)	Из них вероятно четыре тклэских.
3)	Это наместничество получило свое название от древнего, суще-
ствовавшего еще во времена Ханской династии, окружного города Юнь-
чжун, находившегося к югу-западу от г. Гуй-хуа-чэна и к востоку от пово-
рота Желтой реки на юг.
4)	Слова Тай-цзуна: „Царствующий не должен никого подозревать"
{Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 317).
») „Р’о-juen mourut. Sa soeur cadette, la reine Pi-sou-tou, se mettant
a la tdte des Hoei-ho, ainsi que des T’ong-lo et des Pou-kou, viola la fron-
— 279 —
легко подавлено. Засим беспорядки перекинулись на запад
и охватили в 671 году округ Фу-янь х), позднее же,
а именно в 677 году, и весь Центральный Тянь-шань,
где во главе турок с 671 года находился Ашина Ду-чжэ 2),
присвоивший себе титул хана десяти родов 8). Не расчи-
тывая добиться китайской инвеституры, он стал искать
опоры в тибетцах 4) и в союзе с ними напал в 677 (678?) году
бёге. Kao-tsong ordonna a Tcheng Jen-t’ai de combattre et de soumettre les
Pou-kou et les autres; Pi-sou-tou fut vaincue et se retira" {Chavannes, op.
cit., стр. 93). Случай беспримерный в истории кочевых племен востока.
9 См. выше стр. 270.
2)	Ду-чжы у Иакинфа, op. cit., 1, 2, стр. 362.
Ашина Ми-шэ по навету Ашина Бу-чжэня был казнен в 662 году
полководцем Су Хай-чжэн’ом, которого он сопровождал в его походе про-
тив Кучи. Эта явно несправедливая казнь, сопровождавшаяся массовым
убийством злонамеренно примешанных к этому делу лиц, вызвала крупные
беспорядки среди племен союза ду-лу и их обращение к тибетцам за
помощью. При таких условиях Бу-чжэню не удалось принять в управление
наследства Ашина Ми-шэ. В 666 или 667 году Бу-чжэнь умер, но и ему
китайцы почему-то медлили назначить преемника {Иакинф—„Зап. о Монг.“,
III, стр. 130, пишет: „десять родов, не имея над собой государя, поддались
тибетцам"). Наконец, Ашина Ду-чжэ, с 671 года правитель округа Фу-янь,
самовольно, повидимому, захватил в Центральном Тянь-шане власть
в свои руки.
3)	Chavannes, op. cit., стр. 74.
4)	Тибетцы лишь незадолго пред сим появились на исторической
сцене Внутренней Азии.
Первоначальная история образования их государства в точности
неизвестна. Повидимому, до 440 года они кочевали в Наньшаньских горах,
платя дань Цзюй-цюй’ю Мугяню; с падением же княжества Хэ-си (см. выше
стр. 185), тибетцы (ту-фань) откочевали на юг и поселились на Тибетском
плоскогории. Здесь, не заявляя о себе, они просуществовали до 635 года,
когда, усилившись, впервые напали на тогонов. Оттеснив их к северу,
за озеро Куку-нор, они ограбили их владения, и ободренные этим первым
успехом, вторглись в Китай. Решительная борьба между Тогонским
и Тибетским царствами возгорелась в 663 году. Тогонцы, несмотря на
китайскую поддержку, были разбиты, их армия потерпела решительное
поражение при реке Бухаин-голе, земли же их присоединены к владениям
Тибетской державы; только небольшая часть народа успела заблаговре-
менно откочевать в Хэ-си, где оставалась до завоевания тибетцами округа
Лян-чжоу (в 765 году), после чего, с согласия китайского правительства,
переселилась в Нин-ся.
— 280 —
на Кучу 1). Но и это восстание было в 679 году ликвидировано
китайцами, сумевшими арестовать Ду-чжэ, не вступая даже
в борьбу с коалицией тибетцев и турок. Наконец, в том же
679 году вспыхнули, и на этот раз уже более серьезные,
беспорядки в Мо-нань, где к восстанию примкнули все 24
военных округа Шань-юй’ского наместничества.
Восставшие поставили ханом князя Ашина Ни-гао-фу 2),
который вначале имел некоторый успех и нанес даже войскам
наместника серьезное поражение, но в следующем году китайцы
выставили в поле огромные силы, и дела турок сразу же
приняли иной оборот. Проигранное при Хэй-шане 3) сражение
поставило их в настолько тяжелое положение, что наиболее
9 В „Истории Тибета и Хухунора“, стр. 138, читаем: „Ту-фань
покорили 18 областей в Западном крае и, соединившись с хотанцами,
в 670 году разрушили стены города Кучи. Сим образом китайский двор
потерял четыре инспекции в Восточном Туркестане". У de Mailla, op. cit.,
VI, стр. 147, эти события изложены так же, как и в „Истории Тибета
и Хухунора", с тою однако разницей, что de Mailla заставляет в 669 году
тибетцев в союзе с хотанцами брать не Ань-си (Кучу), а город Бо-хуань-
чэн, лежавший в Кучаском княжестве. То-же делает и Gaubil—„АЬгёдё de
1’histoire chinoise de la grande dynastie Tang", стр. 479, но только не
в 669 г., а в 670 г. Из „Истории Хотана" однако не видно, чтобы хотанцы
когда либо дружили с тибетцами. Там говорится только: „663, au printemps,
les koung-youei (гун-юэ, повидимому, турецкое племя, населявшее Централь-
ный Тянь-шань в области бассейнов рек Каша и Кунгеса) de Kaschgar et
les tibetains attaqudrent le commandant de Ju-thian (Хотан) et de Si-tcheou“.
И далее: „Comme le prince avait rendu des services dans les ехрёбШопэ
contre les tibetains", etc. {Ab. Remusat—„Hist, de la ville de Khotan", стр.
69—70). Как бы то ни было, но завоевание это было не прочным, так как
в конце 70-х годов мы вновь видим тибетцев, на этот раз в союзе с запад-
ными турками, под стенами Кучи. В „Ист. Тиб. и Хухун.", стр. 141, под
678 годом говорится: „Ту-фань, соединясь с западными тулга (турками),
произвели нападение на Ань-си", почему китайцы двинули против них
войска из Сы-чуани и „открыли военные действия в Лун-чжи (т. е. в долине
Сининской реки)". Засим в „Тан-шу" {Иакинф—„Собр. свед. о нар.,
обит, в Ср. Аз. в древн. вр.“, III, стр. 222) также сказано: „В сие время
(678 г.) тибетцы напали на Янь-ци и завоевали четыре инспекции".
И еще: в 678 г. хан Ду-чжи „заключил союз с Тибетом и произвел набег
на Ань-си" {Иакинф, op. cit., 1, стр. 362).
2) St. Julien, op. cit., стр. 402; у Иакинфа, op. cit., 1, 2, стр. 320,—
Ни-шу-фу.
3) К западу от современного Гуй-хуа-чэна.
— 281 —
Малодушные решили пожертвовать своим ханом и ценой его
головы приостановить китайское наступление. К чести турок
следует, однако, отметить, что предательство это было делом
сравнительно немногих, большинство же удалилось в горы
Лан тань х), откуда и стало предпринимать набеги в Китай 2).
Во главе этой части инсургентов стояли князья Ащина Фу-нянь,
потомок ЦзЪ-ли-хана, избранный ханом взамен убитого
Ни-шо-фу, и Вэнь-бо 8). К сожалению для обоих и турецкого
дела они взаимно не доверяли друг другу, чем и воспользо-
вались китайцы, добившись вскоре того, что Фу-нянь арестовал
Вэнь-бо и представил его лично китайцам. Впрочем это лишь
одна из версий; согласно другой—доведенный до крайности 4)
Фу-нянь должен был сдаться вместе с Вэнь-бо на милость
победителя. Но этой милости им оказано не было; отправлен-
ные в Чан-ань, они были там казнены на одной из городских
площадей.
На смену Ашина Фу-няня, казненного в 681 году, явился
другой потомок ЦзГ>-ли-хана, Ашина Гу-ду-лу (Кутлуг), впо-
следствии принявший имя Ильтэрэс-кагана.
Бильге-хан этот момент турецкой истории описывает
в таких выражениях:
„Весь черный турецкий народ (т. е. народные массы,
а не главари турецких родов) сказал так: „Некогда мы соста-
вляли племенной союз. Где же теперь этот племенной союз,
и для кого завоевываем мы другие племенные союзы? Некогда
у нас был каган. Где же теперь этот каган, и какому кагану
мы в настоящее время служим?" и говоря так, он стал врагом
китайскому императору".
„Став врагом китайцам, турецкий народ откочевал назад б),
в страну, где питал надежду устроиться и жить независимо.
*) Ныне горы Чоно-Тологой, см. выше гл. III, стр. 194.
2)	При этом в 681 году им удалось даже нанести поражение одному
из направленных против них китайских отрядов (см. St. Julien, op. cit,
стр. 408).
3)	У Иакинфа, loc. cit.,—Вынь-фу.
4)	Повидимому, Фу-няню пришлось бороться на два фронта, так как
он имел против себя еще и уйгуров (St. Julien, op. cit., стр. 406).
5)	Назад, т. е. на запад от места кочевий турок Кутлуга. В „Тан-шу"
говорится, что после гибели Фу-няня бежавшие турки осели в горах
Том II.	182
— 282 —
Так как он не помышлял более служить китайцам, то китайцы
решили истребить его. Но боги не пожелали гибели турецкого
народа, и небо поставило над ним отца моего Ильтэрэс-кагана
и мать мою Ильбильге-катун“.
„Мой отец каган выступил с семнадцатью витязями. Когда
распространилась весть, что он скитается за границей, то
жители городов вышли из городов, жители гор спустились
с гор 9 и, примкнув к нему, образовали отряд в семьдесят
витязей. Так как небо даровало им силу, то войско моего
отца было подобно волку, а враги его были подобны овцам.
Переходя то на восток, то на запад, он собирал восставших,
и таким образом их стало уже семьсот мужей 2).
„Когда стало семьсот, то он привел в порядок народ,
утративший свой племенной союз и своего кагана, народ,
порабощенный китайцами, народ, забывший свои древние
установления. Восстановив эти последние, он сделал его воин-
ственным"...
Таким образом, желая еще более оттенить действительно
выдающуюся роль своего отца в деле восстановления Турецкой
монархии, Бильге-хан не счел нужным упомянуть об его
менее счастливых предшественниках, сложивших голову за свое
стремление вернуть турецкому народу его державные права;
но, конечно, от надгробной надписи, имевшей целью увеко-
вечить подвиги почившего Кюль-тегина и его предков, нельзя
и ожидать об’ективности в изложении событий. Тем не менее,
и эта надпись, как исторический документ, имеет первосте-
Цзун-цай-шань, где. и построили городок Хэй-ша-чэн. Какие горы имено-
вались в Танское время Цзун-цай-шанем, мне неизвестно, но „Хэй-ша“,
т. е. „Черными песками" назывался у китайцев того времени участок степи,
который лежал к северо-северо-западу от Гуй-хуа-чэна по северную сто-
рону Иньшаньских гор. Вероятно, тут же Кутлуг устроил и свою рези-
денцию. Hirth („Nachworte zur Inschrift des Tonjukuk", стр. 31) полагает,
что горы Цзун-цай могут быть отождествлены с Чугай-кузи надписи
в честь Тон’юкука.
9	РатЪёгу—„Noten zu den altturkischen Inschriften der Mongolei und
Sibiriens", стр. 37.
2) Томсен, op. cit., стр. 146, полагает, что эти цифры, где фигурирует
священное для турок число семь, имеют условное значение и совершенно
не соответствуют действительному числу партизанов Кутлуга.
— 283 —
пенное значение, пополняя довольно скудные китайские изве-
стия, относящиеся к эпохе образования нового Турепкого
ханства.
В последующих строках надписи сказано: „Он (Иль-
тэрэс-каган) дал устройство *) племенам тблес i) 2) и тар-
i) Fambery, op. cit., стр. 38, переводит: „привел в порядок", что
я понимаю в значении „подчинил".
2) По мнению Томсена, Хирта и Шаванна это—тФ>лэ или тэлэ
китайских анналов. Бартольд („Die histor. Bedeutung der altturk. Inschr.",
стр. 9) в этом сомневается и пишет: „Die T61es mdchten wir nicht, wie
Thomsen, mit den Thie-le, sondern mit den Tu-li der Chinesen zusammenbringen.
Die Bezeichnung Thie-le hat bekanntlich bei den Chinesen einen viel weiteren
Sinn, wahrend die Tu-li, wie die T61es unserer Inschriften als einzelner
Unterstamm (?) erwahnt werden“. Мелиоранский („Памятник в честь Кюль-
Тегина" в „Зап. вост. отд. И. Русск. Археолог. Общ.", 1899, XII, 2 и 3,
стр. 109) всецело присоединяется к этому мнению Бартольда. Повидимому,
того же мнения держится и Аристов (op. cit., отд. отт., стр. 67), так как
пишет, что „телес есть имя племени особого от теле", остатками коего
являются ныне теленгиты или телеуты, тогда как телес сохранилось
и доныне в том же произношении, в каком оно встречается в орхонских
надписях.
Твердых данных в защиту этой гипотезы, однако, мы не имеем,
но с другой стороны и ученые, отождествляющие тФ>лэ и тблесов, считают
этот вопрос, повидимому, столь очевидным, что не затрудняют себя приве-
дением каких либо подтверждающих фактов, и вот мы стоим в настоящее
время перед дилеммой: если считать тФ>лэ за тблесов и отнести к ним то место
„ Тан-шу “, где говорится, что Кутлуг „ограбил девять родов и, разбогатев
лошадьми, об’явил себя ханом", то за кого же мы примем токуз-огузов
Баз-кагана, с которыми Кутлугу пришлось далее вести войну?
Лично я склоняюсь к тому, что тблес, это—то-ли или ту-ли китайской
летописи, коренное турецкое племя, кочевья которого до 630 года находи-
лись в восточной Халхе. Имена племен, вошедших в состав турецкого
союза и распространившихся из-за Саян и Алтая по монгольским степям,
нам неизвестны; о некоторых из них, как, например, су-ни, то-ли, китай-
ская история упоминает случайно, так сказать—мимоходом, большинство же
совершенно игнорирует, вероятно, потому, что ни одно из них, утратив
при вступлении в союз свою родовую знать (кажется, во главе всех таких
племен находились члены княжеской фамилии Ашина), не обособилось
в самостоятельный политический организм. О то-ли мы находим в китай-
ских исторических сочинениях следующие указания. Когда Восточно-Турец-
кое государство пало, и Халхой завладели тЪлэ, племя то-ли оказалось
единственным, которое не помирилось с своей участью. Имея во главе
Ашина Чэ-би, оно откочевало на запад, в Алтай, вероятно, в бассейн
— 284 —
душ *) и назначил тогда же ябгу и шада". Только усилившись
таким образом, Кутлуг в стремлении обеспечить перед пред-
p. Кобдо, откуда и распространило свою власть с одной стороны на кир-
гизские, с другой—на карлукские земли. Но новое государство это просу-
ществовало недолго. Воспользовавшись первым представившимся к тому
случаем, Тай-цзун его уничтожил, а Гао-цзун перевел в 650 году турок
то-ли на восток, в Утукенскую чернь, где и поселил на землях, пустовав-
ших со времен разгрома СЪ-янь-то’ской державы. Чэ-би-хан уведен был
в Чан-ань, а земли то-ли обращены в округ Синь-ли (см. выше стр. 277)
с подчинением его главноначальствующему у гор Цзянь-лан (?). Кутлугу
всего естественнее было прежде всего попытаться стать во главе ратных
сил этого коренного турецкого племени, в котором не заглохло еще
стремление к независимости, и уже потом мечтать о борьбе с таким
сильным противником,. каким должен был считаться враждебный туркам
союз тЪлэских племен.
Мне кажется, что вышеизложенное дает нам основание считать гипо-
тезу Бартольда более вероятной. Подтверждает ее и дальнейший ход
событий.
9 Вопрос о том, какой народ носил у турок название тардуш, не
может считаться окончательно разрешенным, хотя гипотеза Hirth'a, op. cit.,
стр. 129 и след., видевшего в с4>-янь-то китайскую транскрипцию имен
„сир" и „тардуш" и весьма вероятна. Бартольд („Зап. вост. отд. И. Русск.
Археол. Общ.", XV, стр. 172) справедливо замечает, что в пользу этого
мнения нет пока ни лингвистических, ни вполне ясных исторических дока-
зательств; тем не менее, нельзя сказать, чтобы оно было совершенно
беспочвенным. Это видно из следующего.
Уже в „Тан-шу" сказано, что племя сЪ (несомненно „сиры" надписи
в честь Тон’юкука), покорив племя янь-то и слившись с ним, стало называться
cb-янь-то (Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 426). Когда сЪ, стоявшие во главе
тЪлэского союза, были побеждены китайцами и бежали в Мо-нань, скры-
ваясь в самых глухих ее частях, что подтверждается неожиданным для
китайцев столкновением с ними в песках Хэй-ша в 681 году, то есте-
ственно предположить, что входившие в их состав роды распались и даже
утратили прежнюю связь между собой. И вот, когда Кутлуг „переходя
то на восток, то на запад, собирал восставших, сиры „les plus vaillants
parmi les diverses tribus T’ie-le", могли добровольно примкнуть к нему
и образовать вместе с турецкими элементами ту основную массу новых
турок, о которой надпись в честь Тон’юкука говорит „турк сир будун"—
термин, который иначе не имел бы об’яснения. Что касается тардушей
(янь-то), то над ними надо было употребить некоторое насилие, дабы
заставить их войти в союз.
Можно поставить еще вопрос: если тардуши не янь-то, то кто же они?
Конечно, это племя могло быть и одной из отраслей восточных турок,
но для такой гипотезы у нас нет даже той почвы, которая, хотя и будучи
— 285 —
стоящей борьбой с Китаем свой тыл, обратил оружие против
уйгуров 1), Последнее подтверждается и „Тан-шугде читаем:
„ограбив девять родов 2 3) и разбогатев лошадьми, об’явил себя
ханом“ 8). Ограбить не значит покорить, и действательно мы
видим, что Ханьхайская область, правителями коей состояли
величавшие себя каганами 4) уйгурские ханы, продолжала
существовать до эпохи Мо-чжо.
Набег Кутлуга на уйгурские земли едва-ли улучшил его
крайне тяжелое положение, несмотря даже на то, что именно
в это время он получил в лице „мудрого" Тон’юкука 5), сумев-
шего привлечь на его сторону многие турецкие роды, силь-
ного и преданного союзника. Действительно, если у уйгуров
и оставались еще некоторые колебания в выборе той политики,
которой им следовало держаться в конфликте между турками
и китайцами, то этот набег на их земли должен был продик-
товать им их дальнейшее поведение. В надписи в честь
Тон’юкука говорится: „Каган токуз-огузов 6 *) послал к китай-
зыбкой, все же чувствуется под гипотезой Хирта. И засим, если сиры
примкнули к туркам, то что же сталось с янь-то? Мне кажется, что
ориенталисты придают несколько преувеличенное значение лингвистической
стороне этого вопроса. С4> и янь-то принадлежат к числу тех тЪлэских
племен, которые попали на страницы истории уже в IV веке, когда они
соседили с сянь-би и китайцами в Мо-нань. Почему китайцы (может быть
через посредство сянь-би?) присвоили тардушам в то отдаленное время
название янь-то, доискиваться столь же бесполезно, как и делать изыска-
ния о происхождении таких племенных названий, как дансян, калмык и проч.
Если, однако, мы допускаем, что ми-хоу тождественны с дансянами китай-
цев, то почему не допустить, что и тардуши были известны у китайцев
под именем янь-то?
*) Выше уже указывалось, что в этой борьбе турок с китайцами
уйгуры находились на стороне последних.
2) Что выражение „девять родов" должно быть отнесено к уйгурам,
это явствует из последующего.
3) Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 322.
4) Шаванн, op. cit., стр. 91.
5) Другое его имя было А-ши-дэ Юань-чжэнь. Об этом государствен-
ном деятеле подробно рассказывается у Hirth'а—„Nachw. zur Inschr. des
Tonjukuk".
6) Томсен, op. cit., стр. 147, признавший в тблесах—тЪлэ, в токуз-
огузах видит уйгуров, т. е. тех же т^лэ. Радлов (см. Hirth, op. cit., стр. 44)
высказывается менее определенно: „Тождественны-ли токуз-огузы с токуз-
уйгурами—вопрос спорный. Возможны три предположения: или мы имеем
— 286 —
цам и киданям послов, поручив им сказать: „Силы турок
невелики, но их каган храбр, а его советник мудр. До тех
здесь дело с простым случаем, что оба народа состояли каждый из девяти
родов, или, что наименование огуз не имя собственное какого либо народа,
а нарицательное, соответствующее слову „род", или же, наконец, что один
родовой союз образовался в полном соответствии с другим. Против второго
предположения говорят выражения: „беги огузов" и „племя огуз". Во вся-
ком случае выражения токуз-огуз и токуз-уйгур указывают на крупные
родовые союзы, причем возможно, что в токуз-огузский союз входили
уйгуры и что в позднейшем токуз-уйгурском союзе находились и эле-
менты распавшегося токуз-огузского союза. Наконец, не исключена
возможность, что в обоих союзах и огузам и уйгурам принадлежала лишь
руководящая роль". Из сего следует, что Рад лов не отождествлял уйгуров
с огузами. Бартольд („Die histor. Bedeutung d. alttiirk. Inschr.", стр. 19)
считает огузов турецким племенем по происхождению, ибо пишет, что
Кутлугу пришлось защищаться против враждебной ему части огузов Баз-
кагана, несколько же выше, op. cit., стр. 8, высказывается еще определен-
нее: „без сомнения, огузы принадлежали к числу тех племен, которые
образовали Турецкое государство и приняли имя тюрк". Тардушей и тбле-
сов он относит также к огузам, считая их лишь отделениями этого народа.
Того же мнения держится и Мелиоранский, op. cit., стр. 109. У Маркварта
(„Die Chronologie der alttiirkischen Inschriften", стр. 23) читаем: „Сравнение
обеих надписей с известиями китайцев приводит нас к несомненному
выводу, что к огузам должны быть также причислены тонгра, байырку,
хунь, сы-цзЪ (сукит), си-цз^Ь (сап), эдизы и наконец настоящие уйгуры,
которые образуют политический центр—девять родов или девять огузов
(токуз-огуз). Огромное значение, которое приписывается этому народу,
покоится очевидно на том, что он задолго до появления на сцену турок
был уже политически организован и играл некоторую роль. Только поко-
рив тЪ-лэ, т. е. уйгуров, турки в 546 г. получили политическое значение.
В каких политических и этнических отношениях находились они к древ-
ним хуннам, потомками коих считаются, это еще не достаточно выяснено.
К имени огуз причастны были также и десять родов западных турок,
но не настоящие турки, которые во вновь образованном Кутлугом ханстве
были представлены лишь родами тблес и тардуш. Хранитель печати тур-
гешского хана, властителя западных турок, носил титул „мудрого храни-
теля печати народа огуз". Каган западных турок имел титул кагана
десяти родов (племен). Вероятно, эти десять родов именовали себя „десятью
огузами" (он-огуз) подобно тому как девять родов—„девятью огузами"
(токуз-огуз). Таким образом об’ясняется, наконец, сказание о двух отделах
уйгуров—он-уйгурах и токуз-уйгурах Рашид эд-Дина и Абуль-гази". Об огу-
зах у Аристова, op. cit., отд. отт., стр. 22, говорится: „Имя уйгуров принял
около 606 г. союз из четырех племен теле—пу-гу, тун-ло, ба-Ъ-гу и вэй-гэ,
иначе у-ху, из которых главным было последнее, т. е. угуз. Союз этот
— 287 —
пор, пока эти два человека будут у власти, они не перестанут
посягать на жизнь и достояние китайцев, киданей и огузов.
существовал очень недолго, но стоявшая во главе его огузская княжеская
фамилия и оставшаяся приверженной ей часть племени огузов, прежний
род юань-гэ, сохранила за собой имя уйгуров. Уйгуры продолжали обитать
на Селенге, не пользуясь особым преобладанием над другими племенами
тЬлэ и родами огузов до третьей четверти VII века. В 682 году Кутлуг
восстановил Тюркское ханство, что начал с того, что ограбил девять
родов, т. е. конечно тогуз-огузов и в их составе уйгуров. С этого времени
огузы и уйгуры сделались снова подвластными туркам". Из этого видно,
что Аристов считает огузами одно из тЪлэских племен, носившее у китай-
цев название у-ху, а уйгурами часть этого племени.
Как видит читатель—quot capita, tot sensus.
Разбираясь критически в этих суждениях и гипотезех, я прежде всего
остановлюсь на вопросе об он-огузах (он-уйгурах) в той его постановке,
какую дает ему Маркварт.
Рашид эд-Дин, на которого он ссылается, говорит об он-уйгурах сле-
дующее: „В древние дни жилища уйгурских племен находились в двух
бассейнах, горах и степях; тех, которые находились в десятиречьи, назы-
вали ун-уйгур, а тех, которые были в девятиречьи—тукуз-уйгур", и затем
далее: „Те десять рек называются Ун-Орхон". („История Монголов",
перев. Березина, стр. 125; тот же рассказ у Абуль-гази; см. Радлов—„Об
уйгурах", стр. 54). Не останавливаясь на вопросе о том, насколько сооб-
щаемая легендой географическая основа деления уйгурского народа оправ-
дывается фактами, нельзя, однако, не указать, что она имела в виду опре-
деленную группу племен, живших в долине Орхона, а отнюдь не союзы
ну-ши-би и ду-лу, со времен по крайней мере Истэми-кагана населявшие
Западный и Центральный Тянь-шань. Нигде также у Рашид эд-Дина не
говорится и об он-огузах. Отождествление он-уйгуров с десятью родами
западных турок, присвоение им имени он-огуз, это—гипотезы Mar quart’г.,
базирующегося впрочем на следующих словах Бартольда; „Von Ttirgesch-
Chan, dem Beherrscher des westlichen Ttirkenreiches erscheint ein Siegel-
bewahrer, der weise Siegelbewahrer des ganzen Volks der Oguz“. Ho Mar quart’у
незачем было ссылаться на Бартольда, так как этот последний лишь
повторяет данный Радловым перевод надписи в честь Кюль-тегина, кото-
рый уже потому ошибочен, что в числе чинов двора тургешского хана
не мог находиться хранитель печати „народа огуз", тем более „всего"
как это пишет Бартольд. Мелиоранский (см. также Thomsen—„Turcica",
„litudes concernant l’interpr6tation des inscriptions Turques de la Mongolie
et de la Sib6rie" в „M6moires de la Soc. Finno-Ougrienne", XXXVII, 1916,
стр. 14) действительно .и переводит это место иначе: „от любезного сына
моего, кагана тургешского, пришли Макрач, хранитель печати, и хранитель
печати Огуз-Бильге" (см. также РатЬёгу, op. cit., стр. 68, который пере-
водит это место: „und der weise Siegelbewahrer Oguz"). Таким образом
— 288 —
Поэтому вы, китайцы, нападите на иих с тога, вы, кидане,
с востока, я же нападу на них с севера. В стране турок
из сказанного Marquart’ом должно отпасть: 1) что союзы ну-ши-би и ду-лу
принадлежали к той группе племен, которым присваивалось наименование
огуз, 2) что существовал союз племен, носивший название он-огуз и 3) что
тургеши были уйгурами.
Мне кажется, что и утверждение Бартольда, что имя огуз носили
коренные турецкие племена, покоилось главным образом на цитированном
выше неудачном месте перевода Радлова, а также на некоторых других
местах орхонских надписей, из коих в переводе того же ученого наиболь-
шее значение должна была иметь фраза: „Ihr Ftirsten und Volk der tiirki-
schen Ogus, h6retl". Эту фразу Мелиоранский передает иначе и конечно
вернее: „О вы, турецкие (и) огузские беги и народ, слушайте!" (БатЪёгу,
op. cit., стр. 44, переводит: „Nun horet, ihr Веде und Volk der Tiirk-Oguzen!)“.
Во всяком случае в бывшей мне доступной литературе я не нашел ни
одного свидетельства в защиту положения, что коренные турки носили
когда-либо имя огуз. Да это было-бы и в высшей степени странно, чтобы
турки сами себя называли и турками и огузами. Наоборот, если уж опи-
раться на Рашид эд-Дина, то приходится допустить, что с именем огуз
связываются имена племен, несомненно не родственных туркам, а именно
уйгуров, карлуков и, может быть, канклов, каладжей и агачери (агач-ери—
„лесные люди").
Что касается, наконец, предположений Аристова, то они представляют
компромис трех названий для одного и того же народа. ТЬлэ он считает
истинным народным названием гаогюйцев (ibid., стр. 67), что следовало-бы
еще доказать. Под именем тЪлэ народы уйгурской группы известны были
только у китайцев, которые, если и не изобрели этого названия, то во вся-
ком случае дали ему не свойственное ему толкование. В „Тан-шу" содер-
жится следующее указание „C’est alors (в 661 году) qu’on fit de се qui
dtait la tribu proprement dite des Tie-le la sous-prdfecture de T’ien-chan",
(Chavannes, op. cit., стр. 93). Из сего явствует, что с именем тЪлэ
произошло то-же, что позднее с именем блёт—э-лю-тэ у китайцев, которое
стало прилагаться последними к целой группе племен, родственных блётам.
Что касается имени уйгур, то оно имело более раннее происхождение,
чем то указывается Аристовым, ибо об уйгурах и их отделе сары-уйгурах
византийские историки упоминают уже в V веке.
Таким образом мы, кажется, можем придти к следующим выводам:
1)	Китайское тЪлэ, прилагавшееся к очень большой группе родствен-
ных между собой племен, населявших не только Азию, но и восточную
Европу, по об’ему своему не отвечает наименованиям огуз и уйгур эпохи
конца VII и начала VIII века.
2)	Под именем токуз-огузов у турок известно было одно из племен
т^лэской группы, само себя называвшее уйгур. Рашид эд-Дин передал нам
сказание о происхождении народа уйгур и об его разделении со слов самих
— 289 —
и сиров самостоятельного правителя не должно быть. Пусть же
будет он уничтожен"“. Если так, то этот набег создал туркам
в лице уйгуров злейших врагов, и нет ничего удивительного,
что балбал их кагана был поставлен первым на могиле Кутлуга.
Китайцы описывают только свои столкновения с войсками
Кутлуга, но что последнему пришлось выдержать тяжелую
борьбу и с окрестными племенами, это видно из следующих
строк орхонской надписи: „На юге китайский народ был ему
уйгуров, которые к тому времени уже многое забыли из своего прошлого,
забыли и то, что их прародиной были степи Южной Монголии; однако
память об Огуз-хане, их баснословном предке у них сохранилась, и это
заставляет предполагать, 1) что огуз, как этническое имя, древнее имени
уйгур (см. Thomsen, op. cit., стр. 148), и 2) что об’ем этого имени больше
об’ема имени уйгур; мы не имеем, однако, никаких данных считать,
что под именем токуз-огузов надписей разумелся иной народ, кроме уйгу-
ров собственно. Впрочем следует оговориться: в надписи „Селенгинского
камня", если только верен перевод Рамстедта („Труды Троицкос.-Кяхт. отд.
Приам, отдела И. Русск. Геогр. Общ.", 1912, XV, вып. I, стр. 40), уйгуры
не отождествляются с токуз-огузами, ибо там сказано: „(турки?) властво-
вали над десятью уйгурами и девятью огузами сто лет". Что, однако, осно-
вателями Уйгурского ханства были токуз-огузы, т. е. то племя, которое,
согласно китайским источникам, мы называем уйгурами, это явствует
из дальнейшего, где уйгурскому хану приписываются следующие слова:
„я собрал и соединил мой собственный народ токуз-огузов"... Schlegel („Die
chinesische Inschrift auf dem- uigurischen Denkmal in Kara-Balgassun"
в „Мёт. de la Soc. Finno-Ougrienne, 1896, IX, стр. 1) удостоверяет, что
уйгуры были известны китайцам также и под именем огу.
3)	Распадение уйгуров на отделы состоялось, вероятно, еще в хуннскую
эпоху, когда часть этого народа увлечена была хуннами на запад. Это
доказывается тем, что остатки сары-уйгуров, о которых упоминает Приск,
удержались в Средней Азии до настоящего времени.
4)	Факт упоминания в надписи в честь Бильге-хана имени уйгур
не имеет пока об’яснения. Однако следует иметь в виду, что под именем
огузов у турок известны были, повидимому, не только уйгуры, но и род-
ственные им племена, не вошедшие в союз токуз-огузов, например, кар-
луки, которых та же надпись в одном месте называет „уч-огузами", „тремя
огузами", по числу родов, на которые они распадались (Radloff—„Die
alttiirkischen Inschriften der Mongolei", neue Folge, 1897, стр. 141; см. также
Hirth, op. cit., стр. 44; Thomsen, op. cit., стр. 125, переводит, однако, это
место иначе: „trois armdes oguz vinrent nous attaquer"). Если так, если
турки для обозначения всего карлукского племени, т. е. всех трех его
подразделений, употребили название уч-огуз, то то-же могло конечно
произойти и в отношении уйгуров.
Том II,	19*
- 290 —
врагом, на севере народ токуз-огузов Баз кагана х) был ему
врагом, киргизы, куры капы, отуз-татары 2), кытаи3) и тата-
бийцы 4), все были ему врагами. Мой отец, каган, сорок семь
раз предпринимал походы и предводительствовал в двадцати
сражениях. По милости неба он отнял племенные союзы
у имевших племенные союзы, отнял каганов у имевших кага-
нов; врагов он принудил к миру, имевших колени он заставил
преклонить колени, имевших головы—склонить головы".
•Не следует думать, что Кутлуг воевал со всеми этими
племенами на их собственной территории. Если это еще
и допустимо в отношении токуз-огузов, отуз-татар и даже
киданей, то трудно предположить, чтобы он рискнул бросать
< Если исключить курыканов, которые едва-ли правильно причислены
к тЪлэской группе народов, то в описываемую нами эпоху Мо-бэй населяли
следующие девять тЬлэских племен: до-лань-гэ, сы-цз^Ь, тун-ло, пу-гу,
хуй-хэ, ба-Ъ-гу, ху-сЪ, си-цзЪ и бай-си. Однако союз не этих племен
носил название токуз-огузов, а те девять родов, на которые распадалось
уйгурское племя. В „Тан-шу" сказано: названия девяти родов следующие:
ио-ло-гэ, ио-ву-гэ, ху-ду-гэ, кюй-лоу (у Hirth'а—ху-ло-ву), гэ-са, ха-сЪ-ву
(у Hirth’a—си-сЪ-ву), мо-кЪ-си-гЪ, ху-вынь-ю (у Hirth’a—ху-су-ву) и а-у-чжай
(у Hirth’a—а-у-цзэ); они родственны тун-ло, хунь, ба-Ф>-гу, сы-цзЪ и ки-би,
но этих последних варвары не причисляют к „девяти родам", так как они
составляют, подобно самим уйгурам, отдельные племена, а не роды
(Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 383; Hirth, op. cit., стр. 36).
!)	Согласно „Тан-шу", уже Ту-ми-ду (был убит в 648 г.), первый
из ханьхайских областных начальников, не удовольствовавшись китайским
титулом, провозгласил себя каганом, и, в подражание туркам, установил
при своем дворе существовавшую у этих последних иерархию чиновников
(Chavannes, op. cit., стр. 91). Его преемники не внесли в этом отношении
изменений, и таким образом ханьхайский областной правитель, уйгурский
князь, был единственным лицом в степи, которого турки могли величать кага-
ном. Что касается имени, то отождествление Баз-кагана с каганом Фу-ди-фу
(ср., однако, Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 380), согласно „Тан-шу", управ-
лявшим в то время Ханьхайской областью, с филологической точки зрения
представляется невозможным; но этому обстоятельству не следует прида-
вать большого значения, так как турки могли называть кагана по имени,
данному ему при рождении, китайские же анналы по принятому при
восшествии на престол.
2)	О них см. ниже гл. VI.
3)	Т. е. кидане.
4)	Повидимому, кумохи или хи китайских анналов. Это—потомки
племени юй-вынь или юй-вэнь; см. выше стр. 156.
- 291 —
значительные силы в отдаленное Забайкалье против курыкан
и в бассейн Верхнего Енисея против киргиз 1), оставляя в тылу
непокоренные земли. Всего вероятнее, что все эти племена
на призыв токуз-огузов выслали им в помощь свои контин-
генты, которые и дрались с турками в составе войск Баз-
кагана. В ту эпоху туркам было не до дальних зовоеваний,
так как не проходило года без серьезных их столкновений
с китайцами, которые, повидимому, не легко мирились с мыслью
утраты застенных владений.
В 683 году мы видим турок, грабящих округа Бин-чжоу 2 *)
и Лань-чжоу 8); но отсюда они были скоро изгнаны известным
полководцем времен Тай-цзуна, СЪ Жэнь-гуй. В следующем
году они свирепствовали в Гуй-чжоу 4 *) и удачно дрались
с войсками ханьхайского наместника. Засим они вновь вторглись
в Чжи-ли, где нанесли серьезное поражение сосредоточенным
против них китайским войскам.
Тактика Кутлуга, повидимому, заключалась в том, чтобы
избегать решительных сражений с китайскими войсками,
появляясь-же в различных пунктах границы и попутно террори-
зируя и грабя мирное население, утомлять их длинными пере-
ходами и разбивать их по частям. Китайцы, не имея выработан-
ного плана борьбы с своим талантливым противником и посы-
лая против него преимущественно администраторов, а не
полководцев, выпустили инициативу из своих рук и невольно
подчинились этой системе борьбы; но гоняясь за неуловимым
Кутлугом и растягивая при этом свои части, они терпели
поражение за поражением и тем лишали энергии сопротивле-
ния пограничные гарнизоны, которые, прячась за стены,
допускали турок безнаказанно грабить страну, уводить плен-
ных и скот.
*) Впрочем в нагробной надписи Тон’юкука описывается поход про-
тив киргизов по трудно доступной горной местности, закончившийся
порабощением этого народа и убийством их хана. Но нет-ли тут анахро-
низма? Я вернусь к этому вопросу ниже.
2) В области Тай-юань, пров. Шань-си.
8) К северу от современного Лань-сяня, в области Тай-юань, пров.
Шань-си (см. Hirth, op. cit., стр. 56).
4) Округ, обнимавший современные уезды Сюань-хуа и Хуай-лай
Чжилийской провинции.
— 292 -
Впрочем в 684 году китайцы перекинули свои войска за
Инь-шань и продвинулись далеко к западу от современного
Гуй-хуа-чэна, но в это время Кутлуг неожиданно оказался
у них в тылу и, проникнув вглубь провинции Шань-си, огра-
бил Дай-чжоу и Шо-чжоу. Экспедиция кончилась ничем. Засим
в 685 (686?) году решено было поразить врага в его гнезде,
и большая китайская армия направлена была в степь к горам
Цзун-цай-шань *), но Кутлуг предупредил это намерение
и, вторгшись в Шань-си, дал сражение китайцам близь города
Синь-чжоу. Китайцы дрались, повидимому, с большим упор-
ством, но все-же были разбиты, оставив на поле сражения
свыше 5 тысяч человек одними убитыми. Последствием этой
победы было дальнейшее продвижение турок на восток,
и 687 год застал их уже перед городом Юй-чжоу. Отсюда они
были, однако, отброшены полководцем Чан-чжи * 2) и должны
были отступить к горам Хуан-гуа-дуй 3), где вновь были раз-
биты. Кутлуг ушел за Инь-шань, куда за ним последовали
и китайцы; но желание некоего Цуаиь Бао-би отличиться
дало возможность кагану восстановить свою пошатнувшуюся
военную репутацию: корпус Вао-би был уничтожен, сам же он
едва спасся бегством 4). Тем не менее турки покинули пределы
империи при условиях, которые на некоторое время лишили
их возможности предпринять что-либо серьезное против Китая;
с другой, однако, стороны и китайское правительство не сделало
ничего, чтобы использовать свою победу, и покончить с турец-
ким восстанием.
Тут мы подходим к тому месту надписи Тон’юкука, кото-
рое, будучи неверно понято ак. Радловым, давало повод
думать, что непосредственно перед своей кончиной, последо-
вавшей между 690 и 693 годами 5), Кутлуг имел военное
столкновение с западными турками (тургешами).
0 См. выше стр. 282.
2) Корейцем по происхождению. Выделялся атлетическим сложением,
огромными ростом и силой, большой храбростью и стратегическими спо-
собностями. Он в особенности выдвинулся на войне с тибетцами.
3) Ныне Хуан-хуа-шань в области Да-тун-фу.
4) Это событие относится к концу 687 года.
5) Hirth, op. cit., стр. 66; Marquart—„Die Chronologic der alttiirkischen
Inschriften", стр. 52, определяет время смерти Кутлуга 691—692 г.
— 293 —
Мы оставили западных турок в тот момент, когда восста-
ние, организованное в Тянь-шане ханом Ду-чжэ J), было
ликвидировано китайцами, сумевшими в 679 году арестовать
этого последнего, не вступая в вооруженный конфликт с кочев-
никами. „О этого момента, говорится в „Тан-шу", „десять
родов", лишившись об’единявшей их ханской власти, утратили
свое политическое влияние * 2)“. В виду, однако, того значения,
какое к этому времени приобрели тибетцы, успевшие уже
утвердиться в некоторых частях Восточного Туркестана, такое
положение дел не отвечало более интересам Китая, который
не мог не стремиться к организации надежной силы в тылу
своих новых предприимчивых и сильных противников 3),
почему в 675 году и были назначены сыновья Ашина Мишэ
и Ашина Бу-чжэня 4) правителями десяти западных турецких
родов с дозволением им титуловаться по примеру своих
отцов ханами.
Повидимому, однако, эти ставленники Китая были лишь
фиктивными правителями страны, так как в „Тан-шу" далее
говорится, что тургешский хан У-чжи-лэ хотя и был подчинен
Ху-сэ-ло 5), сыну Бу-чжэня, но в действительности пользовался
независимостью и вскоре даже настолько усилился, что овла-
4) См. выше стр. 279.
2) Chavannes, op. cit, стр. 74—75.
3) Слабый отпор, который встретил Кутлуг со стороны китайцев,
до некоторой степени об’ясняется тяжелой борьбой, которую одновременно
должен был вести Китай на западной своей окраине с тибетцами, доспехи
и оружие коих оказались надежнее и лучше китайских. Положение, в каком
очутилась империя вследствие поражений, испытанных ее войсками на
западном фронте, оказалось даже настолько опасным, что вынудило импе-
ратора Гао-цзуна созвать совет из высших чинов государства, которых
он встретил такими словами: „Я никогда не надевал лат и не участвовал
в походах. Я очень раскаиваюсь в том, что вел войну с Гао-ли. Но ныне
обстоятельства иные, ибо тибетцы посягают уже на нашу территорию,
и я жду вашего совета*. Но определенного решения этот с’езд высших
государственных чинов не вынес, хотя большинство, в виду полного исто-
щения сил государства, и настаивало на мире во что бы то ни стало
(Иакинф—„История Тибета и Хухунора*, 1, стр. 142—143).
4) См. выше стр. 268.
5) У Шаванна, op. cit., стр. 43—Ху-шэ-ло, у Хирта, op. cit., стр. 68,
и Иакинфа—„Собр. свед. о народ., обит, в Средн. Азии в древн. вр.“,
1, 2, стр. 366,—Ху-сэ-ло.
— 294 —
дел всей территорией, отданной китайцами в управление
последнему. Так как при этом У-чжи-лэ подчинил себе на
востоке все земли до границ турецких владений, то с ним
очевидно и мог-бы только незадолго до своей смерти столк-
нуться Кутлуг.
Вот это место надписи Тон’юкука в переводе акад. Рад-
лова: „...Тогда пришли лазутчики... и держали такую речь:
„Так сказал тургешский каган: „Против того, кто, подобно
мне, является верховным каганом J), я пойду войной, ибо,
если мы останемся разъединенными и не выступим против
него, то будем им истреблены, так как он, каган, великий
воин, а. его советник отличается мудростью". Так он сказал.
Ныне тургешский каган уже выступил, весь подчиненный ему
народ также выступил, присовокупили они, и есть слух, что
выступило и китайское войско “. Когда мой каган это выслушал,
то сказал: „Я полагаюсь на моих бегов; скончалась х.аньша,
и я хочу распорядиться ее похоронами". Так он сказал
(и засим): „Выслушай, мое войско!" сказал он. „Укрепись
в (горах) Алтын-иыш!“ 2), сказал он. „Пусть вождем будет мой
младший брат, каган, шад тардушей", сказал он. А затем,
обратившись ко мне, мудрому Тон’юкуку, сказал: „иди и ты
с этим войском".
Радлов предполагал3), что в данном случае турецким
каганом не мог быть никто другой, кроме Кутлуга, в виду
чего и во главе войск, направленных против киргизов и тур-
гешей, должен был стоять Мо-чжо, единственный брат Кутлуга,
9 С титулом каган к концу VII века очевидно случилось то же,
что ранее произошло с титулом шань-юй, когда таким образом стали вели-
чать себя владетели ничтожнейших государств. Естественно, что те монархи,
которым такие шаньюй’и были подчинены, стали стремиться отмежеваться
от них титулом более высокого ранга. Так появились „великие шань-юй’и“,
так должны были появиться и великие или верховные каганы.
2)	Здесь говорится о трех каганах, заключивших союз против восточ-
ных турок, китайском, киргизском и тургешском. Союз этот осуществился
лишь в начале VIII столетия, т. е. уже после смерти Кутлуга, что согла-
суется с надписью Тон’юкука лишь в том случае, если принять перевод ее,
предложенный Томсеном, о чем см. ниже.
3)	Т. е. в Алтайских горах.
4)	„Die altturkische Inschrift der Mongolei", 2-te Folge, 1899, стр. 64.
— 295 —
тогда шад тардушей. С своей стороны Хирт J) в предположе-
ние акад. Рад лова внес лишь ту поправку, что Кутлугом
отправлено было тогда не одно, а два войска: одно нод началь-
ством Мо-чжо в Китай, другое под начальством Тон’юкука
против киргизов и тургешей.
Томсен * 2) предложил, однако другой перевод последней
части вышеприведенного периода надписи Тон’юкука, который
совершенно меняет ее содержание, устанавливая с несомнен-
ностью, что лицами, поставленными во главе турецких сил,
направленных на запад, были младший сын Мо-чжо, Иниль-
каган, у китайцев—Ини-каган, и шад тардушей Могилянь,
впоследствии хан Бильге, в виду чего и самое событие отодви-
гается к позднейшему времени, к последним годам правления
кагана Мо-чжо, а именно к 710—711 году. Перевод Томсена
совершенно устраняет и то противоречие, которое существо-
вало между ходом событий в изложении Тон’юкука согласно
тому переводу, который дан был акад. Радловым, и свидетель-
ством истории, ибо не У-чжи-лэ был разбит восточными тур-
ками и пал жертвой турецко-тургешской распри, а его сын
Со-гэ, который наследовал престол отца в 706 году. К этому
событию мы подойдем ниже, теперь же нам остается заметить,
что если между турками Кутлуга и тургешами в действитель-
ности и произошло столкновение на ратном поле 3), то оно
едва-ли окончилось поражением последних, ибо могущество
У-чжи-лэ и после 690 года оставалось непоколебленным.
9 Op. cit., стр. 66.
2) „Turcica". „Iitudes concernant I’interprdtation des inscriptions turques
de la Mongolie et de la Sib6rie“ в „M6moires de la Societe Finno-Ougrienne",
1916, XXXVII, стр. 98.
3) В этом, кажется, нельзя сомневаться, так как в „Тун-дянь*
(см. Hirth, op. cit., стр. 19) сказано, что „Юань-чжэнь (т. е. Тон’юкук)
повел войско против тургешей“ по поручению Кутлуга—факт, о котором
Тон’юкук мог и не упоминать в своем авто-некрологе в виду, может быть,
не вполне удачного исхода порученной ему экспедиции. Следует, однако,
заметить, что все то, что касается деятельности Тон’юкука в Монголии,
передается в китайских исторических сочинениях весьма сбивчиво; равным
образом не удовлетворительно излагается в них и весь ход событий, отно-
сящихся к эпохе образования нового Турецкого государства, в виду чего
нам приходится строить историю этой эпохи, придерживаясь главным
образом данных, содержащихся в турецких надписях.
— 296 —
Из изложенных данных не видно, как велика была тер-
ритория владений Кутлуга, и какие племена признали над
собой его власть. Вероятно, однако, что, владея в Мо-нань
землями, занятыми в настоящее время туметами, чахарами
и монголами Улан-цабского и Силин-гольского сеймов, он на
севере успел закрепить за собой лишь Хангай и Гобийский
Алтай *). Но скромные размеры этих завоеваний не могут
считаться мерилом его военных дарований, так как все его
царствование ушло на борьбу за независимость с могуществен-
нейшей азиатской державой. Добившись ее своими победами,
он сумел в то же время воскресить в турецком народе угас-
ший у него воинский дух, вернуть его к великим традициям
прошлого и воспитать в подраставшем поколении стремление
к ратным подвигам. Эта сторона его деятельности отмечена
и орхонской надписью * 2). Но воспользоваться плодами этой
работы довелось уже не ему, а его талантливым преемникам.
Ему наследовал Мо-чжо, турецкое (?) имя которого было
Копаган-каган 3). Этот воинственный хан не вкладывал меча
в ножны в течение почти четверти века и, по словам орхон-
ской надписи, прочно устроил Турецкое государство, „неиму-
щих сделав богатыми 4), немногочисленных—многочислен-
ными". „На восток его войска доходили до Шандунской рав-
нины 5), на запад—до Темир-Капыга, на север, перейдя Кбгмен-
9 При хане У-чжи-лэ, как сказано выше, земли тургешей примкнули
к турецким, что могло иметь место только в Алтае.
2) Турецкий народ „он привел по установлениям предков в порядок
и сделал его воинственным"...
3) Радлов, op. cit., стр. IX; Chavannes—„Notes additionnelles sur les
Tou-kiue (Tures) occidentaux" в „T’pung Pao", 1904, отд. отт., passim. Едва-ли
однако это не турецкая передача китайского титула „го-бао-гун кэ-хань“,
данного императрицей Ву-хоу в 695 г. кагану Мо-чжо в знак благодарности
за выраженную им готовность содействовать подавлению бунта киданей.
Chavannes и Pelliot („Un trait6 manich6en retrouve en Chine" в „Journ. Asiat.",
1913, стр. 249), полагают, что так как китайцы иероглифом чжо переда-
вали турецкий слог чур, то и в данном случае следует читать не Мо-чжо,
а Мо-чур.
4) Настолько богатыми, что рабы турок стали в свою очередь рабо-
t владельцами, а рабыни—рабовладелицами...
5) Наименование Шань-дун, что в переводе значит—„к востоку от
гор", давалось различным местностям Китая. В VII веке так называлась
Пекинская долина (см. Hirth, op. cit., стр. 16—19, 89).
297 —>
скую чернь *), до киргизских земель". Он восстановил былые
пределы Турецкой державы и довел численность своих войск
до размеров, какие имели восточные турки лишь в эпоху хана
Цз'Ь-ли.
Ни одна из турецких надписей не говорит нам о деятель-
ности Мо-чжо в первые годы его царствования. Проходят этот
период молчанием и китайские историографы, и только мимо-
ходом в „Тан-шу" говорится о бегстве уйгуров, сы-пзЬ, хунь
9 Кбгменский хребет упоминается в китайском сочинении VIII века
„Ю-ян-цзи-цзу“ (Хирт, op. cit., стр. 41), где говорится, что северные
склоны хребта Цюй-мань (в кантонском произношении—Кук-мань) служили
приютом предков киргизского народа. Упоминается это название и у Гар-
дизи (Бартольд—„Отчет о поездке в Среднюю Азию с научною целью",
стр. 110), писавшего, что для того, чтобы проехать в ставку киргизского
хакана, следовало пройти высокий хребет Кбгмен по узкой тропинке. Это
последнее показание находит полное подтверждение в следующих словах
надписи Тон’юкука: „Так как я слышал, что в горах Кбгмен существует
один только проход и что в это позднее время он уже закрылся, то я
сказал, что этим путем идти не следует. Когда я искал знающего страну,
то нашелся человек из степи Аз, который сказал: „Моя родина—страна
Аз. Я знаю дорогу через Кбгменский хребет. Она единственная. Но на ней
имеется место, годное для остановки. Воспользовавшись этим местом для
остановки, можно провести далее лошадей по одной". Тогда я подумал:
будет хорошо, если мы отправимся этим путем. Доложив об этом кагану,
я приказал войскам идти вперед; достигнув же Ак Тэрмэля (по мнению
Радлова—реки), пустил вперед огузов доказывать свою верность. Через
глубокий снег, достигавший уровня лица всадника, пробил я тропу. Лоша-
дей криками гнали вверх люди, снабженные лыжами. Пока тянулся этот
под’ем, люди, шедшие впереди, должны были идти вперед до полной
потери сил. С такими же трудностями пришлось и спускаться с хребта.
Одиннадцать дней ехали мы карнизами (бомами) горных склонов вслед
за туземцами, которые разыскивали лучшие места для проезда; испы-
тывая такие муки (мы утешались мыслью), что поддерживаем своего
хана (этот, поход имел целью разбить по частям коалицию трех каганов).
Достигнув реки, пошли вниз по ее течению"... Если считать установлен-
ным, что ставка киргизского кагана находилась в долине р. Абакана,
то Кбгменским хребтом может быть только западная часть Саянского
хребта, отличающаяся своей недоступностью (см. т. I, стр. 86 и след.).
Клемёни, прошедший через перевал Шабин-даба зимой, утверждает,
что ему пришлось испытать здесь все те трудности, о которых повествует
Тон’юкук (см. Радлов, op. cit., стр. 55—56). Тем страннее, что акад. Рад-
лов (1. с.) выводит восточных турок на р. Амыл и таким образом пере-
носит название Кбгмен далеко на восток.
Том II.	192
— 298 —
й ки-би J) на юг, в Хэ-си, и об одновременном занятии т|;лэ
ских земель турецкими войсками кагана Мо-чжо.
чИсход борьбы, которую вел Кутлуг с уйгурами (токуз-
огузами), был, повидимому, довольно неопределенным. Овладев
Хангаем, турки подчинили себе вероятно и населявшие его
тгЬлэские племена 2), но главная масса тЬлэсцев во главе
с уйгурским союзом продолжала оставаться, хотя и номинально,
в китайском подданстве, образуя Хань-хайское наместничество.
Терпеть далее такое положение вещей было для турок равно-
сильно испытанию судьбы, ибо, находясь между молотом
и наковальней, между тфлэсцами и китайцами, они могли под-
держивать независимое свое существование до тех только пор,
пока в Китае продолжала властвовать партия царедворцев и все-
возможных авантюристов. Этого не могли не сознавать Кутлуг
и Мо-чжо (Капаган), а еще более „мудрый" Тон’юкук, но
Кутлуг, ведя борьбу на всех фронтах, имея перед собой то одну,
то другую враждебную коалицию 3), физически не имел воз-
можности уничтожить в своем тылу такого опасного соседа,
каким были политически независимые, пылкие и отважные
тЬлэсцы 4). Эту задачу взял на себя Мо-чжо и очевидно
выполнил ее с полным успехом, так как вынудил уйгуров
бежать в Хэ-си под защиту китайцев б).
J) Это—ошибка, так как известно, что ки-би еще в 632 г. пересели-
лись в Хэ-си, притом с запада, из Тянь-шаня, а не из современной Халхи.
2)	Этим об’ясняется фраза Тон’юкука: для того, чтобы испытать
верноподданнические чувства огузов, я послал их вперед.
3)	Нам известны две коалиции, с которыми пришлось бороться
Кутлугу: первую составляли токуз-огузы, китайцы и кидани, вторую—тур-
геши, киргизы и, вероятно, те же токуз-огузы, к которым, повидимому,
должны были примкнуть и китайцы.
4)	В виду такого положения вещей я не допускаю возможности,
чтобы уже при Кутлуге мог состояться поход восточных турок за Сыр-
дарью, о чем поветствует в своем авто-некрологе Тон’юкук.
5)	Год завоевания уйгурских земель нам неизвестен. У Иакинфа,
op. cit., 1, 2, стр. 380, лишь сказано: ,в царствование императрицы Ву-хоу“.
Последняя правила Китаем с 684 до 704 года; следовательно событие это
могло иметь место между 691—692 и 704 г. или даже 700 г., так как
с этого времени орхонские надписи дают перечисление войн, в которых
принимали участие братья Бильге-хан и Кюль-тегин, и невероятно, чтобы
завоевание Халхи обошлось без их участия. Аристов, op. cit., отд. отт.,
стр. 22, полагает, что это событие произошло в конце VII века; я думаю,
— 299 —
Заняв большую часть Халхи, он перенес туда и свою
резиденцию а засим начались его набеги на Китай, довед-
шие наконец правительство империи до решения об’явить
огромную премию за его голову: титул князя первой степени
(царя) с наименованием „чжан-чжо“, т. е. „убивший Мо-чжо “.
В 694 г. Мо-чжо вторгся в Китай и ограбил округ Лин-
чжоу 2), захватив множество пленных. Он был изгнан отсюда
полководцем Ли-до-цзу, носившим пышный титул „нападающего
подобно кречету" 2). Последствием этого вторжения было реше-
ние китайского правительства уничтожить Турецкое государ-
ство; но высланные за границу укрепленной линии огромные
силы в составе восемнадцати корпусов вернулись обратно,
не видав неприятеля. В 695 году, когда восстал киданьский
князь Цзинь-чжун, нанесший ряд жестоких поражений импе-
раторским войскам—Мо-чжо вызвался наказать строптивого
князя и ограбил область Сун-мо 4). Так как при этом был убит
и князь Цзинь-чжун, то императрица Ву-хоу в воздаяние его
заслуг перед престолом возвела его в сан великого шаньюй’я.
Не успело, однако, китайское посольство с грамотой на этот
титул и бунчуком прибыть в ставку Мо-чжо, как получено
было известие, что турки вновь грабят Лин-чжоу и что другой
что оно должно было произойти вслед за вступлением Мо-чжо на престол
и во всяком случае до 694 г., когда его войска впервые вторглись в Китай.
При Кутлуге все военные действия восточных турок вызывались необхо-
димостью самообороны; Мо-чжо взял инициативу в свои руки, и при таких
условиях нельзя допустить, чтобы он пошел войной против китайцев,
не обеспечив себя от вторжений тЪлэсцев. Вопрос этот осложняется еще
тем обстоятельством, что тЪлэские племена в начале VIII столетия
неоднократно переходили из Мо-бэй в Мо-нань и обратно, что в высшей
степени затрудняет правильное понимание относящихся к этим пересе-
лениям китайских известий.
!)	Иакинф—„Записки о Монголии", III, стр. 123.
2)	Окружной город; лежал на правом берегу Желтой реки против
г. Нин-ся-фу.
3)	St. Julien—„Docum. sur les Tou-kioue" в „Journ. Asiat.", 6 sdrie,
1864, IV, стр. 413.
4)	Так называлась военная область, образованная в 629 году из
киданьских земель; она распадалась на десять военных округов и тогда
управлялась наследственным князем Ку-гэ, носившим звание военного
губернатора и причисленным к императорской фамилии Ли. Цзинь-чжун
был внуком Ку-гэ.
— 300 —
их отряд вторгся в Шэн-чжоу *). Хотя оба эти отряда были
вскоре изгнаны из Ордоса, но это не помешало Мо-чжо
пред’явить китайцам требование возвратить ему тех турок,
которые еще при императоре Тан-цзуне были расселены
в Хэ-тао, т. е. Ордосе 2). Не без колебаний, но все же это
дерзкое требование государя, которого китайский двор про-
должал еще считать в числе своих вассалов, было в 697 году
исполнено, хотя в Чан-ани не могли не сознавать, что, уси-
ливая таким образом своего врага, правительство императрицы
не только расписывается в своей слабости, но и готовит стране
в будущем тяжелые испытания. Одновременно исполнено было
и другое требование Мо-чжо: ему было выдало 100.000 ху 3)
проса для посева, 3.000 земледельческих орудий и несколько
десятков тысяч джинов 4) железа.
Получив требуемое, хан Мо-чжо стал „низко думать
о Серединном государстве" 5) и, об’явив, что выступает на
защиту попранных прав наследников танского престола 6),
двинул огромную армию в пределы Китая.
Он последовательно разбил три китайских корпуса и обло-
жил Гуй-тань (?) 7). Императрица выставила против него
три армии, насчитывавшие каждая около 100.000 человек,
а засим отдала приказ о созыве четвертой в качестве общего
резерва8). Эти армии не помешали, однако, Мо-чжо взять
9	Округ Шэн-чжоу составлял северо-восточную часть Ордоса. Окруж-
ной город лежал в 5 верстах от поворота Желтой реки на юг.
2)	Отведенная им здесь территория была впоследствии разделена
на шесть военных округов, вошедших в состав Шань-юйского наместни-
чества.
3)	Ху равнялось приблизительно пятидесяти гарнцам.
4)	Джин равен 1 фт. 14-1/* лот.
•5) Иакинф—„Собр. свед. о нар., обит, в Ср. Аз. в древн. вр.“,
1, 2, стр. 328.
6)	Императрица Ву-хоу истребила весь род императора Гао-цзу,
оставив в живых только двух его правнуков. Мо-чжо имел намерение,
женив их на своих дочерях, возвести одного из них на китайский престол
(см. Deguignes, op. cit., II, стр. 451).
7)	Я не могу сказать ничего определенного об этом городе.
8)	Общая численность этого резерва должна была составлять
150.000 человек. Все эти цыфры несомненно сильно преувеличены.
— 301 —
приступом город Дии-чжоу *) и раззори1?ь округа Чжа-чжоу 2)
и Сян-Чжоу 3). Тогда, чтобы отнять у Мо-чжо повод к про-
должению военных действий в защиту князей династии Тан,
чан-аньским правительством был возвращен из ссылки стар-
ший из сыновей Гао-цзуна Чжун-цзун, восстановлен в своих
правах и поставлен во главе императорских войск, действо-
вавших против турок (в 698 г.).
Конечно, нельзя было ожидать от Чжун-цзуна энергичных
действий против того, кому он обязан был своим возвраще-
нием из ссылки, но с другой стороны и положение Мо-чжо
стало ложным: он должен был или спустить флаг, под которым
вел компанию, или, сочтя цель достигнутой, вывести свои
войска из пределов империи. Он решился на последнее,
но, раздраженный ловким ходом имперской политики, велел пре-
дать смерти всех китайских пленников, захваченных в этом
походе, всего около 80.000 душ обоего пола, и обратить
в пустыню все местности, лежавшие на пути отхода его войск.
Китайские анналы добавляют, что все эти неистовства совер-
шались на глазах императорских армий, которые „не смели"
остановить грабителей, и только уже после того, как те вышли
за укрепленную линию, Ди Жень-цз’Ь, советник (начальник
штаба) Чжун-цзуна, для видимости бросился их преследовать,
но, конечно, вернулся ни с чем.
Засим, в следующем году турки совершили несколько
набегов на северные пределы империи, но эти выступления
не имели уже военного значения и предпринимались исклю-
чительно в грабительских целях.
Согласно надписи на памятнике Бильге-хана, этот хан,
тогда еще шад тардушей, будучи поставлен на семнадцатом
году своей жизни во главе снаряженной ханом Мо-чжо экспе-
диции против тангутов, покорил этот народ и, забрав „их
сыновей, их рабов, их скот и имущество", возвратился. Собы-
тие это должно быть отнесено к 700 году 4), и о нем китайцы
говорят проще: „в исходе 700 года турки ограбили Лун-ю,
9	Окружной город провинции г. Чжи-ли.
2)	Окружной город в Чжи-ли.
3)	Город, лежавший к юго-западу от г. Чжа-чжоу.
‘) Marquart—„Die Chronologic der alttiirkischen Inschriften", стр. 52.
— 302 -
уведя около 10.000 лошадей" *). Лун-ю это—Лун-си, т. е.
восточная часть современной провинции Гань-су, где в 660 году
китайским правительством расселены были дансяны, бежавшие
от преследований тибетцев * 2). Дансяны, т. е. тангуты 3), в это
время не играли еще политической роли, и китайцы зареги-
стрировали это вторжение восточных турок как набег с целью
грабежа в пределы империи. Таким по существу он и был,
и только в глазах юного Бильге получил значение „поко-
рения" народа тангут. Такой характер изложения событий
дает основание относиться с некоторой осторожностью и к после-
дуюшим строкам той же надписи 4).
701 год переносит нас опять на запад, где мы уже не
застаем ни Ху-сэ-ло, удалившегося в 699 году с немногими
сторонниками в Китай 5), ни Юань-цина, сына Ми-шэ, который
еще в 693 году был казнен китайцами, ложно обвиненный
в сочувствии к сосланному Чжун-цзуну 6). Большей частью
страны владел здесь тургешский хан У-чжи-лэ, но на ряду
с ним китайские анналы называют и другого хана, Ашина
Суй-цз-Ь 7), который, став в 694 году во главе союза ду-лу,
принял участие в китайско-тибетской войне на стороне тибет-
цев и вторгся в Хэ-си.
На западе эта война возгорелась с новой силой после
9 St. Julien, op. cit., стр. 423; Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 328.
2) Их административный центр находился в г. Цин-ян-фу.
з) О сем см. ниже.
4) По замечанию Цянь-да-синя, „китайские надписи на могильных
памятниках (шэнь-дао-бэй) обыкновенно украшаются вымыслами и напол-
няются небывалыми фактами для вящего прославления усопшего". Турец-
кие надписи очевидно не составляли в этом отношении исключения.
5) Он вскоре затем умер в Чан-ани, состоя в свите императрицы.
В „Цзю Тан-шу" говорится: „начиная с эпохи Чоу-гун (685—688), „десять
родов" подвергались беспрестанным нашествиям и грабежам турок
Мо-чжо (?); они были ими частью перебиты, частью рассеяны и почти
совершенно уничтожены; затем, оставшись в числе не более 60—70 тысяч,
они вместе с Ху-сэ-ло эмигрировали в Китай, где и поселились" (Hirth,
op. cit., стр. 74; Chavannes—„Documents sur les Tou-kiue (Tures) occidentaux",
стр. 42—43). Это известие не подтверждается ни данными турецких над-
писей, ни позднейшими событиями в Илийском бассейне (см. ниже).
Ч По приказу императрицы он был перерублен в пояснице; его сын
Сянь был сослан в Чжань-чжоу.
7) Он был вторым сыном казненного Юань-цина.
— 303 —
того, как полководец Вап-сяо-цз'Ь нанес в 692 году ряд пора-
жений тибетцам, отвоевав у них все четыре инспекции
и утвердив китайскую власть в Восточном Туркестане и Тянь-
шаньских горах настолько прочно ’), что все последующие
их попытки укрепиться в бассейне р. Тарима, несмотря на
поддержку западных турок, уже не имели успеха. Борьба
велась одновременно в Хэ-си и в Тянь-шане, где Хань
Сы-чжун, начальник крепостного района Суй-i; 2), разбил
ну-ши-би и тургешей в нескольких стычках. Наконец, после
9 Военные силы, которыми при этом располагал Ван-сяо-цзЪ,
состояли главным образом из турецких войск, приведенных князем Ашина
Чжан-цзЪ. Вероятно, это были ордосские турки.
2) Chavannes—„Docum. sur les Tou-kiue“, стр. 77, полагает, что
здесь идет речь о городе Суй-t (Суй-шэ, Суябе мусульманских авторов),
находившемся в Чуйской долине, близь современного г. Токмака. Мы не имеем,
однако, никаких оснований помещать китайскую крепость в той же мест-
ности, где находилась и одна из ставок тургешского хана У-чжи-лэ. Скорее
всего она должна была находиться в пределах Восточного Туркестана,
ибо так называлась одна из четырех инспекций (прочие три: Кучаская
(Ань-си), Кашгарская и Хотанская), на которые разделен был Таримский
бассейн. Но, в виду разноречивости данных, связанных с наименованием
Суй-Ъ, утверждать это с уверенностью также нельзя.
Маршрут, приводимый Шаванном (op. cit., стр. 10; см также Hirth,
op. cit., стр. 71—73) ясно указывает на то, что город, носивший название
Суй-t, находился в долине р. Чу—Си-'t того времени (см. „Мэн-гу-ю-му-цзи“,
стр. 445; Иакинф, op. cit., Ill, стр. 244; не в этом-ли сходстве имен сле-
дует искать причину допущенной маршрутом ошибки, если только здесь
следует видеть ошибку?). С другой, однако, стороны в географическом отделе
Танской истории (см. „Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 408) говорится, что город
Суй-t находился к югу от оз. Суй-Ъ-шуй, т. е. Иссык-куля, с чем согласуется
и другое китайское показание (Иакинф, op. cit., Ill, геогр. указ., стр. 63),
гласящее, что крепость Суй-Ъ-чэн расположена была в трех днях пути к югу
от „снежного моря" (вероятно, так называлась ледниковая группа горного
массива Ак-Шийряк), где и летом постоянно выпадают снега, в местности,
орошенной реками, текущими на юг, в пределы Серединного государства.
„Тан-шу" ясно различает обе реки, стекающие с Центрального Тянь-шаня
на север и юг: первую (Чу) она называет Си-t, хотя часто и Суй-t, а также
Су-t, вторую (Ак-су)—Суй-t. Таким образом, если придавать веру обоим
показаниям, то выходит, что наименование Суй-t прилагалось 1) к городу
на р. Чу и 2) к крепости в долине Джанарта, причем то же название носила
и водная система Ак-су. Что касается инспекции Суй-t, то ее администра-
тивный центр находился в Янь-ци („Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 454; Иакинф—
„История Тибета и Хухунора", I, стр. 149, почему то помещает его в Куче).
— 304 —
многих неудач тибетцам в 696 году удалось взять приступом
город By-вэй (Лян-чжоу). Опираясь на этот успех, они пред-
ложили китайцам мир под условием уступки им четырех
инспекций и земель ну-ши-би. В свою очередь китайцы согла-
шались лишь на обмен территории кочевий ну-ши-би на куку-
норские земли. Соглашения при таких условиях не состоялось;
но с другой стороны и военных действий тибетцы не возобно-
вили, а вскоре затем возникшие у них смуты отвлекли их
внимание от Западного края.
К этому политическому моменту относятся следующие
строки орхонской надписи:
„На восемнадцатом году х) я (Бильге) двинулся против
согдаков шести Чубов 2); их народ мы победили. Тогда под-
ступило пятидесятитысячное китайское войско под предводи-
тельством Онг-тутука. При Ыдук-баш я сразился с ними.
Это войско я там истребил"...
Marquart3) раз’ясняет загадочное „Чуб" именем дина-
стии Чжаову или Чауву, к которой принадлежали князья
Мне кажется, что Chavannes, (op. cit., passim, особенно же стр. 113—114)
не раз’яснил, а еще более затемнил вопрос о Суй-'t даже в той его
части, которая касается инспекции Суй-'t. Забывая, что земли от р. Чу
на восток отошли в управление Ашина Ми-шэ, а на запад—Ашина Бу-чжэня,
он туда же, на реку Чу, помещает и инспекцию Суй-'t и, согласно
с этим, комментирует все китайские известия, относящиеся к этой послед-
ней. Хотя при этом он и приводит противоречащее этому взгляду утвержде-
ние „Тун-цзянь-цзи-лань" (изданное в 1768 году сокращение „Тун-цзянь-
ган-му“, важное в том отношении, что в нем большинство древних геогра-
фических пунктов отождествлено с современными), что административными
центрами четырех инспекций служили в буо году города Карашар, Куча,
Кашгар и Хотан, но сопровождает его замечанием „nous ne pouvons
controler 1’exactitude de cette assertion", не делающим его предположение
более приемлемым. В заключение остается упомянуть, что, согласно
„Си-юй-ту-чжэ“ (S. Levi et Ed. Chavannes—„L’itineraire d’Ou-k’ong" в „Journ.
Asiat.", IX serie, 1895, VI, стр. 346), инспекция Цзуй-Ъ или Су-'t нахо-
дилась к востоку (переведено: „а I’extrdmite orientale du lac Issyk—kul“)
от оз. Иссык-куля.
9 T. e. в 701 году; см. Marquart, op. cit., стр. 53; Мелпорапский—
„Памятник в честь Кюль-тегина", стр. 140.
2) Marquart, op. cit., стр. 71.
3) Op. cit., стр. 5 и 72. Ср., однако, Barthold—„Die altturk. Inschr.
u. die arab. Quellen", стр. 16 ---17.
— 305 —
шести согдийских владений—Кан 1), Ми 2), Шы 3), Хэ 4),
Цао 5), и На-со-бо 6), завоеванных, если верить надписи,
восточными турками в 701 году. Некоторое подтверждение
этому факту Marquart7) находит у Табари, который
писал, что в 701 году согдийцы в своей борьбе с хорасанским
эмиром Мухаллабом б. Абу-Суфра встретили поддержку у турок.
Эта поддержка могла быть, однако, оказана согдийцам
и помимо восточных турок, так как со времени Истеми-кагана
Согдиана не выходила из под турецкой зависимости. К тому же,
застав в Согдиане арабов 8), восточные турки едва-ли могли
вменить себе в обязанность защищать народ, который стре-
мились себе подчинить. Могло ли, однако, у Мо-чжо уже
в 701 году явиться это стремление?
Что Тянь-шань не находился еще в ту эпоху в его власти,
это явствует как из китайско-тибетских переговоров, устанавли-
вающих с полной несомненностью тот факт, что действитель-
ными владельцами этой части Средней Азии были китайцы,
так и из действий китайского правительства и его агентов,
о чем будет сказано ниже.
При таких условиях и при той вражде, которая существо-
вала между восточными и западными турками, мог-ли Мо-чжо
отважиться отправить свои войска через земли последних,
вверив к тому же управление ими двум юношам—Бильге 18
и Кюль-тегину 16 лет? И для чего? Чтобы ограбить (о прочном
завоевании конечно не могло быть и речи) за тридевять земель
в тридесятом царстве живших согдийцев. Отрицательный ответ
на этот вопрос находит себе подтверждение и в приведенных
выше строках орхонекой надписи.
*) Самарканд.
2) По мнению Ab. Remusat (см. Marquart, op. cit, стр. 59)—Маймург
арабских географов.
3) Кеш арабских географов, ныне Шахрисябз (Marquart, ibid.).
4) Кушания, к северо-западу от Самарканда (см. Бартольд—„Турке-
стан в эпоху монгольского нашествия", П, стр. 98. Отождествление—
Ab. R&musafr, см. Marquart, loc. cit.).
б) Осрушна и Иштихан, местность между Самаркандом и Ура-тюбе;
•см. Marquart, op. cit., 60.
6) Нахшеб или Несеф арабов.
7) Op. cit., стр. 15.
8) Арабы сражались под Кешем еще в 699 году.
Том П.	201
— 306 —
Онг-тутук, в сражении с которым приняли участие оба
брата, это—китайский полководец Сян Ван, имевший титул ань-
бей да-ду-хо *) „Мо-чжо, говорится в „Тан-шу * * 2), в 702 году
вторгся в Китай, ограбил Янь-чжоу 3) и Ся-чжоу 4 *) и угнал
отсюда 100.000 гблов лошадей; затем обложил Бин-чжоуб)
и выслал войска предать огню и мечу округа Синь-чжоу 6)
и Дай-чжоу 7). Ван (да-ду-хо) медлил выступить против него;
в следующем же году возникли переговоры о браке между
дочерью Мо-чжо и сыном Чжун-цзуна“, и турки оставили
пределы империи. О каких-либо серьезных столкновениях
с китайцами, которые окончились-бы поражением войск Вана
да-ду-хо (Онг-тутука), при этом не говорится 8), но не это
разноречие в данном случае останавливает на себе наше вни-
мание, а участие обоих братьев в походе, подтверждающееся
и следующими словами надписи: „Кюль-тегин пеший бросился
в атаку, схватил (йорыча?) Онг-тутука вооруженною рукой
9 Cahun—„Introduction a Thistoire de 1’Asie. Tures et Mongols des
origines а 1.405“, стр. 90, полагает, что здесь идет речь о вожде онгутов,
которых XIII век застает кочующими у Великой стены—гипотеза, которая
требует серьезных доказательств, так как имя онгут появилось впервые
в киданьскую эпоху, да и самый народ сложился, повидимому, тогда же;
о сем см. главу VI, также Бартольд—„Die histor. Bedeutung der altturk.
Inschr.“, стр. 23—24.
2) Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 328.
3) На правом берегу Желтой реки, к востоку от Нин-сятфу и Лин
чжоу.	.
4) Лежал восточнее Янь-чжоу.
б) Находился в восточной Гань-су, к северо-западу от ©и-ань-фу.
6) Город провинции Шань-си.
7) Находится в провинции Шань-си.
8) Бильге приписывает себе уничтожение китайской армии числен-
ностью в 50 тысяч человек. Так как во главе турецких войск, вторгшихся
в пределы Китайской империи в 702 году, находился Мо-чжо, что под-
тверждается и орхонской надписью („Кюль-тегин... с оружием в руках
представил его кагану"), то заявление это кажется мне неправдоподобным:
Мо-чжо едва-ли устранился-бы от командования войсками в серьезной
битве на неприятельской территории, передав его юному Бильге. Всего
поэтому вероятнее, что Бильге, точнее—Йоллуг-тегин, автор надписи,
раздул обыкновенную стычку с неприятелем, настолько ничтожную, что
о ней не сочли даже нужным упомянуть китайские историографы, в круп-
ное военное дело.	. .. .
— 307 —
и с оружием в руках представил его кагану". Могли-ли бы
они, однако, принять участие в этом походе, если бы в 701 году
действительно сражались в Согдиане с арабами? Огромное
расстояние, отделяющее оба эти района действий, решает этот
вопрос отрицательно, ибо для прохода походным порядком
8.000 верст с верховий Орхона до Шахрисябза и обратно
в Китай годовой срок недостаточен даже в том случае, если-бы
туркам не встретилось никаких задержек в пути, если-бы
выбор дороги всецело зависел от них, если-бы сменные лошади
были всегда к их услугам, если-бы не нужно было сообразо-
ваться с состоянием подножные кормов и все их завоевания
велись-бы, так сказать, мимоходом, не требуя ни остановок,
ни уклонений, в стороны. Засим еще одно замечание. В над-
писи в честь. Кюль-тегина Бильге-хан, перечисляя походы,
в которых принимал участие этот выдающийся воин, стара-
тельно подчеркивает и все его подвиги личного мужества
в столкновениях с неприятелем. Поход 701 года в Согдиану
составляет в этом отношении исключение, он только упоми-
нается, а между тем во всей боевой деятельности обоих
братьев не было-бы ничего славнее такого набега, если-бы он
действительно имел место. Наконец, в надписях ничего не
говорится и о битвах с арабами.
Таким образом политическая кон’юнктура, вся совокуп-
ность внешних условий исключала возможность турецкого
похода 701 года на Согдиану, и орхонские надписи, помимо
воли их авторов, дают тому подтверждение.
Дальнейшие строки орхонской надписи возбуждают также
вопросы, не находящие ясного ответа в китайских анналах.
В них говорится:
“Ыдыкут басмалов был мой угуш (вассал?), был мой поддан-
ный. Когда мне исполнилось двадцать лет J), я выступил против
него (с войском), так как он стал пренебрегать высылкой дани"...
Если басмалы (ба-си-ми китайцев) уже в 703 году счита-
лись вассалами восточных турок, то когда же они ими стали,
и где находились в то время их стойбища?
Опираясь на „Цзэ-чжэ-тун-цзянь“, где говорится, что
в 699 году хан Мо-чжо об’явил своего сына Фу-цзюй малым
1) В 703—704 г.г.
— 308 —
каганом, и что этот последний управлял чу-му-гунь и дру-
гими племенами западных турок, Шаванн А) высказывает
предположение, что в 699 году восточные турки овладели
Джунгарией и Тянь-шанем и стали господами союзов ну-ши-би
и ду-лу * 2).
Чу-му-гунь действительно входили в состав союза ду-лу,
но тогда как их земли находились в Тарбагатае, остальные
члены этого союза кочевали в Тянь-шане, где в 703 году,
как мы видели выше, властвовал китайский вассал У-чжи-лэ,
в том же 699 году снарядивший посольство в Чан-ань. Едва-ли
это могло-бы случиться, если-бы Мо-чжо к этому времени
подчинил его своей власти.
Что китайцы продолжали властвовать в Тянь-шане и после
прервавшихся в 697 году переговоров с Тибетом, это явствует
из следующего.
После того как Ху-сэ-ло, теснимый У-чжи-лэ, покинул
Тянь-шань и переселился в Чан-ань (в 699 г.), китайское пра-
вительство признало необходимым найти ему более энергич-
ного заместителя и в своем выборе остановилось на Ашина
Оянь, старшем сыне безвинно казненного Юань-цина. Возвра-
щенный из ссылки, он был восстановлен во всех титулах
своего деда Ашина Ми-шэ и назначен наместником в Бэй-тин
с званием „великого попечителя десяти родов". К месту своего
служения он прибыл в 703 году и вскоре имел случай дока-
зать, что, посылая его на запад, в нем не ошиблись: когда
Ду-дань, один из князей ну-ши-би, восстал против китайцев, то
он немедленно погнался за ним, настиг его к западу от г. Суй ij
и, нанеся ему здесь жестокое поражение, отрубил ему голову,
его же сторонников заставил вернуться в покинутые кочевья.
В следующем году он был сделан главноуправляющим на запад
от Да-цзи, т. е. великой песчаной пустыни, а каганом десяти
родов об’явлен Ашина Хуай-дао, сын Ху-сэ-ло. Наконец,
несколько ранее, а именно в 702 году, в должности главно-
управляющего Гинь-маньским округом утвержден был шатоский
9 Op. cit., стр. 282—283.
2) Если-бы это оказалось верным, . го стал-бы более возможным
и набег Бильге на Согдиану в 701 году; в действительности, однако, дело
обстояло не так, о чем—ниже.
— 309 —
князь Гинь-шань. Все эти действия китайского правительства
и его агентов вполне определенно указывают на то, что до
705 года власть восточных турок на Южную Джунгарию
п Тянь-шань еще не распространялась, и что если в „Цзю
Тан-шу “ и говорится J), что „варварами, находившимися
преемственно в управлении Ашина Сяня и составлявшими его
собственный народ, стали постепенно овладевать с одной
стороны Мо-чжо-каган, с другой—тургешский хан У-чжи-лэ“,
то это отнюдь не может служить подтверждением гипотезы
Шаванна, доказывая лишь то, что и на дальнем западе
Китайское правительство, не сообразуясь с изменившимися
условиями, продолжало держаться своей традиционной системы
управления завоеванной территорией, основанной на престиже
императорской власти, а не на материальной мощи полномочного
агента, которому предоставлялось почерпать ее в местных
рессурсах; коррективом к сему со времен Тай-цзуна служило
возложение административных обязанностей на лиц из местной
высшей родовой знати, чем одновременно рассчитывалось
направить и личные средства последних на служение интересам
империи, но далеко ,не всегда такая система оправдывалась:
живой тому пример—Ху-сэ-ло, который предпочел удалиться на
покой, чем играть недостойную роль высшего администратора
края без возможности отстоять даже личное свое имущество
и права. Ашина Сянь очутился в таких же условиях, причем
значительно померкший престиж императорской власти не
помог ему отстоять свои наследственные владетельные права ни
на юге, где ему пришлось иметь дело с У-чжи-лэ, ни на севере,
в Тарбагатае и по Черному Иртышу, где Мо-чжо постепенно
захватывал власть над населявшими их кочевниками; так,
вероятно, покорено было племя чу-му-гунь, так, вероятно,
стал вассалом восточных турок и ыдыкут басмалов * 2). Что
касается времени, когда это должно было случиться, то ука-
зание „Цзэ-чжэ-тун-цзянь“ дает нам возможность отнести его
9 Chavannes, op. cit., стр. 41.
2) Но как, будучи отведены вместе со своими соседями чу-му-гунь
в удел князю Фу-цзюй, басмалы могли одновременно оказаться и васса-
лами Бильге, шада тардушей, это—вопрос, который не легко об’яснить,
отказавшись от мысли, что Йоллуг-тегин приписал Бильге действия, кото-
рых тот вовсе не совершал.
— 310 —
к концу VII века, чему не противоречит вышеприведенное
замечание „Цзю Тан-шу“ об утрате Ашина Синем части своих
наследственных владений, так как такая утрата всего легче
могла произойти в то время, когда он находился в опале.
В 706 году Мо-чжо вторгся в Китай и, переправившись
через Желтую реку, напал на Мин-ша J). Выступивший против
него из Лин-ву 2) китайский полководец Ша-ча Чжун-и потер-
пел полное поражение и не мог помешать ему опустошить
восточную часть Гань-су 3). Тогда император издал новый указ,
обещавший тому, кто убьет Мо-чжо, царский титул и должность
главнокомандующего всей императорской гвардией.
В этом набеге приняли участие и оба брата, Бильге
и Кюль-тегин. Подвиги этого последнего в сражении при
Минь-ша Бильге-хан велел увековечить в следующих стро-
ках:
„Когда ему (Кюль-тегину) наступил 21 год 4), мы срази-
лись с Чача Сенгу ном. Кюль-тегин повел атаку, сев на своего
светло-серого коня Тадык Чура; этот конь там пал. Он пересел
на светло-серого коня Ышбара Ямтар; и этот конь там пал.
В третий раз он вскочил на уступленного ему оседланного
гнедого коня Иегин-силиг бега и вновь бросился в атаку,
но и этот конь там пал. В его латы попало более ста стрел...
О! его атаки вы хорошо знаете, турецкие беги! То войско мы
там уничтожили"...
9 Chavannes, op. cit., стр. 181, 289, полагает, что здесь идет речь
о песках Мин-ша, лежащих в округе Ша-Чжоу (Дунь-хуан). Это—несомнен-
ная ошибка, так как так далеко к западу незачем было забираться Мо-чжо.
Местность Мин-ша, о которой здесь говорится, находилась в северо-
восточной части Гань-су, на правом берегу Желтой реки. Здесь был горо-
док Мин-ша-чэн, а южнее его лежала долина Мин-ша-чуань, где, вероятно,
и произошло столкновение восточных турок с китайцами. См. также
St. Julien, op. cit., стр. 426, где говорится о крепости, а не о песках
Мин-ша. Впрочем правильность моего приурочения доказывается как тем
обстоятельством, что против вторгнувшихся турок выступили войска из
Лин-ву, так и тем, что опустошены были турками китайские земли не
западной, а в восточной Гань-су.
2)	С 607 года так назывался город Лин-чжоу.
3)	Особенно при этом пострадал округ Юань-чжоу, к северо-востоку
от г. Пин-лян-фу.
4)	Соответствует 706 году.
— 311 —
Себе же Бильге приписал всю честь поражения китайской
армии *), что едва-ли правильно, так как не он, а Мо-чжо
находился во главе турецких сил, вторгнувшихся в пределы
Лун-ю.
Повидимому, в том же 706 году подавлено было турками
и вспыхнувшее у них в тылу восстание т^лэсдев йер-байырку,
которые были ими на голову разбиты при озере Турги-Яргун * 2).
В 708 году каган Мо-чжо совершил свой последний набег
на Китай, а засим он стал направлять все свои силы на запад,
где последовательно были покорены: в 709—711 годах чики 3 4)
и киргизы, в 711—712 годах тургеши и карлуки и в 712—
713 годах согдййцы и кара-тургеши. Весь этот боевой период
выясняется главным образом из турецких надписей, которые,
выдвигая на первый план ратные подвиги Бильге-кагана,
Кюль-тегина и Тон’юкука, говорят Одновременно и о самом
ходе завоеваний.
Автонекролог Тон’юкука довольно подробно знакомит
нас с ходом военной экспедиции восточных турок против чиков
*) Слова надписи:
„На двадцать втором году я пошел против китайцев и сразился
с восьмидесятитысячным войском Чача Сенгуна. Его войско я там совер-
шенно разбил"...
2) Всего вероятнее, что это—озеро Торей, лежащее между Керулю-
ном и Ононом.
3) Мне кажется, что это то племя, имя которого передается в китай-
ской транскрипции словом Ци-гу, у французских авторов Ki-ко, Kie-ко,
считающимся одной из транскрипций китайского „киргиз". Если так,
то племя чик следует считать коренным турецким, ибо вышеприведенная
(стр. 208) легенда о происхождении турецкого народа говорит нам, что
второй из сыновей Ичжи Нишиду носил имя Ци-гу. Гипотеза эта устраняет
также необходимость считать киргизов племенем, родственным туркам,
что с антропологической точки зрения недопустимо. Засим, она вполне
удовлетворительно об’ясняет и преобладание короткоголового элемента
в абаканских погребениях медного века. О народе чик упоминается также
и в надписи „Селенгинского камня" (см. „Труды Троицкос.-Кяхт. отд.
Приам, отдела И. Русск. Географ. Общ.", 1912, XV, I, стр. 43).
4) Marquart, op. cit., стр. 53, пишет, что в 711—712 годах было
подавлено лишь восстание карлуков. По общему ходу событий карлуки
действительно должны были стать вассалами восточных турок несколько
ранее 711 года, может быть даже в конце VII века, но подтверждения
этому в исторической литературе мы не находим.
— 312 —
и киргизов *), в орхонских же надписях о том же походе
говорится:
„Когда мне было 26 лет * 2), народы чик и кыргыз стали
нам врагами. Переправившись через Кем3), я двинулся против
чиков, сражался при брпене и разбил их войска... Азов... 4)
я прогнал на запад... На 27-ом году я выступил против кыр-
гызов. Пролагая дорогу в снегах глубиной свыше копья,
я поднялся на Кбгменскую чернь и врасплох напал на кыр-
гызов. С их каганом я сразился в черни Сунга. Я убил там
кагана 5) и покорил его народ*...
К этому надпись в честь Кюль-тегина добавляет, что во
время этой битвы „Кюль-тегин атаковал врагов, имея под
собой белого жеребца Байырку. Первого же, отважившегося
с ним сразиться, он сбросил с седла, после чего ринулся
с копьем на ряды неприятеля и пробился к своим. Он надса-
дил, однако, при этом своего коня, белого жеребца Байырку*...
„В том же году, говорит нам далее надпись, я (Бильге)
двинулся против тургешей"...
Таким образом, согласно всем трем, цитируемым выше,
турецким надписям, турки позднею осенью или зимой перешли
через Шабин-дабага, нанесли поражение киргизам, убили их
хана и, покорив их, двинулись против тургешей. Перепра-
вившись через Иртыш, они, как мы ниже увидим, достигли
уроч. Болчу 6), где и встретили тургешское войско. Тургеши
9 См. выше, стр. 297.
2) Т. е. в 709-710 г.
3) Может быть, одно из динлинских племен, живших в пределах
Саянского нагорья, в степи, носившей то-же название. Так как Абаканская
степь была занята киргизскими кочевьями, то под именем степи Аз могла
быть известна только та часть левобережной Енисейской равнины, кото-
рая орошается реками Кокса и Ерба (не Орпен-ли?), т. е. Качинская
степь. Рamber у, op. cit., стр. 43, повидимому, полагает, что азы составляли
один из отделов киргизского племени.
4) Не лично, так как во второй надписи говорится: „кагана киргизов
мы убили и покорили его народ"...
5) Согласно надписи „ Селенгинского камня* (ibid.), Болчу—река.
В своем автонекрологе Тон’юкук пишет, что турки столкнулись
с тургешами, перейдя р. Болчу, в долине Ярыш. Радлов („Die altturkischen
Inschriften der Mongolei*, 2-te Folge, 1899, стр. 66) полагает, что восточные
— 313 —
дрались с ожесточением, их шад и ябгу пали в бою, но тем
не менее они были разбиты наголову и должны были поко-
риться кагану Мо-чжо. Засим восточные турки, преследуя
кара-тургешей, проникли в Согдиану.
Надпись в честь Бильге-хана сообщает нам следующее
о походе против тургешей.
„Поднявшись на Алту некую чернь переправившись
через реку Иртыш и продвинувшись до . . . я напал на тур-
гешей врасплох.... Войско тургешского хана наступало подобно
огню и буре 2). Мы сражались при Болчу. Кагана, его ябгу
и шада я там убил 8) и его народ покорил
турки, перейдя вброд р. Иртыш, должны были выйти в степь, лежащую
к северо-западу от хр. Тарбагатая, в Сергиопольском округе, где таким
образом и следует искать долину Ярыш. Такой маршрут мне кажется
совершенно невероятным, так как ни тургешам, выступившим против
восточных турок, не было никакой нужды идти из центрального Тянь-шаня
на Сергиополь, ни этим последним избирать кружную дорогу через горные
дебри на Большой Алтай и Иртыш. Для того, чтобы оправдать гипотезу
Радлова, Тон’юку^у следовало обогнуть горные массы Табын-Богдо-ола
и с плоскогория Укок спуститься трудно-доступным ушельем р. Бухтармы,
между тем как в его распоряжении находились значительно более короткие
и легкие пути через Алтаин-нуру и Черный Иртыш, служившие обычным
путем сообщения Приалтайских стран с центральным Тянь-шанем. Поэтому
мне кажется, что долину Ярыш следует искать в области восточного Тар-
багатая или даже еще восточнее. Бартольд („Die alttiirk. Inschr. und die arab.
Quellen", стр. 17) ищет ее южнее, к северу от р. Или, но такое ее положение
не соответствовало-бы словам автонекролога Тон’юкука: „Я перешел
Алтунскую чернь без дороги, переправился через Иртыш вне брода
(т. е. вне обычного места переправы), шел всю ночь и на рассвете достиг
Болчу". Лазутчики донесли, что войско тургешей расположилось в долине
Ярыш. „Тогда мы напали на них и обратили в бегство". Отсюда ясно,
что долина Ярыш не могла находиться особенно далеко от (р.?) Болчу
и Иртыша, точнее же—Черного Иртыша.
9 На хребет Алтаин-нуру?
2) „Нападение в расплох“ и „наступление подобно буре" связать
трудно, но надпись Тон’юкука поясняет нам оказавшийся здесь пробел.
В этой надписи говорится: „На рассвете достигли мы Болчу... Тогда мы
напали на них, и они разбежались. (Когда мы с ними столкнулись) во вто-
рой раз, они наступали огромными массами подобно (гонимому ветром)
степному пожару, но тем не менее мы их разбили"...
3) В автонекрологе Тон’юкука сказано: „кагана мы взяли в плен",
что согласно и с китайскими сведениями.
Том II.	2Q2
— SU-
fla этом Бильге-каган обрывает повествование о похюдё
да запад, но мы находим его продолжение в надписи в честь
Кюль-тегина, где говорится:
Когда, после покорения тургешей, „весь кара-тургешский
народ х) откочевал внутрь страны" * 2), турки снарядили за ними
в погоню отряд, который, выполнив свое назначение и вернув
беглецов обратно в Центральный Тянь-шань, продолжил свои
завоевания и дальше и овладел Согдианой на юг до Темир-
Капыга 3).
Обратный путь из этой страны турки совершили при
тяжелых условиях. Надпись указывает на отощавших лошадей,
бескормицу, отсутствие провианта и упоминает о малодушии,
обуявшем некоторые части их войск, о раскаянии в предпри-
нятой с ничтожными силами экспедиции, о нападениях
неприятелей... Последними были очевидно западные турки—
ну-ши-би и кара-тургеши, так как именно против них был
выслан Кюль-тегин, чтобы прикрыть отступление главных сил.
Его победы спасли положение. О них повествуется так:
9 В „ Тан-шу“ говорится, что тургеши делились на желтые и чер-
ные роды. Так как эпитет „черный" применяется тюрками Средней Азии
для обозначения младшей, подчиненной части народа, то и в данном случае
следует думать, что кара-тургешами называлась часть тургешского племени,
управлявшаяся князьями младшей линии.
2) За реку Йенчу (Сыр-дарыо), где, по словам Тон’юкука, они овла-
дели землей кенгересов, которых Marquart, op. cit., стр. 10, отождествляет
с печенегами—каггарами Константина Багрянородного. Подтверждением этой
гипотезы служит то обстоятельство, что у арабов и китайцев река Сыр-
дарья носила название Кангар. „Если возможно сближение, пишет проф.
77. Голубовский („Печенеги, торки и половцы до нашествия татар", стр. 55)
названия каггар (кангар), даваемого печенегам Константином Багрянородным,
(„<л Si Пат^отосхХтои (так греки называли печенегов) oi тгротероу Каууар
e7vovop.a’(6|7.£voi“... „xal twv Пат^юахХтои тйу т»)уЫаита Каууар етгоуо^а^орхуму"...
Constantinus Porphyrogenilus в „Corpus Scriptorum Historiae Byzantinae",
1840, VIII, стр. 169) с именем кангит Плано-Кариини, то мы вправе видеть
в канкли (канглы) то племя, из которого вышли печенеги". Хотя едва-ли
можно сомневаться, что в состав печенегов входили канглы, но из этих
сближений следовало-бы, что турки называли канглов кенгересами, что
уже совершенно невероятно.
3) „Чтобы устроить народ согдак", говорит хан Бильге. „Ради крас-
ного шелка, золота, серебра и драгоценных камней", поясняет с своей
стороны Тон’юкук.
— 315 —
„Сев на белого коня Алп-шалчи, он атаковал кара-тургешеп,
довел их до крайности й покорил... Затем пошел обратно...
напал на Кошу-тутука J), перебил его воинов и захватил его
стойбища и имущество"...
Китайские известия, в общем подтверждая эту турецкую
версию походов Мо-чжо на запад, дополняют ее существен-
ными подробностями.
У-чжи-лэ скончался в 706 году. Ему наследовал его стар-
ший сын Со-гэ, при котором в Тургешском ханстве возникли
смуты, сопровождавшиеся вмешательством китайцев и турок
п повлекшие за собой падение государства.
В 708 году восстал против Со-гэ один из подвластных ему
князей Ашипа Чжун-цз!; 2). Чжун-цз^ стал искать поддержки
у китайцев, ио Со-гэ успел перехватить переписку и, убе-
дившись в организованном против него заговоре, решил пре-
дупредить своих недругов и напал на Ань-си (Кучу). Высту-
пивший против него наместник Ню Ши-цзян пал в бою, после
чего его отряд был почти уничтожен. Но это столкновение
не имело дальнейших последствий, так как китайское прави-
тельство решило игнорировать проступок своего могуществен-
ного вассала, Со-гэ же было не до внешних войн 3): против
него в это время вел компанию его младший брат Чжэн,
призвавший на помощь восточных турок.
Эта помощь оказалась роковой и для Чжэна, так как
Мо-чжо, захватив в плен Со-гэ, предал смерти обоих братьев,
а их земли присоединил к своим владениям (в 711 году).
На казнь он проводил их следующей сентенцией: „Будучи
родными братьями, вы не могли жить в мире между собой.
Можете-л и вы быть мне верными слугами?" 4).
9	„Кошу"—название одного из пяти племен союза ну-ши-би (см.
Иакинф, op. cit., стр. 356; Chavannes, op. cit., стр. 35, 68).
2)	Этот князь, будучи противником Ашина Суй-цз'Ь, принял в 692 г.
участие в войне с тибетцами и их союзниками, западными турками, на
стороне китайцев, чем, вероятно, и об’ясняется поддержка, оказанная ему
Китаем в его конфликте с каганом Со-гэ. Захваченный в плен отрядом
тургешей, он был, повидимому, вскоре же затем ими убит. Подробнее см.
Chavannes, op. cit., стр. 184—185.
3)	Впрочем, как это видно из его письма, адресованного Го Юань-
чжаню (Chavannes, op. cit., стр. 190), он и не искал ссоры с Китаем.
4)	Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 368.
— 316 —
Некоторая часть тургешского народа (кара-тургеши) х) не
пожелала подчиниться Мо-чжо и, откочевав внутрь страны,
избрала своим каганом Чэ-би Ши*чжо Су-лу, князя отдела
пзюй-би-шэ. С ним то, вероятно, и пришлось иметь дело
Кюль-тегину,
О турецком набеге па Согдиану китайские анналы не упо-
минают, но в „Истории" Яку би* 2) рассказывается о нем сле-
дующее:
„Кутейба 3) оставил правителем Самарканда своего брата
Абдеррахмана. Когда (осенью 712 года) он отбыл из города,
население последнего нарушило договор. Ему в помощь прибыл
каган, государь турок. Абдеррахман донес о сем брату, но тот,
выждав время до конца зимы, только тогда выступил против
турок, поразил их и привел страну снова в порядок".
Из сего следует, что отступление турок ранней весною,
до появления в степи свежей растительности, было вынужден-
ным и что оно должно было совершаться действительно в весьма
тяжелых условиях. Вполне естественно, что надпись в честь
Кюль-тегпна умолчала об испытанном турками поражении,
но может быть, как догадывается Бартольд, его в действи-
тельности и не было, и только сознание невозможности отра-
зить арабов и неблагоприятные известия о настроении кара-
тургешей и ну-ши-би заставили восточных турок поторопиться
своим отходом на север.
Одновременно с этими военными предприятиями кагану
Мо-чжо пришлось вести две войны: на крайнем востоке против
киданей и татаби (хи) 4), закончившуюся покорением послед-
них, и на западе против восставших карлуков.
По выражению орхонской надписи, карлукп уже в 712 году
„стали врагами" восточных турок. В чем выражалась эта
вражда—нам неизвестно, но из того обстоятельства, что только
в 714 году, после возвращения Кюль-тегина из его тянь-шань-
ской экспедиции, борьба между турками и карлуками приняла
]) В „Тан-шу“ сказано, что подданные Су-лу состояли из черных
родов {Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 370).
2) Бартольд, op. cit, стр. 11.
3) Кутейба б. Мусли—аргйбский завоеватель Мавераннагра.
4) В 710—711 годах. См. 57. Julien, op. cit., стр. 455; Иакинф, op.
cit., 1, 2, стр. 331.
— 317 —
решительный характер, мы, кажется, в праве вывести заклю-
чение, что эти последние, выказав неповиновение Мо-чжо
хану ’), в дальнейшем уже держались выжидательного образа
действий. Но это не спасло их от турецкого возмездия, и Бильге
из под Бишбалыка, Кюль-тегин с р. Чу, соединив свои отряды,
разбили их на голову при священной горе Тамага * 2).
Бильге приписал эту победу себе. Победителем он считал
себя и перед воротами Бишбалыка, который, будто-бы, потому
только не был им взят, что добровольно ему покорился.
Китайцы, однако, об этом рассказывают иначе и говорят, что
бэйтинскпй наместник Го Цзянь-гуань 3) нанес здесь туркам
жестокое поражение 4). Что это так и должно было быть, дока-
зывается той спешкой, с какой хан Мо-чжо послал под началь-
ством своего сына И-ни-хана и полководцев Тун-во и Хо-ба
новое войско к стенам Бэй-тина. Но и это войско постигла
та же участь: оно было разбито (в 715 году), Тун-во захвачен
в плен и обезглавлен, Хо-ба же бежал, но страшась вернуться
к Мо-чжо без войска, скрылся с семьей в Китай, где был
обласкан, богато одарен и возведен в княжеское достоинство 5).
Между тем как эти события происходили в южной Джун-
гарии, князья-братья продолжали свои подвиги на севере:
в 715 году они покорили азов, разбив их на голову при
Кара-кбле 6).
715-й год оказался кульминационным в развитии могу-
щества нового турецкого государства, а затем оно быстро
*) Наиболее частым поводом к конфликтам между сюзереном и вас-
салами служил отказ последних от высылки вспомогательных военных
отрядов. Вероятно, на этой же почте возникли недоразумения и с карлу-
ками.
2) Так как активная роль в этой борьбе принадлежала восточным
туркам, то эту гору следует, как мне кажется, искать на землях карлуков,
т. е. в пределах восточного Тарбагатая или даже в области бассейна реки
Дям (Намын-гола).
3) У Иакинфа, op. cit., 1, 2, стр. 330,—Го Цзянь-хуань.
4) В 714 году (см. St. Julien, op. cit., стр. 453).
5) Иакинф, ibid.; St. Julien, op. cit., стр. 454.
6) С азами турки столкнулись впервые при покорении киргизов.
Они бежали тогда на запад (см. выше стр. 312).
Под именем Кара-кбль ныне известно узкое моренное озеро в бас-
сейне Алаша, но едва-ли азы владели когда-либо этой землей.
— 318 —
пошло по пути разложения. Этот процесс нашел отражение
в следующих словах орхонской надписи:
„О вы, турецкие и огузские беги и народ, слушайте!
В то время, как небо не давило на тебя сверху, земля не
разверзалась у тебя под ногами, о турецкий народ! кто погу-
бил твое государство? Покайся! ибо ты сам был тому причи-
ной, низко поступив с мудрым каганом, который возвысил
тебя, опираясь на твою прежнюю верность, и (разорвав) свой
славный деяниями племенной союз. (Скажи:) явились разве
откуда нибудь войска, рассеявшие тебя? явились разве копей-
щики, погнавшие тебя? (Нет,) ты сам, о народ священной
Утукенской черни, ушел... (Покинув кагана), ты бродил между
востоком и западом п всюду оставлял реки крови и горы
костей. Твои крепкие сыновья (вновь) стали рабами, твои
чистые дочери стали рабынями... вследствие твоего непонима-
ния собственного блага, вследствие твоей низости мой дядя
каган погиб“...
Об этом периоде турецкой истории в „Тан-шу“ говорится:
С годами Мо-чжо стал с большой жестокостью управлять
государством. Тогда народ возроптал и начал от него отла-
гаться. Ну-ши-би и ду-лу, в частности ху-ву х) и шу-ни-ши,
просили принять их в китайское подданство; Чжу-сы 2), главно-
командующий в Да-мо 3), Му-ло-фу-ги, главнокомандующий
в Юапь-чжи 4), прикочевали со своими подданными к границам
9 Несомненно ху-у-лу, ху-лу, одно из пяти племен союза ду-лу.
Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 331, ошибочно переводит: „хувушу и ниши"
вместо „ху-ву и шу-ни-ши". Такие ошибки, к сожалению, не редки у сино-
логов, что крайне затрудняет пользование китайскими источниками.
Д. Позднеев, указывает, например, на подобную же ошибку у. Doolittle,
который соединил в „А vocabulary and handbook of the Chinese language",
VII, стр. 205, наименования
трех тЪлэских племен
-) Вероятно, как этот, так
мэн-чэнь
ту-жу-хэ
хунь
{мэн-чэнь-ту
жу-хэ-хунь.
и следующий,—турецкие князья, носившие
китайский титул.
3) В переводе—„великая пустыня"; вероятно, так назывался Ала-
шаньский округ.
4) В транскрипции о. Иакинфа—Сюань-чи; вероятно, один из окру-
гов Шань-юй’ского наместничества.
— 319 —
Китая и отдались под покровительство императора *); гэ-ло-л}
(карлуки) последовали примеру „десяти родов“ и просили
о помощи; на западе Муюн Дао-ну, повелитель народа ту-гу-
хунь, на северо-востоке вожди корейских племен ё-шэ-ши
и гао-гун-и и другие князья просили китайской защиты. Их
поселили на свободных землях к югу от Желтой реки. Засим
восстали „девять родов" * 2). Мо-чжо их рассеял и захватил
весь их скот и имущество. Тогда поднялись ба-i-ry (байырку) 3).
Но и их поразил Мо-чжо при реке Толе. Однако, когда он
е небольшим отрядом возвращался в свою ставку, эти послед-
ние устроили засаду в лесу, перебилп его конвой, а ему
самому отрубили голову, которую и переслали в Чан-ань.
Событие это произошло в 716 году.
Восстанию тклэских племен орхонские надписи отводят
много места. Вот, что мы в них читаем:
„Когда племенной союз моего дяди кагана пришел в упа-
док, когда он распался, мы пошли войной на племя изгиль 4).
Кюль-тегин, сев на своего белого коня Алп-шалчы, бросился
в атаку. Тот конь там пал. Народ изгилей погиб".
’) Было приказано расселить их в Алтайских горах; но едва-ли это
распоряжение в то время могло быть исполнено.
2) См. Chavannes—„Notes additionelles sur les Tou-kiue occidentaux",
отд. отт., стр. 32, где перечислены т'Ьлэские роды, передавшиеся китай-
цам.
3) В другом месте (St. Julien, op. cit., стр. 458) сказано, что восстали
девять родов ба-Ъ-гу. Это, конечно, ошибка.
4) Аристов (op. cit., отд. отт., стр. 22) и Hirth (op. cit., стр. 134)
видят в этом народе сы-цз'Ь китайцев. Я ничего не могу возразить на эту
гипотезу, так как думаю, что имя изгиль носило одно из Т'Ьлэских племен
(если не сы-цз'Ь, то си-цз'Ь, может быть?), но должен заметить, что в эту
эпоху сы-цз^ жили не в бассейне р. Селенги, а южнее—в Хэ-си (см. выше
стр. 297—298). Впрочем, может быть, подобно уйгурам, они к этому времени
успели уже вернуться на родину? При особой подвижности тЪлэских пле-
мен в этом не было-бы ничего странного. В. Томсен, op. cit., стр. 160,
отождествляет их с ишкулами, одним из уйгурских племен, согласно пре-
данию, передаваемому Рашид эд-Дином, населявшим долину одной из десяти
рек, образующих Орхон, носившую также название Ишкул.
Изгиль, как народное имя, известно было и на Волге, где племя
это входило в состав болгарского союза; см. Pambery, op. cit., стр. 61,
который ссылается на Ибн-Русте.
— 320 —
„Токуз-огузы был мой собственный народ ’). 13о время
охвативших страну смятений и этот народ стал нашим вра-
гом. В течение года мы с ними имели пять столкновений.
В первый раз мы сошлись при Тогу-балыке * 2). Кюль-тегин,
сев на своего белого коня Азмана, атаковал неприятеля.
Шеетйь воинов он заколол, седьмого зарубил мечом. Во второй
раз мы бились с эдизами 3) при Кушлагаке 4). Кюль-тегин,
сев на своего бурого коня Аз, бросился в атаку и пронзил
(копьем) одного воина, после чего, преследуя (неприятеля),
зарубил еще девять человек. Народ эдизов погиб. В третий
раз мы сражались с огузами при... Кюль-тегин, сев на белого
коня Азмана, атаковал их и убил несколько человек. Их войска
мы поразили, их племенной союз покорили. В четвертый раз
мы сразились в верховьях речки Чуш“...
Здесь, повидимому, турки проиграли битву, но затем,
воспользовавшись с’ездом огузов ради похорон Тонга-тегина,
напали на них врасплох и нанесли им поражение.
„В пятый раз мы сразились при Эзгенти Кадазе. Кюль-
тегин, сев на бурого коня Аза, бросился в атаку, пронзил
копьем двух воинов... То войско там погибло"...
Дальнейшее содержание обеих надписей, благодаря отчасти
порчи их текста, представляется не вполне ясным. Все же можно
вывести заключение, что положение восточных турок весной
716 года после неблагоприятной зимы, имевшей последствием
особо сильный падеж скота п лошадей, оказалось очень труд-
ным, чем и решили воспользоваться огузы 5), двинувшие против
]) Эти слова я понимаю так, что тогуз-огузы находились под непо-
средственным его управлением.
2) Томсен и Радлов переводят: при городе Тогу. Такого города мы,
однако, не знаем <в Монголии. Надпись в честь Бильге-хана добавляет
к этому, что местности Тогу-балык турки достигли, переплыв р. Тоглу
(Толу). Согласно китайским анналам (St. Julien, op. cit., стр. 458), тут
потерпели поражение байырку.
3) Вероятно, а-дф> китайских анналов; см. выше стр. 251.
4) У Томсена—Кушлигак. С точностью (Мелиорансщш—„Памятник
в честь Кюль-тегина“ в „Зап. вост. отд. И. Русск. Археол. Общ.", XII, 2—3,
стр. 129) это название не установлено. В надписи в память Бильге-хана
сказано: „при Андаргу". Thomsen. считает даже возможным читать „Ургу".
5) Орхонская надпись приписывает им следующую мысль: „лошади
и скот у турок погибли, без лошадей же они окажутся неспособными к бою".
— 321 —
них большие силы, разделенные на три отряда. Своевременно
осведомленные, турки в свою очередь разделились: Кюль-тегин
остался охранять ханскую ставку п успешно выполнил свою
задачу’), Бильге же вышел на встречу огузам, несмотря на
то, что кони, истощенные долгой бескормицей, не гарантиро-
вали успеха похода. „Но, говорит надпись Бильге, небо даро-
вало нам силы*, и враг был разбит и рассеян... Даже больше
того. Вероятно, обновив после победы конский состав, Бильге
преследовал огузов вплоть до их стойбищ, которые и раззо-
рил. Затем, столкнувшись здесь с свежими войсками их союз-
ников токуз-татар 2), он напал и на этих последних и раз-
бил их в двух последовательных боях. Тогда огузы бежали
в Китай...
Это вторичное бегство т&лэсцев к границам Китая под-
тверждается китайцами в отношении а-д1; (эдизов) 8), сы-цз'Ь
*) Надпись в память Кюль-тегина посвящает обороне ханской ставки
следующие строки: „Огузы врасплох (?) напали на ставку, Кюль-тегин,
сев на своего белого коня Огсиза, сразил девять воинов и не
отдал орды! Моя мать катун и вы, следующие за ней, мои сводные
матери (т. е. вдовы Кутлуга), мои тетки, мои невестки, мои княжны,
все вы были в опасности быть убитыми и не похороненными, или,
оставшись в живых, стать рабынями. Если бы не было Кюль-тегина, все
вы погибли бы!"...
2)	Hirth, op. cit., стр. 43, высказывает предположение, что токуз-татары
только другое название токуз-огузов, с чем справедливо не соглашается
Бартольд, op. cit., стр. 20; да и текст надписи не дает оснований к подобному
заключению. Скорее можно было-бы предположить, что токуз-татары надпи-
сей это—„цзю-син ба-Ъ-гу“, т. е. „байырку девяти родов" китайских анна-
лов, но и эта гипотеза имёла-бы за себя лишь совпадение в количестве
родов, образовавших союзы байырку и татар. Те же орхонские надписи
упоминают и об отуз-татарах, т. е. татарах тридцати родов, представители
коих приняли участие в похоронах Бумын-кагана. Из сего следует, что
татарский союз, слагавшийся в VI веке из тридцати родов, к началу VIII века
уже распался, причем в качестве союзников огузов явилась группа из
девяти татарских родов. О татарах (да-да) китайцы пишут, что они распа-
дались на множество родов, при чем слабейшие из них насчитывали едва
50—70 семейств; тем не менее киданям неоднократно приходилось моби-
лизировать против них значительные силы, так как в нужные моменты они
умели об’единяться в могущественные союзы. Токуз-татар знали и китайцы;
так, в „ Ган-му “, например, о них упоминается под 1005 годом.
3)	Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 437; St. Julien, op. cit., стр. 456.
Том П.	21‘
— ш —
й других поколений 1). Но если это п было бегство8),
то оставались они на юге очень короткое время, так как
вскоре после вступления на престол Бплые-хана многие из
них вернулись с Желтой реки обратно на север* 2 3). Во главе
этих последних, по словам китайцев 4 5), находился Сы-тай,
КНЯЗЬ ЭДИ8СКИЙ.
Воспользовавшись замешательством, возникшим в среде
восточных турок после неожиданной смерти Мо-чжо, Кюль-
тегин захватил и предал казни его сыновей и ближайших
родственников и возвел на престол своего брата Могиляня,
который принял при этом имя Бильге-кагана б).
Это истребление родственников Мо-чжо должно было иметь
более глубокие причины, чем желание Кюль-тегина предоста-
вить отцовский престол старшему брату. . Несомненно, что
турки того времени распадались на две партии: стремившихся
к восприятию внешних сторон китайской культуры и сторо-
нившихся ее и видевших в ней тлетворное, разлагающее
начало древне-турецкого жизненного строя, на основе которого,
но их мнению, и могла только держаться сила Турецкой дер-
жавы. Сыновья Мо-чжо, о политической и военной деятель-
ности которых почти вовсе не упоминает история, вероятно,
не принадлежали к этой последней партии, наиболее видными
представителями которой кроме Тон’юкука были братья Моги-
лянь и Кюль-тегин, и возможно, что не честолюбие, а боязнь за
дальнейшую судьбу государства побудила последнего устранить
их навсегда от престола.
Бильге-каган принял бразды правления Турецким госу-
дарством в критический момент его существования, когда нужно
было много такта, государственного ума и самообладания для
того, чтобы вернуть ему быстро утраченное могущество. Ров-
ный характер Бильге и доброжелательное отношение его
9 St. Julien, op. cit, стр. 457.
2) А-дЪ, вероятно, переменили лишь подданство.
3) Китайцы пишут, что большую роль в этом деле сыграл Тон’юкук,
влияние которого на кочевников было очень велико.
4) St. Julien, op. cit., стр. 459.
5) Pelliot—„La fille de Mo-tch’o qaghan et ses rapports avec Kiil-tegin"
в „T’oung Pao“, 1912, XIII, стр. 303.
— 323 -
к людям *), поддержанные твердостью Кюль-тегина и мудростью
Тон’юкука, сыграли в этом отношении огромную роль, и не
силой оружия, а мягкостью своего правления он вскоре привлек
к себе большинство отпавших племен. Это последнее обстоя-
тельство отмечено и орхонской надписью, где Бильге говорит:
„Дабы сохранились имя и слава турецкого народа, небо,
дарующее ханам государства, поставило меня каганом".
„Я сел на царство не над богатым народом, я сел на
царство над народом раззоренным, над народом жалким
и нищим. Обсудив положение (государства) с братом моим
Кюль-тегином, руководимый стремлением сохранить имя и славу
народа, собранного (в государство) отцом и дядей, я ради
турецкого народа не знал отдыха ни днем, ни ночью. 0 бра-
том Кюль-тегином и двумя шадами я работал до полного изне-
можения. Увеличивая турецкие владения, я избирал для сего
мирные пути, и бродившие кругом племена, изнуренные,
лишившиеся лошадей и имущества, вернулись ко мне. Чтобы
поднять и обогатить этот народ я предпринял двенадцать
походов: на север я ходил против огузов, на восток против
народов кытай и татаби, на юг против китайцев, и так как
на моей стороне были счастье и удача, да будет ко мне
и впредь Небо благосклонно! то я дал жизнь гибнувшему
народу, одел нагой народ, обогатил неимущий народ и мало-
численный народ сделал многочисленным. Среди вассальных
князей и мне подвластных племен я сеял добро; я правил
ими милостиво. Живущих по четырем углам * 2) я принудил
к миру, я прекратил их вражду, и все они мне подчинились"...
Упоминаемые в надписи военные действия открылись
в 720 году, притом на этот раз всецело по инициативе китай-
ского правительства, которое с неудовольствием взирало
на быстрое восстановление могущества Турецкой державы
и обратное переселение на север турецких и тЬлэеких родов 3).
9 О нем китайцы писали: „он добр и любит людей" (Иакинф, op. cit., 1,
2, стр. 335); „он кроток и полон братской любви" (Si. Julien, op. cit., стр. 459).
2) T. e. по четырем странам света.
3) См., например, St. Julien, op. cit., стр. 465, где говорится: „турки
восстали (т. е. отложились) и различными дорогами бежали (на север).
Ван Цзунь преследовал бежавших восточной дорогой, настиг их и перебил
три тысячи человек".
— 324 —
Побудив басмалов напасть на турок с запада, хи и кида-
пей с востока, оно обязалось выставить с своей стороны
огромную армию, что и исполнило; но не рискнув перебро-
сить ее через пустыню, оно тем самым свело на нет и весь
план компании, так как кидани, видя нерешительный образ
действий китайских войск, в свою очередь замедлили выступ-
лением; что касается басмалов, то их борьба с Бильге-ханом
окончилась потерей всего их экспедиционного корпуса, кото-
рый, будучи обойден турками, успевшими даже занять в его
тылу город Бэй-тин, должен был положить оружие и сдаться
па милость победителя *).
На обратном пути из Джунгарии * 2) турки вторглись
в Хэ-си, ограбили Ляп-чжоу’ский округ3) и нанесли здесь
жестокое поражение наскоро собранным китайским войскам.
После этой победы, говорится в „Тан-шу турки вновь стали
могущественными, так как даже те из бежавших в 715—
7.1.6 годах кочевников, которые еще оставались в Китае, поспе-
шили вернуться на родину.
Что касается, наконец, кидапей и хи (татаби), то об их
столкновениях с турками китайские анналы не говорят.
Известно, однако, что в 722 году они считались уже вассалами
’) Та часть надписи, которая должна была-бы говорить об этом
военном эпизоде, сохранилась только отчасти, но в ней идет речь о карлу-
ках. Заподозрить китайские анналы в неточности изложенных фактов
конечно нельзя, ибо кому же было и знать, как не китайцам, с кем заключен
был ими союз; к тому же только басмалы и могли отступать на Бэй-тин,
ибо для карлуков западные склоны Алтаин-нуру были родными. Остается,
таким образом, только предположить’, что басмалы были в это время вас-
салами карлуков и действовали против турок с их согласия и, может быть,
даже при деятельной их поддержке.
2) В надписи говорится, что, следуя днем и ночью, турецкие войска
прошли через пустынную часть Бэй-шаня в семь суток. Путь, которым
следовал турецкий отряд, нам, конечно, неизвестен, но при усиленном
ходе, имея запасных лошадей, пройти пустыню в семь суток вполне воз-
можно. Я прошел ее в десять дней, делая ежедневно около 32 верст
(см. „Описание путеш. в Зап. Китай", III, стр. 156).
з) Надпись дает два названия местностей или городов -Чорак
и Кэчин, которых достигли турки, пройдя пустыню. Последнее название
напоминает монгольское Коши или. Каши (несомненно—Хэ-си китайцев)
и еще более Кашин или Акашин персидских историков.
— 325 —
последних и что позднее, в 733 году, турки вмешались
в вооруженный конфликт между китайцами и киданями
и успешно сражались на стороне последних * 2 3 4).
Этому событию, согласно данным турецкой надписи, пред-
шествовало, однако, серьезное столкновение между обоими
народами, которое и закончилось разгромом хи и киданей 8).
Если так, то это указывало-бы на то, что за пред шедший
период времени кидани и ,хи успели уже отложиться от турок.
Тоже самое сделали они, повидимому, и непосредственно
вслед за 733 годом, так как уже в 734 году мы видим Бильге-
кагана вновь в войне с ними. Надпись в память этого послед-
него говорит, что его вторжение в пределы земель этих
восточных народов сопровождалось истреблением людей и иму-
щества, и что в одной лишь битве их пало до тридцати тысяч
человек. Так как кидани и хи вели кровопролитные войны
не только с восточными турками, но и с китайцами, притом
почти одновременно на оба эти фронта, то следует думать,
что они черпали свои силы в избытках подвластного им, может
быть, населения далекой Маньчжурии. Во всяком случае, все
эти войны, частые поражения и внутренние неурядицы как
будто не умеряли вдруг об’явившейся воинственности этих
племен, причинявшей одинаковое беспокойство и туркам
и китайцам и заставлявшей их отдавать все свое внимание
востоку,—обстоятельство, которое не осталось без влияния и на
одновременно развертывавшиеся события на западе Средней
Азии.
Там наросла за это время новая сила—Кара-тургешское
ханство.
Су-лу *), сумевший отстоять независимость кара-тургеш-
ских родов, не замедлил воспользоваться смутным положением
J)' St. Julien, op. cit, стр. 468. Согласно надписи, первое столкнове-
ние между хи (татаби) и турками должно было произойти в 720 году
(см. Marquart, op. cit., стр. 54).
2) Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 466.
3) Marquart, ibid., относит это столкновение к 730 году. Под этим же
годом в „Ган-му" сказано: „Кэ-ту-гань убил Шао-цзу, поставил Цюй-лЪ
государем и по соглашению с хи поддался туркам" {Иакипф., op. cit., 1, 2,
стр. 465).'
4) См. выше стр. 316,
— 326 —
дел в Турецком государстве, возникшим после убийства Мо-чжо,
и овладел всей территорией бывшего Тургешского ханства J).
В 717 году китайское правительство пожаловало ему княже-
ский титул, в 719 году признало каганом, но эти отличия не
предотвратили пограничных столкновений, во время которых
особенно сильно пострадало южное Притяньшанье (в 726 г.),
откуда Су-лу увел в плен людей, угнал скот и вывез все хлебные
запасы. В следующем 727 году Су-лу в союзе с тибетцами
осадил Ань-си (Кучу), но был прогнан из-под стен этого
города помощником наместника китайским сановником Чжао
Гуй-чжэном 2). Засим в течение нескольких лет Су-лу не тре-
вожил китайцев, но в 735 году мир вновь был нарушен,
и кара-тургеши вторглись одновременно в пределы Ань-си
и Бэй-тина, где и оставались до тех пор, пока в 736 году
наместник Гай Цзя-юнь не собрался наконец с силами изгнать
их из области.
В это время в среде самих тургешей начались волнения,
вызванные борьбой старшин желтых и черных родов, во время
которых Су-лу был убит. Это случилось в 738 году. Еще
раньше скончались Кюль-тегин и Бильге-хан, первый в 731-м,
второй, отравленный одним из своих приближенных, в 734 году.
Это были последние великие турки, после которых Турецкая
держава просуществовала еще десять беспокойных лет и без
особой борьбы уступила свое место новому, выросшему на ее
развалинах государству —Уйгурскому ханству.
Из числа этих десяти лет сравнительно спокойными были
первые пять—время правления И-жань-хана, сына Бильге.
Но уже при его преемнике Бильге Кутлуг-хане начались
раздоры в ханской семье, сопровождавшиеся насилиями и убий-
ствами.
Бильге Кутлуг по наущению своей матери По-фу казнил
одного из шадов, своего дядю; тогда брат последнего убил его
самого. Засим быстро сменились два хана, братья Бильге Кутлуг-
хана, оба также убитые, на престол лее вступил их убийца Гу-ду
Шэ-ху-хан (в 741 г.), против которого тотчас же восстали уйгуры,
]) Он не решился, однако, порвать своих вассальных отношений
к восточным туркам и до самой смерти Бильге-хана, с которым был свя-
зан узами брачного родства, поддерживал с ним мир и дружбу.
2) Chavannes—„Docum. sur les Tou-kiue occid.**, стр. 82.
— 327 —
карлукй п басмалы ’), в войне с которым и он и иогиб (в 742 г.).
Тогда иды нут басмалов принял титул кагана, а князья карлу-
ков и уйгуров об'явили себя западным и восточным ябгу
(шэ-ху); но турки не пожелали иметь своим каганом басмала
и избрали на ханство Озмыш-тегина (У-су Ми-шэ), племянника
Бильге-хапа. Китайцы предложили ему помощь при условии
подданства, но вопреки мнению турецких князей он с негодо-
ванием отверг это предложение; не поддержанный засим этими
последними, он под давлением басмалов и их союзников должен
был бежать, был, однако, ими пойман и обезглавлен (в 744 г.)2).
Его место занял его младший брат Бай-мЬй-хан, но некоторая
часть турок, ища выхода из создавшегося положения перешла
па сторону идыкута басмалов. Этот момент китайцы нашли
благоприятным для прямого вмешательства в турецкие дела,
но их войска ограничились только разгромом одиннадцати
турецких поколений а-бо да-ган’я 3), живших к востоку от
х) Иакинф („Зап. о Монг.", III, стр. 124—125) пишет, что этот союз
образован был по мысли и при содействии китайцев.
2)	Его голова была отправлена в Чан-ань и представлена импера-
тору в храме предков.
3)	Або и да-гань—титулы турецких должностных лиц. В „Тан-шу"
(Chavannes, op. cit., стр. 164; ср. Schlegel—„Tagin et Тбге“ в „Toung Рао“,
1896, VII, стр. 158) приводится следующий список титулов высших
турецких сановников в порядке их постепенности: та (шад)—главноначаль-
ствующий военными силами отдельного племени, шэ-ху (ябиу), ккпъ-чуа
(кульчур), а-бо, сы-ли-фа (сулибаш?), ту-дунь (тутунбат?), сы-шнь, янъ-хунь-да,
сгъ-ли-фа и да-1ань (таркан). Сверх того были титулы дэ-лэ (тдрэ) и тэ-шнъ
(тент), равнозначущие с русским князь. Разница между обоими титулами, по
мнению.Schlegel'я, заключалась в том, что первый титул принадлежал сыновьям
и братьям кагана по рождению, второй же жаловался каганом за выдаю-
щиеся военные заслуги. Следует, однако, иметь в виду, что титул тбрэ
встречается преимущественно у уйгуров, тегин же у восточных турок.
По поводу титула тэ-гинь проф. Васильев („Орхонские памятники", стр. 2)
приводит гипотезу 'Илюй-Чжу, писателя первой половины XIII века, что
турецкое слово тэ-гинь ничто иное, как искаженный китайский титул
тай-цзы, дававшийся сыновьям императора. Соглашаясь с этим мнением,
цзун-ли-ямынь в исторической справке, составленной им по поводу орхон-
ских надписей (loc. cit., стр. 9), с своей стороны замечает, что и поздней-
ший монгольский титул тайчжи (тайши) имеет то же происхождение.
В данном случае следовало-бы, вероятно, читать: одиннадцать поко-
лений, находившихся под управлением а-бо и да-ган’я (таркана).
— 328 —
гор Сахэнэй 1), все же остальное довершили уйгуры. Их князь
Нэй-до изменнически напал: на И-сп хана, идыкута баемалов,
и убил его 2), -затем захватил в плен и Бай-м!;й-хана и, отру-
бив ему голову, отослал ее в. Чань-ань. Сделав таким путем
свободным турецкий престол 3), он в 745 году сам его занял,
чем и положил основание новому государству—Уйгурской
монархии 4)..
Турецкая держава, как таковая перестала существовать,
но турки—народ в составе других государств продолжали еще
долго удерживать свое имя, что доказывается их посольствами,
время от времени прибывавшими в Китай. Последнее из них
упоминается в китайских анналах под 941 годом', а затем,
в „ Бянь-и-дянь“ 5) говорится: „турки до крайности ослабели;
к тому же они очень редко стали появляться в столице, что
и было причиной, что имена их князей не попали в историю".
Несколько позднее закончило свое существование Кара-
тургешскоё ханство.
После убийства Су-лу (в 738 г.), князь Ду-мо-чжэ, дей-
ствовавший до того в полном согласии с Мо-хэ да-ган’ем (тар-
паном) 6), неожиданно перешел на сторону черных родов,
об’явил каганом Ту-хо-сяня Гу-чжо, сына Су-лу, и соединив-
J) Иакинф—„Собр. свед. о нар., обит, в Ср. Аз. в древн. врем.",
1, 2, стр. 339! St. Julien, op. cit., стр. 474, переводит это место иначе:
„китайским войскам предписывалось опереться на гору, которую опоясы-
вала река Са% Р. Са нам, однако, так же мало известна, как и гора
Сахэнэй.
2)	St. Julien, op. cit., стр. 474; Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 339. В дру-
гом месте у последнего автора (стр. 439) говорится, однако, что идыкут
успел бежать сначала в г. Бэй-тин, а затем и в Чан-ань.
3)	В надписи „Селенгинского камня" падение Турецкой державы
отнесено к более раннему времени: „Озмыш-тегин сделалса ханом.
В 743 году я (Моюн Чур) двинулся в поход. Второе сражение я дал тур-
кам шестого числа... месяца... Озмыш-тегина я взял в плен, его супругу
я взял себе. Династия турок с этой поры была уничтожена".
4)	При этом часть турецкого народа, не пожелавшая помириться
с совершившимся, имея во главе По-фу, вдову Бильге-хана, откочевала
на юг, где и приняла китайское подданство.
5)	St. Julien, op. cit., стр. 476—477.
6)	Китайские анналы приписывают этим князьям убийство Су-лу.
— ш —
шись с Эр-вэй-тегииом, комендантом города Тала© 1), напал
на Мо-хэ таркана. Тогда последний обратился за помощью
к китайскому наместнику в Ань-си п правителям Ташкента
и Кеша. Гай Цзя-юнь, подкрепленный контингентами войск
этих кпязей, настиг Ту-хо-сяня Гу-чжо в Суй-Г, нанес здесь
ему поражение и, захватив его в плен, отправил в Чан-ань.
В то-же время другой китайский полководец, кашгарский
инспектор Фу-мын Лин-ча при поддержке войск правителя
Ферганы взял город Талас и, захватив здесь Эр-вэй-тегина,
отрубил ему голову.
Последствием этих побед было утверждение Мо-хэ таркана
тургешским ханом с отделением, однако, от пе$го ну-ши-би
и остальных племен союза ду-лу, управление коими вверено
было Ашина Синю, сыну Ашина Хуай-дао 2). Впрочем, послед-
ний в течение нескольких лет лишь номинально числился
правителем „десяти родов“, когда же, наконец, решился рас-
статься со службой при чаньаньском дворе и отправился на
запад, то был схвачен и убит в городе Гюй-лань 3) ташкент-
ским правителем князем Мо-хэ-ду, поспешившим тут-же
об’явить себя каганом; но ханствовать ему не пришлось, так
как по распоряжению Фу-мын Лин-ча он был задержан китай-
цами и казнен.
Засим известия о тургешах становятся очень скудными
и отрывочными. Известно лишь, что в 724 году тургеш-
ским ханом был уже не Мо-хэ таркан, а Эль-этмиш Кутлуг
Бильге4), князь одного из черных родов 5), и что в 753 году
9 Находился на месте или близь современного Аулиэ-ата (см. Бар-
тольд—„Отчет о поездке в Среднюю Азию с научною целью", стр. 16—17).
2)	См. выше стр. 308.
3)	Chavannes, op. cit., стр. 85. У Иакинфа, op. cit., 1, 2, стр. 372,—
Дань-лань.
Гуй-лань это—Кулан арабских писателей, находившийся, по мнению
Томашека (см. Бартольд, op. cit., стр. 31) на месте современного поселка
Тарты, к востоку от г. Аулиэ-ата.
4)	Chavannes—„Notes additionnelles sur les Tou-kiue occidentaux", отд.
отт., стр. 71. Он утвержден был в этом звании в 744 году.
°) Ко времени его управления ханством относится взятие и разру-
шение бэй-тинским наместником Ван Чжэн-сянем города Суй-Ъ (в 748 году).
Какие причины побудили китайцев так жестоко расправиться с этим
Том П.	2Р
=—330 —
черные роды избрали князя Дын-лп И-ло Ми-шэ своим
ханом. В 756 году тургеши вновь разделились и в течение
нескольких лет, поставив у себя ханов, истощали свои силы
в междоусобной войне. В 766 году часть их должна была
подчиниться карлукам *), другою же пх частью овладели
уйгуры.
городом—нам неизвестно, но что в эту эпоху оба китайских наместника
принимали деятельное участие в политических событиях Западного При-
тяньшанья, это явствует из их вмешательства в вооруженный конфликт
между Шашем и Ферганой (см. Бартольд—„Туркестан в эпоху монголь-
ского нашествия", II, стр. 200). Став на сторону последней, китайцы
казнили шашского владетеля (Иакинф, op. cit., Ill, стр. 244), но засим
Гао Сянь-чжи, преследуемый арабским полководцем Зияд б. Салихом,
призванным сыном казненного, должен был отступить к городу Таласу
(Hirth, op. cit., стр. 71), где в 751 году и потерпел жестокое поражение.
9 Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 372. Ср. Chavannes—„Docum. sur les
Tou-kiue occid.", стр. 86, где сказано, что занятие карлуками территории
„десяти родов" произошло непосредственно вслед за периодом чжэ-дэ,
т. е. после 757 года.
ГЛАВА VI.
Период быстрой смены господствующих народностей.
(с 745 года до половины XII века).
Уйгурское ханство, занимая территорию между Волыним
Хинганом на востоке *) и Алтаем на западе 2), на юге прости-
9 Сказано до кочевий шивэйских племен. Эти последние занимали
в это время часть бассейна р. Сунгари. Bretschneider („Mediaeval researches
from Eastern Asiatic Sources", I, стр. 213), ссылаясь на „Вэй-шу“ и „Тан-шу",
пишет, что ши-вэй жили около озера Байкала. То же повторяют Радлов
(„К вопросу об уйгурах", стр. 92) и Д. Позднеев („Исторический очерк
уйгуров", стр. 66). В „Вэй-шу“, в отделе об инородцах, о ши-вэй сказано:
„владение У-цзи находится к северу от Гао-гюй-ли (Кореи), Ши-вэй на
тысячу ли к северу от У-цзи" („Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 361). В географи-
ческом отделе „Цзю Тан-шу" говорится: „все шивэйские племена обитали
на северо-востоке от Лю-чэн-сяня, округа Ин-чжоу, отдаленнейшие из них
на расстоянии 6000 ли, ближайшие 2000 ли" („Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 229).
Эти выписки, вопреки заметке Бретшнейдера, указывают не на Забайкалье,
а на Маньчжурию, как родину шивэйских племен. Еще яснее указание
„Бэй-шы“ (Иакинф, op. cit., II, стр. 93), помещающей страну Ши-вэй
в долине большой, текущей с севера, реки Най, несомненно—Нонни. Тем
страннее читать у Васильева („История и древности восточной части
Ср. Азии", стр. 31—32), отсылающего читателя к Иакинфу, что „ши-вэй
было общим названием всех обитателей не только нынешней Даурии и
владений Цэцэн-хана в Халхе, но и всех земель в нашей Забайкальской
Сибири, включая, может быть, и Якутскую область", ибо во всех пере-
численных им областях нет ни одной большой (шириной до четырех ли)
реки, текущей с севера на юг, да и вообще такой вывод не может быть
сделан из китайских данных о стране Ши-вэй, опубликованных Иакинфом.
2) Chavannes и Pelliot („Un trait6 manicheen retrouvd en Chine" в „Journ.
Asiat.", 1913, стр. 265) западную границу Уйгурии проводят по р. Или,
что уже потому ошибочно, что западной Джунгарией владели в Это время
карлуки.
— 332 —
ралось до подгорий Инь-шаня, что видно из следующего места
„Тан-шу„Пэй-ло жил на юге, на землях, которыми в преж-
нее время владели восточные турки J), когда же пало Турецкое
государство, -он переселился на север и поставил свой стан
между горой У-дэ-гянь (Утукен) и рекой Гунь“, т. е. Орхо-
ном. Что касается севера, то Саянское нагорье стало достоя-
нием уйгурских ханов лишь в 758 году * 2 3 * * * *), да и то на корот-
кое время. Таким образом, своими размерами оно значительно
уступало Турецкой державе, уступало ей несомненно и в силе,
ибо не все даже тЬлэские племена вошли в его состав 8),
тем не менее в его жизни был период такого могущества,
перед которым преклонился даже Китай в лице его импера-
торов: Дай-цзун, тогда наследник престола, на коленях выма-
ливал у Моу-юй-хана пощаду столице, его сын, впоследствии
император Дэ-цзун, за отказ коленопреклоненно приветствовать
хана поплатился пятидневным арестом и муками жажды, его же
полководцы Вэй-кюй и Вэй ПУао-хуа, выразившие протест,
умерли под батогами.
9 Вероятно, здесь идет речь о территории, занятой ныне монголами
урат и тумэт.
2) Иакинф, op. cit., стр. 391, 449.
3) Радлов, op. cit., стр. 92, пишет: „колена пу-гу, хунь, ба-t-ry
тун-ло, сы-г4>, и ки-би сохранили свою самостоятельность". Поводом
к такому заключению послужило, повидимому, следующее место книги
о. Иакинфа („Собрание свед. о народ., обит, в Ср. Азии в др. вр.“, 1, 2,
стр. 383): „в числе их (т. е. девяти родов уйгуров) не полагаются Пу-гу,
Хунь, Ба-4>-гу, Тун-ло, Сы-г4>, Ки-би; сии шесть домов были равные
с уйгурами", но оно имеет совершенно иное значение. Тем не менее
существуют указания, что если не все, здесь перечисленные, то некоторые
из тЬлэских племен оставались под властью Китая и после 745 года.
Так, в „Тан-шу" (Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 386) говорится: „Уйгурский
хан Гэ-ло (Моюн Чур), соединившись с Го Цзы-и, разбил тун-ло“, вхо-
дивших в состав инородческой массы, поднявшей восстание под пред-
водительством АньЛу-шаня, „при Желтой реке". Засим, под 842 годом
там-же читаем: „Мянь и Ши Хун с кочевыми из поколений ша-то
и ки-би... вступили в сражение с уйгурами и разбили их" (Иакинф,
op. cit., 1, 2. стр. 422). Наконец, в „Ган-му" (Иакинф, op. cit., 1, 2,
стр. 400) сказано, что Хуай-энь, владетельный князь племени ну-пу, сра-
жался на стороне китайцев, не будучи в то же время в подчинении
у уйгурского хана.
— 333 —
Пэй-ло, царствовавший под именем Кутлуг Бильге Кюль
кагана, умер в 747 году ’). Ему наследовал его сын Моюн
Чур* 2) (Мо-янь-чжо), принявший титул Тэнгридэ-болмыш Иль-
итмиш Бильге-кагана.
Китайцы аттестуют его отважным и искусным полковод-
цем. Таким рйсует его и надпись „Селенгипского камня".
Согласно этой надписи, вступление его на престол сопро-
вождалось смутами, ибо часть народа— „восемь огузов и девять
татар" от него отложилась, об’явив своим каганом старшего
его сына Тай Бильге-тутука 3).
Последующие события в надписи изложены настолько
подробно, что дают возможность восстановить следующую
картину борьбы отца с сыном.
Разбив Тай Бильге-тутука, Моюн Чур во внимание к тому,
что „восемь огузов" были его собственным народом, ограни-
чился наложением на них только взыскания (пени) 4); по этот
милостивый поступок не возымел желанного действия: „восемь
J) Эту дату дает Рамстедт („Труды Троицкос.-Кяхт. отд. Приам,
отдела И. Русск. Геогр. Общ.“, 1912, XV, I, стр. 48), опираясь на „Селен-
гинскую надпись". См. также idem—„Zwei uigurische Runeninschriften in der
Nord-Mongolei", 1913, стр. 48. Schlegel („Die chinesische Inschrift auf dem
uigurischen Denkmal in Kara Balgassun", стр. 3, 30) относит смерть Пэй-ло
к 746 году. Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 384, дает более раннюю дату:
февраль 745 года. Наоборот, Bretschneider, op. cit, 1, стр. 240, и, согласно
с ним, Д. Позднеев, op. cit., стр. 66, возводят на ханский престол Моюн
Чура в 756 году. ]. Marquart—„Ueber das Volkstum der Komanen" в „Abhand-
lungen der k. Gesellsch. der Wissenschaften zu Gottingen", philolog-hist. Kt,
neue Folge, 1914, XIII, I, стр. 61, также считает годом смерти Пэй-ло
(Bojla) 746 г.
2) Эта Шлегелевская транскрипция китайского Мо-янь-чжо считается
Р. Pelliot („А propos des Comans" в „Journ. Asiat.“, 1920, Avr.-Juin,
стр. 153, сноска) неправильной, как равно и транскрипция Боюн-чур,
предложенная Marquarl'ovi; более близкой он считал бы Баян-чур, но в виду
сомнений, которые вызывают эти транскрипции, он находит более правиль-
ным остаться при китайском Мо-янь-чжо.
3) Селенгинская надпись умалчивает о том, кто таков был Тай Бильге-
тутук; но так как в „Тан-шу" говорится, что старший сын Моюн Чура
был казнен вследствие содеянного им преступления, то отсюда Рамстедт,
loc. cit., стр. 48, делает естественный вывод, что этот „именитый преступ-
ник" и был Тай Бильге-тутук.
4) Рамстедт переводит: „наложил на них наказание".
— 334 —
огузов" не перешли на его сторону, и военные действия
возобновились. Результат их был снова неблагоприятен для
бунтовщиков, и, разгромив их кочевья, Моюн Чур на этот раз
наказал их строже, угнав скот и лошадей и уведя в полон
их жен и дочерей. Но видно глубока была преданность огузов
своему кагану, ибо и этот суровый урок не повлиял на их
решение итти по избранному пути до конца. Остался без
ответа и новый призыв Моюн Чура сложить оружие. Он послал
им сказать: „Из-за низости Тай Бильге-тутука, из-за низости
немногих князей, ты, мой черный народ, идешь на погибель...
Но ты не должен страдать, и ты не умрешь, если передашь
мне свою поддержку и силы". Он назначил им продолжитель-
ный срок для принятия соответственного решения, но прошли
положенные два месяца, и борьба возобновилась, на этот раз
решительная и беспощадная х). Огузы были побеждены 2).
Поплатились и токуз-татары: часть их принуждена была ему
покориться, часть бежала к киданям 3); впрочем, как видно из
дальнейшего, разгрому подверглись далеко не все их кочевья.
Покончив с восстанием Тай Бильге-тутука 4), Моюн Чур
обратил оружие против внешних своих врагов. В 750 году
он присоединил к своим владениям земли чиков 5), в следую-
щем окончательно покорил токуз-татар. В то же время против
него образовалась, поддержанная, повидимому, внутренними
его врагами, сильная коалиция соседних народов, в числе коих
надпись называет: только что покоренных чиков, киргиз, кар-
луков, тургешей и басмалов 6). Борьба с ними, в общем побе-
доносная, и заполняет все последующие годы царствования
‘) Заключаю это из следующих слов надписи в переводе Рамстсдта:
„от врагов я был свободен и освобожден", т. е. очевидно: покончив с вра-
гами, я почувствовал себя на свободе.
2) О конечной судьбе бунтовавших огузов надпись не говорит; равным
образом умалчивает она и о судьбе, постигшей Тай Бильге-тутука.
:!) Это, впрочем, только догадка Рамстедта.
4) В 749 году (см. RaiHStedt—„Zwei uigurische Runeninschriften in der
Nord-Mongolei", стр. 50)
») См. выше стр. 311.
G) Рамстедт, op. cit., стр. 44, переводит название одного из племен,
ставшего равным образом во враждебные отношения к уйгурам, словами—
„Три Святых". Я предпочитаю оставить белое место, чем приводить такое
племенное название.
— 335 —
Moron Чура, ибо хотя он и покорил басмалов п карлуков
в 755 году *), но с киргизами, согласно „Тан-шу" 2), сумел
справиться только в 758 году, т. е. едва за год до смерти.
Moron Чуру довелось сыграть выдающуюся роль во внут-
ренних делах Китайской империи, потрясенной восстанием
Апь Лу-шаня.
Это восстание нанесло сильнейший удар престижу Таи-
ской династии и настолько обессилило империю, что послед-
няя в борьбе с своими внутренними и внешними врагами
долгое время не в состоянии была обходиться без чужой
помощи. Последнюю охотно оказывали ей уйгурские ханы,
но это сразу же поставило ее в зависимое от кочевников поло-
жение, которое оказалось еще более тяжким, чем в цз'1;лиево
время 3).
Если не почву для восстания, то в значительной мере
благоприятные для него условия, создал никто другой, как
император Су-цзун своей неосторожной окраинной политикой,
приведшей к возрождению стремлений к сепаратизму там, где
они, казалось, должны были давно заглохнуть.
В 742 году, для охраны империи от кочевников, северные
и западные участки ее внешней границы были разделены на
военные округа (цзгЬ-ду) 4). Так как основную массу населе-
ния этих округов составляли военнообязанные инородцы, то па
должности окружных начальников (цзЬ-ду-шэ) стали назна-
чаться преимущественно родовые старшины этих последних.
!) Точнее было-бы сказать до 755 года. См. Рамстедт, loc. cit., стр. 46.
2) Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 449.
3) См. выше стр. 244 и след.
4) В Притяньшаньском крае были изменены лишь названия Ань-си
ду-хо-фу и Бэй-тин ду-хо-фу на Ань-си и Бэй-тин цзФ>-ду, причем и управ-
ление этими округами осталось в тех же городах, т. е. в Куче и Бишба-
лыке. Реформу эту в Джунгарии Иакинф, op. cit., Ш, геогр. указ., стр. И,
относит впрочем к более раннему времени, а именно, к 733 году. Засим,
из провинции Хэ-си образовано было Хэ-си цзФ>-ду с центром в Лян-чжоу;
далее же на восток вдоль северной границы следователи: Шо-фан цзФ>-ду
с центром в Лин-чжоу, Хэ-дун (управление в г. Тай-юань-фу), Фань-ян
(в г. Ю-чжоу) и Пин-лу (в г. Ин-чжоу). Остальной затем участок государ-
ственной границы был разбит на три цзФ>-ду: Лун-ю (в г. Шань-чжоу),
Гин-нань (в г. И-чжоу) и Лин-нань (в г. Гуан-чжоу-фу).
— 336 —
Су-цзун, стремясь выработать из них надежных служилых
людей и привязать к трону, значительно увеличил' отпуска-
вшиеся 'в их распоряжение суммы 9 и сделал их должности
наследственными. Но рассчеты его не оправдались: почув-
ствовав себя вне постоянного правительственного контроля,
находясь во главе значительных масс вооруженного народа,
окружные начальники очень скоро переступили грань, отде-
лявшую правительственного чиновника от владетельного князя,
и. перестав считаться с центральным правительством, повели
каждый свою особую окраинную политику. Таким образом на
гранях империи за ее счет образовался очень скоро ряд круп-
ных феодов, с которыми тайскому правительству довелось
очень скоро считаться.
Ань Лу-шань, хунн родом * 2). был одним из таких окруж-
ных начальников. В 741 году 3) он был назначен главноуправ-
ляющим (цзф-ду-шэ) в Ин-чжоу 4). Благодаря подкупам,
в 747 году он получил в управление второй округ Фань-ян
а затем в 754 году и третий—Хэ-дун. Об’единив таким обра-
зом под своим управлением огромную территорию от Ляо-
дун’ского залива до Ордоса, он вскоре затем добился и очень
важного <яля его целей поста—заведующего казенными табу-
нами. При всей своей ловкости 5) он все же не мог скрыть
подготовлявшегося им восстания, был заподозрен в измене
и вызван в Чан-ань. Там, однако, он сумел не только оправ-
даться, но и добиться высочайших наград для 2500 высших
своих офицеров, а равно крайне важного для него разрешения
заменить на 32 высших должностях китайских чиновников
9 Окружные начальники обязаны были держать наготове 490 тысяч
пограничных войск и 80 тысяч лошадей. До 713 года содержание погра-
ничных гарнизонов обходилось казне в 2 миллиона кусков шелковых тканей,
после же реформы в 10.200.000 кусков и 690 тысяч ху (ху равен был
приблизительно 6 четверикам) хлеба. По тому времени эти издержки были
огромными.
2) Кажется, Ань Лу-шань—последний хунн, о котором говорится
в китайской истории.
3) Т. е. за год до общей реформы.
4) Это—древний Лун-чэн, близь которого находились некогда могилы
хуннских князей. См. выше стр. 85.
5) Китайцы характеризуют его искусным, лицемером и тонким
льстецом.
— 337 —
инородцами. Тем не менее он понял, что этот успех при дворе
был последним, и что в дальнейшем ему не на что уже больше
расчитывать. Поэтому, возвратившись в Фань-яп, он быстро соз-
вал под знамена армию в 150.000 человек и поднял восстание.
Императорское правительство оказалось в критическом
положении.
В Танскую эпоху Китай вел все свои войны войсками,
набранными преимущественно среди ипородцев, т. е. главным
образом теми силами, которые оказались в распоряжении
Ань Лу-шаня или ясе при первом его успехе готовы были ему
передаться. Впрочем, нашлись и преданные Танам князья,
которые поспешили явиться на защиту престола; но приведен-
ные ими отряды были невелики и не могли спасти положе-
пия; расчитывать же на войска Ань-си, Бэй-тина, Хэ-си
и трех западных округов было нельзя, так как попыткой
снять гарнизоны на западе сейчас ясе воспользовались тибетцы,
поспешившие занять без боя часть Сы-чуани, восточную Гань-су
и бассейн Сининской реки. При таких условиях императору
Су-цзуну не оставалось другого выхода из создавшегося
положения как обратиться за помощью к уйгурскому хану.
В китайских летописях говорится, что вспомогательные
войска прибыли в Китай не только с севера, из Монголии,
но и из западных владений: хотанский князь выставил пяти-
тысячный корпус, Ли Сы-'Ь, бывший наместник в Бэй-тпне,
привел войска из Западного Туркестана, и в их составе,
будто-бы, далее отряд арабов Наконец, были мобилизованы
такясе и южные инородцы. Но все эти силы собрались под
китайскими знаменами уясе после того, как обе китайские
столицы, Чан-ань и Ло-ян, были взяты Ань Лу-шанем, успев-
шим к тому времени об’явить себя императором.
Несмотря на большой исторический интерес, который
представляет последующая борьба с Ань Лу-шанем, оказав-
шимся плохим полководцем * 2), подробное ее изложение не
9 Gaubil—„Mdmoires concernant 1’histoire, etc., des Chinois", XVI,
стр. 67, 71; de Mailla, op. cit., VI, стр. 261, 264; Иакинф, op. cit., 1, 2,
стр. 384.
2) Впрочем, он стал в это время быстро слепнуть, что и вынудило
его передать высшее командование в другие руки. Этим об’ясняется,
может быть, последующий неуспех его дела.
Том II.	22*
— 338 —1
входит В задачу настоящей книги; поэтому я ограничусь лишь
указанием, что поднятое им восстание было сломлено в тече-
ние 757 года силами главным образом уйгуров, что в том же
году обе столицы были возвращены империи, и что оттеснен-
ный на север, в Фань-ян, Ань Лу-шань не мог справиться
с революционным движением в рядах своих приближенных
и пал жертвой их заговора (в 757 году). Но его министры,
сплотившиеся вокруг его сына Ань Цип-сюй’я, продолжали
его дело и успели даже в 759 году нанести правительствен-
ным войскам под Сян-чжоу *) сильное поражение; затем, однако,
Цип-сюй был окружен императорской армией в городе Ъ-чэн* 2)
и :$отя и был освобожден своевременно подоспевшими войсками
полководца Шы Сы-мина, ио последний, видя полную его
бездарность, схватил его и казнил, себя же об’явил импера-
тором государства Янь (в 759 году).
Последовавшая засим борьба с Шы Сы-мином, пользо-
вавшимся заслуженной репутацией талантливого вождя, при-
няла очень скоро неблагоприятный для китайского правитель-
ства оборот, и город Ло-ян был вторично потерян. Это заста-
вило китайский двор вновь обратиться за помощью к уйгурам-
Но в это время Шы Сы-мин был убит своим сыном Шы Чао-и.
что в значительной степени облегчило задачу китайского пра-
вительства: Чао-и, вынужденный бежать из Ло-яна на север,
был настигнут, разбит и в порыве отчаяния, покинутый всеми,
покончил жизнь самоубийством (в 764 году).
Эти междоусобные войны сопровождались неслыханными
жестокостями. О них красноречивее всего говорят следующие
цифры: в 754 году население Китайского государства исчисля-
лось в 53 мил. душ обоего пола, десять же лет спустя,
в 764 году, после того, как голова Шы Чао-и была вывешена
в клетке, всего лишь в 17 милл.! 3). „В селениях: не остава-
лось ни одной целой хижины", говорит нам китайская лето-
пись, „и жители вместо одежды прикрывались листами
’) Ныне город Кай-фын провинции Хэ-нань (?).
2) Лежал в двадцати гли к западу от современного уездного города
Лин-чжан провинции Хэ-нань.
3) Об’яснение этому чрезмерному уменьшению цифры населения
Китайской империи следует искать не только в кровавых событиях пере-
житой эпохи, но и в сокращении ее территории.
— 339 —
бумаги" *). В довершение всех бед в западные пределы импе-
рии вступили тибетцы и почти без сопротивления заняли
области Хэ-си и Лун-ю (в 763 году) 2).
В этом страшном разгроме империи приняли не малое
участие и союзники китайцев—уйгуры. Они грабили города,
уезды и области; провиант забирали без счета и меры; за
малейшее сопротивление грабежу избивали население без
жалости: „бесчеловечнее мятежников поступали" 3) и „когда",
говорится далее в „Тан-шу", „вступили, наконец, в столицу
(Ло-ян), то предали и ее разграблению 4); жители столицы
бежали в ближайшие буддийские монастыри, но они и там их
настигали и избирали". Так было перебито свыше десяти
тысяч человек, причем погибли в пламени и монастыри.
„Тогда старики поднесли им 10.000 кусков шелковых тканей
и только этим спасли то, что еще оставалось неразграбленным
в городе". Примеру уйгуров следовали и правительственные
войска, прибывшие из военного округа Шо-фан и состоявшие
главным образом из тех же кочевников. От их грабежей
пострадали целые области, в особенности же округа Жу-чжоу
и Чжэн-чжоу 5) в провинции Хэ-нань.
Кто-бы, однако, ни громил Китай, события 756—764 годов
нанесли его могуществу настолько сильный удар, что понадо-
бились века, чтобы залечить его раны. Вынужденный с этого
времени отрешиться от мировой политики, он замкнулся в себе,
и конец VIII века—это постепенная ликвидация китайских
политических успехов предшедшего времени.
Изложенными событиями бедствия Китая не ограничились.
В 765 году восстал талантливейший из китайских полководцев,
9 Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 398.
2) Иакинф—„История Тибета и Хухунора", I, стр. 176.
8) Иакинф—„Собр. свед. о нар., обит, в Ср. Азии в древн. вр.“, 1. с.
4) С разрешения впрочем императора. В „Синь Тан-шу“ (Д. Позднеев,
op. cit., стр. 79) говорится: „После того, как уйгуры исторгли из рук бун-
товщиков восточную столицу, император приказал сказать им, что земля
и народ должны быть возвращены ему, а богатства и пленницы пусть
достанутся победителям". Впрочем согласие это было, повидимому, выну-
жденным, ибо далее говорится : „Ъ-ху после победы над мятежниками все
хотел предать грабежу"... См. также de Mailla, op. cit., VI, стр. 268—269.
°) Оба эти округа сохранили доныне свои названия.
— 340 —
бугуский (пу-гу) владетельный князь Хуай-эпь, успевший
многократно доказать свою беззаветную храбрость и верность
престолу, потерявший в войнах с врагами империи 46 чело-
век своих родственников и не задумавшийся казнить своего
родного сына за то только, что тот предпочел плен—смерти
в бою. В восстании он искал спасения от неминуемо ожидав-
шей его казни по наветам евнуха *).
Хуай-энь вступил в соглашение с уйгурами и тибетцами * 2),
но вскоре после того, как союзники вторглись в пределы
Китая, скоропостижно скончался. Смерть эта порвала един-
ственную связь, существовавшую между обоими народами,
и облегчила китайцам задачу втравить их в борьбу между
собою. „Биография Го Цзы-ик приписывает переход уйгуров
на сторону китайцев тому нравственному влиянию, которое
на них имел этот государственный деятель. Что, однако, одного
этого влияния оказалось недостаточно для того, чтобы скло-
нить уйгуров к измене тибетцам, об этом свидетельствуют
те сто тысяч кусков шелковых тканей, которые были им выданы
в подкрепление доводов Го Цзы-и 3). Да и было-бы странно,
если бы уйгуры того времени, воспитавшиеся на безнаказан-
ных грабежах 4) и научившиеся дорогой ценой продавать свои
9 Сам Хуай-энь в письме, адресованном императору, обвинил себя
в шести „преступлениях", как он иронически назвал главнейшие свои
услуги государству, малейшая из которых заслуживала-бы вечной призна-
тельности китайского народа.
2) В „Биографии Го Цзы-и“ упоминаются кроме того дансяны, хунь,
цяны (какие цяны имеются здесь в виду -сказать трудно) и ну-ла (?);
приславшие свои вспомогательные отряды Хуай-эню; в „Истории Тибета
и Хухунора", I, стр. 179, в числе союзников Хуай-эня упомянуты сверх
того и тогоны.
3) Другим и едва-ли не главным поводом к переходу на сторону
китайцев послужили для уйгуров их распри с тибетцами на почве первен-
ства в командовании {Иакинф—„История Тибета и Хухунора", I, стр. 181).
9 Китайские анналы этого времени пестрят фактами самого дикого
грабежа и безмерной наглости уйгуров, не стеснявшихся даже в столице
отбирать среди бела дня у проезжих их лошадей, хватать на улице и уво-
дить к себе девушек и т. д. Между прочим, под 469 годом рассказывается,
что и ханские послы не утерпели перед возможностью ограбить Хун-лу-сы
(буддийский монастырь) и прилегавшее к нему селение, причем выслан-
ные им навстречу китайские чиновники не могли им в этом помешать,
так как взамен они „безумно требовали золота".
— 341 —
услуги Китаю, вдруг пошли-бы проливать свою кровь ради
торжества каких-то отвлеченных принципов. Насколько же
строго блюли они свои интересы, это доказывает их набег
в 778 году на округ Бин-чжоу, предпринятый в отместку за
отказ китайского правительства оплатить все количество
пригнанных ими лошадей договорным числом кусков шелко-
вых тканей *).
С помощью уйгуров тибетцы были изгнаны из Китая, но
война с ними не прекращалась до 781 года, когда утомив-
шиеся противники решили, наконец, заключить договор, в осно-
вание которого легли некоторые территориальные уступки,
сделанные китайцами, и согласие последних на признание
Тибета равной с Китаем державой * 2).
К этому времени официально Западный край все еще
находился под властью Китая, так как в городах Ань-си,
Бэй-тине и Си-чжоу, начиная с 755 года отрезанных от
Китайской империи, продолжали каким-то чудом держаться
китайские гарнизоны; фактически же он давно уже принадле-
жал: на северо-западе карлукам, которые в 766 году овладели
почти всей территорией бывшего Тургешского ханства, на
северо-востоке уйгурам и к югу от Тянь-шаньской магистрали
тибетцам, что можно заключить из следующих указаний
китайских анналов: во-первых, ша-то, кочевавшие в окрест-
ностях Бэй-тина, хотя и имели опору в этом городе, тем не
менее считались данниками уйгуров, и, во-вторых, гэ-лу 3),
*) Это была скрытая подать, которую обязалось ежегодно вносить
китайское правительство; но в 778 году уйгуры вдруг пригнали 10.000 голов
большей частью очень плохих лошадей, потребовав за них 400.000 кусков
шелковых тканей—количество, которое китайское правительство не в силах
было выдать, не отягощая без меры народ; оно согласилось прйнять
только 6000 лошадей, что и дало повод к конфликту.
2) Иакинф, op. cit., I, стр. 188 и след.
3) Никаких данных, которые-бы указывали на принадлежность этого
племени или рода к той или другой этнической группе, я не нашел в лите-
ратуре, трактующей об истории и географии Средней Азии: всего, однако,
вероятнее, что это одно из турецких племен, позднее других спустившееся
в Джунгарию с Алтайско-Саянского нагорья. Оно управлялось князем
с титулом ябгу (шэ-ху), что видно из следующего места „Тан-шу“ (Иакинф}—
„Собр. свед. о нар., обит, в Ср. Азии в древн. вр.“, 1, 2, стр. 449): „жену
свою, дочь гэ-лу’ского шэ-ху, об'явил ханшей". Васильев (см. RadloJJ'—„Die
— 342 —
бай-янь *) и другие турецкие роды, подвластные также уйгу-
рам и кочевавшие, вероятно, где-либо по соседству, так как
явились пособниками тибетцев при взятии Бэй-тина, тайно
были преданы этим последним * 1 2), чего не могло-бы случиться,
если-бы тибетцы не господствовали в это время в Притянь-
тпанье; да, наконец, и по ходу событий нельзя предположить
ничего другого.
В 790 году3) ша-то были покорены тибетцами. С их помощью
Бэй-тин был взят 4), уйгурские же войска, спешившие ему на
выручку, отражены. Китайский окружной начальник Ян Си-гу
бежал в Си-чжоу, но после того, как уйгуры вновь были
разбиты тибетцами и принуждены были отступить на восток,
отбиваясь от преследовавших их гэ-лу, он в припадке отчаяния
наложил на себя руки.
Тибетцы, повидимому, не закрепили за собой южной
Джунгарии; но, покидая ее, они увели за собой и ша-то, кото-
рых поселили в Хэ-си, к северу от города Гапь-чжоу.
Внутренний кризис, переживавшийся в то время уйгурами,
помешал им силой оружия воспрепятствовать этому переселе-
нию; по они не забыли своих поражений и, как только
обстоятельства позволили, не только вернули утраченное, вновь
покорив гэ-лу, но и отняли у тибетцев город Лян-чжоу
в Хэ-си. Поражения, которые понесли при этом тибетцы, были
приписаны ими измене ша-то. Действительно, среди последних
стало замечаться брожение, когда же тибетцы задумали пере-
alttiirk. Inschr. der Mong.", Ill, 1895, стр. 289, 290) полагает, что гэ-лу—
карлуки; того-же мнения придерживаются: Schlegel—„Die chin. Inschr. auf
dem uigur. Denkm. in Kara-Balgassun", pass., и Bretschneider—„Mediaeval
researches from Eastern Asiat. Sources", I, стр. 28, сн. 48. В XIII веке они
еще жили где-то в пределах Алтайского нагорья (см. Bretschneider, ibid.).
О племени гэ-лу упоминается и на уйгурском памятнике орхонской группы
(см. Васильев—„Орхонские памятники", стр. 25—26).
1) И по отношению к этому племени или роду, который я также
отношу к числу турецких, я не нашел указаний в китайской исторической
литературе.
2) Иакинфа op. cit., 1, 2, стр. 412.
3) У Иакинфа, op. cit., 1, 2, стр. 455, событие это ошибочно отнесено
к 794 году.
4) У de Mailla, op. cit., VI, стр. 354, взятие тибетцами Бэй-тина
отнесено к 790 году; у Deguignes, op. cit., II, стр. 23,—к 791 году.
— За-
вести их на новые места, вглубь страны, на правый берег
Желтой реки, оно перешло в открытый бунт, выразившийся
в их бегстве па восток, под защиту китайцев. Это случилось
в 808 году.
Посланный в догонку тибетский отряд хотя и нанес ша-то
ряд поражений, но не мог их остановить, после чего остатки их
добрались до Ордоса, где и были поселены в округе Янь-чжоу,
к востоку от Лин-чжоу, но засим местность эта по ее близости
к тибетской границе признана была для них не подходящей,
и они были переведены частью на северо-восток от Желтой
реки, в долину Дин-сян, частью еще далее на восток, где им
и вверена была охрана прохода Хуан-хуа-дуй в Да-тун-фу J).
Высшего могущества Уйгурская держава достигла при
двух преемниках хана Пэй-ло, его сыне и внуке * 2), Моюн-Чуре
(747 — 759) и И-ди-гяне (759—779), принявшем по восшествии
на престол имя Бугу 3) и титул Тэнгридэ кут болмыш киттут
тэнгмыш алп кюлюг бильге кагана4). Но уже смерть И-ди-
гяня была насильственной, а затем интрига и преступление
свили себе прочное гнездо в ханской ставке.
И-ди-гяпя убил подкупленный китайцами Дунь Мо-хэ
да-гань 5 б). Не принадлежа к ханскому роду, он расчистил
себе дорогу к ханскому престолу массовыми казнями уйгур-
9 Впоследствии один из шатоских князей овладел императорским
престолом, основав династию Хэу Цзинь (937—947; см. de Mailla, op. cit.,
VII, стр. 319—384). Эта династия была свергнута шатосцем же Лю-чжи-
юанем, давшим своей династии наименование Хэу-Хань (947—951; см.
de Mailla, ibid., стр. 385—422).
2) Д. Позднеев, op. cit., стр. 67, называет И-ди-гяня не внуком,
а сыном хана Пэй-ло; ср. однако Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 393; idem—
„Зап. о Монголии", III, стр. 140.
3) Schlegel, op. cit., стр. 32; Marquart—„Guwaini’s Bericht fiber die
Bekehrung der Uiguren" в „Sitzungsber. d. k. Preuss. Akad. d. Wiss.“, 1912,
XXVII, стр. 487; idem—„Ueber das Volkstum der Komanen" в „Abhandlungen
der k. Gesellsch. der Wissenschaften zu Gottingen", philolog.-hist. Klasse,
neue Folge, 1914, XIII, 1, стр. 59 (759—780).
4) Schlegel, op. cit., стр. 128; у Chavannes и Pelliot—„Un traite mani-
chden retrouve en Chine" в „Journ. Asiat.", 1913, стр. 211,—Тэнгридэ кут
болмыш иль тутмыш алп кюлюг бильге каган.
б) Тун-Мбкб тархан у Радлова, op. cit., стр. 93, Тун-Бага у Schlegel'^,
op. cit., стр. 130,
— 344 —
ских родовичей J), и засим, чтобы возвысить свой род в глазах
народа, который продолжал смотреть на него как на узурпа-
тора ханской власти, он пошел на крайние уступки китай-
скому правительству ради одной только чести попасть в зятья
императору. Эти уступки свелись к следующим четырем
пунктам: он признал себя вассалом императора: согласился
сократить свиту послов до 200 человек 2) и ограничить одной
тысячью число лошадей, ежегодно пригоняемых в Китай для
обмена на шелковые ткани, и, наконец, обещал не допускать
впредь в свои владения беглых китайцев.
Дунь Мо-хэ, принявший при воцарении имя Кет кутлуг
бильге кагана 3) в китайском переложении—Хэ Гу-ду-лу Би-гя
хана, скончался в 789 году. Престол перешел к его сыну
До-ло-сы 4), который, однако, уже в следующем году был отра-
влен ханшей, внучкой Хуай-эня б). Смутой, вызванной этим
убийством, воспользовался второй сын Дунь Мо-хэ и об’явил
себя ханом, ио был вскоре же схвачен и убит придворными
чинами, не пожелавшими иметь его своим государем, и на
престол возведен был А-чжо, несовершеннолетний сын До-
ло-сы, под именем Фын-чэн хана 6). В этот момент в ставку
прибыл бежавший из под Бэй-тииа уйгурский первый министр
Г'Ьгянгяс. А-чжо пал перед ним на колена и передал свою
судьбу в его руки. Тронутый таким смирением хана, ГЬгянгяс
прослезился, обнял его и тут же обещал служить ему, как
верный вассал.
]) По словам „Тан-щу“, число казненных им лиц простиралось до
2000 человек.
2)	В „Тан-шу“ говорится: „Уйгурские послы, приезжавшие в Сере-
динное государство, имели при себе свиту, обыкновенно состоявшую из
тысячи человек. Оставаясь подолгу в столице на полном иждивении пра-
вительства, многие из них наживали состояние (Иакинф—„Собр. свед.
о нар., обит, в Ср. Азии в древн. вр.“, 1, 2, стр. 405). Естественно, что
китайцы стремились по возможности сократить этот расход.
3)	Алп кутлуг бильге-каган у Schlegel'я, op. cit., стр. 70.
4)	Он носил титул—Тэнгридэ болмыш кюлюг бильге кагана (Chavannes
и Pelliot^ op. cit., стр. 222).
5)	В „Зап. о Монг.“, II, стр. 144, говорится, что убийцей был брат
До-ло-сы.
6)	Он принял турецкий титул Кутлуг бильге кагана (Chavannes
и Pelliot, loc. cit.).
345 —
Беспримерный в истории кочевых государств поступок
А-чжо находит свое об’яснение как в изменившихся с 779 года
условиях престолонаследия, так и в том влиянии на государ-
ственные дела, какое приобрело в Уйгурском ханстве служи-
лое сословие. Избиение членов ханского рода, совершенное
Дунь Мо-хэ, привело к тому, что ханский престол стал зани-
маться не по праву рождения, а ставленниками высших санов-
ников государства, что принизило ханскую власть, обратив
носителей ее в покорных слуг той группы людей, которая
свила себе прочное гнездо в Кара-балгасуне ]) и которая яви-
лась продуктом реформ в управлении государством, введенных
И-ди гянь-ханом, создавшим у себя по китайскому образцу
штаты царедворцев и служилых людей. ГГ.гянгяс был одним
из таких служилых людей, таким же первым министром при
Дунь Mo-хе, каким этот последний был при И-ди-гянь-хапе,
и так как в его, повидимому, руках сосредоточены были глав-
нейшие функции государственной власти, то от него в сущ-
ности зависел и ханский престол, что, конечно, хорошо пони-
мали советники А-чжо, продиктовавшие ему его поведение
в отношении Г^гянгяса.
9 Согласно надписи „Селенгинского камня" основателем его был
Моюн Чур. Китайские анналы, а также Джувейни (перев. Salemanna.
в пред, к Radloff—.„Das Kudatku bilik des Jusuf Chass-hadschib aus Bala-
sagun", I, стр. XLV; русск. перев. в Радлов—„К вопросу об уйгурах",
стр. 56—57, 59) относят его постройку к позднейшему времени и припи-
сывают ее И-ди-гянь-хану. Другое название этого города было Орду-балык.
Развалины его сохранились доныне; уцелели еще: вал цитадели, основание
находившейся в ней башни и т. д., а также вне цитадели на протяжении
21 /'2 верст следы улиц и построек. У современных монголов это городище
известно под именем Хара-хэрэм; оно находится на левом берегу Орхона,
между .рекой и ее притоком Джирмантай, в степи Талалхаин-дала (Тала-
хаин-тала у Потанина—„Тангутско-тибетская окраина Китая и Централь-
ная Монголия", I, стр. 524). Открытие его составляет заслугу Падерина
(„О Каракоруме и о других развалинах близь Орхона", в „Изв. И. Русск.
Геогр. Общ.", 1873, IX, стр. 355—360; газ. „Голос", 1873, № 311; в пере-
воде на английский язык эта заметка с пояснением Yule была помещена
в „Geographical Magazine", 1874, стр. 137—139), который принял, однако,
Хара-хэрэм за развалины не уйгурского, а монгольского Кара-корума
(см. ниже, гл. VIII). См. также Ядринцев—„Путешествие на верьховья
Орхона, к развалинам Кара-корума" в „Изв. И. Русск. Геогр. Общ.", 1890,
XXVI, стр. 257 seqq.
Том 11,	222
— 346 —
А-чжо умер в 795 году, не оставив мужского потомства,
и на престол вступил по выбору царедворцев Кутлуг, первый
министр, принявший титул и имя Тэпгридэ улюг болмыш алп
кутлуг улуг бильге кагана. Кутлуг был приемным сыном одного
из родовых старшин, выделился своими дарованиями и был
взят ко двору Дунь Мо-хэ. Вступив на престол, он „не осме-
лился", как говорится в „Тан-шуприблизить к себе своих
родственников и окружил себя преимущественно ханскими
сыновьями и внуками. Китайская кара-балгасунская надпись
рисует его прекрасным стрелком пз лука и искусным полко-
водцем, которому удалось восстановить славу уйгурского ору-
жия на полях битв с карлуками и тибетцами J). Он скончался
в 805 году, оставив престол сыну Гюй-лу Бильге хану, кото-
рый, ничем не проявив себя, процарствовал почти четыре
года. Его сменил Бао-и-хан * 2), правивший Уйгурией несколько
долее и умерший в начале 821 года.
Поддерживая сватовство Бао-и-хана, китайский министр
Ли-цзян высказал между прочим, что уйгуры никогда пе дости-
гали большего могущества, чем при этом государе 3). Это было
несомненным преувеличением, явным даже запуганному импер-
скому правительству, и во избежание громадных расходов,
вызывавшихся выдачей замуж принцессы императорской крови,
хану в его домогательстве было отказано 4).
Могущество уйгуров и в прежнее время было не абсолют-
ным; лишь благоприятная политическая кон’юнктура—чрезвы-
чайное ослабление Китая, вызванное внутренними смутами
и изнурительной войной с Тибетом, выдвинула их па передний
план и дала им возможность сыграть выдающуюся роль в полити-
9 См. выше стр. 342.
2) В „Зап. о Монг.“, стр. 145, сказано, что Бао-и был сыном Гюй-лу
Бильге-хана.
3) Д. Позднеев, op. cit,, стр. 91.
4) Вторичное сватовство Бао-и увенчалось впрочем успехом, но импе-
раторское согласие не застало уже его в живых, и китайская принцесса,
дочь императора Сянь-цзуна, досталась его преемнику Чун-дэ-хану, кото-
рый выслал для ее принятия небывалое еще по своей многочисленности
посольство (одних женщин числилось в нем свыше 2000), В виду значи-
тельности предстоявших казне расходов, в Чань-ань были допущены лишь
500 человек свиты, остальные же были задержаны в г. Тай-юань.
— 347 —
ческих событиях второй половины VIH века; после же смерти
И-ди-гянь-хана, когда в Китае стал восстанавливаться нор-
мальный порядок, политическая история уйгуров вступила
в такой бесцветный фазис, который свидетельствует скорее
о внутренней слабости государства, чем об его силе.
Уйгурия вела свои войны с Тибетом необыкновенно вяло,
ограничиваясь, повидимому, одними лишь пограничными стол-
кновениями; весь же актив ее внешней политики за истекший
35-летний период свелся к распространению, и то путем добро-
вольного соглашения, суверенных прав на киданьскую терри-
торию. В этой политической бездеятельности, находившейся
как-бы в противоречии с засвидетельствованными историей
энергией и воинственностью уйгуров, сказалась, однако, в полной
мере психология этого народа, стремившегося не столько
к порабощению соседей, сколько к обеспечению своей собствен-
ной свободы. Это подмечено бЗыло и китайцами, что видно из
следующего диалога между тибетским полководцем Шан-шацза-
ном и китайским послом Лю-юань-дипом х).
„Уйгурия, сказал Шан-шацзан, в сущности небольшое
владение. Некогда я вел с ней войну * 2) и уже подходил к ее
столице, когда неожиданная смерть государя потребовала моего
возвращения на родину. В военном отношении эта держава
пе может считаться даже нашим соперником: Чем-же об’яснить
то уважение, какое питает к ней императорское правитель-
ство?“
„Мы уважаем это государство за то, отвечал китайский
посол, что оно свято блюдет договоры и де покушается на
непринадлежащие ему земли".
Как бы то ни было, но внутренние события последних
лет, частая смена государей 3), в особенности же реформы
И-ди-гяиь-хана, вопреки мнению Ли-цзяна, могли лишь осла-
бить, а не усилить Уйгурию.
i) Иакинф-—„Ист. Тиб. и Хухун.", стр. 221—222.
2) Вероятно, здесь идет речь о тибетском вторжении 821 года в долину
Орхона (см. Deveria—„Inscription de 1’Orkhon", preface, цит. no Grenard--
„La legende de Satok Boghra khan" в „Journ. Asiat.", 1900, стр. 28).
3) Причины недолговечности уйгурских ханов этого периода не ука-
зываются китайскими историками.
„348 —
По кончине Вао-и на престол вступил Чуц-дэ хан *), кото-
рый, процарствовав четыре года, умер в начале 825 года.
В преемники ему был избран его брат Гэ-са-тбрэ, на престоле—
Чжао-ли-хан, который пал жертвой заговора царедворцев
в 832 году. Сменивший его Ху-тбрэ, приходившийся ему
племянником, покончил в 839 году жизнь самоубийством после
того, как восставший против него его первый министр Гюй-ло-фу,
призвав на помощь ша-то, с сильной армией двинулся на
Кара-балгасун. Гюй-ло-фу возвел на престол несовершенно-
летнего Кэ-си-тбрэ, именем которого и стал управлять госу-
дарством. Тогда против узурпатора восстал уйгурский полко-
водец Гюй-лу Мо-хэ и, соединив свои силы с войском кир-
гизского хана Чэн-мин * 2), занял Кара-балгасуи. Кэ-си-тбрэ пал
при этом в бою, Гюй-ло-фу же был им схвачен и казнен.
Киргизы восстановили свою независимость, повидимому,
еще в 820 году; с тех пор война между обоими государствами
не прекращалась, хотя и велась с обеих сторон без должной
энергии. В „Тан-шу “ говорится, что когда в Уйгурии возникли
беспорядки, киргизский хан, будто-бы, воскликнул: „Звезда
твоя закатилась! Я скоро возьму твою золотую орду, поставлю
перед ней своего коня и водружу свое знамя!" Тем охотнее
принял он предложение Гюй-лу Мо-хэ помочь ему устранить
узурпатора, но, заняв Кара-балгасун, он не вывел из Уйгурии
своих войск, а прочно в ней утвердился. Тогда уйгуры поки-
нули свои кочевья и рассеялись: часть их, имея во главе
министра Пан-тбрэ, бежала на запад под защиту курлуков,
часть же откочевала к горам Цо-цзы-шань 3), где и избрала
своим ханом У-цзэ. Так в 840 году закончило свое существо-
вание Уйгурское ханство.
!) Он носил титул—Кюн тэнгридэ юлюг болмыш кючлюг бильге
чун-дэ (уважающий добродетель) каган {Chavannes и Pelliol;, op. cit., стр.
244—245).
2) Полный титул его был—Цзун-ин Сюн-ву Чэн-мин-хан.
3) Китайцы не поясняют, где находились эти горы, но что они должны
были лежать в Mo-бей и притом на пути между долиной Орхона и Ордо-
сом (не назывался-ли так хребет Ханай-хамар в истоках Онгина?), это
явствует из следующего места „Тан-шу*: „Киргизы, захватив в плен
Тай-хо, вдову Чун-дэ-хана (китайскую принцессу), с почетом препроводили
ее в Чан-ань; по на пути опа была перехвачена ханом У-цзэ. После этого
— 349 —
Киргизы выступили на политическую арену в самый
темный период истории Средней Азии.
Император Сюань-цзун (847—859 г.г.) был последним
монархом Танской династии, при котором центральная власть
чувствовалась и признавалась на всем пространстве империи;
его преемники, подпав влиянию буддийских монахов, евну-
хов и царедворцев, выпустили из своих рук управление госу-
дарством, и на окраинах последнего обнаружились центро-
бежные стремления, которые и вылились в образовании десяти
полусамостоятельных уделов, борьба с коими, а засим и подав-
ление таких серьезных внутренних беспорядков, как вспых-
нувший в 875 году бунт Хуан-цзяо, потребовали от чан-ань-
ского правительства сосредоточения исключительного внимания
на внутренних делах монархии и отказа от мировой политики,
чему, впрочем, содействовало и спокойное положение дел на
границах: Тибету было в это время не до Китая, ибо он пережи-
вал тяжелый внутренний кризис; его раздирали смуты, которые
к шестидесятым годам IX века и довели страну до такого
истощения сил, что отпадение от нее прежних китайских
областей—Лун-ю, Лань-чжоу и других совершилось само
собой; спокойной оставалась и северная граница империи:
киргизы, унаследовавшие после уйгуров территорию современ-
ной Халхи, удовольствовались достигнутым успехом и не
помышляли о дальнейших завоеваниях; кидане были заняты
сосредоточением сил и об’единением под своей властью мелких
народностей, населявших Маньчжурию; их время выступления
на историческую сцену еще не наступило. Засим, в 907 году.
Танская династия была свергнута, и в Китае наступило смут-
ное время „пяти династий"—By-дай.
В течение всего этого почти шестидесятилетнего периода * *)
в китайские анналы вносились только случайные сведения
о событиях, совершавшихся за пределами Великой стены,
персидские же и арабские источники не восполняют этого
последний перешел степь и осадил крепость Тянь-дэ“. Согласно „Да-цин-
и-тун-чжи“ („Комментарий архимандрита Палладия Кафарова на путе-
шествие Марко Поло по северному Китаю", 1902, стр. 23), эта последняя
находилась на месте нынйшнего Гуй-хуа-чэн’а (Куку-хото).
*) Считая до 916 года, когда Ълюй Амбагянь, овладев восточной
частью Монголии и северным Китаем, основал Киданьскую империю.
— 350 —
пробела. Таким образом вторая половина IX века и начало X,
когда первенствующая роль в Монголии перешла к киргизам,
образуют в истории Средней Азии один из наиболее темных
ее периодов, и это тем прискорбнее, что, благодаря этому, оста-
лась в тени история наиболее интересного из среднеазиатских
народов, самого сильного и многочисленного из той загадоч-
ной в этнологическом отношении племенной группы, которая,
оставив после себя бесчисленные остатки хотя и односторон-
ней, но по тому времени высокой культуры, почти бесследно
исчезла в море ей чуждых народностей.
О киргизах (хагясах) китайские анналы стали упо-
минать без малого за два столетия до нашей эры 1). Хотя
„Вэй-лё“ 2 3 * * * *) и помещает их к северо-западу от Капгюй’я, но,
повидимому, они и тогда уже населяли Саянские горы 8),
г) См. выше стр. 94.
2) „T’oung Рао“, s6rie 2, VI, стр. 559. См. также Hirth—„Nachworte
zur Inschr. d. Tonjukuk", стр. 41.
3) В „ Тан-шу “ говорится: „Гянь-гунь лежит на запад от И-ву (Хами)
на север от Янь-ци (Карашара), подле Белых гор“. Эти „Белые горы"
Chavannes („T’oung Рао", ib.) отождествляет с Богдо-ола, из чего следо-
вало-бы, что прародиной киргизов должен считаться Восточный Тянь-шань.
Далее Chavannes пишет: „Согласно „Тан-шу“, киргизы были изгнаны
отсюда шаньюй’ем хуннов Чжи-чжи и бежали на север, где и поселились
в 7000 ли к западу от ставки шаньюй’я и в 5000 ли к северу от Гуй-ши
(Турфана)“. Заключение его, однако, не вполне соответствует вышеизло-
женному, ибо он пишет: „Сказать по правде, колыбелью киргизов была,
повидимому, местность между Саянским хребтом и горами Танну-ола;
но возможно допустить, что некогда народ этот занимал обширную тер-
риторию и, согласно показаниям „Вэй-лё“ и „Тан-шу“, достигал в своем
распространении с одной стороны Хами, с другой—Аральского озера".
То место „Тан-шу“, на которое ссылается Chavannes, в переводе
о. Иакинфа („Собр. свед. о нар., обит, в Ср. Аз. в др. вр.“, I, стр. 77)
читается так: „Чжи-чжи, ударив на усуньцев, разбил их; отселе, поворотив
на север, ударил на У-гФ>. У-rfe покорился, и Чжи-чжи при помощи войск
его разбил на западе Гянь-гунь, на севере покорил Динлин. Покорив три
царства, он часто посылал войска на У сунь и всегда одерживал верх.
Гянь-гунь от шаньюевой орды (т. е. ханского стойбища у Хангайских гор)
на запад отстоит на 7000 ли, от Чеши на север 5000 ли., Здесь Чжи-чжи
утвердил свое местопребывание". В „Тан-шу" таким образом вовсе не
говорится о бегстве киргизов на север, а указывается лишь, что Чжи-чжи
с помощью войск у-цзэ овладел страной Гянь-гунь, которая находилась
в 7000 ли к западу, от его ставки и в 5000 ли к северу от Тур-
— 351 —
распространяясь на юг до хребта Танну-ола *). Минцлов,
фана, т. е. во всяком случае не в Тянь-шаньских горах. Приведенные
в „Тан-шу" расстояния, заимствованные из „Вэй-лё“ („T’oung Рао",
стр. 560), конечно, сильно преувеличены (это явствует и из дальнейшего
текста „Тан-шу", где расстояние между ставками государей хуннов и кир-
гизов сокращено до 3000 ли), так как если остановиться на долине Аба-
кана, то и тогда от Турфана до Гянь-гунь по кратчайшему расстоянию
наберется едва 1500 верст или 3000 ли и столько же или немного более
от долины Орхона, где, вероятно, находилась в то время ставка шаньюй’я,
Данный в приведенной выдержке из „Тан-шу" маршрут шаньюй’я Чжи-чжи
приводит нас, впрочем, в местность, лежавшую к западу от Абаканской долины.
Предполагая встретить в усунях союзников, Чжи-чжи направился
к их границе, но там усуни встретили его с оружием в руках и хотя
в происшедшей схватке были разбиты, но все же заставили его повернуть
на север и вторгнуться в пределы владений у-цзэ. Согласно „Ши-цзи-
чжэн-юй“ (Franke—„Beitr. aus chin. Quellen zur Kenntn. d. Tiirkvolker
u. Skythen Zentralas.", стр. 14) эти* у-цзэ жили к северо-западу от г. Гуа-
чжоу, развалины коего находятся близь современного г. Ань-си, в провин-
ции Гань-су. Это указание приводит нас к Хамийским горам; но так как
Чжи-чжи от восточной усуньской границы повернул к северу, то их сле-
дует искать уже по северную сторону Джунгарской пустыни и вероятнее
всего в бассейне Черного Иртыша. Покорив у-цзэ, Чжи-чжи, чтобы достичь
страны Гянь-гунь, повернул на запад. Таким образом, если тут нет ошибки
в указании направления, означенная страна должна была находиться
к западу от озера Зайсан-нор, оправдывая до некоторой степени показа-
ние . „Вэй-лё“ и опорачивая свидетельство „Тан-шу" в той его части,
которая говорит, что страна Гянь-гунь находилась к северу от Турфана.
Выше мне приходилось останавливаться на тех недоразумениях, которые
возбуждают китайские показания стран света (стр. 180); вышеизложенное
лишь подтверждает невозможность базироваться только на них. Впрочем,
в данном случае не в них одних только дело. Большую трудность пред-
ставляет также определение, какие горы разумелись „Тан-шу" под именем
„Белых". Что тут шла речь не о Богдо-ола, это явствует хотя-бы из
дальнейшего, где говорится, что „жители страны Гянь-гунь перемешались
с динлинами", ибо в истории владений, лежавших к северу и югу от
Восточного Тянь-шаня, нет даже намека на то, чтобы там когда-либо
жили динлины или киргизы. Но тогда остается предположить, что так
называлась одна из цепей Алтайско-Саянского нагорья. Вообще, однако,
я сомневаюсь, чтобы киргизы когда либо жили в Большом Алтае и вообще
к западу от Зайсана, и это сомнение оправдывается до некоторой степени
указанием „Юй-ян-цза-цзу“ {Hirth, ibid.), что предки киргиз жили в пеще-
рах, находящихся на склонах хребта Цюй-мань (Кук-мань), т. е. Кбгмен-
ского хребта (см. выше стр. 297).
J) В „Тан-шу" и других позднейших китайских сочинейиях горы,
ограничивавшие с юга владения киргизов, названы Тань-мань—наимено-
— 352 —
произведший многочисленные раскопки в Урянхайском крае,
пришел к выводу, что тогда как погребения короткоголового
типа находятся на двух нижних террасах Улу-кема ]), могилы
долихоцефалов * 2), заключающие изделия из меди, встречаются
исключительно только на верхней террасе этой реки 3). Этот
важный вывод приводит пас к заключению, что первыми
насельниками Засаянского края, знакомыми с металлами,
были если не динлины, то отуреченные сородичи их —киргизы,
и последние вероятнее, чем первые, так . как мы не имеем
никаких указаний на то, чтобы динлины когда либо жили
на Улу-кеме. Но останавливаясь на этой гипотезе, нельзя
обойти молчанием и фактов, с ней не вполне согласующихся.
Минцлов пе нашел на берегах Улу-кема следов похо-
ронного обряда, который соответствовал-бы китайскому описа-
нию киргизских похорон4), существенно отличавшихся от
турецких в том, что трупы покойников не сжигались, а лишь
обжигались, после чего предавались земле собранные кости,
а не пепел. Возможно, однако, что об’яснение этого факта
кроется в разнообразии тех типов погребения, которых дер-
жались разбившиеся на мелкие общины динлинские племена,
что особенно ярко проявилось именно в области реки Енисея.
Другой факт, имевшийся мною в виду, которому впрочем
также можно дать объяснение, это—значительное число удер-
жавшихся еще и доныне в Урянхайской земле географических
ванне, которое Parker отождествляет с Кенгу Тарман турецких надписей.
Pllrth, op. cit., стр. 42, пытается доказать, что Тань-мань может быть
только магистральным Саянским хребтом, иными словами, что корренные
киргизские земли не распространялись на его южные склоны. Его доводы,
не исключая и ссылки на Schott’а, кажутся мне уже потому мало убеди-
тельными, что турецкие надписи не стали-бы давать двух названий одному
и тому же хребту, а Кбгмен—всего скорее Саянский хребет (см. выше
стр. 297).
9 См. т. I настоящего сочинения, стр. 226—227, 234.
2) Демонстрированные Минцловым в Географическом Обществе че-
репа—были поддлинноголового типа.
3) Рукопись, любезно переданная мне для использования. Извлечение
из нее было засим опубликовано автором под заглавием „Памятники древ-
ности в Урянхайском крае" в „Зап. Вост. отд. И. Русск. Археол. Общ.",
1916, XXIII, вып. Ill—IV.
4) Иакинф, op. cit., стр. 446.

названий, притом наиболее древних, принадлежавших не турец-
кому, а всего вероятнее диплинскому языку. Китайцы, ближе
познакомившиеся с киргизами только в первой половине IX
века, хотя и утверждают, что письмо и язык этих последних
были совершенно сходны с уйгурскими 1), но конечно они не
могли уловить в киргизском языке остатков диплипского языка,
а что таковые были, это прежде всего доказывает титул киргиз-
ского хана—а-жэ (эш, ош?) 2), который сохранился в языке
коттов 3) в соединении с словом хаи (эш-хан), как император-
ский титул 4 5); несомненно, что были удержаны из динлинского
языка и все термины, относившиеся к искусственному орошению
полей, устройству плотин, постройке водотоков и деревянных
срубов и проч.
Киргизы были рослым, белокурым и голубоглазым народом,
в характере которого было много гордости и независимости.
Китайцы указывают на их стойкость в бою. От них же мы
узнаем о частых их войнах как с их соседями тюрками
и самоедами—меркитами б), э-чжы6) и ду-бо, так и с родствен-
ными им динлинами—бо-ма, гЬ-ло-чжи 7), цзюнь-ма, иначе
Ч Иакинф. loc. cit.
2) Он удержался у киргиз до XVIII в., но уже присваивался не хану,
а главному судье, именовавшемуся у алтысаров „батьяжо“, как значится
в „отписках" русских служилых людей, т. е. баты-ожо, как полагает
Н. Козьмин (см. его ст.—„Д. А. Клеменц и историко-этнографические иссле-
дования в Минусинском крае" в „Изв. Вост.-Сиб. отд. И. Русск. Геогр. Общ.",
1916, XLV, стр. 56).
3) Котты—когда-то довольно многочисленное, ныне уже вымершее
племя енисейских остяков, с последними пятью представителями которого,
помнившими еще свой язык, Кастрен встретился в долине Агула, притока
Кана, в 1847 году (Castren — „Ethnologische Vorlesungen fiber die altaischen
VSlker", 1857, стр. 88).
4) Царь (ван) у цоней, янь-чжоу’ских инородцев и других южно-дин-
линских племен носил тот же титул: а-кэ, а-цэ, а-сы.
5) Тюркское происхождение этого племени, впрочем, не установлено;
о нем см. ниже гл. VII.
6) Это название удержалось до настоящего времени в имени эчжэнь,
которое носят косогольские урянхайцы.
7) В транскрипции Visdelou—голочи, Шаванна—о-ло-чжэ, очевидно,
как это предполагает и Аристов,—алачин, алчин, о которых Абуль-Гази
(Desmaisons—„Histoire des Mogols et des Tatares", II, стр. 44) пишет, что
узбеки имеют их в виду, когда говорят, что в стране Алакчин (Абуль-Гази
Том 11,	231
— 354 -
би-ла и другими белокурыми племенами, отличавшимися от
них только по языку. Об их воинственности свидетельствует
как численное преобладание у них женщин * 2 3), так и то, что
они никогда, по словам Jigs-med nam m’ka 8) не расставались
с оружием. Последнее было очень разнообразно 4), но наиболее
употребительным был лук, которым они владели в совершен-
стве. Грудь, ноги и руки они защищали деревянными нагрудни-
ками, наручами и набедренниками, которые прикреплялись
к кожаному панцырю. Они татуировались 5 * *), но это право
принадлежало только храбрейшим.
помещает ее на р. Ангаре) все лошади пегие, а очаги золотые. Алачины
впоследствии вошли в состав узбекского союза (см. Н. Ханыков—„Описа-
ние Бухарского ханства", стр. 60,—яльчин) и казацкой Малой орды, где
явились важнейшей составной ее частью.
!) Не „би-цэ“-ли Шаванна! См. выше стр. 13, где говорится, что
согласно „Тан-шу", бЬ-ма, би-цэ и о-ло-чжэ, были названиями одного народа.
2) Иакинф' op. cit., 1, 2, стр. 443.
3) Huth—„Geschichte des Buddhismus in der Mongolei", II, стр. 33.
4) Huth, ibid.
5) Этот распространенный среди первобытных народов обычай (его
не обошли и китайцы) не был, повидимому, знаком туркам и монголам,
в виду чего существование его у киргизов следует считать динлинским
наследием. О существовании этого обычая у южных динлинов пишет
Legendre—„Races aborigdnes". „Les Lolos" в „Т oung Pao“, 2 sdrie, 1909, X,
стр. 377; см. также Chavannes—„Les mdmoires historiques de Se-ma Ts’ien",
IV, стр. 2.
Обычай татуировки был также чужд иранцам и племенам, населявшим
западную часть Среднай Азии. Тем знаменательнее, что мы находим его
так далеко заброшенным вглубь Азии от ее восточной периферии (южной
Кореи, юго-вост. Китая, Японского архин., Формозы и земель, засе-
ленных малайцами), где его распространение современные историки
и этнографы приписывают то малайскому (Ямадзи; ряд его статей, посвя-
щенных вопросу о происхождении японского народа, печатавшихся в переводе
на английский язык в газете „The Japan Times, Weekly edition", 1910; цит.
у Кюнера—„Статистико-географический и экономический очерк Кореи",
I, стр. 223—224; Hulbert—„Korean history" в „Korea Review", I, 1901,
и его статьи об японском языке, и др.), то полинезийскому влиянию
(Fr. Starr—статья в „Seoul Press", 25 Febr. 1912, цитир. у Кюнера,
op. cit., II, стр. 013). Китайский историк Вэй-ши („Сань-го-чжи", цит.
у Ямадзи), писавший в IV веке по Р. X., видел в этом обычае черту,
сближавшую население юго-восточного Китая с населением Японии; с ббль-
шей долей вероятия можно сближать древних киргизов с населением
южного Китая, куда выселились их общие предки—динлины.
— 355 —
Их верхняя одежда из шерстяной и шелковой ткани J)
не могла быть короткой 2), так как подпоясывалась кожаным
поясом с металлическим набором, на котором кроме оружия
висели нож и точильный брусок. Их головной убор зимой
состоял из меховой, летом из белой войлочной шляпы. Самыми
дорогими мехами считались соболь и рысь. Из собольего же
меха носил шляпу а-жэ, заменяя ее летом белой войлоч-
ной с тульей конической формы и полем, обшитым по краю
золотым галуном. Низший класс населения и зиму и лето не
выходил из бараньего тулупа, голову же оставлял непокрытой.
Китайцы особо подчеркивают киргизский обычай носить кольца
в ушах 3). Вероятно, кольца служили предметом украшения
не только мужчин, но и женщин, которые одевались в шелк
и очень тонкие шерстяные ткани. По выходе замуж, они
приобретали право татуировать себе шею.
Киргизы вели полуоседлый образ жизни и зимой жили
в избах (срубах), крытых берестой 4), летом—в палатках (юртах).
Свои зимние стойбища они обносили частоколом б).
9	Последнюю киргизы получали из Бэй-тина, Ань-си (Кучи) и горо-
дов Западного Туркестана (см. Иакинф, op. cit., 1, 2, стр. 445).
2)	См., однако, Radloff („Aus Sibirien", II, стр. 98), который приходит
к обратному заключению, основываясь на найденных в динлинских моги-
лах статуетках и на рисунках, сохранившихся на скалах р. Енисея.
Ср. также Aspelin—„Types des peuples de 1’ancienne Asie Centrale" в „Journ.
de la Soc. Finno-Ougrienne", 1890, VIII, стр. 124—134.
3)	Все без исключения южные динлины, мужчины и женщины,
имели обыкновение носить в ушах кольца; мужчины хэй-лоло только
в левом ухе [ср. находку Агапитовым („Изв. Вост.-Сиб. отд. И. Русск.
Геогр. Общ.“, XII, № 4—5) в одной из „чудских" могил кольца с левой
стороны черепа].
4)	Кривошапкин— „Енисейский округ и его жизнь" в „Зап. И. Русск.
Геогр. Общ.", 1863, I, стр. 157, пишет, что и до сего времени енисейские
остяки кроют свои чумы берестой, которую предварительно варят в боль-
ших котлах, от чего она делается мягкою, а затем куски ее, длиной до
5 аршин, шириной до 12 вершков, сшивают по несколько вместе так
называемой постегонкой, т. е. ссученной коноплей.
5)	Кое-где на крутых мысах верхнего Енисея сохранились еще
небольших размеров городища, служившие, вероятно, местожительством
их князей и укрепленным центром более значительных поселений. То-же
некогда было и на Руси: „Придоша, говорится в летописи, свеа под
Ладогу (в 1164 году), и пожгоша ладожане хоромы своя, а сами затво-
— 356 —
Они были знакомы с земледелием и на полях, окружав-
ших зимовья, возделывали пшеницу, просо, гималайский
и обыкновенный ячмень. Китайцы пишут, что у них в употреб-
лении были только ручные жернова; в долине Улу-кема най-
дены были, однако, жернова очень крупных размеров, свиде-
тельствующие о том, что для размола зерна они пользовались
и лошадиной силой. Свои поля они орошали, отводя воду
преимущественно из ручьев и мелких речек, но в Урянхай-
ском крае сохранились также и каналы, находившиеся в связи
с значительнейшими из притоков р. Улу-кема и по своим
размерам долженствовавшие играть роль магистралей. Вода
в эти каналы бралась иногда очень высоко в горах и прово-
дилась затем поперек встречных гряд по искусно врезанным
в них водотокам, о чем свидетельствуют следы каменной
кладки и подпорных стенок на утесах и высеченные в скалах
лотки. Особенно ясно эти гидротехнические сооружения видны
по Или-кему и Темир-суку, где сопровождающие эти реки
древние оросительные канавы то лепятся высоко по скалам,
то опоясывают расширения их долин 1).
Повидимому, площадь полей у киргизов была настолько
велика, что необходимое им количество воды приходилось
обеспечивать устройством искусственных резервуаров, откуда
она затем и расходовалась по мере надобности. Следы таких
заградительных плотин, сложенных из камня, сохранились,
например, по речкам Турану и Уюку 2). Несомненно, что при
таких условиях пользование водой требовало расчета и стро-
гой регламентации и что в составе киргизской администрации
должны были находиться лица, ведавшие водным хозяйством
страны.
Все эти оросительные устройства, а равно и несокрушен-
ное временем шоссе, соединявшее долины Улу-кема и Кемчика,
и дорога, сопровождавшая левый берег Енисея в участке выше
устья Кемчика, сооруженная по типу искусственных водотоков,
ришася в граде с посадником, с Нежатью, а по князя послаши и по нов-
городци" (цит. у Флоринском—„Первобытные славяне по памятникам их
доисторической жизни", I, стр. 182).
О См. Родевич—„Урянхайский край и его обитатели" в „Изв. И.
Русск. Геогр. Общ.", 1912, XLVIII, стр. 145.
2) Родевич, loc. cit.
— 357 —
наводят на мысль о высоком уровне той культуры, которая
существовала некогда в пределах Алтайско-Саянской горной
страны и о которой китайские записи дают нам лишь весьма
слабое представление. Произведенные в Минусинском районе
раскопки дали возможность до некоторой степени оценить эту
динлинскую культуру х), но, к сожалению, мы имеем еще
слишком мало фактических данных для того, чтобы восстано-
вить на основании найденных реликвий и имеющихся литера-
турных памятников общественную жизнь этой интересной
страны. Что касается ее истории, то она должна считаться
навеки утраченной. Бесцельно было-бы также доискиваться
о судьбе, постигшей енисейских динлинов: всего вероятнее
их поглотило турецкое море, которое смыло и нарождавшуюся
здесь на китайской основе своеобразную культуру, о которой
так много говорят нам теперь следы их прежней деятельности
и содержание бесчисленных их могил.
Возвращаюсь к событиям, следовавшим за падением
Уйгурской державы и бегством У-цзэ-хана па юг, к Инь-
шаньским горам.
Здесь он осадил китайскую крепость Тянь-дэ * 2). Одновре-
менно же уйгурами было отправлено два посольства в Чань-
ань: первое просило о признании У-цзэ уйгурским ханом,
второе—о принятии части уйгурского народа в китайское
подданство. Ранее, однако, чем императорское правительство
приняло окончательное решение по этим вопросам 3), новый
набег уйгуров на Шо-фан (в 841 году) побудил Китай
взяться за оружие. Тогда Вэнь-мо-сы (Умус), брат У-цзэ, видя,
что своими неразумными действиями министр Чи-синь ведет
народ к гибели, решил его схватить и казнить, что и удалось
ему при содействии коменданта крепости Тянь-дэ, сумевшего
заманить его в эту последнюю. Положение уйгуров не изме-
нилось, однако, от сего к лучшему, так как вызванная этим
9 См. вышо стр. 70 и след.
2) Находилась к северу от Ордоса, к северо-северо-востоку от пово-
рота Желтой реки на восток.
3) Оно склонно было не только разрешить их в благоприятном для
просителей смысле, но и пойти еще дальше, вплоть до оказания У-цзэ-
хану материальной поддержки (см. Иакинф—„Зап. о Монг.“, III, стр. 147).
— 358 —
убийством смута повела к расколу среди уйгурских родовичей
и бегству некоторых из них в Ши-вэй и Чжи-ли. Бежавшие
в Ши-вэй погибли в схватках с преследовавшими их китай-
цами, судьба же покорившихся тайскому правительству нам
неизвестна; вероятно, однако, что они были расселены на сво-
бодных землях Фань-янского военного округа ’).
Несмотря на свои враждебные выступления против
китайцев, У-цзэ-хан нашел в себе достаточно смелости обра-
титься к императору У-цзуну с ходатайством о временной
уступке ему Тянь-дэ и о помощи войсками против киргизов:
когда же ему в этом было отказано, то в отместку он вторгся
в пределы империи, разграбил Да-тун-чуань 2) и напал на
Юнь-чжоу 3).
Эта выходка У-цзэ-хана, повидимому, переполнила чашу
терпения Вэнь-мо-сы и побудила его с своей частью народа
передаться Китаю. Он был поселен к западу от Хуан-хэ,
по соседству с западными дансянами, которые и были ему
при этом подчинены (в 842 году) 4). Затем мы видим его
уже на стороне китайцев в их последующей борьбе с У-цзэ-
ханом.
В 843 году китайцы нанесли последнему ряд поражений
и вынудили его, наконец, бежать к хэй-чэб), которые не
затруднились, однако, выдать его за приличный выкуп китай-
9 Заключаю это из того, что принятие их в китайское подданство
возложено было на ю-чжоу’ского цз^-ду-шэ.
2) Город Да-тун, о котором здесь идет речь, лежал несколько запад-
нее крепости Тянь-дэ.
3) Окружной город области Тай-юань-фу в провинции Шань-си.
1) Уйгуров, последовавших за Вэнь-мо-сы, китайцы предполагали
разместить по различным корпусам, но план этот встретил вооруженный
отпор с их стороны, и хотя бунт этот и был вскоре подавлен, но китай-
цам все же пришлось отказаться от своего первоначального проекта.
5) О хэй-чэ упоминается в дорожнике Ху-цяо (Васильев—„История
й древности восточной части Ср. Азии", стр. 39). Он помещает их
к северо-северо-западу от киданей, на границе миров реального и фанта-
стического, так как далее, по его словам, уже жили турки с коровьими
ногами. Земля хэй-чэ не производила хлебов, но сами они были хорошими
мастерами, и их телеги й деревянные основы юрт пользовались заслужен
ной известностью; отсюда и их прозвище—хэй-чэ, что значит—черные
телеги.
— 359 —
скому полководцу Хун-шуню. Согласно „Гап-му“, он был
казнен китайцами в 846 году *).
Остатки разбитых китайцами уйгуров хана У-цзэ нашли
приют частью у хи, частью в Щи-вэй. Эти последние, узнав
о казни У-цзэ, избрали своим ханом его брата Э-нянь-тбрэ,
по Э-няню не над кем было уже ханствовать, так как ни хи, ни
шивэйцы не были достаточно сильны, чтобы с оружием в руках
отстоять свое право гостеприимства: хи были на голову раз-
биты китайцами, шивэйские земли были наводнены киргиз-
скими войсками, в обоих же случаях уйгурам пришлось под-
чиниться своей горькой участи—следовать за своими победи-
телями в качестве пленных. Э-нянь успел, однако, бежать на
запад, но что с ним сталось потом—неизвестно.
Китайские анналы заканчивают свое повествование
о конечной судьбе уйгуров хана У-цзэ следующими словами:
остатки их, укрываясь в горах- и лесах и пропитываясь в пути
грабежом, потянулись на запад и там присоединились к той
части своих сородичей, которые, имея во главе Пан-тбре,
успели уже утвердиться в юго-восточной Джунгарии и Хэ-си,
основав новое Уйгурское ханство.
Образованию этого ханства благоприятствовали следующие
политические условия, в каких оказалась Средняя Азия
к началу второй половины IX века.
В 766 году, по взятии города Суй-'Ь, карлуки овладели
почти всей территорией тургешей. Повторные попытки их
в 772 * 2) и 792 годах 3) утвердиться в Фергане, где они
столкнулись с арабами, не имели, однако, успеха, и даже более
9 Иакинф—„Собр. свед. о нар., обит, в Ср. Аз. в др. вр.“, 1, 2,
стр. 423. Согласно же тому, что читаем у Chavannes и Pelliot, op. cit,
стр. 248—249, он был убит (кем?) в Алтае (?!) в 847 году.
2) Grenard („La Idgende de Satok Boghra khan et 1’histoire" в „Journ.
Asiat.", 1900, IX serie, стр. 26), ссылаясь на Ибн-ал-Асира, приписывает
поражение в 772 году карлуков наместнику хорасанскому Наср б. Сейяру.
