А.Е. Примаков ПЕРСИДСКИЙ ЗАЛИВ:
НЕФТЬ
и монополии
ДОфскуа «Мысль» 1983


РЕДАКЦИИ
ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
ТПЖ UU.5' П76
Рецензенты:
доктор экономических наук Е. В. БУГРОВ доктор экономических наук Л. М. ГРОМОВ
. Ответственный редактор — доктор экономических наук, профессор И. Д. ИВАНОВ
Примаков А. Е.
П76 Персидский залив: нефть и монополии / Отв. ред. И. Д. Иванов. — М.: Мысль, 1983. — 160 с.
85 к.
Книга посвящена нефтяным проблемам стран Персидского залива, национальная независимость, суверенитет и экономическое равноправие которых неотделимы от борьбы за контроль над нефтяными ресурсами. В ней поставлена и исследована проблема взаимоотношений в «треугольнике»: страны — производители нефти, нефтяные монополии и империалистические государства. Проблемы антимонополистической борьбы в нефтяной сфере рассматриваются в контексте мирового революционного процесса. В «ниге содержится также ценный в теоретическом » практическом аспектах анализ рентных отношений и ценообразования в нефтяной промышленности региона.
п
0604030000-120
82-83
004(01)-83
ББК 65.5 ззм
© Издательство «Мысль». 1,98?


ОБ АВТОРЕ ЭТОЙ КНИГИ
Предлагаемая вниманию читателя работа — первая и в то же время последняя книга Александра Евгеньевича Примакова. Об этом горько писать, особенно потому, что из жизни ушел человек, которому было двадцать семь лет, человек, который был полон сил и творческих замыслов. Смерть обрушилась на него неожиданно, в нее было трудно поверить. Эту смерть восприняли как трагедию все, кто знал А. Е. Примакова.
Нет необходимости говорить о том, как много потеряли со смертью Александра Примакова его семья, его близкие, его друзья. Но так же много потеряла с его смертью и наука, которой он решил себя посвятить. Несколько лет его работы в Институте Соединенных Штатов Америки и Канады АН СССР показали, что в процессе становления был настоящий ученый, настоящий исследователь, к имени которого, проживи он дольше, несомненно, добавляли бы уважительно такие прилагательные, как видный, оригинальный, а может быть, и выдающийся.
Монография, которая осталась после смерти Саши Примакова, на мой взгляд, это полностью подтверждает. Она говорит прежде всего о том, что автор не искал легких путей, хотел и умел быть на переднем крае научных исследований.
Вместе с тем все мы знаем, что в науке выбор темы еще далеко не определяет успеха. Главным остается исполнение. Здесь судьями в последней инстанции могут быть только читатели. Как один из них, я выскажу свое мнение: работу отличает зрелость, зрелость даже удивительная, если иметь в виду молодость автора и тот факт, что это его первая книга. Очевидна, как мне кажется, и талантливость автора, его творческий потенциал, которому, увы, не пришлось целиком раскрыться.
Я думаю, что книгу с интересом прочтут не только специалисты. Читатель наш становится все более требовательным, и, мне кажется, в данном случае ему не придется делать скидок на обстоятельства судьбы автора, чтобы достаточно высоко оценить эту работу. Ею А. Е. Примаков сказал свое скромное, но достаточно весомое слово в науке.
Академик Г. А. АРБАТОВ


ВВЕДЕНИЕ
Неоколониализм — политическая линия и практика государственно-монополистического капитализма в быв» ших колониальных и полуколониальных странах, находящихся на «периферии» мирового капиталистического хозяйства. Совершенно очевидно, что при всех тех новых методах и формах эксплуатации развивающихся стран, которые присущи неоколониализму, он генетически вырос из колониализма. Поэтому само название новой системы доминирования над развивающимися странами Азии, Африки и Латинской Америки — это не дань простой семантике, а акцент на органической связи неоколониализма с той системой закабаления и эксплуатации колониальных и зависимых стран, которая существовала в прошлом.
Конечно, изменение соотношения сил в мире в пользу социализма, несомненные успехи, достигнутые странами Азии, Африки и Латинской Америки в исторической битве за утверждение своего суверенитета, общий кризис капитализма, обострившийся в том числе и в результате развития его структурных кризисов, — все это видоизменило политику и практику империалистических государств и монополистического капитала на «периферии» мирового капиталистического хозяйства, заставило их приспосабливаться к обстановке, отказываться от наиболее одиозных форм и методов, переносить упор на экономическую сторону своей деятельности. Между тем все еще достаточно широко представлены и «традиционные» приемы эксплуатации, осуществляемые или сохраняемые с помощью «канонерок».
Одним из наиболее характерных полей неоколониалистской активности является нефтяная сфера Ближнего и Среднего Востока. Здесь в течение долгих десятилетий существовала колониалистская* система эксплуатации нефтяным картелем стран, владеющих ресурсами нефти.. Наиболее полное воплощение она нашла в концессионных соглашениях и концессионной практике иностранного нефтяного монополистического капитала. Крах этой системы отнюдь не означал прекращения эксплуатации. Она была продолжена, но теперь уже
4


неоколониалистскими методами. Их можно понять, лишь исследуя сложные связи всей мировой империя» диетической системы нефтеснабжения с Ближнего И Среднего Востока, анализируя то место, которое в этой системе былопредназначено странам региона.
Нужно сказать, что новые методы и формы отношений нефтяных компаний со странами-производителями не раз навсегда застывшая модель. Причем они модифицируются не только в результате того, что эти монополии стремятся увеличивать свой прибыли или стабилизировать источники их получения. Проявившаяся уже во время перехода к неоколониализму эволюция его методов и приемов продиктована тем, что с самого начала перехода к неоколониализму обозначился его кризис. Постоянной причиной этого кризиса является продолжающееся изменение в соотношении сил между монополиями и нефтедобывающими странами, которые во все большей степени обретают возможность с успехом отстаивать свои права и интересы.
Очевидно, самым большим достижением нефтедобывающих стран на этом длительном и тяжелом пути конфронтации с государственно-монополистическим нефтяным комплексом является крушение старого механизма ценообразования и создание нового, приводимого в действие теперь уже прямым, а в ряде случаев и решающим участием стран, владеющих нефтяными ресурсами. Это передало им в руки всю или значительную часть ренты, ранее присваиваемой монополистическим капиталом. Но можно ли считать, что это означает конец эры неоколониализма в сфере ближневосточной нефти? Конечно, нет. Государственно-монополистический капитализм и в новых условиях продолжает эксплуатацию нефтедобывающих стран, все глубже втягйваемых в мировое капиталистическое хозяйство. Большую роль при этом играют- империалистические государства.
Эти и некоторые другие проблемы нашли отражение в представленной работе. Она делится на три главы.
В первой делается попытка показать смену «вех» в политике и практике иностранного нефтяного монополистического капитала на Ближнем и Среднем Востоке— суть произошедших и все еще происходящих перемен, их причины.
Вторая посвящена стоимостным и рентным отношениям, которые лежат в основе ценообразования, механизму складывания цен на ближневосточную нефть.
5


Третья глава содержит материал, показывающий реальные отношения после национализации ближневосточных концессий в «треугольнике»: страны ОПЕК — нефтяные монополии — развитые капиталистические государства, потребляющие нефть. Новые моменты характеризуют отношения по всем сторонам «треугольника»: контрактные формы деятельности нефтяных
компаний в ближневосточных странах; «особые отношения» при одновременных силовых приемах, используемые империалистическими государствами против интересов нефтедобывающих стран, и, наконец, усложнившиеся связи при диалектическом сочетании единства и противоречий между нефтяным частномонополистическим капиталом и капиталистическим государством базирования транснациональных корпораций (ТНК).
В работе были использованы советские и зарубежные материалы справочно-статистического характера, периодика, монографии. Автор опирался на результаты целого ряда исследований советских ученых по нефтяным проблемам. Естественно, что все выводы в представленной работе делались на основе марксистско-ленинского методологического подхода к рассматриваемому материалу, — по твердому убеждению автора, единственного методологического подхода, который дает возможность прийти к научно обоснованным и реально отражающим происходящие в жизни процессы результатам.


Глава I
КРИЗИС ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ ЭКСПЛУАТАЦИИ БЛИЖНЕВОСТОЧНОЙ НЕФТИ
В обширной экономической и политической литературе, появившейся на Западе по свежим следам энергетического, прежде всего нефтяного, кризиса 70-х годов, в числе его причин фигурируют, , как правило, природные или технико-экономические факторы: неравномерность размещения основных запасов нефти и основных зон ее потребления в мире, их географическая разобщенность, высокие издержки при введении в хозяйственный оборот новых (альтернативных) источников энергии и,т. д. Равным образом в тех же техникоэкономических сферах — новой технологии, экономии энергии и т. д. — видится буржуазным аналитикам и выход из этого кризиса.
Разумеется, все эти факторы сыграли свою роль в бурных событиях, развернувшихся вокруг состояния и перспектив капиталистического нефтеснабженйя в 70-х годах. Однако марксизм-ленинизм учит видеть истоки любых масштабных исторических событий не только в движении процесса воспроизводства как таковом, но прежде всего в тех общественных отношениях, в которых он протекает, в характере противостоящих друг другу в этих отношениях общественных и политических сил. С этой единственно правильной точки зрения нефтяной кризис 70-х годов предстает уже не только как нарушение предложения и спроса на нефть, каким бы оно ни было крупномасштабным, но и как кризис созданной империализмом по своим меркам и в своих интересах неоколбниальной системы нефтеснабженйя, которая в странах Ближнего и Среднего Востока была особенно показательно неравноправной и эксплуататорской. Это и обусловило в свою очередь шоковый для империализма эффект ее слома, когда освободившиеся страны вслед за политической вступили в этап их экономической деколонизации.
7


1. 	Этап колониалистского господства !
нефтяных монополий на Ближнем Востоке
Эта система в своих первоначальных формах начала складываться главным образом в начале XX в., когда, с одной стороны, возникла объективнай-потребность крупной промышленности в значительных количествах энергетического сырья, а с другой — быстро шло развитие капитализма, вступившего в высшую, империалистическую стадию с такими ее характерными признаками, как образование монополий, создание колониальной системы и экономический раздел мира союзами монополистов. '
Мировая капиталистическая нефтяная промышленность с самого начала и в самой яркой и законченной форме воплотила в себе эти черты. Для нее было характерно господство Международного нефтяного картеля, контролировавшего не только основные месторождения и добычу нефти, но и ее транспортировку, переработку, хранение и сбыт, равно как и технологию этих операций. При этом нефтяному картелю противостояли разрозненные колониальные или полуколониальные страны, на территории которых начала добываться нефть. Эти страны находились в неравноправном, зависимом положении от картеля как экономически, так и политически.
«На протяжении большей части нашего века, — констатировал в этой связи английский исследователь Л. Тёрнер, — государства-производители Играли малозначительную роль в управлении международной нефтяной промышленностью. Именно крупнейшие нефтяные компании контролировали ее — отчасти самостоятельно, отчасти используя вовлеченность этих стран в сложный союз, -основанный на определенном совпадении интересов (их руководства. — А. 77.). Структура этого аморфного союза сохранилась вплоть до 70-х годов» *.
Следует особо отметить, что в силу ряда исторических причин, в том числе отсталости общественного строя, нефтепроизводящие страны до поры до времени были относительно пассивными объектами эксплуатации. И если говорить о «совпадении интересов» в «аморфном союзе», то с интересами нефтяного картеля совпадали не национальные интересы ближневосточных стран, обладавших запасами нефти, а интересы^лишь узкой группы их феодальной или полуфеодальной эли-
9


ты. Но и й этом случае зона совпадения интересов, как показали дальнейшие события, оказалась узкой и нестабильной.
Не удивительно, что между картелем и странами, на территории которых началась добыча нефти, неравенство носило не только фактический, но и формальный, юридический характер, ибо основывалось на целой системе неравноправных концессионных договоров, навязанных либо прямой колонизацией, либо силой или угрозой силы. Эта же система предопределила и разделение сфер влияния монополий над нефтеносными районами Ближнего и Среднего Востока.
Автор не ставит своей задачей показ истории колониальных захватов или навязывания иностранными нефтяными монополиями колониальных по характеру условий своей деятельности в странах Ближнего Востока. Эта история, различными эпизодами которой были вооруженные акции и подкупы, убийства и подлоги, угрозы и шантаж, .уже описана в научной литературе. Здесь же, в этой книге, мы хотим показать, что концессионная практика на Ближнем Востоке в первой половине XX столетия, опиравшаяся на такую юридическую базу, как соответствующие концессионные договоры и соглашения, была колониалистской по своей сути.
Прежде всего необходимо отметить, что концессионные договоры открыто игнорировали национальный суверенитет ближневосточных стран над их природными ресурсами и экономической деятельностью, давали монополиям статус «государства в государстве». А именно: компании-концессионеры получали исключительное право на безудержную эксплуатацию местной рабочей силы, все виды нефтяных операций, определение масштабов и направлений инвестиций, строительство транспортной инфраструктуры, охрану своего имущества, включая создание с этой целью собственной полиции и других охранных частей.
Концессионер определял объемы бурения и добычи, величину и географию экспорта нефти, уровень цен, целесообразность строительства предприятий по ее переработке. Он же получал монополию на поставку нефтепродуктов на внутренний рынок данной страны, а также право собственности на всю геологическую документацию. Страна, предоставившая концессию, не имела права ни изменять соглашение, ни досрочно его отменить. Практически она оставалась полностью бесправным
»


партнером, абсолютно зависимым от решений, принимаемых компанией-концессионером в условиях отсутствия каких бы то ни было возможностей повлиять на эти решения.
Все это привело, в частности, к тому, что концессии заключались, как правило, на срок, многократно превышающий нормальную продолжительность подобной практики в «цивилизованных» государствах. Действительно, сроки действия концессионных соглашений, как правило, переходили на XXI в. (Бахрейн — до 2024 г., Договорный Оман — до 2012 г., Ирак — до 2000 г., Кувейт— до 2026 г., Саудовская Аравия — до 2005 г.) и составляли от 66 до 99 лет каждое.
Такой долгосрочный характер концессий не только «легализовал» на весьма длительный период безудержную эксплуатацию стран, обладающих запасами нефти, но и ограничивал их возможности даже на небольшое улучшение в свою пользу условий соглашений с компанией-концессионером. Известно, что в результате естественной ограниченности природных ресурсов (в данном случае нефти) такие условия при каждом новом концессионном договоре, как правило, относительно улучшаются для страны-производителя. Имеет большое значение и то, что при каждом новом концессионном сроке владелец природных ресурсов фактически рассматривается и как владелец всех тех капиталов, которые были вложены за предыдущий срок компанией с целью увеличения добычи или понижения ее издержек производства (дифференциальная рента II). Долгосрочный характер концессии лишал страны, обладающие запасами нефти, всех этих преимуществ.
Средние размеры нефтяных концессий в ближневосточных странах тоже были несравненно больше размеров концессий и аренд в «цивилизованных» государствах. В ряде случаев они охватывали даже всю территорию данной страны. Например, предприниматель д’Арси в 1901 г. получил концессию на 3/4 территории Ирана. «Ирак петролеум» и две ее дочерние компании— «Мосул петролеум» и «Басра петролеум» — владели на концессионных началах почти всей иракской территорией. Американская «Бахрейн петролеум» распространила свою концессию на всю территорию эмирата. То же сделали «Катар петролеум» в Катаре и «Кувейт ойл» в Кувейте, а небезызвестная «Арамко» располагала 880 тыс. кв. км в Саудовской Аравии,
10


почти Vs территории страны, и т. д. Захват таких гигантских участков позволял нефтяным монополиям исключить конкуренцию в доступе к уже открытым и — что, может быть, еще важнее — к неоткрытым источникам сырья, монополизировать нефтедобычу в каждой отдельно взятой ближневосточной стране.
В чем причина того, что ближневосточным странам, богатым нефтью, могли навязываться такие бесправные условия? Очевидно, однозначно на этот вопрос трудно ответить. Прежде всего следует принять во внимание, что многие страны и территории Ближнего и Среднего Востока, находившиеся ранее в вассальной зависимости от Турции, получили после ее разгрома в первой мировой войне статус колоний и полуколоний Англии и Франции. Элементы колониального господства присутствовали, в частности, в отношениях Англии с Ираном, Ираком, Кувейтом, Катаром, Объединенными Арабскими Эмиратами (в тот период они носили название Договорного Омана). Алжир был колонией Франции, Ливия — Италии.
Итоги первой мировой войны на время несколько приглушили в данном районе мира и межимпериалистическое соперничество, которым могли бы воспользоваться в своих интересах ближневосточные страны. В ряды монополий европейских держав-победительниц удалось вклиниться только нефтяным компаниям США, да и то некоторый передел сфер влияния сопровождался новыми договоренностями, исключающими или по крайней мере резко ограничивающими межимпериалистическую конкуренцию.^
Дело шло к созданию замкнутого империалистического нефтяного клуба. После поражения Германии в первой мировой войне ее нефтяной капитал (первоначально 25% акций в «Туркиш петролеум», переименованной затем в «Ирак петролеум») был вытеснен с Ближнего Востока, а немецкая доля в «Ирак петролеум» перешла к французам. Американские нефтяные монополии своим появлением в этом регионе были обязаны прежде всего сильнейшему политическому нажиму Вашингтона на своих союзников в войне с требованием от них «своей» колониальной доли. В 1928 г. США удалось навязать Англии и Франции соглашение, по которому американским нефтяным компаниям «Стандарт ойл К0» (Нью-Джерси) (ныне «Экссон») и «Мобил ойл» передавалось 23,75% акций «Ирак петролеум».
U'


Однако после этого было заключено так называемое соглашение о «красной черте», которое, по договоренности США, Англии и Франции, ограничивало территорию, где не допускались операции нефтяных компаний четвертых стран 2.
Именно за таким колониально-протекционистским забором оформился и набрал силу нефтяной картель «семи ' сестер» — американских «Экссон», «Мобил», ч«Стандарт ойл К0 оф Калифорния», «Тексако», «Галф», английской «Бритиш петролеум», англо-голландской «Ройял датч-Шелл», к которым примкнула французская «Компани франсез де петроль».
В дальнейшем, по итогам уже второй мировой войны, соотношение сил в этом районе изменилось в пользу США, которые захватили в свои руки нефтяные богатства Саудовской Аравии, оказавшиеся крупнейшими в капиталистическом мире. Как и прежде, решающую роль при этом сыграл официальный Вашингтон, принудивший Черчилля уступить «Арамко» право на аравийские промыслы в обмен на обещание приостановить американскую экспансию в Иран и Ирак3 (которое США, впрочем, нарушили уже в 1954 г. после реорганизации прежней «Англо-Ираниен ойл» в Иранский нефтяной консорциум). Однако увеличение доли США при перераспределении влияния внутри Международного нефтяного картеля, естественно, не принесло улучшения концессионных условий или концессионной практики в интересах стран — обладательниц нефтяных богатств. Картельные соглашения надежно «выравнивали» эти условия в интересах иностранного монополистического капитала в целом и препятствовали «прорыву» в заветный район любого аутсайдера, который мог бы заплатить за разрешение добывать нефть на Ближнем Востоке бблыпую цену, чем компании-концессионеры.
Грабительские, колонизаторские по своей сути условия концессионной практики порождала и специфика объекта деятельности иностранного монополистического капитала — стран, обладавших несметными нефтяными богатствами. Исторически ближневосточная нефтяная промышленность зародилась на территории феодальных государств с сильными пережитками родо-племенных и зачатками капиталистических отношений и укладов. Но она с самого начала была интегрирована в систему производственных отношений монополистического капитализма и в значительной степени изолирована от про-


изводственных отношений самих ближневосточных обществ.
В итоге единственной связью нефтяных монополий и местной теократической и феодальной элиты в области экономики долгое время были концессионные платежи, но исчислялись эти платежи весьма и весьма своеобразно. Местный собственник земли определял их величину не прибылью, получаемой иностранными нефтяными компаниями-концессионерами, а оборами, рентой и податями, взимаемыми им с местного населения, ведущего натуральное хозяйство (кочевых племен, отдельных земледельцев, городских купцов и т. п.). Поэтому при определении объема нефтяных отчислений попросту прикидывалось, сколько могли бы принести те же участки земли, если бы они использовались обычным для данной отсталой экономики способом, например для разведения скота. Действительно, по первым концессионным соглашениям местные правители получали мизерную плату. Уже упоминавшийся д’Арси, например, отчислял шаху всего 16% прибылей от добычи и экспорта иранской нефти. Впоследствии «Англо- Першен ойл» из этой суммы изымала еще 3%, которые шли на оплату шейхам племен за охрану концессии. «Ирак петролеум» по соглашению 1925 г. обязалась выплачивать местному правительству 4 шилл. с каждой добытой тонны нефти, или примерно Vs экспортной цены4.
- Вместе с тем выплаты нефтяных компаний местным правителям, хотя они и не шли ни в какое сравнение с общим объемом получаемых прибылей, были все-таки значительно выше тех доходов, которые феодальная верхушка могла бы получить от местного населения. К тому же сдача значительной части территории в концессию иностранным нефтяным компаниям не препятствовала одновременному хозяйственному использованию ее обычным способом и таким образом не мешала феодальным правителям получать с земли двойной доход: и от местного населения, и от нефтяных компаний.
Такая природа отношений нефтяных монополий с местным правящим классом способствовала закреплению контроля иностранного капитала над нефтяной промышленностью и повышению степени эксплуатации природных ресурсов и населения ближневосточных стран. Более того, она способствовала консервации социально- экономической отсталости ближневосточных государств.
13


В рамках этих отношений происходило финансирование феодальных и других паразитических слоев — финансирование, которое позволяло этим слоям не только сохраниться, но и удержать в своих руках политическую и экономическую власть. В обмен концессионеры были полностью освобождены от уплаты местных налогов и таможенных сборов, им был разрешен свободный вывоз прибылей. Они получили по сути дела неограниченную возможность эксплуатации природных ресурсов ближневосточных государств. К концу 50-х годов площадь концессий и аренд «семи сестер» составила в самом богатом нефтяном районе капиталистического мира — на Ближнем и Среднем Востоке — около 5,8 млн. кв. км. Это безусловно сыграло свою роль в том, что «семерка» смогла самостоятельно или через дочерние предприятия и филиалы установить свой контроль над 60% добычи и свыше 55% переработки нефти мирового капиталистического хозяйства. Под ее контролем находилось более половины танкерного флота капиталистического мира и практически все крупные нефтепроводы за пределами США5. Но и эти данные, показывающие чрезвычайно высокую степень монополизации — и «горизонтальной» и «вертикальной», еще не дают полного представления об истинной экономической мощи и политическом влиянии крупнейших нефтяных монополий. Ведь они контролировали именно тот сектор капиталистической экономики, который находился на гребне экономического развития империалистических держав в послевоенный период и одновременно питал такое развитие в наиболее важных отраслях: электроэнергетике, химии, авто- и авиастроении, военной промышленности.
Колониалистский по своей сути контроль над гигантскими территориями на Ближнем и Среднем Востоке дал нефтяным концернам ряд важных монопольных преимуществ и на другом конце «нефтяной цепочки» — в потребляющих капиталистических странах. Сдерживая или, наоборот, активизируя добычу нефти на Ближнем и Среднем Востоке, «семь сестер» получили уникальную возможность «регулировать» мировой капиталистический рынок нефти и нефтепродуктов. Исключительно низкие издержки производства арабской и иранской нефти давали им огромное превосходство над теми конкурирующими нефтяными и энергетическими Компаниями, которые не имели доступа к аналогичным источникам сырья. На этом базировалась одна из нан-
14


более высоких степеней отраслевой монополизации, кд- торая была весьма долгое время свойственна нефтяному бизнесу капиталистического мира.
Сосредоточив в своих руках весь цикл, начиная от производства нефти и нефтепродуктов и кончая их реализацией на рынке, монополистический нефтяной капитал получал огромные прибыли. Немалую роль при этом играл механизм ценообразования, о чем речь пойдет дальше, который включал в качестве обязательного элемента сохранение относительно низких цен на сырую нефть. Искусственное занижение цены на сырую нефть наряду с ее прекрасными техническими показателям^ как топлива привело к тому, что нефть, оттеснив уголь, заняла первое место среди первичных энергоносителей.
Таблица 1.1
Мировая капиталистическая добыча нефти (млн. т)
1900
г.
20
1950 г.
479
1910
г.
45
1960 г.
885
1920
г.
95
1970 г.
1 943
1937
г.
243
1980 г.
2 251
Источники: Брукс М. Нефть и внешняя политика. М., 1949, с. 35; UN. Statistical Yearbook за соответствующие годы.
Таблица 1.2
Энергобаланс промышленных источников энергии в капиталистическом мире
(без ядерной энергии) (%)
Год
Нефть
Уголь
Природный
газ
Гидро¬
энергия
1950
31
56
11
2
1955
36
47
15
2
1960
40
39
18
3
1965
45
33
19
3
1970
50
25
22
3
1980
45
30
19
6
Источники: UN. World Energy Supplies за соответствующие годы.
Добыча нефти в капиталистическом мире к 1960 г. возросла до 885 млн. против 20 млн. т в 1900 г., ее до¬
15


ля в потреблении промышленных источников энергии — с 3,9 до 40%, и нефть прочно заняла место главного источника энергии в мире (см. табл. 1.1 и 1.2).
Совмещение монополистической и колонизаторской особенностей структуры нефтедобычи на Ближнем и Среднем Востоке создавало механизм для постоянного самовоспроизводства системы. В рамках такой структуры взаимосвязанные операции оказались разграниченными на два полюса: «нижние» (разведка и добыча нефти) были сосредоточены на территории ближневосточных стран, а «верхние» (переработка, сбыт и потребление) — главным образом в развитых капиталистических государствах. Странам-производителям в рамках такой «нефтяной цепочки» отводилась роль зависимых, бесправных и к тому же конкурирующих между собой поставщиков сырья. Вырваться на новые рубежи нефтедобывающие страны в условиях, характерных для первой половины XX столетия как внутри этих стран, так и в мире в целом, практически не могли. Их особое место в «нефтяной цепочке» многим казалось тогда незыблемым. Международный нефтяной картель представлялся всесильным.
Колониалистская система господства монополий над ближневосточной нефтью оказала серьезное влияние и на производственные отношения, и на характер роста производительных сил в капиталистическом «центре», а дешевая энергия способствовала и относительно высоким темпам экономического роста.
2. 	Конец колониалистского этапа и переход к неоколониализму
«Золотой век» колониалистской системы нефтеснаб- жения капиталистического мира, одним из главных звеньев которой была деятельность Международного нефтяного картеля на Ближнем и Среднем Востоке, продолжался примерно до конца 50-х — начала 60-х годов.
Нередко окончание этого века связывают с прорывом в район Ближнего и Среднего Востока нефтяных компаний-аутсайдеров, нарушивших монополию на ближневосточную нефть фирм-«старожилов». Действительно, как неоднократно подчеркивали классики марксизма-ленинизма, ни монополии, ни империализм в целом не отменяют конкуренции, а, наоборот, обостряют
16


ее ход. На рубеже 60-х годов это случилось и на мировом нефтяном рынке, куда вышли сразу около 20 ком- паний-аутсайдеров, обосновавшихся в различных районах. добычи нефти. Многие из этих компаний, как, например, итальянская ЭНИ, так же как и в свое время «семь сестер», опирались на государственную поддержку. В. попытках прорваться к источникам нефти они стали предлагать нефтедобывающим странам более благоприятные условия концессий. Вошла в практику система «50:50», по которой нефтеэкспортирующая страна получала от концессионера уже значительно большую, чем прежде, часть общих доходов от продажи нефти.-
Однако объяснять крах колониалистской практики нефтяных монополий на Ближнем и Среднем Востоке процессами, происходящими сугубо в рамках развития государственно-монополистического капитализма, было бы попросту неправильно.
Во-первых, крушение колониалистской практики на Ближнем и Среднем Востоке произошло в результате изменившегося соотношения сил как в этом регионе, так и во всем мире'. Во-вторых, колониалистская практика оказалась замененной новой системой неоколониалистского характера, созданной иностранным нефтяным монополистическим капиталом. Не учитывая эти два момента, невозможно объяснить тот факт, что компа- ниям-аутсайдерам удалось прорваться в ближневосточную нефтяную зону и в еще большей степени, чем мо- нополиям-«старожилам», которые были несравненно сильнее аутсайдеров, принять новую формулу расчетов с ближневосточными и средневосточными странами — собственниками нефтяных ресурсов.
При общем изменении соотношения сил в мире в пользу социализма начался и интенсивно происходил распад колониальной системы. Бывшие колонии и полуколонии обретали суверенные права над своими природными ресурсами, углублялся общий кризис капитализма. В итоге стали отодвигаться на задний план некоторые формы нефтяного бизнеса, основанные на внеэкономическом принуждении, повысилось значение экономических и договорных факторов в этих отношениях. Но характер системы нефтеснабжения и ценообразования на Ближнем и Среднем Востоке в то время еще кардинальным образом не изменился. Колониалистское содержание системы было заменено на неоколониалистское, которое сохраняло несколько подновленные усло¬
17


вия для эксплуатации нефтедобывающих стран иностранными нефтяными монополиями. Вместе с тем несомненно — это будет показано ниже, — что новая система вобрала в себя и ряд военно-силовых методов, присущих предшествовавшей колониалистской системе.
Однако начнем с «новой» экономической стороны отношений.
Известно, что провозглашенный в 50-х годах принцип «50 : 50» рекламировался как «равное партнерство», «справедливый раздел прибылей поровну между нефтяными компаниями и странами, обладающими нефтяными ресурсами». На деле нефтеэкспортирующие страны получали значительно меньше половины доходов от продажи нефти. Во-первых, в 50%-ный налоговый платеж были включены и все остальные виды отчислений, имевших прежде самостоятельное значение. Во-вторых, картель для минимизации платежей взял-курс на снижение справочных цен, служащих базой исчисления и налогов и арендной платы («ройялти»). В конце 40-х — начале 50-х годов цена на ближневосточную нефть была ниже уровня цен нефти, добываемой на побережье Мексиканского залива, в 1959—1960 гг. картель вновь дважды снижал справочную цену на ближневосточную нефть. Более того, филиалы стали продавать свою нефть материнским обществам по трансфертным ценам со скидкой даже со справочной цены. Так, «Арамко» установила такую скидку в 18% 6. Когда же картель в 1965 г. вынужден был согласиться сначала выплачивать нефтеэкспортирующим странам концессионные платежи, а уже потом начислять себе 50% дохода от справочной цены, монополии добились права на скидки со справочных цен, которые составили в 1967 г. 6,5% 7.
Занижение размеров подоходного налога достигалось и путем ускоренной амортизации основного капитала. Только от Ирана концессионеры получили на эти цели компенсацию.в размере 10 центов с каждого добытого барреля нефти, что к началу 1961 г. составило около 100 млн. долл., а Саудовская Аравия к концу 1959 г. вернула «Арамко» под тем же предлогом 150 млн. долл.8
Принцип «50:50» привел к росту доходов стран Ближнего и Среднего Востока от экспорта нефти с 29 центов за баррель в 1950 г. до 66 центов в 1954 г. и 82 центов в 1967 г. Однако для сравнения укажем, что рента собственников нефтеносных участков в США,
18


которые по продуктивности не шли ни в какое сравнение с ближневосточными, составляла 63 цента9. Большое значение имел и тот факт, что, будучи вертикальноинтегрированными монополиями, нефтяные компании основную часть своей прибыли получали от продажи нефтепродуктов в странах-импортерах и этой частью вообще не делились со странами, производящими нефть. В результате в 1961 г. доля ближневосточных стран в конечных доходах от реализации произведенных из их нефти нефтепродуктов в Западной Европе составляла всего 5,6% 10. Отметим, 'наконец, что даже по соглашениям типа «50 : 50» за концессионером сохранялись монопольный доступ к разработке месторождений, отказ в этом доступе местному государству, прежние сроки и размеры концессий.
В целом можно констатировать, что соглашения о «равном разделе» прибылей несколько повысили доходы местных правительств, но по существу оставляли за концессионером львиную долю дифференциальной ренты. Главной причиной этого было сохранение все той же пресловутой «Нефтяной цепочки», не дававшей нефтеэкспортирующим странам самостоятельного выхода на рынок и сохранявшей за нефтяными монополиями роль посредников между производителем и потребителем. Мало что здесь дало само по себе и завоевание политической независимости, которое, как специально подчеркивал в свое время В. И. Ленин, еще далеко не равнозначно освобождению от эксплуататорской хватки финансового капитала п.
Когда революционные процессы в ближневосточных и средневосточных странах создавали угрозу позициям нефтяных монополий, последние неизменно оказывали им ожесточенное сопротивление — либо самостоятельно, либо прибегая к помощи империалистических государств. Наиболее явно это демонстрируют события в Иране в первой половине 50-х годов. В 1951 г. правительство Мосаддыка национализировало иностранные нефтяные концессии. В ответ международные монополии подвергли Иран бойкоту, в результате которого добыча нефти в стране сократилась с 32,25 млн. т в 1950 г. до 1,34 млн. т в 1953 г., а экспорт — с 11,70 млн. т в 1950 г. до 0,042 млн. т в 1953 г.
Существовавший в 50—60-х годах избыток. нефти на мировом рынке способствовал усилению позиций нефтяных монополий и облегчал им возможность про¬
1»


ведения «жесткого» курса в отношении тех ближневосточных стран, которые осмеливались взять на себя роль лидера в борьбе за нефтяную независимость. Более того, с целью предупредить возможную активизацию борьбы нефтедобывающих стран за свои права империалистические державы и нефтяные монополии осуществляли заговоры, диверсии и даже вооруженные агрессии против прогрессивных режимов Ближнего и Среднего Востока. Так, в результате вмешательства Соединенных Штатов и Англии в гражданскую войну в Северном Йемене в 1963—1967 гг. им удалось-в определенной мере приостановить распространение революционных процессов на основную страну — производителя нефти этого района — Саудовскую Аравию.
Собственно говоря, при переходе к неоколониалистской системе снабжения ближневосточной нефтью капиталистического «центра» методы военно-силового давления на нефтедобывающие страны подверглись относительно небольшим изменениям. В общем и целом продолжалась практика силовой борьбы, в том числе в форме прямых агрессивных действий, начавшихся в этом регионе еще в первой четверти века. Известно, например, что, стремясь завладеть нефтяными месторождениями в районе Мосула, Англия оккупировала во время первой мировой войны территорию Ирака. В 1918—1920 гг. английский оккупационный корпус потопил в крови народное восстание в Ираке; в 1921 г. посадил на престол британскую марионетку короля Фейсала и навязал стране договор 1922 г., который поставил ее в политическую зависимость от Англии. Согласно англо-иракским договорам 1922 и 1930 гг., вооруженные силы этой страны и ее основные военные объекты передавались под британский контроль. Ирак вошел в зону фунта стерлингов.
Мало чем отличалась от этих действий реакция Англии и США на национализацию английской «Англо- Ираниен компани» в Иране в 1951 г. Лондон объявил экспортируемую Ираном нефть «краденой», отказался закупать ее и пригрозил предъявить иск всем тем, кто хотел бы ее закупить. Не довольствуясь этим, английский военно-морской флот задерживал танкеры с национализированной нефтью, а крейсер «Маврициус» вошел в Персидский залив и встал на якорь в территориальных водах Ирана напротив Абадана12. В конечном счете ЦРУ в 1953 г. организовало в Тегеране государствен¬


ный переворот и свергло законное правительство Moca ддыиа.
Это был не единичный пример, а продолжение ставшей уже типичной для США, Англии и некоторых других империалистических государств манеры поведения в том случае, если угрозе подвергались их нефтяные интересы на Ближнем и Среднем Востоке.
Характерно, что одна из важнейших задач Багдадского пакта, образованного в 1955 г., состояла в том, чтобы охранять нефтяные концессии картеля. Участие Англии и Франции в тройственной агрессии против Египта в 1956 г. было продиктовано намерением 'не только денационализировать «Компанию Суэцкого канала», но и предотвратить подрыв позиций своих нефтяных монополий в этом регионе. «Англичане и французы убеждены в том, — писал тогда журнал «Лайф», — что, если этому шагу Насера не будет дан действенный ответ, следует ожидать потерю ни с чем не сравнимых нефтепромыслов Среднего Востока»13. «Защиту» интересов нефтяных монополий прямо предусматривала и ближневосточная доктрина Эйзенхауэра. «Переданные в распоряжение президента войска будут использованы, — писала газета «Капитал тайме», — чтобы содействовать могущественным американским нефтяным компаниям получать прибыли по своим вкладам на Среднем Востоке» и.
Та же идея лежит в основе произраильской политики США, нашедшей отражение в кэмп-дэвидской сделке. Ни Картер, ни Рейган не скрывали, что «корпус быстрого развертывания» был создан прежде всего для обеспечения условий, необходимых для продолжения эксплуатации нефтяных богатств стран Ближнего и Среднего Востока. Район Персидского залива был объ- ярлен сферой «жизненно важных» интересов США. Показательно, что части корпуса с 1974 г. регулярно тренируются в западных американских штатах, чей ландшафт схож с аравийским.
Неоколониалистский характер системы нефтеснаб- жения Запада с Ближнего и Среднего Востока помог империалистическим державам ликвидировать последствия двух краткосрочных эмбарго на поставки нефти в 1956 г. во время тройственной агрессии Англии, Франции и Израиля против Египта и в июле 1967 г. в ответ на агрессию Израиля против Египта, Сирии и Иордании.
И


Однако и этот район мира, который вплоть до недавнего времени считался своеобразным заповедником империалистического влияния, стал наглядно подтверждать характеристику событий на хозяйственной и политической «периферии» капитализма, данную в 1973 г. на Всемирном конгрессе миролюбивых сил. «Там, где есть колониализм, будет борьба за национальное освобождение. Там, где есть эксплуатация, будет борьба за освобождение труда. Там, где есть агрессия, там будет и отпор ей. Народные массы стремятся изменить мир и будут менять его» 15.
Действительно, уже начиная с 50—60-х годов стали складываться объективные условия, усиливающие позиции нефтедобывающих стран Ближнего и Среднего Востока в современном мире. Обострились их противоречия с нефтяными монополиями. По мере приближения к рубежу 70-х годов иностранный монополистический капитал, несмотря на свои усилия и поддержку империалистических государств, все с большим трудом противостоял справедливым требованиям нефтедобывающих стран, терял инициативу в противоборстве с ними. Вызревал и начинал развертываться глубокий кризис неоколониальных отношений в нефтяной сфере региона.
3. 	Кризис неоколониалистских методов эксплуатации нефтедобывающих стран
С самого начала в колониалистской системе нефте- снабжения с Ближнего и Среднего Востока были заложены такие противоречия, которые неизбежно вели к кризису отношений ее участников — нефтяных монополий и стран, обладающих нефтяными ресурсами. Не удивительно, что и борьба этих стран с нефтяными монополиями началась еще на первых этапах становления этой системы. Например, в начале нашего века вспыхнули волнения на иранских нефтепромыслах. Для их подавления английское правительство посылало войска из Индии. В 1932 г. Иран потребовал пересмотра условий нефтяной концессии. В ответ Англия направила к его берегам военный корабль, применив небезызвестную «дипломатию канонерок» 16. Можно привести и другие примеры, свидетельствующие о борьбе народов нефтедобывающих стран с иностранным засильем. Однако эта борьба велась разрозненно, в ней долгое
22


