Психофизиология - Кроль В.М., Виха М.В.

Глава. 1.2. История развития психологического знания
Раздел II. Ощущения и первичное восприятие
Глава 2.2. Характеристики основных анализаторных систем человека
Глава 2.3. Закон Вебера: объективное измерение субъективных ощущений
Темы и вопросы для семинаров и самопроверки
Раздел III. Зрительное восприятие: предобработка в структурах глаза
Глава 3.2. Качество оптики человеческого глаза и изобразительные стили
Глава 3.3. Общий очерк структуры и функции сетчатки глаза
Глава 4.2. Характеристики точек фиксации при рассматривании простых фигур. Иллюзия Мюллера – Лайера
Глава 4.3. Движения глаз: удержание изображения в зоне ясного видения
Глава 4.4. Движения глаз и «оптическое искусство»
Раздел V. Зрительное восприятие: предобработка в структурах мозга
Глава 5.2. Топография отображения поля зрения в первичной зрительной коре
Глава 5.3. Представление сложных контуров в виде отрезков прямых в зрительной коре мозга
Раздел VI. Восприятие как интерпретация и «бессознательное умозаключение»
Глава 6.2. Мгновенное узнавание – длительный и сложный процесс
Глава 6.3. Может ли взрослый человек увидеть «все заново»?
Глава 6.5. Сложные фигуры двойственного истолкования
Глава 6.6. Простые неоднозначные фигуры двойного истолкования
Глава 6.7. «Ваза или два профиля». Проблема «фигура – фон»
Глава 6.8. Гештальт-психология и организация восприятия
Глава 6.9. Интерпретация художественного материала при восприятии картин
Глава 6.11. Что мы видим в «чернильных пятнах»? Тест Роршаха
Глава 6.12. Зрение – часть мыслительной деятельности
Глава 6.13. Иллюзии как ошибочные интерпретации
Раздел VII. Этапы и механизмы процесса узнавания
Глава 7.2. Маскирующий тахистоскоп – инструмент «растяжения» процесса узнавания
Глава 7.3. Этапы зрительного узнавания: простые формы
Глава 7.4. Этапы зрительного узнавания: текстуры
Глава 7.5. Фрагментарность восприятия стабилизированных изображений
Глава 7.7. «Ключевые» стимулы в поведении животных
Глава 8.1. Понятие визуального класса. Инвариантность восприятия
Глава 8.2. «Поисковая» модель зрительного узнавания
Глава 8.4. Стратегии работы «поисковой» модели узнавания
Глава 8.5. Контекстность узнавания. Эффект преобладания объекта
Глава 8.6. Редуцированное эталонное описание. Частичное «доучивание» в процессе узнавания. Текущее описание
ПСИХОЛОГИЯ ПАМЯТИ
Часть 1. Феномены памяти
Глава 9.2. Характеристика памяти как феномена
Глава 9.4. Декларативная и процедурная память
Глава 9.6. Семантическая, или вербальная, память 1% Часть 2. ПОДХОДЫ К ИЗУЧЕНИЮ МЕХАНИЗМОВ ПАМЯТИ
Глава 9.7. Кратковременная память: последовательные образы и иконическое запоминание
Глава 9.8. Долговременная память: оценки объема
Глава 9.9. Способы запоминания, используемые людьми с выдающейся памятью
Глава 9.11. Количественные оценки параметров запоминания и забывания
Глава 9.12. Представления о временной организации памяти: амнезии
Глава 9.14. Изменение формы и размера синаптических структур. Механизмы индивидуального долговременного запоминания
Раздел X. Мышление и творчество
Часть 1. Интеллектуальные операции
Глава 10.2. Обучение у одноклеточных организмов
Глава 10.3. Условно-рефлекторное поведение
Глава 10.4. Механизмы образования ассоциативных связей
Глава 10.5. Пластичность инстинктивного поведения насекомых
Глава 10.6. Ограниченность обучения, ритуалы и суеверия
Глава 10.7. Элементы решения проблемных задач в экспериментах с животными
Глава 10.9. Основные операции и процедуры мышления
Глава 10.11. Формально-логические модели механизмов мыслительных процессов
Глава 10.13. Построение, анализ и оценки мысленных планов деятельности
Глава 10.14. Внимание и сознание как необходимые компоненты процесса планирования
Глава 10.16. Поверхностные и глубинные структуры языка
Глава 10.17. Языковые характеристики высших животных
Глава 10.19. Характерные особенности творческого процесса
Глава 10.20. Сравнение интеллектуальной и творческой деятельности
Глава 10.21. Примеры творческого мышления при решении задач
Глава 10.22. Эвристические методы мышления
Глава 10.23. Индивидуальность мышления. Энтимемы
Раздел XI. Психология человеческой личности
Часть 1. Способности. темперамент. характер
Глава 11.2. Личность человека и специфика творчества
Глава 11.3. Изобразительное искусство – то, что «видит», или то, что «знает» художник?
Глава 11.4. Интеллектуальные и творческие способности
Глава 11.5. Тестирование интеллектуальных способностей
Глава 11.6. Тестирование творческих способностей
Глава 11.7. Вопросы теории выявления и измерения способностей
Глава 11.12. Соотношение нормальных и девиантных типов характера
Глава 11.13. Пример практического самоопределения типа характера
Глава 11.14. Психофизиологические корреляты личностных факторов
Глава 11.17. «Новые» мотивации, планирование деятельности и корни духовных ценностей
Глава 11.18. Эмоции как механизм регуляции мотивационной деятельности
Глава 11.19. Способы выражения и измерения эмоций в процессе общения
Глава 11.20. Эмоции и язык социально значимых жестов и поз
Глава 11.21. Роль полушарий мозга в осуществлении различных сторон эмоционального поведения
Глава 11.24. Истоки межличностного общения и социально обусловленных чувств
Глава 11.25. Индивидуальное общение как необходимая основа возникновения чувств
Глава 11.27. Настроения, стрессы, аффекты
Глава 11.28. Отражение характеристик эмоционально-волевой сферы в языке творчества
Глава 11.29. Личностные факторы и психоанализ
Глава 11.30. Переключение энергии и механизмы сублимации у животных и человека: церемонии, ритуалы, истоки культурных традиций
Глава 11.31. Психологические аспекты этики и этикета
Глава 11.32. Неврозы как следствия дефектов функции защиты
Глава 11.33. Нейронные механизмы мотиваций и эмоций
Глава 11.34. Примеры нарушения механизмов эмоционально-волевой сферы: психогенные анорексия и булимия
Глава 11.35. Нейронные механизмы стрессов и аффектов
Глава 11.36. Роль мотивационного потенциала в формировании поведения человека
Автор: Кроль В.М. Виха М.В.
Теги: психология физиология
ISBN: 978-5-406-03282-4
Год: 2017
Похожие
Основы общей психологии
Общая психология. Тесты. Том 3. Субъект познания. Книга 1
Психофизиология цветового зрения
Об историческом пути психофизиологии
Текст
                    ПСИХОФИЗИОЛОГИЯ
В.М. КРОЛЬ, М.В. ВИХА
УЧЕБНОЕ ПОСОБИЕ
ПСИХОЛОГИЯ КАК НАУКА
ОЩУЩЕНИЯ И ПЕРВИЧНОЕ ВОСПРИЯТИЕ
ЗРИТЕЛЬНОЕ ВОСПРИЯТИЕ: ПРЕДОБРАБОТКА В СТРУКТУРАХ ГЛАЗА
ДВИЖЕНИЯ ГЛАЗ
ЗРИТЕЛЬНОЕ ВОСПРИЯТИЕ: ПРЕДОБРАБОТКА В СТРУКТУРАХ МОЗГА
ВОСПРИЯТИЕ КАК ИНТЕРПРЕТАЦИЯ И .БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ УМОЗАКЛЮЧЕНИЕ.
ЭТАПЫ И МЕХАНИЗМЫ ПРОЦЕССА УЗНАВАНИЯ
МОДЕЛИРОВАНИЕ ПРОЦЕССА ЗРИТЕЛЬНОГО УЗНАВАНИЯ
ПСИХОЛОГИЯ ПАМЯТИ
МЫШЛЕНИЕ И ТВОРЧЕСТВО
ПСИХОЛОГИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ЛИЧНОСТИ

В.М. КРОЛЬ, М.В. ВИХА
ПСИХОФИЗИОЛОГИЯ
Рекомендовано
УМО по классическому университетскому образованию
в качестве учебного пособия
для студентов высших учебных заведений,
обучающихся по специальности ВО «Психология»
и направлению подготовки ВО «Психология»
КНОРУС • МОСКВА • 2017

Рецензенты:
В.В. Шульговскнй, заведующий кафедрой высшей нервной деятельности
биологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, д-р биол. наук, проф.,
М.А. Лукацкий, заведующий кафедрой педагогики и психологии Московского
государственного медико-стоматологического университета им. А.И. Евдокимова,
чл.-корр. Российской академии образования, д-р пед. наук, проф.
Кроль В.М., Виха М.В.
Психофизиология : учебное пособие / В.М. Кроль, М.В. Виха. — М. :
КНОРУС, 2017. - 504 с. - Ил. - (Бакалавриат).
ISBN 978-5-406-03282-4
Специфика книги состоит в совместном рассмотрении фактов, теорий,
механизмов современной психологии и иллюстрирующих их особенностей
изобразительного творчества. Представлены основные факты, теории,
нейронные и молекулярные механизмы основных разделов современной
психофизиологии. Материал учитывает специфику преподавания основ психологии
в современном учебном заведении. Особенностью данного пособия является
многоплановость изложения материала, при которой основные явления
психологии описываются с учетом их этологических, нейрофизиологических,
информационных и эстетических аспектов.
Соответствует ФГОС ВО 3+.
Кроль Владимир Михайлович
Виха Марина Владимировна
ПСИХОФИЗИОЛОГИЯ

ПРЕДИСЛОВИЕ
Отличительной особенностью данной книги является
совмещение в рамках одного учебного пособия основных фактов и теорий
современной психологии и их психофизиологических механизмов.
Кроме того, ведется совместное рассмотрение характеристик
восприятия, памяти, мышления, эмоций, других сторон личности
человека и связанных с ними особенностей художественного
творчества. Одной из «стержневых» идей курса является
иллюстрирование ряда этапов восприятия и мышления примерами различных
художественных текстов и стилей изобразительного искусства.
Различные стили изобразительного искусства рассматриваются при
этом как акцентированные проявления тех или иных
психологических механизмов художника. Именно в таком «ключе»
рассматриваются в пособии результаты творчества наиболее ярких
представителей экспрессионизма или кубизма, фовизма или символизма.
Учебное пособие направлено на многоуровневое изложение
основных эффектов, феноменов, теорий, составляющих объем
психологического знания. Основные психофизиологические механизмы,
феномены и эффекты рассматриваются в тексте с разных сторон и
на разных уровнях подробности, с учетом механизмов, аналогий,
теоретических знаний из областей нейропсихологии, физиологии
высшей нервной деятельности, молекулярной биологии, этологии,
искусственного интеллекта. Общий стиль изложения учебного
материала состоит в постепенном продвижении от основных
явлений, фактов, эффектов и феноменов данного раздела к теориям и
механизмам, объясняющим эти факты и явления.
Читатель может быть уверен в том, что вопросы для семинаров
и самопроверки, помещенные после каждого большого раздела или
его части, имеют существенное значение для усвоения основных
проблем соответствующего раздела, а также не сомневаться в том,
что в тексте раздела присутствуют ответы на приведенные вопросы.
Выполнение ряда теоретических и экспериментальных
исследований проведено при поддержке Российского гуманитарного
научного фонда.
Авторы

Раздел I
ПСИХОЛОГИЯ КАК НАУКА
ГЛАВА 1.1. ПСИХОЛОГИЯ КАК НАУКА.
МЕСТО ПСИХОФИЗИОЛОГИИ В СИСТЕМЕ
ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО ЗНАНИЯ
Зададимся вопросом: существует ли хотя бы одна область
нашей жизни, не нуждающаяся в психологических знаниях?
Психология буквально пронизывает все стороны нашего поведения.
Изучение законов психологии помогает понять, что такое чувства, как
бороться со стрессом или депрессией, зачем человеку нужны
эмоции, как справиться с агрессивностью и т.д., т.е. психология
помогает искать ответы на многие актуальные для нас вопросы.
Рассматривая место психологии в системе современных наук,
мы видим, что она находится на перекрестье гуманитарных и
естественно-научных знаний. Это и неудивительно, ввиду того что
психология представляет собой науку о душе, а объектом ее
изучения является психика, духовная сущность человека. С такими
науками, как физика или биохимия, психология связана путем
использования методических разработок, приемов, аппаратуры; с
другими, такими как социология, философия, педагогика, —
благодаря наличию общих методологических и идеологических
подходов; с третьими, такими как медицина, — на основании своих
прикладных результатов. В сугубо прикладном плане, интересующем
художника, живописца или скульптора, психология интересна тем,
что помогает познавать внутренние законы и механизмы
художественного творчества личности.
Методы, используемые в психологии, также разнообразны, как
и основные направления ее изучения. Важно, что при этом все
методы представляют собой объективные способы изучения
различных сторон психики. Объективность методов необходима не только
для исследования тела человека. Не менее важны объективные
методы для изучения таких субъективных, духовных сторон человека,
4

как его личность, характер, моральные и нравственные правила,
чувства, художественные склонности. Для изучения различных
сторон психической деятельности человека используются
теоретические методы математики, физики, в том числе методы
компьютерного и математического моделирования. Экспериментальная
психология использует огромное количество методов, основанных на
модификациях методов физики, химии, биохимии.
ГЛАВА 1.2. ИСТОРИЯ РАЗВИТИЯ ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО
ЗНАНИЯ
Душа (psyche) и наука (logos) — так, начиная с XIV—XVI вв., на
основании греческих слов определялась сущность психологии. В
современном понимании следует говорить о психологии как о
науке, изучающей доступные измерению проявления души. В качестве
иллюстрации глубины корней, определяющих измерение как
неотъемлемый элемент изучения души вообще и творчества в
частности, приведем картину «Бог измеряет мир циркулем»,
содержащуюся в Морализованной Библии, изданной около 1250 г. (рис. 1.1).
Вообще древний человек относил к проявлениям души самые
разные явления психики. Разные проявления жизни вызывали у
людей живой интерес. Например, в трудах Платона и его учеников
к душевным явлениям относились мужество (в современном
смысле — воля), разум, вожделение (современные страсти, эмоции,
мотивации). При этом мужество размещалось в груди, разум — в
голове, вожделение — в брюшной полости. По-видимому, наиболее
древнее и наиболее «расширенное» понятие о душе связано с
философией анимизма (от лат. anima — дух, душа). Анимизм
утверждал всеобщую одухотворенность мира, т.е. наличие души у всего,
что существует на свете (рис. 1.2). В образном смысле мы и сейчас
можем сказать о «душе цветка» или «душе камня». Термин
«психология», таким образом, не только пришел на смену понятия
«душа», но и существенно более точно определил содержание этой
науки как области, изучающей высшие проявления работы
нервной системы живых существ.
Вопросы о том, что представляет собой душа человека, каковы
законы мышления, какова связь души и тела, задавали себе еще
древнегреческие философы, жившие в IV—V вв. до н. э.
Аристотель впервые дал определение души как самостоятельной, но
неотделимой от тела сущности, сути и цели живого тела. Правда, это
определение скорее касалось первой и второй ступеней: раститель-
5

Рис. 1.1. «Бог измеряет мир циркулем» (из Морали зованной Библии, около 1250 г.)
(по 40: 84)
ной и животной души. Душа третьей ступени развития — разумная
или человеческая — божественна и отделима от тела. Платон в
учении о душе также говорил о бессмертном переселении душ.
В этом контексте философами древности уже тогда ставились
вопросы о закономерностях познавательной, эмоциональной и
волевой деятельности человека, о сущности сознательного и
бессознательного, о том, воспринимаем ли мы реальный материальный
мир или этот мир рождается только в нашем сознании и
воображении.
6

У^-Л
Рис. 1.2. Пример анимистического изображения. Наскальное изображение колдуна
в пещере Трех братьев, Франция
Формирование психологии как самостоятельной науки,
отделенной от философии, началось где-то с середины XVI в., когда
люди, занимающиеся психологией, все в большей степени начали
опираться в своих выводах и рассуждениях на экспериментальные
результаты. Однако по-настоящему научная психология появилась
в конце XVIII — начале XIX в. Школы научной психологии
особенно активно развивались в течение XIX в. и их становление во
многом коррелировало с прогрессом таких наук, как физика,
химия, математика. От этих наук психология получала не только
новые идеи, связанные с экспериментально-логическими
принципами изучения психики, но и методы, с помощью которых
проводились эти изучения.
Одна из таких школ получила название школы структурализма,
в связи с тем, что в основе ее методологии лежал принцип
возможности выделения отдельных структур (простых и сложных
элементов) психики, доступных изучению. Здесь прослеживалась явная
аналогия с возможностями изучения отдельных молекул и атомов в
неживой природе.
Школа функционализма больше внимания обращала на вопросы
деятельности разума, позволяющей ему адаптироваться к
постоянно меняющейся внешней среде. На развитие этой школы большое
влияние оказала теория эволюции Ч. Дарвина. Действительно,
если тело в процессе эволюции приспосабливается к меняющимся
7

условиям среды, почему мы должны отказать в этой способности
разуму?
Можно считать, что, несмотря на определенную и далеко не
всегда оправданную конкуренцию структурализма и
функционализма, обе эти школы послужили хорошей основой для более
поздних школ, развивавшихся с начала XX в.: бихевиоризма,
гештальт-психологии и психоанализа. Методология школы
бихевиоризма (от англ. behavior — поведение) основана на изучении внешнего
поведения живых существ, без обращения особого внимания на
внутренние, скрытые от глаз наблюдателя процессы. Девизом и
теоретической основой бихевиоризма служила формула
«стимул — реакция». Любые психологические феномены
рассматривались в терминах разных стимулов и ответных реакций (СР-психо-
логия).
Активное развитие бихевиоризма во многом было основано на
его противопоставлении методам интроспекции. Эти методы были
особенно развиты в эпоху «ранней» психологии и заключались в
самоанализе и субъективном наблюдении за собственными
мыслями и чувствами, в условиях отсутствия способов объективной
(приборной) регистрации процессов. Требование объективной
регистрации любых актов сложного поведения представляет собой
очевидный плюс бихевиоризма. Минусом этого подхода, очевидно,
является определенный примитивизм при истолковании сложных
актов поведения человека как цепочки элементарных условных
рефлексов. Фактически важнейшим вкладом в теорию
бихевиоризма послужили работы психологов, изучавших свободное поведение
животных в специальных клетках (Д. Уотсона, Б. Скиннера), и
работы И.П. Павлова по исследованию условно-рефлекторного
поведения животных.
Иллюстрацией подхода бихевиориста к изучению поведения
может служить эксперимент Уотсона по развитию поведения
младенца. Эмоцию страха (замирание и последующий громкий плач) у
младенца вызывают лишь два безусловных стимула: резкий звук и
потеря опоры. При сочетании их, например с показом пушистого
белого кролика, этот стимул вскоре также будет вызывать реакцию
страха.
Если школа бихевиоризма, так сказать, родилась из изучения
внешнего поведения животных, то другая не менее знаменитая
школа начала XX в. — школа гештальт-психологии — развилась в
основном как результат наблюдений за процессами зрительного
8

восприятия и мышления человека. Основные положения
гештальт-психологии (от нем. Gestalt — форма) основаны на теории
«хороших» форм, соответствующих принципам организации
структурных единиц мозга. Законы гештальт-психологии
формулировались в виде так называемых факторов восприятия (в
основном зрительного восприятия), которые способствуют группировке
отдельных элементов в фигуры, воспринимаемые как единые,
целостные формы (гештальты). Такими факторами являлись:
«фактор близости», «фактор сходства», объединяющие близко
расположенные или похожие элементы (даже разных фигур) зрительного
поля в единый целостный гештальт; «фактор хорошего
продолжения» и т.д.
Психология
труда
Психология
менеджмента и
управления
^Психологическое
^нсультирование
Психология
спорта
Психология
творчества
Бизнес-
психология „
Психология
искусства
Возрастная
Психотерапия^ V^ психология „
^Педагогическая^
психология^СПсихофизикО/( Инженерная )/ СКосмическая
^ ^" v психология J\ V психология ^
Социальная
психология^
Шсихофизиология)
Молекулярная^
психология.
Военная
психология
^атопсихология)\СПсихогенетика;
[Зоопсихология}
I о I
Когнитивная
^психология.
Рис. 1.3. «Дерево психологии»: основные области

Школа психоанализа развивалась на стыке XIX—XX вв. Ее
основатель 3. Фрейд первоначально ставил задачу лечения
истерических неврозов путем проникновения в подсознание человека.
Фрейд использовал метод свободных ассоциаций, прося пациента
говорить все, что приходит ему в голову, и пытаясь переводить тем
самым бессознательные, часто запретные желания в явную форму.
Современный психоанализ разрабатывает как вопросы теории
личности, так и методы психотерапии.
Для описания основных черт психологии как предмета
рассмотрим схему основных областей, изучающих разные аспекты
психологии как «науки о душе» (рис. 1.3).

Раздел II
ОЩУЩЕНИЯ И ПЕРВИЧНОЕ
ВОСПРИЯТИЕ
ГЛАВА 2.1. ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ ВОСПРИЯТИЯ И ОБРАБОТКИ
ИНФОРМАЦИИ
В ходе обычной жизни на наш внутренний мир, наше сознание
и подсознание постоянно воздействуют потоки различных
ощущений. Входными воротами мира, воротами, через которые в мозг
проникают потоки информации, являются рецепторные системы.
Именно рецепторные системы и обрабатывающие их данные
анализаторные структуры порождают наши внутренние ощущения,
воспринимаемые подсознанием и сознанием (рис. 2.1). Анализ
работы рецепторных и анализаторных систем представляет собой
важный раздел понимания интеллектуальной и эмоциональной
деятельности человека. Для того чтобы не только осознать, но и
почувствовать, насколько важны рецепторные и анализаторные
системы для жизнедеятельности человека, стоит задаться
вопросом: что произойдет с человеком при искусственном выключении
рецепторных систем, при отключении человека от мира?
Серьезность вопроса, может быть, не ощущается сразу, потому
что мы настолько привыкли к постоянным потокам информации,
Внешняя
информация
Рецепторы
(датчики)
Анализаторные
системы
Внутренние
ощущения
И нтеялектуальные
операции
по
интерпретации
ощущений
Рис. 2.1. Потоки внешней информации воспринимаются рецепторами (иначе
сенсорами, от лат. sensu — чувство), а затем превращаются во внутренние ощущения,
понятия и мысли в результате работы рецепторных, анализаторных и
интеллектуальных систем
11

что часто забываем об их существовании. Тем не менее проблемы
дефицита сенсорных ощущений или, как говорят, «сенсорного
голода» проявляются при изучении предельных возможностей
человека, длительно находящегося в условиях замкнутого пространства,
невесомости, космического полета, плавания на подводной лодке и
т.д. Для моделирования ощущений, возникающих в таких
условиях, проводились эксперименты с добровольцами.
Облепленных разнообразными датчиками контроля
добровольцев помещали в темное, звуконепроницаемое помещение, в
подогретую до нормальной температуры тела соленую воду. Кроме того,
так или иначе этих людей лишали возможности двигаться — их об
этом либо просили, либо помещали в условия ограничения
движений. Таким образом, людей лишали не только зрительных и
слуховых ощущений, но также создавали дефицит температурной,
тактильной (телесной) чувствительности, дефицит сигналов от
вестибулярных, мышечных и других типов рецепторов.
Как выяснилось, полное отсутствие каких бы то ни было
ощущений возникает у человека через считанные минуты после
лишения его всех сенсорных сигналов. Результаты такой полной депри-
вации, т.е. лишения человека притока любой информации, просто
трагичны. Из описаний добровольцев следует, что в состоянии де-
привации человек полностью теряет ощущения, говорящие о
положении тела, он не понимает, согнуты ли его руки или ноги, есть ли
они вообще у него. Очень быстро человек перестает
ориентироваться во времени и пространстве, теряет представления об
окружающем его мире, о ситуации, в которой находится, теряет
возможность думать, вспоминать. И все это происходит на фоне
различных галлюцинаторных явлений. Таким образом, лишение
сенсорной информации (депривация) сопровождается серьезными
нарушениями мыслительной деятельности. Компенсаторные
воздействия, связанные с обеспечением выхода человека из состояния
сенсорного дефицита, занимают много времени и требуют
специальных усилий и процедур.
Резюмируя, можно сказать, что основные, крупные этапы
обработки внешних сигналов заключаются в восприятии,
интерпретации и дальнейшем принятии решений о способах поведения и
реагирования на эти сигналы. При этом каждый из этих этапов
должен быть разделен на множество сложно упорядоченных стадий и
процедур. В частности, восприятие включает в себя процессы
приема информации, в том числе обнаружение сигналов, их
различение, процедуры, связанные с опознанием и описанием
огромного количества характеристик сигнала.
12

Уже начальное обнаружение сигнала неразрывно связано с
необходимостью описания каких-то его характеристик, точнее
говоря, оно именно в этом и заключается. Обнаружение обозначает
выделение сигнала из общего фона, причем этот процесс тесно связан
с различением, т.е. с раздельным восприятием этого и других
сигналов в пространстве и времени. Дальнейшее опознание связано с
анализом и описанием существенных признаков объекта (сигнала),
проведением его узнавания, т.е. отнесением объекта к одному (или
нескольким) классам.
Естественно ожидать, что осуществление каждого из этапов
восприятия может в той или иной степени акцентироваться
личностью художника. Более того, результаты этапов восприятия могут
по-разному интерпретироваться художниками, что определяется
типом характера, темпераментом, настроением человека. Можно
полагать, что появление различных художественных стилей, в
частности, таких ярких и необычных, как сюрреализм С. Дали или
пуантилизм Ж. Сера, кубизм П. Пикассо или абстракционизм К.
Малевича, во многом являются результатом именно такого
разнообразия типов и состояний психики художника.
ГЛАВА 2.2. ХАРАКТЕРИСТИКИ ОСНОВНЫХ АНАЛИЗАТОРНЫХ
СИСТЕМ ЧЕЛОВЕКА
Под анализатором (анализаторной системой) живых объектов
подразумевается система, служащая для восприятия и частичной
обработки входных сигналов (внешней информации). Некоторая
сложность такого определения связана со спецификой живых
систем и заключается в отсутствии четкого разграничения функции
анализаторных систем и функций систем, занимающихся
дальнейшей интеллектуальной интерпретацией результатов работы
анализаторов. Тем не менее с достаточной степенью точности можно
считать, что выходной функцией анализаторной системы является
классификация, т.е. отнесение сигнала к одному из классов,
хранящихся в памяти организма. На рис. 2.2 представлен перечень
основных внешних (или, как говорят, дистантных), контактных и
внутренних анализаторных систем.
С точки зрения поведенческой эффективности наиболее
развитыми являются дистантные анализаторы, так как с их помощью
организм способен изучать сигнал на относительно безопасном
расстоянии, находясь вне прямого контакта с объектом,
посылающим этот сигнал. Тем не менее легко понять, что и без других ана-
13

Ввешние (дистантные)
анализаторы:
■ зрительный,
■ слуховой,
■ обонятельный
Контактные
анализаторы:
тактильный,
температурный,
вкусовой
Внутренние
анализаторы:
I давления,
I кинестезический
(двигательный),
I вестибулярный,
I внутренних органов)
Рис. 2.2. Анализаторные системы живых организмов
лизаторных систем деятельность организма становится
неполноценной. В особой степени это касается анализаторов, работа
которых обычно остается незаметной, таких как анализаторы состояния
внутренних органов, движения или вестибулярной системы.
Например, нарушение вестибулярной сигнализации ведет к
затруднениям в поддержании правильной ориентации тела в пространстве.
Отсутствие сигналов, говорящих о степени растяжения мышц,
сгибов суставов, напряжении сухожилий, незамедлительно ведет к
невозможности регулирования движений.
Оригинальное подтверждение сказанному дают эксперименты
по убыстренной киносъемке движений кисти художника в
процессе рисования. Как оказалось, прежде чем положить один мазок на
холст, кисть художника, как правило, делает несколько быстрых,
прицеливающихся и не касающихся холста движений. Внешне это
выглядит как замирание человека в странной позе. Окончательное
касание происходит только в результате этой незаметной для
невооруженного глаза, сложной процедуры. Понятно, что такой
«танец прицеливания» может осуществиться только как результат
сложных расчетов вариантов движений, невозможных без
информации о положении суставов, растяжении мышц, точности и силе
предполагаемого касания.
Методом убыстренной съемки была фиксирована работа такого
известного художника, как Матисс. Как писал Морис Мерло-Пон-
ти, «... сам Матисс был потрясен. Кисть, которая — если смотреть
на нее невооруженным глазом — просто перескакивала от одного
действия к другому, теперь ... будто размышляет в растянутом и
торжественном времени, в ожидании неминуемого начала мира,
делает десять пробных движений, танцует перед холстом,
несколько раз слегка касается его и вдруг стремительно — как удар
молнии — наносит единственно нужную линию».
Функция рецепторного отдела любого анализатора заключается
в восприятии информации и преобразовании энергии сигнала в
энергию нервного возбуждения. Важно отметить, что в результате
14

этого процесса различные виды энергии внешних сигналов
(светового, акустического, механического, химического и т.д.)
кодируются энергией нервного возбуждения. Схематически рецепторный
элемент (датчик) может рассматриваться как устройство, обладающее
возможностью воспринимать на своем входе специфический вид
энергии и выдавать на своем выходе универсальный электрический
потенциал.
Рецепторы сетчатки глаза — специализированные нервные
клетки (палочки и колбочки) — воспринимают энергию света.
Рецепторы внутреннего уха — нервные клетки, воспринимающие
акустическую энергию. Рецепторы обоняния и вкуса — нейроны,
чувствительные к химическим веществам. Рецепторы кожи — нейроны,
реагирующие и на легкое касание, и на давление. Рецепторы
вестибулярного аппарата — нейроны, реагирующие на ускорение и
замедление прямолинейного или вращательного движения тела.
Рецепторы мышц, суставов и сухожилий — нейроны, реагирующие на
сжатие и растяжение.
Проанализируем основные характеристики анализаторных систем.
1. Абсолютная чувствительность, или минимальный порог
обнаружения сигнала, определяется как минимально воспринимаемое
значение интенсивности. Анализаторные системы животных часто
обладают такой высокой чувствительностью, которую только
позволяют иметь законы физики. Человек во многих случаях имеет более
слабые способности к обнаружению сигналов. Тем не менее по
некоторым данным мы определяем вкус сахара при наличии чайной
ложки сахара в ведре воды, обнаруживаем запах капли духов на
расстоянии до 100 м. Мужчина способен различать от 10 000 до 40 000
различных запахов, женщина — до 100 000 запахов (5 : 151).
Кстати говоря, обонятельная система играет особую роль в
животном мире, используясь как средство коммуникации. Насекомые
и многие высшие животные выделяют особые химические
вещества — феромоны, распространяющиеся по воздуху и используемые в
качестве сигналов «любви» и «смерти». Например, обонятельная
клетка самца бабочки непарного шелкопряда способна обнаружить
в воздухе даже одну молекулу особого полового гормона,
выделяемого самкой, находящейся на расстоянии до 1,5 км (!) от самца.
Некоторые авторы объясняют именно «феромонами любви»
таинственные свойства роковых женщин, непроизвольно
привлекающих внимание мужчин.
Пальцы человека ощущают царапины, глубиной 0,001 см,
слух — ход ручных часов на расстоянии до 2 м, зрение — пламя све-
15

Ток,пА ]£(
îîtnttîttî
Б) ' ; '
1 минута
Рис. 2.3. Возникновение рецепторных потенциалов в отдельной палочке сетчатки
жабы в ответ на одиночные фотоны. А. Стеклянный микроэлектрод, внутри
которого находится одна палочка из сетчатки глаза жабы. Микроэлектрод служит для
регистрации тока, возникающего в палочке при освещении ее наружного сегмента.
Масштаб 50 мкм (50 • 10~6 м). Б. Пики электрических импульсов не возникают в ответ
на каждый фотон света, т.е. процесс возникновения рецепторных потенциалов
является вероятностным. Амплитуды электрических ответов имеют порядок пикоампер
(Ю-12 А) (3, Ш: 342)
чи ночью на расстоянии в несколько километров. При проведении
специальных экспериментов показано, что в условиях темновой
адаптации (при привыкании к темноте) человеческий глаз способен
обнаруживать отдельные кванты света, и несколько (5—8) фотонов
воспринимаются им как световая вспышка. На рис. 2.3 показаны
электрические потенциалы, возникающие на выходе одиночного
рецептора сетчатки глаза жабы. Пики на кривой соответствуют
поглощению рецептором одного или двух квантов света.
Рецепторные механизмы, и в том числе механизмы, связанные с
абсолютной чувствительностью, проливают свет на такую
неожиданную на первый взгляд проблему, как происхождение
субъективного и объективного идеализма. Действительно, откуда у человека
возникло это странное представление, что внешний мир является
порождением нашего сознания, что «стоит нам закрыть глаза или
отвернуться, как мир исчезает»? Как могли эти фантастические идеи
приходить в головы многих и многих философов? Возможный ответ
связан с организацией сенсорных механизмов. В частности,
ощущения вкуса сладкого, горького, кисло-
"1 JIH^ Г го или соленого возникают у челове-
I ^Р"*^ J Горькое ка ПрИ раздражении тонкой
иголочкой рецепторов, расположенных со-
к ответственно на кончике, у корня,
сбоку или в центре языка (рис. 2.4).
V^^^^ Аналогичные явления связаны с
Сладкое N^^^ Соленое деятельностью других Сенсорных
Рис. 2.4. Вкусовые зоны языка систем, например, как известно, при
человека (5: 153) раздражении (нажатии, ударе) по
*>
16

глазному яблоку возникают ощущения вспышек света, «из глаз сы-
пятся искры». При подобных раздражениях внутреннего уха
ощущаются звон или шум в ушах, щелчки, треск. Например, у
довольно большого процента людей часто, а иногда и очень часто
возникает звон в ушах, что врачи связывают с понижением порога
слуховых рецепторов и с тем, что ток крови в капиллярах ударяет по
слуховым волоскам (рецепторам) улитки внутреннего уха. Все эти
явления во многом объясняют корни субъективного идеализма,
говорящего, что внешний мир является всего лишь порождением
нашего внутреннего мира. (Другие корни субъективного идеализма
рассмотрены далее в гл. 6.1.)
2. Предельно допустимая интенсивность сигнала. Величина
предельной интенсивности, как правило, вызывает болевые
ощущения. Этот факт, кстати говоря, не противоречит данным о наличии
специальных болевых хеморецепторов, работа которых основана на
оценке концентрации химических веществ особого класса,
образующихся при повреждении тканей. Близкие к предельной
интенсивности и длительные сигналы, вообще говоря, оказывают
повреждающее действие на рецепторы. Например, рок-музыка или
сравнимый с ней по интенсивности рев реактивных двигателей
самолета приводят к снижению слуха. К постепенному снижению слуха
ведет и использование наушников плеера в максимально громком
режиме.
3. Диапазон чувствительности, или рабочий диапазон, лежащий
в пределах от абсолютной чувствительности до предельной
интенсивности. У человека особой широтой отличаются диапазоны
зрительной и слуховой чувствительности. Пределы частот,
воспринимаемых ухом человека в условиях достаточной громкости, лежат в
диапазоне 0,06—16 кГц. При этом область максимальной
чувствительности находится в диапазоне от 1 до 4 кГц, что, в частности,
учитывается при определении частотного диапазона канала
телефонной связи.
Диапазон чувствительности человеческого глаза обеспечивает
зрительное восприятие и при ярком солнечном свете, и в условиях
звездной ночи, когда освещение ослабевает примерно в 1012 раз
(3, Ш: 337).
4. Адаптация. Если в современной технике для охвата больших
размеров диапазона чувствительности применяются разные шкалы
измерения, то живые системы для этих целей используют принцип
изменения структуры рецепторных систем. В общем случае под
термином «адаптация» понимают приспособление к окружающей
17

среде. Частные случаи сенсорной адаптации заключаются в
приспособительном изменении чувствительности. При существенном
увеличении яркости освещения происходит уменьшение
чувствительности (или, как часто говорят, повышение порога восприятия),
аналогичные процессы происходят при увеличении громкости
звука или силы давления на механорецепторы. К адаптационным
процессам также относят уменьшение чувствительности при
постоянном, долго продолжающемся сигнале. Смысл адаптационных
процессов в обеих ситуациях заключается в экономии энергии и
вычислительных средств анализаторных систем. Действительно, зачем
в полном объеме тратить средства на отслеживание хотя и
сильного, но не изменяющегося сигнала, когда можно реагировать
только на его перепады, используя более экономный режим.
Иногда не совсем правильно адаптация истолковывается как
уставание рецепторных систем. Неточность такого объяснения
связана с тем, что при длительном действии постоянного сигнала
ответ рецепторной системы уменьшается, однако при малейшем
изменении интенсивности сигнала (в ту или иную сторону) ответ
рецепторных систем вырастает. Эти выводы подтверждаются
примерами адаптации различных анализаторных систем. Например,
воспринимаемая скорость движения автомобиля уменьшается при езде
с постоянной, хотя и большой скоростью. Однако ощущение
скорости восстанавливается при ее изменении. Ощущение вкуса
сладкой воды в процессе адаптации постепенно ослабевает, однако
после изменения концентрации сахара восприятие сладости
восстанавливается.
Постоянную борьбу с процессами адаптации ведут
профессиональные дегустаторы, работа которых связана с определением
качества и сортности винных изделий, табака либо духов.
Привыкание и связанное с ним уменьшение чувствительности (рост
порогов) требуют не только использования микродоз вина, табака или
духов, но и обязательного «перебивания» тестируемого вкуса,
например замены тестируемой продукции на нейтральный фон в
виде промывания рта водой.
С другой стороны, в некоторых случаях, например, таких, как
реакция на зубную боль, организм не использует адаптационные
процессы. Зубная боль, впрочем, и многие другие виды боли не
утихают сами по себе. Объяснение этому заключается в первостепенной
важности этого типа сигналов для самого сохранения жизни
организма. (Другое дело, что при чрезмерной «зашкаливающей» силе
болевого сигнала наступает шоковая реакция, связанная с полным
отключением сознания, но шок представляет собой скорее отказ
систем регулирования жизнедеятельности, чем их адаптацию.)
18

5. Дифференциальная (различительная) чувствительность.
Наряду с абсолютной чувствительностью (абсолютным, минимальным
порогом) важное значение имеет различительная чувствительность
анализатора. Эта величина измеряется, как наименьшая
различаемая величина между двумя значениями сигнала. Например,
дифференциальный порог при слуховом восприятии может быть измерен
как разность Д/ = (/2 - 1Х) или как отношение А/ = (/2 - /,)//j, где
/j и /2 - некоторые значения интенсивности звука. На основании
измерения дифференциальной чувствительности может быть
оценено число различаемых градаций сигнала.
В качестве важного варианта дифференциальной
чувствительности можно рассматривать контраст, т.е. отношение
** ~~ v'max ~~ Лпш//Лпах'
где /тах и /min — максимальные и минимальные на данном интервале
времени или пространства значения интенсивности сигнала.
Величину контраста часто рассчитывают в процентах.
6. Пространственные характеристики чувствительности дают
возможность измерять разрешающую способность по
пространству. Их измерение имеет смысл для зрительного, кожного и
некоторых других анализаторов, работа которых основана на
пространственном расположении сигнала.
7. Временные характеристики чувствительности дают
возможность измерять разрешающую способность по времени, т.е.
определять минимально воспринимаемое значение длительности сигнала.
ГЛАВА 2.3. ЗАКОН ВЕБЕРА: ОБЪЕКТИВНОЕ ИЗМЕРЕНИЕ
СУБЪЕКТИВНЫХ ОЩУЩЕНИЙ
В 1760 г. французский физик П. Бугер исследовал свои
собственные способности к различению яркости. Проводя совсем
простые эксперименты, он смог подойти к решению одной из
важнейших проблем психофизики — объективной оценке субъективных
ощущений. Действительно, что представляет собой наше
внутреннее ощущение? На первый взгляд кажется невозможным измерить
такую, казалось бы, неуловимую субстанцию, как ощущение,
возникающее внутри нас. Тем не менее П. Бугер смог это сделать,
выполнив свои ставшие знаменитыми эксперименты со
стеариновыми свечками и белым экраном. Он установил, что минимальный
прирост освещения А/ = (12 — 1Х), необходимый для того, чтобы
вызвать ощущение едва заметного отличия яркости, зависит от уровня
19

освещенности экрана /,. Другими словами, Л/является переменной
величиной, значение которой зависит от величины /. Однако в этих
же экспериментах было показано, что отношение Д///—величина
постоянная. Таким образом, была получена формула
Д/// = const.
Позднее в 1834 г. немецкий ученый Э. Вебер, проводя
эксперименты с различением массы, длины линий и высоты звуков, еще
раз открыл забытую к тому времени формулу Бугера, которую
теперь обычно называют законом Вебера. Например, результаты
экспериментов с грузами показали, что человек отличает массу в 31 г
от массы в 30 г; массу в 62 г от массы в 60 г; 124 г от 120 г и т.д.
Таким образом, минимально воспринимаемая разница в массе
представляет собой постоянную величину, равную приблизительно 1/30
(около 3 %). Результаты с измерением высоты звука, громкости,
яркости и других типов ощущений также говорят о константности
отношения Д///, хотя в разных анализаторных системах величины
констант отличаются. Например, при восприятии освещенности
константа Вебера равна 0,01—0,015, т.е. 1—1,5 %, при оценке длин
линий — 0,03, при слуховом различении высоты звука достигает
рекордной величины 0,003, при восприятии запахов — 0,3—0,6, при
вкусовом восприятии — около 0,2 и т.д. (93: 534, 575; 12: 111, 163).
Результаты более точных исследований показали, что закон
Вебера соблюдается только для средней «рабочей» части диапазона
измерений того или иного анализатора, на крайних участках при
приближении к абсолютному нижнему и верхнему порогам
величина константы Вебера значительно возрастает (рис. 2.5).
А///
0,6
0,4
0,2
0 —' ' ' ' '
-4-2024 1Р8/
Рис. 2.5. Зависимость дифференциального порога (Л///) от яркости фона (/).
Значения яркости фона отложены по оси я: в логарифмической шкале для того, чтобы
наглядно показать, что отношение А/// остается константным при изменении
яркости фона примерно на три порядка, т.е. в 1000 раз (по 92: 214)
I
20

Итак, закон Вебера дает возможность измерять минимальные
приращения наших ощущений и поэтому может быть описан в виде
уравнения, в котором приращение ощущения AS каким-то образом
определяется приращением сигнала (отношением А///). Таким
образом, в самом общем виде закон Вебера должен иметь вид
AS ~ Ш/1, О)
где AS — пороговое приращение наших ощущений; AI — пороговое
приращение сигнала; /—величина сигнала до приращения; к —
некоторый коэффициент, зависящий от единиц измерения.
Данная запись, как следует из курса математического анализа,
по существу описывает производную сигнала. Интегрирование
этого уравнения дает нам возможность определить общий вид закона
зависимости ощущения от вызывающего это ощущение воздействия.
Ввиду этого понятна важность определения точного вида
соотношения (1). Исторически раньше Г. Фехнером было постулировано,
что минимальный прирост ощущения AS представляет собой
постоянную величину, не зависящую от фоновой силы ощущения:
AS = Ш/1. (2)
При таком предположении в результате интегрирования мы
получаем, что величина ощущения (S) растет, как логарифм
интенсивности раздражителя (логарифмический закон Фехнера):
lAS= ikAI/I; (2a)
S = klogl + С. (3)
При другом предположении, сделанном позже американским
ученым С. Стивенсом, постоянной величиной является не только
отношение А///, но и его субъективный коррелят — AS/S. Делая
такое предположение, Стивене исходил из аналогии между сигналом
и ощущением: если минимальное приращение сигнала обладает
свойством AI/I = const, то таким же свойством (AS/S = const)
должно обладать и минимальное приращение ощущения. В таком
случае закон Вебера имеет вид
AS/S = Ш/1. (4)
21

В результате интегрирования этого выражения мы получаем
степенную зависимость ощущения от интенсивности раздражителя
(степенной закон Стивенса):
kS/S=lkAI/I;
S= кГ+ С,
(4а)
(5)
где S— величина ощущения; / — величина раздражителя; п —
показатель степени. Значения п различны для разных видов
ощущений и варьируются в диапазоне от 0,3 (анализ громкости) до 3,5
(анализ электрического раздражения кожи пальцев). Заметим
также, что показатель степени п и константа Вебера по своей природе
являются разными, несовпадающими величинами.
Сравнение логарифмического закона Фехнера и степенного
закона Стивенса показывает, что в основной, рабочей части
диапазона интенсивностей раздражителя эти зависимости часто дают
качественно близкие оценки. Примером может служить сравнение хода
кривых логарифмической и степенной функции с показателем
степени меньше 1 в первом квадранте декартовой системы координат
(положительные значения х, у) (рис. 2.6). Оба типа кривых
отражают тот факт, что сила ощущения при малых значениях
раздражения нарастает быстрее, а при больших — медленнее, чем растет
сила раздражения.
Стоит отметить, что ход степенной функции с показателем
степени больше 1, например функции у=х2, сильно отличается от
кривых логарифмической и степенной функций с показателем
степени меньше 1. Возможно, для этих случаев степенной закон
Стивенса применим только в очень ограниченной области значений
раздражающего сигнала (/).
У
1
Т
у=х2
\/
ж
ч
у=х
^^^
у-4х
у-\пх
X
Рис. 2.6. Качественное сравнение вида кривых логарифмической и степенной
функции с показателем степени меньше и больше 1
22

Тем не менее нужно указать на некоторые доводы,
свидетельствующие в пользу логарифмической связи между раздражителем (7)
и ощущением (5). Эти доводы являются скорее косвенными, а не
прямыми. В предыдущей главе говорилось, что в ответ на
освещение сетчатки глаза отдельные рецепторы вырабатывают
электрические импульсы (см. рис. 2.3). При регистрации этих импульсов
выяснилось, что их частота связана с интенсивностью света примерно
логарифмической зависимостью (рис. 2.7). Косвенность доводов
связана с тем, что частота импульсации в волокнах зрительного
Отн
к
5СИТС
СИВНО
В
пьная интс
сть света
мш
i
1Ш
hi
111!
Ill
ЧА
El
III
1
СТО
111!
Ill
1
1
TA
lui
III
i
им
il
in
_i
i—i—i
ГТУЛЬСС
■111
1 1
)B
liliii
lull III 1
1
i
JUL
Ш|
Ji
111
Ц
0 12 3
A4 Время, с
100
80
I«
40
20
-4 -4 -2 -1 0
Б) W
Рис. 2.7. Экспериментальное доказательство логарифмической зависимости между
частотой импульсации в волокнах зрительного нерва и интенсивностью освещения
сетчатки глаза мечехвоста. А. Электрическая активность в волокнах зрительного
нерва в ответ на три уровня освещения. Б. График, построенный на основании
экспериментальных данных (27: 95—96)
23

нерва не может рассматриваться как сущность или материальный
носитель ощущения, хотя предположение о корреляции между
этими величинами вполне оправдано.
Темы и вопросы для семинаров и самопроверки
1. Перечислите и кратко охарактеризуйте основные этапы восприятия
и обработки информации.
2. Перечислите типы дистантных, контактных и внутренних
анализаторных систем.
3. В чем отличия абсолютной и дифференциальной чувствительности?
4. Может ли человеческий глаз улавливать отдельные кванты света?
5. В чем заключается смысл явления адаптации?
6. Сформулируйте определение понятия контраста.
7. Сформулируйте смысл закона Вебера—Фехнера.
8. Запишите формулу закона Вебера—Фехнера.
9. Рассмотрите экспериментальные доказательства правильности
закона Вебера—Фехнера.

Раздел HI
ЗРИТЕЛЬНОЕ ВОСПРИЯТИЕ:
ПРЕДОБРАБОТКА В СТРУКТУРАХ ГЛАЗА
ГЛАВА 3.1. ЭВОЛЮЦИЯ ОПТИКИ ГЛАЗА
Природа создала глазную оптику для решения задачи
представления рецепторным клеткам сетчатки по возможности полной
информации о мельчайших деталях внешнего мира. Оптика глаза
для этого должна обеспечивать проецирование резкого, яркого
изображения в большом поле зрения. Разные представители
животного мира дают нам примеры самых разнообразных решений
этой задачи.
Светочувствительный пигмент имеют уже некоторые
одноклеточные организмы. Зерна этого пигмента образуют у них
специализированные органеллы. Например, у одноклеточной эвглены
пигмент расположен вблизи жгутика, играющего роль винта, при
вращении которого она движется подобно кораблю или подводной
лодке. Взаимодействие этих двух аппаратов обеспечивает эвглене
положительный фототропизм, т.е. движение по направлению к
свету.
У личинок некоторых насекомых, медуз появляются
многоклеточные органы, в состав которых входят светочувствительные
клетки, расположенные на дне относительно глубоких ямок и тем
самым защищенные от рассеянного бокового освещения. Это
простейшее решение позволяет различать направления лучей света от
сильно разнесенных в пространстве объектов (рис. 3.1, А).
Неожиданное проявление этого эффекта у человека состоит в том, что он
может видеть звезды на небе днем, находясь на дне глубокого
колодца.
Следующим шагом эволюции можно считать устройство глаза у
головоногого моллюска с красивым названием Nautilus. Полость
его глаза уже обладает маленьким отверстием для восприятия све-
25

В) Г)
Рис. 3.1. Эволюция развития оптической системы глаза:
А. Светочувствительная ямка личинки мухи: 1 — светочувствительные клетки; 2 — нерв. Б. Глаз
головоногого моллюска Nautilus. В. Глаз червя: 1 — хрусталик; 2 — светочувствительные клетки;
3 — нерв. Г. Сложный фасеточный глаз ископаемого трилобита (92: 39; 27: 33)
та. В результате этот глаз может быть сравним с камерой-обскурой,
использовавшейся людьми на заре фотографической эры. Такая
камера не имеет оптики, но за счет точечного отверстия способна
давать относительно качественные изображения (рис. 3.1, Б).
Принцип работы глаза Nautilus, так же как и камеры-обскуры,
основан на том, что узенькие лучики света, отражающиеся от деталей
объекта, проходя через маленькую диафрагму, как бы составляют
из световых пятнышек на сетчатке относительно качественное,
хотя и размытое изображение (102, Ш: 231). Однако, что крайне
существенно, при этом точечная диафрагма глаза пропускает мало
света.
Разрешение противоречия: количество света — количество
неразмытых деталей — достигается на дальнейших шагах эволюции за
счет формирования оптической системы глаза. Такая система по-
26

является уже у некоторых видов червей, когда глазная ямка
заполняется прозрачным содержимым, причем часть этого содержимого
принимает вид двояковыпуклой линзы и образует хрусталик
(рис. 3.1, В). Хрусталик, как всякая собирающая линза,
концентрирует свет от деталей объектов внешнего мира на
светочувствительных клетках сетчатки. В результате чего освещенность сетчаточного
изображения и как следствие различимость деталей становятся в
несколько раз выше.
Рассматривая эволюционные аспекты развития зрительного
восприятия, интересно заметить существование другого пути
развития глаза. На этом пути Природа создала вместо одной
усиленной оптической системы развитого глаза множественную систему
фасеточных глазков — омматидий. Сложные фасеточные глаза
насекомых и ракообразных состоят из многих (от сотен до десятков
тысяч) отдельных омматидиев (рис. 3.1, Г). Каждый омматидий
улавливает свет в узком угле 2—5°, концентрирует лучи в своем
собственном хрусталике и проецирует их на свои
светочувствительные элементы. При этом отдельные омматидий изолированы от
бокового света с помощью слоев особого темного пигмента,
отделяющих их друг от друга. Замечательно то, что поля зрения фасеточных
глаз многих видов насекомых охватывают почти всю зрительную
сферу, а пространственная чувствительность глаза такова, что
насекомое способно заметить смещение светлого объекта на 0,1—0,2°
(92: 40).
ГЛАВА 3.2. КАЧЕСТВО ОПТИКИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ГЛАЗА
И ИЗОБРАЗИТЕЛЬНЫЕ СТИЛИ
Глаз человека представляет собой приблизительно
шарообразное тело с поперечником около 2,5 см (рис. 3.2). Внешняя
оболочка глаза — склера — состоит из почти непрозрачной и твердой
соединительной ткани. Передняя часть склеры образует выпуклую
прозрачную роговицу, представляющую собой линзу, через которую
свет попадает в глаз. Кривизна поверхности роговицы около 7,8 мм.
За роговицей находится передняя камера глаза, заполненная
водянистой влагой, далее — радужная оболочка с отверстием зрачка,
хрусталик глаза и стекловидное тело. Проходя через все эти
оптические среды, свет попадает на сетчатку глаза, содержащую
светочувствительные клетки — рецепторы.
27

Рис. 3.2. Схема глаза человека. Слева от оптической оси глаза показана
аккомодация вдаль (хрусталик уплощен, зрачок расширен). Справа — аккомодация вблизь
(хрусталик более выпуклый, зрачок сужен):
1 — склера; 2 — сосудистая оболочка; 3 — сетчатка; 4 — роговица; 5 — передняя камера; 6 —
радужная оболочка; 7 — хрусталик; 8 — стекловидное тело; 9 — ресничное тело; 10 — центральная
ямка сетчатки; 11 — зрительный нерв (место выхода зрительного нерва из сетчатки —
оптический диск, соответствующий слепому пятну в поле зрения); 12 — зрительная ось (по 92: 41)
Четкое, сфокусированное изображение различно удаленных
объектов на сетчатке глаза обеспечивает механизм аккомодации.
В жизни мы не замечаем работы этого точно отлаженного
механизма. Однако если попытаться усилием воли отключить
аккомодацию — смотреть вдаль и при этом стараться понять, насколько
четко видны объекты на расстоянии 20—30 см от глаз, то важная роль
аккомодации станет вполне ясна. Ближние объекты будут
нечеткими, расплывчатыми. Аналогичная ситуация будет иметь место,
если мы наведем взгляд на ближнюю цель и попытаемся понять,
насколько четко видны при этом удаленные объекты.
Управление аккомодацией осуществляется автоматически и
определяется бессознательно проводимыми процессами измерения
качества изображения в области центра сетчатки. Стимулом для
изменения аккомодации является замечаемая зрительной системой
нерезкость изображения, появляющаяся при переводе взгляда с
объекта на объект. Таким образом работает контур обратной связи,
в котором сигнал рассогласования определяется пороговой
дефокусировкой изображения. Вследствие того что зрительная система
постоянно отслеживает степень расфокусирования изображения,
напряжение аккомодации все время колеблется около оптимально-
28

го на данный момент значения. В результате изображение
одиночной светлой точки, как правило, представляет собой не круг, а
эллипс с быстро меняющимися эксцентриситетом, длиной и
направлением большой оси. Иногда эллипс превращается в треугольник
или распадается на два-три отдельных пятнышка (92: 48).
Можно предположить, что сильное впечатление, появляющееся
у зрителя при рассматривании картин импрессионистов, таких,
например, как «Бульвар Монмартр ночью» К. Писсаро или
наполненные свежим ветром пейзажи А. Сислея, обусловлено именно
этим качеством природы зрения. Общий эффект при быстром
взгляде на эти картины кажется до удивительного точным. Однако
при более подробном рассматривании все детали начинают как бы
«плыть», «размываться», жить и мерцать. Эффект от колышущегося
ночного воздуха как бы накладывается в этих картинах на
постоянно меняющуюся динамику оптических сред глаза. В итоге
художник создает картину более реалистичную, чем фотография.
Расплывчатость картины как бы моделирует эффект живого
человеческого зрения (см. вкл. 1: Э. Буден «Пляж в Трувиле»).
У человека аккомодация (наведение на резкость)
осуществляется за счет изменения формы, а точнее, радиуса кривизны
хрусталика. Кривизна хрусталика меняется следующим образом. Когда
объект находится очень далеко, его четкое изображение формируется
на сетчатке глаза при отсутствии какого-либо напряжения мышцы
хрусталика. Хрусталик полностью расслаблен, имеет минимальную
кривизну, при которой общий фокус всей оптической системы
глаза находится на сетчатке. Когда объект приближается, происходит
сжатие хрусталика и фокусное расстояние оптической системы
глаза уменьшается. Причем уменьшается в соответствии с формулой
линзы ровно настолько, чтобы обеспечить совмещение плоскостей
изображения и сетчатки.
Причина возрастной дальнозоркости (потери силы
аккомодации) заключается в увеличении жесткости хрусталика, который
теряет способность к сжатию и формированию достаточной
кривизны поверхности. Эти процессы вынуждают почти всех людей после
50—55 лет использовать «очки для близи» при чтении и тонкой
работе. В близоруких (миопических) глазах фокусное расстояние
оптической системы в условиях расслабленной аккомодации
(аккомодации покоя, когда человек рассматривает удаленные объекты)
находится перед сетчаткой. Глаз близорукого человека, как правило,
слишком длинен для имеющейся в нем преломляющей системы.
29

Для близоруких людей (естественно, без очков) из-за расплыв-
чивости очертаний лица окружающих кажутся в общем моложе и
привлекательнее; морщинки и другие мелкие изъяны кожи ими не
замечаются. Из-за близорукости поведение людей может казаться
странным или неучтивым, когда они либо слишком пристально
рассматривают незнакомых людей, или проходят мимо знакомых,
как бы не узнавая их. Поэт Дельвиг, друг Пушкина, писал: «В
лицее мне запрещали носить очки, зато все женщины казались мне
прекрасны; как я разочаровался после выпуска!»
Можно предположить, что распространенность близорукости
среди людей в некоторой степени также явилась причиной
формирования такого стиля, как импрессионизм с присущей ему
размытостью, эффектом «взгляда сквозь слезы». Причем необязательно
сквозь слезы печали. Это могут быть слезы радости, слезы,
вызванные сильным морским ветром. В качестве примера приведем
картины К. Писсаро «Бульвар Монмартр ночью» (см. вкл. 2) и Э. Бу-
дена «Пляж в Трувиле». Живописная размытость, конечно,
характерна не только для импрессионизма. Часто художники разных
стилей и направлений выражают свое эмоциональное состояние с
помощью такого видения. Ярким примером является
замечательная картина А. Лабаса «Едут» (см. вкл. 3).
Для полноты картины следует отметить, что «взгляд сквозь
слезы» обладает двойственным эффектом, результат которого зависит,
так сказать, от количества слез. Если в случаях их большого
количества имеет место описанный эффект размытости, то в случаях,
когда слезы только «стоят в глазах», иногда имеет место обратное
явление — повышение четкости видения. Последнее связано с тем,
что тонкая пленка слезы обволакивает роговицу глаза и
«заглаживает» ее мелкие дефекты. Интересно, что оба эти эффекта могут
проявляться практически одновременно. Фиксация этой
двойственности в художественном языке приводит к неуловимо тонким,
мерцающим и в то же время явно видимым, несомненно
присутствующим эффектам.
Радужная оболочка (радужка) почти непрозрачна и
расположена практически перпендикулярно зрительной оси глаза. «Цвет
глаз» определяется цветом пигмента, находящегося в пигментных
клетках радужки. При отсутствии цветного вещества у альбиносов
радужная оболочка кажется красной из-за цвета ее кровеносных
сосудов. Радужка также содержит круговые и радиальные
мышечные волокна. Отверстие в радужке образует зрачок глаза.
Сокращение круговых волокон сужает, а сокращение радиальных —
расширяет зрачок.
30

Интересно отметить, что круглая форма человеческого зрачка
не является универсальной. У многих животных, в том числе
насекомых и млекопитающих, по неизвестной причине зрачки имеют
щелевидную или прямоугольную форму. Так что, если считать, что
через зрачок мы можем заглянуть в душу человека или животного
(вспомним выражение «посмотри мне в глаза»), то выходит, что
иногда мы пытаемся проникнуть в душу другого через маленькую
круглую дырочку, а иногда через щелочку.
Диаметр зрачка в норме может меняться в пределах от 2 мм (на
ярком свету) до 7—8 мм (в темноте), что изменяет световой поток
примерно в 16 раз (92: 55; 20: 349). В первую очередь это
необходимо для избежания повреждений рецепторов сетчатки слишком
ярким светом. Таким образом, радужная оболочка имеет важное
значение не только для поэтов, влюбленных и специалистов по
генетике и иридодиагностике, т.е. всех тех людей, которые определяют
«личность по цвету глаз». Отсутствие цветовых пигментов в
радужке у альбиносов приводит к ее большей светопроницаемости, ввиду
чего альбиносы хуже приспособлены к восприятию яркого света
(27: 48).
Кроме того, зрачок аналогично диафрагме фотоаппарата
регулирует четкость изображения. Сужение зрачка до величин порядка
1 мм приводит к определенному падению остроты зрения за счет
дифракции света. При этом вместо маленького пятнышка света на
сетчатке глаза образуется более сложная картина — совокупность
постепенно теряющих яркость и четкость темных и светлых
концентрических колец. Аналогично обстоит дело при проецировании
границ через слишком узкий зрачок: они теряют свою четкость,
представляют собой совокупность постепенно теряющих яркость и
четкость темных и светлых полос (102, III: 361).
С другой стороны, при несколько больших диаметрах зрачка
качество изображения ухудшается за счет сферических аберраций
оптики. Лучи, попадающие на периферические части хрусталика,
за счет недостаточного качества оптики преломляются сильнее
центральных, что приводит к появлению кругов светорассеяния.
Соответствующее диафрагмирование зрачка компенсирует этот
эффект. В результате максимальная острота зрения нормальных глаз
имеет место при диаметрах зрачка в 3—4 мм. Отмечено, что
сферические аберрации варьируются у разных людей (92: 52—53).
Следует отметить, что на качество изображения влияет еще
один эффект — эффект определенного рассеяния света, при его
прохождении через оптику глаза (хрусталик и стекловидное тело).
31

Этот эффект обозначают термином иррадиация света. В результате
иррадиации рассеянный свет в какой-то мере распространяется на
темные участки изображения и как бы подсвечивает их. Результат
иррадиации во многом компенсируется в процессе зрения.
Выявлению эффекта иррадиации во многом помогает анализ
иллюзии иррадиации (рис. 3.3). Расстояния между черными
кружками явно кажутся большими, чем диаметры кружков, хотя на
самом деле расстояния и диаметры равны. Причина иллюзии, как
считают, в существенной степени связана с рассеянием света
оптическими средами глаза (хрусталиком и стекловидным телом). В
результате рассеянный свет распространяется в какой-то степени
на темные участки изображений и уменьшает их площадь: темный
диск становится меньше, расстояние между дисками больше.
Интересно отметить, что эта иллюзия обладает явной индивидуальной
выраженностью, что может быть связано с различной
прозрачностью глазных сред у разных людей. Можно проверить себя и своих
знакомых по этому тесту.
Особенностью иллюзии иррадиации является также то, что ее
эффект, возможно, обусловлен и другими факторами, связанными
с работой центральных структур мозга. Во-первых, пары соседних
кружков могут быть соединены воображаемым контуром в виде
расходящейся стрелы Мюллера—Лайера. Во-вторых, как
рассматривается в гл. 6.8, незаполненное пространство воспринимается
как большее.
Важная роль фактора рассеянного света в создании иллюзии
подтверждается в эксперименте с негативным вариантом иллюзии
иррадиации. При белых кружках на черном фоне иллюзорный
эффект значительно слабеет. Причина этого, по-видимому, тесно
связана с резким сокращением общей светлой площади, что ведет
к падению силы иррадиации. В первом варианте эксперимента ир-
# 1 • • 1 •
••• •••
А) Б)
Рис. 3.3. Иллюзия иррадиации. А. Расстояния между кружками равны их
диаметрам, но воспринимаются как большие. Иллюзия, по-видимому, возникает как за
счет рассеяния света оптическими средами глаза, так и за счет центральных
механизмов. Б. В формировании иллюзии возможно участвуют кажущиеся контуры в
виде расходящихся стрел Мюллера—Лайера (по 90)
32