Это—ошибка, так как последний умер в 748 году, и его поход на Фергану
имел место в конце Гишамова правления после 120 г. гиджры, т. е. в 738 году
(см. Григорьев—„Восточный или Китайский Туркестан", стр. 186). Если
поэтому год изгнания карлуков из Ферганы верен, то победителем их мог
быть только Ляйс, как думает Бартольд („Туркестан в эпоху монгольского
нашествия", II, стр. 206), сын Наср б. Сейяра.
3) Бартольд, op. cit., II, стр. 207.
— 360 —
того: дали повод Аббас иду Махдп (775 — 785 г.г.) считать их
в числе своих вассалов 1). Впрочем, так как этот халиф, пре-
тендуя на мировое господство, требовал покорности также п от
императоров китайского и тибетского, то возможно допустить,
что включение джабгу (ябгу) карлуков в число аббасидскпх
вассалов было не более обоснованным; с другой стороны, однако,
нельзя не заметить, что претензия на суверенные права на
Тибет и земли карлуков высказывал не только халиф Махдп,
но и халиф Мамун, который, начиная в 811 году войну
со своим старшим братом Амином, жаловался на то, что ему
придется вести ее при весьма неблагоприятных внешних усло-
виях, ибо и „карлукский джабгу вышел из повиновения
и такую же непокорность обнаруживает хакан, владетель
Тибета" 2). Что, однако, власть арабов действительно не распро-
странялась на Тянь-шаньское нагорье, это можно заключить
из показаний, хотя и относящихся к более позднему времени,
арабских географов, в особенности Якуби и Истахри,
писавших—первый в конце IX, второй в начале X века 3).
В какое время карлуки овладели Кашгарией—неизвестно,
но, вероятно, не ближе 861 года, когда, благодаря смутам,
Тибетская империя пала, большую же часть ее внешних вла-
дений поделили между собой карлуки, уйгуры и китайцы.
В той же части китайских исторических книг, которая
переведена на европейские языки, события этого времени
9 Бартольд, loc. cit.
2) Вероятно, эта жалоба была вызвана той помощью, которую оказали
карлуки и тибетцы Рафи б. Ляйсу, внуку Наср б. Сейяра, поднявшему
в 806 году восстание против халифа. Восстание это было подавлено
в 810 году после того, как турки (карлуки) покинули Рафи. Бартольд,
loc. cit.; см. также G. Well—„Gesehichte der Chalifen", II, стр. 180.
3) Так, у Якуби говорится, что пограничными на турецкой меже
городами в Ферганской долине были Касан (развалины этого города сохра-
нились до настоящего времени на берегу р. Касан-сай, правого притока
Сыр-дарьи) и Исфиджаб (ныне—сел. Сайрам в долине р. Арыс; см. Бар-
тольд, op. cit., II, стр. 176) и что река Зерэфшан вытекала из турецких
пределов; Истархи проводит северную границу халифата от „самых даль-
них городов Ферганы", т. е. от Узкенда, на Тараз (Талас) и далее пишет,
что турки харлухи облегают Мавераннагр от Исфиджаба до отдаленнейших
городов Ферганы.
— 361 —
изложены настолько отрывочно и далее противоречиво, что
ясного представления о случившемся составить себе невоз-
можно.
Вот, что, между прочим, в них сказано:
В 851 году тибетский наместник Чжан-и-чао сдал китай-
цам одиннадцать вверенных его управлению областей в Хэ-си
и Притяныпапье; в числе этих областей находился и Гапь-
чжоу ’). Засим, в 861 году, тот же Чжан-и-чао, но уже в каче-
стве китайского военного губернатора, овладел округом Лян-
чжоу 2), и одновременно уйгурский князь Пу-гу Цзунь 3),
вероятно в союзе к китайцами 4), нанес решительное пораже-
ние тибетскому узурпатору Кун-жэ и отослал его голову
в Чан-ань. На ряду же с этим в „Тан-тну“ и „Ган-му “ гово-
рится: „В 847 году Э-пянь-тбрэ б) бежал на запад и без
вести пропал; между тем Пап-торэ уже об’явил себя хапом,
обосновался в Гань-чжоу и овладел городами, лежавшими
далее, за песчаною степью, а равно Дунь-хуаном и Ляп-чжоу“,
т. е. теми именно городами, которые в 851 году Чжан-и-чао
сдал китайцам. К этому добавляется: „Во время царствования
императора И-цзун (860—873 г.г.) князь Пу-гу Цзунь, управ-
лявший Бэй-тином, напал па тибетцев, поразил Лунь Шап-жэ,
который пал в этом бою, отнял у них Си-чжоу и Лунь-тай 6)
и, представив пленных в Чан-ань, просил императора утвер-
дить его в ханском достоинстве".
Мне кажется, что все эти противоречащие одно другому
известия можно было-бы согласовать, допустив следующий ход
событий.
Пан-тбрэ, бежавший в 840 году с частью уйгуров на
запад 7) и осевший в юго-восточной Джунгарии, где нашел
’) Иакинф—„Ист. Тиб. и Хухун.“, I, стр. 232.
2)	Иакинф—op. cit., I, стр. 233.
3)	Правильнее было-бы: князь бугуский Цзунь.
4)	Заключаю это из того факта, что в составе его войск находился
отряд дансянов под начальством Тоба Хуай-гуана.
5)	См. выше стр. 359.
6)	См. выше стр. 271.
7)	Так как китайцы пишут, что с ним бежало на запад пятнадцать
поколений, то следует думать, что кроме уйгуров, тут были части и дру-
гих тЬлэских племен.
Том П.
232
— 362 —
опору в Бэй-тине, воспользовавшись беспорядками, возник-
шими в 842 году в Тибетской империи, стал постепенно зани-
мать города Хэ-си и Притяныпанья, находившиеся в управле-
нии тибетского наместника Чжан-и-чао, пока, наконец, не овла-
дел городом Гапь-чжоу :). Чжан-и-чао, покинутый на произвол
судьбы центральным тибетским правительством, исчерпав все
имевшиеся в его распоряжении средства остановить успехи
уйгуров, счел себя, наконец, вынужденным искать помощи
у китайского правительства, которому и „передал карту"
одиннадцати им уже фактически утраченных областей. Китайцы,
приняв этот фиктивный дар, оставили его правителем Хэ-си,
но получили возможность оказать ему действительную под-
деряску лишь после того, как овладели Лун-ю. 0 их помощью
он и занял в 861 году город Лян-чжоу. В дальнейшем, однако,
мы видим уйгуров добивающими тибетские полчища уже в каче-
стве китайских союзников, и это последнее обстоятельство, пови-
димому, и дало им возможность сохранить за собой Гань-чжоу
и территорию, лежавшую к западу от него. А засим, бугуский
кпязь Цзунь, правитель Бэй-тина, отнял у тибетцев оставав-
шиеся у них еще города Лунь-тай и Си-чжоу и, усилившись
таким образом, порвал связь с Гань-чжоу и об’явил себя
ханом. Этим положено было основание новому государству
в пределах Тянь-шаня—столь известной впоследствии Уйгур-
ской державе. Одновременно же, вероятно, и карлуки овладели
Кашгарией.
Пределы Притяныпанской Уйгурии не простирались на
юг за Лоб-нор 2), па запад за реку Манас 3) и город Ань-си
!) Grenard, op. cit., стр. 28, пишет, что Пан-тбрэ овладел г. Гань-
чжоу ранее 847 года, но не подкрепляет этого указания ссылкой на источ-
ник, из которого он почерпнул это известие.
2) По крайней мере у нас нет данных предполагать, чтобы когда-либо
город Хотан и вообще прикуньлуньская часть Восточного Туркестана нахо-
дилась в обладании уйгуров.
3) В „Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 467, сказано, что при Сунской династии
(960—1280 г.г.) Бэй-лу (т. е. „Северная дорога", южная Джунгария) до
р. Манаса находилась во владении уйгуров. Это известие подтверждается
„Си-ю-цзи“ („Труды Российской Духовной Миссии в Пекине", IV, стр. 302;
перев. арх. Палладия), где говорится, что Чан (Чжан)-балык, третий
город к западу от г. Лунь-тая (см. выше стр. 271), в монгольскую эпоху
находился во владении уйгуров. Как видно из реляции о походе 'Ьлюй
— 363
(Кучу) ’); впрочем, был, повидимому, период, когда власть
уйгурских идыкутов 2) распространялась и далее к западу, на
соседние земли карлуков; так Бартольд3) приводит свиде-
Си-ляна против возмутившегося Алибухи, город этот лежал восточнее
р. Манаса (см. „Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 468; Bretschneider—„Mediaeval
researches from Eastern Asiatic Sources", II, стр. 32). На карте, изданной
в 1331 году и приложенной к цитированному сочинению Bretschneider'а
Чжан-балык показан к востоку от города Гу-та-ба, ныне Хутуби. Более
ранних известий о распространении уйгурских земель в этом направлении
мы не имеем.
9 Grenard, op. cit, стр. 29. В „Сун-ши" говорится, что Кучаский
округ входил в XI веке в состав земель Уйгурской державы; там же упо-
минается об уйгурском посольстве из этого города {Bretschneider, op. cit., I,
стр. 244—245). A. von Le Coq („Fragment einer manichaischen Miniatur mit
uigurischen Text aus Ruinen-Stadt Idikut-Schahri bei Turfan") полагает,
что на запад Уйгурия не распространялась далее г. Курли. Говоря о гра-
ницах Уйгурии, посол Ван Янь-дэ (в 981 году) пишет, что на запад тер-
ритория этого государства простирается до страны А-си (St. Julien—
„Notices sur les pays et les peuples 6trangers“, III, „les OTgours" в „Journ.
Asiat.", IV s6rie, IX, стр. 64). А-си, а-сы—это аланы {Bretschneider, op. cit.,
II, стр. 84 seqq.), но так далеко на запад (аланы жили в то время к западу
от Волги и Каспийского моря) власть уйгурских ханов простираться,
конечно, не могла; поэтому, если придавать значение этому показанию
Ван Янь~дэ, то приходится допустить, что он разумел под этим именем
другой народ, может быть, азов орхонских надписей [см. выше стр. 312,
сн. 4 (3)], которые в это время могли передвинуться в составе киргизских
войск (о сем ниже) к югу и даже занять некоторую часть Тянь-шаньского
нагорья, на что намекает неизвестный автор географического сочинения
„Границы мира", написанного в 982 году, который говорит о поколении аз
в составе тургешского племени (см. Бартольд—„Очерк истории Семиречья"
в „Памяти, кн. Семиреч. обл. на 1898 г.“, стр. 15, и тою же автора—
„Отчет о поездке в Ср. Азию с научн. целью", стр. 125, где дается пере-
вод той части сочинения Гардизи, в которой подтверждается показание
автора „Границ мира" о существовании в составе тургешей двух поколе-
ний аз и тахс). Что племя аз было родственным киргизскому, это явствует из
извлеченной Шоттом („Ueber die achten Kirgisen", стр. 432) из „ Юань-ши “
легенды о происхождении народа киргизского, которая говорит, что народу
этому положили начало сорок девиц из Китая (у Ab. Rimusat—„Recherches
sur la ville de Kara-koroum “, стр. 18, переведено: „китаянок"), сочетавшихся
браком с таким же количеством мужчин народа у-сы. По мнению В. М. Алек-
сеева, в китайской передаче у-сы может быть равнозначущим а-сы.
2) Титул государей притяныпаньской Уйгурии.
3) „Очерк истории Семиречья" в „Памятной книжке Семиреченской
области на 1898 г.“, стр. 17 и 19.
— 364 —
тельство неизвестного автора географического сочинения „Гра-
ницы мира“ о потере карлуками городов Аксу J) и Барсхана 2),
ставших достоянием токуз-огузов, т. е. уйгуров 3). Тот же
неизвестный автор говорит далее, что несколько позднее горо-
дом Аксу овладели киргизы. Большое значение этого послед-
него указания видно из следующего:
В виду несомненной тождественности имен тяньшаньских
и енисейских киргизов 4), были сделаны попытки объяснить
нахождение киргизов в Тянь-шане переселением туда енисей-
ских киргизов в начале XVIII столетия, когда бблыпая часть
этого народа действительно уведена была с Енисея джунга-
рами, но в настоящее время, как полагает Аристов5), это
об’яснение должно быть отброшено 6), ибо более глубокое
ознакомление с историей Средней Азии выяснило несомнен-
ное существование в Тянь-шане киргизов в далеко более ран-
ние времена 7); об участи же уведенных осенью 1703 года
с Енисея киргизов8) в числе 3—4 тысяч кибиток достоверно
Ч Сказано, что хотя город Аксу и находился во владениях карлуков,
но правитель его был в зависимости от токуз-огузов, т. е. уйгуров.
2)	Об этом городе говорится, что правитель его „происходил из кар-
луков, но жители перешли на сторону токуз-огузов".
3)	Впрочем, может быть, в данном случае имелась в виду другая
ветвь токуз-огузов—племя ягма? О последнем см. ниже.
4)	Тождественность тяньшаньских и енисейских киргизов подтвер-
ждается, между прочим, существованием у тех и других одноименных
коренных костей (Аристов, loc. cit.; RadlojJ— „Observations sur les Kirghis"
в „Journ. Asiat.“, 1863, 6 s6rie, стр. 316) и некоторыми особенностями
их языка (Наливкин—„Краткая история Кокандского ханства11, стр. 16).
5)	„Заметки об этническом составе тюркских племен и народностей",
стр. 120 (отд. отт.).
°) Повидимому, не вполне; см. ниже гл. VIII.
7)	Аристов не дает соответственных ссылок на источники, но у Вали-
ханова („Очерки Джунгарии" в „Зап. И. Русск. Геогр. Общ.", 1861, 2,
стр. 46) я нахожу следующие строки: „В кашгарской истории, называемой
Тарихи Рашиди, я нашел свидетельство, что киргизы уже кочевали
в конце XV столетия в горах около Андижана, а во времена самого исто-
рика (около 1520 года) они распространили свои кочевья до Иссык-куля".
См. также A. Elias and Е. D. Ross—„The Tarikh-i Rashidi of Mirza Muham-
mad Haidar", стр. 125, 254, 339, 348—351, где говорится об участии кир-
гизов в событиях первой половины XVI столетия.
8)	В донесении казака Ф. Моисеева („Памяти. Сиб. ист. XVIII в.“,
стр. 232, № 58; цит. Ватиным—„Минусинский край в XVIII веке", 1913,
— 365 —
известно, что они кочевали в бассейне реки Или при урге
джунгарских хун-тайш до времени падения джунгарского
государства, после чего с находившимися там же мингатами
и телеутами пошли было обратно на Енисей, но по пути были
рассеяны и частью попали в Россию, где присоединились
к кундровским татарам, частью разбрелись между киргиз-каза-
ками, урянхайцами и алтайцами, прдмкнув главным образом
к качинцам и сагайцам.
Гипотезы Радлова и Howorth’а о переходе части
енисейских киргизов в Тянь-шань в X 2), не ранее XII 8)
и, наконец, в XIII веке 4) Аристов считает не имеющими
исторических оснований и в свою очередь полагает, что тянь-
шаньские киргизы являются потомками отделившейся ранее
]11 века до Р. X. ветви киргизского племени, образовавшей
па границе хуннских земель усуньский союз. Аристов не
опубликовал подтверждающих эту гипотезу данных, но то, что
нам пока известно о смене народностей в Центральном Тянь-
шане, не дает оснований считать ее более вероятной, чем
гипотезы его предшественников. В настоящее, впрочем, время,
стр. 21) об „осени" не говорится, а сказано лишь, что „в нынешнем
1703 году, октября в 15 день, приходил в Караульный острог кизыльской
ясачной татарин, а в вестях сказывал: „приехали-де 2500 калмыков
в Киргизскую землицу и киргиз-де к себе загнали всех и ныне-де в Кир-
гизской землице киргиз никого нет". Повидимому, в Красноярске этому
донесению значения не придали, так как 26 января следующего 1704 г.
оттуда был послан в Киргизскую землю для сбора ясака с киргизских
князцов и улусных людей сын боярский Иван Злобин с товарищами, но
ему пришлось вернуться ни с чем, так как он „киргизских князцов никого
не из’ехал, а из’ехал прежде осталцов тубинцов семи человек". Тубин-
цами в XVIII в. называли ту часть киргизов, которая населяла правый
берег Енисея и низовья Упсы (см. т. III, гл. X).
9	Не вполне достоверно, ибо как мы ниже увидим, они были, пови-
димому, поселены не только в долине р. Или, но и в долине р. Талас,
где потомки их, вероятно, и образуют кара-киргизское крыло сол. Бегство
их на Алтай не удалось, и, повидимому, только небольшой их части
довелось добраться до русских пределов.
2) Radio]], op. cit., стр. 317.
3) Howorth--„The Kirais and Prester John" в „The Journal of the Roy.
Asiat. Society of Great Britain and Ireland", 1889, XXI.
9 Radio]]—„Ethnographische Uebersicht der .Tiirkstamme Sibirien’s und
der Mongolei", 1883, стр. 23, 24.
— 366 —
когда мы имеем прямое указание неизвестного автора X века
на появление киргизов в Тянь-шане в качестве, как догады-
вается Бартольд, вероятных защитников карлуков от иды-
кутов Уйгурии, киргизский вопрос выходит из окружавшего
его до сих пор тумана и приобретает прочную основу для
своего решения.
Это свидетельство в той его части, которая опубликована
Бартольдом, сводится лишь к указанию, что город Аксу
был отнят у уйгуров киргизами. Несмотря, однако, на свою
краткость, он устанавливает факт вторжения киргизов в Тянь-
шань, так как живи они, согласно гипотезе Аристова,
в этом последнем, они могли-бы действовать только в качестве
вассалов карлуков, и тогда их имя не попало-бы на страницы
рукописи Туманского.
Бартольд сопровождает это свидетельство замечанием,
что в данном случае идет речь лишь о частичном переселении
в Тянь-шань енисейских киргизов, так как главная их масса
должна была переселиться туда много позднее ’), в эпоху
передвижений на запад кара-киданей и монгольских племен * 2).
Связывать, однако, переселение енисейских киргизов в Тянь-
шань с движением на запад кара-киданей 3) едва-ли возможно,
так как последние достигли р. Эмиля, не затронув бассейна
верхнего Енисея 4); что касается эпохи монголов, то за время
их господства в Средней Азии известен лишь один случай
переселения киргизов, но не на юго-запад, а на восток, в бас-
сейн р. Сунгари 5). Таким образом и эта гипотеза о более
поздних переселениях киргизов на юг, выра7каясь словами
Аристова, имеет не более исторических оснований, чем
предположения Радлова и Howorth’а.
Современный этнический состав той народности, которая
носит название киргизской, столь пестрый, ее киргизское ядро
9 Ibid.
2) „Зап. вост. отд. И. Русск. Археол. Общ.", XI, стр. 344.
3) О сем см. ниже.
4) Известно лишь, что попытка 'Ьлюй-даши собрать в Западной Мон-
голии ополчение в целях дальнейшей борьбы с чжурчженями потерпела
неудачу, благодаря противодействию киргизов.
5) Scbott—„Ueber die achten Kirgisen" в „Abhandl. d. k. Akad. d. Wiss
zu Berlin", 1864, стр. 461; „Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 171.
— 367 —
до такой степени успело раствориться в иноплеменных приме-
сях, что нельзя предположить, чтобы оно когда-либо в Тянь-
шане было многочисленным. Этим, вероятно, об’ясняется и то
обстоятельство, что киргизы никогда не играли там значитель-
ной политической роли, попадая в то-же время нередко в зави-
симость от кашгарских владетелей. Таким образом я не вижу
необходимости искать пополнений киргизской массы, обосно-
вавшейся в Небесных горах в X веке, последующими пересе-
лениями с Енисея, тем более в монгольскую эпоху, когда, по
словам Абуль-Гази1), настоящих киргиз оставалось уже
очень мало, и их именем стали называть себя племена другого
происхождения.
Неудачная попытка уйгуров увеличить пределы своего
государства за счет карлукских земель, вызвавшая на сцену
киргизов, была, повидимому, единственным крупным эпизодом
их последующей 400-летней истории. Отвечая народному
характеру, чуждому стремлений к мировому господству 2),
их идыкуты вели мирную политику, заботясь лишь об охране
пределов государства и отдавая свой труд и внимание внутрен-
нему ходу государственной жизни. И последствия такой поли-
тики очень быстро сказались в под’еме благосостояния населения
восточного Притяньшанья. Достаточно вспомнить хотя-бы тот
факт, что „когда монгольские императоры нуждались в деньгах,
то уйгуры им служили банкирами: так, например, при одном
Угэдэе выплачено было им в счет долга 76 тысяч серебряных
слитков; равным образом, когда князья крови и вообще силь-
ные люди той эпохи нуждались в жемчуге и драгоценных
камнях, в Уйгурию же посылали они людей своих за всем
этим, как в другие места за соколами и кречетами“ 3)... Слив
свои интересы с интересами культурного населения своих
новых владений, преемники Цзуня сумели оградить произво-
дительные и культурные их центры от случайностей борьбы,
грабежа и насилий, и последние разрослись, разбогатели
и в свою очередь положили основание могуществу и богатству
тяньшаньских уйгуров.
9 Schott, op. cit., стр. 445.
2) См. выше стр. 347.
3) Иакинф—„История первых четырех ханов из дома Чингисова",
стр. 282 и 301.
— 368 —
Ход исторической жизни Сродной Азии еще не раз вер-
нет нас к Уйгурии, теперь же он призывает нас снова на
восток, где уйгуров и киргизов сменили две новые политиче-
ские силы—Тапгутская и Киданьская монархии.
Тан гуты, известные также под именем дапсяпов 1), перво-
начально жили в Амдо (Си-чжи), в горах водораздельных
между бассейнами рек Ян-цзы и Хуан-хэ; когда же страной
этой завладели тибетцы (в 660 году), то дансяпы, имея во
главе поколение тоба 2), выселились в пределы Китая, в область
9 Народ, именовавшийся у турок и монголов тангутами, у китайцев —
дансянами, у тибетцев—минягами или минаками, сам себя называл ми-хоу
{Pfl%maier—„Die fremdlandischen Reiche zu den Zeiten der Sui" в „Sitzungsber.
d. kais. Akad. d. Wiss.“, philos.-hist. Cl., 1881, t. 97, стр. 452). О генети-
ческой связи этого племени с динлинами см. выше стр. 26. См. также
Klaproth—„Description de la Chine sous le гёдпе de la dynastie mongole"
в „Nouv. Journ. Asiat.", XI, 1833, стр. 461; idem—„Explication", etc.,
в „Mdmoires relatifs a 1’Asie", II; Pauthier—„Le livre de Marco Polo", I,
стр. 152 и 162; Howorth—„The Northern Frontagers of China", VI, „Hia or
Tangut" в „Journ. of the R. Asiat. Soc. of Gr. Brit a. Ir.“, 1883, XV,
стр. 439.
Клапрот высказывает предположение, что слово „тангут" произошло
от слова „дан-сян", с чем соглашается и Ховорс. В „Си-цан-фу“ приво-
дится, однако, следующее предание: „Тан-гу-дэ потомки тан-ту-гюэ. Происхо-
ждение слова „ту-гюэ“ следующее: в древности этот народ жил в западной
стране, в Алтайских горах. Они были превосходные кузнецы и ковали из
железа шлемы, бывшие известными под именем „ту-гюэ“, перенесенном
впоследствии и на местность их производства. Современные тангуты
и кукунорские фань-цзы носят шляпы, напоминающие железные горшки.
Это их сходство и доказывает правильность вышесказанного". (Рокхилль —
„В страну лам", стр. 53). Это, хотя и темное, указание свидетельствует,
что к дансянам имели какое-то отношение турки Ашина, некогда, как мы
уже знаем (см. выше стр. 210), действительно кочевавшие в Нань-шаньских
горах. У Ма-дуанъ-лнн'я {Klaproth—„Explication", etc., стр. 367) также
читаем: „Се pays re?ut alors le nom de Tangou, d’une de leurs (Tang’hiang)
hordes principales, appelde (par les Chinois) Thang-gou".
Самое раннее упоминание о тангутах мы находим в орхонских над-
писях, а так как в тех же надписях говорится и о тибетцах, то очевидно,
что в то время тюрки видели в тангутах отличный от тибетцев народ;
самое раннее упоминание о дансянах встречается в истории династии
Хань {Chavannes и Pelliot, op; cit., стр. 252).
2) Тоба—племя сяньбийской группы, овладевшее, как мы уже знаем
(см. выше гл, III), северным Китаем и давшее ему династию Бэй-Вэй
с 386 до 558 года. Что тангутские князья, основавшие царство Ся, были
— 369
Цин-ян-фу (в провинции Гань-су), а затем и еще далее к северу,
заняв постепенно всю территорию до Великой стены. До поло-
вины VIII века китайская история о дансянах почти вовсе не
упоминает, но с этого времени начались их набеги на окрест-
ные китайские города и поселения. В 762 году они даже
разграбили предместье Чан-ани, а годом позднее в составе войск
Хуай-эня 2) доходили до стен Фын-сян-фу. 0 этих пор, беспре-
станно воюя и то входя в союз с тибетцами против Китая, то
снова заискивая у Танов, дансяны множились, богатели, и, нако-
нец, овладев городом Ся-чжоу (в 873 году), почуствовали себя
достаточно сильными, чтобы основать государство, которое
и получило у китайцев название Ся-го или царства Ся.
потомками, хотя, может быть, и не. в прямой линии, тобаских императоров
этой династии, видно из нижеследующих строк письма тангутского царя
Юань-хао: „Предки мои происходят от императорской отрасли и еще при
конце дома Цзинь положили первое основание дому Вэй" (Иакинф—„Ист.
Тиб. и Хухун.", II, стр. 28). Chavannes („Dix inscriptions chinoises de 1’Asie
Centrale" в „Мёт. ргёэ. par div. sav. a 1’Acad. d. Inscr. et Belles-lettr. de
1’Institut de France", 1904, XI, 2, стр. 205) сомневается в существовании род-
ства между тангутской и сяньбийской фамилиями Тоба и полагает, что родство
это вывел генеалог царства Ся, чтобы выслужиться перед своим повели-
телем. Ничего невозможного в том, что Тоба бежали к дансянам и поде-
лались у них князьями, я, однако, не вижу и в доказательство такой воз-
можности привожу следующее место „Географии Тибета" Миньчжул
хутуктыл „на север от Цо-нгонь-бо (озера Куку-нора) в смежности с Бари
находится удел Шара-ю-гу, жители коего составляют отрасль уйгуров;
большая часть их старшин происходит от чжурчженьских царей из рода
Ваньянь", (племя вань-янь населяло некогда северо-восточную Маньчжурию;
см. Васильев—„История и древн. вост, части Ср. Азии", стр. 47). Что
могло иметь место у уйгуров, могло также случиться и у дансянов.
См. также Gaubil—„Histoire de Gentchiscan", etc., стр. 50; Devtria—
„L’dcriture du royaume de Si-Hia ou Tangout", idem—„Stele Si-hia de Leang-
tcheou", 1898, стр. 18, и Bushell—„Inscriptions in the Juchen and allied
scripts", где не высказывается сомнения в родстве-тангутов тоба с теми
тоба, которые овладели северным Китаем в IV веке. Паркер—„Китай, его
история, политика и торговля с древнейших времен до наших дней", перев.
Грулева, 1903, СПБ., стр. 58, называет государство Ся полу-тибетским, полу-
тоба. По словам Grenard („La 16gende de Satok Boghra khan et 1’histoire"
в „Journ. Asiat.", IX s6r., 1900, XV, стр. 48), род тоба и до сего времени
сохранился среди цайдамских панака. То же сообщает и Rockhill—„Diary
of a Journey through Mongolia and Tibet", стр. 114.
i) См. выше стр. 340.
Том И,	24'
— 370 --
Основатель этого царства Тоба Сы-гун был возведен
в княжеское достоинство в 883 году и хотя фактически он
уже владел обширной территорией в Шэнь-си и северо-восточ-
ной Гань-су, тем не менее все же не без значения для него
остался факт оффициального признания за ним и его потом-
ством наследственных прав на феод Ся. Сверх того он был
награжден высшим придворным чином, удостоен фамилии Ли
и сделан правителем пяти областей. Столь беспримерные
награда получил он за услуги, оказанные им в войне с отваж-
ным мятежником Хуан-чао, успевшим к тому времени овла-
деть обеими столицами Китайской империи. Подобным же
образом награжден был и шатоский князь Ли-кэ-юн, получив-
ший в удел область Тай-юань, в провинции Шань-си.
Первые серьезные недоразумения между тангутами и китай-
цами возникли только столетие спустя, а именно, в исходеXвека,
когда один из тангутских князей, по имени Тоба Цзи-цянь,
бежал в Ордосские степи, откуда и стал производить набеги на
пределы Китая. Все попытки усмирить его не имели успеха,
и в 998 году китайцы вынуждены были, наконец, возвратить ему
незадолго перед тем, путем мирного соглашения, присоединен-
ные к империи округа, входившие в состав феода Ся :).
В 1001 и 1002 годах Тоба Цзи-цянь последовательно
овладел городами Нин-ся и Лин-чжоу и, поселившись в послед-
нем, сделал его столицей Ся-го. При его сыне Тоба Дэ-мине
столица перенесена была в г. Нин-ся, значительно расширены
пределы самого государства и отнят у уйгуров г. Гань-чжоу
(в 1028 г.).
Первые столкновения тангутов с ганьчжоускими уйгурами
относятся к самому началу XI века 2), но тогда они не имели
*) Инициативу этого соглашения китайские анналы приписывают
тангутскому князю Тоба Цзи-бану, который, будто-бы, просил четыре
округа, входившие в состав его феода, а именно Ся, Суй, Инь и Ю, как
населенные преимущественно китайцами, вернуть империи, управляю-
щих же этими областями тангутских князей, в наказание за их постоян-
ные ссоры между собой, перевести на жительство в Китай. Это предло-
жение было принято и осуществлено (Иакинф, op. cit., I, стр. 254).
„Бегство" Тоба Цзи-цяня становится поэтому понятцым, но что все
предшедшее совершилось по инициативе самих же тангутов, в этом
позволительно усомниться.
2) De Mailla^ op. cit, VIII, стр. 141.
-371 —
для последних серьезных последствий. Впрочем в это время
уйгуры были еще настолько сильны, что сумели отстоять себя
даже в борьбе с могущественными кидапями; так, хотя послед-
ние в 1008 году и полонили их князя Ъ-ла-ли, но это был
лишь частный успех, не имевший дальнейших последствий г).
Засим кидане предпринимали против ганьчжоуских уйгуров
походы в 1010 и 1026 годах. Первый окончился захватом
города Су-чжоу, второй не имел и такого успеха. Эти походы
В. Григорьев* 2) об’ясняет желанием киданей „усмирить"
непокорных вассалов, но в китайских анналах я не нахожу
указаний на существование таких отношений между кнданями
и уйгурами. У Visdelou3) мы читаем: „В 924 году Амба-
гянь4) пленил уйгура Би-ли-гэ, тутука города Гань-чжоу.
Он воспользовалса этим случаем, чтобы послать уйгурскому
хану У-му-чу письмо приблизительно такого содержания:
„Не мечтаете-ли вы вернуться на свою родину (т. е. в долину
Орхона)? Если—да, то я, император, готов вернуть вам эти
земли 5), ибо считаю для себя безразличным, будут-ли они
находиться в моих или в ваших руках". На это предложение
У-му-чу дал следующий ответ: „Уже десять поколений смени-
лось после того, как уйгуры, покинув свою родину, кочуют
в пределах Китая. Они довольны тем, что имеют, и не стре-
мятся отсюда на север; а потому и я с своей стороны не могу
принять вашего предложения переселиться в долину Орхона".
Эта переписка вполне устанавливает тот факт, что уйгуры
не были покорены Амбагянем, основателем Киданьской импе-
рии; не были покорены они и позднее, так как летописи
не упоминают о каких либо войнах между уйгурами и кида-
нями в промежуток времени между 924 и 1008 годами.
В „Тун-цзянь-ган-му" имеется более правдивое об’яснение
9 Bretschneider, op. cit., 1, стр. 242—243.
2) „Восточный или Китайский Туркестан", стр. 276—277.
3) „ Bibliothdque orientale", suppl., стр. 86; v. der Gabelcnl^—„Geschichte
der Grossen Liao", стр. 182.
*) Амбагянь—переделка „Исторического Комитета" времен императора
Цянь-луна из Абао-цзинь (Абаки) прежних историографов (см. Васильев -
„История и древности вост, части Ср. Аз.“, стр. 13).
s) Из этого видно, что в это время долина Орхона не находилась
уже во власти киргизов.
— 372 —
киданьских походов против уйгуров, в частности их похода
в 1026 году. „Кидане, читаем мы у de Mailla1), начавшие
с подозрением относиться к Тоба Дэ-мину, решили не давать
ему повода к ссоре до тех пор, пока они не окружат его
земель своими владениями. С этой целью они двинули свои
войска против уйгуров и осадили город Гань-чжоуНо этот
план был своевременно разгадан тангутами, которые прогнали
киданей из под стен этого города. Засим Тоба Дэ-мин, убе-
дившись в слабости уйгуров, решил захватить этот последний
и присоединил его к своим владениям.
В 1035 году тангуты вторглись в пределы Туботского
княжества2) и проникли на юг за Хуан-хэ, но возвратились
из этого похода без видимых результатов; зат/э на западе
они довершили завоевание уйгурской территории и заняли
города Су-чжоу, Гуа-чжоу и Са-чжоу 3) и, повидимому, еще
в том же году овладели Лян-чжоу, столицей незадолго перед тем
(в конце X века) возникшего тибетского княжества Хэ-си-цзюнь.
В 1036 году они покорили Лань-чжоу и всю страну на юг
до Ди-дао-чжоу и таким образом стали обладателями всей
Хэ-си, юго-восточной части Вэй-шаня, Ала-шаня, Ордоса
и северной окраины Шэньсийской провинции. В это время
общая численность тангутской армии, по словам китайской
летописи, достигала пятисот тысяч человек 4); цвет ее соста-
1) Op. cit., VIII, стр. 188—189.
2) В исходе IX века, как это говорилось выше, Тибетская империя
без какого-либо толчка извне распалась на части. Не только каждая из
входивших в ее состав народностей добилась самостоятельности, но даже
в пределах последних явились независимые владетели, к которым ближе
всего подходит титул князьков. Один из таких князьков, потомок тибетских
царей, по имени Ци-нань (Го-сы-ло, Го-срай), собрал тибетские поколе-
ния, кочевавшие между северной цепью Наньшаньских гор и р. Хуан-хэ,
и основал в начале XI века княжество, известное в истории под именем
Туботского.
3) Дегинь, op. cit., II, стр. 30—31, относит занятие этих городов
тангутами к 1036 году.
4) „Тун-цзянь-ган-му“ {de Mailla, op. cit., VIII, стр. 201) дает, впро-
чем, значительно меньшую цифру, а именно, полтораста тысяч человек,
вероятно, однако, постоянной армии, тогда как в данном случае речь идет
о военнообязанных. В Ся-го в войска зачислялись: один из двух, два из
четырех мужчин, достигших определенного возраста.
— 373 —
вляли пяти-тысячный корпус гвардейской легкой кавалерии,
набиравшийся из лиц, принадлежавших к высшей аристократии
страны, и трех-тысячный корпус латников. Эти цифры я при-
вожу с умыслом, чтобы показать, как густо в то время населена
была страна, которая ныне едва прокармливает ничтожное по
численности китайское население.
В 1038 году возгорелась война между царством Ся
и Китаем, окончившаяся мирным договором, по которому каждая
из договаривавшихся сторон сохраняла за собой свою террито-
рию, но Китай обязывался вносить ежегодную дань J) серебром,
шелковыми тканями и чаем на сумму 250,000 лан взамен отказа
тангутских государей от употребления императорского титула
в своих письменных сношениях с Сунским двором 2).
В том же 1044 году тангуты успешно отразили киданей,
которые в эту эпоху были наверху своей славы и могуще-
ства 3). Уже одно это обстоятельство свидетельствует о внут-
ренней мощи Тангутского государства, занимавшего одну из
наименее производительных частей современного Китая 4).
9 Она именовалась жалованием.
2)	В 1032 году Тоба Юань-хао принял титул у-цзу, что значит, пови-
димому, сын (голубого) неба (см. Deverla—„L’dcriture du royaume de Si-hia
ou Tangout" в ,Мёт. pr£s. par divers savants a 1’Acad. des Inscr. et
Belles-lettres", 1898, 1 sdrie, XI, I, стр. 17).
3)	Иакинф—„Ист. Тиб. и Хухун.", II, стр. 49; de Mailla, op. cit,
VIII, стр. 234. В отместку за понесенное в этом году поражение кидани
в 1049 году предприняли новую экспедицию против Ся-го; но поражение,
которое они при этом понесли, было серьезнее первого. „Les Hia (ся)“,
читаем мы у de Mailla, ibid., стр. 241, „еп firent une • dtrange boucherie".
Впрочем, в 1053 году тангуты все-же должны были признать себя васса-
лами империи Ляо (г/, d. Gabelent^—„Geschichte der Grossen Liao", стр. 133).
4)	Васильев, op. cit., стр. 86, совершенно справедливо замечает о цар-
стве Ся, что оно составляет замечательное явление с истории. „Занимая
незначительную часть земли в Китае, оно умело сохранить внутреннюю
свою независимость, находясь на границах таких великих держав, как
Киданьская, Цзиньская и Сунская, и только один меч Чингис-хана мог
положить'ему конец". Китайский историк по тому же поводу пишет: „Оно
сумело сохранить свою независимость столь долго благодаря уменью их
государей действовать сообразно обстоятельствам, своевременно стано-
виться на сторону более сильного и в соответствии с этим менять сюзе-
ренов. Оно погибло только тогда, когда уклонилось от союза с чжурчже-
нями против монголов41 {de Mailla, op. cit., IX, стр. 127).
— 374 —
Дальнейшая политическая история царства Ся в том
виде, как она дошла до нас, вплоть до 1124 года, когда тан-
гуты признали себя данниками чжурчженей, представляя сухой
перечень непрерывного ряда пограничных столкновений и кро-
вопролитных войн с Китайской империей, имеет для нас лишь
самый отдаленный интерес, так как район действий обоих
противников выходил далеко за пределы территории, полити-
ческие изменения которой могли-бы найти отражение в жиз-
ненном ходе Западной Монголии J). О внутренней же жизни
этого государства за столь долгий период времени мы знаем
лишь то, что в нем элементы гражданственности стали довольно
быстро проникать во все слои населения. Так, военные силы
страны получили прочную организацию; гражданские дела были
выделены в ведение особого министра; введено было судо-
производство на основании писанных законов * 2); открыты
школы, высшее училище 3) и академия; изобретен был алфавит,
и переведены на тангутский язык4 * &) некоторые китайские сочи-
нения; отлита была медная монета; при дворе введен был китай-
ский церемониал: одновременно же последовали изменения
J) Отмечу только, что в 1082 году тангуты нанесли столь сильное
поражение китайцам, какого последние давно не испытывали. У de Mailla,
op. cit., VIII, стр. 301, читаем: „Depuis un temps immdmorial la Chine
n’avait point essuyd d’dchec aussi terrible".
2) Это впрочем несколько позднее. См. Иакинф, op. cit., II, стр. 108.
3) В 1101 г. был основан университет, расчитанный на 300 студентов,
и определены ученым в целях обеспечения им возможности свободно зани-
маться наукой, не думая о хлебе насущном, пенсии. Засим, число обу-
чающихся в этом университете студентов было постепенно доведено до
3000 человек {Иакинф, op. cit., II, стр. 93, 108 и 122; ср'., однако, de Mailla,
op. cit., VIII, стр. 623, где основание этого университета отнесено
к позднейшему времени).
4) Те племена, которые ныне носят название тангутов, говорят на
одном из диалектов тибетского языка; что, однако, тангуты царства Ся
говорили на ином наречии, хотя, вероятно, той же тибето-бирманской
группы языков (мон-тай), это доказывают те затруднения, какие испыты-
вают в настоящее время орьенталисты в дешифровке дошедших до нас
тангутских письменных памятников. Morisse—«Contribution prdliminaire
& 1’dtude de 1’dcriture et de la langue Si-hia“ в „Mdmoires prds. par div. sav.
& 1’Acad. d’Inscr. et Belles-lettres de 1’Inst. de France", 1 sdrie, XI, 2, 1904,
стр. 349, находит, что на основании некоторых синтаксических аналогий
можно высказаться за его сродство с тибетским языком; того же взгляда
держится и Deveria. С своей стороны полагаю, что так как основную
— 375 —
и в самой форме одежды, которая получила китайский покрой;
наконец, устроена была богадельня для престарелых чинов-
ников.
Перехожу к киданям.
Киданей китайцы считают отраслью дун-ху, т. е. относят
к сяньбийской группе народов *). Их имя впервые попадает
на страницы истории в 479 году. Уже в это время они зани-
мали своими кочевьями обширную территорию между средним
и нижним течением Нонни и реками Хацыр и Шара-мурен.
В конце VII века они перешли эту последнюю и овладели
всей страной на юг до г. Ин-чжоу * 2), что втянуло их в упор-
ные войны с Китаем. Вассалы то китайских императоров, то
турецких каганов, они никогда не утрачивали внутренней
автономии, отваживаясь на борьбу со своими могущественными
соседями даже тогда, когда те имели на своей стороне их
сородичей хи (татаби).
Эпоха Ань Лу-шаня, несмотря на только что (в 751 г.)
законченную войну с Китаем, не вызвала с их стороны каких-
либо новых агрессивных действий против империи, может
быть, потому, что их сдерживали уйгуры, а засим в их жизни
наступил период, который отмечен в китайской истории лишь
перечнем их посольств и мелких пограничных столкновений.
Впрочем в эту эпоху они вели, повидимому, жестокие войны
со своими северными соседями—хи, татарами и шивэйцами,
которых им удалось покорить лишь в конце IX века.
В начале X столетия среди киданьских князей выделился
своей предприимчивостью Амбагянь 3), составивший себе
массу населения государства Ся составляли дансяны, т. е. миняги, то
естественно предположить, что и язык его был минягский. Миняги же
или, как их называет Hodgson („Essays on the languages, literature and
religion of Nepal and Tibet", II, стр. 65), маниаки и до сего времени уце-
лели еще к востоку от Питана; от тибетцев, пишет Миньчжул-хутукта
(„География Тибета", стр. 46), они отличаются наружностью и языком.
’) См, выше—гл. III.
2) Ин-чжоу—позднейшее название г. Лун-чэна эпохи Муюнов. Ныне
от этого города остались только развалины, носящие название Горбань-
собарга-хото
8) Об его наружности сообщается: он был очень высок ростом и имел
заостренный подбородок (Н. Сопоп v. d. Gabelenl^—„Gesehichte der Grossen
Liao", 1877, стр. 2).
— 376 —
боевую репутацию на полях северной Маньчжурии. Он сумел
об’едипить под своей властью все киданьские поколения
и после новых побед над чжурчженями ’), племенами восточ-
ной Монголии и, наконец, в Китае 2) об'явил себя императором
(в 916 году)3). В последующие годы он продолжал расширять
пределы своего государства и, вероятно, в это время овладел
и Халхой 4), а засим, незадолго до своей смерти (в 927 году)
и царством Бохай б).
Ему наследовал Дэ-гуан, царствовавший под именем
Тай-цзуна (927—947 г.г.). Дэ-гуан продолжал завоевательную
политику своего отца и своим вмешательством в китайские
дела в значительной мере усилил тот хаос, который, начиная
с конца IX века, водворился в Серединной империи 6).
9 С ними мы встретимся ниже.
2)	Он достиг при этом Ю-чжоу (Пекина), но не мог взять этого
города.
3)	В «Geschichte der Grossen Liao" событие это отнесено к 907 году,
под 916 же годом сказано, что Амбагянь изменил в это время наименова-
ние годов своего' правления.
4)	См. выше стр. 371. Marquart	Bericht uber die Bekehrung
der Uiguren" в „Sitzungsber. d. k. Preuss. Akad. d. Wiss.“, phil.-hist. Cl., 1912,
XXVII, стр. 498) приводит следующее место из „Ляо-ши“ в переводе
проф. de Groot: «В 924 году остановился он (Амбагянь) в развалинах
уйгурской крепости (Кара-бал racy на) и приказал выбить там на камне
хронологический перечень своих деяний"... То же место „Ляо-ши“ приве-
дено у Bretschneider'щ op. cit., 1, стр. 256, и Chavannes—„Voyageurs chinois
chez les Khitan et les Joutchen" в „Journ. Asiat.*, IX s6rie, 1897, IX, стр. 382.
б)	Это царство лежало к северу от р. Ялу и занимало территорию
нынешней Гириньской провинции и Южно-Усурййского края, а также мор-
ское побережье северной Кореи. Его столица находилась в 25 верстах
к югу от Нингуты. Образование его относится ко второй половине VII века,
хотя самое название государства и народа „Бо-хай“, вытеснившее наиме-
нование Мо-хэ, и должно быть отнесено к 713 г., когда танский император
Жуй-цзун(710—712) прислал послов для вручения мохэскому князю и полко-
водцу, разбившему китайскую армию, титул бохайского царя—„бо-хай
цзюнь-вана" {Гребенщиков—„К изучению истории Амурского края по дан-
ным археологии* в Юбилейном Сборнике, изд. Общ. Изуч. Амурск. Края,
стр. 55—56. Владивосток, 1916). Впоследствии оно подчинило себе и все
земли на север до Амура.
6)	Китай переживал в это время смутный период, известный в исто-
рии под именём „ву-дай“ т. е. „пяти династий". Танская династия была
свергнута в 907 году Чжу-цюань-чжуном, основателем Хоу-Лянской дина-
— 377 —
В 936 году он вторгся в ее пределы J), разбил под Тай-
юанем высланные против него войска и об’явил хоу-танского
полководца Ши Цзин-тана императором, за что тот, достигнув
престола, признал себя его вассалом, уступил ему 16 округов
северного Китая, и в их числе город Ю-чжоу (Пекин), вскоре
затем обращенный в столицу Киданьской (Ляо) империи,
и обязался вносить ежегодную дань в количестве 300 тысяч
кусков шелковых тканей 2). Пока это обязательство выполня-
лось 3), кидане оставались спокойными зрителями совершавше-
гося в Китае, но как только преемник Ши Цзин-тана, импе-
ратор Ши Чун-гуй 4), перестал именоваться их вассалом
и замедлил высылкой дани, Дэ-гуан наводнил своими вой-
сками Хоу-Цзинскую империю.
стии. В 923 году эту династию сменила династия Хоу-тан, павшая в свою
очередь под ударами киданей в 936 году. Затем следовали: Хоу-Цзин
(937—946 г.г.), Хоу-хань (946—950 г.г.) и Хоу-Чжоу (950—960 г.г.). Все
они владели лишь частью Китая, как и последующая династия Сун (960—
1280 г.г.), считаются же они главными по прямому переходу власти Таи-
ской династии к династии Хоу-Лян и от династии Хоу-Чжоу к Сунской.
Наряду с этими в периферических частях Китая возникали и падали
другие династии, столь же, как и они, слабые и недолговечные; из числа
последних только царство By в южном Китае просуществовало около
пятидесяти лет (917—970 г-г.).
9	враждебные действия между Киданьской и Китайской империями
открылись, впрочем, несколько ранее, а именно уже в 934 году (см. v. d. Gabc-
lent%, op. cit., стр. 37).
2)	В «Geschichte der Grossen Liao", стр. 41—42, однако, читаем:
„Цзинский император предложил Тай-цзуну почтить его передачей ему
городов к северу от прохода Ян-мынь-гуань и ежегодной данью в 300.000
кусков шелковых тканей, но Тай-цзун отклонил это предложение". Между
тем этому противоречит дальнейшее, где говорится (стр. 43), что цзинский
посол передал Тай-цзуну в 938 году карту шестнадцати городов и в том
числе Ю-чжоу, т. е. Пекина, после чего император об’явил этот последний
южной столицей государства.
3)	Васильев, op. cit., стр. 18, сообщает, что Ши Цзин-тан был
настолько предан Дэ-гуану, что отказался вступить во враждебную последнему
коалицию, в которой между прочими племенами приняли участие тангуты,
шато, тугухуньцы, жившие в это время к северу от Ян-мынь-гуаня и много
терпевшие от притеснений киданей, и турки. Интерес этого свидетельства
в том, что на северной окраине Китая продолжали еще и в X веке суще-
ствовать под своими народными названиями племена, которые можно было
считать навеки угасшими.
4)	Вступил на престол в 942 году.
Том II.	242
— 37S —
Император Шп Чун-гуй во главе своей армии муже-
ственно встретил врагов и в течение двух лет (944—946)
успел нанести им несколько поражений1), но засим измена
его генералов поставила его в безвыходное положение. Он
был схвачен киданями в Кай-фын-фу 2) и отправлен пленни-
ком в Маньчжурию.
Китайским престолом овладел Дэ-гуан. Но кидани торже-
ствовали свою победу недолго. Поднятое князем Лю Чжи-юанем
восстание заставило Дэ-гуана, не сумевшего справиться
с выпавшей на его долю задачей, удалиться на север, а засим
китайцы очень быстро стряхнули с себя киданьское иго.
Война с Китаем вскоре 3), однако, возобновилась и про-
должалась засим почти без перерывов до 1004 года, когда
взаимно истощенные противники заключили наконец мир на
правах равенства, но при условии уступки киданями части
своей территории, а именно округов Ин, Мо и И 4), за еже-
годную арендную плату, определенную в сто тысяч лан
серебра и двести тысяч кусков шелковых тканей 6).
За этот пятидесятилетний период времени внутренние
дела Киданьской империи нам очень мало известны 6). Сме-
нились императоры Уюнь, Шуя 7), Шуру, Сянь и Лун-сюй,
ничем не замечательные, проводившие свой досуг в кутежах
и на охоте, достигавшие престола путем интриг и преступле-
ний 8) и не погубившие государства лишь потому, что среди
9	В одном случае Дэ-гуан едва йзбег даже плена (г/, d. Gabelent^,
op. cit., стр. 50).
2)	Сдался на милость победителя (г/, d. Gabelent^, op. cit., стр. 54).
3)	Повидимому, в 951 году, хотя Васильев, op. cit., стр. 20, и приводит
949 год.
4)	Т. е. округов, отвоеванных у них китайцами еще в 959 году
{Васильев, op. cit., стр. 20).
5)	Впоследствии эта цифра была несколько увеличена.
с) „Киданьская история составлялась спустя долгое время, уже при
конце монгольской династии; материалы для нее были растеряны победи-
телями их, чжурчженями. Китайцы ссылаются сверх того на то, что кидани
держали в возможной тайне свое внутреннее состояние, и потому их уче-
ным нельзя было составлять своевременные описания“ {Васильев, op. cit.,
стр. 23).
7) Этот император был признан только небольшой частью государства.
8) Были убиты: Уюнь, Шуя и Шуру.
— 379 —
киданьских генералов нашлись такие выдающиеся полководцы,
как Ълюй Сю-гэ и Ълюй Сэ-чжэнь, которые сумели с честью
выйти из трудной борьбы с Сунской империей, выставившей
также несколько крупных военных дарований. Засим, из дел
внутреннего управления можно только отметить учреждение
пяти военных инспекций, предназначавшихся для наблюдения
за внешней границей империи й опиравшихся на специально
ради сего сформированные контингенты пограничных войск 1).
Неизвестна нам также и политика, которой держались
кидани на западе, хотя из дошедших до нас известий и видно,
что территория их в этом направлении простиралась до
Алтайских гор (Цзинь-шаня), на север до Керулюна (Лун-
цзюй’я) 2), и что до шестидесяти владетелей признавали себя
здесь вассалами киданьских императоров 3). 0 ганьчжоускими
уйгурами и тангутами кидани столкнулись позднее, что касается
Халхи и Хангая, то о происходившем в этих странах у нас
нет известий. А между тем именно здесь завершалась в это
время та смена народностей, которая подготовила разлитие
в XIII веке монгольского моря по лику старого континента.
0 уходом уйгуров на запад и на юг земли в бассейнах
Орхона и Селенги остались не заселенными, что видно, между
прочим, и из письма Амбагяня к У-му-чу, идыкуту уйгур-
скому 4 *); но пустующими они долго не могли оставаться,
и, вероятно, уже с X века стали заселяться тюркскими и мон-
гольскими племенами, которые были известны у китайцев
под общим именем да-да.
Считают, что да-да—китайская транскрипция слова татар.
До монгольской эпохи, пишет архим. Палладий б), это назва-
ние распространялось китайцами как на кочевников, насе-
лявших степи восточной половины Средней Азии, так и на
9 Эти инспекции носили китайские названия и ведали границами:
Янъ-шанъ-лу с Сунской империей, Юнь-чо/сун-лу с царством Ся, Ша-мо-фу
с кочевыми владениями на западе и севере, Чанъ-чунъ-лу с землями чжур-
чженей и ши-вэй и Ляо-дун с Кореей.
2) Маньчжурское название этой реки—Дахань-бира.
3) Среди этих владетелей назван и идыкут тяньшаньских уйгуров.
4) См. выше стр. 371.
б) „Труды членов Росс, духовн. миссии в Пекине", IV, стр. 169
и след.
—-380 —
некоторые другие народы, о которых у них не было точных
известий. Согласно ранней иУ-дай-ши“, да-да населяли север-
ную часть провинции Шань-си, хребет Инь-шань и степи
к северу от границ Тангутского царства, согласно же „Ляо-ши“,
они жили и по северную сторону Ша-мо, т. е. в Мо-бэй.
Писатели времен династии Сун знали, повидимому, только
иныпаньских да-да. Ученый X века Сун-бо считал их осо-
бым отделом мо-хэ. О у-ян Сю, автор позднейшей „У-дай-ши*
(XI в.), писал, что мо-хэ, переселившиеся в Инь-шань, сами
себя называли да-да. Более поздний писатель Мэн-хун делил
да-да на три отдела: белых, черных и диких; белые да-да,
иначе ван-гу, т. е. онготы или онгуты (ныне—оннюты), это —
шато * 2), черные да-да это—мэн-гу, дикие или непокорные
да-да—урянхи, шуй да-да и хэ-шуй да-да. „Юань-чао-ми-ши“
не отождествляет да-да с татарами 2), хотя китайцы свое да-да
(та-та) всего вероятнее взяли из слова татар, и переносит это
название на монголов, меркитов 3) и кераитов. Наконец, „Дэн-
тань-би-цзю“, сочинение времен династии Мин, говорит, что
народ, который известен в Китае под именем да-да, на своем
родном языке всегда писался и именовался мэн-гу. Из всего
этого арх. Палладий делает вывод, что отождествление
монголов с татарами совершилось на западе, благодаря кара-
киданям 4), которые встретили в Туркестане своих прежних
вассалов под тем именем да-да, т. е. татар, которое укорени-
лось за ними на дальнем востоке Азии.
*) Аристов, op. cit., стр. 21, пишет, что белые да-да были потомками хи.
Я не знаю, откуда заимствовал он это известие, но, как это будет
об’яснено ниже, оно не согласуется с тем, что нам известно об этом отделе
да-да. Хи упоминаются в Китайской истории в конце X века (v. d. Gabe-
lent%, op. cit., стр. 91), т. e. одновременно с онгутами; упоминаются
и позднее: их восстание было подавлено чжурчженями в 1162 году
(С. de Harley—„Histoire de 1’empire de Kin", 1887, стр. 108).
2) См. „Труды член. Росс, духовн. миссии в Пекине", IV, стр. 32
и 34. Впрочем лишь в китайском переводе; в подлиннике же, по сообще-
нию проф. А. О. Ивановскою (см. Бартольд—„Зап. вост. отд. И. Русск.
Арх. Общ.", XI, стр. 351), вместо да-да стоит манхол. Во всех-ли, однако,
случаях?
3) См. также „Труды член. Росс. дух. миссии в Пекине", IV,
стр. 187.
4) О них см. ниже.
— 381 —
Само по себе весьма вероятное ’) предположение арх.
Палладия не разрешило, однако, монголо-татарского вопроса,
который и после него остался столь же темным, как и после
попыток Шотта2) и Васильева3) осветить его, опираясь
главным образом на китайские источники.
Первое известие о татарах дают нам орхонские надписи4).
В Китае, по словам „У-дай-ши-цзи“ 5), имя этого народа
стало известным лишь в конце Таиской эпохи, когда, будучи
призваны шатоским князем Ли Кэ-юном, татары в составе
его войск вступили в провинцию Шань-си, где и разбили
бунтовщика Хуан-цзяо (в 875 году). Отсюда они уже не вер-
нулись обратно на север, а поселились между Юнь и Дай
в Инь-шань’ских горах. Позднее они принимали участие
в войнах киданей с Китаем на стороне последнего и, повиди-
мому, настолько перемешались к этому времени с ша-то, что
Мэн-ху н имел некоторое основание приписывать да-да ван-гу
шатоское происхождение 6).
х) Им трудно, однако, об’яснить то обстоятельство, что монголы отря-
дов Чжебэ и Субутая при первом своем появлении в Половецких степях,
совершенно неожиданном как для русских князей, так и для кочевников,
стали уже известны под именем татар. В Новгородской летописи, в отделе
законченном в 6742 (1234) году („Новгородская летопись по синодальному
харатейному списку", изд. Археогр. комис., СПБ., 1888, Стр. 215),
читаем: „Том же лФ>тЬ, по грехом нашим, придоша языци незнаем!, ихже
добрФ> никто же не вФ>сть: кто суть и откеле изыдоша, и что язык их,
и которого племени суть, и что в^>ра их; а зовут я Татары, а инии гла-
голют Таурмены, а друзии ПеченФ>зи... Бог един весть, кто суть и откола
изидоша..."
2)	„Aelteste Nachrichten von Mongolen und Tataren", 1846.
3)	„История и древности восточной части Средней Азии от X до
XIII века", 1857.
4)	См., однако, Schott, op. cit., стр. 29, где приводится сомнительное,
впрочем, указание, что да-да были известны китайцам уже в IV веке
нашей эры.
б) Васильеву op. cit., стр. 166; Klaproth—„Fragmens sur les races et
sur les langues de 1’ancien et du nouveau continent" в „Memoires relatifs
a I’Asie", II, стр. 4; Grosier, прим, в de Mailla—„Hist. дёп. de la Chine",
IX, стр. 2—3.
6) Князья у оннютов были тюркского происхождения (Gaubil—„Hist,
de Gentchiscan et de toute la dynast, des Mongous ses succes.", стр. 10;
d’Ohsson—„Hist, de Mongols", I, стр. 84—85). У арх. Палладия („Коммен-
— 382 —
К тому-же приблизительно времени относятся и первые
китайские известия о племени мэн-гу, находившемся в подчи-
нении у турок и населявшем современную Баргу, к востоку
от озера Хулун и р. Аргуни J).
Это известие „ Тан-шу “ 2), подтверждающееся данными
о северных инородцах, опубликованными в „Ки-дань го-чжи “ 3),
очень важно, так как дает нам возможность вместе с Шот-
том4) приписать указание „Цзинь го-чжи“ на значительно
тарий на путешествие Марко Поло по северн. Китаю" в „Изв. И. Русск.
Геогр. Общ.", 1902, XXXVIII, вып. 1, стр. 23), читаем: „Господствующим
родом у турок (тукю) шато был ван-гу, иначе юн-гу; он вел свое происхо-
ждение от тех шато, которые некогда господствовали в северном Китае
под именем династии Хоу Тан (923—936 г.г.). Кидани, завладев северной
окраиной Китая, подчинили своей власти и разрозненные роды этих турок
(тукю); с воцарением гиньцев род ван-гу разделился на два отдела—
иньшаньский и линь-тао. Последний гиньцы перевели в Ляо-дун". Далее
у того же автора находим .указание, что онгутов монголы относили
ко второй группе племен, т. е. считали их не монголами, а тюрками
(ibid., стр. 27). Замечание неизвестного персидского географа, что „татары
тоже один из родов токузгузов" (Бартольд—„Отчет о поездке в Средн. Аз.
с научн. целью", стр. 34), следует, может быть, отнести к этим ван-гу,
хотя шато и не были токуз-огузами.
9 Schott, op. cit, стр. 19, 22. То обстоятельство, что мэн-гу в числе,
вероятно, других татарских отделов находились в подчинении еще у турок,
в полной мере опровергает гипотезу Банзарова (ст. „О происхождении
имени монгол", помещ, особ, прилож. к соч. того же автора „Черная
вера", стр. 73—74) о происхождении имени монгол от речки Мон-гол,
стекавшей с вершины Мона, в Иньшаньских горах, долина которой слу-
жила, будто-бы, в IX веке временной стоянкой (это ничем не подтвер-
ждается) одному из отделов татар, носившему до того имя бота.
По мнению комментатора „Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 325, монголы
(мэн-гу) впервые появились на границах Китая в период Ву-дай (907—
960 г.г.), но имя их упоминается раньше, так как уже в „Хэу-Хань-шу“
указывается, что мань-го (мэн-гу) граничили на востоке с су-шэнями (это
последнее имя продержалось только до цянь-ханьской эпохи, когда смени-
лось и-лоу; см. Гребенщиков — „Маньчжуры, их язых и письменность"
в „Изв. Восточн. Инстит.", 1912, XLV, вып. I), которые жили к северу
от Бу-сянь-шань (ныне Чан-бо-шань), занимая, согласно китайскому исто-
рическому атласу „Я-си-я Ли-ши-ди-ту“, территорию среднего и нижнего
течения Хунь-тун-цзяна, т. е. р. Сунгари.
2)	Schott, op. cit., стр. 13.
3)	Schott, op. cit., стр. 15.
4)	Op. cit., стр; 17.
— —
более восточное местообитание этого народа (в низовьях
Амура) lapsu penicilli ее автора. Эта ошибка вызвала, однако,
в дальнейшем другую и повела даже к созданию теории
о двух владениях мэн-гу, из коих одно, времен Чингис-хана,
лежало к северо-западу, другое, населенное шивэйцами мэп-гу,—
к северо-востоку от чжурчжепских земель. Эта теория о двух
этнографически различных народах мэн-гу, которую проф.
Васильев положил в основу своего рассуждения о происхо-
ждении названия монгол 1), в полной мере, однако, опро-
вергается „Тун-цзянь ган-му", в свою очередь базирующейся
на дальнейшем тексте того же „Цзинь го-чжий, где говорится,
что в 1147 году чжурчжени были вынуждены уступить ши-вэй
мэн-гу земли к северу от Керулюна (Си-пин-хэ) вместе
с 27 построенными там крепостями 2). Отсутствие критического
анализа исторических материалов—явление весьма частое
в китайских исторических сочинениях, но странно, что проф.
Васильев просмотрел столь явное противоречие в тексте
„Да Цзинь го-чжиЗасим, в доказательство того, что мон-
голы, ведшие до эпохи Чингис-хана войны с чжурчженями,
жили не в низовьях р. Амура, куда их помещает „Цзинь
го-чжи“, а в современной восточной Монголии, привожу сле-
дующую выписку из „Сань-чао-бэй-мын-хой-бян": „в 1122 году,
по словам цзиньских послов, Ша-мо разделена была между
да-да и мэн-гу, причем оба народа признали себя вассалами
Цзиньской империи" 3).
На вопрос о том, были-ли монголы татарами, приходится,
повидимому, отвечать утвердительно.
До эпохи Чингис-хана, когда имя „монгол" только
и объединило многие родственные племенные группы, китайцы
в своих исторических сочинениях очень часто называли корен-
ных монголов—татарами, но никогда не наоборот, из чего
можно вывести лишь то заключение, что монголы в глазах
J) Op. cit., стр. 159. Невероятной считает эту гипотезу и проф.
Березин (прим, к „Истории Чингиз-хана до восшествия его на престол"
Рашид эд-Дина, стр. 186).
2)	Васильев, op. cit., стр. 79.
3)	Архим. Палладий—„Старинное монгольское сказание о Чингисхане"
в „Труд. член. Росс. дух. миссии в Пекине", IV, стр. 172.
— 384 —
китайцев были лишь отраслью татар. То же замечается и в пра-
вительственных актах Цзиньской империи; так, изданный
в Пекине в 1161 году манифест начинался словами: „Мэн-гу
да-да несколько раз при моем предшественнике нападали на
паши границы. Ныне поступило известие, что они вновь собра-
лись в большом числе и вступили в союз с государством
Ся“... !). Засим в „Цзинь го-чжи “ читаем: „Да-да не переста-
вали вносить дань пока Цзиньское государство было сильно,
но затем, когда цзиньский престол занял Вэй-ван, их стар-
шина Тэмучин об’явил себя императором" 2). По словам Мэн-
хуна, Чингис, его министры и полководцы принадлежали
к отделу черных да-да, и только в память монголов, когда-то
мужественно боровшихся с чжурчженями, они, будто-бы, при-
своили себе имя монгол 3). Кроме этой версии, свидетельствую-
щей о принятии татарами имени монгол, существует еще
и другая: „Да-да, успешно боровшиеся с цзиньцами, говорится
в „Мэн-гу-ю-му-цзй“ 4), подражая последним и киданям, дали
своей династии имя мэн-гу, что значит серебро" 5). Но обе
9	Архим. Палладий, op. cit., стр. 173. Интересно, что и армянские
историки (Киракос Гандзакеци', см. Патканов—„История монголов по
армянским источникам", II, стр. 13) называли коренных монголов—мугал-
татарами.
2)	Schott, op. cit., стр. 26; Васильев, op. cit., стр. 165.
3)	Васильев, op. cit., стр. 217, 220.
4)	Стр. 324.
5)	Имя киданьской династии Ляо в переводе значит „сталь", имя
чжурчженской династии Цзинь—„золото".
Проф. Васильев, op. cit., стр. 161 (см. также idem—„Вопросы и сом-
нения" в „Зап. вост. отд. И. Русск. Археол. Общ.", 1890, IV, 3—4,
стр. 379), говорит, однако, что значение иероглифов, которыми со времен
Чингис-хана стало писаться слово мэн-гу, иное, а именно—„получать
древнее", в чем он видит новое подтверждение версии о двух народах
мэн-гу, ибо восточные мэн-гу писались другими иероглифами. Перемене
иероглифов едва-ли, однако, можно придавать столь важное значение, тем
более, что известны случаи перемены их и у других народов (уйгуров).
Ср. Ab. Remusat—„Recherches sur les langues tartares", стр. 10. Замечу еще,
что по мнению Шаванна („Journ. Asiat.", 1898, стр. 426—427) значение
слов Ляо и Цзинь совершенно иное и заимствовано было от названий
рек, на которых находились главные стойбища киданей и чжурчженей.
Впрочем это толкование едва-ли приемлемо, так как известно, что монголы
и тюрки величали чжурчженских царей алтын-ханами.
— —
эти йерсии после всего того, что писалось выше, должны счи-
таться отпавшими, хотя и не утратившими своего интереса,
как новое доказательство этнической близости обоих народов J).
И тот и другой китайцы относят к шивэйской племенной
группе * 2)—определение, которое не имеет, однако, этнического
значения, так как языки, на которых говорили шивэйцы, были
различны 3). Таким образом, ничто не заставляет нас считать
9 Следует, однако, отметить, что Рашид эд-Дин (Березин—„История
Монголов", „Введение", стр. 4) не об’единяет татар с монголами.
2) Schott, op. cit., стр. 21, 25. По другой родословной татары входили
в состав мо-хэ’ской, т. е. также тунгузской племенной группы. Вот эта
родословная:
Некогда в северной Маньчжурии обитали племена су-шэнь и и-лу.
Около Р. Хр. и-лу подчинили себе су-шэнь и дали своему царству имя
У-ги. Последнее, однако, вскоре распалось на семь княжеств, из числа
коих в V столетии получило преобладание Хэй-шуй-бу, т. е. то, которое
владело долиной Амура. В VII веке это последнее стало называться Мо-хэ
и в свою очередь распалось на 16 владений. В VIII веке эти владения
утратили свою самостоятельность и вошли в состав Бохайского царства.
В начале IX века одно из мохэских племен выселилось на юг и здесь при-
своило себе имя да-да. Постепенно оно приобрело силу и значение и овладело
всей территорией восточной Халхи. В 1135 году одно из поколений этих
да-да, по имени мэн-гу, об’явило войну Цзиньской империи и, выйдя из нее
победителем, принудило последнюю к заключению мира (в 1147 году), по
которому приобрело 27 укрепленных пунктов в бассейне Аргуни. В это
время да-да распадались на несколько княжеств, из числа которых силь-
нейшими были: Монгол, Татар, Тайджут и Кераит. Засим, о мо-хэ читаем
еще у С. de Harley—„Histoire de 1’empire de Kin", стр. 1—3: Мо-хэ или
У-ги первоначально было названием страны, а не народа; впоследствии же
в начале VII века, китайцы стали прилагать это название к группе насе-
лявших ее племен (семи). В Танскую эпоху из числа этих племен про-
должали еще существовать только два—хэ-суй (хэ-шуй) и су-мо; хэ-суй
были родственны чжурчженям. См. также Горский—„Начало и первые дела
Маньчжурского дома" в „Труд. член. росс. дух. миссии в Пекине", I,
изд. второе, 1909, стр. 2—3; /. Duer Ball—„Things Chinese or notes con-
nected with China", стр. 411; Parker—„К Thousand years of the Tartars",
1895, стр. 128; арх. Палладий—„Дорожные заметки на пути от Пекина
до Благовещенска через Маньчжурию", 1870, стр. 59 и 387; Гребенщиков—
„Маньчжуры, их язык и письменность" в „Изв. Восточн. Инстит.", 1912,
XLV, вып. 1, у которого я заимствую ссылку на /. Duer Ball, и то, что
писалось уже об этой народной группе выше в гл. III, стр. 169.
3) Schott, op. cit., стр. 21; Klaproth—„Tableaux historiques de 1’Asie",
стр. 92; Васильев, op. cit., стр. 32—33. Интересное указание находим мы
в путевом журнале китайского посла Стой Кан-цзуна, проехавшего
Том II.	25*
— 386 —
их тунгузами по происхождению, и косвенным этому подтвер-
ждением служит их образ жизни: из всех шивэйских племен
они одни были по преимуществу скотоводы х).
На ряду с монгольскими племенами, повидимому, в том
же X веке стали селиться в Халхе и выходцы из южной
Сибири, происхождение коих остается до сего времени спор-
ным; первенствующее положение между ними занял сначала
союз бикин * 2 3 * * * *), а затем найманы и кераиты 8), отнесенные
в 1125 году через всю Маньчжурию. Со времен киданей, говорится в нем,
которые вселили сюда толпы пленных, здесь живут, не смешиваясь между
собой, племена бо-хай, тЪ-ли, гао-ли, мо-хэ, жу-чжань (чжурчжени), ши-вэй,
у-шэ, хой-хэ, дан-сян, наконец, хи и кидань; их языки настолько разнятся
между собой, что они не понимают друг друга и пользуются при своих
сношениях языком китайским, что служит доказательством давнего куль-
турного влияния Серединной империи на все эти народности (Chavannes—
„Voyageurs chinois chez les Khitan et les Joutchen" в „Journ. Asiat.", 1898,
стр. 420).
i) Всего подробнее вопрос о мэн-гу и да-да, один из важнейших для
этнографии Средней Азии, изложен II. П. Семеновым в заметке „о про-
исхождении Монголов и Татаней", служащей дополнением к первому тому
„Землеведения Азии" К. Риттера. В существенном его выводы совпадают
с изложенными выше.
2) О союзе бикин читаем у Рашид эд-Дина („История Монголов".
„Введение", стр. 114): Ханы бикинские были „больше государей—отцов
Ван-хана (кераитского), Даян-хана (найманского) и других государей
найманских и кераитских, сильнее и почтеннее их. После некоторого
времени упомянутые государи стали сильнее их. Чингис-хан присоединил
то племя бикин к племени онгут и дал им общие кочевья".
3) Хотя Абуль-фарадж под 1007 годом и упоминает о кераитах
(у, Erdmann—„Temudschin der Unerschtitterliche", стр. 562—563) как
о народе, который первенствовал на востоке над другими турецкими пле-
менами, но то, что излагается им при этом, относится к значительно
позднейшему времени. Von Erdmann дает следующий перевод этого места:
„Im Jahre 1514 der seleucidischen Rechnung (т. e. в 1203 г. христианской
эры) fing die Herrschaft der Mongolen ari. Denn um diese Zeit herrschte uber
die ostlichen ttirkischen Stamme Aweng Chan (Ван-хан кераитов), welcher
auch Konig Ju’hana genannt wird, aus dem Gerait (кераит) genannten Stamme,
einer Nation, welche sich zur christlichen Religion bekanrite“. Из этого сле-
дует, что d’Ohsson—„Histoire des Mongols depuis Tchinguiz-khan jusqu’a
Timour", I, стр. 48—49, говоря co слов Абуль-фараджа о распространении
христианства среди кераитов уже в начале XI века, впал в ошибку;
см. также Бартольд—„О христианстве в Туркестане в до-монгольский
период" в „Зап. вост. отд. И. Русск. Археол. Общ.", 1893, VIII, 1—2,
— 387 —
китайцами к той же племенной группе да-да. 0 ними мы
будем иметь еще случай столкнуться в следующей главе,
теперь же я возвращаюсь к киданям.
После 1004 года могут быть отмечены следующие события
политической жизни Киданьской империи.
В 1005 году да-да, кочевавшие в восточной Монголии,
признали себя данниками киданей.
В 1010 году Киданьская империя столкнулась с Кореей
из-за Ляо-дуна, на который заявил претензию корейский
король, считая себя наследником бохайских правителей. В этой
войне Корея оказалась побежденной и лишилась всей своей
территории к западу от реки Я-лу-цзяна. Не довольствуясь
этим, кидани в 1015 году перешли названную реку и вторглись
в коренные земли Кореи. Здесь, однако, они встретили вспо-
могательный отряд чжурчженей *), перед которым и должны были
отступить. По заключенному вслед засим в 1020 году дого-
вору река Я-лу-цзян легла границей обоих государств.
В том же 1010 году кидани с завоевательными целями
напали на ганьчжоуских уйгуров * 2). Они взяли приступом
город Су-чжоу, но, повидимому, не смогли в нем удержаться
и отошли обратно.
В 1026 году они повторили попытку овладеть Принань-
шаньской Уйгурией и осадили город Гань-чжоу, но были
прогнаны оттуда тангутами 3).
В 1029 году в Ляо-дуне вспыхнуло восстание, но было
тогда же ими усмирено.
В 1042 году кидани потребовали у китайцев об’яснения
в предпринятых ими работах по укреплению северной границы
империи и возвращения десяти уездов. До вооруженного
стр. 23; Аристов, op. cit., стр. 31; Д. Хволъсон—„Предварительные заметки
о найденных в Семиреченской области сирийских надгробных надписях"
в „Зап. вост. отд. И. Русск. Арх. Общ.", 1886, 1, 2, стр. 107.
1) Джурджиты мусульманских писателей. Их имя, как одного из пле-
мен мохэской группы, стало известно китайцам уже в первой половине
VII века. Они жили к востоку от р. Сунгари и к северу от хребта Чан-
бо-шань.
2) В „Gesehichte der Grossen Liao", стр. 106, первое столкновение
киданей с ганьчжоускими уйгурами отнесено к 1008 году.
3) См. выше стр. 371—372.
— 388 —
столкновения дело, однако, не дошло, благодаря особой уступ-
чивости, проявленной на этот раз Сунским правительством,
согласившимся удвоить размер ежегодно вносимой аренды.
В 1044 году кидани об’явили войну царству Ся, но вели
ее неудачно и вскоре должны были ее прекратить. Пять лет
спустя они вновь напали на тангутов и после четырех лет
борьбы принудили их, наконец, признать себя побежденными
и вассалами империи Ляо.
В 1114 году открылись военные действия между киданями
и чжурчженями *), которые закончились в 1125 году падением
империи Ляо и образованием на ее развалинах нового госу-
дарства—чжурчженской империи Цзинь.
Не все, однако, кидани покорились своей участи; некоторая
их часть бежала на запад и, воспользовавшись слабостью мест-
ных властителей, в очень короткое время овладела огромной
территорией между Иртышом и Аму-дарьей, между Алтайским
хребтом и Кунь-лунем и основала новую империю, носившую
название Кара-Киданьской у турецких племен и Ляо-си —
Западного Ляо у китайцев.
Чтобы понять происшедшее, следует вернуться несколько
назад, к концу X века, когда власть в Западном Притянь-
шанье перешла от ханов карлукских * 2) к Караханидам.
Мусульманские историки не говорят нам, к какому тюрк-
скому племени принадлежали ханы династии Караханидов 3),
европейские же ученые не пришли в этом вопросе к опреде-
ленному выводу. Бартольд4), ссылаясь на то, что титул
9 Народом тунгузской расы и языка. В „Шэн-у-цзи“ и в „Мань-
чжоу-ди-чжи“ наименование нюй-чжи (чжурчжен) сближается с су-шэнь
(см. выше стр. 169 и 385) и рассматривается как простое изменение одних
и тех же звуков {Гребенщиков—„Маньчжуры, их язык и письменность"
в „Изв. Восточн. Института", 1912, XLV, вып. 1; Wylie—„Chinese
researches", 1897, IV, стр. 241). Plath—„Geschichte des ostlichen Asiens",
I, стр. 196, замечает, что династия Цзинь вышла из среды так называемых
„диких" чжурчженей.
2) См. выше стр. 359 и след.
3) Это название династии по имени первого из ханов, принявшего
ислам, предложено В. Григорьевым („Караханиды в Мавераннагре", стр. 6).
4) „Очерк истории Семиречья", стр. 21; idem—„Туркестан в эпоху
монгольского нашествия", II, стр. 266; idem—заметка в „Зап. вост. отд.
И. Русск. Археол. Общ.", 1899, XI, (1 -4), стр. 348—349.
— 389 —
Вогра-хан, очень обыкновенный у Караханидов, носили только
государи племени ягма, одного из отделов токуз-огузов х), вла-
девшего в IX веке Кашгаром и частью Тяныпаньского нагорья
к югу от Ларина, высказывается за принадлежность их
к этому племени. Григорьев* 2) же и Grrenard3) считают
эту династию карлукской, базируясь, главным образом, на пока-
заниях Мас’уди, который писал, что в его время „карлуки
жили по всей Фергане, Шашу и окрестным местам, в преж-
ние же годы преобладали над всеми другими тюркскими пле-
менами, имея главой своим хакана над хаканами, который
соединял под рукой своей все прочие тюркские владения
и налагал волю свою на их государей Мас’уди умер
в 956 году, т. е. уже после того, как город Баласагун 4) был
отнят какими-то тюрками (Бартольд полагает—ягма) у кар-
луков и задолго до возвышения Караханидской династии.
Таким образом, его свидетельство о прежнем могуществе
карлуков, к тому-же не имеющее под собой исторической
почвы, не только не подкрепляет гипотез Григорьева
и Гренара, но и явно им противоречит, ибо если карлуки
преобладали над остальными тюркскими племенами в прежнее
время, то это значит, что в его, Мас’удиево, время они уже
*) Т. е. уйгуров, по мнению же Бартольда (см. выше стр 286)—турок.
Этому противоречит, однако, язык поэмы „Кудакту-билик", написанной
в 1069 году для Харун Богра-хана, существенно отличающийся от языка
орхонЬких надписей и принадлежащий одному из восточно-тюркских наре-
чий. Мнение Бартольда таким образом расходится с мнением тех ученых
(Deguignes, Френа, Reinaud, Бретшнейдера и Радлова), которые считали
династию Караханидов—уйгурской. О ягма, находившихся в числе других
подвластных уйгурам племен, говорит уже китайский посол Ван Янь~дэ
(см. Pelliot—„А propos des Comans" в „Journ. Asiat.", 1920, Avril-Juin,
стр. 135, сноска).
2) Op. cit., стр. 59.
3) „La legende de Satok Boghra khan et 1’histoire" в „Journ. Asiat.",
IX s6rie, 1900, XV, стр. 31.
4) Бартольд в своем „Отчете о поездке в Среднюю Азию", стр. 40,
пишет, что для окончательного решения вопроса о местоположении Бала-
сагуна мы не имеем пока достаточных данных; скорее же всего он мог
находиться в Чуйской долине (см. также Marquart—„Osteuropaische und
ostasiatische Streifziige“, 1903, стр. 77). Grenard, op. cit., стр. 34—37, поме-
щает его близь современного Токмака.
— 390 —
утратили это преобладание, которое и перешло к другому
тюркскому народу, повидимому, действительно к племени
ягма 1)-
В начале второй половины X века ничто еще не предве-
щало близкого падения династии Саманидов в Мавераннагре 2).
К этому времени относится даже их попытка утвердиться на
северном склоне Тянь-шаня, где они возвели рабат 3) около
селения Мерке. Но уже в 992 году4) совершил свой торже-
ственный в’езд в Бухару Богра-хан Харун б. Муса, внук
Богра-хана Сатука (Кара-хана), а в 999 году был низложен
Караханидом илеком ил-ханом Шемс эд-Доулэ 5) и последний
государь этой династии Абд-ал-Мелик.
О „Dass unter Bogratsh das Reich der Bogra-chane mit Hauptstadt
Kaschgar, sonst Jagma genannt, zu verstehen ist, kann nicht mehr bezwei-
felt werden" (Marquart—„Guwaini’s Bericht fiber die Bekehrung der Uiguren"
в „Sitzungsber. d. kon. Preuss. Akad. d. Wiss.“, 1912, XXVII, стр. 492;
см. также idem—„Osteuropaische und ostasiatische Streifziige", стр. 77).
Хотя Абу-Дулеф и не заслуживает особого доверия, но все же нельзя
не отметить, что, говоря о народе бограч, он не отождествляет его с кар-
луками.
2)	Мавераннагром называлась страна между реками Аму и Сыром
(см. Березин—„Шейбаниада", прилож. „Зеркало мира" Кятиба Челебй);
однако, повидимому, из нее исключался Припамирский район, и на восток
далее Бадахшана она не простиралась. Вообще, однако, это географический
термин довольно неопределенный и едва ли часто распространявшийся
на южную часть Ферганы; с другой стороны, арабы включали в него
и земли, лежавшие к северу от Сыр-дарьи (см. Веселовский—„Очерк историко-
географических сведений о Хивинском ханстве", стр. 33).
3)	Небольшое укрепление. См. Бартолъд—„Туркестан в эпоху мон-
гольского нашествия", II, стр. 268.
4)	Бартолъд, op. cit., стр. 271.
5)	Согласно „Тарихи" Мунедджим-баши, полное его имя было: Илек
ил-хан Абу-Наср Ахмед бэн-Али Шемс эд-Доулэ (см. Григорьев, op. cit.,
стр. 28).
Бартолъд, op. cit., стр. 282, пишет, что этот государь (Наср), носив-
ший также титул Арслан-илека, был только удельным правителем Маве-
раннагра, жившим в г. Узгенде. Далее, однако (стр. 288), у того же автора
читаем: „На основании монетных данных Дорн пришел к выводу, что
Мавераннагр завоевали два брата—Насир-ал-хакк Наср и Кутб-ад-доулэ
Ахмед, из которых Наср был старший и потому занимал первое место".
Если так, то приходится думать, что Мунедджим-баши ошибочно соединил
имена братьев в одно имя илека, завоевавшего Мавераннагр. Такие недо-
— 391 —
Ханы Караханидской династии не отличались ни воин-
ственностью, ни военными дарованиями. Мавераннагр стал их
достоянием уже в последней стадии своего государственного
разложения, вызванного неразумной внутренней политикой
последних Саманидов, ослабивших себя раздачей огромных
территорий в управление наместникам с государственными
правами над населением и тем лишивших себя возможности
играть роль центральной власти, достаточно авторитетной,
чтобы потушить борьбу честолюбий. Измена докончила осталь-
ное. Но, получив Мавераннагр, Караханиды не сумели, опи-
раясь на него, овладеть Харезмом (Хивой) и заамударьинской
частью Саманидских владений и были изгнаны из Балха
и Нишабура войсками газневидского султана Махмуда (998—
1030 г.г.) х), который затем (в 1008 году) близь г. Балха нанес
жестокое поражение и тем полчищам тюрков „с широкими
разумения тем возможнее, что в государстве Караханидов, как во всех
кочевых империях, понятие о родовой собственности было перенесено из
области частно-правовых отношений в область государственного права.
Государство считалось собственностью всего ханского рода и разделялось
на множество уделов; крупные уделы в свою очередь делились на мно-
жество мелких, причем нередко власть главы империи почти не призна-
валась вассалами. Такая система не могла не вести и всегда вела к част-
ным междоусобиям и постоянной смене правителей. Оттого-то, пишет
Бартольд (op. cit., стр. 282), мы и лишены возможности „точно установить
хронологию царствования отдельных членов династии". Даже монеты
Караханидов, дошедшие до нас в довольно большом числе, не помогают
разрешить этот вопрос, так как при отсутствии точных исторических
данных мы часто не знаем, принадлежат-ли различные титулы, упомяну-
тые на одной и той же монете, одному или нескольким лицам.
Сочинение Дорна, на которое ссылается Бартольд, озаглавлено:
„Ueber die Mtinzen der Ileke oder ehemaligen Chane von Turkistan" и поме-
щено в „Mdlanges Asiatiques", 1884, VIII, стр. 706—707.
2) Основателем династии Газневидов, названной так по имени города
Газни, был узбек Алп-тегин, который из рабов возвысился до должности
наместника и звания эмира (в 962 г.). Он успешно боролся с Саманидом
Мансуром и успел закрепить за своим родом Хорасан, которым управлял
на правах наместника. По смерти его сына Абу-Исхаака, последовавшей
в 976 году, управление Хорасаном перешло в руки его зятя Себук-тегина
(976—998 г.г.), который присоединил к наследственному феоду Кабул
и Пешавер. Независимости государство Газневидов добилось в 999 году
при султане Махмуде после того, как пал Мавераннагр под ударами Кара-
ханидов. Махмуд был самым могущественным монархом этой династии.
—-392 —
лицами, маленькими глазами, плоскими носами, с железными
мечами и в черной одежде"}), которые под предводительством
самого илека Насра вторглись в Тохаристан. Дальнейших же
попыток овладеть последним Караханиды не предпринимали,
довольствуясь тем, что и Газневиды их не тревожили.
Центробежные стремления стали обнаруживаться во вла-
дениях Караханидов уже в начале XI века, причем особенно
энергичная борьба возникла между восточной и западной
половинами империи, где властвовали потомки двух внуков
Сатук Богра-хана—Харуна и Али, отца Насра. Восстановить
ход этой борьбы по тем отрывочным и часто противоречивым
данным, которые дошли до нас, очень трудно, но одно несо-
мненно: это—постепенное вытеснение на запад потомков Али
сыном Харуна—Кадыр-ханом Юсуфом.
Последний получил в удел город Хотан, но, не доволь-
ствуясь этим, около 1013 года занял Яркенд, а затем овладел
и Кашгаром, откуда изгнал Туган-хана, старшего брата Насра.
В 1025 году в союзе с султаном Махмудом он предпринял
завоевание Мавераннагра, но план этот не удался: Махмуд
ограничился разгромом туркмен, поддержавших илека Али-
тегина, самому же ему удалось овладеть только Баласагуном
и частью Ферганы. Самарканд и Бухара остались во власти
Али-тегина. Что касается Туган-хана, то после потери Бала-
сагуна он удалился в Ахсикет * 2), где монеты с его именем
чеканились еще в 1027 году. Но затем и этот город перешел
во власть Кадыр-хана, после чего, как наиболее сильный,
он стал признанным главой Караханидов.
Кадыр-хан скончался в j 032 году, а двумя годами позднее
умер и Али-тегин 3), но вражда, существовавшая между
Он покорил Харезм и всю северную Индию до Дели и устьев Инда.
Но уже при его преемнике Мас’уде (1030—1041 г.г.) отторгнут был Хора-
сан (в 1040 году), а затем государство Газневидов стало быстро клониться
к упадку и, утрачивая область за областью, пало окончательно в 1184 году.
9 Бартольд, op. cit., стр. 287.
2) Главный город северной Ферганы, верстах в 15 к юго-западу от
Намангана, близь места впадения Касан-сая в Сыр-дарью (см. Бартольд,
op. cit., II, стр. 156).
3) Его считают братом Насра и Туган-хана.
— 393 —
обоими правителями х), передалась и их сыновьям, что дока-
зывается их обращением к посредничеству султана Мас’уда.
В то же время, однако, ссорились между собой и сыновья
Кадыр-хана—Богра-тегин Сулейман Арслан-хан, правивший
Кашгаром и Баласагуном, и Ииган-тегин Мухаммед Богра-хан,
получивший в удел Талас и Исфиджаб. Эта ссора довела
обоих до вооруженных столкновений, которые окончились
в 1056 году пленением Арслан-хана. Но и Богра-хан, захва-
тивший Баласагун, не долго пользовался своим успехом, так
как уже в 1057 году был убит своей женой, стремившейся
провести на престол младшего своего сына Ибрагима. Это ей
удалось, но последний скоро пал в битве с барсханским владе-
телем * 2), и кашгарский престол занял другой сын Кадыр-хана—
Тогрул Кара-хан Юсуф (1059—1075 г.г.).
Наследственная вражда, разделявшая обе ветви Караха-
нидов, продолжалась и при этом государе, который принужден
был вести войну с Шемс-ал-мульком Насром, владетелем
Мавераннагра3). Эта война кончилась миром, по которому
последний должен был уступить Тогрул Кара-хану все земли
к востоку от города Ходжента.
Шемс-ал-мульк скончался в 1080 году. При его внуке Ахмеде
Мавераннагр подвергся нашествию сельджуков (в 1089 году) 4),
9 „Али-тегин, по выражению хорезм-шаха Алтунташа, помня о той
помощи, какую некогда оказал султан Махмуд Кадыр-хану, держал себя
по отношению к обоим как змея с защемленным хвостом".
2) См. выше стр. 364.
3) Шемс-ал-мульк Наср был внуком первого илека Насра и сыном
Тамгач-хана Ибрагима, который, вырвавшись в 1038 году из плена, в кото-
ром его держали сыновья Али-тегина, с ничтожными силами повел
борьбу за отцовское наследство и уже в следующем году при поддержке
туркмен овладел Самаркандом и Бухарой. Засим он утвердился и в запад-
ной Фергане, о чем свидетельствуют ахсикетские монеты, чеканившиеся
С его именем и именами его сыновей.
4) Сельджуки—ветвь огузов. Имя свое они получили от бека Сельд-
жука, поселившегося, по преданию, в 955 году в Дженде, т. е. низовьях
Сыр-дарьи. Около 1030 года они переселились в пределы Хорезма, но
оставались здесь очень недолго, так как уже в 1035 году мы видим их
в Хорасане, где беки их получили в удел некоторые города и звание дих-
канов. В 1040 году они овладели этой провинцией и об’явили своего
бека Тогрула хорасанским эмиром. Засим они продолжали свои завоевания
Том И	25а
— 394 —
которые хотя й овладели страной, но оставили ее управление
в руках Караханидов. Вскоре затем и восточные Караханиды
должны были признать над собой власть сельджуков, что,
впрочем, отнюдь не мешало им вести бесконечные междоусоб-
ные войны. В 1102 году один из них, Кадыр-хан Джибраил,
внук Ииган-тегина, владелец Таласа и Баласагуна ’), поку-
сился даже на соседний Мавераннагр, и когда ему удалось
прогнать оттуда Караханида Мухаммед-тегина, то двинулся
еще дальше на юг и взял приступом крепость Тармиз (Тер-
мез). Но это был его последний успех. Столкнувшись близь
этой крепости с главными силами сельджуков султана Синд-
жара, он был ими разбит, взят в плен и убит.
После бегства полчищ Кадыр-хана из Мавераннагра, туда
вернулся Мухаммед-тегин, правивший затем этой страной
с титулом Арслан-хана до ИЗО года, когда за интригу против
султана Синджара был этим последним смещен и сослан
в Балх.
При его преемнике Рукн-ад-Дине Махмуд-хане восточные
Караханиды должны были признать главенство последнего,
а вскоре затем к „восточным границам мусульманского мира
приблизился народ, впервые заставивший мусульман Маверан-
награ признать над собой власть неверных" 2). Это были
кидани.
Во главе бежавших на запад киданей находился князь
Ълюй Даши. Он пытался было собрать новые силы для борьбы
и в 1042 году овладели Джурджаном и Табаристаном (прикаспийской
частью Персии), в 1043 году—Хорезмом, в 1054 году—Азербейджаном,
в 1055 году—Багдадом, в 1059 году—Балхом, в 1081 году—Малой Азией
и в 1089 году—Мавераннагром. После Мелик-шаха (1072—1092 г.г.) Сельд-
жукская империя стала разлагаться. Династия, владевшая центральной
и восточной частями империи, просуществовала до 1194 года; кирманская
погибла четырьмя годами позднее, т. е. в 1198 году; сирийско-месопо-
тамская— в 1128 году и иконийская (мало-азийская) в конце XIII или
в начале XIV века.
*) Факт владения Балагасуном доказывает, что Кадыр-хан успел уже
перед этим отнять часть земель у кашгарской старшей линии Карахани-
дов, представителем которой был в это время Богра-хан Харун, брат
Тогрул Кара-хана; он умер в начале 1103 года.
Бартольд, op. cit, II, стр. 344.
— 395 —
с чжурчженями среди кочевников Западной Монголии *), но
встреченный здесь враждебно киргизами, перевалил на запад-
ный склон хребта Алтайн-нуру.
Отсюда китайская версия * 2) ведет его в город Бэй-тин,
столицу Уйгурии, где он, будто-бы, успел организовать свои
силы и откуда предпринял затем завоевание государства
Караханидов. Та же версия дальше говорит, что последующий
переход его войск через Джунгарию совершился с разрешения
уйгурского идыкута.
Эта версия кажется мне неприемлемой.
Уйгурские идыкуты не были ни союзниками, ни данниками
киданей 3). Ничто поэтому не обязывало идыкута Би-лэ-кэ
растворять перед князем Ълюй-Даши ворота своей столицы;
но, возможно, что, узнав об его вступлении в пределы Уйгу-
рии не с враждебными целями, а в силу необходимости, он
приказал снабдить его провиантом под условием оставления
границ государства. Подтверждением этого служит указание
Джувейни4 5), что, спустившись с Алтая, кидани достигли
долины Эмиля, для чего должны были пройти лишь окраиной
Уйгурии, не простиравшейся на север за гребень Алтайских
гор б).
В долине Эмиля кидани построили город. Здесь князь
Даши организовал из киданьских беглецов десятитысяч-
ный отборный корпус, принял под свои знамена конные
отряды канглов и карлуков и с этими силами явился перед
*) Von d. Gabelent^—„Gesehichte der Grossen Liao", стр. 182. Впослед-
ствии, по словам Gaubil’n (см. Н. Cordier—„Situation de Но-lin en Tartarie"
в „T’oung-pao", 1893, VI, № 1, стр. 23), он осуществил, будто-бы, даже
это намерение, отправив на восток армию в 70.000 человек, но последняя
вернулась обратно, не выполнив возложенной на нее задачи: она не
смогла перейти пустыни, потеряв на пути множество лошадей и верблюдов.
2) См. Васильев, op. cit., стр. 60. Почти то-же читаем мы у Visdelou,
Grosier (см. Григорьев—„Восточный или Китайский Туркестан", стр. 287)
и о. Иакинфа („Записки о Монголии", III, стр. 170).
3) Это видно и из письма Ълюй Даши на имя идыкута Уйгурии, при-
веденного у Bretschneider’a—„Mediaeval researches from Eastern Asiatic
Sources", I, стр. 214, и у v. d. Gabelent^, op. cit., стр. 182.
<) D’Ohsson—„Histoire des Mongols", 1852, I, стр. 442.
5) См., между прочим, d'Ohsson, op. cit., I, стр. 424; Bretschneider,
loc. cit.
— 396 —
стенами Баласагуна *), который и не замедлил открыть перед
ним свои ворота. По этому поводу у Джувейни2) говорится:
„ От былого могущества баласагунских владык ничего не оста-
лось; даже канглы и карлуки, некогда считавшиеся их васса-
лами, и те безнаказанно грабили их владения".
Но последующие шаги князя Даши были уже не столь
успешными. В 1128 году он столкнулся с войсками Арслан-
хана Ахмеда б. Хасана кашгарского и потерпел столь силь-
ное поражение, что султан Синджар в письме к багдадскому
везиру счел возможным высказать не только надежду, но
и уверенность, что дальнейшая опасность со стороны невер-
ных была этим совершенно устранена 3).
Письмо это, помеченное июлем 1133 года, доказывает,
что до 1133 года князь Даши не только не предпринимал
дальнейших враждебных действий против мусульманских
государств, но и держал себя в отношении последних весьма
осторожно, в тиши подготовляя свои последующие удары.
J) У Джувейни (сГ Ohs son, op. cit., I, стр. 442) сказано, что в его
время этот город носил название Гу-балыка.
2) D’Ohsson, ibid.
3) Бартолъд („Очерк истории Семиречья", стр. 29) высказывает
предположение, что столкновение между киданями и кашгарцами произошло
несколькими годами позднее, так как в упомянутом письме, датированном
июлем 1133 г., о поражении киданей говорится как о недавнем событии.
Это столкновение киданей с кашгарскими войсками наводит Бартольда
на мысль, что кидани шли из Китая на запад двумя путями, из которых
второй пролегал по Восточному Туркестану. Фактов, подтверждающих это
предположение, мы не имеем; с другой же стороны Балагасун обычно
составлял часть территории кашгарских Караханидов, а потому, вероятно,
что и в данном случае Арслан-хан Ахмед выступил на защиту своих
северных владений, управлявшихся в качестве наместника одним из
Караханидов. Не менее вероятно и другое предположение: что Ахмед-хан
встретил Ълюй-Даши на северной границе Кашгарии, где и нанес ему
поражение.
Кстати замечу, что приведенное Бартольдом там-же, со слов Ибн-ал-
Асира известие, что часть киданей, в числе 16.000 кибиток, переселилась
в Семиречье еще в первой половине XI столетия, кажется мне маловероят-
ным. О том же переселении, относимом им, впрочем, к более позднему
времени, говорит и Абуль-Гази (bar. Desmaisons—„Histoire des Mogols et des
Tatares", etc., II, стр. 49; „История Абуль-Гази", перев. Саблукова и Бере-
зина, стр. 46).
— 397 —
Рашид эд-Дин характеризует его человеком большого ума,
великих способностей и редкого благоразумия *). Одаренный
всем этим, он должен был тем серьезнее отнестись к полу-
ченному уроку и вновь выступил против кашгарцев не прежде,
как значительно усилившись отрядами канглов * 2), которых он
сумел подчинить своей власти.
Покорение земель на северо-восток до Енисея 3), на юго-
восток до Хотана должно было совершиться очень быстро,
так как 1137 год застал его уже в Мавераннагре, где под
Ходжентом он нанес жестокое поражение войскам Рукн-ад-Дин
Махмуд-хана.
Последний бежал в Самарканд, и „страх и печаль", по
словам Ибн-ал-Асира, „настали великие. Ожидали, что
вот-вот нагрянут неверные. И не в одном Самарканде, то-же
было и в Бухаре и других городах Мавераннагра. Махмуд,
собирая войска, обратился за помощью и к Синджару, молил
его, чтобы он выслал к нему кого только можно из мусульман,
всех и каждого возбуждал идти выручать его. И явились
к Махмуду с вспомогательными отрядами владельцы Хорасан-
ские, государь Седжестана 4 5) и горной области Гур &) и пра-
вители Газни, Мазендерана и других стран. Собралось всего
х) D’Ohsson, ibid.
2) У Ибн-ал-Асира (см. Григорьев, op. cit., стр. 290) сказано, что
„гурхан киданьский вступил в Кашгарские пределы с ратью великою,
число которой одному Господу было известно".
3) Здесь приведены были в покорность киргизы (d'Ohsson, ibid.).
Представляется, однако, вопросом, была-ли покорена киданями также
и Притяньшаньская Уйгурия.
У Visdelou („Histoire de la Tartarie" в „Suppl6ment de la Bibliotheque
Orientale", стр. 116) имеется указание, что в ИЗО году хо-чжоу’ские
(т. е. тянь-шаньские) уйгуры схватили и представили цзиньскому импера-
тору одного из сторонников Ълюй-Даши по имени Са-ба-ду-ли-ту-тЪ.
Едва-ли это могло-бы случиться, если-бы уйгурский идыкут уже тогда
признавал себя вассалом киданьского гурхана. Не думал-ли идыкут этим
актом купить у чжурчженей материальную поддержку на случай вооружен-
ного столкновения с киданями? Рашид сообщает, что Уйгурия подчинилась
гурхану после того, как тот овладел Мавераннагром и Туркестаном.
Ср., однако, Breischneider, op. cit., I, стр. 215.
4) Лежал к югу от Герата, примыкая на северо-западе к Хорасану.
5) Эта область лежала на юго-восток от Герата и на юг от Гарджи-
стана.
— 398 —
до 100.000 всадников. Прибыл наконец из-за Аму-дарьи
и султан Синджар... Но и гурхан *) не оставался праздным.
Он собрал огромную рать из киданей, турок и китайцев (?),
всего до 300.000 воинов. Противники встретились в степи
Катван * 2). Гурхан, обойдя войска Синджара, принудил послед-
него отойти в долину Диргам 3), где и произошло решитель-
ное сражение (в' 1141 году), в котором мусульмане были раз-
биты: бесчисленное множество их было убито и ранено.
Синджар бежал. Жена его и многие из мусульманских вождей
попали в плен. Никогда еще не испытывали мусульмане столь
тяжкого бедствия, ни в одной из битв не было дотоле столь
большого числа павших. С этих-то пор утвердилось влады-
чество киданей и неверных турок над Мавераннагром".
Этот рассказ Ибн-ал-Асира требует, однако, весьма
существенных дополнений и исправлений.
Прежде всего надлежит отметить, что между битвами под
Ходжентом и в долине Диргам прошло свыше четырех лет—
промежуток слишком большой для того, чтобы связывать обе
эти битвы так, как это делает Ибн-ал-Асир. Чем были
заняты все это время кидани, мы не знаем; но, вероятно,
серьезные причины побудили гурхана Даши отойти в 1137 году
назад, не воспользовавшись плодами своей решительной победы
над войсками Махмуда. 0 другой стороны и внутреннее
состояние в Мавераннагре было иным, чем то заставляет
думать рассказ Ибн-ал-Асира. Не организацией сопро-
тивления нашествию неверных был занят самаркандский двор,
а борьбой с бунтовавшей частью войск, набранной среди кар-
луков 4). Последние просили помощи у гурхана, Махмуд
*) Титул, принятый Ълюй-Даши после завоевания Туркестана. По
об’яснению Банзарова (ст. „О происхождении слова „Чингис", прилож.
к соч. того-же автора—„Черная вера", стр. 77), мелкие племена Монголии
назывались илами, лица же, стоявшие во главе их, титуловались ил-ханами;
когда же несколько таких илов об’единялось под одной властью, то такое
владение получало название гур, а его правитель титул гур-хана.
2) Лежала на пути между Ходжентом и Самаркандом, к северу от
г. Баркета, находившегося в 4-х фарсахах от Самарканда.
3) Так назывался один из притоков р. Зеравшана.
4) Бартольд—„Туркестан в эпоху монгольского нашествия", II,
стр. 348.
— 399 -
у султана Синджара, и таким образом возник тот конфликт,
который привел к битве в Диргамской долине.
0 Диргамского поля Синджар бежал в Тармиз, куда за
ним последовал и Махмуд-хан, бросивший на произвол судьбы
свои владения. Самарканд был занят киданями, а затем та же
судьба постигла Бухару и несколько позднее—Хорезм *).
Таким образом весь Туркестан до Аму-дарьи вошел
в состав империи кара-киданей. Но, распространяя свои дер-
жавные права на территории мусульманских государств,
Даши оставил их управление и в руках прежних властителей.
Так-же поступил он, повидимому, и в Заилийских степях, где
в его время сидели какие-то карлукские ханы в городе Кая-
лыке * 2). Все эти вассалы находились в различных степенях
зависимости от центральной власти, что резче всего выража-
лось в порядке взыскания податей в пользу имперской казны.
В этом отношении, замечает Бартольд 3), мы находим
в Кара-Киданьской империи те же ступени зависимости, какие
существовали в России во времена монгольского владычества:
карлукский хан, подобно владетелю Самарканда, должен был
терпеть у себя присутствие постоянного представителя гурхана;
к другим, к хорезм-шаху, например, сборщики податей посы-
лались только в определенные сроки; наконец, некоторые, как
глава бухарского духовенства, сосредоточивавший в своих
руках и светскую власть, пользовались правом сами собирать
с населения дань для кара-киданей.
Под непосредственным управлением гурхана Даши остава-
лись лишь населенные кочевниками земли в Тянь-шане
и в долине среднего течения р. Или 4). Трудно сказать,
какими соображениями пользовался гурхан, оставляя себе
лишь скудную ресурсами горную ртрану, но этим он несо-
мненно вызвал преждевременное ослабление государства.
9 Бартольд, op. cit., П, стр. 350.
2) Находился к западу от г. Копала (см. Бартольд—„Очерк истории
Семиречья", стр. 32).
3) Op. cit., ibid.
4) Что касается земель в бассейне реки Иртыша, то характер их
управления нам неизвестен. Повидимому, однако, и там кидани сохранили
власть в. прежних руках, удовольствовавшись одной лишь данью.
Ставка гурхана носила название Хосун хото и находилась всего
— 400 —
Ёпройем к этому присоединились вскоре й другие прцчйнЫ,
и главнейшая из них—переход власти в женские неумелые
руки. Но об этом—в следующей главе, так как падение
Кара-Киданьской державы непосредственно связано с появле-
нием на, исторической сцене нового этнического элемента—
монголов.
Даши скончался в 1143 году
вероятнее в долине р. Чу (см. Бартольд—„Отчет о поездке в Среднюю
Азию", etc., стр. 36—37), которая издавна являлась культурным и адми-
нистративным центром всего Притяньшанья к западу от р. Или.
9 По китайским сведениям он умер в 1136 году (см. Иакинф—„Зап.
о Монг.", III, стр. 171; v. d. Gabelenl^, op. cit., стр. 185).
ГЛАВА VII.
Монгольский период.
(с половины XII века до 1370 года).
В XIII столетии монголы получили выдающееся значение
в истории. В эту эпоху кочевые племена Средней Азии,
объединенные под одной властью, могучим потоком разлились
по всей Азии и восточной Европе, залив свой путь кровью
и оставив после себя только одни развалины. Человек, кото-
рый управлял этим бурным людским потоком, в молодости
стоял во главе лишь немногих монгольских родов, рассеянно
кочевавших в долинах Гэнтэя и в южном Забайкалье. Назы-
вался он Темучином (Тэмучженем).
Он родился в феврале 1155 года *) в урочище Дэлюн-
болдок, лежащем на правом берегу реки Онон в восьми вер-
9 Эту дату мы находим у Рашид эд-Дина. Впрочем тот-же автор
замечает, что время рождения Чингис-хана в точности неизвестно, и что
он останавливается на феврале 1155 года, как на наиболее вероятной
дате, лишь потому, что, согласно утверждению ближайших родственников
хана, он умер 72 лет, родился же в год свиньи, что указывает именно
на февраль 1155 года. Ту же дату дают как персидский историк Дпсузджани
(см. Raverty—„The Tabakat-i Nasiri", стр. 1077; цит. у Бартольда—„Обра-
зование империи Чингиз-хана“ в „Зап. вост. отд. И. Русск. Археол. Общ.",
X, стр. 108), так и Абуль-Гази (26 января 1155 года; см. bar. Desmaisons—
„Histoire des Mogols et des Tatares par* Aboul-ghazi Behadour-khan", II,
стр. 73). В Абуль-Гази—„Родословное древо тюрков", перев. Р. С. Саблу-
кова с послесловием и примечаниями Н. Ф. Катанова, Казань, 1906,
стр. 61, читаем однако: „Чингиз-хан родился в 559 г. гиджры, в год
свиньи (1164—1165 г.г. Р. Х.)“. Ни Саблуков, ни Катанов не указывают
на такое различие текстов. Что ошибка в рукописи, которой пользовался
Саблуков, явствует из дальнейшего (см. стр. 118). Мэн-хун положительно
Тгм П.	26*
— 402 —
стах от государственной границы, в русских пределах J). Его
современник, китайский историк М э н - х у н * 2 3), описывает его
человеком очень высокого роста, с широким лбом и длинной
бородой, чем он существенно отличался от своих приближен-
ных—типичных монголов 8). Теми же физическими особенно-
стями, т. е. высоким ростом, длинным и румяным лицом
и большой бородой, отличались как Исункэ, племянник Тему-
чина, так и Джучи-Хасар, его брат, который даже в его высо-
корослой семье считался атлетом. Рашид эд-Дин пишет:
„Дети в роду Есукэй-бахадура (отца Темучина) рождались
большею частью с серыми глазами и белокурые“ 4 * * *). И затем
далее: „Когда Хубилай явился на свет, Чингис-хан удивился
темному цвету его волос, так как все дети его были белоку-
утверждает, что Чингис-хан родился в 1154 году (Васильев, op. cit.,
стр. 217). Известный китайский историк Сюй-сун, скончавшийся в 1847 году,
вероятно основываясь на „Мэн-да-бэй-лу", приводит также 1154 год как
год рождения Чингиса. Но „ Юань-ши ", старинная биография Чингис-хана—
„Цинь-чжэн-лу“, „Тун-цзянь-ган-му“ (de Mailla, op. cit., IX, стр. 8 и 128)
и друг, китайские исторические сочинения указывают совершенно иную
дату—1161 год. Санан-Сэцэн (Schmidt—„Geschichte der Ost-Mongolen und
ihres Ftirstenhauses", стр. 63) утверждает, что Чингис умер 66 лет
и родился в 1162 году. Ту же дату находим мы у Gaubil—„Histoire de
Gentchiscan et de toute la dynastie des Mongous ses successeurs, conqudrans
de la Chine", стр. 2, 52.
J) Юренский—„Местность Дэлюн-болдок на берегах р. Онона" в „Зап.
Сиб. отд. И. Русск. Географ. Общ.", 1856, II, разд. III. У Абуль-
Гази (перев. Саблукова') говорится: „родился в области Булун-Юл ду к";
у Рашид эд-Дина (примечание Desmaisons) местность, где родился Чингис-
хан, названа „Diloun-Bouldaq", т. е. Дэлюн-болдок.
2) Васильев, op. cit., стр. 217.
3) Мэн-хун в таких выражениях характеризует современных ему мон-
голов: низкорослые, с отвратительной внешностью—широким, плоским,
почти четырехугольным лицом, с выдающимися скулами, без верхних ресниц
и с бедной растительностью на верхней губе и подбородке.
Такой же портрет монголов, современников Чингис-хана, рисует
и армянский историк Киракос (Dulaurier—„Les Mongols d’aprds les historiens
armeniens" в „Journ. Asiat.“, VI serie, 1858, XI, стр. 248; Патканов—„Исто-
рия монголов по армянским источникам", II, стр. 45).
4) „История Чингис-хана до восшествия его на престол", стр. 49.
Грузинский царевич Вакушт в своей „Истории Грузии" пишет, что
Чингис-хан имел рыжие волосы (см. М. Brosset— „Histoire de la Georgie",
1, 2, стр. 448).
— 403 —
рыми44 1). Все это делает вероятной монгольскую легенду,
вводящую в родословную Чингиса белокурого и голубоглазого
юношу, отца Бодуаньчара, предка Чингиса в девятом колене 2).
Самое родовое имя Борджигин, присвоенное потомками
Бодуаньчара, означает, по словам Рашид эд-Дина, „имею-
щий серые глаза" 3), что свидетельствует о значительной при-
меси в этом роду к монгольской динлинской крови или даже
более того, что род Борджигин был диилинским по происхо-
ждению 4). Несомненно, что динлинский элемент к тому вре-
мени еще не окончательно вымер к востоку от озера Байкала
и в северной Халхе, так как даже среди киданей был распро-
странен довольно сильно белокурый тип 5 б), да и позднее,
в конце XVIII столетия, по свидетельству В arrow, среди
маньчжуров еще встречались, и притом, повидимому, нередко,
суб’екты с светло-голубыми глазами, прямым или даже орли-
ным носом, темно-каштановыми волосами и густой бородой.
D'Ohsson, op. cit., II, стр. 475.
По словам Марко Поло, Хубилай имел орлиный нос и прекрасные
черные глаза.
В виду изложенного, замечание К. Струве и Потанина с ссылкой на
Валиханова („Путешествие на оз. Зайсан и в речную область Черного
Иртыша", etc., в „Зап. И. Русск. Геогр. Общ.", 1867, I, стр. 388), что
„киргизские султаны, считающие себя потомками Чингис-хана, до сей поры
сохранили чистый монгольский тип", оставаясь, вероятно, верным по суще-
ству, не имеет, однако, того значения, какое ему хотели дать авторы.
2) D'Ohsson, op. cit., I, стр. 23; bar. Desmaisons—„Histoire des Mogols
et des Tatares par Aboul-ghazi Behadour khan", II, стр. 65. В „Юань-чао-
ми-ши“ эта легенда изложена несколько иначе: говорится о человеке золо-
тистого цвета, который, уходя от Аланьхоа, матери Бодуаньчара, „взбегал
по лучам светила словно желтый пес". У Рашид эд-Дина („История мон-
голов", „Введение", перев. Березина, стр. 133) сказано: Аланьхоа зачала
от света.
3) „История Монголов14. „Введение", стр. 138; „История Чингис-хана
до восшествия его на престол", стр. 49.
4) Интересное указание: коренные монголы (племя хонкират) носили
серьги в ушах (см. Березин—„Шейбаниада" в „Библиотеке восточных исто-
риков", I, стр. XL)—динлинский обычай, существовавший только у средне-
азиатских племен, образовавшихся смешением с динлинами. О том же
обычае читаем у d’Ohsson’a., op. cit., I, стр. 375: „Среди даров, которые
прислал цзиньский император, было блюдо превосходных жемчужин. Чин-
гис-хан отдал их тем из своих офицеров, которые носили серьги".
б) См. выше стр. 21.
— 404 —
К какому племени принадлежал Темучин? Согласно
Рашид эд-Дину, он происходил из рода кыиот-борджигин,
племени тайджиутов. То-же следует и из „Юань-чао-ми-ши“.
Но эти названия не поясняют нам главного: был-ли Темучин
монголом по происхождению, иными словами, принадлежал-ли
он к тому отделу, который именовался монгол?
Вероятно, под влиянием рассуждений проф. Васильева1),
сводившихся к тому, что монголы не были монголами, а лишь
присвоили себе это имя, Бартольд2) высказывает подозрение,
что родство с монгольским ханом Хутула-кааном было приду-
мано Темучином. Этого я не думаю. В „Юань-чао-ми-ши“ 3)
это родство устанавливается самым положительным образом:
Бодуаньчар
4
Хабичи
4
Хачи-кюйлук
4
Хайду
4
Бошин-хордохшинь
4
Туньбинай сЬчань
4
(Кубуль)4 *) Хабул-хан
I
Z------------------\
(Бюртан) б) Бартань-бахадур	Хутула-хан
4	4
Есукэй-бахадур	Алтань
4
Темучин
Хабул-хан поднял значение монгольского племени, при
Хутуле, который впрочем остался героем многих народных
сказаний в), оно вновь упало, Алтань же не наследовал от
*) См. выше стр. 383—384.
2) Op. cit., стр. 110.
3) С некоторыми изменениями в именах та7же родословная приведена
у Рашид эд-Лина („Введение", стр. 133 и след.), уСанан-Сэцэна и в китай-
ских исторических сочинениях (de Mailla, op. cit, IX, стр. 3).
4) Согласно Абулъ-Гази (пер. Саблукова). Имена предшедших предков
Чингис-хана у этого историка приведены иные, чем в „Юань-чао-ми-ши".
б) У Desmaisons—Bartan-khan.
6) Хутул отличался большой физической силой и подобно Чингис-хану
высоким ростом и атлетическим, сложением. Его руки по словам одной
легенды напоминали, лапы трехгодовалого медведя.
— 405 —
отца даже ханского титула; поэтому Чингис-хан имел полное
основание принять для слова „монгол" китайские иероглифы—
„получать прежнее", ибо он действительно восстановил преж-
нее значение монгольского племени, и давать этому факту
иное толкование едва-ли правильно.
Близость Темучина к семье Хутула-хана доказывается,
между прочим, и следующим его обращением к Алтайю
и Куджиру х) (Хучару?) * 2).
„Вы порешили меня убить. Между тем сыновьям Бартань
бахадура, а равно Сачжа 3) и Тайчу 4 *), я высказал лишь свое
мнение, что земли по Онону не должны оставаться без главы.
Я убеждал каждого из вас стать этим главой, но вы отказа-
лись. Я был этим несказанно огорчен. Не тебе-ли Хучар,
сын Некунь-тайчжи б), я предлагал быть нашим ханом? Ты меня
не захотел слушать. Не тебе-ли, Алтань, я сказал: Ты сын
Хабула (Хутула?), нашего покойного хана. Принимай-же
отцовский престол. Но и ты отказался. Тогда только, уступая
вашим настояниям, я согласился принять высшую власть
и стать на страже обычаев предков. Разве я домогался этой
власти? Я был избран ханом единогласно, дабы оградить от
неприятельских покушений земли, занятые нашими предками
в области трех рек. Избранный ханом, я подумал, что обязан
обогатить тех, кто был мне предан. И все, что я приобретал:
скот, юрты, женщин и детей, все это я отдавал вам. Облавой
я сгонял вам животных степи. 0 гор я гнал вам горных
животных. А теперь вы служите ван-хану. Но разве вы не
знаете, насколько он непостоянен? Вы видели, как он посту-
пил со мной. То же, если не худшее, ожидает и вас“.
х) Я не нахожу этого имени в родословной.
2) Приписывая Чингис-хану это обращение, d’Ohsson, op. cit., стр«
77—78, базировался на „Юань-ши" и „Истории монголов" Рашид эд-Дина.
Ср. архим. Палладий—„Старинное китайское сказание о Чингисхане"
в „Восточном сборнике", 1877, I, стр. 172—173.
3) По словам d’Ohsson'a., loc. cit.,—двоюродный брат Чингиса.
4) Согласно „Юань-чао-ми-ши“, правнук Хабул-хана.
б) В „Юань-чао-ми-ши“ назван Некунь-тайчжи (он был старшим
братом Есукэй-бахадура), у Иакинфа („История первых четырех ханов
из дома Чингисова", стр. 28)—Нагунь, у d'Ohsson'b, op. cit., I, стр. 77,—
Дэкунь-тайчжи.
— 406 —
Это обращение важно и в другом отношении.
Оно доказывает нам, что монголам неизвестен был принцип
наследственной ханской власти, хотя, вероятно, и у них, как
у древних турок, выбор был ограничен пределами некоторых
владетельных родов а если так, то при отсутствии преемства
власти у монголов рассказ „Юань-чао-ми-ши“ о переходе
народа, „собранного" Есукэй-бахадуром * 2), после его смерти
(в 1164 году) под власть князей линии Тайджиут 3) предста-
вляется вполне правдоподобным, как равно и рассказ о бли-
жайших причинах раскола между обеими ветвями фамилии
Кыиот 4 5), последующем преследовании Тайджиутами Темучина,
в котором они прозревали будущего своего врага, и, наконец,
о материальной нужде, в которую впала семья Темучина,
благодаря уводу Тайджиутами не только народа, но и „людей"
Есукэя б). Если же так, то в молодости Темучин должен был
пройти тяжелую школу всевозможных невзгод и испытаний,
J) Это подтверждается, между прочим, следующим местом „Юань-чао-
ми-ши“: „Наш дом, Унгира, в прежние дни не спорил с другими ни о зем-
лях, ни о народах. У нас были только красивые дочери, которых мы пред-
ставляли в ваш царский дом Киянь (у Рашида и Санан-Сэцэна-—Кыиот),
а вы делали их царицами и царскими женами".
2) Замечание Мэн-хуна (Васильев, op. cit., стр. 217), что Есукэй, отец
Чингиса, был только десятником, опровергается рядом фактов, свидетель-
ствующих о той выдающейся роли, какую он играл в политических собы-
тиях Халхи в начале второй половины XII столетия: в 1155 году он нахо-
дился во главе монгольских войск, сражавшихся с татарами (d'Ohsson,
op. cit., стр. 35), а затем мы видим его вершителем дел в Кераитском
ханстве, где, благодаря лишь его помощи, Тогрул вновь овладел престолом
(d'Ohsson, op. cit., I, стр. 52, 73—74; „Юань-чао-ми-ши“, стр. 75, 92;
„Родословное древо тюрков", стр. 63).
3) Эта линия пошла от Аньбахай-хана, внука Хайду, к которому
монгольский престол перешел после Хабул-хана.
4) Вдова Есукэя, отличавшаяся, повидимому, энергичным характером
и властной натурой, не была допущена вдовами Аньбахай-хана к жертво-
приношениям общим предкам, что было равносильно изгнанию ее из род-
ственного круга.
5) „Юань-чао-ми-ши“, стр. 38. Под именем „людей" в данном случае
разумелись, повидимому, не только рабы, т. е. пленные, приобретенные,
но и клиенты семьи Есукэя. У Абуль-Гази (перев. Саблукова) читаем:
„Таким образом весь народ, покорный Есукай-Багадуру, разделился при
Чингиз-хане; три части его соединились с тайджиутами; одна, четвертая
часть, осталась с Чингиз-ханом. При нем остались: половина манкытов,
— 407 —
Которые и дали ему возможность с юных лет проявить все
особенности своих дарований. Вероятно, последние были доста-
точно яркими, так как только этим и можно об’яснить его
быстрое возвышение наперекор тем интригам, какие вели
против него сильнейшие из монгольских родовичей. К сожа-
лению, ни „Юань-чао-ми-ши“, ни сочинения персидских
и китайских историков не дают нам возможности нарисовать
во весь рост нравственный облик этого мирового завоевателя.
Бартольд !) пишет: „Смутное время благоприятствовало
возвышению даровитых личностей; подвиги Темучина, может
быть, также память о военной славе его отца, привлекли к нему
несколько молодых людей знатного происхождения, из кото-
рых впоследствии составилась его дружина “. Уловить это из
помянутых источников, однако, нельзя.
Прежде всего эпоха возвышения Чингис-хана всего менее
заслуживает названия смутной. Она была нормальной для той
стадии кочевого быта, в какой пребывал в то время монголь-
ский народ, не вышедший еще вполне из естественного своего
состояния и не сложившийся в один государственный орга-
низм. Засим, ни одно из действий Чингиса в том освещении,
какое дает нам „Юань-чао-ми-ши“, нельзя подвести под поня-
тие подвига. Темучин впервые проявил себя убийством безо-
ружного брата, поводом к чему послужила ничтожная ссора.
Когда Тайджиуты напали на становище его матери, он бежал,
предоставив своим братьям, Б'Ьлгутаю и Хасару, спасать
младших детей и отстреливаться от врагов. Когда у Темучина
угнали его лошадей, он бросился за похитителями и отбил
их с помощью Бборчу; если это и подвиг, то не больший
совершенного этим последним. Когда его невеста привезла
в подарок своей будущей свекрови шубу из темных соболей,
он отнял ее у матери и подарил ван-хану в надежде заслу-
жить его расположение. Когда меркиты напали на его стаи,
он забрал последнюю лошадь и бежал, бросив на произвол
врагов свою молодую жену. Чтобы убедиться в уходе мерки-
тов, он послал на разведку БЪлгутая и Бборчу и покинул
покоренных дедом Чингиз-хановым, Бюрдан-ханом; а из других поколений
осталось при нем по двести семейств, по сту семейств, по пятидесяти,
по десяти, по пяти семейств^.
») Op. cit., стр. 109.
— 408 —
свое убежище на горе Бурхань не прежде получения от них
успокоительных известий; при этом в благодарность духу горы
за свое спасение он дал обет приносить ему ежегодную
жертву. Б'Ьлгутай мстил за пленение и позор своей матери,
Темучин же, удовольствовался отбитием при содействии Чжа-
мухи и ван-хана своей жены и тотчас же прекратил пресле-
дование похитителей, сославшись на наступившую ночь. Вот
и все, что дает нам „Юань-чао-ми-ши“ в качестве материала
для характеристики Темучина. В этом материале нет элемен-
тов, из которых могла-бы сложиться та мощная фигура, кото-
рая рисуется нашему воображению при имени Чингис-хана.
Злой, жестокий и мстительный, трус, решающийся на отважные
поступки только тогда, когда задеты его материальные выгоды,
себялюбец, лишенный рыцарских чувств,—вот какой портрет
Темучина в молодости дает нам „Юань-чао-ми-ши“, и, конечно,
будь этот портрет хоть сколько-нибудь верен, Темучин не
мог-бы стать тем, чем он стал, и возбудить к себе уже с юных
лет с одной стороны преданность и симпатию, с другой—
боязнь и зависть, а засим и открытую вражду тех, которые
прозревали в нем силу, способную умалить, если не совсем
уничтожить их влияние на народ. Когда тайджиуты напали на
становище борджигинов, то кричали защищавшимся: „мы пришли
за Темучином; остальных нам не надо" х). Бартольд2) пола-
гает, что Чингис-хан стал во главе монгольской аристократии,
Чжамуха же, сперва друг, затем упорнейший ив его против-
ников,—во главе простого народа, и что в последовавшей
затем борьбе аристократическая партия победила. И этого в тех
источниках, какими я пользовался, я усмотреть не мог. Первый
друг Темучина, Бборчу, не был аристократом; не был им
и последующий его сподвижник Чжелме, а также Чжебэ
и Сорханьшира, и только уже впоследствии, после разгрома
меркитов соединенными силами ван-хана Тогрула (Тоорила),
Темучина и Чжамухи 3), к нему примкнули в числе прочих
и некоторые именитые монголы со своими челядинцами. Но
9 „Юань-чао-ми-ши“, стр. 40.
2) Ibid.
3) В 1197 году; не в бассейне Селенги, как пишет d'Ohsson, op. cit.,
I, стр. 55, а, повидимому, в бассейне Керулюна (Klaproth—„Nouv. Journ.
Asiat.“, 1883, ЕХУ, стр. 452).
— 409
они не составили дружины Чингис-хана в том даже значений,
какое это слово имело в Киевской Руси, а получили раз-
личные, лишь частью военно-административные назначения.
Что касается Чжамухи, по мнению Бартольда—защитника
социальных прав монгольского народа, то роль его в монголь-
ской истории вполне определяется составом тех войск, которые
он вывел против Чингиса в 1201 году *): главную их массу
составляли татары, ойраты, найманы и меркиты; монголы же
были представлены в них всего лишь пятью родами: тайджи-
утами, примыкавшими ко всякой враждебной Темучину коалиции,
сальджиутами, хатагинами, дурбэнами * 2) и отраслью племени
хонкират—икирасами 3). Все эти племена собрались под зна-
мена Чжамухи отстаивать свою политическую самостоятельность,
а не демократические принципы, да и сам Чжамуха, доби-
вавшийся престола в то еще время (в 1201 году), когда
Темучин, преследуемый Тайджиутами, не мог даже мечтать
о нем, едва-ли действительно разделял их. Вообще мы не
имеем средств, чтобы восстановить нравственный облик Чин-
гиса, и даже вряд-ли в состоянии будем когда-нибудь ука-
зать главнейшие элементы его характера, без чего,, однако,
невозможно дать правдивой оценки его деяний не только
в качестве полководца, но и как организатора мировой импе-
рии—задача, которая в таком об’еме, по справедливому заме-
чанию Бартольда, не предлагалась еще ни одному народу,
а посему я нахожу по меньшей мере преждевременными рас-
суждения о том, что в этих деяниях надлежит отнести на
долю „здравого смысла дикаря*, а что на долю „советов“
его культурных помощников, и перехожу к изложению хода
его завоеваний в их хронологической постепенности.
В конце XII века история монголов тесно связывается
с историей кераитов—народа, тюркское происхождение кото-
9 Иакинф—„История первых четырех ханов из дома Чингисова*,
стр. 20—21, относит это столкновение к более раннему времени.
2) У Иакинфа, op. cit., стр. 20, дурбэны названы дурботами; это
предки современных дбрбётов и тут упоминаются впервые и без связи
с ойратами. В этническом отношении Рашид эд-Дин отличает ойратов от
дурбэнов и включает последних в число монгольских племен нирун.
3) Странно, что род джаджират, к которому принадлежал Чжамуха,
не назван в числе тех монгольских родов, которые составили коалицию
против Чингиса.
Том II	26-
— 410 —
рого *) представляется тем более сомнительным, что до сего
времени не удалось установить их преемственной связи
с современными киреями. Мне кажется даже, что такой связи
и не может быть установлено, ибо если-бы она существовала,
то остался-бы без об’яснения тот факт, что остатки этого
народа, части той тысячи, которая, по приказанию Чингис-
хана, была из них собрана * 2 3), вступили в XIV веке в узбек-
ский, а затем и в казацкий союз с именем керейт 8), а не
кирей, и что роды, носившие оба эти названия, существовали
в этом союзе одновременно 4). Некоторое сомнение в их тур-
чизме возбуждает также и указание „Юань-чао-ми-ши“ на их
родство с монголами5); у d’Ohsson’a даже читаем: „leur
idiome se rapprochait beaucoup de ceux des Mongols “ 6 *). Нако-
*) За турчизм кераитов высказываются наиболее решительно Henry
Н. Howorth—„History of the Mongols from the 91Ё to the 19^. century
I, стр. 696—698; idem—„The Kirais and Prester John* в „Journ. of the
Royal Asiatic Society", 1889, XXI, и H. Аристов, op. cit., стр. 79—80.
2) Рашид эд-Дин—„История монголов". „Введение", стр. 105. Кераиты
были частью истреблены, частью распределены между сподвижниками
Чингис-хана—мера, которая должна была-бы повести к погибели племени,
если-бы некоторой его части не удалось спастись бегством; впоследствии
эти остатки племени приняли даже участие в коалиции 1204 года против
Чингиса.
3) Имеются роды керейт и среди кундровских татар и алтайцев,
а также кость хиреид у урянхайцев; с другой стороны, однако, среди бурят
имеется род убур-кирей, который перекочевал из Халхи в Забайкалье
в начале XVIII столетия (см. Разумов и И. Сосновский—„Население, зна-
чение рода у инородцев и ламаизм" в „Материалах комиссии для иссле-
дования землевладения и землепользования в Забайкальской области",
VI, стр. 8).
4) Левшин—„Описание киргиз-казачьих орд и степей", III, стр. 8—9.
б) Архим. Гурий („Очерки по истории распространения христианства
среди монгольских племен", I, стр. 11) цитирует следующее место неиздан-
ного сочинения проф. О. М. Ковалевского—„История Монголов": Опираясь
на китайские источники, можно установить, что одно из 16 поколений
дун-ху „в начале IX века заняло нынешнюю Халху и здесь разделилось
на четыре больших отдела: монгол, кэраит, тайджут и татар". Эти китай-
ские источники не указываются архим. Гурием, но, может быть, они не
приведены и у проф. Ковалевского. Во всяком случае это известие, в виду
его значения для решения вопросов—монгольского, татарского и кераит-
ского, требовало-бы проверки. См. также Бартолъд—„Зап. вост. отд.
Русск. Археол. Общ.", XI, стр. 351, сн. 2.
с) Op. cit., I, стр. 48.
— 411 —
нец, не отождествляет кераитов с киреями и “Цзинь Ляо
Юань сань-пхи-юй-цзэ“—„Словарь исправлений туземных наз-
ваний, встречающихся в историях Цзиньской, Ляоской и Юань-
ской династий", изданный ученым комитетом, учрежденным
императором Цянь-луном, который называет киреев—цюй-линь,
а кераитов—кэ-лэ (хэрэ).
Кераиты становятся нам известными в начале XII века,
хотя, может быть, они уже задолго пред тем занимали поки-
нутую уйгурами центральную часть Халхи *). Первый их
государь, попавший на страницы истории, носил имя Мэргуз
Буюрук-хана. Он был схвачен татарами, выдан цзиньцам
и замучен последними. Ему наследовал его старший сын
Худжатур, а от него престол перешел к ван-хану Тогрулу * 2 3 * * * *),
которому пришлось, однако, выдержать предварительно упорную
борьбу с найманами 8), принявшими сторону его дяди гур-
1) В 924 году земли бывшего Уйгурского ханства еще пустовали,
что видно из письма Амбагяня к идыкуту ганьчжоуских уйгуров (Visdelou,
op. cit., стр. 86). Какие племена заселили затем эти земли—нам неиз-
вестно, но одним из них должно было быть племя бикин, родственное
найманам и утратившее политическое значение непосредственно перед
выступлением найманов и кераитов на историческую сцену (см. Рашид
эд-Дин—„История монголов". „Введение", стр. 113—114). На ряду с пле-
менем бикин жили в Хал хе, вероятно, и кераиты, см. выше стр. 386.
Аристов, op. cit., стр. 80, выводит кераитов из-за Саян, где они
жили в долине р. Уды, по речкам Кирей, от которых, как он полагает,
и получили свое название, ибо он не делает различия между словами
кирей и кераит.
2) Тогрулу пожалован был цзиньским императором титул вана, после
чего он стал величаться ван-ханом.
3) Турчизм найманов остается до настоящего времени столь же спор-
ным, как и турчизм кераитов. Я нигде, однако, не нахожу ясных указаний
на сродство найманов с монголами; с другой же стороны найманские ханы
присоединяли обыкновенно к своему титулу прилагательное „кучлук"—
„могущественный" (d'Ohsson, op. cit., I, стр. 57; ср. Radloff—„Die alttiirk.
Inschr. der Mongolei", III, 1895, стр. 273), которое было-бы очень странным
позаимствованием из тюркского языка, если-бы найманы были действи-
тельно по языку монголами.
Найманы занимали своими кочевьями Хангайское нагорье, оба склона
хр. Алтаин-нуру, и долину Черного Иртыша (у Рашид эд-Дцна—Кук
Иртыша) и озера Зайсан-нор, гранича на востоке с кераитами, на севере
с киргизами, на западе с канглами и на юге с Уйгурией. После завоева-
ния Найманского ханства Чингис-ханом большая часть их земель отошла
— 412 —
хана *); лишь благодаря помощи Есукэя * 2 3) он удержал за
собой ханскую власть, но засим должен был вновь бежать
перед своим младшим братом Эркэ, действовавшим также
в союзе с найманами, и только уже Чингис-хану удалось
окончательно утвердить за ним кераитский престол. G своей
стороны и ван-хан Тогрул во многом содействовал упрочению
власти Чингис-хана среди монголов, и только Чжамухе уда-
лось нарушить связывавшую их дружбу.
Весной 1203 года ван-хан в союзе с коалицией монголь-
ских князей, среди которых встречаются имена Чжамухи,
Алтаня и Хучара, в превосходных силах напал на Чингиса
в местности Калангин-алт, но не смог воспользоваться одер-
жанным здесь успехом, так как между ним и монголами не
замедлили возникнуть трения, которые и повели к распадению
союза. Это был тот момент, когда Чингис послал вышеприве-
денный призыв 8) монгольским князьям. Призыв не имел
успеха, ибо, покинув ван-хана князья не пожелали усилить
и сторону Чингис-хана; но и с тем количеством войск, кото-
рым к тому времени располагал этот последний, он чувство-
вал себя достаточно сильным, чтобы возобновить войну
с кераитами, оставленными союзниками. Осенью того же
1203 года он нанес им жестокое поражение на плоскогории
в истоках рек Толы и Керулюна 4), чем и положил конец их
господству в Халхе. Тогрул спасся бегством, но на найман-
ской границе был убит одним из несших здесь караульную
службу воинов 5 * *), после чего его царство стало естественным
достоянием Чингис-хана.
под кочевья монголов, и в их числе хори-бурят („Мэн-гу-ю-му-цзи“,
стр. 154); впрочем еще в середине XIII века они, по свидетельству армян-
ского царя Гайтона, жили к востоку от Иртыша {Dulaurier, op. cit,
стр. 467; Bretschneider, op. cit, I, стр. 167; Патканов, op. cit., II, стр. 82).
x) Почему этот кераитский князь титуловался гурханом—неизвестно.
2) „Си-ся-шу-ши“ или „Исторические записки Си-ся (Тангутского
царства)" относят столкновение гурхана кераитов с Есукэе'м к 1171 году
(арх. Палладий—примечания к „Юань-чао-ми-ши“, стр. 199).
3) Стр. 405. Ср., однако, de Mailla, op. cit, IX, стр. 34.
4) Gaubil, op. cit, стр. 10.
5) Согласно же Абуль-Гази (пер. Саб луков а, стр. 71) двумя из важ-
нейших вельмож Даян-хана под влиянием опасения, что последний поща-
дит этого исконного врага найманов.
— 413 —
Победа над кераитами выдвинула Чингис-хана в ряды
сильнейших властителей Монголии. Скорее это обстоятель-
ство *), чем убеждения Чжамухи, побудили найманского хана
Даяна об'явить Чингису войну. Весть эта не замедлила обойти
всю Монголию, и к найманам поспешили присоединить свои
силы все те племена северной Халхи, которые имели основа-
ние опасаться честолюбивых замыслов Чингис-хана и уже
с давних пор считались в числе его врагов: меркиты* 2), ойраты,
i) „Юань-чао-ми-ши“ и „Юань-ши" приписывают Даяну следующие
слова: „Уж не мечтает ли он (Темучин) стать ханом? На небе, однако,
светит лишь одно солнце; как же на земле быть двум господам"?
“См. de Mailla, op. cit., IX, стр. 35—36.
2) „Юань-чао-ми-ши“ вводит меркитов в число монгольских племен.
То-же делает и Абуль-Гази (Desmaisons—„Histoire des Mogols et des Tatares",
etc., II, стр. 53; „История Абуль-Гази", перев. Саблукова и Березина,
стр. 49). Рашид эд-Дин равным образом относит их к одной группе
с ойратами, хотя, может быть, только потому, что кочевья их были смеж-
ными. В „Тан-шу" (Иакинф—„Собр. свед. о нар., обит, в Средн. Азии
в древн. врем.", 1, 2, стр. 447) они упоминаются под именем ми-ли-гэ
(в юаньскую эпоху китайцы слово „меркэ" передавали иероглифами
мэ-ли-ци). Согласно тому же источнику, они составляли одно из турецких
княжеств и жили к востоку от моря (Косогола), т. е. приблизительно
там-же, где застает их эпоха Чингис-хана (в бассейне нижней Селенги);
для жилья строили деревянные срубы, крытые, берестой („Юань-чао-
ми-ши“ упоминает только о городках, служивших меркитам опорными
пунктами), и существовали охотой и коневодством. См., однако, то, что
пишет по этому поводу архим. Палладий („Комментарий архимандрита
Палладия Кафарова на путешествие Марко Поло по северному Китаю",
1902, стр. 19), относящий их к числу пастушеских племен.
Аристов считает их тюрками, но не приводит тому доказательств;
в пользу их турчизма говорит, впрочем, титул их князей—„бей", если
только d’Ohsson, op. cit., I, стр. 55, правильно передает монгольское бики
(беки) словом бей (бек). Арх. Палладий (примеч. к „Юань-чао-ми-ши“,
стр. 228) пишет, что „б^кинь" (бЬки) у монголов и чжурчженей значило—
благородный, дворянин, т. е. употреблялось в том же значении, в каком
и доныне в Турции и Персии употребляется слово бек (бей). Но Бартольд
(„Туркестан в эпоху монгольского нашествия", II, стр. 421), думает, что
слово „бики" хотя и встречалось в титулах некоторых государей, напри-
мер, меркитского и ойратского, но у монголов имело другое значение,
а именно, соответствующее слову первосвященник. Он не приводит, однако,
сему доказательств. Сенковский (Suppldment a 1’histoire gdndrale des Huns",
стр. 128—129) пишет, что следует различать слова бей (bi) и бек (big);
первое обозначает военный чин, соответствующий нашему генеральскому,
— 414 —
дурбэны, сальджиуты, хатагины, джаджираты, татары *) и остатки
кераитов. Решительное столкновение между противниками
произошло на восточной границе найманских владений 2)
осенью 1204 года. Мощная коалиция, которой в последнюю
минуту изменил Чжамуха 3), была разбита на голову, Даян-
хан убит, найманы после упорного сопротивления бежали,
ойраты, дурбэны и хатагины сдались на милость победителя,
и только меркиты отступили в порядке, отказавшись сложить
оружие. Впрочем их сопротивление было вскоре также слом-
лено, и глава их, Тохта-бей, принужден был бежать на запад,
за Алтай, во владения Буюрук-хана 4), куда спасся бегством
также и Кучлук, сын Даян-хана.
Эта победа, отдавшая в руки Чингиса всю Монголию на
запад до Иртыша, не удовлетворила, однако, монгольского
завоевателя. Он не мог чувствовать себя огражденным от вся-
второе—титул. См. также М. Charmoy—„Expddition de Timotir-i-Ldnk ou
Tamerlan contre Togtamiche, khan de 1’Oulous de Djoutchy en... 1391 de
notre ёге“ в „Mem. de 1’Acad. I. des sciences de St.-Petersb.“, VI sdrie, 1836,
III, стр. 162, прим. 66.
J) О каких татарах здесь идет речь—неизвестно. Ближайшие соседи
монголов хулун-буир-нор’ские цаган и аньци (анчи)-татары были незадолго
пред тем (в 1201 году) уничтожены Чингис-ханом.
2)	В пЮань-чао-ми-ши“, стр. 105, говорится: „Даян направился вниз
по реке Тамир, переправился через Орхон и, подойдя к восточному склону
горы Наху, стал тут бивуаком“. Знаменитая битва произошла у этой горы,
причем найманские войска расположены были частью под ее яром, частью
на ее склонах и таким образом занимали более выгодное положение, чем
монголы Чингис-хана, которым приходилось наступать из равнины. Согласно
„Су-хун-цзянь-лу“ (см. Ab. Remusat—„Recherches sur la ville da Kara-
Koroum", стр. 42), гора, при которой Чингис-хан разбил найманов, назы-
валась Хан-хай, т. е. Хан-гай (см. выше стр. 106).
3)	После разгрома найманов Чжамуха продержался недолго и, будучи
наконец выдан Чингису, умер насильственной смертью. По одной ’ версии
этот странный человек отказался от предложения Чингиса сохранить ему
жизнь и просил лишь дозволить ему умереть без потери крови; по дру-
гой—он был четвертован одним из родственников Чингиса, причем, под-
ставляя свои руки и ноги под топор палача имел, будто-бы, мужество
заявить, что одобряет этот род казни, ибо, будь он победителем, он посту-
пил-бы с Чингисом не лучше.
4)	Буюрук-хан был младшим братом Даяна, но, по словам Рашид
эд-Дина, уже с юных лет с ним не ладил. Он самостоятельно правил
частью найманских родов.
— 415 —
ких случайностей, пока на ряду с покорившимися найманами
существовали свободные, пока север оставался в обладании
враждебных ему меркитов, а на юге властвовали тангуты
и исконные враги монголов—чжурчжени; засим и в пределах
Хангая оставалась еще целая группа непокоренных „лесных
народов®, которые, несмотря на громкие его победы, не
выказывали склонности перейти под его державную руку.
До 1204 года за исключением его набега в 1201 году на
цаган и аньци-татар, когда почти поголовно истреблены были
эти враждебные ему роды, инициатива военных действий
исходила не от Чингиса: он только защищался; с этого же
момента он выступает в роли завоевателя.
Первой его жертвой стало государство тангутов. Что дало
повод Чингису вторгнуться в 1205 году в пределы Ся-го—
неизвестно, но, вернувшись ив этого похода с богатой добы-
чей, он затем в течение последующих пяти лет ежегодно
отправлял туда отряды монголов для грабежей J), ссылаясь
на неаккуратное представление дани.
В 1206 году продолжались военные действия в Западной
Монголии, где были уничтожены последние следы найманской
самостоятельности: Буюрук-хан был убит* 2), нашедшие же
у него приют Тохта-бей и Кучлук бежали в Заиртышские
степи 3).
В этом же году Темучин принял титул Чингис-хана 4).
В 1207 году Чингис приказал своему старшему сыну
Джучи привести к покорности лесные племена, населявшие
страну Баргуджи-токум, т. е. Саяны и северные пределы
1) De Mailla, op. cit., IX, стр. 42; арх. Палладий, op. cit., стр. 241.
2) В горах Улуг-таг; по мнению d'Ohssoria., op. cit., I, стр. 101,
в Большом Алтае.
3) У Иакинфа—„Истор. перв. четыр. хан. из дома Чинг.“, стр. 36,
сказано: „бежали к Яр-даши-голу“. Klaproth („Journ. Asiat.", 1823, II,
стр. 199) переводит то же название с маньчжурского—Ъл-ди-си (lel-di-si);
арх. Палладий—„Старинное китайское сказание о Чингис-хане" в „Восточ-
ном Сборнике", I, стр. 180,—'Ьр-ди-ши ('Ьрдиши).
4) Чингис—филологически не раз’ясненное слово. Литература предмета
приведена у Березина—„Шейбаниада", стр. 43, и у Fr. von Erdmann'г.—
„Temudschin der UnerschGtterliche", стр. 599—609. E. Oliver—„The Cha-
ghatai Mughals" в „The Journ. of the Royal Asiat. Soc. of Gr. Britain a. Ireland",
new series, 1888, XX, I, стр. 73, относит ошибочно это событие к 1205 году.
— 416 —
Хангая *). Когда Джучи достиг урочища Шихшит * 2), то к нему
поспешили явиться главари племен: ойрат 3), баргут 4 5), була-
гачин б), урасут 6), хорхан 7) и туба 8), и из’явили покорность;
когда же он подошел к границе киргизских земель, то их
примеру последовали и оба хана киргизские 9), а засим
Джучи овладел и всеми другими народами, жившими в лесах
!) Так называлась, согласно Рашид эд-Дину, страна к северу от
р. Селенги—„на краю земель, населенных монголами".
2) „Юань-чао-ми-ши“, стр. 131. Очевидно,, здесь идет речь о долине
реки Шишкит (см. том I, стр. 221—223).
3) Согласно Абуль-Гази (перев. Саблукова, стр. 76), они уже в то
время населяли бассейн Иртыша, что едва-ли верно, так как не имеется
данных считать их в числе вассалов найманов, коим были подвластны
земли по Иртышу.
4) В „Юань-чао-ми-ши“, изданном в сокращенном виде Ван-гуань-дай'ем
(loc. cit., прим, архим. Палладия, стр. 497),—бархунь. В баргутах проф.
Березин (прим, к „Введению" Рашид эд-Дина, стр. 254) видит племя турец-
кого происхождения. Если верить Рашид эд-Дину („История Чингис-хана
до восшествия его на престол", стр. 111), они получили свое название от
реки Баргуджин (Баргузин, впадающей с востока в озеро Байкал), в долине
которой жили. Впоследствии с ними слилась часть меркитов {Рашид эд-Дин,
op. cit., стр. 118).
5) В „Юань-чао-ми-ши"—бу-ли-я. Булагачин переводится—„ловцы
соболей"; может быть, это не было даже племенным названием.
с) В „Юань-чао-ми-ши“—урсу.
7) В „Юань-чао-ми-ши“—хахань (хаханасы).
8) На родство этого племени с самоедским указал впервые Георги
(„Описание всех в Российском государстве обитающих народов", 1779,
III, стр. 17). Этот взгляд разделяют: Castren („Reiseberichte und Briefe aus
den Jahren 1845—1849", стр. 351) и Radloff („Aus Sibirien", I, стр. 207).
О туба (ду-бо) упоминается в „Тан-шу" {Иакинф—„Собр. свед. о народ.,
обит, в Ср. Аз. в древн. врем.", 1, 2, стр. 439); они уже в то время
(в IX веке) населяли земли, примыкающие к озеру Косоголу. Современ-
ными их потомками считаются урянхайцы (сойоты), карагасы, так назы-
ваемые черневые (тубалар) и часть абаканских татар (см. Radloff, op. cit.,
I, стр. 212; Ядринцев—„Об алтайцах и черневых татарах" в „Изв. И. Русск.
Геогр. Общ.", 1881; Катанов—„Предания присаянских племен", стр. 278;
idem—„Поездка к карагасам в 1890 г." в „Зап. И. Русск. Геогр. Общ.
по отд. этн.“, 1891, XVII, 2, стр. 133).
9) Над киргизами царствовали в это время два хана: один в долине
Кемчика, другой—на Енисее, ниже порогов. „Юань-чао-ми-ши", Рашид
эд-Дин л Абуль-Гази согласно показывают, что они носили в монгольскую
эпоху титул (?) и н а л.
— 417 —
к югу от страны Шибирь среди которых мы узнаем: телё-
сов, кешдимов * 2) и байджигитов 3).
В 1208 году Чингис-хан вынужден был вновь предпри-
нять поход на запад, где Тохта-бей и Кучлук успели, пови-
димому, собрать крупные силы. Он настиг их в долине
Иртыша 4) и в происшедшем здесь бою нанес им жестокое пора-
жение: их войско опрокинуто было в реку и частью погибло
при переправе, Тохта-бей был убит, Кучлук же успел бежать;
с ним вместе бежали и сыновья Тохта-бея, но тогда как най-
манский князь направился к реке Чу, во владения кара-кида-
ней, они предпочли отдаться под защиту канглов (кипчаков)5 б).
J) Не называлась-ли так Бараба? У Абулъ-Гази {bar. Desmaisons—
„Histoire des Mogols et des Tatares", etc., II, стр. 43) читаем: границами
киргизских земель служили с одной стороны реки Селенга и Ангара-морен,
с другой—страны, называемые Ибирь и Сибирь. Перевод Саблукова и Бере-
зина („История Абуль-Гази", стр. 41) менее ясен.
2) У Ван-гуанъ-дай’я—кэ-сы-ди-ин. Племя кешдим упоминается в над-
писи на утёсе Кая-бажи (см. Radloff-—„Die altturk. Inschr. d. Mong.“, 1895,
III, стр. 326), поднимающемся на правом берегу Кемчика ниже устья
Иш-кема (см. т. I, стр. 236).
3) У Ван-гуань-дай’я—ба-чжи-ги. Байджигиты составляют ныне один из
кара-кирейских родов (см. Потанин—„Очерки сев.-зап. Монголии", II, стр. 6)
4) В „Юань-чао-ми-ши“, вероятно, ошибочно сказано: „Найманский
Кучлук соединился с Тохта в уроч. Иртыш-Бухтарма, у самых истоков"
вместо „при устье". В „Юань-ши"—сказано: „(монгольские войска) дошли
до Иртыша (Яр-даши)-гола". У Pisdelou река названа Дань, у d’Ohssoria..
op. cit., I, стр. 105,—Джэм.
б) Существует и другая версия о бегстве Кучлука и меркитских
князей, согласно которой они пытались, будто-бы, силой проникнуть
в Уйгурию, но были отброшены идыкутом {Klaproth—„Fragmens histo-
riques sur les Ouigour" в „Mdmoires relatifs й 1’Asie", II, стр. 332;
архим. Палладий—„Старинное китайское сказание о Чингисхане" в „Восточ-
ном Сборнике", 1877, I, стр. 181). D’Ohsson, op. cit.,.I, стр. 105, заставляет
их даже бежать через Бишбалык и Кучу. Если, однако, столкновение мон-
голов с найманами и меркитами действительно произошло близь р. Иртыша,
то бегство последних через Уйгурию представляется крайне неправдопо-
добным. В своем „Введении" к „Истории монголов", стр. 74, Рашид
эд-Дин говорит только: Когда сыновья Тохта-бея достигли границ Уйгурии,
то отправили к идыкуту посла по имени Букан, но идыкут приказал
умертвить его и о происшедшем донес Чингис-хану. И далее (loc. cit.,
стр. 111): Кучлук после того, как Тохта-бей был убит, бежал к гурхану
кара-киданей.
Том II.	271
— 418 —
В 1209 году притяныпаньская Уйгурия сбросила с себя
кара-киданьское иго и добровольно покорилась Чингису J).
В этом же году Чингис-хан вел войну в большом
масштабе с тангутами, закончившуюся поражением тангут-
ских войск и взятием нескольких укрепленных мест. Однако
он принужден был снять осаду Нин-ся, столицы Ся-го,
благодаря удачным действиям гарнизона, сумевшего про-
рвать плотины и затопить окрестности города водами Желтой
реки 2).
В 1210 году монголы неожиданно напали на вновь
выстроенное цзиньцами укрепление Ву-ша и, взяв его присту-
пом, уничтожили. Этот эпизод послужил официальным нача-
лом военных действий между Цзиньской империей и монго-
лами, хотя обе стороны уже задолго пред этим сознавали, что
война между ними становится неизбежной. Монголы были
данниками чжурчженей, но Чингис-хан, став повелителем всей
Монголии, признал прежние договоры отпавшими, о чем и дал
понять цзиньцам в самой грубой и непозволительной форме.
Когда к нему прибыл цзиньскйй посол с об’явлением о всту-
плении на императорский престол князя Юнь-цзи и потребо-
вал принятия указа о сем, согласно китайскому церемониалу,
на коленях, то Чингис-хан, обратясь на юг, плюнул и гневно
сказал: „Я думал, что на императорский престол воссел
какой-нибудь достойный князь; но разве этот слабоумный
может управлять государством? Он не достоин царствовать
и не заслуживает поклонения!" после чего, потребовал лошадь
9 Вообще принято думать, что Уйгурия, хотя номинально, но все-же
не переставала находиться в вассальной зависимости сперва от импера-
торов Танской династии, затем, преемственно, от императоров киданьских
и, наконец, одновременно от императоров чжурчженских и кара-киданьских,
в виду чего добровольное прибытие идыкута Баурчака в ставку Чингис-
хана могло считаться лишь традиционной необходимостью. Но в истори-
ческой литературе Востока я не нахожу фактов, подтверждающих подоб-
ный взгляд на международное положение Уйгурии с начала X столетия
по 1141 год, когда 'Ьлюй Даши положил основание обширной Кара-Кидань-
ской империи, в состав которой (хотя и несколько позднее) в качестве
вассального владения вошла и Уйгурия (см. Грум-Гржимайло— „Описание
путешествия в Западный Китай", II, стр. 60—61).
2) Иакинф—„Ист. перв. четыр. ханов из дома Чинг.“, стр. 42;
ср. de Mailla, op. cit.., IX, стр. 43.
— 419 —
и уехал с аудиенции 1). Это было тяжкое оскорбление, остав-
шееся, однако, без отмщения. Тогда Чингис-хан послал полко-
водца Чжебэ вторгнуться в пределы империи, и крепость
Ву-ша была взята 2).
Собрав войска в долине Керулюна, Чингис-хан в марте
1211 года всеми своими силами обрушился на империю,
которая оказалась совершенно неподготовленной к такой
серьезной войне. Ляо-дун и часть Маньчжурии оказались
вскоре же во власти монголов, сильнейшая крепость Цзя-юн-
гуань и западная столица—город Да-тун-фу взяты приступом,
вся страна до ворот Пекина совершенно опустошена. В сле-
дующем году войска Чингис-хана с одной стороны продолжали
свои завоевания в Маньчжурии, где был взят наконец и город
Ляо-ян—восточная столица империи, с другой же отняли
у цзиньцев Ордос и северную часть Шань-си; но в то же
время они принуждены были отступить от Да-тун-фу, возвра-
щенный цзиньцами, под стенами которого Чингис-хан был
легко ранен. В 1213 году, пользуясь смутами при цзиньском
дворе, вызванными убийством императора Юнь-цзи, Чингис-хан
тремя колоннами вновь вторгся в империю, где, предавая все
огню и мечу, дошел до Желтой реки. 12] 4 год застал его
там-же в переговорах о мире. Бунт киданьских войск, пере-
давшихся монголам, заставил его, однако, прервать заключен-
ное перемирие и спешить к Пекину в надежде на захват
этого важнейшего города. Но Пекин сдался лишь в июне
следующего 1215 года, с чем вместе закончился и первый
период борьбы между цзиньцами и монголами 3).
1) Этот рассказ приведен у Иакинфа, op. cit., стр. 43, у de Mailla,
op. cit, IX, стр. 43, у Gaubil'n—„Histoire de Gentchiscan et de toute la
dynastie des Mongous ses successeurs", стр. 14, у d’Ohsson, op. cit., I,
стр. 122, и у de Harles—„Histoire de 1’empire de Kin", стр. 205.
2) A. Wolf—„Gesehichte der Mongolen und Tataren", 1872, стр. 49,
впрочем пишет, что первое столкновение между монголами Чингис-хана
и чжурчженями произошло в 1205 году, когда шу-нюйчжи, обитавшие
между реками Нонни и Сунгари, были на голову разбиты монголами
и должны были им покориться.
3) Заслуживает внимания следующий факт: Цзиньская империя при-
нуждена была вести войну на три фронта: с монголами, с Сунской импе-
рией и царством Ся и одновременно бороться с анархией, охватившей
всю страну (бунт „краснокафтанников"—„habits rouges"). Из всех почти
— 420 —
Одновременно с этими событиями на востоке, в западной
половине Средней Азии без особых потрясений заканчивала
свое бытие монархия кара-киданей.
После смерти гурхана Даши (в 1143 году) государством
правили некоторое время женщины: его дочь и вдова, но
в какой последовательности, в точности неизвестно 1). Всего
вероятнее, что до совершеннолетия старшего его сына Или
(Мухаммеда) регентшей была мать, когда же Или скончался
(в 1155 году), оставив лишь малолетних сыновей, то на пре-
стол возведена была его сестра Бокшохонь (Бу-со-хуань),
убитая своим свекром, мстившим за смерть сына, казненного
ею по наущению любовника. После ее смерти, последовавшей,
вероятно, позднее 1170 года2), престол занял Чжулху (Чжэ-
лу-гу), перед тем убивший своего старшего брата.
Все эти убийства, порождавшие смуты при кара-кидань-
ском дворе, должны были в значительной мере поколебать
авторитет престола и усилить вассалов, что действительно и слу-
чилось, причем некоторые из них успели за это время достичь
даже такого могущества, которое ставило их на один уровень
с гурханами 3).
Возникли одновременно и центробежные стремления
в государстве.
Лучшим примером той самостоятельности, какой стали
пользоваться вассалы кара-киданей, служит быстрое усиление
шахов Хорезма.
Крупное политическое значение это государство получило
уже к концу первой половины XII столетия, когда престол
своих столкновений с китайцами, тангутами и краснокафтанниками, где
превосходство сил находилось обыкновенно на стороне противников,
чжурчженские войска выходили неизменно победителями, но в то же время
они редко выдерживали натиск монголов, что указывает на то, что после
первых же неудач они утратили веру в возможность победить этих
последних. Очень полно эта эпоха изложена в „Histoire de 1’empire de
Kin", стр. 207—254.
9 Бартольд—„Очерк истории Семиречья", стр. 32, 33.
2) Бартольд—„Туркестан в эпоху монгольского нашествия", II, стр.
361. По китайским сведениям (de Mailla, op. cit., VIII, стр. 399) смерть
ее последовала несколько ранее, а именно в 1167 году; у v. der Gabelent^’a,
op. cit, стр. 186, приведен впрочем 1170 год.
3) Бартольд—„Очерк истории Семиречья", стр. 33.
— 421 —
занял энергичный Атсыз (1128—1156 г.г.), внук выслуживше-
гося раба Ануш-тегина Гарджа. Падение власти персидских
Сельджукидов J) дало возможность шахам Хорезма распро-
странить далеко на юг и запад свои владения: в 1187 году
был взят Нишабур, в 1193 году—Мерв, в 1194 году был
уничтожен Иракский султанат и захвачены Рей и Хамадан.
Султан Мухаммед Текеш (1172—1200 г.г.) заставил даже
ассасинов * 2) перенести свое разбойничье гнездо из Арслан-
Гумая в Аламут (крепость близь города Казвина), а его сын
и преемник Мухаммед Ала ад-Дин (1200—1220 г.г.) докончил
завоевание Западного Туркестана, отторгнув у Гуридов Герат
и принудив турского султана Гиас ад-Дина Махмуда признать
себя вассалом Хорезма (в 1206 году).
Этому усилению хорезмшахов в значительной, впрочем,
мере способствовали сами кара-кидани. Так, султан Текеш
только благодаря помощи кара-киданьского войска овладел
престолом Хорезма, Ала ад-Дину же кара-кидани помогли
не только отразить нападение Гурида Шихаб ад-Дина, но
и выйти победителем из тяжелой борьбы с этим последним.
Усилившись столь значительно, Мухаммед Ала ад-Дин
стал тяготиться положением вассала; воспользовавшись затем
1) Весной 1157 года умер Синджар (см. выше стр. 394 и след.), после
чего фактически прекратилось верховное владычество сельджукских султа-
нов в восточной части Персии (Бартольд—„Туркестан в эпоху монголь-
ского нашествия", II, стр. 356).
2) Орден, возникший около 1090 года среди персидских и сирийских
шиитов, преследовавший главным образом политические цели и руковод-
ствовавшийся при этом положением, что цель оправдывает средства. Уже
основатель ордена Гассан Ибн-Сабба стал набирать и воспитывать силь-
ных юношей, которых с помощью гашиша и опиума делал орудием своей
воли, направленной к достижению неограниченного могущества; его же
преемники значительно увеличили число таких послушников ордена.
С помощью таинственных убийств, выполнявшихся последними, Гассан
Ибн-Сабба вскоре навел ужас на самых сильных государей и государствен-
ных сановников Передней Азии и Ирана, и тогда-то название ассасин
стало равнозначущим со словом убийца (франц, assassin). Орден получил
широкое распространение, и по истечении короткого времени многие
укрепленные города Сирии и Персии подпали под власть его привержен-
цев. К числу таких укрепленных пунктов относился и замок Аламут,
ставший резиденцией главы ’ ордена. Он был взят и уничтожен Хулагу
в 1256 году (см. ниже гл. VIII).
-422-
вол не ниями, возникшими в восточной части государства, где
восстал хотанский владетель, он отказался от взноса очеред-
ной суммы в имперскую казну и занял Бухару и Самарканд.
Эти известия и измена правителя Самарканда, Караха-
нида Османа, передавшегося Мухаммеду Ала ад-Дину, заста-
вили гурхана Чжулху принять энергичные меры к восста-
новлению порядка в империи. Нуждаясь в войсках, он дове-
рился найманскому князю Кучлуку, которого успел тем вре-
менем женить на свой дочери, и, снабдив его оружием
и деньгами, разрешил ему организовать набор дружин среди
найманских и меркитских беглецов, после поражения 1208 года
рассеянно бродивших в степях между Иртышом и Тянь-шанем.
Повидимому, Кучлук справился с своей задачей блестяще,
но вместо того, чтобы с набранными войсками спешить на
помощь своему тестю, он занял явно враждебное по отношению
к нему положение, ограбил казначейство вУзгенде и, как только
узнал, что большая часть кара-киданьских сил выслана на юг,
за Сыр-дарью, против бунтовавших вассалов, поспешил к Бала-
сагуну в надежде захватить гурхана врасплох. Но эта часть
плана ему не удалась: он был предупрежден и разбит воору-
жившимся против нега гурханом.
Столь же успешными были первые действия кара-кидань-
ских войск на западе: Самарканд был ими взят обратно
(в 1210 году) *), и Ала ад-Дин отброшен за Бухару * 2). Но
в дальнейшем война приняла явно неблагоприятный для
Чжулху оборот. Ала ад-Дин, явившийся во главе новых сил,
заставил его, повидимому, сначала оттянуть свои войска
к северу, а затем и принять бой близь Таласа, и хотя исход
последнего был недостаточно решительным, тем не менее для
Чжулху он имел фатальные последствия, так как мусульман-
ское население северного Притяныпанья, убедившись в отходе
кара-киданей к востоку, стало явно переходить на сторону
хорезмшаха Ала ад-Дина3). Одновременно возникли беспорядки
*) Бартолъд, op. cit., II, стр. 390.
2) Факт этот, однако,. нуждается еще в подтверждении.
3) Бапасагун закрыл даже свои ворота перед отступавшей кара-
киданьской армией и был взят только приступом, причем в происшедшей
затем резне погибло до 46,000 народа. Во всяком случае утверждение
Oliver's.—„The Chaghatai Mughals" в „the Journ. of the Roy. Asiat. Soc.
— 423 —
и среди киданьских войск, как говорят, вследствие приказа
гурхана вернуть ему отбитую ими у Кучлука казну. Этим
моментом воспользовался найманский князь и, окружив ставку
Чжулху, взял последнего в плен (в 1211 году).
Кучлук сохранил Чжулху все внешние знаки царского
достоинства; во время торжественных приемов гурхан сидел
на престоле, а Кучлук стоял среди его хаджибов г), но факти-
чески все же власть в государстве перешла всецело к нему,
что видно, между прочим, и из факта ведения им переговоров
с хорезмшахом, требовавшим от него добровольной уступки
части занятой им территории.
Эти переговоры не привели к определенному соглашению,
а засим Кучлук не позднее 1214 года сумел не только подавить
центробежные стремления в Восточном Туркестане, но и утвер-
диться на правом берегу Сыр-дарьи, отстояв в свою пользу спор-
ные территории в бассейне этой реки * 2). Засим он сделал
попытку уничтожить владение Алмалык3), возникшее незадолго
пред тем в Илийской долине, но это предприятие втянуло
его в войну с монголами, в которой он и погиб в 1218 году.
Основателем Алмалыкского княжества был Бузар4), в прош-
лом—конокрад и атаман разбойничьей шайки. Воспользовав-
шись смутным положением дел в Кара-Киданьской империи,
он захватил город Алмалык и провозгласил себя его ханом.
Затем, когда стали намечаться успехи кара-киданьского ору-
жия, он совместно с другим вассалом гурхана, князем Кая-
лыка, решил отдаться под державную руку Чингис-хана
(в 1211 году). Естественно, что к нему же он обратился за
помощью, когда к Алмалыку стали стягиваться войска най-
манского князя.
of Great Brit, a Irel.“, new series, 1888, XX, I, стр. 74, что власть Ала ад-
Дина простиралась на восток почти до берегов р. Или, должно считаться
ошибочным.
9 Бартольд, op. cit., II, стр. 394.
2) См. между прочим Бартольд—«История Туркестана" в „Труд.
Туркест. Госуд. Унив.“, Ташкент, 1922, вып. 2, стр. 27.
3) О местоположении города Алмалыка см. В. Бартольд—„Отчет
о поездке в Среднюю Азию с научною целью", стр. 65 и след., а также
Грум-Гржимайло—„Опис. пут. в Запади. Китай", I, стр. 25—26.
4) Бартольд—„Очерк истории Семиречья", стр. 37. Он более известен
под именем Озара.
— 424 —
Монгольской помощи он не дождался. Оп был пойман на
охоте найманами и убит. Но вскоре затем в долине Или
появилась монгольская конница, и Кучлук поспешил снять
осаду Алмалыка и отступил за реку Или.
Это отступление перешло в бегство, когда выяснилось,
что мусульманское население Притяныпанья стало повсюду
встречать монголов как избавителей от ставшей ему нена-
вистной власти найманского князя х). Кучлук сделал попытку
организовать сопротивление в одном из проходов Тянь-шаня* 2),
был здесь, однако, разбит и бежал сначала в Кашгар, а затем еще
далее к югу—в Сары кол 3). Но тут его настигли монголы,
и он погиб под топором палача.
После восьми лет скитания, т. е. в 1216 году 4), сыновьям
Тохта-бея удалось, наконец, вновь собрать в Алтае настолько вну-
9 В „Юань-ши" (арх. Палладий—„примеч.“ к „Юань-чао-ми-ши“,
стр. 233) говорится, что население городов Кашгара, Яркенда и Хотана
только тогда открыло ворота этих городов монголам, когда убедилось
в смерти Кучлука. Из „Биографии Хэ-сы-май-ли (Измаила)" А. Иванов
(„Походы монголов на Россию по официальной китайской истории
Юань-ши“ в „Зап. Разряда воен, археол. и археогр. И. Русск. Военно-
Истор. Общ.", 1914) извлекает следующее относящееся сюда место:
„Чжэ-бо“ (Чжебэ) велел Измаилу (в будущем—одному из полководцев
армии Чингис-хана) об’ехать с головой Кучлука владения последнего,
и тогда такие города как Кашгар, Яркенд и Хотан (Ва-дуань) сдались при
первом приближении монголов". Заслуживает, однако, более доверия утвер-
ждение Джувейни и Рашид эд-Дина, что жители Восточного Туркестана
восстали против Кучлука и перебили в городах найманские гарнизоны
после того, как монгольский полководец Чжебэ довел до их сведения, что
во владениях Чингис-хана господствует полная религиозная свобода.
2) Об этом говорит впрочем только Плано Карпини; по остальным
известиям Кучлук бежал от монголов, не дав им ни одного сражения (см.
Бартолъд—„Туркестан в эпоху монгольского нашествия", II, стр. 433).
3) Бартолъд, op. cit., II, стр. 433; idem—„Очерк истории Семиречья",
стр. 39.
4) D’Ohsson, op. cit., I, стр. 155—156. 1216 год дает и „Юань-ши"
(арх. Палладий, ibid., стр. 232). Но вообще известие это очень темное.
Ср. /. Marquart—„Ober das Volkstum der Komanen", стр. 133 и след., где
приводятся данные, указывающие на то, что окончательный разгром мер-
китов последовал лишь в 1219 году. D’Ohsson пишет, что столкновение
между меркитами и монголами произошло на реке Джэм (в „Юань-ши"—
Чжань), в „Юань-чао-ми-ши“, стр. 131, говорится, что меркиты были раз-
биты на р. Чу. И Чжань и Джэм нам равно неизвестные реки, хотя
J. Marquart, loc. cit,. и отождествляет их с р. Чу.
— 425 —
шительные силы, что Чипгис-хап принужден был отправить
против них два корпуса своих войск. Меркитские князья
были разбиты, брат и старшие сыновья Тохта-бея пали
в бою, младший же, Хултугап Мертен, захвачен в плен
и засим, несмотря на заступничество Джучи, по приказанию
Чингис-хана казненJ). По другой версии * 2) победа над мерки-
тами досталась монголам не сразу, и окончательно разгро-
мить их им удалось уже только в Тургайской области, на
берегу р. Иргиза. С этого момента о меркитах история более
не упоминает 3), и с остатками пх мы встречаемся лишь
в составе других как тюркских4 *), так и монгольских племен6).
В следующем году восстали киргизы и хори-тумэты—народ,
относившийся монголами к группе „лесных" племен и насе-
лявший, невидимому, одну из частей Хапгайско-Саянского
9 D'Obsson, op. cit, I, стр. 156.
2) См. сводку относящихся сюда известий у Бартольда—„Туркестан
в эпоху монгольского нашествия", II, стр. 397—399.
3) Впрочем у Шереф эд-Дина (Petis de la Croix—Histoire de Timur-bec",
etc., I, стр. 255; см. также N. Elias and E. D. Ross—„The Tarikh-i-Rashidi of
Mirza Muhammad Haidar", стр. 42) упоминается о современнике и друге
Тимура Мубарек-шахе меркитском, начальнике тысячи, управлявшем частью
Тянь-шань’ского нагорья к югу от р. Нарын. О меркитах (мекрйтах)
в армии Тимура см. Petis de la Croix, op. cit., I, стр. 343, II, стр. 370,
III, стр. 413, IV, стр. 103; о них говорится как о горцах, которыми Тимур
пользовался в Торных войнах на ряду с бадахшанцами в самых исключи-
тельных случаях, из чего приходится заключить, что после своего бегства
из-за Саян они заселили в пределах Джагатайских владений трудно-доступ-
ные горные области, что и позволило им сохранить навык к преодолению
самых трудных под’емов.
Интересно, что имя меркит (мекрит), как родовое, удержалось
в Притяньшанье до XVII века (см. Бартольд—„Отчет о командировке
в Туркестан" в „Зап. вост. отд. И. Русск. Археол. Общ.", 1904, XV,
стр. 241).
4) Кость меркит встречается среди чулышманских телесов, телеутов,
киреев и других тюркских племен, населяющих Алтайско-Саянское нагорье,
а также у башкиров.
°) Среди торгоутов есть кость меркит. Среди чахаров, по свидетель-
ству А. Позднеева („Замечания на дневник арх. Палладия", etc., в „Зап.
И. Русск. Геогр. Общ.", XXII, 1, стр. 136—137), меркиты представляют
весьма заметный элемент населения; даже ван Гуан-дуна принадлежит
к этому поколению.
Том П.	272
— ш —
йагорья *). Обе эти народности были покорены Джучи в том же
году * 2).
Между тем на востоке хотя война с Цзиньской империей
и вступила в более покойную фазу, но совершенно не пре-
кращалась, так как Чингис-хан соглашался даровать мир на
неприемлемых для цзиньцев условиях: отказа от всех земель
к северу от Желтой реки и их государя от императорского титула.
В 1216 году закончено было завоевание провинции
Шэнь-си до р. Вэй-шуй взятием сильной крепости Тунь-
гуань, на востоке же уничтожено было княжество Син-лун,
возникшее всего только в 1214 году, когда цзиньский генерал
Чжан Цин счел момент подходящим для того, чтобы захватить
в Цзинь-чжоу*ском округе3) власть в свои руки. Временно
монгольский полководец Мухури оставил его княжить в Цзинь-
чжоу, но засим, убедившись в его нелояльности, велел его
1) Как в этих племенных наименованиях, так и во многих других,
некоторые орьенталисты (проф. Березин, Банзаров и друг.) склонны видеть
имена числительные: „хори" -двадцать, „тумэт" (тумэн)—десять тысяч;
но в таких комбинированных названиях это об’яснение становится еще
менее приемлемым.
В „Мэн-гу-ю-му-цзи “, стр. 154, говорится, что хори населили Хангай
после того, как его покинули найманы.
3) По китайским известиям—в 1218 году (J. Marquart—„Ueber das
Volkstum der Komanen", стр. 136). Джучи совершил этот поход зимой,
проникнув в страну киргизов по льду Енисея. Таким образом ему удалось
избежать тех трудностей, которые выпали на долю турок, ведших туда
свои войска через Саяны. У Gaubil, op. cit., стр. 32, говорится, что Джучи
в 1217 году где-то на северо-западе покорил следующие племена: у-сэ-хань,
ха-на-са, ку-л.-)-ан-1у-кэ-шэ и тай-ми-хоу-ни-р-кан. У-сэ-хань и ха-на-са
называются в числе тех племен, которые в 1276 году переселены были
вместе с киргизами в Маньчжурию („Мэн-гу-ю-му-цзи", стр. 171). Назва-
ние ку-лэ-ан-гу-кэ-шэ несомненно сложное; в кэ-шэ следует видеть саянское
киши—люди; ку-лэ (ку-ли) упоминаются в „Юань-ши" (Schott—„Ueber die
achten Kirgisen" в „Abhandl. d. k. Akad. d. Wiss. zu Berlin", 1864, стр. 436
и 455), где говорится, что они являются потомками племени гулигань
Танской эпохи, живут в долине Ангары и говорят на языке, отличном
от киргизского; таким образом ку-лэ-ан-гу-кэ-шэ могло-бы значить: кули,
жители долины Ангары. Название тай-ми-хоу-ни-р-кан, очевидно, также
сложное, не поддается дешифровке. Ниркан—название одного из джалаир-
ских родов.
3) Здесь говорится о городе Цзинь-чжоу, лежащем в провинции
Шэн-цзин.
— 427 —
схватить и казнить; труднее достался ему брат последнего Чжан
Чжи, который не замедлил занять освободившийся престол,
но и он вскоре погиб от руки монгольского палача. В 1217 году
Мухури продолжал свои завоевания в Шаньдуне и в Чжи-
лийской провинции к югу от города Бао-дин-фу. В 1218 году
было закончено занятие юго-западной части Чжилийской
провинции и всей Шань-си, причем приступом были взяты
города: Дай-чжоу, Тай-юань, Хо-чжоу, Пин-ян-фу, Шунь-дэ-фу,
Лу-ань-фу и, наконец, Цзэ-чжоу-фу. Одновременно монголы
опустошили тангутские земли до города Нин-ся-фу и на
востоке овладели Кореей.
В 1219 году Чингис-хан поручил Мухури закончить
завоевание северного Китая, сам же во главе значительных
сил направился на запад против хорезмшаха Ала-ад-Дина,
вызывающий образ действий которого требовал возмездия.
Посольские сношения между Хорезмом и Монгольской
империей возникли еще в 1215 году *), когда хорезмшах,
обеспокоенный нараставшим могуществом монголов, решил
путем обмена посольствами получить более достоверные све-
дения об этом народе. Его послы застали Чингис-хана еще
в Китае, где незадолго перед тем пал город Пекин. Сын
цзиньского императора находился в это время в плену у мон-
голов: везде были видны следы страшного опустошения; кости
убитых слагали целые горы; почва местами была рыхлой от
человеческого жира; гниение трупов породило смертельные
заболевания, которых не избегли и некоторые члены посоль-
ства. У ворот Пекина находилась огромная куча костей,
и послам обленили, что при взятии города множество женщин
(60.0001) бросилось, будто-бы, с городских стен, чтобы только
не попасть в руки монголов. В столь ужасной обстановке
посольство получило аудиенцию у Чингис-хана, который,
впрочем, встретил его очень милостиво, после чего был выдви-
нут вопрос и о торговом договоре между обоими государ-
ствами. Этот последний, обеспечивавший беспрепятственный
обмен торговыми караванами, был заключен, однако, позднее,
вероятнее всего весной 1218 года, когда ответное монгольское
посольство прибыло в Мавераннагр. Во всяком случае уже
9 Бартольд, op. cit., II, стр. 423.
— 428 —
в том же году из Монголии отправлен был на запад большой
караван, везший товаров на значительную сумму, но в городе
Отраре он был по приказанию хорезмшаха задержан, входив-
шие в его состав лица были убиты, а товар конфискован.
Для выяснения обстоятельств, вызвавших отрарский инцидент,
Чингис-хан отправил посла, но и посол был убит, сопровождав-
шие же его монголы, опозоренные сбритием у них бород *)>
высланы обратно. Три дня и три ночи Чингис-хан, не сходя
с места, молил на горе о помощи свыше для примерного
отмщения неслыханного оскорбления, и оно скоро явилось:
осенью 1219 года монголы подступили к Отрару * 2), а уже
в концё 1220 года Хорезмская империя перестала существо-
вать, виновник же постигшего ее бедствия, хорезмшах Ала ад*
Дин, умер беглецом на одном из островов Каспийского моря3 * * * * 8),
9 Я. Хацыков—„Пояснительная записка <к карте Аральского моря
и Хивинского ханства" в „Зап. И. Русск. Геогр. Общ.", 1851, V, стр. 270;
Бартольд, op. cit., II, стр. 430; Тизенгаузен— „Сборник материалов, относя-
щихся к истории Золотой орды", I, стр. 7.
Согласно Несеви (Houdas—„Histoire du sultan Djelal ed-Din Mankobirti
prince du Kharezm", стр. 60—61), все члены монгольского посольства были
убиты. Если, однако, верно, что и у монголов того времени подобно тому,
как в Передней Азии, лишение бороды составляло „опозорение" человека,
то обстоятельство это с антропологической точки зрения заслуживает
особого внимания. Что монголы эпохи Чингис-хана носили бороды
и, может быть, даже гордились ими, явствует, между прочим, и из
следующего места „Юань-чао-ми-ши" (стр. 156): „Бури сказал: „Ваты
(Батый) не более, как баба с бородой, и я, пятой толкнув, свалю и
растопчу его"".
2) Джузджани определяет численность монгольских войск, вступив-
ших в пределы владений хорезмшаха Ала ад-Дина, в 600 и даже 700 тысяч
человек. Эту цифру повторяет и Oliver—„the Chaghatai Mughals" в „the
Journ. of the Roy. Asiat. Soc. of Gr. Brit. a. Irel.“, new series, 1888, XX,
I, стр. 74, но Бартольд, op. cit., II, стр. 435, как мне кажется, вполне
справедливо называет ее фантастической: такого числа воинов Чингис-хан
конечно не мог вывести из Монголии.
3) Я. Ханыков, ibid., приводит более определенную дату—февраль
1221 года, но она едва-ли верна, так как Джелаль ад-Дин, присутство-
вавший при смерти отца и вернувшийся затем в Гургандж, покинул
Хорезм до прибытия туда войск Джучи, т. е. до зимы 1220—1221 г.г.
Несеви (Houdas, op. cit., стр. 81) пишет лишь, что Ала ад-Дин умер
8 марта
в 617 году, что соответствует —
25 февраля
~Т221 Н0В> СТ‘
— 429 —
против портового города Абескуна г), после чего его пресле-
дователи, монгольские полководцы Чжебэ и Субутай, верну-
лись в Среднюю Азию кружным путем через Кавказ * 2) и степи
южной России 3).
Чингис-хан уже весной 1220 года мог считать Мавераннагр
своим владением 4 5). Осенью того же года был взят Тармиз,
а засим в начале 1221 года главные силы монголов переправи-
лись через Аму-дарью, заняли Балх и подступили к крепости
Тальканб). Отсюда корпус младшего сына Чингиса, Тулуя,
отправлен был в Хорасан, где последовательно пали 6) Мерв 7),
9 Находился на территории Джурджана (Гургана), нынешней Астра-
бадской провинции Персии [см. Гаркави—„Сказания мусульманских писа-
телей о славянах и русских", 1870, стр. 123 (Мас'уди)].
2) Их путь при этом лежал через Казвин, Тавриз, Грузию и Дербент.
з) Этот беспримерный по своей длине кавалерийский раз’езд (пре-
следуя русских князей после битвы при Калке 31 мая 1223 года, монголы
доходили до берегов Днепра) Иванин („О военном искусстве и завоеваниях
монголов", стр. 29) совершенно справедливо аттестует одним из самых
смелых движений, известных нам из военной истории. По словам армян-
ского историка Киракоса- (Патканов, op. cit., 2, стр. 3; Dulaurier, op. cit.,
стр. 200) они вынуждены были обойти Дербент по едва доступным путям,
причем должны были бросить свои метательные снаряды, часть обоза
и множество лошадей.
4) Несеви (Houdas, op. cit., стр. 63) указывает на крупную стратеги-
ческую ошибку, допущенную Ала ад-Дином в самом начале войны при
распределении своих сил, которые он разбросал по главнейшим городам
Туркестана; впоследствии он уже лишен был возможности ее исправить,
так как этому помешал Чингис-хан, устремившийся из Отрара на Бухару.
Бартольд—„История Туркестана", стр. 30, об’ясняет такое распределение
Ала ад-Дином своих военных сил его боязнью сосредоточить их в одном
месте, так как „он знал" (?), что в случае победы над внешним врагом,
они не замедлят двинуться против него, дабы лишить его престола.
Но если так, то на что же он мог рассчитывать, ведя столь вызывающую
внешнюю политику?
5) Лежал на пути между Балхом и Мервом, ближе к последнему
(см. Бартольд—„Туркестан в эпоху монгольского нашествия", II, стр. 81).
6) Повидимому вторжению в Хорасан главных сил Тулуя предшество-
вало вторжение туда-же его авангарда, которым и был взят и уничтожен
город Неса. D’Ohsson, op. cit., I, стр. 275 - 277, относит его падение
к концу 1220 года.
7) Гор. Мерв пал в конце февраля 1221 г.; при этом его население
частью уведено было в плен, частью перебито. Ср., однако, Бартольд,
op. cit., II, стр. 485, где говорится, что этот город в конце того же года
— 430 —
Нишабур J) и Герат * 2), корпуса же Джагатая и Угэдэя—на
север для подкрепления Джучи, который успел к тому вре-
мени перебросить свои войска через пустыню в Хорезм и оса-
дить его столицу—г. Гургандж3). Последний был взят присту-
пом в апреле 1221 года4 5). Позднею осенью того же года, после
падения крепости Талькан, Чингис-хан занял Гавну, откуда
в преследований Джелаль ад-Дина, сына и преемника Ала
ад-Дина, единственного хорезмского вождя, сумевшего из
нескольких столкновений с монголами выйти победителемб),
восстал против монголов, но был вновь ими взят, причем погибло свыше
100 тысяч человек. Но и после этого вторичного разгрома он продолжал
еще существовать, ибо несколько месяцев спустя выставил 10 тысяч воинов,
участвовавших в экспедициях против монголов. Таким образом, становится
очевидным, что рассказы мусульманских писателей о поголовных избиениях
населения значительнейших городов Хорезмской империи страдают преуве-
личениями; впрочем и Мэн-хун (Васильев, op. cit., стр. 224) пишет: по взя-
тии городов монголы убивают без пощады всех, не разбирая старых и малых,
красивых и безобразных, богатых и бедных, сопротивляющихся и поко-
рившихся; даже самые именитые лица не щадятся ими, раз схвачены
были с оружием в руках.
Отмечу еще, что С. Biddulph („Four months in Persia and a visit to
Transcaspia", London, 1892), сделав обзор сохранившихся следов былого
заселения Закаспийской области, также пришел к заключению, что десятки
и сотни тысяч человек, избивавшихся, будто-бы, монголами и другими
завоевателями в пределах этой области, существовали только в воображе-
нии восточных писателей.
i) Город был взят в апреле 1221 г.; жители за исключением реме-
сленников перебиты.
2) При взятии пострадал мало, но засим, после восстания 1222 года,
из его миллионного населения уцелело, будто-бы, всего лишь сорок чело-
век, сумевших скрыться среди развалин, в которые он был обращен.
3) Гургандж—позднейший Ургенч. Он был расположен по обоим
берегам р. Аму-дарьи, соединявшимся мостом. По количеству населения
он занимал одно из первых мест в государстве.
D’Ohsson, op. cit., I, стр. 239, пишет, что корпуса Джагатая и Угэдэя
отправлены были в помощь Джучи из под Самарканда. См. также Березин—
„Шейбаниада" в „Библиотеке восточных историков", I, стр. XLVII.
4) За исключением ремесленников все остальное население этого
города было перебито, город разрушен и затоплен водами Аму-дарьи.
5) Жизнь и деяния этого замечательного воина и полководца соста-
вили предмет обширного труда Шихаб ад-Дина Мухаммеда б. Ахмеда ан
Несеви—йЖизнеописание султана Джелаль ад-Дина Мангуберти". Я пользо-
вался французским переводом этого сочинения, принадлежащим О. Houdas—
— 431 —
достиг берегов Инда, где и нанес остаткам распавшейся
хорезмской армии жестокое поражение.
Инд был конечным пунктом, до которого доходили войска
Чингис-хана 1). В тылу их в это время восстали Мерв и Герат;
Газна, добровольно покорившаяся монголам, также стала
внушать опасения, и так как отважный Джелаль ад-Дин все
еще оставался на свободе и мог найти в ней опору для своих
дальнейших враждебных выступлений, то решено было посту-
пить с ней так же, как с остальными значительными городами
Хорезмской империи—население частью выселить, укрепле-
ния же уничтожить. Помимо сего, гнало монголов на север,
в горы, и наступившее жаркое время года.
В то время, как главные их силы располагались на лет-
ние квартиры в высоких долинах Гиндукуша, отдельные их
отряды доканчивали завоевание Гарджистана 2); их операции
здесь задержала только крепость Ашияр, сумевшая продер-
жаться 15 месяцев и сдавшаяся только весной 1223 года 3).
„Histoire du sultan Djelal ad-Din Mankobirti .prince du Kharezm" в „Publi-
cations de I’dcole des langues orientales vivantes", III sdrie, X, 1895.
9 Я имею в виду лишь главные силы монголов; их отряд же, послан-
ный в погоню за Джелал ад-Дином, доходил на восток до Сетледжа.
2) Абулъ-Гази (Desmaisons, op. cit., II, стр. 138) сообщает, что после
поражения Джелаль ад-Дина на берегу Инда Чингис-хан послал Джагатая
на запад для завоевания/Мекрана. Задача эта была им выполнена, страна
раззорена и значительная часть ее населения уведена в плен или перебита.
Последствия этого погрома не изгладились и до настоящего времени,
так как карысная система (см. Грум-Гржимайло—„Опис. пут. в Запади.
Китай", I, стр. 326—328; Цимбаленко — „Кяризы Закаспийской области"),
благодаря которой подгорная Мекранская степь орошалась фреатическими
водами, должна была без надлежащей поддержки очень быстро придти
в упадок и даже совершенно исчезнуть. В древности (в особенности
с VIII по XI век) Мекран, через который пролегал мировой путь в Индию
(см. мою заметку—„Забытый мировой путь в Индию" в журн. „Новый
Восток", 1925, № 1 (7), стр. 147—151), славился своим богатством
и транзитной торговлей. Знаменитые в то время портовые его города—
Ормара, Гвадар, Чахбар и Джаск, державшие в своих руках эту торговлю,
представлены ныне жалкими поселениями рыбаков смешанного мекранского
племени, что же касается внутренних частей страны, то они совершенно
пустынны, и об их былом богатстве и населенности свидетельствуют
только сохранившиеся еще всюду развалины.
3) Рассказывают, что эмир Ашияра, воспользовавшись уходом главных
сил монголов на юг, напал под Тальканом на небольшой монгольский
— 432 —
Существует сказание, что Чингис-хан намеревался вер-
нуться в Монголию через Индию и Тибет, и что только
серьезные доводы его полководцев о трудностях такого пути
остановили его в этом намерении. Как-бы то ни было, он
возвратился на реку Толу прежним путем, через Туркестан
и Алтай, употребив на переезд свыше двух лет Какие при-
чины вызвали такую медленность в передвижении, нам
неизвестно, но одно достоверно: ему не приходилось дорогой
вступать в вооруженные столкновения с только что покорен-
ными народностями.
Осенью 1225 года Чингис-хан решил покончить с Тангут-
ским царством, правители коего, переоценивая свои силы и не
считаясь с суверенными правами монголов, вели крайне неосто-
рожную внешнюю политику, дававшую поводы к непрерывным
взаимным неудовольствиям. Весной 1226 года он с большими
силами вступил в Хэ-си и быстро овладел западной частью тан-
гутских земель, где были взяты приступом И-цзи-най (Эцзин)* 2),
отряд, прикрывавший ханский обоз, разбил его и увез столько телег
с золотом и другими драгоценностями, сколько только мог увести; он осво-
бодил также пленных и угнал множество лошадей.
9 Он переправился на правый берег Аму-дарьи осенью 1222 года,
достиг же берегов Толы весной 1225 года.
2) D'Ohsson, op. cit., I, стр. 370; Gaubil, op. cit., стр. 49. Насколько
мне известно, это второй случай упоминания этого города. Впервые о нем
говорилось в „Хуан-юань-шэн-ву-цинь-чжэн-лу“ („Восточный Сборник",
1877, I, стр. 176) под 1203 годом: преследуемый Чингисом, через него
бежал в Ся-го И-ла-ха, сын ван-хана. Ошибочна поэтому следующая
справка архим. Палладия („Комментарий архимандрита Палладия Кафа-
рова на путешествие Марко Поло по северному Китаю" в „Изв. И. Русск.
Геогр. Общ.", 1902, XXXVIII, вып. I, стр. 12): „Хубилай, тревожимый
мятежными родичами своими на севере, учредил у озера И-цзи-най воен-
ный пост и построил город или крепость на юго-западном берегу его;
с сих пор и появляется название И-цзи-най". Он был лишь восстановлен
при императоре Хубилае, когда и сделан областным. Через него в это
время пролегал большой караванный йуть в Кара-корум. Некоторые о нем
сведения мы находим у Марко Поло'. „В двенадцати днях пути от
Campichiu (т. е. Гань-чжоу, как доказал это Юль в „the Book of Ser
Marco Polo, the Venetian", etc., I, стр. 222, хотя уже Gaubil, op. cit.,
стр. 49, высказывался в том же смысле), говорит он, лежит город Etzina
(Эцзин) при начале песчаной пустыни. Он лежит в провинции Тангут.
Его жители язычники, не занимаются ремеслами, но живут произведениями
земли и держат много верблюдов и других животных. Путники, проезжаю-
— 433-
Хэ-шуй-чэн *) и некоторые другие укрепленные пункты,
а затем и города Су-чЖоу и Гань-чжоу. Осенью монголы
овладели Лян-чжоу, зимой сильно укрепленным Лин-чжоу.
Их отряды, предавая встречные селения огню и мечу, про-
никли далеко внутрь страны и на юге доходили до границ
Сы-чуани 2). Фактически к началу 1227 года во владении
последнего тангутского государя Тоба Ши оставалась уже
щие через этот город, запасаются в нем провизией на сорок дней, ибо
столько времени нужно употребить, чтобы проехать по пустыне, прости-
рающейся к северу от Эцзины; в ней нет признаков жилищ, и она бывает
населена только летом, когда люди заселяют там некоторые горы и долины,
в коих имеются лес и вода, зимой же там очень холодно; там водятся
дикие ослы и другие дикие животные*.
По изгнании монголов из Китая, китайские войска дважды, а именно
в 1372 и в 1380 г.г., проходили местностью И-цзи-най-лу (Покотилов—
„История восточных монголов в период династии Мин*, стр. 5 и 9;
de Mailla, op. cit., X, стр. 64 и 79). В той же местности И-цзи-най-лу
в первой половине XV столетия осели остатки разбитых ойратами восточ-
ных монголов Аруктая (Покотилов, op. cit., стр. 49); но вскоре затем они
были тут поголовно уничтожены китайцами (Покотилов, op. cit., стр. 50).
В тридцатых годах XVIII столетия здесь поселены были торгоуты, кото-
рые известны под именем старо-торгоутов. Их кочевья и до сих пор еще
находятся в этих местах.
Если верно мое отождествление („Опис. пут. в Запади. Китай", II
стр. 62) этого города с развалинами „города хана Харчечжи* (Эркэ-хара-
бурюк у Потанина—„Тангутско-тибетская окраина Китая и Центральная
Монголия*, I, стр. 513; Хара-хото у Козлова—„Русский путешественник
в Центральной Азии и мертвый город Хара-хото* в „Русск. Старине*,
1911, отд. отт., стр. 52), то его местоположение в настоящее время нам
известно. По определению Козлова, op. cit., стр. 54, его географические
координаты следующие: широта 41° 45' 40", долгота от Гринвича—101°
5' 14,"85; он находился к востоку от Эцзин-гола, на террасе, омывавшейся
водами этой реки, и имел обычный тип китайского города с высокой гли-
нобитной стеной, орьентированной по странам света. Согласно преданию,
записанному Козловым, он был взят китайскими войсками после отвода
вод Эцзин-гола на запад, в его теперешнее русло. Мне же передавали,
что отведены были воды не реки, а того магистрального оросительного
канала, на берегу которого стоял город (см. цитир. выше соч., там же),
что следует считать более вероятным в виду изменчивости русел степных
рек Средней Азии. Так построены Нин-ся, Гань-чжоу, Су-чжоу, Юй-мынь,
Ань-си и другие города Западного Китая.
!) Местоположение его неизвестно.
2) Gaubil, op. cit., стр. 50.
Том II.	28»
— 434 —
Только столица государства Нин-ся, по и она должна была
вскоре сдаться на милость победителя. Так пало государство,
просуществовавшее два с половиной столетия среди могуще-
ственнейших империй Востока, благодаря забвению принципа,
которым до тех пор, по словам „Тун-цзяиь ган-му“ ’), не-
изменно руководствовались его монархи: действовать в союзе
с сильнейшим.
На пути из Тангута в Монголию в августе 1227 года
Чингис-хан скончался * 2), но прошло почти два года прежде,
чем удалось собрать совет князей для выбора ему преемника.
Согласно с волей Чингис-хана, на престол возведен был
Угэдэй, который начал свое правление с некоторых нововве-
дений и реформ, в числе коих наибольшее значение имела
законодательная регламентация прав и привиллегий младших
членов суверенной семьи, т. е. „принцев крови“, и церемо-
ниала, регулировавшего внешнее обращение как принцев
крови между собой и к суверену, так и подданных к своему
государю, чем воздвигалась стена между двором и народом,
дотоле бывшая неизвестной в Монголии 3), и положено было
основание той лестнице поклонений и величаний 4), которая
г) De Mailla, op. cit., IX, стр. 127.
2) О смерти и месте погребения Чингис-хана см. выше стр. 64 и след.
3) Одним из постановлений „Ясы“, т. е. „Сборника наказов* Чингис-
хана воспрещалось в обращении к кому-либо, не исключая и хана,
употреблять почетные прозвания и титулы; достаточно было и одного
имени (Березин—„Очерк внутреннего устройства улуса Джучиева* в „Труд,
вост. отд. И. Археол. Общ.*, 1846, VIII, стр. 412). Таким образом в этом
случае Угэдэй отступил от одного из существеннейших постановлений
Чингис-хана, видевшего в доступности управляющих залог успешного
управления государством.
4) У Мэн-хуна (Васильев, op. cit., стр. 232) читаем: „Когда сунский
посланник прибыл ко двору Чингис-хана, то свидание произошло без
предварительных церемоний, речи велись простые. В этом можно было
видеть неиспорченность древности. Ныне, находясь под воздействием
цзиньских чиновников, монголы стали уже утрачивать эту простоту отно-
шений: разрушается естественное, заменяясь низкой хитростью (лицеме-
рием). О, это гадко!*
Насколько быстро была утрачена монголами простота взаимных отно-
шений, это лучше всего иллюстрирует рассказ Рашид эд-Дина о приеме
Хубилаем своего мятежного брата Арик-буги, который при входе в шатер
должен был трижды преклонить колена. И эти коленопреклонения стали
— 435 —
столь характеризует государства Востока. Засим была ограни-
чена власть монгольских правителей покоренных стран: от
них отнято было право осуждения на смерть без предвари-
тельного суда. Урегулированы были также налоги х), введен
закон о порядке государственной службы, учреждена казенная
почта2). Наконец, введены были некоторые административные
обязательными не только перед ханами и перед князьями, но и перед
чиновниками высших рангов, которые, принимая даже иностранцев, требо-
вали от них стояния на коленях в течение всего времени аудиенции
(см. Березин, op. cit., стр. 452).
9 Налоги, взимавшиеся монголами, были крайне обременительны
в завоеванных странах, т. е. почти повсеместно в империи. Они взимались
в казну хана и отдельно в пользу улусного князя и областного началь-
ника. Плано Карпина пишет, что в Монголии считалось, что все—вещи,
скот, даже люди составляют собственность императора, почему никто не
дерзает об’явить что-либо своим. При таком представлении вполне есте-
ственно, что император и его ставленники брали с народа все, что хотели
и сколько хотели, да и самими людьми располагали, как хотели. Так же
поступали они и с девицами, которых забирали для услуг и с иными
целями. Относительно сбора дани в России тот же автор сообщает сле-
дующие подробности: „В нашу бытность в России туда прибыл сборщик
податей, посланный Гуюк-ханом и Батыем. От каждого, имевшего трех
сыновей, он отбирал одного; брал также всех бобылей, незамужних жен-
щин (вдов?) и нищих, с остальных, хотя-бы однодневных младенцев, тре-
бовал в дань по шкуре медведя, бобра, соболя, чернобурой лисицы и хорька".
Не во всех, впрочем, странах установлено было столь высокое обложение;
так, с грузинского народа, например, единожды в год взималась определен-
ная сумма денег.
То, что сообщает Плано Кариини о налогах, отчасти подтверждается
из других источников (см. Березин, op. cit.); в общем из всех имеющихся
по сему предмету данных мы не получаем ясного представления о налого-
вой системе, введенной в Монгольской империи, и это, может быть, потому,
что монголы всюду в завоеванных землях применялись к существовавшим
уже там системам обложения. To-же случилось и в Китае, где они, хотя
и не без некоторых колебаний, сохранили систему подворного обложения.
Податная реформа Угэдэя коснулась, повидимому, только Китая, где был
устранен прежний налоговый произвол и были введены совершенно опре-
деленные податные оклады.
2) Казенная почта возникла в Монголии по мысли Чингис-хана, но
только при Угэдэе получила законченную организацию по образцу почты
во внешних областях Китая. Содержание почтовых станций и при них
положенного числа гонцов и животных возложено было на местное насе-
ление и составило в дальнейшем самую тяжелую из натуральных повин-
— 436 —
реформы. Так, северный Китай разделен был на десять про-
винций, управление коими вверено было китайским чиновни-
кам. Угэдэй вполне усвоил мысль, подсказанную ему мини-
стром Ълюй Чу даем: „Империя была завоевана верхом на
коне, но управлять ею с седла невозможно*.
Все эти нововведения служили лишь продолжением той
огромной организационной работы по устроению Монгольского
государства, которая совершена была его основателем *).
Чингис-хан, по словам Рашид эд-Дина, об этой сто-
роне своей деятельности высказывался так: „У степных наро-
ностей, так как станциями стали пользоваться не только ханские послы,
требовавшие проводников, лошадей и содержания, но и вообще чиновные
особы, отправлявшиеся к месту своего служения или же в отпуск, и даже
купцы. В этом отношении характерны следующие три указа времен
Мбнкэ-хана {Березин, op. cit., стр. 461; d’Ohsson, op. cit., II, стр. 265, 266):
1.	Главные комиссары не должны брать из почтовых животных более
14 голов от яма до яма и тем паче забирать дорогой скот частных лиц.
2.	Чиновники не должны останавливаться в тех городах и селениях,
где у них нет прямого дела, и требовать себе содержания свыше поло-
женного.
3.	Данное купцам в прежнее время (при Угэдэе) разрешение—поль-
зоваться для своих переездов по Монголии почтовыми лошадьми отме-
няется. Торговцы ездят по стране ради собственной наживы; пусть же
заводят для сего и собственных животных.
!) Об этой работе из тех скудных материалов, которые дают нам
исторические документы той эпохи, составить себе цельное представление
едва-ли возможно. Даже более того: если в области государственного
строительства монголов не ограничиться одной лишь деятельностью
Чингис-хана, а обнять весь организационный период первых четырех
монгольских ханов, то и тогда в этих материалах мы не найдем данных
для характеристики хотя-бы в общих чертах государственного строя Мон-
гольской монархии. Прямое доказательство тому—попытка Стратонитскою
(„Монгольское управление покоренным Китаем и Арменией* в „Учен.
Зап. И. Лицея в память Цесар. Николая", 1914, УШ) осветить государ-
ственное отношение монголов к двум из покоренных ими народов, стояв-
ших выше их по развитию, китайцам и армянам. Из этой попытки так
и не получилось того, к чему стремился исследователь,—выяснить, как
управляли монголы покоренными Арменией и Китаем.
Правда, Стратонитский далеко не исчерпал весь имеющийся по этому
предмету материал, но последний не помог-бы ему более ярко и полно
изложить те начала, коими руководствовались монголы в своих отношениях
к покоренным народам.
— 437 —
дов, которых я подчинил своей власти, воровство, грабеж
и прелюбодеяние составляли заурядное явление. Сын не пови-
новался отцу, младпшй пе признавал старшего, муж не дове-
рял жене, жена не считалась с волей мужа, богатые не помо-
гали бедным, низшие не оказывали почтения высшим, и всюду
господствовали самый необузданный произвол и безграничное
своеволие. Я положил всему этому конец и ввел у них закон-
ность и порядок".
Если и видеть в этом преувеличение, то все же нельзя
отрицать, что, дисциплинируя свои войска, Чингис-хан одно-
временно дисциплинировал и народ, получивший при нем
в полной мере военную организацию. Исходя из того поло-
жения, что всякий, способный носить оружие, есть уже воин,
он разделил кочевников Монголии на десятки, десятки соеди-
нил в сотни, тысячи и „тьмы" (десятки тысяч), которые обя-
заны были беспрекословным подчинением своим начальникам.
Удача всех его походов и несметные богатства, доставшиеся
на долю его войск, т. е. того же народа, создали всем его тре-
бованиям значение божеских велений и принимались не
только безропотно, но и благоговейно к неуклонному исполне-
нию. При таких условиях и при том под’еме нравственных
сил, который был пережит в его время монгольским народом,
совершенно допустимо и то нравственное перерождение народ-
ных масс, которое ставил себе в заслугу Чингис.
Плано Кар пи ни (1246 г.) следующим образом отзывается
о монголах: „Между ними не было ссор, драк и убийств; друг
к другу они относились дружески и потому тяжбы между
ними заводились редко; жены их были целомудренны; грабеж
и воровство среди них—неизвестны". Не подметил у них
склонности к дракам и ссорам и современник Чингис-хана,
китаец Мэн-хун. Ибн-Батута также пишет, что конокрадства
у них не существовало, благодаря, будто-бы, строгости зако-
нов против воровства. Но если обратиться к „ Юань-чао-ми-
ши то там мы найдем более, чем нужно, указаний на все
те отрицательные качества народного характера, которых не
нашли уже у монголов Плано Карпини и Ибн-Батута.
Рашид э д-Д и н дает также неблагоприятную характеристику
татар (монголов): „Ненависть, гнев, и зависть, говорит он !),
*) „История монголов". „Введение", стр. 49.
— 438 —
преобладали в природе их; они прославились убийствами
и поражали друг друга ножами п саблями из-за неосторожно
сказанных слов подобно курдам и франкам". Если Чингис-хан
сумел подавить в кочевниках это свойство их характера
и, сплотив их в одну массу, образовать из них организм, не
знавший иной воли, кроме его воли, то это было делом, кото-
рым он действительно был в праве гордиться. Впрочем, может
быть, этой метаморфозе содействовало и то обстоятельство,
что Чингис-хан повел монголов по большой дороге завоеваний,
где избыток их сил и нашел себе достойное применение;
а засим, как величие, так и полный успех всех его начинаний
должны были покорить ему народную душу.
Законы Чингис-хана ’) карали смертью убийство 2), блуд,
многоженство, супружескую неверность жены, кражу 3), грабеж,
скупку краденого, принятие в услужение или сокрытие бег-
лого раба, невозвращение владельцу утерянного в бою ору-
9 Законы или наказы Чингис-хана, как удостоверяют это Рашид эд-
Дин, арабский путешественник Ибн-Батута, арабский писатель Дхмсд
Макризи и армянский ученый Вартан (умер в 1271 г.), были изложены на
монгольском языке и изданы под названием Яса. Этот кодекс до нас не
дошел, и П. Попов („Яса Чингис хана и Уложение монгольской династии
„Юань-чао-дянь-чжан"“ в „Зап. вост. отд. И. Русск. Археол. Общ.“, 1907,
XVII, стр. 151) сомневается даже, существовала-ли когда-нибудь Яса Чин-
гис-хана в виде такового кодекса, т.е. в письменном виде.
2) За убийство мусульманина можно было откупиться деньгами: тре-
бовалось уплатить потерпевшим сорок золотых балышей (об этой монете
см. Quatremere—„Histoire des Mongols de la Perse", I, стр. 320): жизнь же
китайца оценивалась еще дешевле: довольствовались ослом (Березин, op. cit.,
стр. 414).
3) У Марко Йоло (Минаев—„Путешествие Марко Поло", стр. 91)
читаем: „Суд творят вот как: кто украдет хотя-бы и немного—тому за
это семь палочных ударов, или семнадцать, или двадцать семь, или трид-
цать семь, или сорок семь и так доходят до трехсот семи, увеличивая по
десяти, смотря по тому, что украдено. От этих ударов многие помирают.
Кто украдет коня или что-либо дорогое—тому за это смерть; мечом раз-
рубают его; а кто может дать выкуп, заплатить против украденного
в девять раз, того не убивают". Последнее подтверждает и Ибн-Батута
(Березин, op. cit., стр. 414). „У кого, пишет он, находилась украденная
лошадь, тот обязан был возвратить ее хозяину с прибавкой девяти таких
же лошадей; если же он не в состоянии был этого сделать, то у него отби-
рались дети; если же и детей у него не было, то его предавали казни".
— 430
жия ’), оставление без разрешения порученного поста 2), чаро-
действо, направленное к вреду ближнего, наконец, третий случай
потери по беспечности доверенного капитала 3). Непременным,
однако, условием вменения преступления в вину было сознание
подсудимого; но благодетельное значение этого постановления
ослаблялось допущением пытки упорствующего. Замечу кстати,
что и введение пыток в древнее русское судопроизводство
приписывается влиянию монголов. Очевидно, и в Монголии
подобно тому, как в Европе того времени, существовала уве-
ренность в вмешательстве небесных сил в дела людского пра-
восудия, которые не могли не помочь невинному вынести
незаслуженные страдания и укрепить его телесно и духовно
настолько, чтобы не взять на себя несовершенного преступления.
Этот перечень преступлений, каравшихся смерть!о, конечно,
не полон; нам известны случаи осуждения на смерть за пре-
вышение власти, за не вполне точное изложение мыслей Чин-
гис-хана в проекте письма и за некоторые еще менее с совре-
менной точки зрения маловажные проступки 4); тем не менее
законы Чингис-хана нельзя назвать строгими, если сравнить
их с кровавыми средне-вековыми законами Европы или даже
с „Воинским Уставом" Петра Великого, согласно которому
смертная казнь угрожала по 200 артикулам и, между прочим,
за такие маловажные проступки, как самовольная порубка
в заповедном лесу.
9 У Ахмеда Макризи (Березин, op. cit., стр. 440) это постановление
читается так: „Если кто-нибудь, нападая или отступая, обронит свой вьюк,
оружие или часть багажа, то находящийся сзади его должен сойти с коня
и возвратить владельцу упавшее; в противном случае он предается смерти".
2) Повидимому, этот закон применялся только в военное время
и таким образом в этом перечне является лишним.
3) У Макризи (ib., стр. 410) соответственный закон изложен иначе: „Кто
возьмет товар и обанкротится, потом опять возьмет товар и опять обанкро-
тится, потом опять возьмет товар и опять обанкротится, того предать
смерти после третьего раза".
9 Например, за нарушение некоторых народных предрассудков. По
словам Плано Карпини, предавался смерти тот, кто мочился в ставке,
если не имел средств заплатить шаману за очищение ее. Засим у Березина,
op. cit., стр. 415, читаем, что человека, подавившегося пищей, протаски-
вали под ставкой и затем немедленно предавали смерти. Казнили также
и того, кто ступал на порог княжеской ставки.
