Mt1X/\t1/\
KY3Mt1H
В ТРЕХ ТОМ/\Х
�Г1
14
Ф

Mt1X/\t1/\
KY3Mt1H
1
Проза 19D&-191Z rr.
�ГВ4Ф
1999

ББК84
.
4
К893
Художник Ф.В.Домоzацкий
МихаилКузмив
К893 Прозаиэс
сеи
стика:В3-хт.Т.1.Проза1906-1912rт./Сост.и
коммент. Е.Г.Домоrацкой, Е.А.Певак; Вступ. ст. Е.А.Певак. -
М.: сАrраф•, 1999. - 624 с.
В первый том трехтомного издания прозы и зссеистики
М.А.Кузмина вошли повести и рассказы 1906-1912 rт.: сКры­
лья•, сПрИКJI
IО
чения Эме Лебефа•, сКартонный домик•, сПу­
тешествие сера Джона Фирфакса...•, сВысокое искусство•,
сНечаяиный провиант•, сОпасный страж•, сМечтатели•. В
следующем томе будут опубликованы повесть сПокойница в
доме•, романы сПлавающие-путешествующие• и стихий
страж•,атакжециклысказокивоен
ных
рассказов.Взаклю­
чительном, третьем томе будут впервые собраны все литера­
турно- и художественно-критические статьи, рецензии и за­
метки Кузмина; здесь же будет воспроизведена книга его эс
се
с Условности•.
Издание предназначается для самого широкого круга чи­
тателей, интересующихся русской литературой Серебряно­
го века.
ISBN5-7784-0084-5
ББК84.4
© Издательство сАграф•, 1999
© Е.Г.Домоrацкая, Е.А.Певак, состав­
ление, комментарии
© Е.А.Певак, вступительная статья

ПРОЗА И ЭССЕИСТИКА
М.А.КУЗМИНА
Повести и рассказы Михаила Кузмина стали появлять­
ся на страницах русских журналов в те годы, когда чита­
тель уже познакомился с новейшими достижениями в об­
ласти литературного творчества
.
К тому времени вышли в
свет и успели сделаться достоянием истории первые стихо­
творные сборники К.Бальмонта и В.Брюсова, время от вре­
мени появлялись томики рассказов 3
.
Гиппиус и Ф.Солоrу­
ба, романы и историко-литературные исследования
Д.Мережковского. Казалось бы, необратимые перемены в
русском искусстве произошли: на второй план бьm оттес­
нен реалист-бытовик, а властителем дум молодого поколе­
ния оказался эстетствующий декадент, презирающий пош­
лую обыденность. Так ли это было на самом деле? Ответ на
этот вопрос искали как деятели модернизма, так и сторон­
ники традиционных форм в искусстве. При том, что каж­
дый из взыскующих истины имел свои представления о це­
лях и задачах художественного творчества, выводы
получались примерно одинаковыми: победа нового искус­
ства в России сомнительна, если, конечно же, не считать та­
ковой повсеместное распространение идеи раскрепощен­
ного искусства, которая в руках эпигонов превращалась в
своего рода бессрочную индульгенцию, позволявшую, без
зазрения совести, нарушать законы искусства, прикрыва­
ясь лозунгом абсолютной свободы творчества.
На фоне воинствующего антиэстетизма, основанного на
ложно понятом принципе свободы творческой индивиду­
альности, чем нередко грешили примкнувшие к модер­
нистским течениям авторы, ранние повести М.Кузмина вы­
глядят вполне благопристойными
.
Благопристойны они с
точки зрения формы, но это не остановило шквал негодова-
-5-

ния со стороны критиков разных направлений, увидевших
в нашумевшей повести сКрылья•, к примеру, открытую
проповедь содомии как единственного пути к обретению
истины. Оскорбленными себя почувствовали и декаденты
первого призыва, направившие в это время свои усилия на
решение проблем религиозного и социально-политическо­
го характера, и защитники реализма, по-прежнему зани­
мавшие ведущие позиции в столстых• журналах. Вскоре
выяснилось, что не только содержание, но и сама манера
подачи материала, предложенная новым прозаиком, не со­
ответствует нашим традициям. Вместо пронизанного ав­
торской идеей сюжета, где каждый эпизод становится зна­
ковым и знаменует собой этапы духовной эволюции или
деградации героя, Кузмин предложил ряд бессистемно, как
казалось, подобранных ситуаций, не связанных с общим за­
мыслом автора. Внезапные обрывы сюжетной линии, когда
история жизни героя остается без завершения, или же об­
ращения к хроникальному сюжету воспринимались многи­
ми современниками писателя как возрождение традиций
европейского авантюрного романа. Другие соотносили
прозаические опыты Кузмина с полемикой, касающейся
так на зываемой •лирической прозы•. Далеко не сразу ли­
тературный мир пришел к мысли, что изменения, затро­
нувшие прежде всего поэзию, наконец-то достигли и проза­
ических жанров, что при непосредственном участии
Кузмина в русской литературе утверждается проза нового
типа. Появившиеся вслед за ним молодые авторы (С.Аус­
лендер, В.Мозалевский, Ю.Слезкин, Е.Наrродская, Ю.Юр­
кун) успешно применяли найденные писателем приемы,
хотя многие склонны были видеть в прозаиках новой вол­
ны всего лишь его подражателей.
Поиски новых прозаических форм Кузмин продолжает
и в последующие годы. Наряду с художественными произ­
ведениями, все чаще появляются его критические статьи,
где он детально анализирует творчество современных авто­
ров, отмечая позитивные черты, свидетельствующие о вы­
ходе русской прозы из кризисной ситуации, и негативные,
которые считает следствием укоренившегося в сознании
-6-

многих прозаиков убеждения: актуальность содержания,
развернутый психологический анализ, неординарность ге­
роев, необычность ситуаций, участниками которых они
становятся, - искупят все имеющиеся недостатки. Помимо
рецензий, он пишет обширные статьи, представляющие со­
бой характеристику литературной ситуаци11 в целом, и оп­
ределяет те тенденции в развитии русской прозы, за кото­
рыми, как ему кажется, будущее. Писатель уверен в том,
что время господства малых форм уже прошло и настала
пора для создания широкомасштабных полотен, способных
дать целостное представление о том, как и чем живет Рос­
сия. Потому Кузмин приветствует появление повести •Се­
ребряный голубь» А.Белого, хотя и указывает на ряд недо­
статков, свойственных этому произведению; с интересом
ждет продолжения горьковской хроники, повествующей о
жизни обывателей провинциального городка Окурова. И
сам он постепенно переходит от повести к роману, то есть к
жанру, позволившему расширить круг персонажей, сохра­
нив при этом относительное единство сюжетной линии,
выстроенной таким обра зом, чтобы автор имел возмож­
ность представить находящийся в непрерывном движении
мир русской души.
В ранних повестях Кузмина (•Крылья•, •Приключения
Эме Лебефа», •К артонный домик») композиция фрагмен­
тарна, сюжет развертывается как будто помимо воли авто­
ра, подчиняясь капризам судьбы героя. Но это первое впе­
чатление рассеивается, стоит только дочитать повесть до
конца. Не зря сразу же после появления •Крыльев» часть
критиков заговорила о возрождении традиций так называ­
емого •утверждающего» романа, один из примеров которо­
го - •Что делать?» Н.Г.Чернышевского. Оценивая повесть
Кузмина, они отмечали стремление автора дать современ­
никам простой рецепт счастья. В том же ключе разбирали
появившийся в 1907 г. роман М.Арцыбашева •Санин». Не­
которая доля истины в подобного рода оценках есть: куз­
минские повести, как и арцыбашевский роман, предельно
идеологизированы, что не противоречит духу русской про­
зы XIX в., с той лишь разницей, что оба автора не злоупо-
-7-

требляют собственными рассуждениями, касающимися за­
тронутых проблем. Арцыбашев, впрочем, не забывает о тра­
диционной для русской прозы функции повествователя -
обобщая, подводить итоги, - хотя и не злоупотребляет сво­
им правом. Кузмин напрочь от него отказывается и поруча­
ет героям, наблюдая жизнь, делать выводы и изредка де­
литься ими с собеседниками.
Проходящий по жизни герой - явление привычное как
для русской литературы XIX, так и ХХ в., но писатели ру­
бежа веков придавали ему не всегда соответствующие тра­
диционным качества. Горьковские созерцатели жизни в
своих рассуждениях уходят далеко от повседневных забот
и создают мифы о человеке будущего; в романах Ф.Сологу­
ба герой пребывает в ·параллельном реальному мире своих
грез или кошмарных видений; А.Белый как будто намерен­
но разрушает образ самой действительности: действующий
в окружении созданной автором второй •реальности• ге­
рой тщетно пытается опознать и осознать этот фантастиче­
ский мир.
•Плавающие-путешествующие• персонажи Кузмина
редко покидают, даже в мыслях, мир обыденный - и в то
же время произведения его пронизаны иллюзорной, и по­
рочной по сути своей, идеей •двуединства. плотского иду­
ховного начал. Далеко не сразу Кузмину удалось создать
этот •двоящийся• мир, объединивший низменные и возвы­
шенные стремления человека. Первые повести - всего
лишь намеки на возможность иных отношений, в которые
вступают герои, постигающие суть земной жизни. И тогда
открывается новое небо, озаряя светом истины искателей
счастья, блуждающих в потемках современной жизни. Пер­
вый шаг на пути к прозрению делает Ваня Смуров, юный
герой повести •Крылья•; заря новой жизни блеснула в ко­
ротеньком •Картонном домике• и на несколько дней по­
грузила в счастливый сон Демьянова, вскоре обманутого
неверным возлюбленным; в священное братство поклонни­
ков красоты, юности и вечной жизни вступает •нежный
Иосиф• - герой одноименной повести Кузмина. Все они
живут в привычном для современников писателя мире ис-
-8
-

каженных истин, ложных ценностей, грубых страстей, но,
пройдя сквозь искушения, обретают силу духа и способ­
ность не презирать, а любить земную жизнь, где всегда
можно отыскать знамения высшей реальности, - той са­
мой, куда должен был, по мысли Вяч.Иванова, восходить
художник, чтобы, вернувшись на грешную землю, принес­
ти свет истины аепосвященным.
Как правило, своих героев-современников автор не бро­
сает на произвол судьбы, препоручая их духовным настав­
никам. Ваню Смурова опекают стареющий учитель-сrрек•,
юноша-старовер Саша Сорокин, каноник Мори, Уго Орси­
ни. Но более всего он подвержен влиянию загадочной лич­
ности - полурусского-полуангличанина Лариона Штрупа,
хотя всячески ему сопротивляется. Преградой к дальней­
шему сближению со Штрупом становятся для Вани оmо­
шения его снаставника• с банщиком Федором. Многое
должно было случиться в жизни героя, прежде чем он на­
учился отделять зерна от плевел и обрел способность к
сэтическому творчеству•.
Ваня кристально чист душой и телом, когда принимает
решение вступить на путь, указанный ему Штрупом. Ина­
че обстоит дело с Иосифом, побывавшим вначале мужем
опытной вдовушки, не стесняющейся в средствах, если то­
го требует поставленная ею цель. Все ниже и ниже падает
герой, а окружившие его плоmым кольцом друзья не спе­
шат протянуть ему руку помощи, спокойно дожидаясь того
момента, когда Иосиф пройдет чистилище низменных
страстей и будет готов к восприятию истины. Как в сКры­
льях• не столько проповеди Штрупа, сколько сама окружа­
ющая его атмосфера формирует новое миросозерцание
юного героя, так и в сНежном Иосифе• главный хранитель
истины - некий Андрей Фонвизин - редко обращается к
блуждающему в поисках праведной веры Жозефу (так на­
зывают Иосифа близкие). Но всегда в нужный момент ря­
дом с героем оказывается тот, кто готов разрешить любые
его сомнения и подтолкнуть к принятию верного решения.
Так поступает учитель Вани, увозя его с собой в Италию,
навстречу Штрупу и новой жизни. Жозефу помогает по-
-9-

нять самого себя Марина, незадолго до смерти вернувшая­
ся в лоно церкви, а до того жившая по беспоповскому со­
гласию.
Наряду с повестями, построенными на материале совре­
менной жизни, Кузмин создает произведения, в которых
возрождает дух минувших эпох. В •Приключениях Эме
Лебефа• перед нами Европа, где в провинциальных город­
ках жизнь течет по извечно установленным законам, а в
столице мира, куда попадает, увлекаемый любовью и жаж­
дой приключений юный Эме, быт уже расшатан и вот-вот
падет так же, как пали нравы парижских жителей.
Предреволюционная Европа предстает в повести Куз­
мина лишенной привычных атрибутов эпохи тираноборче­
ства и утверждения идеалов свободы личности. В повести
не оказывается места громогласным тирадам, прославляю­
щим свободу, равенство и братство. Более того, кажется,
что о свободе политической герои и вовсе не задумываются,
занятые исключительно делами житейскими, проблемами
личными. Лишь погружение в мистические сферы свиде­
тельствует о душевной смуте тех, кто невольно ощущает, -
словно некий подземный гул, предвещающий скорое из­
вержение вулкана, - как уходит почва из-под ног, как все
менее прочными становятся семейные, любовные и друже­
ские узы.
Параллель между Европой, пережившей революцион­
ный взрыв на исходе XVIII в., и Россией, в 1905 г. оказав­
шейся на грани социальной катастрофы, напрашивается
сама собой. Вопреки массовому возврату к идеалам обще­
ственности, Кузмин, как и следующие его примеру моло­
дые прозаики, по-прежнему занят исключительно сферой
личного бытия человека, не желая отступать с тех позиций,
которые были завоеваны русским искусством в предшест­
вующие годы. Поставив вначале во главу угла индивидуа­
листическое мировосприятие, основоположники модер­
низма вскоре начали делать, одну за другой, уступки
идеалу общественности. С одной стороны, попытки реани­
мировать общественный идеал, придав ему религиозную
окраску, предпринимали Д.Мережковский, Д.Философов,
- 10-

З.Гиппиус и их единомышленники; с другой - свою тео­
рию соборного символизма предложил Вяч.Иванов, собрав
вокруг себя близких ему по убеждениям литераторов. В
стороне от усилий вернуть утраченное было русской лите­
ратурой общественное содержание остался В.Брюсов, од­
нако в рядах его сторонников полного единодушия не бы­
ло, о чем свидетельствует творчество, художественное и
критическое, А.Белого.
Но следует отметить, что •антиобщественность• Брю­
сова и Кузмина принципиально различны. Во-первых,
Брюсову, несмотря на все его потуги, крайне редко удава­
лось создать некое мистическое поле, где разыгрывают
свои партии созданные его творческой фантазией персона­
жи. Во-вторых, индивидуализм их проявляется в соверше­
нии поступков, осуждаемых традиционной моралью, но са­
ми они при этом способностей к этическому творчеству не
проявляют; напротив, оценивая себя, герои Брюсова не
способны выйти за пределы бытующих в обществе норм.
Персонажи Кузмина, проповедующие однополую любовь,
воспринимаются читателем не как нечто из ряда вон выхо­
дящее, но как норма, не аномальное, а нормальное явление -
с точки зрения свободного человека. В прозе Брюсова •ум­
ственный• разврат героев влечет за собой пробуждение
темных инстинктов, которые и формируют псевдомистиче­
скую грань их существования. Кузмин скорее склонен под­
черкивать обыкновенность и даже незначительность ду­
шевных движений своих персонажей, но в редкие
мгновения им удается соприкоснуться с мистическими
сферами, и тогда неожиданно рассеивается пелена повсед­
невности - и открывается гармония мироздания.
Нет ничего удивительного в том, что каждый пишущий
о Кузмине отметил в его произведениях то, что было до­
ступно его разумению или что соответствовало его собст­
венному представлению о целях художественного творчест­
ва: 3.Гиппиус - искусно ограненную пошлость; В.Брюсов -
по-европейски изящно выстроенный сюжет; Вяч.Иванов -
мистические прозрения. Во всех этих оценках есть своя до­
ля истины, тем более что писатель, работая над ранними
-11-

повестями, как бы производил отбор подходящих и отме­
тал не подходящие ему эстетические и мировоззренческие
критерии. Можно было бы упрекнуть Кузмина в приспо­
собленчестве или в конъюнктурности, но вряд ли для этого
найдется достаточно оснований . Скорее наоборот: многие
произведения писателя свидетельствуют о его способности
не только предугадывать, но и подготавливать, в опреде­
ленной степени, реформы в сфере поэзии и прозы, при том,
что он был довольно равнодушен к литературным батали­
ям своего времени. Конечно, приписывать одному Кузмииу
заслугу вывода русской прозы из кризиса было бы черес­
чур самонадеянно. К этому приложил руку и В.В .Розанов,
создавший не имеющий аналогов жанр философского •бы­
тописания•, где житейское и вечное подхвачены движу­
щимся человеческим сознанием и существуют как равнове­
ликие величины. Не менее важны прозаические опыты
В.Брюсова, хотя далеко не всегда ему удавалось гармонич­
но дополнить мелодраматический сюжет окрашенным в
мистические тона психологизмом. Вероятно, самым удач­
ным его опытом можно считать стилизованный под средне­
вековье роман • Огненный Аиrел•, благосклонно встречен­
ный критикой. Свою лепту в становление прозы нового
типа внес и Ф .Солоrуб, в первых романах которого облича­
ющий убожество русской провинциальной жизни реализм
сочетается с неожиданными мистическими прозрениями.
Сравнивая прозу Кузмина с произведениями его совре­
менников, можно обнаружить кардинальное различие: у
тех rерои действуют как бы в замкнутых интерьерах, ощу­
щения единства художественного и реального пространст­
ва нет, но есть ощущение искусственного отграничения от
внешнего мира, замкнутости в пределах субъективного со­
знания . Попытка вырваться из плена путем самоуглубле­
ния , результатом чего должен быть прорыв к вечно сущему,
обычно превращается в движение по замкнутому круrу
бесконечно повторяющихся ощущений, без надежды пере­
меститься в иные сферы. К такого рода искусству примени­
мо определение Вяч.Иванова - •келейное• искусство. Как
этап экспериментирования и подготовки новой фазы в раз -
-
12-

витии русской литературы - •келейное• творчество допу­
стимо, более тоrо - необходимо. Но если остановиться на
этом - искусство прекратит свое существование как само­
стоятельная сфера деятельности человека. Лишенное опоры
в мире реальном, искусство превращается в фантом, по­
скольку спитаться• исключительно фантазиями художника
оно не может. Сама творческая фантазия должна постоян­
но подпитываться впечатлениями, получаемыми художни­
ком при встречах с действительной жизнью, а далее начина­
ется процесс взаимопроникновения реально существующею
и созданною фантазией миров. Синтез •я• и сне-я• окажет­
ся естественным лишь в том случае, если автор сумеет пре­
одолеть чувство недоверия и вражды к окружающему миру
и увидит в нем не обреченное на исчезновение царство Са­
таны, а гармоническое в своих истоках творение, сложным
и противоречивым путем движущееся к утраченному не­
когда совершенству.
Мир в движении, преобразующем души героев, подхва­
ченных вихрем перемен, становится предметом изображе­
ния у Кузмина. Падения и взлеты в их судьбах восприни­
маются как отражение волнообразного движения
общемировой жизни, время от времени низвергающейся в
бездны хаоса, а затем вновь обретающей, пусть и на время,
гармоническое равновесие. В ранних повестях писателя
связь между духовной жизнью личности и вечно развиваю­
щимся общемировым духом менее заметна, чем в сЧудес­
ной жизни Иосифа Бальзамо, графа К алиостро•, к приме­
ру. Автор сНовоrо Плутарха. в предисловии поясняет, что
заставило его обратиться к жанру жизнеописаний, и указы­
вает, что не фактическая, не внешняя сторона жизни героя
привлекает ею внимание; ero цель - определить, какое ме­
сто герой занимал в •общей эволюции, в общем строитель­
стве Божьего мира•1• Стоит отметить, что абстрактного Ду­
ха, совершающего восхождение к высшим ступеням
совершенства, мы не найдем ни в повестях, ни в романах
1 Кузмин М. Чудесная жизнь Иосифа Бальзама, графа Калиостро //
Кузмин М. Подземные ручьи. Избранная проза. СПб., 1994. С. 563.
- 13-

писателя. Абстрактные понятия, отвлеченные символы
Кузмин представляет в той форме, какую они обретают, пе­
реместившись в сознание современников, или воссоздает
образы, в которых человек воспринимал эти абстракции в
прежние времена. Среди его персонажей прославленные ге­
рои, авантюристы и личности заурядные. Каждый из них -
звено неразрывной цепи, протянувшейся из древности в
современность, каждый сопричастен общему движению,
хотя может и не догадываться о конечной его цели.
Для Кузмина не секрет, что часто человек, странствуя по
жизни, сходит с правильного пути и оказывается в лаби­
ринте заблуждений, откуда не так-то лепсо выбраться. Но
это не мешает ему благосIСJiонно взирать на мир и его оби­
тателей. Во-первых, он знает: различны пути, ведущие кис­
тине, и то, что для одного - смерть, может стать спасением
для другого. Во-вторых, он уверен в том, что в целом мир не
деградирует, а эволюционирует. Как бы ни упиралось чело­
вечество, отвергая истину, она неистребима, следовательно,
будет сопровождать нас всегда, умирая и возрождаясь
вновь, торжествуя победу и повергаясь в прах.
Человек, проживая свою собственную жизнь, подчиня­
ется законам, действующим в мировой истории: этапы от­
носительного покоя сменяются разрушением гармоничес­
кого равновесия, но вслед за этим разгулом стихии
непременно последует успокоение - и на время утвердит­
ся приблизившееся еще на один шаг к совершенству равно­
весие. Мысль о том, что любое движение вперед, независи­
мо от того, о чем идет речь - о создании новых форм в
искусстве или о духовном становлении личности или чело­
вечества, - предполагает этап стихийного разрушения ста­
рых форм или саморазрушения, близка была Вяч.Иванову.
Она нашла отражение в предложенной Кузминым концеп­
ции •прекрасной ясности•, но все-таки главное в его про­
граммной статье - совет коллегам забыть, хотя бы на вре­
мя, об эстетических безумствах и сосредоточиться на
создании •довоплощенных• образов, без расчета на добро­
вольное соавторство читателя. Почувствовав чуть раньше
своих современников, насколько опасна обуявшая многих
- 14-

авторов жажда саморасточения, он выступает с предложе­
нием завершить дионисический разгул страстей возрожде­
нием аполлоновского начала, без которого искусство суще­
ствовать не может.
Статья Кузмина •О прекрасной ясности• появилась в
•Аполлоне• в 19 10 г. К этому времени завершился второй
этап в истории русского символизма, и вскоре на литера­
турную арену вышли теоретики постсимволизма с призы­
вом освободить искусство от несвойственных ему функ­
ций - религиозной и гносеологической. Вместо этого они
предлагали обратить внимание на •техническую• сторону
творчества, на отработку существующих формальных при­
емов, лишив их предварительно культового значения. Так
символ, прежде бывший основой миросозерцания, превра­
щается в традиционное художественное средство, окружа­
ющий мир воспринимается не как искаженное отражение
высшей реальности, но всего лишь как среда обитания ге­
роя, одухотворенная не свыше, а самим человеком.
Возникновение •Аполлона• обусловлено, с одной сто­
роны, усилением центробежных тенденций в символизме, с
другой - появлением новых авторов, к 1909 году значи­
тельно упрочивших свое положение в русской литературе.
Символизм, в силу присущего этому движению стремле­
ния включить в сферу своего влияния все новое и ориги­
нальное, что появлялось на литературном небосклоне, ока­
зался в определенном смысле заложником своей
•колонизаторской• политики. Собрав под свои знамена
представителей различных направлений, символизм пре­
допределил свое будущее срассеяние• и постепенное пере­
рождение основополагающих художественных принципов.
Произошло сдробление• эстетики символизма, целостной
в своей основе философии искусства. Охватившее всех
стремление к простоте и безыскусности, к прославлению
земных радостей вопреки напыщенности и чрезмерному
усложнению человеческой жизни тем духовным подвиж­
ничеством, которого требовал от художника символизм,
привело к тому, что культивируемое младосимволизмом
новое народничество, попытка вернуться к высоким идеа -
- 15-

лам прошлого, не только не укрепило его позиции, но, на­
против, спровоцировало и ускорило раскол в рядах его по­
следователей.
Но, утратив ведущее положение в литературной жизни,
символизм по-прежнему участвовал в формировании эсте­
тических воззрений эпохи. Поэтому происходящие в сим­
волизме процессы были объектом пристального внимания и
для критико в новой формации - Вал.Чудовского, Ал.Гидо­
ни. Появляв шиеся в первые годы существования •Аполло­
на• статьи можно рассматривать как попытку приспособить
и символизм, и символистов к изменениям, происходящим в
литературе в 1910-е IТ., но более поздние содержат резкую
критику этого литературного направления, которое как бы
не оправдало возлагаемых на него надежд. В 1910 г. М.Во­
лошин опубликовал в •Аполлоне• статью •Анри де Репье•,
в которой символизм он рассматривает как необходимый
этап на пути создания новой, более прогрессивной, литера­
турной школы - •нового реализма•, или неореализма. На­
чалом утверждения этого нового движения в русской лите­
ратуре он считает романы и повести А.Белого, М.Кузмина,
А.Ремизова и А.Толстого. Подготовительный период - де­
кадентский символизм, который •был склонен к тому, что­
бы принимать характер законченного образа, требующего
своей разгадки•, и, близкий ал
л
егории, •как бы противоре­
чил самой идее реализма, основанной на наблюдении и
анализе•, - сменился, считает Волошин, новым, для кото­
рого характерно было осознание всего преходящего как
символ: •Снова все внимание художника сосредоточилось
на образах внешнего мира, под которым уже не таилось ни­
какого определенного точного смысла; но символизм при­
дал всем конкретностям жизни особую прозрачность•. Это
качество новой символистской литературы (наряду с им­
прессионистической тенденцией, которую Волошин опре­
деляет как •реалистический индивидуализм•) способство­
вало превращению старого реализма, который •был
преимущественно изображением "nature-morte"•, в нео-ре­
ализм, где •каждое явление имеет свое самостоятельное
значение, из-под каждого образа сквозит дно души поэта,
-16-

все случайное приведено в связь не с логическою канвою
события, а с иным планом, где находится тот центр, из ко­
торого эти события лучатся <...>• 1•
Манифест Кузмина •О прекрасной ясности• был напе­
чатан в том же номере журнала, и в ряде случаев рассужде­
ния Волошина близки теоретическим выкладкам •кларне­
та• Кузмина, а характерные особенности литературы
неорелизма, указанные Волошиным: роль анекдота как
средства анализа характеров, прерывистость, внешняя не­
связанность повествования как отказ от синтеза (в живо­
писи аналог этой •прерывности• в восприятии жизни -
разделение тонов), - с легкостью можно обнаружить в
произведениях Кузмина.
Однако в некоторых аспектах творчество Кузмина про­
тиворечит намеченной в статье М.Волошина тенденции,
так как сам Кузмин, в отличие от Анри де Ренье, в произве­
дениях которого автор статьи видит прообраз будущей рус­
ской неореалистической литературы, - и бытописатель, и
психолог, но в его творчестве эти традиционные для лите­
ратуры реализма качества обогащаются новыми веяниями
и идеями.
Одним из важнейших завоеваний русских прозаиков
нового поколения (среди них одно из первых мест, несо­
мненно, принадлежит Кузмину) является отказ от необхо­
димости •расставлять акценты•, определять, что хорошо, а
что плохо, что более, а что менее важно, - все важно, и все
имеет значение, и поступок плох или хорош не сам по себе,
а в зависимости от того, как именно он будет использован.
В •Крыльях• эту нехитрую истину пытается объяснить Ва­
не Смурову Даниил Иванович, гимназический учитель:
•Нравственно или безнравственно я поступаю, когда я чи­
хаю, стираю пыль со стола, глажу котенка? И, однако, эти
же поступки могут быть преступны, если, например, ска­
жем, я чиханьем предупреждаю убийцу о времени, удобном
для убийства, и так далее•. Такого рода этическое •хладно­
кровие•, недопустимое не только для Л.Толстого, Ф.Досто-
1Волошw1М.Анриде Рснье //Апол
л
он
.
1910
.
.No4.С.27.
-17 -
2МКузм1111,т 1

евского, но и для некоторых символистов старшего поколе­
ния, вполне естественно для М.Кузмина, С.Ауслендера,
В.Мозалевского и других. Так в русской эстетике и художе­
ственной практике начала ХХ в. постепенно утверждается
принцип •всеобщего равенства• в оценке описываемых яв­
лений и характеров.
Сближение Кузмина с •Аполлоном• произошло как раз
в тот момент, когда дальнейшее существование в границах
символизма стало для него неприемлемым, как и тесный
контакт со все более погружаю щимся в мистические сферы
Вяч.Ивановым. Еще до разрыва с прежним своим наставни­
ком, в 1910 году, Кузмин пишет рассказ •Высокое иску сст­
во•. Повествование ведется от имени Михаил а Алексееви­
ча, в котором без труда угадывается сам автор. Упоминает
он и своего племянника - С.Ауслендера, что позволяет, без
особых натяжек, установить тождество между позицией ав­
тора и рассказчика. Речь идет о судьбе молодого литерато­
ра - Кости Щетинкина, которому Михаил Алексеевич
симпатизирует и которого •высокоискусстная• жена Зоя
•за уши тянула к возвышенности•, что печально закончи­
лось для Кости: он застрелился. Рассказав эту историю, ав­
тор делает вывод: •Все проходит, конечно, и ко всему при­
выкает человек, но теперь я гораздо больше понимаю слова
св. Ефрема Сирина: "дух праздности, уныния и любонача­
лия не даждь ми", - ибо от этих духов происходит возвы­
шенное и унылое празднословие и отвращение от жизни с
ее трудами и радостями•.
Представители разных взглядов и убеждений видели в
символизме этап, необходимый для утверждения в русской
литературе обновленного реализма, хотя разными были
предпосылки для подобных выводов. Не спешил отказы­
ваться от завоеваний символизма И.Гумилев, заявивший в
статье •Жизнь стиха• (Аполлон. 191О. No7), концовка кото­
рой посвящена закрытию •Весов•, что устаревшим симво­
лизм окажется лишь тогда, когда человечество, •не только
на бумаге, но всем своим существом•, откажется от мысли,
что мир есть наше представление. •Теперь же мы, - пишет
Гумилев, - не можем не быть символистами. Это не при-
- 18-

зыв, не пожелание. Это только удостоверяемый мною
факт••. Но, увидев, что и признание символистами ценнос­
ти реального мира не освободило их от желания превра­
тить искусство в проповедь, литераторы нового поколения
вступают в острый конфликт со своими наставниками.
Верным их союзником в борьбе с общественной тенденци­
ей, навязываемой, с одной стороны, •нео-символистами•
Вяч.Ивановым, А.Белым, А.Блоком, с другой, вступивши­
ми на путь религиозно-общественной деятельности Д.Ме­
режковским, 3.Гиппиус, - был Кузмин. С последними его
никогда не связывали близкие отношения. Но вряд ли его
мог удовлетворить и тот поворот в развитии символист­
ской теории, который был предпринят Вяч.Ивановым. Из­
вестна резкая оценка, данная Кузминым •Трудам и дням•
в связи с некорректной публикацией его рецензии на ива­
новский сборник •Cor ardens•, что послужило поводом для
критической оценки всего направления, представл енного
•Трудами и Днями•. В том же духе, но более эмоциональ­
но, написана также посвященная первому выпуску нового
органа обновленного символизма статья Валериана Чудов­
ского •Труды и Дни•, опубликованная в •Аполлоне• в
1912 году. Не возражая по сути помещенным в новом жур­
нале статьям, которые прежде были в качестве докладов
прочитаны в Обществе Ревнителей Художественного Сло­
ва, Чудовский не приемлет •общее устремление• нового
журнала, которое он определяет как установку на •внут­
реннее единение поэзии, искусства с религиозной филосо­
фией•. Призывы к такого рода •единению• представля ют­
ся ему ненужными и опасными, хотя и продиктованы они
•прекрасной потребностью• противостоять разброду и
распылению, которыми будто бы угрожают культуре •лич­
ные формальные искания•. •Оно опасно, - предостерегает
Чудовский, - потому что оно угрожает превратить художе­
ственную жизнь, со всею действенною правдой творческих
ее исканий, в какую-то созерцательную гностику. Жизнь
перестанет быть жизнью и сделается предметом отвлечен-
1ГумшевН.Жизньсrиха//AnOJ1J1oн
.
1910
.
.No7.С.8.
- 19-

ною познания. Такая mостика - присвоение человеком
права, принадлежащею одному только Богу; человек же
должен жить•'· Своеобразной иллюстрацией тезиса- •че­
ловек должен жить• - стали появившиеся в 1912 г. повес­
ти Кузмина: сМечтатели• и •Покойница в доме•.
сМечтателей• едва ли можно назвать самым удачным
произведением писателя, чем, вероятно, и объясняется
практически полное иmорирование повести критиками.
Показательна рецензия, напечатанная в •Ежемесячных ли­
тературных и популярно-научных приложениях• к • Ни­
ве•, - как раз в этом журнале и была впервые опубликова­
на повесть. Безымянный рецензент, разбирая •Третью
книгу рассказов• М. Кузмина, сетует на то, что автор изmал
из последней своей повести •дух мелочей прелестных и
воздушных• и стал чересчур ссерьезен•. Следствие этой
метаморфозы - •тягучие страницы "современной россий­
ской" повести "Мечтатели", где с лица писателя сбежала
привычная лукавая улыбка, и оно стало тускло и скучно•2•
Однако и эта повесть окажется небесполезной для того,
чтобы понять, как именно происходило освобождение Куз­
мина от символизма, превратившеюся к этому времени в
релиmозно-философскую доктрину. Стоящая в одном ря­
ду с •Высоким искусством•, •Покойницей в доме•, повесть
•Мечтатели•, с одной стороны, является своеобразным от­
ветом писателя на разгоревшиеся в то время в литератур­
ной среде споры о дальнейшей судьбе искусства, об учас­
тии символизма в становлении новых художественных
форм; с другой - она воспринимается как очерк нравов, ца­
рящих в литературных, художественных и театральных
кругах, близких Кузмину. При этом автор тщательно мас­
кирует участников описываемых событий, как и сами со­
бытия, подтверждая отмеченную у него Блоком способ­
ность создавать особого рода, нерусский, сморок•,
раздражающий читателя тем более, что эпизоды повести
1 ЧудОВСЮlй Вал. Тру ды и Дни // Аполлон
.
1912. .No 5. С.55.
2 Б.п. М.Куз мин
.
Треть я книга расс казо в
.
Кн-во •Скорпион•.М.1913 //
Нива
.
Ежемес яч
.
лит
.
и поп
.
-
научн
.
приложения. СПб
.
, 1913, .No 11.
с. 488-489.
. 20.

явно соотнесены с ситуациями из жизни хорошо ему знако­
мых •персонажей�>.
Как кажется, более всего Кузмина интересует вопрос
влияния эстетических теорий на повседневную жизнь тех,
кто знакомится с ними, читая произведения модных авто­
ров, и нередко пытается строить свою собственную жизнь в
сооответствии с предложенными •рецептами�>. К онечно,
утверждать, что Кузмин всерьез занялся проблемой мо­
ральной ответственности художника за созданные его
творческой фантазией образы, за привнесенные им в мир
идеи, вряд ли возможно, но интерес его к этому аспекту ху­
дожественного творчества очевиден. Символизм, с его тен­
денцией перенести теургические начинания в сферу быта,
чаще всего провоцировал ситуации, когда естественные
чувства и отношения вытеснялись шаблонными пережива­
ниями, скопированными с образцов, выведенных в произве­
дениях •высокого искусства•. Кузмин показывает в повести
две супружеские пары, соединяя в одной поэтическую Зи­
наиду Львовну и Петра Мельникова, которого влечет к се­
бе простота и гармоническая уравновешенность Марты
Фукс и Андрея Толстого, а в другой - прозаическую Алек­
сандру Львовну и восторженного мечтателя Виталия Мер­
курьева. Дополняет их образ белошвейки Поликсены
Мальчиковой, беззаветно влюбленной в Андрея Толстого и
склонной к поэтическим фантазиям не меньше, чем Зинаи­
да Мельникова. Год жизни молодых супругов, теряющих
друг друга и вновь обретающих к концу повествования,
воспринимается читателем как движение через тернии к
звездам, а в роли путеводной звезды выступает традицион­
ный для произведений Кузмина герой, в данном случае
подпоручик Андрей Толстой - фигура загадочная, но при­
обретающая новую, в сравнении со своими предшественни­
ками, черту: связь с масонским братством. Обратившись к
масонскому идеалу, Кузмин поддержал одну из прочных
традиций русской (как, впрочем, и европейской) литерату­
ры: таинственный союз единомышленников, поставивших
себе целью духовное совершенствование, непременно в той
или иной мере соприкасается с деятельностью масонских
- 21-

организаций. Естественно, привлекает автора не сама иде­
ология масонства, но идея тесного мужского союза, в осно­
ве которого - стремление достиmуть высот духв и обрести
нравственную чистоту. Характерна для этого периода твор­
чества Кузмина попытка художественно реализовать воз­
можность соединения семейственности и духовности.
Идея тройственного союза, где брачные узы, оформляющие
гетеросексуальные отношения, одухотворены дополняю­
щей и гармонизирующей их однополой любовью, - приме­
та того времени. К слову сказать, опыт, позже поставленный
Кузминым в собственной жизни (Кузмин - Юркун - Арбе­
нина), удачным не назовешь, но в повести эта мечта обрела
реальность в духовном единении Зинаиды и Андрея Толсто­
го, а связующим звеном между ними стал муж Зинаиды -
·
Петя Мельников. Мужское братство в • Мечтателях• пред­
ставлено вне контекста гомосексуальных отношений: еще
одна попытка автора напомнить о том, что в идеале любовь
мужчины к мужчине - это своего рода духовное наставни­
чество, которое может, но вовсе не должно превращаться в
физическую близость. Впрочем, завуалированность гомо­
сексуального подтекста можно объяснить и тем, что по­
весть печаталась в сНиве•, издании, явно не приспособлен­
ном для проповеди подобных идей. Нет и тени
гомосексуальности в отношениях Андрея Толстого и Воло­
ди Мейера, неопытного юноши, для которого сближение с
Александрой Меркурьевой заканчивается катастрофой.
Лишены намека на любовную связь ровные отношения,
сложившиеся между Андреем Толстым и Петром Мельни­
ковым. Более того, Петр влюблен в тетушку своей жены,
Марту Фукс, и пользуется ее взаимностью, но это лишь ко­
свенная причина его разрыва с женой; истинная заключает­
ся в том, что чувства мужчины и женщины, охваченных
любовью, различны, как различны Афродита Земная и Аф­
родита Небесная. Немноmм женщинам дано понять, что
собой представляет мужская дружба, научиться бескорыс­
тию, искренности и в полной мере оценить прелесть духов­
ного общения. Впрочем, одна из героинь, Зинаида, сумела
победить низменные чувства, рожденные ревностью, и об-
-2
2-

рела духовного наставника в лице Андрея Толстого. Для
этого ей пришлось, как и многим героям Кузмина, отка­
заться от юношеских романтических представлений и при­
нять жизнь такой, какая она есть, что вовсе не означает без­
ропотное примирение с пошлой обыденностью. Напротив,
трезвый взгляд на мир - это умение отстранить от себя
4тьму низких истин• и увидеть скрытые под этой завесой
светлые стороны бытия. В то время как муж Зин аиды на­
слаждается пряной, земной атмосферой, окружающей
Марту Фукс, и готов подчиниться внезап но нахлынувшей
роковой страсти, сама Зинаида Львовна идет навстречу той
простой и чистой жизни, которую олицетворяет в повести
Андрей Толстой. Не сразу ей удается избавиться от чувст­
ва недоверия, от враждебности и увидеть в молодом оф ице­
ре не •деревяшку•, а чистого душой и телом юношу, мечта­
ющего о заре новой жизни. В разговоре с мужем она
делится своими догадками и сомнениями, касающимися
той роли, какую играет Толстой в жизни их 4КОрабля•, где
многократно сплетены и пересекаются семейные, родст­
венные, любовные нити. Мучаются и мучают друг друга
Саша и Виталий Меркурьевы. Страдает 4Несчастный маль­
чик Мейер•, отдалившийся от своего наставника Толстого
и не достигнувший полного счастья, вступив в связь с Са­
шей Меркурьевой. От безнадежности обрести счастье в
любви страдает Поликсена. Вынужден скрывать от жены
свои истинные чувства Петр Мельников. Все они, прихо­
дит к выводу Зинаида, мечтают - и потому мучаются. И ес­
ли она от неизбывной тоски бросается за помощью к Тол­
стому и от него надеется услышать слова, способные
ра зрешить ее сомнения, то сестра ее Александра видит в
молодом подпоручике врага, понимая при этом, что именно
он определяет ее судьбу. Создавая образ Андрея Толстого,
Кузмин намеренно его упрощает, и герой предстает не как
существо •высшего порядка•, свободное от власти ложных
истин, а таким же земным, как и другие персонажи повес­
ти. Наравне с ними он занят поисками истинного пути и не
застрахован от ошибок, которые совершают другие. Эта
мысль приходит в голову Зинаиде после нескольких томи-
- 23-

тельных часов, проведенных в ожидании известия о том,
чем закончилась дуэль между Толстым и безвестным гос­
подином Нечаевым. сНо разве сам Андрей: не главный: меч­
татель, мучитель и мученик?• - обращается она с вопро­
сом к мужу. Свидетельство тому - дуэль, причины которой:
проясняет денщик подпоручика Федор: с< ...> как Влади­
мир Сергеевич [Мей:ер] прежде у нас дневали и ночевали, и
Андрей: Иванович в них души не чаяли, и потом те с этой:
барыней: связались и вроде как поссорившись стали, то на­
шему высокоблагородию показалось это обидно. < ...>А уж
когда человек в расстройстве, то все ero расстраивает, что
иногда самое нестоящее. Тут и плюнуть-то жалко, а у чело­
века, который: расстроившись, на все сердце кипит•. Не­
смотря на то, что духовные искания Толстого выведены за
пределы сюжета и автор сосредоточен на изображении су­
деб других персонажей: повести, психологическая динами­
ка этоrо образа поддерживается рядом эпизодов, в которых
Андрей: выступает в роли третей:скоrо судьи, но при этом не
декларирует заведомо известные ему истины, но как бы со­
зидает их на глазах у читателя. Лишний: раз свидетельству­
ет о том, что Толстой: - не совершенный: образец для подра­
жания, а всего лишь человек, выбравший: верную дорогу, -
письмо, адресованное Зинаиде. Ей:, жене своеrо друга, при­
сылает свальный: каменщик• Толстой: пару дамских перча­
ток - символ своей: веры в чистоту ее помыслов, признание
возникшей: между ними духовной: близости, столь не похо­
жей: на отношения Александры и Мей:ера, скрывшего от
друга свое падение. Мечты и надежды знакомы и ему, но
мечты мечтам, и надежды надеждам - рознь, как понимает
к концу повести Зинаида. Неопределенные и бессознатель­
ные, они не помогают, а только мешают жить; надо стать
духовно зрелым для того, чтобы, забыв о несбыточном, спо­
койно ждать осуществления своих надежд, быть может,
слегка подправленных жизнью.
В том же 1912 rоду опубликованная повесть сПокой:ни­
ца в доме•, как и большинство произведений: Кузмина, не­
сет большую смысловую нагрузку и позволяет уяснить, с
не меньшей: определенностью, чем предыдущая, чем ero
-24-

критические обзоры, причины сближения Кузмина с ре­
дакцией сАполлона•, суть его расхождений с недавними
единомышленниками.
Работая над этим произведением, писатель, вероятно,
параллельно реформировал свою собственную философию
жизни, в определенной мере повлиявшую и на его пред­
ставления о задачах искусства. Знаменательно, что, наряду
с героями мистически настроенными, в этой повести появ­
ляются и другие, которым чужды метафизические и фило­
софские стонкости•, не интересны •отвлеченности• в люб­
ви. Их представления о жизни - обыкновенны, мечты -
банальны, желания - естественны. Мироощущение таких
обыкновенных людей раскрывается в словах К ати, которая
в ответ на призывы тети Элен исполнять волю и даже кап­
ризы сдороrих умерших• просто отвечает: сЯ верю в Бога,
люблю иногда ходить в церковь, но дальше этого я не иду,
потому что пойти дальше мне кажется ответственным и не­
приятным. Я верю, что дух бессмертен, но желаний моей
покойной матери я знать не могу и не желаю, потому что
боюсь непоправимых ошибок и печальных искушений•.
Выбор в качестве центральных персонажей тех, кто проти­
востоит затхлой и отравляющей души атмосфере, - свиде­
тельство изменившегося отношения автора к той форме су­
ществования, какая была характерна для многих его
современников, замкнувших в границы символистских те­
орий не только свое творчество, но и самую жизнь. В напи­
санных после 1912 года повестях, рассказах и романах, как
правило, нет той перспективы таинственного спасения, ко ­
торая, после всех испытаний, ожидала, к примеру, Жозефа
в сНежном Иосифе•. Не отвлеченная истина и не отвле­
ченная любовь могут спасти человеческую душу; спасение
в самой жизни, в умении свстряхнуться, омыться в светлых
и звонких струях всегда молодой жизни, - как мечтает Ка­
тя Прозорова, - отогнать от себя настойчивое воспомина­
ние о белесоватых глазах, одутловатых бледных лицах и
хромающей походке сестер Ламбер, об их странных, то не­
лепых, то таинственных словах, а может бьпь, отогнать и
воспоминание об умершей - в пользу живущих людей, с
- 25-

румянцем на щеках, с подвижным иногда жалким, иногда
восхитител ьным телом, которые могут не отвлеченно чув­
ствовать, страдать и любить•. Враждебное отношение к аб­
стракциям, жажда конкретики - в искусстве и в жизни -
вот, пожалуй, то, что заставляет Кузмина, забыв годы сов­
местных поисков истины, уйти из символизма, вернуться к
обычным земным проблемам и только эти проблемы сде­
лать предметом своего творчества.
Слишком смелым может показаться предположение,
что, рассказывая историю К ати Прозоровой, автор расска­
зал о своих собственных заблуждениях и о своем спасении,
но в пользу этого говорит тонкий и детальный психологи­
ческий анализ переживаний героини, свидетельствующий
не только о мастерском владении Кузмина приемом •диа­
лектики души•, но и о том, что все описанное было им про­
жито и прочувствовано. И ему приходилось в свое время
убегать из •сонного и задушевного плена• туда, •где солн­
це светило бы ярко, люди ступали крепко, говорили громко
и знали бы определенно и точно то немногое, что они могут
знать..
Судить о том, как изменяется в эти годы жизненная и
эстетическая ориентация Кузмина, помогает анализ бесед,
которые ведут герои •Покойницы в доме• об искусстве,
сцен, где автор показывает, как влияет искусство на созна­
ние и подсознание человека. Как обычно, Кузмин исполь­
зует систему лейтмотивов, подготавливая читателя к клю­
чевым сценам: повторяет в разных вариантах одну и ту же
мысль. Так, впервые сталкивает автор два противополож­
ных понятия - жизнь и искусство - в незначительном, на
первый взгляд, эпизоде третьей главы: разговор К ати и Се­
режи в лавке у букиниста о любви истинной и •книжной•
по поводу сонетов Петрарки. •Я почему-то не верю такой
любви, - говорит К атя, - одной на всю жизнь, расцветшей
в канцонах и сонетах; по-моему, тут есть отвлечение, лиша­
ющее чувство его веселости, жизненности, милой непра­
вильности и изменчивости. 1)'т есть некоторая безжизнен­
ность.. С таким отвлеченным и излишне экзальтированным
чувством влюбленности автор сталкивает свою героиню в
- 26-

середине повести, когда происходит •случайное• ее зна­
комство с Яковом Вейсом, молодым пианистом и компози­
тором. Его любовь не похожа на то спокойное чувство, ко­
торое испытывает к Кате молодой офицер Зотов.
Выслушав Катино признание в любви, Зотов удивлен, но
воспринимает ее поступок без особого воодушевления . В
приведенном отрывке из его дневника автор еще раз дает
характеристику живому, не надуманному чувству любви:
•В стихах и романах описывают любовь, как некую страсть
или катастрофу, а по мне, так это тихий, незаметный цве­
ток, который в тиши растет, укрепляет корни и пышным за­
тем расцветает цветом <".>•.
Не случайно любовная тема занимает центральное мес­
то и в этом, и в друmх произведениях Кузмина. Будучи
концентрированным и наиболее ярким выражением жизни
как таковой, любовь помогает ему дать оценку охвативше­
му многих его современников настроению, в основе кото­
рого желание строить свою жизнь не в соответствии с теми
законами, какие диктует реальный мир, а вопреки этим за­
конам, так как они признаются несовершенными и не соот­
ветствующими возросшим запросам человеческого духа.
Человек в их представлении слишком сложен для того,
чтобы довольствоваться привычными чувствами и пережи­
ваниями. Однако Кузмин чутко уловил и тот перелом, ко­
торый происходил в сознании русского общества в 1910-е
годы. Казалось, не только люди, но и само искусство уста­
ло от ненужных сложностей, которые не только не делают
жизнь богаче и интереснее, но просто разрушают ее, лишая
человека немноmх радостей, доступных ему в этой, земной,
жизни, предлагая заменить любовь, например, сполным и
тонким сочувствием•, которое, может быть, лучше любви,
но ни к чему живому человеку, так как превращает его в
мертв еца. И сам Кузмин постепенно освобождается в своем
творчестве от обязательного для символиста свторого пла­
на�. который призван напоминать о том, что существует
мир иной и только ему и принадлежат истинные и достой­
ные человека явления. сКульт покойницы•, привнесенный
в дом Прозоровых берлинскими тетушками, - своеобраз-
-2
7-

ная пародия на то состояние, которое переживал симво­
лизм в ту пору.
Предельное углубление в •суть вещей•, предпринятое
младосимволистами, имело некоторое положительное зна­
чение, но лишь постольку, поскольку ускорило закономер­
ную реакцию, суть которой в возрождении интереса к ре­
альному миру и к обычным предметам и явлениям. Эту
естественную для русского человека привязанность к зем­
ной жизни Кузмин раскрывает в эпизоде с нарубленными
березовыми ветками накануне Троицы. Языческое по сво­
ей сути, но просветленное знанием о высшей реальности,
мироощущение русского человека должно было, по мыс­
ли Вяч.Иванова и его сторонников, среди которых до оп­
ределенного момента был и Кузмин, послужить основой
для созидания новых форм в искусстве и в жизни, отвеча­
ющих требованиям приближающейся •органической•
эпохи. Но предпринятое ими превращение теплого и •до­
машнего• религиозного чувства в одурманивающий, па­
рализующий волю •кадильный• дым едва ли могло удов­
летворить Кузмина.
В том же ключе, что и повести, написаны им •Сказки•
1912-1913 гг. Многие русские писатели обращались к это­
му жанру в 1910-е гг. и использовали предоставля емые дан­
ной литературной формой возможности, как правило, для
того, чтобы заявить о своем видении целей и задач совре­
менной жизни, воплотить свое представление о назначении
искусства, продолжая таким образом традиции русской ли­
тературы XIX в. •Пропагандой• своих идей занят и Куз­
мин, непременно дополняющий рассказан ные им истории,
придуманные и непридуманные, назидательной концов­
кой. И каждый раз его слова звучат как напоминание о том,
что жизнь человеческая, земная - самоценна, и не приста­
ло живому человеку презирать ее лишь потому, что она не­
достаточно совершенна. В каждой из девяти сказок в раз­
ных вариациях повторяется одна и та же мысль,
высказанная стариком священником в завершающем этот
маленький сказочный цикл •Послушном подпаске•: •Мо­
жет, ты и прав. Но врать все-таки нехорошо•. Попутно ав-
-28-

тор затра гивает ряд смежных с этой тем, убеждая читателя
в том, что нет резона препоручать свою собственную судь­
бу некой всемогущей силе , даже если в награду она даст те­
бе все, о чем ты мог бы мечтать. Оставаясь хозяином своей
судьбы, ты оставляешь за собой право желать и добиваться
осуществления своих ж еланий. К тому же, как бы ни были
хороши дарованные тебе свыше •правила• и •иде алы• , -
они, •как готовый сапог, не на всякую ногу влезут•. Хо­
чешь быть счастливым - слушайся сердца, а не правил, -
как поясняет молодому графу Ульриху, герою сказки • Ры­
царские правила•, встреченный им в пути то ли пастух, то
ли ангел. Выдуманные Кузминым фантастические сюжеты
прочной нитью связаны с современностью, а о том, что, со­
чиняя свои сказки, писатель не упускал из виду и пробле­
мы эстетического характера, свидетельствует небольшое
отступление в цитированном выше •Послушном подпас­
ке•. Приведя пару строк из северянинской •поэмы -миньо­
нета• •Это было у моря• и кратко пересказав ее сюжет, он
поясняет : с У нас же моря не было, Шопена никто не играл,
вместо башни была тюрьма, вместо пажа - подпасок и вме­
сто королевы - дочь тюремщика. Позвольте ! Какое же тут
сходство ? А сходство в том, что дочь тюремщика полюбила
Николая. Мы не спорим, что башня, море, Шопен, короле­
ва и паж - все это гораздо поэтичнее, но ведь мы же и пи­
шем не стихи, а простую деревенскую историю, и потом
уверяю, что дочь тюремщика была нисколько не хуже коро­
левы•.
Не один Кузмин отказывается в это время от напрасных
поисков того, •чего нет на свете•, и открывает для себя пре­
лесть обыденного, красоту обыкновенного. Идя по этому
пути, он на время становится союзником объединившихся
вокруг • Аполлона• авторов, для которых проблема реаби­
литации сплоти• была одной из центральных. Но не слу­
чайно Кузмин постепенно отдаляется и от новых своих со­
юзников, хотя в основных пунктах программа н ового
журн ала не противоречит его взглядам (отчасти им и опре­
деляется). Во вступлении к первому номеру •Аполлона•
(19 09,октябрь) программа эта была более или менее опре -
- 29-

делена: культурная преемственность, не переходящая, од­
нако, в бессмысленное подражание мертвым образцам ан­
тичного искусства; признание необходимости для худож­
ника вдохновляющего идеала, но без обязательного для
всех идеологического диктата; свобода самовыражения,
при условии, что она является следствием поисков своей
правды, но не лженоваторством , не погоней за фальшивы­
ми эффектами; стремление к •глубоко сознательному и
стройному творчеству, < ... >к стилю, к прекрасной форме и
животворящей мечте• . Эта достаточно стройная концеп­
ция, заявленная на первых страницах журнала, размывает­
ся опубликованной вслед за ней статьей, почти манифес­
том, А .Бенуа •В ожидании гимна Аполлону• . Край не
эмоциональная, она уже по тону противостоит трезвому и
спокойному предисловию: •Близится бог, и уже стонет
земля , извергая покойников, и уже поднялись всюду лже­
пророки и звери, чтобы начать решительную борьбу• и т.д .
Парадокс в том, что экзальтация и пафос, характеризую­
щие это выступление Бенуа, сохраняются в журнале и по­
зднее, а в завершающих статью абзацах намечается то из­
менение, которое произойдет в недалеком будущем, когд а
•Аполлон• из органа, провозгласивш его •широкий путь
" аполлонизма" •, превратился в орган воинствующего ак­
меизма.
•диванное мифотворчество• (так определил позднее
эстетические из ыскания И.Гумилева Кузмин), которым че­
рез несколько лет занялись теоретики новой литературной
школы, вряд ли могло удовлетворить Кузмина, как не уст­
раивал его, вероятно, и призыв А .Бенуа: •довольно игри­
вого легкомыслия в отношении к божественному, остроум ­
ной софистики и полуверы. Нужно поверить и молиться•.
Эта эмоциональная проповедь Бенуа только в одном пунк ­
те могла быть безоговорочно принята Кузминым: •Теперь
же, пройдя через весь круг, пора снова вспомнить о теле. И
его нужно готовить, и оно должно озариться красотой, а
главное и оно должно начать служить Тому, кто требует к
себе служение• .
- 30-

Несмотря на явну ю зависимость от теоретических по­
ложений символизма, представленных в творчестве
В. Брюсова и Вяч. Иванова, несмотря на то, что ряд тезисов,
зая вленных в программе нового жу рнала, представля ет со­
бой возрождение и дальнейшее развитие принципов, кото­
рые проповедовали в свое время •мирискусники•, - созда­
тели •Аполлона• пытались сформулировать и свои
собственные представления о том, чем должен ру ководст­
воваться современный ху дожник, если он желает быть та­
ковым. Но представления эти су ществовали не столько в
форме положительного утверждения новых идей, сколько
в виде отрицания тех принципов, которые были неприем­
лемы для представителей обновленного ру сского иску сст­
ва. Главный тезис, с которым боролись •аполлоновцы•,
представлен бьm и в теориях млад осимволистов, и в уче­
нии Мережковского и его сторонников: искусство должно
быть полезным. Разумеется, •польза• понималась •пред-•
и млад осимволистами по-разному: •мистическая • полез­
ность искусства у Вяч. Иванова лишь отдаленно напомина­
ет •гражданску ю• позицию Мережковского. Именно по­
следняя была предметом нападок и поводом для
сокруш ительной критики антиэстетических выступлений
символистов-реформаторов, в то время как ивановские
фантазии о грядущем всенародном искусстве не подверга­
лись в •Аполлоне• такого рода критическому анализу. Од­
ной из причин подобного избирательного подхода к рабо­
там своих противников является враждебное отношение
самого Мережковского к новому журналу. Ответом на один
из выпадов Мережковского стала опубликованная в No7
•Аполлона• за 1913 г. статья В.Чудовского •О Мережков­
ском, Некрасове и о политике в иску сстве• . Предрекая
близку ю смерть символизму, автор статьи видит причину
его гибели не в напад ках врагов, но в тех метаморфозах,
которые происходят с самими символистами. • Симво­
лизм падет, - пишет он, - не под у дарами врагов, не в
жарком смертном бою, а разбегутся защитники его, пусто
будет в их стане < ...>•. Таким беглецом представляется
ему Мережковский, который не смог сохранить верность
- 31-

им самим созданной •формуле культуры• и •после не­
скольких "неопред еленных жестов", побежал туда. .. туда.. .
"к рабам"! •.
Выступление Мережковского критик •Аполлона• рас­
ценивает как еще одно, из участившихся в последнее вре­
мя, наступление на эстетизм со стороны •поборников раз­
ных форм полезной, добродетельной, гражданской и иной
"неэстетической" красоты•. Причиной этого он считает
безнадежный отрыв первых русских декадентов от дейст­
вительной жизни. В этом смысле крушение идей Мереж­
ковского - это крушение целой эпохи. Неспособность ос­
мыслить происходящие в реальной жизни процессы,
замена их отвлеченными формулами отчетливо прояви­
лась, пишет Чудовский, в дни первой революции, от кото­
рой и сам Мережковский, и его соратники надеялись полу­
чить силу для великих свершений. Но эта •надежда
настоящей жизни• завершилась для них - •смертью без
воскресения•. Вместо живой жизни - искалеченная •не­
престанной игрой "в антитезы" • двойственность; вместо
революции - формула революции, •парниковый цветок•;
не •животворящий синтез•, соединяющий свободу и веру в
одно целое, а •лишь рецепт какой-то ненужной смеси мас­
ла и воды, аптечная микстура. И вот он с показным благо­
душием ищет, - а на самом деле с судорожным отчаянием
мечется и ищет, к чему - в реальной, в действительной, так
безнадежно недоступной ему жизни, - прицепить эту
мертвую формулу, - от "хлыстов" до декабристов, от До­
стоевского до Толстого и до Некрасова• .
Формотворчеству в сфере общественной и политичес­
кой •Аполлон• пытается противопоставить формотворче­
ство в искусстве, чтобы вернуть, таким образом, художни­
ка в привычную для неrо среду и восстановить
разорванную символистами естественную связь между ис­
кусством и жизнью, уд алив воздвигнутую ими преграду -
мертвые формулы, с помощью которых живая реальность
должна была преобразовываться в реальность высшего по­
рядка.
-32-

Установка на разграничение двух сфер человеческой де­
ятельности - творческой и •обыденной•, вместо традици­
онного для символистов соединения творчества и быта, -
характерна для критических выступлений Кузмина в
• Аполлоне•, где он на протяжении нескольких лет вел от­
дел • Заметки о русской беллетристике•. Автор намеренно
выводит за границы своих рецензий все то, что не имеет от­
ношения к художественному творчеству как таковому. Во­
преки укоренившейся в русской критике традиции рассма­
тривать художественное произведение в контексте
реальной общественной ситуации, от чеrо не свободны бы­
ли не только представители демократическо ю лагеря, но и
многие модернисты, Кузмин прямо заявляет в своих рецен­
зиях, что этот аспект никакого отношения не имеет к лите­
ратурному анализу. Реалии современной действительности
имеют значение для художника - в тот момент, когда он за­
нят сбором жизненных впечатлений, превращающихся в
процессе работы в нечто обусловленное живой жизнью, но
от нее уже не зависящее. Кузмина интересуют, в первую
очередь, чисто •технические хара ктеристики•, при этом он
не отдает предпочтения какому -нибудь одному излюблен­
ном у им приему или какой-нибудь одной литературной
школе. Рецензируя произведения разных авторов, среди
которых М.Горький и 3.Гиппиус, Л.Н.Толстой и М.Арцы­
башев, Е.Чириков и А.Аверченко и др., он никогда не исхо­
дит в своих оценках из их принадлежности к той или иной
литературной группировке. Создается впечатление, что ре­
ализм, импрессионизм, символизм - существуют сами по
себе, и так же самостоятельно, независимо от эстетических
программ, пишут свои романы, повести, рассказы русские
писатели. Кузмин неоднократно, и в дореволюционные, и в
пореволюционные rоды, обращал внимание читателей на
то, что невозможно вначале написать манифест, а затем ру­
ководствоваться в своем творчестве обозначенными в нем
принципами. Какие-либо обобщения и абстрактные тезисы
возможны лишь как результат, как подведение итога. Бес­
смысленно требовать от художника соответствия тем или
ин ым положениям, как бы верны они ни были. 4 Следовать
-33-
3МКузм1111,т 1

букве закона• в своем творчестве могут лишь эпиrоны,
подражатели; настоящий художник всегда самостоятельно
выбирает приоритеты - и в области содержания, и в обла­
сти формы. Однако есть и для Кузмина незыблемые прави­
ла, пренебрегать которыми, по ero мнению, нельзя. Так, не­
допустимым считает он нарушение законов жанра. В своих
критических выступлениях, написанных по конкретному
поводу - как отклик на вышедший альманах или сборник
рассказов, - он не просто дает оценку творческой манере
автора, называет достоинства и недостатки опубликован­
ного, но нередко предваряет или завершает обзор новых
книг теоретическими рассужд ениями, среди которых инте­
рес представля ют его попытки определить, как именно, в
каком направлении будет развиваться русская проза: ка­
ким жанрам будет отдано предпочтение в ближайшее вре­
мя, какие прозаические формы более перспективны и ка­
ким изменениям подвергнутся традиционные жанровые
структуры. Делая прогнозы, Кузмин учитывает появивши­
еся новые тенденции в русской беллетристике, но старает­
ся пресекать любые виды бездумного экспериментаторства
или элементарной небрежности и недобросовестности. В
од ной из первых опубликованных в 1910 г. в •А поллоне•
(No 7) рецензий, в которой дан разбор альманахов, издан­
ных •Новым журналом для всех•, - •А льман�u а для всех•
(кн. 1) и •Огней•, - 29 сб. •Знания • и сборников рассказов
О.Дымова (т. 1 , изд-во •Шиповник• ) и Петра Нилуса
(•Рассказы•} , Кузмин отмечает возрождающийся в по­
следние rоды у русских писателей интерес к произведени­
ям крупной формы. •Намечаются пути, - пишет он, - к
воссозданию формы романа, который дал бы нам отраже­
ние современности не в распыленных осколках, как то бы­
ло в чеховское и послечеховское безвременье, а в цельных,
хотя бы и небольших зеркалах• . Тенденция к укрупнению
свойственна, по ero мнению, мноmм русским писателям, в
том числе Ф.Солоrу бу, А.Ремизову, А.Белому и др. При
этом Кузмина не пугает то, что вместе с формой современ­
ные авторы позаимствовали у своих предшественников -
Гоrоля, Салтыкова, Лескова - •пристрастность• , •сгущен-
- 34-

вые тени• в создаваемых ими картинах жизни: •характер­
но русская кривизна•, считает он, постепенно вытеснится
потребностью увидеть и показать действительность • не с
тенденциозно- партийной точки зрения с.-д., но бытописа­
тельно и во всей ш ироте•. Утверждающуюся в русской про­
зе форму Ку змин характеризует как •новый бытовой сим­
волико-реалистический роман•, черты которого он
находит не только в произведениях названных авторов, но
и в повестях С.Ауслендера (•У фабрики•) и О.Дымова
(•Влас• ). Элементы новой романной прозы он отмечает
также в публикующейся в сборниках •Знания• горьков­
ской хронике •Городок Окуров•, считая, что это произведе­
ние •принадлежит не только к лучшим страницам Го рько­
го, но и вообще к очень примечательным произведениям
бытоописательной литературы , которой был так богат про­
шлый год•, и ставит его в один ряд с •Серебряным голу­
бем • А. Белого и •Неуемным бубном• А.Ремизова.
Более подробный анализ тенденций, бытующих в рус­
ской прозе, представлен в обширной статье Кузм ина, по­
свя щенной анализу прозаических произведений, опубли­
кованных в •Весах•, - • Художественная проза "Весов"•
(Аполлон. 1910. No 9). Среди них он выделяет два типа рас­
сказов. В одних на первом месте находится какая-нибудь
мысль, идея (•не поэтическая, а умственная, рациональ­
ная• ) , в то время как сюжету, •живописи• и психолоmи от­
водится роль служебная. Та ковыми он считает рассказы
3.Гиппиус, более подробная характеристика которых дана
в рецензии на сборник •Лунные муравьи• (Аполлон. 1912 .
No3/4). Отмечая формальное сходство с рассказами Леско­
ва, Куз мин видит существенную разницу в том, как оба ав­
тора строят свои отношения с реальным миром. Сама
структура произведений Гиппиус - соединение рассказа с
публицистическим фельетоном - вполне допустима и име­
ет ряд неоспоримых достоинств, так как •дает большую
свободу не ограничивать повествование строгою формой
рассказа, а широко развивать рапсодии, не боясь отступле­
ний, рассуждений и открытых намеков на злобу дня• . Не­
приятие вызывает у него неспособность 3.Гиппиус связать
- 35-
з•

свои отвлеченные рассуждения с реальными событиями. В
отличие от своего предшественника, у которого было и
•блистательное знание жизни•, и •едкий и своеобразный
взгляд на каждое событие•, и •сочный неподражаемый
слог. , она способна дать только •бессердечное и брезгливо­
святошеское• отношение к злободневным вопросам, кото­
рые далеко не всегда искренне интересуют ее, а нередко
просто •придуманы на случай•; вместо живой жизни - вы­
думанные ситуации и характеры, которые хотя и призваны
проиллюстрировать ее доводы , но не могут, вследствие ху­
дожественной слабости, служить этой цели. Куз мин крити­
чески оценивает и сам тон повествования , который кажет­
ся ему чересчур развязным, •раскидистым•. •думается , -
пишет он, завершая свой разбор, - ч то никаких таких про­
ституток, офицеров и сестер милосердия не было, и говори­
ли они совсем не то, и поступали не вполне так, как хочет­
ся З.Гиппиус, так что подтверждением ее доводам они
никак не служат и остаются одни эти доводы г-жи Гиппиус,
ни к чему не обязывающие, да фальшивые куклы, да раски­
дистые фельетоны•.
Суть предъявляемых Куз миным претензий аналогична
тем , которые обыкновенно выдвигались критиками •Апол­
лона• при анализе произведений символистов- •общест­
венников•: отсутствие интереса к реальным проблемам, не­
умение адекватно отразить происходящие в русской
общественной жизни процессы, воспроизвести реально су­
ществующие типы. Несколько отступая от своих принци­
пов, Ку змин заканчивает рецензию краткой, но вырази­
тельной характеристикой мировоззрения Ги ппиус, сделав
предварительно замечание: •Впрочем, разбираться в этом
не входит в нашу задачу, - c'est а prendre en а laisser•, - но
все -таки считает необходимым отметить, что •характери­
зовать всю после-революционную эпоху лунными муравь­
ями - несколько опрометчиво и скорее вытекает из миро­
воззрен ия , нежели из наблюдения•.
Рассказы другого типа представлены в творчестве
Ф.Сологуба, И.Гумилева, С.Ауслендера (сЗаписки Га ниме­
да •), к этому же разряду Куз мин относит и брюсовскую
-3
6-

сРеспублику Южного Креста•. Их отличительной особен­
носrью он считает использование автором исторической, эк­
зотической, фантастической или утопической обстановки,
которая создает условия для сболее свободного и причудли­
вого полета его воображения (не фабулистического, но орна­
ментального)•. На их основе создаются притчи, аллегории,
утопические и фантастические рассказы; при этом использу­
емый автором колорит - сместный и временный• - не име­
ет самостоятельного значения и служит для соттенения
мысли или для капризного сочетания играющих красок•.
Но наиболее значительными и перспективными представ­
ляются ему другие две формы, определяющие, как считает
Ку змин, сдо известной степени, будущее нашей литерату­
ры•. Он рассматривает как образцы, симеющие громадное
показательное значение• , так как в них в полной мере отра­
жены новые тенденции, - сОmенного Ангела• В.Брюсова
и с Серебряного Го лубя• А.Белого. Первым открывается
путь для создания романов, представляющих собой с исто­
рико-символическое повествование с богатой фабулой, со­
хранением временного и местного колорита, исторической
верности•. Помимо этих качеств, роман Брюсова обладает
еще одним - в точности воспроизводит литературную
форму, соответствую щую описываемой эпохе, то есть явля­
ется стилизацией, в том смысле, какой сам Куз мин вклады­
вал в это понятие. К разряду стилизаций он относит также
некоторые произведения С.Ауслендера, В.Садовского и
С.Соловьева. Однако не само по себе умение •стилизо­
вать• литературные образцы прошлого делает брюсовский
роман произведением, с точки зрения Куз мина, определяю­
щим пути дальнейшего развития русской прозы. Будучи ро­
маном историческим и фабулистическим, он тем не менее
несет в себе сболее глубокое и тайное для имеющих уши
слышать • содержание, проникнут пафосом современности
и чисто брюсовской страстностью. сСоединяя в себе мас­
терскую "стилизацию" и несомненную современность, - за­
вершает Кузм ин свой анализ романа сОmенный Ангел• , -
интерес исторический, фабулистический и психологичес­
кий, овеянное некоей тайной и сохраняя большую ясность,
-37 -

написанное очень лично и с эпической объективносrью,
это произведение может считаться не только указательным
сrолбом одного из путей будущего романа, но и ценным до­
казательсrвом целесообразносrи этого пути и русским об­
разцом для путников по дороге исторического романа• .
Среди произведений самого Куз мина немало таких, ко­
торые могут быть отнесены к разряду исторических, хотя
свои исторические повествования он строит иначе. Прежде
всего стоит отметить большую свободу в обращении с ли­
тературными образцами. Если в случае с Брюсовым речь
может идти о заполнении современным, глубоко личным
содержанием традиционной формы автобиографического
повесrвования, то в кузминских повестях не обыгрывают­
ся, как правило, события его собственной жизни, может
быть, и потому, что достаточно даже намека на гомосексу­
альный подтекст, чтобы сочиненная им фабула восприни­
малась как нечто автобиографическое. •Л ичные• интона­
ции свойственны были ранней прозе Кузмина -
•Крыльям• , •Картонному домику•, хотя и в этих произве­
дениях очевидно желание автора превратить биографичес­
кие эпизоды в ситуации в достаточной мере обезличенные,
вывести их за •пределы• своей личной жизни и превратить
в материал для повесrвования эпического. Не старается
Ку змин переносить в историческую повесть •злободнев ­
ную• тематику, независимо от того, к какой сфере жизни -
общесrвенной или индивидуальной - могут быть отнесе­
ны затронутые проблемы. Изучая, как и многие его совре­
менники, человеческую душу, он стремится реконсrруиро­
вать отдельные этапы в развитии человеческого духа - как
в элементарных его проявлениях, например, в Эме Лебефе,
так и в высших - Калиостро. Поэтому совмещение совре­
менносrи и исrорического прошлого недопусrимо в его
произведениях, так как не только не будет способсrвовать
решению посrавленной писателем задачи, но, напротив,
помешает ему воссоздать исторически верную •психологи­
ческую• картину минувших эпох.
Поставив перед собой цель воссоздать досrоверную
психологическую картину прошлого, автор не сrремится
- 38-

ограничивать себя какой-то конкретной формой. Его про­
изведения, основанные на историческом материале, пост­
роены примерно так же, как исторические анекдоты Б.Са­
довского, петербургские или парижские •апокрифы•
С.Ауслендера или В.Мозалевского, которые, подобно Ку з­
мину, не столько •стилизовал и•, сколько пытались напол­
нить свои повести и рассказы ароматом давно минув ших
времен.
Стилизациями в полном смысле слова могут считаться
только кузминские •Комедии на темы из Пролога, о Евдо­
кии из Ге лиополя, о Алексее человеке Божьем, о Мартини­
ане•, воскрешающие форму мистерии. Но и в этой, наибо ­
лее выдержанной и верной формальному образцу, книге
есть определенный надлом, смешение стилей. Рецензируя
этот сборник Куз мина (он вышел в изд-ве •Оры• в 19 09 г. ),
С.Соловьев писал: •для всех комедий характерно соедине­
ние византийского колорита (в собственных именах, в та­
ких словах, как: авва, киновия ) с наивностью средневеко­
вой мистерии (введенье дьявола, как действующего лица,
пролог, произносимый ангелом). Изящная проза чередует­
ся с очаровательными стихами < ... > Но слишком часто
Куз мин впадает в шарж и в карикатуру. Мудрая наивность
мистерии сменяется у него фальшивой гримаской а la
Блок. Стиль Козьмы Пруткова наруш ает религиозный
стиль комедий. Получается бесстильность и безвкусица, а
потому и кощунств о < ... > подлинно кощунственно соеди­
ненное в одном моменте умиление перед святыней и глум ­
ление над ней•.
Причиной подобной •безвкусицы• С.Соловьев считает
влияние, которое оказал на талант Ку змина блоковский
4Балаганчик•. Но, как ему кажется, писателю удается ос­
вободиться от •дешевого модернизма•, о чем свидетельст­
вует повесть 4Подвиrи Великого Александра• - кузмин­
ский вариант • Александрии• , которую также можно
рассматривать как •стилизацию•. Однако стилизации до ­
статоч но редко встречаются в творчестве Ку змина, как,
впрочем, и в творчестве других авторов, при том, что тер­
мин этот был чрезвычайно широко распространен среди
- 39-

его современников, и, как правило, любое произведение,
написанное на историческую тему, объявлялось •стилиза­
цией•.
О широкой волне •пассеизма• в русской литературе и
об излишней увлеченности некоторых авторов (к их числу
был отнесен В.Садовской) стилизациями писал в статье •О
"Русской Мысли"•, опубликованной в •Аполлоне•,
Вал.Чудовский. Характеризуя повесть Садовского •дву­
главый Орел•, которая была напечатана в •Русской М ыс­
ли•, он замечает: •В неизменном желании В.Садовского
стилизовать во что бы то ни стало есть что-то страдатель­
ное. Он мне представляется орудием какой-то слепой сти­
лизационной воли в литературе. Кажется, можно а priori
утверждать, что при известном развитии стилизма должен
непременно явиться такой писатель, который не сам будет
произвольно подходить к данным вещам и положениям с
определенными, собственными приемами; а наоборот, бу­
дет как бы отдаваться во власть эпохам, лицам, подчиняясь
какому-то внушению, fas cination. Та ким образом Садов­
ской - отрадный признак зрелости нашего стилизма <...>•.
Ут верждению •зрелого стилизма• в русской литературе
немало способствовал Куз мин. Но форма •страдательного
стилизма•, когда автор безвольно принимает диктуемые
духом прежних эпох законы, никогда не была ему свойст­
венна. Он создал совершенно особый •жанр•, ярким образ­
цом которого является повесть •Приключения Эме Лебе­
фа•. В основе кузминских -«стилизаций• вольное обращение
с традиционными формами, законы которых он не столько
нарушает, сколько просто игнорирует, стараясь воссоздать
не принятую в изображаемую им эпоху •модель• сознания,
а •поток• сознания героя, который вбирает в себя и детали
быта, одежды, внешнего облика •населяющих• эту эпоху
героев, особенности их поведения и миросозерцания, отра­
женные в их сознании предрассудки, верования и обычаи
тех лет, - словом, все то, что заменяет в кузминских •сти­
лизациях• традиционную жанровую форму, принятые в
изображаемую эпоху •приемы письма• .
- 40-

На эту особенность русского стилизма, в основе которо­
го вольное обращение с формой и больший, нежели в евро­
пейской литературе, интерес к •содержанию• воскрешае­
мой эпохи обратил внимание в своей статье и Чудовский.
Продолжая анализ п овести Садовского (•двуглавый
Орел • ) , он отметил: •Вся повесть пересыпана краткими
описаниями природы , вполне "модернистскими" по при­
ему красочных и световых разл ичений (дифференциаций),
что тоже мало напоминает подлинный XVIII век, природы
не замечав ший. Эти же места, внося созерцательность, рит­
мически нарушают текучесть повествования •. То лько один
автор, по его мнению, - Брюсов - свободен от свойствен­
ного современному русскому искусству •зрительно-симво­
лического восприятия с оттенком созерцания•. Даже Ку з­
ми н, считает Чудовский, в лучш их своих образцах,
•несвободен от примеси• - не в состоянии создать •чистое
повествование•.
В статье •"Русская Мысль" и романы В.Брюсова, З.Гип­
пиус, Д .Мережковского•, опубликованной в •Аполлоне• в
19 13 г. , Чудовский дает высокую оценку еще одной (после
•Оmенного Ангела• ) стилизации Брюсова - роману •Ал­
тарь Победы •, практически совпадая в своих выводах с те­
ми, которые сделал Ку змин, определяя, какое место зани­
мают исторические романы Брюсова в русской литературе.
Без •Алтаря Победы •, считает Чудовский, •Оmенный Ан ­
гел• остался бы всего лишь любопытным опытом - •набе­
гом в область "стилизации" • . •Алтарь Победы• показал,
что •в лице Валерия Брюсова русская художественная
культура доросла, наконец, до совершенной приспособлен­
ности к художественному восприятию мировой истории• .
Однако, во многом совпадая с то чкой зрения Ку змина,
Чудовский привносит •акмеистический• элемент в свой
анализ русской символистской прозы. Неудивительна по­
этому та отрицательная оценка, которую критик дал исто­
рическим романам Д .Мережковского. Гл авным недостат­
ком этого автора он сч итает то, что Мережковский
слишком уж полагается на •историческую методу•, что ли­
шает его произведения художественности. Несмотря на ог-
- 41-

ромные и несомненные их достоинства, они не способны в
полной мере удовлетворить эстетическое чувство, что под
силу будет сделать только представителям новой школы -
акмеистической, убежден критик •Аполлона•. Поясняя
свою сметоду• , Чудовский пишет: сВ искусстве мы прежде
всего требуем определенных граней, а современный исто­
ризм грани отрицает. Я глубоко убежден, что акмеистичес­
кая наука отвергнет бесформенную, безгранную текучесть
нынешней исторической мысли. Мы опять получим воз­
можность мыслить любое историческое явление художест­
венно-замкнутым между началом и концом - и так будем
строить и художественное истолкование истории в изящ­
ном повествовании•.
Брюсовские романы, казалось бы, отвечали заявленной
в этой программе раз вития русской прозы установке на со­
здание произведений выверенных и продуманных, с приве­
денными в сооответствие историческими и эстетическими
категориями. Но и в них Чудовский находит изъяны, рас­
сматривая •Огненного Ангела• и •Алтарь Победы• как
произведения, завершающие •вполне определенную поло­
су во внутреннем развитии литературных форм •, но от­
нюдь не открывающие новую эпоху. Историческая проза
Брюсова представляется ему наиболее полным и обосно­
ванным отказом от натуралистического повествования,
чем проза Мережковского и Сологуба. Вообще, считал кри­
тик, сам суход• символического романа в систорическую
экзотику• - сесть скорее отрицающее, чем основополагаю­
щее разрешение вопроса•. Огранич ившись экзотической
стариной, писал он, невозможно создать произведение, ко­
торое отличалось бы •акмеистической полнотой•. В статье
дана подробная характеристика будущего сакмеистическо­
ГО• романа, который должен со временем вытеснить опыты
символистов-прозаико в: с И вот перед новой эпохой, нача­
ло которой исповедываем мы, лежит большая и прекрасная
задача: не теряя ничего из того громадного культурного и
художественного опыта, который сказался в повествовани­
ях Брюсова, создать новый, акмеистический, т.е . вершин­
ный роман, который художественно претворил бы нашу
-42 -

родную русскую жизнь, но уже со всей полното й сознания
жизни мировой; который соединил бы внешни й размах
" Войны и мира " и внутренни й размах символизма с тем но­
вым животворным духом вершин, духом всео бъемлющей
полноты, которо го хотим мы <...>•.
Мечты Чудовского о новом акмеистическом романе
почти повторяют ту характеристику, которую Кузмин, в
статье 4 Художественная проза "Весов "•, дал с Серебряному
Голубю•. В этом романе А.Белого, лучшем его произведе­
нии, как считал Кузмин, намечен спуть широкой символи­
ко-реалистической картины современной России•. Не за­
тра гивая общей структуры романа (Кузмин рассматривает
только опубликованную к тому времени часть), он привет­
ствует и поддерживает это произведение, в котором видит
суказатель на друго й возможны й [наряду с брюсовским ис­
торическим р оманом ], желательный и многими чаемы й
путь •. На этом пути, считает он, Белый не одинок: так же,
как и он, 4большое и острое чувствование современной
России • стремятся выразить в своих произведениях А.Ре­
мизов, А.Толстой, в некоторых вещах - М.Горький.
К тому моменту, когда позиции символизма в России
были существенно ослаблены и символисты -прозаики пер­
вого ряда были заняты поисками новых форм для выраже­
ния претерпевших серьезные изменения идеологических и
эстетических воззрений, появляется множество авторов,
среди которых немало та к называемых реалистов, парази­
тирующих в своем творчест ве на сзавоеваниях• символиз­
ма. Наряду с якобы глубокомы сленными произведениями,
профанирующими характерные особенности символист­
ско й прозы, в первую очередь - идеологическую насыщен­
ность текста, появляются и другие, отражающие изменив­
ши йся в литературе постсимволистс кого периода взгляд на
мир, когда на смену желанию заглянуть за грань сущего
пришло другое - увидеть и понять смысл сущего, открыть
сияние Вечности в мелочах жизни. Н о и эти, последние,
вск оре становятся образцом для подражания среди псевдо­
модернистских авторов. Встречались и случаи совмещения
этих д вух тенденций.
-43-

Характеристика подобного обращения с новыми фор­
мами содержится в рецензии Кузмина, опубликованной в
No 10 •Аполлона• за 1910 г. Оценивая книгу Д.Крачковско­
го •Необыкновенный человек• (СПб., 1910), он отмечает
ряд недостатков, которые свойственны авторам такого,
•смешанного•, направления в прозе: банальная или бестол­
ковая фабула, которая тонет во многословной •лирической
болтовне, эстетически-иронически-сентиментально-искус­
ственной•.
Бедность фабулы превращает произведение в •соус без
рыбы•, хотя Крачковский и дополняет этот ссоус• милыми
мелочами, но, пишет Кузмин, •когда вам на голову высыпа­
ют 240 страниц бирюлек и мелочишки, всякий вправе про­
тестовать• . Так же скептически оценивает он безнадежные
попытки Е.Чирикова подражать •модернистам, декаден­
там, стилизаторам и прочим "мальчикам без штанов"•, ре­
цензируя его книгу •Плен страстей• ( Московское кн-во,
1910). В то же время Кузмин многое готов простить писате­
лю, начинающему или опытному, но только в том случае,
если его произведения несут на себе отпечаток личности
самого автора, характеризуются особыми, незаимствован­
ными, одному ему присущими качествами. Эти достоинст­
ва он обнаружил в спетербургских апокрифах• С.Ауслен­
дера (•Вторая книга рассказов•, изданная •Аполлоном• в
1912 году), в которых автору, как считает Кузмин, удалось
адекватно выразить содержание своей личности. Романти­
ческая окраска, свойственная его рассказам, не столько
принадлежность той эпохи, о которой повествует Ау слен­
дер, сколько особенность его мировосприятия. Своеобра­
зие его манеры письма состоит также и в том, что его взгляд
на мир как бы дважды опосредован. •Нам кажется, - пи­
шет Кузмин, - что и теперешний Петербург и русскую де­
ревню автор видит глазами не то что пушкинских гусаров
или лицеистов, а скорей даже глазами смолянки, мечтаю­
щей об этих гусарах•. Выбранная Ауслендером •маска.
полностью соответствует и уровню его мастерства, и его
темпераменту, хотя иногда присущие ему романтизм и ли­
ризм мешают изображать ссильные чувства и поступки•.
-4
4-

Но и в этой сдержанности Ку змин склонен видеть скорее
•мудрую уловку автора, отлично знающего и свои достоин­
ства и свои недостатки •, чем •слабость пера..
В умении ограничить себя кругом таких тем и проблем,
которые под силу его таланту, хорошо ему знакомы и вызы­
вают неподдельный его интерес, Куз мин видит одно из ос­
новных достоинств писателя. При этом он оставляет ему
полную свободу в выборе не только тем, но и форм, только
бы эти формы и темы гармонически сочетались с автор­
ской индивидуальностью. Сам свободно варьирующий в
своем творчестве различные жанровые формы, Куз мин
приветствует появление в русской литературе произведе­
ний, написанных в новом, непривычном для русского чита­
теля жанре. Среди них он отмечает первый роман Е.На­
гродской •Гнев Диониса•, написанный •живо и ярко•, в
котором видит удачное подражание французским романам.
В качестве одного из основных достоинств этой книги Ку з­
мин называет правдоподобие, подразумевая под этим не
простое воспроизведение пережитого, но правдоподобие
выдумки. Отсутствие такого рода •эстетического• правдо­
подобия не восполнит самое современное содержание,
сколько бы эсдеков, террористов, обысков ни включил в
свое произведение автор. Все это не улучшило, как отметил
Куз мин в рецензии на 36-й сборник •Знания •, повесть
И.Шмелева сЧеловек из ресторана•. Скептически оцени­
вает он и •романтизм• повести Л.Андреева -«Сашка Жигу­
лев• , напечатанной в 16 выпуске Альманаха издательства
•Шиповник•. В то время как в изложении Шмелева обы­
денная действительность предстает чересчур пресной и не­
выразительной, несмотря на обилие драматических эпизо­
дов, Л.Андреев излишне романтизирует действительность,
чему способствуют постоянные •прорывы психологии•,
чрезмерная •трогательность• описаний: •<...> читая эту
романическую, сжато (особенно в первой части) и сильно
нап исанную повесть, - замечает Куз мин, - как-то неволь­
но возвращаешься памятью к тем школьным временам,
когда во время уроков или на сон грядущий одним залпом
проглатывали какого-нибудь "Следопыта" или "Последне-
- 45-

го из Могикан", а на ночь клали вместе с катехизисом под
подушку• . Такого же рода трогательность - снеубедитель­
ную слащавость• - он обнаруживает и в рассказе А.Реми­
зова сПетушок•. сЗдесь налицо, - пишет Кузмин, - и пя­
тиалтынный, съеденный коровой, и индюшка, и яичко, и
петушок, и бабушкина мебель, и воздушный шар, и крест­
ный ход, и щепочки, которые бабушка, не захотевшая лезть
под красный флаг, таскала на баррикады, и свернутая шей­
ка петушка, и разорванная грудка мальчика, и пятикратное
описание икон, вставленное как припев, - все это мало
трогает и еще меньше убеждает•.
Таким образом, доказывает Кузмин, недостаточно про­
сто заполнить свой рассказ или повесть страшными собы­
тиями, почерпнутыми пусть даже из самой жизни (а иногда
и из произведений собратьев по перу), окутать их аллего­
рическим, романтическим и прочим туманом, чтобы заста­
вить читателя поверить в достоверность изображаемого.
Создавая свой особый мир, параллельный реальному, писа­
тель должен разумно сочетать логику мира действительно­
го и вымышленного. По мнению Кузмина, рецепт успеха -
в умении соблюсти пропорцию, соединяя искусство и
жизнь так, чтобы искусство перестало быть сискусствен­
ным• , но чтобы художественное произведение при этом не
превратилось в сухую документальную прозу. Этому невоз­
можно научить; ни одна литературная школа не выработа­
ла правил, руководствуясь которыми писатель будет созда­
вать шедевры. Чувство меры, вкус и талант - качества в
большей степени врожденны�. чем б.l!аrоприобретенные, -
вот что делает пишущего человека писателем. Их не заме­
нят сии эпиграфы из Толстого и Штирнера, ни мелодрама­
тизм тем (кровосмешение, преступный священнослужи­
тель и т.п .), ни высокопарный стиль•, как не спасли они
книгу Л.Дьякова сНичто•, упомянутую в одном из обзоров
в •Аполлоне•, которую Кузмин рассматривает как нагляд­
ное доказательство своей стеарин•.
Но и одного •дарования и вкуса• еще недостаточно, за­
мечает он. Писатель должен научиться пользоваться отпу­
щенным ему даром, руководствуясь при этом не навязан-
- 46-

ными ему извне формулами, а исходя из общего замысла
своего произведения, замыслу подчиняя составляющие
элементы. В противном случ ае получается , вместо произ­
ведения художественно цельного, •описание жизни, как
бессмысленных китайских теней•, •мелькание калейдо­
скопа•, от которого -.рябит в глазах• , - так характеризует
Куз мин манеру письма 0.Дымова, разбирая его роман
•Том ление Духа• в одной из рецензий, помещенных в
•Аполлоне•. То т же недостаток - неумение •заставить•
своих героев следовать внутренней логике произведен ия ,
придать характер целесообразности их поступкам - Ку з­
мин находит в романе А.Толстого • Хромой барин• , хотя и
замечает, что новое произ ведение молодого прозаика отли­
чается большей цельностью фабулы. • <" . > Какие бы высо­
кие и трогательные действия не описывались, - указывает
Куз мин, - действовать на нас они могут лишь тогда, когда
нам будет точно известно, чем они обусловлены и какие
имели последствия •.
Все это не значит, однако, что Ку змин был врагом меч ­
тател ьности и фантазии и предлагал математически выве­
ренное построение характеров и общего плана произведе­
ния . Подтверждением тому служат его собственные
произведения , в которых соединяются возвышенное и зем­
ное, реальность и мистика, образуя особую, только его
творчеству присущую атмосферу. Призывая писателей -
св оих современников - к •правдоподобию выдумки•, Ку з­
мин сам стремился соединять •трепетную жизнь• с •пыш­
ной экзальтац ией•. Та кого рода •синтез• он обнаружил, ре­
цензируя новый перевод , сделанный К.Бальмонтом в 1912 г.,
•Трагической истории Доктора Фауста• Кристофера Мар­
ло, которую он рассматривает как концентрированное вы­
ражение духа •эпохи Шекспира• , о чем , собственно, и идет
речь в этой заметке. Особо отмечен Ку зминым специфиче­
ский характер •экзальтации• , свойственный английской
литературе времен Шекспира: •< ". > эта экзальтирован­
ность и страстная напряженность происходят не от мечта­
тел ьности, - пишет он, - не от отвращения от современной
жизни, как у немецких романтиков, а от полнокровной,
-47 -

плотской жизненности. У любо го третьестепенного автора
той эпохи, каждое слово полно неискоренимой жизни, об­
щей талантливости и чувственной "кровяной" радости•.
Возродить сполнокровную, плотскую жизненность• в
русской литературе старается Кузмин - и в своем собст­
венном творчестве, и подталкивая к этому пути тех авто­
ров, в произведениях которых видит предпосылки подоб­
ной эволюции, и высмеивая в своих рецензиях тех, кому
недоступно светлое и радостное ощущение жизни как пра­
здника.
Обращает на себя внимание сама интонация его рецен­
зий, как правило ироническая, а нередко саркастическая,
но в любом случае Кузмин далек от симпрессионистичес­
кой• или синтуитивистской• критики, как и от таких форм
анализа, где критерием оценки является некий абсолют­
ный закон, который уразуметь невозможно, но которому
должно только верить. Такой слепой веры, которая делает
художника бескорыстным защитником, рыцарем однажды
избранной им идеи, не было у Кузмина, чем и объясняется,
вероятно, отсутствие того этапа в его творческом развитии,
который можно назвать ученическим.
Впрочем, был в его жизни период, когда и он, на корот­
кое время, поддался охватившему его современнико в поры­
ву, - в начале первой мировой войны. В оенные рассказы
Кузмина в большинстве своем слащавы, мелодраматичны,
безжизненны и, конечно же, ни в какое сравнение не моrут
идти с rум илевскими, например, • Записками кавалериста•.
И в н их чувствуется рука опытного мастера, искренне пы ­
тающегося овладеть темой, чуждой самому его существу, -
но усилия тщетны. Комическое впечатление производит
описанный Кузминым в рассказе с Правая лампочка• э пи­
зод разоблачения немецкого шпиона Эрнеста Штейна рус­
ской барышней, в которую он влюблен настолько, что, в по­
ры ве страсти, не вовремя зажигает лампочку - усло вный
си гнал - и вводит в заблуждение своих соотечественников.
Так же малоубедительна история, рассказанная в сАнrеле
северных врат•. Уб ежать от наступающих немцев Анне Ни­
колаевне и ее маленькому сыну помогает Ангел, в котором
- 48-

героиня, напуганная слухами о коварстве и зверствах вра­
гов, вначале видит немецкого шпиона и лишь спустя вре­
мя понимает, кем была спасена. Рассказы эти в общем по­
вторяют характерные для толстовской прозы о войне
положения: противопоставление истинноrо и ложного па­
триотизма, воспевание простоты и скромности в противо­
вес фальшивому величию; пробуждение в душе русского
человека добрых начал в часы суровых испытаний; забве­
ние эгоистических интересов и готовность к самопожерт­
вованию.
Но, как бы ни были плохи военные рассказы Кузмина,
говорить о серьезном творческом кризисе нет достаточных
оснований. Стоило писателю вернуться к родственному
ему круrу тем и проблем, и талант его вновь заявил о себе в
полную силу. Характерно, что написанные им в предрево­
люционные годы романы (•Плавающие -Путешествую­
щие• и •Тихий страж•), несмотря на очевидный •бытоопи­
сательный• характер, как и предыдущие произведения,
отражают литературную ситуацию, сложившуюся к этому
времени. Если в начале 19 10-хrr. писатель проиллюстри­
ровал своим художественным творчеством перипетии
борьбы акмеистов с опекающими их символистами, то те­
перь его внимание привлекают образовавшиеся на волне
авангарда поэтические течения, в целом именуемые футу­
ристическими. Наряду с чисто эстетическими положения­
ми, теоретики новых школ пытались разработать некую об­
щую концепцию, охватывающую проблемы философские и
этические. Оригинальная •нравственно- эстетическая• тео­
рия была предложена эгофутуристами, открыто выступив­
шими в своих статьях в защиту эгоизма, в котором они ви­
дели единственную способную объединить всех живущих
силу. Проповедь эгоизма воспринималась современниками
как продолжение вечного спора о том, что первично: дух
или материя? Надо ли отдавать предпочтение духовности,
истребляя •низменные• плотские побуждения, которые за­
частую становятся помехой в деятельности человека, на­
правленной на благо общества? Возможно, реализуя свое
•я•, удовлетворяя свои эгоистические потребности (если
-49-
4М.Кузм1111,т.1

они, конечно же, естественны и вытекают из самой приро­
ды человека), мы одновременно способствуем всеобщему
благоденствию ? Этим проблемам посвящены были статьи,
опубликованные в первом альманахе эгофутуристов
•Оранжевая урна• ( 1912). Автор одной из них, Грааль­
Арельский, предложил свой способ реализации идеи всеоб­
щего синтеза. Он призывал не уничтожать, а напротив, раз­
вивать полученные нами от природы эгоистические
наклонности, что позволит разрешить вечную проблему,
перед которой спасовали и религия, и наука: -« Эгоизм объ­
единяет всех, потому что все эгоисты• •. Не менее парадок­
сальны идеи, высказанные в статье П.М.Фофанова, где эго­
изм и альтруизм представлены как понятия не столько
противоположные, сколько взаимообратимые. Удовлетво­
ряя свои эгоистические побуждения, убежден автор, •мы
более служим альтруистическим идеям, чем эгоистично
проповедуя альтруизм, которого в действительности нет• 2•
Истинный альтруизм - тот, что происходит от •трения эго­
измов•, а •самопожертвован ия•, которыми богата история
человечества, как правило, порождены эгоизмом.
Естественно, отнюдь не все в этой своеобразной транс­
формации теории •разумного эгоизма• соответствовало
позиции Кузмина, но сама мысль о том, что инстинкты да­
леко не всегда темны и враждебны человеку, была ему
близка, о чем св идетельствуют многочисленные персонажи
его произведений, путь которых к истине представляет со­
бой последовательное преодоление чуждых человеческой
природе аскетических ограничений, мешающих наслаж­
даться радостью бытия. Такой защитой -сестественных от­
правлений• человека явились • Крылья•, где главному ге­
рою Ване Смурову удалось, в конце концов, понять, что у
человека есть не только душа, но и тело, и обе -счасти• име­
ют право на существование. Ущербность, неестественность
таких отношений между людьми, когда и гнорируется мате -
1 Г.-А. Эrопоэзия в поэзии // Оранжевая урна. Альманах памяти
Фофанова
.
СПб., 1912. С. 3.
2 Фофтюв П.М. Эгоизм // Оранжевая урна
.
СПб., 1912. С. 4.
-50-

риальная природа человека, представлена в едва намечен­
ной побочной сюжетной лин ии, рассказывающей о траги­
ческом любовном треугольнике, свидетелем которого ока­
зал ся путешествующ ий по Италии Ваня Смуров:
Художник, Анна Блонская, как воплощение страсти незем­
ной, - и Вероника Чибо, символ страсти низменной.
Странности этой •двойной• любви Художника объясняет
Ване итальянский композитор Уго Орсини: 4Да, он слиш ­
ком ее [Блонскую] любит, чтобы относиться к ней как к
женщине. Русские фантазии!•. Наблюдая в непосредствен­
ной близости Афродиту Земную и Афродиту Небесную,
любовь не только возвышенную, но и обыденную - в не­
большом эпизоде в таверне, где страсть показана в ее эле­
ментарной, блаженной простоте, Смуров делает открытие:
•Раз голая сущность - одна и та же, не все ли равно, как к
ней дойти, - ростом ли мировой любви, животным ли по­
рывом?•. И снова на помощь ему приходит Орсини, пояс­
няя: <а: <•••> Разумеется , факт и голая сущность не важны, а
важно отношение к ним - и самый возмутительный факт,
самое невероятное положение может оправдаться и очис­
титься отношением к нему•.
Проблема соотношения материальной и духовной при­
роды рассматривается Куз миным и в более поздних его
произведениях, и если эгофутуристы лишь косвенно затра­
гивают этические вопросы, прославляя эгоизм, •как един­
ственную правдивую и жизненную интуицию•, то в его
тв орчестве, в частности, в романах •Тихий Страж•, 4Пла­
вающие-Путешествующие•, они становятся центральны­
ми. Словесный имморализм эго-футуристов в произведе­
ниях Кузмина превращается в философию свободного
выбора своего пути - и в жизни, и в любви, и в искусстве.
Та к, аб солютно равны и обладают од инаковыми правами
исповедующие различные истины и ведущие различный
образ жизни герои романа 4 Тихий Страж• - юноша Павел
и его брат Родион Павлович Миусов. Последнего ожидают
в жизни банальные радости в браке с любимой им женщи­
ной - Ольгой Семеновной Верейской. Выше этого ему не
дано подняться, но такова его жизнь, его путь; и •тихий
- 51-
4•

страж• его - брат Павел если не понимает, то чувствует,
что освобождение Миусова от оков материальною мира
может быть лишь временным
.
Павлуша, в котором Миусов
видит своего •милого попутчика•, •который знает дорогу и
с которым будет спокойно и радостно ехать•, понимает, что
помимо связей внешних и очевидных для всех, существуют
еще нити невидимые, соединяющие близких людей навеки,
и даже смерть одною из них не способна эту связь разо­
рвать. Решившись на время оставить брата, он объясняет в
своей прощальной записке причины своею поступка, упо­
миная, в первую очередь, то, что Миусов все еще не может
различить, кто стоит за спиной Павла и руководит его по­
ступками
.
Разорвав внешнюю связь, считает Павел, он по­
может брату увидеть того, кто действительно соединяет
людей, - Бога
.
Сам Павел, в отличие от Миусова, •нематериален•, хо­
тя и не стремится оттолкнуть от себя реальность, не прене­
брегает заботами и радостями мирскими
.
Автор сталкивает
своего героя с людьми, исповедующими различные взгля­
ды
.
Среди них Коля Зайцев, с которым связана сюжетная
линия, позволяющая увидеть определенное сходство с ро­
маном Ф
.
Достоевского •Преступление и наказание•
.
Со­
вершенное Зайцевым убийство старца о
.
Алексея напоми­
нает преступление Родиона Раскольникова - и мотивами
своими, и той двусмысленностью, которую привносит в по­
ведение героя исповедуемая им идея
.
Насильственная
смерть о
.
Алексея заставляет Павла по- новому оценить ок­
ружающих его людей и связывающие их отношения
.
Решая
заданную ему Колей Зайцевым задачу, он думает о том, ка­
ково должно быть присутствие духа у человека, или при­
рожденное злодейство, или фанатизм, чтобы осуществить
на деле свои кровожадные планы
.
Цель совершенною Зай­
цевым поступка ему не до конца ясна: что стало побуди­
тельной причиной - желание уничтожить живое противо­
речие его теории или достать необходимые ему, Павлу,
деньги? В заботах Зайцева он видит нечто напоминающее
его собственное отношение к Миусову. Такая же насильст­
венная забота о любимом человеке проявляется в поступ-
- 52-

ках Лосева, влюбленного в сестру Павла - Валентину. Уз ­
нав от Зайцева о том, что решено убить (и исполнить при ­
говор должен Лосев) Миусова, который под влиянием
Павла отказывается от порученной ему неблаговидной
миссии - похитить для некоего таинственного общества
важную бумагу из министерства, где он служит, Павел по ­
трясен той легкостью, с какой принимается это решение.
Лосев, идя на преступление во имя благого, как ему кажет ­
ся, общественного дела, собирается одним ударом решить и
свои лич ные проблемы: избавить любимую им девушку от
нелепой и бессмысленной страсти к Миусову, которая ни ­
чего, кроме страданий, ей не принесет. Размышляя об этом,
Павел приходит к выводу, что насилие, к какой бы благо ­
родной цели оно ни вело, не должно иметь места в отноше ­
ниях между людьми - •<". > зачем же иначе нам дана сво ­
бодная воля, и кому нужен человек, ее лишенный !• Между
тем и в своей любви к Миусову он вдруг находит нечто по ­
хожее на старания Лосева, но со страхом гонит эти мысли,
надеясь, что то благо, к которому он стремится, делается
•одною любовью, без всякого насилия•. Смесь альтруизм а
и эгоизма в сознании человека не позволяет разобраться в
истинных мотивах его поступков. Павел, однако, находит,
как ему кажется, возможность определить, когда совершае ­
мое доброе дело продиктовано искренним желанием облег­
чить участь другого, а когда оно - всего лишь способ уни ­
зить противника, насытить гордость и успокоить
самолюбие. Встречаясь во время болезни с доктором Ве ­
рейским, мужем возлюбленной брата, Павел пытается по ­
нять, почему у доктора, доброго человека, который ведет
себя благородно и даже самоотверженно, •никогда не будет
лица прекрасного от сделанного доброго дела•, - такого
лица, какое было у Миусова, когда после смерти отца он до ­
бровольно принял на себя заботы о воспитании Павла. В
спорах с Верейским Павел утверждает : доброта не может
существовать без веры, и сам человек не сможет почувство ­
вать себя добрым и счастливым, если условиями этого со ­
стояния будет считать благоприятные внешние обстоя ­
тельства, так как нет предела для ч еловеческих желаний,
- 53-

направленных на внешние предметы
.
Человек, считает Па­
вел, счастлив будет тогда, когда сначнет святиться, и, чем
больше сердце его очищается, тем он счастливее и свобод­
нее, даже другие делаются счастливее•, тогда он радуется
всему, что есть - •радуется и ничего не ищет вне себя
.
Ему
ничего не надо, понимаете, не надо•
.
Так представляет Павел самый верный путь к счастью,
но не ставит при этом цели обратить все человечество в эту
открывшуюся ему веру. Однако доктор Верейский находит
противоречия в его рассуждениях
.
сНе думаете ли вы, -
спрашивает он Павла, - что то, что вы называет самоусо­
вершенствованием, есть не что иное, как скрытый эгоизм?
Положим, человеку нечем топить; если я могу, я дам ему
дров, а вы будете ждать, когда вы так доусовершенствуе­
тесь, что от одного вашего совершенства ему тепло станет,
или будете стараться его возвести на такую высоту, где не
обращают внимания на холод <...> . Ему надо дров купить;
совершеннее от этого он не будет, и счастливее не станет, но
ему будет тепло <
.
.
.
> так как же, как же лишать чего- ни­
будь, что хоть на время может сделать это существование
легче, приятнее?• В ответ на вопрос Павла, не по этой ли
причине - из желания хоть немного облегчить жизнь дру­
гому - Верейский дал денег для Миусова, втайне от него,
доктор замечает: сМожет быть, и по этой, а может быть, и
по другой еще
.
Все- таки, как там ни рассуждай, а человек
сам о себе прежде всего думает•
.
•Я• - эгоизм, свечную свою сущность•, проявляют
почти все герои сТихого Стража•. Как всегда у Кузмина, в
романе представлены несколько вариаций одной и той же
темы: почти неразрывное единство эгоистических и альтру­
истических мотивов в поведении героев. Каждый из них
решает эту проблему на доступном ему уровне
.
Сюжетные
линии в романе выстроены иерархически - от возвышен­
ных, свободных от эротики, отношений, связывающих та­
кие пары, как Павел и Миусов, Павел и Зайцев, - до почти
гротескных, пародирующих альтруизм •идеальных• персо­
нажей: введенная автором история о том, как законная же­
на Тидемана, Пелагея Николаевна, отыскав своего мужа,
- 54-

сбежавшего от нее десять лет назад, отправила его в тюрь­
му за двоеженство - но продолжает его любить и готова от­
правиться вслед за ним на поселение. Уз нав об этом, другая
героиня романа - сестра Павла Валентина, влюбленная в
Миусова, соглашается, поразмыслив, с тем, что решение
Пелагеи Николаевны - единственно верное: •Я совершен­
но такая же, как и вы, и точно так же поступила бы на ва­
шем месте. Если б я знала, была уверена, что могу доста­
вить то счастье, которое ему нужно, я бы не остановилась
ни перед чем. Сделала бы ему неприятность, гадость, даже
совершила бы преступление. < ...> И насильно сделала бы
человека счастливым ! • Однако автор быстро •переводит•
героиню из сферы теоретизирования в область практичес­
ко го применения сформулированных ею принципов. По­
явившийся сразу же после беседы Валентины с Пелагеей
Николаев ной Лосев предлагает ей ответить на вопрос, от
которого, как выясняется впоследствии, зависит судьба
любимого ею Миусова: •Можно ли насильно сделать чело­
века, другого человека, не себя, счастливым?• Находясь
под впечатлением сделанного ею только что открытия -
можно сделать человека счастливым насильно, - она дает
влюбленному в нее Лосеву утвердительный ответ. Но осо­
знав, что насилие, которое готов совершить Лосев, затраги­
вает ее личные интересы, резко меняет свою точку зрения.
До конца понять ошибочность этой теории с насильствен­
ной любви • помогает ей выстрел Лосева и его своеобразное
•покаяние• , когда причиной преступления он называет
свою любовь к Валентине. Обращаясь к Миусову, девушка
говорит: • < ... > За эти часы я столько пересмотрела и пере­
чувствовала, что не мое чувство, а мое отношение к этой
любви изменилось, - вы больше об этом не услышите от
меня н и слова. < ... > То все перегорело, испепелилось•.
Так или иначе, почти все герои романа приходят к тако­
му же результату, и из стрения • альтруизмов рождается
эгоизм, осознанный и разумный, более соответствующий
человеческой природе, нежели напыщенный и бесполез­
ный жертвенный альтруизм. Та кой ссознательный• эгоизм
исповедует в романе доктор Верейский, но автору, вероят-
-55-

но, ближе другая теория, которую представляет Павел и
которая основывается не столько на защите эгоистических
прав личности, сколько на утверждении нео'ГЬемлемого
права каждого человека свободно выбирать свой путь.
Обратившись еще к од ному из самых актуальных вопро­
сов своего времени, - возможно ли, реализуя свою личную
волю, не ущемлять при этом интересы других людей, - Куз ­
мин дает ответ, в некоторых пунктах почти тождественный
эгофутуристическим положениям, исключая, однако, при­
сущую им односторонность. Верный своему тезису о том,
что все пути в искусстве хороши, если они не противоречат
лоmке здравого смысла, разумным эстетическим требова­
ниям, соответствуют внутреннему содержанию личности
художника, он и в жизни призывает руководствоваться те­
ми же принципами, освобождая человека от необходимос­
ти следовать законам, чуждым его природе. Воспевая радо­
сти земной любви, он не отрицает существования иных ее
форм, не доступных пониманию обыкновенных людей,
жизнь которых протекает в пределах материального мира,
которым дики и неестественны отношения, исключающие
физическую близость. Та кого рода снеземная• любовь свя­
зывает в романе стихий Страж• Павла и Любу. Чудесное
исцеление Любы, которая несколько лет просидела в крес­
ле без движения, произошло в тот момент, когда она почув­
ствовала, что Павлу угрожает смертельная опасность. По­
явление ее в доме Родиона М иусова, куда принесли
раненого Павла, доказывает всем присутствующим , что
любовь способна пробудить в человеке не только эгоисти ­
ческие желания, как это произошло с Валентиной: радуясь
тому, что Родион Миусов остался жив, она забывает об
опасности, которой подвергался ее родной брат Павел.
сЧто любовь-то делает! ужасно !• - го ворит Верейской Ус ­
тинья, подруга Валентины. Но Люба, появляясь на пороге,
возражает ей: сЛюбовь делает чудеса! •. Однако в дальней­
шем отношения Павла и Любы развиваются не совсем
обычно. Признавшись, в присутствии посторонних, в своей
любви к Павлу, Люба ставит их обоих перед необходимос­
тью соформить• свои отношения тах, как это принято у
- 56-

большинства людей. Но ни ей самой, ни Павлу не нужны
земные радости, потому так нерадостны чувства и мысли
их во время объяснения. Призвание Павла - быть ангелом­
хранителем, потому запретным для него становится путь
обыкновенной земной любви.
Так Кузмин, отвергая аскетическую форму существова­
ния, как единственно правильный, ведущий к спасению
путь, указывает, что и традиционная для большинства жи­
вущих в мире система отношений может ок азаться непри­
емлемой для тех, кто органически неспособен примирить
душу и тело. Одних, как главного героя ранней повести
Кузмина •Нежный Иосиф•, путь земной любви приведет к
истине, других - аскеза и отказ от плотских радостей.
Кстати, очевидна однотипность ситуаций в •Нежном Ио­
сифе• и -tТихом Страже•, с той лишь разницей, что в цент­
ре повести - охраняемый, а в романе - сам ангел -храни­
те ль, тихий страж, и сложности его пути волнуют автора в
первую очередь. Все это не значит, тем не менее, что невоз­
можен третий путь - гармонического соединения плотско­
го и духовного, но только в том случае, если союз этот освя­
ще н верой.
В романе Кузмина действует один третьестепенный
персо наж, появление которого д алеко не случайно, - ста­
роверка Устинья. В беседах с Валентиной она рас крывает
преимущества избранного ею пути, возможность которого
открывае тся и Павлу в минуты его размышлений после
объяснения с Любой, - изжить томящие человека плот­
ские соблазны, растратив себя с тем, кто •только под руку
подвернулся•. • Очень трудно с телом бороться, - призна­
ется Устинья В алентине, - да я не знаю, и нужно ли. Ведь
это такие пустяки, а на то, чтоб себя удерживать, уходят си­
лы. Ведь их можно бы и на что -нибудь лучшее определить.
Весь гре х, вся тяжесть в том, чтобы считать это за что-то
важное, за середину, а ты так смотри, будто на тебя болезнь
нашла, ну, оспа, что ли, а потом прошла, и нет ее, что ж об
ней думать ? И потом, если ч еловек здоровый и соблюдает
себя, он словно безумным делается. Ему кажется, что будто
он все время об одном заботится, как бы соблюсти себя, а
- 57-

на самом деле все дни, все часы, все минуты он мыслит о
том, от чего соблюсти себя желает. < . ..> Уж лучше тогда
сделай - и позабудь; вот ты и покойна•. Валентина не спо­
собна пойти по этому пути, да и сама Ус тинья, как показы­
вает автор, совсем не так бесчувственна и беспамятна, ка­
кой хочет казаться, о чем свидетельствует включенный
ав тором в роман короткий эпизод встреч и Ус тиньи с неким
Иваном Золотаревым. Внушая накануне этой встречи Ва­
лентине мысли о том, что человеческие страсти мало чем
отличаются от животных, она не в состоянии сдержать пе­
ред Валентиной своих чувств, вызванных появлением быв­
шего возлюбленного. Права оказывается Валентина, убеж­
давшая Уст инью: •Но ведь мы душевно любим, и одного
кого-нибудь..
Душевная любовь, освященная верой, - таков идеал ав­
тора, к которому ведет он своих героев. Любовь в представ­
лении Куз мина, сам способ соединения инстинктов божест­
венных и животных, напоминает размышления Розанова,
содержащиеся, в частности, в его статье 4Афродита и Ге р­
мес• (1909). Рассуждая о гермафродитизме Бога, он дока­
зывает божественность происхождения любовного чувства
и сопуствующих ему - исканий, пыла, страсти, тоски, рев­
ности, чувства собственности. Бог, •наш образ•, отразился
мужчиной, которому недостает женщины (•она есть пря ­
мое и непременное дополнение его•), и женщиной, которой
недостает мужчины. Стремление достигнуть полноты в че­
ловеке рождает любовь: • < ... > два существа, которые так
явно одно, но - разделенное, и сливающееся лишь на миг:
после чего рождается новое такое же существо, опять поло­
винчатое, с жаждою, с исканием дополняющей себя поло­
виныl•1 Неверны все теории, считает Розанов, источником
которых является евангелическое •откровение• св.Иоанна
Богослова о 144 ООО •искупленных от земли• (девственни­
ков ), после •накопления• которых исчезнет земля и откро­
ется •Новое Небо•, - скопчество, толстовство и др. Вина
богословов, архиереев и прочих ученых мужей состоит в
1 РозановВ.Афродитаи Гермес//Весы. 1909.No5.С.46.
-58 -

том, что они до сих пор не смогли растолковать это место в
Евангелии, в результате чего аномалия пола - врожденная,
неодолимая девственность - превращается в идеал. К раз ­
гадке этого откровения, считает Розанов, подходит Август
Форель, кн игу которого •Половой вопрос» он разбирает в
своей статье. Форель отделяет феномен пола от феномена
нравственности, этики, упраздняя, таким образом, антитезу,
которая в корне неверна: физическое (безнравственное) -
духовное (нравственное). Продолжая развивать идеи Форе­
ля, Розанов пр'иходит к выводу, что �шалавое чувство соеди ­
нено с нравственностью положительным образом <. ..>», ос­
новываясь на том, что сопутствующие половой страсти
•Феномены » явно не животного происхождения. • Феноме­
ны иллюзорности, мечты, воображения, негодования, неж­
ности, тоски, доверия, подозрен ия и проч., и проч. < ...> , -
пишет он, - уже во всяком случае не "физичны", а именно
психологичны l»1
Два аспекта в рассуждениях Розанова аналогичны куз­
минским: духовный характер •животных функций» в чело­
веке, божественное происхождение человеческой любви, -
а также противостояние тому •ледниковому периоду• ре­
лигиозности, в который вступает человечество - Европа в
первую очередь. Европейской «свободной "человечнос­
ти "», недостаточность которой обоим очевидна, они проти­
вопоставляют свою веру. «Самая убогая и самая суеверная
вера представляет собою что-то более человечное, интим ­
ное, милое, теплое, дорогое, - пишет по этому поводу Роза­
нов, - нежели этот мистический холод великих германцев
[Шиллера и «язычника» Ге те ]. Бог с ним. Лучше быть горя­
чей живой мышкой, чем ледяным Монбланом». Примерно
то же самое говорит в споре с Любой Павел: « Холодно это
все, Люба, и жестоко, а я бы хотел быть у Христа за пазу­
хо й: там и тепло, и человечно, и со всячинкой».
Ум ение ценить простые человеческие чувства, «живот­
ны е функции», если мизерность и пошлость их искупается
искренностью, способность увидеть в банальных отноше-
1 Розаиов В. Указ. соч. С. 52.
- 59-

ниях отблеск нездешнего света, отличает Кузмина от боль­
шинства его современников, для которых •ледяные Мон­
бланы• - Веры, Искусства, индивидуалистического или
всенародного, Любви к Человечеству - оказались дороже
обыкновенной жизни.
Страхом перед обыденной жизнью пронизаны были вы­
ступления критика-•интуита• В.Ховина, статьи которого
регулярно публиковались в редактируемых им выпусках
• Очарованного Странника•, близкого группе эгофутурис­
тов печатного органа. В одной из программных статей Ховин
представил анализ современного состояния символизма и
тех предпосылок, которые способствовали перерождению
декадентского в своей основе искусства в искусство •обще­
ственное•. В ряде положений автор солидарен с критичес­
кими высказываниями Кузмина в адрес обновленного в
1910-е гг. символизма, но существуют и серьезные расхож­
дения, в частности в том, как предполагалось строить в
дальнейшем отношения между искусством и жизнью. При­
мечательно, что предъявляемые символистам претензии и
отобранные для анализа статьи, как правило, те же, что и в
статьях В.Чудовского , например, опубликованных в 1912 и
1913 гг. в •Аполлоне•.
Отметив, что дерзновенный порыв к свободе быстро
сменился у символистов ощущением •тя гости свободы • ,
разочарованием, возвращением к канону, испугом перед
своим •подвигом одиночества• и - -«устремлением • в
жизнь, началом конца Ховин назвал • последние годы су­
ществования последнего декадентского журнала - "Ве­
сов"•1. После нескольких лет внутреннего разложения сим ­
волизм подошел к моменту своей окончательной
ликвидации. Пришло время свести счеты со своим про­
шлым и заявить, наконец, открыто о перемене веры. Харак­
теризуя новую, победившую, веру •бывших• символистов,
Ховин обращается к статье Мережковского -«Некрасов•,
отмечая извращенность его • некрасовщины• , в чем и со­
стоит • весь страшный смысл• этой проповеди, - пропове-
1 Xoвull В. Медь гремящая и кимвал звучащий // Очарованный Странник.
Альманах интуитивной критики и поэзии. СПб., 1914. Вып. 3. С. 9.
-60-

ди •кающегося декадента, преступившего декаданс, но все
же зараженного ядом Джиокондиной улыбки• • . Сравнивая
прежних поклонников музы Некрасова с нынешними, Хо­
вин особо подчеркивает •богохульный • и •оскорбитель­
ный• смысл их выступлений. • <...> И сознательный ути­
литаризм его [Мережковского], - п и шет он, - куда хуже
прежней утилитарной эстетики, хоть дульцинировавшей
Альдонсу, а Мережковский приемлет ее, эту отвратитель­
ную бабищу - жизнь, совсем не прикрашенной и приемлет
только потому, что она плоть от плоти нашеЙ•2• Сходные
м ысли и призывы • возлюбить Альдонсу• он отмечает и у
Антона Крайнего. Таким образом, лозунг, выдвинутый де­
кадентами в прежние годы, - •дерзновенное индивидуали­
стическое "преодолей в себе человеческое"• - забыт, а на
смену ему пришло •жалкое цеплянье за человеческое,
сл иш ком человеческое < ... >•3•
Идеалы религиозной общественности, исповедуемые Ме­
режковским и его единомышленниками, были в той же мере
непривлекательны для Кузм ина, как и для •интуита• В.Хо­
вина и его сторонников. Но вряд ли его могла увлечь война,
которую объявил •Очарованный Странник• русскому •сред­
нем у читателю• и, в его лице, всей •скопной жизни•4•
Совпадают, в целом, оценки, данные Кузминым и Хови­
ным другой группе •ликвидаторов русского декаданса• ,
объединившейся в •Трудах и днях•, в частности, их попытке
по-новому выстроить отношения между писателем и читате­
лем, каждый из которых •имеет свой диапазон пережива­
ний•. В поисках возможности разреш ить это противоречие,
они готовы отказаться от •психологизма мятущейся индиви ­
дуальности• и утвердить приоритет •логизма вселенских
идей•. По мнению Ховина, причиной появления такого аб­
страктного, теоретизирующего символизма и является на­
стойчивое стремление воссоединиться с жизнью, актуали-
1 Ховw1 В. Указ. соч. С.10.
2
Там же. С.9
3 Там же. С.10.
4 Итатьев И. [Пресловие] // Гнедов В. Смерть искуссrву. Пятнадцать
поэм . Пб., 1913 С. 1.
- 61-

зироваться, что, в свою очередь, объясняется свойственным
неосимволистам страхом одиночества, боязнью •свободы
без цели•, идеалы которой были заявлены русскими дека­
дентами в начале своего существования и вскоре трусливо
преданы ими. Критическое отношение к •символическому
миропониманию•, пришедшему на смену символическому
искусству, свойственно и Кузмину, которого также не удов­
летворяла поглощенность недавних его единомышленни­
ков абстрактными идеями. В его творчестве абстракции ни­
когда не имели самодовлеющего значения, так как были
представлены в его произведениях не в виде абсолютных
истин, а в той их земной интерпретации, какую они получа­
ли преломившись в сознании живых людей. Собственно,
эта •земная•, обывател ьская жизнь идей и является глав­
ной темой его творчества, предметом изображения. Потому
совершенно недопустимо для него то аристократически­
пренебрежительное отношение к •обывательщине•, кото­
рое продемонстрировали авторы •Очарованного Странни­
ка•, при том, что в основном их взгляды на деятельность
•обновителей• символизма совпадают с кузминскими:
•<... >впереди вязкая тина догматизма, разрешающего вся­
ческие трагизм ы и всяческие антиномии. Страшная безыс­
ходность в основе бездушной утомляющей и лживой теоре­
тизации "Трудов и Дней" и угроза идолопоклонства <...>
.
И
мысль читателя захлестывается потоком шумных и потря­
сающих своей значительностью слов, закруживается вих­
рем терминов, вихрем экл ектических утверждений, все
примиряющих и все сглаживающих•, - пишет о них Хо­
вин, в более резкой форме повторяя претензии, предъяв­
ленные в статье Куз мина.
Однако есть еще один пункт, помимо неприязненного
отношения •интуитов• к действительности, который сви­
детельствует о существенных разяличиях в понимании
права индивидуальности, творческой - в первую очередь,
на свободу самовыражения. Среди недостатков • Трудов и
Дней•, названных в статье Ховина: свобода •с целью• ; ис­
кусство •автономное•, но со •всеобщим нормативным за-
-62-

коном • , - есть од ин •недостаток•, который, по мнению
Кузмина, является непременным условием творчества: не ­
обходимость в нутреннего канона для художника. Объявив,
что среди современных литературных групп только эгофу­
туризм остался верен до конца русскому декадансу, так как
он защищает самоценность искусства и утверждает свобо­
ду творческого произвола, Ховин, вслед за Кузминым, при­
знает бессмысленность существования школ, но, вопреки
Кузмину, считает, что так же не нужен сковывающий свобо ­
ду художника внутренний канон: •И если из порывной и
громной стихии безразумного встанут лиловые миры, если
встанут оттуда угрозные видения, то не канонами и догма­
тами отражать их, не в лоmческой законченности миросо­
зерцаний искать спасения•• . Утверждая независимость и
художника, и искусства в целом от реальной, актуальной
действительности, Ховин обосновывает принципы новой
интуитивной критики, которая, в отличие от своей предше­
ственницы - критики традиционной, не обязана •перево­
дить• произведения художника с сязыка богов• на язык
обывательский, равно как и сам художник не должен наме­
ренно •суживать• свой диапазон переживаний, подстраи­
ваясь под уровень диапазона читателя-обывателя . Тако й
цели, впрочем, не ставит перед художником и Кузмин, но
его представления о цели искусства, которое должно отра­
жать события жизни реальной, а не замыкаться в себе са­
мом, налагает определенные обязанности и на художника,
который, претворяя в своем свободном от внешних кано­
нов сознании свой опыт общения с окружающим его миром
в образы индивидуальной творческой фантазии, обязан
стремиться к достоверности при воспроизведении реалий
этого мира. Романы и повести Ку змина, построенные на
материале современной жизни в особенности, и представ­
ляют своеобразные •исследования• того влияния, какое
оказывают на жизнь обыкновенных людей популярные в
их время идеи, которые нередко претерпевают серьезные
1ХовинВ.Указ.соч.С.12.
-63-

изменения, иногда искажаются до неузнаваемости, сопри ­
коснувшись с • пошлой • реальностью.
При этом Кузмин избегает и той опасности, о которой
предупреждал писателей в своей статье Ховин, и не •сво­
дит• свои идеалы и веру к •диапазону обывательских пере­
живаний•. В его творчестве эти два мира - его творческий
дух и руководящие им идеи - и бытующие в реальном ми ­
ре трансформации, иногда карикатурные, тех же идей - со­
прикасаются лишь в том ироническом подтексте, который
сопровождает, как правило, авторские описания . Таким об ­
разом, Кузмину снова удается, не впадая в крайности, свой­
ственные новым идеологам русского декаданса, идти •пу­
тем выявления своего творческого духа• , не отказываясь
при этом от контакта с внешним миром, тогда как позиция
Ховина в этом случае бескомпромиссна: • < ...> поэту нет
дела до всего того , что лежит вне этого пути • • . Уверенность
в своих силах позволяла Кузмину без опасений растворять­
ся в атмосфере пошлости, которой наполнены его романы,
сохраняя бесстрастие и твердость человека, открывшего
свой символ веры, чего лишены были отрицающие силу
Логоса и поклоняющиеся •экстазу сверхчувственной инту­
иции• эгофутуристы и интуиты .
Размышляя о способах интуитивного постижения м ира,
Ховин в одной из своих статей обратился к творчеству Еле­
ны Гуро, которая •действительно сумела взглянуть миру в
глаза и действительно почувствовала душу его. И случи ­
лось чудо постижения, чудо интуиции и "душа вышла из
границ"
навстречу м иру <...>•. Но и в этом обращении к
миру он находит стремление человека к нездеш нему, что
проявляется в желании не только быть не таким , как все, но
не быть самим собой: •да, да, не быть самим собой, т. е
.,
значит не принимать и себя и мир, как раз установленное,
не принимать их рассудком, а созидать какое-то свое лич­
ное, интим ное, творческое общение с жизнью, созидать
именно то, что Елена Гуро называла "своим голосом"• . По­
добные поиски •своего голоса• свойственны были, по мне-
1 Х0ВU11 В. Указ. соч.
-64-

нию Ховина, Вл.Маяковскому, поэту, который иным путем -
•через боль и муку, через трагизм•, - пришел к той же ду­
шевной открытости, что отличала поэзию Гу ро. Но если по­
этессе удалось испытать •сладость душевной вскрытости • ,
Маяковский - • познал тяготу раскрытия себя•.
Сладость или трагизм •душевной вскрытости• испыты­
вают герои многих произведений Кузмина, когда находят в
себе силы отказаться от тех идей и •идеалов•, которые •но­
сятся в воздухе•, и ищут источник будущего возрождения
в своей душе, в своем открытии мира. Так приходит к инту­
итивному постижению смысла бытия юный герой романа
•Плавающие- Путешествующие• Лаврик Пекарский. Каза­
лось, безнадежно запутавшись в отношениях с ищущей се­
бя и смысла жизни Лелечкой Царевской, он вдруг открыва­
ет иной , •творимый • духовно просветленными героям и
романа - мистером Стоком, Фортовым и приближающим­
ся к ним Лаврентьевым - мир, в который нельзя войти, во­
оружившись рациональными представлениями о новой
жизни. Возможно лишь интуитивное постижение основ
гармонического бытия, прикоснуться к которому не смог
вед6мый холодной и ясной Зоей Лилиенфельд Леонид Ца­
ревский. Лаврику никто ничего не пытается объяснять, да
ему и не нужны объяснения: достаточно увиденного им вы­
ражения лиц Стока и Ф ортова, случайно встреченных Ла­
вриком в лесу: • <...> его поразили лица приезжих; не
столько лица, сколько их выражения; они были до крайно­
сти спокойны и вместе с тем являли какую-то напряжен ­
ность, почти восторженную. Тр удно было себе вообразить,
что бы в данную минуту этих людей могло коснуться не
тол ько такое докучное и ленивое беспокойство, которое
владело Лавриком, но и подлинная, но опять-таки сама се­
бя выдумывающая и в сущности пустая ажитация, образ­
чиком которой могла служить только что бывшая здесь Ле­
леч ка; а о вздорном тр епыхании Полины смешно было бы
и вспоминать. И между тем это не были лица людей, отре­
шенных от всех волнений и человеческих чувств ... Нао бо -
-65-
5МКузми11,т1

рот, казалось, что они выражали предел стремления и же­
лания, но очень просветленного и чем-то преображенного•.
Этот эпизод в романе помогает понять особенности тех
•интимных• отношений с вечностью, к которым стремился
автор и близкие ему по духу герои его произведений. Отча­
сти они напоминают попытки интуитов установить своеоб­
разные •интимные• отношения с жизнью, когда, так же как
у Ку змина, не покидая пределов материального мира, чело­
век вступает в •творимый• мир, который возникает по­
иному, не так как когда-то предлагал Сологуб: •беру кусок
жизни и творю из него сладостную легенду•. •да, твори­
мый мир, но творимый совсем по-иному <. ..> , - пишет по
этому поводу В.Ховин, - < . ..> просветленный, творимый
мною мир, он все время был на земле и моя рука, воля мо­
ей божественной интуиции дала ему полет, дала ему
жизнь•. Помимо сходства с рассуждениями Куз мина, в
этих словах Хо вина можно увидеть отзвуки теории
Вяч. Иванова, который видел смысл художественного твор­
чества в •ознаменовании• явлений и предметов реального
мира. Подобно критику-символисту, для которого поэт -
теург, Ховин также склонен представить поэта - •даятелем
жизни•, и сам, кстати, признает наличие преемственной
связи с русским символизмом в этом пункте своих рассуж­
де ний.
Та ким образом, возвращаясь на круги своя, русское ис­
кусство, повторило путь, пройденный ранее символизмом :
от прямого противостояния действительному миру - к по­
пытке возобновить утраченный контакт с ним, · не нарушив
при этом суверенных прав личности. Такая форма отноше­
ний художника с миром вполне приемлема для Куз мина: не
растворяясь без остатка, что было свойственно некоторым
представителям соборного символизма, в пространстве ми­
ровой жизни, сохранить обособленное существование, но
одновременно связанное множеством •интимных• , не ви­
димых взором нитей с общим жизненным потоком.
Высказанная Куз миным уже в пореволюционные годы
мысль о том, что рациональное искусство, в который раз,
-66-

уступает место эмоциональному, была всего лишь кон­
статацией происходящих в литературе предшествующего
периода процессов. Не случайно и его собственное обра­
щение к эмоциональным формам в искусстве, •зафикси­
ро ванное• в романах военной поры. Всегда тонко чувству­
ющий, в чем именно в данный, конкретный момент
нуждается искусство - в усилении ли его рациональным
началом или, напротив, в •оживлении• застывших его
форм началом эмоциональным, - Куз мин, как и в прежние
годы, дополняет свой •индивидуальный• эстетический
идеал новым и идеями, отражающими происходящие в сфе­
ре художественного творчества объективные процессы.
Предпринятое им еще в годы активного сотрудничества с
символистам и •умаление темы•1 открыло русской литера­
туре путь к использованию, не боясь осуждения, таких ин­
тимных тем и мотивов, которые были невозможны в лите ­
ратуре символизма вследствие их несоответствия идее
высокого предназначения искусства, вьщвинутой поэтами ­
символистами. Подхваченная акмеистами мысль Куз мина
о том , что о высоком можно говорить словами не возвы­
шенно-туманными, а простыми и понятными любому
смертному, помогла искусству вернуться с высот, на кото ­
рые ее переместил •зарвавшийся символизм•2, к обыден­
ной жизни. Эгофутуризм, в свою очередь, постарался осво­
бодить вернувшееся на землю искусство от необходимости
включать в круг своих интересов проблемы общественного
характера, закрепив за художником право строить свои от­
ношения с реальным миром не выходя за пределы своего
интимного мира. Это потребовало от художника особой
эм оциональной отдачи, экспрессии в выражении своих
чувств и мыслей, возникающих в минуты соприкоснове­
ния с реальностью, так как лишь в этом случае они могут
быть адекватно восприняты читателем. Средством, кото­
рое избрали футуристы для обнаружения глубоко личных
1
Груздев И. Русская поэзия 1918-1923 rr. (Кэволюции поэтических школ) //
Кн ига и революция М.; Пг
.
, 1923..No3.С.33.
2
Тамже.
- 67-
5•

конфликтов, терзающих душу поэта, было слово. Диссони­
рующие созвучия, заполнившие их стихи и прозу, действи­
тельно, были обращены не к разуму, а к •душевным дрем­
линам• - обиталищу интуиции, приоткрывали тайну
поэтической души, невыразимую привычными холодными
словами. Как бы завершая этот сэмоциональный• этап су­
ществования русскоrо искусства начала века, вслед за ко­
торым пришло время rосподства искусства •ложновелича­
воrо• с ero ледяным пафосом, Ку змин выступил в 1920-е гr.
с теорией эмоционализма, которая представляет собой со­
единение ранее высказанных писателем идей - внешняя
независимость художника при наличии внутреннеrо кано­
на, неразрывная связь искусства с жизнью, отказ от абст­
ракций - с новыми, продиктованными изменившейся си­
туацией: необходимость борьбы с укрепившим к этому
времени свои позиции формализмом.
Е.А.Певак

ПРОЗА
1906-191Z

КРЫЛЬЯ
Часть первая
В несколько опустевшем под утро вагоне ста­
новилось все светлее; через запотевшие окна
можно было видеть почти ядовито-яркую, не­
смотря на конец августа, зелень травы, раз­
мокшие дороги, тележки молочниц перед за­
крытым шлагбаумом, будки сторожей, гуляющих дачниц
под цветными зонтиками. На частых и однообразных стан­
ция х в вагон набирались новые местные пассажиры с порт­
фелям и, и было видно, что вагон, дорога - для них не эпо ­
ха, ни даже эпизод жизни, а обычная часть дневной
программы, и скамейка, где сидел Николай Иванович Сму­
ров с Ваней, каз алась наиболее солидной и значительной
из всего вагона. И крепко завязанные чемоданы, ремни с
подушкам и, сидевший напротив старый господин с длин­
ным и волосами и вышедшей из моды сумкой через плечо -
все говорило о более продолжительном пути, о менее при­
вычном, более делающем эпоху путешествии. Гл ядя на
кр асноватый луч солнца, мелькавший неровным заревом
через клубы локомотивного пара, на поглупевшее лицо
спя щего Николая Ивановича, Ваня вспомнил скрипучий
голос этого же брата, говорившего ему в передней там, да­
леко, •дома•: •денег тебе от мамаши ничего не осталось; ты
знаешь, мы и сами не богаты, но, как брату, я готов тебе по­
мочь; тебе еще долго учиться, к себе я взять тебя не могу, а
поселю у Алексея Васильевича, буду навещать ; там весело,
м ного нужны х л юдей можно встретить. Ты старайся ; мы са­
м и бы с Наташей рады тебя взять, но решительно невоз­
можно , а тебе и самому у Казанских будет веселей: там веч­
но молодежь. За тебя я буду платить; когда разделимся -
вычту •. Ваня слушал, сидя на окне в передней и глядя, как
солнце освещало угол сундука, полосатые, серые с лилова-
-
71-

тым, брюки Николая Ивановича и крашеный пол. Смысла
слов он не старался уловить, думая, как умирала мама, как
вдруг весь дом наполнился какими-то прежде чужими и те­
перь ставшими необыкновенно близкими бабами, вспоми­
ная хлопоты, панихиды, похороны и внезапную пустоту и
пустынность после всего этого, и, не смотря на Николая
Ивановича, он говорил только машинально: •да, дядя Ко­
ля •, - хотя Николай Иванович и не был дядя, а только дво­
юродный брат Вани. И теперь ему казалось странным ехать
вдвоем с этим все-таки совсем чужим ему человеком, быть
так долго близко к нему, разговаривать о делах, строить
планы. И он был несколько разочарован, хотя и знал это
раньше, что в Петербург въезжают не сразу в центр дворцов
и больших строений при народе, солнце, военной музыке,
через большую арку, а тянутся длинные огороды, видные
через серые заборы, кладбища, позади казавшиеся роман­
тическими рощами, шестиэтажные промозглые дома рабо­
чих среди деревянных развалюшек, через дым и копоть.
4Так вот он - Петербург!• - с разочарованием и любопыт­
ством думал Ваня, смотря на неприветливые лица носиль­
щиков.
-
Ты прочитал, Костя? Можно? - проговорила Анна
Николаевна, вставая из-за стола и беря длинными, в деше­
вых кольцах, несмотря на утренний час, пальцами пачку
русских газет от Константина Васильевича.
- Да, ничего интересного.
-
Что же может быть интересного в наших газетах? Я
понимаю - за границей! Там все можно писать, отвечая за
все же, в случае надобности, перед судом. У нас же нечто
ужасное, - не знаешь, чему верить. Донесения и сообще­
ния от правительства - неверны и ничтожны, внутренней
жизни, кроме растрат, - никакой, только слухи специаль­
ных корреспондентов.
-
Но ведь и за границей только сенсационные слухи,
причем за вранье перед законом не отвечают.
Кока и Боба лениво болтали ложками в стаканах и ели
хлеб с плохим маслом.
- 72-

-
Ты куда сегодня, Ната? Много дела? - спрашивала
Анна Николаевна несколько деланным тоном.
Ната - вся в веснушках, с вульгарно припухлым ртом,
рыжеватая - что-то отвечала сквозь набитый булкою рот.
Дядя Костя, проворовавшийся кассир какого-то темного
клуба, после выхода из заключения живший без места и дел
у брата, возмущался процессом о хищенье.
-
Те перь, когда все просыпается, нарождаются новые
силы, все пробуждается, - горячился Алексей Васильевич.
-
Я вовсе не за всякое пробуждение; например, тетку
Санину я предпочитаю спящей.
Приходили и уходили какие-то студенты и просто мо­
лодые люди в пиджаках, обмениваясь впечатлениями о
только что бывших скачках, почерпнутыми из газет; дядя
Костя потребовал водки; Анна Николаевна, уже в шляпе,
натягивая перчатки, говорила о выставке, косясь на дядю
Костю, который, наполнив рюмки слегка дрожащими рука­
ми и поводя добрыми красноватыми глазами, говорил: •За­
бастовка, други мои, это, знаете, это, знаете".•
-
Ларион Дмитриевич ! - доложила ·прислуга, быстро
проходя в кухню и забирая по пути поднос со стаканами и
запачканную смятую скатерть.
Ваня отвернулся от окна, где он стоял, и увидел входя­
щую в дверь хорошо знакомую длинную фигуру, в мешко­
ватом платье, - Лариона Дмитриевича Штрупа.
Ваня стал причесываться и с некоторых пор заниматься
своим туалетом. Рассматривая в небольшое зеркало на сте­
не свое отражение, он безучастно смотрел на несколько не­
значительное круглое лицо с румянцем, большие серые
гл аза, красивый, но еще детски припухл ый рот и светлые
волосы, которые, не остриженные коротко, слегка кудря ви­
лись. Ему ни нравился, ни не нравился этот высокий и тон­
ки й мальчик в черной блузе с тонкими бровями. За окном
вид нелся двор с мокрыми плитами, окна противоположно­
го флигеля, разносчики со спичками. Был праздник, и все
еще спали. Вставши рано по привычке, Ваня сел к окну до ­
жидаться чая, слушая звон ближайшей церкви и шорох
- 73-

прислуги, убиравшей соседнюю комнату. Он вспомнил
праздничные утра там, •дома•, в старом уездном городке,
их чистые комнатки с кисейными занавесками и лампада­
ми, обедню, пирог за обедом, все простое, светлое и милое,
и ему стало скучно от дождливой погоды, шарманок на дво ­
рах, газет за утренним чаем, сумбурной и неуютной жизни,
темных комнат.
В дверь заглянул Константин Васильевич, иногда захо-
дивший к Ване.
- Ты один, Ваня?
- Да, дядя Костя. Здравствуйте! А что?
-
Ничего. Чаю дожидаешься?
- Да. Тетя еще не встала?
-
Встала, да не выходит. Злится, верно, денег нет. Это
первый признак: как два часа сидит в спальне - значит, де­
нег нет. И к чему? Все равно вылезать придется.
-
Дядя Алексей Васильевич много получает? Вы не
знаете?
-
Как придется. Да и что значит •много•? Для челове­
ка денег никогда не бывает много.
Константин Васильевич вздохнул и помолчал; молчал и
Ваня, смотря в окно.
- Что я у тебя хочу спросить, Иванушка, - начал опять
Константин Васильевич, - нет ли у тебя свободных денег
до середы, я тебе тотчас в среду отдам?
- Да откуда же у меня будут деньги? Нет, конечно.
-
Мало ли откуда? Может дать кто...
- Что вы, дядя! Кто же мне будет давать?
- Та к, значит, нет?
-Нет.
-
Плохо дело !
- А вы сколько желали бы иметь?
-
Рублей пять, немного, совсем немного, - снова ожи-
вился Константин Васильевич.
-
Может, найдутся, а?
То лько до середы ?!
- Нет у меня пяти рублей.
Константин Васильевич посмотрел разочарованно и хи­
тро на Ваню и помолчал. Ване сделалось еще тоскливее.
- 74-

-
Что ж делать-то? Дождик еще идет... Вот что, Ива-
нушка, попроси денег для меня у Лариона Дмитриевича.
- УШтрупа?
- - Да, попроси, голубчик!
- Что ж вы сами не попросите?
- Он мне не даст.
-
Почему же вам не даст, а мне даст?
- Да уж даст, поверь; пожалуйста, голубчик, только не го-
вори, что для меня; будто для тебя самого нужно 20 рублей.
- Да ведь5 только?!
- Не все ли равно , сколько просить? Пожалуйста, Ваня !
- Ну, хорошо. А если он спросит, зачем мне?
-
Он не спросит, он - умница.
- То лько вы уж сами отдавайте, смотрите.
- Не премину, не премину.
- А почему вы думаете, дядя , что Штруп мне даст денег?
-
Так уж думаю! - И, улыбаясь, сконфуженный и до-
вольный Константин Васильевич на цыпочках вышел из
комнаты. Ваня долго стоял у окна, не оборачиваясь и не ви­
дя мокрого двора, и, когда его позвали к чаю, раньше, чем
войти в столовую, он еще раз посмотрел в зеркало на свое
покрасневшее лицо с серыми глазами и тонкими бровями.
На греческом Николаев и Шпилевский все время раз­
влекали Ваню, вертясь и хихикая на передней парте. Перед
каникулами занятия шли кое-как, и маленький стареющий
учитель, сидя на ноге, говорил о греческой жизни, не спра­
шивая уроков; окна были открыты, и виднелись верхушки
зеленеющих деревьев и красный корпус какого-то здания.
Ване все больше и больше хотелось из Петербурга на воз­
дух , куда-нибудь подальше. Медные ручки дверей и окон,
плевательницы , все ярко вычищенное, карты по стенам, до­
ска, желтый ящик для бумаг, то стриженые, то кудрявые за­
тылки товарищей - казались ему невыносимыми.
-
Сикофанты - доносчики, шпионы, буквально - по­
казы ватели фиг; когда еще был запрещен вывоз из Аттики
этих продуктов под страхом штрафа, эти люди , шантажис­
ты по-нашему, показывали подозреваемому из-под плаща
- 75-

фиrу в виду угрозы, что в случае, если он не откупится от
них ... - И Даниил Иванович, не сходя с кафедры, показы­
вал жестами и мимикой и доносчиков, и оклеветанных, и
плащ и фигу, потом, сорвавшись с места, ходил по классу,
озабоченно повторяя что-нибудь одно и то же, вроде: •Си­
кофанты ... да, сикофанты... да, господа, сикофанты•, прида­
вая различные, но совершенно неожиданные для данного
слова оттенки.
•Сегодня постараюсь спросить у Штрупа денег• , - ду­
мал Ваня, глядя в окно. Шпилевский, окончательно крас­
ный, поднялся с парты:
- Что это Николаев ко мне пристает?!
- Николаев, зачем вы пристаете к Шпилевскому?
- Я не пристаю.
- Что же вы делаете?
- Я его щекочу.
- Садитесь. А вам , господин Шпилевский, советую быть
более точным в словоупотреблении. Принимая в соображе­
ние, что вы не женщина, приставать к вам г-н Николаев не
может, будучи юношей уже на возрасте и понятий доста­
точно ограниченных.
- Я ставлю вопрос так: хочешь работать - работай, не
хочешь - не работай, - говорила Анна Николаевна с таким
видом, будто интерес всего мира сосредоточен на том, как
она ставит вопрос. В гостиной, уставленной вдоль и попе­
рек стильной мебелью в виде сидячих ванн, купальных кре­
сел и ящиков для бумаг, было шумно от четырех женских
голосов: Анны Николаевны, Наты, сестер Шпейер - ху­
дожниц.
- Этот шкаф я очень люблю, но скамейка меня не при­
влекает. Я бы всегда предпочла шкаф.
- Даже если б нужна была мебель для сидения?
- Негодуют на заваленность работой прислуги: она боль-
ше гуляет, чем мыl Иногда я днями не выхожу из дому, а на­
шей Аннушке сколько раз приходится сходить в лавку - ма­
ло ли за чем, за хлебом, за сапогами. И притом общенье с
-7
6-

людьми громадное. Я нахожу жалобы всех жалельщиков
очень преувеличенными.
-
Представьте, он позирует с таким настроением, что
ученицы боятся сидеть близко. Притом интереснейшая
личность: русский цыган из Мюнхена; был в гимназии, в
балете, в натурщиках; о Штуке сообщает презанятные по­
дробности.
-
На розовом фуляре это будет слишком ярко. Я бы
предпочла бледно-зеленый.
-
Об этом нужно спросить у Штрупа.
- Но ведь он вчера уехал, Штруп, несчастные! - закри-
чала старшая Шпейер.
- Как, Штруп уехал? Куда? зачем?
- Н у, уж этого я вам не могу сказать: по обыкновению -
тайна.
- От кого вы слышали?
- Да от него же и слышала; говорит, недели на три.
- Ну, это еще не так страшно!
- А сегодня еще Ваня Смуров спрашивал, когда будет у
нас Штруп.
- А ему-то на что?
- Не знаю, дело какое-то.
- У Вани со Штрупом? Вот оригинально!
- Ну, Ната, нам пора, - старалась защебетать Анна Ни-
колаевна, и обе дамы, шурша юбками, удалились, уверен­
ные, что они очень похожи на светских дам романов Прево
и Онэ, которые они читали в переводе.
В апреле был поднят вопрос о даче. Алексей Васильевич
должен был часто, почти ежедневно, бывать в городе; Кока
с Бобой также, и планы Анны Николаевны и Наты относи­
тельно Волги висели в воздухе. Колебались между Те рио­
ками и Сестрорецком, но, независимо от места дачи, все за­
ботились о летних платьях. В раскрытые окна летела пыль
и слышался шум езды и звонки конок.
Го товить уроки, читать Ваня уходил иногда в Летний
сад. Сидя на крайней дорожке к Марсову полю, положив
раскрытую желто-розовую книжку изданий Те йбнера об-
-7
7-

ложкой вверх, он смотрел, слегка уже выросший и поблед­
невший от весеннего загара, на прохожих в саду и по ту сто­
рону Лебяжьей канавки. С другого конца сада доносился
смех детей, играющих на Крыловской площадке, и Ваня не
слышал, как заскрипел песок под ногами подходившего
Штрупа.
-
Занимаетесь? - проговорил тот, опускаясь на скамью
рядом с Ваней, думавшим ограничиться поклоном.
- Занимаюсь; да, знаете, так все это надоело, что просто
ужас! ..
- Что это, Го мер?
-
Го мер. Особенно этот греческий!
-
Вы не любите греческого?
- Кто ж его любит? - улыбнулся Ваня.
-
Это очень жаль!
- Что это?
- Что вы не любите языков.
-
Новые я, ничего, люблю, можно прочитать что-ни-
будь, а по-гречески кто же будет их читать, допотопность
такую?
-
Какой вы мальчик, Ваня. Целый мир, миры для вас
закрыты; притом мир красоты, не только знать, но любить
который - основа всякой образованности.
-
Можно читать в переводах, а столько времени учить
грамматику?!
Штруп посмотрел на Ваню с бесконечным сожалением.
-
Вместо человека из плоти и крови, смеющегося или
хмурого, которого можно любить, целовать, ненавидеть, в
котором видна кровь, переливающаяся в жилах, и естест­
венная грация нагого тела, - иметь бездушную куклу, час­
то сделанную руками ремесленника, - вот переводы. А
времени на подготовительное занятие грамматикой нужно
очень мало. Нужно только читать, читать и читать. Читать,
смотря каждое слово в словаре, пробираясь как сквозь ча­
щу леса, и вы получили бы неиспытанные наслаждения. А
мне кажется, что в вас, Ваня, есть задатки сделаться насто­
ящим новым человеком.
Ваня недовольно молчал.
- 78-

-
Вы плохо окружены; но это может быть к лучшему,
лишая вас предрассудков всякой традиционной жизни, и
вы могли бы сделаться вполне современным человеком, ее·
ли бы хотели,- добавил, помолчав, Штруп.
- Я не знаю, я хотел бы куда-нибудь уехать от всего это­
го: и от гимназии, и от Го мера, и от Анны Николаевны -
вот и все.
-
На лоно природы?
-Именно.
-
Но, милый друг мой, если жить на лоне природы -
значит больше есть, пить молоко, купаться и ничего не де­
лать, - то, конечно, это очень просто; но наслаждаться при­
родой, пожалуй, труднее греческой грамматики и, как вся­
кое наслажденье, утомляет. И я не поверю человеку,
который, видя равнодушно в городе лучшую часть приро·
ды - небо и воду, едет искать природы на Монблан; я не по·
верю, что он любит природу.
Дядя Костя предложил Ване подвезти его на извозчике.
В жарком утре уже чувствовалась близость лета, и улицы
наполовину были перегорожены рогатками. Дядя Костя, за­
нимая три четверти пролетки, крепко сидел, расставя ноги.
-
Дядя Костя, вы подождите немного, я только узнаю,
пришел ли батюшка, и если не пришел, я проедусь с вами
докуда вам нужно, а оттуда пройдусь пешком, чем в гимна­
зии-то сидеть. Хорошо?
- А почему ваш батюшка должен не прийти?
-
Он уже неделю болеет.
- А, ну хорошо, спрашивай.
Через минуту Ваня вышел и, обошедши извозчика, сел с
другой стороны, рядом с Константином Васильевичем.
- А Ларион-то Дмитриевич будто предчувствовал, брат,
какие мы на него планы строим, - уехал, да и не приезжает.
-
Может быть, он и приехал.
- То гда бы явился к Анне Николаевне.
- Кто он такой, дядя Костя?
- Кто - кто такой?
- Ларион Дмитриевич.
. 79.