радиацию вызывала вся фоновая светлая поверхность листа
бумаги, которая непрерывно переходила в пространство между
кружками, во втором случае иррадиация — результат воздействия только
общей площади кружков.
Необходимо особо подчеркнуть, что такие эффекты (они же
дефекты) оптики, как дифракция, сферическая и хроматическая
аберрации, на практике незаметны для большинства людей.
Однако можно полагать, что эти эффекты отражены в творчестве ряда
художников. Условия этого, по-видимому, связаны как с
индивидуальной выраженностью самих эффектов, так и с явной
склонностью этих людей к интроспекции, тонкому анализу своих
ощущений. Все эти особенности оптики глаза ведут к тому, что
изображение теряет «идеальную» четкость, становится как бы слегка
размытым и «подсвеченным» за счет иррадиации. В этой связи
необходимо подчеркнуть, что мы ни в коем случае не сводим весь феномен
творчества какого-либо художника к чисто физическим или
психофизиологическим особенностям его зрения. Процесс творчества
любого художника является следствием всего комплекса
характеристик его личности — особенностей восприятия, типа мышления,
склонностей, эстетических предпочтений, социальных норм,
особенностей развития. Именно этот комплекс качеств психики
определяет индивидуальные особенности творчества.
В качестве примеров возможного влияния особенностей оптики
глаза на стили изобразительного творчества можно рассмотреть
картины У. Тернера или В. Ван Гога. В тысячах (!) своих акварелей
и сотнях (!) работ маслом Тернер удивительно романтично и порой
даже волшебно отображал атмосферу: сияющие светом закаты и
восходы, источающие свет ландшафты, подсвеченную солнцем
туманную дымку над морем (см. вкл. 4). Кстати говоря, Тернер
всегда писал свои работы «против света», что, конечно, усиливало
эффект рассеяния света в средах глаза. Таким способом он,
возможно, неосознанно использовал эффект иррадиации света, для того
чтобы сделать свои ландшафты более фантастическими,
ирреальными. Его творчество характеризовалось и характеризуется такими
терминами, как «ослепленный солнцем», «блестящий». В
знаменитой картине «Золотая ветвь» Тернер изобразил пейзаж вблизи
Неаполя у озера Авернус, через которое по легенде проходит дорога в
Царство мертвых. Тем не менее пейзаж скорее напоминает рай, он
как бы залит ярким, рассеянным в легком тумане светом. Один
современник говорил, что Тернер пишет «воздушные видения,
написанные подкрашенным паром» (цит. по Дж. Фриман «История
33

искусства»). Несмотря на явный критический акцент, даже это
высказывание выдает скрытое восхищение говорившего.
Во многих работах В. Ван Гога особенности оптики глаза и, что
важнее, особенности восприятия проявляются другим характерным
образом — в виде концентрических, неравномерных колец,
исходящих от светящихся объектов (см. вкл. 5). С эффектами такого рода
все мы знакомы с детства, с тех пор, когда, прищурившись,
рассматривали ночные фонари или смотрели через дырочку в листике
на солнце. Сияющая корона из расходящихся из источника света
лучей, утрированное свечение и растекание света являются и
техническим приемом, и одним из базовых элементов языка
художника, по которому рука Ван Гога узнается по одной
живописной фразе.
На картине «Ночное кафе» автор смотрит на интерьер
бильярдной комнаты усталыми глазами расстроенного человека. Часы над
входом показывают четверть первого ночи. Редкие посетители
дремлют за столиками. Художник писал своему брату по поводу
этой картины «... это место, где можно погибнуть, сойти с ума,
совершить преступление... Я попытался выразить темную силу
подобного заведения». Картина залита желтым светом отчаяния.
Создается впечатление, что все плывет в мутном тусклом свете ночных
светильников. Лица людей не видны в этом свете, что усиливает
чувство одиночества. Именно этот агрессивный, тусклый и
одновременно безысходный свет, затапливающий всю картину,
является центральным ее элементом. Он непрерывно выливается из
светильников, образуя вокруг них пульсирующие кольца.
Вспоминаются строки О. Мандельштама «...рыбий жир ленинградских
речных фонарей».
Заметим, что именно эти пульсирующие кольца света вокруг
ламп, возможно, являлись результатом дифракции и иррадиации
света в слезящихся от бессонницы глазах художника. В одном из
писем того времени Ван Гог писал, что работал в кафе три ночи
подряд.
ГЛАВА 3.3. ОБЩИЙ ОЧЕРК СТРУКТУРЫ И ФУНКЦИИ
СЕТЧАТКИ ГЛАЗА
Роль сетчатки в процессах зрительного восприятия оставалась
неясной в течение многих веков. Функции зрительного восприятия
ученые древности приписывали хрусталику. Считается, что только
в 1604 г. астроном Кеплер, используя свое профессиональное зна-
34

ние физической оптики, впервые предположил, что сетчатка
является экраном, на котором оптическая система глаза (включающая
хрусталик) создает изображение. Экспериментальное
подтверждение гипотезы Кеплера было получено только через 20 лет. В 1625 г.
Шейнер удалил внешнюю оболочку задней части глаза быка и
отпрепарировал сетчатку, которая предстала перед ним как
полупрозрачная пластинка, на которой в полном соответствии с законами
оптики были видны маленькие перевернутые изображения
объектов (27: 55).
Наряду с тем, что сетчатка имеет дело не с прямым, а с
перевернутым на 180° («вниз головой») изображением, она является не
простым, а светочувствительным экраном. Этот тонкий экран,
имеющий толщину около 0,25 мм, представляет собой сложнейшее
устройство, в котором выделено 10 слоев специализированных
нервных клеток. Кстати говоря, само название «сетчатка»
происходит от слов «сеть» или «паутина». Это очень удачно отражает не
только первоначальный смысл, связанный с густой сетью
кровеносных сосудов, питающих сетчатку, но и результаты более
поздних открытий, описывающих сетчатку как многослойную
структуру нейронных сетей.
Сложность строения и важность функций нейронных сетей
сетчатки отражается в классическом определении ее как «части
мозга, вынесенной на периферию» и способной к проведению
«бессознательных умозаключений». Это определение
принадлежит немецкому физику, физиологу и психологу XVIII в. Герману
фон Гельмгольцу, с именем которого связаны не только многие
научные открытия, но и, что не менее важно, формирование
научной школы, влияние которой ощущается в науке по
сегодняшний день. Определение сетчатки как части мозга, сделанное
Гельмгольцем, впоследствии многократно подтверждалось:
нейронные сети слоев сетчатки действительно содержат клетки,
типичные для структур мозга и по своему строению, и в плане
выполняемых ими функций.
Внутреннее строение сетчатки много раз удивляло
исследователей. В частности, как ни странно, но для того чтобы достигнуть
слоя фоторецепторов, свет должен пройти через сеть кровеносных
сосудов, слои волокон зрительного нерва и слои нервных клеток,
обрабатывающих информацию фоторецепторов. Такое
«ошибочное» строение сетчатки получило название инвертированного, т.е.
35

Зрительный
нерв
Свет
Слои
нейронов
Палочки
и колбочки ^
(рецепторы)
Рис. 3.4. Инвертированное строение сетчатки глаза позвоночных. Для того
чтобы попасть на фоторецепторы, свет должен пройти через все слои нейронов
сетчатки
перевернутого (рис. 3.4). Причины инвертированности до конца
неясны.
Удивительным является и то, что расположенные перед
рецепторами слои кровеносных сосудов, волокон зрительного нерва и
нервных клеток являются достаточно прозрачными и не портят
изображение, формируемое оптикой глаза на рецепторном экране.
Тем не менее в центре области желтого пятна, где острота зрения
максимальна, нерецепторные слои сетчатки как бы раздвигаются,
обнажая сами рецепторы и образуя валик вокруг маленького
углубления — центральной ямки (фовеа) (101: 44).
Инвертированная сетчатка характерна только для глаз
позвоночных животных более развитых в эволюционном плане. В
фасеточных глазах беспозвоночных и в глазах головоногих моллюсков
свет сразу поступает на фоторецепторы. Тем не менее этот
«правильный» способ организации был забракован Природой в
процессе эволюции.
Стоит отметить, что тонкий слой фоторецепторов представляет
собой единственное место во всей зрительной системе, имеющее
дело со световыми сигналами. После обработки света в этом слое
мозг работает только с электрическими сигналами того или иного
вида. Можно считать, что роль «тонкой фоторецепторной пленки»
сетчатки в каком-то смысле аналогична роли солнечных батарей с
36

той принципиальной разницей, что фоторецепторы не столько
вырабатывают электрическую энергию, сколько кодируют с ее
помощью сигналы внешнего мира.
Организация фоторецепторов разных позвоночных животных
поразительно схожа. Существуют два типа рецепторов: палочки и
колбочки. Впервые они были описаны более 100 лет назад, в конце
XIX в. Максом Шульце, который выдвинул теорию двойственности
зрения. Рассматривая под микроскопом фоторецепторы разных
позвоночных, Шульце заметил, что длинные тонкие клетки с
цилиндрическим наружным сегментом особенно многочисленны в
сетчатках ночных животных. Эти клетки он назвал палочками. Клетки
с более толстым и коротким внутренним сегментом, особенно
многочисленные у дневных животных, были названы колбочками.
Именно эти наблюдения привели Шульце к выводу, что палочки
обеспечивают ночное (скотопическое) зрение при низких уровнях
освещенности, в то время как колбочки — дневное (фотопическое)
зрение.
Из многочисленных сопоставлений структуры сетчаток и
поведения животных и людей, их способности различать цвета и
яркости был сделан вывод о том, что колбочковый аппарат сетчатки
предназначен для различения цветов и мелких деталей предметов,
в то время как палочковый — для тонкого восприятия оттенков
черно-белого света. В центральной части сетчатки — области
желтого пятна и особенно фовеа — имеет место очень большая
плотность колбочек, достигающая 150 тысяч на квадратный миллиметр.
Всего в сетчатке человека содержится около 6—7 миллионов
колбочек (56: 168; 12: 180).
В настоящее время установлено существование трех типов
колбочек с разными типами зрительного пигмента иодопсина,
поглощающих свет в синей, зеленой и красной областях спектра
(12: 540; 20). Таким образом, в основе цветоощущения лежит
комбинация возбуждения трех типов колбочек. Интересной
аналогией с трехкомпонентным базисом цветовосприятия является
пуантилизм, или дивизионизм, как называл его автор этого стиля
Жорж Сера. Метод дивизионизма состоял в разбивании
художником каждого цветового пятна на множество пятнышек,
состоящих из чистых неперемешанных цветов. Этим приемом
пользовались и другие художники, последователи Сера.
Наиболее известными из них были Поль Синьяк (см. вкл. 6) и одно
вРемя Камиль Писсаро.
37

Наиболее известные картины Ж. Сера, такие как «Купанье в
Аньере» или «Мост в Корбеву», замечательны тем, что художник
при их написании использовал огромное количество мельчайших
цветовых точек. В этом смысле дивизионизм поразительным
образом предвосхитил принципы цветного телевидения. На самом
деле правильнее сказать, что принцип цветного телевидения
основан на специфике устройства цветовосприятия. Поэтому,
несмотря на то, что К. Писсаро и называл дивизионизм тупиковым
направлением в живописи, основа его не надумана, а является
прозрением Сера в отношении понимания самой природы
восприятия цвета.
На периферии сетчатки глаза человека число колбочек очень
мало и периферия человеческого глаза не различает цветов.
Периферийное зрение ахроматично. Однако чувствительность
периферии к восприятию слабых яркостей намного превосходит
чувствительность центра сетчатки. Разница в функциях центральных и
периферических областей сетчатки проявляется в поведении.
Например, крайняя периферия сетчатки человека приспособлена для
улавливания малейших движений света и тени.
Даже не осознавая, что произошло, человек рефлекторно
(автоматически) поворачивает голову в направлении движущегося
объекта, переводя его тем самым в зону детального анализа. Другим
примером чувствительности периферийного зрения является то,
что астрономы при наблюдении за очень далекими и очень слабо
светящимися звездными объектами пользуются именно
периферийным зрением.
Если верить мифам и легендам, то за приведениями нужно
наблюдать исключительно боковым зрением. В противном случае,
если попытаться рассмотреть их внимательно, они исчезнут.
В этом плане интересно рассмотреть картину Г. Рихтера
«Поездка на лодке», которая создает эффект призрачного движения в
темноте. Это изображение едва ловится взглядом и провоцирует
зрителя на постоянные попытки как бы ухватить его и рассмотреть
более подробно (см. вкл. 7).
Периферия сетчатки заполнена палочками. И хотя плотность
палочек много меньше, чем колбочек, их количество в сетчатке
достигает 120 миллионов. По некоторым данным
чувствительность палочек к свету почти в 500 раз превышает
чувствительность колбочек (56: 167). Таким образом, система палочек очень
38

чувствительна к свету, но ее разрешающая способность невелика,
а цветовая чувствительность отсутствует. Совместное действие
колбочек и палочек образует чрезвычайно мощный приемный
аппарат, способный работать на пределах чувствительности и
разрешающей способности, допускаемых квантовой природой света
(3, Ш: 341).
Важность периферии для процессов узнавания следует из
эффекта «трубчатого» зрения. Для того чтобы почувствовать этот
эффект, проведите простой эксперимент. Суть его заключается в том,
что Вы должны внимательно рассмотреть какую-либо незнакомую
сцену или картину, глядя на нее через маленькую дырочку или
трубку. Хорошим вариантом эксперимента может быть изучение
ландшафта через подзорную трубу или же рассматривание
окружающего пространства в темноте, используя фонарик с узким
лучом света. Так или иначе, но подобные наблюдения оказываются
очень непростым делом. Общая картина «не склеивается» из
фрагментов.
В аккуратно проведенных психофизических экспериментах
феномен «трубчатого зрения» или, точнее, зрения в условиях работы
ограниченных центральных областей сетчатки, исследовался путем
применения особого типа контактных линз с заслонкой,
закрывающей либо центр, либо периферию зрительного поля. В итоге
выяснилось, что для нормального восприятия пространственной сцены
необходима одновременная оценка взаимного расположения почти
всех основных деталей тестового объекта.
Казалось бы, ничто не мешает зрительной системе склеивать
общий вид объекта из отдельных фрагментов, подаваемых через
маленький искусственный зрачок. Однако это происходит с
трудом. Причины этого до конца не понятны, но сам факт важности
определения параметров взаимного расположения бесспорен.
С другой стороны, восприятие пространственных сцен с
помощью периферического зрения дает целостное и точное
соотношение деталей, несмотря на естественное отсутствие четкости
[ЮЗ].
Полученные к настоящему времени данные говорят о
существовании в пределах одной сетчатки палочек и колбочек разного
размера и формы. Самые маленькие из фоторецепторов —
центрально расположенные колбочки — имеют размеры порядка 1 мкм,
Что сравнимо с двойной длиной волны красного света.
39

Рис. 3.5. Срез периферической части рецепторного слоя сетчатки обезьяны.
Маленькие белые пятнышки — палочки; более крупные черные участки с белыми
точками в центре — колбочки (по 101: 54)
Фоторецепторы образуют в сетчатке удивительно четко
организованные, упорядоченные мозаики (рис. 3.5). Это не означает,
что обработка зрительных сигналов в самих рецепторах и
расположенных за ними центральных участках нейронных сетей
является поточечной или мозаичной, как в сложных фасеточных
глазах насекомых и ракообразных. Тем не менее определенная
дискретность восприятия на самых первых этапах зрительного
процесса очевидна.
40

ГЛАВА 3.4. ПОДЧЕРКИВАНИЕ КОНТУРОВ
(ПЕРЕПАДОВ ЯРКОСТИ) ИЗОБРАЖЕНИЙ
Соотношение порядка 125 миллионов рецепторов на входе
сетчатки и порядка 1 миллиона выходных волокон зрительного нерва
каждого глаза заставляет задуматься о сущности тех операций по
обработке информации, которые позволяют провести такое сжатие
сигнала.
В итоге, нейронные сети сетчатки глаза осуществляют
операцию подчеркивания и выделения контуров изображения, т.е. всех
точек, где имеют место перепады яркости. «Выходную» картинку,
показывающую результат работы сетчатки реального глаза, еще никто
не видел. Но в качестве модели этого процесса можно
рассматривать показанный на рис. 3.6 результат работы компьютерной
программы, реализующей процесс подчеркивания и выделения
контуров. Из рисунка видно, что модель способна выделять детали
контура разной величины. При маленьких «окошках», сканирующих
изображение, подчеркиваются любые контурные детали, при
больших — только крупные элементы контура.
Ввиду того что выделение контуров осуществляется за счет
специфической структуры нейронной сети, связанной с наличием
тормозных влияний от соседних нейронов, эта операция получила
название латерального (бокового) торможения.
В реальных экспериментах существование латерального
торможения было показано при исследовании работы глаза мечехвоста.
Именно результаты этих работ принесли мечехвосту известность не
только среди специалистов по древним формам жизни — «живым
ископаемым», но и среди нейрофизиологов. Глаз мечехвоста
является удобным объектом для исследований именно ввиду своего
простого устройства. Он состоит из примерно 1000 отдельных
глазков — омматидиев, каждый из которых содержит около десятка
клеток. Выходные волокна омматидиев образуют сплетения, в
которых, по-видимому, и реализуется механизм латерального
торможения (рис. 3.7).
Говоря о механизмах латерального торможения, нельзя не
сказать о некоторых «философских» выводах, следующих из их
сущности. Получается, что благодаря механизмам латерального
торможения мы постоянно живем в мире иллюзий. Действительно,
мы всегда вместо перепада яркости в виде прямоугольной
ступеньки видим этот перепад либо как искаженную «ступеньку с
рожками», либо только как «рожки» на местах самих перепадов
41

Рис. 3.6. Результаты работы компьютерных программ, моделирующих
подчеркивание контуров. А. Реальное полутоновое изображение, размером 320 х 320 пикселей
(точек). Б, Контуры мелких деталей, выделяемые программой при детальном
анализе с помощью окошка, размером 9 пикселей. В. Контуры крупных деталей,
выделяемые программой, при большем окошке, размером 18 пикселей (по 59: 71, 85)
(рис. 3.8). Эти варианты, по-видимому, связаны с работой разных
типов нейронов.
Таким образом, ответ на «основной» вопрос философии
оказывается не таким очевидным, как кажется. Философы, стоящие на
позициях субъективного и объективного идеализма, утверждают,
что объективный мир не познаваем и мало похож на тот, который
мы способны воспринять своими органами чувств. Возможно, в
42

Рис. 3.7. Латеральное торможение. А. Боковой глаз «живого ископаемого»
мечехвоста имеет форму выпуклого эллипсоида, длиной около 12 мм. Оптические оси
отдельных омматидиев расположены так, что поле зрения глаза охватывает почти
180° (по 75: 339). Б. Схема регистрации активности волокон, отходящих от
омматидиев сложного глаза мечехвоста. На осциллограмме показано торможение импуль-
сации непрерыно освещаемого омматидия после освещения трех соседних
омматидиев. Световое раздражение соседних омматидиев показано зачернением белой
полосы. Отметка времени 0,2 с (по 75: 341)
Реальный перепад
яркости
Субъективно воспринимаемые
варианты перепада яркости
Рис. 3.8. Субъективное восприятие человеком перепадов яркости всегда отличается
от их объективных значений. В итоге можно считать, что в определенном смысле
мы умудряемся нормально жить в иллюзорном мире

Рис. 3.9. Полоска из ступенек яркостей позволяет провести эксперимент,
иллюстрирующий механизм латерального торможения. Попробуйте
закрыть тонкой ниточкой любую границу между ступеньками. Вместо двух
ступенек яркости Вы увидите одну сплошную зону одинаковой яркости.
Причина в том, что нитка закрыла границу перепада яркостей, т.е. то
место, где реализуется эффект подчеркивания контуров
какой-то мере они и правы. В рассматриваемом сейчас случае,
по-видимому, не трудно делать некую систематическую поправку и
«рисовать» мир таким, как он должен быть без действия
механизмов «латерального торможения». Однако никто не знает, сколько
еще существует механизмов, так или иначе меняющих наше
восприятие мира. Надежда при этом только на то, что при всем этом
человек совсем неплохо ориентируется и существует в реальном
мире, а следовательно, в итоге достаточно адекватно его
воспринимает и оценивает.
Простой способ увидеть собственными глазами следствия
эффекта латерального торможения показан на рис. 3.9, где
изображена последовательность ступенчатых изменений яркости. Границы
между соседними ступеньками воспринимаются совершенно четко
и их существование не вызывает
сомнений. Однако стоит провести
простой эксперимент и закрыть
какую-нибудь границу тоненькой
ниточкой. В результате перепад яркости
исчезает и соседние ступеньки
воспринимаются как сплошная зона
одной яркости. Объяснение этого
эффекта в том, что с помощью нитки
мы закрываем границу и тем самым
зону усиления перепада яркости.
Таким образом, выделение
границ происходит не за счет
измерения площадей, обладающих
разными яркостями, а за счет оценки
тонкой зоны на их стыке.
Другой известной иллюстрацией
эффекта взаимодействия клеток
является иллюзия под названием ре-
Р и с. 3.10. Решетка Геринга. При
рассматривании этой картины глаз
видит серые точки на перекрестьях
белых полос. В качестве гипотезы
можно предположить, что в основе
иллюзии лежат эффекты
иррадиации и латерального торможения
44

шетка Геринга. Глядя на рис. 3.10, Вы не можете избежать иллюзии
существования маленьких серых пятен на пересечениях белых
полос. В качестве гипотезы можно предположить, что это
взаимодействие также основано на эффекте латерального торможения. В
каждом месте, где видны иллюзорные серые пятна, существуют
минимум четыре перепада яркости, вызывающие субъективное
ощущение повышенной яркости. Зона, находящаяся внутри этих
перепадов, по контрасту может восприниматься как серая.
Эффекты подчеркивания контуров в разной степени
выражены в творчестве художников. Усилением и цветовым
акцентированием контуров пользовались авторы, в работах которых смыс-
лообразующий эффект обретала экспрессия, нервическая,
эмоциональная пульсация вещей. С помощью такого приема
художники достигали того, что, казалось бы, обычные объекты на
картине приобретали значимость субъектов. Например, пейзаж с
крышами домов и деревьями на заднем плане превращался в
«психологический портрет» местности. Наиболее заметны эти
приемы у Ван Гога, известного своей лихорадочной
экспрессивностью, а также у фовистов и немецких экспрессионистов.
Эмоциональное состояние, вызываемое картиной Ван Гога
«Ночное кафе» (см. вкл. 5), создается в том числе и подчеркнутыми
контурами неодушевленных объектов — бильярда, буфета,
занавески, стульев и столов, автор как будто указывает на их
доминирующее место в сюжете. Несмотря на то, что комната не является
абсолютно пустой, основными героями картины являются именно эти
неодушевленные объекты.
Художники этих направлений таким способом выделяли и
акцентировали наиболее важные для картины элементы. Это
придавало усиленный динамизм и явную эмоциональную окрашенность.
Таким образом, художники интуитивно использовали реально
существующие механизмы человеческого глаза, усиливающие
значимость границ, перенося их на выразительные средства своего
художественного языка и используя для усиления смысловой,
семантической значимости объектов картины.
На картине А. Явленского «Пейзаж в Мурнау» элементы
ландшафта: будь то часовня, горы, деревья или облака воспринимаются
как части одного целостного портрета, выражающего
эмоциональное лицо этой местности (см. вкл. 8). На пейзаже К. Шмидт-Рот-
луффа «Усадьба в Дангасте» (см. вкл. 9) написанные в густых,
красных тонах, обведенные по контуру черным дома производят
45

впечатление настороженных и заинтересованных лиц, пристально
рассматривающих зрителя с полотна картины. Глубокие синие
тени на красной земле явно производят впечатление чего-то
живого, может быть рассыпанных по плечам волос или нервически
сплетенных на коленях пальцев. Синие с красным вертикальные
полосы на небе усиливают эффект напряженности, ассоциируясь
со складками на лбу. И наконец, два окна домов с подчеркнутыми
контурами явно ассоциируются с внимательными глазами. Запорт-
ретированный дворик словно бы рассматривает зрителя. При
встрече с такой живописью становятся более понятными
рассуждения Бодрияра о реверсивности всего сущего [11]. Картина живет
своей жизнью и рассматривает нас, рассматривающих ее.

Раздел IV
ДВИЖЕНИЯ ГЛАЗ
ГЛАВА 4.1. ДВИЖЕНИЯ ГЛАЗ: ТРАЕКТОРИИ СКАНИРОВАНИЯ,
ПЕРЕВОД ИЗОБРАЖЕНИЯ В ЗОНУ ЯСНОГО ВИДЕНИЯ
Образное выражение «ощупывать взглядом», как это часто
бывает с образными выражениями вообще, является довольно
точным. Как показывают эксперименты, глаза человека постоянно
двигаются, причем одновременно участвуют в разных типах
движений. Одна из важных причин движения глаз определяется очень
узкой зоной максимальной остроты зрения — для того чтобы в
течение считанных секунд осмотреть фовеальным «окошком»,
размером около 1°, поле зрения, размером порядка 100°, приходится
двигаться. Таким образом, движения глаз, в первую очередь,
должны обеспечивать сканирование поля зрения и фиксацию отдельных
объектов (частей объектов) зоной ясного видения.
Как показывают специальные эксперименты (см. гл. 8.2), для
решения этой задачи наш мозг должен провести одновременную
оценку взаимного расположения почти всех основных деталей
сцены. Причем осмотр приходится проводить с помощью узенького
фовеального окошка. Для оценки сложности задачи можно
попытаться рассмотреть какую-либо пространственную сцену,
например, представленную на классической картине Пизанелло
«Видения святого Евстафия» (см. вкл. 10). Картина построена таким
образом, что значимыми и сюжетными являются не только
центральные, но и периферийные детали. По сути она включает в себя
несколько сюжетов. Глазу приходится прогуливаться по картине, что
похоже на путешествия самого героя в его видении. Каждая часть
картины является элементом сюжета и написана также четко и
подробно, как отдельная мизансцена в современном фильме.
Поэтому для понимания всей картины необходимо рассмотреть каж-
47

дую сцену в отдельности и затем заново рассмотреть их в
совокупности. Кстати говоря, художник строит картину так, чтобы ее
рассматривали дольше и пристальнее. Логично полагать, что такое
восприятие требует времени, и результат ее рассмотрения будет
похож на результат короткого повествования.
На рис. 4.1 приведены результаты одного из наиболее часто
цитируемых в научной литературе о зрении экспериментов — записи
движений глаза при рассматривании фотографии головы царицы
Нефертити. Анализом движений глаза при рассматривании разных
изображений занимались многие исследователи.
Усовершенствованные методики позволяют записывать последовательность точек
фиксации и траекторий движения глаз и детально просматривать
их в дальнейшем. В типичном случае анализируемая сцена может
занимать около 20° поля зрения. Испытуемый рассматривает на
экране проектора рисунки, выполненные тонкими линиями, что
вынуждает фиксировать взглядом все интересующие его детали.
Регистрацию движений обеспечивают фотодатчики, улавливающие
инфракрасный свет, подаваемый от специального источника и
отражающийся от поверхности глаза.
Рис. 4.1. Запись движений глаза при рассматривании. Каждая точка — фиксация
взора на элементе изображения, линия — перевод взора к следующей точке
фиксации. Выбор в качестве тест-объекта фотографии знаменитой Нефертити в течение
многих лет привлекает внимание специалистов разных стран к этим опытам
отечественного исследователя А. Ярбуса (по 65: 231; 92: 61)
48

По мнению некоторых исследователей, у разных испытуемых
часто существуют свои характерные манеры рассматривания
объектов, т.е. разные люди используют разные траектории при
осмотре одних и тех же объектов. При этом один человек
предпочитает одну и ту же траекторию при осмотре данной
пространственной сцены или объекта. Для иллюстрации на рис. 4.2 приведены
три разные траектории движения взора одного испытуемого при
повторных осмотрах одной сцены (65: 226, 233). На рис. 4.3
приведены различные траектории, характерные для перемещения
взгляда трех разных испытуемых при осмотре каждой из трех
картин.
Перевод изображения в зону ясного видения (установочная
функция) осуществляется с помощью быстрых саккадических
движений глаз. На длительных записях движений глаз при
рассматривании пространственных сцен саккады (скачки глаз) отражают тра-
и с. 4.2. Три варианта осмотра одним испытуемым некоторой пространственной
сцены (А—В). Г. Обобщенная схема данного пути движений глаз (по 65: 233)
49

Рис. 4.3. Для каждого испытуемого характерна своя траектория движений глаз при
осмотре одной и той же картины. В каждой строке приведены траектории движений
глаз одного испытуемого при осмотре разных картин (по 65: 237)
ектории между точками фиксации. В связи с этим саккадические
движения иногда называют поисковыми, исследовательскими.
Саккадические движения наблюдаются не только при рассматривании
картин, но при поисковых движениях разного типа: при чтении, на
стадиях сна, связываемых со сновидениями.
Минимальная амплитуда саккад имеет порядок десятков
угловых минут, максимальная — 40—60°. Большие амплитуды скачков
обычно сопровождаются движениями головы и тела и характерны
для ориентировочной реакции в ответ на появление нового объекта
на периферии зрительного поля. Латентный период саккад, т.е. за-
50

держка начала движения относительно появления объекта,
достигает 200-300 мс (0,2-0,3 с).
С увеличением амплитуды скачков возрастает их скорость,
достигающая величин порядка 500 град/с при амплитудах порядка
30°. Зависимость между скоростью саккадических движений и их
амплитудой приведена на рис. 4.4. Из кривых видно, что при
скачках на больший угол имеют место большие скорости
движения, благодаря чему глазодвигательная система переводит взор в
любое место поля зрения за относительно постоянное время
порядка 50—60 мс. Например, при чтении длительность скачка
между двумя соседними точками фиксации на одной строке
составляет примерно 22 мс, длительность скачка, перемещающего взгляд с
конца одной строки на начало другой, — 40 мс. Скорость
движений глаз не зависит от исходного положения глаз и направления
скачка, ее увеличение связано только с увеличением угла
поворота (см. рис. 4.4). Более того, по некоторым данным, кривая
«скорость саккад — амплитуда саккад» для одного и того же
испытуемого имеет один и тот же вид, хотя и может зависеть от
функционального состояния человека, уменьшаясь при сонливости и
воздействии алкоголя (92: 63; 12: 482).
Скачок глаза на новую точку фиксации возникает при условии,
если новая точка находится на расстоянии не менее 4—6' (угловых
I I I I t I
5 10 15 20 25 30
Амплитуда, град
Рис. 4.4. Зависимость между угловой скоростью и амплитудой глазных саккад: д, б,
в — данные разных исследователей (по 92: 63)
51

минут). Таким образом, зона в 4—6' может рассматриваться как
зона нечувствительности к смещению цели.
Параметры саккадических движений определяются примерно за
50 мс до начала скачка и не могут корректироваться во время его
осуществления. Такой тип управления движением в механике
называется баллистическим. Наглядным примером баллистического
движения можно считать полет мяча: после того как мяч отделился
от руки (ноги), эта часть тела не может оказать влияния на его
дальнейший полет. Таким образом, к моменту начала скачка как
баллистического движения уже определены точка новой фиксации,
расстояние до нее, необходимое мышечное усилие, способное
разогнать глаз до нужных параметров.
Интересно отметить, что дефекты организации саккад у
человека всегда связаны с нарушением пространственного восприятия
зрительного мира и с нарушениями в работе нижнетеменных
областей коры мозга, отвечающих за разные формы
пространственного восприятия. С другой стороны, высшие уровни управления,
программирующие движения глаз, по-видимому, связаны с
лобными отделами коры мозга. При искусственном раздражении тех зон
лобных отделов, которые связаны с высшими зрительными
функциями, возникают саккадические движения глаз. Причем
направление и амплитуда этих движений зависят от точек приложения
электродов (56: 175).
Особый тип движений глаз связан с содружественным
наведением зрительных осей обоих глаз на цель, появляющуюся на
некотором удалении в глубине зрительного пространства. Эти движения
получили название конвергенции — сведение оптических осей, и
дивергенции — разведение оптических осей (от лат. со — навстречу,
di — раздвижение, vergere — поворот). Чем ближе объект, тем
больше конвергенция глаз. При фиксации объекта, находящегося на
удалении в 6 м, оси глаз направлены практически параллельно, т.е.
как при рассматривании бесконечно удаленных объектов,
например звезд.
Конвергентно-дивергентные движения возникают примерно
через 160—200 мс после смещения точки фиксации. Собственно
процесс наведения длится примерно 200 мс. Скорость конвергент-
но-дивергентных движений линейно зависит от их амплитуды,
возрастая с ее ростом. При росте амплитуды конвергенции от 0 до 15°
скорость изменяется от 0 до 30—35 град/с.
52

ГЛАВА 4.2. ХАРАКТЕРИСТИКИ ТОЧЕК ФИКСАЦИИ
ПРИ РАССМАТРИВАНИИ ПРОСТЫХ ФИГУР.
ИЛЛЮЗИЯ МЮЛЛЕРА-ЛАЙЕРА
Как показано в предыдущей главе, траектории движения глаз,
а точнее говоря, траектории перемещения центра зрения по
зрительному полю весьма информативны (см. рис. 4.1—4.3).
Во-первых, они при относительно несложных и крупных планах во
многом отслеживают наиболее четкие и повторяющиеся элементы
контуров. Во-вторых, сами траектории имеют тенденцию
повторяться при повторном рассматривании одних и тех же сцен.
В-третьих, траектории в ряде случаев индивидуальны и тем самым
отражают личные особенности способов анализа сцен тем или
иным человеком.
Однако эти траектории и принадлежащие им точки фиксации
имеют место при относительно долгом рассматривании зрительных
сцен. Спрашивается: какие механизмы могут обеспечить выделение
на любых, самых разных по форме и содержанию зрительных
сценах начальных и жизненно важных для организма точек фиксации
взора? Можно полагать, что самые первые точки фиксации
связаны с крупными контрастными областями, которые не исчезает
при расфокусировании картинки. Но это предположение
нуждается в проверке.
Частичный ответ на этот вопрос дают специально поставленные
эксперименты, в которых человеку предъявлялись достаточно
простые изображения (рис. 4.5). Простота тестовых изображений
облегчает анализ экспериментов и делает эти изображения удобными
моделями сложных фигур и сцен типа тех, которые представлены
на рис. 4.1—4.3. В частности, на рис. 4.5 представлены
распределения точек фиксации взора на зрительных сценах, состоящих из
элементарных фигур: цепочек прямых линий, углов, окружностей.
Статистика показывает очень редкие точки фиксации вне фигур и
около средних участков линий. С другой стороны, имеет место
скопление фиксаций у углов, концов линий и в центрах
окружностей и дуг.
Все эти данные свидетельствуют о том, что в начале осмотра
взор автоматически притягивается к точкам изменения
непрерывности направления контура. Такими точками и являются в первую
очередь концы линий, вершины углов, перекрестья. Этот механизм
в определенной степени аналогичен механизмам латерального тор-
53

Рис. 4.5. Регистрация точек фиксации взгляда при рассматривании простых фигур
служит хорошей моделью выявления информативных мест любых сложных
зрительных сцен. Видно, что точки фиксации привязаны к местам нарушений
непрерывности направления контура: перекрестьям, вершинам углов, центрам окружностей и
дуг (по 35: 69, 72)
можения, выделяющим сами контуры, т.е. любые резкие,
контрастные перепады яркости. Пользуясь математической терминологией,
можно говорить, что зрительная система в первую очередь
реагирует на изменения непрерывности. Сходство смысла процедур
подчеркивания контуров, с одной стороны, и выделения точек
фиксации взора — с другой, наводит на мысль о возможном сходстве
нейронных механизмов, обеспечивающих эти процедуры.
Анализ распределения точек фиксации взгляда на фигурах,
состоящих из комбинаций линий, проливает свет на объяснение
некоторых классических иллюзий измерения расстояния, например,
такой как иллюзия Мюллера—Лайера. Эта иллюзия привлекает
особое внимание исследователей ввиду того, что является одной из
самых сильных и лаконичных. При специально подобранных
соотношениях между длинами линий и углами ее величина может
достигать 25—30 %.
Суть эффекта заключается в том, что две линии,
представляющие собой «древки» стрел, строго равны по длине. Поверить в это
54

трудно и только измерение, проводимое с помощью линейки,
может убедить нас. При этом, однако, стоит обратить внимание на то,
что сама иллюзия ни в какой мере не уменьшается после того, как
мы убедились в ее существовании. На рис. 4.6 стрелы
Мюллера—Лайера специально помещены на линейке. Сама линейка
совершенно «правильная» и не содержит искажений. Однако
совершенно ясно «видно», что, несмотря на то, что мы пользуемся
измерительным инструментом, иллюзия не утрачивает своей силы.
Более того, появляется впечатление, что искажена линейка — такова
сила иллюзии, и для того чтобы избавиться от этого впечатления,
впору использовать вторую линейку!
Иллюзия Мюллера—Лайера очень эффектна. Возможно,
конечно, что она придумана в результате, так сказать, игры «чистого
разума», но существует гипотеза, что эта иллюзия имеет реальные
корни. Возможно, что каждый раз, когда мы смотрим на угол
здания извне, то видим ситуацию, изображаемую левой стрелкой —
линии крыши и фундамента образуют сходящиеся оперения на
внешнем углу здания. В случае, когда наблюдатель находится внут-
ËV
А)
3 £
5 t
V
'Л
е-а 1—с
е—ео—о
» )—С Е-Э
<-»
>—<
В)
Рис. 4.6. Гипотетическое объяснение иллюзии измерения расстояний. А. Иллюзия
Мюллера—Л айера. Длина первого вертикального отрезка кажется меньше, чем
второго за счет того, что человек непроизвольно измеряет параметры «хвостов»,
окружающих равные вертикальные отрезки. Б. Варианты иллюзии Мюллера—Лайера. Во
всех случаях иллюзия сохраняется, хотя и не достигает величины классического
варианта. Во всех парах фигур горизонтальные линии имеют одинаковую длину (по
35: 106). в. Поможет ли иллюзия Мюллера—Лайера модельеру уменьшить талию
клиента? Изображенные на рисунке фигуры двух талий абсолютно равны
55

ри помещения, изображение угла на его сетчатке подобно правой
стреле Мюллера—Лайера — стреле с расходящимся оперением (в
этом случае оперение образовано ребрами между потолком и
стенами и полом и стенами) (рис. 4.7).
Другой вариант: изображение такого типа возникает при
взгляде сверху на крыши расположенных внизу домов.
Интересным вариантом появления стрел Мюллера—Лайера является
также рассматривание в микроскопе структуры кристаллов. Ребра
кристаллов образуют объемные изображения, на восприятие и,
главное, на измерение характеристик которых влияет иллюзорный
эффект. Иллюзии такого типа уже не являются «бытовыми» и
могут влиять на качество работы исследователя.
Интересным аспектом явления иллюзий вообще является то,
что мы можем проводить количественное измерение самого
иллюзорного акта, т. е. измерять нечто эфемерное и, казалось бы,
измерению не поддающееся. В частности, можем измерять степень
собственной склонности к иллюзиям. С измерением силы иллюзии
Мюллера—Лайера дело обстоит просто. Наиболее наглядным
вариантом (и в то же время общим для всех типов измерений) является
подравнивание по величине тестового (измеряемого) образца и
стандарта. В нашем случае, когда имеются две «тестовые» фигуры,
надо подравнивать длины «древок» стрел так, чтобы они казались
равными. После этого Вы получите численное выражение своей
подверженности иллюзии.
Рис. 4.7. Иллюзия Мюллера—Лайера в ситуации дизайнерской деятельности (по
28:90)
56

Наверное, интересно проделать некоторую серию
экспериментов по сравнению этой величины у разных людей. Полученную
таким образом меру «склонности к иллюзии» можно сопоставить с
различными личностными характеристиками человека (например,
с силой характера, внушаемостью, доверчивостью, склонностью к
независимости решений) и с его профессиональными
способностями, такими как глазомер, опыт чертежной и изобразительной
работы и т.д. Возможно, в результате удастся установить какие-то
существенные закономерности и «тест на иллюзивность» можно будет
использовать в ходе профориентации людей.
Как мы говорили, по имеющимся в литературе данным
иллюзорное изменение длины стрелы может доходить до 30 %. Цифра
впечатляющая. Может быть, в связи с ней английский психолог
С. Толанский в своей книге «Оптические иллюзии» предложил
забавный способ «иллюзорного» похудания (90: 35). Идея может
вызвать интерес у модельеров и дизайнеров: для того, чтобы
утоньшить талию на 25—30 %, следует нанести на платье в районе талии
рисунок, повторяющий мотив сходящихся стрел Мюллера—Лайера!
(см. рис. 4.6). Естественно, этот рисунок может быть
разнообразным и его идея никак не сковывает фантазию модельера.
А) Б) В) Г)
Рис. 4.8. Различные варианты иллюзии веера. Штриховка, наложенная на две
параллельные прямые, вызывает эффект их искривления. А и Б. Искривления,
создающие эффект «узкой талии». В и Г. Искривления типа «ноги кавалериста».
Заметьте исчезновение иллюзий, если рисунок расположен на уровне глаз и взгляд
направлен вдоль параллельных линий (27: 152; 90: 105—106)
57

Гипотеза, объясняющая эту иллюзию, следует из анализа
распределения точек фиксации при рассматривании ее элементов.
Ясно, что происхождение иллюзии основано на анализе окружения
(контекста) горизонтальных линий. (Вообще говоря, влияние
контекста имеет принципиальное значение для многих важнейших
механизмов опознания, см. гл. 8.5.) Как видно из экспериментальных
данных рис. 4.5, при осмотре углов абсолютное большинство точек
фиксации находится внутри угла. Но это означает, что так или
иначе, зрительная система в одном случае увеличивает, а в другом
уменьшает измеряемые расстояния.
На рис. 4.8 показан еще один способ применения иллюзии в
искусстве модельера. Способ основан на иллюзии веера. Эта
иллюзия относится к широкому классу иллюзий с использованием
штриховок и пересечений одних линий другими (иллюзии
Цёлльнера, Геринга). В отличие от иллюзии Мюллера—Лайера
объяснение иллюзий штриховки и в том числе иллюзии веера пока
не найдено.
ГЛАВА 4.3. ДВИЖЕНИЯ ГЛАЗ: УДЕРЖАНИЕ ИЗОБРАЖЕНИЯ
В ЗОНЕ ЯСНОГО ВИДЕНИЯ
Фиксация объекта в зоне ясного видения является достаточно
сложной задачей. На рис. 4.9 показаны некоторые типы движений
глаза, имеющие место в процессе удержания неподвижной точки
фиксации. По существу в процессе удержания важную роль играют
два типа движений: медленный дрейф (см. пунктир на рис. 4.9) и
быстрые микросаккады, или флики, число которых по некоторым
данным достигает 85 % от общего числа скачков, имеющих место
при фиксации. Дрейф представляет собой сравнительно медленные
движения со средней скоростью около 6'/с и амплитудой до 30'.
Микросаккады (флики) — более быстрые движения с амплитудой в
3—10', возникающие с интервалом в среднем около 0,5 с.
Кроме дрейфа и микросаккад при фиксации неподвижного
объекта имеет место еще один тип глазных движений — тремор.
Тремор представляет собой высокочастотные и низкоамплитудные
микродвижения глаза. Частота тремора имеет порядок 20—150 Гц,
амплитуда — порядок 10—20", что сравнимо с размерами
рецепторов сетчатки.
58

Рис. 4.9. Смещение изображения точки по сетчатке в процессе ее фиксации.
Сплошная линия — быстрые скачки глаз, пунктирная — дрейф. Тремор не показан.
Кружок слева — расстояние между колбочками. Цифры — последовательное
положение точки фиксации через каждые 200 мс (по 92: 67)
Функция микросаккад и в особенности тремора заключается в
борьбе с адаптацией рецепторов. Эффект адаптации
фоторецепторов заключается в исчезновении их ответов в условиях
предъявления постоянного, не изменяющегося сигнала. В специальных
экспериментах испытуемым предъявляли слайды, укрепленные на
контактных линзах, в результате чего они рассматривали
изображения, неподвижные относительно сетчатки. Оказалось, что
исключение мелких глазных движений очень быстро, через несколько
секунд, приводит к исчезновению изображения. Субъективно
изображения бледнели, «увядали», рассыпались на части и исчезали,
вместо них появлялось «пустое поле». Таким образом, было
показано, что микродвижения глаз препятствуют адаптации, т.е.
привыканию рецепторов.
При фиксации двигающихся объектов имеет место процесс
динамической фиксации. Динамическая фиксация осуществляется
посредством следящих движений глаз, подстраивающихся под
направление и скорость движения целевого объекта. Скорость
следящих движений может изменяться в пределах от 5'/с до 30—40 °/с.
Следящие движения возникают с некоторым запаздыванием по
отношению к началу движения сигнала. Латентный период равен
примерно 150—170 мс. Тем не менее в некоторых случаях
зрительная система способна уменьшать период запаздывания за счет
предсказуемости поведения цели.
59

Наряду со следящими движениями в процессе динамической
фиксации используются компенсаторные движения, или нистагм.
Роль нистагма заключается в фиксации ретинального изображения
примерно в одном и том же месте, что бывает необходимо,
например, в случаях слежения пассажира за пейзажем из окна
проходящего поезда, водителя за дорогой, наблюдателя за бегущей строкой
сообщений.
Диапазоны некоторых параметров глазных движений
приведены в табл. 4.1.
Таблица 4.1. Некоторые параметры (диапазоны) глазных движений
(по 54: 64; 12: 120)
Тип движения
Саккады
Микросак-
кады (флики)
Дрейф
Тремор
Следящие
движения

Конвергенция

Дивергенция

Аккомодация
Амплитуда
От десятков
угловых минут
до 40-60°
2-10'
10-30'
3-30'
10-20"
До 15°
До 15°
Латентный
период, мс
200-300
150-170
160-200
160-200
360-380
Скорость
До 500°/с
3-12°/с
б'/с
Ог5'/с
до 30-40°/с
До 30°/с
До 15°/с

Длительность, мс
50-60
25
«200
«200
«600
Частота, Гц
20-150
ГЛАВА 4.4. ДВИЖЕНИЯ ГЛАЗ И «ОПТИЧЕСКОЕ ИСКУССТВО»
Без применения специальных устройств человеку довольно
трудно заметить мелкие движения своих глаз. Однако мы можем
заметить результаты этих движений при рассматривании «opart» —
картин. Термин «opart» обозначает сокращение от optical art —
оптическое искусство, другое обозначение — «visait» от visual art, т.е.
визуальное искусство. Опарт как вид искусства появился не так
давно, по-видимому, в 60-х гг. XX в., но эффектность его
произведений быстро сделала этот вид искусства почти культовым среди
дизайнеров.
60

На рис. 4.10—4.12 приведены примеры наиболее известных
картин опарта и эти примеры производят достаточно сильное
впечатление. Можно говорить, что эти картины формируют совершенно
самостоятельный художественный стиль. Для того чтобы
определить принадлежность картины к этому стилю, не требуется долгих
искусствоведческих исследований. При этом потребуется намного
меньше усилий, чем при определении принадлежности картины,
например, к стилю импрессионизма, модерна или голландской
школы.
Изображения опарта представляют собой не лаконичные,
нарочито простые фигуры, специально предназначенные для
экспериментального исследования. Перед нами скорее картины,
произведения искусства, обладающие странными иллюзорными
свойствами. Художникам опарта впервые удалось создать у зрителя
ощущение движения при рассмотрении стационарного изображения.
В картинах опарта изображения, как правило, беспредметны, но
они оказывают на зрителя какое-то завораживающее действие.
Изобразительная ткань картины постоянно движется, мерцает,
переливается; отдельные части смещаются друг относительно друга,
плывут то скачками, то плавно. В некоторых случаях появляется
ощущение объемности элементов, узор отдельных частей странным
Рис. 4.10. Художник Виктор Вазарели (1964). Постоянно
смещающийся узор производит сильное впечатление зыбкости, перемен,
появления элементов объемности
61

Рис. 4.11. Художник Бриджит Райли. Падение. Постоянно
переливающийся муар как бы накладывается на изображение, подчеркивая
его объемность и динамичность
образом живет, меняясь при рассматривании. Интересно отметить,
что все эти эффекты в картинах художников опарта достигаются
именно при изображении абстрактных бесформенных паттернов,
Рис. 4.12. Картины Д. Мак-Кея. А. Рисунок с параллельными
линиями. Б. Рисунок с расходящимися лучами. Оба типа рисунков
рассматриваются как вызывающие ощущения иллюзий кажущегося движения
и определенного дискомфорта
62

сообщить зрителю ощущение движения при восприятии знакомых
форм, возможно, труднее.
Если не все, то основные, сущностные черты опарта как
художественного стиля во многом связаны с обработкой зрительной
информации на уровне сетчатки глаз. Чрезмерная перегруженность
рецепторных структур тесно расположенными повторяющимися и
очень контрастными линиями картин в условиях постоянных
мелких движений глаз, как считается, приводит к специфике
восприятия опарт-картин. В отличие от этого классическая предметная
живопись наоборот создает эффект, влияя на центральные
процессы восприятия, связанные с опознанием форм предметов, их
функций.
Что же можно сказать о механизмах мерцательных иллюзий? За
счет чего абсолютно стационарные, неподвижные изображения
вызывают ощущение движения? Именно ощущение, а не только
символ, обозначающий движение. Изображений, символизирующих
движение, как известно, много. Этого эффекта художники
добиваются посредством передачи ракурса объектов, позы человека или
животного, фотографы посредством смазанности контуров.
Мастера опарта воздействуют особым образом на нервные элементы
глаза, способ этого воздействия в настоящее время до конца не
выяснен. Специалисты по восприятию рассматривают несколько,
причем не обязательно взаимоисключающих гипотез. Общим
моментом всех объяснений является предположение о «перегрузке»
воспринимающих элементов. Как было сказано ранее, все
изображения опарта обладают большим количеством повторяющихся и
сильно контрастных частей — линий, квадратиков, треугольников
и т.д. Существенно также, что эти повторяющиеся элементы
расположены с большой плотностью. Более того, в тех частях картин,
где плотность элементов понижена, уменьшаются и эффекты
мерцания и пульсации.
Однако само по себе наличие большого числа плотно
расположенных, повторяющихся, высококонтрастных элементов не даст
автоматически эффекта мерцания. Для его появления необходимы
еще какие-то факторы. Какие? Для того чтобы это понять, важно,
по-видимому, обратить внимание на то, что мерцание возникает
даже при фиксации взгляда на одной точке картины. Глаза
фиксированы, казалось бы, причин для движения нет. Однако это не так.
Глядя на рис. 4.10 и 4.11, можно предположить, что одним из
необходимых условий создания опарт-эффекта является наличие в
качестве повторяющихся элементов достаточно длинных, причем
63

скорее не прямых линий. Эффект смещающегося узора В. Вазарели
(см. рис. 4.10) может быть рассмотрен с этих позиций, так как
содержащиеся в нем отрезки прямых разной ориентации могут
рассматриваться как прерывистые кривые. Другое дело, что рисунок
Вазарели содержит и другие, усиливающие опарт-эффект
элементы. В частности, сочетание черных квадратиков и черных
ромбиков, наличие вертикальных структур из белых треугольников,
кстати говоря, также образующих линейные структуры.
Эти эффекты зыбкости, движения, некоторой двусмысленности
и дискомфорта часто можно заметить в картинах и орнаментах
стиля модерн. В этом стиле эстетская фафичность иногда странным
образом накладывается на зрительный дискомфорт, что вызывает и
удивление, и восхищение, и некоторое беспокойство. В качестве
примера можно привести картину Я. Торопа «Дельфтское масло
для салата» (см. вкл. 11). Изощренному сюжету картины «Три
невесты» соответствует фафичный, прихотливый и несколько
навязчивый ритм струящихся волос, занимающих более половины всего
изображения. Он многократно привлекает к себе внимание, будучи
одновременно и изысканно красивым, и несколько
беспокойно-страшным. Не кажется ли Вам, что это произведение является
предтечей «Падения» Бриджит Райли? Обе картины основаны на
одном и том же эффекте и вызывают сходные эмоции.
Интересно сопоставить движение, возникающее при
восприятии фигур опарта, и способы передачи движения,
использовавшиеся в картинах такого великого художника, как Винсент Ван
Гог. Мазки кисти Ван Гога похожи на застывшие вихри.
Восприятие движения посредством этих мазков происходит
опосредованно, виртуозная техника художника передает движение через этапы,
так или иначе связанные с неосознанным узнаванием цветовых
пятен, их насыщенности, формы, возможно через какие-то
символические ассоциации этих форм. Как пример можно привести
картину В. Ван Гога «Звездная ночь» (см. вкл. 12).
Искусство опарта основано на использовании других,
по-видимому, более примитивных механизмов, которые заставляют
человека ощутить, непосредственно испытать движение. Эти живые,
непосредственные ощущения, по-видимому, связаны с необычным
способом многократно повторяющегося раздражения массивов
светочувствительных элементов при быстрых колебаниях глазных
яблок. Таким образом, кажущиеся, иллюзорные, иногда быстрые,
иногда плавные мерцания, смещения, сплывы есть результат
механизмов самых первых этапов долгого процесса зрительного
восприятия.
64

Соотнося все приведенные данные, можем предположить, что
эффект картин опарта связан с многократным повторным
воздействием на участки сетчатки, в которых в это время развиваются по-
слеобразы. Эффект послеобразов при этом создается за счет
высокой контрастности изображения, совпадение на одних и тех же
нейронах сетчатки послеобразов и самих стимулирующих сигналов
происходит благодаря микродвижениям глаз. Амплитуда этих
микродвижений соответствует порядку расстояний между элементами
картин, частота микродвижений соответствует временным
интервалам длительности послеобразов. В итоге одновременно на одних и
тех же нейронах сетчатки происходит взаимодействие сигнала по-
слеобраза и сигнала от изображения, эти сигналы могут тормозить
или возбуждать друг друга, что может восприниматься
наблюдателем как мерцание, переливы и т.д.

