ПЕТЕрбурГ
М АНДЕЛЬШ ТАМ А
ф

©Б.
Школьник.
Очерк
«Мандельштам в Петербурге» .
Ленинград, 1991 г.
(g) В.
Шкур ко.
Оформление.
Ленинград, 1991 г.

Я
ВЕрнуЛСЯ
В
МОЙ
город..
ПЕ ТЕ рбурГ
МАНДЕАйШТАМА
Фотографии
Пет ерб ург а
из
коллекции
Н.
П.
Шмитта-Фогелевина
ТОВАРИ ЩЕСТВО
«СВЕЧА»
ЛЕНИНГРАД
1991

Так
от чего
ж
до
сих
пор
это т
горо д
довлеет
Мыслям
и
чув ства м
моим
по
старинному
праву?

Николаевская
набережная
Дев
п ол уноч ных
отвага
И
безумных
звезд
р аз бег,
Да
пр ив яже тся
брод яга,
Вымогая
на
ночлег...
Кто ,
скажите,
мне
сознанье
В иног рад ом
замутит,
Если
явь
—
Пет ра
созданье,
Медный
вса дн ик
и
гранит?
Слышу
с
крепости
сигналы,
Заме чаю ,
как
тепло.
Вы стр ел
пушечный
в
подвалы,
В ер оятно,
донесло.
И
гораздо
глубже
бр еда
Воспаленной
головы
Звезды,
трезвая
беседа,
Вет ер
запа дны й
с
Не вы. ..
1913
4

***
В
сп окойны х
пригородах
снег
Сгребают
дво рники
лопатами;
Я
с
мужиками
бородатыми
Иду,
прохожий
человек.
Мелькают
женщины
в
платках,
И
тявкают
дворняжки
шал ые;
И
самоваров
ро зы
алые
Горят
в
трактирах
и
домах.
1913
Главный
по чта мт
5

А ДМ ИРА ЛТ ЕЙСТВО
В
ст олиц е
сев ерно й
томится
пыльный
тополь,
Запутался
в
листве
прозрачный
циф ербл ат ,
И
в
темной
зелени
фрегат
или
акрополь
С ияет
и зда ли,
в оде
и
небу
брат.
Ладья
воздушная
и
мач та -недот ро га,
Служа
линейкою
пр еемн икам
Пе тра,
Он
у чит:
красота
—
не
пр ихо ть
полуб ога,
А
хищный
глаз оме р
простого
столяра.
Нам
че тыр ех
стихий
приязненно
господство;
Но
создал
пятую
с вобо дный
человек.
Не
отрицает
ли
пространства
прёвосходство
Сей
целомудренно
по стро енны й
ковчег?
Сер д ито
л епятся
кап риз ные
Мед узы ,
Как
плуги
броше ны ,
р жаве ют
якоря,
И
вот
разорваны
т рех
измерений
уз ы,
И
открываются
в семир ные
моря!
1913
А
дм иралтей ство
6

•*•
На
п лощад ь
выбежав,
свободен
Стал
колоннады
полу кр уг
—
И
распластался
храм
Гос п оден ь,
Как
л егкий
к ресто ви к-пау к.
А
зодчий
не
был
итальянец,
Но
русский
в
Риме;
ну
так
что
ж!
Ты
каждый
раз,
как
ино ст р анец,
Сквозь
р ощу
портиков
идешь;
И
храм а
мале нькое
тело
Одушевленнее
стократ
Ги ган та,
что
скал ою
целой
К
земле ,
бесп омощ ны й,
прижат!
1914
Казанский
собор
7

Ледо хо д
на
Неве
***
Заснула
чернь.
Зияет
площ адь
аркой.
Лу ной
облита
бронзовая
дверь.
Здесь
арле кин
вздыхал
о
слав е
яркой,
И
Ал екса нд ра
здесь
зам уч ил
зверь.
Куран тов
бой
и
т ени
государей...
Ро сс ия,
ты,
на
камне
и
крови,
Уч ас тво вать
в
своей
железной
каре
Хоть
тяж есть ю
м еня
благослови!
1913
8

ДВОРЦОВАЯ
ПЛОЩАДЬ
Импер ат ор ск ий
виссон
И
моторов
ко лесницы
—
В
черном
омуте
столицы
Столпник-ангел
вознесен.
В
темной
арке,
как
пловцы,
Исчезают
пешеходы,
И
на
площ ад и,
как
в оды,
Глухо
плещутся
торцы.
Только
там,
где
твердь
светла,
Черно-желтый
лоскут
злится
—
Словно
в
в оздухе
струится
Желчь
дв угла вог о
орла!
1915
Пло ща дь
Зимнего
дворца
9

À
Панорама
Петер бург а
♦**
1
Мне
хол од но.
Прозрачная
в есна
В
з еле ный
пух
Петрополь
одевает,
Но,
как
медуза,
нев ская
волна
Мне
отв ра ще нье
легкое
внушает.
По
набережной
северной
ре ки
Автомобилей
мчатся
светляки,
Летят
стр екозы
и
жуки
стальные,
Мерцают
звезд
б улавк и
золот ы е,
Но
никакие
звезды
не
убьют
Морской
вод ы
тяж елый
изумруд.
2
В
Пет роп оле
пр озра чном
мы
умрем,
Где
властвует
над
нам и
Прозерпина.
Мы
в
ка ждом
вздохе
смертный
воздух
пьем,
И
каждый
час
нам
см ертн ая
г одина.
Богиня
моря,
грозная
Афина ,
Сними
могучий
каменный
ше лом.
В
Петрополе
пр озрач н ом
мы
умрем,
—
Здесь
цар ст в уешь
не
ты,
а
Прозерпина.
1916
10

КАССАНДРЕ
Я
не
искал
в
цвету щ ие
мгновенья
Твоих,
Кассандра,
губ,
твоих,
К ассан др а,
г лаз,
Но
в
д екаб ре
торжественного
бденья
В оспоми нанья
мучат
нас .
И
в
декабре
семнадцатого
го да
Все
по теря ли
мы,
любя ;
Од ин
ограблен
вол ею
народ а,
Другой
ограби л
сам
себя...
Когда-нибудь
в
сто ли це
шалой
На
скифском
празднике,
на
берегу
Не вы
—
При
звуках
омерзительного
бала
Сорвут
платок
с
пр екр а сной
головы.
Но,
ес ли
эта
жиз нь
—
необходимость
бреда
И
корабельный
лес
—
высокие
дома,
—
Я
п олюби л
тебя,
безрукая
по беда
И
зачумленная
зима .
На
площ ади
с
бро не виками
Я
вижу
человека
—
он
Волков
горя щими
пугает
головнями:
Свобода,
равенство,
закон.
Больная ,
тихая
Кассандра,
Я
боль ше
не
м огу
—
зачем
Сияло
солнце
Александра,
Сто
лет
тому
назад
с ияло
все м?
1917
11

СОЛОМИНКА
1
Когда,
соломинка,
не
спишь
в
огромной
с пальне
И
ждешь,
бессонная,
ч тоб,
ва жен
и
высок,
Спокойной
тяжестью,
—
что
м ожет
быть
печальней,
—
На
веки
чуткие
спустился
потолок,
Соломка
звонкая,
соломинка
сухая,
Всю
смерть
ты
выпила
и
сделалась
неж ней,
Сломалась
милая
с о ломка
нежив ая,
Не
Саломея,
нет,
сол оминк а
скорей!
В
часы
бе ссонн ицы
предметы
тяжелее,
Как
бу дто
меньше
их
—
такая
тишина!
Мерцают
ß зеркале подушки,
чу ть
б елея,
И
в
круглом
о муте
кр ова ть
отражена.
Не т,
не
с ол оминка
в
торжественном
а т ласе,
В
огромной
комнате
над
чер ною
Невой,
Дв енадцат ь
ме сяце в
поют
о
смерт ном
часе,
Струится
в
воздухе
лед
бледно-голубой.
Декабр ь
торжественный
струит
св ое
дыхань е,
Как
будто
в
комнате
тяжелая
Нев а.
Не т,
не
с оломи нка
—
Лигейя,
умиранье,
—
Я
нау чился
вам ,
блаженные
слова.
2
Я
науч ил ся
вам,
блаженные
слова:
Ленор ,
Соломинка,
Л игейя ,
Серафита.
В
огромной
комнате
т яже лая
Нева,
И
гол убая
кровь
струится
из
гран и та.
Д екабр ь
тор ж естве нн ый
сияе т
над
Невой.
Двенадцать
м есяц ев
поют
о
смер тн ом
часе.
Не т,
не
с оломи нка
в
торжественном
ат ласе
Вкушает
медленный
томительный
покой.
В
моей
крови
живе т
д екаб рь ская
Лигейя,
Чья
в
саркофаге
спи т
блаженная
любовь.
А
та,
сол оминка
—
бы ть
может,
Саломея,
Убита
жалостью
и
не
вер нется
вновь!
191В
12

Николаевский
мос т.
Англ ийска я
набережная
***
На
стр ашно й
высоте
блу жд аю щий
ого нь!
Но
раз ве
так
звезда
мерцает?
П роз рачная
звезда,
блуждающий
огонь
—
Твой
брат,
Пет роп оль ,
умирает!
На
стр ашн ой
высоте
земные
сны
горят,
Зел еная
звезда
л етае т.
О,
е сли
ты
звезда,
—
в оды
и
неба
брат
—
Твой
брат,
Петро пол ь ,
умирае т !
Чудов ищн ый
к ор абль
на
с тр ашной
высоте
Несется,
крылья
расправляет...
Зел еная
звезда,
—
в
пр екра сно й
нищете
Твой
брат,
Петр опо л ь,
уми рает .
Пр озра чная
в есна
над
че рною
Не вой
Сломалась,
воск
бессмертья
тает...
О,
ес ли
ты
зве зда ,
—
Петрополь,
го род
т вой,
Т вой
брат,
Петр опол ь ,
умирает!
1918
13

***
Когда
Пс ихе я -жизнь
с пускае т ся
к
теням
В
полупрозрачный
лес
вослед
за
Персефоной,
Слепая
ласточка
бросается
к
ногам
С
стиг ийской
нежностью
и
веткою
зеленой.
Навстречу
бе женке
спешит
толпа
теней,
Товарку
н овую
встречая
причитаньем,
И
руки
слабые
ломают
перед
ней
С
недоумением
и
робким
у пован ьем .
Кто
держит
зеркальце,
кто
б аноч ку
духов,
—
Душа
ве дь
женщина,
ей
нрав я тся
безделки,
И
лес
без ли ственны й
п розра чны х
голосов
Сухие
жалобы
кропят,
как
дождик
мелкий.
И
в
нежной
сутолке
не
зная,
что
н ач ать,
Ду ша
не
узнает
п роз рачны е
дубравы,
Дохнет
на
зеркало
и
медлит
пе реда ть
Ле пешк у
медную
с
туманной
переправы.
1920
14

ЛАСТОЧКА
Я
слово
позабыл,
что
я
х отел
сказать.
Слепая
лас точ ка
в
чертог
тен ей
в ерне тся
На
крыльях
срезанных,
с
прозрачными
играть.
В
бе сп ам ятстве
ночная
пе снь
поется.
Не
слышно
пт иц.
Бессмертник
не
цветет,
Прозрачны
гривы
табуна
ночного,
В
су хой
р еке
пустой
челнок
плывет,
Среди
ку знеч иков
беспамятствует
слово.
И
медленно
раст ет ,
как
бы
шатер
иль
храм,
То
вдруг
пр ок инется
безумной
А нтиг оной,
То
мертвой
ласточкой
бросается
к
ногам
С
с тиг ийск ой
нежностью
и
веткою
зеленой.
О,
ес ли
бы
верн уть
и
зрячих
пальцев
стыд,
И
выпуклую
радость
узнаванья.
Я
так
боюс ь
рыданья
Аонид,
Т ума на,
звона
и
зи янья .
А
смертным
власть
д ана
любить
и
узнавать,
Для
них
и
звук
в
персты
прол ьется ,
Но
я
забыл,
что
я
хочу
с каз ать,
И
мыс ль
бесплотная
в
чертог
тен ей
вернется.
Все
не
о
том
пр озр ач ная
твердит,
Все
ласточка,
подружка,
Антигона...
А
на
губах,
как
черный
лед ,
горит
Стигийского
воспоминанье
звона.
1920
15