- Штруп - и больше ничего. Полуангличанин, богатый
человек, нигде не служит, живет хорошо, даже отлично, в
высшей степени образованный и начитанный человек, так
что я даже не понимаю, чего он бывает у Казанских?
-
Ведь он неженатый, дядя?
- Даже совсем наоборот, и если Ната думает, что он на
нее прельстится, то жестоко ошибается; и вообще, я реши­
тельно не понимаю, что ему делать у Казанских? Вчера,
умора: Анна Николаевна давала генеральное сражение
Алексею !
Они переезжали мостом через Фонтанку. Мужики на
садках вытаскивали рыбу из люков, дымили пароходики, и
толпа без дела стояла у каменного парапета. Мороженик с
грохотом подвигал свой голубой ящик.
- Ты, может быть, слышал от кого, что Штруп вернул­
ся, или его самого видел? - говорил на прощанье дядя
Костя.
- Нет, да где же, раз он, говорите, не приезжал, - сказал
Ваня, краснея.
- Вот ты говорил, что не жарко, а сам как раскраснелся, -
и тучная фигура Константина Васильевича скрылась в
подъезде.
43ачем я скрыл встречу со Штрупом?• - думал Ваня,
радуясь, что у него образовывается какая-то тайна.
В учительской было сильно накурено, и стаканы жидко­
го чая слегка янтарились в полутемной комнате первого
этажа. Входящим казалось, что фигуры движутся в аквари­
уме. Шедший за матовыми окнами проливной дождь уси­
ливал это впечатление. Шум голосов, звяканье ложечек ме­
шались с глухим гамом большой перемены, доносившимся
из залы и временами совсем близко - из коридора.
-
Орлова опять изводят шестиклассники; решительно,
он не умеет себя поставить.
- Ну, хорошо, ну, допустим, вы выведете ему двойку, он
останется, - думаете ли вы этим его исправить?
-
Я вовсе не преследую исправительные цели, а стара­
юсь о справедливой оценке знания.
-80-

-
Наши бы гимназисты пришли в ужас, если бы увиде­
ли программы французских коллежей, не говоря о семина­
риях.
- Вряд ли Иван Петрович будет этим доволен.
- Бесподобно, говорю вам, бесподобно, вчера он был от-
лично в голосе.
-
Вы тоже хороши, лезете на малый в трефах, а у само­
го король, валет и две маленькие.
-
Шпилевский - распутный мальчишка, и я не пони­
маю, что вы за него так стоите.
Все голоса покрыл резкий тенор инспектора, чеха в
пенсне и в седой бородке клином:
- Потом я попрошу вас, господа, наблюдать за форточка­
ми; никогда выше четырнадцать градус, тяга и вентиляция.
Постепенно расходились, и в пустевшей учительской
раздавался только тихий басок учителя русского языка, бе­
седовавшего с греком.
-
Уд ивительные там попадаются типы. На лето, перед
поступлением, предлагалось прочесть кое-что, довольно
много, и, например, Демона - так передают ех abrupto:
•дьявол летал над землею и увидел девочку•. - •Как же
эту девочку звали?• - •Лиза•. - •Положим, Там ара•. -
•Так точно, Там ара•. - •Ну и что же?• - •Он захотел на
ней жениться, да жених помешал; потом жениха убили та­
тары •. -
•Что же, тогда Демон женился на Там аре?• -
•Никак нет, ангел помешал, дорогу перешел; так Дьявол и
остался холостым и все возненавидел•.
- По-моему, это великолепно...
-
Или об Рудине отзыв: •дрянной был человек, все го-
ворил, а ничего не делал; потом связался с пустыми людь­
ми, его и убили•. - •Почему же, - спрашиваю, - вы счита­
ете рабочих и вообще всех участников народного
движения, во время которого погиб Рудин, людьми пусты­
ми?• - •Так точно, - ответствует, - за правду пострадал•.
- Вы напрасно добивались личного мнения этого моло­
дого человека о прочитанном. Военная служба, как монас­
тырь, как почти всякое выработанное вероучение, имеет
-81-
6МКуэмин,т1

громадную привлекательность в наличности готовых и оп­
ределенных отношений ко всякого рода явлениям и поня­
тиям. Для слабых людей это - большая поддержка, и
жизнь делается необыкновенно легкой, лишенная этичес­
кого творчества.
В коридоре Даниила Ивановича поджидал Ваня.
-
Что вам угодно, Смуров?
-
Я бы хотел, Даниил Иванович, поговорить с вами
приватно.
- Насчет чего же?
- Насчет греческого.
- Разве у вас не все благополучно?
- Нет, у меня три с плюсом.
- Такчегожевам?
- Нет, я вообще хотел поговорить с вам и о греческом, и
вы, пожалуйста, Даниил Иванович, позвольте мне прийти к
вам на квартиру.
- Да, пожалуйста, пожалуйста. Адрес мой знаете. Хотя
это более чем замечательно: человек, у которого все благо­
получно, - и желающий приватно говорить о греческом.
Пожалуйста, я живу один, от семи до одиннадц ати всегда к
вашим услугам .
Даниил Иванович стал уже подыматься по половику ле­
стницы, но, остановясь, закричал Ване: сВы, Смуров, не по­
думайте чеГQ: после одиннадцати я тоже дома, но ложусь
спать и способен уже только на самые приватные объясне­
ния, в которых вы, вероятно, не нужд аетесь•.
Ваня не раз встречал Штрупа в Летнем саду и, сам не за­
мечая, поджидал его, всегда садя сь в одну и ту же аллею, и,
уходя, не дождавшись, легкой, несмотря на преднамерен­
ную медленность, походкою, зорко всматривался в похо­
жие на Штруп а фигуры мужчин. Однажды, когда, не дож­
давшись, он пошел обойти часть сада, где он никогда не
бывал, он встретил Коку, шедшего в расстегнутом пальто
поверх тужурки.
- Вот ты где, Иван? Что, гуляешь?
- 82-

- Да, я довольн о часто здесь бываю, а что ?
- Что же я тебя никогда не вижу? Ты где-нибудь в дру-
гой стороне сидишь, что ли?
- Как придется.
-
Вот Штрупа я каждый раз встречаю и даже подозре-
ваю-незаоднимлиитемжемыиходимсюда?
-
Разве Штруп приехал?
-
Некоторое время. Ната и все это зн ают, и какая бы
Ната ни была дура,- все-таки свин ство, что он к нам не яв­
ляется, будто мы какая-нибудь дрян ь.
- ПричемжетутНата?
-
Он а ловит Штрупа и совершен но зря это делает: он
вообще не женится, а тем более на Нате; я ду маю, что и с
Идой-то Гольберг у него только эстетические разговоры и я
напрасно волнуюс ь.
- Разве ты волн уешься?
- Понятн о, раз я влюблен! - и, позабыв, что он разгова-
ривает с не зн авшим его дел Ваней, Кока оживился: - Чуд­
ная девушка, образованная, музыкантша, красавица, и как
бог ата! Только он а - хромая. И вот хожу сюда каждый день
видеть ее, он а здесь гуляет от 3-4 часов, и Штруп, боюсь,
ходит не затем же ли.
-
Разве Штруп тоже в нее влюблен ?
-
Штруп? Ну, уж это атанде, у него нос не тем кон цом
пришит! Он только разговоры разговаривает, а она-то н а
н его чуть не молится . А влюбл енн ости Штрупа, это - сов­
сем другая, совсем друг ая область.
- Ты просто злишься, Кока!"
-Глупо!"
Он и только что повернули мим о грядки красной герани,
как К ока провозгласил: •Вот и он иl • Ваня увидел высокую
девушку, с бледным кругловатым лицом, совсем светлыми
волосами, с афродизийским разрезом больших серых, те­
перь посиневших от волнения глаз, со ртом, как н а карти­
н ах Боттичелли, в темном платье; он а шла, хромая и опира­
ясь н а руку пожилой дамы, между тем как Штруп с другой
сторон ы говорил: •И люди увидели, что всякая красота,
-83-
6•

всякая любовь - от богов, и стали свободны и смелы, и у
них выросли крылья •.
В конце концов Кока и Боба достали ложу на •Самсона и
Далилу•. Но первое представление было заменено сКар­
мен•, и Ната, по настоя нию которой и было затеяно это
предприятие, в надежде встретиться со Штрупом на нейт­
ральной почве, рвала и метала, зная, что он не пойдет без
особых причин на эту столь хорошо известную оперу. Место
свое в ложе уступила Ване, с тем, чтобы, если она посреди
спектакля приедет в театр, он уезжал домой. Анна Никола­
евна с сестрами Шпейер и Алексей Васильевич отправились
на извозчиках, а молодые люди вперед пешком.
Уже Кармен и ее подруги плясали у Лилас Пастьи, ког­
да Ната, как по вдохновенью узнавшая, что Штруп в теат­
ре, явилась вся в голубом, напудренная и взволнованная.
-
Ну, Иван, тебе придется сокращаться.
- Досижу до конца-то действия.
- Штруп здесь? - спрашивала Ната шепотом, усажива-
ясь рядом с Анной Николаевной. Та молча повела гл азами
на ложу, где сидела Ида Го льберг с пожилой дамой, совсем
молоденький офицер и Штруп.
-
Это прямо предчувствие, прямо предчувствие! - го­
ворила Ната, раскрывая и закрывая веер.
-
Бедняжка! - вздохнула Анна Николаевна.
В антракте Ваня собирался уходить, как Ната останови­
ла его и позвала пройтись в фойе.
- Ната, Ната! - раздавался голос Анны Николаевны из
гл убины ложи, - прилично ли это будет?
Ната бурно устремилась вниз, увлекая за собой Ваню.
Перед входом в фойе она остановилась у зеркала попра­
вить свои волосы и потом медленно пошла в еще не напол­
нившийся публикою зал . Штрупа они встретили: он шел в
разговоре с тем же молодым офицером, что был в ложе, не
замечая Смурова и Наты, и даже тотчас вышел в соседнюю
проходную комнату, где за столом с фотографиями скучала
завитая продавщица.
-84-

-
Выйдем, страшная духота! - проговорила Ната, таща
Ваню за Штрупом.
- С того выхода нам ближе к месту.
- Не все ли равно! - прикрикнула девушка, торопясь и
почти расталкивая публику.
Штруп их увидел и наклонился над фотографиями. По­
равнявшись с ним, Ваня громко окликнул: •Ларион Дмит­
риевич !•
-
Ах, Ваня? - обернулся тот. - Наталья Алексеевна,
простите, сразу не заметил.
- Не ожидала, что вы здесь, - начала Ната.
-
Отчего же? Я очень люблю •Кармен•, и она мне ни-
когда не надоест: в ней есть глубокое и истинное биение
жизни и все залито солнцем; я понимаю, что Ницше мог ув­
лекаться этой музыкой.
Ната молча прослушала, злорадно смотря рыжими гла­
зами на говорившего, и произнесла:
- Я не тому удивляюсь, что встретила вас на •Кармен•,
а тому, что увидела вас в Петербурге и не у нас.
- Да, я приехал недели две.
-
Очень мило.
Они стали ходить по пустому коридору мимо дремлю­
щих лакеев, и Ваня, стоя у лестницы, с интересом смотрел
на все более покрывавшееся красными пятнами лицо Наты
и сердитую физиономию ее кавалера. Антракт кончился, и
Ваня тихо стал подыматься по лестнице в ярус, чтобы
одеться и ехать домой, как вдруг его обогнала почти бежав­
шая Ната с платком у рта.
- Это позорно, слышишь, Иван, позорно, как этот чело­
век со мной говорит,- прошептала она Ване и пробежала
наверх. Ваня хотел проститься со Штрупом и, постояв не­
которое время на лестнице, спустился в нижний коридор;
там, у дверей в ложу, стоял Штруп с офицером.
-
Прощайте, Ларион Дмитриевич, - делая вид, что
идет к себе наверх, проговорил Ваня.
- Разве вы уходите?
- Да ведь я был не на своем месте: Ната приехала, я и
оказался лишним.
-85-

- Что за глупости, идите к нам в ложу, у нас есть свобод­
ные места. Последнее действие - одно из лучших.
- А это ничего, что я пойду в ложу: я ведь незнаком?
-
Конечно, ничего: Го льберг - препростые люди, и вы
же еще мальчик, Ваня.
Пройдя в ложу, Штруп наклонился к Ване, который
слушал его, не поворачивая головы:
- И потом, Ваня, я, может быть, не буду бывать у Казан­
ских; так, если вы не прочь, я буду очень рад всегда вас ви­
деть у себя. Можете сказать, что занимаетесь со мной анг­
лийским; да никто и не спросит, куда и зачем вы ходите.
Пожалуйста, Ваня, приходите.
- Хорошо. А разве вы поругались с Натой? Вы на ней не
женитесь? - спрашивал Ваня, не оборачивая головы.
- Нет, - серьезно сказал Штруп.
-
Это, знаете ли, очень хорошо, что вы на ней не жени-
тесь, потому что она страшно противная, совершенная пя ­
rушкаl - вдруг рассмеялся, повернувшись всем лицом к
Штрупу, Ваня и зачем-то схватил его руку.
-
Это занятно, насколько мы видим то, что желаем ви­
деть, и понимаем то, что ищется нами. Как в греческих тра­
гиках римляне и романские народы XVIl-гo века усмотре­
ли только три единства, XVIII-й век - раскатистые тирады
и освободительные идеи, романтики - подвиги высокого
героизма и наш век - острый оттенок первобытности и
кпингеровскую осиянность далей...
Ваня слушал, осматривая еще запитую вечерним солн­
цем комнату: по стенам - полки до потолка с неперепле­
тенными книгами, книги на столах и стульях, клетку с
дроздом, параличного котенка на кожаном диване и в углу
небольшую голову Антиноя, стоящую одиноко, как пенаты
этого обиталища. Даниил Иванович, в войлочных туфлях,
хлопотал о чае, вытаскивая из железной печки сыр и масло
в бумажках, и котенок, не поворачивая головы, следил зе­
леными глазами за движениями своего хозяина. •И откуда
мы взяли, что он старый, когда он совсем молодой•,- ду-
-86-

мал Ваня, с удивлением разглядывая лысую голову ма­
ленького грека.
-
В ХV-м веке у итальянцев уже прочно установился
взгляд на дружбу Ахилла с Патроклом и Ореста с Пиладом,
как на содомскую любовь, между тем как у Го мера нет пря­
мых указаний на это.
- Что ж, итальянцы это придумали сами?
-
Нет, они были правы, но дело в том, что только ци-
ничное отношение к какой бы то ни было любви делает ее
развратом. Нравственно или безнравственно я поступаю,
когда я чихаю, стираю пыль со стола, глажу котенка? И, од­
нако, эти же поступки могут быть преступны, если, напри­
мер, скажем, я чиханьем предупреждаю убийцу о времени,
уд обном для убийства, и так далее. Хладнокровно, без зло­
бы совершающий убийство лишает это действие всякой
этической окраски, кроме мистического общенья убийцы и
жертвы, любовников, матери и ребенка.
Совсем стемнело, и в окно еле виднелись крыши домов
и вдали Исаакий на грязновато-розовом небе, заволакивае­
мом дымом.
Ваня стал собираться домой; котенок заковылял на сво ­
их искалеченных передних лапках, потревоженный с Вани­
ной фуражки, на которой он спал.
- Вот вы, верно, добрый, Даниил Иванович: разных ка­
лек прибираете.
- Он мне нравится, и мне приятно его у себя иметь. Ес­
ли делать то, что доставляет удовольствие, значит быть до­
брым, то я - такой.
-
Скажите, пожалуйста, Смуров, - говорил Даниил
Иванович, на прощанье пожимая Ванину руку, - вы сами
по себе надумали прийти ко мне за греческими разгово­
рами?
- Да, то есть мысль эту мне дал, пожалуй, и другой че-
ловек.
- Кто же, если это не секрет?
- Нет, отчего же? То лько вы его не знаете.
- А может быть?
- Некто Штруп.
-87 -

- Ларион Дмитриевич?
-
Разве вы его знаете?
- И даже очень, - ответил грек, светя Ване на лестнице
лампой.
В закрытой каюте финляндского пароходика никого не
было, но Ната, боявшаяся сквозняков и флюсов, повела
всю компанию именно сюда.
-
Совсем, совсем нет дач! - говорила уставшая Анна
Николаевна. - Везде такая скверность: дыры, дует!
-
На дачах всегда дует, - чего же вы ожидали? Не в
первый раз живете!
-
Хочешь? - предложил Кока свой раскрытый сереб­
ряный портсигар с голой дамой Бобе.
-
Не потому на даче прескверно, что там скверно, а по­
тому, что чувствуешь себя на бивуаках, временно прожива­
ющим и не установлена жизнь, а в городе всегда знаешь,
что надо в какое время делать.
- А если б ты жил всегда на даче, зиму и лето?
- То гда бы не было скверно; я бы установил программу.
-
Правда, - подхватила Анна Николаевна, - на время
не хочется и устраиваться. Например, позапрошлое лето
оклеили новыми обоями, - так все чистенькими и при­
шлось подарить хозяину; не сдирать же их!
- Что ж ты жалеешь, что их не вымазала?
Ната с гримасой смотрела через стекло на горящие при
закате окна дворцов и золотисто-розовые, широко и гладко
расходящиеся волны.
-
И потом, народу масса, все друг про друга знают, что
готовят, сколько прислуге платят.
-
Вообще гадость! ..
-
Зачем же ты едешь?
- Как зачем? Куда же деваться? В городе, что ли, оста-
ваться?
-
Ну так что ж? По крайней мере, когда солнце, можно
ходить по теневой стороне.
-
Вечно дядя Костя выдумает.
-88-

-
Мама, - вдруг обернулась Ната, - поедем, голубчик,
на Волгу: там есть небольшие города, Плес, Васильсурск,
где можно очень недорого устроиться. Варвара Николаевна
Шпейер говорила ... Они в Плесе жили целой компанией,
знаете, там Левитан еще жил; и в Угличе тоже они жили.
-
Ну из Углича-то их, кажется, вытурили, - отозвался
Кока.
-
Ну и вытурили, ну и что же? А нас не вытурят! Им,
конечно, хозяева сказали: •Вас целая компания, барышни,
кавалеры; наш город тихий, никто не ездит, мы боимся: вы
уж извините, а квартирку очищайте•.
Подъезжали к Александровскому саду; в нижние окна
пристани виднелась ярко освещенная кухня, поваренок,
весь в белом, за чисткой рыбы, пылающая плита в глубине.
- Тет я, я пройду отсюда к Лариону Дмитриевичу, - ска­
зал Ваня.
- Что же, иди; вот тоже товарища нашел! - ворчала Ан-
на Николаевна.
- Разве он дурной человек?
- Не про то говорю, что дурной, а что не товарищ.
- Я с ним английским занимаюсь.
- Все пустяки, лучше бы уроки готовил...
- Нет, я все-таки, тетя, знаете, пойду.
- Да иди, кто тебя держит?
- Целуйся со своим Штрупом, - добавила Ната.
- Ну,ибуду,ну,ибуду,иникомунетдоэтогодела.
-
Положим, - начал было Боба, но Ваня прервал его,
налетая на Нату:
- Ты бы и не прочь с ним целоваться, да он сам не хочет,
потому что ты -·рыжая лягушка, потому что ты - дура! Да!
-
Иван, прекрати! - раздался голос Алексея Василье­
вича.
- Что ж они на меня взъелись? Что они меня не пуска­
ют? Разве я маленький? Завтра же напишу дяде Коле! ..
- Иван, прекрати,- тоном выше возгласил Алексей Ва­
сильевич.
- Та кой мальчишка, поросенок, смеет так вести себя! -
вол новалась Анна Николаевна.
-89-

-
И Штруп на тебе никогда не женится, не женится, не
женится! - вне себя выпаливал Ваня.
Ната сразу стихла и, почти спокойная, тихо сказала:
- А на Иде Го льберг женится?
-
Не знаю, - тоже тихо и просто ответил Ваня, - вряд
ли, я думаю, - добавил он почти ласково.
-
Вот еще начали разговоры ! - прикрикнула Анна Ни­
колаевна.
- Что ты, веришь, что ли, этому мальчишке?
- Может быть, и верю, - буркнула Ната, повернувшись
кокну.
- Ты, Иван, не думай, что они такие дурочки, как хотят
казаться, - уговаривал Боба Ваню, - они радехоньки, что
через тебя могут еще иметь сношения со Штрупом и сведе­
ния о Го льберг; только, если ты расположен действительно
к Лариону Дмитриевичу, ты будь осторожней, не выдавай
себя головой.
-
В чем же я себя выдаю? - удивился Ваня.
-
Так скоро мои советы впрок пошли?! - рассмеялся
Боба и пошагал на пристань.
Когда Ваня входил в квартиру Штрупа, он услыхал пе­
нье и фортепьяно. Он тихо прошел в кабинет налево от пе­
редней, не входя в гостиную, и стал слушать. Незнакомый
ему мужской голос пел:
Вечерний сумрак над теПJ
JЫМ
морем,
Оrни маяхов на потемневшем небе,
Запах вербены при конце пира,
Свежее утро после долгих бдений,
Прогулка в ал
л
еяхвесеннегосада,
Крики и смех купающихся женщин,
Священные павлины у храма Юноны,
Продавцы фиалок, гранат и лимонов,
Воркуют rолуби, светит солнце, -
Когда увижу тебя, родимый ropoдl
И фортепьяно низкими аккордами, как rустым тума­
ном, окутало томительные фразы голоса. Начался перебой­
ный разговор мужских голосов, и Ваня вышел в залу. Как
- 90-

он любил wry зеленоватую просторную комнату, оглашае­
мую звуками Рамо и Дебюсси, и этих друзей Штрупа, так
непохожих на людей, встречаемых у Казанских; эти споры;
эти поздние ужины мужчин с вином и легким разговором;
этот кабинет с книгами до потолка, где они читали Марлоу
и Суинберна; wry спальню с умывальным прибором, где по
ярко-зеленому фону плясали гирляндой темно-красные
фавны; эту столовую, всю в красной меди; эти рассказы об
Италии, Египте, Индии; эти восторги от всякой острой кра­
соты всех стран и всех времен; эти прогулки на острова; эти
смущающие, но влекущие рассуждения; wry улыбку на не­
красивом лице; этот запах peau d'Espagne, веющий тлени­
ем; эти худые, сильные пальцы в перстнях, башмаки на не­
обыкновенно толстой подошве, - как он любил все это, не
понимая, но смутно увлеченный.
-
Мы - эллины: нам чужд нетерп имый монотеизм иу­
деев, их отвертывание от изобразительных искусств, их,
вместе с тем, привязанность к плоти, к потомству, к семени.
Во всей Библии нет указаний на верование в загробное
блаженство, и единственная награда, упомянутая в запове­
дях (и именно за почтение к давшим жизнь) - долrолетен
будешь на земле. Неплодный брак - пятно и проклятье,
лишающее даже права на участье в богослужении, будто за­
были, что по еврейской же легенде чадородье и труд - на­
казание за грех, а не цель жизни. И чем дальше люди будут
от греха, тем дальше будут уходить от деторождения и фи­
зического труда. У христиан это смутно понятно, когда
женщина очищается молитвой после родов, но не после
брака, и мужчина не подвержен ничему подобному. Любовь
не имеет другой цели помимо себя самой; природа также
лишена всякой тени идеи финальности. Законы природы
совершенно другого разряда, чем законы божеские, так на­
зываемые, и человеческие. Закон природы - не то, что дан­
ное дерево должно принести свой плод, но что при извест­
ных условиях оно принесет плод, а при других - не
принесет и даже погибнет само так же справедливо и про­
сто, как принесло бы плод. Что при введении в сердце ножа
- 91-

оно может перестать биться; тут нет ни финальности, ни
добра и зла. И нарушить закон природы может только тот,
кто сможет лобзать свои глаза, не вырванными из орбит, и
без зеркала видеть собственный затылок. И когда вам ска­
жут: •противоестественно•,- вы только посмотрите на
сказавшего слепца и проходите мимо, не уподобляясь тем
воробьям, что разлетаются от огородного пугала. Люди хо­
дят, как слепые, как мертвые, когда они могли бы создать
пламеннейшую жизнь, где все наслаждение было бы так
обострено, будто вы только что родились и сейчас умрете.
С такою именно жадностью нужно все воспринимать. Чу­
деса вокруг нас на каждом шагу: есть мускулы, связки в че­
ловеческом теле, которых невозможно без трепета видеть!
И связывающие понятие о красоте с красотой женщины
для мужчины являют только пошлую похоть, и дальше,
дальше всего от истинной идеи красоты. Мы - эллины, лю­
бовники прекрасного, вакханты грядущей жизни. Как ви­
денья Та нгейзера в гроте Венеры, как ясновиденье Клинге­
ра и То ма, есть праотчизна, залитая солнцем и свободой, с
прекрасными и смелыми людьми, и туда, через моря, через
туман и мрак, мы идем, аргонавты! И в самой неслыханной
новизне мы узнаем древнейшие корни, и в самых невидан­
ных сияниях мы чуем отчизну!
-
Ваня, взгляните, пожалуйста, в столовой, который
час? - сказала Ида Го льберг, опуская на колени какое-то
цветное шитье.
Большая комната в новом доме, похожая на светлую ка­
юту на палубе корабля, была скудно уставлена простой ме­
белью; желтая занавеска во всю стену задергивала сразу все
три окна, и на кожаные сундуки, еще не упакованные чемо­
даны, усаженные медными гвоздиками, ящик с запоздав­
шими гиацинтами ложился желтый, тревожащий свет. Ва­
ня сложил Данта, которого он читал вслух, и вышел в
соседнюю комнату.
- 92-

-
Половина шестоrо,- сказал он, вернувшись. - Долrо
нет Лариона Дмитриевича, - будто отвечая на мысли де­
вушки, промолвил он. - Мы больше не будем заниматься?
-
Не стоит, Ваня, начинать новой песни. Итак:
....е vidi che con riso
Udito havenan l'ultimo construtto;
PoiаlaЬelladonnatornaiilviso, -
и увидел, что с улыбкой они слушали последнее заключе­
ние, потом к прекрасной даме обернулся.
- Прекрасная дама - это созерцание активной жизни?
-
Нельзя, Ваня, вполне верить комментаторам, кроме
исторических сведений; понимайте просто и красиво, -
вот и все, а то, право, выходит вместо Данта какая-то мате­
матика.
Она окончательно сложила свою работу и сидела, как
бы дожидаясь чего-то, постукивая разрезным ножом по
светлой ручке стула.
- Ларион Дмитриевич скоро, наверное, придет, - почти
покровительственно заявил Ваня, опять поймав мысль де­
вушки.
- Вы видели ero вчера?
- Нет, я ни вчера, ни третьеrо дня ero не видел. Вчера он
днем ездил в Царское, а вечером был в клубе, а третьего дня
он ездил куда-то на Выборгскую, - не знаю, куда, - почти­
тельно и rордо докладывал Ваня.
-Ккому?
-
Не знаю, по делам куда-то.
-
Вы не знаете?
-Нет.
- Послушайте, Ваня, - заговорила девушка, рассматри-
вая ножик. - Я вас прошу, - не для меня одной, для вас,
для Лариона Дмитриевича, для всех нас, - узнайте, что это
за адрес? Это очень важно, очень важно для всех троих, - и
она протянула Ване клочок бумаги, где разгонистым и ост­
рым почерком Штрупа было написано: •Выборгская, Сим­
бирская ул., д. 36, кв. 103, Федор Васильевич Соловьев•.
Никого особенно не удивило, что Штруп между прочи­
ми увлечениями стал заниматься и русской стариной; что к
- 93-

нему стали ходить то речистые в немецком платье, то ста­
рые •от божества• в длиннополых полукафтанах, но оди­
наково плутоватые торговцы с рукописями, иконами, ста­
ринными материями, поддельным литьем; что он стал
интересоваться древним пением, читать Смоленского, Ра­
зумовского и Металлова, ходить иногда слушать пение на
Николаевскую и, наконец, сам, под руководством какого­
то рябого певчего, выучивать крюки. -.Мне совершенно
был незнаком этот закоулок мирового духа•, - повторял
Штруп, старавшийся заразить этим увлечением и Ваню, к
удивлению, тоже поддававшегося в этом именно направ­
лении.
Однажды Штруп объявил за чаем:
-
Ну это, Ваня, вы должны непременно видет ь: автен­
тичный раскольник с Волги, старого закала, представьте:
18 лет - и ходит в поддевке, чаю не пьет; сестры живут в
скиту; дом на Волге, с высоким забором и цепными собака­
ми, где спать ложатся в девять часов - что-то вроде Печер­
ского, только менее паточно. Вы это должны непременно
видеть. Пойдемте завтра к Засадину, у него есть интересное
•Вознесенье•; туда придет наш тип, и я вас познакомлю.
Да, кстати, запишите адрес на всякий случай; может быть,
я проеду прямо с выставки, и вам придется одним его оты­
скивать. - И Штруп, не смотря в записную книжку, как хо­
рошо знакомое, продиктовал: - Симбирская, д. 36, кв. 103,
меблированные комнаты, - там спросите.
За стеной слышался глухой говор двух голосов; часы с
гирями тихо тикали; по столам, стульям, подоконникам
были навалены и наставлены темные иконы и книги в дос­
ках, обтянутых кожей; было пыльно и затхло, и из коридо­
ра через форточку над дверью несся прелый запах кислых
щей. Засадин, стоя перед Ваней и надевая кафтан, говорил:
- Ларион Дмитриевич не раньше как через минут сорок
будет, а то, может, и через час; нужно бы сходить мне тут за
иконкой, да уж не знаю, как сделаться ? Здесь, что ли, вы
подождете или пройдетесь куда?
- Останусь здесь.
-94-

-
Ну, ну, а я тотчас вернусь. Вот книжками покуда не
поинтересуетесь ли, - и Засадни, подавший Ване запылен­
ный Лимонарь, поспешно скрылся в дверь, откуда сильнее
пахнуло прелым запахом кислых щей. И Ваня, стоя у окна,
открыл повесть, гласящую, как некий старец после случай­
ного посещения женщиной, жившей одиноко в той же пус­
тыне, все возвращался блудною мыслью к той же жене и, не
вытерпев, в самый пеклый жар взял посох и пошел, шата­
ясь, как слепой, от похоти, к тому месту, где думал найти
wry женщину; и как в исступленье он увидел: разверзлась
земля, и вот в ней - три разложившиеся трупа: женщина,
мужчина и ребенок; и был голос: •Вот женщина, вот муж­
чина, вот ребенок, - кто может теперь различить их? Иди
и сотвори свою похоть•. Все равны, все равны перед смер­
тью, любовью и красотою, все тела прекрасные равны, и
только похоть заставляет мужчину гоняться за женщиной
и женщину жаждать мужчины.
За стеной молодой сиповатый голос продолжал:
- Ну, я уйду, дядя Ермолай, что ты все ругаешься?
- Да как же тебя, лодыря, не ругать? Баловаться вздумал!
- Да Васька, может, тебе все наврал; что ты его слуша-
ешь?
-
Чего Ваське врать? Ну, сам скажи, сам отрекись: не
балуешься разве?
- Ну, что же? Ну балуюсь! А Васька не балуется? У нас,
почитай, все балуются, разве только Дмитрий Павлович, -
и слышно было, как говоривший рассмеялся. Помолчав, он
опять начал более интимным тоном, вполголоса: - Сам же
Васька и научил меня; пришел раз молодой барин и гово­
рит Дмитрию Павловичу: •Я желаю, чтобы меня мыл, кото­
рый пускал•, - а пускал его я; а как Дмитрий Павлович
знал, что барин этот - баловник и прежде всегда им Васи­
лий занимался, он и говорит: •Никак невозможно, ваша
милость, ему одному идти: он - не очередной и ничего это­
го не понимает•. - •Ну, черт с вами, давайте двоих с Васи­
льем l• Васька как вошел и говорит: •Сколько же вы нам
положите?• - •Кроме пива, десять рублей•. А у нас поло­
жение: кто на дверях занавеску задернул, значит, баловать-
- 95-

ся будут, и старосте меньше пяти рублей нельзя вынести;
Василий и говорит: •Нет, ваше благородие, нам так не с ру­
ки•. Еще красненькую посулил. Пошел Вася воду готовить,
и я стал раздеваться, а барин и говорит: •Что это у тебя,
Федор, на щеке: родинка или запачкано чем?• - сам смеет­
ся и руку протягивает. А я стою, как дурак, и сам не знаю,
есть ли у меня какая родинка на щеке, нет ли. Однако тут
Василий, сердитый такой, пришел и говорит барину: •По­
жалуйте-с•, - мы все и пошли.
- Матвей-то живет у вас?
- Нет, он на место поступил.
- К кому же? К полковнику?
- К нему, 30 рублей, на всем rотовом, положил.
- Он никак женился, Матвей-то?
- Женился, сам же ему на свадьбу и денег дал, пальто за
80 рублей сделал, а жена что же? Она в деревне живет, раз­
ве дозволят на таком месте с бабой жить? Я тоже на место
надумал идти, - промолвил, помолчав, рассказчик.
- Как Матвей все равно?
- Барин хороший, один, 30 рублей тоже, как Матвею.
- Пропадешь ты, Федя, смотри!
- Может, и не пропаду.
- Да кто такой барин-то, знакомый, что ли?
-
Ту т, на Фурштадтской, живет, где еще Дмитрий слу-
жит в младших, во втором этаже. Да он и здесь, у Степана
Степановича, иногда бывает.
- Старовер, что ли?
- Нет, какое! Он даже и не русский, кажется. Англича-
нин, что ли.
-Хвалят?
- Да, говорят, хороший, добрый барин.
- Ну, что же, в час добрый.
- Прощай, дядя Ермолай, спасибо на угощенье.
-
Заходи когда, Федя, в случае.
-
Зайду, - и легкой походкой, постукивая каблуками,
Федор пошел по коридору, хлопнув дверью. Ваня быстро
вышел, не вполне сознавая, зачем это делает, и крикнул
вслед проходившему парню в пиджаке поверх русской ру-
-96-

башки, из-под которого висели кисти пояса шнурком, в ни­
зеньких лакированных сапогах и в картузе набекрень: •По­
слушайте, не знаете ли, скоро будет Степан Степанович За­
садни?•
Тот обернулся, и в свете, проникающем из номерной
двери, Ваня увидел быстрые и вороватые серые глаза на
6ледном, как у людей, живущих взаперти или в вечном па­
ру, лице, темные воло сы в скобку и прекрасно очерченный
рот. Несмотря на некоторую грубость черт, в лице была ка­
кая-то изнеженность, и хотя Ваня с предубеждением смот­
рел на эти вороватые ласковые глаза и наглую усмешку рта,
было что-то и в лице и во всей высокой фигуре, стройность
которой даже под пиджаком бросалась в глаза, что пленяло
и приводило в смущенье.
- А вы их изволите дожидаться?
- Да, уж скоро 7 часов.
-
Шесть с половиной,- поправил Федор, вынув кар-
манные часы, - а мы думали, что никого нет у них в комна­
те". Наверно, скоро будут,- прибавил он, чтоб что-нибудь
сказать.
-
Да. Благодарю вас, извините, что побеспокоил, - го ­
ворил Ваня, не двигаясь с места.
-
Помилуйте-с, - отвечал тот с ужимкой.
Раздался громкий звонок, и вошли Штруп, Засадни и
высокий молодой человек в поддевке. Штруп быстро
взглянул на Федора и Ваню, стоящих все друг против
друга.
- Извините, что заставил вас дожидаться, - промолвил
он Ване, меж тем как Федор бросился снимать пальто.
Как во сне видел Ваня все это, чувствуя, что уходит в ка­
кую-то пропасть и все застилается туманом.
Когда Ваня вошел в столовую, Анна Николаевна кончи­
ла говорить: •И обидно, знаете, что такой человек так себя
компрометирует•. Константин Васильевич молча повел
глазами на Ваню, взявшего книгу и севшего у окна, и заго­
ворил:
-97-
7МКузмин,т1

-
Вот говорят: •изысканно, неестественно, излишне•,
но если оставаться при том употреблении нашего тела, ка­
кое считается натуральным, то придется руками только
раздирать и класть в рот сырое мясо и драться с врагами;
ногами преследовать зайцев или убегать от волков и т. д.
Эrо напоминает сказку из •1001 ночи•, где девочка, мучи­
мая идеею финальности, все спрашивала, для чего сотворе­
но то или это. И когда она спросила про известную часть
тела, то мать ее высекла, приговаривая: •Теперь ты видишь,
для чего это сотворено•. Конечно, эта мамаша наглядно до­
казала справедливость своего объяснения, но вряд ли этим
исчерпывалась дееспособность данного места. И все мо­
ральные объяснения естественности поступков сводятся к
тому, что нос сделан для того, чтобы быть выкрашенным в
зеленую краску. Человек все способности духа и тела дол­
жен развить до последней возможности и изыскивать при­
менимость своих возможностей, если не желает оставаться
калибаном.
- Ну, вот гимнасты ходят на головах. ..
- •Что ж, это во всяком случае плюс, и, может быть, это
очень приятно•, сказал бы Ларион Дмитриевич, - и дядя
Костя с вызовом посмотрел на Ваню, не перестававшего
читать.
-
При чем тут Ларион Дмитриевич? - заметила даже
Анна Николаевна.
-
Не думаешь же ты, что я излагал свои собственные
взгляды?
-
Пойду к Нате, - заявила, вставая, Анна Николаевна.
- А что, она здорова? Я ее совсем не вижу, - почему-то
вспомнил Ваня.
- Еще бы, ты целыми днями пропадаешь.
- Где же я пропадаю?
- А уж это нужно у тебя спросить, - сказала тетка, вы-
ходя из комнаты.
Дядя Костя допивал остывший кофе, и в комнате силь­
но пахло нафталином.
-
Вы про Штрупа говорили, дядя Костя, когда я при­
шел? - решился спросить Ваня.
-98-

- Про Штрупа? Право, не помню, так что-то Анета мне
говорила.
- А я думал, что про него.
- Нет, что же мне с ней-то об Штрупе говорить?
-
А вы действительно полагаете, что Штруп таких
убеждений, как вы высказывали?
- Его рассужденья таковы; поступки не знаю, и убежде­
нья другого человека - вещь темная и тонкая.
- Разве вы думаете, что его поступки расходятся со сло­
вами?
-
Не знаю; я не знаю его дел, и потом, не всегда можно
поступать сообразно желанью. Например, мы собирались
давно уже быть на даче, а между тем".
-
Знаете, дядя, меня этот старовер, Сорокин, зовет к
ним на Волгу: •Приезжайте, - говорит, - тятенька ничего,
не заругает; посмотрите, как у нас существуют, если инте­
ресно •. Так вдруг расположился ко мне, не знаю и отчего.
- Ну, что же, вот и отправляйся.
- Денег тетя не даст, да и вообще не стоит.
-
Почему не стоит?
- Так все гадко, так все гадко!
- Да с чего же вдруг все гадко-то стало?
- Не знаю, право, - проговорил Ваня и закрыл лицо ру-
ками.
Константин Васильевич посмотрел на склоненную го­
лову Вани и тихонько вышел из комнаты.
Швейцара не было, двери на лестницу были открыты, и
в переднюю доносился из затворенного кабинета гневный
голос, чередуясь с молчанием, когда смутно звучал чей-то
тихий, казалось, женский голос. Ваня, не снимая пальто и
фуражки, остановился в передней; дверная ручка в кабинет
повернулась, и в полуотворившуюся створу показалась
державшая эту ручку чья-то рука до плеча в красном рука­
ве русской рубашки. Донеслись явственно слова Штрупа:
•Я не позволю, чтоб кто-нибудь касался этого! Те м более
женщина. Я запрещаю, слышите ли, запрещаю вам гово­
рить об этом !• Дверь снова затворилась, и голоса снова ста-
-99-
7•

ли глуше; Ваня в тоске осматривал так хорошо знакомую
переднюю: электричество перед зеркалом и над столом,
платье на вешалках; на стол были брошены дамские пер­
чатки, но шляпы и верхнего платья не было видно. Двери
опять с треском распахнулись, и Штруп, не замечая Вани, с
гневным побледневшим лицом прошел в коридор; через се­
кунду за ним последовал почти бегом Федор в красной
шелковой рубашке, без пояса, с графином в руке. •Что вам
угодно?• - обратился он к Ване, очевидно, не узнавая его.
Лицо Федора было возбужденно-красное, как у выпившего
или нарумянившегося человека, рубашка без пояса, волосы
тщательно расчесаны и будто слегка завиты, и от него силь­
но пахло духами Штрупа.
- Что вам угодно? - повторил он смотревшему на него
во все глаза Ване.
- Ларион Дмитриевич?
-Их нет-с.
- Как же я его сейчас видел?
- Извините, они очень заняты-с, никак не могут принять.
- Да вы доложите подите.
- Нет уж, право, лучше в другой раз как-нибудь зайдите:
теперь им никак невозможно принять вас. Не одни они, -
понизил голос Федор.
- Федор! - позвал Штруп из глубины коридора, и тот
бросился бежать бесшумной походкой.
Постояв несколько минут, Ваня вышел на лестницу,
притворив дверь, за которой снова раздались заглушенные,
но громкие и гневные голоса. В швейцарской, лицом к зер­
калу, стояла, поправляя вуалетку, невысокая дама в серо­
зеленом платье и черной кофточке. Проходя за ее спиной,
Ваня отчетливо разглядел в зеркале, что это была Ната. По­
правив вуаль, она, не спеша, стала подниматься по лестни­
це и позвонилась у квартиры Штрупа, меж тем как подо­
спевший швейцар выпускал Ваню на ули цу.
-
Что такое? - остановился Алексей Васильевич, чи­
тавший утреннюю газету. - •Загадочное самоубийство.
Вчера, 21 мая, по Фурштадтской улице, д. No , в квартире
- 100-

английского подданного Л. Д. Штрупа покончила счеты с
жизнью молодая, полная надежд и сил девушка Ида Го ль­
берг. Юная самоубийца просит в своей предсмертной запи­
ске никого не винить в этой смерти, но обстановка, в кото­
рой произошло это печальное событие, заставляет
предполагать романическую подкладку. По словам хозяина
квартиры, покойная во время горячего объяснения, напи­
сав что-то на клочке бумаги, быстро схватила приготовлен­
ный для путешествия его, Штрупа, револьвер и раньше,
чем присутствовавшие успели что-нибудь предпринять,
выпустила весь заряд себе в правый висок. Решение этой
загадки усложняется тем, что слуга г-на Штрупа, Федор
Васильевич Соловьев, кр. Орловской губ., в тот же день
бесследно пропал и что осталась не выясненной как лич­
ность дамы, приходившей на квартиру Штрупа за полчаса
до рокового события, так и степень ее влияния на трагиче­
скую развязку. Производится следствие •.
Все молчали за чайным столом, и в комнате, напитанной
запахом нафталина, было слышно только тиканье часов.
- Что ж это было? Ната? Ната? ты же знаешь это? - ка­
ким-то не своим голосом сказал наконец Ваня, но Ната
продолжала чертить вилкой по пустой тарелке, не отвечая
ни слова.

Часть вторая
-
Подумай, Ваня, как чудн6, что вот - чужой человек,
совсем чужой, и ноги у него другие, и кожа, и глаза,- и весь
он твой, весь, весь, всего ты его можешь смотреть, целовать,
трогать; и каждое пятнышко на его теле, где бы оно ни бы­
ло, и золотистые волосики, что растут по рукам, и каждую
борозднику, впадинку кожи, через меру любившей. И все­
то ты знаешь, как он ходит, ест, спит, как разбегаются мор­
щинки по его лицу при улыбке, как он думает, как пахнет
его тело. И тогда ты станешь как сам не свой, а будто ты и
он - одно и то же: плотью, кожей прилепишься, и при люб­
ви нет на земле, Ваня, большего счастья, а без любви непе­
реносно, непереносно l И что я скажу, Ваня, легче любя не
иметь, чем иметь, не любя. Брак, брак: не то тайна, что поп
благословит, да дети пойдут - кошка, вон, и по четыре ра­
за в год таскает, - а что загорится душа отдать себя друго­
му и взять его совсем, хоть на неделю, хоть на день, и если
у обоих душа пылает, то и значит, что Бог соединил их. Грех
с сердцем холодным или по расчету любовь творить, а кого
коснется перст огненный, - что тот ни делай, чист останет­
ся перед Господом. Что бы ни делал, кого дух любви пла­
менный коснется, все простится ему, потому что не свой уж
он, в духе, в восторге...
И Марья Дмитриевна, вставши в волненье, прошлась
от яблони до яблони и снова опустилась рядом с Ваней на
скамью, откуда было видно пол-Волги, нескончаемые ле­
са на другом берегу и далеко направо белая церковь села
за Волгой.
- А страшно, Ваня, когда любовь тебя коснется; радост­
но, а страшно; будто летаешь и все падаешь, или умираешь,
как во сне бывает; и все тогда одно везде и видится, что в
лице любимом пронзило тебя: глаза ли, волосы ли, походка
ль . И чудно, право: ведь вот - лицо, что в нем? Нос посере­
дине, рот, два глаза. Что же тебя так волнует и пленяет в
нем ? И ведь много лиц и красивых видишь и полюбуешься
ими, как цветком или парчой какой, а другое и не красивое,
-1
02-

а всю душу перевернет, и не у всех, а у тебя одного, и одно
это лицо: с чего это? И еще, - с запинкой добавила гово­
рившая, - что вот мужчины женщин любят, женщины -
мужчин; бывает, говорят, что и женщина женщину любит, а
мужчина - мужчину; бывает, говорят, да я и сама в житиях
читала: Евгении преподобной, Нифонта, Пафнутия Боров­
ского; опять о царе Иване Васильевиче. Да и поверить не
трудно, разве Богу невозможно вложить и эту занозу в
сердце человечье? А трудно, Ваня, против вложенного ид­
ти, да и грешно, может быть.
Солнце почти село за дальним зубчатым бором, и вид­
ные в трех поворотах плеса Волm зажелтели розовым зо­
лотом. Марья Дмитриевна молча смотрела на темные леса
на том берегу и все бледневший багрянец вечернего неба;
молчал и Ваня, будто продолжавший слушать свою собе­
седницу, полуоткры вши рот, всем существом, потом вдруг
не то печально, не то осуждающе заметил:
- А бывает, что и так люди грешат: из любопытства или
гордости, из корысти.
- Бывает, все бывает; их грех, - как-то униженно созна­
лась Марья Дмитриевна, не меняя позы и не поворачиваясь
к Ване, - но тем, в которых есть влож6ное, трудно, ах как
трудно, Ванечка! Не в ропот говорю; друmм и легка жизнь,
да ни к чему она; как щи без соли: сытно, да не вкусно.
После комнаты, балкона, сеней, двора под яблонями
обеды перенеслись в подвал. В подвале было темно, пахло
солодом, капустой и несколько мышами, но считалось, что
там не так жарко и нет мух; стол ставили против дверей для
большей светлости, но когда Маланья, по двору почти бе­
жавшая с кушаньем, приостанавливалась в отверсти
и
, что­
бы спуститься в темноте по ступенькам, становилось еще
темнее, и стряпуха неизбежно ворчала: •Ну уж и темнота,
прости Го споди! Скажите, что выдумали, куда забрались !•
Иногда, не дождавшись Маланьи, за кушаньями бегал куд­
рявый Сергей, молодец из лавки, обедавший дома вместе с
Иваном Осиповичем; и, когда он несся потом по двору, вы­
соко держа обеими руками блюдо, за ним катилась и кухар-
- 103-

ка с ложкой или вилкой, крича: •да что это, будто я сама не
подам? Зачем Сергея-то гонять? Я бы скоро...•
-
Ты бы скоро, а мы сейчас, - отпарировал Сергей,
ухарски брякая посудой перед Ариной Дмитриевной и уса­
живаясь с улыбочкой на свое место между Иваном Осипо­
вичем и Сашей.
-
И к чему это Бог такую жару придумал? - допыты­
вался Сергей. - Никому-то она не нужна: вода сохнет, де­
ревья горят, - всем тяжело...
- Для хлеба, знать.
- Да и для хлеба безо времени да без меры не большая
прибыль. А ведь и вовремя и не вовремя - все Бог посы­
лает.
- Не вовремя - тогда, значит, испытание за грехи.
-
А вот, - вмешался Иван Осипович, - у нас одного
старика жаром убило; никого не обижал и шел-то на бого­
молье, а его жаром и убило. Это как понимать надо?
Сергей молча торжествовал.
- За чужие, знать, грехи, не за свои пострадал, - решил
Прохор Никитич не совсем уверенным тоном.
-
Как же так? Другие будут пьянствовать да rулять, а
Го сподь за них безвинных стариков убивать?
- Или, простите, к примеру, вы бы долгов не платили, а
меня бы за вас в яму посадили; хорошо бы это было? - за­
метил Сергей.
- Лучше щи-то хлебай, чем глупости разводить; к чему
да к чему; сам-то ты к чему? Ты думаешь про жару, что она
ни к чему, а она, может, про тебя думает, что ты, Сережка,
ни к чему.
Насытившись, долго и тягостно пили чай, кто с яблока­
ми, кто с вареньем. Сергей снова начинал резонировать:
- Часто очень бывает затруднительно понять, что как
понимать следует; возьмем так: убил солдат человека, убил
я; ему - Ге оргия, меня на каторгу, - почему это?
-
Где тебе понять? Вот я скажу: живет муж с женой и
холостой с бабой путается; другой скажет, что все одно, а
большая есть разница. В чем, спрашивается?
- 104-

-
Не могу знать, - отозвался Сергей, смотря во все
глаза.
- В воображении. Первое, - говорил Прохор Никитич,
будто отыскивая не только слова, но и мысли, - первое: же­
натый с одной дело имеет - раз; другое, что живут они ти­
хо, мирно, привыкли друг к другу и муж жену любит все
равно как кашу ест или приказчиков ругает, а у тех все глу­
пости на уме, все хи-хи да ха-ха, ни постоянства, ни степен­
ности ; отrого одно - закон, другое - блуд. Не в деянии
rpex, а в прилоrе, как прилагается дело-то к чему.
-
Позвольте, ведь бывает, что и муж жену с сердечным
трепетом обожает, а другой и к любовнице так привык, что
все равно ему - ее поцеловать, комара ли раздавить: как же
тогда разбирать, где закон, а где блуд?
-
Без любви такое делать - скверность одна, - отозва­
лась вдруг Марья Дмитриевна.
-
Вот ты говоришь: •скверность•, а мало слова знать,
надо их силу понимать. Что сказано: •скверна• - идоло­
жертвенное, - вот что зайцев, примерно, есть - скверна, а
то - блуд.
-
Да что ты все •блуд• да •блуд•! Подумаешь, какой
разговор при мальчиках завел! - прикрикнула Арина Дми­
триевна.
-
Ну, что ж такое, они и сами понимать могут. Так ли,
Иван Петрович? - обратился старик Сорокин к Ване.
- Что это? - встрепенулся тот.
- Как вы насчет всего этоrо полагаете?
- Да, знаете ли, очень трудно судить о чужих делах.
-
Вот правду, Ванечка, сказали,- обрадовалась Арина
Дмитриевна, - и никогда не судите; это и сказано: •Не су-
дите, да не судимы будете•.
.
- Ну, другие не судят, да судимы бывают, - проговорил
Сороки н, вылезая из-за стола.
На пристани и на мостках оставались лишь торговки с
булками, воблой, малиной и солеными огурцами; причаль­
щики в цветных рубахах стояли, опершись на перила, и
плевали в воду, и Арина Дмитриевна, проводив старика Со-
-1
05-

рокина на пароход, усаживалась на широкую линейку ря ­
дом с Марьей Дмитриевной.
-
Как это ты, Машенька, лепешки-то забыла? Прохор
Никитич так любят чай с ними кушать.
- Да ведь на самом на виду и положила-то их, а потом и
не к чему.
- Хоть бы ты, Парфен, напомнил! ..
- Да ведь мне-то что же? Если бы где на воле забыли, я
бы, конечно, скричал, а то я в горницы не ходил, - оправ­
дывался старик работник.
- Иван Петрович, Саша! Куда же вы?I - позвала Арина
Дмитриевна молодых людей, начавших уже подыматься в
гору.
-
Мы, маменька, пешком пройдемся, еще раньше вас
придем тропкой-то.
- Ну, идите, идите, ноги молодые. А то проехались бы,
Иван Петрович? - уговаривала она Ваню.
- Нет, ничего, мы пешком, благодарю вас, - кричал тот
с полугоры.
- Вон - любимовский прибежал, - заметил Саша, сни­
мая фуражку и оборачиваясь слегка вспотевшим, раскрас­
невшимся лицом к ветру.
- Прохор Никитич надолго уехал?
- Нет, дольше Петрова дня не пробудет на Ун же, там де-
ла немного, только посмотреть.
- А вы, Саша, разве никогда с отцом не ездмте?
- Аяивсегдаснимезжу,этовоттолькочтовыунас
гостите, так я не поехал.
- Что же вы не поехали? Зачем из-за меня стесняться?
Саша снова нахлобучил фуражку на разлетевшиеся во
все стороны черные волосы и, улыбнувшись, заметил:
-
Никакого стесненья тут, Ванечка, нет, а я так рад
очень с вами остаться. Конечно, если бы с мамашей да те­
тенькой с одними, я бы соскучал, а так я очень рад. - По­
молчав, он продолжал, как бы в раздумье: - Ведь вот быва­
ешь на Унже, на Ветлуге, на Москве, и ничего-то ты не
видишь, окромя своего дела, все равно как слепой! Везде
только лес, да об лесе, да про лес; сколько стоит, да сколько
-106-

провоз, да сколько выйдет досок да бревен - вот и все! Тя ­
тенька уж так и устроен и меня так же образует. И куда бы
мы ни приехали - сейчас по лесникам да по трактирам, и
везде все одно и то же, один разговор. Скучно ведь это, зна­
ете ли. Вроде как, скажем, был бы строитель и строил бы он
одн и только церкви, и не все церкви, а только карнизы у
церквей; и объехал бы он весь мир и везде смотрел бы толь­
ко церковные карнизы, не видя ни разных людей, ни как
они живут, как думают, молятся, любят, ни деревьев, ни
цветов тех мест - ничего бы он не видел, кроме своих кар­
низов. Человек должен быть как река или зеркало - что в
нем отразится, то и принимать; тогда, как в Волге, будут в
нем и солнышко, и тучи, и леса, и горы высокие, и города с
церквами - ко всему ровно должно быть, тогда все и соеди­
нишь в себе. А кого одно что-нибудь зацепит, то того и
съест, а пуще всего корысть или вот божественное еще.
- То есть как это божественное?
- Ну, церковное, что ли ! Кто о нем все думает и читает,
трудно тому что другое понять.
- Да как же есть и архиереи, светского не чуждающие­
ся, из ваших даже, например владыка Иннокентий.
- Конечно, есть, и, знаете ли, по-моему, очень плохо де­
лают: нельзя быть хорошим архиереем, хорошим офице­
ром, хорошим купцом, понимая все одинаково; потому я
вам, Ваня, от души и завидую, что никого из вас одного не
готовят, а все вы знаете и все понимаете, не то что я, напри­
мер, а одних мы с вами годочков.
-
Ну, где же я все знаю, ничему у нас в гимназии не
учат!
- Все же, ничего не зная, лучше, чем зная только одно,
что можно все понимать.
Внизу глухо застучали колеса дрожек, и где-то на воде
далеко раздавались громкая ругань и всплески весел.
- Долго наших нет!
- Должно, к Логинову заехали, - заметил Саша, садясь
рядом со Смуровым на траву.
- А разве мы с вами ровесники? - спросил тот, глядя за
Волrу, где по лугам бежали тени от тучек.
- 107-

-
Как же, почти в одном месяце родились, я спрашивал
у Лариона Дмитриевича.
- Вы хорошо, Саша, знаете Лариона Дмитриевича?
- Не так чтобы очень; недавно ведь мы познакомились-
то; да и они не такой человек будут, чтобы с первого раза
узнать.
- Вы слышали, какая у них история вышла?
-
Слышал, я еще в Питере тогда был; только я думаю,
что все это - неправда.
- Что - неправда?
- Что эта барышня не сама убилась. Я видел их, как-то
Ларион Дмитриевич показывал мне их в саду: такая чуд­
ная. Я тогда же Лариону Дмитриевичу сказал: •Помяните
мое слово, нехорошо эта барышня кончит•. Та кая какая-то
блаженная.
- Да, но ведь и не стреляя можно быть причиной само­
убийства.
- Нет, Ванечка, если кто на что его не касающееся оби­
дится да убьется, тут никто не причинен.
- А за то, из-за чего застрелилась Ида Павловна, вы ви-
ните Штрупа?
- А из-за чего она застрелилась?
- Я думаю, вы сами знаете.
- Из-за Федора?
- Мне кажется,- смутившись, ответил Ваня.
Сорокин долго не отвечал, и когда Ваня поднял глаза,
он увидел, что тот совершенно равнодушно, даже несколь­
ко сердито смотрит на дорогу, откуда поднимались дрожки
с Парфеном.
- Что же, Саша, вы не отвечаете?
Тот было посмотрел на Ваню и сказал сердито и просто:
- Федор - простой парень, мужик, что из-за него стре-
ляться? То гда, пожалуй, Лариону Дмитриевичу не при­
шлось бы брать ни кучера к лошадям, ни швейцара к две­
рям и не ходить к доктору, когда зубы болят. Чтобы не было
Федора, нужно бы...
- А вы нас дожидаетесь? - закричала Арина Дмитриев­
на, слезая с дрожек, меж тем как Парфен и Марья Дмитри-
-
108-

евна забирали кульки и мешочки и черная дворовая собака
с лаем вертелась вокруг.
На Петров день собирались съездить в скит верстах в
сорока за Волгой, чтобы отстоять обедню с попом на такой
большой праздник и повидаться с Анной Никаноровной,
дальней родственницей Сорокиных, жившей в пчельнике у
скита; в Черемшаны, где жили дочери Прохора Никитича,
отложили ехать до Ильина дня, чтобы прогостить до конца
ярмарки, куда собирался съездить и Ваня. В сентябре дума­
ли съехаться - женщины из Черемшан, мужчины из Ни­
жнего, - а Ваня в конце августа, прямо, не заезжая сюда, в
Петербург. Дня за четыре до отъезда, почти уложившись в
дорогу, все сидели за вечерним чаем, рассуждая в десятый
раз, кто куда и на сколько времени поедет, как с вечерней
почтой принесли два письма Ване, не получавшему с само­
го приезда ни одного. Одно было от Анны Николаевны, где
она просила присмотреть в Василе небольшую дачу рублей
за 60, так как в конце концов Ната так раскисла, что не мо­
жет жить на даче под Петербургом, Кока уехал развлекать
свое горе в Нотенталь, около Га нге, а Алексей Васильевич,
дядя Костя и Боба просто-напросто останутся в городе.
Другое было от самого Коки, где среди фраз о том, как он
грустит •о смерти этой идеальной девушки, погубленной
тем негодяем •, он сообщал, что курзал под боком, бары­
шень масса, что он целыми днями катается на велосипеде и
пр. и пр.
•Зачем он мне пишет все это? - думал Ваня, прочитав
письмо. -
Неужели ему не к кому адресоваться, кроме
меня?•
- Вот тетя с сестрой просят присмотреть дачу, хотят сю­
да приехать.
- Так что же, вот у Ге рманихи, кажется, не занята, хоте­
ли астраханцы приехать, да что-то не едут; и вам бы не да­
леко было.
-
Вы спросите, пожалуйста, Арина Дмитриевна, не от­
даст ли она за 60 рублей, и вообще, как там все.
-
И за 50 отдаст, вы не беспокойтесь, я все устрою.
- 109-

Удалившись в свою комнату, Ваня долго сидел у окна, не
зажигая свечей, и Петербург, К азанские, Штруп, его квар­
тира и почему-то особенно Федор, как он видел его в по­
следний раз в красной шелковой рубахе без пояса, с улыб­
кой на покрасневшем, но не привыкшем к румянцу лице, с
графином в руке, - вспомнились ему; зажегши свечу, он
вынул томик Шекспира, где было сРомео и Джульетта•, и
попробовал читать; словаря не было, и без Штрупа он по­
нимал через пятое в десятое, но какой-то поток красоты и
жизни вдруг охватил его, как никогда прежде, будто что-то
родное, давно не виданное, полузабытое, воскресло и обня­
ло горячими руками. В дверь тихонько постучались.
- Кто там?
- ЯI Можно войти?
- Пожалуйста.
- Простите, помешала я вам, - говорила вошедшая Ма-
рья Дмитриевна, - вот лестовку вам принесла, в свою су­
мочку уложите.
- А, хорошо l
- Что это вы прочитывали? - медлила уходить Марья
Дмитриевна. - Думала, не пролог ли, что взяли почитать.
- Нет, это так, пьеса одна, английская.
-
Так, а я думала, не пролог ли, слов-то не слышно, а
чуть что читаете с ударением.
- Разве я вслух читал? - удивился Ваня.
- А то как же?.. Так я лестовочку на этажерку положу...
Спокойной ночи.
- Спокойной ночи.
И Марья Дмитриевна, поправив лампаду, бесшумно
удалилась, тихо, но плотно закрыв двери. Ваня с удивлени­
ем, как пробужденный, посмотрел на образа в киоте, лампа­
ду, кованый сундук в углу, сделанную постель, крепкий
стол у окна с белой занавесью, за которой был виден сад и
звездное небо, - и, закрыв книгу, задул свечу.
- Вот незабудок-то на болоте ! - восКJiицала ежеминут­
но Марья Дмитриевна, покуда ехали вдоль болотной луго­
вины, сплошь заросшей голубыми ц ветами и высокой во-
- 110-

дяной травой, на которой сидели почти с незаметным тре­
петом блестящих крыльев и всего зеленоватого тельца ко­
ромыслы. Отставши с Ваней от первой брички, где ехали
Арина Дмитриевна с Сашей, она то сходила с тележки и
шла по дорожке вдоль болота и леса, то снова садилась, то
собирала цветы, то что-то напевала и все время говорила с
Ваней будто сама с собой, как бы опьяненная лесом и солн­
цем, голубым небом и голубыми цветами. И Ваня почти со
снисходительным участием смотрел на сиявшее и помоло­
девшее, как у подростка, лицо этой тридцатилетней жен­
щины.
-
В Москве у нас чудный сад был, в Замоскворечье мы
жили: яблони, сирень росла, а в углу ключ был и куст чер­
носмородинный; летом никуда мы не ездили, так я, бывало,
целый день в саду; в саду и варенье варила... Люблю я вот,
Ванечка, босою ходить по горячей земле или купаться в
речке; сквозь воду тело свое видишь, золотые зайчики от
воды по нем бегают, а как окунешься да глаза там откроешь,
так все зелено, зелено, и видишь, как рыбки пробегают, и
ляжешь потом на горячем песке сушиться, ветерок проду­
вает, славно! И лучше, как одна лежишь, никого подружек
нет. И это неправда, что старухи говорят, будто тело - грех,
цветы, красота - грех, мыться - грех. Разве не Го сподь все
это создал: и воду, и деревья, и тело? Гр ех - воле Го сподней
противиться; когда, например, кто к чему отмечен, рвется к
чему - не позволят этого - вот грех! И как торопиться
нужно, Ваня, и сказать нельзя ! Как хорошая хозяйка запа­
сает вовремя и капусту, и огурцы, зная, что потом не доста­
нешь, так и нам, Ваня, и наглядеться, и налюбиться, и нады­
шаться надо вовремя! Долог ли наш век? А молодость и
еще кратче, и минута, что проходит, никогда не вернется, и
вечно помнить бы это нужно; тогда вдвое бы слаще все бы ­
ло, как младенцу, только что глаза открывшему, или умира­
ющему.
Вдали слышались голоса Арины Дмитриевны и Саши;
сзади стучала по гати телега Парфена, жужжали мухи, пах­
ло травой, болотом и цветами; было жарко, и Марья Дмит­
риевна, в вечернем платье и белом платке вроспуск, по-
-111-

бледневшая от усталости и жары, с сияющими темными
глазами, сидела, слегка сгорбившись, на тележке рядом с
Ваней, разбирая сорванные цветы.
- Все равно мне, что я сама про себя думаю, что с вами,
Ванечка, говорю, потому душа у вас младенческая.
При повороте открылась обширная поляна и на ней ку­
ча домов входами внутрь; многие походили на сараи без
окон или с окнами только в верхнем жилье, без видимой
улицы, кучей, посеревшие от времени. Людей не было вид­
но, и только навстречу пылившей бричке с Ариной Дмит­
риевной и Сашей несся лай собак из скита.
После обедни Сорокины и Ваня отправились к старцу
Леонтию, жившему на пчельнике в полуверсте от скита.
Проходя торопливо через тенистый перелесок на неболь­
шую поляну, где, среди высокой травы с цветами, была
слышна струя невидимого ручья в деревянном желобе,
Арина Дмитриевна сообщала Ване о старце Леонтии:
- Из великороссийской перешел ведь он в истинную-то
церковь, давно уж, будет тому лет 30, а и тогда уж не молод
был. А крепкий старик, ревнитель; четыре раза под судом
был, два года в Суздале отсидел; постник страшный, а уж
молиться как сердит - что заведенное колесо! И все он
провидит... Вы уж, Ванечка, не говорите прямо, что вы пра­
вославный, может, ему не понравится.
- А может, он меня еще лучше наставлять начнет?
-
Нет, уж лучше не говорите...
- Да хорошо, хорошо, - рассеянно говорил Ваня, с лю-
бопьпством смотря на низенькую избушку, розовые маль­
вы вокруг и на завалинке, в белой рубашке, синих портах и
небольшой скуфейке на голове, седою старика с длинной
узкой бородой и живыми веселыми глазами.
-
Как пришел он, поп-то, ко мне наверх, сейчас к столу
и ну Евангелие ворошить. сСчастье, - говорит, - твое, что
с выходом, а то бы я отобрал, а картинки и которые рукопи­
си отберу беспременно•, - портреты у меня висели Семена
Денисова, Петра Филиппова и другие кое-какие на стене. А
я еще не старый был, здоровый, и говорю: сЭто еще тебе,
- 112-

батька, как бы я позволил отобрать-то•. Дьякон совсем
пьян был, все охал, а говорит: •Прекрати, отец•. Поп пова­
лил меня на кровать и хочет из блюдечка чаем поливать -
крестить, значит, но я усилился, он и слез. •до свидания, -
говорит, - я еще с тобой побеседую•, - а как я пошел их
провожать, он возьми меня да с горки и пихни.
И старик заученным тоном повествовал, как он был у
некрасовцев в Ту рции, как его хотели убить, как судили,
как он сидел в Суздале, как его везде спасал крест с моща­
ми, и он вынес из избы, низко наклоняясь в дверях, полый
крест, где по медной оправе было вычеканено: •Мощи св.
Петра, митрополита Московского, чудотворца, св. благо ­
верной княгини Февронии Муромской, св. пророка Ионы,
св. благоверного царевича Дмитрия, преподобной матери
нашей Марии Египтяныни•.
Внутри, через окна, были видны иконы по полкам, крас­
новатый огонь лампадок и свечей, книги на окнах и столе,
голая скамейка с поленом в изголовье. И старец Леонтий,
нараспев, смотря некстати веселыми глазами на Ваню, го ­
ворил :
- Крепко, сынок, стой в вере правой, ибо что есть выше
правой веры? Она все грехи покрывает и в домы вечного
света водворяет. Вечный же свет Го спода нашего Исуса па­
че всего любить надлежит. Что есть вечно, что есть нетлен­
но, как рай пресветлый, души спасенье? Цветок ли пленяет
тебя - завтра увядает, человека ли полюбишь - завтра
умирает: впадут, потухнут очи ясные, пожелтеют щеки ру­
мяные, волос, зубов лишишься ты, и весь ты - червей до ­
быча. Тр упы ходячие - вот люди на свете сем.
- Те перь легче будет, позволят церкви строить, служить
открыто,- старался Ваня отвлечь старика.
-
Не гонись за тем, что легко, а к тому, что трудно, стре­
мись! От легкости, свободы да богатства народы гибнут, а в
тяжких страданьях веру свою спасают. Хитер враr челове­
ческий, тайны козни его - всякую милость испытывать на­
до, откуда идет она.
-
Откуда такая озлобленность? - проговорил Ваня,
уходя с пчельника.
-
113 -
8МКуэмин,т1

- И еще: разве люди виноваты, что они умирают? - со­
глашалась Марья Дмитриевна. - А я так еще больше полю­
била бы то, что завтра осуждено на гибель.
- Любить-то все можно, да ничему одному сердца не от­
давать, чтобы не быть съеденным, - заметил Саша, все вре­
мя молчавший.
- Вот еще филозов объявился, - пренебрежительно за­
метила тетка.
- Что же, разве я без головы?
-
И как это он не узнал, что вы церковный? А может,
провидел он, голубчик, что вы к исmнной вере придете? -
рассуждала Арина Дмитриевна, умильно глядя на Ваню.
В комнате, освещенной одной лампадкой, было почти
совсем темно; в окно было видно густо-красное, желтевшее
кверху небо заката и черный бор на нем за поляной, и Саша
Сорокин, темнея у красневшего вечернего окна, продолжал
говорить:
-
Тр удно это совместить. Как один из наших говорил:
-сКак после театра ты канон Исусу читать будешь? Легче
человека убивши•. И точно: убить, украсть, прелюбодейст­
вовать при всякой вере можно, а понимать -сФауста• и
убежденно по лестовке молиться - немыслимо, или уж это
Бог знает что, черта дразнить. И ведь если человек греха не
делает и правила исполняет, а в их надобность и спаситель­
ность не верит, так это хуже, чем не исполнять, да верить. А
как верить, когда не верится? Как не знать, что знаешь, не
помнить, что помнишь? И тут нельзя судить: это мудро, это
я буду исполнять, а то - пустяки, необязательно: кто тебя
поставил судить так? Покуда церковью не отменены, все
правила должны исполняться, и должны мы чуждаться
светских искусств, не лечиться у докторов-иноверцев, все
посты соблюдать. Старое православие только старики лес­
ные могут держать, а зачем я буду зваться тем, чем не со­
стою и состоять чем нужным не считаю? А как я могу ду­
мать, что только наша кучка спасется, а весь мир во грехе
лежит? А не думая этого, как я могу старообрядцем счи­
таться? Так же и всякую другую веру и жизнь, все чужие
- 114-

уничижающие принять жестоко, а все зараз понимая, пра­
воверным ни в какой быть не можешь.
Го лос Саши стих и снова раздался, так как Ваня, лежа на
кровати, ничего не отвечал из темноты.
-
Вот вам со стороны, может быть, понятней и видней,
чем нам самим, наша жизнь, вера, обряды, и люди наш и ва­
ми поняты могут быть, а вы ими - нет; или только одна ва­
ша часть, не главнейшая, поймется тятенькой или старика­
ми нашими, и всегда вы были чужанин, внешний. Ничего
тут не поделаеш ь! Я вас самих, Ванечка, как бы ни любил,
ни уважал, а чувствую, что есть в вас, что меня давит и сму­
щает. И отцы наши, и деды наши по-разному жили, думали,
знали, и нам самим не сравняться еще с вами, - в чем-ни­
будь разница да скажется, и одно желание тут ничего не
сделает.
Снова умолк Сашин голос, и долго было слышно только
совсем далекое пение из открытых дверей молельны.
- А как же Марья Дмитриевна?
- Что Марья Дмитриевна?
- Как она думает, уживается?
- Кто ее знает как; богомольна и о муже скучает.
- Давно ее муж умер?
- Давно, уж лет восемь, я еще совсем мальчишкой был.
- Славная она у вас.
-
Ничего, больших-то понятиев тоже не очень и у нее
много, - проговорил Саша, закрывая окно.
К воротам еще подъехала тележка с гостями; Арина
Дмитриевна, почти не садившаяся за стол, побежала навст­
речу, и с крыльца были слышны приветственные возгласы
и поцелуи. В зале, где обедало человек десять мужчин, бы­
ло шумно и жарко; взятая в подмогу Маланье босоногая
Фроська поминутно бегала в погреб с большим стеклян­
ным кувшином и назад, неся его наполненным холодным
пенящимся квасом. В комнате, где обедали женщины, сиде­
ла Марья Дмитриевна за хозяйку, которая бегала от стола к
столу, угощая, в кухню и навстречу все подъезжавшим но­
вым гостям, Анна Николаевна с Натой и штук пять гостей,
отиравших пот с лица уже мокрыми насквозь платками,
меж тем как кушанья подавались все еще и еще, пилась ма-
- 115-

дера и наливка, и мухи лезли в грязные стаканы и кучами
сидели по выбеленным стенам и скатерти в крошках. Мужчи­
ны поснимали пиджаки и, в жилетах поверх цветных руба­
шек, красные и осовевшие, громко смеялись, говоря и икая.
Солнце сквозь раскрытую дверь блестело через стеклянную
горку на ярко пылавших лампадках: и дальше, в соседней
комнате, на крашеных клетках с канарейками, которые, воз­
буждаем ые общим шумом, неистово пели. Поминутно гнали
собак, лезших со двора, и дверь на блоке, на минуту задержи­
ваемая босой ногой Фроськи, хлопала и визжала; пахло ма­
линой, пирогами, вином и потом.
- Ну, посудите сами, наказываю ему отвечать телеграм­
мой в Самару, а он хоть бы слово!
- Сначала на погреб, обдавши спиртом, снести, а уж на
другой день с дубовой корой варить, - очень выходит
вкусно.
- На Вознесенье громовский отец Василий прекрасную
речь сказал: •Блаженны миротворцы - потому и вы о Чу­
быкинской богадельне помиритесь и попечителю долги
простите и отчета не спрашивайте! • - смеху подобно! ..
- Я говорю - 35 рублей, а он мне дает 15...
-
Гол убой, уж такой голубой, и розовые разводы, - не-
слось из женской комнаты.
- Ваше здоровье! Арина Дмитриевна, ваше здоровье! -
кричали мужчины торопившейся на кухню хозяйке.
Стулья IЩК-то разом зашумели, и все стали молча крес­
титься на иконы в углу; Фроська уже тащила самовар, и
Арина Дмитриевна хлопотала, чтобы гости не расходились
далеко до чая.
- Неужели тебе нравится эта жизнь? - спрашивала На­
та Ваню, пошедшего их проводить от сорокинских собак по
двору.
-
Нет, но бывает и хуже.
-
Редко, - заметила Анна Николаевна, снова приотво-
ряя калитку, чтобы освободить захлопнутый подол серого
шелкового платья.
-
Сядем здесь, Ната, я хотел бы поговорить с тобой.
-
Сядем, пожалуй. О чем же ты хоч ешь говорить? -
сказала девушка, садясь на скамью под тень больших бе-
- 116-

рез рядом с Ваней. В стоявшей в стороне церкви произво­
дился ремонт, и в открытые двери слышалось церковное
пение маляров, которым священник запретил петь внутри
светские песни. Паперти , обсаженной густыми кустами
шпырея, не было видно, но каждое слово было ясно слыш­
но в вечернем воздухе; совсем вдали мычало стадо, иду­
щее домой.
-
О чем же ты хотел говорить со мной?
- Я не знаю; тебе, может, будет тяжело или неприятно
вспоминать об этом.
- Ты, верно, хочешь говорить о том несчастном деле? -
проговорила Ната, помолчав.
-
Да, если ты можешь хоть сколько-нибудь объяснить
его мне, сделай это.
- Ты заблуждаешься, если думаешь, что я знаю больше
друmх; я только знаю, что Ида Го льберг застрелилась сама,
и даже причина ее поступка мне неизвестна.
- Ты же была там в это время?
-
Была, хотя и не за полчаса, а минут за десять, из кото-
рых минут семь простояла в пустой передней.
-
Она при тебе застрелилась?
-
Нет; именно выстрел-то и заставил меня войти в ка-
бинет...
-
И она была уже мертвою?
Ната молча кивнула головой утвердительно.
Маляры в церкви затянули: •да исправится молитва
МОЯ•.
-
Пусти, черт! Куда лезеш ь?! А ну тебя! AI - раздава­
лись притворные крики женского голоса с паперти, меж
тем как невидимый партнер предпочитал продолжать воз­
ню молча.
- AI - еще выше, как крик тонущих, раздался возглас, и
кусты шпырея сильно затрепетали в одном месте без ветра.
-
�Жертва вечерняя !• - умиротворяюще заканчивали
пение внутри.
-
На столе стоял графин или сифон - что-то стеклян­
ное, и бутылка коньяку, человек в красной рубашке сидел
на кожаном диване, что-то делая около этого же стола, сам
- 117-

Штруп стоял справа, и Ида сидела, откинув голову на
спинку кресла, у письменного стола...
- Она была уже неживая?
- Да, она уже, казалось, умерла. Едва я вошла, он сказал
мне: •Зачем вы здесь? Для вашего счастья, для вашего спо­
койствия уходите! Ух одите сейчас же, прошу вас•. Сидев­
ший на диване встал, и я заметила, что он был без пояса и
очень красивый; у него было красное, пылавшее лицо и во­
лосы вились; мне он показался пьяным. И Штруп сказал:
•Федор, проводите барышню•.
- •да будет воля Твоя •, - пели уже другое в церкви; го­
лоса на паперти, уже примиренные, тихо журчали без кри­
ков; женщина, казалось, тихонько плакала.
-
Все-таки это - ужасно! - промолвил Ваня.
-
Уж асно, - как эхо повторила Ната, - а для меня тем
более: я так любила этого человека, - и она заплакала. Ва­
ня недружелюбно смотрел на как-то вдруr постаревшую,
несколько обрюзгшую девушку с припухлым ртом, с вес­
нушками, теперь слившимися в сплошные коричневые
пятна, с растрепанными рыжими волосами и спросил:
- Разве ты любила Лариона Дмитриевича?
Та молча кивнула rоловой и, помолчав, начала необыч­
но ласково:
- Ты, Ваня, не переписываешься с ним теперь?
- Нет, я даже адреса его не знаю, ведь он квартиру в Пе-
тербурге бросил.
-
Всегда можно найти.
- А что, если б я и переписывался?
-
Нет, так, ничеrо.
Из кустов тихо вышел молодец в пиджаке и картузе, и
когда он, поравнявшись, поклонился Ване, тот узнал в нем
Сергея.
- Кто это? - спросила Ната.
-
Приказчик Сорокиных.
-
Это, вероятно, и есть герой только что бывшей исто-
рии, - как-то пошло улыбаясь, добавила Ната.
-
Какой истории?
- 118-

- А на паперти, разве ты ничего не слышал?
- Слышал, кричали бабы, да мне и ни к чему.
Ваня почти наткнулся на лежащего человека в белой па­
ре с летней форменной фуражкой, сползшей с лица, на ко­
торое она была положена, с руками, закинутыми за голову,
спящего на тенистом спуске к реке. И он очень удивился,
узнав по лысине, вздернутому носу, редкой рыженькой бо­
родке и всей небольшой фигуре учителя греческого языка.
-
Разве вы здесь, Даниил Иванович? - говорил Ваня,
от изумленья даже забывши поздороваться.
-
Как видите\ Но что же вас так удивляет, раз вы сами
здесь, тоже будуч и из Петербурга?
- Что же я вас не встречал раньше?
-
Очень понятно, раз я только вчера приехал. А вы
здесь с семейством? - спрашивал грек, окончательно са­
дясь и вытирая лысину платком с красной каемкой. - При­
саживайтесь, здесь тень и продувает.
- Да, моя тетка с двоюродной сестрой тоже здесь, но я
живу отдельно, у Сорокиных, может, слыхали?
-
Покуда еще не имел счастья. А здесь недурно, очень
недурно: Волга, сады и все такое.
- А где же ваш котенок и дрозд, с вами?
-
Нет, я ведь долго буду путешествовать".
И он с увлечением стал рассказывать, что вот он совер­
шенно неожиданно получил небольшое наследство, взял
отпуск и хочет осуществить свою давнишнюю мечту: съез­
дить в Афины, Александрию, Рим, но в ожидании осени,
когда будет менее жарко для южных странствий, поехал по
Волге, останавливаясь, где ему понравится, с маленьким
чемоданом и тремя-четырьмя любимыми книгами.
-
Те перь в Риме, в Помпее, в Азии - интереснейшие
раскопки, и новые литературные произведения древних
там найдены.
-
И грек, увлекаясь, блестя гл азами, снова
сбросив фуражку, долго говорил о своих мечтах, восторгах,
планах, и Ваня печально смотрел на сияющее переливаю­
щейся жизненностью некрасивое лицо маленького лысого
грека.
-119-

- Да, интересно все это, очень интересно, - молвил он
мечтательно, когда тот, кончив свои повествования, заку­
рил папиросу.
-
А вы будете здесь до осени? - вдруг вспомнил спро­
сить Даниил Иванович.
-
Вероятно. Съезжу в Нижний на ярмарку и оттуда до­
мой, - как бы стыдясь ничтожности своих планов, сознал­
ся Ваня.
-
Что же, вы довольны? Сорокины эти - интересные
люди?
-
Они совсем простые, но добрые и радушные, - снова
отвечал Ваня, недружелюбно думая о ставших вдруг так ему
чужими людях. - Я очень скучаю, очень! Знаете, никого
нет, кто бы не только мог заразить восторгом, но кто бы мог
просто понять и разделить малейшее движение души, -
вдруг вырвалось у Вани, - и здесь, и, может быть, в Петер­
бурге.
Грек зорко на него посмотрел.
-
Смуров, - начал он несколько торжественно, - у вас
есть друг, способный оценить высшие порывы духа и в ко­
тором вы всегда можете встретить сочувствие и любовь.
-
Благодарю вас, Даниил Иванович, - сказал Ваня,
протягивая греку свою руку.
-
Не за что, - ответил тот, - тем более, что я говорил,
собственно, не о себе.
-Оком же?
-
О Ларионе Дмитриевиче.
- ОШтрупе?
-
Да." Постойте, не прерывайте меня. Я отлично знаю
Лариона Дмитриевича, я видел его после того несчастного
случая и свидетельствую, что в этом он столько же виноват,
как были бы виноваты вы, если бы, например, я утопился
оттого, что у вас белокурые волосы. Конечно, Лариону
Дмитриевичу в высшей степени все равно, что о нем гово­
рят, но он высказывал сожаленье, что некоторые из дорогих
ему лиц могут измениться к нему, и между другими назы­
вал вас. Имейте это в виду, как и то, что он теперь - в Мюн­
хене, в гостинице •Четырех времен года•.
-
120 -

-
Я его не сужу, но адрес его мне не нужен, и если вы
приехали, чтобы сообщить мне это, - вы напрасно труди ­
лись.
-
Мой друг, сrрашитесь самомнения. Буду ль я, сrарик,
заезжать в Васильсурскую по дороге из Петербурга в Рим,
чтобы сообщить адрес Штрупа Ване Смурову? Я и не знал,
что вы здесь. Вы - взволнованы, вы - нездоровы, и я, как
добрый врач, как насrавник, указываю, чего вам недосrает -
той жизни, что для вас воплощена в Штрупе, - вот и все.
-
Какой вы складный, Ванечка! - говорил Саша, разде­
ваясь и смотря на голую фигуру Вани, стоявшего еще сов­
сем на сухом песке и наклонившегося, чтобы зачерпнуть
воды - смочить темя и под мышками, раньше чем войти в
воду. Тот посмотрел на волновавшееся от расходившихся
кругов в воде отражение своего высокого, гибкого тела с уз­
ким и бедрами и длинными стройными ногами, загоревше­
го от купанья и солнца, своих отросших светлых кудрей
над тонкой шеей, больш их глаз на круглом похудевшем ли ­
це - и, молча улыбнувшись, вошел в холодную воду. Саша,
коротко ногий, несмотря на высокий pocr, белый и пухлый,
с плеском бултыхнулся в глубокое место.
По всему берегу до сrада были купающиеся ребятишки,
с визгом бегавшие по берегу и воде, там и сям куч ки крас­
ных рубашек и белых, а вдали, повыше, под ветлам и, на яр­
ко -зеленой скошенной траве тоже мелькали дети и подро­
сrки, своими нежно-розовыми телами напоминая картины
рая в сrиле Тома. Ваня с почти страсrным весельем чувст­
вовал, как его тело рассекает холодную глубокую воду и
быстрыми поворотами, как рыба, пенит более теплую по­
верхность. Уставши, он плыл на спине, видя только блесrя­
щее от сол нца небо, не двигая руками, не зная, куда плывет.
Он очнулся от усилившихся криков на берегу, все удаляв­
шихся по направлению к стаду и землечерпательной маш и ­
не. Они бежали, надевая на ходу рубашки, и навстречу не­
слись крики: •Поймали, поймали, вытащили ! •
-Что это?
- 121-

-
Ут опленник, еще весной залился; теперь только на­
шли, за бревно зацепился - выплыть не мог, - рассказыва­
ли бегущие и обгоняющие их ребята. С горы бежала, гром ­
ко плача, женщина в красном платье и белом платке;
достигши места, где на рогоже лежало тело, она упала ли­
цом на песок и еще громче зарыдала, причитая.
- Арина... мать! .. - шептали кругом.
-
Помните, я вам говорил биографию его жизни,
твердил подоспевший откуда-то Сергей Ване, смотревше­
му с ужасом на вспухший осклизлый труп с бесформенным
уже лицом, голый, в одних сапогах, отвратительный и
страшный при ярком солнце среди шумных и любопытных
ребят, чьи нежно-розовые тела виднелись через незастегну­
тые рубашки. - Один был сын, все в монахи идти хотел, три
раза убегал, да ворочали; били даже, ничего не помогало; ре­
бята пряники покупают, а он все на свечи; бабенка одна, па­
скуда, попалась тут, ничего он не понимал, а как понял, по­
шел с ребятами купаться и утоп; всего 16 лет было... -
доносился как сквозь воду рассказ Сергея.
- Ваня! Ваня ! - пронзительно вскричала женщина, по­
дымаясь и снова падая на песок при виде вздувшегося оск­
лизлого трупа.
Ваня в ужасе бросился бежать в гору, спотыкаясь, цара­
паясь о кусты и крапиву, не оглядываясь, будто за ним гна­
лись по пятам, и с бьющимся сердцем, шумом в висках ос­
тановился только в саду Сорокиных, где краснели яблоки
на редко посаженных яблонях, за спокойной Волгой темне­
ли леса, в траве стрекотали �нечики и пахло медом и ка­
луфером.
•Есть связки, мускулы в человеческом теле, которых не­
возможно без трепета видеть• ,- вспоминались Ване слова
Штрупа, когда он с ужасом при свече разглядывал в зерка­
ле свое тонкое, теперь страшно бледное, лицо с тонкими
бровями и серыми глазами, ярко-красный рот и вьющиеся
волосы над тонкой шеей. Он не удивился даже, что в такой
поздний час вдруг вошла неслышно Марья Дмитриевна,
плотно и тихо затворив за собою дверь.
- 122-

-
Что же это будет? Что ж это будет? - бросился он к
ней. - Впадут, побледнеют щеки, тело вздуется и осклиз­
нет, глаза червяки выедят, все суставы распадутся в теле
милом ! А есть связки, мускулы в человеческом теле, кото­
рых невозможно без трепета видеть! Все пройдет, погиб­
нет ! Я же не знаю ничего, не видел ничего, а я хочу, хочу... Я
же не бесчувственный, не камень какой, и я знаю теперь
красоту свою! Страшно! Страшно! Кто спасет меня?
Марья Дмитриевна без удивления, радостно смотрела
на Ваню.
-
Ванечка, голубь мой, жалко мне вас, жалко! Страши­
лась я минуты этой, да, видно, пришел час воли Го сподней, -
и, неспешно задув свечу, она обняла Ваню и стала целовать
его в рот, глаза и щеки, все сильнее прижимая его к своей
груди. Ване, сразу отрезвевшему, стало жарко, неловко и
тесно, и, освобождаясь от объятий, он тихо повторял сов­
сем другим уже голосом:
-
Марья Дмитриевна, что с вами? Пустите, не надо!
Но та все крепче его прижимала к своей груди , быстро и
неслышно целуя в щеки, рот, гл аза, и шептала:
- Ванечка, голубь мой, радость моя !
- Да пусти же меня, противная баба! - крикнул нако-
нец Ваня и, отбросив со всей силой обнимавшую его жен­
щину, выбежал вон, хлопнув дверью.
- Что же мне теперь делать? - спрашивал Ваня у Дани­
ила Ивановича, куда он прямо прибежал ночью из дому.
- По-моему, вам нужно ехать, - говорил хозяин, в хала­
те поверх белья и ночных туфлях.
- Куда же я поеду? Неужели в Петербург? Спросят, от­
чего вернулся, да и скука.
-
Да, это неудобно, но оставаться здесь вам невозмож­
но, вы - совсем больны.
- Что ж мне делать? - повторял Ваня, беспомощно гля­
дя на барабанившего по столу грека.
-
Я ведь не знаю ваших условий и средств, как далеко
вы можете уехать; да вам одним и нельзя ездить.
-
Что ж мне делать?
-
123 -

-
Если бы вы верили в мое расположение к вам и не
придумывали Бог знает каких пустяков, я бы вам предло­
жил, Смуров, поехать со мной.
-Куда?
- За границу.
- У меня денег нет.
-
Нам бы хватило; потом, со временем, мы бы рассчи-
тались; доехали бы до Рима, а там видно бы было, с кем
вам вернуться и куда мне ехать дальше. Это было бы самое
лучшее.
- Неужели вы серьезно говорите, Даниил Иванович?
- Как нельзя серьезнее.
- Неужели это возможно: я - в Риме?
- И даже очень! - улыбнулся грек.
- Я не могу поверить !" - волновался Ваня.
Гр ек молча курил папиросу и, улыбаясь, смотрел на
Ваню.
-
Какой вы славный, какой вы добрый! - изливался
тот.
- Мне очень приятно самому проехаться не одному; ко­
нечно, мы будем экономить в дороге, останавливаться не в
слишком шикарных отелях, а в местных гостиницах.
- Ах, это будет еще веселей! - радовался Ваня.
- Так завтра утром я поговорю с вашей тетушкой.
И до утра они говорили о поездке, намечали остановки,
города, местечки, строили планы экскурсий, - и, выйдя
при ярком солнце на улицу, поросшую травой, Ваня уди­
вился, что он еще в Василе и что видна еще Волга и темные
леса за нею.

Часть третья
Они сидели втроем в кафе на Corso после •Танrейзера•
и в шумном полунезнакомом итальянском говоре, звяканье
тарелок и рюмок с мороженым, отдаленных, доносившихся
сквозь табач ный дым, звуках струнного оркестра чувство ­
вали себя почти интимно, особенно дружески настроенные
близкой разлукой. Сидевшие рядом за столиком офицер с
целым петушиным крылом на шляпе и две дамы в черных,
но кричащих платьях не обращали на них внимания, и че­
рез тюль в открытое окно виднелись уличные фонари, про ­
езжающие экипажи, прохожие по тротуарам и мостовой, и
слышался ближайший фонтан на площади.
Ваня имел вид совсем мальчика в статском, казавшемся
почему-то франтовским, несмотря на полную обычность,
платье, очень бледного, высокого и тонкого; Даниил Ива­
нович, в качестве, как он смеялся, •наставника путешеству­
ющего принца• сопровождавший везде своего друга, те-
. перь благосклонно и покровительственно беседовал с ним
и с Уго Орсини.
-
Всегда, когда я слышу эту первую во второй редак ­
ции, в редакции уже тристановского Вагнера, сцену, я чув ­
ствую небывалый восторг, пророческий трепет, как при
картинах Клинrера и поэзии д'Аннунцио. Эти танцы фав ­
нов и нимф, эти на вдруг открывающихся, сияющих, луче­
зарных, небывалых, но до боли глубоко знакомых антич ­
ных пейзажах явления Леды и Европы; эти амуры,
стреляющие с деревьев, как на •Весне• Боттичелли, в тан ­
цующих и замирающих от их стрел в томительных позах
фав нов - и все это перед Венерой, стерегущей с нездешней
любовью и нежностью спящего Та нrейзера, - все это как
веянье новой весны, новой, кипящей из темнейших глубин
страсти к жизни и солнцу! - И Орсини отер платком свое
бледное, гладко выбритое, начавшее толстеть лицо с чер­
ными без блеска глазами и тонким извилистым ртом.
- Ведь это единственный раз, что Вагнер касается древ ­
ности, - заметил Даниил Иванович, - и я не раз слышал
- 125-

эту оперу, но без переработанной сцены с Венерой, и всегда
думал, что по мысли она с •Парсифалем• - однородные и
величайшие замыслы Вагнера; но я не понимаю и не хочу
их заключения: к чему это отреченье, аскетизм? Ни харак­
тер гения Вагнера, ничто не влекло к таким концам !
-
Музыкально эта сцена не особенно вяжется с прежде
написанным, и Венера несколько подражает Изольде.
- Вам, как музыканту, это лучше знать, но смысл и идея -
это достоянье уже поэта и философа.
- Аскетизм - это, в сущности, наиболее противоестест­
венное явление, и целомудрие некоторых животных - чи­
стейший вымысел.
Им подали крепкого мороженого и воды в больших бо­
калах на высоких ножках. Кафе несколько пустел, и музы­
канты повторяли уже свои пьесы.
-
Вы завтра уезжаете? - спрашивал Уго , поправля
я
красную гвоздику в петлице.
-
Нет, хотелось бы проститься с Римом и подольше не
расставаться с Даниилом Ивановичем, - говорил Ваня.
- Вы в Неаполь и Сицилию? А вы?
- Я во Флоренцию с каноником.
-Мори?
-Именно.
- Каквыегознаете?
-
Мы с ним познакомились у Босси Гаетано, - знаете,
археолог?
- Что живет на via Nazionale?
- Да. Он ведь очень милый, этот каноник.
- Да, я могу по правде сказать: ныне отпущаеши; с рук
на руки передаю вас монсиньору.
Ваня ласково улыбался.
- Неужели я вам так надоел?
-
Ужасно! - шутил Даниил Иванович.
- Мы с вами, вероятно, встретимся во Флоренции; я че-
рез неделю там буду: там играют мой квартет.
-
Очень рад. Вы, знаете, монсиньора всегда найдете в
соборе, а он будет знать мой адрес.
- 126-

-
А я остановлюсь у маркизы Моратти, Ьorgo Santi
Apostoli. Пожалуйста, без церемонии, - маркиза одинока и
всем рада. Она - моя тетка, и я ее наследник.
Орсини сладко улыбался тонким ртом на белом толсте­
ющем лице и черными без блеска глазами, и перстни блес­
тели на его музыкально развитых в связках, с коротко обст­
риженными нопями пальцах.
- Этот Уго похож на отравителя, не правда ли? - спра­
шивал Ваня у своего спутника, идя домой вверх по Корсо.
- Что за фантазия? Он - очень милый человек, больше
ничего.
Несмотря на мелкий дождь, текший ручейками вдоль
тротуара под гору, прохлада музея была приятна и желан­
на. После посещения Колизея, форумов, Палатина, совсем
перед отьездом, они стояли в небольшой зале перед •бегу­
щим юношей• почти одни.
- То лько торс, так называемый •Илионей•, может срав­
ниться с этим по жизни и красоте юношеского тела, где
видно под белою кожей, как струится баrряная кровь, где
все мускулы опьяняюще пленительны и где нам, современ­
никам, не мешает отсутствие рук и головы. Само тело, ма­
терия, погибнет, и произведения искусства, Фидий, Мо­
царт, Шекспир, допустим, погибнут, но идея, тип красоты,
заключенные в них, не могут погибнуть, и это, может быть,
единственно ценное в меняющейся и преходящей пестроте
жизни. И, как бы ни были грубы осуществления этих идей,
они - божественны и чисты; разве в религиозных практи­
ках не облекались высочайшие идеи аскетизма в символи­
ческие обряды, дикие, изуверские, но освещенные скрытым
в них символом, божественные?
Делая последние наставления перед прощаньем, Дани­
ил Иванович говорил:
-
Вы, Смуров, послушайте меня: если понадобится ду­
ховное утешенье и способ недорого устроиться, обращай­
тесь к монсиньору, но если деньги у вас совсем выйдут или
вам будет нужен умный и прекрасный совет, - обратитесь
-
127 -

к Лариону Дмитриевичу. Я дам вам его адрес. Хорошо?
Обещаете мне?
-
Неужели больше не к кому? Мне бы этого очень не
хотелось.
-
У меня более верного никого нет; тогда уже ищите
сами.
- А Yro? Он не поможет?
-
Вряд ли, он сам почти всегда без денег. Да я не знаю,
что вы имеете против Лариона Дмитриевича даже до того,
чтобы не обратиться к нему письменно? Что случилось до­
статочного объяснить эту перемену?
Ваня долго смотрел на бюст Марка Аврелия в юности,
не отвечая, и наконец начал монотонно и медленно:
-
Я ни в чем не виню его, нисколько не считаю себя
вправе сердиться, но мне невыносимо жалко, что помимо
моей воли, узнавши некоторые вещи, я не моrу по-прежне­
му относиться к Штрупу; это мне мешает видеть в нем же­
ланного руководителя и друrа.
- Какой романтизм, если бы это не звучало заученным!
Вы как прежние •неземные• барышни, воображавшие, что
кавалеры должны думать, что девицы не едят, не пьют, не
спят, не храпят, не сморкаются. Всякий человек имеет свои
отправления, нисколько ero не унижающие, как бы ни бы­
ли неприятны для чужого взгляда. Ревновать же к Федору
-
значит признавать себя равным ему и имеющим одина­
ковое значение и цель. Но, как это ни мало остроумно, все
же лучше романтической щепетильности.
- Оставим все это; если иначе нельзя, я напишу Штрупу.
- И хорошо сделаете, мой маленький Катон.
- Вы же сами меня учили презирать Катона.
- По-видимому, не особенно успешно.
Они шли по прямой дорожке через лужайку и клумбы с
неясными в сумерках цветами к террасе; беловатый неж­
ный туман стлался, бежал, казалось, догоняя их; где-то кри­
чали совята; на востоке неровно и мохнато горела звезда в
начавшем розоветь тумане, и окна в переплетах старинного
дома прямо против них, все освещенные, ЩJобычно и стран-
- 128-

но горели за уже отражающими утреннее небо стеклами.
Уго кончил насвистывать свой квартет и молча курил па­
пиросу. Когда они проходили мимо самой террасы, не до ­
стигая головами низа решетки, Ваня, явственно услыша
русский говор, приостановился.
-
Итак, вы пробудете еще долго в Италии?
-
Я не знаю, вы видите, как мама слаба; после Неаполя
мы пробудем в Лугано, и я не знаю, сколько времени.
- Так долго я буду лишен возможности вас видеть, слы­
шать ваш голос ... - начал было мужской голос.
-
Месяца четыре, - поспешно прервал его женский
голос.
-
Месяца четыре! - как эхо повторил первый.
-
Я не думаю, чтобы вы стали скучать".
Они умолкли, услышав шаги поднимающихся Вани и
Орсини, и в утренних сумерках была только смутно видна
фигура сидящей женщины и стоявшего рядом не очень вы­
сокого господина.
Войдя в зал, где их охватило несколько душное тепло
многолюдной комнаты, Ваня спросил у Уг о:
-
Кто были эти русские?
-
Блонская, Анна, и один ваш художник - не помню
его фамилии.
-
Он, кажется, влюблен в нее?
-
О, это всем известно, так же, как его распутная жизнь.
-
Она красавица? - спрашивал несколько еще наивно
Ваня.
-
Вот, посмотрите.
Ваня обернулся и увидел входящей тоненькую бледную
девушку, с гладкими, зачесанными низко на уши темными
волосами, тонкими чертами лица, несколько большим ртом
и голубыми глазам и. За нею минут через пять быстро во­
шел, горбясь, человек лет 26-ти, с острой белокурой бород­
кой , курчавыми волосами, очень выпуклыми светлыми
гл азами под густыми бровями цвета старого золота, с ост­
рыми ушами, как у фавна.
-
Он любит ее и ведет распутную жизнь, и то и другое
всем известно? - спрашивал Ваня.
-1
29-
9МКузюш.,т1

- Да, он слишком ее любит, чтобы относиться к ней как
к женщине. Русские фантазии! - добавил итальянец.
Разъезжались, и толстый духо вный, закатывая глаза,
повторял:
- Его святейшество так устает, так устает" .
В окна резко сверкнул луч солнца, и слышался глухой
шум подаваемых карет.
- Итак, до свидания во Флоренции, - говорил Орсини,
пожимая руку Ване.
- Да, завтра еду.
Они все лежали на покрытых цветными стегаными тю­
фячками подоконниках: синьоры Польдина и Филумена в
одном окне и синьора Сколастика с кухаркой Сантиной -
в другом, когда монсиньор подвез Ваню по узкой, темной и
прохладной улице к старому дому с железным кольцом
вместо звонка у двери. Когда первый порыв шума, вскри­
киваний, восклицаний улегся, синьора Польдина одна про­
должала ораторствовать:
-
Ул лис говорит: сПривезу синьора русского, будет
жить с нами•. - сУллис, ты шутишь, у нас никогда никто
не жил; он - принц, русский барин, как мы будем за ним
ходить?• - Но что брату придет в голову, он сделает. Мы
думали, что русский синьор - большой, полный, высокий,
вроде, как мы видели господина Бутурлина, а тут такой
мальчишечка, такой тоненький, такой голубчик, такой хе­
рувимчик, - и старческий голос синьоры Польдины уми­
ленно смягчался в сладких кадансах.
Монсиньор повел Ваню осматривать библиотеку, и сес­
тры удалились на кухню и в свою комнату. Монсиньор, по­
добрав сутану, лазил по лестнице, причем можно было ви­
деть его толстые икры, обтянутые в черные домашней
вязки чулки, и толстейшие туфли; он громко читал с духов­
ным акцентом названия книг, могущих, по его мнению, ин­
тересовать Ваню, и молча пропускал остальные, - корена­
стый и краснощекий, несмотря на свои 65 лет, веселый,
упрямый и ограниченно-поучительный. На полках стояли
и лежали итальянские, латинские, французские, испан-
-130 -

ские, английские и греческие книги. Фома Аквинский ря ­
дом с Дон Кихотом, Шекспир - с разрозненными житиями
святых, Сенека - с Анакреоном.
-
Конфискованная книга, - объяснил каноник, заме­
тив удивленный взгляд Вани и убирая подальше неболь­
шой иллюстрированный томик Анакреона. - Здесь много
конфискованных у моих духовных детей книг. Мне они не
могут принести вреда.
-
Вот ваша комната! - объявил Мори, вводя Ваню в
большую квадратную голубоватую комнату с белыми зана­
весям и и пологом у кровати посредине; головатые стены с
гравюрами святых и мадонны •доброго совета•, простой
стол, полка с книгами наставительного содержан ия, на ко ­
моде под стеклянным колпаком восковая крашеная, одетая
в сшитый из материи костюм enfant de choeur, кукла св. Лу­
иджи Го нзага, кропильница со святой водой у двери - при­
давали комнате характер кельи, и только пианино у бал­
конной двери и туалетный стол у окна мешали полноте
сходства.
- Кошка, ах, кошка, брысь, брысь! - бросилась Польди­
на на толстого белого кота, явившегося для полного торже­
ства в залу.
-
Зачем вы его гоните? Я очень люблю кошек, - заме­
тил Ваня.
- Синьор любит кошек! Ах, сыночек! Ах, голубчик! Фи­
лумена, принеси Мишину с котятами показать синьору.. .
Ах, голубчик!
Они ходили с yrpa по Флоренции, и монсиньор певучим
громким голосом сообщал сведения, события и анекдоты
как XIV-гo, так и ХХ-го веков, одинаково с увлечением и
участием передавая и скандальную хронику современнос­
ти, и историйки из Вазари; он останавливался посреди
люд ных переулков, чтобы развивать свои красноречивые,
бол ьшею частью обличительные периоды, заговаривал с
прохожими, с лошадьми, собаками, громко смеялся, напе­
вал, и вся атмосфера вокруг него - с несколько простолю­
динской вежливостью, грубоватой деликатностью, неза-
-131 -

мысловатая в своей поучительности, как и в своей веселос­
ти,- напоминала атмосферу новелл Сак
к
ет
ти
. Иногда, ког­
да запас рассказов не доставал его потребности говорить,
говорить образно, с интонацией, с жестами, делать из раз­
говора примитивное произведение искусства, - он воз­
вращался к стариннейшим сюжетам новеллистов и снова
передавал их с наивным красноречием и убежденностью.
Он всех и все знал, и каждый угол, камень его То сканы
и милой Флоренции имел свои легенды и анекдотическую
историчность. Он всюду водил Ваню с собою, пользуясь
его положением как проезжего человека. Тут были и прого­
рающие маркизы, и графы, живущие в запущенных двор­
цах, играющие в карты и ссорящиеся из-за них со своими
лакеями; тут были инженеры и доктора, купцы, живущие
просто, по старине: экономно и замкнуто; начинающие му­
зыканты, стремящиеся к славе Пуччини и подражающие
ему безбородыми толстоватыми лицами и галстухам и; пер­
сидский консул, живший под Сан-Миньято с шестью пле­
мянницами, толстый, важный и благосклонный; аптекаря;
какие-то юноши на посылках; обращенные в католичество
англичанки и, наконец, m-me Монье, эстетка и художница,
жившая во Фиезоле с целой компанией гостей в вилле, рас­
писанной нежными весенними аллегориями, с видом на
Флоренцию и долину Арно, вечно веселая, маленького рос­
та, щебечущая, рыжая и безобразная.
Они остались на террасе перед столом, где на розоватой
скатерти густо темнели в уже надв�гающихся сумерках
темно-красные сплошь, как лужи крови, тарелки, и запах
сигар, земляники и вина в недопитых стаканах смешивался
с запахом цветов из сада. Из дому слышался женский го­
лос, поющий старинные песни, прерываемые то коротким
молчанием, то продолжительным говором и смехом; а ког­
да внутри зажегся огонь, то вид с полутемной уже террасы
напоминал постановку •I.:lnt�rieur• Метерлинка. И Уго
Орсини с красной гвоздикой в петлице, бледный и безборо­
дый, продолжал говорить:
- 132-

-
Вы не можете представить, с какой женщиной он те­
ряет себя! Если человек - не аскет, нет большего преступ­
ления, как чистая любовь. Имея любовь к Блонской, смот­
рите только, до кого он спустился: хорошего в Чибо -
тол ько ее развратные русалочьи глаза на бледном лице. Ее
рот, - ах, ее рот! - послушайте только, как она говорит; нет
пошлости, которую бы она не повторила, и каждое ее слово -
вульгарность! У нее, как у девушки в сказке, при каждом
слове выскакивает изо рта мышь или жаба. Положитель­
но! .. И она его не отпустит: он забудет и Блонскую, и свой
талант, и все на свете для этой женщины. Он погибает как
человек и особенно как художник.
- И вы думаете, что, если бы Блонская ... если бы он лю-
бил ее иначе, он мог бы разорвать с Чибо?
- Думаю.
Помолчав, Ваня опять робко начал:
- И для него неужели вы считаете недоступной чистую
любовь?
-
Вы видите, что выходит? Стоит посмотреть на его
лицо, чтобы понять это. Я ничего не утверждаю, так как
нельзя ручаться ни за что, но я вижу, что он погибает, и ви­
жу, отчего, и меня это бесит потому, что я его очень люблю
и цен ю, и потому я в равной мере ненавижу и Чибо, и
Блонскую.
Орсини докурил свою папиросу и вошел в дом, и Ваня,
оставшись один, все думал о сутуловатом молодом худож­
нике со светлыми, кудрявыми волосами и острой бородкой
и со светлыми, серыми, очень выпуклыми, под густыми
бровями цвета старого золота, глазами, насмешливыми и
печальными. И почему-то ему вспомнился Штруп.
Из залы доносился голос m-me Монье, птичий и аффек­
тированный:
-
Помните, у Сеrантини, гений с огромными крыльями
над влюбленными, у источника на высотах? Это у самих
любящих должны бы быть крылья, у всех смелых, свобод­
ных, любящих.
- Письмо от Ивана Странника; милая женщина! Посы ­
лает нам поклон и благословенье Анатоля Франса. Целую
имя твое, великий учитель.
-
133 -

-
Ваша? на слова д'Аннунцио? Конечно, разумеется,
что же вы молчали?
И был слышен шум отодвигаемых стульев, звук форте­
пиано в громких и rордых аккордах и rолос Орiини, начав­
шеrо с грубоватою страстностью широкую, несколько ба­
нальную, мелодию.
- О, как я рада! Дядя, rоворите? бесподобно! - щебета­
ла m-me Монье, выбегая на террасу, вся в розовом, рыжая,
безобразная и прелестная.
- Вы здесь? - наткнулась она на Ваню. - Новость! Ваш
соотечественник приехал. Но он не русский, хотя из Петер­
бурrа; большой мне друr; он - анrличанин. А? что? - бро­
сала она, не дожидаясь ответа, и скрылась навстречу приез­
жим по широкой проезжей дороге в саду, уже освещенном
луной.
- Ради Бога, уйдемте, я боюсь, я не хочу этоrо, уйдемте,
не прощаясь, сейчас, сию минуту, - торопил Ваня канони­
ка, сидевшеrо за мороженым и смотревшеrо во все rлаза на
Ваню.
-
Но да, но да, мое дитя, но я не понимаю, чеrо вы вол­
нуетесь; идемте, я только найду свою шляпу.
-
Скорей, скорей, cher p�rel - изнывал Ваня в беспри­
чинном страхе.- Сюда, сюда, там едут! - свертывал он
вбок с гл авной дороги, rде был слышен стук копыт и колес
экипажа, и на повороте по узкой дорожке на лунный свет
неожиданно, совсем близко от них, вышли, обойдя ближай­
шей дороrой, m-me Монье с несколькими rостями и безо­
шибочно, ясно освещенный, несомненный, при лунном све­
те - Штруn.
- Останемтесь, - шепнул Ваня, сжимая руку каноника,
который ясно видел, как улыбающееся взволнованное ли­
цо ero питомца покрылось rустым румянцем, заметным да­
же при луне.
Они выехали на четырех ослах в одноколках из-под во­
рот дома, построенного еще в XIII веке, с колодцем в столо­
вой второго этажа, на случай осады, с очаrом, в котором
моrла бы поместиться пастушья лачуга, с библиотекой,
портретами и капеллой. На случай холода при подъеме ла-
- 134-

кеи выносили плащи и пледы, кроме посланных вперед с
провизl!еЙ. Приехавшие из Флоренции через станцию Бор­
го-сан-Лоренцо, потом на лошадях мимо Скарперии с ее
зам ком и стальными изделиями, мимо Сант-Агаты, спеши­
ли кончить завтрак, чтобы засветло вернуться с rop, и без
раз говоров слышен бьт только стук вилок и ножей и одно­
временно уже ложечек в кофе. Проехавши виноградники и
фермы среди каштанов, поднимались все выше и выше по
извилистой дороге, так что случалось первому экипажу на­
ход иться прямо над последним, покидая более южные рас­
тения для берез, сосен, мхов и фиалок, где облака были
видны уже внизу. Не достигая еще вершины Джуоrо, отку­
да, говорилось, можно было видеть Средиземное и Адриа­
тическое моря, они увидели вдруг при повороте Фиренцу­
олу, казавшуюся кучкой красно-серых камней, извилистую
большую дорогу к Фаенце через нее и подвигавшийся ста­
ромодный дилижанс. Дилижанс остановился, чтобы дать
время одной из пассажирок выйти за своей нуждой, и воз­
ница на высоких козлах мирно курил в ожиданье, когда
опять можно будет тронуться в путь.
-
Как это напоминает блаженной памяти Го льдони! Ка­
кая восхитительная простота! - восторгалась m-me Монье,
хлопая бичом с красной рукояткой. Им предложили яич­
ницу, сыру, кьянти и салами в прокопченной таверне, напо­
минавшей разбойничий притон, и хозяйка, кривая и заго­
релая женщина, прижавшись к спинке деревянного стула
щекою, слушала, как мужчина без пиджака, в позеленев­
шей фетровой шляпе, чернобровый и большеглазый, рас­
сказывал господам про нее:
- Давно было известно, что Беппо здесь бывает по но­
чам ... Карабиньеры говорят ей: 4Тетка Паска, не брезгуй на­
шими деньгами, а Беппо все равно попадется •. Она думала,
не решалась ... она - честная женщина, посмотрите... Но
судьба всегда будет судьбой; раз он пришел со свадьбы зем­
ляка выпивши и лег спать ... Паска предупредила раньше
караби ньеров и свистнула, а ножи и ружье раньше отобра­
ла от Беппо. Что он мог сделать? Он - человек, синьоры...
- 135-

- Как он ругался ! Связанный, он бросил ногами вот агу
самую скамейку, повалился и стал кататься ! - говорила
Паска сиповатым голосом, блестя зубами и своим единст­
венным глазом и улыбаясь, будто рассказывала самые при­
ятные вещи.
- Да, да, она молодец - Паска, даром что кривая ! Еще
стаканчик? - предлагал бородатый мужчина, хлопая в то
же время хозяйку по плечу.
-
Смуров, Орсини, вернитесь скорее наверх, я забыла
свой зонтик, вы последние, мы вас подождем! А? что? Зон­
тик, зонтик! - кричала с первой тележки m-me Монье, оса­
живая ослов и оборачивая назад свое безобразное, розовое
и улыбающееся лицо в развевающихся рыжих локонах.
Та верна была пуста, неубранный стол, сдвинутые ска­
мьи и стулья напоминали только что бывших гостей, и за
занавеской, где скрывалась кровать, были слышны вздохи
и неясный шепот.
- Кто тут есть? - окликнул Орсини с порога. - Ту т си­
ньора забыла зонтик; не видали ли?
За занавеской зашептались; потом Паска, трепаная, без
платка и лифа, поправляя на ходу грязную юбку, загорелая,
худая и, несмотря на свою молодость, до страшного старая,
молча показала на стоявший в углу зонтик, белый, круже в­
ной, с неопределенным желтоватым рисунком наверху, с
белой ручкой. Из-за занавески мужской голос крикнул:
•Паска, а Паска? ты скоро? ушли они?•
- Сейчас, - хрипло ответила женщина и, подойдя к об­
ломку зеркала на стене, сунула в трепаные волосы красную
гвоздику, забытую Орсини.
Они были почти единственные в театре, следившие с
полным вниманием за излияниями Изольды Бранrене и
почти не заметившими, как вошел король с королевами в
ложу против сцены и, неловко поклонившись встретившей
его приветственными криками публике, опустился на стул
у самого барьера со скучающим и деловым видом, малень­
кий, усатый и большеголовый, с сентиментальным и жесто­
ким лицом. Несмотря на действие, в зале было полное ос-
-
136 -

вещение: дамы в ложах, декольтированные и в колье, сиде­
ли почти спиной к сцене, переговариваясь и улыбаясь; и ка­
валеры с бутоньерками, скучные и корректные, делали ви­
зиты из ложи в ложу. Подавали мороженое, и пожилые
господа, сидевшие в глубине лож, читали, держа разверну­
тыми, газеты.
Ваня, сидя между Штрупом и Орсини, не слышал шепо­
та и шума вокруг, весь поглощенный мыслью об Изольде,
которой чудились рожки охоты в шелесте листьев.
-
Вот апофеоз любви! Без ночи и смерти это была бы
величайшая песнь страсти, и сами очертания мелодии и
всей сцены как ритуальны, как подобны mмнамl - говорил
Уго совсем побледневшему Ване.
Штруп, не оборачиваясь, смотрел в бинокль на ложу
против них, где сидели тесно друг к другу белокурый ху­
дожник и небольшая женщина с ярко-черными волнисты­
ми волосами, стоячими белесоватыми огромными гл азами
на бледном, ненарумяненном лице, с густо-красным боль­
шим ртом, в ярко-желтом, вышитом золотом платье, замет­
ная, претенциозная и с подбородком вульгарным и реши­
тельным до безумия. И Ваня машинально слушал рассказы
о похождении этой Вероники Чибо, где сплетались разные
имена мужчин и женщин, поmбших через нее.
- Она - полнейшая негодяйка, - доносился голос Уго, -
тип XVI века.
-
01 слишком шикарно для нее! Просто - поганая ба­
ба, - и самые грубые названия слышались из уст коррект­
ных кавалеров, глядевших с желанием на это желтое платье
и русалочные развратные глаза на бледном лице.
Когда Ване приходилось обращаться с простейшими во­
просами к Штрупу, он краснел, улыбаясь, и было впечатле­
ние, будто говоришь только что помирившись после бур­
ной ссоры или с выздоравливающим после долгой болезни.
- Я все думаю о Тр истане и Изольде, - говорил Ваня,
идя с Орсини по коридору. - Ведь вот идеальнейшее изоб­
ражение любви, апофеоз страсти, но ведь если смотреть на
внешнюю сторону и на конец истории, в сущности, не то же
ли самое, что мы застали в таверне на Джуого?
- 137-

- Я не совсем понимаю, что вы хотите сказать? Вас сму­
щает само присутствие плотского соединенья?
- Нет, но во всяком реальном поступке есть смешное и
уничижающее; ну ведь приходилось же Изольде и Тр иста­
ну расстегивать и снимать свое платье, а ведь плащи и брю­
ки были и тогда так же мало поэтичны, как у нас пиджаки?
-
01 какие мысли! Это забавно! - рассмеялся Орсини,
удивленно глядя на Ваню. - Это же всегда так бывает; я не
понимаю, чего вы хотите?
-
Раз голая сущность - одна и та же, не все ли равно,
как к ней дойти, - ростом ли мировой любви, животным ли
порывом?
-
Что с вами? Я не узнаю друга каноника Мори! Разу­
меется, факт и голая сущность не важны, а важно отноше­
ние к ним - и самый возмутительный факт, самое неверо­
ятное положение может оправдаться и очиститься
отношением к нему, - проговорил Орсини серьезно и поч­
ти поучительно.
-
Может, это и правда, несмотря на свою наставитель­
ность, - заметил Ваня, улыбаясь, и, севши рядом со Штру­
пом, внимательно посмотрел на него сбоку.
Они приехали несколько рано на вокзал провожать
m-me Монье, уезжавшую в Бретань, чтобы провести неде­
ли две перед Парижем. На бледно-желтом небе белели ша­
ры электрических фонарей, раздавались крики •pronti,
partenza•, суетились пассажиры на более ранние поезда, и
из буфета беспрестанно доносились требования и звяканье
ложечек. Они пили кофе в ожидании поезда; букет роз
gloire de Dijon лежал на развернутом •Фигаро• рядом с
перчатками m-me Монье, сидевшей в платье маисового
цвета с бледно-желтыми лентами, и кавалеры острили над
только что вычитанными политическими новостями, - как
у соседнего стола показалась Вероника Чибо в дорожном
плаrье с опущенной зеленой вуалью, художник с портпле­
дом и за ними носильщик с вещами.
- 138-

- Смотрите, они уезжают! Он окончательно погибнет! -
сказал Уг о, поздоровавшись с художником и отходя к сво­
ей компании.
-
Куда они едут? Разве он ничего не видит? Подлая,
подлая!
Чибо подняла вуаль, бледная и вызывающая, молча по­
каз ала носильщику место, куда поставить вещи, и положи­
ла руку на рукав своего спутника, будто беря его в свое вла­
дение.
- Смотрите, - Блонскаяl Как она узнала? Я не завидую
ей и Чибо, - шептала m-me Монье, меж тем как другая
женщина, вся в сером, быстро шла к сидевшему спиной и
не видевшему ее художнику и неподвижно уставившейся
русал очными глазами его спутнице. Подойдя, она загово­
рила тихо по-русски:
- Сережа, зачем и куда вы едете? И почему это - тайна
для меня, для всех нас? Разве вы не друг всем нам? Все рав­
но, я знаю, и знаю, что это - ваша погибель! Может быть, я
сама виновата и могу что-нибудь поправить?
-
Что же тут поправлять?
Чибо смотрела неподвижно, прямо в упор на Блонскую,
будто не видя ее, слепая.
- Может быть, вас удержит, если я выйду за вас замуж?
Что я люблю вас, вы знаете.
- Нет, нет, я ничего не хочу! - отрывисто и грубо, буд­
то боясь уступить, отвечал тот.
- Неужели ничто не может тут помочь? неужели это -
бесповоротно?
- Может быть. Многое случается слишком поздно.
- Сережа, опомнитесь! Вернемся, ведь вы погибнете, не
только как художник, но и вообще!
-
Что тут говорить? Поздно поправлять, и потом я так
хочу! - вдруг почти крикнул художник. Чибо перевела
глаза на него.
- Нет, вы так не хотите,- говорила Блонская.
- Чтоже,ясамнезнаю,чегояхочу?
- Не знаете. И какой вы мальчик, Сережа!
-139-

Чибо поднялась вслед за носильщиком, понесшим ч е­
модан, и неслыш но обратилась к своему спутнику; тот
встал, надевая пальто, не отвечая Блонской.
-
Итак, Сережа, Сережа, вы все-таки уезжаете?
M-me Монье, шумно щебеча, прощалась со своим и дру­
зьями и уже кивала рыжей головой из-за букета роз gloire
de Dijon из купе. Возвращаясь, они в идели, как Блонская
быстро шла пешком, вся в сером, опираясь на зонтик.
-
Мы будто были на похоронах, - заметил Ваня .
-
Есть люди, которые ежеминутно будто на своих соб-
ственных, - ответил, не глядя на Ваню, Штруп.
-
Когда художник погибает, это бывает очень тяжело.
-
Есть люди - художники жизни; их гибель не менее
тяжела.
-
И есть вещи, которые бывает иногда слишком поздно
делать, - добавил Ваня .
-
Да, есть вещи, которые бывает иногда слишком позд­
но делать, - повторил Штруп .
Они вошли в низенькую каморку, освещаемую только
открытою дверью, где сидел, наклонившись над ботинкой,
старый сапожник с круглыми, как на картинках Доу, очка­
ми. Было прохладно после уличного солнца, пахло кожей и
жасмином, несколько веток которого стояло в бутылке сов­
сем под потолком на верхней полке шкафа с сапогами; под­
мастерье смотрел на каноника, сидевшего, расставя ноги, и
отиравшего пот красным фуляром, и старый Джузеппе го­
ворил певуче и добродушно:
-
Я - что? Я - бед ный ремесленник, господа, но есть
артисты, артисты! О, это не так просто - сшить сапог по
правилам искусства; нужно знать, изучить ногу, на которую
шьешь, нужно знать, где кость шире, где уже, где мозоли,
где подъем выше, чем следует. Ведь нет ни одной ноги у че­
ловека как у другого, и нужно быть неучем, чтобы думать,
что вот сапог, и сапог, и для всех ног он подходит, а есть, ах,
какие ноги, синьоры! И все они должны ходить. Господь
Бог создал обязательным для ноги только иметь пять паль­
цев да пятку, а все другое одинаково справедливо, понима­
ете? Да если у кого и шесть и четы ре пальца, так Господь
Бог надел ил же его такими ногами, и ходить ему нужно, как
-
140 -

и другим, и вот это сапожный мастер и должен знать и сде­
лать возможным.
Каноник громко глотал кьянти из большого стакана и
сгонял мух, все садившихся ему на лоб, покрытый каплями
пота, своей широкополой черной шляпой; подмастерье
продолжал на него смотреть, и речь Джузеппе равномерно
и певуче звучала, нагоняя сон. Когда они проходил и собор­
ную площадь, чтобы пройти в ресторан Джотто, посещае­
мый духовенством, они встретили старого графа Ги детти,
нарумя ненного, в парике, шедшего почти опираясь на двух
молоденьких девушек скромного, почти степенного вида.
Ваня вспомнил рассказы про этого полуразвалившегося
старика, про его так называемых 4Племянниц•, про воз­
буждения , которых требовали притупленные чувства этого
старого развратника с мертвенным накрашенным лицом и
блиставшими умом и остроумием живыми глаз ам и; он
вспомнил его разговоры, где из шамкающего рта вылетали
парадоксы, остроты и рассказы, все более и более теряющи­
еся в наше время, и ему слышался голос Джузеппе, гово ­
ривший: 4Да если у кого и шесть и четыре пальца, так Го с­
подь Бог же наделил его такими ногами, и ходить ему
нужно, как и другим•.
-
Камни, стены краснели, когда велся процесс графа, -
говорил Мори, проходя налево в комнату, наполненную
черными фигурами духовных и немногими посетителями
из мирян, желавшим по пятницам есть постное. Пожилая
англичанка с безбородым юношей говорила с сильным ак­
центом по-французски:
-
Мы, обращенные, мы больше любим, более сознатель­
но понимаем всю красоту и прелесть католицизма, его об­
рядов, его догматов, его дисциплины.
-
Бедная женщина, - пояснил каноник, кладя шляпу
на деревянный диван рядом с собой, - богатой, хорошей
семьи - и вот ходит по урокам, нуждается, так как узнала
истинную веру и все от нее отшатнулись.
-
Risottol три порции!
-
Нас было больше 300 человек, когда мы шли из Пон-
тасьевэ, паломников к Аннунциате всегда достаточно.
-
Св. Ге оргий! с ним да с Михаилом Архангелом, да со
святой Девой, с такими покровителями можно ничего не
-
141 -

страшиться в жизни ! - терялся в общем шуме акцент анг­
личанки.
-
Он был родом из Вифинии; Вифиния - Швейцария
Малой Азии с зеленеющими горами, горными речками,
пастбищами, и он был пастухом раньше, чем его взял к се­
бе Адриан; он сопровождал своего императора в его путе­
шествии, во время одного из которых он умер в Египте. Но­
сились смутные слухи, что он сам утопился в Ниле, как
жертва богам за жизнь своего покровителя, другие утверж­
дали, что он утонул, спасая Адриана во время купанья. В
час его смерти астрономы открыли новую звезду на небе;
его смерть, окруженная таинственным ореолом, его, ожи­
вившая уже приходившее в застой искусство, необыкно­
венная красота действовали не только на придворную сре­
ду, - и неутешный император, желая почтить своего
любимца, причислил его к лику богов, учреждая игры, воз­
водя палестры и храмы в его честь и прорицалища, где на
первых порах он сам писал ответы старинными стихами.
Но было бы ошибкой думать, что новый культ был распро­
странен насильно, только в кружке царедворцев, был офи­
циален и пал вместе с его основателем. Мы встречаем го­
раздо позднее, несколькими почти столетиями, общины в
честь Дианы и Антиноя, где целью было - погребение на
средства общины ее членов, трапезы в складчину и скром­
ные богослужения. Члены этих общин - прототипов пер­
вых христианских - были люди из беднейшего класса, и до
нас дошел полный устав подобного учреждения. Так, с те­
чением времени божественность императорского любимца
приобретает характер загробного, ночного божества, попу­
лярного среди бедняков, не получившего распространения
как культ Митры, но как одно из сильнейших течений обо­
жествленного человека.
Каноник закрыл тетрадку и, посмотрев на Ваню поверх
очков, заметил:
- Нравственность языческих императоров нас не каса­
ется, мое дитя, но не могу от вас скрыть, что отношения
Адриана к Антиною были, конечно, далеко не отеческой
любви.
- 142-

- Отчего вы вздумали писать об Антиное? - равнодуш·
но спрашивал Ваня, думая совсем о другом и не глядя на
кано ника.
- Я прочитал вам написанное сегодня утром, а я вообще
пишу о римских цезарях.
Ване стало смешно, что каноник пишет о жизни Тибе-
рия на Капри, и он, не удержавшись, спросил:
- Вы писали и о Тиберии, cher p�re?
- Несомненно.
-
И об его жизни на Капри, помните, как она описана у
Светония ?
Мори , задетый, с жаром заговорил:
-
Ужасно, вы правы, друг мой! Это ужасно, и из этого
падения, из этой клоаки только христианство, святое уче­
ние могло вывести человеческий род !
-
К императору Адриану вы относитесь более сдер·
жанно?
- Это бол ьшая разница, друг мой, здесь есть нечто воз·
вышенное, хотя , конечно, это страшное заблуждение
чувств, бороться с которым не всегда могли даже люди,
просвещенные крещением.
-
Но в сущности в каждый данный момент не одно ли
этоитоже?
-
Вы в страшном заблуждении, мой сын. В каждом по·
ступке важно отношение к нему, его цель, а также прич ины,
его породившие; самые поступки суть механические дви·
жения наш его тела, неспособные оскорбить никого, тем бо ­
лее Господа Бога. - И он снова открыл тетрадку на месте,
заложенном его толстым большим пальцем.
Они шли по крайней правой дороге Cascine, где сквозь
деревья виднел ись луга с фермами и за ними невысокие го­
ры; миновав ресторан, пустынный в это время дня, они по·
двигались по все более принимавшей сельский вид местно ­
сти . Сторожа со светлыми пуговицами изредка сидели на
скамейках, и вдали бегали мальчики в рясках под надзором
толсто го аббата.
- Я вам так благодарен, что вы согласились прийти сю·
да, - говорил Штруп, садясь на скамью.
- 143.

-
Если мы будем говорить, то лучше ходя, так я скорее
понимаю, - заметил Ваня.
-Отлично.
И они стали ходить, то останавливаясь, то снова двига­
ясь между деревьями.
-
За что же вы лишили меня вашей дружбы, вашего
расположения? Вы подозревали меня виновным в смерти
Иды Гольберг?
-Нет.
-
За что же? Ответьте откровенно.
-
Отвечу откровенно: за вашу историю с Федором.
-
Вы думаете?
- Я знаю то, что есть, и вы не будете же отпираться.
- Конечно.
-
Те перь, может быть, я отнесся бы совсем иначе, но
тогда я многого не знал, ни о чем не думал, и мне было
очень тяжело, потому что, признаюсь, мне казалось, что я
вас теряю безвозвратно и вместе с вами всякий путь к кра­
соте жизни.
Они, сделавши круг вокруг лужайки, опять шли по той
же дорожке, и дети вдали, играя мячом, громко, но далеко
смеялись.
-
Завтра я должен ехать, в таком случае, в Вари, но я
могу остаться; это зависит теперь от вас: если будет •нет• -
напишите споезжайте•, если •да• - составайтесь • .
-
Какое •нет• , какое еда• ?-спрашивал Ваня.
-
Вы хотите, чтобы я вам сказал словами?
- Нет, нет, не надо, я понимаю; только зачем это?
-
Те перь это так стало необходимым. Я буду ждать до
часу.
- Я отвечу во всяком случае.
-
Еще одно усилье, и у вас вырастут крылья, я их уже
вижу.
-
Может быть, только это очень тяжело, когда они рас­
тут, - молвил Ваня, усмехаясь.
Они поздно засиделись на балконе, и Ваня с удивлени ­
ем замечал, что он внимательно и беспечно слушает Уго,
будто не завтра ему нужно было давать ответ Штрупу. Бы ­
ла какая-то приятность в этой неопределенности положе-
- 144-

ния, чувств, отношений, какая-то легкость и безнадеж­
ность . Уго с жаром продолжал:
-
Она еще не имеет названия. Первая картина: серое
море, скалы, зовущее вдаль золотистое небо, аргонавты в
поисках золотого руна - все пугающее в своей новизне и
небывалости и где вдруг узнаешь древнейшую любовь и от­
чизну. Второе - Прометей, прикованный и наказанный:
4flикто не может безнаказанно прозреть тайны природы,
не нарушая ее законов, и только отцеубийца и кровосмеси­
тель отгадает загадку Сфинкса !• Является Пазифая, сле­
пая от страсти к быку, ужасная и пророческая: 4Я не вижу
ни пестроты нестройной жизни, ни стройности вещих сно ­
видений•. Все в ужасе. Тогда третье: на блаженных лужай­
ках сцены из Метаморфоз, где боги принимали всякий вид
для любви, падает Икар, падает Фаэтон, Ганимед говорит:
• Бедные братья, только я из взлетевших на небо остался
там, потому что вас влекли к солнцу гордость и детские иг­
рушки, а меня взяла шумящая любовь, непостижимая
смертным •. Цветы, пророчески огромные, огненные, зацве­
тают; птицы и животные ходят попарно, и в трепещущем
розовом тумане виднеются из индийских •manuels ero­
tiques• 48 образцов человеческих соединений. И все начи­
нает вращаться двойным вращением, каждое в своей сфере,
и все большим кругом, все быстрее и быстрее, пока все
очертания не сольются и вся движущаяся масса не оформ ­
ливается и не замирает в стоя щей над сверкающим морем и
безлесными, желтыми и под нестерпимым солнцем скала­
ми, огромной лучезарной фиrуре Зевса-Диониса- Гелиоса!
Он встал, после бессонной ночи, измученный и с голо­
вной болью, и , нарочно меД1
1
енно одевшись и умывшись, не
открывая жалюзи, у стола, где стоял стакан с цветами, напи­
сал, не торопясь: • Уезжайт е•; подумав, он с тем же, еще не
вполне проснувшимся лицом приписал: •Я еду с вами• - и
открыл окно на улицу, залитую ярким солнцем.
10МКуэмин,тt

ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЭМЕ ЛЕБЕФА
Часть первая
Глава 1
Дорогому Сом ову
1906
Принимая слабительное по середам, m -me де
То мбель в эти дни выходила только вечером ,
почему я весьма удивился, когда, проходя в два
часа после обеда мимо ее дома, я увидел ее не
только гуляющей по саду, но уже и в туалете.
Она не ответила на мое почтительное приветствие, что я
объяснил себе ее разговором с садовником, в сопровождении
которого она ходила взад и вперед по прямой дорожке, на­
клоняясь то к тому, то к другому кусту осенних роз. Но по
удивленным взглядам старого Сульпиция и по взволнован­
но-красному лицу дамы было видно, что и объяснения садов­
ника принимались рассеянно и небрежно. Хотя я был послан
с куском кружев к младшим Ларжильякам, небывалость про­
исходившего перед моими глазами заставила меня, повысив
голос, повторить свое приветствие. На мое громкое: •доб­
рый день, дорогая госпожа де То мбельl• - окликнутая обер­
нула свое полное, в седых буклях, теперь раскрасневшееся
лицо и, будто впервые меня заметив, ответила: •Ах, это вы,
Эме? Здравствуйте, здравствуйте• , - и, видя, что я не прохо­
жу, добавила: •Что это у вас в руках, образчики? • - •Нет, су­
дарыня, это младшие Ларжильяки купили для мадемуазель
Клементины и просили прислать• . Она поинтересовалась
видеть покупку и несколько мечтательно проговорила: •Ве­
роятно, скоро ряды ваших покупательниц пополнятся моей
родственницей, приезжающей ко мне•.
-146-

- Очень рады, милости просим, - сказал я, КJ
J
аняясь, -
а издалека вы изволите ожидать барышню?
-
Из Парижа; только это еще не наверное, так что вы,
пожалуйста, не болтайте, Эме, ни папаше Матвею, ни осо­
бенно мадемуазель Бланш...
-
Зачем же, сударыня, - начал было я, но в это время
госпожа де То мбель, видевшая улицу, к которой я стоял
спиной, прервав разговор, бросилась в дом, закричав оста­
ющемуся садовнику: •Что же наш букет для встречи?•
Обернувшись, я увидел незаметно подъехавший по грязи
дормез, до потолка заваленный узлами, сундуками и по­
душ ками, слуг и служанок госпожи де То мбель, толпив­
шихся между дверцами экипажа и входом в дом, и шляпу
приехавшей с лентами цвета •умирающего Адониса•, кото­
рые развевались от сильного ветра. Диана и Мамелюк пры­
гали и лаяли вокруг, и сверху полутемной лестницы доно­
сился голос госпожи де То мбель: •Луиза, Луиза, мое дитяl•
Гл ава 11
Мой рассказ, как очевидца, о приезде родственницы гос­
пожи де То мбель возбудил большое любопытство дома за
столом. Когда Вероника, поставив мясо перед папашей
Матвеем для разрезыванья, села за один с нами стол, она
присоединилась к общим расспросам, прибавив: •Она не­
замужняя, по крайней мере, эта госпожа?• Но я кроме как
про ленты прибывшей рассказать ничего не умел, так что
хозяин снова принялся разрезать жаркое, а мадемуазель
Бланш , улыбнувшись, заметила: •Нельзя сказать, чтобы
Эме был наблюдателен•.
-
Он сразу увидел, что ему нужно как купцу: какого
цвета ленты; какие же они, из Лиона или С.-Етьен?
Все засмеялись и принялись есть, а между жарким и сы­
ром говорили уже только о младших Ларжильяках и делах.
Мою же голову всецело занимала приезжая дама: какие у
нее волосы, лицо, платье, богатая ли она, замужняя или нет
и т. п. После ужина по обыкновению посидели на крылеч-
- 147-
10•

ке, пользуясь теплым вечером, и по обыкновению же папа­
ша Матвей, зевая, первый поднялся на покой, предвидя
вставанье с зарею, за ним хозяйка и Вероника, и по обыкно­
вению я остался один с мадемуазель Бланш, сидя на сту­
пеньках старого крьmьца. Ти хонько переговаривались, ка­
кая завтра вероятна погода, как шла сегодня работа, отчего
это лает Мамелюк, скоро ли праздник, - но я был рассеян
и едва не позабыл поцеловать на прощанье мадемуазель
Бланш, которая, закутавшись в большой платок, казалась
сердитой. Спустив с цепи Нерона, осмотрев ворота, калит­
ку и двери, потушив оmи, я со свечой поднялся в свою ком­
нату и лег спать; не думая о мадемуазель Бланш как о сво­
ей вероятной невесте, которую хозяева прочили за меня, их
приемыша, выросшего в семье с самого детства и не знав­
шего ни родителей, ни родины, ни церкви, где меня назва­
ли Жан Эме Ул лисс Варфоломей.
Гл ава 111
Из темноватой мастерской была видна часть противо­
положного дома с черепичной крышей и длинный камен­
ный забор, единственный крашеный в нашем городе, мос­
товая, вывеска пекарни, рыжая собака, лежавшая у ворот,
голубое небо, паутинки, летающие по воздуху. И все это без
выбору принималось моими глазами, не потому чтобы мой
ум был занят одной мыслью, но, напротив, вследствие
странной пустоты в моей голове. Несмотря на первые чис­
ла сентября, было очень жарко, и, дожидаясь Онорэ, по­
сланного к заказчикам, я дремал на скамейке, тщетно ста­
раясь вспомнить, сколько кусков и каких взяли вчера для
г-жи де То мбель, как вдруг чей-то голос меня заставил оч­
нуться, проговоря: сВы спите, дорогой господин Эме?• Пе­
редо мной стояла в дверях, освещенная солнцем, вся в ро­
зовом, с мушками на улыбающемся круглом лице, в
пастушьей шляпе, приколотой сбоку высокой взбитой при­
чески, сама госпожа Луиза де То мбель. Хотя она жила уже
около трех недель в городе, я не видал госпожи Луизы
- 148-

близко в лицо, так как она не только не посещала церкви и
прогулки, но и на улицу выходила очень редко, скрываясь,
как носились слухи, не то от долгов, не то от ревности му­
жа, оставленного ею в Брюсселе. Она была среднего роста,
несколько полна, круглолица, с веселыми карими глазами,
маленьким ртом и прямым, несколько вздернутым носом.
Я так смутился, что едва мог толково отвечать на ее вопро­
сы, тем более что болонка, пришедшая с нею, все время на
меня лаяла. Выйдя проводить посетительницу за дверь, я
так и остался на улице, покуда не пришел Онорэ, ходивший
к Бажо, у которого я спросил, что ответили Ларжильяки.
Онорэ, усмехнувшись, поправил меня, я же, вспыхнув, стал
бранить его, зачем он долго ходил, зачем в лавке пыль, об­
разчики перепутаны и т. п. Всю жизнь думать о товаре, о
покупателях, весь день, да еще такой жаркий, сидеть в тем­
ной лавке, ничего не видеть, никуда не ездить, поневоле
расстроишься и обмолвишься грубым словом.
Онорэ молча принялся мести пол, со стуком отодвигая
табуретки, я же, постояв за дверью, отвернувшись, руки в
карманы штанов, наконец заговорил как мог ласковее: •По­
слушай, Онорэ, тут приходила сама госпожа Луиза де То м­
бель, так нужно бы... • Онорэ стал слушать, опершись на
щетку, и пыль, поднятая им, была видна на солнце.
Гл ава IV
Так как к хозяевам пришли в гости барышни Бажо, то
перед ужином на лужайке, которая ведет к пруду, мы игра­
ли в жмурки: мадемуазель Бланш, гости, Онорэ и я. Были
уже сумерки, и заря бледнела за липами, тогда как над пру­
дом уже серебрился месяц, и гуси, еще не загнанные домой,
громкими криками отвечали нашей резвости. Мадемуазель
Бланш, единственная вся в белом, как Корригана, мелькала
между кустами; девицы бегали с криками, и когда, поймав
хозяйскую дочку, я стягивал ей глаза тонкой повязкой, она,
оборачивая ко мне свое уже не видящее лицо с белокурыми
кудрями, говорила, вздыхая: •Ах, Эме, как я люблю вас•.
-1
49-

Когда ловила Роза Бажо, из-за кустов вышел мальчик от
пекаря и, подозвав меня знаком, вложил мне в руку сло­
женную бумажку, стараясь быть незамеченным другими.
Зайдя за частый кустарник, я развернул надушенный лис­
ток, но при неверном свете луны не мог разобрать слова не­
брежных тонких строк. •Попались, господин Эме l вот где
настигла вас, и то случайно, свалившись в 'iYry канаву и
выйдя, не видя, на друrую сторону!• - кричала Роза, хва­
тая меня за рукав так быстро, что я едва успел спрятать
письмо в карман штанов, будучи во время игры по-домаш­
нему, без жилета. Го сти ушли при луне, долго хором проща­
ясь с улицы, провожаемые Онорэ, я же, сославшись на го­
ловную боль, поспешил наверх. Вероника долго не
уходила, давая разные врачебные советы, наконец я остал­
ся один и, зажегши свечу, прочитал:
•Если вы обладаете отважным и чувствительным серд­
цем , без которого нельзя быть достойным любви женщины,
если вы не связаны клятвой - вы придете в среду в поло­
вине восьмого к церкви св. Роха; из улицы "Сорока дев"
выйдет женщина с корзиной на правой руке; проходя мимо
вас, она заденет вас локтем, что будет приглашением следо­
вать за нею. Идите по другой стороне улицы, не теряя из
виду вашей путешественницы, и вы увидите, какая награда
ждет человека, который оправдает обещания своего при­
влекательного и честного лица. Как от благородного чело­
века, ожидают полной скромности с вашей стороны•.
Глава V
Дойдя до бокового флигеля дома г-жи де То мбель, жен­
щина, остановившись, подозвала меня рукой, и я про­
скользнул за ее еле видным при звездах платьем в никогда
мною раньше не предполагаемую калитку. Сделав несколь­
ко шагов по саду, мы вошли в уже отпертую дверь; вожатая
взяла меня за руку и повела уверенно без свечи по ряду
комнат, тускло освещенных одними звездами в окна.
Задев за стул, мы остановились; было слышно мое бью­
щееся сердце, писк мышей и заглушенная музыка будто да-
- 150-

лекого клавесина. Мы пошли дальше; дойдя до двери, за
которой раздавались звуки, моя спутница постучалась два
раза; музыка стихла, дверь отворилась, и мы вошли в не­
большую комнату с легкими ширмами в глубине; свечи,
только что погашенные на инструменте, еще дымились
краснеющими фитилями, и комната освещалась ночником,
горевшим в прозрачном розовом тазу. •Ждите•, - сказала
женщина, проходя в другую дверь. Постояв минут десять, я
сел и стал осматривать комнату, уди вля
я
сь сам своему спо­
койствию. Часы гд е-то пробили восемь, им отвечали глухо
вдали другие, тонко прозвенела восемь раз и бронзовая па­
стушка перед зеркалом. Мне кажется, я задремал и про­
снулся вместе от света свечи прямо в глаза, поцелуя и чув­
ства боли от капнувшей на мою руку капли горячего воска.
Передо мной стояла в прелестной небрежности туалета
госпожа Луиза де То мбель, обнимая меня рукой, держав­
шей в то же время фарфоровый голубой подсвечник со све­
чой. Уп авшая от моего быстрого движения свеча погасла, и
г-жа де То мбель, прерываясь смехом и поцелуями, шептала:
•Он спал, он спал в ожидании! О, образец скромности !•
Она казалась очевидно довольной мною, назначив свида­
нье через четыре дня и проводив за две комнаты, откуда ме­
ня вывела та же старая Маргарита. Было уже светло, и, то­
ропясь мимо большой лужи, я все-таки остановился
посмотреться, стараясь видеть свое лицо как чужое. Я уви­
дел кругловатое лицо с прямым приподнятым носом, свет­
ло-серые глаза, большой рот и густые золотистые брови;
щеки были персикового цвета, слегка покрытые пушком;
маленькие уши, длинные ноги и высокий рост дополняли
внешность счастливого смертного, удостоенного любви
госпожи Луизы де То мбель.
Гл ава VI
Однажды, придя в обычное время, я застал Луизу в
сл езах, расстроенной; она объявила мне, что обстоятель­
ст ва ее призывают в Париж, причем неизвестно, когда она
вернется и вернется ли вообще. Я был как пораженный
- 151-

громом и плохо слышал дальнейшие подробности гряду­
щего бедствия.
-
Я еду с вами, - сказал я, вставая. Луиза посмотрела
на меня с удивлением сквозь слезы. -сВы думаете?• - про­
говорила она и смолкла. -сЯ не моrу жить без вас, это равня­
лось бы смерти•, - и я долrо и горячо говорил о своей люб­
ви и готовности следовать за моей любовницей куда
угодно, ходя по комнате взад и вперед мимо уже не плачу­
щей rоспожи де То мбель. Наконец, когда я умолк, раздался
ее голос, серьезный и почти сердитый:
-
Это все прекрасно, но вы думаете только о себе, я же
не моrу являться в Париж с готовым любовником. - И,
стараясь улыбкой загладить жестокость первых слов, она
продолжала: - Был бы один выход, но не знаю, согласитесь
ли вы на это.
- Я на все согласен, чтобы быть вместе с вами.
- Уе зжайте со мной, но в качестве моеrо слуги.
- Слуги ! - невольно воскликнул я.
-
Тол ько для других, ненужных нам людей, вы назове-
тесь слугою, для меня же вы будете, ты будешь моим Эме,
любимым, желанным rосподином l - и, обвив мою шею ру­
ками, она покрывала мое лицо быстрыми и короткими по­
целуями, от которых кружится голова. Мы условились, что
за день до отъезда г-жи де То мбель я найду предлог куда­
нибудь отправиться по делу, поеду в другую сторону, где на
первой станции и дождусь Луизы. Так все и вышло; в дожд­
ливые сумерки я выехал верхом по знакомой с детства
грязной улице в развевающемся от холодною ветра плаще,
думая о бледном лице мадемуазель Бланш, которая смотре­
ла, прижав нос к оконному стеклу, на меня отъезжающего,
и другом: кругловатом, с веселыми карими глазами, с пря­
мым, несколько приподнятым носом, которое я увижу на
маленькой станции далеко от родного города, покидаемого,
может быть, навсегда, - и не только от дождя, моросивше­
ю мне в глаза, были мокры мои щеки.

Часть вторая
Глава I
О дороги, обсаженные березами, осенние, ясные дали,
новые лица, встречи, приезд поздно вечером, отъезд свет­
лым утром, веселый рожок возницы, деревни, кудрявые пе­
стр ые рощи, монастыри, целый день и вечер и ночь видеть
и слышать того, кто всего дороже, - какое это могло бы
быть счастье, какая радость, если бы я не ехал как слуга,
хлопотал о лошадях, ужинал на кухне, спал в конюшне, не
смел ни поцеловать, ни нежно поговорить с моей Луизой,
которая к тому же жаловалась всю дорогу на головную
боль. В Париже нас встретил у заставы старый человек с
лошадьми и каретой, вероятно, уже раньше предупрежден­
ный, так как, спросивши нас, не госпожу ли де Том бель он
имеет честь видеть, и представив себя как посланного от
графа, он отвез нас в небольшой отель, расположенный в
густом саду. Мне отвели комнату в мансарде, из которой ве­
ла потайная лестница прямо в спальню госпожи. •Этот де­
ревенский мальчуган совсем глуп, и притом я дверь запру,
взяв ключ себе•, - заметила Луиза на вопросительный
взор старого слуги. •Эме был незаменим в дороге•, - доба­
вила она, давая нам знак выйти и зажигая свечи у большо­
го зеркала. Мы очень часто находили случай бывать наеди­
не с Луизой, но я был очень удивлен, когда в конце месяца
старик дал мне деньги как жалованье, заметив ворчливо:
•Не стоило бы графу и платить этому деревенскому лобо­
трясу, который день-деньской палец о палец не стукнет•. Я
промолчал, взяв деньги, но при первом же случае попросил
объяснения всему этому у госпожи де То мбель. Она каза­
лась несколько смущенной, но сказала: •Мы сами так усло­
вились, мой Эме, что тебе практичней всего считаться для
людей моим слугою. Ведь это не препятствует нам видеть­
ся , не правда ли? А деньги никогда не мешают. Что же ка­
сается до воркотни дворецкого, стоит ли на это обращать
внимание, хотя, конечно, для отвода глаз тебе надо бы что­
нибудь делать•. Отчего деньги идут от графа, я не догадал-
-153 -

ся спросить и скоро сделался почти настоящим слугою,
ссорясь и играя в карты с соседними лакеями, бегая с ними
в кабачки, грубя дворецкому и не особенно тяготясь всем
этим.
Гл ава 11
Немногочисленные посетители госпожи де То мбель со­
стояли из немолодых важных господ, приезжавших к этой
молодой красавице пообедать, поболтать у камина, поиг­
рать в карты. Разъезжались рано. Сама она выезжала толь­
ко за покупками днем и изредка раза три-четыре в месяц в
оперу. Чаще других бывал у нас старый граф де Шефре­
виль, единственный, который бывал один в разное время и
которого допускали в спальню госпожи. Я заметил, что по­
сле его визитов Луиза делалась особенно нежна со мною,
но не делился с ней этим наблюдением, боясь насмешек, а
только втайне желал посещений графа более частыми. Од­
нажды меня послали с письмами к графу и к repцory де Со­
сье, у которого я никогда не был. Кажется, Луиза их при­
глашала внезапно к обеду. Старый слуrа, взяв письма,
оставил меня дожидаться ответа на деревянном ларе в
большой темноватой передней; рядом со мной сидел заду­
мавшись бледный молодой человек в потертом кафтане, бе­
локурый, с длинным носом. Посидев минуты с две, он обер­
нул ко мне свое лицо, будто заметив меня в первый раз. Ту т
я увидел яркие rубы и глаза, пристальные и рассея нные,
проницательные и невидящие в то же время; мне он пока­
зался пьяным или несколько не в своем уме.
Бегло и внимательно взглянув на меня, он спросил:
•Вам предстоит, по-видимому, относить еще записки в этот
дождь?•
- Так точно, к графу де Шефревиль.
- Да... ну как вы ладите с вашим патроном?
- А что мне с ним ладить? Да и почему вы графа назы-
ваете моим патроном?
-
Конечно, скромность делает вам честь, мой милый, но
между хорошими знакомыми не должно быть секретов, и
- 154-

нам же отлично известно, что очаровательная rоспожа де
То мбель, находится, так сказать, под покровительством
этоrо доброrо графа.
Приход слуги с ответом прервал наш разrовор, а дома я
узнал от слуг, что молодой человек, говоривший со мною,
был сыном герцога Франсуа де Сосье, которого отец за ка­
кие-то проделки и из скаредности держит вместе с челя­
дью. Взволнованный своими открытиями, я не спал три но­
чи подряд, решив, не подавая виду, все разузнать самому.
Гл ава 111
Я с утра участвовал в поисках всем домом ключа, спря­
танного у меня в кармане. Так как на следующее утро пред­
полагался быть позванным слесарь, то я принужден был
привести в исполнение свой замысел в этот же вечер, в чем
мне помог визит графа де Шефревиль. Когда по обыкнове­
нию они удалились в спальню госпожи де То мбель, я, обо­
ждав минут сорок, спустился из своей комнаты к известной
потайной двери, в замочную скважину которой я и устре­
мил свой любопытный взгляд. Хотя мое сердце обливалось
кровью, в ушах звенело, когда я увидел Луизу и графа в
нежной позе на диване, хотя я был весь исполнен негодова­
ния и rоречи, которая усиливалась еще безобразием и ста­
ростью графа, я тем не менее молча следил за их движени­
ями, и только найдя минуту удобной, тихонько повернул
вложенный ключ, считаемый потерянным.
-
Неверная! - воскликнул я, выступая вперед. Луиза
так быстро отдалилась от графа, поправив платье, что толь­
ко продолжительность моих наблюдений не позволяла мне
считать себя обманувшимся. - Ни клятвы, ни обещания,
ни любовь!" - начал я.
- Недурно, - прервала меня Луиза, вполне оправивша­
яся, - это, кажется, из Ротру? Вы с пользой употребляете
св ои досуги, заучивая тирады из трагедий; теперь ваши до­
суги еще увеличатся, так как вы завтра же покинете мой
отель.
- 155-

-
Право, вы слишком терпеливы, дорогая госпожа де
То мбель, ко всем этим людям, - проговорил старый граф.
- Да, и вы видите, как я наказана! - живо ответила Лу­
иза. - Но это последний раз. Зачем вы здесь?
То гда я обратился к де Шефревиль, говоря о своих отно­
шениях к Луизе, думая ревностью отвлечь его от этой жен ­
щины. Она слушала молча, сердито улыбаясь, и бровь ее,
над которой была прилеплена мушка в виде бабочки,
вздрагивала.
- Вы заблуждаетесь, мой милый, - заметил граф, - ду-
мая, что ваши рассказы меня очень интересуют.
- Ни слова правды, - прошептала Луиза.
- Разве я не знаю? - сказал граф, пожимая ей руку.
В отчаянье я бросился на колени посреди комнаты.
- Луиза, Луиза, а мой сон в ожиданье вас? а чудное про­
буждение? а старая Маргарита? а дорога в Париж? а родин­
ка на левой ноге?
Гр аф улыбнулся, госпожа же де То мбель сказала, вставая:
- Мне жаль вас, Эме, но, право, вы не в своем уме.
-
Ус покойтесь, дорогая госпожа де То мбель, - сказал
старик, целуя ее руку.
- Каналья! - воскликнул я, вскакивая. - Сегодня же я
покину твой поганый отель.
-
Тем лучше. Тол ько, кстати, отдайте украденный
ключ, - проговорила Луиза.
Гл ава IV
Я не знаю, как очутился на мосту; было, вероятно, позд­
но, так как оmи в лавочках по набережной были погашены
и не было прохожих. Ус тав бродить по незнакомым улицам,
снедаемый любовью, ревностью и mевом, не зная, куда на­
правиться, я облокотился на перила и стал смотреть на чер­
ную воду реки, отражавшую раздробленно от частой ряби
редкие звезды. Мысль о самоубийстве, пугая, влекла меня.
Гл авное, что тогда не нужно будет думать о будущем. Но
вода так темна, так холодна, вероятно; в утоплении пред­
стоит столько невольной борьбы со смертью, что лучше по-
-156 -

веситься, что можно сделать и днем, когда все веселее. За
такими мыслями я не заметил, что на мост вошла кучка лю­
дей с фонарем; они были все закутаны в плащи от холода,
но по голосам можно было определить, что компания со­
стояла из двух женщин и четырех мужчин. Подойдя ко мне,
несущий фонарь осветил мое лицо, проговорив грубым го­
лосом: •Что это за человек? кандидат в утопленники?•
- Ба! знакомое лицо, - раздалось из толпы, - это никак
птенец госпожи де То мбель, очаровательной Луизы?
- Падаль - эта госпожа, - хрипло сказал женский голос.
-
Но что здесь делает этот маленький Адонис? отчего
он не в постели своей госпожи, а на сенском мосту? - фаль­
цетом заговорил мужчина небольшого роста.
- В самом деле, куда вы ходили один, без плаща в такой
час? Это далеко не безопасно! - проговорил, отводя меня в
сторону, Франсуа де Сосье (теперь я его хорошо узнал по
глазам и носу). Я вкратце, но довольно бестолково расска­
зал свою историю. Он улыбнулся и серьезно сказал:
- Прекрасно. Я вижу только, что вы очень наивны и что
вам некуда идти . На сегодняшнюю ночь вам лучше всего
быть с нами. Мы подумаем, что делать дальше. Ночь прине­
сет совет, не правда ли? - И потом, присоединившись к ос­
тальному обществу, громко заявил: - Друзья, мадемуазель
Колета, на сегодня наша компания пополнится этим пре­
красным юношей, его зовут Эме, кто говорит против? Те бе,
Колета, как хозяйке, первое слово.
- Он седьмой и рискует остаться без пары, - промолви­
ла высокая женщина, которую называли Колетой.
-
Или еще хуже, оставит кого-нибудь из нас без пары.
-
Черт побери, двигайтесь куда-нибудь, на мосту ад-
ский ветер, и свечка в фонаре близка к концу; дома распре­
делимся, - закричал освещавший дорогу.
Глава V
Колета, Колета,
Что значит все это:
Не шлют уж привета,
Не помнят обета,
Забыли лобзанья,
- 157-

Нейдут на свиданье?
Дурная примета,
Поверь мне, все зто:
Прошло твое лето,
Колета, Колета.
Так пел человек в красном длинном жилете, ноrа на но­
гу, оперши гитару о колено, закинув rолову с красным тол­
стым лицом. Колета играла в карты с марIСИЗОм, сердито ко­
сясь на поющего. Маленькая Нинон тщательно та�щевала
менуэт без кавалера, актер высоким тенором декламировал:
О rосударь, когда б твои желанья
СогласоваJIИсь с выгодой народной,
КогдабпОСJiеднийбедныйсеJIЯНИ
И
Мог находить защиту у престола!
Против меня, державшегося около де Сосье, помещался
молодой человек, которого все называли •Ваше сиятельст­
во•, в скромном платье, но с драгоценными перстнями на
пальцах, редкой красоты, и с глазами, чем-то до странного
похожими на глаза маркиза. Потом я понял, что соедине­
ние пристальности и рассеянности, остроты и слепоты бы­
ло то, что давало им эту общность. Собака под столом сту­
чала лапой, вычесывая блох, и визжала, когда Колета
пихала ее ногой.
- Это бесчестно между своими: ты передернул.
-
Милая Колета, вы огляделись?
- Что же, я кривая, по-твоему?
-
Мне кажется, мадемуазель не права, - тихо вставил
человек с перстнями.
- Не удивительно, что вы заступаетесь за Франсуа.
Прошло твое лето,
Колета, Колета ...
- Меня бесит это пение! Жак, прекрати.
- Как же я буду танцевать свой менуэт?
И в небеса неслись бы ГOJioca
Тобой освобожденных, ВОJIЬНЫХ граждан.
Колета залпом выпила вино; мне казалось, что я во сне;
ссора все усиливалась; Франсуа тянулся к Колете, говоря:
- 158-

•Ну, поцелуйте меня, милая Колета, ну, ангел мой, душа
моя•.
-
Очень мне нужно целовать всякого пакостника, вся­
кого потаскуна? Что, я не знаю, откуда у тебя деньги? от па­
паши герцога, как же? что стесняться? здесь все свои, и я
плюну тебе в лицо, если ты еще полезешь ко мне. Ты сам
знаешь, что знаешь!
-
Ваши слова оскорбляют также и меня, сударыня, -
поднялся молодой человек со странными глазам и.
- Ах, оскорбляйся, кто хочет! Вы все мне надоели, и че­
го вы сюда ходите, раз мы вам не нужны?
-
Кого оскорбляют? кто смеет оскорблять женщин? -
орал в красном жилете, бросив гитару.
Дурная примета,
Поверь мне, все зто, -
допевала одна свой менуэт маленькая Нинон.
Франсуа дрался на шпагах с актером. Колета вопила:
•Жофруа, Жофруа. . . • Собака лаяла. •Я ранен !• - восклик­
нул актер, падая на стул. •Идемте•, - крикнул мне друг
Франсуа, увлекая и того, что-то еще кричавшего, за рукав
кафтана на улицу, где было почти светло.
Гл ава VI
Служба у герцога де Сосье была, конечно, труднее жиз­
ни у госпожи де То мбель, так как на весь, хотя вполовину
заколоченный, но все-таки большой, дом был кроме меня
только еще Матюрен, ленивый, сонный и прожорливый,
прямо из деревни, и хотя старый герцог не особенно гнался
за чистотою, хотя в наших делах нам помогал молодой хо­
зяин, дела было по горло, еды в обрез, одежда поношенная,
с чужого плеча, и спали мы с 11 часов ночи до зари. Мне,
как молодому человеку, это было не особенно тягостно, тем
более что наше положение всецело разделял и маркиз
Франсуа, с которым я, несмотря на воркотню старого хозя­
ина, все более дружился. И мы часто уходили с ним бро­
дить ночью по известным ему притонам, где и проводили
-
159 -

время в попойках и игре до самого того времени, когда пора
было идти домой убирать комнаты. Он был со мной откро­
венен, особенно пьяный, но .я не все понимал из его призна­
ний, хот.я они наполняли мен.я страхом и любопытством.
Но спрашивать подробно и .ясно Франсуа .я не хотел из тру­
сости и боязни разлюбить его. Мы бывали несколько раз и
у мадемуазель Колеты, не сердившейся на Франсуа за ссо­
ру, и в других местах, почти всегда сопровождаемые моло­
дым человеком, им.я которого мне было неизвестно и кото­
рого все звали •Ваше сиятельство•. Я знал, что Франсуа у
него часто берет деньги, и однажды, когда мы подымались
по лестнице к Нинон, .я слышал, как она говорила Колете:
•Этот глупый любовник маленького маркиза сегодня здо­
рово попался ... • Мне показалось, что они имели в виду
Франсуа и его друга. Я ничего ему не сказал, но эти слова
врезались в мою память. Однажды, когда мы давно не виде­
ли кн.яз.я, Франсуа пришел домой поздно, сердитый, пья ­
ный, чем-то расстроенный.
- Что с вами, Франсуа, - спросил .я, не бросая куртки,
которую .я зашивал при свечке.
Ничего не отвечая, тот только завздыхал еще сильнее и
лег на постель лицом к стенке.
Казалось, он плакал.
-
Что с вами, Франсуа, скажите мне? Вы знаете, что,
кроме кн.яз.я, никто вас так не любит, как .я. Ну, поговорим­
те о вашем друге, хотите? - прибавил .я, вид.я, что тот не от­
вечает.
Франсуа обернул ко мне свое лицо с заплаканными гла­
зами:
- Если б вы понимали, Эмеl .. Но ведь вы ничего не зна­
ющий мальчик, хот.я, может быть, и любите мен.я.
- Ну, поговоримте тогда о вашем друге.
-
Зачем вы мучаете мен.я? Мы его никогда не увидим
больше, его нет.
- Он убит? Ум ер? - спросил .я.
- Нет,онжив-онженилсятретьегодн.я, - сказалмар-
киз, неподвижно гл.яд.я в потолок.
-160 -

Я промолчал, хотя не понимал, почему женитьба князя
отнимает его от нас.
Из немигающих светлых глаз маркиза стекали слезы,
тогда как лицо не морщилось и почти улыбалось. Поправив
фитиль на свечке, я снова сел на кровать.
- Вы очень горюете об этом?
Франсуа кивнул головой молча.
-
Все проходит, все забывается, находят новое; вот я
имел Луизу и потерял и не плачу, а любовь сильнее связы­
вает, чем дружба.
- Ты ничего не понимаешь, - процедил маркиз, отвора­
чиваясь к стенке. Часы пробили двенадцать, я должен был
что-нибудь сделать. Я взял руку все отвернувшегося де Со­
сье и стал целовать ее, тоже плача.
-
Потуши свечу, отец забранится. Так ты в самом деле
меня жалеешь? - прошептал Франсуа, обнимая меня в
темноте.
Гл ава VII
Франсуа был скучен, перестал пить, стал еще благочес­
тивее, чем прежде, часто лежал на кровати, и наши дружес­
кие беседы, где мой страх исчез, а любопытство все усили­
валось, казалось, только слегка развлекали его. Нежною
заботливостью я старался облегчить его тоску. Однажды,
поднявшись зачем-то в верхний этаж, я застал Франсуа си­
дящим на окне лестницы с оставленной подле щеткой, за­
думчивого и, казалось, не видящего пейзажа, на который он
смотрел. Из окна были видны красные крыши более низ­
ких построек, кусочек Сены, по синей воде которой быстро
двигались паруса лодок, надуваемые сильным ветром, се­
роватый ряд домов на противоположном зеленом берегу и
стаи птиц, носящихся с криком по безоблачному небу. Я ок­
ликнул маркиза.
-
Ты устал? - спросил я, глядя на его побледневшее
лицо.
- Да, я не могу так больше жить! .. И вот, я давно хотел
сказ ать тебе, Эме, мой единственный теперь друг и това-
- 161-
11МКузмин,т.1

рищ; вот что я все время думаю, что меня тревожит и дела­
ет все более бледным.
-
Может быть, ты взволнован и скажешь потом?
-
Нет, все равно, я почти решился. Видишь, - маркиз
остановился и продолжал быстрее и шепотом: - Я один и
настоящий сын герцога - он богат, но видишь, как он меня
держит, хуже слуги. Деньги же будут потом все равно мои,
когда будут уже не нужны мне, может быть. Жизнь моего
отца не изменится ни в чем, если он и не будет сторожить
эти предназначенные мне деньги. И вот, я решил их взять
самому теперь.
- Ты хочешь обокрасть отца? - воскликнул я.
- Да, если тебе угодно. - И он снова начал говорить все
то же, прося меня помочь в этом.
- То гда нам нужно будет бежать?
- Нам нужно будет бежать; как я тебе благодарен за это
•нам•! - оживленно заговорил он, краснея.
Я в волнении сел на ступеньку лестницы, слушая его
планы о бегстве в Италию.
- То лько раньше нужно сходить к Сюзанне Баш, завтра
вечером или днем после обедни можно сходить. Я постав­
лю свечку святому Христофору, чтобы все вышло благопо­
лучно.
-
А вам не жалко будет покинуть отца? - спросил я,
вставая, чтобы идти вниз.
- Жалко? нет, мне теперь все равно, я так жить не могу;
и потом, вы же будете со мною?
- Конечно! - отвечал я, сбегая вниз.
Гл ава VIII
Войдя во второй этаж небольшого дома, мы увидели
женщину, наклонившуюся над лоханью за стиркой белья; в
комнате, наполненной теплым паром, было слышно только
плеск воды и шарканье полотна. Мы остановились у поро­
га, и женщина спросила: •Вам кого?• •Госпожу Сюзанну
Баш•, - проговорил Франсуа.
-
Кажется, дома и одна - пройдите, - проговорила
женщина, не переставая стирать.
- 162-

- Это вы, де Сосье? Войдите, - раздался голос из сосед­
ней комнаты. В небольшой каморке, заваленной какими-то
платьями, под окном стоял стол и r:ryл на возвышении; там
сидела и разбирала какие-то лоскутки женщина лет трид­
цати, с незначительным бледным лицом, в темном платье.
Поздоровавшись, она спросила после молчания:
- Чем моrу служить, дорогой маркиз?
- Вы знаете сами, Сюзанна, чего нам нужно.
- Это ваш друr? он знает? - кивнула та на меня.
-
Да, нам обоим нужна судьба перед важным, очень
важным делом, - проговорил Франсуа, садясь на сундук,
раздвинув узлы.
- Перед важным, очень важным делом, - повторила за­
думч иво Баш, взяла карты, разложила раз, сложила, разло­
жила другой раз, сложила и после третьего раза, не склады­
вая уже, начала беззвучным голосом: - То , что имеете
делать, делайте. Будут деньги, путь, дальше судьбы идут
врозь, тебе, Франсуа де Сосье, - болезнь, может быть,
смерть, друг же твой еще долго пойдет по опасному пути
богатства, и я не вижу его конца. Берегись карет, рыжих
женщин и человека с именем на Ж. Опасность воды, но
превозможенная. Смерть старшего раньше другого, мно­
гим, многим...
Она замолчала, задумавшись, будто заснув.
- Это все? - тихо спросил де Сосье, вставая.
-
Все, - ответила так же беззвучно Сюзанна.
- Благодарю вас, вы очень нам помогли, - сказал Фран-
суа и, оставив деньги на столе перед все еще неподвижной
женщиной, вышел в сопровождении меня на улицу.
Гл ава IX
Я должен был ждать внизу в комнате Франсуа, чтобы
караул ить, как бы кто не пришел, и бежать наверх, если по­
требуется моя помощь.
Ух одя, де Сосье спрятал нож в карман и, поцеловав ме­
ня, сказал: •Союзники - на жизнь и смерть?•
-163-
11•

- На жизнь и смерть, - ответил я, дрожа от холода. Его
шаги умолкли; спрятанная свеча едва освещала комнату,
стол, бутылку и два стакана с недопитым монтраше. Время
оказалось невероятно долгим; боясь ходить по комнате,
чтобы не разбудить спящего Матюрена, я сидел у стола,
оперши голову на руки и машинально осматривая скамей­
ку, кровать маркиза, мешок, приготовленный в дорогу, мо­
литвенник и четки, не убранные после церкви Франсуа. По
лестнице спускались; я насторожился; вошел де Сосье,
бледный, со шкатулкой в руках; нож выпал из кармана его
штанов. Поставив шкатулку на стол, он молча долил стакан
и жадно выпил желтевшее при вынутой из-под стола свеч­
ке вино.
- Спал? - спросил я. Франсуа кивнул головой.
-
Все? - опять спросил я, указывая на шкатулку. Тот
опять молча кивнул головой и вдруг лег на кровать, зало­
жив руки под голову.
- Что с тобой? Надо же бежать, герцог может проснуть­
ся, хватиться, разве мы не условились переночевать у Жа­
ка, чтобы завтра выехать?
-
Постой, я устал, - отвечал маркиз и заснул. Подо­
ждав, спрятав шкатулку в мешок, я снова принялся будить
Франсуа. Заметив нож, лежавший на полу, я посмотрел, не
в крови ли он, но нож был чист. Свеча догорала и, треща,
гасла, Франсуа вдруг вскочил, стал меня торопить в темно­
те, искать ключа от выходной двери, все шепотом и без­
звучно. Наконец, мы тихо вышли по коридору к небольшой
двери, выходящей в переулок, куда мы благополучно и вы­
брались, не замеченные никем из домашних. Мешок тащил
я. Луна еще светила, хотя рассвеrало, и я с облегчением
вдыхал холодный воздух. Так мы покинули Париж, чтобы
искать счастья в далекой и благословенной Италии. То гда
мне было восемнадцать лет.