Раздел V
ЗРИТЕЛЬНОЕ ВОСПРИЯТИЕ:
ПРЕДОБРАБОТКА В СТРУКТУРАХ МОЗГА
ГЛАВА 5.1. ПЕРЕДАЧА ИНФОРМАЦИИ ОТ СЕТЧАТКИ
К ЗРИТЕЛЬНОЙ КОРЕ МОЗГА
Как говорилось в предыдущих главах, выходными элементами
сетчатки глаза являются волокна зрительного нерва. Система этих
волокон передает в вышележащие подкорковые и корковые
структуры мозга кодированную частотой нейронных импульсов
информацию о многих параметрах изображения. Основное место среди
этих параметров, по-видимому, занимает информация о резких
перепадах яркости, т.е. о контурах изображений.
Эта информация поступает в несколько подкорковых структур
зрительной системы, частично обрабатывается в них и передается
далее к нескольким полям зрительной коры мозга. В
«историческом» плане, т.е. в плане филогенетического развития,
подкорковые зрительные ядра являются намного более древними
структурами и у более просто организованных животных, таких, например,
как земноводные, рыбы, именно в этих ядрах осуществляются
основные функции зрительного восприятия. У позвоночных и
особенно приматов (обезьян, человека) эти функции перемещаются в
активно развивающиеся корковые структуры.
Яркой иллюстрацией этого является изменение соотношения
количества клеток корковых и подкорковых центров. Например,
если у крысы или ежа на одну клетку подкоркового ядра
приходится порядка 60—70 клеток первичной зрительной коры, то у
человека это соотношение достигает порядка 600:1 (по 9: 404). Довольно
экзотическое название этого ядра — наружное коленчатое
тело — типично для названий мозговых структур — первые
исследователи, по-видимому, давали имена структурам по принципу
«как вижу, так и называю». В результате среди структур мозга при-
66

сутствует много странных названий, таких как наружные и
внутренние коленчатые тела, двухолмие, красное ядро, скорлупа,
черное вещество, зрительное сияние, мозолистое тело, мост и т.д.
Общая схема проекционных отношений в системе «сетчатка —
первичная зрительная кора» приведена на рис. 5.1. Смысл этой схе-
Р и с. 5.1. Схема проекционных отношений в системе «сетчатка — первичная
зрительная кора»:
1 — перекрывающиеся зрительные поля; 2 — сетчатка; 3 — хиазма; 4 — наружное коленчатое
тело; 5 — первичная зрительная кора (поле 17); 6 — зрительный нерв; 7 — зрительный тракт;
8 — верхнее двухолмие; 9 — зрительное сияние (радиация) (по 56: 174)
67

мы заключается в показе того, как отображается зрительное поле
правого и левого глаза в наружном коленчатом теле и первичной
(или проекционной) зрительной коре мозга. Из схемы видно, что
левая часть поля зрения представлена в правом полушарии мозга, а
правая часть — в левом полушарии. Это имеет место при условии,
что вертикальная граница между полями зрения проходит через
точку фиксации.
Драматическое подтверждение этих данных дает анализ
нарушений восприятия и движений у людей, перенесших обширные
инсульты одной половины мозга. При инсульте в двигательных
областях у больных развивается паралич чувствительности или
движений противоположной стороны тела. При инсульте в областях
первичной зрительной коры больные ничего не видят в поле
зрения, противоположном стороне поражения. Например, инсульт в
левом полушарии сопровождается утратой зрения в правой
половине зрительного поля, причем для обоих глаз (рис. 5.2).
Вопрос о том, почему правая половина окружающего мира
проецируется у человека в левое полушарие, а левая половина — в
правое полушарие, остается загадкой. Конечно, с течением
времени информация попадает в оба полушария, однако смысл
первоначального перекрещивания остается непонятным. Аналогично
организованы и проекционные отношения во многих других
отделах мозга. Например, двигательное управление мышцами одной
стороны тела осуществляется противоположным полушарием,
осязательные и болевые сигналы от одной стороны тела также
поступают в противоположное полушарие.
Из более детального анализа схемы следует, что участки
сетчатки, расположенные к носу от средней линии (нозальные отделы),
направляются наперекрест к коленчатому телу противоположного
полушария. Участки, расположенные в височной части сетчатки,
направляются к коленчатому телу собственного полушария. Место
перекреста называется хиазма зрительного пути (от сходства с
греческой буквой х) (см. рис. 5.2). В результате в зрительной коре
каждого полушария собирается информация от противоположного
поля зрения, поступающая от височной половины «своего» и но-
зальной половины «чужого» (противоположного) глаза. Это дает
дублирование работы глаз, необходимое и для стереовосприятия, и
для случаев, когда при нарушении работы одного глаза его
функции берет на себя второй глаз.
Важнейшие данные о способе проекции зрительного поля на
подкорковые и корковые структуры зрительной системы были
получены при обследовании пациентов с локальными или глобальны-
68

©©'
Рис. 5.2. Нарушения в восприятии зрительных полей правого и левого глаза при
поражениях различных участков зрительной системы:
1 — норма; 2 — слепота на один глаз; 3 — слепота на информацию, появляющуюся в крайне
правой и крайне левой части соответственно правого и левого зрительного поля; 4 —
правостороннее выпадение нозального поля зрения; 5 — выпадение левой части зрительного поля;
6 — выпадение левого верхнего квадранта зрительного поля; 7 — выпадение поля зрения при
поражении первичной зрительной коры (17 поле). Заметьте, что при поражении 17 поля
граница слепоты в центре зрительного поля представляет собой не прямую вертикальную линию, а
полукруг, что свидетельствует в пользу представления центрального (фовеального) зрения в
обоих полушариях (по 99: 86)
ми поражениями этих структур. На рис. 5.2 показана сводная схема
результатов таких поражений. Эти данные свидетельствуют о
топическом (ретинотопинеском) принципе организации проекционных
отношений. Согласно этому принципу предшествующая структура
проецируется на последующую, в основном сохраняя отношения
соседства. Другими словами, области, соседствующие друг с другом
на сетчатке, сохранят эти отношения на срезе зрительного нерва, в
наружном коленчатом теле или первичной зрительной коре.
Организованные таким способом проекционные отношения объясняют
давно известные клинические наблюдения, что при повреждении
определенного участка первичной зрительной коры развивается
локальная слепота (скотома), такая же, как при повреждении
соответствующей области сетчатки. В результате человек не видит
соответствующую часть зрительного поля.
Зрительный нерв
Зрительная хиазма
Зрительный нерв
V**6
69

Сохранение топологических отношений в разных ядрах
зрительной системы в модельном плане можно представить как
результат многократного «дублирования» карты сетчатки при ее
отображении на вышележащие структуры. На самом деле
проекционные отношения устроены намного более сложным образом.
И самое простое из этих усложнений заключается в том, что при
переходе к вышележащим структурам сохраняется только общая
топографическая упорядоченность проекций.
Кроме того, имеет место непропорциональное изменение
масштаба отображения: как будет показано далее (гл. 5.2),
центральные области сетчатки занимают в зрительной коре больше места,
периферические — сужаются.
Классическим примером топографической упорядоченности
являются проекционные отношения при отображении поверхности
тела в соматосенсорной (чувствующей тело) и соматодвигательной
(управляющей движением) коре мозга (рис. 5.3). Схемы,
отображающие «мозгового человечка» («гомункулюса»), с одной стороны,
показывают сохранение основных топологических отношений
соседства частей тела, а с другой — значительные искажения
пропорций этих частей. Такие искажения характерны для проекционных
Р и с. 5.3. Схема соматотопических проекции частей тела человека в чувствительной
и двигательной коре мозга. При отображении схемы «мозгового человечка» —
«гомункулюса» — сохраняется общая топология органов; размеры проекций
соответствуют развитости систем, отвечающих за те или иные виды деятельности (по 66, I:
337, 99: 53)
70

отношений внутри всех анализаторных
систем и их наличие имеет глубокий смысл.
Действительно, представим себе, например,
что в соматосенсорной коре имеет место
абсолютно точное отображение поверхности
тела человека или в первичной зрительной
коре имеет место совершенно полное
отображение зрительного поля. Возникает
вопрос, зачем были нужны все ранее прово- рИс. 5.4. Изображение
лившиеся этапы обработки зрительных или мифического «исхиаподз».
соматических сигналов. Наличие искажений («к™1* чудовищ*, vin в.,
НеИЧНвСТНЫИ ABTODl
говорит о существовании определенной, (по 4о: 140)
хотя и не всегда понятной обработки
входных сигналов.
Очень интересно отметить, что существование в коре мозга
отображений «мозгового человечка» — «гомункулюса», показанное в
довольно сложных исследованиях нашего времени, было
удивительным образом предвосхищено художниками древности. На рис. 5.4
можно видеть, каким представлял себе неизвестный художник VIII в.
«исхиапода» — существо с единственной ногой такого размера, что
в ее тени можно отдыхать в жаркий день, укрываясь от палящих
лучей солнца.
ГЛАВА 5.2. ТОПОГРАФИЯ ОТОБРАЖЕНИЯ ПОЛЯ ЗРЕНИЯ
В ПЕРВИЧНОЙ ЗРИТЕЛЬНОЙ КОРЕ
Области коры мозга, так или иначе связанные с зрительными
функциями, состоят из нескольких полей. Пути из наружного
коленчатого тела проецируются в первичную зрительную кору,
которую также называют стриарная кора, или 17-е поле. По
сравнению с наружным коленчатым телом количество клеток в
первичной зрительной коре увеличивается в сотни раз. Поэтому не
удивительно, что для того чтобы уместиться в ограниченном
пространстве черепной коробки, кора мозга вообще и зрительная
кора в частности имеют большое количество борозд, глубоких
складок и извилин.
По данным исследований, стриарная кора человека занимает
около 26 см2, стриарная кора макаки — около 12 см2. Общая
площадь коры одного полушария мозга у человека составляет около
71

840 см2 при толщине порядка 2 мм. Площадь коры макаки
примерно в 10 раз меньше (9: 404). Огромное число клеток, выполняющих
разные функции, межклеточных связей (аксонов, дендритных
деревьев, синапсов) делает крайне трудной задачу выявления
трехмерной структуры зрительной коры. Образно говоря, внешний вид
коры мозга напоминает структуру грецкого ореха, которая как
будто бы для полноты сходства разделена, как и мозг, на два
полушария (впрочем, симметричная парность частей свойственна многим
органам растений и животных).
Тем не менее, несмотря на внешнюю «скомканность» и
сжатость, внутренняя структура первичной зрительной коры имеет во
многом правильный, регулярный характер. Это касается слоистого
строения зрительной коры, ее постоянной толщины, наличия
регулярных колончатых структур. (Кстати говоря, термин стриарная
кора происходит от лат. stria — полоса, слой; 101: 141.)
Регулярность организации зрительной коры в значительной степени
выявляется при изучении ретинотопической проекции, т.е.
отображений на ней полей зрения (сетчатки).
Входная информация по пути сетчатка — подкорковые ядра
наружного коленчатого тела проецируется в слой IVC 17-го поля
зрительной коры. Организация именно этого слоя в наибольшей
степени является ретинотопической. Например, у макаки 1° сетчатки
в районе точки фиксации взгляда соответствует примерно 6 мм в
17-м поле зрительной коры. Другими словами, в районе
центрального зрения сдвиг объекта на 1° по сетчатке приводит к сдвигу его
проекции в 17-м поле на 6 мм. На периферии зрения сдвигу в 1°по
сетчатке соответствует порядка 0,15 мм зрительной коры (101 : 133).
Таковы количественные оценки «растяжения» центральных и
«сужения» периферических участков поля зрения в зрительной коре
мозга. Заметим, что при таких значениях увеличение
представительства центра сетчатки в коре примерно в 36 раз больше, чем
периферии.
Во всех других слоях и тем более в других отделах коры мозга
ретинотопия является намного более грубой и, по-видимому, мало
связанной с операциями узнавания. Наличие ретинотопии в этих
отделах, по-видимому, только указывает, в каких областях
пространства находятся те или иные части зрительной сцены и
производятся те или иные операции по описанию изображения. В
частности, что в верхней левой части соответствующего поля коры
обрабатываются данные левой верхней области зрительного поля, в
72

верхней правой части — данные правой верхней области
зрительного поля и т.д.
Каковы же основные черты отображения пространства в самом
слое IVC первичной зрительной коры? Такое отображение
обладает рядом свойств и его результатом является определенная
стандартная предобработка изображения, приведение его к виду,
удобному для проведения операций по дальнейшему описанию и
узнаванию (47: 126). В результате отображения происходит, во-первых,
как бы растягивание представительства центральных областей, т.е.
областей, на которые направлен взгляд в данный момент.
Во-вторых, сохранение величин углов и подобия малых элементов.
Заметим, что формы крупных элементов при этом могут значительно
изменяться.
Математически это описывается классом особых конформных
функций комплексного логарифма. В частности, такие
преобразования переводят неравномерную сетку полярных координат,
заданную в поле зрения, в равномерную сетку прямоугольных
(декартовых) координат зрительной коры мозга. При этом радиусы
полярной сетки координат отображаются в прямые, параллельные оси X,
а дуги переходят в коре в прямые параллельные оси Y (рис. 5.5).
Красивые и «образные» данные о виде отображения были
получены в 1982 г. Роджером Тутелом. Тутел предъявлял
наркотизированным макакам, смотревшим на экран одним глазом, большую
фигуру в виде концентрических окружностей и радиусов, т.е. то,
что в математике называют сеткой полярной системы координат
(рис. 5.5, А). Естественный вопрос: во что превратится эта сетка в
коре мозга? Для ответа на этот вопрос необходимо иметь способ
наблюдения за работающими нейронами. Решение было найдено в
1976 г. Л. Соколофф и основывалось на использовании
радиоактивной метки.
Эксперимент начинается с введения животному радиоактивной
2-дезоксиглюкозы, затем в течение 40—50 мин в поле зрения
одного глаза предъявляют стимул, в данном случае в виде полярной
сетки координат. Затем мозг животного извлекают, делают срезы,
покрывают их фотоэмульсией и в результате получают радиоавтограф
(см. рис. 5.5, А). В соответствии со схемой рис. 5.1 в 17-м поле
зрительной коры одного полушария проецируется одна половина
зрительного поля. Как следует из этого рисунка, в результате
проецирования имеют место определенные искажения. Эти искажения
легче понять, если нарисовать вертикальную половину полярной
сетки координат на резине и растянуть ее за нижний и верхний
73

Рис. 5.5. Ретинотопическое отображение поля зрения (сетчатки) в первичную
зрительную кору мозга. А. Сетка полярных координат, занимающая большую часть
зрительного поля макаки (справа). Радиоавтограф проекции сетки координат в
первичной зрительной коре, выявляющийся на замороженном и расправленном срезе
мозга (слева). В результате отображения полуокружности превратились в
вертикальные линии, радиусы — в горизонтальные. Б—В. Результаты поточечного
картирования зрительной коры обезьяны (Б) и кошки (В) при последовательной стимуляции
сетчатки маленьким передвигающимся пятном света. Ответы в зрительной коре
регистрируются в виде максимума электрической активности (по 101: 121, 141). Г.
Модель отображения зрительного поля в коре, описываемая в виде конформной
функции комплексного логарифма (по 47: 126)

край. Мы получим переход от правой картинки рис. 5.5, Б к левой,
а другими словами, — переход от полярной системы координат к
прямоугольной декартовой.
Преобразование полярной сетки координат в декартову при
осуществлении операции комплексного логарифмирования, тем не
менее, не дает наглядного понимания результатов этой операции.
Как же все-таки выглядит реальная картинка после ее отображения
в пространство первичной зрительной коры мозга? Для ответа на
этот вопрос на рис. 5.6 в качестве примера приведена знаменитая
Мона Лиза Леонардо да Винчи (слева), а справа — вид этой
картины после конформного преобразования, осуществляемого
функцией комплексного логарифмирования. В соответствии с сущностью
преобразования мы видим увеличение размеров частей,
расположенных ближе к центру зрения, и уменьшение размеров частей,
расположенных дальше от центра зрения. Кроме того, видно, что
черты лица после отображения значительно изменены, что
соответствует положению о том, что в результате комплексного
логарифмирования формы крупных элементов могут существенно
изменяться при сохранении углов и подобия малых элементов.
А) Б)
Рис. 5.6. Пример конформного преобразования, осуществляемого при операции
комплексного логарифмирования. А. Мона Лиза (Джоконда) Леонардо да Винчи,
(около 1503 г.). Б. Результат преобразования при варианте расположения центра
зрения выше головы. В соответствии с операцией комплексного логарифмирования
в результате преобразования лучи полярной системы координат переходят в
вертикальные, дуги — в горизонтальные линии
75

В качестве иллюстрации преобразований, происходящих
при отображении зримого пространства в пространство
зрительной коры мозга, можно рассмотреть ряд работ такого
изобразительного стиля, как маньеризм. Характерными особенностями
многих работ Бронзино, Пармиджанино и в особенности
великого Эль Греко являются вытянутые пропорции человеческих
фигур и лиц, что придает им утонченность, особую элегантность
и духовность. На рис. 5.7 представлено одно из наиболее ярких
произведений этого типа — изображение Св. Иеронима.
Конечно, произведения маньеризма представляют собой лишь
некоторые аналоги конформных преобразований. Основные отличия
заключаются в несимметричности растяжений, происходящих
только вдоль вертикальной оси картины. Кстати говоря, явная
выраженность особенностей художественного взгляда Эль Греко
Рис. 5.7. Эль Греко. Св. Иероним, около 1590—1600 гг.
76

явилась причиной утверждений, что он страдал астигматизмом
или, более того, был безумен (61: 987). Конечно, говорить о
безумии на основании такой художественной манеры
безосновательно.
Ранее мы говорили, что при отображении пространства
сетчатки в пространство 17-го поля первичной зрительной коры
сохраняется относительно точная топология (топография) зрительного
пространства. Такое отображение может быть описано скорее не в
терминологии «точка в точку», а «область в область». Это означает
сохранение отношений соседства только для относительно
крупных частей.
При этом в раде работ предполагается, что при отображении
малых элементов может иметь место вероятностное топологическое
соответствие. Другими словами, точки, расположенные радом в
пространстве сетчатки, могут с определенной вероятностью менять
своих ближайших соседей в пространстве зрительной коры (81:
114). Результатом такого отображения может явиться
специфическое «расплывание», неточность отображения.
В качестве аналогии таким процессам можно рассматривать
часто встречающееся в живописи, в особенности у художников-
импрессионистов, перемешивание соседних или рядом
расположенных цветовых и световых полей. В живописи этот прием
создает впечатление беглого взгляда на очень реалистично
изображенный объект. Такой эффект можно наблюдать, например, на
картине К. Моне «Улица Монторгёй. Праздник 30 июня 1878» (см.
вкл. 13).
Заметим, что рассматриваемый прием «сдвига» и
перемешивания соседних точек приводит к принципиально иному эффекту,
чем прием расфокусирования. Определенное расфокусирование
также используется в творчестве художников, в том числе
импрессионистов, причем часто в тех же картинах, что и прием сдвига и
перемешивания соседних или близко расположенных точек (групп
точек). Это можно наблюдать, в частности, и на картине К. Моне.
Собственно эффект расфокусирования заключается в
приписывании каждой точке участка изображения усредненного по некоторой
окрестности значения яркости и (или) цвета. В результате имеет
место эффект некоторого «расплывания», иногда «взгляда через
слезы» (см. гл. 3.2).
77

ГЛАВА 5.3. ПРЕДСТАВЛЕНИЕ СЛОЖНЫХ КОНТУРОВ
В ВИДЕ ОТРЕЗКОВ ПРЯМЫХ В ЗРИТЕЛЬНОЙ КОРЕ МОЗГА
Таким образом, в зрительную кору передается определенным
образом преобразованное отображение зрительного поля и его
содержимого. Возникает вопрос: в чем заключается дальнейшая
обработка этой картины? Может быть, как шутили некоторые
исследователи, где-то в нашем мозгу сидит «маленький зеленый
человечек» и рассматривает получаемые картинки. Но тогда и у него в
голове происходят те же процессы и должен сидеть такой же
человечек, рассматривающий картинки. В результате имеет место то, что
в философии называется «дурная бесконечность». Тем не менее,
как говорилось в предыдущей главе, в наибольшей степени
топология зрительного пространства сохраняется в слое IVC на входе
17-го поля зрительной коры мозга. В соответствии с этим в слое
IVC имеет место относительно полное отображение пространства
сетчатки, причем для нейронов этого слоя, как и для нейронов
сетчатки и подкорковых ядер, стимулом, вызывающим максимальный
ответ, является пятно света.
Актуальным, однако, является вопрос о том, в чем заключается
дальнейшая обработка зрительного сигнала. В 1958 г.
американские исследователи Дэвид Хьюбел и Торстен Визел произвели
настоящий фурор — установили, что оптимальными стимулами для
нейронов первичной зрительной коры (за исключением нейронов
слоя IVC) являются не точки и пятна, а отрезки прямых разной
ориентации. В 1981 г. работы этих исследователей увенчались
Нобелевской премией. История этого революционного открытия
такова. При проведении экспериментов с пятнами света многие
исследователи использовали стеклянные пластинки с наклеенными
на них черными пятнами или непрозрачные медные пластинки с
круглыми отверстиями. Случилось так, что Д. Хьюбел и Т. Визел
заметили, что клетки мозга часто давали сильную реакцию на тень
от края стеклянной пластинки, когда ее задвигали в проектор.
После этого было установлено, что максимальный ответ клетки
вызывает отрезок прямой определенной ориентации.
В результате в терминологию нейропсихологов прочно вошел
термин «нейрон-детектор ориентации». Порядка 70—80 % нейронов
первичной зрительной коры обезьян обладают ориентационной
избирательностью. Наиболее эффективным стимулом для детекторов
ориентации служат линии или полосы определенной длины и
ориентации (рис. 5.8). Эти линии и полосы могут быть светлыми на
78

1> -
♦H -
fch - "
i*
ч
— _ I*
u.
— »
1*
+1 —
■H ""
•и —
41 -
♦! -
A)
■y.
ZL'
Б)
-WW-
Рис 5.8. Ответы нейрона-детектора ориентации линии, расположенного в
зрительной коре обезьяны. А. Организация поля зрения нейрона на поверхности сетчатки
глаза. (+) — область возбуждения, (-) — область торможения при предъявлении
световой полоски. Линия внизу показывает ширину поля — 6°. Б. Справа — им-
пульсация нейрона в ответ на световые полоски разной ориентации (слева).
Длительность стимула (1 с) показана вверху в виде короткой горизонтальной черты
(по 101)
темном фоне или темными на светлом фоне, но интенсивность
ответа (частота импульсации) нейронов всегда снижается при
изменении ориентации линий. Таким образом, приведенные данные
позволяют сделать вывод, что по крайней мере некоторые функции
первичной зрительной коры обеспечивают частичное описание
входного изображения на языке отрезков прямых разной
ориентации.
Нейроны, описывающие изображение на языке отрезков
прямых разной ориентации сгруппированы в так называемые ориента-
ционные колонки, или точнее — пластины. Клетки одной колонки
настроены на выделение линий одной предпочтительной
ориентации и проходят вертикально через все слои зрительной коры.
Колонки, настроенные на выделение линий разных
предпочтительных ориентации, сгруппированы в модули. Причем, в каждом
модуле находится полный набор колонок, рассматривающих и
анализирующих один участок сетчатки. Размеры этого участка для
центральных областей сетчатки имеют порядок от 30' (0,5°) до 1°, на
дальней периферии сетчатки — примерно 7—8°. Модуль имеет
размер порядка 2 мм, при ширине ориентационной колонки порядка
0,05 мм (101: 138).
79

Таким образом, становится понятной роль ретинотопического
отображения пространства сетчатки (внешнего мира) в
пространство зрительной коры. Это роль заключается, как говорилось ранее, в
стандартной, независимой от изображения предобработке —
приведении его к виду, удобному для дальнейших операций по
описанию и узнаванию. В результате предобработки имеет место
растягивание представительства центральных областей сетчатки, т.е.
областей, на которые направлен взгляд в данный момент, и
сохранение величин углов и подобия малых элементов.
Дальнейшая обработка совершается при участии операций,
описывающих фрагменты зрительной сцены, в частности, путем
описания контуров отрезками прямых линий. Другие нейроны
других областей коры мозга, по-видимому, позволяют определять
такие характеристики, как концы линий, перекрестья, дуги разной
кривизны и т.д. (см. разд. VII, VIII).
Пример стилизованного изображения кошки, составленного из
отрезков прямых, приведен на рис. 5.9.
Заметим, что модульное строение 17-го поля зрительной коры
предполагает определенные ограничения точности
ретинотопического отображения. Действительно, «на выходе» каждого модуля,
скорее всего, имеет место информация о характеристиках
изображения, занимающего достаточно большой участок зрительного
поля. Вопрос о том, имеются ли какие-либо механизмы для более
точного описания топологии взаиморасположения элементов
сцены, например, на основании информации, поступающей в слой
IVC 17-го поля зрительной коры, остается открытым. Так же как
остается открытым и вопрос о «реконструкции», синтезе
изображения после различных операций описания и анализа отдельных
Рис. 5.9. Стилизованное изображение спящей кошки как пример
кусочно-линейной аппроксимации обычного изображения отрезками прямых линий. Наличие
зрительного шума из случайно разбросанных линий подчеркивает сложность проблемы
узнавания
80

фрагментов и их характеристик. В частности, очевидно, что
художник при написании картины в той или иной степени опирается как
на аналитическое, так и на синтетическое видение изображаемых
им сцен.
Казалось бы, описанные операции «спрятаны» в глубинах мозга
и недоступны нашему взору. Однако, как это ни удивительно, в
работах многих художников часто встречаются элементы
кусочно-линейной аппроксимации. В качестве примера можно обратиться к
ранее рассмотренным картинам Ван Гога «Ночное кафе» и
«Звездная ночь» (см. вкл. 5; 12). Дугообразные элементы на этих картинах
явно аппроксимированы короткими отрезками прямых разной
ориентации. Большое количество художников используют этот
прием в набросках, возможно, для быстрого и точного схватывания
форм сложных объектов. Таким образом, кусочно-линейная
аппроксимация используется в том и другом случае, способствуя
быстрому и точному определению формы контура.

Раздел VI
ВОСПРИЯТИЕ КАК ИНТЕРПРЕТАЦИЯ
И «БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ
УМОЗАКЛЮЧЕНИЕ»
ГЛАВА 6.1. ОСНОВНОЙ ФЕНОМЕН УЗНАВАНИЯ:
ПОСТРОЕНИЕ МИРА ИЗ ХАОСА ЯРКОСТЕЙ И КОНТУРОВ
При беглом взгляде на рис. 6.1 многие люди воспринимают его
как всего лишь причудливый узор, состоящий из различных пятен
и точек, некое декоративно-художественное оформление,
выполненное в абстрактном жанре. Это не совсем так. Давайте
рассмотрим рисунок внимательнее, причем, если Вы по каким-то
причинам действительно считаете его декоративным узором или просто
не задумывались пока над его значением, начните рассматривать
рисунок, повернув книгу «вверх ногами». Такой эксперимент по-
Р и с. 6.1. «Пятнистый пес», помогающий убедиться в том, что восприятие
представляет собой не мгновенный акт, а сложный процесс интерпретации хаоса пятен
внешнего мира (28: 22)
82

может Вам как бы «растянуть» время узнавания рисунка и даже в
каком-то смысле проникнуть в сам процесс того, что мы называем
восприятием и узнаванием.
Действительно, что же представляет собой это изображение —
всего лишь хаотическое нагромождение отдельных пятен. Совсем
нет, через несколько секунд рассматривания Вы «вдруг» увидите,
что это не бессмысленный набор черно-белых областей, а вполне
определенная фигура, которая известна в психологии под
названием «пятнистый пес». Теперь, когда пес опознан, уже трудно, кстати
сказать, не увидеть его при повторных взглядах, как бы они ни
были мимолетны и под каким ракурсом мы ни смотрели бы на
картину.
В итоге мы приходим к выводу о существовании явления,
которое можно назвать фундаментальным парадоксом зрительного
восприятия: внешний мир представлен на сетчатке наших глаз всего
лишь как распределение яркостей отдельных точек, на уровне
первичной зрительной коры это набор яркостей и их перепадов
(контуров). Однако в конечном счете после многих неизвестных нам
операций обработки мы воспринимаем такое распределение как
пространственные сцены, содержащие вполне осмысленные,
целостные объекты. Другими словами, видимый мир в итоге
представляет для нас не просто хаос, а «хаос, полный смысла». Кстати, если
«пятнистый пес» кажется Вам несколько вычурным и нетипичным
примером, присмотритесь внимательно к обычной газетной
фотографии и Вы увидите только хаотически расположенные точки,
отличающиеся друг от друга исключительно значением яркости.
Другой, более художественно значимый пример приведен на рис. 6.2,
где литографическое изображение составлено в основном из
отдельных черных и белых точек.
Возможно, что именно этот парадокс может помочь понять
сущность и происхождение идеализма как философского течения.
Английский философ Бертран Рассел как-то сказал: «Кто знает,
может быть, столы за нашей спиной превращаются в кенгуру».
Другая известная формулировка идеализма гласит, что мир
исчезает, когда я закрываю глаза. Да, если вдуматься, то трудно
представить, что можно делать такие удивительные по силе выводы —
узнавать предметы, цветы, животных, улыбки людей и красоту мира
на основании такой бедной информации, которая попадает на
нашу сетчатку.
Проще считать, что внешний мир представляет собой
порождение нашего внутреннего мира. Тем более, что никто из
философов-идеалистов никогда не сомневался в сложности своего внут-
83

Рис. 6.2. Рой Лихтенштейн. Собор № 5
реннего мира и, следовательно, в том, что он (этот мир) может
породить и сложный внешний мир. Дополнительные (а может быть, и
наоборот более традиционные) доводы в пользу происхождения,
корней идеалистического мировоззрения дают данные физиологии
ощущений.
Ранее в гл. 2.2 мы уже говорили о проявлениях «внутренней
энергии» анализаторных систем (органов чувств). При различных
сильных, но неспецифических воздействиях типа удара имеет
место появление звона в ушах, чувство, когда «искры сыпятся из
глаз». При некоторых нервных состояниях возникают ощущения
«мурашек», бегущих по коже, при более серьезных нервных
расстройствах даже ощущения «насекомых, ползающих под кожей».
84

Более точное и прицельное обнаружение внутренней
специфической энергии выявляется при аккуратном и точном нажатии
иголкой на вкусовые пупырышки языка, что ведет к возникновению
ощущений сладкого, кислого, соленого, горького. Все эти факты,
так же как и многочисленные факты зрительных, слуховых,
тактильных, обонятельных и вкусовых галлюцинаций при различных
как пограничных, так и серьезных нарушениях психики, всегда
воспринимались людьми как мистические и загадочные
проявления внутренних сил. Действительно, человек потрясен, когда
целые, казалось бы, реальные сюжеты появляются не извне, а
изнутри его головы.
В итоге, подчеркнем только одно — то, что восприятие
представляет собой при ближайшем рассмотрении совсем не простой и
удивительный процесс объяснения, истолкования, интерпретации
внешних закономерностей за счет внутренних механизмов;
процесс, который, образно говоря, проявляется в ежесекундном (без
преувеличения!) созидании мира из хаоса яркостей, контуров и
цветов.
Как и следовало ожидать, существует большое количество
картин, предлагающих зрителю решать задачи понимания их
содержания на основании истолкования, интерпретации элементов самой
Рис. 6.3. Федор Семе нов-Амуре кий. Пейзаж с сидящей фигурой, 1975
85

разной степени сложности. В качестве примера рассмотрим две
картины. Во вклейке представлена виньетка для журнала «Весна»,
выполненная В. Борисовым-Мусатовым. Мы видим объемный,
живой образ, созданный пятнами разной плотности, яркости.
Восхищает способность художника на основе пятен «набрать» рисунок
такой подробности и изощренности (см. вкл. 14).
Картина Ф. Семенова-Амурского «Пейзаж с сидящей фигурой»
представлена на рис. 6.3. Картина монохромна, выполнена в
черно-белой гамме. Сложная многофигурная композиция проступает
и становится различимой не сразу, а по прошествии нескольких
мгновений, за которые глаз успевает выделить в хаосе пятен
знакомые силуэты. Эффект, достигаемый картиной, получается
интересным, возможно, за счет того, что художник предлагает
своеобразную интеллектуальную игру для глаз.
ГЛАВА 6.2. МГНОВЕННОЕ УЗНАВАНИЕ - ДЛИТЕЛЬНЫЙ
И СЛОЖНЫЙ ПРОЦЕСС
Рассматривая изображение «пятнистого пса» и другие картины
предыдущей главы, Вы сами убедились в том, что узнавание далеко
не мгновенный процесс. Конечно, в обычных случаях, когда
условия восприятия не трудны, процесс этот как бы свернут во
времени. Он занимает доли секунды и даже не осознается как длящееся
действие. Однако на сетчатке глаза внешний мир проецируется
только в виде точек разной яркости, а зрительному анализатору,
зрительным областям мозга не остается ничего иного, как
истолковывать, интерпретировать эти данные, разобраться в которых
совсем не легко.
Было бы, по-видимому, чрезвычайно информативно знать, как
протекают эти процессы интерпретации, результатом которых
является узнавание в различных яркостных узорах (или, как их
называют, паттернах) изображений конкретных объектов окружающего
мира. Но как получить эти сведения? По крайней мере один из
способов — это расспросить взрослого, обладающего развитой
речью и мышлением человека, которому впервые дана возможность
видеть. Отдельные случаи такого рода описывались медиками и
философами в течение нескольких веков. Однако количество этих
описаний мало и, что самое важное, они не документированы с
точки зрения современной науки. Современная медицина,
благодаря успехам хирургии в области снятия катаракты и пересадки
роговицы, дала намного больше информации. В работе немецкого
86

психолога М. Зендена «Пространство и зрение» (36: 206—212)
приведен поражающий воображение обзор последовательности стадий
восприятия, имеющих место после операции.
Прозревший человек сначала воспринимает окружающий мир
как просто ослепительный блеск, как странное сочетание цветовых
и световых пятен. Цвета находятся на некотором расстоянии от
глаз, пространственно они слиты друг с другом; с трудом
различаются пятна и по глубине. Правда, сами цвета разделяются между
собой сразу. Человек воспринимает не объект в пространстве, а
объект вместе с пространством — эти два понятия для него еще не
разделены.
Обучение видению идет с трудом. Постепенно, со временем
появляется какое-то грубое восприятие глубины пространства.
Наибольшие же трудности связаны с обучением узнавания формы тел.
Для этого много причин. Например, оказалось, что активное,
рабочее поле зрения у недавно прозревших людей мало и чтобы узнать
объект, его надо «составить» в памяти из отдельных мелких частей.
Очень трудным является любое обобщенное восприятие. Зенден
приводит такие данные: человек обучен узнавать белый квадрат,
однако он не может узнать такой же квадрат, имеющий желтый
цвет. Что же говорить об узнавании фигуры независимо от ее
поворота, легкого изменения пропорций, ракурса, размера.
Вообще важно, что последовательность фаз обучения
узнаванию формы может различаться у разных людей, общими являются
только трудности процесса. Впечатляющий своей трагичностью
случай отказа прозревшего человека от зрения описывает в книге
«Глаз и мозг» (27: 212—218) профессор бионики Эдинбургского
университета Ричард Грегори. Грегори рассказывает о судьбе
человека, который до 52 лет был слепым, причем вел активную жизнь:
ездил, правда, с чужой помощью, на велосипеде, работал в саду,
мастерил несложные вещи. Вначале, в первые дни после операции
этот человек начал быстро осваиваться в новом, зрительном
окружении, восстановление зрения шло скорыми темпами и он был в
восторге.
Однако энтузиазм и восхищение постепенно отступали и
заменялись депрессией. Видеть было трудно. Особенно трудно было
Увидеть те предметы, которые он не мог ощупать. Использование
прошлого тактильного опыта, как оказалось, имело огромную,
может быть, решающую роль. Показательно, например, что СБ. (так
Грегори называет этого человека) ничего не мог сказать о токарном
станке (а этот инструмент был его мечтой в течение многих лет),
когда рассматривал его стоящим под стеклянным колпаком в му-
87

зее. И только когда он смог ощупать его руками, он сказал:
«Теперь, когда я его ощупал, я его вижу».
Таким образом, получается, что восприятие пространствен-
но-яркостного паттерна, проецирующегося на сетчатку глаз, у
людей с возвращенным зрением возможно только при «состыковке»
этой входной информации с системой интерпретации, развившейся
за время всей жизни этих людей, для комментирования тактильных
сигналов. Правда, как следует из различных данных медицины и
физиологии, некоторые качества, признаки видимых объектов
воспринимаются самой зрительной системой, являясь проявлением
работы врожденных механизмов зрения — это цвет, яркость,
некоторые простейшие признаки формы, движения.
Одно из наиболее полных сообщений об обучении после
прозрения — описание развития зрительного поведения девочки,
лишенной зрения в период с 5 месяцев до 12 лет. Обучение длилось в
течение 11 месяцев и занимало ежедневно по 6 часов. В ходе
обучения использовался монитор, на котором предъявлялись
изображения с любым увеличением, но особенно важно то, что сигнал от
видеокамеры поступал одновременно и на дисплей, и на
тактильную матрицу из «касалок», расположенную на спине девочки.
Таким путем достигалось совмещение нового зрительного и старого,
знакомого тактильного образа объекта. Естественно, такая
обучающая методика является перспективной.
Каковы же полученные результаты? Сильное впечатление
производит бесстрастное «сухое» изложение истории, скорее даже
протокола, обучения (табл. 6.1) (105: 65—82).
1. Способность различать вертикальные и горизонтальные
отрезки прямых появилась примерно через месяц (!) после начала
обучения. Грубое определение угла наклона прямой к горизонтали
еще позже, примерно через 1,5 месяца.
2. Различение таких форм, как квадрат и треугольник или
окружность и треугольник, появилось после семи недель обучения.
В сообщении говорится именно об этих конкретных формах, а не о
появлении способности различать вообще любые формы. И это
неспроста: дело в том, что в данном интервале времени девочка не
могла различать между собой даже изображение окружности и
квадрата. Такая способность появилась только после 28 недель
тренировок.
3. Примерно через 10 недель обучения появилась способность к
узнаванию простых объектов: лошадка, телефон, чайник и т.д. Под
простотой имеются в виду белые объекты на однотонном черном
88

фоне, т.е. в экспериментах не было никакого сложного
затрудняющего узнавание окружения. А ведь такой сложный фон является
нормой нашей жизни — мы узнаем объекты всегда на фоне других
объектов, да еще и в таком положении, когда они бывают частично
заслонены соседями.
4. Только через 11 недель появились явные признаки
восприятия пространства — пациентка научилась точно касаться рукой
цели, расположенной перед лицом. В ходе этой процедуры
появился работающий механизм координации глаз—рука.
5. Временной срок 10—11 недель, по-видимому, был очень
важным. К концу 11-й недели девочка смогла различать объекты
(треугольники и квадраты), отличающиеся друг от друга на 30 % по
размеру. Обратите внимание — различие возможно только для
знакомых фигур. Важно отметить также и то, что различие между теми
же фигурами, но отличающимися по величине на 10 %, стало
возможным еще позже.
6. Еще через некоторое время стал возможен следующий
шаг — различие конкретных (опять только конкретных) объемных
фигур: пирамиды и куба. Трудно оценить величину этого шага; с
точки зрения нормального зрения это более чем просто. Для
прозревшего человека такое продвижение потребовало ежедневных
6-часовых трудов в течение пяти месяцев (!).
Таблица 6.1. Протокол динамики процесса обучения узнаванию форм
после снятия катаракты
Различаемые формы
Вертикальные и
горизонтальные линии
1 —
Линия под углом к
горизонтали
Л?
Квадрат — треугольник;
круг — треугольник
DAO
Простые фигуры
Период
обучения
-1 месяц
-1,5 месяца
-7 недель
~ 10 недель
Различаемые формы
Начальное стереозре-
ние
Треугольники и
квадраты разного размера
(до 30%)
Объемные пирамида
и куб
Д>0
Круг — квадрат
DO
Выбор по образцу
Период обучения
-11 недель
- 11 недель
-20 недель
-28 недель
-28 недель
89

7. До сих пор, если Вы заметили, речь шла только об узнавании
одиночных объектов или о различении пар объектов. Начиная же
примерно с 28-й недели после операции у девочки появилась
способность осуществлять выбор целевой фигуры из набора
нескольких фигур (выбор по образцу).
Сложность такой процедуры для пациентки можно оценить,
если учесть, что правильный выбор «по образцу» из набора фигур,
включающих большой треугольник, маленький треугольник и
маленький квадрат, мог быть проделан через пять месяцев после
операции, а правильный выбор из «расширенного» набора — с
добавлением окружностей — только через семь месяцев. Может быть,
сложность обучения будет воспринята Вами более верно, если
сказать, что правильный «выбор по образцу» мог осуществиться
только в том случае, если в набор входили знакомые фигуры.
ГЛАВА 6.3. МОЖЕТ ЛИ ВЗРОСЛЫЙ ЧЕЛОВЕК
УВИДЕТЬ «ВСЕ ЗАНОВО»?
Нельзя сказать, что мир сер и неинтересен. Но все-таки
хотелось бы, что называется, своими глазами увидеть «все заново», как
в детстве, обрести свежесть и непосредственность восприятия.
Возможно, о подобном желании писал В. Маяковский в
стихотворении «А Вы могли бы?»:
Я сразу смазал карту будня,
плеснувши краску из стакана;
я показал на блюде студня
косые скулы океана...
Вернуться в детство нельзя, но приблизиться к ощущению
нового взгляда на давно знакомые вещи можно. И способ прост:
попробуйте посмотреть на знакомую (а лучше на не совсем
знакомую) сцену, встав на голову в прямом смысле этого слова. В таких
условиях процесс узнавания сразу перестанет быть мгновенным,
происходящим автоматически и неосознанно. Вы сразу заметите,
что многие объекты для своего узнавания, идентификации
нуждаются в той или иной степени обдумывания и объяснения. Того же
эффекта можно достичь и более экономным (с точки зрения затрат
энергии) путем — рассматривая картины и фотографии,
повернутые на 180° или даже на 90°. Эффект удивительный — ведь в работе
зрительной системы не меняется ничего.
90

Единственное, что происходит, это то, что «на вход» системы
подается повернутая картинка. Непривычного угла зрения
оказывается достаточно, чтобы серьезно усложнить процесс восприятия
и узнавания. Однако следует обратить внимание на то, что
сложности восприятия связаны с узнаванием в основном
пространственных сцен, опознание отдельных объектов, вообще говоря, страдает
существенно меньше. Объясняется это тем, что отдельные
предметы (например, предметы обихода) встречаются нам в обычной
жизни в разных ракурсах, в том числе и повернутыми «вверх ногами»,
в то время как с пространственными сценами этого, как правило,
не бывает.
Приемом оживления картины путем ее переворачивания в
процессе работы часто пользовался Марк Шагал. Как писал об одном
из моментов творчества Шагала видный искусствовед, друг
художника А. Ромм «...он сидел перед огромным холстом «Рождения»,
...который, как всегда, стоял вверх ногами (он никогда иначе не
писал)» (79: 15). Широко известен также пример современного
немецкого художника Г. Базелица. Этот художник всегда
представляет написанные им авангардные портреты вывешенными вниз
головой. Это является его фирменным приемом, а может быть, и
проявлением «alter ego».
Некоторые художники используют прием переворачивания
картин, в особенности картин современной беспредметной живописи,
для того чтобы определить верх и низ картины. Таким же способом
определяют верх и низ в абстрактных картинах и некоторые
искусствоведы в тех случаях, когда в этом отношении существуют
сомнения. Забавно, что этот способ при всей своей субъективности
является наиболее верным и, как правило, на полученном
результате сходятся мнения большинства экспертов. Несмотря на то, что
данный способ минует осознанный анализ композиции в
отношении существующих законов и правил ее построения, результаты
этого интуитивного анализа не противоречат основам композиции.
Существует даже легенда, согласно которой великий
авангардист К. Малевич неоднократно переворачивал свой культовый
«Черный квадрат» в процессе его написания. Нам трудно судить о
том, какие именно композиционные тонкости вдохновляли его на
эти действия.
Между прочим, интересно отметить, что глаза человека и
животных устроены так, что на воспринимающие элементы сетчатки
попадает именно перевернутое изображение (рис. 6.4).
91

Рис. 6.4. На сетчатку глаза всегда попадает перевернутое изображение
Таким образом, оказывается, что в течение всей жизни мы
проводим постоянную работу по коррекции перевернутого мира,
данного нам Природой. Спрашивается, а что будет, если человек
наденет специальные очки, переворачивающие изображение, и тем
самым получит на сетчатке «правильное» отображение? Первым
человеком в мире, который придумал и выполнил такой эксперимент
над самим собой, был английский психолог Джордж Стреттон (27:
223-230).
В 1897 г. Стреттон, который был, наверное, необычным
человеком, носил в течение сначала трех, а затем восьми дней
специальную оптическую систему, дававшую ему такую возможность.
Затем, не удовлетворившись только поворотом изображения на
180°, он создал и испробовал на себе системы,
переворачивающие изображения в горизонтальном направлении, т.е. менявшие
местами левую и правую стороны пространства. Наконец, он
испробовал систему, с помощью которой он видел самого себя в
зеркале, подвешенном в пространстве в горизонтальном
положении (рис. 6.5). Используя все эти системы, он вел активный
образ жизни, совершал загородные прогулки и снимал очки только
на ночь.
Стреттон дал волнующее эмоциональное описание своих
ощущений. В основном они сводились к тому, что в начале
эксперимента он совершал неуклюжие движения, натыкался на предметы,
не мог брать нужные вещи, ему казалось, что окружающие
предметы двигаются, когда он двигает головой. Одним словом, в начале
92

\
ч
Рис. 6.5. Эксперимент Стреттона, в котором он передвигался в пространстве,
наблюдая себя и частично внешний мир при помощи зеркального отображения
(по 27: 226)
эксперимента Стреттон находился в большом замешательстве,
однако через несколько дней картина изменилась и к концу недели,
. как он пишет, внешний мир опять выглядел как обычно.
Когда через неделю он снял очки, окружение опять повело
себя необычно и опять Стреттон должен был адаптироваться к
нему, но сейчас этот процесс прошел много быстрее. После
Стреттона эксперименты по изучению адаптационных
способностей человека проводились многими исследователями. Кстати
говоря, что-то похожее испытывают на себе многие люди, носящие
очки с сильными диоптриями (примерно начиная с пяти-шести
диоптрий). При перемене очков очень часто за счет немного
другой центровки линз или же из-за слегка отличающейся кривизны
стекол люди в течение нескольких часов, а иногда и дней
испытывают различные неудобства, ощущения дискомфорта. Эти
ощущения, наверное, могут вспомнить и многие из читающих эти
строки. Ровные поверхности кажутся слегка искривленными,
особенно в том месте, куда надо поставить ногу. Спуск или подъем
по лестнице также вызывает проблемы — сложно рассчитать
уровень, на который надо поднять или опустить ногу. Однако все эти
трудности быстро исчезают, причем тем быстрее, чем более
активный образ жизни ведет человек.
93

ГЛАВА 6.4. ПЕРЕВЕРНУТЫЕ ИЗОБРАЖЕНИЯ
Некоторые случаи смены интерпретации изображения при его
повороте на 180° (вверх ногами) могут наблюдаться и в более
простых условиях. Рассмотрим рис. 6.6, представляющий собой сильно
увеличенное изображение поверхности алмаза, обработанной
травлением. Рисунок воспринимается как большое количество блоков,
выступающих из поверхности рисунка. Но при повороте рисунка
вверх ногами ситуация меняется — все испытуемые видят на месте
выступающих блоков углубления. Для этого нужно заметить на
фотографии какую-либо выпуклость и затем медленно, не теряя из
вида эту область, повернуть книгу на 180°.
Эффект имеет место при рассматривании любых фотографий
незнакомых сцен. При одном и том же расположении источника
света тени от выступающих объектов расположены иначе, чем тени
во впадинах. Аналогичный эффект имеет место при
рассматривании аэрофотоснимков горных районов или любых других
рельефов, состоящих из незнакомых объектов, описание которых
происходит на основании распределения света и тени. Эффект имеет
место при рассматривании любой незнакомой поверхности.
Например, поверхности Луны или другой планеты, которые состоят
из камней, скал, впадин, кратеров и не содержат никаких
знакомых объектов или форм.
Рис. 6.6. Травленная поверхность алмаза при увеличении порядка 4000 отдаленно
напоминает панораму нью-йоркского Манхеттена. Особенностью «алмазного Ман-
хеттена» является то, что выступающие блоки при повороте изображения на 180°
(вверх ногами) воспринимаются как впадины (по 90: XI)
94

При переворачивании вверх ногами воронки превращаются в
холмы, лунки— в выпуклости. При определенном навыке можно
определить индивидуальный для каждого человека угол поворота,
при котором происходят самопроизвольные колебания
выпуклостей и воронок рельефа.
Более того, при медленном повороте и одновременном
рассматривании наступает критический момент нестабильности
восприятия, когда один и тот же фрагмент оказывается то выступом,
то впадиной.
Причины изменяющегося восприятия, по-видимому,
заключаются в способе интерпретации расположения теней, отбрасываемых
отдельными блоками. Отбрасываемые объектами тени
представляют мощный источник информации, говорящей о
пространственном соотношении объектов. Тень как признак глубины и рельефа
всегда использовалась художниками, которые хорошо знают, как
оживают и изменяются рисунки при том или ином способе
расположения теней. Люди, профессионально работающие со светом, —
художники, фотографы — также хорошо знают, что ложные тени
могут быть причиной многих неожиданных эффектов, например,
таких, как превращение выпуклого рельефа в вогнутый и наоборот.
Механизм таких превращений в определенной степени связан с
тем, что человек, рассматривая мир, всегда использует некоторые
исходные, независимые от ситуации предпочтения. Во-первых, в
привычном для нас мире солнце светит сверху, что накладывает
ограничения на расположение теней. Обычно кажется, что свет
падает на сцену сверху. Во-вторых, что все объекты сцены имеют
освещение от одного источника, в-третьих, что ближние к источнику
света объекты отбрасывают тени на дальние, в-четвертых, что на
типичной пространственной сцене возвышения встречаются чаще,
чем впадины и т.д. Эти предпочтения не являются врожденными,
но, по-видимому, вырабатываются и у людей, и у животных в
достаточно раннем возрасте.
На рис. 6.7 приведены еще два примера фигур, интерпретация
которых меняется при их повороте на 180°. В определенном
смысле двойственность восприятие фигур такого типа является более
легкой ввиду того, что повернутая таким образом фигура во
многом воспринимается человеком как новая.
Общий вывод, который может быть сделан на основании всех
этих экспериментов, заключается в том, что необычные условия
выпукло выявляют скрытые в норме процессы сложной
интерпретации тех пространственных яркостных паттернов, которые
попадают на наши глаза. Человек способен проводить такую интерпре-
95

Рис. 6.7. Фигуры, требующие для своего второго истолкования поворота на 180°.
Слева — сюжет «красота и пиво: до и после 6 кружек», справа — «портрет человека с
интервалом в 40 лет»
тацию в необычных условиях, хотя это и требует от него многих
усилий. Но при этом речь может идти только о человеке,
обладающем богатым зрительным опытом, человеке, который всю жизнь от
рождения осуществлял активную целенаправленную деятельность в
постоянно меняющемся зрительном окружении. Слепорожденный
и прозревший уже во взрослом возрасте человек встречает в
процессе восприятия и узнавания очень большие трудности.
ГЛАВА 6.5. СЛОЖНЫЕ ФИГУРЫ
ДВОЙСТВЕННОГО ИСТОЛКОВАНИЯ
На рис. 6.8 изображен ставший классическим рисунок
американского психолога Э. Боринга «Жена или теща». Возможно, что
на популярность этого рисунка среди специалистов психологов
повлияла и тематика рисунка, однако нужно сказать, что за
традиционно веселым, несерьезным названием скрывается важная
проблема. В повседневной жизни мы привыкли к тому, что узнавание
происходит легко и быстро, возможно, по этой причине часто
кажется, что процесс узнавания прост и ясен. Однако это не так.
В предыдущих разделах мы рассмотрели некоторые примеры,
дающие возможность более подробно проанализировать характерные
черты процесса узнавания, обратить внимание на обычно скрытые
стороны этого акта.
Эти примеры сразу же показали, что, как правило, человек в
ходе своей жизнедеятельности использует свое зрение в качестве
безукоризненного работающего прибора. В кибернетике существу-
96

Рис. 6.8. Два варианта классического рисунка Э. Боринга «Жена или теща»
наглядно показывают процесс интерпретации зрительного паттерна при его восприятии и
узнавании
ет понятие «черного ящика» (пожалуйста, не путайте с «черным
ящиком», служащим для целей объективной регистрации событий
в авиации). Под «черным ящиком» подразумевают любой сложный
блок живой или неживой системы, о работе которого известно
только то, какой вид имеют входные и выходные сигналы. Что
происходит в самом «ящике», неизвестно. Сведения о работе блока
исследователи иногда получают, подавая различные типы входных
сигналов и регистрируя соответствующие выходные реакции.
Для человека, выступающего в роли пользователя (используем
этот распространенный среди людей, связанных с компьютерной
техникой, термин), зрение является именно «черным ящиком». Мы
пользуемся результатами его деятельности и совершенно не знаем
при этом, как он устроен. Заметьте, что то же самое имеет место
при использовании нами большинства приборов, начиная от
телевизора и кончая компьютером. Однако если мы хотим проникнуть
внутрь структуры «черного ящика» (а именно этим занимается
психология), то должны обращать пристальное внимание на
соотношение входных и выходных сигналов. Именно такое внимание
дало исследователям интереснейшую информацию при изучении
восприятия прозревших людей.
В этой главе мы рассмотрим другой вид необычных входных
сигналов с тем, чтобы на основании странных, нетипичных ответов
на эти сигналы получить сведения о структуре и работе того
«черного ящика», который называем человеческим зрением и
функциями которого являются восприятие и узнавание. Вернемся к
двуединому портрету тещи и жены. Необычность этой картинки
заключается в том, что в отличие от большинства встречающихся нам в
97

жизни картин она допускает двойственный ответ. Давайте
проанализируем, за счет чего создается такой эффект. Никто не знает, что
он увидит, взглянув впервые на эту неоднозначную картину.
Допустим, Вы увидели лицо молодой девушки в профиль. Но при
всех условиях после недолгого, в несколько секунд
рассматривания, это лицо как-то незаметно превратится в лицо старой
женщины. Происходит какая-то трудно уловимая сознанием подмена
одного изображения другим. Проведем пофрагментный анализ хода
процесса восприятия в обоих случаях, другими словами, будем
записывать наши интерпретации одних и тех же фрагментов в случае
восприятия «тещи» и в случае узнавания «девушки».
Назовем видимый нами в профиль глаз «девушки» фрагментом
№ 1. Этот фрагмент у «тещи» также играет ту же роль —
обозначает глаз в профиль, следовательно, функции фрагмента № 1
совпадают полностью в обеих интерпретациях. Рассмотрим фрагмент
№ 2: пусть это будет «щека и подбородок» девушки. Отметим
попутно, что это довольно сложный фрагмент, состоящий из
нескольких линий. Функция этого фрагмента при опознании нашей
тестовой фигуры «теща» совсем другая: он воспринимается нами
как нос, причем нос весьма крупных размеров и не изящных
пропорций.
Возьмем фрагмент № 3 — «ухо» девушки. Этот фрагмент
воспринимается также иначе в случае «тещи» — как второй глаз.
Фрагмент № 4 («волосы») интересен тем, что в двух вариантах
восприятия мы по-разному интерпретируем только ракурс, под
которым они видны: у девушки — в профиль, у старой дамы — в три
четверти. Наконец, рассмотрим еще один характерный элемент
картины — фрагмент № 5, который представляет жесткую линию
рта в одном случае и изящную ленточку на шее — в другом.
На рис. 6.9 приведен другой, хотя и менее известный, но
достаточно эффектный неоднозначный рисунок — портрет Зигмунда
Фрейда, который читатель при желании может самостоятельно
проанализировать на предмет выявления фрагментов, имеющих
двойное истолкование в разных контекстах.
Каковы же выводы, следующие из анализа изображений,
которые могут быть названы «фигурами двойного истолкования»!
(Кстати говоря, в некоторых случаях можно говорить о фигурах,
допускающих множественное истолкование.) Во-первых, и это, может
быть, самое главное, неоднозначные, двусмысленные изображения
являются именно теми тестами, которые позволяют получить
интересные, с точки зрения изучения структуры процессов восприятия
и узнавания, ответы. Неоднозначные фигуры позволяют выявить и
98

Рис. 6.9. Два смысла портрета
Зигмунда Фрейда. Знакомство с
сексуально ориентированной
теорией психоанализа 3. Фрейда
делает двойное истолкование
рисунка особенно забавным
осознать существование
интерпретаций в качестве обязательного элемента
процесса узнавания. Таким образом,
процесс интерпретации фрагментов
изображения при его узнавании
играет существенную роль не только в
ходе восприятия людей, прозревших
после врожденной слепоты, но и у
здоровых людей в нормальных
условиях видения.
Кстати говоря, фигуры двойного
истолкования, являясь проявлением
особенности сенсорных процессов,
имеют, возможно, не совсем
очевидные аналогии в области мышления.
Эти аналогии связаны с характерными
чертами явлений, которые человек
расценивает как смешные (см. гл. 10.24).
Вызывающие явления часто основаны
на возможности двойственного (или
даже множественного) истолкования тех или иных понятий или
ситуаций. При анализе с этой точки зрения некоторых анекдотов
или смешных историй можно заметить, что если вначале рассказа
какое-то понятие воспринимается в одном смысле, то в
конце — обязательно в ином; не обязательно противоположном, но
всегда ином смысле.
Для примера рассмотрим анекдот. «Идет по лесу зайчиха и
ведет за лапку зайчонка. Ушки у зайчонка подвязаны под
подбородком на бантик. Встречается им белочка и говорит: «Что это ты
зайчиха над ребенком издеваешься, ведь лето и тепло». Зайчиха
отвечает: «Охотники в лесу». Белочка говорит: «Они пьяные, все равно
ничего не видят». Зайчиха отвечает: «Не хочу, чтобы ребенок такое
количество мата слышал». Хотя разбирать причины смешного
считается плохим тоном, сделаем это. Ситуация «опущенные и
завязанные ушки» вначале рассказа воспринимается как попытка
маскировки, а также вторым планом как попытка утепления. В конце
рассказа появляется иной смысл этой ситуации — попытка, так
сказать, «заткнуть уши». Другая двойственная ситуация этого же
Рассказа заключается в том, что понятия «охота» и «охотники»
связаны не только со стрельбой, но и с обязательным наличием
большого количества нецензурных выражений.
99

ГЛАВА 6.6. ПРОСТЫЕ НЕОДНОЗНАЧНЫЕ ФИГУРЫ
ДВОЙНОГО ИСТОЛКОВАНИЯ
Пример «неоднозначной женщины» довольно сложен для
анализа: он содержит большое число фрагментов, часть из которых
имеют одинаковую трактовку в обоих вариантах опознания,
другие — разную. Давайте теперь для чистоты эксперимента
рассмотрим более простые изображения. При этом эффект «подмены»
одного изображения другим, возможно, станет еще более
разительным. Это напоминает результат действий фокусника высокого
класса, который обходится в своей работе без сложного реквизита,
оперирует всего лишь одним листком бумаги, сворачивает его в
кулек, вынимает из кулька разные вещи и опять разворачивает кулек
в небольшой листок бумаги.
Наиболее простой объект представлен на рис. 6.10, А. Опыты с
этим объектом сильнее впечатляют, когда проводятся, так сказать,
в натуре. Возьмите полоску бумаги, согните ее пополам и
экспериментальный объект готов. Поставьте его на стол вверх сгибом, как
крышу домика, и посмотрите на этот пространственный угол
немного сверху, одним глазом и так, чтобы линия взора шла вдоль
сгиба. Буквально через несколько секунд Вы увидите, что объект
воспринимается уже не как «лежащий» горизонтально
расположенный двугранный угол, а как угол, имеющий вертикальное
расположение. Как это происходит? Если аккуратно и терпеливо
попытаться анализировать ситуацию, то можно осознать, что процесс
заключается в переменном приписывании одним и тем же
фрагментам разных характеристик. Например, при «вставании» объекта
точки 1 и 2 «меняют» свои координаты в пространстве, сам угол
«выворачивается» и грани его также «принимают» вертикальное
положение.
Вот таким образом наша мыслительная деятельность создает то
или другое видение реального объекта, по существу создает разные
варианты видимого мира.
Может быть, еще более «простой» вариант этого опыта показан
на рис. 6.10, Б. Здесь можно не делать реальный объект и обойтись
самим рисунком. При недолгом его рассматривании возникает
ощущение, что двугранный угол попеременно становится то
выпуклым, обращенным к нам своим ребром EG, то вогнутым. Ребро
угла при этом «претерпевает» передвижение по глубине и «тянет»
за собой отрезки LE, ЕО, MG и GD\ отрезки же LM и OD при этом
своего положения не меняют. Очень лаконичный пример
переосмысления или, если угодно, перестройки мира!
100

L О
2
G
A) Б)
Рис. 6.10. Эффект переменной интерпретации двугранного угла. А — реальный
объект в виде согнутой полоски бумаги. Б — рисунок
Теперь давайте рассмотрим еще один пример такого типа —
так называемый куб Неккера (рис. 6.11). Луис Альберт Неккер,
швейцарский математик и физик, придумал свой знаменитый куб
в результате исследований в области кристаллографии. Наблюдая
под микроскопом кристаллические структуры, он заметил их
спонтанную обратимость, что в каком-то смысле затрудняло их
изучение.
Отличительной особенностью куба Неккера является то, что он
одновременно является довольно простым объектом, но требует
определенных усилий и для своего переформирования, и для
осознания разницы в интерпретациях двух своих вариантов. При
первых попытках рассматривания трудно уловить, что
происходит — ясен только сам факт смены одного куба другим. Для
упрощения анализа наметим вершины куба и будем записывать, как
изменяется положение в пространстве различных граней. Вариант 1:
плоскость abed расположена ближе к наблюдателю, плоскость
mhnk — дальше; плоскость mhac — боковая, причем внешняя (не
заслоненная другими плоскостями); плоскость knbd — боковая,
заслоненная; плоскость ahnb — верхняя незаслоненная, плоскость
medk — нижняя.
Рис. 6.11. Куб Неккера— классический пример
«обратимой» фигуры, предложенной Луисом
Альбертом Неккером в 1832 г. Интерпретация фигуры
спонтанно меняется в ходе рассматривания. При
этом плоскость abed, отмеченная «сердечком»,
воспринимается расположенной либо спереди, либо
сзади. В последнем случае на первый план выходит
плоскость mhnk
m
I г *
V
101

При переходе к варианту 2 картина
меняется во многих отношениях.
Плоскости в новом кубе остаются теми же,
но их расположение уже другое:
ближняя становится дальней и, наоборот,
дальняя — ближней; верхняя плоскость
теперь заслонена, заслонена и ранее от-
Рис. 6.12. «Лестница Шреде- КрЫтая боковая. Все это дает перемену
b-JSSSSSr: »«Я«, »о« ««Ч»« »»Дек куб. Mo-
допускающий тройную смы- *ет быть, эти впечатления ловкого
еловую интерпретацию трюка подмены одного вида куба
другим или же — впечатления волшебного
превращения (в зависимости от
характера испытуемого) являются лучшим показателем эффективности
процесса интерпретации: один и тот же исходный зрительный
материал может быть «прочтен» нами столь различно!
Эффект «двойственности» и неоднозначности восприятия
подчеркивается также наличием дополнительных деталей,
содержащихся на изображениях. Например, если считать, что сердечко
нарисовано на поверхности куба Неккера, спрашивается, на какой
грани оно находится.
На рис. 6.12 приведен еще один известный пример простой
фигуры, допускающей тем не менее множественную интерпретацию:
лестницы, бумажной полоски, сложенной в виде гармошки,
нависающего карниза.
ГЛАВА 6.7. «ВАЗА ИЛИ ДВА ПРОФИЛЯ».
ПРОБЛЕМА «ФИГУРА - ФОН»
До сих пор мы рассматривали изображения, узнавание которых
в основном было связано с тем или иным истолкованием одних и
тех же фрагментов некоторой фигуры. Теперь же проанализируем
процесс узнавания изображений другого вида; их восприятие
связано с разделением одной и той же картины без остатка на разные
части: на фигуру и фон, на котором эта фигура расположена.
Классический пример изображения такого типа приведен на рис. 6.13.
При одной его трактовке мы видим вазу, при другой контур вазы
распадается и из ее элементов образуются два профиля
человеческих лиц. Таким образом, получается, что узнавание связано не
только с процессом истолкования фрагментов, выделенных из
исходного паттерна распределения света и тени некоторым стандарт-
102

Рис. 6.13. «Ваза или два профиля» — пример фигуры, опубликованной в 1915 г.
Э. Рубиным и дающей возможность обратимого выделения фигуры и фона
ным путем. Оказывается, само разбиение паттерна на части не
является однозначным, система восприятия может перебирать
способы разбиения, так же как и способы интерпретации полученных
фрагментов.
Автором этой картины является датский психолог начала XX в.
Эдгар Рубин. В своих исследованиях Рубин в основном изучал
феномен выделения фигуры из фона. В изображении «ваза —
профили» фоном и фигурой может служить попеременно то одна, то
другая часть. Интересно отметить, что в данном случае решение о
классе фигуры зависит от способа разбиения всей сцены на части,
но главное от того, какую часть мы примем для себя за фигуру и
какую — за фон. В разбираемом случае оба варианта выбора
одинаково приемлемы, что и делает изображение «ваза — профили»
парадоксальным. Представьте себе, как говорил Рубин, что «если
некто столь несчастлив, что может на картине «Сикстинская
мадонна» увидеть фон в качестве основной фигуры, — то он
обнаружит выступающую крабью клешню, готовую вцепиться в святую
Варвару, и причудливый, похожий на клещи инструмент,
хватающий святого служителя».
103

Рис. 6.14.
«Неоднозначная абстракция» —
изображение, на
котором в качестве
фигуры можно увидеть
реально не
существующее, воображаемое
существо
4
ж
л
ь
А)
Б)
Рис. 6.15. Эффект спрятанной
фигуры. На изображении А бросаются
в глаза различные элементы, такие
как ромб, квадраты, но легко ли
увидеть на нем фигуру Б
На рис. 6.14 приведен другой парадоксальный объект, также
представляющий классический пример чередования фигуры и
фона. Этот забавный рисунок характерен тем, что фигурой (или
фоном) в одном случае является ухмыляющийся профиль, а в
другом — то, что удобнее всего назвать «нечто». Это «нечто» скорее
ближе к абстрактному изображению, чем к конкретной фигуре.
Тем не менее оно воспринимается нами как фигура. Причем очень
важно, что в этом процессе осмысления мы умудряемся увидеть в
ней что-то знакомое, например фигурку с протянутой рукой.
Еще один пример, представляющий целый класс
неоднозначных изображений, приведен на рис. 6.15. Этот класс фигур знаком
всем с детства, потому что к нему относятся все «загадочные»
картинки, в которых надо найти что-то спрятанное или спрятавшееся:
зайца, охотника или бабочку. В данном случае задача состоит в
том, чтобы найти на рис. 6.15, А фигуру Б.
ГЛАВА 6.8. ГЕШТАЛЬТ-ПСИХОЛОГИЯ
И ОРГАНИЗАЦИЯ ВОСПРИЯТИЯ
Собственно, вопрос, что есть фигура, только кажется
очевидным. Полный ответ на этот вопрос пока не найден, хотя он имеет
большое значение не только для понимания того, как устроено
104

восприятие, но и для таких практических целей, как построение
роботов, ориентирующихся в зрительном мире. Ясно одно — выбор
фигуры неоднозначен. Как правило, в качестве фигуры
воспринимаются либо небольшие фрагменты, окруженные более крупными
областями, либо эмоционально окрашенные фрагменты. В
качестве фигур выбираются более структурированные фрагменты, в
качестве фона — более простые, несимметричные, большие по размеру
и менее осмысленные.
Выделение фигуры из фона во многом связано с
проблематикой поиска «хороших», целостных элементов восприятия. В начале
XX в. психологи-гештальтисты (от немецкого слова Gestalt —
целостная форма) провозгласили важность целостных элементов всех
видов восприятия и мышления. В определенном смысле речь шла о
существовании в мозгу человека (и животных) хорошо
организованных единиц восприятия и мышления. Различные формы геш-
тальтов изучались на материале восприятия кажущегося движения,
оптико-геометрических иллюзий, задач выделения фигуры из
фона. Результаты этих исследований привели к формулированию
ряда важных закономерностей восприятия.
В частности, при изучении комбинаций простых
геометрических фигур (таких, как точки, кружки, квадратики) были
сформулированы факторы целостного восприятия (рис. 6.16). В первую
очередь это фактор близости — закономерность объединения
элементов по близости расположения. Не меньшее значение имеет
фактор сходства форм — закономерность объединения элементов
по сходству их форм. Важное значение имеет фактор хорошего про-
А)
•••••••
■■■■■■■
• • А •
Б)
В)
Г)
Рис 6.16. Примеры факторов «целостного» (гештальтного) восприятия. А. Фактор
близости: близко расположенные точки воспринимаются как пары, тройки или
четверки. Б. Фактор хороших форм: точки группируются как наклонные линии,
треугольники либо шестиугольники с точкой в середине. В. Фактор сходства: элементы
одной формы воспринимаются как отдельные ряды. Г. Фактор хорошего
продолжения: самая нижняя точка наклонного ряда не воспринимается принадлежащей к
горизонтальному ряду, хотя и находится ближе к его элементам
105

должения — закономерность объединения в единое целое
элементов, образующих «хорошие» (в смысле хорошо знакомые, часто
встречающиеся) формы.
При восприятии динамических процессов, например,
отдельных элементов, движущихся в разных направлениях, важное
значение имеет фактор общей судьбы — закономерность восприятия в
качестве единого образа элементов, движущихся в одном
направлении. В классической статье Макса Вертхеймера «Принципы
перцептивной организации» (1923) проанализированы и обобщены
различные узоры (паттерны), составленные из простых элементов.
Фактор хорошего продолжения, возможно, играет важную роль
при восприятии контуров изображений. В частности, можно
полагать, что в случаях плохого освещения, зрительного шума,
искажений либо наложения объектов имеют место многочисленные
разрывы в контурных линиях, выделяемых на уровне сетчатки глаза.
Можно полагать, что зрительная система способна ликвидировать
эти разрывы с помощью работы нейронных механизмов,
реализующих «хорошее» продолжение разорванных линий. В технике
механизмы такого рода реализуются с помощью функции
интерполяции (заполнения разрывов) и экстраполяции (продления линий) в
соответствии с предполагаемыми законами построения этих линий
(рис. 6.17).
Идеология процессов «хорошего» продолжения линий или в
естественно-научной терминологии процессов интерполяции и
экстраполяции кривых в определенной степени может объяснить
феномен субъективных (иллюзорных или когнитивных) контуров.
Восприятие субъективных контуров имеет место в случаях, когда эти
контуры изображаются с помощью неполного набора
несоединенных друг с другом фрагментов. Причем эти фрагменты, как
правило, представлены в замаскированном виде, так как являются
частями других, намного более четко видимых фигур (рис. 6.18).
А) Б) В)
Рис. 6.17. Схематическая иллюстрация процессов интерполяции и экстраполяции
при заполнении разрывов контурных линий. А. Заполнение разрывов контура лица.
Б. Заполнение разрывов в контуре куба. В. Невозможность заполнения разрывов в
паттерне, составленном из инвертированных узлов куба
106