— 440 —
При крайнем абсолютизме государственной власти *), сме-
шении судебной части с административной * 2) и отсутствии
других писанных законов, кроме несовершенной „Ясы“ 3),
нельзя ожидать, чтобы правосудие в Монголии стояло на
должной высоте, и, действительно, отзывы современников схо-
дятся на том, что ордынский суд и расправа „вертелись на
золотом колесе произвола" 4).
J) Гуюк так определял свою императорскую власть: исполнять мою
волю; являться, когда позову; идти, куда велю; предать смерти всякого,
кого назову {Березин, op. cit., стр. 422; Саблуков—„Очерк внутреннего
состояния Кипчакского царства" в „Изв. Общ. Археологии, Истории
и Этнографии при И. Казанск. Унив.“, 1896, XIII, стр. 100). При хане
находился совет из первых сановников государства, не ограничивавший
власти хана, а лишь помогавший ему в управлении. У Саблукова, op. cit.,
стр. 101, читаем: разделение власти с лицами, принадлежащими к его
дому, не ограничивало власти хана, как и участие подданных в избрании
хана (курултай) было только обрядом, представлявшим лишь с первого
взгляда вид зависимости.
2) У Рагии,д эд-Лина (’„История монголов". „Введение", стр. 39)
говорится, что Мбнкэ-сэр нойон был старший бек и главный судья; но,
повидимому, судейские обязанности ему пришлось выполнять только однажды,
а именно, при расследовании заговора против Мбнкэ-Хана, когда он
был назначен старшим судьей. О Чжурмагун (Чирмагун) нойоне говорится,
что он был одновременно начальником монгольских войск, расположенных
в Персии, правителем страны и судьей {Березин, op., cit., стр. 451).
3) См. выше стр. 438, сноску 1.
4) Сохранилась русская песня о Щелкане Дудентьевиче, назначен-
ном в Тверь главным судьей: „А немного он судьею сидел", так как был
растерзан толпой за то, что „и вдов-то бесчестити, красны девицы позо-
рити, надо всеми поругатися, над домами насмехатися". В „Истории Госу-
дарства Российского" Карамзина, примеч. 396 к IV т. (5-ое издание),
читаем: В дни правосудного хана Уз-бека послы его, Сабанчий и Казна-
чий, злодействовали в Ростове, лютый Кочка (1318 г.) убил в Костроме
120 человек, ограбил Ростов, жег села, храмы, моныстыри, брал
в полон жителей, ибо власть закона не удерживала злодеев (цитир. у
Саблукова, op. cit., стр. 103).
Чингис-хан стремился, однако, всегда к тому, чтобы поддержать в стране
правосудие. Замечательно его наставление сыновьям, сказанное при пред-
ставлении им старших офицеров тех частей армии, которые отходили под
их непосредственное командование {d’Ohsson, op. cit., II, стр. 6—7): „Если
когда-либо кто-нибудь из них совершит проступок, не берите на себя роль
судьи, ибо вы—молоды, они же—заслуженные люди. Советуйтесь со мной:
меня не станет—советуйтесь между собой и только после сего поступайте
— 441
Все последние двадцать лет своего царствования Чингис-
хан провел в военных походах, и так как inter arma silent
leges, то ему самому неоднократно приходилось отступать от
велений „Ясы“. Так, например, ею предписывалось щадить
добровольно покорившиеся страны и города, между тем он
уничтожил Гавну из боязни, как-бы в будущем этот богатый
и многолюдный город не стал опорным пунктом Джелаль-ад-
Дина J). Если уж Чингис-хан не всегда мог согласовать свои
действия с предписаниями „Ясы“, то могла-ли она соблюдаться
даже в первое время его ближайшими преемниками? Конечно,
нет, и на это указывают те суровые кары, которые постигали
нарушителей ее, хотя-бы то были члены ханской семьи.
Война—не время для проведения широких реформ в обла-
сти гражданского управления; да степь и не нуждалась
в подобных реформах, раз не имелось в виду колебать ее
кочевого строя, и Чингис-хан оставил ее в покое * 2), отдав все
силы своего организаторского таланта военному делу.
Иванин ®), называя Чингис-хана творцом нового военного
искусства и об’ясняя огромные военные успехи монголов
хорошим устройством войск, их большою выносливостью
и уверенностью в превосходстве своего военного искусства,
наконец, прекрасными, частью заимствованными у китайцев,
военными и политическими правилами, не говорит, однако,
по закону. Но при этом преступление должно быть доказано и подтвер-
ждено сознанием подсудимого. Подвергаясь наказанию, он должен сознавать,
что с ним поступлено по закону, а не под влиянием вспышки гнева или
других причин, влиявших на его осуждение". Сколь мало это ему удава-
лось, свидетельствуют следующие слова 'Ьлюй-Чуцая, обращенные к супруге
Угэдэя: „Высшие чины империи торгуют должностями . и правосудием,
и монгольские тюрьмы переполнены ныне людьми, вся вина которых заклю-
чалась лишь в том, что они сопротивлялись насилию вымогателей"
(d’Ohsson, op. cit., II, стр. 86).
9 Та-же судьба постигла и многолюдный Балх (d'Ohsson, op. cit., I,
стр. 272).
2) В этой области заслуживают внимания только произведенные им
работы по размежеванию пастбищных угодий между отдельными группами
населения (родами? улусами?). Современники сообщают (Березин, op. cit.,
стр. 421), что „никто не смел жить нигде кроме того места, которое
великий хан ему назначил. Он назначает где кочевать воеводам, тысяч-
ники—сотникам, сотники—десятникам".
3) „О военном искусстве и завоеваниях монголов", стр. 5.
Том II	282
442 —
в чем же заключалось творчество Чингис-хана как полководца
и организатора военных сил государства. В нижеследующих
строках я делаю попытку восполнить этот пробел.
Чингис-хан рано понял, что небольшая, но дисциплини-
рованная и обильно всем снабженная армия представляет суще-
ственнейший залог военного успеха, и первые его действия
были направлены к тому, чтобы из вооруженной толпы, какую
до него обычно представляли армии кочевников, создать дис-
циплинированное и хорошо обученное войско, и по отзывам
современников он достиг в этом отношении поразительных
результатов, сумев внушить своим воинам от темника до рядо-
вого, что неповиновение высшему командованию является тяг-
чайшим из преступлений *). Этой железной дисциплине, заста-
влявшей людей отстаивать вверенное им дело иногда до
последнего человека, Чингис-хан обязан был многими своими
победами. „Введенным мной порядку и дисциплине, говари-
вал он, обязан я тем, что могущество мое, подобно молодой
луне, растет со дня на день, и что я заслужил благоволение
неба, уважение и покорность земли “ i) 2 * * * * *). Требуя от своих войск
беспрекословного повиновения, самоотверженной и огромной
работы, Чингис не переступал, однако, в этом отношении пре-
делов возможного для человека и заботливо относился к сохра-
нению армией сил и боеспособности. Это видно из следующего
обращения его к своим офицерам 8): „Нет человека храбрее
i) Согласно одному из постановлений Ясы, начальник отряда, охра-
няющий известный пост, по личной инициативе не мог сойти с него даже
для подания помощи другому посту или отряду, хотя бы то требовалось
обстоятельствами дела, и никто не должен был принимать от него тако-
вой помощи. За нарушение этого постановления назначалась смертная
казнь.
Современники пишут: „Император татарский имеет удивительную
власть над всеми. Что бы ни приказал, в какое бы ни было время и где
бы то ни было, на войну~ли, на смерть-ли, на жизнь-ли, все это испол-
няют они без прекословия".
Безграничное повиновение высшему командованию доведено было
до того, что виновный военачальник покорно ложился, чтобы получить
назначенное ему число палочных ударов, или подставлял шею под меч
того, кому поручено было исполнение приговора, хотя-бы то был человек
из народа.
2) D’Ohsson, op. cit., I, стр. 392.
3) Березин, op. cit., стр. 486; d’Ohsson, op. cit., I, стр. 403.
— 443 —
Ъсутая. Как воин, он стоит выше всех. Но так как самый
длинный переход не утомляет его, так как он способен выно-
сить голод и жажду, как никто, он полагает., что тою же спо-
собностью обладает и остальное человечество. Вот почему он
не годится в военачальники. Командующий должен быть чув-
ствителен и к голоду, и к жажде, и к усталости, дабы пони-
мать, что чувствуют те, коими он командует. Необходимо,
чтобы он бережно относился к силам порученных ему людей
и животных и шел шагом слабейшего". Вообще же о командном
составе он рассуждал так: „всякий, кто сумел организовать
и обучить свой десяток, кто готов по первому приказанию
выступить с ним в поход, тот достоин получить в командова-
ние тысячу и десять тысяч, но сотник или тысячник, не спра-
вившийся с своей задачей, должен быть немедленно устранен
и предан казни: он сам, его жены и дети" г).
Все эти принципы были новы не только в степи, но
и в остальной Азии, где, по словам Джувейни, господство-
вали совершенно иные военные порядки, где самовластие
и злоупотребления военачальников вошли в обычай и где
мобилизация войск требовала месяцев времени, так как команд-
ный состав никогда не содержал в готовности положенного по
штату числа солдат.
Начиная с 1206 года Чингис-хан вел только наступа-
тельные войны. Вторжению предшествовала разведка и озна-
комление с внутренним положением государства и состоянием
его вооруженных сил, для чего все средства признавались
пригодными. Если представлялось возможным, его эмиссары
объединяли недовольных, склоняли их к измене подкупом,
поселяли взаимное недоверие среди союзников 2), создавали
внутренние осложнения в государстве 3). Вступая в его пре-
9 Березин, op. cit., стр. 484—485; d'Ohsson, op. cit., I, стр. 391.
2) Когда Чжебэ и Субутай вышли в долину низовий р. Терека, им
противостали соединенные силы кипчаков, черкесов, лезгин и аланов.
Видя невозможность сломить сопротивление этих масс, монголы подослали
к кипчакам опытных искусителей и путем подкупа склонили их отделиться
от остальных союзников, а засим разбили порознь тех и других (d'Ohsson,
op. cit., стр. 337; Desmaisons, op. cit., II, стр. 129—130).
3) По словам Несеви, чтобы увеличить недоверие хорезмшаха к своим
военачальникам, Чингис-хан приказал составить от имени последних под-
ложное письмо с предложением ему своих услуг, которое затем и подбро-
— 444 —
дельт, Чингис-хан вносил в него террор. Полное пренебреже-
ние к человеческим чувствам позволяло ему противопоставлять
народные массы враждебного государства вооруженным силам
последнего и ценой бессчетного количества жизней некомба-
тантов добиваться падения укрепленных городов и крепостей.
В „ Ган-му “ говорится, что для взятия городов монголы
сгоняли население окрестных поселков. Во время штурма отцы
узнавали сыновей, старшие братья—младших, и это обыкно-
венно настолько парализовало их силы, что города сдавались
монголам один за другим. Прием этот, впервые испытанный
в провинции Шань-си, был затем хорошо использован Чингис-
ханом в Хорезмской империи, где для осадных работ, для
заполнения рвов мешками с землей, даже для штурма посыла-
лись почти исключительно или пленные * 2) или контингенты
войск, выставленных добровольно покорившимися правителями
и городами; иногда, как, например, в Бухаре, дело доходило
даже до того, что монголы принуждали городское население
штурмовать цитадель собственного города3), и это, до тех
пор еще неслыханное по своей жестокости обращение с чело-
веческим материалом, вытекавшее, однако, из натуры Чингис-
хана, который по собственному признанию находил высшее
наслаждение не только в отнятии у поверженного врага всего
того, чем тот дорожил, но и в обесчещеньи его жен и дочерей 4),
сить Ала ад-Дину (Бартольд —„Туркестан в эпоху монгольского наше-
ствия", II, стр. 451). D'Ohsson, op. cit., I, стр. 215, почему-то сомневается
в действительности этого факта.
*) Иакинф—„ Ист. перв. четыр. хан. из дома Чингис.", стр. 66. Мэн-
хун также пишет, что монголы сгоняли сельское население к городским
стенам, заставляя их землей, камнями и бревнами заполнять крепостные
рвы до их уровня и убивая при этом тех, кто не поспевал за остальными.
При таком способе взятия городов, замечает тот же автор далее, гибли
обыкновенно десятки тысяч народа. См. также Gaubil^ op. cit., стр. 22.
2) Для взятия Нусрет-куха Чингис-хан предписал согнать огромное
число пленных и, образовав из них штурмовые колонны, бросил их на
крепость впереди своих войск, которым отдал приказ убивать каждого,
кто отступит (d’Ohsson, op. cit., I, стр. 273).
3) D'Ohsson, op. cit., I, стр. 232.
4) D'Ohsson, op. cit., I, стр. 404. Современник Чингис-хана, Ибн-ал-
Асир в следующих выражениях описывает омерзительную сцену, последо-
вавшую за взятием Бухары: „Это был ужасный день! Среди десятков
тысяч народа, выведенных за город, был слышен только плач мужчин,
— 445 —
наводило такой ужас на мусульман *), что обеспечивало даже
слабым отрядам монголов победу над во много раз сильней-
шим врагом.
Чингис-хан никогда не избегал случая нанести неприятелю
решительный удар в генеральном сражении, но такие случаи
открывались ему только в начале его боевой карьеры, когда
его противники еще не были достаточно знакомы с его
уменьем руководить боем; вся же четырехлетняя компания его
на западе и закончившиеся только после его смерти войны
в северном Китае прошли преимущественно в осаде и взятии
крепостей и укрепленных городов. Но как-бы ни слагался ход
военных событий, он всегда держался принципа, рекомен-
дуемого современной стратегией, и с удивительной настойчи-
востью развивал одержанный успех до полного истощения
нравственных и материальных сил противника. Его упорство
в достижении намеченной цели как нельзя лучше характери-
зуется его приказом напоминать ему перед каждой едой, что
Тангутское царство еще не переставало существовать 2).
Благодаря обширной практике, искусство брать крепости
достигло у монголов большого совершенства, и вскоре в этом
отношении они даже превзошли своих учителей, китайских
и персидских инженеров 3), найдя возможным применять мета-
тельные орудия в открытом бою и вводя в действие против
крепостей неслыханное до того времени число этих послед-
женщин и детей, расстававшихся навсегда. Варвары тут же на глазах всех
этих несчастных, посягали на стыдливость доставшихся им женщин,
и многие из мужчин, не смогшие вынести непристойности этого зрелища,
тут же лишали себя жизни. Так погибли кади Бедр ад-Дин, имам Рукн
ад-Дин и его сын, которые пали, защишая честь своих жен" (d’Ohsson,
op. cit., I, стр. 233—234; Тизеншузен, op. cit., стр. 10).
9 D’Ohsson, I, стр. 278, приводит следующий рассказ очевидца всех
этих ужасов: „Когда варвары вторгались в какой-нибудь населенный район,
они собирали крестьян и гнали их к городу, который намеревались взять,
для того, чтобы приставить их к осадным машинам. Ужас и отчаяние
становились настолько всеобщими, что уже захваченный в плен чувство-
вал себя увереннее, чем оставшийся дома, ибо участь, которую ему гото-
вили монголы, была ему неизвестна".
2) „Юань-чао-ми-ши“, стр. 152.
3) См., например, Gaubil, op.cit., стр. 34, а также ниже—войны
в Персии и Китае.
— 446 —
них х), что в связи с ведением ими штурмовых операций
силами пленных и набранных реквизиционным порядком рабо-
чих отдавало в их руки сильнейшие крепости после сравни-
тельно непродолжительного сопротивления. Рассказывают, что,
приступая к осаде Нишабура, Тулуй приказал изготовить
3.000 балист, 300 катапульт, 700 машин для метания горшков
с зажженной нефтью, 4.000 штурмовых лестниц и 2.500 вьюков
камня для бросания из балист * 2), и можно-ли удивляться, что
такое численное превосходство в осадных орудиях и перспек-
тива в первую голову убивать своих же сородичей, может-быть
даже родственников, должны были действовать на городской
гарнизон еамым угнетающим образом и тем в значительной
мере ослабить его силу сопротивления.
Наступление Чингис-хан вел всегда широким фронтом,
преследуя при этом три цели: облегчить продовольствие войск,
уничтожить путем раззорения страны материальные рессурсы
противника 3) и раз’единить его силы 4), так как, благодаря
9 И рабочие и материалы для этих орудий получались на месте
реквизиционным порядком; при этом монголы ничем не стеснялись и истре-
бляли, например, ценные тутовые и платановые насаждения на изгото-
вление ядер для катапульт и балист.
2) D'Ohsson, op. cit., I, стр. 289.
3) Эта цель разгадана была уже его современниками. В „ Ган-му “
{Иакинф, op. cit., стр. 84—85) приводится следующее представление про-
курорского приказа цзиньскому императору: Неприятельские войска глубоко
проникли в империю и уже приближаются к западному предместью столицы.
Но так как им известна многочисленность гарнизона, то, не приступая
пока к осаде, они стараются прервать сообщение города с окрестной стра-
ной, уничтожая селения и города и занимая дороги. Этими действиями
они стремятся поставить в затруднительное положение столицу, и действи-
тельно, если ограничиться одной лишь защитой городов, то на ее долю
выпадут более тяжелые бедствия, чем те, которые испытал Чж:ун-цзин
(Пекин), пищевые запасы которого были во много раз большими, чем
у нас. Вот от чего леденеет сердце. Поэтому необходимо немедленно
приказать войскам, стоящим в Шэнь-чжоу (Хэ-нань-фу), выступить к Тун-
ганю и одновременно организовать несколько легких отрядов под началь-
ством распорядительных и отважных офицеров для действий против таких
же отрядов монголов, рыскающих в окрестностях столицы. Такие же отряды
должны быть сформированы и в стране к северу от Желтой реки (Хэ-бэй).
4) Хорезмшах и цзиньские военные власти в значительной степени
облегчили ему эту задачу, раздробив свои силы и перейдя к обороне
отдельных городов.
— 447 —
организации своей конницы, выступавшей обыкновенно в поход
с заводными лошадьми, он имел большую возможность, чем
неприятель, сосредоточить к полю сражения возможно большее
количество войск и таким образом в нужном пункте оказаться
сильнее последнего. Впрочем, в этой части стратегия Чингис-
хана не представляет чего-либо нового. В той же степи, за
столетие до Р. X., она уже применялась китайцами, которые
в целях более успешной борьбы с хуннами перешли от обо-
роны к наступлению и ради этого впервые ввели у себя кава-
лерию, обученную стрелять из лука в конном строю, и повели
наступление несколькими колоннами, сметая на пути стойбища
кочевников 1). Той же стратегии держались и кочевники Мон-
голии, обыкновенно отступавшие, однако, перед перспективой
брать города и становившиеся господами Китая лишь в смут-
ные моменты жизни этого государства. При менее благопри-
ятной политической кон’юнктуре пришлось действовать Чин-
гис-хану, и в результате—семнадцати лет непрерывных воен-
ных успехов оказалось недостаточно, чтобы сломить сопроти-
вление Цзиньской империи, которая окончательно пала только
в 1234 году. Столь продолжительная борьба, выдержанная
чжурчженями, об’ясняется до некоторой степени малочислен-
ностью монгольских сил, оперировавших в северном Китае.
Армия, которую оставил после себя Чингис-хан, насчитывала
едва 130 тысяч человек монгольских воинов 2), и только его
военный гений и выдающиеся организаторские способности
давали ему возможность разбросать эти небольшие силы на
огромном пространстве от Кореи до Кавказа и Инда, оста-
ваясь повсюду сильным настолько, чтобы подавить малей-
шую попытку к восстанию. Современники пишут, что Чингис-
J) См. выше стр. 104.
2) D'Ohsson, op. cit., II, стр. 3. В состав этой армии вошли кроме
коренных монголов 10,000 киданей и 10,000 чжурчженей, испытанная
преданность коих давала Чингис-хану основание к зачислению их в состав
монгольских корпусов. Howorth—„History of the Mongols", I, стр. 115,
приводит ббльшую цифру, а именно 230,000, но он вводит в нее войска
Мухури (52,000) и Бургуджи нойона (47,000), состоявшие главным образом
из немонгольских частей. Ту же цифру дает и v. Erdmann—„Temudschin
der Unerschutterliche", стр. 446—455, приводя вместе с тем на основании
данных, заимствованных у Рашида, подробный перечень всех войсковых
частей основной армии Чингис-хана (130,000 чел.).
— 448 —
хан двигал многотысячными армиями, составленными исклю-
чительно из контигентов, набранных среди покоренных наро-
дов. Если это и так *), то надо было все же иметь достаточно
силы и обаяния, чтобы вести в бой такие войска.
История Средней Азии знает не мало примеров, когда
победители, по выражению китайских историков, геройствовали
силами покоренных народов; одинаковым образом действовали
и китайцы, искусно пользуясь раздорами кочевников в завоева-
тельных целях. Но масштаб этих прецендентов не может быть
поставлен в уровень с тем, что мы видим в эпоху Чингис-
хана. Только турки в этом отношении до некоторой степени
приблизились к монголам, но и они не отваживались бросать
одну часть народа на другую и формировать войска из горо-
жан только что покоренных владений. Вообще легче предста-
вить себе Батыя во главе миллиона войск, набранных среди
кипчаков, канглов и других кочевников 2), воителей par excel-
lence, охотно становившихся под знамена сильных вождей, не
разбирая их национальности, чем Угэдэя в роли полководца
небольшой армии, набранной среди чжурчженей и северных
китайцев и предназначенной для раззорения и покорения под
монгольскую пяту их сородичей 3). Впрочем события той эпохи
нам еще так мало известны, что правильные выводы из них
9 В „Ган-му" (Иакинф, op. cit., стр. 65) читаем: Чингис-хан, оставя
часть войск по северную сторону Пекина, разделил 46 китайских дивизий,
а равно монгольские войска, на три армии и, поставив во главе западной
своих сыновей Джучи, Джагатая и Угэдэя, послал их на юг опустошать
страну между городами Пин-ян и Тай-юань. См. также Gaubil, op. cit,
стр. 57.
Таких примеров можно привести очень много.
2) Березин, op. cit., стр. 446; Саблуков, op. cit., стр. 104—105.
3) На это можно возразить, что в эту эпоху национальное чувство не
пробуждалось еще с особенной силой в народных массах и что даже в Европе,
при том в начале XIX столетия, принцип национальности был настолько
мало понятен, что мог состояться так называемый рейнский союз немец-
ких государств, обязавшийся содержать для Наполеона 63-тысячный кор-
пус войск, который и сражался в Пруссии в 1806 году. Мне кажется,
однако, что в основе такого возражения лежало-бы неверное освещение
фактов, ибо нельзя смешивать политику монархов с совершенно естествен-
ным чувством народной солидарности; взрыв национальных чувств, охва-
тивший немецкие земли в 1813—1814 годах, служит тому доказательством.
Засим следует иметь также в виду, что в начале XIX столетия в немец-
— 449 —
бдва-ли возможны, и если я тем не менее счел необходимым
на них остановиться, то лишь для того, чтобы оттенить те
условия, в каких пришлось действовать Чингис-хану.
По мере вторжения вглубь страны неприятеля для обеспе-
чения и устройства сообщений в тылу армий приходится зани-
мать важнейшие пункты гарнизонами, устраивать этапы и т.п.,
что требует большого расхода войсковых частей; в виду мало-
численности монгольских войск Чингис-хан лишен был этой
возможности ’), почему, как указывалось уже выше * 2), и обес-
печивал свой тыл уничтожением крупнейших центров оседло-
сти. Для него это было необходимостью, от которой он отсту-
пал только в исключительных случаях 3).
В заключение мне остается еще отметить, что Чингис-хан
вел компании, повидимому, без выработанного заранее плана,
который если и составлялся, то обнимал только постановку бли-
жайшей цели, не переходя за пределы первых столкновений
с неприятелем.
Подводя итог вышеизложенному, следует сказать, что Чин-
гис-хан держался тех положений, которые признаются важней-
шими и современными тактикой и стратегией.
Возвращаюсь к изложению хода исторических событий
в Средней Азии после смерти этого великого монгола.
На том же совете монгольских князей, который провозгла-
сил Угэдэя ханом, было решено продолжать завоевательную
политику Чингис-хана и с этой целью отправить войска: в Пер-
сию против Джалаль-ад-Дина, который, воспользовавшись отхо-
дом монгольских войск на восток, успел уже вернуть часть
отцовских владений, в Тургайскую область и на Волгу против
болгар и кипчаков и, наконец, на юг, в Китай, где общее поло-
жение дел приняло явно неблагоприятный оборот для монголов.
ких государствах не существовало еще национальных армий; они компле-
ктовались вербовкой, насчитывали свыше 50% иностранцев и носили явно
космополитический характер. Что касается Китая, то там сильное нацио-
нальное чувство умело проявляться за долго до эпохи Чингис-хана.
9 Он оставлял под охраной небольших монгольских отрядов только
войсковые обозы.
2) Стр. 441.
3) Так, например, он не тронул городов нынешней Семиреченской
области, сдавшихся ему без сопротивления.
Том II.	291
— 450 —
В период регентства Тулуя (1227—1229 г.г.) военные опе-
рации в Северном Китае не прекращались, хотя и велись
монголами без должной энергии. Мухури скончался еще
в 1223 году, его же преемники, не имея его талантов, стали
более заботиться об удержании захваченной территории, чем
о новых завоеваниях; все же к концу 1227 года покорение
юго-восточной Гань-су х) и южной Шэнь-си к югу от реки
Вэй было закончено, и монгольские владения на этом участке
границы сошлись с владениями Сунской империи. Но в 1228
году монголов постигла крупная неудача под селением Да-чан-
юань * 2), и так как это была первая решительная победа3)
чжурчженей за истекшие восемнадцать лет непрерывной борьбы
с монголами, то победитель Вань-янь Чэнь-хо-шан удостоился
чрезвычайных наград, как равно и его войска, навербованные
среди уйгуров, тангутов, маней, тогонцев 4) и беглых китайцев—
„людей, по словам „Ган-мунаглых, хищных и необуздан-
ных", которых, однако, Чэнь-хо-шан сумел не только укротить,
но и подчинить строжайшей дисциплине. Эта неудача монголов
повлекла за собой отпадение почти всей Шэнь-си 5 б) и вызвала
выступление Тулуя с мирными предложениями. Но цзиньский
главнокомандующий Ира-буха, принудивший монголов снять
осаду и отступить от Цин-ян-фу (в 1230 г.), вернул монгольских
послов к Тулую с таким высокомерным ответом: „Я. привел
9 Здесь был взят последний оплот цзиньцев—город Си-хэ-чжоу.
2) D'Ohsson, op. cit., II, стр. 17, полагает, что это селение находилось
близь Цин-ян-фу, но это означало-бы, что монголы потеряли перед тем все
свои завоевания в Шэнь-си, между тем у Иакинфа, op. cit., стр. 146, ска-
зано, что монгольские войска в 1228 году „вступили" в Да-чан-юань.
3) Вероятно, размеры этого поражения были преувеличены. Иакинф,
op. cit., стр. 47, пишет: „Чэнь-хо-шан сражался за престол, почему для
вящей его похвалы и написано совершенно разбил*.
4) Иакинф, op. cit., стр. 146. На сколько мне известно, это последнее
упоминание китайской истории об этом народе.
б) В „Ган-му" говорится, что войска Чэнь-хо-шана первые всходили
на городские стены, первые устремлялись на неприятельские ряды в откры-
том бою, составляя опору прочих корпусов цзиньской армии, что указывает
на ряд дальнейших столкновений между монгольскими и цзиньскими
войсками притом с неблагоприятным исходом для монголов. Из дальней-
шего впрочем следует, что Чэнь-хо-шан разбил монголов еще в двух пунк-
тах: под Вэй-хой-фу .и Дао-хой-гу.
— 451 —
свои войска в порядок, и если ты не потерял еще охоты
драться, то приходи". Это был вызов, на который не могли
не отозваться монголы.
Во главе войск, посланных советом князей в Китай *),
стояли Угэдэй и Тулуй; авангардом командовал один из
лучших полководцев Чингис-хана—Чжебэ.
Пройдя без столкновений с цзиньскими войсками север-
ную часть Шэнь-си, монголы в треугольнике между городами
Цзин-чжоу, Фын-сян и Тун-чжоу уничтожили до шестидесяти
укрепленных пунктов и, переправившись через реку Вэй,
взяли приступом город Хуа-чжоу; тогда главные силы цзинь-
цев отступили на восток и сосредоточились у города Вынь-сянь.
В 1231 году после упорного сопротивления пали города
Фын-сян, Си-ань-фу и Хэ-чжун * 2). Не довольствуясь, однако,
возвращением утраченной было территории, Угэдэй решил
вторгнуться в пределы Цзиньской империи, дабы навсегда
покончить с этой державой, но так как на пути монгольских
войск находились трудно доступные и хорошо защищенные
горы ТгЬ-лин-шань, форсирование которых могло-бы надолго
задержать монголов, то он решил осуществить план, рекомен-
дованный еще Чингис-ханом, и обойти эти горы с юга, доли-
ной Хань-цзяна, т. е. по территории Сунской империи, ради
чего и обратился с соответственной просьбой к сунскому импе-
ратору. В пограничном китайском городке его посол был,
однако, убит, и это фатальное обстоятельство дало повод мон-
голам силой занять нужную им территорию. Таким образом
возникла война, поставившая монголов против всего Китая
и одновременно против Кореи, решившей использовать этот
момент для свержения монгольского ига. С Кореей монголы
справились быстро, что касается Сунской империи, то борьба
с нею, столь же упорная, как и с Цзиньской империей, закон-
чилась только в 1280 году.
9 Кроме войск, стоявших в Монголии, сюда направлена была также
часть сил, находившихся в распоряжении Джагатая („Юань-чао-ми-ши",
стр. 153).
2) Ныне Пу-чжоу в провинции Шань-си. Он пал позднее других
городов (Иакинф, op. cit., стр. 162; d'Ohsson, II, стр. 25—26; de Mailla, op.
cit, IX, стр. 144).
— 452 —
Монголы вторглись в Южный Китай двумя колоннами.
Гля.пньте силы под начальством Тулуя после взятия города
Син-юань, ныне Хань-чжун-фу, двинулись на восток долиной
реки Хань-цзяна, вспомогательный же отряд, назначенный для
прикрытия их тыла со стороны Сы-чуани, занял долину реки
Цзя-линь-цзян на юг от города Нань-бу-сянь.
Цзиньские полководцы встретили Тулуя между городами
Нань-ян-фу и Юй-чжоу ’), но это первое столкновение, несмотря
на проявленное с обеих сторон упорство, не имело решитель-
ного исхода. Тем не менее, Тулуй счел необходимым отступить
за реку Хань-цзян, но оставался там недолго, и когда полу-
чил известие, что главные силы монголов по льду перешли
Желтую реку, то быстро двинулся им навстречу и, несмотря
на неоднократные попытки цзиньской армии преградить ему
путь * 2), все же достиг города Юй-чжоу на реке Цин-хэ, где
и соединился с армией Угэдэя. Чжурчжени оказались здесь
почти окруженными монголами; имея, однако, во главе таких
полководцев, как Ира-буха, Вань-янь Хада и Вань-янь Чэнь-
хо-шан, они решили дорого продать свою жизнь. Принужден-
ные принять бой при невыгодных для себя условиях, они
потерпели поражение и, отступив к Юй-чжоу, заперлись в этом
городе. Но он был взят, и все его защитники перебиты 3).
1) D'Ohsson, Op. cit., II, стр. 25, пишет: „к юго-западу от Наиь-ян-фу“.
2) Этот переход с юга на север Хэ-нани зимой представил огром-
ные трудности как для монголов, остававшихся по суткам без пищи, так
и в особенности для цзиньской армии, которая, будучи составлена главным
образом из пехотных частей, получила задачу сдержать неприятеля. Этой
задачи выполнить она не могла, благодаря своей сравнительной мало-
численности, не позволявшей ей занять фронт настолько широкий, чтобы
помешать охвату флангов. Под давлением этого охвата ее отступление
скоро приняло беспорядочный характер, и только военный талант ее
полководцев хранил ее от преждевременного разгрома.
3) Китайские летописцы пишут, что обстоятельства смерти Чэнь-хо-
шана и доныне производят впечатление на читателей. Когда он был схва-
чен, он велел отвести себя к Тулую, и на вопрос последнего: кто он—
отвечал: „Я—полководец Чэнь-хо-шан, разбивший монголов под Да-чан-
юанем, Вэй-чжоу и Дао-хой-гу. Если-бы я был убит в схватке, то могли-бы
подумать, что я скрылся и изменил отечеству; теперь же будут знать,
каким образом я умер". Так как он отказался преклонить колена перед
Тулуем, то палач отрубил ему ноги; но даже и после того, как ему разо-
рвали рот до ушей, он не переставал кричать: „Никогда до этого не уни-
— 453 —
Засим монголы разлились по Хэ-нани и овладели городами
Шань-чжоу, Сун-чжоу, Жу-чжоу, Сюй-чжоу, Чжэн-чжоу, Суй-
чжоу, Чэнь-чжоу, Бо-чжоу, Ин-чжоу, Шоу-чжоу и некоторыми
другими, менее значительными, т. е. не только центральной
частью этой провинции, но и прилегающими частями провин-
ций Ань-хой и Цзян-су. Одновременно цзиньские войска, охра-
нявшие проходы через ТгЬ-лин-шань и имевшие свою штаб-
квартиру в городке Вынь-сян-сянь, аттакованные с тыла,
частью принуждены были положить оружие, частью бежали
вглубь гор, где и погибли от голода, стужи и меча монголов.
Таким образом империя осталась без защитников, и дальней-
шая борьба ее, хотя и затянувшаяся на два года, предста-
вляла уже только агонию государства, в котором растеряв-
шееся правительство, спасая себя от гибели, металось из города
в город, пока, наконец, не шал последний оплот его—город
Цай-чжоу (1234 г.) ’).
Но и монголам победа эта десталась не дешевой ценой,
что явствует из того, что Угэдэю пришлось не только оставить
завоеванную территорию Сунской империи, но и просить
у императора Ли-цзуна о присылке вспомогательного кор-
пуса 2), что и было последним исполнено после того, как мон-
голы обязались уступить ему часть земель Цзиньской империи,
а именно, почти всю Хэ-нань. Упорство, проявленное чжур-
жусь!“ Потрясенные этим ужасным зрелищем, монгольские офицеры, делая
возлияние кумысом, молили: „Великий воин! если когда-либо ты вновь
возродишься, то удостой этим нашу землю!"
Не менее славно погиб и Хада. Он был захвачен монголами Субутая.
Перед казнью он пожелал видеть этого полководца и на вопрос последнего,
что побудило его этого добиваться, ответил: „Твое чрезвычайное мужество.
Небо, а не случай, родит героев! И так как я теперь тебя видел, то спо-
койно пойду на казнь".
Не изменил своему государю и Ира-буха, который на настойчивые
предложения Тулуя—перейти на службу Угэдэю, неизменно ответствовал:
„я сановник империи Цзинь; таким и умру". Он был также казнен.
9 У J. Dyer Ball—„Things Chinese or notes connected with China",
стр. 412, имеется указание, что после падения Цзиньской империи остатк
чжурчженей возратились в Маньчжурию на берега Сунгари и средней
Ляо-хэ, где и поселились.
2) Монголы дважды отправляли своих послов к сунскому императору,
уговаривая его вступить с ними в союз против чжурчженей (Иакинф,
op.' cit., стр. 192).	I
— 454 —
чженями в защите своих городов, было необычайное; в неко-
торых случаях жители доходили даже до каннибализма х).
В обороне стен принимало участие не только все мужское
население, но и женщины; когда недоставало наконечников
для стрел, их заменяли монетой, когда не хватало стрел,
собирали монгольские и, разрезая их на части, стреляли
такими обрезками из особых, изобретенных тогда же, снаря-
дов. Примеры необыкновенной стойкости и мужества были
бесчисленны. Но все это не могло заменить собой отсутствия
организованной обороны и твердой власти в стране: последний
император Нин-цзя-су имел достаточно силы воли, чтобы
покончить с собой, но был настолько легкомыслен, что, бла-
гополучно добравшись до Цай-чжоу, последнего из оставшихся
у него городов, издал приказ о немедленном наборе в нем
„дворцовых девиц и устройстве садов для отдохновения
и прогулок“ 1 2).
Тулуй не дожил до падения Цзиньской империи. После
утомительного хэнаньского похода 3) он хотел провести лет-
ние месяцы на берегах О нона, но там его постигла болезнь,
от которой он и умер в октябре 1232 года.
Войска, посланные Угэдэем в Персию, застали эту страну
в полном восстании.
Потеряв свою армию на берегах Инда 4 *), Джелаль ад-Дин,
преследуемый монголами, успел тем не менее сравнительно
благополучно б) добраться до Дели 6); но пребывание его здесь
1) В „Ган-му" читаем: „Городское управление приказало умертвить
старых и малолетних и топило из них сало. Ужасно даже слышать об
этом! Когда о сем узнал сунский полководец Мын-гун, то немедленно
послал Дао-ши умолять жителей сдаться, дабы прекратить это страшное
дело, но его не послушали". И еще: „Одни в виду других умирали от
голода. Чиновники и жены их просили милостыню на улицах. Некоторые
дошли до того, что ели своих жен и детей. Всякие изделия из кожи
варили для утоления голода... Дома знаменитых жителей, лавки и трактиры,
все было сломано на дрова..."
2) Иакинф, op. cit., стр. 219.
3) D’Ohsson, op. cit., II, стр. 30.
4) См. выше стр. 430—431. Houdas, op. cit., стр. 139.
б) Об его столкновениях с местными князьками, из коих он неизменно
выходил победителем, см. Houdas, op. cit., стр. 143 и след.
6) Шемс ад-Дин Ильтумиш, владетель Дели, по словам Несеви
{Houdas, op. cit., стр. 150), выставил-было против него огромные силы:
— 455 —
было небезопасным, так как местный султан, внешним обра-
зом оказывая ему почет, искал только случая его погубить
и даже вступил в этих видах в союз индийских князей, поста-
вивших себе целью силой изгнать его из своих владений *).
На его счастье из Ирака к нему подошло значительное под-
крепление, давшее ему возможность не только благополучно
отойти к р. Инду, но и разбить на пути войска княжества
Синд. Его мечтой было, однако, вернуть отцовские земли,
и потому, не развивая своего успеха в Индии, он покинул
эту страну и прямой дорогой через пустыню направился
в Персию.
В Кирман он вступил во главе 4.000 всадников * 2), но
в этой провинции он не встретил сопротивления, как равно
и в Фарсистане, где правитель Шираза поспешил выслать ему
навстречу своего сына и почетный эскорт из 500 всадников.
Иную встречу нашел он в провинции Ирак Аджеми, где неза-
долго перед тем успел утвердиться его младший брат Гияс,
который не пожелал добровольно уступить ему свою власть;
но он принужден был это сделать после того, как обнаружи-
лось, что большая часть его войск перешла под знамена Дже-
лаль ад-Дина. Когда же весть о сем обошла Персию, то и пра-
вители городов Мазандарана и Хорасана, водворившиеся там
после ухода монголов, поспешили ему подчиниться. Таким
100.000 чел. пехоты, 30.000 чел. кавалерии и 300 боевых слонов; но число
врагов никогда не смущало Джелаля, и он с своим ничтожным отрядом
не задумался принять этот вызов. Он отважно напал на часть этой армии,
причем его авангард совершенно неожиданно для себя оказался в центре
расположения противника, который, полагаясь на свою многочисленность,
не принял никаких мер предосторожности. Это обстоятельство до такой
степени потрясло Шемс ад-Дина, что он немедленно выслал парламенте-
ров с предложением мира. Сказочные успехи Джелаля в Индии тем более
замечательны, что тамошние государства представляли в то время далеко
не легкую добычу для завоевателей, что и показали дальнейшие попытки
монгольских властителей овладеть этой страной.
*) Hondas^ op. cit., стр. 151.
2) Состояние этого отряда после перехода через пустыню оказалось
ужасным; большинство потеряло в пути своих лошадей и ехало частью на
ослах, взятых из состава обоза. Но во главе его стоял Джелаль, и это
одно обстоятельство обеспечивало ему успех в решении предстоявшей
задачи—обратного завоевания Персии (Houdas, op. cit., стр. 157)!
— 456 —
образом к концу 1224 года Джелаль ад-Дин явился признан*
ним властителем той части Персии, которая некогда входила
в состав Хорезмской державы 1).
Он принял ее раззоренной, разделенной на множество
мелких сатрапий, частью во власти различных искателей при-
ключений, которые озабочены были только собственным обо-
гащением 2), и совершенно неподготовленной к войне с мон-
голами, новое нашествие коих было между тем неминуемо.
Но Джелаль ад-Дин не имел качеств, необходимых прави-
телю; это был только солдат. Безумно храбрый, предприим-
чивый, но в то же время крайне легкомысленный, он предста-
влял себе жизнь не иначе, как на поле битвы или в кругу
приятелей за чаркой вина. Он удивительно напоминал харак-
тером своего современника Ричарда I Львиное сердце (умер
в 1199 году) и так же, как этот последний, любил опасные
приключения. Рассказывают, что перед битвой в Грузии
с превосходными силами неприятеля но вызвал на поединок
лучших бойцов вражеской армии и, только поразив пятого,
отличавшегося геркулесовским сложением и огромной силой,
ринулся в бой и одержал над ошеломленным врагом реши-
тельную победу. Вступая в битву, он не считался с числен-
ностью неприятельской армии, говоря окружающим: лев
ипкогда не считает баранов, на которых бросается. Руководя
сражением, он обыкновенно сам принимал в нем деятель-
ное участие, и его всегда видели там, где положение было
наиболее опасным. Несмотря на это, благодаря тому мастер-
ству, с каким он владел оружием, его изумительной ловкости
и присутствию духа, он ни разу не был серьезно ранен
и если и отступал, то лишь перед подавляющей числен-
ностью врага. Так было и на берегу Инда, где Чингис-хан,
видя изумительные деяния этого смуглого, невысокого роста
воина, воскликнул: „вот человек, которого каждый хотел-бы
иметь своим сыном!" 3)
*) Houdas, op. cit., стр. 163.
2) D’Ohsson, op. cit., Ill, стр. 8.
3) Согласно v. Erdmann’y („Temudschin der Unerschiitterliche", стр. 431),
Чингис-хан воскликнул: „Von einem solchen Vater musste ein solcher Sohn
entstehen; keiner sah je einen solchen Zeitgenossen und keiner horte je von
einem ihm Shnlichen mit Ruhm Gekronten!".
— Ш —
При таком характере, без административных способностей
и с взглядом на государство, не особенно разнившимся от
взгляда Ричарда I, не раз говорившего, что, найдись только
покупатель, он не постеснялся бы продать даже Лондон *),
Джелаль оказался не тем человеком, в котором так нуждался
в то время Иран. Он не только не залечил ран, нанесенных
этой стране монгольским вторжением, не уничтожил ее бес-
численных сатрапий, того зла, которое в корне подтачивало
ее благосостояние, внося в то-же время крайнее расстройство
в военную ее организацию, и не восстановил ее оборонительных
средств, но и навязал ей ряд новых войн, которые довели
платежные силы населения до чрезвычайного напряжения.
Утвердившись в Ираке, Джелаль в 1225 году вторгся
в Хузистан, входивший в состав Багдадского халифата, огра-
бил эту страну и во главе небольших сил двинулся на Багдад.
По пути он на голову разбил высланную против него армию
халифа Насира, взял приступом несколько городов, пленил
князя Эрбильского, ведшего халифу вспомогательные войска,
но затем, после всех этих побед, неожиданно бросил багдад-
ское направление и повернул на север, в Азербейджан, где
и занял Марагу. Вероятно, его побудило к этому известие
о грабежах, произведенных в этой провинции его зятем Туга-
ном. Появление Джелаля в Азербайджане было столь неожи-
данным для последнего, что он и не подумал о сопротивлении
и беспрекословно подчинился его требованию присоединить
свой отряд для совместной осады Тавриза.
После взятия этого города Джелаль вторгся в Грузию,
которая с некоторых пор стала грозой мусульман. Он разбил
на голову высланное против него войско, но, получив известие
о волнениях в Тавризе, поручил Гиясу докончить ее завоева-
ние, сам же возвратился в Азербейджан, где и успел потушить
восстание, схватив заговорщиков. Вернувшись затем в Грузию,
он вновь разбил высланные против него войска и взял при-
Место Инда, где Джелаль после нескольких часов боя его переплыл,
защищаясь щитом от сыпавшихся на него стрел, получило название Джол
Джелали—„Дороги Джелаля" (см. Petis de la Croix—„Histoire de Timur-bec,
connu sous le nom du Grand Tamerlan", III, стр. 46).
r) Он так и поступил с Шотландией, верховные права над которой
продал своему родственнику Вильгельму Льву.
Том II.	292
— 458 —
ступом город Тифлис, который и отдал на разграбление. Из
Тифлиса он был, однако, еще раз вызван в Персию,. где
поднял восстание наместник Кирмана. Быстро справившись
и с этим восстанием, он уже на обратном пути в Исфаган
встретил гонца с тревожными известиями из Закавказья, где
в его отсутствие дела приняли неблагоприятный для него обо-
рот. Но он приступом взял здесь город Ани *), в котором цри
его приближении заперлись остатки разбитых им грузинских
армий, осадил затем Карс и одновременно совершил опусто-
шительный набег на Абхазию, чем еще раз доказал грузинам
всю тщету их попыток к восстановлению своего царства.
Конец 1226 года застал его уже снова в Азербейджане, где
он успел окружить и уничтожить туркменский отряд, преда-
вавшийся грабежам в этой провинции.
В 1227 году он имел первое столкновение с монголами,
отряд которых проник в Персию до Дамгана. Он разбил этот
отряд и преследовал его в течение нескольких дней. В сле-
дующем году монголы вновь вторглись в Персию, пройдя на
этот раз до Исфагана, где Джелаль сосредоточил все, что мог
собрать к этому времени. В первые же дни ему удалось уни-
чтожить их раз’езд силой до 2.000 человек * 2), но затем, когда
Гияс ему изменил и увел из под Исфагана свои войска 3),
монголы получили, повидимому, перевес в силах, и шансы его
победы над ними значительно сократились. Тем не менее он
принял бой, и правое крыло его войск, которым он командо-
вал лично, успело не только опрокинуть монголов, но и пре-
9 Ныне—селение Эриванского округа; некогда—столица Армении.
2) Несеви пишет, будто Джелаль лично отрубил головы двумстам
пленным, остальных же отдал на растерзание толпе. Рассказ этот неправ-
доподобен уже потому, что Джелаль был вспыльчив, но не Жесток. Кип-
чаки сохранили о нем надолго добрую память за то, что, будучи тогда
еще наследником престола, он освободил из плена их соплеменников.
Когда представлялась к тому возможность, он всегда щадил человеческую
жизнь и никогда не злоупотреблял своим правом карать смертью даже
государственные преступления.
3) Он ушел в Хузистан; когда же туда дошла весть, что Джелаль
вернулся в Исфаган и был встречен там как победитель, он бежал сначала
к ассасинам (исмаилитам, см. выше стр. 421) в Аламут, а засим в Кир-
ман, где и был убит по приказанию наместника этой провинции, заподо-
зрившего его в желании захватить в ней верховную власть.
— 459 —
следовало их до Катана; в то-же время, однако, левое крыло,
увлеченное также преследованием, попало в засаду и в своем
паническом бегстве смешало центр, который, несмотря на все
усилия Джелаля внести порядок, не выдержал стремительной
монгольской атаки. Отступление сменилось вскоре бегством,
п Джелалю, оставшемуся только с небольшой кучкой всадни-
ков, едва удалось пробиться сквозь ряды неприятеля. Но
победа эта досталась монголам столь дорогой ценой, что они
не имели возможности воспользоваться ее плодами и отсту-
пили на север с поспешностью, не слишком отличавшеюся от
бегства. Джелаль вернулся в Исфаган.
Воспользовавшись, затруднениями, выпавшими на долю
хорезмийцев, восстали Грузия и Азербейджан. Но Джелаль
ад-Дин остался верен себе. Организовав преследование мон-
голов х), он с свойственной ему быстротой достиг Тавриза,
умиротворил этот город и засим во главе лишь небольшого
отряда вступил в пределы Грузии, где и одержал блестящую
победу над многочисленной вражеской ратью, состоявшей из
отрядов грузин, аланов, армян, абхазцев и других горцев * 2).
В 1229 году Джелаль вторгся в северную Месопотамию
и осадил город Калаат, который и взял приступом после
шестимесячной осады в апреле 1230 года. Тогда против него
составилась коалиция властителей Северной Сирии, Месопота-
мии и Малой Азии, которые, воспользовавшись его болезнью,
успели соединить свои войска в Сивасе и направить их затем
на Калаат.
Джелаль, имея при себе лишь ничтожные силы 3), тем
не менее выступил навстречу союзникам, с которыми и стол-
« кнулся под Эрзинджаном (Эрсингяном). На этот раз, однако,
его отряду, утомленному тяжелыми переходами, пришлось
иметь дело с противником, не только значительно превосхо-
9 Посланный им отряд преследовал монголов до берегов Аму-дарьи.
2) Перед этой битвой, чтобы поднять упавший дух своего войска,
он вызвал на поединок лучших бойцов неприятельской армии; о сем гово-
рилось выше стр. 456.
3) После взятия Калаата он частью распустил свои войска, частью
разбросал их небольшими отрядами между Калаатом и Меласгердом, кото-
рый осаждал его визирь.
— вво-
дившим его своей численностью, но и вооружением ’), и он
был разбит.
Джелаль ад-Дпн бежал в Хой. Но победители не захотели
воспользоваться плодами своей победы, и Ашраф, эмир Кала-
ата, прислал на имя визиря Джелаля следующее письмо: „Твой
государь—султан магометан и их оплот против монголов. Все
мы знаем, сколь гибельной для ислама была смерть его отца,
и понимаем, что малейшее ослабление могущества султана
станет фатальным для нашей религии, и что его потери отра-
зятся на всем мусульманском мире. Почему же ты, муж, уму-
дренный опытом, не внушаешь ему более мирного образа
мыслей? Передай султану, что я гарантирую ему искреннюю
дружбу и могущественную поддерку султана Рума и моего
брата, повелителя Египта" * 2). Джелаль принял протянутую ему
руку и клятвенно обещал не посягать более на целость их
владений.
Между тем с востока уже вступали в пределы Хорасана
передовые отряды армии Чирмагуна, посланного Угэдэем для
покорения отложившегося Ирана.
Чирмагун, хорошо осведомленный о том, что творилось
в Персии, решил не дать Джелалю времени собраться с силами
п, не задерживаясь в пути взятием городов, быстро прошел
Хорасан и Ирак и мцмо Ардебиля вышел на Муганскую степь,
где в то время находился Джелаль, предававшийся кутежам
и охоте в ожидании подхода войск, усиленным набором коих
были заняты все его полководцы.
Появление близь султанской ставки монголов было для
Джелаля тем более неожиданным, что расставленные им на
пути от Ардебиля сторожевые посты, а равно высланные впе-
ред отряды разведчиков, очевидно, обойденные или снятые
монголами, не дали ему своевременно знать об их прибли-
жении.
9 Эмиры Сирии выставили только отборные конные части. По сло-
вам Киракоса (Dulaurier, op. cit., стр. 207—208; Патканов—„История мон-
голов по армянским источникам", II, стр. 10), честь этой победы принад-
лежала армянам и франкам, которые также приняли участие в коалиции
против Джелаля.
2) D’Ohsson, op. cit., Ill, стр. 46; Houdas, op. cit., стр. 348.
— 461 —
Несмотря на удивительную предусмотрительность и боль-
шое искусство, проявленное, в этом деле Чирмагуном, ему
все же не удалось схватить Джелаля и тем быстро покончить
с сопротивлением Персии; султан успел бежать в Азербейджан,
направив монголов по ложному следу.
Но с этого момента Джелаля стали преследовать неудачи:
восстало не только население Азербейджан а, но и долины
Аракса; изменил ему в числе прочих и визирь Щереф иль-
Мульк, который сделал все, от него зависевшее, чтобы поме-
шать своевременному сбору войсковых частей, достаточных
для отражения монголов; наконец, отказали ему в помощи
и владетели государств Передней Азии 1). При таких условиях
он решил было перенести свою штаб-квартиру в гор. Исфа-
ган, но затем отказался от этого плана и принял другой,
более фантастический: овладеть Румом 2), дабы использовать
затем материальные рессурсы этой страны в борьбе с могу-
щественным восточным врагом. 0 этой целью он двинул свое
войско на запад, но на пути, близь города Амида (Амадии),
был окружен монголами, от которых едва спасся бегством.
Преследуемый по пятам, он был еще раз ими настигнут
и снова спасся, на этот раз, однако, потеряв убитыми почти
всех своих спутников. Он скрылся в горах, но здесь попал
в руки курдов, которые и уб^ли его, не зная даже на кого
посягают 3).
Так бесславно погиб последний в династии хорезм-шахов,
величайший: из воинов, каких когда-либо имела Средняя Азия,
у которого не оказалось даже своего Фэди, чтобы воспеть его
ратные подвиги 4).,
х) В их числе и Ашраф, письмо, которого приведено было выше.
2) Государство это обнимало центральную часть Малой Азии. Оно
было основано и находилось под властью Сельджукидов; начиная с 1080—
1081 года (см. выше стр. 393—394).
3) Весть о смерти Джелаля распространилась не скоро. Ибн-ал-Асир
пишет: „Да смилуется аллах над мусульманами, да отвратит от них этого
(ужасного) врага! Пришел этот год к концу, а мы все еще не имеем досто-
верных сведений о Джелаль ад-Дине и не знаем: убит-ли он ими или
скрывается, опасаясь татар, или ушел из этого края в другой..."
4) Несеви, закончивший свои воспоминания о Джелаль ад-Дине
восклицанием: „видно самой судьбой было предопределено этому храбрей-
— 462 —
Последствия его смерти сказались тотчас же.
Чирмагун не замедлил изменить свою тактику в отноше-
нии туземного населения, и монголы разлились широким пото-
ком по Месопотамии, Руму, Курдистану, Азербейджану^ Гру-
зии и Армении, предавая все огню и мечу и совершая неслы-
ханные жестокости. На своем пути они нигде не встречали
сопротивления, так как всюду эмиры бежали первыми при их
приближении: „Трудно представить себе, пишет историк Ибн-
ал-Асир 1). тот панический ужас, который овладел тогда
всеми сердцами. Рассказывают, что однажды один монгол вор-
вался в большое селение и стал избивать его жителей, не
встречая ни в ком даже попыток к сопротивлению; в другой
раз безоружный монгол приказал своему пленнику лечь на
землю и не двигаться до тех пор, пока он не вернется с ору-
жием, и тот повиновался этому приказанию, хотя знал, что
оружие понадобилось монголу лишь для того, чтобы отсечь
ему голову. Таких фактов можно было-бы привести сколько
угодно**... Вооруженный отпор монголам дал только халиф
Багдада, и Чирмагун не рискнул вторгнуться в его земли.
Вступив в 1230 году в пределы Ирана, монголы в тече-
ние последующих двадцати лет ие переставали грабить то
одну, то другую из его частей, предпринимая одновременно
и более отдаленные экспедиции в сторону Сирии и на запад—
к Сивасу, но эти их действия имеют уже второстепенные исто-
рический интерес и значение.
Завоевание кипчакских степей 2) поручено было Чингис-
ханом в 1222 году старшему своему сыну Джучи, но тот умер 3),
шему льву погибнуть от действий лисиц", отвел в них слишком мало
места его бесчисленным ратным подвигам, которые и в то боевое время
казались современникам необычайными (см., например, Houdas, op. cit,
стр. 230, где приведен отзыв о нем монголов); засим в них не оттенена
также и его деятельность, как полководца.
*) D’Ohsson, op. cit, III, стр. 69—70; Тизеншузен—„Сборник мате-
риалов, относящихся к истории Золотой Орды", I, стр. 18, 42.
2) По словам Рашида {D’Ohsson, op. cit, I, стр. 353), не только этих
степей, но и Ибирь-Сибири, Болгарии, России и черкесских и башкурдских
земель. Под именем последних Рашид разумел Венгрию (см. Березпн—
„Нашествие Батыя . на Россию" в „Журн. Мин. Нар. Проев.", 1855, V,
отд. оттиск, стр. 7).
3) Вскоре после. возвращения Чингис-хана в Монголию.
— 463 —
не исполнив отцовского поручения, и эта задача возложена
была советом князей на его сына—Батыя.
Отложенный на некоторое время, поход этот осуществился
наконец в 1236 году, причем к участию в нем привлечены
были князья всех четырех ветвей ханской фамилии. „От мно-
жества воинов, собравшихся на восточной грани земель бол-
гарских, пишет Джувейни, земля стонала, и от громады
войск обезумели дикие звери и ночные птицы" 1). Болгария
пала, не будучи в состоянии отравить даже авангарда мон-
гольских' войск, шедшего под предводительством Субутая;
а засим покорены были аланы, кипчаки'2), мордва (мокша),
буртасы 3), и, наконец, очередь дошла и до русских земель,
завоевание которых закончено было в 1240 году. В том же
году, разделившись на четыре колонны, монголы вторглись
в Польшу, взяли Сандомир, разбили польское рыцарство под
Хмельником, выжгли Вроцлав и Краков; засим проникли
в Силезию и нанесли жестокое поражение соединенным силам
поляков и немцев под Лигницом (9-го апреля 1241 года).
В Моравии монголы были, однако, остановлены Стернбергом,
который заставил их снять осаду Ольмюца и отступить в Вен-
грию на соединение с армией Батыя. Этот последний с глав-
ными силами проник в Венгрию через Ужокский и Мункач-
ский (Лавочне) проходы в Карпатах, уничтожил венгерскую
армию при р. Шаяве (Сайо) и овладел Пештом. После под-
9 В состав войск Батыя вошли и контингенты, набранные среди
магометан Туркестана (D’Ohsson, op. cit., II, стр. 62).
2) Часть этих последних бежала на запад, перевалила Карпаты
и с разрешения короля поселилась в Венгрии.
3) Березин, op. cit., стр. 19, пишет, что, повидимому, буртасы утра-
тили свое племенное имя со времени покорения их монголами. Это—не так.
В Цивильском уезде, Казанской губернии, сушествует и до настоящего
времени несколько деревень, населенных буртасами, которых причисляют
(В. Сбоев—Исследования об инородцах Казанской губернии", I), хотя,
может быть, и без достаточных к тому -оснований, к чувашам. До XVII
века русские источники, упоминая о буртасах, называют их иногда „посоп-
ными татарами". Е. К. Огородников („Волжский бассейн по книге Большого
чертежа" в „Зап. И. Русск. Геогр. Общ. по отд. этногр.", 1881, IX, отд.
отт., стр. 47 и 62) указывает на то, что I Софийская летопись под
1396 годом ошибочно помещает буртасов или, как она их называет, пер-
тасов в Пермской губернии, так как они населяли Поволжье только
в пределах Саратовской и частью Симбирской и Казанской губерний.
— 464 —
хода сюда же четвертой, южной, армии, имевшей задачей
овладеть Трансильванией, он разделил свои войска на
несколько сильных колонн которым и поручил окончить
покорение Венгрии. Одна из этих колонн, доходила до Вены,
другая, под начальством Кадана, сына Угэдэя, преследовала
короля Бела IV через Хорватию и Далмацию до побережья
Адриатического моря, где и закончила свое наступательное дви-
жение. Полученное в это время известие о смерти Угэдэя
заставило Батыя спешно отозвать все свои войска и отступить
из залитого кровью Венгерского королевства.
Монголы в этом походе держались стратегии Чингис-хана,
причем крупные силы, которыми они располагали, позволяли
им в полной мере осуществлять основное его правило—дро-
бить силы неприятеля и разбивать - их по частям. Впрочем,
в России, как и в Польше, этот стратегический маневр мог
быть проведен ими тем успешнее, что общегосударственной
организованной обороны они в них не встретили: в России
давно уже получили преобладание центробежные стремления,
и князья превратились в вотчинников своих уделов, утратив
сознание в том, что они являются членами одной правящей
семьи, стоящей во главе единого государства, да и Польша
переживала такой же удельный период.
Засим современники отмечают, что и в этом походе мон-
голы употребляли свои обычные приемы борьбы: обман *),
ведение осадных работ силами окрестного населения, образо-
вание из пленных штурмовых колонн, что при большом коли-
честве захваченных в плен давало им возможность вести безо-
становочный приступ на протяжении нескольких суток, нако-
нец, опустошение оставляемых в тылу местностей, уничтоже-
ние крепостей и городов и истребление населения. При Чин-
гис-хане, как общее правило, щадились женщины, дети и люди,
обладавшие техническими познаниями, которые и уводились
в плен. Батый, забравший в половецких степях и .России
огромное число пленных, повидимому, стал ими тяготиться
!) Даже подлог. Захватив лагерь • при р. Шаяве, монголы нашли
в королевской ставке государственную печать и, пользуясь ею, стали рас-
сылать от имени короля Белы указы, отдававшие в их руки городское
и сельское население королевства.
— 4&> —
к концу похода и в Венгрии неоднократно отдавал приказание
не щадить даже детей. Только благодаря замечательной энер-
гии, проявленной» королем Бела в восстановлении порядка
и в поднятии благосостояния страны, Венгрия к концу его
царствования (1270 г.) несколько оправилась от страшных
последствий монгольского нашествия, но состав ее населения
резко изменился, так как для заселения обезлюженных тер-
риторий он принужден был пригласить немцев и половцев
(куманов). Не менее, если только не более, пострадала и юж-
ная Русь, которая стала вновь заселяться славянскими элемен-
тами, притом преимущественно с запада, лишь начиная с XIV
столетия.
‘Том ii.
30'
ГЛАВА VJIl.
Монгольский период
(с половины XII века до 1370 года).
(Продолжение).
Угэдэй однажды высказал, что монарх должен заботиться
не о накоплении материальных богатств, которые излишни,
раз человек не может вернуться из загробного мира, а о том,
чтобы отложить в сердцах людей сокровища своих поступков х),
и эти слова не расходились у него с делом. Тем не менее
эпоха его царствования не может быть отнесена к числу счаст-
ливейших, хотя деятельным его сотрудником по управлению
империей и был „совершеннейший из людей того времени" * 2 *)
канцлер Ълюй Чуцай, ибо к этой именно эпохе относятся
вышеприведенные слова последнего о падении правосудия
в империи 8). Главными тому причинами были: удельная
система управления Монголией, при которой императорская
власть не могла проявить себя достаточно энергично в делах
внутреннего управления страной, смешение судебной власти
с административной, на что указывалось выше 4), крайнее огру-
!) D’Ohsson, op. cit, II, стр. 88.
2) Иакинф, op. cit., стр. 293; d’Ohsson, op. cit, II, стр. 191. В „Ган-
му" о нем сказано: „если-бы не было 'Ьлюй Чуцая, то неизвестно, что ста-
лось-бы с человеческим родом", ибо ему миллионы людей обязаны своей
жизнью. Заслуги его перед родиной были огромны (см. Ab. Rtmusat—„Nou-
veaux mdlanges asiatiques", I, стр. 64 и след.; цит. у d’Ohsson'a, ibid.), и их
сумело оценить даже маньчжурское правительство, которое в 1751 году
приказало соорудить при его могиле новый храм и поставить новый памят-
ник с перечислением его деяний. В прежнем храме существовала статуя,
изображавшая его человеком с длинными свесившимися усами и бородой.
з) Стр. 441.
4) Стр. 440.
— 467 —
бение нравов как естественное последствие непрекращавшихся
войн, бесправное положение огромного числа покоренных, на
которых их победители смотрели с полным презрением, вообще
же торжество варварства во всех его проявлениях над зако-
ном, порядком, человечностью и культурой, а засим и харак-
тер Угэдэя, искавшего всегда компромисных решений, робкого
в своих действиях *), легко поддававшегося влияниям, вообще
же мало деятельного и легко забывавшего о делах управления
ради охоты, попоек и женщин. Говорят, что и причиной его
ранней смерти было злоупотребление спиртными напитками * 2 3).
После пяти лет междуцарствия 8) на престол возведен
был Гуюк (Куюк), старший сын Угэдэя, который занимал его
два года и умер в апреле 1248 года. Суровый, вечно боль-
ной 4 * *), он не сумел примирить с собой тех, кто остался недо-
волен его избранием, и после его кончины среди князей
образовалась сильная партия, на предварительном с’езде решив-
шая нарушить преемство в роде Угэдэя и передать престол
Мбнкэ, старшему и достойнейшему из сыновей Тулуя. На
сторону этих князей перешел и Батый, голос которого, как
старшего в роде, имел преимущественное значение ь). Он повел
дело со свойственной ему энергией и добился избрания Мбнкэ
*) См., например, d’Ohsson, op. cit, II, стр. 93—94, где приведен рас-
сказ о том, как Угэдей, чтобы спасти мусульманина, пойманного на берегу
реки в момент совершения предписанного ему законом омовения, от гро-
зившей ему казни, прибег к довольно сложному обману.
2) Когда Джагатай убедил его, наконец, не пить больше определен-
ного числа кубков в день, то он не посмел нарушить данного слова, но
заказал себе сосуды таких размеров, которые вознаградили его с избытком
за вынужденное у него обещание. Впрочем, он сам сознавал крайний вред
этой страсти и по словам „ Юань-чао-ми-ши “, стр. 159, включил ее в число
крупнейших своих недостатков. Таким же недостатком считал он и свое
бессилие в борьбе с женским влиянием. Плано Карпини (Иоанн де-Плано
Карпини—„История Монгалов", изд. А. С. Суворина, стр. 57) сообщает
как положительный факт, что Угэдэй был отравлен „теткой нынешнего
императора", т. е. хана Гуюка, которая и была казнена в числе „очень
многих других".
3) Несколько менее, так как Угэдэй скончался в декабре 1241 года,
Гуюк же вступил на престол в августе 1246 года.
4) Он разбит был параличем (Абулъ-Гази, перев. Саблукова, стр. 126).
б) Значение Батыя как старшего в роде всего лучше иллюстрируется
словами Мбнкэ, сказанными им Рубруку: „Как солнце освещает всю все-
— 468 —
в 1251 году. Внуки Угэдэя составили было заговор против
Мбнкэ, но он своевременно был открыт, и все его участники
за исключением, впрочем, князей, сумевших отстоять свою
непричастность к нему, поплатились за него головой 1).
Все эти события не отражались, однако, на внешней поли-
тике Монгольского государства, которая продолжала оставаться
неизменно агрессивной.
После падения Цзиньской империи Угэдэй грубо нарушил
свой договор о су неким правительством и не вывел войск из
Хэ-нани 2). Это послужило поводом к возобновлению военных
действий между обоими государствами.
Монголы перешли границу в трех пунктах: западная армия
вторглась в Сы-чуань, средняя имела задачей занять провин-
цию Ху-бэй, восточная—оставшуюся у Сунов часть Хэ-нани
и долину Ян-цзы-цзяна.
Первые действия монголов вдоль сычуаньской границы
оказались для них неудачными: их передовые отряды были
разбиты и отброшены на север китайским полководцем Цао-
ю-вынь; но когда подошли главные части армии князя Куй-
туна, преимущество в силах оказалось на стороне монголов,
и в первом же решительном столкновении с ними китайцев
Цао-ю-вынь был убит, а его войско уничтожено. Засим мон-
ленную, так равно и власть моя и Батыя распространяется на все народы.
Мы как два глаза в одной голове; хотя их и два, но оба смотрят всегда
в одном направлении".
*) Но и для князей дело это не прошло безнаказанным. Их лишили
права иметь свои войска, а некоторых из них и уделов; наконец, Шира-
мун, которому Угэдэй хотел передать монгольский престол, был впослед-
ствии по распоряжению Мбнкэ убит. Та же судьба постигла Джагатаева
внука Бури, казненного Батыем, и двух женщин —мать Ширамуна и ре-
гентшу Угул-гамиш, вдову хана Гуюка. Приверженцев князей Угэдэевой
ветви искали на всем протяжении Монголии от Желтой реки до Отрара
и Енисея, и много при этом погибло достойных людей, с которыми их
недруги искали лишь случая свести личные счеты. Во всяком случае то,
что произошло в улусах Джагатая и Угэдэя, едва-ли можно охарактеризо-
вать словом „разгром", как это делает Бартольд в прим, к 175 стр. соч.
Стэнли Лэн-Пуль—„Мусульманские династии".
2) История показывает, что монголы не придавали большого значения
договорам и вообще не стеснялись нарушать свое слово, данное врагу
даже при самой торжественной обстановке.
— 469 —
голы нигде уже на своем пути не встретили серьезного сопро-
тивления и в течение последующего месяца успели занять
долину Цзя-линь-цзяна, области Тун-чуань и Чэн-ду и округ
Вынь-чжоу, где вырезали почти все население. В начале
1237 года эта армия отошла обратно в Шэнь-си, после чего
вся страна вернулась под власть Сунов.
Средняя армия одновременно взяла города Сян-ян-фу,
Цзяо-ян и Дэ-ань, но под Цзян-лином х) монголы потерпели
неудачу и должны были снять осаду этого важного в страте-
гическом отношении пункта.
Действия восточной армии под начальством князя Хонь-
буха и полководца Чагана были менее успешны. Под городом
Чжэн-чжоу монголы понесли даже столь крупные потери, что
только в 1237 году с подходом подкреплений получили воз-
можность вновь перейти в наступление, причем заняли города
Гуан-чжоу, Ци-сянь и Суй-чжоу в восточной Хэ-нани. Попытки
их овладеть городом Хуан-чжоу-фу не увенчались, однако,
успехом, как равно и предпринятая уже в 1238 году осада
города Лу-чжоу-фу * 2 3 *), которую пришлось снять, несмотря па
чрезвычайную энергию, проявленную при этом обоими полко-
водцами 8).
1239 год был для них еще менее удачен, так как китай-
ский главнокомандующий Мын-гун сумел нанести им ряд
поражений и отобрать у них несколько городов. Эти неудачи
побудили монголов приостановить отправку новых войск на юг
и просить мира; но когда он был отвергнут сунским правитель-
ством, то они изменили свою обычную тактику. Оставив надежду
планомерного завоевания Су некой империи с теми силами, кото-
рыми они в то время располагали, они перешли к обычному
для кочевников ведению войн с культурными государствами
и до кончины Угэдэя предпринимали лишь грабительские
набеги на сопредельные, наиболее богатые, районы Южного
Китая.
Причину неуспеха, испытанного монголами в этой войне,
следует прежде всего искать в составе тех войск, которые были
9 Ныне гор. Цзин-чжоу-фу.
2) В провинции Ань-хой.
3) Gaubil, op. cit., стр. 95, пишет, что под Лу-чжоу-фу монголы испы-
тали более серьезное поражение, чем когда-либо прежде.
— 470 —
двинуты Угэдэем на юг; здесь оперировали преимущественно
корпуса, набранные из состава населения только что покоренной
Цзиньской империи, так как лучшие войска были отправлены
на запад в составе армий Батыя и на восток, где вновь вос-
ставшая Корея до 1241 года упорно отстаивала свою незави-
симость. Засим не мало монгольских сил поглощала также
Персия и Передняя Азия, а равно операции монголов в высо-
когорных районах Гиндукуша и Гималаев, где в это время
шло завоевание Кашмира и Северной Индии.
За период времени с 1241 по 1252 год имеются лишь
отрывочные известия о ходе военных действий монголов
в Южном Китае. Повидимому, наибольшие их усилия напра-
влены были к тому, чтобы удержать северные округа Сы-
чуани, и это им удалось, так как в 1253 году Хубилай, на
которого Мбнкэ возложил задачу овладеть землями, примыкав-
шими к Сунской империи с запада и юга, прошел Сы-чуань
без столкновений с китайцами.
После утомительного похода по трудно доступным горам *)
Хубилай вышел к реке Цзинь-ша на территории племени мосо 2),
которое добровольно ему покорилось. Но в царстве Нань-чао,
куда он вторгся, с трудом переправившись через стремитель-
ную Цзинь-ша, его встретили с оружием в руках, и Да-ли,
столица государства, открыла ему свои ворота лишь после
того, как народное сопротивление было окончательно сломлено,
и царь оказался в плену у монголов 8). Засим еще в том ясе
1253 году были покорены и тибетцы, населявшие горную
страну, примыкавшую с севера к Бирме.
Выполнением этой части возложенной на него задачи
Хубилай долясен был удовольствоваться 4), так как его вызвал
к себе Мбнкэ, встревоженный ложными слухами об его мятеж-
9	См. de Mailla, op. cit., IX, стр. 258.
2)	См. выше стр. 28.
3)	„Ган-му“ (Иакинф, op. cit., стр. 321). D'Ohsson, op. cit., II,
стр. 315, опираясь на de Mailla, op. cit., IX, стр. 257—262, излагает собы-
тия этой войны несколько иначе.
4)	„Ган-му “ (Иакинф, ibid.). D’Ohsson, op. cit., II, стр. 316, пишет,
что Хубилай выехал обратно в Монголию после взятия Да-ли и в походе
на тибетцев участия уже не принимал.
— 471 —
пых замыслах J). Его заместителем при войске остался Урянг-
кадай, сын Субутая, который и провел в Юнь-нани и Тонкине
четыре года * 2), покорив за это время ло-ло 3), а-лу 4), а-ва 5 б)
и 37 других маньских поколений и заставив Тонкин подчи-
ниться монголам.
В 1258 году Мбнкэ, собравший тем временем огромные
силы для войны с Сунской империей, предписал ему вторг-
нуться с юга в ее пределы и идти к городу У-чан-фу на
соединение с колонной Хубилая, что Урянгкадай и исполнил,
хотя вся его армия, потерявшая к тому времени от болезней
и беспрестанных кровопролитных схваток с воинственными
горцами почти 4/б своего первоначального состава, насчитывала
едва десять тысяч воинов. Подкрепленный отрядами, набран-
ными среди покоренных племен, он, однако, и с этими силами
сумел не только пробиться на север, но и одержать по пути
9 Хубилай получил от брата в управление Китай и прилегавшую
часть Монголии. Его гуманное отношение к китайскому населению было
истолковано при дворе Мбнкэ как стремление добиться популярности,
а затем и независимости.
2) В 1254 году он выезжал на отдых в Монголию и вернулся в Юнь-
нань через Тибет (?) только в следующем году.
3) См. выше стр. 28.
4) В этнологической и исторической литературе я не мог найти све-
дений, относящихся к этому племени.
б) Ма-дуань-линъ (Chavannes—„Documents sur les Tou-kiue Occiden-
taux", стр. 88) упоминает о тЬлэском племени а-ба, которое с одной сто-
роны отождествляется с племенем апар орхонских надписей и аварами
византийских историков, с другой—с а-дЪ „Тан-шу", т.-е. с эдизами тех-же
надписей. Одно из этих отождествлений должно быть, конечно, отброшено.
Где жили а-ба в точности неизвестно, но всего вероятнее где-нибудь
в Мо-нань (в Ала-шане или Ордосе), откуда они и могли быть впослед-
ствии оттеснены на юг, в бассейн р. Ян-цзы-цзяна, если только а-ба или
а-ва, с которыми здесь столкнулись монголы, действительно имеют какое-
либо отношение к т^лэсцам а-ба—сомнение тем более уместное, что
у Иакинфа, op. cit., стр. 327, сказано, что а-ва составляли часть населе-
ния государства А-бо, т. е. древнего царства Бо-го (Deveria—„La frontiere
sino-annamite", стр. 131). С другой стороны, однако, переселение в бас-
сейн р. Ян-цзы-цзяна если не тЪлэсцев а-ба, то иного турецкого племени
должно было иметь место, так как Hodgson („On the tribes of Northern
Tibet" в сборнике „Essays on the languages, literature and religion of Nepal
and Tibet") нашел элементы тюркского языка в говорах местных жителей.
— 472 —
несколько блестящих побед. Берегов Ян-цзы-цзяна он достиг
в 1260 году.
Монгольские войска вступили в империю Сунов тремя доро-
гами: из Шэнь-си в Сы-чуань и через Хэ-нань в Ху-бэй и Ань-хой.
Несмотря на неоднократные войны, которые монголы вели
в Сы-чуани, в их власти находились здесь лишь важнейшие пути
через провинцию и наиболее значительные из ее городов,
которые оставались, однако, под угрозой крепостей, в которых
упорно отсиживались сильные китайские гарнизоны. Насколько
непрочно было положение в этих городах монголов, доказы-
вает падение Чэн-ду-фу в тот момент, когда на выручку его
гарнизона подходил уже авангард армии Мбнкэ-хана. Мбнкэ
решил окончательно закрепить за собой Сы-чуань и система-
тическое завоевание этой провинции начал со взятия силь-
нейших ее крепостей в бассейне реки Цзя-линь-цзяна. Засим
пали города: Мянь-чжоу, Лян-чжоу *), Лун-чжоу * 2 3) и Я-чжоу;
но город Хэ-чжоу остановил успехи монголов. Несмотря на
четыре месяца чрезвычайных усилий, он не был взят, а раз-
вившаяся под его стенами эпидемия диссентерии заставила
монголов сначала сменить осаду блокадой, а затем и совсем
бросить этот город и отступить к северу. Жертвой эпидемии
сделался и хан Мбнкэ, который скончался в августе месяце
1259 года по дороге в Шунь-цин-фу 8).
Это событие приостановило компанию. Хубилай после
блестящего похода на юг вернулся из под стен осажденного
им города У-чан-фу, заключив перемирие с китайцами на усло-
виях, крайне унизительных для последних4), и по той-же
причине третья монгольская армия, успевшая уже не только
овладеть нижней частью долины Ху ай, но и проникнуть
отсюда далеко на юг в пределы Сунской империи 5 б *), отошла
обратно в Хэ-нань.
9 Ныне Бао-нин-фу.
2) Ныне Лун-ань-фу.
3) Gaubil, op. cit., стр. 121, ошибается, когда пишет, что Мбнкэ пал
при неудачном для монголов штурме города Хэ-чжоу.
4) Согласно этим условиям, скрытым, впрочем, от императора, послед-
ний признавал себя вассалом монгольского хана и обязывался вносить ему
ежегодную дань.
б) Она доходила до города Линь-цзянь-фу, в провинции Цзянь-си,
который и взяла приступом.
— 473 —
Одновременно с войной на востоке монголы вели войну
крупными силами и на западе, где Мбнкэ-хан поручил своему
брату Хулагу докончить завоевание Передней Азии.
Ни одна военная экспедиция монголов не подготовлялась
столь тщательно, как эта последняя, что видно, между прочим,
из следующих, предшествовавших ей, распоряжений: дабы
сохранить нетронутыми пастбища на пути следования войск
Хулагу, кочевому населению долин на запад от гор Тунгат *)
1) У d’Ohsson'a.) op. cit., Ill, стр. 35, говорится, что эти горы лежали
между Кара-корумом и Бишбалыком, что дает повод Bretschneider'у (Mediae-
val researches from Eastern Asiatic Sources", I, стр. 114) высказать предпо-
ложение, что так у монголов назывался Хангайский хребет.
Существовало-ли у монголов чингисхановской эпохи название Хан-
гай только как нарицательное для горных возвышенностей, богатых лесом
и пастбищами (см. Тимковский—„Путешествие в Китай", III, стр. 47),
или получило уже значение собственного имени и приурочивалось к опре-
деленному горному хребту, нам неизвестно; но первое кажется мне более
вероятным, ибо оно нашло себе полное отражение в том представлении
о Хангае, какое мы находим у китайских географов, об’единявших под
этим названием горные массы, различные по своему географическому поло-
жению, об’ему и значению, но неизменно такие, которые изобилуют лесом
и пастбищами. Так, на стр. 332 примечаний к „Мэн-гу-ю-му-цзи" мы
читаем: „Хангай, это знаменитые горы Халхи, богатые хвойным лесом
и водой. Высочайший их пик известен под именем Отхон-тэнгри. Они
тянутся на 1000 ли, то прерываясь, то вновь возникая, но являются-ли
они в виде сплошной цепи нескольких кряжей или в виде высот, разде-
ленных промежутками в несколько сот ли, монголы отчетливо распознают
по одевающей их растительности, какая из гор является продолжением
главного хребта". И далее: „Шэнъ-Яо замечает, что „Шуй-дао-ти-ган“
(геогр. соч., издан. Ци-шао-нанем в 1776 г.), основываясь на карте Мон-
голии, изданной при императоре Кан-си, гору, из которой выходит север-
ный исток р. Селенги [Харатайр, ныне Тельгир (Дэльгэр)-морин], счи-
тает за начало Хангая, а ту, в которой берут начало южный исток
р. Тамир и северный р. Орхона (т. е. пик Субур хаирхан) за южный конец
его; горы же, с которых стекают воды системы р. Чулуту (Чилоту), за
южный отрог главного Хангайского хребта. Новейшие карты переместили
Хангай на восток от Орхона, что соответствует прежнему представлению
о Хангае". Засим, на стр. 370 тех же примечаний говорится: „Хребет
Укэк лежит в расстоянии более 100 ли на юго-запад от Хангая", и,
наконец, на стр. 377, что р. Идэр (Эдер) выходит из гор Олбоцзи, лежа-
щих к юго-западу от гребня Хангайских гор. Из этих выдержек явствует,
что китайские географы представляют себе Хангай хребтом почти мери-
Том II.	3Q2
— 474 —
приказано было заблаговременно их покинуть; засим, предпи-
сано было повсеместно исправить дорогп и навести мосты на
понтонах через все крупные реки, в Персии же, сверх того,
заготовить и большие количества муки и вина; наконец, из
Китая были вызваны лучшие механики в числе тысячи чело-
век для управления метательными снарядами, бросавшими
камни, стрелы и горящую нефть.
Авангард этой армии выступил в Персию в мае 1252 года,
Хулагу с остальными войсками осенью 1253 года, но, проведя
летние месяцы 1254 года в горах Туркестана, он лишь в сен-
тябре 1255 года достиг Самарканда и в январе 1256 пере-
шел на левый берег Аму-дарьи.
Прибыв в Хорасан, он поставил себе ближайшими зада-
чами: уничтожение ордена исмаилитов *) и завоевание Баг-
дадского халифата. Первая задача выполнена была в течение
года (1256—1257), причем было разрушено свыше ста зам-
ков и крепостей последователей этой секты 2), не исключая
и главного их оплота—крепости Аламут, сами же сектанты
частью рассеяны, частью истреблены на всем пространстве
дианального простирания, чему отвечает и VIII лист карты Китайской Тар-
тарии „Нового Атласа" д’Анвилля (d’Anville), изданного в 1737 году, где
водораздел между реками бассейна Селенги и Кобдинской озерной котло-
вины проведен к востоку от озера Сангин-далай между 17° и 15° зап.
долг, от Пекина. Если название Хангай, как имя собственное, еще не суще-
ствовало у монголов XIII века, то какую же часть того нагорья, которое
мы ныне называем Хангаем (см. т. I. гл. V), именовали они хребтом Тун-
гат? Вероятнее всего тот южный отрог Хангайской магистрали, к западу
от которого горные долины уже настолько скудно одеты растительностью,
что надо было принять особые меры, чтобы сохранить в целости весь запас
их травяного покрова. Таким отрогом можно считать только Халтыр, ибо
несомненно, что армия Хулагу двинулась на запад путем, пересекающим
южные отроги Хангая. Согласно китайской реляции о походе Хулагу
(Ab. Remusat—„Relation de I’Exp6dition d’Houlagou", etc. в „Journ. Asiat.",
1823, II, стр. 285) армия последнего успела пройти Хангай (высокую гор-
ную страну, в изобилии поросшую хвойным лесом) в юго-западном напра-
влении в течение семи дней. За это время она могла выйти в долину
р. Буянту.
9 См. выше стр. 458.
2) В одном Кухистане их оказалось свыше пятидесяти. См. d'Ohsson,
op. cit., Ill, стр. 200.
— 475 —
Ирана т), вторая потребовала еще меньше времени, так как
Багдад пал уже в феврале 1258 года.
Столь быстрое падение халифата об’ясняется столько же
военными мерами, принятыми Хулагу, который двинул на
Багдад огромные силы * 2 3) и сумел без особых жертв с своей
стороны овладеть важнейшими проходами в горах Загрос,
сколько и изменой визиря Муайида ад-Дина Мухаммеда,
о котором не переставали затем говорить: „Будь проклят богом
тот, кто не проклинает Муайида*.
Захваченный в плен халиф Мостасым по приказанию
Хулагу был казнен; вместе же с ним прервалась и династия
Аббасидов, правившая Багдадским халифатом свыше 500 лет
(750—1258).
На требование Хулагу признать себя вассалом Мбнкэ-хана,
Насир, правнук Салах ад-Дина 8), владетель большей части
Сирии, ответил отказом 4 * * *), но не сумел организовать защиты
своего государства, и оно вслед за Багдадом в 1259—1260
году без труда завоевано было монголами.
*) D’Ohsson, op. cit., Ill, стр. 201—202. С тех пор, пишет Джувейни,
сильные мира сего избавились от вечных тревог за свою жизнь, князья же
Рума, Сирии и франки сверх того и от ежегодных денежных взносов,
которые вымогались у них этими убийцами.
2) Кроме войск, приведенных в Переднюю Азию Хулагу, в этом
походе приняли участие как те отряды монголов, которые оставались
в Персии со времени войн с Джелаль ад-Дином, так и вспомогательные
контингенты, выставленные мусульманскими вассальными владениями;
см., например, d’Ohsson, op. cit., Ill, стр. 259.
3) Салах ад-Дин (Саладин; 1174—1193 г.г.)—доблестный противник
крестоносцев, основатель курдской династии Эйюбидов, создавший обшир-
ную монархию, в состав которой вошли: северное побережье Африки до
Туниса, Египет, Палестина, Сирия, северная Аравия и Месопотамия до
границ Багдадского халифата. Разделив ее на уделы, он подготовил,
однако, ее распадение, которое завершилось междоусобными войнами,
с 1238 года принявшими хронический характер.
4) В ответном письме его Хулагу заключались такие строки: „Ваше
высочество мне пишете, что считаете себя орудием божьей кары, обращен-
ным на тех, кто заслуживает его справедливый гнев, что вы нечувстви-
тельны к людской скорби, что вас не трогают человеческие слезы, и что
бог исторг из вашего сердца всякое чувство жалости. В этом вы правы:
это величайшие из ваших пороков, и в то же время это черты характера,
которые свойственны диаволу и не должны быть присущи государю. Это
— 476 —
Смерть Мбнкэ-хана заставила Хулагу после падения кре-
пости Харим *) покинуть Сирию, поручив ведение дальнейших
операций нойону Кит-буге, но этот последний оказался слабым
противником египетского султана Куттуза, который, желая
предупредить нашествие монголов на Египет, сам вторгся
в Сирию и нанес им в северной Палестине в августе 1260 года
столь жестокое поражение, что только небольшой их части
удалось отступить в горные долины верховий Евфрата 2).
Сирия была потеряна монголами, возгоревшаяся же вскоре
затем междоусобная война между Джучидами и Хулагу поме-
шала последнему предпринять задуманную им карательную
экспедицию в эту страну. Он умер пять лет спустя к югу от
города Мараги, в горах Курдистана.
Мбнкэ был последним признанным верховным правителем
всей территории Монгольской империи. Его преемник Хубилай,
в избрании которого приняли участие лишь немногие из кня-
зей, унаследовал только императорский титул, действительная
же его власть не простиралась на запад далее Уйгурии и Хан-
гая. Впрочем в 1303 году Чингисиды, утомленные распрями,
добровольное признание вас позорит. „Неверные, я не поклоняюсь тому,
чему поклоняетесь вы“ (Коран, гл. 109, ст. 2). Вы, монголы, вы прокляты
во всех книгах откровения. Вы обрисованы в них с самой отвратительной
стороны. На вас указывали все посланцы божьи, и вас мы знаем с момента
появления вашего на свет"... {d'Ohsson, op. cit., Ill, стр. 298—299; Hammer-
Purgstall—„Geschichte Wassaf’s", 1856, стр. 83). Жестокость Хулагу и его
вероломство были необычайными даже среди монголов. Рассказывают, что
одного из Эйюбидов, доблестного защитника крепости Маяфаркин (лежала
между Тигром и Ефратом, к северу от Диарбекра), он приказал задушить,
вбивая ему в рот куски того мяса, которое вырывалось у него клещами
из тела, другого, князя Салиха, защитника Моссула, он присудил к мед-
ленной смерти от палящего зноя, велев держать его под открытым небом
зашитым в бараньи меха. Своим характером Хулагу резко отличался от
братьев, в особенности Хубилая и Мбнкэ, который не допускал ненужных
жестокостей и строго преследовал произвол даже в условиях военного
времени.
9 Лежала к западу от Алеппо.
2) Армянские историки Киракос и Вардан (Diilaurier^ op. cit., в „Journ.
Asiat.", V s6rie, 1858, XI, стр. 498, и 1860, XVI, стр. 294) приписывают
поражение монголов численному перевесу сил, которыми располагал султан
Куттуз.
— 477 —
еще раз об’единились под главенством Тимура, внука и преем-
ника Хубилая, но единение это продолжалось недолго, и уже
конец его царствования омрачен был новыми смутами. Засим,
связь Востока с Западом, никогда не отличавшаяся особенной
крепостью, окончательно рушилась, и Китай вновь зажил своей
прежней обособленной жизнью под властью окитаившихся
монголов.
Хубилай был провозглашен императором в Кай-пин-фу,
городе, лежавшем на берегу Шан-ду-гола, в восточном Чахаре х),
но едва эта весть достигла Кара-корума * 2), как Арик-буга,
успевший к этому времени созвать своих сторонников, также
провозгласил себя императором 3). Осенью 1260 года произо-
шло первое вооруженное столкновение между войсками обоих
претендентов на императорский престол, исход которого был
настолько неблагоприятен для Арик-буги, что он принужден
был оставить Кара-корум и бежать на Енисей 4 5). Его сторон-
ники, оставшиеся в Шэнь-си, равным образом не смогли удер-
жаться в этой провинции и, стянув свои войска, отступили на
север через Гань-чжоу, где, в долине Эцзин-гола, и встрети-
лись с спешившим им на помощь корпусом монголов под
начальством одного из приверженцев Арик-буги, Алемдара б).
Но и эта армия Арик-буги была уничтожена полководцами
Хубилая, после чего ничто уже не могло помешать последнему
занять и самый Кара-корум.
Для того, чтобы выиграть время, Арик-буга послал ска-
зать Хубилаю, что раскаивается в своих поступках, считает
их актом безумия и слагает оружие, но, усыпив таким обра-
зом брата, который действительно после этого вернулся в свою
9 Другое китайское его название было Шан-ду, у монголов же он
был известен под именем Чжун-найман-сумэ. Его развалины (см. А. Позд-
неев—„Монголия и монголы", II, стр. 19, 300—310) находятся близь
(к северо-востоку) города Сюань-хуа-фу (Баин-сумэ). О нем говорится
у Марко Поло (см. Минаев—„Путешествие Марко Поло", стр. 99). Его
основателем был Хубилай (в 1256 году).
2) О нем см. ниже.
3) Gaubil, op. cit., стр. 133.
4) В долину Кемчика.
5) У Gaubil, op. cit, стр. 134, сказано, что последующее столкнове-
ние их с армией Хубилая произошло к востоку от города Гань-чжоу.
— 478 —
резиденцию Кай-пин-фу и распустил некоторую часть армии,
он в конце 1261 года неожиданно напал на Кара-корум,
нанес поражение его гарнизону и устремился на юг, расчи-
тывая застать Хубилая врасплох. Своевременно извещенный,
последний, однако, успел его встретить на южной окраине
Гоби т) и сильным ударом отбросил обратно в пустыню. Но
Арик-буга и на этот раз не признал себя окончательно побеж-
денным и, узнав об отходе армии Хубилая на юг, перешел
в новое наступление, которое также было остановлено, после
чего ему уже не оставалось иного выхода, как вернуться
в Кара-корум. Вскоре, однако, ему пришлось эвакуировать
и этот город, так как в долине Орхона наступил голод,
вызванный прекращением подвоза предметов продовольствия
из Китая.
/
1262 год не принес успокоения Монголии. В ней возник
новый район борьбы—Джагатайский улус * 2), где его правитель,
9 D’Ohsson, op. cit, II, стр. 351, пишет: „в уроч. Алча Хонгор, при
холмах Худжа-булдак и озере Симултай". Несмотря на столь определенное
указание, место столкновения армий Арик-буги и Хубилая остается пока
неизвестным. В настоящее время одна из речек, сбегающих с западных
склонов хребта Большого Хингана, к северу от озера Далай-нор, носит
название Хонгор; при ее устье показывается даже озерко, но именова-
лось-ли последнее в прежнее время Симултай, иными словами, то-ли это
озеро, о котором говорится у d’Ohssoria, я сказать не могу.
2) Границами джагатайского улуса были: на юго-западе Аму-дарья
до границ Хорезма (см. Н. Веселовский—„Очерк историко-географических
сведений о Хивинском ханстве от древнейших времен до настоящего",
стр. 75; ср., однако, Desmaisons, op. cit, стр. 157, где говорится, что в удел
Джагатаю отошла и часть земель Хорезма; то же повторяет и Oliver—„The
Chaghatai Mughals" в „the Journ. of the Roy. Asiat Soc. of. Gr. Brit a.
Irel.“, new series, 1888, XX, 1, стр. 77), на северо-востоке хребет Алтаин-
нуру. На северо-западе владения Джагатаидов, вероятно, не захватывали
уже Чимкента, если только верно сближение наименований Сайлань
„Карты северо-западных и западных владений монголов" 1331 года (прил.
к II т. Bretschneider’a—„Mediaeval researches from Eastern Asiatic Sources"
и к IV т. „Труд. член. рос. дух. миссии в Пекине") и современного Сай-
рам (Bretschneider, op. cit., II, стр. 94); но вообще эти границы, повидимому,
менялись часто; так, известно, что Алгуй изгнал джучидских наместников
из западной части джагатайских владений и в свою очередь подчинил своей
власти такие земли, которые не были раньше под властью Джагатайского
дома, именно Хорезм и северную часть Авганистана (Бартольд—„Очерк
— 479 —
внук Джагатая, Алгуй (Алгу), ставленник Арик-буги х), неожи-
данно для последнего перешел на сторону Хубилая.
Арик-буга собрал все, что у него еще оставалось войск,
и двинул эти силы на юг, но его авангард был на голову
разбит Алгуем между городком Пулад * 2) и озером Сайрам-нор
(Сут), что и приостановило его наступление. С своей стороны
Алгуй в убеждении, что отбросил главные силы Арик-буги,
вернулся в свою ставку на р. Или и распустил войска. Этой
оплошностью воспользовался Арик-буга. Брошенный им через
перевал Талки небольшой отряд занял город Алмалык, а за-
тем, когда подошли главные силы Арик-буги, Алгуй должен
был отступить на юг в направлении сперва на Кашгар, а за-
тем—Самарканд.
истории Семиречья", стр. .53). Административный центр этого улуса при
Джагатае, кочевавшем в Джунгарии, находился близь г. Бишбалыка,
что, впрочем, требует еще проверки, несмотря на совершенно определенное
указание Хондемира („Histoire des khans mongols du Turkistan et de la
Transoxiane", extraite du „Habib essiier" de Khondtmir par Defremery
в „Journ. Asiat.", 1852, XIX, стр. 77), что столицей Джагатая был город
Бишбалык (см. также Bretschneider, op. cit., II, стр. 9); позднее—в Алма-
лыке, который оставался им даже после того, как Хайду овладел Притянь-
шаньем. Засим, уже в начале XIV столетия, столица государства перене-
сена была в г. Карши (см. также Oliver, ibid., стр. 78).
*) Он овладел г. Алмалыком в 1261 году, отняв его у регентши
Эргэнэ, вдовы Хара-Хулагу, внука и преемника Джагатая.
2) Город Пулад (Пула) обозначен на вышеупомянутой „карте северо-
западных владений монголов" 1331 года к северо-востоку от Алмалыка.
Он упоминается также в описании маршрута армянского царя Гайтона 1
(Гетума I) через Джунгарию (Bretschneider, op. cit., I, стр. 169, Dulaurier,
op. cit., стр. 468; Патканов, op. cit., II, стр. 83), Вильгельмом де-Рубрук
(„Путешествие в восточные страны", пер. Малеина, 1911, стр. 104)
и в некоторых маршрутах, изданных на китайском языке (Bretschneider,
op. cit., I, стр. 17, 125, 162; Ab. Remusat—„Relation de 1’Expedition d’Hou-
lagou", etc., в „Journ. As.", 1823, II, стр. 285; Gaubil, op. cit., стр. 126).
Bretschneider, op. cit., I, стр. 17, полагает, что он находился в долине
р. Бороталы, но я склонен его искать скорее в долине р. Цзин-хэ (Джин-хо),
т. е. в местности, которая со времен танской эпохи играла роль культур-
ного центра западной Джунгарии. В это время здесь стоял город Ва-лу
(„Мэн-гу-ю-му-цзи", стр. 151)—название, представляющее, может быть,
лишь одну из транскрипций слова Пулад [By-ла, Бола, у Рубрука—Болат,
Ву-лоу („Мэнгу-ю-му-цзи“, стр. 151)]. Что Пулад играл в Джунгарии в XIII
и XIV веках крупную роль в качестве центра оседлости, это видно, между
— 480 —
Заняв Илийскую долину, Арик-буга с невероятной жесто-
костью обрушился на местное население, причем особенно
поплатились те монгольские части войск Алгуя, которые не
успели отойти в Тянь-шаньские горы; они были поголовно
истреблены. Но этот акт мести не прошел ему даром, так
как державшие до сих пор его сторону монгольские офицеры,
возмущенные избиением своих сородичей, покинули его зна-
мена и со своими отрядами передались Юрун-ташу, сыну
Мбнкэ, стоявшему в то время во главе авангарда войск Ху-
билая в долине Цзабхана J). Оставшись почти без войска,
Арик-буга стал помышлять уже о мире с Алгуем, когда па
сцену выступил внук Угэдэя, Хайду * 2).
Веря легенде, что Чингис-хан утвердил за потомством
Угэдея преемство императорской власти 3), лишенный не
только этой власти, но и удела 4), талантливый и честолю-
бивый Хайду не мог помириться с выпавшей на его долю
ролью главы незначительного горного племени мекрин 5), до-
ставшегося ему по наследству от матери, и решил исполь-
зовать смутное положение дел в Монголии, дабы силой взять
прочим, и из того, что Рашид эд-Дин („Ист. монг." „Введ.“, стр. 2) назы-
вает его (Пула) на ряду с Русью, Сибирью и Таласом в числе местностей,
искони служивших местожительством для тюркских племен.
9 У d’Ohsson’a, op. cit., II, стр. 354, река эта названа Tchabacan;
то же название находим мы и на карте д’Анвилля (VIII лист Китайской
Татарии).
2) Вассаф [Hammer-Purgstall—„Geschichte Wassaf’s", 1, стр. 126)
характеризует его рассудительным, справедливым, счастливым князем,
обладавшим большой предприимчивостью и разумом, ставившим его выше
мелких ссор и дрязг. С такой характеристикой едва-ли можно вполне
согласиться.
3) Вассаф, ibid.
4) См. выше стр. 468.
5) Народец этот, называемый Рашид эд-Дином иначе бекирин, упо-
минается среди следующих племен, встреченных послом цзиньского импе-
ратора Ву-гу-сунем на пути в ставку Чингис-хана (см. Bretschneider, op. cit., 1,
стр. 27—28): мо-ли-си (мЪ-ли-ги, меркитов), хэ-ли-ги-сы (киргизов), хан-ли
(канглов), гуй-гу (уйгуров), ту-ма (тумэтов) и хэ-лу (гэ-лу, см. выше стр.
341—342). За исключением уйгуров все эти племена населяли Алтайско-
Саянское нагорье, тем не менее от мысли поместить там же и мекринов
приходится отказаться, так как, согласно Рашид эд-Дину („Введение".
— 481 —
то, что должно было ему принадлежать по праву рождения.
Он встретил поддержку у Беркая, сына Батыя х), который
одновременно вел две войны—с Хулагу и Алгуем, и с его
помощью овладел долиной Эмиля, Тарбагатаем и бассейном
Черного Иртыша, т. е. значительной частью тех земель, кото-
рые некогда входили в удел Угэдэя. В дальнейшем он был,
однако, разбит Алгуем, и только смерть последнего помогла
ему утвердиться на занятой территории. Таким образом к
1265 году вся Монгольская империя от Багдада до Пекина
оказалась охваченной междоусобной борьбой, и только почти
одновременная смерть Арик-буги (в .1266 году) * 2 3 * * * *), Алгуя
(в конце 1265 или в начале 1266 года) 8), Хулагу (в 1265
О турецких и монгольских племенах, стр. 129), они жили в горах Уйгу-
ристана, хотя не были ни уйгурами, ни монголами. Это свидетельство
подтверждается и „Мин-ши" (Покотилов— „История восточных монголов
в период династии Мин", стр. 133), где читаем: „В Хами издавна совместно
живут разнородные элементы; здесь есть и мусульмане и уйгуры, в горах
к северу от Хами живут еще сяо-л^-ту и м-Ь-кэ-ли (мекрины). Все эти
народности постоянно враждуют друг с другом, и никто из них не имеет
достаточно силы, чтобы окончательно одержать верх над другими". Наконец,
о мекринах (мекритах) упоминает и Плано Карпини (Иоанн де Плано
Карпини — „История Монгалов", перев. Малеина, изд. А. С. Суворина,
1911, стр. 35) в числе покоренных Чингис-ханом племен и народностей.
Напомню, что еще в 1896 году („Опис. Пут. в Запади. Китай", I, стр.
484—485) я писал, что в Карлык-таге доживали свой век последние пред-
ставители какого-то племени, говорящего на языке, отличном от языков
монгольского, тюркского и китайского, хотя элементы этих трех языков
в нем и встречаются. Не с последними ли мекринами я имел тогда дело?
9 А не самого Батыя, как читаем у Oliver’s., op. cit., стр. 94.
Батый скончался в 1255 году.
2) В 1264 году, оставленный всеми, он решился отдаться на милость
Хубилая, который предал его и сопровождавших его офицеров суду. Арик-
буга был помилован, офицеры же его казнены.
3) См. Бартольд—„Очерк истории Семиречья", стр. 55. Согласно
Oliver’^, op. cit, стр. 94, у которого, впрочем, очень много хронологических
ошибок, Алгуй скончался уже в 1263 году. В зависимости от этой ошибки
далее он пишет, что уже в 1264 году Хубилай назначил ему преемником
Борака (см. ниже), что также не верно. Он при этом ссылается на Yule,
который определяет время прибытия Николая Поло в Бухару, когда там
уже властвовал Борак, 1264 годом. Согласно, однако, данным, содержащимся
в книге Марко Поло, его отец должен был прибыть в Бухару в 1262 году
и во всяком случае не позднее начала 1263 года, если придавать его
Том II.	ЭР
— 482 —
году) J) и Беркая (весной 1266 года) * i) 2) на некоторое время
приостановила распри между монголами.
Хубилай хотя и не порвал совершенно с Монголией 3),
но был первым из монгольских монархов, сменившим кочевой
образ жизни на оседлый, приволье степи на городскую обста-
новку, и отдавшим явное предпочтение обществу ученых
и царедворцев, которые заменили при его дворе хотя и извест-
ных своими ратными подвигами, но грубых солдат.
В 1264 году император Хубилай официально перенес
столицу своего государства из города Кара-корума 4) в Пе-
выражениям „год" и „три года" значение лишь приблизительно точного
указания на истекший период: в г. Бухаре Николай Поло прожил три
года, год употребил на путь в столицу Хубилая и три года на обратный
путь до города Акры, куда и прибыл в апреле 1269 года; а если так, то
слова Марко Поло—„царствовал там Борак" можно относить с одинаковой
долей вероятия к любому из годов периода 1262—1266.
i) D’Ohsson, op. cit., Ill, стр. 406.
2) На берегу Кура, в походе’ на Персию против Абаги, сына
и преемника Хулагу. Поводом к этой войне, возникшей еще в 1262 году,
была претензия Беркая на Азербейджан и Арран, страну к северу от реки
Аракса.
з) Он об’явил монгольский язык официальным в Китае, поручил
Пагба-ламе составить монгольский алфавит (так называемое „квадратное
письмо"), который с тех пор и служил государственным письмом во все
время царствования в Китае монгольской династии, сделал очень много
для образования монголов и т. д. Пагба, по об’яснению L. Feer („La puis-
sance et la civilisation mongoles au treizteme siecle", 1867, стр. 26), не
собственное имя, а тибетское „hphags-ра", эквивалент монгольского
„хутухта".
*) Точнее не из Кара-корума, в котором Хубилай никогда не жил,
а из Кай-пин-фу, обращенного вслед за тем в летнюю резиденцию или
северную столицу, Шан-ду китайцев.
Кара-корум был основан Чингис-ханом в 1220 г. („Мэн-гу-ю-му-цзи“,
стр. 482—483) и закончен постройкой при Угэдэе в 1234 г. (Бретшнейдер—
„Введение" к дневнику арх. Палладия—„Дорожные заметки на пути по
Монголии в 1847 и 1859 г.г." в „Зап. И. Русск. Геогр. Общ.", XXII, 1,
стр. 32, повидимому, ошибочно относит постройку его к 1235 году, при-
писывая ее Угэдэю). Он расположен был к востоку от Орхона и к юго-
юго-востоку от столицы Уйгурского ханства — города Кара-балгасуна
(см. выше стр. 345). Его посетили: Плано Карпини в 1246 г., В. Рубрук
в 1254 г. и Марко Поло В 1275 году. По словам Рубрука, Кара-корум
за выключением территории, занятой дворцовыми постройками, по своим
— 483 —
кин J) и, согласно китайскому обычаю, дал своей династии
имя Юань (в 1271 году) 2).
Не внеся в управление Монголией никаких существенных
изменений, он все свои организаторские способности отдал
делу устроения оседлого населения, которое, несмотря на не-
которые реформы министра Чуцая продолжало испытывать все
невыгоды степного хозяйничанья. Я не буду, однако, касаться
этой стороны его деятельности как принадлежащей истории
Китая, а не Монголии, и укажу лишь на те из его меро-
приятий, которые имели общегосударственное значение. К числу
размерам не превышал парижского предместья St. D6nis (по определению
Марко Поло он имел в окружности около 4J/2 верст) и распадался на две
части—магометанскую, в которой находился городской базар, и китайскую,
преимущественно ремесленную. Сверх того имелся особый квартал, заня-
тый казенными зданиями и в их числе государственной канцелярией.
Капищ в нем насчитывалось 12, мечетей—две, церковь—одна. Весь город
обнесен был глинобитной стеной, которая в каждой из четырех своих
сторон, обращенных к четырем странам света, имела ворота. В настоящее
время на развалинах Кара-корума стоит старейший из монгольских мона-
стырей—Эрдени-цзу, сооруженный Абатай-ханом в 1586 г. (см. А. Позд-
неев—„Монголия и монголы", I, стр, 427—428; а также Ядринцев—„Путе-
шествие на верховья Орхона, к развалинам Кара-корума" в „Изв. И.
Русск. Геогр. Общ.", 1890, XXVI. стр. 257 seqq). Китайское его название
было Хэ-нин (Хо-линь).
9 Город, в котором поселился Хубилай, носивший у китайских исто-
риков название Дай-ду (северной столицы), был им выстроен в 3 ли
к северо-востоку от Да-син-фу (Пекина цзиньской эпохи, ныне восточного
квартала этого города); он имел около 60 ли в окружности. Ср. с тем,
что о местоположении монгольского Пекина пишет арх. Палладий („Коммен-
тарий архим. Палладия Кафарова на путеш. Марко Поло", стр. 39).
Между тем, у S. v. Fries—„Abriss der Geschichte China’s seit seiner Entste-
hung", стр. 240—241, читаем: „..als der letzte Monarch dieses Hauses 1279
seinem Leben selbst ein Ende bereitete, verlegte Hu-bi-lie seine Residenz von
Shang-du—N. von Peking in der Nahe von Dolonnor—nach Dshung-du—jetzt
Peking, und bestieg dort den chinesischen Kaiserthron".
2) Изданный им по этому поводу манифест начинался словами:
„Основу правления я нахожу в законах „Чунь-цю“ (Конфуция), идеал для
моих преобразований—небо; власть, которая поддерживает мои наме-
рения—средство правления" (Веселовский—„Лекции по истории монголов"
(литогр.), стр. 56). Это чисто китайская государственная формула, как
справедливо замечает архим. Гурий („Очерки по истории распространения
христианства среди монгольских племен", 1, стр. 62), ярко свидетель-
ствует о том, насколько Хубилай успел уже подпасть китайскому влиянию.
— 484 —
таковых могут быть отнесены: учреждение двух советов из
высших имперских чинов—верховного (чжун-шу-шэн), до
которого восходили наиболее важные дела по внутреннему
управлению государством, и тайного (шу-ми-юань), ведавшего
внешнюю политику и военную организацию страны; отделение
судебной части от административной; назначение гражданским
чинам в соответствии с рангом занимаемой должности опреде-
ленного денежного довольствия х), и одновременное учреждение
приказа о чинах гражданских (юй-шы-тай), нечто вроде
разрядного приказа до-петровской Руси * 2), имевшего высший
надзор над исправным отбыванием ими государственной службы;
наконец, издание свода законов. Монголии собственно касались
попытки его насадить в ней просвещение, для чего, по его
повелению, создан был монгольский алфавит 3), открыты были
учебные заведения, переведены на монгольский язык китай-
ские классические сочинения и составлена на монгольском
языке краткая история Китайской империи.
До Хубилая ни одна из религий Востока не получила
первенства в Монголии и не проникла в толщу народных
масс, которые оставались всецело во власти первобытной ре-
лигии Средней Азии — шаманизма или „черной веры" (хара
шаджин), как ее в настоящее время называют монголы в от-
личие от ламаизма или „желтой веры" (шира шаджин) 4).
Хубилай был первым из преемников Чингис-хана, изме-
нившим вере отцов и под влиянием ученого Пагба-ламы при-
нявшим буддизм 5), и без сомнения этот момент был решающим
в деле распространения этой религии в монгольской среде.
*) У Марко Поло (Минаев—„Путешествие Марко Поло", стр. 109)
имеется указание, что денежное довольствие установлено было также
и в войсках, причем на содержание их выделялась часть доходов той
области, в которой они расположены были гарнизоном.
2) Круг ведения разрядного приказа был, впрочем, гораздо шире, так
как в нем сосредоточены были также и всякие „воинские дела".
з) См. выше стр. 482.
4) Банзаров—„Черная вера", стр. 4.
5) Марко Поло, op. cit., стр. ИЗ и 114, приводит следующий
рассказ о причине, побудившей Хубилая отдать предпочтение буддий-
ской религии: Как вы хотите, сказал, будто-бы, он Николаю и Матвею
Поло, чтобы я стал христианином? Все здешние христиане—невежды,
представляя в этом . отношении прямую противоположность иноверцам.
— 485 —
Под покровом религиозного либерализма и терпимости
буддизм проник в Монголию незаметно, без насилия и потря-
сений, не смутив никого резкой новизной своих догматов.
Присущая ему способность к ассимиляции помогла ему ужиться
с шаманизмом и сохранить монголам всех их старых богов.
Став буддистом, монгол таким образом продолжал поклоняться
небу, земле, солнцу, луне, горам, рекам и онгонам, т. е. душам
умерших *), приносить им жертвы и выполнять другие обряды,
и к этому внешнему культу присовокупил лишь веру в загроб-
ную нирвану и в самоусовершенствование. Приняв буддизм,
Хубилай не прекращал жертвоприношений этим богам, моля
их о здоровья и долгоденствии, и построил храм онгонам
Есукэя, Чингиса, Джучи, Джагатая, Угэдэя, Тулуя, Гуюка
и брата Мбнкэ; но и насадители буддизма в Монголии не нашли
предосудительным усвоить многие из шаманских понятий и
обрядов, лишь несколько изменив их сообразно с духом про-
Когда вернетесь в Рим, просите папу прислать к нам побольше людей
образованных и сведущих в делах веры. См. также I. L. Moshemius
(Mosheim)—„Historia Tartarorum ecclesiastica", 1741, стр. 89.
Причины, склонившие Хубилая к буддизму, обстоятельно разобраны
архим. Гурием, op. cit., стр. 89 seqq.; у него же находим мы и дату этого
события—1269 год, заимствованную им из монгольского сочинения „Джи-
рухэну-толта" (А. Позднеев—„Монгольская хрестоматия", стр. 360—366).
х) Н. Веселовский, поставивший себе задачей об’единить известия
о религиозных воззрениях древних монголов („О религии татар по русским
летописям" в „Журн. Мин. Нар. Проев.", 1916, № 7), не находит об’яснения
существовавшему у них культу „куста". Плано Карпини („История Мон-
галов", перев. Малеина, 1911, стр. 11) свидетельствует: „Мы видели также
что Оккодай хан посадил куст за упокой своей души, почему и предписал,
чтобы никто там ничего не срезал"... По этому поводу Веселовский (стр. 95)
задается вопросом: „Выражение „за упокой души" непонятно: и если
можно об’яснить закалывание коня как погребальную тризну, то как же
можно приурочить к этому событию посадку человеком куста в виде
будущей жертвы для своей души? Надо думать, что в этом обряде скры-
вается что-то другое". Сходный обычай существует у мяо-лоло (А. О. Ива-
новский—„Материалы для истории инородцев юго-зап. Китая", II, стр. 16).
Он об’ясняется, как мне кажется, верой, что дух умершего некоторое
время витает над трупом. Для того, чтобы дать ему приют, мяо-лоло
втыкают в могилу ветви сосны. Там, где, как в Монгольской степи, куст—
явление не частое, это желание дать духу умершего временный приют
могло вылиться в обычай, о котором пишет Плано Карпини.
— 486 —
поведуемой ими религии, и этому обстоятельству мы обязаны
тем, что отрывки древней монгольской мифологии дошли до
нас на письме. При таких условиях пропаганда буддизма не
могла пе идти успешно в Монголии, хотя возможно, что прав
и Б а нз ар о в * 2), высказывая предположение, что при Юанях
он делал завоевания главным образом в правящих сферах и
в среде монгольских сановников 2).
При Хубилае отменен был закон, ограничивавший слу-
жебные права буддистов в Китае, и изданы были постанов-
ления, определявшие юридическое положение буддийских мо-
настырей и монастырских угодий.
Что касается внешней политики Хубилая, то она продол-
жала оставаться традиционно-агрессивной.
В 1261 году посол Хубилая был задержан су неким пра-
вительством и заключен под стражу. Этот враждебный акт
послужил поводом к новой войне между монголами и китай-
цами, закончившейся в 1280 году полным разгромом Сунской
империи и присоединением ее территории к Монгольской
державе.
Впрочем, благодаря смутам в Монголии, Хубилай мог вы-
ставить силы, достаточные для войны с этой империей, лишь
в 1267 году, да и то в этих войсках значительный процент
выпадал на долю контингентов, высланных с запада ил-ханом
Абага и Джучидами и состоявших из арабов (?), персов, ала-
9 Op. cit. стр. 44.
2) Если-бы было иначе, рассуждает он, если-бы буддизм пустил
глубокие корни в монгольском народе, то трудно было-бы об’яснить совер-
шенное искоренение его в Монголии после изгнания монголов из Китая.
Но был-ли он совершенно искоренен в Монголии, вот в чем вопрос.
Что падение Юаньской династии в Китае, приписанное, согласно китай-
ской версии, чрезмерному усилению невежественных лам при монгольском
дворе, могло дать повод к репрессивным против них мерам и даже
к серьезному преследованию буддизма, это—возможно и даже весьма
вероятно, но отсюда до полного искоренения последнего в пределах Мон-
голии еще далеко. Он испытал здесь, вероятно, временную немилость
подобно той, какую испытал в VIII веке в Китае, где гонения на последо-
вателей этой религии возбуждены были под предлогом, что монашество
препятствует росту населения и уменьшает государственные доходы,
а засим снова воспрянул и притом с такой силой, что окончательно
вытеснил из страны шаманизм.
— 487 —
нов, кипчаков, уйгуров и других племен J), причем и главное
командование этими силами вручено было не монголу, а ки-
тайцу Шэ-дянь-цзэ, который повел военные операции, не счи-
таясь с монгольскими приемами ведения войны.
В октябре 1268 года он осадил город Сян-ян-фу и занял
его лишь после пятилетней осады, когда обессиленный гарни-
зон решил, наконец, сложить оружие, положившись ва слова
следующего обращения к нему Хубилая: „Пятилетняя доблест-
ная защита города доставила вам, солдаты, неувядаемую славу.
Служить своему государю, не щадя жизни,—обязанность верных
слуг. В том' однако, положении, в котором вы сейчас находи-
тесь, без сил и без помощи, даже без надежды ее получить,
благоразумно-ли долее упорствовать и тем обрекать на неминуе-
мую смерть столько храбрецов? Сложите же оружие и верьте,
что с вами ничего худого не случится. Мы обещаем каждого
из вас определить к службе, которая будет его достойна и его
удовлетворит. В этом порукой наше царское слово". Это обе-
щание действительно было исполнено, и мужественный защит-
ник города, генерал Люй-вэнь-хуань, был принят Хубилаем
с особым почетом. Но как все это далеко отошло от еще жив-
ших в народной памяти монгольских приемов борьбы, когда
доблесть поверженного врага хотя и покоряла монгольские
сердца, но обрекала его на неминуемую смерть: сопротивляю-
щийся да погибнет! Хубилай всецело находился под благо-
творным влиянием китайских ученых, которые не переставали
ему внушать, что только варварство, кровожадность и веро-
ломство монголов вынуждали соседние народы оказывать им
упорнейшее сопротивление, и что не будь у них этих качеств,
китайские города и крепости сдавались-бы им с большой
охотой.
Предсказания эти частью оправдались в 1274 году и в
начале 1275 года * 2), когда, не допустив до штурма, при одном
х) У Рашида („Введение. О турецких и монгольских племенах",
стр. 197) говорится, однако, что Баян, с 1274 года стоявший во главе
монгольских войск, оперировавших в Южном Китае, был послан туда
Хубилаем во главе 30.000 монголов и 80.000 китайцев. Впрочем, под име-
нем монголов можно разуметь здесь не одних только коренных представи-
телей этого племени.
2) Во главе монгольских войск находился в это время уже не китаец
Шэ-дянь-цзэ, скончавшийся в начале 1274 года, а монгол по происхождению,
— 488 —
лишь приближении монгольских войск, сдались Хапь-ян, Хуан-
чжоу, Ань-цин, Ань-дун, Чжэнь-цзян, Нин-го, Тай-пин, Гуан-
дэ, Пин-цзян, Чжан-чжоу и многие другие, менее значитель-
ные китайские города J).
В конце 1275 года монголы уже овладели почти всей
страной между реками Хуай и Ян-цзы и северными частями
провинции: Ху-нань и Цзян-си, следующий же год застал их
в городе Цзя-син-фу на пути к столице империи Лань-аню * 2 *).
Когда передовые их отряды вступили в предместье последней,
императрица-регентша выслала им на встречу государственную
печать—знак безусловной покорности 8).
Занятие столицы и пленение юного императора Гун-цзуна
не отдало, однако, в руки монголов всей империи Сунов; юго-
восточные ее провинции: Чжэ-цзян, Фу-цзянь, Гу ан-дун,
Гуан-си и часть Цзян-си остались верными династии Сунов,
и, провозгласив императором девятилетнего И-вана, брата Гун-
цзуна, продолжали вести с ними борьбу с той энергией,
которую родит только сознание, что игра идет на последнюю
ставку.
Этот момент совпал с волнениями в Монголии, вызван-
ными происками Хайду, ликвидация которых потребовала от
Хубилая огромного напряжения сил и всей энергии, на кото-
рую он был только способен.
После почти одновременной кончины виновников тех вол-
нений, которые разыгрались в Средней Азии при вступлении
на престол Хубилая, монгольские владения успокоились не
надолго.
Смерть Алгуя4) вызвала вопрос об его заместителе. Князья
Джагатайского улуса выбрали своим главой Мубарек-шаха,
сына Хара-Хулагу и Эргэнэ, одно время (с 1252 по 1260 год)
но перс по воспитанию, Баян-нойон, благородство характера которого
засвидетельствовано и китайской историей (см., например, de Mailla, op.
cit., IX, стр. 349 и 354).
0 Необходимо, однако, отметить, что на ряду с этим во многих
пунктах империи монголов встретило упорное сопротивление, сломить
которое им стоило большого труда.
2) Ныне город Хан-чжоу-фу.
з) De Mailla, op. cit., IX, стр. 371.
4) См. выше стр. 481.
— 489 —
правившей этим улусом на правах регентши, первого ив по-
томков Джагатая, исповедывавшего ислам, Хубилай же послал
туда правителем Борака, другого правнука Джагатая. Борак
сумел очень скоро расположить к себе монгольскую пар-
тию в Туркестане и уже в сентябре 1266 года нанес реши-
тельное поражение- Мубарек-шаху под городом Ходжентом,
после чего овладел всеми сокровищами Алгуя и Эргэнэ и про-
возгласил себя ханом J). Этим моментом воспользовался Хайду
и занял своими войсками Семиречье и восточную часть Сыр-
дарьинской области * 2). Первое его столкновение с Бораком
было для него неудачным, но своевременно поддержанный
Мэнгу Тимуром, внуком Батыя, он сумел не только отстоять
занятую территорию, но и нанести Бораку в 1268 году на
берегу Сыр-дарьи жестокое поражение, чем и принудил послед-
него согласиться на раздел Туркестана, причем существовав-
шее там со времени Джагатая особое гражданское управление
было уничтожено 3), а входившие в его состав земли распре-
делены между Бораком, получившим две трети всей территории,
и Хайду и Мэнгу Тимуром, удовольствовавшимися остальной
третью 4), но так как Борак при этом лишился также и земель, ле-
жавших на север от Сыр-дарьи, то одновременно Мэнгу Тимуром
i) Hammer-Purgstall, op. cit., стр. 128.
2) Бартольд—„Очерк истории Семиречья", стр. 56. Согласно d’Ohssony,
op. cit., Ill, стр. 427—428, этому предшествовали: ссора, затем соглашение
между Хайду и Бораком о разделе между ними доходов с городов Бухары
и Самарканда, и война, а затем тесный союз между Хайду и Мэнгу-
Тимуром, но эти известия, почерпнутые d’Ohsson’tm у Вассафа, едва-ли
достоверны.
3) Повидимому, уже Чингис-хан счел целесообразным гражданское
управление уделом Джагатая вложить в более надежные руки: так, у Хон-
демира (В. Григорьев—„История Монголов", стр. 109) читаем: „При разделе
своих Ёладений Чингис-хан выделил Джагатаю страны Мавераннагра,
земли уйгуров, области Кашгара, Бадахшана и Балха и вручил их попе-
чениям Караджар-нойона"... Роль, которую Хондемир приписывает Кара-
джар-нойону, в действительности принадлежала Махмуду ялваджу (см. De-
fremery—„Histoire des khans Mongols du Turkistan et de la Transoxiane"
в „Journ. Asiat.", IV sdrie, 1852, XX, стр. 388), заместителем которого еще
при жизни Джагатая был его сын Масуд-бей (d'Ohsson, op. cit., II, стр.
102, 193, 194, 262, 263).
4) При этом город Ходжейт вошел в состав земель, доставшихся
Бораку (Oliver, op. cit., стр. 95).
Том 11,	312
— 490 —
было ему предложено поддержать силой оружия его претензии
на Хорасан *), Таким образом уже в самом соглашении, стре-
мившимся уничтожить поводы к междоусобиям, содержался
зародыш дальнейших раздоров в семье Чингисидов, и они не
замедлили возобновиться после того, как Борак с значитель-
ными силами * 2 3) перешел Аму-дарыо и вторгся в пределы
Герата и Хорасана.
В решительном сражении с ил-ханом Абага он был разбит
на-го лову и бежал в Бухару 8). Здесь он успел, однако, быстро
оправиться и даже собрать новую армию, по послал ее не
против Абага, а в Сеистан, против Ахмеда Буры, внука Джа-
гатая, и Никби-Агула, внука Угэдэя, которые покинули его
в тот момент, когда счастье улыбнулось противнику. Оба они
были убиты 4). Этот акт мести восстановил против него мно-
гих князей и эмиров, которые, убегая от его тирании, в боль-
шинстве перешли под знамена Хайду. Оставленный почти
всеми, он умер в 1270 году 5), после чего князья его удела
присягнули Хайду 6 *).
Мир, который засим водворился в Туркестане, не имел,
однако, в себе элементов устойчивости, так как Джагатаиды
х) Я не уверен, что изложенное выше вполне отвечает тому, что
произошло в действительности,- так как источники, которыми я пользовался,
кратки и противоречивы.
2) Вассаф (Hammer-Purgstall, op. cit., стр. 135) определяет их
в 100.000 чел.; ту же цифру дает и Хондемир (В. Григорьев, op. cit., стр. 40;
Def г emery—„Histoire des khans mongols du Turkistan et de la Transoxiane"
в „Journ. Asiat.", IV sdrie, 1852, XIX, стр. 256).
3) Hammer-Purgstall, op. cit., стр. 134—144; d'Ohsson, op. cit., Ill, стр.
436—449; Defrtmery, op. cit., стр. 261—262.
4) Hammer-Purgstall, op. cit., стр. 144—145; d’Ohsson, op. cit., Ill,
стр. 450.
s) D'Ohsson, op. cit., II, стр. 451, III, стр. 451—452; Defremery, op.
cit., стр. 262. Вассаф (Hammer-Purgstall, op. cit.,’ стр. 146) пишет, что он
был отравлен; то же повторяет и Хондемир, приписывая это преступление
„вероломному" Хайду. См. также Chabot—„Histoire de Mar Jabalahana III
et du moine Rabban Qauma", стр. 25.
6) Бартольд, op. cit., стр, 56 (см. также его прим, к стр. 177 соч.
Стэнли Лэн-Пуля—„Мусульманские династии"), пишет, что Хайду стал
главой всех монгольских царевичей в Средней Азии уже в 1269 году.
То же утверждает и Минаев—„Путешествие Марко Поло", стр. 310, прим.
— 491 —
искали только случая, чтобы вернуть утраченные земли, а
вместе с ними и политическое могущество.
Во главе союза этих князей стал Никби, внук Джа-
гатая и преемник Борака, но его борьба с Хайду окончилась
неудачно для Джагатаидов: разбитый последовательно в не-
скольких столкновениях с войсками Хайду, он пал, наконец,
в решительном бою с ними в 1272 году. Тогда остальные
князья, отчаявшись удержать за собой спорные культурные
земли Бухары и Мавераннагра, решили прежде, чем отсту-
питься от них, обратить их в пустыню, но и в этом намере-
нии их предупредил ил-хан Абага, который, руководствуясь
подсказанной ему мыслью, что доколе эти страны, служившие
причиной раздора между Хайду и Джагатаидами, сохранят
свое значение производительных центров, их владельцы не
перестанут посягать на Хорасан, отправил в Бухару и Хорезм
две армии, вменив им в обязанность не оставить там камня
на камне * 2). Этот приказ был исполнен в точности, причем
особенно пострадала Бухара, которая стала вновь заселяться
не ранее 1280 года 3).
После кратковременного правления Тука-Тимура4 *) во
главе Джагатайского улуса стал, наконец, более достойный
правитель, талантливый Дуваб), сын Борака, поставивший
1) Вассаф называет только шесть князей этого союза, в том числе
четырех сыновей Борака.
2) D’Ohsson, op. cit., Ill, стр. 456—457; Def г emery, op. cit., стр. 263.
Oliver, op. cit., стр. 98, почему-то относит это событие к 1274 году.
з) Однако даже в первой половине XIV века (в 1333 г.), когда ее
посетил Ибн-Батута (Defremery et Sanguinetti—„Voyage d’Ibn Batoutah",
III, стр. 22), она представляла едва населенное невежественным народом
море развалин; от ее школ не осталось и следа, и она давно уже пере-
стала быть рассадником просвещения: „в настоящее время, говорит Ибн-
Батута, в городе нет человека, который обладал-бы некоторыми знаниями
или по крайней мере стремился их получить".
4) Транскрипция d’Ohsson’a., op. cit., II, стр. 451; у Абуль-Гази
(Desmaisons, op. cit., стр. 159) и Хондемира (Defrtmery, op. cit., стр. 264,
В. Григорьев—„История монголов", стр. ИЗ) он назван Бука-Тимуром
(Буга-Тимуром).
б) D’Ohsson, ibid.; de Mailla, op. cit., IX, стр. 390,—Toua; Defr emery,
op. cit., стр. 265, —Doua Sedjan, Doua Djidjen (ср. Григорьев, ibid., где
то-же лицо названо Деваш или Дайзи-ханом); Desmaisons, ibid.,—Dou'i Tchd-
tchdne; Саблуков, ibid., стр. 132,—Дуи-ходжен; Бартольд, op. cit., CTP- 57, по
— 492 —
себе задачей восстановить сильно подточенные предшедшими
беспорядками рессурсы страны и мирными средствами добиться
утраченного могущества. Он признал верховность Хайду и в
дальнейшем был всегда его верным союзником; однако его
владения уже не распространялись на Самарканд и Бухару,
ставшие достоянием Хайду 1).
В 1275 году Хайду выступил впервые открыто против
Хубилая 2).
Он вторгся в Уйгурию и осадил город Бишбалык за отказ
идыкута примкнуть к нему против Хубилая, но последний
успел своевременно выслать уйгурам подкрепление, и Хайду
принужден был отступить.
правописанию Вассафа и монгольского письма считает более правильным
писать Тува (ср. d'Ohsson, op. cit., И, стр. 520); позднее он, повидимому,
отказался от этого взгляда (см. Стэнли Лэн-Пулъ—„Мусульманские
династии", стр. 176, прим.), но в последнем своем сочинении—„Улугбек
и его время" („Зап. Российск. Акад. Наук", VIII сер., т. XIII, №5, 1918,
стр. 8) вновь вернулся к правописанию Тува.
*) D'Ohsson, op. cit., Ill, стр. 458; Hammer-Purgstall, op. cit., стр.
148—149.
2) D’Ohsson, op. cit., II, стр. 451.
В географеческом отделе „ Юань-ши“ (см. „ Мэн-гу-ю-му-цзи стр. 470)
говорится, что в 1264 году, когда Хайду возмутился, Хубилай преследовал
его до Алмалыка, после чего для защиты края оставил здесь армию под
начальством сына своего Бэй-пин-вана. To-же читаем мы у Бретшнейдера
(„Mediaeval researches from Eastern Asiatic Sources, II, стр. 36), но уже
под 1268 годом. Тот же год дает и Gaubil, op. cit., стр. 147, для первого
выступления Хайду против Хубилая, окончившегося поражением его войск,
но вторжение князей Хайду и Дува в Уйгурию, что и было, повидимому,
первым враждебным их актом по отношению к Хубилаю, а равно и поход
Бэй-пин-вана, т. е. Номохана (у Gaubil'n — Нань-му-ханя), на запад тот же
автор (стр. 148) относит уже к 1275 году. Что этот последний год наиболее
достоверен, явствует хотя-бы из того обстоятельства, что при осаде города
Бишбалыка находился джагатайский князь Дува, вступивший в союз с Хайду
не ранее 1273 года.
Дальнейшее изложение, в котором я придерживаюсь, главным образом
d’Ohsson а., имевшего возможность исправить и дополнить китайские известия
в переводах de Mailla и Gaubil’n данными, заимствованными у Рашид эд-
Дина, несколько расходится с этой версией, но в почти неразработанной
истории Средней Азии вопреки положению, что научно только то, что не
гадательно, приходится очень часто довольствоваться только гадательным.
Особенно же много спорного и неясного содержит именно эпоха Хайду,
которая не подвергалась еще исторической разработке.
— 493 —
Хайду далеко, однако, не счел свою партию проигранной,
и брожение, которое вслед затем возникло в Монголии, пока-
зало Хубилаю, что неудача, постигшая этого предприимчивого
князя под городом Бишбалыком, не приостановила его стрем-
лений к императорскому венцу. Тогда Хубилай стянул еще
более значительные силы, вызвал даже некоторые части войск
из южного Китая и отправил их к городу Кара-коруму * 2)
под начальством своего сына Номохана.
Хайду, повидимому, предпочел уклониться от встречи с
этим последним, но вместе с тем сумел поселить раздор между
Чингисидами, принявшими участие в этом походе 3). Один из
последних, Ширкэ, сын Мбнкэ-хана, сговорившись с Тук-
Тиму ром 4) и другими князьями, арестовал Номохана5) и
отправил его под конвоем к хану Мэнгу Тимуру, а сам пере-
дался Хайду и совместно с этим последним двинулся к Кара-
коруму. К этой группе князей вскоре примкнули и некоторые
из Джагатаидов и потомков Угэдэя и Арик-буги 6). Таким
*) De Mailla, op. cit, IX, стр. 389.
2) Bretschneider, op. cit., II, стр. 36. Что Номохан послан был Хуби-
лаем к Кара-коруму, а не к р. Или (на Алмалык), говорит и Марко Поло,
op. cit., стр. 312. Ср., однако, Gaubil, op. cit., стр. 182, который пишет, что
Номохан послан был к Алмалыку, где, будто-бы, в 1277 году и понес пора-
жение в столкновении с Ширкэ и другими, изменившими Хубилаю, князьями.
Ссылаясь на Рашид эд-Дцна, Blochet—„Introduction & 1’histoire des Mongols
de Fadi Allah Rashid ed-Din“, стр. 238, также говорит, что Хубилай отправил
Номохана не к Кара-коруму, а на запад, и не только против Хайду, но
и против Джучидов, дабы наказать их за противодействие торговым
и посольским сношениям Китая с Персией. Наконец, у Olivera., op. cit.,
стр. 99—101, эти события изложены следующим образом: императорские
войска под начальством Номохана, принявшего (согласно китайскому обы-
чаю) титул главнокомандующего в Алмалыке, первоначально отправлены
были на северо-запад, но засим продвинулись к западу, и решительное
столкновение, в котором Номохан был разбит на голову и взят в плен,
произошло под Алмалыком.
3) De Mailla, op. cit., IX, стр. 390.
4) Родословная этого князя мне неизвестна.
5) Рашид эд-Дин—„История Чингиз-хана до восшествия его на
престол", перев. Березина, стр. 62; d’Ohsson, op. cit., II, стр. 452; Gaubil,
op. cit., стр. 182, и de Mailla, loc. cit., сообщают о предшествовавшем
пленению вооруженном столкновении разделившихся войск, окончившемся
не в пользу Номохана.
6) Рашид эд-Дин, op. cit, стр. 62, упоминает даже о князе Давту, пле-
мяннике (?) Чингис-хана, который принял участие в этом заговоре.
— 494 -
образом, на этот раз против Хубилая составилась мощная коа-
лиция, разбить которую стоило ему больших усилий и средств.
Собрав новую армию, он вручил ее Баяну, который сумел
выказать блестящие военные дарования на полях Южного
Китая.
Встретив армию Ширкэ в долине Орхона *), Баян нанес
ей здесь решительное поражение * 2), после чего преследовал
ее за р. Тамир. В пределах Хангая оп последовательно разбил
затем несколько других армий, высланных против него Хайду
и Дува 3), и гнал их до верховий Енисея, где также настиг
и уничтожил арьергард войск Тук-Тимура, бежавших сюда из
долины Толы 4). Эти поражения вызвали не только распаде-
ние коалиции, но и кровавые распри между союзниками 5),
приведшие вскоре некоторых из них с повинной к подножию
Хубилаева трона. Этим Хубилай удовольствовался, но, оставив
Хайду безнаказанным, он тем самым сохранил в Монголии
источник постоянных интриг и волнений.
К этому же времени должно быть отнесено и насиль-
ственное выселение киргизов в Маньчжурию 6). „Юань-ши “ вы-
ставляет предлогом желание Хубилая заселить окрестности
Бодунэ, по едва-ли была в таком случае надобность вспоми-
J) У de Mailla, ibid.,—Ва-лу-хуань или Оргунь (Orgoun). Аргунью эта
река быть не может, и потому приходится допустить, что здесь мы имеем
дело с искажением имени Орхон. Арх. Палладий („Труды член, российск.
дух. миссии в Пекине", IV, стр. 404) также думает, что А-лу-хуань
„Юань-ши“—р. Орхон. К аналогичному заключению пришел, повидимому,
и Gaubil, op. cit., стр. 183.
2) Согласно „Ган-му“ (Gaubil, de Mailla), Ширкэ был убит в этом
сражении, d'Ohsson же, op. cit., II, стр. 453, заставляет его бежать на
Иртыш (?) и принимать в дальнейшем деятельное участие в распрях,
возникших между союзными князьями.
3) Gaubil, loc. cit., de Mailla, loc. cit.
4) Где он был разбит полководцем Хубилая Тутуха, потомком одного
из кипчакских князей, покоренных Батыем. Тутуха командовал войсками,
набранными среди кипчаков (Gaubil, op. cit., стр. 183; de Mailla, op. cit.,
IX, стр. 390).
5) Во время этих распрей погиб Тук-Тимур (он был казнен), один
из самых отважных вождей коалиции.
с) „Мэн-гу-ю-му-цзи", стр. 171; Schott—„Ueber die achten Kirgisen"
в „Abhandl. d. k. Akad. d. Wiss. zu Berlin", 1864, стр. 461, относит это
событие к 1293 году.
— 495 —
нать о далеких киргизах; очевидно, причина лежала глубже,
но она осталась нам неизвестной, как равно и все то, что
происходило в Саянах после 1207 года, когда этой страной
овладели монголы.
Возвращаюсь к империи Сунов.
В течение 1276 и в начале 1277 года монголы достигли
очень многого в Южном Китае, и только решение Хубилая
перебросить на северный фронт все полевые войска, оставив
в нем только то, что было безусловно необходимо для удер-
жания завоеванных территорий, существенно изменило поло-
жение дел на театре военных действий в пользу китайцев;
последние успели нанести даже монголам несколько серьез-
ных ударов и вернули себе ряд городов, и в их числе столь
важные, как Синь-хуа-фу в Фу-цзяне, Гуан-чжоу- фу (Кантов)
в Гуан-дуне и Гань-чжоу-фу в южной Цзян-си 1). Но этому
успеху был положен конец, как только спокойствие в Мон-
голии было восстановлено, и Хубилай вновь получил возмож-
ность располагать всеми силами своего государства.
Уже в конце 1277 года, благодаря, впрочем, измене китай-
ского губернатора, Кантон был снова в руках монголов, а затем
китайских полководцев, имевших возможность противопо-
ставлять монгольским ветеранам едва обученные части, стали
преследовать неудачи и в открытом поле. 1278 год прошел
для них в тщетных усилиях задержать наступление монголов,
которые явно стремились прижать их к берегу Южно-Китай-
ского моря. В следующем году это последним и удалось, но
и в таком критическом положении китайский главнокомандую-
щий Чжан-ши-цзэ не захотел сложить оружия и перевел остатки
своих: армий на суда того флота, на котором давно уже ски-
тался по бухтам Южно-Китайского моря последний отпрыск
династии Сунов, император Ди-бин, вступивший на престол
в начале 1278 года после смерти своего брата Дуань-цзуна
(И-вана), не выдержавшего треволнений той страннической
жизни, на которую был обречен. Примеру китайцев последо-
вали, однако, и монголы и, нагнав их в Кантонском заливе
у одного из многочисленных здесь прибрежных островов,
*) De Mailla, op. cit, IX, стр. 389.
— 496 —
заставили их принять бой в весьма невыгодных для себя
условиях. Китайцы были разбиты (1280 г.). Сотни судов
достались победителям, десятки тысяч солдат погибли в волнах
водной стихии *).
Смерть императора Ди-бина была трагической. Преданный
ему сановник Лю-сю-фу посадил его себе на плечи и вместе
с ним бросился в море. Оба утонули. Погиб также и доблестный
Чжан-ши-цзэ, но не так, как рассказывает легенда* 2 * * * * *), а сделав
еще одну попытку вернуть империю Сунам. Он успел прорвать
фронт и с несколькими кораблями уйти к берегам Тонкина.
Здесь он собрал новые силы и шел с ними морем против
Кантона, где хотел провозгласить императором одного из
членов фамилии Чжао 8), но в пути ему пришлось вынести
9 De Mailla, op. cit., IX, стр. 397—400.
2) De Mailla, op. cit., IX, стр. 399—400. Другой, не менее выдаю-
щийся китайский полководец этой эпохи Вэнь-дянь-сян был взят в плен
в 1279 году. Когда он был доставлен в Пекин, Хубилай принял его очень
милостиво, и от его имени ему сделано было предложение перейти на мон-
гольскую службу: „Ты выполнил в отношении своих государей все, что
можно требовать от преданного министра и доблестного воина; но Китай
для Сунов навеки потерян, и ничто не препятствует тебе служить с тем
же рвением своему новому повелителю". Но Вэнь-дянь-сян решительно
отклонил это предложение: „Препятствует честь, сказал он. Я не могу
служить тому, в ком вижу главного виновника гибели Сунов. К тому же
ответственность в падении империи ложится и на меня, и я без страха,
с радостью приму смерть, которая да послужит последним доказательством
моей преданности Сунам". Хубилай отдал его под надзор, но затем, усту-
пая общественному мнению, возбужденному упорными слухами о готовя-
щемся восстании китайцев в пользу фамилии Чжао, передал в руки палача.
Он был казнен в 1282 году (см. de Mailla, op. cit, IX, стр. 402, 417). Ему
принадлежат следующие строки, написанные в ответ на предложение изме-
нить Сунам: „С тех пор, как существует мир, никто еще не избег смерти.
Вот почему каждый из нас должен жить так, чтобы служить предметом
подражания для последующих поколений и тем самым обессмертить свое
имя в истории". Его соратник и друг Лю-цзэ-цзюнь, попавший также
в руки монголов, не был, однако, ими пощажен и умер в страшных муче-
ниях на медленном огне. И много еще других имен патриотов приводит
китайская история, глубокая любовь коих к родине вследствие общей
разрухи не могла уже спасти империи от иноземного ига.
а) Суны принадлежали к фамилии Чжао.
— ш —
жестокую бурю, во время которой и погибло судно, на котором
он находился.
Так пала Сунская династия, правившая Южным Китаем
в течение 380 лет.
В том же 1280 году Хубилай решил покорить Японское
государство, но широко задуманная военная экспедиция окон-
чилась катастрофой: большинство отправленных с десантными
войсками судов погибло во время сильнейшего шторма, спас-
шиеся были захвачены японцами, и только небольшой их
части удалось вернуться к родным берегам * 2).
Столь-же неудачной оказалась и попытка Хубилая сми-
рить властителя Чжань-чэна (Верхней Кохинхины), державше-
гося в отношении Юаньского двора без должной почтительности:
столица была взята, но наследник престола удалился вглубь
страны и повел защиту государства с такой энергией, что мон-
голам, дабы не быть отрезанными от своей базы и флота,
пришлось отступить, и вскоре затем и совершенно покинуть
Чжань-чэн (в 1282 году) 2).
В 1283—1284 годах была покорена верхняя Бирма 3).
В ] 284 же году, а затем и в следующем предпринимались
малоуспешные походы в Тонкин, отказавшийся пропустить мон-
гольские войска в Нижнюю Кохинхину 4). В 1287 году монголы
достигли там больших результатов, но в 1288 году эпидеми-
ческие болезни произвели среди них такие опустошения, что
остаткам их войск лишь с трудом удалось пробиться обратно
в Юнь-нань 5). Несмотря, однако, на столь неблагоприятный
для монголов исход их экспедиции, тонкинский владетель не
J) D’Ohsson, op. cit, II, стр. 440—441; de Mailla, op. cit., IX, стр. 406,
409—410.
2) D’Ohsson, ibid.; cp. de Mailla, op. cit., IX, стр. 414—415. Gaubil,
op. cit., стр. 194, относит эту экспедицию к более раннему времени,
а именно к 1281 году.
3) У китайцев—Мянь-дянь, у туземцев—Мранма, Миамма. D’Ohsson,
op. cit., II, стр. 442—444; о покорении Бирмы говорится также у Марко
Поло (Минаев—„Путешествие Марко-Поло“, стр. 182—185).
4) Собственно в Аннам, владения которого включали в то время
Тонкин и Верхнюю Кохинхину (Чжань-чэн).
5) De Mailla, op. cit., IX, стр. 430, 435—436; Gaubil, op. cit., стр. 208.
Том П.	321
— 498 —-
счел возможным долее поддерживать свою борьбу с могуще-
ственной Монгольской империей и покорился х).
В 1286 году добровольно признали себя вассалами Хубилая
также и правители царств Зондского архипелага * 2).
В том же году Хубилай стал готовиться к второй экспе-
диции в Японию, но новое восстание в Монголии остановило
эти приготовления 3).
Хайду сумел на этот раз привлечь на свою сторону неко-
торых князей, уделы коих находились в восточной части Мон-
голии. Это были потомки братьев Чингиса—Джучи Хасара,
Хаджиуна и Утджи-нойона: Сиктур, Кадан и Наян4 *), к которым
вскоре примкнули Шинглагар из рода Хаджиуна, Эбугэн
из рода Кюлькана б), Урук-кутэн из рода Угэдэя, и неко-
торые другие 6). Наиболее сильным из этих князей был Наян.
Наян, хотя и собрал крупные силы, но, не считая их все
же достаточными для наступательных действий против импе-
раторских войск, стал поджидать подхода корпусов, высланных
ему в помохць Хайду. Эта нерешительность Наяна позволила
Хубилаю не только воспрепятствовать соединению неприятель-
1) De	Mailla,	op.	cit.,	IX,	стр.	437;	Gaubil, loc. cit.
2) De	Mailla,	op.	cit.,	IX,	стр.	429.
3) De	Mailla,	op.	cit.,	IX,	стр.	431.
4) Наяна de Mailla, loc. cit., ошибочно считает потомком Билгутэй
(Б'Ьлгутай)-нойона, брата Чингис-хана; ту же ошибку повторяет и арх.
Палладий („Комментарий на пут. Марко Поло по сев. Китаю" в „Изв И.
Русск. Геогр. Общ.", 1902, XXXVIII, вып. I, стр. 32).
Основываясь на „Юань-ши", арх. Палладий пишет, что „владения
Наяна простирались на юг до Гуан-нина, который входил в его удел“ и
что „по этому городу он титуловался Гуан-нин-ван, князем Гуан-нина".
Орду его он помещает, однако, далеко к северу от этого города, так как
далее замечает: „история, повидимому, соединила удел Наяна с уделом
Хаданя, орда которого была смежна с Наяновой и находилась на левом
берегу Амура предположительно в нынешнем городище Айхунь, близь Бла-
говещенска". Если так, то приходилось-бы допустить, что в удел Наяна вхо-
дила почти вся Маньчжурия и часть восточной Монголии (Корцинские
хошуны). Гуан-нин-сян, как это пишет, впрочем, и арх. Палладий, не
изменил своего названия до настоящего времени и находится в области
Цзинь-чжоу, в южной Маньчжурии.
3) Сына Чингис-хана от второй супруги Хулан-хатун.
6) Рашид эд-Дин—„История Чингис-хана до восшествия его на пре-
стол", перев. Березина, стр. 56, 61, 79.
— 499 —
ских армий, но и уничтожить их по частям. Отправив Баяна
к Кара-коруму, он с остальными войсками, состоявшими из
монголов, китайцев и кипчаков, перешел в наступление и
в долине р. Ляо-хэ заставил Наяна принять бой, хотя силы
последнего на много превышали его собственные 1). Наян
был разбит, бежал, но был вскоре схвачен и тут же казнен.
Эта победа была настолько решительной, что Хубилай
счел дальнейшее свое пребывание в армии излишним и вер-
нулся обратно в Пекин (в 1287 году), возложив верховное
командование в Монголии на своего внука Тимура.
Этот последний в полной мере оправдал доверие деда,
и в следующем 1288 году нанес союзникам последовательно
два поражения: рассеял остатки войск Наяна и поразил при
р. Гуйлэр2) князя Кадана, который, присоединив к своим
войскам то, что еще оставалось от армии Наяна, сделал
попытку перейти в наступление. Вторично этот князь был
разбит в 1289 году при р. Толе 3), после чего принужден
был покориться и в числе прочих восставших князей понести
заслуженное наказание: он был казнен, его же удел присое-
динен к землям империп.
Так ликвидировал Хубилай восстание на востоке; что же
касается военных действий в Хангае, то они велись здесь
с меньшим успехом. Хайду удалось даже до прибытия Баяна
не только разбить императорские войска, но и окружить князя
Камала4), и хотя последний, благодаря своевременной помощи
Тутуха, и успел избежать плена, тем не менее общее положе-
ние дел на Орхоне настолько ухудшилось, что Хубилай, не-
J) De Mailla, op. cit., IX, стр. 433. Я не знаю, на основан и и каких
данных d’Ohsson, op. cit., II, стр. 458, утверждает обратное. Хубилай руко-
водил этим боем из башни, которую несли четыре слона.
2) Или Куйлэр, приток р. Толы, впадающей справа в Нонни. У Gau-
bil’n, op. cit., стр. 209,—Гуй-лэй.
3) У Gaubil’n, op. cit., стр. 211,—р. Торо бира, правый приток Нонни.
4) Камала—сын Джингима, внук Хубилая.
Gaubil, op. cit., стр. 210, пишет, что Баян успел выслать на помощь
князю Камала находившийся тогда в его распоряжении корпус войск,
составленный из киргизов, но корпус этот, повидимому, не спас положения.
Это известие несколько противоречит указанию, что Хайду разбил войска
Камала . до прибытия Баяна в Кара-корум. См. также Oliver, op. cit.,
стр. 101.
— 500 —
смотря на свой преклонный возраст, решил немедленно ехать
в Кара-корум. Но он уже не застал на Орхоне Хайду, который
отступил, не выждав подхода новых императорских войск.
В течение последующих четырех лет Баян не только сдер-
живал попытки Хайду перейти в новое наступление, но и
нанес ему в 1293 году сильное поражение; тем не менее, его
обвинили при дворе в преступном бездействии, и Хубилай
решился его отозватьJ), послав ему на смену князя Тимура.
Тимур оставался, однако, недолго на этом посту, так как уже
в начале 1294 года события огромной важности призвали его
обратно в Пекин: скончался Хубилай, и военная партия во
главе с генералисимусом Баяном, согласно с волей почившего
императора, пожелала иметь его своим государем.
Царствование Тимура было непродолжительным—он умер
в начале 1307 года; но оно ознаменовалось миром, хотя и
кратковременным, между Чингисидами и признанием его суве-
ренной .власти над всей монгольской территорией от берегов
Тихого океана до Днепра, от Амура, оз. Байкала, Шибири
и Твери до Ганга, Малакки и Явы. Это был момент мировой
истории, когда могла считаться почти осуществленной мечта
мировых завоевателей — владеть вселенной, и все-же следует
отметить очень характерный факт: этот могущественнейший
из монархов едва справился с восстанием, охватившим
в 1301 году юго-западную часть Юнь-наньской провинции.
Огромные силы были двинуты туда из Шэнь-си, Сы-чуани,
Ху-нани, Гуй-чжоу и восточной Юнь-нани, потребовались почти
три года войны, большие жертвы деньгами и людьми, гибель
лучших офицеров императорской армии и полное раззорение
края прежде, чем упорство восставших, во главе которых нахо-
дились до того никому неизвестные—инородец Сун-лун-цзи и
Шэ-цзё, вдова одного из туземных князьков * 2), было наконец
сломлено 3).
9 Хубилай скоро, однако, убедился, что стал жертвой злостной
интриги и, желая загладить ошибку, не только дал ему торжественную
аудиенцию, но и возвел в сан генералисимуса, одновременно назначив
первым министром и командующим императорской гвардией.
2) Эта героиня, пишет de Mailla, op. eft., IX, стр. 481, была захва-
чена в плен в одном из кровопролитнейших боев 1303 года и тут же
предана смерти.
3) Gaubil, op. cit., стр. 228; de Mailla, op. cit., стр. 477—482.
— 501 —
Кроме этой войны Тимуру пришлось вести еще и другую,
более серьезную, на севере, против своих наследственных
врагов—Хайду и Дува.
Военные действия возобновились здесь с удвоенной силой
в 1297 году, но ясного представления об их ходе и последо-
вательном развитии мы не имеем. С одной стороны известно,
что Хайду в 1297 году удалось проникнуть вглубь Монголии
до р. Ару х) и кочевий монголов баринь * 2), с другой, что
кипчаки Тутуха, преследуя под начальством сына последнего
разбитую армию Дува, перешли за западный склон хр. Алтаин-
нуру и достигли в 1298 году истоков Черного Иртыша3).
Очевидно, что этому переходу в Джунгарию частей импера-
торской армии должен был предшествовать отход на запад
армии Хайду, но об этом умальчивает история; очевидно далее,
что и успех полководцев Тимура был кратковременным, так
как уже в исходе того ясе 1298 года мы застаем армию союз-
ников снова в пределах Хангая, где ею был уничтожен обсер-
вационный корпус императорских войск под начальством Кур-
куза 4), зятя Тимура. Последствием этого, казалось-бы, благо-
приятного для союзников эпизода было, однако, отступление
их армии за реку Цзабхан 5).
Ару, очевидно, не полное название реки; это—имя нарицательное,
указывающее, что река берет начало с северного склона хребта.
2) Gaubil, op. cit., стр. 226; de Mailla, op. cit., IX, стр. 469.
Баринь (барин, байрин)—коренные монголы. Их кочевья лежат ныне
на северном берегу р. Шара-мурен, но в конце XIII века они жили еще
там, где застала их эпоха Чингис-хана, т. е. в бассейне р. Селенги.
3) Gaubil, op. cit., стр. 226.
4) Так я передаю Keurgueuz у d'Ohsson'а и Ko-li-ki-sse у Gaubil*я и
de Mailla.
5) D’Ohsson, op. cit., II, стр. 514, не называет этой реки, но я думаю,
что здесь идет речь о Цзабхане, так как другой значительной реки (fleuve),
которая потребовала бы сложной переправы, в той части Западной Мон-
голии, которая служила театром военных действий, не имеется. Вероятно,
по р. Цзабхану пролегала и граница между владениями Хубилай-хана и
Хайду. Рашид эд-Дин (см. Howorth—„History of the Mongols", etc., I, стр. 175—
176) говорит, что между этими владениями залегала обширная пустыня и
что Хубилай в целях охраны своего государства расположил вдоль (восточ-
ной) ее окраины пять корпусов; шестой находился в пров. Тангут, близь
оз. Цаган-нор, седьмой в Кара-ходжа, в Уйгурии.
— 502 —
Все эти ныне уже необ’яснимые марши и контр-марши
должны быть, вероятно, поставлены в связь с результатами тех
боев, которые одновременно велись на северо-западной гра-
нице владений Хайду, где против этого князя выступил
Баян х), правнук Орды, брата Батыя, наследственный прави-
тель Белой 2) орды 3), возмущенный поддержкой, оказанной им
его сопернику князю Куй луку 4). Эти бои, истощившие, по
словам Рашида, ресурсы Баяна, должны были также отра-
жаться и на планомерности борьбы в Хангае, заставляя Хайду
перебрасывать свои силы с фронта на фронт. Впрочем, не
только борьба с Велой ордой, но и другие войны могли влиять
на ход военных действий в Хангае. Оба князя, Хайду и выну-
жденный действовать с ним в союзе Дува, представляли самый
’)	D’Obsson, op. cit., II, стр. 515, называет его Nayan; так же назы-
вает его и Howorth, op. cit., I, стр. 180.
2)	У наших летописцев та же орда называлась „Синей" (см. 77. Са-
вельев—„Монеты Джучидов, Джагатаидов, Джелаиридов и другие, обращав-
шиеся в Золотой орде в эпоху Тохтамыша", 1857, I, стр. 158—159).
3)	Улус Джучи уже при Батые распался на три части: Батый сохра-
нил себе Россию и Заволжье до р. Урала, а братьям Шейбану (Шейбани) и
Орде отдал земли в Азии: Шейбан получил территорию к востоку
от р. Урала, а именно, нынешнюю Уральскую область и ббльшую часть
Тургайской (Desmaisons, op. cit., стр. 191), Орда—восточную часть улуса:
остальную часть Тургайской области, северо-западную часть Сыр-дарьин-
ской, Акмолинскую, западную часть Семипалатинской и, вероятно, часть
Томской губернии; административный центр Белой орды первоначально,
по свидетельству Плано Карпини, находйлся к востоку от оз. Ала-куль,
позднее же, как полагает Бартольд („Очерки истории Семиречья", стр. 60),
в начале XIV века, был перенесен на запад, в город Саганак или Сунак,
развалины которого .Макшеев („Географические книги Большого Чертежа
о киргизских степях в Туркестанском крае" в „Зап. И. Русск. Геогр. Общ.
по отд. этногр.", 1880, VI, 2, стр. 30) нашел верстах в 40 к юго-востоку
от Джулека и в 15 от почтовой станции Тюмен-арык на р. Сыр-дарье.
См. также Кастанъе — „Мертвые города" в „Труд. Оренбур. Учен. Архивн.
Комиссии", 1911, XXIII, стр. 40—45; Каллаур—„Древние города—Саганак
(Сунак), Ашнас или Эшнас (Асанас) и другие в Перовском уезде, разру-
шенные Чингис-ханом в 1219 году" в „Прот. засед. и сообщ. членов Турк.
кружка Любит. Археол.", 1900.
4)	D’Ohsson, op. cit., II, стр. 515, пишет Koui'lek. Он также прихо-
дился внуком Орде. Нет, кажется, никаких данных утверждать, как это
делает, следуя Ховорсу, Стэнли Лэн Пуль, op. cit., стр. 176, что Баян
выступил против Хайду в качестве лишь союзника Тимура.
— 503 —
беспокойный, агрессивный элемент в ту эпоху в Монголии1),
и не было момента, когда-бы персидские Хулагиды могли
считать себя обеспеченными от посягательств на свое достоя-
ние, шедших с востока, из-за Аму-дарьи. Война в Монголии,
где Хубилай и Тимур держались оборонительной тактики, не
остановила, повидимому, этих посягательств, и в конце 1296 года,
например, мы вновь застаем джагатайские войска под началь-
ством Дува и Сарбана, сына Хайду, в Хоросапе и Мазанде-
ране 2), куда они вторглись не столько ради завоеваний 3),
сколько ради грабительских целей—приобретения ресурсов для
ведения операций на севере и востоке. Наконец, и союзы
князей, соглашавшихся принимать участие в агрессивных замы-
слах Хайду,. не отличались той прочностью, которая была
необходима для успеха хорошо задуманной компании. Отпа-
дение от союза иногда в самый серьезный момент было обыч-
ным в то время явлением у монголов, и такой именно случай
имел место в конце 1298 года, когда на сторону Тимура
перешли: один из высших офицеров армии Дува Тортога-
нойон 4) и князья—Вуюкур 5), сын Арик-буги, и Улус-буга,
сын Ширкэ, внук Мбнкэ-хана. Вероятно, это частичное рас-
падение союза и послужило ближайшей причиной отступления
9 Бартолъд в прим, к стр. 178 цит. выше соч. Стэнли Лэн Пуля
пишет, что Хайду ограничивался в борьбе с Хубилаем только обороной
своих владений. Это положительно не так: инициатива всех войн в Мон-
голии в эпоху царствований Хубилая и Тимура исходила всецело от Хайду,
да и все свои обширные владения он приобрел силой оружия, а не по праву
наследства или по выбору. Даже у Марко Поло, op. cit., стр. 310, встре-
чаем такую фразу: „А Кайду все-таки делал набеги на земли великого
хана".
2) D’Ohsson, op. cit., IV, стр. 155.
3) Впрочем Хайду и Дува удалось, хотя и несколько ранее, отнять
у Хулагидов часть их земель в Афганистане. В 1297 году Дува проник
даже в Индию до Лагора, но здесь потерпел поражение и должен был
отступить; такая же судьба постигла все последующие его экспедиции
в эту страну, предпринятые в 1299, в 1303, в 1304 и в 1306 годах
(см. d’Ohsson, op. cit., IV, стр. 560—562. а также Oliver, op. cit., стр. 98,
где, между прочим, говорится, что первый поход в Индию предпринят был
Дува в 1296 году).
4) D’Ohsson, op. cit., II, стр. 513, пишет Dourdouca.
5) У d’Ohsson’a., loc. cit.,—Youboucour.
— 504 —
Дува за р. Цзабхаи, так как изменники не замедлили обратить
против него свое оружие и, нагнав его при переправе через
названную реку, нанесли ему там жестокое поражение.
В 1301 году Хайду вступил в пределы Восточной Мон-
голии с такими силами, каких ему никогда раньше не уда-
валось собрать: его сопровождало туда с своими контингентами
войск около сорока союзных князей х). Но и Тимур послал
к Кара-коруму свежие войска, поставив во главе их лучших
своих полководцев под общим командованием князя Хашана* 2),
который сумел не только остановить наступление армии Хайду,
но и нанести ей полное поражение между р. Тамиром и Кара-
корумом 3).
В том же 1301 году Хайду скончался 4). Дува предло-
жил выбрать ему в преемники старшего из его сыновей, Чапара,
а засим в 1303 году 5) склонил Чингисидов, которые нахо-
дились в о позиции к Тимуру, признать верховность послед-
него, дабы тем устранить один из серьезнейших поводов
к столкновениям между князьями; одновременно, проводя идею
общего мира, он добился и их согласия решать впредь все
земельные споры третейским судом.
На сколько он действовал при этом искренно, показывает
дальнейшее.
Не подлежит сомнению, что уже в то время назревали 4
события, два года спустя вызвавшие распадение улуса Хайду,
и что в этот политический момент для Дува было особенно
*) D’Ohsson, op. cit., II, стр. 516; Oliver, op. cit., стр. 102.
2) De Mailla и d’Ohsson пишут это имя НагсЪап и KhaTschan, Gau-
bil—Haychan, о. Иакинф—Хашан.
3) De Mailla, op. cit., IX, стр. 479, 482; Gaubil, op. .^cit., стр. 229—
230, пишет о нескольких кровопролитных боях, в одном из которых Дува
был ранен. Поражение войск Хайду подтверждает и Рашид эд-Дин
(см. Бартольд, op. cit., стр. 58). Наоборот, Вассаф (d’Ohsson, loc. cit.) пи-
шет, что Хайду вышел, как всегда, из этой борьбы победителем. Вассаф—
неумеренный панегирист Хайду, и одно уже это обстоятельство подрывает
доверие к его известию, не находящему, впрочем, подтверждения и в после-
дующих событиях.
4) Gaubil, loc. cit.; de Mailla, loc. cit.; это известие подтверждается
и Дэюемалем Карши (Бартольд, op. cit., стр. 59), современником Хайду.
3) De Mailla, op. cit., IX, стр. 482—483; d’Ohsson, op. cit., II,
стр. 518—519; ср. Бартольд, op. cit., стр. 60.
— 505 —
важно устранить повод к вмешательству в дела Притянь-
шанья джучидских князей, сильных той поддержкой, какую
они встретили у золотоордынского хана Тохта х). Третейский
суд при таких обстоятельствах мог сыграть видную роль, а
проповедь мира отстранить от пего подозрения в замыслах
на гегемонию в Средней Азии.
Уже в 1305 году в Мавераннагре произошло столкновение
между войсками Чапара и некоторыми из джагатайских князей,
закончившееся поражением последних. Чтобы успокоить Чапара,
Дува извинился перед ним за „легкомысленных юношей" * 2) и
настоял на внесении их дела на рассмотрение с’езда князей
в Ташкенте, но прежде, чем третейский суд вынес по этому
делу решение, в том же Мавераннагре возникла новая враж-
дебная Чапару коалиция, в которой приняли участие и некото-
рые из князей Угэдэева рода. Союзники вторглись в долину
Таласа, обратили в развалины находившиеся там города и при-
нудили Шаха, брата Чапара, отступить на восток, где он был
совершенно неожиданно для себя с тыла атакован войсками
князя Дува. Разбитый на голову, он успел вывести из этого боя
всего лишь 7000 человек, с которыми и присоединился к армии
Байкечера, своего брата. Одновременно и на востоке дела при-
няли опасный для сыновей Хайду оборот: здесь, вследствие
искусно проведенной интриги Дува, перешли в наступление
пограничные войска Тимура, которые и потеснили Чапара на за-
пад. Измена Мелик-Тимура3) докончила остальное, и преемнику
Хайду не осталось иного выхода, как отдаться на милость Дува4).
Таким образом без значительных жертв с своей стороны послед-
ний стал обладателем всей той территории, которая некогда вхо-
дила в состав земель улуса Джагатая, и князья дома Угэдэя
должны были ему подчиниться 5).
9 Иначе — Тохтогу; он был сыном Мэнгу-Тимура, правнуком Батыя.
Вспомогательный корпус, высланный им в помощь Баяну, состоял из двух
туманов (20.000 человек).
2) Бартольд, op. cit., стр. 60—61. Ср. d’Ohsson, op. cit., IV, стр. 557.
3) Мелик-Тимур был сыном Арик-буги; он передался со всем своим
войском на сторону Тимура (d’Ohsson, op. cit., II, стр. 527).
4) Дува принял его очень милостиво и отвел ему особый юрт
(Бартольд, op. cit., стр. 61; Oliver, op. cit., стр. 104).
5) Howorth, op. cit., I, стр. 182.
Том II.	32a
— 506
Дува скончался в 1306 году х), почти одновременно
с Тимуром. Это были последние выдающиеся монгольские
монархи в линиях Тулуя и Джагатая, которых сменили ничтож-
ные правители, недальновидные и слабохарактерные, доволь-
ствовавшиеся внешним почетом и гаремной жизнью и отда-
вавшие управление государствам в руки людей, умевших поль-
зоваться их слабостями и пороками. История сохранила нам
их имена, но уделила очень мало внимания их деяниям,
которые, вероятно, и не выходили за пределы стараний укре-
пить шатавшийся под ними престол.
Преемником Тимура был Хашан (Хайсан), правнук Хуби-
лая, принявший титул Хулук-хана. Он казнил вдову Тимура,
императрицу Булугань * 2), пытавшуюся возвести на престол
князя Ананьду 3), этого последнего и всех участников заго-
вора с князем Мелик-Тимуром 4) во главе и, не совершив
затем ничего, достойного попасть на страницы истории 5),
скончался от пьянства и истощения в 1311 году 6).
Его сменил его брат Аюр-бали-патра, на престоле—Буянту-
хан. Он издал указ, воспрещавший евнухам занимать высшие
должности по государственному управлению, но в следующем
же году нарушил его. Желая обеспечить престол своему сыну,
он выслал племянника Кушала в провинцию Юнь-нань, но
тот после неудачной попытки к восстанию бежал на северо-
запад, в Алтайские горы. Имело-ли это бегство какое-нибудь
По словам Вассафа (Бартолъд, loc. cit.), в 1307 году.
2) Так называет ее Вассаф (d’Ohsson, op. cit., II, стр. 525), и то же
имя встречаем мы в „Юань-ши"; см. Deveria—„Notes d’dpigraphie mongole-
chinoise", extrait du „Journ. Asiat.", 1896, sept.-oct., стр. 11—12; у Иакинфа
(„Зап. о Монг.", III, стр. 188)—Бают, у de Mailla—Бо-ё-у-ши, у Gaubil’n—
Бо-я-у.
3) Согласно Gaubil, op. cit., стр. 238, и Deveria, op. cit., стр. 10,
он был сыном Мангалы, внуком Хубилая, согласно же de Mailla, op. cit.,
IX, стр. 489, сыном Тимура от наложницы.
4) См. выше стр. 505.
5) Впрочем, при нем произведена была очень важная реформа мон-
гольской письменности для наилучшего приспособления монгольской азбуки
к изображению звуков живой монгольской речи и издан был новый „Свод
законов" Китайской империи, дополненный постановлениями монгольских
императоров, начиная с Чингис-хана.
6) У Huth—„Geschichte des Buddhismus in der Mongolei", II, стр. 35,
ошибочно приведен 1310 год, у S. v. Fries, op. cit., стр., 243,—1312.
— 507 —
отношение к последующему выступлению джагатайского хана
Эсэнь-буги против Буянту—неизвестно, но эта война, в которой
Эсэнь-буга был дважды разбит императорскими войсками, пре-
следовавшими его до местности Чжайр (Джаир), в Джунга-
рии х), была во всяком случае единственным в XIV веке
проявлением прежней вражды между восточными и западными
Чингисидами. Буянту умер в 1320 году * 2).
Ему наследовал его сын Шоди-пала (Гэгэн), убитый
в 1323 году 3).
Вступивший затем на престол Исун-Тимур 4), отличав-
шийся совершенным отсутствием способностей к управлению
и проявивший себя исключительной бездеятельностью, процар-
ствовав пять лет, скончался в 1328 году 5).
Против его преемника, малолетнего князя Раджабека,
восстал Джан-Тимур, внук кипчакского князя Тутуха 6),
который, объединившись с некоторыми влиятельными сановни-
ками государства, высказался за кандидатуру одного из сыно-
вей Хашана—Тоб-Тимура или Хешила (Кушала). Междоусобная
война, которая засим возникла в Китае, велась с обеих сторон
с большим ожесточением, но победа вскоре все же склонилась
на сторону Джан-Тимура, унаследовавшего от своего деда
талант полководца. Раджабек погиб. Поплатились головой
и многие из князей и сановников, стоявших на его стороне.
Императором провозглашен был по желанию Тоб-Тимура,
устранившего свою кандидатуру, его старший брат Хешила,
9 Gaubil, op. cit., стр. 249. О местности Чжайр см. выше стр. 270.
Анонимный продолжатель „Истории монголов" Рашид эд-Дина (см. d'Ohsson,
op. cit., IV, стр. 564—565; Бартольд, op. cit., стр. 64), говорит даже, что
императорские войска доходили при этом до оз. Иссык-куля и р. Таласа.
2) Он был поборником наук и образования, и при его дворе, пишет
Ковалевский (архим. Гурий, op. cit., стр. 114) можно было встретить кроме
туземных ученых и ученых из Самарканда, Бухары, Персии, Аравии и
даже Византии. У Huth’a., op. cit., стр. 36, его смерть отнесена к 1319 году,
у S. v. Fries, op. cit., стр. 243, к 1321.
3) При этом императоре опубликован был „Свод законов династии
Юань", состоявший из 2539 статей. Его смерть ошибочно отнесена у Huth’а,
loc. cit., к 1322 году, у S. v. Fries, op. cit., стр. 244, к 1324.
4) Сын Гамала, внука Хубилая.
5) У Huth'a., loc. cit., та же ошибка на один год.
6) См. выше стр. 494.
— 508 —
но этот последний, процарствовав всего только несколько
дней1), внезапно скончался, и молва обвинила в этой прежде-
временной смерти Джан-Тимура, который, будто-бы, если и
поднял оружие, то в защиту прав на престол Тоб-Тимура,
а не Хешила 2).
Тоб-Тимур вступил на престол в 1329 году 3) и, будучи
всецело обязан своим возвышением Джан-Тимуру, отдал в его
руки управление государством. Насколько велики были власть
и дерзость этого временщика, яснее всего доказывают следую-
щие факты: его женитьба на вдовствующей императрице и при-
нятие в число своих наложниц сорока девиц императорской
крови. Он скончался в 1333 году, вскоре после смерти Тоб-
Тимура, последовавшей в 1332 году.
Преемником Тоб-Тимура об’явлен был семилетний сын
Хешила—Илинджибань 4), но он скончался несколько месяцев
спустя, и тогда на престол возведен был старший его брат
Тогон-Тимур (в 1333 году) 5), при котором произошло изгна-
ние монголов из Китая и воцарение в нем национальной
династии Мин.
Частая смена императоров, смуты при дворе, гражданские
войны, господство временщиков, стихийные бедствия, выпавшие
на долю Китая 6), быстрый рост налогов, все это внесло
дезорганизацию в государство; страх, который некогда внушали
монголы, исчез, ореол их непобедимости померк, и китайцы
почувствовали, что настало, наконец, время сбросить их иго.
9 У Huth’a., loc. cit., сказано: пятьдесят дней.
2) У Gaubil’n, op. cit., стр. 267, однако, читаем, что китайские исто-
рики обвиняют в преждевременной смерти Хешила не Джан-Тимура, а Тоб-
Тимура, который, будто-бы, скоро раскаялся в своем великодушном по-
ступке.
3) У S. v. Fries, op. cit., стр. 246, в 1330 году.
4) У de Mailla, op. cit., IX, стр. 559,—Иль-Чжебэ, у Gaubil'n, op. cit.,
стр. 270,—И-линь Чжэ-бань. Санан-Сэцэн дает и его тибетское имя—Рин-
ченпал.
5) У Huth’a., op. cit., стр. 37, в 1332 году.
G) Gaubil, op. cit., стр. 72, пишет, что в 1334 году от голода умерло
около 13 мил. душ и что такой же голод повторился в 1342 году. Особенно
серьезные последствия имел частый выход из берегов Желтой реки, что
и побудило, наконец, правительство предпринять огромные работы по вве-
дению реки в новое русло.
- 509 —
Начались повсюду восстания. Явились в различных местах
претенденты на императорский престол, возникли династии
Тянь-вань, Ся, Хань, У и, наконец, Мин *). Инсургенты вос-
пользовались появлением кометы и это космическое явление
раз’яснили народу как небесное предуказание близкого паде-
ния монгольской власти в стране. Монголы были терроризо-
ваны. Потеряв навык побеждать и военный опыт, оставшись
монголами лишь по рождению и на себе оправдав то, что
Горацием сказано было о Греции, но в еще большей мере
может быть отнесено к Китаю—„Graecia capta ferum victorem
cepit“, они терпели поражение за поражением. Этому не мало
также способствовали как анархия, водворившаяся в империи,
так и не прекращавшаяся борьба честолюбцев при дворе, дохо-
дившая до кровавых столкновений, в которых принимали
участие и войска, вызванные из Монголии против китайских
инсургентов.
В 1367 году весь южный и большая часть центрального
Китая находилась уже во власти этих последних; в следующем
войска Чжу-юань-чжана, давшего к этому времени годам
своего правления название Хун-у, а династии—Мин, наступая
из Нанкина, перешли через Хуан-хэ и почти без сопротивле-
ния заняли Пекин. Тогон-Тимур успел до сдачи этого города
перебраться в летнюю свою резиденцию—Кай-пин, но удер-
жаться в ней не мог и в начале 1369 года удалился еще
далее к северу, в город Ин-чан-лу * 2), где, спустя год,
и скончался (в мае 1370 года). В виду продолжавшегося, однако,
наступления китайских войск его сын и преемник Биликту
должен был бросить и этот последний монгольский оплот на
9 Выдвинувшийся среди инсургентов своими военными и админи-
стративными талантами Чжу-юань-чжан принял вначале титул князя У
и только уже впоследствии, после взятия Нанкина и уничтожения неко-
торых из соперников, провозгласил себя императором, дав своей династии
название Мин.
2) Наименование „лу“ соответствует теперешнему „фу“ — область.
Ин-чан-лу был одним из двадцати лу, на которые при Юань’ской
династии подразделена была провинция Чжун-шу-шэн. Административный
центр этой области находился к западу от нынешней ставки Кэшиктэн-
ского княжества, на берегу озера Пу-юй-эр-хай (Покотилов—„История
восточных монголов в период династии Мин“, стр. 2).
— 510 —
южной окраине Гоби и бежать в Кара-корум—момент, которым
закончился первый период исторической жизни восточных
монголов и начался второй—до подчинения их маньчжурам
в 1688 году.
Улус Джагатая переживал в XIV веке не менее беспо-
койный период. Уже то обстоятельство, что со смерти Дува
в 1306 году до эпохи Тимура, т. е. 1370 года, в нем смени-
лось двадцать ханов в достаточной мере характеризует то
хроническое состояние смуты, в котором он находился в тече-
ние всего этого времени. Писатель первой половины XIV века
Омари со слов лица, посетившего эту страну, сообщает о ней
следующее: в Туркестане можно встретить теперь только более
или менее хорошо сохранившиеся развалины; издали кажется,
точно впереди — благоустроенное большое селение, окру-
женное пышной растительностью; приближаешься в надежде
встретить людей, но находишь только пустые дома; единствен-
ные здесь ныне жители—кочевники, которые не занимаются
земледелием... Это свидетельство—лучшее доказательство того
состояния, в которое ввергли эту некогда цветущую область
усобицы среди потомков Чингиса.
Преемником Дува был избран его старший сын Кунь-
джек * 2), но он процарствовал менее двух лет и умер в на-
9 D'Ohsson, op. cit., IV, генеалогическая таблица 2. Генеалогия и
хронология этой ветви Чингисидов, как это, впрочем, видно будет и из даль-
нейшего, не всегда, однако, достоверны, и самое даже число 20 может
считаться лишь приблизительно точным.
2) Его юрт, как пишет Бартольд, op. cit., стр. 61, находился в Бар-
кульской долине. Известие это более, чем сомнительно, ибо Карлык-таг и
Баркульская долина в то время населены были, согласно Рашид эд-Дину
и позднейшим китайским известиям, мекринами, племенем, находившимся
под управлением Хайду и ее преемников. Если же так, то невероятно,
чтобы где-либо по соседству находился и юрт Куньджека. Следует также
иметь в виду и то обстоятельство, что до эпохи Чингис-хана Баркульская
долина составляла часть владений Уйгурии, которая, как вассальное госу-
дарство, продолжала еще существовать в начале XIV века, и потому, если еще
и возможен был переход власти над мекринами, вассалами идыкутов Уйгурии.
по наследству от матери к Хайду, то был-бы совершенно не допустим столь
неправомерный с монгольской точки зрения акт, как выделение этой долины
в юрт Куньджеку. Этому противоречило бы также и то обстоятельство,
что Уйгурия входила в это время в район земель ведомства Тимура (см.
Klaproth—„Mdmoires relatifs a 1’Asie", II, стр. 358; Howorth, op. cit., I, стр. 176).
— 511 —
чале 1308 года, выдержав за это время борьбу с коалицией
князей, стремившихся, повидимому, восстановить значение
дома Хайду. Стоявший во главе этой коалиции князь Курсебэ,
потомок Угэдэя, пал в битве при Вури-баши х), после чего
и самая коалиция распалась, но идея, во имя которой она
составилась, не заглохла, и уже несколько месяцев спустя при
хане Талику образовался новый союз князей партии Чапара,
к которому примкнули и некоторые из сыновей Дува, счи-
тавшие переход верховной власти к Талику, правнуку Муту-
ганя, сына Джагатая * 2), нарушением своих наследственных
прав на джагатайский престол 3). Талику вышел победителем
из нескольких столкновений с этими князьями, но засим был
изменнически убит по одной версии собственными офицерами,
сторонниками сыновей Дува 4), по другой — Кебеком, сыном
Дува 5), который и захватил затем верховную власть в свои
Руки.
Воцарение Кебека не входило в планы Чапара, и он в
союзе с Вайкечером 6), своими племянниками, сыновьями
Уруса, и князем Тюкмэ 7) поднял против него оружие, но
был разбит 8) и бежал на восток, в Китай, где и нашел приют
при дворе Хашан-хана. Тюкмэ был менее счастлив и погиб
в одном из последующих своих столкновений с войсками Ке-
бека. Несмотря, однако, на эти победы, Кебек не чувствовал
себя, повидимому, достаточно сильным, чтобы удержаться на
9 Бартольд, op. cit., стр. 62, полагает, что эта местность находи-
лась где-то между Мерке и Пишпеком.
2) D’Ohsson, op. cit., II, стр. 520; Oliver, op. cit., стр. 104; Вассаф
(Бартольд, loc. cit.) называет его внуком Бури, казненного по приказанию
Батыя в 1251 году (см. выше стр. 468).
8) Подобные же претензии прямых потомков царствовавшей линии,
несмотря на существовавшую у монголов выборную систему, выражались
неоднократно и раньше и, даже более того, находили нередко поддержку
в народном правосознании. Это обстоятельство дает право думать, что
история застала монголов, как и турок (см. выше стр. 225), в переходную
эпоху между властью по избранию и наследственной.
4) D’Ohsson, ibid.; Oliver, op. cit., стр. 104.
5) Бартольд, ibid.
6) См. выше стр. 505.
7) Правнуком Гуюк-хана.
8) К югу от реки Или.
— 512 —
джагатайском престоле, почему и отказался от него в пользу
своего старшего брата Эсэнь-буги, который вслед за тем на
собранном им с’езде князей и был провозглашен ханом (в
1309 году) т).
Повидимому, Эсэнь-буге удалось восстановить мир в своих
владениях, но неудачные войны, которые он вел с Буянту-
ханом на востоке * 2 3) и Ольджайту 8) на западе, не могли,
конечно, способствовать поднятию производительных сил госу-
дарства, ослабленных предшедшей анархией.
Поводом к возникновению неприязненных действий между
Джагатайским улусом и Персией послужило изгнание Давуд-
ходжи, внука Дувы, из его владений в Авганистане. Эсэнь-
буга, надеясь вознаградить себя за значительные потери, по-
несенные на востоке 4 5), приобретениями на западе, отправил
туда в 1315 году значительные силы под начальством Кебека,
Давуд-ходжи и Ясавура й), которые, разбив в долине Мур-
габа персидские войска, вторглись в Хорасан и вскоре овла-
дели большей частью этой провинции 6 *). Воспользоваться,
однако, плодами этой победы Эсэнь-буге не пришлось, так как
уже четыре месяца спустя он вынужден был отозвать Кебека
обратно. Говорят, что этот приказ продиктован был опасениями
за восточный фронт, где войска Буянту-хана готовились к но-
вому наступлению, но не менее вероятна и другая версия:
1) Oliver, op. cit., стр. 105.
2) См. выше стр. 507.
3) Ольджайту был правнуком Хулагу. Он царствовал в Персии
с 1304 до 1317 г.
4) D’Ohsson, op. cit., IV, стр. 564. Эти потери были, как кажется,
только имущественные, а не территориальные.
5) D'Ohsson называет его сыном Узбек-Тимура; я не нахожу, однако,
среди Джагатаидов князя, который носил-бы это имя. Если это тот Ясавур,
который был отцом Казан-хана, то его родословная приведена у Абулъ-Гази
(Desmaisons, op. cit., стр. 160) и у d’Ohsson'op. cit, IV, генеалогия Джа-
гатаидов. Шереф эд-Дин (Petis de la Croix—„Histoire de Timur-bec“, I, стр. 1)
называет отца Казана—Исуром. Бедр эд-Дин Элайни (Тизеншузен—„Сборник
материалов, относящихся к истории Золотой орды", I, стр. 517) считает
его сыном Борака.
6) Эсэнь-буга, отправляя свои войска в Персию, действовал в союзе
с ханом Золотой орды Узбеком, который питал наследственную вражду
к Хулагидам.
— 513 —
боязнь за судьбу войск Кебека вследствие измены князя Яса-
вура, который со всей своей армией перешел на сторону.
Ольджайту. Эта измена не только свела на нет все успехи
джагатайских войск в Персии, но и повела к разгрому Маве-
раннагра, откуда Ясавур после победы над Кебеком вывел на
юг1) большую часть населения Самарканда, Бухары, Тармиза
и других его городов.
Эсэнь-буга скончался в 1318 году 2), передав свой пре-
стол Кебеку, который перенес столицу в Нахшеб 3), полу-
чивший с того времени название Карши, что значит—дво-
рец 4 *). По словам историков, он умер в 1321 году б) есте-
ственной смертью 6), по словам же Ибн-Батуты 7), был
убит своим братом Тармаширином. Как бы то ни было, вер-
ховная власть в государстве перешла не к последнему, а сна-
чала к его братьям—Ильчигидаю 8) и Дурра-Тимуру 9), кото-
рые впрочем царствовали недолго, так как Тармаширин занял
престол, вероятно, уже в конце 1326 года 10).
Из событий его царствования история отмечает переход
1) Вероятно, в свой юрт, который обнимал почти всю горную часть
современного Авганистана от Балха на юг, от Кандагара на восток.
2) Этот год, впрочем, не достоверен; см. Бартольд, op. cit., стр. 64.
Согласно Oliver'у, op. cit., стр. 106, он не скончался в 1318 г., а был
в этом году свергнут с престола своим братом Кебеком.
3) Из г. Алмалыка, который был столицей Хайду, Дува и его пре-
емников.
4) Petis de la Croix, op. cit., I, стр. 3, 95; Бартольд—„Улугбек и его
время" в „Зап. Российск. Акад. Наук", VIII сер., т. XIII, №5, 1918, стр. 8.
5) По мнению Oliver'op. cit., стр. 106, этот год не достоверен, так
как в Бухаре, Термезе и Самарканде найдены монеты с его именем, битые
в 1322 —1324 годах. 725 год мусульманок, летосч. должен считаться
последним, так как уже в 726 году появились монеты с именем Тарма-
ширина.
с) Бартольд, ibid.
7) Defremery et Sanguinetti—„Voyages d’Ibn Batoutah", III, стр. 42.
8) У Ибн-Батуты, op. cit., Ill, стр. 31,—Ильчакатай (Iltchacathai).
э) У d’Ohsson’a — Dourd-Timour, у Desmaisons—Doui Timour, t. e.
Дува-Тимур.
I0) Бартольд, op. cit., стр. 65; idem—„О погребении Тимура" в „Зап.
вост. отд. И. Русск. Археол. Общ.", 1915, XXIII, стр. 2; согласно Стэнли
Лэн Пуль, op. cit., стр. 201,—в 1322.
Том IL	331
— 514 —
его в ислам т) и его победоносный поход в Индию, предпри-
нятый им в 1327 году и закончившийся под стенами Дели
миром, купленным у него ценой огромной контрибуции^ вы-
плаченной золотом и драгоценными камнями, которую он еще
увеличил, ограбив на возвратном пути Синд и Гузерат (Гу-
джарат) * 2).
В 1334 году в северных частях его государства вспых-
нули направленные против него беспорядки 3), которые он не
сумел подавить, что и заставило его бежать в Газну; но на
пути туда он был схвачен и возвращен в Самарканд, где и
казнен 4 5) по приказанию Бузуна, сына Дурра-Тимура, к ко-
торому перешла тогда верховная власть в Джагатайском улусе.
Бузун властвовал всего лишь несколько месяцев, ознаме-
вав свое кратковременное правление гонением мусульман и
многочисленными казнями князей и эмиров. В южной части
его владений восстал сын Ясавура, Халиль, севером же в том же
1334 году овладел Дженкши, внук Дувы. Бузун был выдан
Халилю своими же офицерами и казнен б), после чего во
главе значительных сил Халиль доходил, будто-бы, не только
до Алмалыка, но и взял приступом города Бишбалык и Кара-
корум, где столкнулся с императорскими войсками. Подтвер-
ждения этому факту мы не находим у китайских историков,
но если этот набег и предпринимался Халилем, то он не помог
ему укрепиться не только в северной части Джагатайского
*) „Notices et extraits des mariuscritsa, etc., 1838, XIII, стр. 235 (ст.
Quatremere); Бартольд—„О погребении Тимура", стр. 2, пишет даже, что
при Тармаширине „ислам сделался окончательно религией монгольских
ханов в Мавераннагре".
2) D'Ohsson, op. cit., IV, стр. 562.
3) Лл-Мусеви (Бартольд — „Туркестан в эпоху монгольского наше-
ствия", II, стр. 55) пишет, что так как Тармаширин не соблюдал закона,
то „из каждого угла поднял голову какой-нибудь мятежник".
4) Ибн-Батута, op. cit., II, стр. 43. По другой версии, которую мы
находим у того же автора, Тармаширину удалось спастись бегством в Индию,
где первоначально он был принят с почетом, но засим по политическим
соображениям выпровожден из страны. Ибн-Батута застал его в Ширазе,
но так как он не считал для себя удобным его посетить, то не мог и удосто-
вериться, заслуживали-ли внимания упорно носившиеся тогда слухи о само-
званстве лица, выдававшего себя за Тармаширина.
5) Ибн-Батута, op. cit., Ill, стр. 49.
— 515 —
улуса, где продолжал властвовать Дженкши ’), но даже и в
Мавераннагре, что обнаружилось при первом же столкновении
его с меликом Хуссейном, правителем Герата, его прежним
союзником. Его войска отказались следовать за ним в этот
поход; он был разбит, схвачен и препровожден в Герат, где
и оставался жить в почетном плену до 1347 года, когда этот
город на возвратном пути из Индии посетил Ибн-Батута,
со слов которого излагаются эти события * 2 3).
Дженкши оставался правителем северной части Джагатаева
улуса8) до 1338 года, когда был убит своим братом Ъсун-
Тимуром, наслаждавшимся верховной властью не более года,
так как уже в 1339 году 4 5) мы застаем на джагатайском пре-
столе Али-султана, одного из потомков Угэдэя, проявившего
себя чрезвычайной жестокостью и доведшего антагонизм между
христианами и мусульманами до кровавых столкновений, в
которых он принял участие на стороне последних; жертвой
этих гонений стали и члены незадолго перед тем возникшей
в Алмалыке католической миссии с епископом Ричардом Бур-
гундским во главе б *). В конце 1342 года его сменил Мухам-
мед Пулад 6), внук Куньджека, который оставался на пре-
столе менее года, так как уже в 1343 году его занял сын
Ясавура—Каван.
Казан сделал попытку восстановить авторитет ханской
власти, ослабленной междоусобиями, и вступил в борьбу
с эмирами, но победа оказалась не на его стороне, и
в 1346 году он пал в битве с эмиром Казаганом близь города
1) Об этом, между прочим, свидетельствует письмо из Рима, дати-
рованное 1338 годом и адресованное „Magnifico Principi Chansi (Дженкши)
Imperatori Tartarorum in medio Imperiia (I. L. Moshemius—„Historia Tarta-
rorum ecclesiastica", appendix, стр. 175).
2) Op. cit., Ill, стр. 48—51.
3) Некоторым подтверждением тому, что Дженкши и его преемник
Ъсун-Тимур правили только частью Джагатайского улуса, служит указание
Абулъ-Гази, что сменивший их Али-султан восстановил власть джагатай-
ских ханов во всем Мавераннагре.
*) Этот год не достоверен. См. Бартолъд — „Очерк истории Семи-
речья", стр. 67.
5) Moshemius, op. cit.. стр. 118.
6) D'Ohsson, op. cit., IV, генеал. табл. Джагатаидов, ошибочно счи-
тает Мухаммеда и Пулада разными лицами.
— 516 —
Карши г). Эта победа Казагана повела к тому, что после-
дующие три джагатайских хана: поставленный Казаганом
и им же вскоре казненный Данишменджа, потомок Угэдэя * 2),
Буян-кули, внук Дува, возведенный на престол в 1348 году,
сумевший продержаться на нем десять лет и тем не менее
все же убитый эмиром Мирзой Абдуллахом, сыном Каза-
гана 3), и Тимур-шах, сын Ъсун-Тимура, процарствовавший
несколько месяцев и погибший во время борьбы эмиров за
власть,—не имели даже тени самостоятельности и явились
лишь подставными лицами эмиров, в чьих руках сосредото-
чилась фактическая власть в государстве.
Власть этих ханов не распространялась, однако, уже на
области, лежавшие к северу от Сыр-дарьи, где в это время
правил Тоглук-Тимур.
Полная победа эмиров в Мавераннагре и в Авганистане
показала и эмирам северо-восточной части государства воз-
можность добиться того же. Самым сильным из этих эмиров
в то время был Пуладчи, который управлял центральным
Тяныпаньским нагорьем между озером Иссык-куль, Кучей
и Кашгаром 4 5). В 1348 году б) он привез из Алмалыка в Аксу
князя Тоглук-Тимура, об’явил его внуком Дувы и принудил
остальных эмиров признать его ханом 6). В 1360 году 7),
когда в Мавераннагре воцарилась анархия, Тоглук Тимур
О Petis de la Croix, op. cit., I, стр. 3; Бартольд — „Улугбек и его
время", стр. 10,—в 747 г. хиджры, что соответствует 1346—1347 г.
2) Шереф эд-Дин называет его Дашмендже.
3) У Бартольда („Улугбек и его время", стр. 12)—Абдулла, наследо-
вавший власть отца, убитого своим зятем, в 1358 году.
4) Он был старейшиной рода дуглат, т. е. дулу, о котором см. выше
гл. V, стр. 268 и след.
5) У Oliver**, op. cit., стр. 109, в 1347 году.
6) Бартольд—„Очерк истории Семиречья", стр. 69. Происхождение
этого князя было более, чем сомнительным. Тоглук-Тимур считался сыном
одного из джагатайских эмиров; Пуладчи же об’явил, что мать его была
замужем за Эмиль-ходжей, сыном Дувы, после смерти которого осталась
беременной и родила Тоглук-Тимура уже в доме своего второго мужа.
Ср. Oliver, op. cit., стр. 107—109.
7) У Шереф эд-Дина (Petis de la Croix, op. cit.. I, стр. 26) ска-
зано, что первый поход в Мавераннагр предпринят был Тоглук-Тимуром
в 1359 году.
— 517 —
решил воспользоваться безначалием в этой стране и с значи-
тельными силами появился под стенами Ходжента. При этом
известии сильнейший из эмиров Мавераннагра Хаджи Берлас
бежал в Хорасан, остальные же, и в их числе будущий пове-
литель Средней Азии Тимур-бек, признали его своим ханом.
Но об’единение всего Джагатайского улуса под властью Тог-
лук-Тимура не остановило междоусобных войн между эмирами
Мавераннагра. Вероятно, необходимость положить конец этим
войнам, доведшим страну до полного истощения, отчасти же
желание расширить пределы своих владений за счет земель
соседнего Хорасана заставили Тоглук-Тимура предпринять
в 1361 году новый поход за Сихун, т. е. Сыр-дарыо. В этот
серьезный в каррьере Тимур-бека момент, когда рушились
наследственные владения эмиров, и от руки палача и в стыч-
ках с войсками северян гибли эти последние, он сумел не
только удержаться в Кеше (Шахрисябзе), но даже несколько
увеличить это владение; и более того, когда Тоглук-Тимур
назначил своего сына Ильяс-ходжу правителем Мавераннагра,
он умудрился попасть в число его ближайших помощ-
ников т). Но засим в его жизни наступил период, недоста-
точно еще раз’ясненный историей, когда ему пришлось бежать
из Мавераннагра и вместе с товарищем своих несчастий эми-
ром Хусейном, внуком Казагана, скитаться в Аму-дарьинских
степях. Судьба забросила его в это время даже далеко на юг,
в Сеистан, где он был тяжко ранен в ногу 2) и хотя и выле-
чился, но навсегда остался хромым 3).
Между тем Пуладчи и вслед за ним, в 1362 году 4),
Тоглук-Тимур скончались. Наступившую после их смерти
анархию не смогли потушить их преемники—эмир Худайдад б)
9 Petis de la Croix, op. cit., I, стр. 45.
2)	Petis de la Croix, op. cit., стр. 55, пишет: в руку, что, конечно,
ошибка.
3)	Тимур-лонг по персидски—хромой Тимур, откуда—Тамерлан.
4)	У Oliveri, op. cit., стр. 109, в 1364 году.
5)	Сын Пуладчи. Согласно Oliver’y, он остался после смерти отца
семилетним отроком и в силу уже одного этого обстоятельства не мог
в 1362 году (у Oliver а—в 1364 году) оказать влияния на исход вспыхнув-
ших беспорядков.
-518-
п Ильяс-Ходжа, и после убийства последнего *) верховная
власть перешла к Камар ад-Дину, брату Пулддчи, который
для того, чтобы закрепить ее за собой, стал истреблять князей
рода Дува. Этим смутным временем воспользовался Тимур-
бек для захвата власти в Джагатайском улусе, и 1370 год
явился равно роковым для потомков Чингиса как в восточной,
так и в западной Азии.
В 1370 году господство монголов окончилось почти повсе-
местно на пространстве старого континента, и здесь будет
уместно подвести хотя-бы в общих чертах итоги тех изменений,
какие они внесли в этнологию Средней Азии.
Эпоха Чингис-хана и его ближайших преемников тем
сильнее отразилась на этой последней, что ни до, ни после
ее история Азии не знала более значительного перемещения
народных масс, и, конечно, империя монголов заслужила скорее,
чем Римская, название общего отечества всех народов— „ипа cunc-
tarum gentium in toto orbe patria", так как в ее пределах
в течение столетия арабы, иранцы, аланы, армяне и славяне
вливали свою кровь в жилы восточных рас * 2), а татары и чжур-
чжени смешивались с сирийцами и другими семитами. Но на
ряду с этими частичными перемещениями этнических групп 3),
*) Мухаммед-Хайдер (NElias and Е. Ross—„theTarikh-i-Rashidi“, стр. 23,
гл. VIII) пишет, что в монгольских преданиях имени Ильяс-ходжи -не сохра-
нилось, из чего Бартолъд, op. cit., стр. 71, делает вывод, что царствование
этого хана было весьма кратковременным; согласно, однако, Шереф эд-Дину
(Petis de la Croix, op.- cit., I, стр. 74, 82), Тимур-бек нанес решительное
поражение Ильяс-ходже в местности Каба-Митан в 1363 году и имел с ним
новое столкновение в следующем году; Хондемир (Defremery—„Histoire des
khans Mongols du Turkistan et de la Transoxiane", в „Journ. As.", 4 sdrie,
1852, XIX, стр. 280—281) время его правления определяет годами 1363—
1364, когда он был убит Камар ад-Дином; см. также Bretschneider-^„Mediaeval
researches from Eastern Asiatic sources", II, стр. 226. Согласно Ollver’y, op.
cit., стр. 109, Ильяс-ходжа был убит в 1365 году.
2) Так, в „ Юань-ши", например, упоминается под 1330 годом о военно-
земледельческой колонии у гор. Пекина, насчитывавшей 10.000 русских
(см. Bretschneider, op. cit., II, стр. 80; арх. Палладий и Бретшнейдер—„Русь
и Асы в Китае" в „Жив. Стар.", 1894, I, стр. 65—73; Dever in—„Notes
d’dpigraphie mongole-chinoise", extrait du „Journ. Asiat.", 1896, sept.-oct.,
стр. 77).
3) Любопытный остаток этих передвижений представляют монголы
в Авганистане.( См. Ramstedt—„Mongolica. Beitrage zur Kenntniss der Moghol-
Sprache in Afghanistan" в „Journ. de la Soc. Finno-ougr.“, 1905, XXIII, № 4).
— 519 —
в эту же эпоху совершился в Азии и общий массовый сдвиг
монголов с востока на запад.
История Азии отмечает несколько эпох подобных же
народных передвижений, но до XIII века, в ее по крайней
мере пределах, они совершались и в меньшем масштабе
и в такой постепенности, которая в большинстве случаев не
давала возможности установить хотя-бы приблизительно точно
начало и конец этих процессов. В последнее время были
сделаны попытки найти им об’яснение в явлениях физико-
географических и доказать, что массовые передвижения наро-
дов являются одним из частных случаев взаимодействия при-
роды и человека и заслуживают изучения с географической
точки зрения. Эти попытки заслуживают того, чтобы на них
остановиться, но не с тем, чтобы оттенить их положительное
значение, а для того, чтобы отметить любопытный образчик
раз’яснения космическими причинами народных явлений огром-
ной важности, выхваченных из истории и трактуемых неза-
висимо от данных этой истории.
О смене антропологических типов в Европе, а также
местами и в Азии, говорят нам многочисленные древние
могильники и найденные в различных условиях черепа нео-
литического человека; в частности в России по мере прибли-
жения к историческому времени замечается последовательная
смена долихоцефалов мезо-и брахицефалами, а так как
такая же смена типов обнаружена была и в остальной Европе,
а также на Кавказе, то антропологи пришли к естественному
заключению, что нашествия азиатских народов на Европу
происходили и в эпоху полированного камня, причем, как
выражается Крживицкий х), исторические волны нашествий
составляли лишь последнее звено цепи, исчезающей во мраке
времен. Попытки установить эпохи таких нашествий дела-
лись 1 2), но на этих данных еще трудно базироваться; таким
образом оперировать приходится с датами исторически извест-
ных вторжений, но и в их повторяемости нельзя уловить
какой-либо определенно выраженной закономерности во вре-
1) „Антропология", стр. 122.
2) Тутковский ссылается на Иос. Деникера („Человеческие расы",
1896, стр. 400—401).
— 520 —
мени; тем не менее, с некоторыми поправками, из которых глав-
нейшей является то соображение, что далеко не все народные
волны из Азии могли докатываться до Европы, а если и дости-
гали ее восточной периферии, то пред сим задерживались
в пути на долгие сроки, причем раз начавшийся народный
поток мог продолжаться в течение одного, двух и даже более
столетий (sic!), проф. Тутковский *) находит возможным
придти к следующему выводу: если считать доказанным суще-
ствование вековых колебаний климата или вековых макси-
мумов и минимумов осадков с периодом около 41/г столетий,
то очень вероятна и причинная связь между этими колеба-
х) „Географические причины нашествия варваров" в „Университет-
ских Известиях", Киев, 1915.
Впервые вопрос о соотношении между периодическими минимумами
атмосферных осадков и передвижениями кочевых орд в историческую эпоху,
особенно в X—XIII веках (набеги на Россию печенегов, торков, половцев
и татар), затронул, как кажется,^]/. Боголепов („Землеведение", 1908, XV,
кн. I, стр. 191). Засим проф. Тутковский ссылается также и на проф.
Брюкнера, который в прочитанной им в 1914 году лекции пытался уста-
новить связь между массовыми передвижениями среднеазиатских народов
и сухими периодами в III, VIII, XII веках, причем, в двух случаях такое
совпадение он считал, повидимому, доказанным. Ознакомиться с этой лек-
цией Брюкнера мне не удалось, но у проф. Тутковскою приводится следу-
ющий перечень нашествий:
в	III	веке	нашествие	гуннов
„	VIII	„	„	венгров
„	XII	„	„	татар.
Эти даты ошибочны, так как 1) гунны появляются в России (теснят
вестготов) во второй половине IV века, поход же Аттилы через Германию,
закончившийся знаменитой битвой народов в долине Труа (в 451 г.), был
совершен в конце первой половины V века; 2) мадьяры только в конце
IX столетия прикочевывают на берега Дуная из южно-русских степей,
куда проникают из-за Волги в начале этого века, и 3) нашествие Батыя
на Россию произошло в 1236 году; очевидно, что и выводы, построенные
на столь ошибочных данных, не могуть быть верными.
Что касается засим выводов Боголепова, то они касались подчи-
нения человечества в своей эволюции не вековым колебаниям климата,
а 35-летнему (точнее—33,з) периоду, причем проводилась та мысль, что
засухи в степи вызывали вторжение кочевников в пределы России, мысль,
которая едва-ли нуждалась в таких громоздких подтверждениях: китайские
анналы свидетельствуют об этом неоднократно. Я остановился на труде
проф. Тутковского как на работе позднейшей и наиболее полно излагающей
вопрос.
-ш -
Ниями и так называемыми нашествиями варваров на Европу.
При этом проф. Тутковский заранее отказывается видеть
в числе причин, вызывавших передвижение народных масс,
завоевательные стремления их вождей и далее говорит, что
обычно только исключительные обстоятельства заставляли
номадов, уже пришедших в движение под влиянием чрезвы-
чайных (космических) причин, об’единяться под властью одного
вождя, как это было при нашествиях Атиллы и Чингис-хана,
причем об’единение это являлось только последствием уже
предпринятого в силу необходимости похода, а не основной
его причиной.
Как ни завлекательна эта гипотеза, как ни пытался
проф. Тутковский обосновать ее ссылками на работы
авторитетнейших ученых, все же главным ее недостатком
остается ее совершенная необоснованность. Будучи перегру-
жена малоценными доводами и, как показывает выше приве-
денная выдержка, предвзятыми предпосылками, она лишена
необходимой ей базы, которую могла бы дать ей только
история; но именно история и опрокидывает ее.
Чингис-хан, его сыновья и внуки вели свои полчища не
только на запад, но и на юг и восток, туда, где народы отка-
зывались им подчиниться, будь то степная область или куль-
турное государство, северная тайга или джунгли тропических
стран, острова океана или высокие, холодные пустыни Тибета.
Чингис был таким же мировым завоевателем, каким до него
был Александр Македонский, после—Наполеон, и его глубокая
вера в то, что небо избрало его для установления на земле
мировой империи х), не разнилась от претензий австрийских
монархов управлять вселенной—Austriae est imperare orbi uni-
verso. Ни о каком, предшествовавшем эпохе Чингиса, движе-
нии монголов на запад история не упоминает, да и завоеватель-
ные походы Чингиса всего менее напоминают те вынужденные
космическими причинами переселения народных масс, о кото-
рых трактует проф. Тутковский. Перемещение же монголов
9 „Nul peuple, nul homme, n’a jamais formd un plan de conquete univer-
selie aussi complet, aussi absolu que celui qui fut formd par Gengis-khan,
et fiddlement poursuivi par ses successeurs" (L. Feer—„La puissance et la
civilisation Mongoles au treizidme sidcle", 1867, стр. 10).
Том 11.	332
— 522 —
на запад, подобно перемещению турок в VI веке на восток,
явилось лишь следствием завоеваний, на которые двинуло их
честолюбие их вождей, т. е. именно та причина, которая так
решительно отвергается Тутковским, но которая в боль-
шинстве случаев и была движущей силой народных передви-
жений, как это неопровержимо доказывается историей г). Этим
я не хочу, конечно, сказать, что народные массы вовсе не
вынуждались к переселениям изменением климатических усло-
вий их родины, но думаю, что такие переселения не носили
массового характера и совершались столь же постепенно, как
постепенно наростали минимумы осадков, уменьшавшие про-
изводительность почвы. Постепенность явления исключала
внезапность действия, существенным же моментом всех „наше-
ствий варваров “ и была их внезапность. Ее могли только вы-
звать столь же внезапно проявившиеся силы, бесконечно
разнообразные, но все же не те, на которые указывает проф.
Тутковский. Несомненно, что к кочевникам более, чем к
оседлым народам, применима латинская поговорка ubi bene,
ibi patria, но я не вижу существенной разницы между похо-
дами Александра Македонского и Чингис-хана, между воен-
ными действиями Атиллы и Карла Великого, и не думаю,
чтобы поход Ватыя на Россию и Венгрию более заслуживал
бы названия „нашествия", чем поход на ту же Россию Напо-
леона и его дванадесяти языков. Менялись времена, менялись
и обычаи войны, но в обсуждаемом вопросе нас не это инте-
ресует, а причины, их вызвавшие, и я очень сомневаюсь,
чтобы в космических явлениях можно было-бы отыскать основ-
ную причину наполеоновского нашествия на Москву. Вообще,
мне кажется, что в этом вопросе проф. Тутковский избрал
неправильный путь: не заглядывая в историю, разрешить его
9 Движение гетов (так, следуя Риттеру, называет Тутковский
юэчжи) произошло под давлением сначала хуннов, а затем усуней; хунны
же потеснили юэчжийцев вовсе не потому, что были вынуждены к этому
экономическими причинами, а потому, что в их среде народился отважный
и честолюбивый князь, который стремился к завоеванию мира; иначе
трудно об’яснить их походы против лесных и культурных народов. Подоб-
ной же причиной об’ясняются и все остальные случаи народных передви-
жений, о которых упоминает Тутковский, и, вероятно, даже нашествие
на Египет сирийских хетов (гиксов).
— 523 —
невозможно; к тому же „migratio gentium"—вопрос столь же
сложный, как сложны и многообразны причины, вызывавшие
эту миграцию, и подводить все ее случаи под общий закон—
труд едва-ли не безнадежный х).
Монголы, оперируя на всем необ’ятном пространстве Ази-
атского материка огромными массами покоренных ими народов,
истребляя целые народности и уводя за собой в степи десятки
тысяч пленных, произвели в течение XIII и XIV веков не
только значительные изменения в этнологическом составе
населения этого континента, но и вызвали большие переме-
щения народных масс и образование среди них новых народ-
ностей и политических организаций, на долю которых в даль-
нейшем выпала крупная историческая роль.
В духовной области их завоевания внесли также глубокие
изменения, понизив уровень цивилизации в покоренных ими
странах, причем всего сильнее это сказалось в культурных
районах Средней Азии, где истребление туземного населения
облегчило доступ в эти районы степным элементам и в зна-
чительной степени подвинуло вперед процесс их отуречения,
который начался там, вероятно, в эпоху, предшествовавшую
христианской эре, но развивался до XIII века очень медленно,
встречая отпор в тех культурных течениях, которые шли туда
с запада.
Несмотря на престиж имени монгол, несмотря на то, что
в рашидово время многие племена, не будучи монголами по
происхождению, стали причислять себя к этим последним, монго-
лам в действительности удалось ассимилировать лишь ничтож-
ную часть населения нынешней Монголии, причем эти приобре-
тения едва-ли даже пополнили те потери, какие они, как народ,
понесли на западе, где отдельные их части утонули среди
тюркских народностей, получивших именно при Чингисидах
значение могущественного ассимилирующего фактора. Причин
1) Как на один из таких случаев можно указать на нашествие кель-
тов в III веке до Р. X. на Малую Азию, где они образовали государство
Галатию. Время этого нашествия с запада, которое мало чем отличалось
от нашествий степных варваров с востока, не совпадает с вековым мини-
мумом осадков, и, таким образом, и это передвижение приходится при-
соединить к числу тех, которые не об’ясняются гипотезой Брюкнера—
Туткоескою,
— 524 —
этому было несколько, но главная заключалась в том, что
потомки Джагатая и Угэдэя черпали преимущественно среди
тюрков тот запас живых сил, который давал им возможность
вести бесконечные междоусобные войны за верховную власть
над землями, населенными арийскими племенами. По мере
того, как меркло обаяние монгольского имени, росло их зна-
чение, эпоха же перехода власти в руки эмиров была вре-
менем утверждения их господства в государстве Джагатаидов
и захвата ими его лучших земель.