Часть третья
Глава 1
Еще в Париже обнаружилась ошибка Франсуа, захва­
тившего вместо палисандровой шкатулки, где хранилась
большая часть денег старого герцога, такую же из темного
дуба, где, кроме счетов, связки ключей, было только извест­
ное количество луидоров, достаточное, чтобы беззаботно
доехать до Италии, но совершенно не избавляющее от по­
исков дальнейшего счастья. Ключи мы выбросили, счета
сожгли и, побранив свою судьбу, решили ввиду недостаточ­
ности для обеспеченной жизни наличных денег тратить их
не скупясь, и с таким рвением предались этому легкому и
приятному занятию, что, доехавши до Прато, увидели, что
денег осталось только-только доехать до Флоренции и там
устроиться. Зато у нас были новые шляпы, модные камзо­
лы с цветочками и плащи на подкладке ввиду наступающе­
го зимнего времени, у Франсуа - шоколадный, у меня, как
у блондина, голубой. В гостинице на соборной площади мы
занимали комнату во втором этаже, рядом с которой поме­
щались две женщины, по-видимому, итальянки. Я имел
случай видеть их в .коридоре, когда они выходили к обедне;
старшая - маленькая, с длинным носом, вся в черном - по­
казалась мне горбатой, младшая - несколько худая блон­
динка с бледным, помятым и томным личиком - была до ­
вольно привлекательна в скромном розовом платьице.
•Очень нужно мне обращать внимание на всяких прохо­
димок�, - ответил Франсуа, когда я делился с ним моими
наблюдениями, вечером же отправился с одним флорен­
тийцем, знакомством с которым, завязавшимся еще в доро ­
ге, очень дорожил, думая из этого извлечь выгоду впослед­
ствии, в ближайшую таверну. Я не пошел, оставшись дома
и прислушиваясь к шороху соседок.
Сквозь тонкую перегородку было слышно, что женщи­
ны собирались спать, старуха громко ворчала и бранилась
по-итальянски, младшая, ходя по комнате, напевала что-то,
очевидно, раздеваясь, так как от времени до времени был
- 165-

слышен шум одежд, бросаемых из одного угла комнаты в
другой. Я кашля нул , пение прекратилось, и стали говорить
тише, чему-то смеясь, потом раздался стук в стену, я отве­
тил тем же; подождав немного и слыша, что в соседнем но­
мере стало тихо, разделся, не дожидаясь маркиза, и лег
спать . Я был разбужен страшным шумом; из коридора до­
ходили крики женщин и голос Франсуа вместе со светом.
Не одеваясь, я высунул нос в приотворенную дверь.
Старуха из соседнего номера в дезабилье, вовсе не де­
лавшим ее прелестнее, наскакивала на Франсуа, который
без жилета и башмаков и в полном беспорядке остального
костюма отступал к нашей двери: несколько женщин в чеп­
чиках и мужчин в кол паках присутствовали со свеч ами, из
соседней комнаты раздавались рыдания . Старуха кричала:
сЕсть закон! есть честь ! Мы благородные дам ы. Гд е видано
влезать в чужой номер, раздеваться и вести себя, как в пуб­
личном доме? Он говорил, что ошибся дверью и думал, что
это спит его товарищ. Раз ве с товарищами обращаются так ,
как с женщиной, которую хотя т, которую хотят.. . • Тут ее
крик был заглушен еще большим из комнаты. с Бедняжка,
бедняжка. Хорошо, что на эту ночь я легла с краю и что я
боюсь щекотки. Воды! нет ли у вас воды? • И вытолкнув
меня в коридор, она вошла в наш номер, из которого вышла
через минуту со стаканом воды. Когд а после еще долгого
крика все разошлись и она крикнула напоследок: сЯ этого
так не оставлю, есть закон !• - Франсуа, получив, свои ве­
щи обратно, обнаружил пропажу своего кошелька из кам­
зола, равно как и моего со стола, вследствие чего мы оста­
лись даже без денег на дорогу во Флоренцию.
Глава 11
Солнце ярко освещало совершенно почти такую же
комнату, как у нас, горбунья вела с нами разговор, разматы­
вая шерсть, тогда как синьорина Паска сидела, сложив ру­
ки, у окна и, казалось, нисколько не интересовалась нашей
беседой. Франсуа тщетно старался убедить старую даму
-166 -

признаться и возвратить похищенные деньги, она пред­
ставлялась глуховатой и бестолковой, изредка пуская в ход
опять упоминание о вчерашнем случае и существовании
закона. Чтобы не поддаться искушению поколотить хит­
рую горбунью и наскучив слушать их споры, я отошел кок­
ну, где сидела синьорина Паска в домашнем платье, сложив
руки. Она, усмехнувшись, посмотрела снизу вверх не­
сколько раскосыми глазами.
- Вам тоже наскучила эта история о пропавших деньгах?
- Да, тем более что дело не идет на лад.
- Ничего и не может идти на лад: кто же когда находил
потерянные деньги? Ваш друг напрасно старается.
- Он поневоле так старается, ведь мы без гроша и не мо­
жем даже добраться до Флоренции.
-
Да? - спросила она, будто более заинтересованная,
проводя тонким пальцем по оконной раме, где жужжала
осенняя муха. Помолчав, она вдруг обернулась к споря­
щим и сказала несколько резким, но звонким и чистым го­
лосом : - Послушайте, господа! Мы с господином Эме сов ­
сем не благодарны вам за ваш диспут, тем более что он
совершенно бесплоден. Вам нужно примириться, что деньги
пропали бесследно, но мы можем рассудить, как вам следует
поступать при таких печальных обстоятельствах. Мне кажет­
ся, - продолжала она, прищуривая глаза, - мне кажется, мы
могли бы отлично столковаться и едва ли не к одному и тому
же стремимся, друзья мои...
И она начала развивать свой план.
Гл ава 111
Снявши приличное помещение недалеко от ponte
Vecchio, мы, выдавая себя за приезжих венецианцев, назва­
лись графами Го цци. Старая горбунья с достоинством но­
сила мнимое графство, а мы старались быть любезными ку­
зенами ложной кузины. Синьорина Паска показывалась
ежедневно на прогулках, скромно одетая, в сопровождении
кого-нибудь из нас, заводила кажущиеся солидными зна-
- 167-

комства, рассказывая о своих несчастиях, временно стес­
ненном положении древней фамилии Го цци, приводила в
дом, где с ними обращались вежливо и скромно, синьорина
играла на клавесине и пела арии и французские песни, мы
предлагали для развлечения сыграть в карты. Франсуа вы­
игрывал, но немного, боясь огласки и выжидая более под­
ходящего случая для решительного удара; когда новые зна­
комые, увлеченные не столько прелестями, сколько
минами и ужимками угнетенной девицы, осмеливались на
что-нибудь, горбунья поднимала крик, и мы выступали за­
щитниками невинности, предлагая решить спор оружием
или откупиться от скандала, грозя своими связями в Вене­
ции. Так мы прожили с месяц, деля по-братски доходы, без
откладываемых денег, но безбедно и не отказывая себе в
удовольствиях. Наконец в синьорину Паску влюбился мо­
лодой Спаладетти, сын еврейского ювелира и ростовщика;
он был несколько слащаво красив, щедр, несмотря на свое
происхождение, верен и страстен; кроме того, он был, ка­
жется, невинен и высок ростом. Он начал ухаживанье по
всем правилам искусства: букеты, серенады, ужины, про­
rулки, сонеты, подарки, прохаживанья под окнами - все
было налицо и скоро сделалось басней всего города к боль­
шому неудовольствию старого Спаладетти и радости на­
шей милой кузины.
Гл ава IV
Однажды, rуляя за городом вдвоем с Паской, мы встре­
тили молодого Джузеппе Спаладетти верхом, в лиловом
бархатном костюме; заметив нас, он спешился и, отдав
свою лошадь слуге, сопровождавшему его верхом же, так
как сын ростовщика старался вести открытую жизнь и ка­
заться знатным щеголем, попросил позволения разделить
нашу проrулку. С преувеличенною учтивостью, с несколь­
ко восточною витиеватостью, где красота образов поправ­
ляла недостаток вкуса, страстно и робко он говорил ком­
плименты синьорине, тогда как я шел в стороне, делая вид
-168 -

человека, наслаждающегося природой. Проходя на обрат­
ном пути мимо дома То рнабуони, мы заметили старого Ие­
рон имо в разговоре с хозяином дома на скамейке под же­
лезным кольцом для факелов. Когда мы поравнялись с
ним, он крикнул сыну: сДжузеппе, сюда!• Мы останови­
лись, синьорина выпустила молодого Спаладет
т
и, который
отвечал отцу: сПроводя графиню Паску, я вернусь к вам
тотчас, сударь•.
сЧто там за проводы всяких шарлатанок!• - закричал
старик, запахивая меховой халат, тогда как я опустил руку
на эфес своей шпаги, готовясь к ссоре. сЯ вас прошу, ба­
тюшка, думать о том, что вы говорите•. - сМолчатьl я тебе
приказываю, как отец, родивший тебя, оставь ее•. Паска
прижалась ко мне, Джузеппе же, бледный, говорил: сЯ вас
умоляю, отец, не делать приказаний, которых я заведомо не
исполню•. сКак?I• - вскричал тот, разражаясь ругательст­
вами; еврейские проклятия, генуэзский акцеJП, быстрота и
страстность речи, полувосточный костюм и высокий рост
старого ювелира, мы, растерянно стоящие напротив, - все
привлекало внимание прохожих. Паска, готовая лишиться
чувств, шептала Джузеппе: с Усту пите, уступите, оставьте
нас, потом...
завтра. .. вся ваша... навсегда•. Спаладет
т
и,
вспыхнув, громко сказал: сЯ буду помнить, графиня !• - и,
подойдя к старику, взял его за рукав шубы, промолвя:
сИдемте, батюшка, вот я готов•. сfрафиня, графиня ... чер­
та с два, я еще до вас доберусь!• - ворчал еврей, между тем
как я увлекал свою названую кузину к Арно. Придя домой,
Паска попела канцоны Скарлатти и затем села, молча, не
отвечая на наши шутки, к окну и долго сидела с потушен­
ными свечами, когда луна давно уже скрылась, опустив ру­
ки на колени и, казалось, о чем-то глубоко задумавшись.
Глава V
Джузеппе, опершись на клавесин, за которым пела наша
кузина, шептал страстно, глядя на ее худые пальцы, розо­
вые и глянцевитые: сЯ обожаю ваши руки, Паска, ни у ко-
-169 -

го нет таких дивных рук, я вам принесу ларец с перстнями
от отца, там есть чудные аметисты и розовые топазы, как
ваша кожа•. Паска, полузакрывши глаза, пела тонким жид­
ким голосом:
Я пою, как лебедь, умирая,
Умирая, я пою, любя.
И любя, люблю одну тебя
И люблю я, от любви сгорая.
Го рбунья с Франсуа от скуки играли в карты на шоко­
лад, а я смотрел в окно на противоположный дом, где была
видна кухня с поварами, готовя щими ужин. Стук в дверь
заставил нас всех встрепенуться; Франсуа впустил старого
Спаладетти с полицейскими и какими-то другими еще
людьми.
-
Отец, вы здесь? зачем? - вскричал Джузеппе, загора­
живая собою вскочившую синьорину Паску.
•Это требуемые люди?• - спросил сержант, обращаясь
к Иеронимо; тот мотнул головой. •Называемые графы Го ц­
ци: Франческо и Эме и графини Джулия и Паска, закон вас
вопрошает, на основании чего вы присваиваете себе этот
титул и древнюю фамилию? Не признаете вы, почтенный
граф, этих людей, виданных вами в Венеции?• - обратил­
ся он к пришедшему старичку в круглых очках и сером
камзоле. Тот долго смотрел по очереди на всех нас и, пока­
чав головою, сказал: •Нет, нет, таких я не видывал•. •да,
сам-то он граф ли? Он из ума выжил или пьян, вон из на­
шей квартиры!• - крикнул Франсуа. Джузеппе кричал со
своим отцом, наполнявшим помещение гортанным гово­
ром. Синьорина Паска плакала в объятиях синьоры Джу­
лии, которая с достоинством что-то заявляла. Шум все уси­
ливался, шпаги скрестились со звоном, сержанты в окно
звали на помощь, женщины лежали без чувств, Франсуа,
раненный старым евреем, упал, задев за клавиши инстру­
мента и уронив свечи; в полутьме я бросился в ту сторону
и вонзил нож в худую спину Иеронимо; тот завизжал, кор­
чась. Пробегая через комнату, я, схваченный за ногу, упал на
горбунью. •Возьми в передней робу, спасись•, - шепнула
она. К дому подходил небольшой отряд стражи; переждав за
- 170-

дверьми, когда они пройдут мимо меня, я надел захваченное
платье и, покрыв голову платком, бросился бежать по пус­
тынной и rулкой улице, все удаля
я
сь от крика.
Гл ава VI
Достаточно удалясь от дома, чтобы не бояться погони, я
остановился; пот лил с меня градом от волнения, быстрого
бега и двойного платья. Зайдя в темную нишу какой-то сте­
ны, я сбросил камзол и штаны, оставшись для безопаснос­
ти в одном женском платье и покрыв тщательнее голову
платком. Пройдя несколько шагов по незнакомой мне ули­
це, я заметил, что за мной следит какой-то человек, по сло­
жению и походке казавшийся духовным. Дойдя до угла, он
свистнул; не успел я свернуть в переулок, как был окружен
человеками шестью в масках, без фонаря. Накинув мне на
голову что-то, что мешало мне крикнуть, меня подхватили
на руки и понесли, несмотря на мое болтанье ногами по их
животам. Увидя скоро тщетность моего сопротивления, я
перестал биться, предавшись своей судьбе. Шли мы до­
вольно долго по улицам, потом, судя по rулкости шагов, по
коридорам ; наконец меня поставили на ноги и сняли повяз­
ку. Я был в полной темноте и, по-видимому, один. Протя­
нув руку в одну сторону, я нащупал стул, в друrую - стену.
По стенке я добрался до постели, на край которой и сел, не
зная, что будет дальше. Вскоре оказалось, что я не один в
комнате, чьи-то полные мягкие руки осторожно до меня до­
тронулись, как бы желая расстегнуть лиф, и я услышал ше­
пот: сНе бойтесь, прелестная девица, не бойтесь, вы в безо­
пасности, вы встретите только любовь и почтительность•.
Меня почти совсем раздели; так как я устал и хотел спать,
то я без церемоний протянулся на кровати у стенки. Шепот
продолжался с поцелуями: сКак я счастлив, что вы снизо­
шл и на мои моленья и согласились воспользоваться этим
скромным ложем•. Руки проводились по моим плечам,
груди, спине, талии. Вдруг мой собеседник вскочил как
ужаленный, заскрипев кроватью. •Святая дева! Сын Бо-
- 171-

жийl чур меня ! искушению да не поддамся •. Так как я мол­
чал и не шевелился, то благочестивый партнер снова пред­
принял разведки, не более утешительные. То гда я сказал ,
прервав молчание: -сСударь, вы не ошибаетесь и не введены
в соблазн, я действительно далек от того, чтобы быть деви ­
цей. Но раз я здесь, я все-таки пробуду до утра, чтобы не
подвергать вас и себя риску; когда все пойдут к заутрене (я
понял уже, где я), я незаметно выйду•. Пораженный брат
после безмолвия проговорил: •Вы правы, сын мой, и Го с­
подь, претворивший воду в вино, вам поможет завтра вый­
ти незаметно; теперь же, пожалуйста, останьтесь на этом,
хотя и узком, ложе. Исполненная заповедь гостеприимства
поможет мне забыть о моей неудаче•.
-
Аминь, - ответил я, поворачиваясь лицом к стенке.
Гл ава VII
Го сподь, претворивший воду в вино, не помог мне вый­
ти незаметным, так как почти еще до зари нас поднял слу­
житель и велел от имени настоятеля идти в трапезную, где
была уже вся братия налицо. Игумен едва ответил на наше
приветствие, когда нас привели и поставили отдельно от
прочих, закрыв мое лицо покрывалом. Указ ав на значение
и важность инокских обетов, игумен продолжал, делая
жест в нашу сторону: •Но вот среди нашей столь пример­
ной, столь свято благоухающей обители нашлась овца, пор­
тящая стадо, нашелся брат, который, забыв обеты целомуд­
рия, послушания святости, вводит тайно от нас в келью
женщину, проводит с ней ночь, вносит соблазн в наrпу огра­
ду, грех, смерть и проклятье•. Мой брат плакал, бия себя в
жирную грудь и приговаривая: mea culpa, mea culpa, осталь­
ные осуждающе молчали. Видя оборот дела не сулящим
мне добра, я выступил вперед и сказал скромно и внятно:
•Святой отец, честная братия, вы напрасно вините этого
доброго брата; видимость его преступленья исчезнет сей­
час, как вы узнаете, что я не женщина, а человек, спасав­
шийся от убийц и счастливый найти приют под кровом
- 172-

этой обители. Бог свидетель мне, и кроме того сама приро­
да показывает справедливость моих слов•. Ту т я припод­
нял робу, и пока братия, пораженная видом того, что видят
у человека, не имеющего штанов и подымающего юбку до
пояса, была неподвижна, я быстро вышел из боковой двери
в сад, откуда и прошел без труда на улицу.
Гл ава VIII
Убедившись, насколько мало женское платье предохра­
няет от случайностей, я прежде всего позаботился от него
избавиться. Спрятав свою одежду в кусты у большой доро­
ги, я стал громко вопить о помощи, как бы ограбленный до­
гола, пока проезжавший крестьянин, подвезши меня к сво­
ему дому, не поделился со мною старыми штанами и
потертым камзолом. У хозяина находился некий купец из
Венеции, который, тронутый моим положением и, кажется,
моею наружностью, предложил мне поехать с ним, чтобы
быть продавцом в его лавке. Не намереваясь долго зани­
маться этим делом, я тем не менее согласился на его пред­
ложение, видя в этом возможность добраться до Венеции,
куда влекло меня как настоящего графа Го цци. Дорога, кро­
ме незнакомых городов, не представляла ничего интерес­
ного, так как Виварини путешествовал скромно и скупова­
то и притом не отпускал меня ни на шаг, что все более
убеждало меня покинуть его при первой возможности. До­
ма еще прибавилась воркотня старой экономки, плохой
ужин и стоянье почти целый день за прилавком в полутем­
ном складе. Наконец, я объявил синьору, что его оставляю,
он что-то промямлил про неблагодарность современных
молодых людей, отпустив меня в сущности довольно рав­
нодушно. Я уже раньше сговорился с лодочником Рудоль­
фино пойти в его помощники, меняя покойную, но скуч­
ную жизнь у Виварини на бедную, но представляющую
более случаев непредвиденных встреч жизнь гондольера. И
действительно, неоднократно темнота ночи или занавеска
каюты скрывала счастье молодого лодочника и катающих-
-173-

ся дам, но ни одного случая не было, который бы повлек за
собой какие-либо существенные следствия.
Гл ава IX
По случаю праздника лодки брались нарасхват; мою
гондолу, украшенную вытертыми коврами, нанял какой-то
аббат с дамой. Я не особенно интересовался нежностями
моих пассажиров, наблюдая больше за проезжими гондола­
ми, особенно за одной, идущей все время около нас с двумя
женщинами в жемчугах, одетых одинаково, каждая с жел­
той розой, смотрящих друг на друга, улыбаясь, без кавале­
ра. Солнце садилось в тучу, по всему взморью скользили
лодки с музыкой, некоторые уже с зажженными фонарями,
душное затишье, казалось, предвещало rрозу. Веселье было
в полном разгаре, когда гроза разразилась. Небо, сразу ом­
рачившееся, rром, молния, ливень, смолкнувшая музыка,
беспорядочно бросившиеся к каналу судна - все так не по­
ходило на только что бывшее веселье, что философ мог бы
вывести из этого мысли весьма поучительные, но мне боль­
ше всего нужно было думать об управлении своей гондолы.
В страшной тесноте я с ужасом услышал треск нашей лод­
ки, обо что-то задевшей; снявши на всякий случай свой не­
сложный костюм, забыв стыдливость и любовь к ближним,
я готовился броситься в воду, предоставив своих пассажи­
ров на произвол бури и наполнявшейся водою лодки. Но
ветер снова соmал вместе мятущиеся гондолы, и после но­
вого, еще более угрожающего треска я скакнул не в воду, а
в соседнюю лодку, для чего, конечно, не было так необходи­
мо быть голым. Дамы в жемчугах, с желтыми розами, при­
жавшись друг к другу, были бледны..
•Простите, синьоры!• - вскричал я, накреня
я
гондолу
своим прыжком. Они разом тихонько вскрикнули, каза­
лось, пораженные неожиданностью моего появления и мо­
им видом, и стали торопить своего лодочника, тогда как
мой аббат в отчаянии разводил руками.
- 174
-

Глава Х
Неодетого меня провели сквозь ряд, казалось, нетоп­
леных комнат с заколоченными окнами в небольшую ком ­
нату, где трещал камин, освещая беглым красноватым ог­
нем темные стены. Те же две дамы в жемчугах, с желтыми
роз ами, сидели на диване у стены, смотря друг на друга с
улыбкой, молча. Стыдясь своей наготы и чувствуя холод, я
обратился к дамам со словами: •Не найдется ли у ваших
слуг, добрые госпожи, лишнего платья, так как мне холод­
но и я не привык ходить при дамах голым, не стесняясь это­
го•. Они продолжали молчать, и когда я снова повторил
свою просьбу, они разом обернули свое лицо ко мне, смот­
ря пристально и неподвижно, так что казалось, что только
беглый свет от камина делает живыми их лица. Их молча­
нье делало мое положение еще более странным и неловким.
Решив не удивляться и не стесняться, я взял чей-то бро­
шенный на кресло плащ и сел к огню. Одна из дам сказала
тихо: •Плащ, бросьте плащ !• Из шкапа, который оказался
замаскированной дверью, вышла старая женщина со све­
чой и кувшином вина, молча поставила она их на стол, где
был приготовлен ужин, зажгла свечи в разных местах ком­
наты и отдернула тяжелые желтые занавески, скрывавшие
постель. Мною начало овладевать беспокойство. •Амбро­
зиус дома?• - спросила дама. •А то где же?• - отвечала
старуха. •Амброзиус спит?• - спросила другая дама. •А то
как же?• - был снова ответ старой служанки. •Сегодня,
Бьянка, нужно больше есть, завтра твоя очередь•, - сказа­
ла дама. •да, завтра моя очередь•, - отозвалась другая.
•Зачем этот плащ?• - сказали они громко обе разом. Я не
мог больше выдерживать, я встал и, сбросив плащ, уже со­
гретый, громко сказал: •довершите ваше благодеяние, спас­
ши меня, дайте стакан вина и кусок хлеба, чтобы подкре­
пить ослабевшие силы•. Часы пробили десять, обе дамы
разом зевнули, стали протирать глаза, как после сна, с удив­
лением посмотрели на меня, будто что-то вспоминая, нако­
нец, старшая, названная Бьянкою, сказала звонким, не по­
хожим на прежний голосом: •Теперь я помню, спасенный
- 175-

красавец с моря? Конечно, ужин, вина, но не плащ; не
плащ; срок прошел, мы свободны! Сестра, о какое тело, ка­
кое совершенство•. Вино краснело в широких стаканах, хо­
лодные, но обильные и пряные блюда манили аппетит, в
глубине белела постель. Дамы, живые, с блестящими глаза­
ми, раскрасневшиеся, осматривали меня, как дети, удивля
я
меня своими наивными восторженными замечаниями. На­
конец младшая, Катарина, развив свою прическу, дала знак
ко сну, и, не потушив свечей перед огромным зеркалом за
кроватью, мы провели почти без сна "iУГ/ длинную, но слиш­
ком короткую для влюбленных, ночь.
Гл ава XI
Я проснулся от громких голосов; передо мной на посте­
ли за спущенными портьерами лежало скромное, но креп­
кое и чистое платье. Мужской и грубый голос говорил сер­
дито: сХорошо еще, что вам удалось привести этого дурака
вместо Джованни, но какая неосторожность! какая неосто­
рожность! Подумали ли вы, сударыни: в праздник при всем
народе пускаться на лодке, и в какой еще час, в какой еще
час! Не оправдывайтесь, разве вам мало пустых комнат для
гулянья, старая Ур сула не виновата, она одна теперь вертит
машину, с тех пор как этот вертопрах сбежал. Я повторяю,
это хорошо, что вы залучили молодца, но чтобы вперед это­
го не было•. Я выглянул в занавеску, по комнате ходил взад
и вперед огромный мужчина, рябой, лет сорока пяти, без
парика, с фуляровым платком на голове, бледные дамы с
помятыми усталыми лицами, потухшими глазами сидели
рядом на диване, изредка вставля
я
робкие оправдания.
Солнце, бросая свет на их лица, делало их так же непохо­
жими на вчерашние, как и комнату, придав ей будничный,
неприбранный вид; желтые розы невыметенные валялись
на полу, жемчуга лежали на столе, около чашек с дымя­
щимся шоколадом. Ус лышав мой шорох, мужчина, погро­
зив дамам пальцем, вошел в шкаф, откуда вчера появлялась
старуха, и исчез. Меня напоили шоколадом, потом обедом,
-1
76-

потом ужином, в промежутках иrрая на гитаре и напевая
тихонько песни на два голоса. Часов около восьми, когда
ужин был уже приготовлен и мы беседовали с синьориной
Бьянкой у отворенных дверец шкапа, она вдруг, побледнев,
полузакрыла глаза и, сделавшись удивительно похожей на
себя, как я ее видел в первый вечер, стала говорить тихим
голосом с промежутками, тогда как из-за стенки тоже смут­
но доносились какие-то голоса. •Альчиде да Буоновенте".
да". найдете через десять ночей". ничего не будет". смерть,
смерть". десять тысяч луидоров - остальные в левом ящи­
ке бюро•. В страхе я бросился к синьорине Катарине, но та,
прижав палец к губам, как приказанье молчать, увлекла ме­
ня к окну, меж тем как бледная Бьянка продолжала произ­
носить непонятные отрывочные фразы, будто ответы на ей
одной слышные вопросы.
Гл ава XII
Однажды утром синьор Амброзиус, велевши мне одеть­
ся, приказал следовать за ним в ближайшую церковь, ска­
зав: •Эме, я открою вам большую тайну, которая может со­
ставить счастье вашей жизни; но прежде я должен быть
уверен, что вы не выдадите тайны, и вы перед алтарем про­
читаете бумагу, которая у меня в кармане•. Некоторая тор­
жественность этой вступительной речи, обстановка полу­
темной церкви с немногочисленными богомольцами,
выход на воздух после продолжительного комнатного за­
твора меня настроили самого на более возвышенное чувст­
во. В церкви у алтаря, где горела неугасимая лампада перед
святыми дарами, я прочитал следующее: •Я, Жан Эме Ул ­
лисс Варфоломей, свидетельствую перед Го сподом Нашим
Иисусом Христом, святою Его Матерью приснодевою Ма­
риею и всеми святыми, хранить вечную тайну о том, что
имею узнать от почтенного синьора Амброзиуса Петра Ие­
ронима Скальцарокка, никому, ни брату, ни отцу, ни сыну,
ни матери, ни сестре, ни дочери, ни дяде, ни племяннику,
никакому родственнику, ни родственнице, ни другу, пика-
-
177 -
12 М Куэмин., т t

кому мужч ине, ни женщине, ни сам с собою ни письменно,
ни устно не открывать, не говорить: "я мог бы сказать, если
бы не был связан", или "знаю я нечто", или какие другие на­
меки. Пусть на меня, как на клятвопреступника, падет Бо­
жья кара, пусть я буду лишен райского блаженства, если не
сохраню сей клятвы, данной перед святыми дарами, пречи­
стым телом Го сподним в день священномучеников Клита и
Маркеллина пап, апреля месяца в день двадцать восьмой, в
городе Венеции. Аминь. Исполнить сие обещаюсь я, Жан
Эме Улл исс Варфоломей, и верно все сие, как верно вечное
блаженство праведных душ и муки нераскаянных грешни­
ков. Аминь, аминь, аминь•. Домой мы шли молча. Привед­
ши меня в небольшую темную комнату, вроде чулана, синь­
ор Амброзиус засветил фонарь, причем обнаружилась цепь
колес, рычагов, стержней, казалось, какими-то скрытыми
средствами соединенных с соседней комнатой. Старая Ур ­
сула с усилием приводила в движение за рукоятку все эти
колеса, причем пот лил с нее градом. Амброзиус начал сно­
ва с какой-то важностью на своем рябом лице: •Слушай,
Эме, я делюсь с тобою величайшею моею тайной. Видишь
все эти сооружения: это шаги к великому Peгpetuum
Moblle; но пока не сделан последний шаг, не увенчано вели­
чайшее создание человеческого гения - людям для устра­
нения насмешек, приносящих малодушие, я хочу дать
внешность уже будущего совершенства. Пока мои собст­
венные руки, слабые руки этой преданной старой женщи­
ны и-твои теперь, мой сын, заменяют вечный толчок движе­
ния•. Он вдохновенно обнял меня, меж тем как Ур сула,
обливаясь потом, тихонько стонала. Вскоре я все узнал: си­
ньорины Бьянка и Катарина были ясновидящие, погружа­
емые ежедневно синьором Скальцарокка в магический сон,
во время которого, как известно, таким чудным образом ос­
трятся человеческие способности. Этими их способностя­
ми хозяин пользовался для предсказаний и ответов на все­
возможные вопросы. Кроме этого и Peгpetuum Moblle
Скальцарокка занимался еще алхимией, для чего ежеднев­
но удалялся часа на три в уеди ненную комнату один, даже
без меня, которого он стал обучать началу магии и состав-
-
178-

лению гороскопов. Я редко выходил из дому, то вертя
Perpetuum Moblle, то сидя с дамами, то читая Великого
Альберта.
Гл ава XIII
Ут ром, во время занятий, Амброзиус мне сказал с серь­
езной откровенностью, что скоро о� нас покинет, причем
меня он может взять с собою, синьорины же со старой Ур ­
сулой поедут жить в Феррару. Самого Скальцарокка при­
глашает один немецкий герцог ко двору в качестве астроло­
га, советника и maitre des plaisirs, и на днях за ним
прибудут герцогские посланные. Потом удалился в лабора­
торию. Пользуясь свободным временем, так как машину
вертела старая Урсула, я сидел у окна, слушая дуэт сидя­
щих на диване дам. Мечты о предстоя щей поездке, об элик­
сирах, гороскопах, деньгах, мерцающем вдали величии бы­
ли прерваны страшным ударом, потрясшим весь дом.
- Что это?! - вскричали обе дамы, вскакивая с дивана.
- Это наверху! - заметил я, бледнея.
•На помощь! хозяин, хозяин!• - кричала Урсула, пока­
зываясь из чулана. Приказав ей молчать, я взлетел по лест­
нице к запертой двери. •Хозяин, хозяин! что с вами !• -
кричал я, колотя кулаками в двери, из-за которых выходил
только удушливый запах. Не будучи в состоянии сломать
окованную железом дверь, я влез на стул и в окно увидел
сквозь наполнявший всю комнату дым хозяина, лежащего
ничком на полу. Разбить окно, из которого хлынул едкий
дым, и соскочить внутрь было делом одной минуты. Скаль­
царокка, с обожженным лицом, весь дымясь около лопнув­
шей реторты, был мертв несомненно. В двери снова раздал­
ся стук, и когда я вышел, открывши изнутри дверь ключом,
Урсула с ужасом шептала мне: •Посланные от герцога за
хозяином•. Я был готов лишиться чувств, но вдруг какая­
то решимость наполнила спокойным холодом мой ум , и, за­
перевши дверь, велевши Ур суле молчать, я важно и мед­
ленно спустился к двум молодым розовым немцам.
- 179-
12•

-
Вы посланы от герцога Эрнеста Иоганна за мною? -
спросил я спокойно. Те поклонились и начали вместе:
-
Мы имеем честь говорить?
-
Да, вы говорите с известным Амброзиусом Петром
Иеронимом Скал:Ьцарокка.
-
Но, почтенный синьор, нам говорили, предупрежда­
ли". ваши года".
-
В день св. девы Пракседы, двадцатого июля, мне ми­
нет 45 лет, - проговорил я, важно и мечтательно улыбаясь.
Видя их недоумевающий взгляд, я добавил, указывая на
прижавшуюся к двери Урсулу: - Эта женщина подтвердит
вам мои слова. Для мудрецов доступны все тайны природы,
и самые rоды, как яд, как клевета, бессильны могут быть
над ними.
Посланные почтительно слушали, полуоткрывши розо­
вые рты, меж тем как едкий дым из лаборатории Скальца­
рокка тонкой струей стлался по потолку.

Часть четвертая
Глава 1
•И вы думаете, что этот эликсир может сделать бесслед­
ным для нашего внешнего вида полет .времени, что так же
блестящи будут наши глаза, белы зубы , нежны щеки, густы
волосы, звонок голос в сорок лет, как и в двадцать? • - так
говорила маленькая принцесса Амалия, идя рядом со мною
по стриженому дворцовому саду. Я посмотрел на ее круг­
лое, маленькое личико, красное и гл янцевитое, круглые вы­
пуклые глаза, испуганно-наивные, крошечный рост, семе­
ня щую подпрыгивающую походку, зеленоватое с яркими
розовыми букетами платье, китайский то раскрываемый,
то закрываемый веерок - и сказал:
-
Поверьте , принцесса, этот чудесный напиток может
не только остановить течение времени, но и вернуть его
вспять, чтобы уже начавшие утрачиваться розы снова за­
цвели на щеках и огонь глаз, тлеющий слабою искрой, сно­
ва заиграл веселым пламенем. Вы видите наглядный при­
мер во мне.
Так как мы шли по уединенной аллее к озеру, где виде­
лись плавающие лебеди, принцесса, нежно опершись на
мою руку, еще более нежно прошептала: •Так что, и мне,
уже готовя щейся отказаться от всякого счастья , может
улыбаться надежда? • сПринцесса, - воскликнул я, - вся­
кий подтвердит начавшееся действие эликсира, к которому
вы так беспричинно, так снисходительно прибегли• .
•Ах, Амброзиус, дорого й мейстер, поговорите со мной
как друг, а не как придворны й моего брата". • - и принцес­
са стала жаловаться на герцогиню, которая всячески оттес­
няет и преследует несчастную принцессу Амалию, стараясь
поссорить ее с герцогом братом, сама под влиянием старо­
го советника фон Го ге нш иц, хитрого и коварного царедвор­
ца. Рассказ мне был не нов, равно как и страстные взоры
Амалии, устремляемые на меня. Поцеловав почтител ьно
руку, я обещал употребить все в моей власти меры, чтобы
восстановить м ир в герцогской семье, и, не поднимая голо-
- 181-

вы при вторичном поцелуе, сказал едва внятно: сКоrда мы
увидимся, божественная покровительница?• сВ среду ве­
чером, в маленьком павильоне•, - сказала радостно прин­
цесса и порхнула в боковую аллею, как балерина, уходящая
за кулису. Дойдя задумчиво почти до решетки сада, я услы­
шал женские голоса; так как мне показалось, что говорят о
rерцогском семействе, то я остановился, надеясь извлечь
пользу из разговора.
-
... Нет, уж это известно, у матери покойной герцогини
Те резы Паулины, и у бабушки Паулины Те резы, и у праба­
бушки, говорят, Ернестины Виктории, у всех было так: пер­
вый сын, потом шесть дочерей, у всех, у всех. И вспомни
мои слова, у нашей герцогини, да подаст ей Го сподь легкие
роды, будет наследник первым.
-Дай Бог.
- И все рыженькие, как лисицы.
- Ну, этот может выйти и черным.
- Что ты хочешь сказать, Барбара?
- Ты видела портрет советника в молодости, что висит
в ero столовой?
- Гл упости! не наше дело! никоrда не поверю.
-
Конечно, я тоже говорю: мое дело, чтобы коровы бы-
ли сыты, вымыты, удойны - вот, а господские дела, да со­
хранит меня Го сподь от них, не правда ли?
Ту т я вышел из аллеи и, ответив на почтительные при­
ветствия двух работниц со скотного двора, медленно на­
правился к своему флиrелю, обходя лужи после вчерашне­
го дождя, где горели отраженными ярко-розовые облака
заката.
Гл ава 11
Поспешно войдя вслед за слугой в большую красную
комнату, я застал там герцога Эрнеста Иоганна разговари­
вающим со своим молодым братом Филиппом Лудвигом у
отворенного окна, в которое была видна уже вся пожелтев­
шая прямая ал
л
ея грабов. Ге рцог широкими шаrами, подра-
- 182-

жая какому-то королю, которого ставил себе в образец, по­
шел ко мне навстречу и, крепко сжав мне руку, спросил о
результате моих наблюдений и вычислений. Ге рцог Эрнест
Иоганнн был худ, среднего роста, длиннонос, с золотуш ­
ным лицом и узкими плечами, похожий на Филиппа Лу­
двига, более свежего, с несколько лихорадочным алым ру­
мянцем на скулах и блестящими выпуклыми глазам и.
Соединяя схваченные там и сям слухи, воспоминания об
указаниях учителя, почерпнутые из маmческих книг фор­
мулы и наставления, я более или менее удачно разрешал
сомнения моего господина и мог давать советы о текущих и
делать предположения грядущих событий. Молодой герцог
стоял, опершись о косяк окна, - казалось, с облегчением
вдыхая освеженный недавним дождем осенний воздух.
сВаша светлость будет иметь наследника, - говорил я с
расстановкой, желая медленностью речи придать большую
значительность ее содержанию, - будет иметь наследника,
но ваша радость омрачится кровью умерших предков, и
узел, связанный из разных шнурков, грозит бедствием его
развязавшему•. Ге рцог напряженно слушал, краснея, по­
том, снова пожав мне руку, пробормотал, удаляясь: сСын,
это прежде всего, об остальном рассудим со временем •. Я,
почтительно склонившись, проводил его до двери и потом,
вернувшись, обратился к четко черневшему все у окна на
уже бледном вечернем небе Филиппу: сИтак, молодой друг
мойl• То т, быстро обернувшись, воскликнул растроганно­
восторженным голосом: сМейстер, мейстер, я преклоняюсь
перед вашим знанием, вашей наукой, вашей личностью, я
обожаю вас, возьмите меня, учите меня, ведите меня, види­
те - я весь ваш•, и бросился ко мне на шею, пряча голову
на моем плече.
Гл ава 111
Ге рцоmня Елизавета Беатриса сидела в глубоком крес­
ле в капоте по случаю своей близящейся к сроку беремен­
ности, с стыдливой гордостью смотря на свой большой,
-183-

возвышающийся из-за ручек кресла живот, тогда как совет­
ник, герцог Филипп и я стояли перед нею и слушали ее ти­
хий, нарочно делаемый еще более болезненным говор:
-
Вы, дорогой мейстер Амброзиус, поступаете, может
быть , не совсем благоразумно, так явно становясь на сторо­
ну принцессы Амалии против меня, против нашего почтен­
ного друга, заслуженного советника, в нашем прискорбном,
хотя и легком, семейном разладе; виною всему этому болез­
ненное воображение бедной принцессы и ваша доверчи­
вость, дорогой мейстер.
- Я уверен, что мейстером руководили благороднейшие
чувства, как всегда, - пылко вмешался Филипп, делая шаг
вперед. Елизавета Беатриса, вскинув глазами на говоряще­
го, снова опустила их на свои худые, сложенные на животе
руки, заметив:
- Я иначе и не думала, дорогой брат.
- Ваша светлость, поверьте, я далек от желаний престу-
пать круг своих полномочий и мое скромное действие мо­
жет выказываться, только когда милостивый герцог сам об ­
ратится ко мне за моими бессильными советами...
Советник, улыбнувшись, заметил:
-
И тут вот, почтеннейший Скальцарокка, нам жела­
тельно было бы видеть вас более движимым пользою под­
данных и подцержанием репутации нашего доброго герцо­
га, чем болезненными иллюзиями несчастной принцессы.
- Я уверен, что мейстером всегда руководят чувства гу­
манности и справедливости, - снова выступил молодой
герцог.
- Я уверен в том же, но часто чувствительность минуты
перевешивает соображения светлого ума во вред справед­
ливости, - заметил Гогеншиц.
-
Но мейстер теперь будет думать также и о наших не­
заметных личностях при советах, не так ли? - спросила
герцогиня, пытаясь ласково улыбнуться своим осунувшим ­
ся лицом.
Я молча поклонился, считая беседу конченной, и вышел
в переднюю, где дремал лакей в ливрее перед оплывшей
свечой . Часы глухо пробили одиннадцать , когда я услышал
-184-

стук двери и спешный молодой топот высоких каблуков
герцогского брата, бежавшего за мной вдогонку. Я остано­
вился, взявшись за ручку входной двери.
Гл ава IV
Дойдя до маленького павильона, Лисхен, прижав палец
к губам, отворила дверь, свет из которой упал длинной по­
лосой на дорожку, клумбу и траву, исчезая в кустах барба­
риса. Принцесса сидела на софе в томной позе, перебирая
лениво струны лютни, перевязанной зеленой лентой; ко­
роткая ритурнель, кончаясь, снова возвращалась без того,
чтобы играющая приступала к пению, когда я, войдя, оста­
новился у порога. Дама, сделав вид, что по задуваемым ве­
тром свечам догадалась, что кто-то вошел, промолвила, не
оборач иваясь:
- Ты , Лисхен?
-
Принцесса... - тихо промолвил я.
-
Амброзиусl - воскликнула Амалия, быстро оборачи-
вая ко мне свое круглое, еще более лоснящееся при свечах
лицо и выпуская из рук инструмент, глухо упавший на тол­
стый ковер под столом.
-
Принцесса ... - проговорил я тише.
- Амброзиусl - воскликнула Амалия с томностью, опу-
скаясь снова на софу.
- Принцесса! - почти прошептал я, падая на колени пе­
ред софой, целуя руки сидящей.
-
Амброзиусl - вздыхала Амалия через мои поцелуи.
Вставая, я задел ногой за брошенную лютню, издавшую
слабый звук; в окна виднелись крупные звезды, принцесса
сидела, сконфуженно краснея, ожидая моего возвращения,
когда в двери громко постучались. Поправив парик, я отво­
рил дверь взволнованной Лисхен.
- От герцога... требуют... герцогиня разрешилась от бре­
мени сыном, - бормотала девушка.
-
Сыном? - спросил я рассеянно.
- 185-

-
Амброзиус, - окликнула меня принцесса Амалия,
приподымаясь слегка с софы и улыбаясь сладкою улыбкою.
-
Принцесса! - воскликнул я, делая прощальный жест
осrавляемой даме. Звезды ярко мигали над темными куста­
ми у цветника, фонтан, забытый в общих хлопотах, тихо
журчал. В коридоре был брат герцога, схвативший меня за
плащ; он заговорил прерывисто и взволнованно:
-
Мейстер, мейстер, вот ваше предсказание исполни­
лось, ваша звезда восходит, ваш путь светел и лучезарен;
как я люблю вас!
Обняв ero одной рукой, не останавливаясь, я проговорил:
-
Да, друг мой, начинается нечто новое с рождением
этого ребенка.
С верху лестницы спешил слуга со свечой, говоря:
-
Мейстер, герцог немедленно вас просит в угловую
комнату, - и я направился в темный коридор, из глубины
которого доносился детский плач из-за затворенной двери.
Глава V
Скрывая счастливую улыбку напускной важностью,
герцог Эрнест Иоганн говорил со мною о делах правления,
между тем как советник стоял, улыбаясь на нашу близость,
грозящую ему уменьшением влияния. Пары шли в поль­
ском мимо недавно оправившейся герцогини, сидевшей в
кресле под высоким на мраморной колонне канделябром,
похудевшей, несколько похорошевшей, и приседали в такт
громкой музыке с хоров; лакеи разносили фрукты, и Фи­
липп Лудвиг в красном мундире, ботфортах и белых лоси­
нах, несколько похожий на портреты Морица Саксонского,
стоял у противоположных дверей, скрестив руки и смотря
на нас блестящими глазами. Звук трубы из саду возвестил
начало фейерверка, и первая ракета, взлетев, уже рассыпа­
лась разноцветным дождем, когда мы с Филиппом, окон­
чивши беседу с герцогом, вышли в ярко иллюминованный
сад. Дойдя до грота с •похищением сабинянок�. мы сели на
каменную скамью, фантастически освещенные зеленым
- 186-

светом фонарей, поставленных на уступы искусственного
водопада. Некоторое время мы сидели молча, значительно
перегляд ываясь.
-
Ну, - прервал наконец молчание Филипп, - мы мо­
жем быть довольны, дорогой учитель; мы у дверей величия,
богатства и влияния! - Мне послышались неприязненные
ноты в голосе молодого человека, отчего я поспешил пре­
рвать его таким образом:
- Мой милый и дорогой друг, вы ошибаетесь, думая, что
влияние, богатство и положение так неотразимо влекут ме­
ня к себе. То лько возможность делать большее добро меня
радует в моем возвышении, и, поверьте, я большее значение
придаю вашему ко мне расположению, чем всей этой гря­
дущей чести.
Лицо Филиппа было печально, видное при зеленоватом
свете фонарей сквозь воду. Желая его утешить, так как мне
действительно было жаль бедного юноши, хотя причина
его печали, только предполагаемая мною, и не была мне хо­
рошо известна, я стал говорить о предстоящих занятиях, но
лицо герцогского брата прояснилось только едва-едва и
только едва уловимая улыбка скользнула по его губам.
Выслушав мои слова, он неожиданно сказал:
-
Вы, мейстер, - чистый человек, вы не знаете любви,
вы чужды женщин, оттого вам открывается будущее и вы
не боитесь заглядывать в тайны! И потому я люблю вас.
И раньше, чем я успел опомниться, он, наклонившись,
быстро поцеловал мою руку. Смущенный, я воскликнул:
-
Что с вами, принц? - целуя его в голову.
-
Ничего, не обращайте внимания, прошу вас, - слабо
отозвался Филипп Лудвиг.
- И потом, вы можете заблуждаться на мой счет, и ког­
да увидите меня настоящим, тем сильнее будет ваше неудо­
вольствие мною за доставленное вам разочарование.
-
Нет, мейстер, нет, дорогой мой, не бойтесь, не нагова­
ривайте на себя, я лучше, чем вы, знаю вас, - нежно гово­
рил принц, в каком-то томленье склоняясь на мое плечо го­
ловою.
-187 -

Гл ава VI
Это было впервые, что принцесса отважилась на свида­
нье в моих комнатах; если проходить ко мне было и опас­
нее, чем ждать меня у себя, это вполне вознаграждалось аб­
солютной обеспеченностью во время самого свиданья.
Окончивши деловое письмо, я сидел перед бюро с заж
ж
ен­
ной свечой, откинувшись на спинку стула, стараясь не ду­
мать о близости часа свиданья. Далекий от того, чтобы лю­
бить или желать принцессу, принужденный своим
положением и господствующей при герцогском дворе изве­
стной строгостью к воздержанию в большей, чем я привык,
степени, я несколько скучал о привольной жизни в Италии
и как-то невольно возвращался все мыслью к герцогскому
брату. нежная, почти влюбленная преданность которого ме­
ня поистине трогала. Запечатавши письмо, я снова заду­
мался, оперши голову на руку и смотря на неподвижный
огонь свечи. Встрепенувшись от легкого стука в дверь, я
впустил в комнату небольшую фигуру в темно-лиловом
плаще, почти черном от дождя. Уз нав принцессу Амалию, я
поспешил усадить ее перед топящимся камином, налив ста­
кан вина. Счастливо улыбаясь, без слов, принцесса протя­
нула мне руку, которую я почтительно поднес к своим гу­
бам, потом я положил руку на спинку кресла, где
помещалась Амалия, которая прижималась ко мне, нежно и
счастливо смотря на меня снизу вверх. Ветер тряс рамы, и
на луну набегали тучи, дождь, казалось, перестал. В двери
снова постучались, на этот раз быстро и твердо; Амалия
вскочила, бледнея.
- Что это? - прошептала она.
-
Не тревожьтесь, будьте спокойны, - прошептал я,
снова заставив ее опуститься в кресло, которое я повернул
высокой спинкой к двери, сначала закрыв принцессу боль­
шой восточной шалью. В двери продолжали стучаться все
громче, и голос Филиппа Лудвига раздавался:
-
Мейстер, мейстер, это я, принц Филипп, отворите. -
Сияющие глаза юноши, взволнованное, покрытое неров-
- 188-

ным румянцем лицо, дрожащие руки свидетельствовали о
необычайности его состояния.
- Что с вами, мой друг? - спросил я, несколько отступая.
- Я решился, я решился... и вот я пришел сказать вам... -
прерываясь, говорил принц, почти прекрасный в своем
волнении.
-
Ус покойтесь, может быть, вам в другое время будет
удобнее сказать мне то, что вы имеете?
-
Нетl теперь! сейчас, о мейстерl Слушайте, я решился:
вот я открываю вам мое сердце, - воскликнул Филипп и,
раньше чем я успел что-либо предпринять, стремительно
бросился в кресло, где сидела спрятанная Амалия.
Двойной крик огласил комнату: принц, сдернув шаль с
прижавшейся в угол кресла и зажмурившейся Амалии,
смотрел на нее в оцепенении, как на василиска.
-
Мейстер, я вас ненавижу... - прошептал он, оборачи­
вая ко мне свое лицо с полными слез гл азами, и выбежал из
комнаты, хлопнув дверью.
Гл ава VII
К маленькому ужину были приглашены я,советник фон
Го геншиц и веселая камерфрау Берта фон Либкозен ­
фельдт; принц Филипп Лудвиг отсутствовал, сказавшись
больным, принцесса Амалия и герцогиня Елизавета Беат­
риса в платьях с китайским рисунком сидели по обе сторо­
ны герцога, имея соседями меня и Го ге ншица, тогда как
Либкозенфельдт, помещавшаяся напротив Эрнеста Иоган­
на, замыкала наш круг своей полной розовой и белокурой
фигурой. Музыканты играли танцы из •дардануса•, тогда
как слуги (только два для большей интимности) разливали
вино, и герцог, давая знать об отсутствии этикета, громко
разговаривал через стол с веселой Бертой, отвечавшей ему
смехом, обнаруживавшим два ряда белейших зубов.
-
Ваша светлость права, предполагая не случайность
сердца, прилепленного под моим левым глазом. Я влюбле­
на безумно, но предмет моего обожания слишком высок,
-189-

слишком недоступен, - говорила Берта, опуская свои ог­
ромные коровьи голубые глаза. Го геншиц громко кашлял,
нюхал табак и чихал, утирая нос зеленым фуляром.
-
Не желая никого обижать, лишенный лицеприятия,
заботясь только о благе страны, я назначаю вас, любезней­
ший Скальцарокка, советником и моим премьер-минист­
ром, снисходя на недавнюю просьбу не менее близкого на­
шему справедливому сердцу фон Го геншица дать ему в
тиши и спокойствии отдыха возможность развивать столь
обильно заложенные в нем философические способности.
Ге рцогиня, слегка побледнев, дала знак слуге поднести
уже где -то заранее налитые бокалы с шампанским. Сама
выбрав бокал, она подала его герцогу и потом, в виде осо­
бой милости, собственноручно каждому из нас. Фон Го ген­
шиц усиленно кашлял.
Берта фон Либкозенфельдт громко смеялась, когда гер­
цог, жалуясь на легкое недомогание, удалился в свои апар­
таменты.
Гл ава VIII
Передо мной стоял молодой человек, почти еще маль­
чик, без парика, в скромном черном камзоле, бледный, с
блестящими глазами и острым подбородком, развивая уто­
пические мечты о равенстве, свободе, братстве, грядущих
будто бы великих событиях, мировом потрясении, новом
потопе. Я спросил его: - Вы англичанин?
- Нет, я француз, и обратился к вашему покровительст­
ву, как соотечественника.
- Да, я знаю ваше дело, оно будет исполнено, но ваши
слова меня живейше интересуют; вы говорите, что это меч­
ты целой массы людей, которые готовы действовать не для
своего только освобождения.
- Мы освободим мирl
- Освободите от чего? меня, например.
- От тиранов, - воскликнул мальчик, краснея.
- 190-

-
Но ведь предрассудки, приличия, наши чувства, на­
конец, - более жестокие тираны, чем венценосцы. Как
поется :
Любовь - тиран сильнейший всех царей.
Любовь смиряет гордого Самсона.
Слуга подал мне клочок бумаги, где карандашом было
нап исано: 4Друг, спасайтесь, герцог умер от оспы после
вчерашнего ужина, у власти ваши злейшие враги, вам гро­
зит в лучшем случае изгнание, пользуйтесь временем. Ваш
друг•.
Я посмотрел на готового продолжать свои речи юношу
и сказал: �ваше дело будет исполнено согласно моим сло­
вам•, и благосклонно улыбнулся на его почтительный, хо­
тя и с достоинством, поклон. Оставшись один, я долго смо­
трел в окно на мелкий дождь, рябивший лужу, потом
позвонил, чтобы мне давали одеваться.
Гл ава IX
В комнате, где горели уже канделябры, была одна Берта
фон Либкозенфельдт. Она стояла посреди комнаты, читая
какую-то записку, улыбаясь своим розовым сочным ртом.
Заметив меня, она подозвала меня знаком и, положив руку
на мое плечо, сказала: 4Мейстер, только в несчастье узна-
ешь настоящих друзей. Поверьте, что я ........................................

КАРТОННЫЙ ДОМИК
Гл ава первая
•Кто же вошел третьим?•
-
Никого: нас двое.
•Милая Маня, у тебя двоится в глазах от вол­
ненья•.
Вошедшие два господина в чем-то одинако­
вых, несмотря на разность цвета, костюмах были охвачены
ярким для небольшой в виде коридора с четырьмя зеркала­
ми комнаты светом пяти лампочек, говором, криком, нося­
щейся пудрой, дымом папирос.
Сидевшая перед зеркалом, где на розовой ленточке, буд­
то у девичьей постели, висел образок •Взыскание погиб­
ших• , кричала в пространство, не поворачивая головы и на­
кладывая на веки синюю краску:
•Пелагея Петровна, голубушка, готова пелеринка для
"Напрасного путешествия"? Поторопитесь !•
Через стенку где-то отвечали издалека. Искусственно
восторженные, не привыкшие к небольшому помещению
голоса снова хором защебетали навстречу высокой блон­
динке с красивым, сухим и ординарным лицом.
сНадяl сколько лет, сколько зим! правда ли? ты нас бро­
саешь? ты больше не играешь?•
-
Надежда Васильевна изволит капризничать, - заме­
тил длинноносый господин со скучным лицом.
•Вовсе нет. Вы не знаете, Олег Феликсович, как было
дело. Вы помните начало сцены: я вхожу со словами: доб­
рый вечер, дорогая фру Те кла. Варвара Михайловна сама
мне говорила...•
-
Если б на генеральной у меня отняли роль, я бы не
знаю, я бы в Мойку бросилась! - истерически докладыва­
ла сидящая у зеркала.
- 192-

Раздавались звонки по коридорам, где стихал шум , за­
навески раздувались.
сВчера мы катались с гор, я не заметила, как аtморози­
ла ухо; только дома узнала, что было 23 градуса•.
-
Отчего вы таким именинником?
сЯ получил очень приятное извещение, что скоро сюда
пр иедет мой друг Мятлев из Москвы•.
- Да? и скоро?
сОчень: завтра жду•.
-
Вы очень рады?
сКонечно: я ему - большой друD.
сЗабавно, что мне уже сегодня представилось, что вы
вошли ко мне втроем •.
-
Это напоминает старую арию, - заметил старший из
двух в желтом жакете:
Если двух втобленных встретим,
Мы их встретим вмесrе с третьим,
Трет ий кто? сама тобовь.
сРазве вы - влюбленные?•
-
Конечно, постоя нно, только не друг в друга.
Она уже бежала по лестнице, не слушая и напевая:
сМятлев приедет, Мятлев приедет•.
-
Ти ше! дают занавес! - высунулся помощник.
За кулисами стихло, и странно доносился со сцены го­
лос главной актрисы, падающий и волнующий: сЕсли б ты
знала, как сладостно, как неудержно влечет меня голос
любви! ..•
Два господина, в чем-то одинаковых, несмотря на раз­
ность цвета, костюмах, тихо прошли в темный партер, на­
половину пустой.
Гл ава вторая
Сырые страницы толстой почтовой бумаги были быстро
безостановочно покрываемы мелким неровным почерком.
В большой, почти пустой комнате, только с книгами по сте­
нам, с цельного стекла без занавесок окном, под неясным
-1
93-
13МКузмии,т1

светом двух свечей на небольшом столе, сидели двое молча,
и только скрип пера слышался в воздухе, где плавали синие
кольца папиросы второго.
Приложив печать с головой Антиноя к лиловому сургу­
чу на запечатанном конверте, писавший продолжал мол ­
чать, глядя перед собою.
-
Это - кончено? письмо разрыва? - спросил ку­
рильщик.
•Это кончено; письмо разрыва•, - неуверенно и не сей­
час отозвался Демьянов.
-
Вы любите делать решительные шаги. Скажите, вы
никогда не раскаиваетесь?
•Я не делаю никаких шагов, все делается само, а раска­
яние, как египтяне, готов считать смертным грехом •.
- А мне очень жаль весны и этого лета!
4Да, - задумчиво проговорил первый, - как это было
давно !•
- Это было три месяца тому назад.
-
Помните наши путешествия в сад?
•Это когда я временно жил у вас, Налимов был посто­
янно с нами !•
- Поездка в •Славянку�>...
•Однажды мы возвращались чуть не вчетвером на един­
ственном извощике...•
- И купили на мосту роз.
•Они были несколько увядшие и осыпались по всей ле­
стнице, по коридору, по комнате, будто усыпая путь•.
- На следующий день вы были в Сестрорецке.
•Это было давно, мы два раза купались, но это было
без вас•.
- Потом и со мной.
•Там мы все пили шабли Mouton Dimoulin•.
-
Мы часто играли Figaro...
•А мой отьезд?•
-
Вы очень страдали на Волге?
•Ужасно; помните отчаянные письма, телеграммы, ран ­
ний приезд?•
- Вы были очень несносны своим влюбленным эгоизмом.
- 194-

•Разве вы не предпочитаете меня таким, как я теперь, -
свободным и легким?•
- Надолго ли?
•Кто знает? Острота страдания - верный признак кон­
ца любви; это какие-то роды, у меня лично, конечно•.
- Вы совсем холодны теперь?
•Я сохраняю нежное воспоминание и знаю, что это тело
- прекрасно, влюбленности же нет. И потом, я не могу же­
лать невозможного•.
-
Это рассудочность.
•Это у меня органически. Любовь приходит и уходит
помимо меня и вдруг милосердно вынимает стрелу из
сердца• .
-
Это очень поэтично.
•Это очень правда и очень таинственно•.
Вошедшая после стука в дверь служанка доложила: •К
вам, Михаил Александрович •.
- Кто? - спросил Демьянов, вставая.
•Петя Сметании•.
Го сть и хозяин переглянулись, и последний поспешно
закрыл только что написанное письмо, где стояло: •Петру
Ивановичу Сметанину•. Вошедший высокий белокурый
молодой человек с прямым, несколько вздернутым носом
стал здороваться с неловкой развязностью.
Гл ава третья
- Если это забавно, когда Матильда вам садится на жи ­
вот и говорит, что она химера, когда вы в один вечер имеете
до десяти глупейших tete-a-tete'oв самого компрометирую­
щего вида, когда вы выслушиваете до двадцати поэтов, - то
мы очень забавлялись. Но, между нами, все это в значи­
тельной мере приелось.
•да, очень скучно•.
Серый бессолнечный день ровно падал в четыре окна
большой сине-зеленой комнаты. У большого рабочего сто­
ла наклонившись сидел Андрей Иванович Налимов, со-
- 195-
tз•

ставляя сосредоточенно и обдумывая какую-то обложку
для новой книги. Демьянов стоял у окна, за которым видел ­
ся еще не замерзший канал, редкие прохожие, ряд старых
домов на том береrу. На открытом рояле лежала партитура
Гр етри. Они молчали, как близкие и привыкшие друr к дру­
rу, забывши о чае, стынувшем на низком столе.
•Вы неблагодарны, Налимов, вы не умеете житы·.
- Это правда, и я очень тягощусь этим, но вы - разве вы
счастливы?
•Часто - очень счастлив, теперь нет, потому что не за­
нят•.
-
Вы удивительно ветреный.
•Я адски верен, покуда верен, но вдруr проснешься с
чувством, что то, к чему привязан, совершенно чуждо, дале­
ко, нелюбимо•.
Налимов, сняв очки, кончил работать и равнодушно слу­
шал, глядя своими грустными и умными, как у собаки, гла­
зами. Все более и более темнело, и друзья, сидевшие уже на
диване, еле виднелись в свете уличного фонаря через окно.
•Какая скука!•
- Вы не видите больше Пети Сметанина?
•Нет, почему? он изредКа заходит. Почему вы спросили
это?•
- Так. Преждевамбывалоснимвесело.
•да•.
-
Вы очень неверны к вашим друзьям.
•Намек на Тем ирова?•
- Вы обедаете с нами, не правда ли? только отец и я, по­
сторонних никого не будет.
•Не знаю•, - откуда-то совсем из темноты был ответ
Демьянова.
Гр омкий звонок заставил повернуть электричество, ос­
ветивши ясно и холодно двух вставших навстречу молодо­
му человеку в форме с тонким, чем-то неприятным лицом,
узкими глазами, с большими вьющимися волосами. Поздо­
ровались; слегка картавя, он тотчас опустился на кресло в
некрасиво томной позе. Прерываясь, он начал несколько
новостей зараз, перескакивая и не оканчивая, торопясь и
- 196-

уставая. Прежние с улыбкой слушали картавый ажитиро­
ванный говор.
-
Откуда ты? - спросил равнодушно Демьянов, - от
них? от маленьких актрис?
-с:Какая пошлость, вовсе нет, я был по делам кружка у
Матильды Петровны•.
-
Какое отношение у Матильды Петровны к вашему
кружку?
•Ах, как вы не понимаете? я был сначала по делам, по­
том у Сакс•.
-
Что же ты путаешь?
•Ах, ты только придираешься. Знаешь, Мятлев приехал.
Ну какая победа, я тебя поздравляю! •
-
Какие глупости! но над кем?
•да, ведь Матильда Петровна же в тебя влюблена как. .. •
-
Как змей?
Гл ава четвертая
В глубине длинного зала, украшенного камелиями в ка­
душках, серо-зелеными полотнами и голубыми фонарями,
на ложе, приготовленном будто для Венеры или царицы
Клеопатры, полулежал седой человек, медлительным стар­
ческим голосом, как архимандрит в великий четверг, воз­
глашая:
•Любезная царица наша Алькеста, мольбы бессонных
ночей твоих услышаны богами, вернется цветущее радост­
ное здоровье супруга твоего, царя Адмета•.
-
Зачем вы устроили ему такое поэтическое ложе?
-с:Я же не знал, какого он вида и возраста•.
Сдержанный смех, топот раздавались от двери, где тол­
пились актрисы, не хотевшие надолго засаживаться вперед
к почетным гостям.
Повернув свое бледное с лоснящимся, как у покойника,
лбом лицо на минуrу к шепчущимся, перевернув шумно и
неспешно страницу, сидящий на ложе снова начал.
-197-

Мимо Демьянова, стоявшего тоже у двери, прошел,
слегка расталкивая публику, молодой человек с очень блед­
ным круглым безбородым лицом, темными волосами, не­
сколько англицированного вида; он бегло и остро взглянул
какими-то казавшимися незрячими глазами и потом, делая
вид, что задержан толпою, еще раз обернул на Демьянова
свое круглое, казавшееся смертельно бледным при голубых
фонаря х лицо.
•Кто wro?• - спросил тот у стоявшего рядом Налимова.
•Не знаю, я здесь в первый раз, какой-нибудь актер.
Спросите у Темирова• .
- Темирова нет, вы знаете.
-
• Весну• сыграйте, • Весну• I Михаил Александрович,
ваша очередь, - летели какие-то две актрисы с раздуваю­
щимися платьями, как ангелы Гирландайо.
Главная актриса сидела, окруженная поwrами, и сочувст­
венно улыбалась, когд а не понимала смысла того, что гово­
рил ей высокий розовый , с нимбом золотых волос, человек
в пенсне, покачиваясь, то поднимаясь на цыпочки , то снова
опускаясь, будто он все время танцевал какой-то танец.
Играя, Демьянов все время видел через головы других
бледное круглое лицо с будто незрячими глазами , устрем­
ленными на него. Это его смущало и сердило, и , торопливо
кончив песенки на свои же слова, чувствительные и фри­
вольные, он спешно вышел в соседнюю залу, где не интере­
совавшиеся чтением и музыкой закусывали, болтая.
сМожно поздравить с успехом•, - кричал еще иЗдал и
маленький Вольфрам Гр игорьевич Даксель, жуя бутерб­
род; Демьянов рассеянно взял что-то на тарелку, не отве­
чая. Другой не унимался : •Что с вами, вы сердитесь, или
имели сегодня эскападу? отчего вы такой aЬsorhi?•
- Вы не знаете, кто этот бледный господин, что стоял у
второго окна, когда я играл?
•Ведь я не был в зале. Который? Вот не мот?• - спра­
шивал, вертясь и поводя носом, Даксель, указывая на про­
биравшегося между людьми молодого человека с круглым
бледным лицом, темными волосами, серыми, будто незря­
чими глазами.
-198-

- Мы с вами не познакомились. Мятлев - большой ваш
поклонник, - сказал он, будто задыхаясь, подходя к Демь­
янову.
•да? очень рад - Демьянов•, - несколько бледнея, от­
ветил тот.
Гл ава пятая
То лько что выпавший снег таял, и теплый, обманно ве­
сенний день делал впечатление поста на кладбище.
На крыльце большой церкви толпились нищие, и из от­
крываемой входящими двери неслось тихое печальное пе­
ние. Демьянов шел за двумя женщинами по узким мосткам
между сплошными памятниками направо, налево к неизве­
стной ему могиле, как вдруг был остановлен знакомыми го­
лосами , доносившимися из поперечной дорожки. Три акт­
рисы в уже зимних платьях, преувеличенно громко говоря,
неловко пробирались в сопровождении двух мужчин. Ми­
хаил Александрович, скрытый большим памятником, сл ы­
шал их разговор, бессвязный и аффектированный.
•Я так люблю "Верую" Чайковского •.
-
...и с тех пор они все время проводят в мастерской
вдвоем.
•Может быть, это сплетни•.
- Маня милая, не сплетни, уверяю тебя, не сплетни.
•Но давно ли он приехал! и такая уже близость• .
- Я думаю, нужно совсем не знать репутации Мятлева,
чтобы видеть в этом опасность, - добавил мужской голос
проходившего куда-то налево.
Демьянов отыскал своих дам уже за решеткой могилы.
Раиса ела на развернутом платке просвирку, Тат ьяна же
Ильинишна тихо несколько, нараспев говорила: •И что,
Раечка, тут произошло, скажу я тебе•. Ув идев подошедше­
го, она, не прерывая рассказа, улыбнулась ему, подбирая
платье, чтобы очистить место. Раиса равнодушно, как изве­
стное , слушала, сосредоточенно жуя просвирку, худенькая
и некрасивая с острым носом.
-199-

-
Всего больше она Маргариту Ивановну, Аркадия
Ильича вдову, любила и ласковей всех к ней бьша, и вот в
утро, как ей помереть, сижу я в спальне, шторы спущены,
лампады одни теплятся; входит Маргарита с ласкою, спра­
шивает о здоровье, о том, о сем - ничего в ответ, смотрит во
все глаза, а ничего не говорит. Маргарита взывает к ней:
•Что вы, тетя милая, или меня не узнаете? Я - Маргарита,
Аркадия Ильича покойника вдова. Или вы разлюбили ме­
ня ?• Та вдруг отвечает, с тихостью: •Я вижу, что ты - Мар­
гарита, Аркадия Ильича покойника вдова, и слышу, что ты
говоришь, а любить я тебя, по правде сказать, не люблю•.
Маргарита к ней ринулась: •Что же это, тетя? что я сдела­
ла, чем провинилась?• - •Ничего ты не сделала, ни в чем
не провинилась, а любовь от Го спода; как приходит, так и
уходит, как тать в нощи. Люблю я теперь Семенушку• . Мы
ушам своим не верим. Никакого Семена, кроме лавочного
мальчика, у нас не бьшо, а его бабинька, помнится, и не ви­
дела. Вечером позвали Сеньку к бабиньке, она и не взгля­
нула на него, а ночью померла.
Раиса, помолчав, заметила: •Вот тоже Клавдия Гу бова
вдруг разлюбила, разлюбила жениха и видеть его не может,
а прежде не могла насмотреться. Но я думаю, что это одна
иллюзия, разве можно так вдруг, в одно прекрасное утро,
разлюбить?•
- Я думаю, что это не так уж невозможно, как кажется, -
заметил Демьянов, до сих пор молчавший.
•Вы, Михаил Александрович, справьте день вашего Ан­
гела у нас вместе с Мишенькой, - право•, - добавила ста­
руха Ку рмышева, поднимаясь, чтобы уходИТЬ.
- Благодарю вас, только я хотел бы позвать кое-кого из
приятелей.
•Так что же? Наш дом - ваш дом, так и считайте •.
Гл ава шестая
Снова раздавшийся звонок по коридору заставил пони­
зить голоса и без того говоривших вполголоса четверых
людей в узкой уборной с цветами на некрашеном столе.
-200 -

Олег Феликсович беседовал с каким-то человеком в острой
бороде и вихрах, бархатными брюками напоминавшим уже
вышедший из моды тип художника .
•...нужно почувствовать аромат этой вещи, ее серо-си­
ний тон женской страдающей души... а? Мы это все обдума­
ем, не так ли? Это может выйти неплохо•.
То т, тряхнув кудря ми, заговорил: •Я имею некоторые
мысли для костюма Варвары Михайловны! Цвета грязно­
ватой раздавленной земляники, так: юбка, потом другая
ниже колен того же цвета, на ней расходящаяся грязно­
кирпичного, сверху tailleuг ярко-зеленого веронез, белый
жилет... а? Жалко, что действие происходит в Норвеmи, а
то у меня есть дивный проект с пальмами•.
-
Это ничего, главное - аромат вещи. Действие можно
перенести - вы покажите ваши пальмы. У Комиссаржев­
ской перенесли же •Зобеиду• из Персии в Ти флис и вмес­
то персидских дали еврейские платья.
•По-моему, там второе действие перенесено даже не в
Ти флис, а в отдельный кабинет покойного "Алькаэара" ...• -
заметил Демьянов улыбаясь.
Давши художнику уйти, Те миров обратился к сидевше­
му озабоченно за столом режиссеру.
- Это не будет нескромностью, любезный Олег Фелик­
сович, спросить у вас, что у вас идет, это скандинавское чу­
додействие с пальмами или •Отчий дом• Зудермана?
•"Отчий дом"? от коrо вы слышали?• - встрепенулся тот.
-
Ус покойтесь, от своих, от Васи-маляра, который, ка­
жется, ставит Зудермана. В обществе же только и говорят о
скандинавском.
•Это - тактика, Николай Павлович, нужно возбуждать
интерес... Вы этого не поймете...•
- Да, но ведь предвыборный прием уток едва ли дейст­
вителен несколько раз...
Вошедший Валентин прервал разговор, со вздохом опу­
стившись на скамейку после рукопожатий.
- То мишься? - спросил Демьянов. - Ну, как вчера? Я
не знаю, в кого именно ты влюблен, но ведь вчера были все
претендентки, помнится?
-
Мы возвращались уже утром, зашли в собор купить
просвиру и ели ее с молоком в сливочной. Она - прелест-
- 201-

на, у нее дивные глубокие глаза и ангельская улыбка. Ну, я
не стану продолжать, - рассердился он, заметив улыбку
слушавших.
-
Я слушаю с живейшим вниманием, - бросил вдруг
как-то омрачившийся Демьянов, закуривая папиросу.
-
Скажите, Тем иров, не будет ничего иметь Мятлев, если я
посвящу ему свою последнюю вещь? При работе я все ду­
мал о нем ... об его искусстве: это будет заслуже нно.
•Ах, он будет в восторге, он бредит вами и только ищет,
где бы познакомиться•.
-
Это так легко сделать, - промолвил Михаил Алек­
сандрович, - он не согласился бы поехать с нами завтра
четвертым?
•Я передам; наверное да. Ну, мне пора•, - простился Те ­
миров, уводя режиссера под руку.
После молчания , Валентин тихо заметил, будто про се-
бя: •Говорят, нельзя верить словам Мятлева•.
Демьянов вопросительно посмотрел на юношу.
•Говорят - он тщеславный, суетный•.
-
Что за выпад? какая муха тебя укусила? Он - твой
соперник у Овиновой, что ли?
•Нет•.
- Ну, так что же? ты его не знаешь.
•Отчего ты волнуешься? разве ты мог его знать? может
быть, я забочусь о тебе•.
- Обо мне! вот идея!
•Мне не совсем все равно видеть тебя одураченным•.
- Знаешь, это - очень пошло, то, что ты говоришь, это -
плохая французская пьеса.
•Может быть, мне все равно•.
Они замолчали оба, и снова раздавшийся звонок по ко­
ридору не заставил их изменить поз рассерженных и сосре­
доточенных курильщиков.
Гл ава седьмая
Было приятно - после долгой езды, то быстрой, то ша­
гом , после длинных снежных дорог мимо заколоченных
дач, покинутых старинных театров, замерзших речек, после
-202-

мороза, лунной ночи, пустынных полян на краю островов -
было приятно, проехав сквозь дворников на узковатый
двор, войти в запорошенных шубах и шапках в широкие
светлые теплые сени, куда из залы неслись визгливые зву­
ки румын.
-
Ведь мы спросим сухого? не правда ли? Пипер Ге йд­
сик bгut? - проговорил Демьянов, опускаясь рядом с Пе­
тей Сметаниным против Мятлева, сидевшего около Те ­
мирова.
Старый гобелен изображал Приама в палатке Ахилла,
стены в темной дубовой обшивке напоминали столовые в
старинных домах, старые слуm с лицами евнухов молча со­
зерцали группу почти единственных посетителей. Уже ели
сыр, и на соседнем незанятом столе синий огонь лизал бо­
ка фарфорового кофейника. Петя подпевал матшиш музы­
кантам , беря рюмку двумя пальцами, жеманно отставив
мизинец. Вспоминали прошлые поездки, смешные случаи,
мелочи, собеседников, марки вин; зала несколько наполня­
лась поздними гостями, музыка неистовствовала; Демья ­
нов не спускал глаз с бледного лица Мятлева, стараясь в
беглых, будто незрячих взглядах, бросаемых тем временем,
найти какой-то ответ. Замолкли, истощивши разговор, вы­
кури вши последние, уже без аппетита, папиросы.
Снова прямая дорога, мелькавшие дачи, снег на деревь­
ях наводили сон, и Петя спал, слегка прижавшись к плечу
Демьянова. В лунном свете странно темнели глаза на пре­
увеличенно бледных лицах.
- Я в таком состоянии, что готов отвечать правду на ка­
кие угодно вопросы, - заявил Мятлев, будто с вызовом, -
и первое, что я скажу, что ничье искусство меня так не вол­
новало, как ваше!
«Ну, а любишь ты Михаила Александровича?• - спро -
сил Те миров.
-
0,да.
•Как?•
-
Как угодно.
«Всячески?•
-
Всячески.
- 203-

•А я, вы думаете, люблю вас? • - осмелился спросить
уже сам Демьянов.
- 0,да.
•Когда вы это подумали?• - как-то трепеща, продол-
жал спрашивающий.
- С первой встречи.
•Вы не думали, что я вам это скажу?•
- О, нет, если бы вы не сказали, я бы это сказал.
•Первый?•
-Первый.
•Вы будете помнить завтра слова сегодня?•
-
Вы думаете, я пьян?
•Вы знаете, как важно то, что мы говорим?•
-Да.
•Какая гибель или какая заря' искусства, чувств, жизни
может выйти из этого разговора?•
Мятлев, бегло улыбнувшись, снова повторил:
- 0,даl
•Как это странно, будто во сне, вам не кажется вся эта
поездка, весь этот разговор чем-то фантастическим?• -
вмешался до сих пор будто дремавший Те миров.
Уже ехали по набережной, Петя проснулся и зевал, что­
то силясь напеть, другие молчали чем-то занятые. Поцело­
вавшись на прощание с Петей и Те мировым, Демьянов ог­
раничился рукопожатием с Мятлевым, смотревшим на
него в упор своими будто незрячими глазами.
Гл ава восьмая
Звон разбитой чашки выдал волнение Раечки, когда она
заметила входящих Мятлева под руку с Демьяновым в
комнату, уже наполненную разряженными девицами, дву­
мя, тремя студентами и розовыми молодыми людьми в пи­
джаках. Покрасневшая девушка так и осталась с протяну­
той рукой, из которой выпала чашка, между тем как
Тат ьяна Ильинишна, качая головой, говорила:
•Ах Раечка, как же это ты - такая неосторожная!•
-204 -

-
Вот, тетя, друг мой - Мятлев, художник, - говорил
Демьянов, подводя кланяющегося юношу.
•Очень рады, очень рады, Михаила Александровича
друзья - наши друзья. Дочь моя - Раиса•, - добавила ста­
руха Ку рмышева, указывая на все еще не оправившуюся де­
вуш ку.
- Много о вас слышала от брата, от Валентина." я никак
не думала". я так рада видеть вас здесь". - бормотала она,
опуская бегающие глаза.
•Оракул ! оракул ! ваш фант, Валентин Петрович, нечего
скрываться, пожалуйте •, - щебетала стая до смешного по­
хожих одна на другую барышень в светлых платьях, пока­
зываясь на пороге соседней большой комнаты.
сПодойдемте и мы•, - шепнул Мятлев Михаилу Алек­
сандровичу, направляясь к сидящему под большим пледом
Валентину. •двое•, - пискнул кто-то, когда они с разных
концов приложили осторожно по пальцу к голове изобра­
жающего оракул.
И они смотрели внимательно и с улыбкой друг на друга
под пытливыми взглядами присутствующих, пока разда­
вался измененный, шуточно-торжественный голос прори­
цателя: •Эти двое будут скоро принадлежать друг другу•.
Гр омкий смех, встретивший предсказание, не был разде­
лен только Раисой, с трепетом, затаив дыхание, следившей
за происходившим.
-
Нельзя ли мне пройти вымыть руки куда-нибудь? -
несколько задыхаясь, обратился Мятлев к Демьянову.
•Сейчас! Пройдемте в спальню Татьяны Ильивишны,
ближе всего•.
•Вот•, - сказал он, указывая на ясно видный при свете
лампад у почти целого иконостаса старинных икон умы­
вальник.
-
Мне он не нужен, - прошептал Мятлев, запирая
дверь на ключ. - Разве вы не понимаете?
•Неужели это правда? почему сейчас? здесь?• - бормо­
тал Демьянов, как подкошенный опускаясь на кровать Та­
тьяны Ильинишны.
-205-

- Так нужно, так я хочу, - сказал другой, вдруг крепко
и медленно его целуя.
Демьянов широко перекрестился и, опустясь на пол, по­
целовал ботинку Мятлева.
- Что вы делаете? - несколько смутился тот.
сБлагодарю наши иконы, что они вас послали сюда, и
целую ваши ноги, приведшие вас на мое счастье, на мою
радость..
Гл ава девятая
Чтоб ПОКОНЧИТЬ счеты с жизнью,
Архитектором я стал
И черчу, черчу, черчу -
Все сердечки я черчу.
Женщины, встретившие громким смехом и рукоплеска­
ниями чувствительную и нелепую песенку, были, по угово­
ру, в разноцветных однофасонных костюмах из тонкой бу­
маги, перевязанных тоненькими же цветными ленточками,
в полумасках, незнакомые, новые и молодые в свете цвет­
ных фонариков. Та нцевали, кружились, садились на пол,
пели, пили красневшее в длинных стаканах вино, как-то
нежно и бесшумно веселясь в полутемной комнате; в тем ­
ных углах сидели пары, вежливо и любовно говоря. Выйдя
в соседнюю комнату, Демьянов увидел сидевшего Валенти ­
на с закрытым руками лицом. Он встал около юноши, по­
ложив руку ему на плечо.
- Это глупо; зачем мучиться? зачем страдать? разве не
радость - любовь? - как-то деланно начал он.
сЗачем ты говоришь пустые слова? Ты сам знаешь, что
это неправда•, - не отнимая рук, ответил тот.
Помолчав, Демьянов снова начал:
- Это Овинова - та, которую ты любишь?
Валентин молча кивнул головой.
сТы ей говорил об этом?•
сНет •.
- Отчего? ты не смел? - хочешь, я поговорю с ней?
- 206-

•Нет ... а вот если хочешь мне сделать добро, поговори
лучше с Мятлевым•.
- С Мятлевым? о чем?
•О ней же•.
Демьянов сдержанно проговорил:
-
Мне кажется, ты ошибаешься, считая его имеющим
какое-то отношение к ней.
•Поговори, прошу тебя, ему все равно, а ей, а мне это так
важно•.
- Хорошо, я поговорю; пустяки какие-нибудь, наверно.
•Тише, они идут в переднюю• , - прошептал Валентин,
и они замерли, меж тем как голоса вошедших в переднюю
ясно слышались на фоне тихой музыки из залы.
-
Знаете, - слышался голос Нади Овиновой, - когда
вы уедете, я уйду из театра, потому что единственно вы ме­
ня здесь интересовали. Это очень глупо говорить вам , вы
так последнее время со мной обращались, холодно, сухо,
почти не говорили, что я решилась теперь в последний день
сказать вам это.
Го лос Мятлева, несколько задыхающийся, отвечал: •На­
дежда Васильевна, вы сами избегали встреч, я не изменил­
ся к вам НИСКОЛЬКО•.
- Зачем обманывать, - горестно воскликнула девушка, -
разве я не вижу? разве я не чувствую? И я скажу вам, с ка­
ких пор вы стали таким и почему. Хотите? сказать?
•Скажите•, - с ужимкой отвечал Мятлев.
-
Хорошо! - И она тихо сказала что-то, не долетевшее
до ушей взволнованных слушателей.
Несколько секунд длилось молчание, не нарушаемое да­
же шепотом, затем Мятлев, еще более задыхающимся голо­
сом проговорив: •Знаете, если бы это сказал мне мужчина,
я бы дал пощечину!•, ушел, хлопнув дверью. Долгое вновь
наступившее молчание прервал Демьянов.
- Ты видишь, что я был прав.
•Я вижу, как она его любит, и вижу, что ни ты, ни Мят­
лев, ни я, никто ничего тут сделать не могут•.
-
Зачем принимать все так трагически?
•Я просто говорю, что есть •.
- 207-

И Валентин, не глядя на оставшегося Демьянова, быст­
ро вышел в залу, где Те миров снова начинал ту же нелепую
и чувствительную песенку.
Гл ава десятая
•Une belle lettre d'amourl • - холодно проговорил Нали­
мов, протягивая двумя пальцами обратно Мятлеву сложен­
ную записку; тот стоял рядом с Демьяновым, радостный и
розовый от света зари через незанавешенные окна: камелии
еще более краснели в этом же свете, и дама в высокой пуд­
реной прическе одна и неожиданно выделялась на уже по­
темневшей стене. Он притащился радостный и оживлен­
ный, будто не перед разлукой. Налимов, улыбнувшись,
прибавил:
•Михаил Александрович любит и умеет писать письма,
и это еще не лучший образец, что вы мне так любезно пока­
зали•.
- Зачем вы это сделали? - спросил Демьянов, выходя с
Мятлевым на пустынную набережную канала. То т, бегло
взглянув, радостно и торжествующе улыбнулся.
-
Я горд вашей дружбой, я всему свету готов кричать,
трубить о ней. Вот я приеду вскоре, и мы будем неразлуч­
но, неотступно вместе, я буду ходить с вами всюду в знако­
мые и незнакомые дома, в театр, в концерты. Я буду посы­
лать вам свои эскизы, писать письма каждый день,
несколько раз в день.
-
Как буду ждать я их. Все время, все часы я буду ду­
мать о вас, о вашем скором приезде, каждый стих, каждая
нота будут принадлежать вам.
•Какое счастье, какое неожиданное счастье•.
- Какое неожиданное счастье! - как эхо отозвался Де­
мьянов.
•А если я останусь надолго в Москве, вы приедете к нам,
не правда ли? У нас забавный лиловый дом, вход со двора,
особняк, ворота желтые всегда на запоре, нужно стучаться,
внутри теплые лестницы; у нас две собаки, у меня в комна-
- 208-

те отличный умывальник, шкаф, на дворе яблоня, одна;
видны деревья парка, весной отлично•.
-
Милый друг мой, - совсем тихо заметил Демьянов,
прижимая локоть своего спутника своей рукой. Они шли
легкой, казалось, окрыленной походкой; встречные каза­
лись милыми, нарядными, беспечными в эти ранние, еще
светлые сумерки; заходили есть пирожки, беспричинно
смеялись, глядели друг на друга.
- Я провожу вас на вокзал, у вас есть билет?
сНет еще, и, пожалуйста, не беспокойтесь; я заеду за ве-
щами; может быть ... •
- Что может быть? ..
•Может быть, мне не удастся сегодня выехать...•
- Как? разве это возможно еще?
•Отчего это вас тревожит? разве это не все равно•.
- Нет, ничего, я сам не знаю, отчего я встревожился, пу­
стяки, конечно.
Они легко поцеловались, будто расставаясь на час, и
Мятлев долго махал шапкой, когда удалялся извозчик Де­
мьянова, потом он сел на другие сани и поехал в другую
сторону от места, где он жил. Поднявшись по темной лест­
нице во дворе до двери, где значилось: •Елена Ивановна
Борисова•, он позвонился, и отворившая горничная со све­
чой, сказавши, что барышня дома, впустила его в узкую и
темную переднюю.
Гл ава одиннадцатая
Лицо Валентина все более и более печалилось, по мере
того как Демьянов неуверенно и продолжительно говорил
ему какие-то утешения. Наконец, поднявши до тех пор опу­
щен ные глаза прямо на собеседника, он значительно прого­
ворил:
сТебе , конечно, небезызвестно, что Мятлев вчера еще
приехал обратно сюда, пробывши только две недели в
Москве•.
Демьянов сдержанно ответил, краснея: •Может быть•.
- 209-
14 М.Куэм1111,т 1

-
Зачем скрывать? При вашей близости, ты не мог не
знать даже раньше, что он будет здесь.
4Может быть ., - повторил снова Демьянов беззвучно.
-
И ты знаешь, ты должен знать, что его появление
опять лишает меня почти еще не приобретенного покоя .
4Ты уверен в том, что Мятлев действительно приехал?•
Валентин пожал плечами, не отвечая.
-
Вы видели, конечно, Павла Ивановича? - подошел
Олег Феликсович к говорившим.
4Возможно•, - с улыбкой ответил Демьянов, чувствуя,
как вся комната начинает кружиться.
- Полноте скромничать; ходили даже слухи, что он и не
думал уезжать в Москву, а прожил это время у вас.
�какая глупость! от кого же ему скрываться?•
-
Вы уходите уже? так рано?
•да, я ухожу, страшная мигрень..
•Приехал, приехал - и я узнаю это из третьих рук! Две
недели молчания, не предупредить о приезде, не известить
по прибытии! Вот дружба, вот любовь! и чем я заслужил
это?•
Михаил Александрович в волнении сошел с извозчика,
прошел некоторое время пешком, опять сел и погнал с го­
рящей головой и каким-то опустошенным, падающим
сердцем.
- Вот просили вам передать домик и карточ ку, - сказал
заспанный швейцар, отворяя дверь Демьянову и роясь на
столе в передней.
•Что за домик? кто такой?•
- Да вот - детская игрушка, я даже сам удивился. Мо­
лодой господин, часто у вас прежде бывали, Мятлев, кажет­
ся, будут по фамилии. Вот... - нашел он карточку Мятлева.
На обороте не было ничего написано.
•Они сами заезжали?•
-Сами.
4Поздно?•
- Часов в девять.
Домик был, как продают перед рождеством разносчики, -
из толстого картона с прорезными дверями и окнами с пере-
- 210-

плетом в обоих этажах; в окна была вставлена прозрачная
бумага, красная и зеленая, чтобы давать пестрый свет, ког­
да внутри дома зажигали свечу.
Гл ава двенадцатая
Надя Овинова с сухою складкою у рта, бесстрастно смо­
тря на трепаного, серого, будто три ночи не спавшего Ва­
лентина, говорила: •Мне очень жаль вас, милый друг, но
поверьте, всякое чувство проходит; это вам только кажется,
что ваша любовь - необорима и вечна. Будемте друзьями,
я даже думаю, что вы придете на мою свадьбу•.
Она говорила сухо и оживленно, и около рта шевели­
лось что-то неприятное, почти физическое. Валентин под­
нял свои глаза на девушку:
•Зачем вы это делаете? Разве вы любите вашего жениха?•
- Кому какое дело, почему что я делаю? - сердито бро­
сила Овинова.
•Я же знаю, что вы любили Мятлева, и неужели этого
достаточно, достаточно, чтобы навсегда портить жизнь?•
Овинова пожала плечами, не отвечая.
•Я не говорю о своей любви к вам, но ведь вы же може­
те полюбить другого. Вы сами говорите, что всякое чувство
проходит: зачем же так навсегда rубить себя?•
Надя сказала хмурясь:
-
Кто вам сказал, что я люблю Мятлева? Я к нему со­
вершенно равнодушна; я не скрою, что не влюблена страст­
но в своего жениха, но он человек очень достойный и кото­
рого я уважаю". и потом это - мое личное дело; я так хочу,
наконец!
•Конечно, это ваше дело •, - заметил уныло Валентин.
Надя ничего не возразила, откинувшись на спинку кресла,
нахмуренная и сухая. Го рничная вошла с докладом: •Миха­
ил Александрович Демьянов•.
14•
Овинова вскочила:
- Ты его впустила?
- 211-

•да, они снимают пальто в передней•, - несколько
удивленная, отвечала горничная.
-
Нет, нет, я не хочу! скажите, что я уехала, что больна,
что меня нет, что я умерла - что хотите. Пожалуйста, Маша.
•Слушаюсь•, - проговорила та, удаляясь. Овинова,
прислушавшись к стуку хл опнутой двери, облегченно
вздохнула.
•Ушел l• - сказала она, снова опускаясь в кресло.
- Отчего вы не пустили его? - спросил Валентин.
•Как вы не понимаете, что я любила и люблю Мятлева
и теперь этот брак - все равно, что самоубийство. Я бы вы­
шла за всякого, я бы вышла за вас, если бы вы меня не лю­
били. Но тот не должен знать, как тяжела мне его нелю­
бовь: он не узнает никогда! Я буду счастлива, я буду весела
вопреки всему! • - и она горько заплакала.
-
Зачем вы плачете: вот я - вам друг... - начал было
мальчик, но женщина прервала его, крикнув:
•Разве вы не видите, что вам нужно не быть здесь?!•
На лестнице внизу Валентин увидел будто поджидав­
шего его Демьянова.
•Ты оттуда?• - спросил он у юноши. Тот молча кивнул
головою. Молча они пошли рядом. Что-то жrло rубы Демь­
янова; наконец он выговорил:
•Он - не там?•
-
Кто - он? - испуганно встрепенулся Валентин.
•Ну Мятлев •, - с запинкой вымолвил спутник.
-
Нет, зачем? Он - в Москве же!
•Я не знаю, я месяц как не имею сведений; ты же сам го­
ворил, что он приезжал; уехал ли он, здесь ли, я ничего не
знаю; я не моrу ни ездить, ни ходить; сегодня ночью я ду­
мал, что я умираю, и я подумал, что он приехал и скрывает­
ся у Овиновой - а?•
- Почему именно у нее?
•Потому что он ... потому что она к нему так была распо­
ложена•.
- Если ты так беспокоишься, отчего ты не телеграфиру­
ешь его родным с ответом?
- 212-

•да, да; это - самое простое, как мне не пришло в голо­
ву? Это так просто. Ты ясно видиш ь:�>.
-
Всегда видишь ясно в не своих делах, что нужно де­
лат ь, - проговорил Валентин, прощаясь у подъезда с Демь­
яновым.
4Нет, я пройду сейчас же на телеграф:�>, - сказал Демь­
янов, и они оба пошли в разные стороны уже при фонарях
под мелким сухим снегом.
Гл ава тринадцатая
Длинный рассказ Татьяны Ильинишны о чудесном сне
близился к концу, и Раечка как-то лениво протыкала иглу
вверх и вниз, наклонясь над пяльцами. Демьянов вспоми­
нал, озирая комнату с лампадами перед целым иконоста­
сом старинных икон, постелью старой Курмышевой, зарей,
ударявшей красно и холодно в окно, - тот вечер, недавний
и уже так далекий, когда они с Мятлевым ходили мыть ру­
ки в эту спальню.
-
... и вдруг вместо Сереженьки у меня в руках - петух...
петух и петух: хвост, гребень, лапы. Маргарита, будто, кри ­
чит: 4Бросьте, тетенька, петуха! :�>, а я в ответ: 4Это не петух,
а Сережа•. Но тут он крыльями захлопал, закукарекал и
полетел из моих рук в окно на солнышко, - кончила Тать­
яна Ильинишна и умолкла.
-
Те мно работать, - после молчания сказала Раиса, от­
кидываясь на спинку в полосу уже смягченной порозовев­
шей зари.
•Не стоит утруждать себя, Раечка, последние дни:�>, -
проговорила старуха, выходя распорядиться об огне.
•Надолго вы уедете, Раиса Алексеевна?:�> - спросил ти­
хо Демьянов у девушки, будто еще похудевшей.
-
Как поживется; может, и долго и совсем там останем­
ся, ведь мы с мамашей никаким делом не связаны.
•Скучно станет:�>.
-
Полноте, что за скука? Там тетя Клеопатра с семьей,
бл изко монастырь, дом у нас теплый; замуж я не собираюсь,
да если бы и вздумала, так и там можно найти человека.
- 213-

сВы никогда там не живали?•
-Нет.
сИ не были даже?•
- Ну так что же? если быть всегда, где бывал, так на од-
ном месте весь век просидишь.
Помолчав, она спросила:
- А вы, Михаил Александрович, как?
сЧто как? •
-
Куда думаете весной ехать?
сНе знаю сам еще куда•.
-
Вот приезжайте к нам.
сБлагодарю вас• .
Опять помолчав, она снова завела тихо и робко:
- Что я у вас спрошу: Павел Иванович Мятлев, женил -
ся он или нет?
сЖенился?I отчего вы думаете?•
Раиса молчала в темноте.
сОтчего вы это думаете?• - снова с тревогою спросил
Демьянов.
-
Я не думаю, я спрашиваю. Отчего же бы ему и не же­
ниться? - каким-то не своим голосом говорила Раиса. По­
молчав, она прибавила: - Помните, как вы свои именины у
меня справляли?
сЕще быl этот день навсегда мне памятен !•
- И мне тоже, - сказала Раечка протяжно и умолкла.
Гл ава четырнадцатая
сСвое долгое молчание считаю простительным, теперь я
совершенно спокоен и счастлив: я женюсь на Елене Ива­
новне Борисовой, которую люблю безумно; я очень занят и
часто не буду иметь возможности отвечать на письма; же­
лаю Вам счастья и всякого благополучия. Надеюсь видеть
Вас в случае Вашего приезда в Москву•.
Так как тут сидел Валентин, Демьянов молча положил
письмо в карман пиджака.
сПисьмо от Мятлева?• - спросил молодой человек.
- 214-

-
От него.
•Ну и что же? что он пишет?•
-
Ничего особенного, - ответил Демьянов, вставая.
•Ты идеш ь?•
-Да.
4В какую сторону? нам не по дороге?•
- Не знаю - тут, в одно место, - рассеянно ронял хозяин.
Кажется, шел снег; кажется, Налимова не было дома; ка-
жется, в театре тоже никого еще не было; какие-то улицы
сме нялись другими, знакомые сменялись незнакомыми,
что бы опять дать место известным; стучало в ушах, в голо­
ве, билось сердце, подкашивались ноги, и поздно ночью,
придя домой, он еще долго ходил по комнате, куря папиро­
су за папиросой, и лег усталый, с пустой головой, уничто­
женным сердцем, разбитым телом, ясно чувствуя порог
свадьбы.
Гл ава пятнадцатая
Гр омкий смех встретил входившего Демьянова.
•Ну, как Валентин всех напугал своим письмом, особен­
но Матильду Петровну! •
-
Да, я уже имел удовольствие сегодня по телефону
быть названным бездушным, бесчувственным, мумией и т. п.
Вероятно, она думала видеть меня уже выбросившимся из
окна.
•Я думаю, вы этим доставили бы удовольствие не од-
ной ей• .
-
Вы думаете о самом заинтересованном персонаже?
•Вот именно•.
-
Ну, этой радости, пожалуй, от меня не дождаться !
•Вы все-таки ответили на письмо?•
-
Сейчас же поздравил очень любезно: всякий волен
искать счастья, где ему угодно.
Те миров смотрел на говорящего, но ничего особенного
не было в сегодняшнем лице Демьянова.
•Вы проигрываете с веселым лицом ?•
- 215-

- Вовсе нет, я просто не иду за невозможным; этот чело­
век для меня не существует - вот и все; я совершенно сво­
боден.
•Вы не страдаете?•
- Те перь, конечно, нисколько.
•Вы не забыли, что мы хотели сегодня делать?•
-
Выбирать купоны на жилеты: я для этого и приехал
к вам.
•Я все-таки несколько удивляюсь вам •, - тихо сказал
Те миров, когда уже в шестом магазине они рылись в куче
материй на прилавке.
-
Мне очень лестно, что, так хорошо меня зная, вы еще
находите во мне нечто достойное удивления, - улыбнулся
Демьянов, снова наклоняясь над грудой пестрых материй.

НЕЖНЫЙ ИОСИФ
С.С.Познякову
Часть первая
1
Провяли дороги. Желтыми полосами, словно
разоrnутые лучистые венчики потемневших
окладов, лен лежал на зеленом лугу, бурея сре­
диной, золотея к концам. Высокие тучи не гро­
зили дождем; ветер с хрустальных озер разве­
вал уже зимнюю тишину пестрого леса. По застывшей
утром дороге гулко стучали колеса, и лицо ездока, круглое
и розовое, еще покраснело от нежгучего холода.
Заворотив у часовни, остановился он у высокой избы,
откуда видно было холодную синюю воду, большой дом в
желтой аллее берез и леса широко по краям.
Заметивший его в узкое окошко старик поспешно вы­
шел, говоря:
- Ах, баринок, не ждали мы вас сегодня. Как же тетуш­
ка ваша Александра Матвеевна порешили?
-
Вот я приехал к вам по этому делу. - Соскочив с од­
ноколки, он оказался высоким и плотным, в толстой курт­
ке и больших сапогах; лицо круглое и нежное, как у ребен­
ка; слегка картавил.
Мужик продолжал:
-
Аунасбедакакая!
-Ачто?
- Пашку-то вчера зарезали на фабрике.
- Не может быть!
-
Насмерть, прямо ножом в живот.
- Кто же, нашли?
-
Как не найти! Он никуда и не бежал, зараз схватили.
- Может, вам неудобно будет, что я к вам зайду?
- 217-

- Нет, что же. Дело делом, мы вам всегда рады и благо­
дарны весьма и вам и барыне. Ведь еще покойника Гр иго­
рия Матвеевича знал я таким же, почитай, как вы теперь.
Подымаясь высоким старым крыльцом, Иосиф Гр иго­
рьевич из вежливости расспрашивал подробности несчас­
тья, вспоминая и Павла убитого, лицом и ростом походив­
шего на него, Иосифа Гр игорьевича Пардова.
-
Как же Марина? - спросил он, охваченный запахом
синего ладана в тесной избе.
- Не знаю; наверное, в Питер съедет к тетке покуда.
Молча достал Парфен чашку из отдельного шкапчика,
сам накрыв стол; бабьи голоса заглушенно гнусавили из из­
бы через сени.
Деловито и сухо поговорили о делах. Иосиф встал ухо­
дить, как в двери будто вдвинулась невысокая женщина в
темном платье, в белом платке. Не замечая гостя, заговори­
ла быстро и взволнованно:
-
Парфен Ильич, отпусти меня тотчас в Питер, невмо­
готу мне здесь; прошу тебя, как маменька вечор молила те­
бя: отпусти меня тотчас; постыло мне все здесь: дом, озеро,
дороги, леса - все постыло мне.
- И отец с матерью опостылели?
- Зачем пытаешь? Ты знаешь, покорна ли я, ласкова ли
я до вас, бегу ли работы, да не время теперь об этом; душа
моя погибнет, коль останусь ... - И она заплакала, не мор­
гая. Парфен стоял, не говоря, и смотрел, как Маринины
слезы скупо скатывались по щекам на углы платка.
- До свиданья покуда, не огорчайтесь слишком, - ска­
зал Иосиф Гр игорьевич, берясь за скобку.
- Простите, сударь, что девка так вбежала: вне себя она.
Поди к матери: думаешь, очень интересно барину смотреть
на ваши бабьи слезы? У баб ведь всегда глаза на мокром ме­
сте бывают, - добавил он к гостю.
-
Ах, что вы, что вы l пожалуйста, не стесняйтесь, мне
давно пора, тетушка ждет.
Марина снова заговорила:
- Что таить мне слезы мои? Пусть весь свет глядит, что
до того? Была душа моя чиста, как любовь моя чиста была.
- 218-

Отпусти меня тотчас, чтобы не впасть мне в отчаянье. Что
теперь мыслю, чего желаю? - смерти! Стукни, стукни в
дверь, гостья званая, смерть милая!
Она села у двери на лавку, не закрывая лица, и те же ску­
пые слезы крались вдоль щек к платку. Твердо три раза
простукнуло что-то в окно. Все вздрогнули, а Марина за­
стыла, перекрестившись. У окна, стуча кнутовищем, стоял
толстый седой поп, разводя приветственно руками. Гр ом ­
кий голос доносился через стекла внутрь.
-
Иосиф Гр игорьевич, сделайте божескую милость,
подвезите меня до Полищ; дороги наши - благие, при­
шлось бричку в кузне оставить, не знал, как и доберусь, все
на работе. Вдруг вижу - ваша кобыла у Парфена стоит, ду­
маю, не до дому ли едете, дай попрошусь.
- Охотно, охотно, отец Петр, - обрадовавшись, загово­
рил Пардов.
Снова застучали колеса по мерзлой земле, пестрели ле­
са, лен жалко лежал на лугах, синела вода, пиво варили на
берегу к близкому празднику. Спутники редко переговари­
вались, теснясь, оба полные, на узкой бричке.
-
Хоть и еретики, а по человечеству жалко Парфена.
Марина теперь, верно, в Питер на Коломенскую отправит­
ся к тетке.
- Она богата, ее тетка?
-
Они все богатые. Капусту у вас рубили?
-Вчера.
- Ужас сколько рыжиков это лето уродилось.
- У нас жеребец что-то захромал.
- Тету шка ваша здорова ли?
- Ничего, благодарю вас.
- Го стей ждете к Ангелу?
- Приедут, наверное.
- Редко вас посещают?
-Редко.
Иосиф запел высоким и сладким голосом тягучую пес­
ню; батюшка слушал умиленно.
-
Го лос у вас редкий, Иосиф Гр игорьевич, вам бы в ду­
ховные идти!
- 219-

-
Не знаю, что с жеребцом, послали за ветеринаром.
-
Приезжайте голубей-то гонять, - прощаясь, говорил
отец Петр.
-
Приеду, приеду, - улыбаясь, отвечал Пардов.
Пройдя через сени, лестницу, залу, угловую, кабинет,
Иосиф постучался в дверь. За туалетным столом сидела
Александра Матвеевна, наводя румянец на худые, морщи­
нистые щеки; Елизавета, стоя сзади, чесала ей волосы, и ку­
чер Пармен, опустив бычьи глаза, делал доклад, помещаясь
у двери. Окна были завешены, несмотря на первый час дня;
горели свечи, и пахло пудрой. Старая дама, обернувшись,
сказала:
-
Ах, это уже ты, Жозеф? - и протянула сморщенную
ручку для поцелуя.
11
Те тушка сидела в теплом капоте, но с нарумяненным и
напудренным лицом у окна во двор, прямая и маленькая.
Стряхнув пепел с папиросы, она продолжала диктовать
Иосифу жидким и тонким голоском:
-
Написал?.. поднявшись по винтовой лестнице, он
увидел Лизепу, которая стояла в одном расстегнутом лифе
перед зеркалом. С замиранием сердца смотрел он на розо­
вую нежную грудь, видную через голубой раскрытый лиф.
Но и наблюдатель, очевидно, не остался незамеченным, так
как дама, улыбнувшись, но не оборачиваясь, сказала: •Кто­
то идет к нам, Жужу l•, и в то же время маленькая собачка
залаяла на притаившегося кавалера из-под юбок своей гос­
пожи...
Солнце ударяло в банки с вареньем, стоявшие под ста­
рым бюро, на котором были подсвечники без свечей; двое
больших часов не шли; на стене для симметрии висели од­
ни и те же фотографии одного лица в нескольких экземп­
лярах.
Иосиф уныло выводил крупные детские буквы, смотря,
как на дворе убирали после вчерашней рубки капусты; со-
- 220-

баки лаяли и хватали зубами за метлы, мужики переруги­
вались сонно, перечисля
я
старинные провинности.
Те тушка заволновалась, зазвонила в дребезжащий
звонок.
- Что вам угодно, ma tante?
- Лизавету нужно; вечно пропадает, негодная!
- Может быть, я смогу вам быть полезен?
-
Пиши, знай, дитя: она должна явиться.
Лизавета вкатилась и громким басом закричала:
- Что у вас за скандал? пожар, что ли?
- Что вы орете? Не глухие тут; вечно вас не докличешься!
- Н у, на что я понадобилась? нос высморкать?
-
И как только я терплю этакое наказанье? - вздохну-
ла тетушка, но, вспомнив, заговорила:
- Где Амишка? Сами слышите, на дворе собачья драка;
Амишке долго ли попасться? Он слепой, даже на кресло
скакать не может, скамеечку завели; разорвут, как пить да­
дут: он стар. Бегите, узнайте!
- Оба-то вы с Амишкой хороши, - ворчала Лизавета.
- От вас, кроме грубостей, что ж услышишь?
-
То лько ваша доброта терпит Лизавету Петровну, -
сказал Иосиф, когда та ушла, хлопнув дверью.
- Хоть ты-то, мой друг, не обижай меня: всегда не люби­
ла добрых людей, - глупые они просто-напросто. Я к Лиза­
вете привыкла, и она - женщина с характером и смелая, -
вот что дорого. А, конечно, пакостная ругательница и в
грош меня не ставит.
Со двора Лизаветин бас прокричал:
- Спит в передней ваше сокровище, радуйтесь!
Те тушка, снова успокоившись, затянулась и продолжа-
ла диктовать:
- .. . спустив ногу с кровати, он нащупал мягкие туфли и,
перелезши через спящую, так как лежал у стенки, подошел
кокну...
Тихо вошедши, другая уже женщина скромно доложила:
- Яблоки для мочки приготовили, угодно будет посмо­
треть?
Те тушка замахала руками.
-221-

-
К Лизавете Петровне, к Лизавете Петровне! А то ты,
друг, наблюди.
-
Как прикажете, - сказал племянник, вставая и соби­
рая книги и тетради. - Заниматься больше не станем?
- Довольно. Ты нежен, дитя, но не будь слишком добр.
В ответ Иосиф поцеловал руку Александры Матвеевны
и вышел, высокий и плотный.
Вышед на двор, постоял, смотря на голубое небо, полез
на голубятню проведать своих любимцев, пошел на конный
и скотный двор. Владения были так невелики, что времени
заняло это немного; у ворот сидели девушки, ничего не де­
лая, в теплых платках; посидел с ними, с конюхом поборол­
ся; посмотрел яблоки для мочки медленно и лениво; видя
сумерки близкими, направился домой.
Обедали поздно, по-городскому, при свечах, втроем;
всегда пили вино; тетя Саша к обеду переодевалась из ка­
пота в платье, поверх которого и в холод, и в тепло надева­
ла широкую кофту. Лизавета Петровна сообщала газетные
новости, Иосиф говорил о жеребцах и делах, тетушка меч ­
тала о прошлом, призывая наперсницу на помощь.
-
Помните, Лизавета (или это было еще до вас?), как
граф Пантузен ко мне сватался, грозился застрелиться, ры ­
дал, но я не любительница таких представлений, и свободу
выше всего ставлю; все-таки в мундире ли, в поддевке ли,
все они, как до дела дойдет, грубые мужики. И отдать себя
навсегда одному! я не дура, раг exemplel
- Что же с ним потом сделалось?
-
Ах, такое, друг, такое, что и сказать нельзя.
- Сам замуж вышел, - пробасила Лизавета Петровна.
- Ах, как это, Лизанька, вы всегда так прямо говорите! -
разнеженная вином и воспоминаниями, промолвила те­
тушка.
- А как мы в маскарады тайком бегали, помните?
-
Было дело! - промолвила, улыбаясь, Лизавета Пет-
ровна.
- А Оскар Иванович? Как я ему отвечала: �поехать я с
вами поеду, но потом ко мне не приставайте, - протягно­
венности не люблю!•
-222-

-
Не любите протяrновенности? - спросил Иосиф,
смеясь.
- Не люблю! - лихо ответила тетя Саша.
Перешли в гостиную, где дребезжащее фортепьяно
оживляло старые оперетки под разнеженными вином паль­
цами Александры Матвеевны. Лизавета Петровна, сидя на
диване, подпевала басом.
-
А Цукки, как она в Эсмеральде вылетала, восторг! -
И шаткие ноги старой дамы старались изобразить воздуш ­
ный полет той, другой. Уходя к себе, вдруг пошатнулась,
ухватясь за дверь.
-
Смолоду головокружениями страдала, - улыбнув­
шись Иосифу, она пролепетала.
-
Рассказывайте! - рассмеявшись, заметила Лизавета,
и под руку повела подругу.
111
Часы глухо прошипели двенадцать, когда Иосиф в сво­
ей комнате, постояв минуты две перед образом, стал разде­
ваться при свете лампадки. Перекрестившись еще несколь­
ко раз мелко и спешно, он юркнул на заскрипевшую
кровать, и нежный пух подушек уже готов был охватить его
сладкой дремотой, но в натопленной маленькой комнате
плохо спалось, и, как часто ночью, стал Иосиф прислуши­
ваться к шороху и шуму в тетушкиной спальне за тонкой
перегородкой. Он, и не видя той спальни, ясно себе ее пред­
ставлял: у его кровати - сундук, за его сундуком - тетуш ­
кина шифоньерка, меж окон - туалетный стол, в углу об­
разник, затем комод, стол, в другом углу - тетушкина
кровать. Он даже представлял, что тетушка делает: она сто­
ит в одной рубашке перед свечкой и ищет блох на ночь.
Лизаветин голос донесся:
- Размываться сегодня не будете?
- Не буду, - как-то смущенно созналась другая.
- И чего вы до сих пор скрытничаете? Всем ведь это из-
вестно; я думаю, Аришка, и та давно знает.
- 223-

- Ты думаешь? откуда же ей знать? откуда ей знать? -
заволновалась тетя Саша.
- Так сказала; может, и не знает.
Помолчав, тетушка стукнула какой-то посудиной и сно­
ва начала:
-
Ведь вот, лицо раньше всего тела стареется, и зачем
это так?
- Для смирения, - отозвался бас.
-
Знаешь? - не унималалсь Александра Матвеевна, -
что доктора говорят, это чистый вздор, просто для страха
говорят, с попами стакнувшись. Да и потом, каждые десять
лет разное говорят: то пей, то не пей, то гуляй после обеда,
то лежи. Мари Зенькина всегда мазалась, а до шестидесяти
лет была прелестна, помнишь?
- Как была рожей, так и осталась рожей.
-
Ах, что ты , она была очень недурна - пикантна. Раз-
вяжи-ка мне ...
В эти минуты ночных откровенностей тетушка была да­
же на •ты• с Лизаветой Петровной.
- И знаешь, у этой Мари ни подмышками, нигде, ну по­
нимаешь, нигде не было волос; она даже к доктору обраща­
лась, но тот ответил: •Помилуйте, это же гораздо красивее,
многие просят вывести наоборот•.
- Ишь ты, - для вежливости промолвила Лизавета.
Стукнули в стенку заворочавшегося Иосифа, и тетуш­
кин голосок продребезжал:
-
Спишь, дитя? - И не получив ответа, она сама про­
должила:
-Спит!
И Иосиф действительно засыпал уже под тихий шорох,
когда, как сквозь воду, до него донеслось: •Послать?• -
•Пошли !•
Снилась ему Мари Зенькина и Шурочка Пардова, обе
намазанные, танцуют, поднимая юбки, и видно, что у пер­
вой волос нигде нет, решительно нигде, а Шурочка кричит:
•Спишь? Сплю. Послать? Пошли•. И входит высокий, то­
щий архиерей, вопрошая: •Которая из вас убиенная?•. Обе
-224-

разом падают навзничь, а Пармен, кучер, стоит с ножом и
докладывает: 4Сейчас, владыка, телицу заклал•.
Проснувшись в страхе, не знал, ночь ли, день ли, вечер
ли; из тетушкиной спальни доносились вздохи и сопенье.
Мужской голос прошептал: •Еще прикажете?• - громче,
чем шепотом, тетушка вскричала: •На прощанье•. В кори­
доре прошмыгали чьи-то шаги, Иосифу стало страшно в
теплой с лампадой комнате, и, накинув халат, выскочил он
в коридор. Натыкаясь, пошел в темноте, как вдруг рука его
попала во что-то мягкое и теплое:
- Кто это? - закричал он в голос.
- Это я, - шепотом ответствовали.
- Кто ты?
-
Арина, - тише еще прозвучало.
-
Что ты здесь делаешь?
-
Пришла за бельем: нынче стирка, с вечера забьmа за-
брать.
-
Что же ты в темноте?
- Лизаветы Петровны боялась, чтобы не ругалися, что с
вечера узел не взяла.
Иосиф не видал Арины, продолжая ее держать, но что­
то в ее шепоте так его напугало, что, чиркнув спичкой, он
поднес ее к лицу своей собеседницы. Она была бледна и
улыбалась тихо, как всегда, когда стирала, когда яблоки мо­
чила, когда тетушке докладывала что-либо.
Зажегши свечку в бельевой каморке, спросил:
-
А что твой муж, Пармен?
-
Пармен спит, - улыбнувшись, молвила Арина, но
глаза ее так же бегали и блестели.
-
А ты на стирку собралась?
-
А я на стирку собралась.
Снова чьи-то шаги заставили их смолкнуть.
Лизавета Петровна в юбке и кофте, войдя, заговорила:
-
Что за собрание? Чего вы не спите, Иосиф Гр игорье-
вич? Какой срам: с бабами по ночам в каморках торчать! А
тебе чего тут надобно? - обратилась она к Арине.
Так как та молчала, Иосиф сказал:
-
Она за бельем пришла.
- 225-
15мКу3МИН•т.1

Лизавета Петровна, свистнув, прибавила:
-
Знаю я ее белье! Вон, воровка, чтобы духу твоего не
было здесьl
- А что тетушка? - спросил Иосиф.
- Что тетушка? Запарился парень; тетушка спит.
Скрипнула дверь уже спальни; Лизавета мигом задула
свечку, и все трое, притаившись, увидели, как вышел Пар­
мен без сапог, опустив бычьи глаза. Те тушка в одной ру­
башке, с размазанными румянами, держа свечу выше го­
ловы, поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать в лоб
уходящего. Пармен, тихо и тяжело ступая, удалился, ни­
кого не заметив. Двери закрылись, и свет исчез.
Арина сказала:
-
Пармен спит, тетушка спит.
-
Погоди, тебе это так не пройдет, негодная! - провор-
чала Лизавета.
IV
Чтобы отослать обратно лошадь, отправляясь до вечера
в Полища, Иосиф ехал с Парменом. Он пристально, по-но­
вому, разглядывал его высокую фигуру и румяное лицо с
большими черными усами, бритым затылком и огромными
воловьими глазами, почти всегда опущенными, - такое же,
как всегда, серьезное и важное. Ночное явление Иосифу
казалось сном, хотелось расспросить, но не знал, как на­
чать; начал наконец:
- Что жеребец, все хромает?
-Хромает.
- За ветеринаром ты верхом ездил?
-Я.
- Те бе еще много работы, Пармен?
- Достаточно.
-
Еще по ночам мы не ездим, как другие.
-
Не ездим.
- Спать можно вволю.
- Действительно.
Иосиф, помолчав, начал снова:
- 226-

- А что Арина, жена твоя, здорова?
-
Здорова, что ей делается?
- А ведь я тебя вчера видел, Пармен.
- Чего-с?
-
Я говорю, вчера тебя видел, как ты от тетушки кори-
дором шел ночью.
Пармен, покраснев, молчал; Иосиф, сидя рядом, при­
стально смотрел на соседа и на его губы, которые целовали
тетуш ку. Наконец Пармен промолвил:
-
Видели, так уж что же таить? Отпираться не стану;
только лучше вы, барин, не говорите барышне, что вы меня
видели: ничего из этого не выйдет, а им конфузно будет.
- Я и не думаю говорить. А ведь она старая, тетушка-то?
-
Старенька, - недовольно отозвался Пармен и загово-
рил о другом.
Быстрые речки шумели под шаткими мостами, но боло­
та и лужи белели первым льдом с узором кругами.
Иосиф Гр игорьевич, не сгоняя все одной мысли, снова
заговорил:
-
А послушай, Пармен, нельзя ли мне достать?.. -
и
умолк.
Куч ер, будто думая о том же, ухмыльнувшись, спросил,
понизив голос:
-Девку?
- Да, - чуть слышно подтвердил барин.
-
Это можно.
- Ты постарайся ...
- Будьте покойны.
Кто тебя , дремучий лес,
Возрастил на той вершине? -
донесся басистый голос из лесу; путники остановились.
- Никак отец Петр распевает; покричать ему, а то он тут
до вечера пробродит, даром проедемся.
-
Он любит гуля ть?
-Любитель.
- Охотится?
- Та к, больше бродит.
- 227
-
15*

На их окрики послышался недалекий ответ и вскоре,
хрустя по льду и сухим веткам, из лесу вышел в подобран­
ном подряснике с палкой отец Петр, толстый, седой и ру­
мяный.
-
Издали слышали ваше пение.
-
Воспевал, воспевал; вдруг слышу конский топот, ок-
рики человеческие, колес стукотанье, - и постремился к
вам напрямик.
- А мы к вам; вы свободны?
-
Свободен во Христе, свободен; милости просим. От-
пустите Пармена и пройдемтесь: тут прямиком недалеко,
версты полторы, по звериным тропам проведу вас, болота
все застыли.
Пошли осенним, тихим лесом, вспугивая тяжелую дичь,
любуясь и скользя по заиндевевшей земле. Отец Петр гово­
рил беспрерывно, словно пьяный ясным небом, свежим ве­
тром, холмами и лесом. Быстро шагая тяжелыми сапогами,
он то останавливался, закинув голову вверх, то ломал лед
палкой, то слушал низкий полет глухарей.
- Люблю, люблю! - приговаривал он и опять шагал, за­
тягивая басом:
Кто тебя , дремучий лес...
Перескакивая через ручей, провалился, и мелкая сереб­
ряная форель билась, выброшенная водою на лед. Мокрый,
стоя в воде, ловил он рыбу руками и снова пихал осторож­
но толстыми пальцами под нежный лед.
- Люблю, люблю! - повторял он.
Придя домой, он сел за пианино и, широко расставляя
пальцы, снова запел свой •дремучий лес•.
Из двери вышла толстенькая женщина и сказала:
- А пианино, отец, я от тебя отберу.
- Дело твое.
- Дочь моя, Екатерина, вдовствующая, - представил ее
отец Петр Иосифу.
Вдовушка свободно заговорила, поводя круглыми гла­
зами и вздернутым носом.
- 228-

Жила она далеко на фабрике, где жила и другая тетуш ­
ка Иосифа, Марья Матвеевна, о которой тотчас и повели
беседу.
- Как это мы с вами не встречались у отца? Редко посе-
щаете, хоть и близкие соседи.
- Нет, я бываю; мы вообще редко где бываем.
- Кажется, ваша тетушка большая нелюдимка.
Обедали засветло, просто и сытно, после чего Екатери­
на Петровна бегло и шумно поиграла на пианино, которое
грозила отобрать, попадая не на те клавиши левой рукою.
Отец Петр беседовал за наливкой.
-
По правде сказать, не очень я люблю у Александры
Матвеевны всенощные служить. Дама она прекрасная, но
не верующая, к службе все равно не выйдет, и сам будто
гость, а не священнослужитель.
- Почем ты знаешь, верующая ли она? Что в церковь не
ходит - еще не резон.
- Беседовал неоднократно: никакого усердия.
-
Нет, уж вы все-таки приезжайте: мы вам будем очень
благодарны.
- Да приеду, приеду.
Попугав голубей, снова пили чай. Екатерина Петровна
играла, батюшка пел, пел и Иосиф своим высоким, сладким
голосом. Мечтательно Катя промолвила:
-
Что за голос, век бы слушала! Неужели вы не учи­
лись? Уд ивительно! Отчего вы у нас на фабрике не бывае­
те? У нас весело.
-
Не приходится как-то.
- Ко мне бы зашли.
Отец Петр добавил:
-
С Виктором бы поиграли.
-
Ну, Витя еще мальчик.
- Да что же, внуку пятнадцать лет, а вам, Иосиф Гр иго-
рьевич?
-
Восемнадцать минуло.
- Да что выl Я думала, больше.
- Душа у него, старуха, детская, - хлопнув Иосифа по
коленке, воскликнул отец Петр.
-2
29-

Екатерина Петровна слегка было нахмурилась, но через
минуту снова весело разговорилась.
сВот бы такую мнеl• - подумал Иосиф, вспоминая раз-
говор с Парменом.
Ку чер, везя барина, заговорил:
- Домна всего подходящее будет.
- Какая это, Аринина сестра?
-
Она самая, лупоглазая.
v
Те тя Саша, больная мигренью, прогнала из спальни Ли­
завету Петровну, которая и сидела на диване с Иосифом,
откровенная, как всегда бывала в редкие минуты обид.
- Так лет пять прошло, как мы порознь с Александрой
Матвеевной жили, я уже привыкла к общине. Что вы смот­
рите? Думаете, трудно с моим характером? Да, и очень бы­
ло трудно, только характер у меня не всегда был такой ад­
ский. А тут однажды говорят: сПросит вас в приемную
какой-то господин•. Вышла я и сразу не узнала, что это мой
супруг явился: оброс, потолстел, загорел как американец.
- Да разве он тогда еще не умер?
-
Выходит, что не умер. Ум оляет вернуться к нему, в
верности клянется и все такое. Допрашивать я его не до­
прашивала, где он эти пять лет пропадал; вернуться хоть и
не отказалась, но расстроена была сильно и так уж всю се­
бя ломать, да другим отдавать больше не могла. Написала
Александре Матвеевне: та шлет живой ответ, что давно бы
так: сНа всех наплюй и приезжай ко мне•. Так мы снова и
соединились, будто пять лет ссоры и не бывало.
- Что же, вам ведь хорошо с тетушкой жить: она вас лю­
бит и привыкла к вам.
-
Привыкла, точно, а любит, думаю, только самое себя.
Все это до поры, до времени, а случись что, куда я денусь?
Вбежавшая было девчонка остановилась, увидя Лизаве­
ту. Та сказала:
- Ну, что случилось?
- Пармен Аришку колотит.
- 230-

-
Хорошим делом занимается. Еще что?
- Да ничего.
-
А ничего, так нечего и бегать без дела, - заключила
Лизавета, спешно вставая на звонок из спальни.
Девчонка с жаром заговорила Иосифу:
-
Как бьет, как бьет: волосы все растрепал, кровь из но­
су, все смотрят: на дворе они.
-
За что же он ее бьет? - спросил Иосиф, тоже вставая.
-
Учит, - серьезно, по-бабьи сказала девочка, отворяя
двери барину.
На дворе, окруженный толпою, Пармен молча таскал
Арину за косы, то бросая наземь, то подымая, и удары глу­
хо звучали по ватной кофте. Женщина охала, стараясь
только уже запачканной в крови рукою утереть все вновь
струящуюся кровь. Публика не выражала ни сочувствия,
ни осуждения. То лько когда Пармен окончательно от­
швырнул Арину и та почти поползла к кучерской, громкий
говор обсуждений и мнений был прерван басом Лизаветы,
закричавшей из форточки:
-
Пошли все вон, что за кагал под окнами? Барышня
нездорова.
-
За что ты ее так? - спросил Иосиф, подходя к Парме­
ну, молчавшему в стороне.
-
Болтает много, чего не нужно, - и будто вспомнив,
прибавил:
-
Сегодня на посиделки обязательно приходите.
-
Ах да! - вспыхнув, промолвил Иосиф.
Из кучерской выбежала в одном платье девочка лет ше­
стнадцати с бледным лицом и большими, чрез меру выпук­
лыми, голубыми глазами. Она, всплеснув руками, броси­
лась к приползшей Арине и громко завыла, поддерживая ее
под руки.
Не мог дождаться Иосиф, когда кончится обед и зайдет
за ним Пармен; к счастью, тетушкина болезнь укоротила
вечернее сиденье.
В тесной избе плясали •шестерку• под гармонию, когда
вошли новые гости, наклоняясь низко в дверях. Затихшие
было на время песни и танцы снова затеялись, как только
- 231-

увидели пришедших простыми и веселыми. Иосиф пел со
всеми и даже один известные песни, будто забыв, зачем и
пришел. Домна сидела рядом с ним в теплой кофте и ва­
ленках.
- Что же, давай потанцуем.
- Давай; для че нет?
- То лько ты учи меня, я не умею.
- А я умею по-городскому?
-
За что это Пармен сегодня твою сестру так бил?
-Аязнаю?
- Хочешь, я тебе на платье принесу в другой раз?
- А Фомка что скажет?
- Какой Фомка?
-Кривой.
- А ты ему не показывай.
- Ладно, бордо. Отстань, леший! - крикнула она уже на
кривого парня, тащившего ее за руку, чтобы танцевать.
-
Какая принцесса! - заворчал тот, блестя глазом на
Иосифа. Барин даже не очень охотно ушел по данному ку­
чером знаку, на прощанье дав денег парням и девкам. Куд а­
то пошли под темным звездным небом. Спутник говорил:
-
Столковались: Домна тотчас к Ивановне прибежит,
так уговорено.
- А что это за Фомка? Ее жених? - спросил Иосиф.
-
Много таких-то было. Та к, утрепывает за нею.
Ивановна молча провела их в темную избу, где еле вид­
нелись окна со звездами. Лампы она не зажгла. Так и не ви­
дел, а только слышал Иосиф, как кто-то пришел, сел к нему
и обвил шею руками. Домнин голос шептал какой-то вздор,
а Иосиф таял от сладкого страха. Не видел он и ее выпук­
лых глаз, как не видал и другого единственного глаза, смо­
тревшего в дверную щелку, ничего не видя.
VI
Снег, выпавший второго числа, лежал к общему удивле­
нию прочно, и в комнатах настал зимний свет и замкну­
тость. Те тушка в теплом капоте рассеянно раскладывала
- 232-

пасьянс у окна, смотря, как по белому снегу к крыльцу шел
высокий человек в меховой шапке с ушами.
Заволновавшись, Александра Матвеевна позвонила Ли­
завету и спросила: •Кто это к нам приходил?•
-
Никого, кого вам понадобилось?
-
Нет, нет, проходил тут высокий молодой человек,
блондин.
-
Привиделось вам что-нибудь, - проворчала подруга.
- Да что я - дура, по-твоему?
-
Разве конторщик от Требушенки заходил лошадей
просить; кажется, высок, а белый ли, рыжий ли, право, ни к
чему мне. Гл аз-то у вас уж больно зорок.
-
Где ж он теперь?
-
Почем я знаю: здесь ли, ушел ли.
-
Спросите, узнайте, мне видеть его надобно.
-
Заrорелосьl - сказала Лизавета, но вышла узнавать.
Через минуту легкой, шаткой походкой поспешила за нею
и хозяйка, не дождавшись возврата другой. Вернулись они
минут через сорок в живом разговоре, похожем на ссору.
Иосиф редко видел тетушку в таком состоянии: даже
сквозь румяна проступала краска не то гнева, не то жела­
нья. Го ворила на •ты • .
-
Все врешь ты, Лизавета, он гораздо лучше Жана По­
rребина, ты никогда ничего не видишь: какая улыбка ми­
лая, скромность, вежливость. Прелесть!
-
Да целуйтесь на здоровье с вашим конторщиком !
Мне-то что? Гл аза бы мои не глядели.
Те тушка, вдруг побледнев, оставшись при одних румя-
нах, сказала тихо:
-
От вас зависит.
-
Что от меня зависит?
-
Чтобы глаза не глядели, - еще тише произнесла те-
тушка.
-
Русским языком говоря, выгонку мне устроить хо­
тите?
-
Понимайте, как вам уrодно.
И Александра Матвеевна не обернулась даже на хлоп­
нувшую дверью Лизавету. Иосиф сказал тихо:
-233 -

- Что вы, ma tante, так волнуетесь? Хотите, я верну Ли­
завету Петровну?
- Не трудись, мой друг, - и, наклонясь к нему, она заго­
ворила: - Завистница и мерзавка - эта Лизавета; никогда
людей не узнаешь, всегда жди гадостей. Разве я виновата,
что еще пользуюсь? Ты понимаешь! ты не смотри на лицо,
- а разве руки мои не такие же, как прежде? - И она, быс­
тро загнув широкие рукава капота, обнаружила худое жел­
тое тело с мелкими пупырышками, как кожа индюшки. Ио­
сиф сказал, опуская глаза:
-
Конечно, ma tante, вы правы, - не зная, какими были
эти руки прежде.
- И руки, и все, - твердила тетя Саша, пытаясь расстег­
нуть ворот платья.
В дверь, не защищенную бдительностью Лизаветы, во­
шла Арина с несвойственной решительностью и прямо за­
говорила:
-
К вашей милости!
-
К Лизавете Петровне! - замахала было руками ба-
рышня, но Арина еще раз с ударением повторила:
-
К вашей милости, - и, не дожидаясь разрешения,
сбивчиво и решительно заговорила, блуждая глаз ами:
-
Что ж это будет? Домна - девчонка. Разве так воз­
можно? Велите Иосифу Гр игорьевичу оставить ее в покое !
Она еще замуж может выйти. На дворе ей прохода не дают:
смеются ...
- Что она говорит, дитя? При чем тут ты? Я ничего не
понимаю, - лепетала тетушка.
- Я не знаю, - еле прошептал Иосиф, краснея.
Арина, ступив шаr вперед, громко заговорила:
-
Намедни Варвара говорит: шлюха продажная; девка
до вечера проревела - а кто причинен?
-
Что ты ко мне лезешь со всяким вздором? Почем я
знаю ваши дела? Кто виноват, к тому и обращайся.
-
К вам я обращаюсь, Иосиф Гр игорьевич, чтобы вы
бросили.
Те тушка, волнуясь, снова заговорила удивленно.
- Ты, дитя? Что я слышу? Она пьяна, эта баба.
- 234-

- Вы меня, что ли, поили? - крикнула Арина.
- Ус покойтесь, ma tante, она права, эта женщина.
- Как, ты? Жозеф? Мое дитя, дай я тебя поцелую!
Арина уже совсем в голос выкрикала:
-
Мало, что мужа отобрали, и за сестру принялись, -
тоже господа называются!
- Что она говорит? Ну, конечно, она пьяна, она rрубит,
кажется. Какого мужа? Кто?
-
Арина, уйди отсюда! - сказал Иосиф.
-
Какого мужа? Моего Пармена. То же дурак, за деньrи
на такую шкуру полез.
Те тушка, вскочив, снова села и вместе зазвонила в дре­
безжащий колокольчик и закричала:
-
Вон, вон, и ты, вон, и Пармешка вон, чтобы духу ваше­
го здесь не было!
Видя, что Арина ступила еще шаг вперед, тетушка,
упав на диван и подняв обе голые руки в виде защиты, за­
кричала:
- Она меня будет бить, Боже мой!
Иосиф, вытолкнув сопротивлявшуюся и продолжав­
шую кричать Арину за плечи, поспешил к Александре Мат­
веевне, лежавшей в непритворном обмороке.
Придя в себя, опустив загнутые рукава, тетушка разби­
тым и сладким голосом прошептала:
- Это правда, насчет этой девочки?
Иосиф утвердительно кивнул головой. Приподняв­
шись, дама еще слаще спросила:
- Как же это было в первый раз? Ты должен мне сказать
это. Погоди, я позову Лизаньку.
Но не успела она дотронуться до сонетки, как сама Ли­
завета явилась с ворохом платьев в охапке и с какими-то
коробкам и подмышкой. Молча она швырнула это перед те­
ту шкой, и черные, серые, голубые кофточки из ситца, шер­
сти , сатина разлетелись пестрой стаей. Го лубой сатиновый
лифчик лег на колени Александры Матвеевны. Лизавета
была в черном платье с белой пелериной, как сестра в об­
щине. Те тушка прошептала:
- Боже мой, она сошла с ума!
- 235-

Лизавета Петровна, молча насладившись эффектом, за­
говорила:
- Прощайте. Счастливы будьте с новым амантом; чужо­
го мне не надо, вот ваши подарки; нага пришла, нага и уйду.
-
Право, она с ума сошла, беги, дитя, уговори ее.
-
Куда это, как угорелый, бежишь? Чуть с ног не сшиб,
братец! - заговорила толстая дама, на которую в коридоре
налетел Иосиф.
-
Ах, это вы, Анна Матвеевна?
-
Она самая, на дворе у вас никого, в передней - нико-
го, перемерли вы все что ли в вашей яме?
-
Нет, зачем же?
-
Хотела всенощную застать, гнала лошадей. Будете
служить? Что же сестрица-то, присноблаженная, здорова?
-
Здорова, благодарю вас.
-
Спит? Мажется?
И первая гостья, тяжело ступая по лестнице, прошла в
отведенную ей комнату умываться. На дворе вокруг зане­
сенной кибитки суетились закутанные люди.
VII
Старую барышню редко посещали гости, но раза два­
три в год съезжались всегда почти одни и те же личности,
иногда привозя с собою, пользуясь деревенскою простотою
нравов, и своих гостей, вообще, людей, от которых ждали
или которым хотели доставить развлечение в зимней глу­
ши. Часто же привозили людей, нигде не могущих доста­
вить особенного удовольствия, просто так, �за компанию•.
Так и теперь, кроме отца Петра и местной учительницы,
гостей, так сказать, приходящих, приехало четыре компа­
нии, которые расположили как-то географически, то есть
ближайших по расстоя нию - ближе к спальне, более отда­
ленных путников - подале. Впрочем, так как компании бы­
ли смешаны в смысле пола и возраста, то, натурально, вы­
шло вроде пасьянса, где в конце все короли оказываются в
одной кучке, все дамы - в другой, валеты - в третьей. В
комнате Иосифа поселили двух сестер Гам баковых, Павлу
- 236-

и Зинаиду, очень ветхих старушек, бедных соседок древне­
го рода, имевших на двоих одного мопса. Были они до чрез­
вычайности похожи одна на другую, вечно зябли и о чем-то
между собою ссорились.
Анна Матвеевна, хотя и составляла одна всю компанию,
но по -сестрински разделила свое временное помещение с
фабричной Марьей Матвеевной. Анна была младшая из
трех Пардовых и отличалась б6льшим здравым смыслом и
полн ым телосложением, чем немало гордилась. Жила она в
уездном городке, часто ездя даже в столицы по делам, так
как была родом стря пчего. Как она вела дела, одному Богу
было известно, но была упорна, не боялась волокиты, каж­
дое дело доводила до сената и на недостаток клиентов не
жал овалась. Всегда была в хлопотах, бесконечно рассказы­
вала всякому о своих делах трубным голосом; последнее
время стала припадать, но ходила еще королем. Всегда жи­
ла одна и к людям была строга; даже временно разделить
комнату с сестрой Марьей согласилась с оговорками. Марья
Матвеевна, приехавшая с фабрики впятером - с дочкой Со­
ней, Екатериной Петровной Озеровой, ее сыном Виктором
и местным деятелем Иваном Павловичем Егеревым, - бы­
ла единственная из сестер Пардовых, променявшая свою
древнюю фамилию на демократическое и притом не рус­
ское прозванье Дрейштук. Хотя ее муж, инженер Дрейш­
тук, умер уже лет десять тому назад, прожив лет двенадцать
на фабрике, вдова не захотела менять насиженного места и
устроилась с другой вдовой же, дочерью отца Петра Екате­
риной, кормя обедами бессемейных и не слишком солидно
поставленных служащих. При них же находилась дочь од­
ной, горбатая Соня, девочка здоровая с виду, кроме физиче­
ского недочета, но страдавшая какими-то странными при­
падкам и, и сын второй Виктор, пятнадцати лет, по
шалостям и недетской злобе считавшийся наказаньем Бо­
жиим.
Прибывший с ними Иван Павлович Еrерев занимал го­
раздо более значительное место в жизни фабричного обще­
ства, чем, казалось, могло ему давать его скромное служеб­
ное положение, никому в определенности не известное.
- 237-

Очень немногие считали его несносным болтуном, расска­
зывая на основании его же собственных признаний, что,
имея очень деспотическую бабушку, заставля вшую своих
трепещущих внуков по три часа вести с нею разговоры, во
время которых она щипала своих собеседников, он с детст ­
ва привык иметь язык более чем развязанный: и не смуща­
ющийся самыми неподходящими обстановками, - но боль­
шинство, искренно или по лености, считали его человеком
умным, с большими организаторскими способностями и
незаменимым устроителем всяческих обществ, чтений: ,
кружков и т. п., без которых большая фабрика наследников
Исполатовых, конечно, обойтись не считала современным.
Был он скорее молод, имел бородку, благородный: взгляд,
мелодический: голос и манеру употреблять отвлеченные
слова. Го ворили про его интимность с Екатериной: Петров­
ной:, но проверено это не было и притом герой: так занят
был общественным устроительством, что вряд ли ему было
достаточно времени для не отвлеченных романов. Совер­
шенно не терпели его два различных друг от друга ребенка:
беспутный: озорник Виктор и тихая Соня.
Большую комнату, где поместились Озерова и Соня,
разделяла с ними Аделаида Платоновна Дмитревская с до­
черью Лелей:, периодические жительницы усадьбы, поме­
щавшейся на полпути меж фабрикой: и деревней: Александ­
ры Матвеевны. Дама была прежде всего непомерно
болтлива, причем говорила с равной: быстротой: и охотой: о
чем угодно, особенно о своих литературных связях и зна­
комствах, что мало кого ослепляло в деревенской: глуш и. И
правда, к ней: наезжали то тот, то другой: художник и писа­
тель, которых она таскала по знакомым, сама объясняя ше­
потом их известность, художественную или скандальную.
Особенно много материала доставил ей: сопутствующий: те ­
перь ее семью писатель Адвентов, на которого готовы были
смотреть, как на некое чудище, но он вел себя, как все, го­
ворил мало и вежливо и держался больше со студентом
Беззакатным, жившим в качестве Лелиного учителя у Дми­
тревских. И в доме тети Саши их не разлучили, прибавив к
- 238-

ним третьим господина Егерева. Иосиф же лег в столовой с
отцом Петром и с Виктором.
Снег, выпавший второго ноября, держался прочно и
твердо.
VIII
Соня, выйдя из своей комнаты, тихо притворила дверь,
сказав:
- Леля заснула.
-
Она устала с дороги ? - спросил Иосиф, стоявший у
окна, освещенного уже скосившим свои лучи солнцем.
- Я боюсь, что она больна.
-Ачто с нею?
- Она часто бывает больна, это не опасно, но страшно.
- Чем страшно?
-Так.
Соня встала рядом с Иосифом и на запотелом стекле
чертила пальчиком круги; ростом она была почти по локоть
своему соседу.
- Кто же там с Лелей?
-
Никого, она спит. Ты никому не говори, может быть,
ничего не будет.
- Отчего вы так дружны с нею? Вы так редко видитесь.
- Я ее очень люблю, я и тебя, Жозеф, люблю, хоть мы и
не видаемся.
- Ты очень добра, Соня.
-
Я не добра, я очень мало кого люблю: Лелю, тебя,
Виктора.
- А тетю Машу?
- Маму?Конечно,яиеелюблю,нонетак,онанетакая-
нежная.
- А разве Витя нежен? Он, кажется, большой шалун.
-
Может быть; я не знаю; он очень злой, но нежный.
- Ты совсем как большая; это смешно.
- Это потому, что я - калека.
-
Кто тебе это сказал? Никогда не говори этого, не ду-
май об этом. Кто тебе это сказал? Те тя, Катерина Петровна?
- 239-

-
Никто, потому что все боятся, а я не боюсь и знаю.
Меня никто полюбить не может.
- Соня , замолчи ради Бога. Я разве не люблю тебя?
Она повернулась горбом к окну и, тихонько рассмеяв­
шись, сказала:
- Какой ты глупый, Жозеф! Разве я говорю об этом? И
еще вот что: ты не знаешь Адвентова? Те бе бы поговорить с
ним: он гораздо больше, чем я, чем все, может для тебя сде ­
лать. А с тобой теперь нужно что-то сделать. Ты поговори с
ним; обещаешь?
- Обещаю, хорошо. Н о для чего это нужно?
- Та к; ты слушайся меня и его слушайся, хоть я его и не
люблю.
- Соня, право, ты хочешь меня запутать.
- Нет, нет. Кто -то идет.
-Яне слышу.
-
Ус лышишь, - несколько раздраженно заметила гор -
бунья. - Я пойду; я еще с утра не выходила, вечер такой
чудный, поброжу по деревне.
- Я пройдусь с тобою.
- Нет, нет, это идет Адвентов, поговори с ним.
- Отчего ты думаешь, что это именно он? Ты просто ви-
дела его в окно.
- Конечно, я видела его в окно своим горбом. Если Ле­
ля позовет, сходи за мною, я буду ходить по улице близко.
И она вышла надеть шубку и теплый платок. Действи­
тельно, через несколько секунд Иосиф услышал легкие и
быстрые шаги, и в комнату, из внутренних покоев, вошел
человек, в котором он скорее догадался, чем признал Ад­
вентова.
Войдя, тот окликнул:
- Тут кто-то есть; это вы, Сережа?
-
Нет, это я - Иосиф.
-
Что вы делаете в темноте? И отчего такая пустота?
Куда все разбрелись? Или все спят? Я не знаю здешних
обычаев .
- Я сам не знаю, где все, я видел только Соню.
- Ах, Соню Дрейштук? Странная девочка.
-240 -

-
Ей уже скоро восемнадцать лет.
- Ее недостаток делает ее ребенком и более чем взрослой.
Иосиф зажег лампу и, смотря на смуглое и обычное лицо
своего собеседника, думал, как начать обещанный разговор.
-
Как вам нравится в деревне зимою?
-
Относительно природы не может быть вопроса, так
она невероятно сказочна зимою, жить же я живу, как сам
избрал: много работаю, имею близких друзей, всегда могу
уехать.
- Да, вы очень близки с семьею Дмитревских?
- Отчасти и с ними.
- Вы очень дружны с Сергеем Павловичем, - я заметил.
Адвентов улыбнулся.
-
Вы очень наблюдательны.
- Да и Аделаида Платоновна сказывала.
-
Ах, и Аделаида Платоновна говорила?
-
Он очень милый, Сергей Павлович.
-
Очень милый.
Соня тихо вошла в шубке и платке, сказав:
-
Жоз еф, - простите, я вас прерываю, - но ты должен
идти со мною.
-
Может быть, и я могу вас сопровождать? - вмешался
Адвентов.
Помолчав, Соня сказала:
-
Нет, вы оставайтесь.
-
Как прикажете. Но не знаете ли, куда все девались?
Право, это похоже на дворец спящей красавицы.
-
Спит только Леля; Сергей Павлович играет с Викто­
ром в шашки, отец Петр смотрит, а господин Еrерев услаж­
дает своим красноречием всех дам.
-
Благодарю вас. Вы очень осведомлены.
- Я всегда осведомлена, это моя специальность.
-
Очень удобная для вас.
-
Выходит, что не только для меня. Ну, идем ! - приба-
вила она уже одевшемуся Иосифу.
Соня быстро шла, волоча за собою Пардова по неровной
еще снежной улице. Войдя в калитку, она остановилась у
освещенного окна какой-то избы, шепнув: •Смотри !• В из -
- 241-
16МКузмии,т 1

бе перед зажженной лампадой стоял Пармен, Арина и
Фомка.
- Ты знаешь этих людей? - спросила Соня, вся дрожа.
- Те бе холодно? Конечно, знаю.
-
Отчего у них горят лампады и свечи?
- Я не знаю. Завтра именины тетуш ки.
-
В других избах темно. Ты хорошо их знаеш ь?
-
Ну, еще бы!
-
Смотри, что они делают.
Пармен положил к образам какой-то предмет, потом все
трое сделали три земных поклона; Арина сняла одну из
икон; по очереди приложившись к ней, опять ее поставили
в образник и друг другу поклонились в ноги. Соня дрожа­
ла как в лихорадке.
- Это ужасно. Я так боюсь, Жозеф, ты не можешь пред­
ставить.
- Я ничего не понимаю; чего ты боишься, Соня?
Они почти бежали по темной теперь улице, молча, до -
мой. Какая-то закутанная женщина окликнула:
-
Барин, Иосиф Гр игорьевич, это вы?
-
Кто это?
-
Это я, Домна. Барин, позвольте вам два слова мол -
вить.
-
Не теперь, не теперь.
- Выслушай ее, Жозеф, прошу тебя.
-
Нет, нет!
-Странно.
- Барин, сделайте милость, постойте минуту, - взывала
девка.
- Нет, нет, не теперь.
И они снова пустились в свой бег. На ходу Соня, нави­
сая на руку Иосифа, твердила:
-
Мне страшно! Отчего ты ее не выслушал?
-
Поверь, это был бы вздор. Ты ничего не знаешь. И
Пармен, и Арина, и Домна - это все нужно знать.
-
Нуичтоже?
-
Но я не могу же тебе этого сказать!
-
Отчего не можешь?
-242-

-
Наконец, это касается не меня.
-
Отлично. Если не мне, то скажи отцу Петру: ты зна-
ешь, какой это достойный человек. И сегодня же.
- Да, отцу Петру это можно.
-
Это должно, а не можно.
Так они добежали, почти опоздав к обеду, тотчас после
которого началась всенощная. Александра Матвеевна, со­
славшись на мигрень, не присутствовала на службе, как
предсказывал отец Петр. Го сти разместились свободно впе­
реди, оставив глубину комнаты для крестьян и прислуги.
Подавая кадило отцу Петру, Иосиф шепнул :
-
После всенощной нужно поговорить с вами.
Священник, взглянув с удивлением, промолвил:
-
Всегда рад; тяготит что-нибудь?
-
Вот именно.
Ул ыбнувшись, отец Петр благословил Иосифа и с боль ­
шим против обычного велелепием начал свой возглас. Ба­
рин пел своим сладостным голосом, едва заметив, как упа­
ла без чувств Леля Дмитревская, тотчас же унесенная в
свой покойчик. Сняв ризу, отец Петр торопливо стал рас ­
спрашивать Иосифа об его тяжести, не дождавшись даже
ухода Пармена, тушившего свечи.
Клоня раскрасневшееся лицо, Иосиф делал свои призна­
ния, не видя улыбки священника. Прослушав, тот молвил:
-
Прежде всего, не огорчайтесь слишком, это - дела
очень обыкновенные и житейские. Как священнослужи ­
тель, не могу вас одобрить, но понимаю вашу слабость и, ес­
ли хотите, падение. Если сможете, бросьте, но главное, не
огорчайтесь и не отчаивайтесь. Относительно же тетушки
ваш ей, так скажу, что это - дело ее совести, обратись они
сами ко мне, я, может быть, и нашел бы, что сказать, вам же
только повторю, что это дело их совести и вам огорчаться
тут нечем.
Про виденное в избе у Пармена ничего не сказал отец
Петр. Соня караулила Иосифа в коридоре, но как-то рассе­
янно выслушала его доклад о беседе с отцом Петром. Доба­
вил а тихо:
- Я думаю, Леля скоро опять ходить начнет.
-243 -
16*

-
Как ходить?
Го рбунья ничего ему не ответила, бесшумно пройдя в
комнату больной.
IX
Соня ходила быстро по той же комнате, где вчера стоя­
ла с Иосифом, взволнованно говоря сидевшему поодаль
Адвентову:
- Да, я вас не люблю, но знаю вас больше, чем вы это ду­
маете, и я прошу, прошу вас помочь ему.
-
Я очень рад, поверьте, Софья Карловна, но отчеrо вы
уверены, что я могу что-то сделать. И откуда вы меня знаете?
-
Читала же я вас, Го споди! Не в том дело. Видите ли,
ему необходима ame soeur; это смешное слово, но это -
правда. Без сочувствия, без руководительства, без любви
он погибнет здесь. А Иосиф - живая душа, которую грех
бросать. Как это глупо выходит, что я rоворю, но вы пони­
маете меня?
-
Отчасти. Но вы сами не могли бы быть его помощ­
ником?
-
Конечно. Но я слаба, и потом, хоть я и калека, я все­
таки - женщина: это очень мешает.
-
Вы думаете? Что же я должен делать?
-
Найти слова. Следить за ним буду я сама, и покуда
могу, пока не придет нужда, я не буду вас беспокоить, но
обещайте, что на мой зов вы придете к нему и скажете, сде­
лаете, что нужно. Разве можно наперед знать, что будет
нужно?
- Я думаю, вы преувеличиваете и опасность и мое зна­
чение.
- Дай Бог, но я не думаю этого. Простите, что я вас впу­
тываю сюда, совершенно незнакомого. Я не люблю вас, но
вы лучше всех можете это сделать. Что, я и сама покуда не
знаю. Вы не сердитесь?
- Я вам крайне признателен, наоборот, Софья Карлов­
на, и всегда приду, когда вы меня позовете. Иосиф Гр иrорь-
-2
44-

евич мне самому очень симпатичен, я только не знал, что он
в такой опасности и что дело стоит так остро.
-
Да, да. Его нужно толкнуть, как начинающего пла­
вать.
-
Может быть, если это нужно, то судьба распорядится
послать помимо нас толкающего?
-
Этого-то я и боюсь, чтобы его не толкнули в воду с
камнем на шее!
-
Так что мы будем изображать вместе и толкателей и
охранителей?
- Вот именно. Согласитесь. Кроме доброго дела, это мо­
жет быть и занятно, - сказала Соня, пытаясь улыбнуться.
-
Это может быть и занятно, - согласился Адвентов.
В комнату с шумом ворвалась Лизавета Петровна, дер­
жа за ухо Виктора, который вырывался ; тетушка в парад­
ном платье спешила за ними, заливаясь беззвучным сме­
хом. Соня бросилась к Лизавете, крича:
-
Оставьте его! Как вы смеете брать его за ухо?
- Какая защитница! И смею, и всегда буду озорников за
уши драть, да и тех, кто за них заступается !
-
Нет, вы не смеете! - кричала, вся красная, Соня.
Лизавета бросила, дернув напоследок больно Виктора,
отошедшего к своей защитнице, и обратилась уже к тете
Саше, севшей рядом с Адвентовым и продолжавшей сме­
яться.
-
Что ж это будет? Долго в вашем доме будут меня ос­
корблять? Давайте мне паспорт, а то я без паспорта убегу.
-
Но что случилось, если это не секрет? - вмешался
Адвентов.
-
Ах, что случилось! - вымолвила тетушка, закрыв
дрожавшее от смеха лицо платком.
- Лизавета на курицу села, - сказал Виктор.
- Ты еще и рассказывать, паршивец?!
-
Но позвольте, как же Лизавета Петровна могла сесть
на курицу? - недоумевал Адвентов. То гда тетушка начала:
-
Она пошла, она пошла ... ну, в такое место ... и хотела
сесть, а курица ее клюнула в такое место ... знаете, там тем­
но в таком месте. .. ах, она закричала. .. я беrу. . . оно заперто...
- 245-

кудахч ет. ..
-
Александра Матвеевна умолкла под смех
Виктора и грозные взгляды Лизаветы.
-
Но откуда же там взялась курица, в таком месте?
-
Ку рицу туда посадил я, - вставил Виктор.
Те тушка, отерев сл езы, сказала:
- Ну, Лизанька, не сердись на меня, как я на тебя не сер­
жусь, и ради такого праздника помирись, не дуйся и не по­
кидай меня.
-Ине думаю.
-
Я думаю, вам не следует покидать Александры Мат-
веевны.
-
Вы, сударь, не знаете всех обстоятельств.
- Я рассуждаю принципиально.
-
Ну, Лизанька, не мрачи мне дня: помирись для празд-
ника.
Виктор из-за Сони сказал громко:
-
Нынче двойной праздник: тетушка именинница, и
Лизавета на курицу села, - кириепасха. - И бросился бе­
жать, с грохотом преследуемый Лизаветой Петровной.
Слыша общий смех, Екатерина Петровна остановилась
в дверях, имея в руках меховую накидку.
- Да тут веселятся, а я пришла звать пройтись до обеда.
-
Подите, я вас поцелую: утешена вашим сыном, как
его: Викентий? - лепетала тетушка.
-
Виктор, - отозвалась гостья. - Опять наблудил что­
нибудь?
- Лизавету на курицу посадил ! - таинственно отвечала
Александра Матвеевна. Екатерина Петровна сдвинула бро­
ви, но промолчала, прибавив только:
-
Что же, идемте пройтись.
-
Не опоздайте к обеду! - крикнула вслед уходящим
четверым тетушка.
-
Не опоздаем: тотчас воротимся! - уже в дверях отве­
чал Иосиф.
Вдовушка, сразу раскрасневшаяся на холоду, казалась
молодою, круглой и хорошенькою. Снег поскрипывал под
ее твердой и быстрой походкой, хотя она и взяла Пардова
под руку, уверяя, что скользко и трудно идти. Го ворила ве-
- 246-

село и громко. Адвентов с Соней шли следом, о чем-то ти­
хонько разговаривая. Солнце почти село, разлив розовый и
лиловый свет по снегам; вдали на горе горели окна сосед­
ней деревни. Возвращались уже в темных сумерках, про­
должая так же говорить, смеясь и окликаясь. Проходя ми­
мо овинов, Иосиф заметил человека на коленях, торопливо
делавшего что-то. Отпустив Екатерину Петровну вперед,
он остановился.
-
Хозяйский глаз - алмаз! - пошутила та, догоняя
шедших теперь впереди Адвентова с Соней.
-
Что ты здесь делаешь? - крикнул хозяин поднявше­
муся Фомке. Тот ничего не отвечал, и в сумерках даже бле­
стел его глаз. Иосиф не знал, что дальше спрашивать, чем­
то смущенный.
-
А где Домна?
- Съехала.
-
Куда съехала?
-ВРаменье.
- Зачем?
-
Что же ей здесь делать?
- Ну смотри!
-
Что мне смотреть?
Оглянувшись и видя Фомку все на том же месте, Иосиф
снова крикнул:
-
А что ты делаешь?
Издалека донеслось:
-
К празднику убираюсь.
Иосиф не знал, зачем он и спрашивал о Домне, думая
только о вдовушке.
Дома поднялось веселье, редко посещавшее покои
Александры Матвеевны. После обеда пели и играли, пел и
Иосиф, и отец Петр, и Сережа Беззакатный, с розовым ли­
цом несколько толстого амура, изображал французские
шансонетки. Тету шка была безмерно утешена веселыми
гостями и участвовала во всех забавах.
В фантах, рекрутах Екатерина Петровна все выбирала
Иосифа, нежно смеясь, и тот не замечал, как зорко следят
-247-

за ним три пары глаз: Сони, Адвентова и Ивана Павлови­
ча Егерева.
Последний пробовал разыгрывать разные настроения :
то был мрачен, то весел, то язвителен, но видя, что никако­
го прока из этого не выходит, пошел закусывать в столо­
вую, где не снимались вино и деревенские заедки. Аделаи­
да Платоновна носилась как стриж, еще ускоряя темп
своих непрерывных речей; Леля , бледная и молчаливая,
вышла все-таки из отведенной ей комнаты на общее весе­
лье. Окончательно расшалившись, стали наряжаться и вы­
ходили то Екатерина Петровна в виде студента под руку с
дамой, похожей на несколько толстого амура, то бледный
мальчик с озорной и курносой девочкой, то Аделаида в
фантастическом наряде, сопровождаемая Адвентовым в
полушубке. Те тушка, пошептавшись с Беззакатным, удали­
лась, и через несколько минут присутствующие замерли на
своих местах при виде белой, как мел, в белом одеянии и
покрывале фиrуры, неровно подвигавшейся с безумной
улыбкой.
-
Те тя, что с вами? - крикнула через всю залу Соня.
-
Безумная Жизель, - шепнул Сережа, садясь за рояль
и начиная старый балет. Те тушка развела тощими руками,
подняла ноrу и, махая белым балахоном, начала танцевать,
то падая на колени, склонив голову, то снова вертясь, раз­
водя руками. Та нец закончился совершенно неожиданно:
Виктор, фыркавший в руку, увертываясь от щипков сидев­
шей рядом с ним Лизаветы Петровны, бросился через всю
залу и на пути сшиб вертевшуюся тетушку. Она быстро се­
ла на пол враз с последним аккордом и, удивленно озира­
ясь, проговорила:
- Tiens, я, кажется, упала? Чему вы смеетесь?
Никто не смеялся, а Иосиф, сам побледнев, поднял
Александру Матвеевну со словами:
- Я провожу вас переодеться.
Проходя к ужину, вдова и Иосиф оказались последни­
ми. Задержавшись на минуту в коридоре, Екатерина Пет­
ровна молча вдруг поцеловала своего кавалера и больше до
конца вечера с ним не говорила. За ужином тетушка была
-
248 -

молчалива и бледна, не поспев наложить свежих румян по­
сле Жизели. Егерев говорил тост, которым обещал захоло­
дить три смены блюд, но, к счастью, был прерван Викто­
ром, забравшимся под стол и ущипнувшим ту же Лизавету
в икру. И на это тетушка только слабо улыбнулась. В две­
ря х послышалось перешептыванье, и наконец горн ичная,
подойдя к Лизавете, бушевавшей с Виктором, сказала ей
что-то на ухо.
-
Еще что выдумал! - ответила та вслух.
-
Что она говорит? - спросила тетушка.
-
Гл упости она говорит. Поди прочь! - отозвалась Ли-
завета.
- Я хочу знать, что она говорит; что ты сказала? - обра-
тилась тетушка прямо к неуходящей все горничной.
-
Пармен просится вас поздравить, - пролепетала та.
- Пармен?
-
Пьян он, наверное; не видели ваши гости пьяных му-
жиков!
-
Нет, отчего же? Это очень мило: такая патриархаль-
ность, - защебетала Аделаида. - Пармен - это кто: кучер?
-
Ку чер, - мрачно подтвердила Лизавета.
-
Он не то чтобы очень пьян, - заметила девушка.
Все засмеялись, и Пармен был допущен. Аделаида в
лорнет смотрела, как пришедший покрестился на образа,
принял налитую самою тетушкою рюмку, утерся и поцело­
вал ручку. Воловьи глаза держал опущенными. Помяв­
шись, он начал:
-
Спасибо вам, барышня, Александра Матвеевна, за все
ваши благодея ния, сколько было пожито, попито, сладко
поедено, на ваших мягких перинах поспано.
Все насторожились; тетушка, озираясь, шептала:
-
Что он говорит, что он говорит?
Пармен продолжал.
-
Прощайте, милая бары шня, дай Бог вам других най­
ти, чтобы с таким же усердием вместе с вами подушки пе­
ребивали.
-
Да уйдешь ты, негодяй, или нет? - крикнула, не вы­
терпев, Лизавета.
- 249-

-
Уйду-с, - молвил Пармен и медленно удалился.
-
Пьяная скотина! - заключила Лизавета Петровна.
-
Нет, отчего же? Он довольно некстати, но очень мило
цитировал из -.Ваньки кл ючника•, - заметил Адвентов.
-
И какой красивый тип! - вздохнув прибавила Аде­
лаида.
-
Позвольте теперь мне цитировать себя самого,
предложил Адвентов и начал читать:
Не к Александре ли Матвевне,
Как к некой сказочной царевне,
В заповедной ее деревне
Мы собрались?
Пора веселья - именины!
Забыты скорби и кручины.
О, сеть несносной паутины,
Порвись, порвись.
Мы сладко пили, СJiадко ели,
Мы песни нежные пропели,
Мы танец видели Жизели
Возобновлен .
То т незабвен , кто приголубит,
Разлука памяти не губит,
И в сердце вечно тот, кто любит,
Изображен.
Расходясь ко сну, Адвентов остановил Иосифа, спросив:
-
Вы очень хотите спать?
- Да,яустал,ачто?
-
Хотелось бы побеседовать.
-
Вы ведь еще останетесь? Вот завтра, когда некоторые
уедут.
-
Отлично. Спокойной ночи.
Но не спокойна была ночь Иосифу; мечты все рисовали
образ круглой, веселой вдовушки, и храп отца Петра не
прогонял их нисколько. Долго не раздеваясь, так лежал.
Стукнули в дверь. Сердце так и замерло: -.Она, она, я не по­
нял ее обещания •.
-
Это вы, Екатерина Петровна?
- 250-

-
Это я , Жозеф, прости, - отвечал Сонин голос. - Ты
еще не ложился? Что делается у вас в доме? Пойдем; зажги
свечку. Отчего ты думал, что это - Екатерина Петровна?
- Не знаю, - еле произнес Иосиф, следуя за своей спут­
ницей.
х
-
Бывают комнаты, где вспоминаешь или предчувству­
ешь преступление. Так в спальне Александры Матвеевны
мне представляется, что там когда-то убила или убьет мо­
лодая жена старого мужа. Она будет боса и с распущенны­
ми косами, он же дороден и сед; лампады будут гореть, бу­
дет жарко натоплено и луна в замерзшее окно, - говорила
Соня , спокойно как-то идя именно к тетушкиной спальне.
- И теперь жарко натоплено и луна в замерзшие окна, -
повторил Иосиф, покорно идя вслед за горбуньей. Осто­
рожно шли по темному коридору. Наконец Соня останови­
лась перед полуоткрытой дверью, из-за которой лился ро­
зовый свет лампады, сказав:
-
Кажется, тут.
-
Но куда ты, Соня , ведешь меня ?
Соня ничего не отвечала, но Иосиф ясно теперь увидел,
что это - спальня тети Саши; какая-то ясность к нему под­
ступала, сладкая и страшная, и в глазах мелькали нестерпи­
мо яркие искры. Соня, будто почувствовав что-то, спросила:
-
Что с тобою, Жозеф?
-
Ничего, - задыхаясь, отвечал тот.
- Я думаю, она прошла сюда. Те тушка не испугается, ес-
ли мы внезапно появимся? Но, пожалуйста, не окликай ее.
Девушка говорила спокойно и рассудительно. Они от­
крыли дверь; лампада ясно освещала спальню тети Саши и
Лелю, стоявшую посреди комнаты. Кровать была пуста,
было очень жарко натоплено и луна ударяла в замерзшее
окно. Иосиф в страхе воскликнул:
-
Леля, где же тетушка? Где она в такое ночное время?
Леля !
- 251-

-
Ти ше, Жозеф, она проснется ... - зашептала Соня, но
Леля уже, глубоко вздохнув, мягко упала около кресла на
пол. Вновь пришедшая бросилась к ней, расстегивая зачем­
то лиф, Иосиф же твердил: •где тетушка? •, беспокойно по­
водя глазами по комнате. Леля вздыхала, будто впадая сно­
ва в сон, закрывая глаза, плача.
-
Зачем ты здесь? - вдруг закричал Иосиф, смотря в
угол у печки.
-
С кем ты говоришь, Жозеф? - шепотом спросила Со­
ня , не поворачивая головы и поддерживая больную. - Ты
разбудишь тетю, которая спит в кресле перед туалетом; от
меня видно.
-
В кресле перед туалетом? - переспросил тот, но сде­
лав шага два, вдруг попятился, твердя: - Кто это сделал?
Это ты? Какая неуместная шутка!
- Жозеф, что с тобою? Ты меня пугаешь, а я не могу ос­
тавить Лели. Что ты нашел странного?
-
Те тушка одета опять в костюм Жизели, и руки ее все
в крови, кровь же и на белом переду платья.
- Я ничего не различаю в зеркало, и я не могу встать из ­
за Лели.
Иосиф, подошед вплотную к креслу, где дремала Алек­
сандра М атвеевна, вдруг страшно закричал:
-
Соня, смотри, какой ужас: тетя убита, у нее переруб-
лена шея и все кресло залито кровью! Кто это мог сделать?
Соня, подбежав, зашептала:
-
Молчи, молчи! Это могла сделать она.
- Леля ? какой ужас!
-
Но я не думаю; ее платье - совершенно ч исто.
Иосиф задыхался; с заблестевшими глазами он шарил
что-то невидимое руками, слегка хрипя. Наконец сказал:
-
Соня, я тебя ненавижу; как можешь быть ты так спо­
койна, когда здесь такой ужас? А ты - будто следователь.
-
Я помогаю, кому нужна моя помощь, тетушка же не
нуждается в ней больше.
-
Но нельзя быть такой каменной.
-
Ах, культ эмоций!
- 252-

Шифоньерка, на которую опирался Иосиф, затрещала и
человек рухнул с грохотом без крика, но из-за печки в углу
донесся сдавленный стон и кто-то, стеная и корчась, пополз
к тому месту, где повергся Иосиф.
-
Иосиф! Ты ушибся ? Иосиф! Иосиф! Да придите же
кто-нибудь сюда!
И Соня громко заплакала. Подползшее существо ти­
хонько и быстро лопотало, наклоняясь над Иосифом:
- Это я , это я, барин... Богу мы помолились - не по зло­
бе, не по ненависти, а жалеючи мужа своего Пармена сдела­
ла я это. Она говорит: •Арина, что у тебя глаза так блес­
тят?• Я вижу их в зеркале и себя вижу: бледна! Го ворит:
<1Дай мне белое платье !•, а за печкою топор был спрятан.
Го ворит: <1Зачем ты все в угол ходишь?•, не крикнула, не
пикнула, как малый ребенок склонилась.
- Так что убили Александру Матвеевну Пардову вы? -
громко произнес над нею голос Ивана Павловича Егерева.
-
Я; не отопрусь: я, - ответила Арина, не подымаясь с
лежащего недвижимо Иосифа. Hom его слегка сводила су­
дорога, глаза были выкачены и слюна, как пена, пузыри­
лась на углах рта. Арина расстегнула ему ворот, продолжая
прич итать. Комната была уже полна народа, уже съездили
за доктором, отец Петр дал уже глухую исповедь умершей,
связали убийцу и ее сообщника, - как крики на дворе: (IПо­
жарl пожар!• всех еще более взволновали. В окна вместо
синей луны ударяло алой розой зарево с того места, где на­
ходились овины. Адвентов и Беззакатный отправились с
Екатериной Петровной тушить все разгоравшееся пламя. В
открытую форточку ясно был слышен шум далекого огня и
крики людей. Иосифа, пришедшего в себя, перевели в со­
седнюю комнату.
-
Он не может один оставаться здесь. Я останусь с ним
и за домом присмотреть. Растащут все как раз, та же Лиза­
вета.
-
Это очень хорошо, тетя Аня, но я думаю так: вы ос­
тан ьте сь, а Жозеф пускай едет к нам или к Дмитревским, -
решила Соня.
- 253-

-
Я отвезу Иосифа Гри горьевича, - вызвалась возвра­
тившаяся Екатерина Петровна, - со мной надежно.
Ночью при свете ornя и скрытой луны быстро ехали они
по полям; за ними бежала Домна, цепляясь за спинку са ­
ней; кучер хлестал ее кнутом, она отставала и снова бежала
и падала по скользким колеям. Обернувшись, Иосиф ви­
дел, как какой-то мужчина догнал ее и снова она побежала
за санками, тот за нею, пока она не упала в снеге, не вставая
долго. И снег казался розовым от далекого зарева, будто
пролили жидкую, нежную кровь.

