История, семиотика, политика
Научное приложение. Вып. СХНОВОЕ ЛИТЕРАТУРНОЕ ОБОЗРЕНИЕ
«РУССКИЙ МЕДВЕДЬ»История, семиотика, политикаМоскваНовое литературное обозрение
2012
УДК 39(=161.1):003
ББК 71.05
Р89НОВОЕ ЛИТЕРАТУРНОЕ ОБОЗРЕНИЕНаучное приложение. Вып. СХВ оформлении обложки
использованы рисунки Яцека Земинского (1-я сторона)
и Бориса Ефимова (4-я сторона)Р89 «Русский медведь»: История, семиотика, политика / под ред.
О.В. Рябова и А. де Лазари. — М.: Новое литературное обо¬
зрение, 2012. — 368 с.: ил.ISBN 978-5-86793-985-4Медведь как аллегория России занимает важное место в той системе об¬
разов, символов, метафор, которая обусловливает отношение к России и
русским. Насколько глубоко в историю уходит корнями медвежья метафо¬
ра России? Какими значениями «русский медведь» наделяется в русской
культуре, культурах народов России и на Западе? Какое воздействие ис¬
пользование медвежьей метафоры оказывает на репрезентации России и
на процессы международной безопасности? Как данный образ включает¬
ся в политики идентичности современной России? Ответам на эти во¬
просы посвящена книга. Авторы привлекают для анализа различные сре¬
зы культуры (общественное мнение, политическую риторику, дискурс
печатных и электронных СМИ, кинематограф, коммерческую рекламу и
др.). Особое внимание уделено сатирической графике, позволяющей в
буквальном смысле увидеть особенности репрезентаций России в образе
медведя. Предметом анализа является использование образа «русского
медведя» в российской, американской, польской, норвежской, белорус¬
ской, британской, испанской и других культурах.УДК 39(=161.1):003
ББК 71.05© Авторы, 2012© Jacek Zieminski. Рисунок на 1-й стороне обложки, 2012
© Б. Ефимов, наследники. Рисунок на 4-й стороне обложки, 2012
© Оформление. ООО «Новое литературное обозрение», 2012
Олег Рябов, Анджей де Лазари
ПРЕДИСЛОВИЕМедведь в России больше, чем медведь, — тем более сейчас,
когда он превращается в национальный символ; его активно ис¬
пользуют политтехнологи, журналисты, маркетологи. Как аллего¬
рия России он функционирует в зарубежных культурах, занимая
важное место в той системе образов, символов, метафор, которая
оказывает серьезное влияние на отношение к России и русским.
Russian Bear стал частью массовой культуры Запада, появляясь в
коммерческой рекламе и театрализованных шоу, компьютерных
играх и кинофильмах. В западных СМИ редкий день обходится без
появления в тексте или карикатуре «русского медведя». Были вре¬
мена, когда животные метафоры использовались при описании
многих народов; теперь, однако, их применение табуировано, и
нарушение этого табу сопровождается скандалами (вспомним хотя
бы недавнее сравнение президента США с шимпанзе1). Что же
касается медведя, то его поминают в своих выступлениях даже
официальные лица — как на Западе, так и в России. Медвежья
метафора России включается в современные дискуссии о прошлом
Европы, ее настоящем и будущем. Расширение НАТО, состояние
демократии в России, споры вокруг российского газа, «пятиднев¬
ная война» — эти и многие другие проблемы современной истории
обсуждаются с привлечением этой метафоры. Несложно заметить,
что, как правило, и российские, и зарубежные авторы используют
«русского медведя» в качестве символического пограничника,
чтобы провести границу между Россией и Западом. Все это позво¬
ляет говорить о данном символе как о факторе внутренней и внеш¬
ней политики, и уже это делает интерес к нему не только академи¬
ческим.Насколько глубоко в историю уходит корнями медвежья мета¬
фора России? Какими значениями «русский медведь» наделяется
в русской культуре, в культурах народов России, на Западе? Какое
воздействие оказывает его использование на репрезентации Рос¬
сии и на процессы международной безопасности? Как данный
образ включается в политики идентичности современной России?1	Leonard Т. New York newspaper accused of racism over «Barack Obama
chimpanzee» cartoon // Telegraph. 20 Feb 2009; http://www.telegraph.co.uk/news/
worldnews/northamerica/usa/barackobama/4691161/New-York-newspaper-accused-
of-racism-over-Barack-Obama-chimpanzee-cartoon.html.
6Олег Рябов, Анджей де ЛазариВ какой степени «русский медведь» является частью «мифосимво¬
лического комплекса» русской культуры, а в какой представляет
собой случай «изобретения традиций»? Ответам на эти вопросы
посвящена наша книга, в основе которой — материалы конферен¬
ций, прошедших в 2009 году в Ивановском государственном
(«“Русский медведь”: История, семиотика, политика») и Лодзин-
ском («Россия в интегрирующейся Европе: Образ России-медве-
дя в европейских культурах») университетах. Книга представляет
собой первое полидисциплинарное исследование медвежьей мета¬
форы России (хотя необходимо отметить, что за последнее деся¬
тилетие появились работы, в которых рассматриваются ее отдель¬
ные аспекты2, а также труды по семиотике медведя в российской
и зарубежных культурах3).Книга состоит из трех частей. Первая включает статьи, посвя¬
щенные исследованию семиотики медведя как такового. Калина
Войцеховска рассматривает образ медведя в библейской традиции
и апокрифах, ставший одним из важных факторов аллегоризации
России на Западе. В статье Евгения Пчелова анализируется исполь¬
зование образа медведя в старинной русской геральдике. Ивона
Жепниковска посвящает свое исследование образу медведя в рус¬
ской волшебной сказке. Этнографический материал, исследуемый
в статье Елены Фурсовой, позволяет сделать выводы о роли данно¬
го символа в верованиях крестьян Сибири.Второй раздел посвящен «русскому медведю» в зарубежных
культурах. Он построен по хронологическому принципу, что
позволяет проследить динамику исследуемого символа от его по¬
явления до наших дней. Раздел открывается статьями Василия
Успенского и Дмитрия Цыкалова, посвященными типологии изо¬
бражений России-медведя в европейской карикатуре первой по¬2	Напр.: Hudabiunigg /. Der «Russische Bar — redivivus»? // E. Reichmann
(Hrsg.). Narrative Konstruktion nationaler Identitat. St. Ingebert, 2000; Россома-
хин А., ХрусталевД. Русская Медведица, или Политика и похабство. СПб., 2007;
Они же. Россия как Медведь // Неприкосновенный запас. 2008. № 1 (57); Ря¬
бов О., Де Лазари А. Миша и Медведь: «Медвежья» метафора России в дискур¬
се грузино-российского конфликта // Европа. 2008. № 4 (29); Рябов О.В. Охо¬
та на медведя: О роли символов в политической борьбе // Неприкосновенный
запас. 2009. № 1 (63).3	Напр.: Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. М., 1989; Пчелов Е. Три
медведя в старейших русских земельных гербах // Гербовед. 2005. № 80; Народы
Сибири: история и культура. Медведь в древних и современных культурах
Сибири / Под ред. И.Н. Гемуева. Новосибирск, 2000; Леонтьев А.И., Леонть¬
ева М.В. Истоки медвежьей Руси. М., 2007; Иванов Вяч.Вс., Топоров В.Н. Мед¬
ведь // Мифы народов мира: В 2 т. М., 1992. Т. 2. С. 128—130; Shepard P., San¬
ders В. The Sacred Paw: The Bear in Nature, Myth, and Literature. New York, 1985;
Bieder R.E. Bear. L., 2005; Brunner B. Bears: A Brief History. New Haven; L., 2007.
Предисловие1ловины XVIII — начала XX века. Иконография «русского медведя»
насчитывает без малого три столетия, поэтому неудивительно, что
сатирическая графика вызывает у исследователей повышенный
интерес. Андрей Россомахин и Денис Хрусталев анализируют образ
России-медведя на страницах лондонского сатирического журна¬
ла «Фан» во второй половине XIX века. Магдалена Жаковска посвя¬
щает свое исследование изображению России-медведя в немецкой
карикатуре 1914—1945 годов. Анджей де Лазари и Олег Рябов иссле¬
дуют различные ипостаси медвежьего образа России в польской
сатирической графике периода между мировыми войнами.Для создания более или менее целостной картины в книгу
включены исследования образа «русского медведя» в тех странах,
чьи отношения с Россией различны. Помимо Германии (дважды
за последнее столетие воевавшей с Россией), Англии (сыгравшей
заметную роль в пропаганде медвежьего образа России) и Польши
(ближайшего соседа России, непростые отношения с которым отя¬
гощены сегодня расхождениями в трактовке истории), это, в час¬
тности, далекая Испания, где «медвежье рычание» было слышно
не столь отчетливо (Иван Гарсия Сала анализирует основные
модусы образа белого медведя в репрезентациях Российской
империи).О	том, как в современных СМИ преимущественно нейтраль¬
ных Норвегии и Швеции показан «русский медведь», читатель
может судить по статьям Ярдара Остбо и Михала Беняша. Ирина
Новикова анализирует исследуемый символ в медиапространстве
постсоветской Латвии, а Адам Коля — в Чехии и Словакии.На материале американских источников медвежья метафора
как оружие холодной войны рассматривается в статье Олега Рябо¬
ва. «Белорусская ипостась» медведя, которую анализирует Илья
Левяш, примечательна тем, что в репрезентациях Беларуси данный
символ также используется. Завершает раздел статья Анджея де
Лазари, в которой читатель найдет попытку разъяснения, почему
Европа опасается «русского медведя».Третий раздел книги посвящен проблемам функционирования
медведя в качестве национального символа в сегодняшней России.
Мария Литовская и Сергей Кропотов рассматривают взаимовлия¬
ние национальной и региональной идентичности в репрезентациях
Бориса Ельцина как «русского медведя». Переплетение националь¬
ного, гендерного и политического дискурсов исследуется в статье
Арьи Розенхолъм и Ирины Савкиной, прежде всего — сквозь призму
образов из фильмов Александра Рогожкина. Такому важному фак¬
тору включения «русского медведя» в повседневность, в «баналь¬
ный национализм», как брендинг, посвящена работа Михаила Ти¬
мофеева. Людмила Кривцова рассматривает вопрос о том, как образ
8Олег Рябов, Анджей де Лазаримедведя находит художественное выражение в современном рос¬
сийском искусстве. Завершает книгу исследование Татьяны Рябо¬
вой; ею на материале социологических опросов и интервью сдела¬
на попытка ответить на вопросы: в какой мере можно говорить о
медведе как национальном символе в сегодняшней России, како¬
вы особенности «воображения» «русского медведя» в различных
странах (в России, США, Украине и Казахстане)?Разумеется, наш сборник не претендует на то, чтобы дать ис¬
черпывающие ответы на все вопросы, связанные с образом Рос-
сии-медведя. Это, скорее, приглашение к дальнейшим исследова¬
ниям.
ЧАСТЬ 1
Калина ВойцеховскаЛЮТЫЙ ЗВЕРЬ И ОБРАЗЕЦ ЗАБОТЛИВОСТИ:
ОБРАЗ МЕДВЕДЯ В БИБЛИИ И АПОКРИФАХ1Древнееврейское слово dob — «медведь» — обозначает как сам¬
ца, так и самку этого животного. Подобным образом дело обсто¬
ит с греческим существительным he arktos, которое, кроме того,
может использоваться для обозначения севера, созвездий (mikra
arktos — Малая Медведица; megale arktos — Большая Медведица),
а также — что может показаться неожиданным — Южного полю¬
са (hetera arktos — так у Аристотеля)2. Такое отсутствие четкого
разграничения полов при упоминании медведя в оригинальных
библейских текстах можно рассматривать как симптоматичное и
свидетельствующее об объединении порой диаметрально противо¬
положных черт в одной фигуре. Фигуру/образ медведя также мож¬
но интерпретировать как символ двух противоборствующих сил:
божественной и демонической.Цель данной статьи — продемонстрировать различные кон¬
тексты, в которых в библейской и апокрифической литературе вы¬
ступает термин медведь/медведица; квалифицировать отдельное
выражение или весь контекст с точки зрения поэтики как опреде¬
ленную фигуру или риторический троп; и, наконец, представить
направления истолкования библейского образа медведя наряду с
примером его актуализации, часто используемой в политической
теологии.В самой Библии упоминания о медведе немногочисленны.
В Ветхом Завете этот зверь появляется несколько раз, в Новом За¬
вете — только один раз, вдобавок фрагментарно (речь идет о мед¬
вежьих лапах) и с явной отсылкой к ветхозаветному образу. По¬
скольку на территории Ближнего Востока были распространены
главным образом сирийские медведи (один из подвидов бурого
медведя — ursus arctos syriacus), именно эту разновидность хищни¬
ка имели в виду библейские авторы, описывая и соответствующим
образом истолковывая его поведение.1	Термин «апокрифы» используется здесь в наиболее распространенном
значении: книги, не вошедшие ни в палестинский, ни в александрийский ка¬
нон как не соответствующие критериям каноничности. В протестантских кру¬
гах эти сочинения известны как псевдоэпиграфы. Тексты, отсутствующие в
палестинском каноне, но вошедшие в александрийский канон, в настоящей
статье названы дейтероканоническими (второканоническими) книгами. В про¬
тестантских кругах они выступают как апокрифы.2	Abramowiczdwna Z. Siownik grecko-polski. Т. 1. Warszawa, 1958. S. 328.
12Калина ВойцеховскаСирийский медведь обитает в горных лесах. На территории
Палестины таковыми были знаменитые кедровые леса, покрыва¬
ющие склоны Ливана, упоминаемые в 4 Цар 2:24 («И вышли два
медведя / две медведицы из леса»)3. Питается медведь семенами,
фруктами, грибами, дождевыми червями, улитками, мелкими гры¬
зунами, яйцами птиц. Его любимым лакомством считается, конеч¬
но же, мед. Однако при недостатке естественной пищи голодный
зверь может нанести значительный урон лесной дичи и домашне¬
му скоту. Нападения медведей на хлева были в Палестине обыч¬
ным делом, как следует из описания (и грамматической конструк¬
ции, подразумевающей повторяемость) в 1 Цар 17:34: «бывало,
приходил лев или медведь и уносил овцу из стада». Попытки за¬
щитить стада приводили в раздражение это по натуре довольно
миролюбивое и легко поддающееся приручению животное, пре¬
вращая его в агрессивного и опасного для человека зверя4. Еще
более грозной могла оказаться медведица, защищающая своих де¬
тенышей. Такое поведение послужило библейским авторам осно¬
вой для создания аллегорий, метафор и сравнений, относящихся
к непреходящей действительности.Один из наиболее обширных фрагментов, повествующих о
встречах израильтян с медведями, — это 1 Цар 17:34—37:И сказал Давид Саулу: раб твой пас овец у отца своего, и ког¬
да, бывало, приходил лев или медведь и уносил овцу из стада, то я
гнался за ним, и нападал на него, и отнимал из пасти его; а если
он бросался на меня, то я брал его за космы, и поражал его, и умер¬
щвлял его. И льва и медведя убивал раб твой, и с этим Филистим¬
лянином необрезанным [имеется в виду Голиаф. — К.В.] будет то
же, что с ними, потому что так поносит воинство Бога живого. (...)
Господь, Который избавлял меня от льва и медведя, избавит меня
и от руки этого Филистимлянина.На буквальном уровне этот фрагмент ясен и понятен: Давид
обращается к личному опыту, когда, будучи пастухом, он защищал
своих овец от нападений хищников. Порой для этого приходилось
рисковать собственной жизнью, но благодаря Божьему вмешатель¬
ству он выходил из схватки целым и невредимым. Не всем сопут¬
ствовала такая удача. В апокрифическом «Завещании Авраама» (19,
14), созданном предположительно около 100 года н.э., Авраам зна¬
комится с различными причинами смерти, одна из которых —
встреча с дикими животными:3	Здесь и далее цитаты из Библии приводятся в синодальном переводе. —
Прим. пер.4	Ср.: Forstner D. Swiat symboliki chrzesdijariskiej. Warszawa, 1990. S. 284.
Лютый зверь и образец заботливости..13Явила же я тебе, — говорит Аврааму Смерть, — и зверей ядо¬
витых, аспидов и василисков, и барсов, и львов, и скимнов, и мед¬
ведей, и ехидн, и, сказать кратко, всякого зверя лик явила я тебе
(...), потому что многие из людей зверями умерщвляются5.Как аллегорию6 можно квалифицировать историю Елисея и
насмехающихся над ним детей (4 Цар 2:23—24). Когда пророк шел
в Вефиль, выбежавшие на дорогу мальчики стали зло смеяться над
его лысиной. Разгневанный пророк проклял детей, и тогда из леса
вышли два медведя (по всей вероятности, это были две медведи¬
цы) и растерзали 42 ребенка. Здесь нападающие медведи/медведи¬
цы служат сигналом, указывающим на необходимость прибегнуть
к аллегорической интерпретации. На уровне небуквального смыс¬
ла эта история прочитывается как призвание гнева Божьего на
головы тех, кто пренебрегает и насмехается над Божьими послан¬
никами. О том, насколько велик и страшен может быть этот гнев,
свидетельствует количество растерзанных детей. О том же, что в
гневе своем Бог не щадит никого, — смерть тех, кто, возможно, и
не отдавал себе отчета в неправильности своего поведения. Биб¬
лейский автор дает понять, что глупость и малолетство не могут
быть и не будут ни оправданием, ни защитой от Божьего гнева.
Еще дальше в аллегорической актуализации этого текста идет
Иероним (IV век), который справедливо усматривает в медведицах
орудия Божьего гнева (ср. дейтероканоническую Книгу премудро¬
сти Соломона, 11:16—17: «Ты в наказание наслал на них множе¬
ство бессловесных животных, чтобы они познали, что чем кто со¬
грешает, тем и наказывается»), но отождествляет их с фигурами
римских императоров — Веспасиана и Тита, которые после взятия
Иерусалима и уничтожения храма (70 год н.э.) жестоко подавили
еврейское восстание. Это было, по мнению Иеронима, наказани¬
ем евреев за неверие в Бога7.Типичным сравнением является содержащееся в Книге проро¬
ка Амоса (Ам 5:19) еще одно изображение Божьего гнева, от кото¬
рого в день Господень никому и нигде не будет спасения:5	Testament Abrahama / Tlum. М. Wittlieb // Apokryfy Starego Testamentu /
Red. R. Rubinkiewicz. Warszawa, 2000. S. 99. (Цит. по: Апокрифы древних хрис¬
тиан: Исследования, тексты, комментарии. М., 1989. — Прим. пер.)6	Под аллегорией здесь понимается мотив или комплекс мотивов, образ¬
но представляющий некие абстрактные понятие и/или идеи; такой мотив по¬
мимо буквального, поверхностного значения имеет еще и второй, скрытый
смысл, расшифровать который должен адресат.7	Kiersnowski R. Niedzwiedzie i ludzie w dawnych i nowszych czasach. Warszawa,
1990. S. 242.
14Калина ВойцеховскаТо же, как если бы кто убежал от льва — и попался бы ему
навстречу медведь, или если бы пришел домой и оперся рукою о
стену — и змея ужалила бы его.К сравнению прибегает также Осия (13:8), передавая слова
разгневанного Бога, который будет нападать на свой неверный
народ, «как лишенная детей медведица, и раздирать вместилище
сердца их и поедать их там, как львица; полевые звери будут тер¬
зать их». Здесь медведица — это символ самого Яхве, а не только
его гнева. Это сравнение свидетельствует о хорошей осведомлен¬
ности о последствиях встречи человека с разозленным зверем:
медведь наносит мощные удары лапой, вооруженной огромными
когтями, и разрывает тело жертвы. Так, он способен снять с чело¬
века скальп или, орудуя когтями, слой за слоем сдирать с жертвы
кожу, мышцы и т.д. Это, очевидно, и имел в виду автор Книги
пророка Осии, когда писал о «раздирании вместилища сердца».Медведь в качестве символа необузданного гнева встречается
в гностическом апокрифе из Наг-Хаммади, называемом «Апокри¬
фом Иоанна» (до нас дошли копии IV века, хотя предположитель¬
но первые версии текста появились уже во II веке)8. Как полагали
барбелиты9, чья доктрина представлена в апокрифе, Иалдабаоф
(демиург, т.е. бог-творец низшего порядка, действующий как Бог
Ветхого Завета) овладел Евой, и та родила от него двух сыновей:И протоархонт [Иалдабаоф] осквернил ее [Еву], и он родил с
ней двух сыновей; первый и второй Элоим и Иаве, Элоим с мед¬
вежьей мордой, Иаве с кошачьей мордой10.Сыновья Иалдабаофа и Евы известны как Каин и Авель. Из
текста следует, что Элоим с медвежьей мордой был неправеден (IV,
38:4—6)11, таким образом, использованная здесь метафора может8	Myszor W. Apokryf Jana (Wst^p i thimaczenie z koptyjskiego wersji z
NHC 11,1) // Sl^skie Studia Historyczno-Teologiczne. 2002. T. 35. Z. 1. S. 73.9	Барбелиты (барбелогностики) — члены одной из гностических сект, на¬
звание которой образовано от имени женского зона Барбело, который является
ипостасью Мысли божественного Абсолюта, Бога-Отца. Эта Мысль, называе¬
мая также «изначальным духом», «муже-женским существом», обладает «Пер¬
вым Знанием», гнозисом, данным ей истинным, невидимым Богом.10	Myszor W. Op. cit. S. 86. Как имена, так и описание сыновей Иалдабао¬
фа и Евы связаны с семью силами, созданными архонтом и носящими имена,
порой искаженные, которые в древнееврейской Библии носит Бог (напр., Адо-
нин, Элоайу).11	Ibid.; ср. совершенно отличную интерпретацию Г. Йонаса в: Jonas Н.
Religia gnozy. Platan, 1994. S. 219.
Лютый зверь и образец заботливости..15указывать на медведя как на воплощение необузданной вспыльчи¬
вости, гнева, который не всегда справедлив.Типичная метафора Божьего гнева, беспощадно и порой вне¬
запно поражающего грешников, содержится в Плач 3:10: «Он стал
для меня как бы медведь в засаде, как бы лев в скрытном месте».
Здесь появляется характерная для библейских описаний пара —
медведь и лев, очень часто представляющие враждебные Богу силы
(ср. напр.: «Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш
диавол ходит, как рыкающий лев, ища кого проглотить» —1	Пет 5:8). По убеждению Августина, «у льва сила в пасти, а у мед¬
ведя в лапах, поэтому в обличье именно этих двух животных пред¬
стает дьявол»12.Разозленный или оголодавший медведь был величайшей гро¬
зой пастухов, будучи не менее (а то и более) опасным, чем лев,
которого очень часто можно было встретить в Палестине, особен¬
но в долине Иордана13. Отголоски неприятных встреч с этими
животными содержатся в уже цитированном высказывании Давида
(1 Цар 17:34—37). На буквальном уровне это описание борьбы
Давида с хищниками, угрожающими стадам и человеку. Но эту
историю можно (и нужно) понимать также аллегорически, на что
указывает контекст и параллельное развертывание рассказа о сра¬
жении с филистимлянами. На аллегорическом уровне медведь и
лев олицетворяют силы, враждебные Богу, силы демонические,
над которыми Бог, подобно Давиду, одерживает победу. В то же
время христианская типология, пропагандируемая, в частности,
Августином, видит в борьбе Давида с хищниками образ победной
борьбы Христа (префигурацией которого является Давид) с сила¬
ми сатаны.Не в пользу медведя свидетельствует не только интерпретация
аллегории из 1 Цар 17 в целом, но и истолкование ее отдельных
элементов. Интересная экзегеза 36-го стиха («И льва и медведя
убивал раб твой, и с этим Филистимлянином необрезанным будет
то же, что с ними») принадлежит Рабану Мавру (IX век), который
видит здесь обоснование распространенного в средние века убеж¬
дения, что медведь является воплощением нечистоты и разврата.
Так, победа над львами и медведями означает обуздание гордыни
(которую символизирует царь зверей) и распущенности (символ
которой — медведь). Ассоциирование медведя с подверженностью
и потворствованием похоти основано прежде всего на наблюдени¬
ях за повадками этого животного, которое с известной реши¬
мостью преодолевает различные препятствия, чтобы полакомить¬12	Kiersnowski R. Op. cit. S. 242.13	Forstner D. Op. cit. S. 276.
16Калина Войцеховскася медом. Предельно ясно это сформулировал св. Бонавентура в
XIII веке:Медведь означает плоть, он стремится к меду так же, как
плоть — к похоти14.Подобным образом, аллегорически могут быть истолкованы
тексты апокрифических Завещаний двенадцати патриархов, со¬
зданных, скорее всего, в еврейской диаспоре во II веке до н.э. и пе¬
реработанных в христианском духе в начале II века н.э.15 В «Заве¬
щании Иуды» находим описание победной схватки патриарха с
медведем: «Медведицу поймал я за лапы, и бросил ее в пропасть,
и разбилась она» (IV, 2)16. Далее проведена градация от схваток с
животными к сражениям с вражескими царями и народами, насе¬
ляющими Ханаан, поэтому представляется возможным считать все
эти столкновения образом борьбы верующих с врагами Бога. Ана¬
логично в «Завещании Гада», где герой-повествователь, седьмой
сын Иакова, рассказывает, как он охранял стада от хищников:...И когда приходил лев, или волк, или другой зверь на паст¬
бище, преследовал я его, и настигал, и ловил за ногу его рукою
моей, и бросал его словно камень, и убивал его (IX, I)17.Сравнение появляется в видении Даниила (Дан 7:1 и поел.):
«И вот, еще зверь, второй, похожий на медведя (или медведицу)».
Первый зверь, вышедший из моря, похож на льва; второй, как уже
было сказано, — на медведя; третий — на барса. Четвертый не по¬
хож ни на одно известное животное (Дан 7:7), это некий гибрид,
диковинная тварь с большими железными зубами и медными ког¬
тями18. Поскольку подобного рода видения могли интерпретиро¬
ваться по-разному, как правило, фигурально, а не буквально, ви¬
дение Даниила тоже получило многочисленные истолкования.
Самое популярное (можно даже назвать его «традиционным»),
основанное в большой степени на сравнении с разъяснением сна
Навуходоносора о «колоссе на глиняных ногах» (Дан 2:31—45) и на14	Цит. по: Kiersnowski R. Op. cit. S. 248—249.15	Testamenty Dwunastu Patriarchow. WstQp. // Apokryfy Starego Testamentu.
S. 44-45.16	Testamenty Dwunastu Patriarch6w / Thim. A Paciorek // Apokryfy Starego
Testamentu. S. 57. (Цит. по: Апокрифические апокалипсисы. — Прим. пер.)17	Ibid. S. 70. Пер. С. Апта. — Прим. пер.18	Интересно, что видение Даниила было дополнено образом трехголово¬
го орла с двенадцатью крыльями и частично объяснено в апокрифической 4 (2)
Книге Ездры 10:60—12, 51.
Лютый зверь и образец заботливости.17убеждении, что звери появляются в видении последовательно,
отождествляет льва с Вавилонской империей,, медведя/медведи¬
цу — с Мидо-Персией, барса же — с Грецией / империей Алексан¬
дра Великого. Четвертый зверь чаще всего рассматривается как
зооморфизация Рима. Общие элементы, присущие всем четырем
зверям-царствам, — это враждебность по отношению к Божьему
народу, агрессия и жестокость, с которыми оккупанты относились
к евреям и другим покоренным народам. В правильности такого
объяснения был глубоко убежден еще Иероним (IV век). Подтвер¬
ждением представлялась иконография, в которой персидский царь
Кир часто изображался верхом на медведе или в его сопровожде¬
нии. С течением веков число истолкований росло. Особенно охот¬
но к этому видению обращались различные христианские течения
для подтверждения того, что гонения были предсказаны уже мно¬
го веков назад. Аналогично поступали представители притесняе¬
мых наций, изображая своих оккупантов в образе явившихся Да¬
ниилу зверей. Так, например, уже в V веке испанский автор/
комментатор Флавий Луций Декстер из Барцино видел в зверях
символы германских племен, вторгшихся на Иберийский полу¬
остров; медведь достался вандалам19.Политическая актуализация пророчества Даниила обрела
большую популярность в XIX и XX веках, на волне возрождения
милленаризма, появления движений «исследовательского» типа
(например, Свидетелей Иеговы), христианского апокалипсическо¬
го фундаментализма и, наконец, диспенсационализма. Интерес к
такого рода толкованию не угас и по сей день, а поскольку второй
зверь — медведь — уже явно отождествляется с Россией и/или
Советским Союзом, эта тема заслуживает отдельного, чуть более
пространного обсуждения в нашей статье, и мы к этому вопросу
еще вернемся.К этому видению Даниила обращается Иоанн, автор един¬
ственной пророческой книги Нового Завета — Откровения. В Апо¬
калипсисе, правда, появляется не медведь как таковой, а зверь,
который выходит из моря на медвежьих лапах:...И увидел выходящего из моря зверя с семью головами и де¬
сятью рогами: на рогах его было десять диадим, а на головах его
имена богохульные. Зверь, которого я видел, был подобен барсу;
ноги у него — как у медведя, а пасть у него — как пасть у льва (Отк
13:1-2).Как видим, части тела зверя принадлежат животным, упоми¬
наемым Даниилом. Это обстоятельство открыло возможности для19	Kiersnowski R. Op. cit. S. 254.
18Калина Войцеховскадальнейших аллегорических истолкований как зверя в целом, так
и отдельных его членов и, разумеется, для актуализации видения
в зависимости от политической ситуации. Чаще всего этот зверь-
гибрид отождествляется с Римской империей (четвертым зверем у
Даниила), но в то же время наблюдается определенная эволюция
в его интерпретации: от символа единичной личности, одно¬
временно отождествляемой с Антихристом (например, вероот¬
ступников, еретиков, преследователей христианства и т.д.), до
совокупного символа, например, уже упоминавшейся Римской
империи20, различных еретических течений (см., например, Тер-
туллиан, II/III века) и, наконец, целых народов, «через которых
действует сила дьявола» (так у Цезария Арльского, V/VT века), и
современных политических организаций, якобы опасных для
христианства. Удивительно, какую актуальность приобрели в XIX
и XX веках, особенно среди милленаристов, комментарии Цезария
Арльского, примаса Галлии, утверждавшего, чтозверь подобен барсу из-за разнородности входящих в него народов;медведю из-за присущей ему хитрости и способности впадать вбешенство; льву из-за силы и гордыни языка21.В традицию изображения врагов Бога в образе медведя (снова
в паре со львом) вписывается и метафора из Притч 28:15: «Как
рыкающий лев и голодный медведь, так нечестивый властелин над
бедным народом». Это означает, что плохой властелин жестоко
расправляется с теми, кем управляет. А поскольку зло и жестокость
как проявления безбожия могут сочетаться, особенно в учительной
библейской литературе, с глупостью, неудивительно, что в той же
Книге притчей Соломоновых находим метафорическое предосте¬
режение: «Лучше встретить человеку медведицу, лишенную детей,
нежели глупца с его глупостью» (Притч 17:12)22. В обеих сентен¬
циях нашло отражение наиболее агрессивное поведение медведя,
вызванное голодом или утратой потомства.Аналогичен смысл сравнения из Ис 59:11: «Все мы ревем, как
медведи, и стонем, как голуби; ожидаем суда, и нет его, — спа¬
сения, но оно далеко от нас». Это означает, что народ Божий, ли¬
шенный правосудия или не подчиняющийся ему, агрессивен, как20	Lurker М. Siownik obraz6w i symboli biblijnych. Poznan, 1989. S. 136.21	Cezary z Arles. Homilie do KsiQgi Rodzaju. ObjaSnienie Apokalipsy / Tlum.
A Zurek. Krak6w, 2002. Komentarz do Ap 13, 1. S. 112.22	В Библии глупец — это человек не только тупоумный, неблагоразумный,
но и грешный, пренебрегающий Богом, Его заповедями; вспыльчивый, ковар¬
ный, агрессивный по отношению к праведникам. Ср.: Siownik Teologii Biblijnej /
Red. X. Leon-Dufour. Poznac, 1990. S. 68.286.
Лютый зверь и образец заботливости..19медведь, демонстрирующий свое недовольство и готовность к на¬
падению грозным рычанием.Как видим, негативных ассоциаций, связанных с медведем, в
Библии немало. Положительных (по крайней мере на первый
взгляд) — гораздо меньше. Одна из самых характерных принадле¬
жит эсхатологической поэтике, в которой «неестественное» пове¬
дение животных символизирует установление мира на земле:
«И корова будет пастись с медведицею и детеныши их будут лежать
вместе; и лев, как вол, будет есть солому» (Ис 11:7). В медведе/
медведице видели величайшую опасность для домашнего скота —
как в уже упоминавшемся примере из 1 Цар 17:34 или в апокри¬
фических Завещаниях двенадцати патриархов (IV, 2; IX, 1), где
тоже появляется похожее и даже несколько расширенное упоми¬
нание о медведице, поймавшей барана: «Вытащил я барана из пас¬
ти медведицы, и ее убил, — рассказывает Гад в своем завещании
(IX, 1), — а барана принес в жертву: горевали мы, что не может он
жить, и съели его»23. В Книге же пророка Исайи, напротив, мед¬
ведица является олицетворением спокойствия: во-первых, потому,
что сама не нападает на коров, во-вторых, потому, что ее детены¬
шам ничто не угрожает и нет причин для агрессивного поведения.
Похожую картину рисует одна из апокрифических Книг сивилл
(Кн. III, 790), озаглавленная «Последнее вразумление язычни¬
кам — праведники воцарятся на земле»:...Бродячие медведи и коровы будут вместе,
хищный лев, как вол, будет есть солому у яслей (...)
ибо дикие звери на земле станут безобидны24.К иной категории принадлежат фрагменты, которые, с одной
стороны, описывают агрессию медведицы, с другой же — указы¬
вают на причину готовности матери защищать свое потомство
любой ценой: угроза детенышам, их утрата (Ос 13:8; 2 Цар 17:8;
Притч 17:12). Именно этот образ медведицы, защищающей своих
детей, использовался и продолжает использоваться для изображе¬
ния материнского образа Бога, полного решимости защищать сво¬
их детей / свой народ от опасности/греха.Здесь заслуживают внимания два момента. Во-первых, явно
подчеркивается, что перед нами медведица (а не медведь-самец),23	Цит. по: Апокрифические апокалипсисы. — Прим. пер.24	Wyrocznie Sybilli. Tium. A Paciorek // Apokryfu Starego Testamentu. S. 370.
Интересно, что похожую картину мира, явно контрастирующую с тогдашней
ситуацией, развертывал перед своими читателями Гораций: С ревом не бродит
медведь там вечерней порой у овчарни (Эподы XVI 51; пер. А.П. Семенова-Тян-
Шанского) и Овидий: перестал и медведь совершать на скотину набеги (Мета¬
морфозы VII 546; пер. С.В. Шервинского).
20Калина Войцеховскат.е. женский аспект божества. Во-вторых, в последующих хрис¬
тианских изображениях Бога развитие получает скорее образ забо¬
тящегося о детенышах кроткого животного, чем агрессивного зве¬
ря. Последний использовался для живописания сатаны и/или
демонов.Традиционно считается, что самка медведя олицетворяет по¬
ложительные черты личности, которую она символизирует — в
нашем случае Бога Яхве, — в то время как на негативные указы¬
вает самец. Однако в случае библейской символики все не так од¬
нозначно, и причина кроется не только в описанной выше агрес¬
сии самки. Действительно, с одной стороны, Богу, сравниваемому
с медведицей, приписываются такие черты, как женская, материн¬
ская нежность, ласковость, забота о потомстве. Этот образ укре¬
пился главным образом благодаря греческим трудам — «Физиоло¬
гам» и «Бестиариям», — в которых утверждалось, что медвежата
рождаются бесформенными кусками мяса, но мать терпеливо вы¬
лизывает их, придавая им форму25. Клавдий Элиан писал во II веке:Медведица, когда родит, сразу это мясо (...) наполняет любо¬
вью, признает своим детенышем и согревает на своем лоне, язы¬
ком своим вылизывает и постепенно придает нужный вид26.А Хильдегарда Бингенская (XII век) развивает этот мотив:То, что она произвела [на свет, т.е. то, что медведица родила],
похоже на мясо и не шевелится, хоть имеет в себе животворящий
дух, а также общие очертания своей формы. Мать же, видя это,
горюет и лижет их, и лепит их форму языком своим, пока не вы¬
делятся все члены, и ложится на них, и согревает, и от ее тепла
через пять или шесть дней детеныш вырастает настолько, что мо¬
жет встать; но и потом она от них не отходит (...) пока они не вы¬
растут27.Неудивительно, что христианство видело в этой картине не
только символ божественной любви, но и символ творения, воз¬
никновения из хаоса отдельных элементов космоса (ср. Быт 1:1—
31). С течением времени образ матери-медведицы с детенышами25	Ср. с одной из этимологий латинского наименования медведя — ursus,
которую Исидор Севильский (VII век) выводит как раз из облизывания дете¬
нышей матерью: «Медведем назван, как говорят, потому, что своим ртом [оге
suo] он придает форму плоду и так как бы [полагает] начало [orsus]».26	Цит. по: Kiersnowski R. Op. cit. S. 228.27	Ibid. S. 229.
Лютый зверь и образец заботливости..21подвергался дальнейшей христианизации и аллегоризации. Выход
медвежат из пещеры, в которой они родились, на свет божий ис¬
толковывался как символ воскресения Христа. Тем более что в
мнимой безжизненности медвежат усматривалась — под влияни¬
ем Гастона Феба (XIV век), утверждавшего, будто детеныши рож¬
даются мертвыми, и вследствие транспозиции мифа о рождении
мертвых львят, оживающих только спустя три дня, — отсылка к
трехдневному пребыванию Христа во гробе.С другой стороны, чрезмерное подчеркивание женских атри¬
бутов в этом медвежьем образе Бога таило в себе опасность созда¬
ния крайне синкретичного образа. Нельзя забывать, что медведи/
медведицы ассоциировались с греческой Артемидой и ее жрица¬
ми, которых так и называли — «медвежата»28. Вывод о сходной
амбивалентности восприятия Бога Яхве и богини Артемиды напра¬
шивается сам. Артемида, имя которой можно вывести из гречес¬
кого artamos, убийца29, охотилась на животных, убивала их метким
выстрелом из лука и в то же время нежно о них заботилась, осо¬
бенно о рожающих самках: «Всякой твари лесной молодое племя
ты хранишь», — читаем в Агамемноне (стихи 142—143) Эсхила30.
Из мифологических рассказов также следует, что Артемида убила
Ориона, одного из гигантов, а в тех фрагментах «Илиады» Гоме¬
ра, которые посвящены знаменитой калидонской охоте, описан
грозный облик разгневанной богини, мстящей за то, что ей забы¬
ли принести жертву. Страшное возмездие обрушилось также на
Актеона, которого разорвали его собственные собаки — за то, что
посмел взглянуть на нагую богиню во время купания31.Несомненно, такое связывание медведя/медведицы с Артеми¬
дой (и римской Дианой) и уже упоминавшиеся описания необуз¬
данного пристрастия к меду и похоти привели к тому, что хрис¬
тиане стали считать это животное символом распущенности.
О непристойных повадках медведей распространяется Хильдегарда
в своей естественнонаучной энциклопедии «Physica», приводя
примеры поведения, граничащего с зоофилией:И когда человек находится в состоянии похоти и распутства
(...) медведь чует его чуть ли не за полмили и бежит к нему, если
может — медведь к женщине, а медведица к мужчине — и вступает
с ним в половую связь32.28	Kubiak Z. Mitologia Grekow i Rzymian. Warszawa, 1998. S. 241.29	Ibid. S. 235.30	Пер. С. Апта. — Прим. пер.31	Ср.: Ibid. S. 236-246.32	Цит. по: Kiersnowski R. Op. cit. S. 21.
22Калина ВойцеховскаБригитта Шведская к плотской похоти присовокупляет еще и
жажду материальных благ.Так же как ранее Библия, на закате Античности и в Средневе¬
ковье христианские труды и иконография демонизировали неко¬
торые повадки медведей. Помимо распущенности медведь начал
символизировать и такие грехи, как гнев, вспыльчивость и жажда
мести: Леонардо да Винчи писал:[Медведь] хочет отомстить всем пчелам, укусившим его, ни
одну из них не настигает его месть. Тогда его гнев переходит в
ярость33.Медведь становится зооморфизацией чревоугодия/прожорли¬
вости, но в то же время (хотя и гораздо реже) изображение этого
зверя, карабкающегося за медом, могло символизировать восхище¬
ние словом Божьим, которое для уст верующего слаще меда (Пс
118:103), и стремление к познанию мудрости, «сладкой для души,
как мед приятен и сладок для гортани» (Притч 24:13). Представ¬
ляется, что подтверждением подобного рода символики является
гравюра на титульном листе испанской «Библии с медведем»
(«Biblia del Oso») 1569 года34.Чаще, однако, поедание меда вызывало негативные коннота¬
ции. Отсюда уже недалеко было до ассоциаций с алчностью и ле¬
нью. О праздной натуре медведя прямо пишет Василий Великий
(IV век), очевидно имея в виду, подобно многим другим авторам,
долгую зимнюю спячку. Именно из-за нее медведя стали считать
не только носителем отдельных пороков и грехов, но и символом
грешника в целом. Подобно зверю, впадающему в глубокий сон,
грешник погружается в свои грехи и усыпляет бдительность сове¬
сти. В свою очередь, слабосильность головы зверя — которую тот
защищает во время схватки — связывали с общей слабостью греш¬
ника: достаточно малейшего толчка, чтобы тот впал в еще более
тяжкие грехи, подобно медведю, падающему от самого слабого
удара в голову35. Известна также история, приводимая Петром33	Kiersnowski R. Op. cit. S. 251.34	Это первая некатолическая Библия, переведенная на испанский с ори¬
гинальных языков Кассиодором де Рейна. На титульном листе имелась боль¬
шая гравюра: медведь, стоящий на двух лапах и тянущийся к висящему на де¬
реве пчелиному гнезду — за медом. От нее Библия получила свое название.
Возможно, в иллюстрации содержался намек на Берн, родной город издателя
Библии, в гербе которого был медведь. Другим объяснением может быть намек
на фамилию издателя — Апиарий (на латыни apis — «пчела»); ср.: The Cam¬
bridge History of the Bible. T. 3. The West from the Reformation to the Present Day /
Ed. S.L. Greenslade. Cambridge, 2003. S. 127.35	Kiersnowski R. Op. cit. S. 252.
Лютый зверь и образец заботливости..23Дамиани (XI век) о грешном папе Бенедикте IX, награжденном
после смерти медвежьей головой и ослиным хвостом36.Конечно, как уже было сказано, медведь был также персони¬
фикацией враждебных Богу сил, демонов. Если сцены из апокри¬
фических историй, описывающих деяния отдельных апостолов,
считать аллегориями, то агрессивных медведей, бросающихся на
святых мужей и дев, можно рассматривать как символ антагонис¬
тов Бога, Христа и самого героя. В «Деяниях Павла» (этот фраг¬
мент, датируемый II веком и дошедший до нас на греческом язы¬
ке, известен также под названием «Деяния Павла и Феклы»)
содержится рассказ о юноше Александре, влюбленном в прекрас¬
ную девушку Феклу, которая отвергла его ухаживания. Уязвленный
ухажер добился осуждения Феклы диким зверям на растерзание.
Но на арене к приговоренной подбежала львица и защитила ее от
медведя37 (Деяния Павла, 26—ЗЗ)38.Подобного рода апокрифические рассказы послужили образ¬
цом для позднейшей или параллельно создаваемой агиографии, в
которой медведи (и другие звери) выступают в качестве существ,
которых посылает святым либо Бог — в помощь, либо дьявол — в
искушение (как, например, в историях св. Колумбы, которую мед¬
ведица спасла от насилия, св. Северина, св. Галла).Как видим, образ медведя в Библии, в апокрифической лите¬
ратуре и христианских трудах-комментариях весьма неоднозначен.
Со всей очевидностью, однако, доминирует негативная символи¬
ка, закрепленная, возможно, путем экспонирования мужских ас¬
пектов и качеств медведя: агрессии, вспыльчивости, гнева, жесто¬
кости. Это привело к укоренению в общественном сознании
пейоративного образа зверя, опасного для человека. Женские ас¬
пекты (кротость, ласковость), довольно отчетливые еще в средние
века, отошли на задний план. Неудивительно, что черты, ассоци¬
ирующиеся с опасным зверем, легко переносились на единичных
или собирательных врагов. Это прекрасно иллюстрируют уже упо¬
мянутые различные толкования и актуализации образа зверя, на¬
поминающего медведя из Книги пророка Даниила. Прочтение
библейского текста сквозь призму актуальной исторической, по¬
литической, общественной, религиозной ситуации демонстриру¬
ет также, каким образом наслаиваются друг на друга библейские36	Ibid. S. 249.37	Аналогичный мотив имеется в Страстях святых Перпетуи и Фелицита-
ты (6, 2) начала III века (http://www.newadvent.org/fathers/0324.htm, 27.07.2009),
в истории св. Евфимии (IV век), св. Цербония и т.п.38	Dzieje Pawia / TJum. М. Starowieyski // Apokryfy Nowego Testamentu.
Apostofowie. Cz. 1 / Red. M. Starowieyski. Krakow, 2007. S. 428—430.
24Калина Войцеховскаи небиблейские символы, прочно укоренившиеся в сознании ин¬
терпретатора.Большинство современных исследователей Библии считают
Книгу пророка Даниила своего рода мидрашем39, в связи с чем
мидраш также стал одним из методов, чаще всего используемых
для толкования этого текста. Талмуд (Megilla 11а) подтверждает
наиболее древнее и распространенное истолкование образа медве¬
дя изДан 7:5 сл. как символа Мидо-Персии, а точнее, персов, «ко¬
торые ели и пили, как медведи, были покрыты мясом (толсты), как
медведи, волосы у них были длинные, как у медведей, и они не
знают отдыха, как медведи»40. В свете позднейших комментариев
выражение «ели и пили, как медведи» не только означает погло¬
щение различного рода пищи в огромных количествах, но и явля¬
ется намеком на алчность персов. Тело, «покрытое мясом», не
только означает тучность, но и указывает на прямо-таки экстре¬
мальную телесность персов, переходящую в развратность. Кроме
того, этот образ может намекать не столько на тучную, сколько на
мускулистую, массивную фигуру — как зверя, принадлежащего к
числу наиболее крупных сухопутных животных, так и персидских
воинов.В иконографии персы зачастую изображаются с уложенными
в прическу волосами41, что побудило еврейских мудрецов искать
у них сходство с медведем и в отношении волосяного покрова.
В комментарии речь шла скорее об обладании очень сильными,
толстыми, жесткими волосами, похожими на медвежью шерсть,
нежели о какой-то чрезвычайной волосатости всего тела у персид¬
ских воинов, а также о частой смене персами прически, которая
сродни различию между летней и зимней смазкой и густотой мед¬
вежьей шерсти.Вышеперечисленные черты животного бросались в глаза преж¬
де других, о чем свидетельствует, в частности, текст греческого
поэта Оппиана Апамейского (III век). В этом тексте появляются
похожие мотивы, хотя автор не относит их к конкретному народу
или царству:Медведи дики и жестоки; покрыты жесткими космами, облик
их страшен: морда длинная, в отверстой пасти острые зубы, ржа¬39	Согласно определению Э.Г. Райта (Wright A.G. The Literary Genre Midrash.
CathBibQuart 28 [1966], p. 456), мидраш — это сочинение, цель которого — сде¬
лать какой-либо из древних библейских текстов понятным, актуальным и по¬
лезным для религиозных нужд последующих поколений.40	Ср.: Kiersnowski R. Op. cit. S. 253.41	Ср., напр., рельеф из дворца Дария Великого в Сузах.
Лютый зверь и образец заботливости.25вые ноздри обведены трауром, тускло блестящие очи вращаются в
овальных глазницах, лапы быстры, голова велика, туловище тол¬
стое; руки и ноги соответствуют человеческим рукам и ногам, серд¬
це полно коварства, голос его ужасный рык, а в груди его безоб¬
разная похоть пылает42.Оппиан не упоминает беспокойность, о которой говорится в
Талмуде и которая труднее всего поддается толкованию. Возмож¬
но, имеется в виду неустанное перемещение медведей по своей
обширной территории, на которой они охотятся, и стремление к
расширению ее границ. Это могло напоминать экспансию персов
на соседние государства и стремление к захвату как можно более
обширной территории, что связано, разумеется, с материальной
выгодой43.В видении Даниила медведь поднимал только одну часть/сто¬
рону тела, что обычно истолковывается как свидетельство доми¬
нирования Персии над Мидией, а три клыка в пасти зверя счита¬
ются символами трех стран, которые стали жертвами мощной
мидо-персидской армии: Вавилона, Лидии и Египта44.О легкости, с какой эти толкования и сходства могут быть пе¬
ренесены на представления о русских и России, свидетельствуют
появляющиеся уже в первой половине XIX века актуализации про¬
рочества Даниила и отождествление похожего на медведя зверя с
Россией. Немалое влияние на подобное истолкование оказало воз¬
рождение милленаризма45 и его разновидностей (премилленаризма
и постмилленаризма), появление в христианстве таких движений,
как ирвингизм, дарбизм, адвентизм, движений «Исследователей
Библии», мормонов и, наконец, диспенсационализма46, некогда
именовавшегося христианским сионизмом. Общей чертой всех
этих движений является убежденность в близости конца света и
ожидание Второго пришествия Христа. На основании данных из
библейских апокалипсических текстов — прежде всеп>из Книг
пророков Даниила, Иезекииля, Захарии и из Откровения Иоанна42	Цит. по: Kiersnowski R. Op. cit. S. 218.43	This essay is adapted from: Slifkin N. The Torah Encyclopedia of the Animal
Kingdom; http://zootorah.com/animals/bear/ (29.07.2009).44	Ibid.45	Ранее такое оживление милленаристских настроений наблюдалось сре¬
ди ессеев, в первые десятилетия существования христианства, в средние века —
среди альбигойцев, вальденсов, позднее среди гуситов и анабаптистов.46	Наиболее известные представители диспенсационализма — это Хэл
Линдсей (Hal Lindsay), Пэт Робертсон (Pat Robertson), Джерри Фолуэлл (Jerry
Falwell), Ральф Рид (Ralph Reed), а также теологи, сотрудничающие с Dallas
Theological Seminary.
26Калина ВойцеховскаБогослова — делаются попытки вычислить дату Второго прише¬
ствия Христа, а политические события истолковываются как пред¬
сказанные пророками предвестия Второго пришествия. Часто
некоторые активные течения милленаризма (например, диспенса-
ционализм) считают разновидностью политической теологии, по¬
зволяющей видеть в политических врагах и/или экономических
конкурентах в бизнесе врагов Бога. Источником аргументов, впро¬
чем, является не только Библия, хотя ее образы и поэтика преоб¬
ладают, но и символы, стереотипы, укоренившиеся в обществен¬
ном сознании.Современные милленаристы часто доказывают: ничто в ори¬
гинальном арамейском тексте (Дан 7:1 сл.) не указывает на то, что
царства, символизируемые четырьмя зверями, будут появляться в
действительности поочередно. Напротив, фраза из Дан 7:3 «И че¬
тыре больших зверя вышли из моря, непохожие один на другого»
якобы свидетельствует, что в видении пророка они появляются
одновременно. Это открыло новые возможности толкования: от¬
пала необходимость отыскивать в истории четыре великих государ¬
ства, следующие одно за другим, и стало возможным применять
актуализацию, основанную на одновременном существовании че¬
тырех империй. Все это означает отказ от традиционного толко¬
вания (льва как Вавилона, медведя — как Персии и барса — как
Греции, а четвертого зверя — как Рима), которое не отвечало но¬
вому требованию одновременности. В поисках значений этих биб¬
лейских образов интерпретаторы обратились к близкой себе сим¬
волике.В свете актуализированной символики лев обозначает Вели¬
кобританию, о чем якобы свидетельствует присутствие этого жи¬
вотного в британском гербе. Орлиные крылья на его хребте могут
быть намеком на США, символом которых является орел-бело-
хвост, изображенный, в частности, на Большой печати Соединен¬
ных Штатов.Символика второго зверя, похожего на медведя, представляет¬
ся в этом контексте очевидной. Речь идет, конечно же, о России и
Советском Союзе. В отличие от «человечного» льва, наделенного
сердцем, второй зверь сердца лишен, в связи с чем он гораздо бо¬
лее жесток. Упоминание о том, что медведь поднимал только одну
часть/сторону тела, относится якобы к изначальной «правизне»
царской России, на смену которой пришла победившая левая иде¬
ология Советской России. За последние сто лет российской исто¬
рии не было равновесия: доминировала то левая, то правая сторо¬
на. Приказ медведю: «Встань, ешь мяса много!» рассматривается
как аллюзия на политические аппетиты России, стремящейся к
Лютый зверь и образец заботливости..27подчинению как можно большего числа народов, что стало еще
более реальным после Второй мировой войны и образования блока
стран «народной демократии», контролируемого СССР. Кроме
того, жестокий медведь, пожирающий много мяса, символизиру¬
ет якобы имевший место в царские и сталинские времена геноцид.А вот образ трех клыков между зубами в пасти медведя-России
истолковывался очень по-разному. Во-первых, эти клыки могут
символизировать три цвета российского флага, которые относят¬
ся, в свою очередь, к трем восточнославянским народам: белый —
цвет Белой Руси (Белоруссии), синий — Киевской Руси (Малорос¬
сии, Украины), а красный — это Московская Русь (Великорос¬
сия)47. Можно также отождествлять три клыка либо с тремя бал¬
тийскими странами, аннексированными Советским Союзом во
время Второй мировой войны, либо с тремя кавказскими страна¬
ми (Арменией, Грузией и Азербайджаном), которые в 1922 году
были объединены в Закавказскую Социалистическую Федератив¬
ную Советскую Республику, ставшую одним из столпов только что
созданного Советского Союза48.Интерпретация этого образа может склоняться и к философ-
ско-политическим доктринам. Три клыка в пасти медведя в этом
случае символизируют не уничтожение, а восприятие. Свою жес¬
токую систему власти и политические аппетиты медведь — Совет¬
ская Россия основывает на трех идеологиях (клыках), образующих
что-то вроде скелета/остова советского тоталитаризма: на создан¬
ной Карлом Марксом марксистской идеологии, на созданных
Фридрихом Энгельсом социалистической и коммунистической
идеологиях и на большевистской идеологии, пропагандистом ко¬
торой был Владимир Ленин.События 2008 года также могут использоваться для актуализа¬
ции видения Даниила и рассматриваться как предвещающие близ¬
кий конец света. Три клыка, сокрушенные в пасти медведя-Рос¬
сии, — это Абхазия, Грузия и Южная Осетия, которые в различной
степени либо зависят от России, либо пытаются окончательно
освободиться от ее влияния и умерить ее аппетиты. Приказ мед¬
ведю пожрать еще больше мяса в свете политической теологии
можно истолковать, к примеру, как предвестие экспансии на
Украину и установления контроля над побережьем Черного моря.Можно еще добавить, что, согласно такой апокалипсическо-
эсхатологической актуализации, барс мог бы представлять Герма¬
нию, которая во время Второй мировой войны использовала тан¬
ки, называвшиеся «пантерами» (PzKpfw V «Panther») и «тиграми»47	http://en.wikipediaorg/wiki/Flag_of_Russia (29.07.2009).48	Ср.: http://www.christianmedianetwork.com/lastdays.html (27.07.2009).
28Калина Войцеховска(PzKpfw VI «Tiger»); блицкриг же в таком случае надо рассматри¬
вать как прыжок барса (пантеры) на жертву49.Как уже было сказано, все три зверя слились в образе зверя из
Откровения Иоанна Богослова. Этот гибрид, по мнению предста¬
вителей милленаристской политической теологии, символизиру¬
ет всемирные международные организации, прежде всего ООН и
Евросоюз, в котором ведущую позицию занимает Германия (барс),
сотрудничающая с Россией (лапы медведя), и в котором домини¬
рует английский язык (пасть льва, символа Великобритании).Подобные толкования можно, несомненно, множить до бес¬
конечности, находя все новые десигнаты библейских символов.
Спекулятивная герменевтика апокалипсического и эсхатологиче¬
ского милленаристского фундаментализма, которая имеет мало
общего с традиционной библейской экзегезой, отличается не¬
обычайной способностью быстро менять взгляды и объяснять зна¬
чение пророчеств в зависимости от изменения политической си¬
туации. Не исключено, что со временем появится очередная
интерпретация не только трех клыков в пасти медведя-России, но
и образа медведя в целом.Перевод с польского Валентины Винярской (Walentyna Winiarska)49 Четыре головы барса в этом контексте следует считать намеком на че¬
тыре наиболее значимых периода в истории Германии (Священная Римская
империя германской нации, Германская империя Бисмарка — Второй рейх,
нацистский Третий рейх и, наконец, послевоенный период); либо на четыре
системы власти в XX веке (времен Бисмарка, Веймарской республики, Третьего
рейха и современную); либо — хотя это толкование более раннее и относится
к периоду до разрушения Берлинской стены — на раздел Германии после Вто¬
рой мировой войны на четыре зоны, контролируемые Россией (восточный ре¬
гион), Англией (северо-западный регион), Францией (юго-западный регион)
и США (западный регион). Кроме того, барс как крупный представитель ко¬
шачьих может указывать на другого большого кота — азиатского тигра, перво¬
начально символизирующего экономическую мощь четырех стран: Южной
Кореи, Тайваня, Сингапура и Гонконга.
Евгений ПчеловМЕДВЕДИ
В СТАРИННОЙ РУССКОЙ ГЕРАЛЬДИКЕ:
СЕМАНТИКА ОБРАЗОВИзображение медведя довольно широко распространено в ев¬
ропейской городской и территориальной геральдике. В значитель¬
ной части европейские геральдические медведи представляют со¬
бой т.н. «гласные» гербы, т.е. гербы, отражающие этимологию
(реальную или мнимую, «народную») названий тех объектов, ко¬
торым они принадлежат. Таковы, например, «медвежьи» гербы
Берлина, Берна, Бернау, герцогства Беррийского, Бьернеборга
(Пори) в Финляндии и др. В некоторых случаях, как в гербе Мад¬
рида, медведь имеет другое значение, но в целом фигура медведя
в геральдике принадлежит к одной из весьма распространенных.
В русской геральдике медведь также присутствует, причем изобра¬
жения его в этом качестве известны еще с допетровских времен.Среди земельных эмблем средневековой Руси, по сути — древ¬
нейших территориальных гербов России1, известны три, на кото¬
рых помещались изображения медведей. Два медведя появились
еще во времена Ивана Грозного и известны на печатях его царство¬
вания — прежде всего на знаменитой т.н. Большой государствен¬
ной печати, созданной в конце 1570-х годов (не позднее августа
1578-го), в период Ливонской войны (илл. 1). Однако все три
эмблемы с медведями окончательный вид приобрели только к
1672 году, когда, среди других земельных эмблем, вошли в не ме¬
нее знаменитый «Титулярник». Больше в допетровский период
медведей в русской земельной эмблематике нет.Значительная часть старинных земельных эмблем представле¬
на образами животного мира. С одной стороны, они могли иметь
чисто «природное», вполне естественное для данных территорий
происхождение. С другой — образы животных могли иметь глубо¬
кий символический смысл, причем семантический диапазон того
или иного представителя фауны мог быть весьма широким. Отсут¬
ствие в письменных источниках официального объяснения эмбле¬
мы, соответствующего времени ее появления, существенно затруд-1	Не вдаюсь в терминологические подробности, полагая, что к этому древ¬
нейшему комплексу территориальных эмблем вполне применимо понятие гер¬
ба, ибо они уже обладали целым рядом его функциональных особенностей,
включая — для значительной части из них — и стабильность в употреблении.
30Евгений ПчеловИлл. 1няет прояснение ее семантики, но в некоторых случаях сами осо¬
бенности изображения позволяют высказать определенные пред¬
положения.Все три случая с медведями как раз таковы. Медведи здесь не
просто изображены в «естественном» своем состоянии, а имеют
каждый особенные атрибуты, заставляющие вести поиски подхо¬
дящих интерпретационных моделей. Обращает на себя внимание
и то, что все три медведя сопряжены с конкретными территория¬
ми севера и северо-востока Руси, причем с теми, которые когда-
то воспринимались в целом как окраинные, в некотором смысле
периферийные: это Новгородская земля, Ярославская и еще более
далекая Пермская. Подчеркнем и их связь с финно-угорскими
народами. В Новгородской земле этот элемент был первоначаль¬
но весьма значимым — достаточно вспомнить, что Рюрика с бра¬
тьями «приглашали на княжение» и славянские, и финно-угорские
племена; Ярославль был основан на землях со смешанным славян-
ско-финно-угорским населением; а коренными жителями Перм¬
ской земли были коми. Хотя, конечно, к XVI веку в Новгородской
и Ярославской землях этническая картина существенно измени¬
лась, финно-угорский элемент не растворился полностью в сла¬
вянском окружении, и соответствующие культурные традиции,
пусть рудиментарно, могли сохраняться. Пермская же земля и вов¬
се представляла собой регион с преобладающим финно-угорским
Медведи в старинной русской геральдике..31населением. Впрочем, не следует забывать, что в каждом случае на
появление медведей в территориальных эмблемах могли повлиять
и вполне конкретные исторические и идеологические обстоятель¬
ства.Тем не менее сам образ медведя в мифоритуальных системах
жителей лесной и лесостепной природно-географических зон
играл, как известно, важную роль2. Не были исключением ни сла¬
вяне, ни финно-угры. Так что появление медведей в земельной ге¬
ральдике России — явление закономерное. В то же время, в отли¬
чие от гербов Берлина или Берна, «русские» медведи не объясняли
название города, т.е. не выполняли чисто этимологическую функ¬
цию «гласных» эмблем. В каждом из этих гербов медведи занима¬
ют разное положение, имеют различные атрибуты и, соответствен¬
но, отражают разную семантику эмблем, вписывающуюся в более
широкий историко-культурный контекст. Особенности их изобра¬
жений и смыслового значения рассмотрим на примере каждого
из них.1.	Медведь-страж в новгородском гербеКак можно думать, новгородский медведь впервые появился
на печати новгородского наместника в 1565 году. 1 сентября (в
новый, 7074 год от Сотворения мира) Иван Грозныйвелел зделати печать нову в Великий Новград Ноугородским наме¬
стником печатати грамоты перемирные с Свейским королем Но-
вугороду о перемирии и грамоты посылные печатати о порубежных
и о всяких делех к Свейскому королю; а на ней клейно: место, а на
месте посох, а у места с сторону медведь, а з другую сторону рысь,
а под местом рыба; а около печати подпись: «царьского величества
боярина и Великого Новагорода наместника печать»3.В таком виде печать Новгородская вошла в число эмблем на
Большой печати Ивана Грозного (конец 1570-х годов), с един¬
ственным изменением — рыб в нижней части герба стало две (плы¬
вущих навстречу друг другу). Кроме того, известна печать новго¬
родского наместника, скреплявшая документ от августа 1561 года
о перезаключении шведско-русского перемирия; на ней изображе¬2	О мифологической символике медведя см.: Иванов Вяч.Вс., Топоров В.Н.
Медведь // Мифы народов мира. Т. 2. М., 1992. С. 128—130.3	Никоновская летопись // Полное собрание русских летописей. Т. 13. М.,
1965. С. 398.
32Евгений Пчеловны два противостоящих зверя: один большой, другой поменьше —
по всей видимости, лев и, возможно, рысь4.С середины XIX века известно также о существовании еще
одной печати, на которой зверей нет, а помещено только место с
посохом и рыбы внизу. Время ее употребления охватывает период
с конца XVI по начало XVII века (самый ранний документ с ее от¬
тиском датируется 1593 годом; она скрепляла и документы 1611—
1614 годов, связанные с приглашением на новгородский и русский
престол шведского принца Карл а-Филиппа), таким образом, осо¬
бенно активно эта печать использовалась в период Смутного вре¬
мени, когда Новгород ненадолго стал вновь независимым от Мос¬
квы5. Примечательно, что количество рыб возросло — их уже три6.
Принципиально важным является и отличие в легендах печатей.
Если печать образца 1565 года была печатью царского наместни¬
ка, то печать конца XVI — начала XVII века — печатью «господар-
ства Великого Новаграда», т.е. как бы печатью Новгородского го¬
сударства. Эта печать была вывезена шведами из Новгорода в
период оккупации7.Впоследствии вариант Большой печати Ивана Грозного час¬
тично восстановился. Так, на саадачном покровце царя Михаила
Федоровича (после 1626 года) новгородский герб повторяет изоб¬
ражение на Большой государственной печати Ивана Грозного за
одним существенным исключением — вместо медведя и рыси дер¬
жателями трона стали два медведя (илл. 2). В то же время в росписи
печатей Алексея Михайловича описание новгородской эмблемы
таково: «В Великом Новегороде место, а на месте посох, под мес¬
том озеро да три рыбки»8. Иными словами, здесь описана печать4	Линд Дж. Большая государственная печать Ивана IV и использованные
в ней некоторые геральдические символы времен Ливонской войны // Архив
русской истории. Вып. 5. М., 1994. С. 212. Г.И. Королев в большом звере усмат¬
ривает барса (следует учесть, что барса могли в допетровской Руси именовать
«рысью»), а малого зверя не идентифицирует. Исследователь обнаружил на
втором экземпляре договора 1561 года оттиск реверса этой печати с изображе¬
нием лисицы и под ней — рога изобилия. Остается вопрос, личная ли это пе¬
чать тогдашнего новгородского наместника боярина князя Федора Андрееви¬
ча Булгакова или должностная. В связи с этим нет возможности однозначно
говорить о ней как об эмблематическом прототипе печати 1565 года. (Подроб¬
нее см.: Королев Г.И. Сфрагистическая эмблема Новгорода в XVI веке // Гер-
бовед. 2004. № 75. С. 60-61.)5	Линд Дж. Указ. соч. С. 211, 218—221; Зверев С.В. Шведский герб Новго¬
рода Великого начала XVII века // Гербовед. 2005. № 85. С. 64—65.6	Королев Г.И. Рыбы в новгородском гербе // Гербовед. 1997. N° 18. С. 101—102.7	Зверев С.В. Указ. соч. С. 65.8	Соболева Н.А. Российская городская и областная геральдика XVIII—
XIX веков. М., 1981. С. 168, 196.
Медведи в старинной русской геральдике...	33Илл. 2конца XVI — начала XVII века. Г. И. Королев полагает, что этот
факт можно объяснить одновременным существованием двух нов¬
городских печатей: «полная» печать (с медведем и «рысью») пред¬
назначалась для скрепления дипломатических документов, а ее
изображение использовалось в качестве официальной новгород¬
ской эмблемы на высшем государственном уровне; сфера же
применения «малой» (без стражей места) ограничивалась внутрен¬
ними делами9. Однако оснований для такого умозаключения не¬
достаточно. Нет упоминаний об одновременном использовании
двух типов печатей в конце XVI века10; сомнительна такая ситуа¬
ция и для XVII века, ведь роспись печатей времен Алексея Михай¬
ловича могла фиксировать историческую печать Новгородского9	Королев Г.И. Эмблема Новгорода в XVI веке // Россия и проблемы евро¬
пейской истории: Средневековье, Новое и Новейшее время. Сборник статей в
честь чл.-корр. РАН С.М. Каштанова. Сообщения Ростовского музея. XIII.
Ростов, 2003. С. 232-233.10	Зверев С.В. Указ. соч. С. 65.
34Евгений Пчеловгосударства, уже не используемую на практике. Во всяком случае,
различие в легендах печатей ясно показывает их разный статус.
Важным различием между ними было и количество рыб, требую¬
щее, вероятно, самостоятельного исследования. Три рыбы извест¬
ны в новгородской эмблематике, связанной с именем владыки
Евфимия, еще в XV веке11.К 1672 году, когда был создан «Титулярник», изображение
изменилось, приобретя уже окончательный вид: место преврати¬
лось в трон, его спинку увенчал трисвечник, на троне разместились
перекрещенные скипетр и посох с навершием в виде креста, с
обеих сторон трон охраняли медведи12 (илл. 3). Согласно «Описа¬
нию гербам» конца XVII века, новгородский герб выглядит следу¬
ющим образом:Престол, на нем светильник с тремя свещи, а на нем же крест
да помог, посторонь два медведя, передними ногами держат пре¬
стол, под престолом озеро, а в нем две рыбы13.Так в целом завершилась эволюция новгородского герба14.Относительно эмблем, его составляющих, в историографии
ведется долгая и весьма активная дискуссия. К сожалению, как
правило, все они рассматриваются в отдельности, в то время как,
очевидно, существенен их анализ в совокупности. Наиболее спор¬
на интерпретация «места» и посоха. Первоначально полагали, что
это символы новгородской власти — вечевая степень и жезл посад¬
ника15. Но после работы Н.Г. Порфиридова16 общим местом в ис¬
ториографии стало мнение, что на самом деле это — символы кня¬
жеской власти, свидетельствующие не о независимости Новгорода,
а о подчинении московскому царю. При этом априорно подразу¬
мевалось, будто при Иване Грозном размещение на новгородской11	См.: Королев Г. И. Сфрагистическая эмблема Новгорода в XVI веке. С. 63.12	Соболева Н.А. Российская городская и областная геральдика... С. 196—197.13	Белоброва О.А. О древнерусском «Описании гербам» конца XVII века //
Гербовед. 2005. № 85. С. 86.14	Впоследствии произошла еще одна трансформация: в утвержденном в
1781 году городском гербе Новгорода количество рыб составляет четыре. Между
тем в губернском гербе, утвержденном в 1856 году, изображены две рыбы (см.:
Винклер П.П., фон. Гербы городов, губерний, областей и посадов Российской
империи. М., 1990. С. 103—185). Об эволюции этой части новгородского герба
в XVIII—XIX веках см.: Королев Г.И. Рыбы в новгородском гербе. С. 102—104.15	См.: Каменцева Е.И., Устюгов Н.В. Русская сфрагистика и геральдика.
М., 1963. С. 125—128; здесь же и литература вопроса.16	Порфиридов Н.Г. Новгородская «вечевая» печать // Вспомогательные
исторические дисциплины. Вып. 2. Л., 1969. С. 190—198.
Медведи в старинной русской геральдике..35Илл. 3печати символов прежней власти было категорически невозмож¬
но, что само по себе, однако, отнюдь не очевидно. Напротив, ис¬
пользование этих символов, подчеркивавшее местные особенно¬
сти Новгородской земли, ее историю, могло быть переосмыслено
как замена власти посадника властью наместника при сохранении
прежних атрибутов. И действительно, как уже указывал А.В. Ар-
диховский, детально исследовавший изображения аналогичных
предметов на древнерусских миниатюрах, место и жезл наиболее
подходят к атрибутам новгородской вечевой и посаднической вла¬
сти. В то же время они выглядят явным анахронизмом примени¬
тельно к царским регалиям середины XVI века, что отмечала, в
целом соглашаясь с Н.Г. Порфиридовым, АЛ. Хорошкевич17.В самом деле, на той же Большой печати Ивана Грозного ре¬
галии царской (или княжеской) власти помещены вполне опреде¬
ленно в качестве эмблемы Великого княжества Смоленского — это
трон с лежащей на нем шапкой-венцом (впоследствии герб Тве¬
ри). Означали ли они власть московского царя над не столь давно17	Герб и флаг России. X—XX века. М., 1997. С. 176—177.
36Евгений Пчеловотвоеванным Смоленском или же символизировали само великое
княжество — власть смоленских князей (и в этом случае, заметим,
их наличие в смоленском гербе типологически сходно с наличием
места и посоха в новгородском), — требует отдельного рассмотре¬
ния и в данном контексте не так существенно. Важно, что симво¬
лы княжеской власти в числе прочих земельных эмблем уже при¬
сутствовали, и они никоим образом не походили на имевшиеся в
новгородской эмблеме. Практически одновременное использова¬
ние двух «наборов» царских атрибутов (трона с шапкой и места с
посохом) требует специального объяснения18, но вопрос снимает¬
ся, если признать именно местную специфику новгородских сим¬
волов власти. Это объясняет и особенности новгородской эмбле¬
мы на печати времен Смуты. То, что осталось лишь центральное
изображение (место и посох, а также рыбы), показывает, что имен¬
но оно и воспринималось как символ новгородской государствен¬
ности. Но тогда медведь и рысь имели иное, скорее всего связан¬
ное с центральной властью, значение. Какое же?Интерпретация животных новгородской эмблемы также до¬
вольно сложна. Прообразом льва печати 1561 года Дж. Линд пола¬
гает львов с новгородских печатей XV века, которые обозначены
легендой «А се лют зверь»19, — тем самым лев как бы символи¬
зировал преемственность с прежним периодом новгородской ис¬
тории. Замечу, впрочем, что интерпретация исследователем боль¬
шого зверя с новгородской печати как льва спорна. Остальные
зоологические символы, по мнению Дж. Линда, непосредственно
связаны с Ливонской войной, территориальными присоедине¬
ниями и притязаниями20. Рыба была взята с герба Нарвы, захва¬
ченной русскими войсками (на нем изображалась рыба под коро¬
ной), а ее расположение под местом как бы символизировало то,
что Нарва теперь находится под властью московского государя.
Рысь — с герба финской провинции Тавастия («Емь» русских ис¬
точников), а медведь — с герба провинции Северный Финн, вла¬18	Г.И. Королев так объясняет это: «Предполагаю, что степень понималась
как более старая форма, подчеркивающая старинность великокняжеской, за¬
тем царской власти в Новгороде. Одновременно для выбора рассматриваемой
формы было чисто художественное основание: во-первых, нужно было разли¬
чить два престола по внешности, а во-вторых, длинный посох уместно было на¬
ложить на длинную же фигуру степени» (Королев Г. И. Сфрагистическая эмбле¬
ма Новгорода в XVI веке. С. 63).19	Это наименование в древнерусской культуре могло означать разных зве¬
рей (волка, медведя), но чаще всего льва. Новейшая работа с обзором литера¬
туры вопроса: Успенский Ф.Б. «Лютый зверь» на Руси и в Скандинавии // Сла¬
вяноведение. 2004. № 2. С. 88—105.20	Линд Дж. Указ. соч. С. 212—218.
Медведи в старинной русской геральдике.37дений финляндского князя Юхана Ваза, с именем которого и свя¬
зана символизация Финляндии медведем. Таким образом, два пос¬
ледних зверя выполняли геральдическую функцию «притязания».
Такое объяснение логично, но может встретить некоторые возра¬
жения.По мысли Г.И. Королева, рыбы не обязательно могли обозна¬
чать подчинение Нарвы, ибо само по себе их расположение под
местом выглядит вполне естественным и не требует сопоставления
взаимного расположения эмблем с нарвским гербом. В то же вре¬
мя рыбы могли являться и чисто природным символом, обозна¬
чавшим особенности края, подобно рыбам в белозерском гербе.
Можно понимать двух рыб и как указание на местоположение
Новгорода — у реки Волхов и озера Ильмень. Исследователь пред¬
ложил еще одну интерпретацию двух рыб, как бы продолжая рас¬
суждения Дж. Линда: если первая рыба означала Нарву, то вторая
могла означать Ивангород21. Вслед за этим С.В. Зверев предполо¬
жил, что третья рыба, появившаяся на печати, по всей видимос¬
ти, в период войны со Швецией 1590—1595 годов, также могла
быть связана с территориальными притязаниями: три рыбы озна¬
чали возвращение под власть России Балтийского побережья с
Ямом, Копорьем и Ивангородом. Отсутствие же зверей, символи¬
зировавших, по мысли Линда, Тавастию и Северный Финн, мог¬
ло служить «геральдическим подтверждением» отсутствия у Федо¬
ра Иоанновича таких территориальных претензий22. Однако все
эти построения представляются довольно искусственными. Во-
первых, совершенно непонятно, почему Ивангород и другие рус¬
ские крепости символизировали именно рыбы, а во-вторых, абсо¬
лютно нелогичным выглядит в рамках этой логики «возрождение»
зверей в новгородской эмблеме при Михаиле Федоровиче.Если изображение медведя на новгородской эмблеме вполне
очевидно, то с рысью дело обстоит сложнее. Детальный анализ
изображения и истории наименования «рысь» привел Г.И. Коро¬
лева к интересному выводу, что под «рысью» новгородского герба
подразумевался на самом деле барс (леопард)23. Исследователь от¬
метил упоминание барса в библейской Книге пророка Даниила:
«затем видел я: вот еще зверь, как барс...» (Дан 7:6), понимавше¬
гося позднейшими толкователями библейского текста как аллего¬
рия одного из древних царств, и не отверг возможность учета этой
семантики при анализе новгородской эмблемы. Впрочем, по мне¬21	Королев Г.И. Рыбы в новгородском гербе. С. 101.22	Зверев С.В. Указ. соч. С. 64—65.23	Королев Г.И. Новгородская «рысь» и псковский барс // Гербовед. 2002.
№ 55. С. 19-26.
38Евгений Пнеловнию историка, медведь и барс, стоящие на страже «места», лишь
«усиливают значение центральных фигур»24.И действительно, и медведь, и «рысь» (позднее второй мед¬
ведь) являются как бы стражами центрального изображения, вы¬
полняя функцию, аналогичную щитодержателям по отношению к
щиту в гербе. Однако если связывать барса с символикой видения
пророка Даниила, то невозможно не обратить внимания и на при¬
сутствие в этой символике медведя: «и вот, еще зверь, второй, по¬
хожий на медведя...» (Дан 7:5), а также на то, что эти звери выхо¬
дят «из моря» (рыбы в нижней части герба). В видении пророка
Даниила всего упомянуто четыре зверя: первый — как лев с орли¬
ными крыльями, второй — как медведь с тремя клыками во рту,
третий — как барс с четырьмя крыльями и четырьмя головами,
четвертый зверь — с десятью рогами и железными зубами. Суще¬
ствовали разные толкования символов зверей применительно к
четырем царствам древности. Согласно одной традиции, идущей
от Ипполита Римского (нач. III века), крылатый лев символизи¬
ровал Вавилонское царство; медведь — Персидское; барс — Маке¬
донское, т.е. эллинское государство Александра Великого, разде¬
лившееся после его смерти на четыре части; а четвертый зверь —
Римское царство, из которого восстанет Антихрист (новый рог,
выросший на голове у зверя). Вторая традиция опирается на тол¬
кование Ефрема Сирина (IV век): крылатый лев — Вавилонское
царство Навуходоносора, медведь — Мидийское царство Дария,
барс — Персидское царство Кира, четвертый зверь — Эллинское
царство Александра Македонского. Козьма Индикоплов в «Хрис¬
тианской топографии» (1-я половина VI века), продолжая тради¬
цию толкования Ефрема Сирина, Римское царство считал вечным
царством праведных, поскольку именно в нем родился Христос и
в нем возникла вера Христова («и то царство слуга есть Христову
строению, им же того ради хранит иже всех владыка Бог, непобе¬
димо до скончаниа»). Изображения четырех зверей-царств в древ¬
нерусской культуре конца XIV — XVI века в основном восходят к
версии Ипполита Римского, хотя в некоторых деталях существен¬
но отличаются от нее25. Так, на миниатюре Онежской псалтири
1395 года и на фреске Успенского собора во Владимире 1408-го
(Андрей Рублев и Даниил Черный) крылатый лев означает царство
Римское, медведь — Вавилонское, барс — Македонское и четвер-24	Королев Г.И. Эмблема Новгорода в XVI веке. С. 233.25	См.: Нерсесян Л.В. Видение пророка Даниила в русском искусстве XV—
XVI веков // Древнерусское искусство: Русское искусство позднего Средневе¬
ковья: XVI век. СПб., 2003. С. 298—299. О символике четырех царств см. так¬
же: Синицына Н.В. Третий Рим. Истоки и эволюция русской средневековой
концепции (XV—XVI вв.). М., 1998. С. 16—18.
Медведи в старинной русской геральдике..39Илл. 4тый зверь — Антихристово (причем порядок зверей на фреске не
соответствует тексту видения)26. Есть и другие, отличающиеся в де¬
талях варианты.Символика четырех царств нашла воплощение и в оформле¬
нии предметов регального порядка. Речь идет о Царском месте в
Успенском соборе Московского кремля — т.н. Мономаховом тро¬
не, устроенном при Иване Грозном в 1551 году (илл. 4). В основа¬
нии трона находятся фигуры четырех зверей, поддерживающие
трон с четырех углов, причем звери изображены свернувшимися —
так, что царское место покоится на их спинах. Со времен И.Е. За¬
белина известны их названия: «лютой», он же «лев», он же «ски-
мент (скимен)»; «уена» и два «оскрогана»27. Забелин так описывает26	См.: Нерсесян Л.В. Указ. соч. С. 296, 301; Chernetsov A.V. Types on Russian
Coins of the XIV and XV Centuries. An iconographic study. 1983. PI. XXXVIII, 1.27	См.: Соколова И.М. Мономахов трон. Царское место Успенского собора
Московского Кремля. М., 2001. С. 27; Она же. Трон царя Ивана Грозного в
Успенском соборе. М., 2006. С. 24.
40Евгений Пчелових местоположение: лев — под правым передним углом трона,
уена — под правым задним, два оскрогана — под левыми передним
и задним углами. Современное расположение этих фигур не соот¬
ветствует описанию Забелина, поскольку известно, что во время
реставраций фигуры переставлялись. Содержание барельефов,
украшающих стенки трона и иллюстрирующих «Сказание о дарах
Мономаха», определяет их последовательность: цикл начинается
на северной стенке, продолжается на западной, заканчивается на
южной (сам трон обращен, естественно, на восток)28. Таким обра¬
зом, и круговая «последовательность» зверей соответствует их пе¬
речислению в описании: 1. Лев; 2. Уена; 3. Оскроган; 4. Оскроган.
Эта последовательность находит параллели в описании четырех
зверей из видения пророка Даниила, поэтому вряд ли можно со¬
мневаться, что звери у подножия «Мономахова трона» (о чем уже
писали в историографии) также символизировали эти четыре древ¬
них царства29. И действительно, библейское описание зверей и
внешний вид деревянных фигур «Мономахова трона» (как и их
названия) с большой точностью соответствуют друг другу: первый
зверь — «лютой», или «лев», или «скимен», т.е. львенок30; второй
зверь — «уена», т.е. медведь (одно из значений этого слова)31. Ин¬
тересно, что уена «Мономахова трона» имеет длинный, высунутый
язык (илл. 5). Два остальных зверя в описании трона названы
оскроганами, которые представлены с большими клыками в вер¬
хней и нижней челюстях. Существенно, что особенность четвер¬
того зверя из видения Даниила — «большие железные зубы». Про¬
исхождение и значение загадочного слова «оскроган» неизвестно.
Возможно, это транскрипция какого-то иностранного, вероятно
греческого, слова (или сочетания слов). Во всяком случае, искаже¬
ние какой-то первоначальной формы в слове «оскроган» вполне
допустимо.Итак, четыре животных, символизирующих четыре царства,
поддерживают «Мономахов трон». Но какие же царства они озна¬
чают? Барельефы на стенках трона иллюстрируют легенду о дарах
Мономаха, т.е. демонстрируют преемственность Московского цар¬
ства от Византийской империи, тем самым представляя визуаль¬
ное воплощение идеи «Москва — Третий Рим». Римское царство,
как царство «праведных», поскольку в нем родился Христос и рас¬
пространилось христианство, является как бы вечным, единым28	Соколова И. М. Мономахов трон. С. 39.29	Там же. С. 28—29.30	Белова О.В. Славянский бестиарий. Словарь названий и символики. М.,
2001. С. 230.31	Там же. С. 251.
Медведи в старинной русской геральдике.41Илл. 5царством в нескольких последовательных воплощениях. В момент
создания «трона» Римское царство предстает в ипостаси царства
Московского. Таким образом, центральная часть «Мономахова
трона» воплощает вечное царство праведных — Рим. Верхняя часть
«Мономахова трона», представляющая собой резной шатер-сень,
по справедливому мнению М. Флайера, служит символом райского
сада — Небесного Иерусалима32, к которому устремлено богоспа¬
саемое царство праведных. Следовательно, историческая эволюция
представлена в структуре «трона» в направлении снизу вверх, при¬
чем спиралевидно — по кругу против солнца на каждом «ярусе»:
нижнем (фигуры зверей), среднем (стенки «трона») и верхнем
(надпись под сенью). Если верхняя часть символизирует Небесный
Иерусалим, средняя — вечное царство Рим—Константинополь—
Москву, то нижняя — четыре царства, на основании которых сто¬
ит современное «трону» царство праведных. А значит, четыре зве¬
ря символизируют царства Вавилонское, Мидийское, Персидское
и Эллинское — согласно традиции, идущей от Ефрема Сирина.
Уена-медведь в этом случае будет означать Мидийское царство
Дария.Структура «Мономахова трона» невольно заставляет обратить¬
ся к новгородскому гербу. Там два зверя также поддерживают32	Флайер М. «Мономахов трон» Ивана Грозного в пространстве перед ико¬
ностасом // Иконостас. Происхождение — развитие — символика / Ред.-сост.А.М. Лидов. М., 2000. С. 605-609.
42Евгений Пчелов«трон», вернее, степень — символ власти, аналогичный трону. Хотя
аналогия в данном случае неполная, т.к. животных два, а не четы¬
ре, присутствие в новгородской эмблеме медведя и рыси (барса)
может в определенной степени «отсылать» к символике библей¬
ских царств. Настаивать на подобной интерпретации невозмож¬
но — для этого нет достаточных оснований, учитывая к тому же
конкретные внешнеполитические функции печати 1565 года (дип¬
ломатические документы в отношениях со шведским двором); но
и вероятность ее отрицать нельзя.Итак, в новгородском гербе, который прошел длительный путь
эволюции, медведи — первоначально медведь и барс (рысь) —
выполняли функцию стражей места (трона), т.е. охраняли власт¬
ные прерогативы правителя (ср. церемониальных телохраните¬
лей — рынд у русских царей). Возможно, причиной появления
медведя в новгородском гербе послужили территориальные при¬
тязания Новгорода, и тогда медведь символизировал государствен¬
ные претензии на уровне земельной эмблематики. Но не исклю¬
чено и сопряжение медведя с символикой четырех библейских
царств, которая также могла найти отражение в композиционно
сложной новгородской эмблеме. Медведи как щитодержатели
позднее присутствовали в русской родовой геральдике, воспроиз¬
водя отдельные фигуры гербов в щитах. Так, новгородский герб,
вошедший в состав гербов князей Голицыных и Куракиных (по¬
томков правившего в Новгородской земле литовского князя На-
римунта Гедиминовича), оказал влияние и на неофициальные
варианты этих гербов с медведями в качестве щитодержателей
(в гербе князей Ромодановских щитодержатели-медведи восходят
к иному прототипу — эмблеме медведя под деревом, известной у
потомков князей Стародубских еще с конца XVII века).Финляндский же медведь просуществовал недолго, около
1581 года его сменил лев, до сих пор являющийся национальной
эмблемой Финляндии33. В новгородском же гербе медведь не толь¬
ко сохранился, но и «вытеснил» рысь: два медведя остались стра¬
жами трона со знаками духовной и светской власти, сменившего
прежнее «место» с посохом. Однако символ медведя в его государ¬
ственном, национальном значении продолжал бытовать в про¬
странстве финской культуры. Черный медведь с красными когтя¬
ми, глазами и языком, увенчанный золотой короной, стоящий на
задних ногах, в передних — держащий меч, стал гербом финской
провинции Сатакунта (западное побережье Финляндии). А в мае
1920 года прославленный финский художник Аксели Галлен-Кал-
лела (1865—1931) поместил подобного медведя в гербе «независи-33	Линд Дж. Указ. соч. С. 225.
Медведи в старинной русской геральдике.43Илл. 6	Илл. 7мой Карелии» (Ухтинского правительства), просуществовавшей
всего несколько месяцев34 (илл. 6). Ныне тот же медведь входит в
государственный герб Республики Карелии.2.	Государева охота на медведя и герб ЯрославляНа Большой печати Ивана Грозного ярославская эмблема
представлена рыбой. Как долго она сохранялась в таком качестве,
сказать сложно. Очевидно лишь, что в «Титулярник» 1672 года в
качестве ярославской вошла совсем другая эмблема — идущий на
задних лапах медведь, который держит на плече протазан35 (илл. 7).
В «Описании гербам» конца XVII века ярославский герб представ¬
лен так: «Медведь с прапором»36. В описании ярославской печати
1692 года «знак» княжества Ярославского — «медведок стоячей»37.
В XVIII веке протазан ярославского медведя стал секирой.34	Подробнее об этом см.: Пашков А.М. Гербы и флаги Карелии. Петроза¬
водск, 1994. С. 186-194.35	Соболева Н.А. Российская городская и областная геральдика... С. 200—201.36	Белоброва О.А. Указ. соч. С. 87.37	Каменцева Е.И., Устюгов Н.В. Указ. соч. С. 49.
44Евгений ПчеловИсследователи связывают изображение медведя на гербе Ярос¬
лавля с медвежьим культом в Верхнем Поволжье и со «Сказанием
о построении града Ярославля», известным по рукописи последней
четверти XVIII века, но, вероятно, использовавшим народные пре¬
дания38. В «Сказании...» говорится о жителях приволжского «сели¬
ща» Медвежий угол — язычниках, поклонявшихся богу Волосу, и
о том, как Ярослав Мудрый, княживший в Ростове (по летопис¬
ным известиям — при жизни своего отца Владимира, условно до
1010 года), прибыл в это место с духовенством, мастеровыми и
воинами. Язычники «испусти от клети некоего люта зверя и псов,
да растешут князя и сущих с ним». Ярослав убил зверя секирой
(«а пси, яко агнцы, не прикоснуся никомуждо от них»), чем при¬
вел местных жителей в смятение. На следующий день он основал
при впадении Которосли в Волгу город, названный Ярославлем.
Князь «водрузи на земли сей древян крест, и ту положи основу
святому храму пророка Илии; а храм сей посвяти во имя святаго
угодника, яко хищнаго и лютаго зверя победи в день его». Хотя в
сказании «лютый зверь» не назван, можно думать, исходя из мест¬
ного топонима, что это был медведь39. Вряд ли можно сомневать¬
ся, что именно эта легенда, вернее, это народное предание об ос¬
новании города и послужило основой для создания ярославского
герба.Как показали исследования, культ медведя был вообще харак¬
терен для Ростово-Ярославского Поволжья (так же как и для Нов¬
городской земли)40. Безусловно, это одно из проявлений религи¬
озных представлений более общего порядка — медвежьего культа
у финно-угорских, скандинавских, сибирских и других северных
народов лесной полосы. Так, у народов Сибири и Дальнего Вос¬38	Тихомиров И. А. О некоторых ярославских гербах // Труды III Областно¬
го историко-археологического съезда во Владимире. Владимир, 1909. С. 35—40;
Воронин Н.Н. Медвежий культ в Верхнем Поволжье в XI веке // Краеведческие
записки. Вып. IV. Ярославль, 1960. С. 25—93 (текст «Сказания» — с. 90—93);
Мейерович М.Г. К вопросу о времени основания города Ярославля // Там же.
С. 5—24; Каменцева Е.И., Устюгов Н.В. Указ. соч. С. 128—129; Иванов Вяч.Вс.,
Топоров В.Н. Исследования в области славянских древностей: Лексические и
фразеологические вопросы реконструкции текстов. М., 1974. С. 55—61; Собо¬
лева Н.А. Российская городская и областная геральдика... С. 175—176; Ра-
пов О.М. Русская церковь в IX — первой трети XII в.: Принятие христианства.
М., 1988. С. 317-329.39	Воронин Н.Н. Указ. соч. С. 44 (наименование медведя могло иметь свя¬
щенное значение у местных племен и потому быть табуированным).40	Там же. С. 41—75 (здесь обширный археологический, топонимический,
этнографический и т.п. материал). О культе медведя в Волго-Окском между¬
речье см. также сравнительно недавнюю работу: Дубов И.В. И покланяшеся
идолу камену... СПб., 1995. С. 11—28 (Очерк первый. «Культ медведя»).
Медведи в старинной русской геральдике..45тока распространены обряды, связанные с «медвежьим празд¬
ником», когда происходит охота (или инсценировка охоты) на вы¬
ращенного специально для этого медведя (существует комплекс
определенных ритуалов и соответствующий фольклор; в целом ис¬
следователи выделяют три варианта «медвежьего праздника»)41.
Медведь считается хозяином зверей, зачастую родственником
людей; в некоторых случаях проводятся обряды, призванные «воз¬
родить» медведя. Подобные ритуалы, конечно, связаны и с про¬
мысловыми функциями, и с элементами тотемизма. Вероятно,
одним из «отражений» древних мифоритуальных представлений
можно считать и «медвежьи игры» — публичную борьбу с медве¬
дем, распространенную на аренах Античности и раннего Средне¬
вековья (в Византии IV—VII веков)42.Культ медведя у финно-угров нашел отражение и в топоними¬
ке, зафиксированной в «Повести временных лет»: в 1116 году сын
Владимира Мономаха, новгородский князь Мстислав «ходи на
чюдь с новгородчи и со пьсковичи, и взя городъ ихъ именемъ
Медвежа Глава...»43.В европейской геральдике XV—XVI веков медведь зачастую
обозначал «дикие», «глухие» земли, населенные иноязычным или
иноверческим населением. Так, с начала XV века известен герб
литовской Жемайтии (Жмуди), которая долгое время сохраняла
язычество: идущий, а позднее стоящий на задних лапах медведь в
ошейнике44. Сопряжение медведя с Русью могло воплотиться в
литовском гербе Смоленска (первая половина XV века): серебря¬
ный медведь в красном поле, так же как и в значительно более
позднее время — в гербе Прикарпатской Руси45.41	См. об этом: Северная энциклопедия. М., 2004. С. 547—551 (здесь же
приведена и литература по этому вопросу).42	Подробнее об этом и о различных проявлениях медвежьего культа у раз¬
ных народов см. указ. соч. Н.Н. Воронина. К этому же «кругу» примыкает и
«медвежья потеха» скоморохов, о которой также пишет Н.Н. Воронин. Здесь
нет возможности детально останавливаться на этом явлении (из новейших
публикаций, затрагивающих, правда, более поздний материал, см.: Некрыло-
ва А.Ф. Русские народные городские праздники, увеселения и зрелища. Конец
XVIII — начало XX века. СПб., 2004); отмечу только, что на Руси «ходебщики»
с медведями, как и сами звери, происходили в основном из Ярославской и
Рязанской губерний (Иванов Вяч.Вс., Топоров В.Н. Исследования в области
славянских древностей. С. 59).43	Повесть временных лет. СПб., 1996. С. 129.44	Rimsa Е. Heraldry past to present. Vilnius, 2005. P. 61, 95, 97, 99, 105. Впо¬
следствии Самогитский земельный герб с медведем («в золотом поле черный,
стоящий на задних лапах медведь с червлеными глазами и языком») вошел в
состав российской территориальной геральдики.45	См.: Фшппов О. Таемниця герба ПщкарпатськоТ Pyci. Ужгород, 2006.
46Евгений ПчеловВажная особенность ярославского медведя отмечена в источ¬
нике 1692 года — «медведок стоячей»46. Медведь идет на задних
ногах, подобно человеку, да еще и несет протазан. Безусловно,
такое изображение объясняется традиционными представлениями
о подобии медведя и человека, характерными для различных ми¬
форитуальных систем, в том числе и славянской47. Помимо про¬
чих антропологических характеристик, медведь, как и человек,
умеет ходить на двух ногах — эта примечательная особенность и
отражена в ярославском гербе. Подобие медведя человеку в какой-
то степени объясняет уже упомянутый, столь распространенный
культурный мотив, как охота на медведя. В сказании об основании
Ярославля медведь не только символизирует язьгческую, враждеб¬
ную силу, побеждаемую князем; он как бы уподобляется ему, на¬
ходясь на противоположном, отрицательном «полюсе», — борьба
идет на равных, и потому гибель медведя приобретает столь сим¬
волическое значение в глазах наблюдателей.По мысли Вяч.Вс. Иванова и В.Н. Топорова, ярославское ска¬
зание входит в контекст общеславянского мифа о боге грозы и его
противнике, на что, в частности, указывают и сопряжение не на¬
званного «по имени» медведя с Волосом, и упоминание построен¬
ной на месте единоборства церкви святого Ильи, образ которого
возможно соотнести с языческим Перуном48. Это корреспондиру¬
ется и с религиозным смыслом самого рассказа о поединке Ярос¬
лава с медведем — «дьявольское», в данном случае языческое, на¬
чало оказывается побежденным.В то же время, по-видимому, охота на медведя (даже не охота,
а единоборство с ним) выступает в качестве некоего важного, до
некоторой степени даже непременного атрибута княжеской влас¬
ти. Причем можно думать, что победа над медведем являлась од¬
ним из косвенных факторов легитимации юного правителя. Вооб¬
ще сюжет о единоборстве героя (вождя, царя) со зверем, как
правило с крупным хищником (львом, тигром и т.п.), — один из
важнейших в древних обществах. Чтобы подтвердить свой статус,
правитель должен был вступать в такое единоборство49. В качестве
противника «царя» может выступать и медведь, который, как и лев46	Каменцева Е.И., Устюгов Н.В. Указ. соч. С. 49, 128.47	Иванов Вяч.Вс., Топоров В.Н. Медведь. С. 128; О медведе в славянской
культурно-мифологической традиции см. подробно: Гура А.В. Символика жи¬
вотных в славянской народной традиции. М., 1997. С. 159—177 (Ч. II, гл. 1, § 3
«Медведь»); об антропоморфности медведя — с. 162—163.48	Подробнее: Иванов Вяч.ВсТопоров В.Н. Исследования в области славян¬
ских древностей. С. 55—61.49	См.: Медникова М.Б. Неизгладимые знаки. Татуировка как исторический
источник. М., 2007. С. 44—45.