Процесс отуречения, который с особой силой проявился
тогда в пределах Джагатайского улуса, заслуживает того, чтобы
уделить ему некоторое внимание.
Едва-ли не я первый *) отметил ошибочность установив-
шегося еще в XVIII столетии взгляда на аборигенов Восточ-
ного Туркестана как на тюрков, носителей особой так назы-
ваемой уйгурской культуры. Я доказывал тогда, что первыми
насельниками Нань-лу, в частности Турфанской котловины,
могли быть только иранцы, и последующие исследования вне-
сли в эту гипотезу лишь ту поправку, что иранцы населяли
южную часть бассейна Тарима, северная же была занята наро-
дом, хотя и находившимся под сильным греко-бактрийским
влиянием, но говорившим на наречии, близком к языкам евро-
пейским * 2).
!) В 1892 году („Русск. Вести.", сент.); засим, по тому же вопросу
см. „Описание путешествия в Зап. Китай", I, стр. 303 и след.
2) На языке, носящем название языка I Леймана {Leumann), восточно-
туркестанского Hoernle и тохарского F. W. К. Muller'a, Sieg'a n Siegling’a;
последнее название, как ошибочное, перенесено ныне на язык II Леймана,
т. е. хотанскйй VII—VIII в.в., представляющий, повидимому, один из
диалектов иранского языка, почему Hoernle и Стейн (A. Stein) и предло-
жили назвать его восточно-иранским, а Лейман—северо-арийским [см. bar.
А. V. Stael-Holstein—„Tocharisch und die Sprache И" в „Изв. И. Акад. Наук",
1908, стр. 1367 и след.; idem—„Tocharisch und die Sprache I", там же, 1909,
стр. 479 и след.; Миронов—„Из рукописных материалов экспедиции М. М.
Березовском в Кучу" в „Изв. И. Акад. Наук", 1909, стр. 547—557; Sylv. Levi—
„Note prdliminaire sur les documehts en tokharien" (языке I Леймана) de la
mission Pelliot в „Journ. Asiat.", 1911, XVII, стр. 138; idem—„Documents
tokhariens de la mission Pelliotu, и Meillet—„Remarques linguistiques" в „Journ.
Asiat.«, 1911, XVII, стр. 431—464, XVIII, стр. 119—150]. Вопрос об языке
восточно-туркестанцев поставил вновь на очередь тохарский вопрос (см.
— 525 —
Его антропологический тип определяют китайцы, которые
в VI веке писали: „население городов, лежащих к западу от
выше гл. II, стр. 93), разрешая его в том направлении, которое было мною
предложено в 1898 г. (Грум-Гржимайло—„Историческое прошлое Бей-шаня
в связи с историей Средней Азии", стр. 5), а именно, что тохары были
иранцы, а не индо-скифы (юэчжи)—заключение, к которому пришли также
de Vasconcellos Abreu—„De 1’origine probable des Toukhares et leurs migra-
tions a travers 1’Asie" в „Le Musdon", II, 1883, стр. 165 —188, и в послед-
нее время М. Aur. Stein—„Ancient Khotan", 1907, I (цит. у бар. А. ф.
Сталь-Голъстейн—„Сюань-дзан и результаты современных археологических
исследований" в „Зап. вост. отд. И. Русск. Археол. Общ.", XX, стр. 19);
другие, однако, ученые и в их числе A. v. Gutschmid („Geschichte Iran’s",
стр. 70 и след.), Sylv. Levi, ф. Сталь-Голъстейн, Sieg, Siegling, Миронов,
Бартольд („Историко-географический обзор Ирана", 1903,. стр. 13), Н. А.
Аристов („Этнические отношения на Памире и в прилегающих странах
по древним, преимущественно китайским, историческим известиям" в „Русск.
Антроп. Журн.“, 1904, №№ 1 и 2, стр. 20 и след.) продолжают держаться
гипотезы о тождестве тохаров и индо-скифов, впервые высказанной Las-
sen’ом („Indische Alterthumskunde", II, 2-е изд., стр. 381), а затем поддер-
жанной Yule’M (хотя и с оговорками; см. „А Journey to the source of the
river Oxus“ by Captain John Wood, 1872, стр. XXVII; „Notes on Hwen-
Thsang’s account of the principalities of Tokharistan in which some Previous
Geographical Identifications are Reconsidered" в „Journ. of the Roy. Asiat.
Soc.“, 1873, VI, стр. 95) и Richthofen’ом („China", I, стр. .439), упуская
из вида два факта: 1) что, согласно свидетельству Кдрреп'з. („Die Religion
des Buddha", II, стр. 42; цит. у Yule—введение, стр. XXVIII, к „А Journey
to the source of the river Oxus" by Capt. J. Wood), тибетцы и поныне
называют жителей Восточного Туркестана—thagar, т. е. тохарами, что
подтверждает и Миньчжул-хутукта в своей „Географии Тибета", где
читаем: „Река Вакшу (Вахш) вытекает к сев.-зап. от Дисэ, находящейся
в Тодшрской (Тохарской) стране, и, направляясь к западу, проходит через
Балх, Бухару и Хиву и неподалеку от Рум впадает в море, называемое
Манасарвара"... „река Сита (Тарим) выходит из сев.-зап. отрасли Гандеса,
и, миновав Яркенд, впадает в Соленое море в Тодшрской стране Тур-
фань“... и 2) свидетельства китайцев, не смешивавших тохаров и юэчжий-
цев (см. Г. Е. Грум-Гржимайло—„Историческое прошлое Бэй-шаня", etc.,
стр. 5; Sten Konow—„Beitrag zur Kenntnis der Indoskythen" в „Festschrift fur
Fr. Hirth zu seinem 75 Geburtstag").
A. v. Le Coq („Journ. of the Roy. Asiat. Soc.“, 1909, стр. 318) выска-
зал предположение, что язык II был языком саков. Н. Ldders—„Die Sakas
und die nordarische Sprache" в „Sitzungsber. d. k. Preuss. Akad. d. Wiss.“,
1913, I, стр. 406—-427, дает этой гипотезе лингвистическую основу; вместе
с тем однако, усматривая, что гипотеза ф. Сталь-Гольстейна о тождестве
языка II с тохарским находится в противоречии с защищаемой им гипо-
— 526 —
Гаочана, имеют глубоко сидящие глаза и выдающийся нос“ *).
тезой, он делает попытку ее опровергнуть, между прочим, тем доводом,
что так как саки по времени предшествовали тохарам, то не невозможно,
что эти последние „die Titel der Sprache ihrer Vorganger entlehnten und im
Zusammenhange damit auch die Namen nach Art dieser Sprache flektierten,
so wie sie sie in der griechischen Mtinzlegenden mit griechischen Endungen
versahen". Такие позаимствования в действительности, однако, едва-ли
могли иметь место, так как, вопреки утверждению Людерса, известия о тоха-
рах восходят к очень отдаленному времени: о тохарах, как народе, нахо-
дившемся в тесных торговых сношениях с Индией, говорится уже в Магаб-
харате. Не убедителен также и другой довод Людерса, а именно, его ука-
зание на отсутствие среди имен индоскифских богов таких, которые конча-
лись-бы на „и“. Так как тохары были не индоскифы, а иранцы, то этот
аргумент утрачивает значение. Таким образом и в вопросе о саках, кото-
рым ничто не мешает быть также иранцами, смешение тохаров с юэчжами
сыграло свое задерживающее влияние.
В последнее время вопрос о тохарах усложнился еще в одном отно-
шении: Е. Sieg'у („Ein einheimischer Name fiir ToXri" в „Sitzungsber. der
Berl. Akad. der Wiss.“, 1918, стр. 560 и след.; цит. у S. Feist? a—„Der gegen-
wartige Stand der Tocharerproblems" в „Festschrift fiir Fr. Hirth zu seinem
75 Geburstag") удалось выяснить, что народность, говорившая на диалекте А,
именовала себя арси\ арси же это асианы Трога Помпея и, если признать
правильной транскрипцию китайских иероглифов, предложенную Franke—
народ, который стал нам известен под именем юэ-чжи—открытие весьма
важное, разрешающее спорный вопрос об этой народности. Но если так,
то и вопрос о тохарах получает большую определенность: так называлась
та иранская народность, которая издревле населяла культурные земли
в бассейнах Аму-дарьи и Тарима и которую покорили арси-юэчжи. Выше
(гл. II, стр. 93) приводился уже вывод Sten Konow’a, что отныне мы более
уже не вправе считать тохаров и тоэчжи за один и тот же народ; ясным
также стало и оглавление утраченной XLII кн. Трога Помпея, говорившей
о том, как асианы поделались царями у тохаров; в виду этого я считаю
излишним останавливаться здесь на исследовании Charpentier—„Die ethno-
graphische Stellung der Tocharer" в „Zeitschrift der Deutschen Morgenlan-
dischen Gesellschaft", 1917, LXXI, стр. 347—388, в котором этот ученый
приходит к выводам: 1) что юэчжи, позднее ставшие известными под име-
нем тохаров (ту-хо-ло), были ветвью кельтов, далеко отброшенной на
восток, впоследствии же образовавшей в Бактрии государство, подпавшее
под власть асианов, и 2) что эти последние, усуни китайцев, отрасль
иранского племени, были предками аланов,—находящимся в резком проти-
воречии с тем, что мы в настоящее время знаем об юэчжи и усунях.
О значительной роли, какую играли юэчжи в пределах Восточного Турке-
стана, см. Sten Konow, op. cit.
9 Ab. RemtLsat—„Histoire de la ville de Khotan", стр. 29.
— 527 —
Это указывает, что метисация коренного населения Восточного
Притяныпанья с тюркским элементом не продвинулась еще
в VI веке настолько вперед, чтобы в заметной степени изме-
нить расовые особенности народа, говорившего на языке индо-
европейской группы. Это тем более замечательно, что уже
чешисцы г), населявшие оба склона Восточного Тянь-шаня за
два столетия до Р. X., были несомненно народом смешенного
происхождения (это можно заключить, между прочим, из полу-
кочевого образа жизни северных чешисцев), дальнейшая же
примесь тюркской (хунны, тгЬлэ) и китайской крови должна
была явиться у них еще более значительной * 2 3). Тоже следует
заметить и в отношении иранского населения южной части
Таримского бассейна. Впрочем, факт крайней устойчивости
иранской расы подмечен был еще акад. Миддендорфом8),
который одновременно указал, что только в одной из духов-
ных областей иранец (таджик) с каждым годом все более
теряет свою первоначальную оригинальность, это—в области
языка. В Восточном Туркестане, подпавшем под власть турец-
ких народностей в первые века христианской эры и оконча-
тельно в конце IX столетия, туземец, повидимому, давно уже
успел потерять эту оригинальность и в западных частях Тарима
даже ранее, чем к востоку от Карашара, где утвердились
уйгуры.
Под властью уйгуров турфанцы достигли значительного
материального благосостояния, и если период господства кочев-
ников и отразился неблагоприятно на их духовной культуре,
то главным образом лишь в области живописи и ваяния,
которые, по заключению Грюнведеля 4 *), действительно
с этого времени стали клониться к упадку. В западной части
бассейна Тарима, где с конца X века утвердились Караханиды,
тот же процесс должен был, однако, идти значительно быстрее,
*) См. выше стр. 132, 135 и 137.
2) Турфанская котловина подвергалась неоднократным опустошитель-
ным набегам хуннов, тЪлэ и жеу-жаней и вторжениям китайцев, которые
с одной стороны уводили туземцев массами в плен, с другой—заводили там
свои колонии. См. выше стр. 121.
3) „Очерки Ферганской долины", стр. 389, 402.
4) „Bericht iiber archaologische Arbeiten in Idikutschari und Umgebung
im Winter 1902—1903", стр. 175.
— 528 —
так как, приняв мусульманство, Караханиды с ревностью
новообращенных стали насаждать его сначала в Кашгаре,
а затем и в других подвластных им городах Восточного Тур-
кестана 1). Под влиянием же ислама эти отрасли искусства
должны были там пасть очень скоро, тогда как в Уйгурии их
защищал буддизм, вероятно, до конца XIV века державшийся
в этой стране; даже в начале XV века он был еще довольно
силен в Хами 2).
Так как мусульманство в Восточном Туркестане насажда-
лось тюрками 3), то следует думать, что связанное с этим
отурчение туземного населения должно было уже в X—XI веках
сделать большие успехи в тех его частях, которые подпали
этому вероучению. Уйгурия, как выше было замечено, не при-
надлежала к числу этих последних, и найденные в ней доку-
менты на уйгурском языке не дают нам еще права думать,
что тюркская речь была там господствующей в до-монгольское
J) Bellew („Report of a Mission to Jarkand in 1873 under command of
sir T. D. Forsyth", 1875, стр. 121—129); Валиханов („О состоянии Алты-
шара или шести восточных городов Малой Бухарин" в „Зап. И. Русск.
Геогр. Общ.", III, 1861, стр. 33); Quatremere („Notices et Extraits des
manuscrits", etc., XIV, 2, стр. 478).
2) Григорьев — „Восточный или Китайский Туркестан", стр. 333.
Уйгуры, поборники манихейства (см. Chavannes и Pelliot—„Un traite mani-
chden retrouv6 en Chine" в „Journ. Asiat.", 1913), застали буддизм крепко
вкоренившимся в занятых ими культурных областях Восточного Притянь-
шанья. Что засим манихейство не выдержало последующей борьбы с буд-
дизмом, явствует из того, между прочим, что в Передней Азии буддизм
настолько тесно связывался с уйгурами, что их именем стали там назы-
вать всех приверженцев этого вероучения; так, Элъбирзали (Тизенгаузен—
„Сборн. мат., относящ. к ист. Золот. орды", I, стр. 174) писал: „Узбек-хан
умертвил несколько эмиров и вельмож, умертвил большое число уйгуров,
т. е. лам, и провозгласил исповедание ислама"...
О том, какие корни пустил буддизм в Уйгурии, в частности в Хами,
свидетельствует тот факт, что именно этот последний город был рассад-
ником буддизма в Тангутском государстве (Си-ся), которое он снабжал
буддийскими книгами и буддийскими монахами (Арх. Палладий Кафаров—
„Комментарий на путешествие Марко-Поло по северному Китаю" в „Изв.
И. Русск. Геогр. Общ.", 1902, XXXVIII, вып. I, стр. 8).
3) По китайским сведениям, ислам стал проникать в Восточный
Туркестан впрочем уже в конце VI столетия (см. Imbault-Huart—„Recueil
de documents sur 1’Asie Centrale", стр. 4).
— 529 —
время *), хотя и очень вероятно, что идыкуты, сумев слить
свои интересы с интересами туземного населения, в то же
время удержали при дворе родной язык и письменность, кото-
рые затем и вытесняли постепенно из государства туземные
язык и письмо. Сильную поддержку последнему оказывал буд-
дизм, но он существовал в Уйгурии как государственная религия
до тех пор, пока идыкуты имели еще возможность вести самостоя-
тельную внутреннюю политику. 8то продолжалось, повидимому,
до смерти императора Тимура, т. е. до начала XIV столетия * 2),
но засим, с упадком политического могущества Юаньской
династии, Уйгурия вошла окончательно в сферу влияния Джа-
гатаидов, и, вероятно, уже в конце первой половины XIV века
от нее отделился Хами, оставшийся за Китаем 3), а затем
идыкуты потеряли Бишбалык 4), еще позднее—западную часть
Турфанской котловины 5) и остались обладателями лишь Лук-
чунского района с последним в нем оплотом буддизма—городом
Идыкут-шари. Когда идыкуты утратили свой титул—неиз-
вестно, но еще в XVIII столетии их потомки властвовали над
карашарскими уйгурами, тогда уже мусульманами 6).
*) В числе таковых документов, доставленных Грюнведелем из Тур-
фана и переведенных акад. Радловым на немецкий язык, имеется только
один (Grunwedel, op. cit., стр. 193), который дает возможность определить
время его составления, но и тот относится к монгольскому периоду
(1348—1362 г.г.).
2) Впрочем, уже при Хубилае Бишбалык преобразован был в губер-
наторство Юань-сай-фу (Klaproth—„Mdmoires relatifs a i’Asie", II, стр. 358),
хотя, вероятно, это преобразование и не затрагивало прав Уйгурии на
внутреннюю самостоятельность.
3) Покотилов—„История восточных монголов в период династии
Мин“, стр. 43; Успенский—„Несколько слов об округе Хами" в „Изв. И‘
Русск. Геогр. Общ.", 1873, IX, стр. 3; Delamarre—„Histoire de la dynastie
des Ming сотроэёе par 1’empereur Khian-Loung*, стр. 154.
4) Бишбалык, согласно „Тарихи Хайдери" (Григорьев—„Восточный
или Китайский Туркестан", стр. 330), был присоединен к Могулистану
в 1369 году.
5) Григорьев, loc. cit., ссылаясь на Хайдера Рази, утверждает, что
и Турфан был присоединен к Могулистану в том же 1369 году. Этому
несколько противоречит известие о походе, предпринятом китайцами против
Турфана, как отдельного владения, в 1377 году (см. Покотилов—„История
восточных монголов в период династии Мин", стр. 97).
6) Klaproth, ibid., стр. 346.
Том II,	34
— 530 —
Известий о том, когда ислам вплотную надвинулся на земли
Южной Джунгарии и Турфан, мы не имеем, но едва-ли оши-
бемся, если свяжем это событие с падением власти уйгурских
идыкутов, что, как мы только что видели, должно было слу-
читься незадолго до эпохи эмира Тимура. К этому времени
должно быть отнесено и закончание процесса ртуречения
туземного населения Турфанской котловины, которое сдалось
не без упорной борьбы с надвигавшимся варварством, ибо
современные турфанцы отчетливо помнят, что их предки яви-
лись в Турфан на смену уйгуров.
Двухсотлетний период (ХШ и XIV вв.) непрекращав-
шихся внешних и внутренних войн вызвал в степи не меньшие
изменения в этническом составе его населения, чем в куль-
турных районах, и конгломерат народностей, об’единяемых
ныне под общим именем кара-киргизов, и образовавшийся
в ней тогда же узбекский союз представляют лучшее доказа-
тельство тех крупнейших народных перемещений, какие про-
изошли в Средней Азии под давлением описанных выше
событий.
Узбеки (озбеки) г) только при хане Абул-хайре * 2), т. е.
в конце первой половины XV столетия, получили законченную
организацию, но союз их образовался на столетие раньше,
о чем, свидетельствует хроника их набегов на Мавераннагр 3).
Самый, однако, факт образования союза вольных людей на сво-
бодной территории, получившей впоследствии название Узбе-
9 По об'яснению Quatremere, Vambery и Сенковского это слово имеет
то же значение, что и слово казак, т. е. человек свободный, не признаю-
щий над собой ничьей власти.
2) Потомок в 11 колене Чингис-хана в линии Джучи-Шейбан; см.
Березин—„Шейбаниада“, стр. XLIX—L; Desmalsons, op. cit., И, стр. 192;
Ст. Лэн-Пулъ—„Мусульманские династии", стр. 198. Согласно родословной,
приводимой О. Сенковским („Suppldment & 1’Histoire дёпёга1е des Huns, des
Turks et des Mogols", 1824, стр. 17), в 13 колене.
3) Quatremere—„Histoire des Mongols de Ja Perse", стр. 407 (см. H. Весе-
ловский—„Очерк историко-географических сведений о Хивинском ханстве",
стр. 91) говорит, что первые известия об узбеках восходят к эпохе Тимур-бека;
существует, однако, мнение, что союз этот возник еще раньше, так как его
связывают с именем золотоордынского хана Узбека (1312—1340)—мнение
едва-ли правильное, но удержавшееся до настоящего времени (см. Аристов—
„Заметки об этнич. сост. тюркских плем. и нар.“, стр. 146—147); Хонде-
— 531 —
кистана х), свидетельствует об анархии, водворившейся в степи,
об обезлюдении огромных территорий и о стремлении кочев-
ников уйти от гнета непосильных поборов и воинской повин-
ности, которая всей своей тяжестью ложилась преимущественно
на них. Так как узбекский союз образовался ив беглых, то
ожидать однородности его этнического состава нельзя, и дей-
ствительно, он настолько пестрый, что по некоторым исчисле-
ниям количество его родов восходит до сотни, да и эта цифра
не является еще окончательной * 2). Много, конечно, среди них
таких родов, которые возводятся на их степень, будучи в дей-
ствительности только родовыми отделами или под’отделами,
немало и таких, которые возникли уже в позднейшее время,
в пределах Узбекистана3), но вместе с тем мы встречаем
в их числе имена почти всех значительных родов и племен
как тюркских, так и монгольских, с которыми нас знакомит
эпоха Чингис-хана.
Так, в него вошли части следующих родов и племен:
тюркских и отуреченных динлинских: канглы, кипчак, киргиз, уйгур,
карлик, аргын, алачин 4), тогус 5), юс6), кучин7),
мир—„История монголов", пер. Григорьева, стр. 40, впрочем пишет: „Улус
узбеков ведет свое начало от Узбек-хана". См. также Petis de la Croix,
op. cit., I, стр. 384, II, стр. 73, 331, 355, 361; Desmaisons, op. cit., II,
стр. 227.
i) Он обнимал среднюю часть нынешних областей—Тургайской,
Акмолинской и Семипалатинской.
2) Наиболее полный список узбекских родов дает Ханыков—„Описа-
ние Бухарского ханства", стр. 58 seqq.
3) Большинство таких родов образовано было, повидимому, оседлыми
жителями, бежавшими в степь к узбекам и об’единившимися там в зем-
лячьи союзы, название коих по месту прежнего жительства и давало
наименование роду (кар-тау, ургенчи, бишбала (?) и т. д.).
4) См. выше стр. 353—354. Все эти племена за исключением канглов
отнесены к тюркским по давности их отуречения.
5) Тогус—одно из алтайских племен, живущее близь Телецкого озера
(см. Радлов—„Средняя Зерафшанская долина" в „Зап. И. Русск. Геогр.
Общ. по отд. этногр.", 1880, VI, стр. 61; ср. idem—„Aus Sibirien", I, стр. 213).
6) Юс—кость среди черневых татар, живущих близь Телецкого озера
(Радлов—„Средн. Зерафшанская долина", стр. 62). Она же встречается
среди сагайских татар.
7) О племени кучин, которое Petis de la Croix, op. cit., Ill, стр. 118,
считает турецким, упоминает Шереф эд-Дин (ср. Н. Аристов—„Заметки
34*
— 532 —
тюркское, монгольское или
тунгусское происхождение
коих не установлено:
кераит 1)> найман, ктай 2) баргут 3),
монгольских: хор лас 4),
нукуз, кыиот б), джалаир 6), ойрат,
об этнич. сост. тюрк. плем. и народи.", стр. 148, сноска). Бартольд—
„Улугбек и его время", стр. 9, пишет—„каучин". Согласно Ибн-Арабшаху,
это был один из четырех главных родов, поселенных в Мавераннагре.
9	В произношении керейт (см. выше стр. 410). Крайним пунктом
распространения их на запад был Крымский полуостров.
2)	Это произношение вернее, чем принятая мною китайская транс-
крипция этого имени—кидань; последнюю пришлось удержать в виду
неудобств, сопряженных с употреблением одного имени для двух народов
и невозможности называть китайцев иначе как китайцами.
3)	См. выше стр. 416, если только правильно отождествление их
с „беркуут", „буркут" узбеков.
4)	Это наименование перешло в тюрский язык в форме куралас.
Хорласы принадлежали к той группе родов, которые, по замечанию Рашида,
издревле входили в состав монгольского племени. Среди алтайских урян-
хайцев имеется род уриляс.
б) Это наименование к узбекам перешло в форме кият (см. Аристов—
op. cit., стр. 147; Н. Муравьев—„Путешествие в Туркмению и Хиву в 1819
и 1820 г.г.“, II, стр. 36). Ту же форму встречаем мы и в „Шейбаниаде",
стр. XXXII. См. также М. Charmoy—„ЕхрёбШоп de Timoiir-i-L£nk ou
Tamerlan contre Togtamiche, kh£n de I’Oulofls de Djoutchy en... 1391 de
notre ere" в „Мёт. de 1’Acad. I. des Sciences de St.-Petrsbrg“, VI зёйе,
1836, III, стр. 118.
6) Твердых данных к включению джалаиров в число монгольских
племен, впрочем, не имеется. Аристов, op. cit., pass., считает их турками.
В эпоху Чингис-хана джалаиры (джелаиры) были далеко отброшены
к западу, где вошли в состав некоторых образовавшихся там народностей;
так, Радлов („Средняя Зерафшанская долина" в „Зап. И. Русск. Геогр. Общ.
по отд. этногр.", VI, стр. 65) упоминает о джалаирах как об одном из
четырех составных элементов курама—народности, населяющей подгорье
Тянь-шаня между Ташкентом и Ходжентом. В Западной Персии их родо-
вые князья (иль-каны) образовали даже сильное государство с столицей
в Багдаде, существовавшее с 1336 г. по 1410 г., когда оно было уничто-
жено Кара-Юсуфом (см. ниже гл. X); впрочем уже с 1393 года оно утра-
тило свою самостоятельность и вошло в состав монархии Тимура (см.
А. Марков—„Каталог джелаиридских монет", 1897, стр. I—XXXVIII).
Джелаириды, как династия, и после 1410 года продолжала еще некоторое
время (до 1431 г.) существовать, удержавшись в ничтожной части своих
владений, в Арабском Ираке {Марков, op. cit., стр. XL—XLVI). В момент
наибольшего своего могущества они владели всей страной между морями
Каспийским, Черным, Средиземным и Персидским, а именно: частью Гру-
— 533 —
дбрбёт1)» онгут2), татар, хонкират3), мангыт4), монгол, хатагин5),
неизвестного происхождения: мекрин6), минг7), кенегес, кынгыт.
зии, Ширваном, Арраном, Арменией, Азербейджаном, Дилемом, западной
частью Табаристана и Хорасана, обоими Ираками, Курдистаном, Диар-
Ребиа, Диар-Модаром, Джезирэ, Нуристаном и Хузистаном. Ибн-Арабшах
(Бартольд, ibid.) называет джалаиров в числе четырех главных родов,
поселенных в Мавераннагре.
9	„Дурмен", „дурман" у узбеков Хивинского ханства, „дурбун"
в восточной Бухаре.
2)	Онгуты были народом смешанного происхождения; см. выше
стр. 306 и 382.
3)	Один из основных родов монгольского племени. В „Шейбаниаде",
стр. LIV, это наименование передано не в искаженном виде, но в XIX ст. оно
уже изменилось в кунград, конграт, кунрат (см. Н. Муравьев, ibid.,
Левшин—„Описание киргиз-казачьих орд и степей", III, стр. 9; бар.
А. Каульбарс—„Низовья Аму-дарьи, описанные по собственным исследова-
ваниям в 1873 г." в „Зап. И. Русск. Геогр. Общ. по общ. геогр.", 1881,
IX, стр. 503; Н. Ханыков, loc. cit.). По этому поводу в одном из писем
Дорджи Банзарова („Труды вост. отд. И. Археол. Общ.", 1857, III, вып. 2,
стр. 201) читаем: „Хонггират есть только смягченное произношение имени
хонхорат—„жители ложбин"; оттого-то по турецки это имя выговари-
вается то конкрад, то конрад, как у киргизов". Этот род продвинулся на запад
до южного Крыма, за исключением Ялтинского уезда (см. Аристов, op. cit.,
стр. 128), на юг—до Аму-дарьи и Сурхана (см. Минаев—„Сведения о стра-
нах по верховьям Аму-дарьи", стр. 195). Бланкеннагель, посетивший Хивин-
ское ханство в 1793 году, доносил (см. Я. Ханыков—„Поясн. зап. к карте
Аральск, м. и Хив. ханства" в „Зап. И. Русск. Геогр. Общ.", 1851, V,
стр. 278), что род этот был многолюднейшим и пользовался наибольшим
значением в ханстве. Ст. также М. Charmoy, loc. cit.
4)	У Рашида—мангкут, которых Потанин („Очерки сев.-зап. Мон-
голии “, II, прим., стр. 59) едва-ли правильно отождествляет с мингытами.
Мангытов калмыки считают предками казанских татар.
5)	У узбеков—катаган. Оставшиеся в Халхе хатагины в XVII сто-
летии в числе восьми монгольских племен (родов) бежали в Забайкаль-
скую область, где и осели (Разумов и И. Сосновский—„Население, значение
рода у инородцев и ламаизм" в „Материалах Коммисии для исследования
землевладения и землепользования в Забайкальской области", VI, стр. 3).
6)	См. выше стр. 480—481.
7)	Минг составляет, вероятно, коренное наименование племени,
известного под именем мингат, где ат окончание множественного числа.
Согласно „Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 448, мингаты составляли один из отде-
лов урянхайцев, что подтверждается как существованием у последних
кости мингат (см. Потанин, op. cit., IV, стр. 11), так и преданием, запи-
санным Потаниным, op. cit., II, стр. 40, со слов самих мингатов. „Впослед-
— 534 —
Число родов и племен последней группы можно было-бы
значительно увеличить, но новые названия в этой рубрике
едва ли прибавили-бы что-нибудь к той картине пестроты
этнического состава узбекского союза, которую нам дает выше-
приведенный список. Всего интереснее в нем группа мон-
гольских племен, отброшенных на тысячи верст к западу
от их родины. Онгуты, составившиеся из тюрков-шато
и татар, вступили здесь вновь в среду тюрков, татары и хон-
кираты внесли сюда не только монгольскую, но и тунгусскую
кровь, кыиоты—динлинскую, которая текла уже в жилах кип-
чаков J), киргизов, аргынов, алачинов и, наконец, уйгуров—зна-
чительно отуреченных динлинов2), смешавшихся сверх того
ствии", говорится далее в „Мэн-гу-ю-му-цзи", этот отдел был включен
в одно из знамен Дзасакту-хан’овского аймака, но в 1765 году был из него
выделен, передан в ведение кобдоского амбаня, преобразован в отдельное
знамя и поселен к западу от гор. Кобдо. „Шэн-у-цзы" (перев. Васильева,
прилож. к т. Ill кн. Потанина—„Очерки сев.-зап. Монг."), подтверждая
факт переселения мингатов в Кобдоский район, говорит, однако, что они
были выведены туда не с востока, а с запада, из прежних джунгарских
владений. Тоже следует и из показаний мингатов, бежавших в русские
пределы с Таласа. Большая их часть была перехвачена мунгалами, т. е.
восточными монголами, союзниками маньчжур, и в 1757 г. уведена на
восток (Потанин—„Материалы для истории Сибири" в „Чтениях в И. Общ.
ист. и древн. росс, при Моск. Универе.", 1866, IV, стр. 101). Как-бы
то ни было, эти мингаты составляют в настоящее время последние остатки
когда-то значительного племени минг. Потанин хочет видеть в них потом-
ков того народа мык или мынг, которому современные киргизы приписы-
вают все монгольские древности. Тому же народу мык, мук или омук при-
писываются остатки оросительных сооружений в горах, различные там
каменные кладки и проч, как в Русском Туркестане („Заметки о древних
урочищах Туркестанского края" в „Туркест. Ведом." за 1879 год, № 12;
Пантусов,Н.—„Кегеньский Арасан" в „Изв. Общ. Археол., Ист. и Этногр.
при И. Казанск. Унив.“, 1901, XVII, стр. 134), так и на далеком северо-
востоке Сибири, в долине р. Колымы (ф. Врангель—„Путешествие по север-
ным берегам Сибири и по Ледовитому морю", 1841, I, стр. 234, II,
стр. 331), и если даже допустить, что легенда о народе мук, мык или
омук родилась в Алтае и отсюда уже обошла Азию вместе с рассеявшимися
по ней тюркскими племенами, то все же у нас нет данных, кроме созву-
чия имен, чтобы считать мингов (мингатов) за одно из динлинских пле-
мен. О племени мук упоминает и Рубрук („Путешествие в восточные
страны", перев. Малеина, 1911, стр. 110).
9 См. выше стр. 57—59.
2) См. выше стр. 18 и след.
— 535 —
и с народом, который имел „глубокосидящие глаза и выдаю-
щиеся носы“ и говорил на одном из ариоевропейских наре-
чий; наконец, в Узбекистане нашли себе приют и потомки
древних тохаров (кутчи) и западных иранцев (ургенчи) и тот
смешанный этнический элемент, который носил имя ктай.
Таким образом сюда собрались чуть-ли не со всей Внутренней
Азии представители народностей, когда либо в ней живших,
и так как во главе их очень скоро встали потомки Чингиса,
то следовало-бы ожидать, что под их управлением возобла-
дает монгольский язык, тем более, что в XIV веке монголы
далеко еще не утратили своего политического первенства
в Средней Азии. Действительность оказалась, однако, иной:
об’единяющим языком в Узбекистане стал язык тюркский.
О несколько позднейшем времени Абуль-Гази1) пишет, что
среди узбеков монгольский язык был еще не вполне забыт,
вероятно же в общем употреблении в то время был уже тот тюрк-
ский язык, язык „Шейбаниады", который пестрит монголь-
скими или, как их называет Березин2), монголо-тюркскими
словами, лучше об’ясняемыми исходя из языка монгольского,
нежели тюркского.
Узбекский союз сыграл значительную роль в истории
Средней Азии, и к нему мы вернемся в следующей главе.
Перехожу к тяныпаньским кара-киргизам или бурутам 3),
9 Desmaisons, op. cit., П, стр. 196.
2) „Шейбаниада", стр. 74. Написана была „ Шейбаниада", вероятно,
в самом начале XVI века {Березин, op. cit., стр. 58).
3) По мнению Радлова, это название могло произойти от бор (баур)—
имени одного из отделений рода бугу, по мнению Аристова, от бурю—
имени одного из родов отдела адгене. Мне кажется, что вопрос этот
решается иначе.
Среди качинских татар, теленгетов, сагайцев и урянхайцев наряду
с костью кыргыз имеется и кость бюрют (Н. Козъмин—„Д. А. Клеменц
и историко-этнографические исследования в Минусинском крае" в „Изв.
Вост.-Сиб. отд. И. Русск. Геогр. Общ.", 1916, XIV, стр. 48), пюрют {Н. Ката-
нов—„Отчет о поездке, совершенной с 15 мая по 1 сентября 1898 года
в Минусинский округ Енисейской губернии" в „Учен. Зап. Казан. Унив.“,
1897, отд. отт., стр. 95), пюрю или бурут. Последнее правописание встре-
чаем у Радлова—„Observations sur les Kirghis" в „Journ. Asiat.", VI s6rie,
1863, II, стр. 317, idem—„Briefe aus dem Altai" в Erman’s „Archiv fur
wissenschaftliche Kunde von Russland", 1862, XXI, стр. 197, а также у Пота-
— 536 —
которые, как это справедливо заметил еще Чокан Ч. Вали-
нина—„Очерки сев.-зап. Монголии4*, II, стр. 17, и Самойловича,—„Турецкий
народец хотоны" в „Зап. вост. отд. И. Русск. Археолог. Общ/, 1916,
XXIII, которые говорят о бурутской кости у хотонов; Словцов („Истори-
ческое обозрение Сибири", изд. 1886, стр. 13), писавший в первой поло-
вине XIX в., утверждал даже, что в Иркутском уезде, близь Манзурки,
продолжал еще в его время существовать „клочек бурутов", что доказы-
вает, что название это является народным именем, а не монгольским
искажением того или иного тюркского родового прозвания. Та же кость
встречается как у торгоутов, так и хотонов (см. выше), считающихся
выходцами из Притяньшанья. Последний факт указывает на то, что и там,
как в бассейне Енисея, тюркские племена не отождествляли бурутов
с киргизами (ср., однако, Миллер—„Опис. Сиб. царства", стр. 389, который
пишет, что киргизы, переведенные калмыками за Саяны, „под именем
бурут (были) известны"), ниже же приводимые документы свидетельствуют,
что еще в XVIII столетии не смешивали их между собой и монгольские
племена. Так, в использованном уже мною выше показаний мингатов
говорится: в 1755 году в долине Таласа на них напали китайские войска
совместно с казаками и бурутами и многих из них побили; те, кто уцелел,
соединились тогда с киргизами (показание очень важное, свидетельствую-
щее о том, что это те киргизы, которые в 1703 году переселены были
в Тянь-шань, притом, повидимому, не одни, а в сообществе с телеутами
и мингатами) и телеутами и сообща решили вернуться на прежние
свои земли в Алтае, но в 1756 году были настигнуты китайцами
и еще раз ими разбиты; тем не менее, и после этого вторичного разгрома
они продолжали свой путь на север, причем некоторым киргизам и теле-
утам удалось достичь намеченной цели, им же не посчастливилось, так
как они были перехвачены мунгалами, которые и увели их за собой на
восток, поселив в местности Хемыцык. Оттуда часть их бежала и добра-
лась, наконец, до русских пределов, выдержав на пути несколько схваток
с урянхами. Засим, из показаний, данных в том же 1757 году, тарским
юртовским бухаретином Мирзали Шаховым {Потанин—„Матер, для ист.
Сиб.“, там же, I, стр. 160—161), о тех ценах, какие он платил за холо-
пов в „калмыцких кошах", явствует, что и там бурутов не смешивали
с киргизами; так:
за бурутку 7 лет он заплатил .	. 6 руб.
17 »	Я	Х 1	п	»	и	•	.17 „
„ киргиза	. ю ,
„ киргизку 40 „	. 1 лошадь и денег 6 руб.
Этих данных достаточно, чтобы подтвердить	вышеизложенное поло-
жение, что киргизы даже у калмыков не отождествлялись с бурутами,
и если имя последних засим и было распространено на все кочевое насе-
ление Центрального Тянь-шаня и Памира, то с неббльшим основанием,
чем имя киргиз.
— 537 —
ханов, отличаются от казаков (киргиз-казаков) в этнографи-
Но что же это был за народ, бу руты? Банзаров („Об ойратах и уйгу-
рах" в „Библ. вост, истор.", I, прил. V) полагает, что бурут один из вари-
антов слова бурят (Schmidt—„Gesehichte der Ost-Mongolen und ihres Fur-
stenhauses“, стр. 473, также пишет: „Kirgisen bildeten hSchst wahrscheinlich
mit den Burjaten und Teilengud eine Nation, wie den jetzt noch die ostlichen
Kirgisen ihren alten Namen Burat bei den Kalmtiken behalten haben"); в пре-
делах Алтайско-Саянского нагорья слово бурят действительно передается
в форме пырат (см. Катанов—„Поездка к карагасам в 1890 году" в „Зап.
И. Русск. Геогр. Общ. по отд, этногр.", 1891, XVII, 2, стр. 141); но если
это и не так, то все-же остается несомненным, что некогда буруты жили
в соседстве с бурятами в области, носившей название Барга, Баргуджин-
токум. С ними соседили и ойраты, в союз коих входили киргизы (кэргут)
(если, однако, такое отождествление вообще допустимо; см. ниже гл. IX),
что также указывает на то, что без достаточных этнических оснований
ойраты не могли перенести на тяньшаньских киргизов имени бурут, а что
эти основания были, это доказывает имя барга, которое носит в настоящее
время один из основных кара-киргизских родов [аналогичный факт: пле-
мена кырк и юсь носят общее имя марка (озеро и котловина Марка-куль);
в казачий союз они вошли под этим последним именем]. В Барге, согласно
Рашид эд-Дину, жили бургуты (по мнению Банзарова—буруты, что находит
подтверждение в „Истории Чингис-хана" Рашид эд-Дина, где, на стр. 96,
сказано: „племена урут и бурут пришли к нему и покорились"), хори
и сходные, с ними тумэты; все эти племена были известны под общим
именем баргут. Баргуты-тумэты, как говорится у того же историка в дру-
гом месте („История монголов". „Введение", стр. 87), обитали в преде-
лах страны кыргызов', тумэты—это один из отделов баргутов-бурутов или
баргу-бурутов (название баргу-буряты и до сих пор сохранилось за кулун-
берскими бурятами: ср. то, что по этому поводу в одном из своих писем,
опубликованных в „Тр. вост. отд. И. Археол. Общ.", 1857, III, вып. 2,
стр. 201, пишет Дорджи Банзаров), и эта несомненная связь между обоими
народами, установившаяся в Саянах, продолжалась засим и в Тянь-шане,
куда буруты переселились, вероятно, в XIII веке, подчиняясь общему
движению народных масс, в котором, между прочим, приняли участие
и другие баргинцы—хори-буряты, осевшие в Хангае (см. выше стр. 411—412)
после бегства оттуда найманов.
Хотя предлагаемая гипотеза и не настолько разработана, чтобы
стать теорией и удовлетворительно ответить на все попутно возникающие
вопросы [лучше с этой задачей мог-бы справиться лингвист, знакомый
с фонетическими законами туземных языков; укажу, например, на инте-
ресное замечание Ф. Корша („Классификация турецких племен по языкам"
в „Этногр. Обозр.", кн. LXXXIV—LXXXV, 1910, отд. отт., стр. 14), который
нашел, что кара-киргизы примыкают к алтайцам по одной весьма яркой
черте, которая сближает их, между прочим, с бурятами и калмыками,
— 538 —
ческом и антропологическом отношениях, а именно, по своему
происхождению, некоторым обычаям, типу и языку *).
По словам того же исследователя 2), главную массу этого
народа составляют киргизы, к которым присоединились два
именно следующей: если в корне находится о или д, а в следующем
за корнем суффиксе—звук а или е, то эти а или е переходят в о или д;
например—кол „рука", кблъ „озеро“—множественное число от них у боль-
шинства турок—коллар, кдлълер, а по кара-киргизски, как и по алтайски,—
колдор, кдлъддр], тем не менее, я думаю, что стою на верном пути к об’ясне-
нию одной из сложнейших задач, которые нам ставят история и антропо-
логия Средней Азии. Действительно, кара-киргизы по своему физическому
типу стоят ближе к монголам, чем все остальные тюркские народности,
населяющие эту часть старого континента. Как об’яснить себе этот факт,
исходя из предположения, что современные кара-киргизы в главной своей
массе представляют енисейских киргизов, т. е. отуреченных динлинов,
и еще более—из кара-киргизской гипотезы Аристова (см. выше стр. 5)?
Ясно выраженный, как следует из этой гипотезы, динлинский тип посе-
ляется на местах, занимавшихся незадолго пред тем саками, вбирает
в себя их остатки, живет в постоянном контакте с арийцами, ариоевро-
пейцами и уйгурами, сталкивается, наконец, с карлыками, которых мусуль-
манские писатели характеризуют „самым статным, самым рослым и самым
красивым народом" между турками, и в результате всех этих смешений,
как конечный тип, современный обитатель тяньшаньских сыртов, в котором
много монгольского и очень мало арийского! (Белокурый элемент среди
современных кара-киргизов — редкое явление; он встречен был мною
в Ошском уезде среди адгене, II. П. Семеновым и А. И. Вилъкинсом
в окрестностях Иссык-куля). Антропология, прошлое этого народа, выска
зывается против этой гипотезы и вполне подтверждает мое предположение
о той роли, которая выпала на [долю выходцев из Барги в деле образо-
вания кара-киргизской народности.
В заключение этой заметки мне остается добавить, что род барга
встречается как у монголов-халха, так и у киреев.
9 „Очерки Джунгарии" в „Зап. И. Русск. Геогр. Общ.", 1861, I,
стр. 197.
2) Op. cit., в „Зап. И. Русск. Геогр., Общ.", 1861, II, стр. 49—50.
См. также Аристов—„Опыт выяснения этнич. сост. кирг.-каз. Большой
орды и кара-кирг.“, etc., в „Живой Старине", 1894, III—IV, стр. 431 seqq.,
idem—„Заметки об этнич. сост. тюрк, племен и народи.", стр. 122 seqq.,
где указана и главнейшая литература, трактующая о составе кара-киргиз-
ской народности. Позднее списки кара-киргизских родов, живущих на
Памире и в китайских пределах, опубликованы были мною—„На Памирах"
в „СПб. Вед.", 1897, №.302, и бар. Маннергейм—„Предв. отчет о поездке
через Кит. Туркест. и сев. пров. Китая в гор. Пекин" в „Сборн. геогр.,
топогр. и стат. мат. по Азии", 1909, LXXXI, стр. ИЗ.
— 539 —
чуждых отдела. Один из этих отделов образуют роды кип-
чаков, найманов и ктаев (киданей), другой, носящий название
ичкилик *), имеет более сложный состав, свыше двадцати
родов, из числа коих наиболее многочисленными являются:
таит * 2), кыдырша, канды 3), канглы, кесек 4), тулус или туляс 5),
бостон 6), кизыл-аяк, орго 7), кипчак и найман. Хотя некоторые
из этих родов осели в Тянь-шаньских горах, вероятно, очень
давно, род тулуй, например, уже в седьмом веке, после того,
как китайцы, положив конец его самостоятельности, увели боль-
шую часть народа из Алтая в Хангай, в область верхняго
течения Орхона (в 650 году), тем не менее, образование отдела
ичкилик должно было произойти, несомненно, много позднее, так
как роды канглы, кипчак, найман и аргын (кесек) могли войти
в него не ранее XIII века8), когда, вероятно, стал слагаться и род
таит, состоящий, между прочим, из таких молодых костей, как
х) Один из потомков старшего сына Чингис-хана—Джучи в шестом
колене, княживший в Крыму, имел прозвище Ичкили {Desmaisons— „Histoire
des Mongols et des Tatares par Aboul-ghazi Bahadour khan", op. cit., II,
стр. 187); о роде ички упоминается в „Шейбаниаде", стр. LIV.
2) С его отделениями кара-, чал- и сарык-таит или теит. У Шереф
эд-Дина {Petis de la Croix, op. cit., I, стр. 2) сказано, что эмир Казаган»
поднявший восстание против хана Казана (см. выше стр. 515), был главой
рода таит, который является, может-быть, лишь осколком большого араб-
ского племени таит, в VIII веке осевшего в Туркестане.
3) Среди койбалов есть кость кандык, но имеют-ли эти кандыки
какое-либо отношение к ичкиликам канды—сказать трудно.
4) Кесек или кисек один из родов племени аргын; имеется этот род
(кара-кисек) и в отделе алимулы Малой орды (см. Левшин, op. cit., Ill,
стр. 8—9).
б) В Урянхайском крае, близь Джакуля, находится хошун, носящий
название адыге-тюлюш. Тот-же хошун Потанин называет тулюш. Вероятно,
тулус—тблес орхонских надписей.
6) Кажется, этот род находится и у казаков Средней орды {Аристов—
„Опыт выясн. этнич. состава кирг.-каз. Большой орды и кара-кирг.“,
стр. 434).
7) У теленгитов есть кость оргончи {Потанин—„Очерки сев.-зап.
Монголии", IV, стр. 940).
8) За исключением впрочем канглов, которые могли осесть в Тянь-
шане и раньше.
— 540 —
кызыл-баш J) и барга * 2). По данным, собранным Костенко 3),
ичкилики, которых Аристов включает в отдел адгене, в три
раза многочисленнее остальных членов этого отдела — адгене
и монгуш, причисляемых уже к коренным киргизам.
Эти последние делятся на два крыла: он и с о л; крыло
о н в свою очередь распадается на отделы—адгене и тагай 4).
Первый из этих отделов, адгене, как замечено было выше,
состоит из двух родов: адгене и монгуш. Монгушей по созву-
чию легко было-бы счесть за остатки монголов, которые, осев
в Тяныпаньских горах, примкнули к киргизам 5); однако, это
едва-ли так, ибо среди урянхайцев, населяющих долину Кем-
чика, по сведениям, собранным Африкановым, Адриа-
новым, Потаниным, Катановым и мною, имеются роды
мунгуш (монгуш) и кара-мунгуш; если поэтому предки их
были монголами, то в Тянь-шань они проникли через Саяны
и всего вероятнее в составе тех киргизских отрядов, кото-
рые в союзе с карлыками заняли Аксу и оттеснили уйгуров
к востоку 6); последнее подтверждается и фактом нахождения
в их составе кости сарлар, представляющей осколок урянхай-
ского рода сарляр, сарыляр, кочующего к северу от р. Кем-
чика. Адгене являются также потомками выходцев с верхнего
Енисея, где до настоящего времени удержалось за одним
из хошунов название адыге, представляющее лишь варьянт
имени адгене (адыгене, етиген)7). Состав адгене подтверждает
-1) Кизыл-баш—тюркское народное название персов; см. Егтап—
„Archiv ftir wissenschaftliche Kunde von Russland", 1862, XXI, стр. 41.
2) Барга Аристов, op. cit., стр. 438, считает коренной костью адгене,
а поэтому и киргизской. По изложенным выше основаниям я не могу
признать этот вывод правильным. В род таит она могла войти в XIII веке.
3) „Военно-научная экспедиция на Алай и Памир" в „Воен. Сборн.",
1877, IV, стр. 373 (цит. у Аристова).
4) Согласно с этим сложилась и легенда: родоначальник киргизов
Киргыз-бай, вытесненный Манасом из долины Или, должен был удалиться
в южные горы, в которых и утвердилось его потомство: старший сын
Атыген занял верховья Сыр- и Аму-дарьи и рек, сбегающих в Кашгарию,
младший, Тогай, — окрестности оз. Иссык-куля. („Сведения о дикокамен-
ных киргизах" в „Зап. И. Русск. Геогр. Общ/, 1851, V, стр. 140).
5) За таковых их считает Аристов, op. cit., стр. 437—438.
6) См. выше стр. 364.
7) Аристов („Заметки об этн. сост. тюркск. плем. и нар.“, стр. 123)
предполагает, что наименование адгене (етиген) ведет свое начало от имен
— 541 —
эту гипотезу, так как из числа его отделений и костей адай
или ардай J), оржак (ольджак), саттар^сартдар у Костенко),
тблёс, сару и мундуз * 2) входят также и в состав алтайских
племен. Вместе с тем, однако, осев в Тянь-шане, оба рода
в значительной степени изменили свой первоначальный состав,
приняв в свою среду иноплеменников, к числу коих следует
отнести кости барга, конграт, монгулдур и монгол3), которые
могли присоединиться к киргизам не ранее XIII века.
Отдел тагай многочисленнее отдела адгене и состоит
ив шести под’отделов: бугу, султу, чирик, саяк, багыш (чон-
и сары-багыш) и бассыз.
Согласно преданию, записанному Ф. Гер ном4), бугу
поселились на местах нынешних своих кочевий в Пржеваль-
ском уезде лишь во второй половине ХУШ столетия, после
падения Джунгарского царства, до того же времени жили
где-то в горах Ферганы. Но и там они были пришлым эле-
ментом, так как едва-ли можно сомневаться в том, что в их
лице мы вновь встречаемся с тЗзлэским племенем бугу (пу-гу),
гор и реки Етиген (т. е. Утукен-иыш; см. выше стр. 217), лежащих
к западу от Орхона, и что название это могло принадлежать динлинскому
языку. Так как имя адгене, как народное, не успело еще затеряться
в пределах Саянского нагорья, то надобность в таких розысках ныне уже
отпадает.
1) Этим именем карагасы называют монголов (Катанов—„Поездка
к карагасам в 1890 году" в „Зап. И. Русск. Геогр. Общ. по отд. этногр.",
1891, XVI, вып. II, стр. 221).
2) О костях тблёс, сару и мундуз у алтайцев см. Radloff— „Obser-
vations sur les Kirghis" в „Journ. Asiat.", VI s6rie, 1863, II, стр. 316; idem—
„Aus Sibirien", I, стр. 209 (сарыг), 231 (тблёс, мундуз); Потанин, op. cit.,
IV, стр. 2 (мундуз, сары-тоёлес). Первые три кости по моим сведениям
имеются у урянхайцев; (гсм. также Африканов—„Урянхайская земля и ее
обитатели“ в „Изв. Вост.-Сиб. отд. И. Русск. Геогр. Общ.", 1890, XXI,
№ 5, стр. 51.
з) Может быть также и бюрю (бурю); эта кость (бури) встречается
и у джалаиров (см. v. Erdmann—„Temudschin der Unerschutterliche",
стр. 172).
4) Цит. у Аристова („Опыт выяснения этнич. сост. кирг.-каз. Боль-
шой орды и кара-кирг.“, etc., стр. 439). Подтверждается это известие
и “Си-юй-ту-чжи“ (см. Imbault-Huart—„Recueil de documents sur 1’Asie
Centrale“ в „ Publications de ГЁсо1е des langues orientales vivantes", 1881,
XVI, стр. 152).
— 542 —
которое мы потеряли из виду в IX веке после того, как их
князь Цзунь, овладев Восточным Иритянынаньем, положил
основание Уйгурской державе *). В XIII веке уйгуры прини-
мали участие как в походах Чингис-хана, так, вероятно,
и в военных экспедициях его ближайших преемников. Они
принуждены были разбросать свои силы по всей Средней
Азии и частью перейти на новые земли, как, например,
в Харезм * 2), с своими семьями и скотом; с падением же Виш-
балыка и последние их остатки, сохранившие кочевой быт,
покинули Уйгурию и переместились на запад. В начале
XVIII века еще жили, но уже в Карашаре, какие-то уйгур-
ские князья, управлявшие местными кочевниками уйгурами 3),
но засим известия о них прекращаются, вероятно, потому, что
с вступлением в киргизский союз они утратили свое народное
имя, сохранив лишь родовое — бугу. Судя по костям бона4 5),
тблёс, конграт и монгулдур, в их современном составе имеется
значительная примесь иноплеменников.
Если султу то же, что и сулдус б), то Blochet считает
их монголами по происхождению 6). Перечень входящих в их
состав костей указывает, однако, на их родство с алтайцами,
в виду чего если монголы и первенствовали в этом союзе,
то не благодаря своему численному перевесу, а тому полити-
ческому значению, какое они приобрели в эту эпоху. Эти
кости следующие: мундуз, етиген (адгене?), сару, кущу, ассык,
монгулдар 7) и кытай. Первые пять—коренные алтайские 8),
!) Среди кизильских инородцев удержалась и до сего времени кость
бугу (Н. Козьмин—„Д. А. Клеменц и историко-этнографические исследо-
вания в Минусинском крае" в „Изв. Вост.-Сиб. отд. И. Русск. Геогр.
Общ.", 1916, XLV, стр. 48).
2) Desmaisons, op. cit., II, стр. 195 seqq.
3) Klaproth—„M6molres relatifs a l’Asie“, II, стр. 346.
4) Так назывался отдел карлыков, если китайское „по-фу“ действи-
тельно соответствует бопа.
5) По словам N. Elias (в „The Tarikh-i-Rashidi“, стр. 55). Сулдузи
был одним из 12 аймаков, признавших власть эмира Тимура. См. также
Blochet—„Introduction a 1’Histoire des Mongols de Fadi Allah Rashid ed-Din“,
стр. 61, где упоминается племя сулдус.
6) Op. cit., стр. 372.
7) Аристов, op. cit., стр. 437—438, полагает, что монгулдар один
из многочисленных варьянтов имени монгол.
8) Аристов, op. cit., стр. 450.
543 -
последние две составляют иноплеменную примесь, вошедшую
в состав под’отдела уже в пределах Тянь-шаня, где к нему
примкнули также части багышей (чон- и уч-багыш) и совер-
шенно новые образования в виде отделений каракчи, капай и др.
Родовой состав под’отдела чирик ясно указывает на его
не алтайское происхождение; из числа его отделений только
одно, карагул, встречается еще у аргынов, из числа костей
также одна, тукум, у бугу. Этих отрицательных данных доста-
точно лишь для того, чтобы исключить чириков из числа
коренных ветвей киргизского племени.
Под’отделы саяк и бассыз Аристов считает, но бее
твердых к тому оснований, остатками саков и юэчжи, насе-
лявших некогда Центральный Тянь-шань.
Что касается, наконец, багышей, то их родиной была Варга,
„земля бурятов", если придавать значение преданию кара-
гасов, выводящих свою кость ббгбше из долины Тунки х).
Родовой их состав, в котором мы находим четыре алтайские
кости из пяти наиболее характерных— сару, тблёс, мундуз
и торо * 2), а равно алтайские же кости—етиген, каба и ассык 3),
подтверждает, однако, лишь северное происхождение багышей,
не давая указаний на место образования их союза; последний
окончательно сформировался, впрочем, уже только в Тянь-шане,
на что указывают их роды—саяк, кытай, монгулдур, конграт
и два несомненно узбекских 4) — кош- и уч-тамга. .
1) A. Castren—„ Reiseberichte und Briefe aus den Jahren 1845—
1849“, стр. 389, считает ббгбше самоедским родом. Эта кость встречается
кроме того у койбалов и камасинцев. Предание гласит, что ббгбше при-
кочевали на Енисей с востока одновременно с племенами тулай и чептей
{Castren, ibid). Катанов („Поездка к карагасам в 1890 году" в „Зап. И.
Русск. Геогр. Общ. по отд. этногр.", XVII, 2, стр. 141, 153, 200 и 221)
подтверждает это лишь для племени чептей. У русских XVII и XVIII
ст. ббгбше были известны под именами бугачей, богучей (Богучеевский
улус; см. „Дополнения к Актам Историческим, изд. Археографической
Коммиссией", VIII, № 15; „Памятники Сибирской Истории XVIII века",
кн. I, № 59). Один из отделов ббгбше жил некогда и в Канском уезде.
2) Род торо принадлежит к числу самых многочисленных у телеутов
{Radloff—,,Aus Sibirien", I, стр. 231).
3) Если только можно считать каба (род этот входит также в состав
адгене и бугу) за варьянт кайба, ассык—равнозначущим ассан.
4) Radloff, ibid.; idem—„Средняя Зерафшанская долина" в „Зап. И.
Русск. Геогр. Общ. по отд. этн.“, 1880, VI, стр. 60.
— ш —
Остается сказать еще несколько слов о крыле сол.
Это крыло, населяющее, главным образом, бассейн р. Таласа,
в своем родовом составе не имеет иноплеменных частей, кото-
рые свидетельствовали бы об его пребывании в Западном Тянь-
шане уже в монгольское время. Сопоставляя этот факт с изве-
стием о переселении осенью 1703 года енисейских киргиз
на р. Талас *), естественно притти к заключению, что в крыле
сол мы встречаемся с прямыми потомками этих переселен-
цев; неопровержимых этому доказательств привести, однако,
нельзя* 2).
Подводя итог вышеизложенному о кара-киргизах, мы вправе
вывести заключение, что киргизское ядро этого народа очень
невелико. Аристов перечисляет всего лишь восемь костей:
сару, етиген, мундус, кучу (кущу), ассык, каба, тблёс и торго,
которые могут считаться коренными киргизскими, но тут же
приводит данные, которые заставляют нас вычеркнуть из этого
списка последние шесть и между ними торго, как встречаю-
щуюся только у бугу и багышей, имеющих отличное от кир-
гизов происхождение; с другой, однако, стороны, я присое-
динил бы к остающимся двум еще три кости, встречающиеся
только у крыла сол: беш-берен, тонторюп и кюркюрен, ибо
по вышеприведенным соображениям считаю эту часть кир-
гизского народа наиболее полно сохранившей тот родовой
Что киргизы расселены были джунгарами не только в долине
р. Или, но и в бассейне р. Таласа, явствует из показаний, опубликован-
ных Потаниным в „Материалах для истории Сибири" („Чтения в И. Общ.
Истор. и Древн. Росс, при Моск. Унив.“, 1866, IV, стр. 80 и 101), кото-
рые относятся к двум различным событиям: прибытию киргизов в 1746 г.
с р. Или в г. Семипалатинск, откуда они были засим в следующем году
высланы обратно в Джунгарию, и бегству в 1755 году, совместно с теле-
утами и мингатами, очевидно совершенно другой части того же народа
с р. Таласа в Алтай и на Саяны, в места их прежних кочевий.
2) В „Си-юй-ту-чжи“ (Imbault-Huart—„Recueil de documents sur 1’Asie
Centrale", стр. 152) очень темно говорится об особой группе киргизов,
живших некогда в долине р. Таласа и в момент составления книги насчи-
тывавших 4000 семейств, т. е. ту же цифру семейств (кибиток), какая
выселена была джунгарами с Енисея. „Си-юй-ту-чжи“ составлялось при
императоре Цянь-луне (1736—1796 г.г.). К какому же времени должно
быть отнесено это „некогда", если не было забыто даже имя того бия,
который стоял тогда во главе этих киргизов?
— 545 —
состав, какой киргизы имели на Енисее. Как бы то ни было,
но несомненно одно: тот народный конгломерат, который
носит название киргизского племени, сложился в Тянь-шане,
главным образом, в монгольскую эпоху и служит не менее
ярким примером, чем узбекский союз, того значительного сме-
шения этнических элементов, какой происходил в эту эпоху
на всем пространстве Средней Азии, не исключая и ее южной
периферии, Ордоса, где Потанину *) были названы сле-
дующие кости: хереит, уйгурчин, тангут, урянхит, бурят, олют,
торгоут, солонут и др.
Изложенным далеко не исчерпываются все те перемены
в области этнологии Средней Азии, какие внесла в нее
изучавшаяся нами эпоха; но я и не мог взять на себя задачи,
которая при современном уровне наших знаний прошлого Азии
едва-ли могла бы быть даже выполнена сколько-нибудь удовлетво-
рительным образом. Это—задача будущего, когда этнологические
и исторические материалы удастся не только пополнить, но и
классифицировать и организовать, и когда ученая критика
отметет от них все недостоверное, нагроможденное ошибками
прежних исследователей,—только тогда настанет, наконец, пора
строить выводы на строго исторических доказательствах и
выявлять свой талант в искусном и уместном пользовании ими,
а пока приходится находить нравственное удовлетворение и
в том, что, давая слабо обоснованную гипотезу как переходную
ступень к теории, способствуешь столь необходимой в истории
Средней Азии систематизации материалов.
*) „Тангутско-тибетская окраина Китая и Центральная Монголия“
I, стр. 103.
Том П.	35
ГЛАВА IX.
Ойратский период.
(С 1370 до 1758 года).
Монгол по происхождению х), Тимур родился в Кёше
(Шахрисябзе) 9 апреля 1336 года * 2). На политическое поприще
судьба видвинула его в 1360 году 3), когда Мавераннагром
овладел Тоглук-Тимур 4 5), на военное — несколько позднее, но
затем он уже не покидал последнего до самой смерти, которая
постигла его в феврале 1405 года на пути в Китай б).
Шестидесятые годы XIV столетия в Мавераннагре ознаме-
новались борьбой эмиров за власть и внешними войнами с Джа-
гатаидами, господствовавшими в Семиречье. Малые войны,
в которых с ранних лет пришлось участвовать Тимуру, ничтож-
ность материальных средств, которыми он при этом распо-
лагал, и далеко не всегда благоприятствовавшие его планам
политические конъюнктуры послужили ему хорошей военной
и политической школой и дали ему возможность в полной
мере проявить свои природные таланты, которые вскоре же
!) Племени берулас.
2) Бартольд—„Улугбек и его время", стр. 13.
3) Легенда о том, что до поступления на службу к правителю Кеша,
эмиру Хаджи Беруласу (Берласу), он был атаманом шайки разбойников,
самым решительным образом отвергается Petis de la Croix (op. cit., стр. VII,
предисловие de Vertot). Шереф эд-Дин называет его племянником эмира
Хаджи Беруласа и владетельным князем Кеша.
4) См выше стр. 516—517.
5) Согласно Et. Quatremere („Notices et extraits des manuscrits de la
Bibliotheque du Roi", 1843, XIV, стр. 18), Тимур скончался в Отраре
в 1404 году.
— 54? —
и выдвинули его в число первых лиц государства х). В 1869 году
он устранил со своего пути последнего политического против-
ника, эмира Хусейна * 2), и об‘явил себя великим эмиром и
правителем земель между Тянь-шанем и Гиндукушем.
Захватив абсолютную власть в государстве, он пе решился,
однако, присвоить себе ханского титула и по примеру своих
предшественников эмиров держал при себе ханами Чингиси-
дов—Сюргатмыша с 1370 по 1388 год и Махмуда с 1388 по
1402 год 3).
Первые годы своего правления он посвятил усмирению
мятежных эмиров 4 5) и об‘единению под своею властью всех
земель Джагатаева улуса, чем и вызван был его поход 1370 года
на Семиречье б), а затем наступила очередь и пограничных
государств подчиниться воле этого завоевателя, который, выска-
зав мысль, что вселенная не стоит того, чтобы иметь двух
властелинов 6), всеми мерами стремился осуществить на деле
идею мирового господства.
Первой жертвой завоевательных замыслов Тимура стал:
Хорезм, где незадолго пред тем утвердил свою власть Хусейн
Суфи, один из главарей племени хонкират (кунград), послав-
ший Тимуру па его требование покорности гордый ответ, что
силой оружия захваченную им территорию у него могут отпять
г) У Бартольда, loc. cit., читаем: „Подобно Чингиз-хану, Тимур начал
свою деятельность в качестве атамана шайки разбойников, вероятно,
в смутные годы после смерти Казагана". Не усматриваю того же из дан-
ных, относящихся к молодым годам обоих великих монголов, если прене-
бречь „рассказами", передаваемыми нам Р. Г. де-Клавихо—„Жизнь и деяния
великого Тамерлана" в „Сборн. отд. русск. языка и словесности И. Акад.
Наук", 1881, XXVIII, стр. 239.
2) См. выше стр. 517.
3) Сюргатмыш (Суюргатмыш)-хан не был Джагатаидом, а вел свое
происхождение от Угэдэя (Defrdmery—„Histoire des khans Mongols du Tur-
kistan et de la Transoxiane“ в „Journ. Asiat"., 4 sdrie, 1852, XIX, стр. 280—
281). Махмуд был сыном Сюргатмыша.
4) Это ему, однако, долго не удавалось, так как своеволие в среде
правителей успело пустить глубокие корни, и меры кротости, которыми он
старался обуздать непокорных, далеко не всегда оказывали на них должное
влияние.
5) См. выше стр. 518.
6) Pells de la Croix, op. cit., I, стр. 311.
35*
— 548 —
только тем же путем х). Слова эти не соответствовали, однако,
действиям Суфи, который оказал Тимуру лишь слабое сопро-
тивление. До исхода борьбы он, впрочем, не дожил, его же
преемник поспешил принять все условия победителя.
Это произошло в 1371 году, а два года спустя Тимур
вынужден был уже усмирять хорезмского вассала; тоже при-
шлось ему повторять в 1376, в 1377—1378 и, наконец, в
1388 годах, когда взятый приступом город Ургенч (Куня
Ургенч) был им разрушен * 2), государство же лишено внутрен-
него самоуправления и обращено в провинцию Джагатайского
ханства.
Столь же упорную борьбу пришлось выдержать Тимуру
и на севере, где против него выступил эмир Камар ад-Дин 3).
В походах 1375 4), 1376 5), 1377 6) и 1383 7) годов, пред-
принимавшихся в целях покорения северного Притяныпанья,
Тимур доходил на востоке до рек Чарына и Или, его армии
дважды пересекали тяныпаньские сырты и спускались к городу
Узгенду через перевалы в Ферганском хребте, но, разбивая
войска Камар ад-Дина по частям и громя его кочевья, Тимуру
все же не удалось окончательно сломить силу его сопротивления,
может быть, потому, что во всех этих операциях он не дер-
жался определенного плана борьбы: его экспедиции имели
характер набегов, производившихся ничтожными силами и пре-
имущественно с карательной целью, что давало его противнику
полную возможность уклоняться от решительных столкновений
и оправляться от испытанных неудач в периоды отхода его
войск на зимние квартиры. До чего незначительны были силы,
которыми оперировал при этом Тимур, всего лучше показывают
случаи, требовавшие личного его участия в схватках. Да и
вообще, как полководец, Тимур ближе стоял к Джелаль ад-
Дину, чем к Чингис-хану, и даже в его знаменитых походах
9 Petis de la Croix, op. cit., I, стр. 227.
2) Petis de la Croix, op. cit., II, стр. 3.
3) См. выше стр. 518.
. 4) Petis de la Croix, op. cit.. I, стр. 252 seqq.; Bretschneider—„Mediaeval
researches from Eastern Asiatic sources", II, стр. 227.
5) Ibid., стр. 264 seqq.; Bretschneider, op cit., II, стр. 227.
G) Ibid., стр. 274—276.
7) Ibid., стр. 363—364.
— 549 —
в Индию, Переднюю Азию и Россию его страсть к приключе-
ниям брала подчас верх над благоразумием, заставляя забывать
о судьбе предводительствуемых им армий *).
В конце восьмидесятых годов XIV столетия у Камар ад-
Дина явился новый соперник в лице Хызр-ходжи, сына Тоглук-
Тимура, который, войдя в возраст, потребовал участия в делах
управления Могулистаном, т. е. северо-восточною частью Джа-
гатаева улуса. К 1389 году он успел составить себе сильную
партию среди монгольских родовичей и был провозглашен ими
ханом.
В том же 1389 году Тимур предпринял свой пятый поход
против Камар ад-Дина, на этот раз с большими силами, кото-
рые и были направлены на восток несколькими путями с тем
расчетом, чтобы разом охватить всю территорию между Ирты-
шем и магистральным Тянь-шанем 2).
Этот поход, к которому я вернусь ниже, вызван был жела-
нием Тимура наказать семиреченских монголов за их союз
с золотоордынским ханом Тохтамышем, вторгшимся в его вла-
дения в 1387 году.
Поводом к столкновению Тохтамыша с Тимуром, которому
первый обязан был своим престолом, послужила, повидимому, та
настойчивость, с какой Тимур добивался подчинения себе
Хорезма, исконного владения ханов .Золотой орды, события же,
приведшие к этому столкновению, заключались в следующем.
9 Так, Шереф эд-Дин рассказывает (Petis de la Croix, op. cit., Ill,
стр. 14 seqq.), что в 1398 году во время похода на Индию он отделил
от армии отряд в 10.000 воинов, с которыми и проник в Кафиристан через
непроходимые в ту пору года горы, преодолев в пути огромные затруднения.
В некоторых пунктах войскам пришлось спускаться с гор с помощью
веревок, и таким же образом должен был спуститься с них и Тимур, хотя
в это время ему уже исполнялось 62 года; некоторые горные участки он
принужден был осилить пешком, и все это яко-бы ради обращения неверных
сияхпушей в магометанство. Другой случай еще доказательнее: при взятии
одной из сильнейших крепостей Персии, желая одушевить солдат и бра-
вируя явной опасностью, он стал во главе одной из штурмующих колонн
без щита и кирасы и был тотчас же ранен, хотя и неопасно. См. также
Petis de la Croix, op. cit., II, стр. 376.
2) Крайним к востоку пунктом, до которого при этом доходили пере-
довые части тимуровых войск, был г. Кара-ходжа (Petis de la Croix, op.
cit., II, стр. 46; Bretsclm eider, op. cit., II, стр. 229).
— 550 —
Правителем Белой орды *) в эпоху возвышения Тимура
был Урус-хан (1361—1375 г.г.) * 2), которому пришлось силой
оружия защищать свои права на престол от посягательств близ-
кого своего родственника Тохтамыша 3). В возникшей междо-
усобной войне этот последний, терпя поражения, каждый раз
возвращался к Тимуру, у которого и находил не только приют,
но и поддержку. Несмотря, однако, па эту помощь и даже па
то, что и Тимур был, наконец, втянут в эту борьбу 4 5), победа
осталась на стороне Урус-хана, и только уже после его смерти
Тохтамышу удалось, наконец, достичь желанной цели и занять
белоордынский престол, вырвав его из рук бездеятельного Тимур-
мелика. Событие это произошло, невидимому, уже в 1376 году б),
а засим, воспользовавшись поражением, понесенным узурпато-
ром Мамаем на .Куликовом ноле, он присоединил к своим вла-
дениям и Золотую орду, впервые после Джучи установив еди-
новластие на всем пространстве Кипчакской степи (1380 г.) 6).
9 См. выше стр. 502.
2) Его родословная приведенена у Вельяминова-Зернова—„Исследо-
вание о касимовских царях и царевичах", I, стр. 231; см. также Наттег-
Purgstall—„Geschichte der Goldenen Horde", стр. 328 seqq. Он принадлежал
к прямой линии потомков Орды-Ичена, сына Джучи и основателя Белой
(Синей) орды.
3) Родословная Тохтамыша не установлена. Согласно Рашид эд-Дину,
Гаффари и Мунеджим-баши (II. Савельев — „Монеты Джучидов, Джагатаидов,
Джелаиридов и другие, обращавшиеся в Золотой орде в эпоху Тохтамыша",
в „Труд. вост. отд. Археолог. Общ.", 1857, I, стр. 160) Тохтамыш—сын
Тули-ходжи, брата Урус-хана; Абулъ-Гази (Desmaisons, op. cit., II, стр. 187)
называет его потомком Тука-Тимура, одного из сыновей Джучи, Ибн-Халдун
(В. Тизешаузен—„Сборник материалов, относящихся к истории Золотой
орды", I, стр. 389) утверждает, что его отцом был Бирдибек, внук Узбека,
потомка в пятом колене Батыя.
4) Petis de la Croix, op. cit., II, стр. 282 seqq.
5) Шереф эд-Дин (Petis de la Croix, op. cit., I, стр. 294) относит это
событие к позднейшему времени, непосредственно предшествовавшему
занятию Сарая.
6) Состояние, в каком находилась в то время Золотая орда, харак-
теризуют следующие слова II. С. Савельева (op. cit. в „Тр. вост,
отд. И. Археол. Общ.", 1857, III, вып. 2, стр. 215): „От вступления на
ханство Золотой орды тринадцатилетнего Узбека, царствовавшего тридцать
лет единовластно, до воцарения Тохтамыша прошло не более 65 лет, а от
смерти Джанибека, достойного преемника Узбекова, не более 20 лет.
— 551 —
В 1382 году Тохтамыш вторгся в Россию, взял Москву
и, разграбив на обратном пути Рязанские земли, вернул ее к
положению, предшествовавшему Куликовской битве. Засим его
внимание привлек Хорезм, который, судя по монетам с его
именем х), уже в 1383 году вернулся в состав земель Джучиева
улуса. Такие монеты бились в Хорезме до 1387 года, что
вполне отвечает и данным истории, так как только в 1388 году
войска Тохтамыша, перешедшие р. Сыр-дарыо у г. Ходженда * 2),
были частью истреблены, частью отброшены далеко к северу 3),
и Хорезм вновь завоеван Тимуром.
Наши сведения об этом эпизоде истории Средней Азии
очень скудны, но несомненно, что в отражении огромной армии
Тохтамыша, „бесчисленной, как капли дождя во время ливня“ 4 *),
наступавшей на Мавераннагр широким фронтом от Хорезма
до Центрального Тянь-шаня, сказался во всем своем блеске
военный гений Тимура, который сумел во главе ничтожных
сил б) не только остановить врага, но и оттеснить его к северу;
а засим, с подходом к нему значительных подкреплений, Тох-
тамышу уже не на что было больше рассчитывать; он бежал,
его же армия при одном лишь известии о приближении войск
Тимура рассыпалась „подобно саранче, разлетающейся по степи
от малейшего шума" 6).
Семиреченские монголы, как и хорезмийцы, должны были
поплатиться за свой союз с Тохтамышем 7), и поход Тимура
1389 года на Могулистан, о котором говорилось выше, был
В этот краткий промежуток времени верховная власть над Ордою пере-
ходила в руки более чем двадцати ханов, на долю которых приходилось
следовательно средним числом по 9*/а месяцев царствования. Многие из
них царствовали и того менее; иные и вовсе не царствовали, об’явив
только свои притязания и возбуждая усобицы"...
9 См. И. Савельев, op. cit. в „Труд. в. о. И.Р.А.О/, 1857,1, стр. 118—120.
2) Передовые отряды Тохтамыша с одной стороны доходили до гор.
Бухары, где соединились с войсками Хорезма, с другой стороны до р. Аму-
дарьи у г. Тармиза (Petis de la Croix, op. cit., I, стр. 468—469).
3) Petis de la Croix, op. cit., II, стр. 22, seqq.
4) Petis de la Croix, loc. cit.
3) Petis de la Croix, loc. cit.
6) Petis de la Croix, op. cit., II, стр. 29.
7) Petis de la Croix, op. cit., II, стр. 34 — 35; Тизешаузен—„Сборник
материалов, относящихся к истории Золотой орды", I, стр. 392.
— 552 —
его ответом на новую попытку Камар ад-Дина вернуть утра-
ченную самостоятельность. Попытка эта не удалась, и, отбро-
шенный к северу, Камар ад-Дин в следующем 1390 году был
прогнан за Иртыш, где и пропал бесследно, оставленный
всеми ’).
Что касается Хызр-ходжи, то военные события в Тянь-
шане вынудили и его взяться за оружие; но после нескольких
неудачных столкновений с войсками Тимура он должен был
ему покориться, удовольствовавшись положением вассального
п равителя Могулистана.
Все эти военные экспедиции тормозили, но не останавли-
вали выполнения грандиозной задачи, поставленной себе Тиму-
ром,—восстановить под своей властью Монгольскую монархию
в пределах, осуществленных Чингис-ханом и его ближайшими
преемниками* 2 3). Задачу эту ему суждено было выполнить, однако,
только наполовину, притом в части, которая всего менее могла
отразиться на . судьбах Монголии. Это позволяет нам в даль-
нейшем быть возможно более кратким.
Закончив в 1379 году покорение Хорезма и усмирив Камар
ад-Дина, Тимур под предлогом спасения Прайа от анархии 8)
занял в 1380—1381 годах Хорасан и Герат, в 1382 году при-
нял в число своих вассалов эмира Мазандераиа, в .1.383 вторгся
в Сеистап, опустошил его 4 * *) и, овладев Кандагаром, в 1384 окон-
чательно покорил Мазандеран и легко присоединил к своим
владениям Рей и северные части Кухистана и Ирак-Аджеми.
Зимой. 1385 года Тохтамыш, желая предупредить Тимура,
направил значительные силы под начальством Пулад-бека через
Дербент на Тавриз, который и был последним взят и отдан на раз-
грабление. Последующим, однако, его здесь успехам положил
9 Desmaisons, op. cit., II, стр. 170; jV. Elias and E. Ross—„The Tarikh-
i-Rashidi“, стр. 51; Bretschneider, op. cit., II, стр. 231, относит это событие
к 1393 году.
2) Шереф эд-Дии (Petis de la Croix, op. cit., I, стр. 311) пишет: „Не
подлежит сомнению, что побудительной причиной стольких славных действий
Тимура было его стремление к мировому господству". См. также т. IV,
стр. 198.
3) Petis de la Croix, op. cit., I, стр. 312, 404.
4) Впервые в отношении населения, оказывавшего ему упорное сопро-
тивление или виновного в измене, Тимур стал прибегать к мерам устра-
шения лишь в Персии; засим акты крайней жестокости стали повторяться
— 553 —
предел Тимур, решивший не допускать дальнейшего усиления
Кипчакского ханства1). Вместе с тем в Персию звало его желание
наказать луров за пепрекращавшиеся грабежи караванов, напра-
влявшихся из его владений в святые места. Разгромом Нури-
стана он и начал свой трехлетний иранский поход (1386—
1388 г.г.), приведший его к занятию всей почти Персии,
Закавказья и Малой Азии до линии Эрзерум—Муш—озеро
Ван. Тохтамыш пытался в 1387 году противопоставить ему свои
силы, но безуспешно. Разбитый в первом же столкновении
и прогнанный за Дербент, он в следующем году решил пере-
нести военные действия на другой фронт и в расчете на пре-
бывание Тимура в южной Персии вторгся в Мавераннагр.
Выслав засим к Тармизу легкие конные часта, дабы воспре-
пятствовать обратному переезду Тимура через Аму-дарью, он
с остальными войсками приступил к взятию городов и крепо-
стей Туркестана. Но и тут он не имел успеха. Извещенный
о происшедшем, Тимур сумел с свойственной ему быстро-
все чаще и чаще, заставляя и Шереф эд-Дина пестрить свое повествование
об его походах известиями о пирамидах из человеческих голов, о пого-
ловных избиениях старых и малых, о разрушении до основания городов
и проч. Все эти ужасы были обычным последствием войн того времени;
но в некоторых случаях жестокость Тимура не оправдывалась даже нра-
вами той эпохи (см., напр., показание Шилътбергера в Брун—„Путеше-
ствия Ивана Шильтбергера по Европе, Азии и Африке с 1394 года по
1427 год" в „Зап. И. Новорос. Универе.", 1867, I, стр. 19, 21 и 25; Petis
de la Croix, op. cit, III, стр. 90, 268. Leon Cnhuii—„Introduction й 1’histoire
de 1’Asie. Tures et Mongols des origines a 1405", стр. 463, высказывает
сомнение в возможности тех актов жестокости, которые приписываются
Тимуру его недругами—восточными писателями. Но ведь не одни восточ-
ные писатели рассказывают о них, и если пренебречь даже Шилътбергером,
то остается кастильский посланник Рюи Гонзалес де-Клаеихо („Жизнь
и деятельность великого Тамерлана" в „Сборн. отд. русск. яз. и слов.
И. Акад. Наук", 1881, XXVIII, стр. 194—195), который лично видел пира-
миды, составленные из голов казненных пленников. См. также стр. 139,
143 и 284 того же сочинения.
’) Более подробно, чем у Шереф эд-Дина, это вторжение войск Тох-
тамыша в Азербейджан описано у армянского историка Фомы Метсонскою
(см. F. Neve—„Exposd des guerres de Tamerlan et de Schah-Rokh dans 1’Asie
Occidentale, d’aprds la chronique armdnienne inddite de Thomas de Medsoph",
1860, стр. 30). См. также А. Марков—„Каталог джелаиридских монет",
1897, стр. XXVI.
— 554 —
той *) вернуться в Самарканд и, собрав все, что у него еще остава-
лось здесь войск, в общем—ничтожные силы, перешел с ними
в решительное наступление и, как мы это уже знаем, успел
в короткий срок разбить и отбросить авангардные части про-
тивника за Ходженд, чем и обеспечил себе дальнейший успех.
Заставив войска Тохтамыша бежать из Мавераннагра,
Тимур еще в том же 1388 году привел к покорности Хорезм,
в следующем — Могулистан и восставшие округа Тус * 2) и
Келат 3), в 1390 году закончил свои операции в области Тар-
багатайских гор и, обеспечив таким образом себе тыл, в 1391 г.
предпринял известный поход вглубь Кипчакских степей, сле-
дуя через Ташкент, Улу-тау, верховьями Ишима и Тобола
и вдоль бывшей Оренбургской линии на Сакмару и Волгу. Тох-
тамыша, отступавшего перед ним от Урала, он настиг на речке
Кондурче, Волжской системы, принудил его принять здесь бой
в невыгодных для него условиях и, прижав его к Волге, нанес
ему решительное поражение 18 июня 4).
Тохтамыш бежал 5) и после этого сурового урока в течение
нескольких лет не возобновлял явно враждебных выступлений
против Тимура. Что касается этого последнего, то, не считая
возможным на этот’ раз овладеть улусом Джучи, он удоволь-
ствовался одержанной победой и, простояв около месяца в том
9 Эмир Тимур-бек был неутомимый ездок, и быстрота его передви-
жений верхом настолько поражала воображение современников, что
некоторые случаи таких переездов отмечены были даже историками;
так, Шереф эд-Дин (Petis de la Croix, op. cit., I, стр. 387) говорит,
например, что однажды из города Кандагара он возвратился в Самарканд
на четырнадцатые сутки, следуя беспрерывно днем и ночью; в другом
месте тот же автор (loc. cit., II, стр. 401) пишет, что Тимур-бек проехал
в сутки расстояние, которое обыкновенно проезжали не менее, как
в четверо суток, и т. д.
2) Город Тус расположен был в десятке верст к северу от города
Мешхеда.
3) Хорасанский Келат лежит на пути Мешхед—Душак, ближе к
последнему.
4) По поводу этой даты см. М. Charmoy—„Expddition de Timofir-i-Ldnk
ou Tamerlan contre Togtamiche, khan de I'OuIoCis de Djoutchy en... 1391 de
notre ёге“ в „Мёт. de Г Acad. I. des sciences de St.-Petrsbrg“, VI serie,
1836, Ш, стр. 161, прим. 56.
5) По одним известиям на Кавказ, по другим в Литву (М. Charmoy,
op. cit., стр. 121).
— 555 —
месте на берегу Волги, где находится ныне город Ставрополь,
вернулся в Самарканд дорогой, еще недавно служившей почто-
вым трактом между Оренбургом и Туркестаном. Всего в отсут-
ствии он пробыл 11. месяцев—быстрота передвижения армии
и для того времени необычайная.
Этот утомительный поход не сократил энергии Тимура,
который несколько месяцев спустя уже вновь встал во главе
своей армии, дабы завершить план завоевания Передней Азии,
прерванный войной с Тохтамышем. К тому же, воспользовав-
шись событиями, заставившими Тимура отдать все свое вни-
мание северу, некоторые из владетельных князей Ирана, сумев-
шие удержаться у власти, не только возобновили борьбу между
собой х), но и проявили нелойяльное отношение к своему сюзе-
рену, что, конечно, не могло не вызвать репрессий.
Первый свой удар Тимур направил против владетельных
князей Сари и Амоля (Амуля) в Мазандеране, затем его войска
привели к покорности Ирак Аджеми, Фарс, Хузистан и страны
курдов и луров.. Руководя почти всеми военными операциями
в Персии, Тимур не уклонялся и от непосредственного участия
в битвах, причем под Ширазом едва не стал жертвой своей,
отваги: от тяжелого меча ширазского султана Шах-Мансура его
спасли только крепкий шлем и преданность одного из немногих
остававшихся при нем воинов, прикрывшего своим щитом его
голову 1 2). Битва эта произошла в марте 1393 года 3).
Усмирив восставшие персидские княжества, Тимур в 1393—
1394 годах овладел Багдадом, Текритом, Эдессой 4), Джезирэ 5),
Мардином и Диарбекром и поставил р. Евфрат западной гра-
ницей своих владений. Засим он перекинулся в Грузию, неко-
торые части которой и предал огню и мечу. Здесь он узнал,
1) Petis de la Croix, op. cit., II, стр. 174—175; F. Neve, op. cit.,
стр. 33.
2) Petis de la Croix, op. cit., II, стр. 195; F. Neve, op, cit., стр. 28—29.
Бартольд („Отчет о командировке в Туркестан" в „Зап. вост. отд. И. Русск.
Археол. Общ.", 1904, XV, стр. 221) со слов Гияс эд-Дина сообщает, что
удары, предназначавшиеся Тимуру, были отражены двумя поспешившими
ему на помощь военачальниками.
3) Бартольд, loc. cit.
4) Ныне Урфа (Орфа) или Becca.
5) Бывшая резиденция княжества Эд-Джезирэ5 ныне—Джезирет.
— 556 —
что Тохтамыш, разграбив Дербент, вторгся в пределы Ширван-
ского ханства. Это заставило его собрать все свои войска, раз-
бросанные по Закавказью и Персии, и бросить их навстречу
золотоордынцам.
Тохтамыш отступил, ио был вынужден дать генеральное
сражение Тимуру в долине Терека (в .1395 году), проиграл
его ’) и бежал на север, увлекая за собой и войска Тимура.
В этом преследовании Тимур достиг Волги, следовал некоторое
время по этой реке, но от Самарской луки повернул на запад
и дошел до Ельца, предавая все огню и мечу. На возвратном
нуги он вышел на Дон, в устье последнего овладел Азовом,
который срыл до основания, после чего, соединясь здесь
с отрядом своих войск, опустошившим Крым * 2), ушел на Кав-
каз, отягощенный несметной добычей и огромным числом
пленных обоего пола.
Здесь он хотел провести зиму, но тревожные известия,
полученные с низовий Волги, заставили его предпринять тяже-
лый зимний поход к берегам этой реки, завершившийся взя-
тием городов Сарая и Хаджи Тархань (Астрахани), которые
и были затем разграблены и сожжены 3).
В 1396 году, вернувшись в Самарканд, он поручил своему
внуку Пир-Мухаммеду увеличить свой удел 4) за счет соседних
частей Индостана, ио вслед затем, узнав о волнениях в неко-
торых индийских владениях, сопровождавшихся свержением
законных правителей, решил воспользоваться благоприятным
моментом и выступил туда в 1398 году лично во главе зна-
чительных сил.
’) Во время этого кровопролитного сражения Тимур очутился в центре,
где в рукопашном бою столкнулись главные силы противников. Тимур
должен был спешиться и защищаться саблей, так как его копье сломалось
в дребезги. Его спас эмир Шейх Нур ад-Дин (Petis de la Croix, op. cit.,
II, стр. 347—348).
2) Особенно пострадал при этом город Кафа (Феодосия).
3) У Шереф эд-Дина (Petis de la Croix, op. cit., II, стр. 345) пресле-
дование Тимуром Тохтамыша и военные его действия в юго-восточной
России изложены смутно, частью даже ошибочно. Hammer-Purgstall —
„Geschichte der Goldenen Horde in Kiptschak", стр. 359 seqq., не внес в его
рассказ существенных дополнений.
4) Пир-Мухаммед незадолго пред тем получил в управление Кундуз,
Багалан (Баглан), Кабул, Газну и Кандагар.
— 657 —
Разгромив по пути Кафиристан, он затем беспрепятственно
перешел Инд по понтонному мосту, наведенному в уроч. Джол
Джелали J), и после нескольких победоносных столкновений
с туземными войсками достиг города Мультана, где и соеди-
нился с войсками Пир-Мухаммеда, находившимися в очень
тяжелом положении, благодаря громадным потерям в конском
составе. Из-под Мультана он направился через Батнаир, кото-
рый взял приступом, к Дели, который также пал после того,
как защищавшая его армия была им на-голову разбита, и сул-
тан Махмуд Тоглукид бежал, потеряв надежду его отстоять.
Сражение при Дели решило судьбу всей кампании,
и в дальнейшем Тимур уже не встречал в Индии организо-
ванного сопротивления * 2); это была не война, а, по выражению
Шереф эд-Дина, охота на людей, бесцельное истребление
сотен, тысяч, десятков тысяч туземцев в зависимости от того,
сколько попадалось их на пути озверевших полчищ Тимура,
который шел вперед, руководимый уже не жаждой завоеваний,
а под влиянием овладевших его армией грабительских инстинк-
тов. Плохо защищаемые огромные богатства страны успели
оказать на нее свое развращающее влияние, и ее железная
дисциплина пала настолько, что Тимур не смог уже пред-
отвратить самовольного разграбления Дели. Тогда, чтобы выве-
сти благополучно свои войска из Индии, он решил воспользо-
ваться остатками своего влияния на солдатскую массу и дал
организацию грабежу. Вместе с тем он повернул от р. Ганга
обратно на Инд и достиг последнего, следуя Гималайским
подгорьем. Богатства, награбленные при этом его войсками,
были так велики, что многие из рядовых воинов насчитывали
в числе своей добычи 400, даже 500 голов скота, о числе же
рабов дает понятие бесчеловечный приказ Тимура, отданный
еще до падения Дели,—перебить сто тычяч пленных, которые
в такой массе становились опасными для самого войска.
Тимур вернулся в Мавераннагр в начале 1399 года, ио
еще в том же году, четыре месяца спустя, ему пришлось
9 См. выше стр. 457.
2) Исключение представил город Меерут, к востоку от Дели, взятый
Тимуром лишь после упорного сопротивления. Он был по его приказанию
разрушен до основания.
— 558 —
собирать снова войска, так как в его отсутствие лишился
рассудка его сын Миран-шах, правитель западного Ирана
и Закавказья ’), и своими действиями вызвал серьезные беспо-
рядки в стране, закончившиеся открытым восстанием Грузии,
Месопотамии, Луристана и кочевников Карадагских гор * 2).
Прибытие Тимура в Азербейджан внесло немедленное
успокоение в восставших областях, но не в его характере было
мирволить христианским народам, и он залил кровью Грузию
и уничтожил в ней все, что можно было уничтожить, не исклю-
чая фруктовых садов и виноградников 3).
Между тем, как Тимур расправлялся таким образом с Гру-
зией, против него об’единились в союзе султаны османский,
египетский и багдадский. Впрочем, османский султан Баязет
был занят в это время войной в Европе и блокадой Констан-
тинополя и не мог не только помочь своим союзникам, но
и защитить своих собственных владений, где после непродол-
жительной осады пали такие важные в стратегическом отно-
шении пункты, как Себаст (Сивас) и Малатия (1400 году),
багдадский-же султан Ахмед 4) не отважился оказать сколько-
нибудь серьезного сопротивления Тимуру и бежал при одном
лишь известии о приближении передовых его отрядов к Баг-
даду; таким образом, египетскому султану Фараджу пришлось
одному принять на себя всю силу ударов закаленных в непре-
станных боях Тимуровых войск. Генеральное сражение при
Халебе (Алеппо) было проиграно его полководцами, после чего
пал и этот город, отданный Тимуром на разграбление, а затем
последовательно были взяты Хама, Баальбек и, наконец, Дамаск
(в 1401 году), откуда султан Фарадж успел бежать в Египет.
0 Дамаском повторилась история Дели: пощаженный Тимуром,
он был затем разграблен и сожжен его войсками.
1) Его удел простирался от Евфрата до Хамадана и от Дербента до
Багдада {Petis de la Croix, op. cit., II, стр. 390—391).
2) К этому, повидимому, времени должно относиться сообщаемое
Дженнаби (А. Марков—„Катал, джелаирид. мон.“, стр. XXXII) известие
о разгроме войск Миран-шаха багдадским султаном Ахмедом.
3) Petis de la Croix, op. cit, III, стр. 222 seqq., 241 seqq.; Neve, op.
cit., стр. 75.
4) По происхождению—джалаир, потомок шейха Хасана Бузурга»
основателя династии Джалаиров (в 1340 году), владевших Ираком, Азер-
бейджаном и частями Месопотамии и Курдистана.
— 559 —
Из-под Дамаска, столицы Сирии, Тимур вернулся обратно,
разделив свои войска на несколько колонн, которые, следуя
через Сирию широким фронтом, должны были собраться
в долине Ефрата, дабы затем совместно итти на бунтовавший
Мардин. При этом подверглись опустошению прибрежный
район от Акки до Антакии (Антиохии) и все, что еще остава-
лось нетронутым в восточной части страны между Тедмуром
(Пальмирой) и долиной Евфрата.
Усмирив Мардин, Тимур принужден был вновь направить
свои войска к Багдаду, который был взят приступом и разру-
шен, население же беспощадно истреблено х).
После перерыва, вызванного походом в Сирию и усмире-
нием восставших провинций, Тимур вторично направил свои
войска в Анатолию, где взятие считавшегося неприступным
Кемакского форта послужило началом борьбы двух величайших
полководцев мусульманского мира, закончившейся знаменитой
битвой при Ангоре (1 июля 1402 года), в которой Баязет был
на-голову разбит, окружен и после упорной обороны и удавше-
гося было прорыва взят в плен.
Ангорская битва решила судьбу Оттоманской империи,
которая стала легкой добычей Тимура, встретившего сопро-
тивление лишь в немногих укрепленных ее городах, которые
и были взяты его полководцами, разграблены и сожжены. Все
побережье Архипелага было опустошено, пала даже непри-
ступная Смирнская крепость, сильный оплот иоаннитских
рыцарей, которые незадолго пред тем сумели отстоять ее от
Баязета, упорно, в течение семи лет, добивавшегося ее сдачи.
В штурме ее Тимур принял личное участие и сумел настолько
воодушевить своих воинов, что то, что казалось невозможным,
стало возможным, и крепость, доступная с суши лишь на узком
пространстве перешейка, пала после всего лишь двухнедельной
осады. Все почти защитники ее были убиты, и их головами Тимур
велел забросать морские суда, прибывшие иоаннитам на помощь.
Западная часть Анатолии * 2) была в 1403 году возвращена
сыновьям Баязета 3), в восточной вновь образованы уничто-
9 Petis de la Croix, op. cit., Ш, стр. 370, 387.
2) Приблизительно до 32° вост, долготы от Гринвича.
3) Если верить Шереф эд-Дину (Petis de la Croix, op. cit., IV,
стр. 35—36), Тимур вернул Баязету утраченные последним владения; но
— 560 —
жеиные последним феоды, вся же страна вошла в состав
тогда же восстановленной „империи Хулагуво главе которой
поставлен был Омар, сын Миран-шаха.
Покончив с административным устройством Передней
Азии и погасив восстание в Грузии, Абхазии и Гиляне,
Тимур в 1404 году вернулся в Самарканд с тем, чтобы тот-
час же начать приготовления к далекому походу в Китай,
задуманному еще в 1398 году х). В январе 1405 года, в силь-
ный мороз, от которого погибло немало людей и животных,
когда серо-свинцовое небо в течение многих дней посылало
лишь вьюгу и снег, он прибыл во главе двухсоттысячной
армии в Отрар, но здесь слег, сраженный тяжелым недугом,
который и свел его в могилу 15 (18) февраля на семидесятом
году жизни. Перед смертью он успел завещать престол * 2)
своему внуку Пир-Мухаммеду, сыну Джехангира, правившему
в Афганистане 3), но Самарканд присягнул Халилъ-султану,
сыну Миран-шаха, стоявшему в то время во главе всех
почти военных сил государства, и это событие не замедлило
создать такую неустойчивость власти в империи, что послед-
няя не могла не испытать значительных потрясений.
События, в ней разыгравшиеся, не могут, однако, служить
предметом последующего повествования и в дальнейшем будут
затронуты лишь постольку, поскольку они успели отразиться
на истории стран, непосредственно примыкавших к Западной
Монголии; к ней и необходимо теперь возвратиться.
этому противоречили бы как раздел Анатолии, так и пребывание Баязета
в лагере Тимура до своей смерти, последовавшей от апоплексического
удара в 1403 году. Абуль-Гази (перев. Саблукова, стр. 136) делает ошибку,
считая ее насильственной.
9 Из анонимного сочинения, хранящегося в Лондоне, явствует по
словам Бартольда („О погребении Тимура" в „Зап. вост. отд. И. Русск.
Археол. Общ.", 1915, XXIII, стр, 21), что имелся в виду не поход в Китай
собственно, а лишь нанесение удара средне-азиатским монголам, что очень
вероятно.
2) После смерти Чингисида Махмуда, сына Суюргатмыша, последо-
вавшей в 1402 году, Тимур не счел нужным замещать вакантный престол
и приказал бить монету со своим именем (ср. Desmaisons, op. cit., II,
стр. 164).
3) См. выше стр. 556.
— 561 —
Монголы, отброшенные китайцами в .1368 —1370 годах
на север, не сразу покорились своей новой участи. Но жалкие
попытки их вернуть утерянные земли вели за собой лишь
новые поражения, которые закончились в 1388 году катастро-
фой при озере Лу-юй-эрр-хай J). Монголы, застигнутые здесь
врасплох, понесли полное поражение, оставив в китайских
руках, кроме 70 тысяч пленных и всей ханской семьи, несмет-
ное количество скота и другого имущества. Но кроме мате-
риального ущерба пу-юй-эрр-хайское поражение имело для
монголов еще и иные последствия: оно окончательно дискре-
дитировало центральную ханскую власть. Родовичи подняли
голову, и анархия, охватившая всю страну, довела ее к 1400 г.
до полного истощения сил и подчинения ойратам.
Имя ойрат, как племенное, становится известным в век
Чингис-хана * 2); тогда же образовался и тот союз дурбэнов
с ойратами 3), который дал впоследствии повод монгольским
и китайским историкам писать о „четырех“ ойратах (дурбэн-
ойрат), маньчжурскому .же правительству заботиться о восста-
новлении союза „четырех" ойратских племен. В „Мэп-гу-ю-
му-цзи“ мы читаем: Хошоты, джунгары, дурботы и торгуты—
О По мнению Бретшнейдера, op. cit., I, стр. 48-—49, II, стр. 163,
Пу-юй-эрр-хай есть оз. Даал-нор, ошибочно названное Пржевальским Далай-
нор. Иакинф—„Историческое обозрение Ойратов или Калмыков", стр. 12,
называет его Боир-нором. Наиболее подробное описание этого боя можно
найти у de Mailla, op. cit., X, стр. 92—93; см. также Delamarre—„Histoire
de la dynastie des Ming composde par Fempereur Khian-Loung*, стр. 92.
2) О них упоминает и Плано-Карпини (Иоанн де Плано Карпини—
„История Монгалов", перев. А. И. Малеина, изд. А. С. Суворина, 1911,
стр. 18 и 35) в числе покоренных Чингис-ханом племен и народов.
3) Рашцд эд-Дин—„История монголов", „Введение", стр. 110. Дур-
бэны (дбрбёты), повидимому, уже в то время делились на несколько кня-
жеств. Восточное из этих княжеств находилось к югу или даже к юго-
востоку от монгольских кочевий (см. Рашид эд-Дин—„История Чингиз-хана
до восшествия его на престол", стр., 43), западное—в пределах Кобдинской
Монголии, что удостоверяется нахождением их кочевий на пути царевича
Джучи, посланного Чингис-ханом на Иртыш против Кучлука. Здесь идет
речь о западных дбрбётах. Вероятно также, что и не все ойраты вошли
в дурбэн-ойратский союз, так как уже из „Юань-чао-ми-ши" видно, что
ойратских племен было по крайней мере два; см. также Рашид эд-Дин—
„Введение", стр. 111.
Том II,	36
— 56 2 —
это четыре ойрата времен Минской династии; хошоты, джун-
гары, дурботы и хойты—четыре ойрата эпохи, предшество-
вавшей завоеванию Синь-цзяна; наконец, дурботы, хошоты,
хойты и чоросы—четыре ойрата, которых хотел уста-
новить император Цянь-лун. Впоследствии, с окон-
чанием умиротворения Тяиь-шаня, возвращением калмыков из
России, образованием аймаков и распределением кочевьев,
ойратов оказалось не четыре, а шесть *), а именно: элюты
(олёты), хошоты, хойты, чоросы, дурботы и торгуты. Что же
касается их происхождения, то со времен Минской династии
до настоящей эпохи они составляли одно племя, которое
можно назвать ойрат-монголами * 2 3).
Это раз’яснение „Мэн-гу-ю-му-цзи “ и ошибочно и неполно,
что видно из следующего.
Монгольское предание, сообщаемое Санан-Сэцэном8),
слагает „четырех ойратов “ из племен—угэлэт (блёт), багатут,
хойт и кэргут (киргиз) 4), предание, передаваемое Джиге-
мед-нам-ка 5 *), ведет племена угэлэт, багатут, хойт и хэрэнут
’) По сему поводу нельзя не заметить, что „четырех ойратов"
в действительности никогда не было, и даже Иакинф, базировавшийся
всецело на китайских источниках, принужден был сделать следующую ого-
ворку: Должно полагать, что до присоединения (в половине XV века) дур-
ботов к ойратам калмыцкие владетели назывались просто ойратами, а наз-
вание „четырех ойратов" (дурбэн-ойрат) приняли уже после основания Дур-
ботского дома, ибо только тогда союз их составился из четырех поколений:
чорос, дурбот, торгот и хошот (op. cit., стр. 24). Это невольное признание
существования связи между названием „дурбэн-ойрат" и присоединением
к ойратам дбрбётов (дурбэн) весьма показательно и подтверждает предла-
гаемую ниже гипотезу.
2) Стр. 412. См. также В. Успенский—„Страна Кукэ-нор или Цин-
хай" в „Зап. И. Русск. Геогр. Общ. по отд. эногр.", 1880, VI, стр. 129.
3) I. Schmidt—„Geschichte der Ost-Mongolen und ihres Fiirstenhauses",
стр. 57.
4) Отождествление кэргутов с киргизами давно уже утвердилось
в исторической литературе; но проф. Вл. Л. Котвич обратил мое внимание на
то, что еще в XVII веке в Монголии продолжало существовать племя
кэригют, как это видно из монгольского текста Цаган-байшинской надписи
(G. Huth—„Die Inschriften von Tsaghan Baischin", Leipzig, стр. 47), в виду
чего отождествление это едва-ли можно считать правильным.
5) G. Huth—„Geschichte des Buddhismus in der Mongolei", II,
стр. 10—11.
— 563 —
(Herenud) от четырех сыновей некоего Тобо Сохора, родослов-
ная которого восходит до общих всем монголам предков Бурте-
чино и Гоа-марал, калмыки же относят к ним по одной вер-
сии J) племена угэлэт, тумэт, хойт и баргу-бурат (бурят), по
другой, позднейшей * 2 3),—блёт, хойт-багатут, баргу-бурят, дурбэт,
джупгар, хошут и торгут, об’единяя в последнем случае состав
о братов двух различных эпох.
Все эти перечни построены на явном недоразумении,
вызванном смешением этнографического имени дурбэн (дурбэт,
дбрбёт) с именем числительным „четыре" 8), что видно уже
из того, что дурбэны, хойты, буряты, не говоря уже о кирги-
зах, отличаясь происхождением от ойратов, не могли составлять
частей этого народа. Это понял уже Банзаров, который
в розысках „четырех ойратов" пришел к заключению, что
„ойрат"—название не этнографическое и прилагалось в эпоху
Чингис-хана к „группе племен, живших в лесах" 4). Но и этот
вывод не оправдывается историей, да и сам Банзаров
далее пишет, что до эпохи Чингис-хана „ойраты составляли
обыкновенный монгольский ил или орду, а не союз племен" 5 * *).
Столь же мало приемлемым является и другое его предполо-
жение, а именно, что термин „дурбен-ойрат" представляет
лишь сокращенное выражение „дурбэн-тумэн-ойрат", обозна-
чавшее произведенное Чингис-ханом деление лесных племен
J) Pallas—„Sammlungen historischer Nachrichten fiber die Mongolischen
Volkerschaften", I, стр. 6.
2) Банзаров—„Об ойратах и уйгурах" в „Библиот. вост, историков",
1849, I, приб. V; Голстунский—„Монголо-ойратские законы 1640 года",
etc., стр. 104; Лыткин—„Сказание о дербен-ойратах" в „Астраханских
Губернских Ведомостях", 1859, №№43, 47—50 (автор этого „Сказания" нойон
Батур Убуши Тюмэнъ дает варьянт этого перечня и вместо торгоутов вво-
дит хогор-тумэтов).
3) На это обратил внимание уже В. Успенский, op. cit, стр. 142.
4) Эту этимологию Рамстедт („Этимология имени ойрат" в „Зап.
И. Русск. Геогр. Общ. по отд. этногр.", 1909, XXXIV), считает, однако,
сомнительной.
5) У восточных историков (см., напр., Desmaisons, op. cit., II, стр. 173)
часто встречаются определения: такой-то, „племени ойрат", что также про-
тиворечит этой гипотезе.
36*
— 564 —
на четыре тумена 1). Такое деление, если бы оно было произве-
дено и удержалось, как полагает Банваров, до XVII сто-
летия, то должно было-бы по самому существу дела обнимать
определенную племенную группу и совершенно определенную
территорию, между тем в действительности и состав „ойратов“
оказался мало устойчивым, и в сравнительно короткое время
отнесенные к ним племена успели переместиться из Саянского
нагорья в пустыни и степи, рассеявшись на огромном про-
странстве от Волги до Большого Хингана.
Что особенно странно в ойратском вопросе, это то, что
среди „четырех ойратов“ мы не видим ойратов, а между тем,
если верить Рашид эд-Дину,, это племя было некогда
весьма многочисленным 2). Но изменило ли оно свое назва-
ние 3), растворилось-ли среди других народностей Средней
Азии 4 * * * В), память о нем все еще жива среди монголов, и те
9 Лыткин („Астрах. Губ. Вед.“, 1860, №№ 11—13) действительно
пишет, что при Чингис-хане четыре ойратские тумэны составляли:
первый	тумэн—блбты,
второй	„	—хойты и батуты,
третий	„	—баргу-буряты,
четвертый	„	—дурбэты, джунгары,	хошоуты
и торгоуты,
но откуда заимствовал он это сведение—неизвестно. Во всяком случае
оно уже потому возбуждает сомнения, что в эпоху Чингис-хана племен
с именем джунгар, торгоут, а может быть, и блбт, еще не существовало.
2) „История монголов". „Введение", стр. 78. Под своим именем они
вошли и в состав узбекской народности; среди родов этой последней они
числятся отдельно от дбрбётов.
3) О сем см. ниже.
4) Среди тблесов, теленгитов и других алтайских племен встречается
кость ойрод; должна она найтись и среди кочевников западной Персии,
куда значительные отряды ойратов ушли в составе войск Хулагу. См.,
между прочим, Марков—„Каталог джелаиридских монет", стр. IV и VI.
В „Шэн-у-цзи“ („Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 411) говорится: Император
Цянь-лун, приняв во внимание, что все ойратские тайцзы, разновременно
присоединившиеся к Китаю, беспорядочно кочуют на всем пространстве
Монголии, признал за благо упорядочить это дело, восстановив „четыре
ойрата". Это было исполнено, но тогда-то и оказалось, что ойратов не
четыре, а шесть.
Вероятно, в эту эпоху ойратов под этим именем уже более не суще-
ствовало (ср. с тем, что говорится по этому поводу ниже),
— 565 —
племена, которые мы ныне относим к западной ветви послед-
них, по утверждению Рамстедта х), продолжают, помимо
своих особых племенных названий, употреблять выражение
„брод", „дбрвич-брбд", как общее собирательное для обозна-
чения своей национальности. К ойратам вообще могли-бы
быть, повидимому, отнесены слова Рашид эд-Дина, ска-
занные о татарах: „многие роды поставляли величие и достоин-
ство свое в том, что относили себя к ним (в данном случае —
к ойратам) и стали известны под их именем подобно тому,
как найманы, джалаиры, онгуты, кераиты и другие племена,
которые имели каждое свое определенное имя, именовали себя
монголами из желания перенести на себя славу последних,
потомки ясе этих родов возомнили себя издревле носящими
это имя (т. е. имя ойрат), чего в действительности не было.
Если так, и Рамстедт правильно передает то содержание,
которое западные монголы влагают в вышеприведенное выра-
жение, то это указывало-бы, что они действительно забыли
свое происхождение, ибо в этническом отношении, как это
было уже замечено выше, они имеют мало общего с ойратами,
почему и выражение „дурбэн-ойрат" не могло первоначально
означать „четыре ойратских поколения", „четыре ойрата",
а означало союз ойратов с дурбэнами (дбрбётами) под главен-
ством дурбэнского князя, хотя, вероятно, главную массу этого
политического организма и составляли ойраты. Нечто подобное
представляет современная уния между дбрбётами и бантами
(байотами) 8) под главенством дбрбётских ханов, образовав-
шаяся еще в XVIII столетии 3), когда дбрбётский князь Цэрэн
Мункэ привел дбрбётов и байотов в китайское подданство.
Эта уния не вызвала поглощения одного народа другим;
вероятно, не были поглощены таким путем и ойраты; если же
тем не менее они не пережили XVI века, то причина тому
х) Op. cit, стр. 548.
2) Байты упоминаются в „Юань-чао-ми-ши“, стр. 120, и Рашид эд-Дином
(„Введение", стр. 10, 175), где они названы баяут (в современном произ-
ношении ба)ыт; см. Владимирцов—„Отчет о командировке к байтам Коб-
доского округа" в „Извест. Русского Комитета для изучения Средней и
Восточной Азии", 1912, серия II, № 1, стр. 100). Рашид относит их
к коренным монголам.
3) „Мэн-гу-ю-му-цзи", стр. 138.
— 566 —
лежала отчасти в политических условиях того времени, способ-
ствовавших дроблению народных масс в беспрестанных пере-
мещениях. Ведь и дбрбётов мы застаем в настоящее время
не только в Кобдинской Монголии; части этого племени живут
в юго-восточной России, в Маньчжурии и, наконец, в Восточном
Тянь-шане, где с переходом в ислам они уже успели утратить
и свои бытовые черты и монгольский язык ’).
Здесь мы подходим к очень важной части ойратской про-
блемы, к вопросу о том, кто были джунгары.
Мне кажется, что вполне удовлетворительное его разре-
шение дает следующее историческое свидетельство * 2).
Во второй половине XVI столетия линия дбрбётских кня-
зей, стоявшая во главе дурбэн-ойратского союза и давшая
в XV столетии таких выдающихся правителей, как Тогон
и Эсэнь 3), разделилась на две ветви, из коих одна стала
править дбрбётами, другая же, старшая, левым крылом (джун-
гар) союза, получившим название джунгар и состоявшим,
вероятно, почти исключительно из ойратов 4). История монго-
лов знает примеры, когда имя административно-географическое
(дзурган-суму, арбан-суму, Халха, Чахар, Ордос) вытесняло
этнографическое;, тоже произошло и в данном случае. после
того, как джунгарские ханы, об’единив под своею властью
западных монголов, основали сильное государство.
Поголовное истребление джунгаров в 1758 году вполне
удовлетворительно об’ясняет исчезновение ойратов как отдель-
ного этнологического элемента, предшедшая же их слава, побу-
дившая присоединившиеся к ним народности приобщиться их
имени — причину, придавшую этому последнему коллективно
историческое значение.
В ойратском вопросе мы наталкиваемся еще на одно тем-
ное место: это взаимное отношение племен блёт и ойрат.
Рашид. эд-Дин не знает блётов, но он говорит, что
ойраты делились на несколько ветвей 5), одной из которых
i) См. Г. Грум-Гржимайло—„Опис. пут. в Зап. Китай", I, стр. 257.
2) См. Pallas, op. cit, I, стр. 33—36.
3) К ним я вернусь ниже.
*) Деление дурбэн-ойратского союза на правое и левое крылья следует,
может быть, отнести к более ранней эпохе; см. I. Schmidt, op. cit, стр. 169.
5) „История Монголов". „Введение", стр. 79.
— 567 —
и могли быть блёты. Во всяком случае родство между ойра-
тами и блётами или угэлэт, как их называют Санан-Сэцэн
и „Алтан-тобчи", должно было существовать, и китайцы, может
быть, правы, утверждая, что оба имени относятся к одному
и тому же народу ва-ла Минской эпохи. Что, однако, блёт,
вопреки мнению некоторых ориенталистов ’), не предста-
вляет искажения в китайской передаче имени ойрат, в этом
убеждает нас существование до настоящего времени как пле-
мени блёт, так и кости улёт, входящей в состав трех урян-
хайских сумо: ойнарского (оин), сальджакского и хомушхо 2).
У блётов сохранилось предание, что некогда, до Чингис-
хана, большая часть их народа вынуждена была покинуть
родину и откочевать на запад 3), но ни там, ни в пределах
Средней Азии их не знает история, и только потому, что
китайцы, обманутые звуковым сходством имен и, может быть,
близким родством, перенесли на них деяния ойратов, мы
встречаемся с их именем на страницах китайских анналов.
Остатки этого племени кочуют ныне в бесплодной части
хребта Алтаин-нуру, где и обречены на быстрое вымирание;
засим с именем блёт мы сталкиваемся в бассейне р. Или 4),
*) Этот взгляд нашел отражение даже в сочинении такого вдумчи-
вого исследователя, как В. М. Успенский (op. cit., стр. 134). Первый, кто
в нем усомнился, был, кажется, Howorth („History of the Mongols", I,
стр. 498); позднее, но, повидимому, совершенно самостоятельно, к такому же
заключению пришел и Потанин („Очерки сев.-зап. Монголии", II, примеч.,
стр. 19).
2)	Ф. Кон—„Предварительный отчет по экспедиции в Урянхайскую
землю" в „Изв. Вост.-Сиб. отд. И. Геогр. Общ.". 1903, XXXIV, № 1 (отд.
отт., стр. 2). Об улётах упоминает и Пестерев („Magasin Asiatique", 1825,
I, стр. 153).
Что некогда монголы отличали блётов от ойратов, это видно из сле-
дующих слов „Алтан-тобчи", стр. 160: „Лишь только Тогон-тайши прибыл,
как собрались ойраты, угулеты (блёты), багатуты, хойхаты (хойты), дурбен-
тумен (?) и спрашивали у него..."
3)	Pallas, op. cit., I, стр. 6; Лыткин, loc. cit.
4)	Илийских калмыков к блётам относит „ Мэн-гу-ю-му-цзи “; сами же
себя они называют калмыками арбан-суму и дзурган-суму (см. Котвич—„Крат-
кий обзор истории и современного политического положения Монголии",
прил. к карте Монголии, сост. по данным И. Коростовца, 1914, стр. 41;
у Пантусова — „Сведения о Кульджинском районе за 1871—1877 года"
— 568 —
в Тарбагатае *), в низовьях Крана, в Чахаре * 2), в Ала-шане 3)
в бассейне Орхона 4) и в Маньчжурии, к востоку от Цици-
кара 5); но если местные калмыки и называют себя этим име-
нем, то лишь потому, что таково их официальное прозвание;
впрочем некоторые ив них действительно успели уже забыть
свое происхождение 6), другие имеют столь сложный состав,
последние названы не „шести" (дзурган), а „четырех" (дурбун) сумунными
калмыками; так назывались они и в русской официальной переписке после
занятия Кульчжинского края; см. Костенко—„Чжунгария" в „Сборн. геогр.,
топогр. и стат, матер, по Азии", XXVIII, стр. 104.
9 Собственно в Уркошарских горах Тарбагатайского округа, откуда
в конце шестидесятых годов прошлого столетия часть их вместе с изве-
стным партизаном Цаган-гэгэном выселилась в низовья Крана. А. Позд-
неев („Монголия и Монголы", I, стр. 287) ошибочно указывает „период
около 1874 года" как время обоснования Цаган гэгэна с его блётами на
берегах Крана в Шара-сумэ, так как уже в 1873 году Матусовский (см.
Потанин—„Очерки сев.-зап. Монгол.", I, стр. 30) посетил его в этбм городе.
2) А. Позднеев—„Примечания на дневник о. Палладия по Монголии,
веденный в 1847 г.“, в „Зап, И. Русск. Геогр. Общ.“, 1892, XXII, I,
стр. 137.
3) База-Бакши—„Сказание о хождении в Тибетскую страну", перев.
А. Позднева, стр. 145; Про!севальский—„Монголия и страна тангутов",
стр. 156, I; Котвич, op. cit., стр. 36.
<) „Мэн-гу-ю-му-цзи", стр. 84—85; Котвич, op. cit., стр. 25, пишет,
что в настоящее время они успели уже усвоить все. особенности языка
и быта халхасов.
5) Котвич, op. cit, стр. 42, называет их маннай-элетами. Они посе-
лены были здесь в 1758 году. См. также Рамстедт — „Сравнительная
фонетика монгольского письменного языка и халха’ско-ургинского говора",
стр. VI (доп. зам. А. Руднева—„Опыт классификации монголов по наречиям").
°) Хошоты, переселившись в Ала-шань, утратили свое племенное
имя и стали называться алашаньскими элютами (блётами). Наименование
хошот сохранило за собой лишь потомство племянников Гуши-хана („Мэн-
гу-ю-му-цзи", стр. 147).
Западные монголы, поселенные в долине Орхона и известные под
именем блёт, являются потомками тех джунгаров (ойратов), которые
в 1697 году, после смерти Галдана, приняли маньчжурское подданство.
Поселенные первоначально в Мо-нань (в Чахаре), они засим лишь
в 1671 году возвращены были на север и водворены на территории бас-
сейна Орхона („Мэн-гу-ю-му-цзи", стр. 84 и 85).
Илийские и тарбагатайские блёты представляют потомков бежавших
к кара-киргизам джунгаров, уклонившихся от участия в последней джун-
гарско-маньчжурской войне, к которым присоединены были шабинары кал-
— 569 —
что какое-либо об’единяющее наименование явилось для них
неизбежным ]).
Когда к дурбэн-ойратскому союзу (унии) примкнули позд-
нейшие его члены—неизвестно * 2), но Банзаров, конечно,
прав, говоря, что при Чингис-хане, а затем и в эпоху его
ближайших преемников, отдельные народности, входившие
в состав населения Монголии, всего менее могли и имели
повод заключать оборонительные союзы. Только во второй
половине XIV века, когда монгольские ханы, утратив Китай,
обратили свои взоры на запад, на Кобдинскую Монголию
и Алтай 3), вернулось время для этих союзов, ибо местные
родовичи, оставаясь со времени Хайду, т. е. с 1301 года, вне
политической жизни остальной Средней Азии и привыкнув
к полной самостоятельности, должны были не без борьбы
уступать свои суверенные права потомкам Хубилая. О ходе
этой борьбы нам очень мало известно, но достаточно, чтобы
вывести заключение, что к дурбэн-ойратам стали примыкать
наиболее угрожаемые племена, в момент же усиления дурбэн-
мыцких монастырей и некоторые части пришлых с Волги калмыков („Мэн-
гу-ю-му-цзи “, стр. 461).
блёты Чахара состоят, вероятно, главным образом из взятых мань-
чжурами в плен хойтов Амурсаны (А. Позднеев, lop. cit.). К числу потомков
пленных джунгар должны быть отнесены и блёты, отосланные в Мань-
чжурию.
*) Илийские и тарбагатайские блёты; см. выше. Замечу еще, что
и алтайские урянхайцы, по словам Потанина, причисляют себя к блётам,
но я оставляю известие это без комментария, рассчитывая вернуться
к нему в одной из последующих глав (см. т. III, гл. III).
2) Из монгол о-ойратских законов 1640 года (Голстунский, op. cit.,
стр. 36, 104) видно, что еще в XVII веке баргу (буряты?), батуты и хойты
то вступали в дурбэн-ойратский союз, то выходили из него.
3) Подтверждением тому, что границей между кочевьями западных
и восточных монголов была в то время пустынная часть Западной Мон-
голии, залегающая между Хангаем и Алтаем, служит заявление Галдан-
Цэрэна, в котором говорится, что Алтай в прежнее время был местом
кочевий ойратов, а Хангай—халхасцев, и хотя это заявление и оспарива-
лось китайским правительством, тем не менее граница все же проведена
была от вершин Кемчика на юг, захватывая северные склоны Алтаин-нуру
(см. „Мэн-гу-ю-му-цзи", стр. 442; А. Позднеев—„Материалы для истории
Халхи", стр. 92; К. Hlmly—„Ein chinesisches Werk uber das westliche
Inner-Asien", стр. 67).
— 570 —
ской княжеской фамилии, ставшей во главе союза, в этот
последний уже входили хойты, торгоуты (торгуты) и хошоуты,
удержавшиеся в нем до падения Джунгарского царства.
Хойты имеют общее происхождение с дбрбётами и, как
и эти последние, принадлежат к отделу Нирун 1). Торгоуты
считают себя потомками ближайших родичей Ван-хана ке-
раитского 2), вошедших в состав гвардии Чингис-хана, что
подтверждается как самым названием торгоут — „телохрани-
тель “ 3), так и фамилией их князей Кераит 4). Хошоуты причи-
сляют себя к Борджигитам (Борджигинам) 5), т. е. к прямым
потомкам рода Чингисова, князья же их ведут свою родослов-
ную от Джучи Хасара, брата Чингисова 6). Из этих данных
явствует, что эти три племени имели столь же мало оснований
сопричислять себя к ойратам, как и отнесенные к последним
кэргуты, тумэты и баргу-буряты.
Кончая на этом справку об ойратах, перехожу к даль-
нейшему изложению политических событий, происходивших
в Монголии в конце XIV и в начале XV веков.
Поводом к открытой вражде между западными и восточ-
ными монголами, согласно свидетельству Санан-Сэцэна7) и
*) Согласно „Синь-цзян-жи-ляо“ {Иакинф—„Историческое обозрение
Ойратов или Калмыков с XV столетия до настоящего времени", стр. 96),
хойты отделились от дбрбётов в Цэван-Рабтан’ово время, т. е. в первой
четверти XVIII столетия.
2) „Мэн-гу-ю-му-цзи", стр. 133, 143; В. Успенский, op. cit., стр. 143;
Pallas, op. cit., I, стр. 56; Лыткин, op. cit. в „Астрах. Губ. Вед.“, 1859,
№ 43, 47—50.
3) В. Успенский, op. cit, стр. 144; Pallas, op cit, I, стр. 12; „Коммен-
тарий архимандрита Палладия Кафарова на путешествие Марко Поло по
северному Китаю", 1902, стр. 40.
4) Pallas, op. cit., I, стр. 56; II. Небольсин—„Очерки быта калмыков
Хошоутовского улуса", 1852, стр. 17, 19, упоминает даже о роде керет
среди торгоутов.
5) См. выше стр. 403.
6) Удельные земли Джучи Хасара находились к западу от р. Нонни,
из чего следует, что и кочевья хошоутов должны были первоначально нахо-
диться где-то в Восточной Монголии. Таким образом, претензия потомков
Хубилая на сюзеренитет над этой частью монголов, получивших у нас
название западных, являлась до известной степени обоснованной.
7) I. Schmidt, op. cit, стр. 139 seqq.
— 571 —
монгольской летописи „Алтан-тобчи" J), послужило убийство мон-
гольским ханом Элбэком * 2) ойратского чинсанга Хутхая, чем,
будто-бы, воспользовался сын последнего Угучи Хашига, кото-
рый поднял восстание и, в свою очередь убив хана Элбэка,
в 1399 году овладел почти всей территорией восточных мон-
голов.
Китайские анналы не подтверждают этой версии, но и
вообще в них содержится мало данных, освещающих этот
период монгольской истории, о котором в „Мин-ши" говорится:
„с 1388 года, когда был убит Тогус-Тимур, до 1400 года на
монгольском престоле сменилось до пяти ханов, имена которых
в точности неизвестны, так как страна погрузилась в состояние
полной анархии" 3). К тому же эти данные не всегда согла-
суются с известиями монгольских источников, чему примером
может служить цитированное выше место „Мин-ши", ибо Сана н-
Сэцэн называет имена только двух, а не пяти ханов, зани-
мавших в это время монгольский престол: Энкэ-Дзорикту и
Элбэка 4). Одно в них несомненно: это известие о том потря-
9 Перев. Г. Гомбоева; в „Тр. в. о. И. Арх. О6щ.“, 1858, VI, стр. 156 и сл.
2) Родословная хана Элбэка:
Тогон-Тимур.................................ум. в 1370 году.
Биликту (Санаи-Сэцэн, „Алтан-тобчи"; в „Мин-
ши"—Ай-ю Ши-ли Да-ла, что Тимковский и
Иакинф едва-ли правильно передают Аюр-
шири-дарЪ, так как это имя, как догады-
вается I. Schmidt, op. cit., стр. 403, вероятно,
санскритское Аюс’ри Дара; у мусульман-
ских писателей—Бисурдар)................„	„ 1378	„
Тогус-Тимур („Мин-ши“; у Санан-Сэцэна, Jigs-
med nam-mk’a и в „Алтан-тобчи"—Усахал
и не сын, а. младший брат Биликту) . . „	1388	„
(у Huth'а—„Geschichte des Buddhismus in
der Mongolei", II, стр. 41,—в 1387 г.).
Энкэ-Дзорикту................................. „ 1392
(у Huth'a, loc. cit, в 1391 г.)
Элбэк, брат Дзорикту . ......................„	„ 1399	„
3) Покотилов—„История восточных монголов в период династии Мин",
стр. 32.
4) Цифра эта была-бы верна, если-бы был взят 1415 год; тогда мы
имели-бы ханов: Энкэ-Дзорикту, Элбэка, Гун-Тимура, Олчжи-Тимура и
Дэльбэка. Что, однако, ошибка не в годе, явствует также и из письма
— 572 —
сепии, которое испытала центральная власть в Монголии после
пу-юй-эрр-хай’ского поражения и насильственной смерти Тогус-
Тимура, и если одним из последствий наступившей в государ-
стве разрухи явилось отложение старшин нескольких поколений
восточных монголов, искавших успокоения от анархии в под-
данстве Китаю ]), то тем сильнее должны были реагировать
на нее правители западных монголов, которые фактически, как
замечено было выше, со времени смерти Хайду (в 1301 году)
пользовались почти полной самостоятельностью и, конечно, не
были склонны лишиться ее в пользу им чуждых потомков
императора Хубилая: в анархии они черпали возможность и
даже право не считаться впредь с ханскою властью в стране.
Какие бы, однако, ближайшие причины не вызвали разделения
Монголии на Западную и Восточную, 1399 год должен быть
отмечен в монгольской истории как начальный в той междо-
усобной борьбе, которая три столетия спустя привела халхасцев
к сознанию неизбежности утраты своей самостоятельности и
вступления в подданство России или Китая.
Монгольские источники, как замечено было выше, назы-
вают победителя восточных монголов Угучи Хашига, который,
овладев верховной властью в Монголии, оставался правителем
государства до своей кончины в 1415 году 2); в „Мин-ши “ же
читаем: „При последних императорах Юаньской династии
ойраты находились под властью одного могущественного пра-
императора Чэн-цзу (Юн-ло), адресованного Гун-Тимуру: „После падения
могущества монголов от потомка императора Шунь-ди (Тогон-Тимура)
Ай-ю Ши-ли Да-ла до Гун-Тимура, во все шесть царствований (согласно
монгольским источникам, четыре, включая и Аюс’ри Дара), весьма быстро
сменявших друг друга, я не слыхал, чтобы один человек окончил жизнь
спокойно" {Покатилов, op. cit., стр. 34).
9 Из этих монгольских поколений образовано было на северо-восточ-
ной окраине Китая три военных округа: До-янь, Тай-нин и Фу-юй, терри-
тория коих тянулась узкой полосой от нынешнего Калгана на восток до
города Кай-юань в пров. Шэн-цзин, занимая всю северную часть Чжи-ли
и западную часть пров. Шэн-цзин (Мукдень). Главное управление этими
округами, имевшими туземную администрацию, сосредоточено было в руках
одного из сыновей императора, получившего титул нин-вана (см. Поко-
тилов, op. cit., стр. 15; „Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 196—199. Из них округа
До-янь и Фу-юй заселены были, повидимому, почти исключительно урянхай-
цами, о чем см. ниже.
2) I. Schmidt, op. cit., стр. 147.
— 573 —
вителя Мбнкэ Тимура, после смерти которого народ распался
на три отдела, во главе которых стали князья Ма-ха-му, Тай-
пин и Ба-ту Бо-ло“, и затем далее: в начале правления Юн-ло
(1403—1.425) они вступили в сношения с нанкинским правитель-
ством, которое, видя в них своих естественных союзников про-
тив восточных монголов,. отнеслось к ним с большой преду-
предительностью и в 1409 году наделило даже их главарей
почетными титулами *), в благодарность за что один из послед-
них, Ма-ха-му, выступил против восточных монголов и оттеснил
их за реку Люй-цзюй-хэ (Керулюн) * 2).
Этого Ма-ха-му 3) китайские историки считают отцом изве-
стного ойратского властителя Тогон-тайчжи; согласно, однако,
Санан-Сэцэну, Бахаму (Махаму) и Тогон одно и то же
лицо: Бахаму было именем, данным при рождении, Тогон же
прозвищем, полученным им впоследствии 4 5).
Указание Санан-Сэцэна находит себе подтверждение
и в „Мэн-гу-юань-лю“, где сказано, что Бахаму, (приемный)
сын Есукэя, был известен под именем Тогон-тайчжи б).
Засим в „Истории о происхождении монголов“ 6) говорится:
Элбэк-хану наследовал его сын Кун (Гун)-Тимур, после смерти
которого в 1402 году на престол вступил второй сын Элбэка—
Олчжи-Тимур, скончавшийся в 1410 году. Преемником Олчжи-
Тимура был Дэльбэк-хан, правивший государством до 1415 г.,
когда власть в Монголии перешла к Эсэню (Есукэю?), сыну Угучи
Хашига. После смерти Эсэня, последовавшей в 1425 году, хан-
ством овладел Адай-тайчжи; он был ^убит в 1438 году Тогоном-
тайчжи, который и сам вскоре умер, передав власть сыну
своему Эсэню 7).
9 Delamarre—„Histoire de la dynastie des Ming compos6e par 1’em-
pereur Khian-Loung“, стр. 166; Покотилов, op. cit., стр. 35.
2) Покотилов, op. cit., стр. 32 seqq.; В. Успенский, op. cit., стр. 129 seqq.
3) Deguigties без особых, кажется, к тому оснований превратил это
имя в Мухаммед, Иакинф, Успенский и многие другие орьенталисты—в Мах-
муд, видя в этом имени доказательство существования магометанства среди
ойратов.
4) I. Schmidt, loc. cit.
5) „Мэн-гу-ю-му-цзи", стр. 162.
е) „Мэн-гу-ю-му-цзи", стр. 327; китайское название этого сочинения—
„ Мэн-гу-юань-лю “.
7) Санан Сэцэн после хана Адая называет хана Адзая; если, однако,
— 574 —
Наконец, возвращаясь к „ Мин-ши “, находим там еще сле-
дующие известия. В 1400 году на монгольский престол вступил
Гун-Тимур, но порядок при нем не был восстановлен, и междо-
усобия продолжались. В .1402 году против него восстал Гуй-
ли-чи, который, захватив власть в свои руки, упразднил преж-
нее династическое имя Юань и дал своей династии название
Да-дань х). В 1408 году он был убит своим первым министром
А-лу-тай’ем, который провозгласил ханом Пунияшри (Бэпь-я-
ши-ли), Чингисида, жившего до той поры в Бишбалыке. Этот
хан стал известен своей победой над китайцами, которая была
столь решительной, что император Юн-ло, желая вычеркнуть
из народной памяти это позорное событие, приказал название
реки Люй-цзюй-хэ (Керулюна), на берегу которой в 1409 году
произошла эта битва, изменить в Ин-ма-ху * 2).
В следующем, впрочем, году в двух последовательных столк-
новениях монголы были разбиты3), а засим Пунияшри должен
был признать себя вассалом китайского императора. В 1412 году
он был убит Ма-ха-му, который возвел на ханский престол дру-
гого Чингисида—Да-ли-ба. По этому поводу министр А-лу-тай
послал в Нанкин 4 5) следующий доклад: „Ма-ха-му убил своего
законного государя и самовольно поставил па ханство Да-ли-ба;
я желаю показать искреннюю покорность Китаю и отмстить
за смерть хана“ б). Этот проект встретил сочувственный отклик
в Нанкине, в помощь А-лу-тай’ю были высланы даже войска,
и в 1414 году Ма-ха-му был на-голову разбит китайской армией,
которая, не найдя монголов А-лу-тая в условленном месте, при-
Адзай и был объявлен ханом, то, вероятно, лишь в небольшой части Мон-
голии. В тибетском списке монгольских ханов (G. Huth— „ Gesehichte des
Buddhismus in der Mongolei “, II, стр. 42—45) он также не упоминается
(см. также G. Huth—„Die Inschriften von Tsaghan-Baishin", 1894, стр. 49—51).
9 Покотилов, op. cit., стр. 32, пишет: дал имя Да-дань народу, а не
династии; ср., однако, В. Успенский, op. cit., стр. 148, и Bretschneider, op.
cit., II, стр. 163.
2) Покотилов, op. cit., стр. 36.
3) Одно из них произошло на берегу р. Онона; см. „Мэн-гу-ю-му-цзи“,
стр. 327.
4) Столица из Нанкина в Пекин была перенесена императором
Юн-ло в 1421 году.
5) Покотилов, op. cit., стр. 38.
— 575 —
нуждена была принять на себя всю силу вражеского удара.
Вскоре затем Ма-ха-му умер, оставив престол сыну Та-гуань
(Тогону), который, оповещая в 1418 году нанкинский двор о
событии, одновременно ходатайствовал о пожаловании ему отцов-
ского титула. Это' ходатайство было уважено, и вместе с тем
отправлены были послы для принесения посмертной жертвы
Ма-ха-му.
При сопоставлении этих известий встречаются некоторые
затруднения, но во всяком случае последние строки „Мин-ши"
устанавливают с полной несомненностью, что Ма-ха-му и Тогон-
тайчжи—разные лица.
Засим, монгольские и китайские известия расходятся в пока-
заниях числа и имен ханов, правивших Монголией в период
времени между 1402 и 1410—1412 годами, когда, согласно тем
и другим, на престол Монголии вступил Дэльбэк хан, Да-ли-ба
китайских анналов; но тогда как Сапаи-Сэцэн и „Алтан-
тобчи" ограничиваются одной лишь передачей имени хана
(Ольчжи-Тимур, О лом-Тимур), „Мин-ши" связывает с именами
монгольских правителей Гуй-ли-чи и Пунияшри такие значи-
тельные события, как перемена имени монгольской династии
и поражение китайских войск при Керулюне, что указывает,
что и в этом случае историческая правда содержится в китай-
ских известиях, причем, однако, вопрос о том, которому из
двух ханов, Гуй-ли-чи или Пунияшри, соответствует Олчжи-
Тимур Санан-Сэцэна, должен считаться пока, как будет
видно из дальнейшего, не вполне удовлетворительно разре-
шенным.
Согласно Санан-Сэцэну, Олчжи-Тимур был если не
родным, то двоюродным братом Гун-Тимура 1), китайские же
историки называют Гуй-ли-чи „узурпатором" монгольского пре-
стола 2), „не имевшим прав на него" 3). Следует ли понимать
это так, что Гуй-ли-чи не был Чингисидом по происхождению?
X о в о р с 4) старается это доказать ссылкой на произведенное
им изменение династийного имени. Но этот аргумент, как мне
кажется, имеет совершенно обратное значение, ибо, будь Гуй-
9 I. Schmidt, op. cit., стр. 404.
2) Delamarre, op. cit., стр. 97, 167.
3) Иакинф—„Историческое обозрение Ойратов или Калмыков", стр. 13.
4) Op. cit., I, стр. 352.
— 576 -
ли-чи не потомком Чингиса, с его смертью пала бы. основанная
им династия, а стало-быть и ее имя, между тем последнее было
удержано последующими ханами, занимавшими трон Монголии,
что и указывает на принадлежность его к фамилии Чинги-
сидов; а потому, если он и заслуживает названия узурпатора,
то лишь в виду произведенного им насильственного устранения
с престола своего предшественника, принадлежавшего к прямой
нисходящей линии монархов Монголии. Реформа Гуй-ли-чи
к тому же была и не первой, так как уже Хубилай взамен
Мэн-гу принял для своей династии имя Юань. Если, однако,
отпадает этот аргумент, то, казалось бы, ничто уже не мешает
нам вместе с Шмидтом1) признать в Гуй-ли-чи китайскую
передачу монгольского имени Олчжи. Олчжи-Тимур умер
в .1410 году, Гуй-ли-чи убит А-лу-тай‘ем (Аруктаем Санан-
0 э ц э и а) в 1408 году, но это несоответствие и датах не столь
велико, чтобы придавать ему существенное значение. Что
касается Пунияшри (Бэн-я-ши-ли), то я не вижу никаких препят-
ствий к тому, чтобы отождествить его с Илчи-Тимуром Petis
de la Croix2), который оставался при дворе Тамерлана до
кончины этого государя (в 1405 году), после чего вернулся в Мон-
голию, где и был возведен на ханский престол 3). Пунияшри
могло быть его вторым именем подобно тому, как второе имя
Билекту-хана было санскритское Аюс’ри Дара.
Наконец, необходимо остановиться еще на одном темном
месте, порожденном не только разноречием в показаниях китай-
ских и монгольских источников, но и расхождением между собою
этих последних. Согласно Санан-Сэцэну, ойратский прави-
тель Угучи-Хашига, овладев Монголией, властвовал в ней до
своей кончины в 1415 году, после чего управление страной пере-
шло к его сыну Есукэю; „История о происхождении монголов",
подтверждая последнее, вместе с тем перечисляет ряд ханов,
преемственно управлявших Монголией в течение предшедшего
J) Ibid.
>	2) „Histoire du grand Genghizcan premier empereur des anciens Mongols
et Tartares", 1710, стр. 516.
3) Petis de la Croix, loc. cit., пишет, что Илчи-Тимур, прибыв в Мон-
голию (Oloughyurt) в 1405 году, тогда же воссел на ханский престол. Эта
дата, однако, доверия не заслуживает, так как переводные труды Petis de
la Croix изобилуют хронологическими ошибками.
— 577 —
пятпадцатилетнего периода, „Мин-пт и “ же, именуя первого
ойратского властителя, об‘единившего западных . монголов и
добившегося большой власти и значения в Монголии, Мбикэ-
Тимуром, указывает далее на распадение ойратского союза
и образование трех ойратских владений, что случилось во
всяком случае не позднее 1409 года, так как именно в этом
году состоялся обмен посольствами между главарями означен-
ных трех ойратских владений и нанкинским правительством.
О преемнике Дэльбэк-хана „Мин-ши “ вовсе не упоминает.
Помирить эти противоречия крайне трудно. Но ясно, что
Угучи-Хашига или Мбнкэ-Тимур, в тождестве этих лиц едва-ли
можно сомневаться, владел не всей, а только частью Монголии,
что в остальной продолжали преемственно властвовать потомки
Тогус-Тимура, и что со смертью Угучи, последовавшей не
в 1415 году, а несколько ранее, дурбэн-ойратский союз х) рас-
пался, причем наиболее сильным из его отделов оказался тот,
во главе которого встал энергичный племянник Угучи—Бахаму
(Ма-ха-му). Этот правитель продолжал политику своего дяди
и, воспользовавшись борьбой китайцев с восточными монго-
лами, успел дважды, в 1409 и 1412 годах, нанести последний!
столь серьезные поражения, что они должны были отвести свои
кочевья за Керулюн; в особенности же усилил он свое поло-
жение после того, как ему удалось схватить и казнить став-
ленника Аруктая—хана Пунияшри (в 1412 году) и возвести
на престол Дэльбэка, сына убитого Аруктаем Олчжи-Тимура.
Тогда, действительно, он явился тем главой Монгольского госу-
дарства, который мог стать опасным Китаю, что и побудило
китайское правительство тотчас же, согласно принципу—divide
ut imperes, в корне изменить свою монгольскую политику
и выступить защитником своих прежних врагов — восточных
монголов.
1) Я думаю, что уния между дбрбётами и ойратами, о которой сви-
детельствует Рашид эд-Дин (см. выше стр. 561), продолжала существовать
и в начале XV века, ибо, согласно родословной дбрбётских и джунгарских
князей, Тогон-тайши, сын Бахаму, а следовательно и Угучи-Хашига при-
надлежали к дбрбётской фамилии Чорос („Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 137; Pal-
las, op. cit., I, стр. 33 seqq). He знаю, на основании каких данных М. Сои-
rant („L’Asie Centrale aux XVIl£_ et XVIIIL. sidcles", стр. 11) пишет, что
Угучи был торгоутом.
Том II,	37
— 578 —
Таким в общих чертах представляется мне ход событий
в Монголии до 1412 года; но последующая эпоха не менее
скрыта туманом противоречивых известий, чем эти первые
шаги ойратов на историческом поприще.
Поражение, которое нанес император Чэн-цзу (Юн-ло)
ойратам в 1414 году, заставившее их бежать за р. Толу, и,
может быть, еще того более—неудачный исход последующих
их столкновений с восточными монголами *) на некоторое
время приостановил их агрессивный образ действий в отно-
шении своих восточных соседей, дав в то же время возмож-
ность Аруктаю восстановить свое влияние на дела Восточной
Монголии. Последний не использовал, однако, благоприятного
политического момента для того, чтобы укрепить свое поло-
жение, а ввязался в непосильную борьбу с Китайской империей,
на которую едва ли был даже вызван действиями нанкинского
правительства. Впрочем, может быть, поводом к ней послужило
волнение среди урянхайцев (у-лян-ха) * 2) в округах Фу-гой и
1) Покотилов, op. cit., стр. 39; Delamarre, op. cit;, стр. 186.
2) Вопрос о том, кто такие были эти урянхайцы, кочевавшие между
реками Нонни и Шара-мурен, разрешается нижеследующей справкой.
Эпоха Чингис-хана застает урянхайцев в Саянских горах, т. е. там,
где и до настоящего времени живет народ, именующий себя туба или тува
и известный под именем урянха у соседних монголов. Действительно,
наименование „урянха" едва ли имело этническое значение, хотя среди
волжских калмыков и встречается род урянгхус (77. Небольсин—„Очерки
быта калмыков Хошоутовского улуса", 1852, стр. 18), ибо уже Рашид эд-Дин
(„История Монголов". „Введение", стр. 90) свидетельствует, что у мон-
голов наименование „урянха" было общим для народов, населявших леса
(см. также архим. Палладий, замеч. в „Труд. член, российск. духовн.
миссии в Пекине", IV, стр. 225). Это название они, однако, унесли с собой
в степи, где под давлением необходимости должны были изменить свой
охотничий быт на пастушеский. Об этом насильственном перемещении их
на юг свидетельствует тот же Рагиид эд-Дин, loc. cit., стр. 92; см. также
„Notices et extraits des manuscrits?, XIII, стр. 275 (ст. Quatremerey. „Урян-
хиты, говорит он, постоянно пребывают в лесу; однако в благополучный век
Чингис-хана и великого рода его те пределы стали юртами других племен
монгольских, и они смешались с другими монголами". Имеется, однако, и
более определенное указание на выселение части этого народа из Саянской
тайги. Архим. Палладий со слов „Истории Юаньской династии“ сообщает об
урянхайцах, поселенных в 1293 году в районе земель Амурского бассейна.
Но мне кажется, что архим. Палладий, помещая урянхайцев, выведенных,
— 579 —
До-янь J), к северу от города Да-пин-фу 2), т. е. на землях,
занятых ныне монголами Джу-уда’ского, Джерим’ского и отчасти
Силин-гол’ского сеймов. В союзе с ними Аруктай вторгся
Хубилаем из Саянских гор, „по близости к Амуру", сделал ошибку. Шотт,
упоминающий о том же событии („Ueber die achten Kirgisen" в „Abhandl.
d. k. Akad. d. Wiss. zu Berlin", 1864, стр. 461), пишет, что енисейские
тюрки поселены были7 в древней земле, называвшейся Ha-янь („in dem
fischreichen alten lande Najan"). Но о стране Ho-янь авторы „Мэн-гу-ю-му-
цзи", стр. 196, сообщают, что это не какая-либо древняя область, а поздней-
шее изменение слов До-янь; До-янь же, как мы видели выше (стр. 572), есть
наименование одного из двух внешних военных округов, на которые
в 1389 году были разделены урянхайские земли, лежавшие к северу от
г. Да-нин-фу. Из сего явствует, что Хубилай переселил урянхайцев не
куда-либо на Амур, а в ту часть юго-восточной Монголии, которая ныне
занята кочевьями монголов Джу-уда’ского сейма. Автор сочинения „Си-
чжай-оу-дэ“ („Мэн-гу-ю-му-цзи", стр. 199) считает даже нынешних ару-
хорчин (карцинь) за прямых потомков этих урянхайцев, с чем, кажется,
не вполне согласны авторы „Мэн-гу-ю-му-цзи", стр. 161—162, которые
принимают карциньцев за прямых потомков монголов Аруктая, нашедших
приют среди урянхайцев.
У Потанина—„Очерки сев.-зап. Монголии", IV, стр. 664, имеется
ссылка на Ровинскою, который на пути между городами Нерчинском и
Пекином встретился с именем „урянхай", прилагаемым к чистым монголам.
Ровинский в позднее опубликованном им маршруте („Из Нерчинска в Китай
с караваном в 1871 —1872 г.г." „в „Зап. И. Русск. Геогр. Общ. по отд.
этногр.", 1909, XXXIV, стр. 593 и 630) этого, однако, не пишет, а говорит
лишь, что дорога, которой он шел, пролегала среди кочевий урянхов.
Начиная с 1633 года, китайская история уже более не упоминает
о восточных урянхайцах, о западных же говорит, между прочим, что
в 1755 году как алтайские, так и саянские (тубшин) урянхайцы добровольно
подчинились маньчжурам, почему и остались на своих прежних кочевьях
(извлечение из „Зерцала маньчжурской словестности" о. Аввакума, цити-
рованное Сельским в введении к статье Пермикина „Озеро Коссогол и его
нагорная долина" в „Вестнике И. Русск. Геогр. Общ.", 1856)—известие,
к которому я буду иметь еще случай вернуться.
Я заключу настоящую историческую справку указанием на ошибку
о. Иакинфа, который в „Истории первых четырех ханов из дома Чингисова",
стр. 41, писал: „В 1209 г. Чингис-хан еще завоевал урянхайцев, которые
тогда кочевали на нынешних карциньских землях".
9 См. выше стр. 572.
2) Находился в области верхнего течения р. Лао-ха-хэ, к северу от
р. Ин-цзинь-хэ, приблизительно на 119° вост. долг, от Гринвича.
37*
— 580 —
в 1422 году в Китай и разграбил область Син-хэ *). Сосредо-
точение, однако, значительных китайских сил в г. Ин-чан-лу * 2)
заставило его поспешно отступить из занятой территории,
бросая на пути скот и награбленное имущество. Уклоняясь
засим от встречи с Чэн-цзу (Юн-ло), который лично вел свою
армию, он бежал за реку Тола 3). Предоставленные собствен-
ным силам урянхайцы потерпели жестокое поражение при
р. Цюй-лэ-хэ 4), ив дальнейшем их восстание было быстро
подавлено. Что касается Аруктая, то, проведя 1423 год в мало-
успешной борьбе с ойратами, он только в следующем году
смог повторить свою попытку перенести войну с китайцами
на китайскую территорию, но и на этот раз успел продвинуться
безнаказанно вглубь страны не далее Да-тун-фу.
На этом монголо-китайское столкновение и закончилось.
Энергичный Чэн-цзу скончался на обратном пути из Монголии,
Аруктаю же пришлось направить все свои силы на борьбу
с ойратами, во главе которых с 1418 года стоял уже Тогон-
тайчжи, не менее деятельный и воинственный, чем его отец
Бахаму.
После победы над Аруктаем в 1423 году Тогоп поспешил
возвести на монгольский престол Чипгисида Тохта-бугу (То-то-
бу-хуа), хотя в то время над Монголией, если я верно толкую
события, уже царствовал Адай-хап, ставленник Аруктая.
. Исторические свидетельства, относящиеся к этому периоду,
сводятся к следующему.
Китайские источники не дают нам никаких точных хроно-
логических данных о времени воцарения как Тохта-буги, так
и Адая, и только в „Мэн-гу-юань-лю“ 5 б) содержится указание:
„В 13 год правления Юп-ло, т. е. в 1416 году, Дэльбэк-хан
9 Областью Син-хэ в Юаньскую эпоху назывались земли, занятые
в настоящее время кочевьями сунитов („Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 36). Горо-
дище Хара-балгасун представляет развалины г. Син-хэ, в Гиньскую эпоху—
Фу-чжоу („Комментарий,архимандрита Палладия Кафарова на путешествие
Марко Поло по северному Китаю", 1902, стр. 28).
2) См. выше стр. 509.
:!) Здесь говорится о правом притоке р. Нонни; см. ниже главу X.
4) Ныне р. Хацир? В пределах Джарутского аймака упоминается
горная группа Цюй-л'Ь.
б) „Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 162.
— 581 —
скончался, и монголы в течение более десяти лет оставались
без государя. В 1426 году сын хорчинского (карциньского)
нойона У-цзи-цзиня Адай-тайчжи, соединив под своею
властью всех оставшихся (?) монголов, утвердился па ханском
престоле; оп об’явил войну Цзирамынь (Цзалмаи?)-хану (?),
воевал и с дурбэн-ойратами и взял в плен Бахаму, известного
под именем Тогон-тайчжи*. Это указание Хэ-цю-тао сопро-
вождает замечанием, что сообщаемые тут факты находятся
в полном противоречии с данными как „Истории Минской
династии “, так и, в частности, истории племени хорчин. Легенду
о пленении Тогон-тайчжи Адай-ханом мы находим, однако, и
в других монгольских источниках, а именно, в „Алтан-тобчи* 2)
и у Санан-Сэцэна 3), где добавляется, что вместе сТогоном
в плен была взята и его мать, которая стала наложницей Адай-
хапа. Допуская возможность этого пленения 4), мы должны
отнести его к тому времени, когда Аруктай преследовал остатки
разбитых в 1414 году китайцами ойратских войск Бахаму, из
чего в свою очередь вытекало-бы, что Адай-хан принял из рук
Аруктая престол Монголии не позднее 1414 года, т. е. еще
при жизни Дэльбэка. Двенадцатилетний цикл монгольского
летоисчисления вполне об’яснял-бы эту ошибку „Мэн-гу-юань-
лю“, но с этим предположением не согласуются некоторые
другие монгольские известия, достоверность коих, впрочем, также
ничем не доказана; так, в „Мэн-гу-ю-му-цзи“ 5) говорится, что
после того, как в 1425 году (согласно „Мин-ши“—в 1423 году)
Аруктай был разбит ойратами, его повелитель (хан?) Куй Мбнкэ
Тасхара, из фамилии Борцзигит (Борджигин), бежал па р. Нонь
(Нонни), где и приютился у урянха, из чего следовало-бы,
что в 1423 году Адай-тайчжи еще не правил Монголией; засим,
9 Санан-Сэцэн (I. Schmidt, op. cit., стр. 147) пишет: потомок Улсу-
кэна Эсэня, а не сын его.
2) Стр. 159—160.
у) I. Schmidt, loc. cit.
4) Покотилов, op. cit., стр. 49, видит, повидимому, подтверждение
факта пленения Адай-ханом Тогона в словах императора Сюань-цзуна,
сказанных последнему по поводу убийства им Аруктая. Delamarre, op. cit.,
стр. 235, переводит эту часть послания Сюань-цзуна несколько иначе:
„Prince, en tuant Alouthai, vous avez montrd que vous pouviez tirer vengeance
d’une ini mi tie hdritde de vos ancetres".
5) Стр. 1.
— 582 —
и „Алтан-тобчи“ !) утверждает, что Адай-хан, убитый, согласно
„Мэн-гу-юапь-лю" в 1438 году * 2), царствовал всего лишь
14 лет, иными словами, вступил на престол в 1424 году.
Обращаясь, однако, к китайским известиям, мы находим там
дату 1434 год, когда могущество восточных монголов было
окончательно сломлено, и Аруктай-тайши убит 3); тогда же
Адай-хан бежал с оставшимися ему преданными монголами
в Хэ-си 4) и лишился престола в Восточной Монголии. При-
нимая дату 1434 год как конечный царствования Адай-хапа
в Монголии, 1420 год был-бы временем восшествия его на
престол.
Что касается времени восшествия на престол Тохта-буги,
то в этом отношении нам известно лишь то, что об’явление
его ханом предшествовало разгрому восточных монголов
в 1434 году 5) и, всего вероятнее, последовало вскоре же после
одержанной Тогоном-тайчжи победы над Аруктаем в 1423 году.
Об’единив под своею властью всю северную Монголию до
Большого Хингана, Тогон стал готовиться к вторжению в Китай,
ио смерть помешала ему осуществить это намерение, которое
привел в исполнение его сын Эсэнь, наследовавший всю власть
отца в 1439 году. Предварительно, однако, Эсэиь решил под-
чинить себе тех из монгольских князей, которые признавали
еще китайский суверенитет. Сильнейшим из них был хамий-
ский ван, в управление коему отданы были китайцами и насе-
ленные монголами округа Ань-дин, Хань-дун, Цюй-сянь и
Чи-гинь. 6) С помощью поднятых против него хаиьдунских
1) Стр. 161.
2) „Мэн-гу-ю-му-цзи", стр. 327.
з) Delamarre, op. cit., стр.. 235, 240; Покотилов, op. cit., стр. 49.
У Иакинфа—„Истор. обозр. Ойратов", стр. 17, ошибочно дан 1437 год.
4) Он обосновался в долине Эцзин-гола, в местности И-цзи-най-лу
(см. выше стр. 205 и 432). Отсюда он предпринимал неоднократные набеги на
китайские пограничные области, что заставило, наконец, китайское прави-
тельство снарядить против него карательную военную экспедицию, которая
в 1437 году очень быстро справилась с своей задачей и совершенно раз-
громила его кочевья. Адай бежал неизвестно куда.
5) Delamarre, op. cit., стр. 240, где читаем: „Le prince et ses officiers
Tortchepe et autres, ayant ete de nouveau harcelds par Thothopouhao"...
6) У de Mailla, op. cit., X, стр. 247, сказано; „Yong-lo (император
Юн-ло) le (т. e. Ngan-kd-Tiemour—Анкэ-Тимура, князя хамийского) сгёа
prince de Tchong-chun (чжун-шунь-ваном) et il dtendit sa domination sur
— 583 —
и шачжоуских монголов Эсэнь достиг этой цели в 1445 году,
les villes (округа?) de Hami, de Ngan-ting (Ань-дин), de Na-choui (?), de
Tchi-king, de Mongou (очевидно—Чи-гинь-мэн-гу), de Kusien (Цюй-сянь) et
de Han-tong (Хань-дун). Эти округа образовались еще в Юаньскую эпоху,
так как уже в 1370 году император Хун-у застал всю страну к северу
и западу от Куку-нора занятой монголами княжеств: Ха-м4>й-ли, Чи-гинь-
мэн-гу, Хань-дун, левого крыла Хань-дун, Ша-чжоу, Ань-дин, А-дуань
и Цюй-сянь.
Из этих княжеств ближе других к городу Гань-чжоу лежало Ха-м4>й-ли,
но точных сведений об его границах мы не имеем (см. Bretschneider—
„Mediaeval researches" etc., II, стр. 219—220). Из того факта, однако, что
одним из мотивов, вызвавших его раннее (в 1390 году) присоединение
к империи Минов, было желание китайцев открыть сквозной торговый путь
между Западным краем и Китаем, можно вывести заключение, что своими
кочевьями оно занимало земли бассейна среднего течения Эцзин-гола.
Княжество Чи-гинь (Bretschneider, ibid., архим. Палладий—„Ком-
ментарий на путешествие Марко Поло по сев. Кит.", стр. 9; у Покатилова,
op. cit., стр. 43,—Чи-цзинь) обнимало земли нынешнего уезда Юй-мынь
(„Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 481; Иакинф—„Описание Чжунгарии и Восточного
Туркестана", стр. 95). В 1370 году, с подчинением Китаю, переименовано
было в военный округ Чи-гинь-вэй, при чем глава аймака получил титул
чэн-сяна, т. е. министра; с этого времени во всех географических и исто-
рических сочинениях времен династии Мин Чи-гинь-вэй и Чи-гинь-мэн-гу
(чигиньские монголы) стали составлять особый отдел. Вследствие волнений
среди чигиньских монголов китайцы в 1380 году выслали против них
войска, которые и увели с собой большую их часть внутрь Китая; округ,
впрочем, вскоре вновь заселился монголами, прикочевавшими сюда из уроч.
Харату (?). Эти монголы во всех последующих столкновениях ойратов и
турфанцев (см. ниже) с китайскими войсками неизменно стояли на стороне
последних, благодаря, вероятно, чему и удерживали свои кочевья до
1513 года, когда этою частью провинции Гань-су овладели турфанцы
(Bretschneider, op. cit., II, стр. 211—215). Чигиньцы бежали тогда на восток
и осели в округе Су-чжоу. Император Кан-си вернул их в 1718 г, и вос-
становил округ, но засим в 1826 г. при Юн-чжэне последний был оконча-
тельно упразднен, и ныне там имеется лишь станция с этим именем (см.
Г. Е. Грум-Гржимайло—„Опис. пут. в Зап. Кит.", II, стр. 188—189), нахо-
дящаяся в ведении Ань-си. О вероятных потомках чигиньских монголов
см. Грум-Гржимайло, op, cit., Ill, стр. 146—147. Этих монголов Klaproth—
„Asia polyglotta", стр. 269, почему-то считает хошоутами.
Княжество Хань-дун лежало к югу от княжества Чи-гинь и к западу
от Цзя-юй-гуаня, и, вероятно, занимало своими кочевьями горные долины
верховий Сур-хэ. В столкновениях турфанцев с китайцами ханьдунцы дер-
жали обыкновенно сторону сих последних; зато, когда в начале XVI века
их стали теснить кукунорские монголы, китайцы пришли им на помощь,
— 584 —
а засим он утвердил свою власть и в округах Тай-пин, Фу-юй
отведя под их кочевья земли в Гань-чжоу’ском округе (Bretschneider, op. cit.,
II, стр. 218).
Второе Ханьдунское владение, отделившееся от первого в 1446 году,
в том же году заняло округ Ша-чжоу (Покотилов, op. cit., стр. 57, относит
это событие к более раннему времени, а именно, ко времени правления
императора Юн-ло). В начале XVI века оно покорено было турфанцами.
Владение Ша-чжоу стало в вассальные отношения к Китаю в 1404 г.,
после чего правившие там монгольские князья стали получать китайские
титулы. В 1434 году ша-чжоу’ский князь Кунь-цзи-лай, ссылаясь на невоз-
можность собственными силами оградить свои владения от грабительских
набегов тангутов (?), обратился к китайскому правительству с ходатай-
ством о разрешении ему со всем народом переселиться в пределы Китая;
но в просьбе этой ему было отказано. В следующем году на округ Ша-чжоу
обрушилось новое бедствие; его опустошили хамийцы. Кунь-цзи-лай со
свитой в числе двухсот человек бежал в пределы Китая. Оставшись без
главаря, ша-чжоуские монголы разбежались, и часть их добровольно (?)
последовала за победителями в Хами. Воспользовавшись столь бедственным
положением Ша-чжоу’ского владения, ханьдунцы левого крыла вторглись
в него и силой в нем водворились; однако же они были прогнаны оттуда
чигиньским князем. Тем временем Кунь-цзи-лай умер, завещав свои наслед-
ственные права на Ша-чжоу’ский округ сыну. Но положение подданых
последнего было в это время уже настолько бедственным, что в той край-
ности, в которой они очутились, они решили перекочевать на север и пере-
даться ойратам. Но их перехватили китайцы, которые и поселили их на
свободных землях Ганьчжоуского округа. Таким образом Ша-чжоу с 1446 г.
опустел окончательно, но не надолго, так как сюда вновь спустились
ханьдунцы, которые и оставались здесь до нашествия турфанцев в начале
XVI столетия на область Хэ-си (Bretschneider, loc. cit.; Покотилов, op. cit.,
стр. 57, излагает эти события несколько иначе; не упоминая о вмеша-
тельстве чигиньцев в ша-чжоуские дела, он видит в переселейии ша-чжоуцев
в округ Гань-чжоу не китайскую, а их собственную иниациативу, причем
поводом к этому переселению выставляет притеснения, которые чинили
им осевшие в Ша-чжоу ханьдунцы).
Территория владения Ань-дин при Ханях называлась Эр-цзян, впо-
следствии же была известна под именем страны сары-уйгуров. Ань-дин
лежал к югу от Ша-чжоу, к западу от Хань-дуна и к северу от Тибета,
простираясь с востока на запад на тысячу ли. Из этих данных видно, что кня-
жество Ань-дин занимало Цайдам и так называемую Сэртэн или Сыртын-
гоби. Аньдинские монголы признали себя вассалами Китая в 1374 году,
после чего их страна разделена была на четыре хошуна. Один из этих
хошунов удержал древнее племенное имя т t л э, что доказывает, что и во
времена династии Юань уйгуры продолжали еще кочевать к западу от оз.
Куку-нора. В 1377 году в Ань-дине вспыхнуло восстание. Князь Буинь-
— 585 —
и До-янь 1). Только уже после .этого он счел себя достаточно
сильным, чтобы вступить в борьбу с империей Милов.
Ойраты выступили в 1449 году в Китай тремя дорогами:
Тимур был убит, и часть его народа с родовым старшиной Ша-ла во главе
откочевала в пустыню Ша-мо (не на северные-ли склоны хребта Алтын-
тага?), откуда: Ша-ла и стал предпринимать грабительские набеги на
Ань-дин. Только в 1396 году, наконец, китайцы собрались восстановить
порядок в Ань-дине. В 1413 году мы видим внука князя Буинь-Тимура
уже правителем Лин-цяна (ныне Линь-цян), уездного города Сининской
области. Б 1490 году аньдинский князь Цянь-бэнь выставил свою кандида-
туру на Хамийский престол, опираясь на свое родство с хамийским ваном,
но китайское правительство приняло сторону его брата, цюйсяньского князя
Шань-ба, и последний был избран [у de Mailla, op. cit., X, стр. 256, ска-
зано, что князь Ся-ба (Hiapa) был племянником аньдинского князя; с ним
вместе в Хами переселилось и племя Ho-tsie-hoei, хо-цзЪ-хуй]. В 1512 году
Ань-дин был разграблен монгольским князем Ибурой-тайчжи, после чего
сведения о нем прекращаются.
. Владение А-дуань находилось в вассальной зависимости от Ань-дина;
оно занимало своими кочевьями долину верхнего течения р. Дан-хэ.
В 1406 году оно отделилось от княжества Ань-дин, в 1512 же году, ве-
роятно, разделило судьбу последнего (Klaproth—„Mdmoires relatifs й 1’Asie“,
II, стр. 345; Bretschneider, op. cit., II, стр. 205—208).
Владение Цюй-сянь граничило на востоке с Ань-дином и, вероятно,
занимало своими кочевьями западный Цайдам и урочище Гас. Китайцы
полагают, что в древности эта страна называлась Си Юн, при Ханях—
Си Цян. При Юанях здесь был учрежден военный пост, называвшийся
Цюй-сянь-да-линь. Беспорядки, вспыхнувшие в Ань-дине в 1377 году, отра-
зились и в Цюй-сяне: он был опустошен, причем спаслась едва половина
его жителей, нашедшая убежище в Ань-дине на р. А-джень. В 1406 году
Цюй-сянь был вновь выделен в военный округ (у Bretschneider'a, op. cit.,
II, стр. 210, сказано: „In 1406 K’u-sien was again separated from An-ting“),
a 18 лет спустя в нем же насчитывалось до 42 тысяч семейств (юрт).
В правление императора Чэн-хуа (1465—1488) турфанцы напали на Цюй-
сянь и ограбили его жителей. В правление императора Хуан-чжи (1488—
1506) цюйсяньский князь Шань-ба был призван править Хамийским окру-
гом (de Mailla, op. cit., X, стр. 256, и Delamarre, op. cit., стр. 410, относят
это событие к 1492 году; в следующем году Шань-ба был взят в плен
турфанцами). В 1512 году Цюй-сянь был завоеван Ибурой-тайчжи, который
и поставил здесь своего правителя.
9 Ср. Delamarre, op. cit, стр. 259, где под 1444 годом говорится,
что сами урянхайцы призвали ойратов на помощь против утеснявших их
китайских властей.
— 586 —
на востоке монголы вторглись вЛяо-дун1), на западе—в округ
Гань-чжоу; сам же Эсэнь с главными силами выступил в Да-тун’
ском направлении. Целый ряд блестящих дел привел его,
наконец, к столкновению с китайской армией, медленно отсту-
павшей под начальством императора Ин-цзуна от Да-тупа
к столице. Генеральное сражение, окончившееся полным пора-
жением китайцев, произошло в местности Ту-му 2). Огромный
обоз и множество пленных, среди которых был и сам импе-
ратор, достались на долю победителей. Но тут только обна-
ружилось, что Эсэнь не обладал решительностью и талантами
настоящего полководца. Он не сумел оценить выгод своего
положения, созданного тумуской катастрофой, и вместо того,
чтобы идти прямо на Пекин, повернул на север 3). Между
тем в Пекине успели уже поставить на царство нового импе-
ратора, брата Ин-цзуна, первое тяжелое впечатление от поне-
сенного поражения улеглось, и когда, наконец, Эсэнь появился
под стенами столицы, население последней приготовилось дать
кочевникам мужественный отпор. Видя это, Эсэнь не решился
на штурм города и, ограничившись двумя-тремя мелкими схват-
ками с китайским гарнизоном, отступил к городу Да-тун-фу.
Последующие действия ойратов отличались такой же нереши-
тельностью и закончились бесславным для них миром в 1450 году.
9 Во главе этой армии, состоявшей преимущественно из урянхайцев,
находился хан Тохта-буга. Об ее действиях нам ничего неизвестно, да
едва-ли они и могли иметь значение в общем ходе компании, так как Тохта-
буга, об’явив себя сторонником мира (см. Покотилов, op. cit., стр, 65),
если и принял в ней участие, то не для того, чтобы содействовать ее
успеху.
2) Bretschneider, op. cit., II, стр. 165, замечает, что уроч. Ту-му нахо-
дилось между Калганом и Пекином, к западу от Хуай-лай-сяня. Подробное
описание этого сражения и последующих событий читатель найдет у
de Mailla, op. cit, X, стр. 210 seqq., Delamarre, op. cit., стр. 268 seqq. и
Покатилова, op. cit, стр. 66 seqq.
3) Причины, побудившие ойратов отойти не север, китайскими анна-
лами не указаны. Может быть, однако, их и искать не нужно, и историки
ошибаются, приписывая Эсэню грандиозный план завоевания Китайской
империи. Не преследуя же этой цели, он мог ограничиться достигнутым
результатом набега и если впоследствии и явился под стенами Пекина,
то лишь для того, чтобы оказать давление на китайское правительство,
медлившее принять его условия выкупа императора.
— 587 —
Разногласия между ханом Тохта-буга и Эсэнем, возникшие
еще до похода ойратов в Китай после побед, одержанных
там Эсэнем, получили новую пищу и, наконец, привели
к открытому разрыву между ними. Тохта-буга искал опоры
у восточных монголов, но союзники были разбиты в реши-
тельном сражении при Туруфану-хара * 2); Тохта-буга бежал,
был, однако, настигнут и убит3 4) [в 1451 году *)].
После смерти Тохта-буги и гибели его младшего брата
Акбарчжи 5), возведенного на престол еще до битвы при
Туруфану-хара, Эсэнь в 1454 году решил об’явить себя ханом.
Пекинский двор поспешил признать за- ним этот титул, но
иначе отнеслись к поступку Эсэня ойратские главари, среди
которых далеко еще не угасло уважение к потомкам Чингиса.
Против него составился заговор, который вскоре затем
перешел в открытое возмущение. Разбитый на голову бунтов-
щиками, Эсэнь бежал, бросив семью и имущество, но был
настигнут и убит (в 1454 году) 6). Так жалко кончил человек,
испытавший на себе все милости и превратности судьбы и
*) Покотилов, op. cit., стр. 80, ссылаясь на „Мин-ши“, указывает на
нежелание Тохта-буги об’явить своим наследником сына сестры Эсэня как
на одну из причин ссоры между обоими властителями; другой—могло быть
расхождение между ними в китайском вопросе, которое должно было при-
нять особенно резкую форму после того, как Тохта-буга об’явил китайскому
правительству, что в дальнейшем он отказывается вести с ним войну
совместно с ойратами (Покотцлов, op. cit., стр. 72). См. также Delamarre,
op. cit., стр. 289.
2) I. Schmidt, op. cit, стр. 406, приурочивает Туруфану-хара к Тур-
фану, что уже потому не допустимо, что из Туруфану-хара Тохта-буга
бежал к Гэнтэйским горам.
3) Согласно Санан-Сэцэну (Schmidt, op. cit., стр. 159), своим тестем
из личной к нему неприязни.
4) Эта дата дается китайцами (см. Delamarre, op. cit., стр. 289);
согласно же вМэн-гу-юань-лю“ („Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 328), Тохта-буга
(Дай-цзун) был убит в 1453 году.
5) Об убийстве Акбарчжи, в чем обвиняется Эсэнь, подробно рас-
сказывается Санан-Сэцэном и в „Алтан-тобчи". Эсэню же приписывает
Санан-Сэцэн (loc. cit., стр. 167) и намерение истребить весь род Борджи-
гинов (Чингисидов), дабы облегчить своим потомкам путь к ханскому пре-
столу.
6) Убийство Эсэня отнесено Санан-Сэцэном к 1452 году, Иакинф
(„Истр. обозр. Ойратов", стр. 21) дает 1453 год.
— 588 —
достигший такого могущества, что, обладай он большими воен-
ными дарованиями, он легко мог-бы покончить с Минской
династией и основать в Китае свою собственную J).
Со смертью Эсэня кончилось на время и политическое
могущество ойратов; на сцену вновь выступили восточные мон-
голы, которым удалось свергнуть ненавистное иго, наложенное
на них Тогоном * 2).
Один из их главарей, Во лай по имени, розыскал Мар кара
(Мергус-хаса), сына Тохта-буги, и провозгласил его ханом.
Он был первым из монгольских монархов, за которым утвер-
дился китайский титул сяо-ван-цзы 3). Маркэр кочевал в Чахаре,
и с этого момента политическая жизнь и интересы Монголии
перемещаются на юг, к границам Китая 4).
Годы правления Маркэра полны известий о грабительских
набегах восточных монголов на северные пределы Китайской
империи; они прекратились лишь в 1462 году вследствие
неурядиц, возникших в степи. В разгаре этих неурядиц Маркэр
был убит 5). Следовавшие же за ним монгольские ханы стали
столь быстро сменяться, что, по словам „Мип-ши“, становится
уже невозможным в точности уследить за ними 6).
Такая непрочность ханского престола сопровождалась про-
цессом децентрализации власти, усилением родовых старшин
J) Покотилов, op. cit., стр. 84.
2) Это требует, однако, некоторой оговорки, если верно замечание
„ Алтан-тобчи", стр. 174, что Молихай (Мулихай-Унг), пользовавшийся одно
время, как мы ниже увидим, большой властью в Монголии, был ойратским
князем. У М. Courant—„L’Asie Centrale aux XVI1£_ et XVIIIS. siecles", 1912,
стр. 6, также читаем: „Apres la mort d’Esen khan, les Mongols en partie
continu£rent de porter le joug des Ouirat". Автор основывался при этом,
повидимому, на летописи Санан-Сэцэиа, в которой свержение монголами
ойратского ига отнесено к эпохе Даян-хана (к 1492 году?).
3) Согласно „Мэн-гу-юань-лю" („Мэн-гу-ю-му-цзи", стр. 328), этот
титул носил уже Тохта-буга (Дай-цзун), что не подтверждается другими
источниками.
4) По словам Слнан-Сэцэна,- loc. cit., стр. 171, Мергус-хаса. был
признан ханом далеко не всеми монголами.
5) Убийство Мергус-хаса отнесено Санан-Сэцэпом к 1453 году; что
он делает при этом ошибку, явствует из последующего.
°) Покатилов, op. cit., стр. 89.
Сапан-Сэцэн дает следующий перечень ханов, царствовавших в Мон-
голии до эпохи Даян-хана:
— 589 —
и распадением племен и племенных союзов; не избег этого
распадения даже ойратский союз: часть составлявших его
Молон	с 1453 по 1454 год
Маньдагул	„ 1463 „ 1467 „ I. Schmidt, op. cit., стр. 175,
переводит: „Weil Molon Cha-
ghan keinen Sohn hinterlassen
hatte, folgte sein Oheim, Namens
Mandaghol, der jiingste Sohn des
Adsai Taidschi, dem Neffen in
der Regierung".
Этот абзац не дает повода
думать, что между царствова-
ниями Молона и Маньдагула
был девятилетний интервал;
что, однако, период междуцар-
ствия хотя, может быть, и не
столь долгий, 'Все же был, это
следует из дальнейшего.
Баян-Мбнкэ „ 1468 „ 1470 „
Даян-хан.
Согласно „Мин-ши", Молон-хан был убит в 1466 году, т. е. на 12 лет
позже, чем это указывалось монгольским летописцем, — ошибка вполне
об’яснимая, как я имел уже случай говорить выше, двенадцатилетним
циклом монгольского летоисчисления. Имя Молон хана в „Мин-ши" не упо-
минается, но там говорится, что монгольский хан, ставленник Мао-ли-хая,
был убит этим последним в 1466 году, что вполне согласуется с тем, что
пишет Санан-Сэиэн о Молон-хане, убитом Молихаем. После смерти Молон-
хана, по словам того же китайского источника, в Монголии наступила
эпоха междуцарствия, во время которой особую силу и значение приобрел
сказанный Молихай, что видно, между прочим, из следующего доклада
цензора Чэн-ван-ли (Покотилов, op. cit., стр. 104): „Мао-ли-хай уже давно
не приходил с данью. Он высматривает положение дел на нашей границе.
Я полагаю, что следует, не теряя времени, двинуться против него, причем
надеюсь, что нам удастся разбить его по трем причинам: 1) Мао-ли-хай нахо-
дится от нашей границы на расстоянии всего двух, трех дней пути, являясь
там гостем, тогда как мы там хозяева"; 2) руководимый честолюбивой мечтой
подчинить себе всю Монголию, он широко разбросал свои войска, утомил
их и через то значительно себя ослабил, и 3) монгольские племена рас-
сеялись в поисках за водой и хорошими пастбищами, и войска их не
составляют уже единого целого. „В виду всего этого я предлагаю набрать
отборных войск до 20 тысяч человек и разделить их на отряды силой до
трех тысяч человек в каждом, поставить во главе их опытных началь-
ников и ввести среди них строгую дисциплину. Засим отправить раз-
— 590 —
племен ушла на р. Гань-гань 1), имея во главе сына Эсэня,
ведчиков разузнать, в • каком именно месте расположился Мао-ли-хай и
произвести на него там внезапное нападение. Успех будет обеспечен".
Маньдагул, согласно „Мин-ши’, занял престол в 1473 году; вероятно
однако, несколько раньше, если принять во внимание, что в том же
1473 году он успел не только покончить со своими могущественными про-
тивниками, Мрлихаем и урянхайским князем Доголаном-тайчжи, но и пред-
принять грабительский набег на Китай.
Между Маркэром и Молоном „Мин-ши“ и „Мэн-гу-юань-лю“ называют
еще одного хана, царствовавшего, вероятно, очень короткое время, а именно—
Ма-гу-кэр-ги-сы („Мин-ши") или Мэнгу-лэглэ-чингис-хана („Мэн-гу-юань-
лю“). Это, повидимому, Махагуркс1-хан „Алтан-тобчи", стр. 173.
В заключение этой справки считаю необходимым отметить попытку
„Мэн-гу-юань-лю“ („Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 328) отождествить монгольских
властителей, названных в монгольских летописях, с теми, которые упоми-
наются в „Мин-ши".
Согласно „Мэн-гу-юань-лю“, после Тохта-буги или Дай-цзуна (Тай-
dy на у Санан-Сэцэна), убитого в 1453 году, вступил на престол его сын,
помянутый Ма-гу-кэр-ги-сы, который также, как и его отец, кончил жизнь
неестественной смертью: его убил Доголан-тайчжи. Засим следуют: второй
сын Тохта-буги, Молон, который отождествляется с Болаем, за ним брат
Тохта-буги—Маньдагул и, наконец, Баян-Мбнкэ, тождеименный, будто-бы,
с Маркэром китайских анналов. С этими отождествлениями уже потому
нельзя согласиться, что Молон царствовал всего лишь один год, тогда
как Болай упоминается в „Мин-ши" неоднократно на протяжении почти
десяти лет (см. Покотилов, op. cit., стр. 84—87, 99, 101—103; Delamarre,
op. cit., стр. 300, 318, 322 и 334), Маркэр же и Баян-Мбнкэ называются
в „Мин-ши" независимо один от другого, причем времена царствований
обоих как в китайских, так и в монгольских летописях, одинаково разде-
ляются эпохой правлений Молон и Маньдагул ханов.
9 Успенский—„Страна Кукэ-нор или Цин-хай", стр. 156, не сомне-
вается, что Гань-гань есть то же, что Кянь-кянь, т. е. Кем, верховье Ени-
сея. Покотилов, op. cit., стр. 91, возражает Успенскому и, основываясь на
карте Ша-мо, помещенной в „Цзю-бянь-юй-ту“, приходит к заключению,
что Гань-гань следует отождествить с Орхоном; в подтверждение же пра-
вильности такого отождествления он ссылается на неоднократные, яко-бы,
свидетельства истории о последующих вторжениях ойратов в Китай, чего
не могло-бы быть, живи последние к северу от хребта Танну-ола. В пере-
веденных на европейские языки китайских исторических сочинениях я не
нашел таких свидетельств; если же в „Мин-ши" и встречаются между 1472
и 1530 годами упоминания об ойратах, то лишь о тех, которые из восточной
Джунгарии вторгались в Хэ-си, а засим всякие известия о них прекра-
щаются. При таких условиях спорный вопрос о р. Гань-гань следует
пока считать отрытым.
— 591 —
Хорхудая, часть же откочевала в Хами. К концу XV века та
же участь постигла и монголов, кочевавших вдоль северной
границы Китая, к западу от урянхайцев: они делились уже на
множество орд *), которые пользовались почти полной неза-
висимостью, при чем власть ханов, титуловавшихся сяо-ван-цзы,
признавалась далеко даже не на всем юге, и только короткое
время царствования Маньдагула, а затем эпоха Даян-хана
составили в этом отношении исключение.
В начале XVI столетия среди монголов заметно усилилось
стремление к передвижению на юг и запад—в Ордос, Куку-
нор, Амдо и Тибет * 2). Это влечение отмечено было китайцами
в следующих словах: все монгольские племена рассеялись
в поисках за водой и хорошими пастбищами, и войска их не
образуют уже единого целого.
Первые попытки монголов проникнуть в Ордос (Хэ-тао)
относятся еще ко времени правления императора Чжэн-туна
(1445—1450); во времена же правлений императоров Тянь-
шуня и Чэн-хуа (1457 —1488) передвижение это приняло
настолько значительные размеры, что китайцам пришлось здесь
снять аванпосты и отодвинуть на юг свои- поселения. Какие
отделы монгольской народности приняли в нем участие, в точ-
ности неизвестно. Успенский 3) называет, впрочем, следующие
шесть лагерей (?), находившихся первоначально в ведомстве
Хо-шай’я, сына урянхайского князя Доголан-тайчжи (То-ло-гаия
согласно „ Мин-ши “) и зятя Маньдагул-хана, а засим поступив-
ших в ведомство Алтын-хана (Ань-ды), внука Даян-хана, кото-
рые расположены были между Чахаром и территорией джун-
*) Успенский, op. cit., стр. 154—155. Названия этих орд не имеют
в большинстве случаев этнологического значения.
2) Следует оговориться, что такие передвижения монголов соверша-
лись и ранее, притом не всегда добровольно, по собственной инициативе
переселявшихся. Так, в 1389 году китайцы, поразив Ногачу, потомка
одного из сподвижников Чингис-хана—Мухури, кочевавшего в бассейне
р. Сунгари, переселили его подданных в числе, будто-бы, 200,000 душ
на юг, к границам Китая {Васильев—„Сведения о маньчжурах во времена
династий Юань и Мин“, 1859, стр. 112); засим, Эсэнь-тайчжи переселил
на берега Желтой* реки, в местность Му-на-ди, одно из урянхайских племен
(Покотилов, op. cit., стр. 83), и т. д.
з) Op. cit., стр. 155.
— 592 —
гарских ойратов: доло-тумэнь, вэй-у-р, у-шэн, у-лу, ба-яо и ту-
цзи-ла. Если исключить вэй-у-р, несомненных потомков тех
уйгуров, которые еще в IX веке поселены были здесь китай-
цами, то в остальных племенах, имена коих, за исключением
последних двух!), легко отождествляются с современными: далат,
тумэт * 2 3), ушин, и урут 8), нельзя не видеть пришлый элемент
и, таким образом, с значительной долей вероятности установить
те отделы монголов, которые если не в составе первых, то
последующих волн нахлынули в Мо-нань, а засим продвинулись
отсюда и далее к юго-западу, в Амдо, Тибет и Кукунорские
степи.
%
Около 1473 года, после нескольких лет междуцарствия,
ордосские и хэдунские 4) монголы поставили своим ханом
Мапьдагула, брата Тохта-буги, которому с первых же дней,
своего царствования пришлось вступить в борьбу с всесильным
в то время в Монголии родовым старшиной Молихаем и его
союзником, урянхайским князем Дологан-тайчжи. Выйдя из
этой борьбы победителем, Маньдагул успел установить на неко-
торое время единодержавие в Монголии; но время его правления
все же не обошлось без внутренних смут, которые закончились
только при Даян-хане в 1483 или даже в 1488 году со смертью
Ивмаил-тайчжи (И-са-ма), энергичного противника последнего,
правившего родами восточных монголов, кочевавших к западу
от урянхайцев.
Из последующих событий внутренней жизни монголов
приобретает особое значение бунт одного из правителей ордосцев
Ибура (Ибарай, Ибири)-тайчжи (ок. 1510 года). Ибура хотя
и убил ордосского наместника Улус-болода, одного из сыновей
Даян-хана, но был не в силах оказать серьезное сопротивление
этому могущественному монгольскому властителю и бежал со
своими приверженцами 5) на запад, к Куку-нору 6).
9 Ба-яо могут быть байоты (байты), хотя мы и не находим в настоя-
щее время остатков этого племени среди южных монголов.
2) Упоминается уже в „Юань-чао-ми-ши“.
3) Это племя упоминается неоднократно уже в „Юань--чао-ми-ши“.
4) Так называются у китайцев монголы, живущие в востоку от Ордоса.
5) Принадлежавшими преимущественно к поколению или племени
а-лу-ту-сы, т. е. ордос (см. Успенский, loc. cit).
6) Успенский, op. cit, стр. 157.
— 593 —
Монголы, явившиеся с Ибурой-тайчжи на Куку-нор, про-
явили себя там грабежами и насилиями. В очень короткое
время они опустошили всю страну между Хуан-хэ и уроч.
Гас, между городом Гань-чжоу и укреплением Сун-папь.
Впрочем, с их разбойничьей деятельностью мы отчасти уже
познакомились: это они положили конец существованию Аньдип-
ского и Цюйсяньского княжеств в 1512 году.
С легкой руки Ибуры-тайчжи на Куку-нор стали отовсюду
стекаться монголы, недовольные общим положением дел у себя
на родине; сам же Ибура недолго там оставался, и уже около
1530 года мы его снова видим кочующим близь Ордоса, в горах
Хэ-лань-шань *), где он и был убит ордосским князем Цзи-
нанем в 1533 году.
Несмотря на возникавшие время от времени беспорядки
в степи, восточные монголы к началу XVI столетия заметно
усилились. Это усиление прежде всего сказалось в целом ряде
опустошительных набегов, предпринимавшихся ими в пределы
Китая. Собственно говоря, со времени смерти Эсэня (1454 г.) по-
граничные китайские области в редкие годы не испытывали
нашествий кочевников; но эти нашествия, в особенности в пер-
вое время, имели скорее характер разбойничьих набегов; со вре-
мени же вступления на престол Даян-хана монголы стали
предпринимать уже более отдаленные и организованные походы
в Китай.
Особенно участились вторжения восточных монголов в север-
ные пределы Китая в последние 15—20 лет правления импе-
ратора Цзя-цзина (1522—1567 г.г.). В 1550 и 1567 годах мон-
голы, действовавшие обыкновенно в таких случаях порознь,
соединялись даже для совместного нападения на империю, при-
чем главные их силы доходили до Пекина. И хотя мир, заклю-
ченный в 1568 году с одним ив монгольских князей Алтан-
ханом [Ань-да китайских анналов * 2)], и обеспечил на некоторое
время спокойствие на границе, однако оно далеко не было
полным; со смертью же Алтан-хана, последовавшей в 1582 году,
9 В „Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 415, сказано: „горы Хэ-лань известны
у туземцев под именем Ала-шань“.
2) De Mailla, op. cit, X, стр. 318, пишет—Янь-да (Yenta). Царство-
вал с 1532 по 1582 год.
Том II.
38
— 594 —
когда децентрализация власти в Монголии достигла крайних
пределов, не проходило уже года, чтобы чахары и урянхайцы
не тревожили северо-восточных пределов империи. Так продол-
жалось до покорения восточных монголов маньчжурами, которые
предприняли свое сплошное передвижение на юг в 1633 году.
Впрочем, в тридцатых годах XVII столетия маньчжурами поко-
рены были далеко не все восточные монголы -1). Ордосцы и
халхасцы еще долго после того пользовались полной самостоя-
тельностью.
После удачных похождений Ибуры-тайчжи в области Куку-
нора страна эта стала пользоваться завидной славой у ордос-
ских монголов. В 1559 году как ею, так и сопредельной
с нею горной страной Амдо овладел вышеупомянутый хан
Алтай, который, посадив одного из своих сыновей на Куку-
норе 2), другого в Сун-пане, к югу от Хуан-хэ, в 1561 году
возвратился обратно в Ордос. Одновременно с Алтан-ханом
откочевали на запад и роды Чэчэнь-тайчжи, занявшие под
свои кочевья столь известные в истории „Ильмовые долины“
(Юй-гу).
В 1588 году в Сининской области впервые появились
бежавшие от турфанцев ойраты; будучи, однако, после несколь-
ких стычек с китайскими войсками отброшены к северу, они
поселились на северных склонах Нань-шаня 3). Для пояснения
этого факта мы должны еще раз вернуться к культурным стра-
нам Притяньшанья; предварительно, однако, чтобы подойти
к событиям, разыгравшимся как там, так и в Западной Мон-
голии, начиная с конца XVI века, нам необходимо ознакомиться
с внутренним состоянием Халхи в период времени, следовавший
за смертью Даян-хана, которую относят к 1543—1544 годам.
1) В 1634 году маньчжурский император Тай-цзун, желая возможно
более подорвать силы Китая, отправил свои войска на чахаров и разбил
на голову их хана Ликданя, последнего из монгольских ханов к югу от
Гобийской степи (А. Позднеев—„Монгольская летопись Эрдэнийн эрихэ“,
стр. 124; Горский—„Начало и первые дела Маньчжурского дома" в „Труд,
член. росс, духовн. миссии в Пекине", I, стр. 147 seqq); но к этим собы-
тиям нам еще придется вернуться в следующей главе.
2) Власть куку-норских монголов распространялась в это время и на
земли, лежавшие к западу от города Су-чжоу, т. е. на Чи-гинь, Хань-дун,
Ша-чжоу и др.
3) Успенский, op. cit, стр. 164.
— 595 —
Бату-Мбнкэ Даян-Сэцэн-хан был последним монгольским
монархом, об’единившим под своею властью всю территорию
Монголии, не исключая и земель, населенных ойратами ]). Он
не завещал, однако, единодержавия своим ближайшим преемни-
кам и, подчиняясь монгольской традиции, разделил Монголию
на уделы.
Северная Монголия, которая с этого времени получила
свое современное название—Халха * 2), отошла в удел его
младшего сына Гэрэсэнцзэ 3), который в свою очередь раз-
делил ее на уделы. В последующую эпоху, обнимающую сто-
летие и окутанную совершенным мраком, число княжеств
в Халхе, в большинстве управлявшихся вполне самостоятельно,
достигло такого количества, какого страна эта не знала за все
время своей исторической жизни, причем халхаские поколения,
по условиям родового быта дробившиеся на части, вынужден-
ные к неоднократным перемещениям и последующему слиянию
с неродственными им народными элементами, испытали такие
существенные изменения в своем составе, которые не могли
не повести к полной унификации этнографической картины
страны. Самые существенные вопросы, какие нам ставит исто-
рия Халхи, и среди них столь важный: при каких условиях
образовались в ней три ее ханства—Тушету-хан, Цэцэн-хан
и Дзасакту-хан, игравшие да и ныне продолжающие еще
трать видную роль в явлениях внутренней жизни халхасцев,
*) Заключаю это из того обстоятельства, что в состав войск Даян-
Сэцэн-хана входили и ойратские корпуса; см., напр., „ Алтан-тобчи"
стр. 191—192.
2) „Мэн-гу-ю-му-цзи", стр. 330, прим. 381.
Как политическое, название это едва-ли существовало раньше (см.
впрочем Санан-Сэцэн, op. cit, стр. 191); в качестве же географического
названия (наименование реки) оно упоминается уже в „Юань-чао-ми-ши“
(„Труды член. росс. дух. миссии в Пекине", IV, стр. 90).
3) Этот факт свидетельствует, что кочевье и ставка Даян-Сэцэн-хана
находились в северной Монголии; то же удостоверяет и „Шэн-у-цзи“ (см.
Васильев—„Приведение в покорность монголов при начале Дайцинской
династии", прил. к вып. III „Очерк, сев.-зап. Монг." Потанина, стр. 309),
где читаем: „В 15 колене от Тай-цзу (Чингис-хана) хан Даян-Сэцэн
поставил ставку в Хорине, и его потомство распространилось на юг и на
север от Ша-мо“.
38*
— 596 —
этот темный период оставляет без удовлетворительного ответа х),
как оставляет он пеоб’ясненными и причины переселения целых
племен и исчезновение целых народностей.
После смерти Даян-хана его старшие сыновья Туру-болот,
Барс-болот и Очир-болот перешли на юг и, основав свое место-
пребывание у Великой стены, сделались родоправителями поко-
лений, принадлежащих ныне цзасакам так называемых внутрен-
них монгольских хошунов* 2 3); что касается Гэрэсэнцзэ, то, остав-
шись у очага своего отца, он получил в удел следующие
13 племен, кочевавших в Северной Монголии 8): унэгэт 4 * * *),
9 „Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 56, 87 и 102, сообщает лишь следующую
фактическую сторону дела: Абатай, внук Гэрэсэнцзэ, сын Нунуху, по воз-
вращении из Тибета принял титул очир-бату-хана; сын его Эрихэй—
титул мэргэн-хана и внук Гомбо—тушету-хана. Титул цэцэн-Хана принял
внук Амин-дурала, Шолуй (Шолой). Дзасакту-ханом стал впервые назы-
ваться Субуди, правнук Ашихая, хотя уже его отец титуловался из ува-
жения своими приближенными ханом. Сын Субуди, Норбо, приняв престол,
стал, однако, титуловаться биширэлту-ханом. Возвратились ханы линии
Ашихая к титулу дзасакту-хана уже только в 1691 году, когда он и был
за ними навсегда утвержден.
2) А. Позднеев—„Монгольская летопись Эрдэнийн эрихэ", стр. 95.
Автор поясняет, что под именем монголов „внутренних хошунов" известны
монголы, в политическом отношении разделяющиеся на 49 княжеств
и кочующие от границ Халхи к югу вплоть до Великой стены. Название
„внутренних*, данное им маньчжурами еще в то время, когда их земли
только что вошли в границы вновь образованного Маньчжурского государ-
ства, в отличие от монголов, сохранявших тогда свою самостоятельность,
они удерживают и до настоящего времени, хотя теперь оно уже и потеряло
свой первоначальный смысл.
3) А. Позднеев, op. cit., стр. 96. Среди этих племен не имеется ни
одного, которое принадлежало-бы к числу племен калмыцкой группы. Рав-
ным образом отсутствуют такие племена, как баргу-буряты. Если первое
можно об’яснить тем обстоятельством, что к концу жизни Даян7хана его
власть уже не распространялась на ойратов, то относительно баргу-
бурят я даже не решаюсь высказать такого предположения. Это за-
ставляет меня думать, что приводимый ниже племенной список далеко не
полон.
4) Это племя не упоминается в других источниках, коими я мог
пользоваться. Судя по тому, что впоследствии оно отошло в удел Ашихая,
старшего сына Гэрэсэнцзэ, кочевавшего в Хангайских горах, следует думать,
что оно жило там же.
— 597 —
джалаир 1), басут 2), эрчжигэт 8), хэрэгут 4), хорлос 5),
Хорога 6), xypi-цохор 7), хухэйт 8), хатагин 9), тангут 10), сарта-
гул п) и урянхай 12). В свою очередь, следуя примеру отца,
J)	Племя, в век Чингис-хана отличавшееся многочисленностью и зани-
мавшее земли в бассейне р. Онона. Позднее оно, повидимому, успело про-
двинуться к западу и поселиться в Хангае, так как вместе с унэгэтами
перешло под управление Ашихая. Его отделы, ушедшие на запад, вошли,
между прочим, в узбекский союз (см. выше стр. 532) и составили один из
четырех основных родов Большой киргиз-казацкой орды.
2)	Басуты упоминаются Санан-Сэцэном (I. Schmidt, op. cit, стр. 207,
где говорится о басод-уйшинах); они кочевали в Хангайских горах, так
так отошли в удел Ноянтая.
3)	У Рашид эд-Дина („История монголов". „Введение", стр. 156)—
эльджигэн; принадлежало к числу коренных монгольских племен и кочевало
в Хангае.
4)	О кэргутах см. выше стр. 562. В „Алтан-тобчи", стр. 185, упоми-
нается также поколение эрэгут.
5)	У Рашида—хорлас; принадлежало к числу коренных монгольских
племен и кочевало, вероятно, в бассейне Орхона. Его части, ушедшие на
запад, вошли в состав узбекского союза.
6)	Кочевало в долине Керулюна; в других источниках не упоми-
нается.
7)	Может быть, ныне входит в состав сейма Джу-уда внутренних
монголов (см. т. III, гл. IV, этого сочинения); кочевало на землях Цэцэн-
хан’овского аймака.
8)	Входит ныне в состав Улан-цабского сейма внутренних монголов.
°) Принадлежит к числу коренных монгольских племен; части, ушед-
шие на запад, вошли в состав узбэкского союза, оставшиеся в Монголии
частью бежали в XVII веке в Забайкальскую область, где и осели (см.
„Материалы, собр. коммис. для исслед. землевлад. и землепольз. в Забай-
кальск. обл.“, 1898, VI, стр. 3).
10)	Тангуты, уведенные в качестве пленных в Монголию, образовали
там отдельную этническую группу, о чем свидетельствуют роды „тангут",
„тангыстут" и друг, среди халхасцев, в хошуне Ушин и др. Они кочевали,
повидимому, в Хангайских горах.
п) Под именем сартагол, сартагул или сартол у монголов времен
Чингис-хана были известны жители обоих Туркестанов. (см. Санаи-Сэцэн,
стр. 85, 111); пленные, уведенные в Монголию, вероятно, и образовали
там народность, получившую это название. Часть сартолов в XVII веке
бежала в Забайкальскую область, где и поселилась (см. „Материалы,
собр. ком. для исслед. землевлад. и зёмлепольз. в Забайкальск. обл.“, VI,
стр. 3), часть осталась жить в долине Цзабхан.
12) Здесь имеются в виду, очевидно, те урянхайцы, которые населяли
область Саянских гор. В дальнейшем они перешли под управление седьмого
— 598 —
он разделил их между своими семью сыновьями, которые и
являются родоначальниками всех халхаских князей, причем
линии Ашихая, Нунуху и Амин-дурала считаются среди них
главными, вероятно, потому, что князья, носившие эти имена,
были сыновьями первой законной жены Гэрэсэнцзэ; от них-то
и ведут свое происхождение нынешние хаиы Халхи.
Каковы были отношения старших князей Халхи к князьям
Южной Монголии, нам по недостатку исторических свиде-
тельств неизвестно; однако указание биографии цэцэн-ха-
пов 1), что халхасцы в прежние времена считались данни-
ками чахаров, заставляет предполагать, что в течение первых
двух-трех поколений халхаские правители признавали главен-
ство князей (ханов) Южной Монголии, как происходивших от
старших сыновей Даян-Сэцэн-хана, и в соответствии с этим
пе дерзали принимать ханского титула. Последний утвердил
фактическую автономию трех аймаков Халхи только после
того, как порвалась родственная связь между югом и севером
и у северных князей между собой. Остается, однако, невыяснен-
ным, в чем именно проявлялась та политическая связь между
хошунами (уделами), которая об’единяла их в каждом аймаке,
и какую роль в этом об’единении играла ханская власть;
существовала ли особая организация, которая обращала аймак
в политическое тело, или последнее держалось на моральной
основе, порожденной кровными узами хошунных властителей
п психологическими особенностями монгольской, расы, отличаю-
щейся врожденным чувством дисциплины. Проф. А. Позднеев
в цитированном выше сочинении2) приводит примеры, свиде-
тельствующие о награждении ханами родовых старшин и дол-
жностных лиц почетными титулами; не было ли это право общим
для всех хошунных правителей, с другой же стороны, пользо-
вался ли хан правом жаловать также и владетельных особ
своего аймака? Вообще же, имели-ли в до-маньчжурское время
хошунные князья какие-либо служебные отношения к ханам,
или же хан оставался только первым среди равных, предсе-
его сына Самубуйма (Отхон-нояна) (см. А. Позднеев—„Монгол, летоп. Эрдэ-
нийн эрихэ", стр. 96).
9 А. Позднеев, op. cit., стр. 98; „Мэн-гу-ю-му-цзи", стр. 87.
2) Стр. 99.
— 599 —
дателем сейма и выполнителем решений последнего *)? Все это
вопросы, которые остаются еще недостаточно выясненными,
как и центральный ив них: чем поддерживалось единство
аймака и в чем оно выражалось, а также входила ли в об’ем
представления об единстве и территория, или же границы
аймаков до закрепления их маньчжурами сохраняли подвиж-
ность в зависимости от требований кочевой жизни?
Хотя все эти вопросы и остаются без ответа, и многое во
внутреннем устройстве Халхи представляется нам еще темным,
тем не менее можно и сейчас уже отметить, что удельная
система, получившая в ней в рассматриваемую эпоху столь
значительное развитие, внесла в ее государственный организм:
полное расстройство, причем ближайшими следствиями этой
системы были: 1) распадение Халхи * 2) на множество мелких
почти автономных владений, приблизившихся по своим раз-
мерам к тем, какие имели до последнего времени в России
степные инородческие волости 3), 2) обеднение хошунных
князей и упадок их авторитета как глав правительства, и
3) слияние государственных интересов с крайне суженными
личными, сведение государственных задач до минимума, и как
следствие—взаимное отчуждение князей, утрата ими способ-
ности к солидарным действиям даже в случаях общепризнан-
ных государственных нужд и понижение уровня гражданских
чувств. Высшим мерилом государственной жизни служит общее
благо; этот принцип, всегда только прозябавший в степи, заглох
в ней окончательно, когда Халха перешла в описываемое нами
!) Сеймы хошунных князей получили верховное право распоряжения
внутренними делами аймака только в 1725 году (см. ниже гл. XI), т. е. уже
после подчинения Халхи маньчжурам; до того же времени в делах внутрен-
него управления аймаком ханская власть была, повидимому, неограниченной,
и коль скоро дело касалось интересов всего аймака хану принадлежало
право распоряжения действиями хошунных князей.
2) Сказанное в значительной мере относится и до остальной Монголии.
3) О том, как велики должны были быть монгольские хошуны в до-
маньчжурское время, дает некоторое понятие тот факт, что Тушету-
хан’овский аймак, например, насчитывающий в настоящее время 20 хошунов,
делился уже при Абагатае, т. е. в третьем колене, на 38 уделов, да и это
число далеко не было предельным. Впрочем, часть тогдашней его терри-
тории и населявшие ее монголы отошли впоследствии в состав Сайн-
ноин’овского аймака.
— 600 —
состояние, при котором народ, обессиленный разделом на мел-
кие части и вызванной им утратой родовых связей до полного
забвения родовых имен, перешел под ближайшее управление
лиц, имевших над ним абсолютную власть, т. е. стал в поло-
жение, близкое к крепостному. Все эти явления отрицательного
порядка вызвали падение Монголии в политическом, экономи-
ческом и моральном отношениях, сделав ее неспособной отстаи-
вать свою независимость.
XVI век должен быть отмечен в Халхе и как эпоха про-
никновения в страну ламаизма.
Господствующими религиозными учениями в Северной Мон-
голии в первой половине XVI века все еще оставались буддизм
и невытесненный им из низших слоев населения шаманизм;
но засим в Халху стали проникать и по бор ники „желтого
учения", проповедь которых увенчалась, повидимому, очень
быстрым успехом, так как уже в 1577 году *) халхаский князь
Абатай, сын Нунуху, ездил на свидание с далай-ламой в город
Куку-хото * 2) и, по возвращении оттуда с священными книгами,
предпринял постройку первого в Северной Монголии монастыря
Эрдэни-цзу на берегу р. Орхона 3). Естественно, что с построй-
кой этого монастыря, за которым стали быстро возводиться
другие, в Халхе началось прочное укоренение ламаизма, так
9 Этот год следует сопоставить с 1571 годом, когда Алтан-хан,
вслед за заключением мира с китайцами обратился в Пекин с ходатай-
ством о присылке ему тибетского монаха и священных буддийских книг
на тибетском языке, писанных золотыми буквами {Покотилов, op. cit,
стр. 199). Эта просьба свидетельствует, что во владения Алтан-хана тогда
проникли еще первые проблески нового вероучения — реформированного
буддизма, может быть, вместе с проповедью тех пленных тибетских монахов,
которые в 1566 году уведены были его внучатным племянником Хутуктай-
Сэцэном хун-тайчжи из Тибета (см. I. Schmidt, op. cit, стр. 213). В Халху
желтая вера едва-ли могла проникнуть раньше.
2) А. Позднеев, op. cit., стр. 106; idem—„Монголия и Монголы", I,
стр. 427; см., однако, „Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 56, где сказано, что Абатай
ездил на поклонение далай-ламе в Тибет.
3) В действительности, как пишет А. Позднеев—„Монголия и Мон-
голы", I, стр. 428, к его постройке приступлено было (если только тут
нет ошибки; ср. с последующим текстом) в 1586 году, причем, согласно
летописи „Эрдэнийн эрихэ", он был возведен на месте развалин того
города, который был построен Угэдэем и служил ему столицей, т. е. на
месте Кара-корума.
— 601 —
как монастыри создавали национальное духовенство и служили
национальным источником народного просвещения. Последую-
щему влиянию его на народную психику приписывается, между
прочим, падение воинственности у восточных монголов и при-
тупление их энергии. Еще известный политический деятель и
знаток Монголии китаец Ван-чун-гу писал в своем докладе
императору Лун-цину (1567—1573 г.г.): буддизм предписывает
воздержание от кровопролития, покаяние, добродетельное житие;
следует поэтому всемерно поощрять распространение этого
вероучения среди кочевников *). Тот ясе взгляд на буддизм,
но уже как на основную причину современной пассивности
халхаских монголов, переходящей даже у них „в совершенно
необ’яснимое тяготение к зависимости от других", высказывали
и некоторые европейские ученые * 2 3); по взгляд этот, поскольку
он приписывает буддизму главную роль в столь резком
изменении народной психики, кажется мне безусловно ошибоч-
ным. Не следует забывать, что буддизм получил распростра-
нение в Монгрлии еще в век Хубилая 8), и тем не менее при иных
социальных условиях чем те, которые создались в Монголии
с конца XVI столетия, население ее не потеряло ни своей воинст-
венности, ни энергии, что многократно в течение того же XVI века
испытывали на себе и соотечественники сановника Ван-чун-гу;
засим, реформированный буддизм проник одновременно как
к восточным монголам, так и к ойратам, но столь мало повлиял
на психику этих последних, что именно XVII и XVIII века
являются временем чрезвычайного под’ема их военной ини-
циативы и наибольшего проявления их военной мощи; нако-
нец, Галдан по воспитанию был монахом, что не помешало
ему с благословения далай-ламы взяться за меч; известный
9 Покотилов, op. cit., стр. 199.
2) См., например, то, что по сему поводу пишет проф. А. Позднеев
в „Образц. монг. народи, литер.", вып. I, стр 71—72, 138—146; цит. у арх.
Гурия—„Очерки по истор. распростр. христианства среди монг. племен",
I, стр. 153 seqq. Известно также, что ту же мысль высказал и император
Цянь-лун, которому приписывают следующие слова: „Монголы упали и
ослабели от ламского влияния" (см. арх. Палладий—„Дорожные заметки
на пути по Монголии в 1847 и 1859 г.г." в „Зап. И. Русск. Геогр.
Общ.", XXII, I, стр. 42).
3) См. выше. стр. 484.
— 602 —
воин конца шестидесятых и начала семидесятых годов прошлого
столетия Цаган-гэгэп был даже хубилганом; очевидно, не одна
религия, „проповедующая величайшее уважение к жизни",
повлияла на потерю восточными монголами их былых—воин-
ственности, предприимчивости и энергии, но и те новые, отме-
ченные выше, политические и социальные условия, которые
нашли особо благоприятную почву для своего развития в пас-
сивности монгольской расы, среди которой к тому времени
окончательно иссяк тот активный элемент, который разметала
по всему пространству Азии эпоха Чингис-хана ’).
0 распространением ламаизма в Западной Монголии тесно
связало имя Зая Пандиты, который известен не только как
ревностный проповедник этого вероучения, . по и как рефор-
матор ойратской письменности—этих двух важнейших в религи-
озно-нравственной жизни монголов начал.
Зая-Пандита родился в 1599 г. Хошоут по происхождению* 2),
он к 1640 году успел уже стяжать себе столь громкую извест-
ность в богословской среде, что как один из именитейших лиц
монгольского мира явился почетным участником собранного
в этом году монголо-ойратского сейма 3), где и был поставлен
выше всех нойонов и светских глав сейма наряду с Ипван-
Римбоче, первым наместником далай-ламы в Монголии. Убедив-
шись, что победа над черной верой в этой стране будет только
тогда обеспечена ламаизму, когда отношение к этому вероучению
народных масс станет сознательным, последнее же может быть до-
стигнуто не прежде перевода книг религиозного содержания с не-
понятного народу тибетского языка на родной монгольский, он
стал во главе тех лиц, которые отдались под его влиянием пере-
водческой деятельности, причем о размерах последней свиде-
тельствует уже тот факт, что перу одного лишь инициатора
этого дела, по словам его биографов, принадлежит до 150 сочи-
*) Ту же мысль о преувеличенной роли буддизма в потере монголами
их былой воинственности высказал вскользь Н. Веселовский в своей
рецензии на соч. Позднеева—„Монгольская летопись Эрдэнийн эрихэ"
(„Журн. Мин. Нар. Проев. ССХХХШ, отд. 2, стр. 251).
2) Он был приемным сыном хошоутского тайчжи Байбагуса. Его
краткий биографический очерк дает Голстунский в своей кн.—„Монголо-
ойратские законы 1640 г.“, etc., 1880.
3) Об этом сейме будет говориться ниже, в X гл.
— 603 —
нений и в том числе таких произведений ламайской литературы,
как „Алтая Герел“, „Бодимур“, „Чарья Аватара“ и проч. 1).
Перевод тибетских книг на калмыцкий язык встретил
большие затруднения в тех несовершенствах, какими отлича-
лась до него ойратская письменность. Это и побудило его прежде
всего реформировать эту последнюю.