время не наблюдалось сколько-нибудь значительного
общего подъема.
Положение начало быстро меняться примерно со второй половины 50-х годов. В результате изменения соотношения мировых классовых сил в пользу социализма и подъема национально-освободительного движения объективно сузились возможности империализма проводить колониалистскую политику, оказывать на развивающиеся страны политический и военный нажим. Ограничивались и возможности организации разного рода блокад, бойкотов и пр.
Переломным в этом смысле явилось поражение тройственной агрессии Англии, Франции и Израиля против Египта в 1956 г. Выдающийся успех его патриотических сил, всего народа в борьбе за ликвидацию оплота колониализма — «Компании Суэцкого канала» послужил важной вехой в национально-освободительном движении арабских народов. Впервые в открытом бою главные колониальные державы были вынуждены отступить, гак и не добившись своей цели. Такой позорный финал явился следствием как борьбы самих египтян, так и поддержки Советского Союза, который самым энергичным образом потребовал прекращения агрессии и вывода интервенционистских войск.
В свою очередь эта победа окрылила арабские народы. В 1958 г. антимонархическая и антиимпериалистическая революция в Ираке свергла «черный режим» британских марионеток и провозгласила рождение новой независимой республики. В 1962 г. смела средневековую монархию революция в Северном Йемене. В том же году закончилась исторической победой длительная героическая борьба алжирского народа против французских колонизаторов — родилась Алжирская Народная Демократическая Республика. Годом раньше была провозглашена независимость Кувейта.
Более того, национально-освободительные революции в арабском мире в ряде случаев начали перерастать в национально-демократические. В некоторых странах борьба за подлинную политическую независимость, против империализма стала переходить в отрицание капитализма как общественной системы.
Дело не ограничилось политической сферой. Вначале была подорвана, а затем и ликвидирована монополия Запада на оборудование, технологию и средства для развития. Нефтедобывающие страны получили воз¬
23


можность использовать альтернативные источники снабжения в социалистических странах. Роль экономического сотрудничества с социалистическими странами особенно повышалась в периоды обострения отношений ближневосточных государств с империалистическими державами и нефтяными монополиями. Ирак, например, столкнувшись с враждебным отношением иностранных монополий к развитию своей нефтяной промышленности, в конце 60-х годов обратился к Советскому Союзу, который оказал ему помощь в развитии нефтяной промышленности, в частности в оборудовании нефтепромыслов в Северной Румейле.
Активная и бескомпромиссная поддержка Советским правительством позиции Египта способствовала значительному повышению авторитета первого в мире социалистического государства на Ближнем Востоке. В ответ на обращенные к СССР предложения наша страна развернула всестороннее сотрудничество с рядом арабских стран, прежде всего с Египтом, Сирией, Ираком, Алжиром. Политическая поддержка борьбы против империализма, поставки современного оружия, посылка военных советников, предоставление экономических кредитов на разведку полезных ископаемых, строительство важных народнохозяйственных объектов в промышленности, на транспорте и в сельском хозяйстве, обучение специалистов из арабских стран в советских учебных заведениях — весь широкий и многогранный спектр советской помощи стал важным фактором в укреплении независимости и социально-экономическом прогрессе арабских государств.
В эти годы были заключены соглашения об экономическом и техническом сотрудничестве СССР с Египтом, Ираком, Йеменом, Кувейтом, Сирией и другими арабскими странами. Символом советской помощи стала высотная Асуанская плотина в Египте. При участии СССР и ряда других стран социалистического содружества в Ираке, Сирии, Египте, Алжире были развернуты работы по разведке нефти, построены нефтеперерабатывающие заводы. Именно при опоре на сотрудничество с нашей страной в арабском мире начала создаваться национальная нефтяная промышленность, свободная от господства иностранного капитала. Неоколониалистской практике нефтяных монополий Советский Союз противопоставил свои демократические принципы отношений с развивающимися странами — на базе равноправия,
24


взаимной выгоды и невмешательства во внутренние дела.
Одновременно обострилась и межимпериалистическая борьба на Ближнем и Среднем Востоке. Разумеется, как уже говорилось, сам. по себе этот процесс не мог привести к подрыву ни колониалистских, ни неоколониалистских основ системы нефтеснабжения. Однако вместе с общим ослаблением позиций империализма и ограничением его возможностей устанавливать политическую и военную опеку над странами этого региона он объективно способствовал усилению позиций нефтедобывающих стран. Обострение межимпериалистической конкуренции привело прежде всего к подрыву монопольного контроля «англосаксонских» нефтяных концернов над местной нефтяной промышленностью. На Ближний и Средний Восток начиная с 50-х годов устремились нефтяные компании из Японии, Италии, Франции, ФРГ, других западноевропейских стран, аутсайдеры из самих США, которые в ряде случаев шли на сотрудничество с государствами региона на более выгодных для них условиях, чем нефтяные монополии «первого поколения». В соглашениях, заключенных с этими компаниями, предусматривалось, в частности, сохранение в руках правительств нефтедобывающих стран некоторого контроля над их деятельностью.
Важную роль в усилении позиций нефтедобывающих стран сыграли и процессы, происходящие в самом капиталистическом хозяйстве и не зависящие прямо от положения дел на Ближнем и Среднем Востоке. Конкретно во второй половине 60-х годов началось постепенное превращение нефтяного рынка из «рынка покупателей» в «рынок продавцов». Эта перемена была подготовлена всем послевоенным развитием мировой капиталистической энергетики, ее растущей зависимостью от дешевой импортной нефти. Потребление нефти в развитых капиталистических странах возрастало в 60-х годах небывалыми темпами — 11 % в год против 7% в 50-х годах ,7. В конце 60-х годов в крупного импортера нефти впервые в истории превратились США. Если в 1958 г. они ввезли 621 млн. баррелей нефти, то в 1972 г. (даже при сохранении количественных квот на импорт и других ограничений) — уже 1 735 млн.18 Учитывая размеры американской экономики и ее колоссальные потребности в энергосырье, сам факт превращения этой страны g неттР-импортера оказал на мировой ры¬
25


нок нефти исключительно сильное влияние. Нормальное функционирование системы нефтеснабжения с Ближнего и Среднего Востока превратилось в один из важнейших факторов поддержания стабильности всей мировой капиталистической экономики. «Компании, — отмечал'министр нефти Саудовской Аравии А. Ямани,— больше не могут позволить себе потерять ресурсы ни в одной из крупных стран-производителей»19. .
Этот факт отчетливо понимали и правительства самих нефтеэкспортирующих стран. Среди них крепла уверенность, что в условиях превышения спроса над предложением нефтяные монополии уже вряд ли смогут пойти на бойкот производителей или на карательное снижение добычи, что настойчивость в отстаивании своих интересов уже не приведет, как в 50-х годах, к навязанному 'монополиями сокращению добычи и потере нефтяных доходов. Действительно, на место старых концессионеров можно было пригласить новых, в том числе государственные компании западноевропейских государств и Японии, предпочитавших не связывать себя с особо одиозными формами нефтяного грабежа.
Наконец, важные перемены происходили и в политике самих нефтяных монополий. Нефть, контроль над Которой был источником их экономического и политического могущества, к концу 60-х годов уже прочно заняла доминирующее положение в мировом энергопотреблении, нанесла поражение своему основному конкуренту — углю, стала практически незаменимой в ряде отраслей, прежде всего в нефтехимии и на автотранспорте. В этих условиях сохранение на нее низких цен, установленных ранее и для вытеснения угля из энергобаланса, противоречило целям получения максимальной прибыли. Ее норма снизилась с 15% в 50-х годах до 11—12% в 60-х, а доходы, получаемые с барреля нефти, —1 соответственно с 55 до 33—35 центов 'м. В итоге, как утверждает известный исследователь энергетической проблемы П. Оделл, руководство основных нефтяных концернов приняло в конце 60-х годов далеко идущее решение «установить более жесткую связь между производством нефти, спросом и ценами на нее» 21.
Сочетание всех этих внешних условий создало дополнительные предпосылки для борьбы нефтеэкспортирующих стран Ближнего и Среднего Востока за свои права, преодоления их экономической и социальной от¬


сталости, консервируемой империализмом. С развитием отраслей нефтяного сектора началось активное втягивание большинства этих стран в современные формы хозяйства. Возникла промышленность, в том числе на базе ремонтных предприятий, обслуживающих нефтепромыслы. Получили достаточно быстрое развитие транспорт и связь, без которых не могли обойтись нефтяные компании, действовавшие в различных частях страны и нуждавшиеся в средствах доставки нефти к портам. Выросли города. С ростом внутренней торговли стал консолидироваться и расширяться внутренний рынок.
Все это в свою очередь привело к важным социальным последствиям. Прежде всего они проявлялись в том, что в нефтедобывающих странах Ближнего и Среднего Востока появился или начал расти основной революционный класс общества — пролетариат. Концентрируясь в ключевых, бурно развивающихся отраслях экономики (прежде всего в нефтяной промышленности), он играл в обществе все более важную роль, выходящую за пределы его относительно невысокого удельного веса в общей численности населения.
С усилением социального расслоения обострилась и классовая борьба. Рост городов и промышленности вызвал отток населения из сельского хозяйства и из традиционных секторов экономики. Возросла активность средних и промежуточных слоев, одним из проявлений чего стало возникновение разного рода этнических, религиозных и националистических группировок антиимпериалистической ориентации. Их союзником выступал сплошь и рядом городской полупролетариат.
В ряде нефтедобывающих стран произошло усиление позиций национальной буржуазии. Хотя она зачастую намыкалась с компрадорами и сословной верхушкой, ее влияние тем не менее также объективно способствовало обострению конфликта нефтедобывающих государств с иностранными нефтяными монополиями. В частности, как эту буржуазию, так и сословную элиту все более не устраивали прежние количественные пропорции и способы распределения прибылей от нефти. Они требовали увеличения этих отчислений, переориентации их в сферу экономического развития. Перерождалась и сословная верхушка там, где она не была сметена национально-освободительной революцией. По характеру своего экономического существова¬
27


ния она «обуржуазивалась», уже не удовлетворяясь но- дачками, составляющими ничтожную часть доходов нефтяных монополий, стремилась стать их полноправным партнером в эксплуатации и природных ресурсов, и местного рабочего класса.
Весь регион Ближнего Востока и Северной Африки в это время проходил через полосу крупных социально-политических потрясений, хотя и разных по форме и характеру. В ряде стран произошли революции, которые сопровождались глубокими социальными, политическими и экономическими сдвигами (Египет — 1952 г.; Ирак— 1958 г. и 1968 г.; Сирия— 1966 г.; Ливия— 1969 г.); в других возникли широкие народные движения, приведшие к возникновению революционной ситуации, но не завершившиеся победоносной революцией (Иран— 1952 г.). В третьих демократические революции совпали, слились с войнбй за независимость (Алжир — начало 60-х годов). На развалинах английских колоний и протекторатов на юге и востоке Аравии возникли независимые государства: Кувейт (1961 г.), Народная Демократическая Республика Йемен (1967 г.), Бахрейн, Катар, Объединенные Арабские Эмираты (1971 г.).
Усилилась социально-экономическая и политическая дифференциация ближневосточных стран. В некоторых странах, где произошли национально-демократические революции, а .проимпериалисгические силы и феОдаль- но-буржуазная верхушка были отстранены от власти, складывалась линия на проведение глубоких прогрессивных социально-экономических преобразований во внутренней политике, на союз с силами социализма в международных отношениях. В других государствах, среди которых были такие крупные страны-нефтепроизводители, как Саудовская Аравия, Кувейт, ОАЭ, Катар и др., процесс социально-экономического развития не привел к революционным сдвигам. Оно происходило здесь в форме перерождения феодальной верхушки, ее сращивания с национальным и иностранным капиталом. Но и в этих странах накапливался потенциал острых социально-политических противоречий и нерешенных экономических проблем.
Однако общим для всех этих групп стран в 50-х и 60-х годах было то, что в центре их взаимоотношений с империалистическими державами оказался нефтяной вопрос. Соответственно и борьба за национальный су¬
28


веренитет и экономическое равноправие принимала здесь форму борьбы прежде всего за контроль над национальными нефтяными ресурсами. Это закономерно, ибо нефтяная промышленность и отрасли, связанные с ней, занимали центральное место в экономике большинства стран региона, играли ключевую роль в решении проблем их социально-экономического развития. Именно здесь образовался тот главный плацдарм, который обеспечивал нефтяным монополиям их господство над остальной частью экономики и политическими институтами этих государств. Наконец, и сами империалистические страны «навязывали» национально-освободительным движениям борьбу по «стратегическому» нефтяному вопросу, поскольку их правящие круги рассматривали любое политическое движение в регионе прежде всего через призму нефти.
Вместе с тем в самой этой борьбе в 50—60-х годах выявилось два неоднозначных направления. С одной стороны, нефтеэкспорт'ирующими странами с нарастающим упорством предпринимались попытки добиться улучшения финансовых условий традиционных концессионных соглашений, т. е. увеличить свои нефтяные доходы. С другой — шла борьба за государственный национальный контроль над нефтяной промышленностью.
Наиболее острые конфликты между нефтедобывающими странами и нефтяными монополиями возникали в ходе борьбы за установление национального суверенитета над этим важнейшим природным ресурсом. Нефтяные монополии довольно быстро поняли, что это для них значительно опаснее, чем увеличение нефтяных отчислений. Поэтому, нередко соглашаясь на компромисс в пересмотре условий концессионных договоров, нефтяные концерны почти всякий раз доводили дело до конфронтации, когда оно касалось возврата странам региона их нефтяных богатств. Однако чем дальше, тем больше этой конфронтации начинали противодействовать не только изменения в современном мире, но и тот факт, что нефтеэкспортеры переставали быть разрозненными, конкурирующими производителями.
Безусловно, исторической вехой в борьбе обладающих нефтяными ресурсами стран Ближнего и Среднего Востока за свой 'суверенитет над природными богатствами, право распоряжаться ими в национальных интересах было создание в 1960 г. Организации стран—экспортеров нефти (ОПЕК). Образование этой организа¬
29


ции стало вехой и в кризисе неоколониалистской системы эксплуатации ближневосточной нефти иностранным монополистическим капиталом.
Конкретным поводом для создания ОПЕК послужило неоднократное понижение монополиями в одностороннем порядке в конце 50-х годов справочных цен на нефть. Вначале страны, объединившиеся в эту организацию, ставили перед собой весьма скромную цель: исключить дальнейшее понижение справочных цен и таким образом сохранить свои нефтяные доходы хотя бы на неизменном уровне. Эта задача была вскоре выполнена: после создания ОПЕК монополии уже не решались в одностороннем порядке пересматривать справочные цены.
Однако жизнь показала, что потенциал ОПЕК гораздо, значительнее того, который был необходим для выполнения локальной задачи стабилизации справочных цен. Объединившись, нефтедобывающие государства получили возможность выступать против монополий единым фронтом, координировать свою политику, оказывать друг другу необходимую моральную, политическую и экономическую помощь и поддержку, наконец, концентрировать свои усилия на наиболее важных направлениях борьбы с нефтяными концернами.
Роль ОПЕК как силы, определяющей развитие мировой капиталистической нефтяной промышленности, росла год от года. Возрастало и значение тех решений, которые принимались на конференциях этой организации. Предвестницей грядущих глубоких перемен в нефтяной сфере на Ближнем и Среднем Востоке стала «Декларация о нефтяной политике стран — членов организации», принятая на XVI конференции ОПЕК в июне-1963 г. В ней провозглашались следующие цели:
1. Правительства стран—членов ОПЕК должны стремиться к самостоятельной разработке запасов нефти и газа на своей территории. Поскольку эта задача не может быть осуществлена немедленно и в полном объеме, остается желательным заключение различного типа соглашений с иностранными нефтяными компаниями. Однако в рамках этих соглашений правительства должны сохранять максимальный контроль над деятельностью иностранного капитала с правом периодического пересмотра концессионных договоров.
2. Правительства должны иметь право на участие в совместных предприятиях с иностранными компаниями.
30


3. Компании должны передать правительствам все те участки концессионных территорий, на которых они не организовали практическую разработку нефтяных запасов.
4. Справочные цены на нефть должны устанавливаться самими правительствами нефтедобывающих стран и регулярно пересматриваться в зависимости от динамики курсов основных капиталистических валют.
Помимо этого в Декларации провозглашалось право правительств устанавливать нормы и формы отчетности для нефтяных компаний и контролировав такую отчетность; обязывать концессионеров соблюдать национальные правила разработки нефтяных ресурсов и, наконец, решать все споры с иностранными компаниями в национальных судах 22. Встреченная первоначально в штыки нефтяными монополиями резолюция оказалась вполне жизнеспособной в свете событий, произошедших на Ближнем и Среднем Востоке на рубеже 70-х годов.
Тут мы подошли к весьма важному выводу: события показывают, что всякий раз позиция нефтяных монополий становилась более или менее гибкой именно в тот момент, когда волна национально-освободительного движения вздымалась в одной из нефтепроизводящих стран региона.
В 1969 г. революционные офицеры свергли в Ливии режим короля Идриса. Вскоре после прихода к власти они ликвидировали американское военное присутствие в стране, установили политический союз с насе- ровским Египтом. Активная антиимпериалистическая политика нового режима начала распространяться и на сферу отношений с иностранными нефтяными монополиями. Уже в январе 1970 г. новые ливийские руководители заявили о том, что они намерены вступить в переговоры с этими компаниями о пересмотре условий концессионных соглашений.
С этого момента начался бурный процесс перемен в мировой капиталистической нефтяной промышленности.
Представляется, что Ливия не случайно выступила в роли застрельщика борьбы нефтедобывающих стран за свои права. Эту борьбу, как показал опыт 50—60-х годов, могла возглавить лишь та страна, которая придерживалась прогрессивного, антиимпериалистического, курса в своем развитии. Ливийское же руководство не
3»


просто проводило прогрессивные мероприятия. Оно находилось на той стадии революции, которую В. И. Ленин применительно к другим условиям назвал периодом «кавалерийской атаки». Новый режим только что вышел победителем из острого столкновения с местной и иностранной реакцией, обрел в этих столкновениях уверенность в своих силах, которые были целенаправленно обращены против иностранного капитала.
Необходимо отметить также, что именно в Ливии накопилось особенно много взрывчатого материала в отношениях с нефтяными компаниями. Перед революцией иностранный капитал оперировал в Ливии на исключительно выгодных для себя и исключительно несправедливых (даже по сравнению с другими нефтедобывающими странами) условиях для Ливии. Так, до 1963 г. компании делали отчисления ливийскому правительству не со справочной цены, как в других странах ОПЕК, а с цен фактических сделок, которые были гораздо ниже справочных. После того как отчисления начали подсчитываться исходя из справочных цен, компаниям удалось добиться крупных скидок с них23.
Скидки, налоговые льготы и другие уступки, навязанные нефтяными монополиями ливийскому правительству, позволили им удерживать отчисления и цены на ливийскую нефть на искусственно заниженном уровне, в то же время увеличивая добычу и хищнически разрабатывая нефтяные ресурсы этой страны. В 1962 г. Ливия добыла всего 8,78 млн. т нефти. В 1970 г. добыча составила уже 159,7 млн. т24. При реализации ливийской нефти иностранные монополии фактически прибирали себе в карман премию за ее высокое качество, а также за ее близость к основным рынкам сбыта.
В 1967 г., после закрытия Суэцкого канала, резко возросла стоимость транспортировки аравийской нефти от Персидского залива до западноевропейских портов. В связи с необходимостью перевозить нефть вокруг Африки возникла нехватка танкерного тоннажа. Положение еще более обострилось в 1969—1970 гг., когда из-за циклического подъема капиталистической экономики заметно возрос спрос на нефть и нефтепродукты.
В этих условиях североафриканская нефть приобрела исключительно большое значение для западноевропейской экономики. Для ее транспортировки требова-
32


лось гораздо меньше времени и гораздо меньше тан* керов,. чем для транспортировки такого же количества аравийской нефти. Постепенно опора некоторых стран Западной Европы на североафриканские источники нефти превратилась в настоящую зависимость от ее поставок. В 1971 г., например, Ливия покрывала около 30% общего нефтяного импорта ФРГ 25.
Всем, и в первую очередь ливийскому правительству и нефтяным компаниям-концессионерам, было ясно, что в этих условиях страны-потребители (в особенности в Западной Европе) уже не могут автоматически и безоговорочно поддерживать иностранный капитал в его конфликте с нефтедобывающей страной. Западная Европа была гораздо больше заинтересована в стабилизации поставок североафриканской нефти, чем в сохранении господства над ее источниками какой-то определенной (чаще всего американской) группы монополий. Как показали дальнейшие события, новое ливийское руководство умело воспользовалось также и этим благоприятным обстоятельством.
Существовал еще один момент, усиливающий позиции Ливии в переговорах с нефтяными компаниями, а именно раздробленность нефтяных концессий в этой стране. Вступив в клуб производителей нефти несколько позже других стран и учитывая их накопленный опыт, Ливия никогда не отдавала всю или даже большую часть своей территории в концессию какой-либо одной группе монополий, что было характерно для других ближневосточных стран. Наконец, наряду с «большой семеркой» возросшую роль в нефтедобыче здесь играли американские аутсайдеры, а также ряд аутсайдеров и государственных нефтяных компаний из западноевропейских стран. Они зачастую не имели под своим контролем других источников нефтедобычи, и, таким образом, вся их сбытовая сеть опиралась на ливийские источники. Все эти моменты были учтены ливийским руководством, когда оно в начале 1970 г. вступило в переговоры с компаниями-концессионерами.
Первое время переговоры продвигались медленно. Ливийская сторона воздерживалась от выдвижения на них решительных требований. Вскоре, однако, произошли два события, резко изменившие баланс сил в пользу Ливии.
Во-первых, весной 1970 г. революционному руководству этой страны удалось заключить соглашение о ко¬
2-274
33


ординации усилий с Алжиром. Сложился союз двух североафриканских стран — производителей нефти, противостоящий конкурирующей группе иностранных нефтяных компаний. Во-вторых, в мае 1970 г. Сирия закрыла нефтепровод «Гаплайн», по которому к портам Средиземного моря перебрасывалось ежегодно 25 млн. т нефти, добытой в Саудовской Аравии, что еще больше увеличило значение Ливии в нефтеснабжении Западной Европы.
В этих условиях Ливия потребовала весьма значительного по тем временам увеличения справочных цен на свою нефть, надбавок в цене за близость ее месторождений к рынкам сбыта, а также за высокое качество нефти. Была разработана модель переговоров, ставшая впоследствии классической в практике ОПЕК: Ливия выбрала компанию, наиболее полно зависящую от ее источников нефти, и в решительной форме потребовала от нее принятия всех своих новых условий. Такой компанией оказалась «Ок- сидентал петролеум». В мае 1970 г. ливийское правительство предписало ей резко сократить добычу нефти и практически поставило перед альтернативой: либо согласиться на принятие всех требований, либо подвергнуться национализации. Испытывая острые затруднения, «Оксидентал» обратилась к «семи сестрам» с просьбой компенсировать ей потерю ливийской нефти. Однако, после того как ей было в этом отказано, она согласилась на все ливийские требования26. За ней в итоге были вынуждены последовать и все другие компании.
В результате достигнутой новой договоренности справочная цена на ливийскую нефть была немедленно увеличена на 30 центов с барреля (затем в течение 5 лет планировалось увеличить ее еще на 10 центов), ставка подоходного налога — с 50 до 54—58 центов, причем это 4—8%-ное увеличение рассматривалось ливийцами в качестве компенсации за недоплаты компаниями отчислений ливийскому правительству в период прежнего режима 27. В июле 1970 г. примеру Ливии последовал Алжир, также поднявший свои справочные цены.
Уступив требованиям Ливии, нефтяные монополии постарались предотвратить выдвижение аналогичных требований странами Персидского залива. С этой целью они в одностороннем порядке предоставили ИМ
34


некоторые уступки* ЦОвЫсИВ Справочные цены 1 барреля тяжелых сортов нефти на 9 центов и ставку подоходного налога до 55%. Однако предотвратить выдвижение требований, аналогичных ливийским, не удалось и в этом регионе. Состоявшаяся в декабре 1970 г. XXI конференция ОПЕК поставила задачу начать новый тур переговоров с нефтяными компаниями о пересмотре всей системы справочных цен. Во исполнение этого решения был создан комитет стран-нефтепроизводите- лей Персидского залива в составе Саудовской Аравии, Кувейта, Ирана, Ирака и Абу-Даби, на который была' возложена задача провести с нефтяными монополиями переговоры по коренному пересмотру условий концессий. Вскоре после этого Ливия снова заявила о том, что она не удовлетворена заключенными ранее соглашениями и готова присоединиться к другим нефтедобывающим странам, добивающимся их пересмотра.
После упорного сопротивления нефтяные компании в январе 1971 г. в принципе согласились начать переговоры, однако выдвинули встречные требования, чтобы переговоры велись с объединенной делегацией ОПЕК, а решения, принятые в их ходе, стали обязательными для всех членов организации. Это заметно отличалось от их прежнего стремления иметь дело с нефтедобывающими странами поодиночке. В данном случае они явно боялись продолжения «соревнования» между различными группами стран-нефтепроизводителей (в первую очередь между североафриканскими государствами и странами Персидского залива) за достижение все новых и новых уступок и попытались повернуть возросшую сплоченность внутри ОПЕК против самих же стран-членов.
Одновременно были приняты меры к тому, чтобы перед лицом общей опасности временно положить под сукно собственные разногласия. В начале 1971 г. была создана так называемая Лондонская политическая группа (ЛПГ), в которую вошли представители практически всех нефтяных компаний, имеющих концессии на Ближнем Востоке. Ее членами стали «Экссон», «Мобил», «Сокал», «Галф». «Тексако», «Оксидентал», «Коноко», «Амерада Хесс» (США), «Бритиш петролеум», «Ройял датч-Шелл» (Англия — Голландия), «Компани франсез де петроль» (Франция), «Арабиен ойл» (Япония), «Пет- рофина» (Бельгия), «Испанойл» (Испания), «Гельсен- берг» (ФРГ) и другие, всего 23 компании. Вне ЛПГ ос¬
2*
35


тались лишь итальянская ЭНИ и французская «Эльф- Эрап»Официально на ЛПГ была возложена задача координации позиций компаний на .переговорах. Практически же в ее лице нефтяными компаниями было создано расширенное неформальное картельное объединение. Одновременно с организацией ЛПГ было заключено секретное соглашение между иностранными монополиями, оперирующими в Ливии. По его условиям любая нефтяная компания, чьи операции ограничивались или прекращались ливийским правительством, получала «компенсацию» в виде перераспределения вывоза нефти из Ливии другими участниками.
В период подготовки переговоров между компаниями и странами-нефтепроизводителями в 1971 г. особенно большое значение имела позиция основных империалистических держав— потребителей нефти. Ключевую роль в этом плане играли Соединенные Штаты Америки.
Позиция США по вопросу о переговорах с ОПЕК не была однозначной. С одной стороны, Вашингтон поддержал монополии, санкционировав создание ЛПГ ,и заключение секретного соглашения компаний, оперировавших в Ливии, обеспечив для этого изъятие американских нефтяных монополий из национального антитрестовского законодательства. С другой — администрация США старалась убедить представителей нефтяного капитала в необходимости пойти на определенные уступки странам-производителям.
Эта двойственность отражала известное расхождение интересов государственно-монополистического капитала США в целом и нефтяных монополий. Первый был в тот период заинтересован в некотором повышении справочных цен на ближневосточную нефть, поскольку это давало американской экономике, в меньшей степени зависящей от импорта нефти, определенные преимущества в конкурентной борьбе с Западной Европой и Японией. Кроме того, интересы США в районе Ближнего Востока никогда не исчерпывались одними нефтяными концессиями: администрация стремилась к сохранению политических связей с консервативными режимами в арабских странах и в Иране, к стабилизации и укреплению их позиций в регионе. В этих условиях она считала политически неоправданным, а возможно, и вредным отказ нефтяного монополистического капитала улучшить условия своих операций в интере¬
36


сах таких традиционных союзников США, как Саудовская Аравия или Иран, в то время как он пошел на уступки революционной Ливии. Американская политика создания региональных и зависимых от них проимпериалисгических центров начинала формироваться уже в тот период (а это как самостоятельный аспект требовало увеличения финансового потенциала этих стран, что можно было сделать фактически лишь через соответствующее увеличение нефтяных отчислений в их казну).
Сторонником повышения справочных цен и достижения компромисса между нефтяными компаниями и странами ОПЕК был, например, влиятельный сотрудник госдепартамента США Дж. Эйкинс, который фактически координировал связи между правительством и нефтяными компаниями в период подготовки переговоров. Он не без оснований полагал, что в случае бескомпромиссного подхода компаний к переговорам с ОПЕК, во-первых, возникнет опасность радикализации этой организации и усиления в ней позиций^тех государств, которые выступают за национализацию нефтяной промышленности, и, во-вторых, будет поставлена под угрозу общая стабильность системы нефтеснабжения Запада, а это приведет к тому, что в течение длительного периода капиталистическая энергетика будет оставаться «заложником» бесконечных конфликтов между нефтяными монополиями и странами-производителями. Наконец, если бы американские нефтяные компании не включились в усилия по поиску компромиссного решения конфликта с ОПЕК, то могла возникнуть реальная угроза подрыва их почти монопольного контроля над системой нефтеснабжения капиталистического мира и выдвижения здесь на лидирующие позиции нефтяных компаний из западноевропейских стран и Японии.
Первые недели 1971 г. характеризовались полной неопределенностью. Нефтяные компании продолжали настаивать на проведении переговоров с объединенной делегацией стран-производителей, ссылаясь при этом даже на решения XXI конференции ОПЕК. Страны- производители категорически отказывались согласиться с этим требованием, справедливо полагая, что нефтяные компании используют его для того, чтобы максимально затянуть и затруднить процесс будущих переговоров, сделать их безрезультатными.
37


В этих условиях были активизированы попытки госдепартамента США сблизить позиции сторон. 16 января 1971 г. в поездку по странам'Ближнего Востока выехал заместитель госсекретаря США Ирвин. После посещения Ирана и Саудовской Аравии он фактически поддержал позицию нефтедобывающих стран по вопросу о проведении раздельных переговоров в Тегеране (для группы нефтепроизводящих стран Персидского залива) и в Триполи (для североафриканских нефтепроизводителей). Ирвина, очевидно, убедили согласиться на это, пообещав ему, что страны Персидского залива не станут в данном случае соревноваться с Ливией и Алжиром и выдвигать какие-либо дополнительные требования. И иранский шах, и король Саудовской Аравии, как считает ряд исследователей, заверили американского представителя, что, сосредоточившись на переговорах с ними и исключив на первом этапе из переговоров неуступчивую и радикальную Ливию, нефтяные компании смогут гораздо быстрее подписать соглашение29.
После того как Соединенные Штаты отказались поддержать требование о проведении переговоров с объединенной делегацией ОПЕК, компании были вынуждены согласиться на раздельное проведение переговоров, оговорив, однако, необходимость установления «связи» между Тегераном и Триполи. Переговоры в Тегеране начались во второй половине января 1971 г., однако уже 2 февраля они были прерваны ввиду неконструктивной позиции, занятой нефтяными компаниями. После этого ОПЕК собралась на чрезвычайную конференцию для рассмотрения создавшегося положения. Было решено установить крайний срок для достижения соглашения—15 февраля. В случае если к этой дате компании не примут решение о приемлемом для ОПЕК повышении справочных цен, страны-нефтепроизводители должны были повысить их в одностороннем порядке. Одновременно (практически впервые за всю свою десятилетнюю историю) ОПЕК прибегла к угрозе резкого сокращения или даже полного прекращения нефтедобычи в случае, если ее требования не будут приняты.
Компании капитулировали 14 февраля — справочная цена на эталонную аравийскую нефть была повышена на 33 цента за баррель. Вводились доплаты за качество нефти (0,5 цента за баррель, за каждый градус ниже 40° плотности по шкале АПИ), а также премии за близость к рынкам сбыта для некоторых месторождений
38


(дополнительно 2 цента за баррель). Были отменены, кроме того, все скидки со справочных цен. Компании согласились также на ежегодное повышение цен на 2,5% плюс 5 центов за баррель в виде компенсации за инфляцию.
После заключения Тегеранского соглашения цена барреля эталонной аравийской нефти (34° по шкале АПИ) была повышена, таким образом, с 1,80 долл, до 2.18 долл. В свою очередь страны-нефтепроизводители Персидского залива согласились гарантировать общую стабильность справочных цен в течение 5 лет, т. е. до 31 декабря 1975 г.35
В марте 1971 г. были возобновлены переговоры между нефтяными компаниями и Ливией в Триполи. Хотя компании пытались навязать Ливии соглашение, полностью совпадающее с Тегеранским, руководителям этой страны удалось добиться от них дополнительных уступок. Справочная цена на ливийскую нефть была повышена на 90 центов за баррель. Предусматривалось ее ежегодное повышение на 2,5% плюс 7 центов за баррель. Одновременно компании согласились на произведенное ранее ливийским правительством повышение ставки подоходного налога до 55%. В июне 1971 г. компании вынуждены были повысить справочную цену и на часть иракской и аравийской нефти, которая доставлялась по трубопроводам к портам Средиземного моря. На нее были распространены преимущества, которых добилась для себя Ливия.
На этом история соглашений в Тегеране и Триполи, однако, не заканчивается. В августе 1971 г. президент Никсон объявил о девальвации американского доллара. Это привело к уменьшению реальных доходов нефтедобывающих стран, которые немедленно потребовали от компаний соответствующей компенсации. Стороны вступили в новые переговоры, которые продолжались несколько месяцев и завершились подписанием в январе 1972 г. так называемого Женевского соглашения, в соответствии с которым компании повысили справочную цену на нефть из стран Персидского залива на 8,49 цента за баррель. В мае того же года соответствующее соглашение было подписано и с Ливией.
В феврале 1973 г. доллар был вновь девальвирован, в соответствии с Женевским соглашением цены на нефть были автоматически подняты на 5,8 цента за баррель. Затем 1 июня 1973 г. под давлением стран-нефтепроиз-
39


водителей в Женеве было подписано новое соглашение о компенсации за обесценение доллара, предусматривающее повышение справочных цен на 11,9 цента за баррель (включая прошлое повышение). Оба этих Женевских соглашения рассматривались как дополнения к Тегеранскому и Триполийскому.
Значение соглашений в Тегеране и Триполи заключалось прежде всего в том, что Правительства стран ОПЕК впервые нарушили монополию нефтяных компаний на установление справочных цен и приняли прямое участие в процессе их формирования. ОПЕК же как организация доказала свою силу и жизнеспособность в первом крупном столкновении с нефтяными монополиями. В итоге укрепились позиции нефтедобывающих стран, улучшилось их финансовое положение. Доходы от нефти ближневосточных стран ОПЕК увеличились с 5,7 млрд. долл, в 1970 г. до 9,0 млрд, в 1971 г. и 10,9 млрд. долл, в 1972 г.31 ОПЕК сумела обратить вспять Тенденцию понижения цен на нефть, господствовавшую в течение всех 60-х годов, и таким образом выполнить одну из задач, ради которых она была создана.
В то же время заключение этих соглашений не позволило нефтяным монополиям сохранить статус-кво в области контроля над месторождениями. В 1971 г. XXV конференция ОПЕК обратилась к нефтяным компаниям с новым требованием: предоставить правительствам нефтедобывающих Стран право участия в иностранных концессиях на их территории. Компании вначале пытались игнорировать это требование. Однако в начале 1972 г. страны—производители нефти Персидского залива заставили их начать переговоры по этому вопросу и сформировали специальный комитет для их проведения. Переговоры между членами комитета — представителями Саудовской Аравии, Ирака, Кувейта, Абу-Даби, Катара— и нефтяными компаниями начались в январе 1972 г. в Женеве. Для Саудовской Аравии, возглавившей делегацию стран Персидского залива, они представлялись прежде всего в качестве попытки «упорядочить» отношения нефтедобывающих стран с нефтяным!г монополиями, выработать определенную альтернативу возможной революционной национализации. Некоторые другие участники комитета, например Ирак, смысл переговоров понимали по-другому: как переговоры о национализации наиболее крупных, наиболее старых, наиболее богатых — одним словом, основных ближневосточных
40


концессий, на kotopbie фактически опирался контроль монополий над «нижними» этажами ближневосточной системы нефтеснабжения.
Саудовская Аравия на переговорах запросила передать ей 25% акций «Арамко» с последующим повышением ее доли до 51%. Компании соглашались лишь на равное с ней участие в новых концессиях и в разработке новых нефтяных месторождений при сохранении в неприкосновенности своего контроля над старыми источниками жидкого топлива. Эр-Рияд был готов выплатить компенсацию за национализированные активы по их балансовой стоимости. Компании требовали включить в эту сумму также и оценку стоимости тех нефтяных ресурсов, которые были открыты за время действия их концессий32. Таким образом, в начале даже умеренная позиция Саудовской Аравии не вызвала серьезного встречного движения со стороны нефтяных компаний.
В марте 1972 г. на переговорах все-таки наметился первый сдвиг: компании согласились передать странам- производителям 20% участия в своих концессиях. Однако ОПЕК продолжала настаивать на 25%. Переговоры продолжались до декабря 1972 г., и в конце концов компании были вынуждены согласиться на все основные условия, поставленные министром нефти Саудовской Аравии. В соответствий с окончательным соглашением, подписанным представителями Саудовской Аравии, Кувейта, Абу-Даби, Катара и компаний-концессионеров, последние должны были передать за выкуп 25% участия в своих концессиях правительствам нефтедобывающих стран. 25% нефти, добываемой на территории концессий, должно было передаваться национальным нефтяным компаниям. Эта нефть распределялась следующим образом: 10% от ее общего количества реализовывалось национальными нефтяными компаниями на свободном рынке самостоятельно и по любой цене. Остальная ее часть продавалась по долгосрочным соглашениям иностранным участникам концессии по цене чуть ниже спра-' вочной33.
А. Ямани назвал достигнутое соглашение «поясом сотрудничества», который на долгие годы скрепит иностранный капитал и правительства нефтедобывающих стран и стабилизирует систёму нефтеснабжения. Однако освободительное движение внесло в эту оценку свои коррективы. В июне 1972 г. Ирак, не удовлетворенный итогами переговоров, в одностороннем порядке полно¬
41


стью национализировал основные концессии «Ирак петролеум» на своей территории, что нанесло сильнейший удар по «умеренной» модели национализации, предложенной Саудовской Аравией.
Тут мы вплотную подходим к выявлению еще одной общей закономерности. Наиболее масштабные отступления иностранного нефтяного капитала на Ближнем и Среднем Востоке, что находило отражение в радикальных изменениях концессионной практики, обычно происходили как следствие акций и требований не тех нефтедобывающих стран, на долю которых приходилась большая часть добычи ОПЕК, а тех стран, которые проводили наиболее последовательную антиимпериалистическую политику. Выше это уже было показано на примере действий Ливии, с которых начался общий пересмотр концессионных условий на всем Ближнем и Среднем Востоке. Теперь, в начале 70-х годов, решающую роль начал играть Ирак.
Стоит поэтому несколько подробнее остановиться на истории отношений иракского правительства с иностранными нефтяными компаниями.
В течение по крайней мере десяти лет, предшествовавших национализации 1972 г., иностранные компании- концессионеры искусственно занижали добычу нефти в Ираке, даже отказывались выплачивать его правительству согласованные ранее суммы отчислений. Все это делалось для того, чтобы «наказать» Ирак за изъятие у нефтяных компаний неиспользуемых участков их концессий в 1961 г. Весной 1972 г. компании вновь сократили добычу нефти на месторождениях в Киркуке и урезали ее передачу по трубопроводу Киркук — Баниас (Сирия), мотивируя это тем, что дорогая иракская нефть, поставляемая в порты Средиземного моря, неконкурентоспособна .
В ответ баасистское правительство предъявило компаниям ультиматум: немедленно восстановить уровень добычи в Киркуке и передать «лишнюю» нефть национальной нефтяной компании для самостоятельной реализации на свободном рынке. После того как компании отказались это сделать, президент Ирака А. Бакр подписал декрет о национализации. Таким образом* к моменту подписания соглашения об участии в декабре 1972 г. Ирак уже полностью в одностороннем порядке национализировал иностранные компании, действовавшие на его территории. Условия национализации были
42