В) Г)
Рис. 6.18. Кажущиеся фигуры требуют для своего узнавания сочетания процессов
выделения субъективных контуров с процедурами «хорошего» продолжения
линий — интерполяции и экстраполяции. А. Треугольник Каниша. Б. Квадрат,
которого нет. В. Кажущиеся кружки в перекрестиях решетки. Г. Иллюзия Мюллера—
Лайера на кажущихся контурах (12: 227)
Объективность кажущихся контуров, их реальное
существование может быть подтверждено несколько необычным образом.
Элементы кажущихся контуров, по-видимому, подвержены тем же
иллюзиям, что и обычные контуры. На рис. 6.18, Г в качестве
примера показано сохранение иллюзии Мюллера—Лайера в варианте с
кажущимися контурами.
ГЛАВА 6.9. ИНТЕРПРЕТАЦИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОГО МАТЕРИАЛА
ПРИ ВОСПРИЯТИИ КАРТИН
Все приведенные в этом разделе изображения так или иначе
связаны с проблемой «фигура—фон». Однако, возможно,
большинство из них могут показаться несколько схематичными или
наукообразными. Для того, чтобы развеять такое впечатление, а также и
для того, чтобы как-то подойти к анализу настоящих
художественных произведений, вспомним картины таких мастеров, как
Сальвадор Дали и Морис Эшер. Например, известная картина Дали
«Невольничий рынок с исчезающим бюстом Вольтера» построена на
идее альтернативной интерпретации. Центральное место картины
занимает сцена, которая может быть воспринята либо как стоящие
рядом фигуры двух монахинь, либо как огромный бюст Вольтера,
причем лица монахинь при таком варианте видения становятся
глазами Вольтера, а из фигур монахинь и их одежды формируются
107

нос, подбородок и другие части бюста Вольтера. Эта картина может
таким образом рассматриваться в качестве очень интересного,
оригинального явления, представляющего собой художественное
выражение научной идеи (рис. 6.19).
Картины Мориса Эшера вообще в современном научном мире
стали символами, которые используют сами ученые, когда хотят
показать необычность, парадоксальность задач и выводов,
возникающих при решении этих задач. Особенно часто картины Эшера
используют физики и математики. Возможно, это связано с тем,
что в своих проблемах они чаще специалистов других областей
науки выходят за пределы естественных с точки зрения
современной интуиции понятий, и тогда возникает интересная аналогия.
Оказывается, зрительный мир, который, казалось бы, совершенно
приземлен, который ясен и знаком до деталей, может также быть
парадоксальным. Дело, конечно, заключается не столько в
парадоксальности организации зрительного пространства, сколько в
том, что такая организация является необычной для нашего
восприятия.
Рис. 6.19. С. Дали. Невольничий рынок с исчезающим бюстом Вольтера.
Альтернативная интерпретация элементов картины в ходе восприятия составляет ее
концептуальную основу
108

На рис. 6.20—6.21 приведены картины М. Эшера, особенностью
которых является то, что при их рассматривании зритель вынужден
многократно менять представление о фигурах и фоне. Картины
Эшера требуют внимательного изучения, что является условием
получения удовольствия от их восприятия. Заметьте, что каждая из
этих картин подтверждает положения психологов о том, что
фрагменты, воспринимаемые как фон, содержат меньше деталей, менее
осмысленны, эмоционально нейтральны.
Кстати, задумывались ли Вы когда-нибудь над вопросом
воздействия картины как визуального сигнала на Ваше восприятие и
мышление? Другими словами, над тем, почему зрительное
изображение, создаваемое человеком на холсте, картоне или бумаге,
обладает такой силой эмоционального и интеллектуального влияния?
Ведь фотография, как правило, передает оригинал гораздо точнее,
Рис. 6.20. Морис Эшер. Filling up space II («Заполнение пространства II»). При
разглядывании этой знаменитой картины происходит многократное изменение ее
интерпретации, в частности, перемена в восприятии элементов фигур и фона
(№59)
109

Рис. 6.21. Морис Эшер. Day and night («День и ночь»). На этой картине особенно
четко просматриваются отличительные черты фрагментов фона и фигур (№ 25)
но тем не менее не обладает таким действием (оговоримся: слова
«как правило» не лишние, так как в настоящее время искусство
фотографии становится все более авторским, приближаясь в
принципе по результатам воздействия на зрителя к традиционным
художественным работам). Наверное, дело в том, что художник не
копирует реальность, а создает свой вариант видения, понимания,
интерпретации этой реальности.
Оригинальное видение мира — вот чем интересно любое
художественное произведение. В этом плане для людей конца XX —
начала XXI в. представляют особый интерес рисунки людей Древнего
Египта, Средневековья, наскальные рисунки. Эти изображения
могут содержать сведения о том, что было важно для человека в те
времена. Например, известно, что жители Древнего Египта
рисовали людей и животных в профиль, не учитывали законов
перспективы, не передавали глубину пространства, как правило, обращали
мало внимания на точное определение пространственного
взаимоотношения отдельных фрагментов изображаемых объектов.
В итоге создается впечатление, что для них было важно
«перечислить» главные детали, учесть их на картине. Что-то похожее
имеет место и в рисунках современных детей: солнце — это круг и
лучи, человек — это «палка, палка, огуречик...» и т.д. Для того
чтобы убедиться в действительном сходстве рисунка современного
ребенка и типичного изображения художника Древнего Египта, стоит
по

посмотреть на рис. 6.22. На нем Вы видите удивительно схожие
искажения пропорций, поз и отдельных деталей тел двух типов
рисунков.
Автор рис. 6.22, А — Марина Виха, 5 лет. Для того чтобы
показать, что стиль рис. 6.22, А не является следствием неумения, а от-
Р и с. 6.22. Отражение этапов «становления» восприятия, в специфике отображения
мира при рисовании. А, Б. Рисунки пятилетней Марины Виха. В. Стиль рисования
художников Древнего Египта
111

ражает оригинальность восприятия, на рис. 6.22, Б приведено
изображение, нарисованное тем же автором в том же возрасте. На рис.
6.22, В приведены изображения древних рельефов и фресок, на
которых показаны люди и божественные птицеголовые существа в
характерных позах.
Однако как бы то ни было с детьми, современный художник
владеет техникой изображения полностью. И если Пикассо рисует
«Девочку на шаре» именно с такими пропорциями, то можно быть
уверенным в том, что именно такой вариант внешнего мира он
предлагает зрителю. И зритель платит за картины великих
художников астрономические деньги не потому, что они точно передают
реальность окружающего, а потому, что открывают перед ним
новые миры или более точно дают новые интерпретации набора
яркостей и цветов, проецируемых на наши глаза (мы уже не раз
отмечали, что на наши глаза не попадает ничего, кроме точек разной
яркости и разного цвета). Все остальное есть результат
интерпретации, истолкования. В частности, истолкования, которое зритель
проводит с помощью художника. Мы впервые видим мир глазами
Гогена или открываем для себя совершенно новое в давно
примелькавшемся пейзаже, глядя на картины Левитана.
В качестве поэтического аналога приведем строки H.A.
Заболоцкого:
Любите живопись, поэты!
Лишь ей, единственной, дано
Души изменчивой приметы
Переносить на полотно.
К.Г. Паустовский в автобиографическом романе «Повесть о
жизни» очень точно описал это впечатление открытия, понимания
чего-то ранее недоступного при неожиданном для него самого
восприятии картин Нико Пиросманишвили. «В день приезда я только
мельком взглянул на них;.. Но все же меня все время не оставляла
непонятная тревога — как будто меня быстро провели за руку через
удивительную, совершенно причудливую страну, как будто я уже ее
видел или она мне давно приснилась, и с тех пор я никак не
дождусь, чтобы осмотреться в этой стране, прийти в себя и узнать ее во
всех подробностях». И далее: «Я взглянул на эту стену и вскочил.
Сердце у меня начало биться тяжело и быстро. Со стены смотрел
мне прямо в глаза — тревожно, вопросительно и явно страдая, но
не в силах рассказать об этом страдании — какой-то странный
зверь, напряженный, как струна. Это был жираф. Простой жираф,
112

которого Пиросмани, очевидно, видел в старом тифлисском
зверинце. Я отвернулся. Но я чувствовал, я знал, что жираф
пристально смотрит на меня и знает все, что творится у меня на душе» (67:
369-370).
Идеи нового видения, оригинального, свойственного
художнику понимания вещей в явном виде звучат и в теоретических
работах художников нашего времени. Вот, например, отрывок из
известной книги Василия Кандинского «О духовном в искусстве»:
«Живопись — есть искусство, и искусство в целом не есть
бессмысленное созидание произведений, расплывающихся в пустоте, а
целеустремленная сила; она призвана служить развитию и
совершенствованию человеческой души... Живопись это язык, — пишет он
далее, — который формами, лишь ему одному свойственными,
говорит нашей душе о ее хлебе насущном; и этот хлеб насущный
может в данном случае быть представлен душе лишь этим и никаким
другим способом». Никаким другим! — вот в чем ценность
настоящей живописи, так как она может дать человеку новое восприятие,
открыть другие миры.
ГЛАВА 6.10. НЕВОЗМОЖНЫЕ ФИГУРЫ
Фигуры, изображенные на рис. 6.23, впервые были
«изобретены» в 50-х гг. XX в. Л. и Р. Пенроузами, а описание самого
феномена «невозможной фигуры» было приведено в Британском
психологическом журнале за 1958 г. Эти фигуры, наверное,
представляют собой наиболее яркое выражение всех типов неоднозначных
изображений. Действительно, их отличительная черта не наличие
неоднозначной трактовки, а просто невозможность существования.
Рис. 6.23. Л. и Р. Пенроузы. Невозможные объекты невозможного мира:
изображения объектов, которых не бывает. А. Невозможный треугольник. Б. Невозможный
трезубец. В. Бесконечный путь вниз
113

Невозможные фигуры — это изображения объектов, которых нет
и не может быть. Существенно то, что отдельные части этих
фигур вполне воспринимаемы; невозможность интеграции этих
частей — вот причина парадокса (27: 5—21). Давайте попробуем
рассмотреть внимательнее какую-либо фигуру, например
«невозможный трезубец». Сами «зубцы» воспринимаются как
самостоятельные реалистичные объекты, то же относится и к
основанию трезубца. И в результате при быстром взгляде на объект, без
рассматривания не возникает никакого недоумения.
Однако, если попробовать проследить внимательнее взаимное
расположение деталей, то возникает вначале недоумение, а затем
ощущение раздражения от невозможности существования того, что
есть. Проблема восприятия в данном случае близка к уже
упоминавшимся проблемам «фигура—фон» и отсутствия «увязки» частей
в рисунках детей и древних художников. Проследим ход среднего
зубца и убедимся, что одна его сторона превращается волей
творца-художника в другой боковой зубец, вторая сторона вообще
становится вогнутой частью основания. В итоге сам средний зубец
исчезает по мере того, как мы переводим взгляд: конец зубца есть, но
основание отсутствует.
Анализ второй невозможной фигуры представляет собой еще
более трудное дело. Невозможный треугольник заставит задуматься
любого. Самое забавное, что этот объект существует реально, он
может быть изготовлен, например, из дерева, а секрет заключается
в том, что он представляет собой разомкнутую фигуру, которая
воспринимается, как невозможная при рассматривании ее только в
одном определенном ракурсе. Как бы то ни было, но внимательное
изучение этой фигуры вызывает сильные эмоции. Наш мозг не
может дать правильной интерпретации этого изображения; фигура, с
одной стороны, никак не может «состояться», но с другой — мы
совершенно явно видим, что она существует. Причем большое
впечатление производит тот факт, что на изображении ясно видна
фактура дерева, из которого сделан треугольник, это создает
дополнительное ощущение его реальности.
Тщательное рассмотрение показывает, что глаз может легко
«понять» сочетание любых двух сторон треугольника (любых двух
брусков, составляющих угол), трудности возникают именно при
попытке замкнуть фигуру. В итоге получается, что, состыковывая
стороны треугольника, мы движемся как бы по кругу и каждый
раз, когда появляется надежда замкнуть круг, не можем
преодолеть противоречие между пространственными ориентациями
сторон.
114

ГЛАВА 6.11. ЧТО МЫ ВИДИМ В «ЧЕРНИЛЬНЫХ ПЯТНАХ»?
ТЕСТ РОРШАХА
Рассмотренные феномены подтверждают мысль, что зрительное
узнавание представляет собой процесс созидания объекта из хаоса
цвета и света. На примерах непривычных, иногда с трудом
воспринимаемых изображений — многозначных, парадоксальных,
невозможных фигур — мы убедились, что узнавание происходит только
тогда, когда понимаем, что представляет собой эта картинка.
Процесс зрительного узнавания, таким образом, предстает перед нами
как интерпретация пространственной сцены.
Попробуем сделать еще один шаг в процессе анализа
сущности зрения. До сих пор мы рассматривали узнавание, основанное
на использовании знаний, описывающих конкретные зрительные
формы, такие как куб, лицо, ваза, пес и т.д. Спрашивается,
работает ли предложенный тезис при восприятии абстрактных фигур,
например фигур, воображаемых в облаках и кольцах табачного
дыма. В психологическом тестировании личности используется
так называемый метод «чернильных пятен», разработанный
швейцарским психиатром Германом Роршахом. В ряде стран этот
метод применяется при самых различных случаях тестирования: при
назначении людей на ответственные, руководящие посты, на
офицерскую должность, при приеме на работу, в
судебно-медицинской экспертизе, перед вступлением в брак, для изучения
влияния на характер человека среды, наследственности,
лекарственных препаратов и т.д.
Собственно, метод, предложенный Роршахом, заключается в
предъявлении испытуемым набора из 10 стандартных
изображений, каждое из которых представляет собой, если так можно
сказать, сложное чернильное пятно. Термин «чернильное пятно»
подразумевает наличие цветовых пятен, все пятна имеют
симметричные части, полутона, оттенки. Примеры черно-белых вариантов
двух таблиц теста приведены на рис. 6.24. Собственно говоря,
важны именно те «чернильные пятна», которые приняты в тесте Рор-
шаха. В начале использования теста вместо них можно было бы
взять и другие. Однако существенно то, что к настоящему времени
по принятым таблицам Роршаха наработана большая статистика
ответов людей различных возрастных, социальных групп, с
разными типами способностей, разными типами личности. В итоге так
или иначе для каждой группы определены нормы и шкалы, в
пределах которых можно проводить тестирование.
115

А) Б)
Рис. 6.24. Тест Роршаха. А. Таблица № 3. Б. Таблица № 4
Метод Роршаха принят во многих странах, в частности, потому,
что он дает объективные результаты по выявлению актуальных,
приоритетных для данной личности характеристик восприятия и
мышления. Для избегания различного рода внушений, подсказок
сами изображения часто называют нейтрально: карточки или
таблицы. Сам Роршах предлагал в экспериментах следующую
простую, ничего не навязывающую испытуемому инструкцию: «На
этих таблицах все видят разное. Что видите Вы? Что это, по-Ваше-
му, может быть, о чем заставляет Вас думать?»
Наверное, для любого человека, дочитавшего книгу до этого
места, будет любопытно проверить свои зрительные предпочтения
и сравнить их с некоторыми вариантами ответов теста. Для этого
приведем большую часть списков двух таблиц теста с номерами
фрагментов и их истолкованием.
Таблица № 3: большие черные фигуры — официанты, в
центре — галстук-бабочка, 4 — голова человека, 5 — шея, 6 — голова и
туловище, 7 — туловище и рука, 8 — ноги, 9 — нос, 10 — рука, 14 —
книга, 16 — обезьяний хвост, 17 — ступни, 22 — стрекоза, 23 — ель.
Таблица № 4: 1 — голова дракона, 2 — скипетр, 4 — сапог,
1+4 — голова дракона и сапоги, 6 — светлое в сапоге, 7 — палец на
ноге, 8 — змея, 9 — голова змеи, 11 — «босяк», 12 — лицо, голова
тролля; 15 — листочек плюща, 14 — корона, 15 — педали, 16 —
рога, 17 — глаза в средней части, 18 — ушко сапога, 19 — шпора,
20 — лицо (по верхнему краю), 21 — черное в сапоге, 22 — шов
сапога, 25 — каблук сапога, 24 — лицо внутри вверху слева
(Уленшпигель), 25 — голова девочки, 28 — домашняя туфля, 29 — утка.
116

Не нужно думать, что приведенные ответы обязательны для
нормы; это, конечно, не так. Использование теста Роршаха для
диагностических целей представляет собой сложную, длительную
процедуру и требует высокой квалификации экспериментатора.
Для того чтобы проиллюстрировать широту спектра истолкований
у разных людей, приведем еще несколько ответов, выбирая на этот
раз не столько типичные, сколько оригинальные интерпретации
пятен: «два павших китайца», «кто-то, высовывающий язык»,
«плюющее лицо», «два клоуна в красных колпаках греют руки над
огнем», «черепаха со змееподобной головой и кошачьими усами...
еще она имеет жабры, как головастик» и т.д.
В качестве художественной иллюстрации к «игре» психологов с
чернильными пятнами можно привести целый ряд графических
работ С. Дали, которые он выполнял на основе разбрызганных по
листу чернильных пятен, а также работы П. Пикассо из серии
«Торо и торерос». При рассматривании рис. 6.25 можно провести
эксперимент — выяснить, какой процент изображения несет
основную информацию, на основе которой происходит узнавание
всего сюжета.
Специально стоит остановиться на черно-белых
иллюстрациях, виньетках и заставках О. Бердслея, творчество которого
сравнивают с сиянием «черного алмаза» (рис. 6.26). Изображения
Бердслея отличаются какой-то особой изысканностью и
утонченностью, что сделало их практически культовыми для многих
художников, работавших в стиле модерн. Можно полагать, что
завораживающая притягательность работ Бердслея связана не с его бли-
Р и с. 6.25. Пабло Пикассо. Торо и торерос
117

А) Б)
Рис. 6.26. Обри Бердслей. А, Б Виньетки для книги С. Смита и Р. Шеридана
«Острослов», 1894
зостью к силам зла и не с тем, что он «как Фауст ... держал рядом
с собой сатану, который подсказывал ему сюжеты и формы
дьявольской красоты» (А. Басманов. Вступительная статья к книге
О. Бердслея). В контексте нашего рассмотрения таинственное
сияние «черного алмаза» отчасти связано с тем, что талант
Бердслея интуитивно «нащупал» потребность «зрительного ума»
человека в постоянной игре с разгадыванием, интерпретацией,
истолкованием действительности.
ГЛАВА 6.12. ЗРЕНИЕ - ЧАСТЬ МЫСЛИТЕЛЬНОЙ
ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Таким образом, становится ясно, что умение видеть, которым
виртуозно владеет каждый здоровый человек, на самом деле
является результатом работы очень и очень непростых механизмов
восприятия и интерпретации паттернов цвета, света и тени, попадаю-
118

щих на наши глаза. Может быть теперь, познакомившись с
конкретными данными, можно поверить в то, что многие прозревшие
люди в дальнейшем после долгого и трудного обучения
отказываются от зрения и переходят к прежнему образу жизни.
Добровольный отказ от зрения — цена трудности обучения. Так произошло с
описанным Р. Грегори пациентом СБ.: он впал в депрессию,
вечерами не хотел зажигать света, постепенно перестал вести активный
образ жизни (28: 215—217).
Двенадцатилетняя девочка, история обучения которой описана
ранее, также по выходе из клиники вернулась дома к прежнему
типу поведения (105: 70). Однако в этом случае дела обстояли не
так безнадежно — врачи разработали дополнительные меры по
коррекции поведения ее и ее матери. Наиболее обнадеживающими
являются наблюдения, говорящие, что прозревшие после операции
люди обучаются тем успешнее, чем более интеллектуально развиты
они были в период слепоты. Важное значение имеет образование и
общая активность человека.
Эти факты, с одной стороны, совершенно понятны.
Действительно, мы уже убедились, что зрение — это в сильной степени
истолкование, объяснение самому себе, в каком-то смысле
постоянное разгадывание кроссвордов. Для таких занятий, естественно,
нужен интеллект. С другой стороны, ясно то, что общий метод
подготовки слепорожденных к будущему прозрению — развитие
интеллекта.
Слова, вынесенные в заголовок этого раздела: зрение — это
«бессознательное умозаключение» — принадлежат знаменитому
немецкому физиологу конца XIX в. Герману фон Гельмгольцу.
Когда мы говорим «Я вижу нечто» — это значит, что сработали,
во-первых, чисто зрительные механизмы восприятия паттерна из
света и тени, но, кроме этого, во-вторых и в-третьих, в узнавании
этого «нечто» участвовали все наши знания, имеющие отношение
к данному объекту. Именно поэтому можно сказать, что каждый
раз, когда мы видим мир, мы строим его заново из хаоса света,
цвета и огромного количества не совсем зрительных и совсем не
зрительных знаний.
Приведем современную формулировку, говорящую о
сложности процесса восприятия, данную В.П. Зинченко: «Восприятие,
кажущееся таким естественным и непосредственным, оказывается
серьезной и подчас очень тяжелой работой. Сложность многих
профессий, связанных с процессами приема и переработки
информации, состоит в том, чтобы обнаружить в запутанной и неясной
картине ясные и отчетливые признаки определенных физических
119

событий, т.е. построить образ этих событий, имеющий предметное
значение, которое затем могло бы быть переведено в
символическую, словесную форму» (37: 215).
Следствием наших рассуждений является в некотором смысле
необычный вывод: зрение представляет собой часть мыслительной
деятельности. Очевидно, можно назвать эту часть зрительным
мышлением. Наверное, зрительное мышление является относительно
простой частью мыслительной деятельности, однако ему
свойственны многие характерные черты мышления, такие как
способность делать выводы, ассоциативность. Отличительной
особенностью мышления является то, что мозг большинства живых систем
представляет собой машину со зрительным входом — более 90 %
информации поступает к нам через этот канал.
ГЛАВА 6.13. ИЛЛЮЗИИ КАК ОШИБОЧНЫЕ ИНТЕРПРЕТАЦИИ
Древнегреческий поэт и философ Тит Лукреций Кар
(Лукреций) в своей книге «О природе вещей» посвятил иллюзиям около
ста стихотворений. Он писал:
«... о чудесных явлениях,
Словно желающих в нас подорвать все доверие к чувствам,
Но понапрасну: ведь тут большей частью ведут к заблужденью
Нас измышленья ума, привносимые нами самими,
Видимым то, заставляя считать, что чувствам не видно».
В предыдущих главах мы не раз отмечали ошибки работы
зрительной системы, выражающиеся в иллюзиях разного типа. В
частности, это касалось иллюзий иррадиации, иллюзий, связанных с
различными типами движений глаз и определением точек фиксации.
ТХ7 *
А) Б)
Рис. 6.27. Иллюзии центрального происхождения. А. Иллюзия кривизны: в
совпадении линий можно убедиться при их наложении. Б. Иллюзия окружения: трудно
поверить, что центральные кружки одинаковы (12: 193)
120

А) Б)
Рис. 6.28. Два варианта иллюзии Целльнера, иллюстрирующие невозможность
коррекции ошибок интерпретации. А. Трудно поверить в параллельность длинных
прямых: причина — штриховка, наложенная на эти прямые. Б. Сила иллюзии
такова, что человеку легче поверить в кривизну линейки, чем в ошибку восприятия
(28:91)
Рассмотрим три примера иллюзий, имеющих явно центральное
происхождение. На рис. 6.27, А приведена иллюзия кривизны: линии
имеют одинаковый радиус кривизны. В это трудно поверить на
глаз, но легко проверить при их наложении. На рис. 6.27, Б
приведена другая яркая иллюзия — иллюзия контраста размеров, или
иллюзия Эббингауза. Суть иллюзии заключается в том, что один и
тот же кружок кажется большим среди маленьких и меньшим
среди больших. По существу данную иллюзию можно было бы назвать
иллюзией контекста, или иллюзией окружения.
На рис. 6.28 приведены два варианта очень сильной и до сих
пор не имеющей удовлетворительного объяснения иллюзии
Целльнера. Другие варианты этой иллюзии были рассмотрены ранее в
гл. 4.2.
ГЛАВА 6.14. ИЛЛЮЗИИ У ЖИВОТНЫХ
Говоря о различных попытках объяснения зрительных
иллюзий, мы естественно подходим к вопросу о происхождении
механизмов, отвечающих за иллюзорные эффекты. Вопрос, который
обязательно возникает у человека, знакомящегося с различными
иллюзиями, формулируется так: есть ли иллюзии у животных или
это свойство восприятия присуще только людям?
Иллюзия стрел, как выяснилось, присутствует у животных,
стоящих на довольно низких ступеньках филогенетической лестни-
121

цы: у рыб и голубей. Общая идея экспериментов заключается в
том, чтобы суметь задать вопрос животному, причем так, чтобы
оно его поняло и захотело ответить, и так, чтобы ответ был
понятен экспериментатору. В экспериментах эти условия выполнялись
следующим образом. Вначале животных обучали различать длину
линий, если животное выбирало более длинную линию, оно
получало, например, пищевое подкрепление. Практически обученное
животное, скажем, направлялось всегда к ящику, на котором была
нарисована длинная линия, и находило в нем пищу. После
обучения животным предлагали осуществить выбор между стрелами,
древки которых объективно имели одинаковую длину. И голуби и
рыбы четко поддавались действию иллюзий.
В других экспериментах было показано, что рыбы испытывают
иллюзию кажущегося движения. При проведении опытов
использовался тот факт, что рыбы обладают свойством плыть в
направлении вращения барабана (конечно, если он помещен в аквариум).
Оказалось, что если поместить рыб внутри неподвижного барабана
и создать эффект кажущегося движения («фи-феномен»), то рыбы
будут плыть в направлении этого движения. Эффект «фи-феноме-
на» достигался тем же способом, какой используется в
современной движущейся рекламе: вдоль стенок барабана поочередно
зажигалась одна вертикальная линия, постепенно сдвигающаяся в ту
или другую сторону вдоль его стенок. Интересно отметить, что, как
и полагается при «человеческом фи-феномене», эффект
кажущегося движения имел место только в определенном интервале
скоростей. В этом интервале при смене направления кажущегося
движения все рыбки четко осуществляли поворот, как будто
подчинялись известной морской команде «все вдруг».
Темы и вопросы для семинаров и самопроверки
1. Основная проблема узнавания: экспериментальные факты и
теоретические положения.
2. Этапы обычно «свернутого» процесса восприятия на примере
зрительного узнавания.
3. Экспериментальные подходы и принципы изучения стадий
восприятия у животных.
4. Как раскрыть выражение «зрение — это бессознательное
умозаключение»?
5. Опишите отдельные стадии восприятия любой «невозможной»
фигуры.
6. Нарисуйте примеры иллюзий периферического и центрального
уровней происхождения. Рассмотрите тип иллюзии, используемый мозгом
для улучшения восприятия.
7. Можем ли мы корректировать свои иллюзии и избавляться от них?

Раздел VII
ЭТАПЫ И МЕХАНИЗМЫ
ПРОЦЕССА УЗНАВАНИЯ
ГЛАВА 7.1. МИКРОГЕНЕЗ ЗРИТЕЛЬНОГО УЗНАВАНИЯ
Основное ощущение, возникающее у человека при зрительном
узнавании объектов, — мгновенность. Исходя из этого интуитивно
долгое время так и считалось: узнавание — процесс неделимый.
Однако это не так. Мы уже знакомы с существованием
неоднозначных, парадоксальных, невозможных фигур, пример которых
наводит на мысль, что восприятие может быть и сложным,
многоэтапным процессом. Возникает естественное желание «растянуть»
процесс восприятия, выделить этапы, «остановить мгновенье». Но
как подойти к такой задаче?
Как оказалось, имеются некоторые пути к решению проблемы.
Один из них — рассматривание неярких, еле видимых
изображений — использовался еще в начале XX в. Другой, также
датированный этим временем, был основан на узнавании изображений
боковым, периферийным зрением. Эти методы, конечно, были
неточными, но тем не менее сама возможность «растяжения» процесса
восприятия была установлена. В 1902 г. российский психолог
H.H. Ланге в работе «Закон перцепции» писал: «Процесс всякого
восприятия состоит в чрезвычайно быстрой смене целого ряда
моментов или ступеней, причем каждая предыдущая ступень
представляет психическое состояние менее конкретного, более общего
характера, а каждая следующая — более частного и
дифференцированного».
В дальнейшем был выделен ряд последовательных стадий
развития восприятия, начиная от диффузного восприятия целого и
кончая стадиями дифференцированного восприятия фигуры и
фона. Изучение основано на общей методологии
микроструктурного анализа — подхода к изучению микроэтапов познавательных или
исполнительных действий.
123

Данные о характеристиках этапов восприятия были получены с
помощью специального прибора — тахистоскопа (от tachisto —
быстро, scopeo — смотреть). Идея прибора проста: он дает
возможность предъявлять тестовое изображение в течение точно
дозируемого времени, начиная от нескольких миллисекунд с шагом в
несколько миллисекунд. Современный тахистоскоп представляет
собой компьютерную программу, обеспечивающую возможность
предъявления любых анализируемых и маскирующих изображений.
При постепенном увеличении времени показа испытуемый должен
или зарисовывать то, что он видит, либо выбирать увиденный
объект среди лежащих перед ним. Выявляемый в таких исследованиях
процесс становления зрительного образа объекта получил название
микрогенеза восприятия, т.е. последовательности микрофаз
становления образа.
В табл. 7.1 приведены усредненные времена реакций пяти
здоровых испытуемых на узнавание восьми изображений одиночных
предметов: собака, кошка, мышь, паук, муха, жук, заяц, бабочка.
Верхнюю границу времени узнавания можно оценить как результат
вычитания из общего времени (предъявление изображения —
нажатие одной из восьми клавиш) времени простой двигательной
реакции на вспышку. Нижнюю границу времени узнавания можно
оценить как результат вычитания из времени реакции при узнавании
изображений объектов времени реакции на узнавание отрезков
прямых разной ориентации. Таким образом, по усредненным
оценочным данным время узнавания изображения из набора восьми
одиночных предметных изображений находится в интервале между
верхним (завышенным) значением (414,0 ± 17,0) мс и нижним
(заниженным) значением в (226,0 ± 15,6) мс.
Согласно микроструктурному анализу процесс решения любой
задачи узнавания делится на ряд этапов, на протяжении каждого из
которых совершаются специфические функции преобразования
входной информации (37: 270—273; 26: 15). В этом плане
интересно сопоставить последовательность этапов восприятия и
исполнения, например этапов процесса рисования. Развитие процесса
микрогенеза от общего, недетализированногб, диффузного
описания к детальному описанию формы, размеров и местоположения
объекта имеет место в обоих случаях. Художник независимо от
стиля рисования, как правило, реализует ту же последовательность
этапов «от общего к частному». Вначале работы он намечает самые
общие контуры объекта, будь то изображение фигуры человека,
лица, пространственной сцены или объекта, и только затем посте-
124

Рис. 7.1. Пример последовательности стадий работы художника говорит об
аналогии процессов зрительного восприятия и рисования. В своей работе художник, как
правило, вначале рисует общий недифференцированный контур объекта и только
затем переходит к определению точных параметров отдельных деталей и их соотношений.
А. Этапы рисования фигуры человека. Б. Этапы рисования кисти рук
(по 45: 39,79)

пенно переходит к детализации отдельных фрагментов, их
параметров и характеристик взаимного расположения (рис. 7.1). Таким
образом, можно говорить об аналогии создания образа в случае
зрительного восприятия (работы зрительной системы) и в случае
работы художника.
Таблица 7.1. Оценка времен узнавания (мс) вспышек света,
отрезков прямых разной ориентации и изображений одиночных предметов (47:196)
Испытуемые
л.т.
Л.Я.
Л.П.
с.ж.
Ж.З.
Среднее по
колонке
Время
реакции
на узнавание
изображений
633,0 ±4,8
653,0 ±16,0
655,0 ±7,0
728,0 ±23,0
704,0 ±17,0
674,0 ±13,5
Время
реакции на
вспышку
219,0 ±5,8
231,0±5,4
243,0 ±3,0
256,0 ±5,4
354,0 ±5,5
260,0 ±5,0
Верхняя
фаница
времени
узнавания
414,0±4,1
422,0 ±13,5
412,0 ±14,9
472,0 ±24,6
350,0 ±17,9
414,0 ±17,0
Время
реакции
на узнавание
отрезков
прямых
401,0 ±6,2
407,0 ±4,0
446,0 ±8,7
475,0 ±8,0
514,0 ±4,8
448,0 ±6,3
Нижняя
фаница
времени
узнавания
232,0 ±9,2
245,0 ±17,5
209,0 ±9,2
253,0 ±27,2
190,0 ±15,3
226,0 ±15,6
Примечание. Каждая клетка таблицы — результат усреднения 80 измерений.
ГЛАВА 7.2. МАСКИРУЮЩИЙ ТАХИСТОСКОП - ИНСТРУМЕНТ
«РАСТЯЖЕНИЯ» ПРОЦЕССА УЗНАВАНИЯ
Принципиальное усовершенствование тахистоскопической
методики связано с применением зрительного маскирования. Это
значит, что непосредственно после окончания предъявления
анализируемого (тестового) изображения или в другом варианте перед
показом теста испытуемому предъявляют некоторое другое,
маскирующее изображение. Цель этого — воздействовать на процесс
узнавания теста (прервать, помешать) с тем, чтобы испытуемый смог
дать только частичный отчет о ходе процесса.
Эффект маскирования оказался действенным. При «хорошем»
подборе маски процесс узнавания удается «растянуть» во времени.
Самая слабая маска — это яркое световое поле. Наиболее
действенным является паттерновое маскирование, название которого
происходит от многообразного в истолковании слова «паттерн»: рисунок,
узор, последовательность сигналов и вообще любая зрительная
структура. На рис. 7.2 показаны обобщенные результаты наших
126

экспериментов по узнаванию. При этом отметим еще раз, что
введение паттернового маскирования именно растягивает процесс
узнавания во времени, а не сдвигает «сжатую» кривую узнавания
вправо (рис. 7.2, А).
of
s
X
g 60
А)
68 85 102119136153170187204221238255272289306323340 357 374 391
Время предъявления, мс
Б)
В)
Û
а
Û
Рис. 7.2. Эффект «растяжения» процесса узнавания во времени, имеющий место в
результате использования различного типа маскирующих изображений. А. Кривые
маскирования под действием маскирующих изображений разного типа. Б. Примеры
маскирующих изображений. В. Схема предъявления последовательности из трех
кадров в тахистоскопе: первый и третий кадр содержат паттерновые маски, второй
кадр — тестовое изображение в виде квадратика (по 47)
127

Путь обработки
«шумовой» маски
\ / Путь обработки
^* паттерновой маски
Участок стандартной N. \
обработки \^ ^ч
\ Путь обработки
тестовой фигуры
Рис. 7.3. Упрощенная модель, показывающая возможные механизмы воздействия
разного типа масок на процесс опознания тестового изображения
Однако возникают вопросы: каковы механизмы действия
последовательного маскирования; как далеко в глубь процесса
восприятия может проникнуть маска, воздействуя на тестовое
изображение? Можно полагать, что чем больше сходства между тестовой
фигурой и маской, тем большее время они будут обрабатываться в
одних и тех же ветвях системы (рис. 7.3).
ГЛАВА 7.3. ЭТАПЫ ЗРИТЕЛЬНОГО УЗНАВАНИЯ:
ПРОСТЫЕ ФОРМЫ
Рассмотрим подробнее результаты тахистоскопических
экспериментов по «растяжению» процесса узнавания простых контурных
фигур, таких как окружность, ромб, крест, треугольник, квадрат,
их комбинации, а также символьных и предметных изображений.
Испытуемым фигуры заранее не показывались. Рисунок 7.4
является типичным «протоколом», показывающим как испытуемый
видит отдельные фазы процесса узнавания. Ввиду того что в
экспериментах специально использовались простые, легкие для
копирования изображения, рисунки испытуемых не были искажены, что
могло иметь место из-за трудностей процесса рисования сложных
фигур. В ходе узнавания все испытуемые выделяли четыре
основные стадии (табл. 7.2).
Стадия аморфного восприятия. Описать эту стадию человеку, не
участвовавшему в тахистоскопических экспериментах, не просто.
Но все же это не столь безнадежное дело, как рассказ о вкусе
ананаса. Типичный ответ можно сформулировать, например, так:
«определенно было что-то неопределенное». Возможно, так должна
выглядеть улыбка Чеширского кота, существующая, как известно,
в отсутствие самого кота (48).
128

Таблица 7.2. Характеристики стадии восприятия геометрических фигур
в условиях тахистоскопа с обратным паттерновым маскированием (по 47)
Стадии
Аморфное восприятие
Частичное наличие
элементов контура
Оценочная
классификация при наличии ошибок
измерения
Полная классификация
Пороги, мс
14,78 ±0,59
20,37 ±0,83
32,73 ±1,32
48,73 ±2,35
Наличие стадий
%
88
94
94
100
Число
регистрации
74
79
79
84
Общее число
измерений 1
84
84
84
84
Тем не менее, несмотря на свою неопределенность, стадия
имела место у 88 % испытуемых, участвовавших в описываемых
экспериментах. Стадия аморфного восприятия имела место в
описываемых экспериментах при длительности показа тестового
изображения в 14—15 мс. В дальнейшем длительность показа, при которой
проявляется эффект, будем для краткости называть порогом
стадии. Отметим, что числовые значения порогов имеют
относительное значение. Они зависят от условий эксперимента (яркость
изображения, тип маски, величина алфавита и т.д.). Однако порядок
различия порогов стадий принципиально стабилен.
Характерной чертой этой стадии является восприятие объекта
как набора малоконтрастных пятен, не имеющих четких контуров.
Существенно также, что на этой стадии происходит определение
самого факта наличия объекта в поле зрения — эффект
«обнаружения». Однако характеристики формы объекта и его расположения
всегда ошибочны или невозможны. В качестве иллюстрации
впечатлений, возникающих у человека на этой стадии восприятия,
можно привести слова одного из испытуемых, когда ему показали
картинку из мультфильма, где лиса ловит сачком бабочку. Это
слова «Кто-то поднял что-то на кого-то» (25: 159).
Для описания данной стадии восприятия удивительным
образом подходят некоторые наброски М. Дени. Например, во вкл. 15
представлен этюд к портрету Ивон Лероль со светящимися
волосами. Расплывчатыми пятнами разной яркости и цвета художник
намечает образ, словно вытягивая на бумагу образы — призраки мира
своих фантазий.
129

I Время
предъ-
1 мс
37
40-45
50
66
70
80
100
Варианты зарисовок
испытуемого
4*. "Чр -
-о -hi
е -ь
© (О
б
€
Е> Ф
^ ГР4)
У ^
ю
Комментарий
Стадия аморфного
восприятия
Стадия регистрации
элементов контура
Стадия приблизительной,
оценочной классификации
Стадия приблизительной,
оценочной классификации
Стадия регистрации
элементов контура
Стадия приблизительной,
оценочной классификации
Образец
(тестовая фигура)
А)
Рис. 7.4. Стадии восприятия контурных фигур в тахистоскопических
экспериментах с маскированием в виде случайно расположенных отрезков прямых и дуг.
«Протокольные» зарисовки. А. Испытуемый Л.Т. Б. Испытуемый В.К. (по 47)
Можно предполагать, что с данной стадией связана работа
нейронных механизмов сетчатки глаза, осуществляющих
расфокусирование изображения, т.е. выделение на изображении пятен с
размытыми контурами.
Стадия регистрации элементов контура. На этой стадии
испытуемые регистрировали наличие отдельных участков контура,
однако не могли правильно определить характеристики этих участков:
кривизну, длину, угол наклона и т.д.
Стадия приблизительной, оценочной классификации фигур. На
этой стадии достигается правильное узнавание отдельных
фрагментов изображения. При этом разные испытуемые вьщеляют, вообще
говоря, разные фрагменты. Например, при узнавании
шестигранной гайки один человек может увидеть кольцо, а другой —
прямоугольник грани. На этой стадии имеют место три основных
феномена. Во-первых, узнаются не все фрагменты изображения.
130

I Время
предъ-
| MC
30
40
50
60
70
80
100
Варианты зарисовок
испытуемого
~ ) X
X «
О п
^©
8
®
Комментарий
Стадия аморфного
восприятия
Стадия регистрации
элементов контура
Стадия приблизительной,
оценочной классификации
Стадия приблизительной,
оценочной классификации
Стадия приблизительной,
оценочной классификации
Стадия приблизительной,
оценочной классификации
Образец
(тестовая фигура)
Б)
Продолжение рис. 7.4
Во-вторых, при нескольких повторных экспозициях одного и того
же теста при одном и том же времени предъявления испытуемые,
как правило (93 % случаев), дают несколько равновероятных и
различных вариантов классификации. В-третьих, в ходе узнавания
часто имеет место неправильная оценка основных характеристик
как отдельных фрагментов (таких, как длина, наклон, площадь и
Др.), так и характеристик взаимного расположения фрагментов
(табл. 7.3).
Порог последней стадии — классификации — значительно
больше: 48—50 мс. Это значит только одно — стадия классификации
является центральной и наиболее сложной для прохождения.
Интересно отметить, что, по данным клиники локальных
поражений мозга, также наблюдаются многочисленные эффекты, когда
больные на основании опознания отдельных фрагментов
ошибочно опознают все изображение без дальнейшей проверки
правильности своих предположений (46). Так, больные могут вместо на-
131

стольной лампы увидеть горн, вместо кресла — тулуп, вместо
очков — велосипед и т.д. (46).
Таблица 7.3. Ошибки определения характеристик фрагментов
и их отношений на стадии оценочной классификации. Геометрические фигуры
в условиях тахистоскопа с паттерновым маскированием (по 47)
Типы ошибок
Ориентация линий
Длина линий
Площадь
Смещения (вверх-вниз)
Смещения (вправо-влево)
Величина угла
Порядок мест
Пороги, мс
32,59 ±1,52
29,80 ±2,43
31,60±1,61
33,0±2,2
32,1 ±2,2
32,80 ±3,2
29,80 ±2,5
Наличие ошибок
%
98,4
94,5
95,8
53,2
43,5
78,6
93,3
Число
регистрации
62
21
46
33
27
И
14
Общее число
измерений
63
22
48
62
62
14
15
Способности человека узнавать сложные сцены и объекты на
основании деталей, относительно простых фрагментов
используются в кубизме. Например, в многочисленных работах с Эйфелевой
башней художник Р. Делоне всегда использует очень
формализованные, немногочисленные детали конструкции. Однако зритель
без труда узнает башню, даже несмотря на ее «неполноту» и
окрашенность в несоответствующие цвета. На авангардистских
натюрмортах также часто присутствуют разрозненные фрагменты, части,
детали изображаемых объектов. Э^го могут быть горлышко от
бутылки, дым от папиросы, крышка от флакона, хвост от рыбы. То
же самое происходит с портретами, написанными в стиле кубизма,
когда вместо лица на холст могут быть беспорядочно высыпаны
фрагменты носа, усов, бровей, деталь пенсне, уха и часть цилиндра
или морщины вместо лба. Чаще всего в удачных работах этих
деталей хватает, для того чтобы достроить по ним некий реальный и,
более того, эмоционально окрашенный образ. В качестве примера
приведен портрет философа Л. Поповой (см. вкл. 16).
В заключение этого раздела выскажем смелое предположение,
что тахистоскопический метод может быть в принципе
использован как специальный инструмент анализа композиционных
особенностей и стилей произведений искусства. На малых и точно
дозированных временах предъявления картины зритель или эксперт
может иметь возможность фиксировать то, что называют «первым
впечатлением», «подсознательным ключом» или композиционным
132

центром произведения. Вопрос о том, что в первую очередь
бросается в глаза при рассмотрении того или иного художественного
произведения, таким образом, может быть переведен из разряда
гипотез и субъективных экспертных предположений в разряд
объективных фактов. При этом дальнейший анализ картины может
строиться уже на основе этих вновь полученных данных. Дальнейшее
сопоставление впечатлений от первого, «мгновенного», во многом
неосознанного и интуитивно важного взгляда с данными
последующего осознанного интеллектуального анализа могут давать
неожиданные и интересные результаты. Конечно, высказанные
сейчас предположения ввиду своей новизны и определенной
амбициозности требуют доказательств и экспериментальной проверки.
Тем не менее описанные ранее эксперименты позволяют полагать,
что предлагаемый метод анализа художественных произведений
может быть полезен для творческой и экспертной практики.
ГЛАВА 7.4. ЭТАПЫ ЗРИТЕЛЬНОГО УЗНАВАНИЯ: ТЕКСТУРЫ
Наряду с контурными и схематическими изображениями в
экспериментах по определению устойчивой последовательности
этапов восприятия использовались такие полутоновые изображения,
как текстуры. Под текстурами естественно подразумевать
изображения, содержащие компактные области, заполненные
повторяющимися фрагментами, имеющими близкие значения по одной или
нескольким характеристикам. Текстурные поверхности обычно
обладают микроструктурой, мелкой или крупной зернистостью,
содержат большое количество однородных элементов — зерен, пятен,
штрихов, различимых градаций яркости (рис. 7.5). Существенно,
что области, выделяемые посредством текстурного анализа, дают
естественное с точки зрения узнавания разбиение
пространственной сцены на крупные части.
Примеры текстур встречаются постоянно — это срезы живых
тканей, древесины, шлифы камней и металлов, текстурой является
поверхность кожи, материи (типичные текстуры представляют
собой поверхности букле или полотна), поверхность тисненой
бумаги, окрашенных частей предметов; как текстура выглядит издалека
травянистая поверхность, камыши, поверхность озера. В качестве
примеров можно также привести крупные по размерам области,
имеющие место на аэро- и космических снимках, когда большие
массивы облаков или участки поверхности Земли, занятые лесами,
пашней, лугами, имеют вид однородных текстур. В качестве осо-
133

Рис. 7.5. Примеры текстурных областей. На изображении представлено несколько
рядом расположенных разных текстурных областей
бых, вырожденных вариантов текстур можно рассматривать линии,
границы, имеющие многочисленные разрывы за счет плохих
условий видимости, пунктирные и штриховые линии на чертежах или
поверхности искусственных материалов.
Эксперименты показали, что при увеличении времени
экспозиции имели место четыре основные стадии опознания (табл. 7.4).
Таблица 7.4. Стадии восприятия двух текстурных областей,
имеющих протяженную границу (47)
Стадия
Выделение зон разной яркости
Частичная охарактеризация
фрагментов текстур
Выделение «полюсов» текстурных
областей
Идентификация границ текстур-
; ных областей
Пороги, мс
38,8 ±3,4
55,4 ±4,9
63,0 ±6,8
179,0 ±6,3
Наличие
стадии,%
80
100
100
100
Общее число
измерений
40
44
44
44
Стадия выделения зон разной яркости представляла собой
явный вариант стадии аморфного, недифференцированного
восприятия. Яркостные зоны, выделяемые на этой стадии,
воспринимались как размытые нечеткие пятна, не совпадающие с границами
текстурных областей. В частности, одна яркостная зона могла
включать в себя части обеих текстурных областей, в других
случаях в границах одной текстуры могли быть выделены несколько
зон разной яркости. Порог данной стадии — (38,8 ± 3,4) мс,
частотность — 80 %.
Стадия частичной охарактеризации фрагментов текстур и
выделения «полюсов» текстурных областей. Операции выделения
«полюсов» и описания ряда характеристик элементов текстур не
134

имели достоверно различимых порогов. Однако тенденция к их
разделению во времени была отмечена. Ни в одном из случаев
испытуемые не проходили стадии «полюсов» (порог (63,0 ± 6,8) мс)
ранее стадии частичной охарактеризации элементов текстур (порог
(55,4 ± 4,9) мс).
В 25 % экспериментов пороги стадий имели достоверные
отличия, когда порог частичной охарактеризации был меньше порога
вьщеления «полюсов» текстурных областей. Вне зависимости от
того, как точно испытуемые выделяли «полюса» различных
текстурных областей, они всегда выделяли их как области,
заполненные текстурными элементами определенного типа. Примерами
описаний элементов текстур являются характеристики типа
«мелкие» или «крупные зерна», «волокнистые структуры», «регулярные
нити», «шахматный рисунок», «геометрическая сетка» и пр. Анализ
данных показывает, что данная стадия может рассматриваться как
типичный представитель стадий частичной пофрагментной
классификации.
Стадия идентификации изображений в данных экспериментах
имела примерно втрое более высокий порог ((179,0 ±6,3) мс), чем
стадия частичной классификации. Точное проведение границ
между текстурными областями, так же как и точное описание
элементов, составляющих эти области, вызывало у испытуемых большие
трудности и поэтому стадия считалась пройденной, если
испытуемые указывали направления основных участков границ с
точностью в 20—25°.
Текстурные области весьма часто используются в
изобразительном творчестве. В частности, для формирования относительно
больших однородных областей — фона, окружения фигуры или
однородных частей самой фигуры. Яркие примеры использования
текстур представлены в творчестве Э. Вюйара, П. Боннара, В. Ван
Гога, А. Тышлера, Р. Фалька, импрессионистов и многих других
художников. На рис. 7.6 представлена картина В. Ван Гога
«Автопортрет в фетровой шляпе». В этой картине характерно то, что
художник представляет текстурными полями не только реальные
объекты, такие как собственное лицо, ткань пиджака или фактуру
фетра, но также и воздух за своей спиной.
Интересно сопоставить принципы текстурного анализа и то,
каким изображали внешний мир такие художники, как П. Клее
или Г. Климт. Структурированность картин Клее, напоминает
стиль пуантилизма, с той разницей, что вместо «совсем элементар-
135

Рис. 7.6. Винсент Ван Гог. Автопортрет в фетровой шляпе, 1887—1888
ного», «поточечного» представления пространства, характерного
для Сера и его последователей, Клее использует мозаику,
состоящую из мелких прямоугольничков, треугольников и других
геометрических фигур.
При этом специфика стиля Клее состоит не только в том, что
сами эти фигуры являются более «искусственными» элементами, чем
точки. Замечательной является нерегулярность, а точнее,
квазирегулярность расположения мозаичных групп. Например, в картине
«Утесы у моря» эти группы окрашены иногда в яркие, иногда в
пастельные тона и тем самым образуют сложную структуру картины
(см. вкл. 17). Другой характерной чертой картин Клее является их
особый динамизм, связанный с эффектом движений и сплывов
частей при рассматривании. Возможно, это происходит благодаря
взаимодействию двух факторов структурирования. Во-первых, небольших
136

случайных квазирегулярных сдвигов рядом расположенных
элементов, образующих фон картины. Во-вторых, несовпадающей с этими
фоновыми сдвигами другой квазирегулярной структуры,
образованной цветовыми фрагментами, наложенными на мозаичный фон.
Сравнение впечатлений от восприятия квазирегулярных структур
биологической ткани (см. рис. 3.5) и картин типа «Утесы у моря»
иногда вызывает необычные ассоциации. Более подробно и с несколько
других позиций эти вопросы будут рассмотрены далее в главах,
посвященных описанию эффектов восприятия, связанных с движением глаз.
Стилистика Г. Климта принципиально отличается от манеры
П. Клее. Тем не менее их роднит склонность к использованию
полей из квазирегулярно расположенных структур. У Климта эти
поля носят более декоративный, орнаментальный характер,
образованы из более сложных фрагментов, имеющих самые разные
геометрические формы. Едва заметные нерегулярности орнамента
создают у Климта потрясающий художественный, живой эффект.
Это уже не однообразный узор, а нечто прихотливо живущее,
дышащее и волнующее зрителя своей явно присутствующей, но ни на
что не похожей, непонятной жизнью. Это немного похоже на
рассматривание муравейника или улея, наполненного внутренней,
трудно понимаемой жизнью. Мы чувствуем присутствие какого-то
непонятного нам, скрытого порядка. Впечатление «упорядоченного
хаоса», хаоса, подчиняющегося неясному порядку, буквально
завораживает (см. вкл. 18).
ГЛАВА 7.5. ФРАГМЕНТАРНОСТЬ ВОСПРИЯТИЯ
СТАБИЛИЗИРОВАННЫХ ИЗОБРАЖЕНИЙ
Целостные единицы восприятия представляют собой ключевое
явление для понимания процессов узнавания. Термин «целостные
единицы восприятия» введен для того, чтобы обозначать части
изображения, ведущие себя как единое целое в процессах восприятия и
узнавания. Основные факты, говорящие о существовании таких
единиц, были получены при изучении законов гештальтного восприятия,
а также изображений, стабилизированных относительно сетчатки.
Восприятие изображений, стабилизированных (неподвижных)
относительно сетчатки глаза, — метод, связанный с исключением
всех видов глазных движений. В этом смысле метод стабилизации
аналогичен методу тахистоскопии, однако существенное отличие
заключается в том, что стабилизированные изображения можно
рассматривать в течение длительного времени. Стабилизацией
137

глаз (выключением всех видов глазных движений: тремора,
дрейфа, саккад) исследователи интересовались еще в начале XX в.,
добиваясь эффекта героическим путем — фиксируя глазные яблоки
воском.
Наличие современных контактных линз делает процедуру
стабилизации более изящной и технологичной: система, показанная
на рис. 7.7, позволяет рассматривать слайд размером в 4—5 мм в
течение длительного времени. При предъявлении
стабилизированного изображения оно вначале воспринимается так же, как в
условиях обычного зрения, но через несколько секунд изображение
исчезает и испытуемый видит только серое бесструктурное поле,
которое иногда на время заменяется черным полем.
Однако при длительном рассматривании картина
принципиально меняется: изображение начинает «жить», его части исчезают и
восстанавливаются. При этом простые изображения, типа
одиночной линии, исчезают и восстанавливается целиком, как единица.
При длительном рассматривании простые изображения видны
примерно в течение 10 % общего времени рассматривания.
Сложные изображения ведут себя иначе. Иногда они тоже
исчезают и появляются целиком, но, кроме того, они могут
разделяться на отдельные части, ведущие себя самостоятельно. Причем
сложные фигуры воспринимаются целиком или частично в течение
значительно более длительного периода времени, чем простые. На
рис. 7.8 показаны различные по сложности перцептивные
единицы, возникающие «из пустоты» (из пустого, бесструктурного,
серого поля) и уходящие «в пустоту».
Например, контурный профиль человека обнаруживает такие
перцептивные единицы, как передняя часть лица, задняя сторона
головы, комплекс глаз и т.д. Эти перцептивные единицы исчезают
Контактная линза
Рис. 7.7. Миниатюрное устройство для рассматривания изображений,
стабилизированных относительно глаза. Все устройство смонтировано на контактной линзе
138

A)
Б)
ш
m
Ж
BEER
f /^)j y <r
V* 4
H В 3 4-
PtEP ВЕЕР PLLR 811
%3» %3» S3-
OOOOI
D
до
ooooo
о
о
о
о
о
ссссс
ссссс
ссссс
ссссс
ссссс
Rd^QLCï
с
m п
*. /
г
В)
Рис. 7.8. Восприятие трех групп (А—В) сложных изображений в условиях их
стабилизации относительно сетчатки глаза. В прямоугольной рамке показаны
рассматриваемые фигуры, вне рамки типы фрагментов, видимых испытуемыми (по 73: 197)
и возникают целиком, как целостные элементы. Единицами
восприятия монограммы «FB» являются такие ее фрагменты, как
символы Н, В, Р, 3, 4 и др. При восприятии отдельных слов
перцептивной единицей является либо целая буква, либо ее фрагмент, что
139

ведет к появлению большого количества бессмысленных
буквосочетаний. Вообще одним из основных выводов является то, что
перцептивные единицы, как правило, представляют собой
осмысленные (в смысле знакомые, содержащиеся в памяти) фрагменты.
Изображение заштрихованной буквы «В» также подтверждает
эту мысль (рис. 7.8, Б). Его рассмотрение показывает, что в
качестве самостоятельного фрагмента независимо друг от друга
«всплывает» или целый символ, или же штриховка. Более того, иногда
символ и штриховка видны одновременно, но тогда они
воспринимаются в разных планах по глубине: один фрагмент ближе, другой
дальше.
При восприятии перечеркнутых амеб имеют место несколько
другие эффекты. Наверное, потому, что амеба представляет собой
менее осмысленное изображение, обычно исчезает лишь часть
штрихов. Интересно, что остальные части могут совместно с
частями контура создать новую фигуру, и эта фигура будет более
компактной, законченной и симметричной. В частности, за счет
исчезновения слишком длинных, искривленных и
несимметричных отростков. Таким образом, были получены данные о том,
что перцептивные единицы имеют тенденцию обладать
«хорошей» формой.
Особый интерес представляет паттерн из случайных по форме и
расположению отрезков волнистых линий. Это пример совершенно
неосмысленной фигуры. В начале рассматривания фигура ведет
себя, «как живая»: отдельные завитки исчезают и заменяются
другими, картина похожа на калейдоскоп. Испытуемые могут видеть
почти любую конфигурацию из компонентов исходного рисунка,
которые ведут себя очень активно и практически непрерывно
заменяют друг друга. Однако после некоторого времени
рассматривания происходит упорядочение: отдельные завитки объединяются в
группы, которые исчезают и появляются вместе, т. е. ведут себя,
как вновь организованные перцептивные единицы.
На рис. 7.8, В представлено восприятие других фигур,
некоторые из которых часто используются при изучении законов геш-
тальтного восприятия. В верхнем ряду показана важность
линейной организации перцептивных единиц. Фрагментация
изображения, составленного из отдельных квадратиков, происходит в
соответствии с линейной организацией. Испытуемые попеременно
видят отдельные строки, столбцы, иногда диагонали. В некоторых
случаях у всех квадратиков исчезают одноименные стороны.
140

При восприятии паттернов из случайно разбросанных точек
образование перцептивных единиц проходит в два этапа: вначале
часть точек исчезает, а затем оставшиеся располагаются
приблизительно вдоль одной линии.
Линейная организация единиц перцепции видна при
восприятии куба и квадрата — здесь единицами являются одновременно и
осмысленные, и линейно организованные фрагменты. Кроме того,
эти примеры показывают, что важным фактором в перцепции
являются параллельные линии, а при восприятии куба — фрагменты,
расположенные в параллельных плоскостях.
Восприятие не контурной, а сплошной фигуры характеризуется
несколько другими закономерностями. В этом случае
«исчезновение» изображения начинается с центра, что неудивительно, если
вспомнить о важности для процесса восприятия перепадов
яркости, в данном случае — границ. Резко очерченные углы исчезают
во вторую очередь, причем не одновременно, а по одному.
В нижнем ряду приведены данные, еще раз подтверждающие
законы гештальтного восприятия, говорящие, что в качестве
целостных перцептивных единиц могут объединяться части разных
фигур. В частности, близко расположенные параллельные или почти
параллельные линии.
Практически все выводы, следующие из изучения восприятия
изображений, стабилизированных относительно сетчатки,
являются подтверждением данных, которые были получены еще в
начале XX в. психологами-гештальтистами. Термин «гештальт»,
который, как упоминалось, в узком смысле переводится с
немецкого как «целое», «целостная форма», в более общей трактовке
может читаться как законы организации единиц восприятия.
Характерно, что направление гештальт-психологии было в основном
разработано на основании теоретических размышлений.
Экспериментальная сторона дела сводилась «всего лишь» к
рассматриванию невооруженным взглядом картинок, составленных из рядов
черных точек.
В плане предлагаемого нами использования тахистоскопиче-
ского метода для анализа художественных произведений метод
анализа стабилизированных изображений, сцен и картин может дать
интересные и неожиданные результаты. В частности, результаты,
связанные с выявлением целостных композиционных групп
произведений при рассматривании их в условиях стабилизации.
141

ГЛАВА 7.6. «ГНОСТИЧЕСКИЕ» НЕЙРОНЫ
Существование целостных единиц восприятия, описываемых
при изучении микрогенеза восприятия (фрагментация
стабилизированных изображений, тахистоскопия), естественным образом
ставит вопрос о нейропсихологических механизмах их реализации.
Классическое доказательство реализации этих механизмов —
работа нейронов-детекторов, настроенных на выделение отрезков
линий определенной ориентации (101). При этом один
нейрон-детектор реагирует на линию, ориентация которой меняется в пределах
порядка 10°.
Однако отрезки линий разной ориентации представляют собой
наиболее простые единицы восприятия. Специфическая
чувствительность к кривизне линий и углам впервые была описана у
сверхсложных нейронов зрительной коры (101: 89—93).
Нейроны-детекторы более сложных единиц восприятия
(сложных признаков формы) в ряде работ получили название
гностических (от греч. gnosis — знание) или когнитивных (cognitive —
понимать) нейронов. Например, в работе (107: 858) описаны нейроны
нижневисочной коры бодрствующих макак, избирательно
реагирующие на сложные элементы трехмерных объектов. В работе (108:
10—11) в тех же отделах коры обезьян зарегистрированы нейроны,
селективно реагировавшие на фотографии лица человека (45 %)
или обезьяны (28 %), а также на еду (7,5 %) и простые
геометрические фигуры (10 %).
В работе (ПО: 210—211) зарегистрированы нейроны
нижневисочной коры обезьян, обученных различать изображения лиц трех
человек из группы в 62 человека. Анализ результатов показал, что
ответы нейронов коррелировали с такими признаками лица, как
комбинации и расстояния между частями: расстояний между
глазами, глазами и бровями, глазами и ртом и т.д. В работе (109:
295—297) приводятся описания нейронов нижневисочной коры
макак, избирательно реагирующих на изображения фрагментов лица
и головы людей и обезьян. Избирательность проявлялась в
наличии селективных реакций на такие части лица, как глаза, рот,
прическа, а также наличием реакций на комбинации частей. Из 182
нейронов 63 % были чувствительны к ориентации и различным
ракурсам головы и лица.
Существенно, что при этом нейроны показывали явную
инвариантность восприятия: их активность не менялась при
изменениях размера и поворотах стимула на 90°, 180°. Аналогичные данные
142