Медведи в старинной русской геральдике..47(или другие крупные хищники), может восприниматься в качестве
«царя» мира зверей. Таким образом, «царь людей» сражается и
побеждает «царя зверей». Этот архетип присутствует и в культурах
Средневековья. Вот как пишет польский хронист Галл Аноним о
короле Болеславе III, выделяя эпизод с убийством медведя в от¬
дельную главу:Этот же самый отрок, прогуливаясь с немногими спутниками
по лесу, остановился случайно на возвышенном месте и, посмат¬
ривая сверху в разные стороны, увидел огромного медведя, играв¬
шего с медведицей. Как только он увидел его, сейчас же спустил¬
ся на равнину, приказав другим остаться, и один бесстрашно, сидя
на коне, приблизился к кровожадным зверям и медведя, повернув¬
шегося против него с поднятыми лапами, пронзил охотничьим
копьем. Этот поступок вызвал достаточно удивления у присутству¬
ющих, а тем, кто не видел, должно рассказать о такой смелости
отрока50.Существенно, что предыдущий подвиг Болеслава, также осо¬
бо отмеченный хронистом, — убийство дикого кабана. Такое «со¬
четание» вепря и медведя тоже традиционно. «Вепрь у меня на бед¬
ре меч оторвал, медведь мне у колена потник укусил, лютый зверь
вскочил ко мне на бедра и коня со мною опрокинул. И Бог сохра¬
нил меня невредимым», — писал Владимир Мономах в своем по¬
учении51. Владимиро-волынский князь Владимир Василькович
(ум. в 1289 году), племянник Даниила Галицкого, «лежаше всю
зиму в болести своей, росылая слуги свое на ловы, бяшеть бо и сам
ловечь добр, хоробор, николи же ко вепревы и ни к Медведевы не
ждаше слуг своих, а быша ему помогли, скоро сам убиваше всяки
зверь. Тем же и прослул бяшеть во всей земле понеже дал бяшеть
ему Бог вазнь \удачу\ не токмо и на одиных ловех, но и во всемь,
за его добро и правду» (Галицко-Волынская летопись)52. Сопря¬
женность вепря и медведя в культуре отразилась даже в средневе¬
ковой европейской геральдике, где противостояние этих двух эм¬
блем четко прослеживается между кельтскими и германскими
странами53.Рассказ об охотах Владимира Мономаха восходит к апокрифи¬
ческому тексту «Заветов 12-ти патриархов», где говорится о под¬50	Галл Аноним. Хроника и деяния князей или правителей польских. М.,
1961. С. 74 (пер. Л.М. Поповой).51	Повесть временных лет. С. 242 (пер. Д.С. Лихачева).52	Ипатьевская летопись // Полное собрание русских летописей. Т. 2. М.,
1998. Стб. 905-906.53	Пастуро М. Геральдика. М., 2003. С. 102.
48Евгений Пчеловвигах патриарха Иуды. Библейский же эпизод о борьбе со львом
и медведем и об их убийстве связан с царем Давидом (1 Цар 17:34—
35). Противоборство с дикими зверями, в том числе и с медведем,
не просто свидетельствовало о Божьем покровительстве над цар¬
ственными охотниками, но и являлось важным элементом биогра¬
фии правителя54.Сюжет о борьбе русского князя с медведем нашел отражение
и в латиноязычных немецких источниках XII—XIII веков, пове¬
ствующих о чудесах святого Пантелеймона, исцелившего ранен¬
ного медведем в лесу князя Мстислава Владимировича (ум. в
1132 году), старшего сына Владимира Мономаха. Впоследствии
Мстислав дал своему сыну Изяславу крестильное имя Панте¬
леймон55.В древнерусской культуре первое изображение охоты на мед¬
ведя (в числе других охотничьих эпизодов) известно уже на фрес¬
ке XI века из Киевской Софии. В историографии высказывалось
предположение, что в качестве всадника на коне, поражающего
медведя копьем, мог быть изображен Ярослав Мудрый, а сама сце¬
на связана с ярославским сказанием, легенда которого в таком
случае оказывается довольно древней. Здесь, впрочем, важно сход¬
ство основной идеи обоих сюжетов — охота на медведя символи¬
зирует борьбу князя-христианина с язычеством56.Позднее сцены охоты на медведя присутствуют в инициалах
тератологического стиля орнамента рязанских рукописей XVI ве¬
ка и на вещах, связанных с княжеской властью. В декоре на ро¬
гатине тверского князя Бориса Александровича (княжил в 1426—
1461 годах) — фигура человека, пронзающего копьем в пасть
вылезающего из берлоги (?) медведя (илл. 8); на монетах твер¬
ских князей Ивана Михайловича (княжил в 1399—1425 годах) и
Бориса Александровича — охотник, разящий медведя (?) в пасть,
и нападающий на зверя пес; возможно также, на монетах Васи¬
лия Темного (схожая сцена)57; на печати сына Ивана III, князя54	См.: Иванов Вяч.Вс. Типология автобиографического поучения царя как
жанра // Славяноведение. № 2. 2004. С. 72—75.55	Об этом сюжете подробно см.: Назаренко А.В. Древняя Русь на между¬
народных путях. Междисциплинарные очерки культурных, торговых, полити¬
ческих связей IX—XII веков. М., 2001. Глава XIII. С. 585—616.56	Подробнее см.: Писаренко Ю.Г. «Охотник на медведя» с фрески Софий¬
ского собора в Киеве // Ярославская старина. Вып. 1. 1994. С. 13—17 (впервые
эта идея была высказана Р.С. Орловым в 1990 году).57	Орешников А. В. Русские монеты до 1547 года и материалы к русской ну¬
мизматике доцарского периода. М., 2006. С. 52 (табл. 2, рис. 46), 53 (табл. 2,
рис. 47), 55, 140 (табл. 10, рис. 451, 452); ChernetsovA.V. Op. cit. P. 83—85, pi. IX,
16-19, XXXIV, 2, XXXVI, 1.
Медведи в старинной русской геральдике..49Илл. 8Юрия Ивановича дмитровского (ум. в 1536 году), — охотник с
рогатиной, идущий на медведя (?), и нападающий на зверя пес58.
Обращает внимание «связь» этого изображения с тверскими кня¬
зьями, и прежде всего с Борисом Александровичем. Здесь умест¬
но напомнить, что на Большой печати Ивана Грозного Великое
княжество Тверское символизирует именно медведь. Другая су¬
щественная деталь, на которую обратил внимание и А.В. Черне¬
цов: присутствие в сцене медвежьей охоты на монетах изображе¬
ния собаки (пса). Псы часто упоминаются в источниках в связи
с охотой на медведя (= противоборством), что могло, конечно,
отражать и определенные реалии жизни: ср., к примеру, ярослав¬
ское сказание, где псы, впрочем, выступают с «другой» стороны.
Наконец, общая для всех изображений деталь — оружие, кото¬58	Соболева Н.А. Русские печати. М., 1991. С. 172 (№ 85).
50Евгений Пчеловрым человек пронзает медведя. Это копье или рогатина. Колю¬
щее оружие подобного типа (протазан) изображено и на древней¬
ших ярославских гербах. Позднее его сменило рубящее оружие —
секира, — которое упоминается и в ярославском сказании. Эта
замена произошла в 1720-х годах, в период деятельности в рус¬
ской геральдике Ф. Санти, хотя изображение прежнего оружия
встречалось на печатях ярославских учреждений по крайней мере
до конца XVIII века59. Упоминание секиры в ярославском сказа¬
нии ясно свидетельствует о его поздней обработке (не ранее
XVII века, что подтверждается и датировкой рукописи, и исследо¬
ваниями Н.Н. Воронина). Древнейшим и традиционным оружи¬
ем в противоборстве с медведем являлась рогатина.Медвежья охота оставалась особо значимой для русского госу¬
даря и в дальнейшем. Причем эта охота зачастую являлась, по сути,
единоборством. Юный Иван Грозный в возрасте тринадцати лет
уже ездил на медвежью охоту60. Особенно выделялся своими охот¬
ничьими подвигами Лжедмитрий I. По словам Н.М. Карамзина,
«он любил ездить верхом на диких, бешеных жеребцах, и собствен¬
ною рукою, в присутствии Двора и народа, бить медведей»61. Так,
в ожидании приезда невесты, Марины Мнишек, Лжедмитрий про¬
демонстрировал свою доблесть в присутствии своего будущего
тестя:А еще царь и пан воевода ездили из Москвы на охоту. Там сре¬
ди других зверей выпустили также медведя, которого, когда никто
не смел первым с ним биться, сам царь, бросившись, убил с одно¬
го удара рогатиной, так что даже рукоятка сломалась. И саблею
отсек ему голову. «Москва» радостно закричала, увидев это62.О единоборстве самозванца с медведем рассказывается и в
«Московской хронике» Конрада Буссова (написана при участии
зятя Буссова, лютеранского пастора Мартина Бера):59	Об оружии, которое несет ярославский медведь, см.: Воронин Н.Н. Указ.
соч. С. 68—69, илл. на с. 70. Примечательно, что на рисунке государственного
герба из дневника И. Корба, вероятно, не разобравшего детали эмблемы, яро¬
славский медведь несет нечто похожее на знамя. Также «прапор» указан и в
«Описании гербам» — тексте конца XVII века. Зачастую оружие принимало вид
трезубца — это результат «трансформации» протазана, имевшего помимо
основного острия еще два загнутых по бокам.60	Карамзин Н.М. История государства Российского Кн. III. М., 1989.
Т. VIII. Прим. 153.61	Там же. Т. XI. Стб. 130, 15162	Дневник Марины Мнишек. СПб., 1995. С. 43—44.
Медведи в старинной русской геральдике.51Он любил охоту, прогулки и состязания, у него должны были
быть самые прекрасные соколы, а также лучшие собаки для трав¬
ли и выслеживания, кроме того, большие английские псы, чтобы
ходить на медведей. Однажды под Тайнинским в открытом поле он
отважился один пойти на огромного медведя, приказал, невзирая
на возражения князей и бояр, выпустить медведя, выехал на коне,
напал на него и убил63.Видимо, тем самым Лжедмитрий пытался не только продемон¬
стрировать свою силу и ловкость, но и показать, что достоин за¬
нимать престол и является законным, хранимым Богом государем.
Примечательна все та же рогатина как основное оружие в проти¬
воборстве со зверем.Даже такой молитвенник, как царь Федор Иоаннович, отдал
дань традиционной царской «забаве»; он, правда, взирал на мед¬
вежью травлю со стороны, устраивая по праздничным дням свое¬
образные охотничьи представления64. Известно, что на медведя
ходил царь Михаил Федорович. А с именем Алексея Михайло¬
вича связано известное предание о его чудесном спасении во
время такой охоты в лесу под Саввино-Сторожевским монасты¬
рем. Тогда царь чуть не погиб в единоборстве с медведем, ко¬
торого убил явившийся ему преподобный Савва (в XIX веке на
сюжет этой легенды JI.A. Мей написал стихотворение «Избави¬
тель»; илл. 9).Из более позднего периода можно упомянуть медвежью охоту
Александра II, вообще вернувшего охоте (после некоторого пере¬
рыва) статус церемонии российской монархии. Этому эпизоду
была даже посвящена отдельная статья «Выстрел Его Величества
в медведя»65. Несмотря на то что само «содержание» этого собы¬
тия оказывается в значительной степени «выхолощенным» — это
уже не поединок, не единоборство, а меткий выстрел на охоте; хотя
медведь и был обнаружен внезапно, жизни царя он непосредствен¬
но не угрожал (на сопровождавшей статью литографии В.Ф. Тим¬
ма рядом с Александром изображены и другие охотники66), — его
глубинная семантика как некоего фактора легитимации правите-63	Буссов К. Московская хроника. 1584—1613. M.-JL, 1961. С. 111.64	Карамзин Н.М. Указ. соч. Т. X. Стб. 50, 160. Об этой «потехе» (боях с
дикими медведями, выпускаемыми из клеток; оружием при этом служила ро¬
гатина) упоминает Дж. Флетчер (Флетчер Дж. О государстве Русском. М., 2002.
С. 154-155).65	См.: Уортман Р. Сценарии власти: Мифы и церемонии русской монар¬
хии. Т. 2. М., 2004. С. 84-85.66	Там же. С. 85—86.
52Евгений ПчеловИлл. 9ля сохраняется. «Выстрел в медведя» происходит в 1857 году, т.е.
в самом начале царствования Александра II67.Итак, в ярославском гербе изображение медведя обычно свя¬
зывается с легендой об основании Ярославля и особом культе
медведя в северном Поволжье (что позднее нашло отражение в
карнавальной, по сути, традиции хождения с медведем). Как по¬
казывают многочисленные примеры из русских и иностранных ис¬
точников от раннего Средневековья и вплоть до второй половины67	Отголоски единоборства с медведем как фактора своеобразной ини¬
циации можно заметить в повести А. С. Пушкина «Дубровский» — когда нович¬
ка по приказанию Троекурова вталкивали в комнату с проголодавшимся мед¬
ведем. Это, правда, не противоборство, а скорее триллер, казавшийся забавным
хозяину; но сам Дубровский (под видом учителя-француза) застрелил медве¬
дя, с честью выйдя из этой ситуации, чем вызвал изумление и уважение Кирилы
Петровича.
Медведи в старинной русской геральдике..53XIX века, противоборство с медведем и его поражение служили
важным символическим актом легитимации правителя, что и воп¬
лотилось в эмблематике ярославского герба.Интересный пример интерпретаций гербов «Титулярника» в
культуре барокко демонстрируют вирши, написанные на эти гер¬
бы и сохранившиеся в шведской рукописи в библиотеке города
Вестероса. Рукопись представляет собой сборник текстов, скопи¬
рованных из разных источников по указанию шведского дипло¬
мата Й.Г. Спарвенфельда, который побывал в Москве в 1684—
1687 годах. Несколько страниц этого сборника занимают двадцать
геральдических стихотворений — они были опубликованы и
изучены шведским славистом Нильсом Оке Нильссоном еще в
1964 году, но остались совершенно вне поля зрения отечественных
геральдистов, несмотря на то что теперь размещены в Интернете
исследователем старобелорусской литературы О.В. Лицкевичем68.
Автор этих стихотворений неизвестен, но, судя по тексту, он
происходил из украинских или белорусских земель Великого
княжества Литовского. По мнению Н. Нильссона, им мог быть
упоминаемый Спарвенфельдом Стахей Иванович Гадзаловский
(Годзаловский), шляхтич из Вильно, оказавшийся в Москве, веро¬
ятно, во время войны с Речью Посполитой за Левобережную
Украину и затем служивший переводчиком в Посольском прика¬
зе. Авторство Симеона Полоцкого Нильссон отрицает. Во всяком
случае, вирши полностью вписываются в ту традицию геральди¬
ческой поэзии, которая была столь заметна в славянских культу¬
рах Великого княжества Литовского и через их посредство появи¬
лась в Московском государстве. Судя по датировке рукописи,
вирши могли быть написаны в конце 1670-х — начале 1680-х го¬
дов, т.е. вскоре после того, как был составлен «Титулярник», но
едва ли в ближайшее время после его составления (об этом свиде¬
тельствуют некоторые ошибочные «атрибуции» гербов, допущен¬
ные автором).Текст виршей сохранился не полностью. Двадцать стихотворе¬
ний охватывают лишь часть гербов «Титулярника» (всего гербов
33), причем начиная примерно с середины титула. Ярославский
герб интерпретируется в виршах так:ЧеловЪкомъ и скотомъ един б[о]гъ судбами,токмо скоть словомъ создан, ч[е]л[о]в[Ъ]къ же руками.68	Nilsson N.A. Russian heraldic virsi from the 17th century. A manuscript in the
diocesan and county library at Vaster&s, Sweden. Stockholm, Goteborg, Uppsala,
[1964] (Acta Universitatis Stockholmiensis, etudes de philol. slave; 10); http://
starbel. narod. ru/gadz. htm.
54Евгений ПчеловСице от язык церков языкомъ формуетъ.Х[ристо]съ велит что медвЪдь з’ агнцем пожирует.Далее следует «Аллегория»:Дашшгь прор[о]къ видЪ медведем персидов
окрутных, что хотели погубити жидов.И б[о]гъ есть лютъ гръшником и будет карати
всякого, хто не хочеть Хр[и]ста творца знати.Затем «Анаграмма»:Д[а]в[и]дъ ц[а]рь ять медведя там же умерщвляет,
яко пастыр добрый з оуст овцу избавляет.Хр[и]сту над фарисей побЪду являет,кр[е]стом сп[а]сты родъ свой д[у]хом с[вя]тым знает.И, наконец, «Аналогум»:Ярославле с[вя]тое, помни Ярославу,Владымерову сыну доховати славу.Носи крестъ, радЪй во всякой с[вя]тыни,
живи мирно, твои суть поля и пустыни.Как видим, в интерпретации герба медведь сопоставляется с
человеком; в аллегории он выступает орудием Божьего гнева (о чем
скажем далее); в анаграмме упоминается победа царя над медве¬
дем, которая уподоблена победе над грехом; а в аналогуме несение
медведем креста (так интерпретируется в стихах протазан) служит
символом радения о вере и церкви.3.	Медведь в контексте христианизации
и пермский гербМедведь, разумеется, не всегда символизирует темные, чуждые
силы, побеждаемые с Божьей помощью в единоборстве. Он может
выступать и в качестве орудия Божьего гнева69. Как покровитель¬
ство Бога оберегает от медведя, так Его гнев посылает медведя в
расплату за грехи. Такая ситуация описана в Библии: 42 ребенка
были растерзаны двумя медведицами за то, что насмехались над
пророком Елисеем (4 Цар 2:24). Медведь карает и язычников: в69	Гура А. В. Указ. соч. С. 163.
Медведи в старинной русской геральдике.55«Повести временных лет» (под 1071 годом) медведь съедает пове¬
шенных на дубе убитых языческих волхвов, появившихся в Ростов¬
ской земле из Ярославля, — «и так погибли они по наущению бе¬
совскому, другим пророчествуя, а своей гибели не предвидя»70. Эта
расправа подчеркивала «нечистоту» покойников: трупы были по¬
вешены между небом и землей (дабы не осквернять погребением
землю) и отданы на съедение диким зверям71. По-видимому, с
представлениями о медведе как о Божьем орудии наказания греш¬
ников связаны и опричные расправы Ивана Грозного, когда царь
травил медведями людей72. Они вполне соответствуют той эсхато¬
логической стратегии опричнины как наказания царем своих под¬
данных за грехи в преддверии Страшного Суда, которую осуществ¬
лял Иван73. Имеются, в частности, свидетельства о казни, когда
человека зашивали в шкуру медведя, а затем выпускали на него
собак74. Очевидно, отмечает А.А. Булычев, что Иван Грозный, «от¬
давая опальных на растерзание собакам и медведям, учитывал...
сакральную способность этих животных выступать в качестве ору¬
дия наказания Божьего грешников, усвояемой им в православной
книжной и народной культурах»75.В то же время медведь в народных представлениях мог соот¬
носиться и с нечистой силой76. Эта связь была такой устойчивой,
что церковь даже выдвигала некоторые запреты, связанные с мед¬
ведем: осуждала «латинян» за принятие «медведины» в пищу и
обсуждала вопрос, может ли священник носить одежду из медве¬
жьей шкуры. Вероятно, этими установками в какой-то степени
объясняется и та борьба, которая велась духовенством со скомо¬
рохами, «влачащими медведей»77.В образе медведя бесы, по представлениям того времени, мо¬
гут являться святым. Печерского инока Исакия они пугали «то в
образе медведя, то лютого зверя, то вола, то вползали к нему змея¬70	Повесть временных лет. С. 214.71	Петрухин В.Я. Древняя Русь: Народ. Князья. Религия // Из истории рус¬
ской культуры. Т. 1 (Древняя Русь). М., 2000. С. 320.72	См.: Булычев А.А. Между святыми и демонами: Заметки о посмертной
судьбе опальных царя Ивана Грозного. М., 2005. С. 112—114.73	Подробнее анализ опричнины и опричных казней см.: Юрганов A.JI.
Категории русской средневековой культуры. М., 1998. С. 356—410: ср.: Булы¬
чев А.А. Указ. соч. С. 116—117.74	Юрганов A.JI. Указ. соч. С. 366. Так погиб новгородский архиепископ
Леонид. Исследователь объясняет этот способ казни тем, что с образом медведя
(как и других животных) соотносились определенные человеческие грехи.75	Булычев А.А. Указ. соч. С. 124—125.76	Гура А.В. Указ. соч. С. 164.77	Об этом см.: Воронин Н.Н. Указ. соч. С. 71—72 и сл.; автор связывает
рассказ «Повести временных лет» о гибели волхвов с «медвежьей потехой» ско¬
морохов.
56Евгений Пчеловми, или жабами, или мышами и всякими гадами»78. Святой побеж¬
дает медведя, но не оружием, как князь, убивая его, а добротой —
приручая. Сюжет о святом и медведе известен и в западноевропей¬
ской, и в древнерусской агиографии. Вот как он представлен в
«Житии святого Галла», основавшего в начале VII века знамени¬
тое аббатство Санкт-Галлен (написано житие известным поэтом и
ученым IX века Валахфридом Страбоном):Тем временем медведь, спускаясь с горы, осторожно подбирал
крошки и кусочки, упавшие у трапезовавших (Галла и его спутника,
удалившихся в пустыню. — Е.П.). Увидев происходящее, муж Бо¬
жий сказал зверю: «Приказываю тебе, животное, именем Господ¬
ним, подними дерево и брось в огонь». По его приказу огромное и
страшное чудовище, пойдя и вернувшись, принесло могучее древо
и бросило в огонь. И добросердечный муж, подойдя к суме и достав
из малого хранилища целый хлеб, протянул его служащему и, ког¬
да медведь принял его, предписал следующее: «Во имя Господа
моего Иисуса Христа, уходи из этой долины; по этому уговору ты
будешь вместе с нами владеть окружающими горами и холмами так,
чтобы никакому человеку, никакому скоту не причинять вреда»79.Замечательно повествует о встрече святого с медведем в «Жи¬
тии Сергия Радонежского» Епифаний Премудрый (илл. 10):Овогда убо демоньскаа кознодейства и страхованиа, иногда же
зверинаа устремлениа, мнози бо зверие, яко же речеся, в той пус¬
тыни тогда обретахуся. Овы стадом выюще, ревуще прохождааху,
а друзии же не в мнозе, но или два или трие, или един по единому
мимо течаху; овии же отдилече, а друзии близ блаженнаго прибли-
жахуся и окружаху его, яко и нюхающе его. И от них же един зверь,
рекомый аркуда, еже сказается медведь, иже повсегда обыче при-
ходити к предподобному; се же видев преподобный, яко не злобы
ради приходит к нему зверь, но паче да возметь от брашна (еды. —
Е.П.) мало нечто в пищу себе, и изношаше ему от хижа (кельи. —
Е.П.) своеа мал укрух хлеба, и полагаше ему или на пень, или на
колоду, яко да пришед по обычаю зверь, и яко готову себе обрете
пищу, и взем усты своими и отхожаше...8078	Повесть временных лет. С. 222. Ср. известный мотив «искушение свя¬
того Антония».79	Памятники средневековой латинской литературы. VIII—IX века / Отв.
ред. M.JI. Гаспаров. М., 2006. С. 325—327.80	Цит. по: Клосс Б.М. Избранные труды. Т. 1: Житие Сергия Радонежско¬
го. М., 1998. С. 316. Этот сюжет лег в основу известной картины М.В. Несте¬
рова «Юность преподобного Сергия» (1892—1897), находящейся ныне в Тре¬
тьяковской галерее.
Медведи в старинной русской геральдике..57Илл. 10Здесь мы видим, что эпизод с медведем входит в контекст ду¬
ховных подвигов Сергия, претерпевавшего искусы и боровшегося
с бесами. Характерно, что святой не только кормил зверя, но ради
него даже отказывал себе в пище (если ее было недостаточно).
Схожее «чудо о медведе» связывается и с житием Серафима Саров¬
ского81 (илл. 11). Тем самым чудо борьбы (победа над медведем в
княжеской охоте) уступает место чуду добра и духа (умирение мед¬
ведя святым); при этом и сам медведь выглядит достаточно мир¬
ным. Конечно, в житиях таким образом символически воплоща¬
ется идея о просвещении неверных, о духовной силе христианской
любви, преображающей дикое, природное начало и живущей с
ним в мире.Следует полагать, что в подобном контексте — как символ ду¬
ховного приобщения язычников к христианству — изображен мед¬
ведь с евангелием на спине и крестом над ним в пермском гербе.81	Многочисленные изображения см. в кн.: Преподобный Серафим Саров¬
ский: Агиография. Почитание. Иконография / Сост. и отв. ред. Н.Н. Чугрее-
ва. М., 2004.
58Евгений ПчеловИлл. 11Это медведь, идущий на четырех лапах и опустивший голову. По¬
добное изображение присутствует на Большой печати Ивана Гроз¬
ного, но там оно обозначает Великое княжество Тверское. В каче¬
стве же пермской печати выступает лисица. Но уже с 1620-х годов
пермскую землю символизирует идущий медведь, а в «Титулярни-
ке» 1672 года на его спине находится евангелие, увенчанное крес¬
том82 (илл. 12). «Описание гербам» конца XVII века так представ¬
ляет этот герб: «Медведь белой, на нем Евангелие со крестом»83.
Существенно при этом, что в отличие от новгородского и ярослав¬
ского собратьев пермский медведь — белый, северный. Евангелие
и крест на спине идущего медведя символизируют не просто по¬
беду христианства над языческими культами (медвежьим культом
финно-угорских племен)84, а обращение жителей края в христиан¬
ство, их путь ко Христу. Возможно, эта эмблема связывалась с де¬
ятельностью просветителя коми Стефана Пермского, хотя в самом
«Житии Стефана», написанном тем же Епифанием Премудрым,
подобного сюжета нет. Впрочем, и в этом произведении медведь82	Соболева Н.А. Российская городская и областная геральдика... С. 198—
199. Пермский медведь изображен уже на саадачном покровце царя Михаила
Федоровича (после 1626 года), хотя по описи 1627 года «тверская печать — мед¬
ведь ходячей, а под ним земля» (Хорошкевич А.Л. Герб // Герб и флаг России.
Х-ХХ века. С. 184).83	Белоброва О.А. Указ. соч. С. 87.84	Каменцева Е.И., Устюгов Н.В. Указ. соч. С. 129—130.
Медведи в старинной русской геральдике.59Илл. 12выступает как один из важных «атрибутов» охотничьего промыс¬
ла, в данном случае пермяков (их основного хозяйственного заня¬
тия). Местный волхв Пам-«сотник», споря со Стефаном и доказы¬
вая, что его языческая вера лучше, приводит следующие доводы:
если бог не один, а их много, то люди получают и больше помощ¬
ников в делах, поэтому-де и идет столь удачная охота у пермяков,
да так, что один человек или двое многократно выходят на медве¬
дя и приносят его шкуру, в то время как христиане, жители Руси,
на одного медведя идут толпой до ста, а то и до двухсот человек, и
нередко возвращаются с пустыми руками85. Здесь, конечно, Епи-
фаний допускает преувеличение, стремясь продемонстрировать
лживость утверждений Пама, а значит, и неубедительность его
доводов.Примечательно, что типологически сочетание звериного
символа с крестом над ним в пермском гербе сходно с некоторы¬
ми изображениями на шведских рунических камнях XI века.
Здесь встречаются идущие звери («большой шагающий зверь», в
другом случае — верблюд (?)) с помещенными над ними креста¬85	Житие Стефана Пермского, написанное Епифанием Премудрым. Изда¬
ние Археографической комиссии. СПб., 1897. С. 47.
60Евгений Пчеловми86. Эти рунические памятники сделаны в период христианиза¬
ции Швеции и, вероятно, отражают тот же круг идей, что и
пермский герб. Не столько семантическая, сколько компози¬
ционная типология иной религиозной направленности присут¬
ствует в сравнительно позднем российском гербе Семипалатин¬
ска (и Семипалатинской области) — эти гербы были официально
утверждены в 1851 и 1878 годах соответственно: в лазуревом поле
золотой верблюд, над которым серебряный полумесяц, рогами
вверх, с серебряной пятиконечной звездою87. Здесь бесспорно
влияние мусульманской символической традиции.Таким образом, в пермском гербе медведь символизировал
победу христианства над язычеством, и это изображение входит в
более широкий контекст сказаний о чудесах святых, к которым
относится и сюжет об «умирении» и даже приручении медведя.
При этом медведь может символизировать языческие, зачастую и
дьявольские силы, а духовная победа над ним становится столь же
традиционным атрибутом жития святого, как и физическая побе¬
да — атрибутом биографии правителя.В виршах С. Гадзаловского (1680-е годы) пермский герб пред¬
ставлен следующим образом:МедвЪдь природою толстъ мягом ся раждает.Ни образа, ни удов не изображает
Матка лижетъ языком звЪря, составляетъ
знак, якъ в рай Б[о]гъ Адама творил, памятает.«Аллегория»:Где не сЪегь, жнеть медвЪдь мровки, раки снЪдает,Яблка тресеть, на древЪ пчелы выдирает.ЗимЪ постит. Лапу с’сетъ, от того толстЬеть;
человеку наука постить да разуметь.«Анаграмма»:даму согрЪшившу творецъ Б[о]гъ прекрасный
стрЪте в рай в пулудне яко медвЪдь страшный,
яко же на страшном судЪ гды Ев[ан]г[е]л1я
судиты будет, глаголеть Еремея.86	Мельникова Е.А. Скандинавские рунические надписи: Новые находки и
интерпретации. Тексты, перевод, комментарий. М., 2001. С. 288, илл. 99
(с. 459); с. 303, илл. 112 (с. 468).87	Винклер П.П., фон. Указ. соч. С. 135, 199.
Медведи в старинной русской геральдике..61«Аналогум»:Пермско, почитай и Ев[ан]г[е]л1е,
якъ тебъ приказали предки всЪ с[вя]тые.Храни закон, соблюди ц[а]рсюе уставы
от земного жития до н[е]б[е]сной славы.Итак, в виршах представление о рождении медведя из тела
лижущей себя медведицы сопоставляется с сотворением Богом
Адама, зимняя спячка и вегетарианство медведя служит аллегорией
поста, в «анаграмме» медведь предстает орудием Божьего гнева, а
сам пермский герб символизирует верность Христу и христианству.В XVIII веке медвежья голова как элемент пермского герба
стала одной из фигур в гербе Строгановых.Таким образом, три медведя в русских земельных гербах свя¬
заны с разными мотивами семантики этого символа. Новгород¬
ский медведь, возможно являясь финским заимствованием, имел
государственно-политическое значение (хотя не исключено вли¬
яние и духовно-идеологических настроений); ярославский же и
пермский отражали существенные культурные модели: первый —
единоборство и победу над медведем князя, понимаемую и как
победу христианства над язычеством, второй — христианизацию в
религиозно-просветительском аспекте; и если в ярославском гербе
присутствует элемент насилия, то в более «спокойном» пермском
передано скорее мирное приобщение к новой вере. Примеры рус¬
ской геральдики свидетельствуют о сложении эмблематической
презентации этих идей уже на протяжении XVI—XVII веков.В XVIII—XIX веках в российской территориальной и городской
геральдике появилось еще несколько медведей88. Частью они вос¬
ходили к ярославскому (герб Малоярославца), частью имели более
оригинальный вид (медведь в берлоге в гербе Усть-Сысольска,
медведь, влезающий за медом на сосну — в гербе Сосницы), но в
последнем случае означали местные природные особенности края.88	Винклер П.П., фон. Указ. соч. С. 19—20.
Ивона ЖепниковскаМЕДВЕДЬ
В РУССКОЙ ВОЛШЕБНОЙ СКАЗКЕ:
ЭСКИЗ ИССЛЕДОВАНИЯ ПРОБЛЕМЫОбзор литературы, посвященной фольклорному образу медве¬
дя, показывает, что в реконструкции его символики в народной
традиции исключительная роль принадлежит обрядам, в которых,
естественно, наиболее полно воплотились представления и ве¬
рования людей, а также несказочной мифологической прозе,
преемственно связанной с древнейшими мифами. Кроме того, ис¬
следователи обращаются к легендам (этиологическим и христиа¬
низированным), заговорам, песням, загадкам1. В этом отношении
относительно редко используется волшебная сказка, мифологиче¬
ский генезис которой не подлежит сомнению, особенно благода¬
ря работам Владимира Проппа. Очевидно, это обусловлено общей
трудностью этнографического изучения данной жанровой разно¬
видности народной прозы, состоящей в том, что, попадая в сказ¬
ку, обряды, поверья и представления подверглись определенной
трансформации, переосмыслению2. В результате существующие1	Имеется в виду прежде всего известная монография: Гура А. Символика
животных в славянской народной традиции. М., 1997, посвященная реконст¬
рукции народных представлений о животных, в том числе медведя.2	На это обратил внимание еще Владимир Пропп, выделив типы соотно¬
шения волшебной сказки и обряда: прямое соответствие между сказкой и об¬
рядом, переосмысление обряда сказкой с заменой одного или нескольких эле¬
ментов обряда и «обращение» обряда, когда в сказке сохраняются все его
элементы, но изменяются его трактовка, мотивировка и значение. При этом ис¬
следователь отметил, что этнографический субстрат мог стать сказочным лишь
в том случае, если он уходил из жизни в прошлое, переставал быть активно
значимым, а вследствие этого сакральным, что делало возможным подвергнуть
его переоценке или правке (ср. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной
сказки. М., 2000. С. 9—13). Наряду с Проппом этнографическое изучение жан¬
ров фольклора успешно разрабатывали: Тудоровская Е.А. Некоторые черты
доклассового мировоззрения в русской народной волшебной сказке // Русский
фольклор. 1960. № 5. С. 102—126; Она же. Проблема взаимоотношений народ¬
ных верований и сказки (на материале сюжета «О запродаже водяному») //
Советская этнография. 1974. № 3. С. 112—119; Бараг Л.Г. Сказочная фантас¬
тика и народные верования (По материалам белорусского фольклора) // Со¬
ветская этнография. 1966. № 5. С 15—27; Богатырев П.Г. Вопросы теории на¬
Медведь в русской волшебной сказке..63характеристики сказочного образа медведя, по сути дела, ограни¬
чиваются указанием на его роль помощника или дарителя. Поэто¬
му в настоящей статье предпринимается попытка хотя бы в неко¬
торой степени восполнить этот пробел. В основном речь пойдет о
функциях медведя в сказке и связанных с ним основных мотивах
и атрибутике. По мере возможности мы постараемся найти тот
этнографический материал, который мог лечь в основу сказочно¬
го образа медведя, а также уяснить некоторые пути его переработки
в сказочные фантастические образы и события.Источником для анализа послужили в основном сказки типа
«Медведь (леший, чародей, разбойник) и три сестры» (СУС 311),
отчасти также «Мачеха и падчерица» (СУС 480)3. Говоря в самом
общем виде, в них повествуется о том, как в лесную избушку,
хозяином которой в большинстве случаев оказывается именно ге¬
рой настоящего анализа, попадают соответственно три родные
(СУС 311) и две сводные сестры (СУС 480).Упомянутые сказки — достаточно показательный, на наш
взгляд, материал именно в отношении разработки образа медведя.
Во-первых, обращает на себя внимание относительная устойчи¬
вость его появления в качестве исполнителя одной и той же фун¬
кции — функции антагониста (СУС 311) или враждебного дарите¬
ля (СУС 480). Это тем более интересно, что в сказке теоретически
существует возможность свободного варьирования персонажей,
выполняющих определенную сказочную функцию (например,
функцию помощника)4. Как мы постараемся показать в ходе на¬
шего анализа, выбор именно медведя не случаен — как не случа¬
ен и выбор изоморфных ему персонажей. Дело в том, что медведя
в той же роли антагониста или дарителя заменяют прежде всего
волк и леший.Взаимозаменяемость медведя и волка объясняется сходными
демонологическими представлениями, в том числе способностью
к оборотничеству, брачной и эротической символикой5.В отличие от параллелизма между волком и медведем, чисто
символического и метафорического, изоморфизм медведя и леше¬
го является закономерным и объясняется их генетическим род¬
ством. Медведь — прообраз лешего, стоящий на более ранней ста¬родного искусства. М., 1971; Иванова А.Л. К вопросу о происхождении вымысла
в волшебных сказках // Советская этнография. 1979. №. 3. С. 114—122; Пути¬
лов Б.Н. Фольклор и народная культура. СПб., 1994.3	Сравнительный указатель сюжетов. Восточнославянская сказка / Сост.
Л.Г. Бараг, И.П. Березовский, К.П. Кабашников, Н.В. Новиков. Отв. ред.
К. Чистов. Л., 1979.4	Пропп В.Я. Морфология сказки. М., 1969. С. 24.5	ГураА. В. Указ. соч. С. 175—177.
64Ивона Жепниковскадии развития, поскольку культу хозяев стихий, одним из воплоще¬
ний которого и является леший, предшествовал культ тотемов6.Наибольший интерес представляет, естественно, то, что про¬
исходит непосредственно в лесной избушке, но не менее суще¬
ственны и причины, по которым девушки оказываются в жилище
медведя. В данном случае я хотела бы обратить внимание лишь на
сказки типа 311, поскольку уже на этом этапе развития сюжета
медведь предстает в одной из наиболее типичных для себя сказоч¬
ных функций, т.е. функции антагониста7. При этом мотивировки
всех его действий, по сути, основаны на материализации различ¬
ных народных поверий, связанных непосредственно как с медве¬
дем, так и — о чем упоминалось выше — с изоморфными ему пер¬
сонажами, прежде всего с лешим и волком.В подавляющем большинстве случаев медведь похищает деву¬
шек, заблудившихся в лесу или просто отправившихся в лес, на¬
пример за ягодами. Казалось бы, случившееся достаточно объяс¬
нить лишь распространенным представлением о лесе как месте
опасном и чужом человеку, средоточии враждебных для него сил8.Иногда медведь несет ответственность за похищение заблудив¬
шихся в лесу; он сбивает своих жертв с пути, перекладывая разбро¬
санные отцом девушек стружки. Тем самым сказочный медведь
обнаруживает глубокую архаическую связь с лесным духом-«хозя-
ином»9, который считался первопричиной блуждания человека по6	Разумова И.Л. Сказка и былинка. Мифологический персонаж в системе
жанра. Петрозаводск, 1993. С. 56; Плесовский Ф.В. Леший как один из прооб¬
разов дракона волшебных сказок пермских народов (удмуртов, пермяков, зы¬
рян) // К истории малых народностей Европейского Севера. Петрозаводск,
1975. С. 144—145. Особое почитание медведя в русской традиции Неонила
Криничная связывает с культом тотемных предков (Криничная Н. Русская ми¬
фология: мир образов фольклора. М., 2004. С. 255). По мнению ВячеславаВ.	Иванова и Владимира Н. Топорова, доказательством сакрального значения
медведя служат, между прочим, изображения медведя в пещерах Франции, на¬
ходки большого скопления медвежьих костей в пещерах ФРГ и Швейцарии, со¬
бранных в определенном порядке: Иванов Вяч.ВсТопоров В.Н. Медведь //
Мифы народов мира; http://enc.mail.ru/encycl.html?encycl_id=mif.7	Вопрос о том, каким образом в лесную избушку попадают героини ска¬
зок типа 480, а также многие другие вопросы, касающиеся соотношения сказ¬
ки и традиционной культуры, подробно рассматриваются в моей докторской
диссертации «Rosyjska i polska bajka magiczna (AT 480) w kontekScie kultury
tradycyjnej» (Torun, 2005).8	Ср., напр.: Лес // Славянские древности. Этнолингвистический словарь /
Под ред. Н.И. Толстого. Т. 3. М., 2004. С. 97—100.9	Речь идет о дохристианском еще представлении, будто каждым земным
пространством владеет особый дух. Так, мифическим хозяином леса считался
леший. Многим из таких «хозяев природы» соответствуют персонажи, сохра¬
нившиеся в несказочной мифологической прозе, например леший, водяной.
Медведь в русской волшебной сказке..65лесу. Тема похищения заблудившихся имеет многочисленные ана¬
логии в быличках и бывалыцинах, с той только разницей, что там
это одна из характерных черт облика лешего. Все же известно, что
воплощением лешего или его ипостасью признавался именно мед¬
ведь, а иногда волк10.В редких случаях в лесную избушку девушек заманивает не
медведь, а кошка, что отнюдь не случайно, если учесть, что в на¬
родных представлениях символическим аналогом медведя часто
выступает именно кошка11. Она, в свою очередь, составляет пару
с собакой, соответствующей по тем же представлениям волку.Сказки отразили в скрытом виде глубоко архаические в своей
основе представления о причинах похищения. Имеются в виду те
варианты сюжета 311, в которых похищаются дочери человека,
который заготавливает дрова, или девушки, отправившиеся в лес
на сенокос («Дело в сенокос было... Посылает отец трех дочек в лес
косить. “Подите, доченьки, потрудитесь, милые, а мы с маткой-то
ужо придем”»)12. В данном случае мотивами похищения служат
представления, восходящие к земледельческому периоду развития
первобытного общества, ко времени освоения человеком лесного
пространства и связанными с этим представлениями, согласно
которым лесные существа мстят за уничтожение леса13. При этом
поверье присутствует здесь в скрытом виде, составляя этнографи¬
ческий субстрат.К реальной ритуально-магической практике следует отнести
обнаруженный нами лишь в одном варианте сюжета 311 мотив
договора с медведем, который вынужден заключить с ним мужик,Наиболее полно культ хозяев стихий разработан в упомянутом выше труде Нео¬
нилы Криничной. Как полагает, в свою очередь, Ирина Разумова, к культу
«хозяев» природных объектов и явлений так или иначе восходят практически
большинство, если не все фантастические действующие лица в сказке {Разумо¬
ва КА. Указ. соч. С. 53).10	Криничная Н. Указ. соч. С. 255.11	По наблюдениям Бориса Успенского, в восточнославянских сказках
нечистая сила (черт, кикимора и т.п.) называет медведя «кошкой» (Успен¬
ский Б.А. Филологические разыскания в области славянских древностей (Ре¬
ликты язычества в восточнославянском культе Николая Мирликийского). М.,
1982. С. 102).12	Серова М. Сборник русских сказок. JL, 1925. С. 30. № 11 {Волк).13	Связь лесного демона с земледельческим мотивом потравы посевов рас¬
крыта Владимиром Проппом в известной работе «Исторические корни волшеб¬
ной сказки» (с. 135—137); много существенной информации насчет освоения
леса, взаимоотношений человека с духом-«хозяином» леса содержит упомяну¬
тая выше работа Неонилы Криничной «Русская мифология: мир образов фоль¬
клора» (с. 247—250).
66Ивона Жепниковскарубящий в лесу дрова14. На архаичность мотива указывает то, что
в анализируемой нами сказке дровосек не избавляется от напастей
со стороны медведя посредством хитрости (с чем мы имеем дело в
поздней традиции), а в обмен на собственную жизнь должен от¬
дать медведю дочь, точнее — выдать ее за него замуж. Такое офор¬
мление сказочной беды, с одной стороны, обнаруживает связь с
мифообрядческим комплексом посвящения, с другой — напоми¬
нает о жертвоприношении лесному хозяину, признаки которого
лишний раз обнаруживаются в сказочном медведе15.Хотя медведь берет девушек в жены, что само по себе восхо¬
дит к тотемическим представлениям, дальнейшее развитие собы¬
тий мало чем напоминает брак с чудесным «тотемным» существом.
Это великолепно отразили, например, сюжеты «Амур и Психея»
(СУС 425А), «Жена ужа (змея, гада)» (СУС 425М), «Две девушки,
медведь (волк) и карлик» (СУС 426), «Муж-осел (баран, козел,
пес)» (СУС 430), где «тотемный» супруг временно сбрасывает зве¬
риную оболочку и принимает человеческий облик16, или сказки
типа «Медвежье ушко» (СУС 650А), повествующие о чудесном
рождении героя от союза матери/отца с медведем/медведицей,
который сохраняет какие-либо черты медвежьего облика (мед¬
вежье ухо или тело). В сказках типа 311 хозяин лесной избушки
заставляет девушек лишь заниматься приготовлением пищи и
уборкой в доме. В редких случаях медведь разрешает пленницам
хозяйничать — везде, кроме одной заветной комнаты, выступая
тем самым в роли Синей бороды, поскольку за нарушение запре¬
та обычно угрожает смерть17.14	Русские народные сказки Карельского Поморья // Сост. А.П. Разумо-
ва, Т.Н. Сенькина. Ред. И.М. Колесницкая. Петрозаводск, 1974. С. 128—129.
№ 18 («Медведь и три сестры»). «Договорные отношения» с хозяевами сти¬
хий — лешим, водяным, — обеспечивающие удачу на промысле, были тради¬
ционными, как известно, у охотников, пастухов, рыболовов. Ср.: Криничная Н.
Указ. соч. С. 270-299, 342-360.15	Здесь, очевидно, отражены и тотемистические представления древних;
согласно этим представлениям между людьми и определенным видом живот¬
ного или растения, людьми и природным объектом, стихией устанавливаются
паритетные отношения, в ходе которых они взаимно влияют на воспроизвод¬
ство друг друга, поддерживая общее течение жизни.16	Все же следует иметь в виду, что сказки, в которых чудесным супругом
оказывается муж, относятся к более поздним разработкам сюжета.17	См., напр.: Великорусские сказки Вятской губернии, сб. Д.К. Зеленина
/ Изд. подг. Т.Г. Иванова. СПб., 2002. С. 102—103. № 16 («Котик золотой хво¬
стик»); Великорусские сказки в записях И.А. Худякова / Изд. подг. В.Г. База¬
нов и О.Б. Алексеева. Отв. ред. В.Г. Базанов. М.; Д., 1964. С. 88—89. № 18
(«Медведь и три сестры»).
Медведь в русской волшебной сказке..67Несмотря на эти скудные, а порою противоречивые данные,
касающиеся сожительства сказочных героинь с медведем, есть ос¬
нования рассматривать образ медведя в качестве испытателя, а
сказки типа 311 — в контексте обрядов инициации. Это, конечно,
мысль не новая. Дело, однако, в том, что при относительной раз¬
работанности проблемы инициационного характера волшебных
сказок в целом (особенно тех, в которых участвует мужской пер¬
сонаж), сам по себе вопрос отражения сказкой женской инициа¬
ции прояснен еще далеко не достаточно18. Замечания по этому по¬
воду ограничиваются, по сути, указанием на отражение в сказке
наступления возраста половой зрелости и связанных с этим раз¬
личных видов испытаний19. В еще меньшей степени разработан
вопрос о роли медведя в этом процессе, о его связи с обрядами
девичьих инициаций и в целом с образом женщины.В прояснении этих вопросов неоценимую услугу могут ока¬
зать, с одной стороны, наблюдения Татьяны Бернштам насчет
женских обрядов совершеннолетия20, с другой — статья Валенти¬
ны Ф. Кернер. Кернер предполагает существование в древности
специфических обрядов, которые определяли необходимый рубеж,
когда становился возможным брачный союз между девушкой и
мужчиной, и в которых определенную роль играло мифическое
существо21. При этом наиболее древний его образ связывался со
зверем, главным образом с медведем. Возможно, в древнейших
вариантах этих предполагаемых Кернер обрядов воспроизводилась
мифическая «встреча» девушки со зверем.18	Прежде всего стоит упомянуть фундаментальный труд В.Я. Проппа «Ис¬
торические корни волшебной сказки».19	Среди новейших исследований данного вопроса выделяются следующие
работы: Лутовинова Е.И. Русские сказки о мачехе и падчерице (АТ 480). Опыт
описания и классификации. Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1991;
Кунумова А.А. Метаморфозы образа в русском фольклоре: мышка и девушка;
http://www.rutheniaru/folklore/kuchurnova2.htm.20	Бернштам Т.А. К реконструкции некоторых русских переходных обря¬
дов совершеннолетия // Советская этнография. 1986. № 6. С. 24—35; Она же.
Прялка в символическом контексте культуры: По русским памятникам в му¬
зеях // Из культурного наследия народов Восточной Европы. Сб. МАЭ. Т. XLV.
СПб., 1992; Она же. «Хитро-мудро рукодельице» (вышивание-шитье в симво¬
лизме девичьего совершеннолетия у восточных славян) // Женщина и веще¬
ственный мир культуры у народов Европы и России. Сб. МАЭ. Т. LVII. СПб.,1999.21	Кернер В.Ф. Медведь в обрядах перехода // Образы и сакральное про¬
странство древних эпох. Екатеринбург, 2003. С. 49—66. Доступна также элек¬
тронная версия данной статьи: http://www.ihist.uran.ru/index/ru/articles7paper_
id=l 1. Стоит отметить, что в случае обрядов совершеннолетия Кернер исполь¬
зует многие наблюдения Татьяны Бернштам.
68Ивона ЖепниковскаДля выяснения роли медведя в обрядах девичьих инициаций
исследовательница обращается, среди прочего, к «медвежьему
празднику», который у ряда народов Северной Евразии (некото¬
рых финских народов, обских угров, кетов, эвенков, народов Аму¬
ра и Сахалина, айнов и др.) до недавнего времени проводился вес¬
ной, а также к календарным праздникам земледельческих народов
Европы (включая ее восточную часть). В этих праздниках отчетли¬
во просматриваются древние языческие верования, а главное, мед¬
ведь выступает в тех элементах весенней обрядности, которые
имеют аналогии в «медвежьих праздниках»22.Тот факт, что в сказках типа 311 в целом мы имеем дело с сан¬
кционируемым медведем перерождением героини из девочки в
способную к супружеству и материнству женщину, подтверждается
рядом разрозненных деталей, как прямых, так и косвенных23.
К ним относятся прежде всего наименования героини (особенно
определение «красная девица», указывающее на ее принадлеж¬
ность к определенной половозрастной группе девушек, а именно
к группе невест, девушек на выданье). Далее следует назвать спо¬
собность героини к выполнению хозяйственных работ за предела¬
ми освоенного пространства, а также приобретение способности,
которую вслед за Кернер можно назвать способностью к творче¬
ству, проявляющейся, например, в умении ткать. В этом плане
особенно примечательна сказка, в которой медведь заставляет де¬
вушек ткать, проверяя тем самым их брачные способности («Де¬
вица, девица, садись за красеньци. Выткешь — замуж возьму, не
выткёшь — голову отсеку»)24. Не менее значимо и то, что медведь
изображается в этой сказке в сидячей позе25. При этом, сидя на
одной ноге, он «другу лапу суслит».22	В связи с этим возникает сложный и во многом дискуссионный вопросо	правомерности и допустимых границах использования интерэтнического
материала при изучении русского фольклора. И многие авторы работ по исто¬
рической и структурной типологии высказываются в пользу интерэтническо¬
го изучения фольклора. Список таких работ получился бы, наверное, обшир¬
ным, но в нем едва ли есть необходимость, поскольку в конечном счете все они
восходят к работам основоположника такого способа изучения русского фоль¬
клора, т.е. к работам Владимира Проппа.23	Вопрос, несомненно, заслуживает более детального и обстоятельного
анализа, тем более что замечания Кернер бросают дополнительный свет на
форму и смысл действий, которым подвергаются героини не только сказок типа
311, но и, возможно, всех сказок, повествующих о встрече девушки со сверхъ¬
естественным существом.24	Пинежские сказки / Собр. и зап. Г.Я. Симиной. Архангельск, 1975.
С. 89—91. № 17 («Про медведя и трех сестер»).25	У славянских народов были игры с участием мужского персонажа, си¬
дящего на стуле, в образе которого (и особенно в его действиях) явно угады¬
Медведь в русской волшебной сказке..69Выделение сказкой именно этой части тела животного, в ми-
фо-ритуальной практике большинства народов мира являющейся
эквивалентом фаллоса, а также тема прядения-ткачества вписыва¬
ют упомянутый выше вариант (как и все реализации сюжета 311) в
общий и при этом сложный, многоэтапный контекст магической
сферы добрачной, свадебной и семейной обрядности. Наблюдения
этнографов, в том числе Татьяны Бернштам, показали существова¬
ние прямой зависимости между мастерством прядения (ткачества)
и эротическими (брачными) возможностями, престижными для
девушки-молодицы26. Как показала, в свою очередь, Кернер, ис¬
пользованные в ходе этой обрядности предметы вещного мира,
среди которых прялка, веретено, кудель, ассоциируются как с обра¬
зом девушки, находящейся в состоянии перехода из одного статуса
в другой, так и с образом медведя27. Связь прялки с образом медведя
особенно отчетливо проявляется в его сидячем варианте — эта фор¬
ма как бы воспроизводит образ «креслица» или стула28.вается символика, связанная с фаллическим культом. Девушки плясали перед
ним, поочередно присаживались к нему на колени, занимали его место на стуле
и проч. В ряде случаев игры с персонажем, сидящим на «стуле», связывались с
получением девушками венка, ассоциирующегося с «красками» (т.е. регулами).
В этом плане интересен один из народных вариантов обрядовой игры «Ящер»,
ясно показывающий, что существо, сидящее на скамье, кресле, качелях, име¬
ло отношение к переходу девушек в разряд женщин, «готовых» к супружеству
и материнству (Бернштам Т.Л. Прялка в символическом контексте культуры...
С. 20—21). В их наиболее архаичных вариантах раскачивание на качелях и си¬
дение на скамье (как и скатывание с горки) приравнивалось к смерти-рожде-
нию (Кернер В.Ф. Указ. соч.).26	Имеется в виду, например, прядение девушкой «благовещенской» и «чет¬
верговой» нити с приговором о суженом; гадания о браке на «новине» (соткан¬
ных холстах во время их расстилания); девичьи молитвы о даровании умения
«прясть, ткать и узоры брать», т.е. готовить себе приданое; символика хлеста¬
ния сватов мотком ниток для удачного сватовства (Бернштам Т.А. К реконст¬
рукции некоторых русских переходных обрядов совершеннолетия... С. 32).
К этому следует еще добавить ритуальные действия, перечисленные Кернер:
удар кнутом по невесте в момент передачи ей прялки, танец невесты с верете¬
ном в руках под деревом накануне свадьбы, ее же танец с прялкой в ходе сва¬
дебного обряда, прядение нитей невестой на прялке в один из моментов чере¬
ды брачных обрядов и проч. (Кернер В.Ф. Указ. соч.)27	Там же.28	В составе такой прялки различались две части: лопасть — вертикальная
часть (как бы спинка), и донце (дно) — сидение, на котором сидела пряха.
Повсеместно в России под названием лопас(т)ка, а также под другими назва¬
ниями, применяемыми к лопасти (гребень, перо, вилка, рога и др.), были из¬
вестны растения, насекомые, кости и тела птиц и животных, в том числе мед¬
ведя: в одном из диалектных вариантов русских говоров жителей Сибири
словом лопастина обозначали медвежью лапу (Бернштам Т. Прялка в симво¬
лическом контексте культуры... С. 16—19).
70Ивона ЖепниковскаПо всей вероятности, связь медведя с наиболее ритуал изован-
ными в народной культуре женскими занятиями (т.е. прядением
и ткачеством), а также его участие в обрядах, воздействующих на
воспроизводящие функции женщин и развитие природы, общества
в целом, обусловлены не только атрибутируемой медведю симво¬
ликой плодородия и плодовитости. Причины этой связи лежат и
в схожести представлений о медведе, о прядении-ткачестве и, ес¬
тественно, о женщине, то есть о символизируемой ими продуци¬
рующей, производящей силе, что до сих пор не отмечено исследо¬
вателями29. При этом совсем упускается из виду еще одно свойство
анализируемого персонажа, которое изначально предназначает
именно его на роль испытателя и которое связано с фундаменталь¬
ной мифологической оппозицией «жизнь — смерть», а именно его
пограничность. Это свойство обусловлено чисто физиологической
способностью медведя залечь в зимнюю спячку; в традиционной
культуре эта способность воспринималась, однако, как его времен¬
ный уход в потусторонний мир30. Неудивительно поэтому, что ска¬
зочные героини умирали и возвращались к жизни именно под воз¬
действием медведя.Идея смерти и возрождения, вечного обновления, циклично¬
сти лежит в основе игры в жмурки — одного из главных испы¬
таний, которому подвергаются героини сказок типа «Мачеха и
падчерица», поскольку, как убедительно доказал Константин Бог¬
данов, мотив «слепой ищет зрячего» синонимичен другому моти¬
ву — «мертвый ищет живого»31. Это лишний раз подтверждает ис¬
ключительную предопределенность медведя на роль существа, под
влиянием которого сказочным героиням открывается тайна жиз¬
ни и смерти, а также, что немаловажно, взаимообусловленность
обоих явлений32.В заключение хотелось бы отметить, что сказочный медведь —
далеко не однозначный персонаж, он амбивалентен по своей при¬29	Сакральное значение ткачества, его космическая (мифологическая) при¬
рода в чрезвычайно закодированном виде отразились в мотиве наказания не
умеющей ткать героини сказки 311. Отождествляемое с «творением мира» сно¬
вание требовало определенных правил поведения, иначе, по верованиям, могли
нарушиться нормальный жизненный цикл людей и их деятельность.30	Kowalski P. Leksykon. Znaki Swiata Omen, przes^d, znaczenie. Warszawa;
Wroclaw, 1998. S. 342.31	Богданов К. Игра в жмурки: Сюжет, контекст, метафора // Он же. По¬
вседневность и мифология. Исследования по семиотике фольклорной действи¬
тельности. СПб., 2001. С. 111.32	Более подробно я писала об этом в упомянутой уже работе: Rzepnikow-
ska I. Rosyjska i polska bajka magiczna...
Медведь в русской волшебной сказке.71роде. Если в начале сказок он выступает причиняющим вред ан¬
тагонистом, то затем становится дарителем. Правда, это тип вы¬
нужденного дарителя, одновременно опасного и враждебного,
благожелательность которого зависят от знания человеком правил
взаимоотношений с ним33.33	Отмеченная двойственность персонажа, совмещающего функции анта¬
гониста и дарителя, соответствует отношению ко многим персонажам верова¬
ний, особенно к нечистой силе, например к лешему. Видимо, поэтому медведь
так легко поддается обману, ведь обман признавался действенным средством
именно по отношению к нечистой силе (Славянские древности. Этнолингви¬
стический словарь / Под ред. Н.И. Толстого. Т. 3. М., 2004. С. 457—460).
Елена ФурсоваПЕРЕЖИТКИ КУЛЬТА МЕДВЕДЯ
В ВЕРОВАНИЯХ КРЕСТЬЯН СИБИРИ:
ТРАДИЦИИ И ТРАНСФОРМАЦИИСимволика образа медведя рассматривалась рядом исследова¬
телей на основе славянских этнографических материалов, преж¬
де всего письменных1. В среде этнографов сложилось устойчивое
мнение о том, что полевые экспедиционные материалы, относя¬
щиеся к началу XX века, уже не предоставляют свидетельств о
представлениях восточных славян в отношении сакральных жи¬
вотных. Однако даже современные данные, собранные в экспеди¬
циях на территориях Западной и Восточной Сибири, все же от¬
ражают соответствующие поверья о медведе и фиксируются в
фольклоре сибирских крестьян, их календарных обычаях и об¬
рядах.Согласно полевым материалам автора, в конце XIX — XX ве¬
ке русские крестьяне — старожилы Сибири часто использовали
при разговоре о медведе эвфемизмы «хозяин», «дедушка» и проч.
О медведе нельзя было вслух неуважительно отзываться или ру¬
гать его, так как считалось, что он «услышит» и обязательно ото¬
мстит. Особенно страшной считалась звериная месть в случае
ложной присяги — при целовании медвежьей лапы: в тот же год
«медведь обдерет»2. В сказках русских крестьян Сибири о жи¬
вотных медведь выступает либо как не говорящий, но понимаю¬
щий зверь — враг человека и мира людей в целом («Медведь и
бревно»), либо как оборотень с умением говорить по-человечьи,
который также действовал с намерением навредить людям («Мед¬
ведь — деревянная нога»). В некоторых сибирских сказках мед¬
ведь не назывался (обозначался как «зверь»), при том что осталь¬
ные лесные животные назывались своими именами (например, в
сказке «Машенька»).1	Гура А.В. Символика животных в славянской народной традиции. М.,
1997; Звери и их репрезентации в русской культуре. СПб.: Балтийские сезоны,
2010.2	Неклепаев И.Я. Поверья и обычаи Сургутского края // Записки ЗСО РГО.
Омск, 1903. Кн. 30. С. 77-78.
Пережитки культа медведя в верованиях крестьян Сибири..13Поверья, привязанные к «естественному»,
живому или мертвому, медведю, «хозяину леса»В конце XIX века следы почитания медведя как особого лес¬
ного существа отмечены в различных районах Сибири, где прово¬
дились соответствующие исследования. Бытовало убеждение, что
эти животные понимают человеческую речь. Русские охотники в
Якутии, убив медведя, считали своим долгом извиниться перед
ним, а также, видимо, боясь последствий, говорили его «душе»:
«Не я тебя убил, а тунгус» (заметим, что аналогичным образом
поступали охотники аборигенов Сибири, возлагая, однако, вину
уже на русского).В конце XIX века в Тюменском уезде бытовал обычай делать
своего рода жертвенные приношения лесному зверю. Ближе к
весне на перекресток дорог («расстань») глава семьи приносил че¬
тыре небольших куска свежего мяса. Мясо раскладывалось так,
чтобы оно лежало на четырех дорогах. Исполнитель обряда стано¬
вился в центре перекрестка лицом на восток, делал поясной по¬
клон и трижды приговаривал: «Черные лютые звери, серые волки,
принес я вам питание-еду, не надейтесь более на меня. Аминь».
Дома хозяин зажигал свечу перед иконами в красном углу, молился
и клал три земных поклона. Затем выходил во двор, куда выгоня¬
ли всю имевшуюся в хозяйстве скотину, и, обходя ее «посолонь»,
то есть по движению солнца, обращался с молитвами к Богороди¬
це, святителю Михаилу, Флору и Лавру, чтобы они сохранили его
«Христовую скотинушку от волка серого, от медведя черного в
темных лесах, в зеленых лугах, в мягких пригонах...»Общие славянские представления об образе медведя проявля¬
лись прежде всего в поверьях в его провидческие способности,
особенно в отношении женщин. По словам сургутян, медведь в
случае столкновения с толпой женщин непременно бросался на
беременную, «наипаче если она беременна парнем». И якобы он
мог из целой сотни безошибочно определить такую женщину, даже
на первой фазе беременности. А делал он это для того, чтобы в
самом зародыше умертвить своего будущего врага — охотника,
каковым, по условиям местной жизни, становился почти каждый
парень. Вот медведь и «зарился» на тех крестьянок, которые были
«брюхаты парнем», и если такая женщина попадалась ему в лесу,
хотя бы и в большом «табуне», ей было несдобровать: медведь обя¬
зательно вырывал у нее ребенка. Это одна из причин, почему в этих
местах беременных обычно не брали в лес (например, за ягодами):
они могли привлечь к «табуну» медведя и сами погибнуть3. До сих3	Там же.
74Елена Фурсовапор среди пожилых охотников можно встретить человека, слыхав¬
шего о медведях как о провидцах, которые «наперед все знают».Исходя из многолетних наблюдений за поведением и повадка¬
ми медведя, сибиряки предсказывали погоду, прогнозировали из¬
менения в ходе времен года. Так, в Енисейском округе верили, что
если зверь долго не залегает в берлогу, то зима будет суровой.
У крестьян вызывала уважение приверженность косолапого сосе¬
да к точным датам календаря, как бы подтверждавшая его незау¬
рядность. Считалось, что медведь впадает в зимнюю спячку со
«Сдвиженья» (Воздвиженье Честного и Животворящего Креста
Господня), то есть с 27 сентября н.ст., когда засыпают представи¬
тели пресмыкающихся и земноводных (змеи, лягушки и пр.). Про¬
сыпается и покидает берлогу лесной хозяин под Благовещение
(особо чтимый праздник, «Малая Пасха»), то есть 7 апреля, опять
же параллельно с пробуждением некоторых земных тварей. Кро¬
ме того, знал он и еще одну важную дату, чем отличался от про¬
чих животных — середину зимы. Крестьяне верили, что медведь
спит на одном боку, а как только перевернется на другой, половина
зимы миновала4.Части тела убитого медведя, согласно представлениям сибир¬
ских крестьян, могли помогать людям в их борьбе с нечистой си¬
лой, снимать порчу. Так, кое-где было принято хранить в конюшне
отрубленную медвежью лапу, а дом, конский двор, хозяйственные
постройки окуривать медвежьей шерстью. Сегодня охотники, как
и прочие селяне, считают, что медвежатина обладает лечебными
для человека свойствами и что медвежьим салом и желчью можно
вылечить различные болезни.Своеобразные отношения сложились у лесного зверя с хрис¬
тианскими святыми; он изображается как бы беседующим с ними,
принимающим из рук св. Сергия Радонежского или св. Серафима
угощения. В житиях русских святых медведь — тот лесной зверь,
который служит святым угодникам Божьим. Например, в полевой
практике можно услышать, как простые монахи без труда укроща¬
ют косолапого, зашедшего что-либо прихватить из съестных при¬
пасов. Приведем рассказ:Монашек увидел, что медведь в монастырском амбаре съеда¬
ет квашню, и стал бесстрашно бить его посохом, говоря: «Ты по¬4	Болонев Ф.Ф. Народный календарь семейских Забайкалья (вторая по¬
ловина XIX — начало XX века). Новосибирск, 1978. С. 101; Болонев Ф.Ф., Фур¬
сова Е.Ф. Культ медведя в верованиях крестьян Сибири в прошлом и настоя¬
щем // Медведь в древних и современных культурах Сибири. Новосибирск:
Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2000. С. 84—89.
Пережитки культа медведя в верованиях крестьян Сибири..75лучаешь эти удары во имя Господа нашего Иисуса Христа!» Мед¬
ведь терпеливо сносил побои и больше не появлялся (здесь: как бы
все понял).Среди людей, живущих в лесной полосе Среднего Приобья,
бытуют представления о «тропе хозяина», таящей опасность для
несведущего путника. Из воспоминаний жительницы г. Болотное
Новосибирской области:Ждала машину с рыбаками, которые, как договаривались, обе¬
щали забрать меня в город. Зашла в лес подальше и прогуливаюсь
по полянке. Появляется старичок и говорит: «Не ходи, милая, здесь
хозяин ходит, его тропа».Интересно, что рассказчица сразу поняла, о ком идет речь.
Считается, что медведь не любит рыбаков, которые будто бы заби¬
рают его добычу. Приобские рыбаки поведали такую историю:Ловили рыбу, как вдруг появился медведь. Мы с испугу воз¬
неслись на вершину холма и стоим, смотрим, что дальше будет.
А хозяин с яростью набросился сначала на улов, а затем стал ло¬
мать удочки. Мы сверху кричим: «Удочки-то хоть оставь!» Какое
там, все переломал!Подобные побывальщины в глазах местных жителей как буд¬
то подтверждают не высказываемые, но подспудно осознаваемые
представления о человеческом происхождении медведя.Оборотничество в контексте поверий о медведе
Верования относительно медведя,
в которого может превращаться человек
в силу определенных обстоятельств или обрядовДругая группа верований сибирских крестьян была связана с
идеей оборотничества, верой в возможность отдельных людей пре¬
вращаться в зверей, т.е. в их особые трансформационные свойства.
В представлении крестьян таежных районов Среднего Приобья
оборотнями-медведями чаще становились лица мужского пола.
Согласно демонологическим поверьям русских крестьян, колдун
превращался в медведя в подполе, где он переворачивался или
перескакивал через двенадцать ножей. Если эти ножи украсть,
76Елена Фурсовапока оборотень странствует, то он навеки останется в том виде,
какой принял. По этому случаю у сургутян зафиксирована очень
трогательная история про медведя-оборотня, на которого «было
жалостно глядеть», когда он скитался по лесам, не привыкший к
условиям медвежьей жизни и не будучи в состоянии снова сделать¬
ся человеком, так как его ножи кто-то «свистнул»5.Среди пожилых людей даже в 1980— 1990-х годах нам встреча¬
лись свидетели, которые слыхали от старых охотников рассказы о
том, что среди медведей бывают «заколдованные мужики, а среди
медведиц — бабы». Последние оказались в таком положении
вследствие когда-то совершенных ими преступлений. По данным
А.М. Поповой и Г.С. Виноградова, медведь, в воззрениях русских
старожилов Сибири, —проклятый отцом и матерью человек, отец его проклял, вот он и
ушел в лес. Там его нечистый поджидал и шкуру на него медвежью
надел. Сначала он шкуру носил непостоянно, иногда приходил к
отцу, а тот его пуще ругал и проклинал. Ну, он и вовсе ушел и с тех
пор живет в лесу.При свежевании такого зверя под его шкурой оказывались
«мужичья опояска либо бабий поясок», что наводило суеверный
ужас на присутствующих6.Примечательно, что сказки о «медвежьих поясках» в настоя¬
щее время можно услышать как предание от старших поколений
охотников. Отвечая на вопрос, почему же именно в медведях охот¬
ники видели заколдованных людей, современные информаторы
обычно говорят об их умении стоять на задних лапах; об удиви¬
тельной схожести медведя, с которого содрана шкура, с человеком;
о наличии у медведиц «сисек, как у баб» и проч. Заметим, что по¬
добные воззрения зафиксированы в прошлом у всех славянских
народов7.Очень важным аргументом в пользу «человекообразия» мед¬
ведей служило их будто бы известное неравнодушие к представи¬
тельницам женского пола. Именно в результате брака медведя и
земной женщины, украденной и насильственно удерживаемой, по¬
явился такой герой славянских былин, как Ивашко-Медведко8. До5	Неклепаев И.Я. Указ. соч. С. 77—78.6	Попова А.М., Виноградов Г.С. Медведь в воззрениях русского старожило¬
го населения Сибири // Советская этнография. М.; Л., 1936. № 3. С. 83.7	Гура А. В. Указ. соч. С. 163.8	Русские богатыри. Былины и героические сказки. Новосибирск, 1992.
С.176.
Пережитки культа медведя в верованиях крестьян Сибири..11сих пор можно услышать былинки о сожительстве медведя в бер¬
логе не с медведицей, а с женщиной, и о последующем ее возвра¬
щении домой, что интересно — к мужу. Может быть, по этой при¬
чине в среде охотников поедание медвежатины считалось грехом,
т.е. она была табуирована, как и «человечье мясо». Из-за этого
медвежье мясо нередко возили продавать в город, а себе оставляли
только шкуру. Впрочем, есть и другие объяснения этого обычая.
Один пожилой мужчина из Барабинской лесостепи, в прошлом
охотник, сказал, что сваренная медвежатина имеет неприятный
резкий запах.Медведь-оборотень считался не обычным, земным творением,
но лиминальным существом, стоящим на границе тонкого и ма¬
териального миров и являющимся посредником между людьми и
духами. Как и все прочие оборотни, «медведь» из-за такой своей
напасти был зол на людей. Однако среди наших информаторов
бытует и другая версия: причиной его озлобленности служат тще¬
славие и постоянное желание держать людей в страхе, стремление
показать «свою силу». Поэтому оборотни старались напасть на
человека, испугать его до полусмерти, вследствие чего несчастный
мог заболеть душевной болезнью. Считалось, что если такому мед¬
ведю отрубить лапу, то и колдун останется с отрубленной рукой.
Крестьяне до сих пор вспоминают об этом способе защиты от обо¬
ротней как наиболее действенном.Комплекс календарных обычаев и обрядов,
связанных с ряженьем медведемПолевые этнографические материалы, относящиеся к концу
XIX — началу XX века, свидетельствуют о сохранении в календар¬
ных обычаях и обрядах множества пережитков, связанных с куль¬
том медведя. Более всего это фиксируется в святочных и масленич¬
ных ряженьях русских старожилов (частью известных под именем
«чалдонов»), а также в масленичной обрядности сибирских бело¬
русов. Для того чтобы перерядиться «медведем», требовалось при¬
нять «косматый» вид, вывернув шубы, тулупы шерстью наружу
(илл. 1, 2, 3). Это, как следует из рассказов наших информаторов-
старожилов, наиболее распространенный маскарадный костюм
ряженых — «шуликанов». О подобных методах превращений лю¬
дей в медведей известно по материалам не только восточных, но
и западных славян9. Судя по опубликованным источникам, самые
ранние сведения о ряженных медведями относятся к середине9	ГураА.В. Указ. соч. С. 161.
Илл. 2XIX	века, и зафиксированы они для Енисейского округа, где так
наряжались парни и молодые мужчины.Главной задачей ряженого-медведя было посмешить людей и
получить от них вознаграждение. Смеху, как это показано в рабо¬
тах многих ученых, приписывалась особая, охранно-магическая
сила, а вознаграждением за труды служило не что иное, как отку-
пительная жертва семейства в надежде задобрить, умилостивить
нечистых духов. (Это объясняет народное поверье, согласно кото-
Пережитки культа медведя в верованиях крестьян Сибири.79Илл. 3рому отказать ряженым в приеме считалось крайне нежелатель¬
ным.) В среде современных пожилых селян встречаются такие,
которых ряженные медведями настолько впечатлили в детстве, что
они до сих пор вспоминают об этом.На Южном Алтае всегда находились желающие выбрать «мед¬
ведя» из галереи масленичных образов. Появление этого персона¬
жа вызывало ликование детей, которые встречали подводу крика¬
ми: «Медведя везут!» «Медведь» участвовал в масленичном поезде
у старожилов Южного Алтая, в лодке ряженых вместе с Ванькой-
Рашмайкой, снежной бабой и проч.В белорусских селах ряда районов Западной Сибири еще со¬
всем недавно, до Великой Отечественной войны, во время Мас-
лянки по старинной традиции водили живых обученных медведей.
Медведь должен был уметь делать разные коленца, раскачиваться,
кружиться, кувыркаться через голову. Он показывал, как ребята
горох воруют, как бабы по воду идут, и создавалось впечатление,
что медведь понимает человечью речь, пантомимически изображая
80Елена Фурсовато, о чем его просят. «Миша», «Мишенька» был всеобщим лю¬
бимцем.С образом медведя связана также брачная символика и обря¬
ды, направленные на обеспечение плодородия, многодетности,
богатства молодых, которых усаживали за свадебным столом на
медвежью шубу, вывернутую мехом вверх (в случае ее отсутствия —
на любую мохнатую шкуру). Этот древний зооморфный символ
присутствовал также среди свадебных ряженых: либо среди гостей,
либо среди дружек, как правило, на второй день свадьбы.Анализируя роль и содержание образа медведя в традицион¬
ных представлениях сибирских крестьян второй половины XIX —XX	века, нельзя не отметить факт отсутствия его изображений, в
отличие от других лесных зверей, в русском и, в частности, сибир¬
ском декоративно-прикладном искусстве, в женских рукоделиях10.
Можно предположить табуирование этого образа в народном изоб¬
разительном творчестве, что не просто подтверждает его главен¬
ствующую роль среди других зверей, но свидетельствует о почти¬
тельном отношении со стороны людей. Видимо, позднее, по мере
развития рыночных отношений, запреты на изображение хозяина
леса стали нарушаться, что подтверждает ремесленная продукция
этого времени.Медведь-любимчик в художественном творчестве:
традиции и современностьВо второй половине XIX — начале XX века медведь встречал¬
ся в лубочной продукции, произведениях богородских, филимо-
новских, каргопольских, каслинских мастеров, причем как из де¬
рева, так и из глины и металла (запрет на женские рукоделия
оставался в силе). Не останавливаясь на анализе этих известных
промыслов, обратим внимание на дальнейшее развитие традиции
в настоящее время, когда медведей всех мастей можно наблюдать
в магазинах, торгующих народными художественными промысла¬
ми, и на ярмарках. Традиционные промыслы дополнились новы¬
ми в тех регионах, где раньше этот вид деятельности отсутствовал.
Резьба по камню умельцев Северного Урала, изображающих хозя¬
ина леса в реалистичной манере, достаточно полно представлена
в Кунгурском художественном музее. Здесь мы видим типично
«русского», косолапого бурого медведя, любимого и хорошо из-10	Фурсова Е.Ф. Зооморфные орнаментальные композиции в традиционно¬
бытовой культуре восточных славян юга Западной Сибири // Археология, эт¬
нография и антропология Евразии. 2008. № 4. С. 95.
Пережитки культа медведя в верованиях крестьян Сибири.81вестного по сказкам «Машенька и медведь», картине И. Шишки¬
на «Утро в сосновом лесу», конфетным оберткам «Мишка косола¬
пый». Медведь изображается в динамике, в естественной позе иду¬
щего на четырех лапах и как будто чего-то ищущего. Выражение
его глаз народные умельцы делают добродушным, но во всем об¬
лике скрыта огромная мощь существа, способного за себя посто¬
ять (илл. 4).Активно используют этот образ художники, работающие в тех¬
нике батика или шелкографии. Например, один из кунгурских
художников по батику изобразил Вселенную, расположив медве¬
дя ближе к центру мироздания и окружив его другими животны¬
ми. Мастера традиционных промыслов, где медвежьи образы ра¬
нее не привлекались, сегодня также нередко изображают медведей,
что, например, заметно в гжельской пластике («Гжельский мед¬
ведь»).В качестве мелкой пластики и монументальной скульптуры
фигурки медведя можно увидеть в городской среде, как правило
в центральной части мегаполисов. В пример можно привести
Барнаул, Москву, Оренбург и др. В Барнауле медведь изображен
отдыхающим, но разбуженным и настороженно поднявшим голо¬
ву: он как будто смотрит, кто потревожил его царственный от¬
дых. В его взгляде не агрессия, но любопытство хозяина лесной
чащобы (илл. 5). Если обратиться к скульптурам парков и садов,
детских площадок, то здесь распространен сказочный стереотип
медведя, который стоит на задних лапах и всем своим видом
символизирует любовь к меду, например «в обнимку с бочкой».
В данном случае весьма продуктивен символ «медом ведующего»,
доброго зверя, умиляющего зрителей лакомку, приглашающего к
угощению.Образ медведя часто используют в рекламных целях современ¬
ные торговые марки спиртных напитков и особенно пива, обы-
82Елена ФурсоваИлл. 6грывая смысловое и фонетическое созвучие «Ьеег» и «берлога», как
это можно видеть, например, в Ишиме. Здесь на щитах пивного
заведения «Вееглога» изображен пьяненький довольный медведь с
кружкой пива в лапах. Именно так, читается в подтексте рисунка,
можно приятно коротать зимнее время. В центре Новосибирска
реклама кафе-клуба караоке «Ухо & медведь» хотя и не изобража¬
ет лесного зверя, однако намек русскому человеку понятен: петь
здесь можно и тем несчастным, которым «медведь на ухо наступил»
(так говорят о человеке, начисто лишенном музыкального слуха).Новая трансформация художественного творчества — деревян¬
ные резные композиции, изображающие сценки из житий святых,
например преподобного Серафима Саровского, изображения ко¬
торого продаются в местах массового паломничества в Дивееве
(илл. 6). Народный мастер представляет святого в монашеском
одеянии и лаптях, сидящим на бревне с книгой, видимо духовно¬
го содержания, и рядом с медведем, который с благоговением ему
внимает. Композиция в определенной степени повторяет иллюс¬
трации из житийной литературы, церковные фрески, но также
благодушием облика зверя близка к исконно народному прочте¬
нию. Не обходят подобные сюжеты и новый вид городского твор¬
чества — лепку снежных скульптур. Так, в центре Новосибирска
зимой 2008 года стояла снежная скульптура, изображающая свя¬
того Сергия Радонежского и лежащего медведя. Святой сидел с
крестным знамением, держа на коленях книгу, а медведь с закры¬
тыми глазами растянулся у его ног, как бы охраняя и защищая
(илл. 7).Наконец, чтобы увидеть особую любовь русских к «Мишкам»,
«Михайлам Потаповичам» и «Топтыгинам», достаточно прогулять-
Пережитки культа медведя в верованиях крестьян Сибири.83Илл. 7ся по зоопаркам России. Толпы взрослых и детей наблюдают за
бурыми и белыми медведями, при этом особенно привлекают вни¬
мание игры медвежат. Такой же успех обеспечен цирковой про¬
грамме, если в ней задействованы артисты-медведи.Как следует из краткого обзора, посвященного современному
быту русских Европейской части России и Сибири, образ медве¬
дя активно транслируется и передается разными доступными спо¬
собами: в декоративно-прикладном искусстве, архитектурной пла¬
стике, рекламе и проч. Это направление набирает силу, и потому
можно констатировать упрочение образа в общественной жизни,
что связано с общей активизацией этничности культуры, актуали¬
зацией процессов самоосознания, а также с обострением нацио¬
нального чувства вины за некогда попранные духовные ценности
своих дедов. Вместе с тем преподносить медведя как олицетворе¬
ние «подлинной русскости», считать его неким воплощением на¬
циональной идеи нет оснований, хотя его образ и является одним
из традиционно любимых этнических стереотипов наряду с зайчи¬
84Елена Фурсоваками, белочками и прочими обитателями леса. Сказочно-фольк-
лорно-мультипликационное прочтение медвежьего образа вступа¬
ет в противоречие с двойственным отношением к нему в рамках
этнографической традиции русских и, в частности, русских сиби¬
ряков. Стихия народной жизни всегда намного сложнее теорети¬
ческих конструкций, которые не смогли познать ее до конца и,
говоря словами В. Белова, будем надеяться, не смогут сделать этого
в будущем.
ЧАСТЬ 2
Василий УспенскийТИПОЛОГИЯ ИЗОБРАЖЕНИЙ
«РУССКИХ МЕДВЕДЕЙ»
В ЕВРОПЕЙСКОЙ КАРИКАТУРЕ
XVIII - ПЕРВОЙ ТРЕТИ XIX ВЕКАГруппой петербургских исследователей1 было выявлено суще¬
ствование более ста2 сатирических гравюр с участием русского
медведя, созданных на протяжении с 1737 (самый ранний извест¬
ный нам случай изображения России в образе медведя) по 1836 год.
Почти все гравюры — английские; большинство из них изданы в
Лондоне, исполнены в технике офорта и раскрашены от руки.Английскому происхождению подавляющего большинства
листов не следует удивляться — в то время ни в одной стране мира
карикатура не достигла такого уровня развития, как в Великобри¬
тании. Причиной этого была беспрецедентная свобода печати и
большая политизированность общества. Только здесь карикатура
считалась искусством, а сатирические листки создавались профес¬
сиональными художниками3 (в остальных странах это был удел
безвестных ремесленников). Изображения русского медведя мож¬
но найти среди работ виднейших представителей английской ка¬
рикатуры «золотого века»: У. Хогарта, Т. Роуландсона, Дж. Гилл-
рея, И. Крукшенка.Кроме того, есть некоторые основания утверждать, что сам
образ «русского медведя» имеет английские корни.На протяжении рассматриваемого периода листы с изображе¬
нием русского медведя возникали неравномерно, поскольку Рос¬
сия лишь изредка появлялась на горизонте внешнеполитических
интересов Британии, в основном в связи с различными военными
действиями.В течение первого пятидесятилетия — с 1737 по 1785 год —
было создано только девять листов, причем пять из них (самых
ранних) относятся к одной серии. Эти гравюры заметно отличают¬1	В рамках проекта «Россия как Медведь», стартовавшего в 2006 году, по¬
иск медвежьих сюжетов в европейской графике XVI—XIX веков осуществлял¬
ся А.А. Россомахиным, В.М. Успенским и Д.Г. Хрусталевым.2	На начало мая 2009 года — 108 гравюр с изображением русского медве¬
дя и не менее 16 листов, где он упоминается в подписях или репликах.3	Впрочем, среди английских карикатуристов было немало и художников-
дилетантов, в т.ч. из самых высоких слоев общества.
88Василий Успенскийся от тех, что были созданы в последующее время, поскольку при¬
надлежат иной, архаичной традиции сатирической гравюры.В следующие пятьдесят лет увидели свет около ста листов. На
представленной диаграмме видны всплески популярности «мед¬
вежьей темы» в 1791 году — во время Очаковского кризиса, в
1799-м — после присоединения России к антифранцузской коа¬
лиции, и в 1801-м — после выхода из нее. Наибольшее количе¬
ство карикатур было издано в Наполеоновскую эпоху: во время
военных кампаний 1803—1806 годов; в связи с их завершением и
подписанием Тильзитского мира (1807—1808) и, наконец, во вре¬
мя войны 1812—1814 годов.После этого количество «медвежьих» листов резко падает.
Последние всплески интереса зафиксированы в 1828—1829 и
1831—1832 годах, в связи с русско-турецкой войной и подавлени¬
ем польского восстания4.Ниже мы попробуем выделить основные типы изображения
русского медведя в течение указанного столетия.Рассмотрим прежде всего самый распространенный тип. В по¬
давляющем большинстве гравюр медведь изображен в ошейнике
(26 листов), наморднике (13 листов) или на привязи (23 листа).
Такое изображение генетически связано с традиционными для
Европы городскими увеселениями — медвежьей травлей (англ.
bear-baiting) и «медвежьей комедией». В ряде листов изображает¬
ся и сама сцена травли или ярмарочного представления с участием
медведя.В Англии медвежьи травли были очень популярны еще с
XVI века (в ту эпоху ими любовались даже коронованные особы)
и вплоть до 1835 года, когда они были запрещены по решению пар¬
ламента. Во время подобных представлений на медведя, прикован¬
ного цепью за лапу или шею к врытому в землю столбу, натравли¬
вали свору специально обученных собак, иногда усугубляя ярость
зверя кнутом.Примечательно, что именно с травлей связана одна из интерес¬
ных теорий происхождения медвежьей метафоры. Эдвард Сагден
в «Топографическом словаре к работам Шекспира и его коллег-
драматургов» комментирует многочисленные упоминания русско¬
го медведя в пьесах XVI—XVII веков5 следующим образом: «Мед¬
ведей привозили из России в Англию для медвежьей травли, столь4	См. каталог английских карикатур 1826—1832 годов, представляющих
Россию в образе медведя в книге: Россомахин А., Хрусталев Д. Польская диета
Русского Медведя. СПб., 2009. С. 78—103.5	Некоторые из цитат в русском переводе приведены в книге: Россома¬
хин А., Хрусталев Д. Русская Медведица, или Политика и похабство. СПб, 2007.
С. 7-8.
Типология изображений «русских медведей».89Пь. .1XIIXItilпопулярной в Лондоне»6. С ним соглашается Сьюзан Черазано,
добавляя, что из России привозили белых медведей (а бурых — из
Германии), причем привозные звери были заметно крупнее мест¬
ных, английских7. Об устойчивости этой традиции может говорить,
например, тот факт, что 30 ноября 1749 года в «Кембриджской
хронике» появилось объявление о том, что «в понедельник после
полудня Великий Московитский Медведь (“Great Muscovy Bear”)
будет затравлен в Врестлер-инн»8. Указание на происхождение
зверя (тем более в архаичной форме), по всей видимости, обуслов¬
лено тем, что среди любителей медвежьей травли оно стало свое¬
образным эталоном качества. Упомянем также, что в 1821 году
Пирс Эган, автор книги «Жизнь в Лондоне», описывая сцену мед¬
вежьей травли, иносказательно назвал медведя «косматым Рус¬
ским» («ragged Russian»)9.Другим традиционным европейским городским развлечением,
с которым связано изображение скованного медведя, была так
называемая «медвежья комедия». Бродячие поводыри ходили по
городам с дрессированными медведями на привязи, заставляя их
танцевать или показывать номера на потеху публике. Нередко их
можно было встретить на городских ярмарках. Нам известны че¬
тыре листа, непосредственно изображающих русского медведя в
«балаганной» обстановке.При этом часто медведей показывали в паре с другим живот¬
ным — как правило, с обезьяной, сидящей на его спине. Непово¬
ротливость и мощь лесного зверя сопоставлялась с импульсивнос-6	Sugden Е.Н. A Topographical Dictionary to the Works of Shakespeare and His
Fellow Dramatists. L., 1925. P. 444.7	Cerasano S.P. The Master of the Bears in Art and Enterprise // Medieval and
Renaissance Drama in England. Vol. 5. N.Y., 1991. P. 198.8	Porter E., Barrett W.H. Cambridgeshire customs and folklore. N.Y., 1969.
P. 228.9	Egan P. Real life in London. L., 1905. Vol. I, Part 2. Цит. no: http://www.
gutenberg.org/files/20484/20484-h/london2.htm. Стоит также заметить, что эта
фраза восходит к известному образу из шекспировского Макбета (3 акт, 4 сце¬
на) — «rugged Russian bear» («всклокоченный русский медведь»), одному из
первых упоминаний русского медведя в литературе.
90Василий УспенскийИлл. 1тью экзотического примата. Эту классическую пару можно видеть
и во многих сатирических гравюрах — от Хогарта до Гиллрея, а
также в английской керамике XVIII—XIX веков.Отголоски сцен травли и «медвежьей комедии» несложно
увидеть в карикатурах с участием русского медведя, Наполеона-
мартышки, а также английского бульдога. Самый очевидный при¬
мер — лист «Заморские диковинки» 1801 года, на котором изобра¬
жен Павел I в виде медведя на цепи с мартышкой-Наполеоном на
спине. Впереди, в роли поводыря с дубинкой, шествует англий¬
ский премьер-министр Уильям Питт, представляющий ученых зве¬
рей публике и, в частности, Джону Буллю — олицетворению Ан¬
глии (см. также илл. 1).Иногда происходит любопытная подмена: при показе схватки
русского медведя с французскими обезьянами он изображается
душащим их, подобному тому как во время травли медведь душит
и кусает спущенных на него собак (листы «Состояние войны, или
Обезьянье племя в опасности», 1799 г., илл. 2, и «Медведь, буль¬
дог и обезьяна», 1812 г.). Таким образом, на место собаки был по¬
ставлен другой ассоциировавшийся с ярмарочным медведем пер¬
сонаж — обезьяна, которая символизировала Францию. Схожую
подмену можно наблюдать на примере сопоставления керамичес¬
кого кувшина из Стаффордшира (ок. 1813 г., музей г. Брайтона),
изображающего русского медведя, который душит Наполеона, с
Типология изображений «русских медведей».91Илл. 2аналогичным изделием того же производства, где на месте жерт¬
вы изображена собака.Отметим в связи с этим, что повадка медведя душить свою
жертву10 была подсмотрена английскими карикатуристами, веро¬
ятно, именно во время медвежьей травли. Эта его особенность
обыгрывалась также в гравюрах: авторы сатирических листков на¬
мекали на смертельную опасность дружеских на первый взгляд
объятий («hug») русского монстра.Изображение травли русского медведя заменяло англичанам
«чучело для битья», позволяя с помощью визуального образа вы¬
местить злобу на Россию за недружественную Британии полити¬
ку. (Отметим, что этот образ остается актуальным и в современной
журналистской риторике — «Bating the Russian Bear» называлась
статья в «Гардиан» от 9 июля 2009 года, посвященная конфликту
вокруг ПРО в Европе.) Такие листы возникали в наиболее слож¬
ные моменты англо-русских отношений: в Екатерининскую эпо¬
ху — во время Восточного кризиса, когда две страны стояли на гра¬
ни войны («Молодецкая забава, или Травля русской медведицы»,
1791 г.; порка медведицы кнутом имеет здесь отчетливый эротиче-10	На самом деле медведь не душит свою жертву, но, обхватив, дерет ког¬
тями. Только со стороны это выглядит как удушение.
92Василий УспенскийИлл. 3ский подтекст); после начала блокады английских судов и органи¬
зации Северного союза при Павле I, когда Россия из союзника
Англии превратилась во врага («Северных медведей учат танце¬
вать», 1801 г., илл. 3); и в 1807 году — после подписания невыгод¬
ного для Англии Тильзитского мира («Новый метод медвежьей
травли»). Отметим, что желание «отхлестать врага кнутом» распро¬
странялось не только на русских медведей: на вышедшем в 1814 го¬
ду листе «Корсиканский волчок, вращающийся на полной скоро¬
сти» показаны союзники (среди них есть и Александр I), которые
хлещут кнутами Наполеона, представленного в виде бешено кру¬
тящегося волчка.Устойчивость изображения России в виде закованного в кан¬
далы медведя может объясняться не только давними корнями этой
метафоры и тем, что сцены медвежьей травли всегда были перед
глазами англичан, но также дополнительным смыслом, которым
такое изображение наделяло образ страны. Ошейник, намордник
и цепи — символы рабства — указывали либо на внешнеполити¬
ческую зависимость России от других держав, либо, что бывало
реже, — на несвободу ее жителей.Особенно часто оковы указывали на политическую подчинен¬
ность России Наполеону: в 1801 году — после развала второй ан-
тифранцузской коалиции при Павле I, и в 1807 году — после под¬
писания Тильзитского мира.
Типология изображений «русских медведей».93Илл. 4Наиболее наглядно подвластность русского медведя запечат¬
лена на листе 1801 года, где Наполеон представлен в роли поводы¬
ря: с дубинкой в одной руке и цепью, к которой прикован медведь
с лицом Павла I, в другой (илл. 1). В той же роли хозяина-пово-
дыря Наполеон выступает на девяти из двадцати одного листа
1807—1808 годов (как правило, он лично держит русского медве¬
дя за цепь).Большую символическую роль играет и изображение ошейни¬
ка. Так, на листе «Взаимные почести в Тильзите» 1807 года (илл. 4)
русский медведь, которого Наполеон награждает орденом Почет¬
ного легиона, облачен в шутовской колпак и ошейник с шипами
и ернической надписью «Collar of Independence» («Ошейник неза¬
висимости»), На двух других листах 1807—1808 годов на русском
медведе можно увидеть ошейники с надписями «This Bear belongs
to Napoleon» («Этот медведь принадлежит Наполеону») и «Doctor
Вопеу» («Доктор Бони» — т.е. Бонапарт).При этом следует отметить, что в период войны 1812—1814 го¬
дов, когда было создано около восемнадцати листов с участием
русского медведя, изображение ошейника появляется лишь на
одном листе — да и то, по всей видимости, чтобы разместить на
нем идентифицирующую надпись «Russian Bear». Это можно
объяснить как тем, что Англия и Россия являлись в то время со¬
юзниками и указания на какую-либо «порабощенность» собрата по
94Василий Успенскийоружию были неуместны, так и тем, что Россию все меньше вос¬
принимали как пассивную, «скованную» державу. Последнее пред¬
положение косвенно подтверждается тем фактом, что за двадцать
лет, с 1815 по 1835 год, изображение ошейника, цепей или других
знаков «рабства» русского медведя встречается лишь в трех листах
(1815, 1821 и 1823 гг.) и далее практически исчезает.Впрочем, в нескольких гравюрах в изображении медвежьих
оков можно усмотреть указание не на внешнее, но на внутреннее
российское рабство. Так, на листе «Вознесение патриота» 1792 года
изображен медведь в ошейнике, помогающий Екатерине II уста¬
навливать бюст Чарльза Фокса. Здесь медведь служит олицетворе¬
нием не России, а некоего абстрактного русского подданного —
закованного в кандалы медведя.Надо сказать, что порабощенность русских издавна входила в
стереотипный ряд представлений о России, наряду с холодом и
дикостью нравов. В качестве подтверждения достаточно привести
две красноречивые цитаты из английских текстов XVI века: «Не¬
ужели я должна, как рожденные рабами Русские, считать за доб¬
лесть терпимость к тирании?» (Джон Вебстер, «Герцогиня Маль-
фи», акт III, сцена 5) и «Что есть ваша Россия для всех ее жителей,
как не большая тюрьма, широкая галера?» (Джозеф Холл, «Посла¬
ния», т. 2, послание 7-е). Отметим в связи с этим, что за спиной
русского медведя на гравюре 1807 года «Бони и его армия на зим¬
них квартирах» изображена именно «Государственная тюрьма»,
увенчанная двуглавым орлом. Сходные коннотации, очевидно,
имело изображение медведя в качестве лакея или стража (см. лис¬
ты «Намек Джона Булля на выгодный союз» 1794 г. и «Царская
забава» 1795 г.).Другой, значительно менее распространенный тип — изобра¬
жение медведя в качестве военного (примерно полтора десятка
листов). Первая подобная гравюра появляется в 1801 году (на ней
Павел I представлен в виде медведя-рыцаря), однако заметное рас¬
пространение этот вид получил только во время антинаполеонов-
ских кампаний 1807 и 1812—1814 годов и особенно — в Никола¬
евскую эпоху, а также в последующее время. Его популярность
обусловлена тем, что образ России в европейской карикатуре во¬
обще появлялся чаще всего в военном контексте.Попробуем проследить эволюцию изображения русского мед-
ведя-воина на примере нескольких листов.До 1807 года русский медведь не раз изображался в агрессив-
но-воинственном облике, но каких-либо конкретных примет рус¬
ского солдата не было — среднестатистический англичанин, ве¬
роятно, не имел о нем никакого представления. Вообще, по
Типология изображений «русских медведей».95меткому замечанию Майкла Даффи, сатирические листы с изоб¬
ражением российских персонажей отличались «отсутствием ка¬
кой-либо ясной изобразительной характеристики русских», что
обусловлено недостатком сведений о них11. Действительно, дол¬
гое время Россия в глазах большинства европейцев оставалась
terra incognita До них доходила обрывочная, неточная и не слиш¬
ком достоверная информация, на основе которой потом склады¬
вались самые удивительные легенды. Облик русских, несмотря на
ряд иллюстрированных изданий, так же был малоизвестен. По
этой причине образ медведя довольно точно отображал представ¬
ления англичан о русских, ведь другого, человеческого, облика
русского они не знали. Именно этим, пожалуй, можно объяснить
то, что иногда на карикатуре в ряду человеческих фигур, симво¬
лизирующих различные страны мира, Россия оказывается един¬
ственной державой, представленной в виде зверя — пресловуто¬
го медведя.Так, на гравюре 1803 года «Похоронная процессия Бонапар¬
та» в череде народов, спроваживающих на тот свет постылого
тирана, мы видим англичан, итальянцев, испанцев, португальцев,
пруссаков и австрийцев, голландцев и швейцарцев, датчан и
шведов и даже арабов — все они представлены в виде людей.