для него гораздо более благоприятными, чем для стран, подписавших вместе с Саудовской Аравией соответствующие компромиссные соглашения.
Действия Ирака дали новый импульс антиимпериалистической борьбе на всем Ближнем и Среднем Востоке. Под влиянием успехов Ирака кувейтский парламент отказался ратифицировать подписанное соглашение и потребовал его пересмотра. Таким образом, широко разрекламированная как прообраз будущих отношений нефтедобывающих стран с иностранными монополиями «модель ограниченной национализации» была в конце концов, реализована лишь в самой Саудовской Аравии и двух относительно мелких странах-нефтепроизводите- лях — Абу-Даби и Катаре. Но вскоре под давлением арабского общественного мнения даже правительство Саудовской Аравии заявило, что оно будет в будущем стремиться к полной национализации нефтяных концессий.
Таким образом, судьба соглашений в Тегеране и Триполи повторилась: достижение частичного компромисса между нефтяными монополиями и нефтедобывающими странами не привело к стабилизации неоколониалистской системы нефтеснабжения.
1973 год начался с резкого роста цен на нефть на свободных рынках. Впервые за 15 лет справочные цены на нее оказались значительно ниже цен фактических сделок. В американской прессе много писалось в этот период о том, что рост цен на мировом рынке происходил из-за расстройства нормальных коммерческих отношений в результате заключения соглашений об участии. Однако вопреки этим утверждениям плодами повышения цен фактических сделок воспользовались не правительства нефтедобывающих стран, а прежде всего нефтяные монополии, ибо первые получали свои отчисления по-прежнему на базе справочных цен, а вторые — свои прибыли во многом на базе цен фактических сделок. Поэтому состоявшаяся в сентябре 1973 г. в Вене конференция ОПЕК потребовала коренного пересмотра и Тегеранского и Триполийского соглашений, равно как и поставила цель восстановить существовавшее до 1973 г. превышение справочных цен над реальными.
Переговоры по этому вопросу между странами-нефте- производителями и нефтяными компаниями открылись в Вене 8 октября 1973 г., т. е. на второй день после начала новой арабо-израильской войны. Страны-произ¬
43


водители потребовали немедленного повышения спра* вочных цен на 70%, однако компании соглашались лишь на 20%-ное повышение. 12 октября 1973 г. переговоры были прерваны, а 16 октября министры нефти стран-производителей собрались на чрезвычайную конференцию в Кувейте. На этой конференции впервые было принято решение об одностороннем повышении странами — членами ОПЕК справочной цены на нефть в среднем на 70%. В результате цена эталонной аравийской нефти была увеличена с 3,01 до 5,12 долл, за баррель, а доля правительства в ее цене — с 1,77 до 3,05 долл. После этого Ливия повысила цены на свою нефть с 4,60 до 8,92 долл, за баррель. Более того, конференция решила, что и впредь справочные цены должны при всех обстоятельствах превышать цены фактических сделок по крайней мере на 40% 34.
На следующий день, 17 октября 1973 г., в Кувейте собралась конференция Организации арабских стран — производителей нефти (ОАПЕК), на которой было принято решение о применении так называемого «нефтяного Оружия» в войне арабских государств с Израилем.
Многие буржуазные исследователи склонны преувеличивать то влияние, которое оказала октябрьская война 1973 г. на кризис неоколониалистской системы нефте- снабжения. Остановимся в связи с этим на следующих вопросах: в каких условиях «нефтяное оружие» было применено и какую истинную роль оно сыграло в тех потрясениях, которые претерпела неоколониалистская система нефтеснабжения в период 1973—1974 гг.?
Развитие ближневосточного конфликта оказывало влияние на систему нефтеснабжения, как говорится, с двух сторон. Сами империалистические державы постоянно использовали конфликт, делая ставку .на Израиль как на орудие борьбы против антиимпериалистических по своему характеру процессов социально-экономического развития стран региона. Вместе с тем, активизируя Израиль против арабских государств, Соединенные Штаты и другие империалистические державы стремились не только «абстрактно» ослабить прогрессивные режимы на Ближнем Востоке, но и исключить таким путем радикализацию основных нефтедобывающих стран. В то же время борьба арабского мира с экспансионистской политикой и практикой Израиля, а через него и с мировым империализмом способствовала подъему арабского национально-освободительного движения,
44


чтоДестественно, негативно отражалось и на позициях иностранного монополистического нефтяного капитала. Через Свое косвенное участие в противостоянии израильской агрессии даже консервативные арабские режимы были вынуждены в силу логики развития ситуации предпринимать определенные шаги против стран, поддерживающих сионистов.
Показательна в этом отношении политика Саудовской Аравии накануне октябрьской войны 1973 г. Есть все основания полагать, что король Фейсал и, возможно, другие высшие руководители Саудовской Аравии были осведомлены о готовящейся попытке форсировать Суэцкий канал. Саудовский режим был явно не заинтересован в резком обострении обстановки, которая в условиях безоговорочной американской поддержки Израиля с неизбежностью приобретала сильный антиамериканский акцент. И не случайно, что, получив сообщение о готовящейся египетской операции, Эр-Рияд прибег к услугам американской нефтяной компании, для того чтобы передать «сигнал» в Вашингтон. По свидетельству хорошо информированного английского исследователя А. Сэмпсона, личный советник короля Саудовской Аравии К. Адхам встречался по этому поводу летом 1973 г. с председателем «Арамко» Ф. Джунгерсом. «Адхам был уверен, — пишет А. Сэмпсон, — что Садат... будет вынужден прибегнуть к какого-то рода вооруженным действиям... Это было весьма точное и достоверное предупреждение с верхних этажей королевской иерархии». «Я знал, что эго означает войну, — говорил позже Джунгерс. — Король любил подавать сигналы, сначала в завуалированной форме, а затем и явно. Это предупреждение совершенно отличалось от предыдущих». По свидетельству А. Сэмпсона, Ф. Джунгерс был предупрежден, что если Соединенные Штаты не предпримут мер для обуздания Израиля и не отнесутся к ближневосточной проблеме «более сбалансированно», то Саудовская Аравия будет вынуждена нанести удар по американским нефтяным интересам. Джунгерс передал это предупреждение в штаб-квартиры компаний — членов «Арамко», после чего их руководители посетили высокопоставленных чиновников в Белом доме, госдепартаменте и Пентагоне и передали им эту информацию35.
Саудовские предупреждения продолжали поступать "в Вашингтон по разным каналам с нарастающей интенсивностью все лето 1973 г. После начала военных дей¬
45


ствий А. Ямани вновь встречался с Джунгерсом и Передал ему, что в скором времени Саудовская Аравия/оудет вынуждена ввести эмбарго на поставки нефти в/Соединенные Штаты. Это же предупреждение за два/ дня до введения эмбарго было передано лично Никсону министром иностранных дел Саудовской Аравии О. Сакка- фом36.
Таким образом, даже Саудовская Аравия, которая явно занимала одно из первых мест в числе тех стран, на которые рассчитывали США в своей политике на Ближнем и Среднем Востоке, несмотря на явное стремление «разрядить» обстановку, не допускать дело До перерастания арабо-израильского конфликта в кризисную стадию, все-таки была вынуждена занять во время этого кризиса антиамериканскую позицию. Это проявилось в том, что Саудовская Аравия в 1973 г. приняла участие в проведении общеарабской линии на применение «нефтяного оружия» против США и других пособников Израиля.
17 октября 1973 г. конференция ОАПЕК в Кувейте Приняла решение о сокращении добычи нефти в странах— членах организации на 5% по сравнению с сентябрьским уровнем и о последующем ежемесячном сокращении добычи еще на 5% до тех пор, пока Израиль не выведет свои войска с оккупированных арабских территорий. Несколько позже было решено сократить добычу на еще более значительную величину, приплюсовав к 5%-ному сокращению то количество нефти, которое предназначалось к поставкам в США и Голландию. Эти две страны были признаны враждебными делу арабов, и было объявлено о введении эмбарго на поставки им нефти и нефтепродуктов. Саудовская Аравия и Кувейт— два основных нефтепроизводителя арабского мира— решили сократить свою добычу в октябре не на 5%, как остальные страны, а на 10%.
Следующая конференция ОАПЕК состоялась в Кувейте в начале ноября 1973 г. На ней было решено довести общее сокращение добычи нефти в арабских странах в ноябре до 25% от сентябрьского уровня и сократить добычу в декабре еще на 5%. В результате мировой рынок лишился в декабре 1973 г., по разным оценкам, до 1 млн. баррелей арабской нефти в день. Сама по себе эта потеря не могла нарушить стабильность мировой капиталистической энергетики и тем более мировой капиталистической экономики. Однако сокращение добычи
46


й арабских странах и неопределенность 6 отношении будущих поставок, несомненно, помогли ОПЕК повысить цены на\нефть и удержать их на высоком уровне.
В конце ноября 1973 г. в результате активности аутсайдеров \и независимых нефтяных компаний, лишившихся гарантированных поставок, цены на нефть на свободных рынках и на аукционах, проводимых страна- ми-производителями, достигли 16—20 долл, за баррель. В декабре 1973 г. состоялись непродолжительные контакты между нефтепроизводителями и нефтяными компаниями в Вене по вопросу о новом пересмотре справочных цен. Эти контакты, однако, не привели, ни к каким результатам, и страны—производители нефти Персидского залива 22 декабря 1973 г. собрались на совещание в Тегеране, для того чтобы вновь повысить справочную цену в одностороннем порядке.
Однако уже на этом совещании выявилось два подхода к проблеме установления цен: консервативный (сторонником которого была Саудовская Аравия, предлагавшая поднять цены до 7,5 долл, за баррель) и радикальный (сторонником которого был Иран, предлагавший поднять цены до 14 долл, за баррель). В результате острых дебатов было достигнуто компромиссное решение, в соответствии с которым цена на эталонную нефть была повышена с 5,12 до 11,65 долл, за баррель. Доля правительства в цене была увеличена с 3,05 до 7 долл. Ливия повысила справочную цену на свою нефть с 8,92 до 15,76 долл, за баррель. Эти повышения были утверждены на конференции ОПЕК, состоявшейся 17— 19 января в Женеве. В последующем практика одностороннего пересмотра цен ОПЕК стала обычной.
Вместе с тем изменения системы ценообразования не исчерпали всех перемен в ближневосточной системе неф- теснабжения. В период 1974—1976 гг. такие страны, как Алжир, Кувейт, Ирак. ОАЭ и Катар, полностью национализировали наиболее важные иностранные концессии. Иран в 1979 г. пересмотрел свое соглашение с Международным нефтяным картелем, поставив нефтяную промышленность страны под полный контроль государства. В 1980 г. Саудовская Аравия полностью национализировала активы «Арамко». С Ближнего и Среднего Востока процесс национализации перекинулся в Индонезию, Венесуэлу, Эквадор, Габон и другие нефтепроизводящие страны. Старая, основывавшаяся на концессиях система нефтеснабжения отошла в прошлое, что в свою очередь
47


Таблица 1.3
Хронология национализации иностранных нефтяных концессий на Ближнем и Среднем Востоке /
Год
Страна
Компании-концессионеры
1951
Иран
« Англо-Ираниен»1
1970
Алжир
«Шелл», «Мобил», «Филипс», «Ньюмонт»
1971
Ливан
«Элверат», «Амиф», «Филипс»
51% собственности всех французских компаний
«Бритиш петролеум»
1971
Алжир
1971
Ливия
1972
Ирак
«Ирак петролеум»
1973
Ливия
51% собственности «Экссон», «Мобил», «Шеврон», «Грейс», «Оксидентал», «Марафон», «Континентал», «Амерада Хесс», «Ад- жип», полная национализация «Тексако», «Атлантик Ричфилд», «Бэнкер Хант» и др.
1973
Ирак
«Мосул петролеум»
1974
Ливия
«Либиен-Америкен», «Ройял датч-Шелл»
1975
Ирак
«Басра петролеум»
1975
Кувейт
«Кувейт ойл»
1976
Катар
Полная
1976
Дюбай
Полная
1977
Кувейт
«Аминойл»
1978
Бахрейн
«Бахрейн петролеум»
1979
Иран
Иранский нефтяной консорциум
1980
Саудовская
«Арамко»
Аравия
1 Иностранная собственность восстановлена в 1954 г. в виде Иранского нефтяного консорциума.
явилось одним из крупнейших достижений развивающихся стран в борьбе за их экономическую деколонизацию.
* * *
В 70-х годах нефтяные компании в существеннейшей степени утратили прямой контроль над производством нефти. Если раньше они единолично определяли объем, географическое распределение добычи, структуру добываемой нефти, объемы инвестиций в разведку и разработку нефтяных запасов, то в новых условиях они в лучшем случае сохранили возможность косвенно влиять на решения нефтедобывающих стран по всем этим вопросам.
48


О^видно, главным содержанием кризиса неоколониалистской системы эксплуатации ближневосточной нефти можно считать ликвидацию контроля над системой ценообразования на нефть со стороны международных монополий. Уже переговоры в Тегеране и Триполи создали прецедент прямого участия правительства нефтедобывающей страны в установлении цен. События 1973—1974 гг. закрепили происшедшую перемену. Фактически цены с этого периода страны-производители начали устанавливать в одностороннем порядке либо индивидуально, либо коллективно на конференциях ОПЕК, руководствуясь при этом принципиально отличными от компаний соображениями.
Наконец в результате событий 1973—1975 гг. была практически уничтожена концессионная форма отношений между нефтяными монополиями и странами-произ- водителями. Компании были вынуждены «на ходу» менять всю систему связей со странами-нефтепроизводи- телями, подстраиваться к происшедшим переменам ради сохранения своих позиций в капиталистической нефтяной промышленности. Таким образом, и в этой области наглядно подтвердился вывод XXV съезда КПСС о том, что «при нынешнем соотношении мировых классовых сил освободившиеся страны вполне могут противостоять империалистическому диктату, добиваться справедливых, то есть равноправных экономических отношений»37.
Вся сумма этих перемен, наложившись на процессы, происходившие в течение длительного времени в энергетике развитых капиталистических стран, вызвала структурный кризис капиталистической экономики — энергетический, который переплетался с циклическими кризисами 70-х годов и обусловил их обострение и глубину. Можно смело считать, что одним из главных элементов этого структурного кризиса был кризис неоколониалистской системы нефтеснабжения «центра» мирового капиталистического хозяйства с его ближневосточной «периферии».


Глава II
РЕНТНЫЕ ОТНОШЕНИЯ И ЦЕНООБРАЗОВАНИЕ В НЕФТЯНОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ 7 БЛИЖНЕГО И СРЕДНЕГО ВОСТОКА /
Переход контроля над ценообразованием в руки стран1—производителей нефти, объединенных в ОПЕК, в числе прочего вызвал глубокие сдвиги в рентных и стоимостных отношениях в нефтяной промышленности. Современный механизм становления и развития этих отношений, так же как и последствия претерпеваемых ими изменений, до сих пор является предметом полемики на страницах мировой научной печати. В таких условиях тем 'более представляется необходимым анализ этих новых явлений в свете марксистско-ленинской теории стоимости и ренты.
1. 	Ценообразование на ограниченные ресурсы: некоторые вопросы теории
Как известно, в сельском хозяйстве и в добывающей промышленности производство опирается на использование естественно ограниченных природных ресурсов. В сельском хозяйстве к таким ресурсам относятся прежде всего участки земли, ограниченные как по площади, так и по продуктивности. В добывающей промышленности ограничительным фактором являются запасы природных ископаемых в недрах земли. Кроме того, для природных ресурсов одного и того же вида характерны различия по качеству и по местоположению.
При этом марксистско-ленинская теория в отличие от многих буржуазных теорий, в том числе и современных, не считает характер естественной ограниченности природных ресурсов чем-то раз и навсегда данным: он не абсолютен, а относителен и зависит от характера и уровня развития производительных сил и производственных отношений. С одной стороны, человечество постоянно раздвигает поставленные природой рамки: превращает одни ресурсы из ограниченных в достаточные, открывает все новые ресурсы и возможности, а также
50


учитсяч рационально использовать истощающиеся ресурсы & помощью все более совершенной технологии. С другой стороны, общество часто влияет на природу отрицательно, дополняет естественную ограниченность ее ресурсов искусственной, порожденной деятельностью в рамках определенных способов производства.
То же относится и « различиям между природными ресурсами одного вида. Развитие производительных сил может как усиливать эти различия, так и нивелировать их. Как отмечалось, например, в исследовании Института мировой экономики и международных отношений АН СССР «Политическая экономия современного монополистического капитализма», «сокращение разрыва в производительности равновеликих затрат капитала, примененных к земельным участкам, различным по своему плодородию и местоположению, само по себе уменьшает возможную степень в различии производительности последовательных затрат капитала в один и тот же земельный участок». Выше в той же работе говорится об уменьшении «неравенства естественного плодородия различных участков в результате повышения общего уровня агрикультуры, снижения роли местоположения участков с развитием транспорта и связи...» *.
Как известно, К. Маркс исследовал закономерности ценообразования, в том числе ренты на ограниченные ресурсы, главным образом на примере сельскохозяйственного производства. Однако он специально подчеркивал, что основные законы ценообразования на продукты земледелия, в частности основные законы рентообра- зования, распространяются и на продукцию добывающих отраслей2. Все это позволяет нам в дальнейшем сосредоточиться на исследовании особенностей ценообразования на сырьевые товары, используя общие теоретические выводы, сделанные К. Марксом в отношении аграрного ценообразования.
Итак, каковы же основные особенности ценообразования в добывающей, в том числе нефтяной, промышленности?
Прежде всего в условиях ее ограниченных в каждый данный исторический период возможностей наращивания производства сырья и различий в качестве месторождений особую роль в ценообразовании играет общественный спрос. Как справедливо отмечает советский экономист С. Кириллов, «ограниченность лучших ресур¬
51


сов при необходимости удовлетворить определенную общественную потребность здесь выражена в Наиболее общем и последовательном виде... Общественная потребность «давит» на производство, побуждая использовать в каждый данный момент худши^г наличные средства производства. Именно это «давление» приводит в конечном счете к тому, что предельные затраты труда при наихудших средствах производства начинают играть регулирующую роль при оценке продуктов». Объясняя отличия роли общественного спроса в формировании цен на продукцию обрабатывающих и добывающих отраслей промышленности, С. Кириллов пишет: «Регулирующая роль предельных затрат тут (в добывающей промышленности. — А. Я.), конечно, достигает своего полного господства. В отличие от природных ресурсов большая динамичность и подвижность воспроизводимых средств производства ослабляет такую регулирующую роль...»3
Поскольку цена на все сырье данного вида регулируется под давлением общественного спроса предельной стоимостью его производства в худших условиях, в цене сырья со средних и лучших месторождений возникает определенная добавочная прибыль. К. Маркс пишет, что «эта добавочная прибыль может возникнуть лишь из разности между общей и индивидуальной ценой производства, следовательно, из разности между индивидуальной и общей нормой прибыли»4. Конкретно он называет этот вид добавочной прибыли дифференциальной рентой, «потому что она не принимает участия в образовании Общей цены производства товара, но предполагает ее. Она всегда возникает из разности между индивидуальной ценой производства, получающейся для отдельного капитала, который располагает монополизированной естественной силой, и общей ценой производства для капитала, вообще вложенного в соответственную сферу производства... Эта добавочная прибыль существовала бы и в том случае... если бы, например, земля, принадлежностью которой является водопад, использовалась фабрикантом как земля, не имеющая хозяина. Следовательно, земельная собственность... лишь дает земельному собственнику... возможность переложить эту добавочную прибыль из кармана фабриканта в свой собственный»5.
Существуют, как известно, две формы дифференциальной ренты. Образование дифференциальной ренты \
52


связано с различиями в производительности труда, предопределяемыми неодинаковой продуктивностью месторождений полезных ископаемых. Образование дифференциальной ренты II связано с неодинаковой произ- водителыЯостью труда в результате более эффективных дополнительных вложений капитала в одни и те же месторождения или на разных месторождениях.
Источником создания дифференциальной ренты (как и любой другой формы ренты) является прибавочный труд производителей. Материальную ее основу составляет избыток прибыли, полученный благодаря повышенной производительности труда рабочих на лучших и средних месторождениях. Подобная добавочная прибыль превращается в дифференциальную ренту только тогда, когда она изымается у капиталиста, ведущего разработку месторождения, и присваивается собственником земли, на которой данное месторождение расположено6. В случае же, если промышленный капиталист ведет разработку месторождения на принадлежащем ему участке земли, то добавочная прибыль данного вида не обособляется, однако существует объективно как особая категория. По этой причине, а также потому, что для капитализма нормальным является разделение между собственником земли и капиталистами, ведущими на ней разработку полезных ископаемых, мы можем использовать термин «дифференциальная рента», для того чтобы охарактеризовать данный тип добавочной прибыли независимо от того, улавливается ли она собственником земли или промышленным капиталистом.
Из изложенного следует, что цена на сырье, произведенное на худших по классу месторождениях, должна возмещать лишь издержки его производства и транспортировки до пункта потребления и среднюю прибыль на капитал, вложенный в его разработку. «Если общую, регулирующую рынок цену производства мы обозначим буквой Р, — пишет К. Маркс, — то Р для продукта наихудшей земли А совпадает с индивидуальной ценой производства на этой земле; то есть цена оплачивает потребленный в производстве постоянный и переменный капитал плюс средняя прибыль...»7
Однако, как известно, участки земли, на которых расположены месторождения, являются при капитализме объектами частной собственности. Собственник рассматривает их как специфическую форму капитала, которая должна приносить ему свой особый доход. В сущ¬
.53


ности в условиях полного господства капиталистических производственных отношений неважно даже, длились ли собственник месторождения и капиталист, /ведущий его разработку, в одно и то же лицо или нет. Существенным является то, что сама зем"ля превращается в специфическую форму капитала, которая претендует на свою «собственную» долю в прибавочной стоимости. Если промышленный капиталист получит в цене сырья с худшего месторождения причитающуюся ему среднюю прибыль, а земельный собственник «своей» прибыли не получит, то для предпринимателя, ведущего разработку месторождения на своей собственной земле, это будет таким же вычетом из его общей прибыли, как и для земельного собственника, сдающего свою землю в аренду. Этого противоборства за «свою» долю прибавочной стоимости между промышленным капиталом и земельной собственностью не возникало в виде исключения лишь в тех колониальных странах, где существовал значительный свободный фонд земель и где, по словам Маркса, «захват части земли уже осевшими колонистами не исключает для новых пришельцев возможности превратить новую землю в сферу приложения их капитала...»8.
В этих условиях собственники худших по классу месторождений не отдадут их в аренду промышленным капиталистам, а промышленные капиталисты, являющиеся одновременно собственниками худших по классу месторождений, не приступят к их разработке до тех пор, пока цена на добываемое здесь сырье не поднимется настолько, чтобы помимо средней прибыли на капитал арендатора принести особую прибыль и им самим. Как пишет К. Маркс, «юридическая собственность на землю... наделяет его (собственника. — А. П.) властью воздерживаться от эксплуатации своей земли до тех пор, пока экономические отношения не сделают возможным такое использование ее, которое принесет ему известный избыток...»9. Но поскольку общество нуждается в сырье и топливе, добываемом на худших месторождениях (т. е. общественный спрос уже задан), оно должно быть готово возместить промышленному капиталисту не только наиболее высокие, предельные издержки производства и среднюю прибыль, но и ренту собственнику месторождения.
Монополия частной собственности в этом случае как бы сама создает эту ренту, лишь при условии полу-
54


чёнйя которой собственник худШего месторождения соглашается допустить к нему капиталиста-арендатора. Или, говоря словами Маркса, «земельная собственность является причиной, создающей это повышение цены. Собственность на землю сама создала ренту» 10.
Данный тип ренты качественно отличается от дифференциальной ренты. Во-первых, получателем этого типа ренты являются собственники всех трех классов месторождений (худших, средних и лучших). Во-вторых, если дифференциальная рента не участвует в создании общественной цены производства товара, а, напротив, предполагает ее, то данный тип ренты участвует в этом непосредственно. «...Только вследствие монополии земельной собственности, — отмечает К. Маркс, — избыток стоимости земледельческих продуктов над их ценой производства может стать моментом, определяющим их общую рыночную цену. Из этого следует, наконец, что в этом случае не вздорожание продукта является причиной ренты, а рента является причиной вздорожания продукта» (подчеркнуто мною. — А. П.)и. В-третьих, если причина появления двух форм диффе^ ренциальной ренты заключается в различии природных условий, которые делают труд на разных месторождениях (или последовательные приложения труда к одному и тому же месторождению) не одинаковым по производительности, то причина появления данного типа ренты — монополия частной собственности на землю.
Данный тип ренты может в свою очередь существовать в двух исторических формах.
Абсолютная рента. Из-за того, что перелив новых капиталов, несущих с собой технические усовершенствования и рост органического строения капитала, в добывающую промышленность был традиционно затруднен в силу наличия частной собственности на землю, достаточно долго сохранялось по сравнению с другими отраслями капиталистической экономики и более низкое органическое строение капитала, применяемого в добывающей промышленности.
По этой причине на равновеликие доли капитала, вложенные в добывающие и обрабатывающие отрасли промышленности, в первых приходилось больше прибавочной стоимости, чем во вторых. Под влиянием межотраслевой конкуренции этот избыток прибавочной стоимости должен был захватываться капиталистами, действующими в передовых отраслях с высоким орга¬
56


ническим строением капитала. Однако монополия 4acf- ной собственности на землю препятствовала перераспределению создаваемой в добывающих отраслях избыточной прибавочной стоимости, изолируя их от влияния межотраслевой 'Конкуренции. Основой абсолют* ной ренты здесь, таким образом, являлось превышение стоимости производства сырья над его ценой произвол* ства, или, как пишет К. Маркс, «если капитал наталкивается йа чуждую силу, которую он может преодолеть лишь отчасти или совсем не может преодолеть и которая ограничивает его приложение в особых сферах производства, допускает его лишь на условиях, вполне или отчасти исключающих упомянутое общее выравнивание прибавочной стоимости в среднюю прибыль, то, очевидно, в таких сферах производства благодаря превышению товарной стоимостью цены производства товаров возникает добавочная прибыль, которая может превратиться в ренту и как таковая обособиться от прибыли»12. Таким образом, земельная собственность в виде такой «чуждой силы» и преграды противостоит капиталу при его приложении к земле, а земельный собственник в этом же плане противостоит капиталисту. Что касается нефтедобывающей промышленности, то здесь капиталисту или иностранным нефтяным монополиям противостоит конечный собственник недр в его теократическом, феодальном или государственном обличье.
Монопольная рента. Одним из основных в учении К. Маркса о ренте был вывод об историческом развитии ее содержания, сущности и форм. «Ниже ли строение земледельческого капитала в определенной стране капиталистического производства, например, в Англии, по сравнению со средним общественным капиталом,—это вопрос, который можно решить лишь статистически и которым детально заниматься было бы излишне для нашей цели, — писал он об абсолютной ренте. — Как бы то ни было, теоретически установлено, что только при этом предположении стоимость земледельческих продуктов может быть выше их цены производства, то есть, что прибавочная стоимость, производимая в земледелии капиталом определенной величины, или, что сводится к тому же, прибавочный труд... приводимый им в. движение и подчиненный ему, больше, чем при равновеликом капитале среднего общественного строения. Итак, для той формы ренты, которую мы исследуем здесь и которая может получиться только
56


при этом предположении, достаточно, если мы это предположение сделаем. Где оно отпадает, там отпадает и соответствующая ему форма ренты» (подчеркнуто мною. — А. Я.)13.
Что же происходит с абсолютной рентой в условиях, когда органическое строение капитала в обрабатывающих и добывающих отраслях по меньшей мере уравнялось? К. Маркс на этот вопрос отвечает так: «Если бы среднее строение земледельческого капитала было таково, каково строение среднего общественного капитала или выше, то абсолютная рента... отпала бы; то есть отпала бы рента, которая отличается как от дифференциальной ренты, так и от ренты, покоящейся на собственно монопольной цене. Тогда стоимость земледельческого продукта не была бы выше его цены производства и земледельческий капитал не приводил бы в движение больше труда, а следовательно, не реализовал бы больше прибавочного труда, чем неземле^ельческий капитал» (подчеркнуто мною. — Л. Я.)14.
Итак, абсолютная рента в этом случае отпадает. Однако потребность в ней, т. е. в доходе, получаемом собственниками земли^во всех случаях и со всех классов месторождений, безусловно, остается. Иначе в хозяйственный оборот не будут введены худшие месторождения и общество недополучит то сырье, которое добывается на них и на которое общество предъявляет платежеспособный спрос. В конкретном случае с нефтью этот избыток необходим нефтяным монополиям для выплаты отчислений нефтедобывающим странам без того, чтобы делать отчисления из своих прибылей. Противоречие это разрешается в результате превращения, замещения абсолютной ренты рентой монопольной.
Есть все основания полагать, что К. Маркс предвидел такую возможность. Он писал, например, что рента «создала бы монопольную цену, если бы хлеб продавался не только выше цены производства, ко и выше его стоимости, вследствие границы, которая ставится земельной собственностью...» «...Абсолютная рента,— указывает он, — или предполагает, что реализуется избыток стоимости продукта над его ценой производства, или предполагает избыточную монопольную цену, превышающую стоимость продукта» 15. Эта абсолютная, «возникающая из избытка стоимости над ценой производства рента, — пишет К. Маркс, — есть просто часть земледельческой прибавочной стоимости, превращение
57


этой прибавочной стоимости в ренту, захват ее земельным собственником; совершенно так же, как дифференциальная рента возникает из превращения добавочной прибыли в ренту, из захвата добавочной прибыли земельной собственностью при общей регулирующей цене производства... Рента, кроме этих форм, может покоить- ся лишь на собственно монопольной цене, которая определяется не ценой производства и не стоимостью товаров, а спросом и платежеспособностью покупателей...» (подчеркнуто мною.-—А. Я.)16.
Более того, монопольная рента, материальную основу которой составляла монопольная цена, исторически существовала в эпоху К. Маркса уже и «в натуре». Он писал о ней, в «частности, в связи с ситуацией, при которой производятся товары, обладающие уникальными потребительными свойствами. «Виноградник, из винограда которого производится вино совершенно исключительного качества, вино, которое вообще может производиться лишь в сравнительно небольшом количестве, дает монопольную цену. Вследствие этой монопольной цены, избыток которой над стоимостью продукта определяется единственно богатством и вкусами знатных потребителей вина, винодел мог бы реализовать значительную добавочную прибыль. Эта добавочная прибыль, которая вытекает в данном случае из монопольной ценьг, превращается в ренту и достается в этой форме земельному собственнику в силу его титула на этот участок земли, наделенный особыми свойствами. Итак, здесь ренту создает монопольная цена» 17.
Однако во времена написания «Капитала» данная историческая форма монопольной ренты была еще неразвитой, охватывала очень узкую, локальную сферу отношений между собственниками земли и капиталиста- ми-арендаторами в производстве товаров, обладавших уникальными потребительными свойствами. Поэтому данный вид ренты тогда не заменял и не мог заменить абсолютную ренту; он дополнял ее, сосуществовал с нею.
Основное отличие этой формы монопольной ренты от той, что заняла в современных условиях место абсолютной ренты, заключалось, по словам К. Маркса, в том, что первая предполагала независимое от нее существование монопольной цены, а вторая сама создавала монопольную цену18.
58


И абсолютная и современная монопольная ренты выполняют одну и ту же функцию — через них общество «откупается» от собственников худших по классу месторождений. Причиной возникновения и той и другой ренты является монополия частной собственности на землю, а источником их формирования — прибавочный труд наемных рабочих. Однако если в случае с абсолютной рентой монополия частной собственности на землю препятствует перераспределению «избыточной» прибавочной стоимости, созданной в добывающей промышленности, в другие отрасли экономики, то в случае с монопольной рентой монополия частной собственности, наоборот, перераспределяет часть прибавочной стоимости, созданной в других отраслях, в пользу собственников месторождений полезных ископаемых.
Каковы объективные экономические границы монопольной ренты? Очевидно, в случае с абсолютной рентой такой'границей была в общем виде разница между стоимостью производства сырья и его ценой производства. Граница же монопольной ренты, по словам К. Маркса, обусловлена лишь «спросом й\ платежеспособностью покупателей»19. Однако даже такая конъюнктурная неустойчивая категория, ка:к спрос и платежеспособность, в конечном счете обусловлена, и К. Маркс это неоднократно подчеркивал, «данными условиями производства», т. е. определенной исторической фазой развития производительных сил и производственных отношений20. Иными словами, данный, тип общества в данных исторических условиях и при данном уровне развития производительных сил может предъявить лишь обусловленный всеми этими объективными категориями платежеспособный спрос на конкретный вид сырья. Разумеется, здесь мы говорим лишь об абстрактной модели спроса и предложения, очищенной от воздействия второстепенных и конъюнктурно-спекулятивных факторов. Но именно она, как представляется, дает ключ к анализу рентных отношений и ценообразования в современных непростых условиях капиталистической нефтяной промышленности, попытка сделать который предпринимается в следующем параграфе.
2. 	Современная нефтяная цена и рента
Естественно, что рентные отношения в современной мировой капиталистической нефтяной промышленности
59


обладают рядом особенностей ПО сравнению с теми общими законами рентообразования, которые были сформулированы К. Марксом применительно к домонополистической стадии развития капитализма.
Прежде- всего с превращением капиталистической нефтяной промышленности в международно-интегрированную отрасль производства основные элементы нефтяных цен начали определяться экономическими отношениями, складывающимися в рамках не национального рынка, а мирового. «Да иначе и не может быть,— пишут советские ученые Р. Андреасян и А. Эльянов.— Ведь продукция этой отрасли реализуется главным образом на мировых рынках, а не на рынках производящих стран, по мировым ценам, а не по ценам внутреннего рынка этих стран. К тому же нефтедобывающая промышленность является органической составной частью не только экономики той страны, где она расположена, но скорее мирового капиталистического хозяйства в целом»21.
Благодаря этому практически все месторождения нефти на Ближнем и Среднем Востоке попали в категорию лучших. Чрезвычайно благоприятными были здесь естественные условия залегания нефти: месторождения сконцентрированы на относительно небольшой территории, скважины высокопродуктивны, запасы нефти колоссальны. Уже в 1950 г. в авторитетном исследовании американских геологов отмечалось, что «значение нефтеносной области Среднего Востока объясняется, с одной стороны, огромными размерами его запасов, а с другой стороны, высокой продуктивностью как отдельных месторождений, так и отдельных скважин... Наличие такого большого числа богатых нефтяных месторождений в одном районе —> явление исключительное в мировой практике нефтедобычи»22.
Кроме того, нефтяные монополии располагали на Ближнем Востоке ни с чем не сравнимыми возможностями эксплуатации рабочих нефтяной промышленности. Заработная плата местной рабочей силы была мизерна, к тому же пролетариат располагал незначительными возможностями защиты своих экономических и политических интересов. Даже в условиях роста заработной платы арабских и иранских рабочих-нефтяников в 40— 60-х годах степень их эксплуатации повышалась гораздо быстрее. «Доходы нефтяных монополий на Арабском Востоке в сто раз превышают фонд заработной платы
60


рабочих-нефтйникоб. A это означает, что норма Эксплуатации = 10 000%, — указывал арабский экономист М. Керим. ■— По нашему подсчету, норма эксплуатации рабочих-нефтяников в 1968 г. составила: в Кувейте —* 13 400%, в Саудовской Аравии;—>7600% и в Ираке — 5400%» аз.
Все эти причины в комплексе обусловили исключительно низкие издержки добычи нефти на Ближнем и Среднем Востоке. По подсчетам американского экономиста М. Эйделмана, которые представляются весьма убедительными, издержки добычи нефти в Иране в период 1963—1969 гг. составили 4,7 цента за баррель, в Саудовской Аравии в 1966—1968 гг,—-4,1, в' Ливии в 1966—1968 гг. — 7,4 цента. В тот же период издержки производства барреля нефти в Венесуэле составили 35,1 цента, а в США в среднем 1,04 долл.24 Другой американский экономист, А. Брэдли, оценивает средние издержки производства барреля ближневосточной нефти в период 1952—1962 гг. в пределах 11—15 центов, а ливийской и венесуэльской нефти — 21,9 и 39,4 цента соответственно25. Наконец, в исследовании, проведенном в Калифорнийском университете, отмечается, что «в 1970 г. абсолютные издержки производства барреля сырой нефти на Ближнем Востоке были настолько низки, что даже значительные расхождения и ошибки в их исчислении не могли изменить существа картины»26.
Различия мировых экономических условий производства нефти привели к резкому увеличению материальной базы всех видов ренты на Ближнем и Среднем Востоке, где располагалось большинство лучших месторождений.
Когда ближневосточные месторождения были вовлечены в хозяйственный оборот по соглашению между нефтяными концернами, добываемая на них нефть реализовывалась по ценам «предельной», наиболее дорогой нефти из района Мексиканского залива. «В течение нескольких десятилетий в мировой нефтяной промышленности для определения цен на сырую нефть и очищенные нефтепродукты на мировых рынках применялась система «базисных пунктов», — указывается в исследовании «Международный нефтяной картель».— В этой промышленности пользоваться системой «базисных пунктов», особенно удобно, потому что различные сорта сырой нефти и очищенных нефтепродуктов могут быть легко сведены к определенному числу стандартов.
61


Кроме того, все международные компании добывают н продают нефть в нескольких районах мира, причем небольшое, число таких компаний облегчает возможность поддержания системы «базисных пунктов», после того как она установлена. Иногда в нефтяной промышленности применялась система одного, а иногда двух «базисных пунктов», и та и другая оказались достаточно эффективными для предотвращения конкуренции цен между международными нефтяными компаниями»27.
Система «базисных пунктов», следовательно, сводилась к тому, что независимо от места добычи мировые цены определялись таким образом, будто нефть поступала только с побережья Мексиканского залива США. Не удивительно, что эта система поставила в зависимость от цены «Мексиканский залив плюс фрахт» все цены на сырую нефть и очищенные нефтепродукты не только в западном полушарии, но также в Европе и на Ближнем и Среднем Востоке.
В конце 50-х годов по мере увеличения добычи на Ближнем и Среднем Востоке цены на нефть на мировых рынках начали падать. Возникло расхождение между ценами на американскую и ближневосточную нефть. Однако даже в этих условиях нефтяные монополии продолжали ориентироваться на «предельные», т. е. самые высокие, издержки производства жидкого топлива, получая образующуюся разницу в виде ренты и прибыли.
Нефть постепенно завоевала доминирующие позиции в топливно-энергетическом балансе всех основных развитых капиталистических стран, вытесняя при этом производимые в них виды топлива, и в первую очередь каменный уголь. Новая роль, которую сФала играть нефть в этих условиях, ее активное экономическое «взаимодействие» с альтернативными видами топлива и источниками энергии способствовали тому, что условия производства нефти начали сопоставляться также и с условиями производства тех альтернативных источников энергии, которые обладали аналогичными потребительными свойствами, т. е. могли заменить нефть в основных областях ее применения (например, в электроэнергетике). Новым «предельным» видом топлива, с ценой производства которого стала сравниваться цена на нефть, стал каменный уголь — наиболее дорогой энергоресурс, широко используемый в мировом капиталистическом хозяйстве в 50—60-х годах.
62