***
В
Петербурге
мы
сойдемся
снова,
Словно
солнце
мы
похоронили
в
нем,
И
блаженное,
бессмысленное
слово
В
первый
раз
произнесем.
В
черном
бар хат е
сов ет ской
ночи,
В
бар ха те
в семи рной
п усто ты,
Все
поют
блаженных
жен
родные
очи ,
Все
цветут
бессмертные
цветы.
Д икой
кошкой
горбится
столица,
На
мосту
патруль
стоит,
Только
зл ой
мотор
во
мгле
промчится
И
кукушкой
прокричит.
Мне
не
надо
пропуска
ночного,
Часовых
я
не
боюсь:
За
блаженное,
бессмысленное
слово
Я
в
ночи
сов етско й
помолюсь.
Слышу
легкий
театральный
шорох
И
девическое
«ах»
—
И
бессмертных
роз
огром н ый
ворох
У
К иприды
на
руках.
У
костра
мы
греемся
от
скуки,
Может
быть,
ве ка
пройдут,
И
блаженных
жен
родные
р уки
Легкий
пеп ел
соберут.
Где-то
грядки
красные
пар те ра,
Пышно
взбиты
ш ифонь ерки
лож,
Зав о дная
кукла
офицера
—
Не
для
черных
душ
и
низменных
святош...
Что
ж,
г аси,
пожалуй,
наши
свечи
В
черном
бар ха те
всемир ной
пустоты.
Все
поют
блаженных
жен
крутые
пле чи,
А
ночного
солнца
не
заметишь
ты.
1920
Павловский
вокзал
1В

КОНЦЕРТ
НА
ВОКЗАЛЕ
Нель зя
дышать,
и
твердь
кишит
червями,
И
ни
од на
зв езда
не
говорит,
Но,
видит
Бо г,
ест ь
музыка
над
нами,
Дрожит
вокзал
от
пень я
Аонид,
И
снов а,
паровозными
свистками
Раз орв анный,
ск рипич ны й
воздух
слит.
Огромный
п арк.
Вокзала
шар
стеклянный.
Железный
мир
опя ть
заворожен.
На
зву чны й
пир
в
элизиум
туманный
Торжественно
уносится
вагон:
Пав линий
кр ик
и
рокот
фортепьянный.
Я
опоздал.
Мне
ст раш но.
Это
—
сон.
И
я
вхожу
в
ст ек ля нный
лес
вокзала,
Скр ип ичн ый
стр ой
в
смя т еньи
и
слезах.
Ночного
хор а
дикое
начало
И
запах
роз
в
гниющих
парни ках
—
Где
под
стеклянным
небом
ночевала
Родная
т ень
в
ко чу ющих
толпах...
И
мни тся
мне:
весь
в
муз ыке
и
пе не,
Железный
мир
так
ни щенс ки
д р ожит.
В
стек ля нные
я
упираюсь
сен и.
Горячий
пар
зрачки
с мыч ков
слеп ит .
Куд а
же
ты?
На
тризне
милой
тени
В
последний
раз
нам
музыка
звучит!
1921

Вид
на
набережную
Невы
ЛЕНИНГРАД
Я
верн ул ся
в
мои
гор од,
знакомый
до
сл ез,
До
прожилок,
до
дет с ких
припухлых
желез.
Ты
вер ну лся
сю да,
так
глотай
же
скорей
Рыбий
жир
ленинградских
речных
фонарей,
Уз н авай
же
скорее
декабрьский
денек,
Где
к
зловещему
дегтю
по дмеш ан
желток.
Петербург!
я
еще
не
хо чу
умирать:
У
т ебя
теле фо нов
моих
номера.
Петербург!
у
ме ня
еще
есть
адреса,
По
котор ым
найду
м ертв ецов
голоса.
Я
на
лестн иц е
черной
живу,
и
в
вис ок
Уда ря ет
мне
вырванный
с
мяс ом
звонок,
И
всю
н очь
напро лет
жду
гостей
дорогих,
Шевеля
кандалами
цепо чек
дверных.
Декаб рь
1930
18

*•*
Мы
с
тобой
на
к ухне
посидим,
Сладко
пахнет
белый
керосин;
Острый
нож
да
хл еба
каравай...
Х оч ешь,
примус
т уго
накачай,
А
не
то
веревок
собери
Завязать
корзину
до
з ари,
Чтобы
нам
уехат ь
на
вокзал,
Где
бы
нас
никто
не
отыск ал .
Январь
1931
Офи цер ская
улица.
Вид
на
Синагогу
19

***
С
миром
державным
я
был
л ишь
ребячески
св я зан,
Устриц
боялся
и
на
гвардейцев
смот р ел
исподло бья
—
И
ни
кру пиц ей
души
я
ему
не
обязан,
Как
я
ни
мучил
себ я
по
ч ужому
подобью.
С
важностью
г луп ой,
насупившись,
в
мит ре
бобровой
Я
не
стоял
под
египетским
портиком
банк а,
И
над
лимонной
Нев ою
под
хруст
сто рублев ый
Мне
никогда,
нико гда
не
п ляса ла
цыганка.
Чуя
грядущие
казни,
от
рева
собы ти й
м ятежн ых
Я
убежал
к
нереидам
на
Черное
море,
И
от
красавиц
тогдашних
—
от
тех
европеянок
нежных
—
Скол ько
я
принял
смущенья,
над с ады
и
горя!
Так
отчего
ж
до
сих
пор
э тот
город
довлеет
Мыслям
и
чув ств ам
мо им
по
старинному
праву?
Он
от
пожаров
еще
и
морозов
наглее
—
Самолюбивый,
проклятый,
пустой,
моложавый!
Не
потому
ль,
что
я
ви дел
на
детской
картинке
Лэ ди
Годиву
с
распущенной
р ыжею
гривой,
Я
повторяю
еще
про
себя
под
сурдинку:
Л эди
Годива,
прощай...
Я
не
помню,
Годива...
Январь
1931
Литовский
замок
20

Вид
на
ст ре лку
Ва си ль евск ого
ос т рова
Слышу,
слышу
ран ний
л ед,
Ше лестящ ий
под
мостами,
В спом ина ю,
как
плывет
Светлый
хмель
над
головами.
С
черствых
ле стниц,
с
площадей
С
угловатыми
дворцами
Круг
Флоренции
своей
Али гье ри
пел
мощней
Ут омл енн ыми
г убам и.
Так
гранит
зернистый
тот
Тен ь
моя
грызет
очами,
Ви дит
ночью
ряд
колод,
Днем
казавшихся
домами.
Или
те нь
баклуши
бьет
И
позевывает
с
вами,
Иль
ш умит
с реди
людей,
Греясь
их
вином
и
небом,
И
несладким
кормит
хлебом
Неотвязных
лебедей.
21—22
января
1937
21

/5 JvVj> —z
<
5î
О.
Э.
Мандельштам.
Рисунок
В.
Милашевского. 1932 год

Б.
А.
Школьник
МАНДЕЛЬШТАМ
В
ПЕТЕРБУРГЕ
«Я помню хорошо глухие годы России
—
девяностые
годы,
их
ме длен ­
ное
оползанье...
За
утр енн им
чаем
разговоры
о
Дрейфусе...
туманные
спо ­
ры
о
какой-то
«Крейцеровой сонате»...
Кер осинов ы е
лампы
пер едел ыв а­
ли сь
на
электрические.
По
петербургским
ул ицам
все
еще
бегали
и
спо ­
тыкались
донкихотовые
коночные
клячи.
По
Гороховой
до
Александров­
ского
сад а
ходила
«каретка»
—
самый
д р евний
вид
петер бур г ско го
о бще­
ственного
экипажа;
только
по
Нев ском у,
гр емя
звонками,
носились
новые
курье рс кие
ко нки
на
кр уп ных
и
сытых
ко нях ».1
Вы,
с
квадратными
окошками
Невысокие
дом а,
—
Зд рав ствуй ,
здравствуй,
петербургская
Несур о вая
зима.
И
торчат,
как
щуки,
ребрами
Незамерзшие
катки,
И
еще
в
прихожих
слепеньких
Ва ляю тся
к онь ки.
А
д авно
ли
по
кан алу
п лыл
С
красным
об жиг ом
гончар,
Продавал
с
гр анит ной
л есенк и
Добросовестный
товар?
Ход ят
бот ы,
х одят
серые
У
Гостиного
двора,
И
сама
с обой
сдирается
С
мандаринов
кожура;
И
в
мешочке
кофий
жар еный,
Прямо
с
холоду
—
домой:
Элект рич ескою
мельницей
Смолот
мо кко
зол от ой.
Шоколадные,
кирпичные,
Невысокие
дома ,
—
Здравствуй,
здравствуй,
петер бу р гс кая
Несур о вая
зима!
1О.
Мандельштам.
Шум
времени.
Л.,
Время, 1925.
Далее
цитаты
из
эт ой
книги
даются
без
ссылок.
23

Осип
Эмильевич
Мандельштам
род ил ся
3 (15) января 1891 года
в
В аршав е
в
сем ье
мел ко го
комме рс ант а.
Отец
е го,
Эм илий
Вениаминович,
по том ок
испа нски х
евреев,
выросший
в
пат риа рхал ьно й
семье,
самоучкой
постигал
евр о пейс кую
культуру
—
Гете,
Шил лера,
Ше ксп ира.
Мать,
Ф лора
Осиповна,
в
девич еств е
Вербловская,
люби ла
П уш кина,
Лермонто­
ва,
Тур ге нева ,
Достоевского.
Мандельштамы
хотят
да ть
детям
настоящее
об раз ов ание,
и
вскоре
семья
пе реб ир ается
в
Павловск
б лиз
Петербурга,
а
затем
в
Петербург,
в
К оло мну
—
старинный
район
ремесленников
и
р азно чинцев ,
с
узкими
каналами,
торговыми
рядами,
лав очк а ми,
со борами
и
мостами...
«Мы часто переезжали с квартиры на квартиру,
жили
и
в
Максимилиа-
но вск ом
переулке,
где
в
конце
стр ел о видно го
Вознесенского
виднелся
скач ущий
Николай,
и
на
Оф ицерс кой,
поб ли зо сти
от
«Жизни за царя», над
цветочным
магазином
Эй л ерса ». Последний из этих адресов
—
Офицер­
с кая , 17, угол Прачешного переулка.
Мандельштамы
с нимали
квартиру
во
втором
э таже.
В
«Шуме времени»
мы
находим
первые
де тск ие
впе чат ления
Коломны.
«Мы ходили гулять по Большой Морской в пустынной ее части,
где
кр ас­
ная
лютеранская
ки рка
и
т орц овая
набережная
Мойк и.
Так
нез амет но
подходили
мы
к
Крюкову
ка налу ,
голландскому
Петербургу
элл инг ов
и
непту нов ы х
ар ок
с
морскими
э мбле ма ми,
к
казармам
гвардейского
экипажа».
В
этом
район е
расп олаг ал ись
учр е жден ия
вое нного
и
морского
ве­
домств
—
интен дан тские
склады,
флотский
экипаж,
Ново-Адмиралтейская
суд овер ф ь . «Помню спуск броненосца «Осл я бя», как чудовищная морская
гусеница
выпол з ла
на
в оду,
и
по дъе мные
краны,
и
ребра
эллинга».
Р ека
Мойка
24