В создании монгольского алфавита и в последующих рефор-
мах монгольской письменности принимали участие тибетцы—
Пагба-лама 2), Сакья Пандита, Чой-чжи Оцвар—ученые, чуж-
дые монголам по языку. Этим и об’ясняется крайне неопре-
деленный характер этого алфавита и тот важный его недоста-
ток, что в нем нет особых знаков для выражения долгих
гласных. Звуки эти обозначаются в письменности монголов
искусственно посредством двух слогов, вследствие чего монголь-
ское письмо и не передает речи так, как она слышится в устах
народа. Этот-то недостаток и решил устранить Зая-Пандита,
который в 1648 г. дал ойратам „ясные буквы“—„тедерха
узук“—новый алфавит, существующий у них и до настоящего
времени и вполне удовлетворительно передающий живую народ-
ную речь.
Последние двадцать лет своей жизни Зая Пандита провел
в странствованиях из хошуна в хошун, причем его глубокие
знания, приобретенные им в Тибете, его простая, по убедитель-
ная речь на родном монгольском языке обеспечили успех тому
делу, которому он себя посвятил,—распространению среди мон-
голов буддизма. Он скончался в 1662 г. в уроч. 1Пан, в Цай-
даме, па пути в Лхассу.
Эта мировая личность, пишет А. М. Позднеев, дала
свое имя всем последующим хубалганам монастыря Цзаин-
гэгэна подобно тому, как имя Даранаты неразлучно связано
в настоящее время с именем халхаского Чжебцзун-хутухты.
В обычных переписке и разговорах ученые халхасцы именуют
Цзаин-гэгэна титулом: „лик истолкователя веры, драгоценного
Зая-Папдита-хутухты“.
Внешние дела Хапхи в рассматриваемую эпоху ограничи-
*) Кроме переводов Зая Пандита оставил после себя не мало ори-
гинальных сочинений; их число восходит до 50.
2) См. выше гл. VIII, стр. 482.
— 604 —
ваются лишь частыми столкновениями с ойратами, причем
скудость имеющихся исторических материалов-, относящихся
к. этому времени, лишает меня возможности дать ясную картину
происходившего.
Удачнее других халхаских князей вел войну с ойратами
упоминавшийся уже выше Абатай-хан. После победы при
Кубкэр-гэрийн *) он даже подчинил их непосредственной
своей власти, поставив над ними наместника в лице своего
сына Субагатая * 2). Но эта победа халхасцев была, повидимому,
последним крупным успехом в их борьбе с западными монго-
лами. Воспользовавшись смертью Абатая, последовавшей
в 1586 году, ойраты восстали и убили Субагатая. Репрессией
со стороны халхасцев был, вероятно, известный поход Убаши-
хун-тайчжи 3), который монгольское предание 4) относит
к 1587 году, но он закончился их разгромом, и в дальнейшем
об их попытках усмирить ойратов нам уже ничего неизвестно.
Кроме халхаских монголов с ойратами воевали и южные
монголы. Санан-Сэцэн 5 б) упоминает о двух победоносных
походах: Алтан-хана, отнявшего в 1552 году у ойратов захва-
ченный ими город Кара-корум, и его внучатного племянника
Хутуктай-Сэцэн хун-тайчжи, достигшего в 1562 году р. Иртыша,
где он и нанес торгоутам полное поражение. Оба эти события
очень важны, ибо свидетельствуют, что халхасцы нуждались
в помощи южных монголов, чтобы сдержать напор ойратов,
которые, оставаясь без общего главы, все же сохраняли преж-
нюю связь между собой и, по словам калмыцкого предания
9 Неизвестное урочище. А. Позднеев („Монгол. лет. Эрдзнийн зрихз",
стр. 104) полагает, что это поражение ойратов имело место до 1577 года.
2) А. Позднеев, loc. cit.
3) Полное имя — Шолой Убаши-хун-тайчжи; он приходился внуком
Ашихаю, старшему сыну Гзрзсзнцзз. В его удел входили земли хотохойтов,
лежавшие вдоль северо-западной границы халхаских владений той же
эпохи. Где проходила эта граница, нам в точности неизвестно, но, вероятно,
она не слишком разнилась от современной. Хотохойты (хото-гайту) и ныне
еще занимают земли между озером Сангин-далай и рекой Тельгир-морин,
тогда-же жили смешанно с урянхайцами, правителем коих предание назы-
вает Сайн-Мачжика. (см. А. Позднеев, loc. cit.).
4) „История Убаши-хунтайджия и его войны с ойратами", пер. Г. Гом-
боева, в „Труд. вост. отд. И. Русск. Археол. Общ.", 1858, VI, стр. 213—224.
б) I. Schmidt,op. cit., стр. 211.
— 605 —
об Убаши-хун-тайши и его войне с ойратами, жили, „сомкнув-
шись в четырехугольнике, подобно ежам ощетинивши свои
иглы и подобно лютым зверям сверкая клыками“ 1).
1) Стр. 217. Я так понимаю перевод Гомбоева: „Четыре ойрата,
подобно клыкам лютых зверей и ежевым иглам, живут сомкнутыми в четыре-
угольник". Этот перевод почти без изменения приводит и А. Позднеев
в своем сочинении—„Образцы народной литературы монгольских племен",
вып. I, 1880, стр. 140.
ГЛАВА X.
Ойратский период.
(С 1370 до 1758 года).
(Продолжение).
Уйгурия умирала постепенно. 0 упадком политического
могущества Юаньской династии эта страна, тяготевшая всегда
к востоку, осталась без моральной опоры и материальной
защиты и в конце XIV века принуждена была склониться
перед джагатайскими ханами. Только округ Хами сохранил
верность Китаю *) и тем положил начало расчленению госу-
дарства. Возможно, однако, что как отпадение Хами, так и
последующие партикуляристские течения в Турфанской котло-
вине, приведшие к обособлению городов Турфана, Хо-чжоу и
Лукчуна, были лишь следствием насильственного присоеди-
нения Бишбалыка к Могулистану 2) и последующего низведения
идыкутов Уйгурии на степень правителей области.
История Турфана, как и остальных княжеств, на которые
распалась Уйгурия, до половины XV века представляется мало
интересной; но с этого времени политическое значение этого
J) Delamarre, op. cit., стр. 154; В. Успенский—„Несколько слов об
округе Хами" в „Изв. И. Русск. Геогр. Общ.", 1873, IX, стр. 3; Покотилов,
op. cit., стр. 43.
2) Так называлась территория, обнимавшая земли к северу от Тянь-
шаня и к западу от Уйгурии, центральный Тянь-шань и Восточный Тур-
кестан до городов Кучи и Хотана включительно, т. е. восточная часть
улуса Джагатаева.
Южная Джунгария с этого времени настолько тесно сливается с Могу-
листаном, что китайские историки времен династии Мин перестают уже
различать обе страны, давая им общее название Бишбалык (см. Bret-
schneider, op. cit., И, стр. 225).
— 607 —
владения быстро усиливается, что подтверждается и китайской
летописью: „В начале Минской династии, говорится в „Мин-
ши “ ]), Турфан, находясь между двумя сильными государствами—
Хотаном * 2) и Могулистаном, был слаб. Впоследствии же, с паде-
нием могущества этих двух соседей, он стал понемногу усили-
ваться и даже подчинил небольшие соседние княжества: Лю-
чэн (Лукчун) и Хо-чжоу“. Это китайское указание требует,
впрочем, значительных пояснений и исправлений, ибо Турфан
возвысился не сам по себе, а потому, что могулистанские ханы,
присоединив его к своим владениям в 1422 году 3), впослед-
ствии перенесли в него и свою резиденцию.
*) Покотилов, op. cit., стр. 98.
2) О границах Хотана времен династии Мин мы находим нижесле-
дующее указание в китайской географии: „Le pays de Ju-thian (Хотан) est
limitrophe a 1’orient de la forteresse de Khiou-sian (Цюй-сянь; см. выше
стр. 585), au nord de I-li-pa-li (Или-балык; так назывался иногда Могули-
стан), et du cote du nord-est de Sou-tcheou" (Ah. Rtmusat—„Histoire de la
ville de Khotan", стр. 103), иными словами, что он обнимал весь Восточный
Туркестан и даже земли Ша-чжоу’ского округа, чего в действительности,
как мы видели выше (стр. 584), не было. Вообще же вышеприведенное
китайское указание можно понять лишь таким образом, что вассал ханов
Могулистана, управлявший Восточным Туркестаном, имел свою резиденцию
в Хотане.
3) Бретшнейдер, op. cit., стр. 198. Quatremere („Notices et exraits des
manuscripts", etc., XIV, стр. 512) приводит выдержку из сообщений мусуль-
манского историка Хайдер-Рази, автора „Тарихи-Хайдери", о Турфане,
в которой говорится, что еще Хызр-ходжа присоединил к своим владениям
Турфан и Караджах, т. е., повидимому, Кара-ходжа, вассальные земли
Китая. В некотором противоречии с этим известием находится свидетель-
ство китайской истории, что в 1422 году Увейс, хан Могулистана, овладел
Турфаном и изгнал оттуда его владетеля Ингырча (In-ghi-rh-ch’a). Впрочем,
возможно допустить, что Хызр-ходжа удовольствовался лишь обложением
Турфана данью, Увейс же уничтожил и последние признаки самостоятель-
ности Турфана.
Считаю уместным исправить здесь ошибку Григорьева („Китайский
или Восточный Туркестан", стр. 323), который писал, что так как китай-
ские чиновники встретили послов Шахруха для составления списка их
свите в городе Кара-ходжа (т. е. Хо-чжоу), то приходится заключить, что
город этот в то время (т. е. в 1420 году) находился уже снова в зависи-
мости от Китая. Как я уже обяснил в одной из своих прежних работ
(„Историческое прошлое Бэй-шаня в связи с историей Средней Азии",
стр. 84), из слов Абд-зр-Реззака Самарканда, на которого ссылается Гри-
горьев, нельзя вывести подобного заключения: всего вероятнее, что посоль-
— 608 —
Мы оставили Могулистаи в тот момент его исторической
жизни, когда Хызр-ходжа, разбитый Тимуром, должен был при-
знать себя вассалом фиктивного правителя Джагатайского улуса
Сюргатмыш-хана J).
Он скончался в 1399 году, оставив после себя четырех
сыновей, не замедливших вступить в открытую борьбу между
собой из-за престола и власти.
Об отношениях Тимура к этим князьям нам ничего неиз-
вестно * 2), но он выразил живейшее удовольствие, когда узнал,
что его внук Мирва-Искендер, оскорбленный их высокомерием,
вторгся в пределы Восточного Туркестана и разграбил в нем
все города до Кучи на востоке и Хотана на юге.
Эта карательная экспедиция заставила князей смириться,
но смерть Тимура (в 1405 году) и последующие волнения
в созданной им империи не только вернули Могулистану его
былую самостоятельность, но и позволили старшему ив сыновей
Хызр-ходжи, Шама-джехану, в руках которого к тому времени,
повидимому, сосредоточилась вся власть в государстве 3), взле-
леять мечту об обратном завоевании Самарканда и восстано-
влении улуса Джагатаева в его прежних пределах. В этих
видах Шама-джехан вступил даже в сношения с нанкинским
двором, ища у него поддержки и помощи 4), но преждевремен-
ная его смерть (в 1408 году) положила конец этим планам,
ибо его преемник на престоле Могулистана, второй сын Хызр-
ходжи Мухаммед-хан очень скоро понял, что с об’единением
ство Шахруха было встречено китайцами не в г. Кара-ходжа, а в уроч.
Янчи, где как теперь проходит, так, вероятно, проходила и раньше восточ-
ная граница Турфанского округа.
9 См. выше стр. 547.
2) Бартольд—„Очерк истории Семиречья", стр. 75.
3) В показаниях о преемнике Хызр-ходжи мусульманские источники
расходятся с китайскими анналами, и тогда как последние совершенно
определенно указывают, что преемником Хызр-ходжи на престоле Могули-
стана был его старший сын Шама-джехан, некоторые мусульманские историки
о нем вовсе не упоминают (см. X. Elias and Е. D. Ross—„The Tarikh-i-
Rashidi", „Introduction", стр. 41—46), Абд-эр-Реззак же явно смешивает
двух братьев Шама-джехана и Шах-джехана („Notices et Extraits des
manuscrits", etc., XIV, стр. 156) и заставляет первого выступать в роли
действующего лица после 1408 года—года его смерти (loc. cit., стр 197
и 199).
4) Bretschneider, op. cit., II, стр. 239.
— 609 —
в твердых руках Шахруха J) власти над огромной террито-
рией Средней Азии от Каспийского моря до Памира и от
Тянь-шаня до р. Инда благоприятный момент для овладения
Мавераннагром миновал безвозвратно. В соответствии с этим
он резко изменил свою политику, отозвал из Ташкента войска,
посланные для поддержки эмира Худайдада еще в то время,
когда тот владел Самаркандом и держал в плену свергнутого
им с престола Халиль-султана, и в видах предотвращения под-
9 После смерти Тимура его государство распалось: самаркандским
престолом овладел его внук Халиль, сын Миран-шаха; Шахрух удержал
за собой Хорасан, Герат, Сеистан и Мазандеран; Пир-Мухаммед, сын
старшего сына Тимура, Джехангира, остался княжить в Тохарестане
и Кабулистане; Омар, сын Миран-шаха, прогнав отца и заключив под
стражу своего брата Абу-бекра, окончательно прибрал к рукам Азер-
бейджан, Закавказье и земли бассейнов Тигра и Евфрата; наконец, сын
Омар-шейха, второго сына Тимура, Пир-Мухаммед закрепил за собой
Шираз, Испаган и Иезд, где остались правителями его братья Искендер
и Рустем. Главнейшие события, способствовавшие об’единению под властью
Шахруха большей части этих земель, заключаются в следующем.
Абу-бекр успел вскоре бежать из под стражи; собрав значительные
силы, он овладел Тавризом и заставил Омара отступить сначала в Марагу,
а затем в Испаган под защиту сыновей Омар-шейха; но последние были
также разбиты, и Испаган осажден. Дальнейшим, однако, успехам Абу-бекра
положило предел восстание в Азербейджане и переход Тавриза в руки
мятежных змиров. Абу-бекр принужден был бросить осаду Испагана и вер-
нуться на север.
Одновременно с этими событиями в западной Персии не менее серьез-
ные вооруженные столкновения произошли и в бассейне Аму-дарьи и
восточном Иране, где открылись военные действия между Хал ил ь-сул таном
и Пир-Мухаммедом, сыном Джехангира, который, согласно воле Тимура,
должен был занять Самаркандский престол. Эта борьба усложнилась дей-
ствиями внука сестры Тимура Султана Хусейна-мирзы, который, будучи
послан Халилем против Пир-Мухаммеда, двинул вверенные ему войска не
на юг, в Тохарестан, а на Самарканд, расчитывая врасплох овладеть этим
городом и престолом. Этому вероломному плану не суждено было, однако,
осуществиться, так как эмиры отказались перейти на его сторону. -Хусейн
вынужден был бежать к Шахруху, но был этим последним предан суду и
казнен. Между тем Пир-Мухаммед был разбит Халилем и вернулся в свою
резиденцию—город Балх. Почти одновременно против Шахруха подняли
оружие сильнейшие из его эмиров - Сеид-ходжа и правитель Мазандерана
Пир-падишах, и восстал горный округ Гур. Щахрух подавил оба эти вос-
стания, после чего вверил управление Мазандераном, Астрабадом и Гур-
ганом (Джурджаном) Омару, бежавшему к нему из западной Персии, где
не только он, но и Абу-бекр не в силах был справиться с новой полити-
Том 11.	39
— 610 —
готовлявшегося Шахрухом похода на Мо1улистан решился даже
на предательство, поразившее всех своей неожиданностью
его брат Шах-джехан, предводительствовавший авангардом
вспомогательного корпуса, схватил Худайдада, казнил его и
переслал его голову в лагерь Шахруха. До своей кончины,
ческой силой—Кара-Юсуфом, вождем племени „черных баранов", который
очень быстро овладел Азербейджаном и частью Ирака. Но Омар не оправ-
дал его доверия. Тяготясь ролью вассала, он решил оружием добиться
самостоятельности и с значительными силами вступил в Хорасан. Армия,
на которую он так расчитывал, сложила, однако, оружие, при первой же
встрече с войсками Шахруха. Вынужденный бежать, он был ранен, закован
в цепи и в таком виде доставлен в лагерь Шахруха, где вскоре скончался,
несмотря на установленный за ним самый тщательный медицинский уход.
Столь же быстро покончил Шахрух и с другим своим противником, который
стал ему угрожать со стороны Балха. Там в это время правил эмир Пир-
Али-Таз, который, убив Пир-Мухаммеда, мог надеяться удержаться у власти
только при условии поражения войск Шахруха. Он не решился, однако,
довести дело до открытого столкновения со своим могущественным соседом
и бежал в Бадахшан при первом же известии о переходе армией Шахруха
западной границы Тохарестана. Засим он был убит своими же офицерами,
которые, видя неудачу всех последующих его выступлений против Шахруха,
постановили покинуть его знамена.
Шахрух вступил в город Балх в 1408 году, в следующем же году
в Мавераннагре разыгрались события, которые отдали в его руки и быв-
шую столицу Тимура. Халиль-султан оказался пленником одного из своих
эмиров—Худайдада, который не расчитал, однако, своих сил и должен был
покинуть Самарканд при известии о подходе войск Шахруха к городу Кешу
(Шахрисябзу). Самарканд встретил Шахруха как своего законного государя,
следствием же сего было включение всего Мавераннагра в состав земель
его государства (подробнее все эти события изложены Абд-эр-Реззаком в его
„Matla assaadei'n ou-madjma albahrein" в „Notices et extraits des manuscrits",
etc., XIV).
Для того, чтобы более не возвращаться к империи Шахруха, я здесь
замечу, что в ее границы вошли: до 1415 года—Хорезм (Абд-эр-Реззак, ор.
cit., стр. 229; в виду фактов, приведенных этим историком, отпадает заме-
чание Н. В. Хапыкова, высказанное им в „Дополн." к „Ирану" К. Риттера,
стр. 623, что потомки Тимура не пробовали утвердиться в этой стране,
подтвержденное и Н. Веселовским—„Очерк истор.-геогр. свед. о Хивинск.
ханстве", стр. 87), Ирак-Аджеми, Фарс и Нуристан, в 1416 году—Кирман
и, наконец, после трех войн (в 1419—1421, в 1426 и в 1435—1437 годах)
с Кара Юсуфом и его сыном Искендером—Азербейджан, Курдистан и часть
Армении, управление коими сохранил, однако, за собой на правах вас-
сала другой сын Кара-Юсуфа, Джехан-шах, правитель Багдада.
!) Абд-эр-Реззак, op. cit., стр. 155—156.
- 611 —
последовавшей в .1415 году J), Мухаммед-хан держался, однако,
по отношению к Шахруху неискренней политики и даже
дважды пытался, хотя и крайне нерешительно, поддержать
мятежных эмиров2). Мухаммед-Хайдер 3) хвалит его за
его внутреннюю политику и заботы о распространении ислама
среди кочевников, но что время его правления не было эпохой
расцвета государственной мощи Могулистана, это явствует из
факта захвата князем Эмиреком Ахмедом власти г, Кашгаре,
притом настолько полной, что его министру оказалось возмож-
ным осуществить передачу этой провинции Улугбеку, сыну
Шахруха, тогда наместнику в Мавераннагре 4). Впрочем, это
событие произошло в 1416 году, когда престол Могулистана
занимал уже Накпг-джехан, сын Шама-джехана 5).
Этот хан, о котором не дошло до нас никаких сведений,
был убит в 14.18 году Вейс-ханом, сыном Шир-Али и внуком
Мухаммед-хана, который должен был, однако, уступить престол
своему дяде Шир-Мухаммеду, сыну Шах-джехана, правившему
страной безраздельно лишь с .1421 по .1425 год, когда его
смерть °) расчистила, наконец, дорогу к власти энергичному и
мужественному Вейс (Увейс)-хану. Утвердившись в восточной
части Могулистапа (Виптбалыке) в 1418 году, этот князь
в течение трех лет поддерживал успешную борьбу с Шир-
Мухаммедом 7), но в то же время неизменно терпел пораженшг
’) Абд-эр-Реззак, op. cit., стр. 277.
2)	Шейх-Нур-ад-Дина, когда части посланных им вспомогательных
войск переходили даже границу Мавераннагра (Абд-эр-Реззак, op. cit.,
стр. 197, 199—200), и Эмирек-Ахмеда-мирзу (Абд-эр-Реззак, op. cit., стр. 248),
•который, будучи изгнан из Андижана, нашел сначала опору в Кашгаре,
а затем сумел всецело подчинить его своей власти.
3)	N. Elias and Е. ]). Poss—„The Tarikh-i-Rashidi“, стр. 57—58.
4)	Абд-эр-Реззак, op. cit., стр. 296.
5)	Так—согласно Абд-эр-Реззаку, ibid., и китайским анналам; Мухам-
мед-Хайдер же, op. cit., стр. 57, называет его братом Мухаммед-хана. Вме-
сте с тем этот историк, loc. cit., стр. 60, считает преемником Мухаммед-
хана не Накш-джехана, а его сына Шир-Али.
(i) Он умер естественной смертью (A. Elias and Е. D. Ross,- op. cit.,
стр. 65). Незадолго до своей кончины ему довелось защищать Могулистан
от войск Улуг-бека, который требовал его покорности. В этом походе Улуг-
бек доходил до Юлдуса.
7) В 1420 году после одного из столкновений с Вейс-ханом Шир-
Мухаммед вынужден был даже бежать в Самарканд.
39*
— 612
при всех своих столкновениях с ойратами, во главе которых
стоял тогда не менее энергичный правитель Тогон-тайчжи J).
В 1422 году, вытесненный, повидимому, Шир-Мухаммедом из
Южной Джунгарии, он с своими приверженцами вторгся в Тур-
фанскую котловину и овладел Турфаном, в окрестпостех кото-
рого и поселился * 2 3 * * * *), но засим, получив престол Могулистана,
перенес свою резиденцию на запад, в долину Или. Он погиб
совершенно случайно в 1428 году на берегу оз. Иссык-куля
при столкновении с эмиром Сатук-хапом 8). Последний не мог,
однако, утвердиться в Могулистане и вскоре затем был убит
в Кашгаре.
Появление на исторической сцене Сатук-хапа было лишь
одним из проявлений той анархии, которая давно уже раз’едала
Могулистап. После смерти Вейс-хана, который сумел па неко-
9 Мухаммед-Хайдер („The Tarikh-i-Rashidi“, стр. 67) пишет, что из
61 столкновения с ойратами Вейс-хан только в одном случае вышел побе-
дителем. Не говоря. уже о том, что при таком поразительном неуспехе
Вейс-хан был-бы не в состоянии держаться в Бишбалыке, сама по себе
цифра 61 при сопоставлении с десятилетним периодом (1418—1428) боевой
деятельности Вейс-хана должна возбуждать большие сомнения. К тому же
Мухаммед-Хайдер, называя боевым противником Вейс-хана Эсэня, допустил
большую хронологическую ошибку: Эсэнь родился в 1417 году (/. Schmidt,
op. cit, стр. 153) и к моменту возникновения вооруженных столкновений
между ойратами и могулами не выходил еще из пеленок.
2) Покотилов, op. cit., стр. 97—98, извлекает из „Мин-ши" указание,
что турфанский князь Ингырча, изгнанный Вейс-ханом из Турфана, вскоре
же при помощи китайцев вернул утраченное владение. Если вмешательство
китайцев в отношения между Вейс-ханом и князем Ингырча и имело
место, то могло носить лишь дипломатический характер, а засим пребы-
вание Вейс-хана в Турфане было достаточно продолжительным, так как
с его именем связывается устройство новых карысных систем (о том, что
такое „карыс“ см. Грум-Гржимайло — „Описание пут. в Зап. Кит.", I,
стр. 327 и след.; Цимбаленко—„Кяризы Закаспийской обл“., изд. Мин. Земл.
и Госуд. Имущ., 1896), значительно увеличивших посевную площадь тур-
фанских земель.
3) N. Elias and Е. D. Ross, op. cit., стр. 72. Он похоронен в уроч.
Боробогосун Мазар, в 50 верстах к востоку от Кульчжи, за р. Боробого-
сун или Мазар (Д. Федоров—„Опыт военно-статистического описания Илий-
ского края", I, стр. 17; цитир. в примеч. Вл. Котвича к перев. труду
Дьякова—„Воспоминания илийского сибинца о дунганско-таранчинском вос-
стании в Илийском крае" в „Зап. вост. отд. Русск. Археол. Общ.", 1908,
XVIII, стр. 274).
- 613 —
торое время приостановить ее развитие, она получила новую
пищу в том положении вещей, которое создалось у трона,
законными претендентами на который явились оба несовер-
шеннолетних сына Вейс-хана—Юнус и Эсэнь-бука (Иса-буга).
Оба оказались игрушкой в руках честолюбцев, которые вели
вооруженную борьбу между собой до 1434 года, когда окон-
чательно восторжествовала партия Эсэнь-буки, и Юнус бежал
в Мавераннагр к Улуг-беку *).
Какие события внешней жизни сопровождали правление
Эсэнь-буки, в точности нам неизвестно. Надо думать, однако,
что возникшая при Вейс-хане, борьба с ойратами не прекра-
щалась и при его преемнике. Это можно заключить хотя-бы
из того факта, что между 1452 и 1455 годами Уз-Тимур-тай-
чжи * 2), предводительствуя ойратами, прошел ле только Могу-
листап и Четэ 3), но и вторгся в пределы Кипчакского царства,
откуда, повернув к югу, долиной Сыр-дарьи достиг пределов Маве-
раннагра и, опустошив Ташкент и северную часть этой страны,
вернулся назад в Западную Монголию 4). В 1456 году Эсэнь-
9 Улуг-бек, не находя удобным пребывание его близь границ Могу-
листана, выслал его в Персию, где он некоторое время и прожил при
дворе Джехан-шаха, а засим переведен был в Шираз (см. Pavet de Cour-
tellle—„Memoires de Baber*, I, стр. 19—20).
2) Уз-Тимур, вероятно, был известен китайцам под именем А-ши-
Тимура. Он приходился внуком Эсэню-тайчжи (см. Bretschneider, op. cit,
II, стр. 166) и был послан на запад этим последним.
3) Под именем Четэ, Четэиского улуса, была известна северо-запад-
ная часть улуса Джагатаева. Дгшмь и некоторые другие орьенталисты
производят это имя от прежде обитавшего здесь народа 'Еда, юэчжи (см.
Bretschneider, op. cit., II, стр. 225). Эта гипотеза кажется Григорьеву („Вост,
или Кит. Туркест.", стр. 314) вероятной. По китайским известиям в V веке
к северу от Полоны (Ферганы) существовало владение Чжешэ (Иакинф—
„Собр. свед. о нар., обит, в Средн. Аз. в древ. врем.“, III, стр. 138); это—
Ташкент. Следует также заметить, что некоторые мусульманские историки
употребляют термин Четэ в качестве синонима Могулистана. Совершенно
новое толкование этому географическому наименованию дает L. Cahun
(„Introduction & 1’histoire de 1’Asie", стр. 44): „Les Tures 1’a.ppelaient d’un
nom commun & leur langue et & celle des Mongols: tchdtd, „la frontiere,
les Marches". C’6tait la, que les anciens Tures, et leurs prddecesseurs, les
Tie-le, et les pr6d6cesseurs des Tie-le, connus ou anonymes, faisaient sejour
pour rdposer leurs chevaux, reprer.aient haleine avant de risquer le passage
du Yaxartes", etc.
4) Howorth—„History of the Mongols from the 9th to the 19th century",
II, стр. 688.
— 614 —
бука вторгся в Фергану, в отместку за что тогдашний правитель
Самарканда султан Абу-Ссид, внук Миран-шаха, вызвал Юнуса
из Персии и, поставив его во главе своих войск, отправил
в Могулистан против брата. Юнус взял Кашгар, но при Аксу
потерпел полное поражение и с трудом отступил в Фергану,
где и поселился в ожидании более благоприятного момента
для осуществления своих властолюбивых стремлений ’).
Эсзнь-бука скончался в 1462 году 2). Ему наследовал его
сын Дост-Мухаммед 3), который умер в 1468 году, оставив
после себя малолетнего сына Кепека. Престол перешел к Юнусу,
первой заботой которого было удалить Кепека в Турфан, где
вскоре затем он и был умерщвлен.
') В Джитыкенте, который A. Elias („The Tarikh-i-Rashidi“, стр. 87)
помещает на крайней западной границе Могулистана; всего вероятнее,
однако, что он находился близь города Намангана, на месте современного
селения Джиты-капа.
2) Вельяминов-Зернов — „Исследование о Касимовских царях и царе-
вичах", II, в „Труд. вост. отд. И. Русск. Археол. Общ.", 1864, X, стр. 139,
ссылаясь на Мухаммед Хайдера, дает года правления Эсэнь-буки —
144'77—146’/2.
:!) Бартольд („Очерк истории Семиречья”, стр. 81) пишет: „После
смерти Эсэнь-буки западная часть Могулистана (до города Аксу) перешла
в руки Юнуса". У Ст. Лзп-ПулЯ („Мусульм. династии", стр. 300) также
сказано, что Дост-Мухаммед наследовал власть отца только в Аксу и Тур-
фане. Между тем, подобный вывод едва-ли верен. У Мухаммеда-Хайдера
(„The Tarikh-i-Rashidi,“ стр. 90) говорится по этому поводу: Когда Эсэнь-
бука скончался, то падишахом стал Дост-Мухаммед. На его сторону пере-
шел Мухаммед-Хайдер-мирза (наследный эмир кашгарский), находившийся
же с последним в враждебных отношениях Саниз (Сабиз?)-мирза примкнул
к Юнусу. Неоднократные попытки последнего укрепиться в Кашгаре не
имели успеха. Bretschneider, op. cit., II, стр. 234, кратко резюмирует отно-
сящееся к Юнусу в следующих словах: на его сторону перешли многие
роды (кочевников), но действительно могущественным он стал только после
смерти Дост-Мухаммеда. Что владения Дост-Мухаммеда не ограничивались
Аксу и Турфаном, но распространялись по меньшей мере на весь Восточ-
ный Туркестан, это видно, между прочим, и из предпринимавшегося им
похода на город Яркенд, где заперлись сыновья эмира Сабиза—Омар и Абу-
Бекр („Notices et extraits des manuscrits", etc., XIV, стр. 482). Из выше-
изложенного, мне кажется, нельзя не вывести заключения, что после смерти
Эсэнь-буки Могулистан не подвергся официальному разделу, и что его
действительным главой оставался Дост-Мухаммед, хотя Юнус и приобрел
в нем значение как глава мятежных элементов.
— 615 —
В 1472 году в продели Могулистана вторглись ойраты,
которые нанесли Юнусу жестокое поражение при реке Или и
преследовали остатки его армии до р. Сыр-дарьи. Юнус нашел
убежище у правителя Ташкента и вернулся назад лишь после
того, как ойраты покинули его земли.
Если верно, что ташкентский правитель держал Юнуса
у себя в плену, и что из этого плена последний был освобо-
жден одним из могулистапских эмиров, то уже один этот факт
в достаточной мере рисует тогдашнее хаотическое состояние
Могулистана. Авторитет центральной власти, стоявшей весьма
невысоко и при предшественниках Юнуса, когда эмиры пра-
вили своими областями совершенно самостоятельно *), теперь
пал окончательно, и если Могулистап и держался еще в своих
границах, то лишь потому, что вся Средняя Азия переживала
в то время сходное состояние государственного маразма, при-
чем этот недуг захватил даже кочевые владения, которые за
немногими исключениями проявляли себя лишь набегами, не
преследовавшими иных целей, кроме грабительских. Такое
внутреннее состояние государств Средней Азии давало широ-
кий простор честолюбцам, и Могулистан не составил в этом
отношении исключения. В Восточном Туркестане явился пред-
приимчивый, одаренный военными способностями, правитель,
эмир Абу-Векр, который восстал против своего дяди, наслед-
ного эмира кашгарского Мухаммед-Хайдера-мирзы 2), и, нанеся
как ему, так и Юнусу, ряд поражений, об’явил себя в 1480 году
независимым владельцем Алтышара 3). Значительную долю
') Со слов Мухаммеда-Хайдера Бартолъд в своем „Отчете о поездке
в Среднюю Азию с научной целью", стр. 42, 49, пишет: „Во время смут,
возникших в Могулистане в половине XV века, некоторые эмиры факти-
чески сделались независимыми владетелями и в разных местах, построили
себе крепости, откуда предпринимали грабительские набеги. Из них один,
Мир-Мухаммед-шах, поселился в уроч. Атбаши, другой, Мир-Керим-берди,
„со стороны Андижана и Ферганы, в пределах Могулистана, в местности
Алабуга, на вершине холма построил крепость и стал совершать набеги
на Андижан"... (наконец), эмиром Хакк-берди-Бекичеком была построена
крепость в местности Койсуй, на острове среди Исык-куля, причем эмир
поместил там свое семейство, чтобы обезопасить его от калмыков, а сам
стал производить набеги на Туркестан и Сайрам.
2) Его родословную читатель найдет в „Notices et extraits des manu-
scrits“, etc., XIV, стр. 480—481.
3) „Notices et extraits des manuscrits", etc., XIV, crp. 482 seqq.
— 616 —
самостоятельности, если только не суверенные права, присвоил
себе также и властитель другой части Могулистана, турфанский
султан Али, ни границы той территории, правителем которой
он состоял, пи родословная которого нам неизвестны J).
С Турфаном имя его связывается уже с 1469 года * 2), что
указывает на то, что он захватил власть в этом округе непо-
средственно после насильственной смерти Кепека3). Об его
претензиях, не совмещавшихся с скромной долей, мелкого вас-
сала, каким он был в действительности, свидетельствуют как
присвоение им титула „султан", так и характер его дипломати-
ческих сношений с пекинским двором, в которых он проявил
требовательность, граничившую с дерзостью; так, его послы
настаивали па выдаче им таких предметов в качестве даров
их господину, которые, как, например, шитое драконами платье,
являлись по китайским понятиям аттрибутами императорского
9 В „Тарихи-Рашиди" вовсе не говорится о турфанском султане
Али, может быть, потому, что автор этого исторического труда вообще
отвел очень мало места Уйгуристану и касался его дел лишь в связи
с событиями, разыгрывавшимися в Кашгарии и западном Могулистане.
Вся деятельность султана Али была направлена на восток, и таким обра-
зом, он мог легко остаться вне поля зрения Мухаммеда-Хайдера. Этого,
однако, повидимому, не хотел допустить N. Elias, который на стр. 104
своего „Введения" к „Тарихи-Рашиди" старается согласовать китайские
известия о султане Али с тем, что известно нам о властителях Могули-
стана той же эпохи из „Тарихи-Рашиди". Конечно, из такого сопоставле-
ния ничего не выходит. 1469 год отвечает времени, когда в Турфане еще
княжил Кепек, но так как китайцы называют Ахмед-султана сыном Али-
султана, то, по мнению N. Elias, приходится думать, что под этим именем
был им известен Юнус. Странно, однако, что N. Elias не задал себе вопроса,
почему Мухаммед-Хайдер, говоря так долго об Юнусе, ни слова не упомянул
об его сношениях с пекинским двором и еще более о таких важных собы-
тиях, как завоевание Хамийского княжества и последующее поражение
ойратов. Не сходятся и года смерти: Али султан скончался в 1478 году,
а Юнус в 1487 году.
2) Покотилов, op. cit., стр. 125; Bretschneider, op. cit., II, стр. 195.
3) Указание „Мин~ши“, что правителем Турфана в 1469 году был
Али-султан, находится в явном противоречии с сообщаемой Бартольдом
(„Очерк истории Семиречья", стр. 81) версией о четырехлетием правлении
Кебека в Турфане. Кебек был, вероятно, убит вскоре же по прибытии
в этот город, т. е. в 1468 году или в начале 1469 года. Ср. Bretschneider,
op. cit., II, стр. 234.
— 617 —
достоинства J). При таком честолюбии вполне естественно, что
Али-султан должен был чувствовать себя очень тесно в пре-
делах Турфапского округа даже в том случае, если его власть
распространялась и на соседние города—Хо-чжоу, Лукчуп и
Бишбалык. События в Хами позволили ему вмешаться в дела
этого княжества и в полной мере проявить свои завоеватель-
ные стремления.
Хами переживал бурную эпоху: прямая линия правивших
в оазисе Чингисидов пресеклась, и это обстоятельство ие
замедлило вызвать в стране крупные беспорядки, которые
вскоре и довели ее до полного истощения сил и невозможности
противостоять грабительским набегам кочевников. Наконец,
перевес получил некий Ба-та-му-эрр, и хапыпа Ну-вэпь-да-
ши-ли, мать покойного князя, державшая сторону апьдинского
князя 2), другого претендента на хамийский престол, должна
была временно удалиться в Ку-юй 3). Событие это следует
отнести к концу шестидесятых годов XV столетия, а в 1472 году,
вследствие смерти князя Ба-та-му-эрр, в Хами вновь возникли
междоусобия.
!) Покотилов, ibid.
2) О владении Ань-дин см. выше стр. 584—585.
3) О местоположении Ку-юй мы имеем следующие сведения. Архим.
Палладий в своем, письме к А. Е. Влангали („Изв. И. Русск. Геогр. Общ.“,
1873, IX, стр. 304—306) об этом городе пишет: „Когда хамильцы были
теснимы от турфаньских султанов, минское правительство построило для
них особый город в 400 ли от Су-чжоу, на пути к Хами, где и поселило
их. Этот город известен в китайской истории под именем Ку-юй-чэн, но
сами туземцы называли его Далту неизвестно на каком языке. Через
несколько времени турфаньцы двинулись на Ку-юй и поселенцы его бежали
в Гань-су". Засим у В. Успенскою („Страна Кукэ-нор или Цин-хай",
стр. 87) мы находим следующее указание на его былое местоположение:
„Река Су-лэ-хэ (Будунгир) протекает мимо Гу-юй-чэна (Ку-юй-чэна), осно-
ванного при Минской династии и называемого инородцами Дариту верхним
в отличие от Дариту нижнего или восточного, на месте коего основан
Юй-мынь-сянь; эти два Дариту отстоят один от другого на 250 ли“.
У верхнего Дариту „река Су-лэ-хэ сливается с западным своим истоком,
называемым Чан-ма-хэ, вытекающим из гор того же имени". Это последнее
название и поныне сохранилось за оазисом, лежащим при слиянии помя-
нутых рек (см. Козлов—„Отчетн. письмо" в „Изв. И. Русск. Геогр. Общ.",
1895, XXXI, стр. 441). У Delamarre, op. cit, стр. 361, 380, 415, тот же
город назван Ку-гу (Khou-kou).
— 6.18 —
Этим-то моментом, но словам китайской летописи, и решил
воспользоваться Али-султаи. Как и следовало ожидать, в Хами
од не встретил серьезного сопротивления, но, присоединив его
к своим владениям, ои сразу же поставил себя в неприязненные
отношения к Пекинскому двору, считавшему хамийского князя
в числе вассалов Китая. Впрочем китайское правительство ие
обнаружило особого желания с оружием в руках выступить
па защиту своих попранных прав. Это видно, между прочим,
из того обстоятельства, что сперва оно пыталось натравить па
турфанского султана ханьдунцев п чигиньцев !), и только тогда
уже, когда этот план совершенно не удался, оно решилось, нако-
нец, снарядить экспедицию против Турфана. Но иоход этот ничем
пе окончился; экспедиционный отряд, составленный из всякого
сброда, разошелся, пе дойдя даже до Булунгира. Между тем
легко доставшаяся Али победа над хамийцами возбудила в нем
жажду к новым завоеваниям. Он напал на ойратов, разбил их
и, полонив до 10,000 человек, вернулся обратно. В 1478 году
он скончался, а с ним вместе закончилось и кратковременное
существование Турфана как независимого владения.
Принятие титула „султан" несомненно указывает на то,
что Али, подобно Абу-Бекру, порвал свои вассальные отноше-
ния к ханам Могулистана. Как реагировал на это Юнус, нам
неизвестно, но отпадение Уйгурии и Алтышара, может быть,
об’яспяет нам, почему вся дальнейшая его политическая дея-
тельность переместилась на западную окраину государства, где
он имел твердую опору в испытанной преданности кочевников.
Здесь он имел даже успех и, вмешавшись в междоусобную
войну между Ахмедом-мирзой и Омар-шейхом, сыновьями Абу-
Сеида * 2), присоединил к своим владениям в 1482 году Сайрам,
а затем в 1485 году и Ташкент.
2) О княжествах Хань-дун и Чи-гинь см. выше стр. 583.
2) Шахрух. скончался в 1447 году, оставив престол своему сыну
Улуг-беку, который был убит в 1449 году, после чего государство распа-
лось. После кратковременных царствований сыновей Улуг-бека—Абд-ал-
Лятифа и Абдаллаха Мавераннагром в 1451 году овладел Абу-Сеид, внук
Миран-шаха. Этому энергичному правителю удалось в период времени
с 1458 по 1468 год восстановить империю Шахруха, хотя и далеко не
в прежних ее размерах; но в 1468 году с его смертью в плену у Узун-
Хасана, вождя племени Ак-Коюнлы (Белых баранов), она вновь распалась
- 619 -
Он умер в 1487 году. Но еще при его жизни то, что
составляло тогда его государство, распалось на части, ибо
восточная его половина, в состав которой, невидимому, уже
снова вошла Уйгурия, признала своим государем его младшего
сына Ахмеда. Впрочем этот последний, не стремясь к само-
стоятельности, до кончины отца не переставал относиться к нему
как к главе государства, а засим легко подчинился и. своему
старшему брату Махмуду, наследовавшему вместе с титулом
хана Ташкент и остальные земли Могулистана.
Ахмед-хан был воином по натуре. Крепкого телосложения,
суровый и энергичный, он за свои беспрерывные войны, кото-
рые ему пришлось вести, между прочим, также и против
ойратов, разбитых им во многих боях ]), получил от последних
прозвище Алачи-хан, Кровожаждущего хана 2). Его .борьба
с хамийскими князьями была, однако, но столь удачной, так
как привела после восстаний в 1482, 1489 и 1495 годах к при-
знанию за ними полной самостоятельности. Полным неуспехом
и на этот раз окончательно. Из сыновей Абу-Сеида султан Ахмед удержал
Мавераннагр, которым и владел до своей смерти, последовавшей в 1494 году,
Омар-шейх—Фергану, Махмуд—Мазандеран, Улуг-бек—КабулиГазну и Абу-
Бекр—восточный Тохарест и Бадахшан. Что касается засим остальных
иранских земель, то они перешли к Хусейну, правнуку Омар-шейха, вто-
рого сына Тимура (1469—1506 г.г.). Чтобы не возвращаться болеекТиму-
ридам, замечу, что после смерти Ахмеда самаркандский престол перешел
к его брату Махмуду, который оставался правителем Мавераннагра не
более года, и что возникшие в нем после его смерти междоусобия привели
к занятию края узбеками и падению династии, основанной Тамерланом.
J) Основываясь, повидимому, на „Тарихи Рашиди“, Бартольд, op. cit.,
стр. 83, пишет, что Ахмед-хан разбил в двух столкновениях „калмыцкого
предводителя Тайджи-Эсэня". Так как среди ойратов другого Тайджи-
Эсэня кроме сына Тогона-тайчжи мы не знаем, то приходится допустить,
что до Мухаммеда-Хайдера дошли лишь смутные сведения об ойратах,
к которым к тому же он не сумел отнестись с должной критикой. Странно,
однако, что ни N. Elias, ни Бартольд не обратили внимания на то, что
одно и тоже лицо не могло вести борьбу и с Вейс-ханом, начиная с 1418 года,
и с Ахмед-ханом после 1485 года. Эсэнь-тайчжи родился в 1417 году и умер
в 1454 году.
2) Quatremere („Notices et extraits des manuscrits", XIV, стр. 485)
переводит: ,,le prince sanguinaire"; Pavel de Courteille („Memoir&s de Baber",
I, стр. 23)—„celui qui tue,“ E. D. Ross („The Tarikh-i-Rashidi", стр. 121) —
„the slaying Khan“.
— 620 —
окончилась также и его попытка вернуть Могулистану Кашгар
и Яркенд: в 1500 году в решительном бою он был разбит Абу-
Бекром *). Впрочем, в это время все его внимание стал отвле-
кать запад, где совершенно неожиданно выдвинулась новая
сила—-узбеки * 2 *).
Махмуд-хан, покорив город Туркестан в 1488 году 8),
вверил его управление узбеку Мухаммеду Шейбани-хану 4),
который несколько лет спустя вмешался в династические распри
из за обладания наследством Тимура и овладел в 1500 году
Самаркандом. С этим Шейбани-ханом поднялось и прикочевало
из Кипчакских степей в Мавераннагр значительное число
узбекских поколений, которые и осели в бассейне р. Зеравшана.
Но такое усиление Шейбани-хаиа не входило в расчет Махмуд -
хана; между эмиром и ханом возникли натянутые отношения,
не замедлившие перейти в открытую вражду. Мухаммед Шей-
бани-хан собрал войска, переправился через реку Сыр-дарыо
и подступил к городу Ташкенту. В Эту критическую минуту подо-
спел на помощь брату Ахмед-хан с 1500 чел. конницы 5 * *).
9 „The Tarikh-i-Rashidi“, стр. 122.
2) Об узбеках см. выше стр. 531 и след.
:i) Бартольд, op. cit., стр. 83. Год этот, однако, лишь приблизительно
точен. Мухаммед-Хайдер относит к нему только измену Шейбани-хана
самаркандскому султану Ахмеду-мирзе и его переход на сторону могули-
станского хана Махмуда, решивший судьбу всей кампании и позволи-
вший хану Махмуду овладеть гор. Туркестаном (см. Вельяминов-Зернов—
„Исследование о Касимовских царях и царевичах", II, в „Труд. вост. отд.
И. Русск. Археол. Общ.", 1864, X, стр. 246). Таким образом пожалование
Шейбани-хану в управление города Туркестана было, может быть, даже
вынужденной платой последнему за его измену.
4) Шейбани-хан, основатель династии Шейбанидов, правившей Транс-
оксианой с 1501 по 1599 год, был внуком Абул-хайра (см. выше стр. 530,
а также Scnkowski—„Suppl6ment a 1’Histoire дёпёга! des Huns, des Turks et des
Mogols", 1824, стр. 20).
5) Это была не первая помощь, оказанная Ахмед-ханом брату. Еще
раньше он прогнал из Ташкента казаков, нанеся им последовательно три
поражения.
Поводом к этой войне, разыгравшейся’ в 1494 году, послужила, по
словам Мухаммеда-Хайдера {Вельяминов-Зернов, op. cit., II, стр. 223), пере-
дача гор. Туркестана в управление Шейбани-хану, члену враждебного им
Абул-хайрова рода.
— 621 —
Но этой вспомогательной силы оказалось слишком недостаточно;
По поводу этой вражды в „Тарихи-Рашиди" (Вельяминов-Зернов, ор.
cit., II, стр. 151) говорится следующее.
Когда в Дешти-Кипчак утвердил свое господство Абул-хайр, некоторые
султаны из рода Джучи, опасаясь с его стороны неприязненных действий,
бежали в Могулистан. Среди этих султанов были Гирей и Джанибек. Эсэнь-
бука, правитель Могулистана, принял их охотно и поселил на р. Чу
(последнее указание я нахожу у Бартольда, op. cit., стр. 80; см. также
Аристов—„Заметки об эти. сост. тюркск. пл ем. и нар.“, отд. отт., стр. 41)’.
После смерти Абул-хайр-хана в узбекском улусе возникли междоусобия,
спасаясь от которых многие из узбеков бежали к Гирей-хану и Джанибек-
хану. Благодаря этому последние очень усилились. Так как и сами они
и присоединившиеся к ним позднее были беглецами, людьми бездомными,
то их прозвали казаками. Это название утвердилось за ними и осталось
у них навсегда.
Так просто из распавшегося узбекского союза образовался народ,
который ныне среди тюркских народностей занимает второе место по
численности и с конца XVI столетия (время распадения казацкого союза
на три орды нельзя считать, однако, строго установленным) разделился на
три орды: Большую или Старшую, Среднюю и Малую или Младшую, кото-
рая, в свою очередь, в 1801 году выделила четвертую—Внутреннюю или
Букеевскую орду. Ср. Красовский—„Материалы для географии и статистики
России". „Область Сибирских киргизов", 1, 1868, стр. 29 и след., где про-
водится мысль, что появление трех киргиз-кайсацких орд вызвано было не
распадением одного политического целого, но самостоятельным й разно-
временным образованием трех обширных союзов, не имевших общей исто-
рии, но носивших общее имя казак.
Этой гипотезе М. Танышпаев („Материалы к истории киргиз-казак-
ского народа", Ташкент, 1925, стр. 56) придал большую определенность.
Вот, что мы у него читаем:
„Киргизское предание приписывает Хак-Назару (то же предание находим
мы и у А. П. Чулогиникова—„Очерки по истории казак-киргизского народа
в связи с общими историческими судьбами других тюркских племен", ч. I.
в „Труд. Общ. изучения Киргизского края", вып. V, Оренбург, 1924,
стр. 135). деление казаков на три джузы (орды): старшую (большую), сред-
нюю и младшую (малую). Положительных данных, подтверждающих это
предание нет;, к тому же оно не об’ясняет, почему те или иные роды
отнесены именно к старшей, средней или младшей орде. Предлагаю другое
об’яснение происхождения джуз (орд)“.
Они имеют более древнее происхождение и относятся ко временам
Батыя. Номинальным главой улуса после смерти Джучи остался его стар-
ший сын Орда-Ежен—основатель Белой орды, занимавшей восточную часть
улуса, где кочевали джалаиры (?), канлы и др. более мелкие роды (т. е.
племена). Здесь правила старшая линия ханов, почему и орда получила
— G22
оба брата были отброшены узбеками Шей бани-хана далеко па
название старшей. Самому младшему сыну Джучи—Токай-Тимуру (Моголу?)
достались Крым и Кавказ, откуда собственно и вышли первые (? ср.
с последующим) казаки или ногаи. Главную их массу составляли алчины.
Младшая линия ханов утвердилась на западе; тут же образовалась и млад-
шая орда. В промежуточной территории между владениями Орды и Токай-
Тимура находились владения Батыя и Шейбака, после же смерти последнего
из рода Батыя владения ханов из рода Шейбака. Здесь кочевали кипчаки,
конраты, мангыты, ширины, барины, которые и составили среднюю орду.
Найманы, аргыны и кереи (киреи) после ухода от Джагатаидов поселились
в средней части улуса, во владениях потомков средних сыновей Джучи,
почему мы и видим их в составе Средней киргиз-казацкой орды. Приставшие
с восточной (?) стороны уйсыны могли быть приняты только в старшую
орду. Этим поздним вступлением их в состав последней об’ясняется и то
обстоятельство, что, несмотря на свою подавляющую численность, они
занимают в ней место ниже джалаиров и такого незначительного рода,
как ошакты.
Эта гипотеза, даже полнее обоснованная, станет приемлемой не
прежде принятия другой гипотезы того же автора—о происхождении „казах-
ской" народности. Последняя, являясь лишь полнее развитой Левшинской
гипотезой о происхождении этой народности, существенно расходится
с изложенной выше и может быть сведена к следующим положениям.
1.	Общепринятое об’яснение слова „казак" лишено оснований и искать
его происхождения так же бесполезно, как искать происхождение наимено-
ваний: русский, араб, англичанин и т. д. (op, cit., стр. 41).
2.	Коренные подроды (роды?) рода (племени?) алчын -черкеш и берш
искони назывались казаками; черкесов и до сего времени соседние племена
именуют казаками. О казаках упоминает император Константин Порфиро-
родный, называя бассейн р. Кубани „Казахией“; русский князь Мстислав
в 1022 г. покорил Тмутараканскому княжеству „косогов" и их же еще
раньше, в 968 году, громил князь Святослав (впервые ту же мысль о
тождестве косогов и казаков высказал еще граф Потоцкий в своем сочи-
нении—„Voyage dans les steps d’Astrakhan et du Caucase", Paris, 1829;
см. А. Харузин—„К вопросу о происхождении киргизского народа" в „Этно-
граф. Обозр.", 1895, № 3, стр. 49); согласно Никоновской летописи, мон-
голы, при первом нашествии своем на Россию в 1223 г., прежде, чем раз-
бить кипчаков и южно-русских князей, прошли землей „касахов"; арабские
писатели Абулъфеда, Ибн-Батута, алъ-Омари и др. писали равным образом
о стране и народе „Азак", помещая ее к северу от Кавказских гор;
в 1397 и 1410 г.г. части крымских татар, переселившиеся в Литву, носили
имя „казак"; в 1474 г. крымский хан Менгли-гирей писал царю Ивану III:
„мне твои страны не воевать, ни моим уланам, ни моим князьям, ни моим
„казакам"; в 1471 г. в походе на Новгород участвовал касимовский царевич
Данияр со своими „казаками"; в 1481 г. на золото-ордынского хана Ахмеда
— 623 —
восток, в 1.503 году разбиты при городе Ахсакопто !) и во время
бегства захвачены в илей. Ахмед-хан освободился из него только
напали шибанский хан Ибак с 1.000 „казаков" и ногайские мурзы Муса
и Амбрчи с 15.000 „казаков" и убили его, и т. д.
3.	Тюркское племя алчын вышло из Алтайских гор, вероятно, до V века
до Р. Хр.; возможно, что алазоны Геродота не что иное, как алчыны, т. е.
казаки; „тюркские племена берендеи, торки, быть может, и печенеги, пови-
димому, об’единялись (?) под именем „казак" или „алчын", которые и в те
еще времена делились на роды (стр. 53, см. выше п. 2) черкеш, берш,
адай, тана, рамадан, тама и т. д.; косоги или казаки X, XI веков, без
сомнения (?), состояли из этих родов".
4.	До 1300 г. алчыны жили к северу от Кавказских гор, Азовского
и Черного морей; после были переселены на восток, в низовья Волги, куда
и перенесли старое название „казак" и новое—„ногай", по имени изве-
стного воителя Ногай-хана; общим их ураном было „алаш".
5	С XIV в. наименования „ногай" и „казак" распространились и на
другие роды, хотя уран „алаш" принадлежал попрежнему преимущественно
(?, стр. 53) алчынам; сравнительно небольшой осколок — Джаныбековская
группа, состоявшая первоначально (?) из алчынов, аргынов, кереев (киреев),
кыпчаков и джалаиров, оторвавшаяся от главной массы ногаев, в отличие
от последних стала называться, „казаками"; это первое, оформившиееся
Казанское ханство в составе Золотой (?) орды; при Касыме от ногаев
отошла к казакам более значительная группа алчынов, возвратившаяся при
Таире обратно на запад; взамен же, однако, к казакам присоединились
уйсыны и киргизы (Танышпаев не об’ясняет, какие то были киргизы), после
гибели же Бабы—канлы, сергелы и др.
Главный недостаток этой гипотезы составляет недоказанность глав-
нейших из ее положений; что касается приведенной в п. 2 исторической
справки, то, указывая на значительную давность слова „казак", перено-
сившегося на самые различные народные группы, она лишь подтверждает
правильность об’яснения, даваемого этому слову. Не даром же имя „казак"
приняли и беглецы из России. Имей оно этническое значение, как это
пытается доказать Танылипаев, его конечно не усвоила-бы себе русская
вольница.
Версия „Тарихи-Рашиди" об образовании казацкого народа находит
себе подтверждение и в его преданиях, т. к., по словам Гродекова („Кир-
гизы и Кара-киргизы Сыр-Дарьинской области," т. I), современные киргизы
Сыр-дарьинской области помнят еще свое узбекское происхождение.
*) Ахсы, Ахсикент—один из главнейших городов северной Ферганы
до-монгольского периода. Он находился на правом берегу р. Сыр-дарьи, к
юго-востоку от г. Чуста (см. Лыкошин—„Очерк археологических изысканий
в Туркестанском крае" в „Средн.-Азиат. Вести.", 1896, июль, стр. 29
и след.).
— 624 —>
в следующем 1504 году, но, вернувшись в город Аксу, там
заболел и скончался *).
Ахмеду наследовал сын его Мансур, правивший Могули-
станом с 1504 но 1544 год.
В первые же годы его правления западный Могулистан
стал ареной междоусобных войн между ним и его родными
братьями, Халилем и Сеидом. Воспользовавшись возникшими
при этом беспорядками, на обладание Центральным Тяпь-шапем
стал иред’являть свои права и Абу-Бекр кашгарский. Мапсур-
хану удалось очень быстро ликвидировать восстание своих
братьев, но компанию против Абу-Векра он проиграл, несмотря
даже на помощь, оказанную ему в этой борьбе киргизами, и
принужден был отступить к Чалышу (Карашару), оставив
в руках Абу-Бекра всю горную страну к югу от озера Иссык-
куля. Но и этот последний не долго пользовался плодами своей
победы, так как уже в 1514 году в борьбе с отважным Сеидом-
мирзой потерял не только эти земли, но и престол. Послед-
ствием молниеносных побед Сеида было возвращение Алтышара
под власть могулистанских ханов, так как Сеид, став его пра-
вителем, не замедлил признать суверенитет старшего брата.
В дальнейшем вся деятельность Майсура переместилась
на восток.
В 1513 году он покорил Хами 2), Ша-чжоу 8) и Чи-
гинь 4). В 1518 году, не довольствуясь . захватом китайских
9 Что касается Махмуд-хана, то он вернулся в Аксу вместе с братом,
после же его смерти покинул этот город и поселился в Джитыкенте.
Поссорившись впоследствии (в 1508 году) со своими племянниками, Халилем
и Сеидом, он вынужден был бежать в Мавераннагр (в г. Ходжент), был,
однако, здесь схвачен Шейбани-ханом и по его приказанию умерщвлен.
2)	Все войны между Хами и Турфаном сопровождались эмиграцией
коренных хамийцев в Хэ-си. Китайские анналы указывают даже, что
в 1526 году, когда Мансур в последний раз занял своими войсками Хами,
из последнего бежали все его жители и поселились частью в Су-чжоу,
частью в Ша-чжоу (de Mailla, op. cit., X, стр, 305). Это известие под-
тверждается преданием современных хамийцев, которые рассказывают про
себя, что они—пришлый народ (см. заметку Матусовскою в „Очерк, сев.-
зап. Монг/ Потанина, I, стр. 166; Грум-Гржимайло—„Опис. пут. в Зап.
Китай", I, стр. 317). Мансур.-хан был приверженцем ислама. Не под его-ли
давлением последние буддисты покинули Хамийский оазис?
3)	См. выше стр. 584.
4)	См. выше стр. 583.
— 625 —
земель, лежавших, к западу от Т^зя-юй-гуаня, он проник за
Великую стену и осадил город Су-чжоу. Однако, осада эта
должна была быть вскоре снята, так как из Турфана получи-
лись тревожные вести о нашествии на Могулистан ойратов
под предводительством некоего Бо-лю-ваиа ]). Из этого факта
мы должны заключить, что победоносные походы Ахмед-хана
нимало пе ослабили ойратов, которые нет-нет да и заявляли
о себе опустошительными набегами на Бишбалык.
На этот раз, впрочем, столкновение закончилось миром.
Несколько времени спустя мы даже видим Мансур-хапа в союзе
с Бо-лю-ваном вторично нападающим на город Су-чжоу. Но затем
наступил новый разлад между турфанцами и ойратами, завер-
шившийся полным разгромом последних в 1530 году. Получив
отпор па западе, ойраты устремили свои взоры па юг. По сло-
вам китайской летописи, набеги их на Су-чжоу, Гань-чжоу и
Куку-иорские земли участились настолько, что встревожили
даже южных монголов. Этими набегами, повидимому, вызван
был и тот поход Алтан-хана, о котором мне приходилось гово-
рить выше 2). Хотя китайцы и пишут, что ойраты принудили
Алтан-хана к отступлению через Гаиь-су к Куку-нору 8),
несомненно, однако, одно: этот поход положил начало эпохе
падения могущества ойратов, ибо в дальнейшем история упо-
минает лишь о таких событиях их политической жизни, кото-
рые свидетельствуют о полной дезорганизации их сил и потере
ими способности к самозащите; так, под 1562 г. говорится
о победоносном походе на ойратов Хутуктай-Сэцэна-хуп-тайчжи,
который прошел их кочевьями до р. Иртыша 4), под 1577 г. -
о потере ими политической самостоятельности 5) и, наконец,
под .1588 г.--о бегстве под напором турфанцев некоторой их
части в Напь-шапьские горы 6). На западе их положение,
повидимому, было также пе лучшим. Уже в 1423 году при
9 У de Mailla, op. cit., X, стр. 288, говорится, что Бо-лю-ван дей-
ствовал по предварительному соглашению с китайским правительством.
2)	Стр. 604.
3)	Успенский, op. cit., стр. 163.
4)	См. выше стр. 604.
5)	См. выше стр. 604.
°) См. выше стр. 594.
Том II.	40
— 626 —
попытке продвинуться, па тог. в бассейн р. Или *), они потер-
пели полное поражение; то же повторилось и в 1525 году,
когда им пришлось иметь против себя Сеид-хана кашгарского * 2);
а засим они втянулись в борьбу с казаками, о неблагоприятном
для них исходе которой свидетельствует титул „царя казацкого
и калмыцкого*, каким с 1594 года стал писаться казацкий
хан Тевеккелт» 3).
Бегство ойратов в Нань-птань свидетельствует о том, что
в конце XVI века Могулистан был еще настолько силен, что
проявлял инициативу в действиях и побеждал. Но история не
сохранила нам имени того, кто в это время управлял восточ-
ным Притяпыпаньем. Из преемников Мансура нам известен
только его сын Шах-хан (1544 -1570 г.г.), о котором упоминают
как мусульманские, так и китайские историки 4), и который
нал в битве с ойратами 5). Какая же судьба постигла это госу-
дарство засим? Иезуит Г о э с, который посетил Восточный
Туркестан в 1603—1605 годах, утверждает, что Турфан и Хами
в его время входили в состав Кашгарского царства и управля-
*) Что вынуждало их к этому—нам неизвестно.
2) Во главе войск, высланных Сеид-ханом против ойратов нахо-
дился его сын Абд-ар-Рашид, который за свои подвиги в делах против
калмыков получил титул „гази"—воителя против неверных.
3) ВелъЯминов-Зернов, op. cit., II, стр. 104. Наложил на ойратов руку
и узбекский хан Абдаллах (1570—1598 г.г.), шестой правитель Трансокси-
аны из династии Шейбанидов, о котором историк Мухаммед Юсуф Монши
(Mounschi, см. Senkowski—,,Suppl6ment a 1’Histoire gdndrale des Huns, des
Turks et des Mogols", стр. 26), пишет: „Едва вступив на престол, он покорил
Туркестан и Кашгарию до границ Китая (Derbendi-Khatay; это указание
не точно: узбеки вторглись в Кашгарию, но из под Яркенда должны были
вернуться обратно; ср. Бартолъд—„Отчет о командировке в Туркестан",
стр. 238—239); оттуда перешел в Кипчакскую степь, доходил до Улуг-
тага и Кичик-тага и разбил казаков и калмыков, которых и обложил еже-
годною данью".
4) Согласно китайским известиям, Ша-хану (Шах-хану) наследовал
его брат Ма-хэй-ма (Мухаммед), ранее отнявший у него с помощью ойратов
часть Хамийского оазиса; но против него тотчас-же восстали три его брата,
причем один из них, по имени Со-фэй (Суфи?), поспешил даже принять
титул султана и от своего имени снарядил посольство в Китай, что слу-
чилось в 1573 году (Bretschneider, op. cit., II, стр. 198). Все это достаточно
темно и не согласуется с известиями мусульманских писателей.
5) Бартолъд—„Отчет о командировке в Туркестан" в „Зап. вост. отд.
И. Русск. Археол. Общ.", 1904, XV, стр. 239.
— ве-
лись наместником из Чапыша, т. е. Карашара ’). Это возможно,
так как со времен Сеида, третьего сына Ахмед-хана, Кашга-
рией правила преемственно младшая линия ханов Могули-
стана * 2); но это значило-бы, что центр управления государ-
ством переместился на юго-запад, в Яркенд, который одно
время был столицей Кашгарии. Историки рисуют Сеид-хапа
очень предприимчивым человеком, что легко заключить и из
факта завоевания им Памира, Бадахшана и Кафиристана; он.
же управлял из Яркенда всем Центральным Тянь-шанем, что
делает вероятным, что еще при жизни Мансура ему был под-
чинен весь западный Могулистан, включая Или. При таких
условиях переход суверенной власти в государстве к его
преемникам на яркендском престоле являлся не только естест-
венным, но и неизбежным. Вероятно, уже Шах-хан был только
правителем восточного Могулистана и вассалом яркендского
падишаха; его же преемники, если таковые были, опустились
еще ниже и должны были уступить свое место наместникам,
посылавшимся из Яркенда. Но такая картина перемещения
суверенной власти с востока на запад все-же оставляет невы-
решенным вопрос о том правителе Могулистана или только
Уйгуристана, который довел ойратов до необходимости искать
спасения в бегстве в китайские пределы.
Сеид-хан скончался в 1533 году, передав престол сыну
Абд-ар-Рашиду, правившему государством до 1566 года 3) и про-
славившемуся победой над казаками, с которыми дотоле могулы
не отваживались помериться силами 4). Борьба с казаками и
*) „The Journey of Benedict Go6s from Agra to Cathay" в „Cathay
and the way thither", 1916, v. IV, стр. 191, 239.
2) При Сеид-хане города Бай и Куча находились в управлении едино-
утробного брата Мансур-хана—Бабачак султана (Вельяминов-Зернов, op. cit.,
II, стр. 200), но перешли-ли эти города в потомственное управление этой
княжеской линии—нам неизвестно. Повидимому, нет, так как впоследствии
Кучу оспаривали друг у друга потомки Сеид-хана.
3) Относительно года смерти Абд-ар-Рашида показания мусульман-
ских историков расходятся довольно сильно; так, по Эмин-Ахмед//
Рази он умер в 1565—1566 году, по Хайдеру Рази же—в 1570—1571 году
(см. Бартольд, op. cit., стр. 237).
4) „Notices et exraits des manuscrits", etc., XIV, стр. 487.
Страшное поражение, в котором со стороны казаков пали их хан
Тугул и с ним 37 султанов, было нанесено им Абд-ар-Рашидом в 1537—
40»
628 —
киргизами !) продолжалась и позднее, причем казакам удалось
даже после поражения Абд-аль-Латифа, сына и наместника * 2)
Абд-ар-Рашида, павшего в одном из своих столкновений с Хакк-
Назаром, ханом казацким и киргизским, вновь занять земли
к северу от Тянь-шаня, но бассейн озера Иссык-куля долго
еще служил ареной их столкновений, не выходя из под власти
кашгарских владык.
Абд-ар-Ратпиду наследовал на престоле Кашгарии его сын
Абд-аль-Керим, который умер около 1591 года 3). Его преем-
ником был его брат Мухаммед-хан, шестой сын Рашида, скон-
чавшийся в 1609 году. Его то и застал иезуит Гоэс в Каш-
гаре. Что Уйгуристан уже должен был в то время входить
в состав того царства, которое управлялось потомками Сеид-
хана из Яркепда, это явствует не только из свидетельства
Гоэса, но и из попыток наместников Чалыша и Турфана
добиться самостоятельности. Относительно Чалыша это им не
удалось, Турфан же остался за Абд-ар-Рахимом, младшим сыном
Рашида, который вел затем удачную борьбу с Шуджа-ад-Дином
Ахмедом, сыном Мухаммед-хана, закончившуюся присоедине-
нием к его владениям Чалыша и Кучи. Та же, однако, борьба
вызвала полную анархию в стране и вмешательство в кашгар-
ские дела казаков, киргизов и даже ойратов.
„Быт джунгарских родов, пишет проф. А. Позднеев4),
за вторую половину XVTI века представляет собою одип из
самых темных периодов в истории джунгарских поколений.
1538 году (см. Бартольд—„Очерк истории Семиречья", стр. 89) в союзе
с шейбанидскими узбеками (Вельяминов-Зернов, op. cit, II, стр. 331).
J) Тянь-шаньские киргизы вступили на историческое поприще
впервые после интервала почти в шесть столетий в 1504 году, когда во
главе их встал Халиль, брат Мансур-хана (Бартольд, op. cit., стр. 84).
2) По словам Хайдер Рази („Notices et extraits des manuscrits", etc.,
XIV, стр. 511), Абд-аль-Латиф-султан правил городом Аксу и всем осталь-
ным (?) Могулистаном.
3) Этот год я вывел из следующих данных: преемник Абд-аль-Керима
Мухаммед-хан умер в 1609—1610 г., царствовал же 18 лет (см. Бартольд—
„Отчет о командировке в Туркестан", стр. 238) и таким образом вступил
на престол в 1591—1592 г.; в этом же году должен был скончаться и Абд-
аль-Керим.
9 Письмо, прилож. к книге Н. Веселовского—„Посольство к зюн-
гарскому хун-тайчжи Цэван-Рабтану Ивана Унковского", стр. 239.
— 629 —
Причины этой темноты лежат, конечно, отчасти в сложности
самой джунгарской жизни того времени, отчасти в незначи-
тельности наших сведений о ней". Мне кажется, однако, что
темнота эта окутывает всю историю калмыков от самого момента
возникновения дурбэн-ойратского союза до эпохи Амурсаны.
Всего же менее известна нам история вторичного усиления
калмыков, связанного с падением могущества ханов Могули-
стана.
После смерти Эсэня, последовавшей в 1454 году, ойраты
всего только однажды, а именно в 1472 году х), проникли за
р. Или. Засим мы слышим о них очень мало, хотя надо думать,
что пограничные столкновения между ними и ханами Могули-
стана не прекращались до 1538 года, когда им нанесен был
чувствительный удар ханом Мансуром. Лишившись надежды
овладеть Южной Джунгарией, калмыки, теснимые, повидимому,
с востока халхасцами, с одной стороны двинулись долиной
Иртыша на северо-запад и там достигли рек Ишима и Тобола * 2 3 * * * *),
с другой устремились на юг, за Нань-шань, к Куку-нору.
Эти передвижения ойратов в поисках свободных земель
особенно усилились в первой половине XVII века, когда к выз-
вавшей их причине присоединилась другая, а именно, во
главе дурбэн-ойратов встал воинственный и энергичный пото-
мок Эсэня, глава джунгарских улусов, Хутугайту Хара-хула 8),
предпринявший об’единение всех калмыцких племен иод
своею властью.
Властолюбивые замыслы- Хара-хулы и его сына и наслед-
ника Батура-хун-тайчжи встретили упорное сопротивление со
стороны родовичей, причем паимепее податливые из них дол-
9 См. выше стр. 615.
2) Впрочем, так далеко на запад выдвинулись торгоуты лишь в начале
XVII столетия.
3) Царствовал с конца XVI века до 1634 года (Иакинф)— „Истор.
обозр. Ойратов", etc., стр. 44; Pallas—„Samlungen historischer Nachrichten uber
die Mongolischen Volkerschaften", I, стр. 36, пишет однако: „In den Kind-
heitsjahren des Charachulla und also ohngefahr zu Anfang des 17-ten
Jahrhunderts waren", etc. У Gunther Schulemann—„Die Geschichte der
Dalailamas", стр. 133, смерть Хара-хулы отнесена к 1633 году. Howorth—
„History of the Mongols", I, стр. 614, отождествляет Хара-хулу с Батуром,
что я считаю достаточным лишь отметить.
— 630 —
жны были уклониться в стороны наименьшего сопротивления,
а именно, в сравнительно слабее заселенные Прииртышские
степи' и па Куку-пор ’).
В числе отделившихся от дурбэн-ойратов были Хо-урлюк,
глава торгоутов, и Турубапху Гуши-хан, князь хошоутов.
Торгоуты, ушедшие почти всей своей массой иа запад,
недолго оставались вх Семипалатинских р[ Акмолинских сте-
пях 2). Теснимые здесь казаками и джунгарами, они должны
>) О внутреннем состоянии ойратских кочевий этой эпохи дает нам
верное понятие нижеследующее представление теленгутского князя русским
властям, сделанное в 1608 году: Калмыков уже нельзя застать на прежних
кочевьях; „они не токмо с алтын-ханом (урянхайцев) и казачьей ордой
в войну вмешались, но и сами между собой в несогласии; некоторые же
улусы от них отпали и никого не пропускают* (И.	—„Сибирская
история с самого открытия Сибири до завоевания сей земли российским
оружием", стр. 213; Герард Миллер—„Описание Сибирского царства и всех
происшедших в нем дел“, etc., I, стр. 412—416). См. также письмо алтын-хана
царю Михаилу. Федоровичу, помещенное Ф. И. Покровским в его соч.
„Путешествие в Монголию и Китай сибирского казака Ивана Петлина
в 1618 году" в „Изв. отделения русск. языка и словесности И. Акад.
Наук", 1915, XIX, стр. 299. Положение некоторых отделов западных мон-
голов вследствие внутренних смут и внешних войн было настолько тяжелым,
что их главари решились искать защиты у русских царей. Под тем же
1608 годом значится прибытие в Москву к царю Василию Шуйскому послов
от мунгальских (калмыцких) тайш—Баучина Девлета и Арлая в сопро-
вождении литвина Богдана. Следствием сего посольства был царский указ
сибирским воеводам, повелевавший калмыцким тайшам в знак подданства
явиться к последним и представить дань лошадьми. Для об’явления этого
указа были посланы к калмыкам казаки, но они возвратились, не выполнив
предписания, так как у калмыков, как выше говорилось, была война не
только с монголами и киргизами (казаками), но и между собой, почему
отпавшие их улусы и не допустили русских казаков следовать далее
(Шалое — „Хронологический перечень важнейших данных из истории Сибири
1032—1882 г.г.**, стр. 67).
2) С. Ремезов (цит. у Г. Е. Катанаева—„Киргизские степи, Средняя
Азия и Северный Китай в XVII и XVIII столетиях1* в „Зап. З.-Сиб. отд. И.
Русск. Геогр. С>бщ.а, 1893, кн. XIV, вып. I, стр. 31) пишет, что после
разбития Кольцовым-Масальским в 1591 году в Ишимской степи Кучума,
последний „утече на калмытской рубеле Ишима и Нор-Ишима, Оми
и Камышлова, между озер в крепкие места и ту живяше сокрытно и пако-
стяше русским и ясачным зельне по близу Тарскаго города"... Но сибир-
ский летописец в данном случае опередил события, так как только в 1606 г.
— 631 —
били податься еще далее к западу и, перейдя в 1630 году ’)
через реку Яик, заняли левое Поволжье и Уральскую
область до устья реки Эмбы. Что касается хошоутов, то с частью
примкнувших к ним торгоутов они ушли за Напь-шапь 2).
тарский воевода Сила Гагарин впервые донес в Москву о появлении
калмыков в Тарском уезде; с этого лишь года их улусы один за другим
стали появляться на Оми, по Камышлову, на Ишиме и Тоболе.
’) Хо-урлюк прикочевал к Эмбе и Яику в 1628 году, к берегам
Волги в 1630 году („Поли, собран, законов", XXIX, № 22,135, § 1).
У А. Позднеева—„Астраханские калмыки и их отношения к России до начала
нынешнего столетия" в „Журн. Мин. Нар. Проев.", 1886, CCXLIV, март,
стр. 146, говорится: „по свидетельству калмыцких историков, первое
посольство для обозрения русских земель было послано Хо-урлюком
в 1618 году, а до берегов Волги калмыки дошли приблизительно в 1630
или даже в 1632 году". См. также арх. Гурий—„Очерки по истор. распр.
христ. среди монг. племен", I стр. 165.
2) Все русские исследователи истории калмыков, пишет А. Позднеев,
op. cit., стр. 141, держались, того мнения, что калмыки выселились в Рос-
сию (и за Нань-шань), дабы сохранить свою самостоятельность, которой
угрожали властолюбивые стремления. Хара-хулы и Батура-хун-тайчжи
создать степную монархию под своею властью. Но это мнение (см. Рычков—
„Оренбургская топография^, 1763; Лепехин—„Дневные записки и путе-
ствия 1762—1763 г.г/; Georgi— „Beschreibung aller Nationen des Russischen
Reiches", 1776; Pallas—цит. выше соч.; Bergmann—„Nomadische Strei-
fereien unter den Kalmuken", 1804; Страхов—„Нынешнее состояние кал-
мыцкого народа", 1810; Словцов— „Историческое обозрение Сибири", изд. 2-е,
1886, стр. 31; о. Иакинф—„Историческое обозрение Ойратов или Калмыков
с XV столетия до настоящего времени", 1834; проф. Ал. Попов — „Краткие
замечания о приволжских калмыках" в „Журн. Мин. Нар. Проев/, 1839,
XXII, 2, стр. 17—18; Нефедьев—„Подробные сведения о волжских калмы-
ках", 1834; бар. Бюлер—„Инородцы Астраханской губернии^ в „Отечеств.
Зап.", 1846; Вечерков, о. Иаков (см. Лебедев—„Материалы для истории
калмыков" в „Изв. Об. Археол., Истор. и Этногр. при И. Казанск. Унив.“,
1910-1911, XXVI, стр. 90), Костенков—„Исторические и статистические
сведения о калмыках, кочующих в Астраханской губ.", 1870; Новолстов—
„Калмыки", 1884; Е. Чонов—„Калмыки в русской армии: XVII в., XVIII в.
и 1812 год". Пятигорск, 1912, стр. 3—5, и др.) „не сходится ни с сказа-
ниями восточных историков (?), ни вообще с духом жизни и быта кочевых
народов (?). Известно, что все кочевники живут отдельными поколениями,
и каждое из этих поколений управляется своим родоначальником. Не менее
обычным фактом в истории востока является то, что кочевые поколения,
действуя по одиночке, никогда не чувствуют себя настолько могуществен-
ными, чтобы начать какое-либо дело помимо простого набега и грабежа,
а проявляют свою силу во вне только в том случае, если явится у них
— 632 —
Событие это, имевшее весьма большое значение для всей
предводитель, который соединит их мелкие поколения в единый союз. Это
видим мы на истории монголов и маньчжуров; то же самое находим и у
ойратов. Ойраты были ничтожны до тех пор, пока в половине XV века
в среде их не появился предприимчивый и деятельный Эсэнь, Он соединил
ойратские поколения в один союз, и под его главенством ойраты распро-
странили свои завоевания до Великой стены Китая. Со смертью Эсэня
этот короткий, но блистательный период жизни ойратов кончился: они
снова раздробились на отдельные поколения, снова сделались бездея-
тельны и незначительны. Так прошло полтораста лет, пока в начале
XVII века не явились у них новые предводители в лице Хара-хулы и
преемника его Батура-хун-тайчжи, которые снова начали об’единять ойрат-
ские поколения. Это об’единение совершенно не было стремлением к едино-
державию (?) и не походило ни на подчинение вассальных владений
в Европе, ни на уничтожение уделов в России. По обычаям, свойственным
всем вообще монгольским поколениям, образование ими союза и, следова-
тельно, признание над собой главенства того или другого предводителя, не
налогало никаких обязанностей на подчиняющихся. Этот глава не имел
прав ни собирать дань с признавших его власть поколений, ни даже вме-
шиваться в дела их внутреннего управлениня; поколения видели в нем
только своего предводителя, под верховным распоряжением которого они
могли совершать свои набеги и обогащаться путем того или другого
захвата. Союзы эти иногда ознаменовывали свое существование соста-
влением общеобязательных постановлений; но издание этих постановлений
не зависело от главы сейма (ибо он не имел законодательной власти),
а бывало делом всеобщего соглашения, хотя и, несомненно, начинае-
мого по инициативе сеймового главы. В этих случаях все дело обу-
словливалось именно способностями самого предводителя: были у него
способности административные, как у Батура-хун-тайчжи, —поколения
скрепляли свой союз изданием гражданских постановлений; имел он
исключительные таланты полководца, как Чингис-хан и Эсэнь,—они озна-
меновывали себя одними войнами. В истории востока мы можем, наконец,
найти немало примеров и тому, что поколения, составив между собой
союз, значительно обогащались и широко раздвигали пределы своих вла-
дений, даже вовсе не ведя войн; в этих случаях становится очевидным,
что составление союзов было важно для кочевников не потому только, что оно
доставляло им силу физическую, но и потому, что оно ободряло их нрав-
ственно. Поколение, примкнувшее к союзу, могло уже свободно предприни-
мать движение в ту или другую сторону, ибо оно знало, что позади его
стоят еще целые орды, готовые защищать его в случаях неудачи. Таковы
заключения, выводимые нами из наблюдений над исторической жизнью
кочевников и дающие нам совершенно иной взгляд на причины перехода
калмыков в пределы России. В самом деле, просматривая современную этому
переходу историю ойратов в Зюнгарии, мы находим, что едва только об’еди-
— 633 —
последующей истории Тибета, нужно отнести согласно дап-
нились ойратские поколения в союзе, составившемся по инициативе и под
главенством Хара-хулы, как уже началось движение их в разные стороны.
Одна часть, именно поколение хошоутов, двинулась к югу и постепенно
дошла до Тянь-шаня, а потом перевалила через эти горы, овладела всем
Куку-нором и раскинула свои кочевья вплоть до Тибетского нагорья.
Другая часть двинулась отсюда к востоку, переправилась за р. Эцзинэ
и расположилась по всей Алашани. Очевидно, точно таким же образом,
направился к северу и Хо-урлюк с принадлежавшим ему поколением тор-
гоутов и занял под свои кочевья свободные степи, которые Россия уже при-
выкла в это время считать своей собственностью". Уход торгоутов на запад
и хошоутов на юг должен был-бы ослабить ойратский союз, между тем
начало XVII века „и должно почитать за самый блестящий период уси-
ления зюнгаров. Ойраты господствовали тогда над всем пространством от
берегов Каспия на западе до Алашани на востоке и от Урала на север
до пределов Индии к югу. Это могущество дало им возможность вслед за сим
овладеть еще Восточным Туркестаном, а в конце XVII века распростра-
нить свои завоевания на всю Монголию, так что одно лишь заступничество
маньчжуров избавило эту последнюю страну от совершенного порабощения
ойратскому владычеству. Оказывается, таким образом, что время Хара-хулы
и Батура-хун-тайчжи есть по преимуществу период силы ойратов. Эта сила
была приобретена исключительно сознанием своего единства и полнейшей
солидарностью между поколениями, входившими в состав союза. Несмотря
на громадные пространства, разделявшие тогда ойратов, все они постоянно
находились между собой в тесных родственных и политических связях,
и ни один из них не думал отделяться от своего общего союза, равно как
не думал об этом и Хо-урлюк, перекочевывая в пределы России. Все это
могут подтвердить нам свидетельства как русских, так и восточных истори-
ческих сказаний. Соображая те и другие, мы должны выводить, что пере-
кочевка Хо-урлюка с его калмыками в Россию совершалась с общего
ведома, одобрения и согласия всех ойратских поколений, совершалась
последовательно и довольно медленно. Калмыки дошли сначала к северу
до Тобола, отсюда они распространились до Яика и, перевалив через Урал,
очутились на берегах Волги".
В противоречии с вышеизложенным находятся, однако, приемы закре-
пления ханской власти, о которых мы узнаем от того же автора (стр. 149):
„Аюка, приняв в свои руки власть над калмыцкими улусами, продолжал
дело их об'единения. На втором же году правления он разбил своего
двоюродного дядю Дугара, захватил его вместе с сыном его Цереном, окле-
ветал обоих в разных преступлениях против русского, царя и, отправив
их в Москву, сам завладел их улусами". Засим он „продолжал распростра-
нять свою власть и обессиливать прочих калмыцких владельцев". Не
вяжутся также с вышеприведенными рассуждениями А. Позднеева и такие
допущенные им фразы, как „не сдерживаемые суровою ханскою властью,
— 634 —
пым, содержащимся в китайских анналах и в других, заслу-
они (князья) могли свободно предаваться распрям и мятежу" (стр. 158).
Раз была „суровая ханская власть", то был и элемент принуждения в
ущерб суверенным правам родоправителей. История образования кочевых
государств, вопреки мнению А. Позднеева, представляет многочисленные
примеры полного обезличения родовых правителей, и если уж касаться
империи Чингис-хана, то именно на ее примере мы видим в первой ста-
дии ее образования борьбу монголов между собой ради ограждения пле-
менной самостоятельности от властолюбивых замыслов Чингис-хана, ряд
направленных против него коалиций и в заключение -об’единение, совер-
шенное мечом и насилием. На таком фундаменте построилась неограни-
ченная власть хана, сопровождавшаяся не только потерей родовыми пра-
вителями своих суверенных прав, но даже уничтожением самих племен
как таковых, их распылением, утратой ими индивидуальных особенностей и
образованием новых этнических групп и народностей, вверявшихся упра-
влению лиц из царствующей династии и служилого сословия. „Юань-чао-
ми-ши“, стр. 61, влагает в уста Чингис-хана следующие слова, обращенные
к племени унгира: „Вспомните наше старинное родство и покоритесь мне;
если же не хотите покориться, то бейтесь". Таким путем, т. е. силой оружия
и принуждения, создалась вся монархия Чингис-хана; на тот же путь ста-
новились и все другие степные властители Внутренней Азии, так как,
создавая единство власти, не могли его избежать, и несомненно, что им
следовали и Хара-хула и Батур-хун-тайчжи, об’единяя под своею властью
ойратов, на что, между прочим, указывает и русская запись, приведенная
выше в сноске. Засим, должен еще отметить, что ясных доказательств
существования союзной связи между джунгарами с одной стороны и волж-
скими и кукунорскими калмыками с другой я в исторической литературе
не встретил (совместное выступление хошоутов, джунгар и торгоутов по
призыву далай-ламы Нагван-Лозан-чжяцо на защиту желтой веры я не могу
считать доказательством существования такого союза, ибо такие совместные
выступления были возможны и без того племенного союза, о котором здесь
идет речь) и думаю, что в виду необ’ятных пространств, разделявших все
три группы западных монголов, ее и в действительности быть не могло.
Наконец, мне остается еще добавить, что, указывая на господство ойрат-
ского союза от берегов Каспия до Алашаня и от Урала до Индии, проф.
А. Позднеев впал в явное преувеличение: на добрые 2/з этой территории
ойраты никогда даже не посягали. И еще: что в другом своем сочинении
(„Образцы народной литературы монгольских племен", вып. I, 1880, стр. 143)
он, повидимому, держался иного взгляда на тот же вопрос, ибо писал: „Мы
знаем, что все знаменитейшие князья блбтов всегда преследовали одну глав-
ную цель—об’единение блбтских поколений; отсюда естественно вытекает и
то, что свои заботы они одинаково простирали не только на свой родовой улус,
но и на все поколения блбтов", чего нельзя себе представить при условии
сохранения этими последними полной внешней и внутренней автономии.
— 635 —
живающих не меньшего доверия, источниках к 1637 - 1638
годам *).
Тибет управлялся в это время, двумя владыками: светская
власть сосредоточивалась в руках дэси * 2) Цзанба, духовная
в руках далай-ламы и его первого министра (диба) Сангэ.
В 1643 году 3 * * * * В 9) диба Сангэ, окончательно pasoii-
Если, относясь отрицательно к соображениям А. М. Позднеева, я тем
на менее не счел возможным обойти их молчанием, то причина этому та,
что они были высказаны известным ученым, притом, как он думает, согласно
с „духом жизни и быта кочевых народов и сказаниями восточных авторов".
Впрочем, на точке зрения А. Позднеева стоял отчасти и о. Иакинф, ор..
cit., стр. 61—63, который в факте прибытия Гуши-хана и Хо-урлюка на
курилтай в Западную Монголию для совместной выработки так называемого
„Степного Уложения" (в 1640 г.) видел доказательство того, что оставле-
ние обоими князьями своих родных кочевий совершилось не под давлением
джунгар. Мне кажется, однако, что с’езд князей, созванный Батуром-хун-
тайчжи для урегулирования как взаимных отношений, так и отношений
к соседям —восточным монголам, ради чего на курилтай приглашены были
и халхаские князья (см. А. Позднеев — „Монгольская летопись Эрдэнийн
эрихэ", стр. 131), как раз свидетельствует об обратном, будучи вызван
общим утомлением от непрекращавшихся распрей.
В заключение привожу выдержку из сочинения „Краткая история
калмыцких ханов" на калмыцком языке, взятую мной у архим. Гурия, ор.
cit., стр. 163—164, и свидетельствующую ' о вынужденном уходе тсргоутов
на запад: „Торгоутский тайша Хо-Орлбк вследствие раздоров, возникших
среди ойратов, ушел в далекую землю, избешя уничтожения своих подданных,
и поселился возле народа чужой кости, справедливо подумав: если будем
воевать с ними и брать добычу, это будет лучше, чем гибнуть в междо-
усобиях". То же подтверждает и „Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 144, где читаем:
„Когда Батур-хун-тайцзи, опираясь на свою силу, стал притеснять осталь-
ных ойратов, тогда Хо-урлэк, возмущенный этим, откочевал со своим
родом в Россию и поселился на р. Эцзил (Волге)".
9 Успенский, op. cit., стр. 166; Иакинф, op. cit., стр. 46. У Gunther
Scbulemann—„Die Gesehichte der Dalailamas", 1911, стр. 134, это событие
отнесено к началу 1637 года или даже к 1636 году.
2) Собственно-губернатор, ближе же—регент, светский правитель
Тибета. Повидимому, тибетский историк J';gs-med nam-mk’a (G. Huth—„Ge-
schichte des Buddhismus in der Mongolei", стр. 52, 251) ошибочно называет
его царем Тибета.
3) Этот год нельзя считать строго установленным. W.Rockhill—
„The Dalai Lamas of Lhassa and their relations with the Manchu emperors
of China, 1644 — 1908“ в „T’oung Pao", series III, 1910, I, № 1, отд. отт.,
стр. 8, полагает, что наиболее вероятным периодом завоевания Тибета
Гуши-ханом хошоутов должны считаться года 1641—1643,
— 636 —
дясь ]) с дэси Цзанба, убедил далай-ламу просить помощи у Гуши-
хапа против сего последнего. Гуши-хан не замедлил отозваться
на зов живого будды2), но раз утвердившись в Тибете, не поже-
лал уже возвращать захваченную так легко власть в руки
честолюбивого министра и, оставив при далай-ламе и баньчэн-
эрдени в качестве советников своих двух сыновой, обложил
провинцию Кам податью в свою пользу 3). Таким образом
совершилось об’единение всех земель между Бэй-шанем 4) и
Гималаями, Батаном и Лехом под властью хошоутских князей,
которые первое время пользовались особым расположением
маньчжурского правительства, в особенности после существен-
’) На религиозной почве: дэси Цзанба был приверженцем дорефор-
менного буддизма (секты красношапочников) и повел упорную войну против
желтой веры (см. Rockhill, loc cit., Huth, loc. cit., Gunther Schulcmaun—„Die
Geschichte der Dalailamas“, 1911, стр. 134—135).
2)	Пятого далай-ламы Нагван Лозан-чжяцо.
М. Cour ant—„L’Asie Centrale aux XVIIS et XVIII.e_ siecles", стр. 19,
пишет, не указывая источника, из которого он почерпнул это известие,
что Гуши-хан предпринял свой поход в Тибет в союзе с Батуром-хун-
тайчжи (alias Khara-koulla!) и Хо-урлюком, вступившим уже тогда, как
известно, в пределы России. То же известие мы находим, впрочем, в цити-
рованных выше сочинениях Рокхилля (без упоминания, однако, имени
Хо-урлюка) и Гюнтера Шулемана. Но Jigs-nied nam-mk’a (Huth, loc. cit.),
рассказывая о поражении Beri-Khan’a, союзника дэси Цзанба, и завоевании
Гуши-ханом Тибета, не говорит о помощи войсками, присланной последнему
Батуром-хун-тайчжи и Хо-урлюком.
3)	От. Илариоп — „Очерк истории сношений Китая с Тибетом"
в „Труд. член. росс. дух. миссии в Пекине", II, стр. 455.
4)	Так названа мною горная страна между Тянь-шанем и Нань-
шанем.
Хошоуты кочевали не только к югу от Нань-шаня, но и к северу от него
(Успенский) op. cit., стр. 167). „В 1660 году, читаем мы у этого автора
далее (стр. 169), внук Гуши-хана, Гуньбу, сделал покушение напасть на
Гань-чжоу, желая выместить на яркендском посольстве обиды, причиненные
яркендцами подвластным ему кочевникам. Гуньбу кочевал за проходом
Цзя-юй-гуань, в соседстве с Хами, т. е. в Бэй-шане, так что джунгарские
и магометанские послы из Туркестана неминуемо должны были проходить
через его владения. Когда посольство пришло в Су-чжоу, Гунь-бу решился
сделать нападение; но губернатор перевел' посла для безопасности в Гань-
чжоу; Гуньбу, собрав тысячу всадников, двинулся на Гань-чжоу, где уже
все было подготовлено, чтобы дать ему отпор, почему он и должен был
возвратиться".
— 637 —
ной помощи, Оказанной ими маньчжурским войскам в деле
усмирения восстания саларских магометан (в 1653 году). Гуши-
хан скончался в 1654 году х), передав власть своему сыну
Даши-Батуру.
Между тем на севере после смерти Хара-хулы джунгарский
престол занял не менее энергичный правитель Хотохоцзипь * 2),
более известный под именем Батура-хун-тайчжи [1634 —
1663 г.г. 3)]. Преследуя ту же цель создания сильного госу-
дарства, что и его отец, он в 1635 году вступил в борьбу
с казаками, которую вел упорно, но с переменным успехом;
тем не менее, к 1643 году он успел распространить свои вла-
дения на запад до р. Чу 4). Он известен как хороший адми-
нистратор, и та организация, которой он спаял свое государ-
ство, оказалась настолько прочной, что позволила последнему
выдержать весь последующий смутный период без ущерба для
его мощи.
Имя Батура-хун-тайчжи связано с актом особого значения,
а именно монголо-ойратскими законами .1640 года.
Кто был если не автором их в целом, то инициатором их
собрания и представления на окончательную редакцию и утвер-
ждение сейму князей?
На этот вопрос не существует прямого ответа.
Некоторые историки категорически называют творцом их
Батура, вероятно, потому, что этому сильнейшему из калмыцких
князей сейм обязан был своим осуществлением. Действительно,
если принять во внимание, что этого дальновидного политика
х) Сарат Чандра Дас—„Путешествие в Тибет", 1904, стр. 227. Gunther
Schulemann—„Die Geschichte der Dalailamas", 1911, стр. 153, приводит
также дату 1654 г., но замечает при этом: „nach anderen Angaben zog er
sich damals nur von den Regierungsgeschaften zuriick und starb erst 1656".
Последнюю дату дает и Rockhill—„The Dalai Lamas of Lhasa and their rela-
tions with the Manchu Emperors of China, 1644—1908“ в „T’oung Pao“,
series III, v. 1, № 1, отд. отт., стр. 19.
2) У Иакинфа, op. cit., стр. 45, - Хоно-Хоцинь. Это—опечатка, так
как у de Mailla, op. cit., XI, стр. 79, это имя транскрибировано правильно—
Khotokhotsin.
3) У Pallas, op. cit., стр. 39, читаем: „Ег (Baatur) starb um 1665“.
4) Аристов, op. cit., стр. 45. Я не знаю, откуда этот автор почерпнул
столь точное указание. У Фишера („Сибирская история", стр. 444—445)
говорится только, что в 1635 году глава калмыков Батур-хун-тайчжи воевал
— 638 —
ire могли не озабочивать как отлив народонаселения, усколь-
завшего из иод его влияния, так и недовольство многих нойонов
его притязаниями на гегемонию, в особенности в виду быстро
возраставшего могущества маньчжуров, то нельзя не согласиться,
что именно в его интересах было приблизить к себе монголь-
ских и калмыцких владетелей и скрепить распадавшийся
ойратский союз, что могло осуществиться только на сейме.
Со своей стороны и князья не могли не отнестись к его при-
зыву иначе, как с полным сочувствием, так как и для них
судьба Чахарского ханства, сильнейшего из монгольских вла-
дений той эпохи, поглощенного Маньчжурской империей, оста-
лась пе безразличной. „Единение “ на короткий срок стало
общим лозунгом монголов, и призыв на сейм отвечал вполне
этому лозунгу.
Из текста законов 1640 года ясно видно то участие, кото-
рое принял в их составлении Батур: они в некоторых случаях
или отражают его личные интересы или интересы ойратов
в ущерб интересам восточных монголов. Так, например, мы
видим, что нойоны Дайчин и "Дюкер, родные его братья,
поставлены в высшем против других князей ранге, что долги
нойона Була-тайчжи, родного его деда, прощены, что халхасцы,
перешедшие к ойратам во время смут в Халхе, оставлены за
ойратами, ойраты же, бежавшие при таких же условиях в Халху,
возвращены к их прежним владельцам и т. д.
Если же с’езд князей был в интересах Батура-хун-тайчжи,
если его влияние в принятии сеймом законов отразилось столь
сильно на их редакции, то естественно допустить, что и вся
предварительная работа по их составлению не обошлась без
деятельного его участия или даже, что он был их творцом, а
сейм лишь послушным орудием в его умелых и сильных
руках.
Законы 1640 года называют также „Уставом взысканий“—
титул вполне соответствующий их содержанию, так как в огром-
с туркестанским (казацким) ханом Ишимом и успел даже пленить его сына
Джегангир-султана; в 1643 году Батур овладел лишь двумя казацкими
родами: алат-киргизским и токманским. Если „токманский" производить
от Токмак, то Аристов, конечно, прав. См. Вельяминов-Зернов, op. cit., II,
стр. 378. Следует, однако, иметь в виду, что казаки Большой орды и тянь-
— 63У —•
ном большинстве своих статей они трактуют исключительно
о взысканиях и штрафах за различного рода правонарушения,
общественные и частные.
Анализируя сущность как этих, так и остальных постано-
влений Устава, приходим к заключению, что их содержание
вполне определяется основными началами, присущими патриар-
хально-родовой жизни всех вообще народов кочевого типа.
Именно, в нем выдвинуты и подчеркиваются принципы родо-
вой иерархии и связанного с последней подчинения младших,
старшим, а также военно-дружинная организация племени,
развившаяся на почве военных столкновений с соседними пле-
менами, частью в агрессивных целях, частью же в целях само-
обороны, и, наконец, первобытные, построенные на праве силь-
ного, обычаи и порядки экономического и социального быта.
Засим, в нем формулированы установления глубочайшей древ-
ности: месть, коллективная ответственность улусов и родов за
убийство и материальный ущерб, целый ряд начал семейного
быта, на которых основаны такие установления, как покупка
невесты, цензура ее целомудрия, обязательные браки в целях
поддержания рода и проч., и не менее древние судебные
постановления: гонение следа, поклёп, т. е. обвинение лица,
не схваченного на месте преступления, и т. д.; наконец, уста-
новления военно-дружинного строя, в особенности же подробно
развитые правила: о распределении военной добычи, охоте,
кочеваньи, экспедициях против общего врага и т. под. Нельзя
ташке пе отметить, что он носил явно между союзный характер.
Действительно, как это уже отмечалось, главная его задача
заключалась в скреплении, а также нормировании внешних
союзных отношений между монгольскими племенами ради вели-
кой общей политической цели- -дать надлежащий отпор надви-
гавшейся на Монголию маньчжуро-китайской волне. Этой
цели Устав пе достиг, по как свод монгольских правовых
постановлений он пережил распадение мопгольско-ойратского
шаньские киргизы, если верить показанию Томилко Петрова тобольскому
воеводе князю Куракину, должны были утратить свою самостоятельность уже
в начале XVII столетия (см. John F. Baddeley—„Russia, Mongolia, China being
some Record of the Relations between them from the beginning of the XVII-th
Century to the Death of the Tzar Alexei Mikhailovich, A. D. 1602—1676“,
-640-
союза и это потому, что, не вторгаясь в область обычного
права отдельных монгольских племен, вошедших в союз
1640 года, и оставляя внутренний быт этих племен неприкос-
новенным, он об’единил лишь те из обычаев, которые могли
считаться общемонгольскими, и только им придал силу обще-
признанного закона.
И все же и он скоро отстал от жизни. Это ясно видно
из потребовавшихся к нему уже в конце XVII века дополнений,
известных под названием „указов и повелений Галдана хуи-
тайчжи“, а засим из факта сравнительно быстрого его забвения
как в Джунгарии, так и в Халхе.
Не останавливаясь засим более подробно на этом Уставе ’),
я закончу этот краткий его анализ замечанием, что его утверж-
дение состоялось в то время, когда восточные и западные мон-
голы, по словам одной калмыцкой летописи, „прекратив свою
прежнюю взаимную вражду, соединили свои мысли", т. е.
сознали общность своих интересов и необходимость единства
действий. Политическое его значение вытекает также и из той
клятвы, которою связали себя участники с’езда и в их числе
Батур-хуи-тайчжи, Хо-урлюк и некоторые другие властители,
которые сильнее других нойонов повинны были в властолю-
бивых замыслах. Текст ее в близкой его передаче следующий:
„Не будем вводить розни в среду монголов, не будем обра-
щаться с людьми одной с нами крови так, как с рабами, хотя-бы
etc., London, 1919, vol. И, стр. 217). Родословная хана Ишима, брата и
преемника упоминавшегося выше Тевеккеля (стр. 626), приведена у Лев-
шина— „Опис. кирг.-казач. орд и степ.“, II, стр. 217.
’) Отсылаю читателя к имеющейся литературе, главным образом
к трудам: Ф. И. Леонтовича (ЙК истории права русских инородцев. Древ-
ний Монголо-Калмыцкий или Ойратский Устав взысканий", 1879; „К исто-
рии права русских инородцев. Калмыцкое право" в „Зап. И. Новоросс.
Универе/, 1880, XXIX, Прилож.) и К. Ф. Голстунскою („Монголо-ойратские
законы 1640 г., дополнительные указы Галдан-хун-тайджия и законы хана
Дундук-Даши", 1880, СПб.). См. также Н. Попов—„Ф. Леонтович—„К исто-
рии права русских инородцев. Древний Монголо-Калмыцкий или Ойратский
устав взысканий"", крит. заметка в „Журн. Мин. Народи. Проев.", 1879,
CCV, стр. 302—318; Бар. Ф. Бюлер—„Кочующие и оседло-живущие в Астра-
ханской губернии инородцы. Их история и настоящий быт" в „Отечеств.
Записк.", 1846 (в части, помещенной в № 11, говорится, между прочим,
и об уставе 1640 г.).
— 641-
Онй обеднели и пошли к нам в услужение; не будем отдавать
дочерей их в приданое; не будем отдавать их подвластному чело-
веку иной кости; не будем проливать их крови". Клятва
эта вызвана была притеснениями более сильных князей, кото-
рые подчиняли своему влиянию и власти обедневших нойонов,
лишая их всякой самостоятельности в действиях и, таким обра-
зом, увеличивая за их счет свои силы; опа не имела в виду
так называемый „черный народ", а только „белую кость",
тех лиц привиллегировапного сословия, которые, поступая
в услужение, т. е. в свиту князя, тем самым утрачивали
все свои права, унаследованные по праву рождения, притом
в такой мере, что переставали располагать как своей собствен-
ной судьбой, так и судьбой своих домочадцев. Подобное, вошед-
шее в обычай у западных монголов, отношение к обедневшим
лицам владетельного сословия не могло, конечно, не создавать
почвы для внутренних беспорядков, но что еще важнее—побужда-
ло незначительных владельцев, которым грозила судьба идти
в услужение, искать себе защитников в чуждой монголам среде
соседних властителей и затем служить уже интересам послед-
них часто в ущерб общему делу монголов. История показы-
вает, что клятва эта была очень скоро забыта.
История не сохранила нам имени того, кто после Батура
наследовал его власть над джунгарскими улусами ]). Этот
пробел очень важен, так как не дает нам возможности с уве-
ренностью разобраться в событиях этой эпохи. Известно лишь,
что среди джунгарских родовичей не замедлили возникнуть
кровопролитные распри, в которых приняли участие и князья
других калмыцких племен, в том числе хошоутский Цэцэн-
хан * 2), и что эти распри длились около двух лет, так как
только в 1665 году получил первенство в союзе один из млад-
ших сыновей Батура-хун-тайчжи — Сэпгэ 3). Во всяком случае,
если последний и не добился положения общепризнанного
9 А. Позднеев—Письмо, приложенное к кн. Н. Веселовском—„Посоль-
ство к зюнг. х.-тайчжи Ц.-рабтану кап. Ив. Унковского", стр. 241 и след.
2) Сын Байбагус-хана и брат Аблай-хана, кочевавшего в долине
р. Иртыша.
3) По одним источникам—второй, по другим—пятый и даже шестой
из сыновей Батура.
Том II.	41
— 642 —
главы всех калмыцких племен Джунгарии, то все-же успел
к этому времени об’единить под своею властью те джунгарские
поколения, которые входили в состав наследственного улуса
его отца. Сэнгэ отличался предприимчивостью и простер свои
набеги на север до Красноярска (в 1667 году) ’).
Сэнгэ был убит своими старшими братьями Цэотба-батуром
и Цэцэном-тайчжи в 1671 году 2). Это убийство вызвало па
сцену Галдана-бошокту 3), единоутробного брата Сэнгэ.
Галдан, получив известие о случившемся, сложил с себя
духовное звание, немедленно покинул Тибет 4) и уже осенью
того же года об’явился в своих родных кочевьях, в долине
!) Pallas, op. cit., стр. 40. При этом он разгромил и оставшийся без
правителя улус урянхайского князя Лубсана-тайчжи, о чем, между про-
чим, упоминается в грамоте томскому воеводе кн. Кольцову-Масальскому
от 6 марта 1680 года (Иннокентий Кузнецов—„Исторические акты
XVII столетия", стр. 51—52): „Да он-же Алтын-хан бил челом нам, вели-
кому государю: в прошлых-де годах послано к нему нашего великого
государя жалованье с посланцы его, с Лезаком с товарищи, и в Том-
ском то наше великого государя жалованье задержано и к нему в улус
не отослано для того, что он от калмыцкого Сенгитайши был разорен...
А наше великого государя жалованье, что послано к нему в прошлом
в 175 (т. е. в 1667) году и задержано в Томске, указали отослать к нему
в улусы"... В статейном списке Павла Кулвинскою (John F. Baddeley,
op. cit., II, стр. 234) о разгроме владений Лубсана-тайчжи калмыками
сообщаются следующие подробности: „Июня в 12-день Сенга тайша с мун-
галской службы в свой улусъ приехалъ, а с собой Сенга привезъ мун-
галскаго царя Лоджана (Лубсана-тайчжи), детей ево трехъ сыновъ, одинъ летъ
20, а другой 15, а третей летъ 10-ти, а сестру Лоджанову за себя взялъ,
а самому Лоджану царю Сенга велелъ руку правую позавить отсечь и
собачья мяса Лоджану велелъ в ротъ класть и отдалъ ево Лоджана с двемя
женами онгонотцкому царю, да онъ же Сенга привезъ с собой мун-
галского полону добрыхъ ближнихъ люде! и кыштымовъ съ женами и зъ детми
тысечи зъ две..." К этому мы будем иметь еще случай вернуться в сле-
дующей главе.
2) Pallas, loc. cit, пишет: „в январе 1671 года". Ср. А. Позднеев,
op. cit, стр. 247, который приходит к заключению, что убийство Сэнгэ
должно было произойти осенью или же в начале зимы 1671 года.
3) Согласно „Илетхель шастир" (перев. Владимирцова), дебтер 95—96,
Галдан принял титул бошокту в 1676 году.
4) По другим известиям Галдан в 1671 году был в гостях у ала-
шаньских хошоутов.
— 643 —
Черного Иртыша. Хотя первоначальная деятельность его в Джун-
гарии и не вполне нам известна, тем не менее, некоторые
факты, которые нам сохранила история, позволяют думать, что,
едва вступив на родную почву, он уже принялся за осущест-
вление своих властолюбивых мечтаний. Так, еще в том же
1671 году он сумел привлечь па свою сторону Алдара-тайчжи *),
а года два спустя и своего брата Даньджина хуп-тайчжи * 2).
Усилившись таким образом, он в 1.673 году об’явил войну
своему дяде Цохор-убаши 3), по был им разбит и бежал в Ала-
шань, к хошоутам. Несмотря на эту первую неудачу, он
к 1675 году успел уже настолько оправиться, что с успехом
отразил нападение Цохора-убаши; в следующем же году нанес
Цэцэн-тайчжи ряд поражений в долине р. Или 4) и тем до
такой степени устрашил Цзотба-батура и Цзорикту-хотоци 5),
что те решились бежать на Куку-нор, где и присоединились
к хошоутам под фамилией Чорос 6 7).
В 1678 году Галдан перенес свое оружие за пределы
Джунгарии. Он проник в Ала-шань и здесь нанес решитель-
ное поражение хошоугскому князю Очирту-Цэцэн-хану, кото-
рого настиг и убил, а аймак его рассеял ’). Некоторые поколения
хошоутов успели, однако, спастись бегством в пределы Китая,
откуда они возвратились в покинутые кочевья в 1686 году 8).
’) А. Позднеев, op. cit., стр. 247—248. Как приходился он Галдану—
выяснить мне не удалось. О нем рассказывается, что, будучи послан
в 1675 году Цэцэном-тайчжи против Галдана, он обратил свое оружие против
союзников Цэцэна—Даньджина и торгоутского князя Гумбо, кочевавших по
р.р. Урунгу, Чингилю и Булугуну, и покорил их.
2) Согласно родословной, приведенной у Палласа.
3) А. Позднеев—„Монгольская летопись Эрдэнийн эрихе", стр. 175.
4) Унковский („Посольство к зюнгарскому хун-тайчжи Цэван-рабтану",
стр. 182—183) сообщает, что Цэцэн был захвачен в плен и убит Галданом
после разгрома его армии между оз. Сайрам-нором (Зютьхолем, т. е. Сут-
колом; см. выше стр. 479) и перевалом Талки, что, повидимому, не верно.
Ср. А. Позднеев—„К истории зюнгарских калмыков", там же, стр. 248.
9 Цзорикту-хотоци—один из сыновей Батура.
6) „Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 131—132.
7) У А. Позднеева—„Монг. лет. Эрдэнийн эрихэ", стр. 175, событие
это отнесено к 1676 году.
8) „Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 116.
41*
--- 64:4 —
К этому же времени должны быть отнесены и завоевания
Галдана в бассейне верхнего Енисея ’).
В 1679 году * 2) Галдан овладел Восточным Туркестаном.
Совершилось это событие при следующих условиях.
Шуджа а-Дин Ахмед 3) был убит в 1615 году 4). Его
смерть не прекратила, однако, смут, волновавших страну в тече-
ние последних шести лет, так как против возведенного на
престол Курейш-султана 5) тотчас же восстал сын Шуджа
ад-Дин Ахмеда, правитель Кашгара, Абд-аль-Латиф Апак-сул-
тан, который взял г. Яркенд и предал смерти Курейша. Всту-
пив засим на престол, он был вынужден возобновить борьбу
9 Унковский—„Посольство к зюнгарскому хун-тайчжи Цэван-рабтану",
стр. 183, сообщает, что после победы над Цэцэн-ханом Галдан подчинил
своей власти „теленгутов и киргизов и, так умножи войска,... вскоре
с мунгалами войну начал". Подтверждение этому известию находится
в „Дополнениях к Актам Историческим", изд. И. Археол. Коммиссией, VIII,
№ 15, XII, где читаем, что в 1678 году Галдан повелел 1000 чел. „быть
в киргизах в Алтырском улусе, а 1000—в иные киргизы в Алтысарский
улус к князцу Арначку". То же событие, отнесенное неизвестно на осно-
вании каких данных к 1679 году, упоминается и Щаловым в „Хронолог,
перечне важнейших данных из истор. Сиб. 1032—1882 г.г.“, стр. 127.
2) Иакинф, op. cit., стр. 67; Pallas, op. cit., I, стр. 40—41, относит
взятие Хами и Турфана к 1679 году, занятие же Кашгарии и г. Яркенда—
к 1680 году; Валиханов—„Сочинения" в „Зап. И. Русск. Геогр. Общ. по
отд. этногр.", XXIX, стр. 111, и Беллъю—„Кашмир и Кашгар", 1877,
стр. 191,—к 1678 году; Биография Зая-Пандиты (рукоп. перев. с калм.,
хранящ. в Азиатск. Музее Академии Наук, III, 36 bis) взятие Яркенда
к 1680 году; именно, в ней говорится: „в год овцы (1679) Бошокту-хан
зимовал на Иртыше..., лето же проводил в Коко-гуя; в этом году он пред-
принял поход против яркендцев и покорил их“. Кашгарская хронология
(см. Бартолъд—„Отчет о командировке в Туркестан", стр. 250)—к 1682 г.
1679—1680 года наиболее вероятны, что видно из следующего расчета:
Абдаллах (о нем см. ниже) был изгнан из Яркенда в 1668 году; сменивший
его Иолбарс царствовал всего только год, после чего престол.занял Исмаил,
при котором и состоялось занятие края калмыками; этот последний правил
Кашгарией несколько более десяти лет. Courant—„L’Asie Centrale aux
XVIIL et XVIIl!L sidcles", стр. 51, обращает, однако, внимание на факт
прибытия в 1681 году турфанского посольства в Пекин, что едва-ли могло
иметь место, если-бы край этот уже в то время был занят джунгарами.
3) См. выше стр. 628.
4) По другим источникам в 16Г7 году (см. Б>артолъд, op. cit., стр. 243).
5) Он был сыном Юнус-султана, младшего сына Рашида.
— 645 —
с Абд-ар-Рахимом, который сумел привлечь на свою сторону
казацкого хана Ишима. Этот союз не дал, однако, перевеса
в силах Абд-ар-Рахиму, и борьба с переменным успехом дли-
лась в течение нескольких лет. Города Бай и Аксу переходили
из рук в руки, но все же остались за Апак-ханом также, как
и гор. Куча; что касается Чалыша, то он окончательно отошел
к Турфану.
Апак-хан скончался в 1626—27 или в 1627—28 году,
после чего престол перешел к его племяннику Султан-Ахмеду
Пулад-хану; но этот последний был вскоре низложен своим
братом Кылыч-хапом, правившим государством несколько более
двух лет. После его смерти народ вновь призвал на ханство
Пулада.
Между тем скончался и Абд-ар-Рахим-хан. Его преемник
Абдаллах воспользовался смутами между потомками Мухаммед-
хана и овладел Байем, Аксу и Кашгаром. Пулад-хан принужден
был бежать из Яркенда, после чего столица государства
в 1636 году ’) открыла свои ворота победителю. Таким путем
в Восточном Туркестане вновь восстановлено было единодер-
жавие.
Первые годы правления Абдаллах-хана заполнены были
столкновениями с киргизами, джунгарами, андижанцами, у
которых он отнял-было город Ош, и, наконец, болорцами * 2).
Эти внешние войны, которые распространили „славу Абдаллаха
по всему миру", пришлось, однако, вскоре прекратить, так как
в самой семье Абдаллаха, отличавшегося излишней подозри-
тельностью, стали возникать серьезные размолвки, завершив-
шиеся изгнанием его из Яркенда в 1668 году его сыном Иол-
барсом. Этот последний был, однако, в следующем году убит,
9 Согласно Махмуду бен-Вели; по другим источникам в 1638 году
(см. Бартольд, op. cit., стр. 246).
2) Мухаммед-Хайдер (Бартольд—„Кафиристан в XVI веке“ в „Средн.-
Азиатск. Вести.", 1896, июль, стр. 55) так определяет границы Болори-
стана: на востоке—Кашгар и Яркенд, на севере—Бадахшан, на западе—
Кабул и Ламган (Лагман) и на юге — Кашмир. Хотя в отношении
стран света эти границы несколько и ошибочны, тем не менее Болори-
стан определен ими вполне точно: он обнимал Кафиристан (Кяфиристан)
и Читраль. Болоры—кафиры, правильнее—кяфиры. См. М. Терентьев—
„Кто такие болоры?“ в „Среднеаз. Вестн.", 1896, май, стр. 47 и след
— 646 —
и на престол вступил Исмаил, брат Абдаллаха. С ним в Яркенд
прибыл и Апак-ходжа, сын ходжи Ишани-Каляна, которому
суждено было впоследствии сыграть видную роль в судьбах
Кашгар ии.
XIV и XV столетия замечательны для среднеазиат-
ского мусульманства появлением в его среде многих учителей,
которые еще при своей жизни приобрели ореол святости.
Города Самарканд и Бухара были в эту эпоху средоточием
религиозной учености Востока, и развившийся там казуизм
достиг, наконец, и Кашгара. Один из потомков Мухаммеда,
происходивший в ближайшем колене от Имама Ризы, ходжа
Махдуми-Аазам х), приобрел богословскую известность в Бухаре.
По приезде в первой половине шестнадцатого столетия *)
в г. Кашгар, он был встречен здесь народным уважением
и получил от кашгарских ханов обширные земельные угодья.
После его смерти его сыновья, ходжа Ишани-Калян и ходжа
Исхак-Вали, были почтены таким же уважением и сделались
религиозными патронами мусульман Восточного Туркестана.
С этого времени ходжи стали пользоваться большим значением
в этой стране, причем образовались две партии, отличавшиеся
не столько существом учения, сколько характером и качествами
лиц, стоявших во главе их. Последователи Ишани-Каляна стали
называться Ишкия, а последователи Исхака-Вали—Исхакия;
9 Более подробные сведения об этом ходже и его потомках, поселив-
шихся в Восточном Туркестане, можно найти у Велъяминова-Зернова, в его
“Исследовании о Касимовских царях и царевичах" („Труды вост. отд.
И. Археол. Общ.", XII, вып. I, прилож. 1, стр. 193 и след.), где при-
водится извлечение из „Тезкереи ходжаган", а также в „The History of
the Khojas of Eastern Turkistan“, summarised from the „Tazkira-i-khwa-jagan“
of Muhammad Sadiq Kashghari by the late R. B. Shaw. Edited by N. Elias
в „Journ. of the Asiat. Society of Bengal", 1897, LXVI, part 1, supplement
главн. обр. „Epitome of the memoirs of the Khojas", стр. 31—57.
2) Гриюрьев — „Вост, или Кит. Туркестан", стр. 355. Наливкин—
„Краткая история Кокандского ханства", стр. 50, дает определенное ука-
зание: „Махдум-Азам был уроженцем Касана, жил по большей части
в Самарканде и похоронен неподалеку от этого города, в Дахбиде, в 1542 г.“.
Из слов Беллъю („Кашмир и Кашгар", 1877, стр. 190) можно вывести
заключение, что это духовное лицо посетило Кашгарию между 1533 и
1542 годами. Тот-же автор, называя его Маулан-ходжа Касани, говорит,
что Махдуми аль-Азим было лишь его почетным прозвищем.
— 647 —
впоследствии же первыми усвоено было название „белогорцев",
а последними—„ черногорцев “ 1).
Вскоре после зарождения этих партий проявилась и вражда
между ними, сперва, конечно, лишь на религиозной почве, но
затем, когда круг каждой партии значительно расширился,
когда все население Алташыра разделилось на два неприяз-
ненные лагеря, к религиозным распрям ирисоединились уже
и стремления к политическому преобладанию.
Вероятно, в 1678 году Исмаил-хан, ревностный черногорец,
принудил Апак-ходжу 2), главу белогорской партии, человека,
пользовавшегося большим влиянием среди кашгарского насе-
ления, покинуть отечество. Ходжа пробрался в Кашмир, оттуда
в Тибет, представился далай-ламе и успел настолько располо-
жить его в свою пользу, что тот отправил его к Галдану
с письмом, в котором излагалась просьба помочь Апаку утвер'
диться в Кашгаре 3). Галдан воспользовался случаем и вторгся
в пределы Восточного Туркестана.
Он встретил в нем лишь слабое сопротивление, чему спо-
собствовали как нахождение в рядах его армии Апака ходжи,
так, вероятно, и вынужденный переход на его сторону внуков
Абд-ар-Рахим-хана 4).
Их отец Сеид-Баба-хан после того, как Абдаллах овладел
яркендским престолом, получил в удел г. Хами 5), но затем
смерть брата Абул-Мухаммеда отдала в его руки Турфан и
!) Валиханов, op. cit., стр. 110.
2) Вельяминов-Зернов пишет Афак.
3) Валиханову op. cit., стр. 111; ср. Бартольд—„Отчет о командировке
в Туркестан", стр. 250. В „Тезкереи-ходжаган" (Вельяминов-Зернов, op. cit.,
стр. 203) не говорится о далай-ламе, а соответственное место излагается
так: „он пробрался в Китай, в место, называемое Джу, где застал бра-
гманов; их он успел склонить на свою сторону, и те дали ему от себя
к калмыцкому владельцу Бушуд-хану (Бошокту) грамоту, в которой пригла-
шали его помочь ходже Афаку завоевать Яркенд и Кашгар".
4) См. выше стр. 628.
5) Согласно „Истории Кашгарии" неизвестного автора (Бартольд, ор-
cit., стр. 250—251), Сеид-Баба-хан, будучи еще только правителем Хами,
предпринял поход против Китая и, напав на Хэ-си, взял города Су-чжоу
и Гань-чжоу, после чего предполагал даже идти на Пекин, но события на
родине (вторжение туда турфанцев) помешали осуществлению этого наме-
рения. Я не нахожу в китайских анналах подтверждения этому факту.
— 648 —
Чалыш, в которых он утвердился, однако, не сразу *); тем не
менее, последующее, более, чем двадцатилетнее * 2), правление
его протекло, повидимому, при полном спокойствии в крае,
и только уже после его смерти в нем вновь возникли смуты,
вызванные его сыновьями, боровшимися за власть. Этот момент
совпал с предпринятым Галдапом походом на юг, за Тянь-
тпань.
Заняв Турфан и решив спор между братьями в пользу
старшего из них, Абд-ар-Рашида, он двинулся затем на запад
в сопровождении всех трех сыновей Сеида-Баба-хана, которые
вели свои вспомогательные отряды. Впрочем, в этих контин-
гентах войск Галдан едва-ли нуждался, так как, благодаря
содействию сторонников Апака-ходжи, ни Кашгар, пи Яркенд
не оказали джунгарам серьезного сопротивления 3). Взяв послед-
ний, Галдан поручил его управление Рашиду, Аиака оставил
в Кашгаре, хана же Исмаила увел с собой в Джунгарию.
Эти распоряжнеия не внесли, однако, успокоения в умы
населения Кашгарии. Апак-ходжа не замедлил поссориться
с Абд-ар-Рашидом, вследствие чего оба были вытребованы
к Галдану, и на престол вступил брат Рашида, Мухаммед-
Эмин 4). Но и этот последний недолго продержался против
интриг А пака й погиб в вооруженном столкновении с его при-
верженцами, поспешившими вслед затем провозгласить ханом
своего духовного главу.
Апак царствовал несколько более года и передал престол
своему сыну Яхья, о насильственной смерти которого несколько
месяцев спустя существуют две версии: по одной он был убит
вдовой Апака-ходжи, желавшей предоставить престол своему
4) См. Бартолъд, loc. cit.
2) Согласно кашгарской хронологии (Бартолъд, loc. cit.), он правил
Турфаном 25 лет; если, однако, считать годом вступления калмыцких войск
в Турфан 1679-й, то менее 22 лет.
:() В „Тезкереи-ходжаган" (Вельяминов-Зернов, op. cit., стр. 203) гово-
рится однако: „Сын Исмаилов Бабак-султан выступил на встречу неприя-
телю, но был разбит и сам погиб на поле сражения". Засим, когда кал-
мыки выступили из Кашгара к югу „Исмаил вышел против них с сильным
войском", но проиграл сражение и бежал.
4) В „Тезкереи-ходжаган“ (op. cit., стр. 205) события эти излагаются
несколько иначе.
— 649 —
сыну Мехди ’), по другой—калмыками * 2). Как бы то ни было,
освободившийся таким образом престол занял вновь член ранее
царствовавшей династии, младший брат Абд-ар-Рашида, Мухам-
мед-Мумин, более известный под именем Ак-баш-хана.
Кашгар не пожелал, однако, подчиниться этому хану и
поставил у себя правителем ходжу Ахмеда, одного из сыновей
Яхья-ходжи. Тогда в противовес ему Мухаммед-Му мин вызвал
в Яркенд ходжу Данияла, правнука ходжи Исхака, который
во время господства Апака-ходжи в Кашгарии принужден был
жить в Фергане.
Прибытие Данияла в Яркенд послужило сигналом к возоб-
новлению борьбы между белогорцами и черногорцами, Кашгаром
и Яркендом. Кашгарцы призвали на помощь кара-киргизов,
яркендцы—казаков. В происшедшем столкновении кашгарцы и
киргизы были разбиты, но яркендцы, не использовав своей
победы, вернулись обратно; в результате же Мухаммед-Мумин
должен был уступить свой престол казацкому султану Хашиму
и бежать в Индию. Но и Хашим продержался в Яркенде
недолго: восстание в этом городе заставило его вернуться
в Семиречье и отдало всю власть в руки Данияла-ходжи.
Между тем кара-киргизы вновь вступили в Кашгарию,
и на этот раз взяв г. Яркенд, поставили в нем ханом кашгар-
ского правителя Султан-Ахмед-султана3 4). Тогда яркендцы обра-
тились за помощью к Галдану*), который с вспомогательными
войсками из Аксу и Кучи взял Кашгар и, поставив там пра-
вителем не хана, а указанное народом лицо с титулом хаким-
бека, не оставил и Данияла в Яркенде. Оба ходжи должны
9 Валиханов, op. cit., стр. 112; „Тезкереи-ходжаган", op. cit., стр. 210.
2) Бартолъд, op. cit., стр. 253.
з) Согласно „ Тезке реи-ходжаган“ (op.' cit., стр. 216), лицо, так титу-
ловавшееся, тождественно с Ахмедом-ходжей, о котором говорилось выше;
едва-ли в этом тождестве можно, впрочем, сомневаться. Ср. Валиханов, ор.
cit., стр. 112.
4) События, приведшие калмыков в Кашгарию, излагаются в „Тез-
кереи-ходжаган“ (op. cit., стр. 215) несколько иначе; именно, говорится
лишь, что после нескольких лет благополучного управления страной
Даниялом-ходжей, в нее неожиданно вторглись илийские калмыки, желав-
шие отомстить кашгарцам за поражение, нанесенное им несколько лет
тому назад бывшим ханом Мухаммед-Амином (Эмином).
— 650 —
были разделить одинаковую участь и в роли почетных узни-
ков поселиться в Джунгарии !).
Пока все изложенное происходило в Алтышаре, Галдан
продолжал свои завоевания на западе.
Еще в 1598 году казацкий хан Тевеккель, пользуясь бес-
порядками, сопровождавшими падение Шейбанидов в Маверан-
нагре, овладел городами Ташкентом и Туркестаном (Ессы)* 2)
со всей окрестной страной. С тех пор эти города почти по-
стоянно находились в руках казаков, так как Астраханская
династия 3), сменившая бухарских Шейбанидов, была не в си-
лах вытеснить их из завоеванного ими края. Только после
того, как па сцену выступили новые их враги в лице джун-
гар, казаки начали понемногу слабеть. Слабость эта и при-
нудила их впоследствии, т. е. уже в XVIII столетии, покинуть
сначала Ташкент, а потом и Туркестан (Ессы) с близь лежащи-
ми городами, и искать спасения в подданстве России 4).
Выше указывалось, что уже Батур-хун-тайчжи отнял
в 1643 году у киргиз-казаков Илийский бассейн до реки
Чу5). Последовавшие затем среди ойратов смуты, о которых
говорилось выше, приостановили дальнейшее их движение
на запад, но оно стало неизбежным 6) после того, как Галдан-
9 Валиханов, ibid.
2) И даже на короткое, впрочем, время Ферганой и Самаркандом
(Велъяминов-Зернов, op. cit., II, стр. 348 и след.).
3) После завоевания русскими в 1554 году Астраханского ханства
низложенный владетель Яр-Мухаммед бежал вместе с своим сыном Джаном
в Бухару, где и нашел приют у Шейбанида Искендера, который выдал за
Джана свою дочь. Родившийся от этого брака Баки-Мухаммед и положил
начало Астраханской династии, известной также под именем Джанидской
(см. Лэн-Пулъ, op. cit., стр. 232). Баки-Мухаммед занял бухарский престол
в 1599 году после смерти Шейбанида Абдаллаха II. Его преемники правили
Бухарой, Самаркандом, Ферганой, Балхом и Бадахшаном в течение боль-
шей части XVII века, но затем могущество их стало постепенно падать:
около 1700 года от их владений отделилась Фергана, где образовалось
Кокандское ханство, в 1752—Балх и другие заречные владения; наконец,
в 1785 году Мангыты (правившая до 1918 года династия) отняли у них и
Бухару.
4) Велъяминов-Зернов, op. cit., II, стр. 382.
5) Стр. 637.
6) Велъяминов-Зернов, op. cit., II, стр. 380—381.
— 651 —
бошокту вновь об’единил под своею властью большинство
калмыцких родов ’).
В 1681 году Гаядан-боиюкту проник за р. Чу, прошел
вдоль северного подгорья Западного Тянь-шаня и осадил
г. Сайрам, но не мог его взять. В 1683 году он отправил
к нему новое войско, которое, однако, едва-ли имело бдлыпий
успех, хотя и захватило в плен двух казацких султанов. Осенью
того же года он покорил тянь-шаньских кара-киргизов и про-
ник в Фергану, где воевал в течение последующих двух лет,
причем один из его отрядов доходил, повидимому, до р. Мур-
габа, на Памире, и даже до Сарыкола * 2). В том же 1685 году
его полководцем Рабтаном был взят и разрушен Сайрам 3).
В 1688 году Галдан впервые вступил в Халху 4), чем
и положил начало войнам, обессилившим оба отдела монголов
и сделавшим их легкой добычей маньчжуров.
.0 ближайшем поводе и начале военных действий в Халхе
в монгольской летописи „Эрдэнийн эрихэ“ говорится 5): наме-
реваясь овладеть Халхой, Галдан обольстил сына Цэнгуня 6),
Шара, и предложил ему повоевать Чихунь-дорчжи-хана 7),
вследствие чего Шара отправился на соединение с Галданом
в уроч. Гурбаи хэгэрь. Так как за Шара последовали и его
родственники, тайчжи Дэкдэхэй, Цзотба и другие, то Чихунь-
дорчжи-хан рассердился и, погнавшись за Шара, Дэкдэхэй
и прочими, схватил их и предал смерти.
9 Аристов—„Заметки об этнич. сост. тюркск. плем. и нар.“, стр. 45,
пишет, что калмыки уже в 1652—1658 годах утвердились на Таласе, но
не указывает источника, откуда он заимствовал это сведение.
2) В долине Ак-байтал мне указывали место, служившее сборным
пунктом для калмыцких отрядов. Вообще о калмыках еще не забыли на
Памире.
3) А. Позднеев—„К истории зюнгарских калмыков", прил. к кн.
„Посольство к зюнгарскому хун-тайчжи Цэван-рабтану И. Унковского",
стр. 249—250. См. de Mailla, op. cit., XI, стр. 284—285, где говорится
о взятии кроме того войсками Галдана Самарканда и Бухары. Тоже повто-
ряет и Gunther Schulemann—„Die Geschichte der Dalailamas", 1911, стр. 157.
4) С завоевательными целями; о предшедших же набегах его на
Халху будет говориться ниже.
5) Стр. 63.
G) Дзасакту-хана.
7) Тушету-хана.
— 652 —
Галдан в своем письме к императору Кан-си также писал,
что повод к войне подал Чихунь-дорчжи, который первым на-
рушил прежние дружеские отношения, существовавшие между
братскими пародами, и убил ни в чем неповинных данников
(?) джунгарских властителей *).
Неудовольствия между обоими правителями имели, однако,
более давнее происхождение и восходили к тому времени, когда
Галдан был еще занят об’единением под своею властью запад-
ных монголов. Чихунь-дорчжи вступился за своего родствен-
ника Очирту-Цэцэн-хана 2) и как в 1678 году, так и в сле-
дующем, предпринимал, хотя и с небольшими силами, набеги
на пределы джунгарских владений. Независимо от сего, разлад
между Галданом и халхаскими правителями должно было внести
и дело хотохойтского князя Лубсана-тайчжи 3), который, бу-
*) А. Позднеев—„Монг, летоп. Эрдэнийн-эрихэ", стр. 205. У Иакинфп,
op. cit.. стр. 68—70, приводится другой повод к войнам Галдана в Мон-
голии. Вот, что он пишет: „В сие время возник в Халхе между Тушету-
ханом и Чжасакту-ханом спор по разделу земель. Галдан принял сторону
последнего как слабейшего и обиженного. Китайский двор обязанностью
считал защитить Тушету-хана, как добровольно ему поддавшегося (?);
почему, желая достигнуть своей цели побочными путями, в 1684 году
предложил далай-ламе употребить свое посредничество к примирению вра-
ждующих сторон... Далай-лама уверил пекинский кабинет, что он обязан-
ностью почитает стараться о примирении враждующих ханов и на сей
конец уже отправил в Халху своего посланника... Для совещания назначен
был конгресс в Халхе, куда в 1687 году с’ехались три хутухты: один
посланником от далай-ламы, другой посланником от Галдана, третий был
ургинский Чжэбцзун-дамба, родной брат Тушету-хана. Последний хотя на
конгрессе был в качестве хозяина, но в заседании занял место выше Гал-
данова посланника, который счел сие умышленным оскорблением и отка-
зался от совещаний. Таким образом, конгресс вместо примирения ссорю-
щихся кончился новою ссорою; а сего только и ожидал Галдан, чтоб иметь
какой-нибудь предлог к вооруженному посредничеству".
2)	См. выше стр. 643.
3)	Хотохойты, как замечено было выше (стр. 604), жили смешанно
с урянхайцами, занимая поросшую лесом горную область от вершин Теса
до Селенги. Как образом жизни, так и характером, угрюмым и диким, они
мало напоминали халхасцев. Их главным источником существования была
охота, а не скотоводство. Лес был их родной стихией, и в нем они нахо-
дили приют и надежную защиту после частых грабительских набегов на
ближайшие кочевья халхасцев. Вместе с урянхайцами они отошли в удел
седьмому сыну Гэрэсэнцзэ—Саму-буйме, иначе Отхон-нояну, а засим их
— 653 —
дучи изгнан в .1662 году из своих владений соединенными
силами хаяхаских князей, искал сначала защиты у русских
властей, а засим признал себя вассалом Галдана. Благодаря
поддержке последнего, он был в 1682 году восстановлен в своих
правах, но, не доверившись искренности своего сюзерена дза-
сакту-хана Цэнгуня/ занял по отношению к нему явно обо-
ронительное положение. Тогда Цэнгунь решил покарать мятеж-
ного вассала и выслал против него значительный отряд войск
под начальством своего сына Шара. Лубсану и на этот раз
удалось спастись бегством к ойратам, но его семья и имуще-
ство попали в руки победителя. Дело этим, однако, не кончи-
лось, так как Галдан счел себя оскорбленным самоуправным
поступком Цэнгуня и, не получив должного удовлетворения,
направил в Халху несколько карательных экспедиций *). Но
этому поводу в бурятских летописях говорится 2), что уже
в 1683 году войска Галдана-бошокту вторглись в Халху, и что
Ашабагатские тайчжи, кочевавшие тогда между Алтаин-нуру
и Хангаем, пытавшиеся было, но неудачно, отразить два кор-
пуса этих войск, вынуждены были бежать в Россию, границу
которой и перешли в 1684 году. Эти факты свидетельствуют,
что к концу восьмидесятых годов XVII столетия отношения
между халхаскими князьями и Галданом были уже весьма обо-
стренными; если же Галдан и воздерживался от немедленного
земли составили северную часть Дзасакту-хановского аймака, но каковы
были их отношения к центральной власти, видно из следующих слов китай-
ского летописца: если была у них нужда и требовалась материальная
помощь, то они являлись верными слугами и защитниками своего сюзерена,
в противном случае грабили его самого (А. Позднеев, op. cit., стр. 168).
Эринчин, известный под именем Лубсан-тайчжи, был одним из наиболее
своевольных хотохойтских правителей и, будучи признан маньчжурами
в 1655 году одним из восьми цзасаков, т. е. главных правителей Халхи,
тал держать себя крайне заносчиво. В 1662 году он вмешался в спор о
престолонаследии в Дзасатку-хановском аймаке и, напав на ханскую ставку,
убил избранного уже на престел Ваншука. Это убийство окончательно вос-
становило против него халхаских князей, которые и вынудили его бежать
к ойратам. Это тот мунгальский Алтын-Лоджан-хан, который числился
русским подданным. К нему нам предстоит еще возвратиться. Он вел свой
род от Саму-буйма, сына Гэрэсэнцзэ, и был сыном Омбо-эрдэни.
9 А. Позднеев, op. cit., стр. 181.
2) А. Позднеев, ibid.
— 654 —
осуществления своих агрессивных замыслов, то Лго могло зави-
сеть от той позиции в спорных вопросах Халхи, которую занял
император Кап-си, прилагавший не мало стараний к тому,
чтобы /добиться мирного разрешения возникавших конфликтов
как между хотпунными правителями Восточной Монголии, так
и между этими последними и Галданом. Одним из таких кон-
фликтов, порожденным давним спором о возвращении туитету-
ханом дзасакту-хану бежавших от последнего его данников со
всем их имуществом, воспользовался и Галдан, склонив дза-
сакту-хана Шара перейти на его сторону, дабы совместно
„повоевать Чихунь-дорчжи-хана", как о том повествует лето-
пись „Эрдэнийн эрихэ". Союз этот предупрежден был Чихунь-
дорчжи, но это и заставило Галдана приступить к давно уже
им подготовленным военным действиям *).
Начало их было, однако, для него неудачно, так как послан-
ный им весной 1688 года отряд под начальством Дорчжи-
чжаба был на голову разбит Чихунем-дорчжи. Тогда Галдан
стал лично во главе своих войск. С 30.000 армией он перешел
через Хангайские горы, и, не встречая нигде серьезного сопро-
тивления, достиг р. Керулюна. При одном лишь слухе об его
приближении халхасцы, бросая на произвол судьбы свое достоя-
ние, бежали на юг, ища защиты у маньчжуров * 2). Паника
и анархия, охватившие Халху, поставили в самое затрудни-
тельное положение энергичного Чихуня-дорчжи, который только
с трудом мог сосредоточить в долине р. Байдарика 3) сравни-
тельно небольшие силы халхасцев своего и Сайн-ноиновского 4)
г) Еще в 1685 году, чтобы быть ближе к Халхе, он перенес свою
ставку из долины р. Или к Алтайским горам, дорбётам-же предписал про-
двинуться еще далее к востоку, до низовий р. Кобдо, где и завести пашни,
дабы иметь наготове достаточное количество провианта для будущей армии
(А. Позднеев, op. cit., стр. 188); засим, он послал в Халху в большом числе
своих эмиссаров, дабы сеять там смуту (А. Позднеев, op. cit., стр. 189)
и т. д.
2) Только немногие из них искали спасения в бегстве на север,
к границам и в пределы России (см. А. Позднеев, op. cit., стр. 193); еще
менее халхасцев успело добраться до Куку-нора (см. В. Успенский—„Страна
Кукэ-нор или Цин-хай“, стр. 172).
з) См. т. I, стр. 383, сноска 6.
4) Это выражение не вполне точно, так как Сайн-ноин’овский аймак,
как таковый, выделен был из состава земель Тушету-хан’овского аймака
— 655 —
аймаков. Тем пе менее, это обстоятельство побудило Галдана
не только остановить дальнейшее наступление своей армии,
но и повернуть от Керулюна назад. Оба войска сошлись близь
озера Ологой !), где и произошло генеральное сражение, длив-
шееся три дня и решившее судьбу Халхи окончательно. Чихунь-
дорчжи был разбит, бежал к сунитской границе и, собрав здесь
сейм князей, об’явил, что дальнейшее самостоятельное суще-
ствование Халхи невозможно, а потому ей остается только
вступить в чье-либо подданство: России или Китая. Боль-
шинство сейма, следуя за своим председателем Чжэбцзуп-
дамба-хутухтой * 2), склонилось на сторону последней державы,
и осенью 1688 года главная масса халхаских правителей при-
сягнула маньчжурам.
Более деятельное вмешательство последних в монгольские
дела стало с этой поры неизбежным; тем не менее, император
Кан-си медлил приступить к решительным действиям, и только
тогда уже, когда все средства к мирному улажению монголь-
ско-ойратской . распри были исчерпаны, он отдал, наконец,
приказ маньчжурским войскам выступить за границу.
лишь в 1724 году; но титул сайн-ноин существовал с конца XVI в., когда
он впервые пожалован был далай-ламой Тумэнкиню, сыну Нунуху и внуку
Гэрэсенцзэ. Здесь говорится о той части Халхи, которая впоследствии вошла
в состав Сайн-ноин’овского аймака, а в 1688 году находилась в управлении
князя, носившего это! титул.
*) А. Позднеев—„Монголия и монголы", I, стр. 209—210 и 498—499.
В „Материалах для истории Халхи", прил. к летописи „Эрдэнийн-эрихэ",
стр. 198, тот же автор пишет, что когда Галдан достиг р. Толы, то Чихунь-
дорчжи преградил ему дальнейший путь, но в происшедшем при оз. Улугай
кровопролитном и упорном бою был разбит и бежал на юг, к сунитской
границе. Я принял вторую версию как позднейшую.
2) В пояснениях к „Мэн-гу-ю-му-цзи,“ стр. 329, приводится следующая
речь, будто-бы, по этому поводу сказанная хутухтой: „Русские не испове-
дуют буддийской религии; их обычаи, язык и одежда не сходны с нашими,
и потому вступление в подданство России не есть план, обещающий про-
должительное спокойствие. Лучше со всеми аймаками вступить в поддан-
ство Китая, под властью которого мы можем снискать вечное счастье".
Следует, однако, заметить, что свое решение поддаться маньчжурам хутухта
принял, повидимому, не без колебаний, так как одновременно он отправил
послов и к Головину; но послы эти опоздали своим возвращением (см.
Баитыш-Каменский— „Дипломатическое собрание дел между Российским и
Китайским государствами с 1619 по 1792-й год", 1882, стр. 59).
— 656 —
Первое столкновение маньчжуров с джунгарами закончи-
лось не в их пользу. Их полководец Аранай, имевший в своем
распоряжении, главным образом, сборные отряды восточных
монголов, был разбит на голову, последствием чего было втор-
жение галдановских войск в кочевья внутренних монголов.
Почти не встречая сопротивления, Галдан дошел до уроч.
Улап-бутун, находящегося всего лишь в 700 ли расстояния от
Пекина г). Но здесь он столкнулся с главными силами мань-
чжуров, которые и нанесли ему жестокое поражение (в 1690
году). Джунгары бежали. Китайский летописец говорит, что
„Галдан бежал на север Шамо как безумный". Оно, повиди-
мому, так и было. Галдан бежал, не зная ни дня, ни ночи;
он потерял почти всех своих верблюдов, весь свой обоз; умер-
ших дорогой от голода и изнеможения было такое множество,
что когда он, наконец, прибыл к р. Кобдо, от его многочислен-
ной армии едва осталось несколько тысяч воинов * 2 3 * *).
Это поражение хотя и не заставило Галдана расстаться
с мечтою о покорении Халхи, тем пе менее было столь полно,
что ему понадобилось не менее четырех лет, чтобы уврачевать
раны и собрать достаточно сильную армию для нового напа-
дения на своих восточных соседей.
Летом 1695 года он переправился через реку Орхон
и быстрыми переходами направился в долину Керулюна; на
этот раз он не посмел, однако, приблизиться к границам Китай-
ской империи и, ограбив цэцэн-хан’овцев, вернулся обратно.
Каи-си решился выступить против джунгаров лишь в сле-
дующем году. Лично предводительствуя средним корпусом
маньчжурских войск, он встретился с Галданом на берегах
р. Керулюна; но Галдан не осмелился дать здесь сражение
императорской армии и отступил к р. Толе, где, однако, неожи-
данно для себя столкнулся с западной армией маньчжуров,
которая, преодолев чрезвычайные трудности и потеряв при
этом около половины лошадей, только что прибыла сюда из
Нин-ся 8). Тем не менее маньчжуры одержали настолько пол-
9 А. Позднеев—„Монг. лет. Эрдэнийн эрихэ“, стр. 215.
2) А. Позднеев, op. cit., стр. 218.
3) Битва произошла в уроч. Цзу-модо, находящемся к - востоку от
г. Урги и к северу от р. Толы. По словам китайцев, это урочище служило
издавна местом кровавых столкновений. Здесь, будто-бы, разбил и минский
— 657 —
riyio победу, что Галдан бежал с поля битвы всего лишь во
главе нескольких десятков всадников ’). Почти одновременно
другая армия Галдана под начальством его полководца Араб-
тана была на голову разбита хотохойтскнм князем Гэндуном * 2).
Но все эти неудачи не сломили упорства Галдана, кото-
рый, будучи доведен даже до такой крайности, при которой
главной заботой являлся уже вопрос о дневном пропитании 3),
император Юн-ло Аруктая (А. Позднеев, op. cit., стр. 249). Но это едва-ли
не ошибка, ибо р. Тола, за которой укрылся Аруктай, могла быть только
притоком Нонни, а не Орхона (см. выше стр. 580). Иакинф, op. cit., стр. 84,
помещает это уроч. к северо-востоку от современной Урги. Леонтиев—
„Уведомление о бывшей с 1677 до 1689 года войне у китайцев с зенгор-
цами", стр. 51, который „выписал" сообщаемые известия из китайской
истории, пишет, однако, что „местечко Джемодо", где потерпел поражение
Галдан, находилось „у реки Керулуна", а не Толы. Интересное описание
как похода маньчжурских войск через пустыню, так и битвы при Цзу-модо
содержится в реляции ти-ду Инъ-хуа-сина, приведенной А. Поздпеевым
в прилож. II к цитир. выше труду.
!) Эти победы маньчжуров об’ясняются, главным образом, превосход-
ством их вооружения. У джунгар почти вовсе не было тогда ружей,
маньчжуры же располагали даже артиллерией. Впрочем, в битве в уроч.
Цзу-модо и силы противников были далеко не равны. Китайцы пишут,
замечает Иакинф, op. cit., стр. 84, что Галдан имел здесь всего лишь
10.000 войска, тогда как в обоих корпусах маньчжурской армии насчиты-
валось 35.000 солдат. Галдан был разбит, попав в засаду, причем потерял
здесь убитыми 2.000 чел. и лишь 100 чел. пленными.
2) После вторичного бегства Лубсан-тайчжи к ойратам (см. выше
стр. 653) хотохойты оставались без правителя до 1685 года, когда на сейме
в уроч. ХурЪнь-бэльчир (на карте d’Anv'ille—„Nouv. atlas de la Chine", VIII
feuille de la Tartarie Chinoise, это название—„Kouren pertchil" дается реке
системы Байдарика) в это звание возведен был тайчжи Гэндун-дайчин.
В борьбе с Галданом он оказал маньчжурам большие услуги, хотя присяг-
нул Кан-си и позднее других халхаских цзасаков (в 1693 году). Он умер
в 1696 году, передав управление хошуном своему сыну Сончжин-Сэнгэ.
Что касается Лубсан-тайчжи, то дальнейшая его судьба была следующей:
вернувшись в 1682 году в ставку Галдана, он оставался при последнем
недолго и бежал в Тибет под защиту далай-ламы; но засим решил пере-
даться маньчжурам, явился в Пекин в 1692 году и здесь был зачислен
в свиту императора с титулом фу-го-гуна; он умер в 1696 году (в 1697?)
на пути в Монголию, в составе той армии, которая направлена была
против Галдана („Мэн-гу-ю-му-цзи", стр. 112).
3) Он даже вынужден был откомандировать своего сына Сэбтэн-
балчжура в Хами для сбора провианта, но эта экспедиция оказалась
столь же неудачной, как и все его начинания последнего времени.
Том II.	42
— 058 —
йе соглашался склонить свою голову перед могущественным
маньчжурским монархом, делавшим ему с этою целью самые
лестные предложения. Это вынудило Кан-си отправить против
него в 1697 году новую армию *). Галдан не дождался, однако,
ее подхода к Хангайским горам и, как говорят, отравился * 2).
9 Император Кан-си велел поставить в Куку-хото два каменописных
памятника, в которых о своих войнах с Галданом говорит следующее:
„Обстоятельства, при которых выходил я с войсками за Великую стену,
следующие: когда халхасцы и блёты, рассорившись, начали между собой
войну, я не был в силах смотреть, как уничтожаются массы народа, и послал
к ним посла, приказав прекратить войну. Но Галдан, преследуя халхасцев,
переступил линию моих караулов и двигался, причиняя беспокойство
в хошунах Уржумуцин и др. Элбэк-цинь-ван дал сражение в уроч. Улан-
бутун и на голову разбил Галдана. После того, когда Галдан дал клятву
перед кумиром будды, что он ни в каком случае вновь не поднимет оружия,
я тотчас же возвратил войска многих дорог. Впоследствии, однако, Галдан
нарушил свою клятву и отправился на свидание с Намчжал-тоином
к р. Хэрулэну. В силу таких обстоятельств я в год красной мыши (1696 г.)
собрал крупные силы, выступил за Великую стену и во главе войска
пошел по средней дороге. Когда мы достигли р. Хэрулэна, то блёты
подожгли припасы своей многочисленной армии и бежали. Нарочито отправ-
ленные мною по западной дороге войска встретили их в уроч. Цзун-модон
и разбили их на голову. Дамба, Хашига и другие, собрав свой народ, при-
няли подданство, Галдан же бежал. Зимой я, вновь собрав войска, отпра-
вился в Ордос и потребовал покорности. Подданные Галдана один за другим
покорились; но Галдан не подчинился; поэтому я в год красноватой коровы,
собрав еще раз войска, двинулся в горы Лань-цзюй-сюй-шань; Когда засим
я отправил по разным направлениям части этих войск и офицеров, Галдан,
будучи доведен до крайности, умер. Жена, дети и подчиненные его все
вошли затем в подданство" (А. Позднеев—„Монголия и монголы", II,
стр. 61—62).
2) Pallas, op. cit, I, стр. 41; Иакинф—„Историческое обозрение Ойратов
или Калмыков", стр. 87; А. Позднеев, op. cit., стр. 257; Унковский—„Посоль-
ство'к зюнгарскому хун-тайчжи Цэван-рабтану, стр. 186; Ковалевский—
„Правление Кан-си" в „Журн. Мин. Нар. Проев.", 1839, XXII, 2, стр. 90;
Инь-хуа-син, loc. cit.; „Relation de la Boucharie" (реляция шведского офи-
цера), прилож. к атласу d’Anville, стр. 11. Следует, однако, отметить, что
лица, которым всего скорее надлежало-бы знать условия, при которых
скончался Галдан, ни словом не упоминают о том, чтобы смерть эта после-
довала от самоотравления. Так, главнокомандующий маньчжурской армией
писал императору Кан-си: „Le sdssan Eleute Tsikir (ойратский зайсан
Цигир), a qui je demandai ensuite quel avait ete le genre de mortdu Kaldan,
me repondit: le Kaldan tomba malade le 13 de la troisidme lune h la
— ббй —
Его сподвижник Даньцзила *) взял тогда его прах, жену
и детей и с ними направился в становище Цэван-рабтана,
но по пути туда изменил свое решение и задумал передаться
маньчжурам. Осуществить это намерение ему, однако, не удалось,
так как, будучи настигнут отрядом Цэван-рабтана, он должен был
бросить все и искать спасения в бегстве. Таким образом, уже на
долю Цэван-рабтана выпала обязанность представить Кан-си Гал-
данов прах и его семью * 2). Тогда, говорит китайский летописец,
pointe du jour et mourut la nuit suivante: nous ne savons point de quelle
maladie" (de. Mailla, op. cit., стр. 279). Генерал Хонанта, командовавший
другим корпусом, расположенным в Хами, доносил в свою очередь: „Le
mahometan, porteur de la lettre de Tarhanbec, a qui je demandai de quelle
maladie dtait mort le Kaldan: ce prince, repondit il, voyant que les peuples
de Koentchar lui avaient manque de parole, se livra aux accds de la plus
noire mdlancolie; il n’dcouta plus que son desespoir et passa plusieurs jours
sans qu’on put le persuader de prendre de la nourriture. Il lui survint un
violent mal de tete; au fort des douleurs il fit appeler Tantsila et le 13, sur
le. midi, il expira" (de Mailla, ibid., стр. 282).. Наконец, китайский посол,
которого известие о смерти Галдана застало в ставке Цэван-рабтана,
рапортовал так: „Le Kaldan a dtd frappe d’une mort presque subite" (de
Mailla, ibid., стр. 292).
J) Даньцзила был сыном Ончона, младшего брата Галдана.
2) У А. Позднеева, op. cit., стр. 257, читаем: „Даньцзила спешил
представить ко двору его труп, его жену и его детей, но Цэван-рабтан
напал на Даньцзилу у гор Алтайских и, отняв у него его драгоценные
подарки (т. е. труп, жену и детей Галдана), представил их от себя импе-
ратору". Но факт передачи Цэван-рабтаном императору Кан-си праха Гал-
дана и членов его семьи получает совершенно иное освещение, если мы
обратимся к подлинным документам, касающимся этого дела и опублико-
ванным de Moyriae de Mailla, op. cit., XI, стр. 292—304.
На требование Кан-си выдать семью и останки Галдана Цэван-рабтан
отвечал: „Quand & la fille de ce rebelle, ce n’est point 1’usage des Eleutes
d’6tendre leur vengeance sur les filles de leurs ennemis; et les cendres du
Kaldan, quand meme on les remettrait entre les mains de 1’empereur, ne
pourraient rien ajouter au triomphe 'de Sa Majeste". Когда и на повторное
требование, мотивированное необходимостью, согласно существующему
в Китае обычаю, истребить весь род бунтовщика, • Цэван-рабтан отвечал
отказом, то ему было послано письмо, в котором император Кан-си, между
прочим, писал: „Si vous refusez de le faire, non seulement vous perdrez dans
mon esprit tout ce que vous avez fait ci-devant pour obtenir mon amitid, je
vous interdirai encore toute communication avec la Chine et ne permettrai plus a
aucun de vos sujets d’y venir faire le commerce". Но и эта угроза не имела
желанного действия. Цэван-рабтан < отвечал: „J’ai deji fait entendre plus
42*
— «ВО-
все на восток от Алтая ’) стало принадлежать империи, и пре-
делы Халхи были отодвинуты па запад на тысячу ли. В Джун-
гарии же утвердился Цэван-рабтан.
Цэван-рабтан был сыном Сэнгэ. Убедившись, что Галдан
ищет его смерти * 2), он в 1690 году бежал от него в Тур-
d’une fois aux envoyds de 1’empereur, que, suivant la coutume de nous autres
Eleutes, notre vengeance ne s’dtend pas jusqu’aux os d’un ennemi mort, ni
jusqu’a ses femmes et ses lilies. Cependant comme je craindrais en refusant
cette satisfaction a 1’empereur, qu’il con^ut quelque facheux soupqon contre
moi, je remettrai ces tristes restes du Kaldan qu’il me demande. Pour ce qui
est de Tchontsihai, fille de ce malheureux han, outre qu’elle est ma cousine
germaine, encore un coup, notre vengeance, a nous autres Eleutes, ne s’dtend
point aux personnes du sexe, et je prie 1’empereur de ne point incister sur
cet article". Но Кан-си оказался неумолимым, и Цэван-рабтан должен был
исполнить его волю.
9 В 1703 году по распоряжению Кан-си дзасакту-хан’овцы, бежавшие
на Куку-нор, были возвращены на север и поселены в Алтае, на урочищах,
прилегающих к Черному Иртышу, и по р. Урунгу (см. А. Позднеев, op. cit.,
стр. 271).
2) Pallas, op. cit., I, стр. 42; Иакинф, op. cit., стр. 65; А. Позднеев —
„К истории зюнгарских калмыков", стр. 252. Это наиболее распростра-
ненная версия причины разрыва между Цэван-рабтаном и его дядей Гал-
даном. Мне сдается, однако, что распространителем этого слуха явился сам
Цэван-рабтан, который таким путем хотел оправдать главную причину
своей ссоры с дядей, коренившейся в его непомерном властолюбии. Унков-
ский передает нам, что Цэван-рабтан был в отсутствии, когда Галдан
решился устранить со своего пути обоих племянников. Как убил он Соном-
рабтана—неизвестно. Одни говорят, что при помощи веревки, другие—яда,
третьи, что он погиб после единоборства с подговоренным Галданом сила-
чем. Как бы то ни было, об этом факте Цэван-рабтан узнает только по
возвращении в ставку Галдана и после свидания с этим последним от
какого-то ламы. Все это крайне неправдоподобно. Во всяком случае при
соображении всех обстоятельств дела не следует упускать из вида, что
помимо Соном-рабтана и Цэван-рабтана у Сэнгэ был еще третий сын—
Данжим Умбу, на жизнь которого, насколько то нам известно., Галданом поку-
шения сделано не было. У de Mailla, op. cit., XI, стр. 224, приведена
другая причина ссоры Галдана с Цэваном-рабтаном: „La cause des ddmelds
de ce dernier (т. e. Цэван-рабтана) avec le Kaldan venait de ce que celui-ci
avait enleve a Tsdouang-rabdan la princesse HohaT, qui lui dtait promise en
mariage. D’ailleurs, en 1688,- le Kaldan, dtant venu camper a Op, Sounomou-
rabdan, frere de Tseouang-rabdan, qui 1’accompagnait, mourut subitement.
Tsdouang-rabdan, qui soupqonna le Kaldan d’etre 1’auteur de sa mort, marcha
contre lui a la tete de 5,000. hommes, le ddfit, et le poursuivit jusqu’au
— 661 —
фан !). В Турфане он собрал своих приверженцев, после чего,
pays de Pouctacrin-habitchar. 11 rdpondit au Kaldan, qui lui envoya
demander la cause de cette attaque imprevue, que c’dtait pour le punir de
1’affront qu’il lui avait fait en enlevant la princesse HohaT, et venger la
mort de son frdre. Aprds la defaite de son ennemi, Tsdouang-rabdan entra
dans ses etats et enleva sa femme avec une partie de ses sujets; depuis ce
temps leur inimitid s’dtait accrue au point qu’ils dtaier.t devenus irrecon-
ciliables". Эти слова принадлежат ойратам, передавшимся маньчжурам.
Эта же версия помещена и в „Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 442, где, впрочем,
не говорится о военном столкновении между Цэван-рабтаном и Галданом.
*) А. Позднеев, op. cit., стр. 252, полагает, что этот факт служит
надежным доказательством тому, что Турфан ни в это, ни в предшество-
вавшее этому событию время не находился в зависимости от Галдана. Он
подкрепляет свой вывод нижеследующими местами летописи „Ван-гун-сай
илэтунь улабунь": „В 1646 г. турфанцы добровольно подчинились мань-
чжурам. В 1667 году Кан-си утвердил правителем Турфана Кумуда..
В 1671. году этот Кумуда за преданность маньчжурскому делу был повы-
шен в своем звании. В 1686 году он со своими турфанцами по повелению
Кан-си охранял кочевья поддавшегося в ту пору маньчжурам Хороли".
Не говоря уже о том, что эти известия не укладываются в рамки
того, что нам известно о судьбах Турфана в период времени с 1646 года
по 1679 год (см. выше стр. 647), когда этим краем, согласно вышеизло-
женному, овладел Галдан, из их числа только последнее может иметь бли-
жайшее отношение к затронутому А. Позднеевым вопросу; но совместить
его с тем, что дает нам история Притяньшанья, тем менее возможно, что
именно в это время Галдан был на верху своей славы и могущества;
к тому же нам неизвестно, ни кто был этот Хороли, кочевья которого
приходилось охранять Кумуде, ни кто из правителей Турфана был носите-
лем этого имени. В самом же факте присоединения Турфана к владениям
Галдана сомневаться нельзя как в виду вышеизложенного (стр. 647), так
и в виду следующих свидетельств китайской истории.
„В 18 году царствования хана Кансия (в 1679 году) Галдан чинил
приступ к Турфану" {Леонтиев — „Уведомление о бывшей с 1677 до
1689 года войне у китайцев с зенгорцами" (выписка из кит. ист.), 1777,
стр. 7).
„В своей речи к высшим сановникам государства император Кан-си
сказал: „Галдан был сильным противником. Отнятые им у мусульман
города в числе 1200 и среди них Самарканд, Бухара, Сайрам, Яркенд,
Кашгар, Турфан и Хами, а также захваченные им земли бурутов как
нельзя лучше свидетельствуют об его военных талантах и храбрости его
войск. Халха напрасно старалась противопоставить ему свои силы: в тече-
ние одного года он успел рассеять их и уничтожить (de Mailla, op. cit,
XI, стр. 284—285).
- 662 /-
воспользовавшись тем обстоятельством, что все силы Галдана
„На вопрос Цэван-рабтана, добровольно-ли он признал себя вассалом
Китая, хамийский князь отвечал, что к этому склонил его император,
который дал ему понять, что после поражения Галдана сюзеренные права
последнего на Хами должны перейти к нему, победителю джунгаров"
(de Mailla, op. cit., XI, стр. 269).
„Когда китайский посол в 1692 году прибыл в Хами, то в 5 ли от
города его остановили (напали) джунгары" (de Mailla, op. cit., XI, стр. 165),
Считая, что вышеприведенными свидетельствами истории вполне
устанавливается факт присоединения Галданом к своим владениям Хами
и Турфана, я решаюсь далее утверждать, что тогда как Хамийское княже-
ство уже в 1696 году отделилось от Джунгарии, Турфан не переставал
и в последующее время нести иго калмыков (ср. Klaproth—„Abhandlung
uber die Uiguren", стр. 47—51). Заключаю я это из того факта, что Цэван-
рабтан пред’явил хамийскому вану требование выслать в Турфан людей,
принадлежавших к свите несчастного сына Галдана (см. выше, стр. 657),
схваченного хамийцами и представленного Кан-си, которые противозаконно,
будто-бы, были задержаны им в Хами в качестве пленных. См. также
карту Уиковского и текст, стр. 191, где говорится: „войска китайские шли
через пограничный город Камыл, который с Контайшею граничит к городу
Турфану"; а также А. Позднеев, op. cit., стр. 259.
Что касается года бегства Цэван-рабтана в Турфан, то я остановился
на 1690 году в виду следующих известий:
Передавшиеся маньчжурам ойраты донесли правительству богдохана,
что Соном-рабтан скоропостижно скончался в 1688 году.
В 1690 году император Кан-си, который внимательно следил за
событиями в Монголии, послал узнать у Цэван-рабтана, скитавшегося
в изгнании, о причине ссоры его с дядей" (Иакинф, op. cit., стр. 73;
de Mailla, op. cit., XI, стр. 153).
Первое посольство, отправленное Цэван-рабтаном в Китай, прибыло
ко двору в 1691 году.
Между тем А, Позднеев, op. cit., стр. 251, пишет: „Я могу, как мне
кажется, указать совершенно точно год бегства Цэван-рабтана из Зюн-
гарии. Я нашел его, читая изданный на маньчжурском языке дневник
китайского посланника Боочжу, командированного к Цэван - рабтану
в 1702 году. Боочжу влагает, между прочим, в уста Цэван-рабтана сле-
дующие слова: „после того как убежал я от Галдана в лето лошади"...
Соображая все, как пред’идущие, так и последующие обстоятельства, мы
находим, что Сэнгэ был убит, а Галдан возвратился из Тибета в Зюнга-
рию в год свиньи—1671; после этого года свиньи ближайшие годы лошади
падают на 1678 и 1690 года. Но в 1690 году мы видим Цэван-рабтана
уже сильным зюнгарским князем и следовательно бежать от Галдана он
мог только в 1678 году". В другом своем исследовании („Монг, летоп.
Эрдэнийн эрихэ", стр. 275) тот же автор, однако, писал: „после поражения
— 663 —
отвлечены были к востоку, перешел на Бороталу, где и укре-
пился х). После поражений, понесенных Галданом в Халхе,
все земли к югу и западу от р. Иртыша перешли фактически
под его управление, а засим по мере того, как Галдан утра-
чивал своих сторонников, его силы росли, так что к моменту
кончины Галдана он явился естественным преемником его
власти над джунгарскими поколениями * 2).
Войны Галдана совершенно истощили страну 3). Но Цэвап-
рабтан не дал ей времени оправиться или не имел возмож-
ности этого сделать, так как, едва утвердившись на престоле,
должен был выступить против казаков 4). Чем окончился этот
Галдана при Улан-бутуне (в 8 луне 1690 г.) Цэван-рабтан тайком вер-
нулся в Или, расположил свои кочевья на р. Боротале и с помощью семи
своих друзей начал собирать своих рассеянных данников", что, казалось бы,
вовсе не свидетельствовало о тогдашней „силе" Цэван-рабтана; да к тому
же в 1678 году ему было всего лишь 13 лет, так как он родился в 1665 г.
(Pallas, op. cit., I, стр. 42), Унковский же сообщает нам, что во время
покушения Галдана на жизнь своих племянников все сыновья Сэнгэ „были
уже в возрасте и в службе быть имели при дяде своем начальными
людьми, паче же Цаган-Араптан й Солом-Араптан в службе счастие
имели" (стр. 184).
9 Так как Цэван-рабтан пробыл в Турфане лишь короткое время,
то понятна и ошибка Унковского, заставившего его бежать из галдановой
ставки прямо на р. Бороталу. Впрочем, в ту же ошибку впали и китайцы
(„Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 137).
2) Только этим обстоятельством и можно об’яснить то бедственное
положение, в каком очутился Галдан после своего поражения на р. Толе,
а также его бегство на северо-запад, а не на запад, в Тарбагатайские
горы или на берега р. Или. Маньчжуры, покорив Галдана, овладели
и всеми его землями. Ясно, что тогда они уже не простирались к западу
от вершин Урунгу и Черного Иртыша и что там властвовал Цэван-
рабтан.
3) А. Позднеев—„Монг. лет. Эрдэнийн эрихэ", стр. 275; idem—
„К истории зюнгарских калмыков", стр. 262; Иакинф, op. cit., стр. 90.
9 В письме на имя Кан-си Цэван-рабтан писал в 1698 году
(Леонтиев—„Уведомление о бывшей с 1677 до 1689 года войне у китайцев
с зенгорцами", стр. 67—68): „1) что войну имеет он Раптан с Хазаками
поневоле; 2) что прежде всего сын хана Хазацкого Текея (Тявки) был
в полону у Галдана, и Галданом отослан к Далай-Лам^; 3) что потом
Текей (Тявка) просил его Цэван Раптана о сыне своем, чтоб от Далай
Ламы высвободил и к нему доставил, и что по прозб^ сей он Цеван
Раптан исполнил, и сына его к нему Текею (Тявке) отослал с 500 чело-
— 664 —
поход, в точности нам неизвестно 1), хотя мы и имеем указа-
ние на то, что победителями остались джунгары 2).
В 1702 или в начале 1703 года 3) часть волжских торгоу-
тов под предводительством Санджи-чжаба, третьего сына Аюки-
веками; но он в благодарность всех оных 500 человек перерубил, и еще
по том убил моего, писал Цеван Раптан, князя, а Князеву жену с детьми
и с людьми, всего более ста кибиток, увез к себе; 4) что он Текей (Тявка)
чинил нападение на Цеван Раптанова шурина, Дюки Ханова сына на
дороге, который вез к нему Цеван Раптану в замужество сестру свою,
и 5) что перехватил к себе несколько Российских купцов, кои от него
Цеван Раптана следовали назад в Россию".
Этот хан Тявка был сыном Джегангир-султана и внуком Ишим-хана,
сына Шигаева (см. Левшин—„Опис. кирг.-кайс. орд и степей", II, родосл.
табл. I при стр. 62). Он почти всю свою жизнь провел в борьбе с ойра-
тами, но успеха в ней, повидимому, не имел {Вельяминов-Зернов, op. cit.,
II, стр. 380—381), В 1718 году он одновременно с казацкими ханами,
Каипом и Абул-хайром, прельщенный сибирским губернатором кн. М. П.
Гагариным, присягнул на подданство России, но вскоре затем скончался.
По словам Левшина, op. cit., II, стр. 63—64, при одном лишь имени его
сердце киргиз-кайсака наполняется благоговением и признательностью,
ибо он успокоил их после гибельных междоусобий, он остановил крово-
пролитие, длившееся несколько лет, он побудил силой своего ума и своей
справедливостью повиноваться себе, он об’единил слабые роды и укротил
сильные и дал всем законы, которые и до ныне (1832 г.) не пришли еще
в забвение.
’) Иакциф—„Историческое обозрение Ойратов или Калмыков",
стр, 90.
2) De Mailla, op. cit., XI, стр. 359; А. Позднеев—„К истории зюнг.
калм.“, стр. 257.
3) А. Позднеев, op. cit., стр. 256; Pallas, op. cit., I, стр. 69, событие
это относит к началу 1704 года. См. также хранящуюся в Московском
архиве Мин. Иностр. Дел „выписку из дел о Зенгорском народе и т. д.“,
лист (143) I, согласно которой событие это произошло в 1701 году.
В указе коллегии иностранных дел 2 ноября 1749 г., № 412, „об откло-
нении сватовства Нурали-хана с зюнгорским владельцем" [И. И. Крафт—
„Тургайский областной архив" („Описание архивных документов с 1731
по 1782 г., относящихся к управлению киргизами"), 1901, стр. 26, № 93]
об этом событии говорится: „калмыцкий хан Дюка отдал дочь свою Сотер-
джава в замужество за зюнгорского владельца и сам женился на его род-
ственнице Дарме-бале; вследствие этого сватовства сын Дюки, Санжип,
в 1701 году увел в Зюнгарию 15.000 кибиток волжских калмыков, отчего
зюнгарцы усилились, а калмыки стали приходить в бессилие; кроме того
и ханша Дарма-бала старалась всех калмыков увести в Зюнгарию".
— 665 —
хана, бежала в Джунгарию г). Цэван-рабтан поспешил восполь-
зоваться благоприятно слагавшимися для него обстоятельствами
и, выслав Санджи-чжаба из Джунгарии * 2), его подданных задер-
жал и затем расселил по разным улусам 3). Китайцы пишут,
что, усилившись таким Образом, он стал надменно сноситься
с пекинским двором. Действительно, имеется основание думать,
что именно в это время Цэван-рабтан замыслил об’единить
всех ойратов и восстановить прежние границы Джунгарии.
Известно, что до времени возникновения восточных войн Гал-
дана джунгары занимали своими кочевьями оба склона хребта
Алтаин-нуру до низовий р. Кобдо 4); после же поражения
9 Торгоуты, как кажется, остановились в долине р. Каратал. Цэван-
рабтан обманным образом захватил Санджи-чжаба в горах Алтын-Емель
(см. Унковский, op. cit., стр. 188).
Причины, побудившие Санджи-чжаба бросить заволжские степи
и откочевать во главе 15.000 кибиток торгоутов на восток, подробно рас-
сказаны Бакуниным в его рукопис. соч.—„Опис. калмыцк. народов", etc.
(см. арх. Гурий—„Очерки по истории распростр. христ. рел. среди монг.
племен", I, стр. 190—191); это были семейные раздоры. А. Позднеев—
„К истории зюнг. калм.“, стр. 253—257, приводит иную версию причин,
заставивших Санджи-чжаба покинуть родные кочевья, ёдва-ли более досто-
верную. Вообще, с сыновьями у Аюки-хана было много неприятностей
и забот. Старший из них, Чактур-чжаб поднял даже против него оружие
и принудил его в 1701 г. бежать за р. Яик (Урал), и если эта семейная
ссора не получила затем дальнейшего развития, то лишь благодаря вме-
шательству кн. Б. Голицына, который выступил посредником между отцом
и сыном. Чактур-чжаб скончался в 1722 году, за два года до смерти
Аюки-хана.
2) Согласно „выписке из дел о Зенгорском народе", лист (144) 2,
Цэван-рабтан отправил Санджи-чжаба обратно к Аюк-хану под конвоем.
Санджи-чжаб вскоре затем умер при крайне загадочных обстоятель-
ствах, хотя обвинять в его смерти отца и нет оснований; не следует
забывать, что почти одновременно с ним от какой-то, повидимому— заразной,
болезни скончались и младшие его братья—Гунделек и Рабтан.
3) Унковский, op. cit., стр. 188—189; „Выписка из дел о Зенгорском
народе" и т. д., лист (144) 2.
4) А. .Позднеев—„Монг. лет. Эрдэнийн эрихэ", стр. 276, пишет, что
ойраты жили смешанно с халхасцами в местности Улан-гом (Улан-ком)
и по рекам Кему и Кемчику. Едва-ли так. Территория по Кему и Кем-
чику находилась под управлением урянхайских князей уже в начале
XVII века, что, между прочим, видно и из показания русского посла Василия
Тюменца (И. Фишер—„Сибирская история", etc., стр. 264), в котором
говорится: „...а по КемчигЬ кочуют золотой царь... а наехали мы на золо-
— 666 —
и смерти этого властителя халхасды далеко продвинулись на
запад и вытеснили их из верховий Урупгу и Черного
Иртыша ’). На эти-то земли и пред’явил свои притязания
Цэван-рабтан, заявив пекинскому правительству, что места
к востоку от р. Или до Кеми и Кемчика искони принадле-
жали джунгарам и должны бы подлежать возврату. Мань-
чжуры, получив это дерзкое требование, ответили на него
отказом; одновременно же приняли меры к защите земель
в области Алтайских гор от посягательств на них властолюби-
вого хана.
Меры эти сводились, главным образом, к укреплению по-
граничной линии в области Кобдоского бассейна и бассейна
Черного Иртыша. Но сюда Цэван-рабтан и не направил своих
главных сил. Превосходно знакомые с характером и особен-
ностями этой страны, его полководцы, располагавшие ничтож-
ными силами, держались здесь особой тактики; не доводя дела
до решительного сражения, они старались беспокоить мань-
чжуров мелкими стычками, появлялись то здесь, то там, и хотя
всегда побитые, они тем не менее с полным успехом испол-
няли свою задачу—удерживать неприятеля за Урупгу и Ирты-
шем * 2). Преимущественное же свое внимание Цэван-рабтан
отдал югу, где хошоуты, продолжавшие владеть всей террито-
рией от Гималаев до Ала-шаня, стали заметно поддаваться
маньчжурскому влиянию.
В эту эпоху Тибет переживал смутное время. Диба все
еще не мог помириться с мыслью играть в Тибете подчиненную
това царя у озера и имя ему тому озеру У пса", а также из донесения
Ивана Петлина (И. Фишер, op. cit., стр. 267—268); несомненно, что они
властвовали там и в позднейшее время, и если в эпоху Галдана урянхи
и хотохойтский хошун и должны были передвинуться к востоку, то все же
едва-ли можно допустить, что именно в это время ойраты и тем более
халхасцы могли занять освободившиеся на Кемчике земли. Впрочем, уже
со времен Батура-хун-тайчжи джунгарские властители не переставали
пред’являть права на земли к западу и югу от р. Енисея (см. И. Фишер,
op. cit. стр. 441).
9 См. выше стр. 660.
2) De Mailla, op. cit., XI, стр. 540. К различным эпизодам этой со
стороны джунгар оборонительной войны должны мы, без сомнения, отнести
те победы маньчжурских и халхаских войск, о которых так много расска-
зывают нам монгольские летописи; см. А. Позднеев, op. cit., стр. 277—285.
— 667 —
роль, навязанную ему еще Гуши-ханом ’). Интригуя против
преемников последнего и их покровителей—маньчжуров, он
играл в распрях Кан-си и Галдана видную, но двусмысленную
роль. Поражение и смерть Галдана поколебали, но не нару-
шили его планов. У спев завлечь в сети своих интриг и Цэван-
рабтана, он в то же время решил действовать за свой риск
и страх, и когда его попытка отравить лацзан-хана * 2) не уда-
лась, оп выступил против него с войском, но был им разбит,
схвачен и казнен (1705 г.) 3).
Лишившись в лице диба деятельного союзника, Цэван-
рабтан тем не менее не оставил своего намерения овладеть
кочевьями хошоутов. 0 этою целью он решился занять Хами
и в 17.13 году под пустым предлогом вторгся в этот оазис.
В следующем году он на голову разбил высланную против
него китайскую армию в уроч. Отун-го-цзы, иначе Дун-Я.нь-чи 4 5),
преследовал ее до Хами, взял этот город и подверг всю страну
полному раззорению 6). Засим он предпринял ряд вторжений
9 Хотя В. Успенский, op. cit., и о. Иларион—„Очерк истории сно-
шений Китая с Тибетом" („Труды член. росс. дух. миссии в Пекине", II)
и пишут, что диба, погубивший тибетского правителя Цзанба, продолжал
заправлять делами в Тибете и в начале XVIII столетия, тем не менее,
протекший шестидесятилетний период времени не может не возбудить на
этот счет некоторых сомнений.
2) Лацзан-хан—титул. Потомки Гуши-хана, правившие в Тибете,
именовались лацзан-ханами, на Куку-норе же и в Ала-шане—очирту
ханами (А. Позднеев, op. cit., стр. 313).
3) О. Иларион, op. cit., стр. 467.
4) Унковский, op. cit., стр. 191, подробно описывает это сражение.
На всем пространстве между Хами и Турфаном подходящим для засады
местом может быть только котловина Отун-го-цзы; сюда же выходит и так
называемая калмыцкая дорога. Описание ее и всей окрестной страны
читатель найдет в моих книгах—„Опис. пут. в Зап. Китай", I, стр.
242—243, и III, стр. 228.
5) У Григорьева („Вост, или Кит. Туркестан", стр. 361) сказано:
„поразив китайцев, калмыки вслед затем овладели Турфаном и раззорили
Хами". Откуда почерпнул Григорьев это известие о Турфане—мне неиз-
вестно. А. Позднеев, op. cit., стр. 283—284, излагает первые военные дей-
ствия между джунгарами и маньчжурами отлично от того, что известно из
других источников. Я укажу здесь лишь на три неточности, вкравшиеся
в это изложение: 1) взятие г. Хами Цэван-рабтаном он относит к 1715 году,
между тем как из приводимого в другом его сочинении („К ист. зюнг.
— 668 —
в пределы хошоутовских владений, однако без особенного
успеха. Но наряду с этим он задумал и привел в исполнение
беспримерный по своей смелости план. Расчитывая застать
лацзан-хана врасплох, он в ноябре 1716 года отправил в Тибет
отряд в 6000 человек под предводительством Цэрэн-дундоба
с приказанием идти на Лхассу через Тэнгринорский проход ’).
Положительно неизвестно, где шел Цэрэн-дундоб с своим отря-
дом до гор. Хотана; но надо думать, что он прошел через
г. Аксу * 2). „Вступив затем в Хотанскую область, Цэрэн укло-
нился в горы, чтобы миновать степные места, где обитал народ
монгольского племени; опасаясь, чтобы здесь не открыли его
отряда и не дали о том вести китайским караулам 3), он шел
только ночами, а днем скрывался в глубоких долинах. В даль-
нейшем своем пути отряд джунгаров должен был потерпеть
много от сурового времени года, от трудных переходов через
снежные горы, под влиянием сильно разреженного воздуха на
высоком бесплодном плоскогории Тибета и от недостатка про-
кали.", стр. 260) указа Кан-си, данного в 1714 году, явствует, что Хами
был уже тогда взят джунгарами; 2) что нахождение китайских гарнизонов
в Турфане и Урумчи до 1715 года не подтверждается из других источни-
ков (см. М. Courant—„L’Asie Centrale aux XVII-e et XVIII-e sidcles",
стр. 79, который, ссылаясь на китайский источник, относит занятие
г. Турфана китайцами к 1721 году: „mais Гаппёе suivante (1721), une
sedition de la population musulmane permit aux Chinois de s’installer a Tour-
fan") и в частности тем же указом Кан-си, где говорится о занятии джун-
гарами Хами, но не Турфана и Урумчи, и 3) что поход через Тибет Цэрэн-
дундоба состоялся не в 1717, а в 1716 году (ср. „К ист. зюнг. калм.“,
стр. 263).
*) Grosier—„De la. Chine, ou Description дёпёга!е de cet empire",
3 ieme ^dit., 1818, II, стр. 65, ошибочно относит время этого похода к
1714 году.
2) Палладий Кафаров—„О торговых путях по Китаю и подвластным
владениям" в „Зап. И. Русск. Геогр. Общ.", 1850, IV, стр. 256. Дальше
я продолжаю его словами. См. также St. Julien—„Notices sur les pays et les
peuples etrangers" в „Journ. Asiat.", 4 serie, VIII, стр. 246. Klaproth („Rela-
tion des troubles de la Dzoungarie", etc., в „Magasin Asiatique", 1826, II,
стр. 190) замечает, что калмыцкий отряд шел через болота, окружающие
оз. Лоб; если так, то едва-ли путь его в области бассейна Тарима мог
пролегать через Аксу и Хотан.
3) Передовой пост китайцев стоял в уроч. Гас; см. „Мэн-гу-ю-му-цзи'“,
стр. 475; ср. Успенский, op. cit., стр. 93.
— 669 —
вианта и фуража !). Наконец, в августе месяце 17.17 года * 2) джун-
гары вышли на Тепгри-нор“. Сторонник Цэван-рабтана Шатгдур-
чжаб открыл им ворота Вудалы. Цэрэн-дундоб, вступив в сто-
лицу Тибета, схватил и умертвил лацзан-хана, после чего дви-
нулся на север, к Куку-нору, избивая всюду родственников
лацзановых. Разгром хошоутских улусов продолжался в тече-
ние всего следующего и начала 1719 года. Но в этом году
Цэрэн-дундоб был отовсюду окружен хошоутскими и мань-
чжурскими войсками, которые наступали на него по трем доро-
гам- из Западной Монголии, из Синина и из Да-цзяп-лу, через
Литан; разбитый, теснимый отовсюду врагами, Цэрэн-дундоб
с остатками своего отряда должен был искать спасения в бег-
стве и прежней дорогой вернуться в Джунгарию. Тибет остался
во власти маньчжуров. Так безрезультатно окончился поход,
подобного которому не знает история Средней Азии.
Не менее крупную неудачу потерпел Цэван-рабтан и
в Джунгарии. В 1719 году он лишился-княжеств Хами и Тур-
фана, в 1720 же году должен был допустить переход импера-
торских войск и на северные склоны Тянь-шаня 3). Это послед-
нее обстоятельство заставило Цэван-рабтана покориться и про-
сить мира, по заключении которого Кан-си вывел свои войска
из Джунгарии, оставив, однако, сильные гарнизоны в Турфане,
Хами и Баркуле. Такие же гарнизоны были поставлены и к за-
паду от Цзя-юй-гуаня, причем из этих земель образован был
военный округ Чи-цзипь 4), в 1726 году преобразованный
в приставство Цзин-ни-тин с гражданским в нем управле-
нием.
В 1722 году император Кан-си скончался. Этим моментом
решил воспользоваться внук Гуши-хана Лубцзан-даньцзипь для
>) Путь, пройденный Цэрэн-дундобом, настолько труден, пишут
китайцы, что им очень редко пользуются; торговые караваны, идущие из
Восточного Туркестана в Тибет, избирают кружный путь через Ладак.
См. „Цзинь-дин Синь-цзян чжи-лё“ в перев. St. Julien в „Journ. Asiat.",
4 serie, 1846, VIII, стр. 246.
2, ПалладийКафаров, l.c.jcp. А. Позднеев—„К ист.зюнг. калм.“, стр. 263.
3) А. Позднеев—„Монг. лет. Эрдэнийн эрихэ", стр. 288. Баркульская
долина, впрочем, еще в 1715 году была занята маньчжурскими войсками;
см. „Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 481.
4) См. выше стр. 583, где вкралась опечатка: округ был упразднен
в 1726 г.
670 —
того, чтобы устранить влияние Китая на дела Тибета и Куку-
нора. Положившись на поддержку Цэван-рабтана и ламы Цаган-
Номыин-хана, пользовавшегося неограниченным влиянием среди
тангутов, он в 1723 году собрал сейм, на котором и предло-
жил свергнуть иго маньчжуров. Но предложение это встречено
было далеко не всеми князьями сочувственно. Тогда Лубцзан-
даньцзинь неожиданно напал на протестовавших и, поразив
их, заставил бежать в пределы Китая. Одновременно до 200
тысяч тангутов и тибетцев вторглись в Сининскую область,
предавая все на своем пути огню и мечу. Положение стало серьез-
ным. Но маньчжурские власти не растерялись и рядом реши-
тельных мер быстро подавили мятеж. Лубцзан-даньцзинь,
будучи неоднократно разбит, бежал в Джунгарию, где и нашел
приют у Цэван-рабтана.
Это восстание дало повод маньчжурам реформировать само-
управление кукунорских монголов, разделив их по числу родов
на знамена и отделив от хошоутов (21 знамя) торгоутов (4 зна-
мени), хойтов (1 знамя), чоросов (2 знамени) и халхасцев
(1 знамя). Одновременно от Тибета отняты были округа Батан
и Дитан и в Лхассу посланы были маньчжурские чиновники
и гарнизон. Засим в 1726 году для всех 48 родов фаней (тап-
гутов) J) учреждены были управления в городах Гуй-дэ-тин
и Сюнь-хуа-тин. Всеми этими мерами маньчжуры добились уста-
новления более устойчивого положения дел в Тибете и в области
Куку-нора. Лишенные единого главы, монголы уже не в силах
были организовать сколько-нибудь серьезного восстания; послед-
ние повторялись все реже и реже; народ быстро терял свою
воинственность и, наконец, погрузился в сон и апатию, которые
и привели его мало-по-малу в состояние, которое даже китай-
цами признано было жалким. Так шэнь-гань-цзунь-ду На-янь-
чэн в 1822 г. доносил: „Монголы большею частью разбе-
жались и кочуют вблизи городов, ища защиты (от фаней).
Особенно много их бродит без занятий и без средств к жизни
Наименование тангут, присваиваемое в настоящее время инород-
цам Амдо и Куку-нора, едва-ли правильно. Живущие здесь поколения,
говорящие на одном из тибетских диалектов, отличны по происхождению
от тех тангутов, которые некогда составляли главный элемент населения
Тангутского царства. Остатки последних населяют только Нань-шань
и северное подгорье последнего.
— 671 —
по области Сипим, в местности Даттьгар и уезде Да-тун, и по
округам Гань-чжоу, Лян-чжоу и Су-чжоу, прося милостыню.
Бедность между ними, невообразимая и возбуждающая крайнее
сострадание; собрать их и водворить среди них какой-либо
порядок нет никакой возможности. Земли к северу от Хуан-хэ
на несколько тысяч ли совершенно опустели, и по ним всюду
и свободно разгуливают степные (Ъ) фани, переселившиеся
с южного берега этой реки ’), собираясь толпами и производя
грабежи“ * 2).
В 1723 году один из сыновей Цэван-рабтана, Шуно-даба,
победоносно закончил войну с казаками, отняв у них утра-
ченный после Галдана Сайрам, а также города Туркестан
и Ташкент 3), а четыре года спустя Цэван-рабтан скончался,
передав престол сыну своему Галдан-цэрэну, при котором война
между маньчжурами и джунгарами возобновилась.
Поводом к этой новой войне подали сами джунгары своими
разбойничьими набегами на пределы Китая 4).
9 Желтая река была положена северной границей земель Ф>-фаней
в 1726 году. На левый ее берег эти последние перешли в 1796 году.
С этих же пор стремление их к Куку-нору не прекращалось, и в настоящее
время, несмотря на принимавшиеся против них репрессивные меры, они
вытеснили монголов даже из ближайших окрестностей озера.
2) В. Успенский^ op. cit., стр. 185. Эти слова На-янь-чэна могут слу-
жит эпилогом краткой истории кукунорской ветви западных монголов; к ним
нам уже не придется более возвращаться.
3) Унковский, op. cit., стр. 193. Pallas, op. cit., стр. 43, называет
Шуно-даба Лузанг-шуну. Левшин—„Описание киргиз-кайсацких орд и сте-
пей", II, стр. 69, ошибочно приписывает этот поход Галдан-цэрэну, причем
приводит следующие слова известного киргиз-кайсацкого старшины Букен-
бая: „Мы бегали тогда от калмыков, башкиров и сибирских и яицких
казаков как зайцы от борзых собак". Большая орда принуждена была
тогда покориться джунгарам, и только небольшой ее части вместе с немно-
гими родами Средней удалось своевременно откочевать к г. Ходженту.
Средняя орда ушла за Сыр-дарью к границам Самарканда, Малая—в пре-
делы Бухары и Хивы. Но тут киргиз-кайсаки по отсутствию свободных
земель долго оставаться не могли. Соединенными силами они попытались
вернуть свои земли, но вскоре были вновь отброшены к западу и ушли на
Эмбу, Орь и Ую (Левшин, op. cit., II, стр. 69—72). Балкашин — „Трактаты
России с Китаем", стр. 42, пишет, что в 1723 году джунгары покорили
не только Большую орду и часть Средней, но и Западный Туркестан, что
не точно, так как на юг от Ташкента они в то время не проникали.
4) Так, например, в 1729 году джунгары сделали попытку уничто-
жить маньчжурскую заставу в уроч. Гас (Успенский, op. cit., стр. 183). Это
— 672 —
В 1729 году император Юп-чжэи двинул против них две
армии: одна из них должна была оперировать в Тянь-шане }),
другая в Западной Монголии. Одновременно же были усилены
гарнизоны в Гуй-хуа-чэне и на озере Гас * 2).
Первое столкновение соединенных сил маньчжуров и мон-
голов Халхи с джунгарами окончилось победой последних.
Полководцы Галдан-цэрэпа—старший и младший Цэрэн-дун-
добы, нанесли цзянь-цзюню Фурданю жестокое поражение при
озере Даин-гол 3), после чего, минуя только что основанный
китайский город Кобдо 4), вторглись в Халху. Последовавшее
здесь разделение сил погубило, однако, джунгаров. Их отряды
во всех последующих стычках с халхасцами были разбиты
и с большим уроном должны были отступить обратно в Джун-
гарию.
В отместку за эти поражения Галдан-цэрэн двинул против
халхасцев новую армию, которая в следующем 1732 году под
его личным предводительством из долины Черного Иртыша
перешла на северный склон хребта Алтаин-нуру. Грабя встреч-
ные кочевья, джунгары достигли р. Орхона, но здесь их на-
стиг халхаский князь эфу Цэрэя, который и нанес им реши-
тельное поражение 5 б). Преследуя их по пятам, эфу Цэрэп
вторично разбил Галдан-Цэрэпа при монастыре Эрдэни-цзу,
где убито было джунгар и затем, при отступлении их к Ор-
урочище, одноименное с находящимся к западу от Цайдама, следует
искать на р. Гас, системы Кобдо, которую я отождествляю с р., Суок.
9 На долю этой армии выпало вытеснить джунгаров из пределов
Восточного Притяныпанья, что она и выполнила, заняв всю территорию
на запад до Урумчи—наименование, появляющееся в китайской историче-
ской и географической литературе, как кажется, впервые лишь в 1717 г.
На карте Рената этого названия нет.
2) „Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 475.
3) Хотун-хурха-нор, которое, как мне кажется, вполне правильно
отождествляется А. Поздцеевым, op. cit., стр. 336—337, с современным
Даин-голом. В „Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 449, несомненно это озеро названо
Хатунь. Иакинф, op. cit., стр. 98, называет его Хотон-нор.
4) Он был основан в 4 луне 1731 года (см. А. Позднеев, op. cit.,
стр. 335; ср., однако, ею же—„Монголия и монголы", I, стр. 304), пере-
несен же на берег р. Буянту в 1762 году.
б) При Кэрсэн-чилуту („Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 410; А. Позднеев—
„Монг. лет. Эрдэнийн-эрихэ", pass.).
— 673 —
хопу, потоплено в этой реке до 3000 человек *). За всем тем,
благодаря бездеятельности маньчжурских генералов, стоявших
лагерем на р. Байдарике и у крепости Ха-линь * 2 3), Галдан -
цэрэну удалось спасти остатки своей армии и без дальнейших
потерь добраться до р. Биджи, протекавшей уже в джунгар-
ских пределах 8). Несмотря на столь чувствительные пораже-
ния, мир, заключенный в 1735 году 4) с пекинским правитель-
ством, оказался для Галдан-цэрэна более выгодным, чем можно
было рассчитывать: он получил даже обратно земли между
р. Урунгу и гребнем Алтая (Алтаин-нуру) 5 * *).
9 Река Орхон, поглотившая столь значительное число джунгар,
получила от императора Юн-чжэна княжеский титул (туше-гуна) и еже-
годное содержание в сумме 300 лан серебра, которое в день чествования
реки эрдэни-цзу’скими ламами и хошуном тушету-хана и бросалось в ее
быстрые воды (Я. Позднеев, op. cit., стр. 358).
2) Я затрудняюсь с точностью указать местоположение этой времен-
ной крепостцы, но несомненно, что она составляла звено той укрепленной
линии, которая во время войн с джунгарами в ограждение Халхи устроена
была маньчжурами. Имея крайними опорными пунктами Кобдо на северо-
западе и укрепление на р. Онгин на юго-востоке, она проходила вдоль
южного подгорья Хангая с укреплениями в долинах рек Туин-гол, Дзак
и Байдарик и засим перебрасывалась на северный склон хр. Алтаин-нуру,
повидимому, южнее озера Шаргин-цаган-нор, где был выстроен военный
городок Цаган-сулЪ (П. Попов—„Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 407, переводит
Цаган-сор).
Об этом эпизоде у Иакинфа, op. cit., стр. 100, читаем: „Хан (эфу-
Цэрэн) немедленно сообщил китайскому военачальнику в Хуху-хота, чтобы
выступил.с своими войсками во фланг элютам, но сей никак не согласился
оставить вверенный ему пост, несмотря на то, что солдаты с городских
стен видели, в каком беспорядке элютская конница проходила мимо
города
3) Несомненно—Биджен-гол, река, стекающая с южного склона Гобий-
ского Алтая; см. т. I, стр. 52 и 300.
4) В период времени между 1732—1735 годами маньчжуры не пере-
ставали деятельно укреплять границу. С этой целью был, между прочим,
построен в 1733 году город Улясутай („Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 374),
в начале 1735 года возведена была крепость на р. Орхоне (Я. Позднеев,
op. cit., стр. 365) и, наконец, тогда же разработан был перевал Кошеты-
дабан под колесный путь между Баркулем и Хами („Цзинь-дин Синь-цзян
чжи-лё“, перев. St. Julien в „Journ. Asiat.", 4 serie, 1846, VIII, стр. 239).
5) Граница направлялась от вершин Кемчика к хребту Алтаин-нуру
по линии, которая остается нам неизвестной, засим шла гребнем этого
хребта примерно до верховий р. Урунгу, откуда поворачивала на юг
Том П.	43
— в?4 —
Вызванное войной с Китаем отвлечение значительных сил
от западной границы государства и последующие неудачи
Галдан-цэрэна возродили у казаков надежду вернуть утрачен-
и пересекала Восточный Тянь-шань, оставляя к западу Турфанскую
область; на юге она упиралась в уроч. Гас. Таким образом, г. Турфан,
занятый было маньчжурскими войсками, возвращался джунгарам. Впрочем,
область эта потеряла уже тогда значение важного опорного пункта, так
как после бегства в 1732 году князя Эмина-ходжи со всем своим народом
в Ша-чжоу (Klaproth—„Abhandlung uber die Uiguren", стр. 47 и 51;
Ab. Remtisat— „M&noires sur plusieurs questions relatives & la дёодгарЫе
de 1’Asie Centrale", стр. 66; Иакннф— „Описание Чжунгарии и Восточного
Туркестана", стр. 112) она едва-ли могла служить источником довольствия
значительной армии.
Не соответствовавший результатам военных действий договор этот
обясняется желанием пекинского правительства положить конец изнури-
тельной войне, требовавшей от государства таких расходов, к которым
оно не было подготовлено. В стремлении облегчить себе победу над джун-
гарами маньчжуры пытались привлечь на свою сторону Россию, но потер-
пели при этом неудачу, что видно из следующего места „Выписки из дел
о Зенгорском народе" и т. д., лист (144) 2: „Сколько же Китайское госу-
дарство при оной бывшей с Зенгорским народом войне, соседство сего
народа и силу его для себя опасными почитало, оказывается из того, что
бывшее здесь в 1731 году китайское посольство в том одном намерении
сюда и отправлено было, чтоб склонить здешнюю сторону (т. е. русское
правительство и волжских калмыков) в сей их войне воз'иметь участие,
и притом выпросить находившегося тогда в здешних калмыках зенгор-
ского владельца Галдан Череня брата называемого Шуну, рожденного от
Галдан Череневой мачехи, Аюкиной дочери, который по смерти отца их
хонтайши и при вступлении в Зенгорское владение Галдан Череня, за
опасностью от него, туда бежал, токмо на то не поступлено, а оставлено
китайцам самим с ними управляться в таком по большей части рассуждении,
что между тем по отзыву Зенгорского владельца Галдан Череня отправлен
был к нему посланником майор Угримов и уповался через него все бывшие
с сим Зенгорским народом дела привесть к окончанию".
Во что обходилась китайскому народу война с джунгарами, явствует
из следующей справки, приводимой А. М. Позднеевым в. его „Ответе
Н. И. Веселовскому" („Журн. Мин. Нар. Проев.", 1903, часть CCXXXVI,
отд. 2, ср. 294—295): „В 61-м году правления Кан-си в государственном
казначействе Китая было запасного капитала 800 слишком тысяч лан.
При Юн-чжэне до начала войн с Чжунгарами мало по малу набралось
до 60 миллионов лан; но со времени начала этих войн правительство
должно было израсходовать на них большую половину капитала, так что
к началу царствования Цянь-луна в казначействе находилось не более
24 миллионов лан. Итак война с Чжунгарами стоила Юн-чжэну 36 милли-
— 675 —
ные ими перед тем земли. Хотя они и успели в этом ’), но
удержаться в них не могли: уже около 1738 года Галдан-
цэрэп напал на Большую орду, разгромил ее и покорил * 2);
засим, в 1741 году он предпринял против казаков новый по-
ход и в своем преследовании последних достиг р. Ори 3).
Последующие четыре года жизни Галдан-цэрэпа Джунгария
пользовалась полным спокойствием, после же его смерти
(в 1745 году) 4) стала очагом междоусобий, которые и подгото-
вили быстрое падение этого царства.
онов лан запасного капитала помимо того, что поглощала все годовые
доходы Китая, да и этого еще мало. В пятой цюани „Шэнь-у-цзи“ нахо-
дим, что именно в 1731 году, т. е. после поражения армии Фурданя,
в Китае „приведен был в действие закон о пожертвованиях (он носил
обязательный характер, замечу я от себя) и об’явлена была продажа долж-
ностей и званий". Последняя финансовая мера приводилась в действие
только в самых крайних случаях, когда все источники государственных
доходов, обычные и чрезвычайные, оказывались недостаточными для
покрытия расходов казны.
У Иакинфа., op. cit., стр. 101, статья договора, говорящая о границе,
изложена так: Алтай и озеро У пса должны служить границей между
Халхой и Джунгарией—указание, которое не способствует раз’яснению
вопроса о направлении границы.
9 Левшин, op. cit., II, стр. 71.
2) Левшин, op. cit., II, стр. 79.
9 Иакинф—„Истор. обозрение Ойратов", стр. 102; Левшин, op. cit.,
стр. 148 (Средняя орда кочевала в то время по рекам Ори и Ую). У Pallas,
op. cit., стр. 43, событие это отнесено к 1742 году.
4) У Chappe d’ Auteroche—„Voyage en Sibdrie, fait par ordre du roi en
MDCCLXI", Amsterdam, .1770, t. II, стр. 463,—в 1746 году; тот же год
находим и в „Выписке из дел о Зенгорском народе" и т. д., лист (146)3,
хранимой в Московском архиве Министр. Иностр. Дел. Вероятно, опираясь
на эту выписку и /7. И. Рычков („История Оренбургская по учреждении
Оренбургской губернии" в „Сочин. и Перевод., к пользе и увеселению
служащ.", 1759, генварь, стр. 15) писал о Галдан Чирине (см. „Реестр“
и т. д., прилож. к июньской книжке, стр. 556), что он „под Киргис-Кайсак
неоднократно подбирался, как то в 1746 году немалое число войска своего
до самой Орской крепости за ними посылал, однако удержан от того
со стороны Оренбургской комисии".
Это вторжение Галдан-цэрэна в пределы киргиз-казацких степей затро-
нуло интересы России, которая считала Среднюю орду в числе своих вассаль-
ных владений. Оно вызвало указ оренбургскому губернатору Неплюеву такого
содержания: В указе государственной коллегии иностранных дел от 8 авгу-
ста 1742 г. за № 504 было изображено, что хан Средней орды Абулмамет,
43*
— 676 —
Его преемник Цэван-дормжи Нам-джал !) был убит в
1750 году старшим своим братом Ламой-дарчжи 3), который
Барак батырь и султан Аблай предались в подданство зюнгорского вла-
дельца Галдан Цырена, которому не только аманатов от себя дали, но
и дань платить обязались. Сверх того,. Галдан Цырен с угрозами требует,
чтоб хан и Меньшей орды Абулхаир прислал аманатов и платил дань.
Вследствие сего предписывается обоих ханов от подданства зюнгорсксму
владельцу добрым- словом отвести, для чего ханы должны удалиться
от зюнгорских жилищ и нападение на зюнгорские улусы не делать; зюн-
горскому же владельцу отвечать, что ханы Абулхаир и Абулмамет давно
вступили в русское подданство и что поэтому ему не надлежит призывать
их к себе в подданство, а тем более требовать подати, а в случае напа-
дений следует жаловаться русскому правительству (И. Крафт- „Тургай-
ский областной архив*1, „Описание архивных документов с 1731 по 1782 г.,
относящихся к управлению киргизами**, 1901, стр. 9, № 32). Как исполнен
был Неплюевым этот указ—сведений не имеется; но как-бы он ни был
им исполнен, успеха русский протест в степи не имел, что видно из сле-
дующего указа по тому же делу, посланного Неплюеву годом позднее:
В виду того, что, по донесению майора Миллера, зюнгарский владелец
киргиз на свою сторону привлекает, а с киргиз Большой и Средней орды,
как с своих подданных, берет дань со ста кибиток по лисице и надеется
склонить на свою сторону Абулхаир-хана, предписывается употреблять
меры по своему усмотрению к верности, ибо в таком великом отдалении
и с такими легкомысленными народами почти ни о чем точно предписать
невозможно, а надлежит обращаться так, чтобы в непоколебимом поддан-
стве их содержать.
9 Так пишет Klaproth—„Relation des troubles de la Dzoungarie**, etc.,
в „Magasin Asiatique**, 1826, II, стр. 189; у Иакинфа, op. cit., стр. 105—
Нямгял; Pallas, op. cit., I, стр. 43, называет его Ачжан-ханом; то же имя
находим мы и в „Тезкереи-ходжаган** (Вельяминов-Зернов—„Исследование
о Касим, цар. и царев.** в „Тр. вост. отд. И. Археол. Общ.**, 1887, XII,
вып. I., прилож. I, стр. 223); Chappe d’Auteroche, loc. cit.,—Tsebek-Dorjou.
2) Иакинф, op. cit., стр. 106; Klaproth, ibid.; de Mailla, op. cit., XI,
стр. 545. Pallas, op. cit., I, стр. 44, пишет, что Цэван-дорчжи Нам-джал
был не убит, а только ослеплен и сослан на житье в один из городов
Восточного Туркестана, к чему „Тезкереи-ходжаган** (op. cit., стр. 224)
присовокупляет: „в г. Куджар, где он и умер“. Chappe d'Auteroche, op. cit.,
стр. 463, о постигшей его участи говорит следующее: „Galdan-Tcheren
designa pour son successeur son fils Tsebek-Dorjou, адё de'17 ans; mais les
pricipaux Seigneurs n’aimant pas ce jeune prince, le deposseddrent, lui cre-
verent les yeux et le rel£guerent dans la Petite Boukarie, ой il fut assassine**.
Ту же версию находим мы и в „Выписке из дел о зенгорском народе14
и т. д., лист (146) 3, хранимой в Моск, архиве Мин. Иностр. Дел.
3) Лама-дарчжи был сыном наложницы.
— Wil-
fs титулом Эрдэни-лама Батур-хун-тайчжи и принял власть
в свои руки. Уже будучи ханом, он умертвил второго своего
брата Цэван-даши и Даву, сына младшего Цэрэн-дундоба ’),
чем, однако, не устранил всех своих соперников на джунгар-
ский престол. Против него выступил Даваци, внук Цэрэн-
дундоба старшего, за спиной которого орудовал столь известный
впоследствии Амурсана. Лама-дарчжи был убит 2), и . Даваци
провозгласил себя ханом. Но с его воцарением смуты в Джун-
гарии не прекратились. Против него поднял оружие тайчжи
Номохонь-цзиргал, который и принудил его бежать к Амур-
сане на р. Эмиль. Однако и Номохонь-цзиргал не удержался
па престоле. Он был схвачен Амурсаиой и казнен. Даваци
снова вернулся на р. Или. Из боязни, однако, быстро возра-
ставшего могущества Амурсаны, который стал явно стремиться
к захвату ханской власти, он порешил заблаговременно с ним
покончить. Но Амурсана ушел на Иртыш.
Амурсана хотя и приходился Галдан-цэрэну внучатным пле-
мянником, но так как был хойтом по происхождению 3), то
и пе мог найти поддержки своим притязаниям среди чоросских
родовичей. Отчаявшись составить себе среди этих последних
сильную партию, он решился передаться маньчжурам 4), дабы
9	Цэрэн-дундоб младший был внуком тайчжи Бума, седьмого сына
Батура-хун-тайчжи.
2)	Эти внутренние смуты не отразились, повидимому, на могуществе
Джунгарского царства, так как именно к этому времени (к 1751 году)
относится разгром калмыками при горе Улу-тау казаков Средней орды;
потеряв очень многих пленными, эти последние едва успели откочевать
к р. Ори и Мугоджарским горам, где и смешались с казаками Малой
орды (Левшин, op. cit., И, стр. 200).
3)	Согласно тому, что пишет о рождении Амурсаны Иакинф, op. cit.,
стр. 97, он приходился Галдан-цэрэну родным племянником, будучи
сыном его сестры Ботолок и хошоутского князя Даньчжуна, сына лацзан-
хана тибетского, казненного Цэван-рабтаном за волхвование. К хойтам
он был причислен после того, как был усыновлен своим отчимом, хойтским
князем Вэйчжен Хотоци.
Передавая это известие, о. Иакинф не обратил внимания на следующее
несоответствие дат. Даньчжун был казнен в 1716 г., беременная же Бото-
лок была вторично выдана замуж Галданом-цэрэном, т. е. не ранее 1727 г.
и таким образом, преждевременно родившийся у хойтского князя Вэйчжэна
сын Амурсана не мог быть сыном Даньчжуна.
4)	В 1754 году {Иакинф, op. cit., стр. 109). С ним одновременно
передались маньчжурам и некоторые тайчжи дорбётов и хошоутов.
— 678 —
с их помощью достичь желанной цели -верховной власти
в Джунгарии. Но император Цянь-лун, который тогда занимал
китайский престол, разгадал его замыслы и, если и помог ему
свергнуть Даваци *), то вовсе не для того, чтобы передать
затем власть в его руки * 2). Согласно его инструкциям, маньч-
журские генералы остались в стране в роли правителей, пре-
доставив Амурсане лишь право титуловаться хошунным пра-г
вителем и помощником илийского цзянь-цзюня.
Таким образом надежды Амурсаны рушились. Но это был
не такой человек, чтобы примириться с постигшей его неудачей.
Он поднял восстание и на первых порах имел успех: два
маньчжурских генерала, видя себя не в силах сопротивляться,
отравились, третий бежал на восток и укрылся в г. Баркуле.
Таким образом вся Джунгария вновь очутилась во власти
джунгаров, но не надолго, так как уже в начале следующего
1756 года подоспевшие новые силы маньчжуров быстро и почти
без сопротивления прошли всю Джунгарию и вступили в до-
лину р. Или 3). Амурсана бежал к казакам.
Но маньчжуры не успели еще утвердиться в стране, как
нош ле волнения среди джунгар, вспыхнувшие одновременно
с восстанием в Халхе 4), поставили их в крайне опасное поло-
*) После поражения своих войск при горе Кара-тау, к югу от реки
Кеген (см. И. Ф. Бабков—„Воспоминания о моей службе в Западной
Сибири. 1859—1875. Разграничение с Западным Китаем 1869 г.“, 1912,
стр. 193; не гора-ли это Кэдын, о которой пишет Иакинф, op. cit., стр. 111,
помещая ее в 270 верстах на запад от города Или?), Даваци бежал через
перевал Муз-арт в гор. Уч-Турфан, где и был схвачен желавшим выслу-
житься перед маньчжурами правителем (хаким-беком) этого города. Вместе
с Даваци был схвачен и Лубцзан-даньцзинь (см. выше стр. 669—670). Оба
были затем препровождены в клетках в Пекин.
2) В „Выписке из дел о Зенгорском народе" и т. д., лист (148) 5,
впрочем, читаем: „а Амурсанань при том при всем обнадежен был с китай-
ской стороны учиненным быть и настоящим в Зенгории владельцем".
3) В „Дай-цин И-тун-чжи“ сказано: „Генерал Цэрэн преследовал
Амурсану до Талкинского перевала" (перев. St. Julien в „Journ. Asiat.",
4 serie, 1846, VIII, стр. 389).
4) Это восстание было вызвано как непомерными расходами, ложив-
шимися на тех из хошунных правителей, через владения коих пролегал
военный тракт в Западную Монголию, так и казнью князя Ринцинь-дорцзи,
который, как потомок Чингиса, не мог подлежать такой мере наказания
по суду.
— 679 —
жение. Почти все их отряды были или истреблены или рас-
сеяны. На их счастье, однако, среди главарей калмыцкого
народа не только не было единодушия в действиях против
общего врага, но даже возникли кровопролитные столкновения.