Если бы столкновение между нефтью и углем происходило в условиях свободной конкуренции, то уголь в течение короткого исторического периода был бы полностью вытеснен из всех областей, в которых он мог бы быть технически заменен более экономичным сырьем — нефтью. Иначе говоря, общественный спрос отвернулся бы от него, перестал бы признавать его высокую стоимость необходимой.
Однако экономическое сопоставление, сравнение нефти и угля происходило не в вакууме. На этот процесс активно влияли конкретные исторические, социальные и политические условия жизни общества. Одним из основных таких условий является политика и практика империалистического государства. «В условиях государственно-монополистического капитализма, — пишет видный советский исследователь Я. А. Певзнер, — буржуазное государство выступает как сила, постоянно и весьма активно влияющая на полезность производимых товаров и услуг. Влияние государства пролегает одновременно по нескольким направлениям — и по линии распределения вновь произведенной стоимости, и по линии воздействия на структуру производства... Как сила, призванная преодолеть диспропорции, государственно-монополистический капитализм превратился в один из главных факторов, влияющих на структуру производства, на потребительную стоимость, а следовательно, на стоимостные отношения во всей их сложности и противоречивости... Влияние государственно- монополистического капитализма на распределение стоимости и на всю структуру производства определяется его социальной природой и в зависимости от конкретных обстоятельств может включать в себя такие факторы, как милитаризация, внешнеэкономический протекционизм, регулирование занятости, меры против структурных кризисов, или комбинацию перечисленных выше и других факторов... Каковы бы ни были конкретные направления государственного вмешательства, они оказывают постоянное влияние... на весь комплекс стоимостных отношений и в то же время сами находятся под влиянием последних» (подчеркнуто мною. — А. П.) 2».
В вопросах ценообразования на различные виды энергетического сырья буржуазное государство проводило в 50—60-е годы чрезвычайно активную политику. Она характеризовалась прежде всего попытками упд*
W


рядочить, замедлить, по возможности сгладить процесс перехода от угля к импортной нефти в топливно-энергетическом балансе. Для того чтобы защитить национальные топливные (в первую очередь угольные) монополии, практически во всех развитых капиталистических странах была введена система налогов, подтягивающая цены на импортную нефть к ценам на уголь. Благодаря повышению конечных цен на нефть на рынках стран- потребительниц высокая стоимость производимого здесь угля превратилась как бы в общественно необходимую.
Некоторое представление о соотношении цен на уголь и нефть на рынках развитых капиталистических стран дает табл. 2.1. Следует, однако, оговориться, что данные, приведенные в этой таблице, относятся к США — стране, в которой стоимостные отношения между углем и нефтью складывались в известном смысле по-особому. Во-первых, нефть, добываемая на территории Соединенных Штатов, относится к разряду наиболее дорогой. Во-вторых, в этой стране сосредоточены одни из самых богатых угольных месторождений и добывается самый дешевый в капиталистическом мире
Таблица 2.1
Соотношение цен на уголь и нефть
(в пересчете на условное топливо; уголь = 100)
Годы
Нефть
1930—1933
262
1940—1949
216
1950—1959
261
1960—1969
ЗГВ
1970-1977
206
Источник. Монополистическое ценообразование: проблемы и закономерности. М., 1980, с. 163.
уголь. Наконец, в-третьих, основная часть нефтепотреб- ления США удовлетворялась за счет внутреннего производства и, таким образом, в отличие от Западной Европы и Японии налогами здесь облагалась не импортная, а главным образом местная нефть. Представляется, однако, что, даже несмотря на эти оговорки, приведен-
64


ные в таблице данные отражают общую для всех развитых капиталистических стран тенденцию: нефть на рынках стран-потребителей продавалась по ценам, близким или даже превышающим (особенно это было характерно для США) цены более дорогого вида топлива — каменного угля.
Необходимость защиты национальных угольных компаний не была, однако, единственной и даже важнейшей причиной установления империалистическим государством высоких налогов на импортируемую нефть.
По мере увеличения поступлений от этих налогов основную роль в их сохранении стали играть непосредственно фискальные моменты. Так, только в 1968 г. при импорте странами Западной Европы 445 млн. т
Таблица 2.2
Структура гцен барреля конечного нефтепродукта на рынках развитых капиталистических стран во второй половине 60-х годов
Расходы по добыче
В долл.
0,25
в % от
конечной
цены
2.3
» » перевозке
0,60
5,5
» » переработке
0,50
4,5
» » хранению и
2,40
21,8
сбыту
Отчисления странам-про-
0,74
6,7
изводителям
Прибыли нефтяных ком-
пятшй
0,76
6.8
1ШЛВД1
Прямые и косвенные на¬
5,75
52,4
логи в странах-потребителях
Итого . . .
11,00
100
По данным секретариата ОПЕК,
опублико-
ванным в: Керим М. Нефтяные монополии на Арабском Востоке: формы их обогащения и проблемы национализации. Автореферат диссертации на соискание ученой степени канд. экон. наук. М.. 1970, с. 10, 11.
нефти из арабских стран поступления в их казну от прямых и косвенных налогов на эту нефть составили 18,5 млрд. долл. Таким образом, с одной стороны, через подтягивание цен на импортную нефть к ценам на более дорогие альтернативные источники энергии империалистическое государство повлияло на весь комплекс стои-
3-274
§3


местных отношений мировой капиталистической энергетики, резко расширило материальную основу дифференциальной ренты в цене нефти, а с другой стороны, самым непосредственным образом подключилось к эксплуатации развивающихся стран—производителей этого вида сырья.
Из табл. 2.2 видно, что баррель переработанной ближневосточной нефти продавался на рынке стран-потребителей за 11 долл., из которых более половины (52,4%, или 5,75 долл.) империалистическое государство присваивало в виде налогов.
Сходные данные приводит и французский исследователь Ж. Шевалье, который не связан с секретариатом ОПЕК и потому не может быть обвинен в предвзятости. Он утверждает, что при реализации тонны «средней» импортированной с Ближнего Востока нефти по цене. 520 франков примерно 262,7 франка (50,6%) изымалось французским правительством в виде налогов.
Таблица 2.3
Структура цены тонны нефти во Франции в 1973 г.
\
в %
Во франках
Издержки В том числе:
16,0
83,50
добычи
1,1
6,00
транспортировки
3,4
17,50
перегонки
4,8
25,00
сбыта
6,7
35,00
Налоги стран-экспортеров
11,2
58,00
Налоги стран-импортеров
50,6
262,70
Прибыль нефтяных компаний
22,2
115,80
Итого. . .
100,0
520,00
(132
долл.)
Рассчитано по данным: Шевалье Ж.-М.
Нефтяной кризис. Пер. с франц. М., 1975.
Таким образом, верхняя граница цены нефти сложи- лась в этот период не только в результате соотношения спроса и предложения, но и под влиянием той экономической и исторической обстановки, в которой сформировалась и функционировала капиталистическая система нефтеснабжения.
Вообще вся система цен на нефть, в том числе на ближне- и средневосточную, по традиции исключи/гел^-


Но сильно зависит от исторических и социальных условий жизни общества. Движение нефтяных цен примерно за те 130 лет, в течение которых развивалась капиталистическая нефтяная промышленность, можно охарактеризовать тремя параметрами: понижение, стабилизация или повышение. Однако за каждым новым периодом в развитии ценообразования стоял сложный комплекс экономических, социальных и политических условий, изменение которых влияло на все элементы цены на нефть: издержки производства, прибыль, все виды ренты.
Разнообразие условий, в которых развивалась капиталистическая нефтяная промышленность, исключительно. Ее история охватывает практически все этапы развития капитализма. В разные периоды и в разных странах нефтяные месторождения разрабатывались то немонополизированными предприятиями, то частными и государственно-монодолистическими объединениями, то государственными компаниями развивающихся стран. Производство велось как на принадлежащих капиталистам месторождениях, так и на арендуемых участках. В роли собственников нефтяных месторождений выступали и феодалы-землевладельцы, и феодальные и полуфеодальные государства, и колониальные администрации, и мелкие землевладельцы, и демонополизированные капиталистические предприятия, и монополистические объединения (как частные, так и государственнокапиталистические), и империалистические государства, и, наконец, переходные по социально-экономическому типу государства в развивающихся странах.
Иными словами, для уровня и движения различного вида нефтяных цен было отнюдь не безразлично, какой класс являлся собственником нефтяных месторождений, какой класс контролировал их разработку, как складывалось соотношение сил между ними. Если, скажем, земельные собственники оказывались сильнее промышленных капиталистов и улавливали часть дифференциальной ренты, то она почти автоматически учитывалась в цене. Если же ее улавливал промышленный капиталист, то поскольку для него дифференциальная рента представляла собой своеобразный резерв прибыли, он мог частично ею пожертвовать ради увеличения общего объема продаж.
Далее, если для капиталиста эпохи свободной конкуренции, ведущего разработку нефтяного месторождения, нормальной была средняя прибыль, а любой избы¬
3*
67


ток над ней составлял материальную основу всех видов ренты, то для нефтяных монополий эпохи империализма нормальной являлась уже монопольно высокая прибыль, которая и представляла собой границу всех видов ренты. Когда же концернам противостоял в лице земельного собственника более слабый субъект экономических отношений (например, государство в зависимой от империализма экономически слаборазвитой стране), то монопольно высокая прибыль неизбежно «вгрызалась» в материальную основу ренты, значительно сокращала ту ее часть, которая перепадала странам-произво- дителям.
Под термином «цена на ближневосточную нефть» в практике ценообразования подразумевается целый комплекс цен — от справочной, регулирующей налоговые отношения между нефтедобывающими странами и нефтяными монополиями, до конечной, по которой происходит передача нефти ее конечному потребителю на рынках развитых капиталистических государств.
Наибольшее распространение имеют четыре вида:
— цены, по которым нефть передается странами- производителями нефтяным компаниям;
— цены, по которым нефть передается по звеньям «нефтяной цепочки» международно-интегрированных нефтяных монополий;
— цены на нефть на рынках, условно называемых «свободными»;
— конечные цены на нефть на рынках стран-потребителей.
Выше мы уже затронули вопрос о конечных ценах и отметили, что они самые высокие из всех перечисленных выше. Остановимся на остальных видах цен с целью выявления их характерных особенностей, экономического и социального содержания, их взаимосвязи.
Для нефтедобывающих стран Ближнего и Среднего Востока наибольшее значение имеет уровень и структура цен, по которым их сырая нефть передается нефтяным компаниям. Вплоть до начала 70-х годов сами нефтяные монополии стремились удержать эти цены на возможно более низком уровне. Как отмечалось в книге «Энергетический кризис в капиталистическом мире», «в создавшейся обстановке нефтяным монополиям было крайне выгодно не поднимать цены на сырье, чтобы, с одной стороны, искусственно занизить отчисления развивающимся странам... а с другой стороны, сохра-
68


ййть таким путем разрыв Между ценой на сырую нефть и ценой на нефтепродукты, что служило увеличению массы их прибылей»29.
Расчеты по платежам нефтедобывающим странам осуществлялись на основе условных, т. е. справочных цен (posted prices). Механизм исчисления справочной цены эталонной аравийской нефти (34° плотности по шкале АПИ) на принципе «50:50» приводится в табл. 2.4.
Таблица 2.4.
- Механизм подсчета отчислений за аравийскую нефть (долл.)
К
U
Справочная цена СА)
Издержки производства (Б)
Арендная плата («ройялти>) (12,5% от А) (В)
Расчетная прибыль (Г)
Подоходный налог (Д)
[Общая сумма (Е)
(Q
Л
JI
и
1 Я <+ Is
и \
I-1 | С4
II
Ес
ulw
II
«
и| см
JI
ш
03
+
U I <N
II
п
Ц]
1950
1,75
0,1
0,220
1,65
1,430
0,605
0,715
0,825
0,935
1960
1,80
0,1
0,225
1,70
1,475
0,625
0,740
0,850
0,963
1971
2,18
0,1
0,273
2,08
1,807
0,767
0,904
1,040
1,177
Источники: Rustow D., Mugno Т. OPEC. Success and Prospects. N. Y., 1975, p. 132; Hartshorn T. Objectives of the Petroleum Exporting Countries. Nicosia, 1978.
Долгое время страны—экспортеры нефти не могли добиться того, чтобы арендная плата («ройялти») выплачивалась компаниями-концессионерами не из суммы 50%-ного подоходного налога, а отдельно от него. Лишь в 1962—1965 гг. в результате упорных переговоров были достигнуты соглашения, по которым монополии начали выплачивать ее в дополнение к подоходному налогу. Как это следует из приводимой таблицы, соответствующее изменение методов подсчета условной прибыли, подоходного налога и всей суммы отчислений (сравните Г1 и Г2, Д1 и Д2, Е1 и Е2) могло увеличить доходы Саудовской Аравии в период 1950—1965 гг. примерно на 11 центов с барреля ежегодно.
Особенно упорно сопротивлялись принятию принципа раздельного исчисления арендной платы и подоходного налога нефтяные монополии США. По действовавшему в тот период в Соединенных Штатах налоговому законодательству, сумма подоходного налога, уплачен-
69


него за границей, могла вычитаться из суммы налога на заграничную прибыль, подлежащую уплате в США. Платежи же типа «ройялти» не относились к такой категории и рассматривались лишь как элемент издержек. Поэтому американские нефтяные компании согласились принять указанные требования стран—членов ОПЕК лишь после того, как им были гарантированы значительные скидки со справочной цены, которые практически свели на нет возможное увеличение доходов стран—производителей нефти.
Первые варианты подсчета условной прибыли нефтяных компаний, подоходного налога и общих отчислений странам-производителям применялись до 1962— 1965 гг. Вторые были приняты в последующем.
Из табл. 2.4 видно также, что от справочной нужно отличать налоговую цену, т. е. побаррелевый доход, который реально получали правительства ближневосточных стран за добываемую и экспортируемую с их территории нефть. Практически налоговая цена как сумма всех налогов, сборов и отчислений на истощение недр являлась компонентом справочной цены, исчислялась на ее основе и прямо зависела от ее уровня. Если, скажем, справочная цена увеличивалась, то соответственно возрастала условная прибыль нефтяных компаний и увеличивались налоговые поступления, исчисляемые на основе этой прибыли. Если при этом реальные цены понижались, оставались неизменными или даже увеличивались более низкими темпами, чем справочная цена, то увеличение налоговой цены приводило к сокращению прибыли нефтяных компаний в реальной цене на сырую нефть. Если же реальные цены повышались быстрее, то, несмотря на рост налоговых цен, возрастала и прибыль нефтяных монополий.
В 60-х — начале 70-х годов нефтяные (монополии еще не имели возможности переносить на потребителей повышение налоговых цен на сырую ближневосточную нефть. Опираясь на свое доминирующее положение в мировой капиталистической нефтяной промышленности, они поэтому блокировали любые попытки стран—членов ОПЕК повысить налоговые ставки или справочные цены. Максимум, чего сумели добиться страны—экспортеры нефти в этот период, — отмена скидок со справочных цен и введение принципа раздельного исчисления подоходного налога («ройялти»), а сам принцип одностороннего пересмотра справочных цен окончательно ут¬
70


вердился в политике стран—производителей нефти лишь после 1973 г.
Но есть основания полагать, что к этому времени сами нефтяные монополии не особенно противились их повышению. В сложившейся к 1973 г. ситуации лри «рынке продавцов» они могли почти автоматически перенести на потребителей любое, даже самое значительное повышение налоговой цены и в дополнение к этому увеличить свою собственную долю прибыли в реальной цене нефти и нефтепродуктов. Известно, например, что министр нефти Саудовской Аравии А. Ямани, игравший ключевую роль на Тегеранских переговорах, не имел твердых инструкций от своего правительства относительно того, поддерживать ли ему требования о резком повышении справочных цен на нефть или нет. В момент, когда переговоры оказались на грани срыва, А. Ямани, все еще не имея возможности связаться по телефону с королем Фейсалом, обратился за советом к двум представителям американских нефтяных компаний, с которыми он находился в доверительных отношениях. Суть рекомендации, данной ими саудовскому министру, сводилась к следующему: сопротивляться резкому повышению справочных цен, однако, если большинство стран—экспортеров нефти будут настаивать на таком повышении, не идти на разрыв с ними. Дать Ямани такой совет в столь острой ситуации означало фактически подтолкнуть его к согласию на повышение справочных цен 30.
Система справочных и налоговых цен была создана в период, господства концессионных форм отношений между нефтяными монополиями и странами—производителями нефти. Ясно, что эта система наилучшим образом отвечала интересам доминирующей в тот период силы — монополистического нефтяного капитала. Поэтому по мере усиления позиций нефтедобывающих стран неизбежно должна была меняться и вся старая структура цен на ближневосточную нефть. Подрыв этой структуры шел как изнутри — через изменение сущности экономических отношений, выражаемых справочными и налоговыми ценами, так и извне — через появление новых видов, категорий цен, отражавших качественно новое соотношение сил субъектов системы нефте- снабжения.
Так, в 1971—1974 гг. нефтедобывающим государствам Влижнего и Среднего Востока удалось повысить
71


ставки арендной платы и подоходного налога в справочной цене. В 1971 г. ставка подоходного налога впервые вышла за границу 50% и была установлена на уровне. 55% от условной прибыли нефтяных корпораций. В 1974 г. после ряда промежуточных повышений она достигла 85% от условной прибыли. Ставка «ройялти» была повышена во многих странах-производителях до 20% от справочной цены. Вызванное этим повышение налоговой цены сблизило ее с уровнем справочных: иен.
Структура цен на ближневосточную нефть претерпела еще более существенные изменения после заключения соглашений об участии в 1972—1975 гг. (см. § 1 гл. I). В результате в практику ценообразования были введены следующие новые виды цен:
— цена, по которой часть национализированной нефти выкупалась у национальных нефтяных компаний концессионерами, так называемая цена на выкупаемую нефть («buy back price»);
— цена, которую платили компании-концессионеры за ту часть нефти, которая поступала им по соглашениям об участии, так называемая цена на долевую нефть («equity oil price»);
— цена, по которой нефтяные компании ближневосточных стран самостоятельно реализовывали часть национализированной нефти на свободных рынках или по соглашениям с иностранными компаниями, не являющимися концессионерами.
Установление всех этих видов цен, и особенно цен на долевую и выкупаемую нефть, происходило в ходе ожесточенной борьбы правительств нефтедобывающих стран с нефтяными монополиями. Первые стремились сблизить все разновидности цен количественно и подтянуть их к уровню справочной цены. Последние пытались зафиксировать разницу между этими ценами и справочной 'ценой.
Вслед за частичной в большинстве стран—производителей нефти Ближнего Востока в 1975—1977 гг. была осуществлена полная национализация иностранных нефтяных концессий. Поскольку вся нефть отныне принадлежала ближневосточным государствам, большая часть ее реализовывалась ими на основе единых, так называемых официальных или правительственных, продажных цен.
Превращение правительственной продажной цены а
72


бсйовнук) ознаменовало начало качественно нового этапа в развитии структуры цен. С одной стороны, с правительственной продажной ценой слилась налоговая цена, а также цены на выкупаемую и долевую нефть. С другой стороны, официальная продажная цена заменила справочную в качестве основы для исчисления различных видов цен, надбавок и скидок с них. Продолжался процесс количественного сближения справочной и правительственной продажной цен: к началу 1979 г. последняя составила около 93—95% от справочной цены в большинстве стран-производителей Ближнего и Среднего Востока31.
Выход на передний план единой цены, выполняющей и реальную и расчетную функции, отражал усиление позиций в ней государств—производителей нефти. Они контролировали отныне и производство и сбыт сырой нефти и устанавливали все виды цен на нее.
Наблюдалось и общее понижение значения справочных цен в практике ценообразования. Так, традиционный пересмотр цен на полугодичных конференциях ОПЕК примерно с 1978 г. был сведен фактически к пересмотру правительственных продажных цен. Самостоятельное значение справочная цена сохранила лишь в тех государствах, которые не окончательно национализировали иностранные нефтяные компании и продолжали поставлять им часть нефти по соглашениям об участии.
От официальной продажной цены в ряде стран отличается цена, зафиксированная в долгосрочных соглашениях с бывшими концессионерами. Как правило, по условиям этих • соглашений нефтяные монополии берут на себя обязательства по оказанию технической помощи национальным нефтяным компаниям, по обслуживанию и обустройству месторождений, а в ряде случаев даже по самостоятельному финансированию поисков новых запасов нефти. В обмен им гарантируются на долгосрочной основе поставки определенного количества национализированной нефти, а также предоставляются скидки с официальной продажной цены.
В последние годы, однако, наметилась тенденция к отказу от предоставления скидок даже по такого рода долгосрочным соглашениям. Правительства многих нефтедобывающих стран справедливо полагают, что сама возможность закупать большие количества нефти является достаточной «платой» бывшим концессионе¬
73


рам аа Их услуги. Кувейт, например, 6 октября 1§7& г. при перезаключении долгосрочного соглашения о поставках нефти с «Шелл» отказался предоставить этой компании скидку с официальной продажной цены. Часть технических услуг он предпочел оплачивать на коммерческой основе, другие же эта компания должна предоставлять Кувейту вообще бесплатно в обмен на гарантированные поставки ей нефти ffi.
Особую роль в нынешних условиях играют цены, по которым правительства нефтедобывающих стран реализуют нефть на свободных рынках. Прежде всего эти цены существенно отличаются от официальных продажных цен. Первые — обычно цены разовых сделок, заключенных между партнерами, не связанными регулярными коммерческими отношениями; вторые — цены долгосрочных и среднесрочных контрактов. Первые держатся в строжайшем секрете; вторые могут объявляться. Первые колеблются в зависимости от состояния конъюнктуры; вторые обладают известной автономией в отношении игры сил спроса и предложения. Иными словами, цены свободного рынка колеблются вниз и вверх of официальных продажных цен в зависимости от состояния мировых нефтяных рынков.
В результате проведения странами—экспортерами нефти Ближнего Востока все более самостоятельной политики в вопросах реализации доля нефти, продаваемой ими на свободных рынках, постепенно росла. В периоды значительного увеличения спроса (как это было, например, во второй половине 1979 г.) доля реализуемой на свободном рынке нефти может подскочить, поскольку эти цены существенно превышают цены долгосрочных контрактов. Несмотря на это, в силу целого комплекса причин доля нефти, реализуемой на свободном рынке этими странами, незначительна. К началу 1979 г. на свободном рынке реализовывалось в среднем всего около 500 тыс. баррелей нефти ежесуточно, т. е. менее 1% общего потребления нефти капиталистического мира.
Поэтому значение цен свободного рынка для ближневосточных стран—членов ОПЕК заключается в основном в том, что они являются своеобразным индикатором состояния рынка, позволяют правительствам нефтедобывающих стран учитывать, какую степень повышения официальных продажных цен может «принять» мировой рынок.
74


Именно так обстояло дело в 1973 г., когда рост цен на свободных рынках выше справочных подтолкнул ОПЕК к началу переговоров с компаниями о пересмотре Тегеранского соглашения, ибо иначе ситуация позволила бы нефтяным монополиям урвать огромный куш, не увеличив в то же время отчислений нефтедобывающим странам. Поэтому страны—члены ОПЕК потребовали восстановления 40%-ного превышения справочной цены над свободной, а когда компании отказались удовлетворить это требование, пересмотрели справочные цены в одностороннем порядке. Несколько позже, в 1974 г., повышение цен на нефть, продаваемую с- аукционов Ираном и Нигерией независимым компаниям, до 15—20 долл, за баррель позволило так называемой радикальной группировке в ОПЕК настоять на необходимости дальнейшего повышения справочных цен. Наконец в 1979 г. повышение официальных продажных и справочных цен странами—членами ОПЕК также последовало за повышением цен на свободных рынках.
На протяжении всех 70-х годов самым чутким барометром нефтяной конъюнктуры был свободный рынок в Роттердаме, где заключаются сделки на покупку и продажу нефтепродуктов и тех партий нефти, которые не проходят по каналам долгосрочных соглашений между нефтеэкспортирующими странами и их постоянными клиентами — участниками Международного нефтяного картеля.
Этот рынок возник еще в 60-е годы, а с 1967 г. там началась регулярная публикация цен фактических сделок сначала на нефтепродукты, а в 70-е годы и на нефть, которую страны—члены ОПЕК сбывали и сбывают компаниям-аутсайдерам по разовым сделкам. Ввиду его возросшего значения для мировой торговли об этом рынке стоит сказать 'несколько подробнее.
В Роттердаме учитываются те «спотовые» продажи, т. е. сделки на месте за наличные или на условиях краткосрочного кредита, которые оформляются именно в этом городе независимо от того, где конкретно совершается данная торговая операция. В последнее время термин «Роттердам» стал покрывать и аналогичные рынки наличной нефти в Лондоне и Париже, ибо практически речь идет об рперациях в треугольнике между этими городами. Разовые сделки на нефтепродукты и отчасти на нефть заключаются и вне треугольника — в портах Италии.
75


Через каналы роттердамского рынка обычно проходит небольшая часть мирового капиталистического экспорта нефти — от 3 до 5%. Однако во время вспышек энергетического кризиса, как, например, в 1979—«1980 гг.» эта доля резко возрастает (до 15%), ибо именно здесь оптовые покупатели приобретают крупные партии товара для пополнения своих стратегических или коммерческих запасов. Таким образом, Роттердам представляет собой торговый порт, где можно приобрести или сбыть те партии нефтепродуктов и нефти, которые необходимы торговым агентам в данное время, и по ценам, которые находятся вне прямой зависимости от цен по долгосрочным контрактам. Поэтому, когда на рынке существует дефицит жидкого топлива, цены разовых сделок в Роттердаме поднимаются выше цен по долгосрочным контрактам и, наоборот, при превышении предложения над спросом роттердамские цены опускаются ниже общемировых.
Как правило, торговые операции в Роттердаме осуществляют не сами крупные монополии и тем более не страны—члены ОПЕК, а брокерские фирмы или иные посредники. Еще и поэтому Роттердам — место для различных торговых спекуляций нефтью. Нередко партии нефтепродуктов и нефти неоднократно перепродаются в процессе следования судна из порта экспорта в пункты назначения, а капитанам танкеров приходится не раз менять курс своих судов.
Действуют неофициально здесь и нефтяные монополии. В 1979—1980 гг. именно «семь сестер» инспирировали повышенный спрос на рынке нефти в Роттердаме и продавали там партии нефти по ценам, которые вдвое превышали цены по долгосрочным контрактам со странами—членами ОПЕК. Американские 'монополии по указанию правительства США скупали там нефть и дизельное топливо, что тоже способствовало росту цен на эти товары и их дефициту в Западной Европе и Японии. Союзники США по НАТО не раз с возмущением заявляли, что США объявили им «нефтяную войну», с тем чтобы их разорить и усилить позиции своих компаний на мировых рынках.
Итак, цена на ближне- и средневосточную нефть в 70-х годах выступала в различных формах и' изменялась в результате динамики в соотношении сил между двумя «партнерами» — странами, обладающими нефтяными запасами, и нефтяными монополиями. По мере
76


изменения структуру цен все больше проявлялась разница в результативном значении каждого из этих «партнеров» в процессе ценообразования — возрастала роль государств, владеющих нефтью, относительно уменьшалась роль монополий. Вместе с тем и те и другие продолжали участвовать в ценообразовании. Анализ «взаимодействия» этих партнеров в процессе ценообразования не только имеет первостепенное значение для исследования механизма цен, но и необходим для их прогноза.
Начнем с нефтяных компаний, которые традиционно значительно раньше и вплоть до 70-х годов единолично приводили в действие механизм цен. В этот период, как уже указывалось, справочные цены на сырую нефть поддерживались ими на искусственно заниженном уровне. В свою очередь на основе монопольно низких цен строилась целая система трансфертных цен, по которым нефть передавалась по каналам вертикально-интегрированной «нефтяной цепочки».
Известно, что в условиях такой интеграции цена, по которой нефть передается от филиала, добывающего ее, филиалу, ее перерабатывающему, определяет распределение прибыли между такими операциями, как добыча и переработка. Поэтому, чем выше установлена цена сырой нефти, тем меньше при прочих равных условиях будет доход, подлежащий налогообложению от операций по переработке и сбыту. Исходя из страновых различий в уровнях налогообложения добычи и переработки, цены на нефть и нефтепродукты «подправляются» монополиями таким образом, чтобы сократить общее налоговое бремя на их доходы. Такие «модифицированные» цены, по которым нефть и нефтепродукты передаются филиалами внутри одной компании, теряют связь с рыночными ценами и превращаются в «бухгалтерскую расчетную величину»33. С такой трактовкой трансфертной цены совпадает и определение, данное специалистами ЮНКТАД: «При обмене на свободном рынке, в котором участвуют не находящиеся во взаимной зависимости компании, каждый участник обмена стремится добиться преимуществ за счет партнера. При поставках же товаров по внутрифирменным каналам цена представляет собой не более чем категорию бухгалтерской отчетности» 5\
Помимо увеличения общих доходов и сокращения совокупного налогового бремени нефтяные монополии
77


использовали трансфертное ценообразование и для достижения следующих целей: /
— расширения контроля над рынком и увеличения сбыта нефти и нефтепродуктов, подрывая в то же время позиции других видов тоцлива;
— нейтрализации негативных для себя последствий контроля над ценами на нефть и нефтепродукты в различных странах;
— затруднения деятельности конкурентов, и в первую очередь неинтегрированных нефтяных компаний и независимых фирм.
Как отмечалось в том же исследовании ЮНКТАД, «занижение трансфертных цен особенно часто встречается в практике вертикально-интегрированных отраслей промышленности, в которых контроль над источниками сырых... материалов дает возможность установить такие цены, которые способствуют образованию большей части прибыли на заключительных стадиях производственного процесса — в переработке и сбыте... Подобные трансфертные цены (на сырье. — А. Я.), заниженные по сравнению с более высокими ценами для независимых покупателей, неизбежно затрудняют проникновение нового капитала в конечные стадии производственного процесса — сферу переработки»35.
В первой половине 70-х годов ближневосточные государства взяли в свои руки контроль над «нижним» звеном нефтяного ценообразования и резко увеличили цены на сырую нефть. Какие последствия имел этот факт для нефтяных монополий?
По оценке Дж. Хартсхорна, прибыль монополий в цене сырой нефти Ближнего и Среднего Востока возросла к началу 1974 г. до 90 центов (при уровне справочной цены в 7 долл, за баррель). Когда в 1974 г. страны ОПЕК приняли решение о повышении ставок подоходного налога и «ройялти», их главным мотивом было желание сократить эту «вздутую» долю. По так называемой иранской формуле исчисления цен было решено заморозить ее на уровне 50 центов с барреля. Вскоре, однако, Саудовская Аравия и ряд других стран-производителей Персидского залива приняли решение снизить справочную цену, повысив дополнительно ставку подоходного налога и «ройялти». Осуществление этих мероприятий привело к сокращению прибыли нефтяных монополий до 22 центов.
78


В дальнейшей^транЫ—члены ОПЁК отказались устанавливать специальный индикатор прибыли нефтяных монополий в цейе сырой нефти и ограничивались установлением официальной продажной цены. Однако в ряде стран, в которых иностранные концессии еще не полностью национализированы, при расчете правительством «разумной» пришли компаний-концессионе- ров за основу берутся все те же, 22 цента 36.
В соглашении между шахским Ираном и бывшими участниками Иранского нефтяного консорциума для последних, например, была оговорена прибыль примерно в 20 центов с барреля экспортируемой сырой нефти. Перед революцией 1979 г. Иран начал удерживать в одностороннем порядке из этой суммы 5—8 центов в качестве компенсации за отказ иностранных компаний финансировать программы наращивания нефтедобычи в стране 37.
Поэтому начиная с середины 70-х годов нефтяные монополии стали вынужденно перестраивать всю систему ценообразования на свою продукцию, чтобы компенсировать сокращение побаррелевой прибыли на нефть.
Основные сферы получения прибылей были перемещены из «нижних» в «верхние» звенья «нефтяной цепочки», т. е. главным образом в переработку и сбыт готовых нефтепродуктов в развитых капиталистических странах. Если в прошлом основную массу доходов нефтяные монополии получали от операций с сырой нефтью, добываемой на Ближнем и Среднем Востоке, то примерно с 1974 г. доходы, полученные в развитых капиталистических странах, превысили доходы от операций в развивающихся странах.
Увеличивая опережающими темпами прибыль в цене готовых нефтепродуктов, взвинчивая цены на них, широко используя механизм трансфертного ценообразования, монополии сумели более чем компенсировать те финансовые потери, которые принесла им национализация нефтяных концессий в ближневосточных странах.
Значительную прибыль монополии сумели извлечь и из операций с той сырбй нефтью, которая добывалась за пределами ОПЕК, в первую очередь в развитых капиталистических странах. Поскольку во многих из этих стран монополии являлись собственниками разрабатываемых ими же месторождений, они лишь следовали за
79


Цёно&ым лидерством стран—членов ОПЕК, с тем чтобы получать дополнительные прибыли\./
В сложившейся ситуации опять проявилось неравенство возможностей двух «партнеров», участвующих в процессе ценообразования. .Монополии представляют собой вертикально-интегрированные хозяйственные механизмы, продолжающие/влиять (в отношении сырой нефти) или непосредственно контролировать (в отношении нефтепродуктов) процессы ценообразования на всех ступенях «нефтяной цепочки» — от скважины до бензозаправочной станции. Поэтому они имеют возможность манипулировать ценами на нефть и нефтепродукты, то снижая, то повышая их, в результате добиваясь максимизации прибылей. Страны—производители нефти Ближнего и Среднего Востока в отличие от них контролируют лишь «нижнее» звено «нефтяной цепочки». Поэтому для них повышение доходов от нефти прямо связано с повышением цен на сырую нефть, передаваемую монополиям.
Неравенство проявляется и в том, что цена на сырую нефть имела для стран-производителей несравненно большее (можно даже считать в условиях реальностей 70-х годов жизненное) значение, чем для нефтяных монополий. Для первых это был по сути дела единственный источник финансирования экономического и социального развития, для вторых — одна из сфер получения прибыли, причем компенсируемой в случаях ее снижения операциями в других сферах.
Трудно переоценить значение нефти для стран Ближнего Востока. Доходы, получаемые от ее экспорта, составляют основу государственных финансов этих стран; с перспективой их увеличения связана сама возможность осуществления основных социально-экономических проектов и планов. Перспективы ускоренного развития и диверсификации их экономики, ее «отхода» от нефтяной базы зависят в значительной степени от того, по каким ценам будет реализовываться это ценное истощающееся сырье.
Именно поэтому страны-производители, изменив в свою пользу соотношение сил в мировой нефтяной промышленности, стали стремиться к проведению такой политики ценообразования, которая, во-первых, была бы рациональна, т. е. способствовала бы продлению жизни их нефтяных запасов и препятствовала их хищнической разработке, и, во-вторых, увеличила бы их
80


доходы, создала 'финансовую базу для ускоренного развития их экономики и подготовила страну к вступлению в «постнефтяну^» эру.
В практическом плане усилия ближневосточных стран сводились к попьпчсе увеличить материальную основу ренты в отпускной цеце нефти, а также перераспределить в свою пользу основную ее часть.
Осуществлению этой задачи предшествовали активные теоретические изыскания в вопросах ценообразования на ограниченные ресурсы. К 1971 г. в позиции стран—членов ОПЕК появился следующий доминирующий подход: цена на сырую нефть должна соответствовать стоимости производства альтернативных энергетических ресурсов, обладающих аналогичными с нефтью потребительными качествами.
Ряд исследователей полагают, что этот принцип ценообразования был разработан впервые иранскими экономистами и затем уже принят ОПЕК в целом. Действительно, накануне октябрьской и ноябрьской конференций ОПЕК в 1973 г. Иран направил наиболее квалифицированных нефтяников и экономистов в США, Южную Африку и ФРГ с целью ознакомиться на месте с перспективами развития производства синтетической нефти из угля, сланцев и битуминозных песков. Доклад, представленный этой группой, как утверждается, убеждал в том, что цена на сырую нефть вполне может быть повышена до уровня оценочной стоимости производства синтетической нефти и что это не приведет в обозримом будущем к резкому увеличению производства последней и вытеснению ею натуральной.
Иранские специалисты рассчитали правильно: максимум, на что могли претендовать отрасли по производству синтетического топлива в течение ближайших 1Q—12 лет,!—удовлетворение довольно незначительного, локального спроса на топливо и энергоносители. В то же время издержки производства «предельной» синтетической нефти представляли собой именно ту конкретную, осязаемую веху, на которую могут ориентировать цену своей нефти правительства ближневосточных стран, чтобы, во-первых, предохранить запасы этого сырья от хищнической разработки и, во-вторых, перераспределить в свою пользу основную часть нефтяной дифференциальной ренты.
Министр финансов и национальной экономики Саудовской Аравии М. А. Хейль, например, писал: «Какой
8L


будет наиболее пбДхбДйЩая цена нефпи? Экономический диапазон, в пределах которого эта цена может быть установлена, чрезвычайно широк/Его нижняя граница определяется стоимостью производства нефти, а верхняя — стоимостью производства альтернативных источников энергии. Широта этого диапазона вызвала замешательство среди тех, кто считает, что цена нефти в последние годы не подчиняется священным законам спроса и предложения. Вплоть до 1970 г. цена была ближе к нижнему пределу, хотя и значительно превышала его. Однако, учитывая особенности нефти, цена должна была бы находиться ближе к верхней границе. Исправление уровня цен в 1973—1974 гг. поэтому по необходимости носило довольно резкий характер, поскольку это было первой решительной попыткой стран-зкспортеров подтолкнуть развитие событий в правильном направлении» 38.
До сих пор, однако, производство синтетической нефти не развернуто в сколько-нибудь значительных масштабах. Более того, сама технология ее производства еще не прошла промышленной проверки. По крайней мере до тех пор, пока это не произойдет, будут наблюдаться постоянные и значительные изменения оценки стоимости ее производства.
В 1974 г., например, оценка издержек производства синтетического топлива давалась в пределах 12—20 долл, за баррель нефтяного эквивалента, а время, необходимое для введения в строй необходимых предприятий,— в 4—6 лет. В 1979 г. оценки издержек увеличились вдвое, а время, необходимое для развертывания производства,— до 20 лет39.
Разумеется, эти изменения оценок объективно оправданны, если они связаны с развитием технологии и прогнозом конъюнктуры. Однако в значительной степени «игра» с оценками стоимости производства синтетического топлива обусловлена политикой различных монополистических группировок, прямо заинтересованных в ускорении или, наоборот, в торможении развития соответствующих отраслей по его производству.
Кроме того, неизбежен и определенный «технологический лаг», т. е. промежуток времени, отделяющий момент создания экономических условий и предпосылок для развития производства синтетического топлива от начала его производства на практике. Иными словами, повышение цены на натуральную нефть и создание в
82