Часть вторая
I
Зеленый чиж, подняв голову слегка набок, смотрел чер­
ными бисеринками, стараясь прочирикать то, что напевала
Соня, казавшаяся более маленькой от черного платья. Го лу­
бые глаза ее будто выцвели и черные блестящие волосы
были плоско и гл адко зачесаны.
Иосиф, войдя, сказал:
- Я и не знал, что ты поешь, Соня.
-Яне пою.
- Что ж ты делаешь?
- Ничего. Что мне делать? Жду завтрака.
Она опустила шитье на колени и взглянула на Иосифа,
похудевшего после болезни.
-
Скоро и мне можно будет выезжать.
- На Фоминой, я думаю, можно будет и тебе.
-
Вчера мало было народа на кладбище?
-
Мало, почти только мы.
Комната была высокая, светлая и неуютная. В окне вид­
нелись бесконечные поленницы дров и пруд перед дорогой
в гору.
-
Она добрая, Екатерина Петровна, - так за мною хо-
дила, когда я был болен.
- Да, она ходила за тобою, - сдержанно отозвалась Соня.
- Ты близка с ее кружком.
-
Там есть и хорошие и дурные люди; ко всем нельзя
одинаково относиться только из-за того, что они в одном
кружке.
- Я не знаю их всех, но кого знаю, мне не нравится.
-Например?
- Например, Иван Павлович.
- Он-то и мне не нравится.
- Ты не скучаешь здесь?
- Я? Я же всегда живу здесь. Зачем мне скучать? И по-
том эта зима была такая, что слава Боrу, что она прошла.
-255 -

Несчастье с тетушкой, твоя болезнь, болезнь Лели - все не
давало врем ени думать , скучаешь ты или нет.
-
Как-то поведет дело тетя Аня !
- Дело, кажется , не сложное, но много хлопот. Должни-
ки покойной частью уже перемерли. Да и потом, кто же за­
хочет платить долги, сделанные Бог знает когда!
- Там же честные люди.
-
Считается , что это не очень марает честь не заплатить
старого долга.
-
Как надоедает этот чиж.
-
Нужно его закрыть. Мы говорим - и он кричит. Ты
стал раздражителен. -
Соня сняла вязаны й платок и на­
крыла клетку.
-
Хочеш ь, я сыграю что-нибудь? - предложила она,
проходя в соседнюю комнату, такую же высокую и неуют­
ную, но темнее.
-
Пожалуйста, я люблю, как ты и граешь.
-
Ну, любить особенно нечего, я с четы рнадцати лет за-
бросила музыку, и если двинулась с тех пор, то уж во вся ­
ком случ ае не вперед.
- Я не о технике говорю.
-
Ах, о чувстве! - П ередернув плеч икам и, горбунья се-
ла на высокий стул и заиграла суховато и серьезно.
-
А где Екатерина П етровна?
Окончив п ьесу, играющая повернулась на вертя щемся
стуле лицом к собеседнику и ответила:
-
Где Катя ? Не знаю. Скоро будет свисток и все равно
все к завтраку сойдутся .
-
И Иван П авлович?
-
И Иван Павлович.
-
Не люблю я его.
-
Слышала не раз. - Посмотрев на свои ноги, не касав-
шиеся пола, она добавила с ул ыбкой:
-
Сегодня на горе я видела подснежн ик.
-
И я их скоро увижу.
Во время завтрака Марья Матвеевна подала распеча­
танное письмо племяннику со словам и :
- 256-

-
Вот почитай сам, что Анна пишет о твоих делах. Пу­
тает, по-моему. Была у твоей матери сестра какая - нибудь?
-
Не знаю наверно; кажется, что была.
-
Ну, так вот, будто он а где-то умерла и какие-то капи -
талы тебе могут достаться. Конечно, все суды и банки будут
всякие гадости делать, но помечтать можеш ь .
Екатерина Петровна, накладывая Иосифу л юбимые ку ­
ски на тарел ку, внимательно слушала, улыбая сь. Остав ­
шись вдвоем с Егеревым, она продолжала молчать, убирая
чашки.
-
Что ты такая недовольная сегодня, Катя ? - вымол ­
вил тот, куря п апиросу и смотря на круглые, белые руки
вдовы.
-
Сколько раз я просила вас не говорить со мною на
4ТЫ•. Привыкнете и скажете при ком -нибудь - будет не­
ловко.
-
Разве я прого варивался когда-нибуд ь?
-
Не проговаривал ись, но можете.
-
Просто вам угодно придираться ко мне.
-
Просто нужно быть еще осторожнее.
-
Что же произошло?
-
Что и должно было произойти.
- Загадки ?
Екатерина Петровна, не отвечая, спрятала посуду в бу­
фет и , уже снова вернувшись, заметила:
-
Вы сами знаете, Иван Павлович, что не всегда любовь
бывает бесплодною.
-
Черт знает, что за пошлый лексикон у вас ! Что же, вы
ожидаете 4Тайный плод любви несчастной• ?
-
В таком роде.
-
Это неприятно, но не так уже неизбежно.
-
Ну нет, на это я не согласна идти.
-
Гл упо и несовременно!
-
Какая ест ь.
-
Что же вы намерены делать?
-
Вас это интересует?
-
Конечно, не чужая же вы мне.
- 257-
17МКузмин,т1

- Боже, вы доступны даже чувствам ! - Она приложила
палец к своему лбу и сказала:
- Видите этот лоб? Под ним зреет гениальный план, ко­
торого я вам не открою. Вы только не мешайте мне и не пу­
тайте. Доверьтесь мне - и все будет прекрасно.
-
Помяните и меня, когда сделаетесь царицею.
-
О, вы будете моим премьер-министром.
- Что же я должен делать теперь?
- То же, что и прежде, или даже лучше имейте вид пол-
ного пренебрежения ко мне. Ступеньки, которые я выбра­
ла, не лишены наблюдательности.
-
Но я должен сознаться, что я лишен всяческой на­
блюдательности, потому что не вижу в вашей фигуре ниче­
го угрожающего.
- Лучше поздно, чем никогда.
- Что это?
-
Сознаваться в своих недостатках.
-
Ах да, так. Но , милая Катя, вы не окончательно буде-
те неглижировать мною?
Екатерина Петровна пожала плечами.
-
Право, вы делаетесь сантиментальным; это - дурной
признак.
-
Признак чего?
-Старости.
- Однако в вас я не вижу избытка чувствител ьности.
- Неуместные остроты!
Иван Павлович обнял талию вдовушки, но та, ловко вы­
вернув свой круглый стан, заметила: �Moryr войти•.
-
Кого нам бояться ?
-
О Боже, роль Ромео не к лицу вам. И вы еще хотите,
чтобы я делилась с вами своими планами.
-
Хотя бы отчасти. Да, бумаги я вам принесу завтра на
хранение; может быть, это глупо - так отдавать себя в ру­
ки , даже ваши.
Гл аза Кати вспыхнули на минуту; она проговорила рав­
нодушно:
- Бумаги же не именные; рискует только тот, у кого их
найдут.
- 258-

-
Есть и именные.
Екатерина Петровна поцеловала Егерева в лоб и сказала:
-
Доверие за доверие: я вам открою гл авный мой ко-
зырь. И подойдя к буфету, начертала на пыльной доске
и. г.п
.
-
Что это за литеры? Иисус Назарянин Царь Иудей-
ский?
-
Гл упо. Иосиф Гр игорьевич Пардов.
-
Как, Жозеф? У pensez-vous? Но он же глуп.
-
Он имеет случай носить фамилию Пардова и потом ...
ну, это все равно, что потом. Екатерина Петровна Пардова
сможет совершить побольше, чем Катя Озерова, поповна.
- Ты строишь даже матримониальные планы ?
Вдовушка кивнула головой утвердительно.
-
Но вы торопитесь, так как скоро деньги будут ассиг-
нованы, а бумаги долго лежать не могут.
-
Мне и для себя самой следует торопиться.
- Та к что наши интересы совпадают?
-
Как и всегда.
Екатерина Петровна протянула руку, которую Егерев
почтительно поцеловал. Потом, хлопнув Озерову по плечу,
заметил, смеясь:
-
Приучайся, приучайся, Катя!
-
А вам бы я посоветовала отучаться, - сквозь зубы
проговорила поповна.
11
Виктор был сам на себя не похож с приглаженными ви­
храм и, в новой курточке, отмытый и напомаженный. Ека­
терина Петровна сама завязывала ему галстук свободным
бантом; букет садовых цветов лежал приготовленным на
кресле.
-
Что это - свадебная поездка? - сказала, входя, Ма­
рья Матвеевна.
- Я еду к Фонвизиным, - заявил Виктор.
- А смотри, Катя, он выравнивается, мы только не обра-
щали внимания на него, а он совсем недурен ! - продолжа-
-259 -
11•

ла вошедшая, осматривая круглое, курносое, очень розовое
лицо мальчика с несколько раскосыми зелеными глазами.
-
И как он вырос!
-
Ну, помнишь, Виктор, наставления? что там нужно
делать: передашь это письмо, постарайся, чтобы оставили
завтракать, говори мало, больше с Андреем Ивановичем,
знаешь его?
-Ну, еще бы l
- Да что он, скорым гонцом что ли едет?
Екатерина Петровна, кончив бант, отвечала неспешно:
- Да, некого послать с фабрики надежного, пускай про-
едется.
- Да он-то надежен, что ли?
-
Будьте спокойны, рады стараться! - по-солдатски от-
вечал мальчик и, забрав букет, налево кругом вышел из
комнаты.
-
Куда это ты собрался, Витя? - спросил Иосиф в пе­
редней.
-
Так что к господам Фонвизиным, - сделав под козы­
рек, отвечал тот.
-
Разве ты знаком с ними?
-
По младости лет не удостоен. Еду по поручению ее
превосходительства.
-AI
Екатерина Петровна вышла на крыльцо и, жмурясь от
утреннего солнца, прокричала звонким голосом:
-
Не забудь, Виктор.
-
Есть, - уже из-за угла донесся ответ.
-
Не простудитесь, Иосиф Гр игорьевич, так выходить
неодетым.
-
Вы слишком добры, Екатерина Петровна.
-
При чем моя доброта? Я не считаю себя совершенно
чужою вам и, кажется , доказывала это за время вашей бо ­
лезни.
Иосиф вспыхнул.
- Я этого и не хотел сказать, я - не неблагодарный!
- 260-

- В благодарности ли дело? - опустив глаза, промолви­
ла вдовушка и, помолчав приличное время, совсем другим
голосом добавила:
- Чтоб я не казалась несносной в своих заботах о вашем
здоровье, предлагаю завтра ехать на лодке по озерам: те­
перь полая вода, там чудно!
- Какая вы милая, Катя... ах простите!
-
Пожалуйста.
-
Знаете, заочно с Соней, с тетей Машей м ы иногда вас
так называем, сКатя•.
- Да ничего, хотя я не люблю своего уменьшительного.
Но очевидно она была довольна и Иосифом, и поездкой
Виктора, и погодой, и больше всего самою собой. О на во­
шла в дом быстро и твердо, напевая что-то. Марья Матве­
евна сказала:
- Ты посвежел опять, Иосиф.
-
Те перь Иосиф Григорьевич повеселеет и будет быст-
ро поправляться, - весело проговорила Катя, садясь за
письменный стол.
-
Что это: пророчество?
-
Нет, зачем ? Похворал, погоревал - и будет. Завтра на
лодке поедем.
-Уже?
-Уже.
-
Не рано ли?
-
Нет, тетя, нет, теперь полая вода по озерам и рекам.
- Да хорошо-то, теперь хорошо, что говорить.
Из Екатерины Петровны эти дни лучилась какая-то
действенная сила бодрости, счастья и как будто милости.
Подобрела ли она, или дела шли, как она хотела, но милос­
ти ва была ко всем, даже до Виктора включительно. О н вер­
нулся часа через три, очевидно не оставленный завтракать.
Екатерина Петровна заторопилась его расспрашивать:
-Передал?
-
Передал, - менее бойко, чем перед отъездом, говорил
Виктор, снова порастрепавшийся.
-
С кем же ты говорил больше всего?
-
С Ванькой, их лакеем, - премилый человек.
- 261-

Сдержавшись, мать спросила:
- А Андрея Ивановича не видал?
-Видал.
- Нуичтожеон?
- Ничего; благодарит за букет.
Оставшись вдвоем с Марьей Матвеевной, Иосиф спро­
сил:
-
Зачем это Екатерина Петровна посылала Виктора к
соседям? Вы не знаете?
Вздохнув, тетушка ответила:
-
Не знаю, а то, что думаю, боюсь сказать.
-
Разве так страшно?
-
Всегда страшно наклеветать невольно на человека. Я
полагаю так: Катя теперь как вне себя от бездействия и недо ­
статка места, так сказать. Понимаешь, когда был жив ее муж,
она как в котле кипела, а если теперь и остались остатки кое­
какого дела, то надолго ли? А она не может без дела - вот и
мечется: то в хозяйство, то в общества, то в знакомства.
- Что же тут обидного, что вы не хотели говорить?
-
Смешно иногда. Ну зачем Виктора по фабричным де-
лам посылать к незнакомым людям, да еще с букетом ? К
тому же советовать ему держаться Андрея Фонвизина, из­
вестного негодяя.
-
Я откуда-то слышал 'iYГJ фамилию, - насторожив­
шись, произнес Иосиф.
-
Может быть, от Адвентова: это - его друг.
-
У Адвентова, что бы про него ни говорили, не может
быть друга негодяя; наверное в Андрее есть что-нибудь
кроме негодяйства. - Это сказала Соня, неслышно подо­
шедшая на разговор.
- Разве красота?
-
И это - не малая заслуга, - добавила Соня, зардев-
шись.
-
Бог знает, что ты говоришь, Соня, - произнесла тетя
Маша, вставая сама отворить двери на звонок.
- Ты не имеешь от него писем? - спросил Иосиф.
-
От кого это? - рассеянно и недовольно ответила де-
вушка вопросом.
-262 -

-
От Адвентова, - понизив голос, сказал Иосиф.
Соня сказала зачем-то очень rромко:
- Я ему еще не писала; еще не пришло время !
-
А этого Андрея Ф онвизина ты знаешь?
-Видела.
-
Очень красивы й?
-Очень.
- Ты чем-то недовольна сегодня , Соня : ты здорова?
-
Конечно. Я ничего.
-
Завтра поедем на озеро. Катя придумала.
-
Какая Катя?
-
Екатерина Петровна. Правда, мило с ее стороны ?
-
Ей, вероятно, это нужно, или хочется сам ой.
- Как вы все дурно к ней относитесь! Она - само беско -
рыстие !
Соня дол го смотрела на Иосифа и, наконец, сказала:
-
Ты думаеш ь? А что же, от тебя кланяться Адвентову,
когд а буду ему писать?
-
Пожалуйста. Но ты же, кажется, не собиралась этого
скоро делать?
-
Кт о знает? Однако собрались гости к Екатерине Пет­
ровне (так и сказала •К Екатерине П етровне•, а не •к Ка­
те• ), неловко их слишком бойкотировать.
- Яинедумаю,нояникогонезнаю.
-
Узнаешь! - сказала, усмехнувшись, Соня .
-
Право, Соня , ты какая -то странная. Можно подумать,
что ты меня не люби шь.
-
Можешь думать, что тебе угодНо, а кто кого любит и
не любит, покажут дела и ждать, вероятно, уже не долго.
Виктор с треском распахнул двери и доложил :
-
Ее превосходительство требуют Иосифа Гр игорьеви­
ча к гостям.
-
Ого, как дело поставлено ! - сказала Соня покраснев­
шему Иосифу. Тот забормотал:
-
Как вам не стыдно так шутить, Виктор?
-
Все-таки побрел , - заметил мальч ик, когда Иосиф
скрылся. Соня обняла его и сказала:
-
Как страш но , Витя, скоро настанет время.
-263-

Мал ьчик, кося гл азами, ответил:
-
Ничего не будет, чего не должно быть. Ты не писал а
еще туда?
-Нет.
-
Ну, тогда п огоди еще нем ного . Я говорил с Андреем.
- Да,нучтоже?Чтоже?
-
Все по-старому. Он согл асен.
-
Слава Богу! - проговорил а Соня , закрывая гл аза.
111
Весенняя вода трепетно синела по узким оз ерам от све­
жего ветра. Лодку, где сидели наши путники, покачивало,
но, кажется , кроме тети Маши, это никого не волновал о,
так как остал ьн ы е были заняты или разговором, или любо ­
вались на еще полупрозрачные рощи по прибрежным хол ­
мам. Леса сменялись усадьбами, усадьбы - п олями, озера
суживались в быстрые, зимою не замерзающие речки, кото­
рые снова бурливо бросал ись в другое гладкое озеро. Ио­
сиф с Виктором гребли, Егерев правил, а три дамы ютились
посредине лодки - Соня среднею для равновесия. Виктор
вдруг заявил:
-
Вон Андрей Фонвизин.
Дамы и Егерев обернулись, заколыхав лодку, н азад. И
действительно, за ними п оспешала другая лодка с двумя
пассажирами.
-
Разве Фонвизин - военны й? - спросил Иосиф ш е ­
потом.
-
Как видите ! - усм ехнулся Иван Павлович.
-
Но что это с ними за старик? - всматривалась тетя
Маша.
- Да это Парфен же l - вдруг узнав, вскрикнул Иосиф.
Старик в ш ироком белом кафтане взмахам и весел все
приближал к одной лодке другую, где сидел в кителе моло ­
дой, каз алось, очень молодой офицер. Лицо без румянца
странно не подходило к светлым волосам , а огромные се­
рые гл аза на правильном лице поражали невидящею при ­
стальностью взгляда. Перстни горели на длинных пальцах.
- 264-

Он приложил блеснувшую на солнце руку к фуражке, не
улыбаясь. Соня и Виктор, закивали ему головами, даже
Екатерина Петровна приветственно наклонилась. Иосиф,
чтобы разглядеть получше Фонвизина, окликнул Парфена:
-
Парфен, здравствуй!
Подняв голову, старик сказал глухим и громким голосом:
-
Ах, это вы, баринок? Будьте здоровы.
-
А что Марина?
-
Спасет ее Спас, как Сам знает!
-
Она в Питере?
-
В Питере.
И, замолчав, проехали; помолчали и наши путники. Со­
ня опустила свою маленькую ручку в воду, продолжая смо ­
треть вослед уже почти скрывшейся из виду лодки.
- Куда это они отправились? - заметила Екатерина Пе­
тровна.
-
Ту т же их усадьба на озере.
-
А Софья Карловна хоть и утверждает, что она недо-
любливает господина Адвентова •и иже с ним•, но очевид­
но на поверку выходит не совсем так. Встреча с этим блес­
тя щим экземпляром повергла ее в самую сладкую
мечтательность.
-
Сказал это, конечно, Иван Павлович.
Даже Екатерина Петровна глянула с осуждением на гово­
рившего. Соня ограничилась молчанием; только долго спу­
стя, будто отвечая на этот вызов, она сказала:
- Лучше любить, говоря, что не любишь, чем наоборот. -
И посмотрела на Екатерину Петровну. Та не моргнула.
Под сквозившими свежею зеленью березами желтели
цветы на косогоре; серые пашни высились налево за лесом.
Развязали узелки с провизией на разостланном пледе. Ка­
тя, лежавшая навзничь, вдруг встала, сказав:
-
Пойдемте, Иосиф Гр игорьевич, тут есть в лесу святой
ключ и часовня.
- Да, я знаю это место. Идемте.
- Что же вы, Екатерина Петровна, единственно Иосифа
Гр игорьевича выбираете в спутники? - спросил Егерев.
- Да, единственно его.
-
Новые обычаи?
-265 -

-
Не все же по-старому. Я не староверка!
-Во всем?
-
Покуда, в выборе спутников.
- Я тоже пойду с вами, - вызвался Виктор.
-
Можешь оставаться ! - закричала уже удалявшаяся в
чащу Екатерина Петровна. Птичий гомон оглушал Иоси­
фа, едва ли не в первый раз попавшего в лес после зимнего
затвора. Небеса, еще без летней грубости, потеряли блед ­
ную покорность, и слепительно белые облака гнались вет­
ром в буйном восторге. Ручей, тонкой струей продолжав ­
шийся из святого сруба, звонко звучал, стремясь под гору,
споря с криком птиц. Екатерина Петровна, молчавшая всю
недолгую дорогу, молча же наклонилась зачерпнуть берес­
товым ковшиком свежей воды; молча последовал ее приме­
ру и Иосиф.
-
Здесь еще лучше! - проговорила она.
-
Я давно здесь не был; я очень люблю это место. Вы
знаете, какая это птица кричит так звонко?
-
Нет, а вы?
- Ия не знаю.
Екатерина Петровна была по-летнему в светлой кофте,
свежая и молодая. Они сидели рядом на толстом бревне.
Иосиф сказал:
-
Нас будут искать.
-
Неужели вы верите им всем? Они так несправедливы
ко мне. Даже на лодке - вы заметили, как Соня на меня по­
смотрела, когда говорила о тех, у кого любовь только на
словах?
-
Вы думаете, это какой-нибудь намек?
-
Непременно. Они не верят, что я вас люблю, что это -
серьезно и искренно. И еще будь кто-нибудь, а то Соня, та­
кая справедливая в общем.
-
Что вы говорите? Вы меня любите и Соня проти в
этого?
-
Не против, но она не верит.
-
Позвольте, я тоже не верю своим ушам. Вы меня лю-
бите?
-
Ну, конечно; что тут странного?
- 266-

- Нояэтогонезнал.
-
А что было бы, если б вы знали?
-Яне знаю.
- Ничеrо бы не могло быть. Я в матери вам гожусь.
- Кто об этом думает? - сказал Иосиф в волнении.
- П риходится думать.
- Да знаете, Катя , вот я смотрю на вас - и нет никого
моложе, добрее, красивее вас для меня. Когда я еще видел
вас в первый раз у отца Петра, я подумал ... - и он запнул­
ся, что он подумал. Екатерина Петровна отвернулась, что ­
бы скрыть улыбку. Иосиф пересел ближе к ней и, взяв за
руку, начал: - Я не умею говорить, но в чем же дело? Вы
меня любите, для меня нет никоrо желаннее вас, - в чем же
дело? Зачем говорить о летах, о Соне, еще об Иване Павло­
виче, пожалуй?
- Дело в том, что я-то разве знала, что и вы, Жозеф, лю­
бите меня?
- Но вы теперь видите, знаете?
- Вижу, знаю! - И вдовушка звонко ero поцеловала, об-
вив шею руками. Ручей журчал, заглуш ая их поцелуи и
приличные положенью слова. Иосиф встал.
- Но, Катя , если вы меня любите, вы обещаете мне...
-
Что? - Но во взгляде Екатерины Петровны было
видно, что она поняла, что должна была обещать, и, не опу­
ская глаз, она сказала, без ero ответа, твердо: - Обещаю; за­
втра. Но и вы обещайте.
- Что? - Иосиф же не знал, чего от неrо потребует ero
дама.
-
Это очень трудно, чеrо я потребую, но вы ведь на все
rотовы?
-
На все, - не так твердо подтвердил Иосиф, целуя ее
руку.
- Ну, так вы уже дали обещанье, а какое, узнаете со вре-
менем.
-
А discretion.
-
А discretion. Убить коrо-нибудь?
- О нет; менее кровожадно. Пока прощайте, идите одни,
я потом вернусь.
- 267-

Оглядываясь не один раз, Иосиф радостно удалился .
Екатерина Петровна все сидела на том же бревне, опер­
шись обеими ладонями и слегка болтая ногами. Новый
треск сухих веток не заставил ее переменить положения .
Не двинулась она и тогда, когда увидела вышедшего с дру­
гой стороны Еrерева.
-
Ну как дела, Катя? - спросил он развязно, садясь, гд е
только что помещался Иосиф. Екатерина Петровна молча
убрала руку с бревна, давая место.
-
Какие дела? - недовольно она спросила.
- Да полно, Катя, хоть наедине-то не строй гримас.
- Я просила бы вас изменить свой жаргон со мною.
-
Фу ты, какая чопорность! Верно, дела шли или слиш-
ком хорошо, или из рук вон плохо.
-
У меня не бывает •из рук вон плохо•.
-
Ув еренность - залог победы. Ты спрятала мои бума-
ги? Вскоре могут нагрянуть непрошеные гости.
-
Спрятано, - нехотя отвечала Екатерина Петровна.
-
Да что ты, Катя, будто деревянная сегодня. Та кой
день чудный: травка, муравка; только бы гулять да мило­
ваться, а ты нос воротишь. - И он поцеловал ее в губы, не
сопротивляющуюся, но и не отвечающую на поцелуи. Най­
дя ласки слишком страстными, она встала, сказав:
-
Идемте ко всем : хватятся.
- Когда же?
-
Послезавтра.
-
Отчего не завтра?
-
Та к; занята.
И пошли вместе по дороге к берегу. Иван Павлович за­
метил:
- Ты сегодня не в ударе, Катя.
Екатерина Петровна усмехнулась, но промолчала.
IV
С утра не было видно Виктора, что никого не удивляло
особенно, так как он приучил домашних к неожиданным
исчезновениям и столь же неожиданным появлениям. Ско-
-268 -

рей было стран но, что сегодня это волновало Соню, не на­
ходившую себе места и переходившую без дела от окна к
окну, с балкона на балкон. Даже Марья Матвеевна замети­
ла состояние своей дочери и тихо сказала Иосифу:
-
Соня сегодня ажитированная какая -то.
-
Разве? Я не обратил внимания.
-
Поверь, это так. - И будто в подтверждение слов ма-
тери, Соня стремглав пролетела через комнату в развеваю­
щейся накидке, похожая на подстреленную птицу.
-
Соня, куда ты? - окликнул было ее Иосиф, но ответа
не последовало.
Она сбежала с лестницы на балкон, в сад, через лужайку,
прямо к дорожке, где шел поспешно запьmенный Виктор.
-
Ответил? - одним дыханием произнесла Соня.
- Нет.
-
Как, нет?
-
Он сам поговорит с ним.
-
Не может быть! Но когда же? - Она стала целовать
Виктора, порывисто прижимая его к своей маленькой
груди.
-
Он здесь за рощей; он приехал со мною.
Соня, перекрестившись, молча опустилась на скамейку.
-
Не моrу собраться с мыслями: Андрей Фонвизин
приехал сам , и сейчас я буду говорить с ним, потом Иосиф
его увидит? Боже, устрой сам это, как ты знаешь! Идем,
Витя .
- Куда?
- Кнему же.
-
Он сам сейчас придет, он привязывает лошадей, а я
побежал вперед.
- Но раньше, чем он увидит Иосифа, я должна говорить
с ним.
-
Как знаешь.
По дорожке ровно и быстро подвигался Фонвизин. Со­
ня зажмурилась, крепко сжав руку мальчику.
-
Здравствуйте ! - будто издалека раздалось, но увиде­
ла она его, открыв глаза, совсем близко. Виктора уже не бы­
ло около них.
- 269-

-
Простите, что я вас беспокою, но, право ... - начала
было Соня, но Андрей прервал ее.
- Вы знаете сами положение дела; лицо, которым заин ­
тересованы вы и Адвентов, должно что-нибудь значить, и
не может быть речи о моем спокойствии. От Адвентова я
получил письмо с просьбой оказать вам всякое содействие
в этом деле. Скажите мне вкратце все и что я могу сделать?
- То лько взгляните - и он будет исцелен. Что бы потом
ни было, как бы он ни возвращался •как пес на свою блево­
тину•, семя взойдет.
- Что с ним теперь?
-
Эrа женщина! Вчера я видела, как она вылезала но-
чью из его окна. Я не пуританка: иметь можно хоть десять.
Но она - не любая девка, она его не отпустит, не погубив до
конца. Вы ее не знаете. Она хочет женить его на себе, не
знаю для чего, но во всяком случае во зло ему. Она его спа­
ивает и не только развращает (эти узы не трудно сбросить
и носить легко), но привязывает к себе ложною добротою .
-
Она вам родственница?
- Нет, упаси Боже!
-
Мы не отвечаем за родных.
-
То гда бы я не могла вынести. А он - дитя благород-
ное и нежное.
-
Мне можно будет пройти незамеченным, или нужна
официальность?..
- Лучше келейно. Я вам объясню: вот видите окно, под
ним дверь, - окно из моей комнаты, дверь на верх, где пер­
вое - мое помещение. Я приведу его к себе, предупредив.
Вы пока идите к пруду, там есть никем не посещаемая ста­
рая беседка, из которой видно мое окно. Знак - белый пла­
ток. Благодарю вас. - И раньше, чем офицер мог помешать,
она быстро поцеловала обе его руки и побежала в раздува­
ющейся накидке, как птица.
Иосиф сидел в зале и пел, подыгрывая на фортепьяно;
Екатерина Петровна стояла за ним, положив обе руки ему
на плечи; его взор был сл адок и несколько растерян, как у
слегка выпившего человека. Подождав, когда он кончит пе­
ние, Соня сказала:
- 270-

-
Жозеф, пойдем ко мне, мне нужно с тобою говорить.
- Что за спех? И отчего ты такая взволнованная, Соня? -
спросила Екатерина Петровна, не спеша снять своих рук с
плеч Иосифа. Не отвечая, Соня повторила:
-
Пойдем сейчас же, Жозеф, очень нужно!
-
Странно, такая экстренность! - продолжала свое
Екатерина Петровна вслед безмолвно уходЯщему за Соней
Иосифу. Не доходЯ еще до своей комнаты, горбунья, приос­
тановивш ись, сказала:
-
Сейчас с тобою будет говорить Андрей Фонвизин.
-
Андрей Фонвизин? - ничего не соображая спросил
Иосиф, - откуда он возьмется?
- Он здесь, он сейчас придет к тебе, жди. Ум оляю тебя, ес­
ли ты еще хоть сколько-нибудь любишь меня, выслушай его.
-
Полно, Соня, Го сподь с тобою! Но, право, ты меня ку­
да-то путаешь.
-
Я ли тебя путаю? - прищуривая голубые глаза, она
сказала и улетела в раздувающейся накидке. Иосиф тяже­
ло опустился на диван и склонил голову на руки; ему хоте­
лось не то спать, не то закричать диким голосом, быстро по­
ехать по зимней дороге, разбить стекло, ударить
кого-нибудь, но дремота преодолевала; он улыбнулся ,
вспомнив, как Соня заперла изнутри дверь, в которую они
вошли, изъяв ключ с собою; он подошел к другой двери в
маленькую переднюю, которая оказалась запертою уже
снаружи.
-
Ловко! - сказал он громко, наклонясь к замочному
отверстию; в эту минуту отверстие закрылось вставленным
ключом, и не успел Иосиф отступить на шаг, как дверь впу­
стила высокого офицера, тотчас замкнувшись снова. Анд­
рей остановился у самой двери, пристально смотря на без­
молвно взиравшего Иосифа.
- Андрей Фонвизин, - наконец проговорил вошедший.
- Иосиф Пардов, - ответил другой, не двигаясь.
- Не будучи лично знаком с вами, я так много о вас сл ы-
шал, что взял смелость приехать к вам первым, и простите,
если этот визит не носит достаточно официальной внешно­
сти. Я приехал исключительно к вам; мне говорила о вас ва-
- 271-

ша кузина и Адвентов - аттестация таких ценимых мною
людей не могла не возбудить во мне вполне понятного же ­
лания узнать вас лично.
Иосиф все молчал, пожирая глазами гостя. Так вот он,
этот легендарный, по словам одних, негодяй, по словам
других - праведник! Но одно было несомненно: что красо­
та его была подлинно легендарна, и думалось, что человек
такого Божьего дара не может быть чудовищем, каким хо­
тели его выставить некоторые. Подождав минуту, гость
продолжал:
-
Может быть, вы заняты и я пришел не вовремя?
Иосиф наконец промолвил:
-
Нет, я очень рад. Спать немного хочется.
Го сть не улыбнулся, продолжая:
-
К тому же я слышал, что вы намерены покинуть эти
места, и я торопился прийти к вам, покуда вы еще здесь.
-
Я никуда не собираюсь переезжать, - несколько
удивленно опровергал Иосиф.
-
Тем лучше. Вообще, - как-то изменить свой образ
жизни, так что труднее будет заводить сношения с вами.
Знаете, в провинции всегда так все преувеличивают...
- Я сам ничего не знаю.
-
И прекрасно. Мне кажется, теперь для вас всякая пе-
ремена была бы только во вред. Простите, что я так гово­
рю. Все это со слов и по слухам все той же всезнающей де­
ревни.
-
Вы говорите дружески.
-
Перемены, когда можно внутри себя сохранять неко-
лебимый покой, какую-то суготованную горницу•, - не
страшны. Действительные же порождаются и сопровожда­
ются такими переворотами, что можно пожелать всякому
их избегнуть или, по крайней мере, легко их вытерпеть.
Иосиф больше глядел, чем слушал гостя. Лицо без ру­
мянца, странно не подходящее к светлым волосам , и серые
огромные глаза затягивали, волнуя и наводя какую-то
сладкую дремоту. Го лос звучал как издали, и только отдел ь­
ные, будто случайные слова вспыхивали в уме слушавшего.
-
Уг отованная горница! Да, да.
-272-

В двери стукнули, и раздался голос Екатерины Пет­
ровны:
-
Иосиф Гр игорьевич, к вам можно?
Так как оба молчали, стук, повторенный еще раз, остал­
ся без ответа, и Екатерина Петровна удалилась.
-
Я иду, я уверен, что мы встретимся, и друзьями. Не
меняйтесь! - говорил Андрей, пристально глядя в глаза, и
вдруг, нагнувшись, поцеловал сидевшего Иосифа.
- Да, да, - ответил тот, не вставая.
- Я иду, до свиданья!
- Постойте... нет... приходите скорее... мне это нужно...
-
Я приду, и вы ко мне придете, - ответил Фонвизин,
надевая фуражку.
-
Не провожайте меня: вас ждут.
В комнату вошла Соня, пытливо оглядела обоих и пош ­
ла проводить офицера. Почти тотчас вслед за нею явилась
и Екатерина Петровна, заявив, что сейчас начнется собра­
ние, на котором обязательно присутствовать будто бы и
Иосифу.
-
Что вам говорила Соня?
-
Соня ? Ничего; что она могла говорить?
-
Странно: с ней же вы беседовали!
Заседающие все уже сидели вокруг длинного чайного
стола, когда вошли Екатерина Петровна с Иосифом. По­
следний мало кого знал, будучи в первый раз на собрании,
только тетушка, учительница да Иван Павлович были ему
известны. Оратор на минуту прервал речь, пока вновь при­
бывшие не заняли своих мест под взглядами остальных
присутствующих. Велось заседание общества бесплатных
чтений для рабочих по всем обычным правилам подобных
собраний. Хотя было всего человек двенадцать, желающие
говорить записывались, речи сменялись речами, были и
правые, и левые, и оппозиция. Екатерина Петровна предла­
гала не только выбрать Иосифа в члены, но и предоставить
ему ответственную роль.
Иван Павлович, председательствующий на этом заседа­
нии, заявил, что к этому вопросу вернется после очередных
дел. Марья Матвеевна, разливавшая чай, занесла щипчики
с сахаром, вопросительно глядя на Иосифа.
-2
73-
18МКузмин,т.1

Тот заговорил:
- Без, без...
- Что? - шептала тетушка.
- Без сахару, не надо! - отвечал Иосиф.
Председатель, позвонив, сказал:
- Предлагаю Иосифу Гр игорьевичу Пардову высказать
свои мысли во всеуслышанье и записавшись.
Очередные дела оказались вопросом, составить ли
прежде список нужд и потом просить ассигновки от хозя­
ев, или, получив ее, уже распределять по нуждам, хотя бы­
ло известно заранее и определенно, какую сумму ассигну­
ют хозяева, ни больше ни меньше. Го лосовали; пять
человек воздержались, не сл ышав вопроса, остальные раз­
делились поровну. Екатерина Петровна глянула на Иоси­
фа и сказала:
- Повторяю свое предложение.
Егерев начал длинную речь, заканчивавшуюся словами:
•Мы не будем касаться побуждений, заставивших Екатери­
ну Петровну Озерову сделать ее предложение. Личные от­
ношения к кандидату пусть не действуют на избирателей•.
- Что он болтает про отношения? - громко и недоволь­
но отозвалась тетя Маша. Все с любопытством смотрели на
Иосифа и Екатерину Петровну.
- Не угодно ли сказать вам что-нибудь, Иосиф Гр игорь­
евич Пардов?
-
Мне? - спросил будто дремлющий Иосиф.
- Скажите что-нибудь, - шептала Екатерина Петровна
рядом.
Иосиф поднялся и сказал:
- Я скажу... я скажу, что Екатерина Петровна - моя не­
веста.
В молчанье было слышно, как выпала ложка из рук тети
Маши.
v
Был праздник, и день был праздничный: так солнечно,
ярко и тепло было в саду и полях. Соня ходила по дорожке
с Иосифом и Виктором, теребя сорванную травинку в руке.
- 274-

Те нь от девушки на красноватом песке была ниже даже те­
ни от Виктора. Глядя на густо-синее небо без облаков, она,
будто продолжая разговор, промолвила:
- Не правда ли?
- Да, я никогда не подумал бы, что человек может так
очаровывать.
-
Не правда ли?
- Он говорил мне...
-
Иосиф, не передавай его слов никому, ни даже мне.
Это сохрани в душе своей и дум ай про себя. Не правда ли, -
снова она начала, - что казалось бы радостно всякое горе,
несчастье, смерть даже за него?!
-
Он имеет большую силу.
-
И потом его лицо! ..
-
Да, насчет наружности Андрей Иванович может по-
спорить с кем угодно, - вмешался Виктор.
- Когда он меня поцеловал...
Соня остановилась:
- Он целовал тебя, Жозеф? 01 так поцелуй и ты меня! -
прибавила она, зардевшись. Иосиф наклонился к подняв­
шейся на цыпочки девушке и звонко поцеловал ее в щеку.
- Не так, не так! - и она сама прикоснулась к его устам .
-
Ну уж и меня тоже за компанию! - попросил маль-
чик. Поцеловались и эти.
-
Как хорошо, Жозеф, теперь мне за тебя не страшно!
Ты наш: нас трое!
- И даже четверо, пятеро, - считал по пальцам Виктор.
- Кто же еще? - спросил Иосиф.
-
Их много; ты узнаешь, - серьезно ответила Соня и
снова заговорила об Андрее. Повернув к дому, она прибави­
ла небрежно:
- Вечером вчера ты поступил, конечно, очень благород-
но, но, разумеется, это дело еще далеко не решенное?
-То есть в каком смысле?
- Насчет твоей свадьбы...
-
Отчего?
- Ну это там видно будет, не завтра же под венец?
-
Конечно, не завтра.
- 275-
1в•

Войдя в комнату Екатерины Петровны, Иосиф застал
свою объявленную невесту за разборкой каких-то бумаг.
На столе и стульях в беспорядке или, быть может, ей одной
известном порядке были разложены разного формата бу­
маги и письма, перевязанные в пачки и свободные. У печки
лежали приготовленными дрова.
-
Что ты, Катя, делаешь?
-
Разбираю еще мужнины старые бумаги.
-
А дрова зачем?
-
Вчера с вечера что-то лихорадило, думала на ночь са-
ма затопить.
-
Помилуй Бог! И без того жара невозможная.
Екатерина Петровна ничего не отвечала, кутаясь в пла­
ток и поспешно завязывая бумаги, кроме двух, трех, в одну
пачку. Ус лышав стук в дверь, она быстро заговорила, вы­
проваживая жениха.
-
Прости, пожалуйста: ко мне хотели прийти по делам,
к завтраку хотелось освободиться.
Несвязанные бумаги она быстро сунула под скатерть
на столе. Вошедший Иван Павлович начал так же, как и
предыдущий посетитель: •что ты, Катя, делаешь?•, но от­
вет последовал другой. Екатерина Петровна сбросила
платок и, присев на пол перед печкой, стала подкладывать
дрова.
-
Что означают эти приготовления?
-
Вам известно, что ожидаемые гости прибыли и не се-
годня, завтра пожалуют ко мне?
-
Что же вы думаете делать?
-
Нужно бы ваши бумаги и отдать по принадлежности,
но губить вас я не желаю, тем менее подвергать себя опас­
ности.
-
И хотите устроить аутодафе?
-
Вот именно, и надо очень торопиться, так как могут
войти и застать нас, - говорила Екатерина Петровна, раз­
дувая пламя затрещавших дров.
-
Здесь все бумаги?
-
А что бы вы хотели сохранить на память?
-
Наоборот, я боюсь, не забыли ли вы чего-нибудь?
-2
76-

- Я не знаю; как пачка была, так и осталась, я не любо­
пытна, даже не развязывала ее.
-
Но как вы узнали, что опасность близка?
- Уз нала. Хоть вы меня и упрекаете увлечением личны-
ми делам и, но я оказалась деятельнее и осведомленнее вас.
-
Может быть, это - ложная тревога.
-
Может быть. Тол ько тогда потрудитесь взять назад
свои бумаги, так как у меня , оказывается, вовсе не такое бе­
зопасное место, как мы предполагали.
-
Отчего? Разве в доме завелась измена?
- Не измена, а просто люди, не совпадающие взглядами.
-
Кто же?
- Хотя бы Соня Дрейштук; недаром она дружит с Анд-
реем Фонвизиным; знаете, от мундира нужно всегда по­
дальше.
- Я думал, что Софья Карловна просто-напросто влюб­
лена в господина Фонвизина.
-
Тем хуже. Ну, так решайте скорее: печь растопилась.
Иван Павлович закрыл глаза рукою и подумал минуту,
меж тем как Екатерина Петровна мешала уже рассыпавши­
еся красные поленья. Вздохнув, он сказал:
- Ну, куда ни шло, жгите.
- Я думаю, это - самое разумное.
И она всю пачку с усилием запихнула в отверстие печ­
ки. Поднялся сильный дым. Иван Павлович проговорил:
- То лько дым! От стольких лет жизни, работы, радости,
забот о многих людях - только дым !
- Б удет и огонь! - усмехнувшись заметила вдовушка. -
То лько не долговечный, и куча золы.
- Здесь все бумаги? - спросил Егерев, указывая на пач­
ку, объятую уже языками огня.
-
Все, - ответила твердо Екатерина Петровна.
-
И
идите скорее: нужно открыть окна, выветрить и чтобы вас
здесь не видели.
Проводив и второго посетителя, Екатерина Петровна
нащупала положенные под скатерть бумаги и вышла к зав ­
траку.
- 277-

Жаркий день привел к быстро прошедшей грозе, шу­
мевшей веселым дождем. Соня вошла в старомодной шля ­
пе и вечной своей накидке, с сумочкою в руках и сказала
сидевшему Иосифу:
- Ну, Жозеф, прощай, я еду.
-
Как едешь? Куд а?
-
В Петербург, к Леле, я получила письмо, а за тебя я
покойна.
-
Соня, как же мы будем без тебя?
- Ты теперь на верном пути, я буду писать; когда будет
нужно, вернусь. Андрей будет здесь.
-
Я не могу представить, так вдруг ты едешь. Это не
сон?
-
Отнюдь. Вон уже и лошади готовы; дождь прошел.
Подойдя к окну, оба остановились: огромная радуга, как
блистающий семицветный мост, перекинулась через все
небо, и солнце дробилось на мокрых листьях и траве.
-
Молись, Жозеф! Какое великолепие! - и она стукала
своей ручкой радостно его по плечу, пока Иосиф не пере­
крестился на чудесный мост в небесах. Соня серьезно пере­
крестилась тоже и сказала: - Те перь прощай. Ты не буде шь
брошен.
Когда Екатерина Петровна вернулась к себе после завт­
рака, бумаг под скатертью стола не оказалось.
VI
Со всех сторон была лесная чаща, так что Иосиф не мог
решить, куда идти ему, зашедши сюда, казалось, в первый
раз. Ни дороги, ни тропы; только сосны по круглым, как
нежные груди, холмам, да скрытые долины с вереском и
брусникою. Так тихо было, что странным казалось бы за­
петь, заговорить, даже шаги будто оскорбляли чем-то окре­
стное безмолвие. Севши на пень, он снял шляпу и так с не­
покрытою головою смотрел, будто воочию видя, как солнце
клонилось к западу, ярко румяня голубую безлесную вер­
шину высокого холма. Из лесу вышел человек с кузовом за
спиною, в руках - длинная палка; он наклонялся, собирая
- 278-

что-то, останавливаясь в раздум ье и снова медленно бредя.
Бел ая кудластая собака залаяла на сидевшего неподвижно
Иосифа. Старик воззрился и наконец сказал:
-
Здравствуйте, баринокl
-
Ах, это ты, Парфен? Здравствуй.
-
Как это вы забрели в наши места? Неужто пешком?
-
А разве близко ваша деревня?
-
Наша-то версты три, а от фабрики вы верст десять
ото шли, если не больше. Заплутали что ли?
-
Так шел, шел да и зашел. Ты что, грибы собираешь?
-
Гр ибы. К ужину; теперь Спожинки, пост; дома Мари-
на похлебку сварит.
-
Разве она приехала, Марина?
-
Приехала ненадолго. А в хорошее место вас Бог при-
вел; хорошо тут, тихо; келью бы построить; жилья далеко
нет, только лес да Го сподь.
- Да, уготованную горницу!
-
К нам милости просим, не хотите ли, грибков похле-
бать, а ввечеру я отвезу вас на фабрику.
-
Что ж, я очень рад. А вы уже кончили ваши грибы?
-
Набрал достаточно, больше и класть некуда; все шап-
ки, корешков не беру. - И с гордостью счастливого охотни­
ка старик повернул к Иосифу свой кузов, где были плотно
наложены шапки белых грибов с зеленоватыми и белыми
низами. Собака легла у их ног, высунув язык; солнце, сов­
сем низкое, светилось через ветки.
-
Ту т озеро лесное есть недалеко?
-
Есть, с полверсты, нам мимо идти.
- А куда это вы с Фонвизиным ездили на лодке летом;
помните, мы вас встретили?
-
Не упомню. Я много с ним ездил; наверно, так что на
ихний пчельник.
-
Разве его усадьба тут недалеко?
- Акакже?Наозереиесть.
-
Что, он хороший человек?
-
Очень правильный и добрый барин.
- Про него много дурного говорят.
- 279-

-
Про кого не говорят? Пусти уши в мир, так и не обра­
дуешься. Андрей Иванович очень добрый и высокой жизни
барин. Гр ехи его судит Бог, а зла он никому не делает и на
всякое добро поспешает.
-
Какие его грехи?
- Кто знает? Я не духовный его отец, на духу не пытал.
-
Но что говорят?
-
Гл упости. Я - чужих вестей не передатчик, не слу-
шаю даже их, да мне и не говорят, спасибо, ничего.
-
Он очень красивый.
Парфен, вздохнув, промолвил:
- Ну, это - пустое; конечно, Б ожий дар, но на зло может
навести.
-
Ах нет, его лицо только на добро может подвигнуть.
-
Нелицоуних,алик-такскажуявам.
Изба освещалась только лампадой и свечой у Арханге­
ла, так что наступившие сумерки делали смутной фигуру
Марины, прямо стоявшей перед иконами и изредка вдруг
падавшей в бесшумном земном поклоне.
-
Марина! - позвал ее тихо отец. Та, не отвечая, сдела­
ла заключительные поклоны и, подойдя ближе к вошед­
шим, сказала:
-
Кого это ты привел?
- Павелll - вдруг звонко воскликнула она, отступая .
-
Что ты, Марина, Го сподь с тобою? Это - барин, Ио-
сиф Гр игорьевич.
Марина стояла, вытянув вперед левую руку с висящею
лестовкою.
-
Зажги лампу, да свари нам грибов, я принес; барин с
нами будет ужинать: достань новую чашку.
-
Го споди, Го споди! - шептала Марина, проходя в дру­
гую половину.
-
Что с нею? - спросил Иосиф, садясь в сумраке к ок­
ну, где видна была тускневшая заря за озером.
- Приняла вас за покойного мужа: схожи ведь вы. Вы на
нее не сердитесь.
-
Как она теперь, не тоскует?
-
Крепится, молится. Спас Сам знает, как спасти ее!
- 280-

Иосиф повторил:
-
Спас нас спасет, как знает.
Марина вошла с лампой; она казалась не похудевшей, не
побледневшей, но глаза ее больше прежнего блестели,
вдруг потухая.
-
Здравствуй, Марина, не узнала меня? - спросил
Иосиф.
-
Обозналась в темноте, - опуская глаза, сказала жен­
щина.
Парфен вышел запрягать лошадь, Иосиф молча доедал
похлебку, меж тем как Марина, положив ложку на стол,
смотрела не мигая прямо на огонь лампы . Наконец гость
спросил:
- Ну, как в Питере пожила?
- Я -то? Да что же? Что здесь, что там, не все ли равно,
где Боrу молиться?
- Так что уже не вернешься?
-
Нет, вернусь, как только тятенька отпустят.
-
Значит, не все равно.
- Да; пожалуй там спокойнее.
-
Привыкаешь?
- Чего это? - перевела она глаза на спрашивающего.
-
Забываешь?
Марина воскликнула:
-
Не любили вы, Иосиф Гр игорьевич, никогда, а то бы
не пытали об этом! Как забыть? Как привыкнуть? Молишь
Го спода, только бы до смерти дотянуть.
Она отвратила свое лицо от гостя, тихо молвила:
-
Не могу я смотреть на вас, - грех один.
-Отчего?
- Вылитый Павел: и взгляд, и голос! - И она поднялась
с лавки и пошла, придерживаясь за стену. Лошадь была уже
готова, и при восходящей августовской луне Иосиф вернул­
ся домой, где беспокоились его долгим отсутствием. Екате­
рина Петровна сидела на крыльце в платке и крикнула, ус­
лышав, что стук колес остановился в тени деревьев у ворот:
-
Иосиф Гр игорьевич, вы?
-
Они самые, - отозвался Парфен.
- 281-

-
Что с вами? Куда вы пропали? Мы думали не весть
Бог что.
-
Целы и невредимы, - раздался из мрака снова голос
Парфена.
Екатерина Петровна встретила Иосифа на дорожке и,
взяв под руку, тесно прижалась, говоря:
-
Что за причуда так пропадать? Можно подумать, что
вы избегаете дом, меня".
- Простите, я просто, не заметив сам того, ушел слишком
далеко и встретил Парфена, который и привез меня домой.
- Вы хотите есть, конечно, ужасно.
- Нет, благодарю вас, я ужинал у Парфена.
- Ну, выпейте, после дороги, это необходимо.
- Это можно.
Она поцеловала его на темном крыльце, шепча:
- Право, я даже соскучилась!
Екатерина Петровна была смутна за ужином, и когда
они остались вдвоем, она опустила голову на руки, будто
плача. Иосиф спросил, наливая сам себе водки:
- Что с тобою, Катя?
-
Ничего, - из-за рук отозвалась она.
- Как ничего, когда ты плачешь! Тебя кто-нибудь обидел?
-
Нет. Да разве вам это интересно?
- Значит, интересно, раз я спрашиваю.
Отняв руки, Екатерина Петровна промолвила твердо и
спокойно:
-
Я вам очень благодарна, Иосиф Гр игорьевич, за ваш
благородный поступок, но имейте в виду, что еще не позд­
но и слово ваше вас отнюдь не связывает.
-
Что вы говорите? Разве я соглашусь брать свои обе­
щания назад?
-
Бывает, что обещания не берутся назад, а возвраща­
ются, - протянула Екатерина Петровна, глядя в сторону, и
продолжала: - Я вас люблю, но ссорить вас с вашими род­
ными и друзьями вовсе не желаю.
- С кем ссорить? Все старые химеры насчет Сони?
-
Может быть, и не химеры, и не относительно одной
Софьи Карловны.
- 282-

-
Да пойми же, что я хочу этоrо, и ты была не против;
что же тут может быть препятствием?
-
Во всяком случае мой совет не торопиться, а подо­
ждать осени, я думаю, еще можно ждать месяца три!
-
Что это значит?
-
Это значит, что до осени я могу еще считаться только
невестою, не позоря себя.
Иосиф хотел подняться, но снова опустился и налил се­
бе еще одну рюмку.
-
И ты хотела позволить мне взять свое предложение
назад? Вот пройдет пост и 16-ro же будет наша свадьба!
Екатерина Петровна покраснела и, сказав: •жара ка­
кая!•, расстеmула кофточку, Иосиф вылез из-за передди­
ванного стола и, сев рядом с невестой, обнял ее одной ру­
кой, гладя друrою по груди.
-
Нужно будет вызвать тогда Соню, - сказала, смотря
в сторону, женщина.
-
Да, да, - рассеянно подтвердил Иосиф, все теснее
прижимая ее к себе.
Екатерина Петровна, будто изнемогая, склонялась к не­
му, rоворя:
-
Вы - настоящий мужчина теперь, не дитя.
-
А помните ваше требование а discretion? - вспомнил
Иосиф.
-
Оно уже выполнено, - в поцелуе прошептала Катя.
VIII
Эти дни Иосиф проводил почти безвыходно дома, удер­
живаемый ловкостью и нежностью Екатерины Петровны и
приездом отца Петра, вызванноrо дочерью на предстоящую
свадьбу. Священник приехал рано утром, когда еще поло ­
вина дома спала. Встретил его Иосиф в передней, дружес­
ки с ним поцеловавшись; отец Петр был невесел: не то ус­
тал с дороги, привыкший ко всяким путям, не то ero
тяготила какая -то скрытая печаль. И поцеловался он сожа­
лительно, промолвив:
-
Поздравляю, поздравляю, спасибо, что не забыли
старого батьку. Не следовало бы мне и приезжать на бра-
- 283-

косочетание, но сердце не вытерпело. Хоть дома попирую
с вами.
-Ав церковь не поедете?
-
Не полагается.
Катя вышла по-домашнему в капоте, не стесняясь жени­
ха, с небрежно сколотой косой, в туфлях. И она поцелова­
лась с отцом и женихом, сказав первому:
-
Вот ты и приехал.
-
Приехал, приехал.
-
Ум ыться хочешь пройти?
- Я пойду распоряжусь, - вызвался Иосиф, чтобы дать
время отцу и дочери первой встречи наедине.
-
Поздравляю, дочка, вот и второй раз венец примешь.
- Да, не чаяла, не гадала.
-
Часто случается; не знаешь, где найдешь, где поте-
ряешь.
Оба замолкли; помолчав, отец Петр произнес:
-
Молод он, Иосиф-то Гр игорьевич, для тебя немного.
- Да. Что же, это бывает; он меня любит.
-
Не спорю, не любил бы, не женился бы. А ты его лю-
бишь, Катерина?
-
Не любила бы, замуж не шла бы.
- Твое дело другое.
И, подойдя близко к Екатерине Петровне, он сказал ти-
хо, беря ее за руку:
-
Он - дитя, Катя, ты его не погуби; ответишь Богу.
Екатерина Петровна остро глянула на отца и прошептала:
-
Разве кто любит, может губить?
-
Ну, хорошо, хорошо. Ты не сердись, я так сказал.
-
И так не нужно ни говорить, ни думать.
За завтраком отец Петр спросил:
-
А где же Софья Карловна и внук?
-
Соня в Петербурге, и Виктор туда же уехал учиться.
-
Что же так не подождал?
-
Ведь мы будем совсем тихо справлять свою свадьбу, а
ученье не ждет, что ему зря болтаться? А Соня извещена,
вероятно, приедет.
-
Да, так. А то неловко без самых близких такое боль­
шое дело делать.
-284 -

- После завтрака я съезжу, Катя, - сказал робко Иосиф.
-
Куда это? - недовольно спросила невеста.
-
К Фонвизину.
- Ты его хочешь на свадьбу звать?
-
Нет, чужих же, кроме шаферов, не будет.
-
Конечно. Да если бы и были, я бы не хотела видеть на
свадьбе Андрея.
-Отчего?
-
Имею причины.
- Да я и не думал его звать, я просто хотел его видеть.
-
Не сегодня; отец приехал, и потом эти дни побудь до -
ма, Жозеф. Напиши ему письмо, если так необходимо.
-
Хорошо, и сейчас же это сделаю.
-
Строгая будет у вас жена, Иосиф Гр игорьевич, - за-
метил, улыбаясь, отец Петр.
Разговор без Иосифа плохо вязался, тетушка молча
вздыхала. Екатерина Петровна шумно убирала чашки,
гость тоже хранил молчание.
-
Что письмо, послал? Дай, я пошлю; туда работник
за цветами кстати едет, - сказала Екатерина Петровна,
вставая.
Выйдя на черное крыльцо, около которого на одноколке
ждал рабочий, она сказала:
-
Вот список цветов да еще письмо. Не потеряй рос­
пись, смотри; письмо не так уже важно, дома не будет Анд­
рея Ивановича, отдай кому-нибудь, - и дала ему рубль.
Работник глянул удивленно вороватыми глазами, но
Екатерина Петровна, будто что вспомнив, добавила:
- Заезжай лучше за Иваном Павловичем, он цветы выбе­
рет и письмо отдаст сам; скажи, что очень просят не отказать.
Тщ етно прождал ответа Иосиф.
Свадьба действительно была справлена совсем просто,
без посторонних, даже без Виктора и Сони, почему-то не
приехавшей. Жених, будто не проспавшийся, был молча­
лив и сосредоточен; молчалива была и невеста, но тверда и
спокойна. На обратном пути веселому поезду пересекла до ­
рогу бричка с Парфеном и Мариной. Старик приостановил
лошадь, сняв шапку. Иосиф крикнул:
-285-

- Здравствуйте. Куда Бог несет?
- На станцию. Марину везу.
-ВПитер?
-ВПитер.
- Путь добрый!
Марина была в черном, закутанная, и смотрела непо ­
движно, будто не видя.
Войдя в дом, встречены были отцом Петром шумно и
приветственно, но вскоре и он утишился, видя общую сму­
ту и уныние. И молодая была не разговорчива, напрасно
иногда стараясь говорить весело и твердо. Молодой много
пил и целовался со всеми. В одну из нередких минут мол­
чания он вдруг сказал: •К нам кто-то едет•. И все, прислу­
шавшись, ясно услышали все приближавшийся колоколь­
чик. Потом он затих, хлопнула дверь, и через минуту в
комнате очутилась небольшая, горбатая фигура в старо ­
модной шляпе, накидке, с ридикюлем в руке.
-
Соня ! - вскричал, вскакивая и роняя стул, Иосиф.
- Я, как Чацкий, попадаю •С корабля на бал•. Поздрав-
ляю тебя, Жозеф, поздравляю тебя, Катя.
-
Отчего ты не приехала к свадьбе?
- Я только сегодня получила телеграмму, - в упор смо-
тря на молодую, ответила Соня.
-
Она была послана шесть дней тому назад, - не опус­
кая глаз, проговорила Екатерина Петровна.
- А получила я ее только сегодня, - спокойно заметила
Соня. - Вероятно, вы поручили послать ее кому-нибудь,
кто соблаговолил исполнить это только сегодня, - с ус­
мешкой продолжала гостья, садясь по другую сторону Ио­
сифа.
-Выпьешь?
- Охотно; немного холодно.
- Ты не удивилась? Не сердишься? - спрашивал тихо
новобрачный соседку.
-
Не удивилась. А на что мне сердиться? Ты, вероятно,
не мог иначе поступить.
- Как ты добра!
- 286-

-
Ну, полно. Я не трачу времени на сожаленье о свер­
шившемся, а стараюсь сейчас делать, что нужно в данную
минуту, и потому оставим это шушуканье. Го рько! - сказа­
ла она, отпив бокал, и раздался поцелуй молодых.
-
Как это все невероятно! - говорила тетушка, ложась
в одной комнате с Соней.
-
Вышло, что очень даже вероятно, - ответила та, са­
дясь за письменный стол; долго она писала письмо за пись­
мом, потом умылась, задула свечу, перекрестилась и стала
на колени, опустив голову на постель.

Часть третья
1
Вскоре значительно опустели окрестности фабрики, так
как молодые Пардовы с Соней уехали в Петербург, куда на­
правился и Андрей Фонвизин; отбыл вскоре и Иван Пав­
лович Егерев. Октябрь сронил уже последние листья с де­
ревьев, и снова настала покорная тишина и ясность. Те тя
Маша одна расхаживала по комнатам, из не очень частых
писем узнавая столичные новости: что наследство оказа­
лась не мифом, что, против всех ожиданий, суды и банки не
собираются ставить непреодолимых преград и тетя Аня
мечтает к Пасхе обернуть все дела, что все здоровы, что
Екатерина Петровна сняла квартиру на Фурштадтской, не­
сколько дорогую, по мнению фабричной домоседки, что
Виктор живет с ними, по-прежнему огорчая и приводя в не­
годование мать своим поведением. Соня бывает часто и дру­
жественна. Марья Матвеевна тщетно старалась из этих фак­
тических сообщений узнать то, что ее интересовало всего
более, - счастлива ли была улетевшая на север пара.
Действительно, молодые устроились на Фурштадтской
несколько шире, чем позволяло их теперешнее положение,
но объяснялось это дальнозоркостью Екатерины Петров­
ны, которая рассчитывала свои действия не только до завт­
рашнего дня. Иосифу же Гр игорьевичу было все равно,
лишь бы оставили его в покое, позволили видеться с друзь­
ями, петь свои песни, расхаживая по еще неустроенным, с
раскрытыми сундуками и запакованною мебелью комна­
там. Соня бывала часто, такая же, как прежде, дружествен­
ная и хлопотливая, все в той же накидке и шляпе, с риди­
кюлем в руках. Екатерина Петровна занялась своим
гардеробом, подолгу совещаясь с портнихою каждый день.
Обсуждалось в двадцатый раз, как приличнее одеть моло­
дую Пардову. И в этот полдень они стояли перед зеркалом,
а портниха с булавками во рту у ее ног расправляла какие­
то складки.
-
Вы думаете, m-me, костюм tailleur? Это, конечно, не
броско, но, может быть, слишком подчеркнуто.
- 288-

- В таком случае, просто английские блузы с галстуком.
- Пожалуй, но подойдет ли это к фигуре m-me? Что-ни-
буд ь неяркое.
- Это можно, но теперь прошла мода на оттенки, теперь
пошли все цвета.
За этим занятием застала их и Соня, присевшая в шля­
пе на стул у дверей.
- Все хлопочешь? - спросила гостья, кивая головой на
кучу модных журналов.
- Да, приходится. А ты как, тоже все в делах?
- Да, это не фабрика, где и погулять, и помечтать, и по-
спать было достаточно времени.
-
А я все с квартирой да с тряпками не могу справить­
ся. Пониже эту складку, - обратилась она к девушке на по­
лу. - Давно ты не видела тетку Нелли?
-
А сейчас только, она хотела заехать к тебе.
-Сегодня?
- Да, и даже очень скоро; она рядом: у Дмитревских.
- Поторопитесь, милая.
- Сию минуту, m-me.
Но звонок уже звучал по всему коридору, дернутый
чьей-то энергичной рукою.
- Пожалуйста, Соня, выйди к тете на минуту, займи ее,
покуда я примеряю, извинись.
-
Охотно! - молвила Соня, выходя навстречу полной
даме в седых буклях, которая тотчас заговорила:
-
Ах, ты здесь, Софи, еще раз здравствуй! А где же на­
ша поповна?
-
Просит извинения, она сейчас выйдет, занята нена­
долго.
-
А я, знаешь, перед Аделаидой была в церкви и из ок­
на вижу, едет графиня Лиза на чудных рысаках, недавно за­
вел а, все не могу своей Насте лошадей добыть собраться, а
Иван Гр игорьевич такой рохля, ничего сам не умеет до­
биться. И, грешна, отвлеклась от службы, вдруг слышу,
дья кон читает: 4Ищите царствия Божия, и все приложится
вам•. Прямо какое-то пророчество. Ищу, Го споди, ищу - и
лошади приложатся мне.
Соня, улыбнувшись, сказала:
- 289-
19МКуэмин,т1

-
В чем же пророчество?
- Ты увидишь, постой. Заезжаю домой и помню, что се-
годня что-то неприятное предстоит. Наконец вспомнила:
по векселю большой куш платить. Ищу его в •помози, Го с­
поди•".
-
Постойте, что за спомози, Го споди•?
-
Ах, ты не знаешь этого. У меня - две картонки с оп-
лаченными и неоплаченными счетами, на которых я напи ­
сала: - •благодарю, Го споди• и спомози, Го споди•. Это ме­
ня отец Алексей научил: правда, мило?
-
Как вам сказать".
- Ну, так вот. Смотрю в •помози, Го споди •, - не оказы-
вается, ищу везде - и вдруг он в сблагодарю, Го споди•. Са­
ма забыла, как еще полгода выплатила, когда лес продала.
Не правда ли, чудесно? - И вдруг, переменив тон, добави ­
ла вполголоса: - У тебя не бывает luttes?
- Чего?
-
Luttes, борьбы. У меня всегда, как дойду до слов: еда
будет воля Твоя• - так начинается, - хочу, чтобы была моя
воля. Но где же, однако, наша поповна?
Поповна как раз входила в это время в комнату, и гостья
бросилась к ней, болтая уже о другом. Соня встала, говоря:
-
Ну, Катя, я ухожу, желаю тебе успеха. А где Жозеф?
-
У себя или у Виктора. Ты зайдешь?
-
Не теперь. Я обедаю у вас, ты помнишь?
-
Еще бы: Значит, до скорого.
Женщины поцеловались. Тетя Нелли спросила по уходе
Сони:
-
Ну что же вы, крепки, не раздумали?
-
Ах, нет, что выl я только и жажду, чтобы вступить.
-
И вступите, вступите, как говорится: •стучащего не
изгоню вон•.
По уходе и этой гостьи, Екатерина Петровна надписала
на конверте с заготовленным уже письмом •Ивану Павло­
вичу Егереву• и вплоть до завтрака проходила по комна­
там, останавливаясь перед приставленными к стенке, не по­
вешенными еще зеркалами, и что-то обдумывала.
-290-

Из внутренних покоев донесся слабый голос поющего
Иосифа. Нахмурившись, Катя прикрыла плотнее дверь и
продолжала ходить, руки за спину.
11
Виктор ходил взад и вперед по своей небольшой комна­
те, где сидели у окна Соня и Иосиф в полусумраке, насту­
пившем после двух часов. Мальчик еще не достиг роста от­
чима, но был высок и нескладен. Соня молчала, и только
голос Иосифа раздавался от окна. Го ворил он медленно и
жалобно, что жена недовольна его дружбой с пасынком, за­
прещает ему ходить, куда хочется, даже не позволяет петь
любезные песни
- Она говорит: стыдно перед прислугою - будто маляр
или псаломщик.
- Сама-то она поповна! - восклицал Виктор, поворачи­
вая сь на каблуках. - И черт тебя дернул, Иосиф, связаться
снеюl
-
Ну, Бог с ней. Вот ты и Соня со мною, - примири­
тельно говорил отчим.
-
Положим, для этого не было такой необходимости
жениться на Кате, - заметила, усмехнувшись, Соня.
-
Вот я тебя еще познакомлю с Сенькой мануфактур-
щиком; хочешь? - прекрасный и веселый человек.
-
Мануфактурщик? - спросила Соня.
-Ну и что же?
-
Да ничего. Конечно, не беда, что он - мануфактур-
щик, но он, кажется, хулиган какой-то отчаянный.
- А ты откуда это знаешь?
- Да из твоих же рассказов - откуда больше?
В двери с шумом вошла Екатерина Петровна и сразу за­
кричала:
-
Я говорила тебе, Виктор, что, раз ты хочешь жить у
нас, ты должен отказаться от своих милых друзей, или, по
крайней мере, чтобы они к нам не шлялись. Бог знает, что
тако е, еще обокрадут, убьют, да и в полиции наш дом ока­
жется на самом дурном счету: ты думаешь, за ними не
следят?
- 291-
19°

- Ходит же к нам Иван Павлович".
- Что ты хочешь сказать?
- То лько то, что за ним тоже могут следить.
-
Это совсем не то: не хулиган же он, не вор.
-
Может быть, еще похуже.
-
Ну, об этом мы после поговорим. Вот я сказала, де-
лай, как хочешь. - И Екатерина Петровна шумно опусти ­
лась на стул.
-
Катя, почему ты уверена, что все приходящие к Вик­
тору - воры, хулиганы и так далее?
-
Потому что они бедно одеты и ходят с кухни, - вме-
шалась Соня, до сих пор молчавшая.
Катя вскинула на нее глазами, молвив сквозь зубы:
- Ты, Соня, - святая душа и ничего в этом не понимаешь.
-
Это правда, что я ничего не понимаю, но я думаю, что
происходит это не от моей святости, а от чего-то другого.
Да наконец, по-моему, это касается скорее Жозефа.
-
Жозеф со мною согласен, - быстро возразила собе­
седница, поймав за руку ходившего мужа и тихонько ее
пожав.
- Да, Катя, конечно, - сказал тот, останавливаясь.
- Как вы мне надоели, если б вы знали! - закричал па-
сынок, срываясь с места.
-
Куда ты? - остановила его Соня.
- Я тебя не гоню, я только требую, чтобы к нам не ша-
тались темные личности.
- Да знаю, знаю! Решайте тут без меня: приду ещеl
-
Как все вы стали нервны, - сказала Соня, смотря на
захлопнутую вышедшим Виктором дверь. - Решительно,
петербургский воздух вам не в пользу.
Екатерина Петровна промолчала, продолжая сидеть и
нежно мять оставленную в руке мужнину руку. Ранние су­
мерки начинали наполнять тенью углы комнаты: наступив­
шая тишина казалась еще большею после недавнего крика.
Наконец, Соня, встав, сказала:
-
Ну, пора, я иду, вечером увидимся?
-
Гд е? - будто из воды донесся голос Пардовой.
-292-

- На Мойке же; сегодня собрание. Не трудитесь прово­
жат ь: я - своя. Ты, Катя , все-таки не обижай слишком Вик­
тора.
- Кто его думает обижать? До свиданья.
Соня расцеловалась с сидевшей Екатериной Петровной
и стоявшим около Жозефом.
-
Зажги свет! - прошептала Катя, когда муж, накло­
ни вшись, стал быстро и легко целовать ее лицо и шею.
- Зачем? Так хорошо! - шепотом же говорил тот, не пе­
реставая целовать.
-
Милый, зажги. Не сегодня, не сейчас! - и она сама
прижалась к нему.
-
Но, Катя, вчера - •не сегодня •, сегодня - •не сего­
дня• , завтра - � не сегодня •, когда же?
-
Не сердись, Жозеф; ты знаешь, как я люблю тебя, но
прошу тебя, не сегодня. Я скажу, когда. Не по-хорошему ты
меня любишь.
- Я люблю, как умею. Меня это огорчает и удивляет.
-
Все отлично, милый, все будет хорошо. Ты веришь
мне?
- Верю.
-
Значит, все прекрасно.
Жозеф в темноте вздохнул. Катя прижалась к нему, сто­
явшему на коленях, и, медленно поцеловав, встала, сама по­
вернула кнопку и поправила платье и волосы.
- А что, Катя, твои опасенья?
- Насчет чего?
-
Ну, насчет ребенка.
-
Я была вчера у доктора; говорит: нервное, ложная
тревога.
-Да? Жалко.
-
Конечно, жалко, но что же делать? Я не виновата.
- Ятебяиневиню.
После обеда Екатерина Петровна в скромном темном
платье поехала, сопровождаемая Иосифом, под туманом и
мелки м дождем. В длинном зале уже было человек пятнад­
цать незнакомых и мало знакомых лиц; впрочем, Иосиф
здоровался направо и налево, подвигаясь к хозяину и выде­
ляясь большою, плотною фигурой. Подойдя к небольшому
-2
93-

изможденному человеку, с большим черепом и серым ли­
цом, он сказал:
-
Вот, Петр Павлович, моя жена, Екатерина Петровна,
о которой вам говорила тетушка.
-
Я так давно стремилась, - бормотала Пардова, беря
худую руку, как у мощи.
-
Очень рад, что Го сподь постучался в ваше сердце, -
отозвался с акцентом хозяин, отходя к стене, где в равном
расстоянии друг от друrа на толстом картоне были разве­
шаны евангельские тексты на русском и немецком языках
вроде обязател ьных запрещений в присутственных местах .
Человек неопытный мог бы подумать, что содержание этих
таблиц таково: •Не плевать на пол•, сПросят не курить•,
сПо траве не ходить•, •Не пейте сырой воды •, но это были
тексты. Оглядевшись, Екатерина Петровна радостно на­
правилась к Соне, одиноко и будто скучая стоявшей у пиа­
ни но, не вступая в разговор с Лелей, Адвентовым и Безза­
катным, помещавшимся около нее.
- Насилу тебя нашла! - заговорила вновь прибывшая.
-
Кажется , я стою на виду.
- Да, да. Ты будешь аккомпанировать?
-Вероятно.
- Ах, это будет чудесно!
-
Отчего? Тут обыкновенно поют очень плохие и не-
подходящие вещи.
Соня смотрела через головы толпившихся в дверях лю-
дей, несколько прищуривая свои голубые гл аза.
- Я останусь около тебя, хорошо? - продолжала дама.
- Ту т хотела Леля, кажется, сесть, спроси у нее.
-
Она уступит.
-
Нет, нет! .. - взволнованно заговорила Дмитревская.
-
Распределимся все тут: Елена Ивановна с Софьей
Карловной, я - с Иосифом Гр игорьевичем, а вам указания
и разъяснения будет давать Серrей Павлович, - решил Ад­
вентов.
Высокий, бритый человек, в длинном сюртуке, слегка
протянул руку навстречу Сониному взгляду, и она, сев за
пианино, начала мелодию, вроде мендельсоновских роман -
- 294-

сов, и запела вместе с Лелей; остальные чувствительно под­
певали:
Господь,Ты-альфаиомега,
Ты - нам спасенье и тобовьl
Скажи - и стану чище снега:
Нас всех спасла Святая кровь.
Бритый господин разоrnул вынутое из кармана еванге­
лие и, прочитав по-английски, сложил книжечку и стал го­
ворить по-английски же, громко выкрикивая некоторые
слова. П риседавшая около него девица в очках тотчас пере­
водила его слова по-русски, не заботясь о синтаксисе. Дело
шло о блудном сыне и возможности быть спасену в любую
минуту твердо уверовавшему в спасительность Христовых
страдан ий. Пропели еще. Екатерине Петровне было жарко
и скучновато. Беззакатный рядом шептал:
-
Смотрите, тетя Нелли сейчас заснет.
И действительно, толстая дама блаженно покачивала
головой , выставив грудь в блестящей кирасе лифа и полу­
откры в рот. Хозяин встал со своего стула, что было сиrnа­
лом подняться и остальным.
- Что это будет? - шепнула Катя соседу.
-
А вот услышите.
Петр П авлович , опустясь на колени у стула, на котором
только что сидел, сосредоточенно уткнул нос в облокочен­
ные руки и громко сказал: •Господи, внуши имущим внеш ­
нюю власть над нами благодать, милость и разумение, что­
бы их коснулся Твой свет и они не rnали верных Тв оих
слуг• .
Братья сказали: •аминь•. И по очереди все вставали на
колени у своих стульев и объявляли свои просьбы. Моло­
денькая женщина в шляпе, с наивным и веселым лицом,
краснея, пробормотала: •Господи, продли командировку
моего мужа!• Леля строго посмотрела на улыбавшегося
студента и зашептала Екатерине Петровне:
-
Не вводитесь в соблазн: эта женщина на верном пути,
ее муж еще внешний, непросвещенный человек; она - сла­
ба и запутала свои сердечные дела; если муж вернется
раньше, чем она приведет все в порядок, могут случиться
- 295-

большие несчастья. Аминь, - вдруг заключила она, сделав
сосредоточенное лицо, в ответ на пропущенную молитву
Адвентова.
Очередь была за Соней; опустившись у своего табурета
и смотря на цветы, поставленные на пианино, она громко
проговорила: •Боже, дай мир и любовь всему миру, дай мир
и любовь братьям и тем, кого я люблю, и тем, кто ходит во
тьме; дай, чтобы зло, посеянное сегодня, заглохло завтра;
пошли покой брату моему Иосифу и Виктору•.
Екатерина Петровна тревожно огляделась, но Соня спо­
койно поднялась и слушала Лелю, которая, вся красная, за­
икаясь, лепетала, чтобы ее полюбил тот, кого она любит.
-
Что же мне говорить? - спрашивала, краснея, Екате-
рина Петровна у Беззакатного.
- Что вам хочется: чтобы муж купил вам новую шляпу.
-
Вы все шутите!
- Как вы трусливы ! Ну, что-нибудь общее - что знаете.
Екатерина Петровна опустилась от волнения даже спи­
ной к стулу и, опустив руки, начала: •Помилуй мя, Боже,
по велицей милости Тв оей•, - и так до конца. Англичанин
тихонько спрашивал у приспешной девицы, почему у этой
дамы такие длинные желанья; та объясняла. Вся красная,
отирая пот, поднялась Пардова, не слыша, как бойко отра­
портовал Беззакатный свое желанье, чтобы Михаилу Алек­
сандровичу Адвентову скорее прислали денег. Опять пели.
Екатерина Петровна все не могла прийти в себя. Уже дру­
гой проповедник, на этот раз по-русски, говорил:
-
Вы можете говорить: •Нет Бога•, - а Он есть. Вы си­
дите в комнате и говорит: •дождь нет•, а дождь сам идет.
Никто не понимает минута. Вот дверь открыт, я ее закры­
ваю - и он закрыт. Го сподь стукает в ваш квартир, и вы Его
принимаете. Всякий сердце есть готовый квартир: надо его
мести и долой брать пыль. Итак, несите Го спода в ваш квар­
тир и ждите часы .
Он поклонился, и опять запели. Расходились. Часть гос­
тей была приглашена пить чай; тетя Нелли говорила уез­
жавшему Иосифу:
- Нельзя же, братец, она бы еще всю псалтырь прочита­
ла! Это хорошо, конечно; это - святая книга, но нельзя же,
-2
96-

как говорится, до бесчувствия! Все-таки поповская кровь
заговорила; ты уйми свою жену.
Иосиф целовал ручку, кланяясь и слыша, как Соня, та­
ща за рукав Адвентова, говорила:
- Ее нельзя упускать из виду: вы видите, в каком она со­
стоянии.
Те тя Нелли на всю переднюю сказала:
- А наша мать Софья о всех сохнет! - и спешно пошла
на пригласительные знаки в столовую.
111
-
Что это? Ах, контракт; хорошо... - говорила Екате­
рина Петровна, оборачиваясь к вошедшей горничной и
рассматривая бумагу, продолжала к сидевшему поодаль
мужу: - Я сказала, чтобы квартиру записали на мое имя;
ведь это все равно, а тебе меньше хлопот, да и потом, в этих
делах, может быть, я распорядительнее тебя: тут нужно
держать ухо востро.
-
Конечно, конечно, - отозвался тот.
Го рничная вступилась:
-
И потом, барина на кухню какой-то человек с пись-
мом просит.
- Кто такой, посланный?
-
Не знаю-с, - с письмом, передать лично.
-
Выйди, Жозеф, наверно какая -нибудь благотвори-
тельность: глухонемой, что-нибудь в таком роде.
- Нет, он все слышит и говорит хорошо, - вставила гор­
ничная, засмеявшись.
В кухне на табурете сидел высокий, белокурый человек
в больших сапогах и картузе; при появлении Иосифа он
встал, сняв фуражку и не окончив фразы, на которую гром­
ко смеялась гремевшая кастрюлями кухарка.
-
У вас письмо ко мне? - спросил, подходя, Пардов.
Не вынимая конверта, парень спросил:
-
Вы будете папашей Виктору Михайловичу?
-
Каким папашей? У меня нет детей.
- Не могу знать, только Виктор Михайлович наказыва-
ли, чтобы письмо папаше отдать.
- 297-

-
Какой Виктор Михайлович? - недоумевал Иосиф.
- Да это, Иосиф Гр игорьевич, молодой барин послали, -
заметила кухарка.
-
Ах, Виктор! Да, я - его отчим.
- Что отчим, что папаша, это - все одно, - говорил по-
сланный, весело поводя глазами и вытаскивая скомканную
бумагу. - Вот, - сказал он, подавая и, понизив голос, при­
бавил: - а сегодня вечером очень просили в •дунай• прий­
ти, им нужно поговорить с вами.
-
Да, - дЛя чего-то тоже шепотом, отвечал барин, - а
где это - -.Дунай•?
- На Ямской.
-Яприду.
- Приходите; не больно поздно, часов в девять. Счастли-
во оставаться; Василий Кудря вцев, - заключил он звонко.
- Иосиф Пардов, - промолвил другой, подавая руку.
-
Приятно слышать, - тряхнув волосами, отвечал Ва-
силий.
В письме уже четыре дня пропадавшего Виктора гово­
рилось, что он поселился у Броскина на Николаевской,
просит прислать необходимые вещи, оставленные на их
квартире, и повторялось устно переданное Кудря вцевым
приглашение на сегодняшний вечер. Иосиф не счел воз­
можным утаить содержание письма от жены, которая гово­
рила вполголоса с только что пришедшей Соней. Скрыл
только, что в •Дунай• пойдет.
-
Не думает Виктор возвращаться? - спросила Соня.
- Ничего не пишет.
Катя молча ходила по комнате; наконец, остановясь,
объявила:
- Ты можешь думать, что угодно, Жозеф, но я очень ра­
да, что Виктор не у нас. Ему свободнее и нам спокойнее; это
мешало бы нам, его жизнь - понимаешь? Это для тебя. Но
меня беспокоит, как он устроится: как бы он не пропал
окончательно. Ты непременно ходи к нему и наблюдай,
Жозеф; он тебя любит и тебе не так стеснительно, как мне,
ходить, куда попало. Ты сможешь его уберечь, а к тебе, уве­
рена, ничто не пристанет.
- Хорошо.
- 298-

-
Ты сделаешь это для меня: какая ни на есть, но я -
мать.
-
Я сделаю это и для себя самого.
-
И для Виктора. Спасибо! - Она поцеловала его, опу-
стив глаза и как-то странно краснея.
Соня, обиравшая сухие листья с цветов, не оборачива­
ясь, проговорила:
-
Скажи ему от меня, чтобы он как можно чаще ходил
ко мне; без особой нужды, не знаю, удобно ли мне будет са­
мой к нему идти. Если будет необходИмость, конечно, я
пойду куда угодно.
- Я не ожидал этого от нее, - сказал Иосиф, когда Ка-
тя ушла.
-Чего?
-
Что она будет меня посылать к нему.
-
Мне вообще крайне тягостна вся эта история! - ска-
зала, поморщась, Соня. - Еще Леля меня тревожит...
-Ачто с нею?
-
Она совсем больна и воображает, что влюбилась в
Сергея Павловича...
-
Может быть, она и в самом деле влюбилась в него?
-
Не думаю, но это в сущности все равно.
-Аон что?
-
Очень трудно судить о чужих чувствах, но если б он
мог, как бы кратковременно это ни было, любить ее, - Бог
с ними, хотя бы для других это было несчастием.
- Для кого?
Соня молча вздохнула, продолжая обирать желтоватые
сухие листья с цветков.
-
Очень тяжелые времена наступили, Соня, не такою я
думал новую жизнь в Петербурге!
- Ну, не раскисай, Жозеф; во всяком положении можно
делать, что нужно. Я тебя не оставлю. Вероятно, необходи­
мо для чего-нибудь пройти это время.
- Ты уже едешь? - спросил Иосиф, видя, что Соня на-
девает шляпу.
-
Пойду к Леле; ты сегодня увидишь Виктора?
-
Может быть.
-
Не забудь ему передать, что я говорила.
-2
99-

-Ты бледна, Соня, -ты здорова?
-
Конечно. Так тебе показалось.
Нездоровье жены, лежавшей с мигренью в спальне, дало
возможность Иосифу без затруднений отправиться в дале­
кий •Дунай• . Взойдя по затоптанным, обледенелым ступе­
ням во второй этаж на чистую половину, он был охвачен за­
пахом нагорелого масла, дешевых папирос, шипеньем
граммофона и нестройным гулом голосов. Он не сразу за­
метил среди посетителей у окна Виктора с тремя какими-то
молодыми людьми, с виду приказчиками, из которых в од­
ном он без труда узнал Кудря вцева; другие были одеты в
немецкое платье, один, необыкновенно беленький, со смор­
щенным и помятым лицом, оказался Сенькой мануфактур­
щиком, другой, высокий, плотный, с широким, как солнце,
лицом, большими серыми, наглыми глазами, был Алексан­
дром Броскиным, теперешним хозяином Виктора. Нового
гостя встретили непринуЖденно и радушно, очевидно пре­
дупреЖденные. Мануфактурщик оканчивал свой рассказ:
•".каких же вам еще, говорю, хулиганов, надобно, когда вся
Ивановская в наших руках•. Проходившие девки в шарфах
и шляпах походя целовали белую голову рассказчика, гово­
ря: •Сенька, Сеня, Сеничка, сметанная голова! Еще в бане
давно не был, а то совсем как сметана!•, и смеялись, погля­
дывая на Иосифа.
-
Садись с нами, Линде! - сказал Броскин худому
мальчику с еврейским лицом и ярким румянцем пятнами
на скулах.
-
Вы позволите? - спросил тот у Иосифа.
-
Пожалуйста.
- Ты, Шурка, всех кавалеров на свой стол перетащишь;
или гостей залучаешь по трактирам? - прокричала высо­
кая женщина в платке, с широким, густо нарумяненным
лицом, большим красным ртом и серыми, будто пьяными,
томными глазам и. Линде, отрекомендовавшийся типо­
графщиком, тихо занимал Иосифа разговором, не обращая
внимания на выкрики соседей. Но Броскин, не подавая ви­
ду, оказывается, внимательно следил за ходом ругательств,
и, наконец, молча взяв палку с наверченной газетою, подо ­
шел к другому столу и, ударив по спине одного из мужч ин,
-300-

сказал: �домой пора, господин хороший, - стерва-то давно
в постель ладит•. Все вскочили, и сразу ничего стало нель­
зя разобрать в общем шуме. Весь зал принял участие в
скандале, по крайней мере, криком; женщина стояла уже
держась за щеку, еще более покрасневшую, между тем как
небритый толстый слуга взывал: •Господа, не скандалить,
Александр Алексеевич, Ираида Дмитриевна, бросьте , нехо­
рошо !•
- Те бе , Шурка, это так не пройдет!
- Ладно, после поговоришь; приходи завтра утром , дав-
но бита не была!
-
Зачем вы ее обижаете? - спрашивал Иосиф, меж тем
как часть мужчин вступила в рукопашную. Мануфактур­
щик, кого-то поколотивший, притворился мертвецки пья­
ным, и его выносили ногами вперед, тщетно напяливая
смятый котелок.
Иосиф не знал , как было поздно, когда они вышли на
улицу. Давно не пивши, он был не трезв и как сквозь сон
вспоминал, что они были еще где -то, что он плакал и Вик­
тор его утешал, обнимая. Они шли под руку пешком с Вик­
тором; Василий и Броскин следовали за ними, громко рас­
певая , по мокрой, темной и пустой улице.
-
Ты непременно приходи завтра, - не совсем твердо
уговаривал Виктор. - Она не ругалась? Пустила? Или ты
спросил?
-
Сама послала.
- Ну, тут подвохом пахнет; да у меня есть на нее средст-
во, чтобы унять! Мне много нужно сказать тебе, Жозеф, ты
не знаешь, как я люблю тебя. И ты не думай, что я - про­
павший человек. И что есть пропавший человек? А ее я ус­
мирю!
За ними, перестав петь, уже вели разговор, как у Васи­
лия на Пасхе с Владимирской колокольни свалилась шап­
ка, причем тот утверждал, что это случилось не с ним , а с
Броскиным.
-
Соня просила тебя заходить к ней.
-
Зайду.
- Так тяжело, Виктор, если б ты знал !
-
Ничего, Жозеф, ничего: мы не будем оставлены .
- 301-

- Дай-то Бог.
-
Барышня, позвольте проводить, бросьте вашего папа-
шу; к чему такая суровость замечательная? - Это уже Ва­
силий ухищрялся за какою-то женщиной, вышедшей из ка­
литки в сопровождении высокого старика. Она была в
купеческой шубке и платке; вышедши на улицу, они пере­
крестились три раза и все ускоряли шаги от веселых ребят;
те не переставали, тоже поспешая за ними. Наконец, ста­
рик, обернувшись, сказал тихо: •Или городового клик­
нуть?• Не слушая шуток, женщина тянула за рукав своего
спутника, твердя: •Бросьте, дядюшка, пришли уже•. Они
стояли у калитки же другого, близкого к их, дома, из кото­
рой виднелись мостки и ряд деревянных домиков с лампад­
ками в окнах, Иосиф, приостановясь, заметил бледное ли­
цо в черном платке с будто незрящими глазами. Она,
вздрогнув, прошептала прямо в его наклонившееся лицо:
•Ты, Павел?• - и скрылась за захлопнутой стариком ка­
литкой.
-
Пошли долгополые гнусавить! - сказал Василий.
- Виктор, мне показалось, это была Марина.
-
Какая Марина?
- Парфенова.
-
Может быть: она где-то тут живет, - равнодушно от -
вечал тот - и заговорил о другом.
Иосиф молчал, рассеянно слушая пасынка. Дождь про­
шел; ветер разогнал тучи, и при тяжелых, розовеющих за­
рею облаках смутно блестели плоские купола Владимир­
ской церкви и колокольни, с которой слетела на прошлой
Пасхе Сенькина шапка.
IV
Тюл евые занавески скрывали противоположную стену
и промозглый двор внизу. Комната была так мала, что кро ­
вать и старый комод занимали ее почти всю; при свете од ­
ной лампады тараканы медленно ползали по топленой печ ­
ке. Виктор, сидя на принесенной из кухни табуретке,
говорил Иосифу, помещавшемуся на шатком стуле у окна:
-302-

- Ты не очень удачно попал сегодня: у хозяев гости, мо-
жет быть, в •дунай• пойти?
- Все равно, посидим здесь.
- Будут звать к себе, неудобно отказываться.
-
Что же? Можно и выйти к ним. Отчего ты ушел от
нас, Виктор?
-
Ну, что об этом говорить, раз ты сам не понимаешь?
Конечно, ты не можешь думать, что мне очень нравится
здесь, но пока это так нужно; мы, как странники, не все ли
равно, где остановиться выпить чаю? И потом, люди здесь
все-таки лучше Нелькиных уродов.
-
Скажи, Виктор, ты не видишь Фонвизина?
-
Ведь он уехал, но скоро вернется; до отъезда я видал
его часто.
-
Странный человек!
-
Ты, Жозеф, не моги о нем говорить; нужно так хоро-
шо его знать, чтобы понять, а лучше скажи, как у вас там: ты
не ссоришься с Екатериной Петровной, доволен, счастлив?
-
Да. Тол ько мне кажется, она как-то меньше меня
любит.
- Да, а ты уверен, что она тебя любила?
-
Зачем же бы она шла за меня?
- Ну, это вопрос совсем другой; там больше речь шла о
твоей любви. То лько вот что: если тебе станет практически
очень тяжело, ты скажи мне; кроме помощи сердечной, ка­
кую можем я и Соня и особенно Андрей Иванович дать те­
бе, я лично могу найти еще и управу на твою жену.
- Ты , Виктор?
-Да, я.
- Я думаю, не придется прибегать к экстренным мерам.
- Дай Бог; только помни.
В двери сначала тихонько, потом все громче раздался
стук, и кто-то настойчиво твердил:
- Люба, Люба, отвори. Кто у тебя?
Виктор, подойдя к выходу, проговорил:
- Следующая дверь.
- Merci, - отвечал хриплый голос, и снова раздался уже
удаленный тот же стук и слова: •Люба, Люба•.
- Кто это? - спросил Пардов.
-3
03-

- Го сть к соседке, - спокойно ответил пасынок, закури ­
вая папиросу.
Из-за стенки послышался высокий женский голос,
хриплый посетитель изредка вступал басом. Постучав ­
шись, вошел Броскин приглашать к себе; от него пахло пи­
вом, но в полумраке лампады, где не замечалась помятость
его широкого, как солнце, лица, он казался моложе своих
26 лет. Он присел на кровать Виктора, продолжая уговари ­
вать молодых людей не отказать в посещении.
Из рассказов пасынка Иосиф знал хорошо историю
Броскина. Москвич, веселым и расторопным мальчиком
поступил он к купцу Жолтикову, торговавшему древними
иконами и всяческой другой стариной. Вдовый хозяин, же­
нившийся второй раз, седым уже, на молодой женщине,
брал в свои дальние поездки за стариной пригожего Сашу,
и вскоре тот сделался почти главным помощником, не счи­
тая косого Зыкова, старшего приказчика. Ему даже сходи­
ли с рук кутежи и гульба, на которые неизвестно откуда до­
бывались деньги. Даже когда старик Жолтиков умер и
молодая вдова вышла за Зыкова, Броскин продолжал слу­
жить у них по старой памяти, пока дело, поднятое родст­
венниками покойного, не заставило его оставить темную
лавку с древностями. Молодая Зыкова оправдалась в от­
равлении мужа и мирно заторговала с новым супругом, но
Саша, бывший главным свидетелем на суде, был уволен.
Он тотчас женился на Марье Ильиничне, отдававшей ком ­
наты нестрогим девицам и состоявшей их руководительни­
цею, переехал в это тихое пристанище, продолжая, уже на
свой страх, торговлю в разнос иконами по знакомым. За то­
варом отчасти он ездил сам, отчасти продавал оставшийся
каким-то образом у него на руках, жолтиковский. Го ворили
кое-что про то время, когда лицо Саши еще не опухло от
пьянства и женщин, когда любил его бездетный и скупой
на ласки хозяин, но и рассказывать-то про то не хочется:
мало ли чего со злобы наболтать можно.
Иосиф вспоминал все это, смотря на безоблачный лоб
помещавшегося напротив него Броскина; сам он сидел в
почетном углу с Виктором, каким-то старичком, глухим на
одно ухо, и матерью Броскина, генеральскою нянькою. Ос-
- 304-

тальные гости, кроме двух мальчиков, приехавших из
Кронштадта, были известны Пардову: Кудрявцев, Линде,
мануфактурщик; Ираида восседала среди них, блистая ши­
роким, ярко нарумяненным лицом. Го сти были уже не трез­
вы и говорили шумно и откровенно, и степенные рассказы
генеральской няньки о детстве Саши, о попугае, хозяйских
детях, - доносились как сквозь воду. Уже бренчали бала­
лайки, и востроносые мальчики, похожие друг на друга,
плясали вприсядку, раздувая пламя низко повешенных
трех лампадок, - как Ираида закричала от печки:
- А где же твои дамы, Шурка, или все заняты?
Марья Ильинична замахала было руками, поводя глаза­
ми на Иосифа, но Броскин прервал ее:
-
Брось, Ильинишна, гости не обессудят! - и, накло­
нясь через стол к Пардову, продолжал: - Хор цыганок поз­
волите пригласить? Они безобразничать не будут.
- Да, пожалуйста.
- Ну, мне пора! - подобрав губы, заговорила нянька.
- Бросьте, мамаша, гости не обессудят: все свои.
-
Я ничего, веселитесь себе, мне далеко - на остров
ехать.
За ней безмолвно поднялся и глухой старичок. Вошед­
шие три женщины были встречены общими криками. Две,
толстые, были в капотах с голыми руками, третья, гладко
прилизанная, в темной юбке и белой блузочке - барыш­
ней.
-
Та ня, Люба и Верочка, прошу любить и жаловать! -
представлял Броскин вошедших, скромно севших за стол.
Веселье увеличивалось, и было тесно уже плясать, так как
за столом у окна сели играть в стукалку. Задевали за пус­
тые бутылки на полу, и канарейки, разбуженные шумом, за­
трещали, вытягивая шеи.
Саша сел на низкий сундук рядом с переместившимся
Иосифом и, полуобняв его, завел разговор о своих поезд­
ках. Запертые накрепко двухэтажные избы, высокие лес­
ные горы, озера, реки , не замерзающие зимою, редкие горо­
да, Тол вуй, Шуньга - рисовались затуманенному Иосифу.
-
Иногда не знаешь, не гадаешь, как на редкость набре­
дешь. Раз, на колокольне окна были дивным •страшным
- 305-
20МКузм1ш,т1

судом• заставлены. Великороссийские попы разве в этом
что понимают? За хлам чтут, а плакать надобно, какого вы ­
сокого письма, какие •в6 имя• попадаются! Править посы ­
лаем в Москву на Преображенское ...
- А разве здесь некому?
- Кому же? То лько Тюлину, да Матвей-то гл азами сл аб
стал, да и смолоду-то не шибко аккуратен был...
То лстая Та нька, перестав пить, вплотную подошла к
Пардону, говоря:
-
Го лубчик, отчего вы меня не поцелуете?
-
Пошла, дрянь! Нашла с кем целоваться? Знаешь л и,
кто 'МО? - закричал на нее Саша и добавил, обнимая Иоси ­
фа: - Дайте я вас лучше поцелую.
- Я очень рад, - бормотал тот, когда Броскин, навалив­
шись всем телом, поцеловал его в губы . Ираида, засмеяв­
шись деланно и пронзительно, крикнула от карт:
- Шурка, не замай! Это тебе не Жолтиков, ни с чем , по­
жалуй, отьедешь l
-
Ираида Дмитриевна, стучите, стучите! - приставали
к ней игроки. Броскин подошел, казалось, совершенно спо­
койно к женщине и сказал внятно и раздельно:
- Если вы, Ираида Дмитриевна, сейчас не уйдете, пожа­
леете!
Сощурив томные глаза, та промолвила:
- Задело, небось? Поганый ты, Шурка, вот что. До сви­
дания, господа, - и вышла из комнаты.
Все как-то стихло: карты прекратились, допилось по­
следнее пиво; барышни исчезли, поуходили и гости, и Вик­
тор куда-то пропал. Иосиф сидел, не двигаясь, на сундуке и
говорил:
-
Саша, ты не знаешь, как я несчастлив: я от сердца
люблю свою жену, а она, а она... - и умолк.
- Н е хочет быть с тобою, что ли? - ласково шептал тот.
Пардон кивнул головою утвердительно и продолжал:
- Я так растерян; когда я жил у тетушки, я крепко знал
все, а теперь как в море; Соня , Виктор, Андрей Иванович -
все ушли куда-то, я один, и жена моя не любит меня, а я не
могу...
-306-

Не мигая, Саша зашептал:
-
Что я скажу тебе: наплюй на них! Что я скажу тебе...
-
Возьми меня в Н ижний, Повенец, в скиты куда-ни-
будь, хоть на неделю, милый мой...
-
Это можно, но, первое дело, пренебреги! Я тебя выве­
ду, •изведу из темницы душу твою•.
- Ах, хоть на неделю, прошу тебя!
Or Саши пахло пивом, он икал и rотов был уснуть. Ма­
рия Ильинична вошла и заговорила сразу истерически:
- Выпростите,выпроститенас.Выдлянас-какБог,я
руки ваши целую, - и она действительно их поцеловала, -
чтовы,зная,ктоя,ктоШура,пришликнам.Язнаю,вы -
скромный, вы - женатый, вы - дворянин и пришли к нам
от души. Шурка тут ни при чем, все я, все я, чтобы не знал
горя мой Саня. Не на век же это. Вот справимся, бросим эту
квартиру, уедем в провинцию, займемся торговлею, мы не
пропадем, а пока простите нас.
Саша вдруг заснул, положив голову на колени соседа и
скрежеща зубами. Женщина заволновалась:
-
Саня, что ты? Ляг на постель!
Не открывая глаз, тот отвечал:
- Я не сплю, у меня гости - друг мой Иосиф Гри горьевич.
-
И он ляжет, ляг, ляг! Ляпе, - обратилась она уже к
Иосифу, - на минуту: он сейчас совсем заснет.
Она проворно положила к стене две из четырех высив­
шихся подушек, и Иосиф лег, будто сквозь дым видя, как
взгромоздил Саша на кровать и свое ослабевшее, белое,
пьяное тело. Иосифову руку хозяин держал крепко и вре­
менами скрипел зубами. В кухне кто-то шумел, ища свой
кошелек. Ильинична поспешила туда, и смутно слышал
Иосиф хлопанье дверьми, шаги, далекие крики на дворе.
•Он ее зарезал насмерть! Она не дышит!• - кричала при­
слуга по коридору. •дворник, дворник!• - опять хлопанье
дверями, крики, возня. Саша спал, лампады пылали: через
двор в окне зажгли зеленую лампу и сели за стол писать два
чел овека. Там тихо, спокойно, целомудренно! Хозяйка вер­
нулась и, приставив стулья, взяла одну из подушек и легла
по ту сторону мужа.
- 307-
20•

-
Кого это у вас зарезали? - спросил Иосиф шепотом.
-
Та к, зевала Наташка, никого не зарезали. Повезло
этой Та ньке: то в бане чуть не утопили, то мичман корти ­
ком в живот колол, теперь немец чуть не зарезал. Хорош ий
она человек, да к мужчинам больно липка. Как она на Сань­
ку зарилась, да как я
,
задала я ей рвань, что плешива ходит,
так только рядом посидеть смеет...
И Марья Ильинична снова заговорила о своей любви к
мужу, как-то нелепо и задушевно; потом заснула. Лампады
пылали, через двор зеленела лампа. Как далеко ушли Соня,
Леля, Адвентов, милая Катя, как она нежна была летом, ее
rрудь, ее руки были так теплы! Иосиф привстал; рука Саши
крепко держала его и была влажна и тепла. Пардов осто­
рожно провел другой рукою по руке и rруди спящего, они
были теплы, почти горячи под ситцевой рубахою. Лицо
Броскина опустилось, лоб в испарине, рот открыт, пахнет
пивом; Марья Ильинична посапывает. Как нестерпимы
спя щие людиl Саша, проснувшись, прошептал, глядя в от­
крытые глаза Иосифа: •Недреманное Око Го спода Нашего
Иисуса!• - и снова заснул. Когда Пардов хотел освободить
свою руку, спящий его оцарапал и пытался укусить.
Вдруг кто-то истошным голосом прокричал: •Андрей,
Андрей!• - и затих. Иосиф свободною рукою разнял паль­
цы Броскина и, перескочив через обоих спящих, вышел в
кухню. Из коридора вошла Люба и, обратясь прямо к Иоси­
фу, сказала:
- Где Андрей Иванович? Мне его до смерти нужно.
-
Мне самому его нужно до смерти: он только и спасет
нас l
-
К нему жена приедет. Царица Небесная, сделай, что-
бы она не приезжала!
Не слушая, Иосиф восклицал:
-
Он спасет нас, Андрей Фонвизин!
-
Да, да, Варызинl Андрюша, милый! - Потом приба-
вила просто: - В горнице пива больше не осталось?
- Яне знаю.
-
Что же мы будем делать?! - горестно сказала Люба,
опускаясь на табурет, и заплакала пьяными слезами.
- 308-

v
Осеннее солнце светило с утра, румяня красные стулья,
но, казалось, Екатерина Петровна не замечала его, волнуе­
мая разговором с тетей Нелли и Петром Павловичем. Посе­
тители тоже были несколько взволнованы, хотя и меньше и
по-другому, нежели хозяйка: они были встревожены слова­
ми говорящей, оставлявшими спокойною самое Екатерину
Петровну, которую мучила какая -то невысказываемая
мысль. Солнце ровно ложилось мимо лиц на красную обив­
ку, дробясь вдали на граненой раме зеркала, маня на воздух.
Екатерина Петровна так говорила, будто что-то жгло ей гу­
бы и произносились совсем другие слова. Нелли держала
прямо свою высокую затянутую грудь, а Петр Павлович,
как-то еще более измождившийся за это время, сидел раз­
неженно и умиленно. Склонив свое лицо в неровных крас ­
ных пятнах, Пардова продолжала:
-
Я не знаю; я боюсь ошибиться, но судите сами: после
первого собрания муж не был на них; я замечаю какое-то
очерствение в нем - вы простите, он родственник вам, но
ведь и мне он не чужой.
-
Вы думаете, он охладел, погас?
-
Ах, если только это, но и горел ли он? Вы не повери-
те, как я скорблю, я так предана, не принято говорить про
себя, но это так; у меня сердце разрывается! .. - и она при­
ложила руку с левой стороны тугого черного лифа.
-
Бедная! - сочувственно прошептал Петр Павлович.
-
Тем более, что я сама отчасти виновата в этом...
-
Вы, ma сhеге? Полноте, вы наговариваете на себя!
-
Нет, нет. Вы знаете, у меня сын Виктор.
- Да, да: такой странный мальчик.
- Совершенно погибшее существо. Я отделила его, что -
бы предохранить Иосифа, и боюсь, не напортила ли этим,
так как Жозеф теперь пропадает у него и я не знаю, как они
там проводят время. Я же не могу следить, вы понимаете?
-
Вы поступили очень неосмотрительно.
-
Я уж и сама вижу, что неосмотрительно.
Петр Павлович умиленно заговорил:
-3
09-

-
Но, может быть, возможно еще не только вернуть ва­
шего супруга, но и обратить блудного сына?
Пардова покачала головою сомнительно.
-
Едва лиl Сделаю последнюю попытку. Знаете, я, ка­
жется, готова на какие угодно жертвы для братьев; если б у
меня были деньги, я все бы их отдала обществу.
Нелли, вопросительно глядя на умолкшую Катю, не­
сколько сухо заметила:
-
Это делает честь вашему усердию.
-
Хорошо бы, если бы это было исполнимо, так как
многие члены очень, очень нуждаются ! - проговорил Петр
Павлович особенно благочестиво.
Быстро взглянув на собеседника, хозяйка сказала:
-
Но что об этом говорить? Вы знаете, что у меня лич­
но нет ни гроша. Но я боюсь еще одного. Это - болезнь
Жозефа (вам, конечно, известно), она все усиливается, и я
боюсь...
-
Что он не выдержит? Вы, конечно, обращались к
врачам?
-
Разумеется. Все в руке Божией: если мне суждено ов­
доветь, это будет испытание, большое испытание, но я его
вынесу. Я боюсь худшего. - И она поднесла свой платок к
глазам, как бы удерживая слезы. Посетители встревоженно
переглянулись, и Петр Павлович произнес ободря юще:
-
Мужайтесь, дорогая Екатерина Петровна: для хрис­
тианки ничего не может быть, что бы ввергало в отчаянье!
-
Но чего вы боитесь, милая? - спросила, подвигаясь к
хозяйке, Нелли.
Не отнимая платка, та заговорила прерывисто:
-
Я боюсь, что, оставаясь в живых, Жозеф будет вы­
ключен из числа мыслящих здраво! ..
-
Вы боитесь за его рассудок?
- Вот именно, я думаю, даже не поврежден ли он слегка
уже теперь.
Всколыхнувшись всем бюстом, тетя Нелли воскликнула:
-
Бог милостив! Не думайте об этом.
-
Рада бы не думать, да приходится.
-
И потом не тревожьтесь, мы все устроим и не поки-
нем вас.
- 310-

Хозяйка даже не благодарила гостей за сочувствие,
имея вид очень расстроенный.
Освеживши лицо и надевши скромное платье и шляпу с
большим вуалем, Екатерина Петровна готова была уже
выйти, как прислуга доложила ей о приходе барышни Дми­
тревской. Вошедшая тотчас вслед за горничной была блед­
нее обычного и казалась расстроенной.
- Ах, Катя, ты выходишь, а мне бы так нужно было по­
говорить с тобою!
-
Пожалуйста, Леля, для тебя у меня всегда найдется
время.
Хозяйка глянула на крошечные часики с тройной цепью
и прибавила деловито:
- До половины шестого, до пяти я к твоим услугам, но
чтобы не терять солнца поедем покуда хотя бы в Летний
сад, там нам никто не помешает. Или, может быть, ты хо­
чешь чаю?
- Нет, чаю я не хочу, поедем .
Еще на извозчике барышня заговорила:
- Те бя не удивляет, что я обращаюсь не к Соне, не к ко­
му-нибудь другому, а к тебе?
- Нет, разве я тебе не такой же друг?
Леля, прижавши локоть к груди своей соседки, снова
начала:
-Ты должна мне помочь и в моем затруднении, и в при­
знании.
- Да, да.
- Ты слышала, может быть, от Сони обо мне и о Сергее
Павловиче?
- Очень глухо, но все равно, я понимаю.
Сойдя с извозчика и видя, что девушка ей не продолжа­
ет своих признаний, Катя начала, медленно идя по пустын­
ной дорожке сада:
-
Ты, Леля, должна сказать мне все, раз ты хочешь от
меня помощи.
- Да, не спасенья, а помощи, не святости, а счастья, по­
нимаешь, счастья? Потому я и обратилась к тебе.
- 311-

Леля села на скамейку и умолкла, прислонившись к
плечу Екатерины Петровны, будто сомлела. То гда та нача­
ла исповедь, осторожными перстами касаясь девичьих ран :
-
Ты очень любишь его?
-
Да, да, даl - горестно воскликнула Леля.
- Аон?
-
Что он?
-
Любит тебя?
-
Не знаю, - клоня голову, еле слышно отвечала ба-
рышня.
-
Как не знаешь, он не говорил тебе, не намекал?
-Намекал.
-
Он целовал тебя?
-
Нет, не целовал! Нет, нетl
-
Но ты чувствуешь, думаешь, что он любит тебя?
-
Не знаю, я ничего не знаю, пойми, Катя.
-
Леля, ты не сердись, я буду говорить очень опреде-
ленно, тебе может показаться грубым то, что я скажу, но это
потому, что я действительно хочу тебе помочь, а не успока­
ивать рассужденьями.
-
Да, да, это так... говори, говори...
-
Я буду спрашивать и говорить, только когда ты не
сможешь сама ответить. Чего бы ты хотела? Чтобы он стал
твоим, весь твоим, чтобы не томилась ревностью, была уве­
рена и владела им.
Леля, не отвечая, молчала.
-
Или это не так? Без ревности, без желанья властво­
вать ты хочешь только, чтобы он тебя любил и чтобы ты
знала это?
-
Это похоже, но и это не совсем так.
-
Но во всяком случае ты желаешь не только духовно-
го общенья с ним?
- Да, - еле сл ышно пролепетала девушка.
-Ты веришь мне? - спросила строго старшая собесед-
ница.
-
Иначе зачем же бы я тебе говорила все это? Я верю,
что ты можешь это сделать, и прошу только захотеть.
Катя вздохнула.
- 312-

- Ты обижаешь меня, Леля ! Неужели ты думаешь, что я
могла бы не захотеть тебе пользы? Полно, полно. Ты ве­
ришь мне, так вот я тебе говорю - все будет хорошо, все бу­
дет, как ты и я хотим!
Она поцеловала все еще склоненную Лелю и встала,
будто кончая беседу.
Выйдя к Пантелеймоновскому мосту, она посмотрела на
часики, сказав:
-
Те перь я тебя поки ну, завтра утром приду к тебе, нам
нужно еще многое обсудить...
Она остановилась, чувствуя, как Леля, опиравшаяся на
ее руку, вся затрепетала и выпрямилась как струна. Вытя ­
нув вперед руку, барышня вскричала:
-
Нет, ничего не будет, ничего не будет!
К Марсовому полю удалялась пролетка, где видно было
в полуобороте смуглое лицо Адвентова рядом с широкой и
плоской студенческой фуражкой. Пардова, быстро огля­
девшись по сторонам, зашептала:
-
Ти ше, тише, Леля, успокойся, завтра я у тебя буду.
Леля только плакала; так плачущую и посадила ее Ека­
терина Петровна на извозчика, записала номер и, дав отъе­
хать, наняла другого куда-то в Новый переулок. По дороге
она несколько раз смотрела на часы и торопила кучера; тем
более могло показаться странным, что, доехав до места, она
не соскочила, отдавая на ходу деньги, не побежала по лест­
нице, уже расстегивая пальто, но не спеша расплатилась,
вынула листок бумаги и сличила написанный там номер
дома с таким же на воротах, сложила вдвое и без того гус­
той вуаль, прошлась раза два до недалекого угла и только
тогда уверенно нажала звонок к швейцару соседнего дома.
Это был грязноватый подъезд темной гостиницы. Ленивый
и плутоватый малый в поддевке вопросительно глядел на
посетительницу; она спросила тихо:
-
Го сподин в 37 номер приехали?
-
Так точ но; они ожидают вас, пожалуйте.
И он побежал вперед по темному коридору с коптящей
лам пой, стараясь разглядеть сквозь плотную вуаль лицо
го стьи. На стук раздалось: •Пожалуйте». У круглого стола
стоял человек с широким, как солнце, белым, слегка помя -
- 313-

тым лицом. Мы без труда узнали бы в нем Броскина, но
Екатерина Петровна или не знала, или не признала его, так
как, ступив несколько шаrов к нему, вымолвила вопроси ­
тельно:
- Броскин, Александр Алексеевич?
-
Он самый, - быстро ответил тот.
Екатерина Петровна сняла перчатки и пальто, которое
Броскин живо повесил на вешалку, но оставила шляпу, да­
же не приподняв вуаль.
- Сядем, - сказала она, опускаясь на диван, - никто не
войдет?
Саша, улыбнувшись, повернул ключ в дверях и, вер­
нувшись, сел на диван же совсем близко к Екатерине Пет­
ровне.
- Вам нет надобности знать, кто я , и видеть мое лицо. Я
вам скажу, чего мне от вас нужно, и уверена, что мы поймем
друг друга. Дело это выгодно для обоих.
Саша молчал, глядя на гостью во все глаза. Та продол ­
жала ровным голосом.
- То, чтоя скажувам, касается неменя и не вас, ноли­
ца, к которому вы относитесь не плохо и в судьбе которого
заинтересованы близкие мне люди. Я говорю о Викторе
Михайловиче Озерове, которого вы знаете хорошо. Видите
ли, у него есть бумаги, могущие его погубить. Это не его бу­
маги, но лиц, не заслуживающих никакого снисхождения,
ничтожных и, может быть, преступных. Они не остановят­
ся, чтобы при случае выдать Озерова, и вообще он в их ру­
ках, благодаря этим документам.
- Отчего же он их не уничтожит, не отдаст обратно?
-
Они даны ему на хранение и он не хочет казаться
трусом.
- Та к-с. Чего же вы от меня желаете?..
-
Я бы хотела, чтобы Виктор Михайлович был в без о-
пасности от шантажистов и, с другой стороны , от полици и.
- То есть, вы желаете, чтобы этих бумаг у него не было?
-
Вот именно, вы совершенно верно угадали мою
мысль.
-314 -

-
Я, мадам, буду просто говорить: вам хочется, чтобы
я украл эти бумаги от Виктора Михайловича и передал
их вам?
-
Зачем так выражаться ! Но в сущности, разумеется,
хотелось бы, чтоб эти бумаги были у меня или, по крайней
мере, я бы знала, где они находятся .
-
Но они у Виктора Михайловича, вы сами сказали.
- Да, но где у него: держит ли он их при себе, или же они
спрятаны где?
Саша, пытливо поглядев, промолвил:
- Это очень трудное дело, мадам.
- То есть вы хотите большую плату? Скажите начисто-
ту, сколько?
Броскин сказал.
-
Ну, послушайте, думайте о том, что вы говорите. Это
неслыханная сумма. Я могла бы это узнать и помимо вас, я
думала, что через вас будет легче.
Катя даже встала и стала ходить по истертому ковру.
-
Что же вы рассердились, Екатерина Петровна, спрос
не грех.
Дама приостановилась:
-
Это вы мне говорите, откуда вы взяли вашу Екатери­
ну Петровну?
- Зачем лукавить? Вы же маменька Виктора Михайло­
вича?
Под вуалью незаметно было вдруг наступившей бледно­
сти Пардовой, она улыбнулась и, будто резвясь, сказала:
-
Вы мне не льстите! Неужели вы меня считаете такой
старой? Но успокойтесь, я вовсе не Пардова и даже не знаю
ее. Меня послала к вам Софья Карловна Дрейштук; может
быть, вам небезызвестно и это имя?
Саша промолчал. Екатерина Петровна снова села и, по­
ложив руку без перчатки на рукав своего собеседника, на­
чала:
-
Станем говорить серьезно. Люди, которым важно это
дело, не могут вам дать требуемой вами суммы. Но мне так
хочется им помочь, что я со своей стороны могла бы вам
что-нибудь предложить. Ну, что-нибудь. Не деньги, конеч-
-3
15-

но, откуда мне их взять. Похлопотать где-нибудь за вас, что
я знаю?
Она придвинулась к нему ближе и смотрела, недву­
смысленно улыбаясь. Саша глазами показал на электриче­
ство. Катя слегка кивнула головой, и через секунду было
темно. Но Пардова зашептала все-таки обнимавшему ее ка­
валеру:
-
Что вы делаете, пустите, я не за этим пришла сюда, -
и не шевелилась.
Броскин молчал, тяжело дыша, так что даже Катенька
оказалась словоохотливее, вставляя временами между
вздохами:
-
Милый Саша, милый мой.
Уже при свете, стоя у двери с папиросой в зубах, Брос­
кин спросил, улыбаясь:
-
Так вы не маменька будете Виктору Михайловичу?
Катя промолчала, поправляя шляпу перед испорченным
зеркалом. Саша продолжал:
-
Ведь нам-то что, маменька или не маменька, нам все
одно! Счастливо, - и вышел за дверь.
VI
Через несколько дней Екатерина Петровна с таинствен­
ным посланцем получила не менее таинственную записку,
состоявшую всего из трех слов: •всегда с тобою•, на что от­
ветила так же кратко: •через неделю•. Но не только эти
слова были одинаково понятны писавшим их, но, казалось,
и чувства, одушевлявшие авторов при писании, были одни
и те же, так как одинаковые улыбки людей, делающих лов­
кое и рискованное дело, гуляли на их широких и не глупых
лицах. Ни один не считал себя обманутым, но совсем на­
оборот, и эта уверенность еще более роднила их.
Виктора не удивляло, что Броскин стал еще дружест­
веннее, чаще заходил в его коридорчик, ласково обнимал,
будто что нащупывая. Так как Иосиф днями сидел у пасын­
ка, то эта ласковость распространялась и на него, хотя не­
сколько и по-другому. Саша подолгу смотрел на гостя буд­
то обезумевшими от пьянства глазами, не моргая, и тихо
- 316-

говорил что-нибудь сиплым голосом, потом вдруг, тряхнув
еще не поредевшими кудря ми, вставал и уходил к себе. Со
стороны могли показаться достаточно странными эти три
лица, соединенные чем-то: курносое, с раскосыми зелены­
ми глазами между рыжих вихров, солнечный лик несколь­
ко застаревшего рынды и добрая, растеря нная, породистая
физиономия третьего.
Однажды Саша сказал:
-
Не можете ли, Виктор Михайлович, оказать мне не­
большую услугу?
-
Охотно; что именно?
-
Не сходите ли вы к Зыковым посмотреть одну икону,
и если хороша, выменять ее? Денег я вам дам.
Виктор, улыбнувшись, отвечал:
-
Я привык вас считать рассудительным человеком,
Александр Алексеевич; ну что я пойму в вашей иконе? Я
знаю, что вам неудобно самим идти к Зыковым, но неуже­
ли не может сходить кто-нибудь из понимающих дело?
-
Да, чтобы они высмотрели и перебили у меня покуп­
ку? Я вовсе не так лишен рассуждения , как вы полагаете.
Вещьэтаунихневлавке-влавкевседрянь,- авдоме,и
я ее хорошо знаю: •Неопалимая Куп ина». То лько дело в
том , что у них два одинаковых •в6 имя»: восьмивершковое
и шестивершковое, так вы ладьте меньшую, б6льшей -
грош цена. Для прилику все пересмотрите, торгуйтесь, не
горячась, будто вам не очень нужно; сот до пяти идти мож­
но. Вы ведь знаете? 4Неопалимая» - та, что с лесенкой пи­
шется.
-
Да у нас была, у тетушки, я знаю. Хочешь, пойдем
вместе? - вызвался Иосиф.
-
Вот и отлично. На что лучше? - обрадовался Саша.
Через несколько дней наши молодые люди звонились у
дверей, лишенных всякого обозначения живущих, по
скромной лестнице. То лько после третьего звонка изнутри
раздался опрос посетителям, дверь полуоткрылась, при ­
держиваемая цепью, выпустив запах постного масла, так
как была среда, и снова захлопнулась.
-
Кажется, не намерены нас пускать, - нетерпеливо за­
метил Виктор.
- 317-

- Подождем немного, кажется, идут.
Действительно, шаrи снова приблизились, и на этот раз
гостей впустил в жаркую прихожую босой молодец. Не
снимая с них пальто, он повел их в комнату, сказав:
-
Ольга Ивановна сейчас выйдут, они ждали вас.
- Новое дело! Кто это нас ждал здесь? - сказал Виктор,
оглядывая красную бархатную мебель, олеографии по сте­
нам и дорожки по всему блестя щему полу. Две двери были
плотно закрыты, и ручки ярко блестели, вычищенные. За
стеной тикали громко несколько часов, и наконец не в раз
раздалось различных три звона.
-
Что у них, часовой магазин, что ли? Мне это начина­
ет надоедать! Послушайте, да хозяева дома или нет?!
Молодец, тотчас высунувши голову в дверь, будто он
все время тут близко и караулил, сказал шепотом:
-
Обождите, они сейчас выйдут, - и снова бесшумно
скрылся. В ту же минуту из другой двери вышла высокая,
полная женщина в открытом капоте; на плечах она придер­
живала небольшой красный шелковый платочек, который
все сползал, оставляя шею и часть груди обнаженной. Она
тотчас заговрила тихо и нараспев:
-
Здравствуйте, господа, а мы вас вчера поджидали;
Феклуша мне давно сказывала, я все ждала, а сегодня уж и
не чаяла, соснула малость. Ну как вы съездили? Здравст­
вуй, Андрюша, милый ... Axl .. - вдруг вскрикнула она, по­
дойдя вплотную к Иосифу и подняв на него выпуклые бли­
зорукие глаза. - Что же это такое?.. Кто же вы?.. Го споди
Исусеl Степан! Степан!
Красный платочек совсем упал на пол, так что женщина
уже полными руками только закрывала шею и грудь.
- Простите, вы принимаете нас за коrо-то другого, а мы
просто пришли к вам по делу, хотели купить икону, но, ка­
жется пришли не вовремя. Простите, мы придем в другой
раз, когда господин Зыков будет дома.
Ольга Ивановна уже подобрала платочек, отчаянно и
неумело вопрошая глазами снова появившеюся босого мо­
лодца, что делать.
- Какую икону?.. это в лавке... к Якову Захарычу... Я ни­
чего не знаю...
- 318-

- Насчет икон - это на Загородный пожалуйте, - твер-
дил и молодец.
-
Нет, нам сказали, что на дому именно, а не в лавке.
- Кто же это вам сказал, позвольте полюбопытствовать.
- Даужктобынисказал,дасказал.
Из-за другой двери послышалось шипенье, но не часов
уже . Ольга Ивановна, прислушавшись, спросила:
-
Те бе Захарыч говорил? Я ничего не знаю... да кто же
вы-то будете? В себя прийти не могу... кто вас послал?
- Наши фамилии: Озеров и Пардов, а зовут нас: Виктор
Михайлович и Иосиф Гр игорьевич, - проговорил Иосиф.
Женщина повторила, будто что вспоминая:
- Пардов... Пардов ... Боже мой, где же я это слышала? -
Потом , вскинув глазами, спросила с запинкой: - Простите,
это не вашу тетушку убили год тому назад?
- Да, это у нас случилось несчастье.
Как-то некстати просияв, хозяйка воскликнула:
-
Вот как отлично ! Вот как чудесно! Значит, мы с вами
знакомы, я много о вас слышала.
-От кого же?
-
От Парфеновой Марины, помните? Как бы она рада
была вас видеть, поговорить с вами! Из одних вы мест, там
и у нее случилось несчастье ...
- А где она? Я сам бы охотно увиделся с нею.
Ул ыбнувшись весело, Ольга Ивановна сказала:
- Где она? Марина! Маринушкаl выдь сюда: здесь свой! -
и, обратясь к Иосифу, продолжала: - Она у нас живет, Пар­
фен-то мне братом будет, а Марина племянницей, вот и
знакомство будет. Выпейте чаю, обождите; как молодцы
придут за обедом, накажу им, чтобы Якова Захарыча изве­
стил и, он живо явится, вы и поговорите с ним о деле, а по­
ка с нами побеседуйте, право. Да где же Марина-то? Сте­
пан, ладь чай скорее!
-
Го товлю, - отозвался Степанов голос из кухни.
В двери, подпрыгивая и семеня ногами, вошло неболь ­
шое существо в ярком платке поверх кокетливо растрепан­
ной прически, оно шипело и делало приветственные жесты
маленькими ручками, не то тан цуя, не то приседая.
•Неужели Марина так изменилась?� - подумал Пар­
дов, но хозяйка перебила его мысли, заявив:
- 319-

-
А вот Феклуша, родственница наша, будьте знакомы .
Иди, мать, готовь закуски, гости останутся. Мадеры не за­
будь выставить.
Феклуша, осклабившись, что -то прошипела, на что
Ольга Ивановна ответила:
- После поспеем, ничего.
-
Она - немая? - спросил Иосиф, когда Феклуша
ушла.
- Немая? Нет; дырочка в небе с чего-то у нее сделалась,
вот шип пошел и половины букв не выговаривает; мы ее по­
нимаем; доктор говорит, можно вылечить, и тогда тотчас в
Москву замуж ее отдадим, жених уж припасен.
Виктор вдруг громко рассмеялся; отчим глянул было на
него строго, но хозяйка сама, раскатившись дробным и вы­
соким смешком, проговорила:
-
Смейтесь, смейтесь! Еще сами не задумайте ее у же­
ниха отбивать; это просто, а Феклуша - невеста богатая, -
и снова залилась. Смолкнув, она встала и, чинно покло­
нясь, сказала: - Милости просим закусить и чайку отку­
шать!
- Напрасно, право, вы беспокоитесь, - начал было Ио­
сиф, но та, снова кланя
я
сь, повторила:
-
Милости просим, не обидьте.
В столовой было еще не все готово, и Фекла со Степа­
ном суетились, расставляя бутылки и тарелки с селедкам и ,
rрибами, пастилой и пряниками. Окинув взором стол, Оль­
га Ивановна обратилась к гостям, прося их сесть, потом ве­
лела молодцу позвать Марину. За столом пили и ели, хо­
зяйка подливала вина гостям и Феклуше, не забывая и
себя, смеясь и болтая. Ей было лет 35; черты ее очень бело­
го, без кровинки, лица были неправильны, но приятны; три
родuнки, темные влажные глаза, красный рот и черные, как
смоль, волосы еще усиливали бледность лица, над которой
не были властны даже выпитая мадера и жара в горн ице;
белыми, пухлыми руками она ежеминутно поправляла все
сползавший красный платочек. Нечленораздельное шипе­
нье Феклуши становилось более понятным обвыЮI
I
им не­
сколько гостям. Го ворили и смеялись о каких-то людях ,
приключениях, уловках, случаях, забывая, что новым посе ­
тителям мало известны все обстоятельства, делавшие поло -
-3
20-

жения смешными. Почти не заметили, как вошла Марина;
покосившись на стол, она прямо подошла к Иосифу с Вик­
тором и сказала:
- Вот кого не чаяла встретить! Бог привел. - Помолчав,
прибавила: - Как супруга ваша, Екатерина Петровна, те­
тушка и барышня Софья Карловна?
-
Ничего, благодарю вас, - отвечал Иосиф, смотря без
улыбки на Марину, мало изменившуюся. Марина не всту­
пала в общий разговор, а только пила, чашку за чашкой, чай
с вареньем; больше ничего не пила и не ела. Вернувшийся
хозяин с шурином несколько удивился, увидя такое ожив­
ленье у себя в доме. Зыков был рыж, косил на один глаз,
был суетлив и любезен; в брате же Ольги Ивановны, молча
прошедшем во внутренние покои, Иосиф узнал высокого
старика, с которым встретил тогда ночью Марину. О деле
поговорили мельком; посмотрели иконы и обещали прийти
еще раз. Хозяева усиленно приглашали, Марина все молча­
ла, но вышла на лестницу и, остановив Иосифа, сказала:
-
Нелегко вам, голубчик! - Видя, что тот не отвечает,
она продолжала: - Не отпирайтесь! Мне и самой трудно, а
приходите к нам чаще, будет легче и вам, и мне. - Помол­
чав, она еще сказала: - Спас Сам спасет нас, а я скоро ум ­
ру. Приходите, Павел Гр игорьевич.
Лицо и голос ее были спокойны, и сама она мало чем из­
менилась, но слова звучали убедительностью, не от них за­
висящей.
Когда они рассказывали Броскину о своем визите и
Виктор хвалил Зыкову, Саша молвил:
-
Хороша-то она хороша, а все-таки мужа на тот свет
спровадила.
-
Ее же оправдали, может быть так, подозрение одно.
Саша повел глазами и не спеша прибавил: •Поверьте•.
Vll
Давно уже была куплена •Неопалимая Ку пина• и про­
дана с барышом дальше, давно уже наступили зимние дни,
а Иосиф все ходил к Зыковым, прилепляясь к ним душою,
ища, •куда бы голову склонить.. И к нему привыкали, не
стеснялись; Яков Захарыч поверял ему свои торговые дела,
-321 -
21МКуэмии,тt

запутанные и не весьма благоприятные; Ольга Ивановна и
Феклуша без утайки рассказывали о своих тайных выездах
и пирушках, иногда вовлекая и его, молодцы ему жалова­
лись на хозяев и друг на друга, хозяева - на них, и даже вы­
сокий старик уже не так строго взглядывал на него и ино­
гда говорил •от божества•. Иосиф бывал и в магазине,
ходил ко всенощной в моленную, играл в стукалку, пел ,
пил, скучая, когда долго не бывал в их скромной квартире
с половиками и лампадами. Как это ни странно, Марина
менее других бывала с Пардовым, не всегда даже выходя из
задних комнат. Го ворила она мало и слова все обычные, но
все б6льшая жалость и грустная нежность сквозили в них и
Иосифа тем-то беспокоили. Он и вообще чувствовал себя
неспокойно, но старался не думать об этом. Дома он только
ночевал, да и то не всегда, Соню даже Бог знает как давно
не видел; ходил только к Зыковым, к Броскину да по трак­
тирам. Лицо его опухло и измялось, под сердцем сосало, и
временами тревога делалась непереносною. Зима значи­
лась только в календаре, а на деле был дождь, темнота и сы­
рое тепло.
В один особенно сырой и темный день встала Екатери­
на Петровна, очевидно, с левой ноm, - так все сердило ее и
раздражало. Впрочем, еще накануне, вернувшись откуда­
то, она была на себя не похожа, даже все лицо пошло пятна­
ми; не обедая, она просидела за столом, пока приносили и
уносили блюда не тронутыми, не ответила на расспросы
горничной о здоровье, написала сколько-то писем, сама их
отдала посыльному и заперлась у себя в спальне с десяти
часов. Утр ом встала еще мрачнее, оделась как для выхода,
но осталась дома ходить по длинному ряду комнат. Раздав ­
шийся звонок остановил ее прогулку; она не пошла в пе­
реднюю, а дождалась, когда сама Леля вошла к ней. Пардо­
ва, быстро подойдя к гостье и почти не здороваясь, увлекла
ее в дальний угол на диван и сразу заговорила вполголоса:
-
Леля, собери все свои силы ; я вчера все выяснила; я
видела после тебя Сергея Павловича, я не знаю, кто из вас
больше любит, но для него тебе должно быть готовой на ре­
шительный шаг.
-3
22-

Девушка будто не слушала дальше; вся вспыхнув, она
повторяла только:
-
Он меня любит! Он меня любит! Может ли это быть?
-
Ус покойся и слушай дальше: ты должна будешь бе-
жать с ним на время, покуда все не уладится. Ты это сдела­
ешь для него: понимаешь? Я готова вам помочь в этом. Со­
гласна ли ты?
- Да, даl Он меня любит, Боже мойl
- Но, Леля, услуга за услугу: вчера у тебя ничего не бы-
ло, помнишь? Ничего не произошло.
Леля сразу потухла и, глядя на пристальный Катни
взор, повторила: сНичего не произошло•.
-
Ничего не произошло. У тебя была я, был Виктор,
был Иван Павлович, но ничего не произошло. Виктора вы­
звала я, не желая принимать его у себя на квартире, мы по­
говорили, и больше ничего.
-
Больше ничего, - как эхо отозвалась слушавшая.
-
Леля, я говорю серьезно, - не спуская глаз с гостьи,
продолжала Пардова, - вчера ничего не было. Я могу и ос­
тавить вас в покое с Сергеем Павловичем: делайте, как зна­
ете.
-
Какl нетl нет: что мы можем одниl Вчера ничего не
было, - прибавила она с запинкой.
- Помни.
- Помню.
- Кто-то идет, - проговорила Пардова, выходя в перед-
нюю на новый звонок. Долго пробыв там, она вернулась с
Егеревым; казалось, он был не тем гостем, для которого
Екатерина Петровна надела выходное платье. Входя, они
кончали начатый, очевидно, в передней разговор.
- Вы думаете, ничего не выйдет? - спрашивал кавалер.
-
Конечно, никто же не видел!
- А Леля?
Катя ничего не ответила, только промолчав, прибавила:
-
Меня больше беспокоит, что ничего не вышло, чем то,
что выйдет.
- Все-таки я не понимаю, как они очутились у Виктора,
когда вы их сожгли?
-
Он взял их раньше; я вам говорила.
- 323-
21•

Те перь уже собеседник промолчал. Леля сидела вся
красная неподвижно, обеими руками стараясь удержать
бьющееся сердце. Почему-то без звонка явился Иосиф, он
был в видимом волнении и, наскоро поздоровавшись с гос ­
тями, громко сказал жене:
- Катя, мне необходимо поговорить с тобою.
- Подожди, найдем время.
Но тот настаивал.
-
Меня это слишком тревожит, чтобы откладывать; ес­
ли можно, сейчас.
Лицо его было вздуто, глаза, блуждая, нехорошо блес­
тели.
Иван Павлович сказал:
-
Екатерина Петровна, вы не стесняйтесь; мы с Еленой
Ивановной вас подождем.
-
Какой вздор! Я знаю, что не к спеху.
Иосиф, задыхаясь, проговорил:
-
Катя, я тебя прошу сейчас же ответить мне.
Но та его перебила, вдруг возвысив голос:
- Это мне надоело! Вы шляетесь Бог знает гд е, пропада­
ете дни и ночи и являетесь только, чтобы делать сцены при
посторонних.
-
Если я не бываю дома, то потому, что мне невозмож­
но терпеть больше! Всякий вправе желать покоя и ласки.
- Ну, и ищите их, где хотите, если дома вам их недоста­
точно.
- Катя, перестань, прошу тебя, и дай мне полчаса пого­
ворить с тобою.
- Нет.
Леля вступилась было, но тотчас смолкла. То гда Пар­
дов, обведя глазами стены, сказал:
-
Ну, тем лучше: я здесь спрошу вас всех, что произош ­
ло вчера у Дмитревских?
- Ничего, - быстро ответила Пардова, вскидывая глаз а
в упор на мужа.
- Ничего?
Ус мехнувшись, Катя сказала:
-3
24-

-
Я вызвала туда Виктора, не желая его принимать
здесь, и говорила с ним; случайно зашел Иван Павлович,
дома была только Леля, вот и все.
С несвойственной ему какой-то яростью Иосиф подхва­
тил :
- Вот и все? Ты говоришь, все? А не ты ли хотела силой
отнять у Виктора какие-то бумаги, нарочно заманя в мыше­
ловку, и вдвоем чуть не придушили его? Сознайся!
-
Выдумка, - спокойно ответила Катя , будто не заме­
чая волнения мужа.
-
Вам дали не совсем точные сведения, - заметил и
Егере в.
Тогда Иосиф бросился к Леле, все сидевшей на диване,
и, опустясь на пол, отвел ее руки от бьющегося сердца и, за­
дыхаясь, спросил:
-
Ты, Леля, ты не солжешь. Развяжи меня, скажи, как
было дело, ведь ты была там, ты должна знать.
Леля, смотря в потолок мимо глаз Иосифа, с трудом за-
говорила:
- Я не знаю, я не помню, я умираю - оставь меня, Жозеф.
-
Как не помнишь? Эrо же было только вчера. Вспомни .
-
Катя только говорила с Виктором, больше ничего не
было.
- Ты даешь слово?
- Больше ничего не было, - повторила Леля и закрыла
глаза.
Не вставая, Иосиф обратился к вошедшей Соне:
- Соня, что делают со мною! Так низко поступив с Вик­
тором, хотят еще его оклеветать, поссорить со мною!
Легкою поступью подойдя к нему, Соня прошептала:
- Не верь. Виктор здесь. Я все знаю, но сам ты, что с то­
бою, Жозеф?
Иосифа уже начинало ломать и корчить; Екатерина Пе­
тровна закричала:
- Кто позволил Виктору приходить сюда? Это дом мой !
Я не могу выносить больше! Меня оскорбляют и приходят
сюда, только чтобы разыгрывать разные сцены!
Иосиф выкрикивал с хрипом:
- 325-

- Я сам не могу! Катя ! Вернись, не будь зла! Ах. Андрей!..
Он вдруг закричал каким-то не своим, но, казалось, на­
стоящим голосом и с пеной у рта упал совсем на пол. Леля
вскочила было, но, не решаясь перешаrnуть через бившего­
ся Иосифа, снова опустилась на диван, подбирая ноги. В
двери вошел Виктор, и его лицо подергивалось.
Мать закричала:
-
Вон! Еще бесноватый! Кто тебя звал? Эrо прямо су­
масшедший дом l
Виктор, подойдя к Екатерине Петровне, вынул бумаги и
показал, крепко держа.
- Эrи? - спросил он вполголоса.
- Ах, почем я знаю? - вскричала Пардова, все-таки ки-
нув взгляд на листки. Виктор молча стал рвать их на мел­
кие куски и понес к топящейся печке. Не сразу отворив ее,
он выронил два-три куска; Иван Павлович, спешно нагнув­
шись и посмотрев, сказал: •Они самые•. Все молча смотре­
ли, как горела легкая бумага, свертываясь в черные трубки
с серыми строчками. Соня расстегивала ворот Иосифу, на­
крыв лицо его платком. Поднявшись, Виктор прибавил:
- Да, Броскин ждет от тебя денег.
-
Он не исполнил своего обещания.
- Он сказал правду, я только сегодня не взял бумаг с со-
бою по его совету.
-
Подлец! - прошептала Катя .
- Прощайте, надеюсь, вы меня осrавите теперь в покое? -
сказал Виктор, берясь за дверную ручку.
-
С Богом! - ответила мать.
Соня, молчавшая все время, обратилась к хозяйке:
- Пошлите за доктором, и потом Жозеф не может боль-
ше оставаться здесь, вы понимаете?
- Я сама этого не хочу; мне невыносимо.
Соня, глянув на нее, сказала:
- Он переедет пока ко мне, потом подумаем.
Раздался новый звонок; вошли Нел
л
и и Петр Павлович.
Катя молча и горестно указала на лежавшего Иосифа, на
Соню около неrо и склонилась на плечо даме, горько плача.
Леля же все смотрела на белый платок, покрывавший лицо
-326 -

лежавшего, одной рукой держась за ноги, чтобы они не опу­
стились на пол, другою проводя по лбу, будто обирая неви­
димую паутину или что вспоминая. Прислуга, не получив
ответа на стук, сказала через дверь:
-
Барыня, кушать подано.
Но все оставались в прежних позициях.

Ч асть ч етв ертая
1
Вернувшаяся н а этот раз с особенною силою болезнь
Иосифа продержала его дольше, чем он и Соня предполага­
ли, соединясь еще с простудою и родом горя чки. Так что до
самого поста он жил в небольшой квартире своей кузины,
что его очень стесняло и откуда он рвался, несмотря на уве­
рения Сони. Наконец она уступила, и Иосиф, не совсем
еще оправившийся , переехал к Зыковым, имевш им свобод­
ную комнату Феклуши, уехавшей в Москву, хотя и с непо­
правленным небом . Соня несколько раз заходила к Зыко­
вым, заботясь все, удобно ли и спокойно ли будет там
Иосифу. Не совсем, кажется , убедившись в этом, она тем не
менее согласилась перевести туда больного, проводя б6ль­
шую часть времени у него. С Ольгой Ивановной Соня как­
то сошлась, но Марина держалась в стороне, хотя и ходила
часто во время болезни Иосифа в Сони ны три маленькие
комнатки. Теперь и Соня отделилась ото всех, тол ько из ­
редка и через третьи руки узнавая новости. Н овостей было
не очень много, но все же были. Леля скрылась куда-то и,
прислав письмо из Герман ии, просила ее не искать и адреса
своего не сообщила; уехал и Адвентов; зато вернулся Анд­
рей Фонвизин, но зашел к Иосифу только раз, посидев с
пол часа и сказав на прощанье: с Вы не тревожьтесь, все идет
так, как нужно•, больше не приходил. Говорили, вообще,
что он нигде не бывает, кроме как в полку, а все сидит дома
и читает духовные старые книrи. Но Екатерина Петровна -
та везде, где могла, бывала, была деятельна и оживленна,
храня оскорбленный и серьезный вид; особенное рвение
выказывала к делам Неллина общества, и вообще с тетуш ­
кой их стало водой не разлить. Дело о наследстве приве­
лось к окончательному совершению, так что не сегодня , за­
втра Иосиф мог бы получить его, но другое дело, затеянное
уже Екатериною Петровною, тоже быстро шло вперед, хо­
тя ни Соня, ни Пардов не знали точно, в чем оно заключа­
ется . Иосиф вообще как-то изменился, ничем не интересо­
вался , все больше лежал, глядя на красный ого нь лампадки
- 328-

и часто не отвечая на вопросы; но был тих, не спорил, о же­
не не вспоминал, или говорил спокойно, петь - тоже не
пел. Виктор даже скучать стал, глядя на отчима, а Соня ча­
сто взглядывала опасливо на Иосифа, когда он, руки под
rолову, глядел, не моргая, на старый Спасов оклад.
- Ты что? - спросил он, поймав взор на себе и улыба­
ясь ласково.
-
Я ничего: тебе скучно, Жозеф? Хочешь, я тебе по­
читаю?
-
Почитай, только мне не скучно, хорошо; посиди луч ­
ше так.
Когда Марина случайно входила и видела Иосифа в та­
ком положении, она молча и радостно крестилась и не­
сл ышно уходила, не выдавая, что была. Каждый день часов
в пять Марина приносила �Пролог• с застежками и нарас­
пев читала жития следующего дня , не спрашивая, хочет ли
Иосиф слушать, и не заботясь о том, слушает ли он. Хотя
он часто и лежал не двигаясь и безучастно, но вдруr через
несколько иногда дней заданный вопрос показывал, что он
все слушает и все помнит. В эти часы Соня редко бывала,
но когда бывала, то Марина все равно читала при ней. Ино­
гда приходил старик, Ольrа Ивановна или кто из молод­
цов. Делать это Марина не пропускала никогда, хотя она
сама была все менее и менее здорова, так что только видая
ее каждый день, можно было не замечать, как она измени­
лась. Длинные постные службы еще более брали ее силы;
наконец она совсем расхворалась, и позванный, несмотря
на протесты больной, доктор велел ей сидеть дома, приба­
вив, что недели через две все пройдет. По ero уходе Мари­
на тихонько, рассмеявшись, сказала:
-
Чудн6, дяденька, говорит он, что недели через две все
пройдет, а не видит тоrо, что все равно, выходя или не вы­
ходя , я до Пасхи протяну, а там помру.
Старик ответил:
-
Это никому не известно.
-
Помни мое слово, - молвила Марина и отвернулась к
стенке, не то заснула, не то заплакала.
-329-

В пять часов зашел к ней Иосиф и стал говорить что-то,
топчась на месте. Послушав некоторое время, больная
улыбнулась и спросила:
-
•Пролог• почитать, что ли?
- А вам не трудно будет?
-
Стоит ли говорить об этом! Достаньте с сундука.
- Как у вас славно тут! - проговорил Иосиф, в первый
раз войдя в ее комнату, куда были помещены все больш ие,
слишком громоздкие для парадных горниц иконы и сун ­
дуки.
-
Чем не келья? - ответила Марина и, севши на по­
стель, начала чтение. Окончив, она спросила: - Скучно бы ­
ло без книги?
- Да, привык я, знаете ли, и потом, это успокаивает.
-
Не то вы говорите, Иосиф Гр игорьевич ! Если б я го-
ворить умела... но, может, вы так поймете. Возьмем монас­
тырь: службы все в одно время, встают тоже, работают, тра­
пезуют тоже - и жизнь делается легка и красна, как в раю.
Илинашихстариков- нетожели?Ивы- неодни. Усер­
дие в молитве у всех разное, сколько людей, столько душ,
все - отличны, а слова, оказательство и время - одно, все
вместе крепко стоят, и сам себя не теряешь; так и во всех. А
захочешь сам помолиться, уйди к себе или при всех, сидя,
ходя, в пути, за работой про себя вздохни, но это - совсем
другое, и одного этого мало. А где уже двое или трое во имя
Мое, там и Я посреди них.
Марина устала с непривычки так долго говорить и
умолкла; помолчал и Иосиф, потом прибавил с трудом :
-
Я ищу, я ищу, где бы найти крепость, а то как соло ­
минка, что ветер носит. Тр уд но, Марина Парфеновна!
Прежде легче было. . . Я не о жене говорю, а о жизни.
-
Да и о жене тоже много чего можно сказать ... Конеч -
но, трудно, а там легко все и радостно.
-
Марина, как вы молитесь?
- Что это?
-
Ну, как вы стоите, как руки держите, какие молитвы
читаете?
- Ах, это! Ну, постойте я вам покажу.
-3
30-

Так как она лежала одетою, она поднялась, взяла лестов­
ку, бросила подручник и, вполголоса зачитав молитвы, ста­
ла склоняться в легких бесшумных поклонах, будто не ка­
саясь земли. Иосиф тихо спросил:
-
Та к? - и, взяв из Марининых рук лестовку, стал сам
класть поклоны; та смотрела серьезно, иногда поправля
я
:
-
Обеими коленами зараз надо... не стукайтесь об пол...
так. .. так...
Когда он встал в испарине, Марина сказала:
-
Ум орились? Это с непривычки; если положить по­
клонов сорок, пожалуй, спина заболит сначала, а потом те­
ло станет легким и чувствовать себя забудете, будто окры­
литесь.
Тут вышла Соня, всегда будто умышленно пропускав­
шая чтение �Пролога•; она удивилась, увидя Марину на
ногах, но та, выходя, сказала:
- Пойду по хозяйству, без Феклуши трудно Ольге Ива­
новне одной справляться; завтра надо кресты печь.
Действительно, с отъездом шипящей Феклы Ольге
Ивановне во многих отношениях было труднее, но если до­
ма ей помогала Марина, то в увеселительных вылазках
почти вполне заменила прежнюю наперсницу некая Капа,
или Капитолина Федоровна, жена одного из соседей Зыко­
ва по магазину. Разница была только та, что теперь Ольга
Ивановна чаще отлучалась из дому, так как Капа не всегда
могла сама обретаться у нее.
Однажды, когда Иосиф не лежал на кровати, а сидел,
читая данный ему Мариною •домашний Ус тав•, к нему во­
шла, очевидно, только что вернувшаяся с прогулки Зыкова.
Войдя уже, спросила:
- Можно?
- Пожалуйста, - ответил Иосиф и подвинулся на дива-
не, будто приглашая посетительницу сесть.
Она и села и заговорила нараспев:
- Что вы все дома сидите, Иосиф Гр игорьевич? Бывало,
ездили с нами, а теперь никогда.
- Вы сами знаете, Ольга Ивановна, я был болен, потом,
вообще такие неприятности! До веселья ли?
- 331-

- Да полноте, плюньте на все эти неприятности! Вот не­
видаль! И стоит из-за этого такому молодцу дома квасить­
ся? Я бы на вашем месте так разгулялась бы! Человек вы
вроде как свободный. А?
- Не то у меня на уме, Ольга Ивановна, и мне не скучно.
-
Поверила я! Ну как не скучно весь день одному на
кровати лежать, да со старыми девками беседовать?
-
С какими старыми девками?
-
С Софьей Карловной да с нашей Мариной.
-
Соня не старая, а Марина Парфеновна - вдова, а не
девушка.
- Все равно: обе - Боговы, вы меня извините, я выпила
немного.
-
Ничего, пожалуйста.
- А как мне жалко вас, если бы вы знали! Была бы моя
воля. ..
-
Ну что же бы вы сделали?
- Это уж я знаю, что бы я сделала.
Они помолчали, Ольга Ивановна долго смотрела на
лампу, прищуривая темные без блеска глаза, и наконец сер­
дито проговорила:
-
Вы думаете, что монахом живете, так о вас говорить
не будут? Вот про покойного мужа чего только не плели!
-
Все вздор плели? - спросил Иосиф, вдруг остро
взглянув на Ольгу Ивановну, но та только повторила:
- Чего только не плели! И про вас тоже будут.
- Да мне все равно, говорят ли про меня и что говорят.
Го стья встала, прошлась немного и, снова подойдя к ос-
тавшемуся сидеть Иосифу, сказала:
-
Го лубчик, поедемте завтра погулять.
-
Разве вам не с кем ехать?
- Да вас-то очень жалко, ну поедем, милый; вы и пить-
то что-то перестали, инок, чистый инок!
И она, рассмеявшись, вдруг обвила его за шею и поцело­
вала в губы. Слегка отстранив ее, Иосиф сказал:
-
Не надо, Ольга Ивановна.
Та походила еще и, круто повернувшись на каблуках, ос­
тановилась, спрашивая:
- Вы, Иосиф Григорьевич, все еще свою жену любите?
-332-

-
Нет, - отвечал тот спокойно.
Ольга Ивановна спокойно проговорила:
- Как же тогда? Я ничего не пойму, кого же вы любите?
-
Никого, - был ответ.
Ольга Ивановна рассмеялась, говоря:
-
Вот новости! Не скажет никто этого, глядя на вас!
Иосиф серьезно заметил:
-
Мне опять-таки все равно, что обо мне скажут и чего
не скажут.
Го стья, присмирев, сказала на прощанье:
- Ну, как хотите, я пожалеть вас хотела, не обессудьте.
-
Ничего, Ольга Ивановна, ничего; спокойной ночи, -
сказал Иосиф и снова принялся за книгу.
11
Соня, Иосиф и все Зыковы сидели за чаем , мирно бесе­
дуя, когда с шумом, не сняв пальто и шапки, в комнату во­
шел Виктор и взволнованно объявил:
-
Го спода, знаете, Адвентов застрелился.
Старик заметил:
-
Шапочку бы сняли, - указывая на образа.
Виктор фыркнул, но снял.
Иосиф, будто 11е расслышав, переспросил:
- Ради Бога, что ты говоришь, Виктор: Адвентов застре-
лился? Гд е? Когда?
- Я прочитал в газетах; не думаю, чтобы это было вранье.
-
Это правда, - тихо подтвердила Соня.
-
Мы газет не читаем, - опять заметил старик.
-
Да, да, что-то в •Листке• сегодня было: они писа-
тель были, за границей это случилось, - вступился Яков
Захарыч.
-
Не может быть, не может быть! Не верю, - бормотал
Иосиф.
- Нет, Жозеф, это правда, я знаю, я скажу тебе потом, -
твердила Соня.
-
Что же ты мне не сказала?
-
Не хотела тебя сразу тревожить.
-333-

-
Сродственник вам был? - спрашивала Ольга Ива­
новна.
- Нет, но хороший знакомый.
-
Что же, они нездоровы были или расстройство какое
получили? - не унималась Ольга Ивановна.
-
Да, расстройство. Он вообще был очень несчастный
человек, - отвечала Соня.
-
Ветка, вихрем носимая! - прошептала Марина.
-
Жаль, жаль. Если не Го сподь хранит дом, напрасно
страж бодрствует, - произнес старик.
-
Он был верующий и по-своему набожный человек, -
отвечала Соня.
- А церкви какой он бьш?
-
Православной.
-
Мы все православные, - улыбнувшись, заметил дядя
и продолжал: - Неужто же он не нашел никакого священ­
ника, которого бы он чтил и который бы запретил ему ма­
лодушничать?
-
Я не знаю; вероятно, нет; он был за границей и ему
было слишком тяжело.
-
Простите, барышня, это просто трусость и большой
rpex - так поступать.
-
Тр удно других судить, - как-то стыдясь, заметила
Соня.
- Конечно, один Бог ему судья , вы простите меня.
-
Вы говорили, как должно: в чем же мне вас прощать?
- Жозеф, пройдем к тебе, если можно.
- Я не моrу в себя прийти! - твердил Иосиф, вставая.
-
Наверно, бабочка какая-нибудь напортила вашему
знакомому! - сказала им вслед Ольга Ивановна.
-
По себе судите? - откликнулся Виктор.
Как только они остались втроем, Иосиф бросился рас­
спрашивать Соню о причинах смерти Адвентова.
-
Я знала это; это было ведь дней пять тому назад, на
днях его привезут сюда.
-
И ты могла молчать? Гр ех тебе, Соня !
Не останавливаясь, та продолжала:
-
Он писал мне перед своим ... перед тем, как хотел это
сделать. Он говорил, что очень обманулся в том, на чем хо -
- 334-

тел построить свою дальнейшую жизнь, свое счастие, и что
ему ничего нет в будущем; что этим обманом вычеркнуто и
все прошлое.
- Но что же это? Что же это? - восклицал Иосиф. - А
его искусство? И потом, не старик же он.
- Да,оннестар,ноинетакужмолод,ипотом,онсвою
личную жизнь ставил ближе к себе, чем искусство; он был
очень одинок последнее время. Я его не оправдываю, но по­
нимаю. Представь себе, что ты любил кого-нибудь и строил
на этом чувстве будущее, а потом бы оказалось, что тебя не
только не любят и не любили, но и не могли любить?
-
Соня, Соня, замолчи, что ты говоришь мне?
- Прости, Жозеф, я вовсе не о тебе думала, и разве твое
положение таково же?
-
Просто Михаил Александрович оказался слабее, чем
мы думали, - решил Виктор.
- Что ты, Виктор, об этом знаешь? Одного не было у не­
го, без чего все мы погибнем, - сказал Иосиф.
- Веры? - подхватила Соня. - Да, вера спасет и сохра­
нит нас!
-
Те бя, Соня, вера спасет и сохранит, потому что ты -
силач, а мне ее мало, мне для счастия, для спасения нужно
еще...
- Что? - тихо спросила Соня.
-
Не знаю, как назвать... что-то объятное, что меня бы
держало и что бы я мог держать... и что лежит не во мне...
-
Церковь? - спросила еще тише Соня.
-
Может бhlТЬ, - согласился Иосиф.
Соня умолкла, только Виктор метался из угла в уrол.
Потом девушка сказала задумчиво:
-
Может быть, ты и мои силы преувеличиваешь, Жо-
зеф?
- Я был бы очень рад.
-Чему?
-
Мы были бы равнее, ближе.
Соня только поцеловала его, улыбнувшись. Иосиф был
слишком расстроен, чтобы оставаться дома. Хотя он не вы­
ражал своего волнения, но вышел с пасынком к Саше. По
дороге он робко спросил:
-3
35-

-
Ты, Виктор, не знаешь: Сергей Павлович был ни при
чем в этом несчастии с Адвентовым?
-
Как ни при чем? Я только при Соне говорить не хо­
тел, хотя, конечно, она и сама это отлично знает. Адвентов
же жил с Беззакатным, а потом оказалось, что твоя жена его
сосватала с Дмитревской и устроила побег.
-
Они же любили друr друга...
-
Ах, оставь, пожалуйста! Не знаю я Сережу Беззакат-
ноrоl Как Михаила Александровича он нисколько не лю­
бил, так и Лелю не любит.
-
Кого же он любит?
-Девок !
-
Значит, лучше вышло, что часть правды открьmась?
-
На что лучше?
- Я ничего не понимаю.
-
Одурел ты совсем со своими мироносицами.
Так как они дошли уже до дверей Броскина, то разговор
прекратился. У Броскиных было какое-то волнение, по-ви ­
димому, скорее приятное.
-
Что случ илось? - осведомился Виктор.
Саша промолчал, но Марья Ильинична из соседней
комнаты заговорила:
- Уж такие дела случ ил ись! Васю, Линде, Сеню и Ира­
идку забрали, навряд выпутаются: придется на казенной
квартире посидеть, а то и прогуляться по столбовой до­
рожке.
-
В чем же их уличили?
-
В хороших делах, значит.
-
Обворовали они одного барчука, - добавил Саша.
- Давно их взяли?
- То лько сегодня утром.
- 1Рудно оправдаться? - спросил из вежливости Иосиф.
-
Никак невозможно, - радостно подтвердил Броскин.
-
Вы-то чему радуетесь? - спросил Виктор сердито.
- Я не радуюсь; смешно очень на их глупость.
-
Вы очень умны!
-Ачто же?
-
Все же вам Екатерина Петровна денег не заплатила.
-
Заплатит, - уверенно сказал Саша.
Жена добавила, будто чтобы прекратить пререкания:
-3
36-

-
Вася-то, пожалуй, освободится.
-Почему?
-
Потому - союзник.
- Ну, это, матушка, теперь не защита.
-
Все-таки.
-
А вы, Александр Алексеевич, союзник? - спросил
Иосиф.
-
Союзник, - отвечал тот.
-
Отчего, для безопасности?
-
Нет, напрасно вы так думаете. Я вам объясню, почему
я-союзник.
-
Пожалуйста.
-
Потому что я желаю себе свободы и нахожу, что жить
при старом порядке, при крепком, гораздо вольнее и сво­
боднее.
- Я вас не понимаю...
- Да вздор, где же понять? - отозвался Виктор.
-
Это очень долго объяснять, а я знаю. Если вы имеете
паспорт и особенно не безобразите, вас никто не троrает и
не желает против вашей воли ничего с вами делать.
-
Ну а при новом что же?
-
Те перь еще ничего, а если все будет, как они хотят, то
всех под один калибр подведут, как стертые гроши, и шагу
без опеки ступить не дадут. То лько этого не будет. Если же
кто умнее или чем отличается, его уничтожат.
-
Как же, часто руководят люди выдающиеся?
-
Так это до поры до времени, или они сами хитрят: от
одной власти освобождают, чтобы самим еще худшую за­
брать.
-
Заврались вы, Александр Алексеевич; пойдем, Жо­
зеф, лучше в •Дунай•".
-
Постой. Что же, вы и жидов бьете?
-
Почему же и не бить, если за это не достанется. Это
мы всегда готовы, все равно кого!
Виктор все тянул в •Дунай•, хотя хозяин и уговаривал
их остаться здесь; наконец сговорились с тем, чтобы боль­
ше не говорить о политике. Живо достали вина и закусок, и
Иосиф, долго говевш ий, скоро охмелел. Вышла и Люба,
Иосиф спросил:
-
Ну, что же, ваш Варызин как поживает?
- 337-
22МКузми11,т1

Та не отвечала, а Саша тихонько шепнул:
- Не спрашивайте, к нему жена приехала, совсем хо ­
дить к нам бросил.
Марья Ильинична щелкала орехи и все ругала Зыко­
вых; Иосиф спросил у Саши:
- А вы Марину не знаете?
-
В лицо знаю, а так не знаком; она что, беспоповка
тоже?
- Кажется.
-
Зачем же я ее у единоверческого попа видел?
- Обознались, наверное.
- Нет, уж это будьте покойны.
Иосиф все наливал себе, стараясь бьтым хмелем ото­
гнать мысли о смерти Адвентова, о Кате и многом другом ,
что мучило его последние дни, но вместо веселого забвенья
ему только захотелось спать. Броскины оставляли его у се­
бя, но он заупрямился и пошел на рассвете домой пешком.
Двери отворила ему Марина. Он конфузливо снял пальто ,
отворачиваясь, но Марина молчала, так что заговорил все­
таки первым он:
- Что вы так долго не спите?
- Я уже встала, тесто готовлю.
- А где же? - нелепо спросил Иосиф.
- В кухне, - ответила Марина, не улыбнувшись.
Иосиф присел на стул в передней и продолжал:
-
Вы, Марина Парфеновна, ведь по беспоповскому со-
гласу?
- Да.Ачто?
- Как же вы живете без причастия? Ведь это нехорошо!
-
Что же делать! - молвила Марина, вся вспыхнув. -
Только, Иосиф Гр игорьевич, идите теперь спать, мы об
этом после поговорим.
-
Спать-то я пойду, только и потом повторю, что это -
нехорошо.
111
Похороны Адвентова бьти совсем весенним утром. Ве­
селый ветер гнал по густо-синему небу ярко-белые облака,
раздувал облачения священников и попоны лошадей, тре -
- 338-

пал вуали и волосы. Было очень мало народу, кое-кто из
писателей, какие-то вдруг оказавшиеся дальние родствен­
ники и близкие знакомые. Соня и Иосиф шли вдвоем, тог­
да как Екатерина Петровна, тетя Нелли, Дмитревские и
еще кто-то двигались большой плотной кучей, разговари­
вая; родственники шли впереди, ни с кем не знакомые, а
Андрей Фонвизин был совсем один; прямой и высокий, он,
казалось, стал еще красивее и моложе. В церкви еще приба­
вил ись какие-то старушки, охотницы до всяких погребе­
ний, случайно попавшие простолюдины и няньки с детьми.
Никто не плакал, было чинно и суховато; в маленькую цер­
ковь проникало только солнце, но ни ветер, ни холод, и
можно бьто подумать, что на дворе настоящая весна: трава,
ручьи, птицы.
Когда все уже простились, расталкивая умиленных ста­
рушек, вошел какой-то молодой человек небольшого роста,
толстоватый и розовый; штатское платье не позволило тот­
час узнать в нем Беззакатного. Выдвинувшись на свобод­
ное пространство, он стал на колени, мелко крестясь, и ли­
цо его морщилось, так что пенсне с легким звоном упало на
каменный пол. Потом он отошел к шепчущейся публике,
ни с кем не здороваясь; все отодвинулись, и шепот готов
был перейти уже в довольно громкий говор, как вдруг за­
тих совершенно, когда Фонвизин с другой стороны церкви
подошел к вновь прибывшему, обнял его и поцеловал, меж
те м как тот окончательно расплакался; офицер увел его к
солнечному окну и, казалось, утешал, тихо говоря; так вме­
сте уже и пробыли они до конца похорон. Екатерина Пет­
ровна, выбрав удобную минуту, подошла к Беззакатному и
тихо спросила:
22•
- АгдежеЛеля?
-
Она осталась там.
-
Как осталась там?
- Осталась там, - повторил Сережа.
-
Но, конечно, она скоро приедет?
-
Не знаю.
Екатерина Петровна пожала плечами, проговорив:
-
Странно ! Она здорова, по крайней мере?
-
О, да, безусловно.
- 339-

-
Мне это не нравится, Сергей Павлович; вы, конечно,
не откажетесь прийти ко мне и рассказать все подробно?
-
Благодарю вас, но это время я буду очень занят.
Пардова отошла снова к Дмитревским, сейчас же при­
ступившим к допросу, а Соня и Иосиф стали говорить с
Беээакатным. Вблизи можно было заметить в нем переме­
ну: розовое лицо его было далеко не так розово, пожелтело,
несмотря на небрежно положенную пудру, слегка обрюзгло
и было как-то растерянно, глаза бегали, походка была не­
уверенна и тяжела вместе с тем.
-
Вы изменились, Сергей Павлович; вы здоровы?
-
Да, да, я совершенно здоров; отчего вы думаете? -
как-то заволновался тот.
-
Ну, и слава Богу; верно, с дороги устали? Вы когда
приехали?
-
Сегодня утром, прямо с вокзала.
О Леле Соня ничего не спросила. Ветер не стих и так же
весело гнал облака, срывая шляпы с прохожих. Наших пут­
ников обогнал Андрей, блистая парадной формой; сойдя с
экипажа, он спросил у Иосифа, не может ли тот принять
его дня через три.
-
Ведь вы уедете скоро? - прибавил он.
-
Куда? Я никуда не собираюсь.
-
Разве? Вы, вероятно, забыли, а может быть, я и путаю.
-
Не знаю, я никуда не собираюсь.
-
Во всяком случае, я в субботу у вас буду, если позво-
лите.
-
Пожалуйста.
Пройдя еще немного времени, Иосиф заметил:
-
Чем-то изменился Андрей Иванович.
-
А что? - встрепенулась Соня.
-
Какой-то важный стал.
-
Нет, это не так, Жозеф; он еще больше отделен стал
каким-то светом.
-
А это хорошо, что он сегодня так подошел к Беээакат­
ному.
- Да, очень красиво. Андрей не может сделать некраси­
вого поступка, а потому и нехорошего; ведь безнравствен­
ность в том и есть, что мы какую-то гармонию нарушаем.
-
Но холодом от него так и веет.
-340-

-
Нет, он добрый.
- Я не говорю, что он зол, но любит ли он кого-нибудь?
-
Андрей?! Он всех любит, всех.
-
Я не про то, Соня, говорю; а так любит ли он?
Соня смутилась и, краснея, проварила:
-
Я не знаю этого, Жозеф; не все ли равно, разве это
важно?
-
Очень важно, Соня; как ты не понимаешь? Централь­
но важно! Как жить без любви? Все будет мертво и вера
мертва.
- Ты что-то новое для меня говоришь.
Иосиф, не возражая, заговорил о друrом. У Сони они
обрели Виктора, ждавшего их.
-
Отчего ты, Виктор, не был на похоронах, - спросил
Иосиф.
-
Та к, не хотел Екатерине Петровне на глаза показы-
ваться. Андрей был?
-
Был. Беззакатный тоже был.
-
Этот откуда взялся?
-
Приехал.
-
А Леля была?
-
Нет; она, говорят, осталась.
Виктор свистнул и сказал:
-
Не говорил ли я тебе, Жозеф? Все так и вышло; не
знаю я Сережи Беззакатногоl
-
Да, Катя что-то напутала с этим побегом, - прогово-
рила Соня .
-
При чем тут Катя?
- Да ведь она все это устроила.
-
Ус троилось бы и без нее.
Соня бьmа рассеянна за чаем и мало говорила, барабаня
по чайнику и смотря в окно, в которое вливалось солнце,
будто была настоящая весна.
-
Куда это мне путь пророчил Андрей Иванович?
Соня перевела глаза на говорящего, серьезно посмотре­
ла и промолчала.
-
А тебе очень недурно было бы куда-нибудь съездить,
Жозеф, освежиться, - произнес Виктор.
-
Куда же?
- 341-

-
Мало ли куда; ты вот все собирался с Броскиным от ­
правляться куда-то.
- Ну, это компания не из важных, - заметила Соня.
-
Нельзя быть такой разборчивой; Саша Жозефа лю-
бит, и с ним в дороге не пропадешь; по нашим берлогам он
-
незаменимый спутник. Да, вот еще что, Жозеф, получал
бы ты скорее свои деньги, а то я очень подозреваю, что твоя
жена что-то замышляет опять.
-
Там еще нужны некоторые формальности, - замети­
ла Соня.
- А что же Екатерина Петровна замышляет? - спросил
Иосиф.
-
Я не знаю наверное, но слышал так, будто она хочет
тебя выставить совсем полоумным, хлопотать об опеке и,
разумеется, забрать твои деньги.
- Что ты, Виктор, как тебе не грех! - воскликнул отчим.
-
А что же? Это похоже на правду, - подтвердила и
Соня.
- Да что ты, все еще любишь Екатерину Петровну или
веришь в ее любовь? - спросил Виктор.
-
Нет, но я не совсем изверился в людей!
- Да, жди пощады!
- Перестанем говорить об этом.
-
С тобой не стоит и говорить об этом, но мы с Соней
будем настороже.
- Как хотите.
Назад шли молча, только в конце дороги Иосиф спро­
сил, будто оканчивая свои размышления:
-
Виктор, как ты думаешь, Фонвизин любит кого-ни-
будь плотски?
Тот с изумлением посмотрел на Иосифа.
- Что тебе вздумалось об этом спрашивать?
- Нет, как ты думаешь? - настаивал Пардов.
- Я не думаю, а знаю, что он девствен.
-Это верно?
-Верно.
Через некоторое время Иосиф снова начал:
- А если бы он не был девствен, какой бы он был?
- 342-

-
Послушай, Жозеф, ты совсем одурел: ну, почем я
знаю?
- Я не так выразился ... если б он не был лишен чувст­
венности, он был бы лучше, добрее и святее.
Виктор даже остановился.
-
Жозеф, можно подумать, что это твоя покойная те­
тушка говорит, а не ты. Ты смотри, своим Христовым неве­
стам этого не вздумай проповедовать.
-
Кому ж любовь и знать, как не невестам? .. Но я еще
хотел спросить, не был ли бы тогда Андрей Иванович как
Адвентов?
- Я не знаю, Жозеф. Что ты пристал?
- Жозеф, да будет тебе изводить меня !
Совсем прощаясь, Виктор сказал тихо:
-
Может быть, ты, Жозеф, и прав; может быть, Андрей
такой, как Адвентов, оттого и девствен, и вообще все, что
ты говорил, не так глупо: ты прости меня.
- Я ведь высказываться не умею, - виновато оправды­
вался Иосиф.
Все эти дни он волновался, ожидая обещанного визита;
в пятницу еще у него вымыли комнату, встал он рано, зажег
лампады, особенно тщательно вымылся, оделся, поправил
книги и мелкие вещи и стал ходить не куря. Впрочем, куре­
нье у Зыковых не очень допускалось и Жозеф даже отвык,
скучая бегать с папиросами на лестницу или запираться на
ключ.
К нему вошла Марина, держа руки за спиною, в белом
платке и розовом платье, какая-то светящаяся и радостная.
-
Бог милости прислал! - сказала она на пороге и, по­
давая большую розу, прибавила: - А это вам.
-
Откуда такая прелесть? - спросил Иосиф, разгляды­
вая крупные, влажные розовые лепестки.
-
От меня подарок. Сегодня велик день ! Вам скажу: не
выдавайте меня, - оглянувшись, Марина быстро подошла
к Иосифу и сказала ему на ухо: - Я причастилась Тела и
Крови Го сподней.
И потом, забывшись, вся сама порозовев, воскликнула с
ударением:
- Axl Те ла, Те ла и Крови Го сподней!
- 343-