Чжана-гарбу убил своего дядю, хана чоросского Галцзана-
дорцви *) и овладел его кочевьями; в свою очередь он был
умерщвлен Галданом-дорчжи. Но и Галдана-дорчжи не замед-
лила постигнуть та же участь. Он был схвачен и казнен
тайчжи Даву, который и поспешил переслать его голову импе-
ратору Цянь-луну 2). 0 своей стороны Амурсана, вернувшийся
в Джунгарию, пользуясь раздорами среди чоросских князей,
стал собирать вокруг себя своих приверженцев и, достаточно
усилившись, готовился уже об’явить себя ханом, когда ему
противостал с своими свежими силами генерал Чжао-хой.
Чжао-хой был единственным из маньчжурских генералов,
который не потерялся среди треволнений и беспорядков, охва-
тивших Джунгарию, и сумел без потерь отступить с р. Джир-
галана 3) на соединение с высланными ему свежими подкре-
плениями. Место его встречи с Амурсана в точности неиз-
вестно 4), но последний, узнав о подходе главной массы импе-
Своевременно принятыми суровыми мерами маньчжуры очень быстро
подавили это восстание. Некоторые известия о нем имеются, между про-
чим, и в донесениях русских агентов, посылавшихся в Монголию для раз-
ведочной службы, причем эти известия в некоторых деталях расходятся
с китайскими сообщениями о ходе тех же событий (см. Смчевский— „Исто-
рическая записка о Китайской границе" в „Чтен. в И. Общ. Истории
и Древностей Российских при Моск. Ун.“, 1875, кн. II, главным образом,
стр. 141—142, 154—155, 166). В русских донесениях особенно подчерки-
ваются: предательство некоторых монгольских князей и лиц высшей духов-
ной иерархии, а засим мстительность маньчжурских властей, которая
простиралась даже на ничем неповинных малолетних детей казненных
„бунтовщиков".
9	После поражения Даваци, когда Джунгария оказалась во власти
маньчжуров, император Цянь-лун разделил ее на четыре ханства по числу
господствовавших там поколений: чорос (джунгар), хошоут, хойт и дбрбёт.
Галцзан-дорцзи был одним из этих четырех назначенных тогда ханов.
2)	De Mailla, op. cit., XI, стр. 566.
3)	Вероятно, здесь говорится не о местности к востоку от Кульчжи,
а о правом притоке Текеса, где находилась летняя резиденция чоросских
ханов.
4)	Иакинф, op. cit., стр. 123, говорит только, что Амурсана соеди-
нился с прочими князьями на р. Боротала. Во всяком случае встреча его
— 680 —
ратбрских войск, не довел далее дела до столкновения. Он
бежал сначала к казакам, а затем, преследуемый Фу-дэ по
пятам, боясь предательства со стороны Аблай-хапа х), в Россию.
Здесь он заболел оспой, от которой и умер * 2).
Между тем, генералы т1жао-хой и Фу-дэ продолжали свои
завоевания в Притяныпанье, причем Фу-дэ прошел до крайних
западных пределов джунгарских владений, т. е. до Сайрама
и Ташкента 3). В следующем же году (1758) эти генералы
привели в исполнение „план, достойный твердой политики
китайского кабинета" 4), т. е. произвели поголовное избиение
джунгарского племени’ на всем пространстве между Сайрамом 5)
с Чжао-хоем не могла произойти далеко отсюда; ср. de Mailla, op. cit.,
XI, стр. 556.
9 О роли казаков в войнах Амурсаны с маньчжурами и в частности
Аблай-хана, который, изверившись в успехе Амурсаны, решил купить
благосклонность императора Цянь-луна предательством своего бывшего
союзника, см. Imbault-Huart—„Recueil de documents sur 1’Asie Centrale",
стр. 120, 121, 142; также В. ВельЛминов-Зернов—„Исторические известия
о киргиз-кайсаках и сношениях России с Средней Азиею со времени кон-
чины Абул-хайр-хана (1748—1765 г.)“, 1853, стр. 101—103, 202, и „Выписку
из дел о Зенгорском народе" и т. д., лист (162) 19, хранящуюся в Моск,
арх. Мин. Иностр. Дел.
2) Тело Амурсаны препровождено было в Кяхту для пред’явления
китайцам и там похоронено (Абрамов—„Областной город Семипалатинск"
в „Зап. И. Русск. Геогр. Общ/, 1861, I, стр. 112). Полная переписка
с китайским правительством по поводу выдачи праха Амурсаны приведена
в „Выписке из дел о Зенгорском народе" и т. д., где она составляет
главное ее содержание.
3) „Дай-цин И-тун-чжи“, перев. Klaproth’a. в „Magasin Asiatique", I,
стр. 89. Согласно „Си-юй-ту-чжэ“ (Imbault-Huart, op. cit., стр. 190—191),
Фу-дэ достиг Ташкента, преследуя в 1758 году мятежного . Kazak Sira.
Это имя (Казак Шара; см. Иакинф, op. cit., стр. 118 и 122) носил один
из калмыцких зайсанов (князей), присягнувший было маньчжурам, а засим
присоединившийся к мятежу.
4) Слова Иакинфа, op. cit., стр. 124.
5) Иакинф, op. cit., стр. 125, думает, что Фу-дэ шел,’избивая калмы-
ков, от оз. Сайрам-нор, а не от города Сайрама; но такое предположение
ошибочно уже потому, что между Сайрам-нором и Боробогосуном могло
кочевать всего лишь несколько десятков семейств чоросов. а не весь
джунгарский народ. Что джунгары в XVIII веке кочевали в западных
частях Александровского хребта и в горах Кара-тау, видно из следующего
места „Дай-цин И-тун-чжи“: Талас лежит к западу от Или. Прежде (ancien-
— 681 —
и уроч. Боробогосун ’). Одновременно избивились калмыки
и далее к востоку, в южной Джунгарии * 2). Эта бесчеловечная
мера навела ужас на все калмыцкое население Притяныпанья.
Несчастные, избегая неволи 3) и смерти, искали убежища
у своих заклятых врагов—казаков, киргизов, в городах Восточ-
ного. Туркестана; некоторые, боясь и тут быть застигнутыми
неумолимыми преследователями, бежали еще дальше—в Тибет.
Десять тысяч семейств ушло в пределы России 4). Таким
образом сокрушено было могущество джунгар. Их царство пало,
и земли их вошли в границы Маньчжурской державы, причем
для закрепления за последней новых ее владений в занятом
крае был построен ряд укреплений и городов 5 б), в которых
nement) здесь пасли свои стада джунгары и дбрбёты". См. также Балка-
шин—„Трактаты России с Китаем", стр. 42.
!) „Они обыскали все места, куда только беззащитные старики,
женщины и дети могли укрыться в сию несчастную для них годину,
и до единого человека предали острию меча" (Иакииф, op. cit., стр. 125).
См. также de Mailla, op. cit., XI, стр. 559.
При этом, как пишут, погибло до миллиона народа.
2) De Mailla, op. cit. XI, стр. 561.
3) „Les restes furent distribues aux Mantch£oux et aux Mangous qui en
firent leurs esclaves" (de Mailla, ibid.) См. также Cm. Липовцов—„Уложение
Китайской палаты внешних сношений", II, стр. 146, § 145.
4) Иакинф, op. cit., стр. 126 и 229; Левшин^ op. cit., II, стр. 250,
пишет, что в Россию успели бежать только калмыки поколений дербет,
хойт и хошут в числе 10.000 кибиток; у de Mailla, ibid., сказано, что
в Россию бежало 20 тысяч семейств калмыков; ту же цифру дает и СЪарре
d’Auteroche, op. cit., II, стр. 467. В указе военной коллегии от 30 июля
1758 г. (И. Крафт—„Тургайский областной архив", стр. 56, № 182)
говорится о 2529 душ об. п. зюнгоров и при них 2022 лошадях и 48 вер-
блюдах, перешедших Сибирскую линию. Далее, в указе правительствую-
щего сената от 17 сентября 1758 г. (И. Крафт, op. cit., стр. 59, № 188)
перечисляются 2 зюнгорских и 6 торгоутСких владельцев, которые с 1000 киб.
(ок. 5000 душ) перешли в русское подданство. Наконец, в указе коллегии
иностранных дел от 5 мая 1759 г. (И. Крафт, op. cit., стр. 67, № 204)
упоминается зюнгорский нойон Шерен, который по принятии русского
подданства высказал желание кочевать отдельным от волжских калмыков
улусом, что указывает на значительное число бежавших с ним в русские
пределы калмыков.
б) В 1762 году основаны были города: Суй-дин-чэн (Суй-дун) и Нин-
юань-чэн (Кульчжа); в 1764 году Хой-юань-чэн (Новая Кульчжа, впослед-
ствии разрушенная дунганами); в 1765 году на месте нынешнего Урумчи
— 682 —
и были размещены гарнизонами знаменные войска. Одно-
временно тяньшаньскям кара-киргизам и казакам, признавшим
маньчжурское подданство 0, было дозволено занимать опусте-
вшие калмыцкие земли 2),
построен был военный укрепленный лагерь, в 1773 году перестроенный
и сделанный окружным городом—Ди-хуа-чжоу; в том же году возведены
были укрепления—Ци-тай (преобразовано было в уездный город в 1776 г.)
и Фоу-кан (равным образом преобразовано было в уездный город в 1776 г.);
в 1766 году основан был Чугучак („Мэн-гу-ю-му-цзи", стр. 452; Мату-
совский—„Географическое обозрение Китайской империи", стр. 317, отно-
сит основание этого города к 1758 году; в русской географической лите-
ратуре впервые встречаемся с этим названием в 1771 году; см. Гельмерсен—
„Поездка... поруч. Арефия Незнаева из кр. Усть-Каменногорской в г. Хобдо
в 1771 году" в „Изв. И. Русск. Геогр. Общ." 1868, IV, стр. 296); в 1772—
Гу-чэн; в 1776 году—Манас (Су-лай) и, наконец, в 1781 году—Кур-кара-
усу (см. „Мэн-гу-ю-му-цзи", стр. 465—467, 484—486; Иакинф—„Описание
Чжунгарии и Восточного Туркестана", стр. XXXVI и 99; „Journal Asiatique",
4 serie, 1846, VIII, стр. 391—392).
]) „Magasin Asiatique", I, стр. 110, ИЗ, 116; „Journ.Asiatique", 4 sdrie,
VIII, стр. 409; Иакинф, op. cit., стр. 144.
2) Левшин, op. cit., II, стр. 83.
ГЛАВА XL
Западная Монголия под маньчжурским владычеством.
(С 1758 до 1911 года).
Император Шунь-чжи, пользуясь слабостью Халхи и го-
товностью ее правителей ради ничтожных материальных выгод
поступаться своими суверенными правами ’), успел уже
к 1655 году настолько подчинить ее своему влиянию, что без
особых затруднений провел ряд мер по ее управлению. К числу
таких мер следует отнести: деление ее на восемь вместо
прежних семи уделов 2), причем вновь утвержденным цзасакам
„милостиво разрешено было" принести свою присягу на вер-
ность маньчжурскому дому „в княжеском приказе" 8); возложе-
ние ответственности за политические преступления в Халхе
лишь на некоторых из ее правителей, чем нарушалось равен-
ство между цзасаками, и, наконец, введение в скрытой форме
’) Еще В. Григорьев—„Поход Александра Великого в Западный Турке-
стан” в „Журн. Мин. Нар. Проев.”, 1881, сент., стр. 49, высказал мысль, что
„кочевники, на деле не терпящие над собой никакой чуждой власти”, тем
не менее „с большой готовностью предлагают свое подданство”, и вся
история наших дипломатических сношений с азиатскими племенами,
в частности с алтын-ханами, может служить тому подтверждением. Ту же
мысль, но еще решительнее, высказал и Н. Веселовский в своей рецензии
на книгу А. М. Позднеева—„Монгольская летопись Эрдэнийн-эрихэ” („Журн.
Мин. Нар. Проев.”, CCXXXIII, отд. 2, стр. 253, 255).
2) Леонтиев—„Уведомление о бывшей с 1677 до 1689 года войне
у китайцев с зенгорцами”, стр. 6; А. Позднеев—„Монгольская летопись
Эрдэнийн-эрихэ”, стр. 160 —161.
3) А. Позднеев, op. cit., стр. 58.
684 —
жалованья князьям, которые стали получать, начиная с 1655 г.,
взамен представляемой ими дани *) ежегодные „подарки"
в количествах, определявшихся особо к тому времени изданным
положением 2).
Эти мероприятия указывают, что уже с 1655 года Халха
поступила под протекторат Маньчжурской империи, и что
1688 год 3) лишь оформил сложившиеся фактически взаимные
отношения между Монголией и этой империей. Тем не менее,
император Кан-си обставил акт присоединения Халхи к Китаю
грандиозными-торжествами и выехал в 1691 году в Долон-нор,
куда были собраны для присяги халхаские князья, в сопрово-
ждении всей своей гвардии и многочисленной свиты.
Показав столь наглядным образом свое могущество, Кан-си
на первой же аудиенции утвердил представлявшихся ему князей
в их новых маньчжурских титулах 4), которые должны были
заменить прежние монгольские, а затем увеличил число хошун-
ных правителей до 37 и урегулировал в пределах возможного
земельный вопрос.
Реформы 1691 года этим ограничились, по засим по мере
того, как крепло маньчжурское влияние в Монголии, пекин-
ским правительством стали проводиться в ее жизнь такие
’) Получившей название—„девять белых", ибо ограничивалась одним
верблюдом и восемью лошадьми белой масти. Впоследствии право предста-
вления в дань „девяти белых" (у-юнь шань-ян) сохранено было лишь за
тушету- и цэцэн-ханами и ургинским богдо-гэгэном (см. Липовиов—„Уложе-
ние Китайской палаты внешних сношений", 1828, I, стр., 198, § 327).
2)	А. Позднеев, op. cit., стр. 162.
3)	См. выше стр. 655.
4)	Сообразно с значением князей им пожалованы были следующие
почетные титулы: два китайских—ван и гун, с разделением на две степени
каждый, и два маньчжурских—бэйлэ и бэйсэ в следующей градации по нисхо-
дящей степени: цинь-ван (хошой-цинь-ван), ван (цзюнь-ван, дорой-цзюнь-ван),
бэйлэ (дорой-бэйлэ), бэйсэ (гусай-бэйсэ), тушэ гун (улус-ун-тушэ-гун), гун
(улус-тур-тусалакчи-гун). Эти титулы сопровождались иногда почетными
эпитетами, как эрдэни, дархан, тушету, дайчин, судзукту, далай, ачиту,
батор или обозначением прежней должности—амбань, сайт и т. д. Неко-
торым из князей не было пожаловано почетных титулов и они стали име-
новаться просто цзасаками, т. е. правителями. Князьям, не имевшим
уделов, присвоено было тогда же одинаковое звание тайчжи с разделением
на четыре степени (см. Котвич—„Краткий обзор истории и современного
политического положения Монголии", стр. 18—19).
— 685 —
мероприятия, которые вели к дальнейшему ограничению авто-
номных прав халхаских цзасаков. К началу XVTTI столетия !)
следует отнести: лишение их права самостоятельного сношения
с правительствами соседних держав и из’ятие из их компетен-
ции особо важных гражданских дел и тех из уголовных,
которые влекли за собой смертную казнь. Засим, в те части
монгольского делопроизводства, которые требовали сношений
с Пекином, введен был маньчжурский язык, а чтобы облегчить
халхасцам в этом отношении их задачу, в 1717 году был
издан монголо-маньчжурский словарь, послуживший впослед-
ствии средством к ознакомлению халхасцев со всеми важней-
шими образцами маньчжурской литературы * 2).
В 1725 году3) верховное распоряжение делами аймака
передано было сейму цзасаков. До того времени в делах вну-
треннего управления аймаком 4) ханская власть была, вероятно,
неограниченной, и коль скоро дело касалось интересов целого
аймака хану принадлежало право распоряжения действиями
цзасаков. Реформа 1725 года лишала ханов этой власти, низ-
водя их на степень рядовых хошунных правителей, чем
завершалась принятая еще императором Шунь-чжи система
управления Монголией путем дробления ее сил и разобщения
политических интересов ее правителей.
Дробление Халхи на хошуны достигло к этому моменту
таких пределов 5 б), которые сами маньчжуры должны были
признать не отвечающими более их интересам, ибо, способ-
*) Ко времени не позднее 1719 года. Кушелев („Монголия и монголь-
ский вопрос", Спб., 1912, стр. 47), неизвестно, на основании каких данных,
совершенно определенно указывает на этот год.
2) А. Позднеев, op. cit., стр. 293.
3) К этому году должно быть отнесено издание закона; в жизнь же
последний вошел не ранее 1727 года.
4) К числу таких дел, между прочим, относились: распределение
между хошунами обязанностей по отбыванию натуральных повинностей,
а также налогов, постоянных и случайных, подлежавших сбору на обще-
ственные надобности; принятие отчетности в расходовании общественных
сумм; решение в первой инстанции тяжебных и иных дел, возникавших
между хошунными правителями, и др.
б) Император Кан-си, приняв в свое подданство 24 удельных князя,
в 1691 году, как мы видели выше, увеличил их число до 37, к концу же
своего царствования до 72.
— 686 —
ствуя обнищанию народа, оно в дальнейшем могло повести лить
к необходимости поддерживать его существование за счет
имперской казны. Тем не менее, еще в том же .1.725 году из
Тушету-ханов’ского аймака был выделен Сайн-ноин’овскип
аймак в составе 19 хошунов-—число, которое после 1761 года
возросло до 24, не считая уделов восьми владетельных ху-
билгапов.
Налогов в Монголии введено не было; но кроме почто-
вой и караульной они обязаны были отбывать и воинскую
повинность, причем на Халху распространена была та же воен-
ная организация, которая в XVII веке была введена средн
южных монголов.
Разбив в 1633 году армию Лнкдап Батур-хаиа и уничто-
жив Пахарское ханство, маньчжуры включили чахаров в число
восьми императорских знамен, из остальных же южных мон-
голов образовали милицию, приурочив ее организацию к адми-
нистративному и родовому делению на сеймы или корпуса
и хошуны или дивизии. В Халхе эта милиция поставлена была,
одпако, под главное командование маньчжурских генералов,
носивших титулы цзяпь-цзюней и цань-цзапь-да-чэней J).
В эпоху войн с джунгарами цзянь-цзюни руководили
в Халхе лишь военными операциями, но со второй половины
XVT1I столетия, когда Джунгария вошла в состав земель
Маньчжурской империи, они получили и значение вышних
гражданских чиновников, контролировавших местное управление
п представлявших определения монгольских князей со своим
заключением на утверждение в Пекин. Время не только не
умалило, но к явному ущербу княжеской власти даже усилило
их влияние на направление дел в Монголии, и к началу XX
’) Об этом большем подчинении центральной маньчжурской военной
власти халхаской милиции свидетельствует „Шэн-у-цзи“ (Васильев- „При-
ведение в покорность монголов при начале Дайцинской династии", прил.
к кн. Потанина—„Очерки сев.-зап. Монг.", III, стр. 322), где читаем:
„Войска четырех халхаских аймаков зависят от цзянь-цзюня в Улясутае;
войска дурбэтов, новых торгоутов и хошоутов подчинены кобдоскому цань-
цзань-да-чэню. Когда случится надобность, то эти главнокомандующие докла-
дывают императору и распоряжаются ими. Это несходно с внутренними
цзасаками, где войска зависят от собственных ханов и князей в каждом
аймаке".
— 687 —
столетия их роль в местной жизни уже не отличалась от той,
какую играют китайские генерал-губернаторы в районах, насе-
ленных инородческими племенами, управляемыми наследствен-
ными князьками J). Едва-ли даже монголы не стали к этому
времени одной из самых раболепных народностей .Небесной
империи.
Лишение монголов права сноситься но пограничным делам
с правительствами соседних держав, перешедшая вследствие
сего в Пекин обширная переписка с русскими властями о по-
рубежных столкновениях, захвате земель и самовольных пере-
ходах границы при неопределенности этой последней и невоз-
можности, в виду этого, придти иногда к полюбовному согла-
шению, как следствие же --паростание взаимного неудовольствия,
выдвинули срочный вопрос о размежевании двух империй,
сошедшихся в своем поступательном движении в той полосе
Азии, на которую простирали свои иногда вполне обоснованные
претензии халхасские власти.
Этой назревшей потребности до известной степени удовле-
творил Буринский трактат 20 августа 1727 года и два прило-
женных к нему разменных письма от 12 и 27 октября того же
года „о разводе по силе Бурипского -договора между Россий-
ским и Китайским государствами границы, начиная от Кяхты
в левую сторону до вершины реки Аргуни * 2) и в правую до
Шабина-Дабага и до Контайшипа владения" 3). Граница, им
установленная, удержалась до настоящего времени без суще-
ственных исправлений 4), но правильность ее нанесения на
наши карты к западу от озера Косогола стала с некоторых
пор вызывать столь горячо высказываемые сомнения, что
было бы в несоответствии с задачами настоящего труда обойти
их молчанием. Оставляя, однако, изложение своих соображений
9 За исключением, однако, некоторых частей восточного Тибета, где
китайская власть проявляет себя очень слабо.
2) Граница с Монголией и Маньчжурией к северу отсюда, по р. Ар-
гуни и через р. Шилку по р. Горбице и Становому хребту, установлена
была Нерчинским договором 27 августа 1689 года.
3) „Сборник договоров России с Китаем", изд. Мин. Иностр. Дел,
1889, стр. 11—43.
4) Последние коснулись только самого восточного ее участка, примы-
кающего к р. Аргуни, и в бассейне этой реки.
- 688 —
по этому поводу до следующей главы, я ограничусь пока
замечанием, что для нашей ближайшей задачи--обзора народ-
ных передвижений в Западной Монголии с конца XVIII сто-
летия, то или иное решение этого вопроса не имеет существен-
ного значения, ибо до 1911 года Урянхайский край хотя
и жил обособленной жизнью, но не выходил из под управле-
ния китайских властей и всегда считал себя составной частью
Китайской империи. После присоединения Джунгарии пекин-
ское правительство не сочло необходимым и своевременным
продолжить размежевание с Россией к западу от перевала
Шабин-дабага—упущение, свидетельствовавшее о малой, насе-
ленности Алтая и малом значении, которое придавалось в то
время китайцами этой окраине. Но уже одновременно горные
долины в бассейнах Катуни и Бухтармы стали заселяться
беглыми и так называемыми „каменщиками"—выходцами из
России, притом настолько прочно, что с этим фактом пришлось
вскоре считаться как русским, так и китайским властям.
В 1790 году тридцать бухтарминских и других алтайских
деревень этих засельщиков, „прослышав о беспредельном
милосердии" Екатерины II, пожелали присоединиться к Рос-
сии, и в силу рескрипта па имя сибирского генерал-губернатора
Пиля от 15 сентября 1791 года это присоединение тогда же
состоялось *), хотя долина р. Бухтармы в то время призна-
валась еще столь мало русской, что в инструкции графу Голов-
кину * 2) особо рекомендовалось добиваться открытия порубежной
торговли на северо-западной границе Китайской империи 3),
9 Н. Ядринцев—„Раскольничьи общины на границе Китая" в „Си-
бирском сборнике", 1886, I, стр. 39—40; Гтемейстер—„Статистическое
обозрение Сибири", 1854, II, стр. 55—56; Принтц—„Каменщики, ясачные
крестьяне Бухтарминской волости", etc., в „Зап. И. Русск. Геогр. Общ.",
1867, I.
2) В. Ваши—„Посольство графа Головкина в Китай в 1805 г."
в „Изв. Сиб. отд. И. Русск. Геогр. Общ.", 1872, III, № 3, стр. 133, 140.
3) Эта граница пересекала долину реки Бухтармы в урочище Крас-
ные ярки, в шестидесяти верстах выше Бухтарминской крепости и устья
этой реки, где расположен был китайский пост. Впрочем, права китайцев
на Бухтарму не считались, повидимому, в то время бесспорными, ибо
иначе трудно об’яснить себе приказ 1760 года „о занятии в Сибири мест
от Устькаменногорской крепости по р. Бухтарме и далее до Телецкого
озера; о построении там в удобных местах крепостей и о заселении той
— 689 —
в долине р. Вухтармы. В 1860 ’) и 1.864 * 2) годах это
фактическое занятие русскими засольщиками наиболее цен-
ных частей Алтайского нагорья, при выяснившейся для про-
тивной стороны невозможности документально доказать свои
права на владение этой территорией, сыграло решающую роль
в спорном вопросе, и он был разрешен в пользу России:
Китай принужден был отодвинуть свою границу в этом участке
далеко на восток и уступить нам всю горную территорию
к северу от гребня Большого Алтая.
Впрочем, возможно также, что после легких побед мань-
чжурского оружия в Средней Азии, когда огромные территории
вошли в состав Китайской империи 3), нежелание размеже-
страны по рекам: Уде, Ульбе, Березовке, Глубокой и по прочим речкам,
впадающим в оные и в Иртыш реку русскими людьми до 2.000 человек",
(„Поли. Собр. Зак.", XV, № И, 124; IU.ei.ioe—„Хронологический перечень
важнейших данных из истории Сибири", стр. 263; „Колонизация Сибири
в связи с общим переселенческим вопросом", изд. канц. комит. министров,
1900, стр. 37). Вероятно, осуществление этого приказа встретило затруд-
нения, так как в 1796 году последовало новое его подтверждение („Коло-
низация Сибири", etc., стр. 38).
Согласно „Синь-цзян-чжи-лё“ („Мэн-гу-ю-му-цзи", стр. 443), китай-
ская граница в области Иртыша должна была переходить эту реку ниже
устья *р. Бухтармы—указание едва-ли верное, так как в начале XIX ст.
пограничным пунктом считалось устье реки Нарыма (см. Путимцев—
„Voyage de Boukhtarminsk a Gouldja ou Hi" в „Magasin Asiatique", 1825,
I, стр. 176).
9 При заключении Пекинского договора 2 ноября 1860 года.
2) При заключении Чугучакского соглашения 1864 года и при после-
довавшем в 1869 году разграничении от горного перевала Улан-даба до
гор Мус-тау в Саурском хребте. И. Ф. Бабков, уделяющий значительную
часть своей книги („Воспоминания о моей службе в Западной Сибири.
1859—1875", 1912) событиям, предшествовавшим переговорам с китайцами
о разграничении, только мимоходом упоминает о вольной русской колони-
зации Алтайских земель, не придавая ей, повидимому, особого значения,
что, конечно, составляет существенный пробел в собранном им интересном
материале о постепенном продвижении русского элемента вглубь Средней
Азии; впрочем, он главное внимание уделяет степи, населенной казаками,
и очень мало Алтаю, где китайское влияние сказывалось сильнее.
3) После завоевания Джунгарии Восточный Туркестан должен был-бы
наследственно стать достоянием маньчжуров. Но в 1754 году там разы-
грались события, которые вынудили Цянь-луна оружием подчинить себе
эту страну.
Том II.	44
— 690 —
ваться с Россией било делом расчета, продиктованного пекин-
скому правительству надеждой еще более отодвинуть на запад
Даниял-ходжа оставался в почетном плену у калмыков (см. выше
стр. 649) до 1720 года, когда Цэван-рабтан не только возвратил ему сво-
боду, но и вверил его управлению всю Кашгарию. После смерти же
Даниила страна эта была разделена на четыре удела: Аксу, Кашгар, Яркенд
и Хотан, правителями которых поставлены были его сыновья. Один из
последних, Юсуф-ходжа кашгарский, воспользовавшись смутами в Джун-
гарии и успев вовлечь в свои замыслы остальных князей Алтышара, свергнул
в 1754 году джунгарское иго (подробное изложение этих событий мы
находим в „Тезкереи ходжаган", op. cit., стр. 226 и след.). Таким образом,
когда маньчжуры овладели Джунгарией, Кашгария уже перестала входить
в число земель, подвластных джунгарам.
Первые попытки маньчжуров овладеть Восточным Туркестаном отно-
сятся к 1755 году. В то время в горах Боро-хоро жили в изгнании два
сына помянутого выше (стр. 649) Ахмеда-ходжи. Старшим из них Бурхан
ад-Дином и решил воспользоваться Цянь-лун для своих целей.
Когда по Кашгарии разнеслась весть, что Бурхан ад-Дин выступил
к городу Аксу во главе соединенных сил маньчжуров и калмыков, привер-
женцы белогорской партии стали стекаться к нему в огромном числе. Он
без сопротивления овладел Уч-Турфаном и Аксу, разбил здесь с помощью
передавшихся ему киргизов и кашгарцев высланные из Яркенда войска,
и, преследуя черногорских ходжей по пятам, подступил к Кашгару. Юсуф-
ходжа незадолго перед тем скончался, и кашгарцы, стоявшие всегда на
стороне белогорских ходжей, с радостью отворили перед победителями
ворота.
Бурхан ад-Дин не задержался в Кашгаре. Не давая черногорцам
времени оправиться от поражения, он выступил против них со всеми
своими силами и осадил Яркенд. Благодаря измене, город был вскоре
взят. Ходжи черногорской партии бежали, но были настигнуты, захвачены
в плен и казнены (спасся бегством в Индию только сын Юсуфа—Назар-
ходжа). Таким кровавым путем удалось, наконец, Бурхан ад-Дину восста-
новить единодержавие в Алтышаре. Но его угнетало сознание своей зави-
симости от маньчжур. Проведя всю свою молодость в плену, испытав все-
возможные унижения и достигнув теперь свободы и власти, он желал уже
пользоваться ими неограниченно. Таковы были причины первого бунта
кашгарцев. Бурхан ад-Дин плохо, однако, расчитал свои силы. После
незначительного столкновения, в котором победа оказалась на его стороне,
он во всех последующих боях с маньчжурскими полководцами Чжао-хой’ем
и Фу-дэ был разбит и, сдавая город за городом' должен был, наконец,
искать спасения в бегстве. Он бежал в Бадахшан, но там был убит
местным владетелем.
Присоединение Восточного Туркестана к Китаю состоялось в 1759 г.
во! —
пределы государства, включив в него как казацкие земли ’),
так и бассейн Сыр-дарьи 2).
1) Повод к такой надежде подал образ действий их султанов и ханов:
Аблай-султана, присягавшего России в 1740 году, русского ставленника
Нур-Али-хана, его брата Иль-Али (Ирали)-султана, Султан-Мухаммеда,
одного из наиболее сильных султанов Средней орды, Абу-л-Фаиз-султана,
Батыр-султана и др., которые поспешили склониться перед императором
Цянь-луном и в 1763 году отправили в Китай своих послов с „данью"
(Вельяминов-Зернов—„Истор. известия о кирг.-кайсаках и сношениях России
с Ср. Аз. со врем. конч. Абул-хайр-хана", стр. 210); наиболее же влиятель-
ный из них, Аблай-султан, не только лично встретил маньчжурские
войска, но и признал себя подданным маньчжурского монарха, вследствие
чего Цянь-лун приказал тогда же внести в число подвластных ему земель
и те, которые находились под кочевьями Аблай-султана, этому же послед-
нему выслать грамоту на княжеский титул и календарь (Тимковский—
„Путешествие в Китай через Монголию", I, стр. 253; Левшин, op. cit., II,
стр. 211). Насколько изменились после занятия Джунгарии маньчжурскими
войсками отношения киргиз-казаков к России, видно, между прочим, и из
следующего секретного (вероятно, циркулярного) указа 27 января 1756 года
по пограничным укреплениям:... „Ныне посыпанной от него, господина дей-
ствительного тайного советника (оренбургского губернатора Неплюева),
с jeecHbi в Среднюю киргиз-кайсацкую орду к Аблай-султану тамошней
толмач Матвей Арапов, возвратясь, доносил, что киргиз-кайсаки той орды
своими авантажами, над зенгорскими калмыками одержанными, весьма
возгордели и по управе с зенгорцами против сибирского края похваля-
ются, да и сам Аблай-султан в письме своем к нему, господину действи-
тельному тайному советнику и кавалеру, присланном непристойные пре-
тензии задает, и тако ноне с стороны сибирской, наипече при верх-иртыш-
ских и на новой ишимской линии, также и в прочих пограничных сибир-
ской губернской канцелярии жительствах от тех киргиз-кайсак опасности
иметь надлежит" (Ватин —„Минусинский край в XVIII веке", 1913,
стр. 201—202).
2) После побед Фу-дэ и Чжао-хой’я кроме казацких султанов при-
знали себя вассалами императора Цянь-луна: родовые, правители тянь-
шаньских киргиз (Imbault-Huart—„Recueil de documents sur I’Asie Cen-
tral", стр. 153 — 155, 162—164) и беки Коканда (Imbault-Huart, op. cit.,
стр. 169), Андижана (Imbault-Huart, op. cit., стр. 178), Маргелана (Imbault-
Huart, op. cit., стр. 179) и Намангана (Imbault-Huart, op cit., стр. 180).
He довольствуясь этим, Цянь-лун приказал готовиться к походу на Самар-
канд, но этому походу не суждено было осуществиться. Известия о делае-
мых приготовлениях встревожили весь мусульманский мир и побудили
казацких султанов и кокандского и ура-тюбинского беков (биев) просить
помощи у могущественного кандагарского владетеля Ахмед-шаха Дуррани.
Последний не остался глух к этой просьбе и, несмотря на свою войну
44*
— 692 —
Как бы то ни было, существование между двумя импе-
риями территорий, населенных кочевыми племенами, чувство-
вавшими приближение конца своей независимости и стремивши-
мися продлить последнюю ценой двоединства, по в то же время
недисциплинированными и своевольными, создавало условия,
нетерпимые для России которая в эту эпоху против воли пра-
вительства надвигалась на Среднюю Азию стихийно, подталки-
ваемая к захвату новых земель народным инстинктом, который
не могли сдержать учреждавшиеся в то время укрепленные
пограничные „линии Как мы ниже увидим, на восток от
Шабин-дабана русских колонизаторов не сдержала даже
и установленная государственная граница, на западе же Россия
широко использовала возможность продвинуться к югу и в шести-
десятых годах прошлого столетия, учтя благоприятный поли-
с сейками, выслал в 1763 году вспомогательный корпус на защиту Таш-
кента. Обстоятельство это заставило Цянь-луна приостановить отправку
войск на запад, а вскоре затем его внимание отвлекли новые беспорядки
в Кашгарии. Слухи о приготовлениях Ахмед-шаха к войне с маньчжурами
проникли и в Россию, находившуюся тогда в крайне обостренных отноше-
ниях к Китаю. Они дали повод к секретному указу Екатерины II от
28 ноября 1763 года, который заканчивался следующими словами:... „Если
все сие основательно, то бы стараться не худо-бъ было пограничным коман-
дирам с ханом Агаметцою медиятное или немедиятное знакомство свести;
оно для нерчинской экспедиции (Россия замышляла тогда военную экспе-
дицию на Амур) современем годилось-бы, ибо рано или поздно, а необхо-
димо будет сократить господ китайцев, а в сем случае и был-бы хан Ага-
метца такою меделянскою собакою, которую-бы на них во время и кстати
пустить можно" (Трусевич—„Посольские и торговые сношения России
с Китаем", стр. 59; см. также И. Крафт—„Тургайский областной архив",
стр. 102, № 278, и стр. 105, № 284).
9 Большинство сибирских городов выросло на месте прежних остро-
гов и крепостей, которые создавались в ограждение русских культурных
районов от набегов кочевников. Так, Омск, например, основан был „для
калмыцкого береженья", ибо набеги кочевников не только участились, но
и простирались под самую Тару, причем особенно страдали подвластные
России барабинские татары {Катанаев—„Историческая справка о том, как
и когда основан город Омск", в „Вести. Омск, городск. обществ, управле-
ния", 1916, № 7). Такова же была цель постройки и всех других кре-
постей по Иртышу, а равно укрепленных линий (Иртышской форпостной,
Оренбургской и связывавшей их „Горькой", построенной в 1752 году),
постепенно, по мере поступательного движения русской колонизации, вдви-
гавшихся в степь.
— 693 —
тический момент, далеко отбросила Китай от того рубежа, на
который простирал свои виды император Цянь-лун. Впрочем,
на отмежеванную при этом территорию Россия имела не менее
прав, чем Китай, ибо после принятия в .1730 году в поддан-
ство казаков Малой орды *) ей присягнули: в 1731 году
—Шемяка, хан Средней орды * 2), и в .1738—Иолбарс, хан Боль-
шой орды 3).
Во второй половине XVIII и в первой XIX столетия степь
между Алтаем и Небесным хребтом, к западу от Джунгарского
Алатау, находилась, однако, еще в полном обладании кочевни-
ков, и здесь продолжали нарождаться события, находившие
отражение как в наших пределах, так и в соседней Монголии.
К их изложению и надлежит нам теперь перейти.
9 Z7. Рычков—„История Оренбургская", etc., в „Соч. и перев.
к пользе и увеселению служ.“, 1759, генварь, стр. 14 и 35, февраль,
стр. 103.
2) В выс. указе от 10 июня 1734 г. (приведен II. Рычковым в его
„Истор. Оренб.“ в “Соч. и перев. к пользе и увеселению служ.“, 1759,
февр., стр. 105) говорится: „Нам, великой государыне... известно, как
в 1731 году ты Шемяки хан, в бытность посланного нашего в Киргис-
Кайсацкую орду мурзы Тевкелева в подданство наше вступил и в верности
нам присягу учинил"... Левшин, op. cit., II, стр. 103, ошибочно относит это
событие к 1732 году. В выс. указе от 2 мая 1749 г., № 151, об утвер-
ждении султана Нур-Али ханом киргиз-казацким (И. Крафт—„Тургайский
областной архив", стр. 22, № 85) говорится, что Средняя орда вступила
в русское подданство в 1640 году. В 1740 году присягали правители Сред-
ней орды: Барак, Абу-л-Мухаммед-хан и Аблай-султан; первые два вто-
рично в 1744 г. (И. Крафт, op. cit., стр. 15, № 56), Аблай-султан
в 1762 году вместе с Абу-л-Фаиз-султаном (Щеиов—„Хронологический
перечень важнейших данных из истории Сибири", стр. 269; см. также
„Выписку из дел о Зенгорском народе" и т. д., лист (160) 17). Что русское
правительство нисколько не преувеличивало значение этих присяг, видно
из следующего места указа правительствующего сената от 17 октября
1744 г., № 1290: „и хотя такие присяги по состоянию киргиз-кайсацкого
народа в содержании их и не есть твердое и надежное основание, однако,
через то право их должности и подданства ея величеству толь паче под-
тверждается особливо при нынешних кон’юнктурах, когда зюнгарский вла-
делец всеми образы старается,, чтобы их на свою сторону преклонить и от
подданства российского отторгнуть" (И. Крафт, loc. cit.).
3) „Поли. Собр. Зак.“, X, № 7657. Сему предшествовала отправка
(в 1734 году) Абу-л-Хайр-хану похвальной грамоты за приведение в рос-
сийское подданство киргиз-кайсаков Большой орды и Аральского хана
(„Поли. Собр. Зак.“, IX, № 6567). См. также П. Рычков, op. cit., ibid., стр. 107.
— 694 —
Китайские историки свидетельствуют, что поголовному
избиению калмыцкое население подверглось лишь в южной
Джунгарии, в долине Или и в подгорной области Западного
Тянь-шаня, т. е. на территории, составлявшей юрт джунгар
и хойтов ’). Но и к северу отсюда, в области Тарбагатая,
Черного Иртыша и озера Зайсана степь опустела, так как
кочевавшие там дорбёты, потеряв опору в джунгарах, заня-
тых междоусобной войной, и слишком слабые, чтобы одним
сдерживать казаков, еще в 1753 году ушли на восток, где,
с разрешения маньчжурских властей, и заняли южное подгорье
Хангая в долинах рек Дзака, Байдарика и Туин-гола * 2 3).
Яркую картину того, что творилось в 1753—1756 годах
в джунгарских степях, рисует показание Сеид Касимова
от 18 июня 1756 г. 8).
Казаки Большой и Средней орд, доносил он, „алчные
к добыче", не прекращают своих грабежей, несмотря на по-
пытки Даваци оградиться от их набегов устройством кордона.
Следствием этих набегов является быстрое обезлюженье страны,
население которой уже сократилось на одну треть. Особенно
дерзки стали они после того, как у них укрылся Амурсана,
их силами добивающийся престола в Джунгарии 4 *). В степи
число пленных калмыков растет со дня на день. В Малой орде
их получают уже „за столь прибыльный промен или торг",
*) Большая часть хойтов, впрочем, избегла этой резни, так как около
10.000 их кибиток еще в 1756 году откочевало на Волгу.
Иакинф, op. cit., стр. 136, пишет, что дорбёты кочевали не только
в бассейне Иртыша, но и в долине Таласа. О судьбе этих дбрбётов нам
ничего неизвестно; возможно, однако, что здесь идет речь о том отделе
дбрбётов, который, по словам „Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 451, кочевал к западу
от Или, по соседству с казаками. В 1755 году этот отдел принужден был
бросить свои кочевья и перейти на свободные земли в бассейне Черного
Иртыша, но здесь оставался недолго и после того, как бежал за Алтай,
был по распоряжению китайских властей переведен в Восточную Монго-
лию, где и поселен в Хулун-буир’ском округе.
2) „Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 444, 446—447.
3) В. Велъяминов-Зернов—„Исторические известия о киргиз-кайсаках
и сношениях России с Средней Азией со времени кончины Абул-хайр-хана
(1748—1765 г.)*, стр. 225.
4) У Иакинфа, op. cit., стр. 121, также сказано, что „Амурсана про-
тивостал маньчжурам с войсками киргиз-казачьими".
— 695 —
что А йчувак-султан, завлеченный примером и заранее пред-
вкушая успех, собирается со своими подданными выступить
осенью (1756 года) в поход против ойратов...
Китайское правительство, мирволившее казакам до тех
лишь пор, пока питало агрессивные замыслы па Фергану и не
чувствовало себя достаточно прочно в завоеванном крае,
в 1764 году круто изменило свои отношения к этому народу
и, забывая ранее данное разрешение селиться в Джунгарии !),
об’явило Аблаю, что впредь не допустит каких-либо самоволь-
ных вторжений в пределы Джунгарии. Одновременно же, не
без китайского, конечно, ведома тяныпаньские киргизы напали
на тех из казаков, которые успели уже использовать данное
разрешение, и, полонив многих, остальных принудили бежать
из занятых ими кочевий 2).
Этот поворот в китайской политике очень быстро понят
был казаками, Аблай-султан же по этому поводу высказал:
„так как нам нельзя более ждать ничего доброго от китайцев,
то следует решительно перейти на сторону русских, дабы тем
’) См. „Выписку из дел о зенгорском народе" и т. д.. лист (162) 19;
И. Крафт—„Тургайский областной архив", стр. 54, где под № 179 приво-
дится содержание указа коллегии иностранных дел от 6 мая 1758 г. за
№ 442, и, между прочим, говорится: „Султан Средней орды Аблай присы-
лал в Оренбург нарочных с письмами, в которых извещал, что китайцы
призывают киргиз Средней орды кочевать в зюнгорской степи, что богды-
хан присылал к нему, Аблаю, своих посланцев с об’явлением о желании
богдыхана иметь Аблая „вместо сына" и что китайцы для привлечения
киргиз предполагают учредить при уроч. Ирень-кабырга такой же торг,
как и в Оренбурге." В 1763 году указом императора Цянь-луна казакам
Средней орды было подтверждено дозволение: 1) переходить в свободные
земли в Илийской долине при условии ежегодной уплаты в подать одной
лошади с каждой сотни и одного барана с каждой тысячи; 2) производить
торг в городах Кульчже и Чугучаке и 3) отправлять послов в Пекин
(Щенов—„Хронол. перечень важнейш. данных из истор. Сиб. 1032—
1882 г.г.“, стр. 275), но уже в 1764 году этот указ был отменен, причем
ближайшие тому причины остаются нам неизвестными. Валиханов—„Сочи-
нения", etc., стр. 310—311, относит отмену указа к 1762 году, что уже потому
неверно, что известное посольство казацких ханов и султанов в Пекин
(см. выше стр. 691) состоялось лишь в 1763 году. Несомненную хроноло-
гическую ошибку делает и автор „Сю-юй-ту-чжи (Imbault-Huart, op. cit.,
стр. 125).
2) Вельяминов-Зернов, op. cit., стр. 230.
— 696 —
заслужить их мощное покровительство". Одиако, тот-же Аблай
уже в 1774 году пытался, хотя и тщетно, переманить на свою
сторону русских башкиров, четыре же года спустя при приня-
тии грамоты на ханский титул отказался от новой присяги,
выставив предлогом опасение навлечь на себя гнев богдохана ’).
Что до 1764 года положение дел в Джунгарии не отлича-
лось существенно от очерченного в показании Сеида Каси-
мова, явствует из неосуществившейся попытки дорбётов вер-
нуться в свои родные кочевья в бассейнах Черного Иртыша
и озера Зайсан-нор. Покинув Хангай в 1756 году, они уже
в следующем году должны были вновь бежать на северные
склоны хребта Алтаин-нуру, где и заняли, с разрешения китай-
ских властей, урянхайские земли к северу от р. Кобдо 2).
Эти вынужденные передвижения дорбётов, которых осо-
бенно поддерживали маньчжуры за их верность присяге ®),
отразились весьма серьезно на дальнейшей судьбе урянхайцев,
ибо, заняв территорию от р. Теса и оз. Усуа до р. Кобдо
и хр. Сайлюгем, дбрбёты разобщили между собой оба крыла
’) Привожу содержание весьма характерного высочайшего указа
оренбургскому губернатору от 4 октября 1779 года по поводу уклонения
султана Аблая от прибытия на торжество возведения его в ханское
достоинство (Я. Крафт, op. cit., стр. 129, № 347):
„Все старания призвать хана Аблая в Петропавловскую крепость
для принятия присяги на верность службы и для вручения ему высочай-
шей грамоты и других знаков ханского звания оказались тщетными: он
уклонился от поездки под разными предлогами, а с посланными к нему
офицером и переводчиком обходился очень грубо и допустил их к себе
только один раз*.
„По разведкам оказалось, что Аблай оставался приверженным Китаю,
имел в орде и лично у себя в плену много русских людей, которых по
требованиям не выдавал и дозволял грабить русских и азиатских купцов.
Уклонившись от принятия присяги, Аблай пожелал сохранить за собой
свободу действий, чтобы делать, русским всякие пакости".
„Вследствие этого предписано не выдавать Аблаю грамоту и другие
знаки на ханское достоинство, а чтобы этот варвар сильнее почувство-
вал негодование, вызванное его поступками, велено прекратить выдачу
ему жалованья".
2) „Мэн-гу-ю-му-цзи", стр. 446.
3) Они перешли в китайское подданство в 1753 году („Мэн-гу-ю-
му-цзи *, стр. 137).
— 697 —
этого народа *), направив их жизнь в различные русла. Что,
однако, алтайские и енисейские урянхайцы составляют части
одного и того же народа, это доказывает как их общее племен-
ное имя соин, так и сохранившийся еще кое-где у алтайцев
их коренной теленгитский или соинский язык * 2).
Урянхайцы, несмотря на значительные размеры террито-
рии, находившейся некогда в их обладании, простиравшейся
от вершины Иркута 3) до Иртыша 4), никогда не играли вид-
ной роли в истории. Они не имели даже своих туземных
князей и только однажды, об’единенные с хотохойтами под
властью халхаских князей, достигли некоторого политического
значения. Для нас этот момент получил в последнее время
особый интерес в виду попыток связать с ним так называемый
„урянхайский вопрос" 5), который по своей природе пе под-
!) Кажется, уже до 1755 года урянхайцы делились на два админи-
стративно не связанные между собою отдела (См. Klaproth—„Asia poly-
glotta", стр. 147).
2) А. Позднеев—„Монголия и монголы", I, стр. 363.
:!) См. ниже стр. 700.
4) В исторической литературе имеется целый ряд известий, свиде-
тельствующих о том, что в XVIII столетии Алтайские горы до устьев
Бухтармы и Курчума заселены были урянхайцами. Ограничусь следующими
выписками из „Материалов для истории Сибири", печатавшихся Потаниным
в „Чтениях в И. Общ. Истор. и Древн. Российск. при Моск. Унив.“, 1866:
„В августе месяце 1757 года против урянхайцев, отогнавших казенный
табун из под стен Устькаменногорской крепости, была выслана команда
из 106 человек при одной мортире, но этой команде пришлось с потерями
отступить, так как против нее неприятель выставил значительные силы"
(IV, стр. 94). В ноябре того же года бежавшие к нам мингаты показывали:
назад тому 27 дней напали-де на них урянхайцы по ту сторону Бухтармы
и отбили всех лошадей; кочевья этих урянхайцев лежат за Иртышем
против устья р. Бухтармы (IV, стр. 101).
5) Весьма сомнительная, как мне кажется, заслуга поднятия этою
вопроса в печати принадлежит В. Попову, который, приписывая себе воз-
вращение (sic!) Урянхайского края России („Новое Время", № 14783 от
21 мая 1917 года), стал даже писаться Попов-Урянхайский! Но первый,
кто после некоторого промежутка времени вновь поднял его в петербург-
ских канцеляриях, был Г. II. Сафьянов, и среди вопросов, которые пред-
стояло мне выяснить в том же 1903 году при поездке, по поручению
министра финансов Витте, в Западную Монголию и Урянхайский край,
был, между прочими, и этот вопрос.
— 698 —
лежал-бы обсуждению corum populo; но раз он был вынесен
из недр дипломатических канцелярий на страницы повремен-
ных изданий, на меня, как па лицо, ^задачей которого явилось
составление истории Западной Монголии и Урянхайского края,
выпала обязанность дать этому вопросу верное освещение и
свести с того скользкого пути, на который он был поставлен.
Он мог бы быть разрешен в соответствии с той культурной
миссией, которая выпадала до сих пор в Азии на Россию, но
только тем стихийным путем, коим она следовала здесь до
последнего времени !), аргументация же материалом, хотя и
почерпнутым преимущественно из прошлого этой страны, но не
прошедшим через горнило исторической критики, не может
дать той основы, которая необходима для принятия реше-
ний государственного значения, и это; повидимому, понял
В. Н. Васильев, закончивший свою статью—„Урянхайский
пограничный вопрос" * 2 *) призывом и историкам. Последующее,
освещающее историческую сторону вопроса 8), служит ответом
на этот призыв.
В свидетельстве, подписанном ЛорецОхМ Лангом и дру-
гими лицами, принимавшими участие в заключении Бурип-
ского договора, говорится об урянхайцах 4 * * *): „Урянхи суть
народы непостоянные и перебегают своим кочеванием по
хребтам и горам по нескольку недель ходу, некогда в Россий-
скую Империю, а некогда в Мунгальскую землицу, и где оста-
новятся кочеванием, тому платят по пяти соболей ясаку, дабы
их назад не требовали; и таких урянхов обретается па обе
9 Эти строки написаны были в 1916 году. Несколько времени спустя
урянхайский вопрос был решен в соответствии с теми новыми началами,
которые дали России события 1917 и последующих годов.
2) „Журнал Мин. Народного Просвещения “, новая серия, 1912,
XXXVIII, № 4.
:i) Как уже замечено было выше, во всей своей полноте этот вопрос
будет мною разобран в следующей главе; часть-же историческую, дабы не
нарушать принятого мною плана изложения истории Монголии, приходится,
к сожалению, выделить. Но это даст нам в дальнейшем возможность при-
ступить к его изложению на той основе, которой так не доставало лицам,
стремившимся его разрешить sit venia verto слишком по-военному.
*) Н. Бантыш, - Каменский— „Дипломатическое собрание дел между
Российским и Китайским государствами с 1619 по 1792 г.“, изд. Флорин
ским, 1882, стр. 345.
— 699 —
стороны так далече, что по нескольку недель расстояния,
а равное-ль число таких перебещиков у одной и другой импе-
рии, о том подлинно не ведаем “.
Из этого свидетельства явствует, что определенных данных
о пределах той территории, которую занимали урянхайцы
в начале XVIII столетия, ни у нашего посланника графа Ра-
гузинского, ни у китайских уполномоченных не было; ио такое
неведение должно было всецело относиться лишь к северной
границе этой территории, ибо южная, соприкасавшаяся с хал-
хаскими кочевьями, не могла не быть известной монголам.
Не следует забывать, что урянхайцы и хотохойты (хото-гайту)
достались в удел седьмого сына Гэрэсэнцзэ—Отхон-нояна,
после чего их кочевья вошли в состав земель Дзасакту-хан’ов-
ского аймака, образовав его северную окраину, и что таким
образом к югу от их территории лежал уже пояс земель,
находившихся на строгом учете 1).. .Иное дело—север, где
ширилась пеоб’ятная тайга, населенная мелкими племенами
бродячих охотников, которая давала полную возможность уходить
если не на „несколько недель расстояния“, как пишет Лоренц
Ланг, то все же достаточно далеко от коренных мест своих
кочевий; и нет сомнений, что сойоты, привлекаемые там
обилием зверя, широко этим пользовались.
Еще Иван Фишер писал, что сойоты (саяны) живут по
обоим склонам Саянского хребта 2) к югу от тубинцев 8), т. е.
J) Маньчжуры, как известно, оставили почти неприкосновенными
установившиеся в Монголии порядки, но, заботясь о прочном устроении
своей империи, они решили урегулировать эти порядки, подчинив их
вполне определенным нормам. Они сохранили у монголов деление на
уделы с наследственными князьями во главе, но рядом частных и общих
распоряжений закрепили число этих уделов, отведя им для кочевок опре-
деленные территориальные районы и строго воспретив выход за их пре-
делы. Вследствие этого вся Монголия оказалась вскоре-же после 1688 года
точно отграниченной от других областей. Все эти границы были обозна-
чены в натуре, но для европейцев они и до сих пор остаются мало
известными. Правда, в распоряжении монгольских князей имеются карты
отдельных княжеств с указанием их границ, но карты эти, представляя
собой менее даже, чем схематический рисунок, имеют весьма относитель-
ную ценность; к тому-же они тщательно берегутся в княжеских управле-
ниях и получить их очень трудно.
2) „Сибирская история", etc., стр. 256.
3) Op. cit., стр. 458.
— 700 —
между Амылом и Енисеем. Засим, у того же историка находим
известие, что в 1652 году сойоты, соединившись с телесами,
угрожали Кузнецку1) и разграбили весь Кузнецкий уезд 2 3).
Впоследствии, вероятно, совместно с маторами 8 9), кочевавшими
по Амылу, они должны были податься на юг, ибо к н. А п а-
кидзе 4) и Шварц5) встретили их только в долине Уса,
главным образом ниже устья р. Иджима. Некогда они жили
и к востоку от истоков Амыла. Встреченные К астре ном 6)
в 1848 году в долине р. Иркута сойоты рода иркит 7) сооб-
щили ему, что в прежнее время они кочевали в Нижпе-Удин-
ском 8) уезде, откуда и перешли на Тунку °), и что некоторые
9 Op. cit., стр. 461.
2) Op. cit., стр. 467.
3) Castren—„Reiseberichte und Briefe aus den Jahren 1845—1849“,
стр. 322. Пестерев („Magasin Asiatique“, I, стр. 132—133) встретил
в 1773 году маторов не только по верхнему. Амылу, но уже и по ту сто-
рону государственной границы, в верховьях р. Ут. Ныне эти маторы (маты)
слились уже с сойотами, образовав среди них отдельный род [см. Райков—
„Отчет о поездке к верховьям реки Енисея" в „Изв. И. Русск. Геогр.
Общ.", 1898, стр. 449; Е. Яковлев—„Этнографический обзор инородческого
населения долины Южного Енисея и об’яснительный каталог Этнографи-
ческого отдела Музея" („Описание Минусинского Музея", вып. IV, 1900,
Минусинск), где, на стр. 19, говорится, что „мады" еще помнят, что
некогда жили на землях нынешней Сагайской думы, и что, несомненно,
часть сойотских родов жила прежде в нынешних Минусинских степях
и была вытеснена оттуда в составе той волны, которая отхлынула на юг
после прихода туда русских].
*) „Поездка к границам Монголии" в „Изв. Сибирск. отд. И. Русск.
Геогр. Общ.", I, № 2—3, стр. 53.
5) „Труды Сибирской экспедиции И. Русского Географического Обще-
ства", отдел математический, стр. 109 и след.
6) Op. cit., стр. 396.
7) Потанин—„Очерки сев.-западн. Монг.", IV, стр. 2,7, пишет, что
кость иркыт—самая многочисленная среди алтайцев и теленгитов и что
иногда это название встречается в соединении с сойон—иркыт-сойон.
8) Напечатано: в Верхне-Удинском; что это, однако, описка, видно
хотя-бы уже из того факта, что урянхайцы кочевали в начале XVIII века
в бассейне р. Уды; последнее подтверждается и донесением графу Рагу-
зинскому красноярских властей (см. ниже гл. XII).
9) Это переселение должно было произойти ранее 1805 года, так
как в этом году Klaproth (см. „Asia polyglotta", стр. 151) посетил Тунку
с тою целью, чтобы ознакомиться с языком местных сойотов. Поездка была
неудачной, но небольшой словарь этого языка, который оказался тюркским,
— 701 —
из их сородичей продолжают и ныне жить в горах ио рекам
Оке, Гаргану, Холбе (Хороку) и Хоншупу (Ханчииу), другие
спустились в низины (Буха-горхон), где настолько смешались
с бурятами, что утратили подобно им, тункинцам, свой язык
и обычаи; впрочем, они еще помнили как свое родство с кара-
гасами, так и то обстоятельство, что их предки были данни-
ками китайцев. Встретились также с сойотами в наших пре-
делах в верховьях Оспы (Онота) и Иркута (у оз. Ильчир),
в долинах Ханчина и Ирленка, системы Урика, и на Боту-
гольском гольце Радде1), Фабрициус2), Н. Щукин3),
Черский4 *) и Гарт у и г6), им же посвятил небольшую
заметку и Можаев8), который различает здесь между ними
даже две отличные народные группы: кончинских и верхпе-
окинских сойотов. Что эти сойоты были давними заселыциками
указанных мест, явствует из замечания Рашид эд-Дина7),
что уряпхиты в эпоху Чингис-хана жили в Барге, по-соседству
с тумэтами и хори-бурятами. Все эти указания очень важны,
так как с несомненностью .устанавливают, что некогда и к се-
веру от Саянского хребта сойоты занимали обширную терри-
он получил впоследствии (в 1810 г.) от Спасскою, который имел случай встре-
тить этих сойотов. К началу семидесятых годов прошлого столетия часть
их уже перешла в православие, обрусела и смешалась с русским населе-
нием Тунки (см. Ровинский - „О поездке на Тунку и на Оку до Окинского
караула" в „Изв. сиб. отд. И. Русск. Геогр. Общ.“, I, № 4 и 5, стр. 48).
О том, что в XVIII. столетии язык тункинских сойотов был тюркским,
свидетельствует и Bilsching— „Erdbeschreibung", Th. I, стр. 845 (Hamburg,
1787). (Цит. по Катанову—„Опыт исследования урянхайского языка").
*) „Berichte fiber Reisen im Siiden von Ost-Sibirien“ в „Beitrage zur
Kenntniss des Russischen Reiches und der angranzenden Lander Asiens",
XXIII, 1860, стр. 34.
2) „Саянский край" в „Изв. И. Русск. Геогр. Общ.", 1899, XXXV,
стр. 104.
3) „Краткий обзор поездки на коренное месторождение нефрита, на
верховья рек Онот и Урик" в „Изв. вост.-сиб. отд. И. Русск. Геогр. Общ.",
1905, XXXVI, стр. 86.
4) II. Семенов, И. Черский и Г. ф. Петц—„Саянское нагорье", etc.
(Риттер—„Землеведение Азии", дополн. к т. V, I, 1894), стр. 203 и след.
•>) Ibid.
с) „Заметка о мунгалах" в „Изв. вост.-сиб. отд. И. Русск. Геогр,.
Общ.", 1905, XXXVI, стр. 82—84.
7) „История монголов". „Введение", стр. 141.
— 702 —
торию, пределы которой на севере терялись в глубокой
тайге !).
Обширность горно-лесных пространств, находившихся под
властью урянхайцев и хотохойтов * 2), при их сравнительной
малочисленности не обеспечивала им политического преобла-
дания среди монголов; но, конечно, в глазах мелких народностей
алтайско-саянской тайги легко могло сложиться то представле-
ние о богатстве и могуществе их властителей, которое дало
основание величать их алтын-хапами, „золотыми царями“, титу-
лом, на который, будучи вассалами дзасакту-хаиов и только
с 1655 года 3) дзасаками, они не имели абсолютно никаких прав.
Этот титул, присвоенный урянхайским властителям в русских
дипломатических актах 4) и официальной переписке, но совер-
J) Подводя итоги литературным известиям о сойотах, К. Горощенко
(„Сойоты" в „Русск. Антроп. Журн.“, 1901, № 2, стр. 64—65) также
пишет: „Имеющиеся на-лицо исторические и другие данные показывают,
что число сойот по эту сторону Саянского хребта еще в начале XIX века
было довольно значительно; о них тогда трактовалось, как об отдельном
народе; но со временем, вследствие очень невыгодного положения двоедан-
цев двух великих империй, сойоты постепенно отступали к самой границе
и большинство их перешло ее совсем и осело на территории, гораздо
раньше занятой главной массой того же самого народа. Эта постепенность,
с какой переходили сойоты с русской земли на китайскую, и легкость,
с какой они там находили себе место, могут служить хорошим доказатель-
ством того, что между сойотами, заселявшими некоторые места на русской
стороне Саян и их соседями на китайской территории существовала
прочная связь".
2) Кроме этих племен в области верховий Енисея жили и другие
племена, находившиеся в зависимости от урянхайских правителей. Выше
я уже упоминал о маторах в верховьях р. Ут или Угут; Василий Тюменец
встретил ту же народность западнее, вероятно, в бассейне р. Кемчика
и притом к югу от стойбищ сойотов (И. Фишер, op. cit., стр. 256). Другой
русский посол Василий Старков (И. Фишер, op. cit., стр. 496; 10. Арсеньев—
„Путешествие через Сибирь от Тобольска до Нерчинска и границ Китая
русского посланника Николая Спафария в 1675 году", стр. 188), на том же
Кемчике столкнулся с мингатами. Последних китайцы („Мэн-гу-ю-му-цзи",
стр. 445, 448) считают, впрочем, лишь отделом урянхов, да то же говорят
и их собственные предания (см. Потанин, op. cit., II, стр. 40). См. о них
ниже.
;!) См. выше стр. 653.
4) См., например, присяжный лист алтын-хана Омбо-эрдэни, приве-
денный в „Исторических актах XVII столетия", изд. Инн. Кузнецовым.
— 703 —
шенно неизвестный в Монголии и Китае, создавал им у нас
такой ореол могущества и политического значения, какого
у себя па родине они не имели. Не выделяясь же из среды
других удельных князей Халхи, они не могли занять и особого
места в истории, которая если иногда и упоминает о них,
то лишь постольку, поскольку их деятельность отражалась на
общем положении дел в Западной Монголии и Присаянской
тайге ’).
Когда скончался Отхон-ноян, сын Гэрэсэнцзэ, получивший
в удел земли урянхов и хотохойтов, нам неизвестно, как равно
неизвестны и имена его преемника и того „ алтын-хана “, кото-
рый в 1608 году, в период смут, охвативших Западную Мон-
голию, был изгнан калмыками из своего улуса 2). Это было
первое известие, дошедшее до Москвы об алтын-ханах и цар-
стве, властители которого носили „гордое имя золотого царя" 3),
*) Эти строки были уже написаны, когда, пять лет спустя, мне дове-
лось познакомиться с обширным трудом John F. Baddeley—„Russia, Mon-
golia, China being some Record of the Relations, between them from the
beginning of the XVII-th Century to the Death of the Tsar Alexei Mikhailovich
A. D. 1602—1676“, etc., in folio, London, 1919, который, между прочим,
пишет, следующее об алтын-ханах (т. II, стр. 46): „По сравнению с про-
чими правителями кочевых племен алтын-ханы в истории Сибири обри-
сованы особенно ярко частью вследствие того, что, благодаря своей ббль-
шей силе и положению среди других местных властителей, они имели
возможность влиять в ту или другую сторону на отношения между рус-
скими и (саянскими) киргизами, частью вследствие преувеличенного мнения
об их могуществе. Титул „алтын-хан“, в русском переводе—„золотой царь"
вносит понятие о богатстве и высоком положении его носителя, и хотя
при более близком знакомстве с кочевниками Убса-нора (Усуа-нора) это
представление должно было утратиться, тем не менее значение алтын-
ханов в качестве врагов или союзников осталось для русских прежним".
Преувеличенное значение, какое придавалось в России алтын-ханам
(урянхайским) до некоторой степени об’яснялось и явным смешением их
с чахарскими владыками; так, например, в показании Томилко Петрова
тобольскому воеводе князю Куракину говорится: „А Алтын царевич
в одном совете с китайским царем и кочевье его по одной реке от Китай-
скою юсударства в нети днях, а калмыцким людем он силен, емлют с кал-
мыков китайский царь и Алтын-царь ясак по 200 верблюдов да по 1.000
лошадей и овец на год со всякого тайши"... (John. F. Baddeley, op. cit., II,
стр. 218).
2) IO. Арсеньев, op. cit., стр. 8.
3) Г. Миллер—„Описание Сибирского царства", etc., стр. 412.
— 704 —
восемь ясе лет спустя русское правительство завивало уже
с алтын-ханом дипломатические сношения и отправило к нему
послом казацкого атамана Василия Тюменца.
Имя того алтын-хана, который в 1616 году правил урян-
хами, согласно показанию Тюменца, было Ирденей или Кум-
ганчей ’), т. е. Омбо-эрдэни, об энергии и предприимчивости
которого свидетельствует его набег на южных монголов, под
город Куку-хото, осуществленный с согласия дзасакту-хана
в 1650 году 2); ему же пришлось отражать и вторжение Хара-
хулы, которому около 1620 года 8) он нанес жестокое пора-
жение 4). Василий Тюменец явился к нему до этого столкно-
вения, в тот, однако, момент, когда властолюбивые стремления
Хара-хулы, успевшего уже об’единить под своей властью
многие ойратские поколения 5), вполне определились, и есте-
ственно, что при таких условиях к предложению белого царя
стать под его державную руку и получать милостивое его
жалованье 6), взамен чего требовались лишь разрешение сво-
9 Это имя писалось также Кум-ханчей и Кунганчей. Hoiuorth—
„History of the Mongols", I, стр. 457, полагает, что имя того алтын-хана,
которого застал Тюменец, было Шолуй (ЗЬо1и1)-Убаши-хун-тайчжи и что
он приходился отцом Омбо-эрдэни и дедом Лобсану, вступившему на пре-
стол в 1657 г.
2)	А. Позднееев—„Монг, летоп. Эрденийн эрихэ". Едва ли, впрочем,
в виду преклонного возраста он мог принимать личное участие в этом
походе.
3)	Известие об этом столкновении дошло до русских в 1621 году.
В донесении казака Толмачева („Русск. Историч. Библ.", II; Г. Е. Ката-
наев— „Киргизские степи, Средняя Азия и Северный Китай в XVII
и XVIII столетиях" в „Зап. зап.-сиб. отд. И. Русск. Геогр. Общ.", 1893,
XIV, стр. 38) об этом событии говорится: „А калмыцкий большой тайша
Каракула ходил к Алтыну-Царю войной, а людей с ним ходило 4 тысячи
и улус Алтын-Царя повоевал и полону взял много и, взяв, пошел назад,
и Алтын-Царь послал на переем к тому Каракуле тайше 4 тысячи людей
и 3 тысячи сзаде и у тайши Каракулы людей всех побил и Каракула
ушел с сыном“...
4)	И. Фишер, op. cit., стр. 315.
5)	См. выше стр. 629.
°) Значение, какое монгольские князья, располагавшие крайне огра-
ниченными источниками доходов, всегда придавали этой статье своих
договоров с китайскими монархами, общеизвестно. Омбо-эрдэни не соста-
вил в этом отношении исключения и особенно даже настаивал на присылке
<— 705 —
бодного транзита русских товаров в Китай и содействие
в обуздании непокорных енисейцев, было им принято с чув-
ством полного удовлетворения и с тем большей готовностью,
что уже самый факт Прибытия посла могущественной державы,
а засим проявленная ее монархом инициатива дипломатиче-
ских сношений и официальное его величание ханским титулом
значительно поднимали его удельный вес среди прочих хал-
хаских князей J).
Присяжный лист Омбо-эрдэпи выдал царю Михаилу Федо-
ровичу, однако, лишь в 1633 году * 2), и иритом уже после того,
ему „государева жалованья^. О том обирательстве, какому подвергались
наши послы в его ставке, см. И. Фишер, op. cit., стр. 490—491.
') К тому же, может быть, он также надеялся склонить русского
царя к совместным действиям против • джунгар, что, между прочим, видно
из его письма к Михаилу Федоровичу (Ф. И. Покровский—„Путешествие
в Монголию и Китай сибирского казака Ивана Петлина в 1618 году"
в „Изв. отд. русск. языка и словесности И. Акад. Наук", 1915, XIX,
стр. 299).
2) Инн. Кузнецов, op. cit., стр. 1—4. Что до того времени он не при-
давал значения своей присяге на верность царю Михаилу Федоровичу, это
видно из его письма к царю, которое, как пишет Ф. И. Покровский, ор.
cit., стр. 300, произвело в Москве неприятное впечатление, так как там
поняли, что он не считает себя подданным русского государя, как это можно
было заключить из слов первых его послов. Предложение союза, обращение
его к царю, как к особе, равной ему по своему положению, показалось
в Москве настолько смелым, что там решено было не допускать впредь
в Россию азиатских послов без предварительного опроса их о целях их
миссии. „А будет толко вперед от Алтына царя или ис Китайсково или
Мугалсково государства учнут приходить к вам в Томской город послы или
посланники собою, и вы бъ велели им быти в с’езжей избе, и их роспра-
шивали подлинно: для каких дел пришли, и о чем государей их у нас,
великого государя, будет прошение, и хотят ли государи их быти иод нашею
царскою высокою рукою, и какую нам дань давати учнут, и грамоты с ними
есть ли, и о каких делех, или что с ними будет словесной приказ,—о том бы
есте о всем распрашивали их подлинно и писали к нам к Москве с нароч-
ными гонцы, а тем послом велели побыти у себя в Томском городе,
и приставов к ним приставили, и корм велели давати до нашего указу"...
Если у послов алтын-хана требовалось предварительно осведомляться,
желает-ли их юсударъ „быти под царскою высокою рукогои, то ясно, что
в Москве в то время, т. е, в 1619—1621 г.г., еще не считали алтын хана
в числе вассалов московского царя.
Том II.
45
— 706 —
как фактически лишился своих владений *) и поселился в Аба*
канской, долине и в прилегающих к Енисею частях Минусин-
ской степи, т. е. на территории, находившейся если не в обла-
дании, то под протекторатом России * 2 *). Мог ли он при таких
условиях избежать выдачи этого листа, судить в настоящее
время трудно, но его сын Эринчин был, с своей точки зрения,
конечно, прав, отказываясь от выдачи подобного же листа и со-
глашаясь лишь на суверенитет России при условии немедленной
помощи войсками против его внешних врагов 8). Этого послед-
него условия принято не было, и тем самым договор 1633 года
должен был бы считаться аннулированным со всеми вытекавшими
отсюда последствиями; если же, тем не менее, граф Рагузииский
счел возможным вооружиться им, как аргументом в защиту рус-
ских претензий на часть сойотских земель, то это еще не значит,
что и китайские делегаты признали за ним соответственное
значение 4), и действительно, Бантыш- Камепский удосто-
веряет 5), что тех уступок, которых граф не мог добиться
у китайцев на 48 конференциях, комиссар Колычев добился
на месте во время хода разграничительных работ к западу
от Кяхты.
i) Он бежал от джунгар, занявших вслед затем бассейн Кемчика.
2) Арины и качинцы приняли русское подданство в 1608 году, телен-
гиты, маторы, тубинцы и джесары (повидимому, один из отделов киргизов)
в 1609 году, абаканские же киргизы покорены были в 1616 году, хотя
сибирские воеводы считали их русскими подданными уже начиная с 1606 г.,
да и в грамоте царя Михаила Федоровича, отправленной к алтын-хану
в 1620 году, говорилось, что киргизы с давнего временгг находятся в числе
русских данников, почему хан и не должен вмешиваться в их дела и тре-
бовать с них ясака.
•5) И. Фишер, op. cit., стр. 523.
4) Хотя в своей об’яснительной записке, приложенной к Буринскому
договору, граф Рагузииский и замечает, что своими „претензиями", почерп-
нутыми из сибирских архивов, „наипаче же подданством Алтын-хана и его
сына Лозона Хана" он „китайцев при всех конференциях в великую
конфузию приводил", но это хвастливое замечание едва-ли не было ему
продиктовано его самообольщением, ибо при желании китайцы могли-бы забро-
сать его подобными же документами и среди них одним очень важным,
а именно, ленною грамотой, в силу которой „Лозон Хан", лично принесший
в 1655 году присягу на верность маньчжурскому дому в пекинском княже-
ском приказе, получил свой удел и звание цзасака.
5) Op. cit., стр. 148.
— 707
Омбо-эрдени скончался в .1657 году ]), . в то время, когда
его сын Эрипчип, более известный под именем Лубсан-тайчжи,
Лоузап или Лозоп-хана, покорив киргизов и татар томского
уезда, подготовлял отряд для вторжения в русские пределы * 2 *).
Фактически давно уже владея престолом, перешедшим к нему
при жизни отца 8), Эринчин, тем не менее, не решился про-
должать своих завоеваний к северу от Саян и поспешил вер-
нуться на Кемчик, дабы в зародыше прекратить те волнения,
которые обычно возникали в степи при смене правителей.
Это ему удалось, но засим его внимание отвлекли, повидимому,
события, происходившие в Халхе.
В 1660 году он отказался от присяги па верность России
по форме, предложенной ему русским послом боярским сыном
Степаном Гречаниным, вменяя себе за бесчестие писаться
холопом русского государя, два же года спустя, преследуемый
халхасцами 4), бежал за Саяны в Качинскую степь, ища защиты
у русских властей.
Его положение в этот момент было более трагическим,
чем положение его отца в 1633 году, ибо тот бежал от кал-
мыков, сохранив все права на урянхайский престол, он же
эти права утратил, лишившись их согласно постановлению
сейма халхаских князей 5 * *). При таких условиях он мог при-
нять в любой форме присягу и действительно ее принял
*) И. Фтиер, op. cit., стр. 516—517.
2) Этот факт свидетельствует, что уже до официального отказа
от договора 1633 года Эринчин нарушил его в основном его положении,
и только случайность (И. Фишер пишет, что только божье провидение спасло
тогда русское дело в Сибири от тяжкого испытания) остановила его
от уничтожения его на деле.
:!) В 1655 году, как выше указывалось, он присягал даже императору
Шунь-чжи как удельный князь и тогда же был назначен цзасаком.
4) 10. Арсеньев, op. cit., стр. 179, ошибочно пишет, что, теснимый
черными калмыками (т. е. ойратами), он перекочевал с реки Абакана еще
далее на север, в Качинскую степь. Повод к этой ошибке могли дать
вторжения джунгарского хун-тайчжи Сэнгэ в пределы Саян: в 1663 году,
когда им были покорены теленгиты, и в 1667 году, когда пострадали,
между прочим, и земли бывшего улуса князя Эринчина (см. выше стр. 642).
5) См. А. Позднеев — „Монг. лет. Эрдэнийн-эрихэ", стр. 169, 180, где,
впрочем, говорится лишь о том, что Лубсан-тайчжи был изгнан из Халхи
соединенными силами халхаских князей.
45*
— ?08 —
в 1664 году в русской редакции, испросив лишь право
писаться впредь „мунгальским царем" ’), но этот вассальный
акт не носил и не мог носить характера договора на землю,
что тогда только и могло интересовать русское правительство.
Скрыв от последнего то положение, в какое ставило его реше-
ние халхаских князей, Эринчин, в свою очбредь, не добился
у него того, на что более всего расчитывал—военной силы,
которая помогла бы ему вернуть утраченный престол. Тогда
он передался своим прежним врагам и отдал себя под покро-
вительство Галдана.
Дальнейшая судьба Эринчина нам уже известна * 2): в 1682 г.
он был восстановлен в своих правах, ио едва принял бразды
правления в Урянхайской земле, как вновь был изгнан оттуда
дзасакту-ханом Цэнгунем и на этот раз уже окончательно,
остальные же пятнадцать лет своей жизни он провел в ски-
таниях и умер, состоя в свите Кан-си.
С уходом Эринчина с исторической сцены прекратились
и русские сношения с алтын-ханами 3). Его преемники: избран-
ный сеймом в Хур'Ень-бэлчире тайчжи Гэндун (1685—1696 г.г.),
его сыновья - родной Сончжин - Сэнгэ (1696 —1703 г.г.)
и приемный -Бубэй 4 5) и, наконец, сын последнего—Банди, все-
цело поглощенные борьбой с джунгарами, перенесли свое
внимание на юг и, слив свои интересы с интересами Китай-
ской империи, явились деятельными пособниками маньчжур
в их стремлении покорить своей власти ойратов °). Только
внук Бубэя Цэнгунь-чжаб изменил традиционной политике
урянхайских князей этой линии; возмущенный непосильными
9 „Поли. Собр. Зак.“, I, № 367.
2) См. выше стр. 657.
3) После посольства Степана Гречанина в 1660 году наблюдается
тридцатилетний перерыв в наших сношениях с западными монголами по
Саянскому участку границы; засим, в 1692 году был отправлен туда
послом Матвей Юдин, но ему пришлось иметь .дело уже с джунгарским
хун-тайчжи Галданом.
9 Сведений о годе его смерти в опубликованных материалах по
истории Халхи не имеется. Он упоминается в последний раз под 1726 г.,
когда по поручению пекинского правительства ездил осматривать погра-
ничную линию в Алтайских горах („Мэн-гу-ю-му-цзи", стр. 404).
5) Их военные подвиги занесены в историю; см. А. М. Позднеев,
op. cit., стр. 192, 212, 253, 258, 279 и 281.
— 709 —
для народа требованиями пекинского правительства, он само-
вольно покинул в 1756 году вверенный его охране кордон по-
граничных военных постов и поднял знамя восстания !); по уже
шесть месяцев спустя он был схвачен и казнен, после чего урян-
хайский престол вернулся к прежней линии князей, а именно,
к внуку Омбо-эрдэни— Ванбо-дорчжи, который за свои военные
заслуги пожалован был в 1.757 году звапием цзюнь-вана * 2 * * * * *).
Однако в его удел кроме халхасских родов входили уже
только хотохойты и небольшая часть урянхайцев, кочевавших
в котловине озера Оангин-далай и к югу от хребта Т^нну-ола,
в долине Теса 8); что касается остальных частей урянхайского
народа, который в эпоху войн Галдана рассеялся на огромных
пространствах Алтайско-Саянского нагорья, то они уже с начала
XVIII столетия утратили единство власти, и после бупта
Амурсаны, в котором приняли участие и некоторые из их
*) М. Courant—„L’Asie Centrale aux XVII-e et XVlII-e sidcles",
стр. ПО; „Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 103.
2) „Мэн-гу-ю-му-цзи“, loc. cit.
;!) Хотя в „Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 404, и говорится, что Бубэй
властвовал над всей страной к северу от хр. Танну-ола и к западу от
р. Кемчика, тем не менее уже этот князь управлял далеко не всеми
урянхайцами, что, между прочим, видно из его доклада императору Кан-си,
в котором он доказывал, что свою самоуверенность джунгары черпают
в силах подвластных им урянхайцев, которых в виду сего и надлежит
склонить, путем-ли убеждений или силой оружия, к принятию маньчжур-
ского подданства. Цитируя это донесение, А. Позднеев, op. cit., стр. 279,
сопровождает его следующей заметкой: „После войн Галдана урянхайские
поколения явились в совершенном брожении; одна часть их поддалась
маньчжурам, другая осталась в джунгарском подданстве, третья, наконец,
не признавая над собой ничьей власти", кочевала на пространстве Мон-
голии отдельными хотонами. „В таком положении урянхайские поколения
раскинулись на громадном пространстве от берегов Кейа (Енисея) и Кем-
чика до верховьев р. Или(?)", и маньчжуры постоянно опасались мятежа
со стороны в особенности тех урянхайцев, которые жили в Халхе и „кото-
рые уже по одному родству своему (?) легко могли войти в связь с джун-
гарами". „Помимо сего опасения маньчжуров поддерживались и тем беспо-
койным характером, которым отличались урянхайские поколения, то
признавая над собой маньчжурское подданство, то снова нападая на
маньчжурских же данников—халхасцев". Смирить их вызвался хотохойт-
ский бэйлэ Бубэй, который в союзе с четырьмя князьями заставил одного
из подчинявшихся прежде маньчжурам и самого влиятельного из урян-
— 710 —
старшин, и последующего подчинения их маньчжурам у них
введен был институт назначаемых управителей, поставленных
сперва под ближайший надзор главы Сайп-ноин’овского аймака2),
а засим кобдоского хэбэй-амбаня и улясутайского цзянь-цзюня
ио .принадлежности 3).
хайских князей, Хурулмая, перекочевать на Тес. Засим, об урянхайцах
в „Эрдэнийн-эрихэ" еще говорится: „Несмотря на желание правительства
восстановить мир, вышеупомянутый урянхайский цзайсан Хурулмай восстал
и бежал из хошуна Бубэя к джунгарской границе (стр. 321). Бубэй тотчас
же отправил своего сына Эринчина для поимки Хурулмая, а сам отпра-
вился на Енисей и Кемчик, где захватил и казнил всех сотоварищей
Хурулмая, принимавших участие в бунте" (ibid).
Что урянхайцы воевали в XVIII веке под знаменами джунгарских
хун-тайчж, об этом свидетельствует нам и китайская история. Приведу лишь
одно из таких свидетельств, интересное в том отношении, что указывает
на высокие военные качества урянхайских войск, которые учитывались
и джунгарами; именно, часть отборных войск, отправленных Цэван-раб-
таном в 1716 году в Тибет (см. выше стр. 668), состояла из урянхайцев
(М. Courant, op. cit.. стр. 78).
1) Это подчинение, притом яко-бы добровольное, о. Аввакум на осно-
вании известия, почерпнутого в „Зерцале маньчжурской словесности"
(см. выше стр. 579), относит к 1755 году. Я сомневаюсь в точности этой
даты, так как еще в 1758 году мингаты, входившие в урянхайский союз,
были настолько явно враждебно настроены против маньчжур, что послед-
ние были вынуждены выслать против них дбрбётские войска (см. ниже
стр. 712). Впрочем, и у А. Позднеева в его „Замечаниях на дневник
о. Палладия по Монголии, веденный в 1847 году" („Зап. И. Русск. Геогр.
Общ.", XXII, I, стр. 213) я встречаю ту же дату—1755 год, „когда мань-
чжуры выступили для подчинения урянхайцев", но засим у него же гово-
рится о последующих походах против урянхайцев.
2) М. Courant, op. cit., стр. 78, 102.
•!) В настоящее время те из алтайских урянхайцев, которые остались
в китайском подданстве, по прежнему управляются чиновником, назна-
чаемым амбанем города Шара-сумэ; что касается енисейских урянхайцев,
то подробнее современное административное их устройство изложено
в вып. 1 т. III настоящего труда, здесь же я замечу лишь, что время,
когда высший надзор над урянхайцами и некоторыми другими племенами,
обитающими ныне в Западной Монголии, из’ят был из ведения халхаских
ханов и сосредоточен в ямунях Кобдо и Улясутая, должно быть отнесено
к 1768 году, когда в Кобдо учрежден был инородческий приказ—Ли-фань-
юань. Ср., однако, А. Позднеев—„Монголия и монголы", 1, стр. 305, где
говорится, что высшее управление дбрбётами перенесено было в г. Кобдо
в 1766 году. По выделении в 1907 году из территории Кобдоского нового
Алтайского округа большая часть алтайских урянхайцев вошла в состав
— 711 —
Изложенным исчерпывается все то существенное, что
сообщает нам история о прошлом урянхайцев, в котором, как
видит читатель, не имеется точек опоры для тех, кто на исто-
рической основе пытался-бы разрешить урянхайский вопрос
в интересах России, как они понимались до 1917 года.
Засим перехожу к другим народностям, которые после
поступления Западной Монголии под скипетр маньчжурских
монархов или вселились в нее или же там остались, будучи
коренными ее обитателями.
К югу от кочевий дбрбётов, между озером Хара-усу,
системы Намюра, и рекой Кобдо, поселились мингаты (мин-
гыты), некоторые сведения о которых сообщены были выше 1).
Это родственное дбрбётам племя 2) подверглось уже в очень
отдаленную эпоху расчленению, ибо среди племенных групп,
доставшихся в 1550 году в удел ордосскому князю Бадма-
самбава, правнуку Даян-хана, упоминаются и мингаты 3 4); если
же минг то же, что мингат, то части этого племени были отбро-
шены на запад, где вошли в XIV веке в узбекский союз.
В эпоху войн Галдана они испытали новое расчленение: часть
их уведена была джунгарами с Кемчика па Талас. Мингатский
хошун, о котором здесь идет речь, несомненно представляет
потомков этих таласских мингатов, которые в 1757 году воз-
вращены были на восток *) и включены в состав Дзасакту-
хан’овского аймака 5), а засим, в 1765 году, выделены из него
и поселены к северу от Кобдо 6) с подчинением непосред-
ственно хэбэй-амбаню Кобдо 7). Во главе этого хошуна стоит
этого последнего (см. Бруннерт и Пиелъстром—„Современная политиче-
ская организация Китая", 1910, стр. 377).
1) Стр. 533—534.
2) См. т. III, главу V.
3) I. Schmidt—„Geschichte der Ost-Mongolen", etc., стр. 209. To же
известие находится и в „Мэн-гу-юань-лю“ („Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 309).
4) Потанин Материалы для истории Сибири" в „Чтениях в И.
Общ. Истор. и Древн. Российских при Моск. Универе.", 1866, IV, стр. 101.
5) „Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 448,
,!) В „Шэн-у-цзы“ (пер. В. 11. Васильева, прилож. к т. III кн. Пота-
нина—„Очерки сев.-зап. Монг.", стр. 329) говорится лишь, что мингаты
были выведены из джунгарских земель и поселены в Кобдо; в „Мэн-гу-ю-
му-цзи“, стр. 449, ошибочно сказано—к западу от Кобдо.
7) „Мэн-гу-ю-му-цзи“, loc. cit., Лшювцов—„Уложение Кит. палаты
внешн. снош.“, I, стр. 72, § 96.
— 712 —
ныне выборное лицо, утверждаемое в своей должности пра-
вителя центральной властью в У pre. Что касается кемчикских
мингатов, 'го судьба их в точности нам неизвестна, так как
после поражения, нанесенного им дбрбётами в 1758 году при
реке (?) Улангом, они успели бежать 1), но куда -в „Мэн-гу-ю-
м у-цзи" не говорится, вероятно же, обратно на верхний Ени-
сей, где затем они и растворились среди урянхайцев 2) и хото-
гайту 3).
К югу от кочевий мингатов, между реками Кобдо и Буянту,
расположились своими кочевьями ёлёты, все известия о кото-
рых ограничиваются следующим замечанием Хэ-цю-тао:
Кобдоские блёты, говорит он, образуют одно знамя. С тех
пор, как тайчжи Дамбай за свои преступления лишен был
титула, они остались без родового правителя и были под-
чинены амбаню Кобдо 4). Некоторые сведения о них приво-
дятся мною в V главе III тома настоящего труда.
Об олётах, как члене той группы монгольских племен,
которая получила название ойратской, я имел уже случай
высказаться раньше 5).
Следующая мелкая народность, населяющая Кобдинский
район в пределах бывших джунгарских владений - цзахачииы.
Ото не этнографическое название, а, по объяснению „Мэн-гу-ю-
му-цзи" 6), нарицательное имя, прилагавшееся у джунгар к тем
военным частям, которые составляли гарнизон пограничных
постов 7). В пятидесятых годах XVIII столетия эти охранные
войска во главе с джунгарским зайсаном Мамутом присягнули
маньчжурам и, будучи засим сняты с караульной алтайской
линии, поселены южнее олётов на обоих склонах хребта
Алтаин-пуру: на северо-восточном -в бассейне р. Цэнкир-гола 8),
9 „Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 139.
2) Потанин — „Очерки сев.-зап. Монг. “, IV, стр. 11.
3) Потанин, op. cit., П, стр. 25.,
4) „Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 487.
5) См. стр. 566 и след.
«) Стр. 486.
7) На то, что джунгарские хун-тайчжи содержали пограничные кара-
улы, указывает и капитан Унковский—„Посольство к зюнгарскому хун-
тайчжи Цэван-Рабтану", стр. 20, 23, 27 и 150.
8) См. т. I, стр. 340.
— 713 —
на юго-западном—в бассейне левых притоков р. Булугуна
и по р. Бодунчи. Потомки зайсана Мамута, титуловавшиеся
Гунами, до последнего времени удерживали власть лишь над
частью цзахачинов, находившейся в родстве с княжеской линией,
остальные же цзахачины управлялись на общем с алтайскими
урянхайцами основании.
Между кочевьями алтайских урянхайцев, казаков-киреев !)
и цзахачинов, занимая. бассейн правых притоков среднею
течения Булугуна и низовья как этой реки, так и Чингиля,
расположены кочевья хошоутов и торгоутов, вернувшихся из
России в Джунгарию в 1.77.1 году* 2 *). „Мэн-гу-го-му-цзи“ :?) относит
их к той группе калмыков (торгоутов), которая в 1758 году
во главе с Цэрэном бежала в Россию 4) и с ним же верну-
лась обратно. Подстрекательству этого Цэрэна от. Иакинф 5)
и тот же китайский источник 6 7) приписывают решение хана
Убаши переселиться в Илийские степи; но в этом усомнился
уже император Цянь-лун '), а засим и русские исследователи
вопроса о бегстве волжских калмыков на восток 8), базируясь
на официальных документах, не придают этому подстрекатель-
ству, если оно даже и было, никакого значения. Расходятся
„Мэн-гу-ю-му-цзи" и русские историки также и в том, что
Цэрэн был не торгоутским, а хойтским князем, ближайшим
родственником Амурсаны 9), и что увел он на Волгу не торго-
!) Киреи, впрочем, еще не проникали в XVIII веке так далеко на
восток; бассейн Черного Иртыша находился в то время всецело в. обла-
дании урянхайцев, которые, как мы видели выше (стр. 697), разбросались
своими кочевьями на запад до устья р. Бухтармы.
2) Бежали в 1758 тоду, до Волги же добрались лишь в 1761 году
{Иакинф—„Историческое обозрение Ойратов", стр. 229)<
:i) Стр. 145.
4) См. выше стр. 681.
5) Op. cit., стр. 229. См. также А. Попов—„Краткие замечания
о приволжских калмыках" в „Журн. Мин. Нар. Проев.", 1839, XXII, 2.
стр. 23.
(i) „Мэн-гу-ю-му-цзи", стр. 155.
7) В. Bergmann—„Nomadische Streifereien unter der Kalmiiken in den
Jahren 1802 и 1803", I, стр. 175.
8) Новолешов—„Калмыки"; А. Позднеев—„Астраханские калмыки и их
отношения к России до начала нынешнего столетия" в „Журн. Мин. Нар.
Проев.", 1886, CCXLIV, март; В. Bergmann, op. cit., I, стр. 146 seqq.
») В. Bergmann, op. cit., I, стр. 172.
— 714 —
утов, а хойтов, дбрбётов и хошоутов *). Как бы то ни было,
династия торгоутских князей (цзюнь-ванов), правящая ныне
алтайскими торгоутами, ведет свое происхождение от этого
Цэрэна.
Хошоуты поселены были между Чингйлем и Булугуном
к северу от торгоутов в том же 1771 (1772) году. Они образуют
одно знамя и управляются цзасаком, носящим титул тайчжи
первой степени.
Кроме частей перечисленных выше калмыцких племен в пре-
делах Алтая поселены были также и хойты, которые вошли
в состав дбрбётского аймака. Сначала XVII века они кочевали в
Тарбагатае * 2) по соседству с дорбётами; когда же последние отко-
чевали в пределы Халхи 3), то и им пришлось покинуть свои
родные кочевья; они ушли на юг, в Эрень-хабирга. Здесь они
оставались, однако, лишь до 1756 года, когда, прослышав об
отводе дорбётам земель между р. Кобдо и оз. Усуа-пором,
испросили у маньчжуров разрешение переселиться туда же 4).
На северных склонах Алтаин-нуру они заняли земли по реке
Кобдо ниже устья Су ока 5).
С отводом земель торгбутам закончено было заселение
Алтая, опустевшего после поголовного истребления джунгар
в 1758 году, причем, однако, остались незанятыми земли
в бассейне Черного Иртыша, составлявшие до 1756 года до-
стояние дбрбётских князей; хотя в последующие засим годы
на них и стали претендовать урянхайцы, но по свой мало-
численности они не смогли выделить туда достаточного числа
поселенцев, и таким образом на западной периферии Китай-
ской империи осталась втуне лежащая территория, служившая
серьезной приманкой для казаков Средней орды, которые,
будучи отброшены джунгарами в бесплодные Прибалхашские
>) Левшин, op. cit., II, стр. 250; Иакинф, op. cit., стр. 229; Ал. Попов,
op. cit., стр. 22.
2) Они явились здесь преемниками торгоутов, ушедших на Ишим
в 1618—1620 году.
3) См. выше стр. 694, 696.
4) „Мэн-гу-ю-му-цзи", стр. 141.
5) Это я заключаю из замечания „Хуй-дянь-ту-шо“ („Мэн-гу-ю-му-
цзи", стр. 449), что река Кобдо, приняв реку Гас, которую я отождествляю
с рекой Суок, проходит по хойтским владениям.
— 715 —
степи и остановлены в своем стремлении на восток указом
Цянь-луна 1764 года \), не переставали мечтать о степном
приволье подгорий Алтая в бассейне Черного Иртыша.
К концу XVIII столетия северной границей казачьих
(киргиз-казацких) земель были форпостные линии—Оренбург-
ская 2) и Ишимская или Горькая 3). В Омской крепости по-
следняя примыкала к Иртышской, вытянутой по правому
берегу Иртыша до устья Нарыма4), где русские владения
сходились с китайскими, также оберегавшимися военным кор-
доном. Этот последний шел, несколько отступя, по левому
берегу р. Иртыша 5), после чего огибал озеро Зайсаи-нор,
переходил иа речку Чорга (Джетты-арап), с нее на вершину
р. Уласты и но перевалу Хабар-асу пересекал Тарбагатайский
хребет. Спустившись к китайскому посту Вэй-тап-цзы 6), он
Э См. выше стр. 695.
2) Образована была в 1735 году. Начинаясь у Каспийского моря,
она шла вверх по р. Уралу до его истоков, сворачивала здесь на восток
и, следуя далее долиной р. Уй, заканчивалась Елабужским форпостом на
р. Тоболе.
3) Постройка ее относится к 1752 году. Она проходила через Петро-
павловск от Тобола до Омска. См. Макшеев—„Исторический обзор Турке-
стана и поступательного движения в него русских", Спб., 1890, стр. 85.
4) Путимцев—„Voyage de Boukhtarminsk a Gouldja ou Hi" в „Magasin
Asiatique", 1825, I, стр. 176; Макшеев, op. cit., стр. 86.
5) Первый китайский пост находился здесь на южном склоне Кал-
бинского хребта близь р. Каинды, следующий—у восточного конца оз. Булак-
куля, системы Кулуджика, третий—в уроч. Котон-карагай и последний
перед оз. Зайсан-нор—на р. Буконь.
(!) О местоположении этого поста имеются три различные указания:
Путимцев (см. В. А. Обручев—„Дневные записки переводчика Путимцева
и переводчики этих записок" в „Изв. Русск. Географ. Общ.", 1917, LIII,
стр. 60—61) пишет, что „Выитанзы" лежал в 23 верстах к западу от
Чугучака, что побудило Обручева поместить его на р. Кара-бота, в 8 вер-
стах к юго-западу от русского сел. Бахты; Лучич—„Тарбагатай“ в „Изв.
Мин. Ин. Дел“, 1913, I, стр. 143 и след., ссылаясь на то, чго под именем
Вэй-тан-цзы у китайцев и поныне известно сел. Бахты, полагает, что
последнее образовалось на месте прежнего пикета Вэй-тан-цзы; наконец,
в ст. И Чугучакского договора мы читаем: „...следуя по пикетной дороге,
вести границу по пикетам... Кара булак, Бакту, Вей-тан-цзы (по русски—
Кок-тума), Мачиту" и т. д., что указывает во 1) на то, что Вэй-тан-цзы
не может быть отождествлен с сел. Бахты (хотя и существовало два
китайских пикета, носивших это имя—летний и зимний Бахты), и во
— 716 —
следовал далее на южную оконечность озера Ала-куль и север-
ный конец Балхаша *), откуда, охватывая кочевья казаков
племени дул ат, перебрасывался на р. Чу. Засим дальнейшее
направление китайской границы нам неизвестно.
Кроме кочевий дулатов этот кордон замежевывал и земли
атбанов, джелаиров и той части киреев, которая населяла бас-
сейн Иртыша выше устья Нарыма * 2 3 * * * *). Эти-то киреи, поведшие
за собой и другие кирейские роды, а также пайманов, коче-
вавших на ловом берегу Иртыша выше Семипалатинска,
и стали па правах китайских подданных продвигаться на во-
сток, захватывая здесь не только свободные земли, но и участки
пастбищ в бассейне Черного Иртыша, на которые заявили свои
права урянхайцы 8). О времени и ходе этих захватов мы не
2) что он лежал на нынешней государственной границе и, таким образом,
не мог находиться в 23-х верстах к западу от Чугучака.
9 Чем руководились китайцы, устанавливая такую пограничную
линию, неизвестно, но как наследники по праву победителей джунгар,
они могли претендовать на значительно большую территорию, ибо джун-
гары в XVIII веке несомненно владели всей степью до р. Чар-Гурбан,
восточной оконечности гор. Чингиз-тау, нижнего Баканаса и северного
берега оз. Балхаш. На эту былую джунгарскую границу указывают и сохра-
нившиеся еще здесь названия: Баш-караул в вершине Чар-Гурбана, Урта-
караул и Аяк-караул на Семипалатинско-Сергиопольском тракте близь
бывшего Ащи-кульского пикета {И. Бабков—„Воспоминания о моей службе
в Западной Сибири", стр. 142).' Но и эта китайская пограничная линия
не представляла чего-либо твердо закрепленного, на что указывает одно-
временное существование двух пикетных линий: так называемой линии
постоянных караулов (чан-чжу-карунь) и внешних (цзянь-цзэ), которые
установлены были, если верно передаваемое Я. Ф. Бабковым, op. cit.,
стр, 218, со слов китайских комиссаров указание, уже во времена
императора Цянь-луня, дозволившего казакам пользоваться территорией
между ними.
2) Аристов—„Заметки об этнич. сост. тюркск. плем. и народи.",
отд. отт., стр. 99.
3) В этом движении на восток кроме китайско-подданных казаков
(киреев) приняли, повидимому, участие и части русско-подданных киргиз-
казаков, в числе 15.000 кибиток переселившихся в 1789 и 1797 г.г.
в русские пределы, к Устькаменогорску, где и заняли земли по обоим
берегам Иртыша (см. А. И. Макшеев—„Исторический обзор Туркестана
и поступательного движения в него русских", 1890, стр. 134 и 136).
Капитан Андреев (Г. Н. Потанин—„О рукописи капитана Андреева
о Средней орде, писанной в 1785 году" в „Изв. И. Русск. Геогр. Общ.",
-—717—*
имеем известии, по без сомнения не без влияния на пего
оказалось и русское поступательное движение вглубь Киргиз-
казацкой степи.
Приемы, к которым в начале ХГХ столетия прибегало рус-
ское правительство для расширения имперских пределов
в южной Сибири, были те же, что и в предшедшие времена; они
сводились к попыткам слияния туземного кочевого населения
с главными представителями русского элемента в крае - сибир-
скими казаками, и к увеличению численного состава сибир-
ского казачьего войска, отдельные части которого, располо-
женные гарнизонами в укреплениях Ишимской и Иртышской
линий, служили как-бы базами русской гражданственности
в степи.
В видах сближения кочевых инородцев (главным образом
киргиз-казаков) с смежным русским населением в 1808 году
администрацией) сибирского казачьего войска было предполо-
жено привлечь заречных киргиз-казаков на внутреннюю сто-
рону казачьих линий с целью перечисления желающих из них
в казачье сословие -для образования оседлых населенных
пунктов и для развития между кочевниками земледелия ]);
оканчательная же выработка в законодательстве плана занятия
Заиртышской степи была закончена в 1822 году с изданием
„Устава о сибирских киргизах“ 2). Согласно этому Уставу, вся
степь, вошедшая в состав вновь тогда образованной Омской
области, была разделена на внутренние и внешние округа, при-
чем первые охватывали поселения крестьян и казаков, расио-
1875, XI, вып. 2, геогр. изв., стр. 108) сообщает, что роды киреев череучи
и Каракас, населяющие в настоящее время, как это указано будет в вып. 2
т. III, область бассейна Черного Иртыша, в начале второй половины XVIII ст.
кочевали еще на правом берегу Иртыша, при устье Нарыма, т. е.
300 верст западнее, и что еще далее к западу с центром на р. Чар-
Гурбан, впадающей с юга в Иртыш несколько выше Семипалатинска,
размещались другие части той же народности.
’) Этой мере предшествовал указ 30 сентября 1797 года, коим
разрешалось киргиз-казакам селиться внутри империи, чем они и восполь-
зовались, перейдя на правую сторону р. Иртыша, в Кулундинскую степь,
в числе 15.000 кибиток (Красовский—„Материалы для географии и ста-
тистики России". „Область сибирских киргизов", 1868, I, стр. 96).
2) „Поли. Собр. Зак.“, XXXVIII, № 29,127 (Прилож. к „Учреждению
управлений Сибирских губерний", loc cit., № 29,124).
Из-
ложенные к северу от Сибирской (Ишимской) форпостной
линии, внешние же должны были открываться по мере по-
ступательного движения русских казаков вглубь степи 1).
Открытие этих последних округов, последовавшее очепь скоро
после издания Устава 2), создало необходимость образования
’) Уставом предписывалось по мере распространения порядка в кир-
гизских землях выдвигать вперед Сибирскую форпостную линию, но
каждый раз не иначе, как с утверждения правительства, пока оная не
утвердится на действительной государственной границе (§ 316).
2) В 1824 году были открыты округа Кокчетавский и Каркаралин-
ский; дальнейшее же образование новых округов было приостановлено
в виду энергичного протеста китайского правительства, вызванного как
принятием нами в подданство китайского вассала, одного из султанов
Большой орды, джелаира Сюк-Аблай-хана, кочевавшего между реками Или
и Караталом и искавшего у нас защиты против кокандцев, так и отправ-
кой в 1825 году, во исполнение принятых на себя обязательств по отно-
шению к султану Сюк-Аблай-хану, казачьего отряда на р. Каратал. Хотя
русское правительство и не признало за китайцами прав на Каратальские
земли, но во избежание конфликта с Срединной империей все-же отозвало
казаков с этой реки и одновременно предписало сибирским властям воз-
держаться от новых предприятий в Киргиз-казацкой степи. Впрочем,
поступательное движение наше в Семиречье вскоре возобновилось, притом
уже по настоянию самих казаков. В 1828 году китайский вассал, гун
Сарт-Ючин, один из султанов Средней орды, изнемогая в борьбе за пер-
венство власти с другим султаном той же орды Сиванкулом, обратился
к генерал-губернатору Западной Сибири с просьбой образовать из его
земель внешний округ, а на р. Большой Аягуз учредить окружный приказ.
Так как эта река пересекала торговый путь из Сибири в Чугучак, то
предложение Сарт-Ючина, дававшее нам возможность на нем укрепиться
было принято, приказ учрежден, сам-же султан назначен в нем председателем
(в 1831 году).
Такой оборот дела вынудил Сиванкула откочевать с своими привер-
женцами в китайские пределы, откуда он и стал предпринимать набеги
на принявших русское подданство казаков и грабить русские караваны,
направлявшиеся из Сибири в Чугучак и Кульчжу. Вместе с тем он сумел
вызвать сильное брожение в русской части степи, закончившиеся только
в 1841 году после его поражения и захвата в плен.
Пленение Сиванкула имело большое влияние на умиротворение края.
Бежавшие казаки начали возвращаться к своим кочевкам и даже ближай-
шие родственники Сиванкула ходатайствовали о принятии их в русское
подданство. Формирование волостей пошло после этого более успешно,
и вслед за Аягузским к 1838 году образованы были Акмолинский, Баян-
аульский и другие округа (Красовский, op. cit., I, стр. 104; Макшеев, ор.,
cit., стр. 94).
— 719 —
\
постоянных оседлых поселений при возникавших в степи
окружных приказах, и первыми колонизаторами таких районов
явились переселявшиеся туда в составе небольших партий
казаки сибирского линейного войска. Такое распространение
русского управления в степи вызвало неудовольствие среди
султанов наиболее влиятельных киргиз-казацких племенных
групп, перешедшее в конце тридцатых годов XIX столетия
в открытый мятеж, который продолжался около десяти лет х).
Дальнейшее движение наше вглубь Семиречья вызвано было появле-
нием к югу от Балхаша в начале 1846 года шаек знаменитого в истории
Западной Сибири Кенисары Касимова.
Кенисара был внуком султана Аблая. Он мечтал об’единить всех
казаков и, слившись с Хивой, образовать единое мощное государство.
Неудачный поход в Хиву, предпринятый со стороны Оренбурга в 1839 году
графом Перовским, ослабил в степи влияние русского имени и создал бла-
гоприятную почву для осуществления этого плана.
Не вдаваясь в подробное изложение хода той борьбы, которую при-
шлось вести русскому правительству с этим отважным султаном (этот ход
довольно подробно изложен у Недзвицкою—„Узун-агачское дело", изд.
Семиреч. статист, комитета, 1910, у которого я заимствовал и вышепри-
веденные строки; см. также Красовский, op. cit., I, стр. 105—108; Н. Се-
реда— „Бунт киргизского султана Кенисара-Касимова (1838—1347)"
в „Вестн. Евр,“, 1870, № 8 и 9, и ст. Л. Арасанскою в „Совр. Летоп.",
1869, № 22 и 24; засим, беспорядкам в Киргизской степи было посвящено
немало статей и заметок и в различных органах повременной печати:
„Голос", 1868, №№ 99, 278; 1869, № 95; 1870, №№ 23, 112, 127 и 141;
„Бирж. Вед.“, ряд ст. в 1869 г.; 1870, № 13; „Оренб. Губ. Вед.“, 1869, № 13
„Русск. Инвал.", 1869, №№ 40, 119, 123; „Моск. Вед.", 1869, № 68;
„Всеобщ. Газ.", 1869, №№ 11 и 45; „Всемирн. Иллюстр.", 1870, № 53;
„Вестн. Евр.“, 1869, № 10 и др.), я замечу лишь, что подавить вызванное
им брожение среди казацких орд на всем пространстве Киргиз-казацких
степей, совпавшее с движением, поднятым Сиванкулом, стоило России не
малых усилий. Оно улеглось только после того, как весной 1847 г. Кенисара
был разбит под Токмаком кара-киргизами и, взятый ими в плен, обезглавлен.
Восстание Кенисары показало, что, лишь находясь среди казачьих
кочевий и имея в своем распоряжении достаточно сильные отряды, воз-
можно расчитывать на скорое замирение степи и быть везде готовым ко
всяким случайностям; поэтому правительство решило приступить к по-
стройке ряда укреплений со стороны Оренбургской линии, увеличить число
укрепленных пунктов со стороны Сибирской и начать заселение Семиречен_
ского края русским элементом. Это и было засим приведено в исполнение.
’) „Колонизация Сибири в связи с общим переселенческим вопро-
сом", изд. канц. Комит. Министров, 1900, стр. 84,
— 720 —
Желая положить конец брожению среди киргиз-кайаков, рус-
ское правительство обратилось к мысли о необходимости зна-
чительно. увеличить численность русского элемента в Киргив-
казацкой степи, с каковою целью в 1848 году и было водво-
рено в Кокчетавском уезде 3600 крестьян внутренних губер-
ний России и малороссийских казаков Характер этой
колонизации был, впрочем, почти исключительно военный, о чем
можно судить потому, что крестьян-переселенцев предполага-
лось зачислить в казаки, поселив между ними небольшие части
последних.
Дальнейшие попытки колонизации степной территории,
постепенно присоединяемой к России, относятся! к 1857 году,
когда было предложено желающим из крестьян западно-сибир-
ских губерний переселяться в южные части Западно-Сибир-
ского генерал-губернаторства с зачислением в казаки Сибир-
ского линейного войска. Позднее туда же направлены были
при значительном пособии от казны как те сибирские уроженцы,
за которыми числились крупные недоимки, так и самовольно
переселившиеся в Сибирь выходцы из губерний Европейской
России. Несмотря на эти меры, обширные пространства Кир-
гиз-казацких степей заселялись все же медленнее, чем то было
необходимо правительству, которое видело в этой колонизации
могучее средство умиротворения кочевников. Она пошла,
однако, быстрее после того, как занято было северное подгорье
Тянь-шаня и образована была в 1865 году новая Туркестан-
ская область между Аральским морем и озером Иссык-куль.
Первое известие о восточной границе той территории,
которую успели занять киреи на южном склоне Алтая, дает
нам Сосновский 2), который в 1872 году застал их уже на
Кране и даже еще далее к востоку, в бассейнах верховий
Черного и Голубого Иртышем. По словам Потанина3), они
тогда же перешли как на северный склон хребта Алтаин-нуру,
так и в бассейн реки Булугуна. В 1903 году я застал их еще
далее к востоку, в долине реки Дел юн, т. е. уже в бассейне
!) „Колонизация Сибири", стр. 85.
-) „Отчет Булун-тохойской экспедиции" в „Зап. И. Русск. Геогр.
Общ.", 1875, V, стр. 587.
;!) „Очерки сев.-зап. Монг.", II, стр. 2.
— 721. —
реки Буяиту системы оз.. Хара-усу. Здесь, как, впрочем,
и к востоку от реки Крана, они поселились на землях,
отнятых ими у урянхайцев, но, тяготясь своим нелегальным
здесь пребыванием и стремясь навсегда упрочить за собой
занятую территорию, они в 1882 году обратились к пекинскому
правительству с ходатайством о своем перечислении из Тарба-
гатайского в Кобдоский округ и наделении в пределах Алтая
территорией, которая отвечала-бы их нуждам. Перечисление их
в Кобдоский округ состоялось, повидимому, условно тогда же ]),
земелыплй-же вопрос не был вырешен окончательно еще
и в 1892 году * 2). С 1905 года, когда последовало выделение
Алтайского округа, они отошли в ведомство амбаня г. Шара-
су мэ 3).
Абак-киреи были последней народностью, вселившейся,
точнее было-бы сказать, вернувшейся на Алтай, опустевший
после событий второй половины XVJ11 столетия, а засим
Западная Монголия вступила в такую фазу своего бытия, кото-
рая прошла совершенно бесследно в ее политической истории,
и лили» восстание дунган на короткое время нарушило тот
покой, в котором она пребывала.
Долгий мир должен был-бы в значительной степени под-
нять народное благосостояние в Западной Монголии; в действи-
тельности, однако, этого не случилось, так как монголы, остав-
шись неподвижными в культурном отношении и не предприняв
ничего для развития производительных сил своей страны,
лишились возможности идти в уровень с быстро возроставшимп
требованиями жизни. Згой теме отводится довлеющее ей место
в следующем, третьем, томе этого труда, теперь же я перехожу
!) Однако до 1909 года спор между тарбагатайским амбанем и, по
наследству от кобдоского, алтайским амбанем о том, кому из них должны
быть подведомственны киреи, находящиеся под управлением одного князя,
но кочующие как в Алтае, так и в Тарбагатае, окончательно разрешен
еще не был; см. о сем гл. VIII третьего тома настоящего труда, а также
Сырт.тнов—„Материалы по Западному Китаю, собранные во время поездки
из Урумчи на Алтай в 1909 году" в „Сборнике географ., топограф, и ста-
тист. материалов по Азии", вып. LXXXVI, 1913, стр. 99—100.
2) А. Позднеев—„Монголия и монголы", 1, стр. 288—290. Позднейших
сведений по этому предмету я получить не мог.
3) Ируннерт и Гснельстром-- „Современная политическая организация
Китая", стр. 377.
Том II.	46
— 722 —
к последнему эпизоду политической жизни Западной Монголии
под управлением Дай-цинского дома —народным волнениям
в Западном Китае и в этой стране и вызванному ими вмеша-
тельству русских в китайские дела.
С 1849 по 1880 год Китайская империя пережила ряд
внешних ’) и внутренних войн * 2), которые потрясли ее до осно-
9 С англо-французским союзом в 1857—1858 и в 1860 годах. Всего
подробнее на русском языке эти события изложены в книге Д. Мертваю—
„Очерк морских сношений и войн европейцев с Китаем по 1860 год",
СПб., 1884 (с 14 планами и картами).
2) Восстание, получившее в европейской литературе название тай-
пинского (см. Д. Позднеев—„Тай-пинское восстание в Китае" в „Жури.
Мин. Нар. Проев.", 1898, июль) по имени династии „Тай-пин", принятого
вождем инсургентов Хун-сю-цюанем, с 1849 по 1864 год; засим, восстание
нянь-фэй’ев с 1853 по 1868 год и, наконец, мусульман—на юге, в Юнь-
нани, с 1855 по 1873 год и на севере, в Шэнь-си, Гань-су и Синь-цзяне,
с 1860 по 1879 год. Последнее, носящее название дунганского, сопрово-
ждавшееся падением китайской власти в Восточном Туркестане, на Или
и в Джунгарии, сопровождалось образованием двух государств: монархии
Якуб-бека в Восточном Туркестане и султаната в Илийском крае.
Сведения о дунганском восстании можно почерпнуть в следующих
трудах: И. Бабков — „Воспоминания о моей службе в Западной Сибири",
1912, стр. 289, seqq.; Bellew—„History of Kashgar" (см. также Беллъю—
„Кашмир и Кашгар", 187 7, стр. 193 seqq.); Boulger—„The life of Jakoob
Beg", 1878; В. П. Васильев—„Две китайские записки о падении Кульчжи
и о занятии ее русскими" в „Русск. Вестн.", 1872, № 5; М. Венюков—
„Заметка о населении Чжунгарского пограничного пространства"; idem—
„Материалы для военного обзора современных русских границ в Азии",
стр. 415—419; Н. Веселовский—„Бадаулет Якуб-Бек, аталык Кашгарский"
в „Зап. вост. отд. И. Русск. Археол. Общ.", 1899, XI; А. Гейнс—„О вос-
стании мусульманского населения или дунганей в Западном Китае"
в „Воен. Сборн.“, 1866, № 8, и в „Изв. И. Русск. Геогр. Общ.", 1866, II,
стр. 75—96; Григорьев—„Вост, или Кит. Туркестан"; Грум-Гржимайло—
„Опис. пут. в Зап. Кит.", I и II; Дьяков и Котвич—„Воспоминания илий-
ского сибинца о дунганско-таранчинском восстании в Илийском крае"
в „Зап. вост. отд. И. Русск. Археол. Общ.“, 1908, XVIII; Катанов—„Китай-
ский бунтовщик Чи-чи-гун" в „Изв. общ. Археол., Ист. и Этногр. при
И. Каз. Унив.“, 1894, XII, стр. 448; Костенко—„Чжунгария" в „Сборнике
геогр., топогр. и статист, матер, по Азии", 1887, XXVIII; Куропаткин—
„Кашгария"; Липинский—„О ходе беспорядков в Северной Монголии
в 1870 году" в „Изв. сиб. отд. И. Русск. Геогр. О.бщ.“, 1871, II, № 4,
стр. 20—31; 1Г Н. Пантусов,— „Война мусульман против китайцев",
Казань, 1880 1881; idem—„Сведения о Кульджинском районе за 1870—
— 72а —
вапня, заставив пекинское правительство, едва успевшее под-
писать тогда, мирные договоры с европейскими державами,
обратиться к помощи европейцев для обратного завоевания
отпавших провинций. На Монголии, и притом весьма суще-
ственно, отразилось только восстание дунган !), последователь-
ный ход которого был следующий.
Очагом его был город Хуа-чжоу, лежащий в восьмидесяти
верстах к востоку от Си-ань-фу; отсюда оно разлилось на огром-
ное пространство провинций Шэнь-си и Гань-су и достигло
Синь-цзяна в 1862 году.
Первый период этого восстания характеризуется почти
повсеместным поражением китайцев. Пекинское правительство,
истощившее государственные ресурсы на десятилетнюю борьбу
с внешними и внутренними врагами, не в состоянии было свое-
временно противопоставить инсургентам достаточных сил; момент
был упущен, и, несмотря на энергию и предприимчивость, прояв-
ленную китайским главнокомандующим генералом То, китайцам
1871 годы", Казань, 1881; Н. Петровский—„Отчет за 1885 год" в „Сбор-
нике геогр., топогр. и статистич. матер, по Азии", 1886, XXII; Пржеваль-
ский—„Монголия и страна тангутов", I; idem—„Из Зайсана через Хами
в Тибет"; Пясецкий—„Путешествие по Китаю", II; Рихтгофен—„Письмо
из Си-ань-фу в пров. Шэнь-си" в „Сборн. геогр., топогр. и статистич. матер,
по Азии", 1886, XXII; В. Успенский—„Восстание дунган в Манасе"
в „Сборнике консульских донесений", 1900; Д. Федоров—„Опыт военно-
статист. описания Илийского края", I; Imbault-Huart--„Recueil de docu-
ments sur 1’Asie Centrale", стр. 54—58; P. Ша (Shaw)—„Очерки Верхней
Татарии, Яркенда и Кашгара" („Visits to High Tartaryr Jarkand and Kash-
ghar", 1871).
Ни происхождение имени дунган, которое не было этническим,
ни те элементы, которые сложили эту народность, не могут еще счи-
таться вполне установленными. Повидимому, однако, мы должны будем
остановиться на гипотезе арх. Палладия („О магометанах в Китае" в „Тру-
дах член. росс. дух. миссии в Пекине", IV), высказавшегося в том смысле,
что дунгане (он называет их „китайскими магометанами"—название, кото-
рого следует избегать, так как кроме дунган в Китае имеются и другие
приверженцы религии Мухаммеда, в этническом отношении не имеющие
с ними ничего общего)—потомки тех мусульман Передней и Средней Азии,
которые в эпоху Чингис-хана в качестве военнопленных (ученых, ремеслен-
ников) и торговых людей помимо своей воли или добровольно водворились
в Китае и затем сплотились там, образовав замечательный народ или общину
людей без'национального единства, но твердо связанных узами религии.
46*
-— 724 —
с трудом удалось отстоять Си-ань-фу, удержать одну из пере-
прав через Желтую реку и вытеснить дунганские отряды
из южной Шэнь-си. В 1866 году генерал То нал в одном из
столкновений с дунганами, заступивший же его место Цзо-
цзун-тап новел операции столь неудачно, что сразу-же лишился
той территории, которую успел отвоевать генерал То. Только
весной 1870 года китайское правительство нашло, наконец,
возможным отправить сильное подкрепление в Шэпь-си в со-
ставе 22 батальонов по европейски обученных солдат, числен-
ностью 500 человек в каждом, снабженных артиллерией
и новейшим европейским оружием, вверив этот корпус впослед-
ствии столь известному государственному деятелю Ли-хун-
чжану. Одно уже известие о приближении этих войск, сломив-
ших упорное сопротивление тай-иин’ов, значительно улучшило
положение Цзо-цзун-тана, когда-же батальоны Ли-хун-чжана,
в штабе которого находились и французские офицеры, пересту-
пили границу Шэнь-си, дупгане стали быстро очищать город за
городом и всей своей массой отступили в Гань-су. Но Ли-хуи-
чжану не пришлось закончить дело усмирения дунганского’ вос-
стания. Он был спешно вызван в Пекин для улажения нового
конфликта с европейцами, возникшего на почве беспорядков
в Тянь-цзине (в 1870 году), и его отряд передан был генералу
Лю. Этот последний не поладил, однако, с Цзо-цзун-таном
и приостановил преследование дунган на границе Гань-су.
Войска, которые находились в распоряжении Цзо-цзун-тана,
хотя и были многочисленнее войск генерала Лю, но воору-
Что десятки тысяч пленных ремесленников и художников (при взятии
Самарканда из этой категории пленных монголами отправлено было на
восток 30.000 человек, после падения Гурганджа—100.000 человек, Ниша-
бура 400 человек и т. д.), связанных таким прочным цементом, как ислам,
и селившихся „лагерями*1, т. е. отдельными слободами, не должны были
бесследно исчезнуть в Китае, это—очевидно; что с другой стороны сво-
бодные в своих передвижениях торговцы и ученые, будучи элементом
привиллегированным и к тому же едва-ли многочисленным, не могли-бы
сплотиться в такую народность, как дунганская, это также очевидно; вот
почему, вопреки мнению Гартольда („Ответ Г. Е. Грум- Гржимайло0,
в „Изв. И. Русск. Геогр. Общ.", XXXV, стр. 700 и след.), я продолжаю
думать, что я нисколько не разошелся с арх. Палладием, высказав в своем
сочинении—„Опис. пут. в Зап. Китай", II, стр. 65, что гипотеза о проис-
хождении дунган от уведенных монголами в плен уроженцев Самарканда,
— 725 —
жение их оставляло желать многого; оно било даже хуже, чем
у дунган, которые успели к тому времени захватить несколько
казенных транспортов с европейским оружием, высланным
в Лань-чжоу-фу; к тому же у него было мало конных частей,
тогда как у дунган преобладала неуловимая для правитель-
ственных войск легкая кавалерия. При таких условиях задача,
возлагавшаяся на этого генерала, требовала, может быть, именно
той осторожности, с какого он вел свои операции. К тому же он
гге мог пе видеть, что дело дунган в Гань-су, как и в Шэнь-си,
было проиграно: без опытных полководцев, без общего плана
борьбы, главное же, без руководящей идеи восстания их
отряды, предоставленные самим себе и действуя порознь,
постепенно утрачивали связь с народом и из борцов за идею
свободы превращались в шайки разбойников. Время было
союзником китайцев, и Цво-цзуи-тан показал, что он умел
ждать.
В 1871 году он прогнал дунган за Хуан-хэ, в следующем
овладел сильнейшим их оплотом в Гань-су—городом Син ин-фу,
а вскоре затем перешел в его руки и город Су-чжоу. Гань-су
была очищена от дунган, и с этого момента операции прави-
тельственных войск перекинулись в Синь-цзян и в Западную
Монголию, на которую, после занятия Хами отрядом отважного
дунганского партизана Баян-ху, легло тяжелое бремя довольство-
вать и доставлять перевозочные средства войскам, военным
транспортам, курьерам и почте, направлявшимся из Китая
в Варкуль через Калган, Улясутай и Кобдо 1). Западная Мон-
голия вошла тогда в огромные долги, с которыми пе успела
Бухары и других городов турано-иранского Запада принадлежит этому
синологу. Впрочем, в позднейшем своем сочинении—„Туркестан в эпоху
монгольского нашествия", II, стр. 470, тот же автор, приведя известие
Джувейни, что после падения Гурганджа ремесленников в числе 100.000 чело-
век монголы увели в „восточные страны, где и образовали из них большое
число поселений", замечает: „возможно, что эти хорезмийские пересе-
ленцы были предками дунган или что предки дунган под их влиянием
приняли ислам; как известно, дунгане и теперь все—шафииты; историче-
ские известия показывают, что последователи этого толка в начале XIII в.
были в Хорезме сильнее, чем в других местах".
9 Шишмарев—„Донесение о положении Монголии" в „Сборн. геогр.,
топогр. и статист, материал, по Азии", 1886, XXII, стр. 155.
— 726 —
расчитаться и к 1911 году, и в этой ее задолженности Шиш-
марев видит основную причину ее обнищания !).
К тому времени, когда Цзо-цзуи-тан вступил в пределы Синь-
цзян* ской провинции, дунгане успели уже утратить в ней пер-
венствующую роль; она перешла в Кашгарии к Якуб-беку,
в Кульчжинском районе—к Абиль-оглы, во власти же дунган
оставалась лишь раззоренпая и обезлюженная часть Джунгарии
между Манасом и селением Му-лэй * 2 3) и оазис Хами. Этот
последний был занят одним ив старших офицеров армии Цзо-
цзун-тана—генералом Лю-цзинь-таном в 1876 году, а засим
обратное завоевание утраченных китайцами областей в Джун-
гарии и Восточном Туркестане, благодаря анархии, которая
охватила страну после убийства Якуб-бека 8), пошло очень
быстро и завершилось взятием Кашгара в 1878 году.
О ходе этой компании нам мало известно, но, повидимому,
занятие Синь-цзяна китайцами произошло в следующем порядке.
После поражения кашгарских войск в 1876 году под горо-
дом Гумуди 4) и отступления Якуб-бека под защиту стен кре-
пости Даванчин, город Урумчи оказал лишь слабое сопроти-
вление. Упорнее защищался Манас, но и он после непродол-
жительной осады был взят, причем китайцы жестоко распра-
вились с гарнизоном. Слух об этой расправе и о надвигавшихся
на Восточный Туркестан огромных силах китайцев побудил
многих патриотов искать спасения своей родины в доброволь-
ном ее подчинении Китаю. Первый пример в этом смысле
подал Турфан, а засим с повинной к Цзо-цзун-тану и Лю-
цзипь-тану явились депутаты и от некоторых других городов
Восточного Туркестана. Бек-кулы-бек, старший сын Якуб-бека,
видя полнейшую невозможность при таком обороте дел дер-
жаться с наличными силами против китайцев, решил сократить
J) Ibid.
2) См. Грум-Гржимайло—„Опис. пут. в Зап. Китай", III, стр. 241.
3) Если верить народной молве—Ниязом, хаким-беком хотанским;
но Мирза Ахмед, автор воспоминаний об Якуб-беке, опубликованных
Н. Веселовским в „Зап. вост. отд. И. Русск. Археол. Общ.", 1899, XI,
стр. 102, утверждает, что Якуб-бек скончался от удара в присутствии
Нияз-бека-дадхи, яркендского бека. В конце апреля 1877 г. его еще застал
Н. М. Пржевальский („От Кульчжи за Тянь-шань и на Лоб-нор" в „Изв.
И. Русск. Геогр. Общ.", 1877, стр. 325) в Корле. Он скончался 17 мая.
4) См^ Грум-Гржимайло, op. cit., Ill, стр. 272.
— 727 — '
фронт и, оставив без зашиты Карашар, Кучу и Аксу, оттянул
свои войска в укрепление Марал-баши. Этим отступлением
решил воспользоваться китайский генерал Ю-Ху-эн. Преследуя
кашгарцев, он не дал им времени сосредоточиться и укре-
питься в этом важном стратегическом пункте й овладел им
быстрым ударом, после чего, дождавшись подхода сюда войск
Лю-цзинь-тана, со всем своим корпусом устремился вверх по
реке Яркенд-дарье. Заняв здесь без боя Яркенд, он затем через
открывший ему ворота город Янги-Гиссар направился на Каш-
гар, к которому и прибыл одновременно со второй колонной
китайских войск генерала Хуан-Ван-хуна, наступавшей с севера
через Уч-Турфан. Высланный Бек-кулы-беком в помощь Каш-
гару отряд, силой около 4000 человек, был обращен китайцами
в бегство, после чего этому городу не оставалось уже иного
выхода, как сдаться на милость победителя. Почти одновре-
менно пал и Хотан. Так завершилось обратное завоевание
китайцами Восточного Туркестана и Джунгарии до Манаса;
что касается остальной части Джунгарии, то здесь имели место
следующие события.
Волна дунганского восстания докатилась до г. Чугучака
в 1864 году при этом город значительно пострадал, население
разбежалось, русская фактория была уничтожена, и наше кон-
сульство, учрежденное в нем в 1852 году, должно было пересе-
литься в станицу Урджарскую.
В западной и северной Джунгарии, населенной преиму-
щественно кочевниками-буддистами, не примкнувшими к инсур-
гентам, смутная эпоха шестидесятых и семидесятых годов
вызвала довольпо сложные явления, проявившиеся, главным
образом, в народных передвижениях, мелких столкновениях
и взаимных грабежах, в конечном же результате поведшие
к анархии, которая в 1869 и 1870 годах распространилась
и на Западную Монголию, куда проникли бродячие шайки
дунган, покушавшиеся несколько раз на Кобдо и успевшие
разграбить Улясутай * 2). В виду разгрома калмыцких кочевий
’) Щетинин—„О современном состоянии вооруженных сил Китая
в Тарбагатайской и Илийской областях" в „Сборн. геогр., топогр. и стат,
матер, по Азии", XXIV, стр. 81.
2) По словам А. Позднеева („Монголия и Монголы",• I, стр. 70),
одна из джунгарских шаек добралась в 1870 году даже до Урги, но при
— 728 —
и Тянь-шане, часть байтов бежала в русские пределы, откуда
возвратилась в долину Текеса лишь в 1885 году; в русские же
пределы, к Ворохудзпру, а засим в Тарбагатай, бежали, также
многие из сибо и солоиов; покинула свои земли на Боротале
и часть лахаров, искавшая спасения от мусульман в Булун-
тохое и в долине реки Кобук. Но наряду с этим движением
народных масс из Илийского края происходило передвижение
их и в обратном направлении; так, еще в конце .1.870 года,
'г. е. до занятия, его русскими войсками, туда прибыла часть»
алтайских торгоутов, бежавшая от дунган, вторгшихся в {.Запад-
ную Монголию. Наконец, к.этому же времени относится и пере-
селение барлынеких олётов в долину Крана. Переселение это
связано с именем одного из видных, деятелей той эпохи, кото-
рый оставил значительный след в местной истории. Я имею
в виду ламу-воина Цаган-гэгэпа, который выдвинулся в 1865
году, когда во главе собранного им отряда калмыков, едва
насчитывавшего пятьсот человек, он ворвался в Чугучак и быстро
очистил его от инсургентов ’). Ободренный этим успехом, он
стал преследовать шайки дунган на всем пространстве север-
ной Джунгарии и Западной Монголии, где доходил до Кобдо
и Улясутая. В 1867 году он разгромил кочевья киреев бай-
джигитов, принимавших участие в нападении на Чугучак, и,
преследуя их, перешел пе только русскую границу, но и' огра-
бил в наших пределах несколько киргиз-казацких волостей.
Возникшая по этому поводу дипломатическая переписка закон-
чилась только в .1869 году после выраженного пекинским пра-
вительством согласия уплатить потерпевшим киреям 240.000 руб-
лей. В 1869 году Цаган-гэгэп обосновался в местности Тулта,
на левом берегу реки Крана, где и построил монастырь Шара-
этом, повидимому, особо большого материального ущерба халхасцам не
нанесла. И. Ф. Бабков — „Воспоминания о моей службе в Западной Сибири.
1859—1875“, стр. 530, относит наступление дунган на Ургу к 1872 году—
дата более верная. Ср. Липинский—„О ходе беспорядков в Северной
Монголии в 1870 году" в „Изв. сиб. отд. И. Русск. Геогр. Общ.“, 1871,
II, № 4, стр. 24 и след.
Около этого времени он принял видное участие в сосредоточении
китайских сил в местности Byлун-тохой, где тогда-же заложен был город,
носящий это название (Я. Ф. Бабков, op. cit., 356—357). С уходом из него
войск, он захирел и ныне насчитывает всего лишь сотни две жителей.
— 729 —
сумз ’). Его дружина положила основание монастырской сло-
боде, а засим в Тулту, под его защиту, стали стекаться и уце-
левшие от поголовного избиения китайские уроженцы южной
Джунгарии. Таким образом возникло в Алтае крупное посе-
ление, получившее в 1907 году, .после образования особого
Алтайского округа, официальное название города Чэп-хуа-сы.
Сюда же в начале семидесятых годов прикочевала из Тарба-
гатайского округа и часть барлыкских блётов, положившая
совместно с китайцами начало земледелию в крае. Последним
военным предприятием Цагаи-гэгэна был его поход в Западную
Монголию в 1870 * 2), вероятнее лее в .1.871. году, на защиту
Улясутая.
Вторжение Цаган-гэгэпа в паши пределы было не един-
ственным нарушением русско-китайской, пограничной черты,
установленной Чугучакским договором 1864 года 3 * * * * В). Вайджи-
’) Сосновский.—„Отчет Булун-тохойской экспедиции" в „Зап. И. Русск.
Геогр. Общ.", 1875, V, стр. 602. А. Позднеев, op. cit., I, стр. 287, относит
это событие к позднейшему времени: „В период около 1874 года, читаем
мы у него, сюда (т. е. в долину Крана) прибыл возвратившийся из похода
к Улясутаю Цаган-гэгэн, который задумал основать свой монастырь в вер-
ховьях (?) Крана и начал постройку Шара-сумэ, более известного у нас
под именем Тулты". Эта ошибка в дате тем страннее, что кап. Miiinycoe-
ский (см. Потанин—„Очерки сев.-зап. Монг.", I, стр. 30—36) не только
застал в июле 1873 года самого Цаган-гэгэна в Шара-сумэ, но и нашел
уже законченными постройкой как монастырь, так и род крепости, в кото-
рой жил этот партизан, не говоря уже о слободе, служившей пристанищем
для лиц его свиты и войск.
3) Сосновский, op. cit., стр. 602. У А. Позднеева, op. cit., стр. 281,
находим такую же ошибку в дате, как в предшедшем случае, так как он
пишет, что Цаган-гэгэн прибыл со своим войском в Улясутай в 1872 году.
3) Этот договор, определивший направление русско-китайской гра-
ницы от перевала Шабин-дабага на запад и юг, был заключен на осно-
вании ст.ст. 2 и 3 Пекинского дополнительного договора 1860 года, в силу
коих граничная черта на запад должна была проходить вдоль китайских
пикетов от Саянского хребта до озера Зайсан-нор, далее—поперек Тарба-
гатая и затем, следуя направлению хребтов, до гор Тэнгри-шань, подни-
мающихся южнее озера Иссык-куля, и по этим горам до Кокандских
владений.
В соответствии с этим наша государственная граница была уста-
новлена по направлению водораздельной линии хребтов: Саянского
и Сайлюгемского до перевала Улан-даба, Большого Алтая до верховий
реки Курчума, Курчумского и горной группы Сары-тау до ее южного
— 730 —
гиты и некоторые роды атбанов Большой орды, прельщенные
отсутствием сильной власти в Джунгарии, бежали в китайские
пределы и приняли там деятельное участие в разгроме китай-
ских поселений и калмыцютх кочевий, но этим они не огра-
ничились и вскоре стали вторгаться также и в наши пределы,
грабя здесь торговые караваны и киргиз-казацкие стойбища.
Одновременно стали проникать в Семиречье и эмиссары Абиль-
оглы, стремясь поднять туземное население против России.
Гордый и заносчивый тон, который при этом был принят
султаном Абиль-оглы в отношении пограничной русской адми-
нистрации, вступавшей с ним по этому поводу в переписку,
отпрыска, выклинивающегося в степи; озера Зайсан-нор она достигала
в урочище Чакильмес, от этого же пункта шла на восток к устью Каль-
джира, где поворачивала на юг, пересекала пески и от Каратальского
поста охватывала бассейн реки Кендерлык; в верховьях этой последней
она пересекала Саур и далее шла на запад гребнем Тарбагатая до пере-
вала Хабар-асу (Хамар-дабана). Этот пункт был последним, установленным
русско-китайской разграничительной комиссией ибо с падением города
Чугучака и переходом Джунгарии в руки дунган она должна была прекра-
тить свою деятельность.
Вполне определенно выраженное в дополнительном договоре 1860 г.
включение озера Иссык-куля в наши пределы имело своим основанием
фактическое занятие нами его бассейна после славного Узун-агачского
дела, в котором Г. А. Колпаковский, находясь во главе ничтожного отряда,
нанес решительное поражение кокандской армии и скопищам киргиз
и казаков под общим командованием опытного полководца кокандского
генерала Канаат-ша. Этому столкновению с кокандцами предшествовали
следующие события, служившие ответом на бунт Кенисары (см. выше
стр. 719) и на вызванные им волнения в Киргиз-казацкой степи (см. Недз-
вицкий—„Узун-агачское дело"; /7. 11. Семенов—„Поездка из укр. Верного
через перевал у Суок-тюбе и ущелье Буам к зап. оконечности оз. Иссык-
куль в 1856 г.“ в „Зап. И. Русск. Геогр. Общ.", I; Н. Абрамов—„Алматы
или укрепление Верное", там же; idem—„Город Копал с его округом",
там же; „Сборник договоров России с Китаем", изд. Мин. Иностр. Дел):
В 1847 году было основано укрепление Копал, преобразованное
в 1854 году в окружной город Семипалатинской области.
В 1851 году заключен был с китайцами Кульчжинский торговый
договор, крайне важный для нас в том отношении, что ст. 6 этого договора
пекинское правительство устраняло себя от какого-либо вмешательства
в дела, возникавшие к западу от линии китайских караулов, иными сло-
вами отказывалось от своих прежних притязаний на киргиз-казацкие
земли, предоставляя их всецело усмотрению русского правительства.
— 731 —
его неуступчивость и нежелание входить с нами в какие-либо
соглашения, явное укрывательство беглецов из наших пределов
и все усиливавшееся брожение средн кызаев, населявших
Лепсинский уезд, побудило, наконец, русское правительство
в 1871 году занять Кульчжинский район и тем положить конец
таранчипскому государству. После слабого сопротивления орга-
низованного тарапчами J)> султан Абиль-оглы сложил оружие
и 22 июня сдался генералу Колчаковскому без всяких условий.
„Если богу угодно, сказал он при этом, чтобы русские вла-
дели Кульчжей, то я не смею противиться его святой воле
и передаю власть в руки русского генерала" 2).
Оккупация Илийского края нашими войсками не была
посягательством на временно утраченную китайцами территорию;
это был дружеский акт по отношению к правительству сосед-
ней державы, одно из проявлений той помощи, которая ему
В 1854 году положено было основание укреплению Верное, в сле-
дующем—станицам Урджарской, Лепсинской и Больше-Алматинской, в кото-
рых поселены были частью сибирские линейные казаки, частью крестьяне
из внутренних губерний Европейской России и Сибири.
В 1856 году киргизы племени бугу (богу), разбитые сары-багышами,
обратились к русским военным властям с ходатайством о помощи; после
принятия ими русского подданства отряд полковника Хоментовского был
выдвинут к озеру Иссык-кулю, где и занял наблюдательный пост на восточ-
ном побережье этого озера.
В 1858 году основаны были станицы: Софийская, Надеждинская
и Каскеленская.
В виду продолжавшихся враждебных столкновений между сары-багы-
шами и бугу русские власти вынуждены были в 1859 году отправить вто-
рой военный отряд к озеру Иссык-кулю; одновременно же было основано
Кастекское укрепление.
В 1860 году русские отряды проникли в целях защиты киргизов бугу
с одной стороны на южное побережье озера Иссык-куля и в горы Терскей
Ала-тау, с другой—в бассейн Текеса; в июне того же года полковник
Циммерман нанес кокандскому главнокомандующему Рустем-беку реши-
тельное поражение к западу от Кастекского укрепления, после чего
в августе и в начале сентября овладел кокандскими крепостями Токмаком
и Пишпеком, которые и предал разрушению.
Ц См. И. Ф. Бабков, op. cit., стр. 525—527, 536.
2) М. Венюков—„Заметка о населении Чжунгарского пограничного
пространства", отд. отт., стр. 1. Кульчжа возвращена была китайцам
в марте месяце 1882 года, разграничение же было закончено к 16 октября
того же года.
— 732 —
нами оказывалась, налипая с 187.1 года, и без которой Китаю,
вероятно, во удалось-бы столь быстро потушить в Оинь-цзяпе
пламя восстания; так, чтобы дать китайцам возможность про-
двинуться ла запад, опираясь на наши военные силы, в Ургу
был выслан русский отряд, а чтобы облегчите» условия пере-
отправки китайских войск через пустынную Монголию, им
навстречу были высланы в сопровождении сильных русских
отрядов транспорты хлеба }).
Эти дружеские услуги не были, однако, оценены в Пекине
в той мере, в какой они того заслуживали * 2), и последующие
события показали, что благодарность столь же чужда китайским
политическим деятелям, как pi их европейским собратам.
Восстановив свою власть в Кашгарии, Китай возбудил
переговоры с нашим правительством о возвращении Илийского
края. Ведение этих переговоров поручено было сановнику Чун-
хоу. Так как между Россией и Китаем кроме илийского вопроса
к тому времени набралось пе мало дел пограничных, торговых
п иных, то решено было воспользоваться пребыванием этого
сановника в России, чтобы восполнить пробелы в действовав-
ших трактатах с Китаем.
По Ливадийскому договору, явившемуся результатОхМ пере-
говоров с Чун-хоу, Россия должна была получить более широ-
кие права по торговле в Монголии; выговорены были также: право
транзита китайских товаров из Хаиь-коу через Западный Китай
в Россию и право открытия двух новых консульств в пределах
Китайской империи; наконец, подтверждена была статья Айгун-
ского договора о праве плавания русских судов по реке Сун-
’) Для прикрытия одного из таких транспортов весной 1876 года
был послан во главе казачьей сотни впоследствии столь прославившийся,
как полевой исследователь Центральной Азии, М. В. Певцов, опубликова-
вший по возвращении своем из экспедиции отчет под заглавием „Путевые
очерки Чжунгарии"в „Зап. зап.-сиб. отд. И. Русск. Геогр. Общ.**, 187% I.
С одной полусотней он проследовал тогда до города Гу-чэна, а другую
оставил в городе Булун-тохое для конвоирования следующих хлебных
транспортов.
2) Что они не были навязаны Китаю, это явствует из факта обра-
щения пекинского правительства к нашему посланнику в Пекине с офи-
циальной просьбой о помощи, чему предшествовало пять посольств илий-
ского цзянь-цзюня к семиреченскому губернатору Г. А. Колпаковскому
с тою же просьбой (И. Ф. Бабков, op. cit., стр. 298—299).
Ш —
гари, и на западе исправлялись дефекты нашей границы
в области Иртыша и Или сверх того Китай обязывался
уплатить нам 5 миллионов рублен золотом в возмещение рас-
ходов но оккупации и умиротворению Илимского края.
Условия Ливадийского договора, несмотря на их крайнюю
умеренность, возбудили неудовольствие в китайских правитель-
ственных сферах. Китайские цензоры, Цзо-цзун-тан, князь Чун,
отец богдохана Гуап-сюй, делавший еще тогда свою политическую
карьеру Чжап-чжи-дуя и некоторые другие китайские сановники
новели энергичную атаку на князя Гуна, покровительство-
вавшего посланнику Чун-хоу, и вынудили правительство богдо-
хапа отказаться от ратификации договбра и обнародовать
смертный приговор посланнику Чун-хоу за превышение полно-
мочий. Созванное засим общее собрание высших чинов госу-
дарства возбудило вопрос о средствах для ведения войны
с Россией * 2). Но это шовинистское направление продержалось
недолго, ибо действительность скоро убедила и оптимистов,
насколько 1 китайское государство было истощено предшедшими
смутами: высочайшие указы о сборе войск и увеличении нало-
гов 3) остались неисполненными, вызвав серьезные беспорядки
в ближайших к Пекину округах Китая, казна не была попол-
нена, несмотря на энергичные попытки увеличить местные
поступления. При таких условиях и взвесив как твердое поло-
жение, занятое в этой! деле нашим правительством, отказав-
шимся вести переговоры с маркизом Цзэном, преемником Чун-
хоу, до тех пор, пока последний не будет помилован, так
и совет великобританского посланника искачъ мирной развязки
конфликта с Россией, министры богдохана принуждены были
пойти на уступки—согласиться па помилование Чун-хоу и за-
ключить с нами трактат на основах Ливадийского договора.
Этот трактат, подписанный 12 февраля 1881 года, носит
название С.-Петербургского и вместе с приложенными к нему
„Правилами для сухопутной торговли* составляет то соглаше-
9 Неверно, однако, утверждение Паркера („Китай, его история, поли-
тика и торговля с древнейших времен до наших дней", перев. Грулева,
1903, СПб., стр. 181), что обольщенный крайними любезностями в Ливадии
Чун-хоу из’явил согласие на уступку всей Илийской провинции.
2) Коростовсц— „Китайцы и их цивилизация", стр. 56.
3) Главным образом торговых пошлин—ли-цзын’я.
— 734 —
ние, которое до последнего времени определяло юридические
и экономические отношения между обоими государствами.
На основании этого трактата:
1)	к России отошли территории: в области Черного Ир-
тыша —между реками Кальджиром и Алкабеком, и в Илийском
бассейне—между реками Борохудэиром и Хоргосом на правом
берегу р. Или и район сел. Кольджат на левом ее берегу,
в общем 21.600 кв. верст;
2)	устанавливалась граничная черта между Россией и Каш-
гарией от истоков р. Нарын-кол до перевала Уз-бель к востоку
от оз. Кара-куль *);
3)	сумма, подлежавшая внесению в русскую казну в воз-
мещение понесенных ею расходов по оккупации Илийского
края, увеличивалась с 5 до 9 миллионов рублей металлических;
4)	выговорено было право открытия консульств, кроме
двух новых в городах Су-чжоу и Турфане, также в городах
Кобдо, Улясутае, Хами, Урумчи, и Гу-чэне, с той, однако,
оговоркой, что эти последние пять консульств могут откры-
ваться по мере развития в крае, русской торговли и не иначе
как по соглашению с китайским правительством 2);
‘)	В натуре она была установлена до перевала Ведель в 1882 году,
отсюда же до перевала Узь-бель в 1884 году.
2)	Ст. X трактата („Сборник договоров России с Китаем", стр. 230).
В городах Су-чжоу и Турфане русские консульства не открывались.
Неудачно намеченные в этой статье консульские города и ею же устано-
вленное условие открытия консульств второй очереди „по мерс развития
в крае, торговли* в связи с текстом ст. XII того же трактата, гласящей
о праве китайского правительства, с согласия, впрочем, России, отменить
льготу беспошлинного ввоза русских товаров в внестенный Китай, „когда,
с развитием торговли, возникнет в том необходимость", дали повод к дли-
тельной дипломатической переписке, ибо китайцы, сопоставляя обе статьи,
ставили условием открытия новых консульств в Западной Монголии и Синь-
цзян’ской провинции введение там таможенного обложения русских товаров.
Они рассуждали так: вы требуете открытия новых консульств, ссылаясь
на развитие вашей торговли; но если так, то статья XII договора дает
нам, в свою очередь, право настаивать на своевременности подчинения
пошлинам ваших товаров. Они ловили нас на неудачной редакции
договора, но так как мы добивались не учреждения консульств второй
очереди, а лишь замены для местопребывания консулов одних городов
другими—отдаленного от границы Су-чжоу более к ней близким Улясутаем
и знойного Турфана более благоприятным в климатическом отношении
— 735 —
5)	право беспошлинной торговли, предоставленное ст. 2
„Правил для сухопутной торговли с Китаем 1862 г.“ русским
в Монголии, распространялось и на Синь-цзяп’скую провинцию
Китая;
6)	город Су-чжоу открывался для русской торговли на тех
же основаниях, как и город Тянь-цзинь
7)	уменьшался оклад вывозной китайской пошлины на
низшие сорта чая, и, наконец, ст. XVIII этого трактата под-
тверждалось постановление Айгунского договора о праве пла-
вания русских судов по реке Сунгари.
Конфликт между Россией и Китаем, вызванный Ливадий-
ским договором, заставил китайцев обратить самое серьезное
внимание на необеспеченное положение своих северных окраин,
в частности Маньчжурии, которая оставалась в своих северных
Урумчи, что сугубо подчеркивалось, то в конце концов правительству
богдохана пришлось уступить. Консульство в Урумчи было открыто
в 1896 году, в Улясутае—в 1908 году. В начале 1911 года те же статьи
договора 1881 года послужили вновь предметом переписки между Петер-
бургом и Пекином (см. „Известия Министерства Иностранных Дел“, 1912,
I, стр. ИЗ—152), закончившейся принятием китайским правительством
русской точки зрения в этом вопросе (о сем см. ниже). Принятие это
было вынужденным и дало повод китайской прессе обратиться к вай-ву-бу
с целым рядом упреков; привожу здесь наиболее характерную выдержку
из одной из газетных статей в переводе, сделанном в русской миссии
в Пекине.
„(Китайское) министерство иностранных дел (вай-ву-бу) должно во
всех переговорах с иностранцами прежде всего сообразоваться с постано-
влениями договоров и вести дело постепенно, зрело обдумывая каждый
свой шаг. Если же затягивать решение важных вопросов и дожидаться,
когда со стороны заинтересованной державы последует ультиматум, то
понятно, что в конце концов уже поздно будет рассматривать вопрос по
существу и придется лишь думать о том, как ответить на пред’явленный
ультиматум, причем заранее можно сказать, что в таком случае все тре-
бования иностранной державы будут удовлетворены. Такой именно харак-
тер носило последнее беспрекословное согласие вай-ву-бу удовлетворить
все требования России, которая решилась, наконец, прибегнуть к угрозе".
1) Эта статья (третий абзац ст. XIV договора) заменила собой
статью Ливадийского соглашения, устанавливавшую транзитную торговлю
России с городами Внутреннего Китая через город Су-чжоу и города Синь-
цзяна. Для этой торговли Петербургский трактат удержал только один
прежний путь через Калган, Тун-чжоу и Тянь-цзинь, и это была един-
ственная серьезная уступка китайцам, допущенная нами в 1881 году.
— 736 —
частях крайне слабо населенной и совершенно незащищенной
от нападении северного врага, т. е. России *).
Не касаясь военных мероприятий, тогда-же проведенных
в ней Китаем * 2), я упомяну лишь об одной мере, которая
имела большое значение и для всей северной Монголии; это-
отмена запрещения селиться в ней китайцам, которое было
издано в половине XVII столетия, когда маньчжурское прави-
тельство, дабы, изолировать маньчжуров и монголов от влияния
китайцев, доверять коим оно не имело тогда оснований, об’-
явило ряд постановлений, направленных к тому, чтобы воспре-
тить им не только селиться на землях кочевников, но и отпу-
скать последним товар в кредит, опутывая их долгосрочными
ростовщичьими процентами. Около столетия эти постановления,
преследовавшие суровыми карами, до смертной казни включи-
тельно, их нарушителей, применялись к северу от Великой
стены очень строго; но с конца XVIII столетия, после того,
как маньчжуры успели настолько слиться с китайцами, что
восприняли их мировоззрение и принципы их внутренней
и внешней политики, монголы же, по выражению императора
Цянь-луна 3), „сильно упали и ослабели от дамского влияния"
]) Если верить Паркеру, то открытие границ Маньчжурии для
китайской иммиграции вызвано было представлением английских офи-
циальных лиц. Вот, что мы читаем у-него („Китай, его история, политика
и торговля с древнейших времен до наших дней", стр. 181) по этому
поводу: „Лишь в 1888 году, после того, как этот край (Маньчжурию)
посетили английский консул и английские офицеры, было обращено вни-
мание китайского правительства на плодородную эту окраину и на опасное
заблуждение, кроющееся в робкой политике, усвоенной относительно
Маньчжурии. С тех пор маньчжурские провинции получили новое адми-
нистративноё устройство и были приняты энергичные меры к заселению
и обработке этого обширного края в возможно кратчайший срок, дабы
создать его обороноспособность на почве его собственного экономического
развития и обеспечить таким образом в самой стране достаточно сильный
отпор в случае нашествия России".
2) Главным образом они выразились в постройке арсеналов и в пере-
вооружении войск, расположенных в Мукденьской и Гириньской провин-
циях. Засим намечено было устройство военных поселений в долине
Аргуни, но к осуществлению этой меры приступлено было много позднее,
в начале текущего столетия.
3) Арх. Палладий—„Дорожные заметки на пути по Монголии в 1847
и 1859 г.г.“ в ^Зап. И. Русск. Геогр. Общ.", XXII, I, стр. 42.
— 73? —
и перестали быть угрозой Серединной империи, запрет китай-
цам селиться 13 степи утратил прежний смысл и должен был
уступить давлению земельной нужды в самом Китае. Законами
первых маньчжурских монархов пришлось поступиться и внести
в них ряд поправок, которые фактически отменили их для
монгольской территории к югу и востоку от Гобийской пустыни.
Но Маньчжурия, Халха, Кобдоский район и территория урян-
хайцев оставались под запретом до последнего времени *),
и только в текущем столетии пекинское правительство не
только совершенно отменило этот запрет, ио и энергично
повело колонизацию китайскими выходцами пустопорожних
земель Халхи и Маньчжурии 2), сопровождая ее мероприятиями,
которые, будучи направлены против России, ложились всей
своей тяжестью, главным образом, на монголов. К числу таких
мероприятий следует отнести и изданные в конце 1910 и в начале
1911 года указы: 1) о немедленном взыскании и уплате всех
сумм, причитавшихся с монголов русским купцам, каковое
распоряжение вызвано было запрещением дальнейшей русской
торговли в кредит 3), и 2) о приведении пограничных караулов
в соответствующее их назначению состояние 4).
*) Торговая эксплоатация китайцами северных монголов началась,
впрочем, очень давно, притом едва-ли не при содействии местной китай-
ской администрации, и только в Урянхайский край китайские торговые
фирмы были допущены позднее, именно в 1901 году, согласно представле-
нию улясутайского цзянь-цзюня.
2) По словам издающейся в Шань-дунской провинции газеты „Бо-
хай-бао“, пекинское правительство для того, чтобы придать переселенче-
скому делу в Халхе большую планомерность и систематичность, тогда же
решило учредить особую должность главноуправляющего переселенческим
делом в Монголии (цит. по „Дальневост. Обозрен.", 1911, № 3, от 31 янв.,
стр. 25). Одновременно „Бюро по монгольским делам" возбудило в Пекине
ходатайство об учреждении в Халхе (в Урге) торгово-промышленного
банка в целях колонизации этой страны и извлечения пользы из ее
богатств (Кушелев—„Монголия и монгольский вопрос", СПб., 1912 г.,
стр. 54).
3) Это распоряжение, вызвавшее резкий русский протест в Пекине
и встретившее в своем исполнении большие технические затруднения,
не было, впрочем, приведено в исполнение; но самый факт его издания
крайне характерен для истории русско-китайских отношений того времени.
4) По сведениям издающейся в Харбине китайской газеты „Юань-
дун-бао", пекинское правительство тогда же поручило губернаторам погра-
Том II.	47
— 738 —
Эти мероприятия китайцев вызвали глухой ропот в Халхе,
ничных частей империи командировать на границу достаточно умелых
и сведущих чиновников для обследования современного ее состояния.
Этим чиновникам было предложено выяснить следующие вопросы:
1)	Сохраняются-ли в целости пограничные столбы и не замечается-ли
у России стремление расширить свои пределы за счет китайской терри-
тории.
2)	Установить характер и причину последних пограничных недоразу-
мений и указать на способ их разрешения.
3)	Выяснить современную организацию военной охраны границ и ее
недочеты.
Кроме того в Пекине решено было немедленно сформировать три
дивизии для размещения их гарнизонами в Урге, Кобдо и Улясутае.
Вызывающий образ действий китайского правительства, продикто-
вавший России дальнейшее ее поведение в монгольском вопросе, всего
резче был выражен в ноте вай-ву-бу от 20 июля 1909 года („Сборник
дипломатических документов по монгольскому вопросу", 1914, № 43),
в которой утверждалось, что введение в Монголии китайской админи-
страции упраздняет договорные права России в этой стране.
Насколько обострились отношения Китая к России к началу 1911 г.,
явствует также и из той дипломатической переписки, которая опублико-
вана в „Известиях Министерства Иностранных Дел" за 1912 г., т. I,
стр. ИЗ—152; из числа помещенных здесь весьма важных документов
считаю достаточным привести только следующие три: 1) начальный, выз-
вавший означенную переписку, 2) второй ультиматум русского правитель-
ства и 3) заключительный, вынужденный, ответ вай-ву-бу.
1)	Телеграмма посланнику нашему в Пекине от 30 января 1911 г.,
пред’явленная вай-ву-бу 3 февраля:
„Благоволите сделать китайскому правительству следующее заяв-
ление.
„Происходившие за последнее время переговоры убедили император-
ское правительство в нежелании китайского правительства считаться
с постановлениями торгового договора 1881 года; одни из этих постано-
влений игнорировались китайским правительством и его местными аген-
тами, другие истолковывались в смысле, не отвечавшем ни духу, ни букве
этого договора. Императорское правительство пришло к заключению, что
продолжение издавна существующих дружеских связей между Россией
и Китаем невозможно при таком отношении китайского правительства
к договору 1881 года, и озабоченное поддержанием и укреплением этих
связей, считает необходимым ныне же заявить о вышесказанном и просить
китайское правительство безотлагательно подтвердить свое согласие соблю-
дать следующие пункты, изложенные в строгом соответствии с постано-
влениями трактата 1881 года и с положенными в основание договорных
русско-китайских отношений принципами:
— 739 —
когда же в 1911 г. в Пекине решено было перейти от аренд -
1.	Ни договор 1881 года, ни какие-либо иные международные акты
не ограничивают права русского правительства устанавливать самостоя-
тельные ввозные.и вывозные тарифы по границе с Китаем, исключая
50 верстной полосы вдоль этой границы; в. пределах же полосы сказанной
ширины по ту и другую сторону всей сухопутной границы между Россией
и Китаем взаимно установлен беспошлинный ввоз и вывоз произведений
почвы и промышленности всей территории другой договаривающейся
стороны.
2.	Русские подданные на всей территории Китайской империи поль-
зуются правами административно-судебной внеземельности и потому в адми-
нистративном и судебном отношениях подлежат исключительной юрисдикции
российских властей. Сообразно этому все гражданские дела, в которых
тяжущимися сторонами являются русские и китайские подданные, разби-
раются смешанными судами из русских и китайских судей.
3.	В Монголии и областях Застенного Китая, лежащих по обе сто-
роны Тяньшаньского хребта, русские подданные имеют права свободного
передвижения, проживания и беспошлинной торговли товарами всякого
происхождения, без обложения ее в явном или скрытом виде и без сте-
снения ее монополиями или иными запретительными мерами.
4.	Кроме уже имеющихся консулов российское правительство имеет
право назначить своих консулов в Кобдо, Хами и Гу-чэн. Хотя осу-
ществление этого права, зависит от соглашения с китайским прави-
тельством, но возникновение ряда тяжебных дел между русскими и
китайскими торговцами в округах названных городов должно служить
достаточным доказательством невозможности откладывать осуществление
этого права.
5.	Российские консулы должны быть признаваемы в своем официаль-
ном качестве в пределах своего консульского округа китайскими властями,
которые не могут отказываться от совместного с ними разбора тяжебных
дел между русскими и китайскими подданными.
6.	В городах Монголии и Застенного Китая, где российское прави-
тельство имеет право учредить свои консульства, т. е. в Кульчже, Чугу-
чаке, У pre, Улясутае, Кашгаре, Урумчи, Кобдо, Хами и Гу-чэне, а также
в Калгане, русские подданные могут приобретать землю и возводить на ней
постройки.
„Императорское правительство считает долгом предупредить китай-
ское правительство, что оно будет рассматривать отказ подтвердить пере-
именованные в вышеуказанных шести пунктах или хотя-бы в одном из них
обязательства как доказательство нежелания поддерживать с Россией
добрососедские, основанные на договорах отношения. В таком случае импе-
раторское правительство предоставит себе свободу избрать все доступные
ему меры для восстановления попираемых Китаем договорных прав рос-
сийского правительства, и русских подданных". Сазонов.
2)	Телеграмма посланнику нашему в Пекине 10 марта 1911 года.
47*
-Л 40 —
ной системы, которая оставляла за монголами право распоря-
(Нота должна была быть пред’явлена вай-ву-бу с таким расчетом,
чтобы, при трехдневном сроке на ответ, последний мог быть сообщен
в письменной форме нашему посланнику не позднее 15 марта).
„Происходившие в течение последнего месяца переговоры убедили
императорское правительство, что китайское правительство путем умол-
чаний и уклончивых ответов стремится отвергнуть положения, изложенные
в русской ноте 3 февраля. Так, в памятной записке, переданной импера-
торскому посланнику 6 марта, китайское правительство, уступая с одной
стороны нашим повторным настояниям и соглашаясь с тем, что учреждение
российского консульства в г. Кобдо не должно быть поставлено в зависи-
мость от введения таможенных пошлин, с другой стороны умалчивает
о других консульствах, учреждение которых предусмотрено ст. 10 С.-Петер-
бургского договора, и о монополиях, которые вводятся в Синь-цзянской
провинции вопреки трактатам с державами, и говорит, что в деле тор-
говли местными произведениями русские торговцы будут поставлены в оди-
наковые условия с китайскими, причем оставляет без внимания договорное
право русских торговать в Монголии и Западном Китае без уплаты каких-
либо пошлин или налогов.
„Сознавая всю бесплодность такого рода переговоров, в которых
китайское правительство ищет лишь ограничить русские договорные
права путем доводов, от которых оно само принуждено затем отказы-
ваться, императорское правительство видит себя вынужденным ныне
положить конец этим ничем не оправдываемым затяжкам и просить
китайское правительство формально подтвердить правильность и согла-
сованность с договорами всех положений русской ноты 3 февраля.
Только после такого подтверждения императорское правительство может
согласиться войти в обсуждение вопросов о введении пошлинного обло-
жения о создании особого режима для торговли чаем или каких-либо иных
частичных изменений договора 1881 года.
„Императорское правительство согласно ждать ответа на настоящую
свою ноту до 15 марта ст. стиля, но предупреждает, что в случае неполу-
чения к этому сроку исчерпывающего удовлетворительного ответа по всем
шести пунктам ноты 3 февраля, оно вернет себе свободу действий и воз-
лагает на китайское правительство ответственность за проявленное послед-
ним упорство".
3)	Ответное сообщение вай-ву-бу (телеграмма Коростовца 14 марта
1911 года).
„Я имел честь получить сообщение ваше от 1 марта с. г., в коем
значилось, что ответ вверенного мне министерства (вай-ву-бу) от 5 сего
марта умалчивает об учреждении других российских консульств, преду-
смотренных С.-Петербургским договором 1881 года, и о монополиях, кото-
рые вводятся в Синь-цзянской провинции вопреки трактатам с державами,
и оставляет без всякого внимания договорные права русских подданных
— 741 —
женил землей, к безвозмездному выделу участков, пригодных
под культуру и поселения предварительно при этом усилив
торговать без уплаты каких-либо пошлин или налогов. „Только после фор-
мального подтверждения", значится далее в сообщении, „российское пра-
вительство может войти в обсуждение вопроса о введении пошлинного
обложения" и других. Вверенное мне министерство считает долгом в ответ
на вышеуказанное заявить, что оно уже подробно высказало свою точку
зрения на затронутые ныне вопросы в сообщениях своих от 6 февраля
и 5 марта с. г., каковые, в сущности говоря, не требуют каких-либо под-
тверждений. Ныне, в виду требования вашего превосходительства, мини-
стерство приступит к желаемому подтверждению, дабы удалить искус-
ственные недоразумения. Касательно учреждения консульства в Кобдо,
Хами и Гу-чэне вверенное мне министерство в первом ответе своем, ссы-
лаясь на ст. 10 договора, выразило свое полное желание на посылку кон-
сулов в означенные пункты. Во втором ответе своем оно соглашалось на
учреждение консульства в Кобдо, имея в виду ваше заявление, изложенное
во второй ноте, касавшейся исключительно Кобдо, и отнюдь не отрицало
права учреждать консульства в других, помимо Кобдо, пунктах, преду-
смотренных договором. По вопросу о монополиях в Синь-цзянской провин-
ции вверенное мне министерство имело честь об’яснить во втором ответе
своем, что русскоподданные, торгующие во всех пунктах, расположенных
к югу и к северу от Тянь-шаньского хребта в Застенном Китае, будут
поставлены в одинаковые без всяких дальнейших ограничений условия
с китайцами, причем заявление „одинаковые условия без дальнейших
ограничений" свидетельствуют о том, что Китай не стремится к каким-
либо монополиям. Рассматривая в первом своем ответном сообщении вопрос
о беспошлинной торговле русско-подданных в Монголии и Западном Китае,
вверенное мне министерство заявляло, что Китай строго руководствуется
постановлением ст. 12 договора 1881 года, чем и признало ясно права
временной беспошлинной торговли русских подданных в Монголии и Запад-
ном Китае; такое признание отнюдь не может быть названо „оставлением
без внимания договорных прав". В общем дружеские отношения между
Китаем и Россией установились с давних пор; во всех делах, возникающих
на границе, обе стороны всецело руководствуются договорными постанов-
лениями и скрепляют взаимную дружбу. Исходя из этой точки зрения,
китайское правительство и не выставило никаких возражений против всех
пунктов, изложенных в русской ноте 3 февраля с. г., желая согласоваться
с действиями русского правительства, основанными на договорных статьях.
Подтверждая, таким образом, формально правильность и согласованность
русских требований с договором, я имею честь просить вас о вышеизло-
женном довести до сведения русского правительства".
Этот ответ был признан в Петербурге удовлетворительным.
*) Прецендентом для сего послужила колонизация китайцами отчу-
ждаемых в силу распоряжений пекинского правительства без предвари-
— 742 —
китайский гарнизон в Урге, то халхасцы усмотрели в этом
посягательство не только па свое исконное достояние—землю,
но и на свободу, и немедленно реагировали на эти незаконные,
по их мнению, начинания пекинского правительства * 2). Они
решили об’единиться вокруг своего духовного главы ургин-
ского богдо-гэгэна для защиты своих прав и интересов и послать
депутацию в Россию с ходатайством о поддержке 2).
Депутация эта в составе князя Ханда-дорджи, да-ламы
Цэрэп-Чимэта и Хайсана3) прибыла в Петербург в начале
августа 1911 года и была выслушена здесь с большим вни-
манием 4). Засим Россия, сочтя необходимым поддержать
порядок в сопредельных частях Монголии, вступила с пекин-
ским правительством в переговоры о сохранении исторически
сложившегося там строя и о недопущении туда китайских
колонистов. Эти переговоры были, однако, прерваны вспыхнув-
шей в Китае революцией, и' монголы поспешили воспользо-
ваться этим благоприятным политическим моментом 5). 18 ноября
тельного соглашения с их владельцами „пустопорожних" земель, входящих
в состав территории восьми чахарских знамен (см. А. Позднеев—„Монголия
и монголы", II, стр. 45—46).
9 Видную роль при этом, повидимому, сыграло ламайское духовен-
ство, которое умелой агитацией вызвало большой под’ем энергии и реши-
мости у халхаских князей.
2) Вл. Котвич—„Краткий обзор истории и современного политиче-
ского положения Монголии", прилож. к карте Монголии, сост. по данным
Коростовца и изд. картограф, завед. А. Ильина, стр. 13; кап. Харламов—
„Иркутский военный округ", II, „Монголия", 1914, стр. 32.
3) У И. Майскою - „Современная Монголия", Иркутск, 1921, стр. 254,
он назван по титулу—Дженон-бэйсэ.
4) Что касается Китая, то попытка монголов прибегнуть к заступни-
честву России вызвала там бурю негодования, нашедшую отражение в при-
казе ургинского амбаня Сан-до, который, указывая халхаским князьям на
благодеяния, которые им оказывались императорами Дай-цин’ского дома,
и на допущение их депутатов в представительные учреждения государства,
клеймил их попытку вынести внутренний конфликт на суд соседней дер-
жавы прямой изменой; в заключение он взывал к их благоразумию и тре-
бовал строгого расследования всего инцидента, дабы выяснить виновни-
ков смуты.
5) Из четырех аймаков Халхи первыми отделились от Китая аймаки
Тушету-хан’овский и Цэцэн-хан’овский. Западные аймаки, Дзасакту-
хан’овский и Сайн-ноин овский, примкнули к ним не сразу, а после неко-
торых колебаний и разногласий, которые, впрочем, скоро были улажены
— 743 —
в Урге была провозглашена независимость Монголии, а .16 де-
кабря на престол был торжественно возведен ургинский богдо-
гэгэн с приобщением ему титула „многими вознесенного“ х).
Этот акт сопровождался об’явлением монгольскому народу
следующего содержания:
С некоторого времени китайцы и маньчжуры сражаются
между собой во внутренних провинциях Китая, и очевидно, что
близко уже время, когда имя маньчжурской династии Дай-цип
угаснет. Наша родина, Монголия, издавна была независимой
страной. Поэтому мы не можем не стремиться к независимости,
дабы править народом согласно с его установлениями и обы-
чаями. С этого дня ни маньчжуры, ни китайцы не должны
более принимать участия в управлении страной. Мы лишаем их
занимаемых ими должностей как высших, так и низших, как
военных, так и гражданских, и повелеваем им немедленно
покинуть страну; иначе говоря, мы изгоняем всех чиновников
(бывшего китайского правительства) из пределов Монголии.
Что касается купцов и прочих обывателей, к какой-бы нацио-
нальности они ни принадлежали, то они спокойно могут про-
должать свое дело и ежедневную работу. Мы собрали сюда
войска с единственной целью защиты нашего великого ламы,
нашей религии и нашего парода и с целью охраны порядка
в государстве. Мирному населению нет причин чего-либо опа-
саться. Но если среди него найдутся люди, которые, пожелав
использовать нынешнее переходное время, пойдут против пас
или станут предаваться грабежу и насилиям и иным образом
нарушать порядок, то они понесут заслуженное наказание без
всякого снисхождения. Пусть каждый: монгол, русский, тунгус
и китаец прочтет это об’явлеиие и примет его к сведению.
Засим, в дополнение к этому об’явлению, богдо-гэгэном
был издан указ, в котором оповещалось: 1) что образ госу-
дарственного правления в Монголии будет строго согласован
[см. Коншин—„Монгольское государство" в „Нов. Врем.", № 13102, от 2 сен-
тября 1912 года, а также „Сборник дипломатических документов по мон-
гольскому вопросу" („Оранжевая книга"), 1914, №№ 5 и 7].
9 Вл. Котвич, ibid.; кап. Харламов, op. cit., стр. 35, относит это
событие к 15 декабря; ту же дату находим мы и у Ю. Кушелева („Мон-
голия и монгольский вопрос", стр. 72).
— 744 —
с требованиями религии; 2) что. кандидатами в правительствен-
ные чиновники могут быть только дица господствующей рели-
гии; 3) что желающие остаться в Монголии китайцы (колони-
сты) обязаны принять законы этой религии; 4) что во всех
торжественных случаях будут вывешиваться новые монгольские
флаги; 5) что высшие государственные чины получат формен-
ную одежду по русскому образцу, низшие же чиновники должны
сохранять монгольское платье, отбросив все то, что составляло
принадлежность китайского обмундирования, и 6) что суще-
ствующие налоги и пошлины упраздняются впредь до установ-
ления новых на основании законов, вырабатываемых по согла-
шению с Россией.
К движению, поднятому в Тушету-хан’овском и Цэцэн-
хап’овском аймаках, присоединились вскоре и другие части
Халхи. 16 декабря сдал монголам оружие улясутайский
цзянь-цзюнь, 1 января 1912 года подняли восстание баргуты
Хулунбуирского округа х), а 6 августа того же года был взят
штурмом город Кобдо * 2), и, таким образом, вся северная Мон-
9 1 января баргуты потребовали от хайларского дао-тая удаления
из ямыня и разоружения восьмидесяти человек местного гарнизона. Ночью
дао-тай бежал на территорию Китайской Восточной железной дороги,
и с 2 января монголы стали господами положения во всем Хайларском
округе; в руках китайцев оставалась еще крепость Лу-бин-фу, находив-
шаяся близь железнодорожной станции „Маньчжурия", с гарнизоном в 250
прекрасно обученных и вооруженных китайских солдат, но и она сдалась
монголам 23 января, хотя осаждала ее толпа плохо вооруженного сброда,
едва-ли превышавшая численность гарнизона (Кап. Харламов, op. cit.,
стр. 35).
2) Об этом событии у Ан. Каллиникова („Национально-революцион-
ное движение в Монголии". Москва, 1926, стр. 28) читаем: „Маньчжур-
ский амбань не желал сдавать власти монголам, и кобдоскиее дорбёты
были в нерешительности: выступить-ли им против Китая или же оставаться
под его властью. Их колебания разрешил калмык Дамби-Джанцян или
Джа-лама, который, об’явив себя перерожденцем последнего героя мон-
гольской независимости Амурсаны, увлек в борьбу с китайцами все (?)
население Кобдоского округа. Он быстро мобилизировал до 5.000 кобдо-
ских монголов и осадил 6 мая 1912 года гор. Кобдо. 6 августа этот город
сдался войскам Джа-ламы, на следующий день пала и крепость. Шедшие
на выручку китайские отряды из Гу-чэн’а и Шара-сумэ запоздали и оста-
новились на зимовку в 300-х верстах от Кобдо, где и оставались в без-
действии до следующего года".
— 745 —
голия от Хингана до Алтайских гор \) оказалась об’единенною
под властью ургинского богдо-гэгэпа.
Этими событиями завершился свыше чем 150-тилетний
период нахождения Западной Монголии под маньчжуро-китай-
ским управлением 2), и последующее должно составить уже
новую главу в ее истории.
’) Присоединение к Халхе Западной Монголии до Алтайской маги-
страли совершилось далеко не спокойно и к тому же не во всех ее частях
добровольно.
По удостоверению правителя Алтайского округа торгоутского вана
Палта (см. Коншин—„Беседа с князем Палта" в „Нов. Врем.", № 13660,
от 23 марта 1914 года), монгольская смута принесла Западной Монголии
много бедствий: „Кобдоский округ постигло полное раззорение и настоя-
щий голод. Халхасцы, об’явив о присоединении Кобдоского округа к вновь
возникшему Монгольскому государству, стремились подчинить себе и Алтай.
Силой оружия им этого сделать, однако, не удалось, на добровольное-же
присоединение не пошли сами алтайцы. Когда стало известно о заклю-
ченном Россией в Урге договоре (о нем см. в след, главе), то монголы
всего Западного края (Синь-цзяна), населяющие Или, Тарбагатай и Алтай,
заявили в Пекине протест по поводу слова „Монголия", допущенного
в договоре. В ургинском соглашении почему-то говорится о всей Монголии.
Но даже Кобдоский округ не может быть целиком включен в договор,
заключенный халхаскими князьями. В Кобдоском округе два сейма. Дбр-
бётский цинь-ван действительно заявил о согласии Сайн-дзаягату’ского
сейма на присоединение к Халхе, хотя и у него не все князья были с ним
солидарны; сейм-же Чин-сэтхильту самым решительным образом отказался
от слияния с Халхой". Поэтому, по мнению вана Палта, включение
в договор о Монголии всего Кобдоского округа было явной ошибкой. Тем
не менее, он был вынужден по поручению своего правительства подпи-
сать пред’явленное ему консулом Кузьминским соглашение о том, что
войска обеих сторон не будут переходить вершин Алтайского хребта, чем
республиканское правительство санкционировало включение спорной тер-
ритории до Алтайской магистрали в состав автономной Монголии.
2) Не всей той территории, однако, которая под этим именем служит
предметом настоящего труда: юго-западные склоны хребта Алтаин-нуру,
т. е. бассейны р.р. Урунгу и Черного Иртыша, остались в составе земель
Китайского государства и с административным центром в г. Шара-сумэ
продолжают составлять так называемый Алтайский округ, образованный
в 1907 году. Откололась от Западной Монголии и ее северная часть—
Урянхайский край, который с 1912 года был принят под покровительство
России, ныне же составляет отдельный политический организм.
ГЛАВА XII.
Образование Монгольского государства.
Урянхайский вопрос.
Положение, которое должно было занять русское прави-
тельство в монголо-китайском конфликте, раз’ясняется следую-
щим местом речи министра иностранных дел С. Д. Сазонова
в государственной думе 13 апреля 1912 года.
„Одним из последствий разразившейся во всем Китае
смуты было отложение от него Монголии или скорее северной
ее части, так называемой Халхи. Провозгласив свою незави-
симость, монголы обратились к России с просьбой о поддержке".
Для того, чтобы уяснись себе положение, которое в этом
случае должно было занять русское правительство, надлежит
иметь в виду следующее.
„Монголия велика; ее племенной состав разнообразен;
географически и административно положение отдельных ее
частей различно. Те монгольские области, которые прилегают
к Внутреннему Китаю и Маньчжурии, так называемая внутрен-
няя Монголия, отчасти уже вошли в состав китайских провин-
ций и во всяком случае подверглись сильному китайскому
влиянию. В значительной своей части (?) внутренняя Монголия
тяготеет к южно-маньчжурской железной дороге, и в этой её
части создались японские интересы. Географически (?) и адми-
нистративно вся восточная часть внутренней Монголии при-
надлежит к Маньчжурии и несомненно рассматривается дер-
жавами как составная часть последней х). Попытка об’единения
9 Это заявление очень важно. Представители иностранных держав,
непосредственно заинтересованные в округлении территории Китайской
республики за счет монгольских земель, могут, конечно, не считаться
— 747 —
внутренней и внешней Монголии, разобщенных географически * 2 3 * * * *)
и живущих уже давно в совершенно различных условиях суще-
ствования, едва-ли могут привести их к возможности общей поли-
тической жизни 2). Напротив, северная Монголия, Халха, отде-
ленная от Китая пустыней Гоби, до сих пор сохранила свой
самобытный строй; жители ее. попрежнему ведут кочевой образ
жизни и управляются своими князьями; китайцев там немного,
и они составляют скорее (?) пришлый элемент. Попытки нару-
шить этот строй вызвали протест со стороны монголов Халхи
и повели к их отложению от Китая. Во главе этого движения
стал ургинский хутухта, сумевший об’едииить монголов для
общего дела.
„Переворот в Урге и последовавший за ним переворот
в Улясутае, центре западной Халхи, совершились бескровно 8):
с историей и географией (ибо, вопреки мнению С. Д. Сазонова, область
Большого Хингана к югу от восточной китайской железной дороги, заня-
тая кочевьями монголов, географически отнюдь не тождественна с террито-
рией Шэн-цзин’ской и Гириньской провинций Маньчжурии), которые в этом
случае против них, но, казалось-бы, иное положение в этом вопросе должны
были занять русские дипломаты,’ которые обязаны были помнить, что то,
что отходит от Монголии к Китаю, навсегда утрачивается и Россией,
выбывая из сферы ее торгово-политического влияния.
’) Если Сазонов говорит здесь о той части внутренней Монголии,
которая тяготеет к южно-маньчжурской железной дороге, то едва-ли
географически она может считаться разобщенной с остальной Монголией.
2) Весь этот абзац было-бы осторожнее не произносить в политической
речи, так как под ним нельзя подписаться знакомому с Монголией и мон-
голами. Из его сопоставления с следующим как будто выходит, что вну-
тренняя Монголия утратила свой самобытный строй, оставила кочевой
образ жизни и более не управляется своими князьями. Не это, конечно,
имел в виду сказать министр Сазонов.
3) Хотя Сазонов говорит здесь только об Улясутае, но имеет в виду
несомненно всю Западную Монголию, где, однако, переворот совершился
далеко не бескровно. Вот, что, например, пишет кап. Харламов—„Мон-
голия", стр. 428: „В 1911 году почти весь город (Кобдо) был разрушен
и до 1913 года был полон разлагающимися трупами". Засим, в телеграмме
нашего посланника Крупенского от 23 сентября 1912 г. [„Сборник дипло-
матических документов по монгольскому вопросу" („Оранжевая книга"),
1914, № 2], передающей сообщение китайского правительства, читаем:
„Русское правительство неоднократно протестовало против отправления
китайских войск в Монголию. Такие же возражения были сделаны и отно-
сительно Кобдо и Алтая, хотя посылка туда китайских войск не являлась
— 748 —
требование удалиться, пред явленное монголами китайским вла-
стям, было ими выполнено беспрекословно. Уже по одному
этому можно судить, как слаба была китайская власть над
Халхой: она держалась разрозненностью монголов и престижем
памяти великих завоевателей первой эпохи маньчжурской дина-
стии ’). Но со своей стороны и Халха не подготовлена своей
историей к самостоятельному государственному бытию. Кочев-
ники по образу жизни, привыкшие в течение столетий 2) пови-
новаться пекинскому правительству, монголы Халхи не имеют
ни войска, ни финансовой организации, ни деятелей, без кото-
рых невозможно, немыслимо самостоятельное государство. Ото-
рвать их от Китая, значит поэтому взять, на себя задачу создать
из них государство, задачу тяжелую, требующую крупных
денежных затрат и огромного труда. А тем временем Халха
была-бы под постоянной угрозой обратного завоевания китай-
цами, и на нас лежала-бы обязанность защищать ее силой
нашего оружия. Полный разрыв между Халхой и Китаем
поставил-бы нас перед дилеммой: или оккупировать ее или уйти
оттуда и вновь допустить туда китайцев на правах завоева-
телей. Этой дилеммы мы постарались избегнуть и согласились
на посредничество между китайцами и монголами для заклю-
чения между ними такого компромисса, который удовлетворял-бы
в пределах возможного желание халхасцев сохранить свой само-
бытный строй и желание Китая восстановить свой суверенитет
в Монголии. Зная недоверие монголов к китайским обещаниям
и предвидя, что мир в Халхе, столь необходимый для наших
там торговых интересов, наступит только тогда, когда халхасцы
будут сознавать, что оба их сильных соседа, Россия и Китай,
аггресивным актом, а была необходима для предупреждения распростра-
нения беспорядков на эти округа". Сдача китайцев монголам прошла,
таким образом, не везде так легко, как в Урге и Улясутае.
’) Я не стремлюсь полемизировать с Сазоновым, но все же считаю
необходимым привести здесь взгляд монгола—князя Палты на международ-
ное положение Монголии, в котором угадывается причина сильной власти,
какой пользовалось до 1911 года в Монголии китайское правительство,
имевшее за собой весь Китай! „Такому маленькому народу, как монголы,
трудно существовать самостоятельно среди таких великих держав, как
Россия и Китай, и мне кажется, что для монголов выгоднее быть при-
соединенными к той или другой из этих держав".
2) Точнее, несколько более двух столетий: с 1688 по 1911 год.
— 749 •—
согласились относительно их участи, мы предложили Наши
дружеские услуги для установления и проведения в жизнь тех
мер, которые потребуются для блага этой страны
Задача, которая ставилась г. Сазоновым, заключалась, таким
образом, в создании „сохраняющей самобытный строй" Монго-
лии под „суверенитетом" Китая, причем пределы автономии
первой и власти второго не предрешались. Путь к достижению
этой задачи намечался, как посредничество России в улажении
китайско - монгольских отношений. Последовательным рядом
усилий задача эта была достигнута, ио достигнута несколько
иным путем, чем предполагалось. Это изменение пути оказано
в свою очередь влияние на пределы разграничения между „само-
бытным строем" Монголии и „суверенностью" Китая, притом
в такой мере, что с 1915 г. мы уже не в праве были больше
употреблять эту терминологию и должны были говорить о мон-
гольской „государственности" и лишь о „сюзеренитете" Китая J).
Изменение средств решения монгольского вопроса вызвано
было образом действий китайского правительства.
Соглашаясь на посредничество России в своем споре
с монголами, оно поняло его иначе, чем в Петербурге, и пола-
гало, что оно должно будет ограничиться дружеской помощью
русского консула при предстоявших им переговорах в Урге
с монгольским правительством; когда же до его сведения дове-
дена была программа России * 2), с которой оно не сочло воз-
можным согласиться, то оно прибегло к обычному методу
своей дипломатической техники—к затягиванию переговоров.
Это вынудило, наконец, русское правительство в августе 1912 г.,
т. е. после 11 месяцев бесплодных переговоров, заменить посред-
ничество прямыми переговорами с несутцествовавшим еще
тогда с формальной точки зрения Монгольским государством 3),
!) Бар. Б. Нольде—„Международное положение Монголии" в газете
„Право", 1915, №№ 34 и 35 от 23 и 30 августа. Этими статьями я широко
пользуюсь и в дальнейшем изложении событий, сопровождавших образова-
ние Монгольского государства.
2) Эта программа сводилась к трем главным положениям: 1) сохра-
нению в Халхе туземного управления, 2) недопущению ввода туда китай-
ских войск, и 3) воспрещению колонизации монгольских земель китайцами,
каковые положения имели целью помешать образованию на границе с Рос-
сией сильного в военном отношении государства.
3) Бар. Б. Нольде, op. cit.
— 750 —
мотивы какового решения изложены в письме Сазонова упол-
номоченному для ведения переговоров с монгольским прави-
тельством И. 51. Коростовцу от 23 августа 1912 г. х), где читаем:
...„Мы согласились выступить посредниками между китай-
ским правительством и ургинским хутухтой и неоднократно
указывали китайцам на нашу готовность содействовать их
примирению с монголами, если Халхе будет обеспечено сохра-
нение ее самобытного строя. Однако все паши попытки в этом
направлении не привели к сколько-нибудь осязательным резуль-
татам. Пекинское правительство прибегло к уклончивости
с явным рассчетом устранить посредничество России. Сёя
рознь между князьями Монголии * 2), китайцы стали затем под-
готовлять военную экспедицию, чтобы покончить силою с мон-
гольскою само стоятель но стыо.
„Убедившись в невозможности договориться с китайцами,
не желающими считаться с изменившимся положением в Мон-
голии, императорское правительство решило войти в непосред-
ственное сношение с ургинским правительством и, путем
соглашения с ним, установить условия, гарантирующие авто-
номию Халхи.
„Этим самым мы признаем Монголию договариваю-
щейся стороной и санкционируем ее притязание на авто-
номию. Подобный оборот дела не будет неожиданностью для
китайского правительства. Оно давно предвидит наше реши-
тельное выступление в монгольском вопросе, что, между про-
чим, можно заключить из сделанного нам Китаем оффициаль-
ного заявления, что он не признает никаких соглашений,
заключенных Монголией помимо центрального правительства".
Начатые в Урге 23 сентября .1912 г. переговоры с мон-
гольскими министрами, в основу которых легли русские проекты
политического и торгового соглашения с Монголией, прошли
не без шероховатостей, так как монголы добивались во 1) пол-
ной независимости и во 2) чрезвычайно широко намечали
границы своего будущего государства, включая в него Баргу
и внутреннюю Монголию 3).
’) „Оранжевая книга", № 1.
2) Это подтверждается и позднейшей телеграммой Коростовца („Оран-
жевая книга", № 14).
3) „Оранжевая книга", Кг 6.
— 751 —
Оба вопроса представляли, конечно, очень существенное
для монголов значение, по так как русское правительство
находило возможным вести монгольское дело лишь в общих
рамках русской внешней политики, то о включении в согла-
шение тех монгольских земель, которые успели уже войти
в сферу японских интересов, не могло быть и речи. Засим
и в вопросе о независимости Монголии домогательства монго-
лов были отклонены, так как можно было надеяться достигнуть
соглашения с Китаем по монгольскому вопросу, лишь уступив
ему фикцию сохранения его верховных прав над этой страной.
Монгольские министры сдались и подписали соглашение
и приложенный к нему протокол о торговле только после того,
как им категорически было заявлено, что Россия не возьмет
на себя обязательства силою отстаивать их пожелания !). Это
событие произошло 2.1 октября 1912 г. * 2), самое же^оглашение
заключалось в следующих четырех пунктах 3):
Ст. 1. Российское правительство окажет Монголии свою
помощь к тому, чтобы она сохранила установленный ею авто-
номный строй, а также право содержать свое национальное
войско, не допуская на свою территорию китайских войск
и колонизации своих земель китайцами.
Ст. 2. Повелитель Монголии и монгольское правительство
предоставят русским подданным и русской торговле по преж-
нему пользоваться в своих владениях правами и преимуще-
ствами, перечисленными в прилагаемом протоколе. Само собою
разумеется, что другим иностранным подданным не будет
предоставлено в Монголии более прав, чем те, которыми поль-
зуются там русские подданные.
Ст. 3. Если-бы монгольское правительство сочло нужным
вступить в отдельный договор с Китаем или другим иностран-
ным государством, то новым договором ни в коем случае нс
могут быть нарушены или изменены статьи настоящего согла-
шения и протокола без согласия на то российского прави-
тельства.
J) „Оранжевая книга", № 10.
2) „Оранжевая книга", № 23.
3) „Оранжевая книга", № 24, стр. 24; „Собрание узаконений и рас-
поряжений правительства", 1912, ст. 2288; „Извест. Мин. Иностр. Дел",
1913, I, стр. 47—48.
— 752 —
Ст. 4. Настоящее дружественное соглашение войдет в силу
со дня его подписания.
Одновременно с подписанием этого-. акта и протокола
о торговле Коростовец передал монголам декларацию следую-
щего содержания: „Императорское правительство признает
за собой право определить, на какие области, кроме самой
Халхи, распространяются даваемые монгольскому правитель-
ству гарантии автономных прав" J).
Это соглашение возводило Монголию на степень государ-
ства, ио характер ее независимости определялся в нем фор-
мулой весьма гибкой. Было лишь установлено, что она сохра-
нит свой автономный строй и будет иметь национальное войско.
Этого, конечно, недостаточно, чтобы наполнить собой полный
круг государственной самостоятельности. Незанятую часть круга
было заранее • решено заполнить китайским содержанием в то й
мере, в какой он не заполнялся особыми правами, которые
были выговорены соглашением в пользу России, а именно,
русской гарантией автономии, правами русской торговли
и правом России возражать против всяких соглашений Мон-
голии, хотя-бы с Китаем, противоречащих ургинскому акту.
При указанной растяжимости формулы автономии данное Мон-
голии международное положение могло сочетаться с более или
менее широкою властью Китая, но события привели к тому,
что китайские права оказались достаточно узкими * 2).
На предложение русского правительства присоединиться
к принципам ургинского соглашения китайцы ответили, что
они не могут признать силы за соглашением, заключенным
иностранной державой с одной из составных частей их госу-
дарства 3), но, дабы не обострять положения, согласны продол-
жить переговоры на следующих основаниях 4):
Русское правительство должно уважать как полный терри-
ториальный суверенитет Китайской республики над Монголией,
так и суверенное ее право вести или направлять все пере-
говоры с иностранными державами по всем вопросам, касаю-
1) „Оранжевая книга", № 25.
2) Бар. Б. Нольде, op. cit.
з) „Оранжевая книга", №№ 27—30; подобные же заявления делались
ими и раньше.
4) „Оранжевая книга", № 41.
— 753—
[цимся Монголии и относящимся как к торговле, так и к другим
предметам, и в то же время принимает на себя обязательство
не вмешиваться и ие препятствовать каким бы то ни было
мерам, которые могли-бы быть приняты в любое время прави-
тельством Китайской республики с целью поддержания преж-
него порядка управления внешней Монголией: с своей же
стороны правительство республики заявляет, что оно будет
придерживаться обычаев, существовавших при бывшей Цинской
династии, при осуществлении своего права контроля над
управлением внешней Монголии и не будет без предваритель-
ного принятия в соображение желания населения этой страны
посылать внезапно туда свои войска, учреждать там новые
должности и покровительствовать колонизации территории
внешней Монголии мерами, до сих пор в ней не приме-
нявшимися.
Этот контр-проект соглашения, как явно неприемлемый
для России, не обсуждался; не обсуждались и два следующих
китайских предложения г), равным образом стремившиеся вер-
нуть Монголию к statu quo и редакционными изменениями
вложить в русский проект соглашения иное содержание, и только
после того, как русское правительство решительно заявило,
что, вынужденное считать переговоры не достигшими цели, оно
возвращает себе свободу действий в монгольском вопросе * 2),
китайцы пошли на уступки, и 23 октября 1913 года 3) уполно-
моченными обоих правительств была подписана в Пекине
декларация следующего содержания:
I.	Россия признает, что внешняя Монголия находится под
суверенитетом Китая.
П. Китай признает автономию внешней Монголии.
III.	Признавая исключительное право монголов внешней
Монголии самим ведать внутренним управлением автономной
Монголии и решать все касающиеся этой страны вопросы,
относящиеся к торговой и промышленной областям, Китай
обязуется не вмешиваться в эти дела и посему не будет
содержать там никаких гражданских или военных властей
’) „Оранжевая книга", №№ 47 и 50.
2) „Оранжевая книга", № 75.
3) „Оранжевая книга", № 104.
Том II.
48
— 7Ъ4 —
й будет воздерживаться от всякой колонизации этой страны.
Условлено, однако, что командированный китайским правитель-
ством сановник может проживать в Урге, имея при себе необ-
ходимый подчиненный штат и конвой. Кроме того китайское
правительство в случае надобности может содержать в неко-
торых местностях внешней Монголии, подлежащих определению
при предусмотренных в V статье настоящего соглашения пере-
говорах, агентов для защиты интересов своих подданных.
Россия с своей стороны обязуется не содержать войск
во внешней Монголии за исключением консульских конвоев,
не вмешиваться в какую-либо отрасль управления этой страной
и воздерживаться от ее колонизации.
IV.	Китай выражает готовность принять добрые услуги
России для установления своих отношений с внешней Монго-
лией согласно вышеизложенным началам и постановлениям
русско-монгольского торгового протокола 21 октября 1912 года.
V.	Касающиеся интересов России и Китая во внешней
-Монголии вопросы, порождаемые новым положением вещей
в этой стране, составят предмет последующих переговоров.
Приложенные к этому соглашению ноты, формальная обя-
зательность которых была равна обязательности соглашения,
установляли следующее !):
1.	Россия признает, что территория внешней Монголии
составляет часть территории Китая.
2.	Что касается политических и территориальных вопро-
сов, то по ним китайское правительство будет уславливаться
с русским правительством путем переговоров, в которых власти
внешней Монголии будут принимать участие.
3.	Предусмотренные в V статье декларации переговоры
будут происходить между тремя заинтересованными сторонами,
которые в этих видах изберут место, где с’едутся их деле-
гаты.
4.	Автономная внешняя Монголия будет состоять из обла-
стей, находившихся в ведении китайского амбаня в Урге, уля-
сутайского цзянь-цзюня и китайского амбаня в Кобдо. В виду
того, что не существует подробных карт Монголии и что гра-
ницы административных делений этой страны неопределенны,
1) Ibid.
— 755--
условлено, что определение границ внешней Монголии, равно как
и разграничение между Кобдоским и Алтайским округами,
составят предмет позднейших переговоров, предусмотренных
в V статье декларации.
Из текста этих двух актов явствует, что оба договаривав-
шиеся правительства не считали их достаточными для завер-
шения дела образования Монгольского государства: статья V
декларации предусматривала необходимость нового для сего
акта, статья же 3 разменной ноты выговаривала право участия
Ji соответственных переговорах делегата монгольского прави-
тельства. Эта последняя статья, принятая по желанию русского
правительства, согласно настойчивым о том просьбам богдо-
гэгена J), и не замедлившая благоприятно повлиять на обще-
ственное мнение в Монголии, где с тревогой воспринимали
известия о ходе русско-китайских переговоров, определявших
дальнейшую судьбу их государства, оказалась весьма плодо-
творной, ибо устранила необходимость в последующих перего-
ворах делегатов обоих правительств, русского и китайского,
с министрами богдо-гэгэна в Урге.
Местом конференции делегатов избрана была Кяхта, где
25 мая 1915 года и было подписано так называемое „тройное
соглашение об автономной Внешней Монголии“ * 2), основным
положением которого (ст. 1) было признание монгольским пра-
вительством пекинской декларации и нот, обмененных между
Россией и Китаем 23 октября 1913 года. Сохранен был также
этим соглашением и русско-монгольский торговый протокол
21 октября 1912 года. Что касается русско-монгольского дого-
вора, то умолчание о нем в кяхтинском соглашении формально
вычеркивало его из числа обязательных для заинтересованных
государств постановлений, сохраняя за ним лишь историческое
значение; но это обстоятельство, по мнению бар. Б. Нольде 3),
едва-ли представляло пробел по существу,' ибо если ургинский
политический договор и оставался основным актом в истории
монгольского вопроса, то с формальной точки зрения он уже
9 „Оранжевая книга", №№ 68 и 81.
2) „Собр. Узак. и распор, прав.", 1915, № 221, ст. 1712, где оно
озаглавлено: „Русскр-Китайско-Монгольское соглашение по вопросу о между-
народном положении внешней Монголии".
з) Ibid.
48*
— 756 —
утратил свое значение. Он давал монгольской государствен-
ности формулу весьма растяжимую, и только пекинский акт
определил более точно ее содержание; все же, что было создано
пекинским актом, вошло и в кяхтинское соглашение, в виду
чего, если-бы последнее и подтвердило силу ургинского дого-
вора, то это ровно ничего не добавило-бы к существу дела.
Значение кяхтинского соглашения для Монголии было
очевидным, ибо этим актом не только Россия, по и Китай
признали ее договаривающейся стороной. Как этот момент,
так и сохранение в силе русско-китайского договора, предре-
шали все его содержание, которое вылилось в следующих
положениях:
I. Внешняя Монголия признает над собой сюзеренитет
Китая х). Россия и Китай признают автономию внешней Мон-
голии, составляющей часть китайской территории (ст. 2).
II. Автономная Монголия не имеет права заключать с ино-
странными державами международных договоров, касающихся
политических и территориальных вопросов (ст. 3). Все такого
рода вопросы разрешаются в порядке, предусмотренном ст. 2
пот, обмененных между Россией и Китаем 23 октября .1913 г.
9 Формула сюзеренитет устанавливает между политическими едини-
цами гораздо более поверхностную связь, чем та, которую выражают под-
линным понятием власти—суверенитетом. Все договоры о сюзеренитете
построены на той основной мысли, что вне определенно выговоренных
в них полномочий сюзерена вассальная политическая единица пользуется
полной автономией и самостоятельно определяет свою политическую
жизнь. Сюзеренитет с точки зрения современного договорного права есть
как-бы презумпция полноты прав подчиненного государства: за исключе-
нием немногого, что предоставлено сюзерену, все принадлежит вассалу,
(бар. Б. Нольде, ibid).
Так понимало значение сюзеренитета и русское министерство ино-
странных дел, что явствует из телеграммы Сазонова от 25 октября 1913 г.
нашему. дипломатическому агенту в Урге. („Оранжевая книга", № 106;
см. также № 75), где читаем: „Признаваемый нами сюзеренитет Китая
над Монголией является скорее юридической связью между двумя странами,
ибо он не лишает монгольское правительство права внешних сношений
по всем вопросам, не исключая даже политических, обязуя его лишь вести
переговоры по этим последним при участии китайского правительства".
Что китайцы давали себе также ясный отчет в значении формулы
сюзеренитет, это явствует из их повторных попыток заменить этот термин
термином суверенитет (см. „Оранжевая книга", 48 и 50).
— 757 —
IU. Россия и Китай признают за автономным правитель-
ством внешней Монголии исключительное право ведать всеми
делами своего внутреннего управления, а равно и заключать
с иностранными державами международные договоры и согла-
шения по всем вопросам, касающимся торговли и промышлен-
ности автономной Монголии (ст. 5).
IV. Россия и Китай обязуются не вмешиваться в суще-
ствующий во внешней Монголии автономный строй внутрен-
него управления (ст. 6).
Остальные засим статьи соглашения трактовали о право-
вых, административных и торговых вопросах весьма суще-
ственного практического значения, но которые уже не имели
прямого отношения к политическому статуту Монголии х). Что
касается вышеприведенных положений, то по поводу одного
из них, составляющего содержание второй половины ст. 5
соглашения, надлежит заметить, что практика немногих лет
монгольской автономии дала ему более широкое толкование,
чем то позволяет текст статьи, ибо, признанный в силе ургин-
ский торговый протокол 1912 года кроме вопросов торговли
и промышленности разрешает и ряд вопросов правовых и адми-
нистративных, которые тем самым отнесены были к области
непосредственных дипломатических сношений Монголии с ино-
странной державой без участия в них Китая. Засим 17 октября
1914 г., т. е. до подписания кяхтинского соглашения, Россией
и Монголией были заключены два договора: 1) о постройке
будущих железных дорог в Монголии * 2), коим монгольское
правительство, между прочим, обязывалось „в силу глубоко-
дружественных отношений к великому Российскому государ-
ству" не выдавать железнодорожных концессий иначе, как по
соглашению с русским правительством, и 2) об устройстве
телеграфной линии между пунктом Монды и г. Улясутаем 3)
средствами русской казны, причем концессионеру—главному
управлению почт и телеграфов предоставлялось право экспло-
атации и полного распоряжения на линии (ст. 1), гарантиро-
валось на пятьдесят лет или до времени выкупа монгольским
9 Бар. Б. Нольде, op. cit.
2) „Собр. узак. и распор, правит.", 1914, № 294, стр. 2719.
3) „Собр. узак. и распор, правит.", 1914, № 294, стр. 2720.
— 758 —
правительством (ст. 9) непроведение конкуррирующих линий
(ст. 4) и отдавалось на будущее время преимущественное право
по проведению новых линий (ст. 5). Оба эти договора несо-
мненно значительно расширили буквальное понятие договоров,
о торговле и промышленности, из чего следует, что содержание
ст. 5 кяхтинского соглашения не обняло всех тех прав мон-
гольского правительства по непосредственным сношениям
с правительствами иностранных держав, которыми фактически
оно уже пользовалось к моменту подписания соглашения.
Таким образом в области международных сношений монголь-
ское правительство в действительности владело очень широ-
кими правами, которые обнимали все, что не могло быть
подведено под понятие политического и территориального
договора в самом узком значении этих слов. Лишь такие
договоры должны были подлежать некоторому контролю со сто-
роны сюзерена !).
На вопрос о том, представила - ли внешняя Монголия
в силу кяхтинского соглашения государство в общепринятом
значении этого слова и какое положение заняла она среди
других государств, бар. Б. Нольде* 2) дает следующий
ответ.
Итог прав, полученных внешней Монголией, это—полная
ее независимость во внутренних государственных делах и сво-
бода внешних: сношений в вопросах торговли и промышленно-
сти. „Этого достаточно, чтобы налицо было государство, доста-
точно, какой-бы из двух одинаково законных критериев госу-
дарства мы ни брали — государственно-правовой или между-
народно-правовой. С первой точки зрения внешняя Монголия
стала государством потому, что ее высшая государственная
власть совершенно самостоятельна и независима в пределах
очерченного ей ее международной учредительной хартией ведом-
ства. Не менее существенна и международно-правовая точка
зрения: внешняя Монголия стала несомненно государством
в смысле международного лица. Ее правоспособность не
полна, но нельзя отрицать эту правоспособность. Она может
договариваться с другими государствами и поддерживать с ними
9 См. бар. Б. Нольде, op. cit.
2) Ibid.
— 759
дипломатические сношения в широко истолкованных практикой
пределах „торговли и промышленности“ !), включая сюда все
правовые и административные вопросы. Но и за пределами их,
там, где, по выражению договоров, начинаются вопросы „поли-
тические и территориальныеона, хотя и подчиняясь контролю,
в то же время не может оказаться связанной никакими обяза-
тельствами помимо своей собственной воли“.
„Признанию внешней Монголии государством не препят-
ствовало то, что ее территория называлась в договорах частью
территории Китая. Это положение не значило, конечно, что у
внешней Монголии не имелось своей территории: очерченные
в договорах области 2) были одновременно, во-первых, терри-
торией Монголии и, во-вторых, территорией Китая. Совершенно
ясно первое: монгольская земля являлась публично-правовой
собственностью Монгольского государства. Но что значило
второе? Из договора совершенно ясно, что монгольская терри-
тория признавалась китайской потому только, что Китай обладал
в отношении Монголии сюзеренными правами. Это вывод,
который часто делался из сюзеренитета и в предшествующей
практике, и едва-ли мы ошибемся, если скажем, что к нему
в особенности применимо то, что говорилось в дипломатической
записке о сюзеренитете: речь шла о „чисто юридическом “ поло-
жении, иначе говоря, о формальном и лишенном самостоятель-
ного содержания, дополнительном, выражении установленной
договором связи между Китаем и внешней Монголией^.
Во главе Монгольского государства стал Богдо-Чжебцзун
Дамба-хутухта—титул, который, согласно ст. 4 кяхтинского
соглашения, жаловался ургинскому богдо-гэгэну президентом
Китайской республики; он же титуловался Эдзэн-ханом, т. е.
ханом - повелителем, каковым в действительности он и должен
был считаться, ибо хотя все важнейшие дела и подлежали
рассмотрению хуралдана (курултая), т. е. с’езда удельных
9 Это выражение не вполне точно, так как „практика" не следовала
за соглашением, а, как мы видели выше, предшествовала ему, и то обстоя-
тельство, что она не нашла себе достаточно яркого отражения в ст. 5
соглашения, следует, может быть, отнести к упущению русских и монголь-
ских делегатов кяхтинской конференции.
2) В ст. 11 кяхтинского соглашения, повторяющей ст. 4 нот от
23 октября 1913 года, обмененных между Россией и Китаем.
— 760 —
князей, но так как последний лишен был права окончательных
решений, то мог рассматриваться лишь как высшее учреждение
совещательного характера. Еще меньшее значение, как законо-
дательный орган, имел так называемый кабинет министров,
состоявший из председателя, его помощника и пяти членов—
министров: финансов, внутренних дел, иностранных дел, воен-
ного и юстиции; его решения, даже по ничтожнейшим вопросам,
подносились на утверждение богдо-гэгэна, который, давая свою
санкцию как законам, так и распоряжениям, являлся тем самым
неограниченным монархом Монголии—главой власти законо-
дательной и исполнительной.
Наименее ясным вопросом в государственной организации
Монголии являлось преемство верховной власти; но после
событий 1924 г. вопрос этот отпал и может быть оставлен без
обсуждения.
Исполнительная власть в Монгольском государстве была пре-
доставлена министрам, которые имели товарищей и канцелярии
с довольно многочисленным штатом служащих. Министры были
избраны богдо-гэгэном из числа удельных князей и высших
иерархов ламайского духовенства 1), которые дали необходимый
контингент азиатски образованных лиц и для замещения выс-
ших служебных должностей во вновь тогда возникших в Урге
государственных установлениях. Что касается местных управле-
ний, то последние остались не реформированными. Нововведе-
нием в этой области явился лишь институт комиссаров, посы-
лавшихся с чрезвычайными полномочиями (с правом поста-
новлять смертные приговоры) в районы, которые по своей
отдаленности и местным условиям требовали особого внимания
центрального правительства; такой комиссар или наместник
управлял, например, Кобдоским округом 2); до 1914 г. такие-же
комиссары существовали в Барге 3) и той части южной Мон-
9 Из числа последних назначен был министром упоминавшийся
выше да-лама Цэрэн-Чимэт, получивший ' титул Чин-судзукту цинь-ван
ламы. Ему вверено было управление ведомством внутренних дел; засим,
министром иностранных дел назначен был Хандачин-ван, военным—Далай-
ван, финансов-—Тушету-хан, юстиции—Намсарай-гун.
2) Котвич, op. cit., стр. 21.
3) На основании соглашения 1915 года между Россией и Китаем
Барга осталась в китайском подданстве на следующих условиях!
— 761 —
голии, которая примкнула к Халхе. В общем, однако, следует
сказать, что до 1919 г. организация правительственного аппа-
Ст. I. Хулунбуир (Барга) образует особую область, непосредственно
подчиненную центральному правительству Китайской республики. Тем не
менее, в случаях необходимости и в видах ускорения сношений хулунбуир-
ские власти могут сноситься с главной властью Хэйлунцзянской провинции,
в ведении которой они будут находиться.
Ст. 2. Фудутун Хулунбуира назначается декретом президента Китай-
ской республики и пользуется правами губернатора провинции. Фудутуны
могут быть назначаемы исключительно из числа пяти ухэрид Хулунбуира
и из местных чиновников не ниже Ш-го класса.
Ст. 3. В управлении фудутуна учреждаются два отдела: правый и левый.
Один из начальников этих отделов избирается фудутуном, а другой—мини-
стерством внутренних дел. Они утверждаются в должности центральным
правительством Китайской республики. На места начальников отделов
могут быть назначаемы чиновники Хулунбуира не ниже IV класса.
Ст. 4. В обычное время все военные надобности Хулунбуира обслу-
живаются исключительно местной милицией. Фудутун обязан отдавать
отчет центральному правительству во всех мерах военного характера,
которые будут им приняты с указанием их причин.
В случае возникновения в Хулунбуире беспорядков, подавление кото-
рых местная власть признает для себя непосильным, центральное прави-
тельство может отправлять туда отряды своих войск, предупреждая о сем
заблаговременно русское правительство.. По восстановлении порядка эти
отряды отзываются с территории Хулунбуира.
Ст. 5. Поступления от всех взимаемых в Хулунбуире налогов, равно
как и все доходы этой области, предназначаются на удовлетворение местных
нужд, за исключением, однако, доходов от морских таможен и от соляной
монополии, каковые поступают в распоряжение центрального правитель-
ства. В конце каждого года фудутун обязан представлять отчет централь-
ному правительству о всех собранных его управлением суммах, равно как
о данных им расходных назначениях.
Ст. 6. Уроженцы Хулунбуира и Внутреннего Китая, принадлежащие
к земледельческому и торговому сословиям, могут свободно передвигаться
и проживать как в Китае, так и в Хулунбуире. Они будут пользоваться
одинаковыми правами без всякого различия.
Принимая, однако, во внимание, что земли Хулунбуира являются
общей собственностью всего его населения, китайцы могут приобретать
там земельные участки лишь на правах временной аренды и только
в местах, где местные власти признают такое землепользование не про-
тиворечащим интересам скотоводства туземного населения.
Засим ст.ст. 7 и 8 соглашения предусматривают порядок приобретения
в Барге разных концессий и права в этом отношении Китая по утвержде-
нию таких концессионных договоров.