результате этого экономических предпосылок для производства более дорогой синтетической нефти не означает, что ее выпуск бмдет налажен немедленно. Необходим довольно длительный период времени для развития соответствующих, производительных сил. Существование «технологического лага» позволяет до поры до времени завышать цены на натуральную нефть и другие энергоносители в гораздо большей степени, чем это обусловлено необходимостью их подтягивания к оценочной стоимости производства синтетического топлива.
Вместе с тем, говоря о том, что на цену нефти начинает оказывать влияние стоимость производства синтетического топлива, мы имеем в виду отнюдь не жесткую связь этих двух показателей. Сама по себе стоимость — не застывшая категория, а меняющееся производственное отношение; не количественно определенное явление (как, например, рыночная цена), а сущность, определенное качество, которое невозможно «схватить» количественно ни в одном реально обмениваемом на рынке товаре. «Стоимость, — писал В. И. Ленин, — есть категория, которая entbehrt des Stoffes der Sinnlichkeit (лишена вещества чувственности), но она истиннее, чем закон спроса и предложения»40.
■Поэтому если мы можем говорить о том, что в нынешних условиях своего рода регулятором цен на нефть может стать стоимость производства альтернативных источников энергии, обладающих той же, что и нефть, потребительной стоимостью, то мы имеем в виду тенденцию, проявляющуюся в конкретных социально-экономических и исторических условиях — в условиях кризиса старой системы нефтеснабжения развитых капиталистических стран, усиления позиций государств— экспортеров нефти, научно-технического прогресса.
В то же время это положение нисколько не противоречит объективным законам ценообразования на ограниченные ресурсы, о которых подробно говорилось выше. Вспомним, что практически именно так регулировались конечные цены на нефть и нефтепродукты на рынках развитых капиталистических стран. Таким образом, если и можно говорить о том, что представители ОПЕК «открыли» принцип увязки цены на сырую нефть со стоимостью производства альтернативных источников энергии, то лишь условно. Этот принцип был «открыт» задолго до них правительствами тех развитых капита-
83


диетических стран—потребителей нрфти, которые перераспределяли в свою пользу львФную долю нефтяной ренты путем подтягивания цен иа нефть к ценам более дорогих видов топлива, например угля. Можно говорить поэтому скорее не о введении нового принципа ценообразования, а об использовании объективных законов ценообразования на ограниченные ресурсы государствами—производителями нефти в своих интересах..
В форме борьбы о принципах ценообразования на сырую нефть фактически решался вопрос о распределении нефтяной ренты. Кто будет ее получать: страны ли производители, подтянув цены на сырую нефть к оценочной стоимости производства альтернативных источников энергии, или нефтяные монополии, а также развитые капиталистические государства-потребители, подтягивающие конечные цены на нефть и нефтепродукты к той же стоимости производства альтернативных источников энергии — синтетического топлива?
Именно так ставился этот вопрос в теоретическом и практическом плане, к примеру, в Соединенных Штатах. По крайней мере с 1975 г., т. е. с периода, когда после резкого подъема цены на нефть и нефтепродукты стабилизировались, в США наблюдалось усиление позиций сторонников резкого повышения налогов на импортируемую нефть и нефтепродукты, а также отмены ограничений на рост цен нефти, производимой внутри страны. Смысл высказываемых при этом доводов сводился к следующему: поскольку повышение мировых цен на нефть — неизбежный процесс, эти цены будут подниматься до тех пор, пока не превысят своего конечного предела — стоимости производства альтернативных источников энергии. Поэтому, упредив ОПЕК в повышении цен на нефть и нефтепродукты, правительства развитых капиталистических стран, во-первых, сделают производство альтернативных источников энергии более рентабельным, а во-вторых, «вырвут» у ОПЕК возможность первыми повышать цены на энергетическое сырье и перераспределять в свою пользу (через налоги) значительную часть дифференциальной ренты.
Аналогичен и смысл предложений крупнейшего американского специалиста в области нефтяной экономики М. Эйделмана об организации правительством Соединенных Штатов аукциона по продаже иностранным компаниям и правительствам лицензий на поставку нефти в США.
84


В своей практической политике империалистические государства следуют этим теоретическим рекомендациям. Известно, например, что параллельно повышению цен на сырую нефть в странах-потребителях возросли пошлины на импорт сырой нефти, а также налоги на готовые нефтепродукты. Не случайно А. Ямани в интервью газете «Интернэшнл геральд трибюн» отмечал: «С одной стороны, Соединенные Штаты утверждают, что нефтяные цены слишком высоки и что они не смогут выдержать их нынешний уровень... С другой стороны, вы пытаетесь ввести новые налоги и предпринимаете меры для того, чтобы увеличить цену на нефть на внутреннем рынке»41_42. В результате, по данным журнала «Бэнкер» (сентябрь 1979 г.), расчетная доля платежей странам ОПЕК по цене готового нефтепродукта, несмотря на многократное повышение цен на сырую нефть, возросла всего лишь до 22% в 1979 г. против 17% в 1974 г.
Из приведенных примеров видно, что изменение экономических условий отношений стран—производителей нефти с их основными внешнеторговыми партнерами— развитыми капиталистическими государствами становится важным фактором, влияющим на эволюцию цен на нефть. Поскольку от величины нефтяных доходов зависит возможность осуществления планов социально- экономического развития этих стран, поскольку реализация многих из этих планов опирается также на импорт необходимого продовольствия, оборудования, технических знаний и услуг, постольку ближневосточные государства не могут позволить себе потерю значительной части своих нефтяных доходов в результате опережающего роста цен на импортируемые ими товары.
Между тем в результате инфляции и ухудшения условий торговли только в период 1976—1978 гг. цена ближневосточной нефти фактически снизилась на 20%. В результате доходы стран—экспортеров нефти резко сократились. Поэтому в период, когда начался новый виток роста цен на нефть в 1979 г., многие правительства стран—членов ОПЕК потребовали закрепить в политике организации принцип защиты покупательной способности единицы их экспорта — барреля нефти. В связи с этим были выработаны рекомендации по строгому контролю за темпами роста цен в развитых капиталистических странах. Предполагалось контролировать не только и не столько общий рост цен, исчисляемый раз¬
85


личными национальными и международными организациями, сколько рост цен на те категории товаров, которые преимущественно импортируются странами— членами ОПЕК (продовольственные товары, продукция машиностроения, военная техника и т. п.). Именно от повышения цен на эти товары главным образом страдает их экономика. В то же время было отмечено, что цены на них растут опережающими темпами по сравнению с ценами в других секторах западной экономики.
Наконец, нельзя не сказать и о том, что повышению цен на сырую ближне- и средневосточную нефть в определенных условиях могут содействовать или даже целенаправленно его вызывать нефтяные компании. Во второй половине 1979 — начале 1980 г. произошло, например, новое повышение цен на нефть, экспортируемую из стран—членов ОПЕК. Непосредственной причиной этого повышения, по мнению большинства западных специалистов, были перебои в работе нефтяной промышленности Ирана в результате революции. Действительно, во время революции в Иране в конце 1978 — начале 1979 г. добыча нефти в стране резко сократилась. В отдельные месяцы экспорт нефти вообще прекращался. Однако объяснять новое повышение цен на нефть исключительно сокращением добычи в Иране означало бы игнорировать более весомые причины. Уже к середине 1979 г. сокращение добычи нефти в Иране было более чем компенсировано увеличением добычи нефти в других странах—членах ОПЕК, в первую очередь в Саудовской Аравии. В результате общее среднесуточное производство нефти в странах ОПЕК в 1979 г. превысило аналогичный показатель 1978 г. примерно на 1 'млн. баррелей. Главное, как представляется, заключается на этот раз в том, что цены на сырую нефть выросли в условиях опережающего роста цен на нефтепродукты в развитых капиталистических странах.
Непосредственной причиной повышения цен на свободных рынках, где цены на нефть в начале 1980 г. доходили до 40—'50 долл, за баррель, стал дополнительный спрос на нее со стороны независимых нефтяных компаний, аутсайдеров и государственных фирм западноевропейских стран и Японии, не имевших гарантированных источников снабжения нефтью и опасавшихся, что гигантские нефтяные монополии могут «отрезать» их от поставок нефти с Ближнего Востока. В сложившейся в начале 1979г. неопределенной обстановке независи-
86


МУё кбмйанйн впервые за вею йс+орйю мйровой капиталистической промышленности начали создавать свои собственные крупные резервы нефти (ранее запасы нефти концентрировались почти полностью в руках монополий, входящих в Международный нефтяной картель, независимые же компании могли при необходимости получать из них нефть на коммерческой основе).
Немалую роль в общем повышении цен в 1979— 1980 гг. сыграли и сами нефтяные концерны. Так, летом — осенью 1979 г. в печати США появились сообщения о том, что американские нефтяные монополии переадресовывают партии нефти, предназначенные для поставок в США, на рынки тех западноевропейских стран, которые не ввели государственный контроль над ценами на нефть и нефтепродукты. По сообщению «Нью-Йорк тайме», например, «Тексако» в 1979 г. регулярно сбывала нефтепродукты со своих заводов в районе Карибского моря в западноевропейские страны вместо Соединенных Штатов, куда обычно направлялась продукция этих заводов. «Уолл-стрит джорнэл» со ссылкой на представителей администрации утверждала, что «существующая система контроля над ценами на нефть и нефтепродукты не может предотвратить их повышения, поскольку крупнейшие компании создают такие условия за пределами США, которые способствуют повышению цен внутри страны»43.
Ситуация на свободном рынке, а также рост цен на готовые' нефтепродукты в развитых капиталистических странах сигнализировали странам—членам ОПЕК о том, что капиталистическая экономика «готова» к новому повышению цен на сырую нефть. В то же время такое повышение цен на нефть странами ОПЕК в 1979— 1980 гг. дало этим странам возможность нейтрализовать ту «эрозию» их нефтяных доходов, которая продолжалась непрерывно в течение предыдущих четырех лет под влиянием инфляции в развитых капиталистических странах.
3. 	Новая ситуация на рынке нефти: оценки и некоторые прогнозы
Во второй половине 1980 г. новый спад производства в наиболее развитых капиталистических странах оказал понижающее воздействие на нефтяные цены. К моменту начала ирано-иракской войны осенью
.87


1980 г. они стабилизировались. Одновременно на сцену вышел и новый фактор, опрокинувший все ценовые прогнозы специалистов, — активная экономия энергии в странах-потребителях.
Как было показано выше, в течение 70-х годов нефтяной рынок, как, впрочем, и вся энергетика капиталистического мира, пережил сложную эволюцию. Развитие энергетического кризиса характеризовалось двумя значительными вспышками дефицита жидкого топлива и соответственно резкого роста цен на жидкое топливо— в 1973—1974 и в 1979—1980 гг., а также «промежуточным» периодом сравнительно спокойного развития, когда достаток нефти сочетался с относительным снижением цен на нее. Начиная со второй половины 1980 г. сложилась новая ситуация, когда вновь наметился избыток сырья на рынке, а рост цен на нефть замедлился и сопровождался снижением цен на нефтепродукты.
Возникает вопрос: будет ли закономерным и впредь чередование этих двух фаз в динамике нефтяных цен на мировом капиталистическом рынке — подъем, подчас в виде резкого скачка, и стабилизация, включая даже возможность понижательной тенденции?
Однозначно ответить на него трудно, и все-таки, очевидно, следует остановиться на тех процессах, которые влияют на динамику цен на нефть.
Как уже говорилось, рынок нефти пережил два периода взлета цен, причем второй скачок цен в номинальном исчислении был значительно резче первого: если в 1973—1974 гг. цены выросли хотя и вчетверо, но лишь с 3 долл, (начало октября 1973 г.) до 11,7 долл. (1 января 1974 г.), т. е: на 8,7 долл, абсолютно, то в 1979—1980 гг. они возросли с 13,3 долл. (1 января 1979 г.) до 32 долл. (1 января 1980 г.), или в абсолютном выражении на 18,7 долл.
Вместе с тем следовало бы отметить — это, как представляется, имеет большое значение — неодинаковые причины двух скачков цен на нефть. Первое повышение было подготовлено всем предшествовавшим развитием мирового нефтяного рынка и продиктовано главным образом объективными причинами. Второе — проистекало в основном из стремления нефтяных монополий повысить цены на нефть и нефтепродукты, психологически воспользовавшись кризисом в американоиранских отношениях, а также создать стратегические
88


запасы сырой нефти, что не могло не увеличить спрос на нефть на ее рынках. Сказалось также и желание членов ОПЕК, с одной стороны, не позволить нефтяным компаниям увеличить свои прибыли за счет владельцев нефтяных ресурсов, а с другой — компенсировать снижение реальной цены нефти из-за галопирующей инфляции в 1975—1978 гг.
Таким образом, причины взлета цен на нефть уже не ограничиваются необходимостью их приведения в соответствие с соотношением спроса и предложения, ценой производства альтернативных источников, ликвидацией периода искусственного занижения цен и сдерживания их роста. Причина повышения цен теперь реально может иметь своим источником конъюнктурные интересы стран ОПЕК или нефтяных монополий или тех и других (при том, что они, естественно, руководствуются разными соображениями) одновременно. В частности, одной из причин такого подъема цен в будущем может оставаться инфляция. В то же время сохраняет повышательное воздействие на нефтяные цены и тенденция к возрастанию издержек производства альтернативных источников.
Большое значение в плане приведения цен на нефть в соответствие с темпами инфляции или во всяком случае стабилизации их вопреки стремлениям империалистических потребителей понизить цены приобретает определенная возможность ОПЕК регулировать объемы добычи. Такое регулирование, несмотря на серьезное противодействие империалистических кругов, использующих с этой целью руководство некоторых арабских стран, стало на рубеже 70—80-х годов реальной действител ьностью.
Однако сохранится ли возможность такого регулирования в будущем? Ответ на этот вопрос совсем не прост. И империалистические государства, а в целом ряде случаев и нефтяные монополии делают все, чтобы не дать ОПЕК сдерживать рост предложения нефти. Они, естественно, ни в коей мере не озабочены тем, что такое сдерживание подчас диктуется не только стремлением стабилизировать цены, не дать им поползти вниз, но и определенными требованиями режима добычи, который должен обеспечить максимально возможный долгий срок жизни месторождений. Нужно сказать, что в своем давлении на ОПЕК империалистические государства, и В первую очередь США, используют и
89


объективные расхождения между странами—членами ОПЕК по вопросу о расширении добычи нефти.
Удастся ли развитым капиталистическим государствам—потребителям нефти и нефтяным монополиям существенно подорвать этот регулирующий механизм ОПЕК по квоте добычи — от этого во многом зависит и прогноз динамики цен на нефть.
Вообще на рубеже 80-х годов уже полностью проявилось ярко выраженное стремление американского империализма расколоть ОПЕК, ликвидировать этот «антикартель», иными словами, объединение нефтеэкспортирующих стран, противодействующее политике империалистического нефтяного картеля. Для осуществления этого служат и чисто политические акции, на первый взгляд не относящиеся ни к деятельности ОПЕК, ни к нефтяному вопросу в целом.
Цель расколоть арабские государства имеет, например, и кэмп-дэвидский сговор. Заключенный ц 1978 г. между Египтом и Израилем при прямом посредничестве США, он вывел из общего фронта арабских стран Египет, нейтрализовав в плане борьбы за ликвидацию последствий израильской агрессии это самое сильное в экономическом отношении и самое большое по населению арабское государство. Палестинскому народу вместо права на создание независимого государства была обещана куцая автономия, нацеленная на фактическое узаконение израильской оккупации. На Синай были введены «многонациональные силы», ядро которых составлял американский военный контингент. Вместо достижения всеобъемлющего и справедливого урегулирования ближневосточного конфлйкта правящие круги США инспирировали сепаратный египетско-израильский сговор в интересах американского империализма, правящих сионистских кругов Израиля и реакционного крыла египетской буржуазии. Кэмп-Дэвид не только не приблизил мир на Ближнем Востоке, но и развязал руки израильским экспансионистам, которые нанесли очередной удар против Ливана.
Вместе с тем кэмп-дэвидская сделка имела и отчетливо выраженный «нефтяной аспект». В правящих кругах США надеялись, что к ней можно будет притянуть Саудовскую Аравию. Понимая, что Израиль не пойдет ни на какие существенные уступки арабским странам, США надеялись «ублаготворить» Саудовскую Аравию поставками вооружений и твердым обещанием
99


защищать ее политический режим. По существу именно такой смысл вкладывался в политику балансирования Вашингтона между интересами Израиля и консервативных арабских стран. При этом, продолжая поддерживать Израиль, правящие круги США полагали, что до известной степени это безопасно для их военнополитических и нефтяных интересов в арабском мире, поскольку Саудовская Аравия не позволит начать новую «нефтяную войну», а без Египта арабские страны не проявят инициативы в применении силы против из- рацльских экспансионистов.
Тем не менее Кэмп-Дэвид оправдал далеко не все надежды его организаторов. Сирия и Иордания наотрез отказались последовать примеру Египта. Саудовская Аравия также осудила эту сделку, как противоречащую общеарабским интересам. Алжир, Ливия, Сирия, НДРИ и ООП организовали Национальный фронт стойкости и противодействия. За исключением Омана и Судана, другие арабские страны не поддержали Египет.
К «нефтяной политике» США имеет отношение и их позиция по ирако-иранскому вооруженному конфликту. Есть все основания считать, что империалистическая агентура не только приложила руку к его раздуванию, но и пытается не допустить его урегулирования в расчете на то, что эти две нефтедобывающие страны взаимно обессилят друг друга, после чего политический климат в Персидском заливе будут прочно определять консервативные режимы. В Отчетном докладе ЦК КПСС XXVI съезду партии ирано-иракская война названа «абсолютно бессмысленной с точки зрения интересов этих государств. Но весьма выгодной империализму, который спит и видит, как бы восстановить свои позиции в этом районе»44.
Таким образом, попытки подрыва единства нефтедобывающих стран, осуществляемые в различных формах и различными способами, стали существенным моментом в политике империалистических государств — потребителей нефти, и в первую очередь Соединенных Штатов. Есть все основания считать, что эти попытки — и в плане прямых действий в ОПЕК против единства стран—ее участниц, и косвенных, направленных на разжигание противоречий между нефтедобывающими государствами вне пределов ОПЕК — будут не только продолжены, но и усилены в 80-х годах. Между тем
91\


&т того, приведет ли к успехам эта империалистическая линия, зависят и прогнозы по ценам на нефть в этот период.
На динамике цен в понижательном плане сказываются й те экономические меры, которые начали предпринимать развитые капиталистические страны в 70-х годах с перспективой их продолжения и усиления в нынешнем десятилетии.
По оценке Международного банка реконструкции и развития, опубликованной в докладе «Энергия в развивающихся странах» в августе 1980 г., номинальные цены нефти в период 1972—1980 гг. выросли в 20 раз, а реальные — в 5 раз45. Таким образом произошло серьезное изменение ценовых пропорций в капиталистической экономике. Торговый дефицит развитых капиталистических стран в 1975 г. составил 36 млрд, долл., в 1979 г. — 109 млрд., а в 1980 г. — 165 млрд, долл.45 Каким бы второстепенным ни был «вклад» роста нефтяных цен в общий темп инфляции, он достиг небывалой величины. Снизился и темп роста валового внутреннего продукта (ВВП) капиталистического мира—с 4,8% в 1967—1973 гг. до 3,0% в 1973—1977 гг. и 2,4% в 1977— 1982 гг.47
Несмотря на некоторую «энергетическую» передышку в 1975—1978 гг., когда фактические цены на нефть снизились на 17—20%, в течение всего рассматриваемого периода проявлялись тенденции, ухудшающие экономическое положение капиталистического мира. Государственно-монополистический капитализм начал сопротивляться этим тенденциям. Во всех развитых капиталистических государствах были разработаны достаточно серьезные меры (как на правительственном уровне, так и на уровне частного бизнеса), направленные на снижение энергоемкости общественного продукта. Курс на энергосбережение стал одной из важнейших составных частей общеэкономической политики Запада.
В рамках этого курса были предприняты меры, во- первых, для прямой экономии энергии, во-вторых, для замены в энергетических процессах дорогих видов топлива на более дешевые и использования менее энергоемких машин и механизмов, в-третьих, для изменения структуры производственного аппарата в пользу менее энергоемких отраслей и объектов.
Первая группа мероприятий включала ограничение световой рекламы, скорости движения автотранспорт-
92


нык средств, широкое внедрение термостатов в производственных и жилых помещениях и пр., которые позволяли уменьшать температуру зимой и ночью, повышать температуру днем. К этим мерам официальные власти не только призывают, но и стимулируют соответствующие нововведения через налоговый механизм, который делает выгодной экономию энергии и крайне невыгодным ее перерасход.
Во второй группе мероприятий обращают на себя внимание такие процессы, как быстро растущая замена мазута в качестве котельно-печного топлива природным газом и углем, прекращение строительства мазутных электростанций, применение жестких налоговых наценок на выпуск автомобилей, которые используют на 100 км пробега больше бензина, чем определяется постановлениями правительств, массовая зймена больших автомобилей американского типа более компактными и экономичными, в производстве которых японские фирмы опередили все остальные. В ряде стран Запада прекращено расширение мощностей действующих промышленных предприятий и проведен даже демонтаж мощностей, если их энергоемкость превышает рентабельные характеристики. В развитых капиталистических государствах строится все меньше металлургических заводов и предприятий по первичной переработке сырья как крайне энергоемких объектов. Новые мощности этих отраслей перемещаются в развивающиеся страны, а «центры» капитализма все больше сосредоточиваются на таких энергоэкономных объектах, как заводы по выпуску электроники, станков с программным управлением, микропроцессоров, роботов, приборов и пр.
Все эти меры привели к заметному снижению энергоемкости общественного производства. Так, например, энергоемкость ВВП (количество условного топлива на доллар ВВП) в ценах 1970 г. в промышленно развитых капиталистических государствах уменьшилась с 2 в 1972 г. до 1,89 з 1977 г., а в шести наиболее развитых капиталистических странах — с 2,03 до 1,90 в 1978 г.48 По оценке исполнительного директора Международного энергетического агентства У. Лантске, энергоемкость ВВП в 1973—1981 гг. снизилась на 16%, в том числе нефтеемкость — на 26% 49. Эластичность спроса на энергию (соотношение темпов роста потребления энергии и ВВП) за этот же период снизилась с 1,2 до 0,8, а на
93


нефть — до 0,6. По прогнозу Того же агентства, сделанному в 1981 г., показатель эластичности спроса на энергию в 80-е годы снизится до 0,6, а на нефть, видимо, еще больше.
У. Лантске рассчитал, что за период 1973—1980 гг. ВВП стран — членов Международного энергетического агентства (МЭА) вырос на 20%, а их энергетические потребности — всего на 4%. Потребности же в нефти этих стран за тот же период сократились на 3%, а их импорт жидкого топлива — на 14% 50.
Конечно, расчеты У. Лантске не совсем корректны, так как за указанный период произошли два экономических кризиса, а во второй половине 1980 г. начался новый кризис, когда снижение спроса на энергию, в том числе на нефть, определялось не только, а может бы1ъ, и не столько эффективностью политики энергосбережения, сколько общим падением капиталистического производства. Тем не менее тенденция экономии топлива обозначилась вполне отчетливо, а результаты в этой области, даже с поправкой на экономические кризисы, уже достаточно впечатляющи.
Во всяком случае эти факторы начали ограничивать спррс на энергию, прежде всего на нефть. В том же направлении действует и практика накопления стратегических резервов 20 участниками МЭА. Еще в 1974 г. они приняли решение создать такие резервы и постепенно довести их до уровня, достаточного для 90 дней потребления. Их общий уровень в последние годы быстро рос (в млн. т): с 404 на 1 января 1979 г. до 442 на 1 января 1980 г. и 438 на 1 января 1981 г. В январе 1981 г. США располагали запасами нефтепродуктов на 53 дня по сравнению с 44 днями в 1979 г. Страны Западной Европы в начале 1980 г. располагали запасами на 105 дней, а к концу того же года уже на 120 дней, Япония — соответственно на 80 и 110 дней 51.
Уже в 1980 г. потребление нефти в капиталистическом мире уменьшилось на 6%, в том числе в США и Японии — на 8, в Западной Европе — на 7%. Цены на нефтепродукты в течение 1980 г. (кроме цен на мазут) не выросли, а в первой половине того же года даже снижались. Что же касается стран — членов ОПЕК, то они продолжали курс на повышение цен на нефть и с этой Щелью начали снижать добычу жидкого топлива. В 1980 г. она составила 1 341 млн. т по сравнению с 1 520 млн. т в 1979 г. В 1980 г. цена на мировой эта¬
94


лон — легкую аравийскую нефть — повысилась по сравнению с 1979 г. на 69%. а с 1 января 1981 г. большинство участников ОПЕК подняло цену на нефть такого типа еще на 4 долл, за баррель — с 32 до 36 долл., хотя сама Саудовская Аравия отказалась это сделать 52.
Но уже в начале 1981 г. стало ясно, что участникам ОПЕК придется либо еще больше сокращать добычу нефти, чтобы удержать цены, либо пойти на их снижение, Сочетание мер по энергоснабжению, экономического кризиса, использования МЭА своих накопленных запасов против ОПЕК и, наконец, увеличение добычи в странах — соперницах ОПЕК (в 1980 г. добыча нефти в Англии выросла до 80 млн. т по сравнению с 37 млн. т в 1977 г., а в Мексике- до 101 млн. т против 49 млн. т в 1977 г. и т. д.) стали оказывать на рынок все большее влияние, негативное для нефтяного «антикартеля» развивающихся стран.
В течение всего того периода, когда энергетический кризис развивался еще «подспудно», а затем стал реальным фактором мировой экономики, появилось немало различных прогнозов относительно темпов роста потребления энергии, его структуры и цен на основные энергоносители, особенно на нефть. При этом характерно, что «пессимистические» оценки, предсказывавшие высокие темпы роста потребления энергии и цен на нефть, и «оптимистические» мнения, прогнозирующие относительно скромные показатели в этой области, сменяли друг друга довольно часто в зависимости от текущей конъюнктуры. Так, в начале 70-х годов западные эксперты дружно предсказывали медленный рост потребления энергии, нефти и цен на нее. Те же оценки доминировали и в «спокойный» период 1975—1978 гг., когда большинство прогнозистов сходилось на том, что иены на нефть будут расти в общем темпами, соответствующими темпам инфляции, или даже отставать от них, что, впрочем, и подтверждалось в те годы. В периоды же обеих вспышек энергетического кризиса наиболее популярными были «алармистские» оценки будущей динамики роста цен на нефть.
Немало крупных специалистов предсказывало, что в середине 80-х годов в капиталистическом мире вновь обострится энергетический кризис и цены на нефть опять «прыгнут» вверх потому, что страны—члены ОПЕК будут выделять для поставки на мировой рынок, и о<;о-


бенно на Запад, меньше нефти, чем ему потребуется из-за роста внутреннего потребления, необходимости удовлетворять нужды партнеров по группе развивающихся стран, наконец, из-за того, что в условиях инфляции нефть, находящаяся в недрах, оказывается ценнее той, которая добыта и продана за обесценивающуюся валюту. Все без исключения прогнозисты полагают, что возможно возникновение нового крупного дефицита нефти и соответственно нового скачка цен в случае очередного крупномасштабного политического кризиса на Ближнем Востоке.
С другой стороны, приводятся доводы и в пользу более спокойного развития рынка, связанные с тем, что темпы роста ВВП в развитых капиталистических странах снижаются, уменьшается его энергоемкость, а доля ОПЕК в мировой добыче сокращается из-за роста ее вне рамок «антикартеля» (Мексика, Англия, Норвегия и др.) и нежелания самих участников ОПЕК переполнять рынок своим товаром в условиях, когда инфляция продолжает галопировать.
Такие оценки стали доминирующими в 1980 г. и в начале 1981 г. Например, американский журнал «Гарвард бизнес ревью» в номере за ноябрь — декабрь 1980 г. опубликовал выступление генерального директора «Ройял датч-Шелл» А. Бернарда в Гарвардском университете, в котором он изложил свою точку зрения на перспективы нефтяного рынка. Он прибег к методу построения «сценариев», согласно одному из которых постепенный и медленный рост цен на нефть будет соответственно замедлять экономический рост членов Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). На протяжении 80-х годов он не будет превышать 2—2,5% в год, но при этом не будет приниматься энергичных мер для освоения альтернативных источников энергии. В соответствии со вторым «сценарием» если ОПЕК сократит поставки нефти на рынок, то цены начнут быстро расти, но тогда экономический рост в развитых капиталистических странах вплоть до 1985 г. не превысит 1%, т. е. практически остановится, что вызовет серьезные нарушения экономики. Однако такая «шокотепия» может иметь и позитивный эффект в смысле резкой активизации усилий по освоению альтернативных источников, что, по мнению генерального директора «Ройял датч-Шелл», позволит к концу 80-х годов оторвать энергоснабжение от цен, устанавливаете


мых ОПЕК, и в дальнейшем повысить темпы роста ВВП развитых капиталистических стран до 3,5% с перспективой сохранения этих темпов до 2000 г. Что же касается самой ОПЕК, то А. Бернард считает, что она будет сокращать добычу нефти, так как в обмен на нее страны-члены не получают «никаких реальных ценностей. Многие из их проектов развития промышленности явно терпели крах, в то время как излишки доходов, которые вкладывались за границей, приносили скудную прибыль и подрывались инфляцией и падением курса доллара... Большинство руководителей стран ОПЕК сейчас понимает, что устойчивое развитие потребует многих лет и поэтому надо позаботиться о том, чтобы нефти хватило надолго... Крупные экспортеры Ближнего Востока сталкиваются с растущей необходимостью снизить уровень добычи нефти».
Следовательно, высокие цены, по мнению А. Бернарда, будут способствовать снижению добычи, а ее низкий уровень будет стимулировать рост цен. Сами же страны—члены ОПЕК, полагает А. Бернард, заинтересованы в умеренном росте цен на нефть, чтобы не побуждать страны-импортеры напрягать усилия для решения своей энергетической проблемы. Исходя из этого максимальный рост цен на энергетические ресурсы в течение 80-х годов ограничится 2% в год. В то же время сезонный скачок цен под влиянием холодной зимы или нарушения в системе снабжения в случае кризиса на Ближнем Востоке почти неизбежно приведет к росту иен на нефть, что увеличит избыточные доходы добывающих стран и побудит их сократить добычу, и «в итоге весь цикл повторится». В приведенной схеме А. Бернарда есть рациональные элементы, хотя ее ценность снижается тем, что он выводит за рамки «сценариев» такие факторы, как экономический цикл и корыстная политика ТНК, которые не раз были если не инициаторами, то стимуляторами всплесков энергетического кризиса.
С точки зрения перспектив цен на нефть интересен и прогноз развития энергетики, составленный Международным энергетическим агентством в 1980 г. Согласно этому прогнозу, в 80-х годах возможно превышение спроса над предложением, несмотря на прогнозируемое снижение темпов экономического роста стран — членов агентства и сокращение доли нефти в их общем энергопотреблении. Это обстоятельство делает вероятным по¬
97
4—274


вышение цен на нефть ло крайней мере в номинальном исчислении. Темпы роста ВВП на 80-е годы определены прогнозом в 3% в год в неизменных ценах, а потребностей в энергетических ресурсах — в 2,1%, энергетическая эластичность ВВП предполагается на уровне 0,6. Доля нефти в балансе потребления снизится с 50,2% в 1979 г. до 45,7% в 1985 г. и 39,2% в 1990 г. При общем росте потребления нефти в капиталистическом мире с 2 565 млн. т в 1979 г. до 2 915 млн. в 1990 г. в его развитой части он незначительно снизится — с 1 816 млн. до 1 773 млн. т, а нетто-импорт нефти увеличится с 1 203 млн. до 1 250 млн. т соответственно. Потребление нефти в развивающихся странах за этот период вырастет с 260 млн. до 525 млн. т. Поставки нефти из стран — членов ОПЕК останутся примерно на одном и том же уровне (1 035 и 1 090 млн. т), что вызовет дефицит нефти в 1985 г. в размере 210 млн. т и в 1990 г. — 275 млн. т по сравнению с избытком ее на рынке в 1979 г. (50,2 млн. т) 53.
Приведенные оценки и необходимость учета огромного числа факторов общеэкономического, конъюнктурного и политического характера значительно затрудняют формулирование прогноза цен на нефть с достаточной степенью надежности. Характерно, что почти все предыдущие прогнозы, как правило, не оправдывались (см. табл. 2.5). Нетрудно видеть, что большинство прогнозов уже через несколько лет после их появления на свет буквально поражают своей нереалистичностью.
В самой общей форме под воздействием чисто экономических факторов, но без учета в длительной перспективе колебаний цен на нефть под влиянием тех или иных фаз экономического цикла варианты ценовой динамики нефти могут быть до 1990 г. следующими:
— номинальная цена на нефть будет расти в соответствии с темпами инфляции, и, следовательно, реальная цена останется прежней;
— номинальная цена будет увеличиваться медленнее темпов инфляции, что приведет к снижению реальной цены;
— номинальная цена будет обгонять темпы инфляции, и, следовательно, реальная цена вырастет.
Учитывая усилия по энергосбережению и умеренный темп роста ВВП на перспективу, представляется, что третий вариант реален меньше других, и такая ситуация может иметь место только под влиянием поли-
98


Таблица й.6
бсновйые прогнозы движения цен на нефть, сделанные в 70-х годах (долл, за баррель)
Автор прогноза и дата его опубликования
Цена к прогнозируемому году
Нордхаус (1973 г.)
Кеннеди (1974 г.)
Леви (1974 г.)
Федеральное энергетическое агентство (1974 г.) Блитцер—Мсераус—Стут- жесдинск (1975 г.)
Калимон (1975 г.)
Бохи—Рассел (1975 г.) Эззати (1976 r.j Экбо (1976 г.)
Бен-Шахар (1976 г.)
Чарлз Ривер ассошиэйтс (1976 г.)
Крамер—Вейцман (1976 г.)
Г ейтли—Кайл—Фишер (1977 г.)
ЦРУ (1977 г.)
Фонд Рокфеллера (1978 г.) Экссон (1978 г.)
Пиндик (1978 г.)
1980 г. — 1,7; 1990 г. —2,13; 2010 г.— 7,12 (в долл. 1970 г.)
1980 г. —3,5 —7,0 (в долл. 1974 г.) 1980 г. — 10,72 (в долл. 1974 г.)
1985 г. —6,0 —9,0 (в долл. 1973 г.)
1995 г.—7,0 (в долл. 1974 г.)
2027 г. —15,0 (в долл. 1974 г.)
1990 г. —7,5— 10,0 (в долл. 1975 г.) 1980 г. —17,4 (в долл. 1973 г.)
1990 г.—8,0—17,0 (в долл. 1972 г.) 1982 г. —17,65 (в долл. 1974 г.) Сохранение текущих цен (в долл.
1976 	г.) до конца 90-х годов Сохранение текущих цен (в долл.
1976 г.) до 1995 г.
Сохранение текущих цен (в долл.
1977 г.) до конца 80-х годов
Сохранение текущих цен (в долл.
1977 г.) до середины 80-х годов
»
Сохранение текущих цен (в долл.
1978 г.) до конца 80-х годов
1979 г. — ок. 10,0; 2010 г. — ок. 20,0 (в долл. 1975 г.)
тических кризисов и на сравнительно короткий период. Второй вариант кажется вероятнее всех, поскольку при умеренных темпах роста ВВП, уменьшении его энергоемкости и снижении доли ОПЕК на рынке нефтеэкспортирующим странам вряд ли удастся подтягивать рост цен на нефть под темпы инфляции, которые на 80-е годы прогнозируются примерно на уровне 8% в год. С другой стороны, нельзя исключать и решимости участников ОПЕК, а также других нефтеэкспортеров путем резкого снижения добычи снова воссоздать на какое-то время «рынок продавцов» и попытаться компенсировать «накопленную» инфляцию, тем более что реальной альтернативы нефти как универсальному энергоносителю в 80-е годы пока не предвидится и она останется главным источником энергии даже при некотором сни-
4*
99


жении ее доли в балансе энергопотребления. Короче, при всех случаях представляется, что реальная цена на нефть расти не будет, за возможным исключением краткосрочных периодов.
В заключение необходимо сказать несколько слов о возможных масштабах и хронологических границах достижения рентабельности альтернативных нефти источников жидкого топлива. Это тоже, понятно, имеет отношение к прогнозу цен на нефть.
Наиболее значимым среди альтернативных источников пока является синтетическое жидкое топливо (СЖТ), которое можно получить из тяжелой нефти, битуминозных песчаников, горючих сланцев, угля и биомассы. Технически задача получения СЖТ из этих видов сырья в принципе решена. Опытные промышленные установки СЖТ работают давно: так, на базе угля — еще со времен второй мировой войны (германский способ Фишера — Тропша). Весьма обширны и природные запасы этих энергоносителей. Если разведанные ресурсы нефти составляют 76,6 млрд, т, то углей — 600 млрд, т (геологические — даже 10 трлн, т), тяжелой нефти и битуминозных песчаников— 150 млрд, (геологические — до 500 млрд, т), горючих сланцев — 284 млрд. т. Особенно богаты тяжелой нефтью и битуминозными песчаниками США, Канада, Венесуэла, а горючими сланцами — США м
Однако проблема использования этих энергоисточников упирается пока в высокие издержки производства СЖТ и рекультивацию ландшафта в ходе разработок этих ресурсов. Что касается первого, то в ценах 1978 г. они составляли для битуминозных песчаников 22— 66 долл, за тонну, горючих сланцев — 40—125 долл., каменного угля— 115—260 долл, в зависимости от конкретных методов получения СЖТ. Ясно, что пока эти издержки намного выше, чем издержки добычи нефти даже в Северном море и на севере Аляски, не говоря уже о других районах. Кроме того, невероятно велики первоначальные капиталовложения в производство СЖТ из этих энергоисточников. Для битуминозных песчаников они составляют 260—550 долл, на тонну, для горючих сланцев — 400—600 долл., для каменного угля— 460—1100 долл.55 Чтобы такие первоначальные капиталовложения и риск, связанный с ними, были оправданны, очевидно, необходимо, чтобы издержки производства СЖТ были во всяком случае существенно
100


ниже, чем айалогичный показатель для натуральной нефти из месторождений с худшими горно-геологическими условиями, или чтобы цена на нефть поднялась намного выше той, которая существует ныне.
Правда, в начале 1981 г. эта цена превысила 250 долл, за тонну, что создало известный стимул для притока капиталовложений в производство СЖТ. Однако и сами издержки производства синтетического топлива также растут под влиянием инфляции, а, кроме того, перспективы динамики цен на нефть в 80-е годы, как уже указывалось, не обещают их быстрого роста. Поэтому опять-таки сохраняется существенный риск перевода части прибылей от операций с нефтью в производство СЖ'Г с его огромными начальными инвестициями. Наконец, в издержки производства, так же как и в удельные капиталовложения на производство СЖТ, еще не включены должным образом колоссальные затраты на рекультивацию разрушаемых им ландшафтов и вообще на охрану окружающей среды.
Не решены и некоторые важные технико-экономические задачи в области переработки углей. В промышленной эксплуатации в начале 80-х годов находились лишь установки, в которых применена относительно устаревшая ее технология. (По ней действуют, например, три Завода в ЮАР, лишенной своей нефти и постоянно находящейся под угрозой эмбарго на поставку ей жидкого топлива.) Несмотря на огромные затраты, необходимого технологического «прорыва» в этой сфере пока не достигнуто. Если учесть, что путь от научного решения до производства СЖТ в крупных промышленных размерах неизбежно будет довольно продолжительным и составит не менее 10—12 лет, то ясно, что в 80-е годы СЖТ еще не станет реальным конкурентом нефти. По прогнозам XI Международной энергетической конференции (МИРЭК), нетрадиционные источники нефти и газа к 2000 г. способны обеспечить не более 3% мирового потребления энергии по сравнению с 26% для нефти и 31% для угля.
Имеет в принципе большие перспективы атомная энергетика. Стоимость получения энергии на АЭС наполовину ниже, чем на мазутных электростанциях, и на 3Q—40% ниже, чем на угольных ТЭС (с применением, разумеется, низкосортных углей). Но и здесь есть пока свои нерешенные технические проблемы. МИРЭК предсказывает, что ядерная энергия к 2000 г. может обес¬
101


печить около 12% всего потребления энергии в мире по сравнению с 2% в 1979 г.
Высокие затраты на очистку дымовых газов от вредных примесей задерживают темпы строительства новых ТЭС на угле, тем не менее этот процесс идет, и добыча угля в капиталистическом мире в последние годы растет.
Естественно, динамика цен на нефть во многом будет зависеть от технического прогресса в развитии альтернативных источников энергии, причем не только синтетической v нефти, но и таких, которые экономически и технически могут вытеснить нефть из основных областей ее топливно-энергетического применения (энергия термоядерного синтеза, водород как топливо и т. д.). Изменения в потребительной стоимости нефти, ее переориентация на использование в качестве сырья для химической промышленности неизбежно повлекут за собой глубокие перемены и в системе нефтяного ценообразования.
Переходя же от техники и конъюнктуры к политэкономии, необходимо отметить, что и в будущем уровень нефтяных цен будет в основном определяться динамикой глубинных стоимостных отношений, обусловленных в свою очередь преобладающей социально-экономической и исторической обстановкой, соотношением сил между нефтедобывающими и нефтепотребляющими странами. В ближайшей и среднесрочной. перспективе движение цен на нефть будет определяться также воздействием государственной формы собственности на землю в основных странах — производителях нефти. Она, видимо, и в дальнейшем будет подпирать цену на нефть.и толкать ее вверх. Однако степень успеха стран— членов ОПЕК в увеличении цен будет во все большей степени зависеть от их способности проводить единую политику, управлять производством контролируемого ими топлива в соответствии с нормами его рациональной разработки *.
* Приведенные в данной главе прогнозы автора в целом оправдались. В марте 1983 г. ОПЕК ввиду обострения внутренних противоречий и перед лицом успехов в экономии энергии и конкуренции аутсайдеров снизила свою официальную цену с 34 до 29 долл, за баррель. — Прим. ред.