были получены другими авторами, выявившими нейроны,
отвечающие только на «ключевые» признаки объектов и слабо
реагирующие на такие параметры, как размер или контрастность.
ГЛАВА 7.7. «КЛЮЧЕВЫЕ» СТИМУЛЫ
В ПОВЕДЕНИИ ЖИВОТНЫХ
По обзорным данным (97: 74) способности к индивидуальному
различению простых элементов формы хорошо выражены у
разных типов животных. Модель формирования зрительного
поведения по типу «ключевые» признаки — реакция следует из
множества экспериментов. Так, например, зрительный мир лягушки во
многом представляет собой реакции двух типов: нападение, если
во внешнем мире появляется небольшой, контрастный,
движущийся объект («муха»), и замирание, если появляется большой
темный объект.
Из результатов экспериментов по изучению поведения птиц
следует, что птенцы реагируют не на отца или мать в целом, а
только на клюв. Причем в специальных экспериментах, в которых
измерялось количество клевков, было показано, что тонкий красный
стержень с тремя белыми колечками у конца вызывает намного
более сильное реагирование (в смысле частоты клеваний), чем точная
объемная модель головы птицы. Тинберген пишет, что «в мире
голодного птенца не существует ни объемность, ни какие-либо
другие детали, кроме красного пятнышка на клюве» (рис. 7.9).
Эти наблюдения не означают, что мир птенца исчерпывается
перечисленными сигнальными стимулами. Кроме поведения
выпрашивания корма существуют и другие системы ключевых
признаков, вызывающих другие формы поведения. Например, крик
тревоги, испускаемый родителями, стимулирует припадание к
земле и бегство к укрытию. Вообще мир птенца состоит из многих
серий ключевых раздражителей, каждая из которых вызывает
какую-то одну определенную форму поведения (89: 197).
Умение различать форму объектов свойственно и насекомым.
В этом плане о многом говорит разнообразие формы, окраски и
рисунка различных цветков. Ведь по назначению все эти признаки
являются медовыми указателями для насекомых и, значит, хорошо
узнаются ими. Роль медовых указателей изучалась в экспериментах
со шмелями, которым на выбор предлагалось несколько моделей
Цветков. Модели были вырезаны из обычной синей бумаги и
имели форму звезд, кружков, венчиков; на некоторых были нарисова-
143

100
126
100
91
Рис. 7.9. У птенцов серебристой чайки ключевым стимулом для поведения
выпрашивания пищи является красное пятнышко на родительском подклювье. Тонкий
красный стержень с тремя контрастными кольцами вблизи конца вызывает большее
количество клевков, чем точная объемная модель головы родителя. Абстрактная
«петушиная голова» вызывает почти такое же количество клевков, как точная
модель головы родителя (по 89: 198,188)
ны сходящиеся к центру линии, на других — в центр помещался
кружок или набор точек.
Результаты показали, что шмели при подлете к цветку
используют последовательность ориентиров. Вначале они реагируют на
край, так как граница цветка всегда четко выделяется на фоне
травы, неба или других цветов, и только затем начинают использовать
медовые указатели, направляющие шмелей к центру цветка. Такой
порядок использования ориентиров не изменяется, даже если
шмелей приучают получать сладкий сироп в центре цветка —
жужжащие комочки все равно с ходу пикируют на край и только
затем — в центр. В этих экспериментах даже после обучения шмели
пикировали 180 раз на край модели в виде звезды и только 43 раза
в центр (88: 309).
ГЛАВА 7.8. «СВЕРХОПТИМАЛЬНЫЕ» СТИМУЛЫ
Наличие явно выраженных реакций на отдельные сигнальные
стимулы выражается в феномене «сверхстимулов». Показано, что
многие птицы, например, предпочитают высиживать не свои яйца,
а превышающие их по размеру в 3—4 раза деревянные модели,
обладающие «избытком» такого качества, как округлость. Когда
куликам-сорокам предлагали на выбор одно из их собственных яиц и
/
144

деревянную модель, выкрашенную в естественный цвет, размером
14,5 х 10 см, они «обычно шли к гигантскому яйцу и
предпринимали отчаянные усилия, чтобы влезть на него и начать насиживание»
(рис. 7.10) (89: 199).
Эффекты ключевых сверхстимулов в определенной степени
используются еще в одной специфической форме поведения —
пугающем, или демонстрирующем, поведении. В ходе такого поведения
животные в качестве защиты демонстрируют хищнику признаки
реальной или мнимой силы. Этот вид поведения часто связан с
явлениями маскирования. Демонстрация силы (или явной опасности
для хищника) проявляется, когда спрятаться невозможно и
обнаруженная жертва вдруг показывает свое тайное оружие. Это оружие
действует особенно сильно ввиду контрастного перехода от
невзрачного серенького камуфляжа к яркому и устрашающему виду.
Птицы часто не замечают насекомых, имитирующих формой
своего тела сучки или веточки. Однако достаточно недолгого
обучения, чтобы возникла возможность отличить сучок от гусеницы.
При этом можно только удивляться той изощренности восприятия,
которую проявляют обученные птицы, чтобы отличить форму
гусеницы от вида сучка. В качестве иллюстрации зрительных
способностей птиц можно привести слова Тинбергена, описывающие
форму гусеницы-«сучочка», которую птицы все же могут отличить
от реальной веточки. «Кожа у нее сморщена, как кора на веточках.
Две пары задних ног так плотно облегают ветку, что невозможно
отличить, где кончается гусеница и начинается настоящая веточ-
Р и с. 7.10. Кулик-сорока выбирает для насиживания
гигантскую деревянную модель яйца, пренебрегая
расположенным рядом собственным яйцом и яйцом серебристой
чайки (по 89: 200)
145

ка». Далее Тинберген пишет, что разбросанные по всему телу
гусеницы бугорки воспроизводят «с почти нелепой точностью» рубцы,
остающиеся на ветке от опавших листьев. Передние ноги,
прижатые к телу, и голова гусеницы приобретают полное сходство с
боковыми и верхушечными почками. Вот какой степени имитации
приходится достигать, чтобы обмануть зрение сойки или зяблика!
На рис. 7.11 приведен пример бабочки глазчатого бражника в
состоянии покоя и в условиях демонстрации ею своих глазчатых
пятен. Поражает та точность имитации, которая необходима для
того, чтобы обмануть восприятие птиц. У бражника глазчатые
пятна не только содержат концентрические кольца и черный «зрачок».
Этот зрачок слегка смещен относительно центра, на нем
расположены точки и пятна, создающие впечатление выпуклости и
бликов, что характерно для настоящего глаза. Правда, такая степень
сходства является уже весьма действенной. Тинберген пишет, что
Р и с. 7.11. Бабочка глазчатого бражника в состоянии
покоя (вверху) и в условиях демонстрации ею своих
глазчатых пятен (внизу) (88: 176)
146

одна из соек была напугана «... до полусмерти — подпрыгнула так,
что стукнулась головой о потолок клетки», — когда бражник
продемонстрировал ей свои «глазки».
Не менее удивителен демонстрирующий рисунок спины
жука-солдатика, приведенный на рис. 7.12. Здесь явно видно лицо,
точность совпадения просто поражает и вызывает массу вопросов о
причинах и механизмах этого явления.
Подобного рода эффекты имеют место в экспериментах со
всеми видами животных от насекомых до млекопитающих. Особый
интерес вызывают результаты по изучению реакций животных
разных видов, находящихся в отношениях борьбы. Например,
реакций птиц на защитные реакции насекомых, такие как
концентрические кольца в виде глаз, нарисованные на крыльях бабочек. Во
всех экспериментах модели, имитирующие объемность, блики,
сочетания концентрических колец и пятен, имитирующих глаза, и
другие сверхкачества вызывали намного более сильные
предостерегающие реакции, чем реальные стимулы.
Четкость этих эффектов хорошо выявляется при анализе
количественных показателей. В простых, но остроумных экспериментах
птицам предлагали мучного червя, лежащего между двумя
окошками. Когда птица собиралась клевать червя, в окошках освещались
слайды с отпугивающими изображениями (рис. 7.13). Так, в
качестве отпугивающего стимула у разных типов птиц кольцо
превышало действие креста в 1,6—4,0 раза, три концентрических кольца
превышали действие одного кольца в 2,9 раз, действие «объемных»
Рис. 7.12. «Лицо» на спинке жука-солдатика — яркий
пример сверхстимула, используемого для отпугивания
врагов
147

Рис. 7.13. Среди четырех рисунков наибольшим
отпугивающим эффектом обладала нижняя пара, имитирующая глаза
(по 88: 182)
имитаций глаз с бликами и ретушью превышало отпугивающее
действие двух концентрических колец в 1,3—10,5 раз (89).
В качестве еще одного примера рассмотрим сложное поведение
зеленых ящериц. Самцы этого вида агрессивно относятся к
появлению других самцов на своем участке, но не атакуют самок.
Экспериментаторы коварно раскрасили цветными мелками самку, сделав
ее похожей на самца. Выпущенная самка, не подозревая об
изменении своей внешности, побежала на территорию супруга и была
яростно атакована. Только подбежав вплотную и широко открыв
пасть для укуса, самец учуял запах загримированной самки и
«затормозил так резко, что его занесло и перевернуло» (57: 129). Как
пишет автор, самое интересное, что в последствии в течение
долгого времени этот «изумрудный рыцарь» вначале ощупывал языком
настоящих самцов и только затем начинал атаку. Таким образом,
ключевые стимулы, в данном случае стимулы окраски, не только
запускают сложное поведение, но и участвуют в формировании
актов обучения.
148

Рис. 7.14. Характерные черты, стимулирующие
родительскую симпатию у человека (слева) и не
стимулирующие ее (справа) (по 89: 214)
Явление сверхстимулов не является таким неожиданным, как
. может показаться на первый взгляд. Абсолютно повсеместное
распространение косметики у женщин всех времен и народов тому
пример. Чем, как ни эффектом сверхстимулов объяснить
использование губной помады, краски для ресниц, румян, грима? Сравните
относительную простоту этих стимулов и те сложнейшие
поведенческие акты, которые они запускают! Другой пример — знаменитое
соотношение 90:60:90. Какое количество физических и
интеллектуальных усилий запускает эта пропорция? Для того чтобы этот
стимул был воспринят нашими глазами, работает огромная часть
человеческой цивилизации и культуры — наука, промышленность,
медицина.
Другие примеры роли сверхстимулов в поведении человека
связаны с реакцией на подчеркнутые черты детскости в
мультфильмах, стимулирующие активные родительские реакции у зрителей
(рис. 7.14). Симпатии человека вызывают такие черты, как
небольшая лицевая часть головы, большой выпуклый лоб, пухлые и
округлые щечки, неуклюжие движения. Могучее действие таких
стимулов на взрослых людей имеет место вне зависимости от того,
принадлежат ли эти стимулы человеческим детям или молодым
149

животным. Существование таких сверхстимулов в полной мере
используется не только в киноиндустрии, но и в такой области
культуры, как производство игрушек и сувениров.
Темы и вопросы для семинаров и самопроверки
1. Каковы основные этапы микрогенеза зрительного узнавания?
2. В чем состоит принцип работы тахистоскопа?
3. Опишите основные характеристики паттернового маскирования.
4. В чем заключается вариабельность характеристик этапов узнавания?
5. Что представляют собой целостные единицы восприятия?
6. Опишите основные стадии восприятия изображений,
стабилизированных относительно сетчатки.
7. Охарактеризуйте основные факторы гештальтного восприятия.
8. Рассмотрите примеры гностических нейронов.
9. Опишите работу нейронов-детекторов выпуклого края сетчатки
лягушки.
10. Рассмотрите роль «ключевых» стимулов в поведении животных.
11. Рассмотрите примеры «сверхоптимальных» стимулов.

Раздел VIII
МОДЕЛИРОВАНИЕ ПРОЦЕССА
ЗРИТЕЛЬНОГО УЗНАВАНИЯ
ГЛАВА 8.1. ПОНЯТИЕ ВИЗУАЛЬНОГО КЛАССА,
ИНВАРИАНТНОСТЬ ВОСПРИЯТИЯ
Любой человек, не задумываясь, отличит кошку от собаки,
какими бы разными ни были те и другие. Но на вопрос о том, как он
это делает, ответить совсем не просто. Человек, пользуясь своими
органами чувств, как правило, не знает и не обязан знать о
принципах их работы. На основании чего мы относим все мужские лица
к одному классу, а женские к другому? Как должна быть устроена
зрительная система, чтобы безошибочно объединять все
многообразие собак в один класс и все многообразие кошек в другой?
Заметьте, что объединение объектов в класс происходит не из-за
отсутствия возможности их различить: мы прекрасно отличаем не
только любые подклассы каждого класса, в данном случае породы
животных, но и их конкретные индивидуальности. Таким образом,
одним из важных свойств зрительной системы является ее
способность быстро и самостоятельно определять релевантные (значимые
для осуществляемой классификации) характеристики объектов.
Нужно отметить еще и другие важные свойства процесса
классификации, например, то, что классификация перекрестная — мы
можем менять принцип объединения в класс. Скажем, на общем
множестве кошек и собак можем выделить другие классы,
например большие и маленькие животные или животные с черной
шкуркой и все остальные. Сущность проблемы классификации может
быть проиллюстрирована забавной цитатой из вымышленной
Борхесом старинной энциклопедии «Небесная империя
благодетельных знаний»: «Все животные делятся на тех, которые принадлежат
Императору; бальзамированных; дрессированных; свиней;
бродячих собак; русалок и водяных; сказочных; дрожащих, как если бы
151

они были бешеными; нарисованных очень тонкой верблюжей
кисточкой; бесчисленных; тех, которые только что разбили цветочную
вазу; тех, которые включены в данную классификацию; всех
других, напоминающих мух с большого расстояния» (14: 321).
Действительно, трудно представить себе какую-либо одну даже сколь
угодно изощренную систему, которая могла бы удовлетворительно
описать хотя бы все варианты классификации животных.
Принципиальная невозможность универсальной системы
классификации объектов и событий связана с тем, что описание класса
объектов должно меняться в зависимости от бесконечного
количества новых и новых способов описания мира. При этом на
правильное узнавание и классификацию никак не влияют изменения
освещенности объекта, контраста между изображением и фоном
или между частями изображения, цветового контраста, знака
контраста (белая фигура на темном фоне и наоборот), смещение
изображения в поле зрения, поворот изображения, изменение
масштаба, ракурса.
Кроме того, существенно то, что при узнавании мы
практически никогда не имеем дело в точности с теми объектами, на
которых проходил процесс обучения. Как правило, «на экзамене» — в
динамике реальной жизни — меняются многие параметры:
яркость, контраст, цвет, ракурс, размер, положение в поле зрения.
Тем не менее мы правильно узнаем (и классифицируем) объекты.
Правда, что касается изменения ракурса и поворота
изображения, то здесь имеет место неполная инвариантность (отнесение к
одному классу независимо от варианта изображения), что
выражается, в частности, в росте времени узнавания и числе ошибок при
слишком сильных изменениях. Восприятие по крайней мере
некоторых типов изображений, в частности лиц и фрагментов лиц
людей, оказывается весьма чувствительным к ориентации.
Иллюстрацией того, что восприятие повернутого изображения иногда сильно
отличается от восприятия привычного варианта, является рис. 8.1.
Здесь слева — нормальный портрет. Справа — тот же портрет, но
после того, как фрагменты рта и комплекса глаз были повернуты
на 180°. Результат операции виден при нормальном
рассматривании, но все несуразности исчезают при повороте страницы «вверх
ногами».
Другой пример изменения ракурса приведен на рис. 8.2. Ясно,
что обычное ведро и ведро при взгляде сверху никогда не попадут в
один класс.
152

Рис. 8.1. Поворот фигуры на 180° иногда сильно влияет на ее восприятие.
Повернутое на 180° лицо воспринимается как вполне нормальное, в то время как
восприятие этого же лица в обычной ориентации выявляет явные несуразности
изображения
Спрашивается: насколько визуальное понятие класса
отличается у человека и животных; каковы пределы инвариантности
узнавания у собак, обезьян, кошек? В различной степени инвариантное
опознание существует у разных животных. Например, если научить
крысу отличать белый треугольник от белого креста, то она будет
способна отличать большие и маленькие, контурные,
нарисованные штриховкой, сплошные кресты и треугольники. Более того,
она будет отличать друг от друга сложные изображения,
включающие кресты и треугольники, как элементы, например крест,
расположенный на фоне полос, треугольник, «спрятанный» среди
кругов, ромбов, линий и т.д. (рис. 8.3).
Еще большее удивление вызывают данные о наличии развитой
инвариантности восприятия у насекомых, например у песчаных ос.
Эти данные приведены лауреатом Нобелевской премии по
этологии (наука о поведении животных) Нико Тинбергеном. В
специальных экспериментах коллега Тин-
бергена Ван Бейсеком вначале
обучил ос пикировать на кольцо,
составленное из 16 сосновых шишек, в
центре которого находилось осиное
гнездо.
В последующих,
«экзаменационных» опытах было показано, что осы
пикируют в центр кольца,
составленного из предметов, не похожих на
шишки, например из кубиков
(которые, как было показано ранее, осы р " с- 8 2- пРимеР °Фаничений при
Успешно отличали от шишек) В кон- объединении в один ™acc объек"
W v/uimcL/iri ui mniii^iv;. и ivwn TQ^ видимых под разными ракур-
ТРОЛЬНЫХ Экспериментах КОЛЬЦО про- саМи. А. Ведро: вид сбоку. Б. Вед-
тивопоставлялось другим формам — ро: вид сверху
153

SS SUSI DD
Рис. 8.3. Фигуры, различаемые крысами пекле дрессировки на узнавание белого
треугольника против белого креста. Верхний и средний ряды: хорошо
распознаваемые фигуры; нижний рад — плохо распознаваемые фигуры (по 32: 318)
квадрату, треугольнику, эллипсу, выложенным из шишек. Осы
пикировали на кольцо. Аналогичные результаты были получены, если
в качестве экзаменационной фигуры предъявлялось кольцо,
составленное не из 16, а из восьми шишек, расставленных на
больших расстояниях. Во всех этих случаях для ос, как и для нас,
кольцо воспринималось как целостная «гештальтная» форма, вне
зависимости от того, из каких элементов оно состояло. Авторы
подчеркивали, что в контрольных экспериментах осы могли отличать
шишки от кубиков (88: 76—86).
Обратимся к другому понятию, определяющему ответ на вопрос
«что такое зрительный класс?» — понятию константности
восприятия. Явление константности заключается в способности
зрительной системы компенсировать изменения образа, возникающего на
сетчатке глаза, при изменении расстояния до объекта, при
поворотах или сдвигах объекта в поле зрения, когда мы видим его под
несколько другим углом, в другом ракурсе. Особый тип
константности связан с компенсацией дрожания и сдвигов зрительной
картины, которые всегда имеются из-за движения глаз.
Из геометрической оптики известно, что изображение объекта
уменьшается вдвое, когда расстояние до него удваивается. Однако
благодаря константности размер изображения воспринимается
почти неизменным. Проверить на себе собственный механизм
константности можно с помощью разных эффектов. Например,
посмотрите на кисти своих рук, вытянув одну руку и расположив
вдвое ближе другую. Обе кисти воспринимаются как равные, хотя
на сетчатке глаз размер дальней кисти будет составлять только по-
154

ловину размера ближней. В качестве другого примера работы
механизмов константности восприятия можно привести сравнение
ваших ощущений при рассматривании реальной горной гряды и ее
фотофафии. На фотофафии горы могут выглядеть как небольшие
холмики на горизонте, в то время как при реальном восприятии
они видятся офомными.
Надо сказать, что размер не единственный параметр объекта,
подверженный действию механизма константности. При
изменении ракурса предъявляемых объектов люди делают поправки на
поворот фигуры и относят ее к одному классу с той же фигурой,
предъявленной «в фас» (рис. 8.4). Можно представить, как будет
меняться сетчаточное изображение вашей автомашины при ее
осмотре с разных позиций, например, когда вы ее обходите кругом.
Конечно, фаницы константности восприятия для формы
весьма офаничены и так же, как при восприятии величины, большое
значение имеет критичность человека, его опыт и другие
личностные качества. Таким образом, можно считать, что константность
представляет собой более узкое, частное понятие, чем
инвариантность.
Почти 400 лет назад в 1637 г. Декарт в работе «Диоптрика»
писал: «...наша оценка формы явно исходит из нашего знания или
мнения о расположении различных частей предметов и не
согласуется с изображением в глазу, так как в этих изображениях обычно
овалы и ромбы находятся там, где мы видим круги и квадраты».
Очевидно, что все эти эффекты имеют огромное значение в
процессе изобразительного творчества, когда художник осознанно
или интуитивно пытается достигнуть либо эффекта реальности,
работая в классическом стиле, либо эффекта «встряски и поражения»
зрителя, работая в стиле символизма, абстракции или концептуаль-
ности. Отметим, что специалисты, обладающие опытом измере-
А) Б)
Рис. 8.4. Константность восприятия формы. А. Открывающаяся дверь создает на
сетчатке глаза (так же как и на фотопленке) довольно разные формы. Однако все
они воспринимаются человеком как дверь прямоугольной формы (по 5: 186).
Б. Схема отображения на сетчатке разных ракурсов изображения лица
3D
155

ний — художники, архитекторы — и просто критически
настроенные люди проявляют меньшую константность восприятия.
Художник должен уметь временно «выключать» механизм
константности восприятия для того, чтобы реалистично отобразить на
плоскости перспективу и удаленность рисуемых объектов. Когда по
тем или иным причинам художник допускает участие
вышеописанной системы в творческом процессе, возникают необычные
искажения, которые немедленно бросаются в глаза при самом быстром
взгляде на картину, но причину которых трудно уловить. Это
может создавать эффект сказочной нереальности. Так произошло с
картиной П. Уччелло «Битва при Сан Романо», которая была даже
упомянута в Первом сюрреалистическом манифесте 1924 г. (см.
вкл. 19). Как пишет Р. Лесли в книге «Сюрреализм», Уччелло
обладал «особым зрением, которое использовало — но в перевернутом
виде — «нормальное» зрение» (53: 13).
ГЛАВА 8.2. «ПОИСКОВАЯ» МОДЕЛЬ ЗРИТЕЛЬНОГО
УЗНАВАНИЯ
Ранее были рассмотрены различные эффекты визуального
восприятия — восприятие простых, сложных, неоднозначных и
невозможных фигур, а также этапы этих процессов. При этом мы
многократно находили удивительные и иногда неожиданные аналогии со
стилями, характерными чертами и приемами творчества разных
художников. Возникает вопрос: как должна выглядеть модель
процесса зрительного мышления, объясняющая психологические
«корни» этих стилей? На наш взгляд, основные принципы
функционирования системы зрительного мышления часто представляют
стилеобразующие элементы. В таком ключе интересно рассмотреть
следующую модель, как попытку представить некоторую
психофизиологическую модель творчества.
Отнесение объекта к тому или иному классу не должно зависеть
от меняющихся условий сложного зрительного окружения. Мы
должны уметь узнавать объекты, расположенные на фоне других
объектов, частично закрывающих и маскирующих друг друга,
независимо от таких параметров, как освещенность, положение в поле
зрения, контраст, размер, ориентация, частичное изменение.
Наконец, узнавание должно реализовываться в условиях
перестраиваемое™ описаний классов объектов. Например, иногда к одному
классу должны относиться все цилиндры, независимо от их
размера, способа изображения, цвета; в другом случае большие и ма-
156

ленькие цилиндры должны относиться к разным классам. Другими
словами, зрительная система должна уметь обучаться в процессе
узнавания и, как следствие, определять, какие параметры должны
различаться в результате узнавания, а какие нет.
В итоге, к классу объектов данного типа зрительная система
относит варианты фигур, часто обладающих при их прямом
физическом наложении очень небольшим количеством совпадающих
точек. Например, объекты, принадлежащие к одному зрительному
классу, часто не совпадают ввиду разного стиля их изображения.
Так, один и тот же объект может быть представлен как контурное
или как полутоновое изображение, как изображение, нарисованное
пунктирными или штриховыми линиями, как фигура,
составленная из текстурных областей, или, наконец, как фигура, содержащая
элементы иллюзий. К последним относятся, например, фигуры,
нуждающиеся в мысленном достраивании их частей, такие как
фигуры с кажущимся или воображаемым контуром.
Решение данных проблем имеет значение не только для
психологической теории построения перцептивных образов (теории
восприятия), рассматривающей восприятие как активное действие, но
и для продвижения в прикладных направлениях, таких как
эргономика, дизайн, искусствоведение, изобразительное и
декоративно-прикладное творчество, а также переработка информации в
деятельности оператора автоматизированных рабочих мест и т.д.
Во многих работах результат узнавания, т.е. отнесения объекта
к тому или иному классу, связывают с понятием прототипа. Под
этим термином понимается набор признаков, которыми обладают
типичные представители данного класса. Например, прототип
класса «птицы» может быть определен через такие признаки, как
«крыло», «клюв», «перо»; прототип класса «гриб» — через такие
признаки, как «шляпка», «ножка». Понятие «прототип»
используется не только при определении чисто зрительных объектов, но и
любых других понятий, используемых в мыслительной
деятельности. Например, прототипом понятия «театр» может служить набор
таких признаков, как «кресла», «зрители», «актеры», «декорации»,
«режиссура», «игра», «роль» и т.д.
Как же должно быть устроено инвариантное (удовлетворяющее
многим вариантам изображения) и вместе с тем перестраиваемое
описание класса объектов, удовлетворяющее всем перечисленным
требованиям? По существу такое описание является обобщенным и
эталонным. Рассмотрим модель, направленную на объяснение
работы обобщенного, эталонного описания одного класса
зрительных объектов (47). Основной идеей, лежащей в основе работы мо-
157

дели обобщенного эталонного описания, является рассмотрение
восприятия как поиска на сложной пространственной сцене
фрагментов, удовлетворяющих критериям эталонного описания. Таким обра«
зом, имеется в виду, что хранящееся в долговременной памяти
описание содержит в себе многочисленные правила,
характеристики и критерии, которым должен удовлетворять любой объект
данного класса.
Одним из основных положений предлагаемой модели является
то, что обобщенное, эталонное описание построено как система
описаний сложных частей объектов и их соотношений. В свою
очередь сложные части описываются через соотношения более
простых частей, обладающих соответствующими
характеристиками, и т.д.
Таким образом, можно сказать, что эталонное описание
построено по иерархическому принципу «часть через части» (рис. 8.5).
Исходя из такой структуры могут быть выделены сегменты
описания, описывающие отдельные фрагменты (части) объектов. В
каждом сегменте, как видно из рисунка, содержатся данные трех
типов: собственные записи данного фрагмента, записи о более
простых фрагментах, входящих в состав данного, и записи о
соотношениях фрагментов, составляющих данный фрагмент.
Собственные записи представляют собой интегральные
характеристики данной части и ее название. В качестве типичных
примеров характеристик этого типа можно указать: площадь фрагмента,
степень его вытянутости, направление длинной оси, степень изре-
занности, степень однотонности и контрастности, координаты
особых точек (концов, изгибов). Существенно отметить, что инте-
Характеристики | ( Характеристики 11 Характеристики
фрагмента || фрагмента Ц фрагмента
Ж
Хар^игеристи™
фрагмента
Рис. 8.5. Пример структуры двух сегментов обобщенного, эталонного описания
класса «лицо» (47)
158

гральные характеристики являются основным компонентом
собственных записей.
Названия частей могут отсутствовать и это, наверное, является
типичным; в таком случае фрагмент должен иметь только номер
или какой-то другой код, что необходимо для взаимных ссылок.
Дело в том, и мы уже не раз касались этого вопроса, что структура
эталонного описания не является жесткой. В зависимости от
задачи, условий восприятия, ожидаемого алфавита эта структура
меняется, поэтому наличие в каждом сегменте ссылок является
совершенно необходимым условием перестройки системы. Если же
название фрагмента имеется, что связано с его вербальным
использованием, то оно часто не является единственным. Фрагмент с одной
и той же интегральной характеристикой, например «темная,
вытянутая полоса», может представлять собой и бровь, и усы в
зависимости от того, в каком соотношении и с каким фрагментом он
находится. Другими словами, то или иное название фрагмента
определяется контекстом, в котором он рассматривается.
Записи второго типа представляют собой интегральные
характеристики более простых фрагментов, составляющих некоторый
сложный фрагмент. Эти записи принципиально не отличаются от
собственных записей сложного фрагмента: содержат интегральные
характеристики и названия входящих фрагментов.
Записи третьего типа представляют собой характеристики
взаимного отношения фрагментов, составляющих сложный фрагмент.
Эти записи могут содержать также характеристики отношений
между отдельными входящими фрагментами и всем сложным
фрагментом. Примерами записей этого типа являются пропорции
между фрагментами, характеристики взаимного расположения частей
(над-под, справа-слева, в середине), углы между осями
фрагментов, близость сторон фрагментов.
На рис. 8.5 в качестве примера приведена структура части
обобщенного эталонного описания «лицо». В сегменте N-ro уровня
находится запись названия фрагмента и его интегральные
характеристики, например диапазон значений абсолютных и относительных
размеров, вытянутости и т.д. (характеристики и названия частей
показаны прямоугольниками). Кроме того, в данном сегменте
находятся записи и входящих фрагментов под названиями: «рот»,
«комплекс глаз», «комплекс носа» и т.д., их интегральные
характеристики, а также характеристики, описывающие взаимное
расположение и взаимные отношения упомянутых фрагментов (эти
записи показаны параллелограммами).
159

Ввиду такой структуры обобщенного эталонного описания
класса каждый сегмент описания способен к автономному
функционированию, т.е. способен управлять процессами поиска на
объекте многих фрагментов, характеристики которых
удовлетворяют его записям. Это в свою очередь дает возможность
независимой параллельной работы всех сегментов данного уровня. Это
положение ввиду своей важности может быть названо принципом
независимой работы сегментов (принцип автономности). В
приведенном примере (см. рис. 8.5) в работе одновременно могут
участвовать все сегменты (7V-l)-ro уровня: «комплекс носа», «рот»,
«комплекс глаз».
Более того, одновременная работа всех сегментов данного
уровня и всех записей о характеристиках взаимного расположения
фрагментов также необязательна. Это отражает тот факт, что
человек способен узнавать объект по его части, когда другие части
закрыты или не нарисованы. Для иллюстрации можно привести один
из изящных и точных моментальных набросков — виньеток
А. Марке (рис. 8.6).
Узнавание объекта происходит даже в том случае, когда
расположение некоторых частей явно искажено. Для примера вспомним
карикатуры: достаточно художнику правильно передать несколько
черт лица и оно узнается; достаточно даже передать только
отношения между фрагментами, исказив при этом пропорции самих
фрагментов, узнавание происходит незамедлительно. Подобные
рассуждения приводят к формулированию третьего важного
принципа построения эталонного описания — ограниченности
количества одновременного работающих сегментов. Этот принцип можно
Рис. 8.6. Альбер Марке. Человек, тянущий тележку
160

назвать принципом «кворума». Этот принцип работает не только при
узнавании искаженных и зашумленных объектов, его участие
необходимо и при работе с различными неоднозначными,
парадоксальными и невозможными объектами.
ГЛАВА 8.3. ГЕОНЫ - ГЕОМЕТРИЧЕСКИЕ ИОНЫ
Таким образом, отдельные сегменты эталонного описания
настроены на выделение так называемых геонов (геометрических
ионов), т.е. частей объектов, имеющих разную сложность и
самостоятельное значение (5: 48). В качестве примеров геонов можно
рассматривать такие фрагменты, как «плоскость», «цилиндр»,
«дуга», «овал» и т.д. Анализируя эти примеры, можно заметить, что
сами по себе геоны трудно рассматривать как неизменные
единицы восприятия. Очевидно, что при вхождении в разные сегменты
один и тот же геон должен изменять свои параметры, чтобы
«вписаться» в общую картину объекта. В разных случаях необходимо
изменять размеры, координаты присоединения геона к остальным
частям и, что, по-видимому, особенно важно, пропорции частей
самого геона. Интересно отметить, что, варьируя параметры
отдельных геонов, можно получать описания семейств, например
семейство геона «плоскость», включающее в себя различные кубы,
бруски, параллелепипеды, семейство геона «цилиндр»,
включающее в себя трубки, усеченные конусы, и т.д.
На рис. 8.7 приведены примеры геонов, такие как «плоскость»,
«цилиндр», «горловина», «ручка», «овал» и т.д. Можно заметить,
что сами по себе геоны трудно рассматривать как неизменные
единицы восприятия. В качестве определенного подтверждения суще-
б
^ <©>
Œ
D
Рис. 8.7. Примеры «геонов» и их комбинаций. В рамке помещены примеры
вариантов одного и того же геона, обладающие разными параметрами
161

ствования таких единиц восприятия, как геоны, можно
рассматривать данные о «гностических» нейронах и нейронах, настроенных
на выделение «ключевых» признаков (см. гл. 7.5).
Наряду со значимостью для восприятия таких крупных и
сложно организованных блоков, как геоны, не меньшее значение имеют
процессы определения характеристик взаимного расположения и
взаимного отношения фрагментов, включающих несколько геонов.
Важное значение процессов определения пространственных
отношений фрагментов при зрительном восприятии иллюстрируется
многими фактами. Общим является то, что при существовании
правильного расположения и отношения фрагментов изображения
сами фрагменты могут быть практически любыми. Классический
пример — изображение схемы лица, когда отдельные части (глаза,
нос, рот и т.д.) могут быть представлены самыми разными
фрагментами, правильное восприятие обеспечивается исключительно за
счет их верного взаимного расположения (рис. 8.8).
Столь же впечатляющими примерами являются картины Джу-
зеппе Арчимбольдо, в которых изображение лица создается как
композиция четко выписанных фрагментов, каждый из которых не
имеет никакого отношения к частям лица (рис. 8.9).
На примере рис. 8.10 видно, что строение обобщенного
эталонного описания в принципе должно быть двояким. Во-первых,
обобщенное описание должно отвечать на вопрос «что
представляет собой объект данного класса?». Такая форма обобщенного
описания соответствует принципам построения и содержанию
декларативной памяти, т.е. памяти, в которой содержатся описания
объектов, явлений, событий, теорий и представлений. Механизмы
декларативной памяти, по-видимому, тесно связаны с работой
семантических сетей мозга. Во-вторых, что не менее важно,
обобщенное описание должно отвечать на вопрос «как найти объект
этого класса на сложной зрительной сцене?» Такая форма обоб-
?У 7 * - *
Рис. 8.8. Правильное взаимное расположение фрагментов изображения
обеспечивает узнавание, делая необязательным сходство самих фрагментов с их реальными
прототипами. Едва ли расположенные справа от профиля лица фрагменты можно
принять при их отдельном рассматривании за ухо, глаз, рот, нос и прическу
162

Рис. 8.9. Д. Арчимбольдо. Библиотекарь, 1566. Бюст человека, все фрагменты
которого являются реалистично изображенными книгами. Восприятие картины
происходит исключительно за счет правильного взаимного расположения
фрагментов. Сами по себе отдельные фрагменты никак не похожи на части тела
человека
Щенного описания соответствует принципам построения и
содержанию процедурной памяти (см. рис. 8.10) (см. гл. 9.4).
Можно ли найти реализацию идеи геонов в изобразительном
искусстве? По-видимому, да. Выявление и подчеркивание простых
163

Обобщенное эталонное описание класса
зрительных объектов
1 \
Декларативная форма - ответ на вопрос Процедурная форма - ответ на вопрос
«что представляет собой объект «как обнаружить объект
данного класса?» данного класса?»
Рис. 8.10. Две формы обобщенного эталонного описания класса зрительных
объектов
форм в сложных фигурах явно прослеживается в творчестве
большинства художников-модернистов. На картине «Чтение» Ф. Леже
изображение в буквальном смысле набрано из простых форм. Эта
намеренная упрощенность является характерной чертой времени и
по-модернистски выразительна (см. вкл. 20).
Другим ярким примером подобного рода художественного
видения является супрематизм К. Малевича, чье революционное
видение и изображение мира принесли ему славу звезды
авангардизма (см. вкл. 21). Вообще, многие художники первой половины XX в.
так или иначе обращались к использованию геоноподобных
элементов в своей живописи. В то время это было повальным
увлечением. Отображение мира через формализованные, упрощенные
фигуры легло в основу очень эстетского стиля ар-деко.
Необходимо отметить, что первым, кто стал строить свою живопись на
выделении простых, геометрических форм был П. Сезанн, которого
считают предтечей кубизма. Сезанн писал, что природа может быть
«сведена к цилиндру, шару и конусу» (цит. по 63: 120).
ГЛАВА 8.4. СТРАТЕГИИ РАБОТЫ
«ПОИСКОВОЙ» МОДЕЛИ УЗНАВАНИЯ
Какими же могут быть стратегии работы «поисковой модели»?
По-видимому, наиболее простой стратегией может быть стратегия
по принципу «снизу вверх». Необходимые условия для нее в
принципе создаются уже в первичной зрительной коре после работы
детекторов ориентации, осуществляющих кусочно-линейное
аппроксимирование входного изображения. При этом сложные признаки
представляют собой объединения простых признаков — отрезков
прямых разной длины и ориентации.
164

Составленные таким способом описания объектов в принципе
могут сравниваться с хранящимися в памяти эталонами, что ведет
к отнесению этих объектов к одному (или нескольким) классам,
т.е. к их частичному опознанию.
По мере увеличения сложности составляемого описания оно
может принадлежать, вообще говоря, все меньшему числу классов
изображений, хранящихся в памяти. Можно полагать, что на
каждом шаге усложнения описания проводится сличение строящегося
описания с эталонами, хранящимися в памяти. При этом классы,
не содержащие данный фрагмент описания, исключаются из
дальнейшего рассмотрения.
Иерархическое построение описания по принципу «часть через
части» диктует и другую гипотезу — стратегию работы «сверху
вниз». В принципе обе стратегии не противоречивы и могут
взаимно дополнять одна другую. В частности, стратегия «снизу вверх»
может работать на ранних этапах узнавания. Стратегия работы
«сверху вниз» представляется более общей. В этом случае работа
начинается с активизации обобщенных эталонных описаний всех
тех классов, которые ожидаются в данной ситуации. Работа
каждого эталонного описания начинается с чтения записей, находящихся
в его верхних сегментах. В результате этого процесса зрительная
система определяет интегральные характеристики некоторого
сложного фрагмента, а также характеристики взаимного
расположения и интегральные (собственные) характеристики
составляющих его фрагментов. Другими словами, зрительная система
определяет требования, которые предъявляют к фрагментам входного
изображения «верхние» сегменты эталонного описания. Такая
стратегия может быть названа работой по принципу «сверху вниз».
Однако эти требования сами по себе еще не способны
обеспечить выделение нужных фрагментов. Следующий шаг работы
должен быть связан с включением группы операторов-исполнителей,
которые взаимодействуют непосредственно с информацией,
поступающей со зрительной сцены, и проводят собственно процедуры
выделения.
Включение сегментов нижележащих уровней описания
происходит только в том случае, если результаты их работы требуются
Для работы сегментов высших уровней описания. Это происходит,
в частности, если исполнительные операторы не смогли полностью
Удовлетворить запросы сегментов высших уровней. Такое
построение работы может быть названо работой по принципу «включение
по запросу». В примере с эталонным описанием класса «лицо»
одновременно с сегментами Л^-го уровня возможно включение сег-
165

ментов (N- 1)-го и других уровней, описывающих веки, ресницы,
зрачок, радужную оболочку и т.д. Однако включение сегментов
многих нижележащих уровней описания не является необходимым,
если исполнительные операторы TV-го уровня выделили
фрагменты, удовлетворяющие его критериям и характеристикам.
Включение в работу сегментов нижележащих уровней может
происходить в разных ситуациях, например, когда на изображении
не хватает каких-то частей. Предположим, что при узнавании лица
будут выделены только фрагменты, удовлетворяющие записям
сегментов «комплекс глаз» и «рот», но не будут обнаружены
фрагменты, формирующие «комплекс носа». Тогда на следующем этапе
узнавания сработавшие сегменты включают сегменты, входящие в их
состав: «бровь», «веко», «губы». Это произойдет, в частности,
потому, что для принятия решения о том, что лицо действительно
присутствует на сцене в данной ситуации, требуется дополнительная
информация. С другой стороны, даже когда элементы объекта
представлены явно неполностью, сработавшие сегменты не
обязаны активизировать сегменты всех низших уровней (например,
сегменты, описывающие зрачок, радужку и т.д.). Действительно, глаз
вполне может быть представлен и без таких деталей.
Включение в работу сегментов нижележащих уровней
происходит и в другом случае. Предположим, что в записи взаимного
расположения фрагментов «глаза» и «нос» записано, что «комплекс
носа» расположен ниже «комплекса глаз» и при этом спинка носа
расположена вдоль оси вертикальной симметрии «комплекса глаз».
Такая запись во всех случаях должна активировать сегмент «спинка
носа» нижележащего уровня.
Итак, сущность работы данной модели зрительной системы
основана на ряде принципиальных особенностей (рис. 8.11). Объект
Схема «поисковой модели» зрительного узшшашш
/ \
Блок эталонного описания
Эталонное описание иерархично
и построено по принципу «часть
через части»
Система узнавания реализует стратегию
«сверху вниз» и действует на основе
принципов:
— автономности,
— кворума,
— включения по запросу,
— шунтирования
Рис. 8.11. Принципы построения обобщенного эталонного описания класса
зрительных объектов и работы «поисковой» модели узнавания (47)
166

вначале рассматривается сегментами высших (или достаточно
высоких) уровней эталонного описания (работа по принципу
«сверху вниз»). Верхние сегменты описания непосредственно
работают с изображением объекта, с использованием принципов
«автономности», «кворума», «включения сегментов нижних уровней
по запросу верхних уровней». Существенно отметить, что
последний принцип обеспечивает как бы шунтирование, обход всех
остальных сегментов эталонного описания.
ГЛАВА 8.5. КОНТЕКСТНОСТЬ УЗНАВАНИЯ.
ЭФФЕКТ ПРЕОБЛАДАНИЯ ОБЪЕКТА
Развиваемые нами представления об обобщенном эталонном
описании как о системе критериев и инструкций по поиску и
выделению на сложной зрительной сцене объектов соответствующего
класса позволяет дать непротиворечивое объяснение данным,
полученным при изучении эффектов «преобладания объекта» и
«преобладания слова». Эффект преобладания впервые был обнаружен,
когда было показано, что узнавание отдельных букв легче
выполняется за счет знания контекста, т.е. в данном случае всего слова.
Детальное изучение эффекта преобладания слова показало более
быстрое и точное узнавание буквы, предъявленной внутри слова,
нежели той же буквы, предъявленной внутри бессмысленной
последовательности букв той же длины.
Гипотеза об управляющей роли обобщенного эталонного
описания в процессе узнавания позволяет дать непротиворечивое
объяснение и данным о «превосходстве фигуры». Этот эффект
заключается в более быстром обнаружении элементов фигуры по
сравнению с их обнаружением при изолированном предъявлении. В ряде
работ изучалась точность узнавания ориентации и положения
отрезков линий либо в условиях, когда они были включены в некий
контекст — в структуру известной фигуры, либо в условиях
одиночного предъявления. Авторы пришли к выводу, что наибольшая
точность идентификации линейного сегмента имеет место в случае,
когда он входит в состав трехмерной, замкнутой, осмысленной
фигуры. На следующем месте по точности идентификации стояла
ситуация, когда линейный сегмент включался в любой осмысленный
контекст. Наименьшая точность соответствовала ситуации
одиночного предъявления сегмента на случайном фоне других сегментов
(рис. 8.12).
167

^
\
\
Рис. 8.12. Эффект «преобладания объекта». Целевая линия (а) определенного
наклона легче узнается в составе знакомой сложной фигуры, чем как одиночный
элемент на случайном фоне
Эффект преобладания объекта представляет собой частный
случай влияния контекста на процесс восприятия. В широком смысле
эффект контекстного узнавания может быть проиллюстрирован
целым рядом на первый взгляд необъяснимых фактов. Например,
тем, что мы часто легко узнаем малознакомых людей в ситуации,
где мы встречались с ними, т.е. там, где осознанно или
неосознанно ожидаем их появления. Узнавание малознакомого человека в
необычной ситуации вызывает очень большие трудности. Более
того, встретив даже хорошо знакомого человека в незнакомой
ситуации, мы нередко испытываем большое удивление и в первые
мгновения отказываемся поверить своим глазам.
Аналогичные явления имеют место при узнавании слова в
знакомом и незнакомом контексте. В наиболее существенной степени
это касается специальных слов и терминов, смысл которых легко
воспринимается в привычном контексте и является трудным для
интерпретации в иных случаях.
ГЛАВА 8.6. РЕДУЦИРОВАННОЕ ЭТАЛОННОЕ ОПИСАНИЕ.
ЧАСТИЧНОЕ «ДОУЧИВАНИЕ» В ПРОЦЕССЕ УЗНАВАНИЯ.
ТЕКУЩЕЕ ОПИСАНИЕ
Описанная стратегия работы модели имеет место в случае,
когда заранее известно только то, какого класса объекты должны
быть найдены на пространственной сцене, но нет сведений об
условиях работы и способах выделения объектов. В этом случае
обобщенное эталонное описание включается в работу полностью.
Однако сведения об условиях работы могут иметь важное значение
для решения о том, как построить процесс узнавания и выделения
объектов.
168

Действительно, узнавание может происходить в условиях, когда
объект может быть частично закрыт другими объектами, плохой
видимости, различной освещенности и т.д. Процесс узнавания
может идти по-разному в зависимости от того, среди похожих или
непохожих объектов проходит поиск. Например, искать болт с
определенной формой головки среди других болтов намного труднее,
чем среди шайб, гаечных ключей или пластин (рис. 8.13).
Процессы узнавания и обнаружения болта в разных условиях
будут требовать использования во многом разных отличительных
признаков, т.е. проходить в разных пространствах признаков. В
одном случае может быть достаточным определение вытянутого
фрагмента (стержня болта), в другом — необходимо выделить не
только стержень, но и шляпку объекта. Затем определить наличие
граней в шляпке, например, для того, чтобы отличить болт от
гвоздя или шурупа с круглой выпуклой шляпкой и т.д.
Использование различных систем разделительных признаков
при узнавании одних и тех же объектов, находящихся в разных
условиях восприятия, в разном контексте (в окружении похожих или
непохожих объектов) должно как-то отражаться на виде эталонных
описаний. Ряд фактов позволяет предположить, что в памяти
существуют несколько видов описаний, предназначенных для
использования в разных условиях восприятия. Тем не менее
привлекательным является предположение, что обобщенное эталонное
описание может быть гибким и перестраиваться в процессах
доучивания. Построение описания с использованием изложенных в
предыдущих главах принципов «часть через часть», автономной работы
сегментов, «кворума», стратегии работы «сверху вниз» (см. рис. 8.5)
обеспечивают возможность перестраивания эталонного описания и
частичного доучивания.
Обобщенность эталонного описания обеспечивается тем, что в
его сегментах содержатся не столько точные характеристики
фрагментов, сколько интервалы значений характеристик. Такие интер-
р и с. 8.13. Система разделительных (отличительных) признаков для узнавания
одного и того же целевого объекта (в данном случае болта определенного типа) ~"
существенно зависеть от контекста восприятия
может
169

вальные значения можно рассматривать как критерии для процедур
выделения фрагментов разной сложности. Например, в
обобщенном описании стола могут содержаться только относительные
размеры длины его ножек и площади столешницы; при этом
совершенно не важно, являются ли ножки светлыми или темными,
прямоугольными или овальными в сечении и т.д.
В итоге каждого акта выделения фрагментов наряду с их
узнаванием происходит построение текущего описания, которое
является одновременно и относительно конкретным и редуцированным.
Можно полагать, что текущее описание строится так же, как и
обобщенное, но отличается от него тем, что обладает большей
конкретностью.
В результате частичного доучивания в нем формируются
последовательности только тех операций, которые приводят к
получению характеристик, удовлетворяющих критериям обобщенного
эталонного описания. Структура текущего эталонного описания
формируется в зависимости от контекста, условий восприятия и,
как следствие, в ней может иметь место изменение весов,
приписываемых отдельным сегментам обобщенного описания.
Если восприятие проходит в условиях, когда объекты могут
частично закрывать друг друга, то текущее описание в результате
доучивания строится так, чтобы было не обязательно проверять
наличие всех фрагментов высших уровней. Зато требования к
наличию фрагментов более низких уровней должны более аккуратно
проверяться в соответствии с принципами «включения по
запросу», «кворума» и автономности работы сегментов.
В случаях работы в условиях плохой видимости или плохой
различимости, наоборот, требования к детальному описанию каждой
сложной части пространственной сцены через составляющие ее
более простые фрагменты становятся более ослабленными, но
больший вес приобретают требования к наличию всех фрагментов,
описываемых сегментами высших уровней описания.
Соотношение между текущим и эталонным описанием в
«поисковой» модели можно представить следующим образом. Эталонное
описание дает инструкции и критерии выделения части,
обладающей определенными характеристиками. Удовлетворяющие этим
критериям точные значения характеристик заносятся в текущее
описание. Например, если в эталонном описании указано, что
объект данного класса должен содержать два фрагмента,
расположенных под углом от 30 до 50°, то в текущем описании фиксируется
точный угол между частями. Если в эталонном описании сказано,
что некоторый фрагмент должен быть вытянутым, эллиптическим,
170

Обобщенное эталонное
описание класса
зрительных
объектов
Текущее
(редуцированное)
описание №1
Текущее
(редуцированное)
описание №2
Текущее
(редуцированное)
описание №3
Рис. 8.14. Соотношение обобщенного эталонного и текущего (редуцированного)
описаний класса зрительных объектов
то в текущее описание заносится точное значение вытянутости
(рис. 8.14). Роль текущего описания, таким образом, заключается в
фиксации конкретных значений характеристик выделяемых
фрагментов и создании метки, бегущей по эталонному описанию и
отличающей те его участки, которым соответствуют фрагменты,
выделенные на объекте.

Раздел IX
ПСИХОЛОГИЯ ПАМЯТИ
ЧАСТЬ 1. ФЕНОМЕНЫ ПАМЯТИ
ГЛАВА 9.1. ПАМЯТЬ НЕРАЗРЫВНО СВЯЗАНА С ВОСПРИЯТИЕМ,
МЫШЛЕНИЕМ И ЛИЧНОСТЬЮ ЧЕЛОВЕКА
Что-то магическое, неизменно привлекающее наше внимание
содержится в самой природе живой, человеческой памяти,
способной вернуть прошедшие мгновения со всеми, казалось бы, давно
забытыми событиями, переживаниями, ощущениями, чувствами.
Замечательные описания памяти можно найти в знаменитой
автобиографической повести В. Набокова «Другие берега», где автор
ставит «...цель — описать прошлое с предельной точностью и
отыскать в нем полнозначные очертания, а именно: развитие и
повторение тайных тем в явной судьбе». И далее Набоков пишет, что
«...пытался дать Мнемозине не только волю, но и закон».
Приведем одно из этих воспоминаний: «Вижу нашу
деревенскую классную, бирюзовые розы обоев, угол изразцовой печки,
отворенное окно: оно отражается вместе с частью наружной
водосточной трубы в овальном зеркале над канапе, где сидит дядя Вася,
чуть не рыдая над растрепанной, розовой книжкой. Ощущение
предельной беззаботности, благоденствия, густого летнего тепла
затопляет память и образует такую сверкающую действительность,
что по сравнению с нею паркерово перо в моей руке и сама рука с
глянцем на уже веснущатой коже кажется мне довольно
аляповатым обманом. Зеркало насыщено июльским днем. Лиственная тень
играет по белой с голубыми мельницами печке. Влетевший шмель,
как шар на резинке, ударяется во все лепные углы потолка и
удачно отскакивает обратно в окно. Все так, как должно быть, ничто
никогда не изменится, никто никогда не умрет».
172

Ответ на, казалось бы, очевидный вопрос «что такое память?»,
не столь прост, как это кажется на первый взгляд. Понятно, что
память — это форма отображения действительности, включающая
в себя механизмы запоминания, сохранения, активации,
воспроизведения (считывания) и забывания информации (рис. 9.1). Однако
попытки дать более полный ответ показывают, что по сравнению с
памятью технических устройств разного типа от компьютерной
базы данных до кодового замка, механизмы памяти живых существ
очень сложны и далеко не до конца понятны. Тем не менее ясно,
что одним из главных отличий живой, человеческой памяти
является ее неразрывное переплетение с эмоциональными и
личностными событиями.
Интересно отметить, что в сознании и подсознании человека
символика памяти связана с символикой времени. По-видимому,
наиболее явно это отражено в творчестве С. Дали. Сущность
картин Дали «Постоянство памяти» и «Разложение постоянства
памяти» напрямую связана с символикой времени. Текущие и
одновременно застывшие, расплавленные часы стали, благодаря Дали,
одним из наиболее знаменитых символов (см. вкл. 22).
Сложность понимания сущности механизмов памяти
заключается не только в трудностях выявления психологических,
психофизиологических, нейронных и молекулярных уровней запоминания,
сохранения и воспроизведения. Важным является и определение
участия этих процессов в механизмах восприятия, узнавания,
ассоциативного мышления, обучения. Для иллюстрации того, какого
рода проблемы стоят сегодня перед исследователями памяти,
стоит отметить факт неизвестности структур мозга, ответственных за
хранение, запоминание и считывание информации, факт того, что
исследователи мало знают об устройстве собственно самого следа
памяти.
ПАМЯТЬ
Запоминание
Сохранение
Поиск
Активация
Воспроизведение
Забывание
Рис. 9.1. Комплекс основных механизмов памяти
173

Вообще, в психофизиологии уже давно существует термин эн-
грамма, с помощью которого определяют след памяти,
сформированный в результате обучения. Однако до сих пор нет полной
ясности природы энграммы, в частности, не ясны механизмы
образования энграммы при запоминании, вопросы материального
носителя следа памяти, распределения следов памяти по структурам
мозга, механизмы забывания и вспоминания. Подходы к решению
этих вопросов и определяют основные направления изучения
памяти.
Таким образом, причина интереса к памяти заключается не
только в изучении способов хранения и переработки
информации, но и в выяснении механизма работы того единственного,
волшебного устройства, которое способно вернуть человека в
прошлое, остановить время и дать возможность вновь воспринять
и осмыслить краски, события, ощущения, звуки, запахи
прошедшего.
Изобразительное искусство всегда очень сильно зависит от
памяти. Этот факт обусловливает интерес к механизмам ее
функционирования. Если картина пишется не с натуры, то так или
иначе в процесс творчества вовлекается память. Художники
разных времен пытались понять сущность памяти с помощью
образных средств изобразительного языка. С давних времен известна
разница между зарисовками с натуры и рисованием по памяти.
С одной стороны, эти различия касаются точности изображения
деталей, оттенков цветов, пропорций и частей фигур. С другой
стороны, соотношений объектов на сложных пространственных
сценах. На самом деле и то и другое достаточно трудно оценить,
так как причины этих закономерностей могут быть разными.
Самое интересное, конечно, не то, насколько фотографична и точна
память человека, а то, насколько отличается видение мира
художника от фотографичности реальных сцен. В этом плане
картина — это реальная сцена после творческого преломления
личностью человека, его талантом, чувствами, воображением,
страстями, умом. Картина, нарисованная «по памяти», есть как бы
результат прохождения реального мира через субъективный,
присущий только данному художнику «фильтр душт. В итоге мы
получаем направления, а скорее неповторимые, узнаваемые с
первого взгляда, личностные стили великих художников. Мы также
можем и сами пытаться смотреть на мир через фильтр,
предлагаемый тем или иным художником.
174

ГЛАВА 9.2. ХАРАКТЕРИСТИКА ПАМЯТИ КАК ФЕНОМЕНА
Исторически сложилось так, что изучение памяти велось путем
определения характеристик самого феномена памяти, а также
характеристик, связанных с временной динамикой запоминания. На
бытовом уровне было издавна известно, что лучше запоминаются
какие-то простые, конкретные факты и события, причем такие
факты и события, которые важны для данного человека, имеют
лично для него существенное значение, затрагивают его интересы,
эмоции и мотивации. Такие факты и события запоминаются легко
и надолго. Противоположным образом дело обстоит с какими-либо
сложными абстрактными рассуждениями, объяснениями,
доказательствами, особенно если они не представляют живого интереса
для человека.
Ясно, что мимо нашего сознания ежедневно проходит огромное
количество рядовых, неинтересных событий, о которых мы
забываем практически сразу после их появления. Тем не менее здесь все
обстоит не так просто. Каждый человек не раз сталкивался с тем,
что иногда при появлении интереса к событиям прошлого он
может вспомнить, казалось бы, давно забытые или, казалось бы,
совершенно не замеченные им в свое время факты. Если попросить
человека вспомнить в деталях прошедший день или события
большей давности, он, как это ни удивительно, чаще всего сможет это
сделать. Классический пример такого поведения — разговор со
следователем, на протяжении которого опрашиваемый может
вспомнить большое количество деталей, в особенности если
результат такого разговора важен для человека.
Намного более важный с точки зрения психологии личности
пример связан с поведением человека в процессе самоанализа,
когда он пытается «вытянуть» из подсознания, казалось бы, давно
забытые или не замеченные ранее факты.
Деятельность подобного рода, связанная с реанимацией
памяти, лежит в основе психоанализа и психотерапии. Действительно,
стержневая идея и стержневая практика психоанализа и
психотерапии заключаются в процессах извлечения из памяти и из
подсознания фактов, явившихся в свое время, как правило, в раннем
детстве ключевыми для формирования личности человека. Методы и
способы психоанализа лежат в основе вычленения, вспоминания,
осознания таких фактов и событий; методы и способы
психотерапии связаны с объяснением, истолкованием, пониманием и
правильной трактовкой этих событий.
175

С помощью этих методов человек становится способным
вспомнить о том, что с ним происходило в определенный момент
времени в прошлом и найти в памяти эпизод, фразу или
поступок, повлиявшие на его судьбу. Психоанализ помогает выделить
из слитного потока воспоминаний одно особенное событие,
которое, несмотря и вопреки тому, что оно казалось вспоминающему
ранее ничем не примечательным и рядовым, после сеанса вдруг
оказывается важнейшим, определившим его жизнь на долгие годы
вперед! Таким образом, именно возможность вспомнить, казалось
бы, забытое или вообще незамеченное событие, а затем
проанализировать, рассмотреть его всесторонне, а также реконструировать
последствия этого события лежит в основе психоанализа и
психотерапии.
Задача произвольного, сознательного, целенаправленного
восстановления, активизации следов памяти решается не просто. Именно
поэтому психоанализ, психокоррекция и психотерапия
представляют собой очень сложные области медицины и психологии, а
специалистов, достигших успеха в этих областях, считают почти
магами и чародеями.
Другой вариант произвольной активации следов памяти связан
с попытками сознательного вспоминания какого-то события,
имени или термина, который, как говорят в таких случаях, «просто
вертится на кончике языка». Этот вариант активации связан не
только с эмоциями, но и с работой механизмов внимания. В
качестве классического примера можно вспомнить рассказ А.П. Чехова
«Лошадиная фамилия», герой которого долго и мучительно
напрягал свою память и свое внимание, потратил много сил и эмоций
перебирая «лошадиные фамилии» и стараясь вспомнить нужную.
«Взбудоражилась вся усадьба. Нетерпеливый, замученный генерал
пообещал дать пять рублей тому, кто вспомнит настоящую
фамилию, и за Иваном Евсеичем стали ходить целыми толпами... —
Гнедов! — говорили ему. — Рысистый! Лошадицкий!... — Буланов...
Чересседельников... — бормотал он. Засупонин... Лошадский...
Судя по морщинам, бороздившим его лоб, и по выражению глаз,
думы его были напряженны, мучительны...». Поиск продолжался
до тех пор, пока в совершенно другом контексте не было
упомянуто слово «овес». «Иван Евсеич тупо поглядел..., как-то дико
улыбнулся и, не сказав в ответ ни одного слова, всплеснув руками,
побежал к усадьбе с такой быстротой, точно за ним гналась бешеная
собака... — Надумал... Надумал... Овсов! Овсов фамилия акцизного!
Овсов, ваше превосходительство! Посылайте депешу Овсову!».
176

Таким образом, произвольная и непроизвольная память являются
особыми функциональными вариантами памяти. Как уже
говорилось, иногда мы можем вспомнить некоторое событие только после
длительной работы, связанной с напряжением воли и
концентрацией внимания. При других условиях тот же факт может сам
всплыть в памяти. Приведенный ранее отрывок является хорошей
иллюстрацией первого случая. Состояние, когда человек никак не
может вспомнить слово, которое, как говорят, «прилипло к
кончику языка» или «вертится на языке» и уже почти что всплыло из
глубин памяти, но, тем не менее, никак не может быть осознано,
хорошо знакомо каждому человеку. Можно отметить, что попытки
произвольного вспоминания иногда могут оказываться почти
мучительными. При этом каждый человек на собственном опыте
знает, насколько такое вспоминание отличается от непроизвольного,
когда события или факты вдруг сами всплывают в памяти, причем
появляются зачастую без видимых причин, сами по себе,
совершенно без связи с текущими мыслями и делами.
Кстати говоря, анализ такого рода фактов во многом объясняет
происхождение гипотез о подсознательной работе мозга, о том, что
процесс мышления не прерывается даже во сне. Последовательное
сравнение результатов непроизвольного вспоминания, с одной
стороны, дает еще больше оснований для гипотез о подсознательном
продвижении мыслительного процесса. Действительно, если
процесс непроизвольного вспоминания имеет место через те или иные
промежутки времени, а процессы мышления непрерывны, то
всплывающие время от времени в сознании человека результаты
мышления должны производить впечатление интуитивных скачков
и творческих прорывов в решении сложных задач.
С другой стороны, практически каждый человек при
внимательном самоанализе может отметить случаи, когда какие-то
факты вспоминались им непроизвольно, без всяких усилий, они как бы
самостоятельно всплывали в памяти. Вы совершенно забыли о
событии, были заняты другими делами и мыслями, когда вдруг это
событие само вспомнилось, «пришло на ум». Часто бывает, что
вспоминается не только само событие, но оно появляется вместе
с его с°вершенно неожиданной, новой и интересной для вас
интерпретацией. По-видимому, объяснение этого связано с тем, что
работа подсознания не может протекать без участия механизмов
вспоминания, выборочной, специфической активации следов
памяти (рис. 9.2). Сам факт того, что подсознание работает
непрерывно во сне и наяву, не вызывает никаких сомнений и играет ог-
177

Механизмы памяти
(запоминание, хранение,
воспроизведение, забывание)
Обработка данных
Z.
Произвольные акты
х
Непроизвольные акты
Рис. 9.2. Акты произвольного и непроизвольного запоминания, хранения,
воспроизведения информации связаны с ее изменением. Как правило, вспоминая какие-то
события, мы в какой-то мере видоизменяем их, иногда что-то забывая, иногда
домысливая
ромную роль в духовной, эмоциональной, интеллектуальной,
творческой деятельности человека (подробнее в разд. 4).
В итоге рассмотрения множества ранее приведенных фактов
становится ясно, что память представляет собой сложную систему,
которая имеет сознательные и подсознательные механизмы,
управляющие актами запоминания, забывания, восстановления следов.
Механизмы памяти связаны с эмоциональной и мотивационной
сферой, управляются вниманием и интеллектом и пронизывают
буквально всю деятельность человека. Возможно, эта вездесущесть
памяти отчасти послужила основой предположений о том, что в
принципе человек может вспомнить все или почти все из того, что
происходило с ним в течение жизни (рис. 9.3).
Рис. 9.3.
Наглядно-схематическое изображение области памяти,
содержащей участки с разной
степенью доступностью для
вспоминания
178