За
Мойкой
н ачи нал ась
аристократическая
А дм ира лтей ская
часть.
«Весь массив Петербурга,
гр анитны е
и
торцовые
кварталы,
все
это
нежное
сердце
гор од а,
с
разливом
площадей,
с
кудрявыми
сад ами,
островами
па­
мят нико в,
кариатидами
Эрмитажа,
таинственной
Миллионной,
где
не
бы ло
ник ог да
прохожих
и
с реди
мраморов
затесалась
всего
одна
мелочная
ла­
вочка,
особенно
же
ар ку
Главного
штаба,
Сенатскую
п лощадь
и
го лланд­
ский
Петер бу рг
я
считал
чем-то
священным
и
пр азднич ны м.. .
Я
бре дил
конногвардейскими
латами
и
римскими
шлемами
кавалергардов,
серебря­
ными
т рубами
Преображенского
ор кест ра,
и
пос ле
майского
парада
лю­
бимым
моим
удовольствием
был
конногв ар дейский
пра здник
на
Благо­
вещенье...
Обычная
жизнь
гор ода
б ыла
бедна
и
одн ообра зна .
Ежедневно
час ам
к
пя ти
происходило
гулянье
на
Большой
Морской
—
от
Горо ­
ховой
до
ар ки
Г енера льно го
штаба.
Вс е,
что
было
в
городе
праздного
и
вылощенного,
медленно
двиг ал ось
туда
и
обр атн о
по
т рот уара м,
раскла­
ниваясь:
звяк
шпор,
французская
и
анг лийская
реч ь,
жив ая
выставка
английского
магазина
и
жокей-клуба.
Сюда
же
бо нны
и
гувернантки...
при­
водили
д етей:
вздохнуть
и
сра вн ить
с
Ел исе йскими
по ля ми». На занятия
музыкой
маленького
Осипа
водили
к
Пок рову. «Мне ставили руку по си­
ст еме
Лешетицкого», —
замечает
он.
♦♦♦
В
1900 году Осип поступает в Тенишевское училище,
а
семья
переез­
ж ает
на
Литейный
проспект.
С
сентября
1900 года училище располагалось
на
Мо хо вой
в
здании,
пост р оенном
на
средства
княз я
Тенишева.
В яч еслав
Николаевич
Те ниш ев,
получ ив ши й
техническое
обра зов ание
Гвардейский
экипаж
25

в
Швейцарии,
был
раз носто ро нне
одар енны м
человеком
и
удачливым
пр ед­
прин имат елем.
Составив
кру пно е
состояние,
он
лик в идир овал
дел а
и
обра­
ти лся
к
научным
занятиям.
Основанное
им
Эт ногр афи ческое
бюро
вы­
пу стил о
несколько
книг
о
жизни
и
б ыте
крестьян
великорусских
губерний.
Училище
рас п олагал о
прекрасными
лаб орат ори ям и,
обсерваторией,
оранжереей,
маст ерской ,
дв умя
библиотеками,
издавался
свой
журнал,
изучались
н емецкий
и
французский
яз ыки.
Ежедневно
проводились
физи­
ческие
з ан ятия
и
иг ры
на
воздухе.
В
учи ли ще
не
б ыло
наказ аний,
оценок
и
экз ам ен ов.
Учебникам
предп оч ит али сь
наг ля дные
методы
преподавания.
Было
много
э кск урси й:
Путиловский
завод,
Горный
инсти ту т,
Ботаниче­
с кий
са д,
озеро
Се лиг ер
с
посещением
Иверского
монастыря,
на
Белое
море,
в
Крым,
в
Финляндию
(Сенат,
Сейм,
му зеи,
вод оп ад
Иматра).
Лютеран ск ая
ц ер ковь
Св.
Иоанна
на
Офицерской
улице
26

Образцовому
ус тр ой ству
уч илища
вполне
соответствовал
и
состав
пе да­
гогов.
Первы м
директором
был
прославленный
педагог
А.
Я.
Острогорский,
русскую
сло в есность
преподавал
В.
В.
Гиппиус
— поэт,
а втор
стихотворных
книг
и
иссл едо ва ний
о
Пушкине.
«Интеллигент строит храм литературы
с
не под виж ными
истуканами...
В.
В.
учи л
строить
литературу
не
как
храм,
а
как
род.
В
литературе
он
ценил
пат р иарха льн ое
отцовское
начало
куль­
т ур ы». Эта первая встреча с великой литературой оказалась для
Ман­
дельштама
«непоправимой».
Через
дв адцат ь
лет
он
напишет: «Власть
оценок
В*
В.
длится
н адо
мной
и
посейчас.
Большое,
с
ним
со ве рше нное,
путешествие
по
па триар ха ту
русской
литературы
...так и осталось един­
с т ве нн ы м ». Гиппиус был и первым критиком стихов юного Мандельштама,
печатавшихся
в
журнале
училища.
За
окнами
Тенишевского
училища
бушевала
первая
русская
револю­
ци я,
и
отзвуки
ее
стр астей
доносились
в
классы.
В
большой
аудит ори и
у чили ща
часто
устраивались
публичные
л екци и,
собрания
Литературного
фонда,
заседания
Юридического
об щест в а, «где с тихим шипением разли­
вался
конс тит уционн ы й
я д». Амфитеатр большой аудитории « в
большие
дни
брался
с
бою,
и
вся
Моховая
ки пел а,
нав одненн ая
полицие й
и
инт ел­
лигентской
толпой...
Вот
в
соседстве
с
таким
домашним
фо румом
воспиты­
вались
мы. .. ».
В споми ная
о
своих
однокашниках,
Мандельштам
пишет: «А все-таки
в
Тениш ев ско м
были
хорошие
мальчики.
Из
то го
же
мяса,
из
той
же
кости,
что
д ети
на
портретах
Серова.
Мале нькие
аскеты,
монахи
в
д ет ском
св оем
монас ты р е ». Среди сверстников Мандельштам выделяет Бориса Синани,
сы на
изв ест ног о
петербургского
психиатра
Б ориса
Наумовича
Синани.
Борис
Наумович
был
близок
с
видными
наро дниками,
дружил
с
Глебом
Успенским
и
Н.
К.
Миха йл ов ским.
В
доме
Синани
на
Пу шкинск ой
со би­
ралась
молодежь,
кипели
политические
диску с сии.
«Мне было смутно
и
беспок ойно.
Все
волненье
века
передавалось
мне.
Кругом
пер ебег ал и
странные
токи...
Ма льч ики
девятьсот
пятого
года
шли
в
революцию
с
тем
же
чувством,
с
каким
Николенька
Ростов
шел
в
гу са ры». В доме на Пуш­
кинской
Мандельштам
мог
наблюд ат ь
р ешит ельны х
молодых
лю дей
—
членов
боевых
ор га низа ций
социал-революционеров,
и
когда
он
пишет
о
Борисе
Синани,
что
тот
«глубоко понимал сущность эсерства и внутренне
еще
ма льч иком
его
пе ре рос », то можно понять,
что
тогда
же
складывалось
и
его
со бств енное
неприятие
поли т иче ско го
р адикализма.
В
эту
пору
Ма н­
дель шт ам
читает
Гер цен а
и
Б лока,
см от рит
Ибсена
у
Ко ми сс ар жевско й,
посещает
концерты
в
Д во ря нском
собрании
и,
конечно,
п ишет
сти хи.
***
В
первые
годы
по сле
окончания
Тенишевского
Мандельштам
много
времени
проводит
за
границей,
посещает
Ф ранцию,
Ит али ю.
В
письме
В.
В.
Гиппиусу
из
Пар ижа
27 апреля 1908 года он пишет: «Живу я здесь
очень
од иноко
и
не
занимаюсь
почти
нич ем,
кроме
поэ зии
и
музыки.
Кроме
Верлэна,
я
написал
о
Роденбахе
и
Сол огу бе
и
собир аю сь
писать
о
Г амсуне.
Зат ем
немн ог о
прозы
и
ст их ов.
Лето
я
собираюсь
провести
в
Италии,
а
вернувшись,
по ступ ить
в
университет
и
си стема ти ч ески
изучать
л итер а­
тур у
и
фи лосо фию . » 1 В 1909—1910
гг.
Мандельштам
занимается
филосо-
1О.
Мандельштам.
Собран и е
с оч инений
в
3 томах,
т.
2, Нью-Й ор к, YMCA —
PRESS, 1971.
27

фи ей
и
фи лол оги ей
в
Гейдель бергс ком
университете.
В
Петер бу рг е
он
по­
сещает
собр ани я
Религиозно-философского
общества,
членами
ко торо го
были
виднейшие
мыслители
и
ли т ер аторы
Н.
Бердяев,
Д.
Мережковский,
Д.
Фил ософ ов ,
В яч.
Иванов.
В
эти
годы
Мандельштам
сближается
с
петербургской
литературной
средой.
В
1909 году он впервые появляется у Вячеслава Иванова на
Т ав рической.
Квартира
Иванова
пом ещ ал ась
в
кру гло й
баш енн ой
над­
с трой ке.
На
«Башне»
соби рал ись
поэты,
артисты,
художники,
ученые.
Бывали
Блок,
Белый,
Сологуб,
Ремизов,
Кузмин.
Читали
и
обсуждали
стихи.
Инн ок ент ий
Федорович
Анненский,
Вячеслав
Иванов
и
Андрей
Белый
читали
лекции
для
молодых
поэтов.
На
«Башне»
Мандельштам
впервые
в стр етил ся
с
Ахматовой.
«Тогда
он
был
худощавым
мальчиком
с
л анды шем
в
пе тлиц е,
с
высоко
заки­
нутой
голо во й,
с
ресницам и
в
полщеки», —
пише т
Ахматова.
Дружба
этих
д вух
поэтов
была
ед ва
ли
не
самым
большим
подарком
судьбы
им
обоим.
На
фон е
уже
яс но
обозначившегося
кризиса
си мвол изма
происх одили
поиски
но вых
пут ей
поэ зии.
Цент р ом
консолидации
нового
художест­
венного
т ечения
стал
журнал
«Аполлон». «Наступает эпоха устремлений...
к
новой
пра в де,
к
глубоко-сознательному
и
стройному
творчеству:
от
ра з­
розненных
опытов
—
к
закономерному
мастерству,
от
расплывчатых
эффектов
—
к
стилю.
Только
стр ог ое
иска ни е
красоты,
только
свободное,
стройное
и
ясное,
тол ько
сильное
и
ж изне нное
искусство
за
пределами
болезненного
рас п ада
духа
и
лженоваторства».
Так
пис ал
А нненск ий
во
вступительной
статье
к
пер в ому
номеру
журнала.
Это
была
пр о­
грамма
нового
направления,
означ ав шая
разрыв
с
символизмом.
Статьи
Базар
на
Покровской
площади
28