Глава III
СТРАНЫ — ПРОИЗВОДИТЕЛИ НЕФТИ, НЕФТЯНЫЕ МОНОПОЛИИ И ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКИЕ ГОСУДАРСТВА: ОТНОШЕНИЯ ПОСЛЕ НАЦИОНАЛИЗАЦИИ
1. 	Новые формы контрактных отношений
Современные формы отношений стран — экспортеров нефти с нефтяными монополиями появились вследствие той волны национализаций, которая охватила нефтяную промышленность Ближнего и Среднего Востока в первой половине 70-х годов. Поэтому, прежде чем перейти к анализу этих форм, целесообразно хотя бы кратко остановиться на особенностях процесса нефтяной национализации в этом регионе.
Известна точка зрения, согласно, которой национализация, сохраняющая взаимные хозяйственные связи стран-производителей и бывшего концессионера, не может считаться ни революционной по характеру, ни завершенной по содержанию. Такая точка зрения представляется крайней. Многие нефтепроизводящие страны после национализации, вернув себе суверенитет над месторождениями, не имели ни опыта, ни технических или финансовых возможностей для самостоятельной разработки и реализации нефтяных ресурсов. Поэтому вряд ли возможно было ожидать от них отказа от всяких отношений с иностранным капиталом после национализации. Напомним, что и Советская Россия в начале 20-х годов отдавала в концессии некоторые прииски и заводы их бывшим владельцам. Очевидно, что и на современном Ближнем и Среднем Востоке такие контакты в принципе могут быть использованы для ускорения экономического развития и в конечном счете для укрепления экономической самостоятельности.
Вместе с тем проникновение иностранного капитала в экономику нефтедобывающих стран при их существующих социальных структурах и характере власти чревато негативными социально-экономическими и политическими последствиями. Иностранный капитал во
103


всех случаях стремится к тому, чтобы подтолкнуть принимающую страну к такому варианту социально-экономического развития, в котором заинтересован прежде всего он сам. Вопрос, следовательно, заключается прежде всего в том, контролируются ли общее направление и формы сотрудничества с иностранным капиталом достаточно эффективно национальным руководством (особенно если оно представлено прогрессивными силами), или иностранный капитал «тащит» нефтедобывающую страну за собой.
В каждом отдельном случае важно оценить не сам по себе уровень и объем сотрудничества нефтедобывающих стран Ближнего и Среднего Востока с иностранным капиталом, а характер и динамику этих отношений, тенденции их развития. Довольно интенсивные отношения с иностранными нефтяными монополиями может сохранить и прогрессивная страна в таких формах, что это не приведет к изменению ее социально-экономической и политической природы. В то же время встречаются страны консервативной ориентации, идущие по капиталистическому пути развития, которые сократили объем своего сотрудничества с нефтяными монополиями после, национализации основных концессий почти до минимума, но это отнюдь не привело к их «радикализации». Другими словами, нет прямой связи между интенсивностью отношений с иностранным капиталом и направлением социально-экономического развития нефтедобывающей страны. Есть лишь объективно сложная, противоречивая взаимосвязь этих двух явлений, складывающаяся под влиянием множества специфических факторов политического и экономического характера.
Важное место среди проблем, возникших в ходе национализации иностранных нефтяных концессий, занял вопрос о компенсации. Значение его возрастало по мере того, как национализация нефтяных концессий становилась «обычным» явлением. Если в прошлом нефтяные монополии оспаривали само право нефтедобывающих государств на национализацию, то в 70-е годы по мере закрепления принципа национального суверенитета над природными ресурсами центр противоречий между ними переместился в сферу определения ее конкретных условий. Нефтяные монополии-концессионеры настаивали, во-первых, на компенсации за национализацию, а во-вторых, на том, чтобы в ее сумме учитывался не только основной капитал, вложенный в
104


разработку нефтяных ресурсов, но также оценочная стоимость тех запасов нефти, которые были открыты за время действия концессий. Компании намеревались как бы «продать» нефтяные ресурсы ближневосточных стран их правительствам. Правительства нефтедобывающих стран, разумеется, отказывались удовлетворить эти требования. Они справедливо указывали на то, что прибыль, полученная нефтяными монополиями за годы эксплуатации национальных нефтяных ресурсов, и так уже многократно перекрыла все их первоначальные и текущие затраты, а потому речь могла идти лишь о «выкупе» их балансовых активов, а никак не суверенных природных богатств. Одновременно жизнь давала и конкретные примеры национализации и урегулирования возникающих при этом претензий. Рассмотрим наиболее типичные из них.
В 1961 г. правительство Касема в Ираке изъяло 99,5 % территории концессии «Ирак петролеум». Это был типичный пример революционной национализации без выкупа. Однако соотношение сил между правительством и нефтяными компаниями было в этот период таким, что последние имели возможность навязать Ираку компенсацию в одностороннем порядке, что они и сделали, сократив с 1964 г. ежегодные выплаты «ройялти», причитающиеся' иракскому правительству. Вопрос о недоплате «ройялти» превратился в дальнейшем в камень преткновения в отношениях иракского правительства с компаниями-концессионерами. Вплоть до 1972 г. монополии продолжали в одностороннем порядке удерживать значительные суммы арендных отчислений в качестве компенсации за изъятые у них территории и одновременно сдерживали добычу на иракских нефтепромыслах.
Затянувшийся конфликт получил разрешение лишь после окончательной национализации Ираком основных концессий в июне 1972 г. Соотношение сил к этому моменту уже качественно изменилось в пользу иракского правительства, и нефтяные компании были вынуждены признать законность не только национализации, но и изъятия не используемых ими концессионных территорий в 1961 г. В соглашении Ирака с акционерами «Ирак петролеум», заключенном 23 февраля 1973 г., вопрос о компенсации решался следующим образом: концессионеры соглашались выплатить иракскому правительству недоплаченные ему с 1964 г. «ройялти» в
105


сумме 141 млн. долл, и одновременно передавали под его полный контроль дочернее предприятие «Ирак петролеум» — компанию «Мосул петролеум» без всякой компенсации. Ирак в свою очередь обязался поставить бывшим концессионерам бесплатно 15 млн. т нефти в течение последующих двух лет и оставлял за ними частичный контроль над другой дочерней компанией того же концерна— «Басра петролеум» '.
Таким образом, условия компенсации были достаточно благоприятными для Ирака, который не только получил контроль над основными концессиями и вытребовал недоплаченные ему в прошлом арендные отчисления, но и сохранил возможность использовать в своих интересах сбытовую сеть бывших концессионеров.
Другой пример — частичная национализация иностранных концессий в Саудовской Аравии. Здесь вопрос о компенсации был решен, наоборот, более благоприятно для нефтяных компаний. В соответствии с догово- .ренностью четырех акционеров «Арамко» с саудовским правительством последнее согласилось возместить компании национализируемую часть активов по так называемой восстановительной стоимости, т. е. заплатить за них как за новое оборудование, без учета его износа. В ходе переговоров, правда, компании настаивали на возмещении им еще и «стоимости» открытых при их участии запасов нефти. Это требование было отвергнуто, однако общая сумма компенсации за национализированные 25% активов «Арамко» была весьма значительной и составила 500 млн. долл. 2
Саудовское правительство рассматривало соглашение, достигнутое с компаниями, как весьма выгодное. Однако уже в августе 1973 г. Ливия национализировала 51% концессии «Оксидентал петролеум», уплатив за национализированные активы по балансовой стоимости, т. е. за вычетом суммы износа. Это явилось крупной победой нефтедобывающих стран, ибо никогда прежде компании не соглашались на такой способ компенсации. Уже через пять дней после заключения соглашения с «Оксидентал» на аналогичные условия компенсации согласились и другие компании-концессионеры, действующие в Ливии, —«Коноко», «Марафон», «Амерада Хесс»3. После этого принцип оплаты не по полной, а по балансовой стоимости прочно занял свое место в определении суммы компенсации, что, безусловно, яв¬
106


ляется еще одной важной заслугой Ливии перед всеми нефтедобывающими странами. Даже Саудовская Аравия, возмещавшая нефтяным монополиям стоимость первых 26% национализированных активов «Арамко» по восстановительной стоимости, последующие 50% активов в 1976 г. оплатила уже по балансовой4.
Позднее сумма компенсации начала совпадать с так называемой платой за услуги, получаемой бывшими концессионерами за участие в техническом обслуживании принадлежавших им в прошлом месторождений. Кувейт, например, обязался выплатить за национализацию 100% активов «Кувейт ойл» в общей сложности 172 млн. долл, и предоставить бывшим концессионерам скидку с цены поставляемой нефти. В свою очередь компании обязались оказать необходимое' техническое содействие в обслуживании нефтяных месторождений, направить в Кувейт технический персонал и т. д.5
Подчас монополии требовали, чтобы им были возмещены и все будущие доходы, которые они могли бы получить от добычи и продажи нефти вплоть до окончания срока концессионных договоров. На основе таких явно несправедливых и необоснованных претензий они рассчитывали получить у Саудовской Аравии 21,8 млрд, и у Кувейта 9,3 млрд. долл. Однако нефтедобывающие страны наотрез отказались выполнить это требование®.
После национализации собственности иностранных нефтяных монополий между основными странами-про- изводйтелями и нефтяными концернами были заключены долгосрочные соглашения о поставках последним больших количеств национализированной нефти. Так, в соответствии с соглашением кувейтского правительства с бывшими акционерами «Кувейт ойл» последним было дано преимущественное право закупать в Кувейте по 500 тыс. баррелей нефти в день в период между январем 1976 г. и апрелем 1980 г. с возможностью увеличения этого количества еще на 400 тыс. баррелей в день. В оплату технических услуг, а также за то, что бывшие концессионеры согласились закупать в Кувейте бункерное топливо и фрахтовать кувейтские танкеры, им была предоставлена скидка с официальной продажной цены в размере 15 центов7.
Условия залегания нефти в Кувейте исключительно благоприятны. Кроме того, учитывая небольшую территорию страны и ее относительно высокую геологическую обследованйость, Кувейт не нуждается в осуществлении
107


крупных программ поиска нефти и газа. Главным образом поэтому кувейтское правительство отказалось от регулярного сотрудничества с бывшими концессионерами в плане привлечения их к управлению национализированными месторождениями. Все необходимые технические услуги и оборудование национальные нефтяные компании стремятся приобретать на коммерческой основе как у бывших концессионеров, так и у других иностранных компаний.
Несколько иначе обстояло дело в Иране. В мае 1973 г. он добился пересмотра соглашения с Международным нефтяным картелем. Было подписано новое соглашение, в соответствии с которым Национальная иранская нефтяная компания (НИОК) поставила под свой прямой контроль все нефтепромыслы страны и нефтеперерабатывающий завод в Абадане. Одновременно было принято решение о доведении нефтедобычи в стране до 8 млн. баррелей в день к 1976 г.
Осуществление этой, как считают многие специалисты, объективно невыполнимой программы требовало активного участия иностранных нефтяных концернов. Для того чтобы заручиться их поддержкой, шах согласился заключить с бывшими участниками Международного нефтяного картеля долгосрочное соглашение о поставках нефти. В соответствии с соглашением, получившим название «Иранское соглашение о закупках и продажах», нефтяным монополиям была гарантирована возможность покупки всей добываемой в стране нефти, за исключением той ее части, которая шла на удовлетворение внутренних потребностей Ирана, а также особо оговоренных количеств нефти, самостоятельно реализуемых НИОК на внешних рынках. Компании—участницы соглашения получили скидку с официальной продажной цены в 22 цента с барреля 8. Со своей стороны последние обязались вложить 40% капитала в разведку и разработку новых иранских месторождений. Затраченный ими для этой цели капитал должен был возмещаться из упомянутой выше скидки с продажной цены.
Для осуществления проекта наращивания нефтедобычи в Иране бывшие члены Международного нефтяного картеля создали дочернюю компанию «Ойл сервис ком- пани оф Иран» (ОСКО), которая привлекла около 1 тыс. иностранных специалистов-нефтяников, ранее являвшихся служащими Международного нефтяного картеля или других иностранных нефтяных монополий. К 1975 г.
108


нефтяные монополии, разочаровавшись в перспективах увеличения нефтедобычи в Иране, перестали вкладывать свою долю капитала в осуществление упомянутой программы. Помимо этого их отношения с Ираном обострялись из-за постоянных конфликтов с НИОК, которая регулярно сокращала количество нефти, поставляемой членам «Иранского соглашения о закупках и продажах».
В начале 1978 г. иностранные компании и представители иранского правительства вступили в переговоры с целью урегулировать возникшие разногласия. Однако к этому моменту судьба шахского режима уже висела на волоске — Иран стоял на пороге революции. После революции 1979 г. новое иранское правительство заявило о разрыве «Иранского соглашения о закупках и продажах». НИОК объявила о готовности подписать с любой заинтересованной нефтяной компанией соглашение о поставках ей нефти на коммерческой основе. В тот же период были прерваны почти все связи НИОК с иностранными нефтяными компаниями в деле развития национальной нефтяной промышленности. ОСКО была ликвидирована, а число иностранных специалистов, занятых в нефтяной промышленности Ирана, сократилось, по некоторым данным, с одной тысячи до 80 человек.
Подведем некоторые итоги. Практически после всех национализаций бывшие компании-концессионеры сохранили ту или иную форму присутствия в нефтяной промышленности ближневосточных стран. Уровень этого присутствия при прочих равных условиях зависел от социально-политической ориентации правящего режима, от общего уровня экономического развития нефтедобывающей страны, от наличия в ней квалифицированных национальных кадров специалистов-нефтяников. Обычно после национализации правительство страны-экспортера заключало с бывшими концессионерами долгосрочные соглашения о поставках последним национализированной нефти. В соответствии с этими соглашениями (многие из которых заключались на оставшийся до окончания первоначальной концессии срок) национальной нефтяной компании, к которой переходил непосредственный контроль над нефтепромыслами, принадлежала вся необходимая для внутреннего потребления страны нефть, оставшаяся же часть поставлялась ею бывшим концессионерам либо реализовывалась самостоятельно.
109


Вначале доля нефти, поставляемая бывшим концессионерам по долгосрочным соглашениям, значительно превышала ту часть, которую национальные компании реализовывали самостоятельно. Впоследствии, однако, многие соглашения зафиксировали увеличение доли нефти, реализуемой самостоятельно национальными компаниями.
В свою очередь бывшие концессионеры принимали на себя обязательства по оказанию необходимого технического содействия в развитии нефтяной промышленности ближневосточных стран. В ряде случаев они должны были финансировать разведку нефти и подготовку новых месторождений к промышленной эксплуатации. Правительство оплачивало их услуги за счет определенных скидок с цены, а также увеличивало квоту поставляемой им нефти пропорционально увеличению запасов, достигнутому в результате финансируемых ими разведочных работ.
Долгосрочные соглашения о поставках нефти заключались не только с бывшими концессионерами. Кувейт, например, в октябре 1978 г. заключил трехлетний контракт на поставку 360 тыс. баррелей нефти в день «Шелл», которая не являлась в прошлом акционером «Кувейт ойл». По этому контракту «Шелл» также согласилась, кроме того, закупать кувейтское бункерное топливо и фрахтовать кувейтские танкеры, однако за это не были предоставлены скидки с правительственной продажной цены, которые получали бывшие концессионеры — «Бритиш петролеум» и «Галф» 9.
Вместе с тем следует учитывать, что бывшие концессионеры еще далеко не везде вытеснены из сферы добычи и первичной переработки нефти. В Саудовской Аравии «Арамко» до сих лор принадлежат нефтеперерабатывающий завод в Рас-Таннура и трансаравийский нефтепровод. «Бахрейн петролеум» сохраняет нефтеперегонный завод в Бахрейне. По соглашениям между правительствами стран консервативной ориентации и бывших концессионеров последние нередко выступают в качестве «операторов» от имени национальных компаний и осуществляют почти весь цикл операций: разведку, добычу, транспортировку до портов, погрузку и частично экспорт. Таким образом, они не только продолжают получать крупные доходы от этих операций, но и в определенной степени продолжают хозяйничать в бывших концессиях.
ПО


В Абу-Даби и Омане до сиХ пор действуют смеШай- ные компании с участием иностранного капитала. Так, в «Абу-Даби петролеум» 60% акций принадлежит национальной компании, а остальные — иностранным владельцам — «Бритиш петролеум», «Ройял датч- Шелл», «Компани франсез де петроль», совместно «Экссон» и «Мобил» и наследникам К. Гюльбенкяна. Также в компании по освоению ресурсов шельфа «АбуДаби марин» 60% акций находится в.руках государства, 14,75% — «Бритиш петролеум», 13,5%—«Компани франсез де петроль», 12%—«Джапан ойл дивелоп-- мент». Кроме того, на части шельфа по-прежнему сохраняются концессии компаний, в которых представлен только иностранный капитал. В «Петролеум диве- лопмент Оман» 60% акций принадлежит правительству имамата, 34%—«Ройял датч-Шелл», 4%—«Компани франсез де петроль», 2% — наследникам К. Гюльбенкяна и т. д.
В итоге и в конце 70-х годов 56% всей нефти стра-' ны, экспортируемой из района Персидского залива, по- прежнему поставлялось бывшим концессионерам, причем «Арамко» закупала до 90% нефти, вывозимой Саудовской Аравией со скидкой в 22 цента с каждого барреля (примерно 1,6 долл, с каждой тонны). В 1979 г. «семь сестер» закупили в странах Персидского залива 557 млн. т нефти и только на предоставленной им скидке сэкономили 891 млн. долл. В общих ресурсах Международного нефтяного картеля это составляет 61,2%. Кроме Саудовской Аравии участники картеля закупали 65% всей нефти Кувейта, 24%—ОАЭ, 35% — Катара. При этом почти 77% всей нефти, закупаемой картелем в Персидском заливе, приходилось на долю американских концернов. Конкретно «Экссон» зависела от поставок нефти из Саудовской Аравии на 62%, «Мобил» — на 75, «Тексако» — на 82, «Сокал»— на 86%. Из этого нельзя не сделать вывод о том, что «жизненно важным» этот регион является именно для американских нефтяных монополий, а не для экономики США, поскольку на ввоз нефти из зоны Персидского залива приходилось в том же году не более 15% потребления жидкого топлива на американском рынке.
Определенные контакты с бывшими концессионерами также сохранили страны с прогрессивными режимами, но преимущественно с аутсайдерами нефтяного бизнеса. Иностранный капитал (в основном француз-
ill


ские компании) еще получает 25% добытой нефти в Алжире и 30% в Ливии (американские независимые фирмы). Ирак поставляет основную часть вывозимой нефти . французским и иным западноевропейским компаниям, и среди его партнеров практически нет «сестер», но есть французская и бразильская государственные фирмы.
Вообще же вопрос о роли аутсайдеров в ближне- и средневосточном нефтяном бизнесе требует особого рассмотрения, ибо их выход на нефтяную арену создал условия, способствующие тому, что добывающие страны успешно использовали межимпериалистические противоречия, подчас нейтрализовывали активность «семи сестер».
Аутсайдеры появились на Ближнем и Среднем Востоке после провала тройственной агрессии против Египта. Воспользовавшись политическим поражением старых колониальных держав и стремясь получить доступ к нефтяным богатствам этого района, они первыми предложили добывающим странам неконцессионные формы соглашений с местными государственными компаниями. Еще во второй половине 50-х годов типичным для них стало соглашение о совместной разработке нефтяных ресурсов в рамках смешанных компаний с национальным государственным участием. В 60-е годы опять же первыми они пошли на заключение так называемых сервис-контрактов, подписанных, в частности, между «Национальной иранской нефтяной компанией», итальянской ЭНИ и французской ЭРАП.
Соглашения о партнерстве обладали рядом существенных преимуществ перед традиционной концессией. Прежде всего они не навязывались нефтедобывающим странам путем военного и экономического шантажа, а заключались на основе взаимовыгодного компромисса в период кризиса неоколониальной системы эксплуатации нефтяных ресурсов развивающихся стран. По новым соглашениям национальная компания получает непосредственный доступ к эксплуатации своих природных запасов жидкого топлива, право на контроль над действиями иностранного партнера, приобретает опыт самостоятельного хозяйствования и, наконец, получает гораздо более высокую долю доходов от добычи и экспорта нефти, т. е. солидную часть дифференциальной ренты. Кроме того, национальной компании при такой форме отношений с иностранным капиталом
112


принадлежит 50—51% акций смешанной фирмы,'хотя по соглашениям Саудовской Аравии и Кувейта с японской «Джапан петролеум» обе страны удовольствовались 10—20% акций. (Однако уже в 1967 г. саудовская фирма «Петромин» договорилась с ЭНИ о том, что по мере расширения добычи нефти доля первой в капитале достигнет 50%.)
Далее, национальная компания перекладывает на иностранного партнера весь риск, связанный с разведкой нефти. Причем в соглашении точно обозначено с разбивкой по годам обязательство этого партнера вложить определенные инвестиции в разведку и пробурить заранее согласованное количество метров скважин. В случае неудачи с поисками нефти убытки несет иностранная фирма, а в случае успеха национальная компания возвращает ей часть затрат, соответствующих ее доле в капитале, но не наличными, а поставками нефти.
Иностранная компания получает в рамках совместной фирмы сравнительно небольшую часть территории для операций, причем размеры и этой территории подлежат последовательному сокращению в течение ряда лет. Иностранный партнер обязывается обучать мест-, ные кадры и предоставлять им технические и административные должности либо по преимуществу, либо в соответствии с принципом равенства.
Например, соглашение о создании совместного предприятия было подписано между итальянской фирмой «Аджип» (дочернее предприятие государственной монополии ЭНИ) и иранской нефтяной компанией НИОК. Их совместное предприятие СИРИП должно было инвестировать не менее 22 млн. долл, в разведку нефти на выделенной ему Ираном территории. Все эти средства предоставляла итальянская сторона, иранцы же обязались возместить 50% затраченного капитала (т. е. 11 млн. долл.) в случае открытия коммерческого месторождения нефти. Предполагалось, что открытое месторождение будет разрабатываться СИРИП с последующим разделом добычи поровну между двумя акционерами. После начала добычи иранская доля нефти должна была реализовываться через сбытовую сеть «Аджип» в Италии, а все вырученные от ее реализации средства (за вычетом определенных комиссионных) должны передаваться Ирану. Доходы, полученные от реализации итальянской доли нефти, должны были облагаться 50%-ным иранским налогом10. В последующем
ИЗ.


Иран заключил еще несколько соглашений подобного типа с западноевропейскими и американскими «независимыми» компаниями. Подобное же соглашение было заключено между Кувейтом и «Шелл».
Доходы национальной компании складываются из следующих частей: 1) бонуса — единовременного вознаграждения за аренду территории, причем размер бонуса может возрастать по мере открытия запасов нефти и роста добычи; 2) прибыли от добычи и экспорта нефти в соответствии с долей акций; 3) подоходного налога на прибыль иностранного партнера, обычно в размере 55%; 4) в ряде случаев также и «ройялти» в зависимости от количества добываемой нефти. В целом ближневосточная страна по соглашениям о партнерстве, по расчетам советских экономистов Р. Андреасяна и А. Казюкова, получает от 79,6% всех прибылей совместной компании (без «ройялти») до 83,1% (с «ройялти») и.
Конечно, данная форма отношений с иностранным капиталом имеет и свои негативные стороны. Во-первых, иностранный капитал приобретает в пределах срока соглашения право собственности на часть открываемых нефтяных ресурсов и тем самым ограничивает суверенные права освободившихся государств, во-вторых, прибыли национальной компании ограничиваются только операциями в первоначальных звеньях «нефтяной цепочки». Поэтому, очевидно, всеобщего распространения данный тип отношений не получил.
В значительно большей степени учитывают интересы национальных компаний новые формы контрактных отношений, «генетически» не связанные с концессиями. К их числу относятся «сервис-контракт», соглашения подрядного типа, контракты по оказанию технических услуг национальным нефтяным компаниям и т. п.
Соглашения типа «сервис-контракт» были заключены в 1966 г. французской фирмой ЭРАП сначала с иранской, а затем с иракской национальной компанией и в 1972 г. бразильской государственной компанией «Пет- робраз» с иракской стороной, а в 70-е годы именно эта форма стала преобладающей. В соответствии с соглашением все ресурсы нефти на арендуемой территории, а также вся добытая нефть полностью принадлежит национальной компании. Иностранному же партнеру разрешается закупать часть добытой нефти по льготной цене. При этом иностранный подрядчик предоставляет нацио-
114


нальной компании для ведения разведочных работ беспроцентный кредит, который будет погашаться ею только в случае обнаружения промышленных запасов и из будущих прибылей. Иностранный партнер получает также право на определенную часть добытой нефти (от 30 до 45%) по себестоимости плюс 2% при условии отчисления национальной компании 50—55% прибылей. Иракская сторона по такому типу соглашений взимает с иностранного партнера за передачу ему права закупки части добытой нефти издержки добычи, «ройялти» и половину разницы между справочной ценой и этими двумя платежами. При такой форме национальная компания получает уже 91 % всех прибылей.
Близки к «сервис-контракту» и соглашения подрядного типа, инициатором заключения которых выступил Иран. В 1966 г. территория, возвращенная ему Иранским нефтяным консорциумом, была сдана в аренду французской фирме СОФИРАН. В контракте с этой компанией оговаривалось, что СОФИРАН проведет поиски нефти за свой счет, а после открытия коммерческих запасов нефти контроль над месторождением перейдет к Национальной иранской нефтяной компании, которая и будет вести самостоятельно его разработку, возместив СОФИРАН все расходы, связанные с проведением разведочных работ. Оговаривалось, что нефть, добытая НИОК, будет реализовываться по каналам СОФИРАН, а вся выручка за вычетом 2% комиссии будет поступать Ирану ,2.
Подобные соглашения давали национальным компаниям, во-первых, полное и неоспоримое право собственности на всю добытую нефть, во-вторых, приносили ей гораздо больше опыта в управлении нефтепромыслами.
Другим ответвлением от «сервис-контракта», развивающим его положения, являются соглашения о технических услугах, также опробованные первоначально на аутсайдерах, а ныне получившие весьма широкое распространение. В августе 1974 г. в Иране был принят даже специальный Нефтяной акт, оформивший законодательно всю систему обязательств, вытекающих из контрактов этого типа 13. В соответствии с Нефтяным актом право на заключение таких контрактов предоставлялось НИОК. После подписания контракта иностранной фирме выделялась определенная территория (площадью не более 8 тыс. кв. км) для проведения поисковых работ на нефть и газ. Для проведения этих
116


работ она должна была открыть в Иране свой филиал, зарегистрированный по иранским законам в качестве национальной'иранской компании. Все операции по разведке нефти должны были финансироваться и осуществляться иностранной компанией. Затраты возмещались ей только в том случае, если в течение пяти лет после подписания контракта она обнаруживала коммерческие запасы нефти и газа. После открытия месторождения контракт по техническим услугам считался выполненным и вместо него с той же иностранной компанией заключалось соглашение о закупках, длительность которого не должна была превышать 15 лет. Количество нефти, которую иностранная компания имела право закупать у Ирана, не должно было превышать 50% нефтедобычи из открытого с ее помощью месторождения и.
Соглашения о технических услугах содержали ряд положений, выгодных для стран—производителей нефти, а именно:
— их национальные компании осуществляют контроль над операциями иностранных нефтяных монополий; последние обязаны получить у правительства разрешение на осуществление всех основных работ и по первому требованию правительства нефтедобывающей страны предоставить всю необходимую информацию о ходе разведочных работ;
— иностранные компании обязаны инвестировать 100% средств в разведку нефти и брать на себя риск, связанный с этими капиталовложениями; в случае, если за оговоренный срок они не успевают инвестировать все необходимые средства, их остаток переходит национальной нефтяной компании;
— все споры между иностранными и национальными нефтяными компаниями решаются в местных судах в соответствии с национальным законодательством страны-производителя;
— наем иностранных специалистов разрешается только в случае, если отсутствуют небходимые национальные кадры;
— материалы и оборудование для осуществления контракта по услугам обычно разрешается импортировать только в том случае, если аналогичное оборудование невозможно было произвести в стране-производи- теле.
116


В соответствии с Нефтяным актом 1974 г. Иран подписал ряд соглашений о технических услугах, в том числе с западногерманской фирмой «Деминекс», американской «Эшланд ойл» и с некоторыми другими компаниями. Ирак также подписал ряд контрактов по техническим услугам, в частности, с французской «Элф— Эрап», индийской «Ойл энд нейчурел гес» 15.
Все рассмотренные типы соглашений предусматривают в той или иной форме долгосрочное сотрудничество национальной и иностранной нефтяных компаний. В последнее время многие страны-нефтепроизводители перешли к заключению уже и одноразовых подрядных контрактов с иностранными компаниями на коммерческой основе. Обычно такие контракты. охватывают одну или несколько взаимосвязанных операций, например бурение и строительство сети нефтепроводов. Реже они предусматривают осуществление крупных проектов, таких, как разведка нефти или комплексная подготовка открытых месторождений к эксплуатации. Принципиальное отличие этого типа контрактов от всех перечисленных выше состоит в том, что в результате их выполнения между нефтедобывающей страной и иностранной компанией не возникает долгосрочных отношений, связанных с поставками нефти. Услуги иностранной компании оплачиваются на коммерческой основе — наличными. Другая особенность заключается в том, что иностранная компания, осуществляющая подряд, может и не быть нефтяной. Имея необходимое оборудование, она может не заниматься торговлей нефтью и нефтепродуктами, не перерабатывать нефть и не иметь собственной сбытовой сети. Это сразу же расширило круг партнеров для нефтедобывающих стран за счет машиностроительных, консультативных, инженерных и прочих фирм, прямо не связанных с нефтяными концернами.
Чаще всего подобные контракты заключаются странами, имеющими определенный опыт развития собственной нефтяной промышленности, национальные нефтяные компании, располагающие необходимыми финансовыми возможностями, но нуждающиеся в инженерно- технической помощи для осуществления особо сложных операций. Наибольшее распространение контракты этого типа получили в Ираке.
Подобная форма отношений отвечает прежде всего интересам стран-производителей. Во-первых, в дан¬
117


ном случае контроль над разработкой нефтяных месторождений полностью остается в руках правительства нефтедобывающей страны. Во-вторых, ее национальная нефтяная компания, не будучи связанной обязательством поставлять нефть определенному потребителю, имеет возможность гибко менять направления поставок с целью увеличения своих прибылей. В-третьих, национальные нефтяные компании получают возможность приобщиться к передовому инженерному и техническому опыту. Поэтому можно предположить, что по мере дальнейшего укрепления позиций нефтедобывающих стран и развития их национальных нефтяных компаний доля контрактов этого типа будет увеличиваться.
2. 	Изменение в стратегии и тактике международных нефтяных монополий в 70-х годах
Мощное и необратимое движение за экономическую деколонизацию, охватившее Ближний и Средний Восток, национализация нефтепромыслов, порожденная кризисом неоколониализма, новые типы контрактных отношений поставили нефтяные монополии перед необходимостью менять здесь свою стратегию и тактику, приспосабливаться к происходящим переменам.
Приступая к анализу этого вопроса, необходимо прежде всего со всей полнотой и ясностью оценить те поистине огромные потери, которые понес империализм вместе с ликвидацией прежней системы эксплуатации нефтедобывающих стран Ближнего и Среднего Востока. Национализация крупнейших нефтяных концессий, принадлежавших самым мощным в капиталистическом мире финансово-олигархическим группам, определение масштабов добычи и экспорта нефти, а также уровня цен на нее самими странами—членами ОПЕК, многократное повышение этих цен лишили империализм непосредственного, прямого контроля над богатейшими источниками важнейшего стратегического сырья и главного источника энергии в современном мире. Конец эры дешевой нефти, которая во многом обусловила высокие темпы роста капиталистического производства после второй мировой войны, содействовал превращению части бывшего колониального и полуколониального мира в серьезную силу на международных кредитных рынках,' влиятельный отряд в
118


рядах борьбы освободившихся государств за новый международный экономический порядок. Старый «нефтяной мир» с его чудовищной эксплуатацией, грубым диктатом империалистов, их наглым вмешательством во внутренние дела нефтеэкспортирующих стран отступил под ударами национально-освободительного движения.
Существенные потери понесли и сами нефтяные монополии. При росте своих прибылей за счет повышения цен на конечные нефтепродукты, они потеряли прямой и фактически бесконтрольный доступ к богатейшим источникам сырья, столкнулись на рынке с мощным «антикартелем» производителей, который оказался способным навязать Международному нефтяному картелю свои «правила игры». Прежде всесильные «семь сестер» стали вынуждены делить нефтяные доходы с аутсайдерами, банками, промышленными, инженерными и военными корпорациями, осваивающими рынки Ближнего и Среднего Востока.
Наконец, как бы ни были заинтересованы отдельные империалистические страны, имеющие собственные запасы нефти (США, Англия, Норвегия), в росте цен на этот товар для повышения рентабельности освоения своих месторождений, их монополии и правящие круги не могут смириться с тем, что уровень цен на нефть и динамика его изменений определяются сейчас уже не в их штаб-квартирах и столицах. Что же касается группы империалистических стран в целом, то резкое увеличение цен на нефть вызвало в их экономике ряд негативных явлений, например, увеличило отрицательное сальдо платежных балансов, стало одним из факторов инфляционного повышения цен и замедления темпов роста.
Конечно, капиталистический мир сумел, несмотря на очевидные потери, определенным образом адаптироваться к новой ситуации, найти новые, нередко довольно эффективные методы продолжения неоколониальной эксплуатации нефтеэкспортирующих стран. В свою очередь участники ОПЕК не смогли добиться возможности проводить полностью независимую нефтяную политику, целиком использовать в своих интересах выросшие цены на их товар. Они не властны над циклическим характером мирового капиталистического воспроизводства с его кризисами и перепадами цен на топливо. Вне их контроля происходят постоянные колебания валютных курсов, изменяющие реальную стоимость их ре¬
119


зервов (мировые цены на нефть определяются в долларах и тем самым зависят от изменения курса этой валюты). Выручку от нефти частично обесценивает инфляция. Новейшим сильным орудием в руках стран-потребителей стала экономия энергии, относительно сужающая спрос на нее. Наконец, нефть является невозобновимым сырьем, а это все чаще заставляет задумываться о надвигающейся посленефтяной эре. При всей силе и влиятельности стран ОПЕК в их руках находится лишь одно производящее звено — «нефтяной источник». Транспортировка, переработка и сбыт нефти и нефтепродуктов на зарубежных рынках остаются в руках нефтяных монополий, проводящих в этих важных звеньях нефтяного хозяйства самостоятельную линию. Арабские страны, например, располагают всего 3% мирового танкерного флота (вся ОПЕК—3,9%), 4,3% мощностей по переработке нефти (ОПЕК— 7,5%), их доля в конечном зарубежном объеме потребления нефтепродуктов практически равна нулю 16.
Таким образом, контролируя объем производства нефти, ОПЕК не контролирует спрос на нее, который по-прежнему зависит от развития общехозяйственной конъюнктуры и нефтяных монополий, сохранивших свои промежуточные позиции между непосредственными производителями и конечными потребителями нефти. В итоге ОПЕК далеко не всегда может компенсировать высокие темпы инфляции ростом уровня цен на свою продукцию. Гак было в 1973 и 1979—1980 гг. В условиях падения спроса на нефть под влиянием экономических кризисов или сознательной политики западных держав по накоплению огромных стратегических ее запасов сфера самостоятельности этого «антикартеля» сужается. Для того чтобы удержать свои цены на «рынке покупателей», ОПЕК зачастую вынуждена резко снижать добычу, причем для ряда участников со сравнительно небольшими доходами это оборачивается серьезным ущербом для финансирования планов развития.
Наконец, странам ОПЕК приходится и переплачивать за импортируемые с Запада товары, приспосабливать планы своего экономического развития к условиям и тенденциям, существующим на мировом капиталистическом рынке и развивающимся .вне их влияния, инвестировать доходы в экономику центров капитализма, что не только обогащает империалистические державы,
120


но и резко сужает возможность использовать эти активы в интересах самих вкладчиков.
Но что является слабостью для ОПЕК, становится выигрышем для империализма, оборачивается его сохраняющейся еще силой. Оправившись от первого «нефтяного шока» в 1973 г., империализм выработал новую стратегию и тактику в отношении нефтеэкспортирующих государств, и в особенности стран Ближнего и Среднего Востока. Она состоит в том, чтобы сохранить если не прямой, то хотя бы косвенный контроль над их нефтяными ресурсами и нефтяной политикой и тем самым гарантировать бесперебойное снабжение себя жидким топливом, не допускать повторения нефтяных бойкотов, продолжать эксплуатацию нефтедобывающих государств неоколониалистскими методами, глубже интегрировать их в мировое капиталистическое хозяйство, создать более разветвленную сеть неоколониалистской зависимости их развивающейся экономики от центров капитализма, сохранить стоящие у власти в странах—членах ОПЕК консервативные круги, ориентирующиеся на Запад. Был взят курс на одновременное достижение поставленных целей, но прежде всего на сохранение определенных позиций нефтяных монополий в странах—членах ОПЕК, что должно было привести к росту цен на нефть ниже темпов инфляции, с тем чтобы компенсировать нефтяным монополиям и казне потери от роста цены жидкого топлива.
Разумеется, эти стратегия и тактика оказались успешными далеко не во всем. Нефтяные монополии и государства-импортеры, однако, все же сумели переложить повышение закупочных цен на нефть на плечи потребителей и при этом не только не понесли финансовых потерь, но и увеличили свои доходы. Энергопотребляющие монополии тоже не остались в проигрыше, повысив цены на свои товары за счет других фирм и рядового покупателя. Особенно нажились они в 1979 г., когда прибыли только пяти американских участников Международного нефтяного картеля увеличились сразу на 88%.
В самих странах—членах ОПЕК бывшие концессионеры, опираясь на свой контроль в сфере реализации, остались привилегированными покупателями и фактически монополистами по закупке вывозимого товара. Владея нефтеперерабатывающими заводами, они зарабатывают на перегонке нефти, а контроль над рознич¬
121