Рис. 9.4. Сальвадор Дали. Иску
шения св. Антония, 1946
Интересно отметить, что именно зарисовки художников
фиксируют для объективного анализа такие крайне субъективные
явления нашей памяти, как сны. Правда, необходимо учитывать, что
элементы воспоминаний в снах находятся под влиянием
воображения и причудливо переплетены с воображаемым. Тем не менее
результаты произвольного, а часто и навязчивого вспоминания
издревле фиксируются в зарисовках снов. При этом картины,
отображающие непроизвольные воспоминания, приходящие во сне,
отражают особенности личности художника, его душевных
переживаний, забот и интересов. На рис. 9.4 приведена знаменитая картина
С. Дали «Искушения св. Антония», удивительно точно
согласующаяся с испанской пословицей «как видим, так и бредим».
Действительно, особенности художественного видения Дали трудно не
узнать с первого взгляда.
ГЛАВА 9.3. ВИДЫ ПАМЯТИ
Возможно, это покажется удивительным или неожиданным,
но при внимательном рассмотрении выясняется, что память
человека не представляет собой системы хранения различных кусков
информации, независимой от ее вида или типа. Способы
хранения информации в человеческой памяти и, по-видимому, в
памяти других живых существ тесно связаны и во многом
определяются теми функциями, операциями и процедурами, для которых эта
память предназначена. Процессы запоминания и хранения
информации, таким образом, не являются нейтральными, они зависят
°т способа работы с этой информацией. Одна и та же
информация может запоминаться разными способами, храниться в разных
179

видах. При этом способы и виды хранения напрямую
определяются тем, каким образом эта информация будет обрабатываться
(рис. 9.5). Впрочем, нечто подобное имеет место и в
компьютерных системах, где информация может быть записана не только с
помощью различных шрифтов, но и представлена в виде схем,
образов, звуков и т.д.
Особенность вопроса о видах памяти состоит в том, что при их
описании каждый раз следует проводить различие между
собственно видами памяти и процессами обработки информации,
работающими с этими видами. Процессы восприятия, мышления
подробнее рассмотрены в других главах, здесь остановимся только на
описании характеристик тех или иных видов памяти, запоминания,
активизации следов (вспоминания) и забывания. Какие же виды
памяти описаны современной наукой? Во-первых, это различные
типы так называемой сенсорной памяти, т.е. памяти, связанной с
органами чувств. Наиболее развитыми у человека являются
зрительная и слуховая память, но представить нормального человека,
лишенного других типов памяти, таких как осязательная,
обонятельная, вкусовая, двигательная, также невозможно. Мир
человеческих чувств, переживаний, настроений неотделим и во многом
сформирован под воздействием различных эпизодов сенсорной
памяти. Например, часто какой-либо, казалось бы, давно забытый
запах вызывает из памяти целые пласты воспоминаний; какое-то
прикосновение к коже может вызвать каскад воспоминаний
раннего детства, а звук или картинка оживить и вызвать из глубин
памяти целые миры чувств и ощущений.
Кстати говоря, некоторой, хотя и косвенной оценкой того или
иного вида памяти является то, насколько широко представлены в
мозгу соответствующие сенсорные системы. Например, у человека
в наибольшей степени представлены системы зрительного воспри-
Память
Зрительная ^ \^ Вербальная
Стол
Рис. 9.5. Пример кардинальных различий
способов представления одного объекта в
зрительной и вербальной памяти
180

ятия, у собаки на первое место выходит система обоняния, такие
существа, как летучие мыши и дельфины, преимущественно
пользуются слуховой памятью в ультразвуковой области.
Наряду с сенсорными выделяются и другие функциональные
виды памяти. К ним относятся эмоциональная, образная,
логическая, вербальная (словесная), механическая память. Говоря об этих
видах памяти, следует учитывать, что они, как правило, активно
взаимодействуют друг с другом. Например, трудно представить
себе эмоциональную память в «чистом» виде, не связанную с
какими-то зрительными или другими сенсорными ощущениями, так же
как трудно представить образную память, не сопровождающуюся
эмоциональными и чувственными характеристиками. Едва ли
можно вспомнить какой-то образ — зрительный, слуховой, вкусовой
или обонятельный — и не испытать при этом никаких чувств и
эмоций. Более того, часто даже разные виды логической памяти
имеют эмоциональную окраску, связанную, например, с чувством
удовлетворения по поводу решенной проблемы или с чувством
досады из-за трудностей, связанных с когда-то решаемой задачей.
Неразрывная переплетенность различных видов памяти человека с
гениальной точностью и образностью звучит в удивительном
стихотворении И. Бунина «При свече»:
Голубое основанье,
Золотое острие...
Вспоминаю зимний вечер,
Детство раннее мое.
Заслонив свечу рукою,
Снова вижу как во мне
Жизнь рубиновою кровью
Нежно светит на огне.
Голубое основанье,
Золотое острие...
Сердцем помню только детство:
Все другое — не мое.
Совсем другой принцип организации памяти связан с
ассоциативным или альтернативным ему поэпизодным способом
запоминания и хранения информации. Действительно один и тот же
материал может запоминаться как цепь ассоциаций, когда одно событие
вызывает в памяти другие, связанные с ним на основании самых
Разных аналогий, сравнений, элементов сходства или отличий. С
Другой стороны, запоминание и хранение информации может стро-
181

иться на основе чисто временной последовательности событий, т.е.
нанизываться на ось времени. Возможно, что этот способ
запоминания ввиду его естественности и опоры на общий принцип
«стрелы времени» является наиболее универсальным.
Временная ассоциация, т.е. связь событий на основании их
последовательного или одновременного свершения, представляется
намного более естественной (в смысле легко установимой), чем
связь на основании причинно-следственных ассоциаций или
сходства по каким-то другим признакам и характеристикам. В конце
концов именно временное ассоциации лежат в основе такого
фундаментального принципа запоминания и мышления, как условный
рефлекс.
О важности хранения событий по принципу их нанизывания на
ось времени можно судить по результатам самоанализа.
Действительно, почти всегда, когда у нас появляется необходимость
вспомнить какие-то события, мы начинаем «разматывать нить времени».
И в результате такой процедуры вспоминаем на удивление много,
казалось бы, безвозвратно утерянных фактов, картинок, сцен,
отдельных слов, интонаций, запахов, ощущений. Отдельные эпизоды
часто всплывают в памяти во всем своем многообразии и объеме.
О важной роли поэпизодного способа хранения информации
свидетельствуют приведенные в следующей главе данные,
описывающие вспоминание в условиях электрического раздражения мозга.
Оказывается, что при этом в памяти всплывают именно целостные
эпизоды прошлой жизни, эпизоды, представляющие собой
многогранный комплекс ощущений, связанных с определенным
моментом времени.
Поэпизодное запоминание и хранение, по-видимому, основано
не только на использовании чисто временных меток, но и на учете
комплекса пространственно-временнйх координат. В пользу
такого предположения свидетельствуют на первый взгляд загадочные и
необъяснимые явления, суть которых состоит в следующем.
Наверно, каждый человек может вспомнить, что с ним много
раз случалось странное явление: Вы решили что-то сделать и
отправились выполнять задуманное. Но, отойдя от места, где было
принято решение, Вы забыли то, что хотели сделать. Выход из
ситуации известен — вернуться в то место, где было принято
решение. Объяснение таких событий становится ясным в рамках
гипотезы учета комплекса пространственно-временнйх характеристик
при запоминании эпизодов жизненного потока. Действительно, Вы
приняли некоторое решение, сформировали в памяти некоторый
план, и для того чтобы извлечь его из памяти, возможно, самым
182

простым является восстановить, если не время, то место.
Восстановление характеристик пространственного окружения
автоматически приводит к восстановлению сопутствующей информации!
В итоге рассмотрения различных видов памяти мы с
неизбежностью приходим к выводу о разнообразии способов запоминания,
хранения, переработки и воспроизведения событий памяти.
Память об одном и том же событии может быть образной и
логической, построенной на принципе ассоциативности или на принципе
повременного запоминания, когда фиксируется
последовательность эпизодов. Память может быть произвольной и
непроизвольной, сенсорно-образной или вербальной, эмоциональной и
логической. Данные, полученные с помощью различных методов,
свидетельствуют о множественности способов хранения информации в
долговременной памяти. Одни и те же сведения, по-видимому,
могут кодироваться в виде визуальных, акустических или других
сенсорных образов и, конечно, в виде семантических, вербальных,
символьных и знаковых представлений.
На самом деле получить точные сведения о существовании тех
или иных способов представления информации не так просто.
В частности, потому что нейронные сети разных отделов мозга в
принципе могут осуществлять функции преобразования одних
типов представления информации в другие и тем самым как бы
маскировать исходные и промежуточные способы представления.
Например, можно легко представить себе, что наряду с хранением
информации в образном виде те же факты, с одной стороны, могут
быть представлены в виде символьных последовательностей, а с
другой стороны, могут быть по необходимости перекодированы в
эти последовательности.
Множественность способов хранения и обработки,
используемых памятью, иллюстрируется на рис. 9.6, где в виде схемы
представлены различные виды памяти. Важно подчеркнуть, что эти
виды являются взаимодополняющими, т.е. практически каждое
событие или факт может храниться с использованием различных
видов памяти. Один и тот же факт может храниться в сенсорном,
вербальном, декларативном, процедурном виде, может
вспоминаться произвольно или непроизвольно, с использованием разных
временных, логических, эмоциональных ассоциаций.
Как часто бывает, удивительно точные иллюстрации сложных
психологических явлений связаны с поэзией. По точности
формулировок, их краткости и емкости поэтические строки иногда схожи
с математическими формулами. Причем интересно, что когда
математика бессильна, поэзия бывает на высоте. Сложность взаимодей-
183

(Декларативная
Произвольная Непроизвольная
Процедурная
(Логическая
Зрительная
Эмоциональная
Эпизодическая
Ассоциативная
Осязательная Обонятельная
Рис. 9.6. Различные способы организации памяти. Запоминание и хранение одних
и тех же событий, фактов и явлений может быть организовано по-разному, на
основании различных принципов и механизмов. Такая многовариантность организации
памяти связана с удобством представления информации для целей ее обработки в
различных процессах мышления и принятия решений
ствия различных форм памяти вообще и непроизвольной памяти, в
частности, замечательно иллюстрируют строки Н. Рубцова:
В минуты музыки печальной
Я представляю желтый плес
И голос женщины прощальный,
И шум порывистый берез,
И первый снег под небом серым
Среди погаснувших полей,
И путь без солнца, путь без веры
Гонимых снегом журавлей...
ГЛАВА 9.4. ДЕКЛАРАТИВНАЯ И ПРОЦЕДУРНАЯ ПАМЯТЬ
Самостоятельным, независимым от других способом
функциональной организации памяти является ее разделение на
декларативную и процедурную. Эти два способа организации памяти имеют
вполне понятную функциональную основу. Форма декларативной
памяти предназначена для поддержки мыслительных процедур,
основанных на процессах оперирования с понятиями. Например,
если хотим дать определение того, что представляет собой объект
под названием «плоскогубцы», мы используем декларативную
форму памяти, записи которой построены по принципу
«плоскогубцы — это ...». В данном конкретном случае плоскогубцы — это
184

предмет, имеющий определенную форму, состоящий из двух ручек,
захватывающего устройства в виде губок и т.д. Такая форма памяти
специально предназначена для декларирования, т.е. определения
того, что представляет собой данный объект.
При этом принципиально важно, что в результате
декларирования происходит определение одних объектов через другие, в
частности через объекты, представляющие собой части данных
объектов. При декларативном описании плоскогубцев их определение
происходит через описание таких объектов, как ручки,
схватывающие «губки», поворотный блок; в свою очередь описание ручек
происходит по такой же формуле «ручки — это...» и т.д. Таким
образом, можно сказать, что декларативная память предназначена
для ответа на вопрос «что», представляет собой объект, явление
или событие.
Процедурная память во многом противоположна декларативной.
Можно сказать, что ее предназначение — ответ на вопрос «как»
пользоваться объектом, как вести себя в определенных условиях
или при решении той или иной задачи. Например, именно
процедурной памятью пользуется человек, когда использует плоскогубцы
для закручивания гайки. Классический пример процедурной
памяти — реализация процесса завязывания шнурков ботинок. При
обучении ребенок с большим трудом запоминает, как это делается,
однако в дальнейшем ввиду удобства процедурной памяти для
решения этой задач процесс завязывания-развязывания происходит
легко и автоматически. Причем важно заметить, что описать эту
процедуру в терминах «что» надо сделать для того, чтобы завязать
узел, чрезвычайно трудно.
Аналогичные трудности имеют место при попытках описать в
рамках деклараций и другие процедурные акты, такие как катание
на лыжах, вождение автомобиля, игра на пианино и т.д. В наличии
этих трудностей легко убедиться на собственном опыте, если
попытаться написать, например, инструкцию о том, как следует
завязывать галстук, пользоваться консервным ножом, овладеть
техникой прыжков в высоту или катания на горных лыжах. Человек,
который профессионально владеет этими навыками, как правило,
может только показать, как это делается, причем даже сам процесс
демонстрации легче провести в реальном времени, без остановок и
замедлений. «Проиграть» в замедленном темпе сложное движение,
такое, как, например, поворот на горных лыжах или проводка мяча
в Футболе, способен только выдающийся тренер.
В своих классических работах по возрастной психологии
Ж. Пиаже (70) назвал первые два года жизни ребенка сенсомотор-
185

ным периодом познавательного развития. В течение этих двух лет
ребенок в основном учится владеть собственным телом. Он
обучается координации движений, необходимых для хватания, полза-
нья, ходьбы, учится соразмерять силу мышц и время их
включения для точного перемещения в пространстве, достижения
целевых объектов и их частей. Как считает Пиаже, в этот период
развития люди и предметы не существуют для ребенка как таковые,
сами по себе. Он воспринимает их только в связи с теми сенсомо-
торными действиями, которые может сделать в отношении этих
объектов. Иными словами, суждения ребенка об объектах
внешнего мира в этот период ограничиваются тем, что он может с
ними сделать. Суждения как действия — такое определение
удивительно точно соответствует описанию процедурного способа
усвоения и запоминания знаний.
Сенсомоторный период развития ребенка Пиаже называл также
«дологическим», считая, что в это время ребенок не способен к
относительно сложным логическим рассуждениям. Только позже в
ходе развития у ребенка происходит формирование способностей к
выделению объектов из слитного внешнего мира, к пониманию
того, что объекты существуют сами по себе, и о том, что он сам
является самостоятельным существом. Эти способности составляют
основу следующего логического периода развития, связанного с
накоплением и формированием декларативных знаний. Отсутствие
декларативного мышления и декларативной памяти в первые два
года «дологического» развития, возможно, объясняет, почему
взрослые люди, как правило, почти совсем не способны
вспоминать события, образы младенчества и раннего детства.
ГЛАВА 9.5. ОБРАЗНАЯ ПАМЯТЬ
Зрительная образная память. Зрительная образная память,
упомянутая в предыдущей главе, представляет собой одну из наиболее
часто исследуемых форм памяти. Вопрос о том, в каких случаях
мозг хранит информацию в виде исходных образов и в каких — в
виде переработанных, семантических кодов, остается открытым.
Очевидно, что способ хранения следов событий связан со спецификой
способов переработки информации об этих событиях, т.е. с типами
мыслительной, интеллектуальной и творческой деятельности. В
некоторых случаях образные способы представления информации
являются более подходящими для достижения определенных
результатов обработки, в других случаях более удобным является переко-
186

дирование образа в представление, лишенное признаков
топологической связи элементов.
Исходя из сказанного рассмотрим некоторые характеристики
образной памяти. Наиболее изученный вид образной памяти
получил название эйдетизм (от греч. eidos — образ). Сам факт наличия
эйдетической памяти был описан относительно недавно, в начале
XX в., когда психологи в определенном смысле неожиданно
обнаружили способность людей (в основном детей) мысленно видеть
детали зрительных сцен. В типичном опыте испытуемому
предъявляется на несколько секунд незнакомая ему ранее фотография.
Затем фото убирается, перед человеком остается экран, на котором
он видит отсутствующую картину. При этом человек обращается с
видимым образом, как с реальной сценой, он может всматриваться
в детали, замечать те из них, на которые ранее не обратил
внимание. Наиболее сильно и часто такие способности проявляются у
детей. Вот как выглядит отрывок из стенограммы эксперимента.
«Вопрос: Сколько людей нарисовано на картине?
Ответ: Шесть, четверо мужчин и две женщины. Один
поливает улицу, трое остальных идут на работу.
Вопрос: В каком направлении идут эти трое мужчин?
Ответ: Туда вглубь (показывает рукой направление).
Вопрос: Что ты видишь у второго человека?
Ответ: Он курит трубку.
Вопрос: Что несет на плече человек, идущий впереди?
Ответ: Лопату.
Вопрос: Люди эти идут по тротуару или по середине
улицы?
Ответ: По тротуару.
Вопрос: Сколько окон в том доме, мимо которого проходят эти
люди?
Ответ: Шесть, пять справа и одно спереди.
Вопрос: Чем отличается это окно спереди дома от пяти
окон справа?
Ответ: Переднее окно прикрыто зелеными ставнями. -
Вопрос: Сколько кувшинов с молоком стоит на тележке?
Ответ: Пять.
Вопрос: Что обозначено на вывеске?
Ответ: Трудно прочесть... все же (читает медленно).
Номер, затем идет цифра 3 и потом 8 или 9
Вопрос: Как написан номер?
Ответ: Большое N и маленькое о с двумя черточками под ним»
(21: 277-279).
187

Временной интервал такого видения в среднем составляет
около часа. По прошествии этого времени испытуемые отмечают
падение четкости, невозможность видеть детали.
Разные варианты образной памяти имеют свои особенности.
Например, в ряде случаев образная память приобретает
многогранность, становится более синтетичной. Вот как воспринимал герой
замечательной книги А.Р. Лурия «Маленькая книжка о большой
памяти» отдельные буквы и цифры. «А — это что-то белое,
длинное», «Я —оно уходит вперед, его нельзя нарисовать»,
«Я—острое», «Я— это большое, можно по нему прокатиться».
Образность при восприятии цифр описана в двух вариантах.
Первый вариант связан с ассоциированными формами и цветами.
«7 — это острое число, независимо от его графического
изображения, это что-то законченное, твердое», «2 — более плоское,
четырехугольное, беловатое, бывает чуть серое», «3— отрезок заострен
и вращается», «4— опять квадратное, тупое, похожее на 2, но более
значительное, толстое», «5— полная законченность в виде конуса,
башни, фундаментальное», «<?—-невинное, голубовато-молочное,
похожее на известь».
Второй вариант образного восприятия цифр был связан с
ассоциативным восприятием разных типов людей. «Вот 1 — это
гордый, стройный человек; 2 — женщина веселая; 3 — угрюмый
человек, не знаю почему...; 6 — человек, у которого распухла нога; 7 —
человек с усами; 8 — очень полная женщина, мешок на мешке..., а
вот 87 — я вижу полную женщину и человека, который крутит усы»
(58: 20). Образная память человека, описанного в этой книге, была
стойкой — данный образ всегда повторялся при возникновении
соответствующей ситуации. (Более подробное описание экзотических
характеристик образной памяти этого человека приведено далее в
гл. 9.9.)
Такие необычные варианты образной памяти получили
название синестезии. Под этим термином подразумевается
синтетическая, комплексная чувствительность, когда звук может
восприниматься, как комплекс ощущений света, цвета; музыка
сопровождаться цветовыми картинами; восприятие цвета может
сопровождаться вкусовыми ощущениями и т.д. Синестезии сопутствуют
процессам восприятия многих творческих людей. Например,
теоретик и один из основателей стиля абстракционизма В. Кандинский
обладал выраженными способностями к синестезии, приравнивал
цвет к музыке и говорил о своих способностях «слышать» картины
и «видеть» звуки. На рисунке во вкл. 23 приведена одна из типич-
188

ных картин В. Кандинского «Композиция VIII». При взгляде на
нее легко поверить в существование синестезий при восприятии
абстракций и символов.
Результаты изучения образной, эйдетической памяти приводят
к вопросу о том, насколько часто этот вид памяти используется в
реальной деятельности. Едва ли природа создала такой механизм
исключительно для его использования в работе разведчиков и
шпионов. В ряде экспериментов изучалось, в каких типах
мыслительных операций используется образная память. Рассмотрим две
группы опытов.
Первую группу составляют типичные эксперименты, в которых
предъявлялись две буквы и испытуемые должны были ответить,
одинаковы ли они. Буквы могли иметь одинаковое название и
одинаковое написание, например АА, или могли иметь одинаковое
название и разное написание, например Аа. Измерялось время
реакции, т.е. время от предъявления пары букв до принятия решения и
нажатия на кнопку. В результате выяснилось, что время
определения одинаковости букв существенно меньше в варианте АА, т.е.
если буквы имеют и одинаковое написание и одинаковое название.
Логичное объяснение этих данных заключается в том, что в
процессе определения сходства буквы сравниваются в виде образов
(картинок).
Далее в дополнительных сериях экспериментов выяснялось, в
течение какого времени после начала сравнения имеет место
образный анализ. Для этого вторая буква из пары предъявлялась не
одновременно с первой, а через некоторое время. Время реакции в
этих опытах измерялось от момента предъявления второй буквы.
При такой схеме имело место сопоставление второй буквы и следа
памяти первой буквы. Результаты показали, что если задержка
между буквами достигает примерно трех секунд, время реакции при
сравнении пар типа ААиАа становится одинаковым (рис. 9.7).
Таким образом, следует вывод о том, что образное представление
данных используется только в начальные периоды обработки
информации.
Вторую группу составляют эксперименты с «мысленными
поворотами» фигур. В этих экспериментах испытуемым предъявляли
две фигуры и просили оценить, можно ли перейти от одной
фигуры к второй путем ее мысленного поворота в собственной
плоскости. При этом для контроля время от времени в качестве второй
фигуры предъявляли зеркальные отображения первой фигуры, т.е.
использовали такие изображения, которые ни при каких поворотах
189

Время реакции, мс
Полное совпадение (АЛ)
Совпадение названий (Аа)
Межбуквенный
интервал, с
Рис. 9.7. Зависимость времени реакции при сравнении пар букв, имеющих
совпадение названий при разной форме написания и полное совпадение. Вверху:
тестовые изображения. Внизу: результаты экспериментов. Ось абсцисс — интервал
задержки между предъявлением первой и второй буквы пары, ось ординат — время
реакции. Данные показывают, что в диапазоне межбуквенных интервалов до 2
секунд имеет место обработка данных в виде образных представлений (43: 137)
не могли совпасть с первой фигурой. Например, на рис. 9.8, А
фигура 1 представляет собой стилизованный знак «Я», фигура 2 может
быть получена из фигуры 1 при повороте на 180°, в то время как
фигура 3 является зеркальным отображением фигуры 1 и не может
быть получена из нее ни при каких поворотах.
График рис. 9.8, Б позволяет предполагать, что испытуемые
поворачивали вторую фигуру, добиваясь ее совпадения с
исходной фигурой пары. При этом мысленное движение проводилось
по часовой стрелке или против нее, исходя из того, какой путь
короче. Из полученных данных следует, что при малых углах
поворота требуется порядка 2 мс на 1°, при больших — порядка 5 мс
на 1°. Ввиду того что время решения прямо зависело от поворота
целостной фигуры, авторы сделали вывод о том, что сравнение в
таких условиях проводится именно в зрительных кодах,
представляющих собой непосредственные образы предъявляемых фигур.
Действительно, трудно представить полученное изменение
времени реакции при повороте фигуры, если происходит сравнение
списка признаков.
190

g
б
в
Фигура 1
Фигура 2
Фигура 3
А)
1100
1000
900
800
700
600
500
Время реакции, мс
- /
/
1 1
60
120
180
240
300
360
Поворот буквы,
град
Б)
Рис. 9.8. Мысленный поворот фигур. А. Фигура 1 — исходная;
фигура 2 — исходная фигура после поворота на 180е; фигура
3 — зеркальное отображение фигуры 1. Б. Зависимость времени
реакции при принятии решения об идентичности двух фигур с
точностью до их поворотов. Из графика следует, что время
реакции возрастает и находится в кусочно-линейной зависимости от
поворота фигур от 0 до 180° (42: 140)
Слуховая образная память, другие типы образной памяти.
Естественно полагать, что если мы можем видеть сигнал после
окончания его внешнего физического существования, то нервной системе
должно быть «выгодно» такое устройство, когда мы слышим
сигналы после их окончания. Это действительно так. По аналогии с
«иконическим» хранением зрительных образов для образной
слуховой памяти используется термин «эхоическое» хранение. Сходство
этих видов сенсорной (чувственной) памяти заключается в том, что
они хранят следы необработанной сенсорной информации.
Существенной чертой образного следа является то, что, как правило, у
большинства людей его длительность невелика. По-видимому,
смысл этих видов памяти заключается в продлении времени
восприятия целостного сигнала, в получении дополнительного
времени для того, чтобы рассмотреть или расслышать сообщение.
191

На бытовом уровне эффект эхоической памяти отражается в
выражениях типа «еще звучит в ушах» и часто связан с нарочным
повторным внутренним проговариванием слова. Это имеет место,
например, при необходимости запомнить номер телефона, когда
мы специально прислушиваемся к внутреннему звучанию,
цепляясь за точность воспроизведения интонаций, громкости, акцента,
высоты голоса. На активное использование механизма эхоической
памяти указывают результаты анализа ошибок в экспериментах с
зрительным или слуховым восприятием букв. В таких
экспериментах было показано, что даже если буквы предъявлялись зрительно,
ошибки воспроизведения были связаны со звучанием. Так, вместо
В часто воспроизводилось Р (в англ. звучании «би» и «пи»), вместо
S воспроизводилось X (в англ. звучании «эс» и «экс»). Более
полные результаты этих экспериментов приведены в табл. 9.1, где
наиболее частые ошибки созвучий выделены жирным шрифтом.
Таблица 9.1. Частотность ошибок при воспроизведении
зрительно предъявленных букв (по 84: 182)
^^\Буква-стимул
Буква-ответ ^\^^
В
С
Р
т
1 V
1 F
M
N
S
X
в
13
102
30
52
6
12
11
7
3
С
18
18
46
32
8
6
7
21
7
Р
62
27
79
30
14
8
5
И
2
Т
5
18
24
14
5
5
1
2
2
V
83
55
40
38
31
20
19
9
И
F
12
15
15
18
21
16
28
37
30
M
9
3
8
14
15
12
167
4
10
N
3
12
8
14
11
13
146
12
И
S
2
35
7
8
И
131
15
24
59
X
0
7
7
ю
5
16
5
5
16
Аналогичные результаты, говорящие о значимости
акустического кодирования, получены при изучении ошибок глухих студентов.
Выяснилось, что у хорошо говорящих глухих встречались
акустические ошибки, у плохо говорящих — нет.
Существование других типов образной памяти следует из наших
самонаблюдений. В той или иной степени люди могут представить
192

себе тактильные ощущения, возникающие при касании различных
объектов — ощущения тепла, холода, боли, напряженных мышц,
запахов, вкуса многих продуктов. В качестве оценки выраженности
образной памяти можно использовать тест Бетса или, как его
называют иначе, тест «живости мысленных образов» (84: 278).
Испытуемый должен оценить по пятибалльной шкале выраженность
образов при мысленном представлении ощущений семи модальностей:
зрительной, слуховой, осязательной, вкусовой, обонятельной,
двигательной и болевой. В тестовых заданиях испытуемых просят
представить себе:
■ цвета национального костюма;
■ звук вырывающегося пара;
■ ощущение песка;
■ телесные ощущения, возникающие при беге вверх по
лестнице (ощущения «забитых» мышц);
■ вкус апельсина;
■ запах нового лосьона;
■ ощущения, связанные с больным горлом.
Образная память при раздражении мозга электрическим током.
Специфическое доказательство наличия образной памяти было
получено в ходе многочисленных экспериментов по раздражению ре-
цепторных структур. Относительно простые образы такого типа
обозначают термином фосфены. Обычно раздражения, вызывающие
фосфены, производятся в медицинской практике с помощью
слабого электрического тока, что, в частности, связано с легкостью и
точностью дозирования раздражения. Воздействия такого рода
связаны как с диагностическими целями, например при исследовании
чувствительности зрительного нерва или при изучении границ
пораженной ткани мозговых структур. Некоторые методики
электрораздражения связаны с терапевтическими воздействиями,
направленными на тренировку проводимости зрительного нерва при ряде
заболеваний.
Возникновение фосфенов имеет место и при других
условиях — механических воздействиях на глаз или ухо, а в некоторых
случаях у людей с высокой возбудимостью фосфены возникают
спонтанно, в покое или при длительной сенсорной изоляции.
В частности, фосфенами объясняют различные «озарения»,
«видения света», нимбы, описанные различными религиозными
мистиками, занимавшимися самонаблюдениями и размышлениями в
темноте. По этой же причине фосфены получили также название
«кино узников». На рис. 9.9 приведены 15 типов фосфенов, полу-
193

ченных в результате обобщения данных более чем 1000
испытуемых. Фосфены были получены в условиях низковольтного
раздражения (напряжение 1 В, ток 1 мА), приложенного к вискам
испытуемых (39: 91).
Возникновение фосфенов имеет место и в результате
механических воздействий, таких как удар или достаточно сильное нажатие
на глазные яблоки. Такие простые и часто непроизвольные случаи
издавна давали пищу для размышлений, представляли собой
способы познания своих ощущений. С более общих позиций
возникновение первичных образных ощущений, конечно, ограничено не
только зрительными образами. Различные неспецифические
раздражения других органов чувств вызывают аналогичные эффекты.
Например, аккуратное касание тоненькой иголочкой различных
частей языка вызывает различные вкусовые ощущения, такие как
ощущения кислоты, горечи, неспецифические воздействия на ухо
вызывают эффекты типа звона, шума и т.д. (5: 153). Возможно, все
эти эффекты лежали в свое время в основе возникновения
философии субъективного идеализма, представители которого считали,
что все события внешнего мира на самом деле существуют только
внутри нас.
Существенное значение для изучения фосфенов имел тот факт,
что их максимальная выраженность имела место, если раздражение
глаз или зрительного нерва проводилось импульсами с частотой от
5 до 40 Гц, т.е. в диапазоне частот основных биоритмов мозга. При
(<»#
4 5
# о
Ж % A/fn
11
13 14
15
Рис. 9.9. Типы фосфенов, вызванных раздражением висков слабым электрическим
током. Обобщение данных более 1000 человек
194

варьировании частоты раздражающих импульсов происходил
переход от одних типов фосфенов к другим. Причем для каждого
испытуемого тип фосфена, соответствующего некоторой данной
частоте, повторялся на протяжении нескольких месяцев. Наличие
зависимости типа фосфена от частоты стимуляции, возможно,
объясняется тем, что разные частоты приводят к резонансному ответу
разных участков нейронной сети, отвечающих за эти фосфены.
Отнесение фосфенов к явлениям образной памяти несколько
условно, так как они скорее представляют собой реакцию структур
сетчатки и первичной зрительной коры мозга на неспецифическое
раздражение.
При раздражении током непосредственно первичных областей
зрительной коры мозга, т.е. тех областей, к которым приходят
окончания зрительного нерва, люди также видят фосфены. Они
имеют вид ярких точек и пятен света, при усилении
раздражения — звезд, колес, цветных дисков, шаров, спиралей и т.д. При
раздражении областей первичной слуховой коры больные
сообщают о наличии слуховых образов, таких как звон, щелканье,
щебетанье, гуденье и другие типы простых звуков.
Говоря о фосфенах, нельзя не упомянуть о том, что художники
издавна используют в своем творчестве декоративные элементы,
напоминающие некоторые фосфены. Это в основном простые
орнаментальные узоры, встречающиеся в прикладном искусстве
художников разных веков.
Явное существование фосфенов имеет место и в творчестве
В. Кандинского. Если ранее мы говорили, что Кандинский обладал
выраженными способностями к синестезиям, то теперь, обращаясь
вновь к его картинам, мы можем видеть, что они содержат
множество фосфеноподобных элементов, напоминающих элементы,
представленные на рис. 9.9.
Еще более удивительные образные следы памяти активируются
при раздражении вторичных, так называемых ассоциативных
областей коры мозга. Такого рода данные получают, например, при
диагностике границ опухолей во время хирургических операций.
Во время таких операций врачи поддерживают контакт с больным,
который находится в сознании, под местным наркозом. Это
связано как с медицинскими показаниями, так и с тем, что собственно
мозговая ткань лишена болевых рецепторов. По данным В. Пен-
фильда, хирурга, впервые описавшего эти явления, раздражение
вызывает реально воспринимаемые больным образы и эпизоды
прошлого. Эффект получил название «flash-back» — «вспышки
пережитого» (68: 54-58).
195

Вспышки пережитого всегда отличались яркостью, образностью
и тем, что больные называли «эффектом присутствия». Говоря об
образности «вспышек пережитого» у разных больных, Пенфильд и
Роберте в книге «Речь и мозговые механизмы» приводят такие
примеры: «Д.Ф. слышала оркестр в операционной, но не могла
вспомнить, где она его слышала ранее. Это была песня, которую она
никогда не училась ни петь, ни играть. Возможно, она забыла всю
окружающую обстановку в тот момент прошлого, когда она слушала
оркестр. Т.С. слышал музыку и ему казалось, что он находится в
театре, где он когда-то ее слушал. А.Б. слышала рождественскую
песню на своей родине в Голландии. Ей казалось, что она
находится в церкви и что она также растрогана красотой окружающего,
как это было в сочельник, несколько лет тому назад» (68: 55).
Больные как бы одновременно знали, что находятся в
больнице, но и воспринимали вспышки пережитого как реальные или
близкие к реальным события. «Да, я слышу смех людей — моих
друзей в Южной Африке», «Я реально слышала голос
знакомого...», «О, знакомое воспоминание — где-то в учреждении. Я могу
видеть письменные столы. Я была здесь и какой-то человек,
прислонившийся к столу, с карандашом в руке звал меня». Эти
примеры, по мнению исследователей, по своей яркости, образности и
непосредственности имеют определенную аналогию с детскими
воспоминаниями, а иногда и сновидениями.
Кроме того, следует отметить еще одно важное свойство
вспышек пережитого, о котором шла речь при обсуждении механизмов
вспоминания. Это свойство связано с эффектом вспоминания
именно незначительных с точки зрения человека событий,
событий, на которые он в свое время, казалось бы, не обращал
никакого внимания. Возможно, эти факты являются существенными
доводами в пользу предположения о том, что мы помним намного
больше, чем вспоминаем.
ГЛАВА 9.6. СЕМАНТИЧЕСКАЯ, ИЛИ ВЕРБАЛЬНАЯ, ПАМЯТЬ
Семантическая память представляет собой систему
запоминания, основанную на смысловых характеристиках понятий.
Организация и структурирование семантической памяти, таким образом,
основаны на содержательном описании понятий и слов,
обозначающих эти понятия. Такая память, как мы уже видели, в
определенном смысле противоположна образной. Различия заключаются
в том, что если образная память представляет собой память на «не-
196

обработанные», «неискаженные» образы, сохраняющие топологию,
т.е. соотношения своих пространственных частей, то
семантическая (вербальная, или словесная) память основана на кодовом
описании понятий.
Кодовое описание в принципе не сохраняет никаких
топологических признаков исходного понятия, если такие признаки имели
место. Например, при кодовом описании лица можно говорить о
последовательных списках характеристик отдельных частей,
выражаемых в терминах длины, площади, изрезанности и т.д. Такой тип
запоминания, конечно, совместим с образной памятью и
дополняет ее.
Однако наиболее важна семантическая память при
запоминании понятий, слов и представлений, не имеющих образных
аналогов. Например, трудно представить образы таких понятий, как
«доброта» или «различие». Такие абстрактные понятия, конечно,
имеют связи с различными образами, но эти связи, как правило,
опосредованы и ассоциативны. Возможно, исключение составляют
рассматриваемые далее примеры синестезий и экзотических
образных ассоциаций, используемых некоторыми мнемонистами. Таким
образом, семантическая память основана на структурировании
значений, смыслов понятий. Причем в основе ее лежит, во-первых,
запоминание кодов отдельных признаков понятий, что происходит
в результате сложных процессов выделения и описания этих
признаков, и, во-вторых, установление системы ассоциативных связей
между отдельными признаками и целыми понятиями. В результате
понятно, что семантическая память представляет намного больше
вариантов запоминания и способов установления связей между
понятиями, чем образная память.
На рис. 9.10 в качестве примера или, точнее, модели части
семантической памяти человека приведен небольшой участок
семантической сети, определяющий возможные системы связей между
понятиями, определяемыми словами строк известного
стихотворения Д. Хармса:
Иван Топорышкин пошел на охоту,
С ним пудель пошел, перепрыгнув забор,
Иван, как бревно, провалился в болото,
А пудель в реке перепрыгнул топор...
Использование в качестве примера довольно причудливого,
экзотического текста Хармса, возможно, помогает полнее
прочувствовать идеологию построения семантической памяти. Действитель-
197

но, ее структура представляет возможность установления связей
между любыми понятиями. Более того, структура памяти дает
возможность приписывать каждой связи определенное значение
частоты ее использования, причем частота или, как говорят, вес может
быть разной в зависимости от ситуации использования данной
связи, т.е. от общего контекста. Рисунок 9.10 также иллюстрирует
факт существования различного и постоянно изменяющегося
количества свойств у того или иного понятия. Свойства,
описывающие некоторое понятие или, как часто говорят, атрибуты этого
понятия, могут сами представлять сложные иерархически
организованные структуры.
Для того чтобы более глубоко представить себе организацию
семантической памяти, можно в качестве упражнения
попробовать дополнить рис. 9.10, расписывая дополнительные связи, вес,
понятия, их определения и атрибуты. Такая работа приводит к
важному выводу: структура семантической памяти постоянно
реорганизуется. Это свойство внутренне присуще памяти и следует
из ее сетевой структуры. Действительно в зависимости от
ситуации список атрибутов каждого узла памяти должен меняться,
кроме того, должны меняться приоритеты атрибутов. В одних
условиях мы опираемся на одни свойства объектов, в других — на дру-
Имя человека
Вид собаки
Животное
(Топор
Свойство 1
Свойство 2
Рис. 9.10. Модель участка семантической памяти. У каждого понятия,
обозначенного прямоугольником или эллипсом, может быть множество стрелок,
обозначающих свойства, параметры или характеристики. Участок семантической сети памяти
может достраиваться или перестраиваться в зависимости от ситуации. Различные
стрелки-связи могут иметь разный вес или частоту использования
198

гие, и на этом эффекте основано разнообразие мыслительной
деятельности человека.
Разработка семантических моделей памяти основана на
большом количестве экспериментальных данных. В частности, на
результатах, показывающих, что семантическая память в общем
случае представляет собой не граф, а именно сетевую структуру
(рис. 9.11). Под графом в данном случае имеется в виду некоторая
экономно построенная структура, при которой существует
единственный путь связи между любыми двумя точками. Из этих
примеров ясно, что в сложной сети могут быть выделены более простые
участки, представляющие собой графы.
Основная разница между графовой и сетевой структурой
связана с принципом когнитивной экономичности, или неизбыточности
структуры связей между понятиями. В рамках семантической
модели от одного понятия к другому можно пройти с помощью многих
путей. Модель графа связей требует одного пути, высокой степени
экономичности и иерархии. Под термином «когнитивная
экономичность» подразумевается, таким образом, экономичность связей
между следами знаний (cognio — знание, понятие).
Экспериментальная проверка правильности той или иной
модели основана на измерении времени принятия решения при
определении сходства различных понятий. Например, при определении
относятся ли к одной категории такие пары слов, как «болиголов»
и «маргаритка», потребовалось больше времени, чем при
определении сходства слов «болиголов» и «попугай». Таким образом,
данный эксперимент показывал, что для того чтобы пройти путь от
названия одного цветка до названия другого, требуется проделать
более длинный путь, чем при определении связи между названием
цветка и животного. В модели графовой структуры памяти можно
было бы ожидать обратного. Строгая упорядоченность понятий и
Маргаршта Маргаритка
IS Болиголов
^^ Попугай
А) Б)
и с- 9.11. Схема различий между графовой (А) и сетевой (Б) моделями организа-
*и семантической памяти. Графовая модель реализует принцип когнитивной
экономичности, сетевая — возможность прямых связей между любыми понятиями
Болиголов
Попугай
199

экономичность связей этой модели требует короткого пути для
перехода от названия одного растения к названию другого; для этого
требуется сделать небольшое число шагов вверх по графу до узла
«растения». Однако переход между отдаленными узлами
конкретного растения и конкретного животного должен потребовать
намного более длинного пути и намного большего времени.
Вывод из многих подобных экспериментов был сделан в пользу
модели неэкономной семантической сети, допускающей
возможность неупорядоченной и, казалось бы, странной системы связей
«всех со всеми».
Вариант сетевой модели семантической памяти хорошо
согласуется с предположениями о том, что в процессе развития память
формируется по принципу «ядер», когда некоторое понятие
отражается структурой участка сети. Причем, как правило, отдельные
понятия в процессе развития памяти и организма представляют
собой частичные, далеко не полные, иногда не совсем правильные
знания. В результате каждое «ядро», каждый «атом» знаний
формируется постепенно и несет в себе многие предыдущие, ранее
сложившиеся связи. Именно поэтому, как показывают результаты
экспериментов, время принятия решений о правильности (оценке
истинности) высказываний часто не зависит от минимального
количества связей между понятиями и бывает более коротким при
анализе в часто встречающихся выражениях.
ЧАСТЬ 2. ПОДХОДЫ К ИЗУЧЕНИЮ МЕХАНИЗМОВ
ПАМЯТИ
ГЛАВА 9.7. КРАТКОВРЕМЕННАЯ ПАМЯТЬ: ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНЫЕ
ОБРАЗЫ И ИКОНИЧЕСКОЕ ЗАПОМИНАНИЕ
При ознакомлении с характеристиками памяти естественно
возникает вопрос о динамике процессов запоминания, т.е. о
временной организации следов памяти. Как происходит
запоминание, каковы механизмы этого процесса, что происходит вначале и
что впоследствии? В основе представлений о механизмах фиксации
следа памяти лежат понятия о кратковременной и долговременной
памяти. Собственно идея о двойственности памяти непосредствен -
200

но следует из практического опыта человека и поэтому вполне
соответствует его интуитивным представлениям. Действительно,
самонаблюдения показывают, что подавляющее большинство
событий запоминается на весьма короткое время и затем, если мы не
принимаем особые меры по заучиванию и запоминанию, исчезают
из памяти. В то время как другие события запоминаются надолго,
они как бы переходят в другой статус — в статус долговременной
памяти. Такой переход отображения события из кратковременной
в долговременную память получил название процесса консолидации
следа (или энграммы) памяти.
Рассмотрим подробнее экспериментальные данные, говорящие
об этапах запоминания сенсорных — зрительных и слуховых —
сигналов. Эти данные следует рассматривать как модель процесса
кратковременного удержания в памяти следов любого сигнала.
Общая идея экспериментов заключается в предъявлении сигнала и
последующем анализе ощущений, возникающих в процессе
восприятия. Многочисленные опыты показали, что после краткого
предъявления изображения у человека в течение некоторого
времени сохраняется «непосредственный», близкий к полному отпечаток
этого изображения. Классическими результатами изучения самых
первых этапов кратковременной памяти (непосредственных следов
памяти) являются данные о двух типах явлений: о
последовательных образах и об иконической памяти.
Так, при явлении, называемом последовательный образ,
человеку в условиях сумеречного освещения (или в темноте)
предъявляется кратковременная вспышка света, длительностью порядка
нескольких секунд. Вспышка света должна быть достаточно яркой,
но не слепящей и может освещать какую-нибудь фигуру, например
крест, квадрат, другое более сложное изображение. Более простой
способ получения эффекта последовательных образов (следа
раздражения) — посмотреть на яркий источник света и перевести
взгляд на белую стену или просто закрыть глаза. После такой
стимуляции испытуемый в течение 10—30 с видит различные
последовательно развивающиеся образы (рис. 9.12).
Первая фаза последовательных образов (образ Геринга)
развивается через 30—40 мс и длится в течение 70—80 мс (для справки:
1 мс равна 1/1000 секунды). В течение этой фазы человек видит
образ, который немного слабее по яркости, чем сам объект
стимуляции, выглядит светлым при светлом объекте и сохраняет цвета
своих частей. Затем примерно через 160 мс развивается вторая фаза
последовательного образа (образ Пуркинье). Эта фаза длится
170—500 мс, образ обладает намного меньшей яркостью, кроме
201

Яркость
Стимул i
Первая фаза
70-80 мс
Вторая фаза
170-500 мс
Третья фаза
секунды
30-40 мс
160 мс
1-2 с
Время /
Рис. 9.12. Схема сохранения следов кратковременной памяти в ходе развития
эффекта последовательных образов. Ось абсцисс — время после вспышки света, ось
ординат — сравнительная яркость вспышки и следовых образов
того, имеет место инвертирование видимых цветов на
дополнительные, в частности светлые части воспринимаются, как темные и
т.д. Важно отметить, что образ сохраняет воспроизведение
основных деталей, причем детали видны, даже если человек не разглядел
их на самом объекте. Затем следует темновой интервал значительно
большей длительности, вслед за которым часто следует третья
фаза — образ Гесса. Длительность этого образа — несколько
секунд, яркость и передача деталей значительно снижены.
Сравнимым по длительности фиксации следа является ранее
описанный эффект эйдетической или, как часто говорят,
иконической памяти. Термин «иконическая память» является более
образным, его происхождение непосредственно связано с понятием
иконы как с некоторой исходной, первичной картиной, являющейся
способом хранения следа памяти. В гл. 9.5 описан собственно
феномен эйдетизма, в данной главе делается упор на описание
механизмов иконической памяти. Основная роль иконической памяти
заключается в осуществлении буферной функции или, другими
словами, в продлении времени доступности информации. Можно
сказать, что с помощью иконической памяти мозг пытается хотя
бы частично реализовать мечту Фауста, выраженную знаменитой
фразой «Остановись мгновение».
Было бы странно, если бы впечатляющие эффекты
иконической памяти (последовательные образы) не использовались в
качестве элементов художественного творчества. Может быть, одним из
наиболее известных и ярких примеров такого использования
является ряд работ Э. Уорхола. На рисунке во вкл. 24 приведены
портреты, созданные на основе фотографических отпечатков Мэрилин
Монро и раскрашенные художником так, что общее впечатление от
них очень сильно напоминает фазы послеобразов. Эти портреты
202

стали иконами поп-арта. Забавно, что именно образы иконической
памяти стали прототипами для создания икон поп-арта.
Как следует из опыта самоанализа, из изучения феномена
эйдетической памяти, икона, или зрительный отпечаток мгновения,
может содержать больше информации, чем человек способен
запомнить. Однако было бы интересно получить количественные
оценки, узнать, насколько больше и как долго икона может
продлить мгновение. Для ответа на эти вопросы в 1960 г. специалист в
области инженерной психологии Дж. Сперлинг разработал
методику «частичного ответа». Ранее при изучении кратковременной
памяти испытуемым предъявляли тестовую таблицу и просили
сообщить (устно или письменно) обо всех элементах этой таблицы.
Такой способ получил название методики «полного отчета».
Сущность методики «частичного отчета» заключается в том, что
испытуемых просят сообщать только часть данных, причем, что
принципиально важно, о том, какую часть данных требуется сообщить,
испытуемый узнает после предъявления тестовой таблицы.
В базовом эксперименте Сперлинг предъявлял испытуемым
таблицу, содержащую девять букв, расположенных в трех рядах
(рис. 9.13, А). Таблица предъявлялась в течение 50 мс. По методике
«полного отчета» испытуемые сообщали только о четырех-пяти
буквах из девяти, более того, при увеличении числа букв в таблице
число запомненных букв не изменялось. Возникает вопрос:
действительно ли испытуемый может воспринять не более пяти букв,
или иконическая память является настолько краткой, что ее след
исчезает за время формирования ответа? Для ответа на этот вопрос
и была создана методика «частичного отчета», при которой после
предъявления таблицы испытуемому давался звуковой сигнал. Тон
сигнала (высокий, средний, низкий) служил указанием на то, о
каком ряде следует дать отчет — о первом, втором или третьем (рис.
9.13, Б).
Оказалось, что каждый ряд воспроизводился испытуемыми с
практически стопроцентной точностью! Это означает, что буквы
всех рядов были доступны для воспроизведения в течение
некоторого краткого времени.
Спрашивается, какова же длительность иконической памяти?
Для ответа на этот вопрос в экспериментах по «частичному отчету»
вводилась временная задержка между предъявлением тестовой
таблицы и последующим звуковым сигналом. Как и следовало
ожидать, с ростом времени задержки число запомненных букв умень-
203

г gc
1 X П
s b j
Звуковой сигнал
Время t
Б)
Изменяемый
интервал
Рис. 9.13. Методика «частичного отчета» дает возможность определения
продолжительности хранения следов и емкости иконической памяти. А. Пример таблицы,
предъявляемой испытуемому на время порядка 50 мс. Б. Временная
последовательность предъявления тестовой таблицы и звукового тона — инструкции. Интервал
между таблицей и звуковым сигналом может изменяться
Число правильно
f воспроизведенных букв
А)
«Частичный отчет», At - 0 мс
«Частичный отчет», At = 200 мс
«Частичный отчет», At = 500 мс
«Полный отчет»
Число букв
в таблице
* Число воспринятых букв
Б)
Задержка между
экспозицией и инструкцией
—► воспроизведения, мс
Рис.9.14. А. Сравнение результатов воспроизведения букв тестовой таблицы в
условиях «полного» и «частичного отчета». At обозначает задержку звукового тона
инструкции. Полученные данные свидетельствуют, что условия «частичного отчета»
дают возможность точной оценки емкости иконической памяти. Б. Методика
«частичного отчета» дает возможность оценки длительности хранения информации в
иконической памяти. Полученные данные свидетельствуют, что это время не
превышает 1000 мс (1 с). Сплошной столбик показывает, что по прошествии этого
периода объем иконической памяти уменьшается до уровня кратковременной памяти
в условиях «полного отчета» (по 85: 32—33)

шалось. При задержке примерно в 1 с число запомненных букв
падало до уровня, имевшего место при методике полного ответа
(рис. 9.14). Таким образом, в условиях экспериментов
непосредственная иконическая память в пределах долей секунды достигает 9 и
более букв, то время как по истечении секунды в памяти хранятся
сведения только о четырех-пяти буквах.
ГЛАВА 9.8. ДОЛГОВРЕМЕННАЯ ПАМЯТЬ: ОЦЕНКИ ОБЪЕМА
Кратковременная память представляет собой как бы узкий
временной срез, в пределах которого происходит запоминание новой
информации, новых событий, явлений и фактов. Однако для
полноценного ориентирования в жизненных ситуациях нам
необходимо постоянное привлечение разнообразных данных, давно
заложенных в память. Жить, пользуясь только тонким срезом
сиюминутных событий, невозможно. Ввиду того что данные
долговременной памяти используются буквально при осуществлении любого
вида деятельности, вопросы объема, длительности и организации
хранения информации являются весьма актуальными.
Оценки объема человеческой памяти разноречивы. С одной
стороны, существуют факты, свидетельствующие в пользу
предположений о ее практической безбрежности. Стоит только вспомнить
нашу способность узнавать лица людей, которых мы не видели
много лет и которые при этом сильно изменились. Если вдуматься,
то вызывает удивление не только сам факт запоминания сложного,
динамически меняющегося изображения лица, но и способность
вспомнить это лицо на основании восприятия, вообще говоря,
другого, во многом изменившегося изображения. С другой стороны,
ввиду избирательности памяти, ее зависимости от эмоциональных,
мотивационных компонент, ввиду принципиальной
ассоциативности памяти, когда многие вещи вспоминаются только в
определенном контексте, границы памяти очень трудно очертить.
Все это, в частности, говорит о том, что структура памяти
человека во многом принципиально отличается от структуры памяти
современных технических устройств, включая и устройства
компьютерной памяти. Очень важно отметить, что память компьютера
никак не учитывает смысловые различия хранимой информации.
Принципиальным отличием является и то, что память человека
неразрывно связана с системами порождения знаний (рис. 9.15).
205

Долговременная шиит
/ \
Компьютерные системы: Живые системы:
■ оценка информацион- ■ оцснка семантических (смысловых)
ной емкости (биты) характеристик
■ оценка субъективных, личностно-
значимых, эмоциональных параметров
| ■ неотделимость от систем порождения
знаний
Р и с. 9.15. Характеристики долговременной памяти компьютерных и живых систем
Это значит, что в процессе вспоминания мы далеко не всегда
просто копируем считываемую из памяти информацию, что
является принципом памяти компьютерных систем. Вероятно, такое
копирование в большей степени свойственно образной памяти, но
во многих других случаях имеет место додумывание, логический
вывод, воображение. В результате очень трудно оценить, какая
часть вспомненного извлечена из памяти в виде непосредственной
копии и какая часть сформирована в процессе извлечения.
Возможно, в чем-то сходные процессы лежат в основе различий между
глубинными структурами мышления и поверхностными
структурами речи. По аналогии с выражением «мысль высказанная есть
ложь» можно сказать «извлеченное из памяти нетождественно
памяти»!
Ранее мы уже касались того, что извлеченные из памяти
воспоминания проходят через индивидуальный «фильтр души»
художника и отражают его личностное видение мира. Сейчас хотелось бы
подчеркнуть, что механизмы этого «фильтра души» во многом
основаны на специфике процессов извлечения данных из
долговременной памяти. Эти процессы, по-видимому, представляют собой
уникальный, присущий только данному человеку сплав собственно
актов извлечения следов памяти с особенностями воображения,
характера, складом ума, уровнем знаний, склонностями к мистике,
юмору или романтизму. Именно за уникальность «преломления»
мира через этот фильтр мы и ценим того или иного художника,
говорим, что художник создает у зрителя определенное настроение.
В этом плане интересны сравнения отличий картин,
образующих как бы ряды того, как «видят» одно и то же явление разные
художники. В качестве примера можно привести сопоставления
многочисленных «видений» и снов различных художников, ска-
206

жем, «Видения святого Евстафия» Пизанелло и «Сон, вызванный
полетом пчелы вокруг фаната за секунду до пробуждения»
Сальвадора Дали. Другой вариант — сравнение портретов одного
человека, сделанных художниками разных стилей. Здесь классическим
примером является сопоставление портретов Амбруазо Воллара,
выполненных П. Пикассо и О. Ренуаром (рис. 9.16).
Ввиду сказанного проблема границ живой человеческой памяти
связана с разработкой особых специальных методов оценок объема
памяти. Например, особые методы требуются для оценки объема
ассоциативной памяти; в принципе другие и при этом различные
методы требуются для оценки объема зрительной, слуховой или
двигательной памяти.
Для того чтобы представить специфику таких методов,
рассмотрим широко цитируемые результаты психологических
экспериментов, проведенных Роджером Шеппардом и его коллегами. В
типичной серии экспериментов испытуемым подряд со скоростью,
выбираемой самим испытуемым, были предъявлены 612 цветных
картинок. Правильность узнавания определяли в условиях двухальтер-
нативного выбора, когда испытуемый должен выбирать знакомую
картинку из пары предъявляемых. Выяснилось, что при
немедленной проверке правильность узнавания равнялась 96 %. Однако
с 9.16. Портреты Амбруазо Воллара, выполненные П. Пикассо и О. Ренуаром
207

еще интереснее было то, что через два часа количество верных
ответов составило 99,7 %. Через неделю точность опознания в
аналогичных условиях составляла около 85 %, через 4 месяца — порядка
55 %.
В другой серии экспериментов по изучению объема зрительной
памяти авторы предъявляли испытуемым 2560 слайдов, показ
каждого занимал 10 с, слайды предъявлялись один за другим. При
последующей проверке на узнавание (также в условиях двухальтерна-
тивного выбора) испытуемым давали вперемешку показанные и
новые слайды. Оказалось, что сразу после показа испытуемые
давали правильные ответы примерно в 97 % случаев, через год их число
снизилось до 63 %. Не удалось установить пределов зрительной
памяти и в последующих экспериментах, где свыше 90 % правильных
ответов было получено в аналогичных условиях, когда испытуемым
предъявляли 11 000 слайдов.
Схожие результаты были получены при оценке памяти на слова
и предложения, которые также показывались испытуемым на
короткое время одно за другим. В таких опытах правильное
узнавание достигало 88 % при предъявлении 1224 предложений (43: 238,
273; 84: 199-200).
Удивительные оценки объема человеческой памяти были
получены в психологических наблюдениях за людьми, обладающими
выдающимися способностями к запоминанию и хранению
информации. Возможно, одним из наиболее известных является
описание необычных характеристик памяти, приведенное в уже
упоминавшейся книге А.Р. Лурия «Маленькая книжка о большой
памяти» (58). В этой книге собраны тридцатилетние данные
систематических наблюдений за характеристиками запоминания,
ассоциативного хранения и забывания данных у человека,
обладавшего выдающейся памятью. Данные, описанные в этой книге, тем
более интересны потому, что касаются многих сторон личности
наблюдаемого человека.
Одним из первых вопросов изучения, естественно, был вопрос
об объеме памяти. В итоге, в результате многих специально
проведенных экспериментов пределы запоминания установить не
удалось. В ходе запоминания Шерешевский (III., как называл героя
книги Лурия) никогда не пользовался такими приемами
заучивания, как повторение, зубрежка, многократное прочтение,
написание конспектов. Слова, числа или буквы он внимательно
прослушивал или прочитывал и затем через какое-то время повторял на
память без видимого труда и напряжения. Единственным условием
208

было отделение при запоминании одного элемента от другого
интервалом в две-три секунды. Ряд элементов запоминания мог
достигать 30, 50, 70 единиц, воспроизведение могло проходить
практически после любой временной задержки. В частности, в
специальных опытах проверка воспроизведения проводилась по прошествии
15—16 лет после запоминания.
Воспроизведение ряда с равной легкостью могло происходить и
в обратном порядке. Еще большее впечатление производило то,
что, пользуясь своей уникальной памятью, Ш. мог начинать
воспроизведение с любого слова ряда. Он также мог сказать, какое
слово следует и какое предшествует любому слову, заданному
экспериментатором. Единственным отличием при этом было
некоторое увеличение паузы перед ответом. Другими словами, в отличие
от большинства людей Ш. при вспоминании не обязан был
«танцевать от печки». А именно в согласии с этим принципом мы, как
правило, действуем при вспоминании последовательности
элементов, составляющих тот или иной ряд. Типичный пример —
вспоминание последовательности рядом стоящих букв алфавита: в лучшем
случае приходится проговаривать большой кусок, в худшем — весь
алфавит от начала до заданной буквы.
Впечатляющие данные были получены в опытах по
запоминанию и воспроизведению цифровых таблиц. Например, таблицу из
20 цифр Ш. запоминал с перерывами и мысленной проверкой в
течение 35—40 с; таблицу из 52 знаков (4 столбца по 13 знаков в
каждом, в таблице 50 цифр, в конце первого и последнего столбца
знак X) — в течение трех минут. Последующее называние по
памяти всех 52 знаков подряд заняло 40 с, цифры произносились
ритмично и почти без пауз. Воспроизведение всех цифр в обратном
порядке потребовало 35 с; называние по памяти цифр,
расположенных по рамке таблицы, заняло 50 с; называние цифр,
расположенных по некоторой зигзагообразной кривой, заняло 35 с.
Мысленное превращение всех 50 цифр в одно многозначное число и
прочтение этого числа заняло 90 с.
Результаты вспоминания, полученные через несколько месяцев,
практически не отличались от описанных при первом
воспроизведении. Запоминание и воспроизведение таблиц и рядов букв
занимало приблизительно такое же время, как и при оперировании с
Цифрами.
Наконец, в плане оценки объема памяти этого человека
особенно важно отметить, что он был известным мнемонистом, т.е.
человеком, профессионально занимавшимся в ходе регулярных эс-
209

традных выступлений запоминанием многих сотен и тысяч
подобных рядов. Наверное, следует отметить, что феномен
мнемонических способностей хотя и редок, но не уникален и мнемонисты
время от времени попадают в поле внимания психологов. Хорошо
описанным в литературе случаем выдающейся памяти является
феномен V.P. Память этого человека соперничала с памятью Ш. V.P.
научился читать в 3,5 года, к пяти годам запомнил карту улиц
Риги, а в 10 лет помнил 150 стихотворений.
В исторических документах приводится большое количество
упоминаний о феноменальной памяти различных людей, причем
одним из объяснений распространенности этого феномена в
древности могут служить факты малой грамотности и отсутствия
книгопечатания. Как результат, общество приветствовало и поощряло
людей с развитыми способностями к индивидуальному
запоминанию. По имеющимся сведениям, римский философ, политический
деятель и писатель Сенека был способен повторить, сохраняя
однажды услышанный порядок, 2000 бессвязных слов. Известный
древнегреческий полководец Фемистокл мог назвать имя каждого из
20 тысяч жителей Афин. По сообщениям историков, Юлий Цезарь
и Александр Македонский знали в лицо и по имени каждого из
своих солдат, а их число достигало 30 тыс. человек. Хорошо
известно, что среди еврейских раввинов всегда считались особо
уважаемыми те, которые могли прочесть наизусть, начиная с любого
места, весь Талмуд, который представляет собой многотомную
библиотеку.
ГЛАВА 9.9. СПОСОБЫ ЗАПОМИНАНИЯ,
ИСПОЛЬЗУЕМЫЕ ЛЮДЬМИ С ВЫДАЮЩЕЙСЯ ПАМЯТЬЮ
При рассмотрении видов памяти мы убедились, что системы
выдающейся памяти в разных случаях основаны на особом
развитии различных механизмов запоминания и хранения информации.
В частности, можно видеть, что если на одном «полюсе» находятся
люди с предельно выраженной образной памятью, такие как Ш., то
на другом «полюсе» — люди с развитой семантической памятью,
такие как V.P.
Возникает вопрос: могут ли люди, обладающие
мнемоническими способностями, научить других приемам запоминания больших
массивов информации? Соблазн тем более велик из-за того, что
мнемонисты с удовольствием рассказывают свои приемы.
210

Вот как описана мнемотехника Ш. в книге Лурия: «Когда Ш.
прочитывал длинный ряд слов — каждое из этих слов вызывало
наглядный образ; но слов было много и Ш. должен был
«расставлять* эти образы в целый ряд. Чаще всего — и это сохранялось у
Ц1. на всю жизнь — он расставлял эти образы вдоль какой-нибудь
дороги. Иногда это была улица его родного города, двор его дома,
ярко запечатлевшийся у него еще с детских лет. Иногда одна из
московских улиц. Часто он шел по этой улице — нередко эта была
улица Горького в Москве, начиная от площади Маяковского,
медленно продвигаясь вниз и «расставляя» образы у домов, ворот и
окон магазинов, и иногда незаметно для себя оказывался вновь в
родном Торжке и кончал свой путь ... у дома его детства... Легко
видеть, что фон, который он избирал для своих «внутренних
прогулок», был близок к плану сновидений и отличался от него только
тем, что он легко исчезал при всяком отвлечении внимания и столь
же легко появлялся снова, когда перед Ш. возникала задача
вспомнить «записанный» ряд» (58).
В многих психологических исследованиях показано, что
установление связей между запоминаемыми объектами и конкретными
частями мысленно представляемых и хорошо знакомых человеку
пространственных схем представляет собой один из наиболее
известных мнемонических приемов.
В частности, интересны причины ошибок запоминания такого
типа. В разных экспериментах при воспроизведении длинных
рядов слов были пропущены слова «карандаш», «яйцо», «знамя» и
«путамен». Вот цитата из протоколов объяснений самого Ш.: «Я
поставил «карандаш» около ограды — вы знаете эту ограду на
улице, — и вот карандаш слился с этой оградой, и я прошел мимо
него... То же было и со словом «яйцо». Оно было поставлено на
фоне белой стены и слилось с ней. Как я мог разглядеть белое
яйцо на фоне белой стены?... Вот и «дирижабль», он серый и
слился с серой мостовой... И «знамя» — красное знамя, а вы знаете,
ведь здание Моссовета красное, я поставил его около стены и
прошел мимо него... А вот «путамен» — я не знаю, что это такое... Оно
такое темное слово — я не разглядел его..., а фонарь был далеко...»
(58: 23).
Использование «метода мест» как мнемонического приема
запоминания, по-видимому, впервые упоминается в трактате «De
oratore» («Об ораторе»), написанном знаменитым древнеримским
государственным деятелем Цицероном. Цицерон вошел в историю
как знаменитый оратор, человек, который виртуозно владел
искусством риторики, т.е. способами аргументации, полемики и убежде-
211