Ан ненско го
и
его
небывалая
поэзия
ок азал и
сильное
влияние
на
молодых
поэ тов .
Мандельштам
и
Ахмат ов а
называли
его
своим
учителем.
В
«Аполлоне»
печа тал ись
А.
Бенуа,
Вс.
Мейерхол ьд,
Вя ч.
Ив анов ,
М.
Вол ошин, «Письма о русской поэзии»
Н.
Гумилева,
стихи
Ан не нско го,
Гумилева,
Кузмина.
Журнал
иллюст риро вали
Бакст,
Добужинский,
Ми­
т рохин.
В
по мещен ии
редакции
устраивались
выставки
нового
искусства:
женские
портреты
Бак ст а,
Кустодиева,
Л.
Пас т е рнака,
Серова,
Сом ов а,
графика
Боннара,
Гогена,
Пикассо,
Ренуара,
Сезанна,
Тулуз-Лотрека.
В
редакции
«Аполлона»
собирались
авторы
журнала,
там
нер едк о
бывал
Мандельштам.
В
августе
1910 года состоялся литературный дебют Мандельштама:
в
девятом
но мере
«Аполлона»
был и
напечатаны
п ять
его
с тихо тво рен ий,
в
том
числе
«Silentium»:
Она
еще
не
родилась,
Она
и
музыка
и
слово,
И
потому
в сего
живого
Ненарушаемая
связь.
Да
обретут
мои
уст а
Первоначальную
немоту,
Как
кристаллическую
нот у,
Что
от
р ождения
чиста!
Останься
пеной,
Афродита,
И,
слово,
в
музыку
вернись,
И,
сер дце,
сердца
устыдись,
С
первоосновой
жизни
слито!
Тенишевское
училище.
Моховая
улица
29

В
ру сско й
поэз ии
зазвучал
н овый
голос:
На
стекла
вечности
уже
лег ло
Мое
дых ание ,
мое
те пло.
За п еча тлеетс я
на
нем
узор,
Неузн ав аемый
с
недавних
по р.
Пус кай
мгнов ения
с текае т
муть
—
Узо ра
милого
не
зач е ркнут ь!
***
В
1911 году оформляется объединение « Цех
поэт ов ». В него вошли
Гумилев,
Ахматова,
Мандельштам,
Лозинский,
З ен кевич. «Цех»
с обиралс я
три
ра за
в
месяц.
На
пер вом
соб ра нии
был
Блок.
Собирались
у
Лизы
Кузьминой-Караваевой
на
Манежной
площ ади,
в
Царском
С еле
на
Малой
ули це
у
Гумилевых,
у
Лозинского
на
В асиль ев ском
острове,
у
Бруни
в
Академии
художеств.
На
зас е дани ях
читали
и
разб ирали
стихи.
Гумилев
требовал
развернутых
в ыст у плений
«с придаточными предложениями» .
Новых
членов
«Цеха»
выбирали
тайным
голосованием
пос ле
прослушива­
ния
их
стихов.
По
св ид ете ль ству
Ахматовой,
в
«Цехе поэтов»
Мандель­
штам
«очень скоро стал первой скрипкой» . А хмат ов а г ово р ил а пос ле од ­
но го
из
собран ий : «Сидят человек десять-д вен ад ца ть ,
читают
стихи,
то
хор ош ие,
то
за ур яд ные,
внимание
рассеивается,
слушаешь
по
обязанности,
и
вдруг
будто
ле бедь
взлетает
над
всеми
—
читает
Оси п
Эмильевич!»1
В
жизни
«Цеха»
было
много
от
литературной
игры,
сочиняли
эпиграм­
мы,
па родии, «Антологию античной глупости», «щедрым сотрудником»
которой
был
Мандельштам.
Делия,
где
ты
бы ла?
—
Я
лежала
в
о бъ ятьях
Морфея.
Женщина,
ты
солг ала,
в
них
я
поко ился
сам.
Пример
не под р ажаем ой
самоиронии
Ман де льштам а
являет
его
письмо
Вячеславу
Иванову,
где
упоминается
его
новый
знакомый,
секретарь
Религиозно-философского
об ще ства
Каблуков .2
Дорого й
Вячесл а в
Иванович!
С.
П.
К аблук ов
есть
лицо
не
заслуживающее
до вер ия,
и
все,
что
он
клеве­
тал
—
ложь,
и
та
строчка
из
мо его
стихотворения,
кот ору ю
он
цитиро в ал
в
своем
письме
к
вам ,
ч итается
без
«в»:
Н еуде ржимо
па дай
Та инс твен ный
фо нтан ,
а
не
«в таинственный», как он утверждает;
а
если
я
в
бытность
мою
в
Париже
упа л
в
Люксембургский
фонтан,
читая
Мэтерлинка,
—
то
это
мое
дело .
И.
Мандельштам.
1Г.
Адамов ич.
Несколь к о
слов
о
Ман делып т ам е//Воз душн ые
пути,
дл ьм. 11,
1961, с . 87-101.
2 ГП&
ф. 322, ед.
хр. 11, €. П»
Каблуков.
30

Ахматова
вспоминает,
как
Мандельштам
приходил
к
ней
на
Ва сил ь­
евский
остров
в
Тучк ов
п ер еу ло к: «смешили мы друг друга так,
что
падали
на
поющи и
всеми
пружинами
диван
на
«Тучке»
и
хохотали
до
обморочного
состояния...»
«Цех поэтов»
не
был
одн оро дн ым
объединением,
состав
его
меня л ся
И.
Ф.
Анненский.
900-е
г оды
довольно
с иль но.
Но
в
нем
сформировалась
группа
талантливых
поэтов
—
единомы шленнико в,
которые
выработали
эстетическую
прогр амму ,
на­
з ва нную
ими
ак меизм ом.
Ядро
акм еисто в
сост ав ля ли
Гумилев,
Ахм ат ова,
Ма нде льш та м. «Несомненно,
символизм
явл ен ие
19 века,
—
писал а
Ахм а­
това.
—
Наш
бунт
прот ив
символизма
со вер шен но
правомерен^
потому
что
мы
чувствовали
себя
людьми
20 века и не хотели оставаться в преды -
31

д уще м». Мандельштам говорил,
что
«акмеизм это тоска по мировой куль ­
т у ре », что для акмеизма характерна « м уж ес твен на я
воля
к
поэзии
и
по эти­
ке,
в
цент ре
которой
ст оит
человек,
не
сп лющ енный
в
лепешку
лжесимв о­
л ич ескими
ужасами,
а
как
хозяин
у
себя
дом а.
Все
ст ало
тяжелее
и
г ро­
мад нее,
потому
и
чел о век
должен
стать
тверже,
так
как
человек
долж ен
быть
тверже
в сего
на
зе мл е». И далее: «...Акмеизм не только литератур­
ное ,
но
и
общ ест в енное
явление
в
ру сско й
истории.
С
ним
вместе
в
русской
поэзии
воз родила сь
нравственная
с ил а. «Хочу,
чтоб
всюду
пл ава ла
свобод­
ная
ладья;
и
Господа
и
дьявола
равно
прославлю
я», —
сказ ал
Брюсов.
Это
убогое
«ничевочество»
никогда
не
повторится
в
русской
поэзии.
Общест­
Н.
С.
Гу миле в.
Рисунок
Н.
В ойт инс кой
венный
пафос
р усской
поэзии
до
сих
пор
подн имал ся
только
до
«граждани­
на», но есть более высокое начало,
чем
«гражданин», —
понятие
«мужа».
В
от лич ие
от
старой
гражданской
поэзии,
новая
русская
поэзия
должна
воспитывать
не
только
гражданина,
но
и
«мужа».*
В
1911 году Мандельштам поступает на романо- ге рман ск ое
отделение
ист орико -ф ило лог иче ско го
фа ку льт ета
Петербургского
уни в ерси тета .
Он
сл уша ет
ле кции
видных
ученых
А.
Н.
Веселовского,
В.
Р.
Ши шмар ева ,
Д.
Айнало ва,
посещает
пу ш кин ский
семинар
С.
А.
Венгерова,
под
влия ни ­
ем
молодого
уч еног о
В.
Ши лейко
у влека е тся
культурой
Ассирии,
Ег ипта ,
древнего
Вавилона.
В
1913 году выходит первая книга Мандельштама «Ка мень».
Этой
книгой
двадцатидвухлетний
Мандельштам
заявил
себя
зрелым
поэтом:
1О.
Мандельштам.
Слово
и
культура.
М ., 1987, с.
262.
32

в
ней
нет
вещей,
нуждающихся
в
скидке
на
возр ас т
ав тор а.
Дав но
уже
ста­
ли
классикой
стихи
из
«Камня»: «Дано мне тело
—
что
мне
делать
с
н им»,
Silentium, «Сегодня дурной день», «Я ненавижу свет однообразных
з ве з д». Почти одновременно с выходом «К а мн я»
в
журнале
акмеистов
«Ги­
перборей»
был и
напечатаны
«Петербургские строфы».
Петербургская
тема
в
р усской
поэзии
неотделима
от
имени
П ушк ина,
и
зде сь
не обхо дим о
ск азать
о
пу шкинском
вл иян ии
на
Мандельштама.
Ахм ат ова
пиш ет,
что
«к Пушкину у Мандельштама было какое- т о
небывалое,
поч ти
гр оз ное
от ноше ние». Как русский поэт,
тем
более,
как
поэт
петербургский,
Ман­
дельштам
не
мог
не
испытывать
м ощног о
силового
поля
п ушкинс кой
поэ зии.
Однако
«грозное отношение»
и
особое
целомудрие,
запр ещав шее
ему
упоминать
имя
Пуш кина
«всуе» (оно лишь дважды упомянуто в сти­
хах
Ман дел ьшт ам а) *, связаны также и с биографическими причинами.
Д етст во
Мандельштама
пр ошло
в
Коломне,
где
был а
первая
петерб ур г ская
кв ар тира
П ушкин а
после
Лццея.
Зд есь
мол од ой
Пушки н
быв ал
у
Никит ы
Всеволожского
на
заседаниях
«Зеленой лампы», в Большом театре,
в
церк­
ви
Покрова,
упомянутой
им
в
по эме
«Домик в Коломне».
Т ениш ев ское
у чилище
с
его
гуманистической
системой
воспитания,
с
незаурядными
педагогами
и
поэт иче с кими
вечерами
было
для
Мандельштама
в
большой
с тепен и
тем,
чем
был
Лиц ей
для
Пушкина,
здесь
он
впервые
почувствовал
себя
поэтом.
С
дет ст ва
ему,
жителю
Па вло вск а,
был о
близко
и
Цар ск ое
Се ло,
позже
он
бывал
в
Царс к ом
у
Гу миле ва
и
Ахматовой.
Па ралл ели
мы
находим
и
в
раннем
осознании
св оего
таланта,
и
в
единодушном
пр изнан ии
его
первенства
друзьями-поэтами,
и
в
прирожденном
ост ро умии .
Совре­
менники
отмечали
даже
вн ешн ее
сходство
молодого
Мандельштама
с
Пуш ки ным 2. В стихах и прозе Мандельштама встречается множество
свидетельств
г лубок ого
пост ижения
поэзии
П уш кина
и
его
судьбы.
Лишь
учитывая
все
это,
можно
представить,
что
зн ачи ла
для
н его
петер­
б ургск ая
тема.
Нео бхо димо
такж е
приня т ь
во
в нима ние,
что
искусство
десятых
годов
заново
открывало
Петербург.
До ста точн о
вспомнить
г раф ику
Добужинско-
го
и
Бенуа,
стихи
Блока,
роман
Белого.
Эти
художники,
каждый
по-своему,
тво ри ли
миф
о
Петер бу рг е.
И
вот,
ряд ом
со
«страшным миром»
Бл ока
(«Ночь,
улица,
фонарь,
апт ек а»),
«Петербургом»
Б елог о,
с
трагическими
в идения ми
Добужинского,
во з­
ника ют
неторопливые
строфы
Мандельштама:
Над
желтизной
пр ав ит ель ств енных
зданий
Кружилась
до лго
му тная
метель,
И
правовед
опя ть
садится
в
сани,
Широким
жестом
запахнув
шинель.
Зимуют
паро ход ы.
На
пр ипеке
Зажглось
к аюты
тол стое
стекло.
Чудовищна
—
как
броненосец
в
док е
—
Россия
от дых ает
тяж ело .
1П.
Нерле р.
Осип
Мандельштам
—
читатель
Пушкина//Литературная
учеба,
1987, No 3, с.
141.
2А.
Цветаева.
Ос ип
Мандельштам
и
его
брат
Ал ександр //Дауг ав а, 1980,
No
7, с.
71.
33