И только две нации — ненавистные французы и неведомые рус¬
ские — представлены в виде животных: обезьян и медведя соот¬
ветственно.Другой пример — лист Джеймса Гиллрея «Союзные державы
разувают Эгалите» 1799 года (илл. 5). На нем изображены шесть
персонажей (почти все — военные), символизирующих каждый
свою страну. Это турок с кривым носом, усами и тюрбаном с по¬
лумесяцем; прусский гусар в форме, с длинными усами, с трубкой
в зубах; толстый голландский крестьянин в своем вечном корич¬
невом костюме и с глиняной трубкой в кармане; английский мо¬
ряк Джон Булль в соответствующем одеянии и с узнаваемой
физиономией; и, наконец, француз в цветастом мундире с аксель¬
бантами и треуголкой с трехцветной кокардой на голове. Как вид¬
но, каждый из героев легко узнаваем и наделен рядом характерных
национальных признаков. И лишь Россия на этой гравюре — ли¬
шенный каких-либо атрибутов огромный зубастый медведь с лью¬
щейся из пасти кровью.Переходный этап, когда облик русского воина (именно его, а
не внешность крестьянина, купца или дворянина европейцы11	Duffy М. The Englishman and the Foreigner (The English Satirical Print 1600—
1832). Cambridge, 1986. P. 42.
96Василий УспенскийИлл. 5усвоили ранее всего), пусть и через портреты императора, стал
постепенно входить в поле зрения рядовых англичан, иллюстри¬
руют две версии гравюры 1803 года «Бруин становится посред¬
ником» (илл. 6, 7). Если на одном листе русский медведь, олице¬
творяющий Александра I, изображен в абстрактном «царском»
одеянии — соболиной мантии и императорской короне, то на
другом он — в более соответствующем реальности военном об¬
мундировании: треуголке, лосинах и мундире с Андреевской лен¬
той через плечо.Наконец, первым случаем более или менее правдоподобного
показа обмундирования на русском медведе является гравюра
Чарльза Уильямса «Битва при Пул-Таске» (1807 г.), апеллирующая
к событиям декабря 1806 года, когда в битве при Пултуске русская
армия под командованием Беннигсена сошлась с войсками На¬
полеона (результат был ничейным, но обе стороны заявляли о по¬
беде). В то время к действиям русской армии было приковано
большое внимание, поскольку с ними связывалась надежда на дол¬
гожданное поражение Наполеона. Этим, а также тем, что битвы
военных кампаний 1803—1807 годов происходили в самом сердце
Европы — на территории Польши и Пруссии, можно объяснить
большую осведомленность англичан в изображении русского
воинства.
Типология изображений «русских медведей».97Илл. 7
98Василий УспенскийПоследний этап эволюции образа русского военного связан с
эпохой Отечественной войны 1812 года. Именно в это время в ев¬
ропейский обиход входит образ казака — дикого, жестокого и гроз¬
ного воина; его часто можно видеть на французских, немецких и
английских гравюрах 1812—1815 годов (причем не только сатири¬
ческого содержания). Постепенно именно казак стал в европей¬
ском сознании стереотипным русским воином (да и типичным
русским вообще), хотя изображения лишенного какой-либо аму¬
ниции медведя с ружьем, успев укорениться в европейском созна¬
нии, также продолжали существовать.Довольно рано казак появляется в компании с русским медве¬
дем: на первом плане листа 1812 года «Джек Фрост атакует Бони в
России» медведь везет на своей спине Джека Фроста — персони¬
фикацию знаменитого русского мороза, а на заднем плане видне¬
ется группа усатых казаков в меховых шапках и на коньках.Со временем эти два хрестоматийных образа России, сходные
по приписываемым им качествам, объединились: русского медве¬
дя все чаще стали изображать в казацком костюме или с казацкой
пикой12. Близость этих фигур в европейском сознании кратко и
эффектно сформулирована во французской поговорке «Поскреби¬
те русского — и вы обнаружите казака; поскребите казака — обна¬
ружите медведя»13.Первой и одной из самых выразительных среди известных нам
гравюр с медведем-казаком является лист Уильяма Хита «Высад¬
ка Великого Медведя, или Мусульмане в затруднительном поло¬
жении» (1828 г., илл. 8), посвященный событиям русско-турецкой
войны 1828—1829 годов (казачьи части действительно принимали
в ней участие).Отметим также, что и в роли военного русский медведь ока¬
зывался в подчиненном состоянии: в большинстве гравюр он
изображался рядовым, хотя военачальник на том же листе мог12	См. наблюдения в книге: Россомахин А., Хрусталев Д. Польская диета
Русского Медведя. СПб., 2009. С. 82—83.13	«Grattez le Russe, vous trouverez le Cosaque; grattez le Cosaque, vous
trouverez 1’ours» {франц.). Эта поговорка встречается в различных модифика¬
циях: «Поскребите русского — обнаружите варвара/татарина» и т.п. Суще¬
ствовали многочисленные иные варианты («Поскребите хвастуна — обнару¬
жите труса» и др.). Все они, как считается, восходят к древней поговорке:
«Разбей зеркало — обнаружишь ханжу». Авторство пословицы про медведя
приписывается некоему иностранному дипломату (возможно, Жозефу де
Местру или принцу Шарлю де Линю). См. соотв. статью во французском сло¬
варе: Ferrand Ch. Dictionnaire des curieux complement pittoresque et original des
divers dictionnaires. 1880.
Типология изображений «русских медведей».99Илл. 8быть представлен в человеческом обличье; это еще раз подтвер¬
ждает мысль о том, что популярность образа русского медведя
отчасти обусловлена недостатком информации о русских. До ан¬
гличан доходили имена, а иногда и портреты русских полковод¬
цев: Суворова, Кутузова, Беннигсена, Каменского, — и в карика¬
турах они никогда не изображались в виде медведей. Более того,
в ряде случаев можно говорить о портретности их изображений.
А русский солдат оставался для европейцев неведомым и пугаю¬
щим медведем.Отметим при этом, что трое последних названных военачаль¬
ников появлялись в карикатуре в роли союзников Англии и толь¬
ко Суворов — в роли ее недруга. И только он — хотя его и не изоб¬
ражали медведем — дважды нарисован одетым в медвежью шкуру
(илл. 9).В то же время случаи изображения российских монархов в
медвежьем обличье встречались довольно часто (около 15 листов).
Чаще всего в виде медведя изображали Павла I, за краткое прав¬
ление которого появилось сразу пять подобных гравюр. За ним
следуют Николай I (4 листа)14 и Александр I (3 листа). Дважды
медведицей была выставлена Екатерина II и один раз — великий
князь Константин Павлович.14	Речь идет только о гравюрах, созданных на протяжении рассматривае¬
мого нами периода, т.е. до 1836 года включительно.
100Василий УспенскийИлл. 9Стоит отметить, что русский медведь вообще довольно часто
изображался с короной на голове; как правило, это указывало
на то, что в данной гравюре медведь — символ державы, а не
просто лесное животное (наряду с медведем коронами «награж¬
дались», например, прусский орел, французский петух и швед¬
ская свинья).Любопытно, что в способе «омедвеживания» того или иного
правителя прослеживаются определенные закономерности, кото¬
рые могли быть обусловлены и отношением к изображаемому пер¬
сонажу, и эволюцией изобразительного языка карикатуры.Так, медведь с человеческой головой изображен только на трех
ранних карикатурах: на двух листах с участием Екатерины II и на
одном — с участием Павла.Изображение медведя как зверя без каких-либо человеческих
примет, отождествить которого с конкретной личностью можно
только по подписи, встречается в трех листах, посвященных Пав¬
лу I15, и единственном листе, посвященном великому князю Кон¬
стантину Павловичу.15	Еще один лист носит переходный характер: на нем Павел изображен
в виде медведя, но медвежьей морде придано сходство с лицом монарха. Ре¬
продукции и анализ всех гравюр, изображавших Павла I в виде медведя,
см. в: Россомахин Л., Хрусталев Д. Гамбургский счет императора Павла (в
печати).
Типология изображений «русских медведей».101Александр I и Николай I всегда (за единственным исклю¬
чением16) изображались в виде медведя в императорской одежде
(как правило, военном мундире), но без каких-либо других указа¬
ний на личность монарха.На семи гравюрах медведь представлен в качестве геральдичес¬
кого российского животного (или альтернативного герба России).
Изображение медведя активно использовалось в российской ге¬
ральдике, однако в данном случае выбор его обусловлен, по-види¬
мому, тем, что двуглавый орел был также гербом Австрии (а одно¬
главый — Пруссии). Россия поздно вошла в «семью европейских
народов» — геральдические орлы уже прочно ассоциировались с
немецкими землями, и представляется, что во избежание путани¬
цы за Россией оставили более узнаваемого медведя. В результате
сложилась уникальная ситуация: в виде геральдического животно¬
го страны в гравюре (пусть даже сатирической) изображался зверь,
в самой стране национальным символом не считающийся.Нам известны восемь листов с изображением белого русского
медведя. Выделить гравюры этого типа проблематично, посколь¬
ку цвет зависел от раскраски листа, выполняемой, как правило, не
самим гравером, а подмастерьями. Так, например, у трех (из четы¬
рех) гравюр Джеймса Гилл рея, на которых присутствует белый
русский медведь, нам известны экземпляры, где он представлен
бурым. Тем не менее, даже если в некоторых случаях белый цвет
шкуры русского медведя является «интерпретацией» раскрасчика,
с ней тоже стоит считаться.Изображение белого медведя связано с представлением о Рос¬
сии как о северной стране. Вообще образ медведя (особенно бело¬
го) связывался с севером — неслучайно в виде медведей изобража¬
лись также Швеция, Норвегия и Дания (см., например, лист
Уильямса 1801 года «Северных медведей учат танцевать»). Эта ас¬
социация имеет древние корни. Так, на голландской гравюре Ро-
мейна де Хооге «Ассамблея держав во дворце Льва» 1700 года (ти¬
тульный лист к одной из басен в книге «Эзоп в Европе») в виде
медведя представлена Швеция. Кроме того, изображение медведя
на картах XVI—XVII веков маркировало не только Россию, но
многие другие северные земли.С другой стороны, белые медведи и их шкуры были ценным
товаром и активно экспортировались из России. Сигизмунд Гер-
берштейн в своих «Записках о Московии» упоминает о несколь¬16	Любопытное и редкое изображение Николая I в виде своеобразного
медведя -оборотня.
102Василий Успенскийких купленных им шкурах белого медведя и об одной полученной
в качестве дипломатического подарка от русского царя17.Белые медведи всегда оставались для европейцев экзотикой,
поэтому их изображения подчеркивали чуждость России для Ев¬
ропы. Любопытно, что тип белого русского медведя позже полу¬
чил значительно более широкое распространение во французской
карикатуре. Более того, первым абсолютно достоверным изобра¬
жением такого медведя является ранняя литография Оноре Домье
1832 года «Лондонская конференция» (илл. 10). Очевидно, образ
России как северной страны был для французов более актуальным,
возможно потому, что в самой Франции климат теплее англий¬
ского. Позволим себе также высказать предположение, что причи¬
ной могли послужить слишком хорошо знакомые французам рус¬
ские морозы.Следующий тип связан с уподоблением русского медведя со¬
звездию Большой Медведицы (лат. Ursa major; см. илл. 11). На
протяжении рассматриваемого периода оно встречается всего на
трех листах, однако может иметь под собой более глубокое осно¬
вание, нежели простое созвучие, и даже относиться к происхож¬
дению всей «медвежьей» метафоры. Дело в том, что если наложить
сферическую карту звездного неба на глобус, совместив Полярную
звезду с Северным полюсом, то координаты созвездия Большой
Медведицы (широта, долгота) совпадут с координатами России на
обычном земном глобусе.С глубокой древности карта неба и карта Земли сопоставля¬
лись друг с другом (неслучайно, например, координаты хребта
Тавр в южной Турции соответствуют расположению созвездия
Тельца — лат. Taurus — на глобусе звездного неба). Поэтому и сов¬
падение Большой Медведицы с Россией, вероятно, не прошло не¬
замеченным и могло стать еще одной причиной ее устойчивой ас¬
социации с медведем.Таким образом, можно заключить, что, изображая русского
медведя, англичане отталкивались от окружающей их повседнев¬
ной действительности. Чаще всего они показывали его в той же
обстановке, в какой могли видеть в обыденной жизни — во время
медвежьей травли, ярмарочной «медвежьей потехи» или в зверин¬
це. Иногда обыгрывались присутствующие в быту медвежий жир
и мех, созвездие Большой Медведицы, а также английские фразе¬
ологизмы, такие как «Bear and ragged staff».Образ медведя был универсальным «заменителем» России, в
зависимости от контекста означавшим ее дикость, кровожадность,17	Герберштейн С. Записки о Московии. М., 1988. С. 156—157, 225.
Типология изображений «русских медведей».103Илл. 11
104Василий Успенскиймощь, порабощенность или глупость. Его широкое использование
(пожалуй, более активное,'чем использование других животных —
национальных символов, таких как британский лев или француз¬
ский петух) косвенно указывает на незнание англичанами подлин¬
ной российской действительности.После описываемого нами времени и вплоть до наших дней
образ русского медведя продолжает активно использоваться в ев¬
ропейской культуре, однако можно с уверенностью утверждать, что
своим закреплением в сознании европейцев он обязан именно
английским карикатуристам «золотого века».
Дмитрий Цыкалов«РУССКИЙ МЕДВЕДЬ»
В ЕВРОПЕЙСКОЙ КАРИКАТУРЕ
ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX -
НАЧАЛА XX ВЕКАКак вид изобразительного искусства сатирическая графика
ведет родословную с глубокой древности. Но то, что сегодня мы
понимаем под «политической карикатурой», — продукт европей¬
ской культуры Нового времени и буржуазно-демократического
общества. Прототипом современной политической карикатуры
считаются сатирические гравюры, имевшие хождение в период
Реформации XVI века. Термин «карикатура» (от итал. caricatura
<caricare — «перегружать», «обременять», а также «преувеличи¬
вать», «усиливать», «сгущать») появился в Италии: в 1646 году его
впервые употребил итальянский теоретик живописи Г.А. Мозини
(G.A Mosini). Если предметом античной сатирической графики
служили главным образом физические недостатки, а средневеко¬
вой — недостатки нравственные, то в Новое время карикатура ста¬
новится средством характеристики отдельных личностей или со¬
циальных групп за счет преувеличения их существенных черт1.Карикатура привлекает публику своей шуткой, соленой остро¬
той. Смех вызывают искажения, гротеск, причудливые трансфор¬
мации, отождествление героя шаржа с образами зверей либо пред¬
метов. Через упрощение и негатив снижается пафос. По своей
социальной злободневности карикатура близка к публицистике.
Политики ценят ее как действенное средство убеждения. Но в от¬
личие от печатного слова, сатирическая графика апеллирует в
большей степени не к разуму, а к чувствам.Особенно востребована карикатура в периоды внутренних
потрясений и войн. Традиция, идущая от Вольтера, объясняет этот
феномен тем, что смех, как сон и надежда, — необходимые «про¬
тивовесы» многочисленным жизненным страданиям и невзгодам2.
В условиях кризиса сатирическая графика становится средством
достижения своеобразного «катарсиса», приглушающего чувство1	Gombrich Е.} Kris Е. The Principles of Caricature // British Journal of Medical
Psychology. Vol. 17. 1938. P. 319—342, http://www.gombrich.co.uk/showdoc.php?
id=85.2	Славенсон В. Милитарная карикатура // Русская мысль. 1916. № 6.
С. 26-31.
106Дмитрий Цыкаловстраха, снимающего напряжение. Конечно, известна карикатура,
которая не ставит цели рассмешить зрителя. Как замечал француз¬
ский искусствовед Роберт де ля Сизеран, в лучших своих прояв¬
лениях карикатура выражает «жестокую, а не смешную истину»3.
Однако рисунки Ж. Калло и Ф. Гойи являются скорее исключени¬
ем. Карикатуристы редко критикуют ужасы войны или промахи
своих полководцев; типичная роль карикатуры во время, когда
поют пушки, иная. Она становится частью сложного пропаган¬
дистского ритуала, играет роль «красочного» ликбеза по геопо¬
литике, объясняя массам происходящее. Главной ее мишенью
является противник, борьба с которым разворачивается на инфор¬
мационном поле. Задача пропагандистского действа заключается
в унижении врага, в символическом ослаблении вражеской силы.
Карикатура здесь, как и плакат, толкает зрителя к действию. Сла¬
бый и комичный образ врага, творимый карикатуристами, призван
поддерживать уверенность в неизбежной победе. Наряду с образом
врага карикатура формирует национальную идентичность. Образ
«своего» в таком произведении представляет полную антитезу «чу¬
жому», отношения между «своим» и «чужим» упрощаются до ар¬
хетипа «добро»/«зло».Вторую половину XIX — начало XX века можно рассматривать
как самостоятельный этап в истории внешнеполитической и во¬
енной карикатуры. Это период, когда в Европе большой популяр¬
ностью пользуются иллюстрированные сатирические журналы
(«Карикатура», «Шаривари», «Панч», «Фан», «Симплициссимус»,
«Кикерики», «Сатирикон» и др.), возникает газетная карикатура.
Редакторы охотно ставят сатирическую графику на первые поло¬
сы своих изданий. Карикатура помогает поднять тираж, она зна¬
чительно экономит время читателя, который получает представле¬
ние о сути дела буквально за несколько секунд, не утруждая себя
чтением газетных колонок. Новый ритм работы делает стиль ка¬
рикатуры более лаконичным.С другой стороны, в это время все большее влияние на приня¬
тие внешнеполитических решений начинает оказывать обществен¬
ное мнение. Европейская карикатура изображала международные
отношения как дружбу или вражду вымышленных и реальных зоо¬
морфных и антропоморфных персонажей, символизирующих раз¬
личные страны и народы. Американские исследователи А. Морис
и Ф. Купер считают, что с помощью карикатуры история XX века
может быть показана как «летопись гротескной семьи странных
четвероногих и не менее причудливых двуногих существ, попарно
шагающих по страницам сатирических изданий, будто по палубе
этакого Ноева ковчега: Британия и британский лев, Колумбия и3	Вестник Европы. 1902. Т. 5. С. 403—405.
Русский медведь» в европейской карикатуре..107дядюшка Сэм, Индия и бенгальский тигр, французская Свобода и
имперский орел». Что касается России, то ее историю, утвержда¬
ют они, символизирует медведь4.Карикатурные образы, возникшие во время конфликтов про¬
шлого, до сих пор лежат в основе многих представлений европей¬
цев друг о друге. Изображение наций как субъектов истории в виде
сверхличностей или животных, гиперболизация в этих образах
отдельных черт национального характера, использование в кари¬
катуре сюжетов известных мифов, эпосов и басен и т.д. способ¬
ствуют мифологизации массовых внешнеполитических представ¬
лений, превращению их в негативные стереотипы, чрезвычайно
устойчивые, мало подверженные воздействию со стороны инте¬
грационных и глобализационных процессов. Изучение такого ис¬
точника, как карикатура, позволяет пролить свет на истоки и пред¬
назначение этих зачастую препятствующих взаимопониманию
между народами образов.Медведь — один из доминантных символов России в «низкой»
геополитике5. Будучи (наряду с такими матричными символами,
как «казак», «царь», «двуглавый орел», «зима») фиксированной
точкой в системе представлений европейцев о России, «медведь»
многозначен. Его смысл раскрывается зрителю постепенно, от
сюжета к сюжету. И только рассмотрев их «полный круг», можно
понять содержание этого символа в целом.I.	«Медвежьи объятия»9 апреля 1853 года в лондонском сатирическом журнале
«Панч» была опубликована карикатура Джона Тенниела «Турция
в опасности»6. Рисунок изображал русского императора Нико¬
лая I в образе коронованного медведя, который заламывает шею
похищенному из птичника больному индюку в османской феске
(в английском языке слово «turkey» значит как «Турция», так и
«индюк» и «неудача»).Сатира отражает отношение английской общественности к
Восточному кризису, итогом которого стала Крымская война.
Кризис начался годом ранее со спора католиков с православными
о святых местах. Конфликт затрагивал интересы трех великих дер-4	Maurice A., Cooper F. The history of the nineteenth century in caricature. N.Y.,
1904. P. 188.5	О происхождении образа см.: Россомахин А., Хрусталев Д. Русская Мед¬
ведица, или Политика и похабство. СПб, 2007.6	Vaver А. Т. Crimean War in the French and British satirical press. Brandeis
University. 2006; http://lts.brandeis.edu/research/archives-speccoll/exhibits/cri
meanwar/I ntro.html.
108Дмитрий ЦыкаловTURKEY IN DANGER.Илл. 1жав: защитницы интересов православных — России, покровитель¬
ствовавшей латинянам Франции и владевшей Палестиной Осман¬
ской империи.Николай I считал одной из причин возникновения проблемы
слабость Турции, «больного человека Европы», полагая, что рас¬
пад Османской империи — вопрос времени. В разразившемся кон¬
фликте царь рассчитывал склонить на свою сторону англичан.
Русский медведь» в европейской карикатуре..109Казалось, для этого есть все условия. Английский кабинет мини¬
стров возглавлял выступавший за сотрудничество с Россией лорд
Абердин, а в парламенте велико было влияние пацифистов. 28 де¬
кабря 1852 года (9 января 1853 года по н.ст.) на вечере у великой
княгини Елены Павловны в Михайловском дворце между русским
императором и посланником Великобритании сэром Гамильтоном
Сеймуром состоялся разговор о делах на юго-востоке Европы и о
судьбе наследства «больного». «Я хочу говорить с вами как друг и
как джентльмен, — сказал Николай. — Если нам удастся прийти к
соглашению — мне и Англии, — остальное мне неважно, мне без¬
различно то, что делают или сделают другие». Он заявил, что не
допустит водворения Англии в Константинополе. Не получат го¬
род французы и греки. «Может случиться, что обстоятельства при¬
нудят занять меня Константинополь», но «я... расположен принять
обязательства не водворяться там, разумеется, в качестве собствен¬
ника; в качестве временного охранителя — другое дело». Валахию
и Молдавию, а также Сербию и Болгарию царь предлагал привес¬
ти под протекторат России. Англичанам по его плану должны были
отойти Египет и Крит7.Реакция Лондона на предложение Николая была отрицатель¬
ной, царь ошибся в оценке позиции Англии, оказавшейся более
сложной. Решающую роль в определении внешнеполитического
курса, как оказалось, играл не Абердин, а министр внутренних дел
Генри Дж. Пальмерстон, сторонник жесткой линии в отношении
Петербурга. Его соратник, глава МИДа Джон Рассел, заявил, что
британское правительство не считает, будто Турции угрожает рас¬
пад, а потому заключать соглашение о разделе ее наследства не
намеревается. В письме в вежливой форме выражалось несогласие
с русским императором практически по всем пунктам. Однако
язык письма был настолько округлым и обтекаемым, что Николай
не воспринял его как отказ. По крайней мере, полагал царь, в спор
о святых местах Англия вмешиваться уж точно не будет. Как раз в
начале 1853 года султанский посланник объявил в Иерусалиме о
распределении священных реликвий. При этом явное предпочте¬
ние отдавалось латинянам, находившимся под покровительством
французов. Русский император увидел (и не без оснований) за этим
указом султана Абдул-Меджида козни Наполеона III и решил пре¬
подать суровый урок туркам. В феврале 1853 года в Константино¬
поль было отправлено чрезвычайное посольство во главе с Алек¬
сандром Сергеевичем Меньшиковым. Цель миссии — решить
затянувшийся спор на Востоке в пользу России. Русский послан¬
ник передал султанскому министру ноту с требованием признать7	История внешней политики России. Первая половина XIX века. М., 1995.
С. 368.
110Дмитрий Цыкаловправа греческой церкви на святые места в Палестине и предоста¬
вить России протекцию над 12 миллионами христиан в Османской
империи, составлявшими около трети всего османского населения.
В случае исполнения ноты Петербург получал право вмешиваться
во внутренние дела Османской империи. Над турецким султаном
нависла угроза попасть в полную зависимость от русского импе¬
ратора. Ни в планы французов, ни в планы англичан это не вхо¬
дило. В марте в Эгейское море вошла французская эскадра. А 5 ап¬
реля из Англии на помощь Турции в Константинополь прибыл
дипломат Ч. Стрэтфорд-Каннинг. Узнав о содержании проекта
русско-турецкой конвенции, он передал его в Лондон, предвари¬
тельно исказив некоторые формулировки. В редакции Стрэтфор-
да договор приобретал дерзкий, повелительный и агрессивный со
стороны России характер. О царской ноте немедленно стало изве¬
стно лондонским журналистам. Английские газеты объявили, что
русский император хочет распоряжаться судьбами 12-миллионного
православного населения Османской империи8.Изображая Россию в образе медведя, Тенниел передает свое
отношение к ситуации: турецкий султан в «медвежьих объятиях»
русского царя. Карикатурист, скорее всего, смеялся не только над
«медвежьими аппетитами» Николая I, но и над теми английскими
политиками, кто все еще сомневался в необходимости решитель¬
ных действиях против России. Медведь здесь сильный, агрессив¬
ный, прожорливый. Он совсем не по-джентльменски добивает
больную, слабую птицу. Не исключено, что карикатурист ирони¬
зирует также над геополитическими последствиями конфликта,
уподобляя позы и части тела животных политической карте (ср.
карту Османской империи XVI—XVII веков). Шея турецкой индей¬
ки — возможно, аллегория черноморских проливов, на которые
нацелился северный сосед. Контроль над проливами и Констан¬
тинополем буквально перекрывали османской индейке кислород,
Россия получала выход в Средиземное море. Медвежьи запястье и
локоть — западное Причерноморье и Балканы, которые могут
отойти под протекторат России. Своей широкой спиной русский
медведь закрывает от Европы Ближний Восток.II.	«Мед и пчелы»Султан Абдул-Меджид при поддержке англичан русский уль¬
тиматум не принял. Он попытался умиротворить Николая I, издав8	История внешней политики России. Указ. соч. С. 374.
«Русский медведь» в европейской карикатуре...	111THE BEAR AND THE BEES.—A NEW VERSION OF AN OLD STORY.Илл. 2закон, гарантировавший права православных подданных своей
империи, но заключать с российским императором соглашение
о протекции отказался. Договориться не получилось. 1 июня
1853 года Россия разорвала дипломатические отношения с Турци¬
ей. А 21 июля 1853 года без объявления войны русская армия фор¬
сировала реку Прут и стала продвигаться в Дунайские княжества —
Молдавию и Валахию. В Лондоне тоже не сидели сложа руки: ан¬
глийское правительство приказало своей средиземноморской эс¬
кадре идти в Эгейское море. Очередная карикатура Тенниела на
Восточный кризис 16 июля 1853 года изображает «новую версию
старой истории» — «Медведь и пчелы»9. Медведь по праву сильно¬
го требует от пчел отдать ему излишки меда, угрожая в противном
случае разорить улей. Но пчелы сообща нападают на медведя.
В версии Тенниела роль пчел играют англичане, турки и францу¬
зы. Они вылетели из похожей на улей мечети и злобно жалят рус¬
ского медведя, грозно рычащего на фоне куполов и минаретов кон¬
стантинопольской Айя-Софии. Любовь к сладкому — слабость,
которая может сыграть с медведем злую шутку. Мелкие, но мно¬
гочисленные и назойливые насекомые бьют большого, воровато¬
го и неуклюжего зверя.9	VaverA.T. Op. cit.
112Дмитрий ЦыкаловIII.	«Хозяин»В марте 1854 года Англия и Франция, заключив договор с Тур¬
цией, объявили России войну. В апреле 1854 года парижский са¬
тирический журнал «Шаривари» публикует карикатуру Оноре До¬
мье «Северный медведь, самый неприятный из всех медведей»10.
Художник изображает военного врага французов в образе гигант¬
ского белого медведя (если английские карикатуристы обычно
изображают Россию в виде бурого медведя, то французские — в
виде белого).Домье был очень популярным и влиятельным французским
карикатуристом. Известный тем, что ненавидел монархическую
форму правления, он вместе со своими товарищами по журналам
«Карикатура» и «Шаривари» вдохновлял французов на борьбу с
королем Луи Филиппом, свергнутым революцией 1848 года11. Но
провозглашенная после этой революции Вторая республика дол¬
го не просуществовала, трансформировавшись вскоре в авторитар¬
ный режим. В 1852 году президент Луи Наполеон Бонапарт про¬
возгласил себя императором под именем Наполеона III. Войной
против Николая I французский император пытался не только ре¬
шить внешнеполитические задачи, но и сгладить внутриполи¬
тические противоречия: «несколько умиротворить оппозицию,
загнанную в подполье, в эмиграцию и в ссылку»12. По мнению ис¬
торика Е.В. Тарле, «ненависть к Николаю, столпу всемирной ре¬
акции, была так сильна, что во Франции и Англии не могло быть
в тот момент более популярной войны, чем война против царско¬
го правительства»13. В самом деле, какого же еще отношения мож¬
но было ждать к «жандарму Европы» и «душителю революций»!
Кроме того, многие французы поддерживали идею реванша пос¬
ле поражения в Наполеоновских войнах14. О настроениях среди
французской интеллигенции как раз и свидетельствует карикату¬
ра Домье15. Начавшаяся война против самодержавной и крепост¬
нической России вдохновила художника на серию антирусских ри-10	Vaver А. Т. Op. cit.11	Подробнее см.: Maurice A., Cooper F. The history of the nineteenth century
in caricature. P. 73—97.12	«История дипломатии» XV век до н.э. — 1940 год н.э. М., 1941—1945.
Электронная версия одноименной книги под редакцией В.П. Потемкина:
http://www.diphis.ru/index.php?option=content&task=view&id=91“5.13	Там же.14	Соловьев С.М. Восточный вопрос. М., 2003. С. 313.15	Еще один пример антирусских настроений — альбом карикатур Г. Доре
«История святой России», созданный в 1854 году. См. об этом: Лазари А. де,
Рябов О.В. Русские и поляки глазами друг друга. Иваново, 2007. С. 27.
«Русский медведь» в европейской карикатуре.ИЗI.'Oiips <!н rard, l«|lns d#:igriaUe ilc tousles ours rontius,Илл. 3сунков. Карикатура с медведем посвящена, очевидно, Николаю I.
Карикатурист демонизирует «хозяина» русского леса, наделяя его
темной природой; он рисует его в сумерках и со спины. Медведь у
Домье — ночной зверь. Он триумфально стоит на задних лапах и
больше похож даже не на медведя, а на собаку. В передних лапах
монстра — меч и факел. Художник видит русского царя восточным
деспотом, т.е. монархом неевропейского типа. Перед тираном в
короне, напоминающей мусульманский тюрбан, стоят на коленях
его подданные, рабы, которые покорно ждут его приказов.Замечу, что мотивы русской «азиатчины» во французской ка¬
рикатуре XIX века не редкость. Яркий пример — сатира художни¬
ков Ж.Ж. Гранвиля и Э. Форе, соратников Домье по журналу
114Дмитрий Цыкалов«Карикатура», на террор, устроенный российскими властями после
подавления польского восстания 1831 года. На карикатуре под
названием «Порядок царствует в Варшаве» Россия изображена в
виде свирепого казака на фоне виселиц и растерзанных трупов16.
Также имеет французское происхождение и относится к тому же
периоду известный образ России как «тюрьмы народов». Его ав¬
тор — роялист маркиз Астольф де Кюстин, писатель и путеше¬
ственник, посетивший Россию в 1839 году. В своей книге «La
Russie en 1839» (в русском переводе «Николаевская Россия») Кю¬
стин писал: «Сколь ни необъятна эта империя, она не что иное, как
тюрьма, ключ от которой хранится у императора». Ну а Николая I,
имея в виду его статус «европейского жандарма», француз назвал
«тюремщиком одной трети земного шара»17.IV.	«Берлога»На сатирическом рисунке «Окружили медведя» («Панч», 1855)
четыре союзника (к англо-турецко-французскому союзу присоеди¬
нилось Сардинское княжество) штыками отправляют свирепого
косолапого с царской короной и николаевскими ботфортами в
берлогу, напоминающую туземную пещеру18. Карикатура Тенни¬
ела иллюстрирует победу союзников над Россией, одновременно
являясь, на мой взгляд, визуализацией одной известной полити¬
ческой метафоры. Речь идет о высказывании Карла XII, сделанном
после победы над Петром I под Нарвой: «Я загнал русского мед¬
ведя в его берлогу!» Данная метафора встречается и в современном
дискурсе, в рассуждениях о «новой холодной войне», развязанной
Западом, о стремлении сдержать влияние России, главным обра¬
зом на постсоветском пространстве.Представляется, что в образах медведя и берлоги открывается
ключевая мифологема европейского восприятия русского про¬
странства: «слишком» дремучее, темное и холодное19. В мифе про-16	Калитина Н.Н. Политическая карикатура Франции 30-х годов XIX сто¬
летия. Л., 1955.17	Кюстин А де. Николаевская Россия. М., 1990.18	Fuchs Е. Der Weltkrieg in der Karikatur. Band 1: Bis zum Vorabend des Krieges.
Miinchen: Langen, 1916. Цит. по: Ливен Д. Российская империя и ее враги с
XVI века до наших дней. М., 2007.19	«Душа» антирусской коалиции Генри Пальмерстон вынашивал накану¬
не Крымской войны широкие планы расчленения России. Аландские острова
и Финляндия должны быть возвращены Швеции; Прибалтика — отойти к
Пруссии; королевство Польское — восстановлено как барьер между Россией и
Германией; Молдавия и Валахия и все устье Дуная — отойти к Австрии; Крым
■Русский медведь» в европейской карикатуре.115Илл. 4странство качественно неоднородно, иерархично, ограничено, оно
может быть «хорошим» и «плохим». «Хорошее» — место обитания
родного коллектива, прибежище сил «космоса и порядка». Высшей
ценностью обладает центр. По мере продвижения к периферии
«своего» пространства сакральная сила ослабевает. За границей
лежит «хаос» или «антимир». Живущий в царстве хаоса — не со¬
всем человек, «чужой», потенциальный враг. «Образ врага», ими¬
тация «осадного положения» являются инструментом, который
используют правительства — независимо от того, авторитарные
они или демократические — для мобилизации масс. За счет про¬
тивопоставления общности неким чуждым силам обеспечивается
психологическое единство людей20. Нападение на «наш» мир вос¬
принимается как восстание сил «хаоса» против творения богов —
«космоса». При этом любую войну мифологическое мышление
наделяет сакральным характером21.V.	«Клетка»Призыв «загнать русского медведя в берлогу» есть, по сути,
лозунг «священной войны» сил европейского «космоса» противи Кавказ — отобраны у России и отданы Турции, причем часть Кавказа, кото¬
рую Пальмерстон называл «Черкессией», должна образовать отдельное государ¬
ство, находящееся в вассальной зависимости от турецкого султана. См.: «Ис¬
тория дипломатии».20	Вейнберг И.П. Человек в культуре древнего Ближнего Востока. М., 1986.С.	135.21	Элиаде М. Священное и мирское. М., 1994. С. 28.
116Дмитрий ЦыкаловИлл. 5русского «хаоса». Но даже серьезно битый медведь может быть
опасен. Все-таки берлога для медведя естественное место обита¬
ния. Отлежится, лапу пососет — и опять «куролесить». Проблема
контроля над русским медведем есть поэтому проблема внутрен¬
него европейского самочувствия. Англичане иногда сравнивали
Россию даже не с медведем, а с «огромным многоклеточным бес¬
позвоночным животным, которое можно ранить, но которое не¬
возможно уничтожить»22. Если Россию нельзя завоевать, то следует
хотя бы ограничить ее влияние на европейские дела, например
через систему невыгодных для нее международных соглашений.Что касается сатирической графики, то европейские карика¬
туристы показывают: приручить медведя можно. Способы дрессу¬
ры — сахар, цепь и клетка. Последовавший после Крымской вой¬
ны Парижский мир 1856 года оставлял Россию без сладкого и
запирал ее в клетку, делая южные границы империи фактически22	Мартынов А.С. Современные настроения в Англии // Современник.
1915. № 10. С. 282—287. Долгое время в Лондоне считали, что интересы Рос¬
сии и Великобритании прямо противоположны, и видели в Российской импе¬
рии единственного «естественного врага» в Европе. Особенно английских по¬
литиков пугала перспектива расширения России на Запад, которое могло, по
их мнению, произойти в результате континентальной войны. Об этом см., на¬
пример: The Peace of Europe // New York Times. September 25, 1891.
Русский медведь» в европейской карикатуре..117незащищенными. Алексей Горчаков, занявший пост министра
иностранных дел при Александре II, в циркуляре российским по¬
слам в европейских столицах сформулировал основной принцип
нового внешнеполитического курса следующим образом: «Россию
упрекают в том, что она изолируется и молчит. Говорят, что Рос¬
сия дуется. Россия не дуется, она собирается с силами». Это озна¬
чало, что Россия отныне будет избегать военных коалиций и кон¬
фликтов в Европе. Своей главной задачей Горчаков видел отмену
противоречившего интересам державы Парижского трактата23.Чтобы удержать зверя в клетке, требовались согласованные
действия всей европейской охраны. Медведь животное сильное. За
ним глаз да глаз. Между тем Европа после Крымской войны бур¬
лила и была далека от единства. Горчаков умело использовал ев¬
ропейские противоречия, чтобы аннулировать невыгодные статьи
Парижского трактата. Благоприятный случай представился в
1870 году. Разразилась франко-прусская война. В то время как два
повздоривших охранника пытались друг друга утихомирить, рус¬
ский медведь сломал железные прутья, выбрался из клетки и рас¬
терзал дряхлого бедняжку турка. Так проиллюстрировал выход
России из изоляции и отмену статей Парижского мира австрий¬
ский сатирический журнал «Кикерики»24. 31 октября 1870 года
Горчаков, перечислив нарушения Парижского договора другими
странами, заявил, что Россия больше не будет признавать те его
статьи, которые ограничивают ее права на Черном море.VI.	«Флирт»Большую роль в мифах, связанных с медведем, играют жен¬
ские персонажи. В таких сюжетах медведь гиперсексуален. В ал¬
легориях он символически замещает любовника. Для девушки мед¬
ведь может представлять угрозу («Маша и медведь»); вместе с тем
нередко он выступает как романтическая фигура («Обыкновенное
чудо»). Присутствие в европейской карикатуре женских персона¬
жей в сюжетах, посвященных «русскому медведю», делает медве¬
жий характер более сложным.31 октября 1891 года в «Панче» появилась карикатура Тен-
ниела25. Под руку со статными военными — императорами Герма¬
нии и Австро-Венгрии Вильгельмом II и Францем Иосифом — по23	История международных отношений и внешней политики России 1648—2000.	М., 2003. С. 113.24	Fuchs Е. Op. cit.25	Punch, or The London Charivari. Vol. 101. October 31, 1891. P. 210—211.
118Дмитрий ЦыкаловИлл. 6европейскому лесу чинно прогуливается девушка в крестьянской
одежде — это Италия. За спинами ничего не подозревающих ка¬
валеров стоит одетый в военный мундир и сапоги русский медведь.
«Тсс, — шепчет итальянке косолапый, — я хочу поговорить с
тобой, моя дорогая». Карикатура посвящена встрече премьер-ми-
нистра Италии Антонио де Рудини и главы российского МИДа
Николая Гирса, состоявшейся в городе Монце, старинной резиден¬
ции ломбардских королей, примерно за две недели до панчевской
публикации.1891 год для международных отношений оказался богат на
события; в европейской политике завершалась целая эпоха. Июль¬
ский визит французской эскадры в Кронштадт засвидетельствовал
оформление военного союза России и Франции. Соотношение
сил, сложившееся в Европе после франко-прусской войны, изме¬
нилось. Теперь ход дел на континенте определялся противостоя¬
нием двух блоков: Франция и Россия против Германии, Австро-
Венгрии и Италии. За месяц до Кронштадта, в июне, европейская
печать известила о продлении Тройственного союза, к которому в
тот момент также тяготела и Англия.Среди этих эпохальных событий встреча в Монце занимает
скромное место, но достаточно ярко иллюстрирует тогдашнюю
европейскую политику. Шла борьба за передел мира. Все великие
державы переживали экономический рост и старались сохранить
на континенте мир, предпочитая выяснять отношения за предела¬
ми Европы. Блоки выступали сдерживающим фактором. Но рав¬
новесие не было устойчивым — неслучайно Тенниел изображает
г Русский медведь» в европейской карикатуре..119действующих лиц в военной форме. Мир был вооруженным.
«Штатский» же образ Италии на карикатуре содержит и намек на
то, что эта страна являлась «слабым звеном» в Тройственном со¬
юзе. Военный бюджет слишком дорого обходился итальянцам,
хотя новая редакция продленного в июне 1891 года Тройственно¬
го союза была им выгодна: Берлин и Вена брали на себя часть во¬
енных расходов26. Тем не менее возможная «неверность» Италии
сильно беспокоила немцев. Одна из причин этой тревоги состоя¬
ла в том, что на протяжении всего 1891 года большую активность
на итальянском направлении проявляла русская дипломатия.
В Петербурге большие надежды возлагали на нового премьер-ми-
нистра маркиза Антонио де Рудини. Он возглавил правительство
в феврале и выступал за улучшение отношений с Францией и Рос¬
сией. Впрочем, Рудини не считал хорошие отношения с этими
странами поводом для выхода из Тройственного союза и стремился
расширить альянс с центральноевропейскими державами.Известие о продлении Тройственного союза не обескуражило
Петербург, полагавший, что русская политика сближения с Римом
не только оторвет Италию от Германии и Австро-Венгрии, но и
одновременно будет означать ее отдаление от Англии. Карикату¬
ра Тенниела — свидетельство того, как ревниво наблюдали в Лон¬
доне за русско-итальянским флиртом. Англичане дорожили друж¬
бой с Италией, считая ее ключом к Тройственному союзу. Русских
же, напротив, представляли единственными «естественными вра¬
гами» на континенте. И Тенниел четко расставляет акценты — в
его сатире только Россия явлена в зверином обличье.Встреча в Монце вызвала в Лондоне приступ паранойи. Так,
газета «Стандарт» приписала русскому министру иностранных дел
Николаю Гирсу намерение отвлечь Италию от Тройственного со¬
юза и попытку связать ее обещанием сохранять нейтралитет в слу¬
чае осложнений на Востоке27. Страх перед коварным русским мед¬
ведем, который, пользуясь своей «мужской» привлекательностью
(равной, судя по Тенниелу, привлекательности двух немецких
императоров, вместе взятых), может соблазнить итальянскую «про¬
стушку», как раз и выразил карикатурист.К карикатуре прилагалась поэма, разоблачающая интриги бу¬
рого мишки Бруина. О дивидендах (в виде германских кредитов и
льгот), полученных Италией в результате «заигрывания» с враждеб¬
ными альянсу странами, — ни слова. Вся вина за «погубленную
репутацию честной женщины» возложена исключительно на26	Серова О.В. От Тройственного союза к Антанте (Итальянская внешняя
политика и дипломатия в конце XIX — начале XX века). М., 1983.27	Там же.
120Дмитрий Цыкаловмедведя. Между тем «Панч» не упустил случая посмеяться над из¬
лишне подозрительными соотечественниками, назвав карикатуру
«Блеф!» («Trying It On!»).VII.	«В постели с медведем». РоманУж кто-кто, а англичане хорошо разбирались в особенностях
дипломатического флирта. О чем, конечно, прекрасно знали их
соседи. Под маской блюстителя европейской нравственности пря¬
тался изощренный интриган. Вот что писала в 1892 году о сущно¬
сти английской политики французская «Фигаро»: «Англичане все¬
гда поддерживают “дружественные” отношения и одновременно
частенько искусно используют сентиментальность и наивность
других стран в интересах своей маленькой национальной игры»28.Францию свободная любовь не интересовала. Чтобы восстано¬
вить свое влияние в Европе после проигранной немцам войны, ей
был нужен серьезный партнер.18 ноября 1893 года газета «Солей» поместила пикантную ка¬
рикатуру Адольфа Вилле (Adolphe Willette) на русско-французский
союз29. Марианна (из одежды на ней только фригийский колпак)
в постели обнимает белого пушистого медведя. Перины напоми¬
нают снежные сугробы, балдахин с ликторским пучком и двугла¬
вым орлом (геральдика Франции и России) — кочевую кибитку.
В преддверии холодов темноволосая француженка (есть мнение,
что Марианна на этом рисунке похожа на журналистку Жюльет
Адан, активно пропагандировавшую союз с Россией) спрашивает
русского медведя: «Скажи-ка, дорогуша: я отдам тебе сердце, но
получу ли я твою шубку зимой?»Сатирический рисунок явился откликом на ратификацию во¬
енной конвенции в 1893 году, ставшую финальным аккордом про¬
должавшихся несколько лет переговоров. В 1891-м между Росси¬
ей и Францией было заключено соглашение о том, что, если одно
из государств окажется под угрозой нападения, они немедленно
договорятся о принятии необходимых мер. Тогда же партнеры ре¬
шили подготовить военную конвенцию. Но прошел год, а конвен¬
ция не была согласована. Александр III считал, что дальнейшие28	Le Figaro. 14.07.1892. Цит. по: Рыбаченок И.С. Россия и Франция: союз
интересов и союз сердец. 1891 — 1897. Русско-французский союз в дипломати¬
ческих документах, фотографиях, рисунках, карикатурах, стихах, тостах и
меню. М., 2004. (Перевод статьи сделан М.В. Рядинской. — Д.Ц.)29	Рыбаченок И.С. Смеяться вовсе не грешно над тем, что кажется смеш¬
но // Родина. 2007. № 10. С. 60.
Русский медведь» в европейской карикатуре.121шаги нужно делать очень осторожно. Французы, напротив, торо¬
пились. В июле 1892 года в «Фигаро» появилась инспирированная
французским МИДом статья под весьма многозначительным заго¬
ловком «Союз или флирт?»30. «Будут ли две державы и дальше
флиртовать друг с другом», ограничиваясь туманными «заверени¬
ями о взаимопомощи», или же их отношения перерастут в твердый
союз? — вопрошала газета. Одновременно к русскому императо¬
ру в Данию, где тот обычно отдыхал летом, из Парижа отправили
эмиссара с предложением ускорить процесс. Рассказывают, что
Александр III был весьма раздражен визитом незваного гостя: «Ев¬
ропа может и подождать, пока русский царь рыбачит», — был
ответ. Тем не менее через месяц военная конвенция была под¬
готовлена. В августе 1892 году Россия и Франция договорились о
взаимопомощи в случае агрессии со стороны какого-либо государ¬
ства, входившего в Тройственный союз. И вновь император про¬
явил осторожность, отложив утверждение конвенции больше чем
на год.Прологом к ратификации стал дружественный визит русской
эскадры во французский порт Тулон. Он состоялся в октябре
1893 года. Встреча русских моряков превратилась в феерический
двухнедельный спектакль с шумными демонстрациями дружбы,
щедрыми застольями и приемами. Францию захлестнула волна ру¬30	Le Figaro. 14.07.1892.
122Дмитрий Цыкаловсофильства31. Выступая на банкете в честь русских воинов, писа¬
тель Мельхиор де Вогюэ напомнил, что «во Франции Россию дол¬
гое время представляли в образе казака, сидящего на глыбе льда,
с понятием “Россия” ассоциировалось что-то очень далекое, очень
холодное и очень темное». Теперь все изменилось, и хотя «Россия
географически по-прежнему далека и зимой там по-прежнему хо¬
лодно, темного там ничего нет... Образ России отныне запечатлен
в сердце французского народа, и исторгнуть его оттуда никто не
властен»32. В эти дни французская и европейская пресса нередко
описывала франко-русские отношения в эротических образах.
Многие газеты поместили рисунок французского художника Ка¬
ран д’Аша «Разборчивая невеста». Марианна изображена на нем в
виде барышни, отвергающей ухаживания австрийского дворяни¬
на, английского денди, турецкого паши, испанского кабальеро,
итальянского сеньора, прусского юнкера, а затем бросающейся в
объятия русского казака33. «Можно сказать, что Россия овладела
Францией», — писала газета «Солей»34. Карикатура «Марианна и
северный медведь», как и положено разоблачительной сатире, этот
тезис несколько подкорректировала. Франция любвеобильна и
игрива, но к делу подходит всегда с холодной головой. Рисунок
Вилле — возможно, одна из лучших иллюстраций франко-русских
отношений. Симпатии значили очень много, но в большей степе¬
ни союз России и Франции был браком по обоюдному расчету.VIII.	«Медвежьи объятия»-2В начале XX века конфигурация европейских отношений
вновь изменилась. Тройственному союзу противостояла Антанта
в составе Франции, России и Англии. Борьба за сферы влияния
между враждебными блоками вылилась в мировую войну.В августе 1914 года Германия владела инициативой, но была
зажата между двумя врагами — Францией и Россией, что ставило
ее перед необходимостью войны на два фронта. Немецкий план
Шлифена предусматривал молниеносный разгром Франции. Ка¬
питуляция западного соседа должна была произойти в кратчайшие
сроки, чтобы не дать успеть русской армии мобилизоваться и на¬
пасть на Восточную Пруссию. Затем предусматривалась переброс¬
ка дивизий на Восток и победа над Россией. Вся война, по расче¬
там немцев, должна была продлиться не более полугода.31	Рыбаченок И.С. Россия и Франция.32	Там же. С. 89.33	Там же.34	Рыбаченок И.С. Смеяться вовсе не грешно над тем, что кажется смешно.
Русский медведь» в европейской карикатуре..123Илл. 8Но мобилизация русских войск прошла значительно быстрее,
а захват Восточной Пруссии полностью обескуражил командова¬
ние Германии. Немецкому орлу пришлось повернуть свой клюв и
срочно перебрасывать дивизии на Восточный фронт. Бои шли в тех
местах, где за 500 лет до этого, в 1410 году, состоялась Грюнвальд-
ская битва, в которой литовско-польско-русско-монгольские вой¬
ска разгромили Тевтонский орден. Исторические аналогии пред¬
ставлялись в России свидетельством вечной расовой вражды
немцев и славян35. Хотя в битве при Танненберге армии Гинден-
бурга удалось остановить продвижение русских, атака на Париж
была отбита французами, план Шлифена провалился, а с ним на¬
дежда на блицкриг — война продолжалась еще четыре года. Герой
Первой мировой маршал Фош признавал в своих мемуарах: «Если
Франция не была стерта с лица Европы, то этим прежде всего мы
обязаны России, поскольку русская армия своим активным вме¬
шательством отвлекла на себя часть сил и тем позволила нам одер¬
жать победу на Марне»36.35	Новое время. № 13 776. 20 июля (2 августа). 1914. Журналист «Нового
времени» М. Меньшиков даже сравнил действия России и Франции против
Германии с войнами древности, происходившими на европейском континен¬
те еще до нашей эры, «когда славянам и кельто-латинским народам приходи¬
лось общими усилиями укрощать “белокурого зверя”, жившего между ними».
См.: Новое время. № 13 832. 14 (27) сентября. 1914.36	Цит. по: Яковлев Н. 1 августа 1914 года. М., 1993. С. 73.
124Дмитрий ЦыкаловСобытиям начала Первой мировой войны, очевидно, посвяще¬
на задиристая французская открытка 1914 года. Северный медведь
в николаевской фуражке говорит кайзеровскому орлу: «Наконец я
тебя держу!., и мы потанцуем». Карикатура смеется над провалом
немецкой стратегии, давая понять, что положение хищной птицы
унизительно и безнадежно. Части тела животных здесь могут иметь
также геополитический контекст. Ноги орла — приграничные с
Россией восточные германские земли — оказались уязвимы для
крепких медвежьих лап — двух русских армий.Итак, в сюжетах европейской карикатуры медведь персонифи¬
цирует русского императора и его ресурсы — большую православ¬
ную страну с холодным климатом и рабски покорным населени¬
ем. Главной чертой медвежьего характера является сила. Медведь
всегда на первых ролях, он стремится «вести игру». При этом про¬
жорлив, жаден и вороват. Медведь агрессивен, может нарушить
чужие права. Он «хозяин леса», царь-деспот. Ночной зверь, свету
он предпочитает сумерки, просвещению — невежество. Часто в
карикатуре медведь изображается единственным зверем среди
людей — персонажей, олицетворяющих европейские страны. Кон¬
траст подчеркивает враждебную культурным европейцам природу
России, ее «нецивилизованность» и даже дикость. Опасения вы¬
зывал циклический образ жизни медведя, его способность к «ре¬
генерации». Проблема контроля над Россией нашла свое символи¬
ческое решение в образах запертого в клетку или посаженного на
цепь зверя. Отождествление с медведем усиливало русофобию.
Вплоть до конца восьмидесятых годов XIX века в европейской ка¬
рикатуре русский медведь — негативная, в лучшем случае нейт¬
ральная фигура. Даже его любовь к сладкому трактуется как сла¬
бость, «вредная привычка».С началом франко-русского сближения образ медведя стано¬
вится двойственным — не только демоническим, но и романтичес¬
ким. Русский медведь гиперсексуален. Но если в британских шар¬
жах это его качество сигнализирует «жительницам» европейского
леса об угрозе стать жертвой медвежьего флирта, то во француз¬
ской сатирической графике медведь представлялся подходящим
партнером для Марианны, верным и надежным ее защитником от
хищного германского орла.Надо признать, нынешние русские медведи, появляющиеся в
западной карикатуре, вызывают куда меньшую симпатию.
Андрей Россомахин, Денис Хрусталев
РУССКИЕ МЕДВЕДИ ИЗ ЖУРНАЛА «ФАН»Главное сатирическое издание викторианской Англии — еже¬
недельник «Панч, или Лондонский кавардак» («Punch, or the
London Charivari») — было основано в 1841 году журналистами
Генри Мэйхью, Джозефом Коэном, Марком Лемоном и художни-
ком-гравером Эбенезером Лэнделсом. Подзаголовок отсылал к
знаменитому французскому сатирическому изданию «Шаривари»
(«Le Charivari»)1, а между названием журнала и именем первого из¬
дателя (Mark Lemon) проводилась игровая связь: «punch is nothing
without lemon»2. С самого начала «Панч» был задуман как ирони¬
ческий бюллетень, дающий оперативный отклик на события по¬
литической жизни. Мистер Панч — коротышка-горбун с крючко¬
ватым носом, образ, восходящий к одной из масок итальянской
комедии дель арте (Пульчинелло)3, — стал главным героем жур¬
нальных рисунков и статей, замещая вездесущего трикстера.С 1851 по 1901 год с «Панчем» сотрудничал Джон Тенниел
(1820—1914), выдающийся мастер викторианской карикатуры,
ныне известный главным образом в качестве первого иллюстрато-
ра-интерпретатора Кэрролловского абсурда. Именно Тенниел со¬
здал на страницах «Панча» выразительный политический бестиа-
рий, окончательно закрепив образ «Русского Медведя» в сознании
современников и потомков4.«Панч» представлял собой сатирический еженедельник объе¬
мом в 12 страниц (газетная бумага, черно-белая печать, многочис¬
ленные рисунки и стишки на злобу дня). Отражавший поначалу1	Этот журнал был основан в 1832 году карикатуристом Шарлем Филипо-
ном, впоследствии создателем знаменитого карикатурного образа короля Луи
Филиппа (в виде груши) и открывателем таланта Оноре Домье.2	То есть как «пунш не может быть без лимона», так и «“Панч” не может
быть без Лемона». Отметим, что у слова punch есть и другие значения: «полный
человек небольшого роста, толстяк-коротышка»; «избиение»; «удар кулаком».3	Этот образ трансформировался во Франции в Полишинеля (Polichinelle),
а в России — в Петрушку.4	Нами подготовлен к печати масштабный комментированный альбом
викторианских карикатур с изображением Русских Медведей. Помимо работ
Тенниела, в альбом вошли Russian Bears еще десяти английских художников.
Настоящая статья представляет собой небольшой фрагмент этой работы. См.
также нашу публикацию об одной из карикатур Тенниела периода Крымской
войны: Россомахин А., Хрусталев Д. Россия как Медведь// Неприкосновенный
запас. 2008. № 1 (57). С. 132-140.
126	Андрей Россомахин, Денис Хрусталевумеренно либеральные взгляды, к 1860-м годам журнал получил
более консервативную направленность, следуя вслед за большин¬
ством своих подписчиков, которые разделяли позицию тори со
всеми их стереотипами. Чужаками для «Панча» были отнюдь не
только «русские медведи», но и американцы, и ирландцы, и като¬
лики, и собственный рабочий класс, и европейцы, оппозиционные
английской политике. Впрочем, отражение взглядов миддл-клас-
са не мешало «Панчу» атаковать не только британский кабинет
(и прежде всего премьера Дизраэли), но даже членов королевской
семьи.Популярность «Панча» была столь высока, что со временем на
рынке Лондона появились его многочисленные клоны: «Judy»,
«Funny Folks», «Tomahawk», «Hornet» и др. А в 1870 году в Нью-
Йорке возник журнал «Панчинелло» («Punchinello») — схожий с
«Панчем» не только по концепции и дизайну, но даже и по на¬
званию.Но действительным конкурентом прародителя-«Панча» стал
журнал «Фан» («Fun»), возникший ровно на два десятилетия поз¬
же. Его название можно перевести как «шутка», «веселье», «заба¬
ва». Будучи более либеральным, «Фан» успешно конкурировал с
«Панчем» около двадцати лет: если в 1870-х тираж «Панча» был
около 40 ООО экземпляров в неделю, то тираж «Фана» достигал
20 0005. Успешной экспансии способствовало и то, что «Фан»
стоил одно пенни, в отличие от «Панча», который был в три раза
дороже.Основателем «Фана» стал актер и сценарист Генри Джеймс
Байрон. Самый первый номер журнала вышел 21 сентября 1861 го¬
да6; выходил еженедельник сорок лет — вплоть до 1901 года; из
публиковавшихся на его страницах авторов впоследствии широко
прославился Амброз Бирс.«Фан» в точности копировал «Панч»: те же 12 страничек на
газетной бумаге, многочисленные черно-белые иллюстрации в тек¬
сте и одна полосная гравюра; абсолютно тот же тип оформления
(верстки), та же периодичность — каждую субботу7; сквозная ну¬
мерация всех страниц в рамках полугодия, после чего все номера
переплетались в один роскошный том; наконец, по аналогии с
мистером Панчем, свой колоритный типаж — мистер Фан. Этот5	Для сравнения: тираж лондонской «The Times» был около 70 000 экзем¬
пляров.6	Любопытно, что на обложке первого тома (объединившего номера до15	марта 1862 года включительно) далеко на заднем плане можно разглядеть и
интересующего нас Русского Медведя, вслед за которым ковыляет двуглавый
Орел.7	Но с 1878 года, в отличие от «Панча», он стал выходить по средам.
Русские медведи из журнала «Фан»127«клонированный» характер издания дал повод Уильяму Теккерею
назвать выскочку не иначе, как Punch8.Тенниеловские рисунки в «Панче» (political cartoons) были
настолько популярны, что художники «Фана» буквально копиро¬
вали его манеру9. При этом в «Фане», в отличие от «Панча», ани¬
малистические мотивы в политических карикатурах были более
редкими. Тем не менее за те четверть века (1860—1880-е), в тече¬
ние которых «Фан» был наиболее популярным и успешно конку¬
рировал с «Панчем», Русский Медведь стал персонажем многих
миниатюрных зарисовок, а также ряда страничных иллюстраций
(Big Cut), часть из которых мы публикуем в конце статьи.Необходимо сказать несколько слов о художниках, создавших
этих Медведей. Первые две гравюры сделаны по рисункам Мэта
Моргана, рисовавшего для «Фана» с 1862 по 1864 год. В 1870-м
Морган уехал в Нью-Йорк, перед этим в течение нескольких лет
успев поработать для сатирических журналов «Комик Ньюс»
(«Comic News»; с марта 1865 — «The Bubble») и «Томагавк» («The
Tomahawk: A Saturday Journal of Satire»).Все остальные иллюстрации созданы Джоном Гордоном Томп¬
соном. В молодости Томпсон совсем недолго сотрудничал с «Пан¬
чем» (в 1864-м), а затем, с 1870 года, стал рисовать для «Фана», где
в последующие двадцать лет являлся одним из самых плодовитых
карикатуристов.Среди персон, составляющих компанию Русскому Медведю на
страницах «Фана», — французский император Луи Наполеон, ко¬
роль объединенной Италии Виктор Эммануил, немецкий канцлер
Отто Бисмарк, болгарский князь Александр Баттенбергский, анг¬
лийские премьер-министры Уильям Гладстон, Бенджамин Дизра¬
эли и Роберт Солсбери. На четырех листах оппонентом Медведя
является также и персонифицирующий Англию Джон Булль.По крайней мере трижды Медведь являл собой не просто изо¬
бражение России, а репрезентацию ее царей: Александра II и
Александра III. Впрочем, у Томпсона Медведь практически всегда
изображен в императорской короне — в отличие от Тенниела, у ко¬
торого он обычно в имперской каске.Неоднократно в названиях гравюр и в репликах их персонажей
используются каламбуры. Так, например, упомянутый на листе8	Отметим, что знаменитый автор «Ярмарки тщеславия» сам писал и ри¬
совал для «Панча» в 1846—1854 годах.9	Открыто подражали Тенниелу и художники таких изданий, как «Джуди»
(«Judy, or the London Serio-comic Journal») и «Томагавк» («The Tomahawk»); оба
эти еженедельника стали выходить в Лондоне с 1867 года. Отметим, что по
аналогии с «Панчем», где сквозным персонажем была собачка Тоби, на облож¬
ках и виньетках «Джуди» постоянно присутствовала кошечка.
128Андрей Россомахин, Денис Хрусталев№ 8 «бекон» (bacon) свиноподобного Медведя отсылает к титулу
Дизраэли — лорду Биконсфильду (Beaconsfield). Карикатура № 6
вообще не содержит изображения Медведя, однако в ее названии
использован оригинальный неологизм BEAR-GLAR, происходя¬
щий от созвучного BURGLAR — вор-взломщик, ночной граби¬
тель, на воровском жаргоне «медвежатник», взломщик сейфов. А в
уничижительно-ироническом именовании Rooshan Bear (№ 14)
подразумевалось, вероятно, «медведь, набитый соломой».В целом можно отметить едкость и резкость карикатур «Фана»,
ориентированного на менее взыскательную, чем у «Панча», ауди¬
торию. Анализ международной обстановки в «Фане» выглядел
менее аккуратным и более бравурным, характеризовался меньшим
вниманием к фактам и большей эмоциональностью.Актуальным контекстом «медвежьих» гравюр были польское
восстание (1863—1864), русско-турецкая война и Сан-Стефанский
мирный договор (1877—1878), Берлинский конгресс и Всемирная
Парижская выставка (1878), столкновение интересов России и
Англии в Афганистане (1880-е), государственный переворот в Бол¬
гарии (1886).Далее все карикатуры мы сопровождаем переводом английских
названий и реплик, а также краткими историческими справками
и комментариями10.10	Этот аннотированный мини-каталог «медвежьих» карикатур из «Фана»
продолжает работу, начатую нами в книгах «Русская Медведица, или Полити¬
ка и похабство» (СПб., 2007; с приложением каталога гравюр XVIII века — то
есть наиболее ранних изображений России в образе Медведя) и «Польская
диета Русского Медведя» (СПб., 2009; с приложением каталога английских
«медвежьих» гравюр 1826—1832 годов). Подробный каталог английских кари¬
катур 1798—1801 годов, изображавших в виде медведя Павла I, см. в нашей
новой книге «Вызов императора Павла, или Первый миф XIX столетия» (СПб.,
2011).
Русские медведи из журнала «Фан»129№ 3№ 4
130	Андрей Россомахин, Денис Хрусталев№ 7№8
Русские медведи из журнала «Фан»	131№ 1. 28 марта 1863THE TWO BUTCHERSArtful Boy: «Go it, Russia! Go it, Prussia Two
on to one is quite fair».ДВА МЯСНИКАХитрый малый: «Давай, Россия! Давай,
Пруссия! Двое на одного — это по-чест-
ному».Россия и Пруссия увлеклись подавлени¬
ем польского восстания 1863 года, а в это
время французский император Наполе¬
он III пытается украсть, то есть присое¬
динить к Франции, Рейнские провинции
(«Rhine provinces» написано на окороке),
на которые претендует и Пруссия.№ 2. 25 апреля 1863THE EAGLE AND THE BEARRussia: «Pretty Poley! Pretty Poley! Come
back to its loving Father, and it sal be for¬
given, it sal!»ОРЛИЦА И МЕДВЕДЬРоссия: «Милая Полюшка! Милая По¬
люшка! Вернись обратно к своему люби¬
мому папочке, и я все прощу, все-все!»Карикатура связана с попытками россий¬
ских властей потушить польское восста¬
ние обещаниями реформ, прежде всего
аграрной, которая и была проведена. На
голове Орлицы фригийский колпак, на
шее надпись «Poland». В ногах короно¬
ванного Медведя валяется неизменная
плетка (с ней он изображен и на пред¬
шествующем листе) и стоит ящик с над¬
писью «Salt» (соль) — в продолжение эк-
зекуторских ассоциаций: плеть, розги,
соль.№ 3. 26 ноября 1870В EARLY CIVILJohn Bull: «Come, if you’re so very rave¬
nous — try this!»ПО-МЕДВЕЖЬИ ВОСПИТАННЫЙ /
[ЕДВА ЦИВИЛИЗОВАННЫЙ]Джон Булль: «Давай! Если ты такой про¬
жорливый — попробуй это!»
132Андрей Россомахин, Денис ХрусталевКарикатура связана с заявлением России
об отказе исполнять унизительные усло¬
вия Парижского мира 1856 года (именно
его рвет Медведь) и протестом британ¬
ского правительства (вплоть до угрозы
войны). За спиной Булля группа поддер¬
жки: итальянский король Виктор Эмма¬
нуил, прусский король Вильгельм, а так¬
же турецкий султан.№ 4. 3 декабря 1870THE BEAR’S LEADER - OR MISLEA-
DER?Bismarck: «The Bulldog shows his teeth soo¬
ner than I thought. The Bear has shown his
claws before my secret clauses were quite
ready».МЕДВЕЖИЙ ПОВОДЫРЬ - ИЛИ
ПСЕВДОПОВОДЫРЬ?Бисмарк: «Бульдог показал свои клыки
раньше, чем я думал. Медведь уже пока¬
зал свои когти, до того как мои секретные
условия были подготовлены».В ходе франко-прусской войны француз¬
ская империя пала (сентябрь 1870), что
позволило Бисмарку объявить в январе
1871 года о возрождении германской им¬
перии. Карикатура связана с дипломати¬
ческой подготовкой этого заявления и
игрой Германии на противоречиях меж¬
ду английским Бульдогом и русским
Медведем.№ 5. 10 декабря 1870TAMED!Manager of the Real Russian Bear: «Quite
quiet, you see. Only wants a little manage¬
ment!» Bull: «H’m!»УКРОТИЛИ!Поводырь настоящего Русского Медведя:
«Вполне смирный, как видите. Только
требует небольшого управления». Джон
Булль: «Гм...»Бисмарк укрощает Русского Медведя под
наблюдением британского полисмена
Русские медведи из журнала «Фан»133(Джона Булля), за которым прячется ту¬
рок. На стене табличка «Europastrasze»
(«улица Европейская»). Прусский канц¬
лер убедил Россию, заявившую об одно¬
стороннем отказе исполнять унизитель¬
ные статьи Парижского мира 1856 года,
вынести этот вопрос на рассмотрение
международной конференции, которая и
состоялась в начале 1871 года.№ 6. 27 февраля 1878THE RUSSIAN BEAR-GLARS ON THEIR
KEY-HOLY MISSIONGortschy: «It’s all right, Sir, please Sir; our
intentions is strictly ‘oly and honourable on
this ‘ere Constantinople lay».
RC.Beaconsfield: «Oh, indeed, are they? Just
you move on, or come along with me to the
Conference Police Court».СВЯЩЕННАЯ МИССИЯ РУССКИХ
МЕДВЕЖАТНИКОВГорчи [Горчаков]: «Все в порядке, сэр; по¬
жалуйста, сэр; наши намерения по отно¬
шению к Константинополю исключи¬
тельно святы и благородны».Лорд Биконсфилъд [Дизраэли]: «О, дей¬
ствительно, в самом деле? Проходите,
или отправимся в полицейский участок».Карикатура связана с победой России в
русско-турецкой войне. Дабы воспроти¬
виться вводу русских войск в Константи¬
нополь, Великобритания направила в
Босфор свой флот и грозила России но¬
вой войной. В названии карикатуры со¬
держится каламбур: вместо слова «Burg¬
lar» (вор-взломщик, ночной грабитель)
использован неологизм «Bear-Glar», что
можно перевести как «медвежатник»,
взломщик сейфов. С премьером Дизраэ¬
ли в форме констебля, охраняющего во¬
рота турецкой столицы, беседует подсле¬
поватый князь Горчаков, прячущий за
спиной отмычку. На заднем плане второй
«медвежатник», шеф «слепого Горчи» —
император Александр II. Поскольку на
134Андрей Россомахин, Денис Хрусталевдверях изображена гигантская замочная
скважина, а в названии гравюры исполь¬
зованы слова «Кеу» (ключ) и «Holy» (свя¬
щенный, святой), эта сцена может отсы¬
лать также и к библейскому сюжету (Мф
16:18—20): Дизраэли как апостол Петр с
ключами от райских врат (т.е. от вожде¬
ленного Константинополя).№ 7. 24 апреля 1878GERMANY’S INTERVENTIONPrince Bizzy-Body — as the friend of every¬
one in general and Himself in particular.НЕМЕЦКОЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВОКнязь Биззи-Боди [Бисмарк] — друг
каждому и себе в особенности.Карикатура связана с действиями гер¬
манского канцлера Бисмарка по разре¬
шению конфликта, который возник меж¬
ду Россией и Великобританией из-за не¬
согласия Лондона с унизительными для
Турции условиями Сан-Стефанского
мирного договора (19 февраля 1878),
завершившего русско-турецкую войну
1877—1878 годов. Бисмарк успокаивает
Льва, воинственно засучивающего рука¬
ва (его жилетка расчерчена под «Юнион
Джек»), в то время как Медведь украдкой
достает нож.№8. 11 декабря 1878THE RUSSIAN PIG(A Study at the International Cattle Show)
Britannia: «Disgusting Animal! But all his
wallowing in the dirt won’t save his bacon».РУССКАЯ СВИНЬЯ(на международной животноводческой
выставке)Британия: «Отвратительное животное!
Но сколько б оно в грязи ни валялось, все
равно его бекон съедят».Надпись на вывеске гласит: «Хряк Нико¬
лас продан старому Нику» («Breeder Ni¬
colas sold to Old Nick»). Надпись на сене:
Русские медведи из журнала «Фан»135«Лживые увертки» («Falsehoods evasions»).
Надпись на ведре: «Соглашения» («Trea¬
ties»). Старый Ник — это полузабытая
кличка Николая I (и одновременно одно
из английских прозвищ дьявола). Поро¬
сенок в очках рядом с Медведем — это
российский канцлер А.М. Горчаков. Ка¬
рикатура связана с англо-русским конф¬
ликтом из-за Афганистана, куда в конце
ноября 1878 года британское правитель¬
ство, возглавляемое Бенджамином Диз¬
раэли, ввело войска. Дизраэли беседует с
леди Британией, представленной в об¬
разе Афины-Воительницы. На дальнем
плане Джон Булль в образе моряка.
В тексте содержится игра вокруг слов
«бекон» («Ьасоп») и «маяк» («beacon»), от¬
сылающих к титулу Дизраэли — лорду
Биконсфильду («Beaconsfield»).№ 9. 18 марта 1885ON THE ROAD TO HERAT. - THE IN¬
DIAN RED RIDING HOOD«What cunning eyes you’ve got». — «All the
better to see you, my dear».«What cheek you’ve got». — «All the better to
smile with, my dear».«What a great jaw you’ve got». — «All the
better to gobble you up with».ПО ДОРОГЕ В ГЕРАТ. - ИНДИЙСКАЯ
КРАСНАЯ ШАПОЧКА«Какие у тебя хитрые глаза!» — «Это что¬
бы лучше видеть тебя, моя дорогая».
«Какая у тебя большая щека [на¬
глость]!» — «Это чтобы лучше улыбаться
тебе, моя дорогая».«Какая у тебя огромная пасть!» — «Это
чтобы было удобнее сожрать тебя!»На дальнем плане изображены Гладстон
с топором и табличка: «Лицо, вторгаю¬
щееся в частные владения, будет пресле¬
доваться законом» («Trespassers will be
prosecuted»). Карикатура связана с про¬
изведенным в марте 1885 года захватом
136	Андрей Россомахин, Денис ХрусталевРоссией района Кушки на границе Афга¬
нистана и разразившимся в связи с этим
кризисом в русско-английских отноше¬
ниях, едва не приведшим к войне. Куш¬
ка открывала свободный путь на Герат и,
как считала английская пресса и прави¬
тельство, на Индию.Слово «Cheek» из подписи к карикатуре
переводится и как «щека» (в ед. числе), и
как «наглость, нахальство, дерзость» —
т.е. этот каламбур порождает реплику:
«Ну и наглец же ты!»№ 10. 15 апреля 1885RUSSIAN DIPLOMACY; OR, THE PER¬
FORMING BEARGrand tableau, representing peace and inno¬
cence.РУССКАЯ ДИПЛОМАТИЯ, ИЛИ
ДРЕССИРОВАННЫЙ МЕДВЕДЬЯркий пример мира и непорочности.13 марта 1885 года Россия подписала и
передала в Лондон гарантийные обяза¬
тельства не начинать первой военные
действия против Афганистана. Однако
18 марта 1885 года война все же разрази¬
лась, и русские войска заняли Кушку. На
карикатуре вооруженный Русский Мед¬
ведь танцует с легковерным британским
премьер-министром Уильямом Гладсто¬
ном. Под их ногами растоптанные ветви,
в воздухе парит бумага с надписью
«Agreement]» («Соглашения»).№ 11. 15 апреля 1885RUSSIAN DIPLOMACY; OR, THE PER¬
FORMING BEARAnother little tableau, representing the fur¬
ther development of peace and innocence.РУССКАЯ ДИПЛОМАТИЯ, ИЛИ
ДРЕССИРОВАННЫЙ МЕДВЕДЬЕще одна небольшая картина дальнейше¬
го развития мира и спокойствия.Карикатура связана с русским захватом
Кушки на границе Афганистана в марте
Русские медведи из журнала «Фан»1371885 года и разразившимся русско-ан¬
глийским конфликтом, едва не привед¬
шим к войне из-за опасений Лондона,
что русские войска вскоре двинутся пря¬
миком в Индию. На карикатуре Русский
Медведь в кирасе и каске терзает повер¬
женного афганского эмира, а у него за
спиной Джон Булль в форме колониаль¬
ных войск охраняет пограничный столб с
указателем дороги на Индию.№ 12. 13 мая 1885THE INTERNATIONAL INVENTORIESThe patent double-action arbitration inven¬
tion for averting war. — Messrs. Gladstone
&C°.МЕЖДУНАРОДНЫЙ ИНВЕНТАРЬЗапатентованное двойного действия тре¬
тейское средство для предотвращения
войны. — Господа Гладстон и К0.Надпись под пушкой: «Устройство для
сохранения мира» («Invention for preser¬
ving peace»). Карикатура связана с англо¬
русским конфликтом из-за Афганистана,
разразившимся в связи с захватом рус¬
скими войсками Кушки. Премьер-ми¬
нистр Гладстон представлен в роли по¬
бедителя, который сумел угрозой войны
обуздать амбиции Русского Медведя,
стремившегося к захвату Индии. Глад¬
стон держит под мышкой розги, Медведь
прячет окровавленный штык, но оба об¬
щаются с любезными улыбками.№ 13. 27 мая 1885A HAPPY HOLYDAY. — HOMEWARD
BOUNDСЧАСТЛИВЫЙ ПРАЗДНИК. - ВОЗ¬
ВРАЩЕНИЕ НА РОДИНУПремьер-министр Гладстон представлен
облепленным неразрешенными внешне¬
политическими проблемами: восстанием
канадских индейцев, проблемами Тур¬
ции в Болгарии, неудачами в Африке,
138	Андрей Россомахин, Денис Хрусталевинтервенцией России в Афганистан (иг¬
рушечный медведь висит на жезле афган¬
ского эмира). На дальнем плане возглас
очевидца: «What Cheer Gladdy!..» («Ай да
Гладстон!..»). Карикатура как бы говорит:
и все это он привез в Англию! Уже через
десять дней (9 июня 1885) Гладстон по¬
даст в отставку.№ 14. 10 июня 1885BETWEEN THE ACTSWilliam and the Rooshan Bear talking it over.МЕЖДУ АКТАМИУильям [Гладстон] и [Русский] Медведь
болтают о своем.Карикатура связана с англо-русским кон¬
фликтом из-за Кушки и Афганистана.
Гладстон сумел предотвратить войну с
Россией и договориться о создании ан¬
гло-русской комиссии, призванной де¬
маркировать западную часть русско-аф¬
ганской границы. Предварительный акт о
демаркации будет подписан 29 августа
1885 года в Лондоне.Подняв забрало рыцарского шлема и
опираясь на «Blueboofkj» («Синюю кни¬
гу», т.е. правительственный отчет), мас¬
тер политической игры Гладстон пьет
крепкое пиво (Half) с императором Алек¬
сандром III, снявшим костюм «Крово¬
жадного медведя» и довольствующимся
легким пивом (Mild). На заднем плане
висит шашка с подписью «Mr. Кота-
roff» — шашка генерала Комарова, захва¬
тившего Кушку.№ 15. 1 сентября 1886«UNDER CONTROL!!»«Bobby» Salisbury: «Look there, why don’t
you muzzle him?»Police Sergeant Bismarck. «Muzzle him your¬
self; it’s as much your business as mine».«ПОД КОНТРОЛЕМ!»Констебль [лорд] Солсбери: «Взгляни на
это, почему ты не наденешь на него
ошейник?»
Русские медведи из журнала «Фан»139Сержант полиции Бисмарк: «Сам надень!
Это такое же мое дело, как и твое».Карикатура связана с прорусским пере¬
воротом в Болгарии, в ходе которого был
свергнут князь Александр Баттенберг-
ский. Англия выступила с резким осуж¬
дением этих действий. Германия была
более сдержанной.№ 16. 8 сентября 1886IN HIS CLUTCHESPrince of Bulgaria (rubbing himself): «Awfully
obliged, I’m sure; so kind of you to play with
me».Russia. «Oh, don’t mention it. Let’s have
another game».В ЕГО ЦЕПКИХ ОБЪЯТИЯХБолгарский князь {потирая себя): «Я очень
вам обязан, как мило с вашей стороны,
что вы решили сыграть со мной».Россия: «О, не стоит благодарности. Да¬
вайте сыграем еще разок».Болгарский князь Александр Баттенберг-
ский после своего свержения 20 августа
1886 года попытался вернуть себе трон,
но 8 сентября был вынужден отречься от
престола. Карикатура высмеивает ли¬
цемерную позицию князя Александра,
пытавшегося договориться с Россией,
и не менее лицемерные действия России,
державшей на границе Болгарии войска
и имевшей большое влияние внутри
страны.
Иван Гарсия СалаОТГОЛОСКИ МЕДВЕЖЬЕГО РЫЧАНИЯ:
РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ
КАК БЕЛЫЙ МЕДВЕДЬ
В ИСПАНСКОЙ ПРЕССЕ1Использование медвежьей метафоры России в испанской
культуре уходит в глубь веков. «Испанский русский медведь» пред¬
ставляет интерес для исследования проблемы, на наш взгляд, по
следующей причине. Обычно он появляется в европейских стра¬
нах в ситуации конфликта, обострения отношений с Россией; меж¬
ду тем в далекой Испании рычание русского медведя не столь
слышно, и негативный образ страны складывается под влиянием
антисоветской пропаганды лишь во время гражданской войны
(1936-1939).Функционирование в испанской прессе медвежьего образа,
очевидно, происходило под влиянием не только образа России,
характерного для испанской культуры, и не только образа медве¬
дя как такового в Испании, но и под влиянием прессы других
западноевропейских стран. В газетах и журналах нередко перепе¬
чатывали карикатуры из ведущих европейских изданий2. В каче¬
стве примера можно привести рисунок из венской газеты «Кике-
рики» («Kikeriki»), воспроизведенный в испанской газете «Хедеон»
(«Gede6n») (2 мая 1909 года). Россия в образе медведя-парохода с
лицом Николая II и Англия в виде кита-парохода с лицом Эдуар¬
да VII смотрят на германского орла с лицом кайзера Вильгельма II,
который держит цеппелин. Надпись: «Кит белому медведю: Какой
смысл нам совершенствовать свое умение плавать, если орел умеет
летать?» (илл. 1).Цель статьи — выявить основные связанные с образом русско¬
го медведя мотивы, которые использовались в испанской прессе
при характеристике Российской империи, то есть в период с
XIX века до Октябрьской революции.1	Публикация иллюстративного материала стала возможной благодаря
поддержке Министерства культуры Испании.2	См. работы (весьма немногочисленные) об истории карикатуры в Испа¬
нии: Sold LL La caricatura politica i social a Catalunya (1885—2005). Barcelona: Dux,
2005; Pinyol J. Iconografia e iconologHa de los dibujos de la prensa barcelonesa (1870—
1935) // Cahiers de civilisation espagnole contemporaine. 2008. № 2; http://
ccec.revues.org/indexl893.html; Vails A. Antecedentes de la caricatura en Espana de
la generaci6n de los treinta // Archivo de arte valenciano. 2005.
Отголоски медвежьего рычания..141FABULA P0L1TICAншмкмаиже.—jD< aulnc* tiifl »«!af «ЫпМмет, ti<1 Jpril* w«<fe emlne«в lei jircrf *»"*• * vw)Илл. 1Источниками исследования являются публикации в газете «Ла
Вангуардия» («La Vanguardia»), а также электронные архивы Bib-
lioteca Nacional Espanola (http://hemerotecadigital.bne.es) и Biblioteca
virtual de prensa historica (http://prensahistoricamcu.es).Первое известное нам упоминание о русском медведе в испан¬
ской прессе относится к 1836 году. Мадридская газета «Ла Ревис-
та Эспаньола» в статье от 7 января пишет о пятой годовщине по¬
давления Ноябрьского восстания в Польше, которая отмечалась
польской эмиграцией в Лондоне: «Русский медведь сказал, что
современные теории внесут беспорядок в европейскую систему»3.
Чаще всего «русский медведь» в Испании белого цвета. Пока слож¬
но сказать, когда и при каких обстоятельствах белый медведь по¬
явился. Возможно, его распространение связано с Крымской вой¬
ной. Косвенным свидетельством этого может служить карикатура
Мекачиса в «Альманаке дель Мадрид Комико» (1893). На ней изоб¬
ражены разные персонажи, выступающие перед публикой, в том
числе и хозяин балагана. Он привлекает внимание зрителей, пред¬
лагая разные чудеса, среди которых — «белый медведь из Севасто¬
поля». Разумеется, в Севастополе нет белых медведей, но если
карикатурист, пусть и иронически, связывает медведя с Севасто¬
полем спустя сорок лет после Крымской войны, то, возможно, это
подтверждает, насколько важную роль сыграл данный конфликт в
появлении русского белого медведя в Испании4.3	Б/а. Folletin. Celebration en Londres del Quinto aniversario de la insurrection
polafia // La Revista Espanola 07.01.1836. P. 334.4	Mecachis. A1 publico // Almanaque del Madrid Comico. 07.01.1893. P. 20.
142Иван Гарсия СалаАнализ текстов и изображений, в которых встречается медве¬
жий образ, позволяет заключить, что он был призван символизи¬
ровать такие черты Российской империи, как сила, размер, агрес¬
сия, опасность, варварство, деспотизм.Скажем, события на Кавказском фронте Первой мировой вой¬
ны проиллюстрированы карикатурой, на которой белый медведь
пожирает турка. Подпись под ней гласит: «Россия в Турции. Это
на завтрак, а потом посмотрим, что будет на обед» (илл. 2)5.Неким символом медвежьей агрессии выступают его когти.
Приведем пример из журнала «Ла Америка», в котором медведь
опять-таки вспоминается в контексте польских событий. «Там, на
севере, живет полудикий, полуцивилизованный народ, который
называется Россия. Однажды белый медведь наточил когти, раз¬
резал сердце Польши и выбросил ее кожу, всю в польской крови,
которая поднимается, как красная спираль, к небу и жаждет мще¬
ния...»6Соответственно, укрощение России может вызывать следую¬
щую ассоциацию: «Германия, победившая Австрию и Францию,
сплоченная, великая своими победами и могучей армией, вынуж¬
дена была воевать против белого медведя и хотела вырвать ему
когти»7.Другим способом ответить на медвежье рычание была дресси¬
ровка — с ее коннотациями просвещения и цивилизации.Русско-японскую войну испанские карикатуристы чаще все¬
го изображали при помощи образов мужчин в русских и японских
костюмах или царя Николая II и самурая8. Когда же в карикатурах
(равно как и в статьях) появляется медвежья метафора, Россию
противопоставляют Японии-обезьяне. Обезьяна — очень популяр¬
ный символ в Японии9, но наш образ появляется, скорее всего,
благодаря известным во всей Европе уличным и цирковым спек¬
таклям, где оба животных танцевали под музыку дрессировщика.
Об этом, в частности, свидетельствует то обстоятельство, что дрес¬
сировка русского медведя и обезьяны использовалась в карикату¬
рах и до, и после русско-японской войны, и в них обезьяна оли-5	Picarol (?). El rus a Turquia // L’Esquella de la Torratxa 28.04.1916. P. 12.6	Gonzalez J. Fundamento del derecho internacional // La America 13.08.1868.P. 8.7	Б/а. Poh'tica extranjera // La Vanguardia 19.09.1886. P. 9.8	Напр., первый номер от 1905 года сатирической газеты «La Сатрапа de
Gracia» (илл. 3).9	Ohnuki-Tierney Е. The monkey as a mirror. Symbolic transformations in
Japanese history and ritual. Princeton University Press, 1989. Idem. Monkey as
metaphor? Transformation of a polytrophic symbol in Japanese culture // Man. 1990.
№ 25. P. 89-107.
Отголоски медвежьего рычания.143Илл. 2Илл. 3цетворяла не только Японию. Скажем, в иллюстрациях немецко¬
го журнала «Симплициссимус» мы видим обезьяну-Францию10.
Появление обезьяны в освещении событий русско-японской вой¬
ны вполне предсказуемо: маленькое и подвижное животное уму¬
дряется дразнить большого, глупого, неловкого медведя и побеж¬
дать его. Отметим еще две карикатуры из «Лескелья де ла Туррача»
периода Первой мировой войны, которые используют аналогич¬
ный образ; подписи под ними гласят: «Нельзя думать, что медведь
дрессирован, пока он не связан» и «Кто бы мог подумать, что мы
поменяемся местами»11.По мнению Олега Рябова,в мировой традиции «русский медведь» изображается в двух раз¬
личных ипостасях, «государственной» и «народной». Он либо слу¬
жит аллегорией России, российского государства, либо символи¬
зирует народ, противопоставленный правителям12.10	«Simplicissimus». 27.05.1902 и 14.12.1912.11	Б/а. El ms s’hi torna // L’Esquella de la Torratxa 14.01.1916. P. 5 (илл. 4);
Picarol. La dansa de l’ors I I L’Esquella de la Torratxa 12.04.1918. P. 10 (илл. 5).12	Рябов О. Охота на медведя: о роли символов в политической борьбе //
Неприкосновенный запас. 2009. № 1 (63). С. 195—211; http://www.nlobooks.ru/
rus/nz-online/619/1256/1273/.
144Иван Гарсия СалаИлл. 4	Илл. 5В сатирической графике Испании образ дрессировки часто
используется для того, чтобы подчеркнуть народную ипостась;
медвежьи потехи помогают карикатуристам выразить идею рабства
русского народа, который, по словам испанского философа Орте-
ги-и-Гассета, представляет собой «необъятную народную плазму»
с ее аморфностью, расплывчатостью, закоренелым примити¬
визмом13.В таком значении в газете «Хедеон» появляется карикатура на
революционные события 1905 года: белый медведь в клетке осед¬
лал укротителя-царя, а на подставке с надписью «Порт-Артур»
сидит обезьяна и смеется над ними. Подпись сообщает: «Медведь
в ярости. (Революция в России.) Так как у него не получается
справиться с обезьяной, он пытается навредить дрессировщику»
(илл. 6)14 (похожий рисунок, добавим, был напечатан в «Кладцера-
датч» («Kladderadatsch»): раненый медведь в клетке рычит на стре¬
лявшего в него Николая II)15.Неудивительно, что во время революции 1917 года как в ис¬
панской, так и в европейской прессе белый медведь надевает фри¬
гийский колпак. «Отлично выгляжу! Мне очень идет фригийский
колпак», — говорит, смотрясь в зеркало, медведь с карикатуры из
газеты «Лескелья де ла Туррача» от 23 марта 1917 года (илл. 7)16.
А на рисунке из «Ла Кампана де Грасия» от 24 марта 1917 года13	Ортега-и-Гассет X. Бесхребетная Испания; http://www.gumer.info/
bogoslov_Buks/Philos/gasset/bes_isp.php.14	Moya. El oso enfurecido // Gedeon. 26.01.1905. P. 3.15	Kladderadatsch от 1905. № 586.16	Passarell. Russia // L’Esquella de la Torratxa 23.03.1917. P. 3.
Отголоски медвежьего рычания..145Илл. 6	Илл. 7огромный белый медведь в колпаке пугает немца: «Я хотел бы по¬
дарить тебе лавровую ветвь... Сохрани ее, чтобы приправить туше¬
ное мясо, которое мы собираемся приготовить»17 (илл. 8).Животные метафоры в исследуемый период использовались в
качестве характеристик многих народов для создания образа ми¬
ровой политики. Посмотрим, как в этом политическом зверинце
выглядит русский медведь. Как уже было отмечено, во время рус¬
ско-японской войны медведю противопоставляется японская обе¬
зьяна: «Японцы исчезают, играя в прятки с русским медведем,
которого постоянно дурачит японская обезьяна» («Плума и лапис»,
«Pluma у lapiz», 19.06.1904; статья переведена из французской га¬
зеты «Ле Тамп»). В мадридской газете «Эль Импарсиаль» печата¬
лись «Милые беседы» — цикл шуточных диалогов между Белым
Медведем и Мудрой Обезьяной18. Их автор, Мариано де Кавия, ха¬
рактеризует обезьяну как хитрое, красноречивое, хладнокровное
животное, обладающее тонким чувством юмора, а медведя — как
высокомерное и честолюбивое существо. Апломб, с которым мед¬
ведь разговаривает с обезьяной, тем более комичен, что она успе¬
вает вонзать в него иголки.Другой популярный компаньон белого медведя — британский
лев (хотя иногда Британскую империю символизируют леопард
или кит); вот, например, рисунок из «Ла Вангуардия»: «Надеемся,
что когда-нибудь русский медведь поссорится с английским
львом»19. Более экзотический способ аллегоризации Британии мы17	Picarol. Alemanya i Russia // La Campana de Gracia 24.03.1917. P. 1.18	Cavia M. de. Dulces coloquios // El imparcial. 12.02.1904, 26.10.1904,
14.03.1905, 31.05.1905. P. 1.19	Ventura A. Papel de los anglo-sajones en la marcha de la humanidad // La
Vanguardia 29.03.1901. P. 2.
146Иван Гарсия СалаИлл. 8	Илл. 9видим на карикатуре, посвященной событиям войны на Дальнем
Востоке («Хедеон», 30.07.1905). На ней изображены белый медведь,
немецкий орел и японская обезьяна, которые смотрят на плаваю¬
щего в море кита (илл. 9). Рисунок называется «Медведь, орел и
кит (Международная басня)» и сопровождается следующим диа¬
логом:Немецкий орел: Можешь на меня рассчитывать, дорогой
медведь.Русский медведь: Да, но дело в том, что мы должны бороться с
китом20.В карикатуре от 8 августа 1914 года белый медведь сидит за
столом с английским леопардом на фоне войны. В тарелке медве¬
дя — Польша, а в тарелке леопарда — Ирландия (илл. 10). Подпись
гласит:Леопард: Вмешательство? Мне все равно, убивают ли они друг
друга.Белый медведь: А что касается меня, я не намерен вмешивать¬
ся, пока остается хоть один солдат...2120	Sileno. El oso el dguila у la ballena I I Gedeon. 30.07.1905. P. 4.21	Б/а. Б/н. // La Campana de Gracia 08.08.1914. P. 7.
Отголоски медвежьего рычания..147HDRJLJИлл. 10Илл. 11Другой рисунок, «Европейский конфликт» («Е1 conflicte euro-
реи»), посвящен началу Первой мировой войны (илл. 11). За спо¬
ром между Сербией и Австро-Венгрией наблюдают все страны
Европы в образах животных, в числе которых и белый медведь.Сербский цыпленок: Ты осмеливаешься драться со мной, пото¬
му что я маленький, но найдется кто-нибудь побольше, кто готов
меня защитить.Австрийский орел: Несчастный! Ты не понимаешь, что чем
больше они, тем больше боятся получить22.Наконец, отметим еще один вариант изображений «русского
медведя», а именно помещение его на сатирическую карту Евро¬
пы. В тот же августовский день начала Первой мировой войны
газета «Ла Кампана де Грасия» напечатала такую карту под назва¬
нием «Политическая география для всех умов» (илл. 12). Сравни¬
вая ее с подобными картами, изданными в других странах23, мож¬
но увидеть, что испанский художник изображает ее по-своему,
однако в отношении России повторяет мотив, распространенный
в Европе: пожирающий Европу великан рядом с медведями. В бо¬
лее ранней сатирической карте мы находим мотив медведя, а не
великана («Komische Karte des Kriegsschauplatzes» Hamburg: Verlag22	Picarol. El conflicte europeu // La Campana de Gracia 01.08.1914. P. 1.23	Lehmann-Dumont K. Humoristische Karte von Europa im Jahre 1914. Dresden,
1914; Zeichnung U., Zimmermann E. Satyrische Europa Karte. Hamburg: W. Nolting
1914; Trier W. Karte von Europa im Jahre 1914. Berlin, 1914; http://www.ub.uvanl/
dpc/home.cfm и http://bibliodissey.blogspot.com/2008/08/dogs-of-war.html.
148Иван Гарсия СалаЕЕ LA ФЯЖА SSKffiEAИлл. 12van B.S. Berendsohn, 1857). Однако в газете «Ла Иберия» («La
Iberia», 07.06.1863) автор статьи, посвященной европейской поли¬
тике, говорит о России не только как о медведе, но и как о «при¬
зраке московского великана, продвигающегося с востока на запад
и душащего либеральную Европу своими крепкими руками». Ин¬
тересно, что автор подчеркивает: образ великана обязан своим
появлением именно Англии.Первая карта, где присутствуют медведь и великан, принадле¬
жит серии карикатурных карт «Geographical fun: being humorous
outlines of various countries, with an introduction and descriptive lines»
(London: Hodler and Stoughton, 1868) английского художника Уиль¬
яма Харви «Aleph». Позже, в 1899 году, карикатурист Фред Роуз,
который создает несколько подобных сатирических карт, изобра¬
жает Россию в виде огромного Николая II, наступающего на Ев¬
ропу. Медведя здесь нет, но медвежья шкура лежит там, где его
обычно изображают на других картах24.Если вернуться к испанской карте 1914 года и ей подобным,
следует сказать, что история образа России как великана, возмож¬
но, берет начало в карикатуре 1834 года известного французского
художника Жана Иньяса Изидора Гранвиля. Он нарисовал Нико¬
лая I как «Николаски Гаргантуакоф», т.е. как Гаргантюа, пожира¬
ющего другие страны25. Влияние Гранвиля на всех европейских24	Более поздние примеры см.: Amschewitz J.H. European revue. Kill that
eagle.L., 1914; Walter E. Hark, Hark! The dogs do bark! L., 1914.25	Searle R., Roy С., Bomemann B. La Caricature: art et manifeste. Du XVIe siecle
a nos jours. Geneva: Skira, 1974. P. 150.