ния слушателей. В этом трактате Цицерон говорил о поэте Симо-
ниде, жившем примерно в 477 г. до н.э. Легенда о Симониде,
кстати говоря, многократно упоминается в древних римских текстах, в
текстах эпох Средневековья и Возрождения.
Суть легенды в том, что поэт был приглашен на празднество к
богатому и знатному человеку, исполнил специально написанную в
честь хозяина лирическую поэму, в которую, по обычаю тех
времен, включил хвалу божественным братьям Кастору и Поллуксу.
Хозяин же воспользовался наличием «компаньонов» и сказал, что
уплатит поэту только половину обещанной суммы, остальное, мол,
отдадут боги. Расплата богов не заставила себя долго ждать. Поэта
вскоре вызвали из дома на улицу, где его ожидали двое юношей, в
это время крыша дома рухнула, погребла и изуродовала до
неузнаваемости всех пирующих. Двое юношей, спасших поэта, были сами
Кастор и Поллукс, меркантильный и небогобоязненный хозяин
был наказан. Правда, за что пострадали остальные гости не совсем
ясно. Возможно за то, что не дали своевременный и достойный
отпор низким выпадам хозяина.
Однако для нашей темы суть легенды заключается в том, что
боги научили поэта Симонида искусству запоминания. Он смог
впоследствии перечислить всех гостей, причем сделал это на
основании того, что запомнил, в каком порядке люди располагались за
пиршественным столом. Притча о Симониде, таким образом,
помогла Цицерону сделать вывод о том, что сегодня называется
мнемоническим приемом. Цицерон писал, что «следует держать в уме
картину каких-нибудь мест и по этим местам располагать
мысленные образы запоминаемых предметов... использовать места как
восковые дощечки, а образы как надписи».
Подробные примеры «мнемоники мест» приводятся в
средневековых манускриптах. Так, в руководстве 1553 г., составленном
венецианскими монахами-доминиканцами, содержится общий вид
аббатства, его служб, часовни, надворных построек, библиотеки.
Рядом приведены наборы отдельных объектов, сопоставленные с
постройками аббатства (рис. 9.17). В итоге, эти подсобные средства
могли помочь святым отцам вспоминать основные этапы и узловые
места своих речей и проповедей.
Образность восприятия и памяти наряду с пользой приносит и
многие трудности. Дело в том, что у людей со слишком сильно
развитой образной памятью часто проявляется эффект синестезий.
Под термином синестезия, как говорилось ранее, подразумевается
комплексная чувствительность, когда каждый звук воспринимается
как комплекс ощущений света, цвета, вкуса, прикосновений. В ци-
212

Рис. 9.17. Иллюстрация «метода мест», использовавшаяся
монахами-доминиканцами для вспоминания основных положений своих речей и проповедей. Продвижение
по плану аббатства с фиксацией объектов-меток помогало продвижению оратора по
канве своего выступления (10: 166)
тированной в начале раздела книге В. Набокова «Другие берега»
автор, описывая свой «цветной слух», говорит: «...цветное
ощущение создается, по-моему, осязательным, губным, чуть ли не
вкусовым чутьем. Чтобы основательно определить окраску буквы, я
должен букву просмаковать, дать ей набухнуть или излучиться во рту,
пока воображаю ее зрительный узор».
Описания букв у Набокова выглядят очень эффектно, вот
некоторые из них: «... крепкое каучуковое Г; Ж, отличающееся от
французского J, как горький шоколад от молочного; темно-коричневое,
отполированное Я, ... клистирное Ч, пушисто-сизое Ш...». Далее
°н пишет: «Переходя к спектру, находим: красную группу с
вишнево-кирпичным Б (гуще, чем В), розово-фланелевым M ... желтую
группу с оранжевым Е, охряным Ё, палевым Д, светло-палевым И,
213

золотистым У и латуневым Ю; зеленую группу с гуашевым П ... и,
наконец, синюю, переходящую в фиолетовое, группу с жестяным
Ц, влажно-голубым С, черничным К и блестяще-сиреневым 3.
Такова моя азбучная радуга (ВЁЕПСКЗ)». По-видимому, Набокову
синестезии не мешали, а скорее забавляли и радовали его. Недаром
у него есть такие строчки: «На крайней дорожке парка лиловизна
сирени, перед которой я стоял в ожидании бражников, переходила
в рыхлую пепельность по мере медленного угасания дня, и
молоком разливался туман по полям, и молодая луна цвета Ю висела в
акварельном небе цвета В».
У Ш. синестезии так же возникали, как восприятие «цветного»
голоса, однако они явно мешали его восприятию и мышлению.
В беседе с известным психологом Л.С. Выготским он как-то
сказал: «Какой у вас желтый и рассыпчатый голос»; о голосе
знаменитого режиссера СМ. Эйзенштейна он говорил: «Как будто целое
пламя с жилками надвигалось на меня... Я начинаю интересоваться
этим голосом — и уже не могу понять, что он говорит».
Синестезии возникали у Ш., и когда ему давали слушать
отдельные звуковые тоны. Например, при подаче тона в 30 Гц и 100 Дб
он видел «полосу шириной в 10—15 см цвета старого серебра;
постепенно полоса сужается и как бы удаляется..., а затем
превращается в какой-то предмет, блестящий, как сталь. Постепенно тон
принимает характер вечернего света, звук продолжает рябить
серебряным блеском... При предъявлении тона в 50 Гц и 100 Дб Ш.
видит коричневую полосу на темном фоне с красными языками; на
вкус этот звук похож на кисло-сладкий борщ, вкусовое ощущение
захватывает весь язык... Тон в 2000 Гц и 113 Дб воспринимается
как что-то вроде фейерверка, окрашенного в розово-красный
цвет... полоска шершавая, неприятная... неприятный вкус, вроде
пряного рассола... Можно поранить руку» (58: 16). Интересно
отметить и то, что в опытах, проводимых в течение нескольких дней,
одни и те же раздражители всегда вызывали одни и те же
переживания.
Наличие синестезий часто затрудняло Ш. запоминание
требуемой информации. Отдельные звуки, бессмысленные слоги,
незнакомые слова воспринимались им как «линии», «пятна», «брызги»,
«клубы пара», которые накладывались на запоминаемые образы,
закрывали их, мешали запоминанию. «... Иногда — если
какой-нибудь шум или посторонний голос — появляются пятна и все
заслоняют..., или вкрадываются слоги, которых не было..., и я могу
сказать, что они были... Вот это мешает запомнить... Ведь каждый
шум мне мешает... Он превращается в линии и путает меня...»
214

Подобные факты просто заставляют вспоминать картины
В. Кандинского (см. вкл. 23), восприятие и творчество которого,
как мы говорили, были во многом основаны на синестезиях. В
определенной степени схожее впечатление производят и некоторые
сюрреалистические картины таких художников, как А. Массой или
И. Танги.
Прием опоры на хорошо известный мнемонисту
пространственный ряд не единственный. Другой принцип запоминания —
опора на существенные для данного человека понятия, другими
словами, опора на смысловую, семантическую память. Опора на
семантическую память, т.е. на память, связанную с какими-то
значимыми для данного человека ключевыми словами, получила
название системы слов-вешалок. Вешалками могут быть не только
значимые слова, имеющие для данного человека индивидуально
важный смысл, но и, например, хорошо рифмующиеся слова или
слова, составляющие легко запоминающиеся фразы. Классический
пример такой системы вешалок представляет фраза «Каждый
охотник желает знать, где сидит филин», кодирующая порядок цветов в
спектре: красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий,
фиолетовый.
Яркие варианты сочетания акустических, образных и
семантических ключевых знаков и слов часто используются при изучении
иностранных языков. Например, для заучивания англоязыким
учеником русского слова «звонок» предлагается следующий путь:
«zvonok» в транскрипции звучит, как «zvahn-oak», причем «oak»
по-английски — «дуб», а «звонок» — «bell». При заучивании
предлагается представить картинку в виде дуба с висящими на нем
колокольчиками (84: 254).
В своих выступлениях современный мнемонист С. Гарибян
просит зрителей называть последовательность из десятков слов на
явно незнакомом, лучше «экзотическом» для русскоязычной
аудитории языке. Каждый из говорящих, естественно, записывает
список для дальнейшей проверки. Разные списки читают
последовательно несколько человек. Условия запоминания и результаты
воспроизведения могут рассматриваться одновременно и как вариант
системы ключевых слов-вешалок, и как вариант привязки
запоминаемых образов к хорошо знакомому пространственному ряду. При
этом сам процесс привязки подчеркнуто сопровождается
созданием эмоционального состояния. В качестве ряда привязки Гарибян
предлагает использовать части собственного тела. Если, например,
надо запомнить последовательность слов на незнакомом языке,
мнемонист путем эмоционально выраженных действий, типа по-
215

хлопывания себя по разным частям тела, ассоциирует незнакомые
слова с этими частями.
Перечисленные приемы, конечно, очень интересны, но их
знание едва ли облегчит процесс запоминания людям, не обладающим
мнемоническими способностями. Чем проще запоминать объекты,
перекодируя их в образы и связывая эти образы с запоминанием
пространственного порядка других объектов? Или, чем проще
запоминать понятия, связывая их с другими ключевыми
понятиями-вешалками? Данное знание напоминает шутку: человек
приходит в цирк и говорит: «У меня есть номер, обезьянка поет, а
крокодил играет на пианино». Ему не верят. Тогда он сдается: «Ну
ладно, на самом деле обезьянка только открывает рот, все делает
крокодил». Действительно, сняв одну загадку, мы сразу же приходим к
другим, не менее сложным. И тем не менее анализ приемов мнемо-
нистов подводит нас к изучению вопросов о механизмах, типах и
видах памяти.
ГЛАВА 9.10. МЫ ПОМНИМ ВСЕ?
А. Блок в знаменитом стихотворении «Скифы» писал:
Мы любим все — и жар холодных числ,
И дар божественных видений,
Нам внятно все — и острый галльский смысл,
И сумрачный германский гений...
Мы помним все — парижских улиц ад,
И венецьянские прохлады,
Лимонных рощ далекий аромат,
И Кельна дымные громады ...
Является ли преувеличением, художественной гиперболой тезис
о том, что мы помним все, что с нами было? Вопрос можно
поставить и по-другому: в какой степени наша память хранит
подробности потока текущих событий? Вначале этого раздела упоминалось о
том, что наиболее легко вспоминаются яркие, эмоционально
окрашенные события прошлого, события, имеющие важное значение
для человека. Однако, с другой стороны, все знают, что иногда
(конечно, не всегда) мы способны вспомнить, казалось бы,
малозначимые или прочно забытые детали. Причем такое вспоминание
происходит не только в результате упорных усилий, но иногда, и
может быть, не так уж редко, какие-то мелкие эпизоды и подроб-
216

ности всплывают в памяти сами собой, в результате каких-то не
совсем понятных и странных ассоциаций.
Наличие огромного, не поддающегося точной оценке, объема
долговременной памяти человека еще не означает, что эта память
содержит множество записей, сделанных «про запас», на всякий
случай. В итоге вопрос о том, с какой точностью и детальностью
происходит запоминание событий на сегодняшний день, также
остается открытым.
М.А. Булгаков пишет: «Удивительно устроена человеческая
память. Ведь вот, кажется, и недавно все это было, а между тем
восстановить события стройно и последовательно нет никакой
возможности. Выпали звенья из цепи! Кой-что вспоминаешь, прямо
так и загорится перед глазами, а прочее раскрошилось,
рассыпалось, и только одна труха и какой-то дождик в памяти. Да, впрочем
труха и есть. Дождик? Дождик? ...» и далее «Так прошло много
ночей, их я помню, но все как-то скопом, — было холодно спать. Дни
же как-то вымыло из памяти — ничего не помню... но все это
как-то слилось в моей памяти, не оставив ничего, кроме скуки в
ней, все это я позабыл» (16: 394, 398).
Тем не менее к настоящему времени накопилось множество
экспериментальных данных, свидетельствующих в пользу
удивительной детальности информации, хранящейся в долговременной
памяти. Типичные примеры таких событий — эпизоды детских
воспоминаний. Причем, воспоминаний, относящихся к самому
раннему детству. Характерно, что эти эпизоды часто вспоминаются
как вполне рядовые, «проходные», не кажутся человеку какими-то
особенными, связанными с существенными вехами его жизни.
Свидетельствует ли это о наличии в долговременной памяти других
подобных эпизодов или же вспоминаемые эпизоды являются
все-таки особенными — остается непонятным.
Например, можно предположить, что особенность этих
эпизодов связана не столько с ними самими, сколько с тем, что их
запоминание проходило на фоне мощных пиков активности автономно
работающих систем бодрствования и внимания. Определяющее
значение для запоминания, возможно, имеет также уровень
активности систем, связанных с эмоциональным фоном и уровнем
мотиваций, в частности, таких как любопытство, любознательность.
Закономерности работы таких систем свидетельствуют о том, что
они функционируют автономно, независимо от систем восприятия
и запоминания. Кроме того, важно отметить, что они обладают
собственными ритмами повышения и понижения активности.
Условия начала и конца запоминания определяются моментами пре-
217

вышения уровнями активности некоторых пороговых значений,
устанавливающихся в зависимости от индивидуальных
характеристик человека, например, таких, как тип личности, темперамент,
степень заинтересованности и т.д. (рис. 9.18).
В качестве другого яркого и намного менее обычного примера
детальности представления данных в долговременной памяти,
по-видимому, можно рассматривать «вспышки пережитого»
(«flashback»). Часто эти вспышки освещают незначительные, казалось бы,
давно забытые человеком эпизоды, на которые он в свое время не
обращал особого внимания, причем всегда вспоминаемые эпизоды
более живы, чем то, что можно вспомнить произвольно. Как
следует из протоколов наблюдений за людьми, получавшими в ходе
нейрохирургических операций такие раздражения, из глубин их
памяти возникали самые разнообразные комплексы зрительных,
слуховых, тактильных образов. Причем одновременно с образами
активировались и смысловые, знаковые ассоциации, вспоминались не
только ощущения, но и мысли, имевшие место в прошлом, во
время вспоминаемой ситуации.
Так, по данным (68: 53, 57), в результате электрического
раздражения больная М.М. сообщила о целом комплексе сенсорных и
смысловых ощущений: «Знакомое воспоминание — место, где я ве-
Порог
Уровень бодрствования,
~ уровень внимания
Эмоциональный
уровень
Поток событий
[ЭпизодП |Эпизод 21 I Эпизод 31
Запоминание
Долговременная и сверхдолговременная память
Рис. 9.18. Гипотетическая схема механизмов отбора текущей информации для
записи в долговременную память. Сохранение текущего эпизода в памяти
определяется совпадением его времени с пиком уровней внимания и бодрствования, а также с
наличием в данное время выраженного эмоционального фона или уровня
мотиваций (заинтересованности в данном виде деятельности)
218

шаю пальто — куда я хожу на работу». В другом случае больная
Г.Ф. при электрическом раздражении слышала голос своего
маленького сына Франка, находившегося недалеко от кухни, где она
как бы находилась, наряду с этим она слышала и другие
«сопутствующие» звуки, имевшие место в прошлом в той ситуации. Когда
через десять дней после операции Г.Ф. попросили дать
интерпретацию своих ощущений, она сказала «О, нет, это казалось реальнее,
чем простое воспоминание... Конечно, я слышала Франка, как я
слышала его много раз, тысячу раз».
Характерно, что без раздражения электрическим током
соответствующих точек мозга больная не была в состоянии вспомнить ни
одну из множества деталей эпизода, таких «как гудение
автомобиля, которое означало бы, что Франк в опасности, или крики других
детей, лай собак, т.е. то, что образует «сопутствующие» звуки в
каждом случае» (68: 55—56). При этом, по словам нейрохирургов,
специфика «flash-back» заключается не только в том, что в ходе
воспоминаний возникают многие незначительные детали, но и в
том, что часто при повторном раздражении «лента» памяти
начинает повторяться с того же самого момента времени. События
начинают и прекращают разворачиваться с началом и концом
раздражающего воздействия тока. Причем никогда не были отмечены
случаи обратного разворачивания временных событий, память
всегда движется вперед с неизменным шагом времени.
Отмечено, что «вспышки пережитого» всегда имеют
выраженные зрительные и слуховые компоненты. Интересным также
является то, что им свойственна динамичность и не свойственна
статичность образов. В этом плане характерным является замечание
авторов книги «Речь и мозговые механизмы» о том, что феномен
«flash-back» похож на то, «как будто бы поток сознания течет вновь
точно так же, как когда-то в прошлом» (68). Больные в чем-то
опровергают Гераклита, который говорил, что нельзя дважды войти в
один поток. «...Больные, по-видимому, могут это сделать. Поток в
какой-то мере тот же, но больной осведомлен о чем-то большем; у
него имеется двойное сознание. Больной входит в поток прошлого
таким же, каким он был в прошлом, но когда он смотрит на берега
потока, он знает также и настоящее... Больные никогда не считали
свои ответы воспоминаниями. Им представлялось, что они как
будто вновь слышат, вновь видят — вторично переживают моменты
прошлого».
Следует заметить, что эффект, близкий к «вспышкам пережито-
fo** иногда имеет место и в обычных ситуациях, когда у здорового
человека неожиданно возникает ощущение «ложной памяти» —
219

ему кажется, что все происходящее в данный момент с ним уже
было когда-то раньше. Это ощущение получило красиво звучащее
название «déjà vu» — переживание уже виденного. Вариантом
«ложной памяти» может быть не только ошибочное чувство знако-
мости. В многих случаях имеет место противоположное чувство,
когда знакомое, обычное окружающее на какое-то мгновение
представляется странным и абсурдным, расстояния до хорошо
знакомых видимых или слышимых предметов кажутся искаженными,
увеличенными или уменьшенными.
Возможно, такие ощущения возникают как результат ошибок,
сбоев механизма подсознательного сравнения текущей ситуации и
воспоминаний прошлого. Другими словами, в результате ошибок в
совместной работе механизмов сопоставления данных
кратковременной и долговременной памяти, механизмов распознавания,
сопоставления и интерпретации этих данных (рис. 9.19).
Механизм эффекта «déjà vu», как считается, связан с
краткосрочным повышением электрической активности в височных
структурах коры головного мозга. Возникновение
высокоамплитудных, синхронизированных колебаний электрической активности в
локальных областях височной коры, по-видимому, играет ту же
роль, что и искусственная электростимуляция. В этом плане стоит
подчеркнуть, что если эффект «déjà vu» y здоровых людей
встречается относительно редко, то у больных височной эпилепсией он
имеет место довольно часто.
Этот эффект, как правило, входит в комплекс ощущений,
связанных с так называемой аурой, т.е. с ощущениями,
появляющимися при приближении припадка. Суть механизма
эпилептического припадка непосредственно связана с появлением в височной
области коры одного или обоих полушарий мозга очагов
высокоамплитудной, синхронизованной электрической активности, четко
Кратковременная
память
Долговременная
память
Блок анализа,
распознавания и
интерпретации
событий
Запрос
Решение об
идентичности,
сходстве,
характеристиках
различия
Рис. 9.19. Гипотетическая схема возникновения эффектов ложной памяти типа
«ранее пережитого» («déjà vu») или обратных эффектов типа «странности обычной
ситуации», когда хорошо знакомое окружение вдруг кажется странным, абсурдным,
иногда зловещим или таинственным
220

регистрируемых на энцефалограмме, снимаемой с
соответствующих участков кожи головы больных людей.
Возможно, эффект «déjà vu» лежит в основе различных широко
распространенных представлений о переселении душ, или
реинкарнации. Действительно, объективное наличие у человека эффекта
«ложной памяти», ощущение того, что раньше он был здесь, в
месте, где он никак не мог быть в течение этой жизни, естественным
образом вызывает предположение, что он был здесь в другой
жизни. Распространенность представлений о переселении душ у
разных народов всех времен и континентов следует из множества
религиозных, мистических и светских книг и рукописей, и это,
по-видимому, говорит о том, что эффект «déjà vu» неотделим от
психики человека.
Прямые и косвенные описания этого эффекта встречаются в
многих научно-фантастических произведениях. Хорошей
иллюстрацией «déjà vu» и связанного с ним состояния ауры является
пример кратковременного изменения обычного мировосприятия,
описанный в повести Стругацких «Пикник на обочине»: «Такого с ним
никогда еще не было вне Зоны, да и в Зоне случалось всего раза
два или три. Он вдруг словно попал в другой мир. Миллионы
запахов разом обрушились на него — резких, сладких, металлических,
ласковых, опасных, тревожных, огромных, как дома, крошечных,
как пылинки, грубых, как булыжники, тонких и сложных, как
часовые механизмы. Воздух сделался твердым, в нем объявились
грани, поверхности, углы, словно пространство заполнилось
огромными шершавыми шарами, скользкими пирамидами, гигантскими
колючими кристаллами, и через все это приходилось
протискиваться, как во сне, через темную лавку старьевщика, забитую
старинной уродливой мебелью... Это длилось какой-то миг. Он
открыл глаза и все пропало. Это был не другой мир — это прежний
знакомый мир повернулся к нему другой, неизвестной стороной,
сторона эта открылась ему на мгновение и снова закрылась
наглухо, прежде чем он успел разобраться...»
ГЛАВА 9.11. КОЛИЧЕСТВЕННЫЕ ОЦЕНКИ ПАРАМЕТРОВ
ЗАПОМИНАНИЯ И ЗАБЫВАНИЯ
Приведенные примеры показывают сложность оценки объема
памяти. На их фоне становится понятной ценность идеи
классического метода оценки объема памяти, предложенного в 1885 г.
немецким психологом Германом Эббингаузом. Суть его процеду-
221

ры заключалась в исследовании запоминания, хранения и
восстановления списков бессмысленных буквосочетаний. При этом,
естественно, исследователи находились в условиях изучения
некоторой модели памяти. Но, как выяснилось, при всех своих
ограничениях такая модель оказалась удачной и дала много полезной
информации. Во-первых, что очень важно, она помогла
вычленить процессы запоминания и вспоминания, так сказать, «в
чистом виде», без влияния процессов оценки смысла и связанных с
этим ассоциативных процессов. Во-вторых, позволила проводить
четкие, количественные оценки процессов, причем в условиях,
когда отдельные члены списков запоминались практически
независимо друг от друга.
В экспериментах использовались различные по длине списки
(ряды), состоящие из трехбуквенных слогов, например слоги типа
С-Г-С — «согласная-гласная-согласная», такие как РАП, БОП,
КОР. Составленные списки Эббингауз прочитывал под метроном,
задававший стабильный ритм процесса восприятия. Интересно,
что свои многочисленные эксперименты Эббингауз проводил на
одном испытуемом — самом себе. Возможно, он считал устройство
своей памяти достаточно типичным и на этом основании решил,
что проще провести множество опытов с одним человеком, чем
ограниченное число экспериментов с множеством людей.
Как ни удивительно, эти предположения, ограничения,
кажущаяся механистичность и простота экспериментальных процедур
позволили получить многие закономерности, не потерявшие свою
значимость и сегодня. Может быть, объяснением этому является не
только талант и трудолюбие, но и тот факт, что Эббингауз был
первооткрывателем, т.е. человеком, который первым идет «по полю» и
обнаруживает золотые самородки. Правда, следует заметить, что
эта доля выпадает тому, кто правильно определяет место, где
следует искать самородки, и обращает на них внимание, а это —
явный талант и божеский дар! Легко предположить, что многие люди
прошли бы мимо самородка, не заметив его, скользнув по нему
взглядом, будучи заняты своими мыслями.
Каковы же закономерности, открытые Эббингаузом?
Во-первых, это закон «лучшего запоминания первых и последних слогов
ряда» или, как его называют, «фактор края», или «эффект края»
(рис. 9.20, А). Процедуры запоминания и воспроизведения в
экспериментах подобного типа проходят следующим образом.
Испытуемых просят заучить список элементов, не связанных между собой
смыслом. Каждый элемент, например слово, предъявляется
отдельно: оно либо вспыхивает на экране, либо четко произносится. На
222

% припоминания
100 h
50 h
A)
\
/
Место в ряду
15
30
100
80
60
40
20 h
Б)
сохранения
Непосредственное
вспоминание
^^-Через 20 мин
—•- Через 1 ч
Через 9 ч
Время до
, воспоминания,
12
30
дни
Рис. 9.20. Закономерности памяти, изученные на модели запоминания
бессмысленных буквосочетаний. А. Эффект края, механизм которого заключается в наличии
взаимно тормозного влияния элементов ряда друг на друга. В результате близкие к
краям элементы попадают в выгодные условия ввиду несимметричности
торможения, влияющего на них со стороны массы центральных элементов и отдельных,
более периферийно расположенных элементов. Б. Кривая забывания (Эббингауз). По
оси ординат — процент, удерживаемых в памяти бессмысленных слогов из ранее
выученного списка. По оси абсцисс — интервал между временем первоначального
заучивания и моментом вспоминания (по 43: 16)
восприятие дается время порядка секунды, затем идет следующий
элемент. После окончания всего списка испытуемого просят
припомнить в течение 1,5 мин все, что он сможет. В ходе обработки
данных указывается вероятность вспоминания слова, занимающего
определенное положение в списке.
В результате выявилась некоторая асимметрия: наиболее
хорошо вспоминались последние слова списка. По отчетам испытуемых
°ни как бы продолжали звучать в памяти. Вспоминание последних
слов приближалось к 96—97 %, воспроизведение первых слов
достигало 50—60 %, запоминание слов из середины списка находилось
На Уровне примерно 20 %. Один из вариантов объяснения эффекта
связан с временными характеристиками взаимного торможения
223

элементов ряда при запоминании. Предполагается, что правый
край кривой (см. рис. 9.20, А) является проявлением эффекта
кратковременной памяти, связанной с непосредственным
запоминанием, в то время как левый край и середина кривой говорят о
процессах долговременного запоминания.
Другое объяснение основано на предположении о
пространственном эффекте взаимного торможения элементов ряда. Сущность
эффекта заключается во взаимном торможении, которое при
восприятии оказывают друг на друга нейронные структуры, которые
воспринимают все члены ряда. Наличие такого эффекта ведет к
тому, что элементы, расположенные в середине, или, точнее,
элементы, имеющие соседей, получают торможение с двух сторон,
краевые элементы — только с одной. В итоге, чем ближе
расположен элемент к краю ряда, тем в большей степени он освобожден от
суммарного тормозного влияния.
Интересно отметить, что закон взаимного торможения
элементов ряда или, в более общей формулировке, элементов матрицы,
как выяснилось в дальнейшем, представляет собой один из
наиболее распространенных принципов взаимодействия элементов
любой нейронной сети. Этот закон, как полагают, лежит в основе не
только процедур памяти, но и сенсорных процессов, связанных с
восприятием информации (см. гл. 3.4).
Вторая важная закономерность, установленная в опытах Эб-
бингауза, была связана с временным развитием процессов
забывания (рис. 9.20, Б). Выяснилось, что эти процессы имеют ярко
выраженный нелинейный характер. Это значит, что в первые минуты
после окончания заучивания забывание происходит очень быстро,
но со временем скорость забывания снижается, причем снижается
непропорционально. Из рис. 9.20, Б видно, что при условии
полного сохранения информации непосредственно после запоминания
через 20 мин сохраняется порядка 60 % информации, через 1 ч —
порядка 45 %, через 1 день — около 33 %, через 2, 3 и 30 дней
сохраняется соответственно 28, 25 и 21 % информации.
В результате экспериментов Эббингауз также установил, что
осмысленный материал запоминается с большей скоростью и в
больших объемах, чем бессмысленный. Наконец, одним из важных
открытий Эббингауза стало то, что может быть обозначено как
«первичная» оценка объема и структуры памяти. Статистический
анализ показал, что если ряд элементов, не связанных смысловыми
ассоциациями, не очень велик и содержит от одного до семи
элементов, то он запоминается после одного прочтения. Если же ряд
224

содержит восемь и более элементов, то число повторов и время,
требующееся для заучивания, резко возрастают. Таким образом,
кривая зависимости времени заучивания от числа элементов ряда
имеет выраженный перелом в районе семи элементов. Для
иллюстрации в табл. 9.2 приведены экспериментальные данные,
описывающие этот эффект.
Таблица 9.2. Рост трудностей запоминания при увеличении длины ряда,
составленного из бессмысленных элементов
Число бессмысленных элементов ряда
£6-7
12
26
Г 36
Число повторов, необходимое для
воспроизведения любых 6—7 элементов
1
14-16
«зо !
«55
Впоследствии в середине XX в. при рассмотрении вопроса о
структурировании объема памяти при непосредственном
запоминании появилось ставшее широко известным выражение о том, что
объем памяти равен «магическому числу 7 ± 2» (43: 92). Смысл
выражения заключается в том, что память, на самом деле,
представляет собой сложную иерархичную систему, на каждом уровне
которой могут находиться 7 ± 2 элемента, обладающие разной и
достаточно сложной структурой. Так, понимаемые элементы могут
представлять собой блоки ассоциативно связанных понятий, отдельные
не связанные смыслом слоги; суть утверждения заключается в
предпочтительном формировании 7 ± 2 структурных единиц
памяти на любом уровне иерархической системы запоминания и
хранения (рис. 9.21).
и с 9.21. Схема двух уровней иерархической структуры памяти. Элементы каждо-
5 Уровня могут представлять собой сложные структурные единицы. Например, эле-
ент 1 первого уровня состоит из шести элементов второго уровня. Тем не менее
°бщее число элементов каждого узла не превосходит «магического числа 7 ± 2»
225

ГЛАВА 9.12. ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О ВРЕМЕННОЙ ОРГАНИЗАЦИИ
ПАМЯТИ: АМНЕЗИИ
Наши интуитивные представления о кратковременной,
долговременной, оперативной и других видах временной организации
памяти довольно расплывчаты и неточны. Действительно,
жизненный опыт говорит, что какие-то события, явления, факты, навыки
мы запоминаем быстро и надолго, обычно это относится к
важным, эмоционально значимым событиям. Другие события, такие
как номер телефона или автомобиля, имя человека при
необязательном знакомстве, запоминаются на очень короткое время. В
итоге существует огромное количество событий, которые хранятся
в памяти самое различное время от долей секунды, нескольких
минут или часов до многих лет и десятилетий.
Наличие такого положения вещей, естественно, ставило перед
исследователями вопрос об определении разницы между
механизмами кратковременной, долговременной, промежуточной и других
видов памяти. Собственно идея о двойственной организации
памяти появилась, по-видимому, в конце XIX в. и была
сформулирована Уильямом Джеймсом в виде представления о первичной и
вторичной памяти. Исходя из анализа самонаблюдений, Джеймс
считал, что первичная память никогда не покидает сознания, в то
время как вторичная, или постоянная, память представлялась ему в
виде темного хранилища, для посещения которого требуются
значительные усилия.
Экспериментальной основой для анализа временной
организации следов памяти (энграмм) в первую очередь служили факты,
связанные с временной потерей и восстановлением памяти.
Клиника нарушений памяти человека (клиника амнезий) содержит
большое многообразие форм. Как говорил, правда, по иному
поводу, В. Шекспир:
«Порвалась дней связующая нить.
Как мне обрывки их соединить!»
Гамлет, принц датский
Одним из наиболее часто встречающихся видов амнезии
является феномен ретроградной амнезии, заключающийся в выпадении
памяти на события, непосредственно предшествующие
какому-либо повреждающему воздействию. Термин «амнезия» означает
потеря памяти (от греч. тпете — память), термин «ретроградная» —
дословно идти назад (от лат. gradior— идти). В качестве повреждаю-
226

щего агента могут выступать самые разные воздействия, такие как
электротравма, сильный удар головы и сотрясение мозга,
воздействие фармакологических препаратов, алкоголя, тяжелые
инфекционные заболевания и связанные с ними интоксикации организма.
При этом память о более давних событиях сохраняется полностью.
Каковы же характерные черты эффекта ретроградной амнезии?
Во-первых, характерно то, что ее эффект распространяется на
время, когда мозг больного находился еще в совершенно нормальном
состоянии. Причем, при кратковременных формах амнезия этого
типа «захватывает» не более нескольких десятков секунд, хотя
следует сказать, что кратковременный эффект забывания «близкого
прошлого» имеет место в результате любых травматических
воздействий. Более длительные варианты ретроградной амнезии,
сопутствующие тяжелым травмам, могут захватывать недели,
месяцы и годы.
Типичным примером динамики процесса может служить
следующий реальный случай. «Молодой мужчина, попавший с семьей
в автомобильную аварию, был выброшен из машины и сильно
ударился головой о землю. Придя в себя, он забыл все события,
имевшие место непосредственно перед моментом травмы. Последнее, о
чем он мог вспомнить, была встреча с приятелем на дороге, на
расстоянии около 300 км от того места, где произошла авария.
Постепенно память восстановилась, но спустя два-три года он не мог
вспомнить ни своих усилий остановить машину, чтобы
предотвратить аварию, ни испуга жены и ребенка» (19: 159).
Во-вторых, клинические наблюдения показывают, что
ретроградная амнезия поражает не только память на отдельные эпизоды
и события личной жизни больного, она нарушает также и
хронологию, временной порядок событий. При опросе больных часто
оказывается, что с течением времени происходило изолированное
«всплытие» в памяти отдельных картин, сцен, эпизодов, в то время
как последовательная память на события полностью отсутствовала.
Кроме того, отмечено, что в результате ретроградной амнезии из
памяти человека могут частично или полностью исчезать знания,
приобретенные в течение периода поражения.
В качестве примера можно привести наблюдения за опытным
пилотом, у которого посттравматическая ретроградная амнезия
распространялась на неделю до травмы. В течение этой недели он
обучался новым для себя видам полета, которые полностью забыл
и должен был заново учиться и приобретать навыки (19: 161).
Аналогичные эффекты описаны для случаев, когда студенты или
227

школьники не могли вспомнить знания, которые приобрели за
несколько дней, недель или месяцев до травмы.
Третьей и очень важной особенностью ретроградной амнезии
является то, что ее результаты начинают проявляться не сразу
после травмы, а только по прошествии нескольких секунд! Эта
удивительная особенность ярко иллюстрируется результатами
интервью с футболистами, перенесшими травму головы. Если
интервью брали через несколько секунд после травмы, футболисты
могли точно вспомнить все обстоятельства, предшествующие травме.
Например, ответ мог выглядеть так: «Меня ударили спереди, когда
я блокировал бросок».
Однако пять минут спустя ответы имели совсем другой
характер, они резко теряли в детальности и точности, появлялись
выраженные признаки амнезии. Футболисты отвечали: «Я не помню,
что случилось. Я не помню, что это была за игра и что я делал. Там
что-то было с броском» (84: 151).
Четвертой характерной чертой эффекта ретроградной амнезии
является ее частичная обратимость. Факты частичного, иногда и
полного восстановления памяти по прошествии времени приводят
к принципиальному, с точки зрения механизма ретроградной
амнезии, выводу — позволяют предположить, что в основе эффекта
лежит не разрушение следов памяти, а лишь дефект их
воспроизведения. Потерянные воспоминания, касающиеся периода
предшествовавшего травме, постепенно восстанавливаются. При этом прежде
всего восстанавливается память о наиболее отдаленных событиях,
затем о событиях, все более и более приближенных к моменту
травмы, и в последнюю очередь о событиях, непосредственно
связанных с моментом травмы.
Наряду с явлением ретроградной амнезии в результате острой
травмы мозга обычно имеет место эффект антероградной амнезии,
при которой нарушается память на события, происшедшие
непосредственно после повреждающего воздействия. Типичные
описания этого эффекта говорят о фактах исчезновения из памяти
больных событий, имевших место в течение часов и дней после травмы.
Причем, что принципиально важно, нарушения запоминания
имеют место не только для событий, происходящих на фоне
посттравматической спутанности сознания, но и в дальнейшем при
полностью восстановленном сознании больных.
Существенной и, возможно, наиболее важной характеристикой
антероградной амнезии является то, что у больных возможно
только немедленное воспроизведение новых событий. Отсроченное даже на
небольшой период времени воспроизведение оказывается для них
228

совершенно непосильным. В типичных случаях больные после
восстановления сознания способны вспомнить события предыдущей
жизни, но не в состоянии запомнить что-то новое на период,
превышающий десятки секунд.
Например, такой человек «после завтрака тотчас же забывал о
том, что только что вышел из-за стола», другой больной «через
несколько минут после беседы с посетившим его знакомым
утверждал, что у него никого не было», третий, «прибыв в больницу, не
мог сказать, пришел ли он пешком или был доставлен
транспортом» (19: 162). Неспособность к запоминанию новой информации
иллюстрирует и следующий случай: человек с антероградной
амнезией, находившийся в полном сознании, постоянно общавшийся с
больными, врачами и обслуживающим персоналом, был переведен
на некоторое время в другой госпиталь. После возвращения
больной не узнал никого из лечащих врачей, окружающих, не мог
вспомнить, что был здесь раньше (19: 163).
Явление антероградной амнезии впервые было детально
описано в конце XIX в. С.С. Корсаковым в рамках изученного им
широкого синдрома грубого расстройства памяти, наступающего в
Повреждающее
воздействие
/
■H(&h±
Ретроградная амнезия
Временный характер
нарушений вспоминания
Наличие задержки
начала амнезии
Нарушение памяти,
сформированной при
нормальном состоянии
\
Стрела времени
(нить памяти)
Антероградная амнезия
Нарушение перевода данных
из кратковременного в
долговременное хранение
Невозможность
отсроченного
вспоминания
Рис. 9.22. Сопоставление видов нарушений памяти, возникающих
в результате различных травматических воздействий. Оба вида
амнезий связаны с нарушением памяти на события, непосредственно
предшествующие (ретроградная амнезия) или непосредственно
следующие (антероградная амнезия) за травмой
229

результате длительного алкогольного поражения мозга («корсаков-
ский синдром»). «Когда эта форма наиболее характерно
выражена, — писал С.С. Корсаков, — то можно заметить, что почти
исключительно расстроена память недавнего; впечатления недавнего
времени как будто исчезают через самое короткое время, тогда как
впечатления давнишнего вспоминаются порядочно, при этом
сообразительность, остроумие, находчивость больного остаются в
значительной степени».
Схематически соотношение видов амнезий представлено на
рис. 9.22.
ГЛАВА 9.13. КОНЦЕПЦИИ АКТИВНОЙ ПАМЯТИ
Динамика процессов забывания и восстановления памяти при
разных видах амнезий имеет важное значение для подходов к
пониманию механизмов процессов запоминания и извлечения
информации. Основной факт, полученный при изучении антероград-
ной амнезии, а также при изучении более широкого симптомоком-
плекса корсаковской амнезии, свидетельствует о существовании
определенного этапа кратковременной памяти.
Для более полного описания этого явления приведем наряду с
данными прошлой главы еще два ярких его описания. Первое дано
канадским нейропсихологом Брендой Милнер при изложении
наблюдений за человеком, перенесшим операцию мозга: «День за
днем [больной] решает одни и те же головоломки, не обнаруживая
при этом никакого прогресса, и много раз заново читает одни и те
же журналы, не находя, что их содержание ему знакомо...» (10:162).
Второе описание человека, пережившего травму мозга острием
рапиры, дано психологом Викельгреном: «...услышав мою фамилию,
[больной] спросил:
— Викельгрен — это немецкая фамилия, не правда ли?
— Нет, — ответил я.
— Ирландская?
— Нет.
— Скандинавская?
— Да, скандинавская.
Поговорив с ним около пяти минут, я пошел к себе в кабинет и
отсутствовал, вероятно, еще минут пять. Когда я вернулся.... H.A.
посмотрел на меня так, как будто видел впервые в жизни. Меня
вновь представили ему, после чего он спросил:
230

— Викелырен — это немецкая фамилия, не правда ли?
— Нет.
— Ирландская?
— Нет.
— Скандинавская?
-Да.
Точно в той же самой последовательности, что и прежде» (56:
298).
Протокол вызывает ощущения невероятной, фантастической
ситуации, в которой Вы вместе с больным постоянно
возвращаетесь назад по петле времени.
Феномен невозможности перевода информации из
кратковременной в долговременную память может иметь разную степень
выраженности. В некоторых случаях этап кратковременного
хранения, как показывают приведенные ранее примеры, не превышает
секунд или десятков секунд, в других длится минутами или часами.
В течение этого времени остается сохранным не только ввод
информации в кратковременную память, но и операции по ее
обработке и извлечению. Приводя пример больного с явно
выраженными нарушениями, Б. Милнер пишет: «Он может повторять и
перестраивать предложения со сложным синтаксисом, он понимает
соль шуток, даже основанных на семантической двусмысленности»
(56: 299).
Таким образом, многочисленные описания поведения больных
с различными вариантами антероградной амнезии свидетельствуют
о существовании форм кратковременной и долговременной
памяти. Этот вывод следует из ряда фактов:
■ во-первых, у таких больных сохранены и доступны для
вспоминания следы давней памяти;
■ во-вторых, у них присутствует способность к немедленному,
сиюсекундному запоминанию и оперированию информацией;
■ в-третьих, у них отсутствует способность к переходу от
кратковременного к долговременному запоминанию.
С другой стороны, не менее многочисленные описания
ретроградной амнезии свидетельствуют о том, что забывание событий,
предшествующих травме, подвержено восстановлению. Причем
восстановление памяти после травмы представляет собой
непрерывный, постепенный процесс, идущий от прошлого к настояще-
МУ. И в этом смысле разница между кратковременной и
долговременной памятью практически отсутствует.
Ход спонтанного восстановления памяти был детально изучен в
экспериментах на животных. Ретроградная амнезия в этих экспе-
231

риментах вызывалась электрошоком. В типичных экспериментах
крыс обучали навыкам прохождения Т-образного лабиринта.
После чего животных подвергали шоковому воздействию с помощью
щадящей (в смысле болезненности) дозировки тока, амнезия
появлялась через 3—4 дня. Далее в период с 30-го и по 90-й день
память постепенно и полностью восстанавливалась. Вывод из
многочисленных опытов такого типа говорит, что след памяти (эн-
грамма) будучи однажды зафиксированным не разрушается, но
его вызов может быть временно «заторможен» или блокирован.
Эксперименты подобного типа наряду с данными,
полученными при наблюдениях за больными с ретроградной амнезией,
свидетельствуют о важной роли определенной неспецифической системы
реактивации следов памяти. Данная неспецифическая система
непосредственно связана с регулированием общего функционального
состояния мозга, в первую очередь уровней бодрствования и
внимания. Процесс регулирования реализуется путем осуществления
модулирующих (управляющих) влияний от неспецифической
системы, суммирующихся с активностью участков мозга, связанных с
хранением конкретных следов.
Зависимость эффективности процессов запоминания и
извлечения следов памяти от уровня функционального состояния мозга
имеет куполообразный характер, что означает наличие
оптимального функционального состояния для осуществления функций
запоминания и вспоминания (84: 133; 29: 107, 291). Эта зависимость
Успешность осуществления
функций
Уровень функционального
| СОСТОЯНИЯ
12 3 4 5
Рис. 9.23. Обобщенное представление закона Йеркса—Додсона, показывающее
необходимость оптимального функционального состояния организма как условия для
наилучшего выполнения различных функций, таких как восприятие, запоминание,
извлечение информации из памяти, внимание, принятие решений и т.д.
100 J
50 H
232

получила название закона Йеркса—Додеона (рис. 9.23).
Существенно отметить ее общепсихологическую и общебиологическую
важность: оптимальный уровень функционального состояния
организма важен не только для запоминания и вспоминания, но и для
реализации таких механизмов, как устойчивость к стрессам,
активизация и концентрация внимания, способность к принятию
правильных решений в сложных ситуациях, управление собственным
поведением и поведением людей в коллективе.
Таким образом, по гипотезе активной памяти для реализации
на уровне поведения или мышления доступны только следы
памяти, находящиеся в активном или реактивированном состоянии.
Под активными следами удобно понимать новые следы, форми-
Кратковременная
память
*
Долговременная
память
Механизм перевода
А)
Антероградная амнезия
Неспецифические
активирующие ,
влияния
I
Ретроградная амнезия
Время
►
Б)
Активная память
Рис. 9.24. Схема соотношений кратковременной, долговременной и активной
памяти. Схема построена на основе анализа симптомов антероградной и ретроградной
амнезий. А. Формирование долговременной памяти происходит через этап
образования кратковременных следов (энграмм), которые в условиях антероградной
амнезии не могут быть переведены в долговременное хранение. Б. Явление ретроградной
амнезии заключается в временном забывании и последующем спонтанном
восстановлении событий, предшествовавших травме мозга. В соответствии с концепцией
«активной памяти» причины забывания и восстановления следов обусловлены
уровнем модулирующего (управляющего) влияния неспецифической активирующей
системы мозга на активность участков, связанных с хранением конкретных энграмм
233

рующиеся в кратковременной памяти, под реактивированными
следами — старые энграммы, доступ к которым был получен в
результате их актуализации под воздействием, в частности, систем
неспецифического бодрствования и внимания (рис. 9.24).
Определенное сходство старых реактивированных следов и
новых энграмм, содержащихся в кратковременной памяти,
проявляется, в частности, в том, что и те и другие становятся уязвимы для
различных амнестирующих воздействий. В первую очередь это
относится к воздействию электрического тока. Однако в настоящее
время в большом количестве экспериментов на животных
показано, что внутримозговое введение различных фармакологических
веществ также вызывает различные эффекты и различную степень
выраженности явлений амнезии. Показано, что на фоне
воздействия различных веществ ретроградная амнезия может возникать
через разное время после обучения. Эти результаты становятся более
понятными по мере все более полного выяснения тонких
морфологических, нейронных, биохимических и молекулярных стадий
запоминания и активизации следов памяти. Для того чтобы
рассмотреть эти механизмы, необходимо проанализировать
нейронные структуры механизмов запоминания и хранения информации.
ГЛАВА 9.14. ИЗМЕНЕНИЕ ФОРМЫ И РАЗМЕРА
СИНАПТИЧЕСКИХ СТРУКТУР. МЕХАНИЗМЫ
ИНДИВИДУАЛЬНОГО ДОЛГОВРЕМЕННОГО ЗАПОМИНАНИЯ
С. Роуз в своей книге «Устройство памяти» цитирует Эудженио
Тацци, которого называет «истинным провидцем», так как в статье,
опубликованной в 1893 г., когда сам факт нейронной структуры
мозга еще подвергался сомнению, а о структуре контактов между
предполагаемыми нейронами не было и речи, Тацци писал:
«Вероятно, каждое отображение чего-либо в мозгу сразу же вызывает
функциональную гипертрофию протоплазматических выростов и
аксонов; молекулярные вибрации усиливаются и
распространяются, изменяя форму дендритов; таким образом, при благоприятных
обстоятельствах возникают, а потом и сохраняются новые выросты
и ответвления...» (80).
Современные тонкие измерения с использованием световой и
электронной микроскопии, по-видимому, подтверждают эти
предсказания. Результаты подробного изучения поведения относитель-
234

но просто организованного моллюска аплизии показывают, что
долговременные, длящиеся по несколько дней эффекты обучения
(сенситизации и привыкания) наряду с описанными химическими
изменениями приводят к изменениям размеров активно
работающих пресинаптических структур (3, Ш: 374). Аналогичные
результаты были получены на более высокоорганизованных позвоночных
животных — цыплятах.
На этих птицах в специально поставленных экспериментах
была разработана очень удачная поведенческая модель разового
обучения. Оказалось, что цыпленку достаточно один раз клюнуть
горькую бусинку, чтобы в дальнейшем избегать бусинок такого же
цвета. Поведенческая реакция была четко выраженной и не
вызывала сомнений: после первого клевка цыплята вытирали клюв о
дно клетки, трясли головой, в дальнейшем при предъявлении
бусинки того же цвета через несколько секунд или суток пятились
назад и отказывались клевать (80: 273).
Изучение нейронных и молекулярных механизмов этой
поведенческой модели началось с выяснения областей мозга, в которых
имели место изменения, связанные с избеганием. После чего
проводится определение молекулярных структур, связанных с
формированием следов памяти.
Общая методика подобной работы основывается на
использовании радиоактивной метки. При определении областей мозга,
участвующих в обучении, использовался факт повышения затрат
энергии активными областями. Ввиду того что основная часть
энергии связана с расщеплением глюкозы, для подобных целей
применяется радиоактивно меченый аналог глюкозы — 2-дезок-
сиглюкоза (2-дГ). Отличительной чертой 2-дГ является то, что
продукт, получающийся после первого этапа расщепления, не
пригоден для дальнейшего использования и накапливается в
мембранах активно работающих клеток в количествах, достаточных
для радиографического анализа. В итоге метка указывает на
точное место активности.
Перед проведением экспериментов с избеганием горьких
бусинок цыплятам вводят в кровь 2-дГ, через полчаса после
эксперимента их забивают, мозг замораживают, с помощью микротома
делают тонкие срезы, каждый из которых наносят на предметное
стекло и покрывают листком рентгеновской пленки, фиксирующей
места концентрации 2-дГ в виде точечных потемнений.
Дальнейшее исследование может проводиться только с этими
небольшими по объему (порядка 2 мг) областями. Для того чтобы
понимать стратегию этих работ, по-видимому, необходимо кратко
235

пояснить методы, с помощью которых изучают временное развитие
формирования следов памяти. В противном случае у психолога, не
имеющего представления о принципах нейрохимических
исследований, может сформироваться комплекс «нейрохимической
неполноценности» — глубоко ошибочное представление о
невозможности разобраться в столь сложных для непосвященных материях
либо появится неоправданная вера в неограниченные возможности
нейрохимии. И то и другое, естественно, вредно для дела.
Проследить в микроскоп поэтапные изменения в процессе
обучения, понять нейрохимию процессов обучения и запоминания
никак невозможно. Поэтому в биохимии используются
принципиально другие подходы. Во-первых, подходы, связанные с
использованием радиоактивной метки, когда активация синтеза вещества
измеряется по включению радиоактивного компонента в течение
какого-то интервала времени. Другая группа методов связана с
многоэтапным разделением отдельных фракций клеток на
основании разницы их молекулярных характеристик, например
относительной молекулярной массы, электрического заряда молекул,
трехмерной структуры молекул и т.д. Основными среди этой
группы являются имеющие множество модификаций методы
центрифугирования и столь же разнообразные методы электрофореза.
В процессе центрифугирования и ультрацентрифугирования
содержимого клеток могут быть выделены фракции синаптических
структур, мембран, структур ядра с находящимся в нем
генетическим материалом и т.д. В зависимости от относительной
молекулярной массы и размера эти фракции располагаются в виде
компактных полос в пробирках, заложенных в центрифугу. В
дальнейшем содержимое полос может быть идентифицировано путем
многочисленных и разнообразных методов обработки, окраски,
радиоактивного анализа и т.д.
В частности, в качестве дальнейшей обработки отдельные
фракции белков часто подвергают еще более тонкому
фракционированию с помощью методов электрофореза. Бытовым прототипом
этих методов является процесс «расползания» пятна по ткани, что
особенно видно при попытках замывания пятна. При
использовании электрофореза капля анализируемой фракции помещается на
полосу фильтровальной бумаги или, что более удобно, на
студенистый гель и с помощью растворителей или электрического тока
производят «разгонку» компонентов. Разные молекулы в
зависимости от их сродства к растворителю или собственного заряда имеют
236

разную скорость, причем эта
скорость является очень точной
индивидуальной характеристикой каждого
типа молекул.
В современной практике часто
используют двухмерный
гель-электрофорез, когда вначале
анализируемую фракцию подвергают разгонке в
одном направлении (скажем
слева-направо), например, под
воздействием тока, а затем — в другом
(сверху вниз), например, под
воздействием растворителя. В результате
после соответствующей окраски
получается двухмерная карта, покрытая
пятнами, содержащими разные типы
молекул. На рис. 9.25 приведен
пример двухмерного гель-электрофореза
белков бактериальной клетки. За
один раз при использовании методов
двухмерного гель-электрофореза
можно разделить до 2000 отдельных
белковых цепей. Причем, разрешающая способность метода настолько
велика, что в некоторых случаях позволяет разделить два белка,
отличающихся одной заряженной аминокислотой (3, I: 217).
Далее, ввиду того что от раза к разу скопления одних и тех же
белковых цепей располагаются точно в тех же местах, отдельные
пятна можно вырезать из геля скальпелем или бритвой,
накапливать и подвергать дальнейшему анализу. Точность расположения
пятен настолько велика, что их идентификация может быть
осуществлена с помощью сравнения экспериментальных данных,
рассматриваемых в качестве кандидатов на идентификацию, и данных
с «разгонкой» капли, составленной из известных белковых цепей.
Условием такого подхода, конечно, является точное соблюдение
условий гель-электрофореза.
В результате использования таких методических приемов в
рамках поведенческой модели избегания клевания горьких бусинок у
цыплят удалось проследить временной ход некоторых процессов
формирования следа памяти. При использовании методов
радиоактивной метки было показано, что спустя 30 мин после клевания
237
•SI
S2« L1 12
U?5 *S3«*
L9 Lï »LS *S4
• • m'«
L7/L12 S6 • S5/lfi äS7
s8 «S1?*
S10 LU« +L%
• L18Ll7»*
L2I.*'L19
*L22«
123« L24
L16
S9/S11
S12/120
_ •
*S13
L25- •-.. ei.
S15»S14
SI6 *
S17
L29
L30
sie
* *S19
♦ S20/L26
* L27
• S21
Рис. 9.25. Пример
фракционирования клеточных белков методом
двухмерного гель-электрофореза в
полиакриламидном геле. Каждое
пятно соответствует отдельной
полипептидной цепи (части
белковой молекулы) (по 3, 1:217)

Рис. 9.26. Схема основных процессов, связанных с формированием следов памяти
на уровне синаптических контактов активно работающих нейронов. Вверху —
окончания пресинаптического аксонного волокна, внизу — шипик постсинаптической
мембраны дендрита. Поступление сигнала в пресинаптическое окончание вызывает
активность нейромедиатора (в данной схеме — глутамата), который в результате
каскада реакций приводит к фосфорилированию мембранных белков протеинкина-
зой С, активности внутриклеточных посредников, в частности Ca +, что, в свою
очередь, ведет к активации групп «ранних» и «поздних» генов ядер пре- и постси-
наптических клеток. Продукты работы генов в виде синтезированных по их
инструкциям белковых и глнкопротеиновых молекул транспортируются к пре- и постси-
наптическим мембранам активных клеток, включаются в их состав, изменяя размер
и форму мембранных структур (по 80: 287; 29: 163)

горькой бусинки достигает пика процесс фосфорилирования
(активирования) определенных белков пресинаптической мембраны.
В общем виде схема обучения и запоминания выглядит
следующим образом. Клевание горькой бусинки запускает у цыпленка
каскад биохимических процессов. Согласно схеме нейромедиатор,
в данном случае глутамат, выделяется из пресинаптических аксон-
ных окончаний, проходит через синаптическую щель, соединяется
со специализированными рецепторами. Затем в результате
формирования комплекса рецептор—нейромедиатор происходят
различные, до конца не выясненные процессы, в частности, связанные с
работой внутриклеточных посредников (Са2+, цАМФ) и протеин-
киназ, фосфорилирующих определенные белки.
По ряду гипотез Са2+ и (или) протеинкиназы играют в
процессах обучения и запоминания принципиально важную роль —
являются сигналами для активации групп генов клеточной ДНК (80:
286; 29: 158). Таким образом, эти гипотезы предполагают
включение в процесс формирования следа долговременной памяти
генетического аппарата организма. В результате активации генов
включается стандартный путь наработки белковых и гликопротеи-
новых молекул, являющихся важной частью синаптических
мембран. (Гликопротеиновые молекулы включают в свой состав кроме
белковой части остатки Сахаров, например глюкозы.) Эти
молекулы транспортируются к мембране, включаются в нее и таким
образом в конечном счете происходит изменение формы и размеров
пре- и постсинаптических структур (рис. 9.26). По данным (80: 293),
через 24 ч после обучения в активных зонах число
постсинаптических шипиков на дендритах увеличивается на 60 %. Форма шипика
при этом изменяется — «кончик каждого из них раздувался словно
маленький воздушный шарик». Кроме того, имело место
увеличение числа синапсов и длины постсинаптических мембранных
утолщений.
Темы и вопросы для семинаров и самопроверки
1. Запишите смысл названий глав данного раздела и их основные
положения.
2. Составьте схему основных видов памяти и кратко охарактеризуйте
каждый тип.
3. В чем заключается множественность следов памяти?
4. Что представляют собой декларативная и процедурная память?
5. Приведите примеры образной слуховой и образной зрительной
памяти.
239

6. В чем отличие поэпизодной и ассоциативной формы памяти?
7. Какими мнемоническими приемами запоминания пользуетесь Вы?
8. Каковы особенности семантической памяти?
9. Опишите основные характеристики кратковременной памяти.
10. Какими Вы видите подходы к оценке объема долговременной
памяти человека?
11. Каковы основные мнемонические приемы, используемые для
быстрого запоминания больших массивов информации?
12. В чем заключается метод «слов-вешалок»?
13. Что подразумевает понятие синестезии? Приведите примеры.
14. При каких условиях возможно извлечение из памяти событий,
давно выпавших из круга часто вспоминаемых?
15. В чем заключается основа методики вспоминания по Эббингаузу?
16. Каков смысл «закона края»?
17. В чем заключается смысл «магического числа 7 ± 2»?
18. Постоянной или переменной является структура долговременной
памяти?
19. Как влияет контекст на вспоминание событий?
20. Какова связь системы активации мозга с процессом запоминания?

1. Эжен Буден. Пляж в Трувиле, 1875
ffît
К
■
2. Камиль Писсаро. Бульвар Монмартр ночью, 1898
3. Александр Лабас. Едут, 1928
4. Уильям Тернер. Последний рейс корабля «Отважный», 1839

6. ПольСиньяк. Папский дворец в Авиньоне, 1900
7. Герхард Рихтер. Поездка на лодке, 1965

I ■
1 шч
*
1
X
ИИ
■■ 1
*
8. Алексей Явленский. Пейзаж в Мурнау, 1910
9. Карл Шмидт-Ротлуфф. Усадьба в Дангасте, 1910
10. Антонио Пизанелло. Видения святого Евстафия, середина XV в.