— 762 —
рата в Монголии далеко еще не была закончена, как не были
в ней осуществлены и некоторые из намечавшихся еще в 1912 г.
мер к поднятию производительных сил страны ’).
С 1917 года, параллельно с усилением политического влия-
ния Китая, русское влияние в Урге пошло на ущерб, что,
между прочим, выразилось и в упразднении в ней управления
русского советника при монгольском правительстве. В 1918 г.,
В 1920 году это соглашение о Барге декретом китайского правитель-
ства было аннулировано. Так как акт этот является односторонним реше-
нием Китая, изданным в порядке внутреннего управления государством,
то вопрос о ценности его, как документа, имеющего международное зна-
чение, должен считаться открытым (А. М. Баранов — „Барга" в „Вести.
Маньчжурии", 1925, № 8—10, стр. 26).
]) Последующее излагается мною по необходимости кратко. Хотя
опубликованного достаточно, чтобы установить в общих чертах ход событий
в Монголии (но не в Урянхайской земле) за период времени с 1918 до
1925 г., но освещение, даваемое этим событиям, настолько односторонне,
что обязывает меня быть крайне осторожным в изложении даже фактиче-
ской стороны совершавшегося. Мы слишком еще к нему близки, чтобы
разобраться в нем с тою об’ективностью, которая обязательна для историка.
Данные для излагаемого ниже взяты мною из следующих сочинений
и материалов: И. Майский—„Современная Монголия", Иркутск, 1921 г.;
Вл. Котвич—„Среди монгольских племен" в журн. „Восток", 1923, кн. 2;
Ан. Каллиников —„Революционная Монголия", Москва;idem—„Национально-
революционное движение в Монголии", Москва, 1926; „Третий с’езд мон-
гольской народной партии" с вступ. ст. И. Генкина, Урга, 1924; „Прото-
колы I великого хуралдана Монгольской народной республики" в „Биллю-
тене № 26 полпредства СССР в Монголии", Улан-Батор-хото, 1925;
Ваксбер1—„Конституция революционной Монголии", Иркутск, 1925; С. Шой-
желов—„Западная Монголия" в журн. „Новый Восток", 1923, № 4,
стр. 156—161; idem—„Национально-освободительное движение в Монголии"
там-же, 1924, № 6, стр. 245—254; idem—„Переломный момент в истории
национально-освободительного движения в Монголии" в журн. „Жизнь
Бурятии", 1925, № 3—4, стр. 4—11; „Роль Японии в панмонгольском
движении" в журн. „Новый Восток", 1922, № 2, стр. 591—603; „Борьба
за русский Дальний Восток" [Сборник материалов под ред. Б. Шумяцкою,
1922, Иркутск (очерк V—„Монголия")]; Нацов—„Итог работ пленума ЦК
монгольского революционного союза молодежи" в журн. „Жизнь Бурятии",
1925, № 3—4, стр. 106—108; idem—„IV сезд монгольского революцион-
ного союза молодежи", там-же, № 5—6, стр. 135—140; Рыскулов— „Вели-
кий Хуралдан Монголии" в журн. „Новый Восток", 1925, № 8—9, стр.
215—219; А. М. Баранов—„Барга" (историческая справка) в „Вестнике
Маньчжурии", 1925, № 8—«'10, стр. 16—26 (Харбин).
— 763 —
поддерживая сепаратистские стремления атамана Семенова,
японцы одновременно выбросили и лозунг об’единения всех
монгольских племен в единое государство—„великую Монго-
лию расчитывая таким путем ввести в сферу своего непосред-
ственного влияния всю огромную территорию Центральной
Азии *).
Идея панмонголизма была горячо воспринята некоторой
частью бурятской интеллигенции, которая сформировала при
штабе атамана Семенова монголо-бурятскую дивизию и сгруп-
пировала в Чите активное ядро сторонников панмонгольского
движения 2). 25 февраля 1919 г. в этом городе открылась созван-
ная по их инициативе конференция представителей некоторых
монгольских племен под председательством Нейсэ-гэгэна. Отсут-
ствовали халхасцы, куку-порские, алтайские и тянь-шаньские
монголы. Это существенное обстоятельство не помешало, однако,
конференции вынести решение о создании великого Монголь-
ского государства от Байкала 3) до Тибета, от Тянь-шаня до
’) В статье „Роль Японии в панмонгольском движении составлен-
ной А. Ф. С—ким по материалам общего архива НКИД, читаем: „успешно
осуществляя задачу подчинения своему влиянию русских дальневосточных
окраин, Япония, искусно пользуясь слабостью омского правительства
и честолюбивыми замыслами одного из виднейших деятелей „сибирской
атаманщины"—атамана Семенова, одновременно развернула широкую про-
грамму „натиска на запад", которая намечала об’единение южной части
Забайкалья, русского Дальнего Востока, всей Монголии—от Сибири до
Тибета, и северной Маньчжурии в одно государство. Эта монголо-бурят-
ская держава, по мысли Японии, должна была отдать в руки японцев весь
центр и северо-восток Азии, отрезать Сибирь и Россию от Великого
океана и создать базис для установления владычества Японии на Азиат-
ском материке. В случае удачи этого плана предполагалось втянуть
в орбиту японского влияния если не весь Китай, то по крайней мере
Китай северный".
Пособником японцев в этом деле явился атаман Семенов, бурят по
происхождению. В телеграмме от 28 марта 1919 года послу в Париже (для
Сазонова) омское правительство сообщало: „Семенов играет в руку Японии
ибо хотя японское правительство официально и держится в стороне
в этом деле, но японские военные круги заинтересованы в создании состоя-
ния смуты в соприкасающихся с нашей территорией краях, которое оправды-
вает бессрочное оставление в наших пределах японских войск и их влияние"•
2) Ан. Каллиников—„Революционная Монголия", стр. 68.
:t) Атаман Семенов заявил на конференции, что земли Забайкаль-
ской области принадлежат России, причем из его слов можно было понять-
— 764 —
Б. Хингана, и выработать его конституцию. Посланная вслед
затем Нейсэ-гэгэном в Ургу депутация с предложением богдо-
гэгэну принять трон будущей монархии ’) не была, однако,
принята этим последним, и этого оказалось достаточно, чтобы
убедить японское правительство в ошибочности принятого им
курса в монгольском вопросе * 2); делегация, посланная времен-
ным правительством великой Монголии на версальскую конфе-
ренцию, была им задержана в Токио, непосредственные сно-
шения между главой этого правительства Нейсэ-гэгэпом и микадо
допущены пе были, негласный руководитель конференции майор
Суцзуи и представитель японского командования при атамане
Семенове кап. Куроки были отозваны; вместе с тем и атаман
Семенов, обещавший снабдить будущую монгольскую армию
оружием и устроить временному правительству долгосрочный
заем в 6.000.000 лан под обеспечение полезных ископаемых
Монголии, должен был взять обратно свои обещания. Под влия-
нием этих неудач Нейсэ-гэгэн 3) решил принудить Халху силой
оружия примкнуть к панмонгольскому движению, и поход на
Ургу был об’явлен.
Но панмонгольское движение переживало уже в это время
процесс разложения. Барга отказалась принять участие в этом
походе, а затем и между бурятами и внутренними монголами
возникли трения, приведшие их 7 сентября 1919 г. к воору-
женному столкновению. Временное правительство великой Мон-
что они не могут войти в состав Монгольского государства, и те из бурят,
которые примкнули к движению, должны будут из них выселиться.
’) Это предложение было едва-ли искренним, так как одним из
постановлений читинской конференции было: „Образ правления Монголь-
ского государства—конституционно-монархический или республиканский—
должен быть установлен учредительным собранием, вопрос о котором будет
обсуждаться впоследствии". Едва-ли можно сомневаться в том, что это
постановление было известно хутухте.
2) Отказ Халхи вступить в состав монгольской федерации госу-
дарств должен был показать японскому правительству, что время для осу-
ществления этого проекта еще не настало.
3) Эта мысль была, повидимому, внушена ему атаманом Семеновым,
который в свою очередь, как доносил об этом вице-консул в Хайларе, дей-
ствовал и в данном случае согласно желанию японского генерального
штаба. Если так, то нельзя говорить и об изменившемся к этому времени
курсе японской политики в монгольском вопросе.
— 765 —
голии распалось, а вскоре затем и глава его Нейсэ-гэгэн был
схвачен, судим и расстрелян китайцами.
В Китае в это время власть находилась в руках партии
Ань-фу, возникшей еще в 1916 году и об’единившей в своих
рядах виднейших японофилов страны Идя на буксире япон-
ской политики, аньфуисты усмотрели в желании Нейсэ-гэгэна
вступить в непосредственные сношения с микадо формальный
повод для нарушения кяхтинского соглашения 1915 г. и в июле
1919 года ввели в Ургу свои войска под начальством комис-
сара по заведыванию северо-западной границей республики
ген. Стой Ши-чжэпа, который и принудил богдо-гэгэна подпи-
сать петицию об обратном принятии его вместе с его поддан-
ными под высокую руку Серединного государства. Монгольское
правительство было распущено, министерства расформированы,
монгольские войска разоружены, 22-го же ноября президентом
Китайской республики обнародован был декрет, в котором
об’являлось как о безоговорочном подчинении Монголии Китаю
и полном отказе ее от дарованных ей автономных прав, так
и о готовности китайского правительства войти по этому
поводу в особое соглашение с Россией, как заинтересованной
стороной, по восстановлении в ней нормального порядка вещей.
С восстановлением в Монголии китайского управления
вернулись туда и бежавшие из нее в 1911 году китайские
купцы и банкиры, которые и не замедлили пред’явить хошу-
нам иски об убытках, выразившихся в цифрах, общий итог
которых на много превысил все движимое имущество Халхи.
Поддержанное и Пекином требование возвращения китайцам
аннулированных революцией 1911 года кабальных долгов не
могло, конечно, помирить монгольскую массу с потерей независи-
мости, несмотря даже на попытки китайского правительства ввести
в управление страной некоторые реформы в духе европейской
цивилизации—новый суд, школы и т. д.; в Монголии создалась
атмосфера общего недовольства, брожение умов, искавших
выхода из возникшего тяжелого положения; в Улясутайском
районе, где на сцену вновь выступил Джа-лама 2), дело’ дошло
9 Она пала в 1922 году после того, как Цао-кунь и генерал
У Пэй-фу овладели Пекином.
2) Этот авантюрист, успевший собрать вокруг себя значительное
число почитателей и образовать хошун, не признававший над собой ничьей
— 766 —
даже до военных столкновений с китайцами с исходом, далеко
не всегда, благоприятным для последних. Это была та почва,
на которой возникла и быстро окрепла монгольская народно-
революционная партия, поставившая себе задачей освобождение
родины от чужеземного ига, в чем-бы последнее ни выражалось.
Но прежде, чем згой партии довелось выступить в активной
роли, Монголии пришлось пережить следующие события.
В Сибирц в ото время шло отступление колчаковской
армии на восток. Некоторые части этой последней должны
были при этом перейти границу и укрыться, в Монголии. Сюда
же отступили тупкинские казаки и остатки войск атамана
Семенова под начальством Унгерна ф. Штернберга. Одновре-
менно гражданская война в Китае стала принимать явно небла-
гоприятный оборот для партии Ань-фу. Испытанные ею пора-
жения заставили японское правительство еще раз изменить
свою тактику в монгольском вопросе. Японцы не только
лишили аньфуистов своей поддержки, но и дали понять
Унгерну, что если он овладеет Ургоп и обратит ее в опорный
пункт против красной армии, то они не откажут ему в своей
поддержке. Явно эта поддержка выразилась в том, что к его
штабу были прикомандированы в качестве политических эмис-
саров несколько японских штабных офицеров, скрытно—
в снабжении его отряда материальными средствами.
Унгерн, имея в составе своего отряда русских, китайцев —
выходцев из Маньчжурии, и монголов Цэцэн-хан’онекого аймака,
после кровопролитного боя 6 января 1921 года занял Ургу.
Китайцы бежали. Одновременно же они должны были поки-
нуть и город Кобдо, где оперировали части русских войск
под начальством Анненкова и Дутова. Верный своему обеща-
нию монголам, бар. Унгерн вернул богдо-гэгэну утраченное
им положение главы государства, а затем, толкаемый на этом
пути японцами, приступил и к работам по об’единению под
управлением Урги всей Монголии, причем ставил целью союза
власти, ни монгольского правительства, ни китайской, стал с июня
1921 года оплотом тех элементов, которые не мирились с совершавшимся
в Монголии, и, поддерживая смуту в государстве, тем препятствовал пла-
номерной работе его правительства. В виду сего в Урге было принято
решение его устранить, что и было исполнено одним из членов народной
партии. Он был убит в феврале 1923 года.
— —
между Халхой и южной Монголией образование „ядра, вокруг
которого могли-бы сплотиться племена монгольского корня"
и которое могло-бы послужить „обороной военной и моральной
от растлевающего влияния Запада, одержимого безумием рево-
люции и упадком нравственности во всех ее душевных и телес-
ных проявлениях" *).
В этом он не успел. Советские войска в союзе с теми
монгольскими отрядами, которые впоследствии составили кадры
монгольской народно-революционной армии, вступили в Мон-
голию и, тесня Унгерна, заставили его покинуть Ургу, которую
и заняли 6 июня 1921 г. Неудачи, преследовавшие Унгерна,
несмотря на проявленную им лично „выдающуюся храбрость" * 2 3),
вызвали деморализацию в рядах его войска, бегство и сдачу
некоторых его частей. Захваченный 22-го июня в плен, Упгерн
бьгл отправлен в Ново-Николаевск, предан здесь суду револю-
ционного трибунала и по приговору последнего расстрелян.
С июня 1921 года хозяином положения в Монголии стала
народная революционная партия, которая и удерживает это
положение до настоящего времени. Эта партия стала склады-
ваться в Монголии вскоре же после занятия китайцами Урги 8).
Ее основателями были: Сухэ-батор, бывший наборщик и солдат,
писарь Данзан 4), лама, затем публицист, Бодо 5 * *) и др., число,
которых было вначале настолько невелико, что даже годом
позднее, на первом с’езде партии собралось всего лишь 23 ее
члена.
Первые ее шаги неизвестны, но, вероятно, они обратили
на себя внимание китайцев, так как некоторым из входивших
J) Выдержка из инструктивного письма Унгерна одному из его агентов
в Пекине. См. Ан. Каллиников—„Национ.-рев. движ. в Монг.", стр. 40.
2) Ан. Каллиников, op. cit., стр. 49.
3) Ан. Каллиников—„Револ. Монг.", стр. 73, пишет, что она возникла
в У pre в ноябре 1919 года, И. Генкин же в предисл. к изд. полпред. СССР
в Монголии книжке „3-й с’езд монгольской народной партии", стр. XI,
пишет: „в ноябре 1919 года была аннулирована автономия Монголии,
а спустя три месяца в Урге стала складываться народная революционная
партия".
4) Впоследствии за различные злоупотребления был расстрелян.
5) В сентябре 1922 года был в числе других заговорщиков, поку-
шавшихся на свержение народного правительства, по приговору суда
расстрелян.
— 768 —
в ее состав лиц пришлост» покинуть Ургу и бежать в Россию,
где они и вступили в связь с организациями коммунистиче-
ского интернационала и российской коммунистической партии.
В дальнейшем партия проходила через следующие этапы:
1)	Совещание в Кяхте, признанное впоследствии первым
с’ездом народно-революционной партии. На нем была вырабо-
тана платформа партии, 13 марта избрано временное народ по-
революционное правительство Монголии и положено основание
организации монгольской армии.
2)	Взятие после кровопролитного боя с китайской военной
частью, занимавшей Маймачэн этого города * 2), переимено-
ванного вслед затем в Алтын-булак.
3)	Занятие совместно с сибирскими войсками Урги и даль-
нейшая, совместная с ними же, борьба с остатками колчаков-
ской армии, продолжавшими под начальством Вакича, Казан-
цева, Кайгородова и др. держаться еще в некоторых пунктах
Западной Монголии 3).
4)	Организация правительственного аппарата в Монголии
при удержании в ней монархического строя и проведение
в жизнь реформ, направленных к демократизации управления
и обновлению ее жизненного уклада в духе европейской циви-
лизации.. К числу таких реформ относились:
Постепенное уничтожение феодально-теократических отно-
шений в стране: отмена крепостной зависимости и „албы“ 4);
закон о местном самоуправлении, которым уничтожались все
административно-судебные права князей и духовных власти-
телей; уничтожение института наследственной княжеской власти.
’) Это были последние китайцы из состава тех, которые в 1919 г.
в числе 10.000 чел. под начальством ген. Сюй Ши-чжэна заняли Монголию.
2) Монгольская „армия" насчитывала в это время в своих рядах
только 500 чел. добровольцев; к концу 1921 года численность ее возрасла
до 2.000 сабель; к моменту же созыва великого хуралдана она состояла из
четырех пограничных полков, одной кавалерийской бригады, одного пуле-
метного полка, одного сводного артиллерийского дивизиона, кадровых ургин-
ских частей военного училища и нескольких отдельных кавалерийских
частей (эскадронов), квартировавших в различных частях государства.
3) Эвакуация сибирских войск из Монголии была произведена
в марте 1925 года.
4) См. т. III, вып. I, стр. 382 и след.
— 769 —
Отделение церкви от государства и в связи с этим как
отмена правительственных субсидий монастырям, так и обяза-
тельных для населения сборов на религиозные нужды.
Преобразования в шабинском ведомстве, направленные
к уравнению в правах и обязанностях шабинаров с осталь-
ным населением Монголии.
Организация постоянной армии.
Упорядочение финансов страны: учреждение монгольского
торгово-промышленного банка; преобразование податной части;
введение водочной монополии и монополии на торговлю дре-
весным углем, что было поставлено в связь с государственной
охраной лесных богатств страны; организация госпосевов на
Харе и в Тарячин хошуне; учреждение государственного лом-
барда; открытие бухгалтерских курсов; введение государствен-
ного кооператива.
Демократизация судопроизводства; отмена пыток и телес-
ных наказаний; устройство домов заключения, отвечающих
тем требованиям, которые пред’являются к ним в культурных
странах.
Устройство начальных школ, средней школы в Урге
и там-же народного университета. Учреждение Ученого коми-
тета, одной из задач которого должно быть собрание и систе-
матизация исторических сведений о Монголии.
Улучшение ветеринарно-зоотехнической части, которая
образована была в Монголии еще при прежнем правительстве;
открытие ветеринарно-фельдшерской школы в Урге.
Все эти мероприятия свидетельствуют, что хотя богдо-
гэгэн и продолжал после занятия Урги советскими войсками
по прежнему возглавлять Монгольское государство, но что
фактически, вся полнота власти в стране перешла уже в руки
правительства, избранного из числа членов народной партии:
богдо-гэгэн царствовал, но не управлял. Ему сохранен был
внешний почет '), но его престиж и зпачепие пали в Урге
*) В газете „Призыв" от 9 августа 1922 года следующим образом
описывается празднование в Урге первой годовщины деятельности народ-
ного правительства: „К часу дня к центральной кумирне прибыла роскошная
карета, в которой находились богдо-гэгзн и Эхэ-Дагини (его любовница).
К этому времени собрались и выстроились в одной группе министры,
в другой—товарищи министров, а в третьей—ответственные работники
Том II.	49
— 7?0 —
до того, что даже в ламской среде стали раздаваться голоса,
высказывавшиеся против дальнейших перерождений ургинских
хутухт и отрицавшие у гэгэнов право на святость. Расчищалась
таким путем почва для новой революции, для перехода от
конституционной монархии, какой фактически стала Монголия
в июне 1921 года, хотя ее конституция стала вырабатываться
годом позднее, к республике. Смерть хутухты, последовавшая
20 мая 1924 года, ускорила это событие, сделав ненужным
насильственный переворот, и Монголия совершенно безболез-
ненно перешла от монархического государственного строя
к республиканскому. 3-го июня ЦК народной партии едино-
гласно постановил, не отлагая решения вопроса до созыва
великого хуралдана
1) передать печать богдо-хана правительству для хра-
нения и
2) ввести в стране республиканский строй без президента,
как главы государства, предоставив всю верховную власть
великому хуралдану и избираемому последним правительству.
Великий хуралдан был созван в ноябре 1924 г. Важней-
шим из его актов была следующая декларация, вошедшая пер-
вой главой в конституцию Монголии.
1.	Монголия об’является независимой народной республи-
кой, в которой вся власть принадлежит народу. Народ осуще-
ствляет свою верховную власть через посредство великого
народного хуралдана и избираемого последним правительства.
2.	Основная задача Монгольской республики заключается...
в укреплении основ республиканского нового порядка на основе
полной демократизации управления.
правительственных учреждений, все—в строгом соотношении с званием
одетые в парадные формы: в вышитые парчей мундиры, шапки с перьями
и проч. Богдо-хаган переменил костюм ламы на светский мундир монарха
и по длиннейшему ковру из желтого шелка, держа под руку супругу,
вошел в роскошно убранную тронную залу. Министры держали небольшие
курительные свечи. Когда богдо-хаган и Эхэ-Дагини уселись на золоченые
троны, все присутствующие встали на колени и сделали три поклона.
После этого премьер-министр прочел и вручил богдо-хагану адрес, в кото-
ром излагался ход борьбы за. восстановление монархии... После этого
премьер и все остальные министры поднесли богдо-хагану и Эхэ-Дагини
мандал и всевозможные подарки,.." . (Каллиников—„Национ.-рев. движ.
в Монг.", стр. 6.2—63).
— 771 —
3.	В "осуществление подлинной власти парода по упра-
влению государством и закреплению вышеоб’явленного госу-
дарственного строя подтверждаются следующие начала: а) вся
земля и ее недра, леса, воды и их богатства в пределах
территории Монгольской народной республики, согласно суще-
ствующему обычному бытовому порядку Монголии, соответ-
ствующему принципам установленного строя, являются народ-
ным достоянием; частная собственность на них не допускается;
б) все международные договоры и обязательства о займах,
заключенные монгольскими властями до революции 11 года
(1921 г.), как насильно навязанные ]), признаются аннулирован-
ными; в) в виду того, что задолженность частных лиц и учре-
ждений * 2) иностранным ростовщикам, образовавшаяся со вре-
мени иностранного господства на основе круговой поруки,
явилась весьма тяжелым бременем для хозяйства страны
и народных масс, считаются правильными постановления прави-
тельства как об аннулировании остатков указанной задолжен-
ности, так и об уничтожении института круговой поруки;
г) сосредоточение в руках государства единой хозяйственной
политики страны и введение государственной монополии внеш-
ней торговли как одно из условий раскрепощения народных
масс и утверждения народной власти; д) в интересах сохра-
нения полноты власти за народом и устранения всякой воз-
можности реставрации власти внешних и внутренних экспло-
ататоров подтверждается вооружение трудящихся путем обра-
зования монгольской народной революционной армии, а также
необходимость введения всеобщего военного обучения молодежи;
е) в целях обеспечения свободы совести церковь отделяется
от государства и об’является, что религия есть частное дело
каждого гражданина;... к) в целях обеспечения народу доступа
к . знаниям Монгольской народной республикой ставится
9 Не ясно, какие из .внешних займов народное правительство Мон-
голии считает насильно ей навязанными.
2) До сих пор опубликованные переводы монгольских документов
страдают, повидимому, неточностями и местами требуют даже стилистиче-
ских исправлений. В данном случае трудно понять, что имелось в виду,
когда писалось о долгах учреждений на основе круговой поруки. К тому же
круговая порука была уничтожена, а долги китайцам аннулированы еще
в 1912 году.
49*
— W2 —
задача введения в стране бесплатного обучения; л) Монгольской
народной республикой признается равноправие всех граждан
государства независимо от их национальности, религии и пола;
...м) отменяются титулы и звания бывших владетельных и слу-
жилых князей и дворян (тайчжи), а также владетельные права
хутухт и хубилганов J); и) в виду того, что трудящиеся всего
мира стремятся к уничтожению в корне капитализма и к дости-
жению социализма (коммунизма), внешняя политика народной
республики трудящихся Монголии проводится в полном соот-
ветствии с интересами и основными задачами угнетенных
малых народов и революционных трудящихся всего мира.
4)	Верховная власть в Монгольской народной республике .
принадлежит великому народному хуралдану; в период между
сессиями великого хуралдана — малому хуралдану, а в период
между сессиями последнего—совместно президиуму его и пра-
вительству.
5.	Ведению верховных органов власти Монгольской народ-
ной республики подлежат: а) представительство республики
в международных сношениях, ведение дипломатических сно-
шений, заключение политических, торговых и других договоров;
б) изменение внешних границ Монгольского государства; об’-
явление войны и заключение мира * 2); в) заключение внешних
и внутренних займов; выдача внешних займов; г) руководство
внешней и установление порядка внутренней торговли;
*) Как нельзя было-бы сказать—епископов и духовенства, так нельзя
сказать и „хутухт и хубилганов", так как хутухта—один из титулов, жало-
вавшихся хубилганам; можно подозревать здесь пропуск слова „остальных"
или „других" хубилганов (гэгэнов). В этой же статье очевиден и другой
пропуск: если отменяются владетельные права только у хубилганов, то
стало-быть они сохраняются у князей, лишающихся, как и прочие дворяне,
только своих титулов. Отношу и этот промах к неточностям перевода.
2) Далее в этом пункте говорится: „ратификация международных
договоров". Выделение „ратификации" в особый пункт от „заключения"
политических и других договоров с государствами—непонятно. Великий
хуралдан может только ратифицировать договоры, и в этом смысле следует
понимать выражение п. а—„заключать договоры", которые без ратификации,
т. е. утверждения их верховной властью государства, представляют лишь
проекты соглашений между контрагентами. Таким образом, выходит, что
оба пункта—а и б разными словами определяют одно и то же право вели-
кого хуралдана.
— 773 —
д) организация плана народного хозяйства республики, предо-
ставление, изменение и отнятие концессионных ’) прав; е) орга-
низация транспортного и почтово-телеграфного дела; ж) строи-
тельство и руководство военными силами Монгольской респуб-
лики * 2); з) утверждение государственного бюджета республики,
установление денежной и кредитной систем, выпуск денежных
бумажных знаков и чеканка монеты; к) установление общих
начал землепользования, установление границ аймаков и хошу-
нов 3); установление правил пользования недрами, лесами и
другими естественными богатствами страны; л) установление
основ судоустройства, а также разработка и проведение в жизнь
уголовного и гражданского законодательства; м) установление
положения о народном образовании 4 5); и) установление общих
мероприятий в области охраны народного здравия; о) установ-
ление системы мер и весов; п) организация статистики рес-
публики.
6) Утверждение и изменение основных законов республики
подлежат исключительному ведению великого хуралдана.
Об’явление Монгольского государства республикой и созыв
великого народного хуралдана—моменты образования новой
Монголии, ее первые шаги по избранному монгольским наро-
дом новому пути, начало новой главы в ее новой истории,
которая—дело будущего; моя же задача—осветить ее прошлое,
на этом может считаться законченной °).
9 Добавлено: „монопольных". Это—неясно.
2) Этот пункт редактирован очень глухо, и его содержание в рус-
ской передаче не совсем ясно.
3) Логическим последствием лишения князей их владетельных прав
на хошуны и аймаки явилось изменение названий последних по именам
наиболее характерных для каждого из них географических предметов —
рек, гор и пр. Это было произведено до августа 1924 года (см. „3-й с’езд
монг. нар. партии", стр. 69).
<) Редакция этого пункта не ясна..
5) Ставя здесь точку, считаю уместным привести следующие слова
И. Генкина'. „Было-бы заблуждением думать, что примыкающие к комин-
терну монгольская народная партия и союз молодежи являются социали-
стическими организациями. Для пролетарского коммунизма и для мар-
ксистских воззрений в полуфеодальной и пастушеской Монголии, конечно,
нет места. И если п. 4 кяхтинской платформы народной партии и говорит
— 774 —
Согласно статье 11 кяхтинского соглашения, подтвердившей
статью 4 нот, обмененных между Россией и Китаем 23 октября
1913 года, в состав внешней Монголии должны были войти
области, находившиеся в ведении китайских амбаней в Урге
и Кобдо, и цзянь-цзюня в Улясутае. Это довольно туманное
определение территории нарождавшегося государства *) допол-
нялось постановлением о будущем формальном разграничении
между Китаем и автономной Монголией. lIto касается северной
границы, то она не обсуждалась кяхтинской конференцией,
ибо уже в 1912 году послужила предметом особого соглашения
российского и монгольского правительств, согласно которому
Урянхайский край переходил под протекторат России как
земля, ставшая после событий 1911 года „бесхозяйной", но
„которая нуждалась в насаждении в ней русской государствен-
ности, обратившись в колонию русских людей, которые, следуя
историческому ходу русской колонизации,, давно уже успели
ее освоить, претворив силой своего смелого духа и упорного
труда в часть русской территории".
Каррутерс, посетивший в 1910 году верховья Енисея,
высказал следующую мысль 2): „в физическом, политическом
и экономическом отношениях бассейн этот скорее принадлежит
России, нежели Монголии, и неизбежное завладение этим
районом рано или поздно Сибирью можно легко себе пред-
ставить".
С 1912 года можно было это считать уже совершившимся
фактом, но его давно предвидели, к нему давно стремились
местные деятели, и этими стремлениями следует об’яснить их
попытки доказать русские исторические права на эту землю.
о „твердых основаниях революционного социализма", которыми будет руко-
водствоваться новая партия, то это больше характеризует личные убежде-
ния одного из составителей (или переводчиков) партийной платформы, чем
мировоззрение широкой массы членов монгольской народной партии".
Эти строки писались И. Генкиным в 1924 году.
9 Амбани в Кобдо и Урге хотя и пользовались правом непосред-
ственных сношений с Пекином, но подчинены были цзянь-цзюню в Уля-
сутае; ему же подчинен был и правитель образованного в 1907 году Алтай-
ского округа, а равно урянхайские земли, отошедшие, как говорится ниже,
в 1912 году под протекторат России. Таким образом, определение об’ема
территории автономной Монголии, даваемое ст. И, крайне неопределенное.
2) „Неведомая Монголия," I, стр. 102.
— 775 —
Слово „история“ значит „поиск истины"; вот почему исто-
рия находится в непримиримом противоречии с тенденцией,
с стремлением группировать только факты, согласующиеся
с предвзятым решением. Цоступая так, можно, конечно, добиться
временного успеха проводимой идеи, и чем . темнее и сложнее
вопрос, тем ярче может быть этот успех. Но к вопросу урян-
хайскому нет нужды подходить этим путем, и это ясно понял
помянутый выше английский исследователь, писавший -1): Тот
факт, что урянхайцы остаются маленьким народом, населяя
страну великих возможностей, готовую принять и вместить
многочисленное население, принадлежащее мужественному и
прогрессирующему народу, указывает на то, что они не обла-
дают чудодейственной силой возрождения и несомненно нахо-
дятся на верпом пути постепенного вымирания, а при таких
условиях „окончательное присоединение этого края к России
является лишь вопросом времени"2). И затем далее3): „Считая
совершившимся фактом установление автономии Монголии под
протекторатом России, мы можем смело предсказать неизбеж-
ность крупных и коренных перемен в образе жизни монголов
и всего будущего монгольской расы.- Монголия станет, а фак-
тически, может быть, она уже стала, страной оживленной дея-
тельности и прогресса, тогда как до сего времени она была
страной застоя и подавленности". Русские деятели нахлынут
в пределы страны; „здесь будут построены железные дороги,
а незанятые сейчас никем земли будут отведены для нужд
земледелия, и пустыня оживет. Создадутся облегченные усло-
вия для торговли, выгодные как для монголов, так и для рус-
ских". „Эксплоатация минеральных богатств Россией сама по
себе явится нововведением колоссальной важности и произведет
значительный переворот в смысле изменения отношений мон-
гольского народа к его управителям". Летаргия, в которой он
пребывает, будет нарушена, и, мы надеемся, рано или поздно
совершенно исчезнет. „В этом отношении прецендентом может
послужить история бурят, которые со времени их подчинения
России возделывают землю, занимаются разными видами тор-
говли, изучают русский язык, попадают даже на государствен-
9 Op. cit., I, стр. 151.
2) Op. cit., I, стр. 217.
3) Op. cit., I, стр. 338—339.
— 776 —
ные должности и вообще живут хорошо и зажиточно". Влия-
ние России, вне сомнения, имеет в Монголии значительное
преимущество перед китайским влиянием, и можно думать, что
монголы всецело подпадут этому влиянию, что поведет к ума-
лению гнета ламайского духовенства—основной причины упадка
монгольской расы. „Я вполне отчетливо представляю себе этот
народ живущим в новых для него условиях, возрождающимся
к новой жизни х), как-бы вновь воскресающим для того, чтобы
стать понрежнему достойным уважения и зажиточным кочевым
ттародом, играющим роль государства буфера между двумя
великими государствами Россией и Китаем".
Те же мысли о культурной роли России в Азии высказы-
вались англичанами, впрочем, и ранее. Так, еще в 1.865 году
„Daily News" * 2) поместила статью по поводу наших завоеваний
в Средней Азии, где, между прочим, говорилось: „Естественным
следствием нынешнего положения России должно быть посте-
пенное расширение" ее территории и „владычества над некуль-
турными племенами областей, лежащих за южными границами
ее азиатских владений. Весьма трудно в точности определить
южную границу Российской империи", ибо „в Азии за влия-
нием немедленно следует владычество" 3). К тому же „есте-
9 Каррутерс не смешивает урянхайцев с монголами; здесь речь идет
о последних.
2) № 144. Цитир. у Казанцева,—„Описание киргиз-кайсак", стр. 152,
который пользовался переводом, помещенным в „Сыне Отечества" за
1865 г., в№ от 17 июня. См. также „Athenaeum" за тот же 1865 г., поме-
стивший статью о культурной миссии России в Средней Азии, конча-
вшуюся такими строками: Каждый непредубежденный англичанин должен
с глубоким сочувствием и интересом следить за поступательным движением
русской цивилизации в Центральной Азии. Эта цивилизация движется
вглубь самых варварских и наименее известных стран земного шара,
и когда Россия приблизится, наконец, к Хорасану, Кабулу и Индии, то
прекратится и невольничество и похищение людей, а с средне-азиатской
торговли спадут опутывающие ее ныне оковы („Отечеств. Записки", 1865,
август, стр. 170).
3) Положение, что „в степях, по самому свойству их обитателей,
приходится следовать правилу: ничего или все, высказывали и многие рус-
ские деятели; в их числе Венюков („Общий обзор постепенного расширения
русских пределов в Азии и способов их обороны", стр. 13) называет гене-
ралов Катенина, который ехал в Оренбург с предвзятой мыслью приоста-
новить наше поступательное движение в Азии, и Безака, который также
— 777 —
ственное движение такой державы ", как Россия, не зависит от
случайностей войны: и поражения и победы в равной степени
способствуют ее успехам. „Если-бы Россия подчиняла себе
в Азии народности просвещеннее русской, если-бы она напа-
дала на народ с благородными наклонностями, то, может быть,
мы пожелали бы ей неудачи; но здесь этого нет“. Государства,
которые она поглощает, не более, „как географические тер-
мины и „развитие русского могущества в таких странах
столь же естественно, как обычное чередование дня с ночью".
Оно не только естественно, но и выгодно для нас. Если-бы
продвижение России на юг было расчитанО на то, чтобы осла-
бить наше положение в Индии, то мы имели-бы право желать
его остановки, да и то нам следовало-бы занять место России
в цивилизации Азии; но ведь этого по отзывам вполне компе-
тентных лиц нет, и все опасения наши в этом отношении
совершенно напрасны *).
в 1861 году не хотел идти далее г. Ташкента; обстоятельства оказались
сильнее их, и им пришлось вскоре признать ошибочность своих предвзятых
суждений. То же, по словам И. Ф. Бабкова, случилось и с генерал-губер-
натором Дюгамелем, который находил необходимым воздерживаться от
завоевательных замыслов даже по отношению к Коканду, что и высказал
в одном из заседаний комитета по средне-азиатским делам, но и ему при-
шлось подчиниться естественному ходу событий.
Благодаря, однако, уму, твердости, энергии и широкому государствен-
ному взгляду на дело первых генерал-губернаторов Западной Сибири, гене-
ралов Капцевича, Вельяминова, кн. Горчакова, и позднее—Гасфорда, пре-
дуказанное Сперанским поступательное движение наше вглубь Средней
Азии проводилось под руководством министерства иностранных дел с заме-
чательной выдержкой и последовательностью. В шестидесятых годах про-
шлого столетия перед нами весьма остро стал вопрос: где в Средней Азии
мы должны остановиться. События показали, что он разрешен был удовле-
творительно, но на трудность такого решения указывал еще в своем
известном- циркуляре 2 ноября 1864 года кн, Горчаков, который, между
прочим, писал: „величайшая трудность при движении цивилизованных
государств в землях Средней Азии, когда они, подобно России, приходят
в соприкосновение с народами полудикими, бродячими, без общественной
организации, заключается, главным образом, в умении во время оста-
новиться"...
*) Наконец, те же мысли о культурной роли России в Средней Азии
с не меньшим беспристрастием высказал и Helhuald в своем известном сочи-
нении—„Die Russen in Centralasien", Wien, 1869, где, на стр. 120—121,
читаем: „Следом за русскими войсками идет и наука, все исследуя,
— 778 —
Занятие нами Урянхайского края является последним актом
стихийного продвижения русской народной массы в Сибирь,
и как таковой с точки зрения суда истории едва-ли может
подвергнуться осуждения). Действительно, говоря словами
Р. Leroy Beaulieu, было бы неестественной несправедливо,
если бы культурные народы Запада, накопляя сокровища зна-
ний, искусств и цивилизации, теснились и задыхались на тех
небольших пространствах, которые когда-то были их обитали-
щем, в то время как в обладании небольших общин дикарей,
невежественных, грубых и беспомощных как дети или дряхлых,
угасающих народностей, лишенных энергии и неспособных на
все изучая, беспрестанно подвигаясь вперед. То, что двадцать еще лет
тому назад было темною тайною, о чем говорилось лишь гадательно,
наука же с особой сдержанностью, теперь лежит перед нами открытою
книгой. Занавес порван, перегородка упала, и все, что было полнейшею
неизвестностью, в немного лет рассеялось в ничто перед русскими вои-
нами. Центральная Азия с ее пустынями и степями, с ее снеговыми
и обледенелыми горными массами, о которой еще недавно ходили только
темные сказания, открылась не только для науки, но и для европейской
предприимчивости и цивилизации". Маньчжурия, говорит он дальше,
должна покориться России, Монголия—признать ее протекторат. Тогда
России останется лишь провести железнодорожный путь, который связы-
вал-бы обе ее периферии, западную с восточной, и в ее руках окажется
огромного значения торговый мировой путь, охватывающий больше
половины земного шара. Совершенно фантастично предположение, что
Россия, подвигаясь к центру Азии, имеет в виду грозить Индии, и столь-же
мало обоснованы страхи, что, усиливаясь в Средней Азии, она тем самым
наносит удары Турции, дабы засим овладеть Константинополем и таким
путем разрешить в свою пользу восточный вопрос. Одно лишь допустимо.
Это—установление ею торговой гегемонии в целой Азии. „Но как-бы мы
ни смотрели на различные цели, преследуемые Россией, как-бы ни отно-
сились к движению русских вглубь Азии, не следует забывать одного:
подобно тому, как к русским знаменам прикреплены были исследования
науки, за победоносным полетом русского черного орла неизбежно следует
культура. Россия в Азии выполняет истинную культурную миссию, так
как приобщает восточные народы к европейскому кругу идей. Для Азии
Россия—синоним культуры и цивилизации, и мы, непричастные к этой
ее миссии, должны в этом случае признать, что присоединение новых
территорий к культурной жизни цивилизованных рас — это важнейшая
из .выгод, „какую когда-либо человечество извлекало из военных пред-
приятий со времени походов в те страны Озириса и Александра Маке-
донского".
— 779 —
сложную деятельность, оставались необ’ятные пространства год-
ных под культуру земель...
Становясь на эту точку зрения, нам незачем было-бы искать
исторических прав на урянхайские земли, как мы не
искали их, когда занимали западный Алтай и киргиз-казац-
кие степи. Но вопрос о Засаянском крае едва-ли к пользе
русского дела в Азии вышел за пределы переписки канцелярий
и, попав на страницы повременной печати, утратил здесь,
благодаря стремлению некоторых авторов связать с ним свое
имя, должную ему об’ективность изложения и в предвзятом
освещении получил характер совершенно незаслуженного обви-
нительного акта против прежних правительственных агентов;
в то же время он настолько потерял в своей ясности, и его
толкователи столь затемнили историю края, что я нахожу себя
вынужденным посвятить ему заключительные страницы настоя-
щего тома.
Ровинский ]) был, кажется, первым, высказавшим сомне-
ние в добросовестности действий графа Рагузинского и комис-
сара Колычева при проведении русской государственной гра-
ницы в 1727 году. Свои обвинения он формулировал следующим
образом.
На карте Шварца показаны две реки Ханги: одна течет
в Монголии в оз. Косогол, другая в наших пределах в р. Иркут
против Хангинского караула. Этой последней вовсе не суще-
ствует; в р. Иркут течет здесь р. Монда, по которой местные
жители и называют караул не Хаигинским, а Мондинским.
Название, однако, Хангинского караула встречается во всех
актах прошлого столетия. Судя по названию, должно заключить,
что этот караул был когда-то на р. Ханге. Это подтверждает
предание как наше, так и монгольское, что на реке Ханге
или на Косоголе было когда-то русское население, был, как
говорят монголы, каменный город, который уничтожен после
проведения границы в 1728 году. Сохранилось также у мон-
голов предание, что гун Сава (т. е. князь Сава Владиславич
Рагузинский) или его чиновник за боченок, золота отодвинул
русскую границу вглубь Сибири. Наконец, в Никольской церкви,
9 „Изв. Сиб. отд. И. Русск. Геогр. Общ.", 1870, I, №№ 4 и 5,
стр. 45.
— 780 —
в бывшей Тункинской крепости, есть образ Николая чудо-
творца, о котором говорят, что он принесен с Косогола. То же
самое следует сказать и о Нарин-хоройском карауле, который
находится на притоке р. Оки, р. Гаргане, тогда как р. Нарин-
хоро течет в Монголии. Эти факты ясно указывают, что рус-
ская граница когда-то была дальше в Монголии.
В этом Ровинский, однако, ошибся.
Высочайший указ о постройке города или острога на
восточном берегу озера Косогола и заселении этого берега
русским элементом был дан иркутскому коменданту в январе
1716 года J). В январе следующего года этот указ был под-
твержден, причем коменданту Ракитину было предписано по
его получении без промедления ехать на озеро для выбора
места под город * 2). Как указ был исполнен, сведений не имеется,
но уже в 1721 году в Пекине было получено донесение, что
вследствие энергичного протеста местных властей поселившиеся
было на берегу Косогола русские в числе ста человек покинули
выстроенный ими острог, предварительно предав его разру-
шению 3).
Дело это было настолько громкое, что собранная три года
спустя в городе Селенгинске „обоюдная комиссия для развода
спорных меж между Россией и Китаем" не могла его не учесть,
и если тем не менее не снабдила графа Рагузинского мате-
риалами, подтверждавшими русские права на Косогол, то,
вероятно, потому, что их тогда еще не было; да и самое
добровольное оставление русскими Косогольского острожка
после указа 1717 года, требовавшего защиты его оружием,
хотя-бы для сего пришлось выдержать осаду, свидетельствует
о том, что в этом вопросе русское правительство было при-
нуждено отступить.
Что касается, засим первоначального расположения кара-
улов, то мне кажется, что решать вопрос о былом их место-
нахождении, руководствуясь их названиями—прием едва-ли
годный в такой стране, как Монголия, где собственные назва-
ния очень однообразны и где приходится часто наталкиваться
*) „Памятники Сибирской истории XVIII века", II, стр. 84.
2) Ibid., стр. 169.
3) Бантыш-Кпменский—„Дипломатическое собрание дел между Рос-
сийским и Китайским государствами с 1619 по 1792 год", стр. 97.
— 781 —
ira несколько названий для одной и той же местности. Лучшим
доказательством сему служит тот же Хангинский караул, полу-
чивший свое название не от речки, а от перевала Ханги (Обо-
сарым), как впоследствии получила его и расположенная под
ним Хангинская таможенная застава. Равным образом и Нарин-
хоройский караул назван был по русской речке Нарин-хорэ,
ибо, вопреки мнению Ровинского, речек, носящих это
название, две: одна, сбегающая с Гарганского перевала на юг,
в Монголию, другая—на север, системы Оки *).
Незаслуженно также брошено Р о в и н с к и м по адресу
графа Рагузинского и тяжкое обвинение в продажности и пре-
дательстве, ибо неподкупность его достаточно засвидетель-
ствована теми муками и угрозами, коим он подвергся
в Пекине * 2), да и напутственная речь императора Юн-чжэна
свидетельствует, что он видел перед собой не корыстолюбца,
готового продать свою родину, а человека сильного, достойно
защищавшего порученное ему дело 3).
9 См. Комаров—„Поездка в Тункинский край и на озеро Косогол
в 1902 году" в „Изв. И. Русск. Геогр. Общ.", 1905, XLI, стр. 83 и след.
2) Бантыш-Каменский, op. cit., стр. 133 и след. П. Шумахер—„Наши
сношения с Китаем (с 1567 по 1805)" в „Русск. Архиве", 1879, кн. II,
стр. 175, 176, 178.
3) Бантыга-Каменский, op. cit., стр. 137. Существенное место этой
речи следующее: „О всех делах, что ты говорил с нашими министрами,
я известен, и что здесь дело не кончено, ты не печалься. Я посылаю
с тобой на границу добрых министров, которым велел праведным посред-
ством все окончить. А тебе приказываю моим и твоей императрицы ука-
зом, хотя ты и не мой подданный: поступай праведно и склонно и почитай
интересы равномерно как твоей императрицы, так и мои, не держа все
одну сторону, но обе, то все благополучно и радостно кончишь".
Противоречит этому предположению и реляция, отправленная Рагу-
зинским в Петербург по возвращении из Китая, в которой он доносил,
что государство Китайское не в такой силе, как о нем думают и как
многие историки оное возвышают; что богдоханом мало довольных, ибо
пуще римского Нерона свое государство притесняет и уже несколько
тысяч людей уморил и несколько миллионов ограбил и в конец раззорил;
многих иезуитов казнил и срыл их церкви; что народ его помирает
с голоду, и не видно в нем ни силы, ни храбрости, ни разума; что непо-
стоянство, гордость, лукавство и трусость занимают все их упражнение,
так что будь у нас на границе сила, можно было-бы все сделать по своему...
Да и теперь если китайцы на что и соглашаются, то вовсе не из миро-
любивых намерений, а из боязни войны... (77. Шумахер, op. cit., стр. 177).
— 782 —
. Вопрос о неестественности нашей государственной границы
к западу от оз. Косогола и о возможности, оставаясь на почве
Бури некого договора, дать ей направление, более отвечающее
нашим интересам, был возбужден ранее выступления Ровин-
ского, а именно, в 1856 году, когда до золотопромышленни-
ков дошли вести об открытии золотоносных площадей близь
озера Косогола ’). Генерал-губернатор Восточной Сибири граф
Муравьев-Амурский, ознакомившись с вопросом по делам
своей канцелярии, не согласился, однако, с мнением докладчи-
ков о возможности придать желательное для нас толкование
договору 1727 года и не дал дальнейшего хода их домога-
тельству.
Засим, тот же вопрос, хотя и в несколько иной форме,
возник на южной границе Енисейской губернии, где русские
золотопромышленники, пользуясь отсутствием надзора за гра-
ницей и ее неопределенностью в этом участке, уже с 1838 г.
стали искать золото в бассейне реки' Систыг-кема 2). Спокойное
владение возникшими здесь приисками в течение десятков лет
дало им повод, начиная с восьмидесятых годов прошлого сто-
летия, делать заявки приисков и по другим притокам Енисея:
Ортат-кему, Темир-суку, и др. Жалобы на захват русскими
золотоносных площадей в бассейне Бей-кема впервые со сто-
роны урянхайских властей поступили лишь в 1879 году, но
прямых последствий эти жалобы не имели, и дело ограничилось
.перепиской между нашей миссией в Пекине и китайскими мини-
страми 8). Тем не менее, с этого времени наши золотоиро-
Так не мог писать человек, подкупленный китайским золотом.
В.заключении не могу не привести отзыв Gaston Cahen („Histoire
des relations de la Russie avec la Chine sous Pierre le Grand (1689—1730)“,
Paris, 1912, стр. 195) о Рагузинском, который уже с начала XVIII века
служил России на дипломатическом поприще: „Jamais la Russie n’a encore
trouvd pareille intelligence, pareille compdtence et pareil ddvouement & ses
intdrets dans ses negociations avec la Chine".
J) Венюков, op. cit., стр. 32. По тому же вопросу высказался засим
одновременно с Ровинским и купец Веселкин (см. „Урянхи и географиче-
ские сведения о южной границе Минусинского округа" в „Изв. И. Русск.
Геогр. Общ.", 1871, VII, мелк. изв., стр. 117—118).
2) См. том I, стр. 531.
3) Справка из дел канцелярии иркутского генерал-губернатора,
составленная заведывавшим в 1914 году пограничными делами А. П. Цере-
рггным и любезно им мне переданная для использования в настоящем труде.
— 783 —
мышленники стали действовать осторожнее,, вступая даже
в соответственные соглашения с сойотами. Стремясь в то же
время выяснить погран’ичный вопрос и боясь как-бы их заявки
не оказались впоследствии незаконными, они обратились
в 1879 году к министрам иностранных и внутренних дел
с ходатайством, воспользовавшись происходившими тогда
в Петербурге переговорами с китайским послом Чун-хоу
по Кульчжинскому вопросу, выговорить новую граничную
черту с Китаем если не по хребту Танну-ола ’), то по край-
ней мере по правому берегу р. Енисея * 2). Это ходатайство,
как слабо мотивированное просителями и несвоевременное, было
министерством иностранных дел отклонено. Тогда в 1881. году
золотопромышленники обратились в министерство государствен-
ных имуществ с просьбой раз’яснить, следует-ли считать мест-
ности, расположенные вдоль рек Ут, Уюк и Темир-сук свобод-
ными от поисков и заявок золотых розсыпей; но и это хода-
тайство не получило удовлетворительного разрешения „за
необозрением на месте положения поименованных речек
и неимением документальной карты границы О своей же
стороны генерал-губернатор Восточной Сибири нашел возмож-
ным предоставить золотой промысел в Засаянском крае его
естественному течению, что и высказал во всеподданнейшем
отчете за 1881 год 3).
Вопрос этот в такой постановке привлек внимание импе-
ратора Александра III и по его повелению подвергся рассмо-
трению в особом совещании, которому поручалось вывести его
из того неопределенного положения, в каком он до тех пор
находился.
Поручение это было выполнено совещанием, однако, только
отчасти, ибо оно не могло не считаться с враждебным России
настроением правительственных и общественных сфер в Китае,
раздраженных необходимостью пойти на большие уступки
’) Впервые на хр. Танну-ола, как на естественную южную границу
Сибири, указал еще Веселкин („Урянхи и географические сведения об южной
границе Минусинского округа" в „Изв. И. Русск. Геогр. Общ.", 1871, VIII,
отд. „мелк. извест.", стр. 117).
2) Церерин — „Справка по урянхайскому вопросу", рукоп.
з) Ibid.
— 784 —
и подписать Петербургский трактат 1881. года1).’Тем не менее
оно все же признало желательным установить предельную
граничную черту для отвода приисков, предварив, однако,
заинтересованных лиц, что как отвод, так и разработка золо-
тоносных площадей в означенной местности могут по полити-
ческим обстоятельствам быть приостанавливаемы и даже вовсе
прекращаемы без всякого от казны за то вознаграждения.
Несомненно, что это постановление было сознательным
нарушением того принципа раздела спорных территорий, кото-
рый был положен в основу Буринского договора, вменявшего
в обязанность комиссарам, ведшим разграничительные работы,
вершин хребтов держаться и по средине делить
и за границу причесть2), но оно продиктовано было инте-
ресами государства, которое должно было считаться не с вожде-
лениями золотопромышленников, а с ясно обнаружившимся к тому
времени колонизационным движением на юг широких масс
русского народа. Как-бы то ни было, но это постановление
разрешая сойти с водоразделов, все же внесло в пограничный
вопрос новый элемент неустойчивости, и с этим не замедлили
столкнуться местные деятели при попытках осуществить его на
деле.
Во исполнение постановления особого совещания иркутским
генерал-губернатором Анучиным образована была комиссия для
определения предельной пограничной черты. Основываясь на
сведениях, представленных Ясенским о пограничной местности,
означенная комиссия таковою предельной чертою признала
линию, соединяющую вершины сопок, наиболее выдающихся
к югу между каждыми двумя пограничными знаками, причем
вершины речек Ортат-кема, Кули-кема и друг., по которым
были сделаны заявки, оказались находящимися в пределах
России 3). Вместе с тем, однако, она не нашла возможным
предуказать для каждого отдельного случая, как далеко от
вершин речек вниз по их течению могли-бы допускаться отводы,
оставя разрешение таких вопросов усмотрению местных аген-
тов правительства, с той, впрочем, оговоркой, что в ограждение
интересов казны от возможных претензий золотопромышлен-
J) См. выше стр. 733 и ел.
2) „Сборник договоров России с Китаем", 1889, стр. 13.
3) Церерин, ibid.
— 785 —
пиков в случаях, если-бы прииски оказались -впоследствии: на
китайской территории и явилась бы необходимость прекратить
их разработку, с них надлежало бы перед отводом площадей
брать подписку о невчинении исков к казне об убытках в со-
ответственных случаях.
Это заключение комиссии создало полную неопред елей-
ность в вопросе об отводе площадей, в виду чего генерал
Анучин командировал на Саянское нагорье чиновника особых
поручений Осташкина для освещения этого вопроса и выясне-
ния данных относительно действительного направления гранич-
ной линии, которая одна только и должна была служить осно-
вой для отвода площадей ’).
О ст аш ки н исполнил это поручение и посетил все по-
граничные знаки от 18 до 24 * 2), причем нашел, что они нахо-
дятся на тех именно местах, где указывались ландкартой
1728 года, что при знаках оказались каменные плиты с над-
писью на каждой—„граница отсюда" и что об их существова-
нии знали золотопромышленники, когда подавали свою записку
министру иностранных дел о неопределенности границ и про-
сили министра государственных имуществ раз’яснить им вопрос
о пограничной полосе, сознательно тем вводя правительство
в заблуждение 3).
Совсем к другому заключению пришел горный инженер
Боголюбский. Осмотрев знаки 24, 23 и 22 и не отвергая
подлинности первых двух, он нашел 22 знак на вершине
р. Оджи, а не там, где нашел его Осташкин—на хребте Хонин-
дабага. По мнению Боголюбского самая карта 1727 года
и поставленные, согласно ей, знаки 20, 21 и 22 неверны,
О Ibid.
2) Согласно Буринскому договору эти знаки были поставлены:
18—Тенгиса реки на вершине, на хребте Эргик-Таргак-тайга на
левом конце;
19—на вершине Бедикема реки на хребте Торос-дабага;
20—на хребте Эргик-Таргак-тайга на правом конце на вершине
Уса реки на реке Кынзымеды;.
21—Ус реку пересекши по течению на правой стороне;
22—на хребте Хонин-дабага;
23—на устье реки Кемкемчика бом, и
24—на Шабине-дабага.
3) Церерин, op. cit.
Том П.	ЕО
— 786 —
потому что составлялась эта карта не при самом проводе гра-
ницы комиссаром Колычевым, а спустя 3-—4 года геодезистами,
которые не были на месте истинных знаков или по невозмож-
ности их достигнуть или но неимению проводников. Поэтому
Б о г о л ю б с к и й полагал, что границу России с Китаем еле-:
дует считать не по тем урочищам, которые поименованы
в трактате 1727 года и названия которых сохрани-
лись до нашего времени, а но вероятному пути следо-
вания разграничительной комиссии—мимо оз. Косогола и пра-
вым берегом Енисея через Доро-кем, Ий-сук, Хамсару, Си-
стыг-кем, Ут, Оджу, Туран, Уток и далее до Кемчика ’).
Из того же доклада Б о г о л ю б с к о г о усматривается, что
подлинность найденных Осташкииым знаков 20, 21 и 22 им
заподазривается на том основании, что в семидесятых годах
XVIII столетия сержант Пестерев тщетно искал их в течение
десяти лет и засим наугад заменил их крестами на кучах
камней, каковые знаки и могли быть впоследствии опгибочно
приняты за пограничные; казаки же, обязанные наблюдать за
исправным состоянием границы, поддерживали эти знаки,
выдавая их за пограничные с своекорыстною целью не пускать
за их линию зверопромышленников. Странной также кажется
Боголюбскому неравномерность расстояний между погра-
ничными знаками, принятыми за таковые Осташкииым, ибо
тогда как между 20 и 21 расстояние 19 верст, между 21
и 22—18 верст, расстояние между 19 и 20 составляет 386 верст,
почему Боголюбский и полагает, что знаки 20 и 21 сле-
дует искать не в верховьях Уса, а по той тропе, по которой,
как он думает, следовали пограничные комиссары, а именно,
к востоку от р. Систыг-кема где-нибудь близь р. Тенгиса,
Доро-кема или Ий-сука, причем он допускает, что проводники
комиссаров намеренно (?) смешали Ий-сук с Усом рекой. Это
предположение, как он думает, подкрепляется следующим
соображением: в „разменном письме“ относительно 20 и 2.1
знаков сказано: „Ергик-таргак-тайга на правом конце Уса реки,
на вершине Кынзымеде * 2), на хребте поставили два знака",
следовательно, говорит Б о г о л ю б с к и й, если комиссары,
Э Ibid.
2) „Сборник договоров России с Китаем", стр. 42; ср. стр. 43,
знак 20: текст редактирован здесь несколько иначе.
— f 87 —
Поставив 20-й знак, шли с правого берега Уса, то, пересекши
Ус, должны были поставить 21-й знак на левом его берегу,
между тем на карте разграничения он обозначен на правом 1).
Как ни шатки данные, приведенные Б о г о л ю б с к п м
в защиту своей гипотезы, все же они колебали выводы Остат-
ки па. Тем не менее, ген. Анучин принял последние, что видно
из его телеграммы министру государственных имуществ от
21 ноября 1883 года: „Результаты командировки в верховья
Енисея самые неудовлетворительные для заявителей, так как
все граничные знаки найдены и были известны заявителям,
повидимому, желавшим ввести власти в заблуждение"-2).
Документы по этому делу, одновременно препровожденные
ген. Анучиным в Петербург, были подробно изучены в мини-
стерстве иностранных дел, в результате чего в этом министер-
стве составлена была записка „о направлении пограничной
черты между 19 и 24 знаками на запад от Кяхты", которая
может быть кратко реферирована в следующих словах.
Не соглашаясь с мнением иркутской комиссии по погра-
ничному вопросу, что государственная граница должна была-бы
следовать по прямым линиям между наиболее выдающимися
сопками к югу от Саянского гребня, авторы записки особое
внимание уделяют выводам Боголюбского, но и их счи-
тают несостоятельными.
Как выше было замечено, Б оголю бе кий свой вывод
о направлении государственной границы построил, главным
образом, на том соображении, что положение пограничного
столба на реке Ус не соответствует договорному описанию.
Для выяснения этого противоречия проф. Захаровым
был сделан новый перевод монгольского текста „разменного
письма", причем оказалось, что соответственное место этого
текста следует читать: „Ус реку пересекая"... вместо—„Ус реку
пересекши"... Это указывает, что комиссары ставили знаки не
после того, как пересекли Ус, как сказано в переводе 1727 г.,
а в то время, когда цересекали его, и поэтому могли поставить
один знак на правом берегу, другой на левом, как это и обо-
значено на карте 1728 года. Что именно реку Ус пересекла
’) Церерин, op. cit.
2) Ibid.
БО*
— 788 —
государственная граница, явствует также и из рассмотрения
китайско-монгольской карты, где исток этой реки пока-
зан и а вер пт. и н е К ы н з ы мед, о чем упоминается в дого-
воре и разменном письме. Такова фактическая сторона вопроса,
совершенно опровергающая означенный вывод инженера Бого-
люб с ко го. Но и другое его предположение, а именно, что
при проведении границы имелась в виду* не река Ус, а Ий-
сук или какая-нибудь другая река, по мнению составителей
записки, не более обосновано. Оно опровергается китайско-
монгольской картой, но и помимо сего приводимые им доводы
очень шатки. Он основывает свое положение на том факте, что
20-й знак находится в 386 верстах от 19-го, тогда как 20 от
21 и этот последний от 22-го всего лишь в 20 верстах, Но
если вчитаться в разменную запись и принять во внимание,
что при установке знаков комиссары должны были руковод-
ствоваться топографическими условиями местности, то стано-
вится вполне очевидной и причина такой неравномерности
в расстояниях между знаками, которая к тому же и не един-
ственная на русско-китайской границе, ибо, например, расстоя-
ние между 13 и 14 знаками составляет всего лишь 5 верст,
а между 17 и .18—113 верст. Действительно, в разменной
записи говорится1): „Тенгиса реки, на вершине Эргик-Таргак-
тайга, на левом (т.' е. восточном) конце, на дороге, на верху
поставили два зиака“, а далее: „Бедикема реки на вершине
Торос-дабага, на дороге, на верху поставили два знака; Эргик-
Таргак-тайга на правом конце Уса реки, на вершине Кынзе-
меде, на хребте поставили два знака“. Ясно, что 18 и 20
знаки поставлены па обоих концах непроходимого леса 2),
тянущегося по хребтам Эргик-Таргакских гор, 19-й же на одном
из возвышенных пунктов хребта. Естественно, что, имея такую
•>) „Сборы, догов. России с Китаем", стр. 42.
2) Хотя северный склон Саянского хребта к востоку от вершин Уса
действительно одет почти сплошным лесом, но в данном случае авторы
записки очевидно имели в виду нарицательное „тайга", сопровождающее
собственное имя Эргик-Таргак. Словом „тайга" алтайские инородцы обо-
значают, однако, не „лес", а высокие горы, гребень коих поднимается
за пределы лесной растительности. Таким образом, оно вполне соответ-
ствует русскому „голец* (Верещагин—„По восточному Алтаю" в „Алтай-
ском Сборнике", 1907, VI, стр. 81).
— 789 —
географическую границу как хребты, поросшие непроходимым
лесом, комиссары не встречали надобности ставить знаки до
того места, где кончается этот. непроходимый лес. Вообще ни
одно из трех толкований направления государственной границы:
иркутского совещания, Осташкина и Боголюбского, не было
признано авторами записки удовлетворительным.
Министерство иностранных дел оставило, таким образом,
вопрос о точном определении границы, открытым впредь до
разрешения следующих двух вопросов: 1) где. были поставлены
разграничительной комиссией пограничные знаки и 2) какую
линию—водораздельную прямую или иную следует принимать
за пограничную между каждыми двумя знаками. Для освеще-
ния этих вопросов в 1892 году была послана в У синений
край под начальством Пере тол чина новая экспедиция;
в ожидании же результатов последней иркутскому -генерал-
губернатору графу Игнатьеву, сменившему ген. Анучина, было
раз’яснено, что все сделанные по верховьям правых притоков
Енисея отводы и заявки могут быть утверждены при условии,
если они удовлетворяют требованиям закона и пе выходят за пре-
дельную черту, фактически уже занятую золотопромышлен-
никами ’).
Экспедиция Перетолчина начала свои работы от
знака 23 и кончила у 20. При этом произведена была глазо-
мерная с’емка всего пути.
Пограничный знак 23 был найден на левом берегу Енисея
в том виде, как он описан у производившего в 1883 году
осмотр знаков Осташкина; подлинность его несомненна. Знаки
же 22, 21 и 20, указанные Осташкииым, состоят из невысоких
куч земли, вблизи которых, несмотря на самые тщательные
поиски, экспедиция не нашла никаких признаков китайских
знаков, хотя из разменного письма 1727 года видно, что на
каждом отмеченном пункте границы ставились два знака: рус-
ский и китайский. Очевидно, знаки, найденные Осташкииым,
позднейшего происхождения, как и указывает на это Боголюб-
ский, предполагавший, что знаки эти поставлены были Песте-
ревым после тщетных его поисков настоящих знаков. 22-й
знак экспедиция нашла в верховьях р. Оджи на том месте,
]) Церерин, op. cit.
790 —
которое было указано Боголюбским. Он представлял кучу кам-
ней высотой около 2 7г аршин. В некотором расстоянии от
него высился другой такой же знак, китайский, с сохранивши-
мися на нем тремя деревянными дощечками с надписями на мон-
гольском языке о времени осмотра его местными властями.
Засим, вследствие позднего времени экспедиция вынуждена
была прекратить дальнейшее исследование пограничной черты,
и вопрос о точном определении границы, таким образом, вновь
не получил разрешения.
В виду сего в 1897 году была отправлена в Саяны еще
одна экспедиция под начальством корпуса топографов полков-
ника Баранова, которая произвела очень подробное обсле-
дование пограничного района и нашла несомненно подлинный
20 знак, но за поздним временем поиски 21-го знака должна
была прекратить.
Для пополнения этого пробела в 1899 году был команди-
ровать усинский пограничный начальник Александрович;
но поездки его как в означенном, так и в следующем году,
оказались безрезультатными ’).
Командировкой Александровича заканчиваются попытки
правительства восстановить правильное начертание государ-
ственной границы; но хотя направление граничной линии за
отсутствием точных сведений о местонахождении 21 знака до
сих пор строго и не определено, тем не менее, общее ее на-
правление все-же вполне выяснено, причем, оказалось, что
граница проходит по тем урочищам и хребтам,
которые поименованы в Буринском и Кяхтинском
договорах; домогательства-же наших золотопромышленников
перемещения пограничной черты далее на юг переносили, как
справедливо выразился генерал Куропаткин в своем отзыве
по этому делу, пограничный вопрос в сферу работ об изме-
нении границы, но не ее восстановления согласно букве упо-
мянутых трактатов 2).
Как говорилось выше, наряду с стремлением золотопро-
мышленников к захвату южных склонов Саянских гор, туда
же с конца семидесятых годов стали направляться и русские
люди, искавшие на Улу-кеме прочной оседлости. Но если
’) Ibid.
2) Ibid.
— 791 —
в вопросе о русской золотопромышленности в Засаянском крае
правительство вынуждено было прибегать к компромисным
решениям, то еще труднее давалось ему решение вопросов,
вызывавшихся „самовольным* заселением русскими крестьянами
урянхайских земель. И действительно, в этом отношении мы
не видим у него определенной политики, ибо оно то возвра-
щало обратно в Россию целые партии переселенцев, то как-бы
закрывало глаза па неудержимое движение их за Саяны. Стре-
мясь придти к какому-нибудь определенному решению по этому
вопросу, иркутский генерал-губернатор в декабре 1899 года
представил его на разрешение министра внутренних дел, при-
чем высказал, что если правительством поселения русских
в Засаянском крае признаны будут желательными, то для сего
надлёжало-бы войти с китайским правительством в соглашение,
так как, согласно трактатам, в пределах Китайской империи
русские могут селиться и строиться лишь в тех городах, где
имеются консульства; не урегулированное же дипломатическим
путем самовольное водворение русских в пределы Урянхая
может вызвать повторение явлений, имевших место в семиде-
сятых годах, когда многие русские торговые заведения были
разграблены и сожжены, и было убито несколько человек рус-
скоподданных.
Министр внутренних дел, не решая возбужденного во-
проса в окончательной форме, высказал, однако, в письме от
30 января 1900 года на имя генерал-губернатора Горемыкина,
что „в отношениях с азиатскими государствами не вполне при-
менимы общие начала международного права*, в виду чего он
и полагал-бы не возвращать из Урянхайского края русских
поселенцев, в будущем же обязывать таковых выбирать от
усинского пограничного начальника установленные билеты на
право пребывания в Урянхайской земле ’).
На таких условиях до 1912 года жили в Засаянском крае
все русские скотопромышленники, торговцы и крестьяне, успев-
шие к этому году образовать там многие поселения и даже
деревни: Туран и Уюк с населением свыше 400 душ обоего
пола в каждой, Джакуль—200 душ и т. д. * 2), причем,, однако,
О Ibid.
2) Более подробно русское колонизационное движение за Саяны
будет изложено в X гл. III т.
— 792 —
более строптивые из них и неуживчивые, но требованию урян-
хайских чиновников, выселялись обратно в Россию.
В 1894 году Китайская империя вступила в вооруженное
столкновение с Японией, закончившееся в апреле 1895 года
бесславным миром в Симоновеки, а засим в 1898 году пекин-
ское правительство вынуждено было передать Цзяо-чжоу Гер-
мании, Порт-Артур России и Вэй-хай-вэй Англии. Престиж
Китая падал все ниже и ниже, вспыхнувшее же в 1900 году
боксерское движение, повлекшее за собой оккупацию Пекина
войсками европейских держав и Японии, уронило его оконча-
тельно. Этот политический момент был учтен русскими коло-
низаторами края, которые в своих действиях стали менее счи-
таться со взглядами китайских властей. Одновременно в их
среде стало быстро крепнуть сознание, что Урянхайская земля
никогда пе принадлежала Китаю, и что правительство послед-
него и само никогда не считало ее китайской территорией, так
как установило линию монгольских караулов не вдоль той
границы, которая принимается Россией за государственную,
а к югу от хребта Танну-ола. При таком настроении умов
начался усиленный захват русскими урянхайских земель
и стали производиться поиски золота на всем пространстве
Засаянского края. Так, именно в это время были сделаны
заявки на разработку золота по рекам Тапсе, Караллых-кему
и друг, и азбеста в районе Кемчика.
Заявители на разработку азбеста Кононов и Хайров, вос-
пользовавшись неопределенностью выражения, допущенного
советом главного управления Восточной Сибири в журнальном
его постановлении от 2 октября 1885 года в отношении опре-
деления местности, на которой может разрешаться условная
разработка золота ’), просили в 1902 году управление государ-
ственными имуществами Енисейской губернии о выдаче им
дозволительного свидетельства на производство разведок азбе-
ста в долине бассейна Кемчика, как в местности, находящейся
на южном шелоне Саянского хребта. Свидетельство было им
выдано; ио вскоре же обнаружилось, что долина реки Кем-
9 Соответственная часть этого постановления читается так:... „лица,
которым дозволена будет разработка золота на южном склоне Саяна, обя-
зуются принимать на себя" и т. д.
— 793 —
чика не принадлежит к числу спорных земель и должна рас-
сматриваться как территория, находящаяся за пределами госу-
дарственной границы. Тогда к ним пред’явлено было требова-
ние о возвращении свидетельства.
Видя, что у местных властей нельзя будет добиться разре-
шения на разработку золотоносных площадей, находящихся
на левом берегу Енисея, другой заявитель Г. П. Сафьянов
выехал в 1903 году в Петербург и подал докладную записку
министру финансов Витте, в которой, доказывая, что государ-
ственная граница должна была-бы проходить по хребту Танну-
ола, домогался получить право на добычу золота в долине
Тапсьт. Ходатайство его было уважено на условиях, опреде-
ленных советом главного управления Восточной Сибири ’);
что же касается соображений его о граничной линии, то они
оставлены были без последствий. Засим было пересмотрено и
ходатайство Кононова и Хайрова, которое было также удовлет-
ворено. Но когда по их заявкам приступлено было в 1905 г.
к отводу площадей, то местные урянхи не допустили работ
отводчиков, прося их удалиться из долины Кемчика, как из
территории, не принадлежащей России. Летом 1906 года при
новой попытке сделать таковые отводы в присутствии усин-
ского пограничного начальника и окружного горного инженера
урянхайские власти не только не позволили приступить к рабо-
там, но и силой принудили отводчиков удалиться * 2).
В том же году, в виду поднятого в печати вопроса
об ошибочном проведении границы по Саянскому хребту, в пра-
вительственных сферах создалось течение в пользу пересмотра
урянхайского вопроса, но запрошенный по сему предмету
посланник наш в Пекине, Покотилбв, нашел время, для воз-
буждения его неподходящим. Сверх того, опираясь на записку
драгомана военного комиссара в Гирине Мосина по вопросу
об урегулировании нашей границы в Усинском крае 3), oir
донес министру иностранных дел, что „нарушение границы
’) Главнейшим из этих условий была выдача обязательства в том,
что если по политическим соображениям признано будет необходимым
прекратить дальнейшую разработку приисков, то таковая будет немедленно
прекращена.
2) Церерип, op. cit.
:i) Я не имел возможности ознакомиться с содержанием этой записки.
— 794 —
в Усинском крае произошло с нашей стороны, что значитель-
ное число русских подданных пользуется разного рода угодьями
на китайской стороне Саян, и что при таких условиях возбу-
ждение дипломатическим путем переговоров об исправлении
границы поведет лишь к немедленному обнаружению допу-
щенных правонарушений чем несомненно воспользуется ино-
странная пресса, дабы поднять шум о желании России компен-
сировать на западе свои потери в Маньчжурии. С этим мне-
нием Покотилова согласился и государь *).
Отзывом Покотилова закончилась официальная переписка
по урянхайскому вопросу, который засим оставался в неопре-
деленном положении до 1.911 года, когда неожиданные события
в Китае разрешили его в том направлении, которое наиболее
соответствовало русским интересам: в ноябре 1911 года совет
министров признал, что наилучшим способом его решения
было-бы постепенное усиление в Засаянском крае русского
экономического и культурного влияния, но без каких-либо
активных с нашей стороны действий к занятию этого края,
в соответствии с чем заботам подлежащих министров было
поручено принять меры к усилению там русского элемента,
к открытию в местных русских селениях школ, к постройке
в них церквей, организации врачебной, ветеринарной и агро-
номической помощи и т. д.; позднее же, с принятием по дого-
вору 21 октября 1912 года автономной Монголии под покро-
вительство России, он получил еще более определенную
постановку. Введение в Китае республиканского правления,
провозглашение монгольской независимости и изгнание из
Кобдо и Улясутая китайских властей, в управлении коих
находился Урянхайский край, имели своим последствием пре-
кращение какой-бы то ни было зависимости урянхов от Китая;
что касается Монголии, точнее Халхи, то последняя равным
образом не могла пред’явить на них никаких прав * 2); таким
образом, Урянхайская земля оказалась в сущности бесхозяйной,
что должно было в высшей мере способствовать насаждению
в ней русской государственности, потребовало от русского
правительства мер к защите интересов осевшего там русского
населения и побудило министерство иностранных дел напра-
- ’) Церерин, op. cit.
2) „Особый журнал совета министров 3 января 1913 года".
— 795 —
вить русскую политику по отношению к этому краю в сторону
постепенного и, так сказать, стихийного закрепления его за
Россией. В 1914 году, когда Урянхайский край стал иод эгиду
России, исполнились, наконец, на короткое, впрочем, время
в отношении бассейна р. Енисея слова Петра Великого, об’яв-
ленные двести лет перед тем (в 1715 году) калмыцкому хун-
тайчжи:.. „реки Обь и Енисей и Лена искони сибирские, и от
устья, где впали в Северное море, и до гор, из которых те
реки потекли; також которые реки впали в них, то те земли,
откуда потекли те реки, земля царского величества" 1)...
Этот исторический очерк урянхайского вопроса делал-бы
излишним разбор доводов защитников гипотезы о более южном,
согласно Буринскому договору, направлении государственной
границы, если-бы в числе этих доводов не было таких, кото-
рые представляют интерес с точек зрения исторической и гео-
графической.
Выше я имел уже случай заметить 2), что наши права на
верховья Енисея не могут покоиться на шертных граматах,
выданных алтын-хапами Омбо-эрдэни (Кумганчеем) в 1633 году
и его сыном Эринчином в 1664 году, ибо оба князя факти-
чески не владели уже тогда территорией, которую отдавали
под протекторат России. Эти граматы были своего рода ком-
мендации, которые подписывались лишенными своих владений
вассалами дзасакту-ханов в надежде на военную помощь рус-
ских царей и которые засим нарушались ими в виду неока-
зания им этой помощи. Во всяком случае маньчжуры могли-бы
пред’явить более ценные документы, ибо не следует забывать,
что Эринчин за себя и отца приносил присягу императору
Шунь-чжи в Пекине, где и получил в 1655 году свое звание
цзасака.
Засим В. Попов3) и Баранов4) приводят в доказа-
тельство того, что „русские владели урянхами* уже с 1689 г.
договор, заключенный в этом году с старшинами урянхайских
родов нашим послом Головиным.
9 „Памятники сибирской истории XVIII века", II, № 22, стр. 67.
2)	Стр. 705—708.
3)	„Урянхайский край", стр. 7.
4)	„Урянхайский вопрос", стр. 10. На стр. 27 приложен и текст
договора, из ст. 2 коего видно, что он касается монголов Забайкалья.
— 796 —
Но это --недоразумение.
Табунутские сайты, заключившие в январе 1689 года
в гор. Нерчинске договор с нашим послом Головиным о под-
данстве России и выдавшие тогда же шертную грамату, опу-
бликованную в „Поли. Собр. Законов“ под № 1336, никакого
отношения к урянхайцам не имеют, ибо „саит“ не значит
„сойот“: сайт—монгольское нарицательное, соответствующее
русскому—сановник1) и маньчжурскому—амбань 2). О табуну-
тах проф. О. М. Ковалевский пишет3): табунитов или
табангутов правильнее называть табунангутами по имени
предка их Далык-гуна, который при Сэцэн-хане был старшим
чиновником и одновременно его зятем, т. е. табунаном. От него
пошли роды табунапгутских бурят, расселившихся по Селенге
в силу договора, заключенного при Головине 4).
Обстоятельства, при которых сайты табуна,нгутов подчи-
нились России, были следующие.
В восьмидесятых годах XVII столетия положение русских
в Забайкалье стало тяжелым. В 1685 году пришлось бросить
Албазин и хотя в следующем он и перешел вновь в русские
руки, но маньчжуры удвоили свои усилия. Император Кан-си
требовал очищения Амура, угрожая войсками Забайкалью,
и мутил монголов, которые переживали в это время трудную
эпоху войн с Галданом, делавшую их послушным орудием
в его руках. Этому обстоятельству следует приписать вызы-
9 См. хотя-бы /С Стуков — „Очерки монголо-бурят, кочующих
в Восточной Сибири" („Зап. сиб. отд. И. Русск. Геогр. Общ.", 1865, VIII),
где, на стр. 148, пояснено, что сайт значит вельможа.
2) Предположение, не сойоты-ли табангутские (табунутские) сайты,
с которыми Головин в 1689 г. заключил договор, насколько мне известно,
впервые высказал д-р И. Шендриковскии („Материалы к антропологии
бурят", СПб., 1894, стр. 22), но он был более осторожен, чем полк. Попов,
и не решился построить на нем свои выводы.
3) Словцов—„Историческое обозрение Сибири", 2-е изд., II, стр.
XI—XII.
4) Ср. Стуков, op. cit., стр. 123. Большая часть этих табунангутских
бурят вошла с 1762 года в состав Забайкальского казачьего войска и окон-
чательно слилась с русским населением в 1851 году после реорганизации
этого войска (А. Суров—„Казаки" в „Энциклоп. Словаре" Брокгауза
и Ефрона, 1894, т. XIII, стр. 889; Андриевич—„Краткий очерк истории
Забайкалья от древнейших времен до 1762 года", Спб., 1887, стр. 14).
— 797 —
ватотцее поведение Сайн-Очир хана, потребовавшего от селен-
гинских властей возвращения селенгинских, иркутских, верхо-
ленских и балаганских людей, его прежних данников *). При
столь неблагоприятных для России обстоятельствах в 1687 году
окольничий Головин прибыл на Селенгу во главе сильного
эскорта, насчитывавшего 2.000 человек солдат * 2 3). Пока велись
сношения с Пекином о месте с’езда уполномоченных Головину
пришлось вступить в борьбу с вторгшимися в Забайкалье мон-
голами 8). В 1688 году он удачно отразил монгольский отряд
силой в 4.000 человек, оперировавший под Удинском и Селен-
гинском, в начале следующего года нанес у Селенгинска новое
норажепие монголам и, таким образом, восстановил поколеба-
вшееся уже положение русских в Забайкалье 4). Тогда же он
столкнулся на реке Хилок с табунутами, разбил их и прину-
дил их сайтов вступить в русское подданство 5 * *).
Какое значение придали этому договору Головина с табу-
нутскими сайтами полковник Попов, „открывший" этот доку-
„Дополнения к актам историческим", X, № 67, XI, № 43 (прилож.
к вып. 5 „Материалов" высочайше учрежденной под председательством
ст.-секр. Куломзина комиссии для исследования землевладения и земле-
пользования в Забайкальской области, стр. 9—10).
2) Ф. А. Головин выехал из Москвы в январе 1686 г. J3 его свите
находились стольник Алексей Сенявин и пять бояр московских, полков-
ники: Ф. Скрипицин, П. Грабов, А. Смаленберг, подполковник С. Богатырев,
майор, капитан, поручики, прапорщики, пять стрелецких сотников при
500 стрельцах да двое под’ячих, один из Посольского приказа,, другой от
Большой Казны. Сверх того при нем же назначено быть Нерчинскому
воеводе И. Власову и дьяку С. Корницкому, а по проезжей грамоте велено
ему брать из разных сибирских городов и острогов служилых людей со
всею ратною амуницией) до 1.500 человек (II, Шумахер—„Наши сношения
с Китаем" в „Русск. Архиве", 1879, II, стр. 150; ср. G. Cahen—„Histoire
des rdlations de la Russie avec la Chine sous Pierre le. Grand (1689—1730)“,
Paris, 1912, стр. 36, сноска 2).
3) Они даже напали на него под Нерчинском и держали засим город
в осаде в течение 12 недель (с начала января до 27 марта 1688 г.). См.
„Собрание государственных грамот и. договоров, хранящихся в Государ-
ственной Коллегии иностранных дел", т. IV, № 208, стр. 623—625; цит.
по G. Cahen, op. cit., стр. 44 и сн. 2.
4) В. Андриевич—„История Сибири", 1889, II, стр. 48.
Щербачев — „Исторические сведения", вып. 5 „Материалов" высоч.
утв. под . пред, ст.-секр. Куломзина ком. для иссл. землевлад. и земле-
польз. в Забайк. обл., стр. 14.
— 798 —
мент, и, что гораздо важнее- особое совещание по урянхайскому
вопросу, созванное в Иркутске, явствует из протокола этого сове-
щания под которым стоит и подпись Попова, где говорится:
„Изучение вопроса, кто из урянхов и кому платил подать
в 1726 году, накануне заключения Буринского договора, очень
важно. Вопрос этот не освещен с достаточной полнотой, по из
архивных работ Попова доложены следующие данные:
„Прилагаемый при сем договор урянхов с Россией, заклю-
ченный в 1689 году 12 марта, гласит: ст. 2 о подданстве их
России, в ст. 3: урянхи у прежних из владельцев китайских,
мунгальских и гэгэн-хутухты не должны состоять, в ст. 5:
в казну великих государей российских с себя ясак давать
поголовный по вся годы соболями".
„Из этого документа можно предположить, что табунут-
ские сайоты (по китайски (sic!)—урянхи) перешли в русское
подданство (в 1689 г.) значительно раньше Буринского дого-
вора 1727 г. и перешли даже те, которые раньше платили
подати китайским и монгольским ханам, а равно и богдо-
гэгэну. Следовательно в момент заключения договора России
с Китаем означенные урянхи принадлежали России"
9 Не могу, кстати, не отметить другую очень странную ошибку того
же протокола. Под п. 2 говорится: „Из материалов, собранных графом
Рагузинским перед заключением Буринского договора, можно получить
следующее’ сведение, доставленное ему в 1726 году от пограничных властей
относительно урянхов (сойот): по вершинам р. Енисея до устья р. Хара-
Бурени, т. е. Тоджинские, Салджакские и Модинские сойоты, платят ясак
России по пяти соболей (донесение 1726 г. 10 апреля из Красноярска)".
Р. Хара-Бурень—приток р. Уды, впадающий в нее близь бывшего
Удинского караула. Таким образом, в донесении из Красноярска говорилось
об урянхайцах, кочевавших к северу от Саянскою хребта; причем же тут
в таком случае это—„т. е. Толжинские, Сальджакские и Модинские сойоты"?
С такими грубейшими, будем считать—не намеренными ошибками, мне не
доводилось еще встречаться в официальных бумагах. Вообще, однако,
чтобы не заслужить обвинения в желании уклониться от ответа на самые
существенные пункты вопроса, выдвинутого В. Поповым в его книге „Вто-
рое путешествие в Монголию 1910 года", ч. III, „Исследование границы
на участке Кяхта—Алтай (Урянхайский вопрос)", я выписываю здесь эти
пункты в том виде, в каком они им формулированы (стр. 56—60):
„2) Страна эта (п. 1; верховье Енисея) принадлежит России с 1617 г.
по договорам России с алтын-ханом, владевшим этой страной".
Значение и ценность этих договоров пояснены выше.
— ?99 —
Много осторожнее полк. В. Попова п. Баранов^
„3) Урянхи—сойоты, ныне населяющие sty страну, с 12 марта
1689 г. особым договором обязались платить подати (ясак) соболями, дей-
ствительно платили России дань в 1726 году, а именно, урянхи хошунов
Тоджинского, Сальджакского, Модинцы, Ойнарские и Кемчикские, а урянхи
хошуна Весь—монгольскому князю, урянхи же хозутские платили в обе
стороны: России и монгольскому князю Да-вану".
Предшедшее исчерпывающим образом поясняет этот пункт, в основу
которого легли грубейшие ошибки.
„4) В Буринском и Кяхтинском договорах между Россией и Китаем
установлена государственная граница на западе от Кяхты до владений
калмыцких (Убса-нор) и обозначена географическими пунктами, которые
хотя и с трудом, но можно найти на месте и ныне".
Именно В. Попов, op. cit., стр. 32, полагает, что современная р.- Тай-
рис могла бы быть Тенгиз Буринского договора, Ганцган-модо (ключ)—
Кензе-модо (река), Дергэ-даба—Таргак, Гурбан-будшек—Гурбия, Шеби-гол—
Шабин-даба, Найрин-даба—Наран-хоро, Нукуотогойту-нуру—Нукуту-даба.
Предоставляю судить филологам, насколько такие догадки могут служить
базой защищаемой им гипотезе.
В числе документов, которыми подкрепляется этот пункт, имеется
и ссылка на „китайскую с’емку государственной границы 1903 года".
Замечу по этому поводу, что намечаемая монгольскими пикетами яко-бы
юсударственная китайская 1раница уже потому не может, соответствовать
той, которая проведена была согласно Буринскому договору, что последняя
должна была держаться гребней водоразделов (хребтов), между тем как по
словам рапорта шт.-кап. Августуса (см. В. Попов, op. cit., стр. . 77) „она
в натуре проведена не по водоразделу главного хребта Танну-ола и Алтая,
а идет от Джустыта на Чигиртей и Харык, пересекая горные массивы
Сейлюгема и Байрема в сев.-вост. направлении и дальше по котловине
оз. Урю-нора на хр. Цаган-Шиботу и по южным отрогам хребта Танну-ола".
. „5) Китайская граница проведена в том же 1727 году от Кяхты по
Джединскому хребту, южному берегу Косогола и по южному склону хр.
Танну-ола, каковая граница обозначена на месте и имеет пограничные
знаки, охраняется пограничной стражей и считается государственной
и признана договором 1881 г. На ней можно найти и географические
названия (п. 4)“.
Что линия монгольских караулов вдоль южной подошвы
ола была учреждена до заключения Буринского договора, об
сказано ниже; что же касается ссылки В. Попова на договор
в котором указаны некоторые монгольские караульные посты
пропускных пунктов, то это обстоятельство не может считаться
доказательной силы, ибо далеко не всегда пропускные посты располагаются
на самой границе (примеры: Закавказье, Закаспийская область), в данном
же случае китайское правительство воспользовалось уже готовой органи-
хр. Танну-
этом будет
1881 года,
в качестве
аргументом
— 800 —
писал другой защитник идеи о проведении русской государ-
зацией, учитывая, между прочим, и то обстоятельство, что тем же догово-
ром были подтверждены русские права на беспошлинный торг в Монголии.
Русское правительство считало даже совершенно бесцельным при таких
условиях устанавливать какие-либо посты на том же участке границы,
тем более, что ее недоступность, слабая населенность Hinterland’a и отсут-
ствие торных торговых путей действительнее всяких постов и таможенного
кордона защищали ее от проникновения через нее контрабанды. Все же
с китайской стороны допущена была в этом случае грубая ошибка, о чем
подробнее будет говориться ниже, в приложении 2-ом.
В. Попов ссылается также на стр. 355 „Мэн-гу-ю-му-цзи". Но что же
мы там читаем? А именно только то, что в 1727 году китайский импера-
тор для пресечения споров о границе, а также для удобства надзора за
пограничной торговлей (там, где она, конечно, производилась) признал
необходимым заключить договор с Россией, последствием чего было уста-
новление границы и учреждение в обе стороны от Кяхты пограничных
караулов с возложением обслуживания их на монголов и солонов. А затем
к сему добавляется: „напротив этих караулов Россией также учреждены
были пикеты". И вот можно было-бы поставить В. Попову вопрос: где же
учреждены были эти русские пикеты—на северном-ли склоне Саян или
на северном склоне хребта Танну-ола? Что маяки от № 19 до № 23 и при
них караулы учреждены были в 1727 году вдоль северного склона Саян-
ской магистрали и существовали там[ в натуре, это явствует, между про-
чим, и из приказа того же года графа Савы Владиславича, который дошел
до нас в изложении советника Троицкосавского пограничного правления
Сычевскою [„Историческая записка о Китайской границе" в „Чтен. И. Общ.
Истор. и Древн. Российских при Моск. Унив.“, 1875, кн. II, стр. 25
(сообщ. Басниным)}.
„19 маяк (на хребте Торос-дабага) был поручен каргинского рода
шуленге Сырен-Минхилееву, туралицкого рода шуленге Аларбан Инову
да шараицкого рода шуленге Бургоцу-Кутуеву в десяти юртах; оным опре-
делено пограничное смотрение до указу; а велено им стоять в урочище на
вершине Уды реки (в Нижнеудинском уезде)".
„Маяки: 20, 21, 22 и 23 (последний на левой стороне реки Енисея)
были поручены малому бахамницкого рода ясаулу Харанкыру в десяти
юртах того роду под надзиранием красноярского служивого Алексея Чаш-
кова; а велено им стоять на вершине речки Оя (впадающей с правой сто-
роны в реку Енисей)".
Приказа о надзоре с вершин Ои за пограничной линией по хребту
Танну-ола, вследствие его невыполнимости, нельзя навязывать таким лицам,
как комиссар Колычев; его не оправдало-бы даже полное незнакомство
последнего- с физико-географическими условиями страны.
„Основанная таким образом", пишет далее Сычевский, стр. 105,
„пограничная власть и стража, охранявшая границу, существовала почти
— 801 —
Ственной границы не ио гребню Саянского .магистрального
без всякого изменения до времен Селенгинского коменданта и бригадира
Варфоломея Валентиновича Якоби, определенного на границу в 1741 году.
Якобию была вручена пограничная власть, бывшая до его времени у Иркут-
ского вице-губернатора".
Но уже 9 марта 1759 г. сибирский губернатор Соймонов доносил
правительствующему сенату, между прочим, следующее (ibid., стр. 193):
„Не меньше жъ того опасности подверженными состоят некоторые места,
имеющиеся от Сибирских линий: от восточного края Кузнецкой до запад-
ного Иркутской линии на расстоянии 360 верст, где никаких караулов не
имеются; чему всему для наиглавнейшего усмотрения всепокорнейше под-
ношу при сем карту. А хотя по справке в Губернской канцелярии и ока-
залось, что в прошлых годах, по определению бывшего губернатора генер.-м.
Сухарева, определен туда пограничным досмотрщиком дворянин Мельников
для содержания и охранения тех мест, однако же с недовольным числом
людей, а именно: велено ему иметь в своей команде только кузнецких
пять, да красноярских пять казаков, итого десять, да из находящихся там
иноверческих ясачных родов брать по 30 человек. Какие же при разгра-
ничении послом графом Рагузинским в том пустом месте учреждения были,
такого известия еще не отыскано*...
И, повидимому, Соймоновым отыскано не было: миновала опасность
китайского вторжения, оставлена была и забота о „пустом месте" на госу-
дарственной границе вверенной управлению его области.
„6) По тому же Буринскому договору 1727 г. урянхи сойоты, платив-
шие России подати во время заключения договора, перешли к России,
а платившие обоим государствам освобождены от платы. Поэтому уже
на картах 1730 и 1758 г.г. русская граница проходит южнее Урянхайской
земли, но не совпадает с Границей китайской, образовав уже тогда спор-
ную территорию (?), правда, весьма незначительную (собственно кочевья
хозутских урянхов, живущих около оз. Косогола, что и вполне понятно,
так как они платили подать двум сторонам (?) и подлежали освобождению)".
В. Попов ссылается при этом на донесение из Красноярска и других
мест, насколько же основательно, это мы видели выше. Засим он указы-
вает также на карты Скобелъцина 1730 г., губернатора Соймонова и майора
Лихарева 1758 г. По поводу этих карт надлежит заметить следующее:
Карта губернатора Соймонова (см.. выше) представляет не вновь
составленную карту, а „ландкарту, сочиненную" тем же. „геодезистом
Петром Скобельциным с товарыщы", вероятно, в 1726 году, с тех пор
хранившуюся в губернской канцелярии и лишь пересланную Соймоновым
в 1759 году в коллегию иностранных дел (G. Cahen—„Les cartes de la
Sibdrie au XVIIlL. siecle" в „Nouvelles Archives des Missions scientifiques
et littdraires", nouv. serie, 1911, fasc. I, стр. 160). Таким образом, ссылка
на „карту губернатора Соймонова" отпадает. Остается карта Скобельцина,
экземпляр которой, хранящийся в московском архиве министерства ино-
51
— 802 —
хребта, как она проводилась до последнего времени, а по гребню
странных дел, имеет следующую надпись: „Чертеж присланной в Коллегию
иностранныхъ дЪлъ из Сибирской губернш изъ Тобольска отъ вице-губер-
натора Ивана Болтина при доношенш его отъ 27 генваря полученном
въ МосквФ. апреля 9 дня 1730 году сочиненной геодезистомъ Сксбелцинымъ
о ]ркуцком селенгинском нерчинском уездах да отчасти j о илимскомъ
у-Ьзде “.
Скобельцин с тремя товарищами был послан для производства топо-
графической с'емки в области, которые имелось в виду замежевать в пользу
России сибирским губернатором князем Долгоруким. С’емка была им
закончена и нанесена на карту к 27 мая 1728 г., о чем Л. Ланг и донес
в Петербург. Представленная им засим графу Рагузинскому, она была при-
знана последним неудовлетворительной и требовавшей существенных допол-
нений, в виду чего Скобельцин и Баскаков были вновь отправлены в Мон-
голию по маршруту: р. Иркут, оз. Косогол, верховья Енисея, Абакан.
(G. Cahen—„Histoire des relations de la Russie avec la Chine sous Pierre
le Grand (1689—1730)“, стр. 207). В их инструкцию входило: 1) опреде-
ление географических координат, 2) собрание сведений физико-географиче-
ского и этнографического характера и 3) розыск в области верхнего тече-
ния Енисея у р. Еленгуса (Элегеса) каменных идолов, что, вероятно,
имело значение в связи с той перепиской, которая незадолго перед тем
велась с китайским правительством относительно идола в бассейне р. Оки.
Картографический материал, который доставили Скобельцин и Баскаков,
был передан геодезисту Зиновьеву, использовавшему его при составлении
для графа Рагузинского карты Сибири. Экземпляр последней, хранящийся
в московском архиве министерства иностранных дел, имеет следующие
надписи: 1) „Збиралъ сию ландкарту с описи геодезиста Петра Скобел-
цына с товарыщи и с печатныхъ ланкартъ i с разных чертежей i рисо-
валъ гЪодезистъ Михайло Зиновьевъ", и 2) „Лантъ карта Сибирской про-
винти прислана отъ комисара господина Колычева при его доношенш j3
Селенгинска майя отъ 24, которая получена в Сан Петербурге августа
22 дня 1727 г.“. Эта карта была пред явлена китайским уполномоченным
с нанесенной на ней пограничной линией, представлявшей максимум рус-
ских требований. Линия эта проходила от оз. Далай-нора по Керулюну
и Толе, пересекала засим долину Орхона и вдоль р. Эгина достигала южной
оконечности оз. Косогола; в области верховий Енисея она упиралась
в Улу-кем близь Джакуля. От этих требований пришлось отказаться, как
в свою очередь отказались от своих требований и китайцы, и линия по
Саянскому хребту составила то компромисное решение вопроса, которое
в равной степени удовлетворило обе стороны. Такова история вопроса,
которая совершенно устраняет сомнение В. Попова (op. cit., стр. 43) в „осо-
бенной ценности и точности главнейших документов разграничения: раз-
менного письма, реестра пограничных знаков и ландкарты" графа Рагу-
зинского,
— 803 —
Хребта Танну-ола и гор, служащих восточным его продолжением,
„7) Китайская империя не имела права захватывать в 1759 году
урянхов сойотов, так как они принадлежали (sic!) России, находились
севернее китайской государственной границы".
На этот пункт отвечает история. Но сам по себе факт вмешательства
урянхайцев в китайско-калмыцкую борьбу и последующие репрессивные меры
маньчжуров, перенесших военные операции в бассейн верхнего Енисея, не
вызвавшие дипломатической переписки между петербургским и пекинским
правительствами, не свидетельствует-ли 1) что кемчикские урянхи не считали
себя русскими подданными и 2) что в этих военных операциях ни русские
пограничные власти, ни маньчжуры не видели нарушения постановлений
Буринского договора?
„8) Граница по Саянскому хребту, очевидно, русским комиссаром
1727 г. Колычевым фактически не проводилась, иначе одним из сотрудни-
ков Рагузинского топографом Скобельциным в 1730 году не была-бы
составлена карта, в которой Урянхайская земля входила в Россию. Это
предположение подтверждается и архивными документами, в которых фак-
тическое проведение границы не подтверждается".
Раз’яснения по этому пункту даются ниже.
„9) Фактически пограничные знаки по Саянскому хребту установлены
сержантом Пестеревым с 1772 года, несм'отря на то, что в 1730 и 1768 г.г.
мы границу считали по Танну-ола“.
Не мы, а топограф Скобелъцин и губернатор Соймонов. Что касается
действий комиссара Пестерева, то их выясняют следующие выписки из его
реляции, опубликованной Klaproth’ом в „Magasin Asiatique".
1)	„Так как никто не проезжал вдоль границы от одною знака до
другою*..., которые, таким образом, в натуре существовали, притом на гра-
нице, признававшейся Пестеревым за таковую.
2)	... „Засим, по р. Шинде вышел вблизи Шадатского караула
к пограничному знаку Хонин-дабага...", который существовал, но граница
от которого в обе стороны намечена не была и никто из туземцев указать
ее не мог.
3)	... „Не ожидая китайских комиссаров, отправился к знаку при
устье Кемчика...*, который, таким образом, также не установлен был Песте-
ревым, как пишет В. Попов, а существовал в натуре.
4)	„В 1775 г. я выехал из Таштыба к Шабин-дабага ... на вершине
Тослы поставил крест, который сойоты на следующий же год уничтожили,
приписав ему гибель скота зимой...".
5)	„В 1779 г. был на берегах Иджима и Уса, где нашел деревянный
крест, вместо которого поставил новый...".
Эти выписки не дают оснований к выводу, сделанному В. Поповым.
„10) Путаницу в пограничном вопросе мы утвердили нашими неудач-
ными исследованиями позднейшего времени: Осташкина, Баранова, Але-
ксандровича и др., а в особенности разграничением на Алтае в 1864 г.,
51*
— 804 —
В. Н. Васильев ’). Оперируя большей частью бесспорными,
хорошо подобранными фактами, он дал полную сводку того, что
можно было сказать в пользу этой идеи, и так как он заимствовал
у Г. П. Сафьянова2), В. Попова, Родевича3) и др.,
писавших по урянхайскому вопросу, все то, что допускали
здравый смысл, ближайшее знакомство с предметом исследо-
дования и, повидимому, хорошая школа, им пройденная, то
я буду считать вопрос исчерпанным, разобрав его доводы.
когда наши комиссары, следуя с юга от Зайсана по Алтайскому хребту,
и не имея сведений о существовании китайской границы по Танну-ола,
только благодаря полному незнакомству с географией страны (?!) и дого-
ворами (?!), от караула Юстыд пошли не по Танну-ола, а на север в Урян-
хайскую землю до так называемого (sic!) Шабин-даба“.
На эти строки можно было-бы только заметить, что в свою очередь
в них В. Попов обнаружил более, чем во всем остальном, полное незна-
комство свое с предметом, который взялся обсуждать.
„И) Ландкарта, копия с которой имеется у нас, и, судя по надписи,
составлена будто-бы (sic!) в 1728 году топографами, едва-ли заслуживает
силы государственного документа, тем более, что подлинной карты я не
нашел в московском архиве, и китайцы очевидно ее не имеют, ибо в про-
тивном случае они давно уничтожили-бы границу по Танну-ола, а на
север в Урянхайскую землю до так называемого Шабин-даба“ (?).
„12) Позволяю себе утверждать, что возвращение Урянхайской земли
в состав русской территории будет не новым захватом чужой территории,
а восстановлением своих прав на нее; а признание границы по Танну-ола
не изменением границы, а исправлением ее, так как со стороны Китая
владение Урянхайской землей с 1759 г. следует считать незаконным захва-
том нашей территории. Очевидно, и сами китайцы считали Урянхайскую
землю незаконно захваченной, что подтверждается существованием границы
по Танну-ола. Нужно полагать, что захват территории Урянхайской, земли
есть дело местных китайских властей. Китайское же правительство оче-
видно, сознавая это, не решилось из боязни осложнений с Россией окон-
чательно санкционировать захват и уничтожить границу по Танну-ола, но,
пользуясь неосведомленностью России, оставило вопрос об окончательном
присоединении течению времени. Таким моментом китайцы сочли бчевидно
1909 год, когда хотели выгнать (sic!) русских из Урянхайской земли".
После всего вышеизложенного и в виду последующего изложения
вопроса я оставляю оба эти пункта без комментария.
„Урянхайский пограничный вопрос" в „Журн. Мин. Народи. Проев."
нов. сер., XXXVIII, 1912, № 4, отд. 4, стр. 55—103.
2) „Обзор пограничной линии России с Китаем от оз. Косогола на
зап. до Шабин-дабага", рукоп.
3) „Очерк Урянхайского края", 1910.
— 805 —
Основным и самым сильным из таких доводов следует,
как будто, считать то положение, что пограничные знаки по
Саянскому хребту западнее речки Нарин-хорэ были поставлены
не смешанной русско-китайской разграничительной комиссией,
которая фактически лишена была возможности это выполнить
за краткостью находившегося в ее распоряжении срока (с 29
августа, когда комиссар Колычев выбыл в командировку с речки
Буры, до 10 октября, когда он па нее возвратился), а позднее,
путем поперечных заездов из Сибири до определенных пунктов
проектированного водораздельного пограничного хребта, причем
русские приняли за таковой по незнанию существования хребта
Танну-ола, хребет Саянский, а китайцы опять-таки по незна-
нию существования хребта Саянского —хребет Танну-ола ^где,
9 Op. cit., стр. 79. По поводу этого предположения замечу:
Долина Улу-кема—Кемчика столь широка, хребты Саянский и Танну-ола
так относительно ее высоки, что слить оба хребта в один не могли ни
русские, ни китайцы, которые, не следует забывать этого, были знакомы
с долиной верхнего Енисея и Саянским хребтом уже со времен Танской
династии. В. Н. Васильев ссылается на русские карты—Ремезовскую, поме-
щенную в его „Чертежной книге" 1701 года, на карту Кирилова 1734 года,
составленную на основании материалов, собранных разграничительной
комиссией гр. Рагузинского, наконец, на копию карты гр. Рагузинского,
хранящуюся в архиве министерства иностранных дел; „на этих картах
на, Танну-ола нет и намека, хотя по соседству (?) показаны многие незна-
чительные (?) горные возвышенности", а на „Генеральной ландкарте Рос-
сийской империи 1745 года обозначено даже оз. Убса с рекой Тесью"
(ibid., стр. 78). На это можно было-бы возразить, что в ту эпоху горы
наносились на карты весьма несовершенным образом, что маршрут Ско-
бельцина (см. выше стр. 802), доставившего картографический материал
для карты Рагузинского, не обнимал долины р. Тес, что „Генеральная
карта о Россшскои 1мпери1 сколько возможно было исправно сочиненная
трудом 1вана Кирглова Обер-Секретаря Правительствующа Сената в Санкт-
петербургЬ 1734", как составленная не специалистом (см. G. Cahen—
„Les cartes de la Sibdrie au XVIIl-e siecle" в „Nouvelles Archives des Mis-
sions scientifiques et Iitteraires“, 1911, fasc. I, стр. 194 — 195), не могла
отвечать требованиям даже того времени и, наконец, что „Генеральная
ландкарта 1745 г.“, как и остальные 19 карт „Атласа Росс1йского, сочи-
неннаго по правиламъ географическимъ и новЬйшимъ обсерващямъ стара-
шемъ и трудами И. Академш Наукъ в СанктпетербургЪ 1745 года", не
могли не заключать некоторых существенных дополнений, взятых из работ
иезуитов и атласа д’Анвилля. К тому же наименование „Танну-ола" для
хребта, носящего ныне это название, не было, как, впрочем, и теперь,
— 806 —
подобно русским, и расставили свои пограничные знаки. При
этом русские, руководствуясь данными, содержащимися в Бу-
ринском договоре, спроектированном, повидимому, на основа-
нии неточных карт с неизвестно откуда взятыми, в действи-
тельности же никогда не существовавшими названиями хребтов,
и инструкцией, принуждены были ставить знаки „на ближай-
ших (к чему?) заметных перевалах в предположении, что раз
по договору горы с такими названиями в данной местности
значатся, то следовательно где-нибудь тут же по близости
и должны быть" 1). Что касается китайцев, то, как они разре-
шили поставленную им задачу, в статье В. Н. Васильева
не обгоняется, но так как нельзя же закрывать глаза на то
обстоятельство, что рядом с русским текстом договора имеется
и монгольский, в котором никогда не существовавшие
известно туземцам. Так назывались лишь высоты где-то далеко на востоке,
в верховьях Ха-кема, горы же в истоках Барлыка и к востоку от этой
реки у китайцев были известны под именем Алтая. Что Засаянский край
мог быть, однако, лучше известен русским начала XVIII столетия, чем то
кажется В. Н. Васильеву, это явствует из того, между прочим, факта, что
русские купцы уже с начала этого века находились в правильных торговых
сношениях с населением Кобдинской Монголии (Ватин—„Минусинский
край в XVIII веке", стр. 164), а, стало быть, и Засаянского края, как про-
межуточной области.
Еще тверже обстоит дело с Саянским хребтом. Атлас d’Anville,
в основу которого легли китайские карты и семилетние (1708—1715) карто-
графические работы иезуитов Bouvet, Regis, Jarloux, Fredelli, Bonjour Fabrl,
Cordosa, du Tartre, Gerbillon, Henderer'a и de Mailla, был издан в 1737 г.
(отдельные карты Азии в 1731—1737), т. е. десять лет спустя после под-
писания Буринского договора, и хотя на его картах северной Монголии
бассейн верхнего Енисея и нанесен с большими погрешностями, но все
же главные элементы последнего—Улу-кем (Кем) с слагающими его исто-
ками—Ха-кемом (Шишкитом), Бей-кемом (Чус-уту) и Хамсарой (Уком),
а равно й цепь гор, идущая вдоль правого берега Хамсары, налицо, при-
чем также показаны—прорыв Енисея через Саянский хребет и сбегающая
с северного его склона река Ус под ее современным названием; над про-
рывом же сделана следующая надпись: „Cette partie-ci оссирее par les Russes,
est plus соппиё par la voye de la Russie que par celle de la Chine", свиде-
тельствующая 1) что миссионеры имели возможность оценить большую
точность русской карты, представленной гр. Рагузинским конференции,
и 2) что для них не было никаких сомнений в том, откуда пошла по
Буринскому договору русская территория.
О Op. cit., стр. 74.
— 807 —
названия х р е б т о в должны же значиться, то он приводит
замечание Родевича *), что „упоминающиеся (в договоре)
названия хребтов могут найтись и в системе Танну, ибо назва-
ния эти мало характерны" (?).
В. Н. Васильев отступил от присущей ему, повиди-
мому, осторожности, решившись заявить, что „ни один сойот,
ни один карагас на всем протяжении Саянов не назовет вам
горы, имя которой было-бы тождественно с приведенными
в договоре" * 2 3). Я уже отметил выше 8), что горный инженер
Боголюбский указывал на совершенно обратное, а именно, что
названия урочищ, поименованных в трактате 1727 года, сохра-
нились полностью в Саянах до настоящего времени, и даль-
нейшее служит. хорошим тому подтверждением:
Знак 18. Хребет Эргик-Таргак-тайга. О нем см. ниже.
„	19. Хребет Торос - дибага—название, повидимому, и доныне не
изгладившееся из народной памяти, о чем свидетель-
ствует рассказ карагаса, уроженца верховий Кана, притока
Уды, записанный полк. Бобырем 4),
„	19. Речка Бедикем, у полк. Бобыря—Бедый-кем, носит в настоя-
щее время название Бидий-сук, если только верна была
запись топографа, ведшего с’емку этой части хребта5);
протекает озеро Бат-нор и впадает в р. Кизи-кем, приток
Хамсары. Совершенно напрасно В. Н. Васильев 6 7) смеши-
вает эту речку с Бей-кемом.
„	20. Хребет Эршк-Таршк- тайга—наименование, которое несо-
мненно присваивалось некогда той части Саян, которая
лежит к востоку от р. Коярта, ибо и до наших дней оно
удержалось в несколько искаженном русскими имени „Ир-
гаки", присваиваемом, по словам II. Крылова венчаю-
’) Цитир. выше его соч., стр. 111—112.
2) Op. cit., стр. 69.
3) Стр. 786.
4) „Примечания" к статье Клеменца—„Новый путь из Минусин-
ского округа на Бирюсинские золотые прииски" в „Изв. вост.-сиб. отд.
И. Русск. Геогр. Общ.", 1890, XXI, стр. 70.
б) См. карту, прилож. к вып. I. „Военно-геогр. и военно-статист,
опис. пригран. полосы".
6) Op. cit., стр. 76.
7) „Путевые заметки об Урянхайской земле" в „Зап. И. Русск.
Геогр. Общ.", 1903, XXXIV, № 2, стр. 20. См. также Шварц—„Труды
Сибирской экспедиции", отд. матем., который первый ввел наименование
Иргаки для этой части Саян в географическую литературу. Паллас [Риттер—
— 808 —
щей хребет горной группе из пяти острых вершин, напо-
минающих поднятые пальцы руки, откуда произошло,
будто-бы, и самое название ’). Если так, то это название
может служить хорошим ответом Родевичу и Васильеву, не
усмотревшим ничего характерного в отдельных наимено-
ваниях Саянской магистрали.
Знак 20. Гора и речка Кынзымеды. О них говорилось выше * 3).
„	22. Хребет Хонин-дабаш—название, сохранившееся до наших
дней за частью Саянской магистрали к западу от реки
Коярт »).
Засим еще один довод, говорящий не в пользу соображений
В. Н. Васильева.
Проект Бурипского договора вырабатывался при участии
таких знатоков края, как цинь-вап Цэрэн, который только что
перед тем (в 1726 году) совершил свой инспекторский об’езд
алтайской границы, причем, повидимому (на это указывает
участие Бубэя, правителя урянхайцев 4), в этом об’езде), иосе-
„Землеведение Азии", III, стр. 434) со слов местных жителей пишет, что
левый берег р. Уса образует хр. Хойнин-дабан и что с дороги через лево-
бережные горы виднеется вдали на востоке разорванная скалистая масса
Йрген-Таргэк; это уже очень близкая передача названия Эргик-Таргак.
Г. Сафьянов («Эпизод из странствий по Монголии" в «Вост. Обозр.", 1883,
№ 7, стр. 9) дает еще более близкое название горам к северу от места
слияния р.р. Блилялика с Систыг-кемом, а именно, он называет их Ергик
(Ерчак в первом случае—очевидная опечатка)-Иргак-тайга.
*) Klaproth (Риттер—„Землеведение Азии", III, стр. 435) пишет, что
Эргик-Таргэк — наименование тюркское (а не монгольское, как думает
В. Н. Васильев, op. cit., стр. 70) и означает „гребень с вырезками".
2) Стр. 788.
3) Швари, ibid.; Веселкин — „Урянхи и географические сведения о южной
границе Минусинского округа" в „Изв. И. Русск. Геогр. Общ.", 1871, VII,
стр. 117 и след.; Венюков—„Барометрическая нивеллировка Падерина
в Монголии" в „Изв. И. Русск. Геогр. Общ.", 1876, XII, 2, стр. 135;
Мосин—„Гипсометрические наблюдения во время путешествия от Урги
к западу" и т. д., обраб. Фритче-, Паллас см. выше; Klaproth —
„Asia polyglotta", стр. 149, дает выписку из дневника Мессершмидта
(от 3 февраля 1725 года), где со слов „калмыка", уроженца долины Уса,
говорится: перейдя Ус, приходится подниматься на горы Хойнин-дабан.
4) Об этом Бубэе находим следующее замечание в „Записках" 1рафа
Рагузинского (Смчевский — „Историческая записка о Китайской границе"
в „Чт. в И. Общ. Ист. и Древн. Российских при Моск. Унив.“, 1875, кн. II
стр. 134): „Четвертый правитель, называемый БубебЪли (Бубэй-бэйлэ),
кочующий при границе Красноярского дистрикта, поставляет вооруженной
— 809 —
тил и незадолго пред тем занятый урянхайцами Кемчик ,).
Недопустимо, чтобы этот выдающийся монгольский деятель * 2),
имевший среди других своих помощников также и князей
Дзасакту-хан’овского аймака 3), ничего не знал о Саянском
хребте и решился подписать акт, столь близко касавшийся
интересов его сородичей, составленный на основании одних
лишь. русских, не проверенных монголами сведений.
Остается еще сказать, как, повидимому, организованы были
разграничительные работы на Саянах.
Еще в 1726 году учреждена была в Сибири постоянная
комиссия для развода спорных меж 4). Ее работы до нас
не дошли, но едва ли можно сомневаться в том, что они послу-
жили материмом для составленной в 1727 году под непосред-
ственным наблюдением графа Рагузинского карты пограничной
с Китаем полосы Сибири. В одной из пометок коллегии ино-
странных дел на докладной записке графа Рагузинского гово-
рится 5): „понеже уже давно указы в Сибирь отправлены для
учинения ландкарты, того ради может быть, что оная к приезду
его, д. ст. сов., к границам уже и готова будет". Хотя пред-
положения коллегии и не оправдались в полной мере, так как
Рагузинскому пришлось послать две новые партии геодезистов
для восполнения пробелов, все-же он застал картографические
работы настолько подвинувшимися вперед, что ко дню откры-
тия занятий конференции карта оказалась законченной, вклю-
чая и местности, которые должны были служить об’ектом
конницы 5.000; суть наилучшие войска мунгальские и называются урянхи
понеже кочуют у р. Уры“... Из этих слов следует, что и граф Радзинский
не считал урянхайцев Бубэя-бэйлэ, кочевавших в бассейне р. Урея или
Шерги, системы Шишкита (см. т. I, стр. 106), русскими подданными.
9 яМэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 404.
2) О нем Хэ-цю-тао („Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 365) сообщает: „Цэрэн
пользовался милостями трех маньчжурских государей и таким расположе-
нием их и славою, какими в течение двухсот лет не пользовался ни один
из подвластных князей".
3) „Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 103 — 104.
4) „Поли. собр. закон.", VII, № 4429; IJleiaoe—„Хронол. перечень
важнейших данных из ист. Сибири", стр. 179.
5) Бантыш - Каменский— „Дипломат, собр. дел. между Российским
и Китайским госуд. с 1619 по 1792 г.“, стр. 459.
— 810 —
соглашения, и в их. числе столь важную в обсуждаемом ныне
вопросе долину Уды \).
Несомненно, что уже на конференции решено было вести
границу по водоразделам, и на обязанности комиссара Колы-
чева * 2) оставалось лишь наблюсти, чтобы пограничные знаки
были действительно там поставлены. Он ото и выполнил, при-
чем в сторону России отошли земли, которые составляли до
того времени угодья монгольских данников, и только в этом
смысле следует толковать замечание Банты ш- Камен-
ского 3 4), что комиссару Колычеву удалось достичь резуль-
татов, каких не мог достигнуть граф Рагузинский на 48 кон-
ференциях, приобретая для России 250 новых ясачных собо-
линых данников и такие земли, „о которых ни в БуринскОлМ
договоре, ниже в данной ему инструкции предписано не
было".
Переходя засим к вопросу о том. как справился Колычев
с возложенной на него задачей по установке пограничных
знаков от Кяхты до Шабин-дабага, можно лишь с уверенностью
сказать, что лично он не об’ехал границы на всем указанном
протяжении. Вероятно, на нем лежала лишь обязанность сде-
лать сводку трудов своих помощников, которые к моменту
подписания обеими сторонами Буринского договора находились
уже на порученных им участках границы. Заключаю это из
сопоставления следующих дат: тогда как указы об учреждении
караульной службы при первых двух пограничных знаках,
ближайших к Кяхте, и при 9—1.4 знаках последовали 23 сен-
тября 1727 года, такой же указ о службе при знаках 3—5
был отдан 3 того же сентября, т. е. на 20 дней раньше; засим
соответственный указ относительно 6—8 знаков был послан
6 января 1728 года, относительно 15—19 знаков—17 апреля,
относительно 20—23 знаков 19 апреля и относительно 24
знака—24 ноября 1727 года *). Так как время издания этих
указов не отвечает последовательности хода разграничитель-
ных работ, если-бы они велись одной партией, то приходится
0 Бантыш-Каменский, op. cit., стр. 488.
2) Колычев был не новичек в деле разграничения, так как ранее он
же вел разграничение с Польшей и Турцией.
3) Op. cit., стр. 148.
4) „Сборн. догов. России с Китаем", стр. 42—43.
— 811 —
остановиться на предположении, что таких партий было
несколько (шесть), и приказы отдавались но мере поступления
от них донесений о закончании работ по установке знаков,
причем, как и следовало ожидать, из участков более доступ*
ных, с Шабин-дабага—раньше, чем с вершин Уса и Уды, хотя,
может быть, и из этих последних мест предварительные крат-
кие извещения об установке знаков были получены комиссаром
настолько своевременно, что это дало ему возможность уже
27 октября 1727 года обменяться записями с китайскими
уполномоченными *).
Частью разбираемого вопроса, не легко поддающеюся
раз’яснению, является участие китайских уполномоченных
в разграничительных работах колычевских партий; когда
и каким путем достигли они всех шести участков, па которые
разбита была проектированная конференцией русско-китайская
пограничная линия к западу от Кяхты? Само собою разумеется,
что предположение В. Н. Васильева, что русско-китайская
разграничительная комиссия, проработав от Кяхты до Косогола,
вернулась отсюда обратно в Кяхту и здесь обменялась запи-
сями, предоставив незаконченную на две трети работу довер-
шить своим преемникам, и что именно тогда-то русские повели
расстановку знаков по Саяну, а китайцы—по Танну-ола, должно
быть оставлено хотя-бы уже потому, что у нас нет оснований
обвинять Колычева, утверждавшего в разменном письме от
27 октября 1727 года, что им к этому времени закончена была
установка пограничных знаков от Кяхты до Шабин-дабага,
в служебном подлоге, да едва-ли на такую сделку пошли-бы
и китайские делегаты.
Для того, чтобы покончить с этим, наиболее сильным из
доводов В. Н. Васильева, остается еще выяснить, какое
отношение к рассматриваемому вопросу имеет линия монголь-
ских караулов, расположенная вдоль южной подошвы Танну-ола.
*) Что наша государственная граница проводилась Колычевым по
гребню магистрального Саяна (хребта Ергик-Таргак-тайга), это подтвер-
ждает и предание верхне-окинских сойотов, предки которых принимали
участие в работах по сооружению пограничных знаков, почему и получили
название абошинов, от слова „обо“, что значит „горка камней" (см. Можаев—
„Заметка о мунгалах" в „Изв. вост.-сиб. отд. И. Русск. Геогр. Общ.", 1905,
XXXVI, стр. 84).
— 812 —
Военный кордон в долине Теса был учрежден незадолго
до прибытия Мессершмидта в Сибирь *), т. е. приблизи-
тельно за десять лет до заключения Буринского договора,
в видах ограждения Халхи от вторжений джунгар, владевших
тогда бассейнами Кемчика и нижнего Улу-кема. Засим, для
защиты урянхайцев, вскоре же затем занявших эти бассейны,
от тех же джунгар этот кордон был продолжен на запад и
усилен частями войск цзасака Бубэя * 2). Несомненно, что в китай-
ской исторической литературе найдутся и другие факты, свиде-
тельствующие, что военный кордон между Тесом и хребтом
Танну-ола возник до и, стало-быть, совершенно независимо от
работ русско-китайской разграничительной комиссии, но для нас
и этих свидетельств достаточно, чтобы в связи с вышеизложен-
ным придти к заключению об ошибочности выводов, построенных
па предположении, что монгольские караулы обязаны своим про-
исхождением неосведомленности китайских делегатов, участво-
вавших в работах по проведению русско-китайской границы.
Монгольские караулы вдоль хребта Танну-ола пережили
время особенно развившейся в Азии в ХУНТ веке охраны
угрожаемых территорий военными кордонами 3), может быть,
потому, что Урянхайский край в податном отношении нахо-
дился всегда на особом положении, будучи обязан вносить еже-
годную подать мехами, от чего освобождены были остальные
кочевники Монголии; и маньчжурское правительство, дорожа
’) Риттер—„Землеведение Азии", III, стр. 489.
2) „Мэн-гу-ю-му-цзи", стр. 405. Terminus ad quem—1720 год, когда
Цэван-рабтан принужден был просить мира, одним из предлагавшихся им
условий коего было возвращение ему бассейна Кемчика.
3) Такой военный кордон из казачьих постов сохранился, впрочем,
еще и у нас в Зайсанском приставстве. О былых китайских кордонах вдоль
северных склонов Алтаин-нуру и р. Цзабхан см. выше стр. 673, а также
А. Позднеев—„Монголия и монголы", I, стр. 351. Впрочем, такие же кордоны
сохранились и до наших дней кое-где в остальной Монголии; так,
Г. Н. Потанин („Поездка в среднюю часть Большого Хингана летом
1899 года" в „Изв. И. Русск. Геогр. Общ.", 1901, XXXVII, вып. V, стр. 402)
упоминает о монгольских пикетах на границе между хошуном халхаского
князя Джу-вана и землями баргутов; И. В. Полибии („Предварительный
отчет о поездке в Восточную Монголию и застенные части Китая" в „Изв.
И. Русск. Геогр. Общ.", 1901, XXXVII, вып. 1, стр. 39) о караульной
линии в горах Б. Хингана и т. д.
— 818 —
этим доходом, более тщательно, чем остальную Монголию,
охраняло Урянхайскую землю от торговой, ее эксплоатании
китайским купечеством. От этой опеки оно отступило только
в 1901 году ’), и с этих пор роль монгольских караулов све-
лась, как сообщил мне сопровождавший меня в 1903 году
дбрбётский изатин, к охране дёрбётских кочевий от разбой-
ничьих банд урянхайцев, считающихся первыми конокрадами
в мире * 2).
Перехожу к следующему доводу В. Н. Васильева,
о котором мне приходилось, впрочем, уже писать выше 3).
Вопрос идет об урянхайцах, которые, согласно докумен-
там, относящимся к делу разграничения, должны были-бы
занимать но обе стороны государственной границы большие
районы, до нескольких недель ходу в поперечнике, чего в дей-
ствительности нет, если границу вести по Саянам. Но если
вести ее и по хребту Танну-ола, то результат получился-бы
тот-же с той только разницей, что в ущербе оказались-бы
китайцы. Ошибка В. Н. Васильева кроется в том, что
исходным’'пунктом своих рассуждений он берет современный
район расселения урянхайцев, между том в начале XVTII века
’) О сем подробнее говорится в т. III.
2) Приводя мнение Г. П. Сафъянова, что направление государственной
границы с Китаем должно хотя-бы уже потому совпадать с гребнем хр.
Танну-ола, что вдоль южной подошвы последнего проходит линия монголь-
ских караулов (мунгальских маяков), Ф. Я. Кон („Усинский край" в „Зап.
красноярского под’отдела вост.-сиб. отд. И. Русск. Геогр. Общ. по общ.
геогр.", 1914, II, вып. 1, стр. 16) замечает: „Это указание имело-бы несо-
мненно огромное значение, если-бы было установлено, что „мунгальские
маяки" имеют значение именно пограничных знаков, а не внутренней межи
между отдельными провинциями Китая, как в разговорах со мною настаи-
вали сойоты* (курсив мой), и о чем, замечу тут-же, писал и Г. II. Сафьянов,
когда еще не задавался целью найти доказательства ошибочности прове-
дения государственной границы по гребню Саянского кряжа. Я разумею
следующее место его записки, помеченной 1879 годом, выдержки из кото-
рой мы находим у Катанова в его „Библиографическом указателе", при-
ложенном к „Опыту исследования Урянхайского. языка", стр. 1455: „Так
как переход за границу и урянхайцам и дурбетам воспрещен, для чего
и -устроена линия, охраняемая, пикетами, то дурбеты, чтобы гнаться за урян-
хайцами предварительно должны выхлопотать себе пропуск (через эту
линию)".
з) Стр. 698—699.
— 814 —
оно было иным. Не говоря уже о том, что. мы встречаемся
с ними в это время в долине р. Бухтармы * 2), они жили тогда
еще по южному склону хребта Абаканского 2), по Енисею ниже
устья Кемчика 3), и по вершинам его правых притоков на
восток до устья р. Хара-Бурени, притока Уды 4), что, конечно,
значительно увеличивает пределы ныне занимаемой ими тер-
ритории. Таким образом, и этот довод В. Н. Васильева
должен считаться отпавшим.
Следующий свой довод он строит на таких соображениях.
В „Мэн-гу-ю-му-цзи" в двух случаях, когда говорится
о северных границах знамен Сайн-иоин’овского и Дзасакту-
хан’овского аймаков, употреблены выражения: „соприкасаясь
с пограничными караулами “, причем под таковыми разу-
меется монгольская пикетная линия вдоль южной подошвы
хребта Танну-ола. Засим, сопоставление китайских известий
о территории, которую занимали урянхайцы в XVIII веке,
с данными по тому же предмету, содержащимися в новом
издании „Всеобщей, географии Китая", вышедшем в .1842 году,
показывает, что реки Бей-кем и Ха-кем указываются в ней
впервые как область кочевий урянхов. Оба эти факта, по мне-
нию В. Н. Васильева, доказывают, что китайцы в XVIII
веке „не считали Урянхайский край своей землей" 5) и „только
в прошлом столетии, спустя более века по разграничении,
удостоверившись в ошибочности проведенной нами границы,
решились, повидимому, включить в свои пределы" сперва
дархатов, а засим и остальных урянхайцев.
Не говоря уже о том, что argumenta. е silentio вообще
не убедительны, в данном случае они являются мало пригод-
ными еще и потому, что „Мэн-гу-ю-му-цзи“, из которого
!) См. выше стр. 697.
2) Донесение графу Рагузинскому из Кузнецка от 22 апреля 1726 г.
В выше цитированном протоколе иркутского совещания по урянхайскому
вопросу приводится догадка, что в этом донесении речь идет, вероятно, о
кемчикских сойотах. Вероятного в этом, однако, очень мало. Следует
читать так, как донесено.
») Ibid.
<) Донесение графу Рагузинскому из Красноярска от 10 апреля
1726 года.
5) Op. cit., стр. 97.
— 815 —
Васильев черпает свои сведения, — сочинение, трактующее
об урянхайцах лишь по стольку, по скольку эти последние
приходили в соприкосновение с монголами. Что касается тех
мест „Мэн-гу-ю-му-цзи", где говорится о „пограничных кара-
улах", то по их поводу можно лишь сказать, что П. С. Попов--
единственный из русских синологов, переведший таким обра-
зом иероглифы „бянь-ка" ’). Но если даже перевод .его и верен,
то все же не следует забывать, что „Мэн-гу-то-му-цзи" не офи-
циальный документ, а творение двух китайских ученых, не
чуждое грубых ошибок.
Засим В. Н. Васильев обращается и к историческим
данным, извлекая их все из того же источника - „Мэн-гу-ю-му-
цзи", и так как среди них он не находит указаний, свидетель-
ствующих о том, что Урянхайский край когда-либо входил
в район военных действий маньчжуров или что край этот
иным образом был ими приобретен, то делает отсюда вывод,
что у Китая нет ни исторических, ни завоевательных прав
на эту землю.
Даже если ограничиться „Мэн-гу-ю-му-цзи", то к подоб-
ному выводу придти невозможно, ибо на странице 404 этого
сочинения мы читаем: „поэтому-то Цэрен-рабтан (Цэван-рабтан),
указывая в своем докладе на то, что земли по Кэм-кэмчику
принадлежали прежде чжунгарам, просил о возвращении их
ему; богдохан не из’явил на это согласия". Но наши
сведения об истории Западной Монголии и Урянхайского края
к счастью не ограничиваются содержанием „Мэн-гу-ю-му-цзи",
и если внимательно прочесть предшедшие страницы, начиная
с конца девятой главы, то в них отыщется достаточно данных
для того, чтобы установить исторические права Маньчжурского
дома на урянхайский народ, перешедшие к нему после 1688 г.,
притом именно на ту его часть, которая населяет область вер-
шин Енисея * 2). Quod erat demonstrandum!
9 А. О. Ивановский—„Кочевья Сайньнояновского аймака" в кн.
Потанина— „Очерки сев.-зап. Монголии", III, стр. 284, Андреевский—
„Кочевья Чжасакту-хановского аймака", там же, стр. 299, пишет „бянь-хэ“.
Оба эти переводчика, работавшие, как кажется, под наблюдением проф.
В. П. Васильева, придают этим иероглифам значение имени собственного,
не поясняя впрочем, к чему оно относится.
2) В числе народов, полученных в удел от Даян-хана его сыном
Гэрэсэнцзэ, значились как урянхи, так и киргизы (если хэрэгут то же, что
кэргут), т. е. кочевники, жившие в бассейне верхнего Енисея.
— 816 —
Смущает, наконец, В. TL Васильева и некоторая часть
/документов, относящихся к разграничению. Вот, что он пишет г).
/.[то хребет, по которому должна была пройти граница
согласно договору, представлялся значительно южнее Саянов,
указывают и другие данные. В том же свидетельстве 2) имеется
такое место: „ныне россиане приблизились так далече в мун-
гальскую землицу по всем уездам несколько дней хода, а негде
и несколько недель, где ныне знаки пограничные благополучно
поставлены и граница разведена с Российской империи расши-
рением... во многих местах великим числом пустых мунгаль-
ских земель (которые были между мунгальскими знаки и рос-
сийских подданных владением) к Российской Империи ныне
приобщены"... Свидетельство это несомненно должно относиться
к границе к западу от Кяхты, в частности именно к Саянскому
району, так как к востоку, начиная почти от оз. Косогола
и до самой р. Аргуни, принята старая граница времен царя
Алексея Михайловича (см. „карту постепенного изменения
границ Азиатской России", приложенную к книге М. Вен то-
ков а--„Опыт военного обозрения русских границ в Азии").
Словцов даже прямо указывает на этот район. Он говорит:
„на западе от Кяхты, но взаимной-ли уступчивости или по
неточному сведению ханств Саин-Ноинского и Урянхайского,
знатные пространства земли приурочены к Российскому вла-
дению" (кн. I, стр. 433). Если так, если действительно к нам
приурочены „знатные пространства" „на несколько дней хода,
а негде и несколько недель", то где-же могут быть эти земли
севернее Саянского хребта?".
Васильев приводит выдержку из документа, озаглавлен-
ного „Свидетельство агента Ланга, разных чиновников, посоль-
скую составлявших свиту, пограничных обывателей, данное
чрезвычайному в Китай посыланному посланнику графу Саве
Владиславичу о постановлении им по трактату 20 августа
1.727 года при речке Буре весьма прибыточной для Россий-
ского государства границы". Я позволю себе дополнить его
цитату. Весь абзац читается так:
„Мы нижеподписавшиеся, свидетельствуем:...
9 Op. cit., стр. 85.
2) Баитыш-Каменскнй, op. cit., стр. 344.
— 8.17 —
„Второе: что старая граница в каждом уезде, тому ныне
тридцать лет, когда состоялся мирный договор между великим
русским иослом графом Ф. А. Головиным и китайским послом
Самгуту при Нерчинском, — была так далече в российской
земле, что ныне россияне приблизились так далече в мунгань-
скую землицу по всем уездам несколько дней хода, а негде
и несколько педель, где ныне знаки пограничные благополучно
поставлены и граница разведена с Российской империи расши-
рением ".
Что здесь говорится о Забайкальском участке границы,
а не об участке к западу от Кяхты, явствует из ссылки на
Нерчинский трактат, каковая ссылка в противном случае
была-бы совершенно неуместной. Нерчинский трактат устано-
вил границу по р. Аргуни до Абагатуевской сопки г), оставив
всю местность к западу от нее неразграниченной * 2), и кто-бы
и как-бы засим не вел тут границу, она ни в коем случае
не могла-бы претендовать на название „старой границы вре-
мен царя Алексея Михайловича". Что проведенная согласно
Вуринскому договору между Абагатуевской сопкой и Кяхтой
государственная граница отрезала от Монголии в пользу России
значительные участки земли 3), это видно из пункта четвертого
цитированного выше документа, в котором читаем: „что по
нынешнему разграниченью, колико нам известно, не токмо
все крепости, но и села, слободы и пустоши, ко оным надле-
жащие, остались действительно в российском владении, и не
токмо не притеснены, но во многих местах великим числом
пустых м у н г а л ь с к и х земель (которые были между мунгаль-
скими знаки и российских подданных владением) к Российской
империи ныне приобщены". Полагаю, что если речь идет
9 „Сборн. догов. России с Китаем", стр. 30.
2) Ст. 2 Нерчинского договора („Сборн. догов. России с Китаем",
стр. 4).
3) Я полагаю, что показание „несколько дней хода, а негде и несколько
недель" следует относить к замежеванным территориям вдоль государ-
ственной границы, а не вглубь страны. В приводимой ниже „Сказке быв-
ших при разграничении" определение площади замежеванной территории
сделано яснее: от р. Кантегира (в обе стороны) вдоль границы восемь дней,
на север, к реке Абакану, три дня хода.
Том II.	52
— 818
о русских селах и монгольских знаках ]), то это отнюдь не
может относиться к Саянам и тем более к Засаяискому краю.
Что касается ссылки на Словцова, то она не имеет значе-
ния, так как последний лишь констатировал факт, засвидетель-
ствованный „сказкой бывших при разграничении “ * 2), в которой
читаем: граница от Бургутейской полуденной сопки в правую
сторону до Шабин-дабага „учинена против прежнего владения
подданных людей Российской империи с великим простран-
ством, и от Мунгальского владения заграничены многие земли,
которые никогда не бывали; а именно: от реки Хан Тенгери
(Каптегира) в расстоянии верховою ездой в длину дней на
восемь, а широтой до реки Абакану дни на три; а те места
во владении Российской империи никогда не бывали; а когда
российские люди кузнецкого ведомства в те места для звери-
ных промыслов, как русские промышленные да и ясапшые
люди, ходили, и в тех местах китайского владения, Цыцынвана
Соеты, их побивали и грабили; также те места для звериных
промыслов самые угодные; а промышляют в тех местах зверей
соболи, лисицы, белку, разсамаху, выдру и бобры. И с такою
учиненною и пространною границею подданные российские
ясашные люди, також и русские промышленные весьма довольны
и радостны, что божиим вспоможением и счастием его величе-
ства оная граница так ‘учинилась “.
„ Сказку “ Васильев сопровождает таким замечанием:
на первый взгляд она мало понятна (?). „Из того, что места
эти были для звериных промыслов самые угодные, явствует,
что речь идет о Саянах. Из упоминания же названий реки
Абакана и Хан-Тенгери определяется, что здесь говорится,
повидимому, о площади, заключенной между реками Енисеем,
двумя притоками его Абаканом и Хан-тенгыром и хребтом
Сабинским (Шабин-дабага). Но в таком случае лишь южная,
гористая половина этой площади годна для звероловства; север-
пая-же часть—степь, где никаких соболей, конечно, не водится.
Это раз. А кроме того, площадь эта так невелика, что
о каких бы-то ни было „знатных пространствах“ в несколько
9 О монгольских караулах и маяках, существовавших до проведения
русско-китайской границы, см. разменное письмо от 12 октября 1727 г.
(„Сборн. дог. России с Китаем", стр. 28; Бантыш-Каменский, op. cit.,
стр. 348—350).
2) Бантыш-Каменский, op. cit., стр. 363.
— 819 —
недель хода не может быть и речи. Приходится думать, что
подписавшие эту бумагу сотрудники комиссара Колычева по
разграничению сообщили лишь о районе, который мог быть
ранее известен кому нибудь из них, как, например, кузнецкому
сотнику И. Жижину (остальные -почти все селенгинские слу-
жилые люди и инородцы1)—вряд-ли могли знать что-нибудь);
о приобретениях же в других районах умолчали по своему
незнанию, так как, не пройдя на запад далее Косогола, они
и не могли знать ничего о Саянском районе".
Эта часть статьи В. Н. Васильева очень далека от
исторического об’ективизма. В „Сказке" не говорится „о знат-
ных пространствах в несколько недель хода"; это определение
выхвачено им из книги Словцова и документа, подписанного
агентом Лангом и другими, относящегося, как мы уже видели
выше 2 3), к Забайкалью, где действительно, согласно разменному
письму от 12 октября 1728 года 8), пустые земли, лежавшие
к северу от монгольских караулов и маяков между Ара- и Убур-
Хадаин-усу и Цаган-ола и столь пространные, что на них было
установлено 48 пограничных знаков, были на половину заме-
жеваны в пользу России; а если не говорится, то становятся
лишними и высказываемые им по поводу „сказки" соображения.
Не было также у В. Н. Васильева оснований утверждать,
что лица, ее подписавшие, сделали это, не будучи лично
знакомы с местностью, о которой в ней говорится, ибо в Саяны
западнее оз. Косогол они-де не проникали.
Для того, чтобы покончить с доводами В. Н. Васильева
мне остается еще разобраться в вопросе, на столько-ли сомни-
тельны имеющиеся на Саянах пограничные знаки от 18 до 23,
как об этом писали все защитники более южного направления
русско-китайской границы; но вопрос этот уже исчерпывающим
образом разобран был выше, в виду чего я считаю свою задачу
историка законченной.
Я нисколько не отрицаю, что Урянхайский вопрос очень
сложный, вполне понимаю те чувства, которые побуждали
В. Попова, В. Н. Васильева и других отдавать ему
*) Васильев не поясняет, почему подписавшихся под „Сказкой" ино-
родцев он причисляет к селенгинским уроженцам.
2) Стр. 817.
3) „Сборн. договор. России с Китаем", стр. 28.
52*
— 820 —
время и труд, но продолжаю думать, что со стороны назван-
ных исследователей этого вопроса было крупной ошибкой
выносить его на страницы повременной печати. Предвзятая
мысль, что русское правительство, в частности министерство
иностранных дел, оставалось в этом вопросе инертным, заста-
вила их, повидимому, взять на себя роль того „внешнего влия-
ния", которое должно было вывести „петербургские канцелярии"
из этого состояния. Однако изложенная выше история урян-
хайского вопроса, для полноты которой я по весьма понятным
причинам не мог использовать всех имевшихся в моем распо-
ряжении материалов, как мне кажется, в достаточной степени
опровергает эту предвзятую мысль. Скажу более. Именно
в этом вопросе бывшее минйстерство иностранных дел, кото-
рое, сказать кстати, столь часто служило об’ектом несправедли-
вых нападок, проявило и должную осторожность и должную
последовательность, ту мудрость, которую несомненно отметит
история, беспристрастный суд которой заставит будущие поко-
ления русских людей с признательностью ‘вспоминать имена
не тех лиц, которые брали на себя роль „внешних влияний",
толкая русское правительство на явно опрометчивые действия,
а тех, которые в этот исторический момент руководили внешней
политикой России.
Приложение 2.
Линия монгольских караулов.
В п, 4 „Свидетельства агента Ланга, разных чиновников,
посольскую составлявших свиту, (и) пограничных обывателей,
данного чрезвычайному в Китай посыланному посланнику
графу Саве Владиславичу (Рагузинекому) о постановлении им
по трактату 20 августа 1727 году при речке Буре весьма при-
быточной для Российского государства границы" х) говорится:
„По нынешнему разграничению, колико нам известно, не
токмо все крепости, но и села, слободы и пустоши, ко оным
надлежащие, остались действительно в российском владении,
и не токмо не притеснены, но во многих местах великим
числом пустых мунгальских земель, которые были между
мунгальскими знаки и российских подданных владе-
нием к Российской империи ныне приобщены".
Из этого следует, что линия монгольских караулов на
восток от Кяхты до Абагатуевской сопки и на запад до
Архан-бурала существовала ранее заключения Буринского дого-
вора 1727 г., и, может быть, именно это обстоятельство помогло
графу Рагузинскому настоять на проведении государственной
границы по линии этих караулов.
Засим выше уже говорилось * 2), что военный кордон в до-
лине Теса был образован за десять лет до заключения Бурин-
ского договора в видах ограждения Халхи от вторжений джун-
гар, владевших тогда западной частью бассейна верхнего Ени-
сея. Возможно также, хотя у нас и нет тому прямых дока-
зательств 3), что и монгольские пикеты далее на восток, от
J) Н. Бантыш-Каменский—„Дипломатическое собрание дел между
Российским и Китайским государством с 1619 по 1792 г.г.“, стр, 344.
2) Стр. 812.
3) Эти караулы упоминаются в „Шуй-дао-ти-ган“, но это обстоятель-
ство не разрешает вопроса о времени их учреждения, так как названное
— 822 —
Джинджилика до Хатхул-бома, были учреждены вне всякого
отношения к Буринскому договору, в целях защиты халхаских
кочевий от набегов хото-гайту, которые в ту эпоху жили
несколько севернее ныне занимаемой ими территории, в лесах
верховий Ха-кема, и отличались от монголов как своим обра-
зом жизни, так и характером, буйным, угрюмым и диким 1).
В виду изложенного нет причин удивляться тому, что
линия монгольских караулов является пограничной только
в участках: Абагатуй—Кяхта, Кяхта—Архан-бурал и Чиргэ-
тэй-Чапгистэй, оставляя весь участок государственной границы
по Саяну открытым. Охрану здесь пограничных знаков, как
и самой границы, маньчжурское правительство возложило на
тоджинцев подобно тому, как русское правительство, до обра-
зования Абаканской караульной линии и форпостов к востоку
от Шадата, возложило ее на местных инородцев; о том же,
в какой мере добросовестно относились урянхайские власти
к порученному им маньчжурским правительством делу, свиде-
тельствует как оказанный ими прием Е. Пестереву, так
и те затруднения при об’езде границы, какие он встретил
в пределах Тоджинского хогоуна 2).
К ст. 2-й „Правил для сухопутной торговли" приложен
список пограничных пунктов, через которые могли проезжать
русские подданные, отправлявшиеся для торговли в Китай.
Этот список, в котором параллельно были приведены наиме-
нования монгольских караулов и ближайших к ним русских,
способен был породить и порождал много недоразумений. Не-
известно, чем руководствовались его составители; несомненно
китайское сочинение было издано в 1761 г. То же следует сказать и по
поводу следующего места „Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 406: „Река Дэльгэр
берет начало на южной стороне гор Танну, на север от караула Сибари",
так как автор этих строк Хэ-цю-тао умер в 1862 г.
А. Позднеев—„Монгольская летопись Эрдэнийн эрихэ", стр. 168.
2) См. его „Примечания о прикосновенных около китайской границы
жителях как российских ясачных татарах, так и китайских мунгалах
и со1отах, деланные с 1772 по 1781 год в бытность его под названием
пограничного комисара при сочинении карты и при отыскании пришедших
в неизвестность трактованных пограничных знаков и самой пограничной
между Российской империей и Китайским государством черты, лежащей
от Иркутской губернии через Красноярский уезд до бывшего Зенгорского
владения" в „Нов. ежем. сочин.“, 1793, ч. LXXIX—LXXXII.
— 823 —
лишь то, что, принимая его, китайский уполномоченный, санов-
ник Цзэн, обнаружил полное незнакомство с географией сво-
его отечества и совершил ошибку, которая могла-бы быть
с успехом использована в целях отторжения от Китая всей
территории бассейна верхнего Енисея. Она же была причиной
последующей примирительной и уступчивой политики, какой
вынуждено было держаться китайское правительство в урян-
хайском вопросе.
В этом списке русскому выпускному Хангинскому караулу
противопоставлен впускной китайский (монгольский) караул
Бэльтэс (в списке—Былтыс), Окинскому—китайский (монголь-
ский) караул Цзай-гол. Между тем между Хангинским кара-
улом и караулом Бэльтэс, разделенными пространством
в 265 верст, в 185 верстах от Хангинского находится неупо-
минаемый в списке монгольский караул Хатхул-бом, располо-
женный в пункте расхождения дорог по монгольским хошунам
и на кратчайшем торном пути в г. Улясутай J). Бэльтэс не
обладает этими преимуществами. К тому же он оставлял без
точного контроля торговое движение не только по всему
восточному побережью оз. Косогола (этот недостаток имел-бы
и караул Хатхул-бом), но и на огромном пространстве к югу
и юго-западу от этого озера, что и заставило китайцев, в от-
сгупление от договорного постановления, перенести визу рус-
ских паспортов ближе к границе, в так называемый Хангин-
ский курень. Еще большее расстояние—320 верст по долготе
и 175 верст по широте отделяет Окинский караул от караула
Цзай-гол, не говоря уже о том, что между обоими этими пунктами
не только никогда не существовало торгового движения, но не
было даже соединяющего их пути; здесь лежит труднодоступная
горная территория, весь лесной массив Шишкита, заселенный
дархатами, тоджинцами и другими группами урянхайской народ-
ности. Еще страннее встретить среди впускных китайских постов
караул Джинджилик, расположенный по меридиану в 350
верстах от русской границы и оставляющий перед собой
открытой всю территорию уряпхайских владений.
’) Совещанием по вопросам о развитии русских торговых сношений,
собиравшимся иркутским генер.-губернатором Л. М. Князевым в 1912
и 1913 г.г., этот путь намечался для обращения его в колесный и прове-
дения вдоль него телеграфной линии.
— 824 —
Требование являться для получения разрешения на тор-
говлю в пункт, расположенный в 350 верстах от границы, не
служит-ли доказательством тому, что ставящее его правитель-
ство не считает себя заинтересованным в том, что совершается
в полосе земли, лежащей перед этим пунктом, в данном случае
на всем пространстве Урянхайской земли? Этот логический
вывод из ошибки сановника Цзэна был сильнейшим из дово-
дов тех русских деятелей, которые требовали перенесения
государственной границы с Саяна на хр. Танну-ола. Нереши-
тельный же образ действий китайских правительственных
агентов, уклончивый характер их письменных с нами сноше-
ний в вопросах, касавшихся Урянхайской земли, служили, по
их мнению, дальнейшим подтверждением правильности вывода,
что китайское правительство не располагает документальными
данными, подтверждающими китайские права на бассейн верх-
него Енисея. Мне кажется, однако, что такой образ действий
китайцев в урянхайском вопросе диктовался им боязнью их обна-
ружить допущенный ими промах при заключении договора
1881 года; что касается их прав на Урянхайские земли, то
они в достаточной мере были освещены на предшедших стра-
ницах х).
В заключение этой справки привожу полный список
караулов па всех пяти * 2) участках монгольской пикетной линии,
составленный в бывш. министерстве торговли и промышлен-
ности 3) на основании следующих источников: „Русско-мон-
гольского переводчика халхаского варечия“ Р. Бимбаева4)
и монгольской схематической карты s).
J) См. гл. XI, стр. 697 и сл., и гл. XII, стр. 774—820.
‘-) Участок Хулудзуху—Кяхта приводится мною здесь в тех видах,
чтобы сделать общим достоянием работу, уже произведенную, притом на
^основании весьма мало доступных источников.
3) В числе других материалов этот список вошел в состав секретной
записки, представленной междуведомственному совещанию по вопросу об
укреплении русского влияния в Монголии.
4) Изд. в Троицкосавске в 1910 г.
5) Этот список был уже использован Вл. Л. Котвичем в его „Крат-
ком обзоре истории и современного политического положения Монголии",
приложенном к карте Монголии, составленной И. Я. Коростовцем, 1914 г.
— 825 —
Транскрипция секр. за- писки мин. торг, и пром.	Иные транскрипции и названия:	Назв. соотв. русск. ка- раулов согласно списку, прилож. к „Правилам".
	1 участок.	
Хулудзуху Мунху-тологой	Хубольчжиху 9	Старо-Цурухайтуй- ский
Дзэринту	Дзеринтуйн * 2)	Цаган-Олоевский
Мугэдзэгэ Хуа-оботу	Моокгэдзэгэ 9 Мугэджиг 2)	Ключинский
Улинту	Улянту 9	Кулусутаевский
Дорлок	Доролок 9	Часучеевский
Турхэнэк		
Догтор		
Хорин-нарасу Тосок		Дурулгуевский
Хурца Бэрхэ	Хураца 9	Тохторский
Ологон	О л хон 3 4)	
Баян-хэрэ Нагацу Хильбар	Баяндарга 9 Баян-дурага 2)	
Халун	Хирхон 3)	
Хумули Хусулук		
Ашингу	Ашинга 9	Ашингинский
Ху-гэ	Хуя з)	
Минджи	Миндза 9	Медзинский
Уялга		Шарагольский
Худэр	Кудара 9	Кударинский
	Худэри 2)	
Чинтай	Чиктай 2)	
Гиран	Киран 9	
Бура	Кяхта 9	Кяхта
9 Согласно списку, приложенному к ст. 2-ой „Правил для сухопут-
ной торговли".
2) Котвич, op. cit.
3) Согласно списку, приведенному в книге Бимбаевп.
4) На стр. 31 экземпляра „Краткого обзора", etc., полученного мною
от автора, Вл. Л. Котвичем внесено исправление: „Гиран (Гилян-нур)"—
Гилян-нур вычеркнуто и заменено—Киран.
— 826 —
II участок.
Цаган-усу		
Хара-худжир Хабтагай Чжиргэтэй		Боцийский Желтуринский
Ордого Тумурун	Ортохо 1)	Харацайский
Эрин-цалма Архан-бурал	Ирекчилам ’) III участок.	Хамнейский
Улиган Дархиту Хуху-тологой Хатхул-бом «)	Ойлган 3) Уюлет *) Даргинтуй 5 6)	Ключевский
Бэльтэс Цаган-булун Агар Шибар	Бэльтыс 7) Былтыс !) Цаган-булук 5) Ахари 8) Агари 5) Сибари 9) Сибир 10) Шавыр 5)	Хангинский
Цзай-гол Хачик Баян-булук Джинджилик Эрсун Самгалтай	Цзай-гыл н) Баин-булук 5) IV участок. Дзиндзилик 5)	Окинский
5) Так название этого караула передано на 40-верстной карте гене-
рального штаба.
6) На карте, приложенной к книге Родевича—„Очерк Урянхайского
края", 1910, наименование Хатхул ошибочно перенесено на Хангинский
караул, а название последнего на караул Хатхула бом.
7) Транскрипция П. С. Попова („Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 406).
8) „Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 406.
9) „Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 406.
10) Так транскрибирует В. Васильев. См. Потанин—„Очерки сев.-зап.
Монголии", вып. III, стр. 254, примечание.
п) Котвич, op. cit., приводит это название в скобках, не указывая,
откуда он его заимствовал.
— 827 —
Алаг-обо
Оргиху-булук
Цацаргана
Хандагайту
Боро-чихиту
Ботогони-холой
Урун-нор
Чирсэтэй
Хату-улясутай 1!))
Хак-нор
Алак-обо 12) 13 *)
Алык 5)
Орхаху-булак 13)
Урчжиху-булах н)
Орикхо 5)
Оргохо 15)
Цициргана 1G)
Чицаргана 13)
Цыцергана 5)
Чичиргына 17 18 19)
Ухук И)
Хандагатайту 5)
Боройчигету 13)
Боргучайту 5)
Борой-чихиту ,8)
Бергучайту t7)
Бор-ичеты 17)
Ботогон-гола! 13)
Бодхон-холой 5)
Ботхон-хола 17)
У рук-нур 13)
Урю-нор б)
Юрук-нур ”)
Харьги 17)
V участок.
Чигерсутей 13)
Чигирста I7)
Чигитэй 5)
Хату-улясуту 13)
Хагур 13)
Как
,2) „Мэн-гу-ю-му-цзи", стр. 451.
13) Транскрипция Б. Я. Владимирцова. См. его „Об’яснения к карте
с.-з. Монголии, составленной монголами" в „Изв. И. Русск. Геогр. Общ.",
1911, XLVII, вып. VII—X, стр. 493.
,4) „Мэн-гу-ю-му-цзи", стр. 451.
15) Приведено у Котвича, op. cit., в скобках.
16) „Мэн-гу-ю-му-цзи", стр. 451.
17) Приведено у Котвгта, op. cit., в скобках. Откуда заимствовал он
это название, мне неизвестно.
18) Котвич, op. cit. „Боро-чихиту" исправлено в „Борой-чихиту".
19) В списке монгольских караулов, приложенном к ст. 2 „Правил",
показан между караулами Джинджилик и Суок караул Юстыд (правильнее,
повидимому, писать Юстут; см. Радлов—„Торговые сношения России с За-
— 828 —
Суок
Ойгор-нор
Галуту-нор
Ухэк 24)
Чандагайту
У рулу
Чангистэй
Нарин
Хара-тарбагантай
Хула-адзарга
Хони-майлаху
Тошинта 17 * *)
Согок (Суок) 20)
Хагучин-сугок 13) 21)
Галуту-Ойхор-нор 22)
Тергенту 13) 23)
Тархаты 5)
Джидар 13)
Чиндыгатуй 5)
Чингистай 5)
Тарбагатай 5)
После провозглашения независимости Монголии, в виду
установившихся с Россией дружественных отношений, было
решено снять караулы на всех участках кроме четвертого,
а их земли передать в заведывание ближайших хошунных
властей.
ладной Монголией и их будущность" в „Зап. И. Р. Г. О. по отд. статист.",
1871, II, стр. 345; ср., однако, стр. 346, где Радлов пишет Юстыт), который
был упразднен уже в 1865 г., так как на основании ст. I Чугучакского договора
граница прошла по гребню Сайлюгема и Юстыд отошел к России. Странная
ошибка не только с китайской, но и с нашей стороны.
Монгольский караул Юстыд перемещен был в местность Хату-улясу-
тай, по которой и получил затем это название.
20) „Мэн-гу-ю-му-цзи“, стр. 450.
21) На монгольской карте, доставленной в Петербург А. В. Бурдуковым
в 1910 году, показаны два пикета Сугок—Хагучин Сугок и Шине-Сугок.
22) Нет-ли здесь ошибки переводчика, соединившего два пикета Ойхор-
нор и Галуту-нор в один Галуту-Ойхор-нор?
23) На монгольской карте, о которой говорилось выше, показаны два
пикета Тергенту в близком один от другого расстоянии.
24) Караул Ухэк и последующие 7 пикетов были упразднены в 1865 г.
В XVIII столетии (см. П. Гелъмерсен—„Поездка полкового квартир-
мейстера поручика Арефия Незнаева из крепости Усть-Каменогорской
в г. Хобдо в 1771 г." в „Изв. И. Русск. Геогр. Общ.", 1868, IV, стр. 293
и сл.) дорога из долины Бухтармы выходила на караул Чангистэй и далее
следовала через караулы: Урулу (у Незнаева—Урул), Чандагайту (Чинда-
гатуй), Ухэк (Укыстуй), Галуту (Галатуй), Анхирю (Ойгор-нор?), Суок
(Сугук) и Бургасу, откуда шел уже почтовый тракт в Кобдо.
Алфавитный указатель
ИМЕН АВТОРОВ.
Abbot 7.	!
Абрамов 680, 730.	;
Абу-Дулеф 18, 62, 64,	390.	j
Абуль-Гази 20, 286, 287, 353, 367,
396, 401, 402, 404, 406, 412,
413, 416, 417, 431, 467, 491,
511, 515, 535, 550, 560.
Абуль-фарадж 386.
Абульфеда 622.
Аввакум, от., 579, 710.
Августус 799.
Aventirius 103.
Агапитов 39, 355.
Адрианов 4, 22, 49, 51, 55, 68, 74,
76, 540.
Александрович 790.
Алексеев, В., 107, 363.
Ал-Мусеви, см. Мусеви.
Аммиан Марцеллин 60.
Anville, (Г, 129,474,480,657,658> 806.
Андреев 716.
Андреевский 815.
Андриевич 796, 797.
Anty, d’, см. Bons d’Anty.
Анучин, В., 23, 66.
Анучин, Д., 2, 50, 74.
Апакидзе, кн., 700.
Арабшах, Ибн—, 532, 533.
Арасанский, Л., 719.
Аристов 5, 7, 8, 59, 92, 100, 101,
119, 137, 154, 176, 196, 208—
210, 217,	219,	248,	249,	251,
255, 256, 268—270, 283, 286—
288, 298,	319,	353,	364—366,
380, 384,	400,	411,	413,	525,
530-533,	535,	538- 544,	621,
637, 638, 650, 716.
Арсеньев 702, 703, 707.
Асир, Ибн-ал-, 359, 396—398.
Aspelin 55, 70, 72, 74, 355.
Ауэрбах 38, 39.
Африканов 540, 541.
Ахмед, мирза, 726.
Бабаджанов, С., 55.
Бабер 613.
Бабков, И. Ф., 678, 689, 716, 722,
728, 731, 732, 777.
База-бакши 568.
Bacot 27, 32, 47.
Бакунин 665.
Балкашин 671, 681.
Баллод 50.
Банзаров 65, 382, 398, 426, 484,
486, 533, 537, 563, 564, 569.
Бантыш-Каменский 655, 698, 706,
780, 781, 809, 810,816—818, 821.
Барадиин Бадзар 29.
Баранов, А. М., 124, 762, 795, 799.
Баранов, полк., 790.
Barrow (Барроу), J., 21, 403.
Бартольд, В., 7, 55, 57,61, 62, 64,
66, 79, 98, 216, 219, 220, 223,
224, 226, 238, 260, 262, 264,
283, 284, 286—288, 297, 304—
306, 313, 316, 321, 329, 330,
359, 360, 363, 366, 380, 382,
386, 388—392, 394, 396, 398—
401, 404, 407—410, 413, 420—
425, 427—429, 444, 468, 478,
481, 489—491, 502—507, 510,
511, 513—516, 518, 525, 532,
533, 546, 547, 555, 560, 608,
614—616, 619—621, 626—628,
644, 645, 647—649, 724.
Баснин 800.
— 830 —
Bastian 103.
Батута, Ибн-, 437, 438, 491, SIS-
SIS, 622.
Bower (Бауэр) 145.
Baddeley 21, 153, 639, 642, 703.
Бедр эд-Дин Элайни см. Элайни.
Bell 27.
Bellew (Беллью) 528, 644, 646, 722.
Bergmann 631, 713.
Березин	20,	178,	287,	383, 385,
390,	396,	403,	413,	415 -417,
426,	430,	434—436,	438—443,
448,	462,	463,	493,	498, 530,
535.
Березовский 97, 524.
Bergeron 26, 57.
Бернацкий, В., 79.
Biddulph, С., 439.
Beal (Билль), S., 94, 196.
Бимбаев 824, 825.
Biot 15, 46, 82.
Бичурин см. о. Иакинф.
Бланкеннагель 533.
Blochet 198, 493, 542.
Бобырь 807.
Богданов, А., 3, 68.
Боголепов, М., 520.
Боголюбский 785—788, 807.
Бонвало 145.
Bonin 125, 210.
Bons d’Anty 32.
Ball (Бооль), J. Dyer, 169.
Бранденбург 60.
Вгёте Adamde, 58.
Bretschneider 24, 57, 64, 100, 106,
107,	121,	271, 331,	333,	342,
363,	371,	376, 389,	395,	397,
412,	473,	478—480,	482,	492,
493,518,548,549,552, 561, 574,
583—586,	606—608,	613,	614,
616, 626.
Bridgman 30.
Брока 9, 42.
Brosset, M., 93, 402.
Брун 553.
Бруннерт 711, 721.
Брюкнер 520, 523.
Bouvet 806.
Boulger 722.
Bushell 369.
Baber (Бэбэр), Colborne, 28, 31, 35.
Бюлер, бар. Ф., 631, 640.
Busching, A. Fr., 701.
Вагин 688.
Ваксберг 762.
Вакушт 402.
Валентин 215.
Валиханов 7, 364, 403, 528, 536,
644, 647, 649, 650.
УатЬёгу 92, 193. 282, 283, 287,
288, 312, 319, 530.
Ван-гуань-дай 416, 417.
Ван-чун-гу 604.
Ван Янь-дэ 122, 251, 363, 389.
Вартан (Вардан) 438, 470.
Васенев, А., 55.
Васильев, В. Н., 698, 804—808,
810, 811, 813—816, 818—819.
Васильев, В. П., 11, 13, 26, 45,
66, 74, 91, 105, 107, 110, 112,
143,	144,	158,	171,	192,	223,
228,	327,	331,	341,	342,	358,
369, 371, 373, 378, 381, 383—
385,	395,	402,	404,	406,	430,
434,	534,	591,	595,	686,	711,
722, 815, 826.
Васильевский 70, 84.
Vasconcellos-Abreu, de, 525.
Вассаф 480, 489—492, 504, 506,
511.
Ватин 364, 691, 806.
Weigand, G., 57.
Weil, G., 360.
Weissbach 156.
Вели, Махмуд-бен-, 645.
Вельяминов-Зернов 550, 614, 620,
621, 626—628, 638, 646—648,
650, 664, 676, 680, 691, 694,
695.
Венюков^ 722, 731, 776, 782, 808,
816.
Верещагин 788.
Vertot, de, 546.
Веселкин 782, 783, 808.
Веселовский, Н., 55, 63, 64, 197,
390, 478, 483, 485, 530, 602,
610, 683, 722, 726.
Вечерков, от. Як., 631.
Vivien de Saint-Martin см.'Saint-Martin.
Вилькинс, А., 538.
Williams 22.
Viollet le Due 216.
Virchow 103.
Visdelou 92, 93, 96, 185, 219, 353,
371, 395, 397, 411, 417.
Viterbo, Guillaume de, 58.
Витковский 2, 4, 42.
Владимирцов, Б., 108, 152, 565,
640, 827.
— 831 —
Воеводский, Л., 102, 103.
Vaulserre, de, 31,
Wolf 419.
Врангель, фон, 534.
Ву-гу-сунь 480.
Wood, John, 525.
Вэй-ши 354.
Вэй-юань 29, 107.
Gabelentz, von der, 83, 152, 210,
249, 371, 373, 375, 377, 378,
380, 395, 400, 420.
Гагельстром 711, 721.
Гагемейстер 688.
Гайтон 412, 479.
Галсан-Гомбоев 150.
Hammer-Purgstall 59, 476, 480, 489,
490, 492, 550, 556.
Гао-цюй-хой 103.
Гардизи 9, 297, 363.
Гаркави 429.
Garnier, Francis, 28, 32.
Гартунг 701.
Gaup 44.
Гаффари, 550.
Гедин, Свен, 145.
Geiger 114.
Гейнс, А., 722.
Hellwald 777.
Гельмерсен, Б., 682, 828.
Генцельман 60.
Генкин, И., 762, 767, 773, 774.
Георгиевский 17, 18, 44, 45, 78,
90, 91, 94, ИЗ.
Herrmann 102, 119.
Герн, фон, 541.
Геродот 83, 92, 102, 623.
Gibbon 176.
Гияс эд-Дин 555.
Gaubil 93, 173, 263, 280, 337, 369,
381, 395, 402, 412, 419, 426.
432, 433, 444, 445, 448, 469,
472, 477, 479, 492-494, 497—
501, 504, 506—508.
Голстунский, К. Ф., 563, 569, 602,
640.
Голубовский 57, 314.
Гомбоев 571, 604, 605.
Гораций 504.
Горощенко 2, 22, 51, 67, 68, 702.
Горский 169, 385, 594.
Гоэс 626, 628.
Grand 49, 50, 55.
Гребенщиков 21, 169, 376, 382,
385, 388.
Grenard 97, 129, 143, 144, 146,
149, 259, 347, 359, 362, 363,
369, 389.
Григорьев 6, 7, 26, 97, 129, 359,
371, 388—390, 395, 397, 489—
491, 528, 529, 531, 607, 613,
646, 667, 683, 722.
Grimm 83.
Grimm, J., 103.
Гродеков 623.
Grosier 239, 381, 395, 668.
Grot, J. J. M. de, 10, 79, 82, 84—
87, 89—91, 94, 95, 102, 104,
107, 109—111, 113, 116, 118—
120, 176, 184, 376.
Грум-Гржимайло, Г. E., 5, 9, 18,
25, 35, 55, 93, 102, 110, 111,
114,	121,	124,	129,	142,	252,
259,	262,	263,	324,	418,	423,
431,	433,	525,	538,	540,	566,
583,	607,	612,	624,	667,	722,
726.
Grunwedel 97, 122, 123, 188, 527,
529.
Гурий, архим., 410, 483, 485, 507,
631, 635, 665.
Gutschmid, v., 92, 100, 525.
Гу-цзу-юй 122, 123.
Gutzlaff 146.
Гюк 143, 146, 155.
Gunther Schulemann cm. Schulemann.
Darmesteter 53.
Deblenne 32..
Dev6ria 17, 25, 28, 29, 31, 47, 62,
158, 162, 166, 347, 369, 373,
374, 471, 506, 518.
Deguignes 10, 131, 137, 176, 183,
185, 195, 209, 219, 221, 300,
342, 372, 389, 573, 613, 617.
Desgodins 29, 31, 37.
Deasy, H., 145.
Delamarre 82, 529, 561, 573, 575,
578, 581, 582, 585—587, 590,
606.
Desmaisons, bar., 20, 353, 396, 401—
404, 413, 417, 431, 443, 478,
491, 502, 512, 530, 531, 535,
539, 542, 550, 552, 560, 563.
Деникер -519.
Дестунис 82, 85, 132, 214—216,
222,
Defrdmery 6, 479,489—491,513,547.
Джемаль-Карши 504.
Дженнаби 558.
— 832 —
Jigs-med nam mk’a (Джигс-мед нам’ка)
9, 146, 354,562, 571, 635, 636.
Johnston 28.
Джувейни 345, 395, 396, 424, 443,
463, 475, 725,
Джузджани 401, 428.
Dyer Ball, j., 169, 385, 453.
Динавери 223.
Дионисий Ливиец 131.
Добросмыслов, А., 55.
Долбежев 262, 263.
Donner 217.
Дорн 390, 391.
Drouin 196, 197.
Doolittle (Дулитль) 318.
Ду-ши 155.
Дьяков 612, 722.
Ducange 256.
Dulaurier 83, 402, 412,429,460,476,
479.
Dutreuil de Rhins 145.
Edkins 147.
Erdmann, v., 148, 386, 4 5, 447, 456,
541.
Жамцарано, Ц., 64.
Jartoux 806.
Gerbillon 806.
Julien, St., 19, 85, 138, 208, 210,
212—214, 221, 226—238, 240,
242,	245,	247,	248,	251—254,
259,	277,	280-,	281,	299, 302,
310,	316,	317,	319,	321—323,
325,	328,	363,	668,.	669, 673,
678.
Жу-шунь 105.
Заборовский 39.
Зайковский 55.
Salemann 345.
Захаров 787.
Зеланд 24.
Sieg 91, 524—526.
Siegling 524. ,
Simrock 103.
Зиновьев 802.
Зонара 132.
Иакинф о., 6—9, 11—13, 15, 16,
18—20, 24—28, 45, 46, 51, 57,
60—62, 64, 70, 74, 75, 80—90,
92—94, 96, 98—102, 104-106,
108, 109, 111—113, 116—120,
124, 126—136, 139—141, 144,
145, 149, 156, 158—164, 166—
170, 172—175, 179—192, 194—
199, 203—206, 208, 210, 212,
213, 215, 217, 221, 224—228,
231, 232—234, 236, 238-245,
247—254, 256—259, 261, 264,
266, 268, 270, 272-274, 276—
281, 284, 285, 290, 293, 298—
. 300,	302,	303,	306,	315—318,
321,	323,	325,	327—333,	335,
337, 339—344, 347, 350, 352—
355,	357,	359,	361,	367,	369,
370,	373,	374,	395,	400,	405,
409,	413,	415,	416,	418,	419,
444,	446,	448,	450,	451,	453,
454,	466,	470,	471,	504,	506,
561,	562,	570,	571,	573,	755,
579,	582,	583,	587,	613,	629,
631,	635,	637,	644,	652,	657,
658,	660,	662—664,	672—682,
694, 713, 714.
Иванин 429, 441.
Иванов, А., 194, 205, 211, 424.
Ивановский, А. А., 44, 65, 68, 156.
Ивановский, А.. О., 12—17, 20, 25,
28, 31, 37, 46, 47, 66, 142,
192, 380, 485, 815.
Идриси 178.
Иларион, о., 636, 667.
Иловайский 214.
Elias (Иляйас), N., 364, 425, 518,
542, 552, 608, 611, 612, 614,
616, 619.
Иностранцев, К., 79.
Инь-хуа-син 657, 658.
Йоллук-тегин 306, 309.
Иорнанд (lordanes) 214.
Jirecek (Иречек) 103.
Исидор Харакский 7.
Истахрн 360.
Казанцев 9, 776.
Казнаков 56.
Каллаур 502.
Каллиников, Ан., 744, 762, 763, 767,
770.
Карамзин 440.
Carles 22.
Каррутерс (Carruthers) 22, 774 776.
Касимов, Сеид, 694, 696.
Кастанье, И., 55, 502.
Кастрен (Castren) 23,36,37,353,416,
543, 700.
Катанаев 630, 692.
Катанов 401, 416, 535, 537, 540,
541, 543, 701, 704, 722, 813.
'—833 —
Quatremere 10, 58, 87, 438, 514,
528, 530, 546, 578, 607, 619.
Катрфаж IV.
Каульбарс, А., 533.
Кафаров см. Палладий, архим.
Cahen, G., 782, 797, 801, 802, 805.
Cahun 306, 553, 613.
Кашгари, Мухаммед Садык, 646.
Кащенко, Н., 38, 39.
Квинт Курций 7, 8.
Кбрреп 525.
Керцелли 55.
Keane (Кин) IV.
Kingsmiil 7, 101.
Кинд 55.
Киракос Гандзакеци 83, 384, 402,
429, 460, 476.
Кирилов 805.
Кишэн-Синг 146, 148.	i
Клавихо, де, 547, 553.
Klaproth 10, 20, 21, 55, 60, 83, 91, |
92, 97, 99, 100,	106,	121,	133, 1
137,	150,	152,	156,	176,	177,
262,	368,	381,	385,	408,	415,
417,	510,	529,	542,	583,	585,
662, 668, 674, 676, 680, 697, 803, i
808.
Клеменц 22, 49, 50, 55, 68, 72, 73, <
76, 121, 186, 297.
Ковалевский, О. М., 410, 507, 658, i
796.
Koganei 44.
Козлов, П. К., 32, 148, 152—154,
157, 433, 617.
Козьмин, Н-, 353, 535, 542.
Kollmann 33, 34.	•
Комаров 781.	j
Кон, Ф., 567, 813.	!
Konow, Sten, 92, 93, 525, 526.
Conrady 62.
Константин Багрянородный 314,
622.
Коншин 773, 745.
Cordier 17, 19, 28, 30-33, 47, 54,
395.
Cordosa 806.
Коростовец 567, 733, 824.
Корш, Ф., 8, 537.
Костенко 540, 541, 568, 722.
Костенков 631.
Костров, кн. 55.
Котвич, Вл. Л., 122, 143, 262, 263,
562, 567, 568, 612, 684, 722,
742, 743, 760, 762, 824—827.
Красовский 621, 717—719.
Крафт, И. И., 664, 676, 681, 692,
693, 695, 696.
Крейтнер 13, 32.
Крживицкий 24, 519.
Кривошапкин 355.
Крылов, П., 807.
Кузнецов, Инн., 54, 642, 702, 705.
Кузнецов, С. К., 38, 52.
Кулвинский, Пав., 642.
Куник 58.
Cunningham 92.
Kurakichi Shiratori см. Сиратори.
Courant, М., 577, 588, 636, 644, 668,
709, 710.
Куропаткин 722, 790.
Gust 27.
Кушелев 685, 737, 743.
Кюнер 354.
Lacouperie, Terrien de, 14, 37, 74, 78.
Ланг, Лоренц, 698, 699.
Lapouge 35.
Lassen 6, 93, 99, 525.
Laufer 41.
Лёббок 54, 85.
Лебедев 631.
Le Bon IV.
Levi, Sylv., 6, 99, 100, 304, 524, 525.
Левшин 65, 410, 533, 539, 622,
664, 671, 675, 677, 681, 682,
691, 693, 714.
Legge 14, 15, 108.
Legendre 28, 30, 35, 354.
Leumann (Лейманн) 524.
Leclere 31, 54.
Le Coq, A, v., 8, 97, 363, 525.
Леонтович, Ф. И., 640.
Леонтиев 637, 661, 663, 683.
Lepage 28.
Лепехин 631.
Leroy-Beaulieu, P., 778.
Ливий см. Тит Ливий.
Ливингстон 34.
Липинский 722, 728.
Липовцов, Ст., 681, 684, 711.
Литльдель 145.
Лихарев 801.
Ли Янь-шоу 123.
Лубенцов 22.
Луциан 83.
Лучич 715.
Лыкошин 623.
Лыткин 563, 564, 567, 570.
Лэн-Пуль, Стэнли, 468, 490, 492,
502, 503, 513, 530, 614, 650.
Том II.
53
— 834 —
Liiders 9, 525, 526.
Маврикий 83.
Madrolle 47.
Ма-дуань-линь 13, 169, 368, 471.
Mailla, Moyriac de, 84, 111, 127,
131,	138,	140,	155,	183,	239,
243,	280,	337,	339,	342,	343,
370,	372—374,	381,	402,	404,
412,	413,	415,	418—420,	433,
434, 451,. 470, 488, 491—501,
504,	506,	508,	561,	582,	585,
586,	593,	624,	625,	637,	651,
659—662, 664, 666, 676, 679—
681, 806.
Майский, И., 742, 762.
Макризи, Ахмед, 438, 439.
Макшеев 502, 715, 716, 718.
Малеин 479, 481, 485, 534, 561.
Малов 19, 262, 263.
Malcolm, N., 145.
Mannerheim 19, 538.
Marquart 18, 58, 91, 92, 173, 176—
178, 194, 196, 219, 221, 258,
286—288, 292, 301, 304, 305,
311, 314, 325, 333, 343, 376,
389, 390, 424, 426. '
Markham 145, 146.
Марко Поло 26, 82, 83, 87, 256,
403, 432, 438, 477, 481—484,
493, 497, 513.
Марков, А., 532, 553, 558, 560.
Martin 72, 73.
Марцеллин см. Аммиан Марцеллин.
Massoudi 83, 389, 429.
Ма-сы-ха 105.
Матусовский 568, 624, 682, 729.
Meillet 524.
Мелиоранский 27, 62, 63, 212, 217—
219, 226, 283, 286—288, 304,
320.
Менандр 7, 82, 214—216, 221, 222,
224, 227.
Мертваго, Д., 722.
Мессершмидт 808, 812.
Мечников 34.
Миддендорф 527.
Миклошич 58.
Миллер, Герард, 148, 536, 630,
703.
Muller, S., 74.
Muller, F. W. К., 524.
Милованов 21.
Минаев 82, 87, 438, 477, 484, 490,
497, 533.
Минцлов, 4, 43, 49, 55, 68, 351, 352.
Миньчжул хутукта 13, 27,142—145,
147, 148, 153, 154, 369, 375,
525.
Миронов 97, 524, 525.
Михайловский, В. М., 84.
Михно 4.
Можаев 701, 811.
Моисей Хоренский см. Хоренский.
Montgomerie 146.
Моммсен 70.
Монкочжеев 146.
Monpeyrat 32.
Morisse 374.
Mortillet de, 39, 42.
Мосин 793, 808.
Мостиц 1, 4.
Moshemius (Mosheim) 485, 515.
Мочульский 60.
Мунеджим-баши 390, 550.
Munkacsi 57.
Mounschi (Монши, Мухаммед Юсуф)
626.
Moura 2.
Муравьев, Н., 532, 533.
Moorcroft 146.
Мусеви, Ал-, 514.
Мэн-хун 380, 381, 384, 401, 402,
406, 430, 434, 437, 444.
Miinsterberg 18, 44, 49, 63, 73, 75.
Найн Синг 145, 146.
Назаров, П., 59.
Наливкин 364, 646.
Нацов 762.
Небольсин, П., 570, 578.
Ndve, F„ 553, 555, 558.
Недзвицкий 719, 730.
Neumann 36, 137.
Незнаев, Арефий, 682, 828.
Nemati, Koloman 79, 96, 176.
Нершахи 98.
Несеви 428- 430, 443, 454, 458, 461.
Нефедов 4.
Нефедьев 631.
Нидерле 1, 2, 83.
Назами 57.
Nilsson 54.
Никольский 36.
Новолетов 631, 713.
Нольде, бар., 749, 752, 755—758.
NSldeke 8, 222, 223, 244.
Обручев 715.
__ 835 —
Овчинников 10, 42.
Огородников, Е. К., 463.
Oliver, Е., 415,, 422, 428, 478, 479,
481, 489, 491, 493, 499, 503—
505, 511—513, 516—518.
ОПопе, сГ, 32.
Ольденбург 129.
Омари 510, 622.
Oppert 22.
Orldans, Henri d’, 47.
Орфеев 56.
Ohsson, bar. d’, 57, 83, 381, 386,
395—397,	403,	405,	406,	408,
410,	411,	413,	417,	419,	424,
425, 429, 430, 432, 436, 440—
447,	450—452,	454,	456,	460,
462, 463, 466, 467, 470, 473-
476,	478,	480,	482,	489—494,
497, 499, 501—507, 510—512,
514, 515.
Осташкин 785, 787.
Оу-ян Сю 380.
Pavet de Courteiile 613, 619.
Павел Диакон 103.
Падерин 345, 808.
Палладий, архим., 20, 29, 59, 64,
82, 153, 169, 349, 362, 379—
381, 383—385, 405, 412, 413,
415—417, 424, 432, 483, 494,
498, 518, 528, 570, 578, 580,
583, 601, 617, 668, 669, 723,
724, 736.
Pallas 50, 60, 85, 563, 566, 567,
570, 577, 629, 631, 637, 642—
644, 658, 660, 663, 664, 671,
675, 676, 807, 808.
Палибин 56, 812.
Панов 79.
Пантусов, Н., 56, 534, 567, 722.
Parker 9, 12, 21, 91, 96, 138, 158,
169, 172, 176, 178, 194, 197,
220, 246, 352, 369, 385, 733,
736.
Патканов 83, 384, 402, 412, 429,
479.
Певцов 129, 732.
Pelliot 21, 58, 97, 123, 152, 158,
177, 198, 219, 272, 296, 322,
331, 333, 343, 344, 348, 359,
368, 389, 524, 528.
Реппа, Orazio della, 145.
Перетолчин 789.
Пермикин 579.
Пестерев 567, 700, 803, 822.
Petis de la Croix 425, 457, 512,
513, 516—518, 531, 539, 546—
556, 558, 559, 571.
Петлин, Ив., 153, 666.
Петри, Б., 42.
Петров, Томилко, 639, 703.
Петровский 22.
Петровский, Н., 723.
Петц, фон, 701.
Плано Карпини, И. де, 314, 424,
435, 437, 439, 467, 481, 482,
485, 502, 561.
Plath 14, 17, 24, 25, 44, 45, 156,
193, 388.
Playfair 31, 47.
Плиний старший 48.
Позднеев, А., 50, 54, 56, 67, 425,
477, 483, 485, 568, 569, 594,
596, 598, 600, 601, 603—605,
628, 631, 633—635, .641-643,
651—667, 669, 672—674, 683—
685, 697, 704, 707—710, 713,
721, 727, 729, 742, 812, 822.
Позднеев, Дм., 10, 15, 18, 24, 94,
95, 102, 106, 112, 182, 193—
195, 200, 236, 238, 239, 251,
256, 259, .274, 318, 331, 333,
339, 343, 346, 722.
Покотилов 433, 481, 509, 529, 571 —
574, 578, 581—591, 600, 601,
603, 606, 607, 612, 616, 617.
Покровский, Ф. И., 630, 705.
Попов, Ал., 631, 713, 714.
Попов, В., 697, 795—804, 819.
Попов, Н., 640.
Попов, Н. И., 49, 56.
Попов, П. С., 84, 96, 105, 129,
204, 438, 673, 815, 826.
Поспелов 56.
Потанин 25, 29, 31, 49, 50, 54, 56,
66, 143—145,	149,	150,	154,
155, 176,	183,	403,	417,	433,
533—536,	539—541,	544,	545,
567, 569,	579,	697,	700,	702,
711, 712, 716, 720, 812.
Потоцкий, гр., 622.
Pauthier 26, 256, 368.
Пржевальский 19, 27, 54, 144, 146,
150, 157, 158, 561, 568, 723,726.
Принтц 688.
Припузов 83.
Приск 289.
Путимцев 689, 715.
Путята 114.
Путятин, кн., 1.
53*
— 836
Pfizmaier 12, 13, 25, 111, 368.
Пясецкий 723.
Рагузинский, гр., 781, 808, 809.
Радде 701.
Радлов 8, 20—22, 27, 37, 49—51,
56, 62, 72, 73, 76, 177, 192,
195,	209,	210,	212,	219,	238,
248,	251,	269,	285—289,	292,
294—297,	312,	313,	320,	331,
332, 341, 343, 345, 355, 364—
366,	389,	411,	416,	417,	529,
531, 532, 535, 541, 543, 827, 828.
Рази, Хайдер, 529, 607, 627, 628.
Рази, Эмин Ахмед, 627.
Разумов 410, 533.
Райков 700.
Ramstedt 37, 59, 66, 289, 333—335,
518, 563, 565, 568.
Рашид эд-Дин 62, 64, 65, 83, 178,
233. 286—288, 319, 385, 386,
397,	401—406,	409—411,	413,
414, 416, 417, 424, 431, 436—
438,	440,	447,	462,	480,	487,
492,	493,	498,	501,	502,	504,
510,	532,	533,	537,	550,	561,
564—566, 577, 578, 597, 701.
Raverty 401.
Regis 808.
Реззак, абд-эр, 607, 608, 610, 611.
Reinecke 72—74.
Reinaud 389.
Ремезов 630, 805.
Remusat, Abel, 21, 37, 78, 93, 98,
100,	104,	106,	146,	158,	168,
181,	255,	280,	305,	363,	384,
414,	466,	474,	479,	526,	607,
674.
Ренат 672.
Rialle, Girard de, 92.
Риттер, К., 87, 92, 121, 522, 807,
808, 812.
Richthofen, v., 8, 92, 93, 99—101,
107, 119, 525, 723.
Робертсон 67, 84.
Ровинский 579, 701, 779—782.
Родевич 56, 356, 804, 807, 808, 826.
Rosenberg 84.
Rockhill 29, 32, 143, 145, 146, 148,
149, 154, 156, 368, 369, 635—
637.
Ролль 34.
Ross, E. D., 364, 425, 518, 552,
608, 611, 612, 619.
Rosny de 22.
Рубрук, В. де, 26, 56—58, 65, 66,
148, 479, 482, 534.
Рудаков 169.
Руднев 568.
Rougemont 147.
Русте, Ибн, 319.
Рыскулов 762.
Рычков, П. И., 631, 675, 693.
Саблуков, Г., 20, 396, 401, 402,
404, 406, 412, 413, 416, 417,
440, 448, 467, 491, 560.
Савельев, П., 61, 502, 550, 551.
Савенков 4, 39, 68, 71, 74, 217.
Самойлович 536.
Санан-Сэцэн 26, 64, 151, 402, 404,
406, 508, 562, 567, 570, 571, 573,
575,581,587—590, 595, 597,604.
Sanguinetti 491. 513.
Сарат Чандра Дас 143, 637.
Сафьянов 43, 697, 804, 808, 813.
Сбоев 463.
Сельский 579.
Семенов, П. П., 386, 538, 701, 730.
Сенковский 413, 530, 620, 626.
Saint-Denys, Hervey de, 12, 15—17,
20, 21, 31, 191.
Saint-Martin, A., 101, 176, 177, 223.
Saint-Martin, Vivien de, 92.
Saint-Foix 83.
Середа, H., 719.
Симоката, Феофилакт, 176, 177.
Simon, E., 48.
Синельников, A., 10.
Shiratori (Сиратори), Kurakichi, 6,
7, 11, 21, 25, 79, 80, 91, 93,
94, 99, 100, 114, 155, 158, 175.
Сицилий Италик 103.
Скобельцин 801, 803.
Словцов 536, 631, 796, 816.
Смирнов, И. Н., 36, 72.
Соболевский 58.
Соймонов 801, 803.
Соколов, Д., 56.
Соммье 37.
Сосновский, Г., 38, 39.
Сосновский, И., 410, 533.
Сосновский, Ю., 720, 729.
Спасский, Гр., 56, 70.
Спицын, А., 2.
Stael-Holstein, bar A. von (Сталь-
Гольстейн) 92, 97, 524, 525.
Starr, Fr., 354.
Stein, Aurel (О. Стейн) 97, 124,
125, 130, 524, 525.
— 837 —
Страбон 7, 91, 101.
Strahlenberg 24, 56.
Стратонитский 436.
Страхов 631.
Струве, К., 56, 403.
Стуков, К., 796.
Сун-бо 390.
Сун-хуань 228.
Суров 796.
Сы-ма Цянь 7, 12, 16, 46, 79, 82,
84—86, 107, 111, 158.
Сыртланов 721.
Сычевский 679, 800, 808.
Сюань Цзан 259.
Сюй Кан-цзун 152, 385.
Сюй-сун 402.
Табари 221, 222, 244, 305.
Талько-Грынцевич 3, 4, 40; 41, 50,
69, 81.
T’ang Tsai-fou 14, 28.
Танышпаев 621, 623.
Tartre du 806.
Теплоухов, Ф. А., 72.
Терентьев, М., 645.
Терещенко 56, 60.
Terrien de Lacouperie см. Lacouperie.
Тизенгаузен 10, 58, 197, 428, 445,
462, 512, 528, 550, 557.
Тилло 154.
Тимковский 107,263,473,571,691.
Тит Ливий 103.
Толмачев 704.
Томашек 79, 100, 329.
Thomsen 177, 214, 218, 219, 222,
225, 249, 250, 256, 282, 283,
285, 287, 289, 294, 295, 319,
320.
Топинар 4, 21, 30, 78, 80.
Thorel 32, 33.
Torii, К., 41.
Torii, R., 41, 75.
Thorold 145.
Трефильев, E. П., 56.
Трог Помпей (Trogus Pompejus) 7,
91, 526.
Trotter 146.
Трусевич 692.
Туманский 366.
Тутковский 519 - 523.
Тэйлор 83.
Тюменец Василий 665.
Тюмень, Батур-Убаши, 563.
Уваров, гр., 39, 56, 60, 61.
Унковский 643, 644, 658, 660, 662,
663, 665, 667. 671, 712.
Upcraft 47.
Успенский, В. М., 61, 62, 94, 102,
144,	150,	529,	562,	563,	567,
570,	573,	574/590—592,	594,
606,	617,	625,	635,	636,	654,
667, 668, 671, 723.
Wylie (Уэйли) 84,	85,	101,	102,
122, 123, 128, 129, 169, 388.
Wellby, М. S., 145.
Фабр 60.
Fabri 806.
Фабрициус 701.
Федоров, Д., 612, 723.
Feer, L., 482, 521.
Feist, S., 526.
Фишер, И., 630, 637, 665, 666, 699,
702, 704—707.
Флигье 60.
Флоринский 37, 49, 56, 60, 70, 71,
147, 356.
Фома Метсопский 553.
Фоцлан, Ибн, 83.
Franke 8, 9, 91—93, 101, 102, 104,
118, 121—123, 158, 166, 177,
181, 184, 185, 187, 188, 196,
351, 526.
Fredelli 806.
Freising, Otto von, 58.
Френ (Frahn) 389.
Fries, S. von, 64, 104, 483, 506—
508.
Фритче 808.
Фу-цянь 91.
Hagen 156.
Haider Mirza, Muhammad, 518, 611,
612, 614—616, 620, 645.
Хайдер Рази см. Рази.
Халдун, Ибн., 197, 550.
Хангалов 39.
Ханыков, Н., 7, 34, 354, 531, 533,
610.
Ханыков, Я., 428, 533.
Харламов 742—744, 747.
Hariez, de, 13, 14, 35, 36, 53, 169,
380, 385, 419.
Харузин 3, 6, 59, 65, 68, 622.
Хвольсон, Д., 387.
Henderer 806.
Hoernle 524.
Himly, К., 569.
Hirth 9, 13, 21, 48, 74, 79, 90, 92,
— 838 —
96, 102, 112, 118, 119, 131, 133,
167, 177, 217—219, 221, 238,
248—251, 282—285, 289—292,
296,	297,	302,	303,	319,	321,
330, 350, 352.
Ховорс	(Howorth)	147,	148,	365,
366,	368,	410,	447,	501,	502,
505,	510,	567,	575,	613,	629,
704.
Hodgson (Ходжсон) 25, 144, 146—
148, 156, 375, 471.
Хондемир 479, 489—491, 518, 530.
Хоренский, Моисей, 132.
Houdas 428-430, 454—456, 460, 462,
Huth 9, 26, 76, 146, 354, 506—
508, 562, 571, 574, 635, 636.
Ху-цяо 21, 358.
Хэ-цю-тао 270, 581, 712, 809.
Hulbert 354.
Цай-юн 156.
Церерин 782-785, 787, 789, 793,
794.
Цзинь-чжо 80.
Цимбаленко 431, 612.
Ци-шао-нань 473.
Цянь-да-синь 302.
Цянь-лун 529, 561, 573.
Чан-чунь 271.
Чандра Дас см. Сарат Чандра Дас.
Челеби Кятиба 390.
Черский 39, 701.
Чжан-цянь 99.
Чома де Кбрбс 146.
Чонов, Е., 631.
Чугунов, С., 4, 211.
Чулошников, А., 621.
Ша (Shaw) 646, 723.
Chabot 490.
Chavannes 10—13, 15—17, 20, 21,
24, 26, 27, 35, 44, 45, 50, 51,
54, 63, 66, 74, 76, 79—82, 84—
88, 91, 94, 100, 102, 104—106,
110—112, 119, 121, 124, 128 —
130, 136, 139, 141, 152, 158,
1.72, 177, 193, 194, 196, 197,
210, 211, 216, 219, 221—223,
226—229, 231, 233, 236, 238,
241, 243, 244, 247, 248, 251,
254—262, 264—266, 268, 269,
271—273, 276, 279, 283, 285,
288, 290, 293, 296, 302—304,
308—310,	315,	319,	326,	327,
329—331,	343,	344,	348,	350,
353, 354,	359,	368,	369,	376,
384, 386, 471, 528..
Chantre, E., 2.
Chappe d’Auteroche 675, 676, 681.
Charency, de, 37.
Charmoy, M., 414, 532, 533, 554.
Charpentier 526.
Шафгаузен 50.
Шварц 700, 779, 807, 808.
Шендриковский, И., 796.
Шереф эд-Дин 425, 512, 516, 518,
531, 539, 546, 549, 550, 552 -
554, 556, 557, 559.
Ши-гу см. Янь Ши-гу.
Шильтбергер 553.
Шишмарев 725, 726.
Schlegel 11, 18, 248, 249, 289, 327,
333, 342—344.
Schmidt 26, 147, 151, 154, 402, 537,
562, 566, 570—573, 575, 576,
581, 587, 589, 597, 600, 604,
612, 711.
Chauvet 2.
Шойжелов 762.
Schott 13, 19—21, 34,47, 145, 169,
250, 352, 363, 366, 367, 381,
382, 384, 385, 426, 494, 579.
Specht 92, 173, 196, 197.
Schrenck, L. von, 22.
Schulemann, Gunther, 26, 146, 629,
635—637, 651.
Шумахер, П., 781, 797.
Шумяцкий 762.
Шэнь-яо 473.
Щапов 34.
Щеглов 630,644, 689, 693, 695, 809.
Щербачев 797.
Щетинин 727.
Щукин, Н., 701.
"Ьлюй Чжу 327.
Ълюй Чуцай 271.
Эвнапий 132.
Эйхвальд, Э., 56, 75.
Элайни, Бедр эд-Дин, 512.
Эломарн, О., 58.
Эльбирзалй 528.
Эльмансури, Рукн ад-Дин Бейбарс,
197.
Imbault-Huart (Эмбо-Юар) 528, 541,
544, 680, 691.
— 839 —
Hervey de Saint-Denys cm. Saint-Denys.
Эрман 85, 540.
Юй-хуань 13, 45, 50.
Yule 92, 177, 345, 432, 481, 525.
Юренский 402.
Ядринцев 22, 49, 56, 60, 345, 416,
483, 688.
Яковлев, Е. К., 23, 700.
Якуби 316, 360.
Ямадзи 354.
Янь Ши-гу 6, 9, 85, 158, 162.
Яхия, Шихаб ад-Дин, 58.
Алфавитный указатель
РОДОВЫХ, ПЛЕМЕННЫХ И НАРОДНЫХ НАЗВАНИЙ И НАЗВАНИЙ ПЛЕМЕННЫХ
ГРУПП И СОЮЗОВ РОДОВ.
Принятые сокращения: р, —род, к.—кость, пл.—племя, н.—народец, народ, народ-
ность, п.-гр.—племенная группа, о.- отдел племени, п.-о.—под’отдел, х.—хошун-не как
территориальная единица, а как отдел племени, группа родов.
А-ба, пл., 232, 236, 237, 471.
Абак-киреи, пл., 721.
Абданы, пл., 270.
А-бо, н., 28.
Абхазцы 459.
А-ва, пл., 471.
Авары, пл., 176, 177, 222, 471.
Агачери, пл., 288.
Адай, р., 541, 623.
Адгене, о., 535, 538, 540—543.
А-дунь, пл., 251.
Адыге, х., 540.
Адыге-тюлюш, х., 539.
А-дЪ, пл., 251, 276, 321, 322, 471.
Азак, н., 622.
Азы, пл., 312, 317, 363.
Айно, н., 18, 43, 44.
Ак Коюнлы, п.-гр., 618.
Аккарак, легенд, пл., 36, 37.
Алазоны, н , 623.
Аланы, н., 9, 60, 61, 173, 197, 363,
443, 459, 463, 486, 518, 526,
Алат, р., 638.
Алачины (алчины), пл., 353, 354,
531, 534, 622, 623.
Алимулы, о., 539.
А-ли-шэ, р., 269.
Алтайцы, п.-гр., 22, 59, 365, 410,
537, 700.
Алтысары, п.-гр., 353.
А-лу, пл., 471.
А-лунь, р., 256.
А-лу-ту-сы, пл., 592.
Амдосцы, п.-гр., 35.
Андижанцы 645.
Аньци (анчи)-татары, р., 414, 415.
Апар, пл., 471.
Арабы 6, 305, 307, 316, 337 359,
360, 486, 518.
Аргон, пл., 256.
Аргын, пл., 256, 531, 534, 539, 543,
622, 623.
Ардай, р., 541.
Ариг (арик), р., 153, 154.
Арийцы 6, 36, 71, 538.
Арины, н., 23, 154, 706.
Ариоевропейцы 538.
Армяне 436, 459, 460, 518.
Арси, н., 91, 93, 526.
Ару Хорчин, х., 579.
Арык, к., 154.
А-си (а-сы), н., 363.
Асианы, асии, 7, 91, 526.
Ассан, р., 543.
Ассаны, н., 23.
Ассасины, секта, 421, 458.
Ассык, к., 542—544.
Атбаны, пл., 716, 730.
А-у-цзы, р., 290.
А-у-чжай, р., 290.
Ашина, р., 210, 211.
Ба (ба-ди), н., 12, 16, 17, 28, 191,
192.
Багатут (искаж. назв. пл.?) 562,
567.
Багыш (сары-,чон-), п.-о., 541, 543,
544.
Бадахшанцы 425.
Байга, к., 250.
Баигул, к., 250.
Байджигиты, пл., 417, 428, 729.
— 841 —
Бай-ди, пл., 45.
Байланские цяны см. цяны байланские.
Байоты, пл., 565, 592.
Байрин, пл., 501.
Бай-си, пл., 250, 276, 277, 290.
Байты, пл., 565, 592.
Байырку, пл., 250, 253, 276, 286,
319, 321.
Байырку 9-ти родов 321.
BajHT, пл., 565.
Бай-янь, р., 342.
Бальбо, н., 147.
Баньшунские мани см. мани баньшунские.
Ба (бо)-па, к., 270, 542.
Барга, р., 537, 540, 541, 569.
Баргу-бурат, пл., 563.
Баргу-буруты, пл., 537.
Баргу-буряты, пл., 537, 563, 564,
569, 570, 596.
Баргуты, пл., 416, 532, 537.
Баргуты пл., 416, 532, 537.
Баргуты хулунбуирские 744.
Барин (ринь), пл., 501, 622.
Бархунь, пл., 416.
Ба-сай-гань, пл., 268, 272.
Ба-си-ми, пл., 256, 269, 270, 307.
Басмал, пл., 256, 257, 259, 269,
307, 309, 324, 327, 328, 334,
335.
Басмул, этн. прозе., 256.
Басод-уйшин, пл., 597.
Бассыз, п.-о., 541, 543.
Басут, пл., 597.
Батуты, пл., 564, 569.
Ба-чжи-ги, пл., 417.
Башкиры 59, 178, 425, 671, 696.
Башкурты, пл., 178, 462.
Ба-Ъ-гу, пл., 247, 249, 250, 276,
286, 290, 319, 321, 332.
Ба-ю (Ра-уй), пл., 32.
Ба-яо, лагерь, 592.
Баяут, пл., 565.
Бекирин, н., 480.
Белые хунны 197.
Берендеи, пл., 623.
Беркуут, р., 532.
Берулас, пл., 546.
Берш, р., 622, 623.
Беш-берен, к., 544.
Бикин, н., 386, 411.
Би-ла, пл., 354.
Би-цэ, пл., 13, 51, 354.
Бишбала, р., 531.
Ббгбше, к., 543.
Бограч, н., 390.
Бо-далда, н., 144.
Бойи, пл., 103.
Болгары, пл., н., 83, 268, 449,
463.
Болоры, н., 645.
Большая орда 597, 621, 671, 675,
676.
Бо-ма, н., 9, 12, 13, 25, 28, 29,
104, 192.
Бо-ма северные, н., 5, 9, 13, 51,
59, 257, 259, 353.
Бо-мин, н., 28.
Бо-ръ-цзэ, н., 28.
Борджигин (гит), р., 403, 408, 570.
Бостон, р., 539.
Бота, н., 382.
Бо-хай. н., 169, 386.
Бугу, пл., 236, 249, 253, 278, 535,
541, 542.
Бугу, п.-о., 541, 543, 544, 731.
Бугучи (бугачи), пл., 543.
Букеевская орда 621.
Булагачин, пл., 416.
Бу-ли-я, пл., 416.
Бургуты, пл., 537.
Бури, к., 541.
Буркут, р., 532.
Буртасы, пл., 463.
Буруты, пл., 6, 535—537, 661.
Бурю, к., 535, 541.
Бурят, к., 545.
Буряты, н., 410, 537, 543, 563, 701,
763, 764, 775.
Буряты табунангутские, р., 796.
Буряты хулунбуирские 537.
Бушмены, н., 44.
Бэ-жени, н., 47, 48.
Бюрю, к., 541.
Бюрют, к., 535.
Ва-ла, н., 567.
Ван-гу, р., 380—382.
Ванли, р., 149.
Ванчи тоба, покол., 145.
Ван-ши, р., 149.
Вань, р., 28.
Вань-янь, пл., 369.
Венгры 520.
Верхне-Кумандинская волость 209.
Вестготы 520.
Византийцы 244.
Bp-ни, пл., 14, 28.
By-ли, пл., 16.
Вэй-у-р, лагерь, 592.
Вэй-хэ (гэ), пл., р., 250, 286.
— 842 —
Гао-гун-и, пл., 319.
Гаогюй, н., 18, 46, 69, 133, 138,
172—175, 182, 183, 192—201,
204, 220, 288.
Гаогюйли, н., 164.
.Гао-ли, н., 386.
Гаочанцы 242, 259.
Гасмюль, эти. прозв., 256.
Германцы 72, 83, 103.
Геруллы, пл., 83.
Геты, н., 60, 61, 92, 522.
Ги гэ, н., влад., 210, 221.
Гиксы, н., 522.
Гиньцы см. чжурчжени.
Goat-si см. юэчжи.
Го-бу, пл., 32.
Голо, пл., 30.
Голыки (нголоки), пл., 145, 149,
259.
Горные жуны см. шань-жуны.
Готы 60, 61.
Греки 7, 72, 83.
Грузины 459.
Гуй-гу, пл., 480.
Гуй-шуан см. кушан.
Гулигань, пл., 106, 276, 426.
Гунны, н., 79, 133, 520 (см. хунны).
Гун-юэ, пл., 272, 280.
Гья-хоры см. чжа-хоры.
Гэ-ло-лу, пл., 256, 269, 270, 319.
Гэ-лу, пл., 341, 342, 480.
Гэ-са, р., 290.
ГЪ-гу, н., 259, 276.
Гюань-ду, пл., 8.
Гюй-ло-бо, пл., 277.
Да-да, н., 176, 379, 380, 383—387.
Да-дань (дань-дань), н., 176.
Далат, пл., 592.
Далды, пл., 25, 143, 144.
Да-лянь, пл., 248.
Дамсук—монголы 146.
Дансяны, н., 26, 149, 158, 259, 285,
302, 340, 358, 361, 368, 369,
375, 386.
Дархаты ордосские 64.
Дархаты саянские 814.
Да-ху, р?, пл?, 19, 210.
Дахуры, н., 143.
Джаджират, р., 409, 414.
Джалаиры, пл., р., 426, 532, 533,
541, 558, 565, 597, 621—623,
716.
Джелаиры см. джалаиры.
Джерим, сейм, 579.
Джесары, н. группа, 706.
Джунгары, пл., н., 364, 544, 561—
564,	566,	568,	569,	628—630,
634,	635,	641,	644,	645, 648,
650,	656,	657,	662,	664—669,
671—674,	678,	680,	681, 686,
690,	694,	705,	708,	709, 711,
714, 716, 812.
Джурджиты, н., 387.
Джу-уда, сейм, 579, 597.
Дзасакту-хан, аймак, 711.
Ди, и., 10, 13—15, 17, 44—46, 78,
91, 147, 185.
Ди-ли, н., 10, 11, 15, 18, 194.
Динлины, н., 5, 9—16, 18—20, 22,
24, 25, 27, 28, 34—38, 43—46,
48, 50—54, 56, 58, 59, 61, 66,
67, 69—72, 74—77, 80, 81, 91,
94, 113—116, 118, 126, 131,
142, 160, 161, 165, 184, 193,
194, 197, 210, 211, 350-354,
357, 368, 403, 534, 538.
До-лань-гэ, пл.,. 112, 248, 249, 275,
290.
Дол до (дал до), пл., 144.
Доло-тумень, лагерь, 592.
Дорбёты, пл., 409, 533, 561—566,
570, 654, 677, 679, 681, 686,
694, 696, 710—712, 714.
Друпа, н., 156.
Ду-бо, пл., 13, 251, 353. 416.
Дуглаты, пл., 268, 516.
Дулаты, пл., 270, 716.
Ду-лу, н., союз р. и пл., 259, 264,
265, 268—270, 279, 287, 288,
302, 308, 318, 329, 516.
Дунгане 721, 723—728.
Дун-гу, пл., 154.
Дун-ху, н., 91, 113, 141, 142, 154,
158, 174, 375, 410.
Дурботы, пл., 409, 561, 562, 813.
Дурбэны, дурбэн-ойраты, пл., 409,
414, 561, 563—565, 567, 569,
581, 629, 630, 633.
Дурмены (дурманы), н., 533.
Египтяне 52.
Ёгуры, пл., 150.
Енисейские остяки см. остяки енисейские.
Етиген, р., к., 540, 542—544.
Ё-шэ-ши, пл., 319.
Жеу-жань, н., 24, 75, 101, 134, 135,
137, 140, 171—183, 185, 186,
— 843 —
188—191, 193, 195—201, 206,
211, 219—221, 223, 239, 527.
Жо-цяны, р., 104.
Жуань-жуань, н., 148, 177.
Жуны, н., 15, 17, 28, 45, 46, 185.
Жу-чжань, н., 386.
И, н., 108.
Идань, н., 197.
Йер-байырку, пл., 311.
Иета, р., 197.
Изгиль, пл., 319.
Икирасы, р., 409.
И-лоу, и-лу, пл., 169, 382, 385.
Индонезийцы 85.
Индо-скифы 525, 526.
Ио-ву-гэ, р., 290.
Ио-ло-гэ, р., 290.
Иранцы 14, 354, 518, 524, 525,
527, 535.
Иркит, р., 700.
Ирокезы, пл., 33.
Исмаилиты, сектанты, 458, 474.
Ички, р., 539.
Ичкилик, о., 539, 540.
Ишкулы, пл., 319.
Каба, к., 543, 544.
Каггары, пл., 314.
Казаки (см. киргиз-казаки), н., 23,
24, 539, 620—622, 626—628,
630, 637—640, 650, 663, 670,
674, 677, 680—682, 693—695,
714, 718, 719, 730.
Кайба, р., 543.
Каладжи, пл., 288.
Калмыки 68, 365, 536, 537, 562,
563, 569, 578, 615, 626, 629—
632, 634, 644, 648, 649, 651,
671, 681, 694, 703, 727.
Калмыки арбан-суму, н., 567.
Калмыки волжские 664, 713.
Калмыки дзурган-суму, н., 567.
Калмыки дурбун-суму, н., 568.
Камасинцы, н., 250, 543.
Канай, р., 543.
Кангиты, пл., 314.
Канглы (канклы), пл., 7, 8, 57, 119,
288, 395—397, 417, 448, 480,
495, 531, 539, 621, 623.
Кангюй, н., 7, 8, 119.
Канды, р., 539.
Кандык, к., 539.
Канкли, пл., 314.
Карагасы, пл., 8, 416, 541, 543,
701.
Карагул, р., 543.
Каракас, р. 717.
Кара-кидани, н., 366, 380, 399,
417, 420—422.
Кара-киргизы (см. киргизы тянь-
шаньские), н., 5, 255, 270, 530,
535, 537, 538, 544, 628, 645,
649, 651.
Кара-киреи, н., 417.
Каракчи, р., 543.
Кара-мунгуш, р., 540.
Кара-тургеши, н., 311, 312, 314—
316, 325, 326.
Караханиды, р., 18.
Карлуки (карлыки), пл., 62, 64,
247,	256,	259,	265,	269,	270,
277,	284,	288,	289,	311,	316,
317,	319,	324,	327,	330,	331,
334,	335,	341,	342,	346,	359,
360,	362,	364,	366,	367,	389,
390,	395,	396,	398,	531,	538,
. 540, 542.
Картау, р., 531.
Карцинь, хошун, 579.
Катаган, пл., 533.
Каучин, пл., 532.
Кафиры, н., 66, 84.
Кафры, н., 85.
Качинцы, н., 365, 706.
Качин, пл., 29.
Кашгарцы 143, 396, 397, 649, 690,
727.
Кельты 60, 70, 83, 103, 523, 526.
Кенгересы, пл., 314.
Кенегес, р., 533.
Кераит, р., 540.
Кераиты, пл., 380, 386, 409—414,
532, 565.
Керейт, р., 570.
Кермихион, н., 177.
Кесек (кисек), р., 539. .
Кешдимы, пл., 417.
Киби, к., 248.
Ки-би, пл., 238, 247, 256, 269, 276,
290, 298, 332.
Киви, к., 248.
Кидани 21, 25, 51, 60, 83, 192, 223,
228, 230, 232, 242, 249, 286—
288, 290, 296, 298, 299, 316,
321, 324, 325, 334, 347, 349,
371—373, 375—379, 386, 388,
394—399, 403, 447, 532, 539.
Кизильцы, пл. группа, 542.
--844 —
Кизыл-аяк, р., 539.
Кизыл (кызыл)—баш, р., 340.
Ки-ко, пл., 209, 234.
Киргиз-казаки (кайсаки), н., 6, 7,
68, 154, 210, 365, 536, 538, 664,
671, 691, 716, 717, 719,720.
Киргизы (енисейские) 5, 6, 9, 19 —
21, 34, 35, 51, 209, 22г, 259,
276, 284, 290, 291, 295, 297,
298, 311, 312, 317, 334, 335,
348—357, 364—367, 371, 395,
397, 416, 417, 425, 426, 480,
494, 495, 499, 531, 534—538,
540, 543—545, 562, 644, 703,
706, 707.