ной сетью приносит их сбытовым филиалам еще и торговую прибыль. При этом монополии вместе с правительствами развитых капиталистических стран-импор- теров препятствуют развитию нефтеперерабатывающей промышленности непосредственно в зоне ОПЕК путем сохранения высоких таможенных пошлин на ввоз нефтепродуктов при беспошлинном ввозе сырой нефти. Концентрируя в своих руках производство новейшего оборудования, технологию и квалифицированные кадры, монополии во многом сумели закрепиться в странах, в прошлом предоставлявших им концессии, в качестве подрядчиков, получая прибыль за продажу оборудования, управленческих и инфраструктурных услуг.
Все сказанное выше стало возможным еще и потому, что крупнейшие монополии в этой области уже перестали быть ныне чисто нефтяными, а переросли в комплексные энергетические корпорации. К середине 70-х годов, например, в США они контролировали 30% разведанных запасов угля и 23% его добычи. Крупнейшим продуцентом угля стала «Континентал ойл», большие масштабы его добычи приходятся на долю «Экс- сон», «Галф ойл», «Шелл ойл», «Оксидентал», «Бритиш петролеум — Сохайо». В 1980 г. «Галф ойл» получила 63 млн. долл, прибыли от деятельности в сфере горнодобывающей промышленности в основном за счет добычи и сбыта угля, «Шелл» и «Бритиш петролеум» внедрились в добычу, а также в транспортировку и сбыт угля, добываемого в Индонезии, ЮАР, Австралии 17.
Еще в конце 60-х годов 18 крупнейших нефтяных монополий захватили контроль над 45% ресурсов урана в США, а в 1970 г. обеспечивали 75% его добычи. Большую активность в этой области проявляют «Экс- сон», «Шелл», «Галф», «Ройял датч-Шелл». «Галф ойл», «Бритиш петролеум — Сохайо» строят атомные реакторы, а «Экссон» проводит изыскания в области, термоядерной энергии 18.
Почти все крупные нефтяные монополии занимаются разработкой технологии использования битуминозных песчаников и горючих сланцев в США и Канаде для производства СЖТ. «Экссон» уже строит крупные предприятия такого типа, а проекты их создания разрабатывают «Шелл», другие американские нефтяные фирмы, «Петрофина», «Компани франсез дю петроль», «Оксидентал», «Тексако», «Индиана стандард», «Атлан-
122


тик ричфилд». «Экссон» сооружает завод по газификации угля в США и Голландии. Наряду с ней в этой сфере лидирует «Галф ойл». Исследованиями в области новых и возобновляемых источников энергии (солнечной, геотермальной, термоядерной, ветровой и пр.) занимаются «Экссон», «Галф ойл», «Станкал», «Оксиден- тал», «Эл-Пасо», «Сан ойл», «Юнион ойл» 19. Монополии выделяют крупные средства на НИОКР в области нефтегазовой энергетики. Например, «Экссон» из общей суммы затрат по этой статье в 2 млрд. долл, направила в 1979 г. на нефть и газ 30%, на уголь — 25, солнечную и ядерную энергетику— 10%.
Правда, несмотря на усиленное внедрение в эти новые для них сферы энергетики, нефтяным монополиям пока не удалось превратить их в достаточно прибыльные направления своей деятельности как из-за недостатка опыта, так и из-за того, что в ряде областей их операции пока не вышли за стадию первоначальных инвестиций. Например, добыча угля принесла «Экссон» и «Ройял датч-Шелл» в 1979 г. одни убытки. С такими же результатами закончила «Галф ойл» свою деятельность в сфере энергетики в 1979 и 1980 гг., и именно нефтяная промышленность все еще дает участникам Международного нефтяного картеля более 90% чистых прибылей от всего круга операций.
Гем не менее созданный этими монополиями задел в других сферах энергетики дает им определенные основания рассчитывать на будущий контроль над ее наиболее перспективными отраслями получения крупных прибылей даже тогда, когда роль нефти в мировом балансе энергопотребления неизбежно снизится. Между тем страны ОПЕК лишены возможности идти по такому пути, ибо даже при «излишках» средств для этого нужна собственная база НИОКР, которой они не располагают.
В итоге позиции энергетических компаний в мировой экономике в целом пока продолжают укрепляться. Например, в 1929 г., когда было проведено первое обследование 25 крупнейших американских промышленных корпораций, «Экссон», «Стандард ойл оф Индиана», «Мобил», «Тексако», «Сокал», «Шелл» (американский филиал), «Галф», «Синклер ойл» (в настоящее время филиал «Атлантик ричфилд») по величине активов занимали соответственно 2, 4, 7, 9, 10, 13, 15 и 16-е места. За 50 лет проведения подобных обследований состав
123


25 крупнейших компаний качественно изменился. Из их числа выбыли некогда могущественные железнодорожные компании, монополии пищевой, консервной и даже автомобильной промышленности. Металлургический концерн «Ю. С. стил», стоявший в 1929 г. на первом месте по актам, к 1979 г. был оттеснен на 15-е место. Нефтяные же корпорации (случай уникальный в истории капитализма) не только не утратили, но даже укрепили свои позиции. Конкретно: «Экссон» занимал в 1979 г. в этом списке 1 место, «Мобил» — 3, «Тексако» — 5, «Сокал» — 6, «Галф» — 7, «Стандард ойл оф Индиана»—10, «Атлантик Ричфилд»—12, «Шелл» (американский филиал) — 13, «Коноко»—15, «Тенне- ко»—18, «Сан» — 20, «Оксидентал петролеум» — 21, «Филипс петролеум» — 2220.
Причины такого восхождения общеизвестны. Именно эти компании получают наивысшие прибыли, контролировали и продолжают в значительной степени контролировать ту отрасль, которая вот уже более полувека питает развитие капиталистического хозяйства в целом. Именно они показали в этот период наибольшую приспособляемость к происходящим переменам. «Приспособляемость, — отмечал Л. Тернер, — является важным аспектом деятельности любой крупной корпорации. Рокфеллер начал свое дело с поставок осветительного керосина задолго до того, как функцию освещения начало выполнять электричество, за многие десятилетия до того, как Г. Форд создал индустрию массового автомобиля, потребовавшую огромного количества бензина. Развитие электрификации не привело к тому, что «Стандард ойл» потерпела крах. Она приспособилась, нашла новые рынки и еще больше укрепила свои позиции» 21.
В. И. Ленин еще в 1916 г. отмечал, что прочность любого монополистического объединения возрастает, «когда захватываются в одни руки все источники сырых материалов...»22. Этим в значительной степени объясняется и стабильность экономических позиций нефтяных концернов. До массовой национализации иностранных нефтяных концессий в развивающихся странах (в первую очередь на Ближнем и Среднем Востоке) международные нефтяные монополии контролировали около 80% всех известных запасов нефти капиталистического мира. В их руках находился также контроль над наиболее легкодоступными, наиболее про¬
1.24


дуктивными месторождениями, за счет эксплуатации которых достигался практически весь прирост добычи нефти в 50—60-е годы. Прямой контроль над основными источниками сырья позволял им занимать ведущие позиции и в сфере нефтедобычи. Доля добываемой ими нефти в общей нефтедобыче капиталистического мира составляла в 1963 г. 82%, а в 1972 г. — 73%. Даже после национализации основных иностранных нефтяных концессий в странах-производителях эта доля находилась на уровне 30%.
На противоположном, «верхнем» конце «нефтяной цепочки», т. е. в сфере нефтепереработки и сбыта, позиции международных монополий также оказались несколько потесненными в результате нажима со стороны государственных компаний западноевропейских стран и Японии, а также так называемых независимых фирм, специализирующихся на отдельных операциях: переработке, сбыте и транспортировке нефти и нефтепродуктов. Так, доля «семерки» в контроле над мощностями нефтепереработки капиталистического мира сократилась с 61 % в 1968 г. до 47% в 1975 г. 23
Во второй половине 70-х годов наметился еще один процесс — развитие отношений между государственными и «независимыми» фирмами из развитых капиталистических стран и национальными нефтяными компаниями стран-производителей в обход крупнейших монополий. Это повлекло за собой некоторое сокращение доли последних и в международной торговле нефтью и нефтепродуктами.
В течение 70-х годов, таким образом, происходила известная эрозия позиций международных вертикально-интегрированных нефтяных монополий в капиталистической нефтяной промышленности. Главной причиной было установление государствами—производителями нефти контроля над запасами этого сырья и его разработкой. Определенную роль сыграла в данном процессе и политика западноевропейских государств и Японии, пытающихся «продвинуть» свои собственные нефтяные компании в различные звенья «нефтяной цепочки» и ограничить контроль «англосаксонских» нефтяных монополий над своей энергетикой. В то же время сокращение доли нефтяных концернов было закономерным результатом обострения межимпералистической конкуренции: «независимые» компании были привлечены, к примеру, в ближневосточную нефтяную промышлен-
125


Нбсть чрезвычайно высокой нормой прибыли, СЛоЖйй- шейся в отрасли. Сдерживать их напор международным монополиям становилось все труднее, особенно в условиях, когда они потеряли прямой контроль над источниками сырья.
В то же время, несмотря на некоторое сокращение удельного веса «семерки» в контроле над источниками нефти, в нефтедобыче, транспортировке, переработке и сбыте нефти и нефтепродуктов, крупнейшие международные монополии в целом продолжают занимать исключительно сильные позиции в мировой капиталистической нефтяной промышленности. Если, скажем, взять данные не по семи, а по одиннадцати крупнейшим нефтяным монополиям капиталистического мира, то они прямо или косвенно контролируют около 64% всей его нефтедобычи
Контроль над глобально организованной сбытовой сетью, способность поглотить и переработать на собственных предприятиях огромные количества сырой нефти самых различных сортов, контроль над международной системой транспортировки — именно это определяет их доминирующее положение в капиталистической энергетике. Только «Экссон» закупает и добывает 160 различных сортов нефти, транспортирует принадлежащую ему нефть одновременно на 500 танкерах из 115 портов отгрузки в 270 пунктов назначения, расположенных в 65 странах. «Галф», уступающий «Экссон» по размерам, закупает и добывает нефть 20 сортов в 14 странах. Всего, по свидетельству председателя совета директоров «Галф» Дж. Мак-Эйфи, «международные нефтяные корпорации контролируют от 60 до 70% международной торговли нефтью». На «семерку» в 1975 г. приходилось 45% сбыта нефти и нефтепродуктов в развитых капиталистических странах за пределами Северной Америки. Она контролировала от 50 до 80% всех операций в «нижних» звеньях «нефтяной цепочки» в каждой отдельно взятой развитой капиталистической стране25.
Если «независимая» компания, например, обычно имеет один нефтеперерабатывающий завод, рассчитанный на использование строго определенного сорта нефти, то каждая крупная международная монополия располагает целой сетью нефтеперерабатывающих предприятий, разбросанных по всему миру и позволяющих ей перерабатывать любой сорт сырой нефти, где бы он ни был получен. Поэтому ни одна государствен¬
1.26


ная компания, ни одна фирма-аутсайдер не может сравниться с ними ни по масштабам операций, ни по возможностям сбыта или переработки, ни по географическому размаху деятельности.
Однако контроль над сбытовой сетью и нефтепереработкой — далеко не единственная причина сохранения крупными нефтяными монополиями их позиций в мировой капиталистической энергетике и «присутствия» в экономике ближневосточных стран—производителей нефти. В значительной степени это объясняется их научно-техническим превосходством в ряде важнейших областей нефтяной и химической промышленности.
К числу этих областей, как представляется, следует прежде всего отнести технику и технологию:
— добычи нефти и газа в труднодоступных районах и районах с неблагоприятным климатом (пустыни, горные районы, джунгли);
— добычи нефти и газа на шельфе морей и особенно технологию глубоководного бурения с использованием буровых платформ;
— добычи нефти на месторождениях со сложным геологическим строением;
— вторичного и третичного отбора нефти из «старых» месторождений и методы повышения отдачи нефтеносных пластов;
— добычи и переработки «нестандартной» — тяжелой, парафиновой и высокосернистой нефти;
— охраны окружающей среды от последствий разработки нефтяных и газовых месторождений, особенно при морском бурении;
— по сбору и использованию попутного газа;
— получения ряда принципиально новых химических продуктов из нефти (например, протеина);
— опыт осуществления крупных и сверхкрупных проектов по комплексному изучению и разработке гигантских нефтяных месторождений.
Если разделить отрасли нефтяной и нефтеперерабатывающей промышленности условно на «технологически традиционные» и «технологически новаторские», то становится ясно, что международные нефтяные монополии заметно сдают позиции именно в «традиционных» отраслях — в разведке и добыче нефти в нормальных климатических условиях, на суше, в транспортировке нефти и нефтепродуктов с помощью трубопроводов и танкеров, в простой и неглубокой нефте¬
127


переработке. В то же время в технологически сложных областях их позиции не только не ослабли, но, наоборот, усилились. «Экссон» и «Шелл», например, являются одними из лидеров в области глубоководного бурения; «Бритиш петролеум» добилась ряда важных успехов в отработке технологии получения протеина из нефти; «Коноко» развернула широкие исследования в области газификации угля и увеличения «глубины» переработки нефти. Подобных примеров можно привести множество.
Все это также укрепляет позиции нефтяных монополий как в мировой капиталистической энергетике, так и во взаимоотношениях со странами—производителями нефти Ближнего Востока. Известно, например, что даже правительство такой развитой капиталистической страны, как Норвегия, поставившее первоначально задачу разработки национальных запасов нефти силами только своей государственной компании, было вынуждено обратиться к международным монополиям для получения технологии по охране морской среды от последствий глубоководного бурения26. Многие страны Ближнего Востока, не располагающие опытом проведения буровых работ на шельфе, вынуждены были воздержаться от распространения национализации нефтяных концессий на районы морского шельфа.
Нефтяные монополии предпринимают весьма напряженные усилия и для того, чтобы сохранить свое превосходство в так называемых «пограничных» областях нефтяной технологии, которые, по их оценкам, должны сыграть решающую роль в развитии мировой нефтяной промышленности в будущем по мере истощения «нормальных» месторождений нефти, соср!едоточенных в районах с умеренным климатом и на суше. В штате 12 крупнейших нефтяных монополий в первой половине 70-х годов было занято свыше 15 тыс. научных работников27.
Международные нефтяные монополии весьма ревниво охраняют свой научно-технический приоритет. Об этом свидетельствует тот факт, что, несмотря на отдельные случаи их привлечения к осуществлению государственных экономических проектов, они предпочитают самостоятельно финансировать все свои исследования. Это объясняется тем, что получение государственных дотаций на исследования предполагает, что их результаты, как правило, могут быть использованы компаниями-конкурен- тами.
128


Таковы те материальные факторы, на которых базируется новая стратегия и тактика нефтяных монополий на рынках этого вида топлива. Одновременно важно подчеркнуть, что они борются за достижения своих целей не в одиночку, а при активнейшей поддержке буржуазного государства.
3. 	«Треугольник»: страны ОПЕК — нефтяной картель—империалистические государства
Система развития отношений в «треугольнике» имеет не только теоретическое, но и политическое значение. От такого развития во многом зависит обстановка в регионе и будущее системы нефтеснабжения капиталистического «центра» с его ближневосточной «периферии».
Прежде всего нужно сказать, что при всей сложности связей между углами этого «треугольника» в нынешних условиях они обладают определенной самостоятельностью. Безусловно, она относительна. Нефтедобывающие страны даже в условиях кризиса неоколониализма, как было показано выше, тысячами уз остаются связанными с нефтяными монополиями и нефтеперерабатывающими империалистическими государствами, что создает новую систему их эксплуатации со стороны государственно-монополистического капитализма. Но тем не менее новое заключается уже в том, что нефтедобывающие страны в рамках этой системы обретают относительную самостоятельность, могут с гораздо большим успехом, чем раньше, защищать свои экономические интересы.
Нефтяные концерны являются одним из наиболее сильных отрядов международной монополистической буржуазии. Они неразрывно связаны со своим классом, с финансовой олигархией стран базирования. Вместе с тем благодаря широкой интернационализации хозяйственной деятельности, контролю над важнейшей отраслью капиталистической экономики, наконец, своей финансовой и экономической мощи данная группа монополий добилась довольно высокой степени автономии в государственно- монополистических комплексах отдельных капиталистических стран, а в некоторых вопросах даже сумела навязать им свои частные интересы. Это во многом обусловило специфику отношений «нефтяной» монополистической буржуазии с империалистическим государством и с другими отрядами буржуазии.
5—274
12»


Бесспорно одно из главных положений марксизма-ленинизма о классовой природе государства вообще, в частности капиталистического, которое выражает ийтересы класса буржуазии. В наше время капиталистическое государство защищает интересы главным образом монополистической буржуазии. Вместе с тем это отнюдь не свидетельствует о полном отождествлении интересов капиталистического государства с интересами каждого из отрядов монополистической буржуазии. Жизнь показывает, что в условиях незыблемости понятия общеклассового интереса монополистической буржуазии, на страже которого находится капиталистическое государство, возможно и несовпадение с таким общеклассовым интересом частных интересов отдельных монополистических групп.
Основные цели империалистического государства как выразителя интересов класса буржуазии в целом, всего государственно-монополистического комплекса в отношении ближневосточной системы нефтеснабжения традиционно сводились к обеспечению беспрепятственного доступа к нефтяным богатствам этого района и сохранению цен на сырую нефть на заниженном уровне. Бесперебойные поставки дешевого жидкого топлива внесли важный вклад в поддержание высоких темпов экономического развития Западной Европы, Японии, да и США в 50—60-е годы; перефразируя известное_выра- жение Ж. Клемансо, развитые капиталистические страны приплыли на волне ближневосточной нефти к «экономическому чуду» 50—60-х годов. В то же время сдерживание роста цен на нефть давало возможность буржуазному государству перераспределять в свою пользу значительную часть нефтяной ренты через налоги.
До тех пор пока находившаяся под контролем монополий неоколониалистская система нефтеснабжения действовала безотказно и названные выше цели достигались, расхождения интересов государственно-монополистического комплекса в целом с нефтяными монополиями не происходило. Роль империалистического государства в отношении системы нефтеснабжения сводилась в основном к оказанию общей поддержки экспансии, «своих» монополий, а также к защите их от нападок империалистических конкурентов и развивающихся государств—производителей нефти. Более того, вмешательство империалистического государства в экономические и политические вопросы, связанные с нефтью, в течение
130


Длительного исторического периода носило скорее «разовый» характер, осуществлялось от случая к случаю— в основном в критические, переломные моменты.
Сами нефтяные концерны не просто обеспечивали функционирование системы нефтеснабжения по поручению «своего» империалистического . государства, но и ££>.здали, «скроили» ее так, чтобы она отвечала прежде всего их собственным интересам, гарантировала им особое положение во всей государственно-монополистической структуре. Поэтому их частные цели отнюдь не всегда и не при всех условиях совпадали с целями и интересами государств базирования. Это расхождение интересов особенно явно проявилось в 70-е годы, когда нефтедобывающие страны взяли в свои руки контроль над «нижним» звеном нефтяной промышленности. Нефтяные монополии были вынуждены приспосабливаться к новому положению, которое в целом не было для них неприемлемым. Они могли, например, переносить на потребителей повышение цен на сырую нефть. Более того, это повышение давало им возможность увеличить прибыли от производства нефтепродуктов и от операций с сырой нефтью из «неопековских» источников. «Компании в качестве покупателей нефти, — отмечал глава английской консультационной фирмы '«Петролеум экономике» П. Френкель, — не заинтересованы в абсолютном уровне цен на сырую нефть как таковом. Их интересует прежде всего, чтобы условия их контрактов были не хуже, чем у мелких компаний. Вероятно, они даже не особенно заинтересованы в общем понижении цен на сырую нефть, поскольку это приведет к колоссальным финансовым потерям в результате обесценения их резервов нефти»28. Очевидно, та же логика применима и при обратном рассуждении: компании заинтересованы в повышении цен на нефть хотя бы потому, что это способствует повышению цены их резервов нефти и нефтепродуктов, созданных в период, предшествующий повышению цен на сырую нефть в странах ОПЕК.
Национализация нефтяных концессий в стран ах-производителях, как было показано выше, не привела и к абсолютной утере монополиями источников снабжения сырьем. Как отметил президент «Мобил» Г. Таволарес, «теперь мы имеем многолетний опыт проведения правительствами национализаций нефтедобычи. Этот опыт показывает, что во всех без исключения случаях те же самые или другие западные нефтяные компании были при¬
5*
131


глашены вернуться, чтобы оказывать странам-произво- дителям услуги, в которых последние нуждаются. Точности ради стоит отметить, что компании не получили доступа ко всей нефти, которой они раньше владели. Однако тот факт, что западные компании не обходили в осуществлении разведки, добычи и транспортировки нефти, чрезвычайно важен. Те, кто управляет правительствами стран ОПЕК, понимают, что в их собственных интересах желательным является получение услуг от интегрированных западных нефтяных компаний, а для того чтобы гарантировать эти услуги в будущем, этим компаниям 'надо платить и деньгами, и гарантированным доступом к сырой нефти» (подчеркнуто мною. — А. Л.)29.
По-иному обстояло дело у других представителей государственно-монополистического комплекса. Крах традиционной системы нефтеснабжения привел к тому, что была подорвана система монопольно низких цен на нефть. Иными словами, был утрачен «неограниченный» источник снабжения развитых капиталистических стран сверхдешевым энергетическим сырьем. Постепейно в правящем классе империалистических держав (особенно явно этот процесс происходил в Соединенных Штатах) возобладала точка зрения, что в новых условиях нефтяные монополии если и не являются прямыми «пособниками» ОПЕК, то по крайней мере выступают как «заложники» «антикартеля», вынужденные принимать его требования. Так, эксперты Брукингского института утверждают, что, «хотя классическим аргументом в пользу прямых иностранных инвестиций является то, что они помогают улучшить условия торговли для страны—экспортера капитала, снижая стоимость ее товарного импорта, мы полагаем, что многонациональные корпорации в добывающих отраслях более не в состоянии этого добиться... Роль прямых иностранных инвестиций полностью изменилась за последнйе 25 лет. Они не способны теперь обеспечить преимущественный доступ страны базирования к источникам сырья в периоды его нехватки... без согласия на то принимающей стороны. В своих традиционных формах они во все большей степени неспособны увеличивать производство и наращивать предложение сырья... — что одно может решить проблему цен и проблему доступа» 30.
Партнер крупной адвокатской фирмы Р. Крюгер, подготовивший по заданию министерства энергетики США доклад о взаимодействии американских нефтяных ком¬
132


паний со странами—членами ОПЕК, также заявил, что «и американские, и иностранные нефтяные компании, оперирующие за границей... превратились практически в заложников основных стран-производителей и лишены желания и возможности сопротивляться их требованиям о повышении цен или увеличении доли участия». «Во всяком случае, — заключает он, — существующие стимулы не гарантируют того, что деятельность этих компаний будет соответствовать национальным интересам Соединенных Штатов»31.
Действительно, события 1973—1974 гг. щродемонст- рировали, что нефтяные монополии в меньшей степени ориентируются на удовлетворение потребностей стран своего базирования, нежели на обеспечение своих собственных экономических, финансовых и политических интересов. «Великобритания, — как отмечалось в уже цитированном исследовании Брукингского института, — располагавшая контрольным пакетом акций «Бритиш петролеум», понесла во время кризиса большие потери, нежели Япония, не имевшая контроля над какими-либо крупными нефтяными компаниями, или Соединенные Штаты, подвергшиеся эмбарго» 32.
По подсчетам американского экономиста Р. Стобауха, действительное потребление в основных капиталистических странах в 1973—1974 гг. отставало от прогнозов, делавшихся до нефтяного кризиса, в Японии — на 3%, в США — на 11, в Англий — на 12, во Франции — на 21, в Голландии — на 22% 33. Вместе с тем распределение поставок нефти основными международными монополиями между различными капиталистическими странами осуществлялось отнюдь не обязательно по принципу «национальной принадлежности». Наиболее характерней -пример — отказ «Арамко» снабжать нефтью и нефтепродуктами американский военный флот в 1973—1974 гг. Эта же компания, демонстрируя свою «лояльность» Саудовской Аравии, сократила тогда же нефтедобычу на величину несколько большую, чем того требовало правительство в Эр-Рияде.
Энергетический кризис и «двусмысленное» поведение нефтяных монополий в ходе его подтолкнули империалистические государства к пересмотру своего отношения к системе нефтеснабжения. Если в прошлом оно сводилось к оказанию общей поддержки и защите «своих» монополий, то теперь эти традиционные функции были дополнены:
133


попытками прямого и постоянного вмешательства империалистического государства в функционирование системы;
— усилением контроля за деятельностью нефтяных корпораций, в том числе через пополнение арсенала правовых и политических средств, позволяющих подчинить их воле национального государственно-монополистического комплекса;
— попытками повысить заинтересованность монополий в обеспечении долгосрочных интересов этого государственно-монополистического комплекса и «вбить клин» в их «излишне тесное», по мнению правительств империалистических стран, сотрудничество с государствами—производителями нефти.
Разумеется, этот общий курс имел и свои различия. Если США, Англия и Голландия являются странами базирования основных нефтяных монополий и для них в наибольшей степени характерна функция оказания поддержки «своим» концернам, то другие государства, такие, как Бельгия, Швеция и даже ФРГ и Япония, «своих» крупных международных нефтяных монополий не имеют и вынуждены в значительной степени полагаться на услуги «англосаксонских» концернов.
Наконец, для третьей группы стран (в особенности для Франции и Италии) характерны попытки создать и укрепить позиции национальных нефтяных компаний в противовес «англосаксонским». В данной группе уже задолго flOv энергетического кризиса 1973—1974 гг. осуществлялось прямое вмешательство государства в систему импортного нефтеснабжения национальной экономии ки и повышенный контроль за деятельностью иностранных нефтяных концернов. Однако причина этого крылась не в кризисе неоколониалистской системы нефтеснабжения, который мы исследуем в настоящей работе, а в обострении межимпериалистических противоречий — противоречий французской и итальянской монополистической буржуазии с монополистической буржуазией США.
Эти межимпериалистические противоречия, как уже указывалось, неоднократно и успешно использовались нефтедобывающими странами. Так, в период «нефтяного эмбарго» очередное совещание стран—членов Организации арабских стран—экспортеров нефти (ОАПЕК) сочло нужным заявить, что оно не затронет интересы «дружественных стран». Соответственно, оно не было распространено на поставки нефти в ФРГ, Испанию, Сканди*
134


навские страны и Японию. Расчет ОАПЕК оказался правильным. Одни западноевропейские страны, которые были затронуты эмбарго и понесли существенные потери, были заинтересованы в том, чтобы улучшить отношения с арабскими государствами, другие, «дружественные» арабам, опасались, что в конце концов дальнейшее снижение добычи и экспорта нефти так или иначе скажется на ввозе жидкого топлива и к ним, и демонстрировали свое позитивное отношение к арабским интересам. Следует также учесть, что эмбарго на поставки нефти сопровождалось быстрым ростом цен, и «дружественные» страны полагали, что его отмена предотвратит дальнейший рост цен.
Конкретно уже на следующий день после упомянутого совещания участников ОАПЕК было опубликовано заявление правительств стран—членов «Общего рынка», в котором была декларирована поддержка резолюций Совета Безопасности ООН относительно арабо-израильского конфликта, в том числе и резолюции № 242 от 22 ноября J967 г. во всех ее частях, включая освобождение Израилем оккупированных арабских территорий. В ответ на эту акцию ОПЕК решила не сокращать в декабре поставку нефти странам Западной Европы, ослабить ограничения и увеличить с 1 января 1974 г. добычу нефти на 10%. Другой вопрос, что эта мера, как и прекращение эмбарго с 18 марта 1974 г., не достигла своих прямых целей. США продолжали поддерживать Израиль, а страны «Общего рынка» так и не пошли дальше общих деклараций.
Во всех развитых капиталистических странах, особенно в США, с началом энергетического кризиса стали объектом острой критики не только страны ОПЕК, но и нефтяные монополии. В Соединенных Штатах в такой критике приняли участие не одни представители демократических сил или буржуазно-либеральных кругов, но и истеблишмента и даже различных правительственных органов. Расследованием деятельности нефтяных ТНК занимались комитеты и подкомитеты конгресса, многие министерства и ведомства, правительственные комиссии.
В этот же период в США был принят и ряд практических мер, в известной степени ограничивающих свободу действий нефтяных корпораций. В 1976 г. было создано министерство энергетики, которому, в частности, были даны широкие полномочия по проверке их отчетности, введен контроль над ценами на сырую нефть, до¬
1.35


бываемую в США, частично отменены налоговые льготы, которые позволяли ТНК практически полностью избегать уплаты налогов со своих зарубежных доходов. Эти и другие меры, разумеется, не привели к установлению подлинного государственного контроля над деятельностью международных нефтяных корпораций. Однако тенденция к усилению такого контроля явственно ощущалась в США, да и в большинстве других развитых капиталистических стран.
Мерами по усилению государственного контроля, за деятельностью нефтяных монополий, однако, далеко не исчерпываются основные направления государственного воздействия на них. Активно используются также и попытки расширить сферы совпадения экономических интересов нефтяных концернов с другими отрядами государственно-монополистического комплекса в странах базирования. При известных обстоятельствах нефтяные монополии привлекаются к осуществлению государственных энергетических проектов. Государство финансирует ряд дорогостоящих научно-исследовательских программ в области энергетики, практикует предоставление им на льготных условиях государственных займов и гарантий.
Особое место в политике империалистического государства занимают проблемы воздействия на формы и структуру отношений нефтяных монополий со странами- производителями. С одной стороны, в 70-е годы получила дальнейшее развитие политика оказания поддержки нефтяным монополиям в борьбе против национализации их концессий в странах-производителях и установления последними эффективного контроля над национальной нефтяной промышленностью. Так, империалистические государства санкционировали в начале 70-х годов объединение нефтяных монополий в рамках Лондонской политической группы для того; чтобы они могли выступить на переговорах со странами Персидского залива единым фронтом. Предпринимались также меры политического и экономического давления на правительства стран — производителей нефти.
С другой стороны, в последние годы в государственно-монополистических кругах получила распространение и новая «нетрадиционная» точка зрения на национализацию концессий нефтяных монополий. В наиболее концентрированном виде она нашла отражение в работе экспертов Брукингского института «Американские транснациональные компании и американские интересы»,


Изданной в 1978 г. в Вашингтоне. Известно, насколько Брукингский институт является «законодателем мод» — по ряду вопросов его идеи подхватываются представителями администрации США.
Сторонники «нетрадиционного подхода» (мы их так условно называем) к характеру операций нефтяных компаний в развивающихся нефтедобывающих странах отмечают, в частности, что национализация (разумеется, проведенная на приемлемой для иностранных компаний основе, за выкуп) призвана обернуться в долгосрочном плане усилением позиций международных нефтяных концернов как основных поставщиков технического, технологического и управленческого опыта странам-произ- водителям, как основных покупателей их нефти. Избавившись от излишне «жесткой» привязки к определенным источникам сырья и отдельным странам-производителям, монополии, как утверждают сторонники данного неоколониалистского подхода, расширят возможность маневра, обретут даже большую возможность, чем это было раньше, воздействовать на политику правительств нефтедобывающих стран. Если ресурсы монополий, их капитал не будут непосредственно вовлечены в нефтедобывающую промышленность освободившихся стран, то первые перестанут быть «заложниками» их правящих режимов, им легче будет оказывать нажим на эти страны, шантажируя их отказом от сотрудничества с ними в деле развития их экономики и т. д.
Отказ от концессионных ’форм проникновения иностранного капитала в экономику развивающихся стран позволит, по мнению сторонников данного подхода, прочнее и глубже вовлечь последние в международное капиталистическое разделение труда. Будет устранен тот политический камень преткновения — вопрос о крупной иностранной собственности в ключевых добывающих отраслях промышленности, который постоянно будоражит общественное мнение развивающихся стран и толкает их внутренние политические силы на конфликт с империалистическими державами.
При распространении «нетрадиционных» методов проникновения в экономику нефтедобывающих развивающихся стран, как полагают сторонники этой точки зрения, возможно, удастся переломить тенденцию укрепления государственного сектора в экономике этих стран. Проблема национального суверенитета как фактора, объективно усиливающего позиции развивающихся госу¬
137


дарств в противостоянии иностранному монополистическому капиталу, оказывается как бы выведенной за рамки отношений нефтяных компаний с правительствами развивающихся стран. Иностранной собственности на территории данной страны в этом случае формально не существует, вместе с тем усиливаются позиции тех социальных сил, которые участвуют в «гармоническом» сотрудничестве с иностранным капиталом и заинтересованы в сохранении такого сотрудничества.
Что касается международного аспекта, то, как представляется сторонникам «нетрадиционных подходов», их можно достаточно эффективно использовать в интересах более прочного «пристегивания» стран—производителей нефти к экономике развитых капиталистических государств. Открывается также возможность в широких масштабах привлекать и такие международные организации, как МВФ, МБРР и даже, возможно, ООН. Их роль в зависимости от конкретных условий может выражаться в одобрении авторитетными международными организациями проектов типовых соглашений между концернами и странами—производителями нефти или же в предоставлении международными финансовыми организациями займов, кредитов и гарантий для осуществляемых в рамках таких соглашений совместных проектов.
Наконец, распространение «неконцессионных» форм могло бы, по мысли буржуазных политологов, развязать руки империалистическим державам для применения карательных мер против тех стран—производителей нефти, которые отвергают опеку иностранного капитала. Если на сегодня применение таких мер, как, например, экспроприация или арест партий сырья, импортированных из стран-производителей, сдерживается из-за опасения, что подобные шаги могут вызвать ответные меры в отношении собственности нефтяных монополий, то там, где эта собственность формально исчезает, применить ответные меры оказывается гораздо труднее.
Иными словами, условия нового типа соглашений между нефтяными компаниями и нефтедобывающими странами могут быть в случае необходимости легче изменены в пользу первых и могут оказаться, гораздо более обязывающими для последних, даже если с изменением экономической ситуации исчезнет заинтересованность этих стран в их соблюдении.
Самым привлекательным для сторонников «нетрадиционных» неоколониалистских методов проникновения
138


нефтяных монополий В экономику нефтедобывающих стран, очевидно, представляется возможность того, что новый тип отношений будет способствовать расширению сферы совпадения интересов нефтяных концернов с их национальными государственно-монополистическими комплексами. В условиях, когда концернам не будет угрожать национализация и потеря вложенного ими капитала, они станут более «подвижными» в своей деятельности, т. е. будут активно искать возможности увеличить производство нефти, а страны—производители нефти будут склонны с большей легкостью нарушать групповую дисциплину в ОПЕК. «Такая система,— указывают эксперты Брукингского института, — превратит пригодные для коммерческой разработки запасы сырьевых материалов, которые до сих пор были закрыты для эксплуатации силами экономического национализма, в открытые. Она затруднит создание картелей стран- производителей и их поддержание»34.
Иными словами, речь идет о попытке в максимальной степени использовать в торге с ближневосточными стра- нами-производителями такие преимущества нефтяных монополий, как их доминирующее положение на мировом рынке нефти и нефтепродуктов и лидирующие позиции в области техники, технологии и опыте организации нефтяной промышленности.
Естественно, сторонников «неимущественной» экспансии устраивает далеко не любая национализация собственности иностранных компаний, а лишь такая, которая, во-первых, предусматривает «справедливую» (с точки зрения самих этих компаний) компенсацию и, во-вторых, способствует усилению родственных империализму сил в ближневосточных странах—производителях нефти — консервативных режимов, опирающихся на буржуазнобюрократические и феодальные слои. В этой идее получает, таким образом, дальнейшее развитие неоколониалистская концепция сохранения контроля империалистических держав над направлением социального развития стран—производителей нефти.
Неоколониалистская сущность подобной концепции (хотя и представленная в замаскированном, приспособленном к реальностям сегодняшнего мира виде) не может не противоречить объективным интересам стран—производителей нефти. Характерно, что эти страны также ведут поиск новых форм развития отношений с иностранными нефтяными концернами. Подчас некоторые их предложе¬
139


ния внешне совпадают с рекомендациями сторонников «неимущественного» сотрудничества. Однако содержание, вкладываемое в однотипные по форме предложения двумя сторонами, качественно различается и с социальной, экономической и с политической точек зрения.
Следует отметить в то же время, что оптимизм сторонников «неимущественных» форм отношений противоречит объективному анализу процессов, происходящих в развивающихся странах-производителях. Предлагаемые решения не способны устранить корни основных противоречий внутри системы нефтеснабжения хотя бы потому, что источником этих противоречий во все большей степени становится внутренняя социальная, экономическая и политическая обстановка в странах—производителях нефти. Динамика этой обстановки в решающей степени начинает определять характер их отношений и с международными нефтяными монополиями, и с империалистическими государствами-потребителями.
Если говорить об общих направлениях политики империалистических государств в отношении развивающихся стран—производителей нефти, то она в период, начавшийся после энергетического кризиса, характеризуется, во-первых, усилением группового характера действий империалистических стран, в том числе в рамках Международного энергетического агентства, хотя по-прежнему главную роль в империалистическом клубе продолжают играть Соединенные Штаты, и, во-вторых, взятием на себя ряда тех функций и целей, которые не могли или не желали выполнять сами нефтяные монополии, а именно:
— добиваться поддержания производителями такого уровня нефтедобычи, который обеспечил бы удовлетворение основных потребностей развитых капиталистических стран в импортном энергосырье;
— заставить страны-производители отказаться от повышения цен на сырую нефть или хотя бы замедлить темпы их повышения;
— стимулировать процесс «органического интегрирования» стран—«производителей нефти в мировую капиталистическую экономику, способствовать росту их заинтересованности в ее стабилизации, создавать условия для «рециклирования» значительной части нефтяных доходов этих стран в экономику империалистических государств или переход под их косвенный контроль;
— подорвать единство стран—членов ОПЕК, не до¬
140


пустить усиления прогрессивной тенденции в деятельности этой организации.
Названные цели империалистические государства пытаются достичь главным образом с помощью комбинации методов «кнута и пряника». С одной стороны, путем установления системы «особых отношений» с консервативными режимами; с другой стороны, через оказание военного нажима на них же и на другие государства Ближнего и Среднего Востока.
За последние годы активизировались попытки выработать скоординированный на международной основе поД: ход различных империалистических государств к нефтяным вопросам. В 1975 г. под эгидой ОЭСР по иницйа-. тиве США было создано Международное энергетическое агентство (МЭА) для выработки единой политики стран- членов в отношении государств — производителей нефти. В функции МЭА входит разработка планов «чрезвычайного распределения» наличных резервов сырой нефти и нефтепродуктов между странами—членами организации в случае резкого сокращения предложения нефти, например, нового нефтяного эмбарго. МЭА осуществляет сбор и обработку информации о запасах нефти в своих странах-участнйцах, об основных сделках, заключенных нефтяными компаниями со странами-производителями. Эти «невинные» на первый взгляд функции не должны вводить в заблуждение. Речь идет о полнокровном организме, создаваемом развитыми капиталистическими странами—импортерами нефти с определенной щелью—? для координации наступательной политики против стран ОПЕК, направленной на нейтрализацию тех решений этого «антикартеля», которые имеют антиимпериалистический по своей природе характер. Застрельщиком здесь являются Соединенные Штаты. В то же время они дела-. ют упор, особенно учитывая Серьезные расхождения в позициях по ряду вопросов с другими участниками МЭА, на самостоятельную политику и самостоятельные действия в отношении развивающихся стран—производителей нефти.
G помощью комбинации «особых отношений» и военного нажима они не только пытаются укрепить позиции консервативных режимов Ближнего и Среднего Востока, гарантировать контроль над их внутренней и внешней политикой, но и дестабилизировать позиции прогрессивных режимов в регионе.
Можно говорить о самой непосредственной, органи^
141