11. Ян Тороп. Дельфтское масло для салата. Рекламный плакат, 1890-е гг.
13. Клод Моне. Улица Монторгёй. Праздник 30 июня 1878, 1878

14. Виктор Борисов-Мусатов. Весна, 1898-1901
15. Морис Дени. Этюд к портрету Ивон 16. Любовь Попова. Портрет философа, 1915
Лероль со светящимися волосами, 1897
17. Пауль Клее. Утесы у моря, 1931

19. Паоло Уччелло. Битва при Сан Романо, 1455
20. Фернан Леже. Чтение, 1924 21. Казимир Малевич. Сенокос.
1928-1929

22. Ouiьвадор Дали. Постоянство памяти, 1931

25. Паоло Уччелло. Святой Георгий и дракон, около 1460 г.
28. Сандро Боттичелли. Мистическое
рождество (фрагмент), около 1500 г.
29. Иван Шишкин. Сосны, освещенные
солнцем,1886

Раздел X
МЫШЛЕНИЕ И ТВОРЧЕСТВО
ЧАСТЬ 1. ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЕ ОПЕРАЦИИ
ГЛАВА 10.1. ОСНОВНЫЕ ПОДХОДЫ К ФОРМУЛИРОВАНИЮ
ПОНЯТИЯ МЫШЛЕНИЯ
В качестве отправной точки для формулирования сущности
мышления можно принять определение, данное в XVIII в.
философами-сенсуалистами (от лат. sensu — чувство): «Nihil est in
intellectu, quod non prius ftierit in sens» — «Нет ничего в разуме, чего
не было бы раньше в ощущениях». Сегодня ясно, что в число
компонент мышления кроме ощущений входят такие сложные
функции, как восприятие, внимание, узнавание и интерпретация,
формирование понятий, целеполагание и планирование, принятие
решений, способности к дедукции, индукции, проведению
сравнений, аналогий и многое другое.
Дать достаточно полное определение мышления не легко.
Степень этой трудности в каком-то смысле отражает известная фраза
американского психолога Э. Торндайка, высказанная им еще в
20—30 гг. XX в: «Интеллект — это то, чем Платон, Аристотель и
Фукидид отличались от афинских идиотов своего времени».
Совсем парадоксальным подтверждением сложности
понимания того, что есть мышление, может служить знаменитая фраза
героя повести «Записки сумасшедшего» Н.В. Гоголя: «... люди
воображают, будто человеческий мозг находится в голове; совсем нет:
°н приносится ветром со стороны Каспийского моря».
Действительно, если задуматься, то трудно предположить, что весь мир, вся
Вселенная, отражаемая и создаваемая мышлением человека,
помешается «между двух ушей».
Граница между мышлением и восприятием весьма размыта или,
Другими словами, мышление действительно вырастает из процес-
241

Простые и сложные функции,
представляющие собой
производные от реальных
ощущений, действий и
фрагментов внешнего мира
Сложные функции от других
мыслительных понятий,
опосредованно связанные с
сенсорными понятиями
Рис. 10.1. Граница между восприятием и мышлением весьма размыта
сов восприятия и узнавания (рис. 10.1). Недаром Герман фон
Гельмгольц — немецкий физик, физиолог и психолог середины
XIX в. — говорил о восприятии как о «бессознательном
умозаключении». В чем же заключаются различия процессов восприятия и
мышления (если рассматривать эти процессы в «чистом» виде вне
зоны размытой границы)? В качестве примера рассмотрим разницу
в сущности зрительных и мыслительных понятий.
В обоих случаях под понятием мы подразумеваем некоторую
упорядоченную, иерархическую систему признаков (характеристик,
атрибутов, элементов или других понятий) и правил, связывающих
эти признаки. Разница же заключается в типах признаков и правил
связи. В восприятии, в частности в зрительном восприятии,
признаками являются параметры фрагментов изображений, а
правилами — характеристики взаимных отношений этих фрагментов.
В мышлении типичными являются более абстрактные
признаки. Например, в процессе мышления при анализе средств
передвижения мы используем такие признаки, как надежность,
комфортность, устойчивость, скорость, приемистость, далеко уходя от
признаков формы отдельных средств передвижения.
Можно считать, что, как правило, мыслительные понятия
представляют собой сложные производные от более простых понятий,
используемых в процессах сенсорного анализа. Другими словами,
мы определяем некоторое мыслительное понятие через длинную
последовательность других понятий, приводящую рано или поздно
либо к сенсорным, либо к моторным (двигательным) признакам.
Для иллюстрации можно привести простейший случай
определения понятия «ускорение» через такие понятия, как «скорость» и
«время», причем во втором цикле процедуры формулирования
определение понятия скорости, естественно, выводится через поня-
242

тия пути и времени (а =.ДД>,/))), которые и являются в наших
рассуждениях измеряемыми, сенсорными параметрами.
Заметим, что в случае отсутствия на конечных этапах
определения каких-либо сенсорных или моторных признаков мы рискуем
очутиться в замкнутом цикле, когда одни понятия многократно
определяются через другие, но при этом отсутствует возможность
предъявления реальных объектов, соответствующих хотя бы
некоторым из используемых понятий.
В качестве примера и пояснения можно привести горестные
рассуждения знаменитого Иона Тихого — героя фантастического цикла
произведений С. Лема. Попав в ходе своих путешествий на некую
планету, Ион Тихий так и не смог понять, что означает часто
употребляемое слово «сепулька». В разговорах он постоянно слышал, как
местные жители уточняли, давали дополнительные характеристики
и определяли понятия этого семейства, используя различные
производные понятия, определяя понятие «сепульки» через понятие «се-
пулькария», понятие «сепулькария» через понятие «сепуление», а
понятие «сепуление» через способности «сепулек» (49).
ГЛАВА 10.2. ОБУЧЕНИЕ У ОДНОКЛЕТОЧНЫХ ОРГАНИЗМОВ
Говоря об интеллектуальных операциях, в первую очередь следует
сказать о таком наиболее общем явлении, как способность к
различным по сложности формам обучения. Естественно, что механизмы
обучения у простейших существ существенно отличаются от
соответствующих механизмов у более сложных многоклеточных животных,
обладающих нервной системой, специализированными органами
восприятия и мышления, индивидуальностью поведения и, что крайне
важно, принципиально большим объемом вариантов обучения.
В качестве примера рассмотрим эффекты обучения у
одноклеточной инфузории-«туфельки», учитывая при этом, что
рассматриваем особую форму обучения, не связанную с деятельностью
нервной системы, отсутствующей у одноклеточного организма.
Приведем следующий эксперимент: при помещении инфузории в узкий
капилляр она обучается поворачивать у его торцов, несмотря на то,
что диаметр капилляра меньше ее длины. Вначале поворот
удавался только после долгих усилий и при сильной деформации всего
тела. Процедура поворота занимала порядка 4—5 мин, однако
после 12-часового пребывания в капилляре время поворота
сокращалось в десятки раз, достигая иногда 1—2 с (32: 176—184).
243

1
/
1
î.
i
\
—
ч
-
\
/
—
А) Б)
Рис. 10.2. Обучение у одноклеточных животных. Инфузория-«туфелька» изменяет
маршрут своего плавания (показан пунктиром) в зависимости от формы сосуда, в
который ее помещают. А — прямоугольный сосуд. Б — круглый сосуд: 1 — фаза
сразу после помещения; 2 — фаза через 4—5 мин (по 32: 176—184)
В других экспериментах показано, что инфузории способны
обучиться отслеживать форму сосуда, в который их помещают. При
помещении, например, в цилиндрический сосуд они вначале
беспорядочно плавали в нем, но затем через 4—5 мин их маршрут начинал
отслеживать стенки цилиндра. Аналогичное обучение имело место
при помещении в сосуд с сечением в виде квадрата, пятиугольника
или трапеции. В квадратном сосуде после периода обучения
маршрут представляет собой почти правильный квадрат, но вписанный
под углом порядка 45°, в других случаях угол между стенкой и
направлением движения был равен приблизительно 20° и не зависел от
формы сосуда (рис. 10.2) (32: 176—184).
ГЛАВА 10.3. УСЛОВНО-РЕФЛЕКТОРНОЕ ПОВЕДЕНИЕ
Рассмотрим коротко некоторые элементы примитивной
интеллектуальной деятельности, характерные для животных, стоящих на
относительно низких ступенях эволюционной лестницы.
Основой такого наиболее известного и изученного феномена,
как условный рефлекс, является процесс обучения установлению
ассоциативных отношений во времени. Под условным рефлексом
понимается следующая логическая схема, состоящая из двух
блоков: блока безусловных рефлексов и блока условных сигналов
(рис. 10.3). Блок безусловных рефлексов представляет собой
систему автоматического, обязательного, генетически
запрограммированного реагирования организма на некоторые типы особо важных
сигналов. Классические примеры безусловного рефлекса —
выделение слюны при виде пищи, моргание на вспышку света,
отдергивание руки при прикосновении к горячему, учащение
сердцебиения при опасности и т.д.
244

Безусловный
сигнал
р
Безусловная
реакция
А)
Условный сигнал
1
—►
Безусловный
сигнал
t2
—►
Безусловная
реакция
TÎ
1
Б)
рис. 10.3. Схема действия условного рефлекса — одного из базовых процессов
ассоциативного обучения у животных и человека. А. Блок безусловного (врожденного,
генетически запрограммированного) реагирования. Нейронные связи устроены так,
что в ответ на некоторые существенные для выживания сигналы появляется
немедленная автоматическая реакция; пример 1: вспышка света — зажмуривание, пример
2: всем известный коленный рефлекс. Б. Блок условного рефлекса. Формирование
временной связи после нескольких сочетаний ранее индифферентного (не
вызывающего ответ) сигнала и сигнала, вызывающего безусловный ответ; пример:
зажмуривание глаз в ответ на звонок, tj t2, t3 — моменты предъявления сигналов.
Двойная стрелка — образование временной связи, что соответствует «проторению»
связи между нейронами
Другими словами, блок безусловного реагирования реализует
сформировавшуюся в ходе физиологического развития организма
нейронную схему типа «стимул — реакция», а точнее, «вполне
определенный стимул — вполне определенная реакция».
Вся схема условного реагирования включает в себя кроме блока
безусловного рефлекса механизм формирования ассоциативной
связи между появлением безусловного сигнала и некоторого,
вообще говоря, любого условного сигнала. В качестве такового могут
быть использованы свет, звук, изображение или любой другой
индифферентный стимул, т.е. любой стимул, ранее никак не
связанный с точки зрения животного с данной безусловной реакцией.
Важным условием формирования такого ассоциативного обучения
является непосредственное предъявление условного (ранее
индифферентного) стимула перед безусловным. Увеличение временного
интервала между условным и безусловным сигналами резко
увеличивает сложность выработки условного рефлекса. Скорость и
устойчивость условной ассоциативной связи зависят также от числа
сочетаний во времени условного и безусловного сигналов.
Таким образом, в результате формирования условного рефлекса
безусловная реакция следует сразу после предъявления условного
245

раздражителя. Например, животное направляется к месту
кормления сразу же после появления условного раздражителя, например
вспышки света, не дожидаясь появления пищи.
Очень важно отметить, что условный рефлекс представляет
собой наиболее универсальную форму зачаточной интеллектуальной
деятельности и обучения. В той или иной форме он присутствует
практически у всех известных животных, включая беспозвоночных,
насекомых и рыб. Например, выработка условного рефлекса у пчел
может быть легко достигнута при нескольких повторных
предъявлениях сладкого сиропа на бумажке определенного цвета. После
недолгого периода обучения пчелы выбирают данный цвет из
набора всех остальных.
У более сложно организованных животных, таких как птицы и
позвоночные, легко удается формировать цепи условных
рефлексов, что, в частности, лежит в основе процессов дрессировки. Цепи
условных рефлексов бывают двух типов: с использованием
последовательно применяемого ряда условных сигналов (например,
вспышка света, звук, мелькающий свет) и сформированные путем
объединения нескольких простых условных рефлексов (например,
прыжок на полку № 1 в ответ на вспышку света, затем прыжок на
полку № 2 в ответ на звук и т.д.).
Цепи второго типа представляют собой то, что часто называется
инструментальным поведением животного, т.е. поведением,
аналогичным нормальной поисковой или игровой деятельности, которая,
как известно, бывает весьма сложной. Особенностью формирования
условно-рефлекторной деятельности является ее гибкость, без чего
было бы невозможно любое сложное поведение. Под гибкостью
имеются в виду способности к угашению неподкрепляемых
условных сигналов: если какие-то условные раздражители несколько раз
не будут подкрепляться появлением безусловных сигналов
(например, пищи), то эти сигналы утратят свое положительное значение.
При этом угашение может быть полным или неполным, когда по
прошествии времени условный рефлекс самовосстанавливается.
Другой элемент гибкости — способность к выработке
достаточно тонких различений сигналов: после обучения животное может,
например, различать значимый и незначимые (для достижения
цели) звуковые сигналы, отличающиеся по частоте на 10—15 %.
Показатели гибкости обучения, сложности и длины
условно-рефлекторных цепей характеризуют рассудочные,
интеллектуальные способности животных, стоящих на разных уровнях
развития. Это касается как отдельных особей, так и животных разного
филогенетического уровня (рыб, земноводных, насекомых, позво-
246

Стимулы, требующие сверхтонкого различения, что ведет
подчас к экспериментальному неврозу
00&ÖOO
12 3 4 5 6
Кормление Удар током
Рис. 10.4. Схема изучения неврозов и стрессовых состояний в экспериментах с
животными. На предъявление круга (1) у животного вырабатывается положительный
условный рефлекс, например, круг — кормление. На предъявление эллипса (6) —
отрицательный, например, эллипс — удар током небольшой силы. Если в
дальнейшем от животного требуют тонкого различения положительных и отрицательных
стимулов (в данном случае эллипсов, отличающихся на 15—25 %), то такая сложная
задача вызывает экспериментальный невроз, срыв обучения, переход к агрессии,
тоске и другим проявлениям стрессового поведения
ночных). В частности, разные типы животных, так же как и разные
особи одного типа, обладают различными ограничениями при
образовании сложных цепей рефлексов. Эти ограничения касаются
таких параметров, как количество звеньев рефлекторного или
инструментального поведения, время и число попыток, необходимых
для обучения, способность к более или менее тонкому различению
положительных и отрицательных сигналов и т.д.
В этом смысле стоит отметить существование определенных
личностных характеристик отдельных животных.
Многочисленные эксперименты показали, что даже такие относительно
простые животные, как крысы, отличаются друг от друга по
перечисленным способностям к обучению, доступной сложности
поведения, личностным качествам. Например, легко выявляются
животные, склонные к исследовательской деятельности, со стабильной
или слабой нервной системой, лидеры и аутсайдеры,, склонные к
неврозам, депрессии, нервным срывам, вплоть до инфарктов и
инсультов. Такие критические реакции проявляются у животных
со слабой нервной системой как следствие трудности решения
задач. Например, задачи тонкого различения положительных и
отрицательных сигналов, когда в ответ на положительный сигнал
следует, скажем, нажимать лапой на рычаг, а в ответ на
отрицательный — нельзя. Если животное нажимает на рычаг и на такой
сигнал, оно получает удар током (рис. 10.4).
247

ГЛАВА 10.4. МЕХАНИЗМЫ ОБРАЗОВАНИЯ АССОЦИАТИВНЫХ
СВЯЗЕЙ
Способность к формированию ассоциативных
условно-рефлекторных реакций выявляется у живых организмов на уровне
механизмов функционирования участков нейронных сетей. Процесс
образования ассоциативных связей наглядно продемонстрирован в
опытах на беспозвоночных животных, в частности на морском
брюхоногом моллюске аплизии (Aplysia punctata). Большие по
размеру нейроны беспозвоночных (порядка 100 мкм) позволяют
проводить эксперименты по их индивидуальному раздражению под
визуальным контролем.
Схема ассоциативного обучения в этих экспериментах имела
следующий вид. В ходе своего нормального поведения аплизия
отвечает слабым втягиванием жабры в ответ на слабое
прикосновение к сифону. (Такое воздействие может рассматриваться как
аналог условного сигнала, если исходить из предположения, что
околопороговая сила раздражения связана с практическим отсутствием
ответа.) Но в ответ на сильный удар током по голове аплизия
реагирует сильным втягиванием жабры (что можно рассматривать как
аналог безусловного рефлекса). После ряда совместных
воздействий животное реагирует на слабое прикосновение к сифону таким
же активным втягиванием жабры, как и в ответ на удар током по
голове.
Упрощенная схема участка нейронной сети, реализующей такое
поведение, приведена на рисунке 10.5, А. На рис. 10.5, А также
представлен вариант, при котором ассоциативное обучение
реализуется на уровне контактов нейронов трех типов: нейрона —
датчика касаний сифона (1), нейрона — датчика болевого воздействия
(3) и нейрона, запускающего двигательный акт сжатия мышцы
мантии (2). На рис. 10.5, Б рассмотрен более сложный вариант,
при котором в схему включен дополнительный элемент —
интернейрон (4), играющий роль прообраза участка нейронной сети,
обладающего некоторой интеллектуальной функцией. Группы
интернейронов или вставочных нейронов, т.е. нейронов, вставленных
между сенсорными и двигательными нейронами, действительно
становятся все более и более сильно развитыми по мере
продвижения животных по филогенетической лестнице.
Схема первого упрощенного варианта формирования цепи
условного рефлекса такова. Вначале касание сифона не ведет к
реакции втягивания жабры, но после нескольких десятков сочетаний
248

«Командный» нейрон,
запускающий движение
■^i
Мышца
жабры
Датчик касания
(на сифоне)
А)
Датчик болевого
воздействия (на голове)
«Командный» нейрон,
запускающий движение
Датчик касания
(на сифоне)
1
Синаптическая щель
| ооо
Мышца
втягивания
жабры
Датчик болевого
воздействия (на голове)
Б)
Интернейрон
(прообраз значка
сети с интеллектуальной
функцией)
Рис. 10.5. Схема двух вариантов образования условного рефлекса (ассоциативной
связи) в участке нейронной сети морской улитки аплизии (Aplisia punctata). В обоих
вариантах цепь безусловного рефлекса: раздражение датчика боли (нейрон 3) —
сжатие мышцы (нейрон 2). А. Упрощенный вариант. Б. Вариант с использованием
вставочных нейронов (интернейронов). На вставке показана схема синаптического
соединения, где (а) пре- и (б) постсинаптические окончания нейронов,
кружки — молекулы нейромедиатора, стрелка указывает направление прохождения
сигнала
касания сифона и последующего удара током по голове появляется
условный рефлекс. Механизм рефлекса заключается в том, что
активация нейрона 3 облегчает проведение сигнала через синапсы
между нейронами 1 и 2.
Во втором варианте механизм рефлекса заключается в
активации интернейрона (4), окончания которого увеличивают
локальный электрический потенциал в определенном районе
«командного» нейрона (2). В итоге этого достаточно сложного процесса
происходит изменение геометрии в области синаптических
соединений отростков интернейрона (4), командного нейрона (2) и
нейрона—датчика касаний (1). Это изменение связано с увеличением
249

размеров так называемых шипиков, что и представляет собой
материальную реализацию процесса обучения.
Места соединения нейронов — синапсы, или синаптические
щели, — играют важную роль в механизмах обучения. Структуру
этих щелей образуют пре- и постсинаптические нейронные
мембраны, разделенные межнейронным пространством. Нервный
импульс (или, как его часто называют, потенциал действия)
передается от пресинаптической мембраны одного нейрона к постсинапти-
ческой мембране другого.
При этом сам процесс передачи представляет собой сложное,
многоэтапное событие, реализуемое посредством работы
электрических и молекулярных механизмов. В результате прохождения
нервных импульсов по «входному», пресинаптическому нейрону в
районе синаптической щели из специализированных структур
пресинаптических окончаний выделяются молекулы нейромедиа-
тора, которые пересекают синаптическую щель, активируют
рецепторы постсинаптической мембраны и вызывают появление
постсинаптических потенциалов, рост шипиков, изменение
геометрии участков сети и в конечном счете запоминание и
ассоциативное обучение.
На основании экспериментальных данных последних
десятилетий становится ясно, что материальным субстратом закрепления
ассоциативных связей, в частности, и запоминания вообще
являются именно синаптические структуры. В результате образования
ассоциации, запоминания или фиксации любой информации
происходит формирование новой конфигурации нейронных связей
участков нейронных сетей. Сетевые структуры формируются за
счет того, что от тела каждого нейрона (нервной клетки) отходит
множество веточек дендритов, получающих входные сигналы от
других клеток, и один тонкий ветвящийся аксон, по которому
сигнал после обработки передается к другим нервным клеткам. При
таком строении за счет своего ветвящегося дендритного дерева
каждый нейрон может получать сигналы от множества других
нервных клеток. Обработанный сигнал также может быть передан
многим нейронам за счет ветвящихся концевых окончаний аксона.
Интересно отметить, что структура нейронных сетей впервые
стала доступна для наблюдения только в конце XIX в., когда
анатом из Милана Камилло Гольджи почти что неожиданно для себя
открыл метод серебрения. Метод позволял окрашивать небольшие
участки нервной ткани, причем отдельные элементы выделялись
настолько четко, что были видны мелкие детали клеточного тела,
дендритов и аксонных окончаний.
250

Структурные изменения при формировании нейронных сетей,
реализующих ассоциативные связи, происходят на уровне мембран
ветвящихся пресинаптических окончаний (аксонов) одного
нейрона (выходных элементов нервной клетки) и ветвящихся постсинап-
тических окончаний (дендритов) другого нейрона (входных
элементов нервной клетки). В итоге этого процесса происходит
изменение геометрии в областях дендритных и аксонных окончаний.
Эти изменения связаны, в частности, с увеличением количества
особых выростов дендритов, так называемых шипиков, а также с
изменением размеров этих шипиков. В свою очередь изменения
геометрии ведут к изменениям электрических свойств
межнейронных контактов, т.е. к изменению проводимости и возбудимости
определенных нервных связей. По-видимому, именно таким путем
реализуется механизм «проторения» нового пути на участке
нейронной сети.
В настоящее время накоплено определенное количество данных
о молекулярных механизмах этих процессов. Начальные этапы
этих процессов связаны с тем, что высвобождающиеся из преси-
наптического окончания молекулы нейромедиатора воздействуют
на рецептор постсинаптической мембраны. В результате
происходит целый каскад процессов, связанных с открытием или
закрытием ионных каналов, что приводит к кратковременным эффектам
изменения электрической активности и, следовательно, являет
собой молекулярную основу кратковременной памяти (3, III: 333).
С другой стороны, получен ряд данных, позволяющих
рассматривать гипотезы о молекулярных основах долговременной памяти,
обеспечивающих изменение геометрии синаптических структур и
проторение новых путей в нейронных сетях. Полагают, что нейро-
медиатор в процессе взаимодействия с рецепторами
постсинаптической мембраны запускает особый цикл молекулярных процессов,
что приводит в конечном счете к экспрессии различных групп
генов, расположенных в ядрах активированных в данном процессе
нервных клеток. Некоторые из этих генов известны и характерны
тем, что становятся активными в клетках, проводящих синтез
белковых молекул, которые транспортируются к соответствующим
местам мембраны, включаются в нее и изменяют в конечном счете
ее форму и размеры (3, III: 333-334; 80: 245-332).
Роль структурных генов в механизмах ассоциативного
запоминания активно изучается на классических объектах генетики —
кодовых мушках Drosophila. Например, дрозофил можно научить
избегать любого запаха, если он будет неоднократно сопровождать-
Ся ударом тока. При этом можно выделить тех «бестолковых» му-
251

шек, которые либо неспособны к образованию такой ассоциации,
либо очень быстро забывают ее. Оказывается, что такие мушки
являются мутантами, у которых повреждены или отсутствуют разные
группы генов.
ГЛАВА 10.5. ПЛАСТИЧНОСТЬ ИНСТИНКТИВНОГО ПОВЕДЕНИЯ
НАСЕКОМЫХ
Различные формы инстинктивного поведения проявляются в
отличие от рефлекторных форм только в естественной жизни
животных. Тем не менее эти формы поведения не являются более
простыми. Инстинктивное поведение часто рассматривают как
жесткую, негибкую систему действий, как поведение, не способное к
приспособительной изменчивости. Однако это не совсем так.
Рассмотрим некоторые примеры организации сложных
поведенческих актов, в которых сочетаются длинные цепи чисто
инстинктивных, жестко организованных автоматизмов и участки
условно-рефлекторной индивидуально приобретенной деятельности.
Наиболее явно примеры сочетания жестко организованного
поведения и элементов гибкости проявляются у насекомых.
Впечатляющие примеры инстинктивного поведения описаны в
классической книге Ж.А. Фабра «Нравы насекомых». Впервые
четыре тома этой книги были опубликованы в Париже в 1891 г. и с
тех пор не прекращаются ее переиздания на разных языках мира.
В своих исследованиях Фабр не мог использовать практически
ничего, кроме безграничного интереса, наблюдательности и острого
ума. Именно эти качества сделали возможным то, что он, начиная
бедным дилетантом-любителем, остался в истории науки,
забывшей многих профессиональных ученых.
Почти полстолетия наряду с постоянной заботой о куске хлеба
насущного он посвятил изучению жизни насекомых. Фабр писал:
«В течение многих лет моим самым горячим желанием было иметь
уголок земли, не особенно большой, но огороженный и тем
избавленный от неудобств проезжей дороги; уголок заброшенный и
бесплодный, выжженный солнцем и годный лишь для чертополоха и
насекомых. Там, не боясь помех со стороны прохожих, я мог бы
вопрошать своих ос — аммофилу и сфекса, мог бы предаться тому
собеседованию, в котором вопросами и ответами служат, вместо
речи, наблюдения и опыты. Там... я мог бы составлять планы
наблюдений, устраивать опыты и ежедневно, во все часы дня,
следить за их результатами» (91, I: 1).
252

Классическим примером «жесткости» инстинктивного
поведения является описанное Фабром приготовление осами-сфексами
«живых консервов» для своих личинок. Эти осы специализируются
исключительно на сверчках и парализуют их, нанося жалом «три
точных кинжальных удара». Удары попадают в три нервных узла,
заведующих движением. Эти узлы имеют небольшие размеры,
почти полностью прикрыты хитиновыми щитками и скрыты в
туловище сверчка. Тем не менее оса парализует сверчка, не затрагивая
при этом никаких других жизненно важных точек и не нарушая
функций жизнедеятельности.
Точность выполнения этапов сложного инстинктивного
поведения имеет и свою обратную сторону, заключающуюся в его
весьма малой изменчивости. Точная приспособленность
инстинктивного поведения к среде обитания и отсутствие возможности
коррекции этого поведения особенно впечатляет при проведении
простейших экспериментов. Именно тогда тонко приспособленный к
ситуации инстинкт может показывать поразительные ошибки.
Один из этапов деятельности осы по приготовлению «живых
консервов» связан с затаскиванием парализованного сверчка в норку.
Сфекс хватает сверчка за усики и тащит под землю. Если же у
парализованного сверчка обрезать усики и их сочленения с ртом, оса
оказывается совершенно беспомощной. Она не умеет
перестроиться даже настолько, чтобы схватить сверчка за лапку, причем даже и
не пытается сделать это.
Однако в работах того же Фабра описаны и явные примеры
гибкости некоторых звеньев инстинктивного поведения. Для
иллюстрации рассмотрим данное Фабром описание поведения
жука-навозника — священного скарабея. Скарабеи скатывают и
доставляют к гнезду навозный шар, который впоследствии служит
пищей для личинок жука. Фабр пишет: «...к жуку, катящему свой
шар, часто присоединяется другой жук, который прибегает помочь
ему с корыстной целью и грабит его, если представляется случай.
...не тревожа жуков, я прикалываю шарик длинной и прочной
булавкой к земле. Тогда шарик останавливается. Жук, без сомнения,
предполагает, что это какое-нибудь естественное препятствие:
выбоина, корень, камень, преграждающий дорогу. Он удваивает
усилия, старается как только может, но ничто не двигается. ...Два или
три раза насекомое обходит вокруг своего шара. Не найдя ничего,
•оно опять идет назад и снова начинает толкать. Шарик остается
неподвижным ...насекомое влезает наверх... осматривает всю
верхушку и сходит вниз. Опять начинаются сильные толчки сзади, с
боков — тот же неуспех. Нет сомнения, что жук никогда не натал-
253

кивал ся на такого рода препятствие». Далее Фабр описывает, что в
ходе этой деятельности оба жука подрывают шар, подлезают под
него «...понемногу поднимаются на ножках, вытягивают их и
продолжают толкать шар спиной» (91, II: 14). В результате, действуя
как живые клинья, часто снимают шар с булавки.
В своих экспериментах Фабр накалывал шар на более длинную
булавку, превосходящую размер жука. В этих случаях жук не сразу,
но в конце концов начинал использовать как подставки маленькие
камешки, которые сам Фабр клал в ямку. «Прибавляя так камень
за камнем, я видел, как жук, взобравшись на колеблющуюся кучу в
три-четыре камня вышиной, упорно продолжал свою работу...».
Гибкость поведения в этих случаях бесспорна и наводит на
предположение о том, что инстинктивное поведение в принципе
способно осуществлять перебор и комбинирование некоторого ограниченного
набора элементарных действий.
Способности пауков ткать свою сеть, пчел строить соты, ос
парализовать, но не убивать свои жертвы, предназначая их в качестве
«живых консервов» для своего потомства, не являются следствием
индивидуального обучения. Появляясь на свет насекомые, вообще
говоря, приносят с собой эту деятельность в готовом виде. Яркой
иллюстрацией такого автоматизма является типичное поведение
осы при постройке норки для своих детей (рис. 10.6, А). Схема
алгоритма действий в принципе не подлежит коррекции: после
снабжения норки пищей и откладки яйца следует процесс
замуровывания входа (88: 116—137).
При более детальном рассмотрении эта деятельность выглядит
как ряд последовательно включаемых подпрограмм. Сигнал
окончания /-го этапа служит пусковым сигналом для начала i + 1-го
этапа. В частности, несколько начальных этапов состоят в устройстве
норки. Их окончание служит сигналом для начала поиска пищи
для будущих личинок (сверчков строго определенного вида,
которых оса не убивает, но парализует, готовя таким образом «живые
консервы»). Затем идет этап доставки сверчка к норке, далее этап
«проверки» состояния норки — оса входит внутрь для последнего
осмотра, оставляя сверчка снаружи. После чего идут
окончательные этапы: втаскивание сверчка, откладывание яиц и
замуровывание входа.
В многих экспериментах исследователи после окончания
процесса замуровывания на глазах у осы вскрывали вход, вынимали из
норки запасы пищи вместе с яйцом и оставляли их около норки.
После этого насекомое часто возвращается в норку, проводит там
какое-то время, после чего вылезает и снова аккуратно закрывает
254

000-ШВШЧ1Н1Н1Н{1Н*}ШШШ\
Рытье норки Заготовка Подлет к норке Упаковка пищи в норке,
пищи и поиск входа замуровывание
А)
Рис. 10.6. Гибкость инстинктивного поведения. А. Часть схемы работ земляной
осы по построению норки и заготовлению пищи для потомства. Этапы: 1 —
нахождение сверчка; 2 — обездвиживание; 3 — захват добычи и полет к норке; 4 — поиск
дальних ориентиров; 5 — поиск ближних ориентиров; 6 — отрывание входа;
7 — проверка состояния норки; 8 — затаскивание сверчка; 9 — оценка количества
пищи; 10— откладывание яиц; 11 —замуровывание входа (по 88). На всех этапах
имеют место элементы гибкости и вариативности инстинктивного поведения. Б.
Различные варианты достраивания личинками ручейника своего домика, частично
разрушенного в ходе эксперимента. Пунктир — разрушенные части (по 32)
вход, хотя теперь это не имеет никакого значения. Никогда осы не
делают шага назад в алгоритме своих действий и не втягивают
пищу и яйцо обратно в норку. Более того, занимаясь заделыванием
входа, насекомое часто бегает и наступает на яйцо, не обращая
никакого внимания на состояние основной «цели» своей
деятельности. Однако результаты работ таких исследователей, как Фабр,
Тинберген, Лоренц и многих других, свидетельствуют о том, что
при рассмотрении классических примеров инстинктивного
поведения насекомых выявляются участки, в которых отсутствует
однозначная последовательность действий и проявляется определенная
гибкость поведения.
В процессе такого жестко организованного автоматизма имеют
место и особые этапы — этапы гибкого поведения. Конечно, эти
этапы или участки редки и составляют очень небольшую часть
Длинных и сложных автоматизмов, но для нашего рассуждения
важен сам факт их наличия.
В простейшем случае это способность к повторам последнего
Действия, которая проявляется, по крайней мере, в некоторых
случаях. Например, в тех же самых экспериментах при подлете к
построенной норке оса часто оставляет свою добычу (питание для
будущей личинки) у входа, влезает в норку, как бы проверяет ее со-
255

стояние и затем уже втаскивает добычу. В одном из экспериментов
исследователь 40 раз подряд отодвигал добычу от входа в норку, в
то время пока оса «проверяла ее состояние». И каждый раз оса
вылезала из норки, бежала к добыче, подтаскивала ее к норке и
залезала внутрь «с проверкой».
Другой пример гибкости — поиск места входа в норку. В
случаях, когда исследователь в промежутке между прилетами осы с
добычей к гнезду изменял положение близлежащих ориентиров, оса
всегда осуществляла долгое исследовательское поведение, которое,
как правило, заканчивалось нахождением входа. (Трудность этой
задачи связана с тем, что, улетая в очередной раз за добычей, оса
засыпает вход песком, так что при подлете ей приходится
полагаться на внешние ориентиры.)
Одним из наиболее ярких примеров гибкости отдельных
звеньев инстинктивного поведения приводится в работах классика
современной науки о поведении животных (этологии) — Нико Тин-
бергена. Он изучал поведение ос в процессе деятельности по
накоплению запасов гусениц для будущего потомства. Оказалось, что
если перед проверочным посещением норки исследователь изымал
из нее всех накопленных гусениц, то осы затем компенсировали
убытки. В итоге после нескольких изыманий некоторые из них
приносили в общей сумме по 12—13 гусениц, при нормальном
количестве в 5—10 штук. Если же экспериментатор добавлял в норку
новых гусениц, то оса реагировала и на это, уменьшая количество
приносимой пищи (речь, конечно, идет не о способности к счету, а
лишь о примерной оценке части поля зрения занятой добычей).
При этом отмечались и другие аспекты гибкости
инстинктивного поведения. В частности, отмечалось, что сигналы, получаемые
осой во время проверочного посещения норки, руководят ее
деятельностью в течение нескольких дней, несмотря на то, что в этот
период она совершает много других типов поведения.
Рассмотрим еще один пример: наличие гибких элементов в ходе
инстинктивного автоматизма построения домика-чехольчика
личинкой ручейника (рис. 10.6, Б). Если мы проследим за этапами
такой постройки особенно в условиях, когда экспериментатор
частично разрушает домик в процессе его достраивания, то увидим,
что даже одна и та же личинка достраивает домик каждый раз
по-разному, постройки разных личинок тем более в чем-то
отличаются. Естественно, что жесткая и сложная схема инстинкта в
основном неизменна: каждый чехольчик имеет определенную длину,
состоит из центральной трубки, навеса над входом, днища и
крыши, имеет переднюю, заднюю и боковые стороны.
256

В чем же проявляется гибкость? Животное может научиться
строить домик из необычного для него материала, в каком-то
смысле изменяя при этом свои строительные движения, способно
начинать достраивание после разных степеней разрушения, меняя
при этом пропорции частей (32).
Удивительные механизмы гибкости инстинкта, связанные с
переключением программ инстинктивной деятельности,
демонстрируют пчелы. Если из улья искусственно убрать все группы рабочих
пчел, занятых сбором пыльцы и нектара, то на эту деятельность
переключаются пчелы, занятые совсем другой работой, если убрать
всех пчел, строящих соты, то их функции начнут выполнять другие
пчелы, занятые до этого сбором меда.
Таким образом, гибкость инстинктивного поведения означает
всего лишь наличие в жестком автоматизме поведения отдельных
мест, допускающих некоторую вариативность действий. Например,
действий по достижению результатов некоторого этапа. Набор
таких действий, по-видимому, сильно ограничен, различия между
ними с точки зрения «инстинктивного существа» отсутствуют. Тем
не менее инстинктивное поведение не всегда может быть
уподоблено «шарманке, играющей один-единственный мотив» (32).
Принципиальная ограниченность инстинктивного поведения
такого рода связана с рядом причин (рис. 10.7). Во-первых,
инстинкт принципиально не способен анализировать внешнюю
ситуацию, используя различные параметры, зависящие от этой
ситуации. Это значит, что в ходе инстинктивного поведения
организм не может проводить перебор различных измерительных
процедур и не может выбирать из них ту, которая приводит к
пригодным в данной ситуации результатам. «Инстинктивное существо»
всегда и вне зависимости от ситуации пользуется на
определенном этапе вполне определенными, фиксированными действиями,
при этом лишь на некоторых участках поведения возможны
элементы гибкости.
A. Анализировать внешнюю ситуацию,
используя различные, зависящие от изменения
этой ситуации, параметры
Б. Формулировать цели поведения
B. Планировать пути достижения целей
Г. Обучаться новым типам поведения
с- 10.7. Принципиальные ограничения возможностей инстинктивного
поведения
257

Эти элементы весьма ограничены и, по-видимому, связаны с
такими факторами, как:
— неразличение (в смысле неточность) действий, когда
одинаковые для животного действия могут привести к различным
результатам; фактор неразличимости проявляется также в том, что
насекомое не способно различить объекты с разными
характеристиками и поэтому реагирует одинаковыми действиями в разных
ситуациях;
— возможность повторов некоторых действий (например,
действий, определяющих конец этапа), если в результате их
проведения отсутствует сигнал о завершении этапа;
— перебор и комбинирование действий из некоторого
ограниченного набора элементарных базисных операций.
Наличие этих факторов может объяснить ранее приведенные
факты гибкости поведения насекомых. Например, факты
многократного подтаскивания осами добычи к норке, факты
разнообразия действий жуков-навозников или факты определения
насекомыми ориентиров при подлете к гнезду.
Вторая причина ограниченности возможностей инстинктивного
поведения, по-видимому, связана с принципиальным отсутствием
возможности формулирования целей поведения. Конечно, речь
идет о невозможности формулирования произвольных целей
поведения, так как можно считать, что все инстинктивное поведение
определяется некоторыми, не поддающимися изменению целями,
сформированными в результате эволюционного процесса.
Третья причина является прямым следствием второй и связана
с принципиальным отсутствием способностей к планированию
путей достижения целей. По определению Фабра, «животное ни
свободно, ни сознательно в своей деятельности; ...оно строит, делает
ткани и коконы, охотится ,., совершенно не отдавая себе никогда
ни малейшего отчета в цели и в средствах. Оно не осознает своих
чудных талантов точно так же, как желудок не осознает своей
ученой химии» (91, I: 224-225).
Четвертая причина ограниченности возможностей
инстинктивного поведения является следствием всех перечисленных
ограничений и заключается в принципиальной неспособности к обучению
новым типам поведения. Однако следует отметить определенную
сложность проведения границ между новым типом поведения и
некоторым вариантом старого, инстинктивного поведения.
В качестве примера можно, например, привести
многочисленные данные (32: 132—140) о вариативности строительного
поведения личинок ручейника при восстановлении повреждений их до-
258

миков, сделанных экспериментатором. После удаления задних
двух третей домика личинка № 1 использовала оставшуюся часть
домика просто как опору для построения нового, личинка № 3
достроила домик, приделав спереди некоторый кусок, личинка
№ 6 удлинила трубку спереди и сзади, а также построила новую
крышу и т.д.
Возможно, пределы вариативности поведения связаны с
критерием, высказанным еще Фабром, который считал, что
инстинктивное поведение «умеет справиться со случайностью, лишь бы новое
действие не выходило из круга работ, которые занимают его в
данный момент» (91, I: 406).
ГЛАВА 10.6. ОГРАНИЧЕННОСТЬ ОБУЧЕНИЯ, РИТУАЛЫ
И СУЕВЕРИЯ
Рассмотрение инстинктивного поведения показывает наличие в
его структуре минимальных возможностей для осуществления
изменчивости поведения, мест «неполного автоматизма», в принципе
открытых для построения вариантов действий. Анализ
условно-рефлекторного поведения говорит о том, что процессы
обучения, формирования временных ассоциаций являются основными
для этого типа поведения.
Отсутствие явно выраженной «разумности» жестких,
инстинктивных автоматизмов, машинообразность и негибкость поведения,
как говорилось ранее, означает отсутствие способов и механизмов
для формирования новых или коррекции врожденных цепочек
действий. Другими словами, инстинкт не способен:
а) к анализу текущей ситуации, например по критерию
состояния хотя бы нескольких параметров внешней среды;
б) к сравнению текущей ситуации с стандартно ожидаемой на
данном этапе поведения;
в) к построению нового участка последовательных действий
исходя из новой ситуации и из оставшихся в силе основных целей
поведения (таких как достройка норки, накопление полного
комплекта пищи для потомства и т.д.).
Последовательность этапов инстинктивного поведения,
по-видимому, осуществляется только исходя из факта выполнения
действий предыдущего этапа. Никакая больше информация в учет не
принимается. Из всего разнообразия изменяющихся сигналов
внешнего мира в учет берется только очень узкая и жестко
фиксированная группа признаков.
259

Например, сигналом приближения к пище у некоторых видов
гусениц служит свет, так как весной листочки появляются вначале
на верхних побегах кустов. Поэтому если в эксперименте гусениц
посадить в пробирку, один конец которой освещен, но листики
(пища) находятся в другом, менее освещенном конце пробирки,
голодные гусеницы так и погибнут, оставаясь в более светлом
конце пробирки.
Вообще, у животных, принадлежащих к более развитым видам,
индивидуальный опыт и обучение приобретает все большее
значение. Однако характерной чертой обучения при этом является его
достаточно сильная ограниченность.
В качестве примера индивидуального обучения, ярко
демонстрирующего и положительные, и отрицательные стороны этого
процесса, рассмотрим некоторый, типичный для животных разных
уровней развития эксперимент. Животные, содержащиеся в клетке,
обычно много времени тратят на бег по периметру клетки. Если на
пути этого бега поставить какие-то препятствия, то привычка
прыгать на определенном месте остается у животных даже после
убирания препятствий, что производит крайне эффектное впечатление
на наблюдателя (57: 91—111).
Действительно, с одной стороны, имеет место индивидуальный
акт обучения, но, с другой стороны, это обучение ведет к явно
ограниченным, в смысле полезности для индивида, результатам.
Другой классический пример индивидуального обучения связан
с явлением «импринтинга» (запечатлевания). Суть дела сводится к
тому, что у новорожденных животных в процессе развития
существует небольшой по времени интервал (порядка нескольких часов),
когда животные обучаются узнавать мать. При этом за мать
принимается любой объект, обладающий минимальным набором особых
свойств. Например, у цыплят это должен быть объект, движущийся
в определенном интервале скоростей и имеющий некоторые, не
очень строго определенные размеры. В частности, таким объектом
может быть и человек, которого они увидят сразу после рождения.
Птенцы будут постоянно бегать за ним, как за матерью (56:
276-285; 89: 99-103).
Не менее выраженные акты обучения имеют место у некоторых
типов птиц, которые не имеют врожденных механизмов узнавания
хищников, и поэтому каждый птенец должен индивидуально
учиться этому у старших особей. Особенно четко выявляется
подобное индивидуальное обучение, включенное в структуру
сложного инстинктивного поведения, в случаях проявления ошибок
узнавания. Например, у птенцов обучение не клевать ярко раскрашен-
260

ных, крупных, но неприятных на вкус гусениц и бабочек
достигается практически с первого раза (88: 274—279).
Зададимся вопросом: к каким отдаленным результатам
приводят те или иные ограничения в способностях к обучению,
имеющие место, кстати, не только у животных, но и у человека?
Рассмотрим пример сложного поведения серого гуся, связанного с
приобретением «странных» индивидуальных привычек или
обычаев, внешне удивительно похожих на человеческие. Такой случай
описан выдающимся австрийским ученым — этологом, лауреатом
Нобелевской премии Конрадом Лоренцом (57: 74—78).
Воспитанная им серая гусыня обычно следовала в дом своим традиционным
и достаточно замысловатым путем, который сложился в результате
длительной процесса обучения. (На самом деле, как пишет
Лоренц, гусыня как-то была чем-то напугана и резко изменила свой
маршрут. Это изменение закрепилось и повторялось изо дня в
день. Здесь можно отметить схожесть данного поведения с ранее
описанным поведением животных, перепрыгивающих через
несуществующие препятствия.)
Появление такой странной привычки имело, по-видимому,
большое значение для животного: однажды в спешке гусыня
уклонилась от своего традиционного маршрута и выбрала
кратчайший путь, что привело к явно выраженной реакции испуга, вслед
за чем она поспешно вернулась назад и с детальной точностью
пробежала весь свой извилистый путь, не срезая ритуального
отклонения.
Сходство такого поведения с различными видами человеческих
суеверий, заклинаний и неврозов дает возможность анализировать
корни этих явлений. Действительно, находясь в положении
неполного понимания окружающего мира, когда не ясно, какие
конкретно действия ведут к успеху, а какие опасны, лучше абсолютно
точно целиком, «по-рабски» повторять последовательность действий,
которая хотя бы раз привела к успеху. Такова логика, рождающая
суеверия и приводящая к мелкому колдовству. Действия в
непонятном мире с необходимостью рождают странные ритуалы и
обычаи. В этом контексте становятся понятными корни некоторых
типичных детских неврозов, таких как боязнь наступить на
собственную тень или на темные плитки тротуара, навязчивые потребности
типа поворота вокруг своей оси при выходе из дома и т.д.
Возможно, близкие причины лежат и в основе таких общепринятых
суеверий, как необходимость изменить путь при встрече с черной
кошкой, не менять одежду во время экзаменов и т.п. (рис. 10.8).
261

Частичное описание и, «Рабское», абсолютно точное Неврозы,
следовательно, неполное!—»(повторение последовательностиЫ странные ритуалы,
понимание окружаю- действий, которая хотя бы раз суеверия
щего мира I приводила к успеху I | |
Рис. 10.8. Ограниченная способность к обучению — основа для формирования у
животных поведения, аналогичного человеческим неврозам, суевериям и ритуалам
В качестве иллюстрации перечислим некоторые навязчивости,
приписываемые известному французскому писателю Э. Золя,
который «...навязчиво считал на улице столбы, фонари, номера домов,
номера фиакров и складывал эти цифры. Долго считал количество
ступенек на лестнице, количество предметов, лежащих на
письменном столе. ...Перед тем как сесть или взять что-либо, несколько раз
дотрагивался рукой до соответствующего предмета, например
несколько раз прикасался к стулу до того, как на него сесть,
открывал и закрывал один и тот же ящик стола. ... Проснувшись ночью,
семь раз открывал и закрывал глаза, желая убедиться, что не умер»
(82: 86-87).
ГЛАВА 10.7. ЭЛЕМЕНТЫ РЕШЕНИЯ ПРОБЛЕМНЫХ ЗАДАЧ
В ЭКСПЕРИМЕНТАХ С ЖИВОТНЫМИ
10.7.1. Перебор действий
В 30-х гг. XX в. американский психолог Э. Торндайк в рамках
развития бихевиоризма начал активно проводить эксперименты по
так называемому инструментальному поведению, связанные с
решением животными проблемных задач. Суть дела заключалась в
использовании различных типов проблемных ящиков, дверцы
которых можно было открыть с помощью таких действий, как
нажатие на рычаг, поворот задвижки, натягивание или дерганье
веревки. В экспериментах с участием кошек и собак было выявлено
практически одинаковое поведение: при попадании в клетку
животные проявляли беспокойство и стремились к освобождению.
Они царапали и кусали прутья, просовывали лапы и цепляли все
подвижные части. В результате наблюдений подобного рода
возникло представление о методе проб и ошибок. Причем важно
отметить, что в данных экспериментах пробы и ошибки связаны с
активным перебором действий.
262

Именно орудийная или инструментальная деятельность, по
мнению многих психологов, хорошо коррелирует со степенью
развития интеллекта. Нельзя сказать, что орудийная деятельность
появляется только у приматов. Ее зачатки имеют место уже у
некоторых видов птиц и даже насекомых в ходе гнездового строительства.
Однако у обезьян этот тип деятельности развит наиболее явно.
Низшие обезьяны, такие как макаки и капуцины (которых в шутку
называют низшими обезьянами с высшим интеллектом),
например, используют камни для разбивания орехов или панцирей
крабов. Все виды обезьян используют листья для изготовления губки
для собирания питьевой воды или приготовления подстилки.
Важно заметить, что в реальной деятельности пробы и ошибки
животного не представляют собой абсолютно слепого,
равновероятного перебора всех возможных движений: всегда имеет место
использование относительно небольшого числа достаточно сложных,
тонко организованных программ, приводивших животное к удаче в
тех или иных ситуациях. Более того, при анализе становится ясно,
что используемые действия хотя и ошибочны, но не совсем
бессмысленны. Например, шимпанзе в опытах немецкого психолога
Вольфганга Келера должен был поставить два-три ящика один на
другой и тем самым решить задачу по доставанию бананов,
подвешенных к потолку (42: 234—249).
В ходе решения этой задачи замечательный тип ошибки
состоял в том, что обезьяна брала ящик и прикладывала его к стене на
нужной высоте! Если бы такое поведение показывала некая
программа искусственного интеллекта, то было бы ясно, что ошибка
связана с неисполнением алгоритма, но в условиях наличия и
исполнения его существенной части. Другой тип ошибки, когда
шимпанзе в процессе доставания плода из-за решетки берет одну палку
и всего лишь подталкивает ею другую палку до тех пор, пока та не
коснется плода, также совсем не бессмыслен. Плод не достижим,
но установлена непосредственная связь между рукой и плодом.
В итоге не понятно, нужно ли рассматривать данные действия как
ошибку или продвижение в правильном направлении.
Представляет интерес анализ и других типов ошибок. Между
пищей и шимпанзе находится горящая таблетка сухого спирта.
Шимпанзе обучается процедуре: подойти к ящику, открыть дверцу,
взять кружку, налить в нее воду из краника специального бака и
залить костер. Затем экспериментатор изменяет обстановку опыта.
Огонь с приманкой находится на плоту, плавающем в бассейне,
банок с водой — на другом плоту, соединенном с первым. Обезьяна
решает задачу по старому, проверенному способу, несмотря на
263

полный бассейн, она идет к баку, наливает воду в кружку,
переходит на другой плот, заливает огонь и берет приманку (42: 234—249).
Ошибочны ли ее действия? Очевидно, что нет. Задача сведена к
предыдущей, что, вообще говоря, во многих ситуациях может
сделать честь любому математику. Правда, его поведение может
показаться странным, но и это неудивительно. Данное утверждение
подтверждается известной притчей о математике и обычном
человеке. Что сделает обычный человек, если захочет выпить чай? Он
возьмет чайник, нальет в него воду и поставит на плиту. А если в
чайнике уже есть вода? Человек возьмет чайник и поставит его на
плиту. Что сделает в последнем случае математик? Он возьмет
чайник, выльет из него воду, тем самым сведя задачу к ранее
решенной, затем подойдет к крану, нальет воду и поставит чайник на
плиту.
Анализ подобных ошибок говорит о манипулировании в ходе
решения задачи отдельными «блоками», подпрограммами или
участками деятельности, имеющими самостоятельное значение и
дающими результат в некоторых схожих ситуациях. Последнее
весьма существенно, так как свидетельствует о том, что, делая
подобные ошибки, животное осуществляет интеллектуальное
поведение — ошибочно используемые действия по существу дают
полезный результат в близких ситуациях. Причем отметим еще раз, что в
данных примерах имеет место манипулирование реальными
физическими действиями, происходит перебор действий.
10.7.2. Перебор символов действий. «Ага-реакция»
Однако при решении проблемных ситуаций имеет место и
другой тип поведения. Этот тип наиболее выражен в поведении
обезьян, хотя иногда имеет место и у других типов животных, например
у собак. Суть дела заключается в том, что животное после ряда
беспорядочных действий внезапно и, как правило, после периода
отсутствия видимых движений переходит к действию, решающему
проблему. Подобное поведение было определено терминами
«ягя-реакция», или понимание, и рассматривалось исследователями
как альтернатива поведению, связанному с пробами и ошибками
(рис. 10.9).
Классический вариант экспериментов по исследованию «ага-
реакции» связан с ситуацией обходного пути: животное находится
перед решеткой, прямо за которой лежит пища. Для достижения
цели необходимо отвернуться от пищи, отойти от решетки и
проделать обходной путь, включающий удаление от цели. Такая ситуа-
264

Этап 1
Перебор действий
t
—+
Эгап2
Внезапное прекращение
движения
t
Этап 3
Возникновение
«ага-реакции»
рис. 10.9. «Ага-реакция» — принципиально важный шаг в совершенствовании
механизмов обучения. Животные переходят от перебора действий к перебору символов
ция является крайне трудной для таких животных, как куры,
которые могут ее решить только после долгих случайных побежек.
Действия собаки выглядят принципиально иначе, момент решения
проблемы отмечается четким изменением поведения.
По словам В. Келера, проведшего большое количество
подобных экспериментов, «момент возникновения подлинного решения
обычно резко отмечается... каким-то толчком...собака как бы
впадает в оцепенение, затем внезапно поворачивается на 180°» и
бежит к цели по обходному пути (42:237). Причем важно то, что
обходной путь представляет собой непрерывный бег без остановок и
отклонений от кратчайшего маршрута.
Ребенок (1 год 3 мес.) в ситуации, подобной решению
проблемных задач животными, ведет себя следующим образом. Вначале он
подбегает к решетке, затем останавливается, медленно осматривает
решетку и тупик, внезапно смеется и совершает обходной путь. Во
всех случаях «ага-реакции», как пишет В. Келер, «характерная
непрерывность процесса подлинного решения еще более бросается в
глаза благодаря перерыву, перемене направления перед началом
движения». Таким образом, в противоположность перебору
действий в ходе осуществления «ara-поведения» можно предполагать
наличие перебора символов действий.
Особый интерес вызывает то, что непрерывность всего акта
«ara-поведения», его целостная структура включает в качестве
внутреннего элемента удаление от цели. Включение в целостное
поведение парадоксальных цепочек действий, связанных с
удалением от цели, в каком-то смысле наталкивает на вывод о
существовании элементов предварительно выработанного плана действий.
Наличие элементарных способностей к выработке плана действий,
в свою очередь, представляет еще один довод в пользу
существования перебора символов действий при формировании данного типа
поведения.
Элементы «ara-поведения» могут быть усмотрены при анализе
Деятельности многих высших животных и в особенности
орудийной деятельности обезьян. Четкие данные о способах изготовления
и использования орудий обезьянами получены в эксперименталь-
265

ной обстановке. Надо подчеркнуть, что во многих случаях
принципиальной особенностью использования и изготовления орудий
является то, что эти способы не являются врожденными, они
появляются в результате индивидуальной интеллектуальной деятельности
отдельных особей. Причем деятельности, формирующейся в самых
различных конкретных условиях, и именно этим орудийная
деятельность обезьян отличается от стандартных методов
использования орудий у насекомых, птиц и других видов животных.
Высшие обезьяны, такие как шимпанзе, очищают ветки от
листьев и мелких отростков, опускают полученные прутики в
муравейник или термитник и ждут, пока насекомые, облепившие
прутик, не выпустят муравьиную кислоту. Затем обезьяна отряхивает
прутик и слизывает кислоту. Более крупные палки обезьяны
используют для копания корней, обороны, нападения, инструмента
для чесания и т.д.
В качестве других примеров индивидуальной орудийной
деятельности приведем результаты нескольких классических
исследований. Наиболее известными являются данные В. Келера,
полученные в начале 20-х гг. XX в. (42). Наиболее умный из девяти
участвовавших в экспериментах шимпанзе Султан был способен
активно изготовлять и использовать орудия. Пример экспериментальной
ситуации: банан отделен от Султана решеткой, в зоне доступности
обезьяны находится другая решетка, сделанная из железных
прутьев и предназначенная для чистки ног. Султан затрачивает много
усилий, отрывает один прут и достает банан с его помощью.
Находясь в подобной ситуации, шимпанзе может изготовлять и другие
орудия для достижения тех же целей, например разогнуть
овальный кусок проволоки, отломать ветку от дерева и т.д.
Другая обезьяна вела себя в подобной ситуации не менее
интересно. Анализ ее поведения свидетельствует о наличии «догадок» у
животных, о существовании разных типов приблизительных
решений. Келер пишет, что в одних случаях животные пытались
использовать для доставания банана целое сухое деревцо, растущее у
клетки и не пролезавшее между прутьями. Тем не менее эти
действия предполагают наличие некоторой связи между целью (банан в
руке) и средствами (нечто длинное, удлиняющее руку).
Определенным подтверждением предположения о догадках является случай,
когда обезьяна пыталась использовать для доставания банана пучок
соломы, причем на этот раз догадка была доведена до конца: после
нескольких попыток обезьяна сложила пучок вдвое, «усилила»
инструмент и достигла цели.
266

В других случаях шимпанзе способны оперировать с двумя
орудиями или изготовлять какие-то простейшие инструменты.
Например, отщепить лучину от планки и вытолкнуть ею
приманку из узкой трубки или, вложив одну тонкую бамбуковую палку в
подходящий по диаметру конец другой, более толстой палки,
сделать таким образом новый инструмент для достижения цели. При
решении конкретной задачи последнего типа проводилось
сравнение интеллектуальных способностей шимпанзе (Султан),
который потратил на решение задачи 1 ч, и дочери экспериментатора
(2 года 7 мес), которая решила задачу за несколько часов (42:
234-249).
ГЛАВА 10.8. ВИДЫ МЫШЛЕНИЯ
Переход от оперирования действиями к оперированию
символами представляет собой принципиально важный момент в
развитии интеллектуальной деятельности. Вообще по многочисленным
данным, полученным при решении сложных проблемных задач,
психика шимпанзе в пределе, по-видимому, достигает уровня
развития психики трехлетнего ребенка. Возможно, что это связано
именно с ограничением в способностях оперирования символами у
животных.
Анализ видов интеллектуальной, мыслительной деятельности
свидетельствует о мощном развитии у человека видов мышления,
отличных от свойственного животным наглядно-действенного типа
решения задач. Тем не менее наглядно-действенное мышление не
является просто мышлением низшего уровня. Подходы к решению
задач, основанные на переборе действий, как-то связанных с
целями данной задачи, часто используются в практической
деятельности людей. Это отражается в терминах типа «пощупать проблему
руками», «ручное мышление» и пр. Действительно даже у людей
теоретического склада решение многих конкретных задач проходит
с активным использованием перебора действий.
В модельном плане такое поведение может объясняться рядом
положений. Во-первых, отсутствием законченного плана действий,
т-е. плана, представляющего собой более или менее полное «дерево
(граф) целей и подцелей». Во-вторых, как следствие первого,
работа происходит в пошаговом режиме, когда текущая цель
определяется только критериями успешного окончания данного шага.
В итоге существует разрыв между конечной целью, поставленной в
°бщем виде и не расписанной в виде «дерева целей и подцелей», и
267

результатом конкретного текущего шага. В-третьих,
существованием более или менее удачно организованной группы действий,
проведение которых в данной ситуации в принципе имеет смысл.
Примерами могут быть задачи типа решения головоломок,
прохождения по лабиринту, сборки фигур из конструктора,
завязывания морских узлов и даже такие задачи, как игра в пятнашки
(упорядочение кубиков с цифрами). Характерно, что часто в ходе
решения таких задач человек ловит себя на том, что «пора остановиться
и подумать», т.е. перейти от работы в пошаговом режиме, когда
видна только ближайшая цель, к другим способам решения задачи.
Кратко рассмотрим эти способы. Другим вариантом
практического мышления является наглядно-образное мышление. Этот тип
интеллектуальной деятельности базируется на оперировании
образами. Наглядно-образное мышление является обязательной частью
зрительного мышления. В ряде случаев возникает необходимость
опоры на восприятие окружающего мира. В частности, это
постоянно имеет место при восприятии пространственных сцен.
Важность такой опоры следует из результатов экспериментов с
восприятием знакомых или незнакомых пространственных сцен через
поле зрения малого диаметра (трубчатое зрение). Отсутствие в поле
зрения всей сцены приводит к огромным затруднениям в
восприятии. Образы, используемые в данном виде мышления, в большей
степени отображают реальный мир, чем обобщенные и
реорганизованные внутренние представления человека. К другим примерам
такого типа мышления можно отнести поиск целевых объектов на
сложном фоне, описание характеристик отдельных фрагментов ре-
МЫШЛЕНИЕ
Наглядно-действенное, или
«ручное», мышление
Работа в «пошаговом» режиме
(решение головоломок, игра в
пятнашки, кубик Рубика,
развязывание узлов и пр.)
Наглядно-образное, или
«сенсорное», мышление
(поиск объектов и фрагментов на
сложной зрительной сцене,
выделение сигнала из шума,
воображение, сравнение образов)
Понятийное, или логическое,
(процессы логического вывода, индукции, построения
абстрактных суждений, гипотез, умозаключений,
не поддающихся интуитивному анализу)
Рис. 10.10. Виды мышления
268

альных объектов, т.е. способы работы с реальными
пространственными сценами и реальными объектами.
Образные структуры могут создаваться воображением или
извлекаться из памяти, преобразовываться, сравниваться друг с
другом по группам параметров или фрагментов.
Понятийное мышление также представляет собой вариант
теоретического мышления, основой которого являются процессы
обработки понятий, проведения логических выводов, суждений и
умозаключений. Естественно, что все виды мышления взаимно
дополняют друг друга в процессе интеллектуальной деятельности, хотя
можно говорить как о предпочтении того или иного вида
мышления у разных людей, так и о превалировании определенного вида
мышления при решении различных типов задач (рис. 10.10).
ГЛАВА 10.9. ОСНОВНЫЕ ОПЕРАЦИИ И ПРОЦЕДУРЫ
МЫШЛЕНИЯ
Чтобы подчеркнуть степень различий между зачатками
интеллектуальной ассоциативной деятельности животных и
полноценным ассоциативным мышлением человека, приведем цитату из
романа Г. Гессе «Игра в бисер».
«Мне было четырнадцать лет, дело было ранней весной ...в
мире — или в моей душе — стоял тогда, надо думать, какой-то
особенно прекрасный день, ибо он остался у меня в памяти и связан с
одним маленьким событием. Земля была влажная, но снег сошел, у
водостоков она уже вовсю зеленела, почки и только что
появившиеся сережки уже окутали голые кусты дымкой, и воздух был
душист, он был напоен запахом, полным жизни и полным
противоречий, пахло влажной землей, гнилым листом и молодыми
ростками, казалось, что вот-вот послышится запах фиалок, хотя их еще
не было. Мы подошли к кустам бузины, на них были крошечные
почки, но листьев еще не было, и, когда я срезал ветку, в нос мне
ударил горьковато-сладкий запах, который как бы вобрал в себя,
сложил вместе и усилил все другие весенние запахи. Я был
совершенно оглушен, я нюхал свой нож, нюхал свою руку, нюхал ветку:
это ее сок пахнул так пронзительно и неотразимо. ...Что ж, у
каждого события своя магия, и на сей раз мое событие состояло в том,
что наступающая весна, которую я, бродя по раскисшему лугу,
слыша запах земли и почек, уже остро и радостно почувствовал,
теперь, в фортиссимо запаха бузины, сгустилась, усилилась, стала
чувственно воспринимаемым символом, очарованием. Даже если
269

бы это маленькое событие на том и кончилось, я, пожалуй,
никогда бы уже не забыл этого запаха; нет, каждая новая встреча с ним,
наверно, до самой старости будила бы во мне воспоминания о том
первом разе, когда я осознал этот аромат. Но тут прибавилось и
нечто другое. В ту пору я нашел у своего учителя фортепианной игры
старый альбом нот, сильно меня привлекший, это был альбом
песен Франса Шуберта. ...И вот в день моего похода за бузиной или
на следующий я открыл весеннюю песню Шуберта «Die linden
Lüfte sind erwacht»; и первые аккорды фортепианного
аккомпанемента ошеломили меня как какое-то узнавание: эти аккорды пахли
в точности так же, как та молодая бузина, так же
горьковато-сладко, так же сильно и густо, так же были полны ранней весны. С
той минуты ассоциация «ранняя весна» — «запах бузины» — «шу-
бертовский аккорд» стала для меня устойчивой и абсолютно
законной».
В модельном плане в структуре процессов мышления можно
выделить набор логических операций и процедур, которые удобно
рассматривать в качестве базисных. Такой подход, конечно, не
требует обязательной полноты, независимости или ортогональности
базиса. Суть дела заключается только в предположении
приоритетной важности этих процедур и использовании их комбинаций в
процессе мышления. При рассмотрении процедур мышления
важно выделять определенные иерархические уровни. Эти уровни так
или иначе связаны с осознанным или неосознанным построением
«дерева целей» и программ, реализующих эти цели и подцели.
В качестве исходных «протоцелей», естественно, выступают
мотивации человека и животных.
Необходимость иерархического структурирования
мыслительной деятельности можно пояснить примером М.М. Бонгарда
(13:15—16) о том, что нельзя рассматривать работу двигателя
внутреннего сгорания непосредственно на уровне взаимодействия
молекул. Для рассмотрения необходимо ввести такие понятия, как
топливо, карбюратор, блок цилиндров и т.д. Таким образом, можно
считать, что различные цели и подцели образуют наиболее
крупные уровни иерархии мыслительного процесса. При этом на
подуровнях этих уровней осуществляются различные по сложности
интеллектуальные процедуры, связанные с процессами формирования
понятий.
К процедурам такого типа можно относить сравнение, анализ,
синтез, абстрагирование, обобщение, конкретизацию, логический
вывод, индукцию (рис. 10.11).
270

Рис. 10.11. Мыслительные процедуры, приводящие к построению
интеллектуальных понятий разного уровня сложности и обобщенности. Степень модельной
проработанности (форматизации) приведенных процедур растет слева направо
Сравнение представляет собой типичную процедуру
сопоставления групп параметров или фрагментов (которые также
представляются некоторыми параметрами) по каким-то заданным критериям.
Результатом сравнения может стать выявление тождества, степени
различия, что в свою очередь дает возможность делать выводы об
аналогии, степени сходства, проводить процесс классификации
(отнесение объектов к одному или разным из имеющихся в памяти
классов, создание нового класса путем объединение объектов в
один класс и т.д.).
Анализ — расчленение объекта на составные части, определение
характеристик этих частей, их иерархии и взаимоотношений.
Результаты анализа могут быть представлены в виде, удобном для
сравнения и других процедур мышления.
Синтез — процедура, обратная анализу, связанная с
объединением частей, установлением их соотношений, т.е. построением
некоего целого, не сводимого к простому перечислению исходных
частей.
Абстрагирование — выделение каких-либо характеристик или
параметров объекта. Этот тип процедур часто в большей степени,
чем анализ и синтез, может приводить к ошибочным результатам
за счет некорректности процессов выделения либо последующих
°Ценок важности данных параметров.
271

Обобщение — объединение ряда объектов в одну группу, класс
на основе абстрагирования, анализа, сравнения и неразличения
значений каких-либо характеристик этих объектов.
Конкретизация — процедура, связанная с фиксацией ряда
параметров обобщенного описания, что приводит к порождению
дочерних описаний той или иной степени уникальности. Например,