Киргизы (тянь-шаньские; см. кара-
киргизы и буруты), н., 255, 364,
367, 538, 540, 544, 545, 624,
639, 645, 681, 682, 690, 691,
695, 730.
Киреи, н., 410, 411, 425, 538, 622,
623, 713, 716, 720, 721, 728.
Кипчаки (кыпчаки), пл., 24, 57—
59, 64, 197, 417, 443, 448, 449,
458, 463, 487, 494, 499, 501,
531, 534, 539, 622, 623.
Китайцы 12, 14, 15, 25, 35, 44—
46, 62, 71, 74, 77, 79, 80, 88,
101,	104,	109,	112,	114—116,
119,	125,	126,	128,	131,	132,
134,	136,	138,	147,	150,	159,
162,	164,	177,	193,	218,	233,
236,	241,	242,	258,	260,	261, !
265,	274,	278,	280,	281,	291,
292,	298,	323,	325,	354,	360,
370,	374,	398,	420,	433,	436,
447,	448,	468,	495,	496,	561,
580,	583,	723,	727,	737,	743,
781.
Кият, р., 532.
Койбалы, пл., 539, 543.
Кокандцы, н., 718.
Команы (куманы; см. половцы и
кипчаки), пл., 57, 58, 465.
Корейцы 19.
Косоги, н., 632.
Котты, пл., 23, 253.
Кош-тамга, р., 543.
Кошу, пл., 315.	j
Ктай, р., 532, 535, 539.
Ку, пл., 209.
Кубанды, р., 209.
Ку-ли, н., 426.
Ку-лэ-ан-гу-кэ-шэ, иск., назв. пл.,
426.
Куманды, р., 22, 37, 209.
Кумохи, пл., 290.
Кунграт (кунрат, конрат, конграт),
пл., р., 533, 541, 543, 547, 622.
Кундровские татары см. татары кундров-
ские.
Куралас, р , 532.
Курама, н., 532.
Курды 438, 461, 455.
Куркут, пл., ,178.
Курыкан, пл., 250, 290, 291.
Кутчи, н, 535.
Кучин, р., 531.
Кучу, к., 544.
Кушаны, н., 92, 173.
Кущу, к., 542, 544.
Кыдырша, р., 539.
Кызаи, р., 731.
Кызым-курт, р., 178.
Кыиот, р., 404, 532, 534.
Кынгыт, р., 533.
Кырк, пл., 537.
Кытай, н., р., к., 290, 323, 542, 543.
Кэ-лэ, пл., 411.
Кэргиз (киргиз), пл., 20.
Кэргут (кэрыгют), пл., 537, 562,
570, 597, 815.
Кэ-сы-ди-ин, пл., 417.
Кю-ё-шэ см. Цю-ё-шэ.
Кюй-лоу, р., 290.
Кюркюрен, к., 544.
Лао, пл., 20, 31.
Лезгины 443.
Линь, р., 28.
Линь-ху, назв., относ, к группе
лесных племен, 145.
Ло-ло, пл., 27, 28, 30—35,47,471.
Ло-мани, пл., 20.
Ло-су, пл. 28.
Лу-лу, пл., 27.
Лун, р., 28.
Лун-цзя, пл., 47.
Луры, н., 553, 555.
Лэу-фань, покол., 94.
Ма, р., 28.
Мады, р., 700.
Мадьяры, пл., 47.
Малая орда 539, 621, 627, 693.
Малайцы 354.
Мангкуты, пл., 533.
Мани, общ. назв. для группы пл.,
27, 35, 54, 450, 471.
Мани баньшуньские, пл., 16, 28,160.
— 845 —
Мани наньцзюньские, пл., 28.
Мани сун-вайские, пл., 46, 52.
Мани цоньские, пл., 47.
Маниак см. миняг.
Манкыт, пл., 406, 533, 622.
Маннай элёты, н., 568.
Манхол, кит. транскр. сл. монгол,
380.
Мань, назв. группы пл., 108.
Мань-го, пл., 169.
Маньчжуры 22, 35, 44, 403, 534,
594, 599, 632, 633, 638, 651,
654—657, 661, 667, 669, 672,
678, 690, 699, 708, 710, 736,
743, 803.
Марка, р., 537.
Мар-сок, н., 146.
Массагеты 92.
Маторы, пл., 700, 702, 706. .
Мачинцы, н., 19.
Мекрины, пл., 480, 481, 510, 533.
Меркиты, пл., 66, 177, 251, 353,
380, 407—409, 413—117, 422,
424, 425, 480.
Ми-ли-гэ, пл. 251.
Минак (миняг), н., 147.
Минг, пл., 533, 534, 711.
Мингаты (мингыты), пл., 365, 533,
534, 536, 544, 697, 702, 710—
712.
Маняг, н., 25—27, 147—149, 153,
368, 375.
Ми-хоу, н., 25, 26, 285, 368.
Мо, о., 27.
Могулы, н., 612, 627.
Мокша, пл., 463.
Мо-юЬ-си-гЬ, р., 290.
Мо-ли-си, пл., 480.
Монгол, р., 541.
Монголы (преим. Халхи), 20, 25,
44, 77, 83, 146, 148, 150, 153,
354, 373, 379—381, 383—385,
401—545, 561, . 564, 569, 571,
572,	574,	577—580,	582,	587,
588,	591—594,	601,	632,	634,
635,	638,	640,	651,	656,	687,
699,	702,	721,	736,	737,	742,
746,	748,	750,	751,	775,	776,
791, 800.
Монголы алтайские 763.
Монголы амдоские 142, 143, 150,
155.
Монголы аньдинские 584.
Монголы внутренние 760.
Монголы западные 565, 569, 570,
572, 577, 604, 634, 640, 641,
652.
Монголы кукунорские 583,594, 670,
763.
Монголы ордосские 592, 594.
Монголы ханьдунские 583, 584, 617.
Монголы хэдунские 592.
Монголы чигиньские 583, 584, 617,
Монголы шачжоуские 584.
Монголы южные 592, 604, 625, 686,
704.
Монгулдур, р., 541 — 543.
Монгуш, р., 540.
Мордва 463.
Mo-со (моссо, мосЪ), пл., 19, 27,
28, 31, 32, 34, 37, 470.
Мо-хэ (мо-хо), пл., 169, 177, 218,
250, 269,’ 380, 385, 386.
Мрасские инородцы 37.
Му-вань, покол., 164.
Му-ги, н., 177.
Мужун (мужунь, муюн) 145, 155,
158, 163—167, 171, 185.
Мукри, н., 177.
Мунгуш, р., 540.
Мундуз, р., к., 541—544.
Мык (мук), легенд, пл., 534.
Мын, легенд, пл., 534.
М^-кэ-ли, н., 481.
Mt-ли-ги, пл., 480.
Мэлам, пл., 37.
Мэн-гу, н., 380, 382—386.
Мэн-чэнь, пл., 318.
Мэу-ло, р., 270.
Мяо, н., 46, 52.
Мяо-ло-ло, пл. 485.
Наг-цан, р., 145.
Наг-чу, р., 145.
Найман, пл., р., 106, 386, 409,
411—417, 422, 424, 426, 532,
537, 539, 565, 622, 716.
Нам-ру., р., 145.
Ha-ту ло-ло, р., 47.
Нголоки 259.
Немцы 463, 465.
Непальцы 147.
Ниркан, р., 426.
Нирун, пл. группа, 409, 570.
Ногаи, н., 622.
Нукуз, р., 532.
Ну-ла, пл., 340.
Ну-ши-би, союз пл., 255, 258, 260,
264, 267, 268, 272, 287, 288, 303,
304, 308, 314—316, 318, 329.
— 846 -
Н4-шэ-ти, пл., 270.
Нюй-чжи (чжурчжень), н., 388.
Огу, пл., 289.
Огузы, пл., 212, 286—289, 297,
298, 318, 320, 321, 323, 334.
Ойнар, сумо, 567.
Ойраты 138, 148, 409, 413, 414,
416, 433, 532, 537, 561—570,
572, 577, 578, 560, 581, 583—
590, 592—594, 595, 695, 708.
Ойрат-монголы 562.
Ойрод, к., 564.
Олёты 288, 562—564, 566—569,
634, 658, 712, 728, 729.
Олёты барлыкские 728, 729.
Олёты илийские 569.
Олёты тарбагатайские 569.
0-ло-чжэ, н., 13, 51, 259, 353, 354.
Ольджак (оржак), р., 541.
Олют, к., 545.
Омук, легенд, пл., 534.
Он, о. пл., 549.
Он огуз, союз р., 286—288.
Он уйгур, союз р., 286, 287, 289.
Онгуты (онготы), н., 380, 382, 386,
533, 534, 565.
Оннюты, н., 380, 381.
Орго, р., 539.
Оргончи, к., 539.
Остяки 85.
Остяки енисейские, н., 10, 23, 35,
66, 353, 355.
0-су, пл., 28.
Отуз-татары, пл. группа, 290, 321.
Ошакты, р., 622.
Панака, н., 145, 149, 154, 369.
Парпурум, н., 192, 193, 195, 196,
198—200, 204, 220, 239, 249.
Персы 486, 540.
Пертасы, н., 463.
Печенеги, пл., 103, 314, 520, 623.
Половцы, пл., 57—60, 66, 465, 520.
Поляки 463.
По-фу, р., 270, 542.
Пу-гу, пл., 236, 249, 250, 276, 278,
279, 286, 290, 332, 541.
Пу-жени, пл., 37.
Пу-тэ, пл., 28.
Пырат, н., 537.
Пюрют, к., 535.
Рамадан, р., 623.
Савроматы, н., 60.
Сагай(цы), пл., 8, 365, 531, 535.
Саки (сай), пл., 6—8, 60, 99, 526,
538, 543.
Саларские магометане 637*
Са-ли, пл., 194.
Сальджак, сумо, 567.
Сальджиуты, пл., 409, 414.
Самоеды 36, 353.
Сань-га-ло-лу, пл., 270.
Сап, пл., 286.
Сарлар, к., 540.
Сартагул (гол), н., 597.
Сартдар, р., 541.
Сартол, н., 597.
Сару, р., к., 540, 542—544.
Сары-багыш, р., 731.
Сары (сарыг)-уйгуры, пл., 150, 152,
153, 288, 289, 369, 584.
Сары уйсунь, р., 6.
Сарыг югуры, пл., 19.
Сарыляр (сарляр), к., 540.
Саттар, р., 541.
Саха, н., 8.
Саяк, покол., 8, 541, 543.
Саяны, н., 699.
Сейки, н., 692.
Сельджуки, пл., 393, 394.
Семиты 518.
Сербы 83.
Сергелы, пл., 623.
Сета, р., 197.
Си, пл., 228, 230, 237, 253.
Сибо, пл., 728.
Сир, пл., 284, 285, 289.
Сир-тардуши, пл., 238, 248.
Сирайголы, пл., 150.
Сирийцы 518.
Си-сЪ-ву, р., 290.
Си цзЪ, пл., 249, 276, 289, 290, 319.
Си-шэнь, н., 169.
Сияхпуши, н., 549.
Скифы 8, 60, 61, 83, 102, 132.
Славяне 71, 72, 518.
Со, р„ 8, 27, 209.
Согдаиты, н., 222.
Согдаки, н., 304.
Согдийцы 305, 311.
Со-гэ, пл., 269.
Соин, пл., 697.
Сойоты, н., 416, 699—702, 783,
798, 799, 813.
Сок (сог), н., 46, 153.
Сол, о. пл., 540, 544.
Солонут, к., 545.
•— 847 —
Солоны, пл., 728, 800.
Средняя орда 539, 621, 622, 671,
676, 677.
Сукит, пл., 286.
Сулдузи, аймак, 542.
Сулдус, р., пл., 542.
Султу, п.-о., 541—542.
Су-мо, пл., 385.
Су-мо (сунмо) мо-хэ, пл., 169.
Суни (сунит), пл., 112, 233, 283,
580.
Су-хи, покол., 164.
Су-шэнь, н., 169, 382, 385, 388.
Сы-цз'Ь (-гЪ), пл., 236, 249, 275,
286, 290, 297, 319, 321, 332.
Ct, пл., 250, 284, 285.
Ct-ca, пл., 236.
Ct-янь-то, пл., 112, 238, 247—250,
254, 257, 273—277, 284.
Сэ (саки), пл., 99.
Сянь-би, н., пл., 12, 21, 85, 91,
131—133, 137, 140—207, 265,
285.
Сяо-л'Ь-ту, н., 481.
Тагай, о., 540, 541.
Таджики 6, 527.
Тайджиуты, пл., р., 404, 406, 408 —
410.
Тай-ми-хоу-ни-р-кан, искаж. имя
н., 426.
Таит, пл., 539.
Таит (теит; кара-, сарык-, чал-),
р., 539.
Тама, р., 623.
Тамга, р., 543.
Тана, р., 623.
Тангут, р., к., 545, 597.
Тангуты, н., 25—27, 29, 144, 301,
302, 368, 370, 372—374, 377,
379, 387, 388, 415, 418, 420,
450, 584, 597, 670.
Тангыстут, р., 597.
Тань, имя группы пл., 27.
Таранчи 731.
Тардуш, пл., 283—286.
Татаби, пл., 163, 290, 316, 323,
324, 375.
Татары, н., 144, 175, 380—385,
409—411, 414, 437, 520, 533,
534, 565.
Татары абаканские 416.
Татары аньци см. аньци-татары.
Татары барабинские 692.
Татары качинские 535.
Татары кундровские 365, 410.
Татары томские 707.
Татары цаган см. цаган-татары.
Татары черневые 22, 269, 416, 531.
Таугаст, таугач, табгач, н., 177,
193.
Тахе, покол., 363.
Та-ши-ли, р., 270.
Теленгиты (гуты), пл., 248, 283,
535, 537, 539, 564, 644, 700,
706, 707.
Телесы, пл., 283, 417, 425, 700.
Телеуты, пл., 22, 283, 365, 425,
536, 543, 544.
Тибетцы 95,	125,	142,	143,	145,
146,	149,	151,	185,	212,	251,
279,	280,	293,	302—304,	315,
326,	337,	339—343,	346,	360,
362, 368, 369, 470, 670.
Тиргеш, р., 269.
Тоба, пл., р., 145, 155, 158, 167,
171,	174,	177,	179,	185,	186,
194, 195, 368, 369.
Тогоны,	н., 144,	145,	147,	149,
151,	155,	158,	185,	190,	191,
205,	206,	237,	242,	248,	255,
279, 340, 450.
Тогус, пл., 531.
Токман, р., 638.
Токуз-огузы 283, 285, 286, 288 —
291, 298, 320, 321, 364, 382,
389.
Токуз-татары 321, 334.
Токуз (тукуз)-уйгуры 285—287.
Тблес (тблёс), пл., р., 283, 285,286,
539, 541—544, 564.
To-ли (ту-ли), пл., 283, 284.
Тонгра, пл., 249, 278, 286.
Тонторюп, к., 544.
Торго, р., 544.
Торгоут, к., 545.
Торгоуты, пл., 433, 536, 561—564,
570, 604, 629, 630, 633—635,
670, 686, 713, 714.
Торгоуты алтайские 728.
Торгоуты волжские 664.
Торгоуты тарбагатайские 65, 68,
425.
Торки, пл., 520, 523.
Торо, к., 543.
Тохары, н., 93, 525, 526, 535.
Туба (тува), пл., 251, 416, 578.
Тубала, пл., 147, 416.
Тубинцы 365, 399, 706.
Тубшин (туба), пл., 579.
— 848 —
Тугухунь (ту-юй-хунь), н., 25, 151,
152, 319, 377.
Тупо (тукю) 211, 382.
Ту-жень, н., 154.
Ту-жу-хэ, пл., 318.
Туй, пл., 152.
Ту-ки-ши (тургеши), пл., 269.
Ту кум, р., 543.
Тукюэ, н., 60, 63.
Тулай, р., 543.
Ту-лу, р., 269.
Тулуй, р. 539.
Тулухунь, искаж. имя н., 151.
Тулус, туляс, р., 539.
Тулюш, хошун, 539.
Тума, пл., 480.
Туметы (тумэты), н., 296, 480, 537,
563, 570, 592.
Тунгусы 21, 22, 386.
Тункинцы 701.
Тун-ло, пл., 249, 250, 253, 275,
278, 286, 290, 332.
Тургеши, пл., 269, 288, 292, 294—
296, 298, 303, 311—316, 329,
330, 334, 339, 363.
Туркестанцы 88,
Турки 20, 21, 25, 60, 63, 75, 82,
85, 140, 176, 180, 182, 196,
206, 208—330, 332, 354, 377,
382, 389, 398, 406, 426, 448,
538.
Туркмены 392, 393.
Турфанцы 527, 583—585, 594, 625,
647, 661.
Туфань, н., 82, 279, 280.
Ту-хунь, пл., 152.
Ту-цзи-ла, лагерь, 592.
ТЬ-ли, пл., 386.
ТФ>лэ (тилэ, тэлэ), н., 69, 113, 194,
195,	219,	220,	229, 232, 236—
240,	247—253,'	255, 256,	274,
275,	277,	278,	283—288,	290,
298,	299,	311,	319, 321,	323,
332, 361, 527.
ТЪлэ, хошун, 584.
Тюрки (турки), н., 5, 18, 19, 25,.
36, 46, 60, 62, 79, 82, 147,
150, 198, 228, 286, 353, 379,
389, 391, 524, 528, 534.
Убур-кирэй, р., 410.
Угуз, пл., 286.
Угулеты (угэлэт), пл., 562, 563,
567.
У-гЪ (цзэ), пл., 118, 350, 351.
।
У-гэ, пл., 250.
Узбеки, н., 7, 530—535, 564, 619 —
622.
Уйгур(ы), н., р., 18—20, 25, 46,
60, 69, 81, 106, 107, 118, 133,
140,	147, 152,	154,	195,	219,
248,	250, 256,	274,	276,	278,
281,	285—289,	297,	298,	319,
326, 328, 330, 332—348, 357,
358,	360—362,	364,	366,	367,
369—372, 375,	379,	387,	389,
397,	411, 450,	480,	481,	487,
489,	527, 529,	534,	538,	540,
542, 584, 592.
Уйгурчин, р., 545.
Уйсунь, покол., 6.
Уйсын, пл., 622, 623.
Улёт, к., 567.
У-лу, лагерь, 592.
Унгира, пл., 634.
Ун-уйгур, союз р., 287.
Унэгэт, пл., 596, 597.
Урасут, пл., 416.
Ургенчи, р., 531, 535.
Уриляс, р., 532.
Урсу, пл., 416.
Урут, пл., 537, 592.
Урянгхус, р., 578.
Урянха (йцы), н., 20, 154, 353, 365,
380, 410, 416, 532, 533,. 535,
536, 540, 541, 578—580, 585,
• 586, 591, 594, 597, 604, 652,
666, 696—699, 702, 703, 709—
712, 714, 716, 721, 775, 793,
801, 803, 809, 812—815.
Урянхайцы алтайские 569, 572,
579, 597.
Урянхит, к., 545.
Усуни, пл., 5—7,	9, 24, 34—36,
99—Ю1,	106,	113—115,	118,
119, 125,	137,	138, 161,	168,
172, 173,	181,	197, 255,	273,
350, 351, 365, 522, 526.
Усухань, пл., 20.
У-сы, пл., 363.
У-сэ-хань, пл., 426.
Утигуры, пл., 224.
У-ху, пл., 250, 286, 287.
Ухуань, пл., 85, 91, ИЗ—115, 125,
141, 142, 145, 156, 159.
У-цзи, н., 169.
Уч-огузы, 289.
Уч-тамга, р., 543.
Ушин, пл., 592.
У-шэ, н., 386.
-- 849 —
У-шэн, лагерь, 592.
Фань, имя пл. группы, 108.
Финны 36.
Франки 438, 460, 475.
Фу-ли, пл., 236.
Фу-ло, пл., 236.
Фу-фу-ло, пл., 192, 195.
Хагяс, хагас, хягас, пл., 5, 6, 9,
13, 20, 46, 47, 76, 94, 110, 111,
118, 119, 137, 169, 173, 210,
222, 251, 350.
Хазары, н., 244.
Ха-кянь-сы (хагяс), пл., 222.
Халха (сцы), н., 538, 569, 572, 594,
595, 598, 604, 629, 636, 652,
654, 658, 665,	666,	670,	672,	!
685, 703, 707,	728,	742,	745,	’
748, 763.	j
Хамийцы 584, 624,	662.	!
Ханас, пл., 20.
Ха-на-са, пл., 426.	I
Хан-ли, пл., 480.	;
Ха-с4>-ву, р., 290.
Хатагины, пл., 409, 414, 533, 597.
Хахань (хаханасы), пл., 416.
Хачи, н., 147.
Хереит, к., 545.
Хи, пл., 163, 228, 230, 237, 253, :
290, 316, 324, 325, 359, 375, '
380, 386.	j
Хианас (Hyanes), н., 177.	|
Хи-гЬ, пл., 249.	I
Хиреид, к., 410.
Хогор-тумэты, пл., 563.	'
Хойт-багатут, пл., 563, 564.
Хойты, пл., 562, 563, 569, 570,
670, 679, 681, 694, 714.	i
Хойхаты, пл., 567.	:
Хомушхо, сумо, 567.
Хонкират, хонггират, пл., 403, 409, ।
533, 534, 547.	;
Хор-ба, н., 158.
Хорезмийцы 551.	;
Хори, пл., 426, 537.	I
Хори-буряты, пл., 412, 701.
Хори-тумэты, пл., 425.
Хорлас, пл.,	р., 532, 597.
Хорлос, пл.,	597.
Хорога, пл.,	597.	
Хорхан, пл.,	416.	|
Хорчин, пл.,	581.	।
Хоры, н., 91, 144—147, 149, 150, !
155, 158.	j
Том II.
Хоры восточные 145.
Хо-синь, н., 259.
Хотанцы 280.
Хото-гайту, пл., 604.
Хотоны, н., 536.
Хотохойты, пл., 604, 652, 657, 666,
697, 699, 702, 703, 709, 712.
Хо-цзЪ-хуй, пл., 585.
Хо-чжэ, пл., 10.
Хошоуты (хошоты), пл., 561—564,
568,	570,	583,	630,	631,	633,
634,	636,	642,	643,	666,	667,
669,	670,	677,	679,	681,	686,
713, 714.
Ху, н., 144.
Ху восточные (дун-ху), пл., 91, 145.
Хуа, пл., 196, 197.
Хуан си-фань, н., 19.
Хуан-тоу, пл., 21.
Хуан-фань, н., 154.
Ху-ву, пл., 318.
Ху-вынь-ю, р., 290.
Ху-ду-гэ, р., 290.
Хуй-хэ, хой-хэ, пл., 106, 107, 250,
274, 276, 290, 386.
Ху-ло-ву, р., 290.
Ху-лоу-ву, пл., 270.
Ху-лу, пл., 318.
Ху-лу-ши, пл., 270.
Хунны, хун-ну, н., 7, 9, 14, 18, 24,
25,	60, 61, 74, 79—143,	145,
158,	159,	161, 167,	175,	180,
184,	193,	208—211,	213,	214,
259,	268,	286, 289,	350,	447,
522, 527.
Хунны белые, н., 197.
Хунь, пл., 236, 251, 276, 286, 290,
297, 318, 332, 340.
Хунь-юй, пл., 80, 84.
Хурф-цохор, пл., 597.
Ху-су-ву, р., 290.
Ху-сЪ, пл., 102, 195, 237, 249,
276, 290.
Хухэйт, пл. 597.
Хэй-лоло, пл., 28, 29, 31, 32, 34, 47.
Хэй-чэ, н., 358.
Хэй-шуй да-да, пл., 380.
Хэй-шуй мо-хэ, пл., 169.
Хэ-ли-ги-сы, н., 480.
Хэ-лу, пл., 480.
Хэрэгут, пл., 597.
Хэрэнут, пл., 562.
Хэты, н., 522.
Хэ-шуй (суй), пл., 385.
Хю-сюнь, н., 8.
54
— 850 —
Хянь-юнь, н., 80.
Цаган монголы 144.
Цаган татары 414, 415.
Цзахачины, н., 712, 713.
Цза-ху, кит. назв. смет, пл., 211.
Цзи-шэнь, н., 169.
Цзы-лоу, н., 11, 20.
Цз4>-би, р., 247.
ЦзФ>-цяны, пл., 28.
Цзюй-би-шэ, о., 316.
Цзюй-ло-бо, пл., 277.
Цзюй-цюй, р., 211.
Цзюй-юэ-шэ, пл., 259.
Цзюнь-ма, пл., 353.
Цзю-син ба-i-ry, пл., 321.
Ци-би, пл., 238.
Ци-гу, пл., 209, 210. 221, 311.
Цилицзис, пл , 20.
Цони, пл., 353.
Цюань-жуны, н., 15.
Цюй-линь, пл., 411.
Цюй-шэ (Кю-ё-шэ), пл., 259.
Цяны, н., 16, 19, 45, 83, 87, 108, 132,
159—162, 172, 185, 193, 340.
Цяны бай-лан’ские И, 27.
Цяны хуан-ню 104.
Цяны цзун-цзи 104.
Цяны яншунские 151.
Чанго, н., 57.
Чан-ди, пл., 156.
Чахары, н., 296, 425, 594, 598,
686, 728.
Че-би, пл., 272.
Чептей, р., 543.
Черемисы 36.
Череучи, р., 717.
Черкесы 443, 462, 622.
Черкеш, р., 622, 623.
Черневые татары см. татары черневые.
Черные бараны, н., 610.
Черные лоло см. хэй-лоло.
Чеши (сцы), н., 124, 132, 135, 137,
527.
Чжахоры, н., 25, 142—146, 150, 154,
155, 157.
Чжи-сы, р., 270.
Чжоу (цы), н., 14, 35, 36,.53, 62, 67,
78.
Чжун-юн, пл., 104,
Чжурчжени, пл., 21, 25, 366, 373,
374, 376, 378—380, 383—388,
395, 397, 413, 415, 418—420,
447, 448, 450, 452, 453.
Чжэнь, имя, приев, кит. группе
пл., 108.
Чи-ди, н., 10, И, 15, 18, 45, 46,
193.
Чики, пл., 311, 312, 334.
Чи-минь, пл., 194.
Чилэ, н., 194.
Чирик, р., п.-о., 541, 543.
Чорос, р., 562, 670, 679, 680.
Чуваши 463.
Чу-кши, н., 209.
Чулымские татары 250.
Чу-ми, пл., 260, 269, 270, 272,
273.
Чу-му-гунь, пл., 257, 259, 265, 269,
270, 273, 277, 308, 309.
Чун-цзя, пл., 47.
Чун-юэ, пл., 260, 264, 265, 269,
270, 272, 273.
Шань-жуны, пл., 84, 85, 90, 158.
Шара - шарайголы, шарэголы, 150,
151.
Шато, пл., 25, 269, 270, 332,
341—343, 348, 377, 380—382,
534.
Шерокезы, пл., 33.
Ши-вэй, пл., н., 21, 237, 242, 331,
359, 375, 379, 385, 386.
‘Шира-ёгуры (уйгуры), пл., 150,
151, 154.
Ширины, пл., 622.
Широ-монголы, н., 152.
Широнголы, н., 154, 155.
Шуй да-да, н., 380.
Шуй далда, н., 144.
Шу-ни-ши, пл., 238, 265, 268 269,
318.
Шу-нюй-чжи, пл., 419.
Шэ-то-ти, пл., 270.
Ъ-да (эфталиты), н., 92, 93, 196,
197, 613.
Ъ-жэнь, пл., 20, 28.
Ъ-ло-чжи, пл., 353.
'Ё>-фань, имя пл. группы, 671.
Эбань, н., 138.
Эвар, н., 138.
Эдизы, пл., 251, 286, 320—322,
471.
Эльджигэт, пл., 597.
Элюты, н., 562, 568.
Э-лю-тэ, пл., 288, 597.
Эрчжигэт, пл., 597.
— 851
Эрэгут, покоя., 597.	I
Эфталиты, н., 92, 93,	138,	173,	|
196—199, 220, 222—224,	229.	|
Э-чжи, пл., 251, 353.	I
Э-чжэнь, пл., 353.	i
Юань-хэ (гэ), пл., 194, 195, 247,
250, 274, 287.	I
Юебань, н., 133—138, 197.	j
Ю-жань, н., 171.	|
Юй-вынь, н., пл?, 156,	163,	167,	|
290.	I
Юй-вэнь, н., 290.	I
Юн гу, р., 382.	i
Юс, р., 531.	[
Юсь, пл., 537.	।
Юэ-чжи н., пл., 6, 7, 84, 91—94,
99—101, 103, 104, 109, 160,
173, 185, 197, 210, 522, 525,
526, 543, 613.
Ягма, пл., н?, 18, 364, 389, 390.
Якуты 8, 83.
Яль-чин, р., 354.
Янба-чжань, р., 145.
Янь-мань, янь-мянь, янь-мЪ, пл.,
256, 269, 272.
Янь-то, пл., 250, 284, 285.
Янь-чжоу ские инородцы 353.
Яо-мяо, пл., 428.
Японцы 44, 497, 763, 766.
Яркендцы 144, 636, 649.
54*
Алфавитный указатель
ГЕОГРАФИЧЕСКИХ НАЗВАНИЙ.
Принятые сокращения: а.—аймак, вл.—владение, г—горный, гос.—государство,
гр.—группа, грд.—город, д.—долина, кл.—ключ, источник, кн.—княжество, кр.— кре-
пость, м.—местность, оз.—озеро, окр.—округ, пер.—перевал, пров.—провинция, р.—река,
речка, с.—селение, стр. страна, ур.-урочище, ущ—ущелье, х.—ханство, хош.—хошун,
хр.—хребет, ц.—царство.
Абага, а., 105, 167.
Абаганар, хош., 167.
Абагатуевская сопка 817, 821, 822.
Абакан, р., 209, 211, 297, 802, 822.
Абаканская караульная линия 822.
Абаканская управа, степь, д., 43,
312, 351, 706, 707.
Абаканский хр., 814.
Абескун, грд., 429.
А-бо, ц., 471.
А-бу, р., 208, 209.
Абхазия, вл., 458, 560.
Авганистан, 478, 503, 512, 513, 516,
518, 560.
Агул, р., 353.
А-джень, р., 585.
Адмиралтейства острова 44.
Адриатическое море 464.
Адриха, с., 43.
А-дуань, кн., 583, 585.
Аз, степь, 297, 312.
Азербейджан, (-байджан), стр., 394,
457—459, 461, 462, 482, 533,
558, 609, 610.
Азия 60, 80, 102, 131, 197, 218,
288, 380, 401, 443, 518, 519,
523, 534, 687, 776—779.
Азов 556.
Азовское море 623.
Айхунь, городище, 498.
Акашин, грд., 324.
Ак-байтал, д., 651.
Акка, грд., 559.
Акмолинская область 502, 531, 630,
718.
Аксу, грд., 364, 366, 516, 540, 614,
624, 628, 645, 668, 690, 727.
Ак-су, р., 303.
Ак-тэрмэль, р?, 297.
Ак-шийряк, г. гр., 303.
Алабуга, м., 615.
Алайский хр. 173.
Ала-куль, оз., 272, 502, 716.
Алакчин, стр., 350.
Аламут, грд., вл., 423, 424, 479,
492, 493, 513—516.
Ала(к)-нор, оз., 155.
Аланское ц. 119.
Ала-тау, хр., 198.
Алаш, р., 317.
Ала-шань, стр., хр., 25, 99, 149,
251, 276, 318, 372, 471, 568,
593, 633, 643, 666, 667.
Алгин-тау, хр., 137.
Александровский хр. 120, 680.
Алеппо, грд., 476, 558.
Алигур, р., 210.
Алкабек, р., 734.
Алмалык, вл., грд., 423, 424, 479,
492, 493, 513—516.
Алтай, хр., нагорье, 8, 12, 17, 22,
41, 56, 59, 75, 88, 105, 109,
196—198,	209,	210,	212,	255,
265,	266,	269,	277,	283,	294,
319,	331,	342,	365,	368,	379,
388,	395,	415,	424,	432,	506,
— 853 —
534,	536,	539,	544,	569,	623,
654,	660,'	666,	675,	688,	689,
693,	697,	708,	714,	715,	720,
721, 729, 745, 779.
Алтаин-нуру, хр., 181, 238, 253, 269,
313, 324, 395, 411, 478, 501,
567, 569, 653, 665, 672, 673,
696, 712, 714, 720.
Алтайский округ 710, 729, 745, 755,
774.
Алтайско-Саянский горн, район 18,
23, 51, 55, 59, 71, 211, 212,
341, 351, 357. 425, 480, 537,
709.
Алтунская чернь 313.
Алтын-булак, грд., 768.
Алтын-иыш, горы, 294.
Алтын-емель, горы. 665.
Алтын-таг, хр., 102, 104, 130.
Алтырский улус 644.
Алтысарский улус 644.
Алтышар, стр., 615, 618, 624, 647,
650, 690.
А-лу-хуань, р., 494.
Алча Хонгор, ур., 478.
Амадия, грд., 461.
Амдо, стр., 29, 142, 153, 158, 185,
368, 591, 592, 594, 670.
Амдо Бал-ри, удел, 142.
Америка 2.
Амид, грд., 461.
Амоль (Амуль), вл., 555.
Аму-дарья, р., 97,	101,	196,	198,
223,	258,	268,	388,	390,	399,
429,	430,	432,	459,	474,	478,
490,	503,	517,	526,	551,	553,
609.
Амуй, вл., 258.
Амуль, вл., 258.
Амур, р., бассейн, д., 169, 376, 383,
385, 498, 500, 578, 579.
Амыл, р., 297, 700.
Анатолия, стр., 559, 560.
Анаш, с., 43.
Ангара, р., 2, 4, И, 39, 42, 43,
354, 417, 426,
Ангори, грд., 559.
Андаргу, неизв. местн., 320.
Андижан, грд., 364, 611, 615, 691.
Ани, грд., 458.
Аннам, вл., 497.
Антакия, грд., 559.
Антиохия, грд., 559.
Антоновский остров 43.
Анхирю, пикет, 828.
Ань-дин, кн., 582—585, 593, 617.
Ань-дин, округ, 228.
Ань-дун, грд., 488.
Ань-си, грд. в Вост. Турк., 268,
280, 303, 315, 326, 329, 335,
337, 341, 355, 362.
Ань-си, грд. в Гань-су, 105, 118,
184, 351, 433.
Ань-хой, пров., 453, 469, 472.
Ань-цин, грд., 488.
Арабский Ирак, вл,, 532, 533.
Аравия 475, 507.
Араке, р., 461, 482.
Аральское море 96, 131, 132, 350.
Ара-Хадаин-усу, р., 819.
Аргунь, р., 173, 382, 385, 494, 687,
736, 816, 817.
Ардебиль, грд., 460.
Ариг, хош., 154.
Армения 436, 458, 462, 533, 610.
Арран, стр., 482, 533.
Арслан Гумай, кр., 421.
Ару, р., 501.
Ару Хорчин, а., ИЗ, 114.
Архан-бурал, караул, 821, 822.
Архипелаг 559.
Архоту, р., 270.
Аршан-хундуй, ур., 40.
Арыс, р., 360.
А-си, стр., 363.
Астрабадская пров. 429.
Астраханское х. 650. .
Астрахань 556.
Атбаши, ур., 615.
Аулиэ-ата, грд., 264, 329.
Афонтова гора 39.
Африка 475.
А-фу, р., 208.
Ахсикент, грд., 392, 623.
Ашабагатайский хош. 653.
Ашияр, кр., 431.
Ащи-кульский пик. 716.
Аягузский округ 718.
Аяк-караул, ур., 716.
Баальбек, грд., 558.
Багалан, вл., 556.
Багдад, халифат, грд., 394, 457, 462,
474, 475, 481, 532, 555, 558, .
559, 610, 661.
Баграш-куль, оз. 116, 129.
Бадахшан, стр., 187, 390, 489, 610,
619, 627, 645, 650, 690.
Базаиха, с., 43.
Бай, грд., 627, 645.
854 —
Бай-дао, м., 232.
Байдарик, р., 654, 657, 673, 694.
Байкал, оз., 17, 18, 24, 42—44,
105, 107, ИЗ, 206, 207, 250,
253, 331, 403, 500, 763.
Байкалово, с., 43.
Бай-лан-хэ, р., 228.
Бай-шань, гора, 136,
Бай-шуй-ху, грд., 260.
Бай-ян, вл., 94.
Баин-сумэ, грд., 177,
Баканас, р., 716.
Бактрия, Бактриана, стр., вл., 7,
93, 97, 98, 101, 526.
Бакшу, р , 525.
Балаганск, грд., 11, 43.
Баласагун, грд., 389, 392 — 394,
396, 422.
Балху, грд., 257, 391, 394, 429,
441, 513, 525, 609, 610, 650.
Балх, гос., 173, 489.
Balchan, грд., 173.
Балхаш, Балкаш, оз., 272, 273,716,
719.
Бамиан, грд , 173, 243.
Бао-дин-фу, грд., 427.
Бао-нин-фу, грд., ^72.
Бао-хань, грд., 185.
Бараба, степь, 211, 417.
Барга, стр., 382, 537, 538, 543,
701, 750, 760—762, 764.
Баргуджи-токум, стр., 415, 537.
Баргуджин, р., 416.
Баргузин, р., 416.
Барда, грд., 7.
Бари, м., 154, 369.
Баркет, грд., 398.
Баркульская д., 109, 110,115, 129,
136, 139, 669.
Баркульская кр., грд., 669, 673,
678, 725.
Баркульский округ 121, 136, 161,
198, 272, 510.
Баркуль(ское) оз. 136, 199.
Барсхан, грд., 364.
Басы Чу си-ши, горы, 208, 209.
Батан, грд., 636, 670.
Батени, с. 43.
Батнаир, грд., 557.
Бат-нор, оз., 807.
Бахты, с., 715.
Баш-караул, ур., 716.
Башкирия 137.
Баян-аульский округ 718.
Баян-чонхук, ур., 64.
Бедель, пер., 117.
Бедый-кем 807.
Бей-кем, р., 782, 806, 814.
Бейское, с., 43.
Белая орда 502, 550, 621.
Беллык, с., 43.
Белые горы 350, 351.
Белый яр, с., 43.
Березовка, р., 689.
Биджен-гол, р., 673.
Биджи, р., 673.
Бийский округ 22.
Билу, вл., 128, 129.
Билу заднее, вл., 129.
Бин-чжоу, грд., область, 162, 243,
291, 306, 341.
Бинь, обл., грд., 45, 46.
Бинь-чжоу, грд., 252.
Бирма, стр., вл., 470, 497.
Бишбалык, грд., 106, 123, 262, 263,
271, 317, 335, 417, 473, 479,
492, 493, 514, 529, 542, 574,
606, 611, 612, 617, 625.
Бия, р.( 209, 211.
Благовещенск, грд., 498.
Блилялик, р., 808.
Богдо-ола, пик, хр., 350, 351.
Бо-го, царство, 28, 471.
Богучеевский улус 543.
Бодунчи, р, 713.
Бодунэ, грд., 20, 494.
Боир-нор, оз., 561.
Ббкли-каган, м., 226.
Бола, Болат, грд., 269, 479.
Болгария, гос., 268, 462, 463.
Боло, м., 173.
Бологое, оз., 1.
Болористан, стр., 645.
Бо-лун-дуй, пески, 124.
Болчу, р.?, 312, 313.
Большая орда 694.
Больше-Алматинская станица 731.
Большой Алтай, хр., 269, 313, 351,
415, 729.
Большой Аягуз, р., 718.
Большой Хинган, хр., 70, 84, 114,
156, 179, 181, 194, 222, 253,
276, 331, 478, 564, 582, 745,
764, 812.
Бо-ма, стр., 13.
Боми, кн., 13.
Боробогосун, р., 612, 680, 681.
Боробогосун Мазар, ур., 612.
Боротала, р., 101, 266, 267, 270,
479, 662, 679, 728.
— 855 —
Боро-хоро, хр., 690.
Борохудзир, грд., 728, 734.
Босфор, грд., 224.
Босфорское ц. 224.
Босы, стр., 229.
Ботугольский голец 701.
Бо-хай, ц., 376, 385.
Бо-хань-на, стр., 258.
Бо-хуань-чэн, грд., 280.
Бо-чжоу, грд., 453.
Бо-шань, гора, 195.
Брамапутра, р., 17.
Будала (Лхасса) 669.
Бузгала, ущ., 222.
Буконь, р., 715.
Була, грд., 269.
Булак-пуль, оз., 715.
Булугун, р., 643, 713, 714, 720.
Булунгир, р., 99, 100, 168, 617,
618.
Булун-тохой, грд., 728, 732.
Булун-юлдук, область, 402.
Бургасу, пикет, 828.
Бургутейская сопка 817.
Бури-баши, ур., 511.
Бурхан-халдун, гора, 64.	|
Бурхань, гора, 408.
Бу-сянь-шань, горы, 169, 382.
Буха-горхон, р., 701.
Бухаин-гол, р., 279.
Бухара, грд., вл., 98, 390, 392, 393,
397, 398, 422, 429, 444, 481,
482, 489—492, 507, 513, 525,
551, 646, 650, 651, 671, 725.
Бухтарма, р., 313, 688, 689, 697,
713, 814, 828.
Буянту, р. 474, 672, 712, 721.
Бэй Вэйская империя 193.	;
Бэй-ди, область, 130, 160, 162, 166.
Бэй-лу, дорога, 266, 271, 272, 362.
Бэй Лян, кн., 184, 185.
Бэй-тин, грд., 123, 262, 268, 271,
272, 308, 317, 324, 326, 328,
335, 337, 341, 342, 344, 355,
361, 362, 395.
Бэй-тин’ское наместничество 273,
308.
Бэй Ци, империя, 221, 223, 224.
Бей Чжоу, империя, 223, 224.
Бэй-шань, г. стр., 94, 102, 109—
111, 131, 181, 251, 523, 524,
572, 636.
Бэльтэс, караул, 823.
Бэри, удел, 148.
Бэрим, удел, 148.
Бэрэ, удел, 148.
Ва-дуань, грд., 424.
Ва-лу, грд., 479.
Ва-лу-хуань, р., 494.
Ван, оз., 553.
Вахш, р., 525.
Великая стена (Чан-чэн) 90, 93,
117, 125, 171, 197,’ 235, 248’
249, 306, 349, 369, 596, 625,
632, 658, 736.
Вена 464.
Венгрия 57, 463—465, 522.
Верное, кр., 731.
Верхне-Кумандинская волость 209.
Becca, грд., 555.
Византия, гос., 233, 243, 507,
Внутренний Китай см. Китай.
Внутренняя Азия 11, 24, 107, 117,
185, 190, 197, 206, 279, 535, 634.
Волга 132, 173,363, 449, 520, 554—
556, 564, 623, 631, 633, 694,
713.
восточная Азия 163, 165.
Восточная Монголия 41, 376, 383,
387, 498, 504, 570, 572, 578,
579, 582, 654, 694.
Восточное Притяньшанье 196, 240,
262, 527, 528, 542, 672.
Восточное Турецкое х. 283.
Восточный Туркестан 41, 92, 93,
97, 98, 102, 109, 120, 121, 126,
138,	144, 150,	166,	173,	181,
189,	198, 238,	239,	243,	255,
258,	261, 273,	280,	293,	303,
362, 396, 423, 424, 524, 526—
528,	606—608,	614,	615,	626,
633,	644—647,	681,	689,	722,
726.
Восточный Тянь-шань 112, 118,
138, 184, 238, 239, 241, 247,
256, 269, 350, 527, 566, 669,
674.
Во-'Ь, кр., 201.
Враг-го, удел, 148.
Вроцлав, грд., 463.
By, ц., 377.
By-вэй, грд., 105, 228, 304.
Ву-ду, ц., 25, 26, 191, 192.
Ву-ду-цзюнь, воен, округ, 12, 13.
Вуй (Уй), пров., 145.
By-ла, грд., 479.
Ву-лоу, воен, округ, 269.
Ву-цзян, горы, 167.
Ву-чуань-чжэнь, кр., 201.
— 856 —
Ву-ша, кр., 418, 419.
By-юань, м., 112,127, 130, 183, 205.
Вынь-лу, воен, округ, 269.
Вынь-сян-сянь, грд., 453.
Вынь-сянь, грд., 451.
Вынь-чжоу, округ, 469.
Вэй, ц., 163.
Вэй-тан-цзы, пикет, 715.
Вэй-хоу-фу, неизв. м., 450.
Вэй-цюань, грд., 105.
Вэй-чжоу, грд., 452.
Вэй-шуй(-хэ), р., 26, 90, 99, 166,
245, 426, 450, 451.
Вэнь-гунь, р., 218.
Газни, Газна, грд., 391, 397, 430,
431, 441, 514, 556, 619.
Галатия, гос., 523.
Галиция 60.
Галлия 83.
Галуту, пикет, 828.
Галуту Ойхор-нор, пикет, 828.
Гандес, хр., 525.
Ганг, р., 500, 557.
Ганзе, удел, 148.
Гань-гань, р., 590.
Гань-су,	пров	.., 6,	19, 24—26, 54,
118,	127,	132,	133, 150, 172,
183,	185,	210,	229, 252, 269,
302,	310,	337,	369, 370, 450,
583, 617, 625, 722—725.
Гань-цюань-шань, гора, 85.
Гань-чжоу, грд., 93, 104, 105, 110,
152,	153,	184,	187,	248,	251,
342,	361,	362,	370,	372,	387,
432,	433,	477,	583,	584,	586,
593, 625, 636, 647, 671.
Гань-чжоу-фу, грд. в Цзян-си, 495.
Гао-гюй-ли, вл., 164, 165, 169, 331.
Гао-кюФ>-сай, ущ., 100.
Гао-лань, округ, 251, 276.
Гао-ли, гос., 164, 254, 293.-
Гао-тай, грд., 184.
Гао-цзюэ, воен, округ, 276.
Гао-цюФ>, воен, округ, 276.
Гаочан, грд., вл., 106, 121 —124,
181, 185, 188, 198, 239, 251,
252, 255, 258, 259, 264, 526.
Гарган, р., 701, 780.
Гарганский пер. 781.
Гарджистан, стр., 397, 431.
Гас., р., ур. в басе. р. Кобдо, 571,
572, 714.
Гас, ур., оз. в обл. Кунь-луня,
153, 185, 585, 593, 668, 672, 674.
Гвадар, грд., 431.
Гентэй, Гэнтэй, Кентей, хр., 250,
276, 401, 587.
Герат, грд., 397, 421, 430, 431,
490, 515, 552, 609.
Германия 520.
Гибинь, гос., 7, 243.
Ги-гэ, вл., 221.
Гилян, пров., 560.
Гималаи 29, 470, 557, 636, 666.
Гиндукуш 243, 431, 470.
Гин-нань, воен, округ, 335.
Гинь-вэй-шань, хр., 131, 135, 138.
Гинь-мань, воен, округ, 130, 260,
271, 308.
Гинь-фу, воен, округ, 270.
Гинь-хэ, р., 252.
Гинь-чэн, округ, 105, 228.
Гириньская пров. 376, 736, 747.
Ги-тянь-чжоу, округ, 251.
Ги-чэн, грд., 163.
Глубокая р. 689.
Гоби 10, И, 53, 78, 81, 99, 105,
112, ИЗ, 115, 128, 131, 153,
168, 174, 178, 179, 182, 186,
190, 194; 198, 236, 246, 248—
250, 253, 254, 477, 510.
Гобийский Алтай 199, 205, 237,
247—249, 296, 673.
Голубой Иртыш, р., 720.
Го-мань-гонь, монастырь, 142.
Го-мань-сы, монастырь, 142.
Гонь-лун, монастырь, 142.
Горбань-собарга-хото, разв., 375.
Горбица, р., 687.
Горькая форпостная линия 692,
715.
Грузия 429, 456, 457, 459, 462,
532, 555, 558, 560.
Гуа-чжоу, грд., 113, 351, 372.
Гуан-вэй, м., И.
Гуан-дун, пров., 488, 495.
Гуан-дэ, грд., 488.
Гуан-нин-сян, грд., 498.
Гуан-си, пров., 488.
Гуан-чжоу, грд. в пров. Хэ-нань,
469.
Гуан-чжоу-фу (Лин-нань), грд., 335.
Гуан-чжоу-фу (Кантон), грд., 495.
Гуан-чжун, область, 166.
Гу-балык, грд., 396.
Гуджарат, вл., 514.
Гузерат, вл., 514.
Гуй-дэ-тин, грд., 670.
Гуй-линь, воен, округ, 275, 276.
— 857 —
Гуй-лэй, р., 499.
Гуйлэр, р., 499.
Гуй-тань, грд., 300.
Гуй-хуа-чэн, грд., 105, 109, 167,
172, 182, 191, 195, 201, 232,
252, 280, 282, 292, 349, 672.
Гуйцы, вл., 189.
Гуй-чжоу, округ, 291.
Гуй-чжоу, пров., 500.
Гуй-ши, грд., 350.
Гумиды, грд., 271, 726.
Гун-чан-фу, грд., 160.
Гун-юэ, ханск. ставка, 272. .
Гунь, р., 332.
Гунь-ву (Хами) 108.
Гур, область, 397, 609.
Гурбан-хэгэрь, ур., 651.
Гурган (Джурджан), вл., 609.
Гургандж, грд., 428, 430, 724, 725.
Гу-та-ба, грд., 363.
Гу-чэн, грд., 262, 271, 682, 732,
734, 739, 741.
Гу-шу, воен, округ, 272.
Гу-юй-чэн, грд., 617.
ГЪ-шань, воен, округ, 263.
Гэ-гунь, вл., 94.
Гэ-си, воен, округ, 272.
Гюй-лань, Гуй-лань, грд., 329.
Гюй-янь, кр., 109—111, 128.
Гюй-янь-хай, оз., 110.
Гян-нань, стр., 176.
Гянь, р., 208, 209.
Гянь-гунь, вл., 94, 118, 137, 350,
351.
Гянь-гунь-фу, воен, округ, 276.
Гяо-хэ-цзюнь, грд., 121, 122.
Гяо-хэ-чэн, грд., 121, 122, 130.
Даал-нор (Далай-н.), оз., 561.
Даванчин, кр., 726.
Давань, вл., 7, 109, 110, 119.
Да Ги-чэн, грд., 163.
Дай, грд., 170, 185.
Дай, м., 381.
Дай, удел, 84, 94, 95.
Дай, ц., 166, 168, 170, 171.
Дай-ду, грд., 483.
Дай-чжоу, грд. в Шань-си, 241, 292,
306, 427.
Даин-гол, оз., 672.
Далай-курган, оазис, 130.
Далай-нор, оз., 167, 179, 478, 561.
Далай-нор, оз. басе. Аргуни, 802.
Да-лань, воен, округ, 272.
Далдо, удел, 144.
Да-ли, грд., 470.
Да-лин-хэ, р., 84.
Далмация 464.
Далту, грд., 617.
Да-лун-коу, р., 262.
Дам, р., ур., 146.
Дамаск 558, 559.
Дамган, с., 458.
Да-мо, воен, округ, 270, 318 *).
Да-нин-фу, грд., 579.
Дан-хэ, р., 585.
Дань, р., 417.
Даньгар, грд., м., 671.
Дань-лань, грд., 329.
Дань-хуань, вл., 129, 130, 262.
Дань-хэ, р., 99.
Дао-хой-гу, неизв. м.. 450, 452.
Дардань, вл., 101.
Дариту, грд., 617.
Да-син-фу, грд., 483.
Да-тун, кр., 252.
Да-гтун, грд. Сининской обл., 671.
Да-тун-фу, грд., 95, 112, ИЗ, 128,
186, 194, 206, 228, 252, 292,
343, 419, 580, 586.
Да-тун-чуань, грд., 358.
Даурия 331.
Дахань-бира, р., 379.
Дахя, гос., 7, 98.
Да-цзи, пустыня, 174, 180, 181,308.
Да-цзян-лу, грд., 669.
Да чан-юань; с., 450, 452.
Дели, грд., 392, 454, 514, 557.
Дербент, грд., 429, 552, 553, 556,
558.
Дешт(и)-кипчак, степь, 59, 621.
Джагатайский улус 148, 425, 468,
478, 488, 489, 505, 510, 512,
514, 515, 517, 518, 524, 547—
549, 606, 608, 613. •
Джайр, нагорье, 270, 507.
Джакуль, с., ур., 539, 791.
Джанарт, р., 303.
Джарутский аймак 580.
Джаск, грд., 431. .
Джезирет, грд., 555.
Джезирэ, вл., 533, 555.
Джёл Джелали, брод, 457, 557.
Джетты-арал, р., 715.
Джида, р., 81, 82.
Джилян, долина, 89.
*) Был ошибочно мной отнесен в сноске 3 на этой странице в Алашань’ский район.
— 858 —
Джимысар, с., 262, 271.
Джинджилик, караул, 822, 823.
Джиргалан, р., 679.
Джирмантай, р., 345.
Джиты-капа, с., 614.
Джитыкент, грд., 614, 624.
Джулек, гр., 502.
Джунгария 6, 106, 109, 115, 129,
131, 133, 135—137, 139, 161,
172, 178,	181,	195,	196,	198,
237—240,	247,	251,	252,	264,
265, 268—270,	273,	308,	309,
317, 324,	331,	335,	341,	342,
359, 361,	395,	479,	501,	507,
530, 544,	590,	606,	612,	629,
640, 641,	643,	648,	660,	662,
665, 669, 670, 672, 675, 677—
679, 681, 686, 688—690, 694—
696, 713, 722, 726—728, 730.
Джунгарский Ала-тау, хр., 174,
265, 272, 693.
Джунгарское царство 541, 570, 677.
Джурджан, стр., 394, 429, 609.
Джучиев улус 502, 551, 554.
Джэм, р., 417, 424.
Дзак, р., -673, 694.
Дзасакту-хан’овский аймак 534,
595, 653, 699, 742.
Дза-хог, удел, 148.
Дза-чю-кава, кн., 154.
Диарбекр, грд., 476, 555.
Диар-Модор, вл., 533.
Диар-Ребиа, вл., 533.
Ди-дао-чжоу, грд., 372.
Дилем, вл., 533..
Дин-лин западное, вл., 118, 183,
350.
Дин-лин северное, вл., 94.
Дин-сян, долина, 343.
Дин-чжоу, грд., 301.
Диргам, р., 398, 399.
Ди-хуа-чжоу, грд., 271, 682.
Днепр 429, 500.
Долдо, удел, 142, 144.
Долон-нор, грд., 684.
Долон-нор, оз., 167.
Домад, стр., 142.
Дон, р., 132, 556.
Доро-кем, р., 786.
До-янь, воен, окр., 572, 579, 585.
Дра-мон, удел, 148.
Древние усуньские земли 168.
Дрео, удел, 148.
Ду-ань, вл., 164, 165.
Ду-вэй-цзянь, горы, 218.
Ду-ло (-хэ) (Тола), р., 102, 218, 236,
248.
Дунай 520.
Дун-и-чжоу, округ, 192.
Дун Янь, воен, округ, 271, 272.
Дун Янь-чи, ур., 667.
Дунь-до, грд., 119.
Дунь-хуан, грд., оазис, 93, 99, 104,
105, 109, 117, 128, 133, 136,
139, 184, 187, 205, 206, 310,
361.
Дунь-хуан, кр., 124, 185.
Душак, с., 554.
Дэ-ань, грд., 469.
Дэву, удел, 148.
Дэльгэр-морин, р., 473, 822.
Дэлюн (Делюн), р., 720.
Дэлюн-болдок, ур., 401, 402.
Дям, р., 317.
Дянь-янь, воен, округ, 276.
Европа 2, 35, 39, 42, 102, 131, 176,
197, 288, 401, 439, 448, 519,
521, 558.
Евфрат, р., 476, 555, 558, 559, 609.
Египет 243, 460, 475, 476, 558.
Елабужский форпост 715.
Елец, грд., 556.
Енисей, р., бассейн, долина, 8, 20,
23, 39, 40, 43, 49, 51—53, 61,
74—77, 84, 91, 94, 137, 209,
215,	251,	276,	352,	355,	356,
364—367,	397,	416,	426,	468,
477,	494,	536,	540,	544,	545,
590,	644,	666,	700,	702,	774,
782,	783,	786,	793,	801,	803,
813, 818, 821, 823, 824.
Ерба, р., 312.
Ергик (Эргик)-таргак-тайга, хр., 786,
788, 811.
Ессы, грд., 650.
Етиген, р., 541.
Жао-ло-шуй, р., 141, 179, 180, 194,
250.
Жао-хэ, область, 191.
Жань-мань, грд., 13.
Железные ворота, ущ., 222, 224.
Желтая р. (Хуан-хэ) 13, 44, 45, 53,
70, 85, 99, 100,	104,	149,	160,
170,	171,	183,	185,	210,	299,
310,	319,	322,	332,	343,	418,
419,	426,	446,	452,	468,	508,
591, 671.
— 859 —
Жеужаньская держава, х., 175, 176,
180, 181, 183, 199, 204—206,
211, 220, 221.
Жо-ло, р., 179.
Жунлу, вл., 130.
Жу-чжоу, округ, 339, 453.
Жу-юань, ур., 183.
Забайкалье (-ская обл.) 1, 4, 40,
42, 75, 81, 276, 291, 331, 401,
410, 533, 597, 763, 817, 819.
Загрос, хр., 475.
Заволжье 502.
Заднее Чеши, вл., см. Северное Чеши.
Заилийские степи 399.
Заиртышские степи 415, 717.
Зайсан-нор, оз., 351, 411, 694, 696,
715, 729.
Закавказье 244, 458, 553, 556, 558,
609.
Закаспийская область 430.
Заордос, стр., 140.
Западная Монголия 60, 167, 366,
374,	395,	415,	501,	560,	569,
572,	594,	602,	613,	635,	669,
672,	678,	688,	703,	710,	711,
721,	722,	725,	727—729,	734,
745, 747, 768.
Западная стена 100.
Западное Притяньшанье 388.
Западное Турецкое ханство 243,
244, 255, 267.
Западные владения 104, 116, 117,
139.
Западный Китай 740, 741.
Западный край, 6, 90, 99, 108, 109,
122, 125, 128, 130—132, 134,
136, 139, 239, 280, 304, 341,
583, 745.
Западный Туркестан 74, 98, 273,
355, 421.
Западный Тянь-шань 258, 287, 544.
Засаянский край 352, 779, 783, 791,
792, 794, 806, 818.
Зеравшан (Зерефшан), р., долина,
101, 258, 360, 398, 620.
Змеиная гора 59.
Змеиная река 59.
Змеиногорск, грд., 59.
Золотая орда 549, 550.
Зондский архипелаг 84, 498.
Зютьхоль, оз., 643.
И, округ, 378.
Ибирь, стр., 417, 462.
И-ву, оазис, 138, 139, 239, 259—
261, 350.
И-ву-лу, оазис, 128.
Иджим, р., 700, 803.
Идикут-шари, разв. грд., 122, 529.
Идэр, р., 218, 248, 276, 473.
Иезд, вл., 609.
Йен-чу, р., 222, 314.
Ий-сук, р., 786, 788.
Или, р., бассейн, д,, 8, 100, 138,
168,	181,	198,	234,	257,	258,
265,	266,	269,	302,	313,	365,
399,	423,	424,	479,	480,	493,
511,	544,	548,	567,	612,	614,
626,	627,	629,	643,	650,	654,
663,	666,	677,	694,	695,	709,
713,	718,	722,	728,	734,	745.
Или, грд., 678.
Или-балык, стр., 607.
Илийский край 101, 731—734.
Или-кем, р., 356.
Ильмовые долины 153, 594.
Ильчир, оз., 701.
Ин, округ, 378.
Инд, р., 196, 392, 431, 447, 454—
457, 557, 609.
Индия 2, 33, 85, 173, 392, 431,
432, 455, 470, 503, 514, 526,
549, 557, 633, 649, 776.
Индостан 255, 556.
Ин-ма-ху, р., 574.
Ин-co, долина, 238, 265, 269.
Ин-цзинь-хэ, р., 179, 181, 579.
Ин-чан-лу, грд., 509, 580.
Ин-чжоу, грд. пров. Хэ-нань, 453.
Ин-чжоу, округ, 331, 335,336,375.
Инь, округ, 370.
Инь-шань, воен, округ, 270.
Инь-шань, хр., 41, 100, 105, 109,
170, 172, 174, 186, 253, 282,
292, 332, 357, 380—382.
Иравадди, р., 17, 29.
Ирак, Иракский султанат, 421, 455,
457, 460, 533, 558, 610.
Ирак Аджеми, вл., 455, 552, 555,
610.
Ирак арабский см. Арабский Ирак.
Иран 97, 421, 457, 460, 462, 475,
552, 555, 558, 609.
Иргаки, хр., 807.
Иргиз, р., 425.
Ирень-кабырга, ур., 695.
Иркут, р., 697, 700, 701, 779, 802.
Иркутск, грд., губерния, 39, 40, 42,
162.
860 —
Ирленек, р., 701.
Иртыш 49, 50, 88, 118, 119, 138,
173,	197,	272,	312,	313,	388,
399,	412,	414,	416,	422,	494,
549,	552,	561,	604,	625,	629,
641,	663,	677,	689,	692,	697,
715—717.
Иртышская форпостная линия 692,
715, 717.
Иссык (Исык)-куль, оз., 119, 120,
137, 269, 272, 303, 364, 507,
516, 538, 612, 615, 624, 628,
730, 731.
Исфаган, грд., 458, 459, 461, 609.
Исфиджаб, грд., 260, 360, 393.
Ихэ Ма-цзун-шань, хр , 111, 251,
252.
И-цзи-най(-лу), грд., м., 205, 432,
433, 582.
И-цзи-най, оз., 432.
И-чжоу, область пров. Юнь-нань, 17.
И-чжоу, грд. пров. Шэн-цзин, 163,
? 228, ? 335.
Ишим, р., 554, 629.
Ишимская степь 630, 714,
Ишимская форпостная линия 715,
717.
Иш-кем, р., 417.
Ишкуль, д., 319.
Иштихан, вл., 305.
Каба-Митан, ур., 518.
Кабул, вл., 391, 556, 619, 645,
776.
Кабулистан, стр., 609.
Кавказ, 34, 55, 60, 429, 447, 519,
554, 556, 622.
Кадырканский лес, м., 222.
Казахия, стр., 622.
Казанская губ. 463.
Казвин, грд., 429.
Кай-ли, вл., 95.
Каинда, р., '715.
Каинск, грд., округ, 4.
Кай-пин-фу, грд., 477, 478, 482,
509.
Кай-фын-фу, грд., 338, 378.
Кай-юань, грд., 572.
Калаат, грд., 459.
Калангин-алт, ур., 412.
Калбинский хр. 715.
Калган, грд., 109, 572, 725, 739.
Калка, р., 429.
Кальджар, р., 730, 734.
Кам, пров., 153, 157, 636.
Камбоджа 2.
Камышлов(ка), р., 630, 631.
Кан, вл., 258, 305.
Кан, р., 353.
Кангар, р., 314.
Кангзар, удел, 148.
Кангюй, вл„ 7, 24, 50, 94, 119,
120, 133, 135, 136, 257, 260, 350.
Кандахар (гар), грд., 173, 513, 552,
554, 556.
Кансар, удел, 148.
Канский уезд 543.
Кантегир, р.,‘817, 818.
Кантон, грд., 495, 496.
Кантонский залив 495.
Капа, долина, 269.
Кара-балгасун, грд., 345, 346, 348,
376, 482.
Кара-бота, р., 715.
Кара-булак, пикет, 715.
Карадагские горы 558.
Караджах, м., 607.
Кара-Киданьская империя 388, 399,
•400, 418, 423.
Кара-кбль, неизв. м., 317.
Кара-кбль, оз., 317.
Кара-корум, грд., 100, 106, 345,
432, 473, 477, 478, 482, 483,
493, 499, 500, 504, 510, 514,
600, 604.
Караллых-кем, р., 792.
Каратал, р., 273, 665, 718.
Каратальский пост 730.
Кара-тау, гора, 678.
Кара-тау, хр., 680.
Кара-Тургешское х. 325, 328.
Кара-тюбе, оазис, 102.
Караульный острог 43, 365.
Кара-ходжа, грд., м., с., 121, 122,
129, 501, 549, 607, 608.
Кара-ходжа, р., 129.
Карашар, грд., 96, 129, 137, 172,
239, 257, 303, 304, 527, 542,
624, 627, 727.
Каргалык, грд., 261.
Каркаралинский округ 718.
Карлык-таг, хр., 110, 240, 481, 510.
Карпаты 54, 61, 463.
Карс, грд., 458.
Карши, грд., 223, 479, 513, 516.
Касан, грд., 360, 646.
Касан-сай, р., 360, 392.
Каскеленская станица 731.
Каспийское море 96, 131, 195, 196,
255, 363, 428, 532, 609, 633, 715.
— 861 —
кастек, кр., 732.
Катван, степь, 398.
Катунь, р., 211, 269, 688.
Кафа, грд., 556.
Кафиристан (Кя-) 549, 557, 627, 645.
Качинская степь 312, 707.
Каш, р., 280.
Ка-ша (Кашгар), грд., 261.
Кашан, грд., 459.
Кашгар, грд.,. 261, 280, 304, 389,
392, 393, 397, 424, 439, 516,
528, 611, 612, 614, 620, 645—
649, 661, 690, 726, 727.
Кашгария, стр., 144, 360, 362, 489,
616, 626—628, 646, 648, 690,
692, 726, 732, 734.
Каши, м., 324.
Кашин, грд., 324.
Кашмир 470, 647.
Кая-бажи, утес, 417.
Каялык, грд., вл., 399, 423.
Кеген, р., 678.
Кедын, гора, 678.
Кежма малая, р., 43.
Келат, округ, 554.
Кем, р„ 209, 312, 590, 665, 666,
709.
Кемак, кр., 559.
Кемчик,	р., 23, 210, 356, 416,	417,
477,	540,	569,	665, 666,	673,
702,	706,	707,	709—711,	785,
786,	792,	793,	803, 809,	812,
814.
Кенгу Тарман, хр., 352.
Кендерлык, р., 730.
Кераит, кн., х., 385, 406.
Керулюн см. Кэрулюн.
Керчь, грд., 224.
Кеш, грд., вл., 224, 305, 329, 517,
546, 560.
Ки-би, кн., 243.
Киданьская империя 349, 368, 371,
373, 377, 378, 387.
Кизи-кем, р., 807.
Кипчакская степь 550, 554, 620,
626.
Кипчакское х. 553, 613.
Киргиз-казацкая степь 717—720,
730.
Киргизская степь 4.
Киргизское царство 277.
Кирей, р., 411.
Кирман, вл., 455, 458, 610.
Китай 25, 27—30, 33, 49, 57, 61,
62, 67, 72—75, 77, 82, 85, 88,
90, 91, 95, 99, 104, 116, 120,
121,	125, 127,	128,	132,	133,
135, 136, 139—142, 159, 162,
166,	175—178,	182,	186,	190,
192,	195, 200,	201,	206,	224,
226,	228—231,	233,	234,	241,
242,	246, 252,	253,	258,	261,
263, 264, 267, 273, 274, 277—
279, 281, 285, 292, 293, 298 —
300, 311, 321, 332, 335, 337—
339, 341, 346, 347, 349, 354,
368, 369, 372, 374—377, 427,’
433, 435, 436, 445, 447, 449,
451, 471, 474, 477, 482, 486,
507—509, 546, 569, 577, 580,
583, 586—588, 590, 593, 606,
607, 618, 643,- 647, 659, 662^
670, 674, 688, 689, 693, 722,
723, 732, 742, 746—757, 759,
761—763, 765, 774, 776, 783,
786, 792, 793, 823.
Китой, р., 42.
Китойское кладбище 43.
Кичиг-таг, горы, 626.
Кобдинская Монголия (-ский округ)
50, 100, 561, 566, 569, 737,
745, 760, 806.
Кобдо, грд., 534, 672, 673, 710,
711, 725, 727, 728, 734, 738—
741, 744, 747, 766, 828.
Кобдо, р., бассейн, 51, 88, 211,
277, 284, 654, 656, 665, 666,
672, 696, 711, 712, 714.
Кобук, р., 256, 270, 728.
Кбгменская чернь 296, 297, 312,
351, 352.
Ко-гу-риб, вл., 164, 254.
Койсуй, ур., 615.
Коканд, гор., 691, 777.
Кокандское х. 650.
Коко-гуя, неизв. м., 644.
Кокса, р., 312.
Кок-тум4, пикет, 715.
Кокчетавский округ 718, 720.
Кокшал-тау, хр., 269.
Кок-яр, с., 261.
Колыма, р., 534.
Кольджат, с., 734.
Кондурча, р., 554.
Константинополь 558.
Копал, грд., 399, 730.
Корея 22, 41, 164—166, 172, 241,
246, 254, 275, 278, 331, 354,
376.
Ко-риб, гос., 164.
— 862 —
Корпя, грд., 116, 363, 726.
Корцинский хошун 498.
Косогол, оз., 181, 251, 413, 416,
687, 779, 780, 782, 786, 801,
815, 819, 823.
Косогольский острог 780.
Кострома 440.
Котон-карагай, ур., 715.
Кохинхина Верхняя 497.
Кохинхина Нижняя 497.
Кошеты-дабан, пер., 673.
Коши, м., 324.
Кошо-Цайдам, ур., 27.
Краков 463.
Кран, р., 568, 720, 721, 728.
Красноярск 39, 365, 642.
Красные ярки, ур. 688.
Крым 532, 533, 539, 556, 622.
Ку, р., 209.
Кубань, р., 622.
Кубкэр-гэрийн, ур., 604.
Ку-гу, грд., 617.
Куда, р., 43.
Куджар, грд., 676.
Кузнецк, грд., округ, 22, 700.
Куйлэр, р., 499.
Куйтун, р. 172, 266.
Кук-Йртыш, р., 411.
Кук-мань, хр., 351.
Куку-нор, оз., область, 150—154,
158, 166, 185, 205, 224, 237,
237, 239, 240, 279, 369, 583,
584, 591—594, 625, 629, 630.
633, 643, 654, 660, 667, 669—
671.
Куку-хото, грд., 127, 349, 600, 658,
704.
Кулан, грд., 329.
Кули-кем, р., 784.
Куликово поле 550.
Кулуджик, р., 715.
Кулундинская степь 719.
Кульчжа 681, 695, 739.
Кульчжинский край 726, 731.
Кум-таг, горы, 258.
Кунгес, р,, 280.
Кундуз, вл., 556.
Кунь-лунь, хр., 108, 388.
Кунь-лунь, неизв. гора, 205.
Куня Ургенч, грд., 548.
Кур, р., 482.
Курдистан, 462, 476, 533, 558, 610.
Кур-кара-.усу, грд., 682.
Курля см. Корля.
Куруг-таг, хр., 124.
Кур-хэ, р., 266, 270, 273.
Курчум, р., 696, 729.
Курчумский хр. 729.
Кухистан 474, 552.
Куча, вл., грд., инспекция, 25, 133,
135—137, 139, 252, 260, 261,
268, 279, 280, 303, 304, 315,
326, 335, 355, 363, 417, 516,
606, 608, 627, 628, 645, 727.
Кушания, вл., 305.
Кушлагак (Кушлигак), неизв. м.,
320.
Ку-юй, грд., 617.
Кынзымеда, р., 785, 786, 788, 807.
Кэрийские горы 19.
Кэрсэн-чилуту, ур., 672.
Кэрулюн (Кэрулэн), р , 50, 51, 105,
167, 250, 276, 277, 311, 379,
383, 408, 412, 419, 573—575,
577, 597, 654—657, 802.
Кэчин, м., 324.
Кэшиктэн, хош., 509.
Кю-ё шэ, вл., 95.
Кюй-ли,. оазис, .116.
Кю-цзэ, грд., 260.
Кянь, р., 209.
Кянь-кянь, р., 590.
Кяхта, 706, 755, 768, 810, 815,
822.
Лавочне, пер., 463.
Лавранский монастырь 29.
Лагор, грд., 503.
Ладак 144, 669.
Ладожское оз. 2.
Ламган (Лагман), стр., 645.
Лан-шань, горы на южн. окр. Гоби,
194, 281.
Лан-шань, горы в ю.-з. Китае, 31, 47.
Лань-ань, грд., 488.
Лань-сянь, грд., 291.
Лань-цан-цзян, р., 13.
Лань-цзюй-сюй-шань, горы, 658.
Лань-чжоу, окр., 291.
Лань-чжоу-фу, грд., 105, 160, 184,
185, 210, 228, 251, 276, 349,
372, 725.
Лао-ха-хэ, р., 228, 579.
Лебедь, р., 209.
Лепешкина, с., 43.
Лепса, р., 273.
Лепсинская станица 731.
Лепсинский уезд 731.
Лех, стр., 636.
Лё-ян, грд., 12, 165, 191.
— 863 —
Лигниц, грд., 463.
Лин-ву, грд., 275, 310.
Лин-гузе, удел, 152.
Лин-кэ-хэ, р., 111.
Лин-нань, воен, округ, 335.
Лин-цян, грд., 585.
Лин-чжан, грд., 338.
Лин-чжоу, грд., 235, 275, 299, 306,
310, 335, 343, 370, 433.
Линь-тао, грд., 228.
Линь-цзянь-фу, грд., 472.
Линь-цян, грд., 585.
Литан, грд., окр., 27, 375, 669, 670.
Литва 83, 554.
Лобинь, гос., 187.
Лоб-нор, оз., котловина, стр., 99,
109, 362, 668.
Ло-тай, развалины, 262.
Ло-ян, грд., 140, 200—204, 337—
339.
Лу-ань-фу, грд., 427.
Лу-ань-хэ, р.,- 179, 252.
Лу-бин-фу, кр., 744.
Лукчун, грд.. кн., 106, 123, 529,
606, 607, 617.
Лун-ань-фу, грд., 472.
Лун-дуй, пески, 124.
Лун-мынь-шань, плоскогорие, 191.
Лун-си, область, 132, 160, 185, 302.
Лун-синь-ли, вл., 95.
Лун-ту-шань, горы, 88.
Лун-цзюй, р., 379.
Лун-цы, ур., 85.
Лун-чжи, м., 280.
Лун-чжоу, грд., 472.
Лун-чэн, грд., 85, 336, 375.
Лун-ю, округ, 301, 311, 335, 339,
349, 362.
Лунь-тай, воен, округ, 271, 361,
362.
Луристан, стр., 533, 553, 558, 610.
Лу-хунь-хай, м., 194, 250.
Лу-чжоу-фу, грд., 469.
Лу-шань, воен, окр., 275.
Лхадо, удел, 152, 153.
Лхасса 147, 668, 670.
Лэу-лань, вл., 101, 102.
Лэу-фань, вл., 94.
Лю-бань, гора, 64.
Люй-цзюй-хэ, р., 573, 574.
Лю-чэн, грд. Турфанского округа,
. 607.
Лю-чэн, грд. в горах Б. Хинган,
85.
Лю-чэн-сянь, грд., 331.
Лю-ша, пески, 108.
Лян, кн., 166, 168, 184.
Лян-чжоу, грд. Сы-чуань’ской пров.,
472.
Лян-чжоу-фу,	грд. в Гань-су,	101,
139,	160,	166,	188,.	189,	201,
210,	248,	251,	279,	304,	324,
335,	342,	361,	362,	372,	433,
467.
Лянь-чжоу, грд., 12, 191.
Лянь-чэн, грд., 116.
Ляо, империя, 373, 388.
Ляо-дун, воен, инспекция, 379.*
Ляо-дун, пров., 141, 156, 159, 164,
165, 278, 382, 387, 419, 586.
Ляодунский залив 336.
Ляо-си, империя, 388.
Ляо-си, обл., 162, 163.
Ляо-хэ, р., 84, 163, 181, 453, 499.
Ляо-ян, грд., 419.
Мавераннагр, стр., 98, 316, 360,
390—394,	397,	398,	427,	429,
489,	491,	505,	513—517,	530,
532,	533,	546,	551,	553,	554,
557,	609-611,	613,	618—620,
624, 650.
Маза(е)ндеран, пров., вл., 397, 455,
503, 552, 555, 609, 619.
Мазар, р., 612.
Мази, удел, 148.
Мазур, удел, 148.
Ма-и, грд., 95, 228, 244, 252.
Маймачэн, грд., 768.
Маймур, вл., 305.
Малакка, полуостр., 500.
Малатия, грд., 558.
Малая Азия 394, 459, 461, 523,
553.
Малая Бухарин, стр., 150.
Малая Кежма см. Кежма малая.
Манас, оазис, грд., р., 130, 260,
270, 362, 363, 682, 726.
Манасарвара, море, 525.
Манзурка, р., 536.
Мансар, удел, 148.
Маньчжурия 18, 43, 44, 92, 144,
169,	172,	222,	325,	331,	349,
376,	378,	385,	419,	426,	453,
494,	498,	566,	568,	736,	737,
763, 778.
Маньчжурская империя	638,	681,
684, 686.
Мао-мингань, айм., 105.
Мао-чжоу, грд., 13.
— 864 —
Марага, грд., 457, 476, 609.
Марал-баши, кр., 727.
Маргелан, грд., 691.
Маргиана, стр., 97.
Мардин, грд., 555, 559.
Марка-куль, оз., 537.
Мар-хамс, стр., 153.
Ма-цзун-шань, хр., 251, 252.
Мачиту, пикет, 715.
Маяфаркин, кр., 476.
Меерут, грд., 557.
Меконг, р., 152.
Мекран, стр., 431.
Меласгерд, грд., 459.
Мерв, оазис, грд., 243, 421, 429,
431.
Мерке, с., 390, 511.
Месопотамия 459, 462, 475, 558.
Мешхед, грд., 554.
Ми, вл., 305.
Миамма, гос., 497.
Мин, грд., см. Миннагара.
Мин-ань, грд., 105.
Миннагара, грд., 7.
Минусинск, грд., 43.
Минусинский округ, уезд, 23, 39,
52, 67, 68, 70, 71, 357, 700, 706.
Мин-ша, кр., 310.
Мин-ша, м., 310.
Мин-ша, пески, 310.
Мин-ша-чуань, долина, 310.
Мин-ша-чэн, грд., 310.
Минь-чжоу, грд., 228.
Ми-юнь, грд., 84.
Миняг, ц., 26, 27.
Мо, округ, 378.
Мо-бэй, стр., 198, 204, 246, 247,
252, 275, 277, 290, 299, 348,
380.
Могулистан, стр., гос., 529, 549,
551, 552, 554, 606—608, 610—
616, 618—621, 624—627, 629.
Молдавия 57.
Мона, гора, 382.
Мо-нань, стр., 195, 198, 204, 250,
276, 278, 280, 284, 285, 296,
299, 471, 568, 592.
Монгол, кн., 385.
Мон-гол, р., 382.
Монголия 5, 28, 41, 43, 45, 46,
54, 75, 77, 78, 80, 100, 124,
131,	142,	154,	163,	166,	171,
172,	176,	178,	210,	277,	295,
337,	349,	350,	413,	414,	418,
428,	432,	434—437,	439,	440,
447, 451, 470, 471, 482—486,
488, 493—495, 498, 499, 501,
503, 509, 523, 552, 562, 569—
573, 575—578, 580, 582, 588,
589, 592, 594—597, 600—602,
633, 639, 652, 684—686, 693,
694, 699, 722, 732, 736, 738, 739,
743—771, 774, 776—780, 802,
812, 828.
Монгольская империя 427, 436,
466, 468, 476, 478, 480, 481,
486, 498, 552.
Монгольский Алтай 100.
Монгольское государство 749, 759,
760, 769.
Монда, р., 779.
Мондинский караул 779.
Монды, перех. пункт, 757.
Моравия 463.
Московская губерния 68.
Моссул, грд., 476.
Мо-хэ, грд., 262, 271.
Мо-хэ, вл., 376, 385.
Мранма, вл., 497.
Мраса, р., д., 22, 248.
Му, вл., 258.
Муганская степь 460.
Мугоджарские горы 677.
Мукдень, грд., область, 164, 250,
572, 736.
Мультян, грд., 557.
Му-лэй, с., 726.
Муна, гора, 69.
Му-на-ди, м., 591.
Мункачский перевал 463.
Мургаб, р., 512.
Мургаб, р. на Памире, 651.
Мус-арт, пер., 678.
Мус-тау, гора, 689.,
Муш, грд., 553.
Мыншуй, ур., 110.
Мэй-ги, ур., 127.
Мянь-дянь, вл., 497.
Мянь-чжоу, грд., 472.
Наг-чу, р., 27, 143.
Надеждинская станица 731.
Най, р., 331.
Найманское царство 411.
Наманган, грд., 614, 691.
Намын-гол, р., 317.
Намюр, р., 711.
Нан(ь)кин, грд., 189, 509, 574.
Нань-бу-сянь, грд., 452.
Нань-лу, дорога, 524.
— 865
Нань Лян, гос., 185,
Нань-чао, ц., 470.
Нань-шань, хр., горн, стр., И, 19,
54, 93, 99, 103, 160, 211, 237,
240, 279, 368, 372, 394, 625,
626, 629, 631, 636, 670.
Нань-ян-фу, грд., 452.
Нарин-хоро, р., 780.
Нарин-хоройский караул 780, 781.
Нарин-хорэ, р., 781.
Нарым, р„ 689, 715—717.
Нарын, р., 8, 101, 119, 120, 389,
425.
Нарын-кол, р., 734.
На-со-бо, вл., 305.
Наху, гора, 414.
Нахшеб, грд., 223, 305, 513.
На-чжи, грд., 102.
Ha-янь, м., 579.
Нгари, пров., 145.
Небесная империя 116, 120, 687.
Небесные горы 110, 251, 367, 693.
Нерчинск, грд., 817.
Неса, грд., 429.
Несеф, грд., 223, 224, 305.
Ниарон, дол., 149.
Нижне-Кумандинская волость 209.
Нижнеудинск, грд., 700.
Нин-го, грд., 488.
Нингута, грд., 376.
Нин-ся, грд., 150, 183, 251, 275,
279, 299, 370, 418, 427, 433,
434, 656.
Нин-тоань-чэн, грд., 681.
Нин-ян-фу, округ, 32.
Нишабур(пур), грд., 74, 391, 421,
430, 446, 724.
Ниши, грд., 74.
Ния, р., 130.
Новая Кульчжа, грд., 681.
Нонни, р., 331, 375, 419, 499, 570,
578, 581.
Нор-Ишим, р., 630.
Ho-янь, м., 579.
Нурхан, стр., 92.
Нусрет-кух, кр., 444.
Нью-лан, стр., 92.
Ньярон, область, 148.
Ню-чуань, м., 195.
Нянь-бо, округ, 154.
Нянь-бэй, окр., 154.
Обо-сарым, пер., 781.
Обь, р., 173, 211, 215, 795.
Оджа, р., 785, 786, 789.
Одонь-тала, оз., котловина, 155,
Ойский хр., 43.
Ока, р. (в России), 2.
Ока, р. (в Сибири), 701,780, 781,801.
Окинский караул 823.
Олбоцзи, горы, 473.
Ологой, оз., 655.
Ольмюц, грд., 463.
Омск, грд., 692, 715.
Омская кр., 715.
Омь, р., 620.
Онгиин (Онгин), р., 111, 180, 191,
348, 673.
Онгиин-даба, пер., 191.
Онон, р., 51, 64, 167, 168, 174,
311, 401, 405, 454, 574, 597.
Онот, р., 701.
Оргунь, р., 494.
Ордос, стр., 17, 18, 25, 26, 64, 80,
94, 104,	105,	109—111,	127,
140, 149,	153,	168,	171,	183,
236, 237,	248,	252,	253,	274,
300, 336,	343,	348,	357,	370,
372, 419,	471,	545,	591,	593,
658.
Орду-балык, грд., 345.
Оренбургская линия 554, 692, 715,
719.
Ормара, грд., 431.
Орпен, м., 312.
Ортат-кем, р., 782, 784.
Орхон (Орхонь), р., 63, 71, 94, 100,
107,	110,	119,	186,	217,	218,
248-250,	275,	276,	287,	307,
319,	332,	345,	347,	348,	351,
371,	379,	414,-	473,	478,	482,
494,	499,	500,	539,	541,	568,
590, 600, 656, 672, 673, 802.
Орху, р., 270.
Орь, р„ 671, 675.
Оспа, р., 701.
Осрушна, вл., 305.
Отрар, грд., 428, 429, 468, 546, 560.
Отун-го-цзы, ур., 667.
Отхон-тэнгри, пик, 473.
Ош, грд., уезд, 538, 645.
Оя, р. 800.
Падунский порог 43.
Палакенти, грд., 7.
Палестина 475, 476.
Палуан-булак, ур., 124.
Пальмира, грд., 559.
Памир 96, 97, 101, 104, 181, 261,
536, 609, 627, 651.
Том II.
55
— 866 —
Пекин 84, 162, 228, 377, 419, 427,
446, 448, 481, 482, 500, 509,
518, 574, 586, 593, 732, 733,
753, 765, 780, 781.
Пекинская равнина 296.
Передняя Азия 243, 421, 498, 461,
470, 478, 528, 549, 555, 560,
723.
Пермская губерния 463.
Персидский залив 532.
Персидское царство 97, 98.
Персия	229,	244,	246,	394,	421,
429,	449,	454,	455,	456,	458,
460,	461,	470,	474,	475,	482,
493,	507,	512,	513,	532,	549,
552,	553,	555,	556,	564,	609,
613.
Песчаные горы 116.
Петропавловская кр. 696, 715.
Пешавер, стр., 391.
Пешт, грд., 463.
Пин-лу, воен, округ, 335.
Пин-лян, область, 210, 310.
Пин-цзян, грд., 488.
Пин-чжоу, грд., 164.
Пин-чэн, грд., 190, 194, 200, 206.
Пин-ян-фу, грд., .427, 448.
Пичан, грд., оазис, 129.
Пишпек, грд., кр., 511, 731.
Поволжье 631.
Половецкие степи 381.
Полона, вл., 170, 613.
Польша 463, 464.
Пржевальский уезд 541.
Приалтайская страна 313.
Прибалхашские степи 714.
Приволжские степи 55.
Придонские степи 60, 224.
Прииртышские степи 630.
Прикаспийские сгепи 224.
Принаньшанье 103, 108, 117, 130,
168, 188, 479.
Притяньшанье восточное 96,	116,
122,	125,	126,	128,	130,	132,
135,	136,	139,	172,	255,	335,
342,	361,	362,	367,	594,	626,
661.
Притяньшанье западное 6, 330, 388,
400, 422, 424, 425, 505, 536,
548, 680, 681.
Притяньшанье южное 326.
Пулад, грд., 269, 479.
Пу-лэй, вл., 134.
Пу-лэй хэу-го, вл., 196.
Пу-чжоу, грд., 451.
Пу-ю, вл., 161.
Пу-юй-эрр-хай, оз., 509, 561.
Раза, с., 31.
Рей, вл., 421, 552.
Рейнская провинция 103.
Ромок, оазис, 130.
Россия, Русь, 54, 60, 77, 355, 399.
409,	429,	435,	462,	464,	465,
480,	484,	502,	519,	520,	522,
549,	551,	562,	566,	633,	650,
674,	675,	680,	681,	688,	689,
690,	692,	693,	706,	713,	719,
733,	734,	737,	738,	746—749,
752-757,	765,	774—778,	783,
784, 786,794, 795, 817, 821, 822.
Ростов 440.
Рум, гос., 460—462, 475. *
Рум (Рим) 525.
Русский Туркестан 534.
Руток, стр., 144.
Рязань 551.
Са, р., 328.
Сагайская дума, область, 700.
Саганак, грд. 502.
Сайлань, грд., 478.
Сайлюгем, хр., 211, 696, 729, 828.
Сайн-дзаягату, сейм., 745.
Сайн-ноин, айм 599, 654, 655,
686, 742.
Сайн-тара, оазис, 129.
Сайо, р., 463.
Сайрам, грд., 478, 615, 618, 651,
661, 671, 680.
Сайрам, с., 360.
Сайрам-нор, оз., 479, 643, 680.
Сакастана, грд., 7.
Сакмара, р., 554.
Салуэн, р., 17.
Самарканд, грд., область, 109, 224,
256,	258,	305,	392, 393, 397—
399,	422,	430,	474, 489,	492,
507,	513,	514,	554—556,	560,
608—611,	614,	620, 646,	650,
651, 661, 691, 724.
Сангин-далай, оз., 474, 604, 709.
Сандомир, грд., 463.
Сань-лун., пески, 124.
Сань-тай, оазис, 129, 130, 262.
Сарай, грд., 550, 556.
Сари, вл., 555.
Сарыкол, стр., 261, 424, 651.
Сары-тау, горн, группа, 729.
Саурский хр. 689, 730.
— 8ё7 —
Сахалин 43.
Сахэнэй, гора, 328.
Са-чжоу, грд., 372.
Саянская магистраль, хр., 4, 61,
297, 352,	699,	701,	702,	707,
729, 785,	788,	790—792,	794,
801—803,	805,	807,	809,	811,
813, 818, 819.
Саянское нагорье	312,	332,	541,
564.
Саяны 23, 73, 88, 283, 312, 350,
415, 425, 426, 495, 537, 540,
544, 578, 597, 819, 824.
Себаст, грд., 558.
Северная Азия 78.
Северное Чеши, вл., 116, 124, 129,
138, 139.
Северное Янь, ц., 165.
Северный Китай 127, 450 (см. Ки-
тай).
Седжестан, стр., 397.
Сеистан, стр., 490, 517, 552, 609.
Селенга, р., 12, 40, 42, 50, 51, 61,
69, 94, 106, 111, 115, 161, 168,
173, 180, 181, 186, 195, 237,
248—250, 275, 276, 319, 379,
408, 413, 416, 417, 473, 474,
501, 652, 796.
Селенгинск., грд., 780, 797.
Сельджукская империя 394.
Семипалатинская область 6, 502,
531.
Семипалатинск 544, 630, 716.
Семиреченская область 6, 62, 396,
449, 489, 546, 547, 649, 718, 719.
Сенгим-агыз, ущ., 129.
Сепске, плоскогорие, 56.
Сергиополь, грд., 313.
Сетледж, р., 431.
Си-ань-фу, грд., 99, 166, 203, 306,
456, 723, 724.
Сибири, караул, 828.
Сибирская форпостная линия 681,
718.
Сибирь 1, 2, 10, 11, 17, 18, 24,
34, 39, 40, 41, 43—46, 54, 55,
71, 73, 75, 77, 168, 386, 417,
480, 534, 707, 717, 766.	|
Сивас, грд., 459, 462, 558.
Си И-чжоу, грд., оазис, 253.
Си-лань-хэ, р., 111.
Силезия 463.
Силингольский сейм 233, 296, 579.
Си Лян, кн., 184, 185.
Симултай, оз., 478.
Синд, кн., 455, 514.
Синин, грд., обл., 144, 150, 157, 160,
166, 184, 585, 669—671, 725. •
Синин-хэ, р., д., 104, 160, 191,
239, 280, 337, 594.
Син-лун, кн., 426.
Син-су-хай, котловина, 155.
Син-юань, грд., 452.
Син-хэ, область, 580.
Синь-ли, вл., 95.
Синь-ли, воен, округ, 277, 278, 284.
Синь-цзян, пров., 109, 562, 722,
723, 725, 726, 732, 734, 735,
740, 741.
Синь-хуа-фу, грд., 495.
Синь-чжоу, грд., округ, 292, 306.
Синяя орда 502.
Си-пин-хэ, р., 383.
Сирия 421, 459, 460, 462, 475,
476, 559.
Систыг-кем, р., 782, 786, 808.
Си-Ся см. Ся-го.
Сита, р., 525.
Си-тань, округ, 248, 274.
Си-тань, воен, округ, 274.
Си-хай (Баграш-куль), оз., 116.
Си-хай-цзюнь, м., 205.
Сихун, р., 517.
Си-хэ, м., 127, 128.
Си-хэ (Тао-лай-хэ), р., 104.
Си-хэ, р. (зап. протока Желтой р.?),
210.
Си-хэ~чжоу, грд., 450.
Си Цян, стр., 585.
Си-чжи, стр., 368.
Си-чжоу, грд., 121, 264, 341, 342,
361, 362.
Си-i, р., 303.
Си-'Ь-чуань, р., 266.
Си-юй, стр., 239.
Си-юн, стр., 585.
Си Янь, грд., 262.
Си Янь, воен, округ, 271, 272.
Смирна, грд., 559.
Со, вл., 208.
Согд, Согдиана, стр., 7, 8, 97, 98,
147, 305, 307,308,313, 314, 316.
Сок-иёл, стр., 146.
Со-лин, р., 111.
Соляное озеро 53.
Софийская станица 731.
Средиземное море 532.
Срединная империя 84, 104, 117,
162, 163, 300, 303, 344, 376,
386, 765.
55*
— 868 —
Средняя Азия 34, 69, 70, 77, 87,
108,	114,	132,	138,	142,	155,
171,	174,	178,	188,	200,	206,
210,	212,	222,	223,	247,	253,
265,	269,	289,	305,	325,	349,
359,	379,	386,	420,	429,	433,
448,	449,	461,	488,	505,	518,
523,	530,	535,	542,	545,	551,
567,	569,	609,	615,	689,	692,
723, 776, 777.
Средняя орда 675, 694, 695.
Ставрополь 555.
Становой хр. 687.
Субур-хайрхан. пик., 473.
Сугок, караул, 828.
Суй-дин-чэн, Суйдун, грд., 681.
Суй-дэ-чжоу, область, 228.
Суйская империя 234, 239, 243.
Суй-чжоу, грд, 453, 469.
Суй-шэ, грд., 303.
Суй-Ъ, грд., 303, 308, 329, 359.
Суй-^., инспекция, 303, 304.
Суй-4, кр., 303.
Суй-Ъ (Ак-су), р., 303.
Суй-Ъ (Чу), р., 266.
Суй-Ъ-чэн, кр., 303.
Суй-'Ь-шуй, р., 303.
Су-лай, грд., 682.
Су-лэ, грд., 261.
Су-лэ (лай)-хэ, р., 617.
Суматра 44.
Сумо, р., 170.
Сунак, грд., 502.
Сунга, чернь, 312.
Сунгари, р., 161, 169, 170 181,
185, 222, 250, 366, 382, 387,
419, 453, 591, 732.
Сунит, хош., 233.
Сун-мо, область, 299.
Сун-пан (пань), грд., 149, 153, 593,
594.
Сунская империя (420 - 479 г.г.)
183, 190, 191.
Сунская империя (960-1280 г.г.)
373, 379, 419, 450, 453, 469—
472, 486, 488, 495.
Сун-чжоу, грд., 453.
Суок, р., 672, 714.
Сурхан, р., 533.
Сур-хэ, р., 583.
Сут(-кол), оз., 479, 643.
Сухой ключ, ур., 40.
Су-чжоу, грд., 105, 110, 115, 128,
132, 133, 162, 187, 210, 235,
276, 371, 372, 387, 433, 583,
624, 625, 636, 647, 671, 725,
734, 735.
Cy-i>, инспекция, 304.
Су-Ъ, р., 303.
Суяб, грд., 303.
Сынгим, оазис, 128, 129.
Сынгим-аузе, ущ., 129.
Сырдарьинская обл. 62, 489, 502.
Сыр-дарья 7, 84, 97, 119, 196, 198,
222, 268, 298, 314, 360, 390,
392, 422, 423, 489, 516, 517,
551, 613, 614, 620, 671, 691.
Сыртын-гоби, пустыня, 104, 584.
Сы-чуань, пров., 25, 54, 65, 148,
166, 280, 337, 433, 452, 468,
470, 472, 500.
С'Ь-ву-шуй, р., 111.
СЪ-лин-кэ, р., 111.
СЪ-лянь-гЪ, р., 111.
С4>-янь-то, кн., 243, 284.
Сюань-дэ, округ, 112.
Сюань-хуа, область, 164, 168.
Сюань-хуа, уезд, 291.
Сюань-хуа-фу, грд.. 117, 477.
Сюань-чи, неизв. м., 318.
Сюань-чэ, воен, округ, 270.
Сюй-чжоу, грд., 453.
Сюнь-хуа-тин, грд., 670.
Ся(-го), ц., 25—27, 183, 368—370,
372—375, 379, 384, 388, 415,
418, 419, 432,. 528.
Сян-чжоу, грд., 338.
Сян-чжоу, округ, 301.
Сян-ян-фу, грд., 469, 487.
Сяньбийская держава 168,
Сянь-би-шань, горы, 141.
Сянь-э(-хэ), р., 111.
Сяо-вань, вл., 130.
Ся-чжоу, окр., 306, 369, 370.
Табаристан, стр., 394, 533.
Табын-богдо-ола, г. группа, 313.
Тавриз, грд., 429, 457, 459, 552,
609.
Тайджут, кн., 385.
Тай-нин, воен, окр., 572, 584.
Тай-пин, грд., 488.
Тай-юань-сянь, грд., 242.
Тай-юань-фу, грд., 94, 95, 113, 162,
221, 291, 335, 358, 370, 377,
427, 448.
Талалхаин-дала, степь, 345.
Талас, грд., 264, 329, 330, 360,
393, 394, 422.
Талас, р., 120, 365, 480, 505, 507,
— 869 —
534, 536, 544, 651, 680, 697,
711.
Тала-хаин-тала, степь, 345.
Талканлык, оазис, 130.
Талки, пер., 479, 643, 678.
Талькан, кр., 429—431.
Тамага, гора, 317.
Тамир, р., 414, 473, 494, 504.
Тангут, пров., 501.
Тангут, ц., 26, 27, 150, 434, 670.
Тангутская монархия 368, 373, 380,
432, 528.
Тандюк, стр., 256.
Танну-ола, хр., 350, 351, 590, 709,
783, 792, 793, 799, 803—805,
811—813, 823.
Танская империя 244, 261.
Тань-мань, хр., 351, 352.
Тао-лай, р., 104, ПО.
Тао-хэ, р., 26, 228.
Тапса, р„ 792, 793.
Тара, грд., 630.
Тараз (Талас), грд., 264, 360.
Тарбагатай, хр., 70, 96, 101, 118,
131,	135,	138,	161,	172,	181,
183,	210,	247,	251,	259,	270,
308,	309,	313,	317,	481,	554,
568,	594,	714,	715,	721, 728—
730, 745.
Тарбагатайский окр. 183, 198, 721,
729.
Тарим, р., бассейн, 84, 108, 116,
237, 261, 268, 303, 524—527, 668.
Тармиз, Термиз, грд., кр., 394, 399,
429, 513, 551, 553.
Тарты, с., 329.
Татар, кн., 385.
Ташкент, вл., грд., 98, 224, 256,
264, '329, 505, 532, 554, 609,
613, 615, 618—620, 650, 674,
680, 692.
Тверь 440, 500.
Тедмур, грд., 559.
Текес, р., 234, 728, 731.
Текрит, вл., 555.
Телецкое озеро 269, 531, 688.
Тельгир-морин, р., 176, 473, 604.
Темир-капыга, ущ., 222, 226, 255,
296, 314.
Темир-сук 356, 782, 783.
Тенгис, р., 785, 786, 788.
Терек, р., 443, 556.
Терскей Ала-тау, хр., 731.
Тес, р., 652, 696, 709, 710, 812.
Тесь, с., 43.
Тибет 11, 91,	108,	143,	145—147,
150,	156,	157,	166,	279,	308,
341,	346,	349,	360,	432,	471,
521,	584,	591,	592,	596,	600,
633, 635, 636, 642, 647, 666—
670, 681, 687, 710, 763.
Тибетское гос. 147, 149, 279, 360,
362, 372.
Тигр, р., 476, 609.
Тин-чжоу, окр., 262, 264—266, 268,
271.
Тифлис 458.
Тобаская держава 169, 201.
Тобол, р., 554, 629, 633, 715, 747.
Тогонское ц. 149, 185, 186, 206,
224, 240, 279.
Тогу-балык, грд?, 320.
Тодгарская страна 525.
Тоджинский хошун 822.
Токмак, грд., 303, 389, 719, 731.
Токсун, грд., вл., 129.
Тола, р., 64, 71, 102, 218, 236,
237, 248-251, 276, 319, 320,
412, 432, 494, 655, 656, 663,
802.
Тола, приток Нонни, 499, 578, 580,
657.
То-лай, р., 120.
Томск, грд., губ., 39, 162, 502.
Тонкин 471, 496, 497.
Торей, оз , 311.
Торо-бира, р., 499.
Торос-дабага, хр., 785, 807.
Тосла, р., 803.
Тохаре(и)стан, стр., 173, 243, 256,
258, 260, 392, 609, 610, 619.
Трансильвания 464.
Трансоксиана 173, 620, 626.
Труа, д., 520.
Туба, р., 43.
Туботское кн. 372.
Тужоси, кл., 205.
Туз-тау, г. гряда, 129.
Туин-гол, р., 182, 183, 673, 694.
Тулта, м., 728, 729.
Тумет, хош., 232.
Ту-му, м., 586.
Тун-гань, грд., 446.
Тунгат, горы, 473, 474.
Тунис 475.
Тунка, р., 43, 543, 700, 701.
Тункинская кр. 780.
Тун-ло, р., 248.
Тун-чжоу, грд., 451.
Тун-чуань, область, 469.
— 870 —
Тунь-вань-чэн, грд., 183.
Тунь-чуань, кр., 426.
Тубк, р., 129.
Туран, р., 356, 786.
Туран, с., 791.
Тургайская область 138, 425, 449,
502, 531.
Тургешское ханство 315, 326, 341.
Турги Яргун, оз., 311.
Тургын-гол, р., 252.
Турецкая держава,	х.,	214,	218,
219,	225, 227,	228,	231—233,
236,	237, 252,	253,	282,	283,
286,	295—297,	299,	322,	323,
326, 328, 332.
Туркестан, грд., 615, 620, 650.
Туркестан, стр., 380, 397, 399, 429,
432, 463, 474, 488, 490, 510,
539, 553, 555.
Туруханский край 66.
Турфан, грд., окр., 115, 121, 122,
126,	129,	138,	188,	189,	239,
350,	351,	524,	606—608,	612,
614,	616—618,	624,	626,	628,
644,	645,	647,	648,	660—662,
667—669, 674, 726, 734.
Турфанская котловина 115, 122,
529, 530, 612.
Туруфану-хара, м., 587.
Тус, окр., 554.
Ту-хэ, грд., 164.
Тушэту-хан’овский аймак 105, 594,
599, 686, 742, 744.
Ту-юань, р., 182.
Ту-юань-шуй, р., 112.
Т'Ь-гуань-чу, ущ., 116.
ТЪ-лин-щань, хр., 451, 453.
Тэнгри-нор, оз., 669.
Тэнгри-нор’ский проход 668.
Тэнгри-шань, хр., 729.
Тэнэгер, оазис, 130.
Тюмен-арык, станция, 502.
Тянь-ди-чэн, грд., 123.
Тянь дэ, кр., 349, 357, 358.
Тянь-цзинь, грд., 724, 735.
Тянь-шань, хр., нагорье, 5, 7, 24,
55, 101, 128, 129, 134, 137,
139, 172,	173,	210,	255,	256,
265, 266,	269,	293,	298,	303,
305,	308,	309,	341,	347,	360,
362—367,	389,	390,	399,	422,
424, 425,	480,	532,	536,	537,
539—541,	543,	545,	549,	551,
552, 562,	609,	648,	651,	672,
694, 720, 728, 763.
Тянь-шуй, грд., 228.
У, Ц., 163.
Уар-гуни, хош., 176.
Убса-, Упса-, Усуа-нор, оз., 666,
675, 696, 703, 714.
Убур-Хадаин-усу, р., 819.
У-ги, вл., 169.
У-гун, ур^, 124.
Угут, р. 702.
У-гЪ, вл., 118, 350.
Угэдэевский улус 468.
Уда, р., 43, 411, 689, 700,798,810.
У-дэ-гянь, горы, 332.
У-дэ-цзянь, горы, 218.
Ужок, пер., 463.
Узбекистан 530, 531, 535.
Уз-бель, пер., 734.
Узгенд, Узкенд, грд., 360, 390, 422,
548.
Узги, ц., 385.
Узунжул, р., 43.
Уй, пров., 145.
Уй, р., 715.
Уйбат, с., 68.
Уйгуристан, стр., 481, 616, 627,
628.
Уйгурия (Принаньшаньская) 387.
Уйгурия (Притяньшаньская) 123,
251,	359,	362,	363,	367,	368,
395,	397,	417,	418,	476,	492,
501,	510,	528,	529,	542,	606,
618, 619.
Уйгурское х.	289,	326,	328,	331,
343, 345—348, 357, 411.
Укок, плоскогорие, 313.
Укэк, хр.., 473.
Улан-бутун, ур., 656, 658, 663.
Улан-гол, ур., 665.
Улангом, р. (?), 712.
Улан-даба, пер., 689, 729.
Уланцабский сейм 296.
Уласта, р., 715.
У-ло-ху, стр., 167.
Улугай, оз., 655.
Улуг-таг (-тау), горы, 137, 415, 554,
626, 677.
Улу-кем, р., д., 352, 356, 790, 802,
806.
Ульба, р., 689.
Улясутай, грд., 673, 710, 725,
727—729, 734, 735, 738, 739,
747, 748, 757, 765, 794, 823.
Унга, р., 39.
Ун Орхон, м., 287.
— 871 —
Упса, р., 365.
Урал, р., 502, 554, 715.
Уральская обл. 502, 631.
Уральский хр. 633.
Урат, хош., 64, 109, 112, 117, 205,
228, 235.
Ура-тюбе, грд., 74, 109, 305.
Урга 657, 727, 732, 738, 739, 742,
743, 748, 749, 754, 760, 762,
764—769.
Ургенч, грд., 430, 448.
Ургу, неизв. м., 320.
Урджарская станица 727, 731.
У рей, р., 809.
Уржумуцин, хош., 658.
Урик, р., 701.
Уркошар, горы, 568.
Урта-караул, ур., 716.
Урулу, пикет, 828.
Урумчи, грд., 123, 129, 195, 262,
271, 668, 672, 681, 726, 734,
735, 739.
Урумчийский окр. 131.
Урунгу, р., 106, 198, 270, 643, 660,
663, 666, 673, 745.
Урфа, грд., 555.
Урянхайский край 49, 77, 352,
356, 539, 688, 697, 708, 737,
745, 762, 774, 778, 791, 792,
795, 803, 804, 811, 813, 814, 824.
Ус, р., 700, 785, 787, 788, 808.
Усинский край 789, 794.
Устькаменогорская кр. 688,697, 716.
Усунь, вл., 90, 97, 99, 100, 117,
119, 137, 350.
Ут, р., 700, 702, 783, 786.
Утаньцзыли (цыли), вл., 129, 130,
196.
Утукен-иыш, м., 217, 248, 249, 541.
Утукенская чернь 217, 218, 250,
277, 284, 318, 332.
Ухана, хр., 114.
Ухуаньские горы ИЗ.
Ухэк, караул, 828.
У-цзи, вл., 169, 331.
У-цзэ, вл., 118.
У-чан-фу, грд., 471, 472.
Уч-Турфан, грд., 678, 690, 727.
У-чуань, ур., 124.
Ушин, хош., 597.
Уюк, р., 43, 783, 786.
Уюк, с., 791.
Уя, р., 671.
Фань-ян, воен, окр., 335—338, 358.
Фарс(истан),	стр.,	455,	555,	610.
Феодосия, грд., 556.
Фергана, стр., 98,	120,	170,	173,
224, 258,	329,	330,	359,	360,
389, 390,	392,	393,	541,	613,
614, 619, 623, 649—651, 695.
Ферганский хр. 548.
Формоза 354.
Фоу-кан, оазис, грд., 129, 130, 260,
262, 271, 682.
Франция 83.
Фу-цзянь, пров., 488, 495.
Фу-чжоу, грд., 580.
Фу-юй, воен., округ., 572, 578, 584.
Фу-юй, гос,, 161, 163.
Фу-янь, воен, округ, 270, 279.
Фын-ло, воен, округ, 271.
Фын-сян-фу, грд., 191, 369, 451.
Фынь, окр., 108.
Хабар-асу, пер., 715, 730.
Хаву, м., кн., 134, 135.
Хаджи Тархань, грд., 556.
Хайдык-гол., р., 96, 269.
Хайларский окр. 744.
Ха-кем, р„ 806, 814.
Халга-амань, вл., 129.
Халеб, грд., 558.
Ха-линь, кр., 673.
Халтыр, г. отрог, 474.
Халха 131, 132, 142, 177, 181, 183,
232,	237, 250,	283,	298,	299,
331,	349, 376,	379,	385,	386,
403,	406, 410—413,	473,	533,
594—596, 598—600, 603, 638,
640,	651—656,	660,	661,	663,
672,	673, 675,	678,	683,	684,
686,	707, 709,	714,	737,	738,
742,	744—748,	750,	752,	760,
764, 765, 767, 811.
Хама, грд., 558.
Хамадан, вл., грд., 421, 558.
Хамар-дабан, хр., 113. •
Хамар-дабан, пер., 730.
Хами, грд., оазис, 93, 102, 106,
108,	128,	130,	137,	138,	239,
259,	260,	350,	481,	528,	529,
584,	585,	591,	602,	616—618,
624,	626,	644,	647,	657,	659,
662,	667—669,	673,	725,	726,
734, 739—741.
Хамййские горы 351.
Хамсара, р., 786, 806.
Ха-мЪй-ли, кн., 583.
Ханай-хамар, хр., 348.
— 872 —
Ханга, р., 779.
Хангай, хр., нагорье, 50, 51, 55,
100,	107,	108,	110,	112,	113,
118,	121,	168,	174,	179—181,
183,	186,	191,	217,	248,	251,
275,	277,	296,	298,	379,	411,
414—416, 473, 474, 476, 494,
499,	501,	502,	537,	539,	569,
596, 597, 653, 654, 658, 673,
694, 696.
Хангайско-Саянское нагорье 425.
Ханги, пер., 781.
Хангинская тамож. застава 781.
Хангинский караул 779, 781, 823.
Хан-сар, удел, 148.
Хан-Тенгери, р., 818.
Хан-хай, горы, 106, 107, 414.
Хан-чжоу-фу, грд., 488.
Ханчин, р., 701.
Хань, ц., 163, 168.
Хань-дун, кн., 582—584, 594, 618.
Хань-хай, воен, область, 276, 290.
Хань-хай, неопр. м., 105—108, 206.
Ханьхайское наместничество 277,
285, 298.
Хань-цзян, р., 451, 452.
Хань-чжун-фу, грд., 191, 452.
Хань-чуань, стр., 16.
Хань-ян, грд., 488.
Хара, р., 186.
Хара-балгасун, городище, 580.
Хара Бурень, р., 798, 814.
Хара-Нарин-ула, хр., 252.
Харатайр, р., 473.
Харату, ур., 583.
Хара-усу, оз., 721.
Хара-усу, оз. сист. Намюра, 711.
Хара-хото, разв. гор., 433.
Хара-хэрэм, разв., 345.
Харачинский аймак 85.
Харим, кр., 476.
Харчечжи-хан-хото, разв. грд., 433.
Хату-улясутай, пикет, 828.
Хатунь, оз., 672.
Хатхул-бом, караул, 822, 823, 826.
Хацы(и)р, р., 194, 375, 580.
Хемыцык, ур., 536.
Хива, гос., 391, 525, 533, 671, 719.
Хилок, р„ 41, 797.
Хмельник, грд., 460.
Хобок-сари, ур., 101.
Ходжент, грд., 393, 397, 398, 488,
517, 532, 551, 554, 624, 671.
Ходжо, грд., 123.
Ходунь-нор, оз., 155.
Хой, грд., 460.
Хойнин-дабан, хр., 808.
Хой-юань-чэн, грд., 681.
Хо(у)лань, м., 155.
Холба, р., 701.
Хо-линь, грд., 483.
Хонгор, р., 478.
Хонин-дабага, хр., 785, 807.
Хоншун, р., 701.
Хор, стр., 144.
Хор, удел, 142.
Хорасан, стр., пров., 391, 392, 397,
429, 455, 460, 474, 490, 491,
503, 512, 517, 533, 552, 609,
610, 776.
Хор-ба, обл. Кама, 148.
Хор-ба, стр., 145, 146, 156, 157.
Хор-ба-цо, оз., 144.
Хорватия 464.
Хоргос, р., 734.
Хо(а)резм, гос., 391, 392, 394, 399,
420, 421, 427, 428, 430, 431,
444, 456, 478, 491, 542, 547,
549, 551, 552, 554, 610, 725.
Хоринь, грд., 107, 595.
Хориньский округ 106.
Хор-карн’а-шог, стр., 148.
Хор-хог, окр., 148, 149.
Хорчинский см. Ару-Хорчинский аймак.
Хосун-хото, х. ставка, 399.
Хотан, грд,, вл., 181, 187, 196,
229, 238, 261, 280, 303, 304,
362, 392, 397, 424, 606—608,
668, 690, 727.
Хотон-нор, оз., 672.
Хотун-хурха-нор, оз.. 672.
Хоу Лян, кн., 184, 185.
Хо-чжоу, грд. в пров. Шань-си, 427.
Хо-чжоу, грд. в Турф, окр., 123,
606, 607, 617.
Хуай, р., 201, 472, 488.
Хуай-лай (-сянь), грд., 291, 586.
Хуай-хуан-чжэнь, кр., 206.
Хуай-цин-фу, грд., 160, 203.
Хуай-шо-чжэнь, кр., 205, 206.
Хуан-гуа-дуй, горы, 292.
Хуан-хуа-дуй, проход в горах, 343.
Хуан-хуа-шань, горы, 292.
Хуан-хэ (см. Желтая река) И, 16,
104, 110, 127, 153, 252, 358,
368, 372, 509, 593, 671, 725.
Хуан-чжоу-фу, грд., 469, 488.
Хуан-чжун, м., 104.
Хуа-чжоу, грд., 451, 723.
Ху-бэй, провинция, 468, 472.
— 873 —
Худжа-булдак, холм, м., 478.
Хузистан, стр., 457, 458, 533, 555.
Хулун, оз., 382.
Хулун-буир, окр., 694, 744, 761.
Ху-лю, пустыня, 104.
Ху-нань, провинция, 488, 500.
Хун-лу-сы, монастырь, 340.
Хуннская держава 96, 120, 125,
128, 132, 138, 159, 161, 195,
210.
Хун-хуа, область, 228.
Хунь мурень, р., 106.
Хунь-тун-цзян, р., 382.
Хунь-юй, вл., 94.
Хур-Ьнь-бэльчир, ур., 657, 708.
Ху-сЪ, вл., 97, 102.
Ху-ту-би, грд., 271, 363.
Хуху, вл., 129.
Хуху-хота, кр., 673.
Хушо Цайдам, ур., 192.
Хынь-ду, грд., 265.
Хэ, вл., 258, 305.
Хэ-бэй, стр., 446.
Хэ-дун, воен, окр., 335, 336.
Хэй-лун-цзян, провинция, 761.
Хэй-ша, пески, 82, 248, 282, 284.
Хэй-ша (-чзн), грд., 282.
Хэй-шань, горы, 182, 280.
Хэй-шуй (Эцзин-гол), р., 210.
Хэй-шуй-бу, кн., 385.
Хэ-лань-шань, хр., 593.
Хэ-ли (Ho’-li), гора, 89.
Хэ-ли-шань, гора, 88, 89.
Хэ-нань (Ордос), стр., 17, 94.
Хэ-нань провинция, 178, 183, 191,
203, 339, 452, 453, 468, 469,
472.
Хэ-нань-фу. грд., 140, 220, 446.
Хэ-нин, грд., 483.
Хэн-кэн, ур., 124.
Хэнти, область, 121.
Хэ-нэй, область, 160.
Хэрулэн (Кэрулюн), р., 658.
Хэ-си, кн., 181, 184—186, 189,
210, 279.
Хэ-си, стр., 45, 93, 96, 105, 108,
110,	112,	114,	117,	121—123,
128,	132,	139,	162,	194,	201,
204,	211,	240,	247,	249,	251,
256,	298,	302,	303,	319,	324,
339,	342,	359,	361,	362,	372,
432, 582, 584, 590, 624, 647.
Хэ-си цз'Ь-ду, воен, окр., 335, 337.
Хэ-си цзюнь, кн., 372.
Хэ-тао, стр., 300, 591.
Хэ-чжоу (Бао-хань), стр., 185.
Хэ-чжоу, грд. в пров. Сы-чуань, 472.
Хэ-чжун, грд., 451.
Хэ-шуй-чэн, грд., 433.
Хэ-юань, м., 239.
Хю-чжюй, кр., 109.
Цаган-нор, оз., 501.
Цаган-обо, ур., 114.
Цаган-ола, сопка, 819
Цаган-сор, воен, грд., 673.
Цаган-сулЪ, воен, грд., 673.
Цайдам, стр., 152, 187, 584, 585,
603.
Цай-ли, вл., 95.
Цай-чжоу, грд., 453, 454.
Цао, вл., 305.
Центральная Азия 78, 763, 776,
778.
Центральный Тянь-шань 238, 269,
272, 279, 280, 287, 303, 313,
314, 365, 516, 606, 624, 627.
Цзабхан р , 248, 275, 480, 501,
504, 597.
Цзаин-гэгэна монастырь 603.
Цзамбо (Яру-), р., 145.
Цзан, провинция, 145.
Цзи-лу, воен, окр., 276.
Цзи-му-са, ур., 262.
Цзин-гюэ, вл., 130.
Цзин-ни-тин, приставство, 669.
Цзин-хэ, р., 269, 479.
Цзин-чжоу, грд., 228, 451.
Цзин-чжоу-фу, грд., 469.
Цзинь, империя (265 — 420 г.г.),
166, 168, 172.
Цзинь (Гинь), империя (1125—
1234 г.г.), 373, 383—385, 388,
418, 419,- 426, 447, 451, 453,
454.
Цзинь, окр., 108.
Цзинь, удел, 193.
Цзинь-вэй, воен, окр., 276.
Цзинь-мань, окр., 260, 265.
Цзинь-хуй, воен, окр., 276.
Цзинь-чжоу-фу, грд., 163, 164, 426,
498.
Цзинь-ша, р., 470.
Цзинь-шань, хр., 205, 379.
Цзинь-ян, грд., 242, 243.
Цзи-тянь, воен, окр., 276.
Цзи-чжоу, грд., 84.
Цзо-сибн, гос., 172.
Цзуй-'Ь, инспекция, 304.
Цзу-модо(н), ур., 656—658.
— 874 —
Цзун-кэ, горы, 111.
Цзун-цай-шань, горы, 282, 292.
Цзых, гора, 43.
ЦзЪ-му, вл., 239.
Цз'Ь-чжоу, область, 12.
Цзэ-чжоу-фу, грд., 427.
Цзюй-лунь, р., 218.
Цзюймй, вл., 134.
Цзюймо, вл., 130, 188, 240.
Цзюй-янь, кр., 110, 205.
Цзю-цюань, грд., кр., 105, 109, 187,
229.
Цзя-линь-цзян, р., 452, 469, 472.
Цзян-лин, грд., 469.
Цзян-си, провинция, 472, 488, 495.
Цзян-су, провинция, 453.
Цзянь-кан, грд. в Гань-су, 184.
Цзянь-кан (Нанькин), грд., 189.
Цзянь-лан, горы, 284.
Цзянь-сы Чу-чжэ-ши, горы, 208.
Цзяо-ян, грд., 469.
Цзя-син-фу, грд., 488.
Цзя-шэ, воен, окр., 272.
Цзя-юй-гуань, кр., 583, 625, 636,
669.
Цзя-юн-гуань, кр., 419.
Ци, империя, 201.
Ци (Бэй-), ц., 221.
Ци, удел, 90.
Цивильский уезд, 463.
Ци-гу, вл., 220, 221, 223.
Ци-ло-шань, гора, 131.
Ци-лянь-шань, хр., 93, 99.
Цин-хэ, р., 452.
Цинь, гос., уд., 24, 99.
Цинь, империя, 165—167, 170, 184.
Цинь, кн., 79, 80.
Цинь, ц., 172, 183.
Цинь-ань, уезд, 210.
Цинь-нань, уезд, 11.
Цинь-хай, море, 131, 132, 136.
Цинь-чжоу, грд., 191, 210, 228.
Цин-ян-фу, область, 160, 228, 302,
369, 450.
Ци-сянь, грд., 469.
Ци-тай, грд., 260, 271, 682.
Цицикар, грд., 568.
Ци-шань, грд., 191.
Цо-нгонь-бо, оз., 154, 369.
Цо-цзы-шань, гора, 348.
Цун-лин, плоскогорие, 181, 261.
Цэнкир-гол, р., 712.
Цэцэн-хан’овский аймак 331, 595;
597, 742, 744.
Цю-ё-шэ, вл., 95.
Цюй-ли, вл., 116.
Цюй-лФ., г. группа, 580.
Цюй-лэ-хэ, р., 580.
Цюй-мань, хр., 297, 351.
Цюй-сянь, кн., 582, 583, 585, 593,
607.
Цюй-сянь-да-линь, воен, пост, 585.
Цюй-шэ, вл., 95.
Цянь Лян, кн., 166.
Цянь-цюань, м., 264.
Чаганиан, стр., 223.
Чагрын-гол, р., 85.
Чадобец, р. 43.
Чакпас(-тас), д., 56.
Чалыш, грд., 623, 627, 628, 645,
648.
Чамдо, м., 153.
Чан-ань, грд., 166, 203, 221, 235,
245, 253, 255, 260, 265, 267,
281, 284, 300, 302, 308, 319,
327—329, 336, 337, 346, 348,
357, 361, 369.
Чан (Чжан)-балык, грд., 362, 363.
Чан-бо-шань, хр., 161, 169, 382,387.
Чанг, провинция, 145.
Чангистэй, караул, 828.
Чан-го, удел, 148.
Чандагайту, караул, 828.
Чан-ли, грд., 163.
Чан-ма-хэ, р., горы, 617.
Чан-ту-фу, грд., 250.
Чан-чуань-чэн, грд., 195.
Чан-чэн (Великая стена) 90.
Чань-чунь-лу, воен, инсп., 379.
Чао-сянь, гос., 172.
Чау-гурбан, р., 716, 717.
Чарджуй, грд., 258.
Чарын, р., 548.
Часгол, р., 43.
Чахар, стр., х., 206, 477, 568, 569,
588, 591, 638, 686.
Чахбар, грд., 461.
Чейбсен, монастырь, 142.
Черное море 532, 623.
Черный Иртыш 118, 134, 198, 259,
270, 309, 313, 351, 411, 481,
501, 643, 660, 663, 666, 672,
694, 696, 713—717, 720, 734,
745.
Черчень, оаз., 130, 240.
Черчень-дарья, р., 102.
Четэ, стр., улус, 613.
Чеши, вл., 115, 116, 121, 122, 128,
129, 139, 188.
— 875 —
Чжайр, нагорье, 270, 507.
Чжан-ву, округ, 252.
Чжан-чжоу, грд., 488.
Чжань, р., 424.
Чжань-чжоу, грд., 302.
Чжань-чэн, гос., 497.
Чжань-янь, воен, окр., 276.
Чжан-Ъ, область, 93, 105, 109.
Чжао, кн., 79.
Чжао, ц., 165, 169.
Чжао-чжоу, грд., 20.
Чжа-чжоу, окр., 301.
Чжешэ, вл., 613.
Чжи-ли, провинция, 17, 24, 54, 94,
117, 127, 159, 193, 291, 301,
358, 427.
Чжо-лун-чжоу, воен, окр., 276, 277.
Чжун-найман-сумэ, грд., 477.
Чжун-цзин, грд., 446.
Чжун-шу-шэн, провинция, 509.
Чжу-цзюй-пань, грд., 261.
Чжу-цзюй-по, грд., 261.
Чжэломань, хр., 240.
Чжэ-лу-чжан, хр., 110.
Чжэ-лянь-чуань, д., 59.
Чжэн-чЖоу, окр., 339, 453, 469.
Чжэнь-цзян, грд., 488.
Чжэ-цзян, пров., 488.
Чигинь, кн., 582, 583, 594, 618, 624.
Чигинь-мэн-гу, кн., 583.
Чигу, грд., 119.
Чикильмес, ур., 730.
Чимкент, грд., 260, 478.
Чи-нань-ху, храм, 64.
Чингиз-тау, гора, 716.
Чингиль, р., 643, 713, 714.
Чин-сэтхильту, сейм, 745.
Чиргэтэй, караул, 822.
Чирчик, р., 258.
Чита, грд., 763.
Читраль, стр., 645.
Чифу, грд., 156.
Чи-цзинь, воен, окр., 669.
Чи-шань, горы, 114.
Чи-шань-чэн, грд., 100.
Чо-ло, р., 114.
Чолоту, горы, 114, 194.
Чол-таг, нагорье, 124.
Чоно-тологой, гора, 194, 281.
Чоноту-хара, гора, 194.
Чоноту-шань, горы, 194.
Чорак, м., 327.
Чорга, р., 715.
Чу, р., Семиреченской обл., 101,
109, 234, 255, 266, 268, 269,
303, 304, 317, 389, 400, 417,
424, 621, 637, 650, 651, 716.
Чу (Чуя), р., 209.
Чувзан, монастырь, 142.
Чуво, удел, 148.
Чугай-кузи, горы, 282.
Чугучак, грд., 37, 259, 682, 695,
727, 728, 730, 739.
Чулуту, р., 186, 473.
Чулыманская земля 10.
Чулышман, р., 59.
Чу-си, р., 208, 209.
Чует, грд., 623.
Чу-чжэ, р., 268.
Чуш, р. 320.
Чуя, р., 23, 59, 209.
Чэломань, хр., 240.
Чэ-лэ, воен, окр., 272.
Чэн-ду-фу, грд., 12, 13, 169, 172, 191.
Чэн-ло, грд., 167, 182.
Чэн-сянь, грд., 12.
Чэн-хуа-сы, грд., 729.
Чэнь-чжоу, грд., 453.
Чэу-чи, грд., 192.
Чэу-чи, плоскогорие, 191, 192.
Шабин-даба(н, га), пер., хр., 297,
312, 688, 692, 729, 785, 804,
810, 818.
Ша-бо, воен, грд., 262, 271.
Шадатский караул 803, 822.
Ша-мо, пустыня, 107, 108, 195,
380, 383, 585, 595, 656.
Ша-мо-фу, воен, инспекция, 379.
Шан, ур., 603.
Шан-гу, область, 117.
Шан-ду, грд , 477, 482.
Шан-ду-гол, р., 477.
Шан-цзюнь, область, 228.
Шань-дун, пров., равнина, 28, 296,
427.
Шань-си, провинция, 17, 24, 54,
79, 108, 112, 127, 244, 291,
292, 306, 370, 380, 381, 419,
427, 444, 451.
Шань-чжоу, грд., 335, 453.
Шань-шань, вл,, 101, 102, 129,
187—189, 239.
Шаньюй’ева насыпь 113.
Шаньюйское наместничество 278,
280, 300, 318.
Шаньюй-тай, ур., грд., 112, 275.
Шаньюй-чэн, грд., 113.
Шара-мурэнь (мурень), р., 141, 182,
375, 501, 578.
— 876 —
Шара-сумэ, грд., 568, 710, 728,
729, 745.
Шара-ю-гу, удел, 154, 369.
Шаргин-цаган-нор, оз., 673.
Ша-то, воен, окр., 272.
Шахрисябз, область, 258, 305, 307, I
517, 546, 610.	|
Ша-ху-шань, гора, 182.
Ша-чжоу, грд., оазис, 254, 310, 624.
Ша-чжоу, кн., 583, 584, 594, 607,
624, 740.
Шаш, вл., 98, 224, 258, 264, 266,
267, 330, 389.
Ша-шань, горы, 116.
Шаява, р., 463, 464.
Швейцария 103.
Ши, вл., 258.
Шибирь, стр., 417, 500.
Ши-вэй, стр., 331, 358, 359.
Шилка, р., 687.
Шинда, р., 803.
Шира-мурень, р., 114.
Шираз, вл., 455, 517, 555, 609, 613.
Ширван, х., 533, 556.
Шихо, грд., 137.
Шихшит, ур., 416.
Ши-хэ, р., 186.
Шишкит, р., 416, 809, 823.
Ши-шуй, р., 186.
Шо-пин-фу, грд., 112, 221, 241, 244.
Шотландия 457.
Шо-фан, грд., обл., 110, 130, 133,
159, 357.
Шо-фан цзЪ-ду, воен, окр., 335, 339.
Шоу-чжоу, грд., 453.
Шо-чжоу, грд., 205, 206, 292.
Шу, грд., 13.
Шу, провинция, 166.
Шуан-хэ, воен, окр., 270.
Шуан-хэ, р., 266.
Шу-дунь, грд., 224.
Шунера, с., 43.
Шунь-дэ-фу, грд., 427.
Шунь-тань-фу, грд., 162, 164.
Шунь-цин-фу, грд., 472.
Шы, вл., 258, 305.
Шэ-ли-хуань, гора, 137.
Шэломань, хр., 240.
Шэн-цзин, пров., 426, 572, 747.
Шэн-чжоу, окр., 300.
Шэнь-си, провинция, 24, 25, 28,
54, 79, 94, 127, 160, 172, 183,
193, 370, 372, 450, 451, 469,
472, 477, 500, 722—725.
Шэнь-чжоу, грд., 446.
Ыдук-баш, м., 304.
Ъгынь, р., 180.
Ъ-да, ц., 227.
гЁ-дЪ, р., 266.
'Ьл-ди-си, р., 415.
'Ёличи, м., 55.
'Ьрдиши, р., 415.
'Ь-чэн, грд., 338.
Эби-нор, оз., 130.
Эгинь (Эгынь, Эгин), р., 180, 181,
186, 802.
Эд-Джезирэ, кн., 555.
Эдесса, грд., 555.
Эджен-хоро, ставка, 64.
Эдэр, р., 473.
Эзгенти Кадаз, неизв. м., 320.
Элегес, р. 802.
Элици, м., 155.
Эмба, р. 631, 671.
Эмиль, р., 366, 395, 481, 677.
Эргик-таргак-тайга, хр., 781, 807,
808.
Эргэнэ-хон, д., 148.
Эрдэни-цзу, мон., 483, 600, 672.
Эрень-хабирга, хр., 714.
Эрзерум, грд., 553.
Эрзинджан, грд., 459.
Эркэ-хара-бурюк, развалины, 433.
Эрсингян, грд., 459.
Эр цзян, м., 584.
Эрши, грд., 74.
Эцзил, р., 635.
Эцзин(а), грд., 432, 433.
Эцзин (Эдзэни)-гол, р., д., 99, 100,
109, 183, 205, 210, 251, 433,
477, 582, 583, 633.
Ю, окр., 370.
Юань Вэйская империя 178, 179,
184—187, 190—192, 199, 202,
207, 223, 224.
Юань-сай-фу, губернаторство, 529.
Юаньг-цзюэ, воен, окр., 276.
Юань-чжи, неизв. м., 318.
Юдино, с., 43.
Юебань, вл., 9, 133, 135—138, 179,
180, 197.
Южная Монголия 80, 167, 289, 598,
760, 767.
Южное Янь, ц., 165.
Южно-Китайское море 495.
Южно-Усурийский край 376.
— 877 —
Южный Китай 84, 199, 201, 452,
469, 470, 487, 493, 495, 497.
Юй-вынь, гос., 164, 165, 169.
Юй-гу, д., 153, 594.
Юй-ду-гунь(гюнь), горы, 218, 248,
249. .
Юй-ли-го, вл., 116, 129.
Юй-мынь, грд., 433, 583, 617.
Юй-мынь-гуань, кр., 105, 124.
Юй-тянь, грд., 229, 260, 280.
Юй-ци, воен, окр., 276.
Юй-чжоу, грд. пров. Хэ-нань, 452.
Юй-чжоу, область, 168.
Юлдус, д., 238, 247, 265, 611.
Юн-пин-фу, грд., 162, 164.
Юнь-нань, провинция, 17, 28, 29,
65, 471, 497, 500, 506, 722.
Юнь-чжоу, грд., окр., 358.
Юнь-чжун, м., 127, 278.
Юнь-чжун-лу, воен, инспекция, 379.
Юнь-чжун’ское наместничество 278.
Юнь-ян, м., 85.
Юстыд, караул, 804, 827, 828.
Юэ-си, область, 250.
Юэ-си, р., 250.
Юэ-чжи’ское владение 93, 100.
Ю-чжоу (Пекин), грд., 162, 228,
235, 292, 335, 376, 377.
Ява 500.
Яик, р., 173, 631, 633, 665.
Яй-мынь, грд., 241.
Яксарт, р., 7.
Якутская область 331.
Я-лун-цзян, р., 152.
Я-лу-цзян, р., 164, 176, 387.
Янги-Гиссар, грд., 727.
Ян-мынь-гуань, кр., 377.
Ян-цзы-цзян, р., 26, 201, 245, 368,
468, 471, 472, 488.
Янчи, ур., 608.
Янь, вл., 169, 179.
Янь, гос., 338.
। Янь, удел, 90, 94.
Янь-ань, обл., 228.
Янь-бо, воен, окр., 270.
Янь-жань, гора, 112, ИЗ, 183.
Янь-жань, наместничество, воен,
окр., 112, 248, 275—277.
Янь-жань-сянь, грд., ИЗ.
Янь-лоу, воен, окр., 272.
Янь-мынь, грд., 241.
Янь-мянь, воен, окр., 272.
Янь-ци, вл., грд., 116, 129, 132,
139, 172, 188, 189, 239, 257,
259, 280, 303, 350.
Янь-чжи-шань, гора, 85, 259.
Янь-чжоу, окр., 306, 343.
Янь-шань-лу, воен, инспекция, 379.
Яо-тло, р., 114.
Яо-чэ, протекторат, 262, 265.
Япония 82, 354, 497, 498, 763, 792.
Японский архипелаг 43.
Яр, р., 121.
Яр-даши-гол, р., 415, 417.
Яркенд, грд., 392, 424, 614, 620,
627, 628, 644—646, 648, 649,
661, 690, 727.
Яркенд-дарья, р., 727.
Яр-хото, разв., 121.
Ярыш, д., 312, 313.
Я-чжоу, грд., 472.
Алфавитный указатель
ЛИЧНЫХ ИМЁН И ИМЕН ДИНАСТИЙ.
Принятые сокращения: ав.—авантюрист, в.-военачальник, в.-губ -военный губер-
натор, вл.—владетель, г.—генерал, гос, —государь, губ,—губернатор, дин., д.—имя дина-
стии, е.—евнух, и.-х.—ил-хан, имп.—император, кн.—князь, м.—министр, нам.—наместник,
осн. д.—основатель династии, полк.—полководец, пос.—посол, пр.—правитель, пр-ца—
правительница, р.—регент, с.—сановник, султ.—султан, уз.—узурпатор, ц.—царь, х.—хан,
х.-ша—ханьша.
Абага, и.-х., 482, 486, 490, 491.
Абаки, осн.-д., 371.
Абао-цзинь, имп., 371.
Абатай-хан 483, 596, 599, 600, 604.
Абассиды, дин., 360, 475.
Абдаллах, султан, 618.
Абдаллах, х. кашгарский, 644, 645.
Абдаллах, х. узбекский, 626.
Абдаллах II, х., Шейбанид, 650.
Абд-ал-Лятиф, султан, 618.
Абд-ал-Малик, гос., 390.
Абд-аль-Керим, х., 628.
Абд-аль-Латиф, нам., 628.
Абд-аль - Латиф Апак-султан 644,
645.
Абд-ар-Рахим, х., 628, 645, 647.
Абд-ар-Рашид, пр. Турфана, 648.
Абд-ар-Рашид, х., 626—628.
Абдеррахман, пр., 316.
Абдулла, эмир, 516.
Абиль-оглы, султан, 726, 730, 731.
Аблай-султан, х. Средней орды, 63,
676, 680, 691, 693, 695, 696.
Аблай-хан, кн. хошоутов, 641.
А-бо, х., 227, 228, 230.
Абу-Бекр., султан, 619.
Абу-Бекр (бекр), Тимурид, 609.
Абу-Бекр (бекр), эмир, 614.
Абу-Бекр, эмир, султ., 615, 618,
620, 624.
Абу-Исхаак, эмир, 391.
Абулмамет, х., 675.
Абу-л-Мухаммед, пр., 693.
Абул-Мухаммед, султан, 647.
Абу-л-Фаиз-султан 693.
Абу-л-Хайр, х. казацкий, 664, 676,
693.
Абул-Хайр, х., 530, 620, 621.
Абу-Сеид, султан, 614, 618.
Адай-тайчжи, х., 573, 580 — 582.
Адзай, х., 573, 574, 589.
Ай чувак, султан, 695.
Ай-ю Ши-ли Да-ла, х., 571, 572.
Акбарчжи, кн., 587.
Ак-баш-хан 649.
Ала ад-Дин см. Мухаммед Ала ад-Дин.
Аланьхоа, легенд, личность, 403.
Алгуй, х., 478—481, 488, 489.
Алдар-тайчжи 643.
Александр Македонский 97.
Алемдар, кн., 477.
Алибуха, пр., 363.
Али-султан, джагатайский х., 515.
Али-султан, пр. Турфана, 616—618.
Али-тегин, илек, 392, 393.
Алп-тегин, эмир, 391.
Алтан-хан 150, 151, 153, 154.
Алтань, кн., 404, 405, 412.
Алтын-Лоджан-хан 653.
Алтын-хан 591, 593, 594, 600, 604,
625.
А-лу-тай, м., 574, 576.
Альбоин, король, 103.
Амбагян, осн. д., имп., 371, 375,
376, 379, 411.
Амбрчи-мирза, кн., 623.
Амин, Абассид, 360.
Амин-дурал, кн., 596, 598.
— 870
Амурсана, тайчжи, 569, 629, 677—
680, 694, 709.
Ана(о)гуй, А-на-гуай-каган, 204,
206.
Ананьду, кн. 506.
Анахуань, х., 75, 174, 194, 204—
206, 220.
Анкэ-Тимур, кн. 582.
Анненков, ген., 766.
Анучин, г.-губ., 784, 785, 787.
Ануш-тегин Гарджа, с., 421.
Ань, поел., 106.
Аньбахай-хан, 406.
Ань-да, х., 150, 591, 593.
Ань Лу-шань, кн., уз., 140, 332,
335—338, 375.
Ань Цин Сюй, кн., 338.
Ань-чжоу, кн., 121, 122, 185, 187—
189.
Апагей, полк., 224.
Апак-ходжа, вл., глава секты, 646—
648.
Арабтан, полк., 657.
Аранай, полк., 656.
Ардешир, г., 244.
Арик-буга, кн., 434, 477—481,493,
503, 505.
Арлай, пос., 630.
Арначка, кн., 644.
Арслан-хан Ахмед б. Хасан, х., 396.
Аруктай, м., 433, 576—582, 657.
Астраханская дин. 650.
Атсыз, шах, 421.
Аттила, г., 268, 520—522.
Атыген, легенд, личность, 540.
Ахемениды, д., 97.
Ахмед, х., 393.
Ахмед Бура, кн., 490.
Ахмед-мирза, султан, 618—620.
Ахмед-султан (багдадский) 558.
Ахмед-хан (золотоордынский) 622.
Ахмед-хан (могулистанский) 619,
620, 623—625.
Ахмед-ходжа, пр., 649, 690.
Ахмед-шах Дуррани, х , 691, 692.
Ачжан-хан, 676.
А-чжо, х., 344—346.
А-ши-дэ Юань-чжэнь, кн., м., 285.
Ашина, х. род., фамилия, 208, 254,
283, 368.
Ашина Бу-чжэнь, кн., нам., 266,
268, 279, 293, 304.
Ашина Fy-ду-лу см. Кутлуг.
Ашина Ду-чжэ (-чжы, -чжи), х., 279,
280, 293.
Ашина Ми-шэ, кн., нам., 265—2?0,
272, 279, 293, 304, 308.
Ашина Ни-шо-фу, х., 280, 281.
Ашина Синь, пр., 329.
Ашина Суй-цзЪ, х., 302, 315.
Ашина Сы-мо, х., 253.
Ашина Сянь, х., 308—310.
Ашина Фу-нянь, х., 281.
Ашина Хуай-дао, х., 308, 329.
Ашина Хэ-лу, х., 261, 262, 264—
267, 270.
Ашина Чжан-цзЪ, кн., полк., 303.
Ашина Чжун-цзЪ, кн., 315.
Ашина Чэ би, х., 283 (см. Чэ-би).
Ашина Шор, кн., 251, 252, 261, 274.
Ашина Шэ-ни, кн., 261.
А-ши Тимур, кн., 613.
Ашихай, кн., 596—598.
Ашраф, эмир, 460—461.
Ашунвар Эфталан, х., 196.
Аюка, х., 633, 664, 665.
Аюр-бали-патра, имп., 506.
Аюс’ри Дара, х., 571, 572, 576.
Баба, х., 623.
Бабак-султан, 608.
Бабачак-султан, 627.
Бадма-самбава, кн., 711.
Баз-каган 283, 286, 290, 291.
Байбагус, тайчжи, 602.
Байбагус-хан, кн. хошоутов, 641.
Байкечер, кн., 505, 511.
Бай-М'Ьй-хан, 327, 328.
Баки-Мухаммед-хан 650.
Бакич, атаман, 768.
Ба-лин, ав., 201.
Банди, цзасак, 708.
Бань-юн, нам., 138, 139.
Бао-и-хан, х., 346, 348.
Барак, пр. Средн, орды, 693.
Барак-батырь, старшина, 676.
Барс-болот, кн., 596.
Бартань-бахадур, кн., 404, 405.
Ба-та-му-эрр, кн., 617.
Ба-ту-бо-ло, пр., 573.
Батур хун-тайчжи 629, 631—638,
640, 641, 650, 666.
Батый, х., 428, 435, 448, 463, 464,
467, 468, 470, 481, 494, 502,
511, 520, 522, 621, 622.
Батырь-султан, султ., 691.
Баурчак, идыкут, 418.
Баучин Девлет, пос., 630.
Ба-ха-му, пр., 573, 577, 580, 581.
Ба-чжо, х., 273, 274.
— 880 —•
Бают, имп-ца, 506.
Баязет, султ., 558—560.
Баян, х., 502, 505.
Баян (-нойон), полк., 487, 488, 494,
499, 500.
Баян Мбнкэ-хан 589, 590.
Баян-ху, партизан, 725.
Безак, г.-губ., 776.
Бек-кулы-бек, пр., 726, 727.
Бела IV, король, 464, 465.
Бери-хан 636.
Беркай, х., 481, 482.
Бигя-хан 225.
Билгутай, кн., 498.
Би-ли-гэ, пр., 371.
Биликту, х., 509, 571, 576.
Би-ли-кэ, идыкут, 395.
Бильге-хан 62, 63, 213, 215, 217,
223, 225, 255, 281, 282, 295,
298, 301, 302, 304—312, 314,
317, 321—326.
Бильге Кутлуг-хан 326.
Бин-ту, кн., 150.
Бирдибек, кн., 550.
Би-су-ду, кн-ня, 278, 279.
Бисурдар, х., 571.
Би-ши, кн., 220.
Богдо-Чжебцзун-Дамба-хутухта 759.
Боголюбский, инженер, 789, 790.
Богра-тегин Сулейман Арслан-хан
393.
Богра-хан, титул, 389.
Богра-хан Сатук, 390, 392.
Богра-хан Харун 394.
Богра-хан Харун б. Муса 390, 392.
Бодо, полит, деятель, 767.
Бодууаньчар, легенд, личность, 403,
404.
Бо-ё-у-ши, имп-ца, 506.
Бокшохонь, х-ша, 420.
Болай, род. старшина, 588.
Болай, х., 590.
Бо-лю-ван, пр., 625.
Бборчу, сподвижн. Чингис-х., 407,
408.
Боочжу, пос., 662.
Борак, х., 481, 482, 488—491, 512.
Борджигин, фамилия, род, 587.
Борцзигит, фамилия, 581.
Ботолок, кн-ня, 677.
Бохан, полк., 224.
Бо-хэ-ду, х., 258.
Бошин-хордохшинь, кн., 404.
Бо-я-у, имп-ца, 506.
Бубэй, цзасак, 708—710, 808, 812.
Бугу, х., 343.
Бугя-хан 236.
Бузар, кн., 423.
Бузун, х., 514.
Бузург, шейх Хасан—, 558.
Буинь Тимур, кн., 584, 585.
Бука (га) Тимур, х., 491.
Букан, пос., 417.
Букен-бай, старшина, 671.
Була-тайчжи 638.
Булугань, имп-ца, 506.
Бум, тайчжи, 677.
Бумын-каган 75, 192, 219--223,
226, 321.
Бургуджи-нойон, полк., 447.
Бури, кн., 468, 511.
Бури, тайчжи, 428.
Буртечино, легенд, предок, 563.
Бурхан ад-Дин, пр., 690.
Бу-со-хуань, х-ша, 420.
Буюкур, кн., 503.
Буюрук-хан 414, 415.
Буян-кули, х., 516.
Буянту-хан, имп., 506, 507, 512.
Билгутай, кн., 407, 408, 498.
Бэй Ци, дин., 203.
Бэй-пин-ван, кн., 492.
Бэнь-я-ши-ли, х., 574, 576.
Бюртан (дан), кн., 404, 407.
Бянь-хэ, старшина, 141.
Ванбо-дорчжи, цзасак, 709.
Ван Вынь-ду, г., 265.
Ван Ман, уз., 125, 126.
BaH-cno-Hst, полк., 303.
Ван-хан, титул гос. кераитов, 386,
570.
Ван Цзунь, полк., 323.
Ван Чжэн-сянь, нам., 329.
Ван Ши-чун, ав., 242.
Ваншук, х,, 653.
Вань Ду-гуй, полк., 189.
Вань-янь Хада, полк., 452, 453.
Вань-янь Чэнь-хо-шан см. Чэнь-хо-шан.
Вейс (Увейс), х., 607, 611—613, 619.
Вёлундр, королевич, 103.
Вельяминов, г.-губ., 777.
Вильгельм Лев, принц, 457.
By, д., 377.
By, с., 86.
By-ван, ц., 16, 69, 82.
By-дай, период, 349, 382.
By-ди, имп., 109, 113.
Ву-лин, кн., 104.
Ву-хоу, имп-ца, 296, 298—300.
— 881 —
Вын-гун, кн., 45.
Выньгэди, кн., 171, 174.
Вынь-ди, имп., 96.
Вынь-сюань, имп., 221.
Вынь-тай, вл., 258, 259.
Вынь-фу, кн., 281.
Вэй (Юань-), д., 171, 175, 204,206,
369.
Вэй-ван, имп., 384.
Вэй-кюй, полк., 332.
Вэй-Люй, с., 88.
Вэйчжэн Хотоци, кн., 677.
Вэй Шао-хуа, полк., 332.
Вэнь-бо, кн., 281.
Вэнь-дянь-сян, полк., 496.
Вэнь-мо-сы, кн., 357, 358.
Газневиды, д., 391, 392.
Гай Цзя-юнь, нам., 326, 329.
Галдан (-бошокту), хун-тайчжи, 568,
601, 642—644, 647—663, 666,
667, 671, 708, 709, 711, 796.
Галдан Дорчжи, тайчжи, 679.
Галдан Цэрэн, хун-тайчжи, 569,
571 — 577.
Галцзан Дорцзи, х., 679.
Гамала, кн., 507.
Гань Шеу-гуй, кн., 196.
Гань Шуань, кн., 188.
Гань Янь-шэу, нам., 120.
Гао-ди, имп., 16, 87, 95, 104.
Гао Лян, гос., 203.
Гао Сянь-чжи, полк., 330.
Гао Хуань, полк., 202, 203.
Гао-хэу, имп-ца, 95.
Гао-цзу, имп., 16.
Гао-цзу, имп. Суйской д., 231—233.
Гао-цзу, имп. Танской д., 242—
245, 254, 300.
Гао-цзун, имп., 248, 252, 265, 274,
277—279, 284, 293.
Гао Чэн, пр., 203.
Гассан ибн-Сабба, осн. секты, 421.
Гасфорд, г.-губ., 777.
Гераклий, имп., 243.
Гинь-шань, кн., 309.
Гирей, х., 621.
Ги-юй, шаньюй, 102.
Гияс, султ., 455, 457, 458.
Гияс ад-Дин Махмуд, султ., 421.
Гоа-марал, легенд, предок, 563.
Головин, пос., 655, 795—797, 817.
Головкин, пос., 688.
Гоман-цан, перерожд., 29.
Гомбо, кн., 596.
Горчаков, кн., г.-губ., 777.
1 эрчаков, кн., м., 777.
Го-сы-ло (Го-срай), кн., 372.
Го Цзянь-гуань (хуань), нам., 317.
Го Цзы-и, полк., 332, 340.
Го Юань-чжань, с., 315.
Гречанин, Ст., пос., 707, 708.
Гуан, кн., 232.
Гуан By-ди, имп., 126.
Гуан-Сюй, имп., 733.
Гуделек, кн., 665.
Гу-ду Шэ-ху-хан 326.
Гуй-ли-чи, х., 574—576.
Гумбо, кн., 643.
Гун, кн., 732.
Гун-гун, ц., 48.
Гун-лю, с., 46.
Гун Тимур, х., 571—575.
Гун-цзун, имп., 488.
Гуньбу, кн., 636.
Гуриды, д., 421.
Гуши-хан (Турубайху) 150, 568,
630, 635—637, 667.
Гуюк (Куюк)-хан, имп,, 435, 440,
467, 485, 511.
Гын-Ъ, пристав, 159.
РЬгянгяс, м., 344, 345.
РЬфынь, х., 174.
Гэгэн, имп., 507.
Гэ-жун, полк., 202.
Гэ-ло, х., 332.
Гэ-лэн, х., 238, 239.
Гэндун-дайчин, кн., 657, 708.
Гэн-ши, имп., 126.
Гэрэсэнцзэ, хун-тайчжи (?), 595, 596,
598, 652, 815.
Гэ-са-тбрэ, х., 348.
Гэугу, кн., 124.
Гюй Боя, гос., 239.
Гюй-ло-фу, м., 348.
Гюй-лу Бильге-хан 346.
Гюй-лу Мо-хэ, полк., 348.
Гюнь-чэнь, шаньюй, 104, 107.
Гянь-чэн, кн., 245.
Даваци, хун-тайчжи, 677—679, 694.
Давту, кн., 493.
Даву, сын Ц.-Дундоба мл., 677.
Даву, тайчжи, 679.
Давуд-ходжа, кн., 512.
Да-дань, д., 574.
Даизи-хан 491.
Дай-цзун, имп., 332.
Дай-цзун, х., 587, 588, 590.
Дай-Цин, д., 722, 742, 743, 753.
Том II.
56
— 882 —
Дайчин, нойон, 638.
Далай-ван, м., 760.
Да-ли-ба, х., 574, 575.
Далобянь, х., 226—228, 230—232.
Далык-гун, чиновн., 796.
Дамань Чуло-хан 238—241.
Дамба, тайчжи, 658.
Дамбай, тайчжи, 712.
Дамби-Джанцян, ав., 744.
Данзан, полит, деятель, 767.
Данжим Умбу, тайчжи, 660.
Данишменджа, х., 516.
Даниял-ходжа 649, 690.
Данияр, царевич, 622.
Даньджин-хун-тайчжи 643.
Даньцзила, тайчжи, 659.
Даньчжин (джин)-тайчжи 643.
Даньчжун, кн., 677.
Дарма-бала, х-ша, 664.
Датань, каган, 178, 179, 182.
Да-тоу, х., 227, 229—238, 240.
Дату, х., 227.
Даши Батур, х., 637.
Дашменджа, х., 550.
Даях-хан (найманский) 386, 412—
414.
Даян-Сэцэн-хан 106, 588, 589, 591—
596, 796, 815.
Деваш, х., 491.
Джагатай, царевич, 430, 431, 448,
451, 457, 478, 479, 485, 489,
506, 511.
Джагатаиды, д., 478, 490, 491, 493,
512, 524, 529, 546, 622.
Джалаиры, д., 558.
Джа-лама, ав., 744, 765.
Джан, царевич, 650,
Джанибек, султан, 621.
Джанибек, х., 550.
Джанидская дин. 650.
Джан Тимур, кн., временщик, 507,
508.
Джегангир-султан 638, 664.
Джелаль ад-Дин, султ., 428, 430,
431, 441, 449, 454—461, 475,
548.
Дженкиш, кн., 514, 515.
Джехангир, Тимурид, 560.
Джехан-шах, пр., 610, 613.
Джингим, кн., 499.'
Джучи, царевич, 415, 416, 425, 426,
428, 430, 448, 462, 485, 550,
561, 621.
Джучиды, д., 476, 486, 493, 621.
Джучи Хасар, кн., 402, 407,498, 570.
Ди-бин, имп., 495, 496.
Ди-гинь-ча, кн., 231.
Ди Жэнь-цзЪ, нач. штаба, 301.
Ди-ку, имп., 15;
Дилзивул (Дизавул), х., 214—-216,
222.
Дилэча, кн., 331.
Диодот I, ц., 97.
До-ги-ши, вл., 240.
Доголан-тайчжи, кн.. 590—592.
До-ло-сы, х., 344.
Дорджи-чжаб, полк., 654.
Дост-Мухаммед-хан 614.
Дуань-цзун, имп., 495.
Дуань-Ъ, губ., 184.
Ду-би, х., 244.
Дува, х., 491, 492, 494, 501 -506,
510, 511, 513.
Дува Джиджен, х., 491.
Дува Седжан, х., 491.
Дува Тимур, х., 513.
Дугар-, зайсан, 633.
Ду-ги, вл., 240.
Ду-дань, кн., 308.
Дуи-ходжен, х., 491.
Дуи-чечен, х., 491.
Ду-лань-хан 233, 234.
Ду-лу-хан Ни-шу 257—260, 264.
Ду-мо-чжэ, кн., 328.
Дунь Мо-хэ да-гань, уз., 343 -346.
Дурра-Тимур, х., 513.
Дутов, ген., 766.
Ду-хун, ав., 166.
Ду-чжэ, х., 279, 293.
Дын-ли И-ло Ми-шэ, х., 330.
ДЪ-ли тегин, х., 255.
ДЪ-юнь, кн., 264.
Дэ-гуан, имп., 276—278.
Дэй Гянь-дэ, ав., 242.
Дэкдэхэй-тайчжи 651.
Дэкунь-тайчжи 405.
Дэльбэк, х., 571, 573, 575, 577,
580, 581.
Дэулунь, каган, 199.
Дэу-хянь, полк., 131, 135.
Дэ-цзун, имп., 332.
Дюгамель, г.-губ., 777.
Дянь-гюЪ, х., 229.
Есукэй, пр., 573, 576.
Есукэй-бахадур, кн., 402, 404—406,
412, 485.
Жань-гань Тули-хан 233—237, 241,
254.
— 883 —
Жо-дань, кн., 238.
Жуй-цзун, имп., 376.
Зая Пандита, лама, 602, 603.
Зияд б. Салих, полк., 330.
Злобин, Ив., сын боярский, 365.
Ибак, х., 623.
Ибрагим, кн., 393.
Ибура (Ибарай)-тайчжи(ши) 153,
585, 592—594.
И-ван, имп., 488, 495.
И-да-чжэ, гос., 243.
И-ди-гян, х., 343, 345, 347.
И-жань-хан 326.
Измаил, полк., 424.
Измаил-тайчжи, род. пр., 592.
Ииган-тегин Мухаммед богра-хан
393, 394.
Иконийская дин., 394.
И-ла-ха, кн., 432.
Или, гурхан, 420.
Или-му, шаньгой, 118.
Илинь Чжэ - бань (Илинджибань,
Иль-Чжебэ), имп., 508.
Илчи Тимур, х., 576.
Иль-али (Ирали), султан, 691.
Иль Бильге (Ильбилге)-хатун, х-ша,
282.
Ильтерэс-каган 219, 281—283.
Ильчигидай, Ильчакатай, х., 513.
Ильяс-ходжа, х., 517, 518.
Имам Риза см. Риза.
И-нань, х., 247, 248, 250, 253, 254,
273, 274, 277.
Ингырча, кн., 607, 612.
Инзан Римбоче, лама, 602.
И-ни (Иниль)-каган 295, 317.
Ин-цзун, имп., 586.
Иол-барс, х., 644, 645.
Иол-барс, х. казацкий, 693.
И-пи Ду-лу-хан 257, 268.
И-пи Ша-бо-ло Шэ-ху-хан 258.
И-пи Шэ-гуй-хан 260.
Ира-буха, полк., 450, 452, 453.
Ирденей, искаж. имя пр., 704.
Иса-буга, х., 613.
И-са-ма (Измаил), тайчжи, род. пр.,
592.
И-си(-ги), х., 219—221.
И-си-хан, идыкут, 328.
Искендер, сын Кара-Юсуфа, 610.
Искендер, Тимурид, 609.
Искендер-хан, Шейбанид, 650.
Исмаил (Измаил), хан кашгарский,
644, 646—648,
Истэми каган 219, 221—223, 227,
238, 287, 305.
Исункэ, кн., 402.
Исун-Тимур, имп., 507.
Исур, кн., 512.
Исхак Вали, ходжа, 646.
И-сЪ-хатун, жена Тулуя, 64.
Ито, х., 168.
И-фу, кн., 220.
И-цзун, им., 361.
Ичжи Нишиду, кн., легенд, личн,,
208, 209, 311.
Ичкили, х., 539.
Ишани, Калян, ходжа, -646.
И-ши-бо, х., 238.
Ишим, х., 638, .645.
Кавад II Широэ, ц., 244.
Кадан, кн., 498, 499.
Кадан, кн., сын Угэдэя, 464.
Кадыр-хан Джибраил 394.
Кадыр-хан Юсуф, х., 392, 393.
Казаган, эмир, 515, 516, 539, 547.
Казак Шара, зайсан, 680.
Казан, хан, 512, 515, 539.
Казанцев, атаман, 768.
Кайгородов, атаман, 768,.
Каип, х., 664.
Камала, кн., 499.
Камар ад-Дин, эмир, 518, 548, 549,
552.
Канаат ша, г., 720.
Кан-ван, гос., 169.
Кан-си, имп., 82, 473, 583, 652,
654, 655, 657—663, 667—669,
674, 684, 685, 708, 709, 796.
Капцевич, г.-губ., 777.
Караджар-нойон, нам., 489.
Карахан, прозе, богра-х. Сатука,
390.
Караханиды, д., 388 — 396, 527, 528.
Кара-Юсуф, старшина, 610.
Кара-Юсуф, х., осн. д., 532.
Касым, х., 623.
Катенин, г.-губ., 776.
Кебек, х., 511 — 513.
Кенисара Касимов, султ., 719, 730.
Кепек, кн., 614, 616.
Кижинь (-минь), х., 237, 240.
Киргыз-бай, легенд, личность, 540.
Кирманская д. 394.
Китбуга, полк., 476.
Коло, хан, 219, 220, 226.
-- 884 —
Колпаковский, г., 730—732.
Колычев, комиссар, 706, 779, 786,
805, 810, 811.
Кольцов-Масальский, кн., 630.
Конфуций 103.
Копаган-каган 296, 298.
Коростовец, уполном. в Урге, 750,
752.
Кочка, сборщик податей, 440.
Кошу-тутук *), кн., 315.
Крум, ц., 103.
Куалюй, ц., 224.
Кубуль, кн., 404.
Ку-гэ, кн., 299.
Куджир, кн., 405.
Кузьминский, консул, 745.
Куйлук, кн., 502.
Куй Мбнкэ Тасхара, х., 581.
Куйтун, кн., 486.
Кумганчи, искаж. имя цзасака, 704.
Кумуда, пр., 661.
Кун-жэ, уз., 361.
Кунимунд, король, 103.
Куньджек, х., 510, 515.
Кунь-цзи-лай, кн., 584.
Курейш-султан 644.
Куркуз, кн., 501.
Куроки, капитан, 764.
Курсебэ, кн., 511.
Куря, кн., 103.
Кутб-ад-доулэ Ахмед, х., 390.
Кутейба, полк., 316.
Кутлуг, х., 281—286, 289—296,
298. 299.
Кутлуг, х. уйгурский, 346.
Кутлуг Бильге Кюль каган 333.
Куттуз, султ., 476.
Кучлук, кн., уз., 414, 415, 417,
422—424, 561.
Кучум, х., 630.
Кушала, Хешила, имп., 506, 507.
Куюк см. Гуюк, х.
Кыиот, фамилия, род, 406.
Кылыч-хан 645.
Кэ-си-тбрэ, х., 348.'
Кэ-ту-гань, м(?), 325.
Кэ-чжи-ло, кн., 196.
Кюй-Боя, вл., 240.
Кюй Вынь-тай, вл., 259.
Кюй Гя, кн., 123.
Кюлькан, кн., 498.
Кюль-тегин, кн. 62, 63, 212—214,
219, 225, 282, 298, 305, 306,
310—312, 314, 316, 317, 319...
323, 326.
Кюэ-дэлэ, кн., 214.
Лама Дарчжи, хун-тайчжи, 676, 677.
Лао-шан, шаньюй, 100—102.
Ли, имп. фамилия, 254, 299.
Ли, кн. фамилия, 154, 191.
Ли, кн. фамилия, 12.
Ли, хуннский владет. дом., 140.
Ли Гуан-ли. полк., 84, 88, 109—
ИЗ, 120.
Ли Гуй, ав., 242.
Ли До-цзу, полк., 299.
Ликдан Батур-хан 594, 686.
Ли-ко-юн, полк., 154, 155.
Ли-кэ-юн, кн., 370, 381.
Ли Лин, полк., 19, 110—112.
Лимур, легенд, личнссть, 147.
Ли-co, нам., 113.
Ли Сы-’Ь, нам., 337.
Ли-Тэ, кн., 12, 191.
Ли-хао, губ., 184.
Ли-хун-чжан, госуд. деятель, 724.
Ли-цзин, полк., 252.
Ли-цзун, имп , 453.
Ли-цзян, м., 346, 347.
Ли-чжин, с., 154.
Ли Ши-мынь, имп., 242, 245, 246.
Ли Юань, имп., 242, 243.
Лозон, Лоузан, искаж. имена цза-
сака, 706, 707.
Лубсан (Лобсан)-тайчжи, цзасак,
642, 652, 653, 657, 704, 706,
707.
Лубцзан-даньцзинь, х., 669, 670,
678.
Лун Сюй, имп., 378.
Лунцзан, ц., 151.
Лун Цин, имп., 601.
Лунь Шан-жэ, кн., 361.
Лу Сюн, имп., 12, 191.
Лу-фан, ав., 127.
Лю, г., 724.
Лу Ву-чжоу, ав., 242, 243.
Лю Вэй-чэнь, кн., 140, 170, 171.
Люй-вэнь-хуань, полк., 487.
Люй-гуан, кн., 184.
Лю-кужинь, кн., 170.
Лю-сю-фу, с., 496.
Лю Сянь, кн., 170.
Лю-цзинь тан, г., 726, 727.
Лю-цзэ-цзюнь, полк., 496.
*) Вероятно, не собственное имя князя.
— 885 —
Лю Чжи-юань, кн., 378.
Лю Чжи-юань, шатоский кн., 343.
Лю Ю, гос., 192.
Лю Юань, нам., 140.
Лю Юань-дин, пос., 347.
Ляйс, нам., 359.
Маван, ц., 28.
Ма-гу-кэр-ги-сы, х., 590.
Макрач, с., 287.
Мамай, х., 550.
Мамун, халиф, 360.
Мамут, цзайсан, 712, 713,
Манас, легенд, личность, 540.
Мангала, кн., 506.
Мангыт, д., 650.
Мансур, х., Саманид. 391.
Мансур, х. Могулистана, 624— 627,
629.
Маньдагул, х., 589—592.
Маркэр, х., 588, 590.
Масуд, султ., 392, 393.
Масуд-бей, нам., 489.
Маулан-ходжа Касани 646.
Махагурка-хан 590.
Ма-ха-му, пр., 573—575, 577,
Махди, халиф, 360.
Махдуми-Аазам, ходжа, 646,
Махмуд, султ., Газневид, 391—393.
Махмуд, султ., Тимурид, 619.
Махмуд, хан, фикт. пр. империи,
созд. Тимуром, 547, 560.
Махмуд, х. Могулистана, 619, 620,
624.
Махмуд Тоглукид, султ., 557.
Махмуд Алвадж., нам., 489.
Ма-хэй-ма, х., 626.
Мелик Тимур, кн., 505, 506.
Мелик-шах, гос., 394.
Менгли Гирей, х., 622.
Мергус-хаса, х., 588.
Меркит, легенд, личность, 66.
Мехди, ходжа, 649.
Мивоту, кн., 199.
Мин, д., 154, 508, 509, 562, 585,
588, 606,
Миран-шах, султ., 558, 609.
Мирза Абдуллах, эмир, 516.
Мирза Искендёр, кн., 608.
Мир-Керим-берди, эмир, 615.
Мир-Мухаммед-шах, эмир, 615.
Могилянь, х., 27, 295, 322.
Мо-дэ, шаньюй, 87, 88, 90—102,
ИЗ. 118, 249.
Молихай (Мао-ли-хай, Мулихай
Унг), род. старшина, 588—590,
592.
Молон, х., 589, 590.
Монгу-хан (Мбнкэ) 83.
Мбнкэ, х., 436, 440, 467, 468, 470
473, 475, 476, 485.
Мбнкэ-сэр нойон, бек, 440.
Мбнкэ-Тимур, пр., 573, 577.
Мостасым, халиф, 475.
Моу-юй-хан, 332.
Мо хань, х., -221.
Мохоба, кн., 163.
Мо-хэ да-гань (таркан), кн., 328,
329.
Мо-хэ-ду, кн., 329.
Мо хэ-ду, х., 244.
Мо-хэ Фэу-гань, кн., 192, 223.
Мо-хэ-хан Гэ-лэн см. Гэ-лэн.
Мо-ци Чоу-ну, ав., 201.
Мо-чжо, х., 20, 63, 209, 219, 222,
285, 294—302, 305—311, 313,
315—319, 322, 326.
Моюн Чур, х., 328, 332—335, 343,
345.
Мо-янь-чжо, каган, 82, 333.
Мстислав, кн., 622.
Муайид ад-Дин Мухаммед, визирь,
475.
Мубарек-шах, кн., 425.
Мубарек-шах, х., 488, 489.
Му-ван, гос., 108.
My-гань, х., 221.
Мугулюй, кн., 174, 175.
Мугянь, кн., 184, 185, 210.
Мужун Линь, с., 12.
Мужун Чуй см. Муюн Чуй.
Му-ло-фу ги, полк., 318.
Мулянь, гос., 187.
Муравьев Амурский, гр., г.-губ.,
782.
Муса, ногайск. мурза, 623.
Мутугань, кн., 511.
Мухаллаб б. Абу Суфра, эмир,.305.
Мухаммед, х. кашгарский, 628.
Мухаммед, х. могулистанский, 608,
611.
Мухаммед Ала ад-Дин, хорезмшах,
421, 422, 427 429, 494.
Мухаммед Мумин, х., 649.
Мухаммед Пулад, х., 515.
Мухаммед-тегин, х., 394.
Мухаммед Текеш-султан 421.
Мухаммед Хайдер-мирза, эмир, 614,
615.
Мухаммед Эмин, х„ 648, 649.
— 886 —
Му-хань, х., 212, 220—222, 226.
Мухури, полк , 426, 427, 447, 450,
591.
Муюй-хан-Кигинь, х., 221.
Муюн, ц. род, фамилия, 12, 165.
Муюн Дао-ну, гос., 319.
Муюн Жень, кн., 165.
Муюн Хань, полк., 164.
Муюн Хой, гос., 161, 163, 164.
Муюн Хуан, гос., 85, 169.
Муюн Цзюнь, имп., 140, 165, 249.
Муюн Чуй, ГОС;, 12, 171.
Муюн Шегуй, гос., 163.
Мын гун, полк., 454, 469.
Мын-тян, полк., 17, 94.
Мэн-гу, д., 384, 576.
Мэнгу-Лэглэ Чингис-хан, х., 590.
Мэнгу Тимур, х., 489, 493, 505.
Мэн-сунь, кн., 184, 185, 188, 189.
Мэргус (гуз) Буюрук-хан 411.
Мянь, полк., 332.
Мянь-яо, д., 26.
На, полк., 187.
Нагай, кн.; 198, 199.
Нагван Лозан Чжяцо, д.-лама, 634,
636.
Нагунь-тайчжи 405.
На-ду-лу, кн., легенд, личность, 208.
Назар-ходжа 690.
Накш-джехан, х., 611.
Намжал тонн, (?), 658.
Намсарай-гун, м., 760.
Нань-му-хань, кн., 492.
Насир, султ., 475.
Насир, халиф, 457.
Насир ал-Хакк Наср, х , 390, 392.
Наср б. Сейяр, нам., 359, 393.
Наян, кн., 498, 499.
Наян, х., 502.
На-янь-чэн, г.-губ., 670, 671.
Нейсэ-гэгэн, полит, деятель, 763
765.
Некунь-тайчжи (Нагунь, Дэкунь),
кн., 405.
Неплюев, губ., 675, 676.
Нигби Агул, кн., 490.
Нидод, король, 103.
Никби, кн., 491.
Никифор, имп.. 103.
Нили-хан, 234, 237, 238.
Нин-цзя-су, имп., 454.
Нияз, хак.-бек, 726.
Нияз-бек-датха, г., 726.
Ногай-хан, 623.
Ногачу, кн., 591.
Номохан, кн., 492, 493.
Номохонь-Цзиргал, тайчжи, 677.
Норбо, кн., 596.
Ноянтай, кн., 597.
Ну-вэнь-да-ши-ли, х-ша, 617.
Нунуху, кн., 596, 598.
Нунцзан, ц., 151.
Нур Али-хан, х., 691, 693.
Н-Ьту, х., 226.
Ню Ши-цзян, нам., 315.
Огуз Бильге, с., 287.
Огуз-хан, легенд, личность, 289.
Озар, кн., 423.
Озмыш-тегин, х., 327.
Олом Тимур, х., 575.
Олчжи Тимур, х., 571, 573, 575—
577.
Ольджайту, ил-хан, 512, 513.
Омар, султ., 560, 609, 610.
Омар, эмир, 614.
Омар-шейх, Тимурид, 609, 618, 619.
Омбо-эрдени, цзасак, 653, 702, 704,
705, 707, 795.
Онг-тутук, искаж. имя полк., 304,
306.
Ончон, брат Галдана, 659.
Орда (-Ичен, -Ежен), х., 502, 550,
621, 622.
Осман, пр., 422.
Осташкин, чиновн., 785, 786, 789.
Отхон-ноян, кн., 588, 652, 699, 703.
Очир-болот, кн., 596.
Очирту Цэцэн хан, 643, 652.
Пагба-лама, учен, монах, 482, 484,
603.
Палта, кн., пр., 745, 748.
Пан-тбрэ, кн., м., 348, 359, 361.
Пань-ху, легенд, личность, 14.
Перовский, гр., г., 719.
Пероз, гос., 196.
Пестерев, комисс., 786, 789, 803.
Пило, кн., 182.
Пир Али Таз, эмир. 610.
Пир Мухаммед, султ., 556, 557, 560,
609, 610.
Пир Мухаммед, Тимурид, 609.
Пир Падишах, эмир, 609.
Покотилов, пос., 793, 794.
Поло, Николай, 481, 482, 484.
Поломынь, каган, 204—206, 220.
Постумий, римлянин, 103.
По-фу, х—ша, 326, 328.
887 —
Пу-гу Цзунь, кн., 361, 362, 367, 542.
Пу-жунь (-жэнь), кн., 266., 278.
Пулад см. Мухаммед Пулад.
Пулад-бек, полк., 552.
Пуладчи, эмир, 516 518.
Пунияшри, х., 574—577.
Пу-са, кн., 251, 274.
Пэй-ло, х., 328, 332, 333, 343.
Рабеги-бегим-султан, х-ша, 64.
Рабтан, кн., 665.
Рабтан, полк., 651.
Рагузинский, гр., пос., 699, 700,
706, 779 781, 800, 821.
Раджабек, кн., 507.
Ракитин, комендант, 780.
Рафи б. Ляйс, нам., 360.
Рахис, король, 103.
Риза, имам, 646.
Ринцинь-дорцзи, кн., 678.
Ринченпал, имп., 508.
Ричард I, король, 456, 457.
Ричард Бургундский, епископ, 515.
Розамунда, королевна, 103.
Рукн ад-Дин Махмуд-хан, 394,
397—399.
Рустем, Тимурид, 609.
Рустем-бек, г., 731.
Сабанчий, пос., 440.
Сагарджайба, кн., 154.
Сазонов, м., 739, 746—750, 756.
Сайн-Мачжик, кн., 604.
Сайн Очир-хан 797.
Сакья Пандита, лама, 603.
Салах ад-Дин (Саладин), султ., 475.
Салих, кн., 476.
Саманиды, д., 98, 390, 391.
Самгута, пос., 817.
Самубуйма, кн., 598, 652, 653.
Сангэ, диба, м., 635.
Санджи-чжаб (Санжип), кн., 664,
665.
Са.н-до, амбань, 742.
Саниз (Сабиз?)-мирза, эмир, 614.
Сантан-джимба, чжахор, 143.
Сарбан, кн., 503.
Сарт Ючин, гун, султ., 718.
Сассаниды, д., 98.
Сатук-хан, эмир, 612.
Сафьянов, Г. П., промышл., 793.
Сачжа, кн., 4Q5.
Святослав Игоревич, кн., 103, 622.
Себук-тегин, эмир, 391.
Сеид Баба-хан 647, 648.
Сеид-мирза, х., 624, 626, 627.
Сеид-ходжа, эмир, 609.
Сельджукиды, д., 421, 461.
Семенов, атаман, 763—765.
Си-бо, ц., 28, 29.
Сиванкул, султ., 718, 719.
Сиктур, кн., 498.
Сильзивул, х., 221—223.
Синджар, султ., 394, 396—399, 421.
Синджибу, х., 221, 223, 224.
Синифа, кн., 205.
Сирийско-месопотамская д. 394.
Со-бань, полк., 139.
Со-гэ, х., 295, 315.
Соймонов, губ., 801.
Сонкор, Шемс ад-Дин, полк., 57.
Соном-рабтан, тайчжи, 660, 662,
663.
Сончжин Сэнгэ, кн., 657, 708.
Сорханьшира, сподв. Чингис-х., 408.
Сотерджава, княжна, 664.
Со-фэй, султ., 626.
Сронцзан гамбо, ц., 147, 151 —153.
Старков, Василий, пос., 702.
Степан Гречанин, пос., 707, 708.
Стернберг, рыцарь, 463.
Субагатай, кн., 604.
Субуди, кн., 596.
Субутай, полк., 381, 429, 443, 453,
463.
Су Дин-фан, полк., 265—267.
Суй, д., 224, 225, 230, 231, 234,
238, 241, 242.
Султан Ахмед Пулад-хан 645.
Султан Ахмед-султан, х., 649.
Султан Мухаммед, султ., 691.
Султан Хусейн-мирза, Тимурид, 609.
Сун, д., 189, 362, 377, 468, 469,
488, 495—497.
Сун (Лю-Сун), д., 191, 192.
Су-ни-ши Ша-бо-ло хан 253.
Сун-лун-цзи, мятежник, 500.
Су Хай-чжэн-, полк., 279.
Сухэ-батор, полит, деятель, 767.
Суцзун, воен, агент, 764.
Су-цзун, имп , 335—337.
Суюнчь-ходжа-хан, султ., 63.
Сы-би-хан 244.
Сы-ли-фо-шэ, х., 242.
Сы-ма-янь, имп., 163.
Сы-мо, х., 253, 254.
Сы-пй, х., 255—257.
Сы-тай, кн., 322.
Сы Шэ-ху, х., 257.
С4> Гюй, ав., 242.
— 888 —
СФ> Жэнь-гуй, полк., 291.
Сэбтэн-балчжур, кн., 657.
Сэнгэ, хун-тайчжи, 641, 642, 660,
662, 707.
Сю, кн., 235.
Сюань-ву, имп., 175, 176.
Сюань-фу-ши Ван-чжи, полк., 194.
Сюань-цзун, имп. Минской д., 581.
Сюань-цзун, имп. Танской д., 349.
Сюйличжи, кн., 135.
Сюй Ши-чжэн, г., комиссар, 765,
768.
Сюк Аблай-хан, султ., 718.
Сюргатмыш, х., 547, 608.
Ся (Hia), д., 14, 46.
Ся, д., 509.
Ся-ба, кн., 585.
Сян, кн., 86.
Сян Ван, полк., 306.
Сянь, имп., 378.
Сянь (Ашина-), х., 302, 308.
Сянь-цзун, имп., 346.
Сяо-хуй, имп., 87.
Сяо Цы-'Ь, помощи, нам., 266.
Та-гуань (Тогон), пр., 575.
Тай Бильге-тутук, х. 333, 334.
Тайджиут, фамилия, 406—409.
Тай-пин, д., 722.
Тай-пин, пр., 573.
Таир, х., 623.
Тайсун, х., 59Q.
Тай (Thai)-xaH, имп., 14.
Тай-хо, х-ша, 348.
Тай-цзун, киданьский имп., 376, 377.
Тай-цзун, маньчжурский имп., 594.
Тай-цзун, имп. Танской д., 63,
245—247, 252—255, 258, 261,
263, 264, 274, 275, 277, 278,
284, 300, 309.
Тайчу, кн., 405.
Талику, х., 511.
Тамгач-хан Ибрагим 393.
Тамерлан (Тимур-бек), эмир, 576,
619.
Тан, гос., 80.
Танду, кн., 124.
Тан-ки, кн., 188.
Танская династия, эпоха, 107, 142,
238, 245, 246, 301, 335, 337,
340, 369, 377, 418.
Тан-хань, х., 230, 231.
Таныпихай (Тань-ши-хуай), гос.,
161 — 163, 168.
Тарду, х., 227.
Тармаширин, х., 513, 514.
Тевеккель, х., 626, 650.
Тевкелев, мурза, полковник, 693.
Тимур, имп., 477, 499—506.
Тимур, эмир, 425, 510, 517, 518,
530, 542,. 546—560, 608—609.
Тимуриды, род, 619.
Тимур-мелик, х., 550.
Тимур-шах, х., 516.
То, г., 723, 724.
Тоба, д., 191, 192, 199, 207.
Тоба, д. тангутских царей, 25, 26.
Тоба Бао-цзюй, имп., 203.
Тоба Гун, имп., 202, 203.
Тоба Гуй, имп., 170-^-173, 175,
178, 194, 250.
Тоба Дао, имп., 161, 167, 171—179,
181—185, 187, 189, 190, 199.
Тоба Дэ-мин, ц., 370, 372.
Тоба Илу, х., 168.
Тоба Ин, кн., 202.
Тоба Ко, имп., 175, 199, 201.
Тоба Лан, имп., 202, 203.
Тоба Сы-гун, ц., 370.
Тоба Сю, имп., 202, 203.
Тоба Сюй, имп., 204.
Тоба Сюнь, имп., 190.
Тоба Сюнь, кн., 200, 201.
Тоба Хуа, имп., 202, 203.
Тоба Хуай-гуан, кн., 361.
Тоба Хун, имп., 175, 191.
Тоба Хун II, имп., 199, 201.
Тоба Цзи-бан, кн., 370.
Тоба Цзи-цянь, кн., 370.
Тоба Цзи-ю, имп., 202.
Тоба Ци, имп., 178.
Тоба Шань-цзянь, имп., 203.
Тоба Ши, ц., 133.
Тоба Шиигянь, кн., 140.
Тоба Юань-хао, ц., 373.
Тобо-Сохор, легенд, личность, 563.
Тобо-хан 215, 221, 224—226.
Тоб-Тимур, имп., 507, 508.
Тогай, легенд, личность, 540.
Тоглук Тимур, х., 516, 517, 546.
Тогон, д., 152.
Тогон, пр., 566.
Тогон-тайчжи (тайши), 567, 573,
575, 577, 580—582, 588, 612.
Тогон Тимур, имп., 508, 509, 571, •
572.
Тогрул, ван-хан, 406, 408, 411, 412.
Тогрул Кара-хан, Юсуф, 393, 394.
Тогус Тимур, х., 571, 572, 577.
Токай Тимур, х., 622.
— 889 —
Тонга-тегин, кн., 320.
Тон’юкук, м., 213, 285, 295, 298,
311, 313, 314, 322, 323.
Тортога-нойон, в., 503.
Тохань, каган, 175.
Тохта, х., 505.
Тохта-бей, кн., 414, 415, 417, 425.
Тохта-буга (То-р-бу-хуа), х., 580,
582, 586—588, 590.
Тохтамыш, х., 549—556.
Тохтогу, х., 505.
Тубин-хан, каган, 204.
Тува (Дува), х., 492.
Туган, пр., 457.
Туган-хан 392.
Тугул, х., 627.
Тугюй (Ту-гуай)» кн., 211.
Тук Тимур, кн., 493, 494.
Тука Тимур, кн., 550.
Тука Тимур, х., 441.
Тули-хан 248, 252.
Тули-ходжа, кн., 550.
Тупуй, царевич, 62, 64, 429, 446,
450—454, 467, 485, 506, 510.
Ту-ми-ду, каган, 290.
Тумын, хан, 208, 219.
Тумэнкинь, кн., 655.
Тун Бага-тархан, кн., 343.
Тун-во, полк., 317.
Тун Мбкб-тархан, кн., 343.
Тун Шэху-хан, х., 241, 243, 244,
247, 251, 255.
Туньбинай сЪчань, кн., 404.
Турксанф, кн., 82, 214, 215.
Туру-болот, кн., 233, 596.
Тутуха, полк., 494, 499, 501, 507.
Ту-фа У-гу, кн., 185.
Ту-хо-сянь Гу-чжо, х., 328, 329.
Тушету-хан, м., 760.
Тэмучин (Тэмучжень), х., 384, 401,
402, 404—409, 413, 415.
Тюкмэ, кн , 511.
Тюменец, Василий, пос., 702, 704.
Тявка, х., 663, 664.
Тянь-вань, д. 509.
Тянь-шунь, имп., 591.
У, Д-, 509.
Уар, х., 176.
Убаши, х. торгоутов, 713.
Убаши, хун-тайчжи, 604, 605.
У-ван, гос., 169.
Увейс (Вейс)-хан 607.
Угримов, поел., 674.
У гул Гамиш, х-ша, 468.
Угучи Хашига, пр., 571 — 573, 576,
577.
Угэдэевский род 505.
Угэдэй, х., 83, 367, 430, 434—436,
448, 449, 451—454, 460, 464,
466—470, 480—482, 485, 493,
498, 547, 600.
Уди, каган, 184, 186.
Узбек-хан, 440, 512, 528, 530, 531,
550.
Узбек Тимур, кн., 512.
Уз-Тимур тайчжи, кн., 613.
Узун Хасан, старшина, 618.
Улсукэн Эсэнь, нойон, 581.
Улуг-бек, султ., 619.
Улуг-бек, х., 611, 613, 618.
Улуг-болот, кн., 592.
Улус-буга, кн., 503.
Умус, кн., 357.
У-му-чу, х., 371, 379.
Унгерн ф. Штернберг 766, 767.
Унгира, фамилия, 406.
У Пэй-фу, г., 765.
Урук-кутэн, кн., 498.
Урус, кн., 511.
Урус-хан 550.
Урянгкадай, полк., 471.
Усахал, х., 571.
У-су Ми-шэ, х., 327.
Утджи-нойон, кн., 498.
Уту, каган, 184.
У-хой, кн., 121, 185, 187—189.
У-цзи-цзинь, нойон, 581.
У-цзун, имп., 152, 358.
У-цзэ, х., 152, 348, 357—359.
У-чжи-лэ, х., 272, 293—296, 302,
303, 308, 309, 315.
У-чжу-лю, шаньюй, 125,
У-юнь, имп., 378.
Фарадж-султан 558.
Фу, д., 24.
Фу-ди-фу, каган, 290.
Фу-дэ, полк., 680, 690, 691.
Фу-мын Лин-ча, инспектор, 329.
Фурдань, цзянь-цзюнь, 672, 675.
Фу-си, имп., 48.
Фу-ту, каган, 199.
Фу Хун, гос., 165.
Фу-цзюй, кн., 307, 309.
Фу-цзянь I, имп., 166.
Фу-цзянь, II, ими., 12, 165—167,
170, 184.
Фын-гун, цзянь-цзюнь, 16.
Фын-хоу, шаньюй, 133.
— 890 —
Фын-чэн-хан 344.
Хабичи, кн., 404.
Хабул-хан 404, 406.
Хадань, кн., 498.
Хаджи Берлас (Берулас), эмир,
517, 546.
Хаджиун, кн., 498.
Хайду, кн., 404, 406.
Хайду, х., 470, 480, 488—494,
498—505, 510, 513, 569, 572.
Хайсан, имп., 506.»
Хайсан дженон-бэйсэ, пос.> 742.
Хакк-берди Бекичак, эмир, 615.
Хак (к) Назар, х., 621, 628.
Халиль, кн. могулистанский, 624.
Халиль, х., 514.
Халиль-султан, Тимурид, 560, 609,
.610.
Ханда-дорджи, пос., 742.
Хандачин-ван, м., 760.
Хань, д. XIV ст., 509.
Хань, д, 15, 74, 80, 91, 96, 101,
107, 117, 368, 584.
Хань, д. (поздняя), 85, 126, 127.
Хань, хуннская д., 140.
Хань Синь, кн., 95.
Хань-сы-чжун, в., 303.	'
Хань Хун, полк., 235.
Хара-хула см. Хутугайту Хара-хула.
Хара Хулагу, х., 479, 488.
Хачи Куйлук, кн., 404.
Хашан, кн., имп., 504, 506, 507,
511.
Хашига, тайчжи, 658.
Хашим-султан 649.
Хешила, имп., 507, 508.
Хи юнь, кн., 264.
Хо-ба, полк., 317.
Ходэ, кн., 139.
Хозрой Ануширван, гос., 223, 224.
Хозрой II Парвез, гос., 243, 244.
Хоментовский, полковник, 731.
Хонанта, г., 659.
Хонь-буха, кн.. 469.
Хороли, кн., 661.
Хорхудай, кн., 591.
Хотохоцзинь, хун-тайчжй, 637.
Хоу-лян, д., 376, 377.
Хоу Тан, д., 377, 382.
Хоу Хань, д., 377.
Хоу Цзин, д., 377.
Хоу Чжоу, д., 377.
Хо-урлюк, кн., 630, 631, 633, 635,
636, 640.
Хо-хань-ша, Хо-хянь-я см. Ху-хань-э.
Хо-цюй-бин, полк., 105.
Хо-шай, кн., 591.
Хоянь, кн., 136.
Хоянь, кн. род, 139, 161, 162.
Хуай-энь, полк., 332, 340, 369.
Хуан Ван-хун, г., 727.
Хуан-цзяо (-чао), мятежник, 349,
570, 581.
Хуан-чжи, имп., 585.
Хубилай, имп., 20, 62, 155, 402,
403, 432, 434, 470—472, 476—
489, 492—501, 503, 576, 579,
601.
Худайдад, эмир, 517, 609, 610.
Худжатур, х., 411.
Хулагу, х., 62, 421, 473—476, 481,
512, 564.
Хулагиды, род., д., 503, 512.
Хулан-хатун, х-ша, 498.
Хуланьчжи, кн., 135.
Хултуган Мерген, кн., 425.
Хулук-хан, имп., 506.
Хуни, х., 176.
Хун-сю-цюань, вождь инсургентов,
722.
Хун-у, имп., 509, 583.
Хунцзиту-мэргэн, кн., 233.
Хун-шунь, полк., 359.
Хурулмай, кн., 710.
Хусейн, султ., 619.
Хусейн, эмир, 517, 547.
Хусейн Суфи, х., 547, 548.
Хуссейн, мелик, пр., 515.
Ху-сэ-ло, х., 293, 302, 308, 309.
Ху-тбрэ, х., 348.
Хутугайту Хара-хула, хун-тайчжи,
629, 631—634, 637, 704.
Хутуктай Сэцэн хун-тайчжи 600,
604, 625.
Хутул, Хутула-каан, х?, 404, 405.
Хутхай, чинсанг, 570.
Ху-хан-э, шаньюй, 116—119, 126.
Хучар, кн., 405, 412.
Ху-шэ-ло, х., 293.
Хызр-ходжа, х., 549, 552, 607, 608.
Хэ-ли, кн., 261.
Хэ-лянь-бо-бо, гос., 183.
Хэу Хань, д., 343.
Хэу Цзинь, д., 343.
Хюй-люй Цюань-кюй, шаньюй, 116.
Цаган-гэгэн 568, 602, 728, 729.
Цаган Номыин-хан, лама, 670, 671.
Цао-кунь, гос. деятель, 765.
— 891 —
Цао-ю-вынь, полк., 468.
Цзанба, дэси, м., 635, 636, 667.
Цзи-нань, кн., 593.
Цзинь, д., 163, 192, 369.
Цзинь (Гинь), д. чжурчженьская,
384, 388.
Цзинь-чжун, кн., 299.
Цзирамынь-хан 581.
Цзорикту-хотоци, тайчжи, 643.
Цзотба, тайчжи, 651.
Цзотба-батур, тайчжи, 642, 643.
Цзо-цзун-тан, г., г.-губ., 724—726,
733.
Цзун-ай, е., 179, 190.
Цзунь см. Пу-гу Цзунь, кн.
Цз'Ь-ли (Ду-би-), х., 214, 244—248,
251—254, 274, 277, 297.
Цзэн. маркиз, пос., 733, 823, 824.
Цзюй-цюй Му-гянь, кн., 184, 186,
210, 279.
Цзюй-цюй Мэн-сунь, кн., 184, 185.
Цзюй-цюй У-хой, кн., 187.
Цзя-лу, полк., 192.
Цзя-цзин, имп., 593.
Ци, д., 192.
Ци (Бей Ци), д., 203.
Ци-гу, кн., легенд, личность, 208,
311.
Ци-до-ло, гос., 173.
Циммерман, г., 731.
Ци-нань, кн., 372.
Цинь, д., 15, 85, 88, 104, 192.
Цинь, мл. д., 167.
Цохор Убаши, хун-тайчжи, 643.
Цуань Бао-би, в., 292.
Цэван-даши, тайчжи, 677.
Цэван-дорчжи Нам-джал, хун-тай-
чжи, 676.
Цэван-рабтан, хун-тайчжи, 659—663,
665—667, 669, 670, 690, 710, 812,
815.
Цэнгунь, дзасакту-х., 651, 653, 708.
Цэнгунь-чжаб, цзасак, 708.
Цэрэн, г., 678.
Цэрен, тайчжи торгоутов, 713, 714.
Цэрэн, эфу, х., 672, 673, 808, 809.
Цэрэн-дундоб младший, полк., 672,
677.
Цэрэн-дундоб старший, полк., 668,
669, 672, 677.
Цэрэн Мункэ, кн., 565.
Цэрэн-мэргэн, кн., 105.
Цэрэн Чимет, пос., 742, 760.
Цэцэн-тайчжи 642, 643.
Цэцэн-хан (хошоутов) 641, 644.
Цюй-ли Сы-пи-хан 244, 255—257.
Цюй-лЬ, кн., 325.
Цюкер, нойон, 638.
Цянь-бэнь, кн., 585.
Цянь-лун, имп., 411, 262,564,674,
678—680, 689—693, 695, 713,
715, 716, 736.
Чаган, полк., 469.
Чактур чжаб, кн., 665.
Чан-сунь Хань, полк., 182.
Чан-чжи, полк., 292.
Чапар, х., 504, 505, 511.
Чауву, Чжаову, д., 304.
Чача Сенгун, полк., 310, 311.
Челуху, кн., 175.
Чжамуха, кн., 408, 409, 412- 414.
Чжана-гарбу, тайчжи, 679.
Чжан-гуй, кн., 166.
Чжан-гюнь, кн., 123.
Чжан-жу, в., 229.
Чжан и-чао, нам., 361, 362.
Чжан-мын-мин, кн., 196.
Чжан-сунь Чжэн, с., 227.
Чжан-сунь Шэн, с., 227—231, 233,
236, 237.
Чжан-Хуань, полк., 15.
Чжан Цин, г., 426.
Чжан Цянь, пос., 101.
Чжан Чжи, вл., 427.
Чжан Чжу, кн., 264, 267.
Чжан Ши-цзэ, полк., 495, 496.
Чжао, хуннская д., 140, 192.
Чжао, фамилия, ,496.
Чжао Гуй-чжэн, с., 326.
Чжао-дэ-янь, с. 246.
Чжао-ли, х., 348.
Чжао-хой, г. 679, 680, 690, 691.
Чжебэ, полк., 381, 408, 419, 424,
429, 443, 481.
Чжелме, сподвижник Чингис-х., 408.
Чжи-ги-шэ, кн., 241.
Чжи-чжи, шаньюй, 88, 117—121,
350, 351.
Чжоу, д., 14, 53, 62, 73, 74, 80.
Чжоу (Бэй Чжоу) 203, 228.
Чжоу Чжи-ду, полк., 265.
Чжулху, гурхан, 420, 422, 423.
Чжун-цзун, кн., 301, 302, 306.
Чжурмагун, Чирмагун, полк., 440,
460—462.
Чжу-сы, полк. 318.
Чжу-цюань-чжун, гос., 376.
Чжу-юань-чжан, о. д., 509.
Чжэ-бо, полк., 424.
— 892 —
Чжэбцзун-дамба-хутухта 603, 652,
655.
Чжэн, кн., 315.
Чжэн-дао, ц., 243.
Чжэн-тун, имп., 591.
Чжэн-хуа, имп., 591.	!
Чингис-хан 62, 64 77, 83, 106, 373, j
384,	386,	401—415,	417-	419,
423—432,	434—449,	451,	456,
462,	464,	480—482,	484,	485,
489,498, 510,518, 521,531, 532,
. 535,	542,	547, 548,	552,	561,
563,	564,	569, 570,	578,	579,
587, 602, 632, 634, 678, 723.
Чингисиды, род, 476, 490, 493, 500,
504, 507, 510, 523, 547, 574—
576, 617.
Чи-синь, 357.
Чихунь-дорчжи, тушету-х., 651, 652,
654, 655.
Чой-чжи Оцзар, лама, 603.
Чон-дэ, пос., 106.
Чорос, кн. род, 577, 643.
Чоу-гун, эпоха, 302.
Чоуну (Чэуну), каган, 199, 204.
Чу-ло, кн., 234.
Чу-ло-хан 242, 243, 254.
Чу-ло-хоу, х., 212, 227, 228, 230,
231, 233.
Чун, кн., 733.
Чун-дэ-хан 346, 348.
Чун-хоу, пос., 732, 733, 783.
Чун-цю, эпоха, 85.
Чэ-би (Ашина-), х., 277, 283, 284.
Чэ-би Ши-чжо Су-лу, каган, 316,
325, 326, 328.
Чэн-ван-ли, цензор, 589.
Чэн Лян, нам., 135.
Чэн-мин, х., 348.
Чэн-хуа, имп., 585.
Чэн-цзу, имп., 572, 578, 580.
Чэнь-хо-шан, полк., 450, 452.
Чэнь-чжун, м., 108.
Чэче(э)нь-тайчжи, кн., 153, 594.
Шаболио, х., 225, 226.
Ша-бо-ло Хи-ли-ши-хан, 257, 258,
260.
Ша-бо-ло Хэ-лу-хан 264.
Шала, род. старшина, 585.
Шама-джехан, х., 608, 611.
Шандур-чжаб, с., 669.
Шан-Кунжо, уз., 149.
Шан-Сыло, полк., 149.
Шан-цзи, полк., 16.
Шан-шацзан, полк., 347.
Шань-ба, кн., 585.
Шао-цзу, кн?, 325.
Шара, дзасакту-х., 651, 653.
Шах, кн., 505.
Шах-джехан, кн., 608, 610, 611.
Шах Мансур, султ., 555.
Щахрух, х., 607—611, 618.
Шах-хан 626, 527.
Ша-ча Чжун-и, полк., 310.
Шейбак, х., 622.
Шейбан, 502, 530.
Шейбаниды, д., 620, 626, 650.
Шейбани-хан Мухаммед, х., 620,
624.
Шеинь, ц., 191.
Шейх Нур ад-Дин, эмир, 556, 611.
Шелунь, каган, 172, 175, 176, 179,
180.
Шемс ад-Дин Ильтумишь, султ., 454.
Шемс ал-Мульк Наср, гос., 393.
Шемс эд-Доулэ, ил-х., 390.
Шемяка, х., 693.
Шерен, нойон, 681.
Шереф иль-Мульк, визирь, 461.
Ши, влад. дом, 140.
Ши-би-хан 240—242, 254.
Шиигянь, гос., 170.
Ши-ли Дэ-лэ, х., 254, 257.
Ши Лэ, полк., 165.
Ши Минь, уз., 15, 80, 140, 165, 166.
Шинглагар, кн., 498.
Шир Али, кн., 611.
Ширамун, кн., 468.
Ширкэ, кн., 493, 494, 503.
Шир Мухаммед, х., 611, 612.
Шихаб ад-Дин, султ., 421.
Ши-хуан-ди, имп., 15, 82, 90, 94.
Ши Ху, имп., 165.
Ши Хун, полк., 332.
Ши Цзин-тан, имп., 377.
Ши Цзянь, имп., 140.
Ши Чун-гуй, имп., 377, 378.
Шоди-пала, имп., 507.
Шолуй (Шолой), кн., 596.
Шолуй (Шолой) Убаши хун тайчжи
604, 704.
Шуай-чжун, пристав, 159.
Шуджа ад-Дин Ахмед, кн., 628,
644.
Шуно-даба, тайчжи, 671.
Шунь, гос., 80, 84, 86, 169.
Шунь-ди, имп., 572.
Шунь-чжи, имп., 643, 685, 707, 795.
Шуру, имп., 378.
— 893 —
Шу-я, имп., 378.
Шы Сы-мин, полк., 338.
Шы Чао-и, ав., 338.
Шэгуй, х„ 240, 243, 261, 264.
Шэ-дянь-цзэ, полк., 487.
Шэ-ту, х., 226—233, 238.
Шэ-ху-каган, х. зап. турок, 257,
259, 260.
Шэ-ху-хан 231.
Шэ-цзё, кн-ня, 500.
Ъда, влад. дом, 197.
Ъ-ла-ли, кн., 371.
Ълюй Амбагянь, имп., 349.
Ълюй Даши, гурхан, 394—400.
Ълюй Или, гурхан, 420.
Ълюй Си-Лян, кн., 362.
Ълюй Сэ-чжэнь, полк., 379.
Ълюй Сю-гэ, полк., 379.
Ълюй Чуцай, м., 436, 441,466, 483.
Ъсутай, воин, 443.
Ъсун Тимур, кн., 515.
Ъ-ху, полк., 339.
Эбугэн, кн., 498.
Эйюбиды, д., 475, 476.
Элбэк, х., 571, 573.
Эль-этмиш Кутлуг Билге-каган 329.
Эмиль-ходжа, кн., 516.
Эмин-ходжа, кн., 674.
Эмирек Ахмед, кн., 611.
Энкэ-Дзорикту, х., 571.
Э-нянь-тбрэ, х., 359, 361.
Эрбильский князь 457.
Эр-вэй-тегин, комендант, 329.
Эргэнэ, р-ша, 148, 479, 488, 489.
Эрдени-лама Батур хун-тайчжи
(тит.) 677.
Эринчин, цзасак, 653, 706—708, 795.
Эрихэй, кн., 596.
Эркэ, кн., 412.
Эрхэ-тайчжи, кн., 152.
Эр-чжу, фамилия, 203.
Эр-чжу Жун, полк , 202.
Эр-чжу Чжао, полк., 202.
Эр-чжу Ши-лун, полк., 202, 203.
Эр-шэ, имп., 82.
Эсэнь, сын Тогона, пр., 566, 573,
582, 583, 586—591, 593, 612,
613, 619, 629, 632.
Эсэнь, сын Угучи, пр., 573.
Эсэнь-буга, х., 507, 512, 513.
Эсэнь-бука, х. могулистанский, 613,
614, 621.
Эцигэ-ноян, кн., 105.
Юань, д., 107, 483, 486, 497, 509,
529, 572, 574, 576, 583, 584, 606.
Юань Вэй, д., 176, 184.
Юань лу, княжна, 87.
Юань-хао, гос., 26, 152, 369, 373.
Юань-цин, х., 302, 308.
Юань-чжэнь, м., 295.
Юань-шэ, эпоха, 123.
Юдин, Матвей, пос., 708.
Юй, гос., 89, 107.
Юй-вынь Тай, ав., 203.
Юй-вынь Цзю, гос., 203.
Юй-гу, шад, 251, 253, 257.
Юй-люй, х., 168.
Юйчугянь, шаньюй, 136.
Юй-юй, м., 160.
Юлю, шаньюй, 131.
Юн-ло, имп., 572—574, 578, 580,
582, 657.
Юнус-султан 644.
Юнус, х., 613—616, 618.
Юн-чжэн, имп., 672 — 674, 681.
Юн-чжэнь, имп., 583.
Юнь-цзи, имп., 418, 419.
Юн-юй-люй, х., 233—235.
Юрун-таш, кн., 480.
Юсуф-ходжа, пр., 690.
Ю-ху-эн, г., 727.
Юэ, с., 86.
Юэ-цзюй, кн., 220.
Якуб-бек 722, 726.
Ян, д., 25, 192.
Ян-ди, имп., 237, 239—241.
Ян Вынь-ду, ц., 192.
Ян Нань-ди, ц., 192.
Ян Си-гу, окр. нач., 342.
Ян Цзянь, имп., 224.
Янь, д., 165.
Янь-да, х., 593.
Янь-ло, х., 226.
Янь-ю, полк., 90.
Яо, гос., 80, 86.
Яо И-чжун, м., 166.
Яо Чан, ван, 166, 167, 172.
Яр-Мухаммед, х., 650.
Ясавур, кн., 512.
Яхья, ходжа, х., 648, 649.
ОПЕЧАТКИ И ДРУГИЕ ПОГРЕШНОСТИ.
Страница. Строка.			Напечатано:	Следует читать:
12	1	снизу	phll.-hist.	phil.-hist.
14	12	п	de Herle^	de Harley
39	2	сверху	Иркутской	в Иркутской
45	14	снизу	Ti-jin. (Manner) •	Ti-jin (Manner)
45	12		des Nachkomme	der Nachkomme
45	12-1 1	»	{der Dynastie Tscheu)	(der Ahn’s der Dynastie Tscheu)
45	9	п	,,Ti“ war Heu-tsi’s	nTi“ war, Heu-tsi’s
48	12	я	всякими	всяким
55	21	»	Добромыслов	Добросмыслов
60	21	сверху	2)	3)
64	7	снизу	ИсЪ-хатун. Засим	ИсЬ-хатун". Засим
72	18	о	0. А. Теплоухова	Ф. А. Теплоухова
74	19	п	Персии).	Персии.
74	16	п	гипотезу.	гипотезу).
80	2	сверху	Цзин-чжо.	Цзинь-чжо.
80	И	снизу	хуань-юй	хунь-юй
81	20	сверху	152 сайт.	162 сайт.
84	12	снизу	Janyary	January
94	3	сверху	Мын-тянем	Мын-тяном
95	15	снизу	Лун-син-ли	Лун-синь-ли
100	13	»	Рихныофеи же 144—145	г. Рпхтюфеп же к 144—145 г.
101	2	сверху	Лао шань-шаньюй	Лао-шан - шаньюй.
104	11	»	Синин-хэ у Хуан-хэ	Синин-хэ и Хуан-хэ
108	16	»	Фынь у Цзинь	Фынь и Цзинь
114	1	снизу	corditions	conditions
124	17	я	Полуан-булак	Палуан-булак
130	1 сверху		Цзиньгюэ	Цзингюэ
141	оглавление		IV	VI
144	23	снизу	Hodgson а.	Hodgson’a.
150	8	п	амдосских	амдоских
150	1	ч	Успенский	Успенский
159	11	»	поглощало	поглощала
160	14	сверху	баньшу некие	баньшу ньские
179	22	»	юэбанский	юэбаньский
Страница.	Строка.	Напечатано:	Следует читать^
182	14 снизу	Тобао-Дао	Тоба-Дао
188	9 „	качаны	каганы
215	5 „	балбалом	балбал
223	16	„	Бэй Чжао	Бэй Чжоу
224	9 сверху	Бэй Чжао	Бэй Чжоу
227	16 снизу	Шеном	Шэном
230	23 сверху	покровительством	покровительство
261	1 „	Цзун-лина	Цун-лина
262	8	„	Си-янь	Си Янь
269	9 снизу	стр. 247—278	стр. 247 -248.
271	7 сверху	Дунь-янь	Дун Янь
278	7 снизу	Ханской	Ханьской
301	4	„	провинции г. Чжи-ли		провинции Чжи-ли.
310	14 сверху	Минь-ша	Мин-ша
312	Пропущена сноска 3: „Так издревле назывался Енисей1* и в соот-		
	ветствии	с этим ошибочно нумерованы последующие сноски.	
318	сноска 3 содержит неправильное предположение; см. сноску на		
	стр. 857.		
329	17 снизу	724 году	742 году
352	1 сверху	Урянхайском	Урянхайском
366	5 снизу	Ълюй-даши	Ълюй Даши
375	9 сверху	Шара-мурен	Шара-мурэнь
385	10 снизу	J. Duer Bull	J. Dyer Ball
392	15	„	Ахсикет	Ахсикент
396	13	„	Балагасун	Баласагун
399	10 сверху	управление и в	управление в
419	17	„	возвращенный	возвращенного
449	14 снизу	Джалаль ад-Дин	Джелаль ад-Дин
456	17 сверху	но	он
462	5 снизу	башкурдских	башкуртских
472	2 „	Цзянь-си	Цзян-си
549	ю „	исполнялось	исполнилось
557	8 „	тычяч	тысяч
559	4 сверху	Ефрат	Евфрат
575 •	18	„	Ольчжи	Олчжи
576	15	„	и датах	в датах
576	П „	Билекту	Биликту
583	11 снизу	1826	1726
599	4 „	Абагатае	Абатае
615	10 сверху	стоявшей	стоявший
619	21 снизу	Тохарест	Тохарестан
' 623	1 сверху	Ахсакенте	Ахсикенте
647	6 „	Алташыра	Алтышара
653	9 снизу	тал	стал
665	14	,	Аюк-хану	Аюке-хану
— 896 —
Страница.	Строка.		Напечатано:	Следует читать:
687	17	сверху	халхасские	халхаские
688	2	снизу	Устькаменногорской	Устькаменогорской
692	4	сверху	двоединства	двоеданства
697	16	снизу	Устькаменногорской	Устькаменогорской
734	20	п	Узь-бель	Уз-бель
753	1 1	п	суверенитетом	сюзеренитетом
798	И	и	Толжинские	Тоджи некие.
629	13 сверху до 1538 года
до 1530 года
ОГЛАВЛЕНИЕ II ТОМА.
СТРАН.
Предисловие .	.	.	.	I—VI
Глава	I	Пред’исторический период .	1—78
Глава	II	Хуннский период (с начала III века до Р. Хр. до конца I по Р. Хр.)	79—140
Глава	III	Сяньбийский период (с начала II до по- ловины VI века)	....	141—207
Глава	IV	Турецкий период (с половины VI века до 745 года)	.....	208—267
Глава	V	Турецкий период (с половины VI века	
	-	до 745 года). Продолжение.	268—330
Глава	VI	Период быстрой смены господствую- щих народностей (с 745 года до поло- вины XII века) .....	331—400
Глава	VII	Монгольский период (с половины XII века до 1370 года)	.	401—465
Глава VIII		Монгольский период (с половины XII века до 1370 года). Продолжение.	466—545
Г лава	IX	Ойратский период (с 1370 до 1758 года)	546—605
Глава	X	Ойратский период (с 1370 до 1758 года). Продолжение.	606—682
Глава	XI	Западная Монголия под маньчжурским владычеством (с 1758 до 1911 года)	683—745
Глава	XII	Образование Монгольского государства. Урянхайский вопрос.	746—820
Приложение		2. Линия монгольских караулов .	821—828
Алфавитный		указатель имен авторов	829—839
СТРАН.
Алфавитный указатель родовых, племенных и народ-
ных названий и названий племенных
групп и союзов родов .	. • . 840—851
Алфавитный указатель географических названий . 852- 877
Алфавитный указатель личных имен, и имен дина-
стий ....... 878—-893
Опечатки и другие погрешности ...	.	. 894—89(1
Ленинградский Гублит № 8160.
Тираж 1300 экз.
Типография Главного Ботанического Сада, Аптекарский проспект, дом 1.

Цена 14 руб.
ТОГО ЖЕ АВТОРА:
Le Pamir et sa faune l£pidopt£rologique (avec 21 planches
colortees, 1 lithographi£e et une carte). 1890. Prix 70 fr.
Описание Амурской области (с картой). 1894 г. Ц. 4 р.
(издание распродано).
Описание путешествия в Западный Китай
Т. I (с 25 листами фототипий, 5 гравюрами в тексте
и картой). 1896. Ц. 6 р.
Т. II (с 27 листами фототипий, 1 гравюрой и 10 цинко-
графиями в тексте и картой). 1899. Ц. 6 р.
Т. III (с 25 листами фототипий, 29 цинкографиями
в тексте и картой на трех листах). 1907 г.
Ц. 6 р.
Историческое прошлое Бэй-шаня в связи с историей
Средней Азии. 1898. Ц.’ 3 р. (издание распродано).
Почему китайцы рисуют демонов рыжеволосыми? (К во-
просу о народах белокурой расы в Средней Азии).
1899. Ц. 50 к. (издание распрбдано).
Западная Монголия и Урянхайский Край.
Т. I. 1914. Ц 4 р. 50 к.
Т. III. вып. I. 1926. Ц. 7 р.