ческой связи американской нефтяной политики с силовыми приемами. Угрожая странам-производителям применением военной силы, Соединенные Штаты оказывают на них психологический нажим, приучают их принимать основные нефтяные решения с оглядкой на американскую «военную дубинку», занесенную у них над головой. Перед государствами—членами ОПЕК как бы очерчивается «круг дозволенного», предписываются им «правила поведения». В статье влиятельного американского политического обозревателя Т. Уикера прямо говорилось, например, что угроза применения в той или иной форме военной силы «лучше всего напоминает нефтедобывающим странам» о том, что «действия, выходящие за определен- ные рамки,., могут лишь навлечь на них катастрофу» (подчеркнуто мною.—А. П.). Иными словами, военная сила, военный нажим вплетаются в самую ткань нефтяной политики Соединенных Штатов. «Возможность применения силы лежит в основе торга между нефтедобывающими странами и странами—производителями нефти,— продолжает тот же Т. Уикер, — угроза применения силы должна сыграть свою роль в международном торге... потому, что военная мощь или ее. отсутствие — это такие же реальные факторы в современном мире, как запасы нефти, эмбарго и структура цен... При таких обстоятельствах наш реальный фактор — военная мощь — должен сыграть при торге такую же роль, как и главный фактор — запасы нефти, в которых нуждается индустриальный мир»35.
Подобные угрозы не остаются лишь на страницах опусов американских политологов. На рубеже 80-х годов они обрели свою плоть в создании системы американских военных баз в регионе и «корпуса быстрого развертывания», нацеленного на использование в зоне Персидского залива, — иными словами, в утверждении постоянного американского военного присутствия в регионе, что является качественно новым моментом в политике США.
Еще в середине 70-х годов Г. Киссинджер угрожал применить против арабов военную силу. В 1974 г: в американских штатах с пустынным ландшафтом впервые состоялись репетиции вторжения войск США в страны Персидского залива с моря и с воздуха. Наконец, в 1980 г. эта идея приобрела свою-официальную институционализацию, когда президент Дж. Картер в своем послании «О положении страны» от 23 января 1980 г.
Ш


объявил Персидский залив «жизненно важным» для США и всего западного мира, принял решение послать к его берегам военно-морские силы США с целью обеспечить бесперебойный поток нефти из этого района перед лицом «нестабильности» прибрежных стран и «стремления СССР» установить свое господство над Персидским заливом.
На этом заявлении следует остановиться подробнее, так как не исключено, что оно дает направление одной из главных линий политики США в зоне Персидского залива на 80-е годы, т. е. в период активного отхода. Соединенных Штатов от процессов разрядки в международной обстановке.
Излишне говорить, что «аргументация» президента США Дж. Картера в оправдании американской политики в зоне залива была насквозь фальшивой. Во-первых, для США практически не было и нет причин испытывать беспокойство по поводу поставок нефти из этой зоны. Положение в районе не давало им никаких поводов для этого. Жизнь демонстрировала, что даже в экстремальных ситуациях, в частности при сменах режимов или кардинальных изменениях в политике того или иного государства Персидского залива, оно продолжало нуждаться в экспорте нефти, а ее рынками сбыта продолжали быть прежде всего западные государства. Так что при нормальных взаимоотношениях со странами залива, основанных на равноправных и взаимовыгодных коммерческих условиях, никакой угрозы прекращения поставок отсюда нефти не возникает. Другая ситуация, конечно, может сложиться, если США среагируют на объективно неизбежные социально-экономические перемены в регионе попытками законсервировать социальный статус-кво или восстановить у власти угодных им правителей путем вооруженных или политических провокаций. Однако ответственность за последствия такой ситуации, естественно, несут не производители нефти, а империалистические силы.
Во-вторых, как уже указывалось выше, сами Соединенные Штаты отнюдь не «жизненно» зависят от поставок нефти из этого района. В то же время к категории «жизненных интересов» США нельзя отнести и бесперебойность действия механизма американских монополий в этой зоне, обеспечивающей миллиардные прибыли частномонополистическому капиталу. Как бы это ни было важно для американского империализма, тем не
143


менее в категорию «жизненных интересов» для США нельзя зачислить и попытку с помощью добываемой на Ближнем Востоке нефти держать под контролем своих союзников-сопер ников по капиталистическому миру. *
Очевидно, что жизненно важным этот район является лишь для народов и стран самого бассейна Персидского залива.
В- третьих, были явно беспочвенны, лживы обвинения в адрес СССР. Судя по всему, для обоснования таких обвинений с целью оправдания американской политики в районе Персидского залива незадолго до выступления президента США был опубликован доклад ЦРУ о нефтяной промышленности СССР, в котором безосновательно . утверждалось, что добыча нефти в нашей стране «скоро упадет» и СССР после 1980 г. якобы вынужден будет начать массированный импорт нефти из района Персидского залива. Эта ложь понадобилась американской администрации, чтобы обосновать стремление установить свой военно-политический контроль над ближневосточными нефтепромыслами. Неоднократно и убедительно доказывалась и ложность ссылок западной пропаганды на то, что временный ввод ограниченного контингента советских вооруженных сил в Афганистан по просьбе его законного правительства будто бы «свидетельствует» о намерениях экспансии Советского Союза в направлении зоны Персидского залива. Хорошо известно, что мотивы решения удовлетворить просьбу правительства Афганистана не имеют ничего общего с Персидским заливом. Известна' также и широко объявленная советским руководством готовность вывести воинский контингент из этой страны, как только прекратится фактическая агрессия против нее, проводимая при подстрекательстве и поддержке США. О позиции Советского Союза можно прочитать в газете «Правда»: «Абсолютно лживыми являются... утверждения, будто Советский Союз имеет какие-то экспансионистские планы в отношении Пакистана, Ирана или других стран этого района. Нам чужда политика и психология колонизаторов. На чужие земли мы не заримся, к чужим богатствам мы не рвемся. Это колонизаторов тянет на. запах нефти»зв.
Конкретную и конструктивную программу нормализации положения в районе Персидского залива от имени Советского правительства выдвинул Л. И. Брежнев 10
144


декабря 1980 г. в выступлении перед парламентариями Индии. Разоблачив империалистические вымыслы о «советской угрозе» нефтяным богатствам этого района, он подчеркнул, что «СССР не собирается посягать ни на нефть Ближнего Востока, ни на путь ее транспортировки. Конечно, нам не все равно, — продолжал он, — что происходит в районе, столь близком от наших границ. Мы хотим создания здесь нормальной, спокойной обстановки». Советский Союз предложил США, другим западным державам, Китаю, Японии, всем государствам, которые проявят к этому интерес, включая, естественно, государства самого региона, договориться о ряде взаимных обязательств, в том числе об отказе от создания здесь военных баз, применения силы и угрозы силой, вмешательства во внутренние дела стран данного региона, вовлечения их в военные группировки с участием ядерных держав. Что же касается непосредственно нефтяных дел, то Советский Союз призвал «уважать суверенное право государств этого района на их природные ресурсы; не создавать каких-либо препятствий или угроз нормальному торговому обмену и использованию морских коммуникаций, связывающих государства этого района с другими странами мира» 37. Реализация этой программы была бы надежным залогом обеспечения суверенных прав этого района и их безопасности как политической, так и экономической.
В свете всего сказанного совершенно ясно, что милитаристский курс Соединенных Штатов в отношении стран Персидского залива, который был провозглашен в начале 1980 г., был продиктован соображениями, не имеющими ничего общего ни с интересами мира, ни с интересами безопасности стран этого района, ни с истинными национальными интересами самих Соединенных Штатов.
Раскрывая содержание американской политики в зоне Персидского залива, министр иностранных дел Кувейта Сабах аль-Ахмед аль-Джабер ас-Сабах, которого никак не отнесешь к деятелям «антиамериканского толка», заявил ливанскому еженедельнику «Манди морнинг»: «Арабские страны никогда не думали, что СССР направит войска для того, чтобы оккупировать арабский регион... Под прикрытием разговоров о Советском Союзе как о «злом демоне», стремящемся поглотить регион, США создали силы быстрого развертывания якобы для защиты его от СССР»38.
1.45


В этом же плане представляет интерес высказывание президента Объединенных Арабских Эмиратов Заида бен Султана аль-Нахайяна, который в интервью другому ливанскому еженедельнику «Аль-Мустакбаль» сказал: «Я не убежден, что в настоящее время Советский Союз представляет опасность для нас или для какого-либо другого государства Персидского залива. Если говорить о советском присутствии в Афганистане, то советские войска находятся там в соответствии с официальной просьбой законного правительства этой страны... Шумиха вокруг советского присутствия в Афганистане и угроза, которую он якобы представляет для нас, поднята для того, чтобы запугать нас. Мы не считаем СССР своим врагом. Мы считаем, что истинным врагом и захватчиком для арабов является Израиль. Мы не хотим размещения военных баз США на территории ОАЭ»39.
Следует сказать, что США не ограничились провозглашением «нового курса». В рамках «доктрины Картера» США направили в зону Персидского залива крупные военно-морские силы в составе 31 военного корабля, включая два авианосца со 170 самолетами на борту, получили военные базы в Омане, Сомали, Кении и Египте, укрепили и расширили военную базу на острове Диего-Гарсия в Индийском океане, образовали специальное соединение десантных войск. Пентагон рассчитывает, что уже через 48 часов после «решения» президента военная эскадрилья с десантом иэ США может приземлиться в Саудовской Аравии.
Эта военная система в самой зоне залива или на ее подступах предназначена для установления военно-политического контроля американского империализма над нефтеэкспортирующими странами и создания здесь военного плацдарма США антисоветского назначения. Характерно, что при этом американские политики избегают расшифровывать понятия «дозволенного» и «недозволенного» в действиях стран—производителей нефти. Это, очевидно, должно придать политике военного нажима большую гибкость, приспособить ее к потребностям конкретной обстановки. В начале 80-х годов «абсолютно неприемлемым» было названо введение нового нефтяного эмбарго на поставки нефти в США, а также резкое сокращение нефтедобычи в странах-производителях и нарушение линий коммуникаций, по которым ближневосточная нефть поступает в развитые капиталистические страны. В то же время американские руководители не-


однократно высказывались в том плане, что и повышение цен на нефть «подрывает стабильность экономики Запада». Следовательно, речь может идти о военно-политической акции США против нефтедобывающих стран либо в форме применения силы, либо ее демонстрации в связи с достаточно широким диапазоном ситуаций, расцениваемых в качестве отрицательных по своему значению для американских интересов. <
Такая «силовая сторона», как уже говорилось, дополняется в американской политике «особыми отношениями» с рядом нефтедобывающих стран с консервативными режимами. Эти «особые отношения» не всегда во всем однозначны. Жизнь показывает, что вопреки намерениям США консервативность ряда режимов в нефтедобывающих странах и даже проамериканские настроения в их правящих элитах не адекватны «вассалитету» таких государств. Наглядный пример тому — «особые отношения» США с Саудовской Аравией.
Прежде всего нужно сказать, что существует определенная база для совпадения ряда интересов в области нефтяной политики между Саудовской Аравией и западными государствами, в первую очередь Соединенными Штатами. Уже с самых первых дней существования ОПЕК было достаточно ясно, что при единстве ряда целей в области нефти это внутренне довольно разнородная организация. Ее участники отличаются друг от друга уровнем развития, характером правящих режимов, социальной структурой, ориентацией, .а также различием проблем развития, обеспеченностью запасами и добычей нефти. Если, например, для умеренно богатых нефтью, крупных по размерам территории и населения стран типа Алжира, Нигерии, Индонезии, Венесуэлы, Ирана, Ирака крайне необходимы большие инвалютные доходы, то для небольших слабонаселенных стран Аравийского полуострова практически невозможно использовать на месте огромные доходы от экспорта нефти. Поэтому, если первая группа стран, как правило, выступает за постоянное повышение цен на нефть, то вторая в этом заинтересована значительно меньше. Более того, правящие круги консервативных арабских нефтяных монархий, и в первую очередь Саудовской Аравии, опасаются, что быстрый рост, цен так подхлестнет инфляцию, что обесценит их инвестиции в экономику Запада, которые достигли в конце 70-х годов огромных размеров и приносят доходы в виде процентов на капитал. К тому
1.47


же эти монархии не хотят открыто конфликтовать с западными державами, в которых они видят союзников в деле сохранения своих позиций.
В 1975 г. между США и Саудовской Аравией было заключено соглашение, по которому американская сторона обязалась поставлять саудовцам новейшее вооружение и гарантировать монархии военную помощь против любой угрозы, а саудовцы в свою очередь обязались не допускать повышения ОПЕК цен на нефть больше чем на 5% в год и вкладывать половину своих доходов от нефти в экономику США, в том числе в ценные бумаги казначейства. Это соглашение было заключено при Дж. Форде и подтверждено при Дж. Картере. Судя по всему, оно действует и ныне.
Саудовская Аравия выполняла это соглашение. В 1975 г. она сорвала попытки остальных участников ОПЕК повысить цены на нефть. В 1976 г. вместе с ОАЭ согласилась повысить их лишь на 5%, тогда как 11 других участников подняли их на 15%. В июне 1977 г. Дж. Картер заявил, что, по его мнению и мнению Саудовской Аравии, замораживание цен продлится до конца 1978 г. Так оно и произошло. Вплоть до этого срока саудовцы регулярно срывали всякие попытки повысить их, хотя реальная цена нефти с учетом инфляции к концу 1978 г. упала ниже уровня 1974 г. на 16—20%.
Эр-Рияд проводит свою четкую линию и в области добычи нефти. По просьбе США страна в 1979 г. увеличила добычу нефти для компенсации ее снижения в Иране на 25 млн. т в год и в 1980 г. на такую же величину для компенсации уменьшения экспорта из Ирана и Ирака в связи с их военным конфликтом. Это было сделано как раз в тот период, когда государства Запада лихорадочно наращивали свои стратегические запасы жидкого топлива, чтобы потом использовать их для давления на ОПЕК. Саудовская Аравия продолжала «заливать» своей нефтью мировой рынок и в то время, когда в 1980—1981 гг. начался новый экономический кризис и под его влиянием, а также в связи с определенными успехами в области снижения энергоемкости валового общественного продукта и мягкой зимой 1980— 1981 гг. спрос на мировом капиталистическом рынке на жидкое топливо начал снижаться.
Руководство Саудовской Аравии неоднократно высказывалось против такой радикальной меры, как национализация. Эр-Рияд был инициатором медленного,
148


поэтапного выкупа капитала концессионных компаний на основе компромисса с ними. Весьма показательно, что даже после официально объявленного соглашения с «Арамко» об окончательном выкупе оставшихся 40%'ее капитала в 1977 г. такая акция была осуществлена лишь в 1980 г., т. е. позже, чем во многих других странах—членах ОПЕК, и притом на условиях, которые обеспечивали ряд существенных выгод для акционеров «Арамко».
Даже в самые критические моменты конфликтов между арабскими странами и США как покровителем. Израиля — например, во время октябрьской войны 1973 г. — Саудовская Аравия настаивала на наименее болезненном для американского империализма методе использования «нефтяного» оружия. Если все революционные силы в арабском мире требовали немедленной национализации имущества американских компаний, в первую очередь нефтяных, то Саудовская Аравия вместо этого предложила эмбарго, т. е. такой метод, который в условиях неподконтрольности сферы реализации арабским странам не мог лишить США нефти. Более того, эмбарго дало возможность нефтяным монополиям со ссылкой на нехватку нефти взвинтить цены на жидкое топливо и получить огромные сверхприбыли.
Все последующие годы Саудовская Аравия резко выступает против самой возможности применения «валютного» оружия, т. е. изъятия из стран Запада, прежде всего из США, многомиллиардных арабских инвестиций. Следует сказать, что из 236 млрд. долл, заграничных капиталовложений стран—членов ОПЕК на начало 1980 г. 118 млрд. долл, приходилось на долю Саудовской Аравии, 64 млрд. долл. — Кувейта и 26 млрд. долл.— ОАЭ, без участия которых, следовательно, такое «валютное» оружие не могло быть пущено в ход. Более половины саудовских нефтедолларов помещено либо в США, либо в американских банках в Западной Европе, что усиливает финансовую мощь империализма и используется для его экспансии в развивающиеся страны.
После падения иранского форпоста США стали усиленно снабжать Саудовскую Аравию оружием, используя стремление ее правящих кругов постоянно модернизировать свои вооруженные силы и держать их в готовности для борьбы против как внешнего противника, так и внутренних врагов трона. В 1973—1976 гг. Саудовская Аравия разместила заказы на вооружение стоимостью в 10 млрд, долл., в том числе на 7 млрд. долл, в США,
1.49


1,5 млрд. — в Англии, 1 млрд. долл. — во Франции. Это истребители-бомбардировщики, боевые вертолеты, танки, бронемашины, артиллерия, ракеты разных классов. Инженерный корпус США создает в стране военную инфраструктуру— аэродромы, военно-морские базы в Джубайле и Янбо, дороги и т. д. на сумму в 16 млрд, долл. Особое внимание уделяется постоянной модернизации военно-воздушной базы в Дахране, которую после второй мировой войны соорудили американцы и официально пользовались ею в течение длительного времени.
В 1973 г. в Саудовской Аравии был принят 10-летний план модернизации армии (1975—1984 гг.), составленный американскими военными специалистами и предусматривавший ассигнования на эти цели в огромной сумме — 52,3 млрд. долл. Ежегодный прирост военных расходов в 70-е годы превысил запланированный темп в 20%. В это время на указанные цели расходовалось 15% ВНП, т. е. больше, чем в любой стране НАТО. Иран и Саудовская Аравия во второй половине 70-х годов были самыми крупными импортерами оружия среди развивающихся стран. Таким образом, немалая часть нефтяных доходов отвлекается от нужд народного хозяйства, обогащает военно-промышленные концерны. В то же время эта часть доходов рециклируется Соединенными Штатами в свою экономическую структуру.
Такая тесная экономическая и военно-политическая связь между США и Саудовской Аравией сказывается и на внешней политике Эр-Рияда. Несмотря на то что США продолжают поддерживать экспансионистский курс Израиля и инспирировали кэмп-дэвидский сговор, направленный против насущных интересов арабских стран, Саудовская Аравия продолжает курс на тесный союз с Соединенными Штатами. Вместе с тем сауДовская монархия, претендующая на лидерство в арабском мире, не может пройти мимо захвата Израилем палестинских земель, и особенно Иерусалима. В этой связи Эр-Рияд выступает с заявлениями, осуждающими Израиль.
В своей политике по отношению к Саудовской Арат вии Соединенные Штаты опираются на быстро обуржуазивающиеся феодально-монархические круги этой страны, а также на разбогатевшую неродовитую буржуазию. Получив у монополий нефтяную ренту, саудовская родо-племенная аристократия и нувориши стремятся теперь к тесному взаимодействию с развитыми капиталистическими странами на новой основе — признания
150


монополиями их места в системе международной финансовой олигархии.
Все четче просматривается и классовая база союза — между американским государственно-монополистическим капитализмом и национальным капитализмом саудовского государства. Причем об этом капитализме можно го-, ворить вполне определенно, так как на базе огромных доходов от нефти происходит быстрая капиталистическая трансформация саудовского общества. Средневековая и теократическая по форме государственного правления саудовская монархия становится буржуазной по классовому содержанию. Клан Саудитов (насчитывающий более 4 тыс. лиц только мужского пола) вкладывает свои капиталы в экономику капиталистического Запада, участвует на паях с иностранным капиталом в компаниях собственной страны и за ее пределами, эксплуатирует национальных и иностранных наемных рабочих в собственной стране и за рубежом. В Саудовской Аравии приняты законы, активно содействующие частнокапиталистическому накоплению. Государственно-капиталистический и частнокапиталистический уклады не только обеспечивают более 90% ВВП, но и охватывают все большую часть занятых. Конечно, цель монархии состоит в том, чтобы сохранить существующую надстройку и так подвести под нее капиталистический базис, чтобы сохранить все свои привилегии. Насколько удастся это сделать, покажет время.
Важно и другое. Несмотря на сохраняющиеся экономические противоречия между иностранным и саудовским капиталом, наблюдается все более тесное сращивание иностранной монополистической и национальной саудовской буржуазии. Это происходит через инвестиции саудовского государства, принцев и финансовых нуворишей в западные банки и ценные бумаги. Тесно взаимодействуют саудовские должностные лица и менеджеры «Арамко», в правление которой входят представители саудовской аристократии. Принцы приобрели 40% акций танкерной компании «Мобил». Правящие верхи позволяют иностранному капиталу, в том числе и нефтяному, получать большие прибыли от их экономических операций в своей стране и с саудовской нефтью за рубежом.
Взамен США охраняют безопасность и привилегии королевского дома. Американские спецслужбы неоднократно помогали раскрывать антиправительственные за¬
1£Ъ


говоры в 60-х и 70-х годах. Через «Арамко» саудовское руководство непосредственно, минуя дипломатические каналы, связывается с правительством США.
Вместе с тем, как только проявляются в «нежелательной» для Соединенных Штатов форме какие-либо антиизраильские действия Саудовской Аравии или просто независимые от США действия, США ведут себя в Отношении своего союзника довольно бесцеремонно. Так было, например, в 1973—1974 гг., когда король Саудовской Аравии Фейсал, которого Соединенные Штаты считали своим основным союзником в арабском мире, занял самостоятельную позицию в вопросе ближневосточного урегулирования. Соединенные Штаты развернули против короля сложную игру, истинные масштабы которой до сих пор остаются неясными. По сообщениям одного кувейтского журнала, ЦРУ был разработан план, предусматривающий организацию государственного переворота в Эр-Рияде либо устранение короля Фейсала другим способом. Журнал сообщил и о существовании плана расчленения аравийского королевства на три части, причем богатая нефтью восточная часть должна была по этому плану отойти под контроль шахского Ирана. В 1975 г. король Фейсал был убит одним из своих многочисленных племянников — молодым саудовским принцем, поддерживающим тесные отношения с американцами.
Политика США, суть которой представляют «особые отношения» в сочетании с военным нажимом, создает тот фон, на котором действуют в последние годы нефтяные монополии. Однако смысл происходящего в том, что империалистические государства непосредственно вторгаются в сферу международной нефтяной промышленности. Так, в середине 70-х годов получила довольно широкое распространение практика заключения долгосрочных межправительственных соглашений о поставках нефти ближневосточными государствами в обмен на оказание им развитыми капиталистическими странами экономической и научно-технической помощи.
Соединенные Штаты в целом негативно относятся к подобным соглашениям и вообще к прямой торговле ближневосточной нефтью на межправительственной основе. Мотивируется это тем, что в результате происходит монополизация источников энергетического сырья отдельными странами-потребителями и таким образом усиливается угроза торгово-экономической войны между


ними. Действительно, борьба правительств развитых капиталистических стран за гарантированный доступ к источникам нефти обостряет весь комплекс межимпериалистических противоречий — и экономических и политических, причем происходит это в гораздо более резкой форме, чем тогда, когда за контроль над источниками сырья боролись частные нефтяные компании этих стран.
Выдвигается и другой довод против таких соглашений — то, что их условия недостаточно гибки, не учитывают изменения конъюнктуры мирового рынка и потому якобы отвечают прежде всего интересам стран-произво- дителей, гарантируя им сбыт значительной части добываемой нефти и фиксируя закупочные цены на высоком уровне.
Главным же образом сопротивление Соединенных Штатов развитию прямых отношений между правительствами стран—производителей и потребителей объясняется, судя по всему, двумя обстоятельствами: с одной стороны, опасением, что оно приведет к вытеснению американских нефтяных монополий с мирового нефтяного капиталистического рынка, ослабит позиции американского капитала в странах”—производителях нефти Ближнего Востока и, с другой стороны, ослабит американский контроль над западноевропейскими и японскими союзниками, ликвидирует средства воздействия на них, которые ныне США не без успеха используют.
Сами Соединенные Штаты, кстати сказать, заключи-, ли межправительственное соглашение с Саудовской Аравией о поставках значительного количества нефти для стратегических запасов в Соединенных Штатах. Создание этих запасов — еще одно новое направление вмешательства империалистического государства в нефтяную сферу. Речь идет о скоординированных в международном плане попытках образования в развитых капиталистических странах колоссальных резервов нефти не с целью обезопасить государства-потребители от ее/ нехватки, а скорее с целью постоянного давления на мировой рынок нефти для предотвращения резкого повышения цен на жидкое топливо. В большинстве империалистических держав государство, беря на себя финансирование создания этих запасов, привлекает на подрядной основе для их пополнения все те же нефтяные монополии, что открывает для них новый многообещающий рынок.
153


Такова система отношений в «треугольнике»: страны ОПЕК — нефтяные монополии — империалистические государства, выявившаяся на рубеже 80-х годов. Сложность этих отношений усугубляет общий фон отхода от процессов разрядки в мире, осуществляемого главным образом в результате действий американского военно- промышленного комплекса, усиления авантюризма во внешней политике США и НАТО, все более непосредственного участия ТНК, в том числе нефтяных, в формулировании и проведении этой «антиразрядочной» внешней политики.
Совершенно очевидно, что Советскому Союзу не могут быть безразличны как политическая, так и экономическая ситуация на Ближнем и Среднем Востоке. Этот район вплотную примыкает к южным границам нашей страны. СССР является крупным экспортером нефти. Расширяются и углубляются его связи со странами региона, которым он оказывает технико-экономическое содействие в развитии их национального нефтяного хозяйства, активно поддерживает их борьбу за право самостоятельно распоряжаться своими нефтяными ресурсами в национальных интересах.
Велик вклад нашей страны и в борьбу за мир в регионе, отпор имевшим здесь место агрессиям империализма. При этом все свои взаимоотношения с этими странами СССР строит на принципах равноправия, взаимной выгоды, невмешательства во внутренние дела. Закупая нефть или сотрудничая в деле развития местной экономики, Советский Союз не требует здесь ни военных баз, ни концессий, ни участия в капитале или управлении построенными предприятиями. Все это вытекает из социальной природы и ленинской внешней политики первого в мире социалистического государства.
Советский Союз оказал существенную помощь развитию национальной нефтяной- промышленности арабских стран. При участии советских специалистов осуществлено серьезное приращение разведанных запасов нефти в Ираке, Сирии, Египте, Алжире, были обустроены крупные нефтепромыслы в Ираке, Сирии, Алжире, проложены нефте- и продуктопроводы, реконструированы и построены новые нефтеперерабатывающие заводы в Египте и Ираке, создан учебный нефтяной институт в Алжире. Сотни студентов из арабских стран получили высшее образование в советских нефтяных институтах, десятки защитили диссертации. Первым национа¬
154


лизированную иракскую нефть в июне 1972 г. взял на свой борт советский танкер. Советский Союз неоднократно выступал за прекращение бессмысленной войны между Ираном и Ираком, выгодной лишь империализму.
Этот список можно было бы продолжить. Он отражает интернационалистскую суть политики, проводимой первой страной победившего социализма. Именно такой политике равноправия и сотрудничества, такому типу отношений принадлежит будущее.


источники
Глава I (с. 7—49)
1 Turner L. Oil Companies and International System. L., 1978,
р. 22.
2 См. Международный нефтяной картель. Пер. с англ. М., 1954,
с. 78—80.
3 Roosevelt and Churchill. Their Secret Wartime Correspondence. L., 1945, doc. N 322.
4 См. Эллвел-Саттон Л. Иранская нефть. Пер. с англ. М., 1956, с. 41; Герасимов О. Иракская нефть. М., 1969, с. 39.
5 Review of Economic Conditions in the Middle East, 1951—52. Beirut, 1953, p. 60.
6 Ibidem.
7 Petroleum Press Service, 1968, N 2, p. 45.
8 Petroleum Times, 1954, N 1488, p. 845; Petroleum Press Service, 1961, N 1, p. 4.
9 Middle East Oil and the Western World, 1971, N 7, p. 122.
10 См. БИКИ, 1971, Приложение № 13, c. 11.
11 См. Ленин В. И. Поли. собр. -еоч., т. 27, с. 379.
12 Эллвел-Саттон Л. Указ, соч., с. 297.
13 Life, 12.XI.1956.
14 Capital Times, 9.1.1957.
15 Коммунист, 1973, № 15: с. 18.
16 Mikdashi Z. A Financial Analysis of Middle Eastern Oil Concessions, 1901—1965. N. Y., 1966, p. 11; Turner L. Op. cit., p. 80.
17 UN. World Energy Supplies, 1950—1974. N.Y., 1976, p. 2, 3.
18 Basic Petroleum Data Book. Wash., 1978, Section IX, Table 1.
19 Цит. no: Sampson A. The Seven Sisters. N.Y.. 1976, p. 272.
20 См. Тьюгендхэт К, Гамильтон А. Нефть. Самый большой бизнес. Пер. с англ. М., 1978, с. 240.
21 Odell Р. Oil and World Power. L., 1976, p. 140.
22 XVI OPEC Conference. Resolution N XVI.90.
23 Yeganah M., Issawi Ch. The Economics of Middle Eastern Oil. N. Y., 1962, p. 163.
24 UN. World Energy Supplies, 1950—1974, p. 195.
25 Ibid., p. 232.
26 Sbmpson A. Op. cit., p. 253—254.
27 Weisberg R. The Politics of Crude Oil Pricing in the Middle East, 1970—1975. Berkeley, 1977, p. 47.
28 Turner L. Op. cit., p. 155—157.
29 US Senate. Multinational Oil Corporations. Report Together with Individual Views to the Committee on Foreign Relations of US Senate by the Subcommittee on Multinational Corporations. Wash., 1975, p. 130; Forbes, April 1976.
30 Weisberg R. Op. cit., p. 61.
31 Rustor D., Mugno T. OPEC. Success and Prospects. N. Y., 1975, p. 130.
32 Sampson A. Op. cit., p. 281.
156


33 Ibid., p. 281—283; OPEC Annual Review and Record, 1973.
Vienne, 1974. .
34 Hartshorn T. Objectives of the Petroleum Exporting Countries. Nicosia, 1978, p. 9; The Petroleum Economist, February 1978, p. 48; Deadalus. Fall 1975, p. 49.
35 Sampson A. Op. cit., p. 292.
36 Ibid., p. 301.
37 Материалы XXV съезда КПСС. M., 1976, с. 13.
Глава II (с. 50—102)
1 Политическая экономия современного монополистического капитализма, т. 1. М., 1970, с. 275—276.
2 См. Маркс КЭнгельс Ф. Соч., т. 25, ч. II, с. 164, 190.
3 Экономические науки, 1973, № 8, с. 28.
4 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 25, ч. II, с. 193:
5 Там же, с. 197—198.
6 См. там же, с. 197.
7 Там же, с. 306.
8 Там же, с. 316.
9 Там же.
10 Там же, с. 314.
11 Там же, с. 323.
12 Там же, с. 321.
13 Там же, с. 319—320.
14 Там же, с. 325.
15 Там же, с. 337, 370.
16 Там же, с. 324.
17 Там же, с. 336—337.
18 Там же.
19 Там же, с. 324.
20 См. там же.
21 Андреасян Р., Эльянов А. Ближний Восток: нефть и независимость. М., 1961, с. 72.
22 География нефти. Под ред. У. Пратта и Д. Гуд. Пер. с англ. М., 1954, с. 126.
23 Керим М. Нефтяные.монополии на Арабском Востоке: формы их обогащения и проблемы национализации. Автореферат диссертации на соискание ученой степени канд. экон. наук. М., 1970, с. 10, И.
24 Adelman М. The World Petroleum Market. Baltimore, 1972, p. 195.
25 Bradley A. Crude Pertoleum Production. N. Y., 1965, p. 102.
26 Weisberg R. Op. cit., p. 15.
27 Международный нефтяной картель, с. 413.
28 Певзнер Я. Государственно-монополистический капитализм и теория трудовой стоимости. М., 1978, с. 86.
29 Энергетический кризис в капиталистическом мире. Под ред. Е. М. Примакова и др. М., 1975, с. 19.
30 ‘Sampson A. Op. cit., р. 61.
31 Hartshorn Т. Op. cit., р. 25, 216, 219.
32 Supplement to Petroleum Legislation, 1975, N 34, p. 6.
33 Penrose E. The Large International Firm in Developing Countries. The International Petroleum Industry. L., 1968, p. 186.
34 Doc. UNCTAD TD/B/C. 2/167, p. 10.
35 Ibid., p. 7.
157


36 Hartshorn T. Op. cit., p. 26.
37 Middle East and North Africa. L., 1979, p. 94.
38 International Alfairs, October 1979, p. 520.
39 Foreign Policy, Summer 1979, p. 175.
40 Ленин В. И. Поля. собр. соч., т. 29, с. 154.
41 "42 International Herald Tribune, 20.III.1975.
43 New York Times, 5.IX.1979; Wall Street Journal, 23.XI.1979.
44 Материалы XXVI съезда КПСС. M.,* 1981, с. 14.
45 IBRD. Energy in the Developing Countries. Wash., 1981, p. 2.
46 Monthly Bulletin of Statistics. N.Y., 1982, N 8, p. 106.
47 Yearbook of National Account Statistics, 1978. N. Y., 1979, vol. II, p. 183; MEED. L., 1982, N 10, p. 103.
48 См. Новые явления в энергетике капиталистического мира. Под ред. Е. М. Примакова и др. М., 1979, с. 225.
49 См. ВИКИ, 16.111.1982.
50 См. ВИКИ, 13.VIII.1981, 16.III.1982.
51 См. ВИКИ, 1981, Приложение № 3, с. 188.
52 См. там же, с. 175, 179—182.
53 См. ВИКИ, 13.VIII.1981.
54 См. ВИКИ, 1981, Приложение №3, с. 178.
55 Coal Age, 1977, N 4, р. 103.
Глава III (с. 103—155)
1 Middle East and North Africa. L., 1978, p. 94—95.
2 Supplement to Petroleum Legislation, 1975, N 17, p. 1, 2.
3 Middle East and North Africa, p. 95—96.
4 Ibid., p. 94.
6 	Ibid.,, p. 96—98.
6 Oil and Gas Journal, 14.III. 1972, p. 53.
7 Middle East and North Africa, p. 96—98.
8 Ibid., p. 95.
9 Supplement to Petroleum Legislation, 1975, N 34, p. 3—10.
10 Fridman W., Beguin T. P. Joint International Business Ventures in Developing Countries. N. Y., 1971, p. 35—36.
11 См. Андреасян P., Казюков А. ОПЕК в мире нефти. М., 1978, с. 78.
12 Middle East and North Africa, p. 92.
13 Supplement to Petroleum Legislation, 1974, N 26, p. 10—14.
14 Ibid., p. 12, 14.
15 Ibid., p. 17.
16 OPEC. Annual Statistical Bulletin, 1980, p. XLVII, LVr 105, 107.
17 См. Бугров E. США: нефтяные концерны и государство. М., 1978, с. В2.
18 См. Бугров Е. Указ, соч., с. 65.
19 См. ВИКИ, 26.1 II. 1981.
20 Fortune, 5.V.1980, р. 276—277.
21 Turner L. Op. cit., р. 212.
22 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 27, с. 380.
23 Doc. UNCTAD. TD(B) 209, р. 8.
24 US Congress Horizontal Integration in the Energy Industry. Wash., 1976, p. 88.
25 Sampson A. Op. cit., p. 10; US Congress. Multinational Oil Companies and OPEC: Implications for US Policy. Hearings before


the Subcommittee on Energy of the Joint Economic Committee. Was; 1976, p. 34, 41; Doc. UNCTAD, TD (B) 209, p. 8.
26 Petroleum Intelligence Weekly, 10.V.1976, p. 1.
27 Transfer and Development of Technology in the Energy Section, draft, T. C. 588/10 (5), p. 34.
28 US Congress. Multinational Oil Companies and OPEC... 1977,
p. 100.
29 Ibid., p. 11.
30 American Multinationals and American Interests. Wash., 1978, p. 157.
31 US Congress. Multinational Oil Companies and OPEC... 1977, p. 104.
32 American Multinationals and American Interests, p. 140.
33 Deadalus, 1975, p. 192, 193.
34 American Multinationals and American Interests, p. 162.
35 New York Times, 12.1.1975.
36 Правда, 13 января 1980 г.
37 Правда, И декабря 1980 г.
38 Monday Morning, 20.IV. 1981.
39 Аль-Мустакбаль, 6.VI.1981.
159


ОГЛАВЛЕНИЕ
ОБ АВТОРЕ ЭТОЙ КНИГИ ... 3
ВВЕДЕНИЕ. 4
Глава I. КРИЗИС ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ ЭКСПЛУАТАЦИИ БЛИЖНЕВОСТОЧНОЙ НЕФТИ ... 7
1. Этап колониалистского господства нефтяных монополий на Ближнем
Востоке 4 8
2. Конец колониалистского этапа и переход к неоколониализму ... 16
3. Кризис неоколониалистических методов эксплуатации нефтедобывающих стран 22
Глава И. РЕНТНЫЕ ОТНОШЕНИЯ И ЦЕНООБРАЗОВАНИЕ В НЕФТЯНОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ БЛИЖНЕГО И СРЕДНЕГО ВОСТОКА 50
1. Ценообразование на ограниченные ресурсы: некоторые вопросы
теории —
2. Современная нефтяная цена и рента 59
3. Новая ситуация на рынке нефти: оценки и некоторые прогнозы . . 87
Глава III. СТРАНЫ — ПРОИЗВОДИТЕЛИ, НЕФТИ, НЕФТЯ¬
НЫЕ МОНОПОЛИИ И ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКИЕ ГОСУ- . ДАРСТВА: ОТНОШЕНИЯ ПОСЛЕ НАЦИОНАЛИЗАЦИИ 103
1. Новые формы контрактных отношений —
2. Изменение в стратегии и тактике международных нефтяных монополий в 70-х годах 118
3. «Треугольник»: страны ОПЕК — нефтяной картель — империалистические государства . 129
ИСТОЧНИКИ 156
Александр Евгеньевич Примаков
ПЕРСИДСКИЙ ЗАЛИВ: НЕФТЬ И МОНОПОЛИИ
Заведующая редакцией Г. А. Воскресенская Редактор Л. Г. Соловьева Младший редактор И. Н. Брагина Оформление художника Е. А. Ильина Художественный редактор А. М. Павлов Технический редактор Я. Ф. Кубракова Корректор Г. В. Борисова
ИБ № 2211
Сдано в набор 9.03.83. Подписано в печать 22.07.83. А 03494.
Формат 84Х1087з2. Бумага типографская № 2. Литер, гарн. Высокая печать. Уел. печатных листов 8,4. Учетно-издательских листов 8,82. Уел. кр.-отт. 8,73. Тираж 8000 экз. Заказ № 274. Цена 85 к.
Издательство «Мысль». 117071. Москва, В-71, Ленинский проспект, 15.
Московская типография № 32 Союзполиграфпрома при Государственном комитете СССР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли. Москва, 103051, Цветной бульвар, 26.
160