За решетной

а
Е. Я. 5. ЦОВСКИС
За решетной
БОРЬБА ПОЛИТИЧЕСКИХ ЗАКЛЮЧЕННЫХ
ПРОТИВ РЕАКЦИИ И ФАШИЗМА
В БУРЖУАЗНОЙ ЛИТВЕ (1919—1940 гг.)
ИЗДАТЕЛЬСТВО ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Москва- 1972	_	'
9(С61)
Я93
ч
с
(
К
Яцовскис Е. Я.
Я93 За решеткой. .Борьба политических заключен-
ных против реакции и фашизма в буржуазной
Литве (1919—1940 гг.) М., Политиздат, 1972.
160 с. с илл.
В книге рассказывается о героизме политических заключенных в
буржуазной Литве, о том, как, находясь в подполье, Компартия на-
правляла их деятельность в общей борьбе литовских трудящихся за
Советскую власть.
Автор, кандидат исторических наук, показывает, что политзаклю-
ченные всегда поддерживали тесную связь с товарищами на воле, с
борющимся народом и постоянно ощущали его братскую моральную и
материальную помощь.
9(С61)
ПАМЯТИ БРАТА АЛЕКСАНДРА, КОММУНИ-
СТА-ПОДПОЛЬЩИКА И ПАРТИЗАНА ВЕЛИКОЙ
ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ, ПОГИБШЕГО НА
БОЕВОМ ПОСТУ В ТЫЛУ ВРАГА, ЭТОТ СВОЙ
ТРУД ПОСВЯЩАЮ.
Автор
ПРЕДИСЛОВИЕ
Погибшие друзья!
Дорогой вашей,
дорогой ваших подвигов живых
сегодня мы уверенно шагаем.
Витаутас Монтвила
Литовское буржуазное государство начало свое су-
ществование с массовых убийств рабочих и крестьян-
бедняков. При помощи иностранных империалистов
помещики и кулаки, фабриканты и банкиры в 1919 г. по-
давили Советскую власть, и волна кровавого белого
террора захлестнула Литву. После совершенного реак-
ционной военщиной переворота 17 декабря 1926 г. сме-
тоновцы1 установили в Литве жестокую фашистскую
диктатуру. Широко разветвленный полицейский аппа-
рат, хорошо оплачиваемые провокаторы и агенты охран-
ки, тюрьмы и арестантские дома, концентрационные
лагеря и газовая камера для приведения в исполнение
смертных приговоров — все это предназначалось для
подавления народного сопротивления.
Открытым, необузданным террором фашисты стре-
мились запугать трудящихся, превратить их в послуш-
ных и бесправных рабов, а с борцами за свободу физи-
чески расправиться. Но буржуазии не удалось порабо-
тить трудовой народ Литвы. На место погибших или
вышедших из строя революционеров вступали новые,
закаленные в классовых сражениях бойцы.
Под руководством Коммунистической партии Литвы
упорная борьба за светлое будущее продолжалась
и в тюрьмах. Жестокие пытки и издевательства не смо-
гли сломить революционный дух трудящихся.
1 А. Сметона — один из главарей наиболее реакционной партии
крупной литовской буржуазии таутинннков, пришедшей к власти
после фашистского переворота 17 декабря 1926 г.
3
Борьбе политических заключенных-антифашистов
в буржуазной Литве большое место уделялось в трудах
литовских советских историков, а также в мемуарной
литературе, вышедшей в послевоенные годы. Однако
в этих публикациях затрагивались лишь определенные
периоды, отдельные события. Авторы не ставили перед
собой задачу научно обобщить опыт борьбы революци-
онных политзаключенных в условиях тюремного заточе-
ния. В данной книге делается попытка в какой-то степе-
ни восполнить этот пробел.
При выборе темы на автора оказал большое влияние
многотомный труд профессора М. Н. Гернета «История
царской тюрьмы».
В целях более подробного освещения обстановки,
в которой приходилось вести борьбу политическим за-
ключенным, исследуются некоторые черты системы на-
казания в буржуазной Литве, данные из истории тю-
ремных заведений, господствовавший в них режим и ус-
ловия содержания заключенных.
Политические узники в тюрьмах никогда не чувство-
вали себя забытыми, одинокими. Они имели тесную
связь с товарищами на воле, со всем борющимся трудо-
вым народом и постоянно испытывали его братскую как
моральную, так и материальную поддержку. В книге
освещается деятельность «Красной помощи» и «Союза
народной помощи Литвы», а также борьба за всеобщую
амнистию политзаключенных-антифашистов, которой
руководила Коммунистическая партия.
Буржуазная власть считала политическими заклю-
ченными как участников революционного движения, тдк
и разных политиканов из среды самой буржуазии. Это
были шпионы панской Польши, активные агенты фа-
шистской Германии в Литве — гитлеровцы Клайпедско-
го края и сторонники А. Вольдемараса \ а также про-
вокаторы разных мастей. Таких заключенных было
сравнительно немного, и их не держали в тюрьме про-
должительное время. Подавляющее же большинство
узников — это участники революционного и антифашист-
ского движения — коммунисты, комсомольцы, беспар-
1 А. Вольдемарас — один из лидеров партии таутининков и орга-
низаторов фашистского переворота 17 декабря 1926 г. В результате
внутрипартийных распрей вышел из состава правительства таутини-
нков, а в 1934 г. руководил неудавшимся путчем своих сторонников.
4
тийные рабочие, крестьяне, прогрессивные интеллиген-
ты. В настоящей работе речь пойдет только о политиче-
ских заключенных-антифашистах.
Источниками для этого труда послужили материалы
партархива Центрального Комитета Коммунистической
партии Литвы, Центрального государственного архива
Литовской ССР и его каунасского филиала, рукописно-
го отдела Центральной библиотеки Академии наук Ли-
товской ССР. Некоторые данные обнаружены в делах
царского главного тюремного управления, хранящихся
в Центральном государственном архиве Октябрьской ре-
волюции СССР. Использованы также подпольная комму-
нистическая печать Литвы, прогрессивные литовские га-
зеты и журналы, выходившие в те годы в зарубежных
странах, а также различные буржуазные издания.
Большую помощь автору оказали работники архи-
вов — Л. Бедерис, Г. Валинскене, В. Даунене, Э. Зиль-
берис, | Г. Фейгельсонас , В. Кондратас, С. Раудониските,
Е. Трейнене и др.
Не по всем исследуемым проблемам удалось обнару-
жить документальные источники. В отдельных случаях
их и не могло быть: борьба в условиях глубокого под-
полья требовала соблюдения строжайшей конспирации.
Кроме того, немало архивных материалов министерства
юстиции буржуазной Литвы, его тюремного департамен-
та, а также других ведомств пропало во время войны.
Большую ценность представляют воспоминания бывших
подпольщиков-революционеров, записанные автором.
О борьбе антифашистов за решеткой рассказали бывшие
политические заключенные Б. Баранаускас, М. Ходосайте,
| Б. Бабраускайте |, М. Тауринскас, ______________
Л. Капочюс, Д. Берзакайте, С. Наймавичюс, И. Ма-
|А. Буткус , X. Ашкеназите, | Б. Банайтис | э
Ф. Арбамавичюс ,
тулаитис,
А. Плакхинас, М. Мешкаускене, X. Филимоновене-Гер-
шоновичюте, С. Стабинскас, |в. Нарвидайте , Ю. Хли-
вицкас, Ш. Майминас, О. Путейките, А. Гайлявичюс,
П. Ужкальнис и многие другие.
Бывшие подпольщики Ф. Беляускас, Ю. Комодайте,
А. Чиплис и другие помогли автору ценными советами
и критическими замечаниями.
Всем товарищам выражаю свою самую искреннюю
признательность,
Белый террор
ЧЕРНЫЕ ГОДЫ КРИКДЕМОВСКОГО ГОСПОДСТВА
Почти с самого начала так называемой «независимо-
сти» и до 15 июня 1926 г. Литва фактически находилась
под властью партии христианских демократов (крик-
щеню демократу партия), сокращенно — крикдемы. Это
была партия клерикальной буржуазии и реакционного
духовенства. Крикдемы и их сторонники твердо держа-
ли основные позиции в государственном аппарате и дик-
товали свою волю как во внутренней, так и во внешней
политике.
Один из первых прокуроров и первых министров
внутренних дел буржуазной Литвы — Р. Скипитис вы-
пустил в США книгу воспоминаний. В ней он выболтал
кое-какие данные о кровавой расправе, которую буржу-
азные националисты при помощи военщины империали-
стической Германии учинили над литовским народом,
о жестоком терроре против каждого, кто хоть в какой-то
степени посмел воспротивиться господству буржуазии.
Сам Скипитис указывает, что немецкие оккупанты и ли-
товские буржуазные националисты арестовывали людей
по малейшему подозрению и без следствия и суда дер-
жали их в каунасской и других тюрьмах Ч
Смешно звучит утверждение бывшего лидера крикде-
мов ксендза М. Крупавичюса, будто бы в первые дни
образования буржуазной Литвы он чуть не пострадал от
террора своих. Он якобы высказался против проекта
монархической Литвы, и за это ему грозила тюрьма1 2.
Если верить Крупавичюсу, что таким реакционерам, как
он, угрожала опасность расправы, то что уж говорить
о жестоких репрессиях в отношении рабочих и кресть-
ян, вступивших в борьбу против буржуазного господ-
ства.
1 См. А. Бимба. Кровавая история из их собственных уст. «Те-
са», 17. II. 1963.
2 См. «Летувос жинес», 11. I. 1939.
6
В северо-западной части Литвы в то время свиреп-
ствовала вооруженная банда «рота седасской коменда-
туры» *, которой руководил помещик П. Плехавичюс,
известный в народе как «Муравьев Жемайтии»1 2. Банда
Плехавичюса терроризировала жителей нескольких
уездов, самым жестоким образом подавляла любое со-
противление произволу реакции. Бандиты беспощадно
избивали людей плетью, совершали массовые убийства.
Только в одной деревне, Каукуоликай (Скуодасский
район), банда расстреляла несколько десятков ни в чем
не повинных крестьян.
Революционных крестьян и рабочих расстреливали
карательные отряды бывшего офицера царской армии
В. Григалюнаса-Гловацкиса, буржуазных национали-
стов И. Мотеюнаса-Валявичюса, К. Шкирпы, С. Шил-
карскиса, И. Новакаса и др. Людей убивали по пригово-
рам военно-полевых судов или вовсе без суда и следст-
вия за участие в революционном движении в 1918—
1919 гг., за принадлежность к Коммунистической партии,
за несколько обнаруженных коммунистических листо-
вок, а зачастую по подозрению или на основании лож-
ных доносов провокаторов.
В феврале 1919 г. буржуазные националисты в Ма-
риямполе (теперь Капсукас) учинили жестокую распра-
ву над участниками революционных событий в Сувал-
кии — учителем Юлюсом Зонялисом и рабочим Юоза-
сом Габрисом. Их убили и бросили под лед реки
Шешупе3.
В местечке Ионишкелис 19-летний борец за Совет-
скую власть Казне Балтарагис перед расстрелом бросил
палачам: «Мне не страшны ни смерть, ни ваши пули,
ибо я вижу, как поднимаются рабочие всего мира, кото-
рые своими мозолистыми руками свергнут власть крово-
пийцев. Да здравствует коммунизм во всем мире...»4
19 марта 1921 г. за хранение нескольких экземпляров
подпольной коммунистической газеты «Карейвю теса»
1 См. «Самоуправление в Литве в 1918—1928 гг., образование
самоуправлений и обзор деятельности за первое десятилетие». Кау-
нас, 1928, стр. 29, 34.
1 М. Муравьев по прозвищу Вешатель — бывший виленский ге-
нерал-губернатор, жестокий царский сатрап, в крови потопивший
восстания 1830—1831 и 1863 гг.
8 См. «Комунистас», 16. III. 1919.
4 «Колективас», 1926, № 25, стр. 29.
7
(«Солдатская правда») был расстрелян по приговору
военно-полевого суда солдат Андрюс Манялис.
7 мая того же года военно-полевой суд каунасской
комендатуры приговорил к смерти 5 участников рево-
люционного движения в Утянском уезде, а 17 кресть-
ян — к тюремному заключению от 3 до 8 лет.
В этот период буржуазная реакция расправилась
с выдающимся борцом за Советскую власть в Литве —
секретарем Тельшяйского районного комитета Коммуни-
стической партии Владасом Рекашюсом. Сообщники
Плехавичюса недалеко от Плунге арестовали Рекашюса,
ранив из огнестрельного оружия. От полученной раны
Рекашюс скончался.
О разгуле белого террора можно судить по числу по-
гибших. Из воззвания, выпущенного летом 1919 г. Пане-
вежским районным комитетом Коммунистической партии
Литвы и Белоруссии, мы узнаем, что только в Паневеж-
ском, Бцржайском, Рокишкском и других уездах было
расстреляно более 200 человек, 500 — подвергнуты же-
стокой порке *.
Страшная статистика содержится в корреспонденции
из Купишкиса, помещенной в газете «Теса» и относя-
щейся к 1921 г. «Может быть, ни в одной местности
Литвы кулаки так жестоко не бесновались, как в волос-
тях Купишкисе, Шимоняй, Вешинтай, Субачюсе, Гела-
жяй, Саламестисе и Ализавасе. Как уже удалось в этих
волостях собрать сведения, во время господства’ власти
кулаков пострадало следующее количество коммунистов
и революционных рабочих:
расстрелянных — 24 человека,
арестованных—164 человека,
подвергнутых порке — 76 человек,
подвергнутых другим пыткам — 30 человек,
изнасилованных девушек во время ареста — 7 че-
ловек» 1 2.
Жестоко расправлялась реакция с беднейшими кре-
стьянами, которые требовали передачи им помещичьих
земель. В связи с этим стоит вспомнить о распра-
ве, учиненной карательным отрядом под руководством
военного коменданта Расейнского уезда Б. Штенцелиса
1 См. «Листовки Коммунистической партии Литвы» (в даль-
нейшем— «Листовки КПЛ»), т. I. Вильнюс, 1962, стр. 101.
2 «Теса», 10. VI. 1921.
8
над крестьянами деревень Венсловишкяй, Пупкаймис
и Канюкай Раудонской волости, которые попытались
вернуть себе земли, захваченные помещиком. Так как
власти буржуазных националистов не удовлетворили за-
конные требования крестьян, они начали бугорками обо-
значать границы земель их предков. На помощь поме-
щику поспешили солдаты и жандармы.
Даже члены образованной буржуазным сеймом ко-
миссии, которых никак нельзя заподозрить в симпатиях
к пострадавшим крестьянам, писали в своем докладе:
«Один из них (пострадавших. — Е. Я.), который помнит
крепостное право, все же сказал: «Сколько жив, я не ви-
дел того, что сегодня испытал от своей литовской вла-
сти». Были подвергнуты истязаниям 34 человека мужчин,
в том числе старики 70—75 лет. Некоторых избивали
даже по три раза, так что человек даже двигаться не
мог. После им прочли проповедь: «Вот так вам, больше-
викам, будут делить землю...» Такая история из Пуп-
каймиса. То же самое было в Венсловишкяй, Канюкай
и в других деревнях». Комиссия признала, что «земля,
из-за которой людей пороли, стоит целиной, а людям ее
не дают» *.
Ни Штенцелис, ни другие виновники порки крестьян
никакого наказания не понесли.
После этой экзекуции помещики своим рабочим пря-
мо говорили: «Вы и не думайте выставлять свои требо-
вания! Всыплем, как в Раудоне»1 2.
Подобных фактов в то время было немало.
Стремясь подавить классовую борьбу трудящихся,
буржуазия Литвы преследовала рабочие организации,
и прежде всего авангард пролетариата — Коммунистиче-
скую партию, объявив ее вне закона. Ограничивалась
деятельность профессиональных союзов. Все чаще со-
вершались налеты на помещения профсоюзов и рабочие
клубы. Под разными предлогами арестовывали профсо-
юзных активистов и членов стачечных комитетов. Про-
фессиональные союзы и издаваемые ими газеты запре-
щались. Например, в марте 1919 г. в Каунасе во время
общего собрания членов профсоюза портных и сапожни-
1 Стенограмма учредительного сейма, зас. 6, 22. V. 1920, стр. 44.
2 Стенограмма учредительного сейма, зас. 19, 25. VI. 1920,
стр. 160.
9
ков полиция арестовала всех его участников1. 15 октя-
бря каунасский военный комендант приказал арестовать
и выслать из Литвы весь состав Центрального бюро
профессиональных союзов 2.
13 июня 1920 г. власти опять бросили в тюрьму
весь состав президиума Центрального бюро профес-
сиональных союзов Литвы и закрыли издавае-
мую им газету «Дарбининку гивянимас» («Рабочая
жизнь»).
Это происходило в Каунасе, тогдашнем главном по-
литическом центре Литвы. В провинции военные комен-
данты и начальники уездов орудовали еще более без-
застенчиво.
Газета «Банга» («Волна») за 5 июня 1921 г. сооб-
щала, что в Укмерге профессиональный союз был за-
крыт по постановлению специально созданной комиссии
в составе начальника уезда, мирового судьи и члена са-
моуправления. Следует отметить, что закон не предус-
матривал образования таких комиссий. В течение трех
дней в Укмерге проводились облавы на членов профсо-
юзов, на членов рабочей фракции городского самоупра-
вления и просто на «подозрительных». Всего тогда
было арестовано более 200 человек3.
А вот выдержка из другой корреспонденции, относя-
щейся к 1922 г.: «В Радвилишкисе аресты начались
24 марта. Арестованы все члены правления профсоюза
и члены рабочей фракции самоуправления — всего 8 че-
ловек. Их привезли в шяуляйскую тюрьму и пытали са-
мым жестоким образом. 25 марта начались аресты
в Шяуляе. Арестованы 5 членов Шяуляйского рабочего
профсоюза... Профессиональный союз города Шяуляй
закрыт. Так же арестованы 4 члена рабочей фракции го-
родского Совета. Среди них ответственный редактор газе-
ты «Дарбининку атстовас» («Представитель рабочих»)
врач Бурбайте-Эйдукявичене...»4.
Подобным образом рабочие профсоюзы подверга-
лись преследованиям на всем протяжении господства
крикдемов. Можно проследить определенную законо-
мерность действий буржуазии: когда по политическим
1 См. «Листовки КПЛ», стр. 70.
2 См. «Социал-демократас», 23. X. 1919, № 6, стр. 2.
3 См. «Теса», 20. IX. 1921.
4 «Комунарас», 1922, № 6, стр. 188.
10
соображениям властям было невыгодно официально за-
крывать тот или иной профессиональный союз, то аре-
стовывались руководители и наиболее активные члены
этого союза. Таким путем на некоторое время парализо-
валась вся его деятельность. Особенно часто это наблю-
далось во время рабочих забастовок, когда власти спе-
шили прийти на помощь капиталистам и свести на нет
руководящую роль профсоюза.
Преследованиям подвергались и рабочие культурно-
просветительные организации. Так, каунасский военный
комендант дважды штрафовал на сумму 500 и 1000 ли-
тов прогрессивное книгоиздательское общество «Швеса»
(«Свет»). Были конфискованы 11 изданий, в том числе
атеистическая брошюра «Наудотою тикиба» («Религия
эксплуататоров»), биографический очерк о выдающемся
деятеле французской буржуазной революции Марате,
книга о взгляде марксистов на профессиональные сою-
зы, открытка с изображением Маркса и другие издания.
9 мая 1924 г. деятельность общества была запре-
щена Ч
Власти распустили прогрессивные молодежные орга-
низации «Спиндулис» («Луч») и «Швеса» («Свет») в го-
роде Паневежисе, а также культурно-просветительное
общество «Культурлига».
Преследованиям подвергалась и прогрессивная пе-
чать. Постоянно закрывались рабочие газеты, а их ре-
дакторов штрафовали и заключали в тюрьмы. Военные
коменданты и полиция на местах конфисковывали даже
разрешенные военной цензурой издания.
Рабочие газеты были вынуждены постоянно менять
свои названия. Но и под новым названием газете удава-
лось выходить недолго. Только за период до февраля
1922 г. было запрещено 12 рабочих газет, издававших-
ся на литовском, еврейском и польском языках. Что же
касается единовременных изданий, то чаще всего они
сразу же конфисковывались.
Период господства крикдемов ознаменовался массо-
вой фабрикацией политических процессов. Наибольшую
известность приобрел процесс куопининков, или, как его
называли по количеству привлеченных к суду обвиняе-
емых, «дело 92». 12 марта 1923 г. крикдемовские власти,
1 См. ЦГА Лит. ССР, ф. 378, оп. 5, д. 5, л. д. 340, 271.
И
которых не устраивал состав первого сейма, распустили
сейм и назначили новые выборы на 12—13 мая того же
года ’.
Стремясь помешать рабочим участвовать в выборах,
буржуазия арестовала всех депутатов первого сейма от
фракции «Дарбининку куопа» («Рабочий сход») и канди-
датов в депутаты, выставленных от «Дарбининку куо-
па» и от списков рабочих и беднейших крестьян в пер-
вый и второй сеймы, а также тех граждан, которые под-
писывали и поддерживали эти списки. Всех обвиняемых
по делу списка «Дарбининку куопа» называли куопи-
нинкай. Их аресты происходили в 1923 г. и продолжа-
лись до 1925 г. Среди арестованных были рабочие, кре-
стьяне, представители прогрессивной интеллигенции.
Большинство куопининков более 3 лет незаконно содер-
жалось в тюрьмах. Наконец, 12 июня 1926 г. в условиях
подъема революционного движения военный суд был вы-
нужден признать предъявленное обвинение необоснован-
ным и всех куопининков оправдать1 2.
В Каунасе 19 января 1925 г. крикдемовские власти
встретили градом пуль голодных безработных, пришед-
ших к зданию городской управы с требованием работы
и хлеба.
Зверская расправа с безработными вызвала такое
сильное негодование в Литве и за границей, что сами
организаторы ее не на шутку испугались возможных по-
следствий. Один из чиновников охранки 27 января
1925 г. писал в совершенно секретном сообщении: «Все
это произошло из-за нетактичного поведения полиции,
которая, вместо того чтобы применить все возможные
средства для разгона толпы, как-то: применение воды,
заезд на лошадях в толпу и т. д., сразу начала приме-
нять оружие, что в народе оставило очень плохое впе-
чатление... Еще одно второе такое происшествие —
и в Литве... может возникнуть среди рабочих не-
довольство существующим строем и беспорядки, кото-
рые подавить в настоящее время было бы довольно
трудно»3.
1 См. «Виряусибес жинес» («Правительственный вестник»),
№ 126/960.
2 См. «Теса», июнь, 1926 г. № 49, стр. 2.
3 ЦГА Лит. ССР, ф. 378, оп. 5, д. 5, л. д. 10.
12
Страх п^ред надвигающейся революционной бурей
толкнул буржуазию Литвы на установление открытой
фашистской диктатуры.
ПОСЛЕ 17 ДЕКАБРЯ 1926 г.
17 декабря 1926 г. реакционная военщина совершила
фашистский переворот и низложила коалиционное пра-
вительство ляудининков 1 и социал-демократов, пришед-
шее к власти в июне 1926 г. в результате поражения
партии крикдемов на выборах в третий сейм. Начались
жестокие репрессии против организаций трудящихся,
и прежде всего против Компартии Литвы — единствен-
ной партии, ставшей во главе революционной борьбы.
В Каунасе, Шяуляе, Паневежисе и других городах, ме-
стечках и деревнях Литвы были арестованы многие ру-
ководящие деятели Коммунистической партии и комсо-
мола; активисты, рядовые члены, деятели профсоюзов,
а также беспартийные рабочие, крестьяне, представите-
ли прогрессивной интеллигенции, которые сочувствовали
революционной борьбе трудящихся.
Составленный фашистской охранкой список свиде-
тельствует, что в первые дни после переворота только
в Каунасе арестовали ПО человек. Они содержались
в помещении охранки. Как припоминают очевидцы,
здесь было настолько тесно, что многим приходилось
стоять. Спустя несколько дней большинство заключен-
ных отправили в каунасскую каторжную тюрьму. 27 де-
кабря здесь уже находилось 171 человек2.
В ночь на 17 декабря фашистам удалось выследить
и арестовать секретаря Центрального Комитета Комму-
нистической партии Литвы Каролиса Пожелу, членов
ЦК Юозаса Грейфенбергериса и Файвуша Абрамавичю-
са, члена ЦК Красной помощи Литвы Казиса Гедриса
и члена ЦК Коммунистического союза молодежи Рапо-
ласа Чарнаса. Реакция решила физически расправиться
с ними, обезглавить революционное движение трудя-
щихся.
Фашисты не имели никакого юридического основа-
ния подвергать суду К. Пожелу и его товарищей. Фор-
1 Союз ляудининков — партия средней и мелкой либеральной
буржуазии.
2 См. «Балсас», 1928, № 1, стр. 3.
13
мально их дело было передано на рассмотрение военно-
полевого суда на основании § 14 чрезвычайного устава
по охране государства и пункта 14 § 12 уйава военного
суда. Эти законодательные акты предусматривали ответ-
ственность за действия, совершенные в Условиях военно-
го положения. Однако военное положение в Литве было
отменено 2 июля 1926 г. и вновь ХвеДено 17 декабря,
т. е. когда обвиняемые уже находилась под арестом.
Что же касается деятельности арестованных в период
господства крикдемов, то все их действия были полно-
стью амнистированы в соответствии с опубликованным
14 июля 1926 г. законом об амнистии. Следовательно,
предъявленные К. Пожеле и другим коммунистам обви-
нения были с юридической точки зрения совершенно
несостоятельными. Их арестовали в ночь переворота,
и они, естественно, не могли успеть «провиниться» по
отношению к новым властям. Коммунистов обвиняли
в том, что они готовили свержение законного, т. е." коа-
лиционного правительства ляудининков и социал-демо-
кратов — того самого правительства, которое низложили
фашисты 17 декабря. Об этом подсудимые узнали лишь
24 декабря, когда под охраной были доставлены в ка-
зармы второго пехотного полка в Шанчяй (предместье
Каунаса). Там фашисты подготовили пародию на судеб-
ное разбирательство.
Теперь уже собран немалый материал, который поз-
воляет с большой точностью восстановить ход этого «су-
дебного» процесса. Прежде всего, сохранились архив-
ные документы. Они свидетельствуют о тактике борьбы
Коммунистической партии Литвы в тот период и о лож-
ности версии фашистов. Мы располагаем трудом одного
из основателей и руководителей Коммунистической пар-
тии Литвы — В. Мицкявичюса-Капсукаса «Судебная
комедия над четырьмя и последние их часы». О военно-
полевом суде над К. Пожелой и его товарищами писали
многие участники революционного движения в Литве.
Правдиво отобразить события тех дней во многом помог
персональный пенсионер Ф. Абрамавичюс, которого
тогда судили вместе с К. Пожелой и другими коммуни-
стами.
К. Пожела, Ю. Грейфенбергерис, К. Гедрис и Р. Чар-
нас были приговорены к смертной казни, а Ф. Абрама-
вичюс осужден к пожизненному тюремному заключению.
14
Коммунисты отказались обращаться с ходатайством
о помиловании и до последнего вздоха остались вер-
ными своим \убеждениям, Коммунистической партии.
В ночь на 27 декабря, недалеко от каунасского VI фор-
та четыре бесстрашных коммуниста воскликнули: «Да
здравствует коммунизм!». Их возгласы оборвал ружей-
ный залп. \
О последних микутах жизни героев поведал бывший
военный капеллан ксендз А. Сабаляускас, который при-
сутствовал при исполнении смертного приговора. Даже
этот закоренелый реакционер был потрясен благородст-
вом, геройством коммунистов. В своих воспоминаниях
он вынужден был признать: «...Если люди умирают за
идею, то она имеет основание... Большевизм... это не про-
дукт одной страны: идея большевизма находит сторон-
ников во всех странах» *.
Среди множества черных дел реакционной буржуа-
зии Литвы убийство четырех коммунистов было самым
подлым.
Однако это было лишь начало. По всей Литве воен-
но-полевые суды начали выносить смертные приговоры
один за другим. 5 апреля 1927 г. фашисты расстреляли
коммуниста Хаима Меламеда. К смертной казни были
приговорены активные деятели рабочего движения —
Людас Адомаускас, Пиюс Гловацкас, Эугениюс Вицас,
Залманас Шварцбергас и многие другие.
Весь мир выступал против зверств литовских фаши-
стов. Многолюдные демонстрации трудящихся прошли
в Советском Союзе, Германии, Франции, Чехословакии,
Англии, в Соединенных Штатах Америки и в других
странах. В кампанию протеста включались видные об-
щественные деятели, писатели, ученые. Это движение
солидарности с трудящимися Литвы спасло жизнь не-
скольким десяткам революционных рабочих.
Однако реакция продолжала изощряться в своих
действиях. Без следствия и суда фашисты отправляли
людей в концентрационный лагерь, созданный в начале
1927 г. в местечке Варняй. Как это практически дела-
лось, можно проследить на таком примере: 6 февраля
1927 г. начальник I пункта политической полиции в сво-
ем бюллетене за № 2 писал, что сразу после переворота,
1 Рукописный отдел Государственной республиканской библио-
теки Литовской ССР, ф. 11, д. 3, л. д. 32.
15
17—18 декабря 1926 г., в Шяуляе были арестованы по-
дозреваемые в коммунистической деятельности Л. Аб-
рамсонайте, Л. Виткинайте, Й. Куялавичю^, X. Кружко-
лас, К. Раманаускас и другие. В отноп/ении этих лиц
охранка возбудила дело и передала его>в окружной суд.
Судебный следователь, не обнаружив^каких-либо дока-
зательств вины, прекратил дело и обвиняемых освобо-
дил. Однако охранка 26 января 192Уг. вторично аресто-
вала этих лиц и направила в Варняйский концентра-
ционный лагерь на все время действия военного поло-
жения *.
Разгул белого террора вызывал негодование разных
слоев населения Литвы. Об этом свидетельствуют дан-
ные из источников самой фашистской охранки. В сводке
№ 100 совершенно секретных сведений полиции за 10 ок-
тября 1927 г. мы читаем: «В последние дни через Шяу-
ляй были направлены в Варняйский концентрационный
лагерь около 60 человек, среди коих несколько студен-
тов. Большинство граждан выражают недовольство, что
так много посылают в Варняй. Даже лояльно настроен-
ные к государству граждане (стало быть, сторонники
буржуазного господства. — Е. Я ) говорят, что такими
массовыми направлениями в Варняй правительство по-
казывает лишь свою слабость»1 2.
Понятно, что только слабостью фашистской власти,
боязнью своего народа можно было объяснить такие
массовые аресты трудящихся, жестокость военно-поле-
вых судов и другие проявления белого террора в Литве
в годы диктатуры сметоновской клики.
ПРОВОКАЦИИ
Охранка, полиция, прокуроры всех рангов, суды, ре-
акционная военщина, члены «Шяулю саюнга» («Союза
стрелков») и других фашиствующих организаций при-
лагали немало усилий к тому, чтобы как можно больше
коммунистов и революционно настроенных рабочих ока-
залось за тюремной решеткой. Реакция стремилась осла-
бить Коммунистическую партию, подорвать ее деятель-
ность. Помимо .«обычных» политических дел, охранка
1 ЦГА Лит’ ССР,' ф.’ 378, оп. 2, т. 2, д. 56, л. д. 76.
2 ЦГА .Лит# ССВ,^ф./923, on. 1, д. 504, л.д. 294.
*	16
занималась \разными подлогами, фальсификациями.
Подсунуть человеку прогрессивных взглядов нелегаль-
ную литературу, оружие или другие инкриминирующие
материалы и после все это «обнаружить», подкупить
лжесвидетеля, изготовить подложный документ — такой
была повседневна^ практика охранки. В этой области
она имела опытногс\наставника — царскую охранку.
После падения самодержавия немало чиновников
царской охранки и полиции оказалось на службе у бур-
жуазии Литвы. Такими\были белогвардейцы Ф. Дуна-
ев, В. Сизых, П. Спиридонов, А. Панкратов, Л. Пруша-
кевич, С. Лазарев и многие другие Именно те при-
служники царизма, которые отличались усердием в
борьбе против революционного и национально-освободи-
тельного движения, сыграли немаловажную роль при
организации охранки буржуазной Литвы2. П. Спиридо-
нова, сменившего фамилию на Лашас, знали в Литве по
многим провокационным делам. Он выдвинулся на от-
ветственные посты в охранке.
> Наиболее гнусной провокацией охранки было сфаб-
рикованное дело против активного участника револю-
ционных событий 1918—1919 гг. в Литве и борца за
'Советскую власть в Жемайтии Пранаса Зибертаса.
Чб июля 1921 г. военный суд приговорил его и несколь-
ких других подпольщиков к смертной казни за принадлеж-
ность к Коммунистической партии и за революционную
деятельность. Однако в связи с решительным протестом
трудящихся этот приговор не был приведен в исполне-
ние. Охранка состряпала новое дело, предъявив П. Зи-
бертасу, его брату Владасу и Теодору Линаускасу обви-
нение в уголовном преступлении — ограблении владель-
ца имения Застарчяй графа Пшездецкого и убийстве
его жены. Полиция даже не пыталась разыскать дейст-
вительных виновников, стремясь любым способом «дока-
зать» вину П. Зибертаса.
Процесс длился 13 месяцев. Трижды за это время
менялся состав военного суда. Когда защита потребова-
ла доставить в суд основного «свидетеля» обвинения—
заключенного Винцаса Шивицкиса, перед судьями ока-
зался его отец тоже по имени Випцас. Однако подлог
1 См. «Полиция Литвы в 1918— 928|гп.>.КаДЯс,ср. 206,
238	*
2 См. «Прекалас», 1938, № 2, ст». £9.
17 1UM Г (1 ;1
был разоблачен, и судебное разбирательство отложили.
На следующем заседании объявили, что свидетель скон-
чался в тюрьме... Так суд и не заслушаут этого свидете-
ля, но обвинительный приговор на основе его «показа-
ний», полученных в застенках охранки, был состряпан.
Заявление же пострадавшего графа Лшездецкого о том,
что Пранас Зибертас по своему внешнему виду совер-
шенно не похож на лиц, совершивших разбойное напа-
дение, не приняли во внимание./Военный суд пригово-
рил П. Зибертаса к смертной/Казни. Но поднявшаяся
волна народного возмущения вновь спасла жизнь Зи-
бертасу и вынудила буржуазию заменить смертную
казнь пожизненным заключением. Зибертас находился
в заключении 20 лет и был освобожден только в
1940 г., после падения фашистской диктатуры 1.
Буржуазия хорошо знала, что Коммунистическая
партия является решительным противником авантюри-
стических восстаний и путчей. Тем не менее охранка
фабриковала ложные обвинения р якобы готовившихся
восстаниях. Под предлогом такого рода обвинений мож-
но было подвергнуть арестам и другим репрессиям
большое число коммунистов, наиболее сознательных ра-
бочих и крестьян, а в глазах хозяев предстать в роли
спасителей существующего строя, извлекая из этого вся-
ческие выгоды.
13 января 1925 г. в г. Мариямполе (теперь Капсукас)
на чердаке дома, в котором проживал ветеран рабочего
движения Литвы врач Стасис Матулайтис, охранка
«обнаружила» гранаты, бикфордов шнур и оружейное
масло. Тут же распространился слух, будто коммунисты
готовили восстание и его непосредственным руководите-
лем должен был стать Матулайтис. Такое обвинение
ему официально предъявил следователь по особым де-
лам 2.
Разоблачая это, жена С. Матулайтиса в открытом
письме предала гласности некоторые обстоятельства
провокации охранки. Она указала, что в доме Матулай-
тисов шестой год размещается общежитие прогрессив-
ного общества по оказанию помощи учащимся «Жибу-
1 См. Л. Вайцекаускас. Пранас Зибертас. «Теса», 31. VII. 1960;
2. VIII. 1960.
2 См. С. Матулайтис. Воспоминания. Вильнюс, 1957, стр. 193,
194, 200 и 201.
18
релис», которое находится под особым наблюдением по-
лиции. Не быЛр года, чтобы полиция не производила
здесь обыска и\ничего подозрительного никогда не об-
наруживала. \
Когда провокация охранки стала достоянием гласно-
сти, сфабрикованнокпротив Матулайтиса и других аре-
стованных дело рухнуло как карточный домик. Однако
охранка не оставила Х2. Матулайтиса в покое, и он вы-
нужден был эмигрировать за границу.
В условиях острой классовой борьбы революционе-
ры, желая уберечь свои подпольные организации от раз-
грома, а товарищей от арестов, пыток и смертных при-
говоров, были вынуждены иногда прибегать к самым
крайним средствам. С риском для жизни они обезвре-
живали разоблаченных наиболее опасных провокаторов.
Ликвидация агентов охранки была необходимой мерой
самообороны и ни в коем случае не являлась актом ме-
сти или проявлением тактики индивидуального террора.
Компартия Литвы неоднократно со всей определен-
ностью выражала свое отношение к тактике индивиду-
ального террора. Еще в 1921 г. один из ее руководите-
лей, 3. Ангаретис, в статье «О терроре» резко критико-
вал выпущенную листовку, в которой содержался
призыв отвечать на белый террор буржуазии убийством
отдельных чиновников охранки ’. По этому же вопросу
орган ЦК КП Литвы — «Комунистас» высказался в
1925 г. в статьях «Можно ли ответить на инквизицию
террором?», «Большевики и террор». В более поздний
период — в октябре 1935 г., когда широко разверну-
лось антифашистское движение крестьян Сувалкии,
Центральный Комитет Компартии Литвы вновь подчерк-
нул, что не одобряет тактику индивидуального террора
и опирается лишь на организованную революционную
борьбу широких масс1 2.
Хорошо известен геройский поступок члена Комму-
нистической партии Западной Белоруссии С. Притыцко-
го. 27 января 1936 г. в Вильнюсе в зале суда на глазах
у многих жандармов он застрелил агента дефензивы
(тайной полиции буржуазной Польши) — опасного про-
вокатора Я. Стрельчука, который давал показания про-
тив арестованных коммунистов. Жизнь самого С. При-
1 См. «Комунистас», 1921, № 12, стр. 211—212.
2 См. «Листовки КПЛ», т. IV. Вильнюс, 1963, стр. 162—163.
19
тыцкого была спасена лишь благодаря/ выступлению
в его защиту трудящихся многих стран у.
Подобными эпизодами богата история революцион-
ного движения Литвы. Полиции, как правило, не удава-
лось выявить лиц, которые непосредственно участвовали
в ликвидации провокаторов. Охрайка в таких случаях
при прямом попустительстве органов прокуратуры фа-
бриковала фальшивки и выдвигала обвинения против
революционеров. Были даже сл/чаи, когда за ликвида-
цию агента охранки судили людей, которые вообще
никаких связей с революционным движением не
имели.
После переворота 17 декабря 1926 г. фальсифициро-
ванных дел против коммунистов стало еще больше.
Расстреляв Каролиса Пожелу и его товарищей, охран-
ка и реакционная военщина состряпали дело против
большой группы революционеров, содержавшихся в Вар-
няйском концентрационном лагере.
Накануне 1 мая 1927 г. комендант лагеря К. Рудай-
тис сказал представителям политических заключенных,
что он запрещает праздновать Первомай. Коммунисты
заявили, что 1 Мая — праздник всего мирового пролета-
риата, и политические заключенные по достоинству его
отметят. 1 мая в 7 часов утра все политзаключенные
вышли во двор лагеря, построились в колонну и мед-
ленно начали шагать по кругу, изображая праздничную
демонстрацию. Появившаяся охранка начала избивать
заключенных прикладами винтовок и заталкивать их
в камеры. Стража срывала с одежды революционеров
красные значки. Из камер вывели А. Буткуса, Й. Гри-
гайтиса и еще нескольких товарищей, заподозренных
в организации празднования. По пути в карцер их звер-
ски избивали1 2. В другой карцер бросили нескольких
женщин.
Однако решимость политических заключенных от-
праздновать 1 Мая не была сломлена. В 10 часов из от-
крытых окон камер донеслись звуки пролетарского гим-
на. В то же время над крышей главного корпуса лагеря
взвился алый флаг, который политические заключенные
мастерски подняли через самую высокую дымоход-
ную трубу. Желая во что бы то ни стало прервать
1 См. «Теса», 4. XI. 1959.
2 См. «Вечерние новости», 27. IV. 1962.
20
пение «Интернационала», старшина Урнежус вместе
с солдатами ворвался в камеры и начал там стре-
лять.
Несколько дней спустя офицер И. Ченкус вызвал
в караульное помещение лагеря находившихся в карцере
политических заключенных и допрашивал их о событиях
1 мая. Допросы были короткие, и создавалось впечатле-
ние, что все это делается ради какой-то формальности.
Однако 10 мая 13 политзаключенных под усиленным
конвоем были отправлены в тельшяйскую тюрьму, а
24 мая над ними состоялся суд. К этому делу в спешном
порядке привлекли еще двух женщин, которых за день
до суда доставили из Варняйского концентрационного
лагеря.
Обвинение было «обычное» — коммунисты готовили
1 мая восстание. Обосновывалось это двумя «доказа-
тельствами» — обвиняемые пели «Интернационал» и на
груди у них были прикреплены красные значки *. Подсу-
димым не разрешали вызвать своих свидетелей — таков
был фашистский процессуальный порядок в военно-по-
левых судах. Все опрошенные в судебном заседании
«свидетели» являлись представителями администрации
концентрационного лагеря. Но и они ничего существен-
ного не могли показать и лишь подтвердили, что под-
судимые пели «Интернационал» и на груди у них были
красные значки. Один из свидетелей, солдат Даргужас,
сначала заявил, что подсудимые хотели восстать. Одна-
ко из его дальнейших ответов выяснилось, что они толь-
ко праздновали 1 Мая, страже лагеря не оказывали со-
противления и своими действиями не отличались от дру-
гих политических заключенных. Когда председатель
суда майор К. Собяцкис спросил Даргужаса, почему
тот раньше говорил о намерении подсудимых восстать,
Даргужас, вытянувшись по-солдатски, отрапортовал:
«Господин майор, нам так приказано!» Собяцкис побаг-
ровел и прошипел сквозь зубы: «Хватит, баранья го-
лова!» 1 2.
Приговор был неожиданным. Военно-полевой суд
приговорил к смертной казни пятерых подсудимых —
Е. Грейфенбергерене, С. Шлейвиса, Й. Шиласа,
1 См. «Лайсве», 16. V. 1935.
2 Там же.
21
X. Кружколаса и А. Киликявичюса. Так как Кружколас
был несовершеннолетним, ему смертная казнь заменя-
лась пожизненным лишением свободы в каторжной
тюрьме. 19-летнего М. Гурвича таки^е приговорили к
пожизненному тюремному заключений), но как несовер-
шеннолетнему ему снизили срок наказания до 15 лет
каторжных работ. Такому же наказанию был под-
вергнут А. Вильчинскас. Й. Григайтиса осудили к
10 годам каторжной тюрьмы, 7 политических заклю-
ченных приговаривались к каторжной тюрьме от 1 до
8 лет Ч
Изучая материалы этого дела, проникаешься глубо-
ким уважением к Евгении Грейфенбергерене. Женя, как
ее обычно звали, была подругой жизни видного деятеля
Коммунистической партии Литвы Юозаса Грейфенбер-
гериса, погибшего от рук фашистов. Отличаясь твердым
характером и мужеством, она с негодованием отклонила
предложение обратиться к фашистскому диктатору
А. Сметоне с ходатайством о помиловании, показав при-
мер революционной стойкости. О благородстве Грейфен-
бергерене, о решимости до конца оставаться преданной
партии, делу рабочего класса свидетельствуют ее пись-
ма, написанные в ожидании расстрела. <...Уверенность,
что победа будет за нами, товарищи, придает мне силы
идти на смерть с высоко поднятой головой, и я счаст-
лива, что оказалась вполне подготовленной пожертво-
вать своей жизнью ради нашего великого идеала. Будь-
те до конца стойкими и вы, товарищи,— будущее принад-
лежит вам»1 2.
Опасаясь взрыва негодования со стороны широкой
общественности, фашисты не посмели расстрелять осуж-
денных. Военный министр заменил им смертную казнь
15 годами каторги.
В период фашистской диктатуры фальсифицирован-
ные дела против революционеров рассматривали не
только военно-полевые суды, но и собыкновенные» воен-
ные суды, а также окружные. Таких примеров было
очень много.
7 ноября 1929 г. недалеко от Шяуляя был убит про-
вокатор А. Полияускас3 и охранка тут же сфабриковала
1 ЦГА Лит. ССР, ф. 923, on. 1, д. 504, л. д. 367.
2 «Раудонойи пагалба», 1927, № 1, стр. 13.
3 ЦГЛ Лит. ССР, ф. 507, on. 1, д. 304, л.д. 2.
22
дело против коммуниста Йонаса Касперайтиса. Фашист-
скому суду пришлось немало повозиться с этой фальшив-
кой. Во время разбирательства дела было установлено
полное алиби обвиняемого — Касперайтис во время про-
исшествия находился в Каунасе. Так как предъявленное
ему обвинение не было подтверждено какими-либо дока-
зательствами, военный суд 28 октября 1930 г. вернул де-
ло на дополнительное следствие *. Пока проводилось это
дополнительное «следствие», а в действительности даль-
нейшая фабрикация провокационного дела, военный суд
26 февраля 1931 г. осудил Касперайтиса к 15 годам ка-
торжной тюрьмы по другому делу — по обвинению в
коммунистической деятельности. 10 июня того же года
военный суд вторично рассмотрел дело Й. Касперайтиса
по обвинению в убийстве провокатора, хотя никаких но-
вых доказательств не оказалось. Его приговорили
к смертной казни 1 2.
Весьма характерно прохождение «процесса», а точнее
ничем не прикрытой расправы с коммунистом. Стремясь
любыми средствами «доказать» вину подсудимого, пред-
седатель суда «перестарался» и лишил Касперайтиса
права последнего слова. Когда Касперайтис говорил об
отношении коммунистов к индивидуальному террору,
председательствующий его прервал. Касперайтис заявил,
что будет говорить о смертной казни, но и этого предсе-
дательствующий ему не разрешил. Защитник Касперай-
тиса адвокат Й. Зиманас предал гласности все эти фак-
ты и Верховному трибуналу ничего не оставалось делать,
как отменить приговор военного суда и вернуть дело в
тот же суд на новое рассмотрение. В третий раз военный
суд занимался «разбирательством» этого дела 28 ноября
1931 г. Никаких новых доказательств вины подсудимого
не было, и все же военный суд вновь осудил Касперай-
тиса к смертной казни. Верховный трибунал 23 января
1932 г. приговор утвердил 3.
Как впоследствии писал в своих воспоминаниях
Й. Касперайтис, прокурор в суде свою обвинительную
речь даже не пытался обосновать какими-либо доказа-
тельствами и заявил: «...Я требую для Йонаса Касперай-
1 ЦГА Лит. ССР, ф. 507, on. 1, д. 305, л. д. 81.
2 ЦГА Лит. ССР, ф. 507. on. 1, д. 304, л. д. 17, 89.
3 ЦГА Лит. ССР, ф. 507, on. 1, д. 304, л. д. 103, 105, 122,
192, 208.
23
тиса смертной казни, чтобы предупредить других от пре-
ступлений...» Ч
Осуждение Й. Касперайтиса вызвало бурю протестов
как в Литве, так и за границей. Международный союз
юристов в Цюрихе (Швейцария) 2 декабря 1931 г. об-
ратился к правительству Литвы с официальным письмом,
в котором сообщал, что назначил адвоката для защиты
Касперайтиса и просил допустить его к участию в деле.
Фашисты адвоката из-за границы не допустили, а письмо,
как и многие полученные в те дни резолюции протеста
из разных стран, подшили к канцелярскому делу. Однако
протест трудящихся Литвы и мировой общественности
вынудил фашистское правительство изменить свое реше-
ние. Смертная казнь была заменена пожизненным за-
ключением в каторжной тюрьме1 2.
Аналогичное дело возникло в связи с ликвидацией
провокатора Л. Гликманаса. Этот агент охранки нанес
большой вред революционному движению в Литве. Его
застрелили вечером 29 марта 1934 г. в Каунасе, на
ул: Гардино. Охранка сбилась с ног в поисках смель-
чака, убравшего их агента. «На всякий случай» в тот же
вечер был арестован проживавший в одной квартире с
Гликманасом коммунист й. Шохатас. Охранка хорошо
знала, что по состоянию здоровья он никак не мог стре-
лять в провокатора. Не установив действительных уча-
стников и обстоятельств ликвидации Гликманаса, она
5 апреля арестовала коммунистку Ю. Комодайте и сфаб-
риковала дело. Комодайте обвинялась в организации, а
Шохатас в непосредственном осуществлении убийства.
Для подготовки этой фальшивки охранка затратила бо-
лее года.
15 апреля 1935 г. военный суд в Каунасе при закры-
тых дверях начал разбирательство дела. Подсудимые
доказали несостоятельность обвинения. Выяснилось, что
все обвинение построено только на показаниях чиновника
охранки П. Лашаса (Спиридонова), тайным агентом ко-
торого был Гликманас, и на сообщениях других офи-
циальных чиновников. О провокационном характере этих
показаний свидетельствует такой случай: когда чиновник
И. Женаускас был в суде изобличен как лжесвидетель,
1 И. Касперайтис. В тюрьмах фашистской Литвы, «Лайсве»,
3 I 1935
2 ЦГА Лит. ССР, ф. 507, on. 1, д. 304, л.д. 204, 213.
24
он заявил, что «перепутал дело Комодайте с другим ана-
логичным делом» ’. Обвинение также основывалось на
«показаниях» матери и сестры Гликманаса. Мать заяви-
ла, что по глазам видит — Комодайте является убийцей
ее сына. А сестра твердила, что сердцем чувствует —
брата убил Шохатас.
Версия охранки по этому делу во время судебного
разбирательства полностью провалилась. И все же про-
курор потребовал для Й. Шохатаса смертной казни за
убийство Гликманаса, а для Ю. Комодайте 15 лет ка-
торжной тюрьмы.
Военный суд приговорил Й. Шохатаса и Ю. Комо-
дайте к 8 годам каторжной тюрьмы за принадлежность
к коммунистической партии, исключив обвинение в убий-
стве Гликманаса1 2.
Фашистская охранка широко пользовалась также и
таким испытанным «методом»: она подбрасывала рево-
люционерам подпольную литературу, «обнаруживала» ее
и фабриковала судебные дела. Не имея возможности не-
которых активных борцов изобличить «легальными»
средствами, чиновники охранки старались упрятать их на
долгие годы в тюрьму при помощи разных подлогов.
Архивные документы свидетельствуют о том, что про-
вокации организовывались с ведома самого министра
внутренних дел и его высших чинов. Одна из таких про-
вокаций в Вилкавшикисе всплыла наружу. Директор де-
партамента министерства внутренних дел в совершенно
секретном документе писал об этом следующее: «В фев-
рале и марте 1927 г. по приказанию начальника полиции
помощники начальника участка Валюйкайтис и Пупа-
лайгис, переодевшись в .гражданское платье, пошли на
железнодорожную станцию и распространяли там ком-
мунистические прокламации с тем, чтобы выявить ц аре-
стовать тех лиц, которые эти прокламации будут соби-
рать или будут просить, чтобы им дали прочитать».
В своем объяснении начальник вилкавишской поли-
ции указал, что все это он делал с ведома уездного на-
чальника. Из другого секретного документа явствует, что
эти провокационные меры одобрил не только уездный
начальник, но и сам министр внутренних дел и директор
департамента министерства. Референт министерства по
1 ЦГА Лит. ССР, ф. 507, on. 1, д. 784, л. д. 94.
2 Там же, л. д. 94, 104, 105.
25
вопросам полиции писал: «...Об этом деле... было изве-
стно бывшему директору департамента охраны граждан
господину Жилинскасу и об этом деле было доложено
господину министру, и получена санкция господина ми-
нистра...» *. •
Чиновники охранки, полицейские, члены военизиро-
ванной фашистской организации «Шаулю саюнга» и
оплачиваемые шпики проявляли немало и собственной
инициативы, провоцируя революционеров:
Так, охранка долгое время преследовала Повиласа
Лисаса и его жену Уршуле. Повилас четыре раза, а Ур-
шуле дважды подтвергались административным наказа-
ниям, однако привлечь их к судебной ответственности не
удавалось. Лишь после того как летом 1934 г. провока-
тор П. Килкус подбросил в хлев, принадлежавший Лиса-
сам, коммунистическую литературу и охранка ее «обна-
ружила», против них сфабриковали дело1 2. Единственным
свидетелем обвинения был чиновник охранки Матюкас.
В приговоре апелляционной палаты от 1 октября 1934 г.
имеется весьма характерное для фашистского суда ут-
верждение: «...По поводу точности агентурных данных
свидетеля (Матюкаса. — Е. Я.) не приходится сомне-
ваться...» Следовательно, любые показания чиновника
охранки, основанные на донесениях платных агентов, рас-
ценивались как неоспоримые доказательства. Повилас и
Уршуле Лисасы были осуждены к 8 годам каторжной
тюрьмы3.
Подобные провокационные дела были сфабрикованы
против коммунистов братьев Бальчюнасов и А. Мицкяви-
чюса. Таких примеров можно привести много. Но надо
сказать, что не всегда охранке сопутствовал «успех».
В некоторых случаях ее фальшивки оказывались на-
столько очевидными, что даже фашистский суд не решал-
ся выносить обвинительный приговор.
В 1934 г. охранка сфабриковала судебное дело про-
тив 26 рабочих и крестьян Йонавской волости. Все они
обвинялись в коммунистической деятельности. Агент ох-
ранки Висоцкис во время допроса в судебном заседании
запутался в своих ложных показаниях и в конце концов
1 ЦГА Лит. ССР, ф. 394, оп. 2, д. 782, л. д. 2, 3.
2 См. Ю. Комодайте. Дети нас не осудят, «Тарибине мотерис»,
1959, № 7, стр. 6.
3 ЦГА Лит. ССР, ф. 476, on. 1, д. 219, л. д. 3, 8, 9.
26
признал, что ему приказал их давать начальник йонав-
ского пункта охранки В. Цибавичюс. Суду ничего не
оставалось как оправдать чуть ли не половину обвиняе-
мых по этому делу
По заданию охранки ее агенты старались проникнуть
в рабочие организации, а иногда сами создавали «ком-
мунистические» ячейки, печатали «нелегальную» литера-
туру, а после предавали честных рабочих и крестьян.
Например, в начале 30-х годов в г. Паневежисе подви-
зался агент охранки К. Йодвиршис. Этот провокатор
приставал к разным людям, навязывая коммунистиче-
скую литературу, для того чтобы тут же донести охранке.
Он организовал «коммунистические» ячейки и издавал
воззвания от имени коммунистов1 2.
Когда в 1940 г. стали доступны архивы охранки, вы-
яснилось, что жертвой Иодвиршиса стал паневежский
рабочий А. Прейдис. Под предлогом соблюдения конспи-
рации Йодвиршис потребовал, чтобы Прейдис составил
список членов вновь созданной ячейки, указав подлин-
ные фамилии, партийные клички, адреса и занятие. При
этом Прейдис должен был составить этот список при по-
мощи специальных невидимых чернил. Прейдис не имел
опыта подпольной работы. Доверившись Иодвиршису,
он составил список. Охранка произвела у него обыск и
среди чистой бумаги «обнаружила» белый листок с не-
видимой записью. Здесь же его опустили в воду, и текст
списка проявился. Прейдис был осужден к 10 годам за-
ключения в каторжной тюрьме3.
При господстве христианских демократов и в годы
фашистской диктатуры охранка не брезговала никакими
средствами. Она широко применяла и подлог, и клевету,
и шантаж. Однако все эти провокации не могли остано-
вить революционной борьбы рабочего класса, руководи-
мого Коммунистической партией Литвы.
АДМИНИСТРАТИВНЫЙ ПРОИЗВОЛ
В борьбе против революционного движения буржуа-
зия прибегала к практике административного преследо-
1 См. «Ковотояс», 1937, № 3, стр. 46, 47.
2 См. «Прекалас», 1936, № 12, стр. 780, 781.
3 ЦГА Лит. ССР, ф. 154, on. 1, д. 578, л. д. 64, д. 578, л. д. 2, 141.
27
вания неугодных ей людей. При этом власти действовали
совершенно бесконтрольно, ибо законодательство в обла-
сти административной ответственности, по существу,
«узаконило» необузданный административный произвол.
По воле охранки, полиции, военных комендантов и уезд-
ных начальников тысячи людей оказывались за решеткой
и колючей проволокой.
Наиболее нагло к административным репрессиям при-
бегали фашисты после переворота 1926 г. Администра-
тивный произвол был возведен в ранг официальной кара-
тельной политики, и центральные ведомства постоянно
требовали от подчиненных им должностных лиц широ-
кого применения репрессий для подавления народного
недовольства. После фашистского переворота было опуб-
ликовано воззвание А. Сметоны к населению Литвы.
22 апреля 1927 г. Генеральный штаб разослал на места
секретное указание, на основании которого мариямполь-
ский военный комендант обратился к уездному началь-
нику со следующей просьбой: «...Приказать полиции,
если будут замечены граждане, критикующие последнее
воззвание господина президента республики к обществен-
ности или другие распоряжения власти, составлять про-
токолы и дела представлять мне для привлечения к от-
ветственности» Г
В 1934 г. бывший министр внутренних дел С. Рустей-
ка подписал секретный приказ. Директору департамента
государственной безопасности и уездным начальникам
предписывалось применять строгие административные
меры к гражданам, недовольным властью таутининков.
В этом документе Рустейка, в частности, писал: «Прика-
зываю дела в отношении лиц, уличенных в оскорблении
власти и распространении злонамеренных слухов, пере-
давать господам военным комендантам и просить, чтобы
виновных наказывали по всей строгости»1 2.
Когда в 1937 г. начал действовать Димитравский кон-
центрационный лагерь, министр внутренних дел Ю. Ча-
пликас утвердил секретный циркуляр, в котором совер-
шенно открыто говорится о внесудебной расправе над
трудящимися. В нем указывалось: «Кандидатов для этих
учреждений (концентрационных лагерей.— Е. Я.)...обе-
спечивает департамент государственной безопасности и
1 ЦГА Лит. ССР, ф. 1020, оп. 6, д. 137, л. д. 50.
2 ЦГА Лит. ССР, ф. 402, on. 1, д. 606, л. д. 124.
28
уездные начальники... Имеются в виду лица, чьи кон-
кретные действия пока не удается установить формаль-
ными актами... Когда против них нельзя создать фор-
мального дела» ’.
По всей Литве охранка начала составлять списки
граждан, которые, по ее мнению, подлежали отправке в
Димитравский концлагерь. Так, начальник полиции го-
сударственной безопасности Мариямпольского округа
С. Ченкус 22 октября 1937 г. дал секретное указание
своим подчиненным информировать о наиболее активных
коммунистах. Тут же предписывалось сообщать о лицах
из числа других политических групп1 2.
Необходимо иметь в виду, что деятельность охранки
не подвергалась контролю. В числе хранящихся в архи-
вах множества дел нам не удалось обнаружить ни од-
ного, по которому военный комендант или уездный на-
чальник в любой форме возразил бы против предложения
охранки о направлении подозреваемого в концен-
трационный лагерь либо об аресте в административ-
ном порядке. По сути дела, решения о применении
административных репрессий принимались самой ох-
ранкой.
Вот о чем говорят факты: 28 мая 1927 г. паневежский
военный командант подверг заключению в концентра-
ционном лагере на все время действия военного положе-
ния А. Скуиса. По сведениям самой охранки, «его анти-
государственная деятельность в ходе следствия не была
в достаточной степени установлена для суда»3. Таким
же образом 27 февраля 1928 г. каунасский военный
комендант отправил в Варняйский концентрационный ла-
герь Л. Александравичюте. В постановлении охранки о ее
репрессировании говорится: «...В отношении Александ-
равичюте Леи фактических доказательств для привлече-
ния ее к судебной ответственности не удалось обнару-
жить» 4.
В ночь с 1 на 2 мая 1928 г. в Кракяйской волости у
дороги Кракяй-Бетигала был вывешен флаг с надписью:
«Долой кровавого Сметону!» Охранке не удалось уста-
новить участников этого антифашистского выступления,
1 ЦГА Лит. ССР, ф. 402, on. 1, д. 864, л. д. 65.
2 ЦГА Лит. ССР, ф. 378, оп. 3, т. 2, д. 1732, т. 2, л. д. 533.
3 ЦГА Лит. ССР, ф. 923, on. 1, д. 504, л. д. 360.
4 ЦГА Лит. ССР, ф. 378, оп. 2, т. 2, д. 299, л. д. 125.
29
и она арестовала двух жителей местечка Кракяй—С. Ка-
валяускаса и В. Далбокаса — по подозрению в коммуни-
стических убеждениях. Оба они были подвергнуты за-
ключению в концентрационном лагере L
Так, ранее упоминавшийся С. Рустейка, являвшийся
тельшяйским военным комендантом, прибыв в Варняй-
ский концентрационный лагерь, цинично заявил полити-
ческим заключенным: «Вас здесь содержат не в связи с
тем, что вы совершили какое-нибудь преступление или
нарушили действующие в Литве законы, а потому, что
власти Литвы хотят вас уберечь от таких преступлений,
которые вы могли бы совершить, если не были бы интер-
нированы...»1 2.
Некоторые арестованные направлялись в концентра-
ционный лагерь на определенный срок, но фашисты про-
длевали содержание заключенного в лагере на все время
действия военного положения.
Однако и тех антифашистов, которых освобождали из
лагеря, длительное время не оставляли в покое. За ними
устанавливали строгий надзор полиции по месту постоян-
ного жительства. Они обязаны были ежедневно, в луч-
шем случае несколько раз в неделю являться в полицей-
ский участок для регистрации. Вот что 24 марта 1927 г.
об этом писал референт военного министерства на имя
директора департамента министерства внутренних дел,
в ведении которого находилась полиция: «Согласно уст-
ной договоренности господина военного министра с гос-
подином министром внутренних дел я вам буду сообщать
о всех гражданах, которых военный министр... найдет
возможным освободить из концентрационного лагеря.
Большинство освобожденных все же остается под надзо-
ром полиции»3.
С 1932 г., после ликвидации Варняйского концентра-
ционного лагеря, охранка начала в массовом порядке
прибегать к административным арестам. Число таких
арестов особенно увеличивалось во время усиления заба-
стовочной борьбы рабочих. Арестовывая руководителей
и наиболее активных участников забастовок, охранка ста-
ралась подорвать боевой дух рабочих. Например, в июле
1931 г. во время забастовки каунасских пекарей полиция
1 ЦГА Лит. ССР, ф. 378, on. 2, т. 2, д. 299, л. д. 12.
2 «Лайсве», 9. V. 1935.
3 ЦГА Лит. ССР, ф. 394, оп. 2, д. 781, л. д. 152.
30
в течение одной недели упрятала за решетку 30 человек *.
Когда в сентябре 1933 г. столяры Ионавы и Каунаса
объявили стачку, полиция оказала активную помощь
фабрикантам и арестовала около 10 более активных ра-
бочих, в том числе делегацию, явившуюся на переговоры
с фабрикантом Срагавичюсом1 2.
Точно так же фашисты поступали с участниками за-
бастовки крестьян Сувалкии в 1935 г. В тех случаях,
когда не было оснований для судебного преследования,
крестьян арестовывали в административном порядке.
Только в один день, 23 сентября 1935 г., каунасский воен-
ный комендант подверг административному аресту на
разные сроки 59 крестьян3.
Желая помешать сознательным рабочим участвовать
в выборах, которые фашистские власти иногда устраи-
вали для обмана населения, охранка и полиция хватали
людей и при содействии военных комендантов подвергали
их административному аресту. Например, 25 октября
1931 г. во время выборов в больничные кассы в городах
Каунасе, Паневежисе, Рокишкисе, Биржай и некоторых
других списки левых рабочих получили большинство го-
лосов. Фашисты разогнали неугодные им советы больнич-
ных касс и бросили в тюрьмы многих избранных предста-
вителей рабочих, а также Лиц, подписавших списки кан-
дидатов.
Особенно широко фашисты применяли администра-
тивный арест накануне пролетарских праздников. В № 15
«Тесы» за 1934 г. перечислено 11 деревень Ионавской
волости, в которых накануне годовщины Октябрьской
революции были произведены массовые обыски и аресты.
В журнале «Прекалас» сообщалось: «В этом году в Лит-
ве 1 Мая рабочим пришлось праздновать в условиях уси-
ленного террора.. Массовые аресты были произведены в
Каунасе, Ионаве, Паневежисе, Вирбалисе и других мест-
ностях Литвы. Только накануне 1 Мая в Каунасе было
произведено 100 обысков и арестовано по крайней мере
20 человек»4.
1 См. «Прекалас», 1931, № 3—4, стр. 123.
2 См. «Листовки КПЛ», т. III. Вильнюс, 1964, стр. 238, 543,
544, 682.
3 ЦГА Лит. ССР, ф. 402, on. 1, д. 317, л. д. 208—209.
4 «Прекалас», 1936, № 6, стр. 375.
31
А вот некоторые данные самой охранки: «В ночь с 4
на 5 апреля 1940 г. арестованы в связи с'подготовкой к
празднованию 1 Мая 22 коммуниста, из коих у 20 во вре-
мя обыска ничего инкриминируемого не обнаружено.
Кроме того, у 9 лиц были произведены обыски, но они не
были арестованы... В ночь на 23 апреля арестованы еще
8 коммунистов, у которых при обыске ничего не обнару-
жено... В ночь на 30 апреля арестовано 8 человек... Ни-
чего не обнаружено... В ночь на 1 мая арестованы 2 лица.
Ничего не обнаружено...» *. Аналогичным репрессиям про-
грессивные слои населения подвергались в течение года
два, три и более раз. Властями преследовались и лица,
которые ничего общего с политической борьбой не имели.
Видный участник революционного движения бывший
секретарь ЦК Компартии Литвы Каролис Диджюлис
28 сентября 1935 г. писал: «На днях мы получили из
тюрьмы письмецо, в котором описывается, как охранка
заподозрила в активной коммунистической деятельности
и жестоко преследует человека, который не занимается
никакой политической работой... В начале этого года в
его квартире был произведен обыск... Ничего не обнару-
жили, но все же арестовали и в конечном счете наказали
в административном порядке сроком на 2 месяца. Отбыв
наказание, этот человек, очевидно, ничего за собой не
чувствуя, продолжал спокойно жить. Но вот в конце лета
охранка его опять задержала прямо на улице, произвела
обыск в его квартире, ничего не обнаружила,., отпустила...
Теперь в связи с забастовкой крестьян Сувалкии его
опять арестовали в административном порядке сроком на
1 месяц...»1 2.
Фашисты применяли еще одну меру административ-
ного преследования — ссылку на все время действия
военного положения или на определенный срок. О режиме
в местах ссылки можно судить по секретному циркуляру
министра внутренних дел от 8 мая 1928 г.: «Лица, под-
вергнутые высылке в другие уезды по приказам военных
комендантов, обязаны каждую неделю проходить реги-
страцию в полиции. Сельским старостам в местах, где
поселились высланные, поручено следить и представлять
все сведения, как то: кто посещает высланных, куда вы-
1 ЦГА Лит. ССР, ф. 378, оп. 10, д. 578, л. д. 14, 15, 23, 26, 27.
2 Партархив ЦК КП Литвы, ф. 77, оп. 18, д. 15, л. д. 16, 17.
32
Карикатура Г. Юргайтиса, изображающая фашистскую власть во главе со
Сметоной, опирающуюся на охранку, концентрационные лагеря, военные
суды и угнетающую литовский народ (из журнала политзаключенных Кау-
насской каторжной тюрьмы «Дер кемфер» («Борец>') № 1 (12) за 1938 г.)
*/82 Зак. 7934
язо-х-эд. Кадо s.d. кл!еjime
mi г u si rev polittahne
K^kjimo qidUoj^i Z3kcharinu$:
T Nepmosi m&lones ргдмто- ne-
priziuresiu. Hirsi kadqiw
Adele :
„ - IS сp^duosiu. Atsitrauki t!
iitaip .gido’rw poUtRalinius,
sitaip rev.politKalinai mint a
—1934:-X- 9
Открытка, выпущенная 9 ок-
тября 1934 г. Красной помо-
щью Литвы в связи с годов-
щиной смерти А. Лаукайтите:
«9. X. 1930 в Каунасской ка-
торжной тюрьме умерла
революционная политзаклю-
ченная Аделе Лаукайтите из
дер. Шунскай Мариямполь-
ского уезда.
Тюремный врач Захари-
нас: — Не подашь проше-
ния о помиловании — не бу-
ду лечить. Умрешь в тюрь-
ме.
Аделе: — Не подам. Ухо-
дите!
Так «лечат» рев. политза-
ключенных, так умирают
рев. политзаключенные».
$
I
Общий вид IX форта
(снимок 1933 г.).
сланные ездят, не занимаются ли они агитацией и т. п.
Все полученные сведения представлять мне» Ч
Ссылали революционных рабочих сравнительно реже,
чем арестовывали или заключали в концентрационный
лагерь. Охранка считала, что ссылка не дает желаемого
эффекта. Доказывая необходимость возрождения кон-
центрационных лагерей, начальник агентурного отдела
охранки в рапорте от 3 сентября 1936 г. писал: «Что ка-
сается высылки, то она в условиях нашего государства
совершенно неприемлема. Опыт показывает, что высылка
из одной местности в другую, особенно если это отно-
сится к активным коммунистам, является даже вредной»1 2.
Созданный по гитлеровскому образцу Димитравский
концентрационный лагерь в течение года был переполнен.
24 июня 1938 г. министр внутренних дел потребовал но-
вых ассигнований для расширения лагеря, а в конце
1939 г. — для учреждения второго такого лагеря в Паб-
раде.
Как в свое время в Варняйский концентрационный
лагерь, так и в Димитравский и Пабрадский люди на-
правлялись лишь по подозрению в причастности к анти-
фашистскому движению или за действия, которые даже
согласно фашистским законам не признавались преступ-
ными. Например, 11—12 октября 1939 г. в связи с прохо-
дившими в Каунасе манифестациями по поводу возвра-
щения Советским Союзом Литве ее древней столицы
Вильнюса, находившегося более 20 лет под оккупацией
панской Польши, полиция арестовала 163 лица, из коих
55 фашисты отправили в концлагерь. 15 февраля 1940 г.
каунасский уездный начальник подверг 12 рабочих за-
ключению в концентрационном лагере «за участие в дви-
жении бастующих рабочих»3.
В конце 1938 г., в условиях созревания в Литве рево-
люционной ситуации, таутининки были вынуждены ма-
неврировать и наряду с применением репрессий против
трудящихся пытались создать видимость смягчения ре-
жима. С этой целью сметоновское правительство с 1 нояб-
ря 1938 г. отменило военное положение. Однако по суще-
ству внутренняя политика фашистов ни в чем не изме-
1 ЦГА Лит. ССР, ф. 1020, оп. 6, д. 141, л. д. 36.
2 ЦГА Лит. ССР, ф. 378, оп. 3, т. 2, д. 1710, л. д. 290—292.
3 ЦГА Лит. ССР, ф. 378, оп. 10, д. 187, л. д. 877; ф. 402, on. 1,
д. 385, л. д. 2.
2 Е. Я. Яцовскис
33
нилась, а произвол охранки, полиции и других админи-
стративных органов не ослаб. Разница заключалась лишь
в том, что все те же административные меры применял
не военный комендант, а уездный начальник.
В фашистских концентрационных лагерях содержа-
лось немало коммунистов и комсомольцев. Узниками
Варняя, Димитравы и Пабраде были члены Централь-
ного Комитета Компартии Литвы К. Диджюлис, И. Мес-
купас-Адомас, М. Шумаускас, В. Нюнка, X. Айзенас,
Д. Пунджюс, бесстрашные революционеры Т. Тамуляви-
чюс, А. Клейнерис, Д. Роцюс, А. Вилимас, А. Годляускас,
видный участник антифашистского движения журналист
Ю. Палецкис и многие другие.
НЕМНОГО СТАТИСТИКИ
Сколько политических заключенных содержалось за
решеткой в Литве в годы буржуазного господства?
Казалось, чего проще было бы исследователю загля-
нуть в соответствующие статистические справочники и
привести из них интересующие сведения. Однако до
1927 г. включительно министерство юстиции буржуазной
Литвы, представляя для публикации статистические дан-
ные о лицах, содержащихся под стражей, вообще не вы-
деляло политических заключенных в отдельную группу.
Впервые официальные сведения о количестве политзак-
люченных были помещены во втором томе «Летувосста-
тистикос мятраштис» («Статистический ежегодник Лит-
вы») за 1927—1928 гг. Они приводились на 1 января
1928 г. Такие же данные мы находим в последующих то-
мах ежегодников до 1 января 1935 г. включительно.
С 1935 г. опять прекращается публикование статистиче-
ских данных о количестве политзаключенных.
В то же время официальная судебная статистика в
число политических заключенных наряду с коммуниста-
ми и другими участниками революционного антифашист-
ского движения включала также представителей разных
оппозиционных к правительству буржуазных группиро-
вок.
За те восемь лет, когда статистика выделяла полити-
ческих заключенных в отдельную графу, имеющиеся в ней
цифры не отражали действительного положения вещей.
34
В частности, следует обратить внимание на то обстоя-
тельство, что в статистические сводки не включались по-
литзаключенные, содержащиеся в концентрационных ла-
герях. Пользуясь терминологией буржуазного права, они
являлись «интернированными» или «отданными» и фор-
мально вовсе не причислялись к категории заключенных.
В число заключенных включались как осужденные,
так и подследственные и арестованные в административ-
ном порядке. Однако ввиду того что статистические дан-
ные приводились по состоянию на 1 января каждого года,
то те заключенные, которые в течение года подвергались
аресту в административном порядке сроком на один, два
.или три месяца и на 1 января не содержались под стра-
жей, в статистические отчеты не попадали. А таких было
очень много.
Следовательно, по данным официальной судебной ста-
тистики, нельзя дать исчерпывающего и достоверного от-
вета о количестве политических заключенных буржуаз-
ной Литвы.
Кое-какие разрозненные сведения по этому вопросу
мы находим в подпольных изданиях Коммунистической
партии, комсомола и «Красной помощи Литвы», а также
в литовской периодической печати, издававшейся в СССР,
Германии, США и других странах. Например, орган ЦК
КП Литвы «Балсас» сообщал, что летом 1932 г. в тюрь-
мах Литвы содержалось 366 революционных политиче-
ских заключенных, в том числе 81 женщина
Год спустя, журнал «Прекалас», издававшийся в Мос-
кве, сообщал: «По подсчетам самих политзаключенных,
в начале второго полугодия 1936 г. по всей Литве имеется
около 1500 политических заключенных, из них только в
Каунасе — около 400»1 2.
Если учесть, что эти данные относятся к заключитель-
ному периоду антифашистских выступлений крестьян, то
цифры вполне реальны.
Периодическое издание ЦК Компартии Литвы по тео-
ретическим вопросам «Пропагандистас», анализируя по-
ложение политкаторжан в фашистских тюрьмах в 1938 г.,
указывало, что «только количество постоянно содержа-
щихся в тюрьмах политических заключенных составляет
1 См. «Балсас», 1932, № 22, стр. 442.
2 «Прекалас», 1936, № 10, стр. 657.
2*
35
не менее 600 человек» ’. Под постоянно содержащимися
подразумевались заключенные, осужденные к лишению
свободы на длительные сроки.
Изредка отдельные факты об условиях заточения в
фашистских тюрьмах, а также отрывочные данные о ко-
личестве заключенных публиковались на страницах ле-
гальной буржуазной печати. Так, в журнале «Куль-
тура» (№ 4 за 1939 г.) была помещена специальная ста-
тья о проблемах тюремного заключения. В ней указыва-
лось, что ежегодно через тюрьмы Литвы проходят
20000 человек, а всего «с начала независимости через
тюрьмы прошло около 200000 человек». В другом месте
журнал констатирует: «Наши тюрьмы набиты до пре-,
дела».
Это правильно отражало существовавшее положение,
и необходимо лишь заметить, что все цифры относились
к стране с населением не более 2,2—2,4 миллиона чело-
век 1 2.
Неоценимую помощь историкам оказали сотрудники
Института истории партии при ЦК КП Литвы и Цент-
рального государственного архива Литовской ССР, кото-
рые в 1966 и 1967 гг. завершили довольно сложную ра-
боту над составлением именных списков лиц, подвергав-
шихся судебным и административным репрессиям за ре-
волюционную, антифашистскую деятельность в Литве
(кроме Вильнюсского края) в 1919—1940 гг. Эти списки
воспроизводились по сохранившимся в архивах респуб-
лики первоисточникам — судебным и административным
делам, а также по другим архивным документам (из
фондов прокуратуры, тюрем и иных учреждений, связан-
ных с карательной деятельностью буржуазных прави-
тельств), которые могли восполнить недостающие све-
дения.
В годы минувшей войны архивным фондам Литвы
был причинен значительный ущерб. Немало архивных дел
погибло, и поэтому составленные списки охватывают при-
близительно 95 процентов лиц, подвергавшихся судеб-
ному или административному преследованию за револю-
ционную деятельность. Тем не менее они представляют
достаточный материал для соответствующих сопоставле-
1 «Пропагандистас», 1938, № 5, стр. 14.
2 См. «Летувос статистикос мятраштис», т. 2 (за 1927—
1928 гг.), стр. 2; т. 6 (за 1933 г.), стр. 14.
36
ний и позволяют делать кое-какие обобщенные вы-
воды.
В 1967—1968 гг. журнал ЦК КП Литвы «Коммунист»
поместил две статьи, авторы которых ознакомили чита-
телей с некоторыми результатами проделанной работы
Из приведенных в этих публикациях данных мы узнаем,
что всего списки охватывают 9901 человека, в том числе
3096 осужденных и 6805 подвергнутых административ-
ным наказаниям.
Из общего числа осужденных и репрессированных в
административном порядке приблизительно 75 процентов
составляли члены Коммунистической партии Литвы или
ее сторонники. 11 процентов репрессированных относится
к участникам крестьянского движения 1935—1936 гг. и
около 4 процентов падает на лиц, вовлеченных в неудав-
шееся восстание против фашистской власти 9 сентября
1927 г. в городах Таураге, Алитусе и Рассейняй. Осталь-
ные, подвергавшиеся судебным или административным
преследованиям, принадлежали к социал-демократиче-
ской партии, партии эсеров, ляудининков и к другим
группам.
Эти данные свидетельствуют о руководящей роли
Коммунистической партии Литвы в революционном, ан-
тифашистском движении трудящихся масс. Против нее в
основном и было направлено острие всей карательной
политики буржуазной государственной машины.
Автор не ставил перед собой задачи дать исчерпываю-
щий анализ статистических материалов о репрессиях
против революционеров, против рабочих и крестьян, под-
нявшихся на борьбу за Советскую власть в Литве, а лишь
пытался при помощи краткой статистической справки
проиллюстрировать некоторые стороны разгула белого
террора в условиях господства реакционной литовской
буржуазии.
ТЮРЕМНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
На всем протяжении буржуазного господства в Литве
действовал опубликованный 22 мая 1919 г. Временный
1 См. А. Булота, Г. Фейгельсонас. Буржуазные суды и револю-
ционное движение. «Коммунист» (Вильнюс), 1967, № 1, стр. 33—39.
Г. Фейгельсонас. Административные репрессии против революцион-
ного движения. «Коммунист», 1968, № 11, стр. 55—58.
37
закон об арестантских домахУже в этом первом акте
был предусмотрен такой жестокий вид тюремного заклю-
чения, как каторжная тюрьма. Временный закон преду-
сматривал в каждой волости, а также городе, выделен-
ном из волостного подчинения, арестантское поме-
щение. Арестантские дома должны были быть и в
каждом уезде. Кроме того, в городах Мариямполе. Па-
невежисе, Шяуляе, Тельшяе, Укмерге и Таураге име-
лись тюрьмы, а в Вильнюсе и Каунасе — каторжные
тюрьмы.
Все места заключения находились в ведении тюрем-
ного департамента министерства юстиции. Однако такой
департамент в составе министерства не всегда существо-
вал. Например,в циркуляре, опубликованном министром
юстиции 22 сентября 1932 г., указывалось, что при отсут-
ствии тюремного департамента все перечисленные во
Временном законе обязанности и права начальника этого
департамента принадлежат тюремному инспектору. Тем
самым этому чиновнику непосредственно подчинялись
все начальники тюрем и арестантских домов1 2.
Опасаясь, что кто-нибудь, хотя бы и из фашистской
прокуратуры, может попытаться воспрепятствовать про-
изволу тюремной администрации по отношению к заклю-
ченным, министр этим же циркуляром ограничил права
прокуроров и их помощников, запретив им давать какие-
либо указания администрации тюрем и проводить рас-
следования по замечанным недостаткам3. Ту же мысль,
однако более определенно, министр юстиции повторил и
в другом циркуляре, опубликованном в 1939 г.
Таким образом, министр юстиции полностью развя-
зал руки администрации фашистских застенков и они
могли бесконтрольно чинить расправу над заключен-
ными, прежде всего над политическими.
29 декабря 1932 г. была издана инструкция по во-
просу применения института временного освобождения
заключенных, в которой очень выразительно проявлялась
классовая сущность фашистского тюремного законода-
тельства. В статье 3 инструкции, в частности, гово-
рится, что не могут быть отпущены на волю для упоря-
1 См. «Лайкиносес виряусибес жинес» («Вестник временного
правительства»), 1919, № 7, стр. 1, 2.
2 См. «Виряусибес жинес», № 396/2714.
? См. там же.
38
дочения семейных или хозяйственных дел те заключен-
ные, которые сами или члены их семьи не владеют
землей Ч
Наряду с Временным законом в 1919 г. была принята
инструкция для начальников и надсмотрщиков арестант-
ских домов1 2, которая в некоторой степени регламентиро-
вала тюремный режим, устанавливала условия содержа-
ния заключенных.
Но инструкция не устанавливала, за какие проступки
могли применяться те или иные дисциплинарные взыска-
ния. Некоторые наказания не ограничивались какими-
либо сроками. В инструкции не уточнялось, до какого
предела могли быть уменьшены нормы питания и т. п.
Все это способствовало безудержному произволу со сто-
роны начальников тюрем и других чиновников админи-
страции.
В законодательстве буржуазной Литвы формально не
предусматривались какие-либо различия в режиме для
политических заключенных и осужденных за уголовные
преступления. Однако более внимательно ознакомив-
шись с разными инструкциями и циркулярами, можно
обнаружить такие параграфы и пункты, которые спе-
циально предназначались для политических заключен-
ных, хотя в самих актах об этом ни словом не упоми-
нается.
Сплоченная и упорная борьба революционеров за свои
права, против произвола и террора тюремной админи-
страции нередко заставляла реакцию отступить, и в от-
дельные периоды политические заключенные то в одной,
то в другой тюрьме пользовались некоторыми льготами,
которых не имели уголовники. Но тюремная администра-
ция постоянно стремилась установить для заключенных
революционеров более тяжелый режим.
Особенно много изменений в тюремном режиме про-
изошло после фашистского переворота. Вновь назначен-
ный 1 февраля 1927 г. инспектор тюрем Л. Гарбаляускас
всячески старался ухудшить условия содержания заклю-
ченных революционеров. Были введены ограничения пра-
ва политзаключенных на свидания. Во всех тюрьмах фа-
шисты ввели порядок свидания через решетку3.
1 См. «Виряусибес жинес», № 402/2768.
2 См. «Лайкиносес виряусибес жинес», 1919, № 7, стр. 2—6.
3 См. «Теса». Март. 1929 г., № 1, стр. 2.
39
19 октября 1927 г. Гарбаляускас разослал всем на-
чальникам тюрем и арестантских домов циркуляр, кото-
рый запрещал заключенным выглядывать в окно. Над-
зирателям приказывалось после первого предупреждения
стрелять прямо в «нарушителей». Циркуляр заканчивал-
ся следующим указанием: «Умышленно стрелять мимо
строго воспрещается. При стрельбе нужно целиться в за-
ключенного, смотрящего в окно» Еще до издания цир-
куляра Гарбаляускаса — 24 февраля 1920 г. — надзира-
тель каунасской тюрьмы застрелил 19-летнюю политиче-
скую заключенную М. Нарушявичюте за то, что она смо-
трела в окно1 2. 21 июня 1921 г. в той же тюрьме была
тяжело ранена пулей в голову другая политическая за-
ключенная — О. Йонушене. Беззаконие этого циркуляра
было настолько явным, что 16 мая 1928 г. сам Гарба-
ляускас был вынужден его отменить.
В целом инструкция 1919 г. практически утратила си-
лу в 1932 г., когда в тюрьмах буржуазной Литвы была
введена так называемая «прогрессивная система».
Начальники тюрем, их помощники, старшие и млад-
шие чиновники, начальники корпусов и отделений,
старшие и рядовые надзиратели подвергали полити-
ческих заключенных всевозможным пыткам, истяза-
ниям.
Многие революционеры погибали в застенках бур-
жуазии или превращались на всю жизнь в инвалидов.
Однако большинство коммунистов после тюремного за-
ключения возвращалось в строй и продолжало борьбу.
Поэтому фашисты стремились режим содержания полит-
заключенных сделать еще более тяжелым.
22 июня 1932 г. всем начальникам тюрем и арестант-
ских домов был разослан подписанный министром юсти-
ции циркуляр для арестантских домов. Он и положил
начало «прогрессивной системе» в тюрьмах.
Основу этой системы составляло распределение заклю-
ченных, осужденных к лишению свободы на срок не менее
одного года, на 3 группы: первую, вторую и штрафную.
Все политические заключенные практически подлежали
распределению по группам, ибо фашистский суд приго-
варивал революционеров к длительным срокам лишения
свободы.
1 «Балсас», 1928, № 13, стр. 336.
2 См. Б. Капсукас. Литовские работницы и барыни. 1928, стр. 89.
40
Для лиц, зачисленных в первую группу, применялись
общие правила содержания — без льгот или ограничений.
Вторую группу составляли «исправляющиеся» заключен-
ные. Они пользовались некоторыми льготами: могли по-
лучать с воли книги, газеты, журналы, беседовать с по-
сетителями не через решетку, а сидя за одним столом.
Особого внимания заслуживает установленный режим
для штрафной группы, в которую тюремная администра-
ция зачисляла подавляющее большинство политзаклю-
ченных. По любому поводу и вовсе без повода их подвер-
гали дисциплинарным взысканиям. Заключенным дан-
ной группы не разрешалось получать извне или самим
покупать дополнительные продукты питания, получать и
отправлять письма, иметь свидания с посетителями, чи-
тать газеты, журналы и книги, курить, пользоваться
льготами.
Следует иметь в виду, что фашистская охранка и тю-
ремная администрация рассматривали политических за-
ключенных как «исправляющихся» лишь в тех случаях,
когда они отрекались от своих политических убеждений,
отказывались от дальнейшей революционной борьбы.
Следовательно, в группу «исправляющихся» стойкие ре-
волюционеры, как правило, не попадали. В эту группу за-
числялись провокаторы, ренегаты рабочего движения, а
также гитлеровцы и их приспешники.
Подавляющее большинство политических заключен-
ных было согнано в штрафные группы. Фашисты пыта-
лись деморализовать своих политических противников,
сломить их сопротивление, солидарность, свести на нет
их учебу и в конечном счете поставить на колени мало-
душных, а несгибаемых ликвидировать физически. Пере-
довые люди Литвы сразу распознали преступные замыс-
лы фашистов. В ноябре 1932 г., т. е. в самом начале
действия «прогрессивной системы», орган Коммунисти-
ческого союза молодежи Литвы «Дарбининку яунимас»
(«Рабочая молодежь») писал: «Фашисты задались целью
вовсе замучить революционных политзаключенных, по-
павших в их руки» 1.
По сравнению с инструкцией 1919 г. новый циркуляр
предусматривал целый ряд мер по усилению тюремного
режима. Параграф 20 циркуляра вводил ранее неслыхан-
1 «Дарбининку яунимас», 1932, № 1, стр. 2.
41
ную новизну: устанавливался строгий контроль за упо-
требляемой заключенными писчей бумагой, которая
подлежала специальной регистрации. Каждый лист бу-
маги отмечался соответствующим штемпелем. За хране-
ние или использование неучтенной бумаги, т. е. без штем-
пеля, политические заключенные подвергались преследо-
ваниям.
28 января 1939 г. в циркуляр были внесены изменения,
которые еще более ухудшили положение политических
заключенных. Переписка арестованных допускалась
только на литовском языке. Многие заключенные из чис-
ла национальных меньшинств лишались возможности пе-
реписываться с близкими. Внесенные изменения сузили
круг родственников, с которыми заключенные могли
иметь свидания. Была ограничена подписка на газеты и
журналы.
Не удовлетворяясь фашистской цензурой над печатью,
таутининки установили для получаемых политзаключен-
ными изданий повторную цензуру, поручив ее малогра-
мотным тюремным чиновникам. Параграф 32 циркуляра
гласил, что начальник тюрьмы может запретить вручать
заключенному «те номера периодических изданий, в ко-
торых содержатся статьи или сведения, могущие повре-
дить установленному порядку либо сильно взволновать
заключенного».
Весьма характерным является письмо инспектора тю-
рем от 20 мая 1935 г. всем начальникам тюрем. Инспек-
тор растолковал, что «к статьям, которые заключенные
не должны читать, нужно причислить и те, которые на-
правлены против религии и священников». Строгую цен-
зуру фашисты установили над корреспонденцией полити-
ческих заключенных. В данном случае они не доверяли
даже тюремной администрации. Она была обязана посы-
лать письма заключенных прокурору или охранке для
дополнительной проверки
Не имея возможности в законодательном порядке
вовсе запретить заключенным, в том числе и политкатор-
жанам, писать письма, фашисты, кроме перечисленных
ограничений еще придумали такое правило, которое на
практике было равносильным лишению права переписки.
18 ноября 1936 г. все тот же тюремный инспектор под
1 ЦГА Лит. ССР, ф. 385, on 1. д. 29, л.д. 37, 71.
42
фарисейским предлогом, будто бы заключенные имеют
много свободного времени и пишут длинные письма, уста-
новил, что впредь они могут писать на листке бумаги
размером в несколько сантиметров L Таким образом
«письма» заключенных должны были уместиться при-
близительно на половинке стандартной почтовой от-
крытки.
Такова была установленная реакционной буржуазией
тюремная система. Журнал «Прекалас» («Наковальня»)
охарактеризовал ее следующим образом: «В тюрьмах
Литвы... теперь установлен режим, который можно срав-
нить только с самым отвратительным режимом каторж-
ных тюрем царских времен»1 2.
В законодательстве буржуазной Литвы в 1920 г. впер-
вые появилось упоминание о концентрационных лагерях.
На заседании учредительного совета сейма 8 октября
ксендз М. Крупавичюс внес предложение дополнить чрез-
вычайный устав об охране государства и предусмотреть,
что при объявлении военного положения военные комен-
данты могут не только «удалить в другую местность лиц,
оставление которых на месте является опасным для об-
щественного порядка или армии», но также йх изолиро-
вать и «взять под особую «опеку» — поместить в концент-
рационные пункты». Обосновывая необходимость этих
мер, Крупавичюс заявил: «...Повсюду есть такие люди,
деятельность которых наносит вред обществу и государ-
ству... в то же время возможно не всегда имеются явные
улики с тем, чтобы их можно было предать суду...». Та-
кими же «аргументами» пытался оправдать организацию
концентрационных лагерей и представитель партии ляу-
дининков П. Русяцкас3.
Учредительный сейм внес предложенное изменение в
законодательство и им поспешили воспользоваться фа-
шисты. После переворота 17 декабря 1926 г. они ввели
военное положение, организовали концентрационный
лагерь'в местечке Варняй и начали сотнями напра-
влять в него коммунистов, комсомольцев, активи-
стов «Красной помощи» и просто людей прогрессивных
взглядов.
1 ЦГА Лит. ССР, ф. 385, on. 1, д. 29, л. д. 49.
2 «Прекалас», 1933, № 5, стр. 260.
3 Стенограммы учредительного сейма, засед. 49. Октябрь 1920 г.,
стр. 457, 458.
43
tj 1932 г. этот лагерь был ликвидирован, однако уже
10 ноября 1936 г. фашистский сейм, состоявший из одних
таутининков, принял проект закона о создании «учреж-
дений принудительного труда». Под этим названием фа-
шисты пытались завуалировать возрождение на литов-
ской земле концентрационных лагерей.
Фашистская печать пыталась изобразить дело таким
образом, будто концентрационные лагеря учреждаются
для пьянчуг, бродяг и хулиганов, которые не желают
трудиться и существуют за счет средств местных само-
управлений. То же самое утверждал выступавший на за-
седании фашистского сейма официальный докладчик по
проекту закона П. Бразджюс1. ,
Фашистские чиновники в своих служебных, не подле-
жащих огласке, документах без всякого стеснения указы-
вали на подлинное назначение концентрационных лаге-
рей. Так, начальник агентурного отдела охранки в своем
секретном рапорте от 3 сентября 1936 г. писал:
«...Надо было бы учредить трудовой лагерь. В него сле-
довало бы помещать на неопределенный срок (курсив
мой. — Е. Я.) всех тех наиболее видных коммунистов, ко-
торые посл& отбытия назначенного судом наказания либо
наложенного административным органом ареста не пре-
кращают активной деятельности... Из лагеря освобож-
дать только тех, которые своим поведением и трудом
докажут, что они исправились или отказались от проти-
вогосударственной деятельности»2.
Приблизительно так же мотивировал необходимость
создания концентрационных лагерей министр внутренних
дел Ю. Чапликас. 16 сентября 1936 г. он представил на
рассмотрение кабинета министров проект закона о тру-
довых лагерях3. Тот же Чапликас, которого первый сек-
ретарь ЦК КП Литвы тов. А. Снечкус в свое время оха-
рактеризовал как старого жандарма Литвы царской за-
кваски4, 12 февраля 1937 г. на заседании сейма еще
более откровенно говорил о действительном назначении
концентрационных лагерей. Отвечая на запрос группы
1 См. Стенограммы сейма, засед. 17, 10. XI. 1936, стр. 92.
2 ЦГА Лит. ССР, ф. 378, оп. 3, т. 2, д. 1710, л. д. 290—292.
3 Впоследствии этот акт официально именовался Законом об
учреждениях принудительного труда.
4 См. «Революционное движение в Литве». Вильнюс, 1957,
стр. 543.
44
депутатов о проходивших в то время рабочих стачках,
Чапликас заявил: «Забастовщики города Каунаса хотят
оказать влияние, чтобы их не отправляли в трудовые ла-
геря, они требуют, чтобы трудовых лагерей вовсе не бы-
ло... Но те же рабочие не хотят считаться с интересами
хозяев предприятий... Таких рабочих, таких забастовщи-
ков нужно сажать в трудовые лагеря. Надо наконец за-
щитить... хозяина предприятий...» 1
Представленный по инициативе фашистской охранки
проект закона о концентрационных лагерях был в стране
настолько непопулярен, что даже в фашистском сейме он
не нашел единодушного одобрения. Однако закон был
принят, и более 3 лет фашисты им пользовались, жестоко
расправляясь в концентрационных лагерях с сотнями
политических заключенных. Этим застенкам пришел
конец лишь с падением фашистской власти в Литве в
1940 г.
19 января 1937 г. кабинет министров, на заседании
которого председательствовал сам Сметона, одобрил
проект о внесении изменений в ст. 15 уголовного уложе-
ния. Предусматривалось, что впредь смертная казнь бу-
дет приводиться в исполнение при помощи отравляющих
газов или путем принятия осужденным яда. 28 января в
«Правительственном вестнике» был опубликован закон
о приведении в исполнение смертной.казни при помощи
газов.
Одновременно было внесено изменение в ст. 963 за-
кона об уголовном судопроизводстве. Новый порядок гла-
сил: «Смертная казнь приводится в исполнение негласно
в специально оборудованном помещении. За помещением
присматривает и обеспечивает всем необходимым для
приведения в исполнение наказания смотритель помеще-
ния. Помещение и его смотритель находятся в ведении
министерства юстиции...»2
Почему таутининкам понадобилось изменять порядок
приведения в исполнение смертной казни? Что вынужда-
ло их отказаться от расстрелов, которые применялись в
течение двух десятилетий? На эти вопросы дает ответ за-
метка «Новое изобретение бандитов», опубликованная в
«Тесе»: «Ясно, что фашистам намного удобней назначить
1 Стенограммы сейма, засед. 26, 12. II. 1937, стр. 10.
2 «Виряусибес жинес», № 566/3921, 3922.
45
одного палача, а не рисковать, используя для расстрелов
солдат» !.
Смертную казнь приводили в исполнение солдаты
школы военной полиции каунасской комендатуры, т. е.
специально подобранный и соответствующим образом
подготовленный контингент палачей. Однако необыкно-
венная стойкость и бесстрашие революционеров перед
лицом смерти производили неизгладимое впечатление и
на этих солдат. Мужественные и страстные предсмертные
призывы революционеров долго не забывались и тайком
передавались из уст в уста. Бывали случаи, когда сол-
даты весьма неохотно исполняли свои обязанности и
умышленно стреляли мимо.
После бурных и кровавых событий в Сувалкии в
1935—1936 гг. использовать солдат — в большинстве
своем сыновей крестьян — для расправы с участниками
крестьянских волнений таутининки сочли небезопасным.
Об этом 17 декабря 1935 г. писали военный министр
С. Дирмантас и командующий войсками С. Раштикис:
«...Использование солдат в качестве палачей особенно в
настоящее время... совершенно неприемлемо». Они пред-
лагали, чтобы осужденных к смертной казни расстрели-
вали полицейские или кто-либо другой, но только не сол-
даты1 2. Поэтому фашисты и решили прибегнуть к газо-
вым камерам.
В легальную печать просочились весьма скупые све-
дения о газовой камере смерти. Например, 22 октября
1937 г. в газете «Летувос жинес» была помещена краткая
заметка о смертной казни в газовой камере участника
крестьянского движения в Сувалкии Александра Мауру-
шайтиса. Далее в заметке указывалось, что в газовой ка-
мере уже подвергнуты смертной казни 3 человека, из
коих двое политические заключенные3.
Этот новый способ умерщвления был очень мучитель-
ным. Осужденный не сразу погибал от отравляющих
газов и длительное время испытывал тяжелые стра-
дания.
Фашисты даже пытались скрыть место, где была обо-
рудована газовая камера. Однако политзаключенные
каунасской тюрьмы уже в конце октября 1937 г. досто-
1 «Теса», 20. III. 1937.
2 ЦГА Лит. ССР, ф. 923, on. 1, д. 872, л. д. 1, 2.
3 ЦГА Лит. ССР, ф. 394, оп. 9, д. 27, л. д. 4, 5.
46
верно знали, что отравление газами производится в под-
земельях I форта.
Только после свержения фашистской власти широкой
общественности стали известны подробности о газовой
камере. В 1940 г. специальный корреспондент «Известий»
Е. Виленские на страницах газеты «Теса» передал свои
впечатления от посещения камеры смерти. Были обору-
дованы 3 комнаты. Одна предназначалась для священни-
ка, а другая для прокурора. Сама газовая камера выгля-
дела как каменный ящик кубической формы. В стенах
были оборудованы щели для наблюдения. Около пола
проходили тонкие медные трубки. Через них пускался
газ
После освобождения Литвы от гитлеровских оккупан-
тов и возобновления деятельности Каунасского истори-
ческого музея были произведены точные измерения и
фотографирование остатков газовой камеры1 2.
Те, кто думал, что газовые камеры смерти впервые
применили гитлеровцы, ошибались. Этим страшным «изо-
бретением» пользовались и литовские фашисты.
ЗАСТЕНКИ БУРЖУАЗИИ
Для подавления борьбы трудящихся за Советскую
власть буржуазия Литвы использовала бывшие царские
тюрьмы и арестантские дома, которых было немало.
В 1918 г. действовали 24 тюрьмы. Однако этого было не-
достаточно. Интенсивно строились новые тюрьмы, арес-
тантские дома, концентрационные лагеря, арестантские
камеры в волостных центрах, а также расширялись ста-
рые тюремные здания. Не случайно в 1925 г. одно из
подпольных изданий «Красной помощи Литвы» было
названо — «Литва — тюрьма».
Властям постоянно «не хватало» ассигнований на
нужды здравоохранения, народного образования, они
«не располагали» средствами для оказания помощи без-
работным и их семьям. Не находилось денег и для других
очень важных, зачастую совершенно необходимых меро-
приятий, затрагивающих интересы всей страны. В то же
1 См. «Теса», 10. X. 1940.
2 См. А. Альминас. Сметоновская газовая камера. «Тарибу Ле-
тува», 6. IV. 1947.
47
время не жалелись ассигнования на полицию и суды,
на церковь и тюрьмы. Если на содержание карательных
органов — судов, полиции и тюрем шло в среднем
10 процентов всех расходов, то на здравоохранение вы-
делялось всего около 1 процента. Даже журнал таути-
нинков «Вайрас» признал, что начиная с 1923 г. и по
1933 г. включительно лишь на содержание заключенных
было израсходовано 12 215 896 лит. «Для нашего бюд-
жета это огромные суммы!» — заключает журнал1.
В последние годы фашистской диктатуры в Литве
действовали три каторжные тюрьмы с несколькими фи-
лиалами и пять обыкновенных тюрем. Они именова-
лись обыкновенными, но в них содержались осужден-
ные к каторжным работам революционеры. Условия за-
ключения были такие же, как и в каторжных тюрьмах.
Действовало 13 уездных арестантских домов, которые
ничем, по существу, не отличались от тюрем.
Во все времена буржуазного господства ведущая
роль в карательной политике отводилась каунасской
каторжной тюрьме, построенной в середине XIX столе-
тия по указанию царских наместников. О многом могли
бы поведать стены каунасского острога. В 1897—
1898 гг. здесь находился в заточении выдающийся дея-
тель Коммунистической партии Феликс Дзержинский.
Здесь подвергались истязаниям и пыткам сотни участ-
ников революции 1905 г. и жертв столыпинской реакции.
Первоначально эта тюрьма строилась в расчете на 300
арестованных, однако позже ее оборудовали на 553 за-
ключенных. И все же печальный «рекорд» перенаселе-
ния этой тюрьмы принадлежит литовским буржуазным
националистам. В 1929 г. газета «Летувос айдас» ука-
зывала, что в каунасской тюрьме содержится более
1200 заключенных: «...в общих камерах скученность та-
кая, что нары около нар, постель рядом с постелью».
В центре Каунаса выделялось желтоватое, поблекшее
трехэтажное здание с небольшими окнами, обнесенными
железными решетками. Тюрьму опоясывала четырехмет-
ровая каменная стена с колючей проволокой. По углам —
караульные вышки. В каунасской тюрьме было 84 общих
камеры и 36 камер-одиночек. Даже в темном и сыром
полуподвале были оборудованы камеры для арестован-
1 «Вайрас», 1936, № 7—8, стр. 811.
46
ных. Полуподвальное помещение использовалось под
карцеры. Кроме обычных решеток, маленькие окна кар-
цера закрывались дополнительной, причем очень густой
решеткой — сеткой, которая почти не пропускала днев-
ного света. Эти окна наглухо запирались железными
ставнями. В 1936 г. в тюрьме было 4 таких карцера.
Камеры политических заключенных были постоянно
переполнены. В двух одиночках третьего этажа в ночь с
26 на 27 декабря 1926 г. провели последние предсмерт-
ные часы четыре расстрелянных коммуниста — К. Поже-
ла, Ю. Грейфенбергерис, К. Гедрис и Р. Чарнас.
Вторая каторжная тюрьма была в Шяуляе. Трех-
этажное здание из красного кирпича, небольшие заре-
шеченные окна, высокий каменный забор с вышками для
часовых, колючая проволока кругом — все свидетельст-
вовало о том, что здесь, в самом центре города, находит-
ся тюрьма. В 1922—1925 гг. в шяуляйской каторжной
тюрьме число заключенных доходило до 1000 человек.
Здесь постоянно содержались политические заключен-
ные, большей частью мужчины.
Большое число участников революционного движе-
ния познало заточение в паневежской, кретингской (ба-
ёрской), зарасайской, укмергской, тельшяйской тюрь-
мах, причем каждая из них отличалась невыносимыми
условиями содержания заключенных.
Например, об укмергской тюрьме можно составить
представление по письму общества попечения заключен-
ных от 16 июля 1931 г. в адрес министерства юстиции:
«Очень старые деревянные тюремные строения, которые
раньше предназначались для 100 человек, теперь при-
нимают более 200 заключенных... Пол в камерах прогнил,
весь в дырах, кое-где видны следы крысиной работы; по-
толки гнилые и пропускают дождь; стены в сплошных
щелях, в щелях полно клопов...»1
Однако и во вновь построенных тюрьмах условия за-
точения были тяжелые. Так, в построенной фашистами в
1930 г. в Мариямполе (ныне Капсукас) новой «современ-
ной» тюрьме маленькие окна в камерах были располо-
жены под самым потолком и очень скупо пропускали
солнечные лучи. Во время антифашистского крестьян-
1 Рукописный отдел Центральной библиотеки Академии наук
Литовской ССР (в дальнейшем РО ЦБ АН Лит. ССР), ф. 171, д. 223,
л. д. 9.
49
ского движения в Сувалкии эта тюрьма была до отказа
заполнена политическими заключенными.
Вновь построенную расейнскую тюрьму фашисты пре-
вратили в застенок для молодых революционеров. Сме-
тоновцы надеялись, что, отделив от старших, более опыт-
ных и закаленных в революционных битвах товарищей,
легко удастся сломить стойкость молодых политзаклю-
ченных, деморализовать их, заставить отказаться от сво-
их убеждений, от дальнейшей борьбы. В 1936 г. расейн-
ская тюрьма была расширена: во вновь пристроенном
трехэтажном корпусе оборудовали 60 одиночных камер.
Юноши здесь содержались по одному, в крайнем случае
по два. Фашисты стремились добиться абсолютной изоля-
ции заключенного и таким путем влиять на его психику.
В расейнской тюрьме был также особый карцер, со-
вершенно темный, без окна, без нар. Подвергнутый нака-
занию вынужден был спать на полу. Политические за-
ключенные не без иронии называли этот карцер «модер-
низированным». Эта клетушка размером 2 на 2 метра
отличалась невыносимой духотой.
Особо следует сказать о темницах, оборудованных в
подземельях каунасских фортов. Эти форты были постро-
ены еще царскими властями как оборонительные соору-
жения. Один из них северо-западнее города был по сче-
ту обозначен девятым и превращен в место заключения
как филиал каунасской каторжной тюрьмы.
IX форт — это двухэтажное здание, часть которого
полностью находится под землей. Каменные стены, це-
ментный пол, длинные туннели, амбразуры для пулеме-
тов, тяжелые железные двери — все это было характерно
для военной крепости. Когда форт превратили в тюрьму,
с юго-восточной стороны возвели каменную ограду высо-
той в 4,5 метра с караульными вышками по углам. Над
этим забором устроили заграждение из колючей прово-
локи высотой в 1,6 метра. В окнах оборудовали решетки,
а камеры отгородили от длинных коридоров железными
прутьями. Со стороны коридора эти камеры выглядели
как клетку для зверей. Такие же решетчатые перегород-
ки были в Шлиссельбургской крепости — в первом
корпусе новой тюрьмы, построенной в 1909—1910 гг.
Этот корпус называли «зверинец» Ч За такой стеной-
1 См. М. И. Гернет. История царской тюрьмы, т. 5. М., 1956,
стр. 47.
50
решеткой заключенные находились под постоянным
наблюдением.
Подземелья IX форта были холодными и сырыми.
Коммунист С. Бальчюнас, который длительное время со-
держался в IX форте, в своих воспоминаниях писал: <Му-
чила страшная сырость. День и ночь через бетонные по-
толок и стены просачивалась вода. Приходилось на ночь
назначать дежурных для того, чтобы собирать и выли-
вать воду. Ее накапливалось столько, что наши деревян-
ные башмаки далеко уплывали» Ч Всего здесь использо-
валось 14 камер и 3 карцера. В сохранившихся номерах
рукописного журнала, издававшегося политзаключенны-
ми, содержится довольно точное описание некоторых ка-
мер. В 5-й камере, в которой в сентябре 1936 г. содержа-
лось 12 политзаключенных, было одно-единственное ок-
но, еле пропускавшее дневной свет. Даже в яркий сол-
нечный день в нескольких шагах от окна нельзя было ни
читать, ни писать. 10 месяцев в году заключенные были
вынуждены постоянно носить пальто 2.
Каждый карцер IX форта имел определенное назна-
чение. Один из них был оборудован на первом этаже в
небольшой совершенно темной камере, которая постоян-
но заливалась водой. Здесь нельзя было найти сухого
местечка. Другой карцер фашисты оборудовали под же-
лезной лестницей. Кованые сапоги надзирателей и дере-
вянная обувь заключенных беспрерывно гремели над со-
державшимися в карцере. Это страшно разрушало нерв-
ную систему заключенного. Узкую нишу в коридоре вто-
рого этажа фашисты также превратили в карцер. Он был
шириной в 1 метр и длиной в 3,5 метра, герметически за-
пирался. Заключенному в этом карцере не хватало воз-
духа.
Центральное правление общества попечения заклю-
ченных еще 28 октября 1930 г. в одном своем письме вы-
нуждено было констатировать, что тюрьма в IX форте
совершенно не пригодна для использования. Тюремный
инспектор Л. Гарбаляускас этот документ держал без
движения 7 месяцев, после чего наложил резолюцию:
«В дело»3. И действительно, в IX форте ничего не изме-
нилось.
* «Теса», 28. V. 1959.
2 •См. «Политарестант», 1936, № 1, стр. 27, 28.
3 ЦГА Лит. ССР, ф. 491, on. 1, д. 225, л. д. 67.
51
Не удивительно, что это детище реакционной буржуа-
зии Литвы вполне удовлетворяло потребности гитлеров-
ских преступников, которые в годы Великой Отечествен-
ной войны использовали IX форт для самых чудовищных
злодеяний. Здесь погибло более 80 000 ни в чем не повин-
ных людей.
Другая темница существовала в VI форте — здесь
размещалась военная тюрьма, место заключения для во-
еннослужащих, провинившихся перед буржуазной вла-
стью, а также политических узников. VI форт был в ве-
дении военного министерства. Здесь действовали кара-
ульный, дисциплинарный и другие воинские уставы. В
одноэтажных подземельях темные и сырые камеры обо-
рудовались так же, как и в IX форте,— от коридора их
отделяли железные решетки. Однако, в отличие от IX
форта, все камеры были без окон и в дневное время от-
блески солнечных лучей проникали сюда через коридор.
Стены камер постоянно пропускали воду.
Солдат, находившийся в заключении в VI форте, в
1940 г. писал: «Существовал еще один страшный способ
пытки — помещали на ночь в туннель, в котором нахо-
дились только крысы и летучие мыши. Ширина туннеля
была не более одного метра, а длина — около ста мет-
ров. Когда отправляли в туннель, ничего не разрешали с
собой брать, гнали в той же одежде, как стоишь. Водво-
ренные в туннель, всю ночь не могли спать, ибо лежать
было не на чем» Ч
Военная тюрьма была обнесена колючей проволокой.
Кроме того, вся территория форта со всех сторон отго-
раживалась высокой каменной стеной, над которой вы-
сился еще ряд колючей проволоки.
В период Великой Отечественной войны гитлеровские
оккупанты превратили VI форт и его окрестности в ог-
ромное кладбище советских военнопленных. Здесь каж-
дый прохожий в глубокой скорби склоняет свою голову
перед памятью жертв фашизма. На мемориальной доске
высечено: «В этом месте похоронены 35 тысяч воинов Со-
ветской Армии, убитых гитлеровскими палачами».
Варняй, Димитравас, Пабраде — эти три названия на-
селенных пунктов хорошо известны любому участнику
революционного движения в Литве. В годы фашистской
1 «Теса», 7. VII. 1940.
52
диктатуры сотни борцов содержались здесь под стражей
в концентрационных лагерях.
Уже 21 декабря 1926 г., т. е. 4 дня спустя после фа-
шистского переворота, каунасский военный комендант
К. Скучас приказал начальнику училища военной поли-
ции К. Рудайтису отправиться в Варняй в ведение тель-
шяйского военного коменданта, а 29 декабря фашисты
официально объявили, что там учреждается концентра-
ционный лагерь. Это место было подобрано для лагеря
не случайно. В те годы местечко Варняй считалось глу-
хим захолустьем Литвы. Оно находилось в отдалении от
городов и на расстоянии 30 километров от ближайшей
железнодорожной станции Телыпяй.
Большинство заключенных варняйского концентра-
ционного лагеря составляли коммунисты, комсомольцы, а
также активисты организации «Красной помощи» и ле-
вых профессиональных союзов. В лагере очутились даже
целые семьи с малолетними детьми, которые вместе с ма-
терями подвергались лишениям в женском отделении.
21 мая 1937 г. был утвержден штат димитравского
концентрационного лагеря. Фашисты намечали содер-
жать в нем 200 заключенных.
Но уже 24 июня 1938 г. министр внутренних дел обра-
тился в кабинет министров с просьбой ассигновать на но-
вое строительство лагеря 25000 лит. Он писал: «В связи
с увеличением числа отданных1 возникла необходимость
отремонтировать еще несколько зданий для расширения
помещений под общежитие отданных, под общежитие
администрации и для других нужд»2. В секретном пись-
ме от 20 октября 1939 г. директор департамента государ-
ственной безопасности А. Повилайтис указывал, что ком-
мунисты активизировали свою деятельность, многие из
них были отправлены в концентрационный лагерь. В бли-
жайшее время можно ожидать еще большего подъема
революционного движения. Необходимо расширить ла-
герь.
В октябре 1939 г. Советский Союз возвратил Литве
ранее оккупированный панской Польшей Вильнюсский
край вместе с древней столицей г. Вильнюсом. Фашист-
ское правительство позаботилось организовать концент-
1 В своих официальных документах фашисты термином «от-
данные» обозначали узников концлагеря.
2 ЦГА Лит. ССР, ф. 923, on. 1, д. 986, л.д. 178.
53
рационный лагерь и на этой территории. Министр внут-
ренних дел Скучас 9 ноября 1939 г. писал: «Учреждение
принудительного труда в Димитравасе Кретингского
уезда в последнее время переполнено, и в связи с изме-
нившимися обстоятельствами (т. е. в связи с усилением
революционного движения. — Е. Я.) вообще его одного
недостаточно. В настоящее время возникла серьезная
необходимость организовать в Литве еще одно учрежде-
ние принудительного труда...» 1
16 ноября 1939 г. кабинет министров принял поста-
новление об организации второго концлагеря в Пабраде.
В нем фашисты намеревались содержать 400 заклю-
ченных.
9 февраля 1940 г. в Пабрадском концлагере уже со-
держалось 50 человек, и, по данным начальника лагеря,
это число в течение нескольких дней должно было уве-
личиться до 100.
Сметоновская клика собиралась длительное время ис-
пользовать концентрационные лагеря в своей антинарод-
ной деятельности, но события 1940 г. нарушили эти
планы.
Разгул белого террора проявлялся не только в массо-
вых арестах и судебной расправе над участниками рево-
люционного движения. Борцов за освобождение трудя-
щихся не оставляли в покое и в тюрьмах, которые пре-
вращались в места пыток. Особенно в годы фашистской
диктатуры ставленники буржуазии придумывали все но-
вые и более отвратительные способы истязания аресто-
ванных революционеров. Для политических заключенных
создавались совершенно нетерпимые условия жизни.
Фашистские тюремщики изощрялись в жестокостях, пре-
небрегая при этом даже правилами, установленными са-
мой тюремной администрацией.
В те годы в каунасской каторжной тюрьме был изве-
стен своими зверствами помощник начальника тюрьмы
Э. Корсакявичюс по прозвищу Корка. Он постоянно тер-
роризировал арестованных революционеров, организовы-
вал их избиение. 17 декабря 1929 г. Корсакявичюс поме-
стил группу юношей — политзаключенных в отдельную
камеру и там вместе со своими подручными подверг их
жестоким пыткам. Он же руководил истязанием полити-
1 ЦГА Лит. ССР, ф. 923, on. 1, д. 1065, л. д. 498.
54
ческих узников в связи с празднованием 1 Мая 1930 г. \
а также в целом ряде других случаев. По приказу Кор-
сакявичюса надзиратели избивали заключенных кула-
ками, ключами, ремнями, нагайками, пинали сапогами,
причем без разбора: женщин, детей, больных. Бывшая
политзаключенная Л. Виленчикайте на допросе по делу
Корсакявичюса показала: «...меня Корсакявичюс так из-
бил, пиная сапогами, что я конца погрома не запомнила,
ибо была без сознания и после этого более двух недель
пролежала... Ничего не могла кушать, ибо все вырывала.
Моего двухлетнего ребенка он так бросил, что покалечил
ручку, забросал его тюфяками, под которыми он чуть не
задохнулся». Корсакявичюс повинен в смерти замучен-
ной коммунистки К. Крастинайте.
Мучителем политических заключенных прослыл над-
зиратель каунасской тюрьмы С. Ятулис — правая рука
Корсакявичюса. Впоследствии Ятулис был переведен с
повышением в IX форт и там, являясь старшим надзира-
телем, подвергал политкаторжан жестоким побоям.
Надо сказать, что зверства Корсакявичюса и ему по-
добных совершались в тюрьмах не только по их собст-
венной инициативе. Например, в 1925 г. 5 политзаключен-
ных в каунасской тюрьме были подвергнуты жестокой
порке нагайками по указанию тогдашнего начальника
тюрьмы К. Разминаса. С августа 1929 г. вдохновителем
всех преступлений Корсакявичюса был новый начальник
каунасской тюрьмы Г. Шалкаускас.
Начальник укмергской тюрьмы К. Раупис устраивал
кровавые расправы над заключенными, вполне отдавая
себе отчет, что за побои и пытки политических узников
ему не грозит никакая ответственность. В 1934 г. Рауписа
повысили в должности — его назначили начальником
шяуляйской каторжной тюрьмы.
Один из наиболее рьяных помощников Рауписа по ис-
тязанию политзаключенных — надзиратель П. Мядишаус-
кас в период гитлеровской оккупации участвовал в мас-
совых расстрелах советских людей.
В расейнской тюрьме изощренные способы пыток изо-
бретали начальник тюрьмы Ч. Ведерис, тюремный чи-
новник А. Бугянис, надзиратели Ю. Галбуогис, В. Шне-
лис, А. Шепялис и др. В литовской буржуазной армии
1 См. «Балсас», 1930, № 4, стр. 163; № 16, стр. 683.
55
был известен своими зверствами старшина военной тюрь-
мы Петруйтис. Солдаты не знали его фамилии, но хо-
рошо помнили его прозвище — Кирвис («Топор»). Этой
личностью офицеры пугали солдат.
Типичным представителем фашистских тюремщиков
был старший надзиратель каунасской тюрьмы М. Гру-
шаускас, которого прозвали Круглодуровым. Этот тупой,
невежественный человек отличался грубостью, жестоко-
стью. Таких круглодуровых в тюрьмах буржуазной Лит-
вы было множество. Эти слуги реакции, естественно, не
углублялись в раздиравшие общество проблемы. Они
были равнодушны к происходившей острой классовой
борьбе и именно поэтому больше всего подходили для
роли палачей.
Тюрьмы являлись рассадниками туберкулеза, ревма-
тизма и других тяжелых заболеваний. Одна из политиче-
ских заключенных следующим образом описала в 1933 г.
обстановку в байорской тюрьме: «В камерах цементный
пол. В зимнее время стены очень сырые и в холодное
время камера превращается в настоящий ледник. Каме-
ры слабо отапливаются, и поэтому все углы покрыты пле-
сенью» *.
В своих воспоминаниях о выстраданных восьми годах
в разных фашистских тюрьмах X. Розенталите-Вилкори-
щене упоминает укмергскую тюрьму. Из-за дырявой
крыши, которую никто никогда не чинил, заключенные
во время дождя не могли найти сухого места. Насквозь
промокали одежда, постель, обувь1 2.
Для истязания политзаключенных фашисты придумы-
вали самые невероятные вещи. Во вновь построенной
расейнской тюрьме не было сырых камер. Это обстоя-
тельство не устраивало начальника тюрьмы Ведериса.
Он заставлял политзаключенных ежедневно мыть полы,
причем, это делалось отнюдь не из соображений санита-
рии, а только для того, чтобы и здесь камеры пропита-
лись влагой и узники заболели туберкулезом. В каунас-
ской каторжной тюрьме и в других местах заключения
для арестованных антифашистов специально подбира-
лись сырые, холодные камеры.
Во всех без исключения тюрьмах буржуазной Литвы
политзаключенные постоянно страдали от страшной тес-
1 «Прекалас», 1933, № 11, стр. 641.
2 См. «Комяунимо теса», 25. III. 1959.
56
ноты. В камерах содержалось в два и даже в три раза
больше заключенных, чем было положено. В 1935 г. в
каунасской тюрьме 24 антифашиста содержались в ка-
мере, которая предназначалась для 8 человек. Не удиви-
тельно, что один из узников тогда писал: «Кубатура воз-
духа у нас в таком объеме, сколько это требуется для ку-
рицы»
Обсуждая проблемы содержания арестованных в кау-
насской тюрьме, буржуазный юридический журнал «Тей-
се» («Право») в 1936 г. писал: «В камере для 6—8 чело-
век содержатся 20 и более. Людям не хватает воздуха, и
поэтому, несмотря ни на какую погоду, несмотря ни на
какой мороз, окна тюремных камер всегда — днем и но-
чью открыты. Духота, отсутствие солнца подрывают здо-
ровье людей и превращают их в больных туберкулезом,
инвалидов»1 2.
Надо сказать, что в камерах политзаключенных адми-
нистрация, как правило, не разрешала открывать окна.
В 1934 г. арестованные антифашисты сообщали из
шяуляйской тюрьмы: в камерах такая духота, что по-
стоянно болит голова, а начальник тюрьмы Раупис
приказал замуровать вентиляцию. Кроме того, 14 но-
ября 1934 г. в камерах были заколочены и заклеены
окна. Заключенные от недостатка воздуха ходили как
пьяные.
Ранней весной, еще до наступления теплых дней, у
политзаключенных были отобраны все их личные теплые
вещи: одеяла, валенки. Так как осенью и зимой камеры
слабо отапливались, у некоторых заключенных от холода
опухли пальцы. Они все время болели. Из-за большой
скученности часть заключенных должна была постоянно
спать на полу. Когда политзаключенные заявили тюрем-
ной администрации протест, Раупис цинично ответил:
«И будем издеваться!»3
Политзаключенные постоянно испытывали острый не-
достаток в солнечных лучах и свежем воздухе. Фашист-
ская тюремная администрация старалась всеми спосо-
бами ограничить их право на прогулки. Так, начальник
каунасской тюрьмы Шалкаускас в 1935 г. задумал 10—15
минут из отведенного для прогулки времени использовать
1 «Вильнис», 21. IX. 1935.
2 «Тейсе», 1936, № 33, стр. 94—95.
3 См. «Ляудес пагалба», 1937, № 2, стр. 1.
57
для так называемой «гимнастики», которая в тюрем-
ных условиях, притом под командой надзирателей,
неизменно превращалась в средство истязания узников.
За отказ от «гимнастики» наказывали карцером и ли-
шали всякой прогулки. Надо отметить, что Шалкаускас
здесь не был оригинален — он позаимствовал этот способ
пытки из практики военной тюрьмы.
Содержавшийся в 1930 г. в военной тюрьме комму-
нист М. Кербелис рассказал, что два раза в день аре-
стованных солдат выводили из подземелья для получа-
совой «прогулки», во время которой старшина то и дело
командовал: «Беги!», «Ложись!», «Беги!», «Ложись!»
и т. д.
Такие же «процедуры» устраивала политзаключен-
ным и администрация Димитравского концлагеря. До-
ставленных туда в марте 1938 г. Ю. Стимбуриса и
Ф. Катлаускаса в первый же день отдали на попечение
двух полицейских, которые их вывели на площадь и
скомандовали: «Бегом, марш!» Истязания продолжа-
лись до вечера. Полицейские стояли в середине, как
дрессировщики зверей, и гоняли заключенных* по
кругу *.
В расейнской тюрьме фашисты одно время надумали
совсем не выпускать политзаключенных на прогулки. Они
два раза в день выводили молодых революционеров ка-
чать воду при помощи ручного насоса, и этот тяжелый
труд называли «прогулкой»1 2.
Однако чаще всего политзаключенных лишали воз-
можности бывать на свежем воздухе, применяя разные
взыскания за допущенные ими «нарушения». В связи с
этим многие политзаключенные месяцами вовсе не вы-
пускались из душных, темных тюремных камер. Мало
того, тюремщики наглухо заколачивали окна камер.
В 1930 г. администрация укмергской тюрьмы в виде на-
казания на несколько месяцев заколотила и заклеила
зеленой бумагой окна камер политзаключенных женщин.
Поэтому бывший политзаключенный Й. Кличюс свою
книгу воспоминаний назвал: «Отняли даже неба си-
неву».
1 См. Ю. Стимбурис. Другой жизни нет. Вильнюс, 1960,
стр. 322.
2 См. «Политарестант», 1936. № 1, стр. 28, 29.
58
ГОЛОДНЫЙ ПАЕК И КАТОРЖНЫЙ ТРУД
В тюрьмах буржуазной Литвы каждый арестованный
революционер постоянно страдал от голода, недоедания.
По подсчетам журнала «Культура», на каждого заклю-
ченного предусматривалось на 1000 калорий меньше, чем
это требовалось для питания взрослого человека, заня-
того физическим трудом средней тяжести. Из-за плохого
питания в тюрьмах свирепствовала цынга. Обессиленные
заключенные, занятые на трудоемких работах, еле пере-
двигали ноги
Чиновники тюремной администрации, начиная с на-
чальника тюрьмы и кончая рядовым надзирателем на
кухне, в результате всяческих махинаций постоянно рас-
хищали предназначавшиеся для питания заключенных
продукты, и это обстоятельство повседневно влияло как
на количество, так и на качество тюремного пайка. На-
пример, в 1924 г. узники-революционеры каунасской
тюрьмы писали: «Еда — не еда. Утром — черная водичка
под названием кофе и кусочек хлеба; в обед—сварен-
ные в воде капуста, брюква или морковь; вечером — то
же самое, только совсем жидкое. Если с воли не помо-
гали бы родственники, и особенно рабочие и крестьяне,
то на тюремных харчах не долго могли бы прожить»1 2.
В 1934 г. политзаключенные каунасской тюрьмы, об-
ращаясь к прогрессивным литовским рабочим Америки,
писали, что пока их убогий тюремный паек проходит че-
рез всех двуногих «крыс» и попадает в миску заключен-
ного, он становится совсем жидким3.
В 1937 г. журнал политзаключенных каунасской тюрь-
мы «Ковотояс» («Борец») сообщал, что нередко вместо
хлеба они получают полусырое, невыпеченное тесто: в
таком виде оно прибавляло в весе, и это было на руку
кладовщику. Политзаключенные шяуляйской тюрьмы в
1934 г. писали, что их питание ухудшилось из-за хище-
ний начальника тюрьмы Илясявичюса4. Из расейнской
тюрьмы молодые антифашисты сообщали: «Для того,
чтобы администрации было легче жульничать, она уком-
1 См. «Культура», 1939, № 4, стр. 262, 263.
2 «Рямките политинюс дарбининку калинюс». Клайпеда, 1924,
стр. 6.
3 См. «Вильнис», 9. I. 1935.
4 Партархив ЦК КП Литвы, ф. 77, оп. 17, д. 12, л. д. 23.
59
плектовала персонал кухни из предателей» ’. В байорской
тюрьме суп к обеду был почти всегда червивый. Когда за-
ключенные пожаловались прокурору, он лишь издеватель-
ски ответил: «Если плохо, то зачем вы сюда пришли?»1 2
Один не известный нам член «Красной помощи» в
марте 1937 г. обратился к съезду врачей Литвы с пись-
мом, в котором указал: «Я не знаю случая, чтобы тю-
ремный врач отказался принять испорченные мясо и му-
ку... Пусть даже пригоревшее, пусть даже прогнившее —
врач обычно во имя «поддержания авторитета тюремной
администрации» признает, что еда «не является опасной
для здоровья»3.
Очень скверное питание было в паневежской,
зарасайской, укмергской и других тюрьмах. В кон-
центрационных лагерях положение было еще хуже.
153 антифашиста, содержавшихся в Димитравском и
Пабрадском концлагерях, в апреле 1940 г. в обращении
«К трудовой общественности Литвы» потребовали улучше-
ния питания, хотя бы уравнив его с питанием в тюрьме4.
Единственной поддержкой для политзаключенных бы-
ло дополнительное питание, которое они получали с воли.
Однако тюремная администрация устанавливала различ-
ные ограничения и в этом. Так, в 1933 г. начальник ка-
унасской тюрьмы запретил принимать овощи и зелень,
хотя именно эти продукты были крайне необходимы по-
литическим заключенным, страдавшим от малокровия,
цинги и туберкулеза.
В расейнской тюрьме фашисты запретили политза-
ключенным, содержавшимся в одиночных камерах, де-
литься продуктами, получаемыми с воли. Тем не менее
молодые революционеры, руководствуясь чувством соли-
дарности, находили способы передавать часть продуктов
друг другу. Надзиратели ежедневно проверяли имеющи-
еся у заключенных продукты и, если им казалось, что
узник в течение дня слишком много съел, заявляли: «Пе-
редал в другую камеру». На этом основании заключен-
ного лишали на три — шесть месяцев права получать пе-
редачи 5.
1 «Дарбининку ир вальстечю яунимас», 31. III. 1938.
2 См. «Ковотояо, 1937, № 4(15), стр. 61.
3 «Листовки КП Литвы», т. IV. Вильнюс, 1963, стр. 651, 652.
4 См. там же, стр. 705.
3 См. «Дарбининку ир вальстечю яунимас», 31. III. 1938.
60
Пытка голодом являлась тяжелым испытанием для
узников фашистских застенков. Но, несмотря на страда-
ния, политические заключенные продолжали бороться за
свободу.
В большинстве тюрем администрация старалась не
назначать политзаключенных на работу. Однако недо-
статок рабочих рук и то обстоятельство, что среди арес-
тованных революционеров были специалисты высокой
квалификации, приводило к привлечению политзаключен-
ных к труду. Зачастую тюремная администрация умыш-
ленно создавала для политических нетерпимые условия
труда. Например, каунасской тюрьме принадлежали
Правенишкские торфоразработки, на которых в 1937 г.
работало 30 политзаключенных. О какой-либо механиза-
ции трудоемких работ никто и не помышлял. Заключен-
ные должны были выполнять самую тяжелую работу,
рассчитывая лишь на свою физическую силу. Заведующим
торфоразработками в то время был тюремный чинов-
ник Черекас, который мучил заключенных, безжало-
стно их эксплуатировал. Этому потворствовал началь-
ник тюрьмы Шалкаускас. Прибыв в Правенишкес, он
сказал: «Эти симулянты ленятся работать: бей их пал-
кой по спине и начисляй по 5 центов в день» (вместо
30 центов, которые начислялись за дневной каторжный
труд) Ч
В феврале 1940 г. заключенные из Правенишкеса пи-
сали, что их гонят на работу даже при 30-градусном мо-
розе. 9 заключенных отморозили пальцы ног. Работают
и с наступлением темноты. Вернувшихся после трудового
дня заставляют колоть дрова, чистить картофель и вы-
полнять другие работы. Чиновник Завадские гонит на ра-
боту даже больных, а тех, кто не в силах работать, пина-
ет сапогами до потери сознания1 2.
Особо тяжелые условия труда были в Димитравском
концлагере. Заключенных здесь принуждали работать
по 12 и более часов в день. Бывший узник лагеря А. Бут-
кус вспоминает, что заключенным приходилось обраба-
тывать огромные каменные глыбы и горе было тому, кто
обессиленными руками не в состоянии был махать 12-ки-
лограммовым молотом3.
1 См. «Ковотояс», 1937, № 4(15), стр. 60.
2 См. «И ляудес пагалба», 8. IV. 1940.
8 См. «Швитурис» (Кретинга), 25. XII. 1957.
61
Для политкаторжанок зарасайской тюрьмы придума-
ли такую работу: их вынуждали переносить камни из од-
ной ямы в другую, а потом тащить обратно Ч Это был по-
истине сизифов труд — совершенно бессмысленный, бес-
плодный, не ради производства материальных благ, а с
единственной целью — истязать политических заключен-
ных.
САНИТАРНЫЕ УСЛОВИЯ И «ВРАЧЕВАНИЕ»
В тюрьмах буржуазной Литвы отсутствовали самые
элементарные требования санитарии. Грязные камеры,
уборные, которые никогда не дезинфицировались, рва-
ные, прогнившие постельные принадлежности, такое же
белье на людях — все это создавало самые благоприят-
ные условия для размножения паразитов, возбудителей
тяжелых заболеваний. Буржуазия сознательно застав-
ляла своих политических противников пребывать в анти-
санитарных, гибельных для их здоровья условиях.
Политзаключенные прилагали много усилий для со-
блюдения чистоты, старались придерживаться хотя бы
минимальных требований гигиены, однако это не всегда
удавалось. В 1923 г. содержавшиеся под стражей в ка-
унасской тюрьме революционеры писали тюремному
врачу: «...Мы вынуждены пить некипяченую воду из ко-
лодца, находящегося на расстоянии примерно трех саже-
ней от отхожего места. Отхожих мест не дезинфицируют...
Клопы просто не дают покоя не только ночью, но и
днем... администрация белья заключенным не выдает,
поэтому на них полно вшей, которые переходят к другим
жильцам камеры... Тюфяки совершенно изорваны, и со-
лома, превратившаяся в пыль, выпадает и загрязняет
воздух и пол. Многим из заключенных тюфяки вообще
не выдаются»1 2.
Антисанитария процветала и в других тюрьмах. О сани-
тарном состоянии шяуляйской тюрьмы мы узнаем из
акта, составленного в 1933 г. обществом попечения заклю-
ченных. В нем говорится: «В тесных и грязных тюремных
камерах почти во всех, с небольшим исключением, во-
дятся клопы. В щелях стен и нар обнаружено множест-
1 См. Л. Александравичюте. Не могу забыть. Вильнюс, 1964,
стр. 284.
2 «Комунйстао, 1923, № 8, стр. 217, 218.
62
во блох, стены некоторых камер, особенно там, где си-
дят женщины с маленькими детьми, просто красные от
раздавленных клопов» *.
Особенно грязно было в пересыльных камерах, кото-
рые называли клоповниками, царством вшей. Автору этих
строк в 1937 г. пришлось провести две ночи в пересыль-
ной камере каунасской тюрьмы. Там невозможно было
сомкнуть глаз из-за бесчисленного количества клопов.
Парадоксом звучит тот факт, что тюремные бани
способствовали распространению заболеваний. В 1924 г.
политзаключенные паневежской тюрьмы писали, что в
баню заталкивали одновременно 50—60 заключенных,
хотя там с трудом могли поместиться 15—20 человек.
В таких условиях все возвращались из бани не только
не помывшись, а еще более грязными и вшивыми.
Политзаключенным ч постоянно приходилось вести
борьбу с тюремной администрацией за соблюдение край-
не необходимых правил гигиены и оказывать сопротив-
ление переводу в камеры тяжелобольных, страдающих
от инфекционных заболеваний. В июне 1938 г. политза-
ключенные шяуляйской тюрьмы обратились в общество
врачей Литвы с открытым письмом, в котором указыва-
лось, что больные активной формой туберкулеза содер-
жатся в общих камерах вместе с другими заключен-
ными1 2.
Полуголодное существование, отсутствие свежего
воздуха, побои и истязания — все это влекло за собой
физическое истощение заключенных. В тюрьмах то и дело
возникали эпидемии. Особенно опасные эпидемии свиреп-
ствовали в 1921—1922 гг. В ноябре 1921 г. в переполнен-
ной шяуляйской тюрьме вспыхнула эпидемия тифа,
но администрация не принимала никаких мер изоляции
больных. Эпидемия продолжалась около 5 месяцев и от-
правила в могилу множество заключенных. В те же го-
ды в каунасской каторжной тюрьме людей косила эпи-
демия тифа и оспы. Администрация и здесь не предпри-
нимала никаких серьезных мер по борьбе с этими опасны-
ми заболеваниями, даже не производила дезинфекцию.
Каждую ночь умирали заключенные. Больных во многих
случаях оставляли в общих камерах. В 1922 г. эпидемия
1 РО ЦБ АН Лит. ССР, ф. 171, д. 223, л. д. 15.
2 Партархив ЦК КП Литвы, ф. 77, оп. 21, д. 6, л. д. 8.
63
тифа переметнулась в паневежскую тюрьму и там унес-
ла много жизней L
Медицинская помощь заключенным была настолько
незначительной, настолько примитивной, что вряд ли ее
можно назвать лечением в обычном понимании. Вот срав-
нительные данные о количестве врачей и ксендзов в тюрь-
мах и арестантских домах Литвы1 2.
Годы	Количество врачей	Количество ксендзов
1920	3	6
1931	5	8
1938	17	10
Из этой таблицы, составленной на основании опубли-
кованных официальных данных, явствует, что до 1938 г.
среди лишившихся здоровья узников сновало больше
ксендзов, чем врачей. Увеличение числа врачей в тюрь-
мах в 1938 г. следует расценивать как одну из уступок,
которую клика таутининков сделала в связи с ростом ан-
тифашистского движения в условиях созревания рево-
люционной ситуации в Литве.
В разных тюрьмах, а также концлагерях обязанности
врачей зачастую исполняли знахари, которых величали
фельдшерами. В каунасской тюрьме фельдшером назна-
чили надзирателя, который не имел ни малейшего пред-
ставления о медицине3. Таких примеров было много. Од-
нако дело не только в количестве и уровне квалификации
медперсонала. Некоторые тюремные врачи и фельдшеры
усердно помогали тюремной администрации истязать по-
литических заключенных.
Министерство юстиции в ряде случаев запрещало ока-
зывать заключенным медицинскую помощь. Например,
26 ноября 1937 г. тюремный инспектор В. Будрис ра-
зослал всем начальникам тюрем циркуляр, в котором
настоятельно предупреждал, что «в арестантских домах
должны подвергаться лечению только те болезни, которы-
ми заключенные заболели, находясь в местах лишения
1 См. РО ЦБ АН Лит. ССР, ф. 171, д. 195, л. д. 51.
2 В штатах администрации концентрационных лагерей не было
ни врачей, ни ксендзов.
3 См. «Балсас», 1933, № 8, стр. 139.
64
БАРАНСКИЙ
КРАТКИЙ КУРС
ЭКОНОМИЧЕСКОЙ
ГЕОГРАФИИ**'
1 ' ”f
>кщи( понятия
ОЧЕРК МИРОВОГО
ЖОЛКЙСТвА
1 том Капитала К. Марк-
са, поступивший в Шяу-
ляйскую тюрьму в пере-
плете учебника по эко-
номической географии
Н. Баранского. На обло-
жке резолюция предста-
вителя тюремной адми-
нистрации: «Разрешено
Снечкусу Антанасу.
30. VI. 32 г.»
ОТДЕЛ ПЕРВЫЙ.
ТОВАР И ДЕНЬГИ.
ГЛАВА ПШ’’Я
твоя.
I. flu фмгтаио т> «рс штроСятамкм СТШИОСТЬ и стм-
«р (еувстжиаиж «„«ил  мтгним стайности).
Ветатги»  ггтж «	wewraj*. аргал * лиг*.
«jxjrraawr «яфййнг пиьмнн	*). я *»w»ewf
«т*	|«w додеу* I Надат жт-к***»»* *«
VPAPTTM	ЛИХ1Й>»« тн*мрв
Твглр *тгь »*'• ИГШЮЙ 8]*Ч«РТ МЧЙЬ. ТиТЛ^И» вв rwwtr лт»
ОДЧ	вМ}'В**ДИб* 8**<r**S|Pr Й»^**«пГП,
р*ДА ЛГо«	n^fjf;tafrra лв яюфФРф. Ичмг»» жрлуивм «а*
в* fuww&r t> дмв »j I*amw« «йр>»«	кж
ЯИРЙН» ралМ^В^ННГ	ЙГШ)	frvtyp/«ern, M&rprj
сгмпдав, ил* 1ф-*гг№ с)й*ш-л« т-* кж »д*Х»*Т й*ф***8«л яж
кутея йж г^г*нм йр»«данзгп«
ймсгр* #»Д*ЗЙр* WAH-. fcrffc rsmp ЗКГЛР*» '5ИП я Ч I МЯКНИ |ПГ
тяат^йвдт!. е /д^в т*жв a?»W8 г	в е«тяч*гт»»ийг4 Кюкз»
УМА» <m< r«*wyi»wrv ГР4И» 8 ВИИ'РНП «ПЯРТ «Л «пр^жа
анемии** смямв /тй^^иия Оплыть *пг pumwwe	а о*^«а-
тм» и	свяг.вЬм |Пвтрн^йчш« rm ipjb кт^тггвпГй
|«tT«5rrw*j Т« ж», гажж «игхзгь «й wrurtaew ^Лй^тчиадиЙ
»j A* rf Мвгх Х«Г #«Г |’Н»»Ь4ж*	fW»A 1«₽ *тр <
гред«<«л»г*рт »й*г|»л*»т»г'1«» '^г-< «ар п»г лутл и «* и}»
<t:«8 ^«У	Л.'^ **‘Wrw4hfc« £.№	т*--ту Ги'ЛННИЯ n»1b fprttrUt
р»-**т <твАШ*У1. »и<гняу уд0я*’т*»‘й***г ftw}*<4»«*rT»W	iewl я t
& В rj)8ft4 ft fXeriWf#»* «Ж F»4»*«WJf t*P> Jfc-w M<»e*Y fqsfct» ^ *n ***** И Mr
i.«P> if f, Cer;»44#T«»faw*il <Р».	<**»< »‘tf‘ 2. s>
•> *fkw ив*»*' г?*еуй** »K pwyrp'-йи»*' глв<Р5» h*<n*H** у*,*- —
T«**W у	»>Ta*w?4«rrt4ibw «4r.»ni»ctTi<ww	гтвИйвиуя;
wrr»#~r*	*r*i*T’ гж»т/’»о*'ть H»nmes яррттивятт
(fi g is t « » A	«« f»** U.^TJ fitffctcf Гф. I*h
f «Arrpe MS»FWT* Р1МТТ1»Г4И**> ***«►-*• rr»*»- fiwrSttMtf AWOMr n*A»v «<гж
Воззвания ЦК КП Литвы и ЦК Красной помощи Литвы в связи
с голодовками политических заключенных:
1)	«Долой кровавый фашистский режим! Да здравствуют полит-
заключенные Каунасской тюрьмы!»
2)	«Политзаключенные объявили голодовку! На помощь им!»
3)	«Не допустим убивать политзаключенных!»
свободы, и те запущенные заболевания, которые пред-
ставляют опасность для жизни»1. На основании данного
циркуляра больного можно было «законно» вовсе не ле-
чить.
Было запрещено производить операции заключенным
при отсутствии в каждом отдельном случае специально-
го разрешения министерства юстиции. Из-за этого не про-
изводились даже самые неотложные операции. Например,
в декабре 1939 г. хирург каунасской тюрьмы К. Гудайтис
назначил операцию по удалению аппендицита политиче-
ской заключенной Д. Повилайтите. В последний момент,
когда Повилайтите уже находилась под наркозом, выяс-
нилось, что нет разрешения министерства, и операция
была отложена на целый месяц2.
Известны многочисленные случаи, когда тюремные
врачи не оказывали медицинской помощи больным толь-
ко потому, что они коммунисты, что они не отказываются
от своих революционных убеждений. В своих корреспон-
денциях из тюрем революционеры сообщали, что, когда
они обращались по поводу глазных заболеваний, врач
вместо лекарств давал им «советы»: «Не читайте больше-
вистских книг, не будут болеть глаза»3. Другой врач,
после расспросов больного, в чем обвиняется, на какой
срок осужден, сколько отбыл, писал начальнику тюрьмы
рапорт о наказании заключенного как симулянта, а ему
говорил: «Пойдешь в карцер, там вылечишься!»4
Главным врачом каунасской тюрьмы был В. Захари-
нас — опытный хирург и в то же время верный слуга
фашистов. Пренебрегая званием врача, он совершенно
не заботился о тяжелобольных политических заключен-
ных. 9 октября 1930 г. в тюремной больнице скончалась
коммунистка А. Лаукайтите. Захаринас не оказал ей ме-
дицинской помощи и только требовал, чтобы она обра-
тилась к фашистским властям с прошением о помило-
вании5.
В начале 1931 г. в каунасскую тюрьму была достав-
лена политзаключенная Л. Хинесайте, которая страдала
открытой формой туберкулеза. Явившись в камеру к
1 ЦГА Лит. ССР, ф. 385, on. I, д. 29, л. д. 26.
2 См. «И ляудес пагалба», 8. IV. 1940.
3 См. «Ковотояс», 1938, № 1, стр. 50.
4 См. «Вильнис», 9. I. 1935.
5 См. Л. Александравичюте. Не могу забыть, стр. 252.
3 Е. Я. Яцовскис	65
больной, Захаринас принялся уговаривать ее писать про-
шение о помиловании. Год спустя Л. Хинесайте в безна-
дежном состоянии освободили из тюрьмы, и она вскоре
скончалась. На совести Захаринаса жизнь комсомольца
Г. Пресманаса, умершего в каунасской тюрьме 1 декаб-
ря 1936 г. Здесь же погибли комсомолец Г. Баратинскас,
коммунистка У. Лисене.
«Советами» подавать прошение о помиловании «ле-
чили» политзаключенных также и в шяуляйской тюрьме.
Тех революционеров, которые отказывались это делать,
тюремный врач К. Гогялиса выгонял из амбулатории.
Решительные протесты политических заключенных не
оказывали на тюремного врача Гогялиса никакого влия-
ния. Он сознательно не лечил арестованных антифаши-
стов и был повинен в смерти видного участника револю-
ционного движения, члена ЦК Коммунистической партии
Литвы Юозаса Гарялиса. Напряженная, полная опасно-
стей работа в подполье, аресты, допросы — все это па-
губно отразилось на здоровье Гарялиса. Уже в 1938 г.
политзаключенные шяуляйской тюрьмы несколько раз
обращались с требованием разрешить вызвать к Гаря-
лису врача-специалиста. Все требования и просьбы оста-
вались без удовлетворения.
В конце 1939 г., когда состояние здоровья Гарялис
резко ухудшилось, политзаключенные потребовали, что-
бы их товарищ был направлен на лечение в больницу
каунасской тюрьмы. Однако тюремщики медлили. Боль-
ного доставили в Каунас, когда его состояние уже
было безнадежным. Ю. Гарялис скончался 4 июня
1940 г. в возрасте 40 лет, за две недели до свержения
фашистской власти и освобождения всех политических
узников Ч
Многочисленные случаи, когда медицинские работ-
ники по существу отказывались лечить политзаключен-
ных, имели место в расейнской и других тюрьмах. Однако
и тем тюремным врачам, которые хотели добросовестно
выполнять свой долг, пытаясь оказывать посиль-
ную помощь заключенным, условия тюрем в буржуаз-
ной Литве не позволяли эффективно бороться с болез-
нями.
1 См. М. Юнчас-Кучинекас. Свобода уже была у порога тюрь-
мы. «Теса», 29. VI. 1960.
66
ПЫТКИ, УБИЙСТВА РЕВОЛЮЦИОНЕРОВ
Тюремная администрация постоянно подвергала по-
литических заключенных самым тяжелым наказаниям.
Об этом свидетельствуют многочисленные примеры. Так,
в 1925 г. политзаключенные шяуляйской тюрьмы писали:
«Помощник прокурора Адомавичюс ходит из камеры в
камеру и расспрашивает о наличии жалоб. Если кто-
нибудь осмеливается принести жалобу, прокурор воскли-
цает: «Дайте ему карцер, наказывайте самым строгим
образом!» 1
В 1935 г. из 28 политзаключенных, работавших на
Палемонских торфоразработках, половина была под-
вергнута наказаниям, причем даже за остановку машины
по производству торфобрикетов, хотя ответственными за
ее работу были специально нанятые машинисты2.
Преследование арестованных антифашистов не обхо-
дилось и без откровенных провокаций со стороны тюрем-
щиков, которые искусственно создавали такие условия,
чтобы политзаключённые «провинились». Так, в каунас-
ской тюрьме Корсакявичюс из окна камеры спускал
привязанный на нитке сверток и когда кто-нибудь из по-
литзаключенных, сидевших на нижнем этаже, дотраги-
вался до свертка, он тут же наказывался «за нарушение
режима».
Политические заключенные постоянно подвергались
солидарной ответственности. Уже в 1933 г. политкатор-
жане укмергской тюрьмы писали, что за малейшее «на-
рушение», допущенное хотя бы одним товарищем, адми-
нистрация наказывает всю группу3.
Обычно наказания следовали одно за другим. Об
этом, в частности, писала бывшая узница укмергской
тюрьмы X. Каганайте: «Еще до окончания одного взыс-
кания мы подвергались другому, и таким образом срок
наказания все увеличивался и на 1930 г. достиг одинна-
дцати месяцев...»4
Самым распространенным и наиболее тяжелым нака-
занием был карцер. В совершенно не пригодных для
пребывания помещениях заключенные лишались постель-
1 «Комунистас», 1925, № 3, стр. 86.
2 См. «Раудонойи пагалба», 15. XI. 1935.
3 См. «Лайсве», 15. XII. 1936.
4 «Лайсве», 21. XII. 1934.
3*	67
ных принадлежностей, зачастую у них отбирали теплые
вещи. Водворенные в карцер вынуждены были спать на
твердых деревянных нарах или на голом цементном по-
лу. Прогулки отменялись, а горячая пища подавалась
раз в три дня.
Представители общества попечения заключенных, по-
сетившие в 1931 г. утянскую тюрьму, указывали, что
карцер никогда не пустует. В момент посещения в нем
сидела заключенная, для которой постелью было ее соб-
ственное пальто, брошенное на мокрый земляной пол ’.
О массовых наказаниях карцером писал выходивший
в Москве на литовском языке журнал «Колективас»:
«...Не успевают политические заключенные выйти из кар-
цера, гляди, их уже за какое-нибудь «нарушение» опять
бросают в карцер. В карцер водворяют даже больных»1 2.
Администрации каунасской тюрьмы уже недоставало
карцеров. В карцеры превращались целые камеры поли-
тических заключенных. Все сидевшие в этих камерах на-
казывались «карцерным положением». То же самое было
и в других тюрьмах.
Законодательством предусматривалось, что в стенах
тюрьмы кандалы разрешалось применять только в отно-
шении опасных преступников, осужденных или подслед-
ственных, если помещения для их содержания ненадежны
и существует опасность, что они могут совершить побег.
Начальники тюрем могли без всяких ограничений при-
менять этот способ пытки. Следует отметить, что царская
тюремная администрация, допуская применение канда-
лов, уже в 1872 г. дала указание подкладывать под них
сыромятную кожу, которая меньше, чем железо, нати-
рала ноги и руки и немного ослабляла страдания заклю-
ченного. Царская администрация это делала отнюдь не
из сочувствия к заключенным, а лишь проявляя заботу
о казенном имуществе. Дело в том, что заключенные, не-
смотря на строгие запреты и наказания, разрывали ка-
зенное белье на узкие полосы и ими обвязывали себе ру-
ки и ноги. В буржуазной Литве тюремщики никакой сы-
ромятной кожи или другой подкладки под железо не под-
кладывали и заковывали революционеров в кандалы,
даже не придерживаясь формально установленных пра-
вил в этой области. Так, журнал «Комунистас» в 1921 г.
1 РО ЦБ АН Лит. ССР, ф. 171, д. 223, л. д. 11.
2 «Колективас», 1931, № 37, стр. 29.
68
сообщал, что в утянской тюрьме уже второй год содер-
жится закованным в кандалы политический заключен-
ный Няура1. В 1930 г. в укмергской тюрьме коммунист
Б. Гоштаутас был закован в кандалы на два месяца
только за то, что вполголоса напевал мелодию к литов-
скому народному танцу «Клумпакоис». В книге воспоми-
наний Й. Кличюса есть глава: «За что мы были зако-
ваны в кандалы». Он описывает, как начальник укмерг-
ской тюрьмы применял к заключенным это тяжелое на-
казание 2.
В корреспонденции за 11 сентября 1934 г. коммунист
П. Паярскис писал, что его везли в паневежскую тюрьму
закованным в кандалы и там еще целую неделю застав-
ляли их носить под тем предлогом, что у тюремщиков
якобы не было времени их снять3.
Кандальный звон постоянно раздавался во всех тюрь-
мах буржуазной Литвы. Применялись жестокие пытки
во время следствия, побои, убийства революционеров из-
за угла. Буржуазное право формально не допускало из-
биений заключенных, тем более лишения человека жизни
при отсутствии соответствующего судебного приговора.
Буржуазным националистам было выгодно, чтоб хотя бы
«вывеска» внешне отвечала уровню цивилизации XX ве-
ка. Именно поэтому здание верховного трибунала в
Каунасе было лицемерно украшено латинским изрече-
нием: «Justitia est fundamentum regnorum» — правосу-
дие является основой правления. Что же касается прак-
тики, то на каждом шагу отдавало средневековьем с инк-
визиционными судами и прочими жестокостями.
История всех этих жестокостей берет свое начало с
первых дней господства буржуазии в Литве. Истязаниям
подвергались коммунисты, люди прогрессивных взгля-
дов, а порой граждане, которые вовсе ничего общего не
имели с революционным движением.
Участник борьбы за установление Советской власти в
Литве Ф. Вайшнорас в своих воспоминаниях описывает
пытку 17 арестованных коммунистов в 1919 г. в Пиль-
вишкяе. Их отвели в большой сад по улице Антанава и
чиновники охранки начали избивать, подвергать пыткам.
1 См. «Комунистас», 1921, № 6, стр. 125.
2 См. И. Кличюс. Отняли даже неба синеву. Вильнюс, 1963,
стр. 351—353.
3 Партархнв ЦК КП Литвы, ф. 77, оп. 17, д. 12, л. д. 6.
69
Били шомполами и палками по голому телу, а кровото-
чившие раны посыпали солью и накрывали мокрыми
мешками. Вся эта экзекуция продолжалась до позд-
него вечера В руки палачей в то время попал бывший
председатель Пильвишкского революционного комитета
С. Кирвелайтис, который 14 марта 1922 г. скончался в
каунасской тюрьме. В Шяуляе арестованных 17-летнего
юношу А. Моцюса и председателя профессионального
союза города А. Балвочюса начальник полиции вместе
со своими подчиненными «допрашивал» при помощи спле-
тенных из проволоки нагаек, бил револьвером по лицу1 2.
А. Моцюса чиновники охранки пытали на глазах у его
матери 3.
От пыток в застенках тайной полиции сошла с ума
и покончила жизнь самоубийством коммунистка Жука-
ускене4, а год спустя в каунасской тюрьме скончался
участник революционного движения Ю. Гегяцкас. Он был
арестован при провале подпольной типографии ЦК КП
Литвы «Спартакас»5.
О зверствах в охранке рассказывает в своих мемуа-
рах писатель Б. Пранскус-Жаленис. В 1921 г. его аресто-
вали в г. Мариямполе и подвергли жестоким пыткам.
В экзекуциях участвовали чиновники охранки Рачис,
В. Чепла и др. «...У вернувшихся с допросов, — писал
Б. Пранскус-Жаленис, — изорвана одежда, опухшие
глаза, окровавленный нос, выбиты зубы, все тело — одни
синяки... Из комнат, в которых производится допрос, до-
носятся крик, ругань, какой-то стук, а иногда жуткий
вопль или глухой стон... Меня не только избивают, но
таскают за волосы, пинают. Из носа течет кровь... Меня
кладут ничком на пол, солдат садится на меня и дер-
жит, а Рачис бьет шомполом...»6
Чиновники охранки самым жестоким образом изби-
вали и пытали, независимо от возраста заключенного,
пола, его состояния здоровья. Например, арестованный
28 апреля 1921 г. 70-летний крестьянин К. Сарпалис был
1 См. «Революционное движение в Литве». Вильнюс, 1957, стр. 277.
2 См. «Раудонойи велява», 23. VI. 1921.
3 См. X. Капланас. В казармах неспокойно. Вильнюс, 1961,
стр. 205—206.
4 См. «Комунистас», 1921, № 15, стр. 73.
5 См. К. Диджюлис. За счастье народа. Вильнюс, 1963, стр. 66.
6 Б. Пранскус-Жаленис.	Близкие дали. Вильнюс, 1962,
стр. 291—294.
70
избит в мариямпольской охранке до потери сознания.
Во время допроса его заставили положить голову на ко-
лоду и тупой стороной сабли били по шее, угрожая, что
обезглавят. Такая пытка повторялась четыре раза. По-
добным образом избивали инвалида Ю. Скрюску и
15-летнего школьника В. Вербилу1.
Избиение шомполом применялось в охранке повсе-
местно. В 1921 г. арестованный житель Утяны Ю. Расла-
нас сообщал: «Били шомполом до потери сознания. Когда
совсем ослаб, облили водой и опять били»2.
Чиновники укмергской охранки подвергали средневе-
ковой пытке арестованного рабочего, с тем чтобы заста-
вить его выдать людей, вручивших ему нелегальную ли-
тературу. При помощи специально приспособленных
кандалов, в которых затягивались гайки, так сжимали
руки допрашиваемого, что тот терял сознание.
Такая же картина была и в центре. И октября 1923 г.
каунасская охранка арестовала 16-летнего юношу, кото-
рого избили прикладом винтовки, а во время допроса
раздели и били по ступням ног. 11 декабря того же
года в каунасскую тюрьму был доставлен из охранки
молодой политзаключенный с вывихнутой во время
пыток рукой. В каунасской охранке ему между паль-
цами рук зажимали патроны и истязали другими спо-
собами3.
Во время пыток применялся и электрический ток.
Особенно рьяно этим пользовались чиновники вилка-
вишкской охранки. В январе 1925 г. у комсомолки
О. Шмейгаускайте при обыске обнаружили коммунисти-
ческую литературу. Арестованная отказалась что-либо
сообщить о революционном подполье и тогда ее начали
пытать в кабинете начальника вилкавишкской охранки
Вежиса. Шмейгаускайте избивали нагайкой, кулаками,
пинали сапогами, тащили за волосы, обливали холодной
водой и опять били. Наконец, ее подвергли пытке элек-
трическим током. Все это повторялось несколько раз.
Волна протеста в Литве и за границей заставила власти
выдать изувеченную, больную революционерку ее матери
и вскоре организация «Красной помощи» переправила
Шмейгаускайте в СССР.
1 См. «Теса», 10. VI. 1921.
2 «Комунистас», 1921, № 10—11, стр. 180.
3 См. «Комунистас», 1924, № 1, стр. 10.
71
Все это происходило во времена правления партии
христианских демократов. Таким образом, сметоновцы,
пришедшие к власти после переворота 1926 г., в своей
карательной практике опирались на опыт предшественни-
ков. В охранке на своих местах остались все те же чи-
новники. Их не нужно было заново обучать.
Фашистские каратели пытали арестованных участни-
ков крестьянского движения в Сувалкии. Это приобрело
настолько скандальный размах, что даже фашистский
военный суд в отдельных случаях был вынужден внести
в протокол заявления подсудимых об их истязании в по-
лиции и охранке. Так, в протоколе заседания военного
суда от 29 февраля 1936 г. мы обнаруживаем такую за-
пись: «...Когда Йонелюнас пожаловался следователю, что
полиция его при допросе избивала, следователь сказал:
«Мало получил, еще больше получишь!» И далее:
«...Свидетель видел избитого Й. Йонелюнаса, и он, Йоне-
люнас, заявил, что его избила полиция...»1 Об истязаниях
участников крестьянского движения в охранке журнал
«Прекалас» писал: «Их ставили у стенки и заставляли
стоять смирно день и ночь. Не разрешали ни сесть, ни
лечь, не давали кушать. Между пальцами вкладывали
карандаши и сжимали пальцы. Били ладонью по за-
тылку...»2
23 февраля 1937 г. в каунасской тюремной больнице
скончался арестованный П. Касперавичюс, который был
арестован в связи с забастовкой каунасских рабочих.
Чиновники охранки и полицейские сильно его избили, а
позже продолжали жестоко истязать в полицейском уча-
стке. Несмотря на полученные от побоев тяжелые трав-
мы, заключенный был направлен в подземелье каунас-
ского IX форта. Только к вечеру 22 февраля умирающего
перевели в больницу, где он скончался3.
В 1938 г. фашисты убили коммунистку Аделе Шяу-
чюнайте. Охранке никак не удавалось заточить в тюрьму
на более длительное время эту активную участницу ре-
волюционного движения. Дважды ее задерживали, но
никаких улик не обнаруживали. В 1937 г. Аделе бросили
в тюрьму в административном порядке сроком на три
месяца, однако после освобождения она с еще большей
1 ЦГА Лит. ССР. ф. 507, on. 1, д. 556, л.д. 79, 80.
2 «Прекалас», 1936, № 12, стр. 782.
3 См. «Ковотояс», 1937, № 3, стр. 41.
72
энергией включилась в борьбу. Являясь членом Цент-
рального Комитета Коммунистического Союза молодежи
Литвы, Шяучюнайте перешла на нелегальное положение
и вступила на путь профессионального революционера.
Сохранившиеся в архивах документы свидетельствуют
о том, что весь вечер 26 февраля 1938 г. два агента ох-
ранки выслеживали каждый шаг Шяучюнайте, а на рас-
свете следующего дня ее труп был обнаружен в Каунасе
на пустыре по ул. П. Вишинскиса. Она скончалась от пя-
ти ранений в голову1.
Для арестованного революционера побои и пытки не
кончались в охранке. Истязания обычно продолжались в
фашистской тюрьме или концентрационном лагере. Как
и чиновники охранки, тюремные надзиратели «разгова-
ривали» с заключенными при помощи кулака и нагайки.
В начале сентября 1925 г. политзаключенные каунас-
ской тюрьмы отмечали международный юношеский день
борьбы против милитаризма. Корсакявичюс с группой
надзирателей ворвались в камеры, набросились на рево-
люционеров, сорвали у них красные значки, которые они
прикрепили к груди, а избитых К. Прейкшаса, А. Лифши-
цаса и еще трех узников бросили в карцер. Но на этом
экзекуция не окончилась. Вот что впоследствии пока-
зал. К. Прейкшас: «В ту же ночь Корсакявичюс с над-
зирателями явились в карцер и насильно затащили
нас в уборную, там сорвали одежду и секли нагай-
ками...»
Случаи избиения политзаключенных особенно участи-
лись в 1929—1931 гг., причем не в одной тюрьме, а пого-
ловно во всех местах лишения свободы. Это свидетель-
ствует о том, что тюремная администрация в данном
случае выполняла соответствующие указания фашист-
ских властей.
В этот период в тюрьме была замучена коммунистка
Клаудина Крастинайте, а пять политзаключенных от пы-
ток сошли с ума. Журнал «Балсас» («Голос») в 1930 г.
произвел подсчет, из которого видно, что из 171 полит-
заключенного каунасской тюрьмы пыткам подвергались
один раз 59 заключенных, дважды — 7, трижды — 2 за-
ключенных и один человек—более чем три раза. То же
происходило и в других тюрьмах.
1 ЦГА Лит. ССР, ф. 156, on. 1, д. 1, л. д. I, 2, И, 19, 49.
73
Зная о решительных возражениях арестованных рево-
люционеров против пребывания в одной камере с прово-
каторами и предателями, тюремная администрация
умышленно подсаживала к ним разоблаченных и всем
известных провокаторов. Например, 17 июня 1930 г.
надзиратели избили политзаключенного — секретаря
ЦК КП Литвы Антанаса Снечкуса,— содержавшегося в
тюрьме под фамилией Янкус, за то, что он категориче-
ски отказывался находиться в одной камере с провока-
тором *.
В IX форте заключенных избивали в подземных тун-
нелях, откуда не доходили крики. После экзекуции аре-
стованного помещали в карцер и там его держали до тех
пор, пока не исчезали следы побоев1 2.
Об избиениях в тюрьмах указывалось в письме цент-
рального правления общества попечения заключенных
от 28 октября 1930 г. на имя министра юстиции3.
Председатель «Красной помощи Литвы» И. Мес-
купас-Адомас на состоявшемся в сентябре 1935 г.
в Москве заседании II пленума исполкома МОПР за-
явил: «Фашисты просто поставили перед собой цель —
физически замучить попавших в тюрьмы революцио-
неров...»4
Кроме разных способов физического воздействия, тю-
ремщики истязали политзаключенных, пытаясь повлиять
на их психику. В своих воспоминаниях Ю. Гарялис опи-
сал одну омерзительную затею Корсакявичуса, цель ко-
торой была не только поглумиться над своими жертвами,
но и спровоцировать «беспорядки» среди заключенных.
В 1929 г. двум осужденным революционерам смертная
казнь была заменена пожизненным тюремным заключе-
нием. Ночью, бряцая ключами, Корсакявичюс явился в
камеру смертников. Ничего не сообщая о замене приго-
вора, он приказал осужденным одеваться. Корсакявичюс
отвел их в канцелярию и только там сообщил о принятом
решении заменить им смертную казнь. Как эти двое, так
и другие заключенные были убеждены, что осужденных
выводят на расстрел. Политкаторжане запели «Интерна-
ционал», а у Корсакявичюса тем самым появился пред-
1 См. «Балсас», 1930, № 16, стр. 683.
2 См. «Колективас», 1931, № 37, стр. 28.
3 ЦГА Лит. ССР, ф. 491, on. 1, д. 225, л.д. 67.
4 Партархив ЦК КП Литвы, ф. 77, оп. 18, д. 28, л. д. '
74
лог для массового наказания за допущенные «беспо-
рядки» *.
Так, администрация каунасской тюрьмы содержала
политзаключенных вместе с психически больными. Ком-
мунист Э. Билявичюс рассказал, что в 1928—1931 гг. его
посадили в одиночную камеру вместе с двумя заболев-
шими в тюрьме психическим недугом заключенными.
Э. Билявичюс никогда яе был уверен, что ночью его не
убьют. То же самое пришлось испытать политическим
заключенным А. Чиплису и Г. Фейгельсону. В 1934 г. в
каунасской тюрьме надзиратели перевели в камеру по-
литзаключенных умалишенного, который целый месяц
терроризировал их1 2.
Из приведенных примеров видно, что методы пыток и
истязаний революционеров в охранке, полиции и тюрь-
мах буржуазной Литвы в течение десятилетий не под-
вергались существенным изменениям.
1 См. «Лайсве», 11. III. 1935.
2 См. «Вильнис», 9. 1. 1935.
Борьба за решеткой
КОМПАРТИЯ ЛИТВЫ —
РУКОВОДИТЕЛЬ БОРЬБЫ ПОЛИТЗАКЛЮЧЕННЫХ
Во времена буржуазного господства подавляющее
большинство политических заключенных в тюрьмах Лит-
вы составляли коммунисты и комсомольцы. Данное об-
стоятельно определяло революционный характер борь-
бы политкаторжан против реакции и фашизма. Все эти
годы Коммунистическая партия Литвы была вынуждена
работать в глубоком подполье. Тем не менее партийные
организации вплоть до Центрального Комитета партии
постоянно поддерживали связь с заточенными в тюрьмах
и концлагерях коммунистами, направляли их борьбу с
учетом как внутриполитической обстановки, так и раз-
маха классовой борьбы на международной арене. Значе-
ние партийного руководства для борьбы политических
заключенных невозможно переоценить. Надо сказать,
что указания партии касались буквально всех областей
жизни и борьбы политкаторжан. Читатель в дальнейшем
увидит, как ЦК партии занимался налаживанием кана-
лов связи с политзаключенными, следил за их учебой,
заботился о сохранении революционных кадров в усло-
виях усиления белого террора.
Центральный Комитет КП Литвы уделял много вни-
мания организационным вопросам- партийной жизни в
тюрьмах. С первых лет существования политической
тюрьмы в буржуазной Литве арестованные коммунисты
и комсомольцы объединялись в подпольные партийные
и комсомольские организации. При этом коммунисты из-
бирали партийный комитет тюрьмы, который рассматри-
вал и принимал решения по наиболее важным принципи-
альным вопросам жизни и деятельности заключенных,
поддерживая связи с партийными органами на воле, а
также осуществлял руководство всем коллективом по-
литзаключенных. Например, в каунасской тюрьме уже в
76
1920 г. действовал партийный комитет, председателем ко-
торого был избран К- СТдсюлис ’.
Секретариат ЦК Компартии Литвы на заседании
3 октября 1929 г. утвердил состав избранного партийно-
го комитета каунасской тюрьмы. В том же году на дру-
гом своем заседании Секретариат обсудил вопрос
о порядке приема в партию комсомольцев в условиях
тюремного заключения1 2. Коммунисты — заключенные
шяуляйской тюрьмы — в конце 1931 г. провели партийную
конференцию, во время которой делегаты письменно обме-
нялись мнениями, используя для этой цели существовав-
шие каналы связи между камерами. Конференция обсу-
дила деятельность партийного комитета тюрьмы, рас-
смотрела вопросы, связанные с голодовкой 1931 г., и
приняла соответствующие решения. Был избран также
новый комитет тюремной партийной организации3. В
1932 г. политзаключенные — коммунисты каунасской
тюрьмы избрали секретарем своей партийной организа-
ции видного деятеля партии К- Прейкшаса.
Партийные организации политзаключенных действо-
вали до 1933 г. В условиях дальнейшего наступления фа-
шизма на права политзаключенных стало все более сло-
жным соблюдать необходимые требования конспирации
в партийной работе и Центральный Комитет КП Литвы
принял решение распустить в тюрьмах партийные орга-
низации. Впоследствии вся организационная и идеологи-
ческая работа арестованных коммунистов и комсомоль-
цев была сосредоточена в коллективах политзаключен-
ных и в комитетах коллективов, в которых действовали
коммунистические фракции.
Коллективы как боевые организации политкаторжан
создавались во всех местах заключения буржуазной Лит-
вы. Узники — революционеры, сплотившиеся в эти орга-
низации, жили коллективно и сами себе устанавливали
определенные правила поведения и общежития. Эти пра-
вила были довольно строгими и никто из членов коллек-
тива не вправе был их нарушать. Однако быть членом
коллектива означало не только жить в одной камере и
выполнять по очереди либо по распределению те или
1 См. X. Капланас. В казармах неспокойно. Вильнюс, 1961,
стр. 194.
2 Партархив ЦК КП Литвы, ф. 77, оп. 12, д. 5, л.д. 13, 40.
3 См. К. Диджюлис. За счастье парода, стр. 174.
77
иные работы. В тюремных условиях это означало также
делиться с товарищами по борьбе получаемыми продук-
тами питания, даже последним/куском хлеба. Это озна-
чало во всех случаях быть солидарными и строго соблю-
дать принцип: один за всех, все за одного!
Необходимость в коллективной жизни политических
заключенных наглядно обосновал член Центрального Ко-
митета «Красной помощи Литвы» видный деятель ком-
мунистического движения Казне Гедрис. Статья «О жиз-
ни в тюрьме» появилась в подпольной печати уже после
трагической гибели самого автора, и она учила оказав-
шихся за решеткой революционеров объединяться в кол-
лектив и в едином строю бороться против белого терро-
ра. На конкретном примере К. Гедрис показал разли-
чие в материальном положении заключенных и обосновал
необходимость сплочения в коллективах единомыш-
ленников по борьбе за дело освобождения трудя-
щихся.
Коллективы политкаторжан возникли, как только в
тюрьмах появились первые заключенные революционе-
ры. Многие из них уже имели большой опыт борьбы.
Среди них были и большевики, которые провели не один
год в тюрьмах царской России, испытали каторгу и ссыл-
ку. Они принесли с собой славные боевые традиции рус-
ских революционеров. Очутившись в неволе у литовских
буржуазных националистов, они начали сплачивать по-
литических узников в коллективы.
Во всех тюрьмах политзаключенные избирали из сво-
ей среды старшего по камере — старосту. Он являлся
официальным представителем во время переговоров с
тюремной администрацией. Так как в камере необходимо
было выполнять различные хозяйственные работы, то
обычно кроме старосты избирали «хозяйку», а также
других «должностных лиц». Политические заключенные
мужских и женских отделений, как правило, избирали
свои комитеты и, кроме того, Общий для политзаключен-
ных всей тюрьмы руководящий орган — комитет коллек-
тива тюрьмы. Авторитет этого комитета был среди по-
литзаключенных непререкаем.
17 июня 1924 г. администрация каунасской тюрьмы
во время обыска обнаружила у политзаключенных пись-
менные правила общежития коллектива, в которых
довольно детально излагался установленный порядок
78
распределения между ^камерами и отдельными членами
коллектива получаемых^ воли продуктов, табачных изде-
лий, а также одежды, обуви, писчей бумаги и учебных
пособий *. В эти годы политические заключенные, содер-
жавшиеся в разных камерах, могли общаться друг с дру-
гом, на прогулку выводили одновременно всех политзак-
люченных корпуса и т. п. Тюремная администрация фак-
тически признавала председателя комитета коллектива
официальным уполномоченным политзаключенных, и он
вел переговоры по всем возникавшим вопросам. Полит-
заключенные тогда избирали старосту коридора, кото-
рый распределял получаемые с воли продукты по ка-
мерам1 2.
В руководящие органы коллективов — комитеты кол-
лективов— избирались самые стойкие, наиболее опытные
и закаленные революционеры, чаще всего оказавшиеся в
заточении видные деятели Коммунистической партии
Литвы.
В первые годы буржуазного господства в тюрьмах
было известно, кто является председателем комитета кол-
лектива. Позже, стремясь сломить сопротивление полити-
ческих заключенных, тюремная администрация начала
преследовать руководителей коллектива, изолировать их
от товарищей. Наступление фашистов на коллективы по-
литических заключенных затронуло почти все тюрьмы.
Например, во второй половине 1929 г. и в начале 1930 г.
администрация каунасской тюрьмы перевела в другие
места заключения наиболее активных деятелей комитета
коллектива. Все это делалось в целях ослабления коллек-
тива политзаключенных3.
Арестованным антифашистам пришлось строжайшим
образом законспирировать состав комитетов коллектива,
а сами коллективы со временем превратились в совер-
шенно тайные организации политических заключенных.
В новых условиях изолированные друг от друга заклю-
ченные, используя имеющиеся секретные способы связи,
избирали комитет коллектива всей тюрьмы. Организовы-
вать такие выборы было сложно. Политзаключенные ка-
ждой камеры выдвигали кандидатов в комитет. Об этом
сообщали другим камерам, после чего голосовали и
1 ЦГА Лит. ССР, ф. 378, оп. 2, т. 2, д. 927, л. д. 6, 50.
2 См. Б. Пранскус-Жаленис. Близкие дали, стр. 303—304.
3 См. Р. Герайте. Побег. «Советская Литва», 11. VII. 1958.
79
подсчитывали голосаТюремная/администрация всеми
способами стремилась ограничить деятельность коллекти-
вов, пыталась выявить членов р председателя комитета.
Состав комитета не мог быть постоянным: заключен-
ных переводили из одной тюрьмы в другую, привозили
новых арестованных, и, наконец, после окончания срока
наказания заключенные освобождались из-под стражи.
Поэтому комитеты периодически обновлялись.
Коллектив политзаключенных заботился отнюдь не
только о быте своих членов. Большое внимание он уде-
лял вопросам самообразования революционеров, зани-
мался созданием тайников для хранения нелегальной
литературы и учебных пособий, принимал меры к тому,
чтобы надежно функционировала связь внутри тюрьмы
между заключенными, а также с волей. Комитет коллек-
тива руководил сопротивлением политических заключен-
ных против произвола тюремной администрации.
Боевые организации политзаключенных не были од-
нородными на всем протяжении буржуазного господства:
в некоторой степени менялись их организационные фор-
мы, состав коллектива, его задачи, взаимоотношения с
тюремной администрацией. Б. Пранскус-Жаленис писал,
что в 1921 г. членами коллектива являлись арестованные
по обвинению в коммунистической деятельности1 2. Одна-
ко позже его состав расширился. За тюремной решеткой
оказалось немало беспартийных рабочих и крестьян, под-
вергнутых аресту за участие в экономической и антифа-
шистской борьбе. Число таких заключенных особенно
увеличилось после переворота 1926 г.
В тюрьмы и концлагеря были брошены социал-демо-
краты и ляудининки, рабочие, крестьяне, представители
прогрессивной интеллигенции, примкнувшие к антифа
шистскому движению и искренне стремившиеся к единст-
ву действий с коммунистами. Эти люди на равных пра-
вах принимались в коллектив политзаключенных. Полит-
заключенные каунасской тюрьмы в письме, адресованном
литовцам, проживавшим за границей, дали следующее
определение коллектива: «Коллектив политзаключенных
является сплоченным объединением всех политических
заключенных — антифашистов, пострадавших в полити-
1 См. Ю. Стимбурис. Другой жизни нет. Вильнюс, I960,
стр. 285—286.
2 См. Б. Пранскус-Жаленис. Близкие дали, стр. 303—304.
80
ческой и экономической борьбе против фашизма, без раз-
личия партийной принадлежности» *.
В период антифашистского движения крестьян Сувал-
кии тюремные камеры пополнились участниками этой
борьбы. ЦК Компартии Литвы потратил много сил на
проведение разъяснительной работы среди арестованных
крестьян. В сентябре 1936 г. ЦК КП Литвы в специаль-
ном письме коммунистическим фракциям всех тюрем
указал, что подход к крестьянам должен быть терпели-
вым, их необходимо постоянно обучать борьбе, никогда
не забывая о том, что они недавно включились в антифа-
шистское движение. Как правило, все крестьяне прини-
мались в коллективы. Их не исключали из коллектива
даже тогда, когда ввиду отсутствия необходимой рево-
люционной выдержки они обращались к фашистским
властям с прошениями о помиловании1 2.
Основой единства и сплоченности политических зак-
люченных в застенках буржуазии являлась идеология
марксизма-ленинизма, их общая борьба за освобожде-
ние трудящихся. Прочно сцементированные на этой ос-
нове коллективы под руководством Коммунистической
партии Литвы являлись мощным оружием политкатор-
жан. Коллективы помогали революционерам преодоле-
вать огромные трудности, выдерживать все испытания и
в условиях жестокой неволи оставаться до конца пре-
данными своим убеждениям, своим целям.
ОБВИНЯЕМЫЕ ОБВИНЯЮТ
«Я как член Коммунистической партии Литвы не счи-
таю себя виновным. Я считал бы себя виновным, если бы
провинился перед своей партией — Коммунистической
партией и перед Коминтерном. Я также не считаю себя
обвиняемым, сидящим на скамье подсудимых. Я попал
в плен к врагу и, находясь в неволе, объявляю ему смер-
тельную борьбу до тех пор, пока пролетариат не одер-
жит победу над буржуазией и фашизмом. А он победит,
ибо эту борьбу возглавляют коммунистические партии
под руководством Коминтерна»,— этими словами 7 мая
1 «Вильнис», 26. XII. 1936.
2 Партархив ЦК КП Литвы, ф. 77, оп. 19, д. 12, л. д. 1.
81
1929 г. в фашистском суде закончил свою пламенную
речь видный деятель рабочего движения в Литве, секре-
тарь ЦК КП Литвы Каролис Диджюлис *. В своем пос-
леднем слове, в окружном суде он не молил о пощаде
или снисхождении. Диджюлис даже не пытался защи-
щать себя: «Я и не думаю себя оправдывать... ибо свою
коммунистическую деятельность не считаю преступной...»
Находясь в неволе, он продолжал мужественную борьбу
и использовал фашистский суд в качестве трибуны для
распространения революционной правды. К. Диджюлис
показал, как в буржуазной Литве жестоко попираются
демократические свободы. Трудящимся не разрешено
иметь своих газет, и поэтому они пишут в подпольные из-
дания.
Немалое количество рабочих корреспонденций ох-
ранка обнаружила у Диджюлиса при обыске. Это обсто-
ятельство К- Диджюлис умело использовал в своей речи.
Разоблачая лживую версию охранки о том, что он якобы
до 1919 г. являлся видным коммунистическим деятелем в
России и занимал высокий и ответственный пост, Дид-
жюлис заявил: «Поднимая этот вопрос, я не хочу отме-
жеваться от революции в России, ибо она была победой
пролетариата всего мира и все гордятся ею, в том числе
и я... Но я желал показать, как дешево покупаются и про-
даются сведения охранки».
Во время этой судебной расправы не коммунисты, а
их гонители, сами экзекуторы, были охвачены страхом.
Испугавшись, председатель суда грубо прерывал подсу-
димого: «Говорите по поводу вашего дела, а не о рабо-
чих!», «Предупреждаю последний раз: вы будете лише-
ны слова!», «Я лишаю вас слова», «Больше не разрешаю
говорить, садитесь, садитесь!», «Хватит, хватит!». Дид-
жюлис выступал со своим последним словом. А ведь бур-
жуазная пропаганда очень любит афишировать, будто бы
последнее слово — это традиционное, чуть ли не святое
процессуальное право каждого подсудимого при осуще-
ствлении буржуазного правосудия.
Выступление К. Диджюлиса в суде вскоре было отпе-
чатано в журнале «Балсас», а также издано отдельной
брошюрой. С судебной речью Диджюлиса тайком зна-
комились тысячи рабочих, крестьян, представителей про-
1 К. Диджюлис. За счастье народа, стр. 139—145.
82
грессивной интеллигенции Литвы. Его поведение в фа-
шистском суде являлось наглядным примером револю-
ционной стойкости.
Вместе с К. Диджюлисом фашисты судили группу ре-
волюционных рабочих. Среди них была коммунистка
Р. Герайте. Когда ей предоставили последнее слово, она
на конкретных примерах нарисовала картину жестокой
эксплуатации трудящихся в условиях господства буржу-
азии, и особенно бесправное, нищенское существование
работниц. «В Литве,— сказала Р. Герайте,— почти не су-
ществует охраны женского труда и материнства. Нет
закона об обязательных отпусках для рожениц. Женщи-
нам приходится на фабриках выполнять самые трудоем-
кие работы до самих родов...»1. Подсудимая напомнила,
что за одинаковый труд работницам платят значительно
меньше, чем мужчинам, что продолжительность рабоче-
го дня достигает 10—12 часов, а после введения аккорд-
ной оплаты приходится работать до 14 часов в день. Ге-
райте убедительно показала, как фабриканты при помо-
щи фашистской власти обсчитывают, обманывают рабо-
чих, получая за их счет огромные барыши.
Председатель фашистского суда не разрешил Герайте
закончить своего последнего слова. Когда она за-
явила, что работницам необходимо вместе с рабочими
организовываться и бороться за дело рабочего класса,
председатель суда прервал ее и запретил говорить
дальше.
Революционеры использовали суды как трибуну для
разоблачения капиталистического строя. Например,
в 1926 г. трудящимся Литвы стали широко известны вы-
ступления в военном суде куопининков, о которых уже
упоминалось раньше. Куопининки обнажили подлинное
лицо буржуазной демократии. Обвиняемый Л. Адомаус-
кас, бывший католический священник, порвавший со
своим саном и вступивший на путь революционной борь-
бы, во время судебного заседания доказал необоснован-
ность предъявленного представителям рабочих обви-
нения2.
1 Здесь и далее выдержки из речи Р. Герайте приводятся по
журналу «Балсас», 1929, № 14, стр. 662—664.
2 Здесь и далее выдержки из выступлений куопининков приво-
дятся по единовременному изданию «Куопининку била», 1926,
стр. 1—4.
83
Страстную речь, полную глубокой ненависти к угне-
тателям рабочего класса произнес участник революци-
онного движения в Литве Ю. Даубарас. Он заявил на
суде, что является рабочим, придерживается левых
взглядов и сознательно участвовал в классовой борьбе.
«Я агитировал и распространял плакаты, воззвания, из-
данные рабочим списком куопининков, и являлся, кан-
дидатом во второй сейм от этого списка. Я это делал со-
знательно и не вижу в этом никакого нарушения. Не
мы — левые рабочие и крестьяне допустили нарушения,
выполняя свой гражданский долг, а те, которые террори-
зируют и подвергают пыткам этих рабочих и крестьян,
те, которые аннулировали рабочие списки куопининков,
которые подготовили это дело и упрятали рабочих и кре-
стьян в тюрьмы, держали их там по три-четыре года и
сегодня посадили на скамью подсудимых, эти господа
сегодня должны были сидеть на скамье подсудимых, и
их надо было судить...»
В обвинении было сказано, будто бы все куопининки
являются коммунистами. Один из подсудимых, активный
деятель профессионального союза сельскохозяйственных
рабочих Сувалкии К- Матулайтис заявил: «Я не являюсь
членом Коммунистической партии Литвы, но считал бы
честью для себя быть ее членом».
Буржуазный произвол разоблачали в своих судебных
речах также куопининки П. Вилунас, Ю. Стумбрис,
А. Райшис и др.
13 декабря 1929 г. в военном суде рассматривалось
дело по обвинению активной участницы революционного
движения в Литве коммунистки М. Василяускайте. Ох-
ранка ее арестовала в каунасском предместье Шанхай
на митинге рабочих в мастерской «Кабла». М. Василяус-
кайте смело разоблачала в суде внешнюю политику фа-
шистской власти, суть которой состояла в помощи импе-
риалистам спровоцировать войну против Советского Со-
юза. Подсудимая не просила у фашистского суда пощады
и в заключении заявила: «Меня обвиняют в том, что я
выступала в мастерской «Кабла». Я не вижу в этом ви-
ны, ибо то, что я там говорила, является сущей правдой!»
В этом месте председатель суда прервал подсудимую
провокационным вопросом; «А кто вам велел там гово-
рить?» М. василяускайте с достоинством ему ответила:
84
«Горе заставило меня говорить то, что Я там ска-
зала» *.
28 октября 1930 г. в военном суде в Шяуляе выступил
И. Касперайтис. Охранка сфабриковала против него де-
ло в связи с убийством провокатора Полияускаса. В про-
токоле судебного заседания имеется следующая короткая
запись из выступления Касперайтиса: «...[Касперайтис]
распространял литературу и делал все, что мог. Как
коммунист делал и будет делать, используя все меры к
тому, чтобы фашистская власть была свергнута...»1 2 Кас-
перайтис на вопрос председателя суда о его коммунисти-
ческой деятельности ответил: «В чем заключалась моя
работа как члена КПЛ,— говорить не буду. Скажу толь-
ко, что все меры, которые служат делу победы рабочего
класса, не считаю преступлением... Почему вы не судите
господина Пляхавичуса за то, что в свое время он в Жя-
майтии в массовом порядке убивал рабочих и беднейших
крестьян? Вы его не судили, а произвели в генералы.
Или случай в Каунасе 19 января 1925 г., когда расстре-
ливали изголодавшихся безработных; стрелявшие в без-
работных привлекались к суду? Нет! Почему их не су-
дили?» 3
10 апреля 1928 г. фашистская охранка арестовала в
Каунасе участников совещания революционных рабочих
и привлекла их к судебной ответственности. Во время
судебного заседания подсудимые заявили, что они на со-
вещании обсуждали вопросы борьбы за легализацию
профессиональных союзов, ибо после фашистского пере-
ворота все профсоюзы рабочих были разгромлены,
а профсоюзные активисты арестованы и брошены в конц-
лагерь. Разоблачая сущность буржуазного строя, под-
судимый Э. Билявичюс заявил, что капиталисты в
борьбе против рабочих располагают всем: капиталом,
фабриками, машинами, всеми средствами производства.
Для защиты своих классовых интересов они имеют
власть, армию, церковь, суд, школы... Каждый рабочий
в отдельности ничего не может поделать. Они могут за-
щитить свои интересы, только будучи организованными
в свои классовые профессиональные союзы. Только таким
1 «Балсас», 1930, № 2, стр. 67.
2 ЦГА Лит. ССР, ф. 507, on. 1, д. 304, л.д. 2.
3 «Коммунисты и революционные рабочие в фашистском суде».
Часть 1. Издание ЦК КП Литвы, 1931, стр. 15.
85
путем они могут бороться за улучшение жизни насколько
это возможно в условиях капиталистического строя *.
Подсудимые коммунисты внимательно следили за хо-
дом судебного разбирательства и самым решительным
образом реагировали в каждом случае, когда кто-либо
из участников процесса пытался возвести клевету на
Коммунистическую партию, на Советский Союз, либо за-
деть честь и достоинство революционера. Так, во время
слушания дела Э. Билявичюса и других в верховном три-
бунале защитник В. Станкявичюс начал перед судом
оправдываться, дескать, упоминая в своей речи самую
культурную и передовую страну, он не имел в виду Со-
ветскую Россию, а хотел обратить внимание на Англию.
Когда Билявичюсу было предоставлено последнее слово,
он заявил: «Я, Билявичюс, должен сказать, что не Анг-
лия, а Советская Россия является самой передовой стра-
ной, ибо...» В этом месте председатель суда грубо обо-
рвал подсудимого, но Билявичюс пытался продолжать
свою речь. Тогда полицейские по указанию председателя
насильно выволокли его из зала суда. Билявичюс только
успел крикнуть: «Вы меня осудите, но рабочие меня
оправдают!»1 2
Коммунист И. Мескупас в своем последнем слове ска-
зал: «Мой защитник в конце своей речи просил суд меня
оправдать или хотя бы пожалеть меня. Я с этим не согла-
сен. Я от суда никакой милости не желаю. Вы не распо-
лагаете никакими доказательствами моей вины. Вы дол-
жны меня оправдать!»3
Во время слушания спровоцированного фашистской
охранкой дела шяуляйских школьников коммунистка
Г. Глезерите заявила: «Как следует из показаний чинов-
ника охранки Смулькявичюса, я являюсь членом Комму-
нистической партии, даже инструктором. Для меня была
бы большая честь как работнице быть хотя бы рядовым
членом партии»4. Таким образом, Глезерите, не признавая
перед фашистским судом своей принадлежности к Комму-
нистической партии, в то же время славила свою партию.
Один из обвиняемых по этому же делу писатель Алек-
сас Ясутис в своем выступлении в суде обнажил всю
1 См. «Балсас», 1929, № 3, стр. 153.
2 См. «Балсас», 1929, № 10, стр. 504.
’Там же, стр. 506.
4 См. «Балсас», 1929, № 17, стр. 820, 821.
86
убогость народного просвещения в Литве и показал, что
учебные заведения доступны только для детей богатых,
которые могут заплатить за учебу *.
Подсудимый Б. Айзинас, невзирая на окрики предсе-
дателя суда, угрозы со стороны надзирателей, которые
заставили его сесть, закончил свою короткую, но полную
революционного пафоса речь следующими словами:
«В Литве существует только одна партия, которая дей-
ствительно защищает дело рабочих... Это Коммунисти-
ческая партия Литвы!»1 2
В 1930 г. в мариямпольском окружном суде рассмат-
ривалось дело вилкавишкских подпольщиков. Подсуди-
мый Б. Паукштис на вопрос судьи ответил, что он являет-
ся членом Коммунистической партии и призывает всех
честных рабочих и крестьян вступить в эту партию3.
Буржуазия страшилась правды, опасалась разобла-
чительных речей революционеров, и обычно дела по об-
винению коммунистов, комсомольцев, сознательных ра-
бочих слушались при закрытых дверях.
Не в качестве обвиняемых выступали в буржуазном
суде коммунисты Диджюлис и Герайте, Касперайтис и
Мескупас и многие другие. От имени Компартии Литвы
они гневно обличали капиталистический строй и фа-
шистскую диктатуру. Их речи поистине звучали обвини-
тельным актом против гонителей свободы, против всего
эксплуататорского общества.
связь, ТАЙНИКИ
Коммунистическая партия Литвы уделяла много
внимания вопросам бесперебойной и надежной связи с
революционерами, находившимися в заточении. 3. Анга-
ретис, один из организаторов и руководителей КП Лигвы,
еще в 1924 г. призывал заключенных коммунистов укреп-
лять связь с партией, повседневно изыскивать новые пу-
ти для установления конспиративных связей с борцами
на воле4.
1 См. «Балсас», 1929, № 17, стр. 821, 822.
2 «Балсас», 1929, № 10, стр. 506.
9 См. «Коммунисты и революционные рабочие в фашистском
суде». Часть 1, стр. 13, 14.
4 См. 3. Ангаретис. По вопросу жизни политических заключен-
ных. «Комунистас», 1924, № 10—11, стр. 150.
87
Первоначально тюремщики смотрели сквозь пальцы
на связи политзаключенных между собой. Однако позже,
еще в период господства христианских демократов поло-
жение в корне изменилось, а после фашистского перево-
рота 1926 г. «послаблений» вовсе не стало. Тюремная
стража зорко следила за тем, чтобы политкаторжане
разных камер не общались между собой. В июле 1927 г.
начальник каунасской тюрьмы М. Рейкала в своем ра-
порте указывал, что «запрещается любое общение за-
ключенных. Все заключенные, входящие или выходящие
через тюремные ворота, подвергаются обыску» ’.
В тюрьмах буржуазной Литвы толстые каменные сте-
ны, пол, потолок превращались в средство связи между
революционерами при помощи перестукивания. Как и в
азбуке Морзе, тюремный язык перестукивания состоял
из разных сочетаний коротких и длинных сигналов. Эта
условная система действовала безотказно.
Азбуку перестукивания создавали по определенной,
заранее продуманной схеме, которую хорошо знали узни-
ники тюрьмы. Эти схемы со временем претерпевали из-
менения, однако принцип их создания был один и тот же.
Например, в 1923 г. журнал «Комунистас» упоминал об
одной, действовавшей в тюрьмах Литвы схеме. Ее необ-
ходимо было изменить, так как о ней стало известно
охранке2. Упомянутая схема азбуки перестукивания вы-
глядела следующим образом:
2 См. «Комунистас», 1923, № 12, стр. 317.
88
Латинский алфавит здесь размещен в квадратах и
каждой букве соответствует определенная комбинация
перестукивания, в зависимости от места ее расположе-
ния по горизонтали и вертикали.
Другим способом связи служила своеобразная азбука
при помощи оконной решетки. Схема этой азбуки была
очень похожа на азбуку перестукивания. Политические
заключенные при помощи палки или какого-нибудь дру-
гого предмета указывали друг другу на соответствующий
проем в решетке окна, который соответствовал опреде-
ленной букве. Переговаривались также при помощи
пальцев. Заключенные пальцами обеих рук условными
знаками передавали на расстоянии буквы, слова, целые
предложения. Освоить такой способ связи не представ-
ляло большой трудности. Автор этих строк может под-
твердить, что после нескольких недель пребывания в
IX форте он довольно свободно объяснялся на пальцах
с товарищами по заключению.
Однако все эти способы связи имели серьезные не-
достатки. Самым главным препятствием, из-за которого
заключенные революционеры не всегда могли восполь-
зоваться перестукиваниями и визуальными способами
связи, была их ненадежность с точки зрения конспи-
рации.
Многие тюремщики, а также уголовники знали аз-
буку перестукивания, понимали знаки, передаваемые при
помощи пальцев. Связь революционеров могла быть рас-
шифрована. Кроме того, на передачу информации этими
способами уходило много времени. Тюремная админи-
страция постоянно преследовала революционеров за
перестукивание и строжайше запрещала смотреть
в окно.
Для поддержания связи между собой революционе-
ры пользовались и другими возможностями. Их изобре-
тательность не знала границ. Например, «почта» с одно-
го этажа на другой вверх и вниз передавалась при по-
мощи тонкой нитки. Политические узники IX форта
просверлили между камерами первого и второго этажей
канал прямой связи. Эту работу проделывали ночью
с соблюдением всех мер предосторожности. Услышав
условный стук, заключенные принимали через это
отверстие почту. «Телеграф», как его называли, на-
дежно действовал до освобождения революционеров
89
в 1940 г.1 Таким же каналом пользовались узники-ре-
волюционеры шяуляйской тюрьмы. Но здесь для
связи с соседней камерой отверстие было сделано в
стене. После очередной передачи «почты» дыра заде-
лывалась хлебной мякотью, смешанной с зубным по-
рошком 2.
Коммунист С. Бальчюнас описал другой действовав-
ший в IX форте способ связи: «Бывало, заходишь в туа-
летную комнату и всматриваешься в стены. Видишь: к
стене приклеена белая ниточка — значит, в условленном
месте есть почта. Снимаешь белую ниточку, а на ее мес-
то приклеиваешь черную—значит, почту взяли свои»3.
Связь между политзаключенными осуществлялась и в
других формах: встречи во время прогулок, в коридоре,
туалете.
Революционеры пользовались для взаимной связи
также услугами калифакторов. Так в тюрьмах называли
заключенных, разносивших пищу. Эти обязанности ад-
министрация доверяла только уголовникам, состав ко-
торых был весьма пестрый. Но все они были жертвами
капиталистического строя, жестокой социальной неспра-
ведливости. Подавляющее большинство этих заключен-
ных с глубоким уважением относилось к революционерам,
посвятившим всю свою жизнь борьбе за дело тру-
дящихся. Хотя калифакторов сопровождали надзира-
тели, они во время разноса пищи могли незаметно при-
нять или вручить «почту».
В 1921 г. в каунасской тюрьме калифактором работал
заключенный Валадка. Он старательно выполнял пору-
чения политзаключенных и тайно переносил нелегальную
коммунистическую литературу из одного флигеля тюрь-
мы в другой, из камеры в камеру4. В 1930 г. в укмерг-
ской тюрьме калифактор по имени Йонас не вызывал ни-
какого подозрения у персонала администрации и, поль-
зуясь этим обстоятельством, усердно помогал политзак-
* См. Д. Повилайтите.
екая Литва», 30. V. 1959.
2	См. К. Мацявичюс.
стр. 215.
3	С. Бальчюнас. Пять
1959.
4	См. X. Капланас. В
стр. 199.
Воли коммунистов не сломить. «Совет-
Долго зрело зерно. Вильнюс, 1964,
лет в девятом форте. «Теса», 28. V.
казармах неспокойно. Вильнюс, 1961,
90
люченным ’. Таких помощников революционеры обычно
имели во всех тюрьмах.
Политические заключенные находили себе помощни-
ков и из числа работников тюремной администрации. На
тюремщиков так или иначе влияло поведение политзак-
люченных: многочисленные примеры самопожертвования,
их безукоризненная честность, готовность в любых усло-
виях оказать помощь товарищу. Общаясь с коммуни-
стами, некоторые надзиратели проникались уважением
к этим бесстрашным борцам и оказывали им помощь.
В женском отделении шяуляйской тюрьмы с 1930 по
1940 г. работала надзирательницей Э. Невераускене.
Бывшие политические узницы М. Мешкаускене, Н. Шпаи-
те и В. Нарвидайте с большой теплотой говорят об этой
женщине, которая, несмотря на грозившую опасность,
разносила корреспонденцию политзаключенных, помо-
гала передавать продукты питания из одной камеры в
другую, прятать от тюремной администрации нелегаль-
ную литературу. Она своевременно предупреждала о го-
товившихся обысках в камерах и о других репрессиях
против заключенных революционеров. Невераускене вы-
носила из тюрьмы письма, а когда женщины в порядке
наказания лишались возможности получать передачи,
тайком приносила в тюрьму полученные от «Красной
помощи» продукты питания, табак, газеты, книги и все
это передавала по назначению.
Помощь надежных надзирателей была очень ценной,
и революционеры обычно использовали ее только для
связи с волей. С 1933 г. политзаключенные каунасской
тюрьмы осуществляли такую связь через старшего над-
зирателя Б. Булоту, который работал в тюремной обув-
ной мастерской. При помощи Булоты они получали не-
легальную коммунистическую литературу. Он выносил и
вручал по назначению письма заключенных. В декабре
1934 г. тюремная администрация разузнала о связях Бу-
лоты с политзаключенными и уволила его.
С 1938 г. в каунасской тюрьме зубной врач М. Каль-
винене по поручению политкаторжан доставляла на волю
секретную корреспонденцию и сообщала необходимые
сведения. Бывший подпольщик Ф. Крастинис подтвердил,
1 См. И. Кличюс. Отняли даже неба синеву, стр. 331, 332,
363, 364.
91
что в 1939 г. Кальвинене помогала в осуществлении
очень важных для партии связей между арестованным
фашистами первым секретарем ЦК КП Литвы А. Снеч-
кусом и товарищами на воле.
В расейнской тюрьме революционеры установили
контакт со старшим надзирателем П. Лауцайтисом. На
протяжении восьми лет он помогал политзаключенным
поддерживать связь с волей.
Однако отнюдь не всегда помощь политкаторжанам
была бескорыстной. Находились надзиратели, которые
услуги выполняли только за соответствующую мзду. Член
Компартии Литвы М. Франкайте вспоминает, что в
1928—1929 гг. связь между политзаключенным каунас-
ской тюрьмы с волей поддерживалась через одну надзи-
рательницу, которой за все приходилось платить. Бывший
член «Красной помощи Литвы» И. Цимерманас по пору-
чению организации около 5 лет — с 1932 по 1937 г.— под-
держивал связь с политзаключенными каунасской тюрь-
мы через работавшего в портняжной мастерской вольно-
наемного специалиста-закройщика. Выполняя обязанно-
сти связного, закройщик без всякого зазрения совести
брал за эти услуги деньги.
Существовали и другие способы связи. Бывший по-
литзаключенный А. Чиплис рассказал, что заточенные в
шяуляйской тюрьме революционеры установили связь с
волей, используя для этой цели тюремную лавку. Кроме
А. Чиплиса в лавке работали политкаторжане Л. Адо-
маускас и В. Банайтис. Рабочие шяуляйского мясника
и владельца магазина Станкуса умело прятали в кол-
басе и других товарах корреспонденцию для политза-
ключенных и все это доставляли в тюремную лавку, от-
куда почта попадала к адресатам.
Длительное время безотказно действовала своеобраз-
ная артерия связи в расейнской тюрьме. В летнее время
почта передавалась через условный тайник на торфораз-
работках тюрьмы. Они находились около деревни Клу-
сай. Местные подпольщики ночью укладывали в замаски-
рованный ящик литературу, письма и даже продукты пи-
тания. Политзаключенные, придя на работу, забирали
содержимое ящика и в нем же оставляли корреспонден-
цию для воли.
Возвращавшихся с работы заключенных обычно обы-
скивали. Чтобы пронести почту в тюрьму, использовали
92
корзину, предназначенную для доставки к месту работы
пищи, одежды и всякой хозяйственной утвари. Заключен-
ный М. Тауринскас для этой корзины сплел из лозы вто-
рое дно, куда и укладывали почту.
Секретная почта доставлялась в тюрьму и выносилась
на волю в обуви, одежде, посуде. Таким путем политзак-
люченные шяуляйской тюрьмы получали солидные па-
кеты с номерами подпольной газеты «Теса», воззваниями,
письмами. Коммунист А. Мицкявичюс в 1938 г. получил
ботинки на толстой подошве, в которой оказалась почта
для политзаключенных ’.
Накануне освобождения из шяуляйской тюрьмы ком-
муниста С. Науялиса политзаключенные, работавшие в
тюремном складе, тайком принесли в его камеру шапку.
В ее козырьке заделали письма и документы для воли.
После этого шапка была возвращена на склад, а когда
Науялис получил ее вместе с другой своей одеждой и
личными вещами, тюремщики даже не могли заподоз-
рить, что в шапке что-либо спрятано. Так корреспонден-
ция благополучно была доставлена адресату — Цент-
ральному Комитету КП Литвы1 2.
Посылая разными путями письма секретного содер-
жания, революционеры зачастую пользовались условным
шифром. Этого требовала предосторожность. В тех ред-
ких случаях, когда зашифрованное письмо попадало в
руки тюремной администрации, расшифровать такую
корреспонденцию она не могла. Ключи к шифру полит-
заключенные и их товарищи на воле прятали с особой
тщательностью. Один такой ключ к шифру для переписки
с узниками каунасской тюрьмы хранится теперь в фон-
дах партархива ЦК КП Литвы3.
Политзаключенные регулярно высылали из тюрьмы
для подпольной печати корреспонденцию о своей жизни,
заметки, статьи, письма. Немало таких материалов печа-
талось в литовских журналах и газетах, издававшихся в
Советском Союзе и других странах. Политкаторжане пе-
реписывались с советскими трудящимися, которые выра-
жали свою братскую солидарность народу Литвы. 8 де-
1 См. Ф. Беляускас. «Теса» в тюрьме. «Революционное движе-
ние в Литве». Вильнюс, 1957, стр. 533.
2 См. С. Науялис. Следы затерялись в лесу. Вильнюс, 1963,
стр. 48, 49.
3 Партархив ЦК КП Литвы, ф. 77, оп. 21, д. 6. л. д. 1, 2.
93
кабря 1924 г. комсомольцы Днепропетровска обратились
к томившимся в тюрьмах революционерам Литвы с горя-
чими словами пролетарской солидарности. Политзаклю-
ченные 10 марта 1925 г. направили ответ, в котором вы-
ражалась непоколебимая решимость бороться против
капиталистического строя до полной победы рабочего
класса. Это письмо политкаторжан Литвы зачитывалось
на комсомольских собраниях в Днепропетровске1. За-
ключенные революционеры переписывались с трудящи-
мися Москвы, Ленинграда, Ростова-на-Дону, Новоси-
бирска, Смоленска, Владимира, Хабаровска, Кирова,
Барнаула и других городов и сел Советского Союза.
Почта политзаключенных сравнительно редко попа-
дала в руки тюремной администрации, но все же некото-
рые способы их связи с волей стали известны. 9 мая
1925 г. отдел политической полиции сообщил начальнику
каунасской тюрьмы о том, что политзаключенным све-
дения передаются следующим образом: записки на папи-
росной бумаге оборачивают в пергаментную бумагу и в
таком виде прячут внутрь селедки2. В архивах сохра-
нился другой интересный документ о тесных связях ре-
волюционеров с волей, партией. Это рапорт чиновника
охранки от 10 апреля 1934 г., в котором он указывал:
«Я убедился, что все коммунистические организации
имеют хорошо организованные связи со своими членами,
заключенными в тюрьмах. Из содержания высылаемой
из тюрьмы корреспонденции видно, что их авторы очень
хорошо осведомлены о деятельности партии на воле,
о наиболее значительных политических событиях как в
Литве, так и за границей, о рабочем движении и борьбе
безработных в Литве и т. п. Читая такие корреспонден-
ции, не обнаруживаешь никакого отставания их авторов
от тех событий, которые в то время (когда писалась кор-
респонденция) происходили на воле, хотя о них (собы-
тиях) нигде открыто не публиковалось...»3
Полученную с воли корреспонденцию, нелегальную
печать, учебники, наконец, издаваемые заключенными
рукописные журналы и другие материалы необходимо
было где-то хранить. Прятать все это в тюфяках, подуш-
1 См. А. Любарские. Письма на волю. «Комяунимо теса», 1. V.
1958.
2 ЦГА Лит. ССР, ф. 378, оп. 5, д. 5, л. д. 276.
3 Там же, д. 608, оп. 3, т. 2, л. д. 174.
94
ках или под ними, засовывать под нары, под шкафчики
было весьма ненадежно.
Хорошие тайники были во всех тюрьмах и во всех
камерах, в которых содержались политзаключенные. На-
пример, в женской камере укмергской тюрьмы на протя-
жении нескольких лет существовал тайник. В нем храни-
лась довольно большая библиотечка. Среди книг были
сМанифест Коммунистической партии» К. Маркса и
Ф. Энгельса, <Анти-Дюринг» Ф. Энгельса, произведения
В. И. Ленина на литовском языке. Тайник был оборудо-
ван в деревянной стене камеры, из которой удалили
опилки.
О тайниках расейнской тюрьмы рассказал С. Науя-
лис. В деревянных плевательницах заключенные просвер-
лили дырки, изготовили крышечки, которыми эти отвер-
стия так закрывали, что даже при внимательном осмотре
ничего нельзя было заметить. Самый большой мастер по
этой части был М. Тауринскас1. Сам Тауринскас вспоми-
нал, что в общей 9-й камере, в которой политзаключен-
ные содержались до 1936 г., к одной из стен был болтами
прикреплен длинный толстый деревянный брус. К нему
в дневное время прикреплялись поднятые железные кро-
вати. Ночью заключенные, отвинтив болты, сняли брус,
и сделали в нем довольно большое отверстие, которое за-
крыли крышкой. После этого брус опять прикрепили к
стене таким образом, чтобы прикрытое крышкой отвер-
стие было обращено к стене. В этом тайнике помещалось
немало секретного материала.
В 1936 г. молодых революционеров перевели в оди-
ночные камеры вновь построенного корпуса. Но и здесь
комсомольцам помогла их изобретательность. Сидевший
в одиночной камере второго этажа М. Тауринскас уст-
роил стелеграф» между этажами, воспользовавшись вен-
тиляционным каналом, к которому был доступ из спе-
циальной ниши. Пришлось вынуть всего один кирпич, и
открылся проход в такой же вентиляционный канал оди-
ночной камеры третьего этажа. При помощи веревки за-
ключенные по этим каналам пересылали с одного этажа
на другой нелегальную литературу, письма, продукты пи-
тания. В этих каналах также оборудовали тайники: в
стенки канала плотно вставляли палку соответствующей
1 См. С. Науялис. Следы затерялись в лесу, стр. 39.
95
длины и на ней подвешивали специально изготовленный
мешочек.
В подземельях IX форта политические заключенные
оборудовали тайник для хранения партийной литературы
под метлахскими плитками, которыми была покрыта
часть пола *. В 1937 г. по поручению старосты 3-й ка-
меры, члена ЦК КП Литвы А. Петраускаса автору этих
строк удалось оборудовать небольшой тайник в гнезде
для деревянного крюка вешалки. Этим же крюком
тайник плотно закрывался. В нем хранились материа-
лы, написанные бисерным почерком на папиросной бу-
маге.
О надежности тайников свидетельствует и такой
факт. В 1952 г. в каунасской тюрьме при разборке нар
были обнаружены спрятанные приблизительно в 1938 г.
письма политзаключенных, Устав Компартии Литвы, а
также ключ к шифру для переписки1 2. Эти документы
хранились в тайнике около 14 лет.
Каменные стены, железные решетки, жестокая цен-
зура — ничто не в силах было оторвать политзаключен-
ных от Коммунистической партии, от полыхавшего за
стенами огня революционной борьбы. И в этом была их
сила.
СОПРОТИВЛЕНИЕ ПРОИЗВОЛУ
Политическим заключенным довольно часто приходи-
лось вступать в открытую борьбу с администрацией тю-
рем, оказывая сопротивление произволу с ее стороны.
Главным оружием революционеров были их идеи, их не-
сгибаемый дух, глубокая и непоколебимая вера в пра-
воту своей борьбы. Вместе с тем общие цели объединяли
политических узников в сплоченный, стойкий коллектив,
который являлся опорой во всех их начинаниях. Борьба
проявлялась в разных формах. Самым решительным об-
разом политические заключенные выступали против
убийств революционеров. Когда ночью или на рассвете
палачи выводили на расстрел революционера, всю тюрь-
му потрясали протесты, слышалось пение «Интернацио-
нала» и других революционных песен. Так прощались
с товарищем по борьбе.
1 См. С. Бальчюнас. Пять лет в девятом форте, «Теса», 28. V. 1959.
2 Партархив ЦК КП Литвы, ф. 77, оп. 21, д. 6, л. д. 1—5.
96
Обложка журнала политза-
ключенных Каунасской ка-
торжной тюрьмы «Ковото-
яс» («Борец») № 3 за 1937 г.
с изображением погибше-
го в тюрьме комсомольца
Г. Баратинскаса (рисунок
бывшего политзаключенно-
го Г. Юргайтиса).
I
Издания политических за-
ключенных — «Тюремный
луч» (Каунасская каторж-
ная тюрьма), «Голос моло-
дых коллективистов» (Рас-
сейнская тюрьма), «Полит-
заключенный» (IX форт).
1
КРУ ОТ OJAS
Н. Baratinskas
— 1937.V.22.
К. Диджюлис — Председатель Верховного Суда Литовской ССР
(фото 1957 г.).
Ы.
£Л> Xki&nt,-
Ал^ /Св-«м^ву<#о» M^yiUuux £ M/u,
fua^JK. r	t>	а
Ц M^3o4v^>	V. MfM/UL.

'(U1C
i^if^ccio	Кл,^ ^c^rvAf-
Uc>	fto
№	!/	&U.U)
рсс^гълио 4/0e,
i£jt£> £e.K o^t4<K'
'7
kt.
Обращение политических заключенных Каунасской каторжной
тюрьмы к Исполкому Коминтерна в связи с кончиной В. И. Ленина.
Политзаключенные иногда прибегали к довольно свое-
образным формам забастовок. В январе 1927 г. в Тел-
шяйскую тюрьму были доставлены будущие узники Вар-
няйского концентрационного лагеря. Военный комендант
Рустейка пытался заставить их всю дорогу до Варняя
нести на себе свои пожитки. Однако решительный отказ
заключенных выступить в поход, пока не подадут повоз-
ки для вещей, заставил коменданта отступить. В пути
произошел другой инцидент, который в результате спло-
ченности заключенных также закончился их победой.
Офицер, командовавший конвоем, ни под каким видом
не разрешал заключенным устроить привал. Солдатам
было приказано отстающих избивать прикладами. Тогда
из средних рядов колонны послышался условный сигнал
и заключенные дружно остановились. Фашиствующий
офицер был вынужден выполнить требование политка-
торжан Ч
Из-за нечеловеческих условий труда и издевательств
со стороны тюремщиков политзаключенные IX форта в
1932 г. организовали забастовку, в которую также вов-
лекли почти всех уголовников. Работа остановилась, и
администрация не в силах была заставить заключенных
отступить1 2. В 1936 г. объявили забастовку молодые ре-
волюционеры, содержавшиеся в расейнской тюрьме. Они
категорически отказались участвовать в строительстве
нового тюремного корпуса. В Варняйском концлагере
«интернированные» несколько раз демонстративно отка-
зывались получать некачественный хлеб3. Аналогичные
выступления происходили в разное время почти во всех
тюрьмах и концлагерях буржуазной Литвы.
Однако нередко политическим заключенным приходи-
лось оказывать физическое сопротивление тюремной ад-
министрации. В 1927 г. за празднование Первого Мая в
Варняйском концлагере фашисты жестоко избили и бро-
сили в карцер многих революционеров. Пьяные унтер-
офицеры пытались вытащить из карцера одного товари-
ща, но заключенные оказали им решительное сопротив-
ление и при этом все вместе начали громко кричать. На-
сильники вынуждены были отступить4. К такой форме
1 См. «Лайсве», II. V. 1935.
2 См. «Раудонойи пагалба», 1933, № 1, стр. 9.
3 См. «Лайсве», 14. V. 1935.
4 См. «Лайсве», 15. V. 1935.
4 Е. Я. Яцовскис	97
протеста политкаторжанам приходилось прибегать для
отражения налетов тюремщиков. Когда надзиратели на-
чинали избивать арестованных, заключенные во всей
тюрьме поднимали крик, яростно колотили чем попало
по дверям, решеткам, стенам камер Ч
Сидевшая в 1923 г. в шяуляйской тюрьме политиче-
ская заключенная В. Юргайтене рассказала такой слу-
чай. Надзиратели стреляли в заключенных, смотревших
в окна. После очередного такого инцидента «начали кри-
чать все 90 женщин, находившиеся в тюрьме. Крики,
удары по решеткам послышались также и в мужских ка-
мерах. Вся тюрьма кричала и гудела. Перепуганные над-
зиратели прибежали, начали успокаивать заключенных...
На улице собрались толпы людей. Только спустя более
получаса тюрьма притихла. После этого в окна заклю-
ченных стреляли очень редко»1 2. Приблизительно 10 лет
спустя—10 апреля 1933 г.—в этой же тюрьме все по-
вторилось с еще большей силой. Заключенные, солида-
ризируясь с брошенными в карцер товарищами, начали
громко кричать. Их крик почти полтора часа был слышен
в городе 3. Комментируя этот случай, журнал «Прекалас»
писал: «Ясно только одно, что не от хорошей жизни по-
литические заключенные прибегают к такой форме про-
теста, несомненно, что прежде всего они при этом про-
тестовали. Ясно, что это было вызвано зверским обраще-
нием с политическими заключенными»4.
Обычно тюремная администрация оказывалась бес-
сильной против такой формы протеста заключенных.
Опасаясь, что крики могут быть услышаны на улице и
вызовут возмущение трудящихся, администрация была
вынуждена прекращать побои политзаключенных.
Революционерам приходилось прибегать к голодовке.
Это было наиболее острым оружием борьбы и происхо-
ходило в тех случаях, когда другие попытки оградить
себя от произвола администрации не давали результатов.
Голодовка до предела изнуряла заключенного, имела па-
губные последствия для его здоровья и иногда кончалась
даже смертью. Этот вид борьбы требовал от каждого
1 «Лайсве», 16. V. 1935.
2 В. Юргайтене. Не было часу холсты ткать. Вильнюс, 1963,
стр. 120, 121.
8 См. «Летувос жинес», 11. IV. 1933.
* «Прекалас», 1933, № 5, стр. 260.
98
участника голодовки необычайной решимости и огромной
выносливости.
Обычно голодная забастовка, тем более массовая, ор-
ганизованная, редко продолжалась более 12—14 дней.
В то же время продолжительность голодовок революцио-
неров в одиночку иногда доходила до нескольких недель.
Против голодовок администрация тюрем применяла кар-
цер, принудительное (искусственное) кормление, пыта-
лась сорвать борьбу революционеров при помощи все-
возможных провокаций, шантажа, издевательств. Однако
нередко голодовки вынуждали администрацию отступить,
смягчить тюремный режим. Тюремщики отступали и в
тех случаях, когда широкие массы трудящихся актив-
ными боевыми действиями оказывали поддержку полит-
заключенным, когда по соображениям внутренней или
внешней политики буржуазия заинтересована была бы-
стрее положить конец направленной против нее кампа-
нии протеста.
В тюрьмах буржуазной Литвы голодовки бывали двух
видов. В одном случае политзаключенные объявляли
кратковременные (на один-два дня) голодовки протеста.
Другие голодные забастовки были более продолжитель-
ными и преследовали цель вырвать у администрации те
или иные права, заставить выполнить конкретные требо-
вания заключенных.
Одна из первых голодовок была объявлена в каунас-
ской тюрьме 21 марта 1919 г. Революционеры требовали
улучшения питания и медицинской помощи, предъявле-
ния обвинения и завершения следствия по их делам.
Военный комендант некоторых заключенных избил, поме-
стил в одиночные камеры, одного ударил револьвером по
голове
16 февраля 1920 г. политзаключенные каунасской
тюрьмы вновь объявили голодовку. Каунасский комитет
партии выпустил в связи с этим воззвание, которое на-
чиналось следующими словами: «Бедствующие в каунас-
ской тюрьме представители рабочего класса, которые бо-
лее не могли терпеть страданий, горя и издевательств со
стороны палачей, вручили властям свои требования...»1 2
1 августа того же года политзаключенные вновь вынуж-
дены были прибегнуть к голодовке. Один из бывших
1 См. «Листовки КПЛ», т. I, стр. 76.
2 Там же, стр. 168.
4*
99
узников позже вспоминал, что эту голодную забастовку
спровоцировала тюремная администрация, которая без
всякого основания бросила почти всех политзаключенных
в карцеры и в камеры уголовников. Революционеры по-
требовали отменить это незаконное наказание, а также
прекратить побои, увеличить продолжительность прогу-
лок и предоставить другие льготы. Голодовка продолжа-
лась 9 дней и была прекращена после заверения проку-
рора, что все требования будут удовлетворены. Вскоре,
однако, выяснилось, что это был обман, ибо администра-
ция даже не собиралась выполнять данные обещания.
Политзаключенным пришлось продолжать начатую борь-
бу за свои права.
В 1921 г. в каунасской тюрьме произошли две дли-
тельные голодовки политзаключенных. 137 революционе-
ров, в том числе 12 женщин, 18 мая объявили голодовку
в знак протеста против кровавых злодеяний реакции по
всей Литве. Заключенные также требовали смягчения
тюремного режима. Голодовка продолжалась 6 дней и
была абсолютной — без пищи и без воды. Напуганная ре-
шимостью заключенных, администрация уступила и
часть требований удовлетворила. Многие участники го-
лодовки были настолько обессилены, что лежали без со-
знания, и некоторых пришлось отправить в тюремную
больницу.
Месяц спустя политкаторжане вынуждены были вновь
начать голодовку. Причиной ее явился расстрел комму-
ниста П. Варкалиса. В ночь с 19 по 20 июня 1921 г. в
тюрьме никто не сомкнул глаз. Все протестовали против
очередного преступления буржуазии. Провожая в послед-
ний путь товарища, все политические заключенные пели
«Вы жертвою пали...» и другие революционные песни. На
следующий день после завтрака начальник тюрьмы Генд-
вила обошел все камеры и объявил, что за поднятый
«скандал» политзаключенные подвергаются карцеру сро-
ком на две недели, им сокращается время прогулки до
15 минут. Революционеры ответили голодной забастов-
кой. Она продолжалась 10 дней. В голодовке приняли
участие 120 революционеров.
Голодные забастовки происходили и в других застен-
ках. Но достигнутые в тяжелой борьбе завоевания от-
нюдь не были долговечными. Реакция периодически во-
зобновляла наступление на права политкаторжан, и им
100
приходилось вновь и вновь прибегать к голодным заба-
стовкам. До января 1923 г. в течение полутора лет только
в одной каунасской тюрьме было 8 голодовок1. Они по-
вторялись и в последующие годы.
После фашистского переворота 1926 г. тюремный ре-
жим для арестованных революционеров значительно
ухудшился, произвол администрации еще более усилил-
ся. Для политзаключенных наступил новый, более труд-
ный этап борьбы. Почти во всех тюрьмах революционеры
объявляли голодовки протеста. Так, 27 и 28 декабря
1929 г. политзаключенные IX форта, отмечая третью го-
довщину расстрела четырех коммунистов, демонстра-
тивно не принимали пищу2. По тем же мотивам объяви-
ли голодовку политзаключенные укмергской тюрьмы.
Узники шяуляйской тюрьмы в 1930 г. провели одноднев-
ную голодовку в знак протеста против смертного приго-
вора фашистского суда, вынесенного коммунистам С. Ян-
кунасу и С. Каганасу3. И таких случаев было множество.
Эта борьба является ярким свидетельством высокого бое-
вого духа политических узников, их решимости оказы-
вать сопротивление любому акту фашистского произ-
вола.
Самые значительные голодные забастовки произошли
в 1929 г. в каунасской каторжной тюрьме и в 1931 г. по-
всеместно во всех фашистских застенках.
Во второй половине 1928 г. произвол администрации
каунасской тюрьмы достиг такой степени, что политзак-
люченные были не в состоянии терпеть издевательств.
29 декабря они в письменном виде вручили тюремщикам
свои требования. В течение всего января 1929 г. проис-
ходили переговоры между представителями политзаклю-
ченных и администрацией, которая фактически ни на ка-
кие уступки не шла4.
Вопрос об объявлении голодовки решался всем кол-
лективом. Все камеры участвовали в обсуждении выдви-
гаемых требований и разработке правил проведения го-
лодовки. За голодовку высказались 123 члена коллек-
тива; двое отказались участвовать в голодовке. Комитет
1 См. X. Капланас. В казармах неспокойно, стр. 209.
2 См. В. Банайтис. Первые политические заключенные. «Теса»,
30. V. 1959.
2 См. «Балсас», 1930, № 4, стр. 163; № 8, стр. 389.
4 См. «Балсас», 1929, № 4, стр. 168; X® 6, стр. 246.
101
коллектива предусмотрел все возможные варианты руко-
водства голодовкой Ч
После отклонения тюремной администрацией предъ-
явленных ей требований политзаключенные 26 января
1929 г. уложили все находившиеся в камерах продукты
питания в ящики, вынесли их в коридор и начали голо-
довку. По данным, опубликованным в журнале «Балсас»,
в голодовке участвовали 145 человек. Голодовка продол-
жалась 8 суток и 2 февраля была прекращена по реше-
нию комитета коллектива. Среди участников голодовки
были 25 женщин. Ввиду того что тюремная администра-
ция препятствовала представителю комитета коллектива
сообщить женщинам о прекращении голодовки, они про-
должали бастовать еще один день и кончили голодовку
3 февраля1 2.
Трудящиеся Литвы, под руководством Коммунистиче-
ской партии, выступали против белого террора в тюрь-
мах. Фашистская цензура следила, чтобы в печать не
просочилась правдивая информация о ходе голодовки.
Однако массы хорошо знали действительное положение.
ЦК КП Литвы, Каунасский районный комитет партии, а
также ЦК «Красной помощи Литвы» выпустили одинна-
дцать воззваний, в которых содержались призывы актив-
ными действиями поддержать борьбу политических за-
ключенных 3.
Когда слухи о начавшейся голодовке распространи-
лись по Каунасу, родственники политзаключенных и про-
сто рабочие начали собираться у тюремных ворот, ходили
к прокурору. На некоторых предприятиях рабочие объ-
явили забастовки солидарности. В связи с этим фашист-
ская полиция арестовала около 30 человек.
1 февраля 1929 г. ЦК КП Литвы обратился с воззва-
нием к рабочим, призывая в субботу, 2 февраля, собрать-
ся у стен тюрьмы и выступить против истязаний политиче-
ских заключенных. В назначенное время тюрьма находи-
лась буквально под осадой полиции и охранки. Около
тюрьмы никому не разрешалось останавливаться. Хотя
на прилегающей улице собралось около 100 человек, ор-
ганизовать демонстрации не удалось.
1 См. К. Диджюлис. За счастье народа, стр. 152, 153.
2 См. «Балсас», 1929, № 6, стр. 246; № 8, стр. 340, 384.
8 См. «Листовки КПЛ», т. 2, стр. 340—343, 400, 402, 519—523.
102
Против белого террора в Литве выступил рабочий
класс Германии. Выразили свой протест видные профес-
сора, врачи, адвокаты и другие представители прогрес-
сивной общественности Германии.
Все же официально политические заключенные эту го-
лодовку проиграли. Обсуждая ошибки, допущенные во
время голодовки, Политбюро ЦК КП Литвы отметило,
что забастовка была начата в неподходящее время и без
надлежащей подготовки. Не был дан отпор распростра-
няемым иллюзиям о том, будто голодать придется не-
долго и спустя несколько дней борьба будет выиграна.
Политзаключенные должным образом не были подго-
товлены к длительной, упорной борьбе. В общих камерах
оставались явные предатели и провокаторы, не участво-
вавшие в голодовке. Администрация использовала этих
своих агентов для оказания деморализующего влияния
на участников голодной забастовки.
Вместе с тем руководство партии осудило брошенный
некоторыми заключенными ультралевый лозунг — <Побе-
да или смерть!», указав, что бывают такие случаи, когда,
начав забастовку, приходится отступить.
Не прошло и двух лет, а общественность Литвы была
потрясена новым, еще более мощным выступлением по-
литкаторжан. На этот раз почти одновременно в разных
тюрьмах, а также в Варняйском концлагере объявили
голодную забастовку 400 политических заключенных1.
Такая всеобщая голодовка происходила в Литве впервые.
Это был протест против постоянных репрессий в тюрь-
мах.
Голодная забастовка 1931 г. была хорошо подготов-
лена. Подпольные партийные организации на воле по-
могли политзаключенным разных тюрем установить меж-
ду собой связь, и это позволило организованно начать
голодовку. 15 января голодовку объявили заключенные
укмергской и паневежской тюрем, а также Варняйского
концлагеря. 17 января началась голодовка в каунасской
тюрьме. В шяуляйской тюрьме 15 января была объяв-
лена однодневная голодовка протеста, а 25 января полит-
каторжане начали голодную забастовку, которая дли-
лась восемь суток2.
1 См. «Балсао, 1931, № 4, стр. 130.
2 «Балсас>, 1931, № 10, стр. 327.
103
Самые тяжелые испытания пришлось выдержать уз-
никам укмергской тюрьмы. В те дни в ней содержалось
35 политкаторжан, в том числе 30 женщин. Голодовка
здесь была абсолютной и продолжалась 8 дней.
Прибывший сюда представитель сметоновской «юсти-
ции»— прокурор цинично заявил: «Мы вас не лишаем
права на самоубийство» 1.
Голодная забастовка 1931 г. не принесла ее участни-
кам ощутимых результатов, но продемонстрировала их
сплоченность, решимость в борьбе. Участники этой голо-
довки в своих воспоминаниях особенно подчеркивают вы-
сокий дух солидарности политических узников, их исклю-
чительную выносливость.
Как и в 1929 г., Компартия Литвы, «Красная помощь»
и другие революционные организации призывали трудя-
щихся бороться против террора над заключенными в фа-
шистских застенках. На предприятиях Каунаса в связи
со всеобщей голодовкой произошли митинги протеста
против произвола властей.
Здоровье многих политзаключенных — участников
голодовок — было серьезно подорвано, а некоторые стали
инвалидами на всю жизнь и лишились возможности про-
должать борьбу. Кроме того, в условиях жестокой фаши-
стской диктатуры борьба против белого террора, против
истязаний политзаключенных могла быть успешной и да-
вать положительные результаты только в том случае,
если в нее активно включались широкие слои обществен-
ности.
Центральный Комитет Коммунистической партии
Литвы 10 августа 1931 г. обратился со специальным
письмом ко всем партийным организациям и револю-
ционным политическим заключенным. В нем было ука-
зано, что ошибочно думать, будто одни политкаторжане
должны вести борьбу против фашистских репрессий.
Центр борьбы с фашизмом не тюрьма. В тюрьмах не-
много борцов, в то время как на воле — массы, которые
и должны нанести решающий удар по фашизму. Если во
время голодной забастовки политическим заключенным
не оказывается серьезная помощь с воли, то для фаши-
стов не представляет больших трудностей либо сломить
голодовку, либо по крайней мере выждать, пока она за-
1 См. «Балсас», 1931, № 4, стр. 129.
104
тянется и революционеры потеряют силы. Центральный
Комитет указал, что в будущем голодовки надо объяв-
лять только в исключительных случаях.
В другом письме ЦК КПЛ сказано совершенно опре-
деленно: «Да, мы ограничиваем голодовки в тюрьме...
Ведь нельзя забывать, что в тюрьме сидит наш актив, и
нельзя так легко при помощи голодовок содействовать
более быстрому подрыву его здоровья. Каждая серьезная
голодовка требует больших жертв, сильно расшатывает
здоровье политических заключенных, а кое-кого прямо
загоняет в могилу. А мы заботимся о сохранении этого
актива. Он будет более нужен для борьбы за стенами
тюрьмы, нежели для голодовок»!.
В сентябре 1936 г. Секретариат ЦК Компартии Лит-
вы, обращаясь к коммунистическим фракциям коллек-
тивов политзаключенных всех тюрем, подтвердил ранее
данные указания о том, что голодные забастовки в тюрь-
мах объявляются только с разрешения Центрального Ко-
митета 1 2.
Выполняя эти указания, политзаключенные в послед-
ние годы господства фашизма в Литве не объявляли го-
лодных забастовок, однако продолжали мужественно со-
противляться призволу тюремной администрации.
ТЮРЕМНЫЕ УНИВЕРСИТЕТЫ
Учиться, постоянно готовиться к грядущим боям! Ни
одной минуты зря! — таким был закон жизни революцио-
неров в застенках. Насильно оторванные от активной ре-
волюционной деятельности политкаторжане не тратили
попусту время, а использовали его для самообразования.
Подавляющее большинство из них были рабочие и кре-
стьяне, которые в условиях буржуазного строя не имели
возможности учиться. На путь борьбы их привело клас-
совое чутье. Их революционное сознание закалялось в
бурных классовых сражениях. Здесь, в тюрьме, полити-
ческие заключенные старались изучить теорию научного
социализма. Что же касается политических узников-ин-
теллигентов, то они стремились углубить свои знания.
1 Партархив ЦК КП Литвы, ф. 77, оп. 14, д. 6, л. д. 1, 2.
2 Партархив ЦК КП Литвы, ф. 77, оп. 19, д. 2, л. д. 18—20.
105
Коммунистическая партия Литвы постоянно призы-
вала заключенных коммунистов, комсомольцев, а также
беспартийных товарищей продолжать учебу в тюрьме и
для этого использовать все, даже самые малейшие воз-
можности. В 1931 г. ЦК КП Литвы подчеркнул, что глав-
ное внимание политкаторжане должны уделять учебе.
Рекомендовалось по менее важным вопросам идти па
уступки тюремной администрации, только бы было боль-
ше возможностей для политического образования *.
Уже в 1922 г. в журнале «Тюремный луч» мы нахо-
дим корреспонденцию, в которой указывалось, что полит-
заключенные каунасской тюрьмы начали регулярную
учебу. В нее включились все товарищи. Они изучали ли-
товский и русский языки, арифметику, географию, исто-
рию, естествознание. Два раза в неделю проводились
беседы по вопросам политической экономии и истории
рабочего движения в Европе. Товарищи уже прошли ис-
торический материализм, проводят беседы на естествен-
нонаучные темы. Из других корреспонденций мы узнаем,
что политзаключенные испытывают большой недостаток
в учебных пособиях и письменных принадлежностях1 2.
Издавна в тюрьмах существовало правило, что более
образованные, более развитые и закаленные в борьбе то-
варищи становились преподавателями. Даже в самых
страшных условиях подземелий IX форта политзаклю-
ченные не прерывали учебы. Об этом рассказал бывший
узник этого застенка В. Банайтис: «Мы сразу решили:
надо продолжать учебу. Тем более, что имели таких пре-
красных лекторов, как Каролис Диджюлис, Пиюс Гло-
вацкас, Людас Адомаускас. Организовали кружки, се-
минары» 3. Женщины—политические заключенные IX фор-
та также учились. В своих воспоминаниях О. Демските-
Мажуйкене писала: «Даже такие незавидные условия не
могли нам помешать расширять свой кругозор. В муж-
ской камере сидел товарищ Анбиндерис — всеми при-
знанный учитель. Иногда мы получали от него ответы по
трудноусваиваемым вопросам».
Однако без соответствующей литературы нельзя было
обойтись. Для организации систематической учебы надо
1 Партархив ЦК КП Литвы, ф. 77, оп. 14, д. 6, л. д. 3.
2 См. «Тюремный луч», 1922, № 1, стр. 54; № 2—3, стр. 25.
• В. Банайтис. Первые политические заключенные. «Теса»,
30. V. 1959.
106
было иметь произведения классиков марксизма-лениниз-
ма, работы других авторов, специальные учебники и ли-
тературу по изучаемым предметам. Скудные фонды тю-
ремной библиотеки не могли удовлетворить потребностей
заключенных. Например, в расейнской тюрьме, в которой
содержались молодые революционеры, библиотека насчи-
тывала 144 книги в основном религиозного содержания.
Не было ни одного учебника.
Такая же «библиотека» имелась и в баерской тюрь-
ме. Там тоже не было учебников. Из библиотеки каунас-
ской тюрьмы были изъяты наиболее ценные книги. По
данным газеты «Летувос жинес» библиотекой заправлял
тюремный капеллан. Он изъял «Мои университеты»
М. Горького, «Человек, который смеется», «Отвержен-
ные» Виктора Гюго и другие произведения классиков
мировой художественной литературы
В тюремных условиях политическим заключенным
приходилось думать не только о том, как приобрести со-
ответствующую литературу, но и как ее надежно хранить.
Небольшие библиотечки с необходимой литературой по-
литзаключенные имели почти во всех тюрьмах. Для этой
цели иногда использовались полученные в тюремной биб-
лиотеке книги совершенно «невинного» содержания.
В них вклеивались страницы из произведений Маркса,
Энгельса, Ленина. Таким способом эта литература на
«легальном» основании хранилась в камере. Приблизи-
тельно до 1932 г. тюремная администрация разрешала
заключенным получать книги на иностранных языках.
Поэтому некоторые узники могли изучать произведения
марксизма-ленинизма на языках, которыми не владели
тюремщики. Например, коммунист П. Гловацкас читал
в тюрьме произведения Маркса на английском и фран-
цузском языках1 2.
К. Диджюлис в письме, датированном 28 февраля
1932 г., детально осветил вопросы самообразования по-
литзаключенных в шяуляйской тюрьме. Он писал: «...Так
как на протяжении всей зимы в камерах состав прожи-
вающих товарищей не изменился, то идет довольно
интенсивная работа по политическому образованию, изу-
чается политическая экономия, социология, история
1 См. «Летувос жинес», 1. II. 1939.
2 См. М. Клебанскис. Годы самоотверженной борьбы. «Советская
Литва», 30. V. 1958.
107
революционного движения Западной Европы, экономиче-
ская география, история... В последнее время удалось ор-
ганизовать во всех камерах занятия по истории ВКП(б).
Правда, материала имеем не слишком много. Пользуем-
ся Малой Советской Энциклопедией, историей России
Покровского, соответствующими выдержками из произве-
дения Тулина «За двенадцать лет» Кроме того, распо-
лагаем обоими томами истории 3. А.1 2 Создаются соот-
ветствующие группы обучающихся. Учеба проходит в
виде семинарских занятий. Не оставляем в стороне и об-
щеобразовательные предметы. Очень мало есть таких то-
варищей, которые совсем ленились бы и не учились. По-
литически более подготовленные товарищи каждый в
отдельности или совместно, вдвоем, втроем — читают и
разбирают то или иное теоретическое произведение.
Кружки политического образования в течение этой зимы
сильно продвинулись вперед в учебе, и многие из товари-
щей хорошенько себя подковали...»3
Исчерпывающий отчет о своей учебе написали 15 ок-
тября 1934 г. политзаключенные расейнской тюрьмы. Из
этого письма прежде всего явствует, что заключенные не-
устанно стремятся к знаниям и все усердно учатся. Для
изучения русского языка были образованы две группы из
9 человек. Столько же обучалось литовскому языку, а
физическую географию изучали 7 заключенных. 12 това-
рищей осваивали политическую экономию по книге
И. Лапидуса, 9 — изданную коммунистической акаде-
мией работу «Кризис 1929—1931 годов». Самая много-
численная группа из 20 человек была занята изучением
постановлений XIII пленума Исполнительного комитета
Коммунистического Интернационала. Кроме того, поли-
тические заключенные здесь отдельными группами чи-
тали следующие произведения разных авторов: «Ленин и
его труды», «Государство и пролетариат», «Новей-
ший германский империализм», «Исторический матери-
ализм», «Экономическая география» и целый ряд дру-
гих4.
1 Здесь имеется в виду сборник произведений В. И. Ленина
(псевдоним — В. Ильин) «За 12 лет».
2 Произведение 3. Ангаретиса «История революционного движе-
ния и борьбы рабочих в Литве» в двух томах вышло в свет в 1921 г.
в Смоленске и охватывало события до 1907 г.
3 К. Диджюлис. За счастье народа, стр. 175.
4 Партархив ЦК КП Литвы, ф. 77, оп. 17, д. 12, л. д. 16.
108
Самообразованием политические узники занимались
в труднейших условиях. Учиться можно было только
тайком. Администрация тюрем, охранка, а также пред-
ставители прокуратуры делали все, чтобы помешать их
учебе. Еще В октябре 1924 г. представители администра-
ции, с согласия прокурора окружного суда, произвели
тщательный обыск в камерах политкаторжан и изъяли
все обнаруженные книги и записи. Среди конфискован-
ных книг были произведения известного русского библио-
графа и писателя Н. Рубакцна, украинские народные
песни, подшивки легальных газет и другие подобные ма-
териалы, которые никак не могли быть причислены к ка-
тегории крамольных1.
Весьма характерно совершенно секретное письмо на-
чальника политической полиции А. Рачиса от 29 апреля
1925 г. прокурору каунасского окружного суда. В резуль-
тате упорной и длительной борьбы политзаключенные
каунасской тюрьмы добились в начале 1925 г. официаль-
ного разрешения на учебу по общеобразовательным
предметам, и с этой целью ежедневно с 8 до 10 часов
утра посещали своеобразную школу. Преподавателями
здесь были сами политические заключенные, и именно
это обстоятельство больше всего не устраивало охранку.
Рачис в письме указал, что среди коммунистов нет недо-
статка в лекторах, «особенно теперь, когда в заключении
находятся их наиболее видные руководители». Говоря
о рядовых членах партии, он отметил, что, занимаясь в
условиях заточения, они становятся сильнее духом,
«и после выхода из тюрьмы не только не прекращают
коммунистической работы, но продолжают ее еще с боль-
шей энергией». Начальник охранки писал: «Таким обра-
зом получается, что тюрьма не достигает своей цели как
место наказания, а превращается в носителя коммуни-
стических идей и поэтому просил бы господина государ-
ственного защитника дать распоряжение о прекращении
этой учебы»2. Последующие факты свидетельствуют
о том, что «блюститель закона» согласился с доводами
охранки, ибо до 1932 г. в каунасской тюрьме не существо-
вало никакой общеобразовательной школы3. А позже,
1 См. «Комунистас», 1925, № 3, стр. 86.
2 ЦГА Лит. ССР, ф. 378, оп. 5, д. 5, л. д. 184.
3 См. «Вайрас», 1936, № 7—8, стр. 817.
109
когда таковая появилась, ее могли посещать только уго-
ловники.	I
Желая воспрепятствовать учебе политзаключенных,
фашисты применяли и разные другие мер^. Начали с
ограничения электрического света. Естествецйо, что вече-
ром, а в зимнее время во второй половине Дня без элек-
трического освещения читать было невозможно. В казе-
матах IX форта и некоторых камерах политкаторжан в
других тюрьмах даже в солнечный день был полумрак.
Администрация каунасской тюрьмы 28 декабря 1928 г.
распорядилась укоротить провода, на которых были под-
вешены электрические лампочки в камерах политзаклю-
ченных. Лампочки оказались у самого потолка. Были
также заменены лампочки на десятиваттные. Таким обра-
зом заключенные лишались возможности по вечерам чи-
тать за столом. То же самое произошло и в других тюрь-
мах. «Лампочка подвешена высоко и только 15 свечей.
При чтении быстро портится зрение»,— так писал из ра-
сейнской тюрьмы молодой революционер *.
Кроме того в 1932 г. и в последующие годы в связи
с введением «прогрессивной системы» почти все полити-
ческие заключенные оказались в штрафных группах. На
этом основании тюремщики в их камерах начали гасить
свет на час раньше — в 8 часов вечера.
За ограничением электроэнергии последовали и дру-
гие меры. В 1929 г. администрация каунасской тюрьмы
расселила политзаключенных по уровню грамотности, а
также по национальному и возрастному признакам.
Всех тех, кто посещал университет или гимназию, отде-
лили от менее образованных заключенных, а революцио-
неров старшего возраста, имеющих большой опыт борь-
бы,— от молодых узников1 2. Это делалось прежде всего
с целью помешать самообразованию заключенных. После
введения «прогрессивной системы» администрация взяла
на строгий учет всю получаемую заключенными бумагу.
Самый чувствительный удар по учебе политзаключен-
ных был нанесен фашистами полным запрещением полу-
чать книги с воли. Наряду с этим тюремщики еще более
ограничили поступление периодических изданий и при-
ступили к изъятию у заключенных ранее полученных
книг, журналов и газет. Например, в марте 1934 г. на-
1 См. «Дарбининку ир вальстечю яунимас», 31. III. 1938.
2 Партархив ЦК КП Литвы, ф. 77, оп. 12, д. 19, л. д. 117, 118.
110
чальник Шяуляйской тюрьмы вовсе запретил заключен-
ным подпй^ку на газеты, заявив: «Я вообще против вся-
ких газет, И поэтому я их и вам не разрешаю». Когда
позже он все же был вынужден разрешить подписку на
некоторые гДзеты, то вырезал из них все корреспонден-
ции, относящиеся к наиболее актуальным событиям дня1.
Заключенным запрещалось знать о прошедших выбо-
рах в клайпедский сеймик, о приобретении акционерным
обществом «Майстас» двух судов, о ценах на рынке. Все
эти и многие другие материалы, статьи, заметки выре-
зали почти из каждого номера поступавших газет2. Мо-
лодые революционеры из расейнской тюрьмы сообщали,
что газеты подвергаются жесткой цензуре. Бывает, что
мы иногда получаем одни поля от газет3. Это же проис-
ходило в подземельях IX форта, каунасской, укмергской,
зарасайской и в других тюрьмах.
В каунасской тюрьме после введения «[прогрессивной
системы» у всех заключенных антифашистов были изъяты
принадлежавшие им книги, в том числе учебники и сло-
вари. Когда кто-либо из них ходатайствовал о разреше-
нии получить с воли учебник, начальник тюрьмы прежде
всего выяснял, чем заключенный занимался до ареста.
Узнав, что заключенный был рабочим, он заявлял: «Ра-
бочим никаких учебников не нужно, им следует только
работать»4.
Все это не было прихотью какого-нибудь отдельно
взятого «плохого» руководителя тюремной администра-
ции, а являлось продуманной системой. Со временем тю-
ремный режим был еще более усилен. В 1937—1938 гг.
из всех фашистских тюрем революционеры сообщали, что
условий для политического просвещения почти нет.
Об уровне преподавания в учрежденных фашистами
так называемых тюремных школах можно судить по та-
кому факту: заведующим «школой» в IX форте был ря-
довой надзиратель, который с трудом умел расписаться5.
В расейнской тюрьме молодые революционеры раз-
мещались по одиночкам и не могли оказывать друг
другу помощь в учебе. Бывший узник этой тюрьмы
1 Партархив ЦК КП Литвы, ф. 77, оп. 17, д. 12, л. д. 22.
2 См. «Летувос жинес», 4. XI. 1935.
8 См. «Ковотояс», 1937, № 4 (15), стр. 53.
4 «Раудонойи пагалба», 1933, № 1, стр. 7.
5 «Ковотояс», 1938, № 1, стр. 53, 54.
111
К. Маркявичюс вспоминал: «Наша учеба уже/утратил а
организованный характер. Товарищи учились/самостоя-
тельно, кто как мог и соображал. Однако учйбу продол-
жали и, невзирая на большие трудности, продвигались
вперед» *.	I
Даже в таких невыносимых условиях—'без учебни-
ков, без помощи учителя или более подготовленного то-
варища коммунисты и комсомольцы страстно, с ожесто-
ченным упорством стремились к свету, бережно сохраняя
каждое добытое зернышко знаний.
Все это дало результаты. После восстановления в
Литве Советской власти бывшие политические заключен-
ные сразу включились в активный созидательный труд.
К государственной власти пришли рабочие и крестьяне.
Многие только при помощи самообразования в тюрьме
приобрели необходимые знания. В 1940—1941 гг. Народ-
ным комиссаром местной промышленности Литовской
ССР, а позже заместителем председателя Совета На-
родных Комиссаров был бывший рабочий-наборщик
Мотеюс Шумаускас1 2, народным комиссаром пищевой
промышленности — рабочий Элияс Билявичюс, чле-
ном Верховного суда Литовской ССР — Пранас Зи-
бертас.
Земельной реформой в Литве руководил бывший
сельскохозяйственный рабочий Каролис Диджюлис. Уже
в послевоенные годы и до своей кончины Диджюлис в те-
чение 11 лет был председателем Верховного суда респуб-
лики. Высококвалифицированные юристы не раз поража-
лись его удивительному умению работать. Несмотря на
отсутствие специального юридического образования, он
правильно разбирался в самых сложных и запутанных
судебных делах. Кроме богатого житейского опыта, ему
приходили на помощь знания, полученные в тюремных
условиях.
Можно было бы назвать очень много бывших полит-
каторжан, которые впоследствии успешно трудились
на самых ответственных участках, в том числе в
высших органах государственного управления респуб-
лики.
1 К. Маркявичюс. Юность за решеткой. «Науяс ритас> (Расей-
няй), 3. XI. 1957.
2 Ныне М. Шумаускас является Председателем Президиума
Верховного Совета Литовской ССР.
112
Тюремные «университеты» давали свои плоды. Они
способствовали революционному воспитанию, идейной
закалке политических заключенных.
ПОДПОЛЬНЫЕ ИЗДАНИЯ ПОЛИТКАТОРЖАН
В тюремных условиях узники нелегально издавали
периодические и единовременные издания. В камерах вы-
ходили стенгазеты. К сожалению, сохранилось очень не-
много этих интересных источников. О некоторых таких
изданиях мы знаем по нелегальной подпольной печати
тех лет, из литовских газет и журналов, издававшихся в
Советском Союзе и других странах. Немало материалов
по этому вопросу можно найти в мемуарной литерату-
ре — воспоминаниях бывших политкаторжан.
Подпольная коммунистическая тюремная печать сви-
детельствует о необыкновенном богатстве творческой
мысли революционеров. В настоящее время в архивах
хранится всего 17 номеров разных изданий политзаклю-
ченных. Надо полагать, что первое такое издание уви-
дело свет 19 августа 1922 г. в каунасской каторжной
тюрьме. Это рукописный журнал в виде толстой тетради
из 58 страниц — орган комитета коллектива под назва-
нием «Тюремный луч». Имеющиеся сведения позволяют
нам утверждать, что до этого журнала аналогичных из-
даний в тюрьмах буржуазной Литвы, по крайне мере
в каунасской, не появлялось. Об этом можно также су-
дить из предисловия редакции «Тюремного луча», где,
в частности, указывалось: «...Уже давно чувствовалась
необходимость иметь свою периодическую газету» Ч
В 1922 г. появились еще две тетради «Тюремного луча».
Материалы во всех номерах были на литовском, русском
и еврейском языках.
В одном из дел Центрального государственного архи-
ва Литовской ССР под названием «Результаты обысков
в каунасской тюрьме» хранится единовременное рукопис-
ное издание «Калинис» («Заключенный»), подготовлен-
ное в 1924 г. Эта тетрадь, по-видимому, не успела дойти
до читателя: на 48-й странице текст начатой статьи пре-
рывается на полуслове. 7 ноября 1931 г. в каунасской
1 «Тюремный луч», 1922, № 1, стр. 1.
113
тюрьме появилось единовременное издание политкатор-
жан под названием «Пирмин пре спалио!»/ («Вперед,
к октябрю!»). Этого журнала пока не удались обнару-
жить. О его содержании можно судить из ^аметки, по-
мещенной в органе коллектива политическйх заключен-
ных IX форта на еврейском языке «Политарестант» (№2,
за ноябрь 1936 г.). Здесь указывалось, что в журнале
«Пирмин пре спалио!» были репортажи о йсизни трудя-
щихся в Советском Союзе, о классовых битвах в странах
капитала, воспоминания старых революционеров об Ок-
тябрьской революции, поэтические произведения, зари-
совки из жизни политкаторжан, о происходившей в
1931 г. голодовке, корреспонденции о жизни и борьбе
революционеров в других тюрьмах и другие материалы ’.
В более поздние годы в каунасской тюрьме периоди-
чески издавался орган коллектива политзаключенных
«Ковотояс» . («Борец») на литовском и «Дер кемфер»
(«Борец») на еврейском языках.
Сохранилось всего четыре номера «Ковотояса». На-
чало его издания относится к концу 1931 г. До конца
1933 г. вышло 6 номеров журнала. На его страницах ос-
вещались современные политические и экономические
проблемы, вопросы деятельности Коммунистической пар-
тии и комсомола Литвы. В одном из номеров приводи-
лись характерные данные о стачечной борьбе рабочих за
первое полугодие 1933 г. Отдельный раздел посвящался
жизни и борьбе молодежи. Специальное приложение к
журналу «Ковотояс» предназначалось для литературных
публикаций заключенных. В журнале были материалы
об антифашистском движении крестьян в Литве, о созда-
нии единого и народного фронтов, статьи, посвященные
памяти В. И. Ленина, В. Капсукаса и А. Барбюса, кор-
респонденции и очерки о деятельности политзаключен-
ных.
В журнале сотрудничало 11—12 человек, но позже
число корреспондентов все более увеличивалось1 2. Изда-
ние «Дер кемфер» сохранилось лишь в виде одной тетра-
ди— за март 1938 г. До наших дней дошел журнал по-
литзаключенных каунасской тюрьмы под названием
«Мусу егос» («Наши силы»). Он был издан в 1938 г.
1 См. «Политарестант», 1936, № 2, стр. 27.
2 См. «Прекалас», 1934, № 2, стр. 122, 123.
114
Заключенные антифашисты IX форта свой рукопис-
ный журнал назвали «Политкалинис» («Политзаключен-
ный»). На еврейском языке он издавался под названием
«Политарестант». До сих пор удалось обнаружить толь-
ко три номера журнала «Политкалинис».
Политические заключенные шяуляйской тюрьмы еще
в 1925 г. писали, что готовят к изданию газету1. Но до
сих пор не удалось обнаружить каких-либо следов, ко-
торые свидетельствовали бы о реализации этого замыс-
ла. Периодическое издание политзаключенных шяуляй-
ской тюрьмы «Колективистас» начал выходить в декабре
1931 г. Второй номер вышел в январе 1932 г. в виде тол-
стой тетради из 86 страниц и был посвящен памяти Ле-
нина, Либкнехта и Люксембург. Третий номер заключен-
ные готовились выпустить к 8 и 18 марта2. С конца
1933 г. издавалось отдельное литературное приложение.
Иногда появлялись и небольшие сатирические издания,
в которых помещались рисунки и карикатуры. Много сил
отдавал этой работе коммунист И. Дембо.
Из письма политической заключенной укмергской
тюрьмы мы узнаем, что в 1936 г. политзаключенные из-
давали небольшую газету. Первый номер был назван
«Тикру кялю» («По верному пути»)3. Женщины баер-
ской тюрьмы писали в свою стенгазету, которую назвали
«Акис и сена» («Взоры к стене»).
От закаленных в классовых битвах революционеров
не отставали и молодые борцы за Советскую власть. По-
литзаключенные расейнской тюрьмы уже в ноябре 1933 г.
выпустили первый номер своего журнала — «Яуную ко-
лективисту балсас» («Голос молодых коллективистов»).
Это издание, хранящееся в партархиве ЦК КП Литвы, зна-
комит нас с героическими буднями молодых революцио-
неров. Журнал периодически выходил и в последующие
годы. Кроме того, в начале 1940 г. коллектив политзак-
люченных тюрьмы выпустил отдельный журнал по воп-
росам литературного Творчества. Он назывался «Пир-
мейи жингсняй» («Первые шаги») и состоял из 29 стра-
ничек общей тетради, на которых мелким почерком пе-
чатными буквами были переписаны стихи, рассказы,
1 См. «Комунистас», 1925, № 3, стр. 87.
2 См. К. Диджюлис. За счастье народа, стр. 174.
3 См. «Лайсве», 3. IV. 1937.
115
произведения переводной литературы. Этот /экземпляр
журнала сохранился. К сожалению, до нас не дошло ни
одного издания политических заключенных щяуляйской,
укмергской, баерской, мариямпольской, з^расайской и
других тюрем.	I
Основное место в изданиях политкаторжан занимала
тема жизни и борьбы в условиях заточений. Этому отво-
дились специальные разделы. Например, в журнале «Тю-
ремный луч» такой раздел не без иронии был назван «В
желтой республике» (в народе каунасскую тюрьму назы-
вали желтой), в журнале «Ковотояс» — «Уж гроту» («За
решеткой»). В № 1 «Ковотояса» за 1938 г. мы находим
большую статью, озаглавленную «Наша жизнь». Это ис-
черпывающий материал о составе политических заклю-
ченных каунасской тюрьмы, о трудных условиях заточе-
ния. Очень подробно анализируется положение женщин
в тюрьме. На основе конкретных фактов разоблачается
стремление фашистов к физической расправе с заклю-
ченными революционерами. В этом разделе также
помещались корреспонденции из IX форта, из жиз-
ни политкаторжан шяуляйской и мариямпольской
тюрем.
В подпольной тюремной печати содержалось немало
статей, посвященных вопросам теории марксизма-лени-
низма, а также политическим событиям в Литве и дру-
гих странах. Например, в № 4 за 7 ноября 1922 г. жур-
нал «Тюремный луч» рассматривал вопросы соотноше-
ния партии и класса, тактики пролетарской революции.
Здесь же разъяснялась сущность новой экономической
политики в Советской России.
Журнал «Ковотояс» уделял много внимания пробле-
мам образования единого рабочего фронта, а позже —
широкого антифашистского народного фронта. На стра-
ницах этого издания дается политическая оценка учреж-
денной фашистами палате труда, приводятся харак-
терные данные о положении сельскохозяйственных
рабочих в Литве, рассматриваются вопросы защиты
независимости Литвы, над которой в те годы нависла
серьезная угроза со стороны гитлеровской Германии и
панской Польши, и другие острые политические проб-
лемы.
В некоторых номерах тюремных журналов публико-
вались постановления ЦК КП Литвы, информационные
116
материалу о проходивших партийных конференциях,
конгрессах Коминтерна, а также статьи по вопросам дея-
тельности Коммунистической партии, комсомола и дру-
гих революционных организаций. В журнале «Ковотояс»
(№ 1 за 1938 г.) была помещена статья «По вопросу из-
менения названия Р. П.» (Р. П.—«Раудонойи пагалба»—
«Красная помощь».— Е. Я.). Автор статьи убедительно
показал, что изменение названия организации «Красная
помощь» на «Народную помощь» не является формаль-
ным актом, а связано с существенными реформами в
ее деятельности, с вовлечением в работу по оказанию
помощи заключенным-антифашистам широких слоев
общественности, с превращением ячеек «Красной по-
мощи» в широкую демократическую всенародную орга-
низацию.
Политзаключенные всегда проявляли большой инте-
рес к вопросам международных отношений. Это нашло
свое отражение в подпольных тюремных изданиях. Им-
периалистические круги в те годы не прекращали подго-
товки войны против Советского Союза. Это обстоятельст-
во не могло не волновать честных людей во всем мире,
тем более антифашистов, заточенных в тюрьмы. «Угроза
империалистической войны», «Подготовка войны против
СССР и Лига наций», «Захватнические цели германского
фашизма на Востоке» — так назывались статьи политка-
торжан в эти годы.
Немало страниц заключенные посвятили героической
борьбе испанского народа против фашизма, за свободу и
независимость своей родины.
На страницах тюремных изданий обсуждались проб-
лемы профсоюзного движения. Политзаключенные много
писали о выборах в больничные кассы, в местные само-
управления и сейм, о борьбе трудящихся за демократи-
ческие права и свободы, о равноправии женщин. Наряду
с объемными статьями мы здесь находим и короткие за-
метки. Их чаще всего писали рабочие-стачечники или
другие политические заключенные. О таких корреспон-
денциях «Прекалас» в 1937 г. писал: «Заслуживает по-
хвалы работа редакции «Ковотояса» — это статьи о кре-
стьянских выступлениях и о причинах этого движения.
Политзаключенные непосредственно встречались с участ-
никами этого движения и поэтому могли пользоваться
информацией из первоисточников. Все статьи этого рода
117
дают немало фактического материала и читается с ин-
тересом» Ч
Много внимания уделялось революционной борьбе в
прошлые годы, разбору отдельных этапов рабочего дви-
жения в Литве, воспоминаниям о павших боевых това-
рищах. Большой интерес представляет специальный раз-
дел в первом номере журнала «Тюремный луч» под наз-
ванием «Из воспоминаний». Помещенные в нем статьи
рассказывают о революционных событиях 1905 г. в Кау-
насе, а также о подпольной коммунистической деятельно-
сти в Литве после захвата власти буржуазией в 1919 г.
В № 3 журнала «Политкалинис» за 1937 г. помещены
воспоминания о борьбе за Советскую власть в Жемайтии
в 1918—1919 гг. Из издания политических заключенных
IX форта мы узнаем об обстоятельствах празднования
годовщины Великой Октябрьской социалистической ре-
волюции в каунасской тюрьме в 1927, 1929 и 1931 гг.
На страницах журнала «Калинис» неизвестный автор
оставил для будущих поколений рассказ о последних ге-
роических минутах жизни верного сына литовского на-
рода коммуниста Пятраса Варкалиса: «...Когда он шел
по двору, последний раз повернулся в сторону тюремных
окон и воскликнул: «Дорогие товарищи! Не горюйте, что
сегодня пуля врага пронзит мою грудь. Теснее сплотите
свои ряды и боритесь до полного освобождения!»1 2
С обложки журнала «Ковотояс» (№ 3) за 1937 г.
глядит красивое молодое лицо — это рабочий Г. Баратин-
скас, погибший в каунасской тюрьме. Его портрет создал
политический заключенный Э. Юргайтис. Немало стра-
ниц посвящено памяти замученных в тюрьмах товари-
щей — Г. Пресманаса, Г. Баратинскаса и П. Касперави-
чюса. Весь этот раздел журнала озаглавлен «Наши ге-
рои».
В печати политкаторжан мы находим очень ценный
материал о четырех расстрелянных коммунистах, а так-
же интересные воспоминания о жизни и деятельности
одного из руководителей Коммунистической партии Лит-
вы— В. Капсукаса («Ковотояс» № 1 за 1938 г.).
Благодаря подпольной тюремной печати стали извест-
ны предсмертные, разоблачающие фашистскую власть,
1 «Прекалас», 1937, № 2, стр. 119.
2 «Калинис», 1924, стр. 43.
118
письма активного участника крестьянского движения
А. Маурушайтиса, казненного 21 октября 1937 г.
Представляет определенный интерес информацион-
ный материал комитета коллектива, который публико-
вался почти в каждом издании политических заключен-
ных. Это были чаще всего решения комитета о непра-
вильном поведении отдельных товарищей, об исключении
из коллектива скомпрометировавших себя лиц, а также
сообщения о разоблаченных предателях, агентах охранки
и провокаторах.
В конце журнала редакционная комиссия обычно от-
вечала своим корреспондентам, разъясняла, почему тот
или иной материал не использован в издании, нередко
давала советы товарищам, как и о чем писать. Здесь так-
же помещались критические замечания читателей по
поводу ранее появившихся статей, ответы некоторых
авторов своим рецензентам и тому подобные материалы,
наглядно и убедительно иллюстрировавшие коммунисти-
ческую принципиальность политзаключенных, их удиви-
тельную энергию и активность в трудных тюремных ус-
ловиях.
Обычно статьи политкаторжан, особенно работы в об-
ласти марксистско-ленинской теории отличались глубо-
кими знаниями, серьезной аргументацией, нередко в них
чувствовалось острое перо публициста. Это неудивитель-
но. В тюремной печати сотрудничали оказавшиеся в фа-
шистских тюрьмах такие видные деятели революционно-
го движения, как А. Снечкус, И. Мескупас, М. Шумаус-
кас, К. Диджюлис, К. Прейкшас, Л. Адомаускас, А. Лиф-
шицас, П. Гловацкас, Ю. Гарялис. По соображениям
конспирации революционеры подписывали свои работы
псевдонимами, и многие из них пока еще не удалось
расшифровать.
За тюремной решеткой рождались стихи, песни, про-
изведения прозы. Часть из них нашла пути в прогрес-
сивную литовскую печать как в Литве, так и за границей.
Например, на страницах литовского журнала «Колекти-
вас», выходившего в Москве, было опубликовано стихот-
ворение «За стеной тюрьмы», написанное в 1922 г. в кау-
насской тюрьме1. В журнале «Кибиркштис» («Искра»),
издававшемся на литовском языке, были напечатаны
1 См. «Колективас», 1923, № 5, стр. 16.
119
стихотворения: «Первое мая 1922 года», «Помню...»,
«Новый год в тюрьме» 1 и др.
Произведения заключенных революционеров публико-
вали в разное время и другие издания. Однако в подав-
ляющем большинстве это творчество появлялось в под-
польной тюремной печати. Во многих журналах полит-
заключенных, не говоря уже об изданиях специально
посвященных литературному творчеству, помещалось до-
вольно много произведений, причем разных по жанру, по
своей форме и художественной ценности. В некоторых из-
даниях имелись особые разделы для такого творчества.
Так, в журнале «Ковотояс» до первого номера 1938 г.
включительно этот раздел именовался «Литература». В
данном номере редакция известила читателей, что в бу-
дущем такого раздела не будет. Литературное творчест-
во политзаключенных решили публиковать в специаль-
ном издании. Это объяснялось тем, что журнал необхо-
димо было наполовину сократить. Целесообразность это-
го в тюремных условиях очевидна. На выпуск номера
требовалось значительно меньше времени, и публикуе-
мый материал не успевал устареть. Кроме того, более
тонкую тетрадь было удобней и безопасней пересылать и
хранить.
В декабре того же года в каунасской тюрьме вышел
в свет первый номер журнала литературного творчества
«Мусу егос» («Наши силы»).
Произведения, созданные коммунистами за решеткой,
призывали к борьбе, будили революционное сознание.
Не плачь, мамаша, не горюй:
твой сын погиб в бою.
Чтобы фашизм пал скорей,
он кровь пролил свою*.
Эти строки принадлежат перу известного литовского
пролетарского поэта Алексаса Магинскаса. Они посвя-
щены памяти П. Касперавичюса, замученного в тюрьме.
Полностью это стихотворение впервые опубликовал жур-
нал «Ковотояс» в 1937 г. На воле коммунисты фотогра-
фическим способом размножили открытку с текстом это-
го стихотворения и изображением П. Касперавичюса* 2 3.
В тюремных изданиях публиковались и другие стихот-
’ См. «Кибиркштио, 1924, № 1, стр. 8; 1925, № 11, стр. 5.
2 С литовского переведено мною.— Е. Я.
3 См. «Листовки КПЛ>, т. IV, стр. 648.
120
ворения А. Магинскаса (псевдоним — И. Карчюс). Кро-
ме того, немало его стихотворений было тайком пере-
правлено на волю и напечатано в подпольной революци-
онной печати.
В тюрьме плодотворно работал литовский писатель-
антифашист Алексас Ясутис (псевдоним — Юльмис).
Свой рассказ «Интернационал в карцере» он начал пи-
сать в 1934 г. в шяуляйской тюрьме и завершил работу
над ним, уже находясь на воле, нелегально проживая в
Каунасе *. В этом рассказе и других произведениях Ясу-
тиса особенно ярко проявляется идея международной со-
лидарности рабочих, во имя которой он отдал свою
жизнь, участвуя в боях на Арагонском фронте за свобо-
ду Испании.
В шяуляйской тюрьме много работал и другой литов-
ский писатель — коммунист Александрас Гузявичюс.
Именно здесь, за толстыми каменными тюремными сте-
нами, родились первые варианты его известной книги
«Правда кузнеца Игнотаса»1 2.
На страницах журналов «Ковотояс» и «Мусу егос» за
1938 г. мы находим стихотворения, подписанные А. Жай-
басом. Они разоблачали пороки капиталистического
строя, бичевали социальное неравенство и необузданную
эксплуатацию трудящихся (стихотворения «Землекоп»,
«Трущобы», «Лес» и др.). Автором этих произведений
являлся бывший политический заключенный Альфонсас
Гайлявичюс, впоследствии Министр внутренних дел Ли-
товской ССР.
Авторами стихотворений и рассказов, опубликован-
ных в тюремных изданиях, были политзаключенные
К. Мацявичюс (псевдоним—Мартинас), Ю. Антанавичюс
(Ясминас), Ю. Пикас (Шебрюнас), Г. Аронсонайте-Ти-
мофеевене (Тамара), Э. Матуленис (Альпа), В. Гутаус-
кас (В. Шилас). Писали и другие, но, к сожалению, име-
на многих из них пока остаются неизвестными, и мы мо-
жем назвать только их псевдонимы: Уосис, Илгунас, Ко-
ва, Антифашистас, В. Клявас, Унгурис, Клаюнас, Не-
одра и др.
В тюремной печати сотрудничали многие способные
художники из числа политзаключенных. Каждый экземп-
1 См. Л. Ясутис. Интернационал в карцере. Вильнюс, 1958, стр. И.
2 См. Ю. Стимбурис. Другой жизни нет. Вильнюс, 1960, стр. 287.
121
ляр журнала оформлялся с большой любовью. Особен-
но бросается в глаза разнообразие рисунка и компози-
ционных форм обложки этих изданий. Публикуемые в
журналах материалы нередко сопровождались интерес-
ными иллюстрациями. Значительный след в этой области
оставил коммунист Энрикас Юргайтис. Он долгие годы
находился в заключении, познал многие застенки буржу-
азной Литвы. В изданиях политзаключенных разных тю-
рем было немало его работ — обложки, иллюстрации, ка-
рикатуры, портреты товарищей.
Большую, кропотливую работу также проделали пе-
реписчики журналов. Обычно политзаключенные изготов-
ляли два одинаковых экземпляра каждого издания, при-
чем один путешествовал из камеры в камеру, а второй
переправлялся на волю. Переписчикам работы хватало.
Об одном таком переписчике рассказал бывший актив-
ный сотрудник журнала «Ковотояс» Ш. Шадявичюс.
Приблизительно в 1935—1938 гг. этот журнал переписы-
вал коммунист К. Вильдеканас. Он обладал прекрасным
почерком и был необыкновенно трудолюбивым. К. Виль-
деканас всецело посвящал себя этим на первый взгляд
скромным обязанностям. В течение нескольких дней он
переписывал печатными буквами толстую тетрадь.
Нелегко было в тюремных условиях издавать под-
польные газеты, журналы. Заключенным приходилось по-
стоянно скрываться от бдительного ока тюремной стра-
жи. Любую рукопись необходимо было так хранить, что-
бы ее не обнаружили надзиратели во время частых обыс-
ков, а позже тайно переслать редакционной комиссии.
Члены комиссии в свою очередь должны были действо-
вать еще более осторожно. Любой политзаключенный хо-
рошо понимал, что каждая попавшая в руки врага кор-
респонденция, статья, заметка — это верные страдания в
темном и холодном карцере, целые недели и месяцы без
свиданий, без прогулок, без писем с воли.
При подготовке к выпуску очередного издания появ-
лялись и серьезные технические трудности. Чаще всего
не хватало бумаги. Но, несмотря ни на какие трудности
и грозившую опасность, революционеры издавали свою
литературу, которая была грозным боевым оружием. И
вместе с тем каждое новое тюремное издание являлось
для них настоящим праздником, светлым лучом в их се-
рой, трудной жизни.
122
ПРОЛЕТАРСКИЕ ПРАЗДНИКИ В ТЮРЬМАХ
Политзаключенные всегда отмечали пролетарские
праздники и отдельные знаменательные даты. Однако в
разные периоды и в разных условиях формы и способы
таких празднований не были одинаковыми. На этой поч-
ве между революционерами и тюремной администрацией
возникали столкновения.
Например, 15 января 1921 г., когда в каунасской
тюрьме отмечали вторую годовщину гибели руководи-
телей немецкого пролетариата Карла Либкнехта и Ро-
зы Люксембург, начальник тюрьмы Гендвила вместе с
надзирателями и вызванными солдатами жестоко избил
революционеров, отказавшихся снять вывешенные в ок-
нах красные знамена Ч
В том же году здесь торжественно отмечали 1 Мая.
На рассвете в окнах камер политзаключенных одновре-
менно появились красные знамена, причем на некото-
рых были соответствующие лозунги. Заключенные на-
чали распевать революционные песни. Как только пред-
ставители администрации сняли знамена и ушли, в
окнах появились новые знамена. Настроение политкатор-
жан было праздничное, приподнятое, боевое. На следу-
ющий день администрация бросила двух революционе-
ров в карцер* 2.
Политические заключенные каунасской тюрьмы от-
метили и праздник Великого Октября 7 ноября 1921 г.
Над окнами развевались знамена. К одежде заключен-
ные прикрепили красные ленточки, которые надзирате-
ли насильно срывали. Во время прогулки один из рево-
люционеров произнес страстную речь, которую встретили
возгласами «Валио!» («Ура!»). Они не дрогнули пе-
ред направленными на них дулами винтовок и продол-
жали праздновать. Администрация вызвала в тюрьму
отряд военной полиции. Несколько арестованных было
избито, пятеро оказались в карцере3.
1 Мая 1921 г. торжественно отметили полизаключен-
ные и других тюрем. О событиях в мариямпольской
тюрьме мы узнаем из воспоминаний писателя Б. Пран-
скуса-Жалениса: «...В камере устраиваем митинг,
* См. «Борьба», 10. II. 1921, № 2, стр. 3.
2 См. «Теса», 10. VI. 1921.
3 См. «Теса», 28. XI. 1921.
123
ораторы выражают всеобщее мнение и в дальнейшем му-
жественно продолжать борьбу. После митинга звучат
революционные песни. Мы слышим — то же самое про-
исходит и в других камерах. Тюремная администрация
и не думает запрещать—она не подготовилась». В ^ча-
сов дня на улице послышались звуки «Интернациона-
ла». Демонстрация трудящихся Мариямполя с красны-
ми знаменами подошла к тюрьме. Доносятся приветст-
вия в адрес политических заключенных, провозглашаются
революционные лозунги. Политические узники отвечают
на приветствия. Митинг в самом разгаре. Неожиданно
на демонстрантов нападает конная полиция. Она раз-
гоняет толпу, в дело пущены сабли и нагайки... Заклю-
ченные из-за решеток кричат: «Долой палачей! Будьте
прокляты, мерзавцы!» Полицейские угрожают саблями
и уводят нескольких арестованных демонстрантов. А в
тюрьме празднование продолжается — революционные
песни не смолкают до поздней ночи ’.
Тюремная администрация в те годы не во всех слу-
чаях решалась на более острые конфликты с заключен-
ными. Бывало и так, что в дни праздников началь-
ник тюрьмы или другой представитель администра-
ции являлся в камеру политкаторжан с требованием
убрать знамена, плакаты, прекратить пение. Убедив-
шись, что революционеры непоколебимы, тюремщики
удалялись.
27 января 1924 г. политические заключенные каунас-
ской тюрьмы узнали о смерти В. И. Ленина и обрати-
лись с письмом в Исполнительный комитет Коммунисти-
ческого Интернационала и во ВЦИК, выражая свою
глубокую печаль по поводу тяжелой утраты, постигшей
трудящихся всего мира. Они писали: «Мы, заключенные
за- рабоче-крестьянское дело в центральной каторжной
тюрьме в Ковно, поражены как громовым ударом вес-
тью о ранней и неожиданной смерти вождя мирового
пролетариата В. И. Ленина. Выражаем наше глубочай-
шее соболезнование Коминтерну, руководителю миро-
вого революционного пролетариата. Клянемся неуклон-
но следовать по пути, намеченному великим вождем и
учителем пролетариата, и бороться за начатое дело ос-
вобождения угнетенного рабочего класса и всего чело-
1 См. Б. П ранску с-Жаление. Близкие дали, стр. 298, 299.
124
вечества. Этим входим составной частью в коллектив-
ный живой памятник бессмертному вождю»1.
30 января политзаключенные посвятили памяти Ле-
нина. Все прикрепили к груди траурные ленты и отказа-
лись от прогулки. В 10 часов утра заключенные спели
пролетарский траурный марш. В камерах беседовали о
жизни и деятельности Ленина. Администрация не по-
смела помешать политическим узникам2.
В 1925 г. празднование 1 Мая проходило в каунас-
ской тюрьме, можно сказать, без серьезного противодей-
ствия со стороны администрации. Утром, ровно в 9 час.
30 мин. заключенные начали петь «Интернационал» и
другие революционные песни. В камерах состоялись бе-
седы о дне солидарности мирового пролетариата. Все
политзаключенные в этот день носили на груди красные
ленточки. Во внутреннем дворе тюрьмы весь день де-
журили 18 вооруженных надзирателей, но никаких ре-
прессий против заключенных не применялось3.
В том же году отпраздновали 1 Мая и в паневеж-
ской тюрьме. Днем над крышей тюрьмы взвилось крас-
ное знамя, которое политзаключенные протолкнули через
дымоход. На нем красовался лозунг: «Да здравствует
праздник рабочих всего мира 1 Мая!» Знамя развевалось
около 15—20 минут и было хорошо видно за пределами
тюрьмы. Знамена вывесили и из окон всех трех камер
политзаключенных. Революционеры начали петь. Поли-
ции пришлось разгонять толпу, собравшуюся около тюрь-
мы. Красные знамена надзиратели сняли, но политзак-
люченные в течение всего дня носили на груди празднич-
ные ленточки. В тот день в тюрьму был вызван воору-
женный пулеметный наряд солдат, но ему не пришлось
вмешаться, ибо революционеры не поддались на прово-
кации 4.
Однако и в этот период не все революционные празд-
ники проходили в тюрьмах без серьезных инцидентов.
В начале сентября 1925 г. празднование международного
дня борьбы молодежи против империалистических войн
в каунасской тюрьме закончилось жестокой расправой
над революционерами. В тот день заключенных секли
1 ЦГА Лит. ССР, ф. 378, оп. 2, т. 2, д. 927, л. д. 51.
2 Там же, л. д. 25, 26.
8 См. «Комунистас», 1925, № 3, стр. 85, 86.
4 См. там же, стр. 87, 88.
125
нагайками, сплетенными из телефонных проводов В дни
революционных праздников политические заключенные
подвергались истязаниям и в других тюрьмах.
После захвата власти фашистами жестокие репрес-
сии против политзаключенных приобрели характер систе-
матических пыток. Почти за каждым пролетарским пра-
здником в тюрьме следовали свирепые побои, карцер и
другие наказания. Жестокую расправу над революционе-
рами учинили надзиратели IX форта 7 ноября 1930 г.
1 мая 1931 г. в укмергской тюрьме жестоко избили
заключенных женщин. Начальник тюрьмы Раупис цинич-
но заявил: «Посмотрим, кому надоест — нам избивать,
или вам петь».
Однако побои, карцер не могли сломить политзаклю-
ченных. Чтобы сорвать праздники, администрация шла
на всякие уловки. Коммунист И. Мацкявичюс вспоминает:
«1 Мая 1930 г., после того как надзиратели жестоко из-
били арестованных антифашистов, в камеру политиче-
ских заключенных поместили уголовников. Таким путем
начальник тюрьмы надеялся сорвать празднование. Од-
нако революционеры все равно провели праздничный
митинг, а на уголовных заключенных он произвел огром-
ное впечатление» 1 2.
В 1930 г. в международный день борьбы против им-
периалистических войн жители города Укмерге увидели
над крышей тюрьмы развевающееся красное знамя. Тю-
ремная стража не сразу нашла лестницу и с большим
трудом сняла знамя, которое политические заключен-
ные — женщины подняли через дымоход печки, находив-
шейся в камере3.
Такая демонстративная форма празднования требо-
вала от революционеров не только моральной стойкости,
но и физических сил. В этих неравных схватках заклю-
ченные постоянно несли тяжелые жертвы. Немало изуве-
ченных политкаторжан на длительное время выходило
из строя, а некоторые оставались инвалидами на всю
жизнь.
В августе 1929 г. Секретариат ЦК Компартии Литвы
еще поддерживал демонстративную форму празднования
1 См. «Лайсве», 15. XII. 1936.
2 И. Мацкявичюс. Незабываемые дни. «Комяунимо теса», 17. V.
1957.
3 См. И. Кличюс. Отняли даже неба синеву, стр. 316—320.
126
в тюрьме международного дня борьбы молодежи против
империалистических войн, однако подчеркнул, что нельзя
дать себя спровоцировать1. А в 1931 г. Центральный Ко-
митет в письме к политическим заключенным всех тюрем
совершенно ясно высказался за изменение форм празд-
нования революционных праздников. ЦК призвал уде-
лять больше внимания вопросам учебы заключенных,
борьбе против провокаторов и предателей, проявлять
инициативу в поисках новых способов связи как между
заключенными внутри тюрьмы, так и с волей, чаще пи-
сать корреспонденции в подпольную печать и в легаль-
ные издания, прогрессивного направления за границей2.
Это не означало, что политзаключенные вовсе прекра-
тили отмечать пролетарские праздники. Приспосабли-
ваясь к новым условиям, они и в дальнейшем продол-
жали готовиться и отмечать революционные празд-
ники.
По случаю пролетарских праздников политзаключен-
ные обращались с приветствиями к своим идейным това-
рищам, боровшимся на воле. Одно такое письмо начи-
нается следующими словами: «Мы, политзаключенные
каунасской тюрьмы, вырванные свирепым террором
из рядов борющихся масс трудящихся литовского на-
рода, отмечая 18-ю годовщину Великой Октябрьской
социалистической революции, шлем горячие боевые
приветствия литовскому революционному штабу — ЦК
КПЛ...»3.
Но и после того, как политзаключенные отказались
от демонстративной формы празднования знаменатель-
ных дат, тюремная администрация не переставала пре-
следовать их. В своих воспоминаниях о пережитом в ка-
зематах IX форта О. Путейките рассказала: «В 1938 г.
мы готовились праздновать 8 марта... И вот наступил
долгожданный день. Мы поздравили друг друга и гото-
вились выйти на короткую тюремную прогулку. Но вме-
сто этого нас вывели в поле собирать примерзшие к поч-
ве камни. В легкой одежде, в деревянных башмаках,
с окоченевшими от холода руками мы шатались по полю,
продуваемые насквозь холодным ветром. Эту бессмыс-
ленную работу тюремная администрация придумала
1 Партархив ЦК КП Литвы, ф. 77, оп. 12, д. 5, л. д. 13.
2 Партархив ЦК КП Литвы, ф. 77, оп. 14, д. 6, л. д. 2, 3.
3 «Прекал^с», 1936, № 2, стр. 126.
127
лишь для того, чтобы омрачить наше праздничное на-
строение» !.
Однако никакие меры не могли сломить заключенных
революционеров, заставить их отказаться от празднова-
ния пролетарских праздников. В труднейших тюремных
условиях они всегда находились в едином строю со всем
боровшимся трудовым народом, с Коммунистической
партией.
ПОБЕГИ
Брошенные за решетку коммунисты, комсомольцы,
беспартийные революционеры не могли смириться с от-
рывом от активной революционной деятельности. Они
стремились вырваться на волю, включиться в борьбу.
Уголовные преступники, организаторы и участники
путчей—сторонники Вольдемараса, гитлеровцы Клайпед-
ского края, польские шпионы, а также некоторые члены
партии ляудининков и социал-демократов, оказавшиеся
в тюрьме после фашистского переворота 1926 г., пользо-
вались разными льготами. Из тюрьмы их освобождали до-
срочно или по акту помилования президента. На полити-
ческих заключенных такие льготы не распространялись.
Политзаключенные не обращались к своим идейным
противникам и с ходатайством о помиловании. Мольба
о пощаде, о снисхождении, обращение с унизительными
прошениями к президенту были несовместимы с револю-
ционной этикой, унижали достоинство борца. Даже в тех
случаях, когда коммунисту угрожала смертельная опас-
ность, он мужественно встречал свой последний час.
Так, в 1936 г. фашисты предложили тяжело заболев-
шему в тюрьме комсомольцу Г. Пресманасу обратиться
с прошением о помиловании, заверяя, что он будет осво-
божден. Пресманас до последнего вздоха остался несги-
баемым революционером. В прощальном предсмертном
письме он писал: «Дорогие товарищи! Мне передали
слова начальника тюрьмы: подайте прошение о помило-
вании, и господин начальник предпримет срочные шаги
для вашего освобождения. Понятно, я такого «доброде-
тели» прогнал...»1 2. Так же поступил и комсомолец Г. Ба-
ратинскас в мае 1937 г. «Нет! У врага молить не буду!»—
1 О. Путейките. Три года страданий. «Теса», 2. X. 1958.
2 «Дарбининку ир вальстечю яунимас», 1937, № 2, стр. 2.
128
:LAISVC П1ПдЯ
Красную ленту с лозунгом «Свободу Тельману!» каунасские комсо-
мольцы привязали к голубю и выпустили его в центре города во
время кампании за освобождение Тельмана в 1936 г.
Политические заключенные на фоне Рассейнской тюрьмы 20 июня
1940 г. накануне своего освобождения.
Собравшиеся на том же месте 21 год спустя...
заявил умирающий юноша тюремщикам, которые пыта-
лись уговорить его писать прошение о помиловании Сме-
тоне *.
Таких примеров было много. Для политических заклю-
ченных оставалась одна-единственная возможность вы-
рваться из фашистской неволи — побег. Это хорошо по-
нимали и представители тюремной администрации, ста-
раясь предотвратить возможность побега. Побег из не-
которых тюрем — каунасской, шяуляйской, из подземе-
лья IX форта—казался совершенно немыслимым.
И все же политзаключенные обсуждали самые разно-
образные варианты побега, нередко строили фантасти-
ческие планы, а иногда им удавалось вырваться на сво-
боду при стечении совершенно неожиданных обстоя-
тельств. При подготовке к побегу старательно изучалось
расположение камер, коридоров, лестниц и других тю-
ремных помещений. Заключенные предварительно выяс-
няли систему охраны, устанавливали, в каких местах
выставляются посты, в какое время происходит смена
караула. Они месяцами наблюдали за надзирателями,
выявляя привычки каждого.
Исследователь истории царской тюрьмы профессор
М. Гер нет, изучая условия заключения в Шлиссельбург-
ской крепости, отмечал: «...Величайшим исключением
являются такие места лишения свободы, из которых не
происходило побегов или по крайней мере попыток про-
извести их»1 2.
Один из руководителей Коммунистической партии
Литвы — В. Мицкявичюс-Капсукас в 1924 и 1925 гг. пи-
сал о побегах революционеров из тюрем. Поводом для
этого явились события в каунасской тюрьме 27 июня
1924 г. Группа заключенных уголовников совершила на-
падение на стражу, открыла камеры и заняла здание тю-
ремной администрации. Более часа вся тюрьма находи-
лась в руках заключенных. Из тюрьмы бежало 75 заклю-
ченных3, в том числе два политических4.
В. Капсукас получил информацию, будто бы и дру-
гие политзаключенные имели возможность бежать, од-
1 См. Д. Кучинские. В одиночке для смертников. Вильнюс, 1964,
стр. 253.
2 М. Гернет. История царской тюрьмы. Т. V, 1956. М., стр. 80.
3 См. «Летува», 28. VI. 1924.
4 См. «Комунистас», 1925, № 6—7, стр. 151.
5 Г. Я. Яцовскис
129
нако не воспользовались этим случаем ’. Он подверг по-
литзаключенных острой критике. «Каждый член нашей
партии,— писал В. Капсукас,— должен быть готов в лю-
бое время не только идти в тюрьму и испытать все ее
трудности, но и совершать при первом удобном случае
побег из нее к живой практической деятельности»1 2.
В своей второй статье по этому вопросу В. Капсукас
указывал: «Я писал о побеге только тех политических
заключенных, которые осуждены на долгие годы тюрьмы
или которых ожидает большой срок, но теперь я добав-
лю: или тех, заключению которых (без суда) не видать
конца и коих пребывание и работа на воле могли быть
значительно более полезными, чем пребывание в тюрь-
ме»3. Эти мысли Капсукаса заключенные революционеры
восприняли как указание партии и руководствовались
ими при решении вопроса о целесообразности побега из
тюрьмы в каждом отдельном случае.
О смелых побегах революционеров из тюрем сохрани-
лось очень мало документальных данных. Прежде всего
следует упомянуть побег К. Пожелы из концентрацион-
ного лагеря Аукштойи Фреда, около Каунаса, во второй
половине октября 1922 г. Этот побег был организованно
указанию ЦК Компартии Литвы и осуществлен по плану,
предложенному арестованным участником революцион-
ного движения И. Гашкой. Политзаключенные незамет-
но насорили в помещениях лагеря, привели в негодность
метлы, а старшине подразделения солдат, охранявших
лагерь, пожаловались, что нечем выметать мусор. Стар-
шина под охраной солдат направил группу заключенных,
в том числе и К. Пожелу, наломать прутья для метел.
Пока в оврагах вблизи Фреды заключенные резали пру-
тья, К- Пожела незаметно спустился к реке Нямунас и
на лодке благополучно переправился на другой берег4.
Побег из каунасской тюрьмы впервые был совершен
1 Впоследствии выяснилось, что политические заключенные в дей-
ствительности не могли воспользоваться возникшим в тюрьме заме-
шательством. Двери их камер были открыты лишь час спустя после
открытия тюремных ворот, когда тюрьму уже окружили полиция и
войска (см. «Комунистас», 1925, № 6—7, стр. 150, 151).
2 В. Капсукас. О событиях в каунасской тюрьме. «Комунистас»,
1924, № 10—11, стр. 149.
3 В. Капсукас. Еще раз о событиях в каунасской тюрьме. «Кому-
нистас», 1925, № 2, стр. 46.
4 См. К Диджюлис. За счастье народа, стр. 73—74.
130
в ночь с 13 на 14 ноября 1920 г. Революционер А. Валаи-
тис, приговоренный военным судом к смертной казни,
содержался на втором этаже тюрьмы, в камере смерт-
ников вместе с уголовным заключенным С. Яблонскисом.
В стене, отделявшей камеру от коридора, была обитая
жестью печь. Куском железа заключенные оторвали
жесть, извлекли несколько кирпичей и устроили в печи
лаз. Улучив момент, когда надзиратель удалился, они
выползли в коридор, поднялись по лестнице на третий
этаж и, взломав небольшой замок, оказались на чердаке
здания. Из развешанного там белья заключенные свили
веревку, по которой начали спускаться во двор тюрьмы.
Однако С. Яблонскиса постигла неудача — веревка обо-
рвалась. Он упал на открытую железную ставню окна
карцера и сильно повредил ногу. Во дворе тюрьмы ле-
жали две жерди. Из этих жердей и сплетенной веревки
заключенные смастерили лестницу, при помощи которой
перелезли через тюремный забор. Утром полиция высле-
дила беглецов у местной жительницы К. Пуоджюнене,
пытавшейся их укрыть *.
Впоследствии смертная казнь Валайтису была заме-
нена пожизненным тюремным заключением. В годы Ве-
ликой Отечественной войны он участвовал в литовском
партизанском движении и погиб на боевом посту.
Другой смелый побег из каунасской тюрьмы произо-
шел в период разгула сметоновского террора—12 ян-
варя 1935 г. Коммунист А. Рейбакас, осужденный к 6 го-
дам тюрьмы, длительное время вынашивал план побега.
В указанный день после семи часов вечера он работал
вместе с другими заключенными во внутреннем дворе
тюрьмы. Разгружали картофель из тюремного грузовика.
При помощи товарищей Рейбакас незаметно подполз под
машину, залег в свободное пространство между кузовом
и карданным валом, ухватившись за четырехугольную ме-
таллическую крышку вала. После разгрузки картофеля
водитель машины, ничего не подозревая, закрыл задний
борт кузова, сел в кабину и уехал. У внешних ворот ча-
совой проверил кузов машины и выпустил ее из тюрьмы.
Когда грузовик скрылся из виду, один из политзаключен-
ных рассыпал на лестнице мешок картофеля. Заключен-
ные собирали картофель, стараясь как можно дольше за-
1 См. «Летува», 21. XI. 1920.
5*
131
тянуть время работы. Дело в том, что после ее окончания
надзиратели обычно производили проверку наличия за-
ключенных. Тем временем тюремная машина неслась в
сторону гаража, и, когда на одном из перекрестков улиц
она убавила скорость, Рейбакас осторожно соскользнул
в пушистый снег. В ту ночь и в последующие дни массо-
вые обыски происходили по всему Каунасу. Рейбакас,
переодевшись в женское платье, благополучно перебрал-
ся в надежное укрытие, которое ему указала каунасская
организация «Красной помощи».
Этот побег завершился удачно. Рейбакас заранее об-
думал и в деталях согласовал план побега с комитетом
коллектива тюрьмы
Огромное впечатление в Литве и за ее пределами
произвел побег 4 женщин из зарасайской тюрьмы. Это
произошло в 1930 г. Из каунасской тюрьмы участницы
революционного движения были доставлены в Зарасай.
Некоторые из заключенных женщин были осуждены к
пожизненному тюремному заключению.
Большинство политзаключенных оказались в одной из
камер на первом этаже. Вскоре они пришли к выводу,
что отсюда можно совершить побег. Об этом комитет
коллектива сообщил Центральному Комитету партии.
В Зарасай приехал секретарь ЦК КП Литвы А. Снечкус
(партийная кличка — Матас) и на месте ознакомился с
реальными возможностями побега. Только после этого
партия дала разрешение на осуществление задуманного
плана. Из тюрьмы должны были бежать 4 заключенных:
Ж. Грейфенбергерене, М. Ходасайте, В. Вишняускайте и
Р. Герайте. Как они сами, так и их товарищи на воле
тщательно обдумали и заблаговременно разработали точ-
ную программу действий. Для практической организа-
ции побега ЦК направил в Зарасай опытного подполь-
щика Я. Варшавскиса, который уже ранее отличился
смелостью и находчивостью при выполнении ответствен-
ных поручений партии. На помощь ему пришли зарасай-
ские товарищи—Е. Левинас, И. Гольдфайнас и С. Шней-
дерите. Для побега была избрана дата 26 февраля.
Благодаря хорошей подготовке этот побег оказался
удачным. Бежавших из тюрьмы революционерок пере-
правили в Советский Союз.
1 См. А. Рейбакас. Побег из фашистской тюрьмы. «Советская
Литва», 13. X. 1957.
132
Во время торжественного собрания трудящихся Моск-
вы по случаю Международного женского дня М. Ходо-
сайте передала горячие поздравления от рабочих Литвы
всему советскому народу. Радиоволны и в Литву донесли
ее страстную речь на свободной советской земле. Вырвав-
шихся из фашистской неволи революционерок в Москве
ждала учеба, подготовка к дальнейшей борьбе. Прошло
всего несколько лет, и мы вновь видим Ж. Грейфенберге-
рене на подпольной работе в качестве инструктора ЦК
КП Литвы по Клайпедскому краю. Нелепая смерть вы-
рвала Женю из рядов революционных борцов — она за-
болела и скончалась в 1934 г. в Каунасе. В Литву прибы-
ла на подпольную работу М. Ходасайте, а в оккупиро-
ванный панской Польшей Вильнюс — В. Вишняускайте..
Были и другие побеги политзаключенных из тюрем
буржуазной Литвы. Все они совершались в разное время,
при неодинаковых обстоятельствах и из разных тюрем.
29 мая 1928 г. из мариямпольской тюрьмы совершил по-
бег политзаключенный П. Кветинскас. Он с большим тру-
дом добрался до литовско-немецкой границы, которую
перешел при помощи местных жителей — антифаши-
стов.
5 ноября 1932 г. во время работы на торфоразработ-
ках вблизи города Шяуляя совершил побег политзаклю-
ченный С. Шлейвис. Военный суд приговорил его к
смертной казни, которая впоследствии была заменена
15 годами каторжной тюрьмы. В декабре 1932 г. Шлей-
вис через Германию благополучно прибыл в Советский
Союз, где ему предоставили политическое убежище. Еще
два политзаключенных — А. Михалькявичюс и Р. Руде-
кас 29 апреля 1935 г. совершили побег из IX форта.
Из тюрем, волостных арестантских домов, полицей-
ских застенков и с гауптвахт воинских частей совершали
побеги не только осужденные на долгие годы политка-
торжане, но и революционеры, которым грозила жесто-
кая судебная расправа. Так, 18 августа 1927 г. с гаупт-
вахты шяуляйского военного гарнизона совершил побег
коммунист М. Цвикас. Он отбывал воинскую повинность
и был арестован за коммунистическую деятельность сре-
ди солдат. Не было сомнений, что его ждет суровый при-
говор военного суда. Когда двое часовых вывели его и
еще нескольких арестованных во двор, Цвикас бро-
сился бежать в сторону улицы и скрылся в темноте.
133
Ему впоследствии удалось эмигрировать в Советский
Союз *.
Другой удачный побег был совершен 18 марта 1934 г.
революционером Л. Капочюсом из арестантского помеще-
ния пограничной полиции города Клайпеды.
Приключения коммуниста-подпольщика Юозаса Шар-
майтиса поистине ждут пера писателя. В самой сложной
обстановке он находил выход. Ему приходили на помощь
сообразительность, смелость, решительность революцио-
нера и, несомненно, прирожденная ловкость. Он неодно-
кратно совершал побеги из заключения.
В ночь с 30 на 31 июля 1934 г. из арестантского по-
мещения Янкайской волости Шакяйского уезда бежал
коммунист Ф. Беляускас1 2. Он был арестован в связи с
подготовкой к празднованию Международного дня борь-
бы против империалистических войн. При обыске чинов-
ники охранки обнаружили у него два красных знамени
с антифашистскими лозунгами, которые Беляускас на-
меревался вывесить накануне этого знаменательного дня.
Над Ф. Беляускасом нависла опасность жестокой рас-
правы, и при помощи товарищей он совершил побег.
Подобных побегов совершалось много, но не все
они имели благополучный исход. Неудачи преследо-
вали тех заключенных, которые были оторваны от кол-
лектива, действовали на свой страх и риск, без достаточ-
ной подготовки, без связи с товарищами на воле. Такие
беглецы не могли обеспечить себе надежного укрытия на
воле, не имели плана дальнейшего маршрута и чаще всего
их задерживали в день побега или спустя несколько дней.
16 июня 1937 г. с Правенишкских торфоразработок
совершил побег политический заключенный, участник ан-
тифашистского крестьянского движения И. Дудлаускас,
осужденный военно-полевым судом к восьми годам ка-
торжных работ3. Из показаний Дудлаускаса явствует,
что мысль о побеге у него возникла вечером 15 июня. На
следующий день в послеобеденное время он толкал пу-
стые вагонетки на правенишкской железнодорожной
станции и внезапно побежал. Надзиратели преследовали
его, стреляли, но Дудлаускасу удалось скрыться в лесу.
Двое суток Дудлаускас скрывался в лесу, но, измучен-
1 ЦГА Лит. ССР, ф. 923, on. 1, д. 504, л. д. 314—315.
2 ЦГА Лит. ССР, ф. 932, on. 1, д. 203, л. д. 235.
3 ЦГА Лит. ССР, ф. 491, on. 1, д. 10097, л. д. 18.
134
ный и голодный, не располагая связями с антифашиста-
ми, он постучался в дверь незнакомых людей, где его
18 июня выдали полиции *. Таких случаев было немало.
Однако и тщательно готовившиеся комитетами кол-
лективов групповые побеги политкаторжан терпели не-
удачу. Причина чаще всего заключалась в том, что не-
достаточно продумывались отдельные детали плана по-
бега, ошибались исполнители. Иногда все решала про-
стая случайность, изменившиеся обстоятельства.
Летом 1930 г. в Варняйском концлагере готовился по-
бег. Это было согласовано с Центральным Комитетом
Компартии Литвы. В случае удачи ряды борцов на воле
пополнились бы несколькими десятками активных участ-
ников революционного движения. После длительных об-
суждений плана побега решили: на первом этаже из вто-
рой камеры вырыть подземный канал. Через него узни-
ки могли бы выбраться за пределы лагеря. Политзаклю-
ченные с большим трудом проделали дрвольно широкое
отверстие под полом. Работа проводилась только в ноч-
ное время с соблюдением строжайшей тайны.
Революционерам потребовалось немало сообразитель-
ности, для того чтобы убрать вырытую землю. Сначала
ее высыпали в уборную, а после начали переносить и
ссыпать в находившуюся рядом с умывальной свободную
камеру. Работать под землей было трудно.
Но, несмотря на все препятствия, канал под землей
был прорыт так далеко, что, казалось, он уже миновал
забор, ограждавший концлагерь. Коммунист К- Петри-
кас спустился в туннель, захватив с собой упругую ме-
таллическую проволоку, кончик которой обмотал кусоч-
ком красной ткани. Договорились, что он протолкнет про-
волоку в самом конце туннеля, а два других заключен-
ных через окно проследят, в каком месте на поверхности
кончается туннель. Кончик проволоки с красной тканью
действительно показался из-под земли приблизительно в
предполагаемом месте. Это заметили не только заклю-
ченные, но и находившийся вблизи часовой. Он доложил
администрации, и план побега был раскрыт. При этом
выяснилось, что туннель был длиной почти 30 метров.
Тяжелый труд пропал даром1 2. Такая же неудача постиг-
1 ЦГА Лит. CQP, ф. 50, 491, on. 1, 10, д. 545, 10097, л. д. 40, 453.
2 См. Я. Виницкис. Хлеба была нехватка. Вильнюс, 1960, стр.
259—269.
135
ла политкаторжан шяуляйской тюрьмы летом 1933 г., ко-
торые готовили групповой побег с места работы. Их план
не был реализован в связи с тем, что секретная перепис-
ка между заключенными оказалась в руках тюремщиков.
Центральный Комитет Компартии Литвы уделял серьез-
ное внимание вопросам осуществления побегов полити-
ческих заключенных. Секретариат ЦК в сентябре 1936 г.
в письме коммунистическим фракциям всех тюрем ука-
зал, что подготовка групповых побегов революционеров
должна согласовываться с Центральным Комитетом, а
побеги отдельных товарищей могут быть совершены
лишь с согласия соответствующих органов политзаклю-
ченных данной тюрьмы. Лишь в тех случаях, когда не
было возможности запросить мнение комитета коллекти-
ва, политзаключенный мог самостоятельно совершить по-
бег. Секретариат ЦК высказался против побегов тех зак-
люченных, которым осталось сравнительно недолго нахо-
диться под стражей. В письме подчеркивалось, что зача-
стую побеги таких заключенных не приносят партии
пользы, а коллективу наносят большой вред1.
Комитеты коллективов тщательно и критически рас-
сматривали каждый план побега и далеко не во всех
случаях давали согласие. Так, А. Рейбакас рассказал,
что он около года готовился к побегу и трижды комитет
коллектива отклонял его предложения. А вот какое по-
становление принял комитет коллектива политзаключен-
ных каунасской тюрьмы по поводу одного замысла совер-
шить побег: «...И. М., по договоренности с уголовником,
готовился к побегу. И. М. этого заключенного хорошо не
знал... готовил побег... хотя был информирован К. К-
(комитетом коллектива. — Е. Я.) об отрицательном от-
ношении коллектива к подобным побегам (коллектив не
одобряет авантюристические побеги, ибо они могут на-
нести много вреда политзаключенным)...»2.
Автор не стремился дать описание всех побегов из
тюрем буржуазной Литвы, совершенных политическими
заключенными, однако и приведенные здесь примеры сви-
детельствуют о неиссякаемой воле литовских революци-
онеров к жизни, борьбе, свободе.
1 Партархив ЦК КП Литвы, ф. 77, оп. 19, д.*2, л. д. 18.
2 «Ковотояс», 1938, № 1, стр. 58.
136
Народная помощь
ПОМОЩЬ ПОЛИТЗАКЛЮЧЕННЫМ — ВСЕНАРОДНОЕ ДЕЛО
На помощь борцам революции приходят прежде всего
их братья по классу — такие же пролетарии, которые, от-
рывая от себя, делятся с политическими заключенными
и их семьями. На помощь революционерам приходят тру-
дящиеся крестьяне, самые светлые надежды которых не-
разрывно связаны с борьбой рабочего класса. На помощь
революционерам приходят прогрессивные элементы дру-
гих общественных слоев.
Политические узники в тюрьмах буржуазной Литвы
хорошо знали, что товарищи по борьбе их не забывали.
Моральная поддержка, а также постоянная материаль-
ная помощь умножали силы заточенных революционеров.
Для оказания помощи политкаторжанам и их семь-
ям трудящиеся объединялись в организации. Уже в
1919 г., когда в тюрьмах буржуазной Литвы оказалось
большое число революционеров, была создана организа-
ция под названием «Политический Красный крест» (впо-
следствии «Рабочий Красный крест Литвы»). В 1924 г.
учреждается организация «Красная помощь Литвы», вхо-
дившая в состав МОПРа.
«Красная помощь Литвы» была непартийной револю-
ционной организацией, но действовала под руководством
Коммунистической партии. Ее членами могли быть рабо-
чие, крестьяне, интеллигенты, все те, кто искренне желал
оказать поддержку жертвам белого террора. В рядах
«Красной помощи» состояли также представители мел-
кой буржуазии — ремесленники, мелкие торговцы и др.
Коммунистическая партия Литвы стремилась привлечь
к работе в «Красной помощи» самые широкие массы тру-
дящихся и поэтому рекомендовала использовать все воз-
можные легальные формы деятельности.
В 1926 г., когда к власти пришло коалиционное пра-
вительство ляудининков и социал-демократов, было уч-
реждено легальное Общество помощи заключенным,
председателем правления которого являлась известная
137
общественная деятельница, педагог Жермен Смольскене.
Членами правления были Казне Гедрис, Жене Грейфен-
бергерене, Она Гловацкене-Ластаускайте и активная об-
щественница Ана Шувалене. После фашистского перево-
рота многие члены этого общества оказались в тюрьме.
Даже в официальном донесении политической полиции
говорилось, что Общество помощи заключенным прово-
дило свою деятельность легально «только в пределах
дозволенных форм» и его члены не принимали активного
участия в коммунистическом движении. Но, несмотря на
это, фашистская власть в феврале 1927 г. разогнала об-
щество под предлогом того, что оно «занималось под-
держкой только заключенных-коммунистов и тем самым
серьезно содействовало их деятельности» Ч
Нелегальная же организация «Красная помощь Лит-
вы» продолжала жить. До 1934—1935 гг. в ее работе про-
являлись элементы сектантства. Под предлогом соблю-
дения конспирации многие ячейки замыкались, отгора-
живались от масс, в местные организации не допуска-
лись «посторонние» люди, число членов и сочувствующих
росло очень медленно. ЦК Компартии Литвы не раз об-
ращал внимание на эти ошибки, требовал от коммуни-
стов— членов «Красной помощи» активно участвовать
в перестройке работы организации. На страницах пар-
тийного органа «Теса» указывалось: «Красная помощь
Литвы должна быть действительно массовой организаци-
ей, а не кружком «своих». Мы должны стараться, чтобы
каждый рабочий и работница, каждый крестьянин и кре-
стьянка, каждый честный трудящийся так или иначе ока-
зывал помощь попавшим в тюрьму революционерам и их
семьям»1 2.
Несколько позже, в другой статье, остро критикова-
лись те коммунисты, которые устанавливали в «Красной
помощи» строгую дисциплину и требовали от ее членов
такого же самопожертвования, как и от коммунистов-
подпольщиков. В статье также указывалось, что после
реорганизации «Красной помощи Литвы» ее кружки дол-
жны отличаться от бывших ячеек. Членами кружков мог-
ли быть все те, кто регулярно платил членские взносы и
регулярно занимался сбором средств. Совершенно не
1 ЦГА Лит. ССР, ф. 923, on.' 1, д. 504, л. д. 389.
2 «Теса», 25. XI. 1934.
138
требовалось, чтобы все члены посещали все собрания
кружка.
21 августа 1936 г. Секретариат ЦК Компартии Литвы
принял специальное постановление по вопросу работы
«Красной помощи Литвы». В этом документе констати-
ровалось, что «Красная помощь» все еще страдает от
некоторых сектантских ошибок и не превратилась в мас-
совую полулегальную организацию. Ставилась задача,
чтобы каждый кружок «оброс» новыми членами и акти-
визировал свою работу, используя при этом новые формы
деятельности *.
Центральный Комитет КП Литвы постоянно заботил-
ся о «Красной помощи», бережно пестовал каждую поло-
жительную инициативу по расширению работы организа-
ции. Подпольная партийная печать неоднократно обсуж-
дала на своих страницах проблемы улучшения ее дея-
тельности. Усилия партии не прошли даром.
С конца 1934 г. по 1 мая 1935 г. только каунасская
организация «Красной помощи» выросла в четыре ра-
за— с 300 до 1200 членов. Это произошло в условиях
жестокого преследования со стороны охранки. За учас-
тие в деятельности «Красной помощи» бросали в тюрьму
так же, как и за участие в коммунистическом движе-
нии 1 2.
Фашистская власть старалась подавить, парализовать
любую деятельность трудящихся по оказанию помощи
политическим узникам. Военные коменданты, уездные
начальники расправлялись с активистами «Красной по-
мощи» в административном порядке. Нередко людей,
приносивших продукты питания узникам, охранка таска-
ла на допросы, бесцеремонно им угрожала, а собирав-
ших средства в пользу политзаключенных подвергала
аресту.
Фашистская охранка тратила немало денег на аген-
тов и провокаторов, пытаясь изнутри подорвать «Крас-
ную помощь». Один из таких провокаторов, Л. Гликма-
нас, нанес большой урон деятельности «Красной помо-
щи». После его разоблачения пришлось по соображениям
конспирации изменить руководящий состав организации3.
1 Партархив ЦК КП Литвы, ф. 77, оп. 19, д. 2, л. д. 14—17.
2 Партархив ЦК КП Литвы, ф. 77, оп. 18, д. 28, л. д. 1.
3 Партархив ЦК КП Литвы, ф. 77, оп. 17, д. 8, л. д. 6.
139
И все же деятельность «Красной помощи Литвы» рас-
ширялась, крепла. Политкаторжане чувствовали под-
держку со стороны своих товарищей на воле. В результа-
те совершенствования работы «Красной помощи» в усло-
виях борьбы за создание антифашистского народного
фронта в Литве летом 1937 г. на ее базе была учреждена
новая организация — «Союз народной помощи Литвы».
В этот период к работе по оказанию помощи жерт-
вам белого террора примкнули такие общественные
слои, которые ранее стояли в стороне от какой-либо
борьбы.
В 1937 г. в Каунасе образовалась группа по оказанию
помощи заключенным — «Народная помощь». Вскоре
аналогичные группы появились и в других городах и
сельской местности Литвы. Членами их были преимуще-
ственно интеллигенты — профессора и студенты Каунас-
ского университета, врачи, юристы, журналисты. Эти
группы действовали самостоятельно, однако поддержива-
ли тесные связи с «Красной помощью» Впоследствии
по инициативе Коммунистической партии Литвы эти две
организации объединились в единый «Союз народной по-
мощи Литвы» (СНПЛ).
В последние годы фашистской диктатуры союз объе-
динил несколько десятков организаций, которые развили
очень активную деятельность.
За все время своего существования «Красная помощь
Литвы» и «Союз народной помощи» проделали огром-
ную работу. Члены этих организаций собирали значи-
тельные денежные средства, немало продуктов питания,
одежды, медикаментов, книг для оказания помощи поли-
тическим узникам и их нуждающимся семьям. Для сбора
денег «Красная помощь» и СНПЛ выпускали специаль-
ные марки, распространяли фотографии замученных ре-
волюционеров, открытки. На марках «Красной помощи
Литвы» обычно указывалась их стоимость: 10, 20, 50 цен-
тов и т. д. За фотографии или открытки чаще всего пла-
тили, кто сколько мог. Фотографическим способом изго-
товлялись довольно большим тиражом разные открытки
с изображением заточенного гитлеровцами вождя немец-
кого пролетариата Э. Тельмана, небольшие карточки в
1 См. «Прекаласэ, 1937, № 9, стр. 577; «Что такое Союз народной
помощи Литвы (МОПР)». Каунас, 1940, стр. 5, 6.
140
виде почтовых марок в помощь республиканской Испа-
нии и др.
Кроме постоянных плательщиков, которые регулярно,
еженедельно, ежемесячно, иногда два раза в год, плати-
ли определенные взносы «Красной помощи» или СНПЛ,
местные организации еще приобретали немало средств
от организуемых представлений, лотерей, маевок и дру-
гих мероприятий. Например, 18 и 19 марта 1940 г.
по инициативе членов СНПЛ в каунасском кино-
театре «Унион» демонстрировались два советских
фильма «Гаучи» и «Песня молодости», доходы от кото-
рых шли в пользу союза. Устраивались также единовре-
менные сборы средств в помощь политзаключенным. Для
этих целей члены «Красной помощи» использовали сва-
дебные торжества, гулянья, разные праздничные меро-
приятия. Практиковались также специальные сборы
средств, которые особенно были распространены на селе
и в небольших местечках. Такие сборы проходили полу-
легально и всегда имели какое-либо целевое назначение.
Например, устраивали сборы для оказания помощи се-
мье известного в окрестности арестованного товарища
или для обеспечения всем необходимым вышедшего из
тюрьмы политического заключенного.
Подпольная печать «Красной помощи Литвы» перио-
дически публиковала данные о собранных средствах, об
отличившихся в этой работе местных организациях и от-
дельных активистах. Периодически также публиковались
сводные отчеты о поступлении денежных сумм и об их
использовании за определенный период. Формы деятель-
ности по оказанию помощи политзаключенным и их семь-
ям постоянно менялись и совершенствовались. Напри-
мер, кроме обычных сборов средств в сельских органи-
зациях возник еще и такой способ оказания помощи по-
литзаключенному и его семье — коллективная обработка
земли арестованного крестьянина-антифашиста.
Еще в 1929 г. журнал «Балсас» в статье о работе
«Красной помощи» на селе указывал, что с приближе-
нием зимы необходимо обеспечить топливом оставшиеся
без кормильца семьи политзаключенных, не допускать,
чтобы они мерзли: «Ячейки Красной помощи должны на
своих заседаниях разработать план и организовать ши-
рокую помощь. Они должны найти необходимые средст-
ва для покупки топлива, организовать его раздачу...
141
Работу нужно распределить так: одни вырубают, другие
дают лошадей, привозят, колют и т. п. Надо также забла-
говременно предусмотреть и подумать о том, чтобы к вес-
не найти у какого-нибудь крестьянина.немного земли для
посадки нескольких пудов картофеля, позаботиться о се-
менах и т. д.»В статье особо подчеркивалось, чтобы
эта помощь заключенным и их семьям осуществлялась
как революционный долг.
В годы буржуазного господства медицинская помощь,
тем более санаторное лечение, обходилась очень дорого,
а рабочим и малоимущим крестьянам была почти недо-
ступна. Однако организации «Красная помощь» и «Союз
народной помощи Литвы» постоянно заботились, чтобы
вышедшие из тюрем политические заключенные подлечи-
лись. Так, в отчете «Красной помощи» за 1935 г. указы-
валось: «Часть осужденных в 1926—27—28 гг. закончили
или кончают срок наказания. Отсидев 6—7—8 лет, они в
лучшем случае очень истощены. Большинство из них ста-
ли инвалидами. Всем им необходим санаторий. Неизвест-
но, справимся ли мы с этой задачей, тем более, что ока-
зать помощь им необходимо незамедлительно. Приняли
решение организовать специальную акцию»1 2.
Несмотря на материальные трудности, многие из чис-
ла бывших политзаключенных проходили лечение за счет
«Красной помощи». Например, в мае 1936 г. усилиями
«Красной помощи» коммунист X. Айзенас, отсидевший в
фашистских застенках более шести лет, был направлен
на отдых в деревню. В декабре 1937 г. в курортный посе-
лок Кулаутува приехал на лечение коммунист Ю. Стим-
бурис, отбывший восьмилетнее тюремное заключение.
Революционеры, заболевшие в тюрьме туберкулезом,
проходили лечение в ромайнском санатории, около Кау-
наса и в других лечебных учреждениях. Таких примеров
можно привести довольно много.
Немалые средства требовались и для укрытия полит-
заключенных, бежавших из тюрем, для организации
выезда их за границу. Об этом, в частности, свидетель-
ствует отчет «Красной помощи Литвы» за 1936 г.: «В по-
следнее время — три побега из тюрем. Транспортировка
бежавших также связана с большими расходами. Специ-
1 «Балсас», 1929, № 23, стр. 1089.
2 Партархив ЦК КП Литвы, ф. 77, оп. 18, д. 29, л. д. 19.
142
ально для этой цели собирали в Каунасе. Собирают и в
провинции» *. «Красная помощь Литвы» также нанимала
адвокатов для защиты привлеченных к суду антифаши-
стов.
Организации «Красной помощи» вовлекали родствен-
ников заключенных в борьбу за облегчение их положе-
ния. Во время голодовок политзаключенных их близкие
вместе с рабочими в знак протеста устраивали шумные
демонстрации у тюремных ворот, обращались к проку-
рору, министру внутренних дел и другим высокопостав-
ленным чиновникам, а трудящиеся на предприятиях объ-
являли забастовки солидарности. Когда администрация
каунасской тюрьмы запретила принимать для политзак-
люченных какие-либо овощи, родственники 27 декабря
1935 г. организовали поход к тюрьме и при этом демон-
стративно несли на виду у всех разные овощи. Полиция
и охранка разогнали это мирное шествие.
«Красная помощь» и «Союз народной помощи Лит-
вы» постоянно организовывали широкие кампании про-
тив белого террора. В конце 1925 г. по всей Литве были
широко распространены воззвания Центрального коми-
тета «Красной помощи». Они призывали трудящихся вы-
ступить против расстрела солдата Н. Юбилериса.
Когда в декабре 1926 г. фашисты захватили власть,
расстреляли четырех коммунистов и бросили за решетку
не одну сотню революционеров, оставшиеся на воле то-
варищи начали организовывать помощь политзаключен-
ным и их семьям. Уже в январе 1927 г. появилось
воззвание ЦК «Красной помощи Литвы» «Ко всем
рабочим и крестьянам Литвы! Ко всем честным граж-
данам!». В нем содержался призыв выступать против
террора буржуазии и оказывать помощь жертвам фа-
шизма.
В последующие годы «Красная помощь Литвы» ши-
роко отмечала день 27 декабря — годовщину расстрела
четырех коммунистов. Обычно объявлялась десятиднев-
ная кампания помощи жертвам белого террора. В 1934 г.
ЦК «Красной помощи Литвы» принял решение начать
антифашистскую кампанию 1 декабря и проводить ее в
течение всего месяца1 2.
1 Партархив ЦК КП Литвы, ф. 77, оп. 18 д. 29, л. д. 19.
2 См. «Теса», 10. XI. 1934.
143
Когда в 1931 г. фашистский военный суд приговорил
коммуниста И. Касперайтиса к смертной казни, по всей
Литве, а также в Германии и других странах поднялась
мощная волна протеста. Эту кампанию организовала
«Красная помощь Литвы» и ее поддержала международ-
ная организация МОПР. Фашисты были вынуждены от-
ступить, и жизнь Касперайтиса была спасена. В конце
1934 г. и начале 1935 г. широкий размах приобрела кам-
пания по спасению Я. Шохатаса и Ю. Комодайте, кото-
рым также грозила смертная казнь по сфабрикованному
охранкой делу. Эта кампания была подхвачена за грани-
цей, и только решительные действия широкой общест-
венности предотвратили расправу над этими товари-
щами.
Антифашистской борьбе трудящихся Литвы постоян-
но оказывали помощь прогрессивные организации зару-
бежных литовцев. «Красная помощь» периодически полу-
чала от них денежные средства в пользу политзаключен-
ных и их семей. Двухнедельная газета прогрессивного на-
правления «Мусу жодис» («Наше слово»), выходившая
в Сан-Цауло (Бразилия), в 1935 г. писала: «Ныне дейст-
вующее в Сан-Пауло общество по оказанию помощи за-
ключенным антифашистам Литвы («Патронат Литвы»)
выпустило открытку... Ее цена не установлена — будем
платить по мере возможности. Посылайте ее своим зна-
комым, товарищам в провинцию и в Литву. Мы тем са-
мым не только окажем помощь политзаключенным, но и
проведем широкую пропаганду за их освобождение». В
том же городе рабочие-литовцы в знак протеста про-
тив истязаний политических узников в Литве собрали
10000 подписей и направили их сметоновской власти.
В разных городах Канады — Монреале, Виннипеге и
других — прогрессивные литовские организации так-
же проводили сборы в пользу политзаключенных
Литвы *.
В условиях постоянно происходивших острых классо-
вых схваток в самих Соединенных Штатах Америки, про-
живающие в них прогрессивные литовцы не забывали о
своих братьях по классу в фашистской Литве. В Нью-
Йорке (Бруклине) и других городах были образованы
комитеты по оказанию помощи политическим заключен*
1 См. «Прекалас», 1935, № 4, стр. 263.
144
ным Литвы. Антифашистское объединение литовских ра-
бочих организаций США периодически пересылало <Кра-
сной помощи Литвы» собранные им средства.
Содействие политическим заключенным оказывалось
и другими способами. Например, 17 ноября 1934 г. упо-
мянутое выше антифашистское объединение объявило
кампанию протеста против совершаемых в Литве жесто-
костей. В специально выпущенном воззвании указы-
валось, что цель ее — заставить фашистскую власть в
Литве улучшить условия содержания политкаторжан.
5 января 1935 г. рабочие организовали демонстрацию
протеста у здания посольства Литвы в Вашингтоне, а в
Чикаго и Нью-Йорке их делегации посетили консулов
Литвы и вручили им резолюции протеста 1. Немало таких
резолюций направлялось членам фашистского правитель-
ства из Бруклина, Питтсбурга, Чикаго (США), Винни-
пега (Канада) и других городов 2.
Борьбу трудящихся Литвы против фашистского тер-
рора активно поддерживали прогрессивные организации
разных стран, с которыми <Красная помощь Литвы» бы-
ла связана через Центральный комитет МОПР, а в не-
которых случаях и непосредственно. Весьма характерно
посещение Литвы представителями <Красной помощи
Германии» осенью 1927 г. — в самый разгул белого тер-
рора. Прибывшие товарищи — журналист доктор Курт
Гилер и общественный деятель коммунист Бельке — на
месте ознакомились с положением политзаключенных, их
семей и пришли к выводу, что в Литве террор проявляет-
ся в более жестоких формах, чем даже в Болгарии и Ита-
лии. Они встретились в Каунасе с членом Секретариата
ЦК Компартии Литвы К. Диджюлисом,-секретарем ЦК
<Красной помощи Литвы» А. Плакхинасом и вручили им
от имени немецкого пролетариата две тысячи литов, со-
общив о готовности рабочих Германии принять к себе
сроком на 3—4 месяца 30 детей, родители которых бро-
шены за решетку3.
До прихода Гитлера к власти рабочий класс Герма-
нии через свою организацию <Красной помощи» оказы-
вал материальную и моральную поддержку политзаклю-
ченным Литвы. Непосредственная помощь иногда посту-
1 См. «Прекалао, 1935, № 2, стр. 120.
2 Каунасский филиал ЦГА Лит. ССР, ф. 244, д. 1939, л. д. 78—80.
3 См. К. Диджюлис. За счастье народа, стр. 126, 335.
145
пала от прогрессивных организаций Франции, Англии,
Швеции, Бельгии и других стран.
Однако самую эффективную помощь борцам за дело
рабочего класса Литвы оказывали трудящиеся Советско-
го Союза. Коллективы многих фабрик и заводов прини-
мали обязательства шефствовать над политзаключенны-
ми буржуазной Литвы. Так, над узниками-революционе-
рами каунасской тюрьмы взяли шефство трудящиеся го-
рода Вятки (ныне Киров) *. В Ростове-на-Дону рабочие
Центральных железнодорожных мастерских им. В. И. Ле-
нина 18 марта 1924 г. приняли решение выделить часть
своего заработка подшефным политическим заключен-
ным паневежской тюрьмы1 2.
Вятский рабочий Чистов писал узникам Литвы: «В
нашем коллективе было собрание... Читали письмо по-
литзаключенных каунасской тюрьмы о их жизни. Жуткое
письмо. Наши зарубежные товарищи голодают, их из-
бивают, и тюремщики совсем забывают, что они люди.
Письмо все слушали с огромным вниманием... Предсе-
датель предложил здесь же, на собрании, провести сбор
подарков для политзаключенных. Все откликнулись дру-
жным согласием. Открыли прием. Памятное было собра-
ние! На стол председателя посыпались кольца, деньги, се-
ребро, а одна женщина даже сняла серьги, смутившись:
«Это тоже продать можно. Хоть и немного, а все же в
общем котле помощь окажет...»3.
Письма советских рабочих тайком переправлялись в
тюрьмы Литвы и заключенные революционеры черпали в
них новые силы для будущих жестоких схваток с врагом.
В своих ответах они описывали жизнь и борьбу, выра-
жали восхищение успехами советских людей в строитель-
стве социалистического общества.
Литовские революционеры, бежавшие от террора бур-
жуазии, неизменно находили гостеприимное убежище в
Стране Советов. Проживая здесь в качестве политиче-
ских эмигрантов, они пользовались всеми правами и бла-
гами советских граждан — учились, работали, занима-
лись творческим трудом, отдыхали. Немало бывших по-
литических заключенных, лишившихся здоровья в за-
1 См. «Комунистас», 1923, № 3, стр. 87.
2 См. «Вакаринес науенос», 16. Ш. 1962.
3 А. Любарский. Этих писем не забыть... «Советская Литва»,
25. VI. 1958.
146
стенках буржуазной Литвы, посылались на лечение в
лучшие санатории, дома отдыха и специализированные
лечебные учреждения Советского Союза.
Советский народ приходил на выручку преследуемым
революционерам также и по государственной линии. Ру-
ководствуясь принципами пролетарской солидарности,
Советскому правительству не раз удавалось вырвать из
неволи своих братьев по классу. По инициативе прави-
тельства СССР достигались соглашения с правительст-
вом буржуазной Литвы об обмене заключенных револю-
ционеров на лиц из числа представителей литовской
буржуазии, в частности католического духовенства, осуж-
денных советскими судебными органами за контрреволю-
ционную деятельность. Впервые политические заключен-
ные таким путем обрели свободу в апреле 1919 г. Тогда
из казематов каунасской тюрьмы удалось вырвать 24 уз-
ника, в том числе 8 членов Каунасского рабочего Сове-
та *. Год спустя правительству Советской России удалось
путем обмена заключенными с буржуазной Литвой осво-
бодить еще 39 революционеров. Это соглашение было
подписано в Москве 10 марта 1920 г. В конце января
1921 г. москвичи торжественно встречали вызволенных
из застенков буржуазии 31 политического заключенного.
Среди них был активный участник революционных собы-
тий 1918—1919 гг. в Рокишкском уезде, ныне генерал-
майор Советской Армии И. Мацияускас. 17 февраля
1922 г. в Москву прибыла новая группа политзаключен-
ных.
В последующие годы Советскому правительству так-
же не раз удавалось по дипломатическим каналам при-
ходить к соглашению об освобождении отдельных рево-
люционеров, особенно в тех случаях, когда им грозила
жестокая расправа. Так, в конце марта 1923 г. в Москву
прибыли пять политических заключенных, освобожден-
ных из тюрем буржуазной Литвы1 2, а 13 февраля 1925 г.
была спасена жизнь двум комсомольцам — Л. Баюсу и
Т. Баюте. Этих несовершеннолетних брата и сестру воен-
ный суд приговорил к пожизненному заключению в ка-
торжной тюрьме за распространение коммунистических
воззваний.
1 См. «Комунистас», 1919, № 43, стр. 1, 2; 1919, № 49, стр. 1.
2 См. «Колективас», 1923, № 4, стр. 9.
147
После фашистского переворота обмен политзаключен-
ными происходил дважды. Первое соглашение было под-
писано 5 октября 1933 г. и 24 участника революционного
движения покинули тюрьмы буржуазной Литвы, выехав
в Советский Союз *.
В то время были освобождены закаленные борцы ре-
волюции А. Снечкус, Ю. Гарялис, К- Прейкшас, П. Янка-
ускас, Й. Касперайтис, С. Гольдбергас, Р. Шармайтис,
С. Каганас, М. Москвинас и др. Этот обмен политзаклю-
ченными состоялся, несмотря на категорические возра-
жения начальника фашистской охранки А. Повилайтиса.
Он писал, что освобождение из тюрем и высылка в СССР
наиболее видных деятелей Коммунистической партии
Литвы «совершенно нежелательна»1 2. Позже, 21 августа
1935 г. в Москву прибыла другая группа политзаключен-
ных. Это были коммунисты П. Паярскис, М. Ходосайте,
И. Юрявичюс, М. Жукаускас, К. Лабутис и Ю. Мицкя-
вичюс3.
Благодаря братской помощи советских людей многие
революционеры Литвы вернулись в ряды активных бор-
цов и впоследствии успешно участвовали в восстановле-
нии Советской власти.
«Красная помощь» и «Союз народной помощи Лит-
вы» откликались на кампании, проводимые МОПР в ми-
ровом масштабе. Местные организации «Красной помо-
щи» вместе с прогрессивными силами мира отмечали
18 марта — день памяти Парижской коммуны, связывая
эту дату с борьбой за освобождение политических заклю-
ченных.
В 1934 г. по всему миру прозвучал призыв: «Свобода
Тельману!», «Свобода вождю немецкого пролетариата!»
3 июля того же года в окнах посольства гитлеровской
Германии в Каунасе разлетелись стекла. 3 полицейских и
3 чиновника департамента Государственной безопасно-
сти, охранявшие посольство, не смогли воспрепятство-
вать рабочим С. Борисовасу и С. Виткаускасу от имени
всех трудящихся выразить возмущение против жестокой
расправы с антифашистами Германии. Брошенные в ок-
на посольства камни были завернуты в ткань красного
цвета с надписью: «Долой гитлеровский кровавый тер-
1 См. ЦГА Лит. ССР, ф. 507, on. I, д. 304, л. д. 235.
2 См. ЦГА Лит. ССР, ф. 88, on. 1, д. 2558, л. д. 31.
3 См. «Прекалас», 1935, № 9, стр. 573.
148
pop!» У здания посольства, а также следуя под конвоем
полиции по улицам Каунаса, арестованные антифашисты
беспрерывно выкрикивали: «Свобода товарищу Тельма-
ну!», «Долой гитлеровский кровавый террор!»1 Такая же
демонстрация протеста состоялась у здания посольства
13 декабря 1935 г. Двое молодых рабочих — 3. Пластерис
и А. Гудейшкис—бросили в окна несколько камней. Один
камень был завернут в бумагу с надписью на немецком
языке: «Освободите товарища Тельмана!»2
«Красная помощь Литвы» активно включилась в меж-
дународную кампанию помощи защитникам республи-
канской Испании. С 1936 по 1938 г. трудящиеся Литвы
собрали и направили в Испанию 11 тысяч литов3.
Проведением политических кампаний непосредствен-
но руководила Коммунистическая партия Литвы. Боль-
шую помощь ей оказывали «Красная помощь» и под-
польный Союз Коммунистической молодежи Литвы. Дея-
тельность «Красной помощи» во время кампаний стано-
вилась особенно активной. В ее ряды вступали новые
члены.
«Красная помощь» и «Союз народной помощи Лит-
вы» имели свою периодическую печать. В декабре 1924 г.
в Клайпеде легально вышло в свет единовременное изда-
ние на литовском и немецком языках: «Оказывайте по-
мощь рабочим политическим заключенным». В нем очень
осторожно освещались некоторые факты белого террора
в Литве. Однако находившиеся у власти христианские
демократы позаботились, чтобы это издание было кон-
фисковано, а издатель привлечен к судебной ответствен-
ности4. Впоследствии из-за цензуры издания «Красной
помощи» появлялись только нелегально. Органом ЦК
«Красной помощи Литвы» была газета «Раудонойи па-
галба» («Красная помощь»). Кроме того, издавался
«Бюллетень «Красной помощи Литвы»» на литовском язы-
ке, который периодически информировал своих читателей
о положении политзаключенных в фашистских тюрь-
мах и о деятельности организации «Красной помощи».
1 ЦГА Лит. ССР, ф. 378, оп. 3, т. 2, д. 658, л. д. 239.
2 ЦГА Лит. ССР, ф. 378, оп. 10, д. 545, л. д. 159; <Летувос жи-
нес». 14. XII. 1935; 16. XII. 1935.
3 См. 3. Кондратам Гражданская война в Испании и участие в
пей литовцев <Кауно теса», 23. III. 1959.
4 См. «Комунистас», 1925, № 6—7, стр. 145—147.
149
Когда был образован «Союз народной помощи Лит-
вы», органом ее Центрального комитета стала газета «И
пагалба» («На помощь»). Единовременные И периодиче-
ские издания также выпускали некоторые местные орга-
низации «Красной помощи Литвы». Большим тиражом
распространялись воззвания организаций, пропагандист-
ские открытки и другие материалы.
Давая оценку деятельности «Красной помощи» и
«Союза народной помощи Литвы», орган ЦК Коммуни-
стической партии Литвы «Партиес дарбас» («Партийная
работа») писал: «Не будь «Красной помощи», неизвестно
сколько лучших сынов Литвы, борцов за свободу, за не-
зависимость Литвы уже были бы загнаны фашистами в
могилу»
БОРЬБА ЗА АМНИСТИЮ
В ходе борьбы за будущее своего края трудящиеся
Литвы неоднократно выдвигали требования о всеобщей
амнистии политическим заключенным.
Коалиционное правительство ляудининков и социал-
демократов под нажимом широких масс 14 июля 1926 г.
приняло закон об амнистии. В последних числах июля
почти все политзаключенные были освобождены. Однако
не надолго. После фашистского переворота в тюрьмах и
Варняйском концентрационном лагере опять оказались
лучшие представители литовского народа. Политических
узников стало значительно больше. И тогда по Литве
вновь прозвучал призыв: «Свобода политзаключенным!»
В 1929 г., во время подготовки к проведению недели
«Красной помощи Литвы», журнал «Балсас» призывал
усилить борьбу за амнистию политкаторжан.
Коммунистическая партия Литвы, комсомол, «Крас-
ная помощь» широко пропагандировали лозунг всеобщей
амнистии политическим заключенным и неустанно разъ-
ясняли, что движение за освобождение антифашистов из
тюрем является составной и притом очень важной частью
борьбы за демократические права и свободы трудящихся.
В резолюции ЦК КП Литвы по вопросу создания широ-
кого антифашистского народного фронта наряду с дру-
1 «Партиес дарбас», 1. VIII. 1938.
150
гими общедемократическими требованиями подчеркива-
лась необходимость борьбы за амнистию арестованных
антифашистов. Осенью 1935 года, когда власти таути-
нинков учинили кровавую расправу над участниками
крестьянского движения, Коммунистическая партия ор-
ганизовала широкую кампанию против фашистского тер-
рора с требованием освобождения всех арестованных
крестьян и других антифашистов.
В условиях созревавшей революционной ситуации в
Литве лозунг о всеобщей амнистии превратился в одно
из главных политических требований широких масс тру-
дящихся. Даже при объявлении забастовок экономиче-
ского характера, рабочие не забывали о своих братьях,
страдающих в тюрьмах. Литовские крестьяне, помимо
требований, непосредственно относящихся к их тяжелому
положению, выдвигали также требования восстановления
демократических свобод, в том числе — освобождения
всех политических заключенных.
Лозунг о всеобщей амнистии активно поддержали
прогрессивные литовские организации во всем мире.
В августе 1935 г. правительство таутининков созвало
в Каунасе Всемирный конгресс литовцев, при помощи
которого пыталось обмануть общественное мнение и ук-
репить свой прогнивший режим. Это мероприятие реак-
ции решили использовать в борьбе за всеобщую амни-
стию политических заключенных прогрессивные литовцы
в эмиграции. Они собрали 14 тысяч подписей зарубеж-
ных литовцев под требованием немедленно освободить
из тюрем Литвы антифашистов. Их представители,
прибывшие на конгресс в Каунас, явились в прези-
дентуру й вручили Сметоне упомянутые 14 тысяч
подписей. Эти требования были также переданы кон-
грессу.
Для внутриполитической обстановки тех дней весьма
характерен и такой факт: 11 августа в городском саду
около государственного театра, в котором должно было
состояться официальное открытие конгресса, рабочий
Э. Ринкявичюс поднял транспарант с надписью: «Амни-
стию политзаключенным антифашистам!» Полиция его
арестовала. При других обстоятельствах этот рабочий
был бы осужден фашистским судом к долгим годам за-
ключения. Однако в то время лозунг амнистии стал на-
столько популярен, а протесты в связи с арестом Э. Рин-
151
кявичюса были такими решительными, что его освобо-
дили
Во время конгресса делегации рабочих военных
авиационных мастерских, фабрик «Сильва», «Литексас»,
«Аудимас», «Бекара», Фалковского, «Бостона», типогра-
фий «Спиндулис», «Райде» и многих других предприятий
по призыву Каунасского райкома КПЛ посещали при-
бывших из-за границы представителей прогрессивных
литовских организаций. От имени трудящихся Каунаса и
всей Литвы они выражали полную солидарность с анти-
фашистскими заявлениями конгресса1 2.
Статья 22 фашистской конституции прокламировала,
что законопроект, представленный 25 тысячами граждан,
имеющих право участия в выборах в сейм, подлежит рас-
смотрению в сейме. Используя это положение, Коммуни-
стическая партия Литвы совместно с другими прогрессив-
ными силами в конце 1936 г. организовала сбор подпи-
сей под проектом закона об амнистии. Несмотря на то
что такой сбор подписей был легализован конституцией,
охранка пыталась сорвать эту кампанию. Об этом ука-
зывалось в секретном бюллетене департамента государ-
ственной безопасности за 15 декабря 1936 г.: «Органы
департамента так действуют, чтобы пресечь сбор комму-
нистами подписей»3. Полиция принялась конфисковы-
вать листы с подписями.
Фашистская цензура позаботилась, чтобы в печать не
просочились сведения о сборе подписей. Но борьба за
всеобщую амнистию расширялась с каждым днем. Мож-
но сказать, что такого размаха ни одна кампания в Лит-
ве не достигла. Подписи собирали не только коммуни-
сты, комсомольцы, члены «Красной помощи» или люди,
сочувствующие революционному движению, но и многие
ляудининки, социал-демократы и даже некоторые сто-
ронники христианских демократов. В разных местах Лит-
вы начали возникать специальные комитеты по вопросам
амнистии. Например, в 1937 г. в Сувалкин действовали
пять таких комитетов. Они были созданы в Кедайняе,
Алитусе и других местах4.
1 См. «Летувос Раудоносес пагалбос бюлетенис», 1935, стр. 9.
2 Партархив ЦК КП Литвы, ф. 77, оп. 18, д. 16, л. д. 5, 8—13.
3 ЦГА Лит. ССР, ф. 378, оп. 10, д. 88а, л. д. 1000.
4 См. «Прекалас», 1937, № 11, стр. 716, 717.
152
К июлю 1937 г. по всей Литве было распространено
1500 листов для сбора подписей под законопроектом об
амнистии. На каждом таком листе могло поместиться бо-
лее ста подписей Журнал «Прекалас» привел интерес-
ные данные о сборе подписей в разных районах Литвы.
«Так, в Каунасе под законопроектом подписывались по-
головно все рабочие некоторых предприятий. Охотно
ставили свои подписи и крестьяне. В деревне Балсупяй
(теперь Капсукский район) за один день подписалось
125 человек, а в Шунскайской апилинке того же района
до июля 1937 г. было собрано 150 подписей. В местечке
Гижяй (Вилкавишкский район) в августе число подпи-
савшихся достигло 600 человек»1 2. 1 сентября 1937 г. под
проектом значилось около 15 тысяч подписей, а к январю
1938 г. это число увеличилось до 20 тысяч3.
Сметоновская конституция внесла «новшество» в из-
бирательную систему, повысив возрастной ценз по выбо-
рам в сейм с 21 до 24 лет. Молодежь Литвы лишилась
права участия в выборах и не могла ставить свои подпи-
си под законопроектом. По инициативе комсомола рас-
пространялись специальные листы для сбора подпи-
сей среди юношества. Молодежь выражала свою соли-
дарность с трудящимися, требующими принятия закона
об амнистии политическим заключенным. Это требование
поддержали люди разных убеждений и взглядов, в том
числе крупные ученые, писатели, общественные деятели,
широко известные в Литве и далеко за ее пределами. На
страницах зарубежной литовской печати за проект за-
кона об амнистии высказался один из редакторов бур-
жуазного общественно-политического и литературного
журнала «Аушра» («Рассвет»), издававшегося в 1883—
1886 гг. Й. Шлюпас, видный общественник, врач Л. Вай-
нейкис, его жена — писательница С. Вайнейкене4. Под
проектом подписались профессора В. Чяпинскис и П. Лео-
нас, классик литовской литературы В. Креве-Мицкя-
вичюс.
В создавшихся условиях не могли более игнорировать
настойчивых требований народных масс об освобожде-
нии политических заключенных и некоторые буржуазные
1 См. «Теса», 25. VII. 1937.
2 «Прекалас», 1937, № 11, стр. 716, 717.
3 См. «Теса», 1. IX. 1937; 1. I. 1938.
4 См. «Тевине», 11. IX. 1936.
153
деятели. Сначала сметоновцы пытались вовсе замолчать
эту кампанию. Когда же это стало невозможным, они
старались убедить, что нет надобности принимать закон
об амнистии, ибо президент республики щедро пользует-
ся своим правом помилования. Действительно, в отно-
шении казнокрадов, крупных мошенников и просто уго-
ловников Сметона и его клика проявляли удивительную
снисходительность и милость.
Сметона раскрыл тюремные ворота перед гитлеров-
цами Клайпедского края, которые стремились оторвать
от Литвы ее единственный порт. Он был милостив к от-
крытым агентам Гитлера — сторонникам Вольдемараса,
стремившимся превратить Литву в протекторат фашист-
ской Германии. В то же время мужественных борцов за
независимость Литвы, за свободу народа фашисты про-
должали гноить в тюрьмах и концлагерях.
В марте 1938 г. реакционное правительство панской
Польши предъявило Литве ультиматум, а ровно через
год гитлеровцы захватили Клайпедский край. Над неза-
висимостью Литвы нависла смертельная опасность. В это
время политические заключенные выразили готовность
стать на защиту Родины. В обращении к правительству
политкаторжане каунасской тюрьмы заявили, что будут
поддерживать любые меры, направленные на усиление
независимости Литвы и, «вместе со всем народом с ору-
жием в руках защищать неприкосновенность границ
Литвы» ’. Аналогичные заявления сделали политические
заключенные IX форта и других тюрем, а также концент-
рационных лагерей.
Многие политзаключенные обращались к председа-
телю Совета министров с официальным заявлением, в ко-
тором просили освободить их, с тем чтобы они могли вы-
полнить свой долг перед Родиной. Однако на каждое та-
кое обращение министерство внутренних дел давало один
и тот же ответ: «Заявление не может быть представлено
господину премьер-министру, так как действующие за-
коны этого не предусматривают»1 2. Родине грозила
серьезная опасность, а клика таутининков и не думала
о сплочении всех сил для ее защиты. Фашисты прежде
всего заботились о своих классовых интересах — любой
1 См. «Теса», 1. VI. 1939.
2 ЦГА Лит. ССР, ф. 402, on. 1, д. 283, л. д. 22; д. 288, л. д. 20, 23.
154
ценой спасти буржуазное господство, пусть даже ценой
превращения Литвы в колонию гитлеровской Германии.
Фашистская власть стремилась отодвинуть сроки рас-
смотрения проекта закона об амнистии, с тем чтобы впо-
следствии его вовсе похоронить. Несмотря на то что быв-
шие президенты Литвы К. Гринюс и А. Стульгинскис еще
весной 1938 г. официально вручили сейму для рассмот-
рения подписанный избирателями проект закона об ам-
нистии, этот проект так и остался без движения.
Все это лишний раз подтверждало правильность пре-
дупреждения коммунистов о том, что у клики таутинин-
ков амнистию по-доброму не получить, что она может
быть завоевана лишь в борьбе. «Мы всегда говорили, —
писала «Теса», — что у фашистской власти Литвы ника-
ких прав или льгот не добудем... Если не организуем дви-
жения широких масс, мощного народного протеста, то
никогда не дождемся объявления амнистии» J.
С конца 1938 г. кампания за амнистию разгорелась
по всей Литве с новой силой и способстовала увеличе-
нию рядов борцов-антифашистов. В то время группа про-
фессоров Каунасского университета, врачей, адвокатов и
других представителей интеллигенции обнародовала воз-
звание к общественности Литвы, в котором выдвигалось
настоятельное требование — предоставить амнистию по-
литическим заключенным1 2. Более двух тысяч студентов
Каунасского университета собрались на митинг и при-
няли резолюцию с требованием освободить из тюрем
всех политических заключенных и вернуть на родину
всех политических эмигрантов. Даже состоявшееся
26 февраля 1939 г. в Каунасе общее собрание членов
буржуазного филантропического «Общества патроната
Литвы» поручило своему правлению позаботиться о том,
чтобы была объявлена всеобщая амнистия политическим
заключенным.
Летом 1939 г. в Литве сложилась такая обстановка,
что власти уже не могли просто отмахнуться от требова-
ний широкой общественности. Они вынуждены были ма-
неврировать и, стремясь хоть немного успокоить общест-
венность, освободили 21 политического заключенного-
антифашиста 3.
1 «Теса», 1.1. 1939.
2 См. «Теса», 15. II. 1939.
3 См. «Теса», 25. VII. 1939.
155
Этот акт, несомненно, являлся некоторой победой
после длительной борьбы трудящихся, однако он свиде-
тельствовал и о том, что фашистская власть не намерена
объявлять всеобщую амнистию политическим заключен-
ным. Газета «Теса» указывала: «...Литовский народ не
удовлетворится этой кастрированной, фальсифицирован-
ной, так называемой «амнистией». Он и дальше будет
вести борьбу за амнистию всех политических заключен-
ных, за ликвидацию концлагерей, за предоставление пра-
ва возвращения в Литву всем литовским гражданам, уча-
ствовавшим в борьбе за республиканскую Испанию» ’.
Упорная борьба за всеобщую амнистию не стихала
вплоть до свержения фашистской власти. Даже в своей
предсмертной агонии реакция упорно сопротивлялась
освобождению политзаключенных. 16 июня 1940 г., после
того как Сметона в сопровождении нескольких минист-
ров бежал в гитлеровскую Германию, у каунасской ка-
торжной тюрьмы собралась огромная толпа, требовавшая
освобождения заключенных-антифашистов. Вооружен-
ные полицейские рассеяли толпу, арестовали 14 человек
и собирались отправить их в концентрационный лагепь1 2
Но не успели!
Народ стал хозяином всей страны!
1 См. «Теса», 25. VII. 1939.
2 ЦГА Лит. ССР, ф. 402, on. 1, д. 380, л. д. 58—114.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
17 июня 1940 г. передовые силы страны под руковод-
ством Коммунистической партии Литвы образовали на-
родное правительство во главе с видным общественным
деятелем и публицистом Юстасом Палецкисом.
Первым актом народного правительства было осво-
бождение политзаключенных-антифашистов. Толпы наро-
да с огромной радостью приветствовали у ворот каунас-
ской тюрьмы и IX форта освобожденных борцов. Вскоре
были освобождены политкаторжане и из других тюрем.
21 июня 1940 г. в тюрьмах не осталось ни одного за-
ключенного-антифашиста. Всего было освобождено более
400 человек, среди них и такие, которые отсидели по
10—15 лет в мрачных застенках буржуазной Литвы.
21 июля 1940 г., открывая первую сессию народного
сейма Литвы, Ю. Палецкис приветствовал бывших за-
ключенных и, обращаясь к ним, сказал: «Триумф сего-
дняшнего дня — это лучшее вознаграждение за страда-
ния, которые претерпели вы и многие тысячи других» ’.
Почти все освобожденные политические заключенные,
несмотря на тяжелые переживания в прошлом и подо-
рванное здоровье, сразу включились в созидательный
труд, отдавая новой Литве всю свою энергию, все свои
способности и знания. Не было такого участка работы,
на котором не проявляли бы себя бывшие политические
заключенные. Из 79 избранных депутатов народного сей-
ма 49, т. е. более 62%, в годы буржуазной диктатуры со-
держались в тюрьмах и концентрационных лагерях за
революционную деятельность. Бывшие политкаторжане
стали членами первого правительства Советской Литвы.
Так, заместителем председателя Совета Народных Ко-
миссаров и председателем Государственной плановой
комиссии Литовской ССР был назначен П. Гловацкас,
народным комиссаром местной промышленности—М. Шу-
маускас, народным комиссаром внутренних дел,— А. Гу-
1 См. Стенограммы народного сейма. 1-я сессия, 1940, стр. 13—14.
157
зявичюс, народным комиссаром труда М. Юнчас-Кучинс-
кас, народным комиссаром государственного контроля —
Л. Адомаускас.
Немало бывших политзаключенных было избрано на
ответственные партийные и советские должности, направ-
лено на руководящую работу. Многие остались на рядо-
вой работе на фабриках, заводах, в сельском хозяйстве.
Однако, где бы ни работали бывшие политические за-
ключенные, везде и всегда они отличались преданностью
делу рабочего класса, коммунистической принципиаль-
ностью и безукоризненной честностью. Эти благородные
черты бывших политических заключенных особенно про-
явились в годы Великой Отечественной войны, когда ре-
шался вопрос жизни или смерти социалистической Ро-
дины. Коммунисты, в том числе бывшие политические
заключенные, не колеблясь поднялись на священную
борьбу против фашизма. Сражаясь на передовой ли-
нии фронта в рядах 16-й Литовской стрелковой ди-
визии и других соединениях Красной Армии, смертью
храбрых пали бывшие политические заключенные —
Й. Юрявичюс, А. Лифшицас, Й. Зданавичюс, А. Кудла,
Я. Магидас, Ю. Шармайтис, Э. Йонейкис, Г. Сипавичюс,
В. Балтинас, К. Стимбурис, П. Канишауская и др.
Бывшие политические заключенные одними из первых
вступили на путь партизанской борьбы на оккупирован-
ной гитлеровцами территории Литвы. В неравной борьбе
с фашистами погибли И. Мескупас, П. Паярскис, А. Ви-
лимас, И. Ициковичюс, К. Петрикас, Г. Глезерите, Т. Та-
мулявичюс, А. Клейнерис, Ю. Пультинавичюс, Й. Канопа,
В. Годляускас, Ю. Витас, П. Малинаускас, К- Элияше-
вас, А. Ражанаускас, Д. Роцюс, С. Шклерюс, А. Кацас,
А. Слапшис, А. Вильджюнас, М. Войтенко, С. Волкови-
чюс, Я. Давидовас и другие народные мстители.
Много жертв унесла ожесточенная борьба против ли-
товских буржуазных националистов и в послевоенные
годы. Вооруженные бандиты — сообщники совершенных
гитлеровцами злодеяний — пытались помешать советским
людям строить социалистическое общество. И вновь в
первых рядах борцов — коммунисты и комсомольцы.
В схатках с бандами погибли бывшие политические за-
ключенные А. Гужаускас, Р. Токерис, П. Аксионайтис,
А. Грейсас, И. Лаукайтите, А. Харитоновас, М. Ланайте,
Г. Грегерис, Ю. Петкявичюс и многие другие.
158
Ряды ветеранов революционных битв поредели...
Однако оставшиеся в живых не опускают боевых зна-
мен и вместе с молодым поколением строят коммунизм.
Уже давно не слышно кандального звона в бывших
тюрьмах. В наши дни почти все помещения упоминав-
шихся в этой книге мест заключения используются для
культурных или хозяйственных нужд трудящихся. В свя-
зи с постоянным снижением преступности Совет Минист-
ров Литовской ССР 26 июля 1960 г. принял поста-
новление о ликвидации каунасской тюрьмы. Ее здание
после коренной реконструкции приспособлено под учеб-
ное заведение. Другие тюрьмы прекратили свое сущест-
вование еще раньше. Здание бывшей расейнской тюрьмы
сегодня невозможно узнать. Вокруг разбиты скверы, ал-
леи, оборудованы спортивные площадки. Внутри уютные
классы, светлые учебные кабинеты и всюду счастливые,
радостные лица юношей и девушек. Здесь готовят буду-
щих механизаторов сельского хозяйства. В стенах быв-
шей телыпяйской тюрьмы ныне звучат мелодии Бетхо-
вена, Чайковского, Шопена — здесь разместилось музы-
кальное училище, которое посещают дети из Телыпяя и
его окрестностей. Часть зданий бывшей укмергской тюрь-
мы совершенно переоборудовано и используется масло-
заводом. Там, где когда-то была баерская тюрьма, вы-
росли красивые корпуса фабрики «Лайсве», а в двух
комнатах бывшего Димитравского концентрационного ла-
геря действует филиал Кретингского краеведческого му-
зея. Другие комнаты и сохранившийся сарай переданы
для хозяйственного использования местному колхозу.
В подземельях каунасского IX форта оборудован му-
зей, экспонаты которого повествуют о героической борь-
бе Коммунистической партии Литвы, напоминают каж-
дому посетителю о миллионах замученных жертв в Ос-
венциме и Панеряе, Майданеке и Бабьем Яре, в Каунас-
ских фортах и Лидице, в Бухенвальде и Пирчюписе. Они
напоминают о сотнях и тысячах других городов и дере-
вень, земля которых пропитана кровью жертв фашизма,
где развеян пепел замученных и сожженных.
Борьба за решеткой в тюрьмах буржуазной Литвы
уже принадлежит истории. Но страницы героического
прошлого Коммунистической партии, трудящихся нашей
страны никогда не померкнут и постоянно будут вдох-
новлять строителей коммунизма на новые подвиги.
СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие....	3
Белый террор........................................... 6
Черные годы крикдемовского господства	—
После 17 декабря 1926 г................................ 13
Провокации............................................. 16
Административный произвол ....	27
Немного статистики .................................... 34
Тюремное законодательство ....	37
Застенки буржуазии..................................... 47
Голодный паек и каторжный труд	59
Санитарные условия и «врачевание> .	62
Пытки, убийства революционеров	67
Борьба за решеткой..................................... 76
Компартия Литвы — руководитель борьбы политзаклю-
ченных ................................................ —
Обвиняемые обвиняют.................................... 81
Связь, тайники......................................... 87
Сопротивление произволу................................ 96
Тюремные университеты................................ 105
Подпольные издания политкаторжан..................... 113
Пролетарские праздники в тюрьмах..................... 123
Побеги .............................................. 128
Народная помощь...................................... 137
Помощь политзаключенным — всенародное дело	—
Борьба за амнистию..................... .	.	150
Послесловие	.	157
Яцовскис Евсей Яковлевич
ЗА РЕШЕТКОЙ
Борьба политических заключенных против реакции и фашизма
в буржуазной Литве (1919—1940 гг.)
Заведующий редакцией Я. Р. Андрухов
Редактор В. П. Шальнева
Младший редактор Т. Д. Дожина
Художественный редактор Н. Н. Симагин
Технический редактор Л. К. Уланова
Сдано в набор 1 сентября 1971 г. Подписано в печать б декабря 1971 г.
Формат 84Х108,/з2-Бумага типографская Nt 1. Услови. печ. л. 8,82. Учетно-изд.
л. 8,99. Тираж 20 тыс. экэ. А00393. Заказ № 7934. Цена 60 коп.
Политиздат, Москва, А-47, Миусская пл., 7.
Типография нзд. «Звезда», г. Пермь, ул. Дружбы, 31.
ПОЛИТИЗДАТ• 1972