Отголоски медвежьего рычания.149Илл. 13Илл. 14карикатуристов было огромным, и его Гаргантюа пользовался ус¬
пехом на протяжении всего века.Можно предположить, что в упомянутых картах великан при¬
зван олицетворять честолюбие русского правительства, в то время
как медведь — дикость и непредсказуемость русского народа, пу¬
гающие Европу. Во всяком случае, иногда наблюдается некое пе¬
реплетение образов великана и медведя. В карикатуре Солера в
«Лескельа де ла Туррача» от 30 ноября 1917 года огромный вели-
кан-медведь с открытым ртом стоит между японцем и американ¬
цем (илл. 13):Американец: Если бросишь ружье, не буду кормить тебя!Японец: Если не бросишь ружье, то тебе попадет!26Другой пример взят из газеты «Хедеон», 10 сентября 1905 года
напечатавшей карикатуру Силено о мирном договоре между Япо¬
нией и Россией, который был заключен в американском городе
Портсмуте: Рузвельт играет на шарманке, а Сергей Витте и Коттура
Ютаро, русский и японский политики, танцуют. Подпись гласит:
«В ресторанчике мира. Они танцуют под музыку, которую им иг¬
рают»27 (илл. 14). Интересно, что в образе Витте можно обнаружить
определенное совпадение образов великана и медведя: министр
огромен по сравнению с японцем и при этом весь белый.26	Soler. La pau de Riissia // L’Esquella de la Torratxa 30.11.1917. P. 12.27	Sileno. En el merendero de la paz I I Gedeon. 10.09.1905. P. 9.
Анджей де Лазари, Олег РябовДВА МЕДВЕДЯ:
ГОСУДАРСТВО И НАРОД
В ПОЛЬСКОЙ МЕЖВОЕННОЙ КАРИКАТУРЕСпособен ли «русский медведь» — сильный, огромный, дикий,
непредсказуемый — вызывать чувства сострадания и жалости?
В это можно поверить, глядя на карикатуру «У каждой палки два
конца», опубликованную в польском сатирическом издании «Му¬
ха» в 1938 году (илл. 1). Медведь в наморднике, прикованный к
столбу, на котором написано «Коммунизм», выглядит грустным и
жалким. Советский лидер, однако, озадачен: он сумел укротить
«русского медведя», но не чрезмерно ли? Не перестанет ли Евро¬
па его бояться?В статье мы постараемся разобраться в этом образе, его генеа¬
логии и функциях, опираясь на польскую сатирическую графику
межвоенного периода. Следует заметить, что польский материал
представляет для исследователей «русского медведя» большой ин¬
терес1. Не будет преувеличением сказать, что в течение некоторо¬
го времени Запад смотрел на Россию глазами Польши2. В силу
специфики истории взаимоотношений двух народов «русский мед¬
ведь» становится элементом польской культуры3, в частности ее
визуальных образов.1	Различные аспекты польско-российских репрезентаций в сатирической
графике рассматривались в работах: Лазари А. де, Рябов О. В. Русские и поляки
глазами друг друга: Сатирическая графика. Иваново, 2007; Lazari A. de, Riabow О.
Polacy i Rosjanie we wzajemnej karykaturze. Warzsawa, 2008; Они же. Образы вра¬
га: Поляки и русские в сатирической графике межвоенного периода // Исто¬
рик и художник. 2008. № 1/2; Lazari A. de. MiQdzy miotem a sierpem: Polsko-
sowieckie wojny propagandowe 11 Polityka 2004. № 18; Он же. Поляки и русские
глазами друг друга (постановка вопроса на материалах политической карика¬
туры) // Beyond the Empire. Images of Russia in the Eurasia Cultural Context /
T. Mochizuki (Ed.). Sapporo, 2008; Рябов О.В. Образ врага в советской политиче¬
ской карикатуре межвоенного периода: Случай Польши // Polacy i Rosjanie —
przezwyciiczanie uprzedzec = Поляки и русские — преодоление предубеждений /
Pod red. A de Lazari, Т. Ronginskiej. Lodz, 2006; Невежин B.A. Образ Польши в
советской карикатуре периода Второй мировой войны // Там же; Токарев В.А.
Польская тема (1939) за пределами «Правды»: Советская сатирическая графи¬
ка в столичных и провинциальных изданиях // Там же; Голубев А.В. Межвоен-
ная Европа глазами советской карикатуры // Европа. 2003. № 3.2	Harle V. The Enemy with a Thousand Faces: The Tradition of the Other in
Western Political Thought and History. Westport, 2000.3	См., напр., использование медвежьей метафоры России в современных
польских СМИ: Pilawski К. MiQdzy Moskw^ a Bruksel^// Przegl^d. 2007. № 17;
Два медведя: государство и народ..151Koidy kij mo dwa bonce.Илл. 1Сравнение России с медведем восходит к XVII веку и в даль¬
нейшем занимает важное место в репрезентациях страны, обнару¬
живая себя в записках путешественников, политических пам¬
флетах, карикатурах. Так, среди «Писем о России» итальянца
Ф. Альгаротти, изданных в 1759 году, есть датированное 13 июля
1739 года письмо, в котором тот предлагает уподобить Россию
«огромному белому медведю, стоящему задними лапами на бере¬
гу Ледовитого океана, с хвостом, опущенным в воду, с мордой у
Турции и Персии, в то время как его передние лапы распростер¬
ты на запад и восток». Ф. Альгаротти ссылается на мнение евро¬
пейских политиков, предостерегающих тех, кто собирается драз¬
нить этого медведя, и вспоминает Карла XII, который разбудил
зверя, в результате чего тот поглотил часть его государства и пре¬
вратился в ужас Европы4.Исследования по истории образа медведя позволяют сделать
вывод о том, что в этот период в культурах Западной Европы он
носил ярко выраженную негативную окраску5. «Русский медведь»Nocun М. MiQdzy Warszawa a Moskw^: Taniec z niedzwiedziem I I Tygodnik Pow-
szechny. 2008. № 7; Lukowski A. Dwugtowy niedzwiedz na tronie I I Ibid. 2008. № 7.4	Algarotti F. Lettere sulla Russia // Opere scelte. Milano, 1823. Vol. 3. P. 65.5	Иванов Вяч. Вс., Топоров В.Н. Медведь // Мифы народов мира: В 2 т. М.,1992.	Т. 2. С. 128—130; Shepard P., Sanders В. The Sacred Paw: The Bear in Nature,
Myth, and Literature. N.Y., 1985; BiederR.E. Bear. L., 2005; Brunner B. Bears: A Brief
History. New Haven; L., 2007.
152Анджей де Лазари, Олег Рябовбыл призван служить «символическим пограничником»: идентич¬
ность Запада конструируется в немалой степени через исключение
России6, и, очевидно, данный символ играет важную роль в обо¬
сновании положений и о цивилизационной чуждости России, и о
ее отсталости7.Как отмечает П. Меллер, в текстах западных писателей
XVIII века русские, ассоциируемые с телесным и природным,
противопоставлялись европейцам, ассоциируемым с разумом и
цивилизацией; именно это, по мнению исследователя, и явилось
отправной точкой представлений о России как об ursa major8. За¬
метим, что телесность и природность могут быть интерпретиро¬
ваны также в качестве гендерных маркеров инаковости, активно
используемых для феминизации России-Матушки в западном
дискурсе9.В глазах европейских авторов европейскость как синоним ци¬
вилизованности — это лишь внешняя оболочка неспособного к
прогрессу «русского медведя»10. «Крещеными медведями» назвал
русских Г. Лейбниц11. А. де Кюстин, одним из лейтмотивов книги
которого была идея о русских как о нации имитаторов, выражал¬
ся еще более определенно:6	При том, разумеется, что западный дискурс о России не является ни не¬
изменным, ни гомогенным; динамика взглядов на Россию показана, напр.,
в: Malia М. Russia under Western Eyes: From the Bronze Horseman to the Leni
Mausoleum. Cambridge; L., 1999.7	Hudabiunigg /. Der «Russische Bar» — redivivus? // E. Reichmann (Hrsg.).
Narrative Konstruktion nationaler Identitat. St. Ingebert, 2000. Заметим, что в Рос¬
сии, у которой есть свой собственный Восток и свой собственный ориентализм,
«медведь» выполнял ту же функцию маркировки границы между «цивилизован¬
ностью» и «варварством». Это получило отражение, например, на гербе горо¬
да Перми: евангелие и крест на спине белого медведя символизируют победу
христианства над языческими культами (прежде всего медвежьим культом
финно-угорских племен), путь жителей края к Христу (Пчелов Е. Три медведя
в старейших русских земельных гербах // Гербовед. 2005. N° 80; см. также ста¬
тью Е. Пчелова в настоящем издании).8	См.: Neumann I.B. Uses of the Other: «The East» in European Identity
Formation. Minneapolis, 1999. P. 80—81.9	Рябов О. «Россия-Матушка»: Национализм, гендер и война в России
XX века. Stuttgart; Hannover, 2007.10	Фридрих И упрекал Вольтера за его решение «писать историю сибирских
волков и медведей», то есть обратиться к истории России; а его отец, Фридрих
Вильгельм, считал московитов медведями, которых нельзя спускать с цепи, ибо
потом их обратно не посадишь (Лиштенан Ф.Д. Вольтер: Фридрих II или
Петр I // Вольтер и Россия / Под ред. А.Д. Михайлова, А.Ф. Строева. М., 1999.
С. 83, 80).11	См.: Кантор К. Кентавр перед Сфинксом // Кентавр перед Сфинксом:
(Германо-российские диалоги) / Под ред. К. Кантора. М., 1995. С. 36.
Два медведя: государство и народ..153Русские эти, дурно воспитанные, но уже хорошо обученные,
хорошо одетые, решительные, самоуверенные, следуют по пятам
за европейцами и превращают их изысканность в карикатуру...
глядя на этих дрессированных медведей, я сожалею о медведях
диких — русские покуда еще не просвещенные люди, но уже ис¬
порченные дикари12.Помимо варварства, нецивилизованности, отсталости, «медве¬
жья» метафора способствовала приписыванию русским и иных
используемых в дискурсе Модерности для маркировки Другого
черт, среди которых лень, косность, неспособность к прогрессу,
непредсказуемость13. Наконец, «медведь» был призван акцен¬
тировать такую характеристику России, как агрессивность. Так,
У. Черчилль говорил о «кровавых лапах русского медведя»14, а
К. Маркс — о том, что «русский медведь способен на все, в особен¬
ности когда он знает, что другие звери, с которыми ему приходится
иметь дело, ни на что не способны»15.Очевидно, пробуждая страх, этот образ помогает обосновать
определенную внешнюю политику в отношении СССР и России.
Сегодня, например, «хищный медведь» лучше убеждает рядового
жителя Запада в необходимости расширения НАТО, чем самые
совершенные политологические трактаты. Неудивительно, что
данный образ востребован в пропагандистском обеспечении воен¬
ных конфликтов с Россией, будь то Наполеоновские войны,
Крымская война, русско-японская война, Первая и Вторая миро¬
вые войны, холодная война16. Его популярность в западном дис¬
курсе многократно возросла в последние годы после того, как не¬12	Кюстин А. де. Россия в 1839 году: В 2 т. М., 1996. Т. 1. С. 347.13	Дж. Диттмер справедливо отмечает, что такие коннотации медвежьей
метафоры, как грязь, отсталость, глупость, иррациональность, необходимость
контроля со стороны Запада, являются типичными для ориенталистского дис¬
курса (DiitmerJ.N. European Re-Union: Representations of Eastern Europe in NATO
and EU Expansion. Florida State University, 2003); http://etd.lib.fsu.edu/theses/
available/etd—08312003-220800/.14	См.: Уткин А.И. Уинстон Черчилль. М., 2002. С. 161.15	Маркс К. Русская политика по отношению к Турции. Рабочее движение
в Англии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 9. М., 1957. С. 172—173.16	Neumann I.B. Constructing Europe: Russia as Europe’s Other // Political
Symbols, Symbolic Politics: European Identities in Transformation / U. Hedetoft
(Ed.). Aldershot; Brookfield, 1998. P. 239; Тимофеев М.Ю. Россия: Незавершен¬
ный проект. Ключевые образы, символы, понятия. Иваново, 2000. С. 71; Рос-
сомахинА., ХрусталевД. Россия как Медведь // Неприкосновенный запас. 2008.
№ 1 (57); Dower J W. Asia Rising: Japanese Postcards of the Russo-Japanese War
(1904—1905); http://ocw.mit.edu/ans7870/21f/21f.027/asia_rising/ar_essay03.html;
Немцы о русских: Сборник. М., 1995. С. 76.
154Анджей де Лазари, Олег Рябовкоторые западные политики и журналисты заговорили о новой
холодной войне с «русским медведем». Исследуемый образ высту¬
пает фактором внутриполитической борьбы в западных обще¬
ствах17. Кроме того, обозначая границу цивилизованности, он спо¬
собствует достижению позитивной коллективной идентичности
европейцев. Наконец, сегодня страх перед «русским медведем»,
русофобия, помогает созданию современной европейскости18 —
подобно тому, скажем, как антиамериканизм является спутником
формирования современной российскости. Мы не собираемся ут¬
верждать, что Россия не давала своим соседя^ оснований для стра¬
ха, однако хотели бы подчеркнуть: если бы «русского медведя» не
было, его, по нашему мнению, следовало бы придумать.Таким образом, «русский медведь» вызывает у европейцев
многообразные чувства: и ощущение собственного цивилизацион¬
ного превосходства, и страх, и опасение разбудить свирепого хищ¬
ника, и желание приручить его, а то и посадить на цепь. Кроме
того, разумеется, этот образ имеет и позитивные коннотации; о
медвежьей силе России вспоминают не только соперники, но и
союзники19. На карикатуре, опубликованной в польском журнале
в годы Первой мировой войны, успехи русского оружия изображе¬
ны так: «русский медведь» учит немца танцевать «казачок» (илл. 2).Разумеется, симпатию у польских карикатуристов «русский
медведь» вызывал нечасто. Отмеченные функции медвежьей мета¬
форы России — маркировка границы, достижение позитивной
коллективной идентичности, сплочение нации перед лицом опас¬
ности, самооправдание — реализуют себя и в польской культуре.
Существует точка зрения, согласно которой для политик идентич¬
ности польского национализма были необходимы подобные «вар¬
варизация» и «ориентализация» русскости/советскости/россий-
скости20.Примечательно, что одно из наиболее ранних польских изоб¬
ражений России в облике медведя принадлежит А. Орловскому —
художнику, большая часть творческой биографии которого связа¬
на с Россией. Его рисунок «Медведь с лаптями» (1823), посвящен¬
ный перипетиям европейской политики, трактуют как аллегори-17	О роли образа «русского медведя» в президентских кампаниях в США
см. статью О. Рябова в настоящем издании.18	Neumann I.B. Constructing Europe.19	«Русский медведь, просыпайся скорее» — такой лозунг можно было уви¬
деть на улицах Белграда во время натовских бомбардировок Югославии в
1999 году; http://www.explan.ru/archive/1999/18/sl.htm.20	Напр.: Прокоп Я. Антирусский миф и польские комплексы // Поляки и
русские: Взаимопонимание и взаимонепонимание. М., 2000. С. 30—31.
Два медведя: государство и народ.155NATARC1E B05YJSKIE,N i е m с у — О, Herr Gotti Stato to. «egosmy »Ц najmniej «p<xfciev**li. Nicdiwiedi uczj
nas tanezy<! когака.Илл. 2ческое изображение Франции, немецких государств и России в
виде орла, ворона и медведя21.Первые опыты сатирической визуализации России в польской
графике восходят к XVIII веку22. Период же между Первой и Вто¬
рой мировыми войнами предоставляет особенно богатый матери¬
ал. Это связано прежде всего с тем, что межвоенный период — это
«золотой век» политической карикатуры как жанра. Другая причи¬
на — характер советско-польских отношений, индикатором кото¬
рых стали два военных конфликта. Неудивительно, что тема отно¬
шений между двумя странами занимала одно из центральных мест
в польской графике; ей уделяли большое внимание основные са¬
тирические журналы (в том числе «Mucha», «Cyrulik Warszawski»,
«Szpilki», «Wroble na dachu») и ведущие карикатуристы (Б. Нова-
ковски, JI. Барски, А. Романович, В. Липински, Б. Федышин,
Р. Андерсен, К. Грус, Я.Ф. Топольски и др.).Советско-польская война 1920 года стала событием, которое
обусловило особенности портретирования восточного соседа на
весь межвоенный период, включая и медвежий лик России. Преж¬
де всего отметим, что если большевики отправились на войну под21	Лцаркина Э.Н. Александр Осипович Орловский. М., 1971. С. 162.22	Лазари А. де, Рябов О. В. Русские и поляки глазами друг друга.
156Анджей де Лазари, Олег Рябовзнаменами классовыми: объединять пролетариев всех стран, то
поляки — под национальными. Только что обретенная независи¬
мость была наивысшей ценностью как в польской политической
мысли, так и в общественном сознании. Это определило и две ос¬
новные тенденции репрезентаций Советской России в сатиричес¬
кой графике.Одна заключалась в эксплуатации традиционного образа рос¬
сийского врага, который сформировался в предшествующие годы;
подчеркиваются его звериная жестокость, восточное варварство,
цивилизационная чуждость и империалистические амбиции. Дру¬
гая связана с образом нового, более страшного, чем царизм, вра¬
га, который в Польше начали строить не столько на русофобии,
сколько на антисемитизме23. Врагом польского народа (и русско¬
го!) в первую очередь стал «безнациональный» большевик; он
изображен, в частности, как меняющий «европейскую» Россию
на «еврейскую» (вытаскивая из слова «европейская» буквы «о»
и «п»)24.Ярким примером первой тенденции служит рисунок Б. Нова-
ковского «Охота на медведя», опубликованный в период августов¬
ского наступления Красной Армии на Варшаву (илл. 3). Изобра¬
женный на ней медведь со звездой был призван убедить поляков
в том, что бойцы М. Тухачевского несут польскому народу не осво¬
бождение от эксплуататоров, а новое, очередное порабощение рос¬
сийско-советским империализмом. В оценке событий 1920 года,
данной Ю. Пилсудским, польский белый орел противостоял «дву¬
главому уроду, хотя этот последний и перекрасился в красный
цвет»25. Олицетворяя смертельную опасность, «русский медведь»
помогал сделать национальные границы приоритетнее классовых26.23	Данный факт отмечен и в книге Ю. Пилсудского «1920», изданной спу¬
стя несколько лет после окончания военных событий (Пилсудский Ю. Война
1920 года // Тухачевский М.Н. Поход за Вислу. Пилсудский Ю. Война 1920 года.
М., 1992. С. 268). См. также: Lazari A. de. MiQdzy miotem a sierpem.24	Jewrejskaja Rossija // Mucha 1919. № 40; см. также: Nowakowski B. Dzengis-
chan wspofczesny // Mucha 1920. № 30. Эти рисунки воспроизведены в работе:
Лазари А. де. «Советскость» и «русскость» в польской культурной запрограм¬
мированности: Зарисовка вопроса // Россия—Польша: Филологический и ис¬
торико-культурный дискурс / Под ред. С.Г. Шулежковой. Магнитогорск, 2005.
С. 9—10. См. также, напр.: Nowakowski В. Wyprawa па Europe // Mucha 1919.
№ 6; Nowakowski В. Pozar bolszewicki 11 Mucha 1919. № 18.25	Пилсудский Ю. Указ. соч. С. 266.26	В книге В. Боннелл «Иконография власти» показано, насколько попу¬
лярным в советской культуре было изображение Врага в облике животных
(Bonnell V.E. Iconography of Power: Soviet Political Posters under Lenin and Stalin.
Berkeley, 1997. P. 193—197). Большевики активно использовали аналогичный
прием, и в образах Польши мы видим знакомый «бестиарий» большевистской
Два медведя: государство и народ..157Polewania по nlediwieitl*.Pf*ytwym*J go	troch^ ва wldlxab, p»oie K»mi№af My tia mu podleelmy* slektet* i *кой«*уту t bolstsewieklm Mlntwn.Илл. 3Вторую тенденцию иллюстрирует карикатура «Поляк и боль¬
шевик», вышедшая несколькими неделями позже27. Она включает
в себя два рисунка; на одном из них польский воин преследует
удирающего медведя; на другом показано, что тот догнал не¬
приятеля, однако в его руках остается лишь медвежья шкура, в
которую ранее был облачен комиссар в облике барана с акцен¬
тированной еврейской внешностью. Таким образом, подобная
«демедведизация» Советской России также выступала характерной
чертой репрезентаций большевистского режима, по крайней мере
в 1920-х годах.Итоги войны порождали в Польше как чувство военного пре¬
восходства, так и опасения нового вторжения Красной Армии.
«Поверженный Голиаф», «колосс на глиняных ногах» — эти обра¬
зы сатирической графики должны были продемонстрировать сла-пропаганды: тут и собаки, и свиньи, и хищные птицы. Особое значение имело
обыгрывание образа белого орла; так, JI. Троцкий заявил 10 мая 1920 года:
«Наша задача теперь — отсечь голову хищному польскому орлу...» (См.: Дай-
нес В. Предисловие // Тухачевский М.Н. Поход за Вислу. Пилсудский Ю. Вой¬
на 1920 года. М., 1992. С. 24).27	Mucha 1920. № 38.
158Анджей де Лазари, Олег РябовU •kSrr	b«»«»wl*kto*a.Moc«t«tw« -- Kiaiyimy pr»wl* wuyiuiy p*r«wl«r»li x aim «точу Ksndlawe wylaaia af<t t«r»s pjUnlt Irfo
Nltjo pltnruy Л6n ttixitlИлл. 4бость восточного гиганта28. Одна из карикатур показывает убито¬
го медведя, шкуру которого приготовились делить империалисти¬
ческие державы (илл. 4).Вместе с тем «русский варвар» изображался готовым в любой
момент вновь напасть на Польшу — «пускай только царь Троцкий
даст приказ»29, — и в качестве символа российско-советского им¬
периализма медведь был незаменим.Приведем фрагмент рассказа польского писателя Ю. Каден-
Бандровского «Белая медведица», вошедшего в сборник «На берегу
большой реки» (1928); автор рассказывает о впечатлении, которое
произвело на него изображение России в облике медведя.Отец принес только что купленную карту Европы, на которой
страны были представлены в образах людей и зверей. Маленькая
Польша в конфедератке плакала в белый платочек: с одной сторо¬
ны ей угрожал прусак в шлеме, с другой — австриец в тирольской
шляпе, с третьей — к конфедератке тянулась огромная белая мед¬
ведица, с черным носом и черными глазами. Это Россия. Того ри-28	На карикатуре 1921 года и «царь», и «большевик» изображены стоящи¬
ми на соломенных ногах (Car i bolszewik // Muchal921. № 1); см. также, напр.:
RydygierS. Tr6jprzymierze // Mucha 1935. № 15; NaUkrainie // Mucha 1920. № 36.29	Напр..' W.L. KWccie si$ Polacy I I Mucha 1924. № 16.
Два медведя: государство и народ.159NA DALEKIM WSCHODZIE.Илл. 5	Илл. 6сунка и той боли, какую мы тогда ощутили, я не забуду никогда.
Мы с Ижиком долго обдумывали месть — сколько и каких солдат
можно выставить против России...30Очевидно, аналогичные чувства по отношению к Советской
России должны были вызвать и другие изображения медведя, угро¬
жающего своим соседям. Например, он показан одержимым жаж¬
дой мести за поражение в русско-японской войне на рисунке, по¬
священном конфликту на озере Хасан (илл. 5).«И хочется, и колется» (1924) — карикатура с таким названием
изображает медведя, которому приглянулась Бессарабия (илл. 6).Заметим, что обыгрывание пристрастия зверя к меду было из¬
любленным приемом сатириков (и не только польских31), призван¬
ным иллюстрировать алчность большевистской России: на рисун¬
ке 1929 года медведь собирается полакомиться китайским медом32,
на карикатуре 1931 года — французским (илл. 7).30	Kaden-Bandrowski J. Nad brzegiem wielkiej rzeki // Kaden-Bandrowski J.
Miasto mojej matki. W cieniu zapomnianej olszyny i inne utwory. Krakow; Wroclaw,1985.	S. 342. Авторы благодарят за эту информацию Т. Сухарского.31	Напр.: Dertuerkische Honig (Cartoons of Nebelspalter 1932—1948: Hitler and
Stalin Seen from Switzerland. Part 1; http://www.geschiehteinchronologie.ch/eu/ch/
nebelspalter-Hitler-Stalin/1946/1946—05-SU-baer-am-tuerkischen-honig.JPG).32	Na Dalekim Wschodzie // Mucha 1929. № 39.
160Анджей де Лазари, Олег РябовSomiecki niediwiedi па fancuchu niemicckim.Niod#. wiod*. — Ten mi<5d franeuski lanadto mnio podne#. Trzoba bqdzio zorwaf
Jancucli...Илл. 7Обращает на себя внимание тот факт, что медвежья метафора
служила обоснованию не только идеи опасности, исходящей от
большевиков, но и тезиса о цивилизационном превосходстве
Польши, занимая заметное место среди других маркеров, которые
также были предназначены к демонстрации неполноценности
России33. Инаковость русскости эксплицируется через традицион¬
ные для западного дискурса диакритики.«Ивана» пинками выставляют за дверь Европы — так красно¬
речиво идея чуждости Советской России европейской культуре33	Как утверждал Я. Кухажевски в своей семитомной работе «От белого
царизма до красного», созданной в межвоенный период, «варварство было
старше царизма, оно не было царизмом создано, скорее, царизм появился как
его эманация; но, однажды появившись и утвердившись, царизм сохранял вар¬
варство; вместо того, чтобы ликвидировать, он увековечивал его <...>. Созда¬
вался роковой симбиоз. Царизм сохранял варварство, а варварство самим своим
существованием увековечивало тиранию, как подходящую форму государства
с варварским народом» (Кухажевски Я. От белого царизма до красного (фраг¬
менты) // А. де Лазари (ред.). Польская и русская душа от Адама Мицкевича и
Александра Пушкина до Чеслава Милоша и Александра Солженицына. Вар¬
шава, 2003. С. 369.
Два медведя: государство и народ..161ТО OSTATNICH WYDARZENIACH.Илл. 8выражена в рисунке, посвященном подписанию Мюнхенского
договора (илл. 8)34.Типичный русский с польской карикатуры этого периода
изображается с неопрятной бородой или щетиной, нечистоплот¬
ным, неряшливо одетым; излюбленной мишенью карикатуристов
остается пьянство35. Пожалуй, схожие черты приобретал и медведь,
например, на карикатуре 1936 года (илл. 9).Тема традиционного варварства дополняется сюжетами вар¬
варства нового, большевистского, космополитического: большеви¬
кам с их «коммунистическим чванством» приписывается презре-34	См. также, напр.: Romanowicz A. Bolszewja otworzyia okno do Europy //
Mucha 1922. № 33; Cywilizacja w Bolszewji // Mucha 1925. № 25.35	См., напр.: Lipiriski W. Rozsadnik nowej kultury // Mucha 1924. № 24;
Nowakowski B. Po Genui // Mucha 1922. № 21; W Bolszewji // Mucha 1926. № 52;
Rydygier S. WCIK zaangazowai do Akademii Naukowej w Leningradzie nowe siiy ze
sfer proletariackich // Mucha 1929. № 52; Protest astronomow bolszewickich //
Mucha 1930. № 17.
162Анджей де Лазари, Олег Рябов4	М U С Н А		Nr 14 :РАКТ PRZYJA2NI FRANCUSKO - SOWIECKIEJ.Ко tut galijski:	I!	Niediuiiedi bolszewicki:— By sic nie poddad niemieckiej kazni,	— Czyi ty zwarjowal, ghlpi kogude,Ja pakt zawarlem z toba prayjazni,	I	Niemoowi my&e nakiwac w bude,Wigc, kiedy Hitler w nadreftakim ruchu,	,	Za§ pakt wypehn mi swe zadania,Broil-ге mnie zywo, mediwiedziu-druhu.	||	Do komunizmu rozpowszechniania.Илл. 9ние к культуре36. Другая особенность нового варварства — атеизм
большевистской идеологии; в этом плане показательна карикату¬
ра, на которой «большевистский варвар» изображен с топором,
занесенным над символами христианства37; очевидно, образ нации
как защитницы христианских ценностей Европы от «безбожных
коммунистов» становится важным элементом новой идентичнос¬
ти Польши.Обращают на себя внимание и явно азиатские черты персона¬
жей карикатур38. Отметим, что одним из атрибутов «азиатской
России», которую в западном дискурсе нередко рассматривали в
качестве наследницы империи Ахеменидов, когда-то угрожавшей
свободолюбивым грекам39, является рабство населения, отсутствие
политической свободы. Эти черты, как подчеркивается в польской36	<Bolszewik> // Mucha 1930. № 11).37	Lipinski W. Polska przedmurzem chrzeScijanstwa // Mucha 1923. № 1.38	Напр.: Nowakowski B. Ostrozno^c nie zawadzi // Mucha 1920. № 52;
Lipinski W. Na Krymie // Mucha 1920. № 48; Ex Oriente lux // Muchal919. № 15.
«Русский ум — татарский, азиатский; следовательно, он отличается от вашего,
европейского, как небо от земли и день от ночи», — писал еще в 1847 году
Б. Трентовски (Трентовски Б. Изображения национальной души // Польская
и русская душа... С. 70).39	Malia М. Op. cit.
Два медведя: государство и народ..163карикатуре, не только не исчезли при большевиках, но значитель¬
но усилились40.Это был очень важный момент, который и обеспечил появле¬
ние медведя с другим — народным/национальным русским —
лицом. Идея антинародности/антирусскости большевистского ре¬
жима — столь значимая для идеологического противостояния
«Отечеству мирового пролетариата» — эксплицируется через ре¬
презентации различных аспектов советской действительности.
Польские карикатуристы создавали рисунки, которые показыва¬
ли классовое расслоение в «Большевии»41, причем на протяжении
1920-х годов данная тема нередко наделялась антисемитскими
коннотациями42. В таком контексте понятен другой модус «рус¬
ского медведя» этого периода, который выступал в роли жертвы
«большевистского» государства. Так, карикатура 1927 года изоб¬
ражает Россию в образе медведя, которого дрессирует JI. Троц¬
кий43. Образ поменялся в тридцатых годах, когда германская
угроза, репрессии по отношению к евреям и вдобавок сталинские
«зачистки» в СССР отодвинули польский антисемитизм на зад¬
ний план и «враг с Востока» стал более «русским». Однако боль¬
шевистский режим остался антинародным, и одним из символов
народа, порабощаемого государством, по-прежнему выступает
«русский медведь».На рисунке «Известия из России» показаны два медведя, не¬
легкая судьба которых призвана убедить польского читателя в том,
что российское государство всегда сохраняет свою деспотическую
природу. Один медведь говорит другому: «В действительности в
России ничего не изменилось, лишь железные царские кандалы
сменили на деревянные большевистские колодки» (илл. 10).Заметим, что данный мотив охотно обыгрывался сатириками;
так, карикатура 1930 года изображала мужика, согнувшегося под
тяжестью большевистской звезды. «Ни татарское рабство, ни
царский режим не были такими тяжелыми, как эта звезда», — го¬
ворит он44.Очевидно, этот конфликт между государством и народом да¬
вал польским авторам надежду, что «русский медведь» сбросит40	Например, автор одного из рисунков аллегорически изображает Граж¬
данскую войну как драку В. Ленина и А. Колчака за право пороть крестьян
(Nowakowski В. Odradzaj^ca siQ Rosja // Mucha 1919. № 26).41	Andersen R. W Bolszewji // Mucha 1930. № 3.42	См., напр.: Andersen R. Kryzys aprowizacyjny w Bolszewji // Mucha 1929.
№ 42; W Kremlu // Mucha 1923. № 24.43	Rydygier B. Nowa karta Polski i jej s^siad6w // Mucha 1927. № 8.44	Andersen R. CiQ^ko // Mucha 1930. № 19.
164Анджей де Лазари, Олег РябовWliiai х Rosji.— WlaloiwiB w Hosjt nio siij alo imionRo, tylko xmlenlooo telaino kajdany earafeio ni
drownlano dyby boleiewlckle.Илл. 10наконец «иго комиссаров». Диалог большевика и народа показан
в карикатуре «Дал бы Бог» (1929): «Ну, мишка, становись комму¬
нистом!» — «А мне это давно уже надоело» (илл. 11).Таким образом, можно говорить о двух модусах «русского мед¬
ведя» в польской сатирической графике. Один из них символизи¬
ровал «звериный оскал империализма» и само российско-совет-
ское государство. Другой же, как мы видим, был призван вызывать
скорее сочувствие; медведь рассматривается как жертва государ¬
ственной бюрократии, в какие бы одежды — белые или красные —
она ни рядилась. Медведь олицетворяет народную Россию, высту¬
пая в качестве символа подлинной русскости. Заметим, что и в
народном облике он выступает символом границы, маркируя рос¬
сийскую цивилизацию как чужую и низшую: образ рабского по¬
ложения народа еще более отделяет Россию от западных стран. От
государства, которое так обходится со своими гражданами, не сле¬
дует ждать пощады и гражданам других стран.Польская сатирическая графика межвоенного периода пре¬
красно понимала различия между русским народом и советским
государством — фактически между русскостью и советскостью,
чего не скажешь о современном восприятии России польскими
политиками и публицистами. Не было проблем и в послевоенное
коммунистическое время. Польская интеллигенция сочувствова-
Два медведя: государство и народ.165В о I s 7. е w i к. — Nu. Miszka. rob komunist<;.M i я г к а. — A mnie to dewno ju£ nadojadlo.Илл. 11ла русской эмиграции, дис¬
сидентам — всем несоветским,
по их мнению, писателям, по¬
этам: Булгакову, Солженицыну,
Окуджаве, Высоцкому... Враг и
медведь были советские, как на
самиздатском рисунке времен
Солидарности (илл. 12).За двадцать последних лет
многое изменилось, что хорошо
видно по польской русофоб¬
ской публицистике и, напри¬
мер, по речам президента Поль¬
ши JI. Качиньского, который,
отмечая в 2009 году годовщину
1 и 17 сентября 1939 года, в
тоталитарных злодеяниях об¬
винил, к сожалению, «не ком¬
мунизм, а великорусский шови¬
низм»45. Однако польская траге-/^CJfiLlSiycv%f ..№АШ£/Роиу шcfvsanr waste/e
v»vfistc„, tИлл. 1245 См.: Lazari A. de. Putinofilia i putinofobia // Przegl^d. 2009. № 36; Idem.
Komunizm czy szowinizm // Rzeczpospolita 22.09.2009.
166Анджей де Лазари, Олег Рябовдия под Смоленском в апреле 2010-го, сострадание и скорбь рос¬
сиян и однозначное осуждение Путиным и Медведевым сталиниз¬
ма за катынское преступление привели к тому, что поляки вновь
осознали неправомерность отождествления русскости, российско-
сти и советскости. Будем надеяться — уже навсегда.
Магдалена ЖаковскаИЗОБРАЖЕНИЕ РОССИИ-МЕДВЕДЯ
В НЕМЕЦКОЙ КАРИКАТУРЕ 1914-1945 годовТенденция к одностороннему видению
России и инструментализации ее образов про¬
является как в их идеализировании, так и в де¬
монизации1.Эдмунд ДмитрувDas ist der PreuBen schonstes Ziel, den Rus-
senbar zu lausen. Der Dreck ist ihnen nie zuviel, sie
tun es ohne Grausen.«Simplicissimus». 1904. № 20Россия, не отказывающаяся от собственной «инаковости»,
опасная, таинственная и привлекательная, представляет собой
классический образ Чужого для людей с Запада. На Западе в ли¬
тературном и философском дискурсе преобладают образы этого
государства как Другого, воображаемого пространства, в котором
собралось все чужое, возбуждающее, опасное2. Специфическим
местом и временем развития и «научного» доказательства правиль¬
ности национальных стереотипов стала Германия первой полови¬
ны XX века. В этом государстве, пережившем две мировые войны,
Великий кризис и разочарование послеверсальской политикой
держав, имел место апогей немецкого национализма, расизма,
славянофобии, пропаганды лозунгов «Lebensraum» и «Drang nach
Osten».Ни до, ни после этого в Германии не появлялось так много
русофобской риторики.Согласно изображениям и ожиданиям, — пишет польский
историк Эдмунд Дмитрув, — рядом друг с другом существовали
образы России как угрожающего могущества и одновременно обед¬
невшего, слабого [...] «гиганта на глиняных ногах»3.1	Dmitrow Е. Obraz Rosji i Rosjan w propagandzie narodowych socjalist6w 1933—
1945. Warszawa, 1997. S. 115.2	CrudopfW. Russland-Stereotypen in der deutschen Medienberichterstattung //
Arbeitspapiere des Osteuropa-Instituts der Freien Universitat Berlin. 2000. H. 29. S. 28.3	Dmitrow E. Op. cit. S. 114.
168Магдалена Жаков скаОписание черт «типичного» славянина, отождествленного по
преимуществу с русским, «было основано на схеме: немцы = куль¬
тура, разум, организация, порядок, творчество; славяне = варвар¬
ство, инстинкт, “темное царство”, отсутствие организационных
(прежде всего государственно-созидательных) способностей, бес¬
порядок, леность»4. В риторике Й. Геббельса русский является
«бесконечно злым и бесконечно добрым», «фанатически настро¬
енным как в правде, так и во лжи», «юным и одновременно зре¬
лым, имея в виду глубину [его] чувств»5. Во время войны Г. Гим¬
млер, иллюстрируя тезис о «двойной душе» русских, писал, что
даже трудолюбивый и богобоязненный русский — это, в сущности,
«необузданный зверь», склонявшийся «к самым извращенным де¬
лам, вплоть до поедания своих товарищей и до укрывания печени
соседа в своей сумке»6.Эти лозунги — в смягченной форме — в немецких русофоб¬
ских и русофильских стереотипах существуют, очевидно, до сих
пор. Их иконографическое выражение я буду обсуждать на мате¬
риале представляющих «русского медведя» карикатур, которые
публиковались в самых популярных немецких сатирических жур¬
налах, «Simplicissimus» и «Kladderadatsch», в период с начала Пер¬
вой мировой войны до окончания Второй мировой.Карикатура, особенно политическая, являет собой искусство
прикладное. Чем хуже отношения между государствами, тем чаще
изображения соперника наделяются наименее лестными характе¬
ристиками; никого карикатуристы так охотно не увековечивают,
как Врага. Напротив, чем лучше отношения, тем менее востребо¬
ванной становится сатирическая графика. Что же касается Врага
покоренного, то он, как правило, не появляется в карикатуре со¬
всем. В эту схему вполне вписываются закономерности репрезен¬
таций в Германии России/СССР и русских: чаще всего они гости¬
ли на страницах немецких сатирических изданий, когда выступали
для немцев угрозой, Чужим, а именно:—	во время Первой мировой войны (1914—1918);—	в гитлеровское время до начала Второй мировой войны
(1933-1939);—	во время Великой Отечественной войны (1941—1945).И наоборот, Россия/СССР и русские удостаивались меньше¬
го внимания со стороны немецких карикатуристов, когда были для
Германии «товарищем по несчастью» или же союзником:—	в период после Февральской революции (1917);4	Dmitrow Е. Op. cit. S. 114.5	Ibid. S. 183.6	Ibid. S. 172.
Изображение России-медведя в немецкой карикатуре..169—	после заключения мира между Германией и Советской Рос¬
сией (1918);—	во время польско-советской войны (1920);—	в период с Рапалльского договора (1922) до прихода Гитле¬
ра к власти (1933);—	между началом Второй мировой и началом Великой Отече¬
ственной войны (1939—1941).Вместе с тем необходимо принимать во внимание, что кари¬
катура представляет собой искусство, в котором сиюминутный
практический интерес побеждает не всегда. Это своеобразное зер¬
кало, в котором отражаются устойчивые национальные стереоти¬
пы и предубеждения — как сознательно, так и бессознательно,
непроизвольно. Немецкое сатирическое искусство обсуждаемого
периода вписывается в эту схему. Очевидно, многим немцам слож¬
но было избежать русофобии даже в те периоды, когда этого тре¬
бовали от них пропагандистские наставления. Этот факт, на мой
взгляд, становится достаточно очевидным, если сравнить способы
репрезентаций России/СССР с характером портретирования дру¬
гих государств, удостоенных внимания в немецких сатирических
журналах. Прежде всего подчеркнем, что Россия и ее граждане
значительно чаще были представлены при помощи образов живот¬
ных. Даже когда рисунки выражали положительное отношение к
России/СССР, в них использовалась животная метафора. Прин¬
ципиально, что Россия нередко являлась единственным зверем
среди людей. При этом я не обнаружила ни одной карикатуры, в
которой, напротив, Россию/СССР в человеческом обличье сопро¬
вождали бы звериные образы других государств.Самым популярным символом России и СССР в Германии
был медведь. Уже в конце XVII века, когда «крещеными медведя¬
ми» назвал русских Готфрид Лейбниц7, понятие «русский медведь»
укоренилось в немецком стереотипе этого государства и было на¬
делено теми чертами, которые приписывались этому зверю в сим¬
волике древних германцев. Согласно этим представлениям, мед¬
ведь выступал в качестве царя зверей, посредника между небом и
землей8, магического зверя, культ которого связан с культом пло¬
дородия9. Немецкий семиотик Рудольф Гросс сформулировал даже
тезис, что медведь служил для германцев своеобразным символом
«сверхчеловека». Магического красно-бурого медведя причисляли7	Кантор К. Кентавр перед Сфинксом // Кентавр перед Сфинксом (Гер¬
мано-российские диалоги) / Ред. К. Кантор. М., 1995. С. 36.8	Андреева В., Ровнер А. Медведь // Иллюстрированная энциклопедия сим¬
волов / Сост. А. Егазаров. М., 2003. С. 453.9	Gross R. Dlaczego czerwien jest barw^ miloSci. Warszawa, 1990. S. 188—189.
170Магдалена Жаковскак числу божественных зверей. Бурый медведь символизировал
мужскую, в том числе сексуальную, силу10. Популярный в немец¬
кой геральдике, он наиболее известен как символ «грубой» Саксо¬
нии; а также в облике достойного бурого медведя присутствует в
гербе Берлина11.В первой половине XX века российское/советское государство
часто изображалось в образе медведя. Русский народ был представ¬
лен как могучий бурый медведь, скованный или разбивший око¬
вы; сразу после Февральской революции его атрибутом стал фри¬
гийский колпак12. Похожий медведь, только наделенный такими
атрибутами, как корона, сабля или офицерский головной убор,
олицетворял российскую армию и власть. Советское государство
сначала изображалось в облике красного или белого медведя, од¬
нако его главным символом довольно быстро — особенно после
1933 года — стал рыжий «медведишка» в буденовке, с серпом и
молотом или же с красной звездой на космах. Тот же медведь был
представлен как символ «коммунистической заразы», угрожающей
миру13. В облике медведя карикатуристы изображали также прави¬
телей — в первую очередь облаченного в медвежью шкуру варвар¬
ского, демонического Сталина14.Отметим также «цветовую палитру» «русского медведя»: он
был красным, белым, бурым, зеленым (!), но чаще всего рыжим.В «русском медведе» немецких карикатуристов совместилось
много отрицательных черт. Если согласиться с диагнозом Эдмун¬
да Лича, что самым выразительным способом изображения Дру¬
гого в западной культуре является представление его в облике ди¬
кого зверя15, то Россия/СССР стали классическим случаем для
Германии (Европы). В качестве символа государства он чаще все¬
го воплощал чуждость и угрозу, которые нес цивилизованному
миру хищный, варварский восточный монстр16. Изображение рус¬
ского/советского государства в облике зверя оправдывало отно¬
шение к нему как к дикому зверю17. В качестве символа русского10	Gross R. Op. cit. S. 190.11	Hudabiunigg I. Der «Russische Bar» — redivivus? // Narrative Konstruktion
nationaler Identitat / Hsgb. E. Reichmann. Rohrig, 2000. S. 262. Russischer Bar, «рус¬
ский медведь» — это в немецком языке также обыкновенное название бабоч¬
ки Euplagia quadripunctaria12	См. карикатуру: Wilsons Botschafl // Kladderadatsch. 1917. № 26.13	См. карикатуру: Berlin 1926 // Kladderadatsch. 1926. № 23.14	См. карикатуру: Keine Angst, liebe Kinder, ich bin ja gar kein richtiger Bar //
Kladderadatsch. 1944. № 12.15	Cm.: Hudabiunigg I. Op. cit. S. 266.16	См. карикатуру: Edens Wunschtraum // Kladderadatsch. 1942. № 9.17	См. карикатуру: Der Barenhauter// Kladderadatsch. 1917. № 39.
Изображение России-медведя в немецкой карикатуре... 171Илл. 4—6народа (изображая народ, карикатуристы, как правило, не отож¬
дествляли русскость с советскостью) медведь был призван во¬
плотить его дикость, невежество, пьянство, нищету, пассивность,
рабство18.Образ «русского медведя» в немецкой карикатуре не был од¬
нозначным. С одной стороны, подчеркивались сила, грубость и
«извращенный эротизм» русских. С конца XIX века популярность
приобретает сюжет объятий «русского медведя» и Марианны.
Маркируемый как примитивный самец, он воплощал «темную»
сторону маскулинности. Карикатуры внушали, что он мог, по не-18	См. карикатуру: Der Tanzbar ...ein Wunder jiidischer Dressur // Klad-
deradatsch. 1943. № 44.
172Магдалена ЖаковскаffiaE&ccntnffiftiИлл. 7-9понятным причинам, очаровать распутницу-Францию19; однако у
германской красавицы-блондинки — цивилизованной Европы он
вызывал лишь отвращение и презрение20.С другой стороны, «русский медведь» мог изображаться и
положительно, символизируя могущество и мужественность евро¬
пейского Самсона, атакованного со всех сторон21. Медведя изо¬
бражали также в виде нейтральной фигуры — равноценного парт¬
нера государств, составляющих концерт держав22. Он не был
одинок в немецком зверинце народов. Его партнерами были: Ан¬
глия — лев, Франция — петух, Италия — волчица, Соединенные
Штаты — стервятник, Китай — дракон, Польша — свинья, крыса,
вошь. Медведь выглядит иногда вполне нейтральной фигурой и на
фоне других образов России/СССР, характерных для немецкой
сатирической графики. Апогей недоброжелательности наступил,
разумеется, после 22 июня 1941 года. В то время СССР стал изоб¬
ражаться, среди прочего, в облике вооруженной могущественной
обезьяны и красного хищного чудовища, козлоногого сатаны с
лицом Сталина23.19	См. карикатуры: Die Dompteuse von Genf // Kladderadatsch. 1934. № 24;
Politischer Sommernachtstraum // Kladderadatsch. 1937. № 7. Подпись под кари¬
катурой «Политический сон в летнюю ночь»; Титания: Марианна: «Мой слух
влюбился в твой певучий голос, / Мой взор пленился образом твоим; / Мне
красота твоя велит поклясться». Моток: Сталин: «По-моему, сударыня, вряд ли
это с Вашей стороны разумно» [пер. М. Лозинский].20	См. карикатуру: Abgeblitzt // Kladderadatsch. 1938. № 43.21	См. карикатуру: Die Ententeverbrecher und der russischer Bar // Klad¬
deradatsch. 1918. № 38.22	См. карикатуру: Eine sonderbare Tischordnung // Kladderadatsch. 1939.
№ 11.23	См. карикатуру: Das Kinderopfer // Kladderadatsch. 1944. № 1.
Изображение России-медведя в немецкой карикатуре... 173®ie Gn'cttfcoctBredjet unb bcr 9Jujfifdj*Илл. 10-11Подводя итог, следует заметить, что образ «русского медведя»
существовал в немецкой пропаганде в качестве своеобразного сим¬
волического Эльдорадо. Его было возможно использовать в каче¬
стве обоснования как русофобских, так и русофильских немецких
стереотипов; он способствовал созданию и образа союзника, и
нейтральной фигуры, и Врага. Этим и можно объяснить такое вни¬
мание к медведю со стороны карикатуристов. Чаще всего он ста¬
новится востребованным во время Первой
и Второй мировых войн, реже — в период
1922—1932 годов, когда во взаимных отно¬
шениях Германии и СССР доминировало
сотрудничество, даже своеобразная дружба.Однако следует отдавать отчет в том, что
даже поддержка «русского медведя» не
снимала с него клейма Чуждости.Необходимо также заметить, что мед¬
ведь как символ России/СССР в принци¬
пе не появлялся непосредственно в на¬
цистской пропаганде — в журналах, филь¬
мах, брошюрах. В этой пропаганде СССР и
его жители были анимализированы опо¬
средованно, будучи представлены на ри-	Илл. 12
сунках в окружении, например, вшей иликрыс. Возможно, это связано с тем, что дикие звери в нацистской
идеологии являлись предметом культа24; у древних германцев, ко¬
торыми так восхищались в Третьем рейхе, медведь был царем жи¬
вотных. Другой фактор отмечает Эдмунд Дмитрув. По его мнению,24	Sala Rose R. Wegetarlanizm // Idem. Krytyczny slownik mitow i symboli
nazizmu. Warszawa, 2006. S. 261—265.
174Магдалена Жаковскаобраз России-медведя не подходил для антисемитской пропаган¬
ды (разве что в облике медведя изображали русский народ, угне¬
тенный коммунистами). Иными словами, определенный дефицит
использования образов животных для портретирования русских в
нацистской прессе (как, например, «Volkischer Beobachter»,
«Brennessel») можно объяснить тем, что в глазах нацистов самым
тяжким способом заклеймения Врага являлась его семитизация25.25	Dmitrow Е. Op. cit. S. 329—332.
Олег Рябов«В ЛЕСУ ЕСТЬ МЕДВЕДЬ»:
МЕДВЕЖЬЯ МЕТАФОРА КАК ОРУЖИЕ
ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ1Метафоры способны убивать.Дж. Лакофф«Медвежья паранойя» — так охарактеризовала освещение за¬
падными СМИ российско-грузинского конфликта английская
«Индепендент»2. Действительно, «русский медведь» стал чрезвы¬
чайно востребованным персонажем в дискурсе «пятидневной вой¬
ны»3. Одним из факторов подобной востребованности выступила
проходившая в эти дни в США президентская кампания 2008 года.
Предвыборный ролик Р. Рейгана в победной для него президент¬
ской кампании 1984 года, ставший весьма примечательным явле¬
нием в истории политической рекламы США, носил название
«В лесу есть медведь»4. Было бы удивительно, если бы очевидные
параллели не попытались использовать в дискурсе кампании-2008;
и действительно, тогда зазвучали призывы привлечь «медвежий»
ролик для победы Дж. Маккейна5. В свою очередь, среди против¬
ников кандидата от республиканцев высказывалось предположе¬
ние, что именно Дж. Маккейн — борец с «русским медведем» —
является наиболее заинтересованным политиком в таком развитии
событий на Кавказе6; говорилось даже, что сама война представ¬1	Статья подготовлена при поддержке Фонда им. Ю. Мяновского — Фон¬
да содействия польской науке. Позиция автора по проблеме может не совпа¬
дать с позицией Фонда.2	Do not feed the bear’s paranoia // The Independent. Sunday. 17 August. 2008;
http://www.independent.co.uk/opinion/leading-articles/leading-article-do-not-feed-
the-bears-paranoia-899616.html.3	Рябов О., de Лазари А. Миша и Медведь: «Медвежья» метафора России в
дискурсе грузино-российского конфликта // Европа. 2008. № 4 (29).4	There is a bear in the woods; http://www.youtube.com/watch?v=IH04M_Tar7A
(«There is a bear in the woods. For some people the bear is easy to see. Others don’t
see it at all. Some people say the bear is tame. Others say it’s vicious and dangerous.
Since no one can really be sure who’s right, isn’t it smart to be as strong as the bear?
If there is a bear...»). См. также статью И. Новиковой в настоящем издании.5	http://www.outsidethebeltway.com/archives/2008/08/the_big_questions_
on_the_situation_in_the_caucasus/.6	http://madplatonews.blogspot.com/2008/08/eagle-bear-and-guns-of-august.
html.
176Олег Рябовляет собой предвыборную уловку неоконов, использующих исто¬
рическую память американцев о «свирепом хищнике» для сохра¬
нения собственной власти7.Таким образом, «медведь в лесу» становится фактором и пре¬
зидентских кампаний США8, и современных российско-американ-
ских отношений. Это свидетельствует о том, насколько образ мед¬
ведя значим для сегодняшнего имиджа России, а также о том, что
наследие холодной войны представляет интерес не только для ис¬
ториков. Дискурс как способ символического насилия есть оружие
любой войны, даже горячей, не говоря уже о холодной9. Язык хо¬
лодной войны, использование ее образов, символов и метафор как
оружия в конфронтации сверхдержав активно исследуется в пос¬
ледние годы10.Анализируя репрезентации войны в Заливе, Дж. Лакофф отме¬
тил, что механизмы метафорического мышления активно исполь¬
зуются в дискуссиях о внешней политике; подкрепленные бомба¬
ми, метафоры способны убивать11. Метафора представляет собой
основной механизм, используемый человеком для того, чтобы
упростить мир, приблизить его к собственному жизненному опы¬
ту. Она обеспечивает готовое решение, позволяя не замечать про¬
тиворечий и выступая тем самым одним из способов мифологиза¬
ции политики.Цель статьи, построенной на анализе американских текстовых
и визуальных источников 1945—1991 годов, заключается в иссле¬7	Scheer R. Georgia War: A Neocon Election Ploy? // The Nation. 13 August.
2008; http://www.thenation.com/doc/20080818/scheer2.8	Заслуживает упоминания и ролик «Волки», использовавшийся Дж. Бу-
шем-младшим в кампании 2004 года, — хотя в нем нет ни слова ни о России,
ни о медведе. Волки символизируют международный терроризм — главного, по
мнению Буша, врага Америки. Однако стилистика «Волков» такова, что не
вспомнить рейгановского «Медведя» было невозможно: Буш пытался провес¬
ти параллели между войной с коммунизмом, которую вел его кумир Рейган, и
войной с терроризмом, которую вел он сам. Очевидно, тем самым ролик «Вол¬
ки» выступил фактором актуализации медвежьей метафоры: Historical Campaign
Ad: Wolves (Bush-Cheney ’04); http://www.youtube.com/watch?v=MU4t90_yFsY.9	Sharp J.P. Condensing the Cold War: Reader’s Digest and American Identity.
Minneapolis, 2000; Marks M.P. The Prison as Metaphor: Re-imagining International
Relations. N.Y., 2004.10	См., напр.: Cohn C. Wars, Wimps, and Women: Talking Gender and Thinking
Wir // Gendering War Talk / M. Cooke, A Woollacott (Eds.). Princeton, 1993; Chil¬
ton P. Security Metaphors: Cold War Discourse from Containment to the Common
House. N.Y., 1996; Cold War rhetoric: strategy, metaphor, and ideology / M.J. Med-
hurst et al. (Eds.) East Lansing, 1997.11	Lakoff G. Metaphor and War: The Metaphor System Used to Justify War in the
Gulf; http://www2.iath.virginiaedu/sixties/HTML_docs/Texts/Scholarly/Lakoff_
Gulf_Metaphor_2.html
«В лесу есть медведь»: медвежья метафора как оружие..177довании основных способов включения медвежьей метафоры в
дискурс холодной войны, а также в выявлении семиотики данно¬
го символа и его аксиологии.Американскому «русскому медведю» как минимум два столе¬
тия. В 1812 году появилась антинаполеоновская карикатура «Bo¬
naparte in Trouble», на которой французского императора атакуют
русский медведь и британский лев12.На протяжении XIX века медведь выступал устойчивым сим¬
волом России в американской прессе, прочно занимая место в га¬
зетных заголовках, статьях, иллюстрациях13. Он использовался при
характеристике Российской империи в достаточно традиционной
манере, иллюстрируя экзотику далекой страны, варварство обыча¬
ев, деспотизм власти, империализм внешней политики14. Отметим
и позитивные коннотации медвежьей метафоры; так, Г. Адамс в
начале прошлого столетия, используя образы из басни Ж. де Ла¬
фонтена, противопоставлял Россию-медведя как воплощение раз¬
меренности и силы Америке-мартышке, стремительной и поверх¬
ностной15.После революции 1917 года отношение к России в американ¬
ском обществе было скорее амбивалентным; во всяком случае,
многими она воспринималась как нечто отличное от России пре¬
жней, а потому медвежий символ утратил популярность — но не¬
надолго: появился образ «красного медведя». Собственно, уже в
1924 году публикуется книга «Красный медведь или желтый дра¬
кон», в которой сообщается, что теперь «Медведь учится ходить
как большевик»16.С ростом опасений, что СССР может представлять угрозу для
США, образ медведя появляется в более тревожном контексте.
Приведем два примера публикаций 1930-х из «Reader’s Digest».
В статье «Русский медведь ходит снова» (1931) автор предостере¬
гает от развития торговли с Советским Союзом: «Это позволяет
медведю копить силы к тому дню, когда он начнет безжалостно по¬
жирать все там, где сейчас покупает с такой обходительностью»17.12	Murrel W. A History of American Graphic Humor: In 2 vol. Vol. 1. N.Y., 1967.P. 62.13	Павловская А. В. Россия и Америка: проблемы общения культур. Россия
глазами американцев, 1850—1880-е гг. М., 1998. С. 245.14	См., напр.: The American Image of Russia, 1775—1917 / E. Anschel (Ed.).
N.Y., 1974; Murrel W. A History of American Graphic Humor. Vol. 1. P. 175;
Bailey T.A. America Faces Russia: Russian-American Relations from Early Times to
Our Day. Ithaca, 1950. P. 194.15	Адамс Г. Воспитание Генри Адамса. М., 1988. С. 489.16	Harrison M.E.B. Red bear or yellow dragon. N.Y., 1924. P. 290.17	Knappen T. The Russian Bear Walks Again // Reader’s Digest. 1931. March.
178Олег РябовВ публикации 1937 года «Медведь, который стреляет как человек»
рассматривается состояние Красной Армии и ставится под сомне¬
ние миролюбие Советского Союза18.Здесь необходимо пояснить, что в этих названиях обыгрыва¬
ется образ из стихотворения Р. Киплинга «Мировая с медведем»
(1898). Олицетворяющий Россию медведь Адам-зад, который во¬
площает коварство и жестокость, оказал большое влияние на раз¬
витие медвежьего символа. Обращает на себя внимание своеобраз¬
ный рефрен стихотворения — «как человек», — который, скорее
всего, выражает довольно популярную в западном дискурсе о Рос¬
сии идею мимикрии русских: они только выглядят как люди, хо¬
дят как люди, даже молятся как люди — но в действительности они
медведи. Не стану утверждать, что тем самым русским отказано в
праве считаться людьми; скорее им отказано в праве считаться
западными людьми19. Автор предостерегает от излишнего доверия
в отношениях с Россией: «Не заключайте мировой с медведем, что
ходит, как мы». Медведь обозначает символическую границу, раз¬
деляющую Запад и Восток, эссенциализируя различия двух циви¬
лизаций. Безобидная, казалось бы, метафора Р. Киплинга часто
становится элементом негативных репрезентаций СССР20.Впрочем, позитивные коннотации медведя использовались и
для репрезентации союзнических отношений с СССР. Так, в годы
войны с нацизмом появляется книга именно с таким названием —
«Медведь, который ходит как человек». В этой вышедшей в
1943 году книге Советский Союз изображен с большой симпатией
(илл. I)21.Разумеется, в послевоенный период этих позитивных конно¬
таций практически не осталось. Характеризуя специфику воспри¬
ятия СССР в период холодной войны, отметим, что разделение18	The Bear that Shoots Like a Man // Reader’s Digest. 1937. October.19	Ср.: «Поймите меня правильно: всякий русский — милейший человек,
покуда не напьется. Как азиат он очарователен. И лишь когда настаивает, что¬
бы к русским относились не как к самому западному из восточных народов, а,
напротив, как к самому восточному из западных, превращается в этническое
недоразумение, с которым, право, нелегко иметь дело. Он и сам не знает, ка¬
кая сторона его натуры возобладает в следующий миг» (Киплинг Р. Бывший //
Киплинг Р. Восток есть Восток. М., 1991. С. 260).20	Несколько забегая вперед, отметим статью 1953 года о Г. Маленкове,
которая не содержит ни единого упоминания о медведе, однако ее название
«Машина, которая ходит как человек» вновь актуализирует исследуемую мета¬
фору (Visson Л. Malenkov: The Machine that Walks like a Man // Reader’s Digest.
1953. June. P. 137-143).21	Marks S.J. The Bear that Walks Like a Man: A Diplomatic and Military Analysis
of Soviet Russia Philadelphia, 1943.
«В лесу есть медведь»: медвежья метафора как оружие.179THE BEAR THAT WAl.KS LIKE A MANThis cartoon is rc|irini«l through ilw- courtesy tlxr I hirayo Sim. wIktc
u ajipcural mi Saturday, January 9, KMAИлл. 1мира между двумя полюсами продуцировало манихейское миро¬
ощущение, в котором каждый был Врагом № 1 для другого. Иден¬
тичность Америки с середины 1940-х годов в значительной степе¬
ни определялась ее ролью последнего оплота в борьбе с «мировым
злом»: противостояние коммунистической России рассматрива¬
лось как главная историческая миссия22. Конструкция тотальной
инаковости коммунизма представляла собой одновременно созда¬
ние идеализированного образа самих Соединенных Штатов23.Коммунистическая Россия репрезентировалась как Иное, как
низшее и как опасное. Это достигалось при помощи различных
дискурсивных практик: оппозиции нормального и девиантного,
цивилизованного и варварского, западного и восточного, свобод¬
ного и тоталитарного, человеческого и нечеловеческого24; медве¬
жья метафора активно участвовала в производстве этих оппозиций.
В исследованиях неоднократно отмечалось, что дискурсивные
практики ориентализма широко применялись в пропаганде холод¬
ной войны, представляющей СССР в качестве наследника восточ¬22	Sharp J.P. Condensing the Cold War: Reader’s Digest and American Identity.
Minneapolis, 2000. P. 73.23	Ibid. P. 29.24	Особо отметим такой способ инаковизации, как дегуманизация: Враг
уподоблялся машинам, роботам, пришельцам с другой планеты, животным,
бактериям.
180Олег Рябовных деспотий25. Помимо классических тропов ориентализма, к
репрезентациям СССР как Востока добавляется северное измере¬
ние26, и, по всей вероятности, в этой ситуации одним из символов
России как Севера становится белый медведь27.Мы видим, как в период «первой холодной войны» (1945—
1963) медведь включается в реализацию этих функций. Уже в ян¬
варе 1946 года публикуется статья «Медведь все растет и растет»28
с картой, на которой показаны территориальные приобретения
СССР, зоны его влияния, а также те регионы мира, которые явля¬
ются мишенью его империалистических вожделений. На карика¬
туре 1948 года территория всего Восточного блока представлена
как тело медведя (илл. 2)29.Присутствие медведя в дискурсе холодной войны обеспечива¬
лось различными способами. Иногда это имело концептуальное
измерение, как, например, в противопоставлении животных сим¬
волов двух сверхдержав в названии книги «Медведь и орел», посвя¬
щенной противостоянию идеологии демократии и идеологии то¬
талитаризма, свободы и рабства30. Медвежья метафора включается
в процесс обоснования важных политических решений. Так, о
«медведе как враге номер один» вспоминали, определяя политику
сдерживания коммунизма31. Впрочем, исследуемый символ внес
вклад и в политику разрядки, один из архитекторов которой,
Г. Киссинджер, предостерегал от постоянных уколов «советского
медведя»32. Как заявил один из его сподвижников, с медведем сле¬
дует обращаться так же, как с голубем Скиннера (известного ис¬
следователя поведения животных): наказывать, когда тот ведет
себя плохо, но поощрять, когда он ведет себя хорошо33. (В скоб-25	Said Е. Orientalism. N.Y., 1978. Р. 26; WolffL. Inventing Eastern Europe: The
Map of Civilization on the Mind of the Enlightenment. Stanford, 1994. P. 3; Malia M.
Op. cit. P. 69.26	Sharp J. Op. cit. P. IX.27	Подробнее о символе белого медведя см. статьи И. Гарсии Салы и
Я. Остбо в настоящем издании.28	The Bear Grows and Grows // New York Daily News. 1946. January 6.29	Ross A. Iron Curtain for Czechoslovakia // Reader’s Digest. 1948. May. P. 36.
Имеет смысл напомнить, что исследуемая метафора своим появлением в зна¬
чительной степени обязана именно географической карте: «огромному бело¬
му медведю» уподобляет Россию Ф. Альгаротти (1759) (Algarotti F. Lettere sulla
Russia // Opere scelte. Milano, 1823. Vol. 3. P. 65); подробнее см. статью А. де
Лазари и О. Рябова в настоящем издании.30	Haile P. The Eagle and the Bear: A primer of political philosophy. Washburn,
1950.31	Paterson T.G. Meeting the Communist Threat. Oxford University Press, 1989.
P. 178.32	Gaddis J.L. Strategies of Containment: A Critical Appraisal of Postwar
American National Security. Oxford, 1982. P. 334.33	Ibid. P. 327.
«В лесу есть медведь»: медвежья метафора как оружие.181Илл. 2ках заметим, что аналогии, уподобляющие сверхдержаву дресси¬
рованному животному, могут препятствовать принятию правиль¬
ных внешнеполитических решений.)Чаще «русский медведь» выступал просто в роли знака на рын¬
ке товаров и услуг, превращаясь в элемент массовой культуры За¬
пада. Действительно, если говорить о факторах воспроизводства
медвежьей метафоры России, необходимо принимать во внимание
и то, что данный символ становится товаром, обеспечивая коммер¬
ческий успех: он способен привлечь, скажем, покупателей литера¬
туры — как художественной, так и научной34. Названия книг в об¬
ласти Russian Studies свидетельствуют о том, что в популяризацию
исследуемой метафоры внесли свой вклад и исследователи, и из¬
датели (илл. З)35.34	Например, если книга Ч.У. Тейера, одного из сотрудников посольства
США в Москве, названа «Медведи в икре» (1951), то понятно, что в ней речь
пойдет о России (Thayer С. W. Bears in the Caviar: A Young American Diplomat Tells
This Gay and Uninhibited, But Informative, Story of His Rollicking Adventures behind
a Variety of International Curtains. N.Y., 1951).35	Напр.: Buss G. The Bear’s Hug: Christian Belief and the Soviet State 1917—1986.	Grand Rapids, 1987; Johnson D. IV. Bear Tracks in Indochina: An Analysis of
Soviet Presence in Vietnam. Maxwell Air Force Base: Air University Press, 1987;
Usackas S.J. The bear finally died. [S. I.]: S.J. Usackas, 1998; Karsh E. The Cautious
Bear: Soviet Military Engagement in Middle East Wars in the Post 1967 Era Westview,
1985; Duner B. The Bear, the Cubs and the Eagle: Soviet Bloc Interventionism in the
Third World and the U.S. Response. Aldershot, 1987; Thornton R.C. The Bear and the
Dragon: Sino-Soviet relations and the political evolution of the Chinese People’s
Republic, 1949—1971. N.Y., 1972; Van Tuyll H.P. Feeding the bear: American aid to
the Soviet Union, 1941—1945. Greenwood Publishing Group, 1989; Walker W. The
bear at the back door: The Soviet threat to the West’s lifeline in Africa Sandton, 1978;
Sicker M. The bear and the lion: Soviet imperialism and Iran. N.Y., 1988; Hinton H.C.
The bear at the gate; Chinese policymaking under Soviet pressure. Stanford, 1971;
182Олег РябовИлл. 3Заметим, при этом символ обрастает множеством значений:
тут и достаточно традиционные (медвежьи объятия, медвежьи ког¬
ти, медвежья охота, танец с медведем, клетка для медведя), и но¬
вые, отразившие специфику блокового противостояния («медве¬
жатами» называют страны-сателлиты, помогающие Большому
Медведю в его империалистической политике). «Медвежье изме¬
рение» получают ключевые концепты дискурса холодной войны,
например «сдерживание» маркируется как «Caging the bear». Лю¬
бопытно и привлечение других представителей фауны в соседстве
с медведем: помимо упоминавшегося орла и китайского дракона,
особенно прославленного романом Тома Клэнси, это и лисы, и
львы, и уж совсем экзотическая индонезийская гаруда36.Madariaga S. de. Latin America between the eagle and the bear. N.Y., 1962; Nihal
Singh S. The yogi and the bear: Story of Indo-Soviet relations. L.; N.Y., 1986;
Linden R.H. Bear and foxes: The international relations of the East European states,
1965—1969. Boulder, 1979; Short P. The dragon and the bear: China & Russia in the
eighties. N.Y., 1982; O’Ballance E. Tracks of the bear: Soviet imprints in the seventies.
Presidio, 1982; Ashby T. The bear in the back yard: Moscow’s Caribbean strategy.
Lexington, 1987; Caging the bear: Containment and the cold war / C. Gati (Ed.).
Indianapolis, 1974; Frost H. The Bear and the Eagles: Soviet influence in the 1970 and
1980 Polish succession crises. Pittsburgh, 1988.36	Singh B. Bear and Garuda: Soviet-Indonesian relations: from Lenin to Gor¬
bachev. Yogyakarta, 1994.
«В лесу есть медведь»: медвежья метафора как оружие.183Илл. 4Отметился «Russian Bear» и в продукции Голливуда: в лондон¬
ском ресторане с таким названием бравые американские офице¬
ры разоблачают козни агентов КГБ в фильме «Iron Petticoat» (1957).Исследуемый образ предсказуемо появляется в военной
культуре. Приведем текст строевой песни-речевки летчиков ВВС
США, в которой описано противостояние американского истре¬
бителя F-16 Fighting Falcon и советского бомбардировщика ТУ-95,
получившего в Америке прозвище «Bear»: «Fighting Falcon and а
Russian Bear, // Do you think that we really care? // With a gash in his
head and blood in his eye // The big Russian bear begins to cry»37.«Русский медведь» выступал любимцем карикатуристов не
только в США, но и в других странах «свободного мира». Еще один
жанр массовой культуры, в котором медведь оставил свой след, это
комиксы. Наиболее известный медведь здесь — Ursa major, персо¬
наж историй в картинках про Халка. «Большой медведь», впервые
появившийся в комиксе 1981 года, представлял собой мутанта,
созданного коварными коммунистами для борьбы за мировое гос¬
подство (илл. 4)38.Исследуемый символ оказался востребован в период «второй
холодной войны», после ввода советских войск в Афганистан и
прихода в Белый дом Р. Рейгана. «Противостоять русскому медве¬37	«“Сражающийся Сокол” и “Русский Медведь”, // Думаете, мы хоть не¬
много беспокоимся? // С раной в башке и кровью из глаз // Большой русский
медведь начинает реветь» (US Military Marching Cadence Song (Jody); http://
sharemyplaylists.com/run-to-cadence). Автор выражает признательность полков¬
нику Уильяму Элдриджу (Col William Eldridge) за консультацию.38	http://en.wikipediaorg/wiki/Ursa_Major_(comics).
184Олег Рябовдю» — так называлась статья, которая появилась в марте 1980 года
и в которой содержался призыв проявить жесткость по отношению
к СССР39. В другом тексте из «Reader’s Digest» этого периода со¬
общается, что «русский медведь снова рыщет в поисках добычи,
поощряемый американской нерешительностью»40. Уже сравни¬
тельно недавно вышла книга участников этих событий под назва¬
нием «Афганистан. Ловушка для медведя: Поражение сверхдержа¬
вы» (илл. 5)41.Вероятно, последняя по хронологии работа, где наш герой
показан представляющим опасность, — это вышедшая в 1987 году
книга «Очарованные медведем»; в ней разоблачается коварство
хищника и критикуется близорукость тех западных политиков,
которые призывают доверять ему. Книга примечательна тем, что
содержит двенадцать весьма выразительных карикатур42; первая
из них, «Мировая с медведем», сопровождается уже знакомым
нам стихотворением Киплинга и изображает медведя в маске че¬
ловека.Советская сторона на использование медвежьей метафоры на
Западе реагировала с раздражением43, но вместе с тем пыталась
приручить Russian Bear. Наиболее известным «ответом Чембер¬
лену» стал проект олимпийского Мишки. В 1977 году организа¬
ционный комитет Олимпиады-80 объявил конкурс на лучшее
изображение медведя. В результате жюри выбрало эскиз В. Чижи¬
кова, на котором был изображен улыбающийся медвежонок, опо¬
ясанный сине-черно-желто-зелено-красным (цвета олимпийских
колец) ремнем с пряжкой в виде этих колец золотистого цвета.
Миша был утвержден в качестве официального талисмана 19 де¬
кабря 1977 года.39	Ledeen М. Standing Up to the Russian Bear // Reader’s Digest. 1980. April.40	Griffith W.E. The Real Stakes in Afghanistan // Reader’s Digest. 1980. April.41	Yousaf М., Adkin M. Afghanistan — The Bear Trap: the Defeat of a Superpower.
Havertown, 2004.42	Mesmerized by the Bear: The Soviet Strategy of Deception / R.S. Sleeper (Ed.).
N.Y., 1987.43	Так, И. Сталин в январе 1940 года, обсуждая ситуацию в Европе, пре¬
достерег британских политиков, чтобы те «не считали русских... дураками. В За¬
падной Европе считали русских медведями, у которых плохо работает голова»
(Городецкий Г. Роковой самообман: Сталин и нападение Германии на Совет¬
ский Союз. М., 2001. С. 27). В качестве персонажа вражеской риторики мед¬
ведь появляется и в предвоенном фильме С. Эйзенштейна «Александр Нев¬
ский» (1938); Ледовому побоищу предшествуют слова магистра Тевтонского
ордена: «Братья рыцари! Король Александр посмел выступить против нас. Но
его покарал Бог. Авангард его войск обложен в лесу, как медведь. Приглашаю
вас на травлю русского зверя!»
«В лесу есть медведь»: медвежья метафора как оружие..185Илл. 5Официально свое решение Оргкомитет обосновал тем, что
этому животному присущи такие характерные для спортсмена ка¬
чества, как сила, упорство и смелость. Однако анализируя контекст
использования этого символа в советской пропаганде, несложно
заметить: те черты, которыми он наделялся, — сила, миролюбие,
непримиримость в борьбе с поджигателями войны, стремление
защищать слабых — соответствовали идеальному образу Совет¬
ского Союза. Мишка символизировал не только Олимпиаду, но и
страну, что заметно, например, на рисунке Б. Ефимова, изобра¬
жающем противостояние медведя и орла (илл. 6)44.Окончание холодной войны также сопровождалось активным
использованием медвежьей метафоры. Так, в мае 1989 года гене¬
рал Колин Пауэлл, выступая в Департаменте обороны США, зая¬
вил: в то время как Советский Союз был медведем в лесу, «наш
медведь теперь носит шапку Смоки и лопатку, чтобы тушить по¬
жары. Он теперь добрый»45. Примечательна еще одна метафора из44	Ефимов Б. Разные «весовые категории» // Огонек. 1980. № 8. С. 33.45	Powell С. My American Journey. N.Y., 1995. P. 402. Медвежонок Смоки
(Smokey the Bear), одетый в форму лесника, — принятый решением Конгрес¬
са США в 1950-х символ борьбы за предотвращение лесных пожаров — явля¬
ется талисманом Службы леса США (илл. 7; http://en.wikipediaorg/wiki/
File:SmokeyTheBearHeadshot.GlF).
186Олег РябовИлл. 6этой речи будущего госсекретаря: он сказал об «импотенции совет¬
ской внутренней и внешней политики»46.Сложности перестроечных реформ стали поводом для многих
карикатуристов посочувствовать как М. Горбачеву, так и народу,
который они представляли в облике медведя47. В книге американ¬
ского журналиста А. Крэйга Копетаса «Медвежья охота с Полит¬
бюро» (1991), напротив, медведем называется коммунистический
режим (функционеры КПСС, аппаратчики, бюрократы)48.Дезинтеграционные процессы в СССР также получают «мед¬
вежье измерение»: территория России вновь уподобляется телу
медведя. На рисунке из латышского журнала 1991 года свино¬
подобный медведь говорит: «Доктор, мне кажется, что я медлен¬
но распадаюсь»49.46	Powell С. My American Journey. N.Y., 1995. P. 402.47	TragerO. Gorbachev’s Glasnost: Red Star Rising. N.Y., 1989. P. 44.48	Craig C.A. Bear hunting with the Politburo: a gritty first-hand account of
Russia’s young entrepreneurs — and why Soviet-style capitalism can’t work. N.Y.,
1991. P. 9-10.49	http://makslalatnarod.org/makslal.html. Подробнее об этом см. в статье
И. Новиковой в настоящем издании; ср. также российский рисунок начала
1992 года из газеты, издававшейся обществом «Память»: распад Союза пред¬
ставлен как противоестественное отделение от единого медвежьего тела его
частей — бывших союзных республик. Медведь способен прожить, скажем, без
ноги, а вот нога без медведя... (Историческая память. 1992. № 2).
«В лесу есть медведь»: медвежья метафора как оружие..187Илл. 7Наконец, смена политического режима в России предсказуе¬
мо находит выражение в образе «медведь умер»50. Интересен и дру¬
гой образ — статья, посвященная проблемам безопасности в эпо¬
ху после холодной войны, озаглавлена «Когда медведь покидаетлес»51.Правда, не все на Западе были столь «оптимистичны». Скажем,
авторы футурологической «России в 2010 году», увидевшей свет в
1993-м, среди возможных сценариев развития нашей страны отме¬
тили и тот, который был обозначен ими как «Russian Bear»: уста¬
новление диктатуры силовиков, русский национализм, антизапад¬
ные настроения, ненависть к Америке52. Но это уже совсем другая
история.Подведем итоги. Метафора — безобидная, казалось бы, вещь,
всего-навсего эстетизирующая скучное повествование о полити¬
ческих событиях, — превращается во влиятельный фактор между¬
народных отношений. Будучи значимым компонентом архива
западного дискурса о России, медвежья метафора позволяет мо¬
ментально мобилизовать все ассоциации: кровавая, варварская, от¬
сталая, агрессивная страна.50	См., напр.: Usackas S.J. The bear finally died. 1998. В этой книге автор,
американец литовского происхождения, описывает свое возвращение в пост-
коммунистическую Литву: «Я был уверен, что слышу голос отца, обращенный
ко мне: “Стэнли, не имеет значения, сколь силен медведь, сколь свиреп или
порочен он, рано или поздно он умрет <...> Ты увидишь свободную Литву”».
(Ibid. Р. 222).51	Stockton P.N. When the Bear Leaves the Woods: Department of Defense
Reorganization in the Post-Cold War Era // U.S. Foreign Policy after Cold War /
R.B. Ripley, J.M. Lindsay (Eds.). Pittsburgh, 1997.52	Yergin D., Gustafson T. Russia 2010 and What It Means for the World. N.Y.,1993.	P. 152-155, 207.
188Олег РябовЗаметим, что изображение врага в животном, зверином обли¬
ке отнюдь не является спецификой репрезентаций России. Исклю¬
чение из числа представителей человеческого рода, дегуманизация,
выступает распространенным и эффективным способом портрети-
рования врага в военной пропаганде, который призван уничтожить
чувство жалости к врагу и легитимировать его уничтожение. По¬
казательно, что помимо медвежьей привлекались и другие живот¬
ные метафоры, например спрута53 — особенно в тот период, когда
СССР вызывал наибольшее опасение в США (мировой коммуни¬
стический заговор, маккартистская «охота на ведьм», «Reds under
the bed»). Медведь ассоциируется скорее с силой грубой; между тем
если посмотреть на репрезентации «красной опасности», напри¬
мер, в кинематографе этого периода — «Маньчжурийский канди¬
дат», «Вторжение с Марса», «Вторжение похитителей тел» и др., —
то там показана сила иного рода54.Наконец, использование медвежьей метафоры выступало од¬
ним из способов эссенциализации противоречий между Россией
и Западом, репрезентации их как вечных и неустранимых. Как
известно, одна из задач американской пропаганды состояла в том,
чтобы представить холодную войну не как соревнование двух си¬
стем, капитализма и социализма, а как сражение между демокра¬
тией и тоталитаризмом, «свободным миром» и «империей Зла»,
причем акцент делался на цивилизационных противоречиях. Со-
ветскость при этом фактически отождествлялась с русскостью, а
коммунизм портретировался как идеология русская по самой сво¬
ей сути55. Так, Уолтер Липпман пишет о том, что «соперничество
между Россией и Западом началось не с Ленина и Сталина и не
закончится, когда советский режим будет низвергнут. Оно берет
начало еще в конфликте между Римом и Византией»56. «Russian
bear», подобно другим эссенциализирующим символам, например53	Напр.: Kalme A. Soviet Terror in Baltics // Reader’s Digest. 1948. December.
P. 33-38.54	Кстати, в статье 2007 года, посвященной полувековому юбилею запуска
спутника, Ч. Краутхаммер выражает такой аспект использования медвежьей
метафоры России: «Спутник стал для страны шоком, потому что до этого мы
всегда считали Россию большим, чрезвычайно сильным, но неуклюжим мед¬
ведем. Медведь измотал нацистов, медведь был способен в умопомрачительных
количествах производить сталь, но у нас было то, чего у него не было ни кап¬
ли, — ум и смекалка. И вот в один прекрасный день мы просыпаемся и видим,
что он обогнал нас в космосе...» {Krauthammer С. What Sputnik Launched // The
Washington Post. 5 October. 2007; http://www.washingtonpost.com/wp-dyn/content/
article/2007/10/04/AR2007100401922_pf.html).55	Sharp J. Op. cit. P. 86, 134.56	Lippmann W. The Rivalry of Nations // Reader’s Digest. 1948. April. P. 17.
«В лесу есть медведь»: медвежья метафора как оружие.189Mother Russia57, использовался — преднамеренно или нет — как
противоядие в борьбе с влиянием, «мягкой силой» основного со¬
перника. Они позволяли позиционировать СССР в качестве не
колыбели мировой революции и универсальной модели для трудя¬
щихся всего мира, а всего-навсего новой реинкарнации царской
России с ее империализмом.57	Рябов О. «Россия-Матушка»: Национализм, гендер и война в России
XX века. Stuttgart; Hannover, 2007.
Ирина НовиковаВ ТЕНИ РЕЙГАНОВСКОГО ЗВЕРЯ:
«РАСХРИСТАННЫЙ» МЕДВЕДЬ
И «ЧУЖОЙ» МЕДВЕЖОНОК
В ЛАТВИЙСКОМ МЕДИАПРОСТРАНСТВЕ
1990—2000-х годовВместо эпиграфа:There is a bear in the woods. For some people
the bear is easy to see. Others don’t see it at all.
Some people say the bear is tame. Others say it’s
vicious and dangerous. Since no one can really be
sure who’s right, isn’t it smart to be as strong as the
bear? If there is a bear...Из рекламного ролика Рональда Рейганаво время президентской кампании 1984 года.Ты русского мишку не зли.Из разговора подвыпившего
студента филфака МГУ с вьет¬
намцем — соседом по комнате в
общежитии, 1979 год.Вступление. «There is a bear in the woods...»Недавно, просматривая очередную подшивку популярной лат¬
вийской газеты, датированную августом прошлого года (в разгар
международных обсуждений российско-грузинского конфликта),
я заметила небольшую фотографию медвежьей морды на первой
странице — как раз под фотографией российских солдат, со ссыл¬
кой на статью дальше в газете. Морда, как оказалось, не имела
никакого отношения ни к российско-грузинскому конфликту, ни
к российским солдатам. Статья же с радостью уведомляла читате¬
лей, что к нам в Латвию с территории Эстонии наконец забрел
мишка и, может быть, даже поселится в наших лесах («There is а
bear in the woods...»). Дело в том, что уже пару лет мы наблюдали
за интригой, которая разворачивалась между двумя нашими стра¬
нами по поводу одного медведя: кому он все же принадлежит и по
В тени рейгановского зверя..191чьей территории так активно разгуливает. Для нас это было осо¬
бенно важно, поскольку латышский мифический герой Лачплесис
имеет прямое отношение к медведю и даже обладает знамениты¬
ми медвежьими ушами, столь же популярными в Латвии, как в
России — анекдоты про Чапаева.При этом в латвийской прессе практически не появилось за¬
поминающейся и яркой политической карикатуры или визуально¬
го комментария по поводу России в образе медведя, коими была
полна западная пресса. Вполне возможно, что визуальное пере¬
утомление от образов злобствующего русского медведя в западном
медиапространстве в какой-то степени и подтолкнуло к поиску
других образов России, с более устрашающими смыслами и кон¬
нотациями. Ведь пограничная ситуация Латвии, уже в качестве
члена Европейского союза и НАТО, с Россией — важный и откли-
шированный в медийных дискурсах политический дивиденд, тре¬
бующий все более утонченных визуальных образов — в основном
карикатурных — опасного соседа, представляющего угрозу безо¬
пасности маленькой страны.Карикатура в Латвии вообще и латвийская политическая ка¬
рикатура в частности представлена сатирически-юмористическим
журналом «Dadzis» («Репей»). С 1957 года вокруг него начало фор¬
мироваться ядро самых талантливых латвийских карикатуристов.
В советское время журнал быстро стал популярнейшим изданием
Латвии, тиражи его достигали 140 тыс. экземпляров. Первый се¬
рьезный кризис журнал пережил в девяностые годы и с 1995-го на
протяжении десяти лет не издавался. Снова начав работать в
2005 году, «Dadzis» продолжил собирать вокруг себя лучших лат¬
вийских карикатуристов. Недавно его издание опять прекратилось.
Следует отметить, что политическая карикатура в «Репье» оди¬
наково беспощадна к ближайшим союзникам Латвии — США,
НАТО, Европейскому союзу — и вполне достойно могла бы пред¬
ставить Латвию в нашумевшей брюссельской инсталляции «Энт-
ропа» чешского художника Д. Черны. Россия, как огромный и
достаточно могущественный сосед Латвии, тоже не является ис¬
ключением. Хотя в основном тематика «Репья» — это дела домаш¬
ние: на кухне парламента, в лабиринтах министерств, на улицах и
в семьях, в частности тех, кто уже перебрался в Ирландию.Американский фронтир и «расхристанный» медведьВ 1984 году на телеэкранах США крутился рекламный ролик
«There is a bear in the woods» («Медведь в лесах»); он был выпущен
республиканцами в поддержку Рональда Рейгана в его борьбе за
кресло президента США. Этот дикий зверь, с которым герой-
192Ирина Новиковаодиночка ролика оказывается лицом к морде, далек от любимых
шишкинских медвежат в лесу и прямо противоположен такому со¬
ветскому, мягкому и доброму олимпийскому мишке. В отличие от
олимпийского — этого явно политизированного символа, при¬
дающего русскости значение глобально доминантной идентично¬
сти, — рейгановский медведь страшен и непредсказуем в своих
действиях; он возникает из лесной чащи экзистенциальным архе¬
типом отношений человека с дикой природой. Имиджмейкеры
Рейгана обратились к мифологии американского фронтира. По
определению американского историка Фр. Тернера, это «точка
встречи дикости и цивилизации»1. Ролик избегает прямой этниза-
ции клишированного образа. Текст переводит смысловую доми¬
нанту рекламного ролика из архетипа в определенную политиче¬
скую программу с претензией на сакральную внеисторичность
(вечность) противостояния человека и дикого зверя. Здесь уже не
идет речи об укрощении, как, например, в политических карика¬
турах прежних эпох, в которых элементы зоометафорической ка¬
рикатуры «сообщают» читателю о русскости медведя (благодаря его
знаковому облачению или политическому картографированию).В американском политическом ролике сюжет встречи разво¬
рачивается в чистом природном пространстве, вне каких-либо
политических, культурно-хронотопных референций. Медведь в
американской культурной семиотике не ведает медом и не ему
должно быть хозяином леса. Он скорее символизирует дикое со¬
стояние мира в классической американской мифологии покорения
и освоения природы (culture/nature; civilization/wilderness). Он не
укрощен (и здесь можно увидеть смысловую связь с традицией
политических карикатур на Российскую империю, в которых рус¬
ского медведя надобно было укротить), поскольку неукротим и
извечно дик, существуя вне любых референций в своем природном
состоянии («Some people say the bear is tame. Others say it’s vicious.
And dangerous. Since no one can really be sure who is right, isn’t it smart
to be as strong as the bear?»). От американской телеаудитории тре¬
бовалось активизировать смысловую связь этого бестиального об¬
раза Врага с Советским Союзом, которому противостоит homo
sapiens (= американец). Можно сказать, что «обогащенный» та¬
кими семантическими коннотациями образ «руссоветского» мед¬
ведя постепенно стал заселять международную прессу уже после
распада СССР, будь то отношения России со странами Африки
(«The Russian Bear Returns to Africa»2), вопросы арктических регио¬1	Turner F. The significance of the Frontier in American history (1893). Цит. no:
America’s Frontier Story. A Documentary History of Westward Expansion. Huntigton,
1980. P. 18.2	http://worlddefensereview.com/pham082108.shtml.
В тени рейгановского зверя..193нов или российско-грузинский конфликт. Рейгановский дикий
зверь — расчеловечивающий образ Советского Союза, — с ко¬
торым герой оказывается один на один, лицом к морде, стал сим¬
птоматическим для современной политики, возвращающейся
снова и снова к доминантным архетипам Чужого и их перевооб-
ражениям.В латышской прессе конца восьмидесятых — начала девянос¬
тых годов, в процессе постепенного отделения Балтийских стран
от СССР, образ русского медведя также был востребован в своих
мифомоторных значении и функции, но уже с другими семанти¬
ческими акцентами и в других сюжетах. С конца XIX века (первая
Атмода) в нарративе возрождения нации латышский мифический
герой Лачплесис3, согласно преданиям, был рожден медведицей от
лесного человека (или женщиной, которую медведь похищал и
уносил в лес, в берлогу). Сюжет борьбы Лачплесиса с медведем
получил новый политический смысл во времена второй Атмоды,
или Возрождения (начало 1990-х), особенно подчеркнутый в по¬
пулярной рок-опере того времени «Лачплесис». Приведу пример
из недавнего чата:Pasakas parasti nemelo: Krievijas simbols ir Lacis, bet Latvijas
simbols ir Lacplesis — kur slepjas vestures ironija? Ka Lacis visu laiku ik
pa laikam pieveica Lafcplesi. Bet galu gala LACPLBSIS (malaclts)
pieveica lielo Laci Krieviju un Latvija tagad ir brlva!4Перевод:Сказки просто так не врут. Символом России является мед¬
ведь, а символом Латвии — Лачплесис... Но в конце концов ЛАЧ¬
ПЛЕСИС (какой молодец) одолел большого Медведя, и теперь
Латвия свободна!В период Атмоды конца 1980-х и начала 1990-х годов одним из
наиболее популярных СМИ был сатирический журнал «Репей».
Созданный им образ «расхристанного» медведя выступал в каче¬
стве зоометафоры распадающейся системы (илл. 2).Сам «расхристанный» медведь, явно утратив свою медвежью
сущность, напоминал больше «обабившегося» хряка, чем мощного
лесного зверя из рейгановского ролика «Медведь в лесах». «Баб¬
ские» и «свинские» коннотации в образе распадающегося со¬
ветского «медведя» повторялись и усиливались в сатирических3	Полный текст эпоса Андрея Пумпурса доступен на латышском языке:
http://www.koфuss.lv/klasika/Senie/Pumpurs/lacsat.htm.4	Цит. по: http://irc.lv/qna?id=357176.
194Ирина Новикова5	Dadzis. 1991; http://maksla.latnarod.org/makslal.html.6	Dadzis. 1991; http://maksla.latnarod.org/zime7.html.
В тени рейгановского зверя.195Илл. З7изображениях политически отчуждаемых «совков» — мигрантов,
туристов, военных. Одновременно оженствление карикатурных
образов «советской» мужской телесности предназначалась для уси¬
ления коннотаций девиантности, деградации и распада отчуждае¬
мой системы (илл. 3, 4).Медведь в американском ролике грозен, непредсказуем и воз¬
никает как некий экзистенциальный архетип отношений челове¬
ка с природой. Лишь текст переводит смысловую доминанту из
архетипа в политическую программу с претензией на сакральную
внеисторичность (вечность) этого противостояния. Советский же
медведь в латышском сатирическом «Репье» благодаря намекам на
военные регалии (фуражка и что-то наподобие военных сапог)
выступает скорее в качестве сатирической зоометафоры распада¬
ющейся системы и морального разложения ее «совков».Можно сказать, что в начале девяностых годов для латышской
визуальной сатиры была характерна бестиализация (медведь) и
феминизация образов мужской телесности, для усиления конно¬
таций деградации и распада Чужого режима, или, вернее, отчуж¬
даемой системы, с элементами ориентализации образов «совков».
Одновременно в ряде статей очень популярной газеты «Атмода»
подчеркивалась чужесть экономической модели социализма как
современной вариации азиатских деспотических режимов прошло¬
го, от которой следует освободиться только через возвращение в7	Карикатура на засилье русских отдыхающих в Юрмале (на чемодане на¬
звания городов: Тамбов, Москва, Тула, Рязань, Киев — и надпись «Я иду че¬
рез границы с поднятой головой») // Atmoda 1990; http://makslalatnarod.org/
zime8.html.
196Ирина НовиковаЕвропу (геополитический элемент ретронационализма). Литов¬
ский ученый Леонидас Донские пишет:...новые демократические государства должны были догнать запад¬
ноевропейскую историю, чтобы вступить в Европу как исключи¬
тельный и достойный клуб. Кроме того, «еще одна Европа» долж¬
на была быть еще быстрее, чем Европа, преобразовывая себя в
более или менее распознаваемое коллективное действующее лицо
в мировой экономике и политике. Капитализм, который долго
представляли в советских учебниках средней школы как главную
угрозу человечеству, теперь кажется более агрессивным и динами¬
ческим в постсоветских обществах, чем в намного более умерен¬
ных, стыдливых, эгалитарных, социал-демократических, ориенти¬
рованных на социальное благосостояние, посткапиталистических
западноевропейских странах8.Вместе с возвращением в определенный ретрообраз «Европы»
(в популярном для того периода дискурсе возвращения в золотые
тридцатые) к нам возвращался и капитализм в дуэте с определен¬
ной риторикой построения рыночной демократии как, во-первых,
прогрессивной модели общества, к которой следует вернуться
(экономический элемент ретронационализма), и, во-вторых, как
естественной и органичной самой человеческой сущности (онто¬
логический элемент ретронационализма). Интенсивный демонтаж
достаточно развитой экономической инфраструктуры для по¬
следующих рыночных спекуляций и радикальных интервенций ли¬
беральной экономической политики был возможен лишь при
условии долгосрочной социальной десолидаризации общества.
Геополитический компонент этого процесса также потребовал
проведения жестких границ между «своими» и «чужими» на буду¬
щих форпостах НАТО, которые в разных постсоциалистических и
постсоветских странах были сведены в соответствующие законо¬
дательства. СМИ здесь сыграли колоссальную роль, в частности в
балтийских национальных контекстах, для создания определенно¬
го медиаобраза распадающегося СССР, нищающей России и «со¬
вков», приехавших в страны Балтии после 1940 года.В этом контексте уничижительный образ медведя был в основ¬
ном лишен черт грозного лесного зверя. В ситуации «развода» с
СССР латвийские карикатуристы предпочли «обабившийся» или
«свинский» образ мишки в качестве визуального символа, отграни¬*Leonidas Donskis. Loyalty, Dissent, and Betrayal: Modern Lithuania and East-
Central European Moral Imagination (On the Boundary of Two Worlds: Identity,
Freedom, and Moral... Freedom, a Moral Imagination in the Baltics) // Rodopi,
2005. P. 3.
В тени рейгановского зверя..197чивающего балтийскую европейскость от деградации и азиатчины,
от стагнации и развала, а оженствление и омедвеживание как доми¬
нантные коннотативные нагрузки перекочевали в карикатурные
образы русскоязычных «совков» в Латвии как чужих среди своих.Политическую карикатуру Латвии после восстановления не¬
зависимости следует рассматривать не только в контексте «спе¬
цифической» балтийской ситуации; ее следует поместить в более
широкий контекст международной политики, транслируемой в
имагологический уровень конкурирующих идеологий. Во време¬
на рейгановского ролика советские потребители медийных обра¬
зов были изолированы от международных контекстов, в которых
«вывариваются» доминантные политические образы. Девяностые
годы стали временем обретения независимости, выхода в глобаль¬
ные информационно-технологические потоки, начала интеграции
в НАТО и ЕС, включения в транснациональное медийное про¬
странство и его геополитические визуальные образы — от русско¬
го медведя до китайского дракона. Во время восточного расшире¬
ния ЕС «The Case for Europe» на макроуровне глобальной политики
был сформулирован Хавьером Соланой в «International Herald
Tribune»:Время от времени мы должны переделывать Европу (the case
for Europe. — И.Н.). Сначала чтобы изгнать демонов нашего про¬
шлого. Во-вторых, чтобы расширить выгоды экономического
и политического сотрудничества на всем нашем континенте.
И, в-третьих, чтобы иметь дело с безграничным и опасным
миром...9В этом образно-суггестивном заявлении ЕС в качестве мето-
нима Европы представлен в качестве одного из ключевых игроков
в развитии глобального пространства, чье историческое время те¬
перь определяется изоморфией между «демонами прошлого» и
«безграничным и опасным миром» будущего. В этом видении Ев¬
ропы (с явно готическим эффектом) у Соланы присутствует орга¬
ническая аналогия с человеческой телесностью — глагол to exorcise
означает изгнание бесов и демонов из одержимого ими человека.