А
над
Нев ой
—
пос ольс тва
полумира,
Адмиралтейство,
со лнц е,
тишина!
И
государства
крепкая
порфир а,
Как
власяница
гр уб ая,
бедна.
Тяж ка
обуза
северного
сноба
—
О нег ина
стар инн ая
тоска;
На
п лощади
Сената
—
вал
сугроба,
Дымок
костра
и
хол одок
штыка...
Черпа ли
в оду
ялики,
и
чайки
Морские
посещали
склад
пе ньки,
Где ,
продавая
сби тен ь
или
сайки,
Лишь
о пер ные
бродят
мужики.
Летит
в
тум ан
моторов
в ереница ;
Самолюбивый,
скромный
пеш еход
—
Чуд ак
Е в гений
—
бедности
стыдится,
Бензин
вдыхает
и
судьбу
клянет!
Спокойный
сти х
«Петербургских строф»
как
будто
порожден
самой
архитектурой
классицизма.
В
тягучих
с тро ках
предстает
простор
не в­
ской
дель ты ,
п ро тяженн ос ть
пар адны х
ан самб ле й.
Современный
язык,
на сыщенност ь
дет аля ми
со зд ают
ощущение
свежести
классического
стиха.
З десь
изображен
реальный
пейзаж:
Сенатская
площадь,
Дворцовая
на­
бережная,
Пеньковый
буян.
Однако
это
не
просто
ри сун ок
с
натуры.
Пей­
заж
заряжен
и стори ей.
Связывая
пр ошло е
с
насто я щим,
он
несет
ясное
ощущение
конца
эп охи.
Т ема
дряхлеющего
государства,
доживающего
век
на
покое,
возни­
кает
в
«Петербургских строфах»
не
впервые.
Годом
ран ьше
в
стихотво­
рении
«Царское Село»
Мандельштам
писал:
.. .однодумы- ген ера лы
Св ой
коротают
век
уст а лый,
Чит ая
«Ниву»
и
Дюма...
И
воз в ращает ся
домой
—
Ко нечн о,
в
царство
эт икета,
Внушая
тайный
страх,
карета
С
мощами
фрейлины
седо й
—
Что
возвращается
домой...
Но
в
«Петербургских строфах»
покой
неустой чив ; «площадь Сената»
и
«броненосец в доке»
несут
предчувствие
соц иал ьных
по тря сений
и
ми­
ровой
войны.
Это
не боль шое
стихотворение
обл ад ает
поразительной
смысловой
емкостью.
Здесь
и
историческая
роль
Петер бу рг а
—
окна
в
Европу
(«Над Невой посольства полумира»), и запоздалое промышлен­
ное
развитие:
един ственн ой
пр им ете
нового
вр емени, «моторам», противо­
стоят
са ни,
ск лад
пеньки,
мужики,
торгующие
сай ка ми
и
сбит нем ,
и
сон­
ный
покой
правительственных
зданий
в
с неж ной
мут и.
Здесь
и
отзвук
34

восстания
на
Сенатской
пл ощад и,
неудача
которого
от кл икает ся
в
тоске
Онегина,
и
д рама
маленького
человека
(«чудак Евгений»). Перед нами
огромная
сцена,
медленно
вращающаяся
вокруг
неназванного
Медного
всадника.
■■
-х
ч.
■
X
‘Я)?' ' »
i<-■ •
,
-V-
...
.
.
•
■•
а
А.
А.
Ахматова.
1920- е
годы.
Фо то
М.
С . Hanneльбаума
В
том
же
1913 году Мандельштам пишет еще одно стихотворение о Пе­
тербурге
—
«Адмиралтейство».
Ладья
воздушная
и
мачта-недотрога,
Слу жа
линейкою
преемникам
Петра,
Он
учит:
к рас ота
—
не
п рихо ть
пол убога,
А
хи щный
глазомер
простого
столяра.
35

П росл авл яя
ремесло
стр о ител я,
М анде льштам
дает
здесь
ставшую
х рес­
томатийной
формулу
красоты.
Афористический
ст их
воссо зд ает
в оз душ­
ные
про по рции
кла сси ческой
пост рой ки,
по доб ной
кораблю,
и
ее
особое
положение
в
планировке
левобережной
части
г орода,
ра зб егаю щейся
тремя
лучами
от
«мачты- недот рог и».
В
последней
строфе
явственен
запах
м оря:
Серди то
леп ят ся
кап риз ные
Меду зы ,
Как
плуг и
брошены,
р жаве ют
якор я
—
И
вот
разорваны
т рех
измерений
узы
И
открываются
всемирные
моря!
В
художественной
жизни
Петербурга
десятых
годов
заметным
явле­
нием
ст ало
литературно-художественное
к абаре
«Бродячая собака». Вла­
дел ьцем
и
душой
его
был
Бор ис
П ро нин,
энтузиаст-театроман,
ус пев ший
поработать
и
в
МХТ,
и
в
теа тре
Комиссаржевской.
«Бродячая собака»
открылась
под
новый
1912 год в подвале дома на углу Итальянской
улицы
и
Михайловской
площа ди.
Кабаре
бы ло
задумано
в
рамках
Общест­
ва
инт имно го
театра.
В
нем
устраивались
концерты,
вечера
по эз ии,
импро­
визированные
спект акли ,
в
оформлении
которых
художники
с т ре мились
связать
зал
и
сцену.
Помещение
«Бродячей собаки»
расписывали
С.
Су-
д ей кин,
В.
Бел ки н,
Н.
Кульбин,
А.
Яковлев,
Н.
Сапунов,
Б.
Гр иго рье в.
Здесь
бывали
Х л еб ников,
Маяковский,
Мейерхольд,
Таиров,
во
время
ежегодных
га стро лей
МХТ
заходил
Вахтангов.
Современники
так
описывают
об стано в ку
«Собаки»: «Окон в подвале
не
было.
Две
низкие
ко мнаты
расписаны
я ркими,
пестрыми
красками,
сбоку
буфет.
Не большая
с цена,
ст ол ики,
ск амьи,
камин.
Горят
цветные
ф онарики.
В
подвале
душно,
накурено,
но
весело».
«Цех поэтов»
облюбовал
подвал
с
самого
его
воз никнов ения .
Уже
13 ян­
варя
1912 года на вечере,
посв я щенно м
Баль монт у,
выступали
Гумилев,
Ахматова,
Мандельштам,
В.
Гиппиус.
А кмеисты
люб или
«Собаку». Там устраивались их поэтические вечера
и
диспуты,
там
рождались
шутки
и
экспромты.
К
«Собаке»
относятся
а хмат ов ские
строки:
Да,
я
любила
их,
те
сборищ а
ночные,
—
На
маленьком
ст оле
стаканы
ледяные,
Над
черным
ко феем
па ху чий,
т онкий
пар,
Камина
крас ног о
тяжел ы й,
зимний
жа р,
Весе лост ь
едк ую
литературной
шутки
И
друга
пер вый
взгляд,
б есп омощный
и
жу ткий .
С
«Бродячей собакой»
связано
во з никн ове ние
одного
из
лучших
сти­
хо т вор ений
Мандельштама.
Вот
что
ра ссказы в ает
Ахматова: «В январе
1914 г.
П ронин
устр оил
большой
вечер
«Бродячей собаки»
не
в
подвале
у
себя,
а
в
каком-то
большом
за ле
на
Кон юш енно й.
Обычные
посетители
терялись
там
среди
мно жеств а
«чужих» (т .
е.
чуждых
в ся кому
искусст в у )
людей.
Было
жар ко,
людно,
шумно
и
довольно
бестолково.
Нам
это
н ако­
нец
над оело ,
и
мы
(человек 20— 30) пошли в «С о б ак у»
на
Михайловской
площа ди.
Там
было
т емно
и
прохладно.
Я
сто яла
на
эстраде
и
с
кем-то
р аз­
говаривала.
Несколько
человек
из
за ла
стали
п росит ь
меня
почитать
ст ихи.
36

Не
меня я
позы,
я
чт о-то
прочла.
Подо шел
Ос ип: «Как вы стояли,
как
вы
чи тал и»
и
еще
что-то
про
«шаль». Так возникло « Вп олобо рот а,
о,
пе ча ль. ..»
Вполоборота,
о,
печа л ь!
На
равнодушных
погля де ла.
С падая
с
плеч,
окаменел а
Ложноклассическая
ша ль.
З ло вещий
голос
—
горький
хмель
—
Души
расковывает
недра:
Так
—
негодующая
Фед ра
—
Стояла
некогда
Рашель.
♦♦♦
В
августе
1914- г о
взорвался
европейский
м ир.
Европа
цезарей!
С
тех
пор,
как
в
Бонапарта
Гусиное
пер о
направ ил
Меттерних
—
В перв ые
за
сто
лет
и
на
гла зах
моих
Меняется
тв оя
таинственная
карта!
Во йна
порождает
резкую
поляризацию
общ еств енног о
мнения .
Первый
пос ле
начала
военных
де йс твий
но мер
«Аполлона» (No 6—7,1914) открыл­
ся
стихотворением
издателя
журнала
Сергея
Маковского
«Война», пред ­
вещавш им
т р иумф: «Соединит орел двуглавый народы братские окрест» .
Однако
уже
в
этом
в ы пуске
«Аполлона»
заз вуч али
пророческие
строки
Ах ма то во й: «Сроки страшные близятся.
Скор о
ста нет
те сно
от
свежих
м оги л».
На
известие
о
б омбард иров ке
немцами
Реймског о
собора
Мандельштам
от кликн ул ся
сти хотв о рени ем
«Реймс и Кельн»:
И
в
грозный
ча с,
когда
густеет
мгла,
Немецкие
поют
ко локо ла:
«Что сотворили вы над реймским братом?»
Затем
он
пишет
«Оду миру во время войны» (в окончательном варианте
«Зверинец») :
Отверженное
слово
«мир»
В
начале
оскорбленной
эры;
Светильник
в
глубине
пещеры
И
воздух
горн ых
ст ран
—
эфи р;
Э фир,
которым
не
сумели,
Не
захотели
мы
дышать...
Он
провидит
будущий
мир
как
интер нац ио нал ьну ю
евр о пейску ю
общность:
А
я
пою
вино
времен
—
Ис т очник
р ечи
ита лийс ко й
—
И
в
колыбели
п раа рийской
Славянский
и
гер манский
ле н!
37

В
зверинце
заперев
зверей,
Мы
успокоимся
надолго,
И
станет
полноводней
Во лга,
И
рей нска я
струя
светл ей,
—
И
умудренный
чело ве к
Почтит
невольно
чужестранца,
Как
полу бога,
буйством
танца
На
берегах
в елик их
рек.
Ра зм ышления
Мандельштама
об
ист о рич еском
пут и
России
был и
связа­
ны
с
идея ми
Чаадаева
и
Гер цена.
В
1914 году в статье о Чаадаеве он писал:
«С глубокой,
неиско ренимо й
потребностью
е дин ства,
выс ш его
историче­
ского
си нтез а
родился
Чаад аев
в
России...
У
н его
хват ило
мужества
ска­
зать
России
в
гла за
страшную
пр ав ду,
—
что
она
отрезана
от
всемирного
единства,
от луч ена
от
ист о рии,
это го
«воспитателя народов Богом». Де ло
в
том,
что
понимание
Чаадаевым
истор ии
исключает
возможность
всякого
вст уп лен ия
на
ист орич еский
путь.
Мало
одной
готовности,
ма ло
доброго
желания,
чтобы
«начать»
истор ию.
Ее
вообще
невозможно
начать.
Не
хв а­
тает
пр еемс тв енно сти ,
единства.
Единства
не
создать,
не
выдумать,
ему
не
научиться.
Где
нет
его ,
там
в
луч шем
случае
—
«прогресс», а не история,
механическое
движение
часовой
ст релк и,
а
не
священная
связь
и
смена
со бы тий ».1 Разговор с Чаадаевым продолжается в статье «О
при род е
с ло­
в а»: «Чаадаев,
утверждая
свое
мнение,
что
у
России
нет
ист о рии,
то
е сть
что
Россия
принадлежит
к
неорганизованному,
неисто р ич еско му
кругу
куль тур ны х
явлений,
упустил
одно
обстоятельство,
—
именно:
язык.
Столь
высоко
органи зов анны й,
столь
ор г анич еский
язык
не
только
двер ь
в
ис т орию,
но
и
сама
история.
Для
Рос сии
отпадением
от
ист ори и,
отлуче­
ние м
от
царства
ист ори ческой
необходимости
и
п реем ственн ос ти,
от
сво ­
боды
и
целесообразности
было
бы
отпадение
от
я зык а . «Онемение»
двух-
тр ех
поколе ний
могло
бы
прив ести
Россию
к
ист ори ческой
смерти...
П оэт ому
совершенно
верно,
что
русская
истор ия
и дет
по
краешку...
и
го­
това
каждую
ми нуту
сорваться
в
нигил изм,
то
ес ть
в
отлучение
от
сл ов а.»2
С
началом
войны
в
Петро гр ад е
стал и
устраивать
вечера
в
пользу
ра­
неных.
Вместе
с
Блоком,
Ахматовой,
Есениным
Мандельштам
выступает
в
Тени шев ском
и
Петровском
училищах.
Его
имя
не
раз
встречается
в
га­
зетны х
з аметк ах
об
эт их
вечерах.
В
декабре
1915 года Мандельштам выпускает второе издание « Камня»,
по
объему
почти
втрое
больше
пе рв ого.
Во
второй
«Камень»
вошли
т акие
шед ев ры,
как
«Вполоборота,
о,
печ аль » («Ахматова»), «Бессоница.
Гомер.
Тугие
п а ру с а », «Я не увижу знаменитой Федры». Сборник включал и но­
вые
стих и
о
П ет ерб урге: «Адмиралтейство», «На площадь выбежав,
сво­
бод ен» (Казанский собор)
с
п о дзаг оловк ом
«Памяти Воронихина», «Дев
пол уноч ны х
о т ва га », «В спокойных пригородах снег». Второй
«Камень»
получил
зна чит е льно
больше
откликов,
чем
первый. «Это одна из тех ред­
ких
книг,
—
писал
критик
«Одесских новостей», —
зна чит ельно ст ь
кото­
рых
уже
заранее
надолго
предопределяет
их
судьбу.
Ос ип
Мандельштам
сохраняет
своеобразие
поэ ти ческог о
ли ца
—
в
поэзии
сов ременной
и
пр ошло й
у
него
нет
двойников.
К акие
бы
нит и
ни
связывали
Манделыпта-
1О.
Мандельштам.
Сло во
и
культура.
М ., 1987, с.
88.
2 Там же,
с.
60.
38

ма
с
а кмеи змом,
—
а
в
более
раннюю
пор у
и
с
символизмом,
—
в
целом
его
т вор ч ество
ми нует
всякие
поэтические
школы
и
вл ия ния.
В
сов р ем енност и
он
хочет
выявить
ее
сущность».
В
начале
1916 года в Петроград приезжала Марина Цветаева .
На
л ите­
ратурном
вечере
она
вс трети ла сь
с
пет рог ра дскими
поэтами.
С
этого
«нездешнего»
вечера
н ачалас ь
ее
дружба
с
Мандельштамом.
В
своей
пр озе
«История одного посвящения»
она
рассказывает,
как
Мандельштам
приезжал
к
н ей,
и
она
дар ила
ему
свою
л юбим ую
М оскв у:
Из
рук
моих
—
не рукот в орны й
град
х
П рими,
мой
стр анный,
мой
прекрасный
бр ат.
От
этих
встреч
ост ал ись
зн ам ениты е
ц в етаев ские
строки
«Откуда такая
н ежн ость », «Ты запрокидываешь голову», «Никто ничего не отнял»:
Я
зн аю:
наш
дар
—
нер ав ен.
Мой
голос
вп ер вые
—
ти х.
Что
вам,
молод ой
Державин,
Мой
нев оспит анный
стих!
Нежней
и
бес пово ро тн ей
Ни кто
не
глядел
вам
вслед...
Целу ю
вас
—
че рез
сот ни
Разъединяющих
лет.
Мандельштам
от ве тил
ей
стихами
«На розвальнях,
уложенных
со лом ой»,
«В разноголосице девического хора», «Не веря воскресенья чуду»:
Нам
остается
только
им я:
Чудесный
звук,
на
долгий
срок.
Прим и
ж
ладонями
моими
Пересыпа ем ый
песок .
♦♦♦
Российский
корабль
неумолимо
дви гал ся
к
октябрю
сем над цат ого
года.
С
начала
в ека
страна
жил а
ожиданием
больши х
пе ремен.
Реальность
оказалась
суровее
в сех
предположений.
Немно гие
сохранили
тогда
трез­
вость
взгляда
перед
лицом
грандиозных
событий,
и
только
Мандельштам
ответил
на
вызов
ист ор ии
стихами
в етхо за ветно й
мощи:
Прославим,
братья ,
сум ер ки
свободы,
Великий
сумеречный
го д!
В
кипя щие
ночные
воды
Опущ ен
грузный
лес
тенет.
Восходишь
ты
в
глу хие
годы,
—
О,
со лнц е,
судия,
народ!
Прославим
роковое
бремя,
К от орое
в
слезах
народный
вож дь
берет.
Прославим
власти
сумрачное
бремя ,
Ее
невыносимый
гнет.
39

В
ком
сердце
есть ,
тот
доджей
слышать,
время,
Как
твои
корабль
ко
дну
идет.
Ну
что
ж,
попр обуем:
огромный,
неуклюжий,
Скрипучий
поворот
рул я.
Земля
пл ывет.
Му жа йтесь ,
мужи.
Как
пл угом
океан
деля,
Мы
будем
помнить
и
в
летейской
ст уже,
Что
десяти
небес
нам
стоила
земля.
Сведения
о
Мандельштаме
в
первые
меся цы
после
ок тя бря
1917 г.
мы
н ахо дим
у
Ах м а то во й : «Особенно часто я встречалась с Мандельштамом
в
1917 — 18
годах ,
когда
жи ла
на
В ыборг ско й
у
Ср езн евски х
(Боткин­
с кая, 9)... в квартире старшего врача Вячеслава Срезневского,
мужа
м оей
подруги
Валерии
Сергеевны.
Мандельштам
часто
заходил
за
мной,
и
мы
ехали
на
изв озч ике
по
невероятным
ухабам
ре вол юционн ой
зимы,
среди
з на мени тых
костров,
которые
горел и
чут ь
ли
не
до
ма я,
слушая
неизв ест но
откуда
несущуюся
р ужейную
трескотню.
Так
мы
ездили
на
выступления
в
Академию
художеств,
где
происходили
вечера
в
пользу
раненых
и
где
мы
оба
несколько
раз
выступали.
Был
со
мной
О.
Э.
на
концер те
Бутомо-
Названовой
в
консерватории,
где
она
пела
Шуб ерт а, (см.
«Нам пели Шу­
берта...»*).
К
этому
времени
относятся
все
об ращ енные
ко
мне
стихи:
«Я не искал в цветущие мгновенья» (декабрь 1917 года), «Твое чудесное
п ро из но ше нье »; ко мне относится странное,
отчасти
сбы вшееся
пред­
ска зани е:
Когда-нибудь
в
сто лиц е
шалой
На
диком
празднике
у
берега
Не вы
Под
зв уки
омерзительного
бала
Сорвут
платок
с
пр екра сной
головы...»
В
начале
весны
1918 года Мандельштам уезжает в Москву .
По-види-
м ому,
последнее
из
напис анных
перед
отъездом
с тихо тво ре ние
«На страш ­
ной
высо те
блуждающий
ог онь»:
П розр ачн ая
весна
над
черною
Невой
Сломалась,
воск
бессмертья
тает...
О,
ес ли
ты
звезда,
—
Пе т ропол ь,
гор од
твой,
Твой
брат,
П етр ополь ,
умирает!
Н ачинаю тс я
скит ания
Мандельштама
по
Р оссии :
М оскв а,
Киев ,
Феодосия...
Я
изучил
науку
расставанья
В
простоволосых
жалобах
ночных.
Ж уют
в олы,
и
длится
ожиданье
—
По след ний
час
в игилий
городских...
Кто
м ожет
зна ть
при
слове
„расставанье”,
Какая
нам
разлука
предстоит...
В
1919 г.
в
Киеве
Мандельштам
познакомился
с
д ва дца тил етней
На­
де ждой
Яко вле вно й
Хазиной,
которая
стала
его
женой.
Волны
гр ажд ан-
1 «В тот вечер не гудел стрельчатый лес органа»
40

ской
войны
прокатывались
че рез
Киев .
Горожане
потеряли
счет
сменам
власти.
Мандельштама
тяну ло
на
юг.
Казалось,
там
можно
пережить
гроз­
ные
времена.
Чуя
гряду щие
казни,
от
р ева
событий
мятежных
Я
убежал
к
нереидам
на
Черное
море...
П осле
целог о
р яда
приключений,
побывав
во
врангелевской
тюрьме,
Мандельштам
осенью
1920 г., возвращается в Петроград.
Вот
как
выглядел
город
в
то
время,
по
во спо ми нания м
Ах м а то в ой : «Все старые петербург­
ские
вы в ески
были
еще
на
сво их
ме ста х,
но
за
ними,
кроме
пыли,
мрака
и
зия юще й
пустоты,
ничего
не
бы ло.
С ыпня к,
голод,
расстрелы,
темнота
в
квартирах,
сы рые
дрова,
опух ш ие
до
неуз на ва емо сти
люди...
Гор од
не
просто
изменился,
а
решительно
пр евр ат ился
в
свою
прот ив опол ож­
ность».
Мандельштам
поселился
в
«Доме искусств»
—
ел исеев ско м
особняке
на
М ой ке, 59, превращенном в общежитие для писателей и художников.
В
«Доме искусств»
жили
Гумилев,
Шкловский,
Ходасевич,
Лозинский,
Лунц,
Зощенко,
художник
Д обуж инс кий,
у
которого
собир ал ись
ветераны
«Мира искусства».
«Жили мы в убогой роскоши Дома искусств,
—
пишет
Мандельш­
там,
—
в
Е лисеев ско м
до ме,
что
выходит
на
Морскую,
Невский
и
на
Мойку,
поэты,
художники,
уч еные,
стр ан ной
сем ь ей,
полупомеш анны е
на
па йках,
одичалые
и
сонные...
Это
был а
сур о вая
и
прекр асная
зима
20—21
год а.. .
Я
любил
этот
Невский,
пустой
и
черный,
как
бочка,
оживляемый
тол ько
гла зас тым и
автомобилями
и
редкими,
ред ки ми
п ро хожим и,
вз яты ми
на
учет
ночной
пустыней».1
21 октября 1920 года Мандельштам впервые выступал в Клубе поэтов
в
д оме
Мурузи
(Литейный, 24). Присутствовавший на вечере Блок отметил
это
в ы ступл ение
в
своем
дневнике,
особо
в ыде лив
«Венецию» («Венеций-
с кой
жизни,
мрачной
и
бе сп лодн о й»).
Нед ол гие
месяцы
пребывания
М анде льшт ама
в
Петрограде
в
1920—
21 гг.
оказались
на
р едкост ь
пло до тв орны ми.
В
эту
пору
им
создан ы
такие
же мч ужи ны,
как
стихи,
обр ащ енн ые
к
актрисе
Ал ексан др ий ск ого
театра
О льге
Арбениной
«Чуть мерцает призрачная сцена», «Возьми на радость
из
моих
ладоней», «За то,
что
я
рук и
твои
не
с умел
удержать»,
летейские
стихи
«Когда Психея -ж изнь
спускается
к
теням»
и
«Я слово
позабыл».
Вот
Петроград
зи мы
20—21
го да:
Дикой
кошкой
г орбит ся
столица,
На
мосту
патруль
стоит,
Только
злой
мо тор
во
мгле
промчится
И
кукушкой
прокричит.
(«В Петербурге мы сойдемся снова»)
В
пу сто м,
пр омер зш ем
и
голо дн ом
городе
Мандельштам
создает
одно
из
лучших
любовных
стихотворений.
Оно
как
бу дто
напечатлено
горячим
ды хани ем
на
заледеневшем
ст екле:
1О.
Мандельштам.
Слово
и
культура,
с.
185.
41

В озьми
на
радость
из
м оих
ладоней
Немного
сол нца
и
немн ого
м еда,
Как
нам
велели
пчелы
Пер сеф он ы.
Не
отвязать
неприкрепленной
л одки,
Не
усл ых ать
в
меха
обутой
тени,
Не
превозмочь
в
дремучей
жизн и
стр ах а.
Нам
остаются
только
поцелуи,
Мохнатые,
как
малень кие
пчелы,
Что
умирают ,
вылет ев
из
улья.
Они
шур шат
в
проз рач ных
дебр ях
ночи,
Их
родина
—
дремучий
лес
Тайгета,
Их
пища
—
время,
медуница,
мят а.
Возьми
ж
на
радость
ди кий
мой
п одарок
—
Невзрачное
сухо е
ожерелье
Из
мертвых
пче л,
мед
превративших
в
со лн це.
Чер ез
мн ого
лет
Арбенина
на пиш ет
в
письме
худ ожник у
Мил аш ев-
с кому: «Теперь отвечу на твой вопрос о Мандельштаме .
Мы
с
Мандельш­
тамом
очень
весело
болт али ,
и
не поня тн о,
почему
по луч и лась
такая
тра­
гедия
в
стихах
—
теперь
я
с
г руст ью
пони маю
его
жизнь,
и
весело
—
наш е
короткое
знакомство.
Молодые
поэты
говорят
о
нем
как
о
величайшем
поэте
эпохи...
Я
рада,
что
послужила
темой
для
стихов...
Мо гу
еще
добавить,
что...
он
был
добрый
и
хорош ий
человек.
Ты,
я
помню,
на зывал
его
сти хи
холодными
—
а
мне
они
кажутся
горячими,
как
мало
у
кого.»1
«Как воспоминание о пребывании Осипа в Петербурге в 1920
г., —
пише т
Ахматова,
—
кроме
изумительных
стихов
к
О.
Арбениной,
остались
еще
живые,
выцветшие,
как
н ап ол еоно вские
знамена,
афиши
то го
вре мен и
о
вечерах
п оэз ии,
где
имя
Ман де льштам а
ст оит
рядом
с
Гумилевым
и
Б локом».
♦♦♦
В
феврале
1921 года Мандельштамы уехали в Москву .
Надежда
Яков­
левна
так
объясняет
причины
отъ е зд а: «В Петербурге двадцатого года
Мандельштам
свое
«мы»
не
н ашел.
Круг
друзей
поредел...
Гумилева
окружали
нов ые
и
чужие
люди...
Старики
из
религиозно-философского
общества
тих о
вымирали
по
своим
углам...»
Ле то
и
осень
1921 г.
Мандельштамы
провели
в
Грузии.
Там
их
застало
известие
о
гибели
Гумилева.
С
этим
связаны
трагические
сти хи
Мандельш­
та ма
«Концерт на вокзале» («На тризне милой тени в последний раз нам
музыка
звучит») и «Умывался
ночью
на
дво ре ».
Последнее
из
эт их
сти­
хот в оре ний
пе рек лик ается
с
ахмат ов с ким
«Страх,
во
тьме
перебирая
вещи...».
Мандельштам
пис ал
Ан не
Ан др ее вн е: «Знайте,
что
я
обладаю
сп особн остью
вести
воображаемую
беседу
только
с
двумя
людьми:
с
Нико-
1 Письмо О.
Н.
Арбениной
В.
А.
Милашевскому
6 апреля 1974
г.
Арх ив
В.
А.
Милашевского.
42

л аем
Степановичем
и
с
Вами.
Беседа
с
Колеи
не
прерывалась
и
никогда
не
пр ер вется».
В
1922—23 годах у Мандельштама выходят три стихотворных сборни­
к а: «Tristia» (1922), «Вторая книга» (1923), «Камень» (3-е из д а ни е, 1923).
О.
Э.
Мандельштам.
1930(?).
Ф ото
М.
С.
Hanneльбаума
Его
стих и
и
статьи
пе чат ают ся
в
Петр ог рад е,
М ос кве,
Берлине.
В
это
вр емя
Мандельштам
пишет
ряд
ст атей
по
важнейшим
проблемам
истории,
куль­
туры
и
гуманизма: «Слово и культура», «О природе слова», «Девятна­
дцатый
в ек», «Пшеница человеческая», «Конец романа».
Едва
ли
не
ед инст в енным
критиком,
оценивш им
эти
полные
гл убоких
мы слей
работы
Мандельштама,
был
кн язь
Дмитрий
Петрович
Святополк-
Мирский.
В
па рижском
журнале
«Современные записки»
он
писал:
43

«Статьи Мандельштама разбросаны по журналам
...
читатели
к от орых
весьма
мал о
интересуются
умом
и
исто ри ей.
Чит ат ели
«Аполлона»
не
могли
оце нит ь,
да же
если
и
прочли,
статью
Мандельштама
о
Чаадаеве,
напечатанную
еще
в
1915 г., и уже дающую почти полную меру его куль­
ту рн о-и стори ч еской
зоркости.
Как
в
некоторых
стихах,
так
и
в
этих
статьях
—
Мандельштама
за нима ют
цен нос ти
ку л ьту рн о- исто ри ч еские...
Судьбы
ру сской
культуры
в
XIX веке особенно интересуют Мандельшта ­
ма.
Он
продолжает
л инию
историко-философской
мыс ли
Герцена,
Чаада е­
ва,
Григорьева...
Связ а на
его
мысль
и
с
Блоком,
с
которым
его
особенно
роднит
ге ниа льная
конкретность
исторического
воззрения,
но
полная
с во­
бода
от
с имв олизма
полагает
резкую
грань
ме жду
ним
и
Блок ом ».1
Летом
1924 г.
Мандельштам
приезжает
в
Ленинград.
По- видимо му,
этот
приезд
был
связан
с
из да т ел ьскими
делами.
В
эт от
раз
он
останавливался
на
ул.
Г ерцена, 49. « Л ет ом 1924 года Осип привел ко мне (Ф онт анка, 2)
свою
м олодую
же ну,
—
в спо мин ает
Ахм атов а.
—
С
этого
дня
началась
моя
дружба
с
Над юш ей.. .»
Издательские
дела
бы ли
связаны
с
предполагав­
шейся
пу бл ик ацией
в
новом
журнале
«Ленинград»
з апи сок
Мандельшта­
ма.
Записки
в ышли
в
мар те
1925 г.
отдельной
книгой
«Шум времени»
в
ленинг ра дско м
издательстве
«Время». По выражению Ахматовой,
это
был
«Петербург,
увиденный
сияющими
глазам и
п ятил етнег о
ребенка».
В
следующем
году
Мандельштам
снова
был
в
Ленинграде. «В 1925го­
ду,
—
пишет
Ахматова,
—
я
жила
с
Мандельштамами
в
одном
коридоре
в
па нсионе
За йцев а
в
Царском
Селе.
И
Надя
и
я
бы ли
тяж ело
больн ы,
лежали,
мерили
температуру».
♦♦*
Больш ую
часть
1930 года Мандельштамы провели в Армении.
Ре зу ль­
татом
этой
поезд ки
явилась
пр оза
«Путешествие в Армению»
и
стихотвор­
ный
цикл
«Армения». Из Армении в конце 1930 года Мандельштамы при­
ехали
в
Ленин гр ад .
Остановились
у
брата
М ан де льштам а,
Е вген ия
Эмил ь е­
вича,
на
Васильевском
острове.
Хлопотали
о
квартире,
но
в
писательской
о рг аниза ции
было
сказ ано,
что
в
Ленинграде
им
ж ить
не
ра зреша т.
Пр ичин
не
о бъ яснял и,
но
пе реме на
атмосферы
уже
чувствовалась
во
всем.
Именно
тогда
были
написаны
сти хи
«Куда как страшно нам с тобой», «Я вернулся
в
мой
г о ро д», «Помоги,
Гос под ь,
эту
ночь
прожить», «Мыстобойнакухне
посидим».
Впервые
он
оказался
чужим
в
своем
городе .
Петербург!
я
еще
не
хочу
умирать:
У
тебя
телефонов
моих
но ме ра.
Петербург!
у
ме ня
еще
ест ь
адреса,
По
кот о рым
найду
мертвецов
голоса.
Я
на
лестнице
черной
живу,
и
в
висок
Удар я ет
мне
вырванный
с
мясом
звонок,
И
всю
но чь
нап рол ет
жду
г остей
дорогих,
Шевеля
кандалами
цепоч ек
дв ер ных.
1 «Современные записки» .
Па риж, 1925, No 25, с.
541.
44

В
январе
1931 года Мандельштамы уехали в Москву:
В
год
тр идцат ь
первый
от
рожденья
в ека
Я
возвратился,
нет
—
считай:
нас иль но
Был
возвращен
в
буддийскую
Мос кв у.
А
перед
тем
я
все-таки
увидел
Библейской
скатертью
богатый
Ар арат
И
двести
дн ей
провел
в
стр ане
субботней,
Которую
Арменией
зовут.
Первая
же
вещь,
написанная
посл е
отъезда,
посв я щена
ро дному
го роду,
который
еще
не
раз
будет
появляться
в
сти хах :
Так
отчего
ж
до
сих
пор
э тот
г ород
довлеет
Мысля м
и
чувствам
м оим
по
ста ри нно му
праву?
В
Москве
Мандельштам
много
пишет.
К роме
сти хо в,
он
работает
над
большим
эсс е
«Разговор о Данте». Но печататься становится практически
невозможно.
За
публикацию
последней
ча сти
«Путешествий в Армению»
в
ленинградской
«Звезде»
был
снят
ред акт ор
Цезарь
Во льпе .
В
1933 году Мандельштам побывал в Ленинграде,
где
бы ли
устроены
два
его
вечера.
Ах мат ова
пишет
об
этом
в
св оих
во спо минания х: «В Ленин­
г раде
его
встречали
как
великого
по э та , persona grata, и к нему в Европей­
ску ю
гостиницу
на
поклон
пошел
весь
литературный
Ленинград
(Тыня­
нов,
Эйх енба ум ,
Гук о вск и й ), и его приезд и вечера были событием,
о
котором
вспоминали
много
лет».
Мандельштам
раньше
многих
почувствовал
истинную
су ть
происходя­
щих
в
стране
пер емен .
Еще
в
ст их отво ре нии
«1 января 1924 года»
он
писал:
Я
знаю ,
с
каждым
д нем
сла бе ет
жизни
выдох,
Еще
не мног о
—
оборвут
Пр осту ю
песе нку
о
глиняных
обидах
И
губы
оловом
зал ьют .
В
1933 году он побывал в Крыму,
видел
.задушенную голодом Украину.
П рирод а
своего
не
узнае т
лица,
И
тени
ст р ашные
Украины,
Кубани...
Как
в
туфлях
войлочных
гол одные
крестьяне
Калитку
стерегут,
не
трогая
кольца...
Осенью
того
же
года
он
пишет: «Мы живем,
под
с обою
не
чуя
стр аны».
Последние
два
сти хо тво рен ия,
а
также
«За гремучую доблесть грядущих
ве к ов» (1931 г.)
послужили,
по-видимому,
непо сред ств енным
поводом
для
ареста
Мандельштама
13 мая 1934 года.
Приговор
—
три
года
ссылки.
Под
ко нвоем
его
от прав ля ют
в
Ч ерд ынь
на
Каме.
П осле
хлоп от
Ахматовой
и
Па ст ернака
Ч ер дынь
заменяется
Воронежем.
Несмо тр я
на
слабое
здо­
ровье,
посл е
Лубянки,
при
о тсу тст вии
де нег
и
работы,
при
самом
неоп р е­
де ленном
будущем
Мандельштам
со чиняет
непрерывно.
Об
этих
стихах
Ахматова
скажет,
что
«Мандельштам и в годы воронежской ссылки про ­
дол жал
пис ать
ве щи
неизреченной
красоты
и
мо щи».
45

Я
обр аща лся
к
в озд уху
—
слуге,
Жд ал
от
не го
ус луги
или
вест и,
И
собирался
в
пут ь,
и
плавал
по
ду ге
Неначинающихся
путешествий...
«Вооруженный зреньем узких ос», он вспоминает Италию и Францию,
Крым
и
Гр узи ю,
и,
кон е чно,
свой
единственный
город:
Нын че
д ень
какой-то
желторотый
—
Не
м огу
его
понять,
—
И
глядят
пр имор ские
ворота
В
яко рях,
в
туманах
на
ме ня.
Тихий,
ти хий
по
воде
линялой
Ход
военных
кораблей,
И
каналов
узкие
пеналы
Под о
льдом
еще
ч ерней.
Слышу,
сл ышу
ранний
л ед,
Ш еле стящ ий
под
мостами,
В спо мина ю,
как
плывет
Светлый
хм ель
над
головами.
Так
гранит
зернистый
тот
Тен ь
моя
грызет
очами,
Види т
ночью
ряд
колод,
Днем
ка за вш ихся
домами,
Или
т ень
б аклу ши
бье т
И
позевывает
с
вам и,
Иль
ш умит
среди
людей,
Грея сь
их
вином
и
н ебом,
И
н есла дким
кормит
х лебом
Неотвязных
лебедей...
В
Воронеже
Мандельштама
навестила
Ахматова.
Под
впечатлением
эт ой
по ез дки
она
написала
«А город весь стоит оледенелый»:
А
в
комнате
о пально го
поэта
Дежурят
страх
и
муза,
в
свой
черед,
И
ноч ь
идет,
Которая
не
ведает
ра ссв ета.
П осле
ссылки
Мандельштамам
жить
в
Москве
и
Ленинграде
было
за­
пре щено.
Они
скит ал ись
вблизи
Москвы,
жил и
одно
время
в
Калинине.
Осенью
1937 года Осип Эмильевич с Надеждой Яковлевной приезжали на
два
дня
в
Ленинград.
Останавливались
у
поэт а
В.
Стенича.
В
маленькой
квартирке
Стенича
Мандельштам
вид ел ся
с
Ахматовой.
Возможно,
имен­
но
там
она
показала
ему
свое
стихотворение
«Немного географии» («Не
46

ст ол ицею
ев ропе йск ой»), в котором он «пр инял ( сп ра вед л иво)
последний
сти х»
о
Ленинграде
на
с вой
с чет:
Он,
воспетый
первым
поэтом,
Нам и
грешными
и
тобой.
Второй
и
последний
раз
его
а ре ст овали
в
мае
1938 года .
В
оф ициал ь­
ном
извещении
бы ло
сказано,
что
он
ум ер
27 декабря того же года в лагере
под
Владивостоком.
♦»♦
В
конце
нашего
века,
когда
мы
ост ро
ч ув ств уем,
как
спр ессов а л ось
вре мя
и
вплотную
приблизились
го ды
рев ол юции ,
мы
слышим
несущийся
отт уда
чи стый
голос.
В
смутном
двадцать
первом
году,
во
времена
голода
и
террора,
к огда,
ка зал ось,
кончилась
ис тор ия,
на
пожарище
ап окал ипсиса
прозвучали
эти
слова
надежды
Люблю
под
сводами
седы я
тишины
Молебнов,
панихид
блужданье
И
трогательный
чин
—
ему
же
все
дол жны,
—
У
Исаака
от пе ванье .
Люблю
с вященн ик а
неторопливый
ша г,
Широкий
вынос
плащаницы
И
в
ветхом
неводе
Ге ниса р етски й
мр ак
Вел ик опо стныя
с едми цы.
Ве тх оз аветн ый
дым
на
теплых
алт ар ях
И
иерея
в озг лас
сирый,
Смире нник
царственный
—
сне г
чис тый
на
плечах
И
одич алы е
п орфи ры.
Соборы
вечные
Софии
и
Пе тра,
Амбары
воздуха
и
свет а,
Зернохранилища
вселенского
до бра
И
ри ги
Нового
З авет а.
Не
к
вам
влечется
дух
в
годины
тяжких
б ед,
Сюда
влачится
по
ступеням
Ш ирокопасмурны м
несчаст ья
волчий
с лед,
Ему
ж
вовеки
не
изменим:
З ане
св об оден
раб,
преодолевший
страх,
И
сохранилось
свыше
мер ы
В
прохладных
житницах
в
глубоких
закромах
Зе рно
глу бокой,
полной
веры.
Мандельштам
сравнивал
поэзию
с
письмом,
брошенным
в
бутылке
в
океан.
Полвека
шла
эта
посылка
через
толщу
времени,
и
сегодня
его
поэз ия
п рораст ает
в
на шей
культуре
возрождающимся
духом
гу манизма .

Петербургские
адреса
О.
Э.
Мандельштама
(исторические и современные)
1899— 1900 Квартира Мандельштамов,
Офиц ерска я
у л., 17 (ныне ул.
Де­
кабристов, 17)
1900— 1907 Тенишевское училище,
Моховая
у л., 33—35 .
1900- е
Квартира
Б.
Н.
Синани,
Пуш кин ская
ул., 4
Квартира
Б.
Н.
Син ан и,
Пуш ки нска я
ул., 17
1901 Квартира Мандельштамов,
Ли тейн ый
пр., 49
1904—1905 Квартира Мандельштамов,
Литейный
пр., 15
1907 Квартира Мандельштамов,
Ивановская
у л. , 22 (ныне Социалисти ­
ческая
у л., 22)
Квартира
В.
В.
Гиппиуса,
Спасская
у л., 26/42 (ныне ул .
Рылее­
в а, 26/42)
1908 Квартира Мандельштамов,
С ер гиев ская
ул., 60 (ныне ул.
Ча йк ов­
ского, 60)
Квартира
В.
В.
Гиппиуса,
Спас с кая
ул., 47 (ныне ул.
Рылеева, 47)
1909 Квартира Вяч.
Иванова
(«Башня»), Таврическая ул. , 25 (ныне
Таврическая
ул ., 35)
1909 Редакция журнала «Апо л ло н», Мойка, 24
1910—1912 Квартира Мандельштамов,
Загородный, 70
1910-е Квартира С.
П.
К аблук ов а,
Эртелев
п ер., 11 (ныне ул.
Че хова, 11)
1913—1915 Кабаре « Бр одя ч ая
С обак а», Михайловская пл. , 5 (ныне
пл.
Искусств)
1913 Квартира Мандельштамов,
Загородный
пр., 14
1914 Квартира Мандельштамов,
Ив анов с кая
у л . , 16 (ныне Социалисти ­
ческая
у л., 16)
1914 Квартира Гумилева и Ахматовой,
В.
О ., Тучков пер., 17
1915 Квартира О .
Э.
М анде льшт ам а,
Малая
Моне т ная
у л., 15 (ныне ул.
Ско­
роходова, 15)
1920/21 Дом искусств,
Мойка, 59
Кл уб
поэтов
(Дом Мурузи), Литейный пр. , 24
1930—1931 Квартира Е .
Э.
Мандельштама,
В.
О., 8 линия, 31
1937 Квартира В .
Стенича,
канал
Грибоедова, 9
1910-е
Места
собр аний
Религиозно-философского
общества:
Общественно-юридические
курсы ,
Г агар инская
ул ., 16 (ныне
ул.
Ф ур мано ва, 16)
П ольс кое
обще с тво
любителей
из ящн ых
искусств,
Фонтанка, 83
Петровское
уч илищ е,
Фо нтанка, 62

На
2 странице обложки
—
О.
Э.
Мандельштам.
Си луэт
работы
Е.
К ругл иковой
На
фронтисписе
—
О.
Э.
Мандельштам.
1910 год
На
3 странице обложки
—
трамвай
на
Нев е
На
4 странице обложки
—
афиша
вечера
петербургских
поэт ов .
1918 год

3 руб.
ЛЕНИНГРАД
ВЕСЬ
ИА
ШОП
О- во
АРЗАМАС
^первое собраяие)
ВЕЧЕР
ПЕТЕРБУРГСКИХ
ПОЭТОВ
13 мая 1913 года.
Пролог
Арзамаса
(соч.
Георгия
Адамовича)
О.
А.
ГЛЕ
БОВА-СУДЕЙКИНА.
В.
ПЯС Т
АННА
РАДЛ ОВА
РЮРИ К
ИВНЕ В
.Двенадцать”, поэма А.
Блок а —Л.
Д.
БАСАР ГИНА-
БЛОК
II
Стахи
Пушкина-О
А.
ГЛ Е БО ВА-СУ ДЕЙК ИНА
АРТУР
ЛУРЬЕ
Стихи Ии
Аимемскаго, О
А.
ГЛЕБОВА-СУДЕЙКИНА
III
А.
Б ЛОК
О.
МАНДЕЛЬШТАМ
ГЕ ОРГИ Й
ИВАНОВ
ГЕОРГИЙ
АДАМОВИЧ
М.
КУЗМ ИН
Н.
Г УМИЛ ЕВ
Кивгввадательсттвв
АРЗАМАС
Платок.
П ир.
Ме р.
Серг еи
Ра длов а.
Ла- Б рюВер .
О
сердце.
Фрагмент
Омар
Кайям. 99 рубайат.
Пер.
Ил ьи
Средника.
.Старые арэамасцы*. Сборник.
Ки.
П.
А.
Вя­
земский.
Избранные
сти хи.
Ге оргий
Адамович.
Ве­
нера.
Стихи.
Георгий
Иванов.
Розаи.
Стихи.
О.
Ман­
дельштам
Ста ть и.
Г. »««•»
Ы.
Изда ние
подготовлено
товариществом
«Свеча»
при
ТПО
«Грифон»
Лени нгра дс кого
отделения
Советского
фонда
культуры
и
выпущено
в
свет
МП
«Зимний сад».
Сд ано
в
набор
12.12 .90 .
Подписано
к
печати
11.03 .91 .
Бумага
офсетная
No
1.
Тираж
100 000 экз .
Пе ч.
л. 3.
Заказ
6108.
Це на
3 руб.
Отп еч ата но
с
готовых
диапозитивов
Ленинградской
фабрикой
офсетной
печати
No
1 дважды
ордена
Трудового
Красного
Знамени
Ленинградского
производственного
объединения
«Типогра­
фия
им.
Ивана
Федорова»
Государственного
к омите та
СССР
по
печати.
197101, Ленинград,
ул.
Мира, 3.