Иосиф спросил шепотом, смотря на цветок:
-
Где же?
-
В Николаевской.
-
В единоверческой?
-Да.
-
Поздравля ю вас; я рад.
-
А я-то как рада, как радостна: сподобилась!
Иосиф с удивлением заметил, как, несмотря на худобу,
похорошела и помолодела в это утро Марина.
-
Ну, прощайте; гостя ждете?
-
Рано еще.
- Да, еще, - остановившись у порога, промолвила Ма-
рина, - все равно умирать... скажу вам сегодня для такого
дня. Я люблю вас, Иосиф Гр игорьевич, крепко люблю, не
как брата, а как бы мужа, если бон жив был, любила. Не го­
ворите ничего, не отвечайте: не надо, а поликуемтесь, как
иноки.
И она трижды со щеки на щеку прикоснулась легко к
Иосифу и ушла летучей походкою, будто по воздуху, оста­
вя запах ладана и роз.
Иосиф долго стоял неподвижно, потом поставил розу в
стаканнаокноисталждатьсидя;сутраоннеелинепил,
не замечая этого. Ус лыша звонок, он хотел вскочить, подбе­
жать, но ноги, как бы пораженные параличом, не повинова­
лись, и он остался сидеть, только рукою сдерживая бьюще­
еся сердце. Слышно было, как спрашивают, дома ли
господин Пардов, как медлят в передней, как проходят гос­
тиною, как слегка стучат в двери, как тихо спрашивают:
•Можно войти?• - и еще раз, - язык тоже не повиновал ­
ся; наконец, с трудом превозмогая внезапную немоту, Ио­
сиф громко и хрипло крикнул:
-
Войдите!
Вошел Фонвизин.
-
Вы, кажется, не ожидали меня и испугались? - спро­
сил гость.
-
Нет, я вас ждал ... видите...
-
Какая дивная роза. У вас пахнет ладаном: вы были в
церкви?
-
Нет, это не я был в церкви.
- 344-

-
Вы не думайте, что я забыл вас, бросил вас, не думал
о вас. Вы знаете, чт6 вам нужно?
-
Да, да! церкви, верной жизни и живой любви, но где
найти их?
-
Гд е? Вот церковь, - указывая в окно на крест прихо-
да, сказал офицер.
-
Но которая? Их так много.
-
Обрядов много, христианская церковь - одна.
-
Но любви живой!. . Я много любил, и что же? Скорбь
и смерть! Кому отдать свою душу? Любить так, плотски
можно, не отдавая души своей.
-
Любовь - одна! Плотски любя, вы, может быть, го­
раздо большее, гораздо страшнейшее отдаете. Не бойтесь
терять, что возрождается; не погубя, не спасете. Любовь -
одна: к Богу, к невесте, к жениху!
-
Авы?авыкакже?
-
Мы говорим не обо мне, а о вас. Я - человек, а не дух
бесплотный, не скопец духовный.
-
Не оставляйте меня ! Отдаюсь в ваш и руки.
-
Отдайтесь в руки Божии.
-
Но через вас, через вас! Вы ведите меня.
Едва ли Иосиф помнил, что он говорил, что отвечал ему
гость, едва ли понимал, как он очутился на коленях перед
Андреем и зачем тот целовал его, поднимая, едва ли знал,
что беседа их длилась не одно краткое мгновение, а часа два
и колокола печально и сладко звонили уже к вечерне, - но
не помня, не понимая, он знал превосходно, что в нем про­
изошло и что нужно было знать.
В переднюю вошла Марина и, кланяясь низко, сказала:
-
Андрей Иванович, дайте на вас взглянуть.
-
Ах, Марина! Как поживаете?
-
Хорошо, очень хорошо.
-
Не скучаете?
-
Нет. - И, ступив шаг, она прибавила тихо: - Андрей
Иванович, вы барина, Иосифа Гр игорьевича, не оставьте и
любите, ради Го спода.
-
И просить не нужно, Марина.
-
Мы так его любим.
-
Как его и не любить! До свиданья.
-
Прощайте. Простите меня, Христа ради.
- 345-

IV
Становилось все теплее и теплее, дни становились
длиннее, и в светлых вечерах, в погребальных службах
страстной недели, чуялась радость близкой Пасхи. Погода
стояла холодная, но ясная, и, долго не зажигая огня, Мари ­
на сиживала у окна, смотря на долгий ряд домов, крыш и
крестов и небо, из розового превращавшееся в нежно-зеле­
ное, с острой и трепетной первой звездой. Дома никого не
было, так как Иосиф тоже ушел ко всенощной, и на звонок
вышла сама Марина; огня нигде не было, только во всех
комнатах светили лампады, и пришедшую Соню она узна­
ла по голосу и горбатой фигуре.
-
Можно к вам? Вы - одна, как я рада, мне нужно мно-
го с вами говорить.
-
Милости просим. Я рада.
Когда они прошли в гостиную, Соня сказала:
-
Можно пройти к вам, Марина?
- Конечно, пойдемте.
Севши, Соня начала:
-
Я хотела спросить вас, Марина, или вернее просить:
когда вы поправитесь, свезите нас с Иосифом куда-нибудь
в ваши скиты, ему так нужно уехать отдохнуть, успокоить­
ся. Вас там все знают, и мы не будем ничем нарушать общей
жизни, я могу ручаться.
Марина, улыбнувшись, ответила:
-
Об этом и речи быть не может: через несколько уже
дней вам будут очень рады, но отчего бы вам не съездить в
православный монастырь?
-
Мы бы хотели быть с вами, и потом, это не совсем то
же самое.
-
Да, может быть. Но, милая Софья Карловна, верьте
или не верьте, может быть, я грех на себя беру, но я говорю
вам, что мне с вами навряд придется ехать.
-
Отчего? Вы еще будете слишком слабы? Можно по­
дождать, хотя, конечно, чем раньше, тем лучше.
-
Нет, я совсем уйду, я умру скоро. Но вот что, я могу
дать письмо к игуменье, чтобы вас приютили, здесь всю Па-
- 346-

сху пробудет одна черничка, если не скучно, с ней и поехать
можно.
-
Отлично, только я все-таки надеюсь, что с нами вы
поедете.
Марина промолчала, потом вдруг сказала тихо:
-
Вы, Софья Карловна, любите Иосифа Гр игорьевича?
Вы его не оставляйте, чтобы у меня сердце не болело; с Ан ­
дрей Ивановичем, с вами, Бог ему даст прийти в покой.
- Я люблю Жозефа, Марина, вы знаете.
Марина нагнулась к Соне и заговорила еще тише:
-
Если б вы не были ему сестрой, вы бы пошли за него
замуж?
-
Что вы спрашиваете? И разве это важно? Я люблю
его от всего сердца.
- Это не то. Жениться либо не жениться, может быть, и
не важно, может быть, лучше и не жениться, как Андрей
Иванович, но готовым быть на брак - вот так. По любви
любить, не боясь. Как преподобные смолоду блудн ицами
были или с рожденья девство хранили, но Бог дал нам ще­
дрость любовную, что заставляет и былинку, и зарю, и че­
ловека, и Тв орца всем существом, всею душою и телом лю­
бить. А путь всякому свой, только бы живой огонь горел в
человеке. То гда и радость. А Иосиф Гр игорьевич такой; та­
кой, только пути своего он не знал, как слепой котенок ты­
кался, но прозревает, слава Го споду Исусу.
Соня прошептала:
-
Я сама пути не знала, думала быть сильной, а сама
слабее слабейшего, я нарочно делала скупым свое сердце,
боялась и не знала.
Марина гладила слегка Соню и говорила:
- Все придет, Го сподь видит вас.
- Я так люблю Иосифа, что была бы готова на то, о чем
вы говорите, и Андрея я люблю, и вас, и Виктора.
Марина встала перед Саниным креслом на колени и, це­
луя ее, говорила:
- Вот и прекрасно, весна красная лед растопит, и я люб­
лю Иосифа Гри горьевича и вас, Соня, люблю, и знаю, что
не оставлю вас, хотя бы и умерла, как Павлуша меня не ос­
тавил.
-347 -

Соня склонилась к Марине и, прижимаясь маленькой
грудью к худому и горячему стану другой, плакала, говоря:
-
Растопилось, растопилось, Го споди прости меня. А я
думала, что вы не любите меня, осуждаете.
-
За что, Сонюшка?
-
За то, что я была в том обществе, знаете?
-
Ну, что вспоминать, что оглядываться? Не всякий
путь свой знает, как осуждать мы можем? А точно без та­
инств жизнь мертва, и таинства надлежит совершать свя ­
щенникам, получившим в церкви благодать на это.
Соня ответила:
-
Вы знаете наших священников?
-
Знаю, но благодать это не уменьшает. Помимо них
она действует. Как в Прологе мы читаем, что недостойный
иерей связанный лежал в темном углу, а таинства за него
оrнезрач ный ангел творил, мирянам же виделось, что их
приходский священник, которого они знали за человека
слабого и грешного, дерзает преподавать им Те ло и Кровь
Христову. Недостоинство служителя - уж его дело с Бо­
гом, а таинства через него идут свято и неизменно!
- То гда что же, молитвы, как заклинания, таинства, как
колдовство, не святость, не откровенье нам дарит их?
-
Что выше, что святее, что мудрее Исуса? В молитвах
большая сила призывающая, пусть колдовство, что же дур­
ного, но святое и таинственное: Та инство. И подумать: че­
ловек рождается для жизни крещеньем, возрождается вто­
рым крещеньем - покаяньем, для любви - браком, для
соединенья с Богом - причащением, велико и радостно и
как истинно! За советом обратитесь к людям умным и доб­
рым, для духовного разъяснения - к людям начитанным в
Писаниях, а за необходимым для жизни, за требами - к ру­
коположенному таинственно, для этого благодать имеюще­
му священнику. Ответ их велик перед Богом, но для нас си­
ла их безмерна.
Соня молчала, перестав плакать, потом возразила:
-
Но читали же вы, знаете, что благодать находит и не
на посвященных и они прозревают и пророчествуют.
-348-

-
Да, но таинств не совершают! Добро, когда такие из­
бранники облекаются и священническою силою, тогда бла­
гость их неизреченна, но одним пророчеством не спастись.
- И вы верите, что теперь могут быть такие избранники?
-
Благодать не оскудевает. И теперь есть, нужно только
видеть зорко.
-
Среди священников?
-
И среди них, вероятно, есть такие и среди мирян, дух
веет, где захочет, и ищет сосуда уготованного!
Опять помолчав, Соня поцеловала Марину, уставшую и
тоже замолкшую, и прошептала:
-
Спасибо, сестра милая, мать Марина.
-
Что ты, Сонюшка, Го сподь с тобой.
- Ты научила меня и любить, и жить, и веровать.
-
Полно, любить тебя сердце научило, жить - воля Бо-
жья. А Иосиф Гр игорьевич, тот пойдет по пути, сначала ко ­
леблясь, как ребенок на слабых ножках, идя от стула, потом
радостно к матери побежит, крича: •Вот я хожу•, а та сме­
ется, сама не приближаясь, добрая, чтобы окрепли милые,
резвые ножки и страх минул .
Марина умолкла и не ответила, когда Соня ее окликну-
ла, та зажгла свечку, больная сидела, закрыв глаза, бледная.
-
Что с тобой? Дать тебе воды?
-
Ничего, устала я очень, да вот еще...
- Не говори больше, если это утомляет, волнует, вредит
тебе. Спасибо и за то.
- Нет, это другое. Скажи, Иосиф Гр игорьевич не нужда­
ется?
- То есть как?
-
Ну так, деньги у него есть свои, кроме этого наслед-
ства?
- Да, немного, а что?
-
Отдал бы он это наследство своей жене, - и ему спо-
койнее, и ее в грех не стал бы вводить.
- Да, я скажу, у него есть немного, у меня есть, на четве­
рых с Виктором хватит.
-
Это очень хорошо было бы, а то особенно теперь та­
кая суета поднимется с этими делам и, а ему нужен покуда
покой.
- 349-

- Да,яскажуему.Какнамвголовунепришло?
- Поговори, голубка. Вот и наши идут, лягу.
Действительно, в соседней комнате раздались rолоса и
показался свет. Соня вышла друrою дверью через коридор,
она была как разбитая, но счастливая, не замечая своей ус­
талости.
Через несколько дней Екатерина Петровна была немало
удивлена, когда ей подали карточку Иосифа; она сидела за
письмами и бумагами общества, где она играла теперь вид­
ную роль, несколько вытесняя даже тетю Нелли. Она с не­
которым беспокойством глянула на вошедшего, сказав:
•Садитесь•.
Тот начал, запинаясь:
-
Вот я хотел вам предложить одну вещь: то наследст­
во, которое на днях я имею получить...
- Да? - сказала Пардова, насторожившись.
-
Я намерен эти деньги внести на ваше имя, или, если
хотите, может быть, это представит формальные затрудне­
ния, не получая его, отказаться в вашу пользу.
Екатерина Петровна, казалось, боялась ловушки, пора­
женная неожиданностью такого предложения. Потому она
слушала не совсем спокойно, что говорит муж; с запинка­
ми, но с привычным простодушием он продолжал разви­
вать свое предложение. Наконец, когда он умолк, Катя по­
дошла к нему и спросила:
- Вы хотите развестись со мною?
Иосиф посмотрел с удивлением.
-
Нет, я об этом не думал, это как вы хотите; я, вероят­
но, не женюсь.
-
Вы благородный человек, Иосиф Гр игорьевич, я вам
очень многим обязана, я знаю и вижу, что недостойна вас,
но что же поделать, кто не ошибался? У меня к вам тоже
предложение и просьба: я знаю, что деньги для вас были бы
нужны.
-
Нет, нет, вы не стесняйтесь, - перебил было ее Ио­
сиф.
-
Нет, я знаю; так вот, сохраните из этого наследства
часть, которая бы слегка помогала вашим денежным делам,
и потом - пусть все это будет между нами.
- 350-

-
Хорошо, мне все равно.
- Да, я знала, что вы согласитесь, что поступаете благо-
родно не для того, чтобы трубили о вашем великодушии.
Благодарю вас. Вы, говорят, скоро едете?
-
Это еще далеко не решено...
- Дай Бог устроиться вам, как вы хотите и как заслужи-
ваете этого. А Фонвизин едет с вами?
- Да, и Соня, и Марина, вероятно.
- Ах,иони?
- Что вас удивляет в этом?
-
Нет, ничего.
Уд имению Екатерины Петровны не скоро было сужде­
но прекратиться, так как вскоре после визита Иосифа к ней
явилась неожиданно Леля, казавшаяся очень больной, рас­
строенной и не сумевшая ничего толком рассказать ни о
своем пребывании за границей, ни о причинах размолвки с
Беззакатным, говорившая несвязно, впадая то в слезы, то в
выкрики.
Екатерина Петровна крепко задумалась после ее ухода,
и когда потом пришли Нелли и Петр Павлович, между раз­
говором Пардова заметила:
-
Нужно обратить внимание на Лелю.
-Ачто?
-
Она легко может стать очень полезною и сильною в
обществе.
- Вы думаете?
Екатерина Петровна наклонила утвердительно голову с
видом знатока.
-
Я верю в вашу проницательность, милая, - сказала
Нелли.
Совсем прощаясь, Катя молвила, будто мельком:
- Да, дело с мужем я прекращаю - пусть живет себе как
хочет, а чужих денег мне не нужно.
-
Вы слишком великодушны, - сухо заметила Нелли.
Петр Памович вступился было:
- А как же ваше благое намерение?
Но Пардова прервала его:
- Человек предполагает, а Бог располагает.
Помолчав, прибавила:
- 351-

-
На Пасху в пользу бедных общества я жертвую тыся ­
чу рублей, я пришлю с Сергеем Павловичем, он ведь зач ис­
лен нашим секретарем.
-
Как же, как же, вашим секретарем, - ответил Петр
Павлович.
То лько выйдя на улицу, Нелли пришла в себя и громко
сказала:
-
Каково?
- Да, можно признаться, - протянул спутник.
v
Прошла Пасха с целодневным звоном, где-нибудь за го­
родом промчались уже 4С гор потоки• и заиграли овражки,
протоковали тетерева на проталинах, просинели подснеж­
ники, а наши все еще сидели в городе. Марина даже не си­
дела, а все лежала, то забываясь, то бодрствуя. Но никак
нельзя было отговорить ее ехать на кладбище в Радуницу;
накануне еще она так этим волновалась, что доктор сказал,
пожимая плечами: •Попробуйте, тяжело отказать в, может
быть, последнем желании• . Марина потребовала, чтобы
при ней завязали узелок с красными яйцами и куском сухо­
го кулича, веселая и будто более бодрая. Поехали втроем с
Иосифом и Соней, в наемной карете, с лестницы еле снес­
ли Марину, но она все шутила и смеялась:
- А уж назад, чур, я одна влезу.
-
Ну хорошо, мы вам помогать не будем, помните.
В карете она велела открыть окна и жадно смотрела на
дома, сухие тротуары, фонари и людей, будто все видя
впервые.
- Го споди, как я давно на улице не была, вот тут колбас­
ная была, а теперь парикмахерская новомодная: мастера -
участники в деле и на чай не берут, - Марина вдруг рассме­
ялась, - все по-новому делают!
В часовнях, у каждой встречавшейся церкви, она стара­
лась рассмотреть, какие образа внутри, и сердилась, когда
не успевала в этом.
- 352-

-
Вот в Петербурге совсем нет такой манеры, как в
Москве, по улицам иконы вешать, и старого письма есть.
Мне это нравится!
Когда карета выплелась уже на окраины, Марина, будто
устав, откинулась на спинку и закрыла глаза.
-
Ус тала, Марина? - спросила Соня.
- Да, немного.
-
Скоро доедем.
- Да, я знаю.
Иосиф сказал:
-
Помнишь, Соня, год тому назад я в это время только
что поправлялся и выходить стал.
- Да, потом на озера ездили.
-
Еще Андрея я в первый раз увидал. А потом уже мой
роман с Катей пошел. А под Покров Павла убили, раньше
еще. А через месяц тетушку.
- Тя желое было время, - сказала Соня.
-
Как все странно: моя женитьба, эта зима, все, все, и
куда-то в одно место все ведет! Если бы Катя была не такая,
неизвестно еще, что бы было.
-
Жил бы Иосиф Гр игорьевич да поживал, ни о чем не
заботясь, и с нами бы не водился, счастливый был бы.
-
Чем же я несчастлив теперь?
Карета уже остановилась у нешироких ворот, с восьми­
конечным медным крестом наверху. Марина закрестилась и
хотела сама быстро выходить, будто забыв про болезнь, но
пришлось ее вывести под руки, и она с трудом от слабости
шла, досадуя, что не может бежать, лететь по зеленой траве,
как хотела бы. Она повторяла: •Тра-ва, трава, тра-ва� - и
умолкла, остановившись, прислушиваясь и не спуская глаз
с яркой первой зелени на могилках. И спутники ее остано­
вились молча.
-
Как чудно: в каждом слове все поймешь, когда так
твердишь, когда оно в душу войдет. Посмотри, Соня, на
цветок и повтори сто раз ero имя, и смотри всем существом,
и ты поймешь, что он значит, и увидишь, как он живет, буд­
то бы все книги прочла, что об этом цветке написано, а рас­
сказать не сможешь. Так же и молитвы нужно понимать: и
слова, и что они значат, но и третье, что им силу дает, пота-
-353 -
23Мl<узм�ш,т1

му и взывая тысячу раз - Гос поди, Исусе Христе, Сыне Бо­
жий, помилуй нас, - ты всю силу речения поймешь и дейст­
венно милости кличешь. Тр ава, трава, небо, земля, могила!
Дойдя до места, где была похоронена ее мать, Марина
без поддержки положила семипоклонный большой начал
и, молча развязав узелок, вынула красное яйцо и дотронув­
шись им три раза до земли, сказала громко: сМатушка,
Христос Воскресеl•, потом очистила его и раскрошила, как
и куски кулича, и снова склонилась, между тем как птицы
с криком перепархивали по еще голым веткам, ожидая, ког­
да уйдут люди.
Та к как Марина долго не поднималась, Соня, слегка до-
тронувшись, тихо сказала:
- Марина, встань, не утомляйся, сядь на скамейку.
Но та ничего не отвечала, не двигаясь.
Соня, стараясь поднять ее, сказала:
-
Иосиф, сходи за водой в сторожку, она лишилась
чувств.
Долго искал в волнении Иосиф, где бы достать воды, и
наконец, когда принес графин, увидел, что Марина лежит
все так же, склонившись на зелень могилы, а Соня, прижав
палец к губам, шепчет ему, бледная как полотно:
- Тише, Жозеф, она умерла!
Выпавший графин не застучал по земле, а птицы, видя
неподвижность всех троих, слетели на крошки и стали кле­
вать их, вытягивая шеи и изредка тонко пикая.
VI
Вторые похороны не замедлили, но ускорили предпо­
лагаемый отъезд наших путников, так как Иосифу еще
нужнее стал покой. Андрей, бывший и на похоронах , те­
перь ежедневно бывал у Иосифа, подолгу беседуя с ним и
утешая.
В этот вечер, когда у Пардова сидела уже Соня, принес­
шая письмо от Марининого дяди к игуменье, Андрей Ива­
нович пришел позднее, чем обыкновенно, и объявил как-то
торжественно и сразу:
- 354-

- Друзья мои, нам придется еще подождать и ехать не в
скиты, но в место, может быть, еще более святое - в Рим.
- В Рим?, - в один голос воскликнули Соня и Иосиф.
- Да, в Рим. Меня вызывает туда больной родственник,
не ехать я не могу, вас оставлять тоже, и ждать вам моего
возвращенья слишком долго и тягостно.
- Слишком долго и тягостно, - согласился Иосиф.
- Но как же так, для нас это совершенно неожиданно, -
сказала Соня. Но Иосиф остановил ее, проговорив:
-
Нет, Соня, едем с Андреем, без него нам сейчас не­
мыслимо оставаться .
Андрей, пройдясь по комнате, сказал:
- Я думаю, я верю, что это не простой случай ведет нас
в Рим, а потом, не любопытно ли будет вам взглянуть на не­
го: вы не были за границей? - обратился он к Иосифу.
- Нет.
-
В Риме и я не была, - призналась Соня.
Андрей прибавил:
-
Б6льшая перемена места приведет и б6льшее обнов­
ленье для вас.
- Может быть, вы и правы.
- Как жаль, что Марина не дожила, что ее нет с нами, -
прошептал Иосиф.
Андрей, подойдя к нему, сказал громко и строго:
- Она с нами! Она с нам и! Разве вы не чувствуете?
- Я слышу, пахнет ладаном.
-
Ладаном пахнет, Жозеф, от меня, я была сейчас в
церкви, но Марина с нами, разве ты можешь думать иначе?
- Она с нами ! - повторил Фонвизин и, помедлив, нач ал:
-
Слышали ли вы в церквах поминанья и не казалось
ли вам, что все эти неизвестные: •Иваны, Иваны, Петры,
Павлы, Иваны• - плотною живут толпою, предстоят с на­
ми пред Богом? Видели ли вы святцы, где собор ангелов,
пророки, мученики, апостолы, преподобные, праведники,
благоверные цари, девы и столпники в славе стоят, и не ка­
залось ли вам, что блистающим клиром обстоят они нас в
церкви? Святые, мы и ушедшие - одну составляют цер­
ковь, во всех живую и действенную. И когда мы молимся,
бедные , милые, родные нам руки передают нашу молитву
-355 -
2з•

святым заступникам, чтобы неслась она дальше к престо­
лу. И ваша тетушка, и Марина, и все, кто б ни был, как бы
ни жил, там неложно и радостно узнал то, чего мы здесь
только ищем и во что верим. И они с нами, помогают нам
и любят.
Когда утих голос Фонвизина, и те двое молчали, будто
прислушиваясь, не раздадутся ли легкие шаги, не откро ­
ется ли дверь, не войдет ли фигура в белом платке с цвет­
ком в руках, какой они запомнили Марину в утро ее при­
чащения?
- Итак, в Рим? - сказала серьезно Соня.
- В Рим посылают нас, - тихо, но твердо ответил Андрей.
Он стоял у печки, куда единственно достигали еще лучи
уходящего солнца. Иосиф встал и, подойдя к офицеру, взял
его за руку и спросил еле слышно:
- Андрей, имеете ли вы любовь?
Тот, не спуская глаз с неслепящего теперь солнца, от­
ветил:
-
Я-человек,я -живиимеюверу,какжемнене
иметь любви?!
-
Но вы не связаны ни с кем плотскими узами, вы дев­
ственны?
- Я - девствен, но неразрывными и земными, чувствен­
ными узами связан.
-
С кем? - еще тише спросила Соня, подходя с другой
стороны офицера и беря его за свободную руку.
- Я люблю и вас и Жозефа, а больше всего Кого, То го и
вы любите больше всего живущего.
-
Всем сердцем и мыслью и помышленьем l - сказала
Соня.
- Всем сердцем и мыслью и помышленьем l - повторил
Фонвизин.
- Аминь, - заключил Иосиф.
- Все любившие и любящие с вами, - сказал Фонвизин
и поцеловал обоих в губы.
Так они постояли еще втроем, пока совсем не погасла за­
ря за окном.
Виктор без удивленья выслушал сообщенье о поездке в
Рим, но ехать отказался наотрез.
-356 -

- Я и в скиты не собирался ехать, а за границу и подав­
но; не подумайте, что это оттого, что я не люблю вас, а я сам
вижу и знаю, что мне еще рано идти вашим путем.
-
Многим ли я тебя старше, Виктор, годами тремя? -
уговаривал его отчим.
-
В летах ли дело? - возразил тот и стал вместе с ними
обсуждать мелочи предстоящей дороги.
Иосиф вдруг спросил:
-
Как, Соня, по-итальянски Рим?
-Roma.
-
Roma? Хорошо; кругло, как будто купол.
И потом, когда Соня и Виктор ушли, Иосиф подошел к
окну и, смотря на уходящий ряд крыш и домов, кресты да­
леких и близких церквей, широкое небо, стал твердить:
4Roma, Roma• , пока звуки не утратили для него значенья и
что-то влилось в душу огромное, как небо или купол церк­
ви, где и ангелы и мученики - блистающий клир, и какие­
то папы и начетники, и милая Марина, и бедная тетушка, и
Соня, и Виктор, и сам Иосиф, и он, Андрей, как архангел, и
снег на горах, и трава на могиле, и кресты на далеких, чуд­
ных и близких, с детства знакомых церквах.

ПУТЕШЕСТВИЕ СЕРА ДЖОНА ФИРФАКСА
ПО ТУРЦИИ И ДРУГИМ ПРИМЕЧАТЕЛЬНЫМ
СТРАНАМ
Серг ею Ауслендеру
Гл ава первая
Мои родители были небогаты, хотя и принад­
лежали к роду Фирфаксов; я совсем не помню
отца и матери, потеряв их еще в детстве, а вос­
питывался у дяди с материнской стороны, ста­
рого холостяка Эдуарда Фай; он был судьею в
Портсмуте, имел небольшой дом, изрядную библиотеку и
единственную служанку: экономку, домоправительницу,
кастеляншу, кухарку, судомойку и мою няньку - кривую
Магдалину. Из окон второго этажа был виден порт и суда, а
во дворе был небольшой огород и несколько рядов роз. Дя­
дя вел тихую и экономную жизнь, которая мне не казалась
бедностью, но потом я сообразил, что мы могли бы жить и
иначе, не будь мистер Фай грязным скрягой.
Я был шаловлив и непослушен, всегда воевал с уличны­
ми мальчишками, возвращался домой с продранными ру­
кавами на куртке - и мистер Эдуард с Магдалиной взапу­
ски меня бранили и не секли только потому, что все-таки я
был сер Джон Фирфакс.
В школе я подружился с Эдмондом Пэдж, сыном сосед­
него аптекаря . Тр удно было предположить, какой отчаян­
ный сорвиголова скрывался за бледным лицом Эдмонда,
лицом •девчонки•, как дразнили его товарищи. Правда,
буйная резвость находила на него только временами, и тог­
да он был готов на самые сумасбродные затеи, на любую
ножевую расправу, обычно же он был тих, послушен, скро­
мен, помогал отцу развешивать лекарства, ходил каждо е
воскресенье в церковь и выслушивал до конца проповеди ,
опустив свои длинные ресницы. Го ворил глухо и с трудом,
- 358-

будто чахоточный. Никто бы не узнал этого недотрогу, ког­
да он заседал в портовых кабачках, куря трубку, затевая
ссоры с иностранными матросами, играя в карты и ругаясь,
как солдат, или когда он на лодчонке выходил в открытое
море на всю ночь ловить рыбу или просто воображал себя
вольным мореходцем. Море привлекало нас обоих, и часто,
лежа на камнях за городом, мы строили планы, как бы со­
брать удалую ватагу, отправиться по широкой дороге в Но­
вый Свет или Австралию, смотреть чужие края, обнимать
веселых девушек в шумных портах, разодеться в бархат,
бросать деньги, орать за элем свободные песни, сражаться,
грабить, никого не слушаться, ничего не жалеть - словом,
делать все то, что нам запрещали домашние. Я был не по­
хож на Эдмонда: я всегда был равно весел, никогда не
прочь поцеловать краснощекую девку, перекинуться в кар­
ты, сверкнуть ножом, но до неистового буйства своего дру­
га не доходил; зато он быстро утихал, я же все продолжал
бурлить и вертеться , будто раз пущенный волчок.
Но напрасно приняли бы нас за низких гуляк из разно­
чинцев: и я, и мой дядя ни минуты не забывали, что я - сер
Фирфакс, и, когда мне минуло 15 лет, мистер Фай призвал
портного и, хотя торговался за каждый грош, заказал для
меня модное платье, стал давать карманные деньги и начал
сам учить меня играть на лютне и петь, вытащив старые но­
ты Дуланда. Я читал Виргилия и Сенеку и порядочно ездил
верхом. Дядя брал меня в поместье нашей родственницы,
где гостили лондонские барышни, и там после обеда я впер­
вые играл и пел в обществе свои, несколько старомодные,
песни, в ответ на что одна из приезжих девиц дала мне ро­
зу, сама же заиграла сонату Перселя. И когда мы с Эдмон­
дом показывались теперь в кабачках, нам кланялись осо­
бенно почтительно, думая, что карманы моего нового
сиреневого камзола полны золота, и не зная, что этот кам­
зол у меня единств енный.
Вскоре моя судьба переменилась в тесной зависимости
от судьбы Эдмонда. Однажды, после особенно продолжи­
тельного кутежа, где моего друга ранил в руку заезжий ис­
панец, аптекарь решил женить своего сына и очень спешил
с этим, чтобы поспеть кончить дело в период покорности
- 359-

Эдмонда. Я выходил из себя тем более, что найденною не­
вестой была некая Кэтти Гу мберт, французская еврейка, не
обещавшая быть ни любящей женою, ни хорошею хозяй ­
кой. Но все мои доводы разбивались о вялую послушность
Эдмонда. Аптекарь, догадываясь о моих происках, старался
не допускать меня до своего сына, и даже свадьбу справили
за городом, украдкой. С тех пор я не видался с Эдмондом
Пэдж.
Я неделю прогулял в порту, а вернувшись в разорван ­
ном сиреневом камзоле, засел дома, не отвечая на расспро ­
сы мистера Фая. Наконец я объявил, что хочу предпринять
путешествие; дядя пробовал меня отговаривать и наконец
сказал, что денег мне не даст, на что я спокойно заметил,
что деньги эти - не его, а моей матери, что я - взрослый че­
ловек, что, конечно, он волен поступать, как ему угодно, но
пусть он решит сам, насколько это будет добросовестно.
По-видимому, мое спокойствие больше подействовало на
судью, чем если бы я стал грубить и говорить дерзости, так
как вечером за ужином он начал примирительно:
- Ты был прав, Джон; конечно, я поступил бы благора­
зумно, но не совсем добросовестно, не давая тебе денег тво­
ей матери. Ты взрослый юноша и можешь сообразить сам,
умно ли это, так отправляться в неизвестный путь? Не луч ­
ше ли бы тебе посещать университет и готовить себя к ка­
кому-нибудь мирному занятию, чем терять лучшие rоды в
попойках и рискованных затеях? Те бе 19 лет; в твоем воз­
расте я уже давно переписывал бумаrи у своего патрона.
Кто тебя гонит? Я понимаю, что тебе скучно, но займись
наукой - и скука пройдет.
-
Я бы хотел побывать в Италии; вы знаете, ничто так
не образует человека, как знакомство с чужими краями.
-
К тому же сестриных денег очень немного, а потом
уже я тебе не дам.
Хотя я знал, что дядя меня обманывает, что у покойной
матушки был достаточный капитал съездить хотя бы в Ки­
тай и лет 20 жить безбедно, но я был так обрадован согла­
сием мистера Фая, что поблагодарил его и за это. Вздыхая ,
дядя дал мне часть денег, и я стал готовиться к отъезду.
-3
60-

Корабль отходил только через 1 О дней, и все это время
я не знал, как прожить скорее. Наконец наступил вторник
3-го марта 1689 года.
Одевшись уже, я взбежал по крутой лестнице в свою
комнату, обвел глазами стены, голландские тюльпаны на
окне, шкап, стол, где лежал раскрытый Сенека, постель с
пологом, полки, висевшее платье, - запер ее на ключ, про­
стился наскоро с дядей, вышел на улицу, где стояла, утирая
глаза передником, с суповой ложкой в руках, старая Магда­
лина и скакал, лая, Нерон, махнул шляпой и пошел к гава­
ни в сопровоЖдении матроса, несшего мой багаж. Ветер
раздувал плащ, и я все сердился на собаку, которая, скача и
визжа, путалась под ногами, и на матроса, который плелся
в отдалении. Наконец я взошел на борт 4Бесстрашного• и
перекрестился, отерев пот.
Гл ава вторая
Так как •Бесстраш ный• был судном английским, то я
мало чувствовал себя лишенным родины; притом радость
настоящего плавания, все подробности морского дела, ти­
хая, несмотря на март, погода, не давали места грустным
мыслям, свойственным первым часам отплытия. Я даже
мало выходил на берег при остановках и мало знакомился
с пассажирами, все время проводя с командой и с увлече­
нием участвуя в ее работах. Наконец мы вошли в длинное
устье Гар онны, чтобы высадиться в Бордо. Мне отсоветова­
ли огибать Испанию, так как это замедлило бы мое прибы ­
тие в Италию, куда я считался направляющим путь. И по­
том мне хотелось видеть ближе хоть часть прекрасной
Франции. Та ким образом, я решил проследовать из Бордо
в Марсель сухим путем через Севенны. Бордо уступает
Портсмуту в том отношении, что лежит, собственно говоря,
на устье, а не на море, и мне показалось даже, что приезжих
здесь как будто меньше и толпа менее разноплеменна. Мо­
жет быть, это была не более как случайность. Что меня осо ­
бенно удивило, так это - обилие публичных домов. Конеч ­
но, из этого нельзя ничего заключать о распутстве
-
361 -

французов, так как эти заведения рассчитаны главным об­
разом на приезжих.
Я в первый раз видел французов, как они у себя дома и
толпой, и моrу сказать, насколько я заметил, что они ..,.
..
рас­
четливы, скупы, вероломны, бестолковы, непоседливы и
невыносимо шумливы. Молва о вольности в обращении их
женщин очень преувеличена, так как если не считать весе­
лых девиц, то девушки держатся строго и не позволяют се­
бе ничего лишнего; у нас я без обиды мог бы поцеловать
любую из честных и благородных барышень, меж тем как
здесь это почлось бы оскорблением. Впоследствии я узнал ,
что это не более как разница в манерах, люди же везде оди­
нако;вы, но сначала это меня удивляло, совершенно опро­
вергая заранее составленное мнение.
Из Бордо я и несколько французов отправились верха­
ми вдоль Га ронны, берега которой зеленели весенними де­
ревьями; холмы были покрыты виноградниками, которые я
видел впервые. Мы без особых приключений стали поды ­
маться в горы, как вдруг один из передовых вскричал: •Вот
Монтобан•. Я вздрогнул при этом имени и тотчас устыдил ­
ся своего волнения, так как не мог же морской разбойник,
наводивший трепет на Испанию и Америку, находиться в
глухих Севеннах. Оказалось, что то же имя, как славный
пират, носил и горный городок, видневшийся впереди нас.
Осматривая старинный собор в Родеце, я заметил быст­
ро вошедших туда же кавалера и даму. По-видимому, они не
были приезжими, так как не обращали внимания на древ ­
ние изображения святых, но вместе с тем пришли и не для
молитвы, потому что, едва поклонившись пред алтарем, где
хранились Св. Дары, отошли к колонне и оживленно заго­
ворили, поглядывая в мою сторону. Я же продолжал спо­
койно свой осмотр, краем уха прислушиваясь к говору, как
показалось мне, марсельскому. Когда я проходил мимо, они
сразу умолкли и дама улыбнулась. Она была очень малень­
кого роста, несколько полна, черноволоса, с веселым и уп ­
рямым лицом. Впрочем, в соборе был полумрак, и я не мог
рассмотреть хорошо марсельской красавицы. Не доходя
еще до выхода, я был остановлен окликом: •Не вы ли, су ­
дарь, обронили перчатку?• Перчатка была действител ьно
моею, и я поблагодарил незнакомца. Мне запомнились
-362-

только закрученные большие усы и блестящие темные гла­
за. Вежливо раскланявшись, мы расстались.
Рано утром я был разбужен громким разговором, доно­
сившимся со двора. Двое рабочих запрягали небольшую
карету, ругаясь; господин, наклонившись, наблюдал за их
работой, а вчерашняя дама, уже в дорожном IШатье, стояла
на высоком крыльце, изредка вставляя звонкие замечания.
Я распахнул окно и, поймав взгляд незнакомки, поклонил­
ся ей; она приветливо закивала головою, будто старинному
другу.
- Надеюсь, что не вы уезжаете, сударыня? - осмелился
я крикнуть.
-
Именно мы, - весело отвечала она и улыбнулась.
Го сподин поднял голову на наши голоса и снял шляпу,
увидев меня в окне.
-
Конечно, вы спешите по важным делам? - спросил
я его.
- Да, дела - всегда дела, вы знаете, - отвечал он серь­
езно.
Между тем карета была не только запряжена, но уже и
чемоданы взвалены наверх и привязаны. Дама мелькнула в
экипаж, крикнув мне: сСчастливой любвиlэ-, и господин
вошел за нею. Я только успел пожелать счастливого пути,
как карета, тяжело качнувшись при повороте, выехала со
двора и стала подыматься в гору. Мне долго был виден бе­
лый платочек, которым махала маленькая ручка смуглой
дамы. Уже давно исчезла за последним поворотом карета, а
я все стоял неодетым у открытого окна. Из расспросов гос ­
тинника я узнал, что путешественники направились также
в Марсель. Можно представить, как торопил я своих това­
рищей, каких-то бордосских купцов, чтобы догнать первых
путников. Так как мы отправлялись верхами, то надеялись
без труда успеть в своем намерении. Солнце еще было не
так высоко, когда мы выехали; дорога шла все в гору; часам
к пяти мы услышали громкие крики впереди нас; мои спут ­
ники остановили лошадей, предполагая какую-нибудь дра­
ку, но крики очевидно принадлежали только одвому, притом
женскому, голосу, так что я убедил купцов приблизиться и,
если нужно, помочь обижаемой и, может быть, покинутой
даме .
- 363-

Посреди дороги находилась карета без лошадей, разбро­
санные чемоданы указывали на только что бывший грабеж,
а изнутри экипажа раздавались вопли и всхлипывания.
Представлялось, что там сидело не менее трех женщин. Но,
подойдя к окошку, мы увидели только одну даму, которая ,
отнявши руки от заплаканного лица, оказалась моей незна­
комкой из Родеца. Подкрепившись вином и слегка успоко­
ившись, она рассказала, что на них напали грабители, уби­
ли почтальона и ее кузена, похитили ценные вещи, а ее
оставили в столь бедственном положении. Повесть свою
она несколько раз прерывала потоком слез, как только бро­
сала взор на распоротые чемоданы. Звали ее Жакелиной
Дюфур.
Я предлагал тотчас идти на поиски за разбойниками, н о
девица сказала, что несчастье произошло уже часа два тому
назад. На вопрос же, куда делись трупы, она отвечала, что,
сразу лишившись чувств, она не знает, что убийцы сделали
с телами убитых.
-
Вероятно, они сбросили их в овраг, - добавила она и
снова залилась слезами.
Осмотрев окрестность и ничего не найдя, я порядком
удивился , но подумал, что мне недостаточно известн ы ме­
стные нравы, и притом у разбойников, как у всякого чело­
века, могут быть свои причуды. Подивившись продолжи­
тельности слез и горести покинутой девицы, мы отказались
от преследованья грабителей. Подумав некоторое время,
мы решили впрячь двух лошадей в карету, одному сесть за
кучера, другому с m-lle Жакелиной, предоставляя только
третьему оставать ся всадником, причем местами мы чере­
довались. Когда мы останавливались на ночь в попутных
деревнях, наша дама вела себя более чем скромно и запира­
лась на ключ, что меня несколько смущало, доказывая ка­
кой-то недостаток доверия к нашей воздержанности.
Гл ава третья
Как известно, из Лодева дорога идет круто вниз. Мино­
вав Клермон, Монпелье и Арль, мы прибыли в Марсель.
Тут мы расстались с нашей Жакелиной и разошлись по сво-
-364-

им гостиницам. В тот же день ко мне явился молодой чело­
век, отрекомендовавшийся Жаком Дюфур. Лицо его пока­
залось мне что-то знакомым, только усы были будто по­
меньше. Он меня горячо благодарил за помощь, оказанную
в несчастье его сестре, и просил зайти к ним в дом, чтобы
сами счастливые родителя могли мне выразить свою при­
знательность лично. Он досидел у меня до сумерек, когда
мы вместе отправились в старый облупившийся дом на по­
лугоре вправо от порта. Я был в дорожном платье, не успев
переодеться и вняв уверениям нового знакомого, что стари­
ки - люди простые и не обессудят.
В первом зале, уже с зажженными свечами, сидело чело­
век пять молодых людей, из них двое военных, игравших в
карты; у окна сидел пожилой господин и тихонько напевал,
подыгрывая на лютне. Хозяин, не здороваясь, провел меня
в следующую небольшую и пустую комнату. Извинившись,
он оставил меня одного. Через несколько мгновений на по­
роге показалась m-lle Жакелина: приложив палец к губам,
она молча подошла ко мне, поднялась на цыпочки и, поце­
ловав меня в губы, так же бесшумно прошла в зал, откуда
доносились голоса играющих. Вскоре вышли родители и со
слезами на глазах благодарили меня в самых изысканных
выражениях за мое благородство, вспоминая с сожалением
и горестью о погибшем племяннике. По правде сказать, они
мне мало напоминали благородных людей и более походи­
ли на проходимцев, особенно папаша. В конце нашей бесе­
ды снова вошла Жакелина и, скромно поместившись около
старой дамы, поглядывала украдкой на меня, стыдливо и
лукаво. Жак проводил меня до дому, горячо расцеловался
со мною на прощанье и пригласил к обеду на следующий
день, передав мне тайком записку от своей сестры.
В письме говорилось, что она вторично обращается за
помощью к моему великодушию и умоляет меня вместе с
ее братом выискать для нее средство избегнуть ненавист­
ного брака с богатым стариком, господином де Базанкур.
Жак подтвердил мне точность этих сообщений, и мы долго
обдумывали, как бы устроить дело, так как хотя я и не
вполне верил всем словам Жакелины, но считал, что если
-365-

даже часть грозящих ей бед действительна, то я не вправе
оставлять ее без защиты.
Мой новый друг предложил мне такой план: завести
ссору за картами со старым ухаживателем, вызвать его на
дуэль и убить, причем он нарисовал такой отвратительный
портрет г-на де Базанкур, что смерть его была бы благодея ­
нием если не для всего мира, то для всего Марселя и, конеч­
но, для прекрасной Жакелины. Таким образом, мой отъезд
откладывался на несколько дней. Я бывал каждый день у
Дюфуров, m-lle Жакелина вела себя крайне сдержанно,
только изредка вскидывая на меня просительные и обеща­
ющие взоры. Однажды, оставшись со мною наедине, она
порывисто схватила мою руку и прошептала: •Вы соглас­
ны, не правда ли?•
-
Будьте уверены, сударыня: я сделаю все, что зависит
от меня!
На следующий вечер состоялось мое свиданье с г-ном
де Базанкур. Я удивился, найдя в предназначенной жертве
нашего умысла очень почтенного седенького старика в яр­
ком костюме, с неподкрашенно розовым лицом, скромны­
ми, несколько чопорными манерами отставного военного.
Завести с ним предумышленную ссору казалось немысли­
мым, но Жак так откровенно мошенничал (конечно, нароч­
но, для вызова), что де Базанкур, вставши, заметил: •Я пре­
кращаю, с вашего позволения, игру: мы имеем слишком
неравные шансы •.
- Как вам угодно, сударь, но в таком случае вам придет­
ся поговорить с моим другом о месте и времени, - сказал
Жак, толкая меня локтем. Памятуя наставления Жакели­
ны, я вступил в завязавшуюся ссору, так что в конце полу­
чилось, что дуэль у г-на де Базанкур состоится не с Дюфур,
а со мною. Семь часов следующего утра были назначенным
часом поединка. Вечер я провел у родителей Жака, горько
сожалевших о происшедшей неприятности. Так как исход
дела был неизвестен и в случае неблагоприятном для меня
оставшиеся после моей смерти деньги могли бы пропасть в
подозрительной гостинице, я решил оtдать их на сохране ­
'ние старикам Дюфур. После долгого колебания они согла­
сились исполнить мое желание со всяческими оговорками ,
-366 -

и я из рук в руки передал старой даме кожаную сумку, не­
сколько отощавшую за мой переезд от Портсмута до Мар­
селя. Жакелина, плача, поцеловала меня при всех, будто
официального жениха.
Хотя противник оказался не из слабых, но непритуп­
ленность моих молодых глаз и быстрота выпадов ускорили
несомненный исход сражения. Я впервые убивал человека
собственноручно и не могу скрыть, что, хотя это произош ­
ло на честном поединке, на меня сильно подействовало,
когда г-н де Базанкур без стона повалился на траву, меж
тем как кровь почти не сочилась из раны.
Уб едившись в его смерти, я с Жаком помогли секундан­
ту г-на де Базанкур перенести тело в карету, быстро по­
мчавшуюся к городу, и с своей стороны также поспешили
домой, как-то неловко переговариваясь и избегая смотреть
друг на друга.
Жак зашел ко мне и долго молчал, сев на плетеный стул
у дверей. Наконец он сказал: •Что же мы будем делать,
Джон?• - и стал развивать свою мысль, что нам нужно бе­
жать на время, хотя бы в Ге ную, пока не затихнет история о
смерти старого Базанкур, когда мы можем вернуться в
Марсель и я, если хочу, возьму его сестру замуж. Так как я
сам собирался попасть прежде всего в Италию, то вполне
согласился со словами Жака, выразив желание как можно
скорее получить назад отданные на хранение деньги и ска­
зать •прости• будущей невесте. Но к моему удивлению,
моя нареченная теща высказала полное неведение о судьбе
порученной ей суммы и наконец наотрез отперлась от того,
чтобы она когда-нибудь ее от меня получала. Так ая явная
наглость меня взбесила до такой степени, что я, назвавши
старую даму мошенницей и ведьмой, вышел, хлопнув две­
рью. Жак меня отговаривал обращаться к правосудию, до­
казывая, что лучше потерять вдвое большую сумму, чем
подвергаться самому законной каре за убийство почтенно­
го горожанина, и выставля
я
на вид, что у него самого доста­
точно денег, чтобы благополучно добраться до Генуи и вы ­
ждать там надлежащее время. Я рассудил , что не место
спорить, и, наскоро собрав свой багаж, дождался вечера,
когда вернувшийся Жак объявил , что на рассвете отплыва-
- 367-

ет небольшое купеческое судно как раз в Геную. Мы тотч ас
же отправились к rавани , решив не ложиться спать после
дня , столь наполненного впечатлениями. Я не мог удер­
жаться и осыпал родителей Жака самыми горькими упре­
ками, с чем рассеянно соглашался шагавший возле меня то ­
варищ.
Глава ч етвертая
Попутн ый ветер обещал нам благополучное плавание,
хотя судно и экипаж не внушали особенного доверия. М ы
ехали без изысканных удобств, решив экономить до поры
до времени, и я имел случай оценить мудрую предусмотри­
тельность мистера Фая , воспитывавшего меня неприхот­
ливым и неизнеженным. Признаюсь, убийство г-на де Ба­
зан кур, очевидная пропажа моих денег, коварств о
Жакели ны и ее родителей - все это не способствовало ра­
достному настроению, и только веселость неун ывающего
Жака, его шутки и улыбающееся не без лукавства лицо
поддерживали во мне начинавшую ослабевать бодрост ь.
Он все время хлопотал, усаживал меня под тень парус а на
сторону, защищенную от ветра, вообще оказывал трога­
тельную заботливость, делая десять дел зараз, не переста­
вая то переговариваться с оборванными матросами, то на­
певать какие-то песенки. Наконец, будто утомившись, он
прилег на палубу близ меня и, казалось, задремал, полуза­
крыв голову широкой шляпой. Я смотрел на его бол ьш ие
усы, красные губы, вздернутый нос и думал: •давно л и я
жил беззаботно в Портсмуте, только мечтая о плаваниях, -
и вот я в открытом море, без денег, на подозрительном суд­
не, с еще более подозрительным спутником•. Я вспомнил
об Эдмонде Пэдж и , недружелюбно взглянув на лежавшего
Жака, невольно вздохнул. Словно пробужденный моим
взглядом ( или, может быть, моим вздохом), тот открыл гла­
за со словами: •Я не сплю•, сел , по-восточному сложив но­
ги, и без особых приглашений с моей стороны стал расска­
зывать свою историю, край не меня удивившую.
Оказывается, он вовсе не был ни братом Жакелины, ни сы­
ном стариков Дюфуров, которые также никогда не были
-368 -

родителями марсельской красавицы; это была просто стол ­
ковавшаяся шайка ловких мошенников, промышлявшая
чем Бог послал; он не объяснил мне, зачем девица попала в
Родец, но клялся, что ее тогдаш ним спутником был именно
он, Жак, очевидно не убитый при нападении разбойников,
которое было сплошь вымышленным. Г. де Базанкур им
чем-то мешал, потому они решили воспользоваться моею
наивною влюбленностью, чтобы избавиться от неприятной
личности; деньrи преспокойно прикарманили, а хлопоты
почтенного друrа Жака о нашем скорейшем отплытии объ­
яснялись его собственными шулерскими проделками, за
которые ему грозила неминуемая тюрьма.
Я почти онемел от гнева при этих признаниях, сделан­
ных с видом самым невинным и беззаботным. Положив ру­
ку на пистолет, я воскликнул:
-
Убить тебя мало, мерзавец! Зачем ты мне говоришь
все это?
-
Чтобы вы имели ко мне доверие.
Его наглость обезоруживала мою ярость.
-
Странны й путь, чтоб заслужить доверие! Разве таким
мош енникам верят?
-
И мошенники моrут чувствовать дружбу. Посудите
сами: никто меня за язык не тянул говорить вам все то, что
вы только что слышали. Мы, марсельцы, народ вороватый,
но откровенный и верный. У нас есть своя честь, воровская
честь, и, клянусь кровью Христовой, вы мне полюбились, и
рука, которую я вам протягиваю, для вас - хорошая рука,
надежная.
-
Пошел прочь! - сказал я, топнув ногою и отворач ива­
ясь. Жак отошел , пожав плечами, но через какие-нибудь
четверть часа снова обратился ко мне:
-
Я вас не совсем понимаю: какая вам прибыль отвер­
гать мою дружбу? Разве у вас в Ге нуе - готовые товарищи?
-
Нет, но всегда можно найти честных молодых людей;
если же я окажусь в безвыходном положении, я дам знать
м истеру Фаю, который должен будет меня выручить.
-
Отлично, но пока вы еще не нашли тех молодых лю­
дей и не обратились к вашему дяде, не отказывайтесь от мо-
-3
69-
24МКуз�ш11,т1

его предложения; вы можете меня проmать, когда вам бу­
дет угодно.
Так ая настойчивость меня несколько удивила, но, рас­
считав, что, будучи без денег, я могу не бояться новых мо­
ш еннических проделок, а в крайнем случае всегда смогу за­
щититься оружием, я сказал, не улыбаясь:
-
Ну хорошо, там видно будет.
Жак радостно пожал мою руку и готов был снова начать
сердечные признания, как наше внимание было привлече­
но странными маневрами нашего судна, которое, круто по­
вернув, быстро пошло вбок от надлежащего направления.
Подойдя к борту, мы не увИдели ничего особенного, кро­
ме паруса, белевшего на горизонте; вероятно, капитану с
рубки приближавшееся судно было вИдно более отчетливо,
так как он смотрел в длинную подзорную трубу, не отрыва­
ясь от которой отдавал приказания не совсем ловким мат­
росам. Когда я спросил у Жака, что может значить это от­
клонение от пути, он беззаботно заметил: •Я не знаю:
вероятно, хозяин везет что-нибудь запрещенное и боится
сторожевых судов , или мы встретились с морскими разбой­
никами•.
Как бы там ни было, но мы быстро удалялись совсем в
другую сторону, и на все мои расспросы капитан только от­
вечал: •Приедем, приедем•. Между тем наступила ночь, и
мы пошли на ночлег. Я почти примирился со своим спутни ­
ком и спокойно заснул бок о бок с Жаком, не думая уже ни
о покинутом Портсмуте, ни о Жакелине, ни о странном пу­
ти нашего корабля .
Я проснулся от сильного толчка, какого-то стука и по­
минутно вспыхивавшего красного огня. Мне казалось это
продолжением только что вИденного сна, тем более что раз ­
дававш иеся крики не принадлежали ни английскому, ни
французскому, ни итальянскому языку. Жак не спал и, про­
шептав мне: -«Нападение•, стал шарить на полу упавший
пистолет. Хлопание мушкетов, лязг сабель, гортанный го ­
вор неприятелей, их смуглые, зверские лица, капитан, ле­
жавший с разрубленной головою, раскинув руки, - все это
не оставляло ни капли сомнения, что мы подверглись напа­
дению разбойников . Быстро выстрелив и уложив на месте
-370 -

высокого косого оборванца, я поднял валявшуюся саблю и
бросился на врагов, смутивш ихся появлением новых про­
тивников. Но через минуту, раненный в плечо, я упал , видя
смутно, как вязали руки назад уже сдавшемуся Жаку.
Нас быстро бросили в трюм, хотя стрельба наверху еще
продолжалась; через некоторое время на нас спустили еще
двух пленников без всякой осторожности, так что, не от­
ползи мы в сторону, новые пришельцы проломили бы нам
головы каблуками .
Нечего было и думать о сне. Когда люк, отворившись
снова, впустил к нам на этот раз уже не связанного, а иду­
щего свободными ногами разбойника, мы увидели ясное
небо, из чего заключили, что настало утро. Левантинец го­
ворил на ломаном итальянском языке; оттого ли, что язык
был ломаным, от необычайности ли нашего положения, но
я отлично понял все, что сказал этот человек. Он убеждал
не бунтовать, не делать попыток к бегству и покориться
своей участи, упомянув при этом, что уход за нами будет
хороший , а в случае сопротивления нас тотчас бросят за
борт с камнем на шее. Уход за нами был действительно хо­
роший, о побеге же нельзя было и думать, так как судно бы­
ло очень крепким, на ноги же нам набили деревянные ко­
лодки.
Нас было восемь человек: я с Жаком и шесть человек из
бывшей команды, так как пассажиров на погибшем кораб­
ле, кроме нас двоих, не было. По два раза в день мы видели
то голубое, то розовое от заката небо с первою звездою, ког­
да люк открывался, чтобы пропустить человека с пищей и
питьем. Чтобы не думать о нашей судьбе, мы между пищею
занимали друг друга рассказами, наполовину вымышлен­
ными, - и , Боже мой, что это были за истории! Сам Апулей
ил и Чосер позавидовали бы их выдумке.
Наконец мы остановились и нас вывели на палубу. От
долгого пребывания в полумраке мои глаза отвыкли выно­
сить яркий солнечный свет, а ноги еле передвигались, отяг­
ченные колодками, - и я почти лиш ился чувств, беглым,
но зорким взглядом заметив голубое море, чаек, носивших­
ся с криком, темных людей в пестрых нарядах, розовые до­
ма, расположенные по полукруглому склону, и высокие
- 371-
24*

холмы, подымавшиеся кругло, как нежные груди, к неярко­
му, будто полинявшему небу. Это была Смирна.
Нас не выводили на базар, но сами покупатели подъез­
жали в длинных, узких и легких лодках к нашему судну, так
как мы стояли в известном отдалении. Меня рекомендова­
ли как искусного садовника, а Жака как опытного повара, -
так было условлено раньше. Дня через три нас купил ка­
кой-то толстый турок обоих зараз, чему я был искренно
рад, так как уже привык к товарищу моих злоключений.
И вот мы - в восточном платье, рабы, помыкает нами
даже не сам хозяин, а противный безбородый эконом с пи­
скливым голосом, я копаю гряды и подрезаю розовые кус­
ты, Жак жарит рыбу на кухне, видимся только в обед да но­
чью, дни стоят жаркие, ночи душные - того ли я ждал ,
отплывая от родной гавани, то ли себе готовил?
Гл ава пятая
Дом нашего хозяина Сеида находимся почти за городом,
так что сад, расположенный по легким склонам , отделяла
от моря только широкая береговая дорога. Этот сад был во­
все не похож на наши парки, я бы назвал его скорее цветни­
ком или ягодным огородом: между правильно проложен­
ными дорожками росли лишь цветочные кусты и низкие,
редко посаженные деревца, тогда как высокие и тенистые
деревья были отнесены все в один угол, образуя неболь­
шую, но темную рощу; правильно же проведенные канавы
были выложены цветными камушками, и чистая вода с
приятным журчанием сбегала вниз, где у самой стены был
вырыт квадратный пруд, облицованный красным камнем.
Там купались женщины, избегая выходить к морю. Кроме
нарциссов, гиацинтов, тюльпанов и лилий, в саду было
множество роз, всевозможных сортов и оттенков, от белых ,
как снег, до черных, как запекшаяся кровь; я не видал нигде
такого изобилия и пышности цветов, и часто, когда вече­
ром случалось подрезать тяжелые ветки, у меня кружилась
голова от смешанного и сладкого запаха. В клетках были
развешаны пестрые и красивые птицы, привезенные изда-
- 372-

лека, и на их пение слетались друmе, бывшие на воле, и чи­
рикали не хуже заморских невольниц.
В саду бьmи три открытые беседки и два павильона с
комнатками: один из них назывался •Слава Сеида• , другой
же •Робкая лань розовых ореш ков •, хотя там ни лани, ни
орешков не было, а просто хозяин иногда приходил туда иг­
рать в шахматы с пожилыми гостями. В кипарисовой роще
стояла белая колонна с чалмой, как ставят на мусульман­
ских могилах, но никого похоронено там не было, и фаль­
шивый памятник лишь придавал приятную грусть темной
купе печальных дерев. У выходн1:�1х ворот помещалась ко ­
нурка сторожа, в которую я иногда заходил отдохнуть.
Прошло уже довольно времени, и я не только понимал
по-турецки, но и сам мог слегка говорить с местными жи­
телями. Впрочем, вступать в разговор приходилось мне
очень редко, так как, кроме слуг и пискливого домоправи­
теля , я никого не видал, а хозяин не вел продолжительных
бесед со мною.
Однажды, в особенно теплый вечер, я заработался доль­
ше, чем обыкновенно, и в ожидании сна бродил по саду, ду­
мая о своей участи, прислушиваясь к далекому лаю собак и
глядя на розовую круглую луну, как вдруг я услышал лег­
кий говор, сдержанный смех и быстрый топот проворных
шагов. О пустившись за куст, я увидел, как шесть женщин
спешно спускались к пруду в сопровождении огромного
негра с бельмом . Они переговаривались и смеялись, шутя
по-девичьи, и их браслеты издавали легкий и дребезжащий
звон, ударяясь один о другой. Вскоре я услышал всплески
воды и более громкий смех, из чего заключил, что это - хо ­
зяйские жены, вздумавшие купаться, не найдя прохлады в
открытых помещениях гарема. Через некоторое время они
с тем же щебетанием проследовали мимо меня обратно. Я
уже вышел из-за куста, что бы идти спать, как вдруг раздал­
ся легкий крик, и затем женский голос полушепотом заго­
ворил: •Кто ты? кто ты? кто ты?•
-
Я - ваш садовник, - отвечал я.
То гда она вышла из тени и сказала:
-
Никому не говори, что ты нас видел; забудь об этом и
найди туфлю, которую я потеряла у пруда.
- 373-

Мы пошли вместе искать пропажу, и я смотрел искоса
на свою спутницу: ей было лет двенадцать, она была худа и
нескладна по-детски, и ее глаза блестели при луне сквозь
тонкое покрывало. Наклоняясь к росистой траве, она уро­
нила свою вуаль, но тотчас ее подняла и закрылась, взгля­
нув на меня без ул ыбки. Я успел заметить прямой нос, низ­
ко посаженные глаза и маленький рот над небольшим
подбородком. Она казалась серьезной и строгой, молча
ожидая , покуда я ползал по мокрой траве. Когда я подал ей
туфлю, она дала мне мелкую монету, спросив: сТы один у
нас садовник?•
- Да, госпожа, больше у вас нет садовников, - отвечал я.
Она пристально на меня поглядела, надела туфлю и по­
бежала в гору, откуда ее звали вполголоса: сФаризада, Фа­
ризадаl•
-
Иду, - отвечала она на ходу и, обернувш ись, сделала
мне прощальный знак рукою.
Прошло несколько дней, и я уже стал забывать о ночной
встрече, как однажды в полдень, когда я отдыхал в сторо­
жевой каморке, ко мне вошел негр с бельмом, неся на одной
руке плетеную корзину, в другой - узел с какими-то тканя­
ми. Показав белые зубы вместо приветствия, он заговорил:
сТы никогда не был в хозяйских комнатах?•
-
Нет.
- Ты ведь садовник?
- Да, я занимаюсь господским садом.
То гда, приблизясь ко мне и все время улыбаясь, он про­
должал: сТе бя Ждет госпожа Фаризада; надевай скорее пла­
тье, что я принес, накройся покрывалом, бери корзину и
иди за мною•.
Ничего не понимая, я исполнил требование негра, к
большому, казалось, его удовольствию, потому что он по­
минутно смеялся , хлопал ладонями себя по коленкам и бе­
драм и что-то лопотал, приседая. В корзине лежали бусы,
браслеты и кольца ничтожной ценности. Когда мы вошли в
сени, негр сказал находящейся там женщине: сПозови ,
мать, госпожу Фаризаду, - вот та добрая тетуш ка, которую
госпожа хотела видеть• . Старуха, ворча, удалилась и через
минуту вернулась в сопровоЖдении Фаризады. Она была
-374 -

без покрывала, и, введя нас в соседний небольшой покой,
удал ила служанку.
Поглядывая на меня исподлобья, она сказала: •Как зо ­
вуr тебя?•
-Джо н.
Она повторила несколько раз мое имя, будто прислуши-
ваясь к своим словам.
-
Что ты принес в корзине, - бананы?
- Там бусы и кольца, госпожа.
Помолчав, я начал: •Вы меня звали!•
Она подошла ко мне и, неловко обняв за шею, поцелова­
ла в губы, поднявшись на цыпочки. Потом стала говорить,
как она меня полюбила с первого раза, как ей скучно жить
в гареме и принимать ласки толстого Сеиба. Она говорила
очень быстро, прерываясь то смехом , то слезами, так что я
понимал только общий смысл ее слов. Кончив свою речь,
она опустилась на низкий диван и прижалась щекою к мо­
ему плечу, меж тем как негр, заслоняя окно, стоял лицом к
нам и весело скалил зубы. Будто что вспомнив, она вынула
из зеленых шальвар несколько пряников, угостила меня и
негра и, захлопав в ладоши, вскричала: •Сегодня у меня
праздник: голубь моей печали, заноза моего сердца пришел
ко мне ! Ты, Баабам, должен сыграть, чтобы я сплясала для
ГОСТЯ •.
Слуга достал откуда-то инструмент с одною струною, по
которой он неистово заводил смычком, а Фаризада, не спу­
ская с меня глаз, танцевала, неловко заломив руки и пово­
дя худыми плечами. Ут омившись, она снова подсела ко
мне, говоря: •Теперь Джо будет говорить, а его милая слу­
шать. Расскажи мне о своей матери, родине, как ты живешь
и не видаешь ли во сне своей Фаризады? •
Я удовлетворил, насколько мог, ее любопытство и зани­
мал ее грустною повестью о своей судьбе, пока раб не дал
знать, что настала пора расстаться. Целуя меня на проща­
ние, девочка говорила: •Теперь я - твоя жена, понимаешь?
ты должен часто ходить ко мне, носить цветы и ягоды;
только приходи всегда в этом платье: так - безопаснее, и
потом, ты в нем менее похож на мужчин, которых я очень
боюсь•. Баабам, проводив меня до сторожки, сказал: сБу-
-375 -

дут болтать, что к тебе ходит в гости дама, потому что ты,
парень, в этом наряде - совсем женщина, и притом очень
недурная•.
Хотя Фаризада и уверяла в невинности, что я - ее муж,
однако я им не стал, несмотря на то что часто бывал в гаре­
ме и целые ночи просиживал с нею в •Славе Сеида•. Дет­
ская нежность, иrры, танцы, поцелуи, объятия - вот все,
что позволяла себе по отношению ко мне дикая девочка; я
же не добивался большего, не будучи слишком увлечен и
уважая в ней чужую жену.
Жак, от которого не укрылось все это, советовал мне бе­
жать с Фаризадой, уверяя, что всегда можно найти рыбака,
который бы согласился за хорошую плату отвезти нас куда
угодно. Выходя часто за провизиею, хотя в сопровождении
эконома, марселец нашел случай переговорить с одним ло­
дочником, насулив ему золотые горы, но сама Фаризада,
сначала было с восторгом согласившаяся на мое предложе­
ние, в следующую минуту наотрез отказалась ехать с нами,
хотя все было приготовлено Баабамом и Жаком к побегу.
Она плакала, топала ногами, кидалась на пол и говорила:
•Куда я поеду? Муж узнает и утопит всех пас� - и другие
слова, которые говорят женщины, не желающие менять
спокойную жизнь на полную опасностей неизвестность.
Хотя девочка и отказалсь ехать, о наших планах узнал
Сеид и прежде всего посадил меня, Жака и негра в подвал.
Мы не знали, что нас ожидает, и тяготились этою неопреде­
ленностью, но больше всего меня томила мысль о том, что
сталось с Фаризадой. О казалось, что выдал нас тот самый
рыбак, с которым мы сговаривались о побеге. Когда нако­
нец нас привели к господину, он сидел у павильона •робкой
лани•, задумчивый, но не гневный. Не взглянув на нас, он
начал: •Собаки, сознаетесь ли вы в своем преступном за­
мысле?•
-
Мы не отпираемся, - отвечал я.
-
Чего вы заслуживаете? - снова спросил Сеид.
-
Смерти! - воскликнул неrр, падая на колени.
После долгого молчания хозяин начал: •да, вы заслу­
живаете смерти. Но на что мне ваша жалкая жизнь? Лучше
- 376-

я продам вас за хорошие деньги, избавлю дом от заразы и
город от чумы. Вы будете проданы в Стамбул, вы трое•.
Негр поцеловал руку хозяина, я же подошел и спросил
тихо: • А что с госпожою Фаризадой?•
Ту рок нахмурился, но задумчиво повторил: •да, что с
госпожой Фаризадой? подумал бы об этом раньше, что с
Фаризадой •, - и, улыбнувшись недоброю улыбкой, пих­
нул сидевшего у его ног мальчика с веером и направился к
дому.
Жак уверял, что маленькая Фаризада осталась жить в
доме Сеида, что ее только больно высекли и не стали нику­
да пускать . Н а следующее утро мы были перепроданы знат­
ному человеку в Стамбул, получив третьим товарищем еще
негра Баабама с бельмом на левом глазу.
Гл ава шестая
Нас продали очень знатному молодому человеку, при­
ближенному султана, холостому, хотя и имевшему свой
большой дом, но проводившему большую часть времени во
дворце. Он был богат, у неrо было много слуг, лошадей,
драгоценной посуды и платьев, но все хозяйство было запу­
щено, так как во всем доме не было ни одного пожилого че­
ловека и самым старшим оказался негр Баабам. Когда хозя ­
ин оставался по вечерам дома, у него собирались друзья, и
это было пение, танцы, шутки, рассказы, сласти и фрукты,
флейты и арфы до самой зари. Он был султанским кафе­
шенком, был высок, строен, с орлиным носом и надменны­
ми глазам и, лет ему было около 18-ти, и звал и его Алишар.
Хотя мы были невольниками, но имели достаточную
свободу выходить со двора и много незанятого времени,
чем друг мой Жак несколько злоупотреблял. Хозяин обра­
щался просто и милостиво и нередко беседовал со мною,
когда встречал меня в саду за работой.
Так прошло месяца три .
Жак все бегал по ночам в греческие и армянские кварта­
лы, по утрам вставал сердитый, не раз переваривал и недо­
жаривал кушанья и даже стал не совсем чист на руку. Али -
-377 -

шар не наказывал моего товарища, если не считать, что од­
нажды он запустил ему в голову соусником, так как Жак
положил соли вместо сахара в сладкое блюдо. Вообще, с не­
которых пор характер нашего хозяина начал портиться:
султанский любимец сделался задумчив, раздражителен,
часто сидел дома и не только не созывал гостей, но даже от­
казывал тем, которые приходили сами. Челядь шепталась,
что господину грозит опала и, может быть, казнь. Мне бы ­
ло его очень жалко, и я старался при встречах взглядами и
словами высказывать ему сочувствие, преданность и лю­
бовь . Но Алишар не замечал моих стараний и редко загова­
ривал со мною.
Однажды на закате, когда я тащил на спине ветки яб­
лонь, которые я срезал, чтоб деревья не глохли, меня ок­
ликнул хозяин, сказав: •долго ты работаешь сегодня,
друг•.
- Да, сегодня много дела, господин, - отвечал я.
Помолчав, он спросил: •Ты любил когда-нибудь в своей
жизни?•
Смущенный неожиданностью вопроса, я медлил с отве­
том, меж тем как Алишар, казалось, забыл про меня и спо­
койно проводил по дорожке сорванною веткой, глядя в
землю. То гда я сказал: •По правде сказать, я никого не лю­
бил, господин; на родине у меня остался друг, но я его дав­
но не видал•.
Хозяин продолжал :
-
А что бы ты сделал , если бы тот, кого ты любил боль­
ше жизни, больше белого света, наплевал бы на тебя, бро­
сил, забьm, так что оправдались бы слова поэта:
Стали rуб твоих гранаты злее зла!
Стрелы глаз твоих - пернаты - злее зла!
-
Я бы убил того человека или сам на себя наложил бы
руки, - отвечал я, не задумываясь. Алишар долгое время
стоял безмолвен, наконец произнес: •Ты говоришь, как
мужчина, друг мой•, и дал мне знак рукою, чтобы я продол­
жал свой путь.
Ночью я услышал близ сторожки легкие шаги и лай со­
бак, тотчас же смолкший. Выглянув в дверное оконце, я
- 378-

при луне безошибочно узнал хозяина, который поспешно
шел по направлению к выходной калитке. Не знаю, чем ру ­
ководствуясь, я накинул платье и пошел вслед за Ал иша­
ром, стараясь держаться в тени.
Отомкнув замок и выйдя на узкую улицу, султанский
кафешенк пошел из переулка в переулок, с площади на
площадь, будто не руководимый определенным намерени­
ем. Меня он не замечал, так как я все время был вдали,
скрываемый тенью домов.
Наконец мы вышли к морю. Я остановился, не желая
выступить на пространство, освещенное луною, и смотрел
из-за угла, что будет дальше. Алишар, пошатываясь, подо­
шел к лодке, отвязал ее, взмахнул медленно веслами и стал
удаляться от берега. Выждав, пока лодка отъехала на доста­
точное расстояние, я быстро добежал до берега, ножом пе ­
ререзал канат другого челна, и, стараясь не шуметь при
гребле, стал подвигаться, не теряя из виду господина и да­
же все приближаясь к нему. К моему удивлению, первая
лодка остановилась, хозяин, ясно видный при луне, поднял
руки к небу, громко вскричал и, скользнув вниз, с плеском
скрылся в волнах. Не подъезжая еще к самому месту, я бро ­
сился в воду и, быстро догнав вынырнувшего юношу, ухва­
тил его и, держа одной рукою, другою усиленно загреб к
лодке. С трудом вытащив лишившегося чувств хозяина, я
закутал его плащом и спешно устремил свой челн к берегу.
Очевидно, Алишар пробыл в воде не очень долго, пото ­
му что, еще не доезжая до суши, он открыл глаза и слабо
простонал. Положив юношу на песок, я долго растирал его,
чтобы вернуть окончательно ему сознание. Наконец он
прошептал: •Кто это? З ачем опять вызвали меня к жиз ­
ни?• Через некоторое время он поднялся с моею помощью
и, оп ирая сь на мою руку, медлен но направился к дому.
Никто, казалось, не заметил нашего отсутствия, и мы,
никого не будя, тихо прошли в комнату господина, где я его
переодел в сухое платье, натер вином и покрыл теплым ме­
хом. Юноша во все время не проронил ни слова, только,
когда я собрался уходить, он обвил мою шею руками и ска­
зал: •Я этого не забуду, друг мой•.
-379 -

Я был уверен, что только легкая простуда может быть
последствием ночного путешествия, и не имел никаких
опасений, когда узнал, что наш хозяин вызван султаном на
следующее утро.
О печальном случае я никому не сказал, но был рассеян
и с нетерпением ждал возвращения Алишара, который
очень долго задержался во дворце. Но раньше еще, чем вер­
нуться молодому господину, к нашим воротам привели
трех белоснежных коней в полной серебряной сбруе, и
шесть черных рабов несли кедровые ящики за золоченые
ручки. Это были подарки султана, помирившегося со сво­
им кафешенком.
Лицо Алишара, ехавшего в пышной одежде на черной
кобыле, почти скрытой под золотым чепраком, сияло, как
луна в полнолунье, а надменные глаза глядели еще надмен­
нее, чем прежде.
Я от души поздравил юношу с возвращенным благопо­
лучием; ночное приключение казалось мне сном, но хозя­
ин, очевидно, не забыл вчерашней прогулки, потому что,
подозвав меня и поцеловав при всех, он сказал громко:
•ПОМНИ, ЧТО Я - ТВОЙ ДОЛЖНИК• .
Через несколько дней к нам должны были собраться
друзья и родственники Алишара, чтобы праздновать его
возвращение к блестящей судьбе. Мы с Жаком решили сде­
лать какой-нибудь неожиданный подарок господину, на­
сколько давали нам возможность наши силы и скромное
положение. А именно: я задумал устроить грядку тюльпа­
нов так, чтобы цветы ее составляли начертание начальной
буквы имени Алишара, а Жак хотел изготовить, с помощью
главного повара, бывшего с ним в дружбе, какой-то дико­
винный пирог. Нам оставался только вечер и ночь, чтобы
привести в исполнение свои замыслы, так что мы не ложи ­
лись спать, все время работая: я - рассаживая с фонарем
пестрые цветы по только что вскопанной грядке, Жак в бе­
лой куртке хлопоча у пылающей печки, - и далеко по дво­
ру и по саду разносился запах сладких пряностей.
Когда Алишар с гостями вышел на плоскую крышу, он
остановился в изумлении и восторге: там, где вчера был
простой зеленый луr, теперь виднелась пестрая нежная
-380 -

буква, каждый завиток которой был разного цвета и ласкал
глаза своею прелестью.
Призвав меня наверх, господин поцеловался со мною,
снял перстень с пальца и, давая его, сказал: •После пира ты
узнаешь мою благодарность•. Вечером Жак надел голубые
шальвары, желтую куртку, голубой с белым тюрбан, тща­
тельно вымылся и, взяв в руки золоченую палочку, пошел к
дому в сопровождении шести поварят, высоко державших
блюдо с пестрым павлином. Когда птица из тонкого позо ­
лоченного теста была поставлена перед Алишаром, Жак,
после обычных приветствий, ударил в нее палочкой, и
хрупкие осколки обнаружили внутри диковинной дичи
чудно построенный из марципанов дом, точно изображав­
ший жилище нашего господина. Окна из розовых леденцов
блестели при свечах, а два ручья зеленого, и алого сиропа
сбегали непрерывно, сливаясь в слоеном бассейне. Жак от ­
ворил главную дверь, откуда вылетела уже живая на этот
раз птица, неся в клюве большое сверкающее яйцо на зеле­
ной ленте; поднявшись над сладким дворцом, она уронила
свою ношу, и рухнувш ий миндальный купол выпустил
двадцать канареек, по числу гостей, каждая с круглым яич ­
ком в клюве на розовых и желтых ленточках. Будто танцуя
какой-то сложный танец или как солдаты при разводе, ро­
зовые полетели к сидящим налево, желтые - направо и,
сложив перед каждым из обедающих по пирожку в виде
круглого цветка, что прежде приняли мы за яички, вспорх­
нули на приготовленный обруч над столом и там согласно
запели.
Хозяин и гости несколько минут молчали, словно окол­
дованные, наконец господин вскричал: •Отпускаю, отпус­
каю на волю! Вы не рабы мне больше, а товарищи. Дайте им
лучшее из моих платьев, и пусть садятся трапезовать и ве­
селиться с нами!•
Мы поцеловали руку Алишару, переоделись в дорогие
одежды и праздновали всю ночь снова засиявшую звезду
султанского кафешенка, но на следующее утро, перегово­
рив между собою, мы попросили у господина позволения
остаться при нем, чтобы, будучи уже свободными, продол ­
жать свои прежние занятия по доброй воле. Хозяин был,
по-видимому, тронут нашею привязанностью и щедро ода-
-381 -

рил нас. Я нашел случай послать письмо в Портсмут, а мой
товарищ, научившись стряпне, пек пирожки, которые я но­
сил в город на продажу в свободное время.
Я не был слишком огорчен, долго не получая ответа от
мистера Фая, так как действительно привык к господину,
притом же в это время случилось одно событие, приковав­
шее меня крепко к Стамбулу и толкнувшее меня впослед­
ствии к дальнейшим скитаньям.
Гл ава седьмая
Однажды, когда я стоял со своим лотком на перекрест­
ке двух узких ул иц, я увидел, как вдруг вся толпа хлынула
в боковой переулок, будто стремясь к какому-то диковин­
ному зрелищу. Мальчишки кричали, убегая за угол, жен­
щины, забрав грудных младенцев, спешили туда же, купцы
вышли на порог своих лавок, и погонщики тщетно били ре­
вущих ослов. Из переулка же доносилось щелканье бичом
и крики: •дорогу, дорогу!• Меня прижали к стене, и я не
мог двинуться ни взад, ни вперед, пока людской поток сно­
ва не вернулся к месту, где я стоял.
Все бежали за белою лошадью в зеленом чепраке, на ко­
торой сидела женщина в турецкой одежде, но с незакры­
тым лицом. Рыжие волосы, заплетенные в мелкие косички,
спускались из-под оранжевого тюрбана с п авлиньим пе­
ром, губы были плотно сжаты, лицо - без кровинки, рука
крепко сжимала поводья, а узкие сапфирные глаза глядели
прямо, будто не замечая шумной толпы. Лошадь медленно
ступала, высоко подымая ноги, а четыре негра впереди рас­
чищали путь, щелкая красными бичами и крича: •дорогу,
дорогу!�
Женщина сидела неподвижно, будто истукан, даже ши­
рокий плащ, скрывавший ее плечи, густо-синий с желтыми
разводами, не шевелился.
В общей суматохе меня сильно толкнули, так что я упал
на свой лоток, заботясь только, чтобы самому не быть раз­
давленным, как мои пирожки. Когда я поднялся, потирая
бока, на улице уже никого не было, и только издали разда­
вались крики и щелканье бича.
-382 -

В находившейся неподалеку знакомой лавке я узнал,
что эта дама - жена богатого греческого банкира, ссужав ­
шего нередко султана больш им и суммами. Там же я спро­
сил, где живет прекрасная гречанка и как ее зовут.
Конечно, первой моей заботой было отыскать ее дом,
что удалось мне не сразу и не без труда. Это жилище было
окружено со всех сторон высокою каменною стеною, из-за
которой выступали ветви густых дерев, так что не было
видно ни окон, ни дверей дома, расположенного внутри.
Обойдя вокруг стен с одной улицы и с другой (дом стоял на
углу), я мог заметить только заколоченные наглухо ворота
и небольшую калитку, тоже закрытую накрепко.
И с тех пор каждый раз, что я выходил в город, я попа­
дал в эту глухую улицу, где никто не мог купить моих пи­
рожков, но никогда не встречал греческой госпожи. Не
встречал я ее и на других улицах Стамбула. Свои чувства и
действия я тщательно скрывал от Жака и от Алишара, ко ­
торый относился ко мне с истинной дружественностью.
Ходя усердно каждый день около знакомого ограждения, я
заметил в одном углу карниз посреди стены, над которым
свешивалась толстая дубовая ветка. Это навело меня на
м ысль проникнуть в замкнутый сад этим путем, что не­
трудно было привести в исполнение. Встав на карниз, я ух­
ватился за ветку и поднялся на каменную ограду, откуда
спустился по стволу на траву. Сад был не так густ и велик,
как казался снаружи, но около стены было темно, сыро и
журчал где-то невидный ручей; в отдалении, на солнечной
лужайке, уже виднелось крыло какого-то здания.
Осторожно подползя по густой траве к расписному ок­
ну жилища, я притаился, усл ышав звуки гитары. О кно рас­
пахнулось, и женский голос запел; слова песни были турец­
кими, так что я понял их смысл, хотя, признаться, его там
было немного. Насколько я помню, приблизительно было в
таком роде:
Солнце зашло - милый пришел,
Солнце взошло - милый ушел.
Солнце взойдет - милый уйдет,
Солнце зайдет - милый придет.
Небо бледнеет - сердца бьются,
Небо алеет - слезы льются.
- 383-

Небо за
ал
еет - слезы пол ьются,
Небо побледнеет - сердца забьются.
Когда песня смолкла, я поднялся на цыпочки и взгля­
нул в покой, который оказался пустым. Я перелез через п о­
доконник и очутился в ком нате, пораз ившей меня своею
обстановкой. Вдол ь стен стояли высокие сундуки, п окры ­
тые коврами, высокая конторка помещалась у окна, а в уг­
лу висело нескол ько изображений святых, потемневших от
древности, с большой зеленой лампадой перед ними. Н е ­
смотря на полдень, в доме было темно и прохладно, пахло
кипарисовым деревом, ладаном - и почему-то анисом .
Я просидел не двигая сь часа три, как вдруг ковер, за­
крывавший дверь в соседнюю комнату, распахнулся, и я
увидел гречанку; она открыла длинный ларь и начала пере ­
бирать какие-то ткани, не замечая меня, но мой невольный
вздох и скрип сундука, на котором я пошевелился, привлек
ее внимание. Быстро захлопнув крышку ларя, она вскочи ­
ла, уронив с колен вынутые материи. Прижав руку к серд­
цу, женщина долго молчала, наконец произнесла: • Кто ты?
зачем ты здесь? ты - вор? Пошел вон• .
Я подошел к ней и хотел взять ее за руку, но гречанка,
отступив, прошептала: •Не трогай меня, а то я закричу! Че ­
го тебе нужно?•
То гда я объяснил ей все: как я ее увидел в первый раз, не
мог найти покоя, пока не достиг того, чтоб говорить с нею,
видеть ее. Прищурив сапфирные глаза, зеленоватые от све­
та лампады, дама промолчала, п отом тихо спросила: 4Ты -
садовник, что живет у султанского кафешенка?•
- Да, это именно я, - ответил я, несколько удивленный.
- Ты очень самонадея н , юноша, как я посмотрю, - про-
должала она, не то ласково, не то презрительно усмехаясь.
У нее был ясный и сухой голос, более похожий на гобой,
чем на звук человеческой речи. Я подумал, что она намека­
ет на мое рабство, и рассказал ей, кто я и кто мои родители.
Она подняла брови и медленно процедила: 4Может быть, я
тебе и верю• .
В это время в комнату вбежала маленькая собачка и за­
лаяла на меня; гречанка взяла ее на руки, лаская, и спокой ­
но заметила, взгля нув в окно: 4Вот идет мой муж. Тебе от
- 384-

меня больше ничего не нужно? Если Андрей застанет тебя
здесь, он убьет нас обоих без разговоров •. Собачонка все
лаяла и ворчала, так что госпожа выбросила ее за окно в сад
и, подойдя ко мне, сама взяла меня за руку и тихо сказала:
•Спрячься в сундук, я закрою его не плотно и наброшу лег­
кую шаль вместо ковра, чтоб ты не задохся. Потом я тебя
выпущу, когда настанет время. Сам не смей выходить. Мне
нужно тебе сказать кое-что•.
Едва успел я залезть в большой сундук по совету дамы,
как вошли Андрей и собачка, тотчас принявшаяся лаять,
обнюхивая все углы.
- Что с нею? - спросил грек.
-
Я не знаю, жара ее беспокоит; собака мне надоела, -
ответила госпожа.
-
Вот как? - произнес муж и заговорил по-гречески.
Долго они говорили, будто ссорясь, наконец Стефания
(так грек назвал жену) заплакала и ушла, а муж стал к кон­
торке, зажег свечку в медном шандале и принялся писать,
кашляя и кряхтя. У меня заболели все члены от лежания в
согнутом положении, и я боялся заснуть, чтобы не выдать
себя храпом и не проспать прихода гречанки. Наконец ста­
рик задул свечу и, вероятно, стал молиться, так как до меня
дол го доносились какое-то бормотание и шорох из того уг­
ла, где висела лампада. Потом все смолкло и начали пи­
щать крысы: у меня было сильное искушение вылезти, не
дожидаясь госпожи Стефании, и отправиться домой, но
слово, данное женщине, удержало меня от этого шага. Н е
знаю, сколько времени я пролежал таким образом, пока
сквозь щель, закрытую только легкой тканью, я не увидел,
что в комнату вошла гречанка с тонкой свечой в руках. Я
ждал, что она подойдет к сундуку и выпустит меня, но она,
очевидно, не собиралась этого делать, потому что, поставив
свечу на конторку, направилась в угол, где недавно вздыхал
ее супруг. Повременив некоторое время, я стал ее звать:
•Госпожа Стефания ! госпожа Стефания !�> Н е получая ни­
какого ответа на мои восклицания, я приподнял крышку и,
высунув голову, осмотрелся . Стефания с распущенными
волосам и, покрывавшими ее плечи, как рыжий плащ, стоя­
ла на коленях перед иконами, заломив руки и шевеля без-
- 385-
25МКузмин,т1

звучно губами; меня она, казалось, не заметила, не отводя
сапфирных стоячих глаз от темного лика... То гда я оконча­
тельно вылез и, подождав несколько минут, снова обрат ил ­
ся к молящейся: -сГоспожа Стефания , вы м не желали ска­
зать что-то?• Но и на это гречанка не ответила, только
повела, не оборачиваясь, на меня глазами. Она была очень
бледна, пожалуй, бледнее, чем когда я встретил ее в п ервый
раз. Видя , что на все мои зовы Стефания не обращает н ика­
кого внимания , я подошел к ней и коснулся ее плеча, тихо
сказав: • Прощайте, я ухожу, скоро рассвет•.
Гречанка вскочила и зашептала: •Кто это? кто это? не
кричи такl •
-
Это я, Джон, и я говорю совсем тихо. Я ухожу, вы мне
скажете потом то, что хотели сказать.
Но дама только дико озиралась и вдруг громко крикну ­
ла: •Кровь, кровь !•, причем так выгнулась, что я с трудом
ее удержал за талию. Видя ее состояние, я усадил ее на
сундук и, растирая похолодевшие руки, начал ее успокаи­
вать:
-
Никакой крови нет, я сейчас уйду, потому что скоро
утро, а вы идите спать, чтобы вас не хватились. Если вам
нужно мне сказать что-нибудь , я приду в другой раз, а те­
перь пойду, как вы сами пели вчера:
Солнце взойдет - милый уйдет.
Я хотел направить мысли Стефании к более веселым
предметам упоминанием песенки , но, очевидно , ошибся в
расчете, так как гречанка, еще более побледнев, прижала
палец к губам и строго проговорила: -сТы не должен повто ­
рять этой песни: она - не на каждый день и принесет тебе
зло. Забудь ее•.
-
Разве это - волшебная песня?
-
Да, она имеет силу призывать издалека влюбленных,
даже если они умерли, они не смогут противиться заклятию.
-
Вот и отлично; когда мне будет грустно, я спою эту
песню, и кто-нибудь придет ко м не.
Стефания схватила меня за горло руками и потащила к
иконам , хрипло говоря: сКлянись, клянись Господом Иису­
сом , Пречистою Его Матерью и Михаилом Архангелом , что
- 386-

ты забудешь все, что слышал, все, что видел, дорогу ко мне,
меня - все забудеш ь•.
Я освободил свою шею из ее пальцев й сказал: •Я моrу
обещать вам, что не буду повторять песни, не буду никому
рассказывать о происшедшем, не буду искать встречи с ва­
ми, если так нужно, но, подумайте сами, как я моrу забыть,
имея память?•
Но гречанка твердила, стуча зубами и вся дрожа: 4Нет,
клянись, клянись!• В это время свеча, догорев, затрещала,
и этот слабый звук так потряс взволнованную даму, что она
с громким воплем бросилась из комнаты; зацепив рыжим
локоном за медную обшивку ларя, она закричала: �пусти
меня, пусти меня!• - и, рванувшись, оборвала тонкий во­
лос и скрылась за дверным ковром. Я быстро вылез из окна
и также помчался к стене сада, где не скоро нашел дерево,
по которому я попал сюда. Можно себе представить, в ка­
ком состоянии вернулся я домой и провел первые недели
после посещения Стефании. То лько что я немного опра­
вился и пришел в себя, как однажды вечером меня вызвала
в сад неизвестная женщина с письмом . Письмо было как
раз от жены банкира, и в нем говорилось, что, наверное, я
не исполнил обещания и пел заклинательную песнь , пото­
му что Стефания не знает покоя ни днем, ни ночью, томит­
ся желанием меня видеть и умоляет прийти к ней сегодня,
так как муж ее отправился до утра в Скутари. Я знал отлич­
но, что никогда не говорил магического заклятья и припи­
сал желание Стефании видеть меня ее любви ко мне и су­
масбродной фантазии. На мой вопрос, здорова ли госпожа,
служанка ответила, что госпожа Стефания вполне здорова
и ждет меня с нетерпением.
Вечером я был в доме, или, вернее, в саду прекрасной
гречанки, которая приняла меня под открытым небом, буд­
то пренебрегая опасностями. Прислуживала нам та же ста­
руха, что приносила мне письмо; мы пили и ели досыта;
Стефания была весела, как я не предположил бы, что она
даже может быть: играла, пела, смеялась и шутила, но ни
разу меня не поцеловала и не обняла.
Наконец, расшалившись, она предложила мне поцело­
вать ее, но с тем условием, что я позволю себя привязать к
-387 -
25°

дереву, тогда она подойдет ко мне близко, и я ее поцелую.
Когда я согласился и гречанка крепкой веревкой привяза­
ла меня к дубу, она, вместо того чтобы приблизиться ко
мне, отбежала и смеясь сказала, что сейчас придет ее муж,
господин Андрей. Я просил ее прекратить шутки и испол ­
нить обещание или отвязать меня, отпустить домой, но
вскоре убедился, что Стефания вовсе не шутила, так как
старуха, посланная госпожой, привела старого бородатого
грека и удалилась. Гречанка, указывая на меня, заговорила:
•Благородный супруг, смотри теперь, как я верна тебе: вот
юноша, хотевший тебя обесчестить; я предаю его тебе, убей
его, убей! возьми свой ножl• И она вложила в руку старика
длинный кинжал, но гре к, схватив оружие, закричал на же­
ну: •Подлая колдунья! ты думаешь, я не знаю, что все это
значит? ты заманиваешь для проклятого колдовства юно­
шей, пользуешься их молодостью и хочешь, чтоб я проли­
вал их кровь? ! Твоя прольется, твоя прольется!• Он бро ­
сился за нею с ножом, она от него, и так они бегали вокруг
дерева, как одержимые. Стефания не переставала осыпать
мужа ругательствами, перечисляя, сколько раз она изменя ­
ла. Потом, не останавливая бега, как исступленная, она на­
чала срывать с себя одежды и наконец остановилась, с рас­
пущенными волосами, до пояса голая, раскинув руки, вся
вытянувшись и замерев. •Ну бей, бей•, - прокричала она.
Старик ударил ножом в руку, плечо и спину, но нож буд­
то разрезал воздух или скользил по мрамору: ни кровинки
не вытекло из нанесенных ран. То гда грек завизжал: •По­
стой же, колдунья •, и всадил ей нож прямо в грудь, откуда
черным потоком хлынула кровь; кровь хлынула теперь и из
прежних поранений, и женщина рухнула на землю, раски ­
нув руки, как распятая. Мне наконец удалось перегрызть
мою веревку и броситься к месту битвы. Грек, забывший ,
казалось, обо мне, бросил нож и убежал, а я наклонился над
Стефанией; ее глаза синели при луне, как два глубокой во­
ды сапфира, а кровь все текла из ран. Меня она не узнала,
только молвила коснеющим языком: •Солнце взойдет -
милый уйдет. После смерти ! .. После смерти! .. • Тут она
умерла, а глаза остались открытыми, только потухшими .
-388 -

Гонимый неописуемым страхом, я бросился бежать и не
знаю, как достиг дома.
Я заболел сильной горячкой и долго пролежал, после
чего Алишар предложил мне поехать в Дамаск. Во-первых,
он хотел дать поручение в этот город, во-вторых, считал
для меня полезным уехать из Стамбула, где я пережил
столько волнений . Хозяин дал мне достаточно денег, сам
купил ковров и послал вместе со мною повара Жака, чтобы
мы с ним не расставались и в дальнейших скитаниях.
Глава восьмая
Алишар сам проводил нас до корабля и, не без слез про­
стившись, сказал нам, чтобы в случае нужды мы обрати­
лись к его друзьям в Дамаске и возвращались к нему, если
захотим . Хотя я был достаточно бодр, чтобы отправиться в
путь, но какая -то болезненная тоска точила мне душу, так
что даже шутки Жака меня не веселили. Я целыми днями
молча лежал на палубе, не ел, не спал, а когда засыпал, то
был мучим тревожными и страшными снами. То мне ви­
делся г. де Базанкур, убитый мною, то мертвая Стефания,
то бледный и печальный Эдмонд Пэдж, который бродил по
берегу неспокойного моря и тоскливо взирал на меня. Я
кричал, просыпался, звал Жака, который меня успокаивал,
пока я снова не вскакивал в смертельном страхе. Наконец я
ослабел до такой степени, что меня перенесли вниз, где я
лежал пластом в странном жару. То лько перед самым Бей­
рутом горячка меня оставила, и я снова вышел на палубу,
поддерживаемый верным Жаком. Моя голова была как вы­
потрошенная, тупо пустая , но во всем теле, через усталость
болезни, чувствовались новые рождающиеся силы. И
странно, что жизнь в П ортсмуте я гораздо лучше помнил,
чем Смирну и осо бе нно Константинополь, от пребывания в
котором у меня оставались лишь смутн ые и тревожащие
воспоминания. Жак мало говорил со мною о Стамбуле, из­
ред ка только упом иная имя Алишара, которое яснее всего
другого жило в моей памяти.
-389-

Я едва держался на ногах, когда пришлось спускаться в
лодку, чтобы переправиться на берег. Жак меня поддержи­
вал и бережно доставил в гостиницу, где покинул меня в
маленькой грязноватой комнате, сам уйдя узнавать, когда
отправится караван в Дамаск, так как я желал скорее пус ­
титься в дальнейшую дорогу, а ехать одним было бы и до­
рого, и опасно. Мне было скучно и страшно так долго ждать
товарища, и я, придвинув какой-то пустой ящик, находив­
шийся в горнице, поднялся на него и стал смотреть в узкое
окно на небо, где летали стаями голуби. Не знаю точно,
сколько прошло времени в этом занятии, как вдруг меня
вызвал из моего размышления грубый мужской голос, ска­
завший по-английски: 4Простите, я ошибся дверью•. Я так
быстро обернулся, что чуть не свалился со своего ящика. В
дверях стоял высокий бородатый человек в широкой шля­
пе и европейском платье, загорелый, с орлиным носом и
большим шрамом через правую щеку. За поясом у него бы­
ло два пистолета, а в руке хлыст. Давно не слыхав родной
речи, я был так поражен, что некоторое время стоял без
слов, равно как и неожиданный посетитель. Наконец я вы­
молвил: •Как, вы - англичанин?•
-
К вашим услугам, - отвечал незнакомец, прикоснув­
шись слегка к полям шляпы.
-
Я тоже из Англии. Не были ли вы случайно в Портс­
муте и не знавали ли там мистера Фай и Эдмонда Пэдж,
женатого на Кэтти Гумберт?
-
В Портсмуте я был не так давно, но с указанными ва-
ми джентльменами знакомым не имею чести быть.
-
Как жалко ! Это мой дядя и лучший друг.
Гость пожал плечами и, помолчав, сказал:
-
Вы возвращаетесь в Англию?
-
Нет, я отправляюсь в Дамаск.
-
Я тоже еще не думаю ехать домой. Спокойной ночи.
Джэк Брайт, - произнес соотечественник, протягивая мне
широкую волосатую руку.
- Джон Фирфакс, сер, - ответил я, пожимая его холод­
ные толстые пальцы.
В коридоре стоял хозяин гостиницы, еврей, и смотрел
на наше прощание с выражением неизъяснимого ужаса. За-
- 390-

метив мой изумленный взгляд, Брайт обернулся, хлестнул
изо всей силы гостинника по лицу и ушел, что-то бормоча
под нос. Напрасно я расспрашивал пострадавшего, чем он
заслужил подобное обращение: он только качал головою,
держась за щеку. Наконец, несколько успокоившись, он
прошептал: � вы знакомы с мистером Брайтом и еще спра­
шиваете, чем заслуживают от него удары?�
- Я его совсем не знаю: в первый раз вижу.
Лицо хозяина изобразило полнейший страх и недоуме­
нье: �как, вы незнакомы с Джэком Брайтом и он жал вам
руку? То гда спешите уехать, скорее, скорее !�
- Мы все равно сегодня едем, но мне хотелось бы знать,
в какой связи находится наш отъезд с визитом этого
джентльмена?
Но от еврея больше ничего нельзя было добиться, он
только всплескивал руками и тотчас побежал за ворота
смотреть, не возвращается ли Жак. Тот очень скоро при­
шел, устроив все, что было нужно, на наши рассказы о не­
знакомом англичанине не обратил внимания, расплатился
в гостинице и стал меня торопить с отъездом.
Караван был не особенно велик, но имел то преимуще­
ство, что все путники направлялись в Дамаск. Всю труд­
ную дороrу мы сделали без усилий и без особых приключе­
ний. Спустившись с Ливана в долину реки Литани, мы
взяли направление между Антиливаном и Ге рмоном и по­
кинули горы, только подступив почти к самому Дамаску,
расположенному в цветущем саду, орошаемом сотнею ру­
чьев и речек. Зрелище светлой, холодной Барады, текущей
с Антиливана, садов, мечетей, мельниц, городских стен с
башнями, бесчисленных рынков, живой толпы - было осо­
бенно привлекательно после сирийской пустыни.
Мы остановились вместе с нашими спутниками в базар ­
ной гостинице; Жак пошел узнавать у начальника коврово­
го рынка, где бы нам снять помещение для торговли, я же
отправился исполнять поручение Алишара.
Найдя не без труда старого шейха, которому было напи­
сано послание кафешенка, я передал письмо, взглянув на
которое, старик поцеловал восковую печать и стал мне вы­
ражать особенную почтительность. Как выяснилось, все
- 391-

поручение нашего доброго господина заключалось в прось­
бе оказывать нам всяческое содействие в незнакомом горо ­
де и даже ссужать в трудные минуты деньгами, которые он,
Алишар, клялся отдавать шейху за нас.
Та ким образом мы легко водворились в полутемной
узенькой лавке, где и заторговали, на первых порах не осо­
бенно успешно. Оттого ли, что нас никто не знал, оттого ли,
что мы были не мусульмане, но к нам редко кто заглядывал ,
хотя Жак все время стоял у порога, веселыми шутками за­
зывая покупателей и бранясь с соседями. Те м более нас
удивило, что нас стала очень часто посещать какая-то по­
жилая женщина, скромного вида, все торговавшая самые
дорогие ковры, говорила она всегда с Жаком, смотрела же
на меня. Это было предметом наших шуток, и всякий раз,
когда Жак ее издали замечал идущей, он говорил: «Вот
идет ваша возлюбленная!• •Скорей ваша, чем мояl• - от­
вечал я, заранее вытаскивая лучший товар.
Однажды она привела с собою даму, всю закутанную в
плотное покрывало, которую рекомендовала нам, как свою
госпожу. Разглядеть новую посетительницу не было ника­
кой возможности, можно было только заметить, что она
была довольно полна, черноглаза и не особенно молода. Го ­
лоса ее мы тоже не слыхали, так как все переговоры она ве­
ла через служан ку, которой шептала свои ответы на ухо.
Отобрав товару на значительную сумму, госпожа удал и­
лась, сказав, что за покупками она пришлет человека, с ко­
торым я пойду в ее дом , чтобы получить деньги.
Под вечер пришла та же пожилая особа, за которой я и
понес тяжелый тюк. По дороге она много рассуждала о том,
насколько скромность украшает юношество, и рассказала
несколько случаев, где эта добродетель сделала счастье мо­
лодым людям. Я соглашался со своей собеседницей и дал
понять намеком, что я и себя причисляю к этой редкой в
наше время породе скромных и молчаливых юношей. «Я
это заметила с первого взгляда; о, у Фатьмы опытный глаз
на это. Го спожа тоже зорка: она определяет красоту, а я -
стыдливость и верность!• •Если занятие вашей госпожи
более приятно, то ваше безусловно более почтенно•, - за­
метил я.
- 392-

-
Ах, любовь, не опирающаяся на добродетель, не дол­
говечна!
В таких разговорах мы достигли дома, где жила дамас­
ская дама. Из болтовни старухи я узнал, что это - богатая
вдова по имени Поза, потерявшая первого мужа лет семь
тому назад и вышедшая так неудачно второй раз за
безнравственного молодого человека, что его пришлось
прогнать из дому за кутежи и непристойные шашни.
Я думаю, что все виденное мною в доме госпожи Позы
было не более как обдуманное испытание моей скромнос­
ти . Иначе я не моrу себе объяснить, зачем меня с коврами
привели прямо в большую комнату с бассейном, где купа­
лось семь или восемь совершенно раздетых женщин.
При моем появлении они всполошились, закричали, с
визгом бросились все в бассейн, отчего вода сразу выступи­
ла на пол, и уже оттуда осыпали старую Фатьму упреками,
наполовину притворными, потому что они вместе с тем
смеялись, толкались, хл опали друr друга по голым спинам
и брызгали на меня водой. Особенно голосила самая тол­
стая, которая, не поместившись в бассейн, только уткнула
лицо в своих подруг и болтала ногами, причем вся спина,
ноги и прочие части тела были совершенно открыты . Моя
спутница зашептала мне: •Закрой глаза, закрой глаза! • - и
тащила меня за рукав дальше. Я был оглушен столь неожи­
данным зрелищем и дал себя увести из зала, откуда смех,
плеск и визг раздались с удвоенною силою.
Комнаты через три мы остановились в небольшом по­
кое, где Фатьма оставила меня ждать госпожи. Поза яви­
лась в более прозрачном покрывале, так что я мог ее рас­
смотреть: ей было лет 40, более полна, чем казалась
раньше, особенно в бедрах, лицо было не без приятности,
но несколько обрюзгшее, длинный прямой нос, круглые
глаза, маленький рот бантиком, сросшиеся брови и широ­
ко-толстый подбородок. Го лос у нее был неожиданно тон ­
кий, что меня рассмешило, когда я услышал его впервые.
Приняв от меня товары, тщател ьно их проверив и сосчи­
тав, она спросила:
-
Кажется, эта безрассудная Фатьма тебя ввела в жен­
скую купальню?
- 393-

-
Я ничего не заметил, - ответил я, опуская глаза.
-
Скромность, конечно, похвальна, но так ты, пожалуй ,
скажешь, что ты и меня не видал.
-
Когда я вас увидел, я забыл все, что было раньше.
-
Каков мальч ик? - он уже умеет льстить! - восклик-
нула Ноза смеясь, но, по-видимому, мои слова понравились
ей. На прощанье она дала мне кошелек, где я нашел, придЯ
домой, десять золотых и перстень с большим топазом.
Нам стало очев идно, что пожилая вдова неравнодушна
ко мне и все эти посещения Фатьмы и мое путешествие в
дом госпожи Нозы - не более как довольно обычные пре­
дисловия к еще более обычной развязке. Но я делал вид,
будто ничего не понимаю, притворяясь целомудренным и
глуповатым, что мне было очень нетрудно делать, так как я
был весьма равнодушен к увядшим прелестям почтенной
дамы. Между тем я с Жаком состав или совершенно опреде­
ленный план действий, который, не подвергая испытанию
мое нерасположение к госпоже Нозе, доставил бы нам за­
бавное и невинное развлечение.
Действительно, нежность и настойчивость влюбленной
вдовы все усиливались, но я под разными предлогами ук­
лонялся от страстных ласк; когда же наконец Ноза особен­
но усиленно потребовала, чтобы я открыл настоящую при­
ч ину моей холодности, я, будто в нерешительности,
молвил: •Не подумайте, госпожа, чтобы я был неблагода­
рен, недостаточно ценил ваше доброе ко мне расположе­
ние, но дело в том, что я крайне суеверен и, обладая некото­
рыми познаниями в магии, не могу начать никакого
важного дела без благоприятных указаний на этот счет• .
Едва поспел я произнести эти слова, как моя возлюб­
ленная загорелась неудержимым желанием испытать мои
таинственные знания. Так как мы с Жаком этого именно и
ждали, то у нас было давно уже условлено, как поступать в
таком случае. После долгих отказов, я согласился вызвать
духа для госпожи Нозы и назначил вечер, когда ей к нам
прийти. Все было устроено в комнате, как мы видели у на­
стоящих прорицателей в Константинополе. Роль духа, ра ­
зумеется, исполнял мой товарищ, которого было трудно уз ­
нать через серый дым, делающий мертвенным самое
- 394-

цветущее лицо. Даму оставили мы одну в темной комнате,
причем я стал громко и нараспев декламировать начало
виргилиевской -сЭнеиды•, которая, как известно, начинает­
ся так:
Апnаvirumquecanoит.д.
Ноза слушала, трепеща, вся закутанная в темный плащ;
потом я зажег серу, и через отдернутую занавеску появился
Жак в странном наряде из пестрых тканей. По обычаю за­
клинателей, я сам говорил с тенью, а госпожа только дро­
жала в углу. Я спрашивал громко и властно, дух же ответст­
вовал глухим, загробным голосом. Из нашего диалога
выяснилось, что Ноза найдет свое счастье только в браке со
мною, что она должна подарить мне часть своего состояния
и что добрые гении ей благоприятны. Затем раздался силь­
ный удар грома, не знаю, как произведенный Жаком, и тень
исчезла во вновь наступившей темноте.
Когда снова зажгли свечи, дама лежала на полу без со ­
знания, потрясенная всем, что видела. Когда я привел ее в
чувство, она обвила мою шею руками и с квозь смех и слезы
прошептала мне: -«Видишь, как правдиво говорят духи?•
-сДухи могут и ошибаться • , - сказал я уклончиво. Но
вдова, обнимая меня, твердила, что она свято верит в гада­
ние и все исполнит, что ей вещал дух. Мне было немного
совестно обманывать доверчивую женщину, но я не м ог от­
ступить от раз намеченного пути, думая, что открытием на­
шего плутовства я бы еще более огорчил и оскорбил бед­
ную Нозу. И мне оставалось только до конца вести
затеянную игру, что я исполнил не совсем охотно. Когда,
отдав мне обещанную часть состояния, госпожа отпраздно ­
вала свадьбу со мною и мы остались одни в горнице, вдова
разделась и подозвала меня к себе, но я оставался, не двига­
ясь, у входа. То гда супруга спросила:
-
Что же вы не подойдете ко мне, супруг мой? Разве я
не стала вашей женою?
-
Это совершенно верно, что вы стали моею женой, гос­
пожа, но я сегодня за ужином ел лук и не осмеливаюсь ос­
корбить вас своим дыханием.
- 395-

Не вставая с ложа, она продолжала: •Конечно, это не­
благоразумно, мой друг, что вы ели сегодня лук, но нужно
ли стьщиться своей подруги? Подойдите ко мне, и ваше ды­
хание станет для меня приятнее мускуса, так как я любл ю
вас от всего сердца, поверьте•.
Не двигаясь от стены, я отвечал медленно и спокойно:
4 И потом я скажу вам, госпожа, что я болен, совсем болен и
не могу войти к вам•.
То гда Ноза, будто поняв мое притворство, вскочила с
кровати, вся голая, и подбежала ко мне. У нее были оч ень
отвислые груди, большой живот, широкий, низкий таз и ко­
роткие ноrи. Она меня схватила за рукав, немилосердно
тряся, причем ароматное масло стекало с ее локтей на пол.
Я, высвободив свою руку, спросил: 4Я сказал, что я болен,
чего вы желаете от меня?•
Приблизив ко мне свое толстое лицо, Ноза зашептала в
сильном волнении: •Ты болен? да? Так что же ты не сказал
этого раньше? Разве твои духи не знали этого - можно бы ­
ло бы отложить свадьбу!•
-
Я боюсь, что тогда пришлось бы отложить свадьбу
очень н адолго, 0•1ень надолго, - сказал я многознач и­
тельно.
То гда моя супруга, будто прочитав мои мысли, вдруг
разразилась неистовою бранью, как поток, прорвавший
плотину, она осыпала меня горчайшими упреками, пыта­
лась меня щипать и царапать, наконец, схватив две спаль­
ные туфли, начала так ими меня колотить, что я должен
был искать спасения в бегстве. Она, как была голая , так и
бежала за мною по всему саду, крича мне вслед: •Мошен ­
ник, грабитель, христианская собака, вор, черт!• и другие
нелестные названия . Выскочив за калитку, я помчался не
оборачиваясь, меж тем как издали все раздавались пронзи­
тельные крики почтенной дамы, на которые отвечал лишь
лай соседних со бак .
Жак ждал меня с нетерпением , и, отдышавшись немно­
го, я начал свой рассказ, нередко прерываемый гром ким
смехом нас обоих.
На следующее утро пришла к нам старая Фатьма и пе­
редала от хозяйки, что я могу не возвращаться в дом супру-
- 396-

rи, деньги оставить себе, но что госпожа Ноза просит вер­
нуrь ей перстень с топазом, дорогой ей, как память о пер­
вом муже. Я молча передал кольцо служанке, которая,
окончив свое поручение, обозвала нас разбойниками, плю­
нула на землю и сердито пошла домой.
Мы так и не узнали, нашла ли неутешная вдова более
удачно себе четвертого супруга, потому что вскоре покину­
ли Дамаск, отправившись к аравийскому заливу. Меня
влекли снова морские странствия, суля обманчивое забы­
тье от тяжелых воспоминаний и тоски по родине. На суше
казалось мне, что корабль меня развлечет, но пробывши
день, два на море, я уже стремился к твердой земле. И я ис­
кал везде успокоенья, нигде его не находя и не зная точно,
какою одержим я тревогою.
Глава дев ятая
Нет надобности описывать наш путь до аравийского за­
лива через пустыни и горы. Утром, и вечером, и днем мы
видели все ту же приблизительно картину: волны песчаных
холмов, уходящие вдаль, узкой лентой вьющийся путь, ку ­
стар ники, травы и тростники у пустынных речек - все это
одинаково озарялось то восходящим, то заходя щим солн­
цем; жаркий ветер засыпал нас жгучим песком, и ночью,
проснувшись от воя шакалов, мы видели над собою совсем
близко словно резные звезды.
Наконец впереди заблестела зеленая полоса воды за
красными скалами. Будто гонимый какой-то тревогою, я не
мог дождаться, когда мы достигнем берега и вступим на
борт судна, но едва наступила ночь, как налетел шквал, сло­
мал мачту и руль, и так м ы носились, по произволу волн,
неведомо где, неведомо куда. К утру морс нс успокоилось,
и, во избежание опасности от рифов, м ы привязали себя
вчетвером к огромным доскам, по двое на каждую, и спус­
тились в пуч ину. Оказалось, что мы как раз вовремя поки­
нули судно, потому что не поспели мы от него отдалиться
на несколько сажен, как порыв ветра направил его прямо
на подводные камни, налетев на которые оно мигом разби-
- 397-

лось в щепы, как распадаются карточные домики детей от
неосторожного толчка или легкого дуновения. Между кам­
нями водоворот походил на воронку, так что, раз попав ту­
да, судно выплевывалось морем уже в виде бесформенных
обломков и щепок. Крики утопавших были заглушены во­
ем и визгом волн. Ко гд а мы наблюдали с нашей доски это
зрелище, сильная волна захлестнула нас, так что я лишил­
ся чувств и очнулся лишь на пустынном берегу, усеянном
обломками кораблей и мертвыми телами. Наклонившись
надо мной, стоял Жак, усиленно стараясь вернуть мне со­
знание. За узкой полосою песка, где я лежал, круто поды­
малось высокое плоскогорье, поросшее мелким кустарни­
ком ; едва заметная тропинка вилась вниз.
Не успел я хотя бы немного оглядеться, как на вечернем
небе вырисовалась толпа людей, которые тотчас же, сбе­
жавши на берег, окружили нас и, связав нам руки крепкими
длинными стеблями травы, повели нас в горы. Невдалеке
от края плоскогорья находилась небольшая пальмовая ро­
ща со светлым ключом, там и сям были разбросаны хижи­
ны с остроконечными крышами: это и была деревня наших
победителей. Навстречу им вышла толпа женщин, с бубна­
ми, барабанами и песнями. Они окружили нас, еще не вво­
дя в селение, и начали тщательно осматривать; кажется, их
больше всего удивляла белизна нашей кожи и невьющиеся ,
плоские волосы. Выразив достаточно свое изумление и ра­
дость громкими криками, они выделили из своих рядов
толстую старуху, которая принялась нас раздевать, бросая
своим подругам каждую часть нашего костюма по очереди,
вызывая каждый раз всеобщий хохот. Особенный интерес
возбудила ширина наших шальвар, в каждую штанину ко­
торых забралось по две женщины; они начали прыгать, из­
давая гортанные, дикие звуки, почитавшиеся у них, очевид­
но, за пение.
Все туземцы были высокого роста, чернокожи, с вьющи­
мися жесткими волосами, оттопыренными губами; костюм
их, не считая небольшого передника вокруг чресл, состоял
из татуировки (особенно у мужчин), нескольких перьев в
спутанных волосах и браслетов на руках и на ногах. Жен-
-398-

щины отличались от мужчин только телосложением и тем,
что у многих были грудные дети, подвязанные за спиной.
Всего жителей было не более трехсот или 250 - и , ка­
жется , они считали себя за особое племя или, по крайней
мере, государство , так как непрерывно воевали и дрались с
соседним и деревнями, после чего, в случае неудачи , был
целодневный вой, в противном же случае были праздники:
три дня и три ночи напролет плясали, скакали, пели, жари­
ли коз на вертелах, пили какую-то пряную и опьяняющую
жидкость, метали копья в цель, зажигали костры над морем
и били в бубны и барабаны при появлении луны. Ко гда
мужчины не дрались, они охотились, ловили рыбу, чинили
попорченное оружие или лежали в тени шалашей, хваста­
ясь , по-видимому, своею до блестью и удач ей. Женщины
кормили детей, растирали хлебн ые зерна двумя толстыми
плоскими кам нями, свежевали дичь и жарили ее на верте ­
лах или собирали какие-то травы, чтоб лечить ими раны и
змеиные укусы . Насколько я понял , эти туземцы не имели
почти никакой религии и чтили в одинаковой мере все, что
поражало их девственное воображение: сол нце, луну, звез­
ды, гром, молнию, радугу, особенно счастливый лов рыбы ,
победу в сражениях, рождение ребенка, смерть и любовь.
Положим, любви, как мы ее понимаем, они не знали, а име­
ли лишь беспорядочные сношения с женщинами, на пол­
ное попечение которых и оставляли детей . Мальчик с деся­
тилетнего возраста поступал в ведение мужчин и принимал
полноправ ное участие в их трудах и опасностях.
Мы были приставлены к домашним работам и помогали
женщинам, но нам очен ь скоро наскучило их любопытств о
и назойливость. Так как дикаркам всего удивительнее ка­
зался цвет наш ей кожи, то Жак придумал средство уничто­
жить эту приманку для черных дам. А именно: мы стали
каждую ночь натираться сажей из очагов, так что в конце
концов приблизились по цвету кожи к окраске туз емных
тел. Женщины сначала нас не узнали, потом целый день
приходили глазеть на наш е превращение, щелкать языко м
и качать головою, но постепенно привыкли, потеряли к нам
интерес и оставили нас в покое.
- 399-

Та к прошло много недель и месяцев; м ы потеряли вся ­
кую надежду вернуться на родину, которая даже во сне пе­
рестала нам представляться. Нас не вы пускали за деревню,
так что м ы лишены были возможности даже бродить по бе­
регу моря , отделявшего нас от далекой отчизны; наше раб ­
ство, казалось, никогда не прекратится, - как вдруг стран ­
ны й случай вы вел нас совершенно из тягостного плена и
засветил снова путеводную звезду скитаний . Впрочем ,
странного в этом случае была только его неожиданность.
Однажды , в особенно жаркий день, когда все жители
разбрелись по тенистым местам, женщины спали в шала­
шах, забы в о своих сварах, и только голые ребятишки вози ­
лись в песке да я с Жаком , перестав молоть зерна, тихонь­
ко вспоминали о Европе, - раздался далекий выстрел, и
через некоторое время в деревню с берега прибежали два
туземца, зажав уши и крича что-то страшны м голосом. На
их крики стали собираться чернокожие, громко обсуждая
необычайное явление. Женщины вышли из домов и тре­
вожно прислушивались к говору мужчин; только дети спо­
койно продолжали играть, сыпя песок друг другу на голову.
С каким-то тайны м трепетом мы следили, как вооружались
дикари, очевидно готовясь к битве; жены помогали им, по­
давая то копье, то стрелу, то кожан ы й щит. Когда воины
удалились нестройной толпой, оставшиеся дома дикарки
собрались в кучу посреди деревни, бормоча заклинания,
изредка прерываемые длинным и настойчивым криком, за­
тем все разом повергались ниц и молча молились, потом
вскакивали, кружил ись, бормотали, испускали вопль и
снова падали. Так продолжалось до тех пор, пока все при­
ближавшиеся вы стрелы не сделались совсем близкими и
беспорядочной массой не хлы нули обратно чернокожие,
преследуемые небольшой кучкой белых в ш ироких шля ­
пах, с мушкетами и пистолетами. Дойдя до середины дерев­
ни, европейцы дали залп, и все дикари, мужчины и женщи­
ны, разом простерлись на землю, моля о пощаде. То гда
предводитель пришельцев дал знак остальным, и они, под­
ня в живых и нераненых, связали им руки и отвели в сторо ­
ну. Кто может представить себе мое удивление, когда я , вы ­
глянув из-за скры вавш его нас куста, узнал в капитане
-4
00-

Джэка Брайта, когда-то виденного мною в Бейруте; боль­
шая черная борода, шрам через щеку, волосатые кисти рук,
неподвижны й взгляд и гр омкий, резкий голос не давали
возможности сомневаться, что это он.
То гда м ы вышли из засады, громко крича, что мы при­
ветствуем братьев и соотечественников.
Пришельцы казались удивленны м и несоответствием
нашего заявления с нашим видом - и ждали, когда мы при­
близимся.
И действительно, наша внешность могла показаться
странной: нагие, вымазанные по всему телу сажей, со вско­
лоченны ми волосами, мы подвигались неровною походкой,
протянув руки вперед и крича одновременно на двух различ­
ных языках. Но Брайт, все время пристально на нас глядев­
ший, быстро подошел к нам, взял нас за руки и, обращаясь к
товарищам, сказал: �Это верно. Я знаю этих джентльменов
и ручаюсь за правдивость их слов. Вероятно, только боль­
шое несчастье, о котором не время расспрашивать, привело
их к такому необы чайному и неожиданному состоянию.
Мы должн ы сделать все, что можем , чтобы помочь нашим
братьям и успокоить их• . Затем он приказал дать нам пла­
тье и отвести на борт судна.
Нам ни разу не приходило в голову, покуда мы жили
среди черн ых, что мы наги , и только теперь, встретившись
снова с европейцам и, почувствовали мы стыд и смущение
за свою наготу. К береrу нас провел мальчик-юнга, так как
капитан еще решал с советниками судьбу черных жителей,
среди которых мы жили столько времени. Нам дали одеж­
ду, мы отмыли сажу, выпили виски, поели и спокойно ста­
ли ждать возвращения Брайта. Все произошедшее было так
разительно, что почти лишило нас способности удивляться
и радоваться.
К вечеру пригнали на берег пленны х туземцев, связан­
ны х длинной веревкою; они молчали, глядя задумчиво и
покорно, как скот; разместили их в трюме, где было слиш­
ком мало места для всех, так что они лежали почти в два ря ­
да, один на другом.
Отдав последние распоряжения, капитан посетил меня
и Жака в отведенной нам каюте, спросил, куда мы хотели
- 401-
26МКузмш1,т1

плыть, намекнув, что он правит свой корабль на родину в
Англ ию, где должен быть по важному делу. Я сказ ал, что я
не умоляю его ни о чем лучшем, как довезти меня до Порт ­
смута, за что я был бы ему благодарен до самой смерти.
Жак был грустен и молчалив и на вопрос, неужели его не
веселит мысль вернуться на родину, ответил печально, что
в Марселе у него нет никого близкого, и вообще нигде нет
человека, к которому он был бы более привязан, нежели ко
мне. Я обнял его и предложил остаться в Портсмуте, рассу ­
див, что даже в случае, если бы мистер Фай отказался дать
приют Жаку, то моему другу будет все равно, где занимать ­
ся тем, к чему он способен, в английском или французском
порту. Дюфур сразу повеселел, и к нему вернулась прежняя
ясная и невинная шутл ивость.
Мы решительно не знали, чем обязаны милости и ласко­
вости Брайта, который вовсе не производил впечатления
человека, любезного к первому встречному. Его обращение
с нами не оставляло желать ничего лучшего, так он был
внимателен и даже предупредителен. Когда случайно он
оставался со мной вдвоем, он все время рассказывал о сво­
их путешествиях, в которых он посетил Индию, Китай ,
Вейлан и другие сказочные стороны . Его слова, простые и
суховатые, рисовали волшебные картины дальних земель,
их жителей и необычайного знания мудрецов . При этих по­
вествованиях голос Джэка делался глуше, таинственнее и
звучал , как большой колокол из дали густого леса. Об од­
ном только молчал наш капитан, - что он делал в этих пла­
ваниях, что он делал в Бейруте, как попал на дикий берег,
откуда спас меня с Жаком, куда именно и зачем он едет те ­
перь и кто он. Об этом он хранил молчание, и мы не приста­
вали с расспросами. Была еще одна странность, о которой
мы вспомнили уже впоследствии, - а именно: всегда, сре ­
ди какого бы то ни было оживленного или важного разго ­
вора, едва било одиннадцать часов, наш хозяин удалялся к
себе в каюту, иногда даже не окончив начатой фразы.
Мы приписывали это аккуратности, столь свойствен­
ной моим соотечественникам. Но случай показал нам, что
это была далеко не одна аккуратность, а нечто более стран­
ное, важное и непонятное.
-402 -

Однажды вечером, когда Джэк по обыкновению удалил­
ся, прервав интереснейший рассказ, мы с Жаком, подождав
некоторое время, пошли за хозя:ином и, остановясь около
двери в его комнату, стали прислушиваться. Слышно ниче­
го не было, но, приложа глаз к щелке, мы увидели следую­
щую картину. Стены каюты были увешаны странными изо­
бражен иями зодиакальных знаков, человека с раскрытою
грудью, где пылало горящее сердце, какими-то чертежами
и надписями на непонятном языке. Сам Брайт в шляпе си­
дел за большою книгой, неподвижно глядя на синий огонь
небольшого треножника. Перед ним стоял совершенно об­
наженный мальчик лет 13-ти, раскинув руки и смотря на то
же пламя . Я не узнал сначала нашего юнгу, никогда, впро ­
чем, не обращал я на него внимания. Он был бледен и худ,
можно было пересчитать все ребра на боках, лицо, доволь ­
но обыкновенное, поражало прозрачною белизною, кото ­
рая казалась еще сильнее от яркого, как вино, рта. Но меня
поразили глаза мальчика: густо-сапфирные, очень узкие,
неподвижные, как бы незрячие, они сразу пронзили меня
воспом инанием о Стефании, вся история которой, забытая
было мною, всплыла до страшного ясно в моем мозгу.
Юнге становилось, очевидно, холодно, потому что он
дрожал всем телом все сильнее, покуда Брайт нараспев чи­
тал из книги, смотря на синий огонь. Наконец он бросил на
треножник какого-то снадобья, отчего слабое пламя вдруг
вытянулось в дл инный язык ярко-желтого цвета. Джэк пе­
рестал читать, вперив взор в угол комнаты, находившийся
вне поля нашего зрения, мальчик же, перестав трепетать,
застыл с раскинутыми руками, из которых без всякой ви­
димой причины потекла тонкими струйками алая кровь.
Мы смотрели как околдованные, но вот пламя упало
снова до синего огонька, юнга зашатался, готовый упасть.
Джэк, побледнев, шумно перевернул страницу книги, по­
том взял дл инный кинжал и направился к голому отроку.
Не будучи в состоянии сдержать свое волнение, я закричал
в ужасе: • Остановитесь, остановитесь, Джэк Брайтl• Я по ­
мню, что с моим криком слился другой нечеловеческий
вопль, но больше ничего не удержал в памяти, так как упал
на руки Жака, лишившись чувств.
-403 -
26*

На следующее утро вошел к нам капитан, более блед­
ный, чем всегда, но спокойный и сдержанный. Поговорив
немного, он заметил: �мне кажется, для вашего спокойст­
вия будет полезнее, если вы не будете покидать своей каю­
ты . На судне вам могут встретиться сцены, которые, не бу­
дучи объяснены, только смутят ваш рассудок. Объяснять
же их никто не имеет права•.
С тех пор нас не стали никуда пускать и все долгое пла­
вание мы были как пленники; сам Брайт заходил к нам , по­
прежнему рассказывал об И�щии и Китае, так же уходил в
одиннадцать часов, но запирал нас собственноручно на
ключ снаружи. Я не знаю, сколько времени провели мы в
пути, но когда мы достигли Портсмута, я узнал, что в отсут­
ствии я пробыл два года, три месяца и десять дней, так как
было 13 сентября 1691 года, когда я снова сошел на роди ­
мый берег.
Гл ава десятая
Не доходя еще до дому, я узнал все новости, ждавшие
меня на родине. Ум ер год тому назад мистер Фай, оставив
меня наследником, была очень холодная зима, приезжали
комедианты из Лондона, разбился невдалеке французский
корабль, Кэтти Пэдж вскоре после свадьбы исчезла неизве­
стно куда; кто думает, что муж ее прогнал, другие предпо­
лагают, что она сама уехала на континент, бросив Эдмонда,
третьи желают видеть в этом странное преступление, неко­
торые ищут еще более таинственных причин.
Печально вошел я в свою горницу, где все осталось по­
прежнему, только раскрытая страница Сенеки казалась мне
перевернутой, неся другое, более утешительное изречение.
Дом был не топлен, так как никто не ждал моего возвраще­
ния, шел дождь, и сумерки быстро падали. В комнату быс­
тро вошел Эдмонд, обнял меня и заплакал. Прослезился и
я, глядя на похудевшего друга. М ы не спрашивали друг
друга о несчастиях, будто условившись, и спустились в сто­
ловую, где трещал камин, затопленный Жаком, успевшим
тесно подружиться с Магдал иной, - и я стал рассказывать
о своих странствиях, закурив короткую трубку. Когда дело
- 404-

дошло до нашего возвращения и я упомянул Джэка Брай­
та, Эдмонд, вскоч ив, воскликнул : •Как Джэк Брайт? он
здесь, приехал с вами?•
-
Он точно приехал с нами, но здесь ли он еще, я не
знаю, так как он спешил куда-то дальше.
-
Слава Бoryl - сказал Эдмонд, снова опускаясь в
кресло.
-
Разве он знаком те бе? что ж ты знаешь о нем? - спро­
сил я.
-
Ничего, ничего, об этом после. Продолжай, прошу те­
бя , свой рассказ, - прошептал друг, закрывая глаза.
-
Но дальше нечего почти продолжать, - отвечал я .
Окончив историю своих странствий, я долго сидел перед
пылавшим камином рядом с Эдмондом, тогда как у двери
стояли Жак и Магдалина; последняя утирала передником
слезы, а ноги мои лежали на мягкой спине старого Нерона.
***
• Путешествие сера Джона Ф ирфакса•, будуч и закон­
ченным само по себе, представляет лишь первую часть ис­
тории Фирфакса, вторая часть которой назов ется •дейст­
вия Джэка Брайта• и последняя - • Комната с воловьим
ОКНОМ •.

�ВЫСОКОЕ ИСКУССТВО�
Н.С.Гумw�еву
Я знавал Константина Петровича, или Костю,
Щетинкина еще в бытность мою в губернском
городе, когда он был мальчиком-гимназистом.
Не то чтобы я очень близко знал его, но дом
моей тетушки соприкасался двором и длин­
ным фруктовым садом с домом господ Щетинкиных, и ма­
ленькие мои двоюродные братья и сестры охотно водили
компанию с веселым и шаловливым соседским сыном. Н е
обходилось, конечно, и без ссор, но они разрушались или
дворничихой и черной кухаркой Маврой, или кучером Лу­
кой и только в исключительных случаях доходили до те­
тушки, которая своим легкомысленным, равнодушным ха­
рактером и ласковым попустительством скоро сглаживала
всякие такие неровности и неловкости, которые при других
родите11ях неминуемо приводили бы к семейным распрям.
Мальчик он был, вероятно, не плохой, не хороший, живой
и отнюдь не глуп ый, рыженький, вихрастый, курносый; на­
езжая в наш город только по летам, я всегда видел Костю
Щетинкина в веснушках, загорелым, с продранным локтем
на замазанной куртке .
Вскоре тетушка перебралась в Москву, так как дети все
подрастали и нужно было подумывать о дальнейшем их об­
разовании, я же, имея единственно ее связующим звеном с
провинцией, стал забывать наш городок и уж, конечно, не
часто вспоминал рыжего Костю.
Так прошло лет восемь, и житье летами в жарком волж­
ском доме отошло в милую даль и стало казаться мне поч­
ти детством, пронеслись тревожные годы новой русской
�разрухи•, все как впросонье несколько пробудились, но,
повернувшись на другой бок, снова стали посапывать но­
сом; много лиц отошло, исчезло, появились другие, и сам я
-406 -

изменился вместе со временем, - как вдруг случайно про­
изнесенное имя Щетинкина заставило меня встрепенуться
и вспомнить многое из прошлого.
Милым таким и невозвратным теплом пахнуло; подума­
лось и о тетушке, теперь уже покойной, и о длинном фрук­
товом саде, и еще о многом, где, конечно, сам Костя не иг­
рал никакой роли, но с чем был как-то связан . Притом
особенно меня заинтересовало то обстоятельство, что ус ­
лышал я о нем в месте достаточно для этого необычайном и
в контексте несколько неожиданном . Помнится, говорили
о Щетинкине у писателя Адвентова, и притом как о моло­
дом поэте, подающем большие надежды. Мнения горячо
разделились, что почти всегда служит показателем извест­
ной значительности явления. Из расспросов я узнал, что
обнадеживающий поэт и есть именно тот малец, которого я
когда-то у тетушки ловил с поличным за кражей незрелых
яблок. Те м более лестно мне было посмотреть, что из него
вышло. Потому, когда однажды в том же доме, о ту пору
усердно мною посещаемом, я узнал, что в числе присутст­
вующих находится молодой Щетинкин, я с удвоенным лю­
бопытством смотрел на рыжего, по-старому вихрастого
юношу с белейшим рядом крупных зубов, поминутно им
выставляемых в смущенной улыбке . Я сразу признал его, и,
когда он протянул мне, представляясь, свою маленькую
красную, как гусиная лапа, руку, - я заговорил с ним как со
старинным знакомцем . Перестав дичиться , он оказался по­
прежнему живым, подвижным и, по-видимому, неглупым.
Все благоприятели хвалили его легкое, острое и примеча­
тельное по своеобразности дарование; насколько могли,
это мнение подтвердили прочитанные им тут же стихи . Го ­
ворили, что он занимается и прозой в таком же роде: лег­
ком, чуть насмешливом, забавном и уж отнюдь не скучном,
что при нашей всероссийской нудности, считающей своим
долгом переживать или пережевывать чеховскую неврасте ­
нию, а если и загорающейся, то исключительно ювеналов­
ским, не всегда с раз бором и толком, пафосом, - была за­
слуга немалая. Одним словом, я охотно присоединился к
числу тех лиц, не слишком молодых, чтобы заносчиво пре­
небрегать, но и не достигших генеральского брюзжанья и
-407 -

� цуканья• разных увядающих снобов, которые осторожно,
но без излиш ней недоверчивости относились к на глазах
развивавшемуся дарованью Константина Петровича. Кро­
ме того, захаживая иногда ко мне, он заинтересовал меня и
сам по себе, как человек, почему-то казалось мне, что он
представляет новый тип людей, который встречается - к
добру или нет - все чаще и чаще. Отнюдь не мечтатель, но
и не тупой позитивист, он, казалось, не задавался широки ­
ми вопросами, имея в то же время готовые, иногда противо­
речивые, но всегда точные и определенные ответы на все
встречавшиеся временные и конкретные случаи жизни.
Был он крайне трудолюбив, добросовестен, но не тупо, с
большою бодростью и неуrасавшим аппетитом и вкусом к
жизни. Отношения у него ко всему были ровные, что могло
бы навлечь, несомненно, на него упрек в известной бес­
принц ипности и не прощалось ему людьми самых разл ич­
ных взглядов. Та кое практическое (не в смысле устройства
своих дел, разумеется) восприятие вещей, конкретность и
способность ограничивать свои отношения данным жиз­
ненным случаем, некоторое, в меру, бессердечие, соединен­
ное с ласковостью и бодростью, казались мне весьма знаме ­
нательными. Го тов я был Щетинкина счесть за человека и
сильного, если бы дал ьнейшее течение его истории жесто­
ко не опровергло этого моего ожидания. Впрочем , тут ви­
новата была не столько Костина слабость, сколько влияние
лица противоположных совершенно стремлений и настро­
ений, но связанного со Щетинкиным достаточно близко,
как читателям это скоро будет ясно из последующего пове­
ствования.
Прошло довольно много времени, волею судеб я как-то
потерял из виду несколько Щетинкина, имея лично боль­
ш ие неприятности и особую настроенность, побуждавшую
меня к уединению и работе, так что я только и в ыходил, что
к больному приятелю, лежавшему в военном лазарете, да
по вечерам поднимался к жившему по той же лестнице дру­
жественному семейству, где мирная беседа и нелицемерная
расположенность много облегчали мне трудные минуты.
Но из своего � прекрасного далека• я не переставал следить
за литературными шагами своего нового приятеля и с удо-
-408-

вольствием видел, что, не обладая семимильными сапога­
ми, шел он бодро и верно по собственной дорожке. Когда
же моя душевная смута миновала и я стал снова вы ходить
на свет Божий из добровольного затвора, я узнал, что Ще ­
тинкин женился. На ком он женился, мне не могли точно
объя снить, так как жена его не принадлежала к ближайше­
му нашему обществу, звали же ее Зоей Николаевной, что
мне также мало говорило. Само известие, разумеется, я
принял совершенно равнодушно, думая , что, вероятно, мо­
лодой человек сам знал, что делал, и будучи притом вполне
уверен, что Щетинкин - достаточно рассудительны й и
практичны й человек, чтобы увлечься и поступить неосмот­
рительно. Женился , так женился, - не все ли мне равно?
Вероятно, так нужно было.
В то время (1907- 1 908 г. ) зима была крайне студеная и
дружная: как наступили в ноябре лютые мороз ы, так меся­
ца два без петербургских оттепелей и стояли; в один из та­
ких вечеров, когда пар вал ил от лошадей и от людей, уку­
танных в шубы , изо всех труб подымался и стлался дым,
голубой при безоблач ной луне, п ылали костры в железн ых
решетках, а в домах казалось весело и уютно, когда на Неве
все голубело - и снег, и небо, и Пушкиным воспетая игла;
сан ки скрипели и не один 4бобровы й воротник морозной
п ылью серебрился �, - рискнул я покинуть свою келью,
чтобы отправиться в дал екий театр на первое представле­
ние пьесы знакомого мне и уже совершенного для нас, но
еще рискованного и спорного для публики мастера. Ехал я
не весьма охотно, не возвративш ись еще вполне к прежним
общительны м привычкам, но и с некоторы м удовольстви­
ем ожидая вновь увидеть издали таких желанных светских
друз ей.
Уже в передней, не успев снять пальто, я встретил нема­
ло приятелей, а пробираясь на свое м есто, был остановлен
самим Константином Петровичем. Представил он меня и
своей супруге, оказавшейся миловидной дамой, вы сокой ,
гибкой, с тонкими, несколько сухими чертами лица, боль­
шим ртом и соломенными локонами. Одета была нарядно,
хотя несколько экстравагантно, да и Ще тинкин вы глядел
франтом. Заговорив со мною, она объявила, что хотя и не
- 409-

знакома, но хорошо меня знает; я подумал, что это - обыч­
ная любезность, которая даже как-то не к лицу экстрава­
гантной на вид особе, но когда она сказала мне свою деви­
чью фамилию, то я убедился, что это не только правда, но и
что если она меня может знать, то я-то ее уж отлично знаю,
имевши случай даже встречаться с нею.
Зоя Николаевна Го рбунова была одной из шести доче­
рей нашего бывшего вице-губернатора, некогда гремев­
шею на весь город своим умом , кокетством и свободным
поведением.
При деньгах, видном положении и некотором желании
такую • гремучую• репутацию создать себе в провинции
очень нетрудно: начитанность мимоходом в современной
литературе на четырех языках, детские вполне невинные,
но часто безвкусные выходки на страх мирным обывате­
лям, некоторый атавистический жоржзандизм, соединение
ан глийской •безумной девы• и •сорванца•, немного сине­
го чулка и очень много полковой барыни - все делало до­
статочно несносным этот обновленный тип кентаврессы.
Впрочем, барышня Го рбунова действительно была поря ­
дочно образована и невероятная •язычница•, то есть хоро­
шо знала языки и своим природным действовала не без
бойкости. Конечно, весь этот блеск был довольно второ­
сортный, но в скуке провинциального житья казался, да и
на самом деле был если не замечателен, то в небольших до ­
зах увеселителен. Зоя Николаевна занималась всем с оди ­
наковым наскоком: и поэзией, и пением, и спортом, и рисо­
ванием по фарфору, и сценой, все не будучи в состоянии
ссебя найти•.
Гр ешным делом я думал, что главное ее призвание -
выйти замуж, но никак не мог себе вообразить, что выбор ее
падет на Костю Щети нкина, совершенно в ее глазах, каза­
лось бы, незаметного и скромного человека.
Все это я думал во время пьесы, оказавшейся довольно
скучной, так что было досадно и на отношение публики к
произведению, и на самого автора, который не давал права
открыто негодовать на непонимание публики.
- 410-

Наблюдая помещавшихся неподалеку от меня Щетин­
киных, я нашел в фиrуре, лице и манерах Зои Николаевны
что-то польское или, вернее, русскую под польку.
В антрактах мне не довелось поговорить с юной четой, и
мы только обменивались приветственными улыбками, про­
ходя друг мимо друга, и лишь в конце, во время разъезда,
Зоя Николаевна не хотела прощаться раньше, чем я не дал
обещания посетить их в ближайшем будущем.
На поверку оказалось, что я был не совсем прав, таким
образом определяя новую литературную даму. Она не толь­
ко не оставила, выйдя замуж, своих мечтаний, но, наоборот,
остановившись на одной поэзии, отметнула все другие ис­
кусства и только и знала, что носилась с планами будущих
своих произведений. Со всех сторон я слышал похвалы ее
красоте, неженскому уму, таланту, а главное - •заразитель­
ности•. Го ворили, что у нее такой запас энтузиазма, что его
хватит на всех окружаюших, которые загораются, как сухие
гнилушки от спички. Притом все ее теории, и рассуждения,
и экзальтация направлялись к идее 4высокого искусства• ,
что мне довольно трудно было согласовать с достаточно
противоп оложно определившимся дарованием ее мужа.
Первое время он даже как-то стуш евался, уступая место
разговорам Зои Н иколаевны. Го ворю: сразговорам •, пото­
му что самих ее произведений никто никогда не слыхал, а,
так сказать, всякий верил в кредит. Ну, кто не ошибался !
Может быть, я был не прав, считая ее только декадентству­
ющей вице-губернаторской бары шней, тогда как в действи­
тельности она-то и есть 4Жар-птица•.
То гда еще не настала мода на таинственных поэтесс и не
было такого наплыва литераторш, а если и появлялись ис­
панские и румынские незнакомки, то в видах издательских
или совсем других, - почему Зоей усиленно занялись все,
кому не лень и у кого достаточно досуга, чтобы вмешивать­
ся в чужие дела. Но я решил, подражая этим милым людям,
все разузнать сам и открыть тайну несовместимого совме­
щения 4Высокоискусстной• г-жи Щетинкиной и практич­
ного Кости.
Сделав своим посещением театра брешь в свое одиноче­
ство, я уже не мог отступать и потому не имел достаточно
- 411-

благовидного предлога откладывать свой визит на Василь­
евский остров, где поселились молодые Щетинкины. Вы­
брав посвободнее время, день, в ранние сумерки я и отпра­
вился, пряча нос в воротник, со своей Тав рической
окраины на другую. Поместились молодые супруги совсем
хорошо и не тесно, и не слишком высоко, и не бедно, с при­
слугами, электричеством, лифтом и прочими удобствами.
Взглянув на обстановку передней в стиле модерн, на такую
же камеристку, на букетики фиалок тут же в прихожей, я
подумал, что практичный Ко стя вовсе не так опрометчив и
что если это благополучие привела с собой вице-губерна­
торская дочка, то ее фасончики и высокое искусство можно
пустить мимо ушей, тем более что стихами и романами она
только грозится, не только их не читая вслух, но даже еще
и не приступая к ним, а меж тем в ожидании тут и фиалки,
и чухонка в наколке, и в се такое. Зоя Николаевна раньше
знала час моего визита и, кроме того, мою аккуратность, по­
тому, вероятно, и встретила меня в капоте (а может быть,
это было и платье такое), лежа на софе, с английским волю­
мом в изящной ручке. Го ворила томно и тонко, но потом не­
сколько увлеклась и стала рассуждать именно так, как я
ожидал по рассказам; я сам не заразился, но поверил, что
заразить или заговорить до обморока она может. Вышед­
ший несколько после Щетинкин был мил, но молчалив, и,
только провожая меня в переднюю и обещая забежать на
днях, он опять улыбнулся беспечной и бодрой улыбкой.
Не понравилось мне чем-то у молодой четы. И фиалки,
и капот, и софа, и волюмчик, и готовая 4Заразительность•
мне были несколько смешны и нарочиты, хотя я и сознавал,
что даже если это была и приготовленная mise-en-scene, то
всякий вправе желать показать себя в наиболее выгодном,
по его мнению, освещении. Возможно, что я просто был не­
доволен, еще не привыкнув наново вылезать из своей бер­
логи. Все может быть; я скоро и забыл об этом, тем более
что Костя, заходя один, был прежним, бодрым, беспечным,
практичным и деятельным м альчиком. Расспрашивать его
о таком совмещении я не считал деликатным, но вскоре са­
ма судьба меня поставила из далекого наблюдателя в дей­
ствующее до некоторой степени лицо этой не весьма, мо-
- 412-

жет быть, интересной, но достаточно поучительной исто ­
рии. И не столь действующим персонажем, сколько совет­
чиком и, как говорится , •сведущим лицом•.
Хотя мне и не особенно понравилось у молодых Щетин­
киных, так что учащать к ним я не собирался, но внешние
отношения не только с Костей, но и с его женой у меня ни­
чуть не испортились; она часто писала мне письма, так как
кроме всего прочего она была очень рьяной корреспондент­
кой. Щетинкин же по-прежнему захаживал ко мне нередко ,
делясь своими планами писател ьскими, а иногда и житей ­
скими. Однажды он обратился ко мне с просьбой достать
ему какую-нибудь работу. Хотя видимое благополучие Ко ­
стиного существования могло породить некоторое удивле­
нье, зачем ему скучная и не очень благодарная переводная
(единственно , какую я мог ему доставить) работа, но я не
расспрашивал его о причинах такого его желания, рассу­
див, что благосостояние, вероятно, всецело дел о рук З ои
Николаевны и что вполне естественно человеку молодому
хотеть располагать и своими, хотя бы небольшими деньга­
ми. Ус троить это было не особенно трудно, так как я без
опаски мог рекомендовать нашего поэта как человека не­
бесталантливого, трудолюбивого и - что в данном случае
было нужнее всего - весьма аккуратного.
Получая неоднократно от новых приятелей приглаше­
ния запросто у них пообедать, я считал, что будет не со всем
ловко и уже совсем не по-дружески никак не откликнуться
на, по -видимому, искреннее расположение. Пользы особен­
ной от моего знакомства они не могли ожидать, веселья то ­
же, значит, люди так просто полюбили, •потому что пол ю ­
били �> . Хотя такие беспричинные чувства часто и даже
обыкновенно бывают непрочны, подвержены всяческим
неожиданностям и капризам судьбы, так что я даже скло ­
нен предполагать, что в случаях большей прочности они не
так уже беспричинны и их необоснованность скрывает ка­
кую- нибудь мелкую , глупую и потому неискоренимую
причину, - но тут рассуждал не долго и отправился на да­
лекий остров. Дни прибавились, и румяная заря еще свети ­
ла в гостиную и столовую Щетинкиных, когда меня встре­
тили Зоя Н иколаевна и Костя . • Запростая• трапеза была
- 413-

достаточно изысканна и, очевидно, строго заранее обдума­
на, чего хозяева, впрочем, и не старались особенно скры­
вать. Но если некоторая буржуазность (впрочем, не стесни­
тельная и приятная) виделась в сервировке, меню и
чинности подающей горничной, то раз говоры были непри­
нужденными, дружескими, с известной долей философст­
вования. Судили о современном положении нашей братии,
особенно так называемых модернистов, причем г-жа Ще­
тинкина высказывала наиболее пессимистический взгляд
на дело. По ее словам выходило, что нас знать никто реши­
тельно не хочет, как бы мы ни старались, никакого понима­
ния встретить не можем, обречены чуть ли не на голодную
смерть, если не на паразитическое существование, что все
мы - �безумцы•, �пророки• и еще кто-то и что поэтому
будто бы мы не вправе жить, одеваться, говорить, посту­
пать как все, если это нам нравится (что было особенно пи­
кантно слышать за предложенною нам трапезою), - то есть
речи достаточно известные, но в устах литературной дамы
нашего же лагеря несколько удивительные. Видя, что крас­
норечие Зои Николаевны как-то огорчает съежившегося
Костю, я старался сначала опровергать, как мог и как счи­
тал правильным, ее слова, но решил, что лучше попросту
свести разговор на предметы более приятные, и заговорил
о предстоящих работах Константина Петровича. Тот отве­
чал, что вот кончит доставленный ему мною перевод и бу­
дет заниматься тем-то и тем-то, - оживился несколько.
Будто пропустив мужнины слова, З оя Николаевна прерва­
ла его, обратясь ко мне с увлечением о новом замысле по­
эта, о котором он умолчал. Те ма была крайне возвышенна,
полутеософская и отвлеченная, скорее бы подходящая к са­
мой говорящей, нежели к покрасневшему, как школьник,
Щетинкину. Мне было почти жалко обращаться к нему за
разъяснениями, но сам Костя поторопился вступиться и
подтвердил сведения, данные женой об его работе. То гда я,
естественно, попросил его прочитать, коли что-нибудь уже
читаемо из написанного, на что он согласился неохотно, го­
воря , что выходит неважно и что он очень опасается за бу­
дущую вещь. Однако, по настоянию Зои Н иколаевны, он
сказал несколько отрывков, наведших меня действительно
- 414-

на грустные мысли. Я даже никак не сказал бы, что это ту­
манное творение принадлежит нашему другу; конечно, оно
не могло быть бездарно, там и сям мелькали неожиданные
образы, рифмы, забавные мысли, но все это не шло к обще­
му тону, было ни к селу ни к городу и скорее досадовало,
нежели радовало. Очевидно, Костя, как говорят французы,
•надувал• свой милый и хрупкий голосок, и это выходило
жалко и смешно. Ему, разумеется, я этого не высказывал,
дав какую-то уклончивую резолюцию по поводу его сти­
хов, но он сам, будто понимая, молчал виновато, когда Зоя
Николаевна стала настойчиво требовать от меня большей
восторженности . Конечно, тут пошли упреки и в снобизме,
и в индифферентизме, и в том, что все мы не теплые, не хо­
лодные, без пафоса, и виноватым в этом оказывался в ко н­
це концов почему-то Петербург.
Наконец я вымолвил:
-
Может быть, это все и правда, что вы говорите, Зоя
Николаевна, но вот я такой бесчувственный петербуржец,
что мне эти стихи не очень нравятся, к тому же мне не­
сколько досадно, потому что Константин а Петровича и его
дарование я люблю и очень высоко ставлю.
Дама усмехнулась и спросила:
-
Что же вам не нравится?
- А то, что это совсем к Константину Петровичу не под-
ходит.
-
Вы можете и ошибаться .
-
Конечно, тогда мне еще досаднее.
-Почему?
-
Да потому, что дарование Константина Петровича
редкое не только по величине, но и оригинальности.
-
Но можно расширяться, углубляться.
-
Конечно. Но если резин ку все тянуть, так она лопнет
или потеряет свою упругость, то есть перестанет быть ре­
зинкою.
На это моя собеседница презрительно промолчала и
предложила курить. И все помолчали несколько минут, так
что выходило совсем неловко. То гда я допил поскорее свой
ликер и стал прощаться, ссылаясь на то, что хозяину надоб ­
но торопиться со своим переводом, что мы приятно провели
- 415-

время за обедом, - время все равно отнятое от работы , - н о
не настолько бездельны , чтобы в болтовне проходил еще и
вечер. Дама поморщилась и сказала:
- Да, уж мне этот перевод, и польза не всегда бывает от
работы ; другие разговоры важнее и действительнее всякой
работы .
Мне послы шался в последних словах некий намек и вы ­
зов, не желая вовсе принимать который я промолчал и за­
м етил только:
-
Что же вы имеете против перевода Константина Пет­
ровича?
- Да то, что Константину нужно бы заниматься совсем
другим, а этот перевод вот и подтверждает мое мнение, что
нас, как мы есть, никто знать не хочет, а приходится прибе­
гать к таким средствам ; Костя переводит, вы п ишете разны е
музы ки к п ьесам , кто статьи, только для того, чтобы про­
лезть, и все равно никуда мы не пролезем, не пролезем, не
пролезем.
Действительно, зная несколько муз ы ку, я составлял
иногда по просьбе друзей сопровождение к каким -нибудь
пьесам, совершенно не предполагая, что это может навлечь
на мою голову такие тяжкие обвинения. Я начал возражать,
и словопрения затянулись бы надолго, если бы не приход
двух каких-то девиц, пришедших к Зое Николаевне для
�заражения•. Выйдя в переднюю, я сказал Косте:
-
Зачем же вы взяли этот перевод, если Зое Николаев­
не это так неприятно?
Тот отвечал, что для денег.
- Так ведь вы же пользуетесь известным довольством, -
говорю я и указываю ему на обстановку и фиалочки.
- Так вот для этого-то довольства мне деньги и нужны.
Ту т я понял, что мои предположения о вице-губернатор­
ском происхождении многих п риятных вещей были оши­
бочны, и я откланялся Щетинкину, пожелав ему успешных
занятий, на что он заметил, что вряд ли Зоя Николаевна ос­
вободит его от присутствия при �заражении• для такой пу­
стя шной вещи, как поддержание фиалочек в передней и
выдержанной чухонки.
- 416-

Так как я был расстроен, то мы оба в этот вечер не сде­
лали никаких шагов к пролезанию, и не знаю, как Щетин­
кин провел свой вечер, но я пошел к своему старинному
другу, известному художнику, где собралось несколько са­
мых разнокалиберных, но близких лиц: еще один писатель,
двое художников, музыкант, чиновник при министре двора
и три молодых офицера; и там , в веселой беседе, не чувст­
вуя обязательства быть 4Пророкам и•, 4безумцам и• и 4уро­
дами•, зан имаясь пением и легкими шутками , я успокоил­
ся и, вернувшись домой, мог опять бодро и охотно делать
позорное 4Пролезанье• , то есть писать какую-то срочную и
спешную вещь не весьма возвышенного стиля. Признаюсь,
я п оворчал-таки на людей, которые, заботясь о меню куша­
ний, совсем не заботятся о программе разговоров и, нимало
не сообразуясь с нормальным умственным пищеварением,
угощают неосторожных посетителей высокими, но неудо ­
боваримыми материями. Это и необщительно и нелюбезно,
да и негигиенично, так как давно признали застольную бе­
седу веселой и легкой , а что в монастырях читают за трапе­
зою 4Пролоr•, только подтверждает это положение, так как
из всех доступных монашествующей братии книг безуслов ­
но 4Пролог• - наиболее легкое и, если хотите, п икантное
чтение, - духовный 4Декамерон• , сказал бы я. Так я вор­
чал на высокоискусстную Зою, жалея веселого Костю, ко ­
торого за уши тянули к возвышенности, где он уже начал
несколько задыхаться. Поворочал да и забыл , разумеется .
Вероятно, и сама Зоя мною осталась не особенно довольна,
хотя при встречах оказывала прежнюю расположенность и
все пеняла, что я их забываю и проч. , что принято говорить
близким и дружеским людям, и считался я другими знако ­
мыми ближайшим к Щетинкиным человеком.
Так прошло много недель, с василеостровскими знако ­
мыми я виделся не редко, не часто, споров избегал и вооб ­
ще считал деликатным выказывать меньше интереса к Ко ­
стиной судьбе и к тому, каким путем пойдет его поэзия, чем
это было на самом деле. Щетинкин перевод свой уже сдал
и более за работой ко мне, по крайней мере, не обращался;
много вод ы утекло как-то в том году в короткое время, так
что и дейст вительно не так уже близко касающаяся меня
- 417-
27МКуэм1111,т1

история несколько отошла на второй план; уехал мой друг,
что так долго лежал в лазарете военного училища; уезжал и
племянник мой С. Ау слендер во Флоренцию. Провожая его
по дурной привычке на вокзал, я был как-то вдвойне расст­
роен - и разлукой с одним из немногих близких мне лю­
дей, и воспоминаниями об итальянском, в частности фло­
рентийском, житье, где провел я много месяцев у веселого
и строгого каноника, доныне еще здравствующего. Было
совсем по-весеннему грустно и тревожно (впрочем, кален­
дарная весна давно уже числилась наступившей), домой не
хотелось, и я решил несколько побродить, раньше чем за­
мыкаться в комнаты. Так брел я по Шпалерной, перейдя от
мечтаний об Италии к планам, что бы я стал делать, имея
500 тысяч месячного дохода, будучи моложе лет на пятнад­
цать и т. п., - вообще, голова находилась в столь глупо-раз­
неженном состоянии, что я был почти не рад, встретив нео­
жиданно Кус кова, уцепившегося со мною бродить и
благополучно зашедшего ко мне. Ку сков был человек хло­
потливый и сердечный, то есть он любил вмешиваться в чу­
жие дела больше, чем его спрашивали, и не столько практи­
чески (что, наооборот, он делал с наименьшею охотою),
сколько советами и сожалениями; энергию он проявлял
примечательную, результатом чего была необычайная ос­
ведомленность Ку скова во всем , что его не касалось. И в
данный вечер, увпдя меня, он сразу же заажитировался, за­
хлопотал, стал меня расспрашивать, откуда я иду, и в то же
время повествовать что-то о Щетинкиных, зная меня их
другом. И соединил это все в довольно странный вывод, а
именно, что Зое Николаевне следует тоже отправиться в
Рим. Мне, по правде сказать, довольно все это понадоело, и
я на хлопотанье Кускова ответил не особенно любезно, что
Зое Николаевне, конечно, недурно прокатиться хотя бы и
подальше, нежели в Рим. Собеседник моего тона не заме­
тил или не хотел заметить, а стал сейчас же изыскивать
средства на эту предполагаемую поездку, чем заинтересо­
вал меня значительно живее. Особенно меня поразило его
знание, точное и весьма обстоятельное, финансового поло­
жения бывшей вице-губернаторской дочки, и не столько
само это знание, сколько опять выводы из него, имеющие
-41 8-

совершенно неожиданное касательство и до м еня. Если ре­
зюмировать все сказанное Кусковым, то выходило следую­
щее. Щетинкины отнюдь не имели других средств обеспе­
чения , кроме литературных заработков Константина
Петровича, потому что хотя Зоя Николаевна и имела свою
довольно значительную часть в имении своих братьев и се­
стры, но не только не требовала выдела, но не пользовалась
даже процентами, что было бы делать не очень трудно вви­
ду ее неплохих отношений с родственниками. Почему это
так вышло, было никому непостижимо; сообщивший мне
видел в этом особую деликатность, я же более склонен был
видеть некую гордость, достаточно, впрочем, необъясни­
мую. Все это бьmо, конечно, не таким образом формулиро­
вано и изложено весьма взволнованно и бессистемно, на
мою же дол ю будто бы выпадала миссия поговорить по это­
му поводу с данною персоною и, так сказать, образум ить ее.
На все мои отнекиванья Кусков, ерош а свою пепельную
коп ну, доводил, что я , мол, их лучший друг, сделать мне бу­
дет это не трудно, а Константину Петровичу приходится
очень круто. Все это мне казалось довольно нелепым: и фи­
алочки, и стесненность положения, и наряды, и недоволь­
ство переводами; я уже оставляю в стороне теоретические
рассуждения, так как они-то чаще всего не сходятся с прак­
тикой; ища всегда разумных или по крайней мере обозри­
мых разуму причин всяческих явлений, я подум ал, что,
имея некоторую сумму вначале, Щетинкины обзавелись,
оделись и сели на мель, что было, конечно, не совсем благо­
разумно, но понятно. Говорить насчет выдела с Зоей я отка­
зался наотрез, а решил предложить ей какие-нибудь заня­
тия, воспользовавшись ее �зычеством• . Специально для
этого я никаких шагов не делал, но, бывая там и сям, все
время держал в уме Костину жену. Набродил таким обра­
зом я ей нечто подходящее по моему разумению. У отцов­
ских еще моих знакомых было две дочери, княжны, девуш­
ки взрослые, неглупые, которым скорее нужна была не
руководител ьница, сколько старшая подруга и развива­
тельница. Само семейство, хотя и тонное, было по-русски
радушно и богато. Ту да-то я и хотел направить Зою Нико­
лаевну и написал ей письмо на этот предмет, обернутое та-
- 419-
21•

ким образом, что, мол, это более желательно для княжес­
ких девочек, нежели для нее самой. Через несколько дней
получил я краткое приглашение пожаловать на остров
днем, причем приписка гласила: •Будем мы только вдво­
ем•. Зачем ей понадобилось быть вдвоем, я себе ясно не
представлял, но отправиться не преминул. На этот раз Зоя
была в выходном суконном платье, но лежала на той же со­
фе, имея в руках не английски й волюмчик, а какую-то бу­
магу (не то счет, не то чек), которую она при моем появле­
нии спешно вложила в разорванный серый конверт.
Начала она прямо, без всякого предварщшя:
- Я вам очень благодарна, Михаил Алексеевич, но зани-
маться с вашими знакомыми я не буду.
-
Могу ли узнать причину?
-
Мне нет времени.
Признаюсь, такого ответа я ожидал менее всего и покор­
но поклонился , но, желая оказать действительную услугу, а
не формально исполнить свою обязанность, я снова начал:
-
Зоя Николаевна, можно говорить с вами откровенно
и дружески?
-
Пожалуйста, - молвила та не весьма пригласительно.
-
Я желал бы вам быть полезен действительно, так как
очень расположен и к вам, и к Константину Петровичу. Вы
простите меня за нескромность; вы в самом деле так заня­
ты, как вы говорите, или вам не требуется добавочной ста­
тьи дохода?
Зоя Н иколаевна встала, прошлась, опять села и все сжи­
мала ладонями виски, будто они у нее стыли. Я ее еще не
видел в таком возбужденном состоянии. Наконец она ска­
зала:
-
Я буду с вами тоже откровенна, Михаил Алексеевич;
вы угадали: наше положение очень плохо; помните, вы на
меня напали, когда я говорила, что современные писатели,
не попавшие случайно в тон толпы, осуждены на жалкое
существование, - вот мои слова на деле подтверждаются .
Вы смотрите на обстановку? Конечно, мы живем не в под­
вале, ходим не в рубище, я бы этого не могла, но ведь это же
бедность, сам ая настоящая нищета! Я благодарна вам , что
вы захотели нам помочь, но я действительно не могу при-
-420 -

нять ваше предложение. Я не могу прекратить ту деятель­
ность, которой я предана, и считала бы грехом от нее отка­
зываться, хотя бы вследствие этого моего отказа устраива­
лось и мое, и близких мне благополучие.
- Что же теперь делать? - спросил я как бы в раздумье.
- Да, счто делать• ? - повторила и она, сжимая стыну-
щие виски. - Конечно, я могла бы обратиться к родствен­
никам , даже потребовать выдела, но этого я тоже не могу и
не хочу.
Сказав это, она как бы развязала мне руки, и я спро­
сил, чего сам первый не посмел бы сделать без ее откро­
венности:
-
Почему же вы не попросите выдела, раз вы право на
это имеете, для то го, чтобы свободно отдаться вашему при­
званию.
Так как она молчала, то я повторил, как мог мяrче:
-
Отчего вы этого не сделаете? Ведь гордость тут была
бы, согласитесь, неуместна; если же это известный либера­
лизм , то, простите, ведь он отражается на горбе вашего же
мужа , и едва ли хорошо либеральничать на чужой счет.
-
Конечно, вы правы, но я не могу на это решиться , это
выше меня.
Я видел, что поделать я ничего н е могу, и спросил на
прощанье:
-
Я буду до конца нескромным и выражу желание уз ­
нать, почему вы хотели, чтобы этот разговор был с глазу на
глаз? Может быть, вы имеете сказ ать мне что-нибудь?
-
Вы угадали... - ответила она и умолкла.
-
Что же именно?
Она, будто набравшись храбрости , просто и определен­
но мне сказала:
-
Достаньте мне где-нибудь тысяч десять на три года,
конечно, за неб ольшие проценты.
Я ожидал всего, но не этого, почему возразил с непод­
дельным изумлением:
-
Что вы, Зоя Николаевна, откуда же у меня будут та­
кие деньги?
-
И достать неоткуда? - спросила она, прищуривая
глаза.
- 421-

Быстро перебрав в уме все возможности, я ответил от­
рицательно.
- Ну, что же делать? Нельзя, так нельзя. Да и все равно
ничто не поможет! - сказала она и позвонила, чтобы дава­
ли чай.
Та же горничная в наколке подавала нам английское пе­
ченье, варенье из дыни и дымящиеся чашки, меж тем как
Зоя Николаевна все сжимала виски, повторяя на париж­
ском диалекте:
-
Ведь мы нищие, буквально нищие!
Прощаясь, я еще раз просил подумать о выделе, кото­
рый, по моим расчетам, составил бы сумму тысяч в пятьде­
сят. Зоя, даже уже не говоря ничего, только потрясла голо­
вой отрицательно. Та к я ушел , не исполнив своей миссии и
опять с досадой на странное понятие о гордости этой, хотя
и вице-, но все-таки губернаторской дочки.
С тех пор я не видал Щетинкиных до самого лета, когда
уже в конце июня я отправился в Новгородскую губернию,
где оставался до глубокой осени, предполагая даже зазимо­
вать там . Та м, среди прозрачных озер, осенней прозрачнос­
ти прозрачного неба, пестроты сентябрьского леса, стек ­
лянной ти шины воздуха, я был неожиданно пробужден
письмом Ку скова, который без всяких объяснений сообщал
мне, что Костя Щетинкин застрелился.
-
Как? Что? Зачем? Почему?
Я быстро поскакал в тот же вечер, весь семичасовой пе­
реезд думая , как могло случиться это несчастье. Но что ни
придумывай, настоящей причины поступков и от живого­
то человека трудно добиться, а с мертвого чего же и спра­
шивать, все же домыслы окружающих - не более как до­
мыслы, и если представляют интерес, то лишь по
отношению к тому, кто ими занимается , но отнюдь не к
предмету их догадок. Так и я, продумав семь часов, вороча­
ясь на ночном вагонном диване, ничего, конечно, не приду­
мал, кроме того, что было мне и без дум известно.
Костю и его искусство я знал, Зою Николаевну тоже ус­
пел раз глядеть, несовместимость их была очевидна, �нище ­
та• не подлежала сомнению; колебания, шатания и падение
Костины, происшедшие вместо истинны от столкновения
- 422-

этих двух м нений, тоже были доступны всякому непреду­
бежденному взору, но все эти беды были весьма поправимы
чем-нибудь другим, а не выстрелом.
Как бы там ни было, но не без горечи и смуты пересту­
пал я порог церкви, где отпевали бедного Щетинкина. Кус­
ков распоряжался, отдавая усопшему товарищу последнее
хлопотанье; как и всегда, когда присутствуют не только
близкие родные и друзья, только у самого гроба публика
хранила должную чинность, в задних же рядах, где остался
я, царили достаточные -«гомон 'И тол ю>.
Кусков защищал Зою от нареканий другого знакомого,
который утверждал, что именно ее -« заразительность•-то и
погубила Костю.
Гл уховатая старушка, пробиравшаяся поклониться гро ­
бу, остановилась в недоумении:
-
Как же говорили, просто покойничек, а выходит, что
заразный?
Я успокоил ее, и она побрела вперед, я же вышел на па­
перть, посмотрел на желтые деревья, синее в этот день не ­
бо, отнес свои цветы на приготовленную могилу и уехал, не
повидав Зои Н иколаевны.
Еще недавно я слышал, что она продолжает свое -«зара­
же ние• в несколько других кругах, молва о приготовляе­
мых ею, но никем не слышанных произведениях растет, о
Косте она сожалеет гл авным образом потому, что он не кон ­
чил той пресловутой поэмы, отрывки из которой он читал
тогда за обедом. Обобщений я не делаю, но рассказываю,
что случилось, предоставляя выводы производить читате ­
лю самому, если ему это не скучно.
Все проходит, конечно, и ко всему привыкает человек,
но теперь я гораздо больше понимаю слова св. Ефрема Си­
рина: -«дух праздности, уныния и любоначалия не даждь
ми•, - ибо от этих духов происходит возвышенное и уны ­
лое празднословие и отвращение от жизни с ее трудам и и
радостями.
Август 19 10.

НЕЧАЯННЫЙ ПРОВИАНТ
Святочный рассказ
В ту зиму проводил я предпраздничные дни и
вечера довольно для себя необычно: занесен­
ный на далекий север, я спешил то на малень­
ких взлохмаченных лошадях, покрытый тремя
шубами, то, наконец, в тряском вагоне архан­
гельской дороги, чтобы встретить рождающегося Христа,
Его звезду, волхвов и вертеп не в пути, а на твердом и осед­
лом месте, в кругу друзей и родственников. Особенно же
настаивал на этом мой спутник, петербургский торговец
старинными иконами, книгами и всякой древней рухля­
дью; и день и ноч ь мы катили по замерзшим озерам и боло­
там, по диким лесным горам, просыпаясь от крутых спус­
ков, - так что все-таки в вагоне, с топящейся печью и
освободившись от шуб, мы считали себя почти уже на мес­
те и как о прошлом заговорили о лютых морозах, от кото­
рых по деревянным углам изб стоит треск, ровно пушечная
пальба. Предчувствуя петербургские оттепели, спутник
мой вымолвил:
- Да, в Петербурге, можно сказать, сиротская зима, пря­
мо для нищей братии.
-
Не знаешь даже, что хуже, холодным быть или го­
лодным.
-
Го лодного, пишется, Бог пропитает, - сказал торго­
вец и даже перекрестился.
Ту т в нашу беседу вмешался молчавший до той поры не­
знакомец, единственный, кроме нас, в вагоне. Обратив на
него свои взоры, мы увидели безбородого человека, с ост­
рым носом и бегающими глазами; одет по-мещански. Уд и ­
вительные в нем были только глаза, которые, когда пере­
ставали бе гать, оказывались необыкновенной величины и
- 424-

прозрачности, с таким выражением чистоты и удивленной
наивности, что было даже странно, как могли они только
что бегать по сторонам, а не все время смотреть на собесед­
ника светло и неподвижно. Обладатель-то этих глаз и вме­
шался в наш раз говор высоким, несколько охрипш им голо­
сом. Сначала он молча ул ыбнулся на крестное знамение
моего соседа, потом произнес застенчиво: •Знаете, выходят
иногда престранные оказии с пропитанием•. Не ожидая
никак нового собеседника, м ы промолчали, а тот продол­
жал с еще большею запинкою:
-
Вы простите, господа хорош ие, что я так вступаю; я в
том расчислении говорю, что иногда большие неустройства
выходят с таким вот неожиданным пропитанием, как их
степенство изволили сказ ать. Случай такой был у нас в мо­
настыре.
-
А разве вы из монастыря?
-
Тр и года , как вышел, а то пятнадцать лет бызвыходно
в обители пребы вал .
- Да сколько же вам лет?
-
Тр идцать три года, - был ответ и тот же удивленный
взгляд в упор.
Я удивился; спут ник же мой, толкнув меня локтем в
бок, только прошептал: • За чемоданчиком -то, ваше благо ­
родие, присматривайте •. Большой любитель старомодных
вагонных встреч и лесковских •рассказов кстати•, я уселся
поудобнее и, в ожидании монашеского •а ргороs•, вымол­
вил: •Какой же был случай в вашем монастыре? Подели­
тесь, если возможно•.
-
Да занятного мало, хотя, с другой стороны , и рази­
тельное совпадение. Рассказать, ко нечно, можно.
После таких, довольно обычных, предисловий наш по­
путчик передал нам следующее повествование, которое я, в
свою очередь, постараюсь пересказать наиболее связным и
кратким манером, сохраняя, насколько возможно, стил ь
первоисточника. Вот что м ы усл ышали под ровный стук
вагона, я - удобно расположившись на волчьей шубе, спут­
ник же мой - делая вид спящего, но неукоснительно на­
блюдая з а целостью нашего багажа.
- 425-

-
В старину наш монастырь славен был, богат, но с те­
чением времени все падал и падал, одно время был даже об­
ращен в женсI<ий, и к настоящему времени от всего про­
шлого богатства и славы остались только прочные,
неистребимые постройки, древнее книгохранилище да ста­
ринные ризы, наполовину отосланные в музей. Келий было
так достаточно, что не только большинство стояло заколо ­
ченными или было обращено в кладовые, в которых, кста­
ти сказать, крысам мало было чем поживиться, но на бра­
тию даже приходилось чуть не по две келии на душу.
Деревень кругом верст на двадцать пять никаких, а кото­
рые и за двадцать пять верст, так до того убоги, что прибы ­
ли от них обители никакой не бывало. Побогаче и посте­
пеннее мужики - все староверы, а православные, которые
не пьяницы, столь нищи, что самим впору Христовым име­
нем питаться, а не то, что монастырю помогать. В ближай­
шем городе - то же самое, и хотя была у н ас гостиница, но
всегда почти пустовала или же занята была дальними при­
езжими. Однажды по весне приезжал к нам даже художник
из Петербурга, долго жил, все писал снимки с ворот, да с ба­
шен, да с икон, - но серьезной публики посещало нас мало.
Братии было очень немного, люди были все немудрящие
или, как говорится, •препростые•. Бедность их была под­
линная, так что нередко приходилось задумываться просто
о дневном пропитании. Как-то к той поре, когда случилось
то происшествие, что я намерен вам рассказат ь, эта нужда
особенно усилилась, и именно к сочельнику. Все готовятся
встретить Рождество Христово радостно и обильно, а у нас
и крысы даже все разбежались. Го ворят, что, наевшись,
трудно петь, да уж и на голодный желудок - не приведи
Го споди; колокола - и те будто в великий пост звонят. М не,
как человеку о ту пору молодому, можно сказать отроку
еще (шел мне тогда девятнадцатый год), все нипочем, к мо­
нашеской жизни был еще жаден, развожу себе каноны и в
ус не дую.
И вот в такое-то бедственное время пожаловали к нам
нечаянные гостьи: старая старушка и молодая барыня, чи­
новница ли, купчиха или помещица, - кто ее знает? Мы все
переполошились: чем же мы гостей дорогих кормить-то бу-
- 426-

дем? Го стинник им даже ДОl(Ладывает, что так-то и так-то,
как бы на пищу обиды не вышло, но барыня только бровя­
ми повела и говорит с беспечностью: •Ничего, отец, мы не
прихотливы , будем есть то же, что и вы , а если не дадите,
так у нас и с собой закуска есть•. Таково-то шутит и ручкой
на два большие тюка показывает. Но тюки-то попросила на
ледник отправить, закуски же из небольшой корзинки ста­
ла доставать: икру, семгу, балык, ну, что мирянам в посту
полагается. И мы несколько успокоились, думаем: навер­
ное, в тюках всякая живность замороженная, двум женщи­
нам не съесть, а коли прогостят до праздника, так и на на­
шу долю кое-что перепадет. Барыня наша все шутит и
весело разговаривает, но вид невеселый показывает: то бро ­
ви сдвинет, то вдруг говорит, говорит, оборвет и задумает­
ся, станет одну и ту же тарелку со стола на комод да на стол
с комода переставлять, то в застывшее окно на алую зарю
смотреть примется. Без шубы оказалась худенькой, вроде
девочки, сама румяная, волосы черные, как сажа, заплете­
ны хитро, а глаза величиной со стари нные часы карманные,
как вскинет ими, даже жутко становится. Старуха же , надо
полагать, была нянькою или какою другою услужающей, а
может, и родственницей по-купечески состояла; звали ее
Леонтьевной, барыню же молодую звали Зинаидой Пав­
ловной.
Так прожили они дня два, ходили не ко всем службам и
все справлялись, каким манером к нам депеши доходят, а
мы отродясь и депеш-то никаких не получали. Молилась
Зинаида Павловна усердно, но в меру, и видно бьmо, что
что-то ее беспокоит. Потом службы три барыня наша про­
пустила, нянюшка говорила, занемогла ее хозяйка; хотели
за лекарем снарядить в город, но больная отказалась и ста­
ла домашние травы пить. Как-то под вечер возвращался я
из лесу с дровами, как сл ышу из гостиничного окна стучит
мне наша гостья. Привязал я лошадь к столбу, взошел на
крыльцо, у дверей замолитвовал, изнутри сказали •аминь•,
но никакого движения, ни шагов не сл ышно. Вхожу - ни­
кого; из-за перегородки слабый голосочек наша госпожа
подает: •Войдите ко мне, я не совсем здорова, но одета. Ле-
-427 -

онтьевна побрела куда-то, оставила меня, скучно очень, да
и дело к вам есть•.
-
Какое же говорю, у вас ко мне дело, Зинаида Павлов­
на, - а за перегородку вступить не смею. Сам думаю: как
же, вот, в окошко стучала, а с кровати сойти не может?
-
Стучать меня изволили? - спрашиваю.
-
Звать я вас не звала, но видеть вас очень рада, к тому
же у меня и дело к вам есть, Алеша.
Правда, что меня Алексеем звать, но как же она это зна­
ет и зачем все одно и то же про дело твердит? Какое у нее
ко мне дело может быть? Подумал я, так и промолвил:
-
А мне показалось, что вы в окно меня стуч али.
-
Я не стучала, вам почудилось, - ответила та все еще
из-за перегородки. - Войдите сюда, я одета, мне нужно по­
говорить с вами.
Перекрестился я потихоньку и вступил. Зинаида Пав­
ловна, действительно, одетою лежала, разметавшись, сама
бледная, а щеки огнем горят, и глаза еще больше сделались
и чернее. Н а столике огарок горит, и пачка писем лежит.
Стою я и молчу, и она молчит, в потолок смотрит. Я кашля­
нул, а она, не сводя глаз с потолка, тихонько шепчет: �Боже
мой, Боже мой, что ж это будет?• - и, не моргая, горько за­
плакала. Я ступил шаr вперед и спрашиваю:
- Что с вами, госпожа Зинаида Павловна? Я за Леонть­
евной сбегаю, у вас горячка, наверное.
Но она головой покачала, что, мол, не надо, и тихо же
продолжает:
-
Вы, Алеша, человек чистый и монах; скажите мне по
совести, может ли человек из любви любимого человека
убить и не извергом самому остаться? - И вскинула на ме­
ня глазами. Подумал я и отвечаю:
- Хоть я и монах, но до чистоты мне далеко, а что насчет
то го, что вы спрашиваете, так я этого сказать вам на себя
взять не моrу. Это у старцев надо спрашивать, а я еще мо­
лод и эти дела мало знаю.
Но собеседница моя будто ответа и не слушала, снова
глаза завела и говорит:
- И не извергом самому остаться ?" Сколько, вы думае­
те, мне лет, Алеша?
-428 -

- Лет двадцать, двадцать три.
-
Много больше, не угадали. - Рассмеялась и задума-
лась, потом снова начала: - Холодно сегодня, Алеша?
-
Не особенно.
-
А я все зябну.
-
Хорошо печи топлены ; вы не иначе как нездоровы ;
напрасно за лекарем не погнали тогда.
-
Нет, я здорова.
-
Какое же уж это здоровье.
Помолчав, я снова завел:
-
Какое же у вас дело ко мне, Зинаида Павловна?
Будто вспомнив что, гостья говорит:
-
Ах, да, дело; не помню, право, страш но мне чего-то
одн ой.
Ту т в двери стукнули, барыня на кровати вскочила и -
хвать меня за руку, а рука как огонь: •Тише, говорит, это
Петр Прохорович!•
Я озираюсь и говорю: • Н икакого Петра Прохоровича
нет у нас, откуда ему взяться ? Не извольте расстраиваться•.
Успокоилась слегка, легла, и с улыбкой отвечает : • Это
глупо, конечно, я нервничаю. Как он с погреба сюда при­
дет? Вы правы, да не совсем • , - добавила она совсем спо­
кой но и даже как бы с усмешкой. Стучала это Леонтьевна;
та и к ня ньке с тем же вопросом: •Холодно сегодня, Леон­
тьевна?•
- Холодно, да не совсем, голубка, скоро ехать пора.
Ту т я вступил: •Как же вы, сударыня, в такой хворости в
путь отправитесь?• Но старуха отвела меня к двери и гово­
рит: •Шел бы ты, брате, в церковь, а я госпожу спиртом на­
тру•. А барыня по постели заколотилась и кричит: • Как я
поеду? Не могу я с ним расстаться !• П остоял я за дверью,
послушал, но барыня не унималась, а пуще прежнего, на
манер кликуш , выкликать начала. Так я ушел, а она все ко ­
лобродила.
После службы рассказал я отцу игумену все, что видел и
слышал, тот пожевал губами и сказал : •И пусть лучше уез­
жает, это она тебя на любовь прельщала• .
На утро наш и гостьи действительно спозаранок собра­
лись и уехали, а тюки, как м ы и предполагали, оставили
-429 -

нам на помин души раба Божьего Петра и за здравье Зина­
иды . Сама-то Зинаида, уезжаючи, вне себя была, глаза мут ­
ные, щеки, что огонь, слезы рекой льются , сама все что-то
причитает и в няньку прячется, чтобы слов не разобрать.
Приказанья все Леонтьевна отдавала. Та к, в такой расст­
ройке и уехали.
В сочельник пошли мы провиант чудесный смотреть, -
и что бы вы думали? В обоих тюках вместо индюшек, кур,
гусей - мертвое тело, в куски изрезанное, замороженное и
камфарой пересыпанное. Го лова отдел ьно, руки, ноги - то­
же, туловище тоже врозь. Мужчина молодой, видный, пол­
ный, рослый и белый. Все мы как шарахнемся, по кельям
дрожим, потом начальству дали знать, не помним, как и
праздники провели. Потом в газете уже прочитали, что это
был Петр Прохорович, которого из ревности жена его, З и­
наида Павловна, убила, разрезала, заморозила и с собою не­
дели три возила, пока до нас не довезла. Оправдали ее; го­
ворят, что в любовном безумии была, а по мне, так не
похожа была на сумасшедшую.
Вскоре я из монастыря ушел, год пробродил, опять при­
шел; где только не был? Но никто на Зинаидин вопрос м не
ответа не дал.
-
Это насчет чего же?
- Насчет извергов.
Рассказчик умолк, а я спросил его:
-
А что же с ней потом сталось?
Глаза вдруг забегали, и, запинаясь, он ответил:
-
Не знаю и сам.
-
Вы все-таки ведь ее искали и теперь ищете?
Еле слыш но тот прошептал:
-
Может быть.

ОПАСНЫЙ СТРАЖ
Вы бы ошиблись, подумав, что этот неболь­
шой, но густой сад с круглой клумбой астр и с
пестрой листвой осенних деревьев, деревян­
ная скамейка со спинкою, балкон с лестницей
к песчаной дорожке, деревянный дом с мезо­
нином и раскрытыми окнами, скворешник на высокой со­
сне, бел ые барашки по холодной лазури, - что все это на­
ходится где -нибудь в тургеневской усадьбе или на
заглохшей даче, - все это находилось не только в городе, но
даже в Петербурге и в наш и дни. Вы убедились бы в этом
тотчас, как пригляделись бы к лицам, оживлявшим этот
осенний пейзаж, и если вид мечтательно сидевшей на сту­
пен ьках молодой же нщины в розовом платье с книгой в ру­
ках не вполне утвердил бы бы вас в этом, то уж не могло бы
остаться никакого сомненья при взгляде на девушку в мод­
ной прическе и уз ком тоже розовом платье, играющую в
крокет с высоким плотным студентом и двумя подростка­
ми. Молодая женщина мечтательно смотрела на играющих,
и лишь шелест книжных листов, которые нежно перевора­
чивал ветер, временами выводил из задумчивости рассеян­
ную чтицу. Взрослые игроки невнимательно следили за хо­
дом иrры к большому негодованию младших партнеров,
которые с визгом торжествовали, когда удавалось угнать
шар через всю площадку, клумбу, дорожку, высокую траву,
отверстия широкой решетки - на мощеную дорогу к воро­
там ; и стук шаров задорно мешался со стуком колес, шу­
мом трамвая за забором и далекой корабельной сиреной.
Из комнат доносились звуки мендельсоновских дуэтов,
потом запели что-то вроде Гр ига. Положив розовую ручку
на зеленый рукав сюртука, девушка подошла со своим ка­
валером к лестнице и звонко сказала несколько каприз­
ным тоном : 4Мама, м ы с Сергеем Павловичем пойдем про­
гул яться, хорошо?•
- 431-

-
Идите, идите ! - медленно ответила та.
Никто бы не сказал, когда эти женщины стояли друг
против друга, что это мать и дочь; сестры самое большее: те
же томительно черные волосы, густые, готовые нахмурить ­
ся брови, смугловатое с румянцем лицо, сочный розовый
рот, несколько сутуловатая, креп кая (особенно у дочери)
фигура, не маленькие руки, белые зубы. И если матери в
сорок два года казалось двадцать восемь, то дочери в девят­
надцать можно было дать двадцать пять. Сильный подбо ­
родок придавал что-то не совсем русское их лицам.
Дети, запрыгав, стали кричать: �и мы пойдем с Вероч­
кой и Сергеем Павлочем•. Но дама остановила их руч кой ,
молвив мягко: •Нет, дети, с Верочкой вы не пойдете; от­
правляйтесь на качели, а потом спать, тетя Катя давно ждет
с ужином•. Сама же, спустивш ись в сад, она долго ходила
по дорожке, руки за с пину, мечтательно и как-то сладко
улыбаясь. Облака в вышине порозовели, на улице зажгли
фонари; в доме уже не пели Грига, а стучали ножам и и та­
релками; изредка со свистящим шумом пролетал вагон, ис­
секая синие искры из проволоки, да вдали не унималась си ­
рена. На балкон вышло еще две женщины, одна из них
позвала: •Лида, ты в саду?•
- Да, - отозвалась из сада ходившая.
Опершись о столбик, стоявшая на балконе продолжала:
•Каков вечер! я не жалею, что мы раньше приехали в го­
род•.
-
Обыкновенно ты возвращалась в октябре.
•А где Верочка?•
-
Она пошла пройтись.
•С Павиликиным?•
-Сним.
•Это ты их послала, Л ида? • - улыбнувш ись, промолви­
ла старшая.
Лидия П етровна с легким смехом поднялась по ступе­
ня м, обняла сестру и, целуя ее, прошептала: •Я их не посы ­
лала; но я так сделала, что они пошли, - смотрела, смотре­
ла и сделала•.
Она еще раз поцеловала свою седеющую сестру, обняла
другую женщину, и втроем, затянутые, в светлых платьях,
- 432-

будто молодые девушки, они вошли в комнату, где за чай­
ным столом сидело штук восемь детей разного возраста, ве­
село смеясь, глухая бабушка в чепце мазала хлеб маслом, а
краснощекая фрейлейн в самоварном пару раздавала ды­
мящиеся чашки. У пианино горели свечи, на столе было чи­
сто и аккуратно, тарелки были украшены русскими посло­
вицами, а в корзинах у окна стояли фикусы и драцены.
Верочка вошла в комнату, не снимая шляпы, разрумя­
нившаяся, легкой походкой, держа несколько роз в руках.
Дети повскакали со стульев, шумно радуясь, а она тою же
радостной поступью подошла к Лидии Петровне и, протя­
гивая ей цветы, сказала: •Это тебе, мама•.
-
Спасибо, милая; тебе весело было?
•да, мама• , - серьезно ответила девушка.
Мать, гладя ее по волосам, прошептала, будто дохнув в
синие кудри: 4:Перед сном зайди ко мне в спальню, дитя•.
Та вскинула большими ресницами удивленно, но по­
молчав, молвила просто: �даl• - и, сев за пианино, шумно
заиграла какую-то трудную пьесу.
Все бывшие в первый раз в семействе Гроделиус пора­
жались, главным образом, большим количеством людей ,
живущих под одною кровлей, особенно женщин. Потом,
когда разберешься, как кто кому приходится, их казалось
уже не так много, но в первую минуту - бабушка, Лидия
Петровна, тети Катя, Лена и Соня, Верочка и шесть подро­
стков, между которых как-то терялся одиннадцатилетний
Володя , - производили впечатление неисчерпаемого жен­
ского населения. Несмотря на совершенно русские имена,
на то, что все они родились и выросли в Петербурге и даже
специально на Васильевском острове, откуда выезжали
только куда-то под Порхав в небольшое именьице, что с
детства воспитаны были на русских классиках, из которых
более всего пришлись им по душе Ту ргенев и Фет, - тем не
менее они были немки, чем обуславливалось их дружное,
без ссор житье, ровный, бодрый, веселый нрав, семействен­
ность, скромность и точное распределение обязанностей в
этой составной женской семье, которое установилось, ког­
да старик Петр Матвеевич Гроделиус был еще жив и сам
управлял большим часовым магазином на 6-ой линии, Ли-
-433 -
28МКузюш,т1

дня Петровна еще не потеряла своего мужа Саши Хвосто ­
ва, сестра Катя не выходила еще замуж за мичмана Броме­
лиуса, Соня и Лена не обратились еще в старых дев, и не
звенели по дому и саду новые голоса юных Хвостовых и
Бромелиусов. Как во многих немецких семействах, сестрам
были даны определенные, различные назначения , которые
они сохраняли и до сей поры; а именно: старшая Катя счи ­
талась отличной хозяйкой, никто лучше не умел делать ли ­
монного и ванильноrо печенья, художественно располо ­
жить овощи вокруr жаркого, варить пастилы, солить и
мариновать; Лена была недурной портнихой и обшивала
семью, придавая скромным платьям вид далеко не доморо­
щенный, Соня была, так сказать, домашний esprit fo rt, т. е.
смелая умница, насмешница без предрассудков, с годами
все более и более утверждавшаяся в своем почетном, но не
весьма радостном призвании девственного философа, на
долю же Лидии Петровны оставалась роль душевного че­
ловека, - не считая музыкального таланта, которым в изве­
стной мере были одарены и все прочие члены этой друж­
ной семьи. Сами себя они немцами не считали, ходили к
обедне в Киевское подворье, любили по летам ездить в
Порховское именьице, были радушны и сохраняли русские
обычаи, но делали все это как-то не по-русски: методично,
наивно и несколько тупо. Вероятно, в семье было приятно
и весело, так как ее охотно посещала молодежь не только
для развлечения: попить, поиrрать, побеrать, поболтать и
напиться чаю с лимонным печеньем, но и за советом и с
разными rорями, всеrда рассчитывая встретить душевное
участье у Лидии Петровны и не ошибаясь в этом расчете.
При видимой свободе, жизнь у Гр оделиусов была не совсем
свободной именно от избытка душевности, при котором все
личные дела делались как бы общим достоянием. Потому
дамы и посетители гостеприимного дома несколько коси­
лись на Серrея Павловича Павиликина, имевшеrо какие-то
секретные дела и отношения на стороне в противополож­
ность остальным причесанным и нечесаным юношам, хо­
дившим к нашим милым немкам. Будучи не крайне высо­
кого происхождения, вращался Павиликин тем не менее в
так называемом •свете•, и если бывал у Гр оделиусов, так
-434 -

только потому, что имел обыкновение бывать везде, где не
скучно. А может быть, и другая причина влекла его на мир­
ный остров, чего всего больше, по правде говоря, и боялась
Лидия Петровна. Не то чтобы совсем боялась, но смотрела
на Верочку и Павиликина с какой-то тревогой, хотя и с
удовольствием. Вел себя Сергей Павлович с изысканной
простотой и с изящною грубоватостью, подражая каким-то
высшим образцам, был фатоват и надменен, так что нельзя
было наверное даже сказать, умен ли он, глуп ли, хорош
или дурен. В городе ходили про него всевозможные сплет­
ни, особенно после его неудачного сватовства к Насте Га м ­
баковой и дружбы с ее братом Костей, но подробности не
доходили до мирного приюта на Большом проспекте, ос­
тавляя только смутное впечатление чего-то таинственного,
если не темного. Те м более это тревожило всех дам, что, при
всей их относительной образованности, уме и прекрасно­
душии, в некоторых вопросах они были наивнее маленькой
Зиночки, которую только недавно стали вывозить на Бо­
жий свет в плетеной колясочке.
Все это вспомнилось Лидии Петровне, когда Верочка,
подошед к ней, поцеловала ее в шею и спросила: •Ты хоте­
ла поговорить со мной, мама?• Мать отложила начатое
письмо к одной из бесчисленных кузин, приласкала опус­
тившуюся у ее ног девушку и, улыбаясь, промолвила, буд­
то не отвечая на вопрос: •Ты полюбила его, дитя?• Как
привыкшая в душевных разговорах понимать с полуслова
и не представляться бестолковой, девушка отвечала с лег­
кой заминкой:
-
Я не знаю, мама, я еще не решила сама в себе.
•Но что говорит твое сердце?•
-
Скорее •да•, скорее говорит: •люби•.
Наклонившись низко к дочери, Лидия Петровна про-
шептала:
2в•
•Нужно всегда слушаться сердца•.
-
Я знаю, ты меня так учила, но я боюсь ошибиться.
•В нем?•
-
Нет, в том, что мне подсказывает сердце.
•Не надо бояться, нужно быть храброй в любви•.
- 435-

-
Я знаю, потому я и колеблюсь, что, раз определив, я
буду смелою до конца, я чувствую это.
•Узнаю мою Верочку•, - сказала мать и умолкла; мол­
чала и девушка, застыв у колен матери.
Лампа с голубым абажуром освещала милую группу.
Наконец Лидия Петровна прервала молчание:
•А он любит тебя?•
Гу сто покраснев, Верочка отвечала:
- Не знаю, как это можно знать? Сергей Павлович - та­
кой странный человек.
•Так что ты, бедная, не знаешь этого?•
Молодая же нщина принялась целовать сидевшую у ее
ног и, наконец, будто осененная какою-то мыслью, сказала
просительно, но твердо:
•Это нам необходимо знать, Верочка, и узнаю это я•.
- Ты, мама?
•да, я. Ты еще дитя, не знаешь многого, и здесь так мно­
го темного, не выясненного. Позволь мне быть на страже
твоей любви. Разве я не первый друг тебе? Поверь, я сде­
лаю это со всею тонкостью и душевностью, на какую толь­
ко способна, но ты мне также передавай все, все•.
-
Конечно, и теперь, как и всегда, я буду с тобой откро­
венна, мама, но будет ли таким же с тобою и Сергей Павло­
вич? Зачем тебе вступать в этот роман , если ему суждено
быть?
•для тебя, детка; мы будем переживать этот роман втро­
ем ! Подумай, какая радость, какой восторг! Ты сама много­
го не можешь делать, не можешь знать, что знаю и сделаю
я. Мы будем втроем !•
Неизвестно, увлекла ли в достаточной мере Верочку
перспектива переживать роман втроем с Лидией Петров­
ной, во всяком случае, она ответила более чем сдержанно:
- Я знаю, что никто меня не любит, как ты, мама; делай,
как найдешь нужным.
Мать обняла свою дочь, целуя и говоря:
•И знай, и верь, что ничего дурного не может быть, где
руководит любовь•.
- Спокойной ночи, мама, - сказала Верочка вместо от­
вета. Прошла к себе, легла тихонько, но долго не спала,
-436 -

прислушиваясь к сонному дыханию двух девочек, поме­
щавшихся в одной с нею комнате, сидела, обняв руками ко­
лени, и все думала о •странном человеке• Сергее Павлови­
че Павиликине. О нем же думала и Лидия Петровна -
восторженно, и радуясь, и тревожась за Верочку, готовая
опять помолодеть и пережить чужое счастье, и счастье чье
же ? той Верочки, той девочки, которая давно ли бегала с
гол ыми коленками по Порховским лугам за бедными се­
верными мотыльками?
Одною из больших радостей Лидии П етровны было по­
ложение <�молодой матери•. И действительно, если на во­
прос великого русского писателя: •Что может быть пре­
краснее молодой женщины с ребенком на руках? • -
всякий ответит, что та же молодая женщина без ребенка на
руках еще прекраснее, то вряд ли кто будет отрицать, что
всегда радостно и пленительно видеть мать подругой, стар­
шей сестрой, поверенной, советчицей своей полюбившей
дочери. Мечтала долго об этом и Лидия Петровна, - и вот
мечты ее осуществились. Она с несколько неожиданным
жаром предалась своей роли, стараясь узнать, что встретит
Верочкино чувство в ответ на свой юный порыв со стороны
такого странного, с виду пустоватого, но что-то затаившего
в себе (о, без сомнения !) Павиликина. Вероятно, ни одна
ревнивая жена, следящая за ветреным мужем, ни одна ста­
реющая любовница, что старается сохранить слишком
юного возлюбленного, ни одна влюбленная институтка,
стерегущая в коридоре, когда пройдет обожаемый законо ­
учитель, - никто из них так не искал встреч, уединенных
tete-a -tete'oв и задушевных, намеками разговоров, как де­
лала это любящая мать на страже. Нужен ли был ей спут­
ник в театр, - сопутствовал Сергей Павлович; случалось
ли ее проводить поздно вечером, - проводником оказывал­
ся Павиликин; пела ли она Гр ига и Чайковского, - отстра­
нив насмешливую сестру, она сажала за пианино нашего
студента, который небрежно принимался аккомпаниро­
вать, изредка взглядывая светлыми глазами снизу вверх на
взволнованную певицу. Со стороны можно бьuю подумать,
что две соперницы играют роль, когда Лидия Петровна
крылатою походкой подбегала к дочери, шепча ей что-то и
- 437-

обнимая ее, а та, краснея и улыбаясь, перебирала свой
шарф, глядя на молодого человека, стоя вшего в отдалении.
Как пансионерка, ш ептала старшая: •Иди, Верочка, иди, -
я еще не знаю ... но кажется ... вот, вот, все будет ясно•.
А та, хмуря брови, чем-то томилась и, пристально глядя
на мать, шептала тоже: •Зачем , мама?"•
-
Разве ты не видишь, что так нужно?
•да, вероятно, так нужно•.
-
Ты вчера говорила, он поцеловал тебя в щеку." и что
же ты почувствовала?
Склоняя голову на грудь родной подруги, Верочка про­
шептала: •Я люблю его, мама !•
Слегка в скрикнув, Лидия Петровна стала покрывать
лоб, щеки, губы, шею и руки дочери мелкими поцелуями, в
то время как счастливый виновник тройных переживаний
уже бренчал •Китаяночку•, а на лице его нельзя было про­
честь, видит ли, чувствует ли он, что происходит у него за
спиною. Казалось, и бабушка, и тети Катя , Лена и Соня не
вполне уясняли себе положение и смутно тревожились, и
только дети беспечно прыгали, взявшись за руки и напевая
в такт: •Сергей Павлыч, Сергей Павлыч, Сергей Павлович,
Сергей• . Голос Верочки, преодолев нестройное детское пе­
ние, звонко раздался в дверях: •Сергей Павлович, прой­
демтесь по саду до чая l•
-
Охотно, - ответил тот, вставая.
Обе женщины стояли, обнявшись, в одинаковых плать­
ях, старшая с улыбкой отделила от себя другую, будто ус­
тупая ее молодому человеку, пошедшему за верхним плать­
ем. Он долго оставался этот вечер в квартире Гр оделиусов,
дольше, чем это было принято, так что не только Зиночка,
дети и бабушка удалились на покой, но даже тети Катя, Со­
ня и Лена скрылись, а Лидия Петровна в се играла этюды
Шумана, а молодые люди все ш ептались на диване, так что
лампы уже начали гаснуть.
Прощаясь, мать спросила: •Ну что же, Верочка?•
Та устало ответила: •Завтра! Я счастлива•.
-
Господь с тобою. Спи спокойно.
Еще не отлетели сны с девичьего изголовья Верочкиной
постели, как фрейлейн постучалась, говоря, что мамаша
-4
38-

просит барышню к себе. Лениво, наскоро умывшись, в туф­
лях, девушка, вся розовая еще от недавнего сна, вошла в
комнату матери. Та сидела у Зиночкиной колясочки, в ка­
поте, бледная , держа в руках разорванный конверт. Молча
она поцеловалась с дочерью, и вдруг слезы потоком хлыну­
ли из ее глаз, таких же, как у Верочки. •Мама, но что с то­
бою? !» Сквозь слезы та говорила: •Бедное дитя мое, плачь,
плачь, и я с тобою поплачу!»
•Но что случилось? Объясни, сделай милость».
-
Прочти это письмо.
• Это письмо ко мне?»
- Нет, но прочти его.
•Зачем же я буду читать чужие письма?»
-
Ах, когда дело идет о жизни, о большем, нежели
жизнь, о счастье, время ли выказывать пустую щепетиль­
ность?
•да чье же это ужасное письмо?» - вскричала девушка
и прочла на конверте: •Константину Максимовичу Гамба­
кову».
Слегка отстранясь и хмуря брови , она спросила:
-
Это письмо от Сергея Павловича?
•да».
-
Зачем же оно у тебя в руках, а не в почтовом ящике?
•Зачем и как, это все равно. М ы должны знать, должны,
ПОЙМИ, ДИТЯ».
-
И что же ты знаешь?
•Прочти, и ты узнаешь».
-
Нет, - девушка упрямо потря сла головою.
•да? То гда я прочитаю вслух, и ты должна будешь слу­
шать его ».
-
Ах, так? То гда давай я прочитаю его сама.
•Поверь мне, Верочка, что только любовь к тебе побуди ­
ла меня к этому шагу».
Дочь тихо сказала: •Зачем ты это делала, мама?» - и
принялась читать. По мере того, как она читала, брови ее
все сдвигались, дрогнули руки, державшие трепещущий
почтовый лист, и с гневных губ слетали возгласы: •Не мо­
жет быть! какая низость !» Вдруг, остановившись, она спро ­
сила: •А это что же?» - и зачитала из письма: •Пожалуй,
-4
39-

могут подумать, что я - альфонс старухи Хвостовой! Це­
лую, твой Сережа•.
•Кто же эта старуха? Ты, мама?•
-
Я, - ответствовала Лидия Петровна и, помолчав, до­
бавила: - Как он нас отделал!
Верочка так и осталась с раскрытым письмом на коле­
нях и наконец прошептала: •Какой низкий поступок!
Фуй•. И опять обе замолкли, только Зиночка, проснув­
шись, что-то гулила, стараясь обеими ручками запихать се­
бе в рот ножонку. Верочка встала, сказав: •Ты понимаешь,
мама, что этот человек для меня не существует больше•.
-
Верочка, не говори так теперь, мы потом увидим, что
нам нужно.
•И теперь, и потом, и всегда я буду говорить одно и то
же: он для меня потерян навек, навек, навек•. И она даже
топнула ногою, стиснув зубы.
- Но, Верочка, подумай, посоветуйся со своим сердцем.
•Что же ты хочешь, чтобы я делала?•
-
Следовала голосу чувства.
•Но я именно это и делаю•, - молвила дочь, пожав кру­
тыми плечами.
- Да, Верочка, а что же ты хотела мне сказать?
•Так, вздор. Те перь все равно•, - ответила та, краснея.
Походив по коврику, добавила тихо: •Сергей Павлович
вчера мне сделал предложение•.
Вечером, отозвав Павиликина в сторону, Верочка сказа­
ла ему без предисловий:
•Мы совершили не совсем хороший поступок по отно­
шению к вам: мы прочли ваше письмо к Га мбакову. Конеч ­
но, это некрасиво, но, как говорится, "око за око". Что вас
заставляло играть всю эту недостойную игру? Кажется, мы
не заслуживали такого отношения•.
-
Поверьте, Вера Александровна, это было не более как
шутка."
•Я не только верю, но вижу, что это было так•.
-
Вы не поняли меня: шуткой было письмо к Косте.
•Вы стыдились вашего чувства?•
-4
40-

-
Да, - сконфуженно сознался тот. Верочка, помолчав,
сказала ясно: «Я вам не верю, Сергей Павлович, и вам луч­
ше будет не посещать нас больше•.
То т поклонился, говоря: «Как вам угодно. До свида­
ния•.
-
Прощайте! - ответила Верочка, не двигая сь. В столо­
вой дети, окружив студента, не пускали е го уходить, прося
сы грать «Китаяночку•; тетя Катя соблазняла лимонным
печеньем, и даже бабушка убеждала, но Верочка, выйдя,
сказала знонко: «Дети, пустите Сергея Павловича, ему
нужно домой, а "Китаяночку" сыграю вам я•. И, сев за пи­
анино, заиграла громко и весело, меж тем как дети, взяв­
шись за руки, прыгали и пели: «Сергей Павлыч, Сергей
Павлыч, Сергей Павлович, Сергей•. Лидия Петровна по­
ложила руку на плечо Верочки, шепча: «Не насилуй себя,
друг мой!•. То гда дочь, не прерывая игры, взглянула пря­
мо в глаза матери, такие же, как у нее самой, и отчетливо
выговорила: «Я ненавижу тебя , мама•.

МЕЧТАТF.
.Л
И
Часть первая
1
-
Сашенька, Зиночка, раз Виталий будет го­
ворить, нужно сесть, потому что это будет на
добрых полчаса, - так проговорил Ваня и пер­
вый опустился на траву.
Вслед за ним со смехом, расправля
я
юбки, се­
ли на мягкую зелень Александра и Зинаида Львовны, Мар­
та Фукс, Петр Сергеевич Мельников, и даже Клавдия Пав­
ловна осторожно примостилась на пеньке; один Виталий
Павлович, без фуражки, остался стоять спиной к обрыву и
обратив к компании свое худое в веснушках лицо. Он даже
прокашлялся, будто действительно собираясь говорить
речь. То , что он сказал, была, конечно, не речь, а скорей ра­
цея, но длилась она действительно добрых полчаса, хотя
слушатели не особенно утруждали себя вниманием.
Го ворил он восторженно, сбивчиво и мечтательно о мо­
лодости, весне, о том, какие здесь собрались все хорошие
люди, говорил он, как соловей поет, опьяняясь звуками
собственных слов и даже слегка закрывая глаза.
- Что, друrи, есть краше и милее весны, любви и юнос­
ти?! - и посмотрите вокруг себя: не распустились ли все
цветы и деревья, не пахнет ли черемухой и сиренью, не мо­
лоды ли мы все (не хмурься, Клаша, - ты, может быть, мо­
ложе нас всех - духом, духом) и наконец не все ли поголов­
но мы влюблены? Вот перед нами счастливая пара - Петя
и Зина, конечно, Марта Николаевна без ума любит своего
мужа и взаимно любима им, у милого Вани, наверно, есть
тоже предметы - иначе почему бы он так сиял и веселил­
ся? Клавдия Павловна, та любит весь мир, и даже я, - я,
должен признаться, уязвлен стрелою амура, но кто она -
-4
42-

это я вам не открою ни за что. Нет, ни за что не назову, ко­
го люблю я.
Если бы оратор не замолчал, то можно было бы сказать,
что его прервала Александра Львовна: во всяком случае по­
сле небольшой пауз ы она заговорила первой, и было такое
впечатление, будто она прерывает если не чью-то речь, то
во всяком случае мысли.
-
Вы так все хорошо распределили, Виталий Павлович,
что на мою долю ничего не осталось, но я могу составить
postscriptum к вашему дифирамбу. И Александра Львовна
влюблена и тоже не скажет ни за что, •кого люблю я•. Ви ­
дите, и я умею загадывать загадки не хуже вашего!
А сама взглянула, покраснев, на веснушчатое лицо Ви­
талия и поднялась с земли, будто давая понять, что вопрос
исчерпан. Вслед за нею поднялось и все общество и мед­
ленно отправилось по дорожке мимо редко посаженных яб­
лонь к белевшей далеко в конце террасе.
Клавдия П авловна, взяв под руку брата и нем ного от­
став, сказала ему тихо:
-
Я те бя одобряю, Витя. Саша п рямая и хорошая де­
вушка, ты имеешь глаз.
То т, молодцевато вздернув голову, что совсем не шло к
его фигуре, худен ькой и сутуловатой, промолчал и только
крепче прижал сестрину руку.
Аллея к дому так длинна, что, пока наши герои ее прой­
дут, м ы поспеем читателя познакомить с ними, тем более
что во время пути ничего особенного не случилось.
Зинаида и Александра Львовны Прохоровы были сиро­
ты важного генерала, умершего лет шесть тому назад после
десятилетнего вдовства и оставившего дочерям изрядный
достато к, светское воспитание, пылкий и живой характер и
милую, немного слишком российскую внешность. Они бы ­
ли похожи друг на друга, но не сходством близнецов или
даже сестер, а каким -то отдаленным семейным сродством,
которое всего яснее сказ ывается в незаметных мелочах:
ул ыбке, интонации, манере пожимать плечами и т. п .
Они гостили у своей тетки - Марты Николаевны Фукс,
муж которой, важный городской делец, не мог и не хотел
покидать своей финансовой атмосферы для тихого летнего
затона: впрочем, никто из гостивших у Фуксов молодых
- 443-

людей особенно об этом не жалел, так как банкир, несмот­
ря на свою любезность и предупредительность, вносил что­
то стесняющее и чуждое в их веселый хоровод, и было даже
не совсем понятно, что общего между ним и его собствен­
ной женой.
Го стили же там Виталий Павлович Меркурьев со своей
сестрой Клавдией Роммер, уже стареющей вдовой, сохра­
нившей какую-то молодую наивность и нерусскую рассу­
дительность, вероятно заимствованную от покойника му­
жа, англичанина и фабриканта, да еще самые молодые
гости - Петр Сергеевич Мельников и его двоюродный
брат Ваня.
В имении Фуксов, которое хозяин не захотел переделы ­
вать, бьто все еще на барскую ногу, просторно и запущен­
но, так что всем залетным птицам было где разместиться
хотя и не очень просторно, но зато уютно, да и то сказать -
в молодости лучше, чем когда бы то ни было, понимаем по­
словицу 4 В тесноте, да не в обиде •. Обиды, конечно, и мог­
ли бы быть, но как-то все так распределились парами по
молчаливому соглашению, что никаких трений не обнару­
живалось; только один Ваня бродил одиноким.
Перед чаем, войдя на ту же белую террасу, которая по­
мещалась в конце аллеи, и, смотря на выплывавшую боком
оранжевую луну, Саша обратилась к Виталию Павловичу:
-
Вы, конечно, догадываетесь, Виталий Павлович, что я
отлично поняла, к чему была ваша речь и на что она мети­
ла: могу вам сообщить, что вы не промахнулись, хотя и ка­
жетесь человеком рассеянным.
Виталий, прервав ее, молвил:
-
Но отчего я рассеян? Оттого что глаза мои всегда ус­
тремлены на одну точку, мысли мои заняты одним и тем же,
и сердце тоже.
Ус мехнувшись, Саша сказала:
-
И эта точка, конечно, - я?
-
Да, вы; вы сами не знаете, Александра Львовна, на-
сколько я вас люблю.
Он хотел бьто взять ее за руку, но, ловко ускользнув,
девушка ответила суховато:
- Надеюсь, мы не будем повторять объяснения в любви,
которые я уже имела.
-4
44-

- Да, но вы ничего мне не ответили.
-
Как вы любите точки над i. Вы мало обращались с
женщинами, разве м ы когда-нибудь скажем прямо? Нужно
смотреть, догадываться и понимать. Если бы у вас голова
не так была занята мною, и вы больше бы обращали н а ме­
ня внимания, в ы бы уж давно поняли .
-
Что? - будто вздохнул ее собеседник.
- Ах, Боже мой, да то, что я вас люблю, конечно.
-
Александра Львовна! - возопил тот и протянул обе
руки вперед, но в эту же минуту на террасу легким шагом
взошли Зиночка и П етя, которые не стеснялись гулять по
вечерам вдвоем, будучи уже объя вленными женихом и не­
вестой.
От смущения говоря громко, Виталий Павлович про­
изнес:
- А мы с Александрой Львовной хотели идти искать вас
к чаю.
-
Отчего это сегодня м ы так экстренно понадобились и
почему ты так кричишь? - спросил Петя, не видя в темно­
те румянца, залившего лицо Виталия.
-
На террасе очень резонанс хороший, - промолвила
Саша, и все вчетвером проследовали в пустоватую столо ­
вую, где на диване сидели Марта и Клавдия, прислушива ­
ясь, как в темной гостиной Ваня играл Гр ига.
-
А уж самовар почти остыл, - сказала Марта Никола­
евна, особенно зорко вглядываясь в лица пришедших, а
Клавдия Павловна, задержав несколько брата, спросила
тихо:
-
Ну, что, Витя, кажется, скоро за ужином придется
пить за две пары нареченных?
-
Да, да, да, уповаю, - ответил тот так громко, что все
повернули головы, а Ваня перестал играть.
II
И действительно, недели через три Александра Львов­
на, найдя Марту в беседке, где была сделана плита для вар­
ки варенья, обратилась к ней взволнованно:
-
Милая тетя, можно мне с вами поговорить?
-4
45-

Спокойно отложив книгу и глянув на девушку откры ­
тыми серыми глазами, та промолвила:
-
Конечно, дитя, разве мне когда-нибудь недоставало
времени или желанья тебя слушать? Но ответь мне сама
сначала на один вопрос: отчего это в олнение, разве случи­
лось что-нибудь важное?
- Да, тетя! - восликнула та, опускаясь перед Мартой на
колени.
- Осторожно: здесь пролито варенье. Ну какое же важ­
ное открытие ты мне сделаешь?
- Те тя, Виталий Павлович просит меня в ыйти за него.
-
Что же удивительного, разве могло быть иначе? Я
давно знаю, что он тебя любит.
- Так что вы одобряете?
-
Я не говорю, что я одобряю, я только говорю, что он
тебя любит, и для меня нет ничего удивительнаго, что он
сделал тебе предложение, но я совсем не знаю, любишь ли
ты его и что из этого выйдет.
- Да, и я люблю его, - сказала девушка, покраснев.
Видя, что Марта ничего не отвечает, она повторила:
- Да, и я люблю его; разве ты мне не веришь? Я всегда
была прямой.
- Ты всегда была прямой, - медленно повторила тетка
и стала, не спеша, снимать пенки.
Осы жужжали над тазом, сильно пахло лесной земляни­
кой, и солнце палило почти по-июльски, так что было
странно видеть Марту Николаевну такой же причесанной,
затянутой, отнюдь не раскрасневшейся и занимавшейся ва­
реньем так, будто она вышивает бисером. В молчании она
медленно произнесла:
- Странно.
-
Что странно, что странно? - вдруг как-то заколоти-
лась Саша.
-
Во-первых, не беснуйся, а во-вторых, я сказала
•странно• на свои собственные мысли, совсем не относи­
тельно тебя. А если ты хочешь знать мое мнение насчет тво­
его брака с Виталием Павловичем, так имей в виду, что он
большой фантазер и все привык видеть в розовом свете. Он
очень слаб, а ты ...
- 446-

- А я? - подхватила Саша.
- А ты - милая, прямая дочь генерала Прохорова, но ты
очень взбалмошна, и такому мужу, как Виталий, с тобой
придется крутенько.
-
Но я его люблю! - ответствовала Саша с вызовом.
-
Нисколько в этом не сомневаюсь, Саша, и от души те-
бе желаю счастья ! - она наклонилась ко все еще сидящей
на земле де вушке и поцеловала ее в лоб.
- А все-таки, тетя, вы Зину любите больше меня.
-
Не скрою, больше.
- ИПетю.
- Я не понимаю, при чем тут Петя? - слегка нахмурив-
шись и тотчас же заставив исчезнуть морщины со лба, ска­
зала Марта Николаевна и снова принялась снимать пенки.
Саша сердцем угадала, что тетя Марта предпочитает ей
старшую сестру Зинаиду, хотя никто не мог бы заметить
разницу в обращении с ними всегда ровно и в меру веселой
и, может быть, не в меру бл агоразум ной госпожи Фукс. Но
это была правда, что у тети Марты сердце лежало больше к
живой и крутой, но имевшей какую-то сдержанную силу
Зинаиде, нежели к взбалмошной Саше. В конце концов или,
скорее, в конце лета обе девицы Прохоровы соединили каж­
дая свою молодую жизнь с другой юной судьбой на все дол­
гое время до гробовой доски, на все бедствия и радости.
И Марта Николаевна одинаково хлопотала и радостно
покровительствовала обеим парам в день их свадьбы; тем
более было удобно проявлять такую одинаковость отноше­
ния, что обе свадьбы имели общее время и место, т. е. всех
четырех обвел вокруг аналоя один и тот же сельский ба­
тюшка в один и тот же прекрасный день.
Было все совершенно попросту, гостей никого не было,
кроме шаферов, и даже Андрей Иванович Тол стой, на при­
езд которого очень рассчитывали Петя и Ваня, не приехал,
ограничившись присылкой депеши. После ужина все гур­
том же отправились на ближайшую станцию, чтобы ехать в
Петербург, где хотели заранее приготовить себе уютное и
привлекательное жилье до начала осени.
До станции было верст двенадцать, и всю дорогу со всех
трех экипажей перекликались и пересмеивались весело и
- 447-

беззаботно, и только под самый конец, когда два первые
экипажа ускакали далеко вперед, на третьем завелся раз го ­
вор, тихий, без смешков и веселья. Марта Николаевна и
Клавдия Павловна говорили серьез но и душевно вполголо­
са, как всегда говорится, когда ночь навалит на густые дере­
вья темную вату, а звезды, мерцая, нисколько не светят, а
только кажут по сторонам обманчивые дороги. Ваня, си ­
девший на козлах, иногда вставлял свои фразы и тоже го ­
ворил тихо, будто в церкви или в комнате спящего.
Го ворилось о судьбе, предстоящей двум беззаботным па­
рам, и Клавдия Павловна по-сестрински пытала тетю Мар ­
ту, разузнавая, какая на самом деле жена досталась ее Вите.
-
Вы напрасно беспокоитесь, Клавдия Павловна, Са­
ша девушка прямая и любящая. Это ничего, что у нее кру ­
той нрав .
-
А разве сами вы не беспокоитесь, Марта Николаевна,
скажите по правде?
-
За кого? За Сашу? Нисколько.
-
А я так гораздо больше беспокоюсь за Петю, - вдруг
произнес из темноты Ваня. - Вы его мало знаете, а меж тем
это редчайший человек.
-
Я знаю, - еле молвила Марта.
-
Нет, вы не знаете, какой он, где вам знать, - а я-то с
детства вырос с ним и люблю его, как родного. Он очень
стыдливый и отгороженный, т. е . очень себя сдерживает, и
то, что в нем себе не нравится, - искореняет; а вместе с тем
он очень смелый, так знаете, по духу смелый, не на вздор
какой-нибудь, а на действительные решения. Это - неж­
ный цветок, и потом посмотрите, какая красота!
- Да, он очень красив, - снова отозвалась Марта.
-
Я только одного человека знаю лучше Петра Сергее-
вича.
-
Кого же? - спросил кто-то из дам.
-
Это - Андрей Иванович То лстой. Его и сам Петя бо-
готворит.
-
Да, он много о нем рассказывал, - сказала Клавдия
Павловна неохотно. - Петр-то Сергеевич очень его хвалит,
а в городе о нем и нечто другое говорят.
Ваня, несмотря на темноту, возвысил голос:
-4
48-

-
Ах, мало ли что говорят. Вот отрубите мне сейчас го ­
лову, если сыщется другой такой благородный, смелый,
нежный и чистый человек, как Андрей!
-
И что же, он тоже очень красив? - спросила насмеш ­
ливо Марта.
-
Куда лучше Пети Мельникова! - воскликнул задор­
но Ваня, и разговор поневоле прекратился, потому что уже,
блистая разноцветными огнями, в клубах освещенного па­
ра, за поворотом обнаружилась станция, а веселые голоса
новобрачных им кричали:
-
Ну, как же вы доехали, все ли переговорили? А мы ду­
мали, что у вас уж колесо сломалось!
- Нет, колесо у нас не сломалось, а переговорили мы все
и даже больше того! - ответил Ваня, высаживая своих дам.
III
Приехав в холодный Петербург, обе сестры поселились
близко друг от друга, чтобы и в городе не нарушать того
единения, к которому они в детстве привыкли. Ус троились
они почти одинаково, несмотря на то, что Зинаида Львовна
могла бы жить гораздо шире, чем Сашенька, так как и
Мельников был человек небедный. Выбрали они Фурш ­
тадтскую как улицу и скромную, и вместе с тем соответст­
вующую их традициям. �алось, их двойная жизнь долж­
на была бы протекать в мире и любви, потому что чего же
человеку больше надобно? Все они были молоды, любили
друг друга. Молодые люди ходили куда-то на службу, а их
жены по мере сил и способности устраивали им домашний
уют, чтобы все было чисто, аккуратно и нарядно, и выезжа­
ли они всегда вчетвером в какие-нибудь солидные театры
или по почтенным родственникам, где было скучновато, но
все хранило вид незыблемого семейного очага.
Так шло месяц, два, но дальше, хотя с виду все остава­
лось по-прежнему, наблюдательный человек мог бы заме­
тить какую-то перемену, особенно в Александре Львовне,
которая стала беспокойна и нервна, что не совсем соответ­
ствовало ее живому, но ровному характеру. Против ожида­
ния она стала проявлять излишнюю суетность и какое-то
- 449-
29МКузмин,т1

болезненное тщеславие в вещах, казалось бы, мало кому
нужных. Будто какое-то соперничество с собственной сест­
рой, у которой муж был богаче и краше и которую все, на­
чиная от тети Марты до старухи ня ньки, л юбили больше,
чем ее, Александру Львовну, теперь обнаружилось.
Муж ее, казалось, ничего не замечал, все еще видя в ней
ту, которую хотел видеть. Лишь пристальный взгляд сест­
ры Клавдии, бывавшей у них не особенно часто, дольше,
чем обыкновенно, останавливался на побледневшем и по­
худевшем круглом лице своей belle s001r.
Иногда, говоря пустые фразы спокойным и приветли­
вым голосом, она будто хотела сказать совсем другое ниче­
го не видящему брату.
-
А у вас новость. Этих ваз сначала не было, и платье у
тебя какое-то новое, - я его раньше не примечала! - гово­
рила Клавдия, подымая глаза от книги.
-
Да, это платье новое, я недавно сшила, а вазы вчера
мне понравились в окне, и Виталий за ними съездил.
-
Очень миленькие, не правда ли? - будто виноватый,
подтверждал муж.
-
Их могут легко разбить, - у вас Гл аша такая нелов­
кая, хотя и честнейшая девушка.
-
Да, это ужасно! Я уж давно говорила Виталию, что
нужно взять лакея, - быстро подХВатила Саша.
-
Не получил ли ты, Витя, наследства? - спросила
Клавдия, усмехаясь.
-
Нет, насколько я знаю.
-
Но что из того? - надменно отпарировала жена.
- Я ничего не хотела сказать дурного, поверь, - ответи-
ла Роммер, но когда Саша вышла за двери, она обратилась
к брату.
- Отчего вы так ш икарите? Ведь это же дурной тон. Как
сама Саша не понимает этого? Ведь ты еще покуда не ми­
нистр, и вы не московские богачи, чтобы так ш вырять день­
ги ! Зина и та живет гораздо скромнее, хотя ты знаешь, что
Петя богат.
- Ах, Клаша, ты все преувеличиваешь. Ведь это так по­
нятно в Сатином возрасте: она так молода, и ей не хочется
быть хуже других.
- 450-

-
Не только не хуже, но многим лучше других хочется
быть ей, а молодость эта продлится еще добрых пятнадцать
лет. - И потом, встав и подойдя близко к Виталию, Клав­
дия Павловна прошептала: - Не думаешь ли ты, Витя, что
она завидует Зине?
-
Нет, это было бы низко. И чему завидовать? То лько
тому, что они несколько богаче нас?
- Ты всегда на все смотришь в розовые очки; она может
завидовать и тому, что Зина и красивее ее, и умнее, и даже
тому, что у той такой муж.
-
Ты думаешь, что она неравнодушна к Пете? Какой
вздор! - рассмеявшись, ответил Виталий. - Просто ты ста­
ла скупенька под старость, милая Клаша.
Клавдия Павловна поджала губы, но сказала только:
-
Мне очень жалко, что пришлось говорить об этом, но
вот я сказала, - смотри сам.
В это время в столовую вошла уже одетая к выходу
Александра и стала торопить мужа ехать куда-то с визитом;
она заговорила аффектированно громко:
-
Ну, что же, едем, Виталий, а то не успеешь оглянуть­
ся, как темно станет. Надеюсь, вы окончили обсуждение во­
проса о нашей прислуге? - Она подчеркнула слово •на­
шей•, искоса глядя на Клавдию Павловну. Несколько
подождав, она добавила холодно: - Ты, Клавдия, обедаешь
у нас? Мы к обеду будем, а на столе у меня лежат новые
книги.
-
Нет, благодарствуйте, я уже ела, и мне сейчас нужно
уезжать по одному делу.
Сидя на извозчике, Александра Львовна сначала серди­
лась, что тот едет слишком медленно, и лошадь у него замо­
ренная, и пролетка ободранная, пока ее не прервал Виталий
Павлович:
-
А ты, Саша, все-таки как-то слишком нелюбезна с
Клавдией.
Нахмурившись и помолчав минуту, та выговорила:
-
Знаешь, Виталий, хотя она тебе и сестра, но должна
признаться, что мне не особенно нравится ее вмешательст­
во в разные мелочи. Это дело наше с тобой, понимаешь, и
потом, что же, я мотовка, по ее?
- 451-
29•

-
Она говорит от любви и попросту, и тебя нисколько
не упрекает.
-
Ну, вот и я ее тоже не упрекаю и попросту скажу, что
это мне не нравится, и тогда посмотрим, что выйдет.
- Ты встала сегодня с левой ноги, Саша.
- Какая есть; я всегда такая, и вы меня имели время раз-
глядеть, я себя не таила.
Уже раздеваясь ко сну, Виталий Павлович робко завел:
-
А как тебе Саша, нравится Петя?
-
Вот новое дело. Я думаю - как и всем вам, - я очень
дружна к нему.
-
А ты никогда не была в него влюблена? - еще тише
спросил Виталий Павлович. От изумления Александра
Львовна перестала даже раздеваться. Опустив руку с лило­
вым чулком и широко раскрыв глаза, она сначала долго
смотрела на мужа и потом вдруг стала неудержимо сме­
яться.
- Чему ты, чему ты? - прерывая ее смех, спрашивал муж.
Еще прерывистым от смеха голосом Сашенька ему отве­
чала:
-
Ты меня разодолжил, Виталий. Знаешь, всему есть
предел.
- Но почему же тебе и не быть влюбленной в Петю?
- Да потому, что я люблю тебя, глуп ый ты человек.
-
Ах, так?
- А то как же? Ну, брось всякие куражи и пойди ко мне.
Не хватало еще, чтобы и твои глупые вопросы были следст­
вием визита твоей сестры! - она привлекла, почти прита­
щила его за руку к себе и стала гладить по голове, плечам и
шее, как маленького ребенка, а он, уткнув нос в розовое и
полное ее плечо мог только бормотать:
-
Милая Саша.
Она смеялась и шлепала его по затылку иногда доволь­
но больно и вдруг произнесла совершенно спокойным го­
лосом:
-
А знаешь, Виталий, гораздо выгоднее иметь месячно­
го извозчика. Он стоит не больше ста или ста двадцати руб­
лей в месяц, а у меня все равно на этих кляч выходит боль-
- 452-

ше четырех рублей в день. Это будет даже экономно, и
Клавдия Павловна может быть довольна.
-
Оставим про нее, - ответил Виталий, снова обнимая
жену за шею.
Уже засыпая, Сашенька приоткрыла глаза и прошеп­
тала:
-
Так я влюблена в Петю Мел ьникова? .. -
и с тихим
смешком повернулась на другой бок.
IV
В другой квартире на той же Фурштадтской некоторое
беспокойство, но очень скрытое, нельзя было объяснить уж
ничьими визитами. Да и было ли там беспокойство? Не об­
манывает ли нас навязчивая аналогия между двумя пара­
ми? Но если сестры были сестрами и дочерьми одного ге­
нерала Прохорова, то ведь мужья-то уж ничем не были
схожи один с другим. И потом Зинаида Львовна и Петр
Сергеевич так искренно любили друг друга и были доста­
точно богаты, чтобы н икакие мотовства не могл и помешать
их взаимному согласию. Но часто в конце, казалось бы,
обычных разговоров легкая складка ложилась на чело Зи­
наиды , но тотчас же исчезала, как у тети Марты, а Петя
долго смотрел молча, открыв еще более свои большущие
глаза, и потом, вздохнув, снова продолжал прерванный раз­
говор. Они никуда почти не выходили и целые дни и вече­
ра проводил и вдвоем, что, впрочем , и приличествует ново­
брачным, то читая вслух, то занимаясь музыкой, то просто
молча сидя рука с рукой, но все чаще и чаще во время чте­
ния жена ходила по комнате руки назад, останавливаясь по
временам у незанавешенных окон, откуда видно было, как
проезжали по улице редкие кареты или трубил автомо­
биль, и, повернувш ись снова к свету, рассеянно отвечала на
вопросы мужа.
Первое время он спраш ивал:
-
Что с тобой, Зина, тебе не скучно?
А она отвечала:
- Какой вздор, с тобою? Было бы скучно, я бы сказала,
поверь.
- 453-

Но потом он уже не спрашивал, а только молча взмахи­
вал ресницами и снова принимался читать стихи.
Однажд ы, пробыв передвечер у каких-то родных, не
снимая шляпы, Зина прошла в залу и в темноте сказала му­
жу, крепко сжав его руку:
-
Как скучно, Петр, ах, как скучно, и отчего, сама не
знаю, а люблю я тебя безумно.
И склонилась головою на его плечо.
Петр Сергеевич ничего не сказал, но крепко прижал к
себе плачущую женщину и так стоял в темной зале, на по­
толке которой плыли круги от проезжавших по ул ице ка­
рет; и может быть, никогда: ни когда в цветнике он сказал
ей впервые •люблю• , а она убежала в розовом платье, ни
когда, отвернувшись к стенке, она ждала его в первую ночь,
ни в первые сладкие дни их тихой жизни - никогда не чув­
ствовал он ее такой близкой, маленькой, беззащитной , эту
сильную Зину Прохорову, а себя, нежного Петю Мельни­
кова, крепким дубом.
Так он ей ничего и не сказал, а она сама, поднявши голо­
ву, отчетливо молвила:
-
Прости, Петя, я очень устала, но этого больше не по­
вторится. - И поцеловала его в лоб, как мать.
И так они прошли все комнаты, не зажигая электричест­
ва, она вперед, а он за ней, и не казался уже сам себе дубом
Петр Сергеевич .
Но через несколько дней, будто случайно, смотря газе­
ты , Петя сказал:
-
Поедем сегодня, Зинок, в оперу, а потом где-нибудь
поедим , мы засиделись, прихватим и Саню с мужем с со­
бою.
Зиночка взглянула насмешливо и лукаво сказала:
- Нет, Петя, в театр я сегодня не поеду, а посидим почи ­
таем. - И добавила тихо: - Нельзя же, мой друг, шить та­
кими белыми нитками.
Но когда спустя некоторое время Петр Сергеевич по­
вторил свое предложение, она согласилась, бросив
вскользь:
- 454-

-
Ну что с тобой поделаешь? То лько уж не зови Вита­
лия с Сашей, а поедем вдвоем и будем пить, и ты ухаживай
за мной, будто мы не женаты, а влюблены друг в друга.
-
Но разве это так исключает одно другое ? Я не хотел
этого сказать.
- Тем лучше: тебе еще удобнее будет изображат ь моего
поклонника.
Недаром старая нянька называла Зиночку Прохорову
•неудержимой•. Ей мало были известны мера и вес, и те ­
перь, во время второго расцвета еще не увядающей их
влюбленности, она не хотела знать никаких препон и пре­
град, а понеслась, как буйная кобылица, по полю, когда
пьть не поспевает за нею, а вдали за рекою гулко слышит­
ся тупой топот. Не знающие их люди обращали внимание и
завидовали Петру Сергеевичу, когда они появлялись вмес­
те, всегда в залах, а не в кабинетах ресторанов (нарочно для
показа, пусть , мол, видят нашу любовь, всему свету с баш ­
ни крикну): Зиночка в модных и даже чуть-чуть кричащих
туалетах, а Петр Сергеевич - красота неописанная, будто
английский принц.
-
Это будто из Мюссе, не правда ли, Петя, или из Баль­
зака? - ш ептала Зинаида Львовна, высоко подымая юбки,
когда спускалась по лестнице.
- Это гораздо лучше, это из тебя, мой идол, моя причуд ­
ница, - отвечал ей в тон английский принц, а глаза его то­
сков али.
• Зачем, зачем все это? будто кокотка, разве я не влюб­
лен в нее и так? На острове необитаемом любил бы я ее еще
втрое •.
Однажды будто заметила эту тоску Зинаида и спросила
его, не опуская бокала, его же словами:
- Что с тобой, Петя, тебе скучно?
А он ей ответил:
-
Какой вздор, с тобою? Было бы скучно, я бы сказал,
поверь.
И Зинаиде, очевидно, вспомнилось то чтение, и , не захо­
тев, чтоб муж в томлении в темной гостиной сказал ей:
• Как скучно, ах, как скучно• , - она быстро переменила
фронт, и как отрезало.
- 455-

Сколько ни звал ее Петр Сергеевич туда и сюда, все нет
да нет, а начала вышивать какой-то длиннейший половик,
которого, если растянуть, то хватило бы от Фурштадтской
до самого Исаакия.
v
Ситцевая занавеска отделяла сундуки и кровати от ши­
рокой и светлой половины, где у трех окон было поставле­
но три стола, а на них, вроде уютной кухни, были располо­
жены баночки, скляночки, горшочки, тарелочки и целый
ассортимент начисто вымытых кистей, а в отдельной латке
пяток сырых яиц.
За одним из столов сидел чернобородый мужчина, вы­
водя по налевкашенной и уже позолоченной липовой доске
с выемкой красные перья серафимов. На носу у него были
очки, действовал он такой крошечной кисточкой, что было
смешно, как она помещается и не выпадает из толстых ко­
ротких пальцев. Работал он молча, иногда тяжело вздыхая,
но казалось, что вздохи эти происходят не от какого-ни­
будь неудовольствия, потому что лицо его выражало тихую
приятность и серьезное умиление.
Повздыхав еще полчаса и глянув в окно на спускавшие­
ся сумерки, он кликнул:
-
Ты еще не кончила, Поликсена? Скоро шабашить
пора!
В ответ на его окрик совершенно неожиданно за занаве­
ской обнаружилось присутствие другого человека, и даже
женщины, которая тоненьким голосом ему отвечала:
-
А у меня давно уже свет вздут.
Отдернув занавеску, Кузьма Ти хоныч вступил в сундуч­
ное отделение, где оказалось тоже окно, у которого стоял
уже не стол с горшочками, а ножная машинка; стол же сто­
ял рядом, и на нем помещалась лампа и куски, большие и
маленькие, разноцветных тканей веселых колеров. Обер­
нув к входящему маленькое круглое в рыжих кудерьках ли­
чико, женщина проговорила:
- Сегодня середа, может быть, и Федор придет.
-
Все может быть, а у вас как?
-456 -

-
А уж и не говорите; теперь Зинаида Львовна засела
дома, сил ком не вытащищь, а с барином хоть и не ругаются ,
а распря у них большая; очень жалко Петра Сергеевича.
- Так и всегда бывает. Ведь брак - это не фунт изюма
съесть. Старики не глупее нас были, любовь что - дунул, и
нет ее, а в юных годах и тем паче. Ту т главное - характер и
скромность взаимная, а без них ничего не будет.
-
Хорошо вы говорите, дяденька, да ведь, если взять в
роз ницу, обоими не нахвалишься, что Зинаида Львовна,
что Петр Сергеевич.
-
Ну вот и выходит, что порознь скучно, а вместе тесно,
я их не знаю и говорить не смею: с твоих слов сужу, а не та­
кую бы жену нужно Петру Сергеевичу.
-
Ужясаманезнаю,ктотутправ,ктонеправ,даито
сказать: не мое это дело; так бы я сказала: барыня у нас как
полы мя пышет, а барин свечою теплится.
Куз ьма Тихонович, походя по комнате, раздумч иво
молвил :
-
Труд но о чужих делах судить , вот тоже Федор про
своего бар ина говорит...
Верно, что-нибуд ь экстренно понадобилось Поликсене,
что она, низко наклонившись над ворохом лоскутков , стала
в них разбираться и не поддержала беседы, и Кузьма Ти хо­
ныч молча шагал ; так в молчании они и пробыли, пока в пе­
редней прозвонил звонок, и Поликсена, словно сорвав ­
шись , побежала отворять двери в ысокому, рябому
гвардейскому солдату. Лицо у него было круглое, и , несмо­
тря на рост и коротко стриженную голову, всякому было бы
заметно, что одни и те же у них раскосые глаза и большие
неумятые рты. Пока Федор разоблачался, сестра его пошла
стучать чашками и конфоркой; чай пили аккуратно и дол­
го, по временам отставля
я
чашки, в ытирая пот и снова за
чай принимаясь, и разговор вели ч инно о вестях из дерев­
ни, о торговле Кузьмы, о полковых новостях, о газетных из ­
вестиях, и только под конец Поликсена, собравшись с ду­
хом , пропищала:
-
Что это совсем забыл твой барин нашего Петра Сер­
геевича? А вед ь прежде, говорят, близкие друзья были.
-457 -

- Этого я не моrу знать, куда его высокоблагородие хо­
дит, а что насчет друзей, так у господина Мельникова те­
перь молодая жена есть, а уж женатый холостому какой то­
варищ? Это и в писании говорится - отлепится, мол, и
прилепится.
- Насчет писания-то, положим, брат, ты путаешь, а что,
конечно, у холостого человека одна забота, а у женатого
тысяча.
Снова пропищала Поликсена:
- А Андрей Иванович не собираются жениться?
Солдат повел на нее глаз ом и сказал:
-
Не моrу знать; у нас не спрашивал. А девиц и дам к
нам не ездит.
-
Вот-то хорошо! - пропела Поликсена.
- Что же, конечно, не плохо, раз человек себя соблюдает.
- Да, - сказалсолдатисталводитьглазамипопотолку.-
Однако пора и честь знать; спасибо на угощенье.
- Ты приходи, Федя, почаще. Ведь и к тебе-то мне нель­
зя ходить. Афон - чистый Афон.
-
Был Афон, а вышел Агафон, - промолвил солдат и
снова заводил гл азами по потолку.
Поликсена хихикнула, а Ку зьма Тихо нович добавил:
- Пустое что-то прибираешь, служба.
- Да, - сказал солдат и стал прощаться, стуча сапогами,
а Поликсена села за швейную машинку и запела на мотив
•Трансваль, Тр ансваль•:
Афон, Афон, страна родная.
- То же нашла занятие, какие псалмы петь.
-
Вы, дяденька, человек старый и божественный, а я -
молода и фантазию имею, мне многое и простить можно.
- Да имей фантазию, сколько угодно, только Афона тут
не путай.
- Я не в том расчислении, а я насчет господина То лсто­
го задумавшись: я думаю, трудно ему при такой красоте се­
бя соблюдать.
-
Это уж не наша забота. Соблюдает, значит, Бог ему
помогает.
- А может быть, он от природы - бесчувственный?
-458 -

-
Все может быть, только мой совет: и господина То л­
стого тебе к фантазии не при плетать.
-
Мысль у меня, как птицы, дяденька:
ПnlЧКа Божия не знает
Ни заботы, ни труда...
Но Ку зьма Тихо нович, очевидно, совершенно рассер­
дился и, махнув рукой, стал стелить себе постель на скри ­
пучем сундуке, а Поликсена, хоть и не пела Афона, но все
что-то шевелила губами, и когда п ереходила от стола к ма­
ши нке и шкапу, то делала это вприпрыжку; зато когда на
другой день с утра она шила в узенькой проходной у Мель­
никовых, она все время тоненьким голосом выводила:
Афон, Афон, страна родная.
-
Что это вы поете, душенька? - спросила, проходя,
Зинаида Львовна.
Сконфуженная Поликсена сказала:
-
Та к, вздор, сама выдумала; вчера у нас был брат мой
Федя, знаете, который у Андрея Ивановича в денщиках,
вот я и выдумала.
-
Я не понимаю, что вы говорите; при чем тут Афон?
Ул ыбаясь, Поликсена залепетала:
- Очень это даже подходит к господи ну То лстому, вы не
знаете, ведь вы их не видали...
-
Не видала, - спокойно заметила Зинаида, как-то на-
сторожившись.
- Ах Боже мой! Да как можно их не видать?
-
Выходит, что можно; а что?
Поликсена даже вскочила со стула и воскликнула:
-
Ангел, просто ангел! - И потом, наклонившись к уху
Зинаиды, прошептала: - А между тем себя блюдут.
Снова складка тети Марты набежала и исчезла с чела
Зинаиды Львовны, и она, проходя мимо, сказала холодно:
-
Смотрите, не обузьте мне в плечах, я не люблю, когда
приходится перешивать сорок раз.
Но когда Поликсена Дмитриевна Мальчикова уходила
под вечер от господ Мельниковых, чтобы уж е дома стучать
машинкой, Зинаида Львовна, будто подкарауливая ее в ко ­
ридоре, спросила небрежно:
-459 -

-
Послушайте, милая, ведь этот, как ero... ну поручи к".
То лстой". он был, кажется, очень дружен с моим мужем? Я
что-то вспоминаю.
-
Как же, как же, водой не разлить. Я думала, что вам
все известно, - оттого так и говорила.
Будто боясь услышать что-нибудь, Зинаида поспешно и
как-то ви новато заключ ила:
- Я все думала об Афоне и хочу спросить у мужа.
-
Спросите, спросите: им, конечно, все принадлежности
известны.
VI
Время приносило мало перемен в жизнь обеих пар, т. е.
не то, чтобы н ичего не изменялось, но изменялось так опре­
деленно, так подсказанно, так по раз принятому направле­
нью, что почти могло сойти за развити е, а не за изменение.
Но, вероятно, это развитие зашло уже сли шком далеко, что
Клавдия Павловна почти не узнала брата, когда тот вошел
в ее крошечную, но светлую и опрятную переднюю с поло­
виками.
-
Что с тобою, В италий? - воскликнула г-жа Роммер
так громко, что канарейки запрыгали в двух висячих клет­
ках, пугли во попи скивая.
-
Кажется, ничего особенного; что тебе показалось? -
отвечал брат, не снимая пальто.
Войдя в зальце с пианино и тоже с половиками без кана­
реек, но с аквариумом, где меланхолически полоскался
одинокий сом, Виталий, криво улыбаясь, молвил:
-
А может быть, ты права, Клаша: со мною если не слу­
чилось, то готово нечто случиться.
-
Что же именно? - спросила Клавдия, поднимая глаза
и перестав играть ключами , висевшими у ее пояса.
-
Мне нужно посоветоваться с тобою, сестра, насчет
очень важного дела. Сядем, если у тебя есть время.
-
Конечно. Когда же у меня не бывало времени на твои
дела, хотя бы и не столь важные?
- 460-

Севши на потертый красный диванчик и видя, что брат
молчит, озираясь по сторонам, она первая возобновила раз ­
говор:
-
Что же ты мне хотел сказать, Витя?
-
Ты не смейся, Клаша: тебе это может показаться глу-
пым и наивным, но это очень важно, центрально важно, по­
нимаешь?
-
Покуда мало.
-
В сущности, я человек очень нетребовательный, да и
нельзя предположить, чтобы Саша захотела меня обидеть;
можно думать про нее, что угодно, но она не мошенница же
в самом деле! А мне так будет гораздо свободнее, гораздо:
никаких попреков, никаких трений, намеков на твое влия­
ние - ничего. Я никогда так сильно не п онимал Евангелие.
Клавдия Павловна, несколько отстранившись от собе­
седника, будто для того, чтобы лучше его видеть, произ­
несла:
-
Чем больше ты говоришь, Виталий, тем меньше я те­
бя понимаю. Объясни м не толком, в чем дело?
- Ну, если бы человек имел на ногах золотые гири и шел
ко дну, не лучше ли бы было сбросить эти гири, выплыть и
быть спасенным? - И, будто объяснив вполне свою мысль,
он взглянул прямо в гл аза г-жи Роммер, которая, посмот­
рев на него с некоторым испугом, крикнула шевелившейся
в соседней ком нате служан ке:
- Дуня, выведи, пожалуйста, То мми погулять.
И лишь когда та ответила: -«Слушаю -с• - и затих радо­
стный собач ий лай уводимого мопса, Клавдия Павловна,
наклонясь к брату и понизив голос, спросила:
-
Ты хочешь перевести капитал на имя Саши?
-
Ну, конечно! как ты не догадалась об этом тотчас? Как
мне раньше не приходило этого в голову? Подумай, как это
будет хорошо.
.
.
-
Ничего хорошего я в этом не вижу. Может быть, это
очень благородно, но совершенно бесполезно и даже вред­
но, для нее, разумеется. Подумай и о жене. Да, да, да. Не
смотри на меня так, в данном случае ты поступаешь, как
эгоист, ты готов погубить, именно погубить во избежание
- 461-

неприятных •трений•, как ты выражаешься, человека, ко­
торого ты л юбишь, если не уважаешь.
- Я не понимаю, что ты говоришь, - растерянно проле­
петал Виталий Павлович.
-
Ага, теперь ты не понимаешь. Ты думал, все будут
удивляться твоему благородству, тебя хвалить и прослав­
лять, как самоотверженного благодетеля? Я не знаю, может
быть, все так и будут к тебе относиться, а вернее, что по­
жмут плечами и посмеются, но я, сестра твоя, которая лю­
бит тебя не меньше себя, прямо скажу тебе, что это будет
глупоивредноидлянее,даидлятебя.
-
Но почему же, почему? - спрашивал, ходя по пятам
за рассерженной сестрою, Виталий Павлович.
Не останавливаясь, та говорила.
-
Все равно, ты теперь ничего не поймешь, но верь мне:
я тебя прошу этого не делать, серьезно прошу об этом.
-
Это невозможно, Клаша, это непеременимо.
-
Что может быть непеременимым? Тол ько то, что уже
сделано.
Виталий Павлович сел на тот же диванчик, где только
что беседовал с сестрою, закрыл лицо руками и только по­
вторял:
-
Этого изменить нельзя, нельзя, нельзя.
-
Но почему нельзя? - недоумевала Клавдия.
То гда Виталий отвел руки от восторженного и запла­
канного лица и сказал с некоторой торжественностью, но
не совсем уверенно:
-
Потому что это уже сделано.
Внезапно остановив свою ходьбу, сестра воскликнула:
- Ты меня морочишь, Виталий!
Тогда тот более твердым голосом подтвердил:
-
Все уже совершено !
Впущенный То мми скакал вокруг неподвижной Клав­
дии Павловны, хватаясь зубами за бренчавшие ключи и
яростно лая , та же, забыв о присутствии Дуни и стараясь
заглушить собачий шум, кричала:
-
Я не знаю, Виталий, от святости или от глупости ты
такой!
-462-

Но, видя, что углы губ у брата опускаются вниз и выра­
жение лица из неопределенно-восторженного делается оп­
ределенно-обиженным, Клавдия Павловна отпихнула То м­
ми ногою и, подсев к брату, произнесла:
-
Во всяком случае ты поступил благородно, но жалко,
что ты не посоветовался раньше со мною.
Положив голову на сестрино плечо, Виталий сквозь
сл езы проговорил :
-
А ты уверяла...
- Что?
-
Что никто не скажет, что я поступил благородно.
Виталий Павлович слегка улыбнулся и, видя, что сестра
сидит крепко задумавшись, тихонько позвал забившегося
под диван Томми.
Клавдия Павловна, вздохнув, встала и сказала:
-
Обедай у меня, Витя.
- Да, если позволишь. Ты не поверишь, как меня изму-
чили все эти истории.
-
Еще бы, - равнодушно отозвалась сестра и вышла,
позвякивая ключами.
VII
По секрету можно сказать, что Виталий Павлович рас­
страивался, так сказать, предвосхищая события , потому
что ничего еще не было сделано, все было поправимо, ника­
кого обещ ания, связывавшего его п еред Александрой
Львовной, дано не было, а просто ему казалось, что это ре­
шение его поступить так настолько сильно, что предполо­
жение ему представлялось уже совершившимся фактом. И
теперь, войдя уже в положение самоотверженного героя и
благородного мужа, он легко переносил всякие скучные
официальности, связанные с такими шагами. Ему казалось,
что первое слово об этом было произнесено именно им, Ви­
талием Павловичем, и он как бы закрывал уши на то, что
молча подсказано ему это было его женою. И потом он дей­
ствительно думал, что, отстранясь от материальных забот,
весь отдавшись в руки Саши, он на самом деле будет сво­
боднее, спокойнее и независимее. Когда он сообщил жене о
-463 -

твердом своем решении, та без изумления гл янула на него,
поцеловала и сказала:
-
Я не хотела этого, Виталий, и не просила, но, может
быть, так будет действительно лучше и для те бя, главным
образом.
Получив все на руки, Александра Львовна проя вила не­
ожиданно большую практичность и деловитост ь, даже ее
расточител ьность как бы уменьшилась, так что Виталий
торжествовал и не мог достаточно нахвастаться своим по ­
ступком, на что у него уходило почти все свободное время.
Клавд ия не поддавалась восторженным излияниям брата и
сухо только поговаривала:
-
Ну, слава Богу, что все так хорошо устроилось.
Сашенька уже месяца два окружала себя •свитой• , т. е
.
порядочным количеством мужчин молодых и не слишком
молодых, которые часто бывали у Меркурьевых, сопровож­
дали хозяйку на концерты и в театры, присылали ей цветы
и конфеты и ревновали ее один к другому, стараясь напере­
рыв получить какие-либо оказательства предпочтения. Но
этих оказательст в н икак нельзя было заметить, вероятно,
даже самой Александре Львовне. Витали ю Павловичу, ко ­
торый состоял, нескол ько затушеванный , тоже в ч исле
•свиты • , к концу февраля сделалось очевидным, что толь­
ко три из поклонников его жены могут считаться если не
опасными, то во всяком случае не совсем приятными для
его самолюбия мужа. Эти трое были: Святослав Графов,
высокий длинноногий юноша, молчаливый белокурый по ­
эт Штейн и немолодой уже господин , служивш ий в какой­
то канцелярии и фамил ии которого никто не знал, но все
называли Рудечка или Рудольф Петрович. Он был ни кра­
сив, ни некрасив, был загадочен, остер на язык и считался
злым. Виталий Павлович не знал определенно и не мог до­
гадат ься, кто же из эт их трех предпочитаем его женой , но
ему было ясно, что куда-то улетела ее любовь к нему и за­
менилась другим чувст вом, беспокойным и не радостным.
Впрочем, это было настолько заметно, что не ускол ьзнул о
даже от глаз Поликсены , которая по рекомендации госпо­
жи Мельниковой заходила иногда в дом Меркурьевых для
мелкого шитья и починки.
-4
64-

Наконец Виталий Павлович решил напрямик объяс­
ниться со своей женою. Войдя в ее комнату, где она сидела
за каким-то письмом, он долго ходил, не зная, с чего начать.
Александра Львовна кончила письмо, надписала адрес, но­
вый чистый лист перед собой положила и задумалась. Ду­
мая, что вот время, муж сказал:
-
Какое солнце сегодня !
- Да, светит солнце, это не часто бывает, - отозвалась
Саша и снова начала писать, не наклоняя к бумаге раскрас­
невшегося неровно лица.
Так она окончила писем шесть, запечатала их сурrучом,
и солнце свои лучи перевело с двери на печку, а Виталий
все метался, не приступая к томящему его разговору. Алек­
сандра Л ьвовна долго смотрела в раздумье на огонь непо­
тушенной свечи, колеблемый быстрыми поворотами мужа,
и наконец сама произнесла:
- Ты хочешь спросить меня что-нибудь, Виталий?
Вздрогнув, тот подошел вплотную к стулу, где сидела
жена, и, ломая руки, сказал очень громко:
- Да, Саша, нам надо поговорить; я бол ьше не могу так.
- Что же, говори, спраш ивай ! - слегка съежившись, от-
вечала жена; видя, что тот умолк, она снова повторила: -
Го вори, спрашивай, В итал ий, я готова.
-
Скажи мне, Саша, кого из них ты любишь?
-
Из кого •из них•?
-
Ну из этих троих: Гр афова, Штейна и Рудольфа Пет-
ровича?
-
Поумней-то ничего не нашел спросить, - как -то об­
легченно проворчала Александра Львовна и, овладев уже
голосом, может быть, и волнением, добавила: - Разберем
каждого в отдельности: ты говоришь Графов, но ведь это же
мальчик, разве можно серьезно с ним считаться? Я еще не
в том возрасте, когда нравятся несовершеннолетние. По­
смотри, какие письма он пишет, разве мужчина может пи­
сать так женщине?
- А он тебе писал?
- Боже мой, не будешь же ты играть в Отелло! Мало ли
кто пишет ко мне, я не обязана все показывать тебе, и при-
-465 -
30МКузм1111,т1

том по таким пустякам стоит ли тревожить священную
персону супруга?
Она встала, легко прошлась к бюро и, достав несколько
узеньких розовых бумажек, сильно пахнувших духам и,
протянула их мужу, говоря:
-
Во-первых, дамская бумага уже предосудител ьна, и
п отом смотри ...
И, став за спиною Виталия, ничего не разбиравшего в би­
серном почерке, стала громко вычитывать: •Ваш, Ваш, Ваш!
Я готов на все, делайте со мной, что хотите, принадлежу Вам
и духом и телом, я ничего не боюсь ! Ваш, Ваш, Ваш•.
-
Что же ты находиш ь смешного в этом? Он серьезно
тебя любит.
-
Как ты не понимаешь ! Неужели нужно быть женщи­
ной, чтобы понять, насколько абсурдно подобное обраще­
ние? Можно подумать, что это написано не мне, а не знаю,
кому... Пойми, ведь все это я могла ему п исать , а никак не он
мне. Что за п еремещение ролей!
-
Зачем же ты с ним так ласкова?
-
Мне приятно видеть около себя красивых людей, ала-
скова с ним не больше, чем со всеми остальными, по-моему.
Александра Львовна говорила весело и свободно, будто
в гостиной, и в то же время чувствовалась дружеская от­
кровенность, так что со стороны показалось бы странным,
почему это господин так волнуется и расстроенно бегает по
комнате, тогда как его собеседница сидит себе на пуфе и
рассуждает совершенно независимо. Сделав тура три, Ви­
талий Павлович остановился, руки в карман, и снова начал:
-
А Штейн тоже слишком молод для тебя?
-
Штейн? Знаешь, я не любительница поэзии; это дело,
скорей, Зины.
-
Однако он бывает-то здесь и ухаживает за тобой.
-
В том-то и п икантность и нос Зине.
-
Александра
Ль вовна даже засмеялась и, положив руку на мужнин ру­
кав, сказала совсем уже конфиденциально и лукаво: - Зи­
на бы и хотела его залучить, да я не дам, понимаешь!
-
Ну, а Рудольф Петрович?
- Что же Рудольф Петрович? Он очень милый собесед-
ник и интересный человек, но я, к сожалению, не демониче-
- 466-

екая женщина, и мне жизнь еще не надоела, чтобы влюб ­
ляться в Рудечку. Притом, в случае безнадежной любви, я
бы поискала экземпляр получше.
-Когоже?
-
Не знаю, не искала еще и не встречала, - ответила
совсем просто Саша.
То гда Виталий опустился н а ковер у жениных ног и, об­
ня в ее, спросил шепотом:
-
Кого же ты любишь?
Очевидно, он ждал, что алые уста произнесут: �тебя,
мой друг•, но Саша, подумав, потрясла головой и так же
просто и раздумчиво сказала:
-
Не знаю; по-моему, никого.
То гда уже Виталий сам рискнул напомнить:
-
А меня разве ты не любишь?
-
Ну да, конечно, но это не идет в счет" .
Обняв ее еще крепче и поднявшись на коленях, муж на-
стаивал :
-
Нет, ты скажи по-хорошему.
Александра Львовна, насторожившись, сказала:
-
Постой минутку; кажется, стучат в дверь.
-
Те бе показалось; так скажи, скажи.
-
Что такое?
- Любишь ли ты меня?
- Да по правде сказать, не люблю, особенно когда ты та-
кой, как ты сейчас.
Вскочив, как укушенный, Виталий закричал:
-
Саша, Саша, что ты сказала! Это ужасно, забудь эти
слова, возьми их назад!
Саша тоже встала и возвысила голос:
-
Что ты кричишь на меня? Что я сказала, я и не забу­
ду и не желаю ни забывать, ни брать обратно. Вот тоже но ­
вости.
зо•
Те перь уже оба бегали в гармоническом соответствии.
-
Может быть, мне уехать? - кричал Виталий.
- Делай как хочешь.
- Ты меня выгоняешь?
-
Кто тебя выгоняет? Дом - твой!
-
Нет - он твой, все переведено, ты позабыла.
-467-

Ал ександра Львовна остановилась и , сразу понизив го­
лос, сказала:
-
Это - низко с твоей стороны делать такие нам еки ; ты
отл ично знаешь, что ничего не изменилось.
- Я вижу сам!
-
Что ты видишь?
-
То , что вижу.
-
Ничего ты не видишь! - досадливо сказала Саша и
пошла к двери.
Виталий ее вернул:
-
Так ты меня гонишь?
-
Никто тебя не гонит.
-
Но ты меня не любишь?
-
Позволь мне сейчас не отвечать на этот вопрос.
Виталий Павлович бросил на пол с треском неразбива-
емую пепельницу и прокричал:
-
Прощайте, я еду. Вы меня выгнали !
Сашенька пожала плечами и вышла.
Витали й бросился за ней, рванул дверь, но столкнулся
нос к носу с Поликсеной, несшей целый ворох скроенной
материи .
-
Вам что угодно? - спросил он, очевидно не узнавая
портнихи.
-
Я к Александре Львовне, - пролепетала та, роняя
свою ношу.
-
Ее нет, и меня скоро не будет совсем, совсем; уеду от
вас, живите, как знаете.
Сочтя эти фразы за приглашен ие к разговору, Поликсе­
на участливо и робко молвила, моргая глазами :
-
Зачем же вам уезжать, Виталий Павлович ?
-
Приходится, - трагично произнес тот, садясь к окну;
видя, что Поли ксена молчит, он повторил с добавлением : -
Приходится, когда жена выгоняет.
-
Может ли это быть? - воскликнула портни ха, всплес­
нув руками.
- Выходит, что может быть, - пожав плечам и , произнес
Виталий и, помолчав, прошептал: - Ку да я денусь?
Пол иксена, осмелившись, наклонилась к нему и тоже
шепотом посоветовала:
- 468-

-
К сестрице, Клавдии Павловне.
-
Ее здесь нет, она в деревне.
-
В деревню, - более оживленно подсказала девушка...
Но Виталий Павлович пропустил как-то мимо ушей ее
шепот и вдруг, взяв Поликсену за обе руки , спросил:
-
Вам жалко меня, Поликсена?
-
Еще как жалко-то ! Мне и барыню жалко.
Не дослушав конца, Виталий воскликнул, будто его осе-
нила внезапная мысль.
- Я перееду на время к вам\
- Чего это?
-
На время я перееду к вам, понимаете?
Поликсена, покраснев и затрепетав как-то, заговорила
быстро:
-
Да что вы? Пожалуйста, пожалуйста. Уд обно л и вам
будет? Боже мой.
-
Я так реш ил, вы не оставляйте меня, Поликсена.
Оденьтесь, выйдем вместе. Вы не знаете, как мне трудно.
Поликсена те перь сама взяла руку Виталия обеими ру­
ками и произнесла тихо:
-
Не надо горевать, всем трудно; нужно быть веселым,
Виталий Павлович, и всем будет легко и ласково. - Потом
побежала за кофточкой, бросив на лету: - Ждите меня у
ворот!
Виталий долго стоял, прижав лоб к оконному стеклу,
потом обозрелся, перекрестился и быстро пошел к перед­
ней, жалостно думая о своей судьбе.
VIII
Виталию Павловичу было до слез жалко себя самого,
когда он укладывался на Поликсениной кровати, меж тем
как девушка поместилась в большой половине с горшочка­
ми, но вместе с тем ему было и сладостно переносить неза­
служенную обиду, позор, особенно на глазах этих простых
и, как ему казалось, сочувствующих людей.
Поликсена действительно сочувствовала Виталию Пав ­
ловичу, как она сочувствовала всем несчастным и, видимо,
страдающ им, особенно если они оказал ись таковыми
-469 -

вследствие романических причин. И, улеПI
I
ись на крутом
сундуке, П оликсена не смыкала глаз, все думая о судьбе
господ Меркурьевых и Мельниковых, строя небывалые ро­
маны и вплетая туда неожиданно и странно Андрея Ивано­
вича То лстого, без которого не обходились ни одни ее меч­
тания, хотя бы самые фантастические. Та к и теперь при
ла.\fпадном мерцанье из-за занавески ей чудился подпору­
чик в какой-то необыкновенной и вместе с тем знакомой
форме, стоящим на возвышении, а вокруг него толпились
женщины и мужчины и в числе их Александра и Зинаида
Львовны, их мужья, и сама Поликсена в отдал ении стояла,
как чужая, на берегу канавки, за которой расстилался широ­
кий луг, где и имел место вышеописанный апофеоз господи­
на То лстого. Эта картина была, так сказать, заключением
воображаемых подвигов и романов Андрея Ивановича. По­
ликсена была возвращена к действительности стонами и
легким шорохом, доносившимися из -за перегородки. П о­
молчав некоторое время, она тихонько окликнула:
-
Виталий Павлович, а Виталий Павлович, это вы? что
с вами, голубчик?
В ответ стенания усилились, а шорох несколько стих.
Поликсена побудила Куз ьму Ти хоновича, но, видя, что это
бесполезно, сама встала босою и, открыв немного занавес­
ку, увидела гостя в белье стоявшим на коленях перед сто­
лом, за которым висели иконы. Он крестился, кланялся и
стонал все громче и громче, наконец приник головою к
краю стола и замолк. Поликсене стало невыносимо это зре­
лище, и она снова принялась тормошить своего дядю, но
тот спал, как убитый. Постояв в полутьме и беспокоясь те­
перь уже тем, что стоны прекратились, она окликнула Ви­
талия на этот раз уже полным голосом:
-
Виталий Павлович, да что с вами, Го споди Боже мой!
Тот встрепенулся, провел рукою по лицу, присел на ко­
ленях и, будто проснувшись и не понимая, откуда раздает­
ся звавший его голос, воскликнул:
-
Кто это? Где я?
-
Это я - Поликсена, конечно. Неужели вы все поза-
были?
-470 -

-
Помню, помню. У вас добрая душа, а Сашенька-то,
Сашенька! ..
Все еще стоя у занавески и придерживая рукою расхо ­
дившиеся ее половинки, Поликсена посоветовала:
- Ложитесь вы, голубчик, спать, ради Бога!
-
Сейчась, сейчас! Я теперь совершенно спокоен, - раз -
далось из другого отделения , и вскоре послышался скрип
кровати, на которую рухнул Виталий Павлович, но или сон
бежал его глаз, или он нашел, что не всю свою и чужую жа­
лость он истощил, так как теперь уж он окликнул хозяйку,
не отходившую от занавески:
-
Поликсена, вы здесь?
-
Здесь, здесь, куда я денусь ! Да что же вы не спите?
Может быть, вам неудобно или свет мешает?
-
Нет, отлично, мне просто не спится, да и как спать,
можно ли? Можно ли? - Помолчав, он продолжал: - По­
ликсена, подите, посидите здесь.
-
Ну, постойте, оденусь немного. О на придвинула стул
к кровати и зажгла свечу, от которой тени, более черные,
нежели от лампадного сиянья, перегибались со стен на по­
толок. Виталий лежал ничком, закутавшись в одеяло, и, ка­
залось, плакал. Поликсена будто про себя произнесла:
-
Бедненький, бедненький! Каково так мучиться? А все
она - любовь-злодейка!
Виталий Павлович заерзал в досадливом нетерпении и
вдруг, откинув одеяло, спустил ноги, поднял взлохмачен­
ную голову и прошептал, схватив П оликсену за руку:
-
У вас есть серные спички?
Та испуганно ответила:
-Нет.
-
Ну так уксусная эссенция? Что-нибудь, что-нибудь !
И, забыв о присутствии девушки, в одном белье стал бе­
гать по каморке, ища глазами какой-нибудь жидкости.
- Что вы, что вы, Виталий Павлович? Гр ех какой! Сей­
час дяденьку скричу.
И она заплакала. Наконец гость бросился к занавеске со
словами:
-
Красок выпью, красок, киновари кровавой, желтой
охры !
- 471-

Но Поликсена, моментально перестав плакать, подбе­
жала к Виталио и, схватившись обеими руками за его ру­
баш ку, подтащила его к кровати, снова туда бросила и за­
крыла одеялом. Тот охотно позволил проделать это над
собою и закрыл глаза, словно утомленный бореньем. Поли­
ксена жалобно посмотрела на перегородку, за которой по­
чивал сном праведным дяденька Ку зьма Тихонович, и про­
шептала:
-
Го споди, вот наказанье-то l
Открыв глаза и устремив их на потолок, Виталий П ал­
вович начал слабым голосом, будто вспоминая слегка забы ­
тую роль или собирая обрывки бреда:
-
Я ли не любил ее? Я ли не отдал ей все: жизнь, лю­
бовь, состояние? и что же? Уж асно, ужасно! А ведь она не­
плохой человек: она пряма и горяча; что же тогда другие?
Страшно подумать ! Из собственного дома, как тряпку, как
выжатый лимон, меня вышвырнули. Я не ропщу, не каюсь,
я рад, рад, что так случилось, что так все обнаружилось. А
как сулило все прочное счастье, когда я впервые держал ее
за руку и поцеловал перед всеми там, в сельской церкви !
Поликсена, наклонившись к лежащему, начала тонким
гол осом, словно ему в тон:
-
Не горюйте, голубчик: вы целовали, за руку держал и,
сколько времени жили вместе, ели, пили, гуляли, досыта
насмотреться могли. Рай, чистый рай! А каково приходит­
ся, когда не сл ышишь, не видишь, не только что поцело­
вать, подойти близко не смеешь, а рада бы, кажется, сапог
его стоптанный вместо Казанской поставить и плакать пе­
ред ним день и ночь. Это знали ли вы, Виталий П авлович?
Виталий отвечал со своего клироса:
-
Не она ли клялась мне на кресте всегда любить меня,
верной быть и ласковой? А верность и ласка, и любовь для
других оказались у ней, а не для мужа.
Поликсена, как антифон, подхватила:
-
Вы клятву имели и ласку видели хоть полчаса, а како­
во, когда и думать не смеешь, чтобы слово одно, взгляд
один получить и как клад в каморку снести, чтобы там яр­
ким солнцем в лютые морозы свет ило? Федор в первый раз
говорит: �Хорош у меня барин�. я-то рассмеялась еще, а
-472 -

как летом в Красное к брату приехала, его нет, сад посередь
домов и все окна в него; у одного стоит офицер, собак сви­
стит, китель расстегнут, сорочка тоже, белая кожа, как пер­
чатка, глаз карий, щеки розовые; на пробор причесан, и го­
ворит мне: 4Кого вам угодно?• Я ни вперед, ни назад не
двинусь, как дура, так меня всю прошибло; молчу; две соба­
ки со стрижеными хвостами в окно прыгнули, он раму за­
крыл, а я все стою; не знаю, когда опомнилась, так, не ви­
давши Федора, и уехала.
-
А теперь вы его видите?
- Редко, в церкви, где они бывают, на проспекте, у подъ-
езда иногда.
- Да о ком вы говорите?
-
О То лстом, Андрее Ивановиче.
-
Так ведь он очень далеко живет отсюда.
-
В ротах. Да это что ! Ноги молодые, не замечаешь, как
бежишь, ровно на велосипеде: со Спасской на Пантелеймо­
новскую пройти, а роты по дороге окажутся.
Долго перекликались Поликсена и Виталий, наконец
последний глубоко вздохнул, засыпая. Поликсена долго
смотрела на спящего, тихонько поцеловала его в лоб и ос­
торожно вышла на цыпочках.
Утром, уже стоя в дешевой шляпке с картонкой, она ука­
зала на спящего Куз ьме Тихоновичу, промолвив:
-
Препростой барин, чистая у них душа.
-
Слаб уж очень, да и выдумывает, кажется, на себя по-
ловину.
Но Поликсена недовольно прервала дядю:
-
Он - несчастный человек, его грешно обижать.
-
Сам бы себя только не обижал. Да и то: другой раз
обида человеку ко спасенью бывает". К сестрице Клавдии
поскорей отправить их надоть.
IX
Бывают люди, как неискусные токари, что выточат сто­
ловую ножку в добрый столб, а начнут поправлять, совсем
переломят; или как раскрашивальщики лубочных картин :
красной мазнут - окрасят и лицо, и волосы, и небо, и жу-
-473 -

равля колодезного; за зеленую примутся - зазеленят луг и
корову, и скотницу, и мельницы на горизонте. Так рука не
знает ни удержу, ни меры. Такою все больше и больше каза­
лась Петру Сергеевичу его жена Зинаида Львовна. Как бы
ни менялась она: была л и модницей, или скромной домо­
седкой, хотя он и знал, что она это делает и старается для
неrо, все ему было неприятно и раздражительно, везде он
видел или неестественност ь, или пересол. Даже самое же­
лание угодить ему, попасть с ним в ногу ему казалось бес­
тактным и неуместным, будуч и стол ь очевидным. Иногда
ему хотелось выругаться площадною руганью, когда Зина,
скромно одетая, вышивала еще н е оконченный половик
или передавала ласково тарелку супа, пододвигая незамет­
но ближе к нему любимые им пирожки или гренки. И, чув ­
ст вуя себя несправедл ивым, он злился на нее, которая за­
ставляла ero быть таковым. Ее руки, глаза, подбородок с
ямочкой, густые, прямые брови он любил по-прежнему, но
ему казалось, что теперь они в плену у какой -то другой
женщины , неприятной и чужой, какою стала теперь для не­
rо Зина. И почему? Но это было несомненно. В долгие
одинокие зимние месяцы они имели возможность подроб­
но и точно узнать друг друга , и Петр Сергеевич с rорем ви­
дел , что каждой ноте его гаммы соответствовала у жены
нота на четверть тона то ниже, то вы ше. Это его мучило и
бесило, тем более, что он видел, как из любви к нему Зина
старается , приноравл ивается , чуть не ломает своего не­
ломкого характера, и как это все тщетно и напрасно и ещ е
более фальшиво. Не rоворя уже о тех тайниках, которые,
невыдаваемые, были как-то непроизвольно оскорбляемы
нередко Зинаидой Львовной.
Иногда он подолгу смотрел в ее глаза (любимые, цело­
ванные так сладко глаза) и зло и любопытно думал, что в
этом мозгу, в этой коробке, какой состав там, тяжелее или
легче, чем в ero, что так непонятно, н епохоже и враждебно
они думают, желают, воспринимают, любя друг друга. К
марту он уже перестал думать, любит ли он Зинаиду, а жил ,
как с неприятным иногда, иногда же приятным компаньо­
ном; друrой раз, забы вшись, даже вдруг удивлялся, почему
это у неrо в доме ходит, ест, спит какая-то посторонняя,
-474 -

красивая и высокая дама и не собирается уезжать, не наде­
вает перчаток и шляпы.
Март был теплый и ветреный, не ясный, только к концу
похолодело, тронулся лед, засинело небо, и облака помча­
лись ко взморью, как второй ледоход. Петр Сергеевич по­
шел пешком к Фуксам на далекий Васильевский остров,
желая подумать хорошенько о своей жизни и отношениях к
Зине во время дол гого пути, но вместо всяких дум незамет­
но для себя твердил всю дорогу какие-то глупые вирши:
В месяце марте
Без дальних слов
Попер он к Марте
На Was
s
ily Ostrow.
Когда он ловил себя на этом занятии, то сердился и се­
кунды две думал о Зине, что как нелепо, что у нее нигде нет
родинки на всем теле, но потом , помахивая палкой, снова
принимался за прежние стишки.
Дом Фуксов не имел петербургского вида, разве только
где-нибудь на окраинах около фабрик могут встречаться
такие особняки с воротами, двором и садом, за которым вы­
сятся сплошные пятиэтажные стены. Все у них было чисто
и благоустроенно; в саду были клумбы редких цветов по
летам, а на леднике, покрытом дерном, была устроена бе­
седка, обвитая хмелем; дом был двухэтажный с двумя бал­
конами, со внутренними лестницами и с кухней в подвале.
Снаружи, при виде цельных богемских окон, затянутых
тюлем, с веселыми зелеными ставнями, н овоокрашенных
ворот, двери с чисто вычищенной гравированной доскою,
можно было подумать, что здесь живет дружная семья с ве­
селыми играми и смехом, с большой толпой подростков и
маленькими детьми, с дядюшками и тетушками, а никак не
скучная пара двух одиноких людей, редко видевших друг
друга, какими были Марта Фукс и ее супруг.
Девушка провела П етра Сергеевича в комнату Марты и,
сказав: �обождите минутку•, - вышла, прикрыв дверь.
На пианино была развернута •Zauberflote• , клубки пес­
трой шерсти с обрезками канвы лежали на переддиванном
столике, в вазе стояли розы и в горшках гиацинты, а на ок-
-475 -

не желтая французская книжка рядом с бум аrой, каранда­
шом , ключами и м иниатюрными костя ными счетам и. Ч ис­
тота и порядок были образцовые, но они не мертвили это
обиталище, а напротив, придавали какую-то милую скром ­
ность проте кавшей тут жизни. Петр Сергеевич сначала хо­
дил по ковру, останавливаясь у окон, через которые виден
был сквозной еще по-весеннему сад . Подробно осматривая
ком нату, где был впервые, он подумал: •Будто Фауст в гор­
нице Гретхен l•, мысленно рассмеялся , но не мог отогнать
от себя впечатления мирного , серьезного и любовного в
своем одиночестве житья . Прошло минут сорок, издали до­
носились чьи-то голоса, Петр Сергеевич решил войти в со­
седний покойчик, отделенный от будуара тол ько драпри;
очутившись в темно й проходной ком нате, где была отвор е­
на дверь на балкон, и увидя , как из сада подымались в раз ­
говоре хозяйка и его жена Зинаида Львовна, он не захотел
показываться , а опустился у драпри на стул, думая, что Зи ­
на скоро уйдет, тем более что она была в шляпе, накидке и
с зонтиком в руке. Но дамы, очевидно, собирались не ухо­
дить, но заняться чаепитием , потому что раздался звяк ло­
жечек и хрупкий звон тонких чашек. Говорили о нем, и
Петр Сергеевич с удивлением заметил, что Зина поверяет
тете Марте те же сомненния, те же недоум ения , что и ему
не давали покоя вот уже сколько времени, но со своей точ­
ки зрения, т. е. она не понимала того, что ему казалось яс­
ным и очевидным, естественное же и простое для него - ей
казалось странным и тревожным. Н а лицо Марты Н икола­
евны , которая одна была ему видна из его засады, набегала
и тотчас исчезала знакомая складка. Играя ложкой , она
раздумчиво произнесла:
-
Очень трудно советовать, потому что м ы с тобою
слишком разные люди, и то, что для меня легко, тебе пока­
жется трудным. Как-то Ваня назвал Петра Сергеевича •от­
гороженным•, теперь я только вполне понимаю все значе­
ние этого качества, потому что я сама такова, и что бы я
тебе ни говорила, ты не поймеш ь и только подосадуешь.
Даже то, что ты стараеш ься измениться , совершенно на­
прасно и бесполезно; это не в твоем характере, и это так за­
м етно, что может быть ему неприятным.
-476 -

- Я делала это из любви к нему, я думала, так будет луч -
ше нам обоим, - отозвалась Зина.
-
Но что же вышло?
-
Ничего не вышло.
-
Вот видишь. Потому что ты слишком молода, чтобы
любить его за самого него, а не за его любовь к тебе. Ты от­
вечаешь на его любовь, вот и все. И он слишком молод, что­
бы уступить тебе. Я не знаю, что тебе посоветовать; подо­
жди, там видно будет.
- Так трудно ждать!
-
Но ты, Зина, никого не любишь другого?!
-
Нет, тетя.
Те тя Марта снова нахмурилась и, как-то странно улыба­
ясь, добавила:
-
И его по-прежнему любишь?
-
Мне кажется ". - начала Зинаида Львовна, но вдруг,
прервавшись, заметила: - В той комнате никого нет?
Хозяйка встала, прислушиваясь; она казалась совсем
молодой в светлом платье с прямым рядом густы х светл ых
волос, розовыми щеками и свежим, не тонким ртом. Петр
Сергеевич встал и тихонько вышел. Будто он впервые ви­
дел и слышал Марту Николаевну, и, когда он закрывал гла­
за, все виделся ему розовый рот, светлые волосы и светлые
серые глаза госпожи Фукс, ее комната, где веяло тихою,
милою, отгороженною жизнью, раскрытую •Zauherflote•
на п ианино и клубки пестрой шерсти. Ее слова были будто
точный без фальши отклик на его заветней шие мысли, и,
вспоминая весь образ жизни Марты , он удивлялся, как он
раньше не замечал того, что бросалось в глаза. Будучи жи­
вой и радостной , она добровольно очертила круг вокруг се­
бя, своих желаний и мечтаний, за который переступать сч и­
тала некрасивым и неуместным, отзываясь в то же время на
все. Он рисовал ее еще привлекательнее, может быть, чем
она была на самом деле, и неизвестно, куда бы привели его
мечтания, если бы высокий, несколько сиповатый голос его
не окликнул:
-
Петя , сколько времени не виделись!
- 477-

Не поспел Мельников сообразить, в чем дело, как по­
чувствовал себя в объятиях и на щеке у себя прикоснове­
ни е коротко стриженных усов.
Андрей Иванович То лстой был все тот же, высокий и
тонкий, с розовыми щеками и неподвижными , широкими
карими глазам и. Разговорились, как давно не видавшиеся
друзья, переби вая од ин другого, перескакивая с предмета
на предмет, мешая мелоч и с важным, оживленно и любов­
но. Под конец Петр Сергеевич спросил:
-
Я очень изменился, Андрюша?
-
Порядочно, - ответил тот, улыбаясь.
- А ты так все такой же, - восторженно оглядывая То л-
стого, сказал Мельни ков.
- Да со мной нич его и не случалось важного.
-
А со мною что же случилось?
-
Ну все-таки, ты вот женился.
- Ах да, я и забыл совсем!
-
Вот как? Ну, прощай. Заверни как-нибудь, по старой
памяти. Пообедаем вместе.
-
Непременно, непременно. Ведь и ты зайдешь к нам, не
правда ли?
-
Постараюсь, - отвечал тот не совсем охотно и , поце­
ловавш ись с Петром Сергеевичем, повернул по Фонтанке,
высокий и тонкий , сопровождаемый двумя собаками .
Мельников и в самом деле будто позабыл, что он женат, -
так отлетели от него все вопросы и заботы и такая беспеч­
ная легкость вл илась в него от этой встречи . Зи наида
Львовна встретила его особенно ласково и тихо, загляды­
вая в глаза, которые он опускал, боясь, что жена прочтет в
них то, чего не должна была знать. Отчего не должна? На­
оборот, должна, должна. Нечестно скрывать, что все изме­
нилось, что он от нее далек, что случ илось то, что случи ­
лось. И сказать ей ласково, но твердо. С таким намерением
он подошел к ней решительным шагом и сказал, положив
руку ей на плечо:
-
Зина, я должен тебе сказать...
Она же, удержав его руку, склонилас ь к нему и прошеп­
тала счастли во:
-
Знаешь, Петя, я буду матерью скоро!
-478 -

И оба будто застыли. О н не поцеловал ее, не погладил ,
ничего; и она сама уже, подняв глаза, все еще склоненная,
спросила:
-
А ты что должен мне сказать?
Петр несколько хрипло прошептал:
-
Что н икогда, никогда я тебя так не любил, как теперь,
и буду любить всегда-всегда одну тебя, что нет ближе, род­
ней, дороже мне человека, нежели ты. Помни это.
-
Помню! - прошептала Зинаида Львовна, не опус­
кая глаз.

Часть вторая
1
Всякому, кто, не зная, вошел бы в квартиру господина
подпоручика АНдрея Ивановича То лстого, показалось бы,
что он вступил в обиталище одинокой женщины или немо­
лодой девушки, так чисто, целомудренно и даже чуть-чуть
сурово там было. Или же могло прийти в голову, что это -
жилище вдового священника, на что указывало, между
прочим, обилие книг духовно-нравственного и религозно ­
философского содержания , а также наличность в каждой
из четырех небольших комнат икон, содержимых в завид­
ном порядке. Эти покои отнюдь не были похожи на будуа­
ры, избави Боже, но кроме тщательнейшей опрятности в
них было что -то до трогательности чистое и целомудрен­
ное, что, может быть, ошибочно, но принято сч итать исклю­
ч ительною принадлежностью прекрасного пола. Даже лег­
кий намек на арматуру, помещавши йся над традиционной
тахтой в кабинете, не нарушал девической внешности об­
становки. Единственною роскошью скромной квартиры
были постоянно св ежие цветы, размещенные в разли чны х
местах; и еще, что несколько смя гч ало общий строгий вид,
это - обилие света и веселые колера обой и обивок. Запах
кожи, табаку и духов как-то странно не нарушал гармонии
и лишь в кухне, во владениях Федора, переходя в слишком
казарменный букет, впрочем, без преувеличения, напом и ­
нал, что все-таки это - жилище гвардейского подпоручи ка,
а не светелка Гретхен и не монастырская келья. Но есл и ,
как иные утверждают, всякий человек имеет внешность,
которой он заслуживает, и если это соответствие возможно
распространить и далее, то квартира АНдрея Ивановича
могла бы нам дать некоторые данные о внутреннем облике
своего хозяина. Во всяком случае о его внешних привыч­
ках, которые тоже что-нибудь да значат. Скромный и за­
стенчивый от природы, он мало пил, не был игроком, ни во­
локитой, а все свободное от службы время пров од ил или за
чтением, или в обществе трех-четырех товар ищей . Не надо
думать, чтобы это был ханжа или принципиальный трез -
-4
80-

венник; при случае и в компании он, конечно, и пил и ездил
по садам и ресторанам, и не корил себя за это, но у него не
было в этом потребности, кутежи не входили в обиходную
программу его существования, и он без них легко мог обхо­
диться. А может быть, он знал, что когда его щеки от вина
сделаются еще розовее, а потом побледнеют, карие глаза,
потемнея, заблестят, рот со стрижеными усами полуоткро­
ется, тогда он, Андрей Иванович, сделается более болтл ив,
нежели следует, и может легко проговориться, а проговари­
ваться ему никоим образом нельзя было. Кажется, подозре­
ние в том, что ему было в чем проговориться, владело мно­
гими из его товарищей, и они нарочно подпаивали
То лстого, но всякий раз, как только неестественный румя­
нец у него сменялся смертельною бледностью, неукосни­
тельно Андрей Иванович подымался из-за стола и, сослав­
шись то на неотложные дела, то на нездоровье, удалялся к
себе, не сказав ничего, что бы дало ключ к его тайне, кото­
рую многие считали существующей, хотя не было никаких
внешних причин думать это. Его молодой друг Мейер, при­
стал ьно следивший за ним во в ремя пирушек, всегда облег­
ченно вздыхал, когда тот уходил, а веселье шло своим по­
рядком, выписывали женщин, требовали еще вина,
перекочевывали с места на место, и так до утра, а то и до
следующего вечера. Выходил Андрей Иванович редко,
притом никогда никому не было известно точно, куда он
выезжает, даже доверенному вообще Федору. Эти выходы,
конечно, не уменьшали толков, а, наоборот, их увеличива­
ли, но едва ли кто знал справедливое их значение и цель .
И в этот вечер Владимир Сергеевич Мейер сидел в ка­
бинетике То лстого один в совершенном неведении относи­
тельно того, скоро ли вернется хозяин. Но его интересова­
ла главным образом длительность выхода Андрея
Ивановича, но, казалось, никак не самый факт его отсутст­
вия. Федор, стоя у притолоки, старался разузнать у гостя,
куда ездит его высокоблагородие и какие изредка со бира­
ются к ним люди, причем из товарищей бывали только
Владимир Сергеевич и г-н Тол стой. Но Мейер, растянув по
тахте свои длинные ноги и оперши на руку белокурую го­
лову, смотрел на топящуюся печку, неохотно отвечая на
- 481-
31МКуэми11,т 1

почтительные вопросы денщика. Наконец в передней по­
слышался звонок, в ответ на который из кухни раздался
двойной собачий лай. Мейер, не вставая с дивана, поцело­
вался с пришедшим, который, распорядившись насчет чая,
присел к Владимиру и молча стал смотреть на ту же топя ­
щуюся печку. Положив руку на плечо То лстому, тот сказал:
-
Ус тал, Андрюша, поди?
-
Немного, но это пустяки.
- Все были?
-
Кроме больных, все. Да, кстати, из Парижа от Анато-
лия письмо, тебе кланяется, целует.
- Благодарствуй. Скоро ли и мне доведется ходить с то-
бою? - раздумчиво добавил Владимир Сергеевич.
-
Не будешь сам себе портить, так н едолго ждать.
-
Охота тебе цукать меня, Андрюшенька.
-
О тебе же забочусь, - ласковостью стараясь смягчить
наставительность своих слов, сказал Андрей Иванович,
встал и расстеrnул китель.
Владимир с дивана произнес, закидывая руки за голову
и смотря в потолок, где прыгал отблеск красных углей:
- Ты не можешь себе представить, как м не хочется ско-
рей вступить.
-
Из -за дружбы ко мне?
- Да, и из-за этого.
-
Спасибо, голубчик, но, гл авное, должна быть искрен-
няя уверенность в справедливость и спасительность обще­
ства. Ты прочитал книm, что у меня взял позавчера?
-
Нет, не совсем еще, - виновато отозвался младший.
-
Что же ты делал?
- Когда?
-
Например, хоть сегодня.
-
На скэтинге был.
Андрей Иванович поморщился, но сдержался и спросил
только:
-
Кто же там был?
-
Она опять была.
-
Познакомился?
-
Что ты l мыслимо ли?
-482 -

Владимир Сергеевич быстро поднялся и подошел к си­
девшему за столом Андрею. То т, не оборачиваясь, продол­
жал разбирать какие-то письма.
- Ты не сердись, Андрюша, и не считай меня слишком
легкомысленным.
- Те м хуже, если это не легкомыслие, - проворчал То л­
стой, не отрываясь от писем.
-
Я не знал, как бы я благодарил судьбу, если бы мне
сейчас представился случай доказать мою верность и лю­
бовь к тебе.
Андрей обернулся и, посмотрев на правильное, детское
лицо Мейера, его открытые серые глаза и непослушную бе­
локурую прядку, падавшую на лоб, сказал ласково:
-
Полно, Володя, я настолько тебе верю, что знаю
вздорность всяких скэтингов. Если б я тебе не верил, как
бы я тебя ни любил, разве мне пришло бы хоть на минуту в
голову ручаться за тебя?
И он поцеловал его нежно и несколько сухо. Потом, буд­
то чтобы переменить разговор, не предполагая, насколько
он совпадает с темой, произнес равнодушно:
-
Кстати о скэтинге; я получил письмо, где именно на
Марсовом поле мне назначают свидание и сегодня.
- Тыне был?
- Ну, конечно.
-
И не знаешь, от кого письмо?
- Не имею никакого представления. Да вот письмо, там
описан костюм; может быть, ты сегодня видел и эту даму,
есл и был не всецело поглощен своей незнакомкой.
И он протянул листок, где было размашистым женским
почерком начертано:
�не зная вас, но много слышав, убедительно прошу не
отказать мне в свидании. Лучше в нейтральном месте. Дело
очень важное. Поверьте, это не авантюра. Приезжайте зав­
тра в 5 1/2 в скэтинг на Марсовом поле. Я буду в лиловом
платье с мехом, шляпа с большим серым пером, у пояса фи­
алки. Поверьте, что вы не раскаетесь, согласившись на мою
просьбу. Покуда нет надобности знать мое имя•.
-483 -
з1•

То лстой ч итал спокойно, не обратив внимания, что его
товарищ, вдруг побледнев, схватился крепко за спинку его
кресла.
-
Я, конечно, не поехал, но ... что с тобою, Володя?
То т хрипло прошептал:
-
Да ведь ... да ведь это была. .. она, она! моя дама, Анд­
рюша! Лиловое платье с мехом, фиалки - тол ько у нее се­
годня были!
То лстой , усмехнувшись, молвил :
- Жаль, что я не пошел, а то мог бы составить тебе про­
текцию. -
И потом, вдруг густо покраснев и сделавшись
страшно серьезным, гневно произнес: - Я не думал, что ты
так слаб, Владимир. Стыдись ! А еще хочешь быть нашим .
11
Разговор с Поликсеной, казалось, недостаточно значи­
тел ьный, чтобы его помнить, однако не только помнился
Зинаидой Львовной, но даже так крепко засел ей в голову,
что неоднократно она возвращалась мыслью к таинствен­
ному подпоручику. Помня о его дружбе с ее мужем, не раз
во время не то что размолвок, но какого-то отчуждения с
Петром Сергеевичем хотела она обратиться прямо к То л­
стому, чтобы он помог ей советом, как знающий своего дру­
га точно и давно. Она хотела обратиться к нему просто и от­
кровенно, но тайно, и эта таинственность ее особенно
пленяла и привлекала. И даже теперь, когда надобность в
этих советах будто прошла, ей трудно было отказаться от
мысли пойти в далекие роты, увидеть лицом к лицу �афон­
ского отшельника• и расспросить о чем-то необычайно
важном, о чем - она и сама в точности не знала. В тот день,
когда Пол иксена утешала растроганного и растерзанного
Виталия, Зинаида Львовна подозвала ту же девицу Маль­
чикову и, передав узенький конвертик, запечатанный про­
долговатой небольшой печатью, попросила доставить его
через брата Федора его господину. В конвертике, разумеет­
ся , была заключена записка, в которой сообщалось, что по
очень важному и тайному делу госпожа Мельникова про­
сит г. То лстого принять ее и не отказать в разговоре. То есть
- 484-

содержание записки было таково, в самом же послании ни­
каких имен не упоминалось, и было оно, как говорится ,
анонимно.
Поликсена, придя дня чрез три, сказала, что все испол­
нено, так что Зинаида Львовна, собираясь в назначенный
день к незнакомому, но столь давно известному молодому
человеку, была уверена, что хотя она и явится в качестве
•прекрасной незнакомки >), но самый факт ее визита не бу­
дет неожиданностью для загадочного отшельника.
Оделась она скромно, но особенно тщательно, и даже
стоя перед зеркалом уже в шляпе с густым вуалем, еще раз
провела по лицу пуховкой и невольно сама улыбнулась на
свои приготовления. �Будто на свиданье !>) - подумалось ей,
но тотчас же она с живостью подхватила, будто отвечая
предполагаемому оппоненту: �ну и что же? Ну, на свиданье!
Посмеет ли кто сказать, что я хоть на мизинец неверна Пете?
Иду, чтобы было еще лучше, еще крепче, еще любовнее l>)
И было чувство детской шалости, важного, �святого•
дела, несколько преступной тайны и волнующего любо ­
пытства. Но на улице все это постепенно прошло, Зинаида
Львовна почти позабыла, куда и зачем она едет, и когда
вспомнила, то ей представился только визит к незнакомо­
му человеку, которому точно она даже не знала, что сказать,
визит неловкий, не совсем нужный и главное - довольно
скучный. Все это привлекало только в плане, только в мыс­
лях, на деле же оказалось далеко не столь пленительным.
Минуту она даже подумала, не вернуться ли, не бросить ли
всю эту все-таки авантюрную историю, как ей вдруг пока­
залось, не вернуться ли на Фурштадтскую, где готовят пя­
тичасовой чай, не стереть ли излишнюю пудру и не при­
няться ли за не оконченное еще вышиванье. Но пока она
это думала, узкая ручка в черной перчатке не отрывалась в
забвении от электрической кнопки, и за тонкою дверью
слышался серебряный непрерывный звон. �Верно, судьба
так решила! >) - подумала Мельникова, когда Федор нере­
шительно приоткрыл двери на ее более чем решительные
звонки. Впустив посетительницу в кабинет, ясно освещен­
ный солнцем, денщик исчез, и с его шагами исчезли как бы
все признаки жизни в этом светлом жилище, будто все вы-
- 485-

мерли, или спали. Зинаида Львовна подопша к окну; везде
чисто и несколько сурово стоят цветы, над тахтой помеща­
ется арматура, развернутая книга лежит обложкой вверх,
будто чтец только что вышел, но ни звука, ни шороха. Зина­
ида Львовна почти не волновалась, но ей стало как-то скуч­
но и слегка дремотно. Долгий ли переезд по мартовскому
солнцу, сладковатый ли запах цветов, духов, табаку и еще
чего-то похожего не то на ладан, не то на кипарис, тишина
ли, но веки гостьи как-то отяжелели, и мысли застыли тупо
и не без приятности. Она не заметила, как в комнату вошел
высокий офицер со стрижеными усами, и только его оклик:
-
Простите, я вас заставил ждать, сударыня ! - вернул
Зинаиду к действительности. Не отвечая , не подавая руки
и плохо соображая, она слушала, как хозяин продолжал: -
Меня не было, но я должен был тотчас вернуться. Не зная,
что вы меня ждете, я задержался несколько. Может быть,
вы сядете и сделаете меня известным, чем я имел бы честь
служить вам?
- Вы знали, что я приеду, как было условлено, се годня ? -
вымолвила наконец Мельникова. Толстой удивленно под­
нял на нее глаза и ответил:
-
Я рад вас видеть у себя, но я совершенно не помню,
чтобы мы уславливались с вами, равно как нисколько не
знаю, ни кто вы, ни чем могу я вам быть полезен.
с Он слишком деликатен или хитер•, - подумала Зина­
ида Львовна и произнесла, может быть, слишком легко­
мысленно:
- Вы не получали письма от незнакомой вам дам ы, где
заключалась просьба увидеться с вами? - и потом, будто
спохватилась, до бавила просто и робко: - Поверьте, это не
авантюра, а очень серьезное и важное дело.
Она все забыла, что, почему и как нужно было говорить,
ловила себя на этом, сердилась, но чувствовала, что с Тол­
стым ей иначе и нельзя было говорить, как откровенно и се­
рьезно, хотя ничто в наружном виде молодого офицера не
требовало, казалось, этого. Она даже не думала о преслову­
той его красоте, мельком заметила, что он строен и имеет
несколько странные, рассеянные глаза. И то простое, что
-486 -

они говорили, ей представлялось, как сонное виденье, пол­
ным иносказаний и другого значения наяву.
-
Так это от вас я получил записку?
- Да, да, через денщика?
-
Нет, простите, по почте.
-
Третьего дня?
-
По-моему, раньше. Там упоминается скэтинг-ринг и
описан ваш туалет.
-
Нет, нет, - пробормотала Зина, окидывая взглядом
свое темное платье; вспомнила про пудру и покраснела. К
счастью, было темно уж е настолько, что ни румянец, ни пу­
дра посетительницы, стоявшей спиной к окну, не были за­
метны. Ее взгляд на платье не ускользнул от рассеянного
взора хозяина, и он, усмехнувшись, произнес:
-
Костюм не совпадает так же, как и место нашего... на­
шей беседы, но не все ли это равно?
-
Конечно, конечно, это недоразумение. Сядемте, Анд­
рей Иванович? - вопросительно сказала Зинаида.
-
Совершенно верно! - ответил Тол стой и остановил­
ся, думая, что гостья также скажет свое имя, но видя, что та
молчит, с почтительным полупоклоном опустился на стул
подле Мельниковой. Та начала прямо, слишком прямо,
чтобы это не свидетельствовало об известном волнении:
- Я хотела поговорить с вами о Петре Сергеевиче Мель-
никове. Ведь вы его знаете?
-
Он был мне лучшим другом.
- Язнаю.
-
С ним случилось какое-нибудь несчастье?
-
Нет. Я имею основанье быть близко заинтересован-
ной в его судьбе и именно хотела у вас спросить, что нуж­
но, что нужно для его счастья?
-
Разве вы считаете его несчастным?
-
Я не хотела этого сказать. Но вы сами знаете, какой
это странный и редкий человек.
-
Редкий, да, но странный? Отчего? И потом, я его знал
прежде, я не знаю, какой он теперь: он женился.
-
Разве это меняет человека?
-
Очень, - ответил серьезно подпоручик и до бавил, не
улыбаясь: - Я думаю, как и для всех, и особенно для Петра
- 487-

Сергеевича, быть счастливым, значит - в человеке люби ­
мом полное совпадение с его взглядами, вкусами, желания­
ми, и я думаю, что он нашел их.
-Вком?
-
В своей супруге, разумеется. Он не мог бы жениться,
просто увлекшись, хотя бы и редкою по красоте, внешнос­
тью.
Зинаида Львовна теперь уже не чувствовала краски, за­
лившей ей не только щеки, уши и лоб, но и шею, и грудь.
Помолчав, она тихо сказала:
-
Я вам кажусь очень наивной, не правда ли?
-
Нет, отчего же? Вероятно, вы очень заинтересованы
судьбою моего друга, но теперь вам лучше бы было обра­
титься к его супруге.
Зинаида встала, прошлась молча и спокойно доложила:
-
Андрей Иванович, ведь это я и есть - жена Мельни­
кова, которая лучше, чем вы, должна была бы знать, что
нужно вашему другу.
Толстой подошел к Зинаиде Львовне и, поцеловав ей
руку, сказал:
-
Я это знал, как только вы пришли.
-Отчего?
-
Я вас видел однажды в театре с Петром, - спокойно
ответил офицер.
-
Конечно, это очень просто.
-
Очень просто. Как же и могло быть иначе!
- Иначе и не могло быть, - досадливо проговорила Зи-
наида. - Не такой я ждала нашу встречу!
-
Какой же? - как-то глухо и слегка насмешливо спро­
сил Тол стой.
-
Лучше сказать, вас я ожидала встретить другим, та­
ким, каким мне вас описывали все, все.
Андрей ласково ответил:
-
Я человек самый обыкновенный; друзья преувеличи­
вают всегда; но вы не волнуйтесь и не огорчайтесь. Петр ис­
кренне вас любит и как жену, и как будущую мать своего
ребенка. Подумайте, какая задача предстоит вам!
Он умолк, глядя в окно рассеянно и пристально. Зинаи­
да, приблизившись, глянула тоже в окошко, чтобы посмот-
- 488-

реть, что привлекает внимание То лстого, но на улице шли
редкие пешеходы, фонарщик протирал стекла у фонаря,
пробегала собака - больше ничего. Постояв несколько ми­
нут, она произнесла:
-
До свиданья, я пойду; я узнала смутно, что хотела
знать. Я вам очень благодарна, но прошу сохранить в тайне
мой визит.
-
Это было бы исполнено без вашей просьбы, поверьте, -
ответил Андрей и снова поцеловал ей руку.
�Противная деревяшка! Деревяшка! И что в нем все на­
ходят !• - думала Зина, когда То лстой сам подавал ей паль­
то, чтобы не вызывать Федора.
Совсем прощаясь, хозяин глухо сказал, неожиданно
улыбнувшись:
-
Зинаида Львовна, берегите и любите П етю, он вам не­
бом поручен ! ..
Сначала она хотела рассердиться, но, внезапно взглянув
прямо в лицо, в глаза, в черты, в улыбку офицера, как-то
сразу все поняла и, даже не отвечая, только вспыхнув, как
девочка, сбежала с пяти ступенек лестницы, хлопнув две­
рью. Квартала два она шла, ничего не соображая, и только
остановившись, чтобы пропустить трамвай, опомнилась и
прошептала вслух:
�Фу, как глупо, как позорно глупо я поступала, вела се­
бя, говорила! Да и он тоже хорош, этот хваленый То лстой.
Святоша, старая дева какая-то и вовсе не так красив. Петя
гораздо лучше, но я понимаю ... •
Что Зинаида Львовна понимала, она себе не созналась,
но снова покраснела, снова за это н а себя рассердилась и
поехала не домой, а ко всенощной, благо была суббота, по­
стояла там с четверть часа, никакого настроения там не по­
лучила, кроме мигрени, опять-таки рассердилась и рано
легла спать.
111
Светлые дни сменялись туманными, тихие - ветрены­
ми, солнце чередовалось с дождем, а иногда и вовсе шел
снег, - так же и в уме или, если хотите, в сердце Петра Сер-
- 489-

rеевича то приливала нежность к жене, то всплывала в вос­
поминаниях крепкая фигура госпожи Фукс, которую мы
назвали бы , если бы не боялись быть вульгарными, - ядре­
ной. К его чести нужно сказать, что это соблазнительное
видение он тщательно изгонял из своих мыслей, стараясь
заменить его уже не видения ми, а более отвлеченными по ­
нятиями о супружеской верности, о будущем своем отцов­
стве, о дружеской нежности, или же просто-напросто при ­
водя себе на память Андрея Ивановича То лстого, хотя
казалось бы и странным, какое отношение имела тонкая фи­
гура подпоручика к роскошным формам Марты Н иколаев­
ны. Господин Мельников мало кого видел, а когда не сидел
дома, то предавался одиноким прогулкам на острова в пус­
ты1Шые часы, что, конечно, не могло считаться особенно ги­
гиеничным, именно с точки зрения изгнания всяческих ви­
дений и неподходящих мыслей. Ни Марты Николаевны, ни
Андрея Ивановича он совершенно не посещал и дошел даже
до такого отвлечения, что, когда раз, задержавшись на Ела­
гином дольше обычного, он увидел катя щее навстречу ему
ландо с супругами Фукс, он прислонился к дереву, закрыл
глаза и подумал только: отчего же она в белом, а не в розо­
вом платье? Неизвестно, заметила ли его belle tante, потому
что оклика никакого до его слуха не долетало, а когда он от­
крыл гл аза и снова воспол ьзовался даром зрения, то заме­
тил вместо ландо уже спину чужого автомобиля.
Как бы уговорившись с мужем, и Зинаида Львовна не
посещала василеостровской жительни цы и разговора о ней
не заводила, но зато часто, очень часто, м ожет быть, подо ­
зрительно слишком часто падала ее речь на господина То л­
стого, на что, конечно, Петр Сергеевич в другое время обра­
тил бы свое внимание, не будь оно им обращено всецело на
самого себя. Почти всегда эти беседы носил и характер дру­
жеских воспоминаний, и, поговорив о покойных папаше с
мамашей, о том , какие у них были кошки, как были распо­
ложены занимаемые им и некогда квартиры, какие платья
девочка.\i и носили Зина и Саша, как они вместе воровали
крыжовник и зеленые яблоки, - неминуемо она спрашива­
ла замечтавшегося мужа не о том, что касалось его непо­
средственно, а все об Андрее да об Андрее. Положим, они
-490 -

дружны были с детства, так что повествование об одном
вместе с тем не значила ли и история другого? Когда слу­
чайно в комнате находилась Поликсена, ее также привлека­
ли к этому разговору в виде, так сказать, дополнительных
глаз, и Зинаида Львовна внимательно слушала, как с двух
сторон раздавался рассказ и вырисовывался образ так непо­
хожий на то, что она встретила в тот глупый свой визит.
То , что она слышала, было и гораздо лучше, и вместе с
тем несравненно мельче и проще того, что она одну секун­
ду почувствовала, когда в той передней взглянула в лицо
незнакомого офицера, а тот стоял, держа в руках ее пальто
и некстати улыбаясь. Иногда Зинаида Львовна, будто
вспомня что, опасливо посматривала на Поликсену, а та с
видом заговорщицы опускала раскосые глаза. То гда Зинаи­
да Львовна сердилась и на себя, и на Поликсену, и на свой
собственный гнев, краснела, умолкала и с новым увлечени­
ем принималась за расспросы.
Портниха пела тоненьким голосом свои похвалы, а Петр
Сергеевич мечтательно и задушевно погружался в воспо­
минания; ему казалось, что все обстоит крайне благополуч­
но, так как не томил его в данные минуты облик прелестни­
цы в розовом одеянии.
Проведя в таком душеспасительном занятии недели
три, Зинаида Львовна в один прекрасный вечер, отходя ко
сну, промолвила:
- А что, Петр, ты теперь совсем не бываешь у Тол стого?
- Да, давно уже не был. А что?
- Ничего, очень жаль терять такие хорошие отношения,
как были у вас, и потом мне было бы неприятно, если бы
ему или тебе показалось, что тут при чем-то я; ты к нему
сходи, я очень прошу.
- Что ж, это можно, - ответил муж рассеянно.
Зинаида Львовна добавила, помолчав:
-
Может быть, и он к нам заглянет когда-нибудь.
Снова помолчав, она еще добавила: - Я его не знаю, но я
его люблю, потому что он тебя любит и хорошо знает... мо­
жет быть, лучше, чем я.
Медля раздеваться, она подошла к большому зеркалу со
свечами и сказала раздум чиво, будто не обращаясь к мужу:
- 491-

- Я бы хотела с ним подружиться, но не знаю, как он ме­
ня найдет, он такой странный человек.
Приблизя свое лицо к освещенному стеклу, она спроси­
ла у затихшего где-то мужа:
-
А ведь по лицу еще не заметно мое положение.
-
Я ничего не вижу, - ответил Петр Сергеевич. - А к
Андрею пойду в среду.
-
Отлично, - молвила Зинаида и задула свечи.
Действительно, через два дня Федор имел неожиданное
удо вольствие отворять тонкие входные двери давно уже не
виданному гостю. То лстого дома не было, но, стоя в том же
кабинете, где несколько времени тому назад стояла его жена,
Мельников не был окружен той тишиною, что погрузила Зи­
наиду Львовну в некоторого рода дремоту, но был занимаем
нашим знакомцем Федором, который, сообщая ему разные
домашние новости, радости и печали, под конец, совсем раз­
говорившись, конфиденциальным шепотком добавил:
-
А вот с месяц так будет тому назад, какой был случай.
Была у нас одна госпожа, - кажется, впервые его высоко­
благородие женский пол посетил. Я было не хотел и пус­
кать, но барыня очень настойчивая, хотя и в расстройстве
казалась.
-
Вот как, - равнодушно молвил Мельников. - А что
же она у вас делала?
-
Этого не могу знать, как выпускал не я их, а госпожа
с лица красивая, молодая и будто как в трауре. Они долго
дожидались его высокоблагородия, наверно так, что по де­
лу и раньше было условлено.
Неизвестно, что еще сообщил бы Федор своему не осо­
бенно внимательному слушателю, если бы не приход хозя­
ина, который прервал нить обещавшего быть интересным
рассказа. Тол стой встретил старинного друга радостно, не
уди вля
я
сь, по-видимому, не расспрашивая, будто они виде­
лись только вчера. По-прежнему беседовали о различных
предметах, то перебиваясь, то умолкая без стеснения и не­
ловкости, пили чай с коньяком, смотрели книги, явились
собаки для полноты торжества, и снова, как тогда, во время
ледохода на набережной, Петр Сергееич почти забыл, что
он не прежний Петя Мельников, что ему нужно ехать на
-492 -

Фурштадтскую, где его ждет молодая жена, Зинаида
Львовна, и тоже Мельникова. Уже расцеловавшись на про­
щанье и наклонившись в последний раз над интересовав­
шей его книгой, Петр заметил разорванный конверт с мучи­
тельно знакомым почерком. Не удержавшись, он спросил:
-
Чей это почерк, Андрюша? Так знаком.
Взяв конверт и пристально на него поглядев, Толстой
ответил:
-
Едва ли ты его знаешь, а может быть. Как это ни
странно, это почерк одной дамы.
-
Которая у тебя была? - как-то неожиданно радостно
спросил друг.
Хозяин, несколько смутившись, суховато ответил:
- Я этого не говорю.
- Да что ты скрываешь? Я же отлично знаю, чей это по-
черк, но тебе не скажу, чтобы не подводить, во-первых, не­
известной дамы, во-вторых, чтобы наказать тебя за скрыт­
ность.
-
Поверь, что тут нет ничего предосудительного.
-
Охотно верю, с тобой-то!
Петр Сергеевич спешил на Фурштадтскую в каком-то
неизъяснимом волнении. Едва оставшись наедине с Зиной,
он заговорил:
-
Нет, вот новость-то! Сашенька, сестра твоя Сашенька
писала То лстому и даже была у него. Как тебе это покажется?
-
Что же, тебе сам Андрей Иванович это сказал?
-
Конечно, нет, но я видел своими глазами адрес, напи-
санный ее рукой. Я из тысячи ее отличу.
Быстро сравнив в уме свой почерк с сестриным, столь
несхожим, Зинаида Львовна как-то глухо произнесла:
- Я ничего не понимаю.
Петр Сергеевич подхватил:
- Я то же и говорю. Чтоугодно, но Сашенька и Толстой -
невероятное соединение. Я готов предположить что угодно -
ну что ты можешь пойти зачем -нибудь к Андрею, но Алек­
сандра Львовна - разодолжилаl
-
Зачем же я пошла бы к незнакомому мне человеку
без дела?
- Да я и говорю это, как самое невероятное.
-493 -

- Ты можешь и ошибиться, раз он сам тебе этого не го­
ворил.
- Ну,нет,янемогошибиться,адамаунегобыласви­
зитом.
-
Тебя это как-то слишком интересует, - промолвила
Зинаида Львовна впервые за все время супружества недо­
вольным тоном.
Но оба долго не могли заснуть по совершенно различ­
ным причинам.
IV
Разговоры о То лстом не только втроем, но даже вдвоем
у Мельниковых, как это ни странно, временно прекрати ­
лись, хотя, казалось бы, открытие Сашенькиной тайны
должно было бы дать им еще большую пищу. Петр Сергее­
вич изредка заходил в роты, но о своих посещениях давал
очень общие и м алоинтересные сообщения . З инаида
Львовна не начинала первою говорить о подпоручике, а
Пол иксена, что же Поликсена? Раз ее не спрашивали, она
молчала, делала свое дело, пела, шила, была весела, похуде­
ла немного - вот и все. И мысли Петра снова возвращались
к тому, что он так усиленно изгонял из воспоминаний: к ти­
хой комнате окнами в сад, к пианино, где лежала разверну­
той •Zauberflote• , к высокой, несколько полной фигуре в
светлом, розовом платье, к нежным розовым рукам, откры­
тому лицу с серыми глазами и с набегающей и тотчас же ис­
чезающей морщиною на лбу. Будто он видел Марту тогда в
первый и единственный раз, будто ни прежде, ни потом он
никогда ее не замечал, и она запечатлелась такою неизгла­
димо, навсегда - тихою, благосклонною, молодою. И как
это могло случиться, что раньше он ее не видел? Отчего не­
известно человеку, когда у него откроются глаза и каким
образом?
Погода снова повернула на весну: текло из труб, ворко­
вали голуби, лошади с трудом месили бурую кашу дороги,
к вечеру, когда зажигали фонари на светлом еще, янтарном
небе, манило печально и сладко куда-то, неизвестно куда,
где будет пробиваться трава по откосам и засинеют на при-
-494 -

пеке подснежники, или качаться на чужих морях, гд е звез­
ды косматее, луна розовее, ночи темнее и душнее.
В один из таких передвечеров Петр Сергеевич, выйдя из
дому, маш инально повернул по Литейному, к набережной, а
там - налево, где вдали двойною лентой белели фонари
мостов; но дойдя до сената, вдруг круто оборотил назад,
будто боя сь двинуться дальше, и сказал вслух:
- Завтра съезжу в Царское, - хотя там у него знакомых
не было, а звезды и солнце были, вероятно, такие же, как и
в Петербурге.
Но на следующий день он не поехал в Царское, а дойдя
до того же сената и не оборачивая уже обратно, взял извоз­
чика и отправился через Николаевский мост. Конечно, он
хотел видеть только ту комнату с оперой Моцарта, больше
ничего, но ввели его прямо на террасу, где сидели тогда его
жена и Марта Николаевна. Хозяйка была в саду, все еще
сквозном и сером, и не в розовом, а в темном платье, заши­
том темной же, но пестрой выш ивкой. Она была, видимо,
озабочена, так как скл адка меж глаз чаще ложилась и дер­
жалась дольше обычного. Прямо подойдя к гостю и крепко
пожав ему руку, она спросила:
-
Вы без Зины?
-Без.
-
Но она здорова, все благополучно?
- Абсолютно.
- Еще полчаса - и вы бы меня не застали. Я и такдолж-
на буду просить извинения через некоторое время, чтобы
уехать.
-Далеко?
-ВЦарское.
Петр Сергеевич встрепенулся; и у Марты Николаевны в
Царском никого не было, а звезды и луна там , вероятно, та­
кие же, как и в Петербурге.
Хозяйка, заметив недоумение гостя , ответила, не дожи­
даясь вопроса:
-
Не удивляйтесь . Вы так редко бываете у нас, что и не
знаете, по-видимому, что муж мой серьезно болен и, покуда
не кончил здесь разных дел, на время уехал в Царское. Его
послали. Разумеется, он скучает и злится, но что же делать?
-495 -

Сейчас за границу он не может ехать, да и потом, он там
скучал бы и злился еще более без дела, - он так привык,
это - вся его жизнь.
- Я не знал этого.
- Я п исала Зине, но вы, вероятно, не особенно-то инте-
ресуетесь нашими делами.
-
Что вы, что вы! - протестовал Петр Сергеевич.
Марта Николаевна промолчала, улыбнувшись, а потом,
посмотрев на крошечные часики, прикрепленные к ее при­
поднятому бюсту, промолвила:
-
Мне так жалко лишаться вашего общества, что я хочу
вам сделать одно предложение. Через сорок минут мне не­
обходимо будет ехать на вокзал, не проводите ли вы меня?
Ведь вы, вероятно ассигновали времени на визит ко мне
больше, чем займут проводы, хотя бы и на вокзал?
- Я совершенно свободен, - даже покраснев от радости,
живо ответил Петр Сергеевич и потом робко добавил : - А
пока не споете ли вы, Марта Николаевна? Я так давно вас
не слышал.
-
Сами виноваты, что не приходили. Если вы не пред­
почитаете вып ить чаю, я охотно исполню ваше желание.
Пройдемте ко мне, я там больше люблю петь, чем в зале.
То лько этого-то и хотел главным образом Петр Сергее­
вич - пройти в ту комнату, которая ему казалась заветной
и полной значенья. Переступая вслед за хозяйкой порог ее
будуара, Мельников быстрым оком окинул весь небольшой
покой и облегченно вздохнул; веянье �ирной , замкнутой,
чистой и затаенной жизни по-прежнему пребывало на всех
предметах, на всех мелочах обстановки, ничем не изменив­
шейся. Его чувствительной памяти было даже слегка не­
приятно, что не лежат по-прежнему на окне клубки пест­
рой шерсти, маленькие счеты и желтый волюмчик
французского романа.
Го спожа Фукс обладала небольшим, но хорошо постав­
ленным и недурно обработанным голосом среднего сопра­
но. Пела она без затей, несколько суховато, но безукориз­
ненно-музыкально, сама себе аккомпанируя и предпочитая
так называемый классический репертуар. И теперь, слушая
-496 -

Шуберта, затем какую-то старинную итальянскую арию,
Петр Сергеевич все время дум ал:
•Как просто, как чисто и возвышенно и вместе с тем как
по-земному, по-нужному, по-настоящему! •
Он очнулся , когда отзвучали последние аккорды, и про ­
шли не три минуты, как ему казалось, а все сорок, опреде­
ленных на пребывание хозяйкою. О на глянула снова на ча­
сики у бюста, промолвив:
-
Едемте, Петр Сергеевич, нам пора; я и так думаю, что
опоздала.
Неохотно поднявшись с дивана и тоскливо обозрев ком ­
нату, словно прощаясь с нею, тот поцеловал руку Марты
Николаевны, прошептав:
-
Благодарю вас от душ и. Я давно-давно не получал та­
кого нужного, такого настоящего.
Она поглядела серьезно, покраснела и спрятала обе ру ­
ки за спину, будто боясь, что он еще будет их целовать, и за­
тем , вдруг снова улыбнувшись, сказала спокойно и просто:
- Я рада сама очень, что мое пение вам понравилось, но
вы, нраво, преувеличиваете.
-
Нисколько, - ответил страшно почему-то серьезно
Петр Сергеевич .
Те тя Марта нахмурилась и, сказав бегло •тем лучше�. ста­
ла одеваться к выходу. Всю дорогу они не говорили, кроме
как о болезни господина Фукса, но все время слышались сов­
сем иные слова за произносимыми, простые, важные и необ­
ходимые для чего-то нежно-святого. Так казалось по крайней
мере Петру Сергеевичу, но и Марта Николаевна, по-видимо­
му, имела то же впечатление, ибо во время разговора совсем
некстати вдруг взглядывала на своего соседа и неожиданно
радостно улыбалась. Н а поезд они опоздали; пришлось
ждать, - но это их даже будто осчастливило, так весело усе­
лись они в светлом и чистом ресторане за кофе и еду.
•Что со мною?• - не мелькало в голове Мельникова, а
он беззаботно и просто отдавался веселому отдыху, будто с
товарищем, но в которого он был бы вл юблен.
Он поехал и в Царское, - и это не удивило Марту, как,
по-видимому, не удивило ее и то, что он ее дождался , гуляя
- 497-
32МКузчшr,тt

и не заходя в дом; не удивило ее и то, что, когда они встре­
тил ись через два часа, Мельников сказал ей:
-
Какой счастливый день! Если бы всегда, вечно он
продолжался ! Марта Николаевна, вы не знаете, как я люб­
лю вас!
Это ее не удивило, но смутило, и она поспешно сказала:
-
Не надо об этом.
И потом, уже в вагоне, подъезжая к городу и смотря на
подтаявший снег, она тихо произнесла не спускавшему с
нее глаз Петру.
- Петр Сергеевич, я вам верю, но мы не имеем права так
говорить. У вас есть Зина, у меня муж. Многие сочтут это
за глупость, за пережиток пушкинского:
Я другому отдана
И буду век ему верна.
Но это расстроило бы всю мою жизнь, смысл которой в
том и заключается, что она устроена, - вы понимаете ме­
ня? И я не так молода, чтобы не думать об этом, чтобы,
очертя голову, предаваться своим чувствам. Я вас давно
люблю, не на один весенний день, а как вообще любят -
просто и крепко. Я молчала, потому что я замужем, а вы -
любите Зину.
-
Нет, нет! это не то, не то! - торопливо перебил ее
Мельников.
-
Ну, хорошо: это не совсем то, но тогда вы ее любили
летом и думали, что это как раз -4ТО'->. А вот что вышло! -
Она умолкла, отвернувшись к окну, и, казалось, плакала.
Петр Сергеевич положил руку на ее в перчатке и сказал:
-
Зачем, зачем?
-
Что зачем?
-
Так мучить себя?
- Лучше себя помучить несколько, чем мучить всех во-
круг себя и делать из жизни ералаш.
-
Но вы не сердитесь на меня по крайней мере?
Они уже шли по перрону и , воспользовавшись сумра-
1ю м и теснотой, Марта быстро наклонилась к своему спут­
нику и крепко прижала свои полные, свежие губы к его гу-
- 498-

бам, молча. Когда же он опом нился от этого неожиданного
поцелуя, госпожи Фукс на перроне уже не было.
v
Нам придется вернуться несколько к покинутому нами
в достаточно бедственном положении, но отнюдь н е забы ­
то му Виталию П авловичу Меркурьеву.
Узнав адрес Клавдии П авловны , Кузьма Тихоны ч, разу ­
меется, тотчас ей отписал , насколько знал , подробно о по­
ложении дел и спокойно Ждал ее резолюции, меж тем как
несчастный изгнанник никуда не выходил из своего добро­
вольного затвора, неизвестно чего опасаясь и желая , так
сказать, испить чашу до дна. С каким-то самотерзанием он
бродил по двум половинам жилища М альчиковых, разде­
лял с ним и простую , но вовсе не такую плохую трапезу, ко­
торая ему казалас ь чуть ли не �хлебом и водою•, и спал на
Поликсениной кровати с видом кроткой и святой жертвы .
Томясь бездействием и не находя достаточного количества
зрителей своим невинным страданиям , он предложил Кузь­
ме Тихоновичу свои услуги в качестве помощника, мечтая ,
что вот Сашенька его бросила, выгнала, но он не сердится, а
выводит киноварью пламенные перышки серафим ов, на ко ­
торых падает весеннее солнце. Но М альчиков не дал ему
выводить серафимские оперения , а попросил разводить
краски да мыть кисти - единственное, что покуда мог де­
лат ь Виталий Павлович . Конечно, это было значительно ме­
нее поэтично и несколько расхолодило нашего героя , но да­
же и такого незамысловатого дела он толково исполнить не
смог и все напутал , так что хозя ин отослал его к П оликсене,
где ему уж и совсем делать было нечего , да и казалось зазор­
ным . Таким образом ему оставалось только или жаловаться
под стук Поликсениной м ашинки на коварство Александры
Львовны , или смотреть из -за занавески на серое небо да
редких прохожих под скучной капелью.
Приезд, не то чтобы очень быстрый , Клавдии Павловны
заставил всех вздохнуть облегченно. Сестра не тотчас я ви­
лась к Витал ию, пожелав раньше точно выяснить себе по­
ложение дел и обративш ись за этим к первоисточнику, ко-
- 499-
32°

торым считала безусловно скорее Сашеньку, чем своего не
в меру впечатлительнаго брата. Н есмотря на свою антипа­
тию к belle soeur, Клавдия Павловна поняла, что внешним
образом и, так сказать, официально вся эта ссора и раз­
молвка совершенно вздорная и что как можно скорее Вита­
лию нужно вернуться на Фурштадтскую, покуда не стало
известным его исчезновение и пребывание у Мальчиковы х.
Александра Львовна была, по-видимому, спокойна, знала,
где находится ее муж, не особенно ждала его, но не удиви­
лась бы любую минуту его появлению; окружена она была
гостя ми в момент приезда Клавдии Павловны и, неохотно
выйдя в соседнюю комнату, сказала, что, конечно, она ниче­
го не имеет против возвращения мужа, что никто его не вы ­
гонял и что относилась бы к нему по-прежнему, если бы он
не менялся и не создавал сам вздорных и смешных ослож­
нений.
- Как бы ты к нему ни относилась, все-таки меня удив­
ляет не бессердечие, но какое-то отсутствие простого любо­
пытства к судьбе собственного твоего мужа.
- Я знала, где и что он, и потом я была уверена, что ни­
чеrо ужасного с ним не случится.
-
Конечно, это очень удобно иметь такую уверенность.
Сашенька пожала плечами и прибавила, пропустив за­
мечание Клавдии мимо ушей:
-
Так я жду вас завтра. Я думаю, что Виталий не будет
делать затруднений и глупостей, раз ты будешь с ним. К со­
жалению, я не умею, да, по правде сказать, не имею и осо­
бенного желания быть чьей-либо нянькой, хотя бы и свое­
го супруга.
И вышла в гостиную, где давно уже бренчали на рояле и
слышался смех мужчин. Клавдия, проходя мимо неплотно
притворенной двери, слегка поморщилась и сказала:
-
У тебя гости, Саша?
-
Нет, никого особенного, все - свои.
Виталий П авлович отчасти был доволен, что приезд се­
стры положил конец уже наскучившему ему пребыванию в
мастерской Куз ьмы Ти хоновича. Кроме того, при появле­
нии свежего человека воспоминание о жениной обиде с н о­
вой силой всплыло в его уме и стало терзать чувствитель-
-500 -

ное сердце, доставляя в то же время удовольствие новых
признаний, излияний и жалоб.
Впрочем, весь этот поток Клавдия Павловна пресекла
вначале, сказав, что ей все известно, что все устроилось и
чтобы он собирался ехать сейчас же с нею. Брат изобразил
на лице страдание, смешанное с испугом, и воскликнул:
-
Опять возвращаться туда, откуда меня выгнали? К
этой жестокой и бессердечной женщине? Это ужасно! Я все
простил ей, я не сержусь на нее, но тем не менее это ужасно!
Но раз ты думаешь, что так нужно, я готов, я готов...
- Да, так нужно, разумеется.
-
Собираться мне нечего: все мое со мною, - сказал Ви-
тал ий, горестно улыбаясь, поклонился, даже в пояс, Кузьме
и Поликсене, надел пальто и калоши и, печально оглядев
комнату, окна, занавеску сундучного отделения, вышел,
вздохнув, вслед за сестрою.
У Сашеньки гости уже поразошлись, и оставались толь ­
ко Рудечка, Графов да еще два-три молодых человека.
Все сидели за кофе в гостиной, кто-то играл 40сенний
сон •, Рудечка философствовал, а юноша стоял за креслом
хозяйки и таял, краснея, улыбаясь в чашку и слегка накло­
няя свой стан.
Появление новых посетителей не вызвало ничьего
удивления; Сашенька была тактична сделать вид, будто она
только вчера виделась с мужем, остальные, вероятно, не
особенно замечали его отсутствие за последние дни, так что
Клавдия Павловна облегченно вздохнула и, посидев не­
много, сказала тихонько, наклонясь к хозяйке:
- Я уйду, Саша. Собственно говоря, моя миссия оконче­
на, а я небольшая любительница таких собраний, - ты са­
ма, знаешь.
-
Я тебе очень благодарна, поверь, - ответила belle
soeur и поцеловала ее в щеку.
Тол ько Рудечка заметил:
-
А давно вас не видать было, Виталий Павлович. Уе з­
жали, что ли, куда?
-
Я? - отозвался растерянно спрошенный, но жена
прервала его, сказав громко:
- 501-

-
Виталий гостил несколько дней у сестры. В городе
так устаешь. Я и сама рада бы куда-нибудь удалиться •под
сень струй•.
-
Неужели мы вам так надоели? Надеюсь, не solo, а с
кем-нибудь из нас? - послышались вопросы, но хозяйка,
сморщив носик, сказала, досадливо обращаясь к соседу:
-
Это ужасно, Рудечка, какие пошлые глупости они го­
ворят ! Отчего это?
-
Вероятно, не от недостатка этих двух кач еств.
После ухода гостей, не торопившихся удалиться, Вита­
лий и Сашенька остались еще сидеть в накуренной гости­
ной, где пахло коньяком и мандаринами. Некоторое время
они молчали: он - сидя, где сел с самого начала, она - хо­
дя по комнате, руки за спину. Неизвестно, долго ли продол­
жалось бы это занятие, если бы не вошел лакей принять
чашки.
-
Пройдем ко мне, тут нужно освежить, - сказала
Александра Львовна, проходя в кабинетик, где в тот роко­
вой день написала шесть писем, пока муж не приступил к
объяснениям , кончившимся для него так печально.
Опустившись на низкий стул, Виталий произнес:
-
Вот я и вернулся !
-
Вот ты вернулся, и прекрасно сделал. Жаль только,
что не раньше это произошло. Вообще, я не совсем пони­
маю, зачем ты затеял всю эту историю, из-за чего?
-
Как из-за чего? Ты так вела себя, и потом, разве ты не
сказала мне сама, чтобы я уезжал?
-
РазУ,Меется , н ет. Те бе все ещ е угодно выдумывать Бог
весть что? Неужели тебе это не надоело? Я была, может
быть, резка, но, согласись, что и ты был достаточно несно­
сен . Я говорила с тобою тогда, как с другом, с товарищем .
Виталий вскочил :
-
Но я же тебе муж и люблю тебя, желаю, как в первый
день нашей встреч и! При чем тут друг и товарищ?
Сашенька бросила изумленный взгляд на собеседника и
добав ила примиряюще:
- Конечно, я была не права, упустив это из виду, и очень
жалею об этом, но уезжать все-таки не следовало, это было
-502 -

неприлично, понимаешь, и нехорошо по отношению ко
мне. Но что об этом, раз ты вернулся.
-
Я так страдал все это время.
-
Повторяю, что я очень жалею об этом.
Сашенька подсел а к нему, и Виталий, склонившись ей
на плечо, стал слегка раскачиваться , словно баюкая самого
себя. Наконец тихо вымолвил:
-
Как я люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя.
Та молчала. То гда, как и в тот раз, обняв ее крепче, он
спросил:
-
А ты, любишь ли меня?
-
Я люблю тебя, Виталий, но не по-прежнему. Что де-
лать? - прошлого не вернуть. Если оно и вернется, то уже
не точно таким же. Я привыкла к тебе и люблю тебя спо­
койнее, проще и, может быть, вернее прежнего.
-
И ты не любишь никого теперь так, как меня любила
летом ?
Помолчав, будто вспоминая, жена ответила:
-
Нет, по-моему, я никого не люблю так.
-
Спокойнее, спокойнее, - повторял словно в полусне
Виталий, а Сашенька гладила его по волосам, меж тем как
глаза ее смотрели куда-то в стенку, и выражение их было
непривычно печально и тревожно.
Так они сидели, пока в соседней гостиной тонко зазвя ­
кали убираемые чашки и рюмки, и когда все стихло, они
продолжали сидеть все так же. Наконец Александра Л ьвов ­
на, наклонившись, поцеловала мужа и промолвила:
-
Мне жалко тебя , Виталий, от души, но будем наде­
яться, что все обойдется, только не преувеличивай, ради
Бога, разных мелочей: не всегда можно обращать на них
внимание.
Виталий Павлович ничего не ответил, неизвестно даже,
слышал ли он, что говорила ему жена, так как после всех
потрясений, прижавшись к теплому плечу, он мирно спал .
VI
Возвращение к домашнему очагу не внесло особеннного
мира в душу Виталия Павловича. Он не был беспокоен, но
- 503-

и успокаиваться , по правде сказать, было не от чего. Са­
шенька первые дни выказывала ему, может быть, и боль­
шую сердечность, чем тогда, когда он сбежал к Поликсене,
но разве этого было достаточно мечтательному и чувстви­
тельному сердцу Меркурьева? При этом Александра
Львовна сама производила впечатление женщины расте­
ря нной и, конечно, уже не счастливой, а характер у нее был
не таков, чтоб, забыв о собственном расстройстве, обращать
внимание на скучные и смешные, как ей казалось, претен­
зии своего мужа. Ведь сказал же Куз ьма Прутков: •Если
хочешь быть счастливым - будь им�. а если Виталий не­
счастлив, то что она, Александра Львовна, может сделать
для того, чтобы жизнь его была иною? Она сама-то еле-еле
держалась и как-то лихорадочно наполняла дни свои увесе ­
лениями и хлопотней в ожидании другого. Чего другого?
Она сама бы не могла сказать, но, конечно, так продолжать­
ся не может.
Этот Гр афов, Рудечка, Штейн, эти молодые и немоло­
дые люди, эти поездки на острова, питье, бренчанье форте ­
пиано, эти покупки , визиты и всегда постылый Витал ий,
несчастный и скуч ный, - разве это все? И Сашенькин смех
с лета сделал ся суше, и глаза беспокойнее и грустнее. Ни­
кто бы не сказал, что это - та дочь генерала Прохорова, ко­
торая, еще нет года тому назад, опустясь на колени перед
тетей Мартой в скромной сельской беседке, говорила с рас­
красневшимся л ицом свои мечты и надежды. То лько круг­
лое, несколько сл ишком русское лицо и какой-то неискоре­
нимый румянец да звонкий голос остались от прежней
Александры Львовны. Муж ее особенно не обеспокаивал ­
ся,ноинерадовался,ажилизоднявдень,ниочемнеду­
мая, ничего не ожидая, несколько печально и очень скучно.
Если бы он мог найти точку, чтобы со стороны свое поло­
жение счесть интересным, поэтичным и зн ачительным, ему,
конечно, было бы легче, но в том-то и беда, что ничего зна­
чительного, поэтического и интересного в своем житье
отыскать он не мог, и влачил свое существование, если не
ропща громко, то во всяком случае внутренне считая себя
обиженным. Скорей судьбой, нежели Сашенькой. Те перь
он уже не старался узнавать, кого она любит, - ему это бы-
-504 -

ло почти все равно; а если бы он стал наблюдать, то заметил
бы, что она была права, что никого не любит. Одинаков со
всеми был ее сухой смех и веселый разговор, и одинаково,
говоря с кем угодно, она взглядывала выше головы собе­
седника своими прищуренными, блестящими и необыкно­
венно сухими глазами. Чаще всего она беседовала с Рудеч ­
кой , чей безочарованный и насмешливый ум отвечал,
вероятно, более всего тепереш нему состоянию Саши. Но
иногда она говорила ему:
-
Когда я вас слушаю, Рудечка, я будто разговариваю
сама с собою, так что вы не обижайтесь на то, что я скажу.
Вы совершенно бессердечный человек и не добрый, вы
только сентиментальны, а ум у вас отвратительный. Как вы
не понимаете, что жить, как вы живете, если, конечно, не
имеешь большого дела или искусства, что ли, - невозмож­
но, невозможно? Я с вами говорю, как в пустую бочку, -
мои же слова, мои же мысли так сухо и смешно отдаются.
Это скучно в конце концов.
-
Мы слишком часто видимся, Александра Л ьвовна.
Мы вам все просто надоели. Не мешало бы вам обновить
знакомство, - это и для меня было бы интересно, потому
что, сознайтесь, публика у вас бывает не первого сорта, а
меня, конеч но, как старого друга, вы не прогоняйте, и я бу­
ду иметь удовольствие вместе с вами наблюдать коловра­
щение людей.
Сашенька молча посмотрела поверх Рудечкиной головы
и через минуту добавила просто:
-
Я бы хотела влюбиться, Рудольф Петрович.
-
Ну, так что же, разве это так трудно?
-
Оказывается, довольно затруднительно. Не в вас же
мне влюбляться, в самом деле!
-
Действительно, это было бы довольно бесполезное
предприятие. Но скажите, милый друг: вы хотите иметь
любовника или романтической влюбленности?
Сашенька досадливо ответила:
-
Какой вы гл упый, Рудеч ка; почем я знаю? Если бы я
знала, я бы у вас не спрашивала, поверьте.
Рудечка побарабанил по портсигару и начал серьезно:
- 505-

-
Видите ли, заводить постоянного любовника - это и
довольно банально, а главное - совсем не занятно. У вас
вместо одного Виталия Павловича будет двое - вот и все.
В кого-нибудь влюбиться платонически и романтически -
это тоже, конечно, не очень остроумно, но, может быть, эта
канитель вас займет больше. И посмотрите, какой я хоро­
ший друг: я даже моментально придумал, в ко го вам влю­
биться. (Потому что вы не хотите же, чтобы это была haute
passion, надеюсь?) Он высокого роста, строен, прекрасный
цвет лица, загадочен, очень скромен, еще более того недо­
ступен, принадлежит к какому-то тайному обществу, он
гвардейский офицер, благочестив, имеет стриженые усы и
двух собак.
Александра Львовна равнодушно спросила:
-
Как же его зовут?
-
Андрей Иванович Тол стой.
-
Рудечка, вы прямо невозможны. Ведь вот уже три
дня, как это имя не выходит у меня из головы. Но дело в
том, что я не только не знакома с этим чудом природы, но
даже никогда его не видала. В этом очень стыдно сознаться,
что не видала То лстого, но тем не менее это так.
-
Александра Львовна, так тем занятнее будет завести
роман с таинственным незнакомцем, а помощником нам
мог бы служить Ваня.
-
Ах, так? Вы думаете?
-
И даже очень, - ответил серьезно Рудечка и встал,
чтоб уходить, спросив на прощанье дружески: - Ну, что же,
вы довольны мною и моим советом?
-
Очень. И я в ас уверяю, что через две недели вы буде­
те иметь некоторые сведения.
-
Я не знал, что вы так азартны. Это хорошо, - сказал
серьезно Рудечка и затопотал маленькими ножками к пе­
редней.
Казалось, что предприятие относительно То лстого не­
сколько заинтересовало Александру Львовну. О на сама
отыскала куда-то запропастившегося Ваню и старалась
всячески наводить его на то, чтобы он устроил ей знакомст­
во с Андреем Ивановичем; когда же он не понимал или не
хотел понять намеков, она напрямик попросила его сделать
-506 -

это. Но Ваня не только не исполнил ее желания, но, узнав,
зачем его отыскивали, снова исчез с веселого горизонта, так
что Александре Львовне пришлось уже действовать самой.
Нужно заметить, что случай ей помог сделать, так сказать,
первый шаг. Уже первая неделя со времени ее обещания
подходила к концу, как однажды, гуляя по набережной с
Рудечкой и смотря на запоздавшие льдины, плывшие бе ­
лым островом по голубой реке, Александра Львовна изда­
ли заметила двух офицеров, подвигавшихся им навстречу в
сопровождении двух же собак. Рудечка тихонько тронул ее
за локоть и сказал:
-
Я бы мог сделать гадость вам, промолчав, но я ваш
верный друг: это идет Тол стой.
-
А другой кто?
- Я не знаю, какой-нибудь приятель, наверное. Но я на-
деюсь, вам не нужно указывать, который из них То лстой.
Александра Львовна кивнула головой и заметила, по -
краснев:
-
Остановимся на минутку.
-
Разве вы слиш ком потрясены?
Но Сашенька, не отвечая, уже пристально разглядывала
розовое лицо То лстого, который шел, казалось, ничего не
замечая, с хлыстом в руках, высокий и тонкий. Его спут­
ник, наоборот, по-видимому, слишком заметил нашу пару,
потому что, споткнувшись, он быстро покраснел и едва не
приложился к козырьку. Собаки шли чинно рядом, переби­
рая белыми ногами . Когда это явление исчезло, а Сашень ­
ка все продолжала смотреть на белые льдины, Рудольф Пе­
трович, улыбаясь, сказал :
-
Если вы будете так волноваться, друг мой, у вас ниче­
го не выйдет, потому что вам нужны спокойствие и наблю­
дательность.
-
Если бы вы знали, Рудечка, как вы мне надоели свои­
ми советами!
-
И вот награда ! - начал было ее спутник, но вдруг ни
к чему произнес: - Итак, значит, завтра на скэтинге в пять
часов.
Александра Львовна подняла было на него изумленный
взгляд, но тотчас поняла Рудечкину выходку, потому что в
-507 -

ту же минуту их обогнал, торопясь и красный, как рак, бе­
локурый офицер с серыми глазами, которого они только
что встретили с То лстым. Она засмеялась и громко повто­
рила:
- Итак, з начит, завтра на скэтинге в пять часов.
И, выждав, когда офицер уйдет далеко вперед, она ска­
зала своему спутнику:
-
Иногда, право, мне кажется, Рудечка, что вы гени­
альны.
VII
Но на следующий день Александра Львовна г. Тол стого
не увидала, зато едва она успела переступить порог скэтин­
rа, как пр_истальные глаза ее заметили растерянно ходив­
шего Мейера, который и был тем офицером, как читатели,
наверно, и сами догадались, что гулял по набережной с Ан ­
дреем Ивановичем. Так Сашенька, не дождавшись подпо­
ручика, и уехала домой расстроенная и сердитая, а на сле­
дующий день отправилась в то же место. Опять Мейер
ходил за нею по пятам, и опять Тол стого она не видала. Не­
известно, сколько бы времени продолжалось такое положе­
ние дел, неопределенность которого особенно тяготила Са­
шеньку, так как терпение не было ее добродетелью. Ее
дурное настроение чуствительно отзывалось на всех го стях
и приятелях, не говоря уже о несчастном Виталии Павло­
виче, который, несмотря на принятую им позу покорного
страдальца, наконец не вытерпел и предложил своей з а­
думчивой и разгневанной супруге поехать в деревню к
Клавдии Павловне. Александра Львовна повела на него
глазами, ничего не отвечая, а сама написала письмо Андрею
Ивановичу, о котором говорилось выше. Срок уже давно
прошел, и пари она свое проиграла, но теперь уж не азарт, а
или привычка стремиться к незнакомому и неуловимому
офицеру, или что- нибудь другое не позволяли ей бросить
раз начатой игры. Ту т пришлось обратиться опять к Рудеч ­
ке, с которым последнее время она избегала говорить, что­
бы не навлечь на себя его насмешек.
Рудольф Петрович повертел носом и посоветовал:
-508 -

-
Займитесь, по-моему, этим беленьким молодым чело­
веком. Вы, кажется, произвели на него сильное впечатле­
ние и через него сможете или подружиться с То лстым,
или...
Видя, что он не продолжает, Александра Львовна серди-
то спросила.
-
Что или? Как вы мямлите, Рудечкаl
-
Или отомстить сему непреклонному воину.
Сашенька долго думала, не глядя на собеседника, и по­
том тихо и просто произнесла:
-
Вы, конечно, рассчитываете, что я отниму у Тол стого
его друга, влюбив его в себя, как дурака? Я так и сделаю, от­
того что с Тол стым я знакомиться не желаю, понимаете: не
желаю, и нахожу, что все слухи о нем очень преувеличены:
он просто невежливая деревяшка, вот и все.
Рудечка тихо заметил:
-
Я не думал, что у вас такие пылкие страсти, Алексан­
дра Львовна. Это до добра не доведет.
-
Ах, не все ли равно! - воскликнула Сашенька, и на
этом разговор прекратился.
Познакомиться с Владимиром Сергеевичем Мейером
было очень нетрудно, так как он сам только этоrо и доби­
вался, а раз познакомившись, никого не удивляло, что он
сделался одн им из самых частых посетителей Меркурье­
вых. И если бы Виталий Павлович еще продолжал следить,
кому из поклонников отдает предпочтение его жена, у него
не оставалось бы сомнения. Н о он уже остановился на той
точке, что Сашенька скучает оттого, что никого не любит,
оттоrо капризы и дурное настроение, и так крепко уверен
был в этом, что даже не замечал, что у Александры Львов­
ны капризы прошли, а настроение значительно улучши­
лось. О То лстом Сашенька с Мейером никогда не говорила,
но еще было удивительнее, что и Мейер перестал говорить
с То лстым о своем увлечении. Он даже не рассказал ему,
что он познакомился с Александрой Львовной, и когда тот
иногда спраш ивал:
-
Ну, что твоя незнакомка со скэтинга, все продолжает
там блистать? - то Владимир Сергеевич отвечал с при­
творным равнодушием:
- 509-

-
А право, не знаю, я сам-то там не был уже сколько
времени.
Ровность их отношений была чем-то нарушена, так как
Владимир Сергеевич уже не выказывал неодолимого
стремления сделаться собратом Толстого, заходил к нему
реже и часто бы вал не то задумчив, не то рассеян. Андрей
Иванович настолько привык к это й перемене, что н есколь­
ко уди вился, когда однажды, придя к нему поздно вечером,
Мейер, не снимая фуражки, прямо прошел к нему в каби­
нет и, сев на ручку кресла, на котором сидел другой, обнял
его и, поцеловав, сказал:
-
Ты меня прости, Андрюша.
-
Что случилось?
Тогда Владимир Сергеевич, еще крепче обнимая, начал
говорить как-то в плечо Толстому:
-
Ты понимаешь, это сильнее меня. Я чувствую себя
страшно неблагодарным по отношению к тебе. Ты ничего не
знаеш ь, конечно; тебе и не нужно было знать. Это, в сущно­
сти, гадко. Я сам не знаю, что со мной сделалось, но я иначе
не могу. Ты мне только скажи, что ты мне простишь, - мне
это необходимо нужно. Я сам знаю, что я могу погибнуть,
но я иначе не могу. И все, все, о чем мы мечтали, это не для
меня еще пока. Я вижу: я очень слаб и гадок. Я не могу смо­
треть тебе в глаза.
Андрей Иванович помолчал и потом начал, гладя по ру­
ке тревожного гостя:
-
Я совсем не знаю твоей истории и потому ничего не
могу посоветовать. В прочем, ты совета и не спрашивае шь.
Ты сам знаешь, как я люблю тебя и думаю, что, что бы ни
случилось с тобой, я останусь к тебе тем же. Мне н ечего
прощать, я не Бог, а любить тебя всегда буду.
Но Владимир Сергеевич вдруг сорвался с места и , при­
ня вшись метаться по комнате, стал выкл икать истошным
голосом :
-
Нет, то, что я собираюсь сделать, тебя оттолкнет на­
всегда, навсегда! Ты, конечно, святой, но я тебя знаю.
Андрей Иванович подошел к столу и произнес раздель­
но, не поворач иваясь к М ейеру:
-
Ты, может быть, уже сделал то, о чем ты говоришь?
- 510-

Тот поспешно ответил:
-
Нет, нет еще, уверяю тебя.
То гда Тол стой, не оборачиваясь, продолжал таким же
деревя нным голосом :
- Я тебя ни прощать, ни не прощать не могу, но если это
случится, мы видаться больше не будем , потому что я вовсе
не святой и на такое звание нисколько не претендую.
Помолчав, он добавил :
-
Ты, конечно, можешь меня обмануть ...
- Я не знаю, зачем ты раньше времени меня обижаешь?
Обманывать я тебя не стану.
-
Тем лучше. А теперь, пока еще ничего не случилось,
давай пить чай. Ведь я не говорю, что я перестану тебя лю­
бить, мы только видаться не будем.
Владимир Сергеевич, сев рядом с Толстым, сказал ему
по- прежнему, как он говаривал до того дня, как попал к Са­
шеньке:
-
Вот когда я сижу с то бой, я вижу ясно, что вздор и что
настоящее. Ведь пе меняет же человека, когда у него дела­
ется флюс.
Ул ы бнувшись, Андрей Иванович ласково заметил:
-
Ну, вот, когда у тебя будет флюс, ты мне и не показы­
вайся , потому что неприятно видеть лицо, которое нравит­
ся, обезображенн ым . Да и простая стыдливость требует то­
го же.
Мейер не солгал Толстому, сказав , что ничего еще не со­
верш илось, что бы могло менять их отношения . Но это по­
казание было, так сказать , фактическое, как если бы утопа­
ющий, выплывая последний раз на поверхность воды и
последний раз в идя далекое небо, кричал:
-
Я еще не утонул, еще не утопленник!
Александра Л ьвовна сама не з нала хорошо, зачем ей это
нужно, а если какие-нибудь ответы у нее и были, то она по­
стыдилась б ы сознаться в них даже с амой себе.
Ни в комнате Сашеньки, ни во всей квартире никого не
было, когда она с молодым офицером, не снимая шляпы,
прошла прямо к себе. О на остановилась у окна, продолжая
разговор, но казалось, что она говорит, не останавливаясь,
на ходу. О на говорила:
- 511-

-
Я отлично знаю, Влад имир Сергеевич, что вы меня
любите и хотели бы , ко неч но, чтобы я была вашей. Сущест­
вован ие мужа меня, конечно, не остановило бы. Вы мне
позволите с вам и говорить откровенно? Я вообще считаю,
что всякие там плато нические любви - это вздор, одна бо­
гадельня, но я вас хочу спросить, согласны ли вы на все, че­
го бы я н и захотела? Достаточ но ли вы меня любите, пото­
му что оставаться в дурах я вовсе не желаю.
Она говорила почти сердито , а офицер, опустив глаза,
лепетал :
-
Я не знаю, чего вы хотите, я только знаю, что люблю
вас безумно.
Сашенька нетерпеливо перебила:
-
Это прекрасно, но нужно доказательство, и потом,
когда любят, все мерки изменяются : можно совершить по­
ступок бесчестный, подлый, даже преступный для того, ко­
го любишь.
Не пон имая ясно, куда гнет его собеседн ица, М ейер
тол ько повторил:
-
Я знаю только, что люблю вас безум но.
Александра Л ьвовна промолчала, постуки вая пальчика­
ми по оконному стеклу, и наконец, н е оборачиваясь, произ­
несла:
-
Поссорьтесь с Тол стым !
-Что?
-
Поссорьтесь с Тол стым!
Владимир Сергеевич заговорил вз волнованно, как буд­
то побежал под гору:
- Александра Л ьвовна, зачем вам это нужно? Понимаю,
если бы вы хотели, чтобы вы для меня были единственным
человеком. Но ведь вы этого не хотите, и потом - вы и так
для ме ня ед инственная! Если бы я не боял ся думать дурно,
я бы подумал, что вы имеете что -то против Тол стого и хо­
тите ему мстить. При чем же тут я? Отчего ваше ко мне от­
ношение зависит еще от третьих лиц? Вот мы с вами вдво­
ем, вы знаете, как я вас люблю, и от вас самих зависит
ответить так или и наче. Одно знайте: вся моя жизнь, вс е
счастье, вся радость находится в ваших руках. Я знаю, что
я говорю вздор, и похоже, будто рассуждаю, но ей-Богу же
- 512-

я не рассуждаю, не только не рассуждаю, но даже плохо со­
ображаю, потому что любл ю вас просто и очень глупо.
Александра Л ьвовна п овернулась с пиной к окну, оста­
вив руки на подоконнике, и, помолчав некоторое время по­
сл е того, как офицер умолк, сказала с п окойно:
-
Поссорьтесь с Толстым.
-
Нет! - ответил тот упрямо и сел на кресл о, поставив
шаш ку между колен .
Александра Львовна постояла н екоторое время, потом
медленно и молча подошла к креслу, где сидел Мейер, и
спокой но ударила его по щеке. Но н е поспел Владимир
Сергеевич вскочить или сказать что- нибудь, как почувст­
вовал, как Сашенькины теплые руки обнимают его, а на
всем своем лице ее поцелуи , а сама Сашенька прижималась
к нему и, смеясь и плача, шептала:
-
Милый, прости, прости! Разве ты не видишь, что я
люблю тебя? Како й ты глупый: я бы давно была твоей.
Весь остаток вечера Александра Л ьвовна была сама пре­
лесть, сама любовь; о Толстом ни полслова. Даже когда
прощая сь и поцеловавшись п оследний раз, Мейер сказал:
-
Значит, мы уезжаем, а с Андреем Толстым в идеться я
не буду, - она ответила, слегка нахмурясь:
-
Это как ты хочешь.
VIII
Уже прошел и невский лед и ладожский, отошли и ве­
сенние холода, и майские воз вратные; деревья в садах по­
крылись зеленым пухом, и давно бы, каз алось, п ора было
уезжать или в деревенскую глуш ь, или в какую- нибудь
международную толкуч ку, - а наши господа все сидели да
сидел и и, по - видимому, никуда не собирались. Даже ника­
ко го разговора об отъезде не подымалось. Один В италий
только завел было реч ь о сестрином хуторе, но встретил та­
ко е полное равнодуш ие с Сашенькиной сторон ы, что пого­
ворил -поговорил да и умолк. Марту Николаевну удержи­
вал а болезнь мужа, Александру Львовну - может быть, ее
роман с Мейером, но что удерживало Мельн иковых - бы­
ло никому не известно . Но мебель стояла открытою, вещи
- 513-
33МКузмин,т1

не укладывались в сундуки, Поликсена в проходной все
шила, а З инаида Львовна или rуляла, или читала француз­
ские романы, или играла по вечерам на рояле, открыв две­
ри на балкон, - сл овом, вела себя так, будто все лето соби­
ралась прожить на Фурштадтской.
Однажды, окончив пьесу Листа, постояв на балконе, от­
куда видно было, как дворники метут пыль, обойдя цветы ,
чтобы снять сухие листочки, госпожа Мельникова дошла и
до проходной, где весь день Поликсена стучала машинкой .
Но Поликсена на этот раз не стучала маш инкой, а сидела,
опустив детское ш итье с прошивками на колени, и круглое
личико ее в рыжих кудерьках, обильно покрытое по случаю
мая веснушками, было заплакано и выражало подлинное
волнение.
-
Что с вами, Поликсена, о чем вы плачете? - спросила
Зинаида Львовна, отодвигая куски скроенной материи,
чтобы сесть на сундук. Портниха в ответ еще более запла­
кала и наконец, высморкавш ись, проговорила:
- Я не знаю, Зинаида Л ьвовна, как вам сказать, а между
тем вы одни можете помочь ему.
-
Отчего же вы не скажете прямо? Вы у нас в семье -
как родная, и я всегда готова помочь и вашему брату, и ва­
шему дяде .
- Ах, что им делается ! Я говорю совсем не о них.
-
О ком же вы говорите?
-
Об Андрее Ивановиче То лстом.
-
Об Андрее Ивановиче То лстом ? - спросила З инаида
Львовна, вставая с сундука.
Поликсена подумала, что ее собеседница хочет уйти, и
заговорила быстро и взволнованно, меж тем как слезы бес­
прерывно стекали по ее щекам :
-
Может быть, мне не следует говорить. Конечно, мое
ли это дело? Что я вам и господину То лстому?.. Я - чело­
век служащий: пришла, пош ила да и ушла. Если вы не по­
желаете, то разговаривать со мною не будете. Когда вы у
меня спраш ивали, я вам все, что знала об Андрее Иванови­
ч е, сказывала, теперь вы не спраш иваете - я и молчу. Мое
ли это дело? Но как Федор сказал мне, так поверите ли,
сердце у меня перевернулось. Все сижу и думаю вот целое
- 514-

утро: как тут быть, как тут быть? И надумала все вам ска­
зать. Если вы захотите, то вы можете сделать так, чтобы все
было хорошо. Они вас послушают. Ведь сами вы письмо им
писали, были у них в ротах, - так сделайте и теперь.
Если Зинаида Львовна встала для того , чтобы уходить,
в чем мы не уверены, то во вся ком случае она не ушла, а вы­
слушала всю Поликсенину речь и спросила тихо:
-
У То лстого какое-нибудь несчастье?
-
Нет, слава Богу, но его нужно удержать.
-
От чего? Что он собирается делать?
-
Ах, стреляться! - горестно воскликнула Поликсена.
Зинаида Львовна, нахмурившись, спросила:
-
Он хочет стреляться? Откуда вам это известно?
-
Избави Боже! Они не сами в себя стрелять будут, а
драться с товарищем.
- А, вы говорите о дуэли. Я не поняла сначала. Из-за че­
го, с кем и когда? Расскажите мне все, что знаете, и не
плачьте, Поликсена, - это глупо. Если я могу что сделать, я
должна знать точно и не терять времени.
- Да я сама ничего толком не знаю, голубушка Зинаида
Львовна. Одно знаю, что завтра чуть свет. Ведь это же не­
мыслимо! Подумайте, если ангела нашего, Андрея Ивано­
вича убьют?
- Этого, конечно, не должно быть. В ы, Поликсена, оста­
вайтесь у нас, не ходите домой. Если муж будет спраши­
вать, скажите, что я поехала в Царское. Марту Н иколаевну
я предупрежу. Теперь который час? Половина пятого. Вре­
мени еще много... Но с кем , из -за чего? Ничего не понимаю.
Так вы оставайтесь, Поликсена.
- Останусь, останусь. А Петру Сергеевичу не говорить?
Они, может быть, съездили бы.
-
Нет, Петю лучше не путать.
Зинаида Львовна говорила дел овито, почти сердито,
лишь смертельная бледность и не сходившая со л ба
складка свидетельствовали о сильном ее волнении. Она
вышла, поцеловав Поликсену, а та отерла глаза и, успоко­
енная, принялась за какую-то распашонку, а минут ч ерез
сорок рискнула завести даже песенку тонким и дрожащим
голосом.
- 515-
зз•

Поликсена была права, подозревая опасность, грозив­
шую Толстому. Впрочем, знать об этом было совсем не
трудно, потому что история с господином Нечаевым проис­
ходила у всех на глазах, и обсуждения дуэли, если не спе­
циально поверялись, то во всяком случае нисколько не
скрывались от Федора. Сам Толстой не придавал никакого
значения всему этому случаю, так как Нечаев не был его
знакомым, и его показавшиеся оскорбительными слова, за
которыми последовал вызов со стороны подпоручика, ни­
каких отношений не меняли, никакой дружбы не уничто­
жали, а были совершенно случайн ы и так же случайно, хо­
тя и неминуемо, привели за собою то, что произошло. Н о
Поликсене, знавшей все это от брата достаточно смутно и
сбивчиво, при ее обожании Толстого, естественно все каза­
лось преувеличенным и романтичным. Эта романтичность
делала в ее глазах новый ореол Андрею Ивановичу, и , в
сущности, томясь и беспокоясь, она упивалась трепетными
и таинственными переживаниями. Как это ни странно, и
Зинаида Л ьвовна восприняла событие в стиле Поликсены,
т. е. очень возвышенно и смутно. М ало того, она почему-то
установила связь между имеющей быть дуэлью и своими
личными отношениями к Толстому. Н ичто на эту связь ей
не указывало, она не знала ни причин, ни следствий, но по­
чувствовала острее и действительнее, чем когда бы то ни
было, тонкую и крепкую нить, соединяющую ее судьбу,
судьбу ее мужа и всего, что ей казалось дорогим, с судьбою
мало ей знакомого офицера. Ей представлялось, что все из­
менится, если что-нибудь там произойдет, а что там что-ни­
будь произойдет - в этом она была уверена. Совершенно
совпадала она с П оликсеной и в мысли, что она, Зинаида
Львовна, может что-то сделать, что-то предотвратить, пре­
дупредить, - вообще при ч ем-то во всей этой истории. П о­
тому ей было особенно сладко и тревожно, и волнительно
тай ком от П етра Сергеевича отправиться в далекие роты.
Она долго соображала, одеться ли в черное, или надеть
обычное выходное платье, и , остановившись на втором,
огорчалась слегка бел ыми ночами, что слишком поздно на­
ступают сумерки, столь подходящие для такого таинствен­
ного и многозначительного посещения. Ей казалось стран-
- 516-

ным ехать что-то предотвращать или спасать человека при
полном солнечном освещении. Все, что она придумала по
дороге, все трогательные или патетические сцены, которые
она себе рисовала, оказались напрасными, но совершенно
неожиданно заменились другими, не менее патетическими и
трогательными столкновениями, как скоро увидит читател ь .
К То лстому г-жа Мельникова не попала, т. е. она благо­
получно прибьmа на место назначения , но через Федора ей
стало известным, что г-н подпоручик никого не принимает
и едва ли не лег спать. Н икакие доводы и расспросы не по­
могли, и денщик только водил глазами по потолку, загадоч­
ный своею непроницаемой тупостью. В ыходя из дверей
подъезда, Зинаида Л ьвовна встретила даму в черном пла­
тье, в которой, несмотря на густой креп , она без труда узна­
ла Сашеньку. Зинаида Л ьвовна не подала виду, что призна­
ла сестру, но выйдя на улицу и отойдя шагов на десять, она
остановилась, словно выжидая возвращения второй посе­
тительницы. Предчувствие ее не обмануло, потому что ми­
нуты через две та же входная дверь выпустила обратно да­
му в черном платье.
-
Ты была у Толстого , Саша?
-
Как види шь, - ответила та спокойно.
- Те бя не пустили?
Сашенька недовольно двинула плечом , молча.
- Я не знала, что ты знакома с Толстым.
-
Для меня, признаться , тоже довольно, неожиданна
эта встреча.
Помолчав, старшая сестра сказала:
-
Поедем к нам, Саша. Мне очень важно, чтобы был че­
ловек, который все знает, особенно ты, конечно. Мы как-то
последнее время почти не видимся , - можно подумать , что
мы разошлись. Но ведь этого нет, не правда ли? Мы просто
слишком заняты своими делами. Не знаю, как ты, а я в этот
год прожила будто десять лет.
- Да, очень трудно.
О Тол стом во время пути они не гововорили, но, проез ­
жая мимо Владимирской церкви, обе враз перекрестились,
и З инаида Л ьвовна прошептала:
-
Го сподь не допустит, что бы он был убит.
- 517-

Сашенька кивнула головой и ответила:
-
Рудечка говорит, что он отличный стрелок.
Больше они не сказали ни слова до самого дому, и тол ь­
ко когда они остались вдвоем в комнате Зинаиды Л ьвовны,
старшая сестра, опустившись на колени перед Сашенькой,
взяла ее руки в свои и, гладя их, проговорила:
-
Как славно, Саша, что и ты его любишь.
Та подняла повеселевшие глаза и тихо спросила:
-
Разве?..
Но ответа она не услыхала оттого, что сл ышать его и не
нужно было, а он был ясен без всяких слов.
IX
В этот вечер, как нарочно, Петр Сергеевич долго не при­
ходил, так что три женщины, не имея от кого скры ваться,
были всецело предоставлены с воим волнениям. В прочем,
Поликсену сестры отослали домой с тем, чтобы тотчас, как
только она узнает от Федора о положении дел, она спеши­
ла к ним скорой вестницей. Так как оба их визита были бе­
зуспешны, им только и оставалось делать, что ожидать и
волноваться. Нечего было, конечно, и думать о сне. Им ка­
залось, что там где-то совершается трудная операция, или
еще более похоже было их положение на ожидание молодо­
го мужа, у которого жена за три комнаты родит в первый
раз. Они знали, что настоящее время беспокоиться насту­
пит потом и продлится каких-нибудь коротких двадцать
минут, от половины четвертого до без десяти четырех, но
они все время так себя чувствовали, будто сами каждую
минуту стояли под дулом пистолета. Обед принесли и
унесли почти нетронутым, а Петра Сергеевича все не было;
Поликсена была услана. Сашенька стояла у окна, ничего не
видя, а Зинаида металась по комнате. Они молчали, будто
все было переговорено, хотя, в сущности, они ничего и не
говорили. Вероятно, ни Толсто й, спокойно спавший у себя,
ни г- н Нечаев, позволивший себе не совсем приличное, но
довольно невинное в ыражение под пьяную руку, не дума­
ли, сколько волнений и беспокойств из-за них происходит
в совершенно чужой для них квартире на Фурштадтской.
- 518-

-
Как долго нет П ети ! - сказала Саш енька от своего
окна.
- Ты бы, Саша, поела. Ведь этим делу не поможешь, что
будешь голодать.
Александра Львовна ничего не ответила, но через дол­
гое время сказала, будто совсем некстати:
-
Я на тебя удивля юсь, Зина, почему ты его любишь. Я
бы на твоем месте скорее его ревновала к Пете.
-Ты с ним говорила?
-
Нет. Ты же сама знаешь, что мы не знакомы.
- Те перь не время лукавить, Саша: он сам говорил Пет-
ру и показывал твое письмо.
-
Я не буду отпираться: письмо я писала, но сама у не­
го не была, а что он показывал мое письмо Петру Сергееви­
чу, так это довольно странно.
- Ты не сердись и не беспокойся. Возможно, что тут не­
доразумение, и я даже кое-что начинаю понимать. Н о ска­
жи мне в таком случае, как это было в первый раз?
-
Я не совсем хорошо понимаю, что ты хочешь знать?
- Ну, как ты его полюбила, почему ты ему писала?
Сашенька отвернулась от своего окна и произнесла оп­
ределен но:
- Я его совершенно не люблю и никак не могу считать­
ся тебе соперницей , но г- н Толстой мне мешает. Я была бы
рада всякому несчастью, которое с ним может случиться. Я
оттого боюсь, чтобы он не был убит, чтобы иметь возмож­
ность как можно дольше мешать и вредить ему, как он вре­
дит мне. Что касается письма, оно было совершенно пустое,
и написала я его по собственной глупости и по Рудечкино­
му совету.
Зинаида Львовна опустилась на диван и, произнеся:
- Ты говоришь ужасные вещи, Саша, - прикрыла глаза
узкою кистью тонкой руки.
Видя, что сестра не отвечает на ее замечание, Зинаида
Львовна снова произнесла:
-
Это большой грех, Саша, так думать, так желать, как
ты сказываешь.
Александра Л ьвовна и на это промолчала.
Тогда Зинаида в третий раз сказала:
- 519-

-
Мне кажется, Саша, ты сама не понимаешь, что ты го­
вориш ь. Неужели у тебя такая черная душа?
На этот раз Александра Л ьвовна ответила, и достаточ­
но неожиданно, потому что, подойдя близко к сестре, она
села рядом с нею, обвила ее полный стан рукою и спроси ­
ла тихо:
-
Расскажи м не лучше ты, Зинок, как это было в пер­
вый раз ?
Зинаида Львовна густо покраснела, но, не отнимая сес­
триной руки, сказала, глядя в сторону:
-
Я не понимаю, о чем ты спрашиваешь, Саша? Мне ре­
шительно не о чем рассказывать.
-
Та к же, как и мне? Зачем, Зина, лукавить? Расскажи
мне, как ты полюбила Толстого.
-
Я его не полюбила нисколько, а вполне понятно, что
его судьба меня интересует.
-
Ну, вот и расскажи мне, как ты им заинтересовалась в
первый раз . Ведь и меня его судьба интересует, и между тем
я его не люблю нисколько. Совсем как ты.
Сашенька улыбалась и все крепче обнимала сестру. Та ,
не отходя от своего румянца, начала в некотором смущении:
-
Какая ты странная, Саша. Это же так естественно. Ты
знаешь, как дружен был Петр Сергеевич с Тол стым. Еще до
замужества я только и слышала от П етра и Вани, что о Тол ­
стом да о Толстом. Когда любишь человека, всегда интере­
суешься его друзьями, - это в порядке вещей. Я тебе при­
знаюсь, что эта зима была не очень хорошая. Я не могу
сказать, что я несчастлива с Петей, но, понимаеш ь, нужно
гораздо больше времени, что бы узнать ч еловека, привык­
нуть к нему и прин оровиться, а это необходимо при совме­
стной жизни. Л юбовь, конечно, сокращает это время , но за­
менить вполне его не может. Я думаю, ты сама это знаешь.
Мы слишком мало были знакомы и с Петей, и с Виталием,
когда выходили замуж. Н икто не будет сомневаться в на­
шей любви, но когда первое головокружение, первый рай
пройдет, то видиш ь ясно,что кроме любви нужно еще что­
то, что бы дружно, светло и просто идти вместе. Это не рас­
четливость, потому что все должно быть одуш евлено любо­
вью взаимной, но это какая-то мудрость, которая дается не
- 520-

сразу. Все было бы гораздо проще, конеч но, если бы или
мы, или наши мужья были значительно старше, а теперь
что же? Ведь все четверо мы дети , только дети , и идем ощу­
пью, наугад, и слишком все молоды, чтобы постараться по­
нять другого и сделать уступ ку, - м ы слишком понадея­
лись на любовь.
-
Зина, милая Зина, тебя ли я слышу? Я тебя считала
такой сильной, умной и бесповоротной, а между тем вот ты
говоришь то, что я гнала из своей головы, когда это мне
приходило в минуты слабости. Отчего мы не говорили с то­
бой раньше так?
-
Я не думаю, чтобы из наших разговоров что -нибудь
вышло, если бы мы и говорили с то бой раньше, потому что
никогда, никогда третий человек, будь он самый близкий ,
не может ничего посоветовать в таких делах. Я вот говори ­
ла с Мартой Николаевной, и что же? - ничего решительно
не вышло.
Сашенька нахмурилась и живо спросила:
- Ты говорила с тетей Мартой? Но ведь она, по-моему,
влюблена в твоего мужа.
-
Я думаю, это вздор. Но если бы она и была влюблена
в Петю, то тем лучший совет она могла бы дать.
-
Оттого ты и обратилась к Толстому? - спросила Са­
шенька загадочны м, сл ишком спокойным и каким-то не
своим голосом.
Зинаида Л ьвовна не сообразила, что ее сестра никак н е
могла знать о ее, З инаиды, визите к подпоручику, о пред­
мете их разговора, о ее беседах с П етром Сергеевичем, ее
сомнениях и мучениях и что этот вопрос, так прямо по­
ставленный и попавший в точку, был не более как вдохно­
венная уловка. Н ичего этого не сообразила З инаида
Львовна, а следя за ходом своих мыслей, спокой но и про ­
сто продолжала:
-
Оттого я обратилась и к Толстому.
Если бы Зинаида Л ьвовна не была так всецело поглоще­
на своею собственною повестью, она бы заметила, как руки
Сашеньки отпустили ее стан, и даже корпусом сестра слег­
ка отклонилась от нее и продолжала слушать с таким же
сильным, но как-то иначе направленным вниманием.
- 521-

- Ты была у него? - спросила Сашенька еле сл ышно.
- Да,ябылаунего.
- Ты его застала, в идела? Что же он тебе сказал?
-
Что же он мог мне сказать? Сказал мне то, что я и без
него отлично и горько знала и зачем, в сущности , к нему и
пришла. Он мне показался совсем обыкновенным гвардей ­
ским мальчиком, очень воспитанным, сухим и слегка фа­
том. Я была разочарована и ожидала совсем другого, судя
по рассказам . Он мне даже не показался настолько краси­
вым. Но, понимаешь, все это мне казалось, покуда я была с
ним, покуда я говорила что-то несвязное и, вероятно, очень
не умное. Это всегда смешно, когда чужая жена приходит к
постороннему человеку советоваться, как ей жить с мужем.
Но лишь только я вышла за дверь, я поняла, что от Толсто­
го оторваться нельзя, что в нем есть таинственная сила мо­
лодости и красоты, какой-то девственности и, я бы сказала,
мудрости. Все, все: и его сухость, и его влияние на П етра, и
его обращение со мною, и даже то нехорошее, что про него
говорят (ты наверно знаешь, про что я говорю, будучи
дружна с Рудечкой}, его святошество, - все мне показалось
совершенно другим: таким цельным, своим, единственным
и неискоренимо-пленительным.
-
Ты его любишь, Зина? - спросила Сашенька еле
слышно и не придвигаясь к сестре.
-
Нет, слава Богу, я его не люблю, то есть я не влюбле­
на в него. Подумай, какое бы это было несчастие для меня,
для П ети, для нашего будущего ребенка и даже для самого
Толстого, если он совестливый человек.
Совершенно неожиданно Сашенька б ыстро сползла к
ногам сестры и, схватив ее руки, стала осыпать их поцелу­
ями. Зинаида Л ьвовна удивленно и взволнованно повто­
ряла:
-
Саша, Саша, что с то бой, не надо! - и целовала сест­
ру в прямой пробор. Но та, не отрываясь от рук, только глу­
хо вскрикивала:
-
Го вори, Зина, говори! Я хочу слышать тот голос, кото­
рый он слышал. Я хочу целовать те руки, которые он, мо­
жет быть , целовал, хочу смотреть в те глаза, в которые он
- 522-

равнодушно смотрел. Отчего, ты думаешь, я отдалась Мей­
еру? Все оттого же, оттого же, оттого же !
Зинаида Львовна наклонилась к ней и тихо сказала:
- Побойся Бога, Саша? Что ты говоришь?
- Я говорю правду.
- Ты любовница Мейера, и ты любишь другого?
Сашенька вскочила и громко вскричала:
-
Толстого я ненавижу. Го споди ! дай, чтобы этот дурак
Нечаев уложил его на месте !
х
Некоторая отчужденность Петра Сергеевича от своей
жены за последнее время имела следствием то, что Зинаи­
де Львовне было неизвестно, что ее муж н е только отлично
знает о дуэли Толстого, а даже принимает в ней близкое
участие. Он не был одним из секундантов, которы х Тол­
стой выбрал из своих полковых товарищей, но он почти все
последние дни проводил на квартире Толстого, узнав о
предстоящем поединке в тот же вечер. И только вследствие
ли приказа, данного Федору, от бестолковости ли Пол иксе­
н ы г-жа Мельникова не знала, насколько близок и досту­
пен был источник самых точных сведений по интересую­
щему ее вопросу. М ожет быть, она постеснялась бы
расспрашивать своего мужа, но во всяком случае ее удивле­
нию не было бы конца, если бы ей открылось, что в то вре­
мя, когда она с Сашенькой изнывали от неизвестности на
Фурштадтской, Петр Сергеевич в не меньшей неизвестно­
сти ожидал возвращения Тол стого на его квартире. Было
уже совсем светло, что, впрочем, и неудивительно, если
принять во внимание, что было начало мая, когда одна и та
же заря, уведя одною розовою рукою бессонное солнце,
другою снова его будит от чуткого сна. Петр Сергеевич
знал, что дуэль эта не вполне серьезна, почти официальна,
что оскорбительного в словах Нечаева ничего не было, а ес­
ли и было, то сам оскорбитель был настолько мало извес­
тен, что его мнение не имело никакой цены, как мнение
первого встречного. Стоя у окна, М ельников тихо перего­
варивался с Федором, стоя вшим у притолки . Ему было из-
- 523-

вестно о в изите той дамы , которая была уже один раз у Ан­
дрея Ивановича, но он думал, что это была Сашенька; ког­
да же пришла вторая дама, которая и была Александра
Львовна, он не з нал , что подумать, а потому ничего и не ду­
мал, не строя пустых предположений. Он был почти уве­
рен, что дуэль окончится благополучно, и только боялся ,
как бы Толстой не то что не ранил (ранить нужно было бы ,
чтобы проучить наглецов, невоздержанны х на язы к и сую­
щих свой нос, куда их не спрашивают), а не убил своего
противника. И боялся он этого не для Н ечаева, которого он
не знал и жалеть которого не имел никаких оснований, а
для самого Тол стого, потому что лишить жизни человека,
какбыонсамнаэтонишел,нешутка.
Так думая, он слушал краем уха, что ему говорил полу­
сонный Федор, и наконец сказал:
-
Вы , Федор, напрасно не ложитесь спать: я все равно
не засну, а Андрей Иванович, вероятно, скоро будет назад,
захочет закусить и вы пить, вам опять придется хлопотать,
а вы будете двигаться, как сонная муха.
Так как Федор отказался от предложения, то Петр Сер­
геевич спросил его как бы мимоходом:
-
А что делает подпоручик Мейер? Почему его не вид­
но у вас, и почему не его выбрал Андрей Иванович в секун­
данты?
-
Ах, уж и не говорите. Если бы не их высокоблагоро­
дие, никогда бы не вышло такого греха.
-
При чем же тут Мейер, я не понимаю.
-
А как Владимир Сергеевич прежде у нас дневали и
ночевали, и Андрей Иванович в н их души не чаяли, и по­
том те с этой бары ней связались и вроде как поссорившись
стали, то нашему высокоблагородию показалось это о бид­
но. Да ведь до кого ни доведись, обида возьмет, ежели пер­
вый приятель вроде неблагодарной свиньи оказы вается. А
уж когда человек в расстройстве, то все его расстраивает,
что иногда самое нестоящее. Тут и плюнуть-то жалко, а у
чел овека, который расстроившись, на все сердце кипит.
-
Отчего же Андрея Ивановича так огорчила любовь
Мейера к какой-то даме? Или сам Толстой был влюблен в
эту женщину?
-524 -

-
Не моrу знать. Не похоже на то, а полагаю я , что из-за
того они огорчились, зачем Владимир Сергеевич все от них
скрыл.
-
Я думаю, тут что-нибудь другое. Мне бы нужно пого­
ворить с этим Мейером.
-
Ах, уж Андрей Иванович говорили, да уж известное
дело , когда баба человека оплетет, так будь он хоть генерал,
хуже нашего брата мужика беспонятл ивым становится.
-
А вы не знаете, кого любит Владимир Сергеевич?
-
Никак нет, только что много о ней тут разговаривали,
иной раз оба высокоблагородия до слез дойдут.
4 Нужно обязательно поговорить об этом с Андрюшей,
потому что на что же это похоже: плачет, ссорится с друзь­
ями, вызывает на дуэль каких-то незнакомых господ, -
совсем не в его стиле•, - так думал П етр Сергеевич и хотел
было задать еще какой-то вопрос Федору, но в эту минуту
раздался сильный звонок, и обе собаки с лаем бросились к
двери. Еще с лестницы были слышны громкие голоса Тол ­
стовских приятелей , которые говорили: 4 В совершенной
сохранности, в полной сохранности • .
-
А Нечаев? - спросил Петр Сергеевич, целуясь с
Толстым.
-
Еще бы ему быть раненым, когда Андрей имел глу­
пость стрелять в воздух. Таких нахалов следует учить.
-
Он и так достаточно проучен, - ответил Тол стой,
улыбаясь.
-
Я очень рад за тебя, Андрюша, что все так вышло, что
ты его не ранил, понимаеш ь, - сказал тихо Мельников, по­
жимая руку хозяину.
-
Еще бы, - ответил тот и добавил: - А теперь, знаешь,
поезжай домой , - я уверен, что Зинаида Львовна беспоко­
ится твоим отсутствием, а я все равно сейчас ляrу спать.
- Я так и сделаю. Да, кстати, меня просили узнать адрес
Мейера. Ты , может быть, можешь мне его сказать?
-
Охотно. Я только не знаю, не уехал ли он. Я с ним те­
перь редко вижусь, а сказывали, будто он хочет ехать за
границу.
-
Ты с ним поссорился?
-
Нисколько. Я люблю его по-прежнему.
-
525 -

Андрей Иванович говорил спокойно, но в голосе его бы­
ла однотонная металличность, которая бывала всегда, ког­
да он говорил о чем-нибудь для него важном и волнующем .
Было уже совершенно светло и солнечно, и только пус­
тынность улиц указывала на ранний час, когда Петр Серге­
евич пешком совершал дальний переход от квартиры То л­
стого к себе домой. Он не чувствовал усталости, и ему
казалось, будто в детстве он идет рано утром купаться, а в
доме еще все спят. Он не думал специально ни о Тол стом,
ни о Марте Фукс, ни о чем, но бессознательно последняя
была как-то дальше всего от него. Ему даже представлялось
странным, что дома не ждет его утренний чай с молоком,
приготовленный старой нянькой, а придется будить верт­
лявую камеристку, которая откроет ему растрепанной и не­
причесанной, совсем не похожей на � горничную из хоро­
ших домов•, в которую она преобразится к одиннадцати
часам ; потом ему придется на цыпочках пробраться в
спальню с занавешенными окнами, где спит З инаида
Львовна, и, осторожно раздевшись в наспанной комнате,
лечь на открытую постель, которая теперь при солнечном
свете казалась неприятной и неприличной.
Но вышло все совсем не так, как ждал Мельников: от­
крыла ему не камеристка, а сама Зинаида Львовна, вполне
одетая и причесанная.
-
Ах, это ты, Петр? - спросила она, очевидно, ожидая
встретить кого-то другого.
-
Отчего ты так рано встала?" Конечно, это я, ты же са-
ма видишь. Что-нибудь случилось? Те бе нездоровится?
-
У нас Саша.
- Да? Куда же ты ее положила?
-
Она тоже не спит.
-
Что за фантазия? Вы, пожалуй, совсем не ложились?
Александра Львовна известная сумасбродка, а в твоем по­
ложении это очень вредно.
Немного помолчав, Зинаида Львовна сказала:
- Давай пить чай. Ты ведь, вероятно, тоже не ложился?
-
Надеюсь, что вы не меня ждали. Я, кажется, не пода-
вал никакого повода обо мне беспокоиться.
-526 -

-
Конечно, мы не тебя ждали. Мне и в голову не прихо­
дило спрашивать у тебя отчета, где ты проводишь ночь.
- Я легко это могу тебе сказать. У Андрея Толстого бы­
ла сегодня дуэль, и я ждал у него на квартире его возвраще­
ния. Мне как-то не пришлось говорить тебе об этом рань­
ше. Я не думал, чтобы тебя это слишком интересовало.
Зинаида Львовна уронила чайную ложечку и, накло­
нившись близко к мужу, спросила зачем-то шепотом:
- Ну, что же То лстой?
-
Все окончилось совершенно благополучно. Оба про-
тивника даже не ранены. Положим, Андрей стрелял в воз ­
дух. Но меня беспокоит совсем не то .
Но Зинаида Львовна уже не слушала его, а, подойдя к
портьере, позвала громким шепотом:
-
Саша, Саша! Андрей Иванович жив и не ранен !
Александра Львовна покраснела, нахмурилась и сказала
твердо:
- Те перь знаю, что мне делать. Та к, видно, велит судьба.
Потом быстро ушла, почти не прощаясь с хозяевами.
-
Объясни мне, Зина, что значат все эти сцены? Разве
вы знали о поединке То лстого, и отчего у Сашеньки такой
трагический тон? Я знаю, что она была у Андрея, писала
ему и сегодня еще приходила. Но ведь это же совершено не­
серьезно, было бы совсем безрассудно даже для Александ­
ры Львовны затеять какой-то флирт с То лстым . Ты что-ни­
будь знаешь обо всем этом?
- Я знаю, Петр. Я тебе все скажу. Тебе многое покажется
странным. Постарайся все понять не пошло, не обыкновен­
но, а так, как это есть на самом деле. Ведь Саша действи­
тельно безумна. Мы ее давно не видали. Она до неузнавае­
мости изменилась за эту зиму. Все жалеют Виталия. Его,
конечно, жалко ! Но посмотри, на что стала похожа сама Са­
ша! Мы все так измучились, и неизвестно, почему. И мы все
совсем не живем. Мы только мечтаем, мечтаем и мечтаем.
Это ужасно и никак не может пройти безнаказанным. Мы
мучимся и мучим других. Разве я тебя не мучу, ты меня, Са­
ша - Виталия, он - ее? И тетя Марта, и Клавдия Павлов­
на, и этот несчастный мальчик Мейер, все, к кому только
мы ни подойдем, начинают мечтать и мучиться. Возьми хо-
-527 -

тя бы Поликсену. И теперь все соединилос ь как-то для нас ,
для нашего корабля, для нашей шлюпки - в То лстом. Я не
знаю, почему, я совершенно не знаю, почему. Но разве сам
Андрей не главный мечтатель, мучитель и мученик? Это не
•большие слова•. Пускай мы - люди незначительные, ни­
чем не выдающиеся, если хочешь, больные, - но ведь это
же не мешает нам чувствовать и страдать так же, как и лю­
бые герои! И я совсем не знаю, как и куда уйти нам от на­
шей плачевной, нелепой и, может быть, смешной судьбы.
Может быть, если бы мы по-настоящему и не мечтая полю­
били, это бы нас спасло. Но, к сожалению, это не делается
по заказу.
Когда она кончила, наступило продолжительное молча­
ние, потому что Петр Сергеевич, казалось, совсем предался
собственным думам, забыв о присутствии жены. И отвечал
он как будто не на ее слова, а на свое размышление:
-
Да, нельзя по заказу любить, и еще невозможнее за­
ставить себя любить по заказу.
Вероятно, в этих словах мужа З инаида Львовна усмот­
рела некий упрек, потому что, встав и подойдя к мужу
близко, она ласково сказала:
- Ты не думай, Петя, что я что-нибудь говорю о том, что
ты меня или я тебя недостаточно любим, но ты понимаешь ,
что это не сильная страсть, не роковая любовь, которая на­
ходит на человека, как молния, испепеляя все рассуждения
и сомнения и с глаживая все разности и противоречия. Я те­
бя очень люблю, но люблю, к сожалению, обычно, как мно­
гие, как все любят, а при такой любви нужно много усту­
пок, понимания и снисхождения друг к другу, а мы, - мы
слишком молоды оба для этого. Ты ведь не сердишься, что
я так говорю? Мне самой тяжело, но это так. Я лучше тебя
не нахожу человека и буду тебе верна, пока не придет роко­
вая страсть.
-
А когда придет роковая страсть, что ты будешь де­
лать?
-
Я не знаю. То гда она будет мне диктовать мои по­
ступки.
-528 -

Петр Сергеевич, не выказывая волнения, как-то слиш­
ком горячо и значительно, будто дело шло об очень важном
и для него решении, спросил:
-
И не правда ли, когда эта роковая страсть диктует по­
ступки людей, тогда никто не в праве их обвинять, что бы
они ни делали ?
Зинаида Львовна испуганно и быстро взглянула на му­
жа и сказала:
- Конечно, Петр, я так думаю, но легко ошибиться и про­
стую влюбленность, простое волнение крови принять за ро­
ковую любовь, потому что и волнение ослепляет человека.
-
Нет, роковую страсть узнаешь, как Божий перст.
Зинаида Львовна подошла к мужу и, с некоторым тру­
дом опустившись на колени, сказала, глядя ему в глаза:
- Я тебе клянусь, Петр, что я нисколько не люблю То л­
стого, то есть не люблю так, как ты мог бы подумать. Ты от­
лично знаешь его для того, чтобы предположить что-ни­
будь предосудительное, но на меня никакой молнии не
находило. Одно могу сказать, что лучше, чище и святее че­
ловека я не встречала, я была бы счастлива быть его дру­
гом, - что же больше? Больше ничего.
Петру Сергеевичу казалось, что он во сне, и ему нужно
было бы стоять на коленях и каяться в чем-то и просить
прощения, а не Зине. О н поднял ее, обнимая и говоря:
-
Мы оба стали старше, Зина, за этот год. Мы состари­
лись больше, чем на год, за этот год и как-нибудь сумеем
делать уступки, о которых ты говорила.
- Да, но мы состарились оба, вот в чем беда, оба одина­
ково, а отношение в летах не изменилось.
Петр Сергеевич едва ли сознавал, что он делал. Его мыс­
ли как-то странно отсутствовали, и мысли, и чувства, и, ес­
ли хотите, сердце, и был он одновременно совершенно в
разных местах : и в только что покинутой квартире Тол сто­
го, и в доме Фуксов на В асильевском острове, и в родитель­
ской даче, куда он некогда утром возвращался с купанья.
Он чувствовал беспокойство, жалость к Зинаиде Львовне и
некоторую скуку, зачем она так вяло и равнодушно говорит
ему о роковой любви, будто на что-то его подталкивая и
вместе с тем обвиняя. Ему было скучно: и зачем она бере-
-529 -
34МКузми11,т 1

менна, и зачем наступает лето, и зачем жизнь будет продол ­
жаться из года в год все такая же, все такая же. Он не поду­
мал , что, м ожет быть, эта же скука томит и его жену, кото­
рая давно ли была вся пламя, вся порыв, вся ветер. О н
об нял ее, или, вернее, дал ей к себе прижаться, и так они си­
дели долго, будто помирившись после ссоры, покуда не вы ­
шла уже прифранченная камеристка и не подала Петру
Сергеевичу небол ьшой записки. Отойдя к столу и разорвав
конверт, он прочитал крупный почерк:
�так, видно, угодно судьбе. Муж мой умер. Я не хочу,
покуда не сделалась старухой, отказываться от той любви,
которая роковым образом нам с вами предназначена. Я от­
казываюсь от всяких загородок. Конечно, жалко Зины, но
когда находит такая любовь, никто не может спрашивать
отчета. Приезжайте в Царское в два часа. Я слишком долго
ждала счастья. Ваша М арта• .
Петр Сергеевич прочитал письмо несколько раз, потому
что круп ные буквы прыгали, будто им передавалось волне­
ние читающего.
Зинаида Л ьвовна спросила:
-
Какое-нибудь деловое письмо? Мне поч ерк показал-
ся похожим на почерк тети Марты.
-
Это письмо от нее.
-
Что же она пишет? Скоро они едут?
-
Муж ее умер.
Зинаида Львовна перекрестилась и сказала:
-
Царство ему небесное ! Все-таки тете было с ним не­
легко.
Она не спросила, почему известие о смерти Фукса так
странно взволновало П етра Сергеевича. Она не поспела
этого сделать, потому что почти одновременно с ее словами
в комнату вошел В италий Павлович и объя вил, опустив­
шись в кресло:
-
Вы можете представить, что случ илось? Сегодня ут­
ром, сейчас, Александра Львовна меня бросила. Приехала
домой на полчаса, собрала свои вещи, говоря, что едет в
Финляндию, уехала, и через полчаса я получаю от нее за­
писку, где она сообщает, что со мной расстается и уезжает с
r. Мейером. Как вам это покажется?
-530 -

Ч асть третья
1
У Александры Львовны М еркурьевой уже недели две
все было готово к отъезду, хотя она твердо не знала, ре­
шаться ли на этот шаг. Она сказала Мейеру:
-
Возьмите отпуск и достаньте себе и мне заграничные
паспорта. Это не беда, если они не пригодятся, но они мо­
гут быть нужны каждую минуту. И вы сами будьте готовы .
Ничто в предыдущем разговоре не указы вало на такое
реш ение, и в следующих объяснениях его не касались, -
тем действительнее и важнее казалось Саш енькино прика­
зание, будто выписка из посторонней книги, не имеющая
никакой связи с окружающими ее фразами , которая тем
легче запоминается. Мейеру не нужно было повторять два
раза: он поднял глаза, ответив 4 ХОрошо • , и продолжал раз­
говор, обычный для их свиданий. Ему до сих пор было со­
верш енно неизвестно, как относится к нему Меркурьева,
любит ли она его действительно, играет ли с ним, как кош ­
ка с мышью, или он просто ей для чего-то нужен и она го ­
товит его не то на подвиг, не то на преступление. Одно он
знал верно, что в этом туманном плавании не он, Владимир
Сергеевич, был кормчим и управлял чувствами, планами и
событиями, а чья-то чужая рука вела и его, и Александру
Львовну, и их неровную любовь. Может быть, это была ру­
ка Саш еньки, но ему этого не приходило в голову. О н ис­
полнил ее просьбу, разош елся с Толстым и если не отдалил­
ся от прочих товарищей, то относился к ним с тем
равнодушием, которое вполне естественно, когда мысли за­
няты совсем другим и душа отсутствует. М ысленно он все­
гда находился в тех комнатах, где Саш а, ходя взад и вперед
ил и стоя у окна, говорила с ним сухо, почти сердито, или же
вдруг слам ывалась в какой-то неохотной нежности . К отъ ­
езду он приготовлялся почти бессознательно, весьма нео­
пределенно зная, что из этого выйдет, и будучи уверен
только в том , что нужно быть каждую минуту готовым и
иметь достаточно денег. Взяв свои экономии и сделав неко­
торые долги, он стал даже скуп , ожидая условного знака.
- 531-
34•

Впрочем, и все время своей истории с Сашенькой он н е был
расточителен, потому что эта история была довольно пе­
чальная и очень экономическая. Александра Львовна все
время была обуреваема м ыслями, не имевш ими, казалось
бы, никакого отношения к Владимиру Сергеевичу, а он то­
же мучился и молчал, томимый своими мыслями. Будто их
связы вала не любовь, а некая тай на, в которой они не толь­
ко н е сознаются, а едва ли дают отчет сам им себе. О дуэли
То лстого Мейер, конечно, знал, но, видимо, волновался
этим гораздо меньше, н ежели обитатели квартиры Мель­
никовых.
В это утро, когда Андрей Иванович должен б ыл или во
всяком случае мог быть застреленным, или убить человека,
Мейер спал или, вернее, лежал с закрытыми глазами. Раз ­
буженный стуком в дверь, он спросил, не открывая глаз:
-Он жив?
Го лос из-за двери ответил:
-
Это я. Они оба живы. Мы сегодня должны ехать.
Вставайте скорее; как вы можете спать?
-
Я и не думал, что это вы, Александра Л ьвовна. Про­
стите.
-
Скажите вашему денщику, чтобы он никого не прини­
мал и не говорил, что я здесь, хотя я не думаю, чтобы Вита­
лий меня отыскивал.
Хлопоча и как бы стыдясь своего холостого хозяйства,
Владимир Сергеевич приготовил чай, не подымая глаз н а
гостью. Он боялся встретить не то лицо, которое ожидаешь,
когда женщина от мужа приезжает с вещами для того, что­
бы отправиться в далекий путь. Когда он взглянул н а нее,
он увидел ее сидящей в шляпе и даже не снявшей легкого
дорожного пальто; ее вещи были аккуратно сложены в углу.
Он а говорила спокойно, и лицо ее было спокойно, почти
окаменело, но за этим холодом чувствовался непрерывный
трепет, который скорее пугал, чем наполнял свежею радос­
тью Владимира Сергеевича. Отчего она н е обнимет его, не
поцелует, не скажет: �вот я пришла, бери меня, теперь
твоя•?
- 532-

Он чувствовал себя связанным еще бол ьше, чем в пер­
вый день знакомства. Н еловко опустившись на колени, он
сказал смущенно:
-
Как странно, Саша, - он запнулся на этом слове и по­
краснел, впервые назвав ее без отчества, - как стран но, Са­
ша. Н икто не скажет, что мы любовники , а будто воры, за
которыми по пятам бежит полиция, или будто изrnанники.
Сашенька задум чиво погладила его по голове и повто­
рила:
-
Изmанники, изrnанники. Мы не изmанники, а бегле­
цы, и сжигаем самые дорогие корабли. А между тем спроси­
те, что я сжигаю? - лишь то, что могло бы быть, а не было,
и, может быть, это горше всего.
Помолчав, она продолжала:
-
За этот год я прожила будто двадцать лет, а между тем
ничего не случилось. От меня бегал муж, я уезжаю с вами, -
и все-таки, все-таки нич его не случилось. И я не знаю, что
должно было бы случ иться, чтобы не быть нам изmанника­
ми. Изгнанниками из жизни. Может быть, мы не умеем ни
жить, ни любить. У нас маленькое сердце и смутные, но на­
стойчивые мечтания. И муч имся мы сильно, но этого нико ­
му не нужно. Мы с вами, кажется, одних лет, но вы моложе
меня и вы были близки к тому, к То лстому. М ожет быть, вы
знаете что-нибудь?
Владимир Сергеевич , не поднимаясь с колен, поцеловал
руку Сашеньки и сказал:
- Я знаю только то, что вы знаете и без меня: я вас люб­
лю без меры. Если у меня были какой-нибудь ум , мечты,
планы, взгляд на вещи, то теперь у меня ничего не осталось.
Я хочу думать, чувствовать, поступать, как вы. Если вы ни­
чего не знаете, то и я ничего знать не могу, не должен, не хо­
чу. Об одном я могу только просить, чтобы не было так пе­
чально и страшно. Но если это так нужно - пусть так и
будет.
Александра Львовна, наклонившись, поцеловала Мейе­
ра и сказала:
- Что теперь делает То лстой? Он всегда знает, что нуж­
но делать. Он всегда в мире с собою. У меня есть тетя Мар­
та Н иколаевна; она тоже всегда знает, что нужно делать, но
-533 -

это совсем другое, чем Толстой: она себя ограничивает, под­
стригает, и мир ее похож на обывательское спокойствие, но
и ее жизнь устроена и , если хотите, прекрасна. Толстой же
духа не угашает, потому он светел, ласков и радостен ко
всему.
Сашенька помолчала, а Владимир Сергеевич тихо
молвил:
-
Вы любите Андрея, Александра Л ьвовна?
Та , не нахмурившись, не изменяя мечтател ьно-жалоб­
ных интонаций, ответила:
-
Если бы я имела власть, я бы велела четвертовать
То лстого, сжечь его тело и бросить на ч етыре ветра.
Потом она встала, прошлась и сказала деловито:
-
Поезжайте и купите себе штатское платье. Мы снача­
ла поедем в Берлин, а там видно будет.
11
И распустившаяся зелень деревьев, и бледно-белые об­
лака, не мчавшиеся в буйном весеннем порыве, а как-то по­
летнему медленно таявшие в бледной лазури, и веселая оп ­
ределенность всех предметов, и малиновые рубашки
встречных стрелков, и рыжая собака, бегавшая по улице
мягкими лапами, опустив к земле большую голову, - н ичто
не говорило П етру Сергеевичу о том, что в доме, куда он
идет, стоит еще открытый гроб, слышится печальное пение,
и в открытые окна выплывает синий дым, о том, что Тол ­
стой только что мог быть убит, о том, что у себя дома он ос­
тавил Зи наиду Львовну смутной и печальной после стран­
ных и неопределенных объяснений, о том, что несчастный
Виталий, может быть, готов испытать настоящее несчастие,
о том, что, он, П етр Сергеевич, уже не тот, не тот, не тот, -
а наоборот, в мыслях у него было весенне-радостно и бе­
зумно, и представлялся все образ М арты Фукс, которая са­
ма написала ему то, о чем он не смел и думать; ее высокая,
несколько полная фигура, розовые руки и крепкий рот; ее
ш ирокие, серые глаза и почему-то розовое, несмотря на
очевидный траур, платье. Конечно, М арта Николаевна бы ­
ла не в розовом платье, а в глубоком трауре, стоя впереди
-534 -

всех у самого гроба со свечкой в руках. Ветер слегка колы­
хал опущенные шторы на открытых окнах, и смягченный
солнечный свет освещал незнакомую М ельникову публи­
ку, состоявшую из сослуживцев Фукса, его подчиненных и
откуда-то взявшихся родственников. Кажется, посетители
были мало известны и хозя йке дома, потому что, выйдя в
соседнюю комнату, загроможденную вынесенною из залы
чужою мебелью, она никого не удерживала, а, поблагода­
рив официально с печальной любезностью, подошла к Пе­
тру Сергеевичу и сказала, пожимая ему руку:
-
Мы ничего не можем против судьбы.
То т не отнес этих слов к смерти Фукса и, серьезно поце­
ловав руку вдовы, сказал:
-
Мы и не должны противиться судьбе, особенно если
она заставляет нас поступать сообразно тем желаниям, в
которых, может быть, мы сами себе не сознаемся.
Марта Н иколаевна, улыбнувш ись, заметила:
-
Ах, Петр Сергеевич, и вы и я отлично признались не
только сами себе, но и друг другу.
-
Я не знаю, как вас благодарить.
- То гда, пожалуй , можно благодарить и за то, что у меня
светлые волосы. Не от меня зависело, что я вас полюбила,
не от меня же зависело и то, что я вам созналась в этом, -
просто пришло такое время, и благодарить меня, право, не
за что.
- То гда я благодарю судьбу.
Марта Н иколаевна молча вскинула на него глазами и
через некоторое время произнесла:
-
Хорошо, что Зина не приехала с вами. Н икто ее не
обессудит, потому что известно, что она бол ьна, а вы пони­
маете, насколько мне важно видеть теперь, именно теперь,
вас одного. М ы поступаем, может быть, безрассудно и сов­
сем не в моем духе: вы знаете , какая я 4' Отгороженная �. -
но, к несчастью или к счастью, это мое качество не покида­
ет меня и теперь. Я всегда слишком ясно вижу и знаю, на
что иду. Может быть, это очень плохо, но, раз что-то во мне
решило, что так надо, я не буду изменять этого решения ,
хотя бы отлично предвидела все последствия , и потом я
сл ишком долго ждала. Есл и я останусь благоразумной, то
-535 -

неблагоразумие придет тогда, когда будет поздно, и оно
окажется тем губительнее и смешнее для меня и для вас.
Раз я не могу остаться благоразумной, а я не могу этого сде­
лать, то благоразумие советует мне теперь, сейчас не быть
благоразумной.
Если бы Петр Сергеевич не смотрел на лицо своей собе­
седницы, не слушал звуков ее голоса, не думал о своем, ему,
может быть, показалось бы скучным и не совсем уместным
это рассуждение о благоразумном неблагоразумии, ему по­
казалось бы странным, отчего женщина, которой он при­
знался в любви и которая, согласившись на эту любовь, са­
ма его вызвала, вместо того, чтобы броситься ему на шею,
пойти гулять в парк, обедать вдвоем, любовно переговари­
ваясь, или что-нибудь в таком роде, что предписывают пра­
вила любовников, - вместо всего этого сидит в проходной
комнате, заставленной почти до потолка мебелью, рядом с
гробом покойного мужа и разводит какие-то благоразум ­
ные рацеи. Но ему не казалось это странным, во-первых,
потому, что он не слушал, а, во-вторых, потому что если бы
и сл ышал, то понял бы, что это чистая правда, что Марта
Николаевна другой быть не может, что именно эта-то опре­
деленность и пленила его, Петра Сергеевича, усталого от
неопределенных мечтательств и чувствительных сумбуров.
Он смутно чувствовал, что отношения значительно ослож­
нятся этою любовью, но вместе с тем полагался на благора­
зумие г-жи Фукс, что все будет определенно и начистоту,
как бы жестоко и сухо это ни казалось впечатлительным
душам. Может б ыть, Марта Николаевна еще что-нибудь
го ворила, и даже наверное она говорила, потому что ког­
да Петр Сергеевич очнул ся и отвел гл аза от круглого ли­
ца г-жи Фукс, то до его слуха долетел конец речи:
-
...Конечно, это очень жаль, но не в нашей власти пре­
дотвратить н екоторые страдания других лиц, когда так хо­
чет судьба.
Мельников наклонился к руке М арты Н иколаевны и
вымолвил:
- Я сегодня же поговорю с Зиной.
-
Зачем сегодня? Я думаю и вообще покуда ничего не
говорить.
-
536 -

- Я поступлю как вам угодно, лишь бы это не изменяло
и не откладывало вашего решения.
Марта Н иколаевна густо покраснела и проговорила,
слегка нахмурившись:
- Я и не думаю ни изменять, ни откладывать его.
111
Так Петр Сергеевич ничего и не сказал жене своей о
всех переменах, которые с ним произошли, хотя, может
быть, Зинаиду Львовну и не очень поразило бы известие об
этом. К началу лета обнаружилось столько накопленных пе­
ремен в их небольшом обществе, так перетасовались взаи­
моотношения, что последняя новость могла быть более вол­
нующей разве только потому, что она ближе всего касалась
самой Зинаиды Львовны. И отъезд Сашеньки, и мытарство
Виталия, и ссора М ейера с Толстым, и дуэль последнего,
смерть Фукса и какие-то перемены в тете Марте - все ука­
зывало на не прочность и какую-то несостоятельность
прежде казавшихся твердо установленными правил и отно­
шений . Почему же тогда Петру Сергеевичу быть искл юче­
нием из общего закона? Разве н е так же, как все они, он ду­
мал устроить свою жизнь, мечтательно основываясь на
шатком и эфемерном чувстве? Разве этому чувству можно
велеть остановиться, когда оно текуче, как вода, и непосед­
ливо, как птица, о которой поет Кармен ? Ведь только когда
шапочка закры вает глаза, сокол может сидеть спокойно на
руке охотника, а где же найти эту шапочку, и какая радость
в слепой птице? Хотя Петр Сергеевич ничего не говорил,
Зинаида Л ьвовна тускло и лениво догады валась, что еще
что-то меняется, тупо думая: -«Все равно уж, одно к одному.
Я ж ничего не хотела делать�, - и, ходя вразвалку по ком­
натам, тоскливо и равнодушно ждала, когда наступит вре­
мя ехать в деревню к Клавдии Павловне, где она хотела
провести лето и куда ее отсылал муж, сам оставаясь в горо­
де по каким-то делам. Она была на похоронах Фукса и по­
том заезжала к Марте Николаевне, которая и сама стала по­
сещать их чаще, что, впрочем, никого не удивляло ввиду ее
вдовства и близких родственных связей с семьей Мельни-
- 537-

ковых. И нельзя сказать, чтобы г-жа Фукс искала случ ая
оставаться с Петром Сергеевичем наедине, ко гда бывала на
Фурштадтской: она, по- видимому, с равным удовольствием
беседовала и со своей племянницей, открыто смотря на нее
своими серыми глазами. Никто бы не сказал, что это гово­
рят покинутая жена и женщина, ради которой первую муж
покинул. Петру Сергеевичу не приходило в голову, что с
таким же откровенным лицом Марта может уверять его в
чем угодно, думая совсем не то. Ему не приходило этого в
голову, потому что он был слиш ком уверен и знал, видел
достаточно ясно, что вдова относится к нему не только как
любовница, но как старшая сестра или мать, любовно и бе­
режно его лелея, как цветок, который бы она выходила
своими руками. О на часто оставалась даже ночевать у
Мельниковых, что тоже никого не удивляло, потому что
почему же и не ночевать вдовой тетушке у беременной
племянницы?
Белые ночи тревожили З инаиду Львовну, и часто она
бродила от окна к окну, иногда уходя на балкон и слушая,
как продребезжит далекий извозчик на Литейном или за­
воет пароход. Ей думалось не очень весело, что вот она по­
едет к Клавдии Павловне, будет жить там с Виталием, нуд­
ным и скучным, он будет ей жаловаться на Сашеньку, а
Клавдия П авловна ворчать и бренчать ключами, потом она,
Зинаида Львовна, родит, почему-то ей каз алось непремен­
но девочку, та будет пищать и сосать ее грудь, потом выра­
стет такой же мечтательной и неустроен ной, как дочери ге ­
нерала Прохорова, выйдет замуж и так же будет бродить с
большим животом в белые ночи по пустынным комнатам,
пока муж будет спать, - и все Зинаиде Львовне представи ­
лось таким скучным, длинным и не нужным. Она оберну­
лась, чтобы идти в дом, как вдруг увидела ясно, что из дру­
гих дверей входят в залу тетя Марта и муж. Машинально
Зинаида Львовна отодвинулась за косяк, и те, не заметив
ее, прошли мимо в белом бессолнечном свете, п ричем Петр
Сергеевич говорил:
-
Я буду ждать условленного знака и тогда все скажу
жене.
А Марта ответила ему:
-
538 -

-
Ее теперь не нужно беспокоить. Потом все откроется ,
она сама узнает. Не нужно лгать, но еще не пришло время
говорить самим . Я вам тогда скажу, когда нужно будет.
Они прошли, а Зинаида Львовна все стояла за косяком ,
пока шаги не стихли и не хлопнула вдали дверь комнаты,
где спала тетя Марта. Потом Зинаида Львовна спокойно
прошла к себе и попыталась заснуть, будто все слышанное
не было для нее ни неожиданностью, ни огорчением, а
только подтверждало ее собственные мысли. Конечно, она
ни слова не сказала мужу о том, что она видела, и только
более зорко стала смотреть за ними, но Марта Н иколаевна
была всегда так ровна, так одинаково ласкова и так спокой­
на, что свое ночное видение Мельникова готова была при­
нять за сон, хотя и отлично знала, что это была действи­
тельность.
В один из ближайших дней она в третий раз предприня­
ла паломничество в далекие роты. Н а этот раз ей не при­
шлось дожидаться, как в тот, когда она дремала в малень­
кой светлой гостиной. Это случилось в праздник, так что,
несмотря на утренний час, То лстой был в городе и дома.
Обменявшись принятыми приветствиями и незначитель ­
ными фразами для начала разговора, Мельникова сказала:
-
Муж меня разлюбил.
-
Этого не может быть.
- Да, но он меня бросил.
-
Это не всегда одно и то же. И поверьте, что второе не
так страшно, если вы его любите.
Так как гостья молчала, то То лстой неуверенно спросил :
-
Разве вы разлюбили Петра?
- Ах, я не знаю. Я люблю Петра по-прежнему, но друго-
го люблю больше. Я люблю вас, Андрей Иванович.
-
Вы знаете, что это бесполезно?
-
Знаю.
-Ичто же ?
- Н ичего. Я только вас люблю, вот и все. Отчего вы ме-
ня обижаете и считаете пошлой барыней, которая ищет
редких ощущений?
-
Я вас такой отнюдь не считаю. Мне вас от душ и
жалко.
- 539-

-
И этого не надо! - Она встала и как-то вдруг переме­
нила тон: - Мы говорим совсем не так и, может быть, даже
не то, что следует. Н и о каких надеждах с моей стороны, ни
о какой жалости с вашей не может быть и речи. Если бы вы
даже захотели ответить мне, как это принято, я бы отказа­
лась, потому что мне ничего не надо, понимаете, ничего не
надо, кроме того, что я вас люблю и знаю, что вам это изве­
стно. Вам это неприятно?
То лстой поцеловал ее руку и, помолчав, ответил:
-
Та кие признания никогда не бывают неприятны. Я
вам очень признателен, Зинаида Львовна, и только об од­
ном прошу: не падайте духом и не думайте, что ваш муж ос­
тавил вас навсегда.
Зинаида зорко взглянула на него и спросила, будто не­
кстати:
-
Вы не сердитесь на меня за Сашеньку? Это было бы
не вполне справедливо, но вполне естественно: она все-та­
ки мне сестра.
-
Я не только на вас, но и на Александру Львовну не
имею права гневаться.
-
Ах, разве мы говорим о праве! - воскликнула Зинаи­
да Львовна, думая, казалось, совсем о другом. Помолчав,
она снова спросила: - Но вы теперь очень страдаете? Вы
можете, конечно, не отвечать. Я не имею никакого права
вас спрашивать об этом .
Тол стой, улыбнувшись, заметил:
-
Вот вы сами заговорили о праве. Я отвечу вам охотно,
потому что не считаю нужным скрывать, что вся эта исто­
рия мне более чем тяжела.
Мельникова участливо, почти радостно спросила:
-
Что же вы думаете делать?
Тогда То лстой сухо и несколько надменно ответил:
-
Я не знаю. Несчастия еще далеко не кончились, они
только начались, несомненно приведут за собою другие,
так что совершенно нельзя предвидеть решения, к которо­
му принудит судьба. Наша же личная минутная воля мо­
жет только напортить, если мы будем руководиться ею.
- 540-

Зинаида Львовна быстро подошла к То лстому и, поло ­
жив руки ему на плечи, сказала опять без видимой связи
разговора:
-
Знайте одно: я всегда останусь верна мужу, потому
что я вас люблю.
IV
Имение г-жи Роммер, куда уехал злополучный Вита­
лий, было совсем в другом роде, нежели поместье Фуксов.
Последнее, купленное банкиром для летнего пребывания
жены и для приятности обладать старинным дворянским
гнездом, было значительно больше и имело более широкое
хозяйство, хотя из него не извлекали никаких выгод, кроме
довольно невинного тщеславия иметь в городе масло, варе­
нье и поросят 4ИЗ собственного имения•. За хозяйством
покойный Фукс не следил, считая, что на это уходит слиш ­
ком много времени, которое, конечно, в сто раз, в двести раз
лучше оплачивалось, будучи применено к банкирской дея ­
тельности. Клавдия же Павловна, имея маленькое свое по­
местье от дедов и прадедов, им жила не только в перенос­
ном, но и в буквальном смысле. Памятуя, что 4Хозяйс кий
глаз - алмаз • , она вставала в пять часов, чтобы самой при­
сутствовать при работах, обойти скотный двор и осмотреть,
что где нужно. Видя ясно, что с каждым годом нужно все
больше и больше усилий и изворотливости, чтобы удер­
жать доход в таком же размере, как в прошлом году, пони­
мая ясно, что, если он сдаст, это значит начало конца, она с
ревностью игрока отдавала хозяйству все свои силы; для
нее не было большего праздника, как купить какую-нибудь
новую маш ину или развести хорошую породу кур. При та­
ком положении дела было, конечно, не до тщеславия иметь
в городе масло из своих вотчин, а и в деревне-то было всех
продуктов в обрез, потому что все или продавалось, или по­
ступало снова в общее колесо хозяйства. Дом у нее был зна­
чительно меньше, окруженный лишь небольшим ягодным
садом, комнаты были ниже, теснее, прислуживали только
две старухи, из которых одна стряпала, а другая мыла полы ,
лошадей не только для прогулки, а даже для поездки в бли-
- 541-

жайший городок нельзя было допроситься, - но все имело
вид настоящей деловитости и жизни, в противоположность
имению Фуксов, где великолепная запущенность и печаль­
ная помпа располагали к скучному отдыху и надменной ле­
ни.
По правде сказать, Виталию Павловичу бол ьше бы под­
ходило жить в том полуразрушенном �аббатстве•, где он
сделал решительный шаг, соединивший его, казалось бы, на
всю жизнь с Сашенькой Прохоровой, но, может быть, судь­
ба все устроила к лучшему, поселив его именно у сестры,
где он, с одной стороны, был лишен всяческих воспомина­
ний, с другой стороны, поневоле, просто от скуки стал вхо ­
дить в деятельность Клавдии Павловны, не имея больше
никаких занятий. Его одиночество несколько уменьшилось
с приездом Зинаиды Львовны. Она приехала под вечер, без
предварительного письма, известив только краткой депе­
шей, что она будет тогда-то. Встречать ее послали Витал ия,
так как Клавдия Павловна до вечера была занята по хозяй­
ству. И это было кстати, потому что Виталий Павлович не
выказывал никакого удивления ни по поводу самого приез­
да своей свояченицы, ни по поводу того, что она приехала
со слишком как-то большим багажом. Он ее не расспраши­
вал и не докучал бесполезными опасениями, не дует ли ей,
не растрясет ли ее в деревенской тележке, не забыла ли она
ключи от сундуков, и вообще разными такими беспокойст­
вами, которыми неминуемо обеспокоилась бы Клавдия
Павловна. Всю непродолжительную дорогу они ехали м ол­
ча или говоря о вещах самых незначительных, будто они
только вчера виделись и с ними ничего не случилось. Ка­
жется, Виталий и на самом деле думал, что с ним ничего не
случилось, будучи занят только воображаемыми или воз­
можными переживаниями. И притом он настолько яс но и
остро пережил им самим придум анное бедствие в тот день,
когда бежал за перегородку к Поликсене, что, когда несча­
стье постигло его на самом деле, оно нашло его почти ли­
шенным чувствительности. Зинаида Львовна осунулась от
беременности ли, от тревоги ли, и, сидя в черном широком
платье и в серой накидке от пыли, печально смотрела во-
-542 -

круг на поля, овраги и рощи, держа в руках пучок желтых
полевых ц ветов.
-
Я здесь ни1<огда не бывала, а между тем как похоже ...
-
На что? - спросил удивленный Виталий.
-
На все, на всякую русскую деревню; есть что-то ум и-
ротворяющее и безнадежное в эт ом сходстве. Везде, везде
одно и то же.
-
Вы не видели еще дома. Он совсем не похож на дом
Марты Николаевны, да и вся жизнь здесь другая.
Зинаида Львовна быстро взглянула на своего соседа и
продолжала тем же тихим голосом, будто с трудом выгова­
ривая имя г-жи Фукс:
- У Марты Николаевны дом, может бьпь, и другой, я не
спорю, но ведь дома построили люди, а вот этот простор, -
и она показала желтыми цветами на окрестность, - это без­
людие везде одинаково . Какая покорность и - axl - какая
печаль! И это не может не делать самых разных людей оди­
наковыми слегка. Конечно, если у этих людей есть глаза, в
которые бы входило все это, если их кожа чувствует ветер,
который веет, если они слышат запах травы, ржи и если они
не каменные упрямцы и фантазеры, если они видят то, что
у них перед глазами, а не выдумывают Бог знает чего и не
упрямятся .
Клавдия Павловна устала за день и встретила свою гос­
тью радуш но, но несколько рассеянно. То лько отходя ко
сну, она спросила более внимательно:
- Что же, Зина, у вас все благополучно? Отчего Петя не
приехал с тобой?
Зинаида Львовна ответила спокойно:
-
У нас все благополучно. Петя приедет потом, а мне
надоело сидеть в городе . Ведь вы не сердитесь, что я при­
ехала раньше?
-
Об этом не может быть и речи. Я только удивляюсь,
почему ты не приехала еще раньше, раз у вас было решено ,
что ты приедешь одна.
- У нас этого не было решено. Я все ждала мужа, - отве­
тила Зинаида Львовна и прошла в отведенную ей комнату.
- 543-

Умывшись перед сном , в ночном капоте, она долго сиде­
ла у окна, то смотря на расположенный перед окнами двор,
то озирая низенькую светлую комнату, экономно и опрятно
убранную. Здесь она будет жить одна, здесь будет думать
об Андрее, здесь у нее родится ребенок, здесь она будет
приучаться быть храброй и покорной. Она отомкнула клю­
чом маленький чемоданчик и вынула оттуда листок испи­
санной бумаги и сверток; в свертке оказались длинные дам ­
ские перчатки, а на листке было написано:
�многоуважаемая и дорогая Зинаида Львовна! Не
удивляйтесь ни моему письму, ни моей посылке. Я уверен,
что, обращаясь к вам , я не буду иметь причин жаловаться
на недостаток скромности и излишнюю болтливость. Я да­
же полагаю, что настоящий мой поступок (потому что это
не только письмо, но и поступок) еще более упрочит то чув­
ство дружественности, которое вы мне оказывали, может
быть, не вполне заслуженно. Я принадлежу к обществу
" вольных каменщиков" и , как может быть, вам известно,
получил при вступлении эту пару перчаток, которую я пре­
провождаю вам. Мы получаем только по одной паре таких
перчаток и должны передать их женщине, которую на всю
жизнь считаем самой достойной, высокой, чистой и бл из­
кой. Ни брать обратно, ни передавать их нельзя. Пускай вы
будете владеть ими, а моя жизнь пойдет по п редназначен­
ному ей руслу, и я верю, что Тот, Кто послал меня на этот
путь, одарив разумом, сердцем и волею, не даст мне погиб­
нуть и уклониться с этого пути, как бы внешние обстоя­
тельства ни рисовали призрачную видимость обратного. Я
уезжаю, но надеюсь, что случай нас сведет еще раз. Предан­
ный Вам Андрей То лстой•.
Зинаида Львовна долго читала эти строчки, будто она
видела их в первый раз, а не знала наизусть, потом, опустив
листок, стала смотреть поверх свечи в темный прорез окна,
Бог весть о чем думая : о высокой ли и радостной чести, ко­
торой удостоил ее Тол стой-, или о том, что лучше было бы,
если бы он без всякой чести, попросту, глупо и молодо в нее
влюбился. Она просидела так до рассвета, потом вздохну­
ла, поцеловала письмо и перчатки и , аккуратно сложив их,
спрятала в тот же чемоданчик.
- 544-

v
Дни за днями шл и в имении Клавдии Павловны тихо и
незаметно, похожие друг на друга, как близнецы, отличаясь
разве только тем , что иногда шел дождь, иногда же его не
было, иногда были пироги к обеду, что обозначало празд­
ник, и иногда, что очень редко, приезжали соседние барыш­
ни , две старушки Га мбаковы, вечно зябнувшие и между со­
бою о чем-то ссорящиеся. Никто ничего не писал из города,
о Петре Сергеевиче и Сашеньке не было ни слуху ни духу :
первого сначала ждали, но потом перестали ждать, а о вто ­
рой не было известно даже, где она находится со своим
Мейером. Та к Зинаида Львовна без мужа и родила. Это
прошло почти незамеченным. Она родила очень спокойно
днем и скоро встала. Родила она дочь, которую назвали Ма­
рианной. И девочка была спокойна, почти незаметна. Так
как у Клавдии Павловны гуляли вообще очень мало, то не
было заметно и то обстоятельство, что маленькую кормила
сама мать. Будто в ся перемена состояла в том , что в комна­
те, занимаемой Зинаидой Львовной, рядом с чемоданч и­
ком , где был и спрятаны перчатки Тол стого, появилась ко­
ля сочка, из которой изредка доносился тонкий писк.
Зинаида Львовна не л юбила свою дочь, будто у нее не ро­
дился еще ребенок, а ожидается другой, настоящий. Боль­
ше всего занимался Марианной Виталий Павлович: то он
старался угадать, на кого похоже ее маленькое личико, то
обеспокаивался , почему она такая тихая, то отыскивал у
нее всевозможные болезни. Но, не находя сочувствия ни в
сестре, ни в свояченице, он скоро остыл , и девочка сдела­
лась совсем незаметной, до того незаметной, что иногда,
когда Зинаида Львовна, взглянув на часы , поднималась от
общей беседы , чтобы покормить маленькую, то все удивля­
лись , а Клавдия Павловна даже неоднократно говорила:
-
У нас Марианка такая тихая , что немудрено и совсем
про нее забыть.
Всех несказанно удивило , когда Зинаида Львовна по­
лучила конверт с заграничным штемпелем и в нем оказа­
лось письмо на двенадцати страницах. Подождав, когда
- 545-
35МКузмин,т1

Виталий Павлович выйдет из комнаты, Зинаида сказала
его с естре:
-
Я не хотела говорить при Виталии. Это письмо от се­
стры Сашеньки. С ней случилось большое несчастие. Я хо­
тела с тобой посоветоваться, во- первых, нужно предупре­
дить Виталия осторожно, а во-вторых, может быть, лучше
всего будет выписать сюда Сашеньку. Поднимемся ко мне,
мы поговорим.
-
Ты, конеч но, мне прочтешь письмо? Та м нет ничего,
что бы от меня должно было бы быть скрыто?
-
Нет, конечно, - ответила Зинаида Львовна.
А Виталий с балкона им крикнул :
-
Вы, кажется, хотите секретничать? Это новость.
-
Да, Виталий, нам нужно поговорить с Зиноч кой, и ,
представь себе, это касается отчасти даже и тебя .
-
Ну, ну. Тол ько потом вы, надеюсь, мне сообщите ре­
зультаты ваших секретов ?
-
Обязательно, - ответила Зинаида Львовна, проходя
наверх.
Она подала Клавдии Павловне Сашенькино письмо, го ­
воря :
-
Вот, почитай, что сестра пишет. Это же ужасно. Бед­
ная Саша. Или, лучше, прочитай его вслух. Я пробежала
его мельком и не помню точно всех подробностей.
Клавдия Павловна надела очки и стала читать ровным
голосом, столь не соответствующим содержанию взволно­
ванного письма беглянки:
�милая Зина. Вчера Владимир Сергеевич Мейер заст­
релился. Вот что я должна сказать тебе прежде всего, что­
бы тебе не казалось странным ни мое долгое молчание, ни
расстроенность теперешнего письма. Я принадлежала
Мейеру еще до нашего отъезда, и я его мучила; я думаю, я
его не любила, а может быть, это и есть любовь. Я ничего не
знаю. Я не знала, а может быть, и не знаю до сих пор себя
самое. Те перь немного лучше знаю, чем год тому назад.
Когда выходишь замуж, постепенно узнаеш ь не только че­
ловека, за которого вы шла, но и себя . Но, ах, как это долго,
и, может быть, только после пяти любвей или десяти узна­
ешь себя настолько, чтобы рисковать на продолжительную
связь. Это все не то, что нужно писать, что нужно говорить,
- 546-

что нужно думать в настоящую минуrу. Если бы я созна­
лась в своих настоящих мыслях, то я должна была бы при­
знаться, что у меня не выходит из ушей, как Мейер стук­
нулся затылком о дверь моей спальни, когда падал. Ту пой
стук почти уж неживого тела. О н упал навзничь и почти
тотчас же умер. У нас не было ссоры перед его смертью. Я
думала, что это так может кончиться , но в ту минуrу никак
этого не ожидала. Мейер был страстно влюблен в меня , но
совсем не понимал меня или понимал слишком хорошо.
Меня это не интересовало, как и вообще Мейер меня не ин­
тересовал. Зачем я все это сделала, я не знаю, или, вернее,
боюсь знать. Так же я не знаю, что меня удерживает после­
довать примеру Владимира Сергеевича: и он, и я любили
одного Тол стого. И теперь, когда все вышло, как я предпо­
лагала и как хотела, я чувствую огромный страх за того
другого, потому что Мейер был ему очень дорог. Это я знаю
наверное. Я верю, что ты мне простишь, но пойми, что мне
это все равно. Мне даже почти все равно, простит ли меня
Тол стой, потому что я сама себя пе прощаю. Тол ько бы он,
только бы оп оказался достаточно сильным. Я согласна бы­
ла бы быть всю жизнь верной Виталию, лишь бы не случи­
лось того, что случилось, и вместе с тем я отнюдь не раска­
иваюсь. Я так запуталась, что сама не знаю, что и делать,
хоть пускай себе пулю в лоб, как этот несчастный мальчик,
погубленный мною. Со стороны все это может показаться
очень банальной и простой историей: скучающая барыня,
которая убежала от мужа со своим любовником и довела
последнего до самоубийства. Что может быть проще и про­
тивнее этого? Но ты сама знаеш ь, что это далеко не так. Я
не имею никаких определенных дальнейших планов. Завт­
ра будут похороны Володи. Я переехала теперь в другую
гостиницу и адрес мой: Мюнхен. Го стиница �Четыре вре­
мени года», No 7 . Я сообщаю тебе это, отнюдь не побуждая
к письму, а в тайной надежде, что адрес этот узнается кем­
нибудь и другим. Если я останусь в живых, то пробуду
здесь довольно долго. Не все ли равно, где жить, а здесь, по
крайней мере, могила Мейера, который был близок То лсто ­
му и связывает нас троих. Целую тебя нежно и остаюсь
твоя Саша.
- 547-

Р. S. Кстати, я здесь записана как жена Мейера, так мне
следует и писать• .
Клавдия Павловна, не прерываясь, прочла это длинное
послание, потом умолкла, опустив развернутое письмо на
колени. Помолчав, она сказала просто:
-
Если мы не можем переменить случившегося, то
должны предотвратить то, что может случиться: Саша
должна вернуться сюда, она не должна оставаться там одна
у могилы.
-
Ты, конеч но, права, но как предотвратить другое, бо­
лее ужасное? - задум чиво проговорила Зинаида Львовна,
хмуря лоб.
-
О чем ты говоришь, Зинок? - спросила тревожно
Клавдия Павловна.
Но Зина, не отвеч ая , подошла к колясочке и, отдернув
тюлевый полог, долго смотрела на спящую дочь. Клавдия
Павловна подошла вместе с нею и будто про себя заметила:
-
Как хорошо, когда дети .
Зинаида Львовна вдруг сказала:
-
Не правда ли, Марианна не похожа ни на меня, ни на
Петю.
-
Те перь еще трудно судить, - осторожно проговорила
Клавдия.
- Я знаю, на кого она похожа, - громко сказала Зинаи­
да Львовна и перекрестила спящую девочку.
VI
Зинаида Львовна никогда не считала себя подвержен­
ной галлюцинациям и еще менее способной иметь какие­
либо видения. Потому ее болезненно поразил один случай,
который никак объяснить себе нельзя было иначе, как или
видением действительным, или расстроенным воображе­
нием. Однажды после ужина она вышла побродить в ягод­
ный сад, меж тем как Виталий и Клавдия удалились на по­
кой. После Сашенькиного письма в Зинаиде Львовне
обнаружилось заметное беспокойство и усилилась неж­
ность к маленькой Марианне. Вместе с тем она стала стра­
дать бессонницею, так что такие вечерние прогулки по са­
дику совершала довольно часто, что никого не удивляло.
- 548-

Клавдия Павловна все это приписывала тому, что Зинаида
Львовна соскучилась по мужу, хотя госпожа Мельникова
так же, как и вначале, ничего о нем не говорила. В тот вечер,
находившись досыта по дорожкам, покрытым росою, Зина­
ида Львовна собиралась уже возвращаться в дом, как вдруг
заметила, проходя мимо скамейки, что на этой последней
сидит дама в шляпе и с ридикюлем в руке. Дама сидела бо ­
ком, положив правую руку на спинку скамейки и прикрыв
глаза пальцами. Зинаида Львовна была так поражена этим
зрелищем, что несколько минут стояла неподвижно, не го­
воря ни слова. Так как была луна и сад был очень редок, то
все было видно с необыкновенной ясностью, вплоть до по­
следней пуговки на rетрах незнакомки. Через некоторое
время дама отвела свою руку в белой перчатке от лица и по­
вернулась к Зинаиде Львовне, причем последняя узнала в
ней Марту Николаевну. Зинаида Львовна со страхом про­
шептала:
-
Тетя Марта, как вы здесь очутились?
Но Марта Николаевна приложила палец к своим rубам,
как бы приглашая говорить еще тише, и еле слышно проше­
лестела:
-
Он может испугаться. Он сейчас придет. Идем к нему
навстречу.
Затем встала и пошла от дому, приглашая Зинаиду
Львовну следовать за нею. Дойдя до круглой площадки, об­
саженной крыжовником, Марта Николаевна остановилась
и показала белой перчаткой за кусты, откуда по прямой до ­
рожке к ним быстро двигалась фиrура в серой офицерской
шинели и фуражке с белым околышем. Зинаида Львовна
быстро прошептала:
-
Это То лстой, это Тол стой, это То лстой?
Но когда фигура вышла на ту же круглую площадку, бу­
дучи отделена от Зинаиды Львовны только низким кры­
жовником, то та увидела, что это был не Тол стой, а совер­
шенно незнакомый ей молодой белокурый офицер. Он
приложил руку к фуражке и остановился, а Марта Никола­
евна обернула к Зинаиде Львовне свое круглое лицо, сде­
лавшееся почему-то очень большим и белым, и медленно
сказала:
-549 -

-
Позволь тебя познакомить: Владимир Сергеевич
Мейер.
Зинаида Львовна громко вскрикнула и упала на сырой
песок дорожки. Ее крика, очевидно, никто не слышал, пото­
му что она очнулась сам а на том же самом месте. Луна уже
зашла, и было холодно, как бывает перед рассветом. На
всей площадке были отпечатки шагов женских и мужских,
которые, конечно, могли быть следами садовника и работ­
ниц. С трудом поднявшись, Зинаида Львовна дошла до
своей комнаты и легла спать, причем тотчас же и очень глу­
боко заснула. Встала она очень поздно с головной болью.
Выйдя в столовую, она увидела два чемодана и небольшую
корзину, стоявшие у входной двери.
-
Чьи это вещи? Разве кто-нибудь приехал? - спроси-
ла Зинаида Львовна у старой служанки.
- А как же, приехала барыня Марта Николаевна.
-
Что же, за ней посылали лошадей?
-
Нет, они приехали на деревенских.
- Когда же она приехала?
-
Часов в семь.
-
И она приехала одна?
-Одна.
-
Никакого офицера с ней не приезжало?
-
Нет, Господь с вами , какой офицер!
-
И она приехала часов в семь, когда было светло?
-
Совсем светло. Клавдия Павловна были уже вставши.
- Так что кто-нибудь видел, как она приезжала?
- Да как же не видать: все видели.
-
И она приехала одна?
-Одна.
-
Офицера молодого, белокурого, не приезжало с ней?
- Да что с вами, Зинаида Львовна? Дался вам этот офи-
цер. Никого с ними не приехало. Разве где в лесу соскочил.
-
А ты думаешь, он мог в лесу соскочить?
-
Все может быть. Да вот они и сами идут, вы у них и
спросите.
Действительно, двери отворились, и в комнату легко во­
шла свежая и молодая , в светлом летнем платье, г-жа Фукс.
Зинаида Львовна сидела, как пригвожденная к месту.
-5
50-

Марта Николаевна подошла к ней и , обняв за шею, ста­
ла целовать ласково и виновато.
-
Зина, здравствуй! Как ты похорошела. Впрочем, это
всегда бывает с молодыми матерями. От души поздравляю
тебя . И маленькая здорова, не правда ли? Ты мне ее сейчас
покажешь. Отчего же ты молчишь? Ты недовольна, что я
приехала? А я нарочно не предупреждала, хотела сделать
сюрприз. Нам нужно так много поговорить с тобою. Если
Клавдия Павловна позвол ит - я пробуду недели две, и вре­
мени у нас будет достаточно. Я никогда здесь не бывала
раньше, здесь очень хорошо. Те бе, конечно, здесь покойно?
Видя, что Зинаида Львовна все молчит, Марта Никола­
евна тоже умолкла и только тихонько гладила руку своей
племя нницы. Наконец Мельникова с трудом выговорила:
-
Тетя Марта, ты приехала одна?
Марта Николаевна нахмурилась, покраснела и ответила
смущенно:
-
Да, я видела Петю, он тебя очень целует, он страшно
занят. Как только вырвется, он обязательно приедет. Ведь
это же ужасно, не видеть своего первого ребенка. Вот совре­
менные мужья.
Зинаида Львовна так же медленно и отчетливо произ-
несла:
-
Я тебя не о Петре Сергеевиче спрашиваю.
-Оком же?
Зинаида Львовна ничего не ответила, а пристально по­
гл ядела на круглое лицо Марты, думая со страхом, что
вдруг оно сделается большим и белым, и спросила шепотом:
-
Вы знаете, что Мейер застрелился ?
Марта Николаевна приложила палец к губам, будто при­
глашая говорить еще тише, и еле слышно прошелестела:
-
Не надо говорить об этом.
Зинаида Львовна наклонилась всем корпусом к гостье
и, схватив ее за руку, сказала очень громко, сама не узнавая
собственного голоса:
-
А то он испугается и придет? А он нас ждет там на
площадке с крыжовником?
Марта Николаевна дала поспешно воды смертельно по­
бледневшей Зине и стала быстро ее гладить и целовать, ус-
- 551-

покаивая. Когда та успокоилась и только последние слезы
текли по побелевшим щекам, г-жа Фукс сказала:
-
Что с тобою, Зина? Какая стала ты странная.
-
Не обращай внимания, я просто распустилась в де-
ревне. И прости, если я тебя напугала. Пойдем лучше, я те­
бе покажу Марианку.
Девочка спала, засунув кулак в рот, когда обе женщины
подошли к ее колясочке. Они долго стояли молча, потом
Марта Николаевна поцеловала ей ножку, а Зина спросила,
улыбаясь:
-
Не правда ли, тетя , как она похожа? ..
Марта Николаевна пристально взглянула на Зинаиду
Львовну, потом мельком на ребенка и сказала тихо и серь­
езно:
-Очень.
VI
Как это ни было странно, но Марта Николаевна с Зинаи­
дой никогда не говорили о Петре. Г -жа Фукс с каждой поч­
той получала по несколько писем, адрес которых бьт напи­
сан одной и той же рукой, но то не был почерк Петра
Сергеевича. Жене же он писал по-прежнему очень редко и
о приезде своем ничего не упоминал. Те перь его отсутствие
уже нельзя было объяснить увлечением госпожою Фукс,
которая сама находилась здесь и если могла действовать на
Мельникова, то, конечно, только в благоприятном смысле,
в рассуждении его приезда. Александра Львовна тоже ни­
чего не отвечала на приглашение, и было совершенно неиз­
вестно, что она там делает. Даже присутствие Марты Нико­
лаевны мало и зменило образ жизни деревенских
обитателей, и они продолжали жить тихо, без тревог и на­
дежд, будто ничего в мире больше не существовало, кроме
ровных полей, редкого ягодного сада да голубого неба. Буд­
то всю жизнь они должны были провести в этих низеньких
комнатах, от чая до завтрака, от завтрака до обеда, от обеда
до ужина и так до следующего утра. Их жизнь, казалось,
мало отличалась от жизни маленькой Марианки, но, конеч ­
но, это только так казалось: и Зинаида Львовна, и Марта, и
Витали й среди этих ровных полей, под голубым, безнадеж-
- 552-

ным небом только притаились, притихли, как ветер стиха­
ет перед грозою. Одна Клавдия Павловна была ровна и спо­
койна, во-первых, потому, что если она беспокоилась, то
всегда за других, во-вторых, потому, что она настолько бы­
ла занята, что ей не было времени на разные переживания,
которые, конечно, всегда усиливаются от праздности. При­
сутствие Марты Николаевны сделало только то, что она с
Зинаидой Львовной, а иногда и с Виталием стали больш е
гулять, не ограничиваясь проходочками по ягодному саду, а
ходя и по окрестным полям, а иногда и в березовую рощу,
отстоявшую от дома версты на три. Последнее место осо­
бенно любила г-жа Фукс за его веселость и уютность. Роща
была не густая, со свежей зеленой травой, на которой резко
выделялись белые стволы. Там было много грибов и земля ­
ники, летали белые и лимонные бабочки, а в неглубоком
овраге посреди рощи тихо журчал скрытый ключ. На опуш ­
ке было три пня, как раз для трех посетителей, и с них был
виден широкий луг, поле за ним и на пригорке барский дом.
Опушка эта была в западном углу рощи, так что оттуда бы­
ло удобно смотреть на закат, когда солнце садилось за вы­
шеупомянутым пригорком и лучи его выходили, казалось,
прямо из крыши дома.
Смотря именно на такую картину, Зинаида Львовна за­
думчиво молвила:
- Когда один день идет, как другой, и всегда видиш ь эту
печальную красоту, всегда чего-то ждешь без определенных
надежд. Я думаю, это неверно, что надеждами полна моло­
дость; если у молодых и бывают надежды, они всегда легки
и легко осуществимы. Надеждою жить может лишь чело­
век, потерпевший большие крушения и много испытавший,
но перед этим являются еще неопределенные и бессозна­
тельные надежды, - надежды на надежду. Знаешь, как у
Августина говорится о любви? �я еще не любил, но уже
любил любить, не имея кого бы любить, но любя любовь�>.
То же самое можно сказать и про надежду. Как неопреде­
ленная влюбленность предшествует любви (помниш ь
опять арию Керубино, которую ты поешь?), так жизни в на­
дежде предшествует неопределенная надежда. И в такой
печальной тиши это как-то яснее понимаешь и учиш ься .
-
553 -

Зинаида Львовна умолкла, молчала на своем пне и Мар­
та Николаевна, наконец, сказала тихо:
- Ты большая мечтательница, Зина.
-
Об этом не надо говорить, потому что это мое больное
место. И потом, если я мечтательница в любви, то из этого
не следует, что я мечтательница вообще.
- Ты не сердись, Зина, я вовсе не хотела тебя обидеть.
Зинаида Львовна, смотря на красное небо и будто сов­
сем некстати, тихо и спокойно спросила, не вставая с места,
у Марты , сидевшей в отдалении:
- Это правда, тетя , что вы сделались любовницей моего
мужа?
Марта Николаевна, тоже не вставая с места, ответила:
-
Знаешь, Зина, это правда, но кто тебе сказал?
-
Никто, я сама знаю.
-
Я очень виновата перед тобою.
-
Ты, вероятно, очень любила его, и он тебя? Что же я
могу тут сделать?
-
А ты, Зина, любишь его?
-
Люблю, но не по-прежнему. Может быть, потом я по-
люблю его еще больше, по-настоя щему, но покуда все, что я
делаю, это только уроки, и не всегда удачные. Если уж бы­
ло нужно, чтобы он полюбил другую, то я благословляю
судьбу, что эта другая - ты. Ты знаешь, что я очень люблю
и тебя тоже и уверена, что с тобою П етя будет гораздо сча­
стливее: ты старше меня, умнее и очень его любишь. Все
могло бы быть гораздо хуже, например, если бы он попал на
кого-нибудь вроде Сашеньки, хотя она и сестра мне.
-
Что же ты думаешь делать, Зина?
-
То , что мне посоветовал Тол стой.
- Что же именно?
- Любить, ждать и постепенно учиться надежде.
-
Если ты думаешь, что Петр тебя разлюбил, то ты
очень ошибаешься. Но удобнее ему, конеч но, быть со мной.
-
Я сама, если хочешь, изменилась. Я люблю То лстого
гораздо больше, чем Петю, и потому буду Пете всегда вер­
на. Это странно, я нисколько к тебе не ревную мужа, как
ревную, например, То лстого, не имея на это никакого пра­
ва, и вместе с тем , если б мне сказали, что муж меня разлю­
бил, мне было бы больно, как если бы мне отрезали руку, и
- 554-

я думаю, я надеюсь, что очень скоро, скорее, может быть,
чем я предполагаю, Петя будет очень близок ко мне. Он
был влюблен в меня и был далек, тогда же, в кого бы он ни
влюблялся , он будет близок ко мне, и навсегда.
Марта Николаевна искоса посмотрела на племянницу и
сказала, сдерживая улыбку:
-
Оказывается, деревня учит не только надежде, но и
очень утешительной философии. Не думаешь ли ты толь­
ко, что это та же мечтательность, перенесенная в друrую об­
ласть?
- Я не знаю, время покажет, а ждать я моrу очень долго.
Может быть, когда я доживу до твоих лет, Петя в меня вл ю­
бится второй раз .
Марта Николаевна rусто покраснела и произнесла:
- Если ты буде шь так быстро меняться, как ты измени­
лась за этот год (конечно, я говорю про характер, а не про
внешность), ты скоро будешь старше меня.
Зинаида Львовна казалась спокойной, будто говоря не
про себя , а совершенно отвлеченно:
- Мы вообще скоро старимся. Возьми хоть Петю, Вита­
лия, этого несчастного Мейера и даже То лстого, - ведь это
же все мальчики , совершенные мальчики, а между тем они
все старше нас.
Марта Николаевна вдруг громко рассмеялась и сказала,
обнимая Зину:
- Если б кто-нибудь подслушал наш разговор, никто бы
не сказал, что это говорят две соперницы! �соперницы-по­
други �. - хорошее название для какой-нибудь комедии.
-
Мы совсем не соперницы, тетя , мы скорее помощни­
цы в любви.
- Да, но такие помощницы, из которых каждая думает,
как бы обойтись без другой. В этом-то ты должна же при­
знаться?
-
Я не знаю, я об этом не думаю. Покуда нам надо идти
вместе.
-
Чем больше я тебя слушаю, Зина, тем более убежда­
юсь, что каждый безумный поступок молодит и всякое бла­
городное благоразуме старит. Конечно, ты все время дума­
ешь, что молодость - это то , от чего нужно избавиться
всеми силами, но если ты будешь так умнеть с каждым го-
- 555
-

дом, то через пять лет ты будешь умна, как восьмидесяти­
летняя старуха. Едва ли это входит в твои расчеты и едва ли
это будет забавно.
На обратном пути обе помощницы в любви молчали, и,
только войдя в ягодный сад, Зинаида Львовна сказала:
-
В одном вы, тетя, не правы: если бы кто подслушал
наш разговор, то п одумал бы, что мы говорим именно как
соперницы, а не иначе.
Марта Николаевна сдержанно рассмеялась и спросила:
-
Что же в таком случае ты думаешь делать?
Зинаида Львовна, не задерживая шага, ответила коротко:
-
Это уж мое дело.
VIII
Уже Зинаида Львовна ушла к себе и собиралась спать,
отлично зная, что не заснет, как в ее дверь послышался лег­
кий стук, и легкою стопою вошла Марта Николаевна.
- Ты не спишь, Зина? Можно с тобой поговорить?
-
Пожалуйста, тетя, я спать совсем не хочу, - ответила
Зинаида Львовна, а сама подумала:
•Зачем она пришла? - опять мучить меня, хвастаться ?•
Г-жа Фукс села рядом с племянницей и ласково начала:
-
Мы, Зина, давеча с тобой совсем не так говорили, как
нужно, и не так, и не то. Я понимаю, что тебе трудно отно­
ситься равнодушно, но ведь это же все не от нас зависит,
что случилось.
-
О чем же тогда говорить? - надменно промолвила
Зинаида. - Если все случается мимо нашей воли, если мы
совершенно ни при чем в наших собственных поступках, то
остается сидеть сложа руки и смотреть, что судьбе заблаго­
рассудится с нами сделать. Да, в сущности говоря, я так и
поступаю. Я не знаю, о чем больше говорить.
-
Это все тоже не то. Так можно окаменеть. Ты сама, Зи­
на, не замечаешь , что сделалась какая-то деревянная.
-
Что же мне, обливать тебя кислотой? Рвать на себе
волосы, умолять мужа вернуться ил и повеситься на поло­
тенце? Я этого не хочу и не моrу делать. Как же ты хочешь,
чтобы я себя вела?
-5
56-

-
Я хочу, чтобы у тебя растопилось сердце, - тихо ска­
зала тетя Марта, - потому что так нельзя жить. Ведь ты
жила, покуда ты мечтала, а как только пришлось по-насто­
ящему жить - ты сделалась неживой, окостенела.
Зинаида Львовна пожала плечами и развела руками
молча. Помолчала и Марта Николаевна. Наконец младшая
снова начала говорить тихо и жалобно:
- Я не стану доказывать, жива я или нет. Мне совсем не
интересно это делать, и потом слова, всегда одни слова. Кто
поживет - увидит. И упрекать тебя я не буду, потому что
действительно ни ты, ни Петя не виноваты. Перед тем, как
тебе сюда приехать, со мной случился странный случай. Я
видела - и не во сне, - что ты приехала к нам и привезла
Мейера. То гда я очень испугалась и ничего не понимала.
Те перь как будто я начинаю понимать. Между мною и те­
ми, кого я люблю, стоите вы: ты и покойный Мейер. Но то,
что стоит между, не всегда разъединяет, иногда оно, наобо­
рот, соединяет. Потому я к тебе не ревную и не ненавижу,
но видеть сейчас мне тебя трудно пока. Я была слишком
зыбка, слишком неопределенна для Пети и, может быть, не­
достаточно его любила. Но теперь я вижу все яснее и яснее.
Есл и есть на земле прочное чувство, я дождусь того, что
Петя ко мне вернется. Может быть, я не доживу до этого, но
дождусь. И у меня есть помощник - даже два, есл и хочешь.
Я не буду просить Петю о возвращении, но буду ждать.
Марта Николаевна наклонилась к Зине и прошептала:
-
А я его тебе сберегу. Я завтра рано утром уеду, так что
мы до осени не увидимся. Внешне в городе все останется
по-прежнему, конечно?
-
Конечно, не надо скандала. Это распущенно и без-
вкусно.
Тетя Марта поцеловала Зину и сказала:
-
Ну, прощай, не сердись на меня.
Зинаида Львовна ответила на поцелуй, промолвив:
- Прощай, тетя, а относительно того, чтобы сердиться на
тебя, - я уже сказала, как я обо всем этом думаю и чувствую.
На следующее утро, действительно, г-жа Фукс уехала, а
взамен ее получилась телеграмма, что приезжает Сашень­
ка. Зина и Клавдия Павловна сообщили об этом Виталию,
чтобы предупредить его и посмотреть, каких он намерений
-
557 -

относительно своей беглой жены. Виталий Павлович был,
очевидно, взволнован и выразил твердое желание вести се­
бя по отношению к Александре Львовне как любящий, тро­
гательный и прощающий супруг. Может быть, это его жела­
ние было и искренне, и даже наверно оно было таковым, но
выражал он его так подчеркнуто, преувеличено и смешно,
что Клавдии Павловне сделалось стыдно за брата и она
прервала его словами:
-
Там видно будет! В каких духах приедет твоя жена,
может быть, ей не нужно будет твоего благородства.
Александра Львовна приехала как-то неожиданно и
вдруг появилась на пороге комнаты, одетая вся в черное и
сама какая-то почерневшая и постаревшая. Она на секунду
остановилась, потом быстро подошла к Виталию и, опус­
тившись перед ним на колени, сказала:
-
Прости меня, Виталий.
-
Что ты, Саша, Саша, не надо, - забормотал тот вмес-
то приготовленных трогательных фраз и неловко поднимая
жену с пола, а та, поднявшись, положила свою голову ему
на плечо и прошептала, закрывая глаза:
- Я так устала.
-
Мы тебя успокоим, ты отдохнешь, я буду твоей нянь-
кой, - говорил Виталий, гладя Сашу по волосам.
-
Обоим-то вам нужна нянька, и ею буду я, если вы бу­
дете меня слушаться, - сказала Клавдия Павловна, входя
на эту сцену со связкой ключей у пояса.
-
Мы будем слушаться, - сказали те оба враз, как ма-
ленькие.
Вдруг Александра Львовна спросила просто и деловито:
-
Вы еще не служили панихидь1?
Присутствующие переглянулись и сказали, что нет.
-
Завтра нужно отслужить, а также и молебен о здравии
раба Божьего Андрея.
-
И затем, обращая сь к Зинаиде
Львовне, Сашенька добавила: - Я видела То лстого в Мюн­
хене - он святой.
Зинаида Львовна покраснела и радостно закивала голо­
вою, а потом, поднявшись к себе, она опустилась на колени
перед колясочкой Марианны и стала целовать руч ки, нож­
ки и мокрый рот девочки, приговаривая:
- 558-

-
Милая моя детка, и ты останешься со мной, ты не по­
хожанинапапу,нинамаму-неправдали?-атыпохо­
жа на Андрюшу, на Андрюшу, на Андрюшу. Ты будешь
большая и счастливая, только никогда не мечтай, а мама
постарается тебя отучить от этого, потому что сама была
слишком несчастна оттого, что м ного мечтала.
Девочка слушала, раскрыв карие глаза и засунув ногу в
рот, а З и наида Львовна и смеялась, и плакала, и крести ­
лась , глядя на круглое личико Марианны, в котором ей ви­
делось другое лицо с большими карими глазами, со стри ­
жеными усам и и розовым ртом .

КОММЕНТАРИИ
Те ксты, пошедшие в книrу, печатаются по трехтом ному собран ию про­
:�аических произведе ний раннего М Л.Ку:�мина, выпущенному московским
символистским и:�дательспюм сСкор1 �ион• u 1910-191:-3 IТ. Единствешюе
исключение составляет повесть сКарто1 111ый до мик•, опубликованная в
альман.�хе с Бел ые Ночи• и при жи:�ни писателя не переи:�дававшаяся.
Во врезках, предваряющих примечания к каждому из публикуем ых
произведений, по возможности полно представлены критические отклики
современников Кузмина При комментировании самих текстов внимание
было уделено не столько подробностям биографии писател я, достаточно
широко освещенным u трудах н А.Богомолова, Дж Малмстада, г А Море­
ва, А ГТимофссва, скол ько кут,ту рному и рел игиозному пластам, без де­
тал ыюго исследования которых внятное прочтение кузминской прозы не­
возможно.
Составители пользуются случаем выразить искреннюю признатель­
ность М М. Лоевской (МГУ), Ю.Н.Симоненко (РБО) и О.А Шабуцкой
(МГУ) за существе 1111ую помощь в работе над историко-рслигиоз1юй час­
тью ком ментария
Пр и11ятые сокраще1
1ия
:
1 КР - Кузм и11 М. Первая книга рассказов. М: Скорп ион, 1910.
2 КР - Кузм и11 М. Вторая книга рассказов. М.: Скорп ион, 1910.
J КР - Ку змии М Тре тья книга рассказов. М: Скорпион, 1913.
Б/1 - Бел ые Ночи. Петербургский альманах. СПб Изд. т-ва Вол ьная
ТИПОl"рафия, 1907.
Кр - Кузм ии М. Крылья. М., 1907.
Крылья
Впервые: Весы. 1906. No11.С. 1-81.
Оrд изд.: М.: Скорнион , 1907. Переизд : М,1908, Берлин, 1923
Печатается по: 1 КР. С.181-321.
Первый опыт Кузмина - спроповедника новой истины• - закончил­
ся, как известно, неудачей. Его повесть сКрылья•, которую некоторые
критики, те, •1то сохранили верность сзаветам отнов•, со11ли новой rюпыт­
кой дап. отпет 11а вечный в России вопрос· с Что дела rь?•, - 1ю11 ьзоос1Лась
скандальной изпсст1юстью. Во11убликова111юй о 1907 r. в сЗолотом Руне•
статье А.Блока с О драме• содержится ироническая характерис1 ика по­
добных попыток навязать писателю то, счто ему и не снилось• сСопре­
мен ная критика имеет те11де1щию р.�ссматриват1, Ку змина как нроновсд­
ника, считать его носителем опасных ка1сих-то идей. 1ак, мне при шлось
сл ышать мнен ие, будто "Крылья" длн нашего времени соотпетствуюr ро­
ману "Что делать?" Черн ышевского. Мне JJ.YMdeтcя, •1то :п о мнение, не ли-
- 560-

шешшс остроумия, хотя и очень тснде1щиозное, нс выдерживает 11и ма­
лейшей крити ки• (Золотое Руно. 1907. .No7/9 С 128). Однако, как з.�мстид
Блок, любая попытка навязат1. автору нс свойственную ему тсндс1щиоз­
ность сраэбивасrся о хрустал ьный юмор Ку змина•. сЭтот юмор, - про­
должает он, - ю1адст непроходимую пропасть между твор•1еством Кузм и­
на и тсндшщия ми, которые ему навязываются• (там же).
Вес писав шие о повести с Крылья• отмечали недостатки в се построе­
нии: смоэаи чность•, отрывистость изложения, небрежности стиля, - ко­
роче, нсвдадс1шс материалом Уп реки во многом справедливые, есл и нс
считать того, что вес последующие его произведения были написаны т.�к
же, как и первая, подвергнутая остракизму, 1ювесть, на долгие годы обес­
печившая се автору место в критических обзорах, посвящс1111ых падению
нравственности. Среди них работа Г. С Новополина сПорноrрафический
элсмс11т в русской литературе•, в которой Кузм ип, наряду с Л.Д Зиновьс­
вой-Лн п ибал, рассматривается в контексте проблемы спол овых извра­
щспностсй•, а повесть сКрылья • представляется сидеализацией содом­
ского rpcxa• (Повополи11 Г. Порнографический элсме11т в русской
литературе. СПб , 1909. С.155). Подобная нсrати впая оценка творе11 ий
Кузмина и Зиновьсвой-Ашшбал содержится в статье Вл. Кра11ихфсльда
.Л итературные откл ики•: сВскройте их содержание и за цветисты ми
фразами о красоте свободноrо человека вы увидите только одну rрязь по­
ловых эксцессов < ..>• (Современный Мир 1907 .No5. С 134) По интона­
ци и статья Кранихфсльда со впадает с небольшой критической заметкой
В В Розанова, опубликованной под псевдонимом Maestro в сЗолотом Ру ­
не•. О(юим рецензентам спраотчизна•, которой стремятся достигнуть но­
вые саргонавты • - герои повести Кузм ина, представляется простой рус­
ской баней, пропита нной зап.�хом кислых щей, веников и человеческих
испарений При всем сходстве суть претензий, предъявляемых критика­
ми, ра:т ична. Вл Кра11ихфсльд видит в сэлл ипизмс• Ку зм ин.� одну из
форм проя вл ения мещанского, рабскоrо индивидуал изма. И в этом смыс­
ле прямым 11редшсстве1111иком его счи rаст Ф К.Сологуба, в нроизвсдени­
ях которого собласть извращения 11оло11ого чувства исчерпа11а < > в сти ­
хах и нрозс, можно сказать, до дна• (Золотое Руно 1907. No1. С.56) У
Розанова 11с11рияз11ь вызы вает нссстсс.твсшюс со•1ета�1ие - Антюшй •:01<0-
ло кислых щей •: с И какая без вкусица у автора припоминать около этого
случая об А11ти нос - вес равно, что вспоминать о Дсздемонс при виде про­
ститутки Чухи из "Петербургских трущоб" Крестовского• (там же).
Именно низведение отношений высшеrо порядка до уровня естественных
человеческих отправлений является причиной резко отрицательного оr­
ношепия Розанова к повести с Крыл ья•, несмотря на то, что сам и по себе
гомосексуальные отношения воспринимались им 11 достаточной мере ло­
ялыю. Об этом свидетельствует заметка Розанова с Нечто из ту мана "об­
разов" и "подобий"•, опубликован ная в сВесах•, в которой реч ь шла о ссу­
дебном недоразумении в Берлине•, связашюм с про1tсссом о друзьях
германского императора. Возмущаясь грубостью выступающего в суде по
этому делу обви нителя Га рдсна и тем, как то порно, 6сзrрамот1ю, рсмес­
лешш обсуждал ись па берлинском суде те тем ы, которым Платон посвя ­
тил два самых известных своих диалога - сФсдр• и cllиp•, Розанов изла­
г.� ет свою концепцию rомосексуализма. сСуть :лих отношений, - пишет
он, - заключается нс 11спремс11110 в физической связи, которая может и
-
561 -
36МКуэми11,т1

отсутствовать, хотя может и быть налицо: суть их заключается в покор­
ной, глубокой восторженной духовной любви, какая завязывается между
особями одного пола <... >. Де;ю идет о каком-то обоготворении человеком
человека: но обоготворении, проистекающем из физической красивости и,
кажется, из юности, отрочества• (Весы. 1909. No3. С.56). Обосновывая
свою точку зрения, он вспоминает Библию (главу об Аврааме), Го мера,
рассказавшего о любви Патрокла и Ахилла, Пушкина (с Подражания
Корану•) и даже с Волшебную лампу Аладина•. В однополой любви OII
видит отношения свечного жениха• и свечной невесты• - сбез перехода
где -либо или когда-либо в отношения мужа и жен ы• (там же. С.57). Куз­
мип, как известно, дополнил чисто платонические отношения героев сво­
ей повести непосредственным физическим контактом. Один из саргопав­
то в•, открывающий Ване Смурову дорогу к исти11е, Дан иил Иванович, так
оправдывает связь Штрупа с ба нщиком Федором: сВы, как прежние "не­
земные" барышни, воображавшие, что кавалеры должны думать, что деви­
цы не едят, не пыот, не спят, не храпят, не сморкаются. Всякий человек
имеет свои отправления, нисколько его не унижающие, как бы 1ш были
неприятны для чужого взгляда•.
Но не только Ваня Смуров страдал сромантической щепетильнос­
тью•. С неприязнью отнеслась к повести 3.Гиппиус. В своем обзоре
сБратская могила• она, прямо не называя повесть Кузмина, рассматрива­
ет сКрылья• параллельно с повестью Зиновьевой-Ашtибал с33 урода• и
расценивает обе как схулиганство• в совреме1111ой русской литературе,
хотя Зиновьсва-Апнибал, по ее мнению, более невинна, поскольку ее про­
изведение бездарно. Ку зминский же сроман чик с аксессуарами• имеет
шансы на успех и св Саратове, пожалуй, сойдет за "культуру"• (Вес ы.
1907. No7. С.57). Беспардонность внутренняя, считает Ги ппиус, облекает­
ся в столь же беспард0tшую форму. В статье о современной русской лите­
ратуре, написанной 3.Гиппиус для cMercure de Fraпce•, Кузмину снова
адресуется упрек в сцинической нечистоплотности•. ХОТЯ на этот раз в oд­
IJOM ряду с Ку зминым упоминается и Вяч.Иванов. Разница лишь в том ,
что первым эта нечистоплотность свыдается за элл инизм, а вторым - за
ми<-"Ти цизм•, но и то, и другое сотзываются порой ребячеством, порой из­
вращением, а всегда - немного варварством •. Подобные упреки в варвар­
стве можно встретить и у Блока в статье сО драме•, опубликованной в
сЗолотом Руне•. Но и сrрубое варварство•, которому отдает дань Куз мин
в ряде эпизодов своих повестей, не помешало Блоку увидеть в Кузмине
схудожника до мозга костей, то нчайшего лирика, остроум нейшего диа­
лектика в искусстве. Варварство <".> совершенно тонет в прозрачной и
хрустал ьной влаге искусства• (Золотое Руно. 1907. No7/9. С.128). сПи­
кантные сцен ы•, помещенные Ку змю1ым в повесть, не вызвали симпатий
и у А.Белого, однако помимо очевидных недостатков ( сформой изложе­
ния не ВJ/адеет Кузмин•, ссплошь да рядом неуклюжие, кое-как написан­
ные фразы•) он находит и достоинства - синтерес фабулы, ю1терес от­
дельных положений и сцен•, хотя в цепом произведение кажется ему
снабеленной женщиной с грязной шеей• (Перевал. 1907. Nоб. С.51 ).
Не отказавшись и в дальнейшем от использования гомосексуальных
мотивов в своем творчестве, Куз мин стал более осторожен и менее пря мо­
линеен, окружая своих героев флером таипственности и, одновременно,
снижая платоническую страсть до уровня быта. Делает он это иначе, чем
- 562-

в сКрыльях •. Перехватывая инициативу у будущего читателя и критик.� ,
он сам, точнее - от имени своих героев, развенчивает и собъсктивирует•
идею платонической любви, как сделал это в с Нежном Иосифе•, заставив
мужественную Лизавету, наперсн ицу тетушки Жозефа, произнести корот­
кую фразу, прекрасно характеризующую суть перемены, случившейся с
бывшим возщобле1111ым ее хозя йки: сСам замуж вышел•. Выбранная Ку з­
миным система защиты позволила ему в дал ьнейшем счастливо избегать
прямых (искл ючая, конечно, голословные) обвинений в нарушении нрав­
ствешюсти. Тол ько в с Занавешенных картинках•, нс предназначенных для
широкой публики, Куз мин был более откровенен. Большинство его произ­
ведений следует разгадывать, как ребусы. Та инственная атмосфера, кото­
рой окружает Куз мин в своих произведениях мужское братство, отчасти
напом и нает описанное в цитированной выше статье В.Розанова смаrичес­
кое кольцо•, каким окружили сдрузья• императора Вильгельма. Подобно­
го рода содурение• свойствсшю, по мнению Розанова, хлыстовским раде­
ниям, поскол ьку хлысты (как и скопцы) - ссуть бессознательные
мужики-платоники• (Весы. 1909. No3. С.62): с Те же мистика, экстаз, упо­
ение. То же "богомолыюе" отношение человека к человеку, религия чело­
века, как "личности": ("христы " у хлыстов, "культ императора" у "друзей"
в Берлине), сливается в странный узел, который действительно затя гива­
ется вокруг "обожаемого" человека, "христа" или "императора", и изоли­
рует его от остал ьных людей• (там же). с Культовые• фигуры в изображе­
нии Куз мина менее зависимы от своего окружения, и сстранный узел•
если и затягивается, то вокруг сновообращенных•. Но в целом характери­
стика Розанова соответствует кузминским описаниям сплатоновского
влюблен ия•.
Нс один Розанов пытался осмыслить и в определенной степени оправ­
дать феномен однополой любви: сЗачем природе или Богу; - задается он
вопросом, - нужны такие исключения - никому не понятно. Может быть,
мя того, чтобы не было все - сплош ным, ровным, арифмстичным и нем1ю­
rо туповатым, как и вообще всякое "сплошь"• (там же). Своеобразна трак­
товка этой темы у С.М.Городецкоrо. В заметке сОrонь за решеткой•, посвя­
щешюй творчеству Л.Д.Зиновьевой-Аннибал, он рассматривает повесть
с33 урода• как попытку автора заменить личную любовь любовью вселен­
ской: св келье производится опыт любви к человеку и человечеству•, а мя
чистоты эксперимента - счтобы любовь была уединена от пола• - сопыт
производят две женщины• (Золотое Руно. 1908. No3/4. С.96). И хотя
сопыт обнародования любви не удался• - свидетельство тому 33 урода на
полотнах, а причиной является то, что невозможно, не искажая, личное
превратить во всеобщее, - сквозь толщу неудачной формы сслышен голос
"всей" любви, побеждающей л1обовь к одному <...>• (там же. С.97).
Го мосексуальной тем ы, в несколько ином аспекте, близком западноев­
ропейской тради ции, касается в статье сЛирика пола•, также опублико­
ван ной в сЗолотом Руне•, К.Д.Бальмонт. Разбирая уитменовские споэмы
плоти •, Бальмонт раскрывает свое собственное отношение к культу муж­
ской любви, рассматривая ее как явление трагическое, враждебное закону
жизни. сЯ нс хочу идти за ним в эту область < ...>, - пишет он. - 1 /о если
культ любви мужской был понятен таким полубогам, как Леонардо или
Микеланджело, и таким стихийно-свежим живым духам, как Уитман, оче­
видно, что при известных условиях личности и исторических данных этот
- 563-
36°

культ есть логическая внутренняя неизбежность. Не падение, а смелое и
страшное уклонение от жизни Жизнь вне жизни. ДемониJм - пусть демо­
низм - вед1, и демоны бывают лучезарны. И если меня не манит что-нибудь,
я не могу лишь поэтому относиты:я к этому с отрицанием• (Золотое Руно.
1909. .No1. С.71). Та ким образом, наряду с осуждением, в среде русской и11-
тсллиге1щии постепешю формировалось в достаточ ной мере терпимое отно­
шение к •промежуточному полу• , в чем не последнюю роль сыграли стихи и
проза Куз мина, которыми запретная для русской литературы тема была вы­
ведена из подполья и, на короп<ое время, нолучила права гражданства
Кс.75.
Сикофа11ты (от греч. sykon - фига, phaino -доношу) - первоначаль­
но так называли лиц, сообщавших властям о случаях незаконного вывоза
смоквы из Аттики. Позже слово стало обозначать донос•шков вообще.
Аттика - полуостров в юго-восточной части средней Гре ции. На по­
луострове находится гора Парнас, в равнинной части - Афины и множе­
ство других, существующих с древнейших времен поселений.
Кс.77.
Штук Франц фон (1863-1928) - немецкий жи воп исец, скульптор,
работал в стиле •модерн•, исповедовал идеи индивидуалистического ис­
кусства в духе Фридриха 1 lицше.
Фуляр - ткань из некручен ых нитей различного переплетения.
Пр ево Эжен Марсель (1862- 194 1) - французский нрозаик, драма­
тург, театрал ьный крити к; член Академ ии.
Оиз (Оне) Жорж (1848-1918) - французский романист и драматург.
Териоки - дачная и курортная местность, побережье Финского залива.
С 1948 г. - г.Зеленогорск.
Сестрорецк - место отдыха петербуржцев, расположенное на берегу
Финского залива.
Те йбиер Б.Г. - основатель известной издательской фирмы в Лейпциге,
с середины 1850-х rr. специализировавшейся на выпуске античной лите­
ратуры и кню· по античности.
Кс.78.
Гомер - полулеrендарный греческий поэт, живший, предположитель­
но, п VIII в до н.э. Имя его связывают с rерои•1еским эпосом - поэмами
•Илиада• и •Одиссея• - и с рядом других произведений (•Киприи•,
•Маргит•).
Кс.79.
Мо116лан - горы в Западных Альпах и самая высокая вершина в За­
падной Европе.
К с.81.
••.JlP,зeme 1шмалыйвтрефах,аусамогокороль,валетидвемшrе11ькие. -
Речь идет об игре в винт. 1 Iазначая малый шлем, играющий обязуется
взять 12 взяток из 13 возможных, что при таких козырях, которые име­
ются на руках у кузминского персонажа, совершенно нереально.
Ех аЬтирtо - решительно (лат.).
Демо11 - герой ощ юимешюй поэм ы М.Ю.Лермонтова.
Руди1
1
- герой одноименного романа И.С.lурrенева. 1З эпилоге автор опи­
сывает смерть Рудина на баррикадах в Париже во время революции 1848 г.
- 564-

Кс.83.
Атанде (от франц attendre - ждать, attendcz - подождите же, смот­
рите же) - зд.: мы еще посмотрим, как бы 11с так.
Лфродизийский - производное от имс11и богини любви Афродиты
(Венеры). Речь идет о так называемом сботтичсллсвском типе• красоты.
БоттичеJ1Лu Сандро (настоя щее имя Алсссандро Филипспи,
1446-1510) - италья11ский художник эпохи Ра н11сго Возрождения (Фло­
ре нция). В основе его живописной манеры - стремление сотворить об­
раз совсршсшюго мира, совершс1111ой красоты. Неповторимый стил ь
Боттичсл11и ярче всего проявился в жа1 1рс мифологи•1сской компози­
ции Цснтралыюс место в этих работах занимает образ Венеры . Худож­
ник опирается на идеи неоплатоников, воспринимавших Венеру (в гре­
ческой мифологии - Афродиту) как воплощение идеаль11ой 11 юбв и,
возводящей человека к высшему духовному началу. I<артина сРожде11ие
Ве неры• (ок. 1485), как и сВесна• (первая большая мифологическая
композиция худож11ика, ок. 1478), построена на мотиве чудес11ого явле­
ния Окружающие богиню любви силуэты летящих зсфиро11 и 11 имфа на­
поминают медленно раздвигающийся за11авес, а в центре картины - со­
вершсшюс существо в облике прекрасной женщины с развевающимися
золотыми волосами. Бсзукориз11еино чистые линии рису11ка придают об­
разу Ве11сры черты утонченности , благородства, выявляют бсззащит11ость
и, одновременно, огромные духовные силы создашюrо худож11иком идеа­
ла красоты и ЖСНСТВСllНОСТИ.
Кс.84.
сСамсои и ДалW1а• - опера Камиля Се н-Санса ( 1835- 1921), француз­
ского композитора, пиа11иста, дирижера, музыкального крити ка и писате­
ля Извсстност1, ему принесли симфонические 11роизвсдс11ия и концерты
Среди опер особо выделяют •Самсона и Далилу• ( 1877), отмеченную чер­
та ми ориентализма
сКарме11 • - опера французского композитора Жоржа Бизе
(1838- 1 875). В основу либретто положен сюжет новеллы П.Мсриме, ос-
1юватсл ыю переработанный Л.Мсльяком и Л Гал еви Писать оперу Бизе
начал в 1874 г., премьера состоялась в Париже в 1875. Ус пеха •Кармен • нс
имела и надолго исчезла из репертуара парижских театров, хотя за грани­
цей (в том •шсле и в Петербурге в 1878) прошла с триумфом .
Лилас Пастья (Лилас- Пастья) - один из персонажей оперы •Кар­
мен• (без пе11ия), содержател ьница таверны. Речь идет о симфоническом
антракте, открывающем второй акт, - цыrа11ской пляске в таверне.
Кс.85.
Ницше Фридрих (1844-1900) - 11емсцкий философ, автор к11иг сТак
говорил Заратустра• (1883- 1884), с По ту сторону добра и зла• (1886). Его
ю11ошсский трактат с Рождение трагедии из духа музыки• (1872), где про­
тивопоставляются саполлшшческое• и сдионисийское• начала в культуре,
сыграл существе1111ую роль в эстетическом самоопределении русского сим­
волизма и акмеизма. ll!труп имеет в виду выражс1111ую в этом трактате
идею Ницше о снаситсл ыюй силе сдио11исийского• искусства, источ11иком
которого является сэлементарная• ст ихия, •глубокий и11сти 11кт жизни•,
свойственный •наивным народам•. Этим инстинктом в пол11ой мере обла­
дает и rс рои11я оперы Бизе - цы ганка Кармен. •Я завидую Бизе в том, что
-565 -

у него было мужество иа жу чувствительность, которая ие нашла еще до
сих пор своего языка в культурной музыке Европы, - на жу более юж­
ную, более смуглую, более загорелую чувствительность." < ...> Наконец
любовь, переведенная обратно на язы к природы любовь!• - утверждал
Ницше в письме сКазус Вагнер• (цит. по кн.: Ницше Ф. Соч.: В 2 т. М.,
1990. Т. 2. С.529).
Кс.86.
ЦJи едиuства - один из важнейших принцинов классицистической
драматургии, так называемое справило трех единств•: единство места,
времени и действия .
.. 1шшвек-острыйот
тено
к первобыт1
1
ости . - Имеется в виду трактов­
ка а�rrи•шости, предложенная на рубеже XIX-XX вв неопримитивистами.
.. клиuzеровскую осиятюсть далей .. - Речь идет о немецком живопис­
це, графике и скульпторе Максе Клингере (1857- 1 920). Клингер начиш1J1
как реалист, но скоро отошел от социальной тем ы. Многие его гравюры по­
священы антич ности, графические работы проникнуты духом мистицизма
и отражают увлечение автора с поэзи�;Й Ге льдерл ина, музыкой Брамса, ин­
дивидуалистической философией Ницше. Среди живописных полотен -
•Суд Париса•, с Распятие•, сХристос на Олимпе•. Особенность этих боль­
ших панно - соеди нение сухого и четкого рисунка со светлым колоритом
плен:>ра, что, вероятно, и выражено в словах сосия нность далей•.
Л11ти1юй - возлюбленный царя Адриана, уроженец Вифинии В 130 11 э
утонул (возможно, был принесен в жерт11у) в Ниле. В честь прекрасного
юноши основа11 г Антинополь, сооружен храм Существуют многочислен­
ные изображения Анти1юя - сгатуи, ка меи, монеты. Анти1юй - излюб­
ле1шый мифологический персо11аж Кузмина; упоминания о нем см , на­
пример, в сКартошюм до мике•
Кс.87.
... дружбу Ахипла с Патроклом и Ореста с Пиладом .. - ЛХипл (Лхил­
лес) - сын Пелся и Фетиды, величайший из l"J>СЧеских героев, осаждав­
ших Тро ю. Гнев Ахилла является основной темой сИлиады•. Когда Ага­
мем 1юн отнял у Ахилла пленницу Брисеиду, тот отказался воевать Уз нав
о гибели своего друга Патрокла, вновь вступил в бой, чтобы отомстить
убийце Патрокла - Ге ктору Поединок закон чился победой Ахилла. По­
гиб герой от стрелы Париса, которую Аноллон направил в его пяту: со­
гл ас110 мифу, Фетида, чтобы сделать своего сына бессмертн ым, погрузила
его в священные воды Стикса. Лишь пятка, за которую она держала его,
осталась уязвимой. Патрокл - сын Менетия, одного из аргонавтов, вырос
вместе с Ахиллом. После отказа Ахилла участвовать в сраже11ии Патрокл
облачился в доспехи своего друга и обратил троянцев в бегство, но в пылу
сражения оказался у стен Тро и, где и погиб от руки Ге ктора. Орест - сын
Лrамемнона и Клитемнестры. Был воспитан своим дядей Строфием вме­
сте с Пиладом, сыном Строфия. Мстя за смерть отца, убил свою мать и
Эгисфа. За жо Эринии, богини мести, наслали на него безум ие. Позже его
дело было рассмотрено ареопагом, оправдавшим Ореста. После Менелая
он царствовал в Спартс. /Jшад - сын Строфия, царя Фокиды. Как верный
друг Ореста, он сопровождал и поддерживал его в моме11т совершения ме­
сти и в дал ьнейших испытаниях, выпавших на долю Ореста. После разре­
шения конфликта женился на сестре Ореста - Электре. Отноше11ия
- 566-

Ахилла и Патрокла, Ореста и Пилада стали символом верной и преданной
дружбы, которую нередко рассматривают в контексте однополой любви
Исаакий - собор св. Исаакия Далматского (Исаакисвский собор) в
Адмиралтейской части Петербурга, строившийся с 1810-х по 1858 г.
Кс.89.
Пл ес - приволжский городок, заложенный в 1770-с rr. Та м находится
дом-музей И.ИJiевитана.
Васильсурск - небольшой городок, основа1111ый в 1523 г. Расположен
на берегу Волги при впадении в нес реки Суры. Начиная с 1902 r. Кузмин
часто проводил там летние меся цы.
Леви та11 Исаак Ильич (1860- 1 900) - живописец, постоя нный участ­
ник Периодических выставок Московского общества любителей худо­
жеств и Передвижных выставок. Особое место в творчестве Левитана, по­
своему осм ыслившего тради ции живопис1юго импрессионизма, занимают
так называемые спсйзажи настроения•, насыщенные лирико-философ­
ским содержанием. В конце жизни Левитан сблизился с художниками
сМира Искусства•, принимал участие в выставках объединения
Yl.l/UЧ - город на берегу Волги. Известен с 937 г. (по другим сведениям -
с 1148). Здесь расположен Воскресенский монастырь. В Угличе находился
сын Ивана Гроз ного - царевич Дмитрий. О нем см. примеч. к с. 113.
Кс.90.
Вечер1
1
ий сумрак 1юд теплым морем. . - Приведенное стихотворение
вошло в цикл сЛлсксандрийскис песни• (сборн ик сСсти• ) .
... сгящеш1ые павлw1ы у храма Ю11011ы ... - /О11011а - в древнеримской
мифологии боги ня брака и материнства, супруга Юпитера, тоЖдсственна
древнегреческой Ге ре. Согласно мифу, разместила сто глаз сторожа Аргу­
са, 11осле его убийства Ге рмесом, на павлиньем хвосте. сЗвсзды •, усеявшие
павлиний хвост, называли очам и Аргуса По приказан ию Ге ры они долж­
ны были следить за лу нной коровой Ио. В Гре ции павл ин считался чудом
природы и свяще1 111ым живот1 1ым. Распущенный хвост павлина воснри-
11имался как символ звсзд1юго неба.
Рамо Жан Филипп (1683- 1 764) - французский композитор и музы ­
кальный тсор<.
.
'Т ИК. В своем творчестве чаще всего обращался к популя р­
ным в то время во Франции оперно-балетному жанру и к жанру ю1авссин­
ной миниатюры. Как представитель эпохи Просвещения, предпочитал
легендарно-мифологические сюжеты, разрабатывая которые усиливал rс­
роико-трагическос начало. На их основе создавал оперы, напом и нающие
слирические трагедии• Ж.Б Люлли. Включал в свои оперы крупные ре­
читативно-декламацион ные сцен ы, величавые хоры, предвосх итив музы­
кал ьный стиль К.В.Глюка.
Дебюсси Клод (1862- 1918) - французский композитор, пианист, ди­
рижер, музыкальный критик. В качестве домашнего пиан иста русской ме­
ценатки Н.Ф. фон Мекк путешествовал 110 Европе, неоднократно бывал в
Росс ии. В своем творчестве опирался па традиции Ж.Ф.Рамо, Ш.Гуно,
Ж. Массне. Испытал воздействие русского музы кал ьного искусства
(М.П.Мусоргский, И.А.Римский-Корсаков). Интересовался поэзией
французских символистов и живописным импрессионизмом. Дебюсси
считают ос1ювоположником импрессионизма в музыке. Написанную им
оркестровую с Прелюдию к "Послеполуденному отдыху фавна"• (по :�кло-
- 567-

гс С.Малларме 1894 г.) рассматривают как манифест музы калыюго им­
прессионизма. Разнообразное в жанровом от1юшении творчество Дебюс­
си оказало влия ние на Дж. Пуччю1и, И.Ф.Стравинского, С.С.П рокофьева.
В некоторых его произведениях отмечают элементы неоклассицизма.
Марлоу (Марло) Кристофер (1564 -1593) - английский драматург,
вероятно, соавтор У.Шекспира в ра нних пьесах Написанная им •Трагиче­
ская история доктора Фауста• была издана в 1604 г. М.Кузмину принад­
лежит рецензия на выпущенную в 1912 г. в Москве книгу Марлоу в пере­
воде К Бал ьмонта Английского драматурга Ку зми11 характеризует как
предтечу эпохи Шексп ира, которой присущи были •экзальтированность и
страстная напряженность., но происходящие •не от ме•1тателы1ости, не от
отвращения от современной жизни, как у немецких романтиков, а от пол­
нокровной, плотской жизне1111ости•. •У Марло, - писал Куз мин, - < ..>
кроме личного дарован ия, уже чувствуется rениалыюсть времени. Исто­
рию доктора Фауста он развил еще в духе средневековых мистерий, чем
объясняется ее схематизм и некоторая наивность, < ...> но многие моноло­
ги Фауста и простонародные сцены имеют в себе трепет уже настоящей
Шекспировской эпохи "История" Марло настолько непохожа на rумани­
тарно-философское просветительное произведение Ге те, что почти не бо­
ится соперничества с ним•.
Кс.91.
Су и116ер11 Ллджернон Чарлз (1837- 1 909) - английский поэт, нривер­
женец гедонистической философии, воспевш ий в своих поэмах и балла­
дах чувстве нные наслажде ния. Автор историко-11итературных трудш1, но­
свя щс1111ых творчеству У. Шекспира и В.Гюго.
Фав1
1
-
в древнеримской мифологи и бог полей, лесов, пастбищ и жи­
вотных, в дрсn11еrрсческой - ему соответсшует Пан. Считается, •по фавн -
сын Пика (одно из воплощений Марса), отец Латина, приютившего Энея (в
древнегреческой мифологии Латин - сып Одиссея и Кирки). Фавн - лука­
вый дух, который воровал детей, насылал болезни и кошмары, иногда давал
предсказан ия - при шуме леса, оо сне Отли•1ался сладострастием и всту­
пал в связь со всеми животн ыми, а также соблазнял женщин. Образ фавна
воплотили О.Роден, П.Пикассо, П.П Рубенс, А.Беклин, К Дебюсси.
Pl'au d'Espagne - испанская кожа (франц.), то есть кожа прекрасной
выделки, которой особо славилась Испания, прежде всего Кордона. Ср.
стихотворение •Как любл ю я запах кожи...• из цикла •Отrепель. (сбор­
ник •Сети•).
Монотеизм - идея единобожия, выдвинутая иудеями в противовес
языческому политеизму, или многобожию.
... долzолетен 6.11дешь 1ш земле. -
Цитируется Посл ание к Ефеся нам
св. апостола Павла. •По•1итай отца твоего и мать, это первая заповедь с обе­
тованием: да будет тебе благо, и будешь долrолетен 11а земле• (Еф 6 2-3).
Кс.92.
Вакха11ты - по аналогии с вакханками: почитатели древнегреческого
бога Диониса (лат. - Бахус, Вакх).
Та иzейзер - историческая личность, рыцарь-миннсзинrер, жил в Ге рма­
нии (между 1220- 1 270). Много странствова.11, принимал участие в войнах
немецких князей проти в римского папы, был поклон ником плотских на­
слаждений - и каялся в своих грехах (сохранилась музыка •Песни покая-
-568 -

ния• Та11rейзера). После смерти стал rероем народной песни. Один из се ва­
риантов вошел в сборник с Чудесный рог мальчика• , составлс1111ый Л Арни­
мом и К.Брентано. Другой вариант в ироническом ключе переработал ГГсй-
11с. Та нrейзср стал rеросм новсллы Людвига Ти ка, где речь идет о кающемся
рыцаре, который целый год провел в царстве языческой богини любви Ве­
неры. В этом мире наслаждений lашсйзср нс может забыть родную землю.
Он просит Венеру отпустить его к людям, 1ю тщетно. Лишь произнессшюс
рыцарем имя девы Марии рассеивает чары: волшебный грот исчезает.
Клии.zер М. - см. примеч к с.86.
Тома Xmtc (1839- 1 924) - немецкий живописец, в поСJ
J
сдн их работах
которого преобладающими становятся символистские и сти;1изаторскис
тенденции. Наиболее искренен То ма в пейзажах и бытовых дереве нских
сценках, проникнутых сентиментальным настроением. Менее удач ны
произведения, в основе которых аллегорические и сказоч ные моти вы, за­
имствова1111ые у А.Беклина.
Дант - Данте Ллиrьсри ( 1265- 1321), италья нский поэт эпохи Раш1е­
го Возрождения, представитель школы •дольче стиль нуово•, воспевш ий
в сонетах и в автобиографической повести сНовая жизнь• свою возлюб­
ленную Беатриче Портинари. Вершина его творчества - поэма с Божест­
венная комедия•.
е rJidi che соп riso // Udito havenan l'ultimo construtto; // Poi а /а hella
donna tomai il rJiso .. -
Цитируются строки из сБожествешюй комедии•
(Чистилище. Песн ь 28 Ст.146- 1 48) В переводе М.Л Лозинсколrо фраг­
мент звучит так: сЯ обратил лицо к моим поэтам // И здесь улыбку их
упомя ну, // Мелькнувшую при утверждснье :пом, // Потом взг;1янул на
ди в ную жену• (см в кн . Да11те Ллигьери. Божественная комедия. М ,
1992. с 319).
Кс.93.
по светлой ручке стула.
-
В 1 КР, по-видимому, опечатка· с1ю свет-
лой ручке стола•.
Царское - Царское Село под Петербургом.
Выборгская - Выборгская сторона; район в Петербурге.
Смоленский Степан Васильевич (1848-1 909) - историк музыки, пале­
ограф, хоровой дирижер. Руководил Си нодальным хором (с 1889), был
директором Московского синодального училища церковного пения, про­
фессор Московской консерватории, затем управлял Придворной певчес­
кой капеллой в Петербурге (1901-1903). Занимался историческими ис­
СJ
J
едован иями: сАзбука знаменного пения. Извещение о согласнейших
пометах старца Александра Мезенца• (1888), с"Мусики йская граммати­
ка" Николая Дилецкого• (1910). Выступал в защиту самобытности рус­
ского церковного нения. Считал, что инто нацио1111ый словарь русской на­
родной песни и церковного напева однородн ы.
Разум овский Дмитрий Васил ьевич (1818-1889) - историк музыки,
археолог, профессор Московской консерватории (с 1871). Стоял у исто­
ков русской музыкальной мсдисвистики. В своих работах, среди которых
трехто мное исследова ние •Церковное пенис в Росси и• (1867-1869), ут­
верждал, что некоторые элементы древнерусского пения представляют
собой модификацию византийской музыкальной системы. С ним полем и­
зировал С В.Смоленский.
-569-

Метл
лл
ов Василий Михайлович (1862-1 926) - историк церковноrо
пения, палеограф, композитор, профес
со
р Московской консерватории (с
1901). Составил пособие по расшифровке знаменной, пометной нотации -
с/\:Jбуку крюковоrо пения• (1899). Написал несколько книг по истории
православного церковного пения в России
Кр юки (или знамена) - знаки древнерусской бсзл инсйной нотации.
Крюковая нотация (или знаменная, стол повая) - основная формадревне­
русской музыкальной письмсшюсти, происходит от ранневизантийской
нотации. Крюковое пенис (или знамен ный распев) - ос новной распев
древнерусской мшюди•rеской музыки XI-XVII вв. знамен ным распевам
разных типов обращались в своем творчестве М.И.Глинка и композиторы
смогучсй кучки•, П.И.Чайковский, А.Т Гр счанинов, И.И.Черепнин,
С.В Рахманинов. В одноголосном варианте знаменный распев до сих пор
сохранился у старообрядцев.
Кс.94.
Автентwщый (устар.) - аутентичный, настоя щий.
расколышк с Волzи .. -
Раскол - религиозно-общественное движе­
ние в России, возникшее в середине XVI I в. Поводом для раскола послу­
жила предпринятая патриархом Никоном реформа: исправление богослу­
жебных книг по греческим образцам и изменение церков ных обрядов. На
рубеже XVIl-XVI II во. в среде раскол ьников образовались два согласия·
беспоповщина (для общения с Богом посредии•rество церкви ни к чему) и
ноповщина (признавала все таинства и, следовательно, нуждалась в свя­
ще нниках). Примирительное направление в поповщине в XIX в. стало ве­
ду щим. В апреле 1905 г. поя вился указ сОб укреплении начал веротерпи­
мости•. Вероучения, прежде именуемые расколом, раздс;шли на три
группы старообрядческие согласия; сектанство, последователи изувер­
ных учений Для первых двух групп определ или порядок образования и
действия общи н, права и обязанности их членов. Ilринадлсжность к тре­
тьей группе нреследовалась по закону.
Скит (от 1-рсч. asketos - аскет) - в пределах православноrо монасты­
ря это специалыю выделенное уеди ненное, обыкновенно закрытое для по­
сторонних посетителей жилище монаха, принявшего дополнительные
обеты: строгий пост, затворничество и др В старообрядчестве скит - лю­
бой монастырь или поселение монастырского типа.
сВ03'/
/.е
сеt1ье• - икона Вознесения Го сподня. Обычно на таких иконах
в центре группы апостолов изображают Богоматерь в позе Оранты. По
обе им сторонам от нее - два ангела, указывающие на возносящегося Хри­
ста, который восседает на радугах в верхней части круга небесных сфер.
Иногда над толпой апостолов возвышается гора Елеонская и может быть
изображен камень, на котором перед Вознесением стоял Иисус.
Печ ерский Андрей - псевдо ним писателя П.И.Мс;rьникова- Печереко­
го (1818-1883). Детс кие годы Печерски й провсл в Ilижеmродской губер­
нии, в окружении старообрядч еских скитов. В должности чиновника осо­
бых поручений при Нижегородском губернаторе зан и мался в основном
дслами раскола (конец 1840-х гг.); руководил статистической :жснедицией
Министерства внутренних дел по изучению раскола (на•rало 1850-х гг.).
Среди раскольников снискал славу сзорителя•, так как закры вал скиты,
запечатывал часовни и отбирал иконы. В годы реформ изменил свою точ-
- 570-

ку зрения на раскол, не считая необходи мым по-прежнему преследовать
раскол ьников. •Образованные старообрядцы•, 110 его мнению, могли
стать соплотом будущего России•. Итог его деятельности - дилогия •В
лесах• и •На горах•. В романах с :>тноrрафической точностью описан со­
хранившийся в скитах стари нный уклад жизни, соседствующий с утверж­
дающимися новыми формами быта и морали.
Лимо1шрь - один из трех известных еще в Киевской Руси патериков.
Другие названия: сЛуг духовный• или сСинайский патерик•. Создан, ве­
роятно, палестинским монахом Иоанном Мосхом в VII в. Патерик, или
отечник, отечная книга, сборник жизнеоп исан ий отшельников в право­
славной церковной литературе. Содержал расс1<азы о подвижнической
жизни монахов, о совершенных ими чудесах. Создавались с целью про­
славления какого-либо монастыря. Появилис1, в Византии в IV в. См.:
См ириов ИМ Синайский патерик в древнеславя нском переводе. Серrиев
Посад, 1917; Синайский патерик. М., 1967.
Кс.95.
. повесть, гласящую, как 11екий старец. .. - См.: Синайский патерик
М., 1967. С 57-58. Содержание упоминаемого фрагмента таково: сСтал
дьявол одолевать меня и влагать в меня похотливые мысли о ней. И я был
побежден и не в силах стерпеть вожделения, взя в посох мой, вышел из пе­
щеры в пекло и горящую серу, пошел к ней, желая удолетворить свою по­
хоть От похоти, палившей меня, был в исступлении и видел разверзшую­
ся землю и себя, ввергаемого [в бездну). И видел там тела мертвые,
разложившиеся и раснавшиеся, источающие смрад великий. И некоего
мужа в священнических одея ниях, показывающего мне тела и говоряще­
го. вот - женское, а :>то - детское, :>то - мужское. Насыщайся же сколь­
ко хочешь•. Куз мин истолковывает новесть с точ ки зрения идеала гомо­
сексуал ьной любви, которая представляется ему более духовной, нежели
плотской связью двух любящих существ.
Кс.96.
Ту т, 1ш Фурш тадтской, живет... - Кроме Штрупа, Кузмин поселил
на Фурштадтской Екатерину Петровну и Иосифа Пардовых (•Нежный
Иосиф•), Зину и Петю Мельниковых, Сашеньку и Виталия Меркурьевых
(с Мечтател и•).
Кс.98.
... сказку из с1001 ио•щ• ..
-
Упоминается средневековый сборник
арабских сказок сТысяча и одна ночь•.
Калибаи - дикарь.
Кс. 103.
.. в житиях читала: Евг еиии преподобиой, Нифоита, Паф11утия Боров­
ского; оплть о царе Иване Васw�ьевиче. . . - Тр адиция отождествления ино­
чества с •духовной содом ией• представлена в работах В В Розанова, по­
свя щен ных проблемам пола См., к примеру, истолкование жития преп.
Моисея Уrрина из •Киевского патерика• в кн.: Роза�юв В.В. Люди лунного
света. Метафизика христианства. М" 1990. С. 178-195 (репринт. 2-ro изд.:
СПб., 1913). Та м же уrюмянута и св. Евге иия, хотя утверждать, что в повес­
ти Куз мина речь идет именно о ней, нельзя. Св. Евгения - римлянка, дочь
александрийского наместника. В царствование императора Коммода при­
няла христианство. В сопровождении двух евнухов покинула родител ь-
-
571 -

ский дом и вместе с иими приняла крещение в монастыре, основа1111ом
еп.Елием , переодевшись в мужское платье. После смерти наL-rоятеля стала
его ооспресмницей, 110 была оклеветана. На суде открылась своему отцу, 11а­
мес11 1ику Филиппу, кто опа Впоследствии основала женский монастырь,
где была настоятельницей. Приняла мученическую смерть. Память ее совер­
шается 24 декабря. Розанов называет се в ряду других святых, отдавших
предпочтение иночеству. Важе11 для него и зпизод с переодеванием в муж­
ское платье. Ку льто вые служения Молоху и Лстарте, соп(Ювождающиеся пе­
реодеваниями, 011 трактует как вырdЖепие мысли о том, 11то сбожество есть
нечто безразл ичное по отношению к полам •. Та кова •двуполая• Венера. Пе­
ред ней муж•1 и11ы при носили жертву в женской одежде, женщи11ы перед
Марсом - в мужской. Пишет он о традиционной сдевообразности• изобра­
жений Спасителя, ссылаясь на знатока церков11ой живониси М.П.Соловье­
ва, на замечания С.Л.Рачинскоrо. Пр еподобньlй Паф1
1утий
Боровский (ум. в
1478, по другим исто11никам в 1477) - ученик боровского игумена Никиты,
который, в свою очередь, был учеником преподобного Сергия Радонежско­
rо. Основал монастырь в Боровске, отличающийся, как и большинство окру­
жающих Москву мо11астырей, хозяйственным укладом жизни Там и почива­
ют мощи Паф11утия Боровского, причисленного к лику святых в 1540 г.
Память о нем совершается 1 мая. Преемником преподобного Пафнутия на
посту игумена стал Иосиф Волоцкий. Св 1/ифо11т - печерский инок, с 1 130
г. епископ Новгородский. Был знатоком канонов и обычаев Восточной церк­
ви, строил и украшал храмы, примирял враждующих князей В 1 147 г. после
отказа признать киевского метрополита Климента был вызван в Киев и за­
клю11ен в пещеры, где и скончался в 1156 г. и где почивают его мощи Ива11
Васильевич - Иван IV Гроз ный (1530- 1 584 ), великий князь московский и
веся Руси (с 1533), первый русский царь (с 1547).
Кс. 104.
Рез о1шровать - зд : резонерствовать.
".ему - Георгия " - Образ Ге оргия связан как с русской, так и с европей­
ской культурной традицией. В нем соединИJiись древний хтонический миф
о борьбе с драконом, идеал христиапскоrо воина-мученика, рыцаря, а также
народные предания, связа1111ые с иачалом весеиней страды на Ге оргия Веш­
него (23 апреля) и с окончанием 1юлевых работ в Юрьев день (26 ноября)
Он считался покровителем домашнего скота, прежде всего - копей На Русь
культ Гео ргия проник из Визаитии и соединился в сознании народа с мест­
ными языческими поверьями. В домонгольский нериод было выстроено
множество храмов в честь этого покровителя русского воинства. Изображе­
ния Гео ргия выполняли функцию обереrов. Например, чеканное изображе­
ние на шлеме кн. Ярослава Всеволодовича. Князь Игорь (христианское имя
- Гео ргий) выступИJI против половцев в день св. Ге оргия Победо11осца, рас­
считывая 11а ero покровительство. В пору княжения Дмитрия Донского св.
Гео ргия стали воспринимать как покровителя Москвы. Существует множе­
ство икшюписных изображен ий святого, среди которых особенно известно
с Чудо Гео ргия о змии•. СохранИJiось несколько литературных и фольклор-
11ых памятников, в частности - перевод дреш1егреческого сЧуда Гео ргия о
змии•. Со временем образ Гео ргия вошел в государственный герб России. В
1769 г. был учрежден орден св. lеорrия, а в 1913 - воинский крест (обе на­
грады в 4 степени).
- 572-

Кс. 105.
". •скверна• - идоложертве1тое... - Ср : с Ибо угодно Святому Духу и
нам нс возлагать 11а вас 11икакого бремени более, кроме сего 11собходимо­
го. воздерживаться от идоложсртве111юго и крови, и удавлснины, и блуда,
и 11е делать друrnм того, чего себе нс хотите• (Деян. 15: 28-29).
•lle судите, да 11е судимы 6.11дете•. - Цитируется 11ачало Нагорной
проповеди Иисуса Христа (Мф. 7: 1).
Кс. 106.
Петров де11ь - день Петра и Павла, отмечается в честь спервоверхов-
11ых апостолов• 29 июня (12 июля). Христианский 11раздник, первона­
ча.nыю ввсдс1шый в Риме, затем распространился на другие европейские
страны На Руси этот праздник, совпадающий по времени с началом сено­
коса, прижился в крестьянском быту Петрову дню предшествует установ­
лен11ый церковью многодневный пост.
Уи жа - левый приток Волги.
Ветдуzа - левый приток Boлrn; городок с тем же названием, располо­
женный на берегу, возник в 1778 г.
Кс.107•
... владыка Иннокентий..- Возможно, ре чь идет о знаменитом русском
богослове и церковном ораторе Иннокентии (в миру Иван Алексеевич
Борисов, 1800-1857). Воспитанник Киевской духовной академи и, он за-
11имал там пост ректора, а до того был профессором Петербургской духов­
ной академ ии. Во время Крымской вой ны оказался на передовой, утешал
умирс!ющих, ободрял солдат. Соч инения его несколько раз переиздава­
лись в Петербурге. Нс исключено, что здесь упоминается духовный писа­
тель и профессор церковной истории Петербургской духовной академ ии
Иннокенти й Смирнов (1784 -1819). Друг митрополита Филарета Мос­
ковского, он был удален из Петербурга как акти вный противник широко
распространившегося тогда в русском обществе мистицизма. Впрочем ,
владыкой Иннокентием мог быть назван другой видн ый церков ный дея­
тель - в миру Иван Евсеевич Попов-Вениаминов (1797-1879), священ -
11ик-миссионер, раснространивший христианство по всем Алеутским ост­
ровам, изъездивший всю Восточную Сибирь за время своего 27-летнего
пребывания в чине епископа Камчатского. В 1867 г. он был назначен мит­
рополитом Моско вским и Коломенским, руководил миссио11ерским об­
ществом .
.. :нельзя быть хорошим архиереем, хорошим офицером, хорошим куп ­
цом... - В 1 КР пропущен ы слова схорошим архиереем•; фраза восстанов­
лена по Кр . Архиерей (в переводе с греческого старший священник) - об­
щее название для священнослужителей высшей (третьей) степен и
христиа11ской церковной иерархии: епископов, архиепископов, митропо­
литов, экзархов, патриархов. Употребляется наряду с 11аимснованиями
сиерарх• и сархипастырь•.
Кс. 109.
Ил ьин день - православный праздн ик в честь пророка Илии. Отмеча­
ется 20 июля (2 августа). Хотя праздн ик нс входил в число главных в рус­
ском православии, день этот отмечался повсеместно. С именем Ильи Про­
рока крестьяне связывали надежды на щедрый урожай, ему отведена была
роль сподатсля дождя•.
- 573-

Кс.110.
Шекспир Уильям (1 564-1616) - аш·лийский драматург и поэт эпохи
Позднего Возрождения.
сРомео иДжульетта• -трагедия У. Шекспира (1595).
Ле аповка - четки у старообрядцев. В старину на Руси четки имели
форму замкнутой лесенки из деревянных брусо•1ков. Та кие четки называ­
лись лестницей или лестовкой (лестницей) Духовный смысл четок - лест­
ница спасения, меч духовный. Замкнутая пить знаменует вечность (по кн.:
Книга о церкви. М., 1997. С.45). В.И Даль дает иное толкование: скожа пые
четки раскол ьников, вообще староверов, с кистью кожаных лепестков•.
Пр олог - древнерусский сборник жити й, составленный по образцу ви­
зантийских месяцесловов. Жития святых, обычно, в кратком изложении,
располагаются в соответствии с днями их памяти. Пролог включает также
проповеди и сказан ия поучител ьного содержания.
Кс.111.
Коромыслы - стрекозы.
в саду и варенье варила . . - В 1 КР пропущены слова св саду•; восста­
новле1ю по Кр.
. тлк все зешто, зелено, и видишь... - в 1 КР сэелено• один раз; восста­
новлено по Кр .
Кс.112.
Из великороссийской перешел .. в истwтую -то церковь. .
-
С момента
отделения от офи циальной церкви старообрядцы-ноповцы, не имеющие
своего священства, нередко переманивали к себе священ ников вел икорос­
сийской церкви, служащих в бедных приходах. Положение изменилось
после учреждения Белокриницкой митрополии в Австрии в 1840-х rr.
Жи вущие в Австрии русские старообрядцы пользовались правом свобод­
но отправлять религиозн ые де йствия. Образовавшаяся в селе Белая Кри­
ница (Австрийская Гал иция) новая иерархия распространилась в Авст­
рии, Ту рции, Валахии, Молдавии, а затем появилась и в России. С этого
времени у русских старо
о
брядцев постоянно образовывались новые епар­
хии со своими архиерея ми - следовател ьно, все бол ьше появлялось по­
пов: в России утверждалось новое старообрядческое священство. В насто­
ящее время Белокриницкая иерархия именуется ее приверженцами
Старообрядческой архиепископией Московской и всей Руси.
Суз дш�ь - город, основан ный в XI в. В XII в. столица Ростово-Суэ­
дальского, в XIII-XIV - Суздальского княжества. Известен своими церк­
вам и и монастырями.
.. и ну Ев тиелие ворошить ... - Старообрядцы пользовались церковны­
ми книгами старой пе•1ати, до никоновской.
Деиисов Семен (1682-1741) - представитель бсспоповского старооб­
рядчества. Вместе с братом Андреем ( 1664-1730) написал ряд историчес­
ких и богословских сочинений, в которых полем изировал с официальной
церковью. Андрей основал и руководил Выгоре1tкой (Выговской) пусты ­
нью в Олонецком крае. Семен стал его ближайшим помощником и преем­
ником.
Филиппов Петр - сведений о старообрядческом писателе с таким име­
нем нам разыскать не удалось. Судя по контексту, речь может идти об
Иване Филиппови•1е Филиппове (1655- 1744). Поступив в Выгорецкую
-574 -

пусты11ь братьев Денисовых, он через некоторое время за11ял видное поло­
жение в общине, а после смерти Семе11а Денисова стал киновиархом мо­
настыря.
Кс.11З.
Нехр асовцы - старообрядцы-беспоповцы, в основном донские казаки,
которыми руководил атама11 Ип�ат Некрасов. После норажсния восста­
ния К.Булави11а бежали на Кубань, затем переселились в Ту рцию. Оказав­
шись в инородной среде, некрасовцы сохр�ш или свой язык, обычаи и об­
ряды старой веры.
Св. Петр (ум. в 1326) - с 1308 г. митрополит Московский. Вскоре по­
сле смерти был ка нонизирован. Существуют жития Петра, откуда и чер­
пают сведс11ия, довольно противореч ивые и туманные, о его жиз11и. Петр
перевел митрополичью кафедру из Влади мира в Москву, заложил в Крем­
ле Ус пенский собор, которы й стал важнейшей святыней. Его дся11ия спо­
собствовали созда11ию и упроче11ию нового политического, культур11ого и
духов11ого цс11тра - Москвы
·
Был избран митрополитом после длитель-
11ой •закулисной• борьбы в тот моме11т, когда упразднили разделение рус­
ской митропол ии. Вместо того, чтобы возглавить, как пла11ировалось, Га ­
лицкий удел (ка11дидатуру Петра выставил Гал ицкий князь), оказался
митрополитом Киевским и веся Руси. Од110 из сЖитий митрополита Пе­
тра• написал Киприа11 (ко11сц XIII - 11ачало XIV в), взяв за основу текст
началь11ой редакции, составле11 11ый вскоре после смерти первого москов­
ского митрополита.
Февроиия Мур омская (в миру Евфроси11ия) - супруга муромского
князя Давида (в и11очествс Петра). Ско11 чалась в оди11 дс 11ь с мужем -
25 ию11я 1228 г. Литературно обработал муромское предание о мудрой де­
ве Февронии, как считают некоторые исследовател и, к11иж11ик из окруже­
ния митрополита Макария - Ермолай-Еразм. Житий11ая •Повесть о Пе­
тре и Февро11 ии• является одн им из лучших образцов агиографической
литературы XVI в По замсча11ию Г.Федотова (•Святые Древней Руси•),
легенда о граде Китсжс, сохранившаяся в старообрядческой литературе,
нс имеет ничего общего с муромской леrсдой о Петре и Февронии. Их ис­
кусстве11110 сосдииил в своей опере •Сказание о невидимом граде Китеже
и деве Февронии• (1904) Н.А.Римский-Корсаков, принимавший деятель­
ное участие в составлении либрет
т
о, автором которого был В.И.Бельский.
Св. пророк Иона.. - Едва ли речь идет о библейском пророке Ионе.
Возможно, здесь упоминается митрополит Московский, св. Иона (ум. в
1461), строгий блюститель монашеских уставов, благоч иния и обряда.
Мощи его обретены в 1472 г., в 1547 г. Иона канонизирован
Царевич Дмuтрий - младший сы11 Ивана Гро зного от шестой жены -
Марии Нагой. Погиб в Угл иче 15мая 1591 г. Неви11110 убис11ный, по народно­
му преданию, нашедшему отражение в драме А.С.Пуш кина сБорис Год унов•,
011 был канонизирован в 1606 г. Принято счиrать, что к использованию этого
мотива подтолкнул Пушкина Н.М.Карамзин. Слухи о том, что Борис Го ду­
нов решил разделаться с возмож11ым 11аслед11иком русского престола, зафик­
сированы в 1588-1589 �т. английским послом Джильсом Флетчером. В XVII
в. 011и просочились и настра1 1ицы русских летописей. М11оrие повести и ска­
зания Смутного времени повторяют эту, нс подтверж:ден11ую свидетельства­
ми очевидцев, легенду: с Повесть о видс11ии некоему мужу духовну• ( 1606, со-
-575 -

ставил протопоп московского Благовещенского собора Те ре нтий); сПовссть,
како восхити неправдою па Москве царский престол Борис ГодУН ОВ• (ранняя
редакция, пс позднее 1603, написана первым русским патриархом Иовом).
Мария Еzиптя 11ьтя (преподобная Мария Египетская, VI в.) - по пре­
данию, в молодости была блудницей, затем присоединилась к палом ни­
кам, направля ющимся в Иерусалим, обратилась к вере и после покая ния
47 лет прожила в пустыне.
Кс. 114.
Фшозов - философ (пренсбр.).
Ка но11 Иисусу (или канонник) - одна из форм православного богослу­
жебного пес1юпс1шя, представляющая собой своеобразный диалог между
чтецом и хором или между двумя хорами. В каноне девять песней, состав­
ленных по образцу Ветхого Завета. Каждая песн ь состоит из ирмоса (по­
ются ), то есть образца, для остальных стихов - тропарей (читаются ). На
греческом языке каноны имели стихотворную форму и состаw�ялись так,
что из начальных букв каждого стиха выстраивалось предложение, выра­
жающее законченную мысль (наподобие акростиха), так назы ваемое
скраеграни� Существуют также каноиы Богородице, святому анrслу и
особо чтимым святым угодникам Божиим.
•Фауст• - трагедия (по определению автора) немецкого поэта Иоган­
на Вольфганга Ге те (1749-1832), задуман ная им еще в студенческие годы.
Фрагмент первой части был известен публике с 1791 г., полиостью она по­
явилась в 1808 г; работа над остальными частя ми продолжалась до конца
жизни. В основе произвсдеиия - народная легенда о докторе Фаусте, про­
давшем душу дьяволу. Возможно, чернокнижник Фауст - реальное исто­
рическое лицо, жившее в конце XV в. Со временем история его жиз11 и об­
росла легендами, включая древние предания, в частности о Симоне Маге,
путешествовавшем с блудницей, которую 011 выдавал за воскресшую Еле­
ну Прекрасную. С этой полулегепдарпой ;1 ичностью связы вают п1остичсс­
кос учение симониан. Легендой о Симоне Маге (или Волхве) воспользо­
вался и �з мии: см. главы из 11сзако�1че111юго романа сРимскис чудеса•,
публиковавшиеся в третьем выпуске сборника сСтрслец• (СПб., 1922).
Кс.116.
Воз11есе11ье - оди н из двснад1�ати церковных праздников. Отмеча­
ется на 40-й день после Пасхи. Рел игиозная основа - новозаветное
сказан ие о Вознесении Иисуса Христа (Дсян 1:2-12; см. тж. Мк. 16:19,
Лк. 24:50-51). В сороковой ден ь по Воскресении из мертвых Го сподь
явился апостолам в Иерусалиме и вывел их из города на гору Елеш1скую
(Масл ичную). Он повелел им оставаться в Иерусалиме до тех пор, пока
они нс обретут Духа Святого. Благословив апостолов, Иисус стал отда­
ляться от них, затем Его скрыло светлое облако. Го сподь вознесся на не­
бо и воссел по правую руку от Бога-Оща. В Евангелии от Луки говорит­
ся, что Христос вознесся на небо в Вифании (Л к. 24:50).
Блаже1111Ы миротворцы... - Цитируются слова Иисуса Христа, пере­
да нные в Евангелии от Матфея: сБлаже1111ы миротворцы, ибо они будут
наречены сынами Божиими• (Мф. 5.9).
Кс.117.
.
•да исправится молитва моя• ... .Жертва вeчeptUU1l• - Слова из псал­
ма Давида сlЪсподиl тебе взываю...•, положенного па музыку Д.С.Борт11ян-
-576 -

ским и П.И.Турчаниновым: •да направится молитва моя, как фимиам, пред
лице Твое, воздея нис рук моих - как жертва вечерняя• (Пс. 140.2). Обыч­
но псалом исполняется в церквах во время великопостных служб.
Кс. 118.
... •да будет волл Тв оя•... - Из молитвы •Отче наш• (см. Мф. 6:10,
Лк. 11:2).
Кс.120 .
... в Мюихеие, в гости11ице •Четырех време1
1
года•. - В этой же гости­
нице останавл иваются персонажи •Мечтателей• - Андрей Фон визин и
Владимир Мсйср с Сашенькой Мсркурьсвой.
Кс.122.
Калуфер - травянистое растение семейства бальзаминовых
(Balsamita vulgaris).
Кс. 124.
Так завтра утром я поговорю с вашей тетушкой. - В 1 КР фраза про-
пущена. Восстановлена по Кр .
Кс.125.
Corso (Корсо) -улица в Риме.
•Танzейзер• - романтическая опера в трех актах немецкого композито­
ра Рихарда Вагнера (1813-1883) •Тангейзер и состязание певцов в Варт­
бурге• (либрет
т
о составил автор), написа1111ая в 1843- 1845 rr. Вагнер со­
еди нил три разл ичные леген ды· легенду о •Венсриной горе• (так
первоначально он называл свою оперу), где оказался рыцарь-м иннезингер
Та нгейзср; сказание о состязан ии певцов в Вартбурге (нашло отражение в
одной из фантастических новелл Э.Т.Л.Гофмана); третья легенда стала ис­
точ ником для создания образа герои ни - Елизаветы, венгерской принцес­
сы. Она была выдана замуж за грубого и жестокого воина, сына ландграфа.
Кротко сносила притеснения мужа и свекрови, после смерти была объя в­
лена катол ической святой. В качестве соперника Та нгейзсра Вап1ер вывел
в своей опере Вольфрама фон Эшенбаха, одного из крупнейших немецких
поэтов Средневековья, автора по:эмы о Ло:энrрине и его отце Парсифалс,
которой нозже композитор частично воспользовался в двух своих операх.
. в редакции уже триста11овского Ватера... - •Тристан и Изольда•
(1859; премьера в 1865) - самая своеобразная из вагнеровских опер, дей­
ствие которой происходит в Нюрнберге в середине XVI в. Внешнего дей­
ствия в ней мало, и вес внимание сосредоточе1ю на переживаниях главных
героев-любовников - Тр истана и Изольды. В основе сюжета - легенда
кельтского происхожден ия, чрезвычайно популярная в средневековой Ев­
ропе. В многочисленных переработках (начиная с франко-бретонского ро­
мана XII в.) она была дополнена рядом по:лических подробностей, под­
черкивающих глав ный се смысл: любовь сильнее смерти. Вопреки
традиции, Вагнер превратил легенду в по:эму о мучител ьной всепоглоща­
ющей страсти, разрушающей рассудок, уничтожающей чувство долrа, о
любви, которая приводит к разрыву связей с миром, людьми, жизнью. Ра­
бота над оперой свя:1ана с одн им из сам ых романтических :эпизодов в жиз­
ни Вагнера - страстным увлечением Матильдой Всзс11док, женой друrа и
покровителя композитора. Свою любовь она смогла подч инить долгу пе­
ред мужем и семьей. Изольда, нс нашедшая в себе сил отказаться от люб-
- 577-
37МКузмин,т1

ви Тр истана, убившеrо во время поеди11ка се жениха - храброrо воина
Морольда, сама погибает, как и се возлюблен ный.
Д'Ан11унцио Га бриэле (1 863-1938) - итальянский писатель, поэт, по­
литический деятель.
Нимфы - низшие божества, олицетворяющие силы природы, иногда
их называют дочерьми Зевса. Часто они сопровождают боrов, бл изких к
природе: Аполлона, Артемиду, Диониса, - или проводят время в общест­
ве сатиров. Среди нимф различают, в зависимости от того, где они обита­
ют, наяд (живут в прудах и озерах или около них); нереид (в морях), оре­
ад (в ropax и лесах) и дриад (на деревьях). Нимфы часто изображались на
картинах П.П.Рубснса, Ватто, А.Беклина, Ренуара.
Леда - в древнегреческой мифологии дочь царя Этол ии Фестия, ста­
ла женой спартанскоrо царя Тиндарея. Зевс, вступавш ий в мноrочислен­
ные связи с бессмертными и смертн ыми, иногда изменял при этом свой
внешний облик (похищая Европу, Га нимеда); при встрече с Ледой он
принял облик лсбсдя. От этоrо союза родилась Елена и братья-близнецы
диоскуры - Кастор и Полидевк. К мифу о Леде и лсбсде часто обраща­
лись живописцы и скульпторы как в древние времена, так и в новое вре­
мя (Л . да Винчи, П.Веронезе, Я.Тинторетто)
Европа - в древнегреческих легендах дочь финикийскоrо царя Агено­
ры и Тел ефассы. Преврати вишйся в бслоrо быка Зевс увез на себе Европу,
игравшую на берегу, через морс на остров Крит. Та м Европа родила Мино­
са, Радаманта и Сарпедона. Похищение Европы изображали на своих по­
лотнах Веронезе, Ти циан, Рембрандт и др. К этому сюжету в конце жизни
обратился В.А.Серов.
Амур - в древнеримской мифологии божество любви, соответствую­
щее древнегреческому Эроту. Считался сыном Марса (Ареса) и Венеры
(Афродиты), всегда сопровождал свою мать. Обычно изображался крыла­
ты м стрелком из лука. Возбуждал любо вь не только между мужчиной и
женщиной, но и между мужчинами. С древнейших времен изображения
Амура встречаются в живописи и скульптуре. Этот образ вдох1ювлял так­
же композиторов и поэтов.
Кс. 126.
сПарсифал» - последняя опера Р.Вагнера ( 1882), пронизанная мис­
тическими и религиозными мотивами: автор назвал ее сторжественной
сценической мистерией •. Парсифаль - король Гр ааля, объединивший во­
кругсебя героев. Они охраняют таинственное сокровище, которое даст им
чудесную силу в борьбе со злом. Легенды о Гр аале и сам образ Грааля со­
четает в себе черты кельтской мифологии, христианской сакраментальной
мистики, дополняется мотивами средневековой рыцарской литературы. В
западноевропейских средневековых легендах Гр ааль - таинствен ный со­
суд, ради приближения к которому рыцари совершают свои подвиги. Счи­
талось, что это - чаша с кровью Иисуса Христа, собранная Иосифом Ари­
мафсйским. Предполагали также, что чаша первоначально служила
Христу и апостолам во время Та йной вечери. Реже Гр ааль представляют
как серебряное блюдо, иногда с лежащей на нем окровавленной rоловой,
связывая ero с христианским образом Иоанна Крестителя, 1ю и с магиче­
ской ролью отрубленной головы в кельтской мифологии. Обычно образ
Гр ааля дополняется двумя предметами (иногда они слива1отся в один):
-578 -

чудодейственным копьем, пронзившим те.ло распятого Иисуса, и завет­
ным мечом царя Давида, предназначенным ры царю-девственнику. Гр ааль
обычно соеди няют с именем короля Артура, возможно, опираясь на леген­
ды об Иосифе Аримафейском, обратившем в христианство одного из ко­
ролей в пору своей миссионерской деятел ьности в Западной Европе. До
конца уяснить, что собой представляет Гра аль, невозможно, но неопреде­
лешюсть - важная структурообразующая черта этого образа: в нем вопло­
щена тайна, недоступная для недостойных, табуированная. Моти в Грааля
появился в средневековой рыцарской литературе вначале в стихотворных
романах конца XII в.: •Рома�1 об истории Граал я• Робера де Борон и •Пер­
севаль, или Повести о Гр аале• Кретьена де Тр уа. В начале XIII в. к этой ле­
генде обратился в своем романе -.Парцифаль. поэт Вольфрам фон Эшен­
бах. В его трактовке Гр ааль - не чаша, а камень, обладающий чудесной
силой; на землю его принесли ангелы. Вагнер, составляя либрет
т
о оперы,
за основу взял именно роман Эшенбаха.
... и Венера 1rескОJ1ысо подражает ИзОJ1ьде...
-
Речь идет о героинях
опер Р.Вагнера (о них см. выше).
Ка фе 11.ескОJ1ько пустел.
-
Гр амматический галлицизм: во француз­
ском языке слово •кафе• (\е cafe) мужского рода.
Ка но11wс - в древней греческой церкви так называли священнослужи­
те.лей, внесенных в священный каталог епархии. Затем название перешло в
римскую, а позже в англиканскую церкви, где канониками именуют штат­
ных священнослужите.лей епархиального кафедрального собора, состоя­
щих членами капитула - коллегиалыюго учреждения при епархиальном
епископе, зан имающегося делами приходского и монашествующего духо­
венства епархии, кроме судных де.л, проходящих по другому •ведомству• .
••• 11w1re отпущаеши. . . - Слова старца Симеона, которому бьuю пред­
сказано, что он не умрет, не узрев Спасите.ля: -.Ныне отпускаешь раба
Твоего, Владыко, по слову Твоему, с миром, ибо видели очи мои спасение
Твое <...>• (Лк. 2:29-32).
Кс. 127.
Колизей - самый большой амфитеатр в Риме и во всем античном мире.
Назван в честь колосса Нерона, по первоначальному замыслу находя щего­
ся вблизи от амфитеатра. Построен при Флавиях, в 80 г. н.э. освящен им­
ператором Титом как Amphitheatrum Flavium. Долrое время руины Коли­
зея использовались в качестве каменоломни. То лько с середи ны XIX в.
начали предприниматься меры, препятствующие его разрушению.
Форумы (от лат. fo rum - рыночная площадь) - в античных городах так
назывались площади для народных собран ий, отправления правосудия.
Та м же располагаJ
JИ
сь и самые значите.льные храмы. Наиболее известным
был Римский форум, поначалу находившийся за преде.лами города - меж­
ду Капитолием (одна из двух вершин Капитолийского холма, где были по­
строены храмы Юпитера, Юноны и Минервы), Палатином и Эсквилином
(холм с расположенными на нем Золотым дворцом Нерона, термами Тр а­
яна, галльской триумфальной аркой). Со временем Римский форум разра­
стался и украшался роскошными храмами, памяш иками, триумфальны­
ми арками. В пору поздней античности был частично разрушен, затем
превращен в каменоломню. Систематические раскопки начались с 1898 г.
Пал ати11 - наиболее знаменитый, наряду с Капитол ийским, из сем и
-579-
37•

холмов Рима, самая древняя обитаемая часть города. Позже, в император­
ское время, когда 11а холме были возведе11ы дворцы Лвrуста, Тиберия,
Калиrулы, Неро11а, Флавиев, стал называться еще и Палацием, - чтобы
отличать название императорской резиденции от 11азвания самого холма.
...торс, так 1/О3ываемый •Илитюй•.. - сИлионский• (то сеть троя11-
ский) торс, а11тич11ая скульптура.
Фидий (11ач. V в. до н.э.
-
ок. 431-432 до н.э.) - древнегреческий
скульптор периода высокой классики. Имеющиеся свсде11ия о нем отры­
воч 11ы и 11едостовер11ы. Ра1111ис его произведения не сохранились· о них
известно из литературных источ ников. Скульптор работал в Аф инах,
Дельфах, Ол импии. Он создал семнадцатиметровую бронзовую статую
Лфины Промахос на Акрополе; облицованную золотом и слоновой кос­
тью статую Афины Парфенос; статую Зевса Ол импийского.
Моцарт Вольфrанг Лмадей (1756- 1791) - австрийский композитор.
1 lаряду с Й .Гайдном и Л.Бетховеном, был представителем венской клас­
сической школы, основоположником классического музыкального стиля.
Универсальное значение в его творчестве имела идея динамичной гармо­
нии, придающая его музыке ясность и светоносность В то же время ком­
позитор стремился к нсихоло1·ической правдивости и естественности. В
центре художсствешюго мира Моцарта - человек, которому доступ11ы
разного рода и разного масштаба переживания: величестве1111ые и обыден­
ные, трагические и ком ичес кие, общечеловеческие и индивидуальные.
Отсюда - жанровое м11огообразие его творчества.
Кс.128.
Марк Лвре.лий Лumouuu (121-180) - римски й император Родился в се-
11аторской семье испа11ского 11роисх0Жде11ия. В 161 г. вступил 11а римский
Щ><.'Стол и до 169 г. правил вместе со своим назва1 1ым братом - Луцием Ав­
релисм Верам. В годы правления вел ожесточен11ые оборонительные сра­
же1 1ия. Обучался риторике у Фронтона и Ге рода Аттика, проявлял интерес
к фи;1ософии. Со временем стал ярким представителем поздней Стон (эк­
лектической). На взгляды Марка Лврслия повлияло учен ие Эпиктета, по­
тому особое ме<.'ТО в его философских рассуЖдениях отведено этике. Он
призывал бсскор ыст110 тобить бл ижних и за1 1иматься нравстве1111ым со­
вершенствован ием. Большой популярностью пользовался его трактат
•Наедине с собой•, написанный во время од1 1ого из военных походов.
Скульптурные изображения Марка Аврелия сеть в Античном собрании го­
сударствен ных музеев в Берлине, в Дрездене в Альбсртинуме. Единствен­
ная сохранившаяся конная статуя стоит в Риме на Капитол ийском холме.
Kamou Марк Порций Цензорий Старший (234- 149 до н.э.) - римский
политический деятель, известный своими консервативными воззрения­
ми. В молодости участвовал в сражениях, в частности в походе Сципиона
в Афри ку. За11имал высокие государстве нные посты в Сицилии. Активно
выступал против греческого влияния в Риме. Известность приобрел, на­
ходясь на посту цензора в 184 г. Стрем ился возродить прежние строгие
римские правила и обычаи· очистил сенат и всадничество от недостой11ых
членов, провел в жизнь закон о налоге на роскошь. Вся деятельность Като­
на была направлена на укрепление власти римского народа. Его считают
основоположником лати нской прозы, но от трудов его остал ись rолько
фрагменты. Посвя ще11ы 01111 разным отрас;1ям знания: ис1 ории, :жо1 1ом и-
- 580-

ке, медицине, праву, риторике, военному искусству. Полностью сохранил­
ся лишь труд •О сельском хозяйстве•. Чрезвычайно популярны были в
Средние века и в эпоху Возрождения так называем ые •Катоновские дис­
тихи• - сборник, включающий около 300 высказываний морапизаторско­
rо характера, нанисанных в манере Катона Старшсrо.
Кс.130.
Ка да11сw (от франц. саdспсе), тж. каденция (от итал. cadenza) - закпю­
чителы1ый гармо нический или мелодический оборот, завершающий му­
зыкапыюе построение.
Мо11си11ьор (от франц. monscigncur) - титул принцев, епископов и
представителей высшей знати в феодал ьной Франции. В дальнейшем
употреблялся при обращении к представителям высшего катол ического
духовенства.
Кс.131.
Фома Акви1ижий (1225-1274) - средневековый философ и богослов,
основатель то мизма Сын графа Ландольфо Аквинского, воспитывался в
бенедсктинском монастыре Монте- Кассино, затем в Неаполе. Вступил в
орден до миниканцев. В Париже уч ился у Альберта Великого Преподавал
в Париже, Риме и 1 Iсаполс. В Парижском университете возглавил борьбу
против сторонников аверроизма, утверждавших свободу философии от
богословия. Фома Аквинский стремился примирить веру и знание и дать
философское обоснование католицизму, оп ираясь, как и Аверроэс (Ибн
Рушд), на учение Ари<.-тотс11я, но осмысляя его с точ ки зрения христиан­
ского вероучен ия. Автор •Суммы теологии• (нс завершена), •Суммы фи­
лософи и, об исти нности католической веры против язычников•. С XIV в
философско-теологическая система Фом ы Лкви нскоrо стала ведущей в
като11 ической философии. Он но11учил титул •ангельского до1сrора•,
•всеобщего наставника•, скнязя схоластов•. Ка нонизирован в 1323 r, в
1567 r. признан •пятым учителем Jtеркви• В энциклике Льва ХШ ( сЭтерни
патрис•) 1879 r. его философская система признана •сдииствешю истишюй
философией католицизма•.
До11 Кихот - герой романа испаиского писателя эпохи Возрождения
Миrеля де Ссрваитеса Сааведры (1547- 1616) •Хитроумиый идальго Дон
Кихот Ламанчский• (ч. 1 . 1605; ч.2. 1615).
Сенека Луций Аиией Младший (ок. IV до н.э. - 65 н.э.) -римский го­
сударствси ный деятель, философ и писатель. Был воспитателем Нерона,
после вступления которого на престол вместе с префектом преторианцев
Бурром руководил внешней и внутренней политикой. Подозревая, что Се­
нека знал о заговоре [Кальпурн ия Пизона, Нерон вынудил его покончить
жиз нь самоубийством Этому эпизоду римской истории посвящена лири­
ческая драма А. Н.Майкова •Три смерти • (1851). Сенека - представитель
фипософс1<ой школы стоицизма. Этику - моральное совершенствование
человека - Сенека, как и его едю юмышлс1111ики, ставил на первое место.
Многочислен ные соч инения фи11ософа посвя щен ы вонросам практичес­
кой морали. Девять написан ных им трагедий ( сЭди п•, •Медея• и др ) -
единстве1111ые в римской 11итературе 1юmюстью сохранившиеся ньесы. Ли­
тературное твор•1сство Сенеки оказало сущсствс шюе влияние на европей­
скую драматургию, высоко ценили в Европе и его философские трактаты.
-
581 -

A11mqJeo1
1
(Анакреонт) - древ11еrреческий лирик из Те оса, живший в
серсди11е VI в. до н.:>. Накануне вторжения персов переселился во Фра­
кию. Затем жил при дворе Поликрата Самосского, у Гиппарха в Афинах.
В своих стихотворениях воспевал радости бытия, обращался и к гомосек­
суальным мотивам.
Enfa nt de chreur - мальчик из церковного хора (франц.).
Св. Лу ид:жи (Ллоизий) Го11заzо - катол ический святой (ум. в 1591).
Принадлежал к ордену иезуитов. Иезуиты - монашеский орден катол и­
ческой церкви (сОбщество Иисуса•), основа1111ый в середине XVI в.
Вазари Джорджа (151 1-1574) - итальянский живописец, архитектор,
историк искусства. Жил и работал при дворе тосканского герцога Козимо 1.
Автор труда сЖизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваяте­
лей, зодчих• (1550), который рассматривают как образец итальянской гу­
манистической прозы. В своих сЖизнеописан иях• возродил традиции
Свстония: написанные им биографии отличаются не только исторической
достоверностью, 1ю и художественной законченностью.
Кс.132.
Саккет
т
и Франко (ок. 1330- 1400) - итал. писатель, учен ик Боккач­
чо, автор сборника сТр иста новелл• (сохранилось 223). Новеллы основа-
11ы на народных преданиях, поверьях, рассказах и анекдотах, близки к
фольклору. В XVIll в. католической церковью занесены в список запре­
щенных книг.
Пуч
ч
и11и Джакомо (1858- 1924) - итальянский композитор, примк­
нувший к реалистическому течению в итальянском искусстве, назва1 1но­
му веризмом (от итал. vero - правдивый). В некоторых аспектах веризм
совпадал с натурализмом. Веристам свойственен был интерес к жизни
обыкновен ных людей. Много внимания они уделяли переживаниям rcpo·
ев, предпочитали острые драматические коллизии. Стиль веристов харак­
теризуется подчеркнутым эмоционализмом. Оперы Пуччини, как прави­
ло, основаны на современных сюжетах, иногда действие происходит в
экзотической обстановке Востока (сЧио-Чио-Сан•, 1904). Житейским
драмам композитор придавал подлинно трагическое звучание, предельно
обостряя любовные коллизии, динамично развивая сюжетное действие.
Среди его опер принесшие ему славу сМанон Леско• (1893), сБоrема•
(1896), сТоска• (1900) и ряд друrих.
MemepJlU1
17'
Морис (1862- 1949) - бельгийский драматург и поэт, один
из основоположников символистской драмы. Пьеса cl:lnt6rieur. (сТа м,
внутри•) вместе с сАлладиной и Паломидом• и сСмертью Те нтажиля•
входит в цикл сМаленькие драм для марионеток• (1894).
Кс.133.
Сеzаютпт Дж оватт (1858- 1899) - художник, которого называли
•итальянским Милле•, так как он изображал повседневную трудовую
жизнь народа без идеализации. В последние годы он создавал полотна в
духе живописного символизма. Чтобы усилить колористическое звучание
живописных ком позиций, прибегал к дивизионизму - разложению цвета
на спектральные тона.
Стра1тик Иван - литературный псевдоним писательницы и журна­
листки Анны Митрофанов ны Аничковой, урожденной Авиновой
(1868-1935). Вместе с мужем, профессором Е.В.Аничковым, она провела
много лет в Париже, была принята во влиятельней ших литературных са-
-582 -

ло11ах, сотрудничала в русской и французской периодике. Большинство
беллетристических произведений опубликовала на французском языке.
Фра11с Анатоль (настоящее имя Анатоль Франсуа Тибо, 1844-1924) -
французский прозаик, критик. Лауреат Нобелевской премии 1921 r. В го ­
ды, коrда писались сКрылья •, творчество Франса представлялось Ку зм и­
ну одн им из важнейших ориентиров для новой прозы.
Кс.114.
Ch er pere - дорогой отец (франц.); обращение к духовному лицу
Кс.115.
Гол ьдо11и Карло (1707-1793) - италья нский комедиограф.
Кья11ти - красное итальянское вино.
Караби11ьерw (карабинеры) - жандармерия в Италии.
Кс.116.
".за излит1иями Из ольды Бр а11zе11е." - Имеется в виду диалог Изоль­
ды и се наперсницы Бранrсны накануне тайной встречи с Тр истаном но­
чью в саду (второй акт оперы сТр истан и Изольда•).
Кс.117•
... весь поzлощею1Ьlй мыслью об Из ольде, которой чудились рожки охо­
ты". - Ожидая Тр истана, задержавшегося на охоте, Изольда сл ышит зву­
ки рожков королевской свиты (начало второго акта).
Кс.118.
Pronti, partenza - готово, едем (итал .).
Gloire de Dij on - слава Дижона (франц.); название сорта роз.
сФиzаро• ( cLe Figaro• ) - французская ежедневная газета, издающа-
яся в Париже с 1826 r.
Кс. 140.
Доу Джордж (1781-1829) - анrлийский живописец. С 1819 r. работал
в Петербурге над портретами участников Отсчествешюй войны 1812 г.
Кс.141.
Risotto - рис (итал.).
Михаил Архашел - один из семи архангелов, предводитель небесного
воинства в его борьбе с силам и ада. Национальный покровитель иудеев.
День празднования 8 ноября.
Кс. 142.
".общи11ы в честьДианы и Антиноя". - Диана, в древнеримской мифо­
логии богиня расrительности, олицетворение луны, отождесrвлялась с
древнегреческими Артемидой и Ге катой. Считалась покровительницей
Латинского союза. Коrда главенствующую позицию в союзе занял Рим,
предпоследним римским царем Ссрвием Ту ллием (578-534 до н.э.) был
основан на Авс11ти11С храм, посвященный Диане, куда стекались для куль­
товых служений потомки переселившихся в Рим или взятых в плен лати­
нян - плебеев и рабов. Го до вщина основания храма считалась праздником
рабов. Вследсrвие этого Диапа была крайне популярна среди представи­
телей низших слоев общества. Составлялись многочисленные коллегии се
почитателей. Наиболее известна, по сохранившемуся уставу, колегия Ди­
ан ы и А1fтиноя в Ланувии.
- 583-

Митра - божество, ку;1ьт которого был широко распростра11е11 в
Древнем Иране среди вои нов. В Римской империи Митре посвя щали ми­
стерии. Покло1111иками этого божества считались императоры Неро11 и
Коммод. Митру воспри11имали как символ силы и мужества: име11110 оп
убил быка - первое существо, создан11ое Ормуздом и олицетворяющее
зло. Ему придавали черты божества со;шца, охранявшего закон, исти11у,
призы вавшего к аскетизму. В 307 r. в Риме его торжествен110 объявили
"Sol invictus". Д11ем рождения Митры считали 25 декабря. Позже, в эпоху
борьбы христианства с митраизмом, день рожде ния :>тоrо (ю жества был
объямен днем рождества Христова. Есть в митраизме ряд положений,
близких христиа11ству: рождение бога, причаще11ие, вера в воз11есе11ие
Митры 11а 11ебо, вера в воскресе11ие и бессмертие ду ши.
Кс. 143.
1Uберий Клавдий Нерон (42 до 11 э. - 37 11 э.) - римский император (с
14 г. н.э.), пасынок Августа, унаследовавший после его смерти престол. С
21 г. отошел от дел, затем навсегда поки11ул Рим, перебравшись в Кампа-
11 ию 11а Капри, rде и умер. Та цит изображает его тира11ом и лицемером.
Эта характеристика повлияла 11а отноше11ие к Ти берию историков более
позднего времени, в частности Свето11ия.
Светинuй Тр анквилл Гай (ок. 70 - ок. 140) - римский писатель. При
Адриа11е возrламял императорскую ка11целярию После отставки за11ялся
литератур1юй деяТСJ
J
ь11остью. Из многочисленных его трудов полностью
сохра11ились жиз11сописа1 1ия первых 12 императоров - от Цезаря до Доми­
циана. В работе использовал архивные материалы и сообщения совреме1ши­
ков. Исторические сведения дополнял ;шеJЩотами. Создал особый жан р ис­
торической биографии. Опираясь 11а его традиции, писал биографию Карла
Великого Эйнгард, в XIV в. Петрарка обращался к творчеству Свето11ия.
Аббат (лат. аЬЬаs от rреч аЬЬа) - с V-VI вв. титул настоятелей бе11е­
декти11ских, а затем и друrих катол ических монастырей. С11а•1ала выбира­
лись мо11ахами и утверждались епископами, 3а11 имая в 1tерков11ой иерар­
хии место 11епосредствешю после епископов. В VIIl-IX вв. титул аббата
давали мирянам, которые ставились во rлаве катол ических мо11астырей.
Со временем аббатами в Италии, Фра11ции стали 11азывать молодых лю­
дей духов11оrо зван ия, 11е получивших сап.
Кс. 145.
Прометей - в древнегреческой мифологии сын титана Иапста и ли­
мены, брат Атланта, Эпиметея и Менетия. В некоторых мифах упомина­
ется о то м, что он сотворил человека из rл ины, обманув Зевса. Зевс, разга­
дав его обман, лишил людей огня, который Прометей похитил и принес
людям. В наказание был прикован к скале в Колхиде. Прилетающий днем
орел пожирал его печень, а за 11очь она снова восстанавл ивалась. Ге ракл
избавил его от пытки, убив, по воле Зевса, орла. В разные времена и у раз­
ных авторов образ Прометея получал различные истолкования. В эпоху
Возрождения он стал символом прогрес
са
, созидательных сил человека.
Похищение оmя символизировало веру в пауку. В нем видели мятеж11ика
и борца с тиранией, находили черты ссверхчеловека•, иноrда восприни­
мали как воплоще11ие художестве1111ого творчества, божестве1шосозида­
тель11ой деятель11ости. К образу Прометея обращались Эсхил и Ге сиод,
-584 -

П.Кальдерон и Вольтер, П.Б. Шелли, И.В.Гете и Дж.Байрон, П.Тициан,
П.П Рубенс, А Беклин, Л.Бетховен и Ф.Лист.
... только отцеубийца и кровосмеситель отzадает заzадку Сфи11кса. -
Имеется в виду миф об Эдипе. Сфи11кс - у древн. египтян существо с те­
лом льва и головой человека (или барана), оли цетворяющее царя или бо­
га солнца; может быть и женского пола. У древних греков, позаимствовав­
ших у египтя н этот мифологический образ, сф инкс - дочь Ехидн ы,
чудовища, у которого голова и грудь женщины и крылатое тело льва. Счи­
талось, что сфи нкс подкараул ивал путников вблизи Фив и пожирал всех,
кто не мог отгадать загадку: сКто ходит сперва на четырех ногах, затем на
двух, а потом на трех?• Усл ышав правил ьный ответ от Эдипа - •человек•,
чудовище бросилось в пропасть. К этому сюжету обращались Еврипид,
Эн гр, [фон Го фмансталь, О.Уайльд.
Пазифая (Пасифая) - в древнегреческой мифологии дочь Гел иоса,
супруга критского царя Миноса. После отказа Миноса принести в жертву
Посейдону быка, бог внушил Пасифае противоестест венное влечение к
быку. От этого •союза• родилось чудовище с головой быка - Минотавр,
которое Минос запер в лабиринте. По другой версии, любовь Пасифаи к
быку возникла под вл иянием Афродиты: так богиня отомстила Гел иосу,
открывшему Ге фесту ее измену с Арссом.
•Метаморфозы• - поома Публия Овидия Назона (43 до н.э. - ок. 18 н :> ),
римского по:>та. Знаменитым его сделало уже первое произведение - •Л ю­
бовные элегии•. За ними последовали написанные элегическим дистихом
любовные письма от лица мифологических героинь (•Героини•), с Наука
любви•, нредназначенная для юношей и рассказывающая о том, как удер­
жать возлюбленную, а также адресо ван ные девушкам •Средства от люб­
ви•. Но самое известное творение Овидия - 15 книг •Метаморфоз•, где
изложено около 250 мифов о превращениях древнегреческих богов и геро­
ев - со времени возникновения мира из Хаоса до апофеоза Цезаря.
Икар - сын мифического героя Дедала, искусно изготовившего кры­
лья, склеив перья воском. С их помощью отец и сын покинули остров
Крит, спасаясь от гнева Ми носа, узнавшего о том , что Дедал помог Ариад­
не освободить Тс сея из лабиринта. Икар приблизился к солнцу, и воск рас­
таял. Сам он упал в море, называемое с тех пор И карийским. Миф об Ика­
ре использовался в живописи - Х.Хольбейном Младшим, Я.Тинторетто,
П.Брейгелем Старшим, А.Ван Дейком, Ш.Лебреном и др.; в скульптуре -
О.Роденом; в поэзии - И.В.Гете (•Фауст•, ч.2.), В.Брюсовым ( •дедал и
Икар•); в музыке - И.Маркевичем (балет •Полет Икара•), Ж.Шифером
(с Икар•), П.Санканом (кантата •Легенда об Икаре•).
Фаэт011 - в древнегреческой мифологии сын Гел иоса и Климены. Вы­
просив у отца позволен ие один день управлять колесницей солнца, он не
смог удержать огнедышащих коней, и те отклонились от обычного пути
солнца. Начался пожар. Разп1еванный Зевс поразил Фаэтона молнией. Ге ­
роев этого мифа часто изображали на своих полотнах художн ики: Леонар­
до да Винчи и Микеланджело, Я:Гинторет
т
о и П.11.Рубенс, Дж. Б.Тьеполо
и Н.Пуссен, П.Пикассо (иллюстрации к •Метаморфозам• Овидия). Суще­
ствуют музыкальные разработки мифа: опера Д.Скарлатти и симфоничес­
кая поэма К.Сен-Санса. Литературную обработку сделал П.Кальдерон -
ауто •Фаэтон, сын Солнца•.
- 585-

Ганимед - в древнегреческой мифологии сын царя Тр оса. Восхищен-
11ый красотой ю11оши, Зевс похитил его, для чего сам принял облик орла
(по другой версии - послал за Га нимедом своего орла), и сделал своим
возлюблен ным. История Га нимеда нашла отраже 11ие в живописи А. Кор­
реджо, Рембра11дта, П.П.Рубенса. И.В.Гете в стихотворении, посвященном
Га 11имеду, 11азвал его спрскраснейшим из смерт1 1ых•.
cManue/s erotiques• - КllИГИ, обучающие искусству любви (франц ).
...лучезар11ой фиzуре Зевса-Дио11иса-Гелиоса. .. - Предложенная Куз ми­
ным сформула• в какой-то мере, вероятно, связа11а с орфикой (или орфиз­
мом). Эта религиоз110-философская система возникла в VI в до н э. как
ответвление дио11исийских мистерий, широко распространен ных среди
жителей Фракии. Мифический герой Орфей, давш ий имя учен ию, как бы
выполняет функцию смедиума•, связывая две враждебные сил ы, вопло­
ще11ные в образах Диониса, культ которого, согласно некоторым мифам,
был им введен, - и Аполло11а (иногда его называют отцом Орфея), часто
отождествляемого с богом солнца Гел иосом. Венчает этот союз аполло­
новского и дионисийского начал Зевс, верховное божество, отец Аполло­
на и Диониса. Идея синтеза двух 11ачал является од11ой из це11трал ьных в
концепции символизма, разработанной Вяч.Ивановым и оказавшей суще­
стве1шое влияние на мировоззрение М.Кузмина в годы формирования его
собственной эстетической теории.
Прикл ю чения Эме Лебефа
Впервые: СПб., 1907 (отд. изд.).
Печатается по: 1 КР. С.1 -86.
В 1907 г., отзываясь в сВесах• на выход сПриключен ий Эме Лебефа•
и сборника сТри пьесы•, В.Брюсов противопоставил появляющиеся в пе­
чати произведения �з мина широко распространившейся среди молодых
русских прозаиков тенденции использовать сформу рассказа• только как
предлог для того, счтобы нанизать ряд образов, ряд картин, связа нных
между собою только общим настроением•. В отличие от этих авторов, со­
здающих слирику в прозе•, Куз мин представляется ему исти нным рас­
сказчиком, в произведениях которого ссила впечатления зависит от логи­
ки развивающихся событий и от яркости изображаем ых характеров•,
продолжающим традицию, начало которой положено Апулсем, а развива­
ется она в произведениях таких авторов, как Прево, Диккенс, Флобер, До­
стоевский и Л.Толстой. Высоко оценивает Брюсов умение Куз мина вла­
деть стилем изображаемой эпохи - качество, которое он блестяще
проявил в сАлександрийских песнях• и в с Пьесах•. И с Эме Лебефа•, счи­
тает Брюсов, сможно выдать за отрывки старофранцузского романа сере­
дины XVII1 века•. Но Куз мин, по его мнению, не ограничивается простым
воспроизведением стилистических особенностей для воссоздания духа
эпохи. В разработке характеров, едва намеченных, во введен ии в повесть
11овых лиц, о судьбе которых автор забывает, как только они выходят из
поля его зрс11ия, в ма11ерс говорить и мыслить - во всем этом отражается
XVIII век с его беспечной легкомысленной жизнью, которая представля­
ется Брюсову спляской на вулкане готовящейся революции•, но отража­
ется 011а только в снаписанных• частях повести. Некоторые же ее части
- 586-

Ку змин позволил себе не написать, в то время как у писателя XV III в. они
•непременно стояли бы на своем месте•, и предоставил самому читателю
право •домыслить. пропущенное им. •Читая "Приключения Эме Лебе­
фа", - указывает Брюсов, - мы словно умело выбираем глазами из не­
сколько растянутой повести Лесажа или аббата Прево отдел ьные и при­
том наиболее существен ные странюtы•.
Высокую оценку •Эме Лебефу• дал в своей рецензии Андрей Белый.
•Формалиста• Брюсова мало интересовал вопрос о том, глубоко ли содер­
жание новой новести Ку змина. А.Белый обращает внимание на этот ас­
пект творчества молодого писателя. В повести он находит близкий сомов­
ской манере •миниатюризм, чуждый <... > rе ниаль11ым полетам в даль, в
ширь, в глуби11у, 1ю зато плените.11ы1ый своим уютом• (Перевал. 1907.
.No1 О). В нежелании •соразделять тендс11цию глуби шшков (хоть тресни, а
углубляйся; хоть тресни, а не принимай мирl)• Белый видит достоинство
автора, выгодно отличающее его от •быстрорастущей лавины модернис­
тов•, созда ющих •претенциозные, крикливые и пестрые "глубинные" про­
изведен ия•. Кузмин чужд проповеди, не зовет к ценностям, 11е мучает сво­
им творчеством.
Хотя в написанных позже повестях он выходит за пределы тех •уют­
ных• сюжетов, которые превращают в приятный отдых чтение его произ­
ведений, установившийся общепринятый взгляд на творчество Куз мина в
большей степени соответствует точке зрения А.Белого, не нашедшего n та­
ланте Куз мина ничего вечного, и Брюсова, отмстившего новаторские эле­
менты в его творчестве.
Уже в первых отзывах на книги Кузмина сформировалась точка зре­
ния, которая оставалась нсизме1111ой в течение нескольких лет: тесная
связь с западно-европейской традицией, зан имательность сюжета, своеоб­
разие стиля, лаконичность психологических характеристик, вообще крат­
кость, выборочность описаний - пейзажн ых, интерьерных, портретных, -
то есть вес то, что позволило одн им видеть в Куз минс продолжателя брю­
совской школ ы, другим - основателя нового направления в русской про­
зе, которая в начале ХХ в., при непосредственном участии Кузмина, поры­
вает с традицией Го голя, Достоевского, Чернышевского и Л.Толстого и
возвращается к своим истокам - прозе Пушкина. О непосредственной
связи кузминской прозы с пушкинской традицией писал в своей рецензии
на первую книгу рассказов Кузмина И.Гумилев: •Пушкин интуицией ге­
ния понял необходимость такого культа языка и в России и создал "Пове­
сти Белкина", к которым жадная до ученичества современная критика от­
неслась как к легкомысленным анекдотам. Их великое значение нс
оценено до сих пор. И неудивительно, что наша критика молчанием обхо­
дила до сих пор прозу Михаила Ку змина, ведущую свое происхождение,
помимо Го голя и Ту ргенева, помимо Льва То лстого и Достоевского, прямо
от прозы Пушкина• (Аполлон. 191 0. .No5. С.55; рубрика •Заметки о рус­
ской беллетристике•). Естественно, что Гу милев - в недалеком будущем
вождь акмеизма - обращает внимание в первую очередь на те качества
Ку змина-прозаика, которые более соответствуют его собственным, скла­
дывающимся в эти годы, представлениям о сущности и назначении искус­
ства: •целомудрие мысли, не позволяющее увлекаться целя ми, чуждыми
искусству слова• (там же). Однако нс стоит сбрас ывать со счетов точку
зрения Вяч.Иванова и ограничиваться в разборах прозы Ку змина только
-587 -

формальными ее достоинствами ил и недостатками. Об этом предупреж­
дал Иванов, указывавший на то, что проза Кузмю1а - это новое для Рос­
сии, хотя и не лишенное преемственной связи с русской литературной
традицией явление, мало доступное пониманию современников, которые
с трудом •научаются• видеть в Ку змине 11е •чужих причуд истол кованье•
и не •петербуржца в Уа йльдовом плаще•, а •счастливого любимца и из­
бранника Муз•. Причудливое соеди нение в его произведениях таких раз­
нообразных влия ний, как барокко, греко-лати нский и итальянско-фран­
цузский классицизм и, наряду с этим, чисто русская рел игиозность, не
позволяет неискушенной публике по достоинству оценить талант писате­
ля. •досадно видеть энтузиазм, - пишет Иванов в своей статье •о прозе
М.Кузмипа", - с каким эстеты-подражатели и посредники истолковыва­
ют как пикантную гримасу литературной моды обдум анные и ясные со­
здания этого утонченного и вместе простого автора, любящего искусст­
венность канона и ненавидящего искусственность тона <".>• (Аполлон.
1910. No7. С.46).
Кс.146.
Сомов Константин Андреевич (1869-1939) - живоп исец, график;
один из ведущих мастеров •Мира Искусства•. В своих работах особенно
ярко и законченно воплотил те тенденции, которые позволили говорить о
•м ирискусничсстве• как о самостоятел ьном те11ении в живописи начала
ХХ в С Ку зминым художника связывал короткий роман (в 1906 r), а за­
тем многолетние дружеские отношения. Сомов оформил первое издание
•Приключений Эме Лебсфа•, в 1909 г. выполнил графический портрет
Ку змина Писател ь, в свою очередь, посвятил творческому миросозср1tа­
нию Сомова тонкую и глубоко продуманную статью (Пг., 1916), до сих
пор не утратившую значения.
Кс.147.
Дормез - большая дорожная карета, рассчитан11ая на длИ1111ые переез­
ды и приспособленная для сна (от франц. dormir - спать).
".цветл •умирающего Адониса•".
-
В древ11еrречсской мифологии
Лдо11ис - умирающее и воскресающее божество финикийско-сирийского
происхожден ия, спутник и возл�обле нный Афродиты, ставш ий жертвой
rneвa Аполлона. Когда юноша Адонис погибает, на крови его расцветают
розы, а река Адонис окрашивается в кроваво-красный цвет. Та кого цвета,
по-видимому, должны быть и ленты, о которых идет речь.
ЛuО1
1
- крупнейший во Франции центр производства ш ел ка, славится
также трикотажной промышленностью.
С.-Етье1
1
(Сент-Этьен) - город во Франции (департамент Луара),
центр трикотажной пром ышленности.
Кс.149.
Корриzа11а - в кельтской мифологии дух источника, являвшийся в об-
лике одетой в белое жен щины и пением завлекавший муж•1и11.
Кс. 151.
Отель (от франц. h6tcl) - зд : особняк.
Кс.155.
Ротру Жан де (1609- 1 650) - французский драматург.
- 588-

Кс. 161.
"взял
л
карты, разложила роз, CЛOЖUJ/l
l
, разложила другойроз, сложи­
ла и после третьего роза ... - в 1 КР пропущены слова сразложила раз, сло­
жила•; фраза восстановлена по тексту издания 1907 r.
Берегиськарет,рыжихженщrтичеловекасUМ81/8МнаЖ. - Ср.сиз-
вест11ым предсказанием гадалки А.С.Пушки ну.
Кс. 167.
Ponte Ve cchio (Понтс Веккио) - Старый Мост в Венеции.
Гоцци - знаmый и древний венецианский род. нему принадлежал, в ча­
ст11ости, прославлен11ый италья11ский драматург Карло Го цци ( 1720-1806).
Кс. 169.
" попела ка1щонw Скарлаmти". - Фам илию Скарлатти 11осили два из­
вестных итальянских композитора: Алессандро (1660- 1 725), ос11овопо­
лож11ик 11еапол итанской оперной школы, и его сын Доменико
( 1685- 1 757), автор клавирных сочи11ений, опер, во кальных циклов и кла­
весинист-виртуоз.
Кс. 172.
Меа culpa - моя вина (лат.).
Кс.178.
" священномуче�шков Клита и Маркел.лина пап. .. - Речь идет о рел иги­
оз ных деятелях первых веков христианства А11аклите (1 в. 11 э.) и Марцел­
ли11е (111-IV во. н.э.).
Кс. 179.
Perpetuum Mohile - вечный дви гатель (лат.).
lJеликий Альберт - АлЬliсрт фон Больштедт (ок. 1193 или 1206-1 280),
немецкий ученый-естествоиспытатель, философ и теолог, автор комментари­
ев к трудам Аристотеля; монах-дом иниканец. В трактатах сСумма теолоmи•,
сО причинах и возникновении всеобщего• и др. пытался создать 1\елостную
систему катол ического боrословия. Имел титул сдоктор унивсрсали�. В
1931 г. канонизирован. Среди его учеников - Фома Аквинский.
Ma ttтe des plaisirs - распорядитель увеселен ий (франц.).
Кс. 185.
Ритур1
1ел
ь - инструментальная тема, служащая вступлением к песне
(арии) и иногда повторяющаяся между частями произведения и в конце его.
Кс. 186.
Мориц Саксонский (1521-1553) - курфюрст Саксонии, прославился
как полководец.
с .похищением сабинянок• " - То есть с изображением соответству­
ющего сюжета из древнегреческой мифологии.
Кс.189.
сДарданус• ( сДардан •) - опера французского композитора Ж.Ф.Ра­
мо, написанная в 1739 г. Об авторе см. примеч. к с.89.
Карт онный домик
Впервые. Бll. С.1 11-151 Гл авы 1-1 1 печатаются по этому изданию.
Гл авы 12-15, 11е попавшие в БН по ош ибке типографских рабочих и
при жизни Ку змю1а так и нс увидевшие свет, были впервые опубликова-
- 589-

ны В.Марковым по авторскому списку, хранящемуся в архиве ИМЛИ; см.:
Ку зми11 М. Проза. Т.VШ. Berkeley, 1990. С.270-277.
Биоrрафичсская основа повести - короткая история любовной связи
Кузмина с московским художником Серrесм Юрьевичем Судейкиным
(1882-1946), который приехал в Пстсрбурr осенью 1906 r. по приглашению
В.Э.Мейерхольда, ставшеrо главным режиссером театра В.Ф.I<омиссаржев­
ской и реш ившеrо привлечь к оформлению спектаклей импонировавших
ему сrолуборозовцев•. Об1ювле1 111ый театр на Офицерской открылся 1 О но­
ября 1906 г. постановкой сГсд
д
ы Га блер• Г.Ибсена с декорациями Н.Сапу­
нова и костюмами В.Милиоти. Затем последовали премьеры пьес С.Юшке­
вича сВ rороде• (13 ноября) и М.Мстсрлинка с Сс
стра
Беатриса• (30
ноября, с декорация ми Судейкина). Наконец 30 декабря, в один день с •Чу­
дом святоrо Антония• М.Мстсрлинка, был впервые показан сБалаrанчик•
А Блока в оформлении Сапунова и с музыкой Ку зми11а (сам Блок назвал
'iЛ'J постановку •идеальной•). После спектакля актеры устроили в кварти­
ре В.Ивановой сВечер бумажных дам•, описанный в повести.
В сКартонном домике• Судейкин выведен под именем Павла Ивано­
вича Мятлева. В именах остальных персонажей намеренно прозрачным
кодом зашифрованы имена их реальных прототипов: Михаил Александ­
рович Демьянов - Михаил Алексеевич Ку змин (фамилии соотнесены че­
рез пару святых Косьма и Дам иан), Андрей Иванович Налимов .- Кон­
стантин Андреевич Сомов ( срыбьи• фам илии, к тому же Андреем
Ивановичем звали отца Сомова), Николай Павлович Те миров - худож­
ник-сrолуборозовсц• Николай Николаевич Сапунов (и, возможно, Нико­
лай Петрович Феофилактов), Надежда Васильевна Овинова - актриса те­
атра Комиссаржевской Вера Викторовна Иванова (ассоциативная связь
имен), Елена Ивановна Борисова - актриса Ольга Афанасьевна Гл ебова, на
которой женился Судейкин (святые Борис и Гл еб), Вольфрам Гр иrорьевич
Даксель - музыкант-любитель, один из основателей журнала с Мир Искус­
ства• Вальтер Федорович Нувель (созвучие имен и фамилий), режиссер
Олег Феликсович - Всеволод Эмильевич Мейерхольд (исконно русские
имена в сочетании с иностранными отчествам и), Валентин - племянник
Куз мина, писатель Серrей Абрамович Ауслендер, Петя Сметании - Павлик
Маслов; относительно влюбленной в Налимова Матильды Петровны
Сакс сошлемся на разыскания Н.А.Боrомолова, доказывающие, что речь
идет о Людмиле Николаевне Вилькиной (см.: Богомолов НА. Михаил Ку з­
мин: Статьи и материалы. М., 1995. С. 131, 356).
В стихотворном цикле сПрерванная повесть•, также опубликованном
в БН и посвященном тем же эпизодам, что и сКартонный домик•, Ку змин
отказывается от невинной маскировки, прямо называя в четвертом стихо­
творен ии цикла ( сСчастливый день•) Сапунова, а в девятом (сЦелый
ден ь.) - Сережу (Ауслендера). Впрочем, акценты расставлены в этих
произведениях по-разному. В стихах, как и положено лирику, Куз мин со­
средоточен на собствен ных переживаниях и прежде всеrо передает свои
чувства, вызванные сложившейся двусмысленной ситуацией. В прозаиче­
ской повести он пользуется иными средствами и воссоздает внешнюю ат­
мосферу событий, включая, казалось бы, никакоrо отношения к рассказан­
ной истории не имеющие эпизоды, которым свойственен ярко
выраженный характер случайности. Однако именно они - случайно встрс­
че1111ые лица, случайно подслушанные реплики, странная история и сон,
- 590-

рассказа1111ые старой тетушкой глав11ого героя, сложная цепочка влюблен­
ностей: Мятлева любит Надя Ови11ова, се - Вале11ТИ11, сам Мятлев вл юб­
лен в Елену Иванов11у Борисову, еще одно эпизодическое лицо,девица Ра­
иса, тоже явно интересуется Мятлевым, - все это, окружая гл ав11ых героев
драмы, создает вокруг них совершенно особую, насыщенную любовью ат­
мосферу, которая и заме11яет лирические излия11ия автора, переводя их та­
ким образом в плоскост1. эпического повествова11 ия. При этом сохраняется
субъе ктивизм, присущий прозаическим произведениям Кузми11а, но скры­
тый 11аrромождением как бы случайных, 11сзависимо от автора поя вляю­
щихся деталей. Уже в этой ранней повести Ку змину удается избавиться от
избыточ11ого психологизма, которым часто грешила символистская проза,
сохра11ив при этом возмож11ость самовыраже11ия, 110 11е прибегая для этой
цели к средствам, 11е свойственным прозаическим жанрам.
Появле11 ие •Картонного домика• и сам факт публикации в одном
альманахе произведе11ий, относящихся к разным литературным родам, но
•трактующих• одну и ту же историю, можно рассматривать как характер-
11ую для Кузми11а форму его участия в литературных спорах своего време-
11и, в данном случае - в споре о прозе поэта и о •лирической прозе•. Вме­
сто статей, заполненных теоретическими рассуждениями, он
представляет на суд читателя художественные тексты, по сути, опровер­
гая распространс11ную в то время точку зрения, высказан11ую, в част11ости,
в реце11зии 3.Гиппиус на сборник рассказов В.Брюсова •Земная ось.. •У
хорошего поэта, - пишет 011а, - 11с может быть совсрше11110 плохой прозы,
как у хорошего прозаика-стилиста очс11ь плохих стихов; 110 у того и у дру­
гого эта 11с главная, вторая для 11сго форма, - в rромад11ом больши11стве
случаев ничего 11с прибавляет к облику художн ика. А бывает, что и вредит:
в несвойствс11ной одежде резче выступают 11сдостатки, и11дивидуалы1ые
слабости да1111ого дарования, и мы, заметив их в прозе поэта, - 11еволь110
ищем тех же неверных 1ют его и в его стихах. Очарова11ис и доверие
уменьшаются• (Весы. 1907. No3. С.69). Позиция Куз мина в этом вопросе
была иной, что подтверждает опубликова1111ая им в •Аполло11е• (1912.
No1) рецензия на сборник поэта В.IЪфмана •Любовь к далекой•, где он от­
мстил преимущества, свойстве11ныс •прозе поэта•: •Когда поэты пишут
прозу (Пушки11, Лермонтов, Готье, Брюсов), у 11их получается та особе11-
ная четкость и, если хотите, сухость, которая нас так пленяет и которой 11е
встретишь у прозаиков, не пишущих стихами (Гоголь, Достоевский, Реми­
зо в). Из совреме11 ных писателей мы 11азовем Гиппиус, Сологуба и Белого,
у которых проза как-то сохраняет черты прозы не поэтов, хотя 011и безус­
ловно ПОЭТЫ•.
Проблема реформирова11ия прозы занимала многих теоретиков сим­
волизма, обеспокое1111ых тем, что завоева11ия модернизма ста11овились
легкой добычей эпиго11ов, нс снособных должным образом реализовать
идею синтеза реализма и символизма, а именно в этом они видели см ысл
происходящих в сфере нрозаического творчества перемен. Этой проблеме
посвящена была статья Эллиса •Наши эпиго11ы•, опубликова11ная в •Ве­
сах• в 1908 г. Воплотить сформулирова11 11ый им закон, являющи йся осно­
вой символического метода, - •закон ритмического перехода от реально­
го к потустороннему• - русским прозаикам, по мнению критика, так и нс
удалось. Ни язык Андрея Белого, •изобразительный•, но •кричащий и
-591 -

слишком маркий, несмотря на всю свою оригиналыюсть•; ни язык З.fип­
пиус, •капризный и сумере•1110-бледt1 ый, как-то своеобразно безвольный
и как бы чахоточный•, -сни лишенный выдержанности, хотя и меткий,
язык Ф.Сологуба, 11и дионисическое эсперанто Вяч.Иванова, - не способ­
ны дать ясного понятия о завоеваниях нового стиля в области прозы• (Ве­
сы. 1908. No2. С.64-65). Всеобщая безрадостная картина, начертанная Эл­
лисом , немного смягчена упоминанием брюсовской -сЗсм1юй оси•,
отличающейся языком -сбсспощадно-образным, утон ченно-выразитель­
ным и всегда достигающим сим волических обобщений, классичсски-стро­
rи м• (там же. С.64). Большинство же авторов, находящихся за пределами
нового искусства, но безуспешно пытающихся любыми средствами •мо­
дернизировать• свой стиль, обычно попадает впросак. Так вышло е Л.Ан­
дреевым, принявшимся сза наивную "сим волизацию"•, хотя в некоторых
вещах •есть даже удачные попытки и намеки на некоторое овладение ме­
тодом символизации•, как, 11апример, в -с Призраках•. Но по большей час­
ти встречаются в его вещах -стакая путаница методов•, -стакая детская бес­
помощность, что нет возможности даже ответить себе на вопрос: не шутка
ли это над читателями?• (там же. С.66). Малоутешительна для Эллиса
быстро растущая школа стилизаторов, среди которых М Куз мип, С.Аус­
лендер, А.Ремизов, Б.Садовской, равно как и соткрытый возврат к реализ­
му•, предпринятый М.Арцыбашевым, С.Ценским, А. Каменским. Самым
типичным представителем •стиля эпигонов• - -сдекадентски-реалистиче­
ского стиля• - он называет В.Зайцева. Име11110 этого писателя, работаю­
щего в жан ре -с;шричсской прозы•, чаще всего упрекали в лири•1еской не­
сдержан ности, в профанации достижен ий модернизма. Эллис, завершая
свой обзор, так обращается к современникам: сРуссий символизм - сын
западного, великого о61юВJ1ения искусства; ему нужен строгий метод; мы
сл ишком страдал и, чтобы умалиться и сюсюкать тогда, когда борьба еще
не кончена, после Бодлсровской прозы, где каждое слово - огненный
стигмат, после отравле нного ароматами стиля Гюисманса, после детски­
целомудренной и строгой, как орган, прозы Рильке, после колокольного
звона Родснбаховской метафоры, нам стыдно пленяться чуйками и под­
девками Зайцевских аляповатых и лубочных образов• (там же. С.68).
Столь же сурова оценка В.Брюсова, да нная им группе писателей (причем
снова особо выделен Б.Зайцсв), создающих -слирику в прозе•, то сеть та­
кие рассказы, где •ничего не происходит, ни о чем не повествуется• (Брю­
сов В. М.Кузмин. Приключения Эме Лебсфа. - М.Кузмин. Тр и пьесы //
Весы. 1907. No7. С.80).
Именно в прозе Куз мина некоторые критики находили отрадные для
себя свидетельства того, что прозаические жанры в ближайшее будущее
удастся вывести из кризиса Уже ранняя его повесть сКартонный дом ик•
восприн и малась как произведение новаторское, в котором автору, пусть и
нс в полной мере, но удалось разрешить этот -сбольной вопрос• русской
литературы. Та к, в частности, считал К.Льдов, отмсти вший в рецензии на
БН оригинальность кузминской повести: сllлсняет то смелое дерзнове­
ние, с которым, точно шутя и смеясь, отбрасывает Кузмин все существую­
щие формы литературной прозы и пишет маленькую хронику нескольких
дней своей интимной жизни, с такой беспредельной простотой и искрен­
ностью, которая многим нс удалась бы на самых тайных и сокровен ных
страницах дневника. И то, что Куз мип проходит, не срываясь, вес трудно-
-592 -

сти этого тоJ1ько с виду леrкоrо пути, - указывает 11а бол ьшое облала11ие
тал а11том • (ПеревdЛ. 1907. .No10. С.53). О •дерзком 11аруше11ии всех сти ­
лей• писал в своей рецензии 11а Б/1 и Л11дрей Белый, имея в виду прежде
всего стихотворный цикл сПрерва1 111ая повесть•: •< ... > l(узм и11 дерзает с
легкой веселостью, и ему удастся то, в чем сорвались бы многие и многие.
Отсюда его нраво. быть 11арушитслем стиля (а что стилем 011 вл.�деt:.'Т - то­
му ручательство "Александрийские песн и", "Комедия о Евдокии")•. Сла­
бее кажется ему прозаическая повесть, 110, отмечает он, •11роза Ку змина,
как все1·да отличается и11тересом фабул ы, умом, остротой вкуса и легкос­
тью, по11ти 11сбрсжностью 11исьма• (Весы 1907. .No7. C.7-i ).
Кс. 192 .
... образок •Взыскание поzибших•... - Ре•1 ь идет об образке, писанном с
довольно редкой ико11ы XVl ll в, 11а которой изображена Богоматерь с
рас11ущен 11ыми волосами и с Младенцем 11а руках. Чтимый подлинник
хранится в храме Воскресения Словущего в Москве.
Кс.194•
.. печать с головой Антиноя ... - Та кая печать была у самого l(узмина.
Об А1�ти�юе см. приме•�. к с.86.
•CлOJ
JJ1
11Кa• - ресторан в Петербурге.
Шабли - белое фра1щузское вино.
.. иzршtи Figaro .. - Имеется в виду опера ll А.Моцарта •Свадьба Фи­
гаро• (1786), написан ной 11а сюжет комедии П.О.Бомарше •Бсзум11ый
день, или Женитьба Фигаро•.
Кс. 195.
TNo -iHlte - разговор с глазу па глаз (франц.).
Кс. 196.
Гретри Андре Эрнест Модест (17.-\1-1813) - французский ком 1юзи­
тор, автор ко ми•1еских опер •!урон• и •Люсил1.•, героической оперы •Ри­
чард Львиное сердце• (ария из нее была ис11011 ьзована П.И Чайковским в
•Пиковой даме•), народно-герои•1сской драм ы •Вильгельм Тс лл ь•.
. .молодому человеку в форме r. тонким, чем-то 11еприят11ым лицом, уз­
кими глазами, r. бол ьшими вьющимис.я волосами. - Легко узнаваемый пор­
трет С Ауслендера
Кс.197•
. серо-зелеными полотнами. . . - В БJ/ опечатка: •серо-зем ными•.
Beirepa - в древнеримской мифологи и боги ня люб11и. См. примеч. к
с.83, 92.
Клеопатра (69-30 до н.э.) - последняя царица Египта; принадлежала
к династи и llтолемссв .
.
полулежал седой человек... - D описываемом персонаже узнал себя
Ф.Солоrуб, чья пьеса •дар мудрых пчел • •1италась в театре на Офицер­
ской 28 октября 1906 г. Письмо, в котором Сологуб высказывает Куз мину
свое недоумение по поводу этого •ненужного• выпада, см.: Cheron G.
FSologub апd M.Kuzшin: Tw o Lcttcrs // Wiener Slawistischer Almanach.
1982. Bd.9. S :373.
Архимандрит - священнослужитель второй степени в церковной ие­
рархии, глава монастыря , высший монашеский чин, почетный титул на­
стоятелей мужских монастырей. ll русской православной церкви
-593 -
38 М Кузмин., т 1

XIX-XX вв. этот чин давался 11е только 1�асrоятспям монастырей, но и тем
монашествующим лицам, которые за нимал и в церкви высокие адм инист­
ративные должности (например, ректору Духовной академии) Чин архи­
мандрита мог быть присвоен как высшая 11а1-рада соя щеш юслужитспям из
•юрноrо духооенстnа.
/Jрлuкий чпnвРрl - •1ешерг Вел икой седм ицы, или Страстной недсп и,
кш·да церковь ос1юм и11ает Т.� йную вечерю В кафедрал ьных со(юрах со­
вершают обряд омовения ног
Лл1,кРtmа (Лл1<естида) - в дре1111сrре •1еской мифологии дo'll> царя llе­
лия, жена Лдмета, согл.�сившаяся сой1 и вместо него о Лид, 110 спасе1111ая
Iсраклом; героиня од1 юиме111юй трагедии Еврипид.�
Лдмет -в древнегреческой мифологии царь Фсры. 1 iокрооитс;1ьство­
о.�11ш ий Лдмсту Аполлон вы1"0ворил для него право отсро•1ить смерть, се­
ли кто-то из бл изких сш·ласится заменить с1"0 о царстве те ней. Когда час
настал, пожертвовать собой ре шилась любимая жена Лдмста Ллкестида,
которую, по Еврипиду, сумел отбить у смерти Ге ракл , а по другим источ­
никам - ножалспа и вернула мужу сама 1 Iерсефона
Кс.198.
•Весиу• сыzрайтР, •BPCllY•l - Скорее всего, имеется в виду раздсп
•Весна• из вокал ьного цикла Кузм ина •Куранты любви•
Ги рл аидайо (в Б/l онечатка. •Берландало•) До менико (настоящее имя
lЬм ма.10 Бю'Орди ; 1Фt9-1494) - итальянский живописец :шохи Рашtсго
Возрождения, предста вител ь флорентийской школ ы .
.высокий розовый, с 11им6ом .з олотых волос, чшювек в ne11mp, покачива­
ясь, то под11имаяrь 1ю ц1Jlnочки, то с11ова оп11скаяt.ь, бу дто 011 вr.е врР.мя
та11цевал какой-то та11РЦ - Возможно, так изображен Вяч Иванов, под­
держивавш ий тес1 1ые контакты с театром на Офицерской
Absor/Ji - рассея нный, 11огруже1 111ый 11 с1юи мысл и (франц )
Кс.199.
Чайковский Ilerp Ильич (1840-1893) - русский ком позитор, дири­
жер, музы кал ыю-общест11е1111ый деятел ь
Кс.200•
. справьте деиь вашего Аигела у 1юс вместе с Мишеиькой. .
-
Именины
М Ку зми11а - 8 ноября , ден ь со Михаила Лрхан rспа.
Кс.201.
Тailleur - зд строгий аш·лийский да мский костюм с приталенным жа­
кетом (фран ц.).
".пере11еr.ли же •3o6PUUy• из /Jpp cuu в Ти флис". - Речь идет о постанов­
ке пьесы австрийского драматур1-а Гу го фон IЬфмансталя (1874-1929)
•Свадьба Зобсиды •. Куз мин допускает анахронизм, по-видимому наме­
ренный· этот спектакль был показан 11 театре Комиссаржевской значи­
тел ыю позже описываем ых событий, о 1907 г
•Альказар • - популярный у москвичей ресторан на Остоже11ке.
".rктtдшшвское чудодействиР с nш1м1а.ми..- Возмож1ю, подразумеоаt'Т­
ся драма-м иракль М.Мстсрлинка •Сестра Беатриса Чудо в трех действиях•.
:Jудерм а11 Iсприх (1857-1928) - немецкий драматург. Его пьеса •От­
чий дом • (в другом переводе - •Роди на•) ставилась о театре l(омиссар­
жеоской до прихода туда Мейерхольда; после разры ва Комиссаржевской
с режиссером о конце 1907 1·. она был.� возвращена 11 репертуар.
-
594 -

.. от Васи -маляра " - Вероятно, имеется в виду Василий Дмитриевич
Мил иоти (1875- 19'13), живоп исец и театрал ьный художиик, заведовав­
ший художественным отделом журнала сЗолотое Руно•.
Кс.203.
.визl/
/
uвые звуки румьт.
-
Румынским оркестром славился П<.'ТСр­
бурrский ресторан сДшюп•.
llunep Ге йдсик brut - сорт сухого вина.
. изображш� Пр иама в палатке Лхима " - Pe'll> идет об одном из са­
мых драматических зп изодш1 сИлиады •, когда старец Призм, 1юслед1 шй
царь Тро и и отец величайшего троя нского героя Ге ктора, мол ит Ахилла
отдать ему тело убитого n поеди нке сына.
Ма тшиш (мат•шш) - нопулярный танец
Кс.208.
Une be/Je /ettre d'amour - любовное письмо (франц.).
Кс.210.
Домик был - Ср с пятым стихотворением из цикла сПрсрnа1111ая по­
весть•, 1юсвяще1 111ым тому же эпизоду· с Мой другуехал без прощанья, //
Оставив мие картонный дом ик <. >• (сКартш шый домик•)
Кс.214.
сСвоР до.лzое мо.лча11ие считаю простительиым. »
-
Ср. с текстом
нисьма, 1юлу•1е1 111ого Ку зминым от Судей ки1ы. с Мое долгое мол•ш1ше мне
кажется изnи11ителы1ым. "lспсрь, совершешю спокос11 и с•1астлив, шлю
Вам привет Я женюсь 1ш Ольге Лфа11асьс11 11е Гл ебовой, безумно ее любя
Жс;1аю Вам, дорогой дру1; с•1астли1ю встретить праздн ики, если бы Вы
11риех.и1 и, мы бьти бы 0•1ень рады• (цит. но. К.11.ши11 М. Избранные 11роиJ-
11едения. Л., 1990. С.505).
Нежный Иосиф
Впервые: Золотое Руно. 1909. No1 С 49-55, No23. С.58-76; No4.
С37-50; .No5. С.35-44; No6. С 35-44, .No79. С 104-125; N1 10 С 19-27.
С небол ьшими изменен иями текст перепечатан 11 2 КР. С. 1 33-386.
Воспроизводится по этому изданию.
Публикация сНежпоl'О Иосифа• прошла ночти не замеченной крити­
кой. Исключение составила статья Вяч.Иваноlld сО прозе М.Кузм ина•,
появившаяся n 1910 r. в сАполлоне•. В общих чертах охарактеризовав
особешюсти творческой манеры Ку змина, Иlld1юn нрсдстаnил подробный
анализ пошедших по сВторую книгу рассказов• так 11а.1ыnаем ых сстил и­
зоnа1111ых• повестей писателя - сПовесть о Елевси1111е, рассказа нная им
сам им• и сПодвиги Великого Александра•, а также с(ю;1 ы1юrо бытоопи­
сател ыюго ро мана• (Иванов) сНежп ый Иосиф•. Интерес Иnапооа к это­
му произведению, высокая оценка, данная повести, естест�1е1111ы и з.�кшю­
мерп ы. Испытавший 11 пачале 1 оорческого 11ути сильное 1юзде iiстш1е идей
Вяч.Ива1 юва, Ку змин создал n сl lежrюм Иосифе• своего рода художест-
11е1 111ую иллюстрацию к теории своего 11астав1шк.� Основные 1ю;южения
этой теории изложены в опубликоnашюй в 1908 г. о сЗолотом Руне• с га ­
тьс Вяч.Иваноnа сДва те чения n соорсмешюм символизме• (.No::!/.t -5).
- 595-
зв•

В статье дана подробная характеристика двух ос1юоных, по его мне­
нию, течен ий в искусстве - реализма и идеал изма. Идеал изм, считает
критик, воплощает о произведениях искусства достойные бытия явления,
в то время как реал изм утверждает вещи, •имеющие бытие•. При этом ху­
дожник-реал ист стремится к объективной правде, а художн ик- идеалист -
к субъективной свободе, самоопределен ию, отказываясь от необходимого
для ознаменооател ыюго творчества самоподч инения. Руководствуясь
своей волей, идеал ист творит символ ы, обобщая явления феноменально­
го мира, 1огда как реалист пости гает феномен ы как символ ы. Для идеа­
лизма, утверждает Иванов, характерно •успокоение в статическом •, •на­
по1ше1111е ду ши завершен ным образом •. Реал изм сообщает 1юоос
движение ду ше худож ника, откры вает 1юоыс прозрения, делает •нривив­
ку некоего динамического принципа•. Обрати вшис1. к •сим волизму со­
времею юсти •, Иванов и о нем находит изначально присущие художест­
венному творчеству начала: идеализм - совремешюе декадентство,
которое он расценивает как довсдс1111ый до крайности •парнассизм•, и ре­
алистический символ изм. Сущность реалистического символизма он ви­
дит в СJ1едующем. •Вызвать непосредственное постиженнс сокрооешюй
жизн и сущего снимающим осе пе11с 11ы изображе нием явного таи нства
этой жизн и - такую задачу ставит себе только реал истический символист,
видя щий глубочайшую, исти нную реальность вещей, rcalia in rcbus, и нс
отказывающий о от1 юситслыюй реал ьности и всему фсноменалыюму по­
стольку, носкольку 0110 вмещает рсал ы1ейшую деЙСТDИТеJI ЫЮСТЬ, в нем
скрытую и им же оз наменова1111ую• (Золотое Руно 1908 .No5. С 45).
Опыт такого рода •оз11аме1ювания• дейстоитслыюсти Иванов 11ахо­
дит в повести Ку змина • l lежный Иосиф•, хотя далеко не осе его сторон­
ники и последователи были согласны с такой оценкой творчества писате­
ля. Разбирая первые ГJ1авы повести, OJI 11ишст. •Так искусна :жспозиция,
что мы уже окружены своеобразным мирком, зам ю1уошим в своей с11мво­
лике та к мпого русской жизни, и уже поняли 1ю первым намекам 11 само-
1u молодого Иосифа, круглол ицеn>, с розовыми щеками, плот1юn>, вялого,
ле11и вого, простоватого, почти 11енробужде111 юго к сознан ию и действию,
живущего пне мысли и даже разл и•1е11ия между добром и зл ом, 1ююще1-о
громко, сладким и тя �-учим юлосом, даже едучи в бричке с попом, толкае­
мого глухими и не вполне ему самому понятн ыми инстинктами к не да ю­
щейся любви и мало-помалу открывающейся сердцу перс, - "нежного"
Иосифа поняли мы и гл авную, хоть и нс часто являющуюся в течении ро­
мана, его герои ню - Марину, взысканную блаюдатью страдания в мире и
умиления над миро м, любви и мудрости, очищения и примирения, рас­
кольницу с лестовкой и розою в руках после причастия "Тела, Те ла и Кро­
ви IЪсподней" - и чрез несколько дней умирающую на весенней траве
кладбища, где она прильнула к земле со словам и. "Матушка, Христос Вос­
крссс", - зе мную Беатриче мален ькой общи ны нежно стсс11и11111 ихся в
детски-бссrюмощном искан ии спета родстое1111ых ду ш, ведущую их к по­
знанию Бога и блаrослоое нию жизни чрез приобщение ко вселенскому те­
лу ltеркви <. ..>• (А110ллон. 1910. .No7. С..19).
Мысл ь о необходимости синтеза традициошю-реал истичсских при11-
ципо11 отражения мира и открытых сим оо11истами 1ювых с11особоо пости­
жен ия сглубочайшей, исти шюй рсалыюсти 11сщей• 11 той или иной мере
была близка прсдста11итслям различных литературных школ , сущсс rвую-
- 596-

щих в России 11а рубеже веков Сам Ку зми11 наиболее перспективной с•1и­
тал именно эту тсндс1щию в со времс1 111о й русской прозе, о чем свидетел ь­
ствуют оценки, данные им в статье •Художественная проза "Весов"•
(•Аполлон•. 1910. .No9) произведениям современ ных авторов.
Анализируя по весть, Иванов отмстил и неоспоримые се достоинства,
и досадн ы е оплош ности автора: н ебреж ный язы1с, возрастающую •мс;ю•1-
ную суто;юку преувел и ч сшюй подчас до шаржа пошлости, глубоко уходя­
щей в какую-то липкую гряз ь•. При этом •тон повествователя делается
тоном передатчика новостей, одинаково обрадованного возможностью сооб­
щить скандальное происшествие, отвратител ьную анекдотическую н еп ри ­
стойность и нодробности вчсраuшсго 11реступлс11ия < ... >• (Аноллон 1910
.No7. С 49). J Io вес эти несообразности побеждены в итоге • нс ослабевающим
нодъсмом нафоса• (/(11 зми1l М Художественная проза •Весов• // Аполлш1
1910. .No9. САО). Остроту и размах придаст кузминской повести постоя н­
но возрастающая вера автора и его героев. без та инств жиJнь мертва
•Кончается ро ман, - пишет Иванов, - 1сак торжественным ударом коло­
кола, свящс 1111ым именем "Рим". В Рим устремляется rрупна люде й, на­
у•1 с 1 111ых жизнью, •по нельзя жить без Бога, вне Б о1"а, но и с Богом жить
нельзя в оди н очку, вне цсрковнш·о сознания и ж изн и церковно й• (Анол ­
лон. 191О. .No7. С 50). Из глубин самой жизни, пошлой и нспристой1юй,
приходит к героям знание, что сст1. истина. 1 lc нобсждая жизнь, но пости­
I"аЯ г;1убокий смысл происходящего, они, •научс1 111ыс жизнью•, открыв.�­
ют ду ши миру зем ному и 1-рсшному, нознав та ившиеся под этой нснри­
гляд1 юй оболочкой святость и красоту.
Повесть I{узм и11а была нан исана в тот момент, коl"Да в русском общест­
ве обострился интерес к вопросам , находя щимся в J(снтрс внимания лите­
раторов н ачи ная с середи ны XIX в· наша свронсизирова1 111.�я ку;1ьтура и
•варварская • народная стих ия, отчуждение интслл иге1щии от народа, обра­
ще ние к народу в 1 юисках Б01"а или служс1 шс народу как Богу Кризисное
состоя ние, в котором пребывала русская 11 1 1телл иrс1щия в ГОДЫ рсаю 111 и,
явилось нредн осылкой возврата к веч ным вопросам. 1 lсонародничсt-гво на­
чала ХХ в. - еще одна попытка обрести, наконец, •окончатс;1ы1ую форму
нашей всенародной душ и, русскую идею•, утверждал Вяч.Иванов (Золо­
тое Руно 1909 .No1. С 86). В статье •О русской идее• 011 предложил свой
вариант пути к •народному сердцу• России •Еди нствен ная сила, орган и­
зующая хаос нашего душевного тела, есть свободное и цельное приятие
Христа, как единого вссопрсдсляющсго начала пашей духовной и в неш­
ней жизни <.>• (там же С.87). Творцы так называемого •келейного ис­
кусства• (прямого прсдшсствсш1ика искусства всенародного как высшей
цели), представители реалистического символизма, уже преодолел и , в ос­
ношюм, инди видуализм - •и как форму притязаний свосначал ы юй ;1 ич-
1юсти и как идеал изм уеди ненности• (там же С 88) Их творчество пред­
ста вл яет собой почву для возниюювсн ия всенародного искусства,
рождение которого будет сшще1 сльством нреодоления 11ротиворе•1 ий
между народом и интелл и ге н цией. Помимо •кел ейного искусства•, в рус­
ской литературе имеет место и •парод1 ш •1еская с1 руя в собстве шюм
смыСJJС• (там же. С 89), представлен ная как 11 тво рчсс rве сим 1юлистов, так
и у социал-демократов. В числе нерuых Иванов назы вает Л Блок.� и Анд­
рея Белого. Оба видят сд инстuс1111ый 11уть 1юссосди 11е11ия с народной ду­
шой: п риобщение к се отчая нию Они готовы броситься в тем ное морс на·
-597 -

родной жизни и раствориться в нем без остатка. Другая quаsi-религиозная
концснция народничества нрсдставлсна в творчестве М lорького - наро­
добожие в повести •Исповедь•. llo обе разновидности обноолешюго на­
родничества не моrут быть признаны, по мнению критика, частью общего,
всемирного и вселс11ского дела - преображения мира, так как обе исклю­
чают позитивную роль и11теш1 иrенции в решении проблемы формирова­
ния единого националыюго сознания, в то время как главная задача -
синтез двух форм русской национальной жизни - интелл игенции и наро­
да - в третьей, высшей, форме. В возникающей в русском общсс rве воле
ко всенародности Иванов прсдлагdст увидеть живой символ, а не отжив­
шую �юрму11у, - народ и интелл игенция, который знаменует собой •орга­
ническое тяготение к восстановлению ед инства раздс;1с1 111ых энергий•
(там же. С 93).
Своеобразным раскрытием этого ивановского тезиса, а также ряда
других положений его •соборной• теории, стала повеет�, Куз мина 1 lачи-
11астся она с ситуации, пародирующей восстановленное •единство разде­
ленных :тсргий•, - описанием пылкого романа между тетушкой главно­
го rсроя Иосифа (или Жозефа, как называют иногда этого русского
Кандида родные и друзья) - Александрой Матвеевной, пожилой молодя­
щейся •барышней•, и кучером Парменом. Это фарсовое еди нение с наро­
дом закан•ш вастся трагедией - почти ритуальным убийством тетуш ки, ко­
торое совершают Пармсн и его жена Арина, помолившис1, накануне и
нриложившись к иконе Но намечена уже в первых главах повести друrая
(11сфарсовая) сюжс rная линия -Жозеф и староверка Марина, в которой и
реа11изуется нред1южс1111ый Ивановым си1псз двух форм русской жизни -
в третье й, высшей, форме Разными путя ми идут к Христу эти герои пове­
сти· для Мар ины дорога к новой жизни тождествс 1111а уходу из мира мате­
риалыюго - смерти; Жозефу суждено, испытав искушение плотью, зано­
во родиться, от крыв в себе самом живой огон ь. Символ ические 11ерты
приобрстdст уноминаем ый в повести муж Марины, убиты й на фабрике, -
1Iа1111уша То скующая по нему Марина говорит, взглянув на Жозtчj>а: •Вы­
литый Павел: и взгляд, и голос•. Смерть •двой ника• Жозефа - Павла как
бы предрекает ожидающую rсроя повести духовную смерть нослс опро­
метчиво за ключсшюго им брака с Екатериной Петровной, молодой вдо­
вой Чудесно спасен ному Иосифу, которого окружил и плот11 ым кольцом
друзья - Виктор, сын Екатерины Петровны, •страш1ая девочка• Соня
Дрейштук, таинственный девственный красавец Андрей Фонвизин, уда­
стся избежать участи обреченной на заклание жертвы. Мо:rив жертвсн110-
rо убийства возникает и в связи со смертью тетуш ки Жозефа. В увиде11-
1юм незадолго до убийства сне Жозефу является llармен с ножом в руках,
который на вопрос •тощс1u архиерея•: •Которая из пас убиенная?• - •до­
кладывает•: •Сейчас, w1адыко, тел ицу заклал•. Ку зм ин предлагает, вмес­
то жертвы, - свободио заключениый союз равиоправпых партнеров, ищу­
щих истину, развивая ивановское представление о возможном единении
интелЛ Иl"СJЩИИ и народа.
Анализируя сложные от ношения, связывающие в России интелл иген­
цию и народ, Иванов выделяет еще одно противоречие русской жизн и:
борьба и стремлен ие к 1ювозавстному совсршешюму единству элементов
критической кул ьтуры, предста1111енной интелл иге1щисй, - и примитив­
ной, достdвшсйся русскому народу в нас;1едст1ю от минувшей, по еще пс
забытой им ор1·а11ической эпохи, эдемского состояния, когда центр созпа-
- 598-

ния пребы вает вне ли•11юсти, в отличие от критической с:шохи тоцифе ­
рианского мятежа индивидуумов, пожела вших стать "как боги"• ( Золотое
Руно. 1909 No2/3 С 88) Сохран ившееся в душе русского народа, и, 01 •1а­
сти, русской и11телли�-с1щии, •варварство• (:)Jlеме1 1ты кут.туры прими­
тивной), 11сту11ая 110 взаимодействие с завоеван ия ми критической :шох и,
которая •разрыхлила ноле личного сознания• (там же) и 1юдгото 11ила
1ю•1 11у для 1юявления •1ю11 ых ростков рел 11 гиоз1юго мировосприятия и
творчества• (там же С.90), представляет соfюй основу дл я со:ща ния 110110-
го всенародного искусства Момент саморазрушения во имя будущеm
возрождения, варварский, оргиасти ческий, дио1шсийскиi1, - ед инствен ­
ный способ, по мнению Ива1юва, выйти за предеды субъекпш1юrо соз1ш­
ния и приобщиться к веч1 юс1 и Рождению рсли1 иоз1ю1u переживании
предшествует этан 11редсл ыюго обостре ния внутрен них противорсч иii,
которые раскрываются в состоя нии содержа11ия•, :жстаза, свидетет,ст11у ­
ющеrо о том, что душой человека омадело божество. В этом состоя нии 11
происходит раскол нашего •я• на •Я• и •Ты•, и рождается ре1ш rия
Источ ником оргиастических идей, прсдстамен ных как в теории Ива­
нова, так и других русских символ истов, является своеобразная трактовка
ницшеанства. Общеизвестно, что переход русского сим1юл изма от и�щ11 -
1mдуаJ1 изма к хрис1 ианству соверш ился при посредстве Ницше· и ЗJ
J
ожен­
ная в его у•1е11ии мысль о декадансе как необходимой предпосылке •вы­
здоровлен ия• оказал а прямое воздействие на идеологию русского
декада нса Исто• шик будуще1u возрождения русские 110следоватсли 1 lиit­
шe видел и в изж111ш1ши проти вореч ий, которыми запол11е11ы бездны чело­
веческого сознания
И ницшеанские моти вы, в их связи с будущим преображением чело­
века и чслове•1сства, на1111ш отражение в кузм инском сl lежном Иосифе•
1 lозиция I(узми�1а интерес на не столько самобыт11ост1,ю и ориги11алыюс­
тью решения �пой 11роблемы, скол ько своеобразием трансформаци и и, от­
части, контам инации бытующих в его время идей (трактовка 1шцшеа11ст­
ва Белым и Ивановы м прежде всего). Показывая , как главный герой
повести изжи вает свои внутре1 111ие противореч ия, автор 11остоя 111ю 11ро­
е цирует их из сферы субъективного сознания Жозефа в мир вненший, как
в зеркаде отражая все иЗJ
J
омы его души в событиях, лишь косвешю с 11я ­
за1111ых с судьбой централ ьного персонажа Само повествова1ше строится
таким образом, что внутре1ший мир героя, деграда ция и затем воскресе­
ние, важнейшие этапы его духовной жизни, предстамены не в виде пря­
мой или косвенной психологической характеристи ки, а в тех чувствах и
переживаниях, которые исныты вают окружающие Жозефа другие герои
повести, причем как друзья его, так и недруги. Та к построена, к примеру,
сцена встречи Жозефа с Андреем Фонвизиным, подготовле1111ая опекаю­
щей Иосифа Соней Дрейштук. Гл ава, повествующая об этом событии, на­
чинается с упоминания о той •ажитации•, в которой пребывает девушка,
ожидая прибытия Виктора, от11 ра1mешюго ею за помощью к Фонвизину
Тре вожная атмосфера нагнетается и сгущается вокруг ничего не подозре­
вающего Иосифа· автор описывает волнение Сон и 11 ра.1говоре с Викто­
ром, а затем и с Фонвизиным, тревогу матери Виктора - Екатерины Ile 1-
ровны. Предупрежден ный Соней, Жозеф, вместо естествен ного в этой
ситуации вОJ1не11ия, пребы вает в каком-то бессознате11 ыюм состоя нии Та
же дремо га 11J1адеет em сознанием в минуты беседы с Андреем Фонвизи-
- 599-

ным, на КОТОJЮГО Иосиф, замечает автор, сбw1ьше глядел, чем слушал•.
I�змин раскрывает его ощущения в портретном описан ии Фонвизина и
как бы переносит центр тяжести в мир внеш1шй, не перегружая крайне
зыбкое и аморфное сознание своего ГСJЮЯ более или менее рациональны­
ми представлениями о происходя ще м. Еще более пасс ивен и бсссоз на rе­
лен reJIOЙ в следующем носле :>той сцены эпизоде, представля ющем засе­
дание собщсства бес платн ых чтений для рабочих•. Иронически
описанное автоJЮМ собрание завершается ПJЮиз11ессшюй неожиданно
фразой вес еще сбудто дремлющего• Иосифа· сЯ скажу" я скажу, что Ека­
тсри 11а ПeтJIOD IJa - моя невест.�•. С од ной стороны, Ку зм ин усили вает
сдионисийский• элемент в характеристике героя, с другой - упорядоч и­
вает и приводит к саноллш 1ичсской • ясности нс оформленные в сознании
ГСJЮЯ, но воплощен ные в ясных и пластичных образах окружающего мира
тревоги и сом нения Иосифа Иногда они отражены как бы в кривых зер­
калах, раскрываясь в репл иках эпизодических лиц, ко1 орые придают ми­
JХ>ощущению ГСJЮЯ одповремсшю и снижающую, и мистическую окраску.
Описывая пьяную ночь, ПJI0Ведс1111ую Иосифом в доме Саши Броскина,
Ку змин вIUiючает эпизод, когда разбуженный истош ным криком - сАнд­
рей, А1�дрей l• - Иосиф вступает в странный диалог с сбарышней• Любой,
которая вместо ГСJЮЯ ПJЮИЗ11осит слова, по праву принадлежащие Иоси­
фу: с Где Андрей Иванович? Мне его до смерти нужно•. Слова найдены, и
Жозефу остается их только повторить: с Мне самому его нужно до смерти:
он только и спасет насl• 1 lc важ но, чrо де вица Люба грезит о см илом• Ан­
дрюше Варызине, а Иосиф в критический момент своей жизни вспом ина­
ет Андрея Фонвизина. Этот эпизод подтверждает характеристи ку, данную
Иосифу в 11ачале повести Соней, которая, обращаясь с просьбой к писате­
лю Лдвентову - помочь Жозефу избавиться от заблуждений, замечает в
разговоре с ним: с Его нужно толкнуть, как 11ачи11ающего плавать•. Слова
сбары 11111и• Любы, послуж ив свосrо JЮда тол •1ком, 11апом инают Иосифу о
то м, что было забыто в угаре плотских радостей: Андрей Фонвизин в лю­
бой момент готов прийти к нему на помощь.
ПJI0стоt1ародный элемент, в1U1ючс1 111ый Ку зм иным в повесть, эквива­
лентен той части теории Иванова, где речь идет о необходимости саморас­
точения в народном, примитивном, •варварском • сознании, без чего, по
мнению Ива11ова, невозмож1ю исти нное возJЮжде1ше. Но кабацкая сти­
хия, свзрых;1 ив поле соз нан ия• Жозефа, вскоре отступает. Те рпеливо
ожидающая его на страницах повести Марина нередает ему открывшееся
ей на пoJX>re смерти новое знание. Возвращен ие Марины в единоверчес­
кую церковь подтал кивает Иосифа к мысл и о том, что и ему надо отдать­
ся в руки Божьи. Но все еще нс решен им мучающий ero вопJЮс: совмес­
тима ли плотская любовь с истинной веJХ>й? Размышления Иосифа о
плотской любви соедю1яются с присутствующим в повести мотивом са­
морасточс11ия, который тесно связан с сдионисианским• элементом тео­
рии Иванова З11амснатсль11а нОСJ1сдняя встреча Жозефа с Андреем Фон­
визи ным, котоJЮЙ предшествует объяснение главного ГСJЮЯ повести с
Мариной. Признание ее в том, что она любит Жозефа сне как брата, а как
бы мужа, сели бы он жив был, любила•, подготовило появлен ие IUiючевых
слов в повести, ПJЮИЗ1 Jt'Сс1111ых Фонвизиным в ответ на вонросы Жозефа:
сЛ юбовь - од на! плотски любя, вы, может быть, гораздо бол ьшее, rораздо
страшнейшее отдаете Нс бойтесь терять, что возJХ>ждается; не поrубя, 11е
-
600 -

спасете. Любоuь - од 11а. к Богу, к невесте, к жс1 1ихуl• Так и ссаморасточ с-
11ис• Жозефа о(юрачивается в ко11це повести обрстс 11исм духоuной мощи.
живой любви - к Богу и человеку. Наряду с •�исто кузминскими, часто
встречающимися в его повестях и романах, рассуждениями о то м, что каж­
дому человеку свой путь - блудницами быть или дсuство хранить, как 110-
ясняст Соне Марин.�, - столько бы живой огонь горе11 в •1слоuскс•, поя в -
11яются на последних страницах сНсжного Иосифа•, 11а11ом и11ающщ·
ива1 1овскую любовь к ссущему•, ссерафичсски• окрашенные слова Мари ­
ны, произ11ссс1111ыс ею па кладбище, куда вместе с Иосифом и Соней oi1.i
отпраuилась в Радуницу и где умерла, склон ившись веред могилой мате ­
ри с Посмотри, Соня , 11а цветок, - говорит, обращаясь к своим спутникам
Мари 11а, - и повтори сто раз его имя, и смотри всем существом, и ты пой­
мешь, что 011 з11а•1ит, и увидишь, 1<ак 011 живет, будто бы вес книги про•1ла,
что об этом цuетке 11аписа110, а рассказать 11с сможешь. Та к же и молитвы
нужно понимать· и слова, и что они значат, но и третье, •1то им силу даст.
потому и взыuая тысячу раз - Го споди, Исусс Христе, Сьшс Божий, поми­
луй нас, - ты всю силу речения поймешь и дсйстве11но милости кличеш ь
Тр ава, трава, небо, земля, могила!• Как закл и11ание повторяет Иосиф u за­
вершающих строках повести слово - cRoma, Roma•, - повторяет до тех
пор, пока ему, как и Марине, откры вается 11с значенье звуков, а нечто но­
вое, огром ное, как небо или церков11ый ку пол, где встретились и сосдини­
Jшсь и Мари11а, и тетушка, и Виктор, которому, по собствен ному его 11ри­
з11а11ию, еще ра110 идти открывшимся Иосифу путем, и Сопя, и Андрей
Фон визин, и сам Иосиф. Вошли в :по новое всеобъемлющее знание и
сспсг на горах, и трава па могиле, и кресты 11а далеких, чуд11ых и бл изких,
с детства з11аком ых, церквах•.
В повести можн о об11аружить соединение анализа стихийных 11a•1aJ1
индивидуалыюго 11одсоз11а11ия в духе идей Андрея Белого - с ивановски м
упразд11с11ием границ личного сознания и с uыходом в мир вечный, в ко­
тором найдется место и траве, и церквам, и любви, и свету. Сама структу­
ра 11оuсствова11ия свидетельствует о желан ии автора превратить самоуг­
лублс11ис u пределах субъекти вного сознания во вселенский процесс
преображе11ия мира, поотому 11с случайно, а закономерно желание героев
повести совершить паломничество в Рим - вечный город, символизирую­
щий будущее вселс11скос еди нение. Представленное Ку змипым сравн и­
телыю быстрое преобразование индивидуального сознания в ссоборнос•
11апоминает присущее и Вяч. Иванову нетерпение, которое становится од-
11ой из причин спреждсвремснности• выводов, в чем em противники,
представители счистого• символ изма, видели существен ный недостаток
его теории. Ни у кого не вызывала сомнений мысл ь, что декадентство, как
индивидуалистическое миросозерцание и творчество, исчерпало себя и
пребывает в состоя нии кризиса, но многим казалось, что завоевания дека ­
дентства еще нс до конца использованы представителями нового искусст­
ва, да и завоева ния эти весьма сомнительны, так как реч ь может идти ш·
столько об углублении или более полном постижении тех открытий в об­
ласти человеческого духа, которые явились результатом переворота в со­
знании совремею юго человека, сколько о широком распространении в об­
ществе поверх11ост1 10 усвоен ных идей. Ку змин обратился и к этой теме, но
в более поздних своих произведен иях: в романах с Плавающие- Путешест­
ву ющие• и сТихий страж•.
-
601 -

Разбирая повесть, Иванов отмети11 11рисущсе Ку змину, как и С. Горо­
децкому, А. Ремизову, А Блоку, М.Врубслю, И.Консвскому, сприникновс­
ние к душе народной, к древней, исконной стихии вещего "сонного созна­
ния", заглушенной шумом просветительных зпох•. В опубликованной в
1907 г. в сЗолотом Руне• статье сО веселом ремесле и умном всссл ии•
Иванов, указывая, что влия r1ис •варварского Диониса• становится вес бо­
лее ощути мым в Росс ии, писал · •И даже Михаил Куз мин, эстет и парнасец,
11одпи1111ый отпрыск александрийской кул1;rуры, живой анахронизм среди
нас, стилист, неволыю делающий - нс думая по-фран цузски - очарова­
тельиые галл ицизмы и в своих исбрсжнсйших 11роизвсдсниях хранящий
печать истинного Jrати1ю-французскою классицизма, - и он 1юлови1юю
своей душ и принадлежит нашей варварской стихии, - у себя дома в мире
старообрядчества и слагает первые опыты простодушных мистери й•.
Гл авным достоинством повести, позволившим Иванову рассматри­
вать сНежного Иосифа• в контексте собствсшюго его миропон имания,
представляется ему та атмосфера истинной вселенской религиозности,
которой насыщены эп изоды, связанные с героиней, нс часто появляющей­
ся на страницах, но задающей тон всему повествованию и выводящей
блуждающих сна мрачных путях площадного чистил ища• героев, а с ни­
ми и автора, к свету. •Какое новое слово в нашей литературе, и как неожи­
данно прозвучавшее! - завершает Иванов свой разбор повести. - Мудрое
слово о необходимости соединения в духе верующих, а нс в букве устав­
ных сш·лашсний - христианского востока и христианского запада. Этим
романом Михаил Кузм ин, имеющим значение обществешюс, отвечает на
жгу•1ий запрос современных религиозных искан ий•.
Среди отзыво11 на книги Ку змина встречались разные - и резко отри­
цател ьные, и благоду uш ые, 1ю такой 11ысокой оценки содержатСJ1 ыюй сто­
роны его прозы 11с было. При том , что еще в 1909 г безымянным а11тором
Хроники •Золотого Руна• (No11-12) Ку змин был уличен в отступни•1ест-
11С и отлучен от мифотворчества. сКуз мин - один из занимательнейших
наш их рассказчиков Его язык легок, периоды стройны и фабула неожи­
да нна. В бо1·атст11С его фабулы некоторые склонны даже усмотреть мифо­
творчсский элемент. Для русского читателя такие качссша новы, и пото­
му часто Куз мин производит впечатление пустоватости, ненужности и
жеманства. Но принимать Ку змина нужно с легким сердцем, как забавную
игру. Весь первый том относится именно к этой области искусства, пер­
вичной, 110 ручающейся за подлинность писаний. Выпадают, пожалуй,
только "Крылья", нося щие следы неумелости овладевать переживанием,
осветлить его веянием Аполлона, ревностным жрецом которого стал Ку з­
мин в последнее время. Но благодаря именно этому в "Крыльях" есть зер­
на психологизма, дорогие всем "нс-кларнетам", и успешно вытравленные
автором из последующих его произведений•.
Кс.217.
П0З11ЯКов Сергей Ссргссвич (1889-?) - литератор-дилетант. В конце
1900-х rr. уч ился в Петербургском университете. Ув лечен ие Позня ко вым
нашло отражение нс только в прозе, но и в лирике Ку змина, посвяти вше­
го ему, в частности, акростихи сСнсга покрыли гладкие равнины. • и
•Солнцем залит сад зеленый... •. Позняков посвятил Кузм ину свои •диа­
логи•, опубликованные в журнале сВссы • 11 1909 (No2).
- 602-

Кс.219.
Хоть и еретики, а по человечеС1
118!J
жш�ко... - Ересь - отличное от рас­
кола, означающего разногласия в обрядовом учении, сознательное и пред­
намсрешюе уклонение от ясно выраженного и сформул ированного догма­
та христианской веры - влечет за собой выделение из состава церкви
нового общества. Церковь борется с ереся ми, а еретиков, HOCJte безуспеш ­
ных попыток обратить их к своему учению, предает отлу чению.
Гостей ждете к Л11zелу? - По представлениям верующих, к каждому
человеку от рождения для помощи ему в добрых делах Бог приставляет
ангела-хранителя. При святом крещении младенцу дается имя святого,
память которого совершается в :лот день. Он и охраняет его на протяже­
нии всей жизни. Де нь ан гела является для православного большим празд­
ником, чем день рождения.
Кс.221.
Ма tante - тету шка (франц.).
Кс.22
2
.
Par exemple - например (франц.).
Кс.223.
ЛЦук
ки
, как 01ш в Эсмеральде ВЬ1Летш�а, восторz/ - Знаменитая ита­
льянская балерина Вирджи ния Цукки (1847- 1 930) была одной из первых
иностранных артисток, гастрол ировавших в России после отмены моно­
полии императорских театров (1882). В 1885-1892 rr. опа выступала в •1а­
ст1 юй антрепризе М.В Лептовского и на сцене Марии пского театра. По1ю­
рила петербуржцев исполнением заглавной партии в балете
•Эсмеральда• (1844) итал ьянского ком позитора Цезаря Пуни
(1802- 1 870), с 1851 г. работавшего в России в должности •со•ш11ителя ба­
летной музыки• при петербургских имнер.�тореких те.прах, среди создан­
ных им балt.'ТОВ - •дочь фараона• (1862), в котором также блистала Цук­
ки, и •Конек- Горбунок• (1864). М.Ф.Кшесинская признавалась, что своей
любовью к партии Эсмеральды обязана именно Цукки: •Я изучала роль
Эсмеральды еще с тех 1юр, как Вирджиния Цукки танцевала се на сцене
Мариинского театра и имела такой успех, я запомнила все ее жесты, ми­
мику и позы. < .. > Воспоминания о Цукки <...> возбуждали мое воображе­
ние, я годами 11осила их в душе < ..>• (Кшеси11ская М. Воспоминания. М.,
1992. С.73). О том, насколько ярким оказалось впечатление русских зри­
телей от гастролей Цукки, свидетельствуют и другие слова Кшесинской,
произнесенные уже в 1930-е rr.: •Цукки была замечательной артисткой,
величайшей из всех, кого мне приходилось видеть. Бывают артисты, кото­
рые вызывают восхище ние, но ничего не оставляют в душе, но после
стольких лет я все еще мысленно вижу Цукки• (там же. С.406).
Кс.224.
Архиерей - см. примеч. к с.1 07.
Кс.229 •
...всtтощ11ые служить... - Всенощная, или все1ющ1юе бдение, - цер­
ковное бо гослужение суточного круга. Совершается на воскресенья и ве­
ликие праздн ики. Особого размаха достигает в монастырях, где продол­
жаются всю ночь с небольшими перерывами. 1 Ia праздн ичных все1ющных
бывает благословение хлебов (просфор), пшеницы, вина и елея. В те чение
года совершается 52 воскресных все1ющных и 16 праздн ичных Во время
- 603-

всенощного бдения соединяются три главных церковных службы: вечер­
ня, заутреня и первый час. Перед на•1алом всенощной служат малую ве­
черню и павечерницу.
Кс.216.
При сноfiла:жеюшя - слово использовано в ироническом ключе.
Кс.217•
... бWl
ll
родом стряпчего... - Стряпчими в дореволюционной России
называли некоторых должностных лиц, в частности чиновников по судеб-
1юму надзору, а также ходатаев по делам.
Се1
1а
т - высшее правительствешюе учреждение в Российской импе­
рии. Учрежден Петром 1 в 171 1 г. вместо Боярской ду мы. Осуществлял
надзор в делах суда, финансов и администрации. В первой половине XIX
в. стал высшим судебным органом. Сенаторы назначались или утвержда­
лись царем. Распущен в 1917 г.
Кс.241.
Кадило (кадильница) - сосуд для воскурения фимиама, используется
в церковном богослужении. У старообрядцев кадило сохранило древнюю
форму: продолговатая, открытая или закрытая, чашка, укрепленная на де­
ревяшюй рукоятке. В великороссийской церкви выглядит как круглая ча­
шечка, наполненная горящими углями, куда всыпают ладан или более
то нкие ду шистые растител ьные составы.
Кс.246.
Кири епасха - совпадение праздн ика Благовещения (25 марта ст.ст., 7
апреля 11.ст) с днем Светлш-о Христова Воскресения - Пасхи.
Кс.247.
Амур - СМ . КОММеНТ. К С.125.
Ша11со11етка (от франц. chanson - песня) - песенка, иногда фриволь­
ного содержан ия. lllансонетками называли также исполн ител1.ниц песен,
куплетов в кафс-шантанах, кабаре, ресторанах.
Кс.248.
БезуМIШЯ Жиз ель...
-
Имеется в виду rероиня балета •Жизель, или
BИJ
JJ
J
иcы• (1841) французского композитора А.Адана (1803- 1 856), ут­
вердившего романтическое направление в балетном искусстве. Написал
011 и множество опер, в том числе комических. В 1839- 1840 гг. жил в Пе­
тербурrе. Интерес к балету •Жизель•, забытому на родине композитора,
возродился после того, как он был исполнен в Париже во время Русских
сезонов 1910 г. В ро.11 и Жизели с триумфом выступила Т.П.Карсавина.
Tums - надо же, смотрите-ка (франц.).
Кс.250.
•Ва11ька ключ11ик• (1862) - баллада Вс.В. Кресто вского (1839- 1 895),
ставшая народной песней.
К с.251 •
... дал уже муrую исповедь умершей... - Исповедь, или покаяние, - од-
11О из семи христианских таинств: признание верующим своих грехов пе­
ред священником, отпускающим их от имени Иисуса Христа. Глухая ис­
поведь - та, •нри которой бол ьной, лишенный языка, словами отвечать не
может• (В.И.Даль).
-604-

Кс.255.
Па Фомш1ой". - Фом и11а неделя, или Радоницкая, на•1инается сразу
после Святой. На этой 11сделе принято поминать покойников. В Фоми11
понедельник, 11азываемый Радоницей (Радун ицей), и во вторник ( •Навий
ден ь., •усоп шия Радаваницы•) на кладбищах устраивают панихиды и по­
минки. Фом ино воскресенье иначе называют •Красной IЪркой•. В эти
дни об ыкновенно игрались последние весенние свадьбы перед началом
страдной поры.
Кс.258.
Роль Ромео - главная мужская роль в трагедии У. Шекспира •Ромео и
Джул ьет
т
а•.
Кс.259.
Иисус Назаря11ut1 Царь Иу дейский - слова, которые римские легионе­
ры 11ачертали на распятии Христа в обозначение Его вины ( •Пилатово
титло•).
Y pensez-vous? - Вы так думаете? (фра1111.).
Ма тримоНШlЛы1ые пла11w - планы замужества (от лат. matrimonialis -
брач ный, относящийся к браку)
Кс.265.
Спасет ее Спас, как Сам з1
1а
ет/ - Спас - сокращенное от Спаситель
именование Иисуса Христа, предреченное Архангелом Га вриилом при
Благовещении В приведенной фразе сл ышен отголосок верований •11етов­
цсв• - старо
о
брядцев-бес rюповцев, убежден ных, что благодать улетела на
небо и некому совершать необходимые для снасе11ия таинства: евхарис­
тию, крещение и покаяние. Как спастись, знает один Спас, надо уповать на
Его милость и Ему молиться. Появилась •нетовщина• в XVI I в. и со вре­
менем раздел илась на отдельные ветви. В Нижегородской губернии, в Ва­
сильсурском и Макарьевском уездах, проживали •строгие• нетовцы - не­
крещеные старообрядцы. О11и считали, что можно спастись од1 1им
упованием на Спасову милость. Есть и так называемая глухая 11етовщи11а.
Ее последователи не бывают открытыми раскол ьниками и считают воз­
можным совершать таинства крещения и брака в церкви, хотя и признают
православную церковь еретической.
Кс.267.
А discretion - в полное повиновение (франц.). Речь идет об исполне­
нии абсолютно любого требова11ия, как в пари, условия которого опреде­
ляет выигравш ий.
Кс.270•
... .как пес 1ш свою блевотU1
1
у•. - Цитируется апостол Петр: •Но с ни­
ми случается по верной пословице: пес возвращается на свою блевотину,
и. вымытая свинья идет валяться в грязи• (2 Пет. 2:22); ер. также в кн иге
Притч Соломона: •Как пес возвращается на блевотину свою, так гл упый
повторяет глупость свою• (Притч. 26:1 1).
Я 1ie пуританка... - Пуританизм - оппозиr1иошю-религиозное дви­
жение, сложившееся в Англии во второй половине XVI в. Цель его - ре ­
формация англиканской церкви, очищение ее от черт, унаследован ных от
католицизма. Вначале сторонники этого движе11ия ограничивались при­
зывами упростить церковную обрядность, затем требования стали более
- 605-

радикальными: упразднение епископата, выборность клира, отделение
церкви от государства, свобода вероисповедания и ряд других. Пурита­
низм широко распространился в Шотландии, Ирланди и и Северной Аме­
рике, куда переселились в 11ачале XV II в. пуритане и где ос11оuали коло­
нии. Пуританизм оказал существен ное влия11ие на формирование
американского националыюго характера: осуждение праздности и расто­
'lительства, культ трудол юбия и делового успеха, стоическое от1юшение к
жизне1 111ым неуда'lаМ.
Кс.272.
Уz отованиая горница - горница, где совершаJJась Та йная вечеря; ер. 11
Ева11rелии от Марка: сИ он покажет вам горницу большую, устланную,
готовую: там приготовьте нам. И пошли ученики Его, и пришли в город, и
нашли, как сказал им; и нригото вили насху• (Мк. 14:15-16).
Кс.276.
Аутодафе (в переводе с испанского сакт веры•) - церемония приве­
дения в исполнение приговора инквизиции. Включала в себя торжествен­
ную процессию с участием духовенства, членов инквизициошюго трибу­
нала, осужденных; молебен; оглашение приговора и его исполнение -
наказание плетьми или сожже1ше на костре.
Кс.279 •
...теперь Спожинки, пост.••
-
Спож1111ки, или Ус пеньев де нь (иногда
его называют сТретий Спас•) празднуют 15 августа - в де нь Ус пения
Пресвятой Богородицы. 1 lазвание связы вают как с установившимся с
древних времен обы'lаем успеть дожать до Ус пения последн ий сноп вози­
мом поле, так и с именем Пресвятой Богородицы - Гос пожи (еще одно на­
звание - сГоспожинки•). В этот день обы чно на Руси освящали хлеб но­
вого урожая, принося в церковь свежеиспеченный каравай. Дожидаясь
освяще11 ного каравая, все в доме постились, а затем разговлял ись - преж­
де всего хлебом.
Кс.280•
... у Лрхтшиа... - То есть у иконы, изображающей одного из арханге­
лов. Архангелы (от греч. archangelos - анrелоначальник) - высш ий ан­
гельский чин. Всего их семеро: Михаил (архистратиг, предводитель небес-
1юго воинства), Га вриил (евр. смуж Божий•), Рафаил (евр. сисцеление
Божие•), Уриил (евр. ссвет Божи й•, или с Бог свет есть•), Селафиил (евр.
смолитва к Богу•), Иегудиил (евр. ссвятой•), Варахиил (евр. с Богом бла­
гословенный•), Иеремиил (евр. свозвышение к Богу•). На иконах изобра­
жается в далматике с наброшенным на плечи плащом - rиматием. В од­
ной руке держит зерцало - диск с титлами Иисуса Христа или с поясным
изображением Эммануила - Христа-отрока; в другой - лабарум: войско­
вое знамя первого христианского императора Константина, символ Крес­
та. Арха11rел Михаил изображается в одежде воина.
Лестовка - см. примеч. к с. 11О.
Кс.282.
Все старые химеры... - В древнегреческой мифологии Химера ( ско­
за•) - оп1едышащсс чудовище из Ликии (юго-восточная часть Малой
Азии). В сЭнеиде• она обитает в преддверии подземного мира. Согласно
Го меру, Химера похожа на льва, козу и змею одновремешю. Убита БелJJе-
-
606 -

рофонтом, сыном царя Гл авка, с помощью крылатого коня Пегаса. Химе­
ра - синоним пссбыточпой мечты, пустой фантазии.
Кс.286•
. как Чацкий, попадаю се корабля 1ш бал •"
-
Цитируется комедия
Л.С.\рибосдова clbpe от ума•.
Кс.28
8
.
Пасха - главный христианский праздник в честь воскресения Иисуса
Хриt'Та Сущсст1ювал уже при апостолах, 11срво11а•1алыю был посвящен вос­
пом инанию о смерти Иисуса Христа. n отличие от еврейского 11разд11ика Па­
схи - неподвижного, у христиан дата определяется на основании выработан­
ных правил и формул: всегда в воскресный день, 110 в разные числа марта ил и
апреля (не раньше 22 марта и нс позднее 25 апреля). Церковь состамяет так
называемые пасхалии, где дат1>1 Пасх определен ы па много лет вперед
Тai/leur - см примеч. к с 201.
Кс.289 •
. . .ищите царствия Божия, и все при.ложится вам•.
-
Цитируется
стих из Евангелия от Луки спаипачс ищите Царствия Божия , и это все
приложится вам • (Лк. 12.31 ).
Кс.290.
Lиttes - борьба, борения (франц., мп. ч.).
еда бу дет воля Твоя• . - Из мол итвы сОтчс паш• (см. Мф. 6: 10,
Лк 11:2).
".сстучащеzо ие изzоню вои•. - Цитируются слова Иисуса Христа из
Еван гелия от Иоан на: с Псе, что даст Мне Отец, ко Мне придет; и прихо­
дящего ко Мне 11с изгоню вон• (Ин. 6:37).
Кс.291.
Псшtомщик - церковнослужитель в правослашюй l!еркви. n его обя ­
занности входит церковное делопроизводство, а также чтение Свя щен но­
го писания и пение па клиросе.
К с.294-295.
".вроде ме11дельсоновских рома11сов". - Мендельсон (Мендельсон-Бар­
тольди) Феликс (1809-18-17) - немецкий ко мпозитор, пианист, дирижер;
круп нейший представитель немецкого романтизма. Эстетические взгля­
ды Мендельсона сформ ировались в общении с В Гу мбольдтом, Г.Гей11е,
Э.ТА.Гофманом, В.Паган ини, И.В.Гете. Созданная им музыка, ясная и
уравновешенная , пронизана эпсгизмом, нередко в основе музыкальных
тем лежит интонации немецкой народной песни.
Кс.295.
lЬсподь, Ты - альфа и омеzа." - Ср. в кпиrе Откровения Иоанна Бого­
слова: сЯ семь Альфа и Омега, начало и конец, говорит Гос подь• (Откр.
1:8; см. тж. 1:10, 21:6, 22:13).
Кираса - защитные доспехи, состоя щие из двух выгнутых по форме
спины и груди металл ических пластин.
Кс.296.
".сПомw�уй мя, Боже, по велицей мw�ости Твоей•. . . - Приводится на•1а­
ло пятидесятого псалма Давида: сПомилуй меня, Боже, по вСJ1икой милос­
ти Твоей, и по множеству щедрот Тв оих изг11адь беззакония мои• (Пс. 50:3).
- 607-

Псалтырь (Псалтирь) - книrа Ветхого Завета, вкл ючающая 151 пса­
лом царя Давида Псал мы - МОЛИТВСIШЫС песнопен ия, ИCllOJlllЯCMЫC во
время боrослужсния.
КсЗО3.
Merci - спасибо (франц )
КсЗО5.
Ст11колка - азартная карточная ИIJ>a
КсЗО5-306.
..были див11ым сстраш11ым судом • заставшты. - Рс'IЬ идет об иконах,
посвящс1111ых апокалиптическим сюжетам, позаимствованным из Еванге­
лий, Откровения Иоанна Богослова, из Слова Ефрема Сирина и друrих
произведений византийской и древнерусской литературы, а также из на­
родн ых духовных стихов. lla этих иконах изображаются картины конца
света, последнего суда над всем чСJювсчсством, воскресение мертв ых, сцс-
11ы адских муче11ий и райскоrо блаже11ства.
КсЗО6.
Великороссийские попы - свящешюслужитсл и греко-российской
(православной) церкви.
Кс.307.
. .u.YJeдy из тем11ицы душу твою• - Ср. стих из книrи пророка Ионы:
сДо основания гор я нисшсл, земля своими запорами 11а11ск за1"J>ЗДила ме­
ня, но Ты, Го споди Боже мой, изведешь ду шу мою из ада• (Иона 2·7)
Кс.309.
Ма chere - моя милая (франц.).
КсЗ17.
сНеопалимая Ку пи11а• - икона. Одним из встхшавстных прообразов,
указывавших на Боrоматсрь, была 11сопал имая купина - тот куст, кото­
рый Моисей видел горевшим в огне, 1ю нс сгорав шим. Ку пи11а з11амс1юва­
ла собой непорочное зачатие Девой Марией Христа от Духа Святого Со­
гласно другому толкованию, Богоматерь, роди вшись на грешной земле,
пребы вала чистою, 11ссопри•1аст1 юю rpcxy, нс познавшею бсзза ко11ис. В
церковных псс1юпе1шях есть отзвуки этой символики: сЯ кожс ку пи11а 11с
сrорашо опа;1ясма, тако, Дева, родила сси•. В стихире на Благовещение
поется •Радуйся, Ку нино 11еопалимая•.
Для прилику - для вида.
с/lеопалимая• - та, что с лесенкой пишется.. - В руках Пречистой
Девы помещается иногда, кроме младенца, лсствица, прислоненная верх­
ним кшщом к плечу Богоматери, - знамение того, что Она вшвсла чело­
вечество от земли на небо. Изображают и1ю1·да еще врата и жезл - символ
Спасителя, называемого в церковных песнях сжсзлом от кор11я Исссссва•.
... так как была среда..
- 1 lаряду с мноrод11ев11ыми (Великий пост, Рож­
дсстпе11ский, Ус пс11ский и др.), церковью устаноw1е11ы одпод11св11ыс посты:
11акану11с праздника Богоя влен ия, на праздник Возд1шжс11ия и некоторые
друrие, а также в среду - в воспоми11анис предател ьства Иудой Христа; в
пятницу - в вос1 юми11а11ис крест11 ых страданий и смерти Христа
КсЗ21 .
... скуда бы голову скло11ить. . - Ср слова Иисуса. слисицы имеют 110-
ры и птицы нсбссныс - rнезда, а Сын Человеческий нс имеет, где прикло-
11ить голову• (Мф. 8.20; то же: Jl к. 9:58).
-
608 -

КсЗ28•
... читлет духо вные старые юшzи... - Имеются в виду к11иги до11ико-
11овской печати.
КсЗ29 •
... на старый Спасов оклад. - В ико11описи Спасом 11азывают ико11ы, 11а
которых изображе11 Христос. Существуют разл ичные ико11ографичсские
типы Спаса: сИсти 111юе благое молча11ие•, сСпас в силах•; может быть
Спас оглаоный, поясной, Спас Ярое Око и др. Оклад - 11аклад11ое украше-
11ие, прикрепленное к ико11е поверх красочного слоя. Может быть изготов­
лен из металлов, низа11 ноrо жемчуга, золотоrо шитья , резноrо золоче1юrо
дерева. Прикрывает ил и отдель11ые части, или всю поверх11ость живописи,
кроме лица и рук.
Пр олог - см. примеч. к с. 11О.
Длию1ые постные службы . . . - В первые четыре д11я первой недели Ве­
ликого поста читается покая1111ый ка11он св. Андрея Критскоrо, в пятницу
совершается молебе11 св. Федору Тирону, в первое воскресенье вспомина­
ют о торжестве православия 11ад последней ико11оборческой ересью, осуж­
ден ной на седьмом вселенском соборе. Вторая 11едсля поста посвящена па­
мяти св. Гр иrория Паламы - подвиж11ика и защит11ика поста, третья -
поклоне11ие Кресту, что должно способствовать духовноrо подкреплению
выпол11яющих все уставы христиан. Четвертая неделя поста - память св.
Иоанна Лествич11ика, явившеrо высокий пример постнической жизни.
кшщу пятой недели (в четверг) прочитывается весь канон св. Андрея
Критскоrо и житие Марии Египетской: потому боrослужение это называ­
ется сМари ино стоя ние•. На каждый стих канона полагается по три зем ­
ных покло11а. Суббота посвящается похвале Пресвятой Богородице.
КсЗЗО.
АгдеужедвоеилитроевоимяМое,тамиЯпосредиllUX. - Цитиру­
ются слова Иисуса, приведе11ные в Евангелии от Матфея: сибо, где двое
или трое собра11ы во имя Мое, там Я посреди них• (Мф 18:20).
Kc.!J!J 1.
Подручпик - с11ебольшой стеганый лоскут или подушечка, подклады­
ваемая под локоть или под чело, при зем11ых поклонах, 11а молитве•
(В.И Даль).
••• ЧU11
1QJI
сД омаШ11ий Устав•. .. -
Возможно, имеется в виду Большой
ИJJИ Малый Ус тав Нила Сорскоrо (ок. 1433- 1 508), вождя нестяжателей,
проповедовавшего аскетизм, 110 не в смысле умерщвле11ия плоти, а в смыс­
ле духов11оrо самосоверше11ствован ия.
КсЗ!J2.
Итж - монах, отшель11ик.
Kc.!J!J!J •
... в сЛистке• сегод1
1я
было .. - Речь идет о ежеднев11ой газете с Петер­
бургский Листок•.
КсЗ!J4.
Ветка, вихрем носимая/ - Ср. в Ева11гелии: с Когда же они пошли, Ии­
сус начал говорить 11ароду об Иоа1111е: что смотреть ходили вы в пустыню?
трость ли, ветром колеблемую?• (Мф. 11:7; то же см : Лк. 7:24).
- 609-
39МКузми11,т 1

Если не Господь хранит дом, 1шпрасио страж бодрствует". - Цитиру­
ется 11салом царя Давида: •Если Гос подь не созиждет дома, напрасно тру­
дятся строя щие его; если Го сподь не охранит города, напрасно бодрствует
страж• (Пс. 126: 1).
Кс.336.
Мироносицы - же11ы, пришедшие за Иисусом Христом из Гал илеи,
присутствовавшие при его снятии с креста и погребении в саду Иосифа.
Возвратившись с погребения, они приrотовили благово11ия и ·масти, что­
бы помазать тело Иисуса по прошествии Субботы. Когда наутро жены
вернулись ко гробу с благовон ным миром, Иисуса Христа там уже не бы­
ло. Первой ко гробу подошла Мария Магдалина Увидев, что он пуст, она
побежала к Петру и Иоанну. В это время оставшимся у гроба мироноси­
цам явился aitreл, а затем и сам Христос. Позже Его видела Мария Магда­
лина, а вечером Он явился апостолам, всем, кроме отсутствовавшего в тот
день Фомы. На третью неделю после Пасхи (мироносицкая 11еделя) вспо­
м1111ают и чествуют жен-мироносиц.
...нл 1«JЗе1
1Н
ой квар�rшре посидеть... - попасть в участок.
... прогуляться по столбовой доро:ж
же
..• - отправиться на каторгу.
Кс.337.
СОЮЗНU1' - член •Союза русского народа• (1905- 1917) или отделив­
шегося от него •Союза Михаила Архангела• (1907-1917). •Союз русско­
го народа•, монархическую организацию, возглавлял В.М.Пуришкевич
(1870- 1 920), депутат 2-й, 3-й и 4-й Го сударственной Думы, оди11 из убийц
Г.Е.Распути11а. Союз имел свои печатные органы: •Русское Знамя•, •Объ­
едине11ие•, •Гроза•. Членов •Союзов• называли также черносотенцами.
•Черные сотн и• - поrром11ые орrа11изации, активно действовавшие в го­
ды •СТОЛЫПИНСКОЙ реакции• (1908- 1912).
... долго говевший ... - Го веть - rотовиться к исповеди и принятию при-
частия, соблюдая строгий пост и усердно посещая церковь.
Кс.338.
Беспоповка - староверка, живущая по беспоповскому согласию.
Единоверческий - православный.
Причл стиs (причащение, или евхаристия, от греч. eucharistia - благо­
дарность) - одно из главных таинств христианской церкви: принятие в
себя во время литургии хлеба и вина - Те ла и Крови Гос подней.
Кс.343.
Хри стовы невесты - монахини.
Кс.34
4
.
••ЛОJ1Uкуемтесь, как UШJКU. - Имеется в виду особое троекратное при­
ветствие: без поцелуя, •лик к лику•.
Кс.345.
Вечер1tя - одна из трех гл авных церковных служб. В время вечернего
богослужения Церковь прославляет Бога-Творца, Промыслитсля. Напо­
миная о грехопадении первых людей, Церковь пробуЖдает в душах веру­
ющих сознание их греховности, побуждает молиться о прощении. Вечер,
как и сои, символизирует приближение смерти, а значит, напом инает че­
ловеку о конце жизни. В то же время чтение кафизмы на вечерне дает на­
дежду на спасение, так как явившийся миру Христос Своими страдания­
ми на кресте искупил прегрешения •1еловечества.
- 610-

Кс.346•
...JWzребальные службы страстной недели ... - Вся Страстная неделя
посвящена воспоминаниям о последних днях жизни Иисуса Христа.
Игуме1 1ья (от греч. hegumenos - ведущий) - настоятел ьница женско-
го м011астыря.
Кс.341.
Черни чка - инокиня, монахиня.
Кс.348 .
.•. 11едостойный иерей СВ1
1З
анныйлежалвтем1юмуzлу,а11
1l
l
w1cmвa за
неzо оzнезрачный ангел творил. . . - См. рассуждения св. Иоанна Златоус­
та о том, что благодать действует и через недостойных священников.
'/Ребы - снарочитые• церковные службы, совершаемые по известно­
му случаю, по релиmозным потребностям христиан, в отличие от служб
постоя нных, совершаемых ежедневно. Важнейшие требы - совершение
таинств, отпевание умерших, панихиды, молебн ы, освящение св. воды, ос­
вящение домов.
···" рукоположенному таинствен
н
о... - Рукоположение, или хирото­
ния, - обряд возведен ия в священнический сан в христианстве. Считает­
ся таинством, так как при возложении рук вышестоящего священнослу­
жителя на голову посвящаемого ему чудес ным образом передается
Божественная благодать.
Кс.349.
... дух веет, zде захочет, и ищет сосуда yzomoвai11
10
zol - Ср.: сДух ды­
шит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда
уходит: так бывает со всяким, рожденным от Духа• (Ин. 3:8).
Кс.352.
Радуница - день поминовения успопших на Фоминой неделе. См.
примеч. к с.255.
Кс.353 .
. "под Покров... - праздник Покрова Пресвятой Богородицы приходит­
ся на 1 октября. Ус тановлен в царствование византийского императора
Льва 111 Исавриянина (717-741) в память чудесного явления Богоматери,
распростершей над Царьградом Свой покров (омофор) - небесную защи­
ту города от обступ ивших его сарацин. В этот день св. Андрей Юродивый
и его ученик Епифаний, находи вшиеся в храме во время всенощного бде­
ния, увидели на воздухе Божию Матерь с сонмом святых. Этот праздник
отмечен особым свеличанием•. Существует акафист в честь Покрова Бо­
жьей Матери. По тради ции в русских деревнях с Покрова нач инали иг­
рать свадьбы.
Кс.354.
Начал - молитвенный обряд у раскольников. Включает семь началь­
ных поклонов: три поясных, один земной и еще три поясных. При этом чи­
таются молитвы: для малого начала - сЦарю Небесный• и сОтче 11аш •,
для большого (великого) начала - также сВерую• и сПомилуй мя•.
Кс.355.
Святцы (или месяцеслов) - список святых, которых чтит православ­
ная церковь. Составлен в порядке месяцев и дней года, когда празднуют и
чествуют каждого святого. Церковные святцы предназначены для бого­
служебного употребления и печатаются в канонике, акафистнике и мо-
- 611-
39•

питвослове. В церковных издан иях к спискам святых присоединяются
особые статьи для определения дней подвижных праздников, т.е. завися­
щих от времени празднования Пасхи. Та м же помещают кондаки и т�юпа­
ри праздников.
Собор шиелов - иначе собор сип бесплотных, а11rепьский сонм; разде­
ляется на девять чинов. По учению св. Дионисия Ареонагита, нервая три­
ада (серафимы, херув имы, престол ы) ближе всех нрочих к Богу; вторая
триада (rосподства, сипы, власти) в нопной мере выражает принцип Бо­
жестве1111ого мировпадычества; вошедшие в третью триаду (начала, архан­
гелы, ангелы) характеризуются непосредствешюй близостью к миру и че­
ловеку.
АпостО1
1
ы - двенадцать учеников Христовых, призванных возвещать
Евангелие. Христос наделяет их Своей властью.
Столпнш
ш
-
в восточном монашестве христиане-аскеты. Их духов­
ный подвиг - пребывание в молитве на •стол пе•, т.е. на любом открытом
возвышении, недоступном для посторонних. Основателем столпничества
считают Симеона Столпника (336-459). Православная церковь называет
столпниками преподобных Никиту Переяславского (XII или XI в.) и Сав­
ву Вишерского (XV в.). Пример столпничества - подвиг преподобного
Серафима Саровского, простоявшего на камне 1000 дней.
Клир - в широком смысле слова - духовенство, в узком - духовенст­
во за исключением архиереев. Иногда под клиром подразумевают причт -
церковно- и священнослужителей при опредспеююй церкви, приходской,
соборной или домовой.
Кс.357.
Начет1шки (начетчики или начетчицы) - боrосповы -старообрядцы.
У беспоповцев пользуются больш им авторитетом, так как хорошо знают
дониконовскую религиозную и в особенности богословскую литературу,
творения отцов церкви.
Путешествие сера Джона Фирфакса
по Турции и другим приме чательным странам
Впервые: Апоппон. 1910. No 5. <Отд. 3>. С. 13-64. В этом издан ии
текст сопровождался иллюстрациями С.Ю.Судейкина (о его отношениях
с Ку зми11ым см. в примеч. к •Картонному дом ику•). Заглавие звучало
иначе: Путешествие сера Джона Фирфакса по Ту рции и другим замеча­
тельным странам.
Воспроизводится по: J КР. С. 1 -94.
Кс.358.
Ауслендер Сергей Абрамович (1886- 1943) - прозаик, автор сборника
рассказов •Золотые яблоки• (М., 1908), романа •Последний спутн ик•
(М., 1913) и др.; сын сестры Ку змина Варвары Алексеевны.
Портсмут - город-порт в юго-восточ ной Англии.
Кс.359.
Дула нд - один из двух английских композиторов и лютнистов: либо
Джон Даупенд (1562- 1626), либо его сын Роберт (159 1-1641).
Вирzилий (Вергил ий) Марон Публий (70 до н.э. - 19 до н.э.) - древ­
неримский поэт, автор сборника пастушеских эклог •Буколики•, дидак­
тической поэмы •Георгики• и героического эпоса •Эне�.
- 612-

Сенека - см. примеч. к с.131.
Персель (Перселл) Ге нри (ок. 1659- 1695) - английский композитор,
органист, кпавеси11ист, автор оперы сДидона и Эней• (1689).
Кс.161
Hepmt - так же зовут собаку и в сПрикпюче11иях Эме Лебефа•. Здесь,
однако, эта кличка, упомянутая рядом с именем Сенеки, приобретает новое
звучание: Сенека, как известно, был воспитателем императора Нерона.
Гаро1пю - река во Фра11ции, впадающая в Бискайский зал ив рядом с
Севен11ам и.
Севенны - горы во Фра11ции, юго-восточная окраина Централ ь11ого
французского массива.
Кс.162.
Св. Дары - дары волхвов младенцу Иисусу Христу: золото, ладан,
мирра. Особо почитаются у катол иков.
Кс.164.
Родец (Родез) - город во Франции.
.. из Лодева дорога идет круто вниз. Мшював Клермо11, Монпелье и
Арль, мы прибwш в Марсель. - В перечислении французских городов Куз­
миным явно допущена ошибка: попасть из Лодева в Марсель через Клер­
м о11, Монпелье и Арль край11е затруднительно, так как Лодев находится в
северо-восточной части страны, недалеко от Парижа.
Кс.171
Лева юnu1�ец - жител ь Леванта (общее название стран восточного
Средизе мноморья).
Лпулей (ум. ок. 124 н э.) - древнеримский писатель и философ, автор
романа сЗолотой осел• (сМетаморфозы•), чрезвычайно высоко ценимого
Куз миным. Ку зминский перевод сЗолотого осла• вышел отдел ьным изда­
нием в 1956 г.
Чосер Джефри (1340- 1 400) - английский поэт эпохи Возрождения,
автор сКентерберийских рассказов•.
Кс.172.
Смириа (Измир) - город-порт в Ту рции, на побережье Эгейского моря.
Кс.177.
Клфешеик (кофешенк) - человек, следя щий за приготовлением кофе
и прочих горячих напитков во дворце.
Кс.186.
Михаш Арха11.гел - см. примеч. к с. 141, 280.
Кс.191•
.•.хлестнgл изо вrей CU!lьt.•• - В З КР набрано схлеснул•, в •Аполлон� -
схлыст11ул•.
ЛuвО11 - горный хребет в Ливане, идущий вдоль восто•1110го побере­
жья Средиземного моря.
А1ппшива11 - платообраз ный горн ый м ассив на территории Ливана и
Сирии.
КсЗ9З •
... безl
lр
австветюго молодого ttеловека... - В •Аполлоне• иронически:
сбезупречного•.
- 613-

Кс.395•
... начало вирZWlиевской •Энеиды•, каторая, как известно, начинается
так: Лппа vinmщue сапо... - Цитируется первый стих поэмы Виргилия
•Энеида•: сБитвы и мужа пою...• (перевод Ф.Петровского).
КсЗ97•
... отправившись к аравийскому заливу. - Имеется в виду один из зали­
вов Аравийского моря: Персидский или Аденский.
•Высокое искусст во•
Впервые: Грех. Сборник рассказов, стихотворений и статей. М.: Заря,
191 1. С.75-100 (без посвящения).
Печатается по: 3 КР. С.105-141.
Рецензируя с Грех•, Вяч.Полонский отметил, что лучшей вещью сбор­
ника сследует признать рассказ г. М.Кузмина "Высокое искусство", созер­
цательно-юмористический, - проникнутый каким-то спокойствием•
(Новая жизнь. 191 1 . .No3. Стлб.287).
Кс.406.
Гу мwzев Николай Степанович (1886-1921) - поэт, критик, лидер ак­
меизма. В период, когда был написан рассказ, Гу милева и Ку змина связы­
вали дружеские отношения, скрепленные совместной работой в смолодой
редакции• журнала сАполлон•. По одной из версий (сторонником ее яв­
ляется А.Г.Тимофесв, противником - Н.А. Боrомолов), именно Гу милев
стал прототипом героя рассказа Кости IЦетинкина. В пользу подобного
предположения, казалось бы, говорит дата свадьбы Гу милева и А.Горенко
(Ахматовой) - 10 апреля 1910 г. Однако и в облике, и в литературных
взглядах Зои гораздо более явственны черты З.Гиппиус. Кроме того, во­
прос о прототипах в данном случае хотя и любопытен, но не имеет прин­
ципиального значения, поскольку сВысокое искусство• - прежде всего
манифест Куз мина, своего рода художественное дополнение к ero знаме­
нитой статье сО прекрасной ясности• и толькопотом - сюжетное повест­
вование. И посвящение Гу милеву, отстаивавшему в развернувшихся в
1910 г. спорах о символизме те же позиции, что и Ку змин, имеет здесь
скорее эстетический, нежели биографический смысл.
Кс.407•
... переживать или переже8Ьl8ать чеховскую неврастению... - Ср. рас­
суждения о счеховском и послечеховском безвременье• в одной из куз­
минских рецензий 1910 г. (Аполлон. 1910. .No7. С.43) .
...ювеналовским... пафосом ... - Имеется в виду обвинительный пафос,
свойственный сатирам римского поэта Децима Юния Ювенала (ок. 60 -
ок. 127).
К с.409•
... Пу шкиным воспетая игла...
-
Речь идет о шпиле Адмиралтейства,
упоминаемом во Вступлен ии к сМедному всаднику• А.С.Пушкина: сИ
ясны спящие громады // Пусты нных улиц, и светла // Адмиралтейская
игла <...>• .
... не один •бобровый воратник морОЗ1
1
ой пшью серебрwzся•...
- Изме­
ненная цитата из первой гл авы с Евгения Онегина•: с Морозной пылью се ­
ребрится // Его бобровый воротник• (1, XVI).
- 614-

•..АIWlовидной дамой, высокой, zибкой с тонкими, несколько сухими чер­
тами лица, большим ртом и соломешшми локо1шми. - Достаточно узнава­
емый портрет з.rиппиус.
Кс.410.
Жоржзl
l1
liJизм - термин образован от псевдонима французской писа­
тельницы Авроры Дюдеван - Жорж Санд (1804-1876). Мужским именем
пользовалась, как извссrно, и З.Гинпиус (Антон Крайний).
... тип кентаврессы ... - В древнегреческой мифологии кентаврами на­
зы ваются полулюди-полукони.
Кс.411•
...мода на таинстве1ШЬ1Х поэтесс... испанские и рум ьтские незнаком ­
ки. . . - Прозрачный намек на литературную мистификацию Е.И Дмитрие­
вой, печатавшейся в сАполлоне• под сиспанским• псевдонимом Черуби­
на де Га бриак.
Кс.412•
.. со своей Та врической окраииы на другую. - Петербургский адрес Ку з-
мина: Та врическая, 25.
Волюм (от англ. volume, франц. volume) - том; зд.: книга.
Mise -en-scene - мизансцена (франц.).
Кс.414.
Тем а.•• полутеософСК/JЯ и отвлечен
ная
." - Тео софия - религиозно-ми­
стическое учение, в основе которого лежит идея о единении человеческой
души с божеством, о возможности непосредственного общения с потусто­
ронним миром. В начале ХХ в. эта теория пользовалась в России большим
успехом: теософией увлекались, в частности, А.Белый, Вяч.Иванов,
А.Минцлова, М.Сабашникова.
Кс.417.
«Пролог• - см. примеч. к с.11О.
«декамерон • - сборник новелл итальянского прозаика эпохи Раннего
Возрождения Джованни Боккаччо (1313-1375).
Кс.418.
С.Ауслендер - см. примеч. к с.358 и к повести с Картонный домик•.
... провел я много месяцев у веселого и строгого каноника, доныне еще
здравствующего. - Речь идет о канонике Мори, каторга Кузмин сделал
одним из персонажей сКрыльев•.
Кс.423•
... «дух праздности, уныния и любт шчалия 11.е даждь ми•... - Несколько
измененная цитата из молитвы св. Ефрема Сирина: сд;ух праздности, уны­
ния, любоначалия и празднословия не даждь ми• (см.: Православный мо­
литвослов и Псалтырь. Изд. Псковско-Печерскоrо монастыря, 1991. С.177).
Август 1910. - То , что Куэмин, вопреки обыкновению, при публика­
ции рассказа сопроводил его точной дати ровкой, лишний раз подчеркива­
ет соотнесешюсть сВысокоrо искусства• с литературными спорами 1910 г.
- 615-

Неч аянный провиант
Печатается по: З КР. С.143-157.
Кс.424•
... Ezo звезду, волхвов и вертеп... - Согласно Евангелию 1Л Матфея, в ночь,
когда родился Иисус, над Вифлеемом зажглась звезда, указавшая путь трем
волхвам с востока, шедшим к Младенцу с дарами (Мф. 2: 1-12). В Малорос­
сии существовала традиция на Рождество и святки разыгрывать этоr сюжет
в кукальных представлениях; куклы помещались в вертепе - специа;1ыюм
двухъярусном ящике, с которым можно было ходить по домам.
Кс.425 •
...лесковаа
а
qюссказов кстати•... - Речь идет о рассказах из книги 1 Jи-
калая Семеновича Лескова ( 1831-1895) сОчароваш1ый странник• ( 1873).
A propos - кстати (франц.).
Кс.426.
Ризы - верхнее церковное облачение священнослужителей. Шьются
из парчи, вытканной золотом или серебром.
Ка ноны - см. примеч. к с. 114.
Кс.429.
Иzумен - настоятель мужского монастыря.
Опасный страж
Впервые. Аполлон. 1910. No11. <Отд.3>. С.25-34.
Печатается по: J КР. С.159- 180.
Кс.43 1•
... в турzе11евской усадьбе... - Имеется в виду аромат уходящей усадеб­
ной культуры, воссозданный в романах Ивана Серrеевича Ту рrе11ева
(1818-1883), прежде всего в сДворянском гнезде• (1859).
fPuz Эдвард ( 1843-1907) - норвежский композитор, пианист, дирижер.
Был одним из организаторов межскандинавского музыкального общества
сЕвтсрпа•. Дружил с поэтом и драматургом Б.Бьор11соном, по произведе-
1шям которого создал ряд музыкальных сочинений. Организовал первый
фестиваль норвежской музыки. Выступал как музыкальный критик Твор­
ческий метод Гр ига сформировался под влиянием немецкого романтизма.
Во многом стиль его сочинений близок музыкальному импрессионизму. Ча­
сто испальзовал норвежские народные мелодии. В ряде произведений во­
ПЛIЛИЛ образы народных леrенд и сказаний (например в музыке к пьесе
с Пер Гюнт•) Тв орчество lригd составило эпоху в развитии норвежского
музыкального искусства.
Кс.433.
Фет Афанасий Афанасьевич (настоя щая фамилия Шеншин;
1820-1892) - русский поэт.
Порхав - город в Псковской губернии.
Кс.434.
Esprit/ort - вольнодумец, независимо мыслящий человек (франц.).
-
616 -

Кс.418.
Пlум тt Роберт (1810-1856) - 11емецкий композитор и музыкальный
критик, один из самых ярких представителей романтического напраме­
ния в музыке. Автор песен и рома11сов на стихи Г.Гей11е, оратории сРай и
Пери• на сюжет кииrи Т.Мура сЛалла Рук•, музыки к драматической по­
эме Дж.Байрона сМа11фред• и к сценам из сФауста• И.В.Гете. В 1844 кон ­
цертировал в Росс ии.
Фрейлейн - зд.: rувернантка-11емка.
Кс.440•
... как говорится, соко за око•. - Цитата из ветхозаветной к11иrи Левит:
сКто сделает поврежде11ие на теле ближ11его своего, тому должно сделать
то же, что он сделал: перелом за перелом, око за око, зуб за зуб; как 011 сде­
лал повреждение 11а теле человека, так и ему долж110 сделать• (Лев.
24 :19-20). Ср. слова Иисуса Христа, приведе1111ые в Ева11гелии от Мат­
фея: сВы сл ышали, что сказано: око за око и зуб за зуб. А Я говорю вам: не
противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему
и другую <...>• (Мф. 5: 38-39).
Мечтатели
Впервые: Нива. 1912. No44. С.866-873; No45. С.886-89 1; No46.
С.906-9 13; No47. С 926-933; No48. С.946-953; No49. С.966-973, .No50.
С.986-993.
Печатается 110: З КР. С.211-433.
Нс замече11ная крити ками, повесть интересна характерным для Ку з­
мина умен ием претворять события действительной жизни в ткань худо­
жествешюго произведения таким образом, что сохраняется, с одной сто­
роны, узнаваемость некоторых ситуаций, с другой - нсвозмож1юсть с
по;нюй уверенностью сказать, какой именно эпизод, из ряда одноти пных,
послужил основой для разработки сюжетной канвы повести. Ряд мотивов,
ис11ользова11ных автором, мож110 встретить и в других произведениях, и в
подлиииой его жиз11и К примеру, в стихотвор11ом цикле сТро е•, rде, веро­
ятно, отражс11а и реаль11ая история сдвойной• любви Куз мина и его пле­
мянн ицы к приказчику Го дунову, и сама по себе идея стройстве11ных сою­
зов•, нашедшая немало последователей в близких писателю кругах. Хотя
нс менее вероятн ым может показаться предположе11ие, что в сМечтате­
лях• в какой-то мере отраже11а история Веры Шварсало11 - падчерицы, а
затем и же11ы Вяч.Ива11ова. В то же время некоторые эпизоды повести,
связа1111ые с молодой супружеской парой - Зи11ой и Петей Мельниковы­
ми, вполне могут быть соотнесены с характером от11оше11ий, сложивших­
ся между А.Ахматовой и И.Гумилевым. Уз наваем и мотив дуэл и, появляв­
шийся в 11роизвсде11иях мноrих авторов - совреме1111иков Куз ми11а.
Известно, что Куз мину пришлось выступить в роли секунданта в поедин­
ке между И.Гумилевым и М.Волош иным - таком же сбезрсзультатпом •,
как и дуэль Андрея Тол стого в сМечтателях•. Упом ина11ия таинстве1111ого
союза, с которым связан Тол стой, - свидетельство того, что Ку зми11 по­
преж11сму верен своей давней мечте создать братство еди11омышле1111иков,
связанных между собой духовными 11итями.
- 617-

Естественно, читателям - да и постоя нным авторам - •Нивы• едва ли
могла показаться умскателыюй эта повесть-ребус. Оценка, высказанная в
•Ежсмссяч11ых литературных и популярно-научных приложениях к "Ни­
ве"•, вполне закономерна: от Куз мина ЖдУТ ставших уже привычными
•стилизаций•, где нет места вечным проблемам. •Нехорошо, - пишет ано­
нимный рецензент, - когда Ку змин остамяст то, в чем он так силен < . ..>.
Его почва - нс серая дсйствитслыюсть, а пряная экзотика. Ему нс к лицу
прозаический пиджак или деловой сюртук: его хочется видеть маскарад­
но-нарядным, напудренным маркизом, шаловливым арлекином или в
одежде отдаленного века, угаснувшего народа. <... > В этом весь Кузмин.
Оттого с таким вниманием и любовным участием читаешь повествование
сера Джона Фирфакса о путешествии по lурции "и другим примечатель­
ным странам" и тоскливо перелисты ваешь тягучие страницы "современ­
ной российской" повести "Мечтател и", где с лица писателя сбежала при­
вычная лукавая улыбка, и оно стало тускло и скучно. Нет, пусть Ку змип
остается прежним, каким мы его знаем, - в экзотике, в гротеске, в высоко­
артистичсской подделке под давно окаменевшие стили, в воскрешении за­
бытого, в грациозно-небрежном тоне его александрийских напевов• (Еже­
месячные лит. и поп.-научн. приложения к •Ниве•. 1913. No11.
С.488-489).
О способности автора запутать читателя писал в своей известной ста­
тье •О прозе Ку змина• Б.Эйхснбаум. В творчестве Куз мина он отмстил
две линии: забав ный, изя щный рассказчик в мелких вещах - и •загадоч­
ный, несколько сумбурный•, нс лишенный тсндс1щиозности бытописа­
тель. И в первом, и во втором случае Куз мин нс утрачивает своего ос11ов-
1юго качества: •внутрс1111сй, основной• экзоти ки, придающей его
произведениям таи11ствс1 111ость и пре11ращающсй их в •загадочный узор, в
котором быт и психология исчсза1от - как предметы в ребусе•. •Грациоз-
1юс, наивное созерцание жизн и как причудливого узора, наивное в самой
тенденциозности, - вот пафос Ку змина•, - считал критик (Жизнь искус­
ства. 1920. 29 сентября. No569. С.1).
Кс.441.
Postscripшm - букв.: после написанного (лат.).
Кс.450.
Ве//е saJUr - зд.: невестка (франц.).
Кс.455.
Мюссе Альфред де (1810- 1857) - французский поэт-романтик, автор
романа •Исповедь сына века•, отличающе1-ося глубиной психологическо­
го анализа.
Бальзак Оtюре де (1799-1850) - французский прозаик, автор эпопеи
•Человеческая комедия•, вклю•1ающсй 90 романов и рассказов, в которых
реалистически воссоздана жизнь французского общества с 1816 по 1848 гг.
Кс.456.
...по на.левкашен11ой .. доске. . . - Левкас - бел ый грунт для иконной и
настенной живописи. Иконный левкас состоит из белого порошка мела
(иногда гипса) и животного клея. Наносится в несколько слоев на проклс­
е1111ую поверхность доски, обы чно липовой, реже сосновой, еловой или ду­
бовой. Часть поверхности доски может быть покрыта золотом, серебром
- 618-

или сдвойником• (зо11ото с серебром). С лицевой стороны - там, где рас­
полагается сюжет, - делают плоское углубление, обрамленное выступом.
Серафим (в переводе с дрсвt1ееврсйского спламенный•) - самое выс­
шее из духовt1ых существ, ближе всех стоящее к Богу. Часто серафимов
изображают как херувимов: человеческий лик, окруженный шестью кры­
лья ми красного цвета
Кс.458 •
... в пист1ии говорится - отлепится, мол, и прw�епится. - Имеются в
виду слова из книги Бытия: сПотому оставит человек отца своего и мать
свою и прилепится к жене своей; и будут [два] одна плоть• (Быт. 2:24), по­
вторенные и в Евангелии от Матфея: спосему оставит человек отца и мать
и прилепится к жеt1е своей, и будут два одною плотью, так что они уже не
двое, но одна плоть• (Мф. 19:5-6)
Афон - Афонская гора, Святая Го ра. Находится на гористом полуост­
рове, выходящем в Эгейское морс. Одно из самых высоко чтимых мест
восточного православного мира. На Афоне 20 больших монастырей, 12
скитов и около 700 отдел ьных кел ий. Жеt1щины в эти места недопускают­
ся, t1ет и живот ных женского пола.
... 11а мотив сТрансвш�ь, Тр а11свш�ь .." - Имеется в виду несня t1еизвест-
1юго автора, популярная в России в период англо-бурской войны
1899-1902 гг.: сТр ансвааль, Тра нсвааль, страна моя, // Го ришь ты вся в ог­
не! // Под деревом развесистым // Задумчив бур сидел• и т.д. (цит. по за­
писи В.Е.Гусева, сделанной в Костромской области в 1959).
Псш�мы - см. примеч. к с.296.
Кс.459.
Птичка Божия 1re :тает // llи заботы, 1ш труда..
- Строки из поэмы
А.С.Пушкина сlJ,ыrан ы•.
Кс.465.
Отел
л
о - герой одноименной трагедии У.Шекспира, написанной в
1604 г. Сюжет заимствован из сборника италья нских новелл Джиральди
Чи11тио сЭкатомити•.
Кс.471.
Ки 11оварь - ярко-красная минеральная краска (сернистая ртуть), ис-
пользуемая в иконописаt1ии.
Охра (вохра) - краска неяркого желтого цвета.
Кс.472.
Каз анская - икона Божьей Матери. В 1710 г. чтимый список иконы
поставлен в Петербурге, в XIX в. перенесен в новопостроенный Казан­
ский собор.
Клирос - правая и левая стороны солен - возвышения на несколько
ступеней от пола в основной части храма, где во время богослужения сто­
ят кл ирики - чтецы и певчие.
Лнтифт1 (от греч. antiphonos - звучащий в ответ, вторящий) - в цер­
ковном богослужении попеременное пение двух хоров.
Кс.475.
cZauberfliJt.e• - с Волшебная флейта•, опера В.А.Моцарта, написанная
им в последний год жизt1и (1791). Внешне похожа на комическую оперу
(зипгшпиль), но по сути является философской сказкой-притчей, про­
никнута просветител ьскими идея ми.
-
619 -

Кс.476.
•Будто Фауст в zор1шце Гретхт1/" - Имеется в виду эпизод из пер-
вой части сФауста• И.В.Гете.
Драпри - толстая занавеска со складками, портьера, драпировка.
Кс.480.
Арматура - военные доспехи, развешанные по стенам.
Кс.482.
C1'Эmum - каток (от англ. skate - кататься на коньках).
Кс.49 0.
Bel/e tante - зд.: тетушка жены (франц.).
Кс.495.
Литейньlй - Литейный проспект в Петербурге.
Кс.49 7.
Шу берт Франц (1797-1828) - австрийский композитор, первый
крупный представитель музыкального романтизма. Центральное место в
его творчестве занимает песня для голоса с фортепиано. Шуберт рефор­
мировал жанр песни, наполнил се глубоким содержанием. Множество пе­
сен написал на стихи И В.Гете (в их числе сГретхен за прялкой•, •Лесной
царь•), Ф.Шиллера и др. поэтов. Среди них У. Шекспир (•Утренняя сере­
нада•) и В.Скоп ( cAve Maria• ). Сочинял зиш·ш пили и симфонии; фортс­
пья1111ые сонаты; экспромты и музыкальные моменты - первые романти­
ческие миниатюры, близкие сочинениям Ф.lllопена, Р.Шумана, Ф.Листа
Кс.498•
... •Я другому omiJaн.a // И буду век ему вер1ш".. - Цитируются слова
Тат ья ны из восьмой главы романа А.С.Пушкина •Евгений Оиеги11•. сНо
я другому отдана; // Я буду век ему верна• (8, XLVll).
Кс.501.
•Оатний сон" - стари нный вальс, автор неизвестен .
•.• Cl
l
ezкa пакло11Я
Я
свой стаи. - В З КР опечатка: сстакан•.
Кс.502.
Solo - один (итал.).
Кс.504.
Кузьма (Козьма) Прутк ов - коллективный псевдоним, под которым
А. К.Толстой и братья Жемчужниковы публиковали в периодике
1850-1860-х rr. сатирические стихи и глубокомысленные афоризмы типа
цитируемого здесь.
Кс.506.
JJaute pas
si
on - высокая страсть (франц.).
Кс.514.
Лист Ференц (181 1-1886) - венгерский композитор, пианист-вирту­
оз, дирижер, музыкалыю-обществе1111ый деятель. Среди сочинений -
симфонии (в том числе по сФаусту• И.В.Гете и с Божественной комеди и•
Данте), сонаты для фортеп ьяно, романсы на стихи [Гейне, И.В.Гете,
М.ЮЛермо1гrова.
-
620 -

Kc.5!J7•
... о которой поет Кармен ... - Речь идет о хабанере (испанская народ­
ная песня-танец) сУ любви, как у пташки, крылья ... •, исполняемой Кар­
мен в первом акте одноименной оперы Ж.Бизе (1875).
Кс.54
4
•
... к обществу свальных каменщиков•...
-
Слово fre
e
-masoп, то есть
сволы1ый ка менщик•, перешло в другие европейские языки из а11rлий­
скоrо. Согласно одной из легенд о происхожде11ии масонства, существо­
вал могущсстве1111ый союз строителей, разъезжавших по Европе с особы­
ми полномоч иями от папы и воздвигавших дворцы и соборы по
принципам тайной архитсктур11ой науки, привезенной с Востока. Их уси­
лиями якобы и создан всемир11ый социально-филантропический союз.
К с.545 •
..две старушки Гамбак овы.
-
Еще раз обратим внимание на замкну­
тость мира кузминской прозы: две сестры Га мбаковы, Павла и Зинаида,
уnомя11уты в сНеж11ом Иосифе•, брат и сестра Настя и Костя Га мбаковы -
в сОпас11ом Страже•.
Kc.55!J.
Августин Блаженный (354-430) - один из самых ярких представите­
лей древней Церкви христиа11скоrо Запада. Труды ero (им 11аписа110 232
книги) оказали влияние на сред11евековое катол ичество и на развитие ре­
лигиозной мысли в новое время, идеи Августина нашли отражение в про­
тестантизме. Оригинальна личность этоrо религиозноrо мыслителя, в ду­
ше котороrо соединились противополож11ые начала: ощущение радости
бытия - и высшее напряжение духовных сил, отрече11ие от себя и от мира;
живость и непосредственность переживаний - и склонность к напряжен­
ной рефлексии, самоанализу. Особое роль в у•1ении Августина отведена
любви. Чтобы вернуть человечество 11а путь спасения, считал он, необходи­
мо не подчинение истине, но любовь к Богу, дающему веру и блаrодать.
Керубино - персонаж оперы В.А.Моцарта сСвадьба Фигаро• (1786).
Речь идет о ero арии из второrо акта - сСердце волнует.. . •.
Кс.558.
Панихида - заупокойная церковная служба, совершается над телом
умершеrо на 3-й день (отпевание), затем на 9-й и 40-й день и в годовщину
смерти. Панихида облегчает страдания умерших rрсш11иков
Молебен о здравии - церковное боrослужение, просителыюе или бла­
rодарственное, обращенное к Го споду, Боrородице или святым Может со­
вершаться в храме или на дому.

СОДЕРЖАНИЕ
В.А .Левак. Проза и эссеистика М.А .Кузмина
5
КРЫЛЬЯ
71
П РИКЛ ЮЧЕНИЯ ЭМЕ Л ЕБЕФА
146
КАРТОННЫЙ ДОМИК
192
НЕЖН ЫЙ ИОСИФ
217
ПУТЕШЕС Т ВИЕ СЕРА ДЖОН А ФИРФАКСА ПО
ТУРЦИИ И ДРУГИМ П РИМЕЧАТЕЛ Ь Н ЫМ
СТРАНАМ
358
• ВЫСОКОЕ ИСКУССТВО•
406
НЕЧАЯННЫЙ П РОВИАНТ
424
ОПАСН ЫЙ СТРАЖ
431
МЕЧТАТЕЛ И
442
Комм ентарии
560

Михаил Алексеевич Кузмин
ПРОЗА И ЭССЕИСТИКА. В 3-х томах
Т.1
.
Проза 1906-1912 rr.
Составители Е. Домоzацкая, Е. Ле вак
Ответственный за выпуск О. Разум ен:ко
Компьютерный дизайн верстки Ф. Домоzацкuй
Те хническое редактирование и
компьютерная верстка Н. Ро zатко
Корректор Л. Веденеева
Информационный спонсор -
радиостанция «Эхо Москвы»
ЛРNo064478 от 26.02.96 г.
Подписано в печать 12.05 .99 . Формат 84х1 08/32
Печать офсетная. Гарнитура Петербург
Усл .-печ.л . 32,76. Тираж 3000 экз. Заказ No 1440 .
Издательство 4Аграф•
129344 , Москва, Енисейская ул" 2
E-mail: agraf.ltd@g23.гelcom.ru
http://ww
w
.infoline.ru/g23/57 11
Отпечатано с готовых диапозитивов
в ГИ ПП 4Вятка• 610044, г. Киров, ул. Московская, 122