Такая органическая аналогизация между человеческим телом и
Европой не нова и снова проявилась в политической риторике
представителя западной политической элиты и в различных ло¬
кальных практиках постсоциалистического экзорцизма. Визуаль¬
ное знакопроизводство является важным элементом изгнания де¬
монов коммунизма, как, например, постеры Музея коммунизма в9	Solana J. The Case for Europe // International Herald Tribune. Saturday.28	May. 2005.
198Ирина НовиковаПраге. Эти же постеры, использующие символику русскости (мат¬
решка и мишка), традиционной и советской, демонстрируют ви¬
зуальные элементы постсоциалистической этнизации историчес¬
кой памяти.С одной стороны, латышская политическая карикатура в де¬
вяностых годах — в процессе «развода» с советским режимом —
использовала локальный арсенал образов. С другой стороны, внут¬
реннее медиапространство постепенно становилось частью транс¬
атлантического и европейского производства геополитических
образов России. Здесь я привела визуальный и текстуальный при¬
меры (Рейган—Солана) в качестве симптоматических элементов
процесса «перезагрузки» образа России после распада СССР. Де¬
гуманизация и демонизация образа России в этом постсоциалис-
тическом визуально-политическом и культурном хронотопе не
новы — генеалогическим пунктиром здесь возникает шекспиров¬
ский «Макбет» (1605), когда главный герой, обращаясь к Призра¬
ку, упоминает русского медведя в ряду свирепых зверей.Я смею все, что смеет человек:Предстань мне русским всклоченным медведем,
Гирканским тигром, грозным носорогом,В любом обличье, только не в таком,И я не дрогну; или оживи
И вызови меня на бой в пустыню;И если струшу, можешь звать меня
Ребячьей куклой. Прочь, ужасный призрак!Прочь, бредовая нежить!10Внимание — медвежонок!
Чужой. Хронотоп Соланы — от «демонов»
до «границ» — и российско-грузинский конфликтВ настоящее время информационное поле латвийских СМИ
разделено по языковому принципу на два информационных пото¬
ка — латышский и русский. По охвату аудиторий, а также по ко¬
личеству печатных изданий, теле- и радиоканалов они примерно
равновелики, что соответствует этнической ситуации современной
Латвии. В латышских СМИ, как точно указывает исследова¬
тельница,10	Шекспир У. Макбет (Пер. М. Лозинский). Доступен: http://lib.ru/SHA
KESPEARE/mcbeth4.txt.
В тени рейгановского зверя.199Илл. 4-5...многократно эксплуатируется образ большой агрессивной стра¬
ны, которая не пощадила маленького беззащитного соседа: «Саа¬
кашвили — один против России», «мощная армия против малень¬
кого народа». Российско-грузинский конфликт стал информаци¬
онным поводом для проработки и активизации образа России как
страны-соседа, исторически несущей угрозу независимости Латвии
и другим странам. В каждом номере, начиная с 10 августа, публи¬
куются комментарии и аналитические статьи, где образ России
подключается к теме «советской оккупации», ситуация в Грузии —
к договору «Молотова—Риббентропа». В продолжение развертыва¬
ния конфликта и прояснения позиции Евросоюза, США, других
«ведущих политических игроков» и намечающимися расхождени¬
ями с позицией Латвии нагнетается тема реальной опасности
агрессии России против Латвии: «Жаль Грузию, но еще больше —
Латвию», «Латвия — на линии фронта», «Если завтра война в Лат¬
вии...», «...сегодняшняя политика России — реальная угроза эко¬
номике Латвии, события в Грузии показали, что в Латвии находит¬
ся огромная “пятая колонна”; Латвия более не может чувствовать
себя в безопасности от России; Грузия — не последнее государство,
против которого Россия обратит свою агрессию»11.11	Каширина Л. Имидж России в СМИ Латвии: российско-грузинский кон¬
фликт; www.statebrand.ru/upload/files/doc_1239701929.doc.
200Ирина НовиковаИлл. 6 12	Илл. 713Грузинская ситуация рассматривалась в качестве лакмуса по
отношению к гарантам региональной и мировой безопасности —
НАТО, США и ЕС. Во время российско-грузинского конфликта
латвийское интернет-пространство активно демонстрировало
«медвежьи» карикатуры на Россию, собранные по газетам и сай¬
там западного медиа- и блогопространства. Россия представала как
мировое «абсолютное зло» в образах кровожадного медведя-людо-
еда и в сопровождении карикатур на Владимира Путина vis-a-vis с
беспомощными НАТО, США и ЕС.Карикатура, помещенная на латвийских сайтах в августе
2008 года, предлагает любопытную модификацию медвежьего об¬
раза России. Россия предстает в образе хищной медведицы с мед¬
вежонком, устроившимся в балтийском «уголке» карты Европы и
ухватившейся за Грузию.Такой гендерно-репродуктивный разворот пострейгановского
образа кровожадной России-медведицы и облизывающегося мед¬
вежонка любопытен сам по себе. Определенные «портретизирую-
щие» элементы, напоминающие Д. Медведева и В. Путина, пре¬
тендуют на раскрытие истинных отношений политической власти
в России и их иерархии. Более того, дегуманизирующий образ
России получает новый смысл: материнская территория зла по¬
рождает только политических чудовищ и становится онтологичес¬
ки несовместимой с миром homo sapiens.Этот же смысловой элемент онтологической несовместимости
появился в латвийских газетных карикатурах на российского12	Карикатура эстонского карикатуриста Хиллара Метса, на которой
мальчик держит табличку «Животных не беспокоить»; http://memnochii.
livejoumal.com/tag/hillar%20metsa%20karikatuur (просмотр 24.04.2010).13	Мете X. «Русский медведь показал Европе очередное предупредитель¬
ное представление»; http://memnochii.livejournal.com/tag/hillar%20metsa%
20karikatuur (просмотр 24.04.2010).
В тени рейгановского зверя..201двуглавого орла. Двуглавая птица из ведущей газеты «День»
(«Diena») скорее похожа на жутких бестий голливудской тетрало¬
гии «Чужой/Чужие», несущих скрытую репродуктивную опасность
и разрушение рода homo sapiens.Чужие несут репродуктивную опасность — ведь так можно
стать материнскими «телами»-территориями чужих (alien в латвий¬
ском паспорте означает статус негражданина, в основном среди
русскоязычного населения страны). Более того, голливудские чу¬
жие монстры угрожают генетической мутацией человеческому
роду. Приращение негативирующих смыслов — в доисторических
образах или в образах двуглавой птицы, «чужого», проникающего
в «нас» (читай: «чужие» на «наших» территориях), — стабилизирует
довольно долго клишируемые элементы образа русского медведя:
дикость, агрессию, непредсказуемость — и усиливает дополнитель¬
ные смыслы репродуктивной опасности и генетической несовме¬
стимости. Смысловое взаимодействие зооморфных образов на раз¬
ных уровнях медиасферы, национальном и транснациональном,
обеспечило качественное обновление и приращение политических
коннотаций медвежьего образа в политических карикатурах газе¬
ты «День» на Россию (имперские аппетиты двуглавого чужого,
российско-грузинский конфликт как доисторическая и неравная
схватка динозавров, как симптом дегенерации и упадка) — от ци¬
вилизационной до онтологической несовместимости.Такая медиаслойка день за днем создавалась из карикатурных
образов — традиционных и новых, медведей, «чужих» и динозав-
ро — и достаточно броской фотопортретизации российских солдат
и танков на страницах национальных газет. Сфотографированные
крупным планом лица российских солдат и военной амуниции
создавали визуальное ощущение близости конфликта и прямой
опасности: «Латвия — на линии фронта», «Если завтра война в
Латвии...». В идеологическом рецепте этой медиавыпечки главным
и достаточно освоенным компонентом, востребованным на рын¬
ке внутренней политики и все еще котирующимся в геополитиче¬
ских раскладах, выступает политическая эмоция — русофобиофи-
лия. То, что эта медийно отработанная эмоция обоснованна,
недавно постарались доказать крайне правые политики; они опи¬
рались на результаты опроса жителей Латвии: насколько они ло¬
яльны к стране своего проживания. Согласно их данным, 25 % рус¬
скоязычных в Латвии лояльны к России. Русофобиофилия все еще
достаточно активно востребована как националистическими
партиями для социального и политического раскола общества, так
и в геополитических баталиях, поскольку образ «мы — граница
202Ирина НовиковаИлл. 814Илл. 9'5Европы» продолжает оставаться доминантным в национальной
политической риторике и хорошо воспринимается в трансатлан¬
тическом дискурсе секуритизации Европы.Американка латышского происхождения, семья которой эмиг¬
рировала в 1944 году, Вайра Паэгле, член латвийского парламен¬
та, лишь добавляет еще один штрих к такой установке на страх
перед проникновением «чужих»: «В Латвии есть газпромизирован-
ные политики, но внешнеполитический курс остается неизмен¬
ным». Карикатуристы в газете «День» немедленно отреагировали
на столь важную тему газпромизацией образа русского медведя и
даже появлением некоего зооантропоморфного образа Газпрома,
заслуживающего включения в галерею Чужих, Хищников (фильм
«Aliens vs Predator» — «Чужие против Хищника», 2007) и подобной
нечисти. Возможно, такая семантическая колонизация образа рус¬
ского медведя в латышских СМИ связана с затянувшимся уже
процессом выстраивания политических границ с Россией и отчуж¬
дения «совков».Традиционно политическая пропаганда выступала инструмен¬
том формирования внутренних политических отношений между
лидером и массами в модернистском национальном государстве.
Современная медийная визуализация политических отношений с
Россией в современной Латвии демонстрирует поглощение наци¬
ональной политической визуальной карикатуры доминантными
политическими стереотипами России (рейгановский ролик) и гло¬
бализированными образами, созданными популярной американ¬
ской культурой, как, например, тетралогия «Чужие». В данном
случае образы Чужих, сопутствующие появлению русского медведя
в латышской прессе, не являются некими абстрактными метафо¬
рами космического Зла, но имеют вполне определенную идео¬
логическую генеалогию в американской кинопропаганде начала
холодной войны. Тетралогия «Чужие» продолжила традицию аме¬
риканских научно-фантастических фильмов о космических при-14	Газета «День». 2008. № 6. С. 8.15	Газета «День». 2008. № 189. С. 9.
В тени рейгановского зверя..203он* * * *
у 1 „ » *• я * *'% *9 * * * * г , ’ * • /$шиш* («ш« т*ш%. шжчИлл. 1016шельцах, заложенную в пятидесятых годах прошлого века, прак¬
тически с начала холодной войны с Советским Союзом («Invaders
from Mars» — «Захватчики с Марса», 1953). Вместе с фильмами о
космических пришельцах возникла традиция фильмов о «Красной
Америке», в которых Советскому Союзу отводилась роль полити¬
ческого монстра, угрожающего ввергнуть Америку в состояние
полного хаоса и насилия («Invasion». USA — «Вторжение». США,
1952).При всем различии медийных технологий образы идеологиче¬
ского врага были направлены на формирование политической фо¬
бии перед чужой и чуждой формой жизни. Спектр этих образов так
или иначе перерабатывал эпистемологическую доминанту амери¬
канского фронтира — «точку встречи дикости и цивилизации» —
в онтологическое беспокойство от контакта с чуждой формой жиз¬
ни («Invasion of Body Snatchers» — «Вторжение похитителей тел»,
1956). Космическое Нечто выступало скорее абстрактной метафо¬
рой политических реалий холодной войны, но именно этот пара¬
дигматический смысл в спектре образов успешно перекочевал в
массовую кинокультуру постхолодного глобального мира и в его
локальные контексты, как в примере с карикатурой латышской
газеты «День».Газпромизированный мишка — внесюжетен и лишен ярких
черт героя фронтирного контакта («Since no one can really be sure
who is right, isn’t it smart to be as strong as the bear?» — «Так как никто
не может действительно быть уверен, кто же прав, может, умному
стоит быть столь же сильным, как медведь?») или «обабившегося»16	Газета «День». 2008. № 226. С. 7.
204Ирина НовиковаИлл. II17	Илл. 1218медведя в советской военной фуражке. Он примитизирован, ли¬
шен сущности и пуст («If there is a bear» — «Если медведь существу¬
ет»), выполняя роль марионетки над занавесом, скрывающим кук¬
ловода Нечто. А образ стены (между Россией и Латвией, между
Балтией и Россией) стал появляться и в газетных карикатурах эс¬
тонского художника Хиллара Метса, вполне ироничных по отно¬
шению к бедным балтийским «поросятам».Медийные репрезентации политических отношений являют¬
ся результатом переноса значений и смыслов образов и символов
на определенные политические события и отношения, а также на
политиков. Их идеологическая ценность и эмоциональное влия¬
ние на потребителей медиарынка зависят от сложного взаимодей¬
ствия традиции, закрепившей определенное восприятие образа
(тот же «русский медведь»), усиливаемых смысловых элементов
образа (например, «когтистая лапа медведя» во время российско-
грузинского конфликта, перекочевавшая на знамя футбольных
болельщиков России) и других образов на определенную тему (на¬
пример, «чужие» и динозаврики). Смысловые путешествия и вза¬
имовлияния таких образов, включая политическую карикатуру,
невозможно свести к простой интерпретации политической реп¬
резентации или пропаганды. Политическая коммуникация стано¬
вится качественно иной в транснациональной глобальности, что
находит отражение в более сложной структуре репрезентации.
Объяснение политического смысла в образе требует понимания,
как данный образ, рассчитанный на национальную аудиторию,
взаимодействует с другими в транснациональном текстуальном и
визуальном хронотопе. Визуальный знак, выступающий в качестве
определенного политического символа, становится частью поли¬
тической коммуникации («когтистая лапа» как символ сильного,
наступающего государства у футбольных болельщиков России) и
политического действия (рейгановский ролик во время выборов).17	Газета «День». 2008. № 225. С. 8.18	Газета «День». 2008. № 300. С. 7.
В тени рейгановского зверя.205Илл. 1319	Илл. 1420Относительно современных конфликтов считается, что ведутся две
войны. Одна проходит в реальном мире, будь то территория Бал¬
кан, Ирака или Южной Осетии. Но сегодня врага необходимо
победить во второй войне, ведущейся в виртуальном мире СМИ
(например, Глеб Павловский и Дмитрий Чубаров «Россия—Грузия:
почему мы проиграли пиар-войну»21) и рассчитанной на глобаль¬
ного зрителя: символика, используемая в политической коммуни¬
кации, становится инструментом политического (воз)действия на
глобальные процессы восприятия образов событий (скандальное
происшествие с осетинской девочкой во время интервью «FOX
News») и политические решения на международном уровне (под¬
держка или санкции).Строительство балтийской стены
и скромное обаяние войныБыло бы несправедливым при обсуждении латвийского ме¬
диапространства не заглянуть за медиазанавес, поскольку рос¬
сийская политическая карикатура активно освоила Интернет,
используя его основное и очень привлекательное качество — без¬
граничное пространство для путешествий и пересечений визуаль¬
ных образов в транснациональном виртуальном хронотопе.15	Мете X. Российско-латвийская граница; http://memnochii.livejournal.
com/tag/hillar%20rnetsa%20karikatuur.20	МетсХ. Перевод: «Разногласия...» (на табличке — «Единая атомная элек¬
тростанция Балтийских стран»); http://memnochii.livejourna].com/tag/hillar%20
metsa%20karikatuur.21	http://www.kreml.org/media/220062450.
206Ирина НовиковаИлл. 1522Медвежьи образы — от Винни-Пуха до грозного футбольного
зверя — очень активно используются в национальном производ¬
стве символов России — от водки до «Единой России». Но мне не
удалось обнаружить ни одной карикатуры с медведем в сфере рос¬
сийско-балтийской или российско-латышской политической ком¬
муникации. А вот образ чужого был реализован в карикатуре на
президента Латвии Вайру Вике-Фрейбергу после ее довольно не¬
удачного высказывания о русском стиле празднования 9 мая — о
вобле, водке и частушках. В принципе она не ошиблась с водкой
и частушками — разве не такие сюжеты передает российское те¬
левидение в День Победы с мест встреч ветеранов? Как-то мимо
латвийских русскоязычных и российских СМИ, со смаком обсуж¬
давших несочетаемость воблы с водкой, прошел тот факт, что пре¬
зидент Латвии не поставила под сомнение (в отличие от ряда ла¬
тышских политиков) сам факт празднования Дня Победы (поездка
президента Латвии в Москву, безусловно при очень осторожной
политической риторике) и право ветеранов на этот праздник. Рос¬
сийская пресса прошла мимо политических действий и высказы¬
ваний президента Латвии по вопросу о 16 марта, Дне легионеров
СС, как неприемлемом для латвийского общества.Доминантный и активно формируемый образ Латвии в рос¬
сийском медиапространстве — это некий тотальный образ фаши-
зоидного и русофобного общества. Образно говоря, медиастена
активно строится обеими сторонами виртуальной войны, послед¬
ствия которой вполне осязаемы и исключительно востребованы во
внутреннем политическом потреблении, будь то дискурс о рус¬22	http://caricaturaru/subj/alco/url/parad/gorbachev/7277/.
В тени рейгановского зверя..207скоязычных жителях страны как о «пятой колонне» Москвы или
подготовка к выборам в латвийский парламент. Именно в связи с
этим процессом очень известная общественная фигура в Латвии,
бывший главный редактор газеты «День» Сармите Элерте, собира¬
ется выступить в роли посредника между правыми латышскими
партиями, поскольку «независимость Латвии под угрозой»23.60 % россиян — по другую сторону балтийской медиастены, —
отвечая на вопрос «Какие пять стран вы назвали бы наиболее не¬
дружественно, враждебно настроенными по отношению к Рос¬
сии?» указали на Эстонию. Каждый второй опрошенный россия¬
нин (46 %) считает врагом Грузию, 36 % — Латвию, 35 % — США,
32 % — Литву24. Северная соседка Балтийских стран, Финляндия,
также считает проценты ненависти. Ведущая финская газета, ко¬
торая выходит в Хельсинки, привела данные, согласно которым
60 % финнов негативно относятся к русским25. Цифры и сама по¬
становка вопроса впечатляют словно сводки с фронтов. Визуаль¬
ная аккумуляция семантически взаимодействующих символичес¬
ких образов, повседневных или повторяющихся, впитывающих
семантические «следы» предыдущих или сопутствующих образов,
выполняет основную задачу политической коммуникации в наци¬
ональном контексте — создание определенного набора политиче¬
ских эмоций при виде образа «чужого» и их стабилизацию в реак¬
тивном состоянии медиапотребителя на присутствие «чужого».
Милитаризация политических эмоций в постхолодном мире зас¬
тавляет вспомнить слова Виктора Тернера о том, что символы, с
их эмотивной властью и полисемичностью, конвертируют «the
obligatory into the desirable» — «обязательное в желаемое». Таково
взаимное и наращиваемое в постсоветских медиа- и социальном
пространствах состояние «чужести» и отчуждения в процессе
meconnaissance (имагинарного нераспознавания, неверного вос¬
приятия — термин Жака Лакана), обязательное для геополитиче¬
ских обязательств, чьим прямым деривативом является медиа¬
мониторинг в культурном производстве желаний «идеального
субъекта» и фантазий «чужести». Такое состояние позволяет каж¬
дому потребителю этого медиапространства прочитать лишь пер¬
вое предложение в рейгановском ролике «There is a bear in the
woods», а весь остальной текст ролика отнести к минувшим, уста¬
ревшим и ненужным рефлексиям холодной войны.23	http://www.kasjauns.lv/lv/news/7newsJkH6258.24	http://news.bbc.со.uk/hi/russian/russia/newsid_6709000/6709933.stm.25	http://www.inosmi.ru/translation/224389.html.
Ярдар ОстбоРУССКИЙ МЕДВЕДЬ ПРОСНУЛСЯ!
ЧТО ДЕЛАТЬ?
«Русский медведь» как аргумент
в норвежской прессе 1998—2008 годовВ 1977 году, беседуя с заместителем министра иностранных дел
СССР Игорем Земсковым, тогдашний министр иностранных дел
Норвегии Кнут Фриденлюнд сказал: «Когда ты спишь в постели с
медведем, то — каким бы добродушным он ни казался — если он
повернется, то раздавит»1.Норвегия — сосед России. Этот простой факт во многом
определяет норвежскую внешнюю и внутреннюю политику. Мес¬
тоположение Норвегии имеет стратегический характер; страна
обладает самыми северными неледовитыми портами мира, как и
большими природными ресурсами нефти, газа и рыбы. Несмот¬
ря на все трудности, испытываемые в последние десятилетия,
Россия — великая держава с огромной военной инфраструктурой.
Норвегия же — малонаселенная страна с малочисленной армией.
Эти факторы являются определяющими, когда обсуждаются
такие существенные темы, как членство Норвегии в НАТО, место
страны в международной политике, структура вооруженных сил
и т.д.Однако в любой аргументации (и в широком, и в узком смыс¬
ле) важна не только так называемая объективная информация, но
и весьма упрощенные и предвзятые образы. Прекрасной иллюст¬
рацией этому служит вышеупомянутая реплика: в ней министр
Фриденлюнд использует описание Советского Союза, ссылаясь на
образ «русского медведя» — один из наиболее распространенных
на Западе стереотипов, связанных с Россией и русскими. Данная
статья посвящена использованию этого стереотипа в норвежской
прессе последнего десятилетия.1	См.: Tamnes R., Eriksen К. Norge og NATO under den kalde krigen /
N. Skarland (red.). NATO 50 er: Norsk sikkerhetspolitikk med NATO gjennom 50 er.
Oslo, 1999, http://www.atlanterhavskomiteen.no/Tema/50aar/lahtm.
Русский медведь проснулся! Что делать ?209Основные теоретические подходы
в изучении стереотипов. ИсточникиУолтер Липпман определяет стереотипы как упрощенные об¬
разы в наших умах2. Мы не в состоянии познавать так называемый
«реальный мир» во всем его многообразии, так как информации
слишком много. Чтобы справляться с объемом информации, мы
пользуемся теми образами, которые получаем через свою культу¬
ру, в том числе через искусство, мораль (например, нормы), со¬
циальную философию и даже политическую агитацию, влиянию
которых мы подвергаемся3. Будучи в наших умах образами, опре¬
деляющими наше познание мира, стереотипы, по Липпману, не¬
верны. Более того, они устойчивы и нелегко меняются4.Другую точку зрения находим в исследованиях в сфере когни¬
тивной психологии и когнитивной лингвистики. Приверженцы
когнитивных подходов утверждают, что категоризация и, вслед за
этим, стереотипы — это просто механизм работы человеческого
ума. Например, известный когнитивный лингвист Дж. Лакофф
пишет, что «для нашего мышления, познания, действия и речи нет
ничего более фундаментального, чем категоризация»5. Как отме¬
чает американский антрополог Р. Фокс, важным и даже необходи¬
мым компонентом когнитивного процесса является не только ка¬
тегоризация, но и стереотипы6. По его мнению, стереотипический
образ познания — неотъемлемая часть когнитивного процесса
даже у самых образованных людей. Он не исчезает, поскольку по¬
бедил в результате естественного отбора и способствует выжива¬
нию индивида — подобно тому, как победителем оказались руки
с их способностью хватать. Более того, чем короче срок, в течение
которого необходимо принять решение, тем больше вероятность
того, что мозг предпочтет «стереотипы логическим рассужде¬
ниям»7.Еще одна точка зрения представлена в работе социальных пси¬
хологов Л. Ван Лангенхофа и Р. Харре «Культурные стереотипы и
теория позиционирования»8. Авторы рассматривают стереотипы2	Lippmann W. Public Opinion. N.Y., 1997. P. 8.3	Ibid. P. 56.4	Hinton P.R. Stereotypes, Cognition, and Culture. Hove, 2000. P. 9.5	LakoffG. Women, Fire, and Dangerous Things. What Categories Reveal about
the Mind. Chicago, 1990. P. 5.6	Fox R. Prejudice and the Unfinished Mind: A New Look at an Old Failing //
Psychological Inquiry. 1992. № 3 (2). P. 137—152.7	Ibid. P. 140.8	Van Langenhove L., Наггё R. Cultural Stereotypes and Positioning Theory //
Journal for the Theory of Social Behaviour. 1994. № 24 (4). P. 359—372.
210Ярд ар Остбони как нечто уже существующее в уме, обусловливающее и ока¬
зывающее негативное влияние на социальное мышление, ни как
необходимый и качественный путь познания. По их мнению, сте¬
реотипы следует искать в правилах дискурсивных практик; стерео¬
типы могут быть адаптированы и использованы в разных контек¬
стах9. Ван Лангенхоф и Харре определяют культурные стереотипы
как социально конструированные репрезентации категорий людей.
В разных контекстах и в разных целях люди используют и разные
образы этих категорий. Например, в культуре могут существовать
разные стереотипы о философах. Один заключается в том, что
философы — люди рассеянные, а другой в том, что философы
мудры. Первый стереотип индивид может использовать в разговоре
за пивом с друзьями, а второй — в беседе с матерью. Индивид
выбирает подходящий стереотип из существующего в данной куль¬
туре так называемого «запаса стереотипов». Какой именно стерео¬
тип выбирается в конкретной ситуации, зависит от того, какой
сюжет (по В. Проппу) индивид хочет составить10.В настоящей статье я опирался на последний подход. Его пре¬
имущества состоят в том, что, во-первых, стереотип рассматрива¬
ется как явление динамичное и многообразное. Во-вторых, согласно
этому подходу, стереотипы не рассматриваются как нечто безус¬
ловно позитивное или негативное. Кроме того, акцент на социаль¬
ном и политическом контексте использования стереотипов спо¬
собствует более широкому пониманию их содержания.Источниками настоящего исследования выступали статьи
и комментарии на политические темы, письма читателей, опубли¬
кованные в норвежских центральных и региональных газетах.
В основном выбирались те тексты, где образ «русского медведя»
используется риторически, чтобы доказать, как в той или иной си¬
туации нужно действовать Норвегии. Особое внимание в своем
анализе я обращаю на контекст дискуссий: как образ «русского
медведя» становится аргументом, включаясь в обоснование того
или иного тезиса.Статья разделена на две части. В первой анализируется образ
«русского медведя» в Норвегии на протяжении относительно дли¬
тельного периода — с 1998 года до начала военных действий в
Южной Осетии в августе 2008-го. Вторая часть посвящена дис¬
курсу «пятидневной войны» — короткому промежутку, ставшему
экстраординарным периодом роста популярности исследуемого
образа; причем, заметим, изменения в его использовании носили
не только количественный, но и качественный характер.9	Ibid. Р. 371.10	Ibid. Р. 367-368.
Русский медведь проснулся! Что делать?211IНачнем анализ с краткой реконструкции образа «русского
медведя», который доминировал в позднесоветский период. В од¬
ном комментарии, опубликованном в «Bergens Tidende» в марте
1998 года, описывается классический «русский медведь» холодной
войны, то есть «медведь, к которому нельзя подходить слишком
близко»11. Этот комментарий написан в связи с выдворением из
Норвегии по обвинению в нелегальной деятельности пятерых рос¬
сийских дипломатов и ответной реакцией российской стороны.
Автор считает высказывание норвежского министра иностранных
дел К. Воллебека — «будем продолжать жить вместе в гармонии» —
выражением той же стратегии (убеждать, что тревожиться нет при¬
чины), которой руководствовались во время холодной войны, и
поддерживает ее, как бы признавая правомерность такой репрезен¬
тации «русского медведя».Затем такой образ — «спящего, но опасного медведя» — встре¬
чался реже. Так, год спустя на страницах либеральной «Dagbladet»
была представлена совсем другая точка зрения. X. Эльвик выра¬
жает обеспокоенность печальным состоянием российских воору¬
женных сил: «Всем очевидно, что у медведя, в течение всего пос¬
левоенного периода угрожающего нас съесть, теперь шкура рваная,
а когти тупые»12. Положение настолько плохое, что автор даже —
не только в шутку — задает вопрос: не опасен ли медведь, когда он
голоден, и, следовательно, не предложить ли вооруженным силам
России финансовую помощь? Автор призывает по крайней мере не
смеяться над Россией, а уважать ее — в противном случае она ни¬
когда не будет надежным партнером. Здесь «русский медведь»,
оставаясь опасным (прежде всего благодаря своему размеру), од¬
новременно вызывает симпатию и даже жалость, которые в тот
период испытывали не только либералы.Однако нетрудно обнаружить и другую тенденцию, особенно
если отойти от тематики высокой политики. Приведем пример из
статьи, опубликованной в 2002 году в консервативной столичной
газете «Aftenposten». Корреспондент рассказывает об оптимисти¬
ческих настроениях жителей северного норвежского городка Кир-
кенеса, который находится на границе с Россией13. После того как
прекратил свою работу местный рудник, ситуация в небольшом
городке сложилась бы весьма неприятная — если бы не российские
рыбаки, пользующиеся услугами норвежских судостроительных
заводов, и не российские туристы, посещающие местные магази¬11	Skjaerstad A. Leke i hverandres g&rd // Bergens Tidende Morgen. 23.03.1998.12	Elvik H. Stole pe sulten bjorn? // Dagbladet. 5.02.1999.13	Haugnes G. Hurra! Russeme kommer! // Aftenposten Morgen. 4.05.2002.
212Ярдар Остбоны. Благодаря им Киркенес теперь богаче, чем когда-либо. В са¬
мом центре города стоит скульптура, изображающая танцующую
пару: русский медведь и норвежский лев. По словам журналиста,
«она прекрасно демонстрирует, кто есть будущее [городка]». По
размеру русский медведь здесь равен норвежскому льву. Это не
огромный, непредсказуемый и грозный медведь холодной войны,
это и не бедный, голодный медведь, которому нужна норвежская
помощь. В некоторой степени это даже медведь-спаситель. Как
утверждает журналист, «Киркенес второй раз спасен русским втор¬
жением» (sic!). Несмотря на то что журналист представляет цен¬
тральную норвежскую прессу, ее слова отражают скорее отноше¬
ние местных жителей, основанное на прямых контактах норвежцев
и русских, вследствие чего эти представления, несомненно, менее
политизированы и более позитивны.Тем не менее на севере существуют и негативные представ¬
ления о соседе. Осенью того же года, накануне официального
визита в Норвегию президента В. Путина, премьер-министр
К.М. Бундевик опубликовал статью, в которой он подчеркивал
дружественный характер отношений между странами и утверж¬
дал, что у них общие интересы и ценности14. Однако О. Нюгорд
из крупнейшего издания северной Норвегии «Nordlys», которое
выходит в Тромсё, возразил, указав на существующие различия
между Норвегией и Россией — и в отношении ценностей, и в от¬
ношении интересов15. Автор, выражая свое мнение в достаточно
остром, полемическом стиле, поддерживает конфронтационную
линию против России:Премьер-министр в своем радужном анализе, видимо, совер¬
шенно игнорирует то обстоятельство, что на межгосударственном
уровне отношения между русским медведем и норвежской пуноч¬
кой16 <...> никогда не будут равными.Перспектива Нюгорда основана на предположении, что Рос¬
сия всегда будет соперником — например, в борьбе за природные
ресурсы. Евросоюз же в его глазах — единственная возможность
противостоять российскому давлению. Таким образом, аргумента¬
ция о вступлении в ЕС опирается на стереотип «русского медве¬
дя» — большого, а потому опасного.14	Bondevik К. Russland har skapt respekt og tillit // Aftenposten Morgen. 10.11.2002.15	Nyg&rd 0. Bondevik og bjomen // Nordlys Morgen. 11.11.2002.16	Пуночка, или снежный подорожник {лат. Plectrophenax nivalis) — ма¬
ленькая северная воробьинообразная птичка.
Русский медведь проснулся! Что делать?213Когда в Норвегии дебатируется политика безопасности, лейт¬
мотивом обычно является не ЕС, а НАТО; сторонники членства в
этой организации, как правило, ссылаются на уязвимое местопо¬
ложение страны. Это относится и к известному консервативному
журналисту Я.О. Йохансену, выступившему весной 2004 года на
семинаре по политике безопасности17. Бывший московский кор¬
респондент, Йохансен раскритиковал сокращение военных расхо¬
дов Норвегии: неизвестно, писал он, каким будет политический
климат в России через двадцать лет. Он не верит в возобновление
холодной войны, но все-таки предупреждает: исторический опыт
показывает, что каждый раз, когда, казалось бы, «русский медведь»
оказывался в очень тяжелой ситуации, он «поднимался на ноги и
снова обретал силу». Соглашаясь, что угрозы российского военно¬
го вторжения в Норвегию нет, он считает вполне возможной так¬
тику «мелких уколов» со стороны России. Следовательно, суще¬
ствует лишь одна альтернатива норвежскому членству в НАТО —
билатеральный договор с США. На семинар, который проводил¬
ся в Совместном военном центре НАТО, Йохансен, поддержива¬
ющий Североатлантический альянс, был приглашен как эксперт.
Поэтому его высказывания не кажутся удивительными. Для Йо¬
хансена «русский медведь» — потенциальная, но все равно вечная
угроза Норвегии, и поэтому он выступает в пользу идеи о необхо¬
димости сильной армии и членства в НАТО.Вскоре главный редактор той же газеты Т. Хетланд проком¬
ментировал вступление в НАТО семи восточноевропейских
стран18. Он выразил понимание того, почему жители прибалтий¬
ских стран хотят иметь «гарантии против возможных угроз со сто¬
роны русского медведя, с которым у них сложился болезненный
опыт взаимоотношений», хотя в данный момент такой угрозы нет.
Хетланд исключал, что вступление новых членов может оказать
негативное влияние на европейскую стабильность: российский
«[м]инистр обороны рычит, но у него нет средств, чтобы принять
какие-либо меры в ответ. К тому же Кремль еще хочет продолжать
сотрудничество с НАТО». По словам автора, для Норвегии расши¬
рение возымеет позитивные последствия, так как новые члены
альянса будут усиливать связь между США и Европой. Очевиден
также подтекст этой статьи: Россия представляет потенциальную
угрозу и для Норвегии. НАТО же и особенно США необходимы
для обеспечения безопасности страны (что соответствует офи-17	Helgesen J. USA-avtale alternativet til NATO // Stavanger Aftenblad Aften-
bladet. 10.03.2004.18	Hetland T. Velkommen inn i Nato // Stavanger Aftenblad Aftenbladet. 30.03.2004.
214Ярдар Остбоциальной политике, которую автор тем самым поддерживает).
«Русский медведь» опасен — пусть даже на данный момент он
может только шуметь19.Медведь начинает шевелитьсяВсего несколько лет спустя «русский медведь» в представ¬
лении норвежских СМИ уже не только рычал. В марте 2007 года
Ф. Холмер-Ховен, редактор газеты южного региона страны
«Fcdrelandsvennen», по-прежнему утверждал, что не существует
альтернативы альянсу с США и что Норвегии — в большей сте¬
пени, чем многим другим странам — необходимы американские
гарантии20. Автор приводит лаконичную цитату из выступления
министра иностранных дел: «Мы находимся, где мы находим¬
ся», — и продолжает: «Прошло два десятилетия после окончания
холодной войны, и русский медведь опять начинает шевелить¬
ся — не как сверхдержава, а как региональная великая держава».
Весьма критически относясь к президенту Бушу, автор все же
считает, что несмотря ни на что США являются наиболее демо¬
кратической силой в мировом сообществе. Анализируя эту — в
целом достаточно сбалансированную — статью с помощью тео¬
рии стереотипов, мы находим интересную риторическую стра¬
тегию — выделение подтипа21. Чрезвычайно непопулярную в
Норвегии политику Джорджа Буша автор считает чуждой «под¬
линной» Америке. В такой перспективе эпоха Буша — лишь пе-
риод-исключение, который неизбежно закончится. Россия же рас¬
сматривается как страна, которая как раз начинает находить саму
себя, и речь идет не только о стабильности, но и о возрождаю¬
щейся жажде мирового господства, что автор считает частью
«подлинной» — агрессивной — России.Репрезентация «русского медведя» как угрозы использовалась
в политике и на региональном уровне. Летом 2007 года, в област¬
ную выборную кампанию, две северные региональные газеты по¬
чти одновременно опубликовали письмо, авторами которого вы¬
ступили Э. Аспакер и Т. Олсен, оппозиционные центральному
правительству консервативные политики из северной области19	См. аналогичные репрезентации, напр.: Manglende lederskap // VG. 31.03.2004.20	Holmer-Hoven F. USA — det beste vi har // Fedrelandsvennen. 31.03.2007.21	Иными словами, факторы, противоречащие стереотипу, представляют¬
ся как исключения, которые, следовательно, стереотипу не угрожают (см.:
Hinton P.R. Op.cit. P. 180).
Русский медведь проснулся! Что делать?215Тромс22. «Медведь не спит», он «вышел из берлоги», утверждали
они. Призывая не драматизировать ситуацию, авторы вместе с тем
указали на приостановление Россией действия Договора об обыч¬
ных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ) и повышенную актив¬
ность российских вооруженных сил на севере; они предупредили,
что северный сосед, по-видимому, более уверен в себе, чем рань¬
ше. На этом фоне Аспакер и Олсен упрекнули правительство за
принятие решения о сокращении военного бюджета и констати¬
ровали, что единственное, что может улучшить ситуацию, — это
стабильное присутствие вооруженных сил на севере. «Русский
медведь» помогает авторам выглядеть не только критиками поли¬
тики «красно-зеленого» правительства в области национальной
безопасности, но и защитниками интересов своей области, в ко¬
торой ранее было размещено значительное количество войск, что
имело большое экономическое значение для местных жителей23.Совсем иную, необычную перспективу представила профессор
политологии и бывшая замминистра иностранных дел Я.Х. Мат-
лари. Участвуя в дебатах о том, нужна ли еще всеобщая воинская
повинность, она утверждает: никаких экзистенциальных врагов не
существует и поэтому не следует конфисковать у молодых людей
целый год жизни24. Конфликты с Россией возможны, но не в во¬
енной сфере, а в энергетике или рыболовстве: «Россия больше не
представляет угрозы военного вторжения, сколько бы мы ни хлес¬
тали русского медведя». Таким образом, это уже не тот медведь
эпохи холодной войны, которого не следует беспокоить; впрочем,
медведь не стал добрым, он стал лишь равнодушным. Подобное
изменение образа «русского медведя» связано, очевидно, с тем,
что, по мнению автора, качественно изменилась политическая
ситуация.Как выяснилось чуть позже, профессор Матлари была права:
экономические интересы стали важной темой в двусторонних от¬
ношениях, и в их обсуждение опять-таки включается исследуемый
образ. Новость о том, что в связи с освоением Штокмановского
газового месторождения норвежская частично государственная
компания «StatoilHydro»25 будет партнером Газпрома, вызвала не
только позитивные реакции. Редактор «Aftenposten» Х.Е. Матре
написал в передовице: неизвестно, какова политическая цена этого22	Aspaker Е., Olsen Т. Bjornen sover ikke // Nordlys. 31.07.2007; Aspaker E.,
Olsen T. Bjornen sover ikke // Harstad Tidende. 1.08.2007.23	Такую точку зрения разделяют и другие авторы, например комментатор
из газеты «Faedrelandsvennen» (Slutt ре avspenningen? // Faedrelandsvennen. 13.08.
2007).24	Matlary J. GSrsdagens orden // Dagens Naeringsliv. 20.08.2007.25	Co 2 ноября 2009 года — «Statoil».
216Ярдар Остбоконтракта, но он уверен, что президент Путин получил какие-то
обещания, касающиеся, например, переговоров о морской демар¬
кации между Норвегией и Россией26. Неизвестна и экономическая
выгода контракта. Поэтому редактор предупреждал: «граница меж¬
ду конструктивным сотрудничеством и удушающим объятием рус¬
ского медведя может оказаться неясной». Таким образом, непред¬
сказуемость — это тот атрибут образа «русского медведя», который
выступает в данном случае в роли аргумента, помогающего авто¬
ру осторожно критиковать норвежское правительство.Роль предупреждения выполняла и другая статья, принадле¬
жащая бывшему московскому корреспонденту К. Драгнес и оза¬
главленная «Русский белый медведь вышел из спячки». В статье
обсуждались планы усиления присутствия России на архипелаге
Шпицберген27. Автор указывает на то, что, хотя Советского Союза
давно не существует, Россия далеко не оставила своих претензий
на Севере: «Тот, кто верил, что русский медведь будет оставаться
на российском материке, ошибся. Русский белый медведь намерен
влиять на развитие Севера». Речь идет прежде всего об экономи¬
ческих интересах и праве на эксплуатацию природных ресурсов.
В статье подчеркивается желание России присутствовать на Севе¬
ре и обеспечивать свои интересы. Образ белого медведя очень ред¬
ко используется для обозначения России, даже в полярном дискур¬
се Норвегии. Очевидно, автор выбрал именно этот образ благодаря
полярной тематике статьи. Кроме того, белый медведь намного
крупнее, агрессивнее и опаснее бурого. Можно предположить, что
такая инновация риторически сильнее, чем эксплуатация ставшего
привычным образа русского (бурого) медведя28.Впрочем, военная угроза не исчезла из норвежского дискурса
о России. В июле 2008 года аналитик в области стратегических
исследований О. Стейро упрекнул верховного главнокомандующе¬
го в наивности по отношению России29. 1 августа 2008 года, за
неделю до начала «пятидневной войны», на это ответил известный
журналист норвежского государственного телевидения Х.В. Стейн-
фельд, прежде работавший в Москве30. Утверждая, что у Запада и
Норвегии нет оснований для страха перед усиливающейся Рос¬26	Matre Н.Е. Det store spranget // Aflenposten Morgen. 27.10.2007.27	Dragnes K. Den russiske isbjorn ikke i dvale // Aftenposten Morgen. 16.12.
2007.28	Любопытно, что когда бурого медведя в логотипе «Единой России» по¬
меняли на белого, то корреспондент «Dagbladet» воспринял это как знак более
жесткой внешней и внутренней политики (см.: Strand М. Istid // Dagbladet. 8.12.
2005).29	Steiro 0. Forsvarsreformens fallitt // VG. 26.07.2008.30	Steinfeld H. Russiske bjorneklmr og tenner // VG. 1.08.2008.
Русский медведь проснулся! Что делать?217сией, он привел несколько примеров, когда Россия (или Совет¬
ский Союз) добровольно уступала Западу, и указал на Китай как
на наибольшую угрозу против России. По военным проблемам
автор выразил мнение, сходное с позицией норвежского прави¬
тельства, в которой первостепенное внимание уделяется миротвор¬
ческим операциям вне страны, а не территориальной защите Нор¬
вегии, как это было в течение холодной войны31. Известный своим
богатым метафорами языком журналист писал: «Если после раз¬
рушений девяностых годов русский медведь теперь чистит зубы,
это не значит, что он точит когти».IIВ этой части я сосредоточусь на войне в Южной Осетии авгу¬
ста 2008 года. Войны — это ситуации, создающие плодотворную
почву для стереотипов и резкой риторики32. Причин, по которым
этот конфликт широко освещался в норвежских СМИ, было не¬
сколько, но одна из важнейших — сопоставимость по нескольким
признакам Норвегии и Грузии. Обе страны являются маленькими
соседями огромной России. Их население одинаково небольшое,
меньше пяти миллионов. И та, и другая страны расположены в
стратегически важных регионах: Грузия на нестабильном Кавказе
с его ресурсами нефти и важными нефтепроводами, Норвегия,
обладающая самыми северными незамерзающими портами в мире
и к тому же большими морскими ресурсами рыбы, нефти и газа, —
на севере. Хотя норвежско-российские отношения (в отличие от
грузино-российских, которые значительно ухудшились за по¬
следние годы) считаются традиционно стабильными и добросо¬
седскими, морская демаркация в богатом природными ресурсами
Баренцевом море тогда еще не была установлена, несмотря на то
что эта проблема являлась предметом обсуждения уже сорок лет33.
И в Норвегии и Грузии (в граничащих с Россией районах), и на
российской стороне сохраняется немалое военное присутствие.
И Норвегия (со времен Второй мировой войны), и Грузия (начи¬
ная с прихода к власти М. Саакашвили) поддерживают близкие от¬
ношения с США. Норвегия членом НАТО уже является, а грузин¬
ское правительство имеет твердые намерения вступить в альянс.
Кроме того, у норвежского государства есть и экономические ин¬
тересы на Кавказе. Так, в Азербайджане добывает нефть компания
«Statoil», чей главный акционер — норвежское государство; ком¬31	См., напр., интервью с норвежским военным атташе в России: Risa М.
Han frykter ikke Russland // Aftenposten Morgen. 5.09.2007.32	См.: Fox R. Op. cit.33	Стороны договорились 27 апреля 2010 года.
218Ярдар Остбопания также является совладельцем нефтепровода Баку—Тбили¬
си—Джейхан.Освещение «пятидневной войны» норвежскими СМИ, по
крайней мере непосредственно в дни военных действий, было
крайне несбалансированным: Россия изображалась исключитель¬
но как агрессор, а Грузия — исключительно как жертва. После
прекращения военных действий несколько норвежских исследова¬
телей отмечали, что журналисты представили необъективную кар¬
тину. Дошло до того, что ученый в области международных отно¬
шений, профессор Ула Тюнандер назвал журналистскую работу,
связанную с конфликтом, «фальсификацией истории»34.Простой статистический анализ показывает: в августе 2008 го¬
да частота использования словосочетания «русский медведь»
в норвежской прессе резко возросла. Естественно, участилось
и употребление слова «Россия». Но если сравнить, заметна су¬
щественная разница: частота употребления слова «Россия» в авгу¬
сте по сравнению с июнем даже не удвоилась, между тем как час¬
тота употребления словосочетания «русский медведь» возросла в
шесть раз35.Кровожадный русский медведь и грузинская мышьКогда в Южной Осетии начались военные действия, вновь
появились самые грозные репрезентации «русского медведя». Если
до этого медведь в основном символизировал потенциальную угро¬
зу, то теперь в репортажах появились такие формулировки: «[а]
русский медведь не испугался грузинского комара», «у медведя
были когги», «на [грузинские] дома набросился русский медведь»36.
В норвежской прессе публиковались статьи, авторы которых про¬
ецировали ситуацию на свою страну. Ряд комментаторов, прово¬
дя аналогии между Норвегией и Грузией, были серьезно обеспо¬
коены. Например, бывший консервативный премьер-министр,34	JasundВ., Fredriksen A. Historieforfalskning//www.nrk.no. 21.08.2008; http://
www.nrk.no/nyheter/kultur/1.6185884 (11.08.2009). Впрочем, как утверждал другой
профессор, журналист, проблема состояла и в том, что получить надежную ин¬
формацию из зоны конфликта было трудно (Ibid.).35	Поиск в архиве прессы «Atekst» показывает, что в августе в бумажной
версии газет «русский медведь» упоминался в 32 статьях, в июне — в 5, в июле
не упоминался вовсе, в сентябре — в 6 статьях. Слово «Россия» в августе встре¬
чалось в 2424 статьях, в июне — в 1509, в июле — в 951, а в сентябре — в 1296.36	Magnus J. Russerne kommer! // VG. 14.08.2008; Idem. Her truer ny krig // VG.
15.08.2008; Idem. Huleboer vendte hjem til miner j I VG. 20.08.2008.
Русский медведь проснулся! Что делать?219восьмидесятилетний К. Виллок, предупредил, что норвежская
власть недооценивает военные способности России37.Отметим и присутствие более или менее прямых апелляций к
риторике холодной войны. Редактор Т. Хетланд (см. выше), зани¬
мая относительно консервативную, оппозиционную нынешнему
правительству позицию, выступал как взвешенный и объективный
обозреватель. Он подчеркнул преемственность русской истории и
утверждал, что из-за отсутствия естественных границ у русских есть
«агрессивная мания контроля»38. «Русский медведь» Хетланда стра¬
шен, он «опять точит когти». В этом образе заметно, как возвра¬
щается, по крайней мере частично, образ опасного «русского мед¬
ведя». И хотя статья написана в относительно сдержанном стиле,
на самом деле редактор выступил за возвращение к реальной по¬
литике холодной войны, к принципу «сдерживать, но в то же вре¬
мя не беспокоить». Таким образом, «русский медведь» послужил
доводом в пользу перевооружения страны.Другой пример «реально-политической» перспективы (которая
часто получается в определенной степени антироссийской) нахо¬
дим у Э. Холиена, редактора традиционно либеральной газеты
«Bergens Tidende», выходящей в западной столице Берген. Он ха-
рактеризирует конфликт в довольно схематичной передовице:
«Медведь победил, мышь проиграла»39. Холиен не скрывает, что
военные действия начала Грузия, однако он противопоставляет
право этой страны применять силу на собственной территории
принципу, который продемонстрировала Россия: «правит тот, кто
сильнее». Автор рассматривает войну в рамках конфликта интере¬
сов между Россией и Западом, видя в США и НАТО в основном
защитников демократии, и намекает, что нужна была поддержка
или, может быть, даже интервенция со стороны Запада: «Но ни
США, ни Европа, как оказалось, не хотели задевать русского мед¬
ведя и прийти Грузии на помощь». Холиен сочувствует маленькой
Грузии, изображая ее жертвой агрессии огромного соседа. «Рус¬
ский медведь» здесь опасен и беспощаден, и его образ использу¬
ется для поддержки версии официального Тбилиси40 и критики
Запада за чрезмерную осторожность.Другую интерпретацию конфликта мы видим в статье от 23 ав¬
густа. Политический редактор «Nationen» Э. Хьекстад соединяет37	Berge М., Kristiansen Е. «Jeg blir bekymret n&r jeg tenker p& v&r egen haer p&
5000 mann» // Dagbladet. 10.08.2008.38	Hetland T. N&r det nye Russland er det gamle // Stavanger Aftenblad Aften-
bladet. 15.08. 2008.39	miien E. Dyr fred // Bergens Tidende. 14.08.2008.40	Cm.: 6 Tuathail G. Russia’s Kosovo: A Critical Geopolitics of the August 2008
Шг over South Ossetia // Eurasian Geography and Economics. 2009. № 49 (6). P. 691.
220Ярдар Остбодве метафоры: «Россияне провели неделю, проявляя свои наихуд¬
шие черты. Ведет себя Россия, как медведь, а ум у нее — как у
динозавров, длина которых достигает 30 метров, а мозг — разме¬
ром с кота»41. Понятие «динозавр» имеет намного больше негатив¬
ных коннотаций, чем «медведь»: к силе добавляются глупость,
неуклюжая жесткость и к тому же архаичность. После такого
вступления читатель мог ожидать схематичной антироссийской
статьи. Тем более что тот же самый автор лишь неделей раньше
потребовал перевооружения норвежской армии вследствие войны
в Грузии (которую он считал реваншем России против Запада),
опасаясь подобных реакций на севере Норвегии или в Норвежском
море42. Однако тематика Хьекстада в этот раз — диалог в междуна¬
родных отношениях. Он поддерживает тех, кто посвящает свою
жизнь конструктивным и мирным решениям конфликтов, и осуж¬
дает так называемых ястребов — и американских, и российских.
В то же время в статье сохраняется то понимание конфликта, кото¬
рое присутствовало в первом комментарии автора, и даже прово¬
дится аналогия с Веймарской Германией (россиян нельзя унижать,
а то они будут опасными). В итоге статья получилась довольно
странная. Хьекстад вроде бы выступает за диалог и признает, что
немного ошибся в прошлой статье, но яркая «медвежья метафора»
показывает: в целом его позиция не изменилась.Реакция: критика освещения войны в СМИНо уже в тот день, когда вышла статья Хьекстада, появилась
резкая критика подобной интерпретации конфликта и, следова¬
тельно, такой репрезентации «русского медведя». «Кто разбудил
медведя?» — риторически спрашивает С. Омдал, редактор мульти¬
медийной корпорации «Aftenbladet Multimedia» в комментарии,
опубликованном одновременно в трех крупных региональных га¬
зетах43. Комментарий проиллюстрирован большой карикатурой из
канадской газеты, изображающей огромного, жадного, агрессив¬
ного русского медведя: он стоит на бочке с нефтью и, очевидно,
собирается напасть не только на страны бывшего СССР, но даже
на Западную Европу. Именно этот образ русского медведя автор
критикует, правда, осуждая также и военные действия российской41	Kjekstad Е. For haukene overtar // Nationen. 23.08.2008.42	Idem. Varsko fra Kaukasus 11 Nationen. 16.08.2008.43	Omdahl S. Hvem vekket bjornen? // Stavanger Aftenblad. 23.08.2008; Idem.
Hvem vekket bjornen? // Adresseavisa 23.08.2008; Idem. Hvem vekket bjornen? //
Bergens Tidende. 23.08.2008.
Русский медведь проснулся! Что делать?221стороны. Тем не менее он сравнивает российскую политику в от¬
ношении ближнего зарубежья с американской доктриной Монро,
а американскую военную поддержку Грузии и планы о противора¬
кетной обороне в Центральной Европе — с размещением совет¬
ских ракет на Кубе в 1962 году. Но Омдала больше всего интере¬
суют не сами события — главным объектом его критики становятся
норвежские журналисты, пишущие о международных отношени¬
ях и якобы слепо копирующие образ российского врага из между¬
народных СМИ, по невежеству не видя никаких нюансов. Одна¬
ко самое интересное в контексте нашей темы заключается в том,
что автор комментария осуждает не само использование «медвежь¬
ей метафоры», а ее репрезентацию:Вместо того чтобы проанализировать, было ли раздражение
медведя обоснованным, мы принимаем версию задающих тон меж¬
дународных СМИ и рисуем некую карикатуру.Похожие взгляды, только выраженные в более эмоциональной
форме, содержатся в письме читательницы Людмилы Люсестёл
(судя по имени, русского происхождения), опубликованное в
крайне левой «Klassekampen»44. Она выступает критиком западных,
и прежде всего норвежских, СМИ и почти полностью воспроиз¬
водит сюжет официальных российских масс-медиа, считая воен¬
ные действия российских войск гуманитарной интервенцией.
Люсестёл осуждает норвежские СМИ за их подход к освещению
войны, который она называет «антирусской пропагандой». Автор
обращает внимание на разрушения, сделанные в Южной Осетии
грузинскими войсками, и осуждает американскую внешнюю по¬
литику. Российским войскам, по ее мнению, пришлось помогать
осетинам45. Однако такая позиция не мешает автору также обра¬
щаться в своей аргументации к исследуемому образу:Русских часто и разными способами изображают в карикатур¬
ном виде, в частности как большого русского медведя, которого
пинает маленький [норвежец]. Но русского медведя не надо посто¬
янно пинать. Он живой!Мы видим, что аналогия России с медведем помогает ей выз¬
вать сочувствие к русским (они же живые, даже если и медведи!).Спустя неделю в той же газете напечатано письмо читателя
Т. Хавика, также критикующего освещение конфликта в норвеж¬44	Lysestel L. Informasjonsblokade от Sor-Ossetia // Klassekampen. 25.08.2008.45	См.: о Tuathail G. Op. cit.
222Ярдар Остбоских СМИ, но уже с левых политических позиций46. Он задается
вопросом: почему в новостях норвежского государственного теле¬
видения точка зрения российских СМИ даже не упоминается, в то
время как российский государственный телеканал «Russia Today»
дает обзоры взглядов западных СМИ? Сам он видит ответ в яко¬
бы существующей цензуре со стороны США, что приводит к «трав¬
матическому] пропагандистскому] шоу». Хавик констатирует:
несмотря на последующие, более сбалансированные отчеты о ходе
войны, «образ опасного русского медведя посреди стада невинных
агнцев уже создан». «Россия-медведь» используется, по его мне¬
нию, чтобы окарикатурить Россию. Добавим лишь, что в письме
отражены политические взгляды Хавика, существенной чертой
которых является типично левый антиамериканизм. Поэтому точ¬
ку зрения автора — критику американской гегемонии в мире и
проамериканской гегемонии в норвежской политике — следует
рассматривать скорее как антиамериканскую, нежели как пророс-
сийскую.Ирония и удаленностьОднако уже в начале сентября 2008 года климат дебатов о кон¬
фликте опять изменился. Примером может служить статья из той
же самой «Klassekampen». Консервативный аналитический центр
«Civita» организовал так называемый «семинар-завтрак», посвя¬
щенный вопросу о том, есть ли у норвежцев после этого конфликта
основания бояться «новой холодной войны». Присутствовавший
на семинаре корреспондент А. Шесет в своем полуюмористичес-
ком репортаже намекает на типический образ русского медведя
холодной войны, которого лучше не беспокоить: заголовок репор¬
тажа — «Вышел из берлоги»47. Текст начинается так:Мы оказались на консервативных утренних молитвах, где про¬
сили о том, чтобы русский медведь продолжал дремать.Автор явно иронизирует и дистанцируется от этого события,
будучи критиком правой стороны политического спектра. Слово¬
сочетание «на утренних молитвах» в данном контексте намекает на
якобы иллюзии и заблуждения присутствовавших, большинство из
которых, вероятнее всего, симпатизирует правой ориентации орга¬
низатора. В этих кругах отношение к России традиционно более46	Havik Т. Russia Today // Klassekampen. 1.09.2008.47	Skjeseth A. Ut av hiet // Klassekampen. 5.09.2008.
Русский медведь проснулся! Что делать ?223скептическое, чем у левых. Автор старается изобразить правых как
носителей устаревших представлений и стереотипов. Среди рито¬
рических средств достижения этой цели, например, указание на
малое количество женщин среди присутствующих; другое сред¬
ство — высмеивание образа «спящего русского медведя». Поддер¬
жку в отношении последнего он находит у известного ученого
И. Нойманна и социал-демократа, замминистра обороны Э.Б. Эй¬
де, выступавших на этом семинаре в качестве экспертов. Они от¬
вергали не только грозный образ России, но даже образ «спящего
медведя». Профессор Нойманн утверждал, чтозавоевание [Норвегии] не является проектом России. Это было бы
проектом смешным, так как от положения России не офигеешь
(sic!) от восторга. [Поэтому] назвать Россию своим главным врагом
было бы огромной медвежьей услугой, — сказал Нойманн, обра¬
щая внимание слушателей на игру слов.Последний пример, который мы приведем в нашем анализе, —
это репортаж, опубликованный в местной газете северного горо¬
да Тромсё и посвященный ежегодной встрече между береговыми
и пограничными охранами и аварийно-спасательными службами
Норвегии и России48. Пресс-секретарь северонорвежской комен¬
датуры сообщил, что их совместные мероприятия проводятся по-
прежнему, а российский генерал-майор высоко оценил эту совме¬
стную деятельность. Журналист констатирует: «в то время как
русский медведь рычит на НАТО, на северном берегу продолжа¬
ется сотрудничество». Таким образом, страшный образ русского
медведя как будто стал удаленным и незначимым для Норвегии.ЗаключениеВ течение последнего десятилетия стереотип «русский мед¬
ведь» встречался в самых разнообразных ипостасях. Его дееспособ¬
ность варьируется в зависимости от исторической ситуации прежде
всего, но также и от контекста той или иной публикации. Некими
инвариантами выступают размер («русский медведь» почти всегда
большой) и непредсказуемость, однако и здесь несложно обна¬
ружить исключения (тот же медведь в Киркенесе, танцующий с
равным по росту норвежским львом, или же никогда не просыпа¬
ющийся медведь профессора Матлари). Достаточно заметной яв¬
ляется тенденция представлять медведя гораздо более сильным и48	Thuen I. Vennlig nabovisitt // Bladet Tromso. 3.09.2008.
224Ярдар Остбоуверенным накануне «пятидневной войны», чем в 1990-х. В этом
контексте показательно, что «русский белый медведь», по-видимо-
му, появился в норвежской прессе только в 2007 году.Тем не менее можно утверждать, что в Норвегии в течение
последних двадцати лет, в том числе и в период российско-грузин¬
ского конфликта, не было единого, «эталонного» «русского мед¬
ведя». Исследуемый образ используется в норвежских СМИ в раз¬
ных контекстах и с самой разной целью. На «русского медведя»
могут ссылаться и оппозиционные политики, и поддерживающие
их журналисты, и сторонники властей, и левые, и правые, и при¬
верженцы сохранения военного бюджета или даже перевооруже¬
ния, и сторонники разоружения. Цели использования стереотипа
разные: призвать к действию, успокоить, упрекнуть, предупредить
или даже вызвать симпатию к соседу, находящемуся в трудном
положении.Мы констатировали, что за август—сентябрь 2008 года произо¬
шел не только стремительный рост количества случаев использо¬
вания образа «русского медведя», но и быстрые и качественные
изменения его репрезентации. На наш взгляд, следует выделить
три фазы, которые, используя военную метафору, можно назвать
атакой, контратакой и примирением. В течение первой фазы до¬
минировали самые грозные репрезентации «русского медведя».
Через две недели после начала военных действий пришла реакция,
которая, однако, создала не новый образ «русского медведя», а
отрицание образа первой фазы, прежде всего в форме критики
необъективной позиции СМИ. Во время третьей фазы, которая
началась в сентябре, «русский медведь» стоял не так близко, как
даже двумя неделями ранее. Он или стал географически более уда¬
ленным, или поднялся в метадискурс, став объектом иронии, как
это показано в самых последних приведенных примерах.Само наличие стереотипа «русский медведь» в тексте ничего не
говорит нам о политической ориентации автора или о его отно¬
шении к России. Когда использование этого стереотипа подвер¬
гается критике, автор часто предлагает другую версию «русского
медведя»; случаи же, когда образ «Россия-медведь» абсолютно от¬
вергается, чрезвычайно редки. Это не может быть интерпретиро¬
вано иначе, как свидетельство того, что и в Норвегии «русский
медведь» является значимым стереотипом о России и русских.
И сегодня он значим не меньше, чем тогда, когда он только «спал
в берлоге». Поэтому напомню слова министра Фриденлюнда: ког¬
да рядом настоящий медведь, нужно быть внимательным. И добав¬
лю: то же самое справедливо и в отношении стереотипа «русский
медведь».
Адам Ф. КоляРОССИЯ-МЕДВЕДЬ
В СОВРЕМЕННОЙ ЧЕШСКОЙ
И СЛОВАЦКОЙ ПУБЛИЦИСТИКЕ1ВведениеВ современной чешской и словацкой культурах Россия-мед-
ведь функционирует в многообразных контекстах. Это касается как
использования медвежьей метафоры страны в публицистических
и политических дискуссиях, так и менее распространенного изоб¬
ражения «русского медведя» (в основном в карикатуре).Чехи и словаки о России — историческая справка2В отличие от польско-российских отношений, восходящих к
Средневековью, о связях чехов и словаков с Россией можно гово¬
рить лишь начиная с XIX века3. При этом в случае Словакии не¬
обходимо принимать во внимание вопрос о времени возникнове¬
ния словацкой нации. Хотя в национальной мифологии словаков
постулируется тысячелетняя история страны, о полностью сложив¬
шейся современной нации можно говорить лишь с момента наци¬
онального возрождения, то есть с первой половины XIX века4.
Кроме того, словацкую культуру следует рассматривать в пер¬
спективе ее цивилизационной раздвоенности между Западом и
Востоком, византийско-славянской и «латинской» культурами5.1	Публикация возникла при финансовой поддержке Польского фонда под¬
держки науки (стипендии СТАРТ 2009 и 2010 годов).2	См.: Kola A.F. Siowianie wschodni wobec Zachodu — perspektywa czeska Т. XV,
«Musica Antiqua Europae Orientalis. Acta Slavica». Bydgoszcz, 2009. P. 193—206;
Reiman M. Ruske dSjiny v kontextu moderniho ceskeho vyvoje // Slovanske historicke
studie. № 24. Praha, 1998. P. 33—38; Kotyk V. Cesko-Rusk6 vztahy v kontextu
stredoevropsk6 polityki Ruska // Slovansk6 historicke studie. № 24. Praha, 1998.
P. 167-178.3	Cm.: Podiven. Ce§i w dejindch nov6 doby (1848—1939). Praha, 2003. P. 62.4	Душан Ковач называет конец XVIII века, см.: Kovac D. Slowacka tozsamoSd
w procesie historycznym. Tlum: Bakalarz J. Kim s^ SJowacy? Historia. Kultura.
To£samo£c / Red. J. Purchla, M. Vas£ryovd. Krak6w, 2005. P. 57—65.5	Zenuch P. Medzi Vychodom a Z£padom. Byzantsko-slovanskd tradicia, kultiira
a jazyk na vychodnom Slovensku. Bratislava, 2002.
226Адам Ф. КоляВзаимоотношения с Венгрией и Чехией были приоритетными для
Словакии6; Россия же — на первый взгляд более близкая словакам,
чем чехам — никогда (за исключением времени расцвета славяно¬
фильской идеи и периода социалистической Чехословакии) не
играла значительной роли в Братиславе.Начало как чешско-российских, так и словацко-российских
отношений восходит к эпохе национального возрождения, связан¬
ного прежде всего с развитием славянофильского движения, кото¬
рое в первой половине XIX века занимало ведущее положение и в
научном, и в политическом дискурсах7. Одним из основных пред¬
ставителей чешско-словацкого славянофильства8 был Ян Коллар;
он не сомневался в принадлежности чехов и словаков к западно¬
му миру9, но при этом считал, что будущее славян связано с ве¬
дущей ролью России. Для автора «О литературной взаимности»
Россия является — наряду с Чехией, Польшей и «Иллирией»
(южнославянскими странами) — частью общечеловеческого куль¬
турного универсума, в котором, следуя историко-философским
размышлениям Иоганна Готфрида Гердера, после периода доми¬
нирования германо-романской цивилизации наступает время сла¬
вян. У Коллара заметны симпатия к России и отсутствие убеж¬6	Chmel R. TacyjesteSmy? Thim: Grabinski T. Kim Slowacy? Historic Kultura.
To£samo§6 / Red. J. Purchla, M. V£§£ryovd. Krak6w, 2005 // Op. cit. P. 13—34; Kiss
C.S. S-lowacja w Europie — podsumowanie: Kim SJowacy? Historia. Kultura.
Tozsamo£6 / Red. J. Purchla, M. VdS£ryov£. Krak6w, 2005 // Op. cit. P. 143. Cm.:
Mesaros J. Zlozit£ hl’adanie prawdy о slovenskych dejindch. Bratislava, 2004.7	Kola A.F. S-towianofilstwo czeskie i rosyjskie w uj^ciu por6wnawczym. Lodz,
2004.8	Следует сделать оговорку, что хотя Ян Коллар и Павел Йозеф Шафарик
были родом из Словакии, сами себя они словаками не считали, и их принято
связывать со славянофильством чешским (см.: Kola A.F. S-towianofilstwo czeskie
i rosyjskie w ujQciu por6wnawczym. L6d£, 2004 // Op. cit.). Словацкое написание:
Jdn КоПйг, Pavol Jozef Saf&rik (cm.: Z hist6rie a kultiary Slovenska / Red. E. Neoveskd.
Lodz, 2002. P. 63 и др.). В полном смысле словацким славянофилом и идеоло¬
гом национального возрождения был Людовит Штур (см.: Wyb6r pism / Oprac.
Н. Janaszek-Ivanickova. Wroclaw; Warszawa; Krak6w; Gdansk; L6dz, 1983).9	О проблеме места Чехии в Европе и ее взаимоотношений с Востоком (в
том числе и с Россией) в различных концепциях XIX века см.: Paff /. Cesi mezi
Zapadem a Vychodem Evropy v 19. stoletf: Evropa ocima Cechfl. Sborm ze sympozia
konan6ho v Centru Franze Kafky ve dnech 22.—23. rijna 1996. Введение: Hahnova E.
Praha, 1997. P. 163—210. О концепциях, возникших в XX веке, см.: Hahnova Е.
Cesi a imagindmi hranice mezi Zdpadem a Vychodem Evropy: Evropa ocima СесЫд.
Sborm ze sympozia konan6ho v Centru Franze Kafky ve dnech 22.—23. rijna 1996.
Введение: Hahnovd E. Praha, 1997 // Op. cit. P. 25—40. См. также другие работы
из данного тома. Аналогичные вопросы в отношении Словакии рассматри¬
ваются в: Slowacja w obliczu Europy // Sonda / Red. H. Janaszek-Ivanickovd.
Katowice, 2000.
Россия-медведь..227денности в ее отличиях от остальной Европы; если же таковые и
имеются, то они невелики и незначительны, а все славяне пред¬
ставляют собой единый народ, говорят на одном языке и имеют
общие корни. При этом нельзя забывать и о том, что Коллар имел
в виду не политическое, а чисто литературное сообщество10 — рес¬
публику ученых, что отнюдь не предусматривало ее воплощения в
каком-либо реальном славянском государстве. Среди словаков
ведущим учеником Коллара был Людовит Штур11. Его словацкая
национальная идеология, как и славянофильская, в целом не от¬
личается от концепции предшественника, однако в ней особое
место занимают история, язык, культура и традиции Словакии.
Кроме того, у него в большей степени, чем у Коллара, особенно в
поздний период творчества, проявляются панславистские, русо¬
фильские взгляды12.Для следующего поколения чешских мыслителей характерен
значительно больший политический реализм, нередко продикто¬
ванный и личным опытом пребывания в России (как это было у
Карла Гавличека-Боровского). Россия перестает восприниматься
как союзник в политической борьбе, полем для которой становит¬
ся не только Габсбургская монархия, но и зарождавшееся немец¬
кое государство — широко понимаемая Mitteleuropa. По мнению
Боровского, ненависть между славянскими народами (в особенно¬
сти между поляками и русскими) доказывает, что нет и не может
быть и речи о «всеславянстве» (Vseslovanstvo). Славянофильская
идея была искажена этими народами. Боровский направляет ост¬
рие своей критики против русских, бичуя, в частности, панслави¬
стские взгляды, согласно которым все славяне — будь то чехи или
«иллирийцы» — мечтают стать царскими подданными, а русский
язык должен стать их общим языком. Это тот dictum, которому он
не желает подчиниться. Он говорит: «Признаюсь, что венгры —10	Kolldr J. О literackiej wzajemnoSci mi^dzy r6znymi szczepami i narzeczami
narodu sfowiariskiego // Idem. Wyb6r pism / Oprac. H. Batowski. Wroclaw, 1954.11	Cm.: Goszczynska J. Ljudovita Stiira wizja Slowiariszczyzny. Z problemow
s-lowianofilstwa w monarchii habsburskiej: Symbioza kultur slowianskich i nie-
sfowiariskich w Europie Srodkowej / Red. M. Bobrownicka. Krak6w, 1996. P. 211—
218; Kasa P. К problematike vzt’ahu slovansky «mytus» a neoslovanskd «realita» v
liter£mo-estetickych nazorach Kolldra, Safdrika a Stiira: Symbioza kultur stowiariskichi	niesfowiariskich w Europie Srodkowej / Red. M. Bobrownicka. Krak6w, 1996 //
Op. cit. P. 205—209; Kohn H. Pan-Slavism. Its History and Ideology. Notre Dame,
Indiana, 1953. P. 20—23; Kovac D. Sfowacka to£samo£6 w procesie historycznym.
Tlum: Bakalarz J. Kim s^ Slowacy? Historia Kultura To2samo£6 / Red. J. Purchla,
M. Va&ryovl Krak6w, 2005. P. 57-65 // Op. cit.12	Janaszek-Ivanickova H. Wst^p: Stur E. Wyb6r pism / Oprac. H. Janaszek-
Ivani£kov£. Wroclaw; Warszawa; Krak6w; Gdansk; L6dz, 1983 // Op. cit. P. LXXIX—
LXXXI.
228Адам Ф. Коляоткрытые враги чехов (и словаков. — А.Ф.К.) и иллирийцев (здесь:
хорватов. — А.Ф.К.) — мне милее, чем русские со своим поцелуем
Иуды»13. Неудивительно, что при таких взглядах Боровский делает
выбор в пользу австрославизма — консервативного политическо¬
го варианта. Восточные славяне, к которым, заметим, Боровский
причисляет и поляков, рассматриваются как представители иной
цивилизации, где приоритетными являются собственные племен¬
ные интересы, национальный эгоизм и стремление к власти в духе
азиатских гегемоний, тогда как западные и южные славяне, то есть
проживающие в Габсбургской монархии, руководствуются други¬
ми принципами: они трудолюбивы, добросовестны, гостеприим¬
ны, миролюбивы. Несложно заметить, что это отвечает характери¬
стике всех славян, данной Гердером. Боровский, таким образом,
вносит в эту оценку некоторые коррективы. Характерно, что такой
образ России соответствует ее современному имиджу в Чехии,
включая и его «медвежьи» коннотации — хотя в сочинениях Бо¬
ровского «медвежья» метафора не появляется. Подчеркнем, что
подобная критика России нехарактерна для чешской политичес¬
кой и интеллектуальной элиты с ее русофильскими взглядами,
которые ярко проявляют себя в межвоенной Чехословакии; ее
президент Томаш Гарриг Масарик14 не только путешествовал по
России и очень проницательно писал о ней, но и помогал русским
эмигрантам, спасавшимся от красного террора15. К восточному
направлению в политике для всей Центральной Европы склонял¬
ся и его сотрудник, ставший после смерти Масарика президентом
Чехословакии, Эдвард Бенеш, считая его единственным реалис¬
тичным16.13	Havhcek Borovsky К. Slovan a Cech, («Prazskd Noviny» 1846) // EpiStoly
Kutnohorske а ууЬгапё cldnky politick^. Praha, 1906. P. 45.14	Подробнее о политических взглядах Масарика в контексте чешских об¬
щественно-политических идей, а также об их последствиях см.: Kola A.F. Спор,о	смысле чешской истории и дискуссия о корнях Европы // Европа Т. 7.
№ 1 (22). 2007. С. 47—74 (там же см. другую литературу на данную тему).15	О «русской Праге» межвоенного периода см.: Mochola A.R. Rosyjska
Praga // «Kontrapunkt — Magazyn Kulturalny Tygodnika Powszechnego». № 5—6
(17—18). Krakow. 5 pazdziemika 1997. Данный текст находится в сильной зави¬
симости от: Putna М.С. Praga rosyjska (1921—1945) // Krasnogruda Wiosna 1996.
№ 5 (см. также сайт http://www.mocholaorg/, на котором собраны материалы по
этому вопросу). См. также: Putna М.[С.]. Rusko mimo Rusko. Dejiny a kultura ruske
emigracje. Т. I—II. Brno, 1993.16	Cm.: Brennerova Ch. Ex Oriente Lux? Obrazy vychodni Evropy v povalecndm
Cekoslovensku: Evropa o6ima Cechfl. Evropa o£ima Cechfi. Sborrri ze sympozia
копапёЬо v Centru Franze Kafky ve dnech 22.—23. njna 1996. Введение: Hahnova E.
Praha, 1997 // Op. cit. P. 131-143.
Россия-медведь..229Окончательный разрыв с русофильской традицией произошел
в 1968 году в результате вторжения в ЧССР вооруженных сил
стран — участниц Варшавского договора. Идейным выразителем
изменения подхода чехов к России был Милан Кундера, конста¬
тировавший: «Центральная Европа — это центр, который с точки
зрения культуры является Западом, а с точки зрения политики (с
1945 года) — Востоком»17. Отход от социализма в 1989 году и «бар¬
хатная революция» лишь укрепили прозападные и вместе с тем
антироссийские настроения в чешском обществе. Память о соци¬
алистическом периоде истории двусторонних отношений обуслов¬
ливает ту сдержанность, с которой в Чехии относятся к России.
Хотя нельзя говорить о русофобии (подобной той, которая имеет
место у части польской политической элиты и так называемых
экспертов), тем не менее в отношениях с этим государством сохра¬
няется сдержанность (отражением чего, как будет показано далее,
является медвежья метафора России). Во многом аналогичным
является отношение к России в современной Словакии18: идентич¬
ность формируется в условиях обращения к Западу и к Централь¬
ной Европе при одновременном неприятии России и Востока19.Количественные исследования в области самоотождествления
словаков и вопросов коллективной идентичности, проведенные в
2003 году, принесли очень интересные результаты. В плане куль¬
турно-исторического наследия к Западу Словакию относят свыше
14 % опрошенных; к Западу и Востоку — 28 % словаков и 21 % вен¬
гров; к восточной культуре (соотнесенность с Византией, Росси¬
ей, но и прежде всего — со славянской традицией Кирилла и Ме-
фодия) — почти 36 % в обеих этногруппах. Характерно, что эти
результаты опроса общественного мнения противоречат взглядам
большинства историков. Отвечая на вопрос о том, где должна
находиться Словакия, 27 % опрошенных словаков выбирают за¬
падный вариант, 11,5 % — восточный, около 42 % — «в равной сте¬
пени и Запад и Восток». Однако аналогичный опрос в группе вен¬
герского меньшинства дает совершенно другие результаты: 47 %,17	Kundera М. Zachyd porwany albo tragedia Europy oerodkowej. Тлит. M.L. //
Zeszyty Literackie. № 5. 1984. P. 15; cm.: Kola A.F. Категория «Центральной
Европы» в творчестве Милана Кундеры, Юрия Андруховича и Анджея Стасю-
ка // Европа Т. 2. № 2 (3). 2002. С. 131—154 (там же см. другую литературу на дан¬
ную тему).18	О славянском вопросе в XX веке см.: Slovenskd otdzka v dejin&ch 6esko-
slovenska (1945—1992) / Red. M. Baranovsky. Bratislava, 1994; Kwestia stowacka w
XX wieku (автор вступит, ст. R. Chmel). Gliwice, 2002.19	D. Kovac. Sfowacka to2samo£c w procesie historycznym. Ttum: Bakalarz J.
Kim s^ Slowacy? Historia. Kultura. To2samosc / Red. J. Purchla, M. V£sdryova.
Krak6w, 2005. P. 57-65 // Op. cit. P. 63.
230Адам Ф. Коля2,4 % и 23 %. Отчетливо прослеживается иная расстановка акцен¬
тов: венгры, как и чехи, демонстрируют привязанность к идее Цен¬
тральной Европы, следующей по западному культурно-цивилиза-
ционному пути, тогда как словаки видят свою страну как мост
между Востоком и Западом. При этом значимым с представленной
здесь перспективы кажется еще один вопрос, заданный в 1998 году,
в период политики изоляционизма Владимира Мечиара. Завершая
фразу «хотелось бы мне, чтобы в Словакии укрепились влия¬
ния...?», за западный вариант высказалось почти 70 % опрошен¬
ных, в то время как пророссийски настроенных оказалось всего
лишь около 2 %20. Таким образом, заметна ориентированность
Словакии на Европу при одновременном сохранении идентично¬
сти историко-цивилизационной и культурной границы между За¬
падом и Востоком. При этом не обнаруживается антироссийских
настроений, характерных для польского дискурса, ведь с 1993 года
ключевыми проблемами и подтекстами словацкой политики явля¬
ются отношения с Чехией и Венгрией21.Принимая во внимание русофильскую ориентацию основной
части чешской элиты, не приходится удивляться, что случаи ис¬
пользования медвежьей метафоры России в чешской культуре XIX
и первой половины XX века обнаружить довольно сложно: ведь эта
метафора была призвана актуализировать в первую очередь нега¬
тивные ассоциации. Что касается словацкой культуры, то, по всей
вероятности, следует согласиться с Александром Дулебой22. По его
мнению, и здесь медвежья метафора является сравнительно по¬
здним заимствованием — либо из самой России, либо из западных
стран, где, как считает автор, она и родилась. В период социализ¬
ма, в условиях официальной дружбы ЧССР и СССР в рамках Во¬
сточного блока, образ России-медведя также не появляется23. Ка¬
залось бы, ситуация могла измениться после событий 1968 года,
однако эта мысль не находит подтверждения в современных иссле¬
дованиях24. Лишь с наступлением 1989 года, в условиях развития
отношений с Западом и сотрудничества в рамках Вышеградской20	Результаты приводятся по: Krivy V. TozsamoSci zbiorowe we wsp6iczesnej
Slowacji: Kim Sfowacy? Historia Kultura To£samo£c / Red. J. Purchla, M. V£-
saryovl Krakow, 2005 // Op. cit. P. 68—70.21	Zenderowski R. Nad Tatrami Myska siQ... Sfowacka tozsamoSd narodowa w
dyskursie politycznym w Republice Siowackiej (1989—2004). Warszawa, 2007.22	Duleba A. Medvedie Rusko a Gorbiho deti; http://www.zahranicnapolitikask/
index.php?id=491 atl= 13.23	Cm.: Pernes J. Dejiny Ceskoslovenska ocima Dikobrazu 1945—1990. Brno,
2003.24	За помощь и ценные замечания по данному вопросу хочу принести бла¬
годарность Петру Блажеку и Братиславу Доубеку.
Россия-медведь..231группы, появляется образ России-медведя в Чехии, а несколько
позднее и в Словакии. По этой причине в дальнейшем речь пой¬
дет именно об этом периоде.«Российская великодержавная политика»Как в современной чешской, так и в словацкой культурах мед¬
вежья метафора появлялась чаще всего в контексте российско-гру-
зинского конфликта и экономической политики России, касаю¬
щейся в основном экспорта нефти и газа.Александр Вондра, бывший чешский министр иностранных
дел, отмечает, что конфликт в Грузии должен напоминать чехам
вторжение войск Варшавского договора в 1968 году; однако есть и
отличия: по мнению чешского политика, на протяжении сорока с
лишним лет шла идеологическая война и отстаивалось единство
социалистической системы, тогда как грузинский конфликт — это
проявление очередной геополитической игры, ставкой в которой
является доминирование в мире. Ужасно то, что российский эк¬
спансивный национализм (и здесь мы видим медвежью метафору
России) преподносится в упаковке «гуманности». Чехам это дол¬
жно напоминать немецкую агрессию 1938 года25. Вацлав Гавел так¬
же проводит аналогию между ситуацией с Грузией 2008 года и не¬
мецкой агрессией в 1938 году и называет агрессором Россию:
«русский медведь преследует грузинского карлика»; более того —
даже если допустить, что этот карлик совершил ошибку, то Россия
все равно не перестает быть агрессором. По мнению Гавела, Евро¬
пейскому союзу следовало бы реагировать решительнее, в основ¬
ном в форме экономических санкций26. Аналогично Либор Гавлик
в тексте «Русский медведь показал когти» замечает с иронией, что
«“военная” помощь в Грузии должна привести к “миру”»27. Casus
Грузии становится в 2008 году аргументом в пользу американско¬
го противоракетного щита, и в «звериной» метафорике американ¬
ский орел защищает чешского льва от русского медведя. Интерес¬25	Vondra Л. Rusky medved v «humanitdrmm» baleni // Lidove nowiny.
12.8.2008 (последний визит 25.08.2009); текст повторяется в нескольких мес¬
тах: 1) http://blog.aktualne.centrum.cz/blogy/alexandr-vondraphp?itemid=5722;2)	http://www.euroskop.cz/46/1922/clanek/rusky-medved-v-humanitarnim-baleni/;3)	http://www.evropskyrok.vladacz/cz/evropske-zalezitosti/vicepremier-v-mediich/
rusky-medved-v—8222;humanitarnim—8220;-baleni—52921/.26	http://www.euroskop.cz/38/2103/clanek/podle-havla-by-summit-eu-mel-
jasne-pojmenovat-rusko-jako-agresora/; cm.: http://www.radio.cz/cz/zpravy/107786.27	Havttk L. Rusky medvёd vytdhl drapy; http://liborhavlik.blog.idnes.ez/c/
45595/Rusky-medved-vytahl-drapy.html, 10 sierpnia 2008.
232Адам Ф. Коляно вплетение в эту канву образа словацкого вола. Автор статьи
«Русский медведь, американский орел, словацкий вол и радар»
отмечает, что словацкий премьер-министр Роберт Фицо (которо¬
го он критикует) был одним из немногих политиков в мире, под¬
державших возражения России против противоракетного щита.
Видимо, по этой причине в заголовке текста использован образ
словацкого вола с отрицательными, указывающими на глупость
коннотациями28. Автор еще одной статьи создает картину совре¬
менных отношений на линии Россия (медведь) — Центральная
Европа (другие звери в лесу, подчиненные в прошлом медведю, но
хорошо знавшие его настоящее, злое обличье) — и Запад. Запад в
рассказе символизируют ослы, которые (как это часто бывает в
сказках) глупы, упрямы и совершенно не разбираются в том, что
происходит вокруг (то есть в России и Центральной Европе). Вы¬
воды автора неутешительны: спустя какое-то время, если Европа
не изменит линию поведения по отношению к России, заголовок
может выглядеть следующим образом: «О том, как ненасытный
медведь сожрал свое стадо ослов»29.Грузинский конфликт придал мощный импульс и творчеству
карикатуристов (правда, не всегда можно определить, оригиналь¬
ный ли это чешский рисунок или же он был взят из зарубежного
издания). Так, на одной карикатуре изображен испражняющийся
медведь с лицом, по всей видимости, Путина, из отходов которо¬
го высовывается голова Михаила Саакашвили. Перед медведем
сидит пудель (sic!) с головой Николя Саркози, держа в зубах туа¬
летную бумагу с аббревиатурой Европейского союза — EU. Кари¬
катура красноречиво показывает отношение художника к позиции
ЕС по вопросу конфликта в Грузии, в частности к миссии Сарко¬
зи, после которой была признана правота России. Собака-пудель
символизирует здесь, очевидно, верноподданническое отношение
Франции (а также, подразумевается, Германии и всего Евросою¬
за) к России — хозяину-медведю30.Среди статей, затрагивающих тему грузинского конфликта,
следует выделить текст Ондржея Шлехты «Русский медведь трени¬
рует Микки-Мауса» — достаточно оригинальный если не на евро¬
пейском фоне, то в чешском контексте. В этом конфликте автор
обвиняет Соединенные Штаты, которые санкционировали отделе¬
ние Косово от Сербии. Шлехта считает, что политика современ¬
ной России — это подражание стилю международной политики28	Lustinec V.T. Rusky medv6d, americky orel, slovensky vul a radar; http://
tykvon.blogy.novinky.cz/0808/rusky-medved-americky-orel-slovensky-vul-a-radar.29	http://www.laxaname/blog/blog.c/jakmedved....html.30	http://chameleoncharlie.cz/199/rusky-medved/.
Россия-медведь..233США, и ссылается на факты бомбардировок Белграда, войн в
Ираке и Афганистане. Россия и Соединенные Штаты идут по од¬
ному пути — они просто решают свои проблемы. В Грузии же (если
русский медведь не сделает ошибку и не оккупирует эту страну)
идет борьба не только за зоны влияния, но и за свободу народа,
который имеет право на самоопределение, то есть осетин. Исполь¬
зование оппозиции решительного, ловкого, но не злоупотребля¬
ющего своей силой медведя и Микки-Мауса (отнюдь не орел из¬
бирается символом США) отчетливо демонстрирует, кому именно
симпатизирует чешский автор31. И если подобный антиимпериа¬
лизм и антиамериканизм при одновременной симпатии к России
во Франции или Германии выглядят достаточно привычными, то
в Чехии такая позиция в настоящее время встречается весьма не¬
часто. Представляя собой протест против однополярности совре¬
менного мироустройства, эта позиция поддерживает многополяр¬
ность, когда, наряду с Соединенными Штатами, ведущая роль
отводилась бы России, Китаю и Индии. На глобальный контекст
обращают внимание также словацкие авторы. Статья «Русский
медведь пугает не всех» привлекает внимание к тому, что война
в Грузии касается энергетического сырья из Центральной Азии и
путей его доставки, то есть Кавказа. Но это уже не столько шах¬
матная партия между Америкой и Россией и, значит, двухполюс¬
ная мировая политика, сколько конфликт, напоминающий покер
с несколькими игроками32. Здесь проступает многополярность
мира, когда уже не только «дядя Сэм» и «русский медведь» испол¬
няют заглавные партии. Важно, что Европа воспринимается здесь
в роли «младшего партнера». Для Словакии вопрос выбора опти¬
мальной внешней политики, в которой, с одной стороны, очевидна
принадлежность к Западу, а с другой — важная роль отводится и
России, по-прежнему актуален33.Другой тезис (ответственность за пробуждение «русского мед¬
ведя» лежит на США) содержится в тексте «Русский медведь про¬
сыпается». Поведение России представлено в качестве ответной
реакции на такие действия американской империи, как неуступ¬
чивость по вопросу противоракетного щита и его размещения в
Польше и Чехии; политика по отношению к Косово; поддержка
любых антироссийских действий в странах бывшего Советского
Союза и проч. Поэтому пробуждение и рев русского медведя не31	Slechta О. Rusky medved vyvazuje mySdka Mickeyho; http://publicacz/
content/view/588/47/, 12 sierpnia 2008.32	Pressburg A.P. Rusky medved’ nestraSf vSetkych; http://ekonomikaetrend.sk/
svet/rusky-medved-nestrasi-vsetkych.html, 12 wrzeSnia 2008.33	http://www.ata-sac.org/article—37—332-Rusky-medved-alebo-Stryko-Sam-
smerovanie-zahranicnej-politiky.
234Адам Ф. Колядолжны удивлять. На мировую сцену возвращается «сильная, по¬
литически стабильная Россия». С точки зрения Центральной Ев¬
ропы это, видимо, не самая хорошая информация34.Некоторые авторы сомневаются в реальных возможностях рос¬
сийского военного потенциала, указывая, что великодержавная
российская политика имеет скорее демонстративный характер. Эту
тенденцию хорошо иллюстрирует статья «Не на глиняных ли но¬
гах стоит русский медведь?». Под медведем подразумевается Рос¬
сия — колосс на глиняных ногах, а в самой статье доказывается
тезис, обозначенный в заглавии35. Мощь прежней сверхдержавы
осталась в прошлом, и, кроме своих размеров, ей не на что боль¬
ше опереться. Таким образом, впереди у шатающейся на глиняных
ногах псевдодержавы — неизбежные закат и упадок. А то, что мы
сейчас наблюдаем, — не более чем предагональные судороги мед¬
ведя. Иначе видит ситуацию словацкий автор Петр Тручик, кото¬
рый ельцинскую Россию характеризует так: «у русского медведя
были тогда полинявшая шерсть... парализованные военные лапы,
а экономически он [был] слаб на все четыре [лапы]». Однако бла¬
годаря жесткому правлению Путина Россия перестала быть «бу¬
мажным тигром», превратившись в одного из основных соперни¬
ков на международной арене36. С таким государством Европейский
союз должен научиться сотрудничать с пользой для всех своих
членов, вырабатывая консолидированную позицию.Несколько иначе расставляет акценты Вера Тыдлитатова в ста¬
тье «Русский медведь ревет: давайте поделимся?». Россия — это все
зло этого мира, и поэтому мы должны изо всех сил поддерживать
план сооружения в Чехии радаров для американского противора¬
кетного щита. Идею же подключения к этой системе россиян ав¬
тор считает абсурдной и даже опасной. Как же так — значит, к нам
снова вернутся русские войска? Тыдлитатова констатирует: «Мы
знаем Россию не понаслышке и знаем, что там, где остановится
русская армия, траве не расти еще семьдесят лет. Мы вспоминаем
тупые лица азиатских оккупантов, для которых стрельба по людям
и историческим памятникам была невинной забавой». Что же тог¬
да заставляет нас самих идти в лапы к медведю? «Мы малы, но мы
можем стать костью (на польском языке: рыбьей костью. — А.Ф.К)34	Bekmatov A. Rusky medved’ sa prebudza...; http://szm.hng.sk/index.php?
option=com_contentatask=viewaid=576aItemid=75.35	-els-. Stoji rusky medved na hlinenych nohou? // Tyden; http://www.tyden.cz/
rubriky/zahranici/rusko-a-okoli/stoji-rusky-medved-na-hlinenych-nohou_85072.
html.36	Тгиинк P. Hie Rhodus, hie salta!; http://rn.hnonline.sk/c3-25009200-
kw0000_d-hic-rhodus-hic-salta
Россия-медведь.235в горле медведя. Знают об этом и в Москве»37. Здесь к неприязни
добавляются гордость и вера в собственные силы, которые позво¬
ляют противостоять бывшей империи. Это чувство порождено
верой не столько в реальную силу самой Чехии, сколько в безопас¬
ность, гарантированную центральноевропейским странам член¬
ством в НАТО и ЕС.В подобном ключе, но еще до возникновения осетино-грузин-
ского конфликта писал в «MF Dnes» Вильям Бухерт. В статье «Рус¬
ский медведь Путин громко ревет. Но не кусает» он подчеркива¬
ет: с момента вступления центральноевропейских государств в
НАТО «русский медведь в наших лесах никого кусать не может»38.
Вера в НАТО, ЕС и союз с Западом была непоколебима, однако
2008 год и осетино-грузинский конфликт радикально изменили
это отношение. Часто говорится о том, что — если придерживать¬
ся метафорики Бухерта — из стадии рева медведь перешел в стадию
кусания. Очевидно, что если Кремль продолжит свою агрессивную
политику, то ее очередными жертвами могут стать Молдавия,
Украина и Прибалтика. Однако, пожалуй, больше никто не верит,
что остальная часть бывшего Восточного блока находится под
угрозой, хотя такая перспектива иногда используется в современ¬
ной чешской публицистике в качестве антироссийского пугала.Метафора России-медведя не ограничивается исключительно
грузинской ситуацией; в частности, она призвана иллюстрировать
рост авторитарных тенденций в России, отход от демократических
преобразований, попытки осуществить которые предпринимались
в стране после распада Советского Союза. Такие мнения высказы¬
вают как журналисты, так и политики. С чешской перспективы
важны не столько внутрироссийские вопросы (такие, как пресле¬
дование правозащитников), сколько, например, возвращение им¬
перской политики. Большинство политиков подчеркивают при
этом, что реальной опасности для Чехии это не представляет и что
безопасность гарантируется членством в НАТО. Так считает, в
частности, Петр Нечас, заместитель председателя Гражданской
демократической партии (ODS), министр труда и социальных дел.
В телевизионном интервью с Нечасом принимал участие также
представитель чешских коммунистов Павел Ковачик — председа¬
тель парламентского клуба коммунистов KSCM. Разговор (запись
которого называется «Оскал русского медведя») заканчивается
характерным обменом мнений, в котором Нечас констатирует, что37	Tydlitatova V. Rusky medved rve, podeldme se?; http://www.globalpress.cz/
politika/vera-tydlitatova-rusky-medved-rve-podelame-se—453.html.38	http://zpravy.idnes.cz/rusky-medved-putin-silne-bruci-ale-nekouse-f2g-/
nazory.asp?c=A070715_200444_nazory_mia
236Адам Ф. Коляего не удивляет позиция Ковачика: ведь это традиционная про-
кремлевская политика чешских коммунистов, защищающих лю¬
бую инициативу Москвы39; следовательно, они должны возражать
и против американского противоракетного щита. Ответ чешского
коммунистического политика также показателен: чешские правые
группировки должны быть проамериканскими и поэтому обязаны
защищать, например, идею противоракетного щита; чешский кон¬
серватор должен быть антирусским и проамериканским, даже если
он думает иначе40.Другая регулярно возвращающаяся тема — экспорт нефти и
газа как основной инструмент политики России, который пред¬
ставляет собой реальную угрозу для центральноевропейских го¬
сударств. Чешские комментаторы нередко характеризуют такую
политику «русского медведя» как протест, например, против брюс¬
сельского рыбака, который хотел бы ловить в Каспийском море41.
Речь идет, естественно, отнюдь не о рыбе, а о путях доставки не¬
фти и газа из Центральной Азии. При таком подходе война в Гру¬
зии, в которой пересекаются интересы русского медведя, амери¬
канского орла, брюссельского рыбака, а также стран Центральной
Европы, в том числе и чешского льва, была всего лишь демон¬
страцией силы в уже достаточно долгой борьбе за энергетическое39	Иржи Кепка (J. Керка) в статье «Paroubek, Putin a rusti spioni!» обращает
внимание на то, что в Чехии снова, спустя двадцать лет относительного спо¬
койствия, появились российские шпионы. Мы снова оказались в ситуации,
когда «русский медведь в Центральной Европе показал “козью морду”». Отсле¬
живается прежде всего проблема радара для американского противоракетного
щита. Как пишет автор, Чехия всегда была пятой колонной российской внеш¬
ней политики и получала поддержку как российской эмиграции, так и чешской
интеллигенции и политиков. Хорошим примером таких тенденций является
поведение не только чешских коммунистов из KSCM, но и Иржи Пароубека
из CSSD. По мнению автора, победа обеих партий в выборах приведет к тому,
что, аналогично внешней политике Германии Герхарда Шредера и словац¬
кой — Роберта Фуко, чехи, спустя двадцать лет после обретения независимо¬
сти, вместо того чтобы придерживаться курса на Запад, вновь попадут в зави¬
симость от «русского медведя»; http://kepkablog.idnes.cz/c/97749/Paroubek-
Putin-a-rusti-spioni.html.40	http://www.ceskatelevize.ez/program/porady/l 126672097/text/2074110
30500715_l.txt. Блогеры указывают также, что русских следует бояться. Напри¬
мер, по мнению Якуба Восахло, мировые притязания могут стать серьезной
угрозой для Чехии; также он пишет, что начинает понимать те поколения, ко¬
торым «пришлось пережить агрессию России», то есть тех, кто жил во время
существования социалистического Восточного блока; http://vosahlo.bigbloger.
lidovky.cz/c/7941/Medved-Misa-zase-dupe.html.41	Tichy L. Bruselsky ryb&r v Kaspickem mori & plynovd bezpecnost CR // Cl&nek
vySel v NATOAKTUAL.CZ, 2.3.2009; http://www.amo.cz/publikace/bruselsky-rybar-
v-kaspickem-mori-plynova-bezpecnost-cr.html.
Россия-медведь..237сырье и пути его доставки. И если военная угроза для Чехии или
Словакии не страшна, то приостановка поставок углеводородов
остается реальной проблемой для экономики центральноевропей¬
ских государств. Таким образом, ворчащий медведь на политико-
экономическом поле становится грозным противником.«Русский медведь» и «чешский лев»Как известно, основным животным символом России — хотя
на ее государственном гербе изображен двуглавый орел — высту¬
пает медведь; что же касается Чехии, то ее репрезентирует, как
правило, лев на гербе. К этим символам часто прибегают при ха¬
рактеристике российско-чешских отношений42. Так, интервью с
торгпредом России в Чехии Георгием Саришвили, опубликован¬
ное 28 января 2009 года в еженедельнике «Обходни тыденик», оза¬
главлено так: «Русский медведь вновь нашел общий язык с чеш¬
ским львом»43 — налицо явное оживление делового сотрудниче¬
ства, что предвещает хорошее будущее.Другой пример использования медвежьей метафоры при опи¬
сании российско-чешских отношений: один из комментаторов
отмечает, что чешский политический класс игнорирует российские
попытки восстановить широкую зону влияния в Центральной Ев¬
ропе, да и попросту не умеет адекватно их интерпретировать. Это
отличает Чехию от Польши и Прибалтики, которые «чувствуют
дыхание медведя вплотную». Долгосрочная польская восточная
политика предполагает вовлечение в орбиту Европейского союза,
например, Украины — и это правильно. Россия ведет политику «с
нулевой суммой», при которой победа одной стороны означает
неминуемый проигрыш второй, в то время как Евросоюз старает¬
ся применять стратегию «выигрыш-выигрыш». Прибалтийским
государствам очень повезло, что в 1990-х годах «слова, доносивши¬
еся из Кремля, отдавали не нефтью и газом, а запахом некачествен¬
ной водки», — намек на отличия правления Путина от правления
Ельцина понятен. «Сегодня, — считает автор, — медведь бы их уже
из своих когтей не выпустил»44. При таком подходе позиция не42	См. интервью под названием «Cesky lev a rusky medvSd»; http://
www.TCt24.cz/textove-prepisy/historie-eu-cs/36474-cesky-lev-a-rusky-medved/; см.:
http://www.hiu.cas.cz/cs/historicky-ustav-verejnosti-a-skole/mohli-jste-nas-videt-a-
slyset.ep/.43	Rusky medved opet nasel spolednou fee s ceskym lvem. Интервью с Г. Са¬
ришвили от 28 января 2009 года // Obchodni tydenfk; http://www.ceb.cz/content/
view/1174/55/.44	http://blog.ihned.cz/c3-26699480-YEhlMa_d-zivot-mezi-kompromisem-a-
medvedem.
238Адам Ф. Колятолько Чехии, но и всей Центральной Европы слаба, что характер¬
но для пограничных государств. Таким образом, с одной стороны,
мы имеем мягкую политику Запада, а с другой — жесткую русскую
политику, базирующуюся на нефти и газе. В 2000-х Россия замет¬
но укрепилась, и ее уже нельзя игнорировать45. Видимо, авторы
считают недостаточными гарантии безопасности со стороны ЕС и
НАТО: членство в этих организациях еще не исключает возмож¬
ности агрессии со стороны России в отношении стран Централь¬
ной Европы. Исторические примеры, когда центральноевропей¬
ские государства были предоставлены сами себе, тщетно надеясь
на помощь Запада, слишком свежи в памяти таких народов, как
Чехия или Польша.Сопоставление русского медведя и чешского льва довольно
неожиданно появляется еще в одном, далеком от политики контек¬
сте. Речь идет о чешском туристическом агентстве, работающем в
России. Его предложения адресованы, с одной стороны, россия¬
нам, приезжающим в Чехию, а с другой — чехам, выезжающим в
Россию. В последнем случае речь идет, например, о поездках по
Транссибирской магистрали. Символом функционирующего с
1998 года агентства служат чешский лев и русский медведь, соеди¬
ненные сердцем из чешского и русского флагов; также они могут
быть представлены в виде обнимающихся мягких игрушек. Этот
пример демонстрирует, что одни и те же символы способны иметь
как зловещее, так и вполне симпатичное обличье, вызывая как
отрицательные, так и положительные ассоциации: они не только
пугают, но и приглашают — например, посетить страну. Таким об¬
разом, свирепые лев и медведь в плюшевом или нарисованном виде
становятся мягкими, мирными, положительными героями. Данный
пример служит аргументом в пользу того тезиса, что даже культур¬
но обусловленные значения образов и метафор (тот же негативный
образ России-медведя) могут — при наличии желания и хорошего
маркетинга — стать приглашением к мирному сотрудничеству.Медведь [Меёуёё] — Медведев [Меёуеёёу]Одна из словацких статей, появившаяся после избрания Дмит¬
рия Медведева на пост президента России, называлась «Русского
медведя оседлал Медведев»46. Метафора России-медведя-Медведе-45	Bresfan R., Hudema М. Plane hrozby z Ruska; http://ihned.cz/?&p=000000_
d&article[id]=20484260.46	Ruskdho medvena osedlal Medvedev; http://www.euractiv.sk/obrana-a-
bezpecnost/clanok/ruskeho-medveda-osedlal-medvedev; cm.: http://www.aktuality.sk/
clanok/96079/komentar-medved-menom-medvedev/.
Россия-медведь..239ва и сравнение российского президента с медведем путем очевид¬
ной ассоциации с его фамилией часто используется как в различ¬
ных публицистических, так и в политических контекстах47. При
этом данная метафора нередко призвана обозначить кремлевские
власти в целом, без указания на Путина или Медведева48. В статье,
вышедшей в «MF Dnes», Павел Копецкий пишет, что Россию из-
за ее внешней политики следует подвергнуть остракизму. Харак¬
терен комментарий другого политолога, Богу мила Долежалы, по
мнению которого Копецкий сказал глупость, так как Чехия не в
состоянии подвергнуть Россию остракизму на международной аре¬
не. «Можно говорить лишь о том, что необходимо изо всех сил
постараться, чтобы нас (чехов. — А.Ф.К.) не сожрал(а) (Россия-
медведь. — А.Ф.К.)». Как он отмечает далее, «русский медведь дей¬
ствительно мог бы помочь чешскому кролику. Однако опыт по¬
следних лет показывает, что, помогая кролику, русский медведь
обязательно его съест. Еще Карел Гавличек (Боровский. — А.Ф.К.)
предостерегал, что русская политика “с самой себя начинается и
самой собой заканчивается и во всем только себя принимает во
внимание”»49. Таким образом мы имеем дело, с одной стороны, с
убежденностью, что в эпоху членства в НАТО и ЕС нам ничто уже
не угрожает и мы можем диктовать России свои условия, а с дру¬
гой — с позицией, согласно которой Россия в настоящее время
является потенциально самой серьезной угрозой для Чехии, Сло¬
вакии и всей Центральной Европы (в том числе и потому, что вера
в защиту со стороны западных союзников ничтожно мала). Сло¬
вацкая перспектива в этом отношении идентична чешской, при¬
чем чувство неуверенности и ощущение зависимости от России
здесь еще сильнее и, соответственно, Россия-медведь-Медведев
выглядит еще опаснее50.Спорт, машины, игрушки, поездки, охота...Кроме доминирующих тем, в которых используются изображе¬
ние и метафора России-медведя, следует также упомянуть менее
очевидные контексты.47	Напр.: http://www.tyden.cz/rubriky/zahranici/rusko-a-okoli/medvedev-
vizitka-noveho-krotitele-ruskeho-medveda_46883.html.48	Кореску P. Rusko: od premiera k premierovi; http://hn.ihned.cz/cl-3802
5740-pavel-kopecky-rusko-od-premiera-k-premierovi.49	Dolezal B. 11.8.2009; http://www.reflex.cz/Clanek37163.html.50	http://www.sho.sk/archiv/medvedev-rusky-medved-by-mal-byt-priatelskejsi.
html; http://spravy.pravdask/medvedev-rusky-medved-by-mal-byt-priatelskejsi-flv-/
sk_svet.asp?c=A090726_232407_sk_svetjp29. При этом источником здесь являют¬
ся международные агентства новостей, например Reuters.
240Адам Ф. Коляa)	Медвежья метафора России часто используется в спортив¬
ном контексте. Хорошим примером является хоккей, в котором
как чешская, так и российская национальные сборные принадле¬
жат к числу мировых лидеров; для чехов данный вид спорта явля¬
ется национальным. Русского противника часто называют медве¬
дем, что, учитывая характер этого вида спорта (агрессивность,
борьба, частые потасовки на льду и т.д.), не должно удивлять51.b)	Менее очевидный пример использования данного опреде¬
ления можно найти в статье для автолюбителей «Лада Приора —
пробуждение русского медведя»52.c)	Собак русских пород, в частности кавказских овчарок, не¬
редко называют русскими медведями (аналогичное название при¬
нимают и фирмы, занимающиеся разведением и продажей собак
этих пород, а также посвященные им веб-сайты).d)	Часто упоминается талисман Олимпийских игр в Москве —
медвежонок Миша.e)	Иногда русский медведь появляется при упоминании кос¬
мических достижений.f)	Если соединить два предыдущих пункта, в результате полу¬
чим детскую компьютерную игру, в которой в космос отправляет¬
ся не кто иной, как медвежонок Миша.g)	Как в Чехии, так и в Словакии очень часто возникает тема
путешествий по России, особой разновидностью которых являет¬
ся охота, представляющая собой сочетание отдыха в дикой сибир¬
ской глуши или северной российской глубинке с охотой на круп¬
ного зверя или рыбалкой. В результате в Интернете появляются
репортажи о таких экспедициях, а также блоги и рекламы компа¬
ний и людей, занимающихся организацией мероприятий такого
рода. «Русский медведь» становится здесь символом дикой, необуз¬
данной, но в то же время девственной и необлагороженной чело¬
веком, то есть настоящей, подлинной природы. Экстремальные
приключения «под знаком медведя» в этом случае гарантируют
неповторимые впечатления.ВыводыПодводя итоги, обозначим возможные чешские, словацкие и
европейские контексты образа и метафоры России-медведя.51	См.: Prachar М. Ted’ nas cek£ rusky medved // Lidove noviny. 3.05.2008;
http://sportreport.lidovky.cz/ted-nas-ceka-rusky-medved—Oxt-/ln-sport-hokej.
asp?c=A080503_ 145145_ln-sport-ms2008_mis.52	Mihalik M. Lada Priora: Probuzeni ruskeho medveda. 27.06.2007; http://
news.auto.cz/aktuality/lada-priora-probuzeni-ruskeho-medvedahtml.
Россия-медведь..2411.	В современной чешской и словацкой культуре Россия-медведь
появляется часто как в тексте, так и в рисунках, причем в Интер¬
нете, как правило, используются статьи и карикатуры, заимство¬
ванные из западных источников53.2.	Метафора России-медведя призвана вызывать скорее отрица¬
тельные коннотации у читателей. Об этом говорят такие черты, как
сила, спесь, наглость, смелость и кровожадность, эгоизм и игно¬
рирование интересов других. В этом смысле чешский медведь
соответствует своему прототипу из чешской средневековой Ле¬
тописи Космаса54. Однако трудно считать этот архетип медведя
обязательным для современной культуры, в особенности в полити¬
ческом дискурсе. На наш взгляд, большее значение имеет функци¬
онирующий во всей Европе образ России-медведя и связанные с
этим изображением ассоциации, нежели отечественные образцы
культуры.3.	Характерно, что Россия-медведь появляется обычно только в
заглавии, в самом же тексте эта метафора уже отсутствует. Ее сле¬
дует трактовать либо как магнит, который должен привлечь чита¬
теля, либо как пугало, которое мгновенно представляет Россию в
отрицательном свете.4.	Угроза со стороны России считается, как правило, реальной
(и в военном, и в экономическом плане). Однако иногда указыва¬
ют: хотя Россия-медведь и показывает когти и грозно рычит, это
колосс на глиняных ногах.5.	Тексты, в которых образ России-медведя должен вызывать
положительные ассоциации (например, это плюшевая игрушка или
нарисованный мишка), редки. И этого пока недостаточно для того,
чтобы изменить имидж России, особенно в Чехии (в Словакии,
пожалуй, нет такой необходимости).6.	Современная Россия в сознании чешского (и словацкого)
потребителя становится страной медведя и водки.53	В настоящей статье не использовались тексты, перепечатанные из запад¬
ной прессы, а также компиляции из статей западноевропейских СМИ.54	В этой летописи, как и в других европейских средневековых летописях,
появляется медведь. Однако нельзя сказать, что он занимает особое место.
Медведь появляется в тексте летописи единожды, непосредственно указывая
на определенные черты характера, преобладающие в образе этого животного
в чешской культуре до нашего времени. Так, Космас пишет о короле Брати¬
славе II в 1091 году: «Ибо как медведь даже самого слабого удара не оставит
неотмщенным, так и он от мести никогда не откажется» (XLVIII, с. 88). Чер¬
ты, приписываемые в средневековой Чехии медведю: мстительность, склон¬
ность к силовому решению проблем, агрессивность. Однако здесь, как и в
других летописях Центральной или Восточной Европы, отсутствует непосред¬
ственная связь между королевской властью и данным животным.
242Адам Ф. Коля7.	Через все вышеприведенное деление и систематику текстов
сквозит сочетание России-медведя с зимой, морозом, Арктикой,
льдом и белыми медведями55.8.	При этом следует помнить, что метафора России-медведя не
появляется в официальных текстах, например, государственных
деятелей или дипломатов. Тем не менее к ней охотно обращаются
политики в свободной дискуссии или во время интервью, авторы
блогов и участники интернет-форумов, а также авторы публицисти¬
ческих текстов.9.	Обращаясь к метафоре России-медведя, авторы часто оста¬
ются в той же самой поэтике, прибегая и к другим «звериным» об¬
разам: Чехия — лев, Соединенные Штаты — орел, Китай — дракон.
Характерно: несмотря на то что все вышеперечисленные звери
символизируют силу, власть, господство, именно в случае чешско-
российских отношений лев, находящийся на гербе Чехии, симво¬
лизирует небольшое и слабое государство, а медведь — сильную,
властную, имперскую, экспансивную Россию. Чешский лев в стол¬
кновении с русским медведем хочет одного: всего лишь выжить56.Перевод с польского Татьяны Зиновьевой55	См.: Medvede nespia ani v ruskej zime; http://www.etrend.sk/trend-archiv/
rok—2009/cislo—3/medvede-nespia-ani-v-ruskej-zime.html; Pressburg A.P. Rusky
medved’ sa chladnej klimy neboji; http://ekonomikaetrend.sk/svet/rusky-medved-sa-
chladnej-klimy-neboji.html.56	Cm. : http://www.ct24.cz/textove-prepisy/historie-eu-cs/36474-cesky-lev-a-
rusky-medved/emailem/.
Михал БеняшНЕ ДРАЗНИТЬ МЕДВЕДЯ!
ОБРАЗ РОССИИ В ШВЕДСКИХ СМИ
(Эскиз проблемы)«Русский медведь» стал в Швеции стандартным, общеприня¬
тым образом России, который остается практически неизменным
на протяжении десятков, если не сотен лет — вне зависимости от
изменений политической обстановки в мире и перемен в самой
России. Для рядового шведа «русский медведь» — это нечто чуж¬
дое, невменяемое и угрожающее; главная заповедь общения с
ним — «Лучше его не дразнить!». Тут, конечно, сказывается влия¬
ние «комплекса Полтавской битвы» и утерянной тогда части тер¬
ритории. О том, что образ «русского медведя» появляется уже в
сочинениях шведских писателей XVII века, сообщает Р. Пайпс1.
В гимне, написанном в Швеции по случаю победы армии Кар¬
ла XII над войском Петра I под Нарвой в 1701 году, Нарва пред¬
ставлена в образе девы, которую, убивая дракона, спасает святой
Георгий. Русские при этом уподобляются также огромной орде,
жестокой, как волки и медведи2.Сегодня общественные настроения стимулируются прежде
всего средствами массовой информации. Швеция не является
здесь исключением. Говоря об образе России в шведских СМИ,
невозможно обойтись без стандартного медведя — он вездесущ.
Для телевидения, радио и прессы «Россия» и «медведь», как пра¬
вило, выступают в качестве синонимов — вне зависимости от за¬
тронутой проблематики. Цель статьи состоит в том, чтобы обзор¬
но показать представленность образа России-медведя в репортажах
шведских СМИ, посвященных самым различным сферам жизни
страны.Начнем с политических комментариев. «Русский медведь уже
не спит», — пишет «Aftonbladet» («Вечерняя газета») от 25.04.2005.
О пробуждении большого соседа журналистам позволяет говорить
следующая новость: «на первом месте в списке пожеланий на бу¬1	См.: Лазари А. де, Рябов О. Русский медведь в польской сатирической
графике межвоенного периода (1919—1939) // Границы: Альманах Центра эт¬
нических и национальных исследований ИвГУ. Вып. 2: Визуализация нации.
Иваново, 2008. С. 165.2	Там же. С. 166.
244Михал Беняшдущее оказалась мечта о возвращении давней позиции супердер¬
жавы. Как Ленин, так и Сталин занимают ведущие места в списке
народных героев»3.Один из комментариев к статье «Привидения из Кремля»4,
опубликованной 18 июля 2007 года на страницах влиятельной и
читаемой всеми газеты «Dagens Nyheter», был озаглавлен так:
«Винни-Пух, Балу и русский медведь». В нем читаем:Все дети любят мишек. Винни-Пух ли это или же медведь Балу
из сказки о Маугли — все они изображаются как милые зверята.
Мишки знакомы нам с детства как мягкие игрушки, да и в зоопар¬
ке они хорошо смотрятся. Иначе дело выглядит с русским медве¬
дем — его образ с давних времен пугает нас, жителей Запада. Не¬
ужели опять пришло время бояться?5Важнейшие события политической жизни комментируются с
привлечением медвежьей метафоры. «Когда русский медведь съе¬
дает своих детей» — так была озаглавлена документальная про¬
грамма о войне в Чечне, которую показало шведское телевидение
на двух главных каналах SVT1 (11.01.2007) и SVT2 (13.01.2007 и
25.03.2007)6. События мая 2007 года в Эстонии вокруг «бронзово¬
го солдата» освещались в репортаже под названием «Русский мед¬
ведь рычит, как и прежде» («Rysk bjom ryter som forr») в «Svenska
Dagbladet» («Шведская ежедневная газета», 07.05. 2007)7. Та же га¬
зета обращается к медвежьему образу, комментируя начало другого
грозного события — «пятидневной войны»: «Грузия разбудила рус¬
ского медведя» (08.08.2008)8. Обсуждая реформу шведской армии,
известный журналист и телевизионный продюсер Оке Аскенстен
в статье «Svenska legoknektar och rysk bjorn» («Шведские наемники
и русский медведь») пишет:...Мы должны иметь средства защищаться от этого непредска¬
зуемого русского медведя. Их у нас пока нет9.3	http://www.expressen.Se/l.200594/ (2009.08.30).4	http://www.dn.se/opinion/spokrosten-i-kreml-l.532471 (2009.08.30).5	http://rainersblogg.blogspot.com/2007/07/nalle-puh-baloo-och-den-ryska-
bjrnen.html (2009.08.30).6	http://svt.Se/2.61757/l.735215/nar_den_ryska_bjornen_ater_sina_barn(2009.08.30);	http://riks.filmcentrum.se/filmkatalogen/film/2732/nar-den-ryska-
bjornen-ater-sina-bam/ (2009.08.30).7	http://www.svd.se/opinion/brannpunkt/artikel_224437.svd (2009.08.30).8	http://www.svd.se/nyheter/utrikes/artikel_l540153.svd (2009.08.30).9	http://www.sourze.se/Svenska_legoknektar_och_rysk_bj6rn_ 10570515.asp(2009.08.30).
Не дразнить медведя!..245Разумеется, не могли быть иными заголовки новостей о выбо¬
ре нового президента Российской Федерации: «Ny rysk bjorn i
Kreml» — «Новый русский медведь в Кремле» («Nya Wermlands
Tidningen» — «Новая газета Вермландии», 04.03.2008)10.В области экономики мы обнаруживаем сходную ситуацию.
Журнал «Analiza +HQ Bank» в ноябре 2008 года публикует анализ
последствий мирового экономического кризиса в России под за¬
главием «Русский медведь только ранен, не мертв»11. «Новое му¬
жество в русском медведе» — это заглавие статьи в экономической
части газеты «Dagens Nyheter» (28.08.2008),2. На интернет-сайте
VA BORS .se, который специализируется на биржевых анализах,
12 февраля 2009 года обсуждалась ситуация на российском рынке;
текст снабжен заголовком «Берлога для русского медведя?» («Ide
for ryska bjornen?»)13.Востребованность образа медведя в новостях экономики столь
велика, что иногда приобретает забавный характер. Например,
материал об открытии нового железнодорожного сообщения в га¬
зете «Norrlandska Socialdemokraten» («Норландский социал-демо¬
крат», 13.04.2006) назывался: «На русском медведе до Москвы че¬
рез Хапаранду»14. Не на поезде, не по железной дороге, а именно
«на русском медведе»!Активно эксплуатируется «русский медведь» и теми журнали¬
стами, которые знакомят шведскую публику с новостями культу¬
ры. Много дискуссий вызвала выставка «Трения и конфликты»
(«Friktion och konflikt»)15, открытая 6 сентября 2008 года в Музее
искусств города Кальмар. Содержание выставки, посвященной
культурной жизни в Восточной Европе эпохи социализма, вызва¬
ла неодобрительную реакцию российской стороны. И 11 сентяб¬
ря шведское телевидение прокомментировало этот факт програм¬
мой «Выставка, которая разбудила русского медведя».Спортивные журналисты также не могут обойтись без нашего
героя. Хоккей очень популярен как в России, так и в Швеции.10	http://www.nwt.se/asikter/ledare/article45583.ece (2009.08.30).11	http://www.hq.se/sv/Private-banking/artikelarkiv/Artikelarkiv/Formogen
hetsforvaltning/Emerging-Markets/Den-ryska-bjornen-ar-skadskjuten-inte-dod/(2009.08.30).12	http://www.dn.se/ekonomi/nytt-mod-i-den-ryska-bjornen-l.627675 http://
www.dn.se/ekonomi/nytt-mod-i-den-ryska-bjornen-1.627675 (2009.08.30).13	http://www.vase/vabors/2009/02/12/ide-for-ryska-bjornen/index.xml(2009.08.30).14	http://www.nsd.se/arkiv/2006/04/13/Allm%E4nna/3481140/Den-ryska-
bj%F6rnen-till-Moskva-via-Haparandaaspx (2009.08.30).Хапаранда — город на границе Швеции и Финляндии. — Прим. пер.15	http://svt.se/2.33731/1.1244425/utstallningen_som_vackte_ryska_bjornen&
query Art715401 =guermouche&sortOrder715401 =0&doneSearch=true&sd=33726
&pageArt715401 =0?lid=puff_ 1525682&lpos=extra_0.
246Михал БеняшОднако если верить СМИ, матчи шведских и российских хоккеи¬
стов — это вовсе не встречи двух команд, играющих в равных ус¬
ловиях: с одинаковым количеством игроков примерно одного
возраста и схожих физических данных. Шведские спортсмены
встречаются с русским медведем. «Vasterbottens Folkblad» («Вестер-
боттенская народная газета», 06.05.2009) пишет о приближающем¬
ся чемпионате мира по хоккею: «Ryska bjomen allt narmare» — «Рус¬
ский медведь все ближе»16.Комментируя встречу в менее популярном виде спорта, кёр¬
линге (где участники двух команд поочередно пускают по льду
специальные тяжелые гранитные снаряды, «камни», в сторону раз¬
меченной на льду мишени), авторы репортажа дали заголовок
«Превосходящий русский медведь» («Ryska bjomen overmaktig»)17.
После подобного начала сразу понятно, почему матч был проиг¬
ран шведами: играли-то с медведем, который страшен и своим
умением обращаться с «камнем» на льду.17 июня 2008 года, перед футбольным матчем Россия—Шве¬
ция, газета «Dagens Nyheter» в статье «Rysk bjorn skrammer inte
ministrar» («Русский медведь не пугает министров») объявила:В течение многих столетий русский медведь пугал скандинав¬
ские страны, но когда речь идет о футболе, то тут мы держимся
объединенным и смелым фронтом против России. Все премьер-
министры Скандинавии верят в шведскую победу в матче чемпи¬
оната Европы в Инсбруке, который состоится в среду18.Вот какие силы надо подключить, на какие авторитеты опе¬
реться, чтобы справиться с русским медведем!Гораздо больше оптимизма наблюдалось у молодежной коман¬
ды шведских борцов перед турниром в Мурманске. 24 мая 2009 го¬
да газета «Aftonbladet» проинформировала, что юниоры из города
Ялливаре «Позаботятся о русском медведе» («Таг sig an den ryska
bjornen»)19.Молодые шведы, как правило, храбрее взрослых. В популяр¬
ной компьютерной игре «Zangief — Street Fighter II» их не приво¬
дит в ужас русский противник — вопреки предупреждению: «Рус¬
ский медведь может разорвать тебя на куски при помощи одной
лишь своей бороды»20.16	http://www.folkbladet.nu/?p= 144907 (2009.08.30).17	http://www.teamriksbyggen.Se/content/view/222/9/ (2009.08.30).18	http://www.dn.Se/2.738/2.1084/rysk-bjorn-skrammer-inte-ministrar—1.
539759 (2009.08.30).19	www.aftonbladet.se/sportbladet/sportmiljonen/article5211172.ab (2009.08.30).20	http://www.styrkors.se/allmant/10-tuffaste-skaggen/ (2009.08.30).
Не дразнить медведя!..247Получается, что в Швеции существуют два подхода к возмож¬
ной конфронтации с русским медведем — молодежный и полити¬
ческий. Политики определяют сегодняшнюю действительность,
молодежь — завтрашнюю. Стоит, однако, заметить, что политики
все же пробуют медведя приручить. 20 августа 1996 года «Svenska
Dagbladet», оценивая, как финские соседи понимают обеспечение
безопасности в районе Балтийского моря, информирует о том, что
на письменном столе президента Финляндии Мартти Ахтисаари
стоит «маленький медвежонок, который напоминает ему о том, что
русский медведь уже не столь опасен»21.Отвага молодежи и оптимизм политиков ободряют. Одна¬
ко чтобы понять, откуда берут начало страхи в СМИ и спо¬
койствие молодежи и политиков, обратим внимание на некото¬
рые факты.В Швеции действуют два очень влиятельных аналитических
учреждения. Одно из них — Исследовательский институт граждан¬
ской обороны (Totalforsvarets forskningsinstitut) — подведомствен¬
но Министерству обороны Швеции. В 2007 году в нем работало
около 1000 человек, в том числе 800 ученых; его годовой бюджет
составляет 1,19 млрд шведских крон (около 170 млн долл. США)22.
Главная задача этого института — мониторинг и обработка дан¬
ных, касающихся политической ситуации с точки зрения государ¬
ственной безопасности. Поскольку Россия является важной темой,
многие исследования посвящены именно ей. Как видят ситуацию
шведские аналитики? В одном из документов читаем:У России сейчас мало возможностей и, вероятно, нет никаких
намерений угрожать окружающему миру за границами бывшего
Советского Союза. Лишь в области оружия массового уничтоже¬
ния у России до сих пор остались значительные силы, воспользо¬
ваться которыми она может только в очень пессимистическом сце¬
нарии.И далее:...Маленький сосед должен быть всегда бдительным по отно¬
шению к своему большому соседу. Поэтому Швеция должна сле¬
дить за обстановкой в России и анализировать ее независимо от
того, кто правит в Кремле. Демократия, авторитарное государство
или стагнация — каждая из этих ситуаций не должна застигнуть
маленьких соседей врасплох23.21	http://www.tpk.fi/ahtisaari/haastattelut/H960820.svensdb.html (2009.08.30).22	http://www.foi.se/FOI/templates/Page	ll.aspx (2009.08.30).23	http://www.foi.se/FOI/templates/Page	1038.aspx (2009.08.30).
248Михал БеняшДокумент этот проиллюстрирован изображением спящего мед¬
ведя и шведского ежика, который лежит рядом на удобной поду¬
шечке с широко открытыми глазами.В том же духе работает Шведский институт международных
дел (Utrikespolitiska Institutet) — политически и идеологически
независимая организация, созданная в 1938 году для исследования
международных ситуаций. Институт, в котором трудятся 250 уче¬
ных и специалистов, готовит документы для общественного поль¬
зования; финансируется за счет государственных дотаций и соб¬
ственной деятельности, прежде всего издательской24. В частности,
упоминания заслуживает проект, осуществленный Институтом в
2007 году по заказу шведского Министерства иностранных дел и
при сотрудничестве Carnegie Moscow Center25. Проект назывался
«EU-Russian Cooperative Relations»26 и был посвящен определению
отраслей, в которых возможно укрепление сотрудничества между
государствами Европейского союза и Россией. В его завершение
19 февраля 2009 года в Москве состоялся рабочий семинар о пер¬
спективах экономического сотрудничества ЕС и России27.Оба эти учреждения, Исследовательский институт граждан¬
ской обороны и Шведский институт международных дел, в значи¬
тельной мере задают тон политике страны. Однако в меньшей сте¬
пени они способны влиять на чувства населения и общественные
настроения. Тут дело решают СМИ — все более разноцветные
охотники за сенсациями. Грозный медведь «продается» лучше,
чем, например, новый российский фильм или классическая лите¬
ратура, которые занимают, по всей вероятности, элитарную нишу.Меняется ли что-нибудь в этом отношении? Конечно, хотя и
очень медленно. В частности, в октябре 2007 года был организо¬
ван конкурс «Россия и Швеция глазами карикатуристов»28; в
результате появились около семидесяти рисунков. Показанные
также в шведском консульстве в Калининграде, они засвидетель¬
ствовали: нам предстоит еще долгий путь изживания стереотипов
(илл. 1—4).Положительным событием стал выход в 2008 году в издатель¬
стве «Ersatz» книги «Ryssland nu — trender i skuggan av Kreml» («Рос¬
сия сегодня — тенденции развития в тени Кремля»)29. Ее авторы,
Клас Эриксон и Уля Валлин, отмечают: «Россия полна жизни,
творчества и инновации, из чего только ничтожная часть доходит24	http://ui.se/ (2009.08.30).25	http://www.carnegie.ru/en/ (2009.08.30).26	http://www.ui.se/default.aspx7doc_icH1476 (2009.08.30).27	программа — http://www.ui.se/pdf/090219EU_Russia_rus.pdf (2009.08.30).28	http://swedenabroad.com/News	38113.aspx?slaveid=72061 (2009.08.30).29	ISBN: 9789188858498.
Не дразнить медведя!..249Илл. 1Илл. 2Илл. 3Илл. 4
250Михал Беняшдо нас в Швеции». Книга эта была замечена и получила много
лестных рецензий.Однако пока все еще работает избитый стандарт грозного рус¬
ского (российского?) медведя и молчаливого шведского тигра (сло¬
во tiger по-шведски означает «молчит»). Лучше молчать, чем раз¬
дражать. С другой стороны — проще и удобнее молчать, чем
познавать и пробовать понять.
Илья Левяш
МЕДВЕДЬ: БЕЛОРУССКАЯ ИПОСТАСЬI.	Медведь в символике мировой культурыВ хронотопе мировой культуры образ Медведя гораздо более
полисемантичен, чем его жестко однозначное определение К. Юн¬
гом как символа «темных сторон подсознания»1. Уже в архаичных
космогонических представлениях медведь предстает синонимом
первозданного состояния мира — Хаоса. Но нередко он — и сим¬
вол воскрешения, вероятно, подсказанный известным повсюду
природным циклом зимней «спячки» и весеннего пробуждения
природы.Медведь универсально представлен в мифологии всех народов.
Ее истоки — в том длительном историческом времени, когда за¬
вершалось «утробное» формирование человека как антропологиче¬
ского типа. В. Тёрнер верно заметил, что основная интенция
мифа — переход от хаоса к порядку. Homo на рубеже Архе и Боль¬
шой традиции преодолевал первозданный хаос первобытной орды
и упорядочивал внутренние и внешние связи своего мира. Он по¬
степенно обнаруживал их все большее несоответствие исходным
доисторическим представлениям и начинал постигать причинно-
следственные, структурные и целевые связи. В этом процессе
самые архаические представления и технологии — анимизм, фети¬
шизм, магия — были уже недостаточными и настоятельно требо¬
вали нового синтеза.Миф возникает на почве столкновения двух нормативных си¬
стем — архаической и древней. По Ф. Ницше, миф — это «символ
наиболее универсальных фактов... некоторого рода всеведение»2,
наивная, но целостная модель человека в мире и мира человека. По
своей полисемантической природе миф является «метаповество¬
ванием» — символическим выражением масштабных, смыслообра¬
зующих и сакральных событий ab ovo (греч. букв. — «от яйца») не
в строго концептуальном виде, а в синкретической связи рацио¬
нальных сведений о мире, их нравственно-религиозной трактов¬
кой и поразительно высокохудожественными образами анонимно¬
го творца — «коллективного бессознательного».Такое миропонимание имеет сферический характер: оно одно¬
временно сакральное и профанное, «горнее» и «дольнее». Эта сфе¬1	Тресиддер Дж. Словарь символов. М., 2001. С. 219.2	Ницше Ф. О пользе и вреде истории для жизни // Ницше Ф. Сочинения.
Т. 1. М., 1998. С. 143, 146.
252Илья Левяшра складывается из «верха» и «низа», небесного и земного полуша¬
рий, которые составляют целое. По сути, здесь человек уже живет
между двумя мирами — «бездной над нами» и «бездной под нами»
(Достоевский). Он — полуангел, полудьявол и сакральными авто¬
ритетами освящает амбивалентный характер своего «дольнего»
бытия. Зачастую его символы одновременно принадлежат «горне¬
му» миру богов и «нижнему», дьявольскому миру.Предпосылки такой амбивалентности возникли уже в эпоху
Архе. По подсчетам французского археолога А. Леруа-Гурана, из¬
вестны 36 палеонтологических свидетельств медведя, многие из
которых имеют отчетливо плотский и вместе с тем сакральный
характер. Очевидна фаллическая интерпретация культа медведя в
древнейших артефактах (фаллос в форме медвежьей головы)3. Но
в этом культе не менее устойчиво и матриархальное начало. Мед¬
ведица предстает не только воплощением силы, способной сопер¬
ничать с мужской мощью, но и символом материнской заботы и
тепла. Некоторые изображения связаны с мифом об этом звере,
который умирает и воскресает.Языческие традиции символизации медведя — это, в терминах
В. Розанова, «не одинаковость, а единосущее». В традиционном
Китае медведь был знаком мужской отваги, а появление медведя
в сновидениях предвещало рождение сына. Для японских айну и
индейцев-аглонкинов в Северной Америке медведь — это хтони-
ческий праотец и знак силы и мужественности. Медведь был од¬
ним из воплощений бога в Северной Европе, например Одина в
Скандинавии, и неистовый воин Берсеркерс носил медвежью
шкуру. Медведь связан со многими воинственными божествами,
включая древнегерманского Тора и кельтского Артио из Берна
(швейцарский город, букв, «медведь»).На Международном конгрессе «Homo Eurasicus», посвящен¬
ном 100-летию со дня рождения академика А.П. Окладникова, был
представлен обстоятельный анализ культа поклонения медведю,
широко отраженного в писаницах и петроглифах Сибири и Край¬
него Севера4.Чаще всего семантический смысл этих изображений связыва¬
ется с распространением видов животного, но иногда вместо изоб¬
ражения животного встречаются изображения звездного ковша
(Большой Медведицы)5.3	Беларуская м1фалопя. Энцыклапедычны слоушк. Мн., 2004. С. 333—336.4	Homo Eurasicus в глубинах и пространствах истории. СПб., 2008.5	Табарев А. В. О ранних свидетельствах существования культа медведя в
Евразии и Северной Америке // Медведь в древних и современных культурах
Сибири. Новосибирск, 2000. С. 10—14.
Медведь: белорусская ипостась253В классической протоевропейской (античной) традиции Мед¬
ведь занимал одно из самых сакральных мест. Девственные жри¬
цы храма богини-охотницы Артемиды облачались в костюмы мед¬
ведя. Это было двусмысленное перевоплощение. Не только Марс,
но и Аполлон Ликейский («Волчий») также были оборотнями.
Аполлон назван Ликейским, поскольку люди прибегали к нему как
к защитнику от медведей и волков. Но он и сам превращался в
волка, ворона, лебедя, барана и некоторых других животных.Такой многообразный позитив медведя в языческих веровани¬
ях отрицается в монотеистических религиях. Уже в Ветхом Завете
Давид сражался с медведем, как с Голиафом. В христианской и ис¬
ламской традициях медведь предстает как темная сила, жестокая,
похотливая, мстительная и жадная. Тем не менее в одном из мест
Библии описаны лохматые медвежата, облизываемые матерью.
Это — образ язычников, нуждающихся в духовной опеке церкви.
В секулярной европейской культуре также заметно тяготение к тан¬
дему человека с медведем. К примеру, Ф. Ницше писал:[Я] никогда не знал искусства восстанавливать против себя...
но, может быть, найдется слишком много следов добрых отноше¬
ний ко мне... я приручаю всякого медведя6...В целом в парадигмах обществ Архе и Большой традиции Мед¬
ведь полисемантически предстает как интегральный символ са¬
кральных базовых универсалий культуры — Эроса и Танатоса, ми¬
фологизации мира и противоборства его светлого и темного начал,
в монотеистических и дуалистических (манихейских) традициях —
Бога и Сатаны.II.	Проблема идентификации/самоидентификации.
Медведь в БеларусиРеконструкция символа медведя в мифо-сакральных традици¬
ях Беларуси затруднена по-прежнему открытым характером про¬
блемы исторического и духовного самоопределения ее народа. На
пути решения проблемы — прежде всего специфическая история
белорусов, которые столетиями пребывали в состоянии фронтира
между Западом и Востоком.Методологическая точка опоры преодоления этого затрудне¬
ния — в метафоре Ф. Ницше: «Кто же здесь, собственно, задает6	Ницше Ф. Автобиография (Ессе Homo) // Ницше Ф. Соч.: В 2 т. Т. 2. М.,
1990. С. 337.
254Илья Левяшнам вопросы...Кто из нас здесь Эдип? Кто сфинкс?»7 Сфинкс и ее
вопрос — это одна из граней мифологического способа мышления.
Досократовскому человеку было еще неведомо рациональное са¬
мопознание, и он познавал себя путем проекции своей сущности
вовне и ее образной рефлексии. Сфинкс — это вопрошающий о соб¬
ственной сущности Эдип.Для любого культурно-исторического актора это двуединый
вопрос его идентификации/самоидентификации, которая предста¬
ет в двух основных версиях. Первая из них — релятивистская —
сводится к тому, что народ видит себя глазами внешнего, но кон¬
ституирующего Другого, предполагает исходное и постоянное ре¬
ферентное соотнесение с Другим и нередко принимает заемные
имиджи за собственную суть. Соотнесенность с Другим, конечно,
играет роль генерирующего или дегенерирующего фактора, но,
если речь идет о зрелом субъекте, никогда не конституирующего.
Самоидентификация, или субстанциональная субъекгность, первич¬
на относительно идентификации. Программный рефрен Ф. Досто¬
евского: «Только бы мы осамились, стали самими собой»8. Этот
процесс также не в «белых одеждах», не свободен от заблуждений.
Но его смысл — в смысловом позиционировании прежде всего не
относительно внешнего Другого, а внутреннего, всегда противоре¬
чивого своего-Другого.В таком ключе самоидентификация Беларуси может быть
представлена как вопрос Сфинкс Эдипу. Это не уникальный воп¬
рос. Еще Гете в период становления единой Германии вопрошал:
«Deutschland? Aber wo liegt es? Ich weiss das Land nicht zu finden»
(«Германия? Но где она? Я не могу найти этой страны»). Велико¬
британия до сих пор озабочена вопросом о том, является ли она
трансатлантической или европейской страной.Духовное самоопределение белорусского Эдипа осложнено
нерешенностью специфической триединой проблемы.Во-первых, в отличие от обыденных представлений, не столь
однозначно, что белорусские традиции — прежде всего христиан¬
ского характера. Беларусь — не исключение в том смысле, что хри¬
стианский мир в целом и его символы — отнюдь не заведомые
антагонисты язычества. Напротив, писал 3. Фрейд, христиане
«плохо крещены... под тонкой штукатуркой христианства они оста¬
лись тем, чем были их предки, потворствовавшие варварскому
политеизму»9. Россия, утверждал Г. Федотов, «откликнулась хри¬7	Там же. С. 154.8	Достоевский Ф.М. Бесы //Достоевский Ф.М. ПСС: В 30 т. Т. 11. Д., 1974.
С. 137.9	Цит. по: Маркузе Г. Эрос и цивилизация. М., 2002. С. 67.
Медведь: белорусская ипостась255стианству своим особым голосом». По Д. Мережковскому, это
«язычество, притворившееся христианством, как у Толстого», в от¬
личие от «христианства, притворившегося язычеством, как у Ниц¬
ше». Для В. Розанова, нареченного «русским Ницше», «языче¬
ство — утро, христианство — вечер...Боль мира победила радость
мира — вот христианство. И мечтается вернуться к радости. Вот
тревоги язычества»10.В чем латентная причина амбивалентности в отношении хри¬
стиан к своему Богу? Свою роль сыграла своеобразная «родовая»
травма — некогда насильственное внедрение христианства на сла¬
вянских землях. Но главное, видимо, — фрейдовская «любовь-не-
нависть»: любовь к Богу и вера в него как следствие удовлетворе¬
ния запросов верующего человека, логическая подмена основания
«поэтому» следствием «этого»; леонтьевское «темное христиан¬
ство»: страх перед Божьим всемогуществом или — при очевидном
в «миру» несоответствии Бога ожидаемому идеалу — напротив,
«годится — молиться, не годится — горшки покрывать».Во-вторых, открытая проблема: произошли ли белорусы, со¬
гласно канону российской историографии, из «общей колыбели» —
Киевской Руси, или древнекиевский период — это последующая
история белорусов как уже сложившегося самостоятельного этно¬
са. В самом деле, А. Тойнби отмечал, что в течение целой истори¬
ческой эпохи не только германские, но и славянские народности
были дохристианскими. По сути, конфедерация Киевская Русь
возникла гораздо позднее, после утверждения христианства в за¬
падноевропейских государствах и Византии. Уже в VIII—IX веках
белорусы создали свое государство — Полоцкое княжество, и, как
отмечают белорусские историографы, «несколько столетий наш
Полоцк противостоял киевской экспансии». Затем, после дезин¬
теграции Киевской Руси и татаро-монгольского «распада связи
времен», преемником древнебелорусского государства стало Вели¬
кое княжество Литовское (ВКЛ), и в нем «длительное время бело¬
русы-литвины держали главные позиции».В-третьих, относительно «главных позиций» в целом нельзя
сказать о периоде пребывания Беларуси в Речи Посполитой. Од¬
нако сова Минервы все же прилетает, и a posteriori в Варшаве при¬
знают, что, по словам публициста С. Братковского, у Польши есть
«кое-какие обязательства перед Беларусью, Украиной, Литвой и
Латвией». Об этих долгах напоминает то, что «треть нашей интел¬
лигенции носит фамилии, по которым легко установить, из каких
земель она происходит». Достаточно напомнить, что официально
польский поэт А. Мицкевич (из Гродненщины) сильно тосковал10	Розанов В. Избранное. Мюнхен, 1970. С. 120, 170.
256Илья Левяшпо родине, когда утратил ее. В поэме «Пан Тадеуш» («Pan Tadeusz»)
он писал: «Litwo! Ojzyzno moja! Ту jestes jak zdrowie, // lie cie trzeba
cenic ten tylko sie dowie // Kto cie stratil. Dzis pieknosc twa w caley
ozdobie // Widze i opisuje, bo teskne po tobie».Еще сложнее — проблема «яйца и курицы» во взаимоотноше¬
ниях Беларуси с Литвой11. Как признают эксперты, этимология
самоназвания «белорусы-литвины» — это сущая западня.Белорусская концепция истории ВКЛ в основных своих поло¬
жениях противоречит литовской... Предки литовцев — жмудь —
занимали 1/10 часть ВКЛ. Ныне — претензии литовцев на моно¬
польное владение духовным наследием ВКЛ... Все-таки мы другой
этнос — славяне (хотя и с примесью балтской крови)12.В этой патовой ситуации трудно определить, «кто есть кто», и
мы будем исходить не только из этимологического, но из истори¬
чески исходного смыслового тождества понятий «белорус» и «лит¬
вин», их традиционно единого образа жизни и миропонимания.
К счастью, один из неизменных символов в этом ареале — Мед¬
ведь — не обнаруживает никакой двухосновной специфики, и
вполне легитимно характеризовать его как белорусский.III.	Медведь в концептосфере белорусской культурыИсточниковедческая база постижения феномена белорусского
медведя позволяет реконструировать его в концептуально це¬
лостном виде13. Традиционный белорус говорил: «Веру усялякаму11	Балто-славянские исследования. 1984. М., 1986; Седов В. Белорусы —
славяне-балты? //Л1таратура i мастацтва. 30.04.1993.12	3 псторыяй на «Вы». Публщыстычныя артыкулы. Вып. друп. Мн., 1994.
С. 9-15.13	Бараг Л. Г. «Асшю» белорусских сказок и преданий (к вопросу о форми¬
ровании восточнославянского эпоса) // Русский фольклор. Вып. VIII. М.; Л.,
1963; Беларуская м1фалопя. Энцыклапедычны слоушк. Мн., 2004; Беларусь у
сютэме транс’еёрапейсюх сувязяу у I тысячагодцз1 н.э. Мн., 1996; Беларусю
народны каляндар. Мн., 1993; Беларусюя прыказю, прымаую, фразеалапзмы.
Мн., 1992; Бенвенист Э. Словарь индоевропейских социальных терминов. М.,
1995; Богданович А.Е. Пережитки древнего миросозерцания у белорусов. Этно¬
графический очерк. Гродно, 1895; Бяздоннае багацце: Легенды, паданш, ска¬
зы. Мн., 1993; Валодзта Т. Благавешчанне: семантыка i месца у народным ка-
лендары беларусау // Весщ НАН Беларусь Серыя гумаштарных навук. № 3.
Мн., 2000Демидович П. Из области верований и сказаний белорусов // Этно¬
графическое обозрение. № 1. М., 1896; Жыцця адвечны лад: Беларусюя народ-
ныя прыкметы i паверЧ. Кн. 2. Мн., 1998; Зайкоусю Э.М. Месца Вялеса у
Медведь: белорусская ипостась257зверу». Однако белорусам, как и другим европейским народам,
свойственно мировоззренческое «троемирые»: высший мир (бо¬
жественный), земной, «дольний», и нижний, хтонический миры.
Характерно, что далеко не все населяющие его живые существа
наделены универсальной символикой. Одни из них пребывают на
Олимпе «сверхмира», другие воплощают земную, «мирскую» ипо¬
стась народа, третьи низведены в нижний «антимир», и между
ними прослеживается постоянная ценностная и функциональная
инверсия. Ее вербальным выражением является известная белорус¬
ская метафора «вершки — корешки».В «верхнем» мире, в пантеоне белорусских богов, в свою оче¬
редь, несколько уровней. К высшему уровню принадлежали боги,
архаичные по происхождению и с наиболее важными и разносто¬
ронними функциями. Древнейшей из этих персонажей, по кано¬
нам матриархального бытия, была Мара. Позднее, с патриархаль¬
ной «сменой вех», она деградировала к уровню одной из ипостасей
«нижней» демонологии. Мару сменил мужской персонаж Велес
(Волос) — опекун животного мира, охоты (древнейшей отрасли
хозяйствования) и загробного мира. Об архаичности и универсаль¬
ности этого образа свидетельствует приписываемая ему способ¬
ность быть оборотнем и представать в образах медведя, волка, быка
и змеи. После принятия христианства на смену Велесу пришли
новые, антропоморфные божества.Единственным инвариантом осталась приоритетная привер¬
женность к представителю зооморфного мира — Аисту (по-бело-
русски Бусел), наделенному не медвежьей или бычьей силой, а
мудростью и доброжелательным отношением к человеку. Это су¬
щество, близкое к Богу своим ясновидением («Бусел глядзщъ на
воду, а углядаецца пад воду»). Он напоминает драму Адама и Евы в
раю как человек или как ангел, наказанный Богом за любознатель¬
ность. Порученный ему мешок (или горшок) с собранными там
нечистыми животными и гадами Бусел должен был бросить, не
открывая, в преисподнюю, но развязал его и выпустил всю эту
живность на землю. В наказание Бусел, превращенный в птицу,
должен наблюдать за теми, кого упустил, и очищать землю. Буселдахрющянсюм светапоглядзе насельнщтва Беларусь Мн., 1998; 3 псторыяй на
«Вы». Публщыстычныя артыкулы. Вып. друп. Мн., 1994; Зямля стащь пасярод
свету... Беларусия народныя прыкметы i паверЧ. Кн. 1. Мн., 1996; Иванов В.В,
Топоров В.Н. Медведь // Мифы народов мира. Т. 2. М., 1992; Коваль У.1. На¬
родныя уяуленш, паверЧ i прыкметы: Даведшк па усходнеславянскай м1фалогй.
Гомель, 1995; Легенды i паданш. Мн., 1983; М1фы Бацкаущыны. Мн., 1994;
Рогалев А.Ф. Белая Русь и белорусы (в поисках истоков). Гомель, 1994; Эт1ма-
лапчны слоушк беларускай мовы. Т. 1. Мн., 1978; Czerniawska J. Волколак: от
чуждого к чудесному // A^ta Neophilologica 2005. № 7.
258Илья Левяштесно связан с человеком и селится рядом с ним. В одном из ва¬
риантов мифа, возможно, под влиянием ветхозаветного сюжета,
человек не выполнил Божественное поручение из-за своей любо¬
пытной и настойчивой жены, развязавшей мешок. И тогда Бог
превратил в буслов всю семью.С одной стороны, бусел — святая птица, и ее взаимоотноше¬
ния с Богом — это пример гармоничных взаимоотношений чело¬
века и дикой природы. С другой стороны, Бусел воспринимается
как носитель и распорядитель небесного Огня — Грымотника.
Постепенно более важным стало то, что Бусел связан с символи¬
кой прилета на христианский праздник Благовещения. Его дата
определяется вычитанием девяти месяцев от дня рождения Хрис¬
та. В белорусской традиции обрядность Благовещения воплоще¬
на в культах Медведя и Змеи (первый — просыпается от зимней
спячки, вторая — сбрасывает и обновляет шкуру). Это — роды Зем¬
ли, ее воскрешение. Связанные с праздником ритуалы благосло¬
вения урожая или рождения детей свидетельствуют о близости
Бусела к Богу.Совершенно иное, «горизонтальное» соотношение Бусела с ав¬
тохтонным в белорусском ареале Зубром. Поразительно, но, в от¬
личие от первого, следов мифологизации зубра нет, он всегда был
«прописан» и остается в пределах земного мира. Почему же? Древ¬
нейший обитатель лесной пущи, почти раритетное животное на
белорусской земле, зубр наделен ныне наибольшим и однозначно
позитивным приоритетом.Зубр — символ Беларуси, ее вольнолюбия и силы непоказной,
ибо стародавностью происхождения и терпеливостью характера с
белорусом сходится14.Однако модернизация образа зубра не вполне корректна. К не¬
му обращались с целью метафорической оценки не только бла¬
городных качеств белорусского народа, но и инволюции его мен¬
талитета. Еще в начале XVI века М. Гусовский поэтизировал
благородство и сдержанность зубра-рыцаря («не трогай — не заце¬
пит»), но позднее, в XVII веке, Ф. Смикта-Чернобыльский уже
иначе интерпретирует эту черту характера:Давно резать стали литвина. И то де, с прыроженя натуры...
просто как овца: где их болын берет волк, там оне дальше за ним
идут! Болыны будет жычлившый народу польскому, ничели свое¬
му!.. не ведаем, куды в сию есмо диру влезли!14	3 псторыяй на «Вы». С. 31.
Медведь: белорусская ипостась259Зубр-«литвин» — недюжинно сильный, но способный вести
себя как овца («волк берет») — слишком «земной», лишенный
мистической силы, не вдохновляющий символ.Единственная зооморфная альтернатива, в которой вопло¬
щены жизнь и смерть, поучительное «всеведение» мифа и идея
Божественного/дьявольского сверхмогущества, — это Медведь.
Своей силой он напоминает Зубра, и народная присказка конста¬
тирует: «Дужы, як зубр. Дужы, як мядзведзь». Но этим и ограни¬
чивается их одномерный паритет. Медведь — не только нечто
большее, но и более многомерное, а в мифе — универсальное су¬
щество.В триаде «Бусел—Медведь—Змея» у Медведя нет соперников.
Это сакральная универсалия, знак как первозданного хаоса, так и
его преображения в космос жизни. В символической обрядности
белорусского Эроса провозвестник воскресения Бусел воплощает¬
ся в просыпающегося от спячки Медведя. Он выступает как одна
из основных ипостасей Бога или его воплощения на земле, воскре¬
шения к новой жизни, но в то же время — и угроза ей. Змея же —
знак неотделимости Эроса от Танатоса, мудрого memento mori —
напоминания о бренности жизни. В триединстве этих ипостасей
сущего перед нами отчетливо предстает «вертикальная» иерархия
«верхнего», небесного, земного, жизнеутверждающего, и «нижне¬
го» миров.Вполне естественно, что, являясь своеобразной синергией этих
миров или, используя добрый старославянский термин, их са¬
кральным средостением, Медведь был табуированным и в таком
контексте нередко являлся иносказательно и обобщенно. Народ¬
ное присловье говорит: «нешта у лесе велжае здохла» и «лес — ле¬
сам, а бес — бесам».Становление культа Медведя в Беларуси прослеживается еще
в археологических артефактах эпохи неолита. Он достиг значитель¬
ного распространения в железном веке. Амулеты из зубов Медве¬
дя встречаются на городищах культуры штрихованной керамики и
днепро-двинской культуры. Их находили и при раскопках ранне¬
феодальных городов (Волковыска, Полоцка, Могилева и др.).
В святилище на Благовещенской горе в Брянской области (на¬
чало н.э.) была найдена большая глиняная посудина в виде голо¬
вы медведя с широко раскрытой пастью. Изделие размещалось
около одного из центральных идолов. На Смоленщине найден че¬
реп большого Медведя, который венчал центральный столп свя¬
тилища.Архаичный Медведь символизирует не только сакральную, но
и земную, в том числе и зооморфную, ипостась бытия. Сохрани¬
лись т.н. камни-следовики со следами Медведя. Вероятно, им при¬
260Илья Левяшписывались многообразные функции благословения здоровья,
благополучия, а также охраны от нечистой силы. Известный образ:
рядом со святым Власом (христианский преемник Велеса) можно
видеть дьявола с медвежьей мордой.Медведь был медиатором связи между сакральным и хтоничес-
ким мирами. Например, согласно летописям, у литовцев XIII века
при сожжении умершего вместе с ним клали когти медведя и рыси,
с помощью которых покойный должен был взобраться на высокую
гору к Богу.В белорусских мифологических представлениях и ритуалах
Медведь выступает как амбивалентная универсалия — божество,
которое умирает и воскресает, элемент астрального кода, куль¬
турный герой, родовой предок, тотем, дух-хранитель, гарант вы¬
здоровления и освобождения души, но также и звериный двойник
человека, оборотень, в наиболее типичном облике волколака15.
В фольклоре известна непосредственная связь медведя с волком.
Согласно правдоподобной этимологической версии, вторая часть
сложного слова «волколак» касается одного из табуированных на¬
званий Медведя (ср.: прусское tlok, литовское lokys, латинское lacis
и родственные им названия Медведя в индоевропейских языках,
которые отсылают к признаку его кудлатости). Подобный образ
волка-медведя использован в одной из белорусских сказок: «Роди¬
ла твоя жена неведомую зверюшку: медвежьи ноги, волчья голова».
В сказке «Мужик, медведь и лиса» волки и медведи объединяются в
образ, передаваемый с помощью спаренного слова «волки-медве¬
ди». Но есть и такие присказки: «Убегая от волка, попал к медведю».
В календарном коде Медведю соответствует лето — период от ве¬
сеннего до осеннего равноденствия, а волку — зима.С олимпийской высоты Медведь способен творить добро и зло
в антропном «миру». Представления белорусов об этих качествах
релевантны древнеиндийским Ведам, в которых Медведь вопло¬
щал бурю, гром и ветер. Еще в XIX веке белорусы заклинали над¬
вигающуюся бурю словами: «Медведь, медведь, разгони тучи, дам
тебе кучу овса». Покровительственная роль Медведя заметна в
присказке: «Як у мядзведзевым вушку — так хораша».Позитивное отношение к Медведю было настолько глубоким,
что раньше часть белорусов была убеждена в своем подобии это¬
му зверю, а женщины считали, что у Медведя даже груди белые,
как у девушки. В восточном Полесье еще в начале XX столетия во
время праздников, перед тем как отправлять детей ко сну, пели
песню о Медведе, который должен залезть на кладовую, где они15	Czemiawska J. Волколак: от чуждого к чудесному // Acta Neophilologica2005.	№ 7.
Медведь: белорусская ипостась261спят. В белорусских свадебных песнях молодых людей часто назы¬
вают «медведем» или «медведицей», а их свадебную дружину (ша¬
феров) — «медведником». Белорусы также считали, что если при¬
веденный в хату ручной Медведь заревет, то вскоре в ней будет
свадьба. В культуре белорусов позднефеодального времени извест¬
ны такие элементы, как Сморгоньская медвежья «академия», где
дрессировали медведей, и катание Пани Каханки Радзивилла ле¬
том по дороге, посыпанной солью, и в санях, запряженных Мед¬
ведем (XVIII век).У этой традиции — неоднозначная проекция в сакральный и
хтонический миры. Вероятно, с этим связано поверье, будто со¬
звездие Воз (Большая Медведица) — это воз, в который запряжен
медведь. На нем перед концом света будет ездить антихрист и под¬
бирать людей, чтобы они забыли о Боге. Отступники оказывают¬
ся в загробном мире, и его христианская и языческая версии оп¬
ределенно расходятся. В христианском понимании это пекло, где
страдают грешники. Но в белорусском язычестве существует пред¬
ставление о «пек/ым пекле», где не только черти живут весело, но
и «грэшным душам пазваляюць весялщца». Здесь вместе с карна¬
вальной буффонадой есть и выразительный пласт языческих пред¬
ставлений о загробной жизни как проекции земного, где, по сло¬
вам мифа, «каму на гэтым свеце добра, таму й на том свеце не л1ха».
Характерно, что персонаж трансляции человека из одного мира в
другой — не темный, а белый медведь как солярный символ.Не менее регулярно мифологический Медведь выступает зри¬
мым воплощением недоброй, оппозиционной богам темной силы
«нижнего мира». На Каляды подземный царь, превратившись в
медведя, вместе со стаей волков («метелицами») гоняется за женой
Перуна, которая должна родить солнечного бога. Известен сказоч¬
ный сюжет, где медведь выступает териоморфным эквивалентом
Бабы-Яги или лесной властительницы. В лесной избушке на курь¬
ей ножке он испытывает дедову и бабину дочек, и в итоге первая
получает богатую награду, а вторая — жестокую смерть. Не свобо¬
ден, видимо, от глубоких мифологических корней и широко рас¬
пространенный сказочный мотив «Медведь на липовой ноге».
Нога из липы семантически сближает медведя с человеком. Липа
преображает человека в медведя в согласии с его пожеланием: «Каб
мяне усе баялюя». Другие легенды связывают медведя с человеком,
который, надев кожух (шкуру медведя навыворот), хотел напугать
Бога и был за это наказан.Теснейший симбиоз языческих и христианских представлений
о медведе предстает в совпадении по времени и в смысловом ре¬
зонансе праздников Комоедицы и св. Катерины. У древних греков
созвучное название с Комоедицей имел медвежий праздник
262Илья ЛевяшComoedia Посвященный богине Артемиде, он отмечался перед
25 марта.Комоедица — один из праздников белорусского народного ка¬
лендаря. Он происходит накануне католического Благовещения,
24 марта (6 апреля по ст. ст.), и посвящается медведю. Считали, что
в это время он пробуждается от спячки и выбирается из берлоги.
В эти дни готовили специальные кушанья: овсяный кисель, пото¬
му что Медведь любит овес, гороховые комья (каша или галушки
из гороха) и сушеный репник — в знак того, что медведи едят пре¬
имущественно растительную пищу. Главная еда — гороховые ко¬
мья, отсюда и название праздника. После обеда старые и малые
ложились в постель, но не спали, а оборачивались, перекатывались
с боку на бок, ритуально воспроизводя то, как поворачивается
медведь.На 24 марта по христианскому католическому календарю вы¬
падает один из праздников в честь св. Катерины. В переводе с гре¬
ческого Катарина означает «всегда чистая». Непосредственной
предшественницей этой святой в Беларуси была древняя богиня,
женская пара Велеса, которая имела отношение к животному миру,
особенно к медведю, была опекункой браков и торжеств. Катери¬
на — персонаж белорусского фольклора, который вобрал в себя
черты как христианской святой, так и языческого божества. У бело¬
русов, как и у некоторых других европейских народов (французов,
бельгийцев, немцев), день св. Катерины считается концом зимы.Вообще с распадом мифа, его трансформацией в сказку Мед¬
ведь совершает метаморфозу усиления его связи с женщиной.
В этом мире он — вуйко, т.е. родной дядька человека по материн¬
ской линии (как и у гуцулов в Украине и Молдавии). Феминист¬
ски ориентированная сказка полна чудесных перипетий. Так, в
неведомых странах живет Медведь-золотоух, добыть которого ге¬
рою помогает его очаровательная жена, которая имеет власть над
диковинными зверями. В подземном царстве живет белый Мед¬
ведь с громадным ухом («верста уха»). Отсюда вообще представ¬
ления о персонаже «медвежье ухо», который крадет коней из цар¬
ского табуна.В белорусском фольклоре хорошо сохраняется мотив сожи¬
тельства женщины и Медведя, в результате которого рождается
чудесное дитя с одной яркой приметой: оно имеет одно медвежье
ухо и, видимо, как последствие этого, владеет немереной силой,
что и дает ему возможность совершать разнообразные подвиги в
сказках с сюжетом о подземном царстве. Возможно, в этих каза¬
чьих мотивах сохранились некоторые стародавние представления
о сосредоточении силы Медведя именно в его ушах, что могло
выражаться и в соответствующей ритуальной или магической
Медведь: белорусская ипостась263практике. В частности, пролезание из правого уха Медведя в его
левое ухо приводит к чудесным превращениям героинь сказок о
«девичьей дочке и бабиной дочке».Однако белорусский Медведь не только сопричастен сакраль¬
ному миру либо хтоническому «антимиру», но и является неизмен¬
ным универсальным персонажем повседневности — в сказочной
форме или в нравоучительных присловьях. В фольклоре белорусов
распространен мотив происхождения человека от Медведя и его
содействия человеку. Медведь предстает в одной упряжке с чертом
во время поездки к царю славного работника Миши, рожденного
от сожительства одной молодухи и Медведя. Он встречается в сказ¬
ке о трех братьях-охотниках, которые возвращают домой на возу,
запряженном Медведем, спасенную от Чудовища царевну.Производное от Медведя и популярное имя Миша — белорус¬
ское Мтола — интересно своим происхождением и символикой
медвежьего культа. В договоре Киевской Руси (911) сказано, что
дружинники князя Олега клялись своим оружием «и Перуном бо¬
гом своим и Волосом скотьем богом». После принятия христиан¬
ства заменителями Велеса стали святые Влас и Николай. На Бела¬
руси особенно был распространен культ св. М1колы как опекуна
плодородия земли, домашних животных, пчел.Как известно, у западных славян, в том числе и в белорусском
фольклоре, Медведя часто называют человеческими именами
Мишка, Михаил, а медведицу — Маруха. Это название, Маруха,
повторил Адам Мицкевич в своем «Пане Тадеуше». Медведя по¬
рой называли еще и Мартином, а в Румынии — брат Николай (frate
Nicolae), что, возможно, является контаминацией имен Николая
и Михаила. Польский поэт XVI столетия М. Рэй в одном из своих
стихотворений обращается к Медведю — «пан Мика». Возможно,
это обращение связано с тем, что святой Мтола (Николай) после
принятия христианства заменил Велеса, который воплощался в
образе Медведя, а Маруха происходит от имени богини Мары, хто-
нической богини рождения и смерти, образ которой позднее де¬
градировал в персонажа демонологии.Однако не только Мжолы связаны с медвежьим культом. Ха¬
рактерно, что в различных сюжетах и сентенциях оценка челове¬
ка зависит от того, каков он в сравнении с Медведем. В этом ра¬
курсе «азвярелы чалавек страшнейшы за самага яраснага звера».
Таков человек, который становится Медведем, потому что, пере¬
одевшись в кожух изнанкой наверх, пытался устрашить Бога.
В Медведе воплощается бобыль, который хотел, чтобы чудесная
липа сделала его самим Богом (сказка «Жадный бобыль»). Медве¬
дем оборачивается бездельник, который, ленясь сам искать лесных
264Илья Левяшпчел, крадет чужих. Но для «баязл1вага» человека «i корч — мядз-
ведзь».О сдержанно-уважительном отношении к Медведю свиде¬
тельствуют такие сентенции, как: «На жывым мядзведз1 скуры не
купляй» или «Важаком быць — трэба з мядзведзем знацца». Но
«знацца» не безоглядно: «3 мядзведзем дружи, а за стрэльбу дзяр-
жы» и «Маленькая кулька мядзведзя валщь». Человек способен
контролировать поведение Медведя: «Людз1 i мядзведзя вучаць»,
«I мядзведзю кольца у губу удзяюць» или «Мядзведзь хай танцуе,
а цыгану хай на сала шанцуе». Вообще человеческое общение пред¬
почтительнее контактов с Медведем: «Хай мядзведзь куделю прад-
зцець, а мы будзем з людзьм1 сядзець».IV.	Символика Медведя в традициях российско-
белорусских отношенийБелорусская культура — изначально центральноевропейская —
начиная с позднего Средневековья и Ренессанса все более стано¬
вилась фронтиром между культурой европейского Запада и Евро¬
востока — России16. Культурно-цивилизационный фронтир по
определению амбивалентен; он сочетает в себе как ценностно¬
смысловые мосты, так и оппозиции и даже разрывы, и эти полю¬
са всегда, в зависимости от конкретно-исторических реалий, на¬
ходятся в динамике притяжения—отталкивания, фрейдовской
«любви—ненависти».Для Западной Европы Россия, которая веками включала в себя
и Беларусь, длительное время была еще tabula rasa, но в Централь¬
ной Европе начиная со второй половины XVII века к ней уже про¬
является повышенный интерес. Г.В. Лейбниц писал о русских с не
вполне определенной коннотацией как о «крещеных медведях».
Автор этого хрестоматийного определения удачно «схватил» в этой
метафоре не только мощь России, но и ее выдающуюся роль в ев¬
ропейском христианском мире17. Его известная концепция «четы¬
рех монархий», согласно которой именно Россия — четвертая мо¬
нархия, призванная увенчать цикл культурно-цивилизационной
эволюции, не оставляет сомнений в позитивном отношении к
«русскому медведю».16	Левяш И.Я. Беларусь между Европой и Евразией: теософское измере¬
ние // Мировоззренческие и философско-методологические основания инно¬
вационного развития современного общества: Беларусь, регион, мир. Мн.,
2008.17	Герье В. Лейбниц и его век. Отношения Лейбница к России и Петру
Великому. СПб., 2008.
Медведь: белорусская ипостась265В современной России — наследнице не только доброй, но и
страшной памяти о последствиях установок А. Розенберга — жи¬
вой резонанс вызвала репринтная трилогия «Два Мюнхгаузена»18,
составленная из книг Р.Э. Распе, А. Бюргера и К.Л. Иммермана.
Оказывается, Мюнхгаузен — не вымысел, его полное имя — Карл
Фридрих Иероним барон Мюнхгаузен ауф-Боденвердер (1720—
1797). Он был офицером, некоторое время, в годы царствования
Анны Иоанновны, состоял на русской службе, даже служил в Грод¬
ненском полку и часто гостил в поместьях сослуживцев в Беларуси
и Литве. Герой рассказывает:[Однажды по пути в Россию на меня] набросился огромный
медведь, растопырив свои огромные лапы. [Я] незамедлительно
схватил его за эти лапы и держал так до тех пор, пока зверь не из¬
дох. Дело объяснялось очень просто. Держа медведя в таком поло¬
жении, я не давал ему возможности сосать свою лапу, без чего этот
зверь существовать не может. Вот почему его гибель и не удивила
меня19.Направляясь в Россию через «Лифлянцию», Мюнхгаузен счел
более важным не рассказывать об образе правления, об искусстве
и науках в России, а «привлечь внимание к более благородным
предметам... к волкам и медведям, а их в России такое изобилие,
что ей может позавидовать любая другая страна на земном шаре».
Затем следует еще одна схватка с медведем. Далее Мюнхгаузен едет
на войну с Турцией, чтобы «восстановить честь русского оружия»,
несколько пострадавшую при царе Петре в боях на реке Прут
(1711), на «литовце» — литовском коне, и здесь он обезвреживает
медведей, устроив им обмазанную пчелиным медом ловушку. Ока¬
завшись среди сонмища белых медведей, герой убивает одного, пе¬
реодевается в его шкуру, потом отсылает медвежьи шкуры «рус¬
ской императрице — на шубы для ее величества и для всего двора»
(кстати, королевские гвардейцы, охраняющие Букингемский дво¬
рец, до сих пор носят медвежьи шапки — подарок России). Мюнх¬
гаузен иронизирует, что его командир не счел это подвигом, так
как барон обманул медведей, прикрывшись шкурой одного из них.
«Он решился бы направиться к ним без маскировки, и они все
равно приняли бы его за медведя»20.«Как известно, — пишет К.Л. Иммерман, — домашние жи¬
вотные теряют многие природные свойства от общения с чело-18	Два Мюнхгаузена. Мн., 1993.19	Там же. С. 36.20	Там же. С. 42, 48, 59, 97.
266Илья Левяшвеком»21. Иными словами, «очеловечение» русского Медведя в
старой, доброй Европе было вполне нормативным и вызывало ис¬
кренние симпатии.Однако культурно-исторический маятник не позволяет одно¬
значно редуцировать смыслы белорусского Медведя к роли «погра¬
ничника» между Западом и Востоком. В постижении его символи¬
ки важно не преступить меру, не оказаться в плену современных,
заметно политизированных оппозиций: с одной стороны, ряженых
«тутэйшых» безоглядно прозападного белорусского национализма,
с другой — великорусского шовинизма, для которого белорус —
только ветвь «триединого русского народа», «младший брат» вели¬
короссов.В реальности в белорусском мейнстриме тесно переплелись са¬
мые различные миграционные и геополитические потоки: с запа¬
да — немецкие, польские и еврейские, с юга — татарские и цыган¬
ские, с востока — русские (в основном состоящие из преследуемых
староверов). Издавна автохтонные на своей земле, белорусы вос¬
принимали пришельцев в зависимости от добра или зла, которое
они приносили на белорусскую землю. Наиболее типичен чужы-
нец, тшаземец, чужародзец: представитель иноэтнической общно¬
сти — враждебной, соотносящейся в народном сознании с катего¬
рией «иномира», в отличие от «коренных», «местных», «тутэйшых».В белорусском языке множество присловий, которые выража¬
ют инаковость «чужынцау»: «Гаварыу бы па-нямещ, да язык грецга.
Гаварыу бы па-польсю, да язык консю», «1ншы горад — шшы го-
нар», «Хоць да Кракава, усюды адзшакава», «Да нашага берага
добрага не прыстане», «У чужой парафп няма чаго указваць»; не¬
примиримое «Два мядзведз1 у адной бярлозе не месцяцца»; и, на¬
конец, не отмеченное дружелюбным расположением к русским
«Дурняу да Масквы не перевешает»22.В этом контексте обобщенным синонимом «чужынца» высту¬
пает одна из ипостасей Медведя-оборотня — Черт. Его характер¬
ная примета — тождественное немоте иноязычие {«немец» — в зна¬
чении Черта и немого) или непонятный язык. «Немой» — от
nemici, т.е. не владеющий языком группы, а значит, чужой23. «Ина¬
ковость» находится в соотношении с «нечистой силой». В белорус¬
ском фольклоре Черт очень часто выступает в образе «немчика»
или «пана в немецкой одежде». Черту приписывали разнообразные
аномалии физического, умственного и морального порядка.Негативное влияние цыган, евреев и татар авторы «Белорус-21	Там же. С. 117.22	Беларуская м1фалопя. С. 185, 209, 211, 212, 217, 226, 258, 270, 276.23	Бенвенист Э. Словарь индоевропейских социальных терминов. С. 238—239.
Медведь: белорусская ипостась267ской мифологии» объясняют «радикальной разницей между рели¬
гиозными, социально-бытовыми и хозяйственными традициями
их и белорусов... Татары и жиды “молятся черту”, чтобы “загубить
христиан” (отсюда) неприятие специфического образа жизни
цыган (кража коней, гадание) и жидов (корчмари, ростовщики,
торговцы)»24.Однако Медведь-Черт — и сакральное существо. После приня¬
тия христианства в пантеоне белорусских богов была, как осторож¬
но, с оглядкой пишут белорусские этнографы, «магчымасць юна-
вання дуалютычный пары Белабог—Чорнабог»25. Рациональное
объяснение такого цвето-смыслового дуализма в том, что, хотя
природа «чужынцау» вызывала подозрение, они были социально
необходимыми, так как обладали знаниями и опытом. Скажем,
лучшим укротителем пожаров считался цыган, еще, как правило,
он был кузнецом; еврей — корчмарь, немец — лекарь.Тем, кому покровительствовал Чернобог, приписывались
сильные колдовские способности (в преимущественном большин¬
стве — негативного характера). В этом ряду как вредоносное фи¬
гурирует «око цыганское, жидовское, татарское, московское», и
«маскалЬ> выступают в роли Чернобога. Еще во время осады По¬
лоцка войсками Стефана Батория (1579) проливные и продол¬
жительные дожди считали следствием колдовства русского гар¬
низона.Этот прецедент можно рассматривать как характерный при¬
знак фронтира — смысловой перекресток. С одной стороны, неред¬
кий мотив: русский человек фигурирует в культовых болотах, т.е.
он «чужынец», или нечисть. В одном предании расказывается о
заклятии реки (колодца) русским колдуном. Но колдовство — бе¬
зошибочная примета сверхъестественной силы, и обладание ею
противоречит уничижительным оценкам русских: «Не дуры Мас-
кву, яна i так дурная» или «Дурняу да Масквы не перевешает»26.С другой стороны, в белорусском фольклоре и преданиях рус¬
ский человек часто выступает в различных позитивных ипостасях:
как христианин, священник, миссионер, чародей и астак — доб¬
лестный воин медвежьей силы27. В 1890 году А.М. Сементовский
опубликовал предание о борьбе под Полоцком войска российской
царицы, астка-Катерины, против польской рати асыка-Батуры.
Победила Катерина, польские войска изгнали, «/ тут русская земля24	Беларуская м1фалопя. С. 558.25	Там же. С. 364.26	Там же. С. 276, 557.27	Бараг Л.Г. «Асшю» белорусских сказок и преданий (к вопросу о форми¬
ровании восточнославянского эпоса) // Русский фольклор. Вып. VIII. М.; Д.,
1963. С. 134.
268Илья Левяшстала». Однако, отмечают авторы «Белорусской мифологии», в
предании перепутаны разные эпохи: король Речи Посполитой
Стефан Баторий (Степан Батура) — исторически в XVI веке —
встречается с российской Екатериной II, царствовавшей в
XVIII веке. Согласно этой версии, псевдоисторическая трактовка
специально создана А.М. Сементовским, человеком великодер¬
жавных взглядов и «западнорусского» направления в науке. Смысл
этого направления состоял в обосновании идеи, что с той леген¬
дарной поры русская земля стала тут, т.е. в Беларуси.Как бы ни интерпретировать такое предание, оно свидетель¬
ствует о позитивной интенции белорусского «коллективного бес¬
сознательного» относительно смысловой инверсии своего Белого
бога и русского Черного бога. В преданиях известны и такие мо¬
тивы, как стремление русского боярина побудить белорусов к пе¬
реходу в православие; или речь вдет о проклятой реке (в ней уто¬
пился сын ведьмы) и предложении русского возродить реку за
плату «в 100 рублей и доброго коня».В такой бело-черной оптике становится понятным отношение
к русскому Медведю, «москалю». В Европе, с которой Беларусь
начиная с позднего Ренессанса традиционно связана интенсивны¬
ми культурными коммуникациями, господствовал двусмысленный
имидж русского народа как «крещеного медведя». После трех раз¬
делов Речи Посполитой Беларусь была включена в состав Россий¬
ской империи и даже утратила свой этноним, отныне называясь
Северо-Западным краем.В таком измерении русская ипостась Медведя традиционно
предстает в Беларуси в динамичной амплитуде от имперского Чу¬
жого до действительно братского «Своего-другого».V.	Россия — на перепутье. Белорусское измерениеМаркировка России как Медведя была скорее не наветом, а
самоназванием. М. Цветаева писала об этом исчерпывающе:Кто — мы? Потонул в медведях
Тот край, потонул в полозьях.Кто — мы? Не из тех, что ездят —Вот — мы! А из тех, что возят...Не вывезли! Пешим дралом —
В ночь, выхаркнутым народом!
Кто мы? да по всем вокзалам!
Медведь: белорусская ипостась269Кто мы? да по всем заводам!Мы, вставшие за деревню, за дерево...Даже патриотически ориентированные российские исследова¬
тели отмечают:[Ойкумена славян, расселявшихся по Восточной Европе], пер¬
вых поселенцев на территориях в верховьях Оки, Волги и далее —
к северу и востоку, — это буквально «медвежий угол» тогдашней
Европы, и не случайно на гербе одного из возникших здесь горо¬
дов (Ярославля) изображен медведь29.С тех пор Россия неоднократно меняла свою культурно-поли¬
тическую кожу, и еще в позднесоветский период так называемой
«разрядки» казалось, что эта кожа не будет шагреневой. Олимпий¬
ский Мишка в Москве 1980 года свидетельствовал, что хрущевский
пассаж с трибуны ООН «Мы вас закопаем!» — не более чем пи¬
аровская сила уже бессильных. Краткотечная перестройка лишь
усилила это впечатление.В постперестроечной России аппетиты стали уже не столь
глобальными, но сокращение страны с 1/6 до 1/7 земного шара
в принципе не изменило ее претензию на великодержавность
(вплоть до недавнего официального предложения Беларуси всту¬
пить в Российскую Федерацию в качестве одного из ее региональ¬
ных субъектов). Неслучайно поэтому 6 ноября 2008 года в КВН
прозвучал такой геополитический пассаж. Беседуют Д. Медведев
и Николя Саркози.Медведев: Франция — это шестая часть территории Сибири.Саркози: Вся проблема в том, что вы определяете свое могуще¬
ство и влияние размерами государств.Действительно, великодержавность правящих России — при
любых политических режимах — напоминает фатальный горб вер¬
блюда. Еще Ф. Достоевский, скептически отзываясь о «так назы¬
ваемых знатоках народа и государства», писал:28	Цветаева М. Стихотворения. Поэмы. Поэтические произведения. М.,
1990. С. 134-135.29	Наумов С., Слонов Н. Россия — суверенная цивилизация // Свободная
мысль. 2008. № И. С. 68.
270Илья ЛевяшМы, как торопливые люди, слишком поспешили с нашими
мужичками... мы ввели их в моду... пора взглянуть трезвее и не
смешивать нашего родного сиволапого дёгтя с «букетом импера¬
трицы». [«Сиволапый» неудержимо трансформировался в импер¬
ский] огромный кулак, жилистый, узловатый... и всем становилось
ясно, что если эта глубоко национальная вещь опустится без про¬
маху на предмет, то действительно только мокренько станет30.В современной России озабочены такой исторической генеа¬
логией, стойкой идентификацией России с символикой Медведя.
Известный российский историк и политолог Ю. Пивоваров зада¬
ется вопросом о причинах затруднений в демократизации страны,
в частности в формировании полноценной многопартийной сис¬
темы и, как следствие, фактическом монополизме партии «Единая
Россия»:Это ведь она вытеснила остальные партии и по-хозяйски рас¬
селась в Думе. Смею предположить: если мы объясним, кто такие
«медведи», откуда взялись, зачем природа произвела их на свет, то
тем самым получим ответ и на вопрос о причинах провала русской
многопартийности31.Тему продолжает В. Ковалев:Во-первых, это вопрос кремлевских политтехнологий: если
синяя куртка с белым медведем будет позитивно восприниматься
с точки зрения имиджа, то нынешнее оформление «партии влас¬
ти» сохранится. Если же единороссы от своего монопольного по¬
ложения совсем потеряют голову и будут раздражать население
сверх меры, власть «переоденется», и ЕР отправят туда же, куда и
«Наш дом — Россия». Впрочем, при прочих равных условиях, по¬
следнее решение менее вероятно: слишком уж много ресурсов вбу¬
хано в «медведей»32.По обыкновению медведь вызывает амплитуду колебаний по¬
литического маятника от властной гипертрофии до не лишенного
иронии безвластия. Небезызвестная своим радикализмом газета
«Завтра» так оценивает политико-культурную ситуацию в России,
связанную со смыслом пришествия Медведа в Рунет:30	Достоевский Ф.М. Бесы // ПСС: В 30 т. Т. 10. JI., 1974. С. 31—32.31	Пивоваров Ю.С. Русская политическая традиция и современность. М.,
2006. С. 155.32	Ковалев В. О перспективах политических партий в РФ // Свободная
мысль. 2007. № И. С. 38.
Медведь: белорусская ипостась271Медвед— это Кремль... Медвед воплощает собой вовсе не
«Большого брата» в отечественном варианте государства-Левиафа¬
на, а — совершенно напротив — неожиданное и неопределенное по
своим последствиям нарушение привычного порядка вещей, не¬
предсказуемое (или предсказуемое) вторжение субъекта Хаоса33...В «незалежнай» Украине присоединяются к этой иронии.
Львовский политолог И. Марков назвал свое интервью в духе
fatum: «Ведмедик побавиться корабликами — i вщцасць»34.Множатся признаки расставания с великодержавностью и в
самой России. Отмечая демонстрацию ею военной мощи по раз¬
ным поводам, известный политолог А. Кива пишет:Понятно, мы блефуем, как это делал в свое время Хрущев,
только его блеф чуть не довел до Третьей мировой войны... В воен¬
ных ведомствах Запада это прекрасно осознают, только зачем нам
настраивать против себя западное общественное мнение, возрож¬
дать... былую боязнь «русского медведя»?35А что же сам Запад? В целом его позиция в отношении Рос¬
сии — далеко не в белых одеждах, но это отдельная тема. Здесь же
уместно заметить: «Чума на оба ваши дома». Неслучайно в Мос¬
кве прошла недавно театральная премьера пьесы всемирно извест¬
ного драматурга и сценариста Т. Стоппарда «Берег Утопии». В ней
предстают самые видные русские утописты, и среди них — М. Ба¬
кунин. А «в ипостасях бакунинской натуры — мрачные черты
Аттилы — у симпатичного “русского медведя”»36.Запад — США и Евросоюз — по-разному беспокоит затянув¬
шаяся неопределенность генерализующего вектора внешнеполити¬
ческой и культурно-цивилизационной ориентации России.Мы, — пишет политолог В. Рыжов, — оказались в одном из
центров жесткого противостояния между таким геополитическим
монстром, как США, с одной стороны, и договаривающимися
между собой Китаем и Россией, с другой. Добродушный Медведь
и ласковый Дракон намерены повыдергивать перья из хвоста Бе¬33	Превед, красавчеги! О культурологии Медведа // Завтра. Май—июнь2006.	№ 22 (654); www.apn.ru/publications/articlel872.htm.34	Пост-Постум. 1992. № 4.35	Кива А. Конец «эпохи Путина» неизбежен // Свободная мысль. 2008.
№ 3. С. 7.36	Васильева С. Эффект бумеранга, или Ниоткуда с любовью // Вестник
Европы. 2008. Т. XXII-XXIII. С. 186.
272Илья Левяшлоголового Орла... Желание некоторых пуганных Россией полити¬
ков пнуть побольнее ослабевшего «медведя» заставило упустить тот
момент, когда еще можно было рассчитывать на присоединение
России к ценностям Западной Европы37.Немецкий исследователь М. Бубе называет Россию «европей¬
ской цивилизацией с китайскими границами». С его точки зрения,
основное противоречие в политическом устройстве России в том,
что ее элита считает себя европейской, но взаимоотношения об¬
щества с государством, стиль управления государством и обще¬
ством — не европейские, а скорее азиатские.Бубе видит два возможных сценария будущего развития Рос¬
сии, и характерно, что он отсылает читателей к сюжетам извест¬
ных сказок. Первый сценарий — «медведь с больной головой» (автор
подчеркивает, что никоим образом не хочет бросить тень ни на
само животное, ни на один из символов России). При развитии
такого сценария Россия будет рассматривать международную по¬
литику исключительно с геополитических позиций, которые неиз¬
бежно приведут ее к особому, евроазиатскому пути развития. В от¬
ношениях с ЕС не будет наблюдаться ни экономического, ни
политического прогресса, они осложнятся взаимным недоверием.
Поведение России будет непредсказуемо. К 2020 году не останет¬
ся никаких вариантов интеграции России в евроатлантические
структуры, но и в общемировом контексте она вряд ли будет иметь
такое влияние, как новые глобальные игроки — Индия и Китай.Второй сценарий, близкий автору, озаглавлен «Прекрасный
принц». В ходе внутренней модернизации Россия отойдет от курса
«суверенной демократии» и бюрократической стагнации и, следо¬
вательно, примет модель евроатлантической цивилизации. Успеш¬
ная политика модернизации сделает Россию сильным партнером
в рамках сотрудничества РФ и ЕС. К 2020 году она, возможно, не
будет членом ЕС, но интегрируется в евроатлантические институ¬
ты. Автор нашумевшей книги полагает, что оптимальным являет¬
ся «соглашение о стратегическом партнерстве» между Россией и
Европейским союзом. То есть российский принц не так уж прекра¬
сен, но и его «медвежья голова» уже не болит38.А белорусская голова «болит» хронически, при любом прогно¬
стическом раскладе. Ныне это забота не только политической и
культурной элиты молодой суверенной республики, но и болыиин-37	Рыжов В. Жить во лжи или в дураках? // Свободная мысль. 2007. №11.
С. 111, ИЗ.38	Buhbe М. The Main Features of a German Strategy towards Russia Friedrich-
Ebert-Stiftung. Berlin, 2007.
Медведь: белорусская ипостась273ства ее народа, который уже веками представляет собой «особую
национальность» (К. Калиновский) и не желает быть вторым из¬
данием «сборочного цеха» былого Союза. Белорусы, по метким
словам В. Астафьева, «хотят быть с Россией, но не в России». Од¬
нако независимо от этих драматических перипетий белорусский
народ был и остается, по словам Достоевского, «бесконечно нам
(русскому народу. — И.Л.) родной».
Анджей де ЛазариПОЧЕМУ ЕВРОПА БОИТСЯ
«РУССКОГО МЕДВЕДЯ»?В Европе пытаются состряпать образ рос¬
сийского медведя, который всех хочет про¬
глотить.В.	Путин (интервью немецкой газе¬
те «Handelsblatt» 14 сентября 2009 года)1Илл. I2Открывая в Ярославле международную конференцию «Совре¬
менное государство и глобальная безопасность», президент России
Дмитрий Медведев чуть в шутку, но и всерьез сказал:На гербе Ярославля изображено самое известное российское
животное — медведь. Символ, который символизирует, с одной
стороны, силу, а с другой стороны, предусмотрительность. Я ду¬
маю, что два этих качества точно являются не лишними для нас
сегодня для формирования справедливого, сбалансированного,
устойчивого миропорядка, создания условий для достойной жиз¬
ни миллионов людей3.1	http://www.inosmi.ru/russia/20090915/252610.html.2	Schwalme R. Gewitter. 29.08.2008; http://www.schwalme.de/schwalme/index.
php5?site=l“.3	Комментарий из http://dailyonline.ru/rn/7963/: «Такая трактовка медвежь¬
его образа вошла в некоторое противоречие с древним преданием, согласно
которому на гербе Ярославля изображен отнюдь не медведь, а медведица. При¬
Почему Европа боится «русского медведя» ?275Если русский/российский медведь не только сильный, но и
предусмотрительный, почему мы все его опасаемся?Человечество с давних пор мечтает о такой действительности,
в которой личность была бы свободной и одновременно не отчуж¬
денной от «коллектива». Все русские попытки создать такую дей¬
ствительность, в основе которой были община, народность, коллек¬
тивизм или же модная теперь соборность, кончались неудачей, так
как в конце концов в России коллектив всегда поглощал и пора¬
бощал личность. Все из-за того, что в русском мышлении первич¬
ным становился, как правило, «единомышленный» коллектив,
личность же была вторичной. Виктор Ерофеев так подытожил эту
русскую «правомерность»:Напрасно думать, будто наше «мы» состоит из сложения само-
значимых «я». Русское «я» как элемент не жизнестойко и обрета¬
ется исключительно в семейственной молекуле. Выходит, не «я»
формирует идею «мы», но «мы» манифестно и речетворно. «Мы»
плодит ублюдочных «я», как мелкую картошку. Все силы русско¬
го правописания — на стороне «мы», и сколько бы литературных
терзаний ни вкладывать в развитие «я», они не окупятся за недо¬
статком грамматических резервов. Взять, для примера, подсозна¬
тельное мыканье Платонова и сопротивленческое яканье Набоко¬
ва, чтобы увидеть разность потенциалов. На «мы» можно гавкать,
как Замятин, над «мы» можно хихикать, как Олеша, но «мы» име¬
ет самодержавное качество, известное под именем «народ».«Народ» — одно из самых точных понятий русского языка.
Оно подразумевает двойной перенос ответственности: с «я» на
«мы» и с «мы» на — род: «мы-они», внешне-внутренний фактор,
что означает вечные поиски не самопознания, а самооправдания.
Слово «народ» зацементировало народ на века. <...> Там, где осо¬
бенности индивидуальной жизни процветают за счет обществен¬
ной, народ — метафора или вовсе несуществующее слово. В этой
стране оно передает суть неправого дела4.Иначе дело обстоит на «эгоистическом», по русским меркам,
Западе. Там личность со временем стала однозначно первичной, и
это она, если захочет, создает такой или другой «коллектив», прин¬
ципиально не заставляя никого быть «единомышленным». И ока¬
залось, что эта «неединомышленная» совокупность свободныхчем та самая, которую напустили на Ярослава Мудрого местные язычники (что,
как оказалось, с их стороны было довольно неосмотрительно) и которую Ярос¬
лав тут же зарубил секирой».4	Ерофеев Вик. Энциклопедия русской души. 1999.
276Анджей де Лазариличностей может успешно сосуществовать и даже создавать, каза¬
лось бы, утопическую «соборность», осуществляемую в идее и в
деятельности Европейского союза.Благодаря чему это стало возможным?По-моему, ответ простой. Жители Европы, обобщая конечно,
пришли к выводу, что единственным институтом, который они в
состоянии рационалистически согласовать и благодаря которому
могут объединиться, является право. Нет возможности найти «еди¬
ного» Бога, «единую» Идею, «единую» Правду, «единую» партию —
зато есть возможность согласовать «единое» право, обязывающее
всех жителей Евросоюза. Верь себе — в Бога какого хочешь, в ка¬
кую хочешь Идею, Правду; говори на каком хочешь языке; соблю¬
дай правила культуры, в которой ты вырос, или совсем другой —
которая тебе просто по душе, — лишь бы ты соблюдал право, за¬
коны, которые ведь мы вместе установили.И получилось — государственные границы стали лишь симво¬
лическими. Они ведь не нужны в обществе, у которого развито
правовое сознание и которое благодаря этому в состоянии подчи¬
ниться единому праву. Право, закон стали основой европейской
«соборности». Отсюда идеал: правовое государство, соблюдающее
права человека, права каждой отдельной личности, — это основа
европейской демократии. Насколько, например, поляки близко к
сердцу (и к уму) приняли этот идеал, вступая в Евросоюз, видно в
преамбуле к нашей конституции, которая начинается словами:
«Мы, польский народ — все граждане Речи Посполитой». Пра¬
вовой институт гражданства заменяет здесь романтическую, эт¬
ническую категорию «народа/нации». «Все граждане» — значит:
каждый из нас, независимо от народности/национальности, веро¬
исповедания, мировоззрения, происхождения и т.д. Объединяет
нас в первую очередь правовой институт гражданства. В современ¬
ной культуре Запада о правовом государстве можно говорить лишь
в том случае, если юридические законы находятся в согласии с пра¬
вами человека и не зависят от морали и взглядов какой-либо лич¬
ности, группы, партии, коллектива и т.п.В России, с «западной» точки зрения, этот идеал пока не осу¬
ществился. Здесь по-прежнему нет укоренившейся убежденности в
необходимости существования и соблюдения права. Для многих
россиян право в принципе является абстракцией, лишенной суще¬
ственного значения. В поисках аргументов для возвышения рус¬
ской культуры над культурой Запада русофильская мысль проти¬
вопоставляет «русское внутреннее право» (моральное) «внешнему
формальному» праву Запада. Отрицание идеи права тесно связа¬
но с «коллективистским» мышлением. Если Запад в принципе
стремится к освобождению личности и личность несет там от¬
Почему Европа боится «русского медведя» ?277ветственность перед правом и государством, то русские издавна,
критикуя культуру Запада, эгоистическому западному Я противо¬
поставляют Мы: мы — православие, мы — община, мы — народ,
мы — рабочий класс и т.д., — чтобы наконец довести до полного
покорения личности в советском Мы-государстве. В сегодняшней
же Конституции РФ это коллективистское мышление выразилось
в обращении: «Мы, многонациональный народ Российской Феде¬
рации». А ведь перед судом не поставишь «многонациональный
народ»...В русском и российском сознании до сих пор не сложилась
идея независимого права (как от власти государственной, церков¬
ной, так и от т.н. «классовых интересов», или «интересов народа»).
Не оформился и принесенный Западу буржуазными революциями
феномен гражданина равноправного: независимо от его нацио¬
нальности, вероисповедания, общественного происхождения,
классовой принадлежности и т.п. В русском сознании над лично-
стью-гражданином все еще преобладает коллектив (мы — пра¬
вославные, мы — русский народ, мы — советский народ, мы —
многонациональный народ; и совсем новая категория, вырабаты¬
ваемая теперь государственной идеологией: мы — российская на¬
ция). Права личности-гражданина в российской идеологии по-
прежнему отодвигаются на задний план и подчеркиваются права
народа- коллектива5.Если это действительно так, то нечего удивляться, что для Ев¬
ропы, основывающей свое «общежитие» на праве и свободной,
соблюдающей право личности, огромная и мощная Россия явля¬
ется нерациональной, непредсказуемой, а иногда даже невменяе¬
мой державой. Чего ожидать от такого «медведя»? — вот основной
вопрос, который уже несколько столетий ставят перед собой «за¬
падные» исследователи, публицисты, политики и карикатуристы.
И сегодня чаще всего дают неутешительный ответ:Да и сами россияне нередко не видят оптимистического для
себя решения (илл. 4).По мнению Сергея Елкина, Россия-медведь все «колеблется»
между анархией и диктатурой (илл. 5).Юрий Афанасьев утверждает, что Россия — это «заколдован¬
ная» страна6, Виктор Ерофеев — что она «сказка»7, подчеркивая
этим ее нерациональность. Но без рационализма не построишь
права, а без права действительностью управляет самоволие или
самодержавие.5	См.: LazariA. de. Право // Idee w Rosji, Идеи в России, Ideas in Russia Т. 1.
Warszawa, 1999. S. 318-324.6	Афанасьев Ю. Опасная Россия. 2001.7	Ерофеев Вик. Энциклопедия русской души. 1999.
278Анджей де ЛазариИлл. 2*Илл. З9Илл. 410Илл. 5ППоэтому не удивляйтесь опасениям Европы: она успокоится,
когда мишка из рисунка Михаила Златковского вырастет в граж¬
данина по европейским меркам, уважающего законы и права каж¬
дой отдельной личности. Пока же этого не случится, она в мишке
будет видеть грозного, хищного медведя.Надежда есть. Вот Эдвард Феннелл из «The Times», говоря,
что «русский медведь пока не может обойтись без западных юри¬
стов» (4 сентября 2008), подытоживает свою статью мнением
Пола Меллинга из международной юридической фирмы Baker &
McKenzie. Меллинг работает в Москве «с тех пор, как в 1991 году
на ее улицы вышли танки», и егоободряет постепенное повышение качества работы российских
судов (хотя исходный уровень очень низок). Несмотря на то что
большинство западных юристов предпочло бы не оказываться в8	Komarnitski С. The Russian Election. 9.12.2007; http://www.cicus.org/
info_Eng/artshow.asp?ID=8202.9	Komarnitski С. Putin and free press. 10.07.2007; http://www.caglepost.com/
cartoon/Christo+Komarnitski/42596/Putin+and+free+press.html.10	Златковский M. http://www.sakharov-center.ru/museurn/exhibitionhall/
zlatkovskiy/picture/imagepages/imagel 1 .html.11	Елкин С. http://www.polit.ru/bbs/2006/07/ll/elkinjune06.html.
Почему Европа боится «русского медведя» ?279российских судах, где «телефон¬
ная юстиция» (то есть звонок су¬
дье из Кремля) будет важнее лю¬
бых правовых аргументов, они
признают, что в Москве и Санкт-
Петербурге качество работы су¬
дей резко улучшилось.По мнению Меллинга, в 98 про¬
центах случаев решение суда выно¬
сится уже «на основании закона, а
не взятки или политического вме¬
шательства»13. Дело здесь касается,
конечно, международного бизнеса,
который заставляет вести в России
сделки по законам, согласованным и
согласным с международным пра-	gi2вом и «западной» правовой традици¬
ей. Будем, однако, надеяться, чтослова Владимира Путина «ДИКТАТУРА ЗАКОНА — ЭТО ЕДИН¬
СТВЕННЫЙ ВИД ДИКТАТУРЫ, К КОТОРОЙ МЫ ОБЯЗАНЫ
СТРЕМИТЬСЯ» — не пустые слова. «Диктатуры закона» в России
пока еще нет, но стремление к ней уже кое-где заметно. Лишь бы
не оправдалось когда-нибудь, что в России «закон — тайга, про¬
курор — медведь». Даже если он «предусмотрительный», как Рус¬
ский Мишка с балалайкой-трансформером из комикса «Ниндзя-
Черепашки и Русский Мишка»14.12	Златковский М. // Политический журнал. 2006. № 41/42. С. 49; http://
www.politjournaI.ru/index.php?POLITSID=fD9d3043e9e20fbl5ad864f73e51ff&
action=Articles&dirid=67&tek=6395&issue=180.13	Феннелл Э. Русский медведь пока не может обойтись без западных юри¬
стов; http://www.inosmi.ru/translation/243791 .html.14	Нидзя-Черепашки и Русский Мишка. Комикс-раскраска для детей 6—12	лет. Велес, 1994. Обложка: http://www.veles-varu/comics/content/coms/
mishkal/m lp01.html.
ЧАСТЬ 3
Мария Литовская, Сергей КропотовРУССКИЙ МЕДВЕДЬ
ИЗ МЕДВЕЖЬЕГО КРАЯ:
ИНТЕРФЕРЕНЦИЯ
ТРАДИЦИОННОЙ зоосимволики
И ПЕРСОНАЛЬНЫХ СВОЙСТВ ЛИЧНОСТИ
В РЕПРЕЗЕНТАЦИИ
ПЕРВОГО ПРЕЗИДЕНТА РФКакова наша базовая пространственность
и темпоральность в движении и социальных
отношениях? И как они меняются, когда мы
меняем игру, меняем то, что мы называем ис¬
торией? Иными словами, покажи мне, как ты
бегаешь, и я расскажу тебе об обществе, в кото¬
ром ты живешь.X. ЭйхбергКогда в поисковике набираешь «Ельцин» и «медведь», сразу
вываливается несколько сотен тысяч ссылок, что доказывает
неслучайность подобного соположения слов. Образ медведя издав¬
на широко используется при описании России и ее властей. Об¬
ладая немногими положительными и многочисленными отрица¬
тельными коннотациями, он часто применялся при описании
последнего Генерального секретаря ЦК КПСС и первого прези¬
дента РФ. В первом случае — из-за имени Михаил, во втором —
из-за особенностей внешнего облика, в обоих — из-за некоторых
особенностей поведения, которое легче всего уложить в рамки
традиционной зоосимволики.В случае, когда речь идет о Борисе Ельцине, постоянным по¬
водом для сопоставления с медведем оказываются физические
параметры президента. На первый взгляд, крупный, высокий
(188 см), с хорошей осанкой Ельцин мало подходит под тради¬
ционное описание косолапого, сутулого, коренастого обитателя
леса. Но на фоне предшествующих партийных лидеров (Брежне¬
ва, Андропова, Черненко, более молодого, но мешковатого Горба¬
чева) Ельцин казался большим и могучим, то есть заведомо опас¬
ным — а это важная характеристика медведя. Недюжинные, никак
особенно внешне не проявляемые, но ощутимые физическая сила
284	Мария Литовская, Сергей Кропотови мощь воспринимались как характерные черты Ельцина и во вто¬
рой половине 1980-х, когда еще относительно молодым и энергич¬
ным он поднимал бунт против номенклатурных правил, и в кон¬
це 1990-х, когда в центре официальной хроники и пересудов
окажется его постоянное «нездоровье».В нашей работе мы рассмотрим черты зооморфной мифологии
и метафорики, составившие часть стратегии политической репре¬
зентации первого президента Российской Федерации, а также свя¬
занный с этими чертами транзитивный характер его образа. Пара¬
доксальное соединение «медвежьей» (тяжелой) и «спортивной»
(легкой, подвижной) сторон его медийной персоны рассматрива¬
ется нами как симптом нескольких ключевых сдвигов, происхо¬
дивших в политике и экономике страны в эпоху Ельцина. Речь
идет о смене моделей политического представительства — от но¬
менклатурной легитимности «сверху» к легитимности «снизу», а
также о переходе от индустриального капитализма к постиндуст¬
риальному, т.е. от «тяжелого строя» к «легкой», «текучей» совре¬
менности.В противовес своим предшественникам Ельцин был склонен
открыто бороться, подчеркнуто меряться силой, демонстрировать
как свои достоинства, так и недостатки, казался не желающим / не
умеющим держаться в стае, нападать из-за угла или петлять. В соот¬
ветствии с российской властной зооантропоморфией он был наде¬
лен качествами медвежьими, а не волчьими или лисьими. И сооте¬
чественники охотно и без натуги записали его в медведи. Медведь
пугающ, но открыт в своих проявлениях; по-своему хитер, но ли¬
шен подлости. Мощь оказывается и его силой, и его слабостью
(медведь неуклюж, рядом с ним все становится хрупким — он раз¬
давит и не заметит); его силу уважают, побаиваются, ею гордятся,
над ней посмеиваются (дурная сила), но не презирают. Могучий,
но понятный в своих слабостях (медвежата, мед и малина, сладкий
сон в берлоге); растерянный силач, уверенно чувствующий себя
только на своей территории, но не готовый отступать перед врагом,
убегать, заметать следы, — вот «медвежьи» характеристики, чаще
других переносимые соотечественниками на Ельцина1.1	«Венедиктов А.: По алфавиту. Борис Ельцин.Н.И.: Тут уже настолько четко и много раз возникала эта ассоциация, что
это бурый медведь, не меньше камчатского.А.Ч.: Бесспорно.Слушатель: Медведь, однозначно». Цит. по: Кандидаты в президенты как
звери // http://www.panoramaru/gazeta/p38_zve.html; «Медведь в малиннике»:
«Рановато списывают наши политики российского президента по состоянию
здоровья. Вон как примял Борис Ельцин немецкого канцлера Герхарда Шре¬
дера при встрече лидеров стран большой восьмерки. С одной стороны, вроде
Русский медведь из медвежьего края.285Биография Ельцина создает дополнительную поддержку обра¬
зу мощного человека-медведя. В отличие от предшествующих —
вальяжных южнорусских — и последующих — суховатых петер¬
бургских — вождей Ельцин с Урала: он родился в деревне Бутка, в
высшие эшелоны власти пришел из Свердловска2. Эта особенность
биографии постоянно муссировалась в СМИ. Хотя медведи никог¬
да напрямую с Уралом не ассоциируются (в массовом сознании
российских жителей местом дислокации медведей является скорее
Сибирь), Урал как край северный, дикий и слабо цивилизованный
предполагал возможность существования в нем медведей. С одной
стороны, Урал — глубокая российская провинция, один из тех рай¬
онов, которые традиционно в России именуют медвежьим краем
(углом). С другой — за Уралом, воспринимаемым как цельный ре¬как мириться “русский медведь” приехал. А с другой — страху все-таки навел»
(http://www.ogoniok.ru/archive/1999/4607/20-06-07/).Образ Ельцина-медведя прочно вписан в систему образов, закрепленных
в российской культуре. «Насчет литературных персонажей вообще смешно —
все кого-то напоминают — Ельцин — медведя на воеводстве, Шендерович —
премудрого пескаря или карася в тине из сказки, Немцов — Адуева-младшего
из “Обыкновенной истории” и т.д. Но это не выглядит так грустно, как пишет
Ш.» (http://www.izbrannoe.ni/page/3/1328l.html). «Парадигма “раннего” Ель¬
цина — это сплав Вани-дурачка и Емельяна Пугачева, собирательный образ
“позднего” Ельцина — это пьяный медведь. Идеальная модель, так как на Руси
было всегда снисходительное отношение к пьяному человеку» (http://gorodok.
newlist.ru/map/303053.shtml). Вот высказывание И. Мусоргского, политиче¬
ского обозревателя АПН: «Путин — не медведь»: «Борис Ельцин по своему
психотипу и логике поведения был типичным русским царем: властителем, лю¬
бящим и умеющим поражать широкими, красивыми жестами. Поэтому, под¬
писывая судьбоносные указы по понедельникам, он наслаждался немедленной
реакцией подданных. Кроме того, в логике русских сказок, Ельцин — медведь.
Персонаж, который долго лежит в берлоге, но когда выползает — никому мало не
покажется. Путин как сказочный герой — хитрый солдатик, а как участник
российской жизни — типичный кагэбэшник. Поэтому он любит, сделав что-
то, отбежать в сторону и понаблюдать за последствиями из укрытия, чтобы
собрать дополнительную информацию, почувствовать реакцию публики, дабы
адекватным образом скорректировать собственное поведение. Поэтому он под¬
писывает указы в разгар выходных и пользуется затишьем, как тем самым ук¬
рытием. Кроме того, логика поведения двух президентов во многом зависит
от способа их прихода к власти. Ельцин практически въехал в Кремль на тан¬
ке, раздавив изначально более мощных соперников, и с тех пор любил боль¬
шие и малые революции. Путин же стал президентом в разгар политического
затишья, в условиях полного отсутствия конкурентов. Это — родовая травма,
которая будет сказываться на действиях нового президента и впоследствии»
(гурсив наш. — М.Л., С.К.) (http://www.businesspress.ru/newspaper/article_
mld_40_ald_25828.html).2	Кириллов А., Кириллов Б. Свердловский медведь // Родина. 2001. № 11;
http://www.istrodinacom/rodina_articul.php3?id=269an=14.
286	Мария Литовская, Сергей Кропотовгион со своими особенностями, к моменту ельцинского восхожде¬
ния уже закрепился прочный ряд устойчивых значений, среди ко¬
торых была и мощь «опорного края державы». Определение «ураль¬
ский медведь» ухо не резало, некоторое внешнее сходство Ельцина
с могучим героем единственного на всю страну знаменитого кино-
героя-уральца — добродушного силача «Саши с Уралмаша» («Два
бойца») в исполнении Бориса Андреева («медведушки») позволяло
применить это определение и к бунтарю-номенклатурщику, став¬
шему первым президентом нового государства.Описание истории правления Ельцина, человека, вышедшего
из «медвежьего края», является своего рода демонстрацией тех
значений образа медведя, что сложились в российской политиче¬
ской публицистике: медведь на воеводстве; медведь-шатун; хозя¬
ин тайги; царь тайги; медведь, залегший в берлогу и т.п. Важной
характерологической особенностью медведя как персонажа попу¬
лярных фольклорных текстов и текстов искусства оказывается его
непредсказуемость, которая оборачивается то неожиданно вспы¬
хивающей агрессией, то — наоборот — неожиданным простодуши¬
ем или даже добродушием. Внутренняя противоречивость харак¬
тера медведя, проявляющаяся в «нелогичности» его поведения,
делает его удобным объектом описания, но не предполагает воз¬
можности его познания; известный наблюдателю набор черт не
позволяет догадаться, что он сделает в следующую минуту.Ельцин воспринимался и политиками, и журналистами, и
обывателями как фигура в первую очередь слабо предсказуемая.
Он вышел из плохо знакомой крестьянской среды то ли ссыльных,
то ли переселенцев, возможно, близких старообрядцам; получил
техническое образование, долгое время работал в системе практи¬
ческого строительства, потом оказался в обойме номенклатуры.
Его политическая биография требовала осмысления. С точки зре¬
ния западных политиков/журналистов, Ельцин, очевидно, проис¬
ходит из варваров-медведей, живущих по своим, не до конца
объяснимым цивилизованному миру законам. Способность хоть
как-то предвидеть его поступки, понимать логику поведения пер¬
вого президента РФ или хотя бы подыгрывать ему ставится в зас¬
лугу окружающим его политическим деятелям. Так, Строуб Тэл¬
ботт, заместитель госсекретаря США при Билле Клинтоне, через
медвежью метафорику обрисовывая диапазон проявлений харак¬
тера русского президента (от «рычащего медведя» до «папочки-
медведя»), в то же время подчеркивает проницательность своего
руководителя, уловившего закономерности поведения коллеги и
использующего это в своих целях:Он видел Ельцина во всех его ипостасях: рычащего медведя и
папочки-медведя, задиры и сентиментального человека, упрямца,
Русский медведь из медвежьего края..287портившего все дело, и человека, с которым можно договаривать¬
ся. По собственному опыту он знал, что встречи с Ельциным по¬
чти неизбежно связаны с обменом колкостями прежде, чем они
двое смогут заняться настоящим делом3.Через мотив внутренней непознаваемой противоречивости и
непредсказуемости описывалась вся видимая общероссийская ка¬
рьера Ельцина. В статье, посвященной уже бывшему президенту,
российский политический обозреватель Леонид Радзиховский
пишет:Ельцина невозможно подогнать под одно определение.Пьяница, выбивавший ложками дробь на лысине Акаева, ус¬
троивший «купание красного Костикова», вообразивший, что в
Берлине в него вселился дух Герберта фон Караяна... Знаток Че¬
хова, говоривший «Вы» всем своим подчиненным и никогда не
ругавшийся матом, хотя десятки лет работал в строительстве, а за¬
тем в обкоме!Агрессивный, злой номенклатурный самодур, который довел
до инфаркта (а то и до самоубийства!) не одного своего подчинен¬
ного, в частности в Москве. Человек, который простил Хасбула¬
това, Руцкого, десятки других людей, прямо, публично призывав¬
ших к его убийству, НИЧЕМ не мстил никому из них! («Схватить
узурпатора, заковать в цепи, бросить в подземелье» — этот бред нес
с трибуны член-корр. Академии наук Хасбулатов. «Молодежь, бое¬
способные мужчины! Раздать оружие, взять штурмом Останки¬
но!» — орал вице-бонапарт Руцкой.) Патологически властолюби¬
вый «homo nomenklaturis», про которого мне лично говорили
многие его ближайшие сотрудники: «Б.Н. умрет, но только на тро¬
не», «Его воздух, любовь, жизнь — ВЛАСТЬ!» Человек, не только
добровольно отдавший власть, но долго, счастливо, спокойно жи¬
вущий без нее! Верещагин, который вдруг внял совету Абдуллы:
«Хороший дом, хорошая жена — что еще нужно, чтобы встретить
старость!» Начал войну в Чечне; не обижался на критику в свой
адрес; ненавидел парламент; терпел оппозицию; хотел ликвидиро¬
вать КГБ; сделал своим наследником чекиста; демократический
лидер, любивший, когда его звали «царем Борисом»... «Нет, широк
человек, слишком даже широк, я бы сузил. Черт знает что такое
даже, вот что!» И все это — не только личные, «случайные» черты
Царя русской демократии. «Еруслан Лазарич» Ельцин — настоя¬
щий избранник России, избранник русской судьбы. Только он мог3	Тэлботт С. Борис и Билл. Две сверхдержавы, две сверхличности; http://
www.pseudology.org/state/Boris_Bill.htm.
288	Мария Литовская, Сергей Кропотовстать первым выборным царем России. Его дело стало его саморе¬
ализацией. И не случайно, что наша демократия была с лицом
Ельцина4.Ряд необъяснимых (и подчеркнуто подаваемых JI. Радзи-
ховским как необъяснимые, хотя они неоднократно становились
предметом анализа, в том числе и автора статьи) противоречий по¬
ведения Ельцина укладывается в одно определение, легшее в
название статьи: «Первый медведь России». Многоликость обра¬
за медведя соответствует многоликости непредсказуемого пре¬
зидента:Номенклатурный медведь — вольно-разгульный русский мед¬
ведь — больной медведь — молчаливый медведь... На наших гла¬
зах прошла вся общественная жизнь Бориса Николаевича. И мы то
бежали вдогонку за Медведь-царевичем (митинги 1989—1991-го),
то затыкали уши от рева Медведя-воеводы, то грустно смотрели,
как нелепо переваливается и беспомощно озирается Дедушка-мед-
ведь. В любом случае — его медвежья сила, медвежья ярость, мед¬
вежье добродушие, медвежья грация, медвежья сонливость и бес¬
сонница медведя-шатуна в огромной мере определяли историю
всей нашей чащи5...Мощь и одновременно беспомощность дикого зверя среди
умных и опытных охотников6, равнодушная сила, вызывающие у
стороннего, но заинтересованного наблюдателя и умиление, и раз¬
дражение, и отчаянье, и надежду, — вот основания для постоян¬
ных сопоставлений первого президента РФ с медведем. Настоль¬
ко прочные, что после его отставки оказались перенесенными даже
на его жену. «Наина Иосифовна была идеальной Настасьей Пет¬
ровной постсоветской номенклатурной истории»7. Популярный4	Радзиховский Л. Первый медведь России; http://www.ej.ru/?a=note&id=
2902&authors=all.5	Там же.6	Чаще всего они связываются с бесшабашной внешней и внутренней по¬
литикой Ельцина периода его борьбы за власть: «Говорят, что Ельцин настоя¬
щий русский медведь, разгромил СССР...» (http://www.deafnet.ru/forum/
mess.phtml?cid=11886an=l — 48 Кб).7	Большой квартал. 2003. № 7. С. 6. Здесь: Настасья Петровна — имя мед¬
ведицы, жены Михаила Потапыча и матери Мишутки, из хрестоматийно из¬
вестного текста русской культуры — переложения сказки «Три медведя», сде¬
ланного J1.H. Толстым. Хотя Настасья Петровна у Толстого не наделена
сколько-нибудь яркими чертами, но общее ощущение опрятности, уюта мед¬
вежьего дома, куда попадает девочка Маша, косвенно свидетельствует в пользу
его хозяйки.
Русский медведь из медвежьего края..289сайт «lovehate» в той его части, что связана с Ельциным, называ¬
ется «Красный медведь»8.Можно приводить еще немало примеров того, как Б.Н. Ельцин
в текстах разных жанров постоянно прямо или косвенно сопостав¬
ляется с медведем9, но, на наш взгляд, основания для популярно¬8	Характерны высказывания на этом сайте, где необходимо ответить на
вопрос: любите вы или ненавидите ту или иную публичную фигуру. Образ мед¬
ведя применительно к Ельцину в самих отзывах практически не употребляет¬
ся. Вместо него фигурируют «козел», «тип», «алкаш», «даун» или даже «враг
народа». В контексте экспрессивно-разговорного форумного обсуждения опре¬
деление «медведь» является излишне литературным. «24/03/03. А что, разве
этого алкаша уважать надо? Из за него сейчас такое “не легкое” положение в
России. Этот “Даун” не заступился за Югославию, когда америкосы подло на
нее налетели. Козёл! Вообщем он очень много общего с Бушем имеет (напри¬
мер, оба они алкаши). Хмда... Этот тип вогнал страну в кризис. При нем была
устроина война в Чечне. А помните как он в 1993-ем Москву кровьей залил?»
«23/05/03. Этот “враг народа” превратил Россию в ущербную страну, которая
живет засчет примитивной торговли сырьем. Типа “Мы вам сырье — Вы нам
деньги” на эти деньги закупаються все “импортные” (не отечественные!) то¬
вары. В таком случае нечего отечественного не производиться. Получаеться
огромный ущерб для российской промышленности». (Орфография первоис¬
точника сохранена. — М.J1.; С.К.)9	Это могут быть поверхностные и более или менее предсказуемые срав¬
нения: «Ельцин спал, как медведь, и обиды не прощал; Борис Ельцин, как боль¬
шой медведь, не боялся вообще ничего, по большому счету. Ему были по фигу
и коммунисты, по большому счету, запад где-то, и тем более СМИ. Програм¬
ма “Куклы”, уж как его Виктор Шендерович, мы в своих программах, то есть
как Ельцина критиковали, он же не обращал внимания, не все, конечно, смот¬
рел, большую часть не смотрел, ему докладывали, но тем не менее реакции
особой не было. Ему было все равно. Он понимал, с одной стороны, он отно¬
сился к прессе с уважением, а с другой стороны он понимал, что ничего страш¬
ного она с ним не сделает, так он может из нее и уйти» (http://lentatv.ru/8339).
Образ медведя широко используется и в популярном дискурсе мистических
пророчеств: «Совсем недавно известный в России астролог Павел Глоба заго¬
ворил об открытом им для себя пророке Василии Немчинове, который жил на
рубеже 15—16 веков недалеко от г. Полоцка... Он предсказал, между прочим,
Иоанна Грозного и Петра I, но особенно интересны его видения о наших уже
временах. Так, например, он предсказал большевиков, то есть людей в вывер¬
нутых овечьих шкурах с красными стягами. Эти люди убивали всех, кто был с
ними не согласен, и правили они 80 лет. (Замечателен, надо отметить, двух¬
слойный образ вывернутых овечьих шкур: здесь и советское лицемерие “вол¬
ков в овечьих шкурах”, и действительные “кожанки” комиссаров и чекистов.)
После правления этих людей к власти приходит некий Медведь, а после него
уже — Человек-Мост (Человек-Переход), который переводит “Россию” к Но¬
вым временам. Павел Глоба даёт следующее толкование этим образам видения
Василия Немчинова. Медведь, по его мнению, — это Ельцин, который приходит
к власти после большевиков. Он и внешне похож на медведя (выделено нами. —
М.Л.; С.К.). Соответственно, Человек-Мост — это Путин, ведь именно с его
290	Мария Литовская, Сергей Кропотовго сопоставления являются гораздо более глубокими, чем портрет¬
ные или внешние поведенческие характеристики выходца из «мед¬
вежьего края». Рассмотрим только один из них, связанный с об¬
разом «танцующего медведя».Возникает образ танцующего медведя во время второй пред¬
выборной кампании Ельцина, когда президент несколько раз пуб¬
лично пускался в пляс, демонстрируя тем самым свою хорошую
физическую форму. Но пляска эта у наблюдателей вызывала пре¬
имущественно чувство раздражения, так как связывалась либо с
опьянением, либо с грустным зрелищем молодящегося пожилого,
очень больного человека. В любом случае она ассоциировалась с
действиями на потребу публике, по чьей-то чужой команде. Тра¬
диционно подобное следование чужой воле воспринимается по
меньшей мере как странное, скорее унизительное для президента
и представляемой им страны действие.Приведем несколько примеров, в которых отчетливо выраже¬
на разная степень неудовольствия действиями первого президен¬
та, где он сравнивается с «дрессированным», то есть униженным
(подчиненным хозяину, слабым) медведем.«Ельцин был русским “медведем” на цепи, который танцевал
под наши общие аплодисменты...»10 «Пьяный дрессированный
медведь Ельцин, готовый плясать под дудку, лишь бы его погла¬
дили по головке и сказали пару добрых слов, всех устраивал»11.приходом наступает социально-политическая стабилизация и экономический
рост» (http://corbao.narod.ru/proroky.htm). «Все время не дает покоя сравнение
Ельцина с белым медведем. ...Вспоминается еще и зороастрийский календарь,
где у Ельцина тотем белого медведя» (http://www.xsp.ru/forum/viewtopic.php?t=
2161&view=next — 78 Кб). «Ну меченный — это Горбачев. Медведь — Ельцин.
Воин, получается — Путин» (http://www.channel4.ru/forum/lofiversion/index.
php?t791—100—). «Кстати, о Путине. На мой взгляд, есть несколько причин,
которые привели его к власти. Важнейшая из них — принцип смены полити¬
ческих парадигм. Российскому народу присуще языческое сознание, мифоло¬
гические и сказочные образы вообще. Ельцин эксплуатировал образ Медведя, а
Путин — Солдата. И этот принцип смены парадигм действует всегда. После
Путина, по моему мнению, должен прийти один из двух образов. Это будет
либо Умный Парень — носителем такого образа сейчас является, в частности,
Сергей Глазьев. Или это должен быть Гуру, носитель нравственных ценностей,
новый Солженицын. Реальный переход власти, реальная политика всегда дви¬
жима этими глубинными пластами, а не иллюзорными» (http://www.skandaly.ru/
news/newsl 326.html).10	Обсуждение текста «Вчера скончался первый президент России
Б.Н. Ельцин на форуме журнала “Русский переплет”»; http://www.pereplet.ru/
Discus sion/index.html?p=432&book=main.11	Краус Э. Ухудшение поведения России во внешней политике; http://
compromat.ru/page_15625.htm.
Русский медведь из медвежьего края..291Но образ «танцующего медведя» поверхностно биографичен
только на первый взгляд. Также только на первый взгляд он вос¬
принимается как однозначно отрицательный. Дрессированные
медведи, медвежьи цирки популярны в России. Вид мощного
зверя, который неуклюже перемещается на коротких и слабых
задних лапах, играет в хоккей, ездит на велосипеде, и умилите¬
лен, и жалок одновременно, но он же и пугает. Неслучайно ис¬
тории о медведях, ударивших передней лапой дрессировщика или
сорвавшихся с цепи, составляют немаловажную часть циркового
фольклора.В использовании этого образа фиксировалось не только раз¬
дражение, но и странность, нетипичность поведения. Отсутствие
привычной для руководителя государства статики (неподвижные
советские партийные вожди на трибуне или в президиуме, нето¬
ропливый в движениях Горбачев, сам Ельцин, умеющий прини¬
мать эффектные позы) вызывало недоумение, побуждало к живой
реакции на поведение государственного лидера.Неподвижность в этом контексте может быть интерпретиро¬
вана как емкая метафора для обозначения фордовской модели
индустриального капитализма и его персонажей. Фордизму, по
утверждению 3. Баумана, присуще пристрастие к массивному,
твердому, построенному из камня или выкованному из стали и
предназначенному для длительного существования. Именно мас¬
сивное и неподвижное понимается как рациональное, красивое,
амбициозное, могущественное. Все должно было быть несокру¬
шимым или по крайней мере выглядеть таковым, будучи статич¬
ным12. Ельцин, надо сказать, поначалу вполне соответствовал
этим требованиям.Ф. Ницше называл это «духом тяжести» и предлагал стратегии
его преодоления, в том числе путем философствования в «ритме
танца», главная цель которого — создание дистанции от господ¬
ствующих технологий управления и практик поведения13. Танец —
действие соблазняющее, форма «дионисийского» или растратно-
го поведения в состоянии аффекта (достигаемого в том числе в
результате опьянения). Танец Ельцина, как ни парадоксально это
звучит, можно интерпретировать как специфическое проявление
новой свободы. «Полицентричные» движения в танце тела Ельци¬
на являются своего рода знаком перехода к новой парадигме дей¬
ствий, которые воспринимались болезненно как раз из-за много¬12	Бауман 3. Текучая современность. СПб.: ПИТЕР, 2008. С. 155—156.13	«Танцующая» походка четы Обама, которую отмечали все наблюдатели,
могла интерпретироваться как знак иного, нежели у их предшественников,
подхода к жизни.
292	Мария Литовская, Сергей Кропотовкратно проанонсированного его нездоровья (предынфарктного
состояния)14.При всем резко негативном или насмешливом восприятии
этих танцев именно они остались в памяти как самые характерные
из ельцинских поступков. И это, в свою очередь, тоже не случай¬
но. Не будем забывать, что Ельцин везде позиционировался еще
и как хороший спортсмен — волейболист, а позже теннисист. И та,
и другая игра являются своего рода гибридом танца и классичес¬
кого спорта, где принципиально важна борьба за мяч, летящий с
чужой территории.Непредсказуемая траектория движения мяча и ритм его ударов
позволяют нашему герою по-новому взглянуть, а точнее, интуи¬
тивно ощутить базовое изменение —связь между пространством и временем в (современной) социаль¬
ной жизни. На зеленом... поле время и пространство представля¬
ют собой социальные измерения сложных манипуляций с мячом.
Более того, посредством мяча люди вступают в сложный диалог
друг с другом и с окружающей средой. Этот диалог может быть
встречей (Begegnung, по выражению Мартина Бубера) или невстре-
чей (Vergegnung) и приносить пользу или вред. Время и простран¬
ство — социальные измерения этого диалога, а это значит, что они
никогда не будут универсальными: они всегда будут оставаться
специфичными, культурными. Универсальной игры в мяч никог¬
да не было, нет и не будет: игры в мяч всегда будут футболом или
теннисом, баскетболом или чем-то еще15.Может быть, универсальность времени и пространства как
«объективных» научных измерений нелинейных процессов модер¬
низируемой жизни является удобной оптической иллюзией для
реализации фордовского формата индустриального капитализма?
Она призвана не только рационализировать и стандартизировать
окружающий мир с целью его капитализации, но, главным обра¬
зом, «нормализировать» самих игроков, с тем чтобы перевести их
из субъектов в объекты эффективного бюрократического управле¬
ния. И главное, чтобы никто из них никогда бы не мог даже поду¬
мать о возможности выхода из этого «универсального» — понято¬14	Здоровье президента воспринималось (и продолжает восприниматься)
как видимая физическая и интеллектуальная готовность к действию, вызовам,
как способность принимать необычное, неиспытанное, экстраординарное.15	Эйхберг X. Социальное конструирование времени и пространства как
возвращение социологии к философии // Логос. 2006. № 3. С. 15; http://
magazines.russ.ru/logos/2006/3/eih5.html.
Русский медведь из медвежьего края..293го как единственно возможное — пространства социальной иерар¬
хии и технократически осознанной «современности».Как проявляется базовая пространственность и темпораль-
ность в карьерном движении номенклатурного работника, в сети
его социальных отношений, в выстраивании Ельциным индиви¬
дуальной траектории судьбы? Как вообще он дошел до немысли¬
мого для номенклатурного человека, по сути, эйнштейновского
прозрения об относительности социальных конструкций про¬
странства и времени? Ведь отсюда остается только один шаг до
смены легитимности делегированного политического капитала —
отказ от инвестиции «институциональной благодати сверху» ради
обретения легитимности «снизу». Легко ли политическому тяже¬
ловесу быть легким и где находится источник силы, позволившей
ему стать «легким на подъем»?Здесь уместно будет вспомнить, что П. Бурдье называл важней¬
шим неписаным законом бюрократии,который регулирует обмен между агентами (политического поля)
и институциями: институция дает все, начиная с власти над инсти¬
туцией, тем, кто отдал ей все. Но поскольку эти последние ничего
не представляли без институции или вне ее, они не могут отречься от
институции, не отрекаясь от самих себя, ибо полностью лишают¬
ся всего того, чем являются благодаря институции и для нее, ко¬
торой они обязаны всем (курсив наш. — М.Л., С.А'.)16.Это значит, что отказ от номенклатурной инвеституры мог
даться Ельцину только очень дорогой ценой, потому чтофакт исключения, будучи отлучением от властного капитала инсти¬
туции, часто превращается в настоящий крах, банкротство, со¬
циально и психологически одновременно (оно тем более сокруши¬
тельно, что сопровождается, так же как предание анафеме или
отлучению от священного жертвоприношения, «суровым обще¬
ственным бойкотом» «в виде отказа поддерживать всяческие отно¬
шения с исключенным»). Тот, в кого инвестирован функциональный
капитал, эквивалентный «институциональной благодати» или «функ¬
циональной харизме» (будь то политик, чиновник, ученый, трибун
или, скажем, священнослужитель), может не иметь никакой дру¬
гой «квалификации», кроме той, которая присуждается ему инсти¬
туцией посредством самого акта инвеституры. Институция же дер¬
жит под контролем приобретение личной популярности, регулируя,16	Бурдье П. Социология социального пространства. СПб.: Алетейя, 2007.
С. 205.
294Мария Литовская, Сергей Кропотовнапример, доступ к наиболее видным позициям (генерального сек¬
ретаря, официального представителя) или к рекламе, чем являет¬
ся сегодня телевидение или пресс-конференция) (курсив наш. —
М.Л., с.к.у7.Ельцин как держатель делегированного капитала одним из
первых почувствовал, что всегда может приобрести личный капи¬
тал, заняв по отношению к институции {КПСС, Аппарату) пози¬
цию максимального дистанцирования, совместимую, как писал
Бурдье, «с поддержанием принадлежности и сохранением соответ¬
ствующих преимуществ».Таким образом, случай «легкости» (применительно к медведю
равно уместно и двусмысленное слово «ловкости»: не только ло¬
вится сам, но и способен ловить-соблазнять вполне по-мужицки)
Ельцина в отречении от всего того, что его сотворило, является
важнейшим симптомом трансформации наиболее динамичной
части поздней советской элиты.Вот почему Ельцин подвижен, не похож на предшественни¬
ков — и это встречается с сочувствием. Дискретность его биогра¬
фии противостоит прежней траектории карьерного роста с педан¬
тичным продвижением по ступеням иерархической лестницы.
Изгнание, отставка становятся для Ельцина — и это тоже выделя¬
ет его — стимулом к творческому переосмыслению собственного
опыта, импульсом к повышению «ментальной» гибкости и плас¬
тичности. Спортивно-танцевальный (а не только алкогольный —
«навязчивость, превратившаяся в зависимость»), равно как и ап¬
паратный, жизненный опыт Ельцина может быть одним из важ¬
нейших факторов, объясняющих его чувствительность к социаль¬
ному пространству, политическую интуицию и способность быть
пластичным. Тяга к преодолению достигнутого предела у «атлета
из народа» высока; в ситуациях, которые связаны с элементом
неопределенности (как в спорте, где ценится умение реагировать
на бросок), он обладает хорошей адаптивностью, превышающей
среднюю приспособляемость по номенклатуре, что принципиаль¬
но важно для руководителей.Но Ельцин играет в свой медвежий теннис (или во вполне де¬
мократические волейбол и футбол), где всегда важно единствен¬
ное: быть в игре. Спорт непременно предполагает правила, состя¬
зательность и, главное, — вот он, потенциальный момент для бунта
против Системы! — честное «спортивное» поведение. Именно
здесь первая точка совпадения с диссидентской интеллигенцией с
ее максималистским требованием: «выполняйте сами свою кон¬17	Бурдье П. Указ. соч. С. 205.
Русский медведь из медвежьего края..295ституцию, соблюдайте сами свои законы!» Чтобы оказаться на во¬
еводстве, схватить мяч, Ельцин безжалостно рушит несокруши¬
мое, идет ли речь о веками собираемой территории империи или
о государственном устройстве, которое возвело его на пьедестал.
Политика преднамеренной дестабилизации была интуитивно (ви¬
димо, не без сомнений и тяжких колебаний) схвачена Ельциным,
в ее рамках «сегодняшние и вчерашние обязательства становятся
препятствием на пути завтрашних возможностей»18.Но, инициировав разрушение, оказавшись среди обломков,
которые начали переплавляться новым порядком, Ельцин неиз¬
бежно оказался зависимым от «манипуляторов символами», созда¬
ющих идеи и способных сделать их желаемыми и продаваемыми;
от функционеров государства, а также от представителей сферы
«личных услуг» или людей «мошеннических профессий». Владея
риторикой трибуна для общения с непосвященными, он не спра¬
вился с риторикой полемиста, необходимой для общения с про¬
фессионалами19.Ельцину неслучайно присуще постоянное возмущение «не¬
спортивным поведением» в московских коридорах власти. Мож¬
но методично проследить, как он периодически «наивно» бунтует
против законов игры в лабиринтах политического поля. «Танцу¬
ющий медведь», таким образом, — это еще и метафорическое оп¬
ределение «естественного существа», поддающегося соблазнам
городской цивилизации. Образ Ельцина прочитывается через
представление о «могучем», «естественном», «наивном» по отно¬
шению к манипуляции желаниями медведе20.Временами удачно подыгрывая в первую очередь западной
публике, готовой видеть в нем нового русского царя-медведя21,
Ельцин оказался абсолютно беззащитен перед маркетинговыми
технологиями; если пользоваться терминологией П. Бурдье, поле
обыгрывает его. Политика преднамеренной дестабилизации, как18	Там же. С. 176. Примечательно, что санкцию на это в виде «делегиро¬
ванного политического капитала» Ельцин получил именно от тех социальных
слоев, которые как раз и выбрасывались «за борт».19	См.: Там же. С. 185—186.20	«Ельцин — медведь тонкокожий, чувствительный. Стопудовая шапка
Мономаха гнула его к земле. Доказательство? Элементарно: сбросив волшеб¬
ную шапку, он физически воскрес»,— пишет в уже упомянутой статье J1. Рад-
зиховский (цит. по: http://www.ej.ru/?a=note&id=2902&authors=all).21	Так, например, во время визита в Норвегию он нарушает протокол, при¬
обнимая за столом королеву и премьер-министра и заявляя, что ему повезло:
рядом с ним сливки и малина (намек на цвета костюмов высокопоставленных
дам). См., напр.: Хинштейн А. Ельцин, Кремль, история болезни. М., 2006.
С. 421.
296	Мария Литовская, Сергей Кропотовмы уже отмечали, оказалась интуитивно схвачена Ельциным, но
его несокрушимость была кажущейся, поскольку он не умел не
поддаваться «дрессуре»: «вышедший из берлоги медведь» проигры¬
вает на поле «лабиринтов». Носитель «медвежьей жесткости», к
тому же зависимый от дрессировщиков, он одновременно сохра¬
нял непредсказуемую пластичность и способность опережать са¬
мого себя.Танец медведя — попытка освоить новую форму существо¬
вания, раздражающая людей, не готовых к меняющемуся настоя¬
щему. Танец медведя — результат дрессуры, новых приемов мани¬
пулирования «наивным» зверем, необходимым для извлечения
прибыли. Танец медведя — подчинение своего рода турбулентно¬
сти, движению разнонаправленных социальных потоков, вновь,
как когда-то в начале прошлого века, вдруг ставшей «текучей со¬
временностью».Выход из танца может быть, на первый взгляд, только один —
остановиться. В варианте Ельцина это невозможно: «быть в игре»,
пусть даже за мяч, для него важнее обладания территорией. Ель¬
цин не может совершить невозможное, но, живя в современности
и являясь «народным политиком», то есть делегированным пред¬
ставителем выдвинувших его «низов», он реализует значимое сим¬
волическое действие, понятное каждому жителю разрушенного им
СССР, — превращается из танцующего медведя в летающего. Бо¬
лее или менее добровольно передав свою должность, Ельцин в
известном роде исполняет фантазм московской Олимпиады-80 —
улетает «в свой сказочный лес». И это становится его последней
политической и медвежьей «загогулиной» в нелинейном социаль¬
но-политическом пространстве и времени — в непролазных деб¬
рях российской модернизации.
Арья Розенхольм, Ирина СавкинаГЕНЕРАЛ ТОПТЫГИН,
МИХАЛЫЧ И МЕДВЕДЬ
(ОСОБЕННОСТИ
НАЦИОНАЛЬНОЙ МУЖЕСТВЕННОСТИ
И ВЛАСТИ В КОМЕДИЯХ А. РОГОЖКИНА)Топтыгин детских сказок; Мишка косолапый, собирающий
шишки; шишкинские мишки («Утров в сосновом лесу»); улетаю¬
щий в небо олимпийский Мишка — все эти образы окружают
русского человека с детства, хотя, разумеется, медведь как при¬
родное существо и культурный персонаж не имеет национальной
принадлежности. Фигура медведя занимает заметное место в ми¬
фологии многих славянских1, финно-угорских2, индейских и про¬
чих племен. Главные его черты — это антропоморфность (предок,
родственник человека, оборотень) и амбивалентность, многооб¬
разие свойств.Названные характеристики медведя отражаются в фольклоре,
в частности русском: в пословицах, поговорках, сказках, где мед¬
ведь может выступать в ролях помощника, двойника, врага героя,
быть мощным, сильным, простодушным, добрым, жестоким, тер¬
пеливым, ужасающим и т.д. и т.п. Культурная роль медведя одно¬
временно сакральная и профанная, с ним связаны дискурсы борь¬
бы (охота) и игры (медвежья потеха, медвежья комедия3, ряженье
в медведя).Это многообразие использовалось и русской литературой,
где медведь мог репрезентировать мистического жениха («Евге¬
ний Онегин» А. Пушкина), идеализированную мужественность
(«Обыкновенное чудо» Е. Шварца), великую и/или ужасную силу
и власть («Медведь на воеводстве» М. Салтыкова-Щедрина или
«Генерал Топтыгин» Н. Некрасова). Ссылки на все эти культур¬1	См., напр.: Гура А.В. Символика животных в славянской народной тра¬
диции. М.: Индрик, 1997.2	Klemettinen Р. Kurkistuksia karhun kulttuurihistoriaan // Elain ihmisen
mielenmaisemassa / Toim. H. Ilomaki, O. Lauhakangas. Helsinki: SKS, 2002.
P. 134-173.3	Некрылова А.Ф. Медвежья комедия: Некоторые проблемы и аспекты изу¬
чения // Обряды и обрядовый фольклор. У этнографических истоков фольк¬
лорных сюжетов и образов. Л.: Наука, 1984. С. 186—195.
298Арья Розенхольм, Ирина Савкинаные импликации образа медведя очевидны, например, в пере¬
строечном журнале для мужчин «Медведь»4.Даже из этого чрезвычайно беглого обзора можно видеть, что
в русском культурном контексте фигура медведя связана прежде
всего с проблемами власти и мужественности, т.е. проблемами
национальной и гендерной идентичности. В данной статье мы хо¬
тим через анализ названного образа в комедиях современного рос¬
сийского режиссера Александра Рогожкина рассмотреть во взаи¬
мосвязи концепты русскости, власти и гендера, а также обсудить
вопрос о том, почему именно репрезентация медведя оказывается
здесь своего рода ключевой.Материалом нашего исследования будут два фильма А. Рогож¬
кина (кинотексты и также литературные версии — киноповести5):
«Особенности национальной охоты в осенний период» (1995) и
«Особенности национальной охоты в зимний период» (2000). Эти
фильмы (особенно первый) появились в период политической и
экономической нестабильности, сопровождавшейся травматичес¬
ким кризисом коллективной идентичности, что, несомненно, ак¬
туализировало вопросы о нации и гендере. Фильмы Рогожкина,
обсуждавшие болезненно острые политические проблемы в легком
жанре «народной комедии», неслучайно приобрели статус «куль¬
товых». Они представляют собой качественные образцы массовой
культуры, а культура, как известно, всегда работает с теми концеп¬
тами, которые освоены и принимаются массовым сознанием, и
одновременно является «форм<ой> выражения коллективных
желаний и фантазий читательского большинства»6.Именно из-за своей массовости такая [культура] в определен¬
ной мере создает тот образ реальности, который формирует моти¬
вационные и поведенческие стратегии читающих групп населения
через и посредством создания иерархии ценностных предпочтений
и имиджевых статусов7.4	Ушакин С. Видимость мужественности // Ушакин С. Поле пола. Вильнюс:
Европейский гуманитарный университет, 2007. С. 212—233.5	Рогожкин А.В. Особенности национальной охоты в осенний период //
Рогожкин А.В. Кукушка. М: Дрофа, 2003. С. 5—75; Он же. Особенности наци¬
ональной охоты в зимний период, или Кузьмич // Там же. С. 279—312. Все
цитаты по этому изданию с указанием страниц в тексте статьи.6	Менцель Б. Что такое «популярная литература»?: Западные концепции
«высокого» и «низкого» в советском и постсоветском контексте // Новое ли¬
тературное обозрение. 1999. № 6 (40). С. 393. Менцель здесь, в свою очередь,
ссылается на исследование Ф. Джеймсона (Jameson F. Reflocation and Utopia in
Mass Culture // Social Text 1979—1980. V. 1).7	Пономарева Г.М. Женщина как «граница» в произведениях Александры
Марининой // Пол, гендер, культура / Ред. Э. Шоре и К. Хайдер. М.: РГГУ,
1999. С. 181.
Генерал Топтыгин, Михалыч и медведь..299В немногих, но ключевых эпизодах обоих выбранных нами для
анализа фильмов появляется фигура медведя, что, конечно, не
случайно. Отмеченный выше особый мифологический и культур¬
ный статус делает медведя подходящей фигурой в процессах само¬
идентификации; с его помощью не только маркируются внешние
границы русского мира и русского менталитета8, но и происходит
процесс самоидентификации — национальной, классовой и ген¬
дерной.Для подобного рода анализа продуктивным в методологиче¬
ском отношении нам представляется культурологический (Cultural
Studies) подход, соединенный с идеями гендерных исследований.
С культурологической точки зрения животные рассматриваются в
качестве культурных объектов9. Животные образы понимаются не
как универсальные тропы, в частности символы или аллегории, а
как «отправная точка» в непрерывно длящемся процессе самоиден¬
тификации и самодефинирования человека: сравнение с животны¬
ми дает человеку критический взгляд на самого себя. Животные —
важный инструмент репрезентаций10. Мы рассматриваем живот¬
ных как культурные объекты и анализируем, локализуя их в исто¬
рических и культурных контекстах, ибо «животные тексты» как
культурные и социальные феномены не являются внеисторичны-
ми нарративами; в качестве культурных продуктов они выступают
репрезентациями гендерных, классовых, этнических и нацио¬
нальных категорий, изменяющихся во времени. Чрезвычайно важ¬
ной для нашего анализа является и ключевая идея гендерных ис¬
следований (Gender Studies) о том, что гендерная проблематика
«вмонтирована», вживлена во все явления и проявления социаль¬
ной и культурной жизни, и поэтому вопрос о национальном и/или
социальном, о природе и национальных модификациях властно¬
го дискурса не может рассматриваться «внегендерно». То есть речь
в этой статье пойдет о (ре)конструкции разного типа идентично¬
стей посредством животных и гендерных нарративов.Материалом нашего исследования являются фильмы, создан¬
ные в жанре «народной комедии», к которому, с нашей точки зре¬
ния, применима теория карнавализации М. Бахтина11. Карнавали-8	Рябов О., де Лазари А. Миша и медведь: Медвежья метафора в дискурсе о
грузино-российском конфликте; http://www.inosmi.ru/translation/243885.html.9	См.: Animal Magic. Essays on Animals in the American Imagination / J. Ny¬
man, C. Smith (Eds.). Joensuu: University of Joensuu. Studies in Literature and
Culture. 2004. №11.10	Cm.: Hall S. The Work of Representation // S. Hall (Ed.). Representation:
Cultural Representations and Signifying Practices. L.: Sage, 1997. P. 13—74.11	Бахтин М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневеко¬
вья и Ренессанса. М.: Художественная литература, 1965.
300Арья Розенхольм, Ирина Савкиназация, по Бахтину, связана с проблемой социальных иерархий и
власти: ситуация карнавала «переворачивает» обычные структуры;
карнавальное пространство открыто, динамично и телесно; одна¬
ко карнавальные деконструкции обнажают и проявляют конструк¬
ции: нарушение правил описывает правило. В этом смысле упомя¬
нутые идеи Бахтина перекликаются с разработанными Юлией
Кристевой категориями артикулированного символического поряд¬
ка (правила) и неартикулированного, природно-телесного семио¬
тического12.Де/ре/конструкция русской мужественности
в фильмах РогожкинаОдна из очевидных тем фильмов Рогожкина — русская муже¬
ственность и власть. Ключевыми здесь являются концепты брат¬
ства, братриархата (fratriarchy13) и патриархата, связанного как с
идеей власти отцов-генералов, так и с гендерными иерархиями и
стратификациями и проблемами национальной идентичности, с
обсуждением вопроса, кто такие «мы», русские мужики. Речь идет
о кризисе маскулинности и конструировании новой мужествен¬
ности.Эти серьезные вопросы обсуждаются в жанре народной коме¬
дии, и животные образы занимают важное место в этом карнава-
лизованном пространстве: они, как уже говорилось, служат точкой
референции в динамическом процессе самоидентификации. Жи¬
вотные в такой функции используются культурой всегда, однако
формы и способы референции варьируются в зависимости от кон¬
кретного исторического контекста.В наших фильмах животных много: собака, волк, лось, олень,
лошади, рыбы, корова, кабаны, бобры, утки и — особо интересу¬
ющий нас — медведь. Кроме конкретных животных, так или ина¬
че имеющих референциальную связь с людьми, важно также не
сводимое к противопоставлению соотношение природы и мили¬
таризованного пространства (погранзона, аэродром и другие ми-
литарные объекты с фаллическими ракетами, самолетами и т.п.).
Природа в этом случае понимается и как топос — остров, кордон,
и как воплощение символизированной (сверх)женственности —
мать-природа.12	Kristeva J. Revolution in Poetic Language / Transl. M. Waller. Introd. by
L.S. Roudiez. N.Y.: Columbia University Press, 1982. [Orig. La revolution du langage
poetique. L’avantgarde a la fin du 19 siecle. Paris, 1974].13	Remy J. Patriarchy and Fratriarchy as Forms of Androcracy // Men Mascu¬
linities & Social Theory / J. Hearn, D. Morgan (Eds.). L: Unwin Hyman, 1990.
Генерал Топтыгин, Михалыч и медведь..301Образ медведя в том и другом фильмах занимает не слишком
большое место, но именно он оказывается связан с ключевыми
концептами мужественности, власти и русскости. Этот многознач¬
ный, как было отмечено, образ прямо связан с амбивалентным или
даже поливалентным концептом охоты, заглавным для обоих ки¬
нотекстов.Охота — это аналог войны и агрессии, «зверское дело», поеди¬
нок со зверем-противником; это охота на кого-то (и в этом ряду
охота на медведя — один из самых серьезных и опасных видов охо¬
ты). «Смысл охоты в том, чтобы накормить зверя», — поясняет в
первой киноповести Женя Качалов (49). Убирая иронию, можно
сказать, что смысл охоты в том, чтобы накормить зверя в себе.Но, с другой стороны, охота — от слова «хотеть»: она связана
с развлечением, что особенно заметно в таких жанрах, как охот¬
ничьи байки и анекдоты, с которыми выбранные для анализа
фильмы очевидным образом перекликаются14. Это потеха, пир, ри¬
туальный праздник мужской солидарности; процесс, в котором
творится братство. Охота, понятая таким образом, может быть ин¬
терпретирована в терминах Юлии Кристевой как попытка ухода от
женского и материнского контроля внутри культурного символи¬
ческого порядка. В этом случае уход связан с неартикулированным
желанием (охотой), то есть природно-телесным семиотическим.Одновременно охота в фильме Рогожкина подчеркнуто «на¬
ционализирована», что маркируется как названием фильма, так и
постоянным присутствием в кинотексте чужого, иностранца. Уже
в первых кадрах молодой финский литератор Раймо, едущий со
своими русскими знакомыми охотиться на остров, спрашивает по-
английски у своего приятеля: «Женя, зачем так много спирт¬
ного?» — «Охота это отдых», — отвечает Качалов. — Ты же хотел
узнать, что такое настоящая русская охота?» (6). «Для нашей на¬
циональной охоты главное не зверь, а сам процесс», — объясняет
позже тот же Качалов Раймо (47). Во втором фильме снова посто¬
ронний, чужой (на этот раз искусный охотник Ху Чжоу) постига¬
ет, что «важна не сама добыча, а единение людей» (311).Но из всех животных, которые могут быть добычей, объектом
охотничьего поединка, пожалуй, только медведь в русской тради¬
ции связан и с дискурсом потехи (ярмарочный медведь). Медведь,
как известно, охотно пьет водку, и это его качество часто исполь¬
зовалось в ярмарочных затеях.14	См.: Тимофеев М. Охотники на привале (Семиотика российской маску¬
линности в фильмах А. Рогожкина «Особенности национальной охоты» и «Осо¬
бенности национальной рыбалки») // Женщина в российском обществе. 2001.
№ 3-4. С. 39-43.
302Арья Розенхольм, Ирина СавкинаВ фильмах Рогожкина и охота, и медведь присутствуют в обоих
контекстах — и серьезном, и игровом; это, конечно, не случайно
и связано с тем, что именно символические топосы поединка (вой¬
ны/охоты) и пира (богатырской потехи) — традиционные для рус¬
ской культурной традиции топосы братства, гомосоциального рав¬
ноправного мужского единства. Пожалуй, самым выразительным
примером подобной традиции, на которую ориентируется фильм,
является повесть Н. Гоголя «Тарас Бульба».Равноправие «братьев» в братстве существует, оно реально, но
одновременно и иллюзорно, потому что, как обнаруживается и в
тексте Гоголя, и в фильме Рогожкина, внутри равноправного брат-
риархата существует иерархический патриархат. В фильме Рогож¬
кина патриархатная власть связана с идеей генеральства. И здесь
фигура медведя становится ключевой, потому что в обоих фильмах
отец-генерал (Михалыч) и медведь — явные двойники.Традицию представлять медведя царем зверей, начальником,
генералом можно проследить в баснях, литературных сказках (на¬
пример, «Медведь на воеводстве» М. Салтыкова-Щедрина), сти¬
хах («Генерал Топтыгин» Н. Некрасова). В фильмах Рогожкина
генерал Иволгин явным образом уподобляется медведю, что вид¬
но в его именовании (Михалыч), в портретных описаниях и харак¬
теризациях, которые подчеркивают мощь, молчаливость и безус¬
ловность его авторитета (генеральства):«строго смотрел кряжистый мужик с лицом медного оттенка»
(Ю);«гаркнул луженой глоткой» (11);«Тост на охоте должен быть кратким, как команда. Или как
выстрел» (13);«Михалыч солидно возвышался на борту катера» (16);«Михалыч руководил выгрузкой» (17) и т.п.Особенно ясно это двойничество обнаруживает себя в сцене,
разыгрывающейся в бане, которая является символическим, мифо¬
логическим и амбивалентным местом. Речь идет об эпизоде, ког¬
да парильщики сначала принимают медведя за Михалыча, а потом
Михалыча — за медведя. Путаницу прежде всего порождает то, что
оба проявляют себя одинаковыми знаками: они «тяжело вороча¬
ются», «ворчат и ревут», «мощно налегают на дверь» и гомериче¬
ски «хлещут водку»:Вдруг из предбанника раздался рев и неясный шум: там кто-
то тяжело ворочался прямо перед дверью. «Михалыч, наверное,
дурит...— робко высказал предположение Сергей Олегович. —
Пошутить решил». [...]. Все снова настороженно стали вслушивать¬
ся. Там кто-то продолжал тяжело ворочаться и ворчать. «Водку
Генерал Топтыгин, Михалыч и медведь..303жрет, — сказал Лева, — из горла хлещет...» «Михалыч это. Под
медведя работает!» — уже увереннее высказался Сергей Олегович.
[Когда он выглянул, то увидел, что] на лавке сидел медведь и гром¬
ко лакал водку [...] «Михалыча зови!» — захрипел в свою очередь
Кузьмич. [...] «Зови генерала, твою мать!» [...] «Михалыч!» — заорал
он [Женя] со всей мочи, задрав голову к потолку. За дверью раз¬
дался неистовый рев медведя. [...] «Сейчас Михалыч придет и за¬
валит эту тварь», — неуверенно сказал Женя. «Если эта тварь уже
не завалила Михалыча», — возразил Сергей Львович» (23—24).Мужики сидят, прислушиваясь к тому, как медведь ревет и
пьет водку, и знают, что единственный выход — добраться до ру¬
жья, т.е. сделать медведя объектом охоты (накормить в себе мед¬
ведя) или напоить медведя самого. После того как Сергей Олего¬
вич ушел за ружьем, но не стал охотником, а сам попал в глупую
ловушку, эпизод в бане продолжается:За дверью что-то ревело и сопело. [...] Все понимали, что им
не выстоять. [Они обливают «зверя» кипятком,] и в клубах пара
раздался рев. Кузьмич подскочил и поленом ударил по голове по¬
казавшийся из пара мощный силуэт. Это был Михалыч. После
удара поленом он перестал орать и медленно осел на пол (27—28).В предбаннике лежит туша пьяного медведя, в бане — туша
оглушенного Михалыча.«Михалыч, — заорал Кузьмич. — Мы ж думали, медведь это!
Прет и прет, не сдержать!» «Ну, вы, блин, даете», — наконец вы¬
давил из себя Михалыч. «Это все медведь, гад! — начал оправды¬
ваться Соловейчик. — Если бы он не рычал, когда в баню лез. Мы
думали конец нам» (28).Михалыч и медведь взаимозаменяемы, и главные общие для
них признаки — непреодолимая мощь и грозное рычание: имен¬
но они делают и медведя, и генерала значительными и страшны¬
ми, теми, чью власть и силу приходится признавать безусловно.Собственно власть здесь представлена внешними признаками,
атрибутами авторитета: генеральство — это мощь, грозность и реши¬
тельность. Власть состоит из культурных знаков власти; страх по¬
рождают не действия власти, а знаки, идея власти. Власть симуляк-
ративна, знакова: каждый, кто умеет демонстрировать знаки
власти, получает право быть во власти. Сказанное, возможно, не
является уникальным русским качеством, но здесь нам важно под¬
черкнуть, что именно медведь репрезентирует знаки русской вла¬
сти, из которых главными оказываются мощь и рык.
304Аръя Розенхолъм, Ирина СавкинаЭта идея симулякративности русского «генеральства» есть уже
в детском стихотворении «Генерал Топтыгин» Н.А. Некрасова
(«Стихотворения, посвященные русским детям», 1867), где остав¬
ленный ямщиком и Федей в коляске медведь нагоняет на всех
встречных страх и трепет, потому что выглядит и ведет себя как
генерал. Рык и рев, который издает «мохнатый седочок», застав¬
ляют принимать его за грозного барина, сердитого генерала, «не¬
бывалого генерала в новом вкусе» («Видит — барин материк, /
“Генерал”, — смекает»; «Много видел на тракту / Генералов стро¬
гих, / Нет ребра, зубов во рту / Не хватает многих, / А такого не
видал, / Господи Исусе! Небывалый генерал, / Видно, в новом
вкусе!..»15). Рычание Топтыгина-генерала порождает страх и стон
(«Вздрогнет встречный мужичок, / Жутко станет бабе, / Как мох¬
натый седочок / Рявкнет на ухабе»16); заставляет в страхе убегать
(«Мишка вновь как зарычит... / Убежал смотритель! Оробел и убе¬
жал, / И со всею свитой... / Два часа в санях лежал / Генерал сер¬
дитый»)17.Власть не говорит — она ревет и рычит, она лишь обозначает
себя — и этот рык порождает стон. Разговора, общения, коммуни¬
кации между властью и теми, над кем она осуществляется, нет, т.е.
и власть, и подданные — бессловесны, они как бы не антропоцен-
тричны, зато андроцентричны. Отношения и выражения власти
проявляют себя как нерациональные; это то, что не поддается кон¬
тролю, необъяснимо в рациональных терминах, не организовано,
не артикулировано, непостижно уму, поскольку, как известно,
«умом Россию не понять».Если вернуться к кинотексту Рогожкина, то там есть еще один
эпизод, подтверждающий, как нам кажется, высказанную мысль.
Когда герои фильма идут на военный аэродром, чтобы попытать¬
ся на военном самолете переправить корову егеря Кузьмича на
дальний кордон, финна Раймо, наименее всего похожего на гене¬
рала, одевают «в генеральский полевой китель. Был он ему чуть
широковат, но зато не длинен — в общем, форма была Михалыча
[...] Около КПП их даже не остановили. Только солдатик, увидев
Раймо, сделал “на караул”»18.Являясь в жанровом отношении народными комедиями, филь¬
мы Рогожкина представляют идею русского генеральства не в се¬
рьезном, а в карнавальном пространстве. В карнавальном же то-15	Некрасов Н. Стихотворения. М.: Художественная литература, 1970.С.	131.16	Там же. С. 130.17	Там же. С. 132.18	Этот эпизод есть в киноповести, но его нет в фильме.
Генерал Топтыгин, Михалыч и медведь..305посе, как уже отмечалось, иерархии вывернуты наизнанку; они
реконструируются через деконструкцию, и здесь разыгрывается та
амбивалентность образа медведя, о которой говорилось в начале
статьи. Конец «страшного» эпизода в бане вполне потешный: гроз¬
ный медведь оказывается молодым (и к тому же вусмерть пьяным)
медвежонком и начинает исполнять роль игрушки — декоративно¬
го «плюшевого мишки», с которым банные рыцари фотографиру¬
ются на память; он оказывается игровым трофеем охоты-потехи,
забавного приключения:Медведя выволокли из бани на воздух. Тот, причмокивая гу¬
бами, переваливался с боку на бок, но не просыпался, только со¬
пел и похрюкивал [...] «Посмотри, медведь лыка не вяжет». [...] Над
развалившимся в пожухлой траве медведем стоял голый Кузьмич.
В одной руке он держал ружье, отобранное у Сергея Олеговича. [...]
«Медведь очень молодой, — заметил Раймо, — глупый» (29—30).В другом эпизоде фильма Кузьмич читает топчущемуся на сто¬
ле среди пустых бутылок медведю цитаты из научно-популярной
книги о вреде алкоголя для подростков.Однако даже такой медведь-подросток не только смешон, но
и опасен. В фильме есть эпизод, когда, отправившись искать ко¬
рову, наши герои невольно принимают участие в медвежьей охо¬
те; но и здесь привычные роли перелицованы: мужики оказывают¬
ся не охотниками, а «добычей», объектом погони. Они спасаются
от преследующего их медведя на дереве и «откупаются» от него
опять водкою, что вновь заставляет воспринимать реально опас¬
ную ситуацию как комическую, игровую.То есть можно сказать, что и русская мужественность, и рус¬
ская власть в комедии А. Рогожкина показаны одновременно
серьезно и несерьезно; и то и другое, безусловно, есть, реально су¬
ществует, но в то же время — дестабилизировано, не готово, нахо¬
дится в кризисе, вернее, в процессе. Русская мужественность «со¬
бирается» не в контексте серьезного «мужского дела» — войны
или охоты, но в карнавализованном пространстве: охота превра¬
щается в пир и потеху, в бомболюке военного самолета перевозят
раскоряченную корову Кузьмича, и вместо ракет из чрева самоле¬
та выливается коровья моча и навоз.[И медведь, разбуженный вспышками фотокамер после бан¬
ной попойки,] с удивлением и некоторой растерянностью посмот¬
рел на людей и заходящегося в лае пса Фильку, затем шатнулся в
сторону и зигзагами, припадая то на одну, то на другую лапу, рва¬
нулся к лесу. Вслед ему засвистали, заулюлюкали (31).
306Арья Розенхолъм, Ирина СавкинаРусский медведь, увиденный изнутри русского и мужского
мира, — амбивалентен и не столько страшен, сколько мил и сме¬
шон; пугающие признаки иерархической власти и мачо-муже -
ственности дезавуируются самоиронией.Медведь и медведица: нация, власть и гендерПри всей своей амбивалентности и неготовости, о которой шла
речь выше, русская власть — гендеризована, она безусловно андро-
центрична. Мир первого фильма («Особенности национальной
охоты в осенний период») — мир по определению мужской. На
уровне фабулы «женское» присутствует только как обслуживающее
и телесно-жертвенное, связанное с традиционными образами мате¬
ри и женщины как сексуального объекта. Эти темы развиваются
тоже через животные аналогии. Несчастная «перелетная корова»19
и дебелые доярки, играющие с Раймо в эротические игры, а потом
отпаивающие его молоком, — тоже своего рода фигуры-двойники,
но они не являются активными действующими лицами, акторами.
Если маскулинный медведь «пирует» вместе с мужиками, то феми¬
нинная корова следит за мужскими забавами со стороны.Через приоткрытую дверь скотника на них смотрела корова, с
интересом наблюдая, как поддавшие охотники стали стрелять по
пустым бутылкам (32).Если мужское тесно связано с охотой, то женское так же
неотъемлемо от материнского.Однако рассматривая не только фабульную логику, но и кино¬
текст в целом, в единстве нарративного и аудиовизуального уров¬
ней, нельзя не увидеть, что не допущенное на мужскую охоту-пир
женское/женственное, не артикулированное в символическом дис¬
курсе власти, не только присутствует — оно вездесуще, оно наличе¬
ствует как некая «сверхвласть», как всеохватное материнское лоно
природы, внутри которого разыгрываются все бои и потехи брат¬
ства. Женственное (материнское) — вездесуще и разлито, но ис¬
ключено из иерархического дискурса патриархатной власти, из го-
мосоциального братства и из нарратива (реальной истории).19	Об образе коровы в фильме см.: Rosenholm A. Zur Selbstcharakterisierung
der russischen Maskulinitat durch Tiermetaphern: “Osobennosti nacional’noj
ochoty” // Vater Rhein und Mutter Wolga Diskurse um Nation und Gender in
Deutschland und Russland / E. Cheaur6, R. Nohejl, A Napp (Hrsg). Ergon Verlag,
2005. S. 497-517.
Генерал Топтыгин, Михалыч и медведь..307Но что происходит, когда женственность воплощается, персо¬
нализируется, когда женщина включается в гендерно-мифологи¬
ческие парадигмы? Или, формулируя иначе: могут ли русскость и
власть быть персонифицированы не медведем, а медведицей?Ответы на эти вопросы мы можем получить во втором филь¬
ме, «Особенности национальной охоты в зимний период», где сре¬
ди героев появляется женщина-начальник — Ольга Валерьевна
Маслюк. При первых своих появлениях она описывается и пред¬
ставляется видеокартинкой как еще один двойник Михалыча и
медведя, как ОН или, точнее, андрогин. Она и одета в «меховую
шкуру», и говорит низким голосом; она обозначается эпитетом
«большой» и именуется в мужском грамматическом роде (в видео¬
картинке этот грамматический мужской род выражен с помощью
форменной одежды «унисекс», которая не позволяет опознать
Маслюк как женщину). Ее фамилия гендерно нейтральна. Только
когда героиня называет свое имя, она «обретает пол». Заметим, что
эта ситуация знакомства происходит возле бани. Мужчины при
этой встрече — голые, но и их пол «проступает» только тогда, ког¬
да «медведь»-начальник оборачивается женщиной:Из салона вышли двое новых гостей. Один высокий в пушистой
меховой ушанке и коротком тулупчике, второй чуть поменьше и
тоньше телом, в кокетливой курточке с капюшоном. [...] «По¬
шли», — низким голосом произнес большой. [Потом они видят вы¬
скочивших из бани голых мужиков.] «С легким паром, — привет¬
ствовал большой. — Мы к вам. С проверкой от министерства». [...]
«Мы из Министерства экологии и охраны природных ресурсов... —
представился большой. — Я — начальник сектора, это мой помощ¬
ник Пятаков Олег. Вы егерь?» [...] «Я не егерь, а начальник депар¬
тамента Министерства лесного хозяйства... — обиделся Курцов. —
Неужели не видно?» «Не видно, — оглядел его новый гость. — Вы
натуралисты?» «Мы из бани, — уточнил очевидный факт Юрий
Николаевич. — Желаете присоединиться к нам, коллеги? Прости¬
те, не расслышал вашего имени-отчества?» «Маслюк, — протянул
большой руку для пожатия. — Ольга Валерьевна». Речников вырвал
из ее руки длань и прикрылся. ...Маслюк... протянула руку Курцо-
ву. Тот стоял в неловкой стылой позе, руки были заняты. «Очень
приятно», — как мог галантно склонил голову Юрий Николаевич
(281—282. Курсив везде наш. — А.Р.; И.С.).Однако после сцены представления-знакомства мотив андро-
гинности в образе женщины-медведя, т.е. начальника, «генерала»,
продолжает развиваться:Она «по-хозяйски расположилась за столом» (283);
308Лрья Розенхольм, Ирина Савкина«Лицом она была красна и телом обильна» (284);«Маслюк поднялась, потянулась, хрустнув могучими сустава¬
ми» (284);«Со двора донесся лай, звериный рев и грозный злой крик
Маслюк» (285).Она командует и помыкает своим («в кокетливой курточке с
капюшоном» похожим на женщину) помощником и не только им.
Она единственная из всех героев вступает в реальный поединок с
медведем, причем дважды. Правда, в первой ситуации опять рабо¬
тает комический прием подмены, qui pro quo, так как в кинопове¬
сти Ольга Валерьевна ударом кулака отправляет в нокаут пьяного
медведя, приняв его за подсматривающего мужика:В лунном свете безвольно лежал на снегу здоровый медведь.
«Чем вы его так?» — поинтересовался Курцов. «Кулаком! В наглую
харю, кулаком! Чтоб неповадно было лезть и подсматривать» (285).Во втором эпизоде Маслюк вступает в поединок с медведем,
высвобождая провалившегося в берлогу Пятакова (при этом, как
написано в киноповести, она «зычно вопрошала», «проревела»,
«выбрала здоровенную лесину, легко вырвала ее из почвы», «еще
рьянее стала двигать лесиной, недовольно ворча» — 292).То есть когда разлитая, неструктурированная природно-мате-
ринская женственность, о которой шла речь выше, персонализи¬
руется вне дискурса репродуктивного материнства, в образе госу¬
дарственной чиновницы и одновременно мощной богатырки, то
она из защищающей и обволакивающей становится «жесткой»,
превращается в контролирующую инстанцию, угрожающую муж¬
чине кастрацией и инфантилизацией.Ольга Валерьевна по-хозяйски располагается за столом, вещает
«назидательно» (284), а мужчины, как ученики в классе, сидят на¬
против, говорят «тихо и неуверенно» (283), боятся при ней достать
и распить бутылку водки или закурить; как послушные детки, «тос¬
кливо» прихлебывают чай.«Я же говорил вам!.. — нарушил паузу Речников. — Теперь не
плюнуть без разрешения! Как же — экологию нарушает!» «Ты-то,
сердечный, как?» — внимательно посмотрел на тихого Пятакова
Кузьмич. Тот оторвался от чая и вздохнул. «Страдаю», — признался
(284-285).Жалующийся мужикам на свои страдания помощник Маслюк
Пятаков ведет себя при ней, как ребенок под пятой властной ма¬
тери, как Пятачок, которого таскает за собой Винни-Пух в мульт¬
Генерал Топтыгин, Михалыч и медведь..309фильме Ф. Хитрука. Интересно и то, что Маслюк по должности —
начальник сектора Министерства экологии и охраны природных
ресурсов, т.е. она репрезентирует собой мать-природу, которая
здесь являет собой не вездесущую, но незаметную, разлитую вез¬
де, неструктурированную женственность, а воплощается в весьма
плотно сбитой и властной матери-командирше.В женщине есть природная, спонтанная сила, которая пред¬
ставляется мужчинам угрожающей, если она не «укрощена», не
«огорожена» рамками материнского. Сама женщина-богатырка не
осознает своей мощи, она не догадывается, что может кулаком (не
нуждаясь в оружии) завалить медведя, но эта неосознанная мощь
несет угрозу для «медведя» (мужской власти) и для братства — в ее
присутствии братство не реализуется, при ней невозможны насто¬
ящие мужские дела, развлечения и разговоры, при ней невозможна
настоящая охота: ни как погоня за добычей, ни как пир-потеха.Женщина — русская медведица — это что-то неестественное и
потенциально пугающее, но в сюжете комедии, внутри карнаваль¬
ной логики она оказывается комическим персонажем. Ее поедин¬
ки с медведем — это не настоящая борьба. В первом случае, как
только Маслюк узнает, что ненароком «завалила медведя», приняв
его за мужика, она тотчас, как и полагается женщине, падает в
обморок. Во втором случае, когда становится ясно, что Пятакова
удерживает в берлоге проснувшийся медведь, Маслюк начинает
«визжать», но все же, ведомая, вероятно, материнским инстинк¬
том, «не прекращая орать, помогает егерю вырвать из норы по¬
мощника». То есть в конце концов эти поединки демонстрируют,
что и для этой «генеральши» естественнее быть женщиной и пусть
агрессивной, но матерью, только не охотницей.То же самое происходит и в ее отношениях с мужчинами. Сна¬
чала, как мы уже демонстрировали, она и с ними вступает в поеди¬
нок, ведет себя как «генерал» с генералом армии противника.«Значит, на охоту приехали?» — спросила она, оглядываясь на
генерала и Леву. [...] «Да вот выпала пара свободных дней... —
объяснил Иволгин. — Решили отдохнуть». «Пострелять невинных
животных?» — усмехнулась Маслюк. «Ничего себе! Невинные?! —
возмутился Соловейчик. — А кто от невинного медведя бегал по
лесу?» «Это другое дело! — прервала его Маслюк. — Мы охраняем
природу, а вы ее насилуете. В свое удовольствие». [...] «Мы охотим¬
ся. Это спорт», — попытался оправдаться Лева. «Совсем необяза¬
тельно стрелять в животных, — согласился с Маслюк Иволгин. —
Мы, собственно, и не делаем этого. Для нас важен сам процесс,
приобщение к миру природы... Вы сами можете убедиться в этом.
Мы вас завтра приглашаем на кабана...» (295—296).
310Арья Розенхольм, Ирина СавкинаМаслюк участвует в охоте на кабанов; идет с мужиками на
рыбалку; замерзшая до обморока, оказывается вместе с ними в
бане; и, пройдя через все эти испытания, через сакрально-профан-
ные топосы охоты и бани, она, следуя логике фильма, который
рассматривает ситуацию изнутри мужского мира, понимает право¬
ту мужчин («Признаю свою ошибку», — говорит она генералу
Иволгину —301). Фильм возвращает зрителя к теме инстинктов,
разделяющих мужчин и женщин: гендерные различия реконстру¬
ируются на уровне «инстинктов»: женский материнский инстинкт
противопоставлен мужскому — охотничьему.Но надо отметить, что и с самого начала страх охотников пе¬
ред грозной начальницей — ненастоящий, игровой; мужчины (ис¬
ключая — и то не всегда — Пятакова) подчиняются ей «понарош¬
ку», они знают, как можно приручить эту одинокую медведицу.
Невольно включаясь в процесс охоты, она «доместицируется», ста¬
новится ручной, находит свое «правильное место». Ее аутентичная
мощь — это не иерархическая власть начальника («генерала Топ¬
тыгина), а материнская, инстинктивная сила, проявляющаяся,
когда она освобождает своего «дитятю» Пятакова из убийственных
медвежьих объятий.В процессе охоты (где, как помним, важна не добыча, а «еди¬
нение людей»), она находит свою женскую «сущность», свою пра¬
вильную фемининность, и в этом качестве может участвовать в
празднике «братства», ритуальным приобщением к которому ста¬
новится, конечно, совместная выпивка.«Как вы себя ощущаете? — вежливо поинтересовался Ивол-
гин. — Нет ли каких пожеланий?» «Есть, — честно призналась
Маслюк. — Налейте-ка мне стакан водки» (302).Одна из последних сцен фильма — это общее застолье, в ко¬
тором участвует и Ольга Маслюк, причем в песнях и танцах она
исполняет женскую партию. Здесь уже не карнавальное простран¬
ство, где все иерархии инверсированы и перевернуты, а мифоло¬
гическое пространство сказочного пира — идеализированной на¬
циональной гармонии, где русская медведица сидит рядком и
ладком с русским медведем, а чужому (искусному охотнику Ху
Чжоу, как и финну Раймо в первом фильме) кажется, что он по¬
стиг «загадочный и малопонятный ему мир жителей» ледяной стра¬
ны (311). Происходит возвращение к «изначальным сущностям»,
превращающее карнавал в утопическую идиллию.Сделанные наблюдения позволяют нам прийти к некоторым
выводам.
Генерал Топтыгин, Михалыч и медведь..311Фигура медведя оказывается в фильмах А. Рогожкина ключе¬
вой при обсуждении проблем власти и мужественности, вопросов
национальной и гендерной идентичности — прежде всего потому,
что животные всегда служили точкой отсчета, сравнительным ма¬
териалом для критического взгляда человека на самого себя. Го¬
воря о животном, человек так или иначе всегда говорит о себе.
Животные образы нагружены культурными смыслами и имплика¬
циями, которые развиваются, меняются, по-разному комментиру¬
ются, разыгрываются в локальных культурных контекстах. Это
касается всех животных, однако медведь, наряду с лошадью и ко¬
ровой, имеет особое значение для русской культуры. Традицион¬
но образ могущественного медведя использовался и актуализиро¬
вался в ситуациях, которые касались столкновения с внешними
врагами, это был образ России для других, чужих. Однако в пос¬
леднее время образ медведя используется не только для маркиро¬
вания внешних границ русского мира и русского менталитета, но
и для «внутреннего употребления», для самоидентификации.
Фильм Рогожкина подчеркивает амбивалентность этого образа,
востребованную в период перестройки и постперестройки, когда,
говоря словами JI. Толстого, «все переворотилось и только укла¬
дывалось», когда явственно ощущался кризис российской муже¬
ственности20. В более поздний период постсоветской истории в
дискурсе национальной самоидентификации на первый план вый¬
дут другие моменты (ср., например, эмблематику партии «Единая
Россия» и т.п.).В фильмах А. Рогожкина образ медведя связан с обсуждением
вопроса о русской силе и русской власти; в них используется при¬
ем аналогии: медведь — очевидный двойник генерала Михалыча,
и оба они (в разной степени) — воплощение силы, мощи, опасно¬
сти и власти, которая непредсказуема и нерациональна. В перечис¬
ленном «наборе» свойств нет ничего неожиданного, он воспроиз¬
водит существующие стереотипы, что отвечает ожиданиям зрителя,
как это бывает в любом тексте массового искусства. Но эти узна¬
ваемые стереотипы попадают здесь в карнавальное пространство,
становятся объектом игры. Патриархатная власть отцов-генералов,
ее иерархичность и опасность дезавуируются тем, что в ситуации
охоты и общего «пира» братство оказывается важнее статусных
различий. С другой стороны, и генерал Михалыч, и медведь в
фильме не только, точнее — не столько могущественны и опасны,20	См.: Здравомыслова Е., Темкина А. Кризис маскулинности в позднесовет¬
ском дискурсе // О муже(Ы)ственности. Сборник статей / Ред. С. Ушакин. М:
Новое литературное обозрение, 2002. С. 432—451; Kay R. Men in Contemporary
Russia: The Fallen Heroes of Post-Soviet Change. Aldershot: Ashgate, 2006.
312Арья Розенхольм, Ирина Савкинасколько симпатичны и даже смешны21. Вопрос о власти во втором
фильме связан с актуальной проблемой женской эмансипации,
изменения статуса женщины в современной России. Однако обо¬
значенная потенциальная опасность власти женщины-«медведи-
цы» также «усмиряется» через комические испытания и утопию
гармонического «сказочного» конца.Являясь текстами массовой культуры, «народные комедии»А.	Рогожкина используют стереотипные, привычно сказочные и
природные (семиотические) репрезентации, в частности образ
медведя как средство, с помощью которого серьезные политиче¬
ские проблемы («русская идея», «русская мужественность», «жен¬
щина и власть» и т.п.) деавтоматизируются, отчуждаются и — за¬
ново присваиваются зрителем, делают его участником обсуждения
травматических вопросов в нетравматическом, развлекательном
пространстве, которое парадоксальным образом соединяет карна-
вализацию и утопию.21	Обратим внимание на фамилию генерала — Иволгин, которая отсыла¬
ет не только к генералу Лебедю — явному прототипу образа Михалыча, но и к
трагикомическому и жалкому герою романа Ф. Достоевского «Идиот».
Михаил ТимофеевРУССКИЙ МЕДВЕДЬ / RUSSIAN BEAR:
ПОТРЕБИТЕЛЬСКИЕ СВОЙСТВАЧтобы стать объектом потребления, вещь
должна сделаться знаком.Ж. БодрийярМедведь: национальный продуктПродукция закусочных «McDonald’s» или «Burger King» в пол¬
ной мере заменила символ американскости, присутствующий в
поговорке «Нет ничего более американского, чем яблочный пи-
роп>1. Что же может быть наиболее русским? Ответов на этот воп¬
рос можно дать довольно много: баня и береза, блины и водка, квас
и самовар. Медведь занимает в этом ряду не последнее место. Как
отмечают исследователи, «Russian Bear», «медвежий» символ Рос¬
сии, — в значительной степени западное «изобретение»2. Соответ¬
ственно, он маркирует не столько этнос (русских), сколько госу¬
дарство и нацию (Россию и россиян). Впрочем, образ медведя
востребован не только за рубежом, но используется и для внутрен¬
него потребления. Рассмотрим, какова семантика, прагматика и
синтактика использования этого символа.Медведь: потенциал брендаИспользование в качестве имени продукта или организации,
предоставляющей определенный вид услуг, устоявшихся словосо¬
четаний — довольно специфический процесс нейминга или со¬
здания имени бренда. «Русский медведь» является именно таким
сочетанием с устойчивыми значениями как в России, так и за ру¬
бежом. В определенном смысле это сочетание уже есть бренд, так
как брендом принято считать торговую марку со сложившимся
имиджем. Вот только значения слова «медведь» многообразны и
существенно различаются между собой. Далеко не все они могут1	См.: Gove J. Made in America: The True Stories Behind the Brand Names That
Built a Nation. Berkeley, 2001. P. 183—185.2	Рябов О.В. Охота на медведя: О роли символов в политической борьбе //
Неприкосновенный запас. 2009. № 1 (63). С. 195—211.
314Михаил Тимофеевспособствовать реализации продукта, носящего такое имя. Кро¬
ме названия и визуального образа в понятие бренда входят:
1) сам товар или услуга со всеми их характеристиками; 2) набор
ожиданий и ассоциаций, воспринимаемых и приписываемых
пользователем товару; 3) информация о потребителе; 4) обеща¬
ния каких-либо преимуществ, даваемые автором бренда потреби¬
телям3.Бренд в сознании потребителей — это комплексное представ¬
ление, синтетический образ какого-либо товара или услуги, нераз¬
рывно связывающий название и визуальные элементы репрезен¬
тации с устойчивым набором ассоциаций и ценностей, которые
вызывают эти знаки. Когда речь идет об использовании для брен¬
динга медведя, то отправной точкой являются именно имя и ви¬
зуальный образ, а также совокупность значений, которая с ними
связана.Рассмотрение объекта как товара, ориентированного на опре¬
деленную аудиторию потенциальных потребителей, требует от со¬
здателей бренда акцентирования качеств объекта, выгодно отли¬
чающих его от конкурентов. В случае с медведем ожидания и
ассоциации могут быть как предсказуемыми, так и вполне неожи¬
данными.Использование медвежьей темы для нейминга и брендинга в
нашей стране связано с рядом очевидных проблем. Этот зверь
имеет закрепленные в культуре и активно ретранслирующиеся
значения. Внешний облик этого животного не очень симпатичен,
и эпитеты, которыми обозначают медведя, создают нединамичный
и довольно непривлекательный образ: большой, крупный, огром¬
ный, лохматый, неуклюжий, косолапый, косматый, страшный4.
Таким образом, использование представителя фауны с такими ха¬
рактеристиками в практиках саморепрезентации достаточно спе¬
цифично.Очевидно, что медвежий бренд не может существовать отдель¬
но от ассоциаций либо с самим зверем, либо с устойчивыми пред¬
ставлениями о нем в культуре. На Западе «русским медведем» на¬
зывают российские бомбардировщики Ту-95. Казалось бы, что
общего у самолета дальней авиации с обитателем российских ле¬
сов? Почему именно это не способное летать животное стало обо¬
значать отечественный самолет? Несколько лет назад «Аэрофлот»
в печати и на телевидении давал рекламу с летящими по небу3См.: Основные понятия брэндинга; http://www.i2r.ru/static/494/out_
15073.shtml.4	Учебный словарь сочетаемости слов русского языка / Под. ред. П.Н. Де¬
нисова, В.В. Морковкина. М., 1978. С. 274.
Русский медведь / Russian bear..315слонами. Слон у большинства людей ассоциируется с такими ка¬
чествами, как медлительность, неповоротливость, грузность, не¬
уклюжесть, поэтому метафорическое сравнение слона с самолетом
возбуждает в подсознании потребителей отрицательную эмоцию и
никак не способствует желанию воспользоваться услугами «Аэро¬
флота»5. Как быть с медведем?Медведь: русский по умолчаниюВнутренние российские коннотации образа медведя богаче
внешних, используемых за рубежом для обозначения России и
русских. Диапазон смыслов довольно противоречив. Если обра¬
титься к словарю Даля, то в нем можно найти большой перечень
названий для обозначения этого зверя в русском языке (костоправ,
косолапый, косматый черт, лесник, лесной архимандрит, ломака,
леший, лесной черт, мишук, мохнатый, потапыч, сергачский ба¬
рин, сморгонский студент, топтыга, хозяин, хозяин тайги, черная
немочь и др.)6. Среди них довольно много антропоморфных вари¬
антов именования (Мишка, Мишка Косолапый, Михаил Ивано¬
вич Топтыгин, Михайло Потапыч, боярин Топтыгин)7. Большин¬
ство из этих названий уже стали анахронизмами, но некоторые
продолжают активно транслироваться в отечественной культуре.
Далеко не все наименования вызывают приятные чувства и могут
подойти для удачного позитивного образа. Впрочем, брендинг
предполагает комплексную работу с образом.Способы репрезентации медвежьего бренда предполагают ис¬
пользование визуального образа и имени. Вербальное означивание
во многом определяет и визуальное. Включение медвежьей темы
в социокультурный контекст предполагает, что мы будем иметь
дело не с иконическим знаком, а с символом. Как уже было отме¬
чено, слово «медведь» содержит множество смыслов, актуализиру¬
емых в определенных контекстах, и визуальный образ лишь под¬
черкивает либо уточняет используемые значения.Медведь на эмблемах фирм и на этикетках товаров имеет чаще
всего вполне узнаваемый зооморфный образ. Что же касается на¬5	Летающие слоны не сработали // Московская правда. 14 июня 2002; Яков¬
лева А.С. Маркетинг в сфере услуг (на примере ОАО «Аэрофлот — российские
авиалинии»); http://www.vreferat.m/cat/index.php?go=3&pid= 1124&р= 14.ьДаль В И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. М., 1980.
Т. 2. С. 311-312.7	Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: В 4 т. М., 1987. Т. 4.
С. 80; Т. 2. С. 631.
316Михаил Тимофеевзваний, то слово «медведь» может использоваться в нашей стране
с предикатом «белый», «бурый», «русский», «сибирский», «ураль¬
ский» и др. Важным материалом для создания бренда являются
фразеологизмы, связанные с этим животным («медвежий угол»,
«медвежья хватка», «медвежья услуга»). Это обстоятельство и се¬
мантическая насыщенность образа целенаправленно использова¬
лись, в частности, при разработке концепции «настоящего муж¬
ского» журнала «Медведь» (1995). Само название журнала, с одной
стороны, вводило читателя в русский этнокультурный контекст, с
другой — акцентировало внимание на маскулинности8. Первона¬
чально авторы концепции журнала обыгрывали в названиях руб¬
рик такие известные фразеологизмы и устойчивые выражения, как
«медвежий угол», «берлога», «ученый медведь», «медвежья хватка»,
«медвежья услуга», «Машенька и медведь», «Большая Медведица»
и «Малая Медведица». Визуальный образ сводился к используемо¬
му в качестве логотипа медведю во фраке (илл. 1). Этот журналь¬
ный опыт еще в середине 1990-х показал, что семиотический по¬
тенциал медвежьей темы в отечественной культуре весьма велик.Медвежьи услуги и товарыВ перестроечное и постсоветское время медвежье присутствие
в сфере потребления товаров и услуг резко возрастает в связи с
расширением ассортимента продукции и ростом числа частных
предприятий. Результат проведенного исследования показывает,
что сфера применения медвежьих образов достаточно — и даже
чрезмерно — велика. В ряде случаев довольно сложно проследить
семантическую связь обозначаемого и обозначающего. Среди
«медвежьих» фирм есть рестораны и бары, парикмахерские и са¬
лоны красоты, транспортная фирма, рекламное агентство, органи¬
зации, торгующие комплектующими для компьютеров, автозапча¬
стями, сантехникой, безалкогольными напитками и т.п. Смысл
наименования не имеет ничего общего с родом деятельности орга¬
низаций, носящих его. Адекватным можно признать использова¬
ния слова «медведь» для обозначения охранного агентства, мага¬
зина для охотников или словосочетания «медвежий угол» для
наименования отелей (илл. 2). Особая сфера, в которой медвежий8	См.: Тимофеев М.Ю. Новый русский мужчина: знаки этнокультурной
идентичности в журнале «Медведь» // Международная научная конференция
«Гендерные исследования и гендерное образование в высшей школе». Ивано¬
во, 2002; Ушакин С.Л. Видимость мужественности // Знамя. 1999. № 2.
Русский медведь /Russian bear..317КАРЬЕРА СТРИНГЕРАоператору на фронте
работы многоГардеробанглийскогоджентльменаМегСТАРЫЕ РУССКИЕ
ийн брак по расчету
помог ОтечествуБОЛЬШАЯ МЕДВЕДИЦА
Зрос ~ не всегда наготаКАНИКУЛЫ НА КАПРИ
остров старых и богатыхИлл. 1шмпипшц
ГОСТИНИЧНЫЙ КОМПЛЕКСюти1 иуМИлл. 2образ нашел достаточно широкое распространение, — производ¬
ство алкогольной продукции9.9	См. подробнее: Тимофеев М.Ю. Для внутреннего употребления: образы
медведя на отечественной алкогольной продукции // Границы: Альманах Цен¬
тра этнических и национальных исследований ИвГУ. Вып. 2: Визуализация
национального. Иваново, 2008. С. 183—196.
318Михаил ТимофеевВ стране, где алкогольные пристрастия традиционно связаны
с потреблением водки и пива, эти напитки являются важными
средствами для трансляции смыслов. Обращаясь к причинам вы¬
бора медведя в качестве маркера алкогольной продукции, следует
учитывать и то, что медведи как биологический вид (белый, бурый
и белогрудый) обитают во многих местах на территории нашей
страны.В России медведи встречаются на водочных бутылках редко,
хотя и намного чаще других животных10. География использования
этого образа обширна: это водки «Berloga» (Рязанская обл.), «Бе¬
лый медведь» (Псков), «Белогрудая медведица» (Комсомольск-на-
Амуре), «Большая Медведица» (Москва), «Борский медведь» (Бор
Нижегородской обл.), «Старая сказка» (Кингисепп Ленинградской
обл.), «Белый медведь» (Псков), бальзам «Бурый медведь» (Калуга).Новосибирская компания «Сибирский медведь» не только
использует соответствующий визуальный образ в качестве логоти¬
па, но имеет линейку напитков на медвежью тему. Это три вида
водки: «Потапыч», «Топтыга» и собственно «Сибирский медведь».
Семантика наименований двух первых отсылает к бытовым про¬
стонародным названиям этого зверя, что учитывается в определе¬
нии сегмента данной продукции. В регионах, где образ медведя
используется в геральдике, он часто попадает и на упаковку алко¬
гольной продукции. На этикетках разных сортов пива, выпускае¬
мых в Новгороде, Перми и Ярославле, присутствие медведя чисто
символическое, связанное с обыгрыванием этого представителя
фауны на местных гербах. Схожая ситуация и на водочных этикет¬
ках в этих регионах (водка «Пермская губерния», «Губернская» в
Ярославле).Там, где привязки к официальной символике нет, производи¬
тели дают волю фантазии. Неприкрашенный медвежий лик мож¬
но увидеть на горькой настойке «Таежная» Нижне-Ломовского
ликеро-водочного завода Пензенской области, а также на разных
видах этикеток водки «Завидовская» (Завидово Московской обл.).
Вот уже около десяти лет на заводах в разных регионах России
(в Курске, Мурманске и др.) выпускаются водки «Добрый медведь»
и «Медведь-шатун» с изображениями на типовых этикетках уми¬
ротворенного и разъяренного хозяина леса соответственно. Любо¬
пытны атрибуции, имеющиеся на рекламе этой водки: «Народный
любимец — Михаил Потапыч, образ могучей широкой русской
души. Водка “Добрый медведь” — для широкого русского за¬
столья» и «Спит дремучий лес. И только, кем-то разбуженный,10	Основным конкурентом медведей являются кони, обычно запряженные
в тройку.
Русский медведь / Russian bear..319бродит по лесу яростный медведь-шатун. Попробуйте водку “Мед¬
ведь-шатун", впитавшую в себя силу могучего зверя»11. Отмечу, что
эти водки принадлежат к низкоценовому сегменту и изготавлива¬
ются из этилового ректифицированного спирта «Экстра».Натуралистическое зооморфное изображение бурого медведя
можно увидеть на этикетках пива «Медвежий ручей» (Норильск
Красноярского края), «Мапив» (Маслянино Новосибирской обл.),
«Иркутское» (Иркутск), «Сибирский властелин» (Братск Иркут¬
ской обл.). На пиве «Сибиряк» медведь присутствует в качестве
эмблемы одноименной футбольной команды из города Братска.
Пиво «Белый медведь» (компания «Efes Beverage Group» варит его
на трех российских заводах: в Москве, Ростове-на-Дону и Уфе)
первоначально выпускалось по лицензии датской фирмы «НагЬое»
и имело заимствованную у оригинального пива «Bear beer» этикет¬
ку с белым медведем. В дальнейшем ассортимент производимой
под этой маркой продукции расширился, на центральных телека¬
налах прошла запоминающаяся ироничная рекламная кампания,
и дизайн пивной тары изменился. Название другой марки пива —
«Три медведя», — распространенной во многих регионах России
(группа компаний «Heineken» варит его на восьми заводах: в Ка¬
лининграде, Екатеринбурге, Иркутске, Новосибирске, Санкт-Пе-
тербурге, Новотроицке Оренбургской области, Стерлитамаке и
Хабаровске), и отсылает к сказочному сюжету, и дополнительно
использует семантику числа 3, имеющую специфические конно¬
тации в отечественной традиции потребления алкоголя (илл. 3).Наряду с образами медведя как дикого животного использует¬
ся образ медведя прирученного и даже очеловеченного. Захмелев¬
ший зверь с пивной кружкой помещен на сорта пива «Спасское»
и «Венское» (Синий Утес Томской обл.), потешный медведь с ба¬
лалайкой — на этикетки пива «Потапыч» (Ижевск, Удмуртия) и
водки «Топтыгин» (Новосибирск). На водке «Закадычная» (Пет-
ровск-Забайкальский Читинской обл.) медведь уже поет и играет
на гармони, сидя с мужиком на телеге, которая едет по деревне. На
то, что зверь стал вполне своим, указывает не только его поза, но
и одежда: на нем яркая цветная рубашка и штаны. Пляшущий
медведь на водке «Русская» (Бийск Алтайского края) тоже одет, но
уже в кафтан. За основу этого рисунка взяты несколько иллюстра¬
ций В.А. Милашевского к сказке П.П. Ершова «Конек-горбунок»,
которые были переработаны в единую композицию.Белый медведь встречается на водочных этикетках реже буро¬
го, и сюжеты большинства рисунков с ним более тривиальны: это11	Источник: Алтен: Водка отечественная; http://www.alten.ru/products/
category. htm?cat=.
320Михаил ТимофеевИлл. 3борьба двух медведей, изображенная на водке «Начальник Чукот¬
ки» (Чкаловск Нижегородской обл.), или идущий белый медведь,
выгравированный на бутылке «Норд» (ООО «Торговый дом “Вре¬
мена года”»). Среди довольно примитивных сюжетов с использо¬
ванием белого медведя выделяется его неожиданное присутствие
на костромской водке с претенциозным названием «Время быть
русским» (илл. 4). Медведь, сидя на Северном полюсе, как бы ре¬
шает, в чьи государственные пределы ему стоит отправиться, а
название служит некой подсказкой для потребителей.Оформление бутылки водки «Медвежий угол» (Мариинск Ке¬
меровской обл.) некоторое время назад изменилось. Первоначаль¬
но на ней был изображен медведь, выходящий из чащи; позднее
на прозрачную этикетку был помещен земной шар с медведем, за¬
нимающим 1/6 часть суши в северной части Азии, т.е. территорию
России (илл. 5). В результате семантика визуального образа при¬
обрела геополитический подтекст.В настоящее время выпускаются две водки класса премиум,
имеющие отношение к рассматриваемой теме. Это, во-первых,
«Русский стандарт» (Санкт-Петербург), где голова медведя всего
лишь включена вместе с головой орла в логотип. Вторая водка это¬
го класса носит лаконичное название «Медведь» (Орловская обл.).
Образ самого животного на бутылке отсутствует. Его замещает
изображение трех когтей (илл. 6). Слоган «Водка “Медведь”. Осо¬
Русский медведь / Russian bear..321Илл. 4—6бая порода» призван подчеркивать не только высокое качество
продукта, но и избранность потребителей, которым адресован этот
продукт12.То, что в России к медвежьему образу следует относиться по-
особому, стало ясно в конце 1990-х, после того как партия «Единая
Россия» использовала его на своей эмблеме13. Во время предвыбор¬
ной кампании кандидата на пост президента России Дмитрия
Медведева в 2008 году медвежья тема становится дежурной в раз¬
личных СМИ. В частности, появляются шутки, связанные с ис¬
пользованием слова «медведь» в алкогольной продукции. Впрочем,
некоторые производители подошли к освоению новой маркетин¬
говой перспективы вполне серьезно. Как отмечает газета «Деловой
Петербург»,«Роспатент», ведающий регистрацией торговых знаков на тер¬
ритории России, давно завален заявками на регистрацию названий
со словом «медведь». Если московский завод «Кристалл» начал
выпускать водку «Путинка» через 3 года после избрания Владимира
Путина, то сейчас компании стали более предусмотрительными.
Агентство «Kaufman Production», консультирующее «Винэксим»,
подало в «Роспатент» заявку на регистрацию марки «Володя и мед-12	Водка «Медведь». Особая порода; http://www.rusrecept.ru/trademarks/
medved/.13	Скиперских А.В. Образ «медведя»: феноменологический аспект полити¬
ческой легитимизации // Социологические исследования. 2004. № 8.
322Михаил ТимофеевИлл. 7веди» через 2 дня после выдвижения кандидата Медведева. Днем
раньше пакет заявок на регистрацию знаков «Царь-медведь»,
«Медведка» и «Медведевка» подала «Инсо-энерго». Тем не менее
нашлись еще более дальновидные предприниматели, которые сде¬
лали ставку на Медведева еще 2 года назад: в ноябре 2005 г. ЗАО
«Пивоварня Москва-Эфес» подало заявку на регистрацию пива под
брендом «Медведев и медведь»14.Итогом этой суеты стала водка «Medvedeff», появившаяся на
рынке в декабре 2008 года (илл. 7). Следует констатировать, что
погоды на водочном рынке она не сделала15. В марте 2011 года
Роспатент отказался регистрировать марку «Володя и медведи»,
полагая, что такое обыгрывание имени и фамилии первых лиц
государства «наносит ущерб имиджу и интересам государства, а
также противоречит общественным интересам». Хотя это решение
и было отменено, компания «Винэксим», успешно выпускавшая
ранее водку «Путинка», в конце 2011 года заявила о банкротстве16.Russian bear: русская экзотикаМедведи как биологический вид обитают и за пределами Рос¬
сии, и там их «русскость» требуется маркировать особо. За рубежом
словосочетание «Russian bear» используется прежде всего для наи-14	Медведи продают водку и конфеты // Деловой Петербург. 25 марта 2008.
С. 52.15	«Medvedeff» — конкурент «Путинки»?; http://www.alconews.ru/cifrra/
document6784.php.16	Производитель «Володи и медведей» объявил о банкротстве; http://
www.webtelek.com/news/story/2012/01/11 /volodya
Русский медведь /Russian bear..323Илл. 8—9менования многочисленных ресторанов, большая часть которых
находится в США. Есть также магазины, массажные салоны, и не
только в Америке, но и в Европе. А вот продукты крайне малочис¬
ленны. Из не имеющих отношения к алкоголю я могу назвать
лишь американское средство для увеличения мышечной массы
«Russian bear» (илл. 8)17. Что же касается водок, то местного «Рус¬
ского медведя» пьют в Беларуси и Киргизии18. А креативная мар¬
кетинговая кампания южноафриканской «Russian Bear Vodka» за¬
служивает отдельного исследования19. Она продемонстрировала,
что абстрагирование от русскости заявленного в имени символа,
ставка на иронию по отношению к стереотипным образам России
и СССР помогает создать современный яркий образ русского мед¬
ведя (илл. 9).В качестве вывода можно сказать, что потенциал медвежьего
образа как в России, так и за рубежом довольно велик, а их при¬
влекательность (впрочем, как и непривлекательность) для потре¬
бителей по обе стороны границы имеет в последнее время еще и
политическую компоненту.17	http://www.bodybuilding.com/store/vitol/russianbear.html.18	http://www.vodka-by.com/en/russian-bear-vodka/, http://www.vodkakg/
image?id=39/.19	http://www.thebear.ru/.
Людмила КривцоваМЕДВЕДЬ В ПОСТСОВЕТСКОМ ИСКУССТВЕ:
СЕМАНТИКА И ПРАГМАТИКА ОБРАЗА«Русский медведь стал частью повседневности» 1 — это утвер¬
ждение О. Рябова и А. де Лазари сложно оспорить, наблюдая за
расширением использования медвежьей метафоры в выступлени¬
ях как западных, так и российских политиков, а также в визуаль¬
ных репрезентациях России. На Западе Россия-медведь как сим¬
волический пограничник становится значимым маркером границы
цивилизации и варварств уже с XVIII века. Визуализация этой
метафоры осуществлялась в контексте политического дискурса в
сатирической графике и политической карикатуре — жанрах изоб¬
разительного искусства, наиболее «чувствительных» к политичес¬
кой конъюнктуре. Включение образа русского медведя в полити¬
ческую карикатуру имеет давнюю традицию и не вызывает особых
разночтений в толковании2. Медведь — значимый маркер для За¬
пада, символизирующий варварство, отсталость, агрессивность,
непредсказуемость России. Он — «символический пограничник»,
стоящий «на страже» западной идентичности. Однако появление
изрядного количества медведей — персонажа скорее редкого, чем
популярного — в современном российском искусстве вызывает
либо недоумение, либо обвинения авторов в конъюнктурности,
либо, в лучшем случае, улыбку.Почему «чистое» искусство, практически никогда не обращав¬
шееся к образу медведя как к символу, имеющему богатые поли¬
тические коннотации, делает возможным или необходимым вклю¬
чение этого западного стереотипа России в контекст арт-процессов
в нашей стране? Существуют ли особенности интерпретации
образа медведя в современном российском искусстве, как соотно¬1	А. де Лазари, О. Рябов. Россия-медведь; http://www.inosmi.ru/translation/
241458.html.2	Подробнее об истории образа «русского медведя» в сатирической графи¬
ке и карикатуре: Лазари А. де, Рябов О. Русский медведь в польской сатирической
графике межвоенного периода (1919—1939) // Границы: Альманах Центра эт¬
нических и национальных исследований ИвГУ. Вып. 2: Визуализация нации.
Иваново, 2008. Россомахин А., Хрусталев Д. Русская медведица, или Политика и
похабство. СПб., 2007; Они же. Россия как медведь // Неприкосновенный запас.
2008. № (1) 57; Они же. Польская диета русского медведя. СПб., 2009; Жаков-
ска М. Изображение Росси и-медведя в немецкой карикатуре 1914—1945 го¬
дов // «Русский медведь»: История, семиотика, политика. Иваново, 2009 (эта
статья Жаковской опубл. также в настоящем сборнике. — Прим. ред.).
Медведь в постсоветском искусстве..325сятся его семантика и прагматика? К расширению или сужению
смыслового пространства вокруг «бурого» символа ведут арт-вы-
сказывания художников?Нельзя утверждать, что образ медведя был чужд русской изоб¬
разительной традиции. В народном искусстве медведи связаны
прежде всего с архаичным культом грозного божества, воплоще¬
нием которого являлся зверь3. Образ медведя не нов и в искусстве
советского времени: в иллюстрациях к русским народным сказкам
он часто выступал как сильный, справедливый хозяин леса. Одна¬
ко с определенного момента меняется прагматика этого знака, а
следствием помещения его в цепи других знаков, создания иных
синтаксических комбинаций становится принципиально новый
смысловой эффект. Добродушный мишка из детских сказок обо¬
рачивается «русским медведем» — символом нации, народа.Какие же характеристики образа медведя, семантика, прису¬
щая этому символу в произведениях постсоветского искусства,
делают его значимым маркером для Чужих (Запада) и для Своих
(России)?С древности медведь — неотъемлемая часть картины мира рус¬
ского человека4. Эта мифологическая традиция продолжается и в
постсоветском искусстве. В 1994 году В. Комар и А. Мел амид осу¬
ществляют масштабный проект «Выбор народа», цель которого —
объективация в форме конкретной картины художественных при¬
страстий среднестатистического гражданина какой-либо страны.
Первоначально проект практически одновременно осуществлялся
в США, России, Германии, Франции и Финляндии. В этих странах
был проведен профессиональный социологический опрос: что бы
хотели увидеть люди на картине «для себя»? По результатам иссле¬
дования художники написали картину для каждой из стран. Без¬
условно, подобное исследование можно отнести к изучению и вы¬
явлению значимых символов-маркеров конкретной социальной
группы, в частности россиян образца середины 1990-х. Итак, кро¬
ме традиционного русского пейзажа с небольшой речкой россияне
хотели видеть Иисуса Христа, работающих детей и МЕДВЕДЯ5.3	Майничева Л.Ю. Образ медведя в русском прикладном искусстве; http://
www.sati.archaeology.nsc.ru/Home/pub/Data/?html=bear311 .htm&id=550; Латы¬
нин Л. Основные сюжеты русского народного искусства. М.: Глас, 2006.4	Пчелов Е. Три медведя в старейших русских земельных гербах; http://
kogni.narod.ru/ursi.htm; Рыбаков Б.А. Язычество древних славян; http://pa-
ganism.msk.ru/liter/rybakov04.htm; Грачева Г.Н. К методике изучения ранних
представлений о человеке // Советская этнография. 1975. № 4. С. 51—59.5	Выбор народа. Виталий Комар и Александр Меламид 1994 год; http://
www.guelman.ru/gallery/moscow/vybor/; иллюстрация: http://www.komarand
melamid.org/chronology/1994_1997_peoples/index.htm.
326Людмила КривцоваИлл. 1Картина получила «в народе» ироничное название «Явление Хрис¬
та медведю»6. Медведь в данном случае, конечно, не олицетворяет
Россию, но для россиян присутствие одного из персонажей незаб¬
венной картины И. Шишкина «Утро в сосновом лесу» — обязатель¬
ный элемент русской картины мира. Архетипичность шишкинских
медведей для русского сознания несомненна: они суть то, что суще¬
ствует извечно для русского человека, что незыблемо, непререкае¬
мо и неоспоримо, что является символом традиции и стабильности.
Включение в контекст архетипичного пространства «соснового
леса» легитимирует любой символ. В. Бахчанян заменяет одного из
медведей «Черным квадратом» Казимира Малевича — спорным
символом русского искусства XX века, таким образом находя иро¬
ничный компромисс между русским авангардом и любимым «на¬
родным» произведением живописи, а А. Виноградов и В. Дубосар-
ский выбирают шишкинских медведей как самых знакомых героев
изобразительного искусства даже для поколения гламура7.Медведь для русского человека не только часть природного
мира, но и полноправный участник жизни, помощник, друг и даже6	Попова Ю. Локальная глобализация; http://www.expert.ru/printissues/
expert/2007/12/lokalnaya_globalizaciya7	Успенский А. Пять сторон черного квадрата; http://uspensky.narod.ru/
black_sq.html; А. Виноградов и В. Дубосарский. «Мишки». Работа для регио¬
нального арт-проекта «Будущее зависит от тебя. Новые правила». 2009 год. Про¬
светительской задачей проекта «Будущее зависит от тебя. Новые правила» ста¬
ла популяризация современного искусства для широкой аудитории (http://
artinvestment.ru/news/exhibitions/20090528_budushee_zavisit_ot_tebyahtml).
Медведь в постсоветском искусстве.327Илл. 2боевой товарищ, как в рисунках В. Тихомирова8. Уподобление
медведя человеку происходит и в скульптуре О. и А. Флоренских
«Русский ресторанный медведь с подносом, вином и фруктами» из
проекта «Передвижной бестиарий» (1998). Со свойственной мить-
кам иронией и добрым юмором О. и А. Флоренские представля¬
ют зверя то ли радушно встречающим гостя, то ли предлагающим
«на посошок»9.Антропологические характеристики медведя и традиционные
мифологические представления о подобии медведя и человека
дали возможность художникам обращаться к образу медведя как
к метафорическому выражению характера, привычек, внешности
русского человека и русского народа в обобщенном виде. Медведь-8	Третьяковка в упаковке. Календарь от РА Great с известным художником
Виктором Тихомировым (http://www.adme.ru/kalendar/2007/12/14/21377).9	Иллюстрация: Артхроника. 2008. № 10.
328Людмила Кривцованарод — редкая метафора в советском и постсоветском искусстве.
Однако именно этот образ стал, пожалуй, первым обращением к
данному символу в контексте неофициального советского искус¬
ства. Рисунок Юло Соостера из собрания Фонда Сандретти, отно¬
сящийся к 1960-м годам и не имеющий названия, — пример ред¬
кой медвежьей метафоры того периода10. Он выглядит неожиданно
в контексте неофициального искусства шестидесятых годов, так
как художники-нонконформисты были далеки от прямых полити¬
ческих протестов, выражая свое несогласие через формальные
приемы абстракции или через рефлексию повседневного быта
советского человека. Безусловно, «Медведи» — метафора совет¬
ского общества, его обезличенности и покорности, недаром изоб¬
раженные медведи следуют к домам на задних лапах, как выдрес¬
сированные звери медведчиков. Также необходимо отметить
отсутствие и какого-либо внешнеполитического контекста. Ско¬
рее всего, по нашему мнению, данный рисунок мог стать ответом
на разгром Н.С. Хрущевым выставки «30-летиё МОСХА» в мос¬
ковском Манеже в декабре 1962 года и установление новой идео¬
логической цензуры в искусстве11.Примером, где медведи — это символ народа, а не метафора
государства или России, служит и работа В. Комара и А. Мелами-
да «Портрет Медведя» (из серии «Ностальгия по социалистиче¬
скому реализму», 1981—1983), в которой Медведь подразумевает
медведя в России. Стоящий на задних лапах на фоне красного
знамени, он выступает как символ несвободы, коннотируя с по¬
добными изображениями в западной сатирической графике12.Амбивалентность метафоры медведь-народ обнаруживается
при обращении к работам 2000-х. Изменившаяся прагматика дик¬
тует негативные смыслы образу медведя-мужика, недалекого, при¬
митивного, дикого. Грубый, неряшливый любитель выпить рус¬
ский медведь-мужик у К. Копейкина («Да», «СМС» 2005—2006)
производит впечатление скорее звероподобного человека, чем че¬
ловекообразного зверя13.Стоит отметить, что наиболее востребованными в формирова¬
нии постсоветской и частично советской идентичности стали ген¬
дерные характеристики этого символа. Безусловно, русский мед-10	Рисунок иногда фигурирует как «Медведи» (www.stengazetanet/article.
htm/?article=4003) или «Медведи, все по домам...» (Артхроника. 2008. № 10).11	Уварова И. Феномен «Знание — сила»; www.znanie-sila.ru/designers/
uvarovahtml; Ромер Ф. Рыбий глаз; http://supernew.ej.ru/001/life/art/03sooster/
index.html.12	Рябов О.В. Охота на медведя: о роли символов в политической борьбе;
http://www.nlobooks.ru/rus/nz-online/619/1256/1273.13	Картины «Да!» и «Волшебный лес» входят в сборник работ Коли Копей¬
кина, изданный в 2008 году издательством «Мир Кино».
Медведь в постсоветском искусстве..329Илл. 3ведь «мужественный». Его маскулинность достигает смыслового
эффекта особенно ярко, когда художники акцентируют положение
знака-медведя в ряду других знаков («власть», «сексуальность»,
«женственность», «национальность»). Стереотипное понимание
мужественности связывает ее с нормами, ритуалами, правилами
поведения, считающимися типично мужскими (символическое
значение могут получить даже способы удовлетворения физиоло¬
гических потребностей). Маскулинность медведя усиливается еще
и дискурсом власти, которая всегда устойчиво ассоциировалась с
«миром мужчин»14.Стереотипным пониманием «мужественности» является и про¬
явление актов агрессии либо участие в борьбе как позициониро¬
вание силы. Такого рода «мужественность» русского медведя важна
для формирования как западной, так и российской идентичности.
Л. Соков в псевдобогородицкой деревянной игрушке «Орел и мед¬
ведь» использует понятную для Запада медвежью метафору Рос¬
сии—СССР и помещает ее в новый знаковый ряд, добиваясь кар¬
динального изменения смыслов15. Традиционно маскулинный14	Иллюстрация: Артхроника. 2008. № 10.15	Работа «Орел и медведь» включена в серию «Политические игрушки»
1982 года, созданную уже после отъезда художника из СССР, чем, возможно,
и определен выбор главного действующего персонажа.
330Людмила Кривцоварациональный Запад теперь становится жертвой брутального рус¬
ского медведя. Это символическое насилие меняет местами Рос¬
сию (СССР) и Запад, в процессе русской идентификации наделяя
Запад фемининными характеристиками. Маскулинное, силовое
превосходство над Западом остается значимым и до сего дня, впро¬
чем, при изменении объектов насилия. Фемининность Запада оли¬
цетворяется знаками массовой культуры конкретных периодов.
И если медведь J1. Сокова заигрывает с Мэрилин Монро («Медведь
и Мэрилин», 1989—1990; «Мэрилин Монро и русский медведь»,
1990)16, то плюшевый герой А. Виноградова и В. Дубосарского за¬
нимается любовью с Барби («Поздняя осень», 2006)17.Следует заметить, что семантическая связь образа медведя и
женщины уходит своими корнями в первобытную мифологию и не
теряет смысловой значимости в верованиях некоторых современ¬
ных народов Евразии18. Похотливость медведя часто обыгрывалась
в европейской политической карикатуре, где он вступал в близкие
отношения с красавицей-Европой или с француженкой Мариан¬
ной19. Сексуальность русского медведя не раз подчеркивалась в
постсоветском искусстве, неся скорее положительные коннотации,
связанные с мифологическими представлениями о сакральном
браке женщины и медведя. У Г. Майофиса супружеские отношения
зверя и красавицы «остраняются» политикой («Politics Makes Stran¬
ge Bedfellows», 2006) или, в более позднем варианте, просто жизнен¬
ными невзгодами («Adversity Makes Strange Bedfellow», 2008)20.Одним из самых востребованных является сюжет русской на¬
родной сказки «Маша и медведь». Фольклорное произведение,
изначально отсылающее к архаическому культу медведя со всеми
его амбивалентными смыслами, в советскую эпоху превратилось
в детскую сказку о хитрой девочке, обманувшей медведя. Иронич¬
ное возвращение к первоначальным смыслам, связанным с обра¬
зом медведя — хозяина леса, с отношением зверя и женщины,
происходит в серии «Лубок» (2000) Б. Матвеевой и О. Табрелутс21.
Русский медведь в том же сюжете может быть и сильным, добрым,
сентиментальным, иными словами — обладать значимыми «рус¬
скими» характеристиками22.16	См.: http://www.artinfo.ru/artbank/scripts/russian/title.idc?title_id=5106;
иллюстрация: http://artinvestment.ru/auctions/8785/records.html?work_id=662020.17	Иллюстрация: http://www.artinfo.ru/ru/news/main/d_v—2006—2.htm.18	Косарев В.Д. Зверь и женщина: образы палеолита и традиционные рели¬
гиозные верования; http://kosarev.press.md/Feman-l.htm.19	Жаковска М. Указ. соч.20	Иллюстрации: http://www.barbarian-art.com/author.php?author_id=51.21	Иллюстрация: http://www.bella-matveeva narod. ru/photoalbum2.html.22	В серии «Волшебный лес» (2002) К. Копейкина сохраняются смыслы,
связанные с «мужественностью» русского медведя, однако в «смягченном» ска¬
зочном варианте (http://www.nomzhir.spb.ru/kopeykin/shwandorf/index.html73).
Медведь в постсоветском искусстве.331Волшебный лес
Magic ForestИлл. 6Илл. 7Дискурс власти, о котором уже упоминалось, усиливает мас¬
кулинность медвежьей метафоры. Власть является мирным экви¬
валентом «мужской агрессии», проявляя себя через деньги, богат¬
ство, статус. Образ медведя-хозяина, медведя-барина важен как
маркер формирующейся постсоветской идентичности23.23	Цветков Д. Сила и власть. 2007. Фотография публикуется с любезного
разрешения Крокин Галереи.
332Людмила КривцоваИлл. 8С дискурсом власти связана и работа С. Браткова «Два русских
медведя», относящаяся к 2007 году (илл. 8). Шкуры бурых медве¬
дей с оскалившимися пастями символизируют «двух наших мед¬
ведей» России24.Медведь как маркер новой российской идентичности вводит¬
ся художниками в комбинации со знаками прошлой советской
идентичности, остраняя их и тем самым проводя символическую
границу между советскостью и российскостью25.Медвежья метафора в постсоветском искусстве связана и с
таинственностью, загадочностью России, ее души. Так, в интерак¬
тивной инсталляции Ирины Наховой и Дж. Торми добродушие,
мягкость, леность русского медведя, наблюдающего за миром че¬
рез экран телевизора, лежа на тахте, дополнены новым онтологи¬
ческим качеством — душой: она обнаруживается в виде надуваю¬
щегося прозрачного медведя, который парит высоко над реальным
миром. Зритель участвует в этой интерактивной инсталляции, ани¬
мируя различных животных — рыбу, обезьяну и др., — представ¬
ляющих США26. В скульптуре «Загадочная русская душа» (2009)
К. Ковалевой смысловые коннотации с произведениями европей¬
ского стиля выстраивает классицизм, устраняя оппозицию «вар¬
варский Восток / цивилизованный Запад»27. Для сравнения мож-24	Интервью Е. Деготь «Сергей Братков: “Тема гадости становится глав¬
ной ”»; http: //www.openspace. ru/art/names/details/1940/.25	Иллюстрации: JI. Соков. Мишка-медведь; http://www.epoque.com.ua/ru/
info/authors/0/491 .html; Г. Майофис. Lenin’s Science Makes One’s Hands and
Mind Stronger (2008); Taste for Russian Ballet (2008); Figurative Painting (2008);
http://www.barbarian-art.com/author.php?author_id=51.26	http://www.tvkulturaru/news.html?id=316086acid=178.27	К. Ковалева. Выставка «Snegovicus». Центр современного искусства
«Винзавод», галерея «Цех V». Москва, 2009.
Медведь в постсоветском искусстве..333Илл. 9Илл. 10но привести работу JI. Сокова «Медведь и робот» (1982), где дан¬
ное противопоставление не только не снято, а выражено на всех
смысловых уровнях: медведь/робот, пистолет/топор, грубая дере¬
вянная игрушка / механический робот28.Открытой аллегорией России — пробудившегося медведя на¬
чала 2000-х является скульптура Зураба Церетели «Крик России»,
представленная на фестивале «Арт-Клязьма 2004»29.Семантика образа русского медведя в постсоветском искусстве
отсылает и к русской дореволюционной культуре, что важно для
становления постсоветской идентичности, во многом позициони¬
рующей себя преемницей дореволюционной русской идентично¬
сти. Александр Виноградов и Владимир Дубосарский в картине
«Торжество» (1995) представляют идеальный русский мир с деть¬
ми и дикими животными, дружно играющими под сенью русских
берез. Только главное место в ней занимают главные символы рос¬
сийской демократии того времени Б. Ельцин и А. Лебедь, у ног
которого устроился почти ручной медвежонок.В данной картине медвежья метафора не столь наглядна, од¬
нако синтаксическая связь «человек, у ног которого находится
медведь» в русской культуре, в частности в религиозной традиции
православия, однозначно ассоциируется с иконографией одних из
самых почитаемых русских святых — преподобного Серафима28	См.: http://www.kommersant.ru/dark-gallery.aspx?PicsID=111322astpid=21.29	См.: Артхроника. 2004. № 5.
334Людмила КривцоваИлл. 11Саровского30 и преподобного Сергия Радонежского31. Еще один
смысловой уровень открывается, если вспомнить, что в 1990-х
первого президента России Б. Ельцина часто называли «русским
медведем». Налицо мотив единоборства с медведем, считавшего¬
ся непременным атрибутом княжеской власти в Древней Руси; а
победа над медведем являлась одним из косвенных факторов ле-30	«Приходил к нему медведь, который не только не трогал угодника Бо-
жия и других присутствующих, но однажды по приказу преподобного Серафи¬
ма поспешно пошел в лес и принес свежего сотового меда» (Преподобный
Серафим Саровский; http://www.eparhia-saratov.ru/index.php?option=com_
content&task=view&id=3553&Itemid=245&limit=lalimitstart=l). «Возникал во¬
прос о том, кормил ли старец Серафим медведя. Не только кормил, но и боль¬
ше того. Когда приходившие к старцу пугались, заставая у него медведей, он
словом отгонял их в чащу леса. Раз старец заставил одну монахиню из своих
рук покормить медведя. Изображение старца с медведем написано впервые в
сороковых годах живописцем Ефимом Васильевым, горячим почитателемо.	Серафима, лично его знавшим. Уже 50 лет назад изображения о. Серафима,
кормящего медведя, были очень распространены» (Прп. Никита Стифат.
Жизнь и Путь — преподобный Серафим Саровский; http://www.omolenko. сот/
zhitiya/serafim.htm?p=5). Иллюстрации: Серафим Саровский кормит медведя.
Фрагмент литографии «Путь в Саров» (1903); http://days.pravoslavie.ru/Images/
iil968&16.htm.31	Ср.: М. Нестеров. Юность Преподобного Сергия. 1892—1897. Москва,
Третьяковская галерея.
Медведь в постсоветском искусстве.335Илл. 12гитимации власти —вспомним поединок Ярослава с медведем32.
Таким образом, через столь сложную медвежью метафору проис¬
ходит легитимация власти в России, что соответствует и прагма¬
тике данной картины33. Однако существующий религиозный
смысл рассказа о поединке Ярослава с медведем (медведь как «дья¬
вольское», в данном случае — языческое, оказывается побежден¬
ным) открывает противоположное значение: православная свя¬
тость (ее символ — генерал А. Лебедь) уступает «дьявольскому»,
медвежьему — Б. Ельцину34.Нельзя не упомянуть и еще один ракурс в представлении об¬
раза медведя в искусстве России 2000-х: грозный лесной зверь
«превращается» в игрушку, лишенную политических коннотаций35.Итак, образ русского медведя занял пусть не очень значитель¬
ное, но достаточно заметное место в современном российском
искусстве. Логика развития и самого символа, и тех смыслов, ко¬
торые ему сопутствуют, безусловно, во многом зависят от полити¬
ческого и общекультурного контекстов. В настоящий момент, на32	Пчелов Е. Три медведя в старейших русских земельных гербах; http://
kogni.narod.ru/ursi.htm.33	«Ну, вот Лебедя нарисовали во время президентских выборов, когда
Лебедь отдал свои голоса Ельцину. Мы попытались показать их союз как аб¬
солютную идиллию, в чем нас тогда активно убеждали СМИ, и назвали кар¬
тину “Торжество”» (Лунина Л. Картины для народов. (Интервью с А. Виногра¬
довым и В. Дубосарским); http://ogoniok.com/archive/2002/4738/10-56-61/);
Иллюстрация: http://www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=748919.34	Пчелов Е. Три медведя в старейших русских земельных гербах; http://
kogni.narod.ru/ursi.htm.35	Иллюстрации: А. Бартенев. Медведи; http://www.bg.ru/article/7171/;
Р. Тавасиев. В рай возьмут не всех (Фестиваль «Длинные истории». Екатерин¬
бург, 2003); http://www.artpolitikaru/239/index.html.
336Людмила Кривцованаш взгляд, можно обозначить два главных фактора, влияющих на
изменения в трактовке образа медведя. Во-первых, государствен¬
ная политика в области искусства. Отводя важную роль искусству
в процессе формирования национальной идентичности36, власть
пока сама не решила, какие символы нации должны быть значи¬
мы, а какие нет. Эта неуверенность и непоследовательность обна¬
ружились в запрете к экспонированию в Париже в 2007 году час¬
ти работ выставки «Соц-арт. Политическое искусство в России с
1972 года». Скандальная выставка показала, что власть пока не
может точно определиться, какой же должен быть современный
«русский медведь», хотя некоторые тенденции отслеживаются.
Так, запрещен к демонстрации во Франции, казалось бы, аполи¬
тичный «Летящий или парящий медведь с крыльями Летатлина»
Леонида Сокова37, а его же работы восьмидесятых годов, имеющие
явно провокационный, а иногда и похабный характер, не вызва¬
ли немилость госчиновников. Таким образом, образ дикого, гру¬
бого, варварского медведя оказывается ближе власти, чем образ
ангелоподобного зверя.Не менее, а в каком-то плане и более важный фактор суще¬
ствования в российском искусстве медвежьего символа — это
включение творчества отечественных художников в глобальный
художественный контекст, где маркеры идентичности могут слу¬
жить лишь подручным материалом, а не целью художественного
творчества. Чтобы стать частью мирового художественного про¬
странства, необходимо ставить проблемы, важные и понятные для
людей разных этносов, наций, социальных групп. И в таком слу¬
чае «медвежья метафора» может лишиться своей этнической
окраски и расстаться с ролью символического пограничника.Проблема формирования национальной идентичности, поли¬
тической конъюнктуры и искусства в современной России имеет
и другие стороны. Так, в последние два года пропаганда нового
образа «русского медведя» происходит через обращение не толь¬
ко к формам профессионального искусства, но и к творчеству
более широких масс. В Красноярске в декабре 2008 года прошел
конкурс детского творчества «Art-bear», где главным арт-объектом
стал образ медведя — образ силы, мудрости и традиций38. В марте
2009-го в Липецком центре изобразительных искусств открылась36	Президент России Владимир Путин в своем послании Федеральному
собранию РФ в 2005 году говорил о том, что «отсутствие собственной культур¬
ной ориентации, слепое следование зарубежным штампам неизбежно ведут к
потере нацией своего лица». (Цит по: КокошинА. «Без четко выраженной куль¬
турно-цивилизационной идентичности в современных условиях нельзя быть
великой державой»; http://www.er-dumaru/press/22994.)37	См.: http://uborshizzzalivejournal.com/2007/10/13/.38	Art-bear; http://www.newslab.ru/afisha/action/10270.
Медведь в постсоветском искусстве..337выставка, главным героем которой также стал один из самых лю¬
бимых и популярных в России персонажей — русский медведь.
Выставка представляла работы учащихся и педагогов художествен¬
ных школ города. «В экспозиции была размещена и сувенирная
продукция партии “Единая Россия”, предоставленная Липецким
региональным отделением»39. В мае 2008 года более пятисот медве¬
жат стали экспонатами выставки, проходившей в Екатеринбурге в
галерее «Окно» Центра культуры и искусства «Верх-Исетский», —
«Медведь в России больше, чем медведь»40. К художественному
творчеству обращаются и высшие государственные чиновники.
Губернатор Санкт-Петербурга В. Матвиенко в рамках рождествен¬
ского проекта написала картину «Медведь»41. Безусловно, русский
медведь в контексте такого искусства не должен вызывать амбива¬
лентных чувств. Он может быть только положительным, как и сле¬
дует национальному символу.Несомненно, интерес к медвежьей теме вызван политической
конъюнктурой, о чем наиболее отрыто говорили организаторы
выставки карикатуры «Превед, Медвед, или Утро в сосновом
бору», открытой 28 марта 2008 года в Санкт-Петербурге. Идея про¬
ведения данной выставки, по словам организаторов, приурочена
к Международному дню медведя и выборам президента России.
«Цель выставки — раскрыть отношение общества думающих и
смелых людей к новому президенту, рассказать, что думает народ
о современном времени», — прокомментировал экспозицию один
из организаторов и автор некоторых работ Игорь Шинкарь. На
каждой картине, представленной на выставке, изображен медведь
или любимец миллионов пользователей рунета МЕДВЕД, в фор¬
ме карикатурной иронии, высмеивающие медвежью сторону вла¬
сти и медвежьи методы ее работы. «“В каждом из нас живет мед¬
ведь, а вся наша культура пропитана духом топтыгина с самых
древних времен”, — заявила корреспонденту 3AKC.ru куратор вы¬
ставки Марина Бондаренко»42.Возможно, наиболее разумный путь к совместному существо¬
ванию с этим символом — стремление понять, что в образе рус¬
ского медведя мифологическое, народное, а что привнесено поли¬
тической конъюнктурой и прагматикой. Другого не дано, ведь
«русский медведь стал частью повседневности».39	Медведи дарят позитив; http://www.edinros.ru/text.shtml77/1570,101826.40	Долганова С. Косолапая компания: от Топтыгина до Винни-Пуха; http://
ur-raru/sc/pub_ve.php?pub_select=463.41	Пчельников Е. «Пушкинская азбука» пополнилась медведем; http://
smena ru/news/2007/12/24/13100/.42	Превед, Медвед, или Утро в сосновом бору; http://www.zaks.ru/new/
archive/view/43509.
Татьяна РябоваМЕДВЕДЬ КАК СИМВОЛ РОССИИ:
СОЦИОЛОГИЧЕСКОЕ ИЗМЕРЕНИЕ1Медведь — это символ неповоротливости,
разрушительной силы, угрозы.Нынешняя Россия — уже другая страна.Как медведь — хозяин леса, так Россия —
хозяйка мира.Медведь — это сильное или даже могуще¬
ственное и благородное животное, а Россия —
не такая.Из ответов участников интервьюШирокое использование символа медведя в репрезентациях
России — факт достаточно известный. Материал, собранный в
данном сборнике, показывает, что этот символ активно эксплуа¬
тируется в масс-медиа, прежде всего — западных стран. Однако
образ русского медведя фигурирует не только в публичном дискур¬
се, в текстах журналистов и политтехнологов, но и в массовом со¬
знании. Несмотря на то что медвежья метафора используется до¬
статочно часто, очевидно: в России и на Западе в нее вкладывается
разный смысл.Цель статьи — прояснить вопрос о популярности образа «рус¬
ского медведя» в массовом сознании и проанализировать, какие
именно значения вкладывают «люди с улицы» в этот символ. Кро¬
ме того, предметом анализа станут и другие, не менее важные воп¬
росы: в какой степени он воспринимается как символ страны; в
чем специфика восприятия этого образа в самой России и за ее
пределами?Материалами послужат данные социологических исследова¬
ний, проведенных нами в России и США в 2009 году, а также ре¬
зультаты опросов общероссийских социологических служб.1	Статья была подготовлена в период стажировки автора в Институте Кен-
нана при Центре Вудро Вильсона (г. Вашингтон, США), сотрудников которо¬
го я благодарю за консультации и помощь. Позиция автора по проблеме мо¬
жет не совпадать с позицией Института Кеннана. Выражаю свою глубокую
признательность за помощь в работе с респондентами: в США — Леониду Го¬
дунову, в Украине — Роману Калитчаку, в России — Екатерине Цалко и Дари-
ме Амоголоновой, в Казахстане — Татьяне Руяткиной.
Медведь как символ России..339Вопрос о значимости медведя как символа сегодняшней Рос¬
сии внутри страны является достаточно дискуссионным. Данные
ряда социологических опросов показывают, что именно этот об¬
раз выбирают респонденты для обозначения России. Приведем в
качестве примера два опроса. Один из них проводился в Иванов¬
ской области в 2007 и 2008 годах (выборка 1200 чел.). Вопрос зву¬
чал так: «Назовите самые важные, на Ваш взгляд, неофициальные
символы России». В 2008 году медведь оказался наиболее часто
называемым символом; его предложили 33,3 % опрошенных; даль¬
ше шли водка, береза и родная природа. При этом за год до этого,
в 2007-м, частота упоминаний медведя как символа России была
значительно ниже (11,1 %)2. В другом опросе, который проводил¬
ся на несколько лет раньше, в 2001 году, и имел репрезентативную
общероссийскую выборку, респондентов просили выбрать симво¬
лы России. Наибольшее число выборов получили медведь и Ива-
нушка-дурачок (по 18 % каждый)3.Анализируя множащиеся ряды политических и общественных
организаций, использующих «медвежью» символику4, или просто
наблюдая танец белых и бурых медведей на церемонии открытия
финала конкурса Евровидения в Москве, нетрудно поверить в оче¬
видную популярность образа медведя в России. Однако данные
большинства общероссийских опросов, равно как и наши соб¬
ственные исследования, позволяют усомниться в том, что его зна¬
чимость столь велика.Прежде всего стоит подчеркнуть, что подавляющее большин¬
ство опросов национальных социологических служб проводилось
и проводится в отношении государственной символики России, а
не в отношении символики неофициальной. В таких стандартных
опросах респондентов обычно просят выбрать (или назвать) наи¬
более подходящие символы России; а в список помещают россий¬
ские и советские герб, флаг и гимн, Вечный огонь у могилы Не¬
известного солдата, Московский Кремль и ряд других.Что касается негосударственных символов, то общероссийских
опросов, проведенных крупнейшими социологическими служба¬
ми страны, оказалось немного. Как наиболее интересный в кон¬
тексте темы нашей статьи отметим опрос Фонда «Общественное
мнение», проведенный в 2002 году с целью выявления именно2	СмирноваЛ.В., Панкратова Е.В., Кодина И.Н. Патриотизм: региональный
аспект. Отчет о социологическом исследовании. Иваново, 2008.3	См.: http://www.indem.ru/IDD2000/arpi/ri300101.doc. См. также об этом:
http://www.wps.ru/ru/pp/happy_russia/2001/02/08.html.4	О «медведизации» всей страны см.: Рябов О.В. Охота на медведя: О роли
символов в политической борьбе // Неприкосновенный запас. 2009. № 1 (63).
С. 195-211.
340Татьяна Рябованеофициальной, негосударственной символики страны5. Респон¬
денты, по мнению авторов опроса, четко разделяли символы «ис¬
тинные» — отражающие историческое величие государства, его
достижения и роль в мировой истории, и «символы-ярлыки», при¬
митивные стереотипы — то, как видят Россию за рубежом. К пер¬
вым они относили исторические места (Куликово поле), исто¬
рические события (Великая Отечественная война, революция
1917 года), исторические личности (Петр I, В. Ленин, И. Сталин,В.	Путин), исторические памятники (Кремль, Красная площадь),
территории (Москва, Петербург, Сибирь), достижения науки и
культуры (космос, балет) и ряд других. «Символами-ярлыками»,
воспринимавшимися, по мнению авторов опроса, с долей обиды,
посчитали водку, матрешек и балалайку. Медведь появился в от¬
ветах лишь несколько раз и именно в таком контексте, как ярлык,
как предположение о том, что медведь — это ассоциация иност¬
ранцев (например: «Иностранцы часто нас изображают в виде рус¬
ского медведя грубого»)6.Судя по популярности медвежьей метафоры в западных СМИ,
можно было бы предположить, что Россия всегда воспринималась
в массовом сознании западных обществ как медведь. Однако даже
об этом следует говорить с осторожностью. Приведем данные двух
аналогичных опросов Фонда «Общественное мнение». В одном из
них, проведенном в 2003 году, анализировались ассоциации с Рос¬
сией у жителей Великобритании. Чаще всего опрашиваемые бри¬
танцы называли холод, снег, теплую одежду (25 %), политику, ком¬
мунизм, Сталина, Ленина (21 %), обнищание (13 %), Москву,
Кремль (8 %), водку, пьянство (8 %), мафию, жестокость (7 %), ар¬
мию, КГБ (6 %). Более 10 % респондентов не имели никаких ас¬
социацией с Россией7. Конечно, политические и экономические
реалии в мире изменились, и сейчас, скорее всего, этот список был
бы иным, но в любом случае полное отсутствие ассоциаций Рос¬
сии с медведем весьма показательно. Обратим внимание также на
то, что среди называемых ассоциаций отсутствует не только мед¬
ведь, но и все прочие так называемые этнические символы: бала¬
лайка, матрешка и т.п.В другом опросе, осуществленном ФОМ в 2003 году, изучались
мнения американцев и русских друг о друге и о своих странах.
Результаты были схожими. Доля упоминания медведей (и «русских
медведей», в частности) американцами при характеристике России
не превысила 2 %. Россияне, напротив, значительно чаще счита¬5	Фонд «Общественное мнение»; http://bd.fom.ru/report/map/dd020325;
http://bd.fom.ru/report/map/dd020325“d020324 (доступно в сентябре 2009 г.).6	Там же.7	Фонд «Общественное мнение»; http://bd.fom.ru/report/map/vro30101 (до¬
ступно в сентябре 2009 г.).
Медведь как символ России.341ли, что господствующим образом нашей страны в представлении
американцев является «русский медведь»; количество таких отве¬
тов достигло 10 % (еще 7 % российских респондентов считают, что
в Америке господствует фольклорный образ России: «водка, мат¬
решки, пельмени»)8. Другим свидетельством того, что образ рус¬
ского медведя не был несколько лет назад столь популярным,
являются данные нашего собственного пилотного опроса. Он про¬
водился в 2002 году среди студентов университета Висконсин
(США), отделения Russian Studies, в рамках совсем другого проек¬
та. И один из вопросов был таким же: «Назовите слова, которые
приходят Вам на ум, когда Вы слышите слово “Россия”». Медве¬
жьи ассоциации встречались, но лишь как «медведи/медведь», что,
согласимся, не то же самое, что олицетворение страны.С целью прояснить ответы на эти вопросы в марте 2009 года
мы провели зондажный анкетный опрос (п = 200): в России
(г. Иваново) и в США (г. Вашингтон, округ Колумбия).Сначала мы попросили опрашиваемых выбрать из предложен¬
ного списка то, что в наибольшей степени символизирует Россию.
В список вошли и государственные, и неофициальные символы.
Мы старались сделать этот список идентичным для россиян и аме¬
риканцев, поэтому нам пришлось включить символы, часто ис¬
пользуемые для обозначения России в одной стране и редко — в
другой (например, АК-47). И американские, и российские респон¬
денты имели возможность назвать свой вариант символа России.Таблица 1Символы России в оценках американцев и россиян (%)Символы РоссииРоссийские респондентыАмериканские респондентыДвуглавый орел56,07,1Кремль38,028,6Береза23,07,1Медведь20,041,6Матрешка17,023,4Волга14,07,1Родина-мать10,039,0АК-477,028,6Путин6,04,0Красная площадьвариант не давался39,0Свой вариант3,023,2 (водка — 8 %, холод — 6 %)8 Фонд «Общественное мнение»; http://bd.fom.m/report/cat/fre_an/ra0309“
(доступно в сентябре 2009 г).
342Татьяна РябоваДля американских респондентов «Russian bear» выступил са¬
мым значимым символом России; он оказался на первом месте
(41,6 %), опережая другие популярные ответы: Красная площадь
и Родина-мать (по 39,0 %), АК-47 (31,2 %), матрешка (23,4 %).Российские респонденты отдали предпочтение государствен¬
ной символике — двуглавому орлу и Кремлю (соответственно 56 %
и 38 %). Медвежий символ России шел на четвертом месте (20 %),
уступая еще одному неофициальному и традиционному символу
России — березе (23 %).Свои варианты ответа российские респонденты предлагали
редко (среди них, например, Ленин, колос). Напротив, каждый
пятый из американских участников опроса называл символ Рос¬
сии, не указанный в списке. Довольно часто звучал вариант
«водка», его упомянули 8% респондентов; в числе других упоми¬
наемых символов России были снег, В. Путин, принцесса Анас¬
тасия.Анализ показал, что мнения о символах России респондентов
различного возраста — и российских, и американских — суще¬
ственно не различались. Любопытны гендерные различия во взгля¬
дах на символы России. Медведя чаще выбирали женщины, чем
мужчины (24 % против 16 % соответственно); примечательно, что
женщины в целом чаще называли символы не политические, а
этнические: береза (34 %), Волга (18 %), матрешка (28 %), против
соответственно 12 %, 18 %, 6 % у мужчин.Следующий блок вопросов был связан с выяснением значе¬
ния символа «русский медведь». Вопрос его интерпретации тем
более актуален, что в прессе он чаще используется без какого-
либо объяснения, лишь в форме маркера для обозначения Рос¬
сии. Какие именно значения вкладывают в образ России авторы
статей с броскими названиями типа «русский медведь просыпа¬
ется», исследователям еще предстоит проанализировать. Мы же в
своем опросе хотели выяснить, есть ли специфика восприятия
образа русского медведя «людьми с улицы» в России и за ее пре¬
делами. Кроме того, предполагая, что образ русского медведя у
россиян будет скорее позитивным, мы сочли важным уточнить,
что именно российские респонденты думают об интерпретации
этого символа в западных СМИ.Вопрос российским и американским респондентам был сфор¬
мулирован следующим образом: «В западных средствах массовой
информации Россию нередко сравнивают с медведем. Как Вы ду¬
маете, какие качества ей при этом приписываются?» Предложен¬
ный список ответов содержал десять характеристик (и позитивных,
Медведь как символ России..343и негативных), традиционно атрибутируемых медведю, прежде
всего в фольклоре и литературе9.Сначала остановимся на взглядах американских респондентов.
Американцы, объясняя контекст использования медвежьей мета¬
форы в западных СМИ, сочли, что России тем самым приписыва¬
ются агрессивность, сила и жестокость (соответственно 76,6 %,
63,6 % и 50,6 %), а также варварство (26,0 %) — см. табл. 2. Гораз¬
до реже выбирались предложенные нами позитивные варианты
значений образа медведя — те, которые фигурируют в фольклоре
и массовой культуре: добродушие (10,4 %), мудрость (4,7 %), бес¬
хитростность (3,9 %), спокойствие (2,6 %). Свои варианты ответа
предложила десятая часть американских респондентов. Россия-
медведь — это патриотизм, власть. Один из респондентов отметил,
что медведь имеет инстинкт защитника, который он, очевидно,
проецирует и на Россию.Таблица 2Мнение о значении «медвежьих» качеств,
приписываемых России в западных масс-медиа (%)КачестваРоссийские респондентыАмериканские респондентысила58,063,6отсталость43,0неуклюжесть37,0-агрессивность25,076,6глупость21,01,8добродушие15,010,4жестокость50,6империализм6,0варварство5,026,0бесхитростность5,03,9свой вариант13,012,5мудрость4,7спокойствие2,6Дополнительную информацию о том, почему выбирают или не
выбирают этот символ для сигнификации России, дают ряд ин¬9	См., напр., статью И. Жепниковской в настоящем издании об атрибутах
медведя в русской волшебной сказке.
344Татьяна Рябоватервью в Западной Украине (г. Львов) и Казахстане (г. Чимкент).
Они демонстрируют показательные тенденции в интерпретации
символа «русского медведя» в данных странах (разумеется, мало¬
численность этих интервью позволяет пока делать лишь предпо¬
ложения).Часть респондентов, подхватившая медвежью метафору Рос¬
сии, использовала ее с негативным значением. Приведем ряд при¬
меров, позволяющих понять их мотивы.Светлана, 27 лет (Львов). Россию ассоциируют с медведем по
принципу: сила есть, ума не надо. Потому что медведь применяет
силу, а не ищет другие решения. Медведь большой и сильный,
поэтому считает, что не должен обращать внимание на других.Ростиславу 34 года (Львов). Россия — это медведь, но неполно¬
ценный, косолапый, ростом 1,60. Он полон комплексов, потому
что не может соперничать с другими; может укусить больного или
слабого, но против сильного не пойдет, может только попугать у
себя из берлоги, и не больше.Те, кто оценивали метафору позитивно, предлагали разные
объяснения. Одни подчеркивали, что Россия, как и медведь, явля¬
ется защитником — своих детей/медвежат, своей территории. Дру¬
гими доводами в пользу медвежьей метафоры страны выступали
большой размер России или предполагаемое обилие в ней попу¬
ляции медведей. Новым аргументом становится апелляция к фа¬
милии действующего российского президента.София, 23 года (Львов). Россия ассоциируется с медведем, по¬
тому что это животное — символ силы, рассудительности и побе¬
ды. Россия-медведь — это четко выраженный инстинкт защиты
своих интересов, своей территории, и который, в случае нападения,
готов постоять за себя.Жасур, 18лет (Чимкент, узбек). Россия — это огромный мед¬
ведь, который, если его только тронешь, разорвет любого, чтобы
защитить себя, свою берлогу и маленьких медвежат. На бескрай¬
них территориях России очень много медведей. Да и президент с
фамилией Медведев, и характер у него, как у медведя: сильный,
жесткий, справедливый.Яша, 19лет (Чимкент, турок). Да, медведя можно считать сим¬
волом России, так как ни в одной стране не обитает такого коли¬
чества медведей.
Медведь как символ России..345Посмотрим теперь, как аргументируют свое мнение те, кто не
считает символ медведя подходящим для России. Часть респонден¬
тов, преимущественно в Чимкенте, полагала, что этот символ боль¬
ше подходит прежней, советской (вариант — деревенской, «неци¬
вилизованной») России.Айгуль, 36 лет (Чимкент, казашка). С медведем связан образ
советской России: этакий бурый медведь, в косоворотке, на голо¬
ве буденовка с красной звездой. Медведь — это символ неповорот¬
ливости, разрушительной силы, угрозы. Нынешняя Россия — уже
другая страна.Аида, 21 год (Чимкент, казашка). Сомневаюсь, что символом
России может быть медведь. Во всяком случае, Москва и Петер¬
бург с медведем никак не ассоциируются. Разве что деревенская,
посконная Россия.Протестовали против изображения России в образе медведя
немногие, по преимуществу этнические русские. Считая медведя
«ярлыком», они высказывали убежденность в том, что России ис¬
пользование символа только вредит.Татьяна, 45лет (Чимкент, русская). Считаю медведя не симво¬
лом России, а символом голливудской глупости, где в образе Рос¬
сии обязательно присутствует медведь, шапка-ушанка и балалайка.Среди отвергающих этот символ были и те, кто счел его не
имеющим никакого отношения к России и предложил собствен¬
ный вариант символизации страны (например, в образе экс-пре-
зидента В. Путина). Наконец, следует отметить еще одну тенден¬
цию — не очень распространенную, однако достаточно показа¬
тельную. Это — демонстрация симпатии к символу, но отрицание
его связи с Россией.Михаил, 46 лет (Львов). Не стоит медведя считать символом
России, поскольку это сильное или даже могущественное и благо¬
родное животное, а Россия напоминает сегодня Пугачеву — склоч¬
ную старую женщину, которая глупо протранжирила свой талант
и потенциал... но все еще доказывает миру, что она лучше всех.Теперь обратимся к мнению российских респондентов. Они
уверены, что западные масс-медиа вкладывают в образ медведя
преимущественно негативное содержание: по их мнению, России
в медвежьем облике атрибутируются сила, отсталость, неуклю¬
346Татьяна Рябоважесть, агрессивность и глупость (соответственно 58 %, 43 %, 37 %,
25 % и 21 %). Около 15 % опрашиваемых надеются, что, называя
Россию медведем, западные СМИ приписывают ей добродушие,
и 5 % — бесхитростность (см. табл. 2.)Казалось бы, осознание несомненно отрицательных коннота¬
ций образа медведя и, следовательно, негативных последствий
сравнения России с медведем должно отражаться на отношении к
этому символу как к враждебному. Однако сегодня большая часть
россиян считает, что сравнивать Россию с медведем можно и по
другим основаниям, наделяя этот образ другими значениями. Это
помог выяснить следующий вопрос, заданный только российским
респондентам: «Если бы Вы сами сравнивали Россию с медведем,
то какими качествами Вы бы ее наделили?» Список характеристик
предлагался тот же самый. Ответы распределились следующим
образом.Оценка «медвежьих» качеств России российскими респондентамиСила — 81 %Добродушие — 41 %Бесхитростность — 13 %Неуклюжесть — 12 %Отсталость — 6 %Глупость— 6 %Агрессивность— 4 %Силу, как и в американском опросе, подчеркнули подавляю¬
щее большинство опрашиваемых россиян (81 %). Однако при этом
другие отмеченные характеристики России как медведя — добро¬
душие (41 %) и бесхитростность (13 %) — позволяют заключить,
что такая сила у них, в отличие от американцев, вызывает симпа¬
тию. Напротив, негативные глупость и отсталость России-медве-
дя получили здесь лишь по 6 %, агрессивность — 4 %.Любопытно сравнить и те варианты ответов российских рес¬
пондентов, которые они предлагали сами, размышляя о причинах
обращения к образу медведя западных СМИ и о том, какие зна¬
чения должны быть у медвежьего символа России. Россияне пола¬
гали, что американцы, называя Россию и русских медведями, име¬
ют в виду лень, непредсказуемость, неотесанность, грубость,
дикость, невежество. Сами они считали необходимым подчеркнуть
следующие качества медведя, которые можно атрибутировать Рос¬
сии: размах, упорство, независимость, могущество, мощь, осто¬
рожность, выносливость, величие, несгибаемость, своенравность.
Опрашиваемые называли позитивные для них образы: олимпий¬
ского Мишку, медведя с обертки конфет «Мишка косолапый» и
Медведь как символ России..347«Мишка на севере», медведя на гербе Ярославля; причем часть
респондентов высказала убеждение, что медведь — символ «самый
древний» и «самый русский».Для того чтобы прояснить точку зрения тех, кто считает мед¬
ведя подходящим символом России, и тех, кому медведь в качества
символа не нравится, мы взяли ряд интервью (в городах Иваново
и Улан-Удэ).Сначала приведем аргументацию тех участников интервью,
которые согласны с тем, что медведь олицетворяет Россию. Глав¬
ным маркером медведя (и тем самым России) для всех них оста¬
ется сила, которая понимается по большей части не как агрес¬
сивность, а как сила-мощь/величие/могущество; как то, что необ¬
ходимо, чтобы государство могло постоять за себя. Отметим:
достаточно часто, прежде всего у студенческой молодежи, встре¬
чались суждения о том, что Россию, сильное могущественное го¬
сударство, следует не только уважать, но и бояться.Вика, 19лет (Иваново, русская). Мне нравится, что наша стра¬
на ассоциируется с медведем. Наша страна очень сильная, могуще¬
ственная. Медведь может за себя постоять, дать отпор.Батор, 20 лет (Улан-Удэ, бурят). Да, медведь — это символ
всей страны: сила и мощь. Я одобряю этот символ. Россию все
должны бояться и уважать.Зоригто, 20лет (Улан-Удэ, бурят). Медведь — это точно един¬
ственное животное, которое годится для символа России. В леген¬
дах всех народов он выступает защитником, кормильцем. А орел —
нет.Катя, 19 лет (Иваново, русская). Медведь — подходящий сим¬
вол для России, так как он олицетворяет силу, мощь, величие, раз¬
мер, в какой-то мере даже страх, в том числе страх других перед
нашей страной.Анна, 20лет (Иваново, русская). Россия в образе медведя пред¬
стает как большое, сильное, очень могущественное государство.
Как медведь — хозяин леса, так Россия — хозяйка мира. Медведя
в старых русских сказках изображали как рассудительного, спра¬
ведливого, где-то даже заступника слабых. Можно гордиться таким
символом.Роман, 20 лет (Иваново, русский). Мы — медведь. Медведь
сильный, но не агрессивный. Это спокойное, уверенное в себе
348Татьяна Рябоваи опасное животное. Пусть на первый взгляд он неуклюж, но в
минуты опасности он превращается в хищника с недюжинной
силой.Приведенная последней сентенция («мы — медведь») также
показательна: медвежья метафора применяется уже не только к
России, но и к собирательному «мы».Заслуживает внимание и довольно частые ассоциации медве¬
дя с большим размером России. Порой подобные ассоциативные
связи имеют неожиданные коннотации. «Медведь большое живот¬
ное, так же как и сама Россия, — говорит участник интервью и
продолжает: — А следовательно, у них обоих большое и доброе
сердце»; «Медведь — сильное грозное животное, но у медведя, как
и у России, — широкая душа». Эти сентенции заслуживают особо¬
го внимания, поскольку в них не столько России атрибутируются
традиционные характеристики медведя, сколько медведь наделя¬
ется чертами, которые обычно приписываются России и русским.
Приведем фрагмент из типичного интервью, в котором нелегко
разделить представления о России и представления о медведе.Алексей, 20 лет (Иваново, русский). Мне нравится, когда мед¬
ведя называют символом России, потому что медведь отражает
основные черты русского народа. Он бывает неуклюж, но силен.
Любит поспать, но в то же время вынослив. В какой-то степени он
дикий, но в такой же степени «домашний». Его трудно чему-либо
научить. Но если научить, он делает это лучше всех. У него быва¬
ют приступы ярости, но затем наступает умиротворение. Он не¬
предсказуемый и «читаемый», загадочный и понятный.Важно отметить еще одну тенденцию. В ряде интервью, хотя
и довольно редко, звучала мысль о полезности для страны продви¬
жения образа злобного «русского медведя». Галина (36 лет, Ива¬
ново, русская), комментируя известный спортивный баннер «Рос¬
сия, вперед!», сказала: «Пусть будет такой медведь на наших
флагах. Почему? Мы всех их порвем. И пусть боятся!»Символ медведя считают вполне подходящим для России и те,
кто обозначает с его помощью негативные качества русских и Рос¬
сии. «Медведь отражает суть ментальности россиян, — считает
Виктория. — Некоторая неповоротливость неуклюжесть в плане
ведения дел, лень. Наш народ больше привык брать силой, неже¬
ли смекалкой, изворотливостью».Теперь о том, как объясняют свою позицию российские участ¬
ники опроса, отвергающие символ русского медведя. (Они, заме¬
Медведь как символ России..349тим, оказались в меньшинстве.) Часть из них уверена, что символ
обладает слишком негативными коннотациями.Виктория, 22 года (Иваново, русская). Россия — великая и могу¬
щественная страна, поэтому я считаю невозможным ее олицетво¬
рять в виде большого, кровожадного, нерасторопного животного.Эльвира, 21 год (Улан-Удэ, русская). Медведь не полностью от¬
ражает наши национальные черты. Он большой, и это единствен¬
ное соответствие. Но он еще злобный и грубый, не отличается
умом, благородством, красотой, чистотой. Поэтому я бы предпоч¬
ла, чтобы нас как страну не воспринимали как медведя.Отказаться от символа следует и потому, считают другие, что
он способствует восприятию страны как отсталой и нецивилизо¬
ванной. Напомним, ассоциация символа медведя с отсталостью
России звучала и у респондентов-иностранцев. Процитируем мне¬
ние молодого бурята Баира: «Наверное, с точки зрения властей
было недальновидно [продвигать символ], ведь Россию всегда и
так считали медвежьим углом, нецивилизованной и дикой стра¬
ной. А теперь, получается, мы и сами с этим согласились».Особый интерес, на наш взгляд, представляет точка зрения,
согласно которой медведь не может быть символом всей России,
поскольку он не российский (т.е. общенациональный), а русский
(т.е. этнический) символ. Подчеркнем: это мнение, появившееся
в ходе интервью единожды, принадлежит участнику интервью из
Бурятии.Зоригто, 21 год (студент, бурят). Вообще, медведи водятся в
России почти везде, но у бурят другие тотемы. Меня лично этот
символ ни на что не воодушевляет. В моей семье нас так воспитали,
что Россия — это там, за Уралом, а у нас Сибирь. Сейчас я пони¬
маю, что я — россиянин, но этот символ, мне кажется, русский, то
есть этнический. Он больше разделяет, чем «собирает», поэтому
никак не связан с российским многокультурным пространством.Наконец, отметим еще одну позицию, заслуживающую внима¬
ния. Ряд участников интервью различает значение символа для
россиян и для «иностранцев», подразумевая под иностранцами,
судя по контексту, представителей западных стран. Точно таким же
образом дифференцировали символ и участники нашего социоло¬
гического опроса, и участники анализируемого выше опроса Фон¬
да «Общественное мнение», о чем говорилось выше. Приведем
фрагменты интервью двух респондентов, в котором сопоставляется
350Татьяна Рябова«наша» и «не-наша» интерпретация образа России как медведя,
при этом один из респондентов символ принимает, а другой от¬
вергает.Дарья, 20 лет (русская, Иваново). Мне нравится, даже очень
нравится, когда Россию сравнивают с медведем. Хотя каждый сим¬
вол можно трактовать по-разному, и это делают недоброжелатели,
описывая медведя неуклюжим, грубым, неотесанным... но все-таки
медведь — это сильное, мощное, опасное, умное и большое живот¬
ное, которое может себя защитить, и этот символ очень подходит
к такой большой стране, как Россия.Галина, 58 лет (Улан-Удэ, бурятка). Медведь — это образ Рос¬
сии с точки зрения не себя, а «других». Он сложился еще во вре¬
мя, когда первые европейцы прибывали в Россию и видели медве¬
дей как забаву на ярмарках. Мужики водили медведей на цепи и
устраивали с ними борьбу. Сами эти мужики, не боявшиеся дико¬
го зверя и даже побеждавшие их, были похожи в глазах культурных
иностранцев на медведей дикостью, необузданностью и невероят¬
ной силой... Для нас же медведь — это совсем не символ России в
положительном смысле. Скорее это образ самоуничижения и при¬
знания своей отсталости. Россия заслуживает другого символа.На маркере «сила», который — еще раз обращаем внимание —
был ведущим при обозначении респондентами медведя и России
как медведя и в анкетном опросе, и в интервью, стоит остановиться
особо.Для американских респондентов сила русского медведя, как
мы уже упоминали выше, связана с его агрессивностью. Для совре¬
менных россиян в понятие силы здесь вкладывается иное значе¬
ние. Оно связано с изменениями в национальной идентичности
России последнего десятилетия — процессом, который может быть
обозначен как «ремаскулинизация России»10. Одной из важнейших
черт новой национальной идентичности явился культ силы, будь
то военная мощь державы, спортивные достижения или физиче¬
ская форма ее лидеров.В этой связи заслуживают внимания призывы кремлевских
лидеров к народу быть сильным. После теракта в Беслане, в сен¬
тябре 2004 года, президент В. Путин заявил: «Мы проявили сла¬10	Рябова Т.Б., Рябов О.В. «Россия поднимается с колен»: Ремаскулиниза¬
ция и новая российская идентичность // Личность. Культура. Общество. 2008.
Т. 2. Вып. 3 (42); Рябова Т.Б. Пол власти: Гендерные стереотипы в современ¬
ной российской политике. Иваново, 2008.
Медведь как символ России..351бость. А слабых бьют»11. Дмитрий Медведев в июле 2009 года под¬
черкнул: «При каких-то сложностях мы должны быть способны
дать ответ. Иногда жесткий ответ, иногда очень жесткий ответ...»12
О том, что эти призывы падают на благодатную почву, отражая
господствующие настроения россиян, свидетельствуют данные
соцопросов, согласно которым отнюдь не «спасение человечества»
или «защита угнетенных» считаются теперь наиболее желаемыми
характеристиками России. Фонд «Общественное мнение» предла¬
гал респондентам закончить фразу «Я бы хотел, чтобы в мире Рос¬
сию считали...». Почти половина опрошенных (48 %) предпочли,
чтобы Россию считали «могучей», «непобедимой», «несокруши¬
мой». Далее, с большим отставанием, шло пожелание видеть стра¬
ну богатой и процветающей (22 %). Еще 9 % рисовали образ неза¬
висимой и самодостаточной державы. Лишь 6 % желали бы, чтобы
Россию воспринимали как страну «образованную», «культурную»,
3 % — «миролюбивую и дружелюбную»13. Поэтому образ медведя,
сильного, мощного, способного постоять за себя, стал вполне под¬
ходящей кандидатурой на роль национального символа.Еще один аспект, который способствует популяризации иссле¬
дуемого образа русского медведя в России, состоит в том, что он в
немалой степени соответствует новому типу российской маскулин¬
ности, мужику. Этот тип маскулинности становится популярным
именно в постсоветский период, а еще точнее — в путинской Рос¬
сии. Репрезентации национальной маскулинности 1990-х годов в
качестве второсортной явились одной из причин того, что либе¬
ральный проект потерпел неудачу в создании привлекательных
гендерных образцов. В условиях своеобразного антикоммунисти¬
ческого консенсуса постсоветской элиты советская модель маску¬
линности также не могла обрести достаточную популярность. Та¬
ковой стала «постлиберальная» маскулинность 2000-х, прежде
всего образ мужика. Впервые на появление в постсоветском поли¬
тическом дискурсе модели мужика обратила внимание Ольга Ша-
бурова. По ее мнению, власть пытается инкорпорировать мифоло¬
гему мужика, созданную массовой культурой и «выстроенную как
норма современной русской мужественности», в отстраиваемую ею
идеологию. Неслучайно пропутинское движение «Единство», со¬
зданное в 1999 году, позиционировало себя в образах Мужика и11	Обращение Президента России Владимира Путина к нации, 4 сентября
2004; http://www.lentaru/russia/2004/09/04/putin/.12	Текст интервью см.: http://www.kreml.org/other/219181538 (доступно в
сентябре 2008 г.).13	См.: Российская газета. 2003. 21 ноября; http://www.rg.ru/2003/ll/21/
opros.html.
352Татьяна РябоваМедведя14. Любопытно, что «Мужики» — еще один вариант назва¬
ния этого блока, обсуждавшийся в сентябре 1999-го15.Образ мужика апеллирует к «подлинной русскости». В основе
данного типа маскулинности лежат самостоятельность, экономи¬
ческая независимость, уважение к частной собственности, и в этом
смысле «мужик» — антикоммунист. Но далек он и от стопроцент¬
ной поддержки либерализма, ценности которого интерпрети¬
руются как культ индивидуализма и эгоизма, между тем как това¬
рищество, мужское братство — важнейшие составляющие образа
мужика. Не разделяет он и либеральные ценности политкоррект-
ности; сексизм и гомофобия в данной среде отнюдь не считаются
пороками. Наконец, мужик является патриотом, начиная от пред¬
почтения ценностей отечественной культуры и заканчивая го¬
товностью защищать Родину; при этом важную роль играют
репрезентации современной западной маскулинности как феми¬
низированной, изнеженной.За время президентства В. Путина его образ начинает все бо¬
лее соответствовать канону мужика. «Мужиковизации» образа пре¬
зидента способствовал и его язык; по оценке Бориса Колоницко-
го, после обещания Путина «мочить террористов в сортире» страна
увидела «настоящего мужика», «мачо в национальном стиле»16.
«Простая и доступная лексика» политика, полагает Татьяна Пище-
ва, делает его образ «более близким и понятным»17. Очевидно, из¬
бираемые в последние годы способы коммуникации Путина еще
более приблизили его образ к образу мужика. Те черты имиджа
Путина, которые не соответствуют данному канону и не находят
поддержки избирателей, в свою очередь, корректируются — ска¬
жем, абсолютное трезвенничество. Если сначала подчеркивалось,
что президент предпочитает спиртному воду18, то впоследствии
избирателей проинформировали, что иногда он не прочь посидеть
с кружкой хорошего пива. Из интервью Путина накануне выбо¬14	Шабурова О. Мужик не суетится, или Пиво с характером // О мужествен¬
ности. М.: Новое литературное обозрение, 2002. Аналогичные тенденции от¬
мечаются и лингвистами {Кирилина А., Томская М. Лингвистические гендерные
исследования // Отечественные записки. 2005. № 2; http://magazines.russ.ru/oz/
2005/2/2005_2_7.html).15	Шакиров Ю. Партия власти, 1993—2000 (Исторические корни Всерос¬
сийской политической партии «Единая Россия»). Новомосковск, 2009. С. 138.16	Колоницкий Б. Владимир Путин // Великий Мачо, могучий и мочащий
// Дело. 9 февраля 2004.17	Пищева Т. Образы политиков: особенности коммуникации и барьеры
восприятия // Психология восприятия / Под ред. Е. Шестопал. М., 2002. С. 210.18	ГольцА., Пинскер Д. Господин без гарантий // Итоги. 2000. 7 марта.
Медведь как символ России..353ров-2004 становится ясно, что он не отказывается и от других ал¬
когольных напитков, хотя и «знает меру»19.«Мужиком», «настоящим мужчиной» называют Путина и по¬
литики, и журналисты, и избиратели. Приведем данные анкетно¬
го опроса, проведенного нами в городе Иваново в мае 2007 года20.
В ответ на нашу просьбу указать «настоящего мужчину» современ¬
ной российской политики около половины респондентов (44,8 %)
назвали Путина.Совершенно неслучайно образ мужика и образ медведя все
чаще появляются вместе. Например, мужиком и одновременно
русским медведем называли спортсменов — Александра Карели¬
на, Олега Тактарова. Понятие «русский медведь» начинает исполь¬
зоваться как синоним для обозначения эталонных, «настоящих»
мужчин. Например, летом 2009 года после гибели Игоря Ткачен¬
ко, известного летчика-испытателя, командира «Русских витязей»,
другой знаменитый летчик, Магомед Толбоев, сказал в интервью
центральному каналу российского телевидения: «Настоящий был
мужик, настоящий русский медведь!»Подведем итоги. Исследование показало, что, во-первых, мед¬
ведь является более важным маркером России для американских
респондентов, чем для российских. Во-вторых, и те и другие осоз¬
нают негативный характер такого рода маркировки в западных
СМИ. В-третьих, для россиян в медвежьем символе заключено
значительно больше позитивных коннотаций. В-четвертых, попу¬
лярность символа русского медведя растет буквально на глазах.
В какой степени эта тенденция сохранится, зависит от многих фак¬
торов: как именно будут развиваться процессы становления госу¬
дарственности; каким будет положение России на международной
арене и ее отношения с Западом; какой характер будут носить меж¬
этнические отношения в стране; в какой степени СМИ России и
Запада будут актуализировать медвежью метафору; как политиче¬
ская элита страны будет относиться к этому — довольно неодно¬
значному — символу России. На данный момент русский медведь
в качестве символа вполне вписывается в общий контекст истори¬
ческих и политических условий современной России.19	Гамов А., Кафтан Л. Президент РФ Владимир Путин: Почему Ельцин
выбрал меня, остается большой загадкой // Комсомольская правда. 2004.13	марта.20	Выборка была квотной (квоты по полу и возрасту), ее численность ре¬
презентативна для города Иванова (п = 400).
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХБеняш Михал / Michai Bieniasz — журналист, карикатурист (Сток¬
гольм)Войцеховска Калина / Kalina Wojciechowska — д-р теологических наук,
преподаватель Христианской богословской академии в ВаршавеГарсия Сала Иван / Ivan Garcia Sala — канд. филологических наук,
преподаватель Барселонского университетаЖаковска Магдалена / Magdalena Zakowska — д-р философии, адъ¬
юнкт Лодзинского университетаЖепниковска Ивона / Iwona Rzepnikowska — д-р филологических наук,
профессор Университета Николая Коперника (Торунь)Коля Адам Ф. / Adam F. Cola — д-р философии, адъюнкт Универси¬
тета Николая Коперника (Торунь)Кривцова Людмила Алексеевна — канд. философских наук, доцент
Ивановского государственного химико-технологического университета
Кропотов Сергей Леонидович — д-р философских наук, ректор Ека¬
теринбургской академии современного искусстваЛазари Анджей де / Andrzej de Lazari — д-р гуманитарных наук, про¬
фессор Лодзинского университетаЛевяш Илья Яковлевич — д-р философии и культурологии, профессор
Белорусского государственного педагогического университета им. М. Тан¬
ка (Минск)Литовская Мария Аркадьевна — д-р филологических наук, профессор
Уральского государственного университета (Екатеринбург)Новикова Ирина Ивановна — профессор Латвийского университета
(Рига)Остбо Ярдар / Jardar 0stbo — МА, докторант Института иностранных
языков, Государственный университет БергенаПчелов Евгений Владимирович — канд. исторических наук, доцент
Историко-архивного института РГГУ (Москва)Розенхольм Арья / Arja Rosenholm — д-р философии, профессор уни¬
верситета ТампереРоссомахин Андрей Анатольевич — искусствовед, преподаватель Ев¬
ропейского университета в Санкт-ПетербургеРябов Олег Вячеславович — д-р философских наук, профессор Ива¬
новского государственного университетаРябова Татьяна Борисовна — д-р социологических наук, профессор
Ивановского государственного университета
Сведения об авторах355Савкина Ирина Леонардовна — д-р философии, лектор университета
ТампереТимофеев Михаил Юрьевич — д-р философских наук, профессор
Ивановского государственного университетаУспенский Василий Михайлович — мл. научный сотрудник Государ¬
ственного ЭрмитажаФурсова Елена Федоровна — д-р исторических наук, ведущий науч¬
ный сотрудник Института археологии и этнографии Сибирского отделе¬
ния РАН (Новосибирск)Хрусталев Денис Григорьевич — историк, независимый исследователь
(Санкт-Петербург)Цыкалов Дмитрий Евгеньевич — канд. исторических наук, доцент
Волжского гуманитарного института (филиал) Волгоградского государ¬
ственного университета
ИЛЛЮСТРАЦИИЕвгений Пчелов
Медведи в старинной русской геральдике:Семантика образов1.	Большая государственная печать Ивана Грозного, лицевая сторо¬
на. Прорисовка из книги: Лакиер А.Б. Русская геральдика. СПб., 1855.2.	Саадачный покровец Михаила Фёдоровича.3.	Герб Новгорода из «Царского титулярника» Алексея Михайловича
1672 г.4.	Мономахов трон 1551 г., или Царское место Успенского собора
Московского Кремля. Рисунок Ф.Г. Солнцева.5.	Мономахов трон 1551 г. Уена.6.	Аксели Галлен-Каллела (1865—1831). Герб «независимой Карелии».
1920 г.7.	Эмблема Ярославского княжества из «Царского титулярника» Алек¬
сея Михайловича 1672 г.8.	Рогатина Бориса Александровича. Рисунок из книги Ф.Г. Солнце¬
ва «Древности Российского государства», 1849—1853 гг.9.	Н.С. Самокиш. Явление св. Саввы Сторожевского. 1896 г.10.	М.В. Нестеров. Юность Преподобного Сергия. 1892—1897. Госу¬
дарственная Третьяковская галерея.11.	Преподобный Серафим Саровский кормит медведя. Литография.
1860—1880-е годы.12.	Герб Пермской земли из «Царского титулярника» Алексея Михай¬
ловича 1672 г.Елена Фурсова
Пережитки культа медведя в верованиях крестьян Сибири:
Традиции и трансформации1.	Святочные шуликаны. Южный Алтай. Фото А.А. Белослюдова.
1914 г.2.	Святочные ряженые «медведем» должны были рассмешить и напу¬
гать хозяев дома. Центр русского фольклора и этнографии, г. Новоси¬
бирск. Фото автора. 1995 г.3.	Реконструкция масленичных обычаев в Колыванском районе Но¬
восибирской области. Фото автора. 2009 г.4.	Резьба по камню умельцев Северного Урала. Кунгурский художе¬
ственный музей. Фото автора. 2009 г.5.	Скульптуры медведей украшают центральные части городов Рос¬
сии. Барнаул. Фото автора. 2007 г.
Иллюстрации3576.	Новация нашего времени — изображение сцен из жития святых в
народном творчестве (резьба по дереву). Св. Серафим Саровский и мед¬
ведь. Фото автора. 2009 г.7.	Снежная скульптура в Новосибирске, изображающая Св. Сергия
Радонежского и лежащего у его ног медведя. Фото автора. 2008 г.Василий Успенский
Типология изображений «русских медведей»
в европейской карикатуре XVIII — первой трети XIX века1.	Неизвестный гравер (изд. Уильям Холланд). Безумный Павел.
1801 г. Раскрашенный офорт. Библиотека Брауновского университета
(Anne S.K. Brown Military Collection, Brown University Library).2.	Джеймс Гиллрей. Состояние Войны, или Обезьянье племя в опас¬
ности. 1799 г. Раскрашенный офорт. Государственный Эрмитаж. Фотогра¬
фы С.В. Суетова и К.В. Синявский.3.	Чарльз Уильямс. Северных Медведей учат танцевать. 1801 г. Раскра¬
шенный офорт. Государственный Эрмитаж. Фотографы С.В. Суетова и
К.В. Синявский.4.	Чарльз Уильямс. Взаимные почести в Тильзите, или Обезьяна, мед¬
ведь и орел. 1807 г. Раскрашенный офорт. Государственный Эрмитаж.
Фотографы С.В. Суетова и К.В. Синявский.5.	Джеймс Гиллрей. Союзные державы разувают Эгалите. 1799 г. Рас¬
крашенный офорт. Британский музей (© Trustees of the British Museum).6.	Исаак Крукшенк. Бруин становится посредником. 1803 г. Раскра¬
шенный офорт. Библиотека Оксфордского университета.7.	Чарльз Уильямс. Бруин становится посредником. 1803 г. Раскра¬
шенный офорт. Британский музей (© Trustees of the British Museum).8.	Уильям Хит. Высадка Большого Медведя, или Мусульмане в за¬
труднительном положении. 1828 г. Раскрашенный офорт. Государствен¬
ный Эрмитаж. Фотографы С.В. Суетова и К.В. Синявский.9.	Исаак Крукшенк. Намек Джона Буля на выгодный союз. 1794 г.
Раскрашенный офорт. Британский музей (© Trustees of the British Museum).10.	Оноре Домье. Лондонская конференция. 1832 г. Раскрашенная
литография. Государственный Эрмитаж.11.	Исаак Крукшенк. Святой Георгий и дракон, или Славная эра
1798 года. 1798 г. Раскрашенный офорт. Государственный Эрмитаж. Фо¬
тографы С.В. Суетова и К.В. Синявский.Дмитрий Цыкалов
«Русский медведь» в европейской карикатуре
второй половины XIX — начала XX века1.	Джон Тенниел. Турция в опасности. «Панч», 9 апреля 1853 г.2.	Джон Тенниел. Медведь и пчелы. «Панч», 16 июля 1853 г.3.	Оноре Домье. Северный медведь. «Шаривари», 17—18 апреля 1854 г.4.	Джон Тенниел. Окружили медведя. «Панч», 1855 г.
358Иллюстрации5.	Русский медведь. «Кикерики»,1870 г. Из книги: Eduard Fuchs. Der
Weltkrieg in der Karikatur. Band 1: Bis zum Vorabend des Krieges. Munchen:
Langen, 1916.6.	Джон Тенниел. Блеф! «Панч», 31 октября 1891 г.7.	Адольф Вилле. Марианна и северный медведь. «Солей», 18 ноября
1893 г. Из книги: John Grand-Carteret. Les caricatures sur ГАШапсе Franco-
Russe. Paris, 1893.8.	Неизвестный автор. Русский медведь. Открытка. Франция, 1914 г.Иван Гарсия Сала
Отголоски медвежьего рычания: Российская Империя
как белый медведь в испанской прессе1.	Неизвестный автор. Политическая басня. Gede6n, 5 февраля 1909 г.,
с. 13.2.	Пикарол. Русский в Турции. L’Esquella de la Torratxa, 28 апреля1916	г., с. 12.3.	Ида. Без названия // Титульный лист La Сатрапа de Gr&cia, 1 июля
1907 г.4.	Неизвестный автор. Русский ответ. L’Esquella de la Torratxa, 14 ян¬
варя 1916 г., с. 5.5.	Пикарол. Танец медведя. L’Esquella de la Torratxa, 12 апреля 1918 г.,
с. 10.6.	Мойя. Медведь в ярости (Революция в России). Gede6n, 26 января
1905 г., с. 3.7.	Хайме Пассарель. Россия. L’Esquella de la Torratxa, 23 марта 1917 г.,с. 3.8.	Пикарол. Германия и Россия. La Сатрапа de Gracia, 24 марта1917	г., с. 1.9.	Силено. Медведь, орел и кит (Международная басня). Gedёon,30	июля 1905 г., с. 4.10.	Неизвестный автор. Без названия. La Сатрапа de Gracia, 8 авгус¬
та 1914 г., с. 7.11.	Пикарол. Европейский конфликт. La Сатрапа de Gr&cia, 1 авгус¬
та 1914 г., с. 1.12.	Пикарол. Политическая география для всех умов. La Сатрапа de
Gracia, 8. августа 1914 г., с. 4.13.	Солер. Мир по-русски. L’Esquella de la Torratxa, 30 ноября 1917 г.,
с. 12.14.	Силено. В ресторанчике мира. Gedeon, 10 сентября 1905 г., с. 9.Анджей де Лазари, Олег Рябов
Два медведя: Государство и народ в польской межвоенной карикатуре1.	Б. Федишин. У каждой палки два конца. Mucha, 1938 г., № 18.2.	JI. Барски. Российское наступление. Mucha, 1916 г., № 25.
Иллюстрации3593.	Б. Новаковски. Охота на медведя. Mucha, 1920 г., № 31.4.	X. Липиньски. У шкуры большевистского медведя. Mucha, 1924 г.,
№ 40/41.5.	С. Ридигер. На Дальнем Востоке. Mucha, 1938 г., № 35.6.	И хочется, и колется. Фрагмент. Mucha, 1924 г., N° 15.7.	Советский медведь на немецком поводке. Mucha, 1931 г., N° 39.8.	С. Ридигер. К последним событиям. Mucha, 1938 г., № 43.9.	Договор о французско-советской дружбе. Фрагмент. Mucha, 1936 г.,
№ 14.10.	3. Космовски. Вещи в России. Mucha, 1926 г., № 27.11.	Е. Пожондковски. Дал бы Бог. Mucha, 1929 г., № 8.12.	Социалистическую Польшу, братскую Польшу в беде не оставим...
Solidarno£6 Ziemi Kutnowskiej, 10 июля 1981 г.Магдалена Жаковска
Изображение России-медведя в немецкой карикатуре 1914—1945 годов1.	А Джонсон.Четырнадцать пунктов Вильсона. Kladderadatsch,1917	г., № 26.2.	А. Джонсон. Берлин 1926. Kladderadatsch, 1926 г., № 23.3.	О. Гарвенс. Не беспокойтесь, дорогие дети, я не настоящий медведь!
Kladderadatsch, 1944 г., № 12.4.	Мечта Идена. Kladderadatsch, 1942 г., N° 9.5.	А Джонсон. Медвежья кожа. Kladderadatsch, 1917, N° 39.6.	О. Гарвенс. Танцующий медведь... Чудо еврейской дрессировки.
Kladderadatsch, 1943, № 44.7.	А Джонсон. Дрессировщица из Женевы. Kladderadatsch, 1934, № 24.8.	А Джонсон. Политический сон в летнюю ночь. Kladderadatsch, 1937,
№ 7.9.	А Джонсон.Ушедший несолоно хлебавши. Kladderadatsch, 1938,
№43.10.	Преступники из Антанты и русский медведь. Kladderadatsch, 1918,
№ 38.11.	О. Гарвенс. Особый этикет за столом. Kladderadatsch, 1939, № 11.12.	А Джонсон. Жертва из детей. Kladderadatsch, 1944, N° 1.Олег Рябов«В лесу есть медведь»: Медвежья метафора как оружие Холодной войны1.	Чарльз Дж. Вернер. Шмуцтитул книги С. Дж. Маркса «Медведь,
который ходит как человек». Филадельфия, 1943.2.	Медведь растет и растет. New York Daily News, 6 января 1946 г.3.	Шмуцтитул книги Дж. Басса «Медвежьи объятия: Христианская
вера и советское государство, 1917—1986». Grand Rapids, 1987. Reprinted by
permission of the publisher; all rights reserved.4.	Комикс Б. Мантло и С. Бускема «Ursa major».
360Иллюстрации5.	Обложка книги М. Юсуфа и М. Эдкина «Ловушка для медведя:
Поражение сверхдержавы». Havertown, 2004 г.6.	Б. Ефимов. Разные «весовые категории». Огонек. 1980, № 8, с. 33.7.	Медведь Смоки.Ирина Новикова
В тени рейгановского зверя:«Расхристанный» медведь и «чужой» медвежонок
в латвийском медиапространстве 1990—2000-х годов1.	Агрис Лиепиньш. Dadzis, 1991 г.2.	Агрис Лиепиньш. Dadzis, 1991 г.3.	Агрис Лиепиньш. Atmoda, 1990 г.4—5. Постеры из Музея коммунизма в Праге. Фото автора, 2009 г.6.	Хиллар Мете. Российско-латвийская граница.7.	Хиллар Мете. «Русский медведь показал Европе очередное преду¬
предительное представление».8.	Эрнест Клявиныи. Газета «Diena», 12 августа 2008 г., с. 8.9.	Эрнест Клявинып. Газета «Diena», 15 августа 2008 г., с. 9.10.	Эрнест Клявиныи. Газета «Diena», № 226 (5068), с. 7.И. Эрнест Клявиныи. Газета «Diena», № 225 (5267), с. 8.12.	Эрнест Клявиныи. Газета «Diena», № 300 (5072), с. 7.13.	Хиллар Мете. Российско-латвийская граница. http://memnochii.
livejournal.com/tag/hillar%20metsa%20karikatuur.14.	Хиллар Мете. «Разногласия...».15.	Олег Горбачев. Абсолютное зло. Caricaturaru.Михал Беняш
Не дразнить медведя! Образ России в шведских СМИ
(зарисовка вопроса)1.	Марио Бранкаглиони, http://brancaglioni.com.2.	Рибер Ханссон, www.riber.net.3.	Рибер Ханссон, www.riber.net.4.	Ларс-Эрик Хоканссон, http://illustratorcentrum.se/medlem/larserik-
hakansson-lehan.html.Анджей де Лазари
Почему Европа боится «русского медведя»?1.	Р. Швалме. Буря. 29 августа 2008.2.	К. Комарницкий. Российские выборы. 9 декабря 2007.3.	К. Комарницкий. Путин и свободная пресса. 10 июля 2007.4.	М. Златковский. Без названия, http://www.sakharov-center.ru/muse
um/exhibitionhall/zlatkovskiy/picture/imagepages/image 11 .html.5.	С. Ёлкин. УАУ Карикатура с сайта Полит.ру.6.	М. Златковский. Без названия. Политический журнал, 2006,
№ 41/42, с. 49.
Иллюстрации361Михаил Тимофеев
Русский медведь/Russian Bear: Потребительские свойства1.	Обложка журнала «Медведь».2.	www.imagepoint.ru/about/news/2004/43/.3.	http://www.nbi.name/view/253.htm.4.	Водка «Время быть русским».5.	http://www.vodka-beluga. ru/ugol.php.6.	http://www.vodka- medved. ru/about/articles/.7.	http://www.newsland.ru/Blog/View/user/65173/id/52268/.8.	http://www.amazon.com/gp/product/B000G7Y3AK.9.	http://www. adme. ru/paedia/russian-bear-vodka/.Людмила Кривцова
Медведь в постсоветском искусстве: Семантика и прагматика образа1.	А. Виноградов и В. Дубосарский. Мишки. 2008.2.	О&А Флоренские. Русский ресторанный медведь с подносом, ви¬
ном и фруктами. Из проекта «Передвижной бестиарий». 1998.3.	К. Копейкин. Да! 2005—2006 г.4.	А. Виноградов и В. Дубосарский. Поздняя осень. 2006 г.5.	Г. Майофис. Politics Makes Strange Bedfellows. 2006 г.6.	К. Копейкин. Волшебный лес. 2002 г.7.	Д. Цветков. Сила и власть. 2007 г.8.	С. Братков. Два русских медведя. Фото.9.	Г. Майофис. От ленинской науки крепнут разум и руки. 2008 г.10.	Г. Майофис. Вкус к русскому балету. 2008 г.11.	А. Виноградов и В. Дубосарский. Торжество. 1995 г.12.	А. Бартенев. Медведи.
СОДЕРЖАНИЕОлег Рябов, Анджей де Лазари. Предисловие	5ЧАСТЬ 1Калина Войцеховска. Лютый зверь и образец заботливости: образмедведя в Библии и апокрифах	11Евгений Пчелов. Медведи в старинной русской геральдике:семантика образов	29Ивона Жепниковска. Медведь в русской волшебной сказке:эскиз исследования проблемы	62Елена Фурсова. Пережитки культа медведя в верованияхкрестьян Сибири: традиции и трансформации	72ЧАСТЬ 2Василий Успенский. Типология изображений «русских медве¬
дей» в европейской карикатуре XVIII — первой третиXIX века	87Дмитрий Цыкалов. «Русский медведь» в европейской карикату¬
ре второй половины XIX — начала XX века	 105Андрей Россомахин, Денис Хрусталев. Русские медведи из жур¬
нала «Фан»	125
Иван Гарсия Сала. Отголоски медвежьего рычания: Российскаяимперия как белый медведь в испанской прессе	 140Анджей де Лазари, Олег Рябов. Два медведя: государство и народв польской межвоенной карикатуре	150Магдалена Жаковска. Изображение России-медведя в немецкойкарикатуре 1914—1945 годов 167
Олег Рябов. «В лесу есть медведь»: медвежья метафора как ору¬
жие холодной войны	 175Ирина Новикова. В тени рейгановского зверя: «расхристанный»
медведь и «чужой» медвежонок в латвийском медиапро¬
странстве 1990—2000-х годов	 190Ярдар Остбо. Русский медведь проснулся! Что делать? «Рус¬
ский медведь» как аргумент в норвежской прессе 1998—2008 годов		208Адам Ф. Коля. Россия-медведь в современной чешской и сло¬
вацкой публицистике	225Михал Беняш. Не дразнить медведя! Образ России в шведскихСМИ (Эскиз проблемы)	243
Содержание363Илья Левяш. Медведь: белорусская ипостась	251Анджей де Лазари. Почему Европа боится «русского медведя»? 274ЧАСТЬ 3Мария Литовская, Сергей Кропотов. Русский медведь из мед¬
вежьего края: интерференция традиционной зоосимволи¬
ки и персональных свойств личности в репрезентации пер¬
вого президента РФ	283Арья Розенхолъм, Ирина Савкина. Генерал Топтыгин, Михалыч
и медведь (особенности национальной мужественности и
власти в комедиях А. Рогожкина) 297
Михаил Тимофеев. Русский медведь / Russian Bear: потребитель¬
ские свойства	313Людмила Кривцова. Медведь в постсоветском искусстве: семан¬
тика и прагматика образа	324Татьяна Рябова. Медведь как символ России: социологическоеизмерение	338Сведения об авторах	354Иллюстрации	356
«РУССКИЙ МЕДВЕДЬ»История, семиотика, политикаДизайнер
О. Смирнов
Редактор
Е. Мохова
Корректор
О. Семченко
Компьютерная версткаС.	ПчелинцевНалоговая льгота —
общероссийский классификатор продукции
ОК-005-93, том 2;953000 — книги, брошюрыООО РЕДАКЦИЯ ЖУРНАЛА
«НОВОЕ ЛИТЕРАТУРНОЕ ОБОЗРЕНИЕ»
Адрес издательства:129626, Москва,
абонентский ящик 55
тел./факс: (495) 229-91-03
e-mail: real@nlo.magazine.ru
Интернет: http://www.nlobooks.ruФормат 60x90716
Бумага офсетная № 1
Печ. л. 23. Тираж 1500. Заказ № 4127Отпечатано с готовых файлов заказчика
в ОАО «Первая Образцовая типография»,
филиал «УЛЬЯНОВСКИЙ ДОМ ПЕЧАТИ»
432980, г. Ульяновск, ул. Гончарова, 14
Книги и журналы
«Нового литературного обозрения»
можно приобрести в интернет-магазине издательства www.nlobooks.mags.ru
и в следующих книжных магазинах:в МОСКВЕ:•	«Библио-Глобус» — ул. Мясницкая, 6, (495) 924-46-80•	Галерея книги «Нина» — ул. Бахрушина, 28, (495) 959-20-94•	«Гараж» — ул. Образцова, 19-А (магазин в центре современной культуры«Гараж»), (495) 645-05-21•	«Гилея» — Тверской бульвар, 9 (помещение Московского музеясовременного искусства), (495) 925-81-66•	Книготорговая компания «Берроунз» — (495) 971-47-92•	«Книги в Билингве» — Кривоколенный пер., 10, стр. 5, (495) 623-66-83•	«Культ-парк» — Крымский вал, 10 (магазин в ЦДХ)•	«Молодая гвардия» — ул. Большая Полянка, 28, (499) 238-50-01,(495) 780-33-70•	«Москва» — ул. Тверская, 8, (495) 629-64-83, (495) 797-87-17•	«Московский Дом Книги» — ул. Новый Арбат, 8, (495) 789-35-91•	«Мир Кино» — ул. Маросейка, 8, (495) 628-51-45•	«Новое Искусство» — Цветной бульвар, 3, (495) 625-44-85•	«Проект ОГИ» — Потаповский пер., 8/12, стр. 2, (495) 627-56-09•	«Старый свет» — Тверской бульвар, 25 (книжная лавка при Литинституте,вход с М. Бронной), (495) 202-86-08•	«У Кентавра» — ул. Чаянова, д. 15 (магазин в РГГУ), (495) 250-65-46•	«Фаланстер» — Малый Гнездниковский пер., 12/27, (495) 629-88-21•	«Фаланстер» (На Винзаводе) — 4-й Сыромятнический пр., 1, стр. 6(территория ЦСИ Винзавод), (495) 926-30-42•	«Циолковский» — Новая пл., 3/4, подъезд 7Д (в зданииПолитехнического Музея), (495) 628-64-42, 628-62-48•	«Dodo Magic Bookroom» — Рождественский бульвар, 10/7,(495) 628-67-38•	«Jabberwocky Magic Bookroom» — ул. Покровка, 47/24 (в зданииЦентрального дома предпринимателя), (495) 917-59-44•	Книжные лавки издательства «РОССПЭН»:•	Киоск № 1 в здании Института истории РАН —ул. Дм. Ульянова, 19, (499) 126-94-18•	«Книжная лавка историка» в РГАСПИ —Б. Дмитровка, 15, (495) 694-50-07•	«Книжная лавка обществоведа» в ИНИОН РАН —Нахимовский пр., 51/21, (499) (495) 120-30-81•	Киоск в кафе «АртАкадемия» — Берсеневская набережная, 6, стр. 1
Книжный магазин в кафе «МАРТ» — ул. Петровка, 25 (здание
Московского музея современного искусства)в САНКТ-ПЕТЕРБУРГЕ:На складе нашего издательства — Литовский пр., 27/7, (812) 275-05-21
«Академическая литература» — Менделеевская линия, 5 (в здании
Истфака СПбГУ), (812) 328-96-91
«Академкнига» — Литейный пр., 57, (812) 230-13-28
«Борхес» — Невский пр., 32-34 (дворик у Римско-католического собора
Святой Екатерины), (921) 655-64-04
«Буквально» — ул. Малая Садовая, 1, (812) 315-42-10
Галерея «Новый музей современного искусства» — 6-я линия ВО, 29,(812) 323-50-90Киоск в Библиотеке Академии наук — ВО, Биржевая линия, 1
Киоск в Доме Кино — Караванная ул., 12 (3 этаж)«Классное чтение» — 6-я линия ВО, 15, (812) 328-62-13
«Книги и Кофе» — наб. Макарова, 10 (кафе-клуб при Центре
современной литературы и искусства), (812) 328-67-08
«Книги Подарки» — ул. Колокольная, 10, (812) 715-33-07
«Книжная лавка» — в фойе Академии Художеств, Университетская наб., 17
«Книжный Окоп» — Тучков пер., д. 11/5 (вход в арке), (812) 323-85-84
«Книжный салон» — Университетская наб., 11 (в фойе филологического
факультета СПбГУ), (812) 328-95-11
Книжные салоны при Российской национальной библиотеке —Садовая ул., 20; Московский пр., 165, (812) 310-44-87
Книжный магазин-клуб «Квилт» — Каменноостровский пр., 13,(812) 232-33-07
«Подписные издания» — Литейный пр., 57, (812) 273-50-53
«Порядок слов» — Наб. реки Фонтанки, 15 (812) 310-50-36
«Проектор» — Литовский пр., 74 (Лофт-проект «Этажи», 4 этаж),(911) 935-27-31«Ретро» — Стенд № 24 (1 этаж) на книжной ярмарке в ДК Крупской, пр.Обуховской обороны, 105
«Санкт-Петербургский Дом Книги» (Дом Зингера) — Невский пр., 28,(812) 448-23-57«Университетская лавка» — 7 линия ВО, 38 (во дворе), (812) 325-15-43
«Фонотека» — ул. Марата, 28, (812) 712-30-13Bookstore «Все свободны» — Волынский пер., 4 или наб. Мойки, 28
(второй двор, код 489), (911) 977-40-47в ЕКАТЕРИНБУРГЕ:«Дом книги» — ул. Антона Валека, 12, (343) 253-50-10
в КРАСНОЯРСКЕ:•	«Русское слово» — ул. Ленина, 28, (3912) 27-13-60в НИЖНЕМ НОВГОРОДЕ:•	«Дирижабль» — ул. Б. Покровская, 46, (8312) 31-64-71в НОВОСИБИРСКЕ:•	Литературный магазин «КапиталЪ» — ул. Горького, 78, (383) 223-69-73•	Магазин «BOOK-LOOK» — Красный пр., 29/1, 2 этаж, (383) 362-18-24;— Ильича, 6 (у фонтана), (383) 217-44-30в ПЕРМИ:•	«Пиотровский» — ул. Луначарского, 51а, (342) 243-03-51в ЯРОСЛАВЛЕ:•	Книжная лавка гуманитарной литературы — ул.Свердлова, 9,(4852) 72-57-96в МИНСКЕ:•	ИП Людоговский Александр Сергеевич — ул. Козлова, 3•	ООО «МЕТ» — ул. Киселева, 20, 1 этаж, +375 (17) 284-36-21в СТОКГОЛЬМЕ:•	Русский книжный магазин «INTERBOK» — Hantverkargatan, 32,Stockholm, 08-651-1147в ХЕЛЬСИНКИ:•	«Ruslania Books Оу» — Bulevardi, 7, 00120, Helsinki, Finland,+358 9 272-70-70в КИЕВЕ:•	ООО «АВР» - +38 (044) 273-64-07•	Книжный рынок «Петровка» — ул. Вербовая, 23, Павел Швед,+38 (068) 358-00-84•	Книжный интернет-магазин «Лавка Бабуин» (http://lavkababuin.com/) —ул. Верхний Вал, 40 (оф. 7, код #423), +38 (044) 537-22-43;+38 (050) 444-84-02•	Интернет-магазин «Librabook» (http://www.librabook.com.ua/)(044) 383-20-95; (093) 204-33-66; icq 570-251-870, info@librabook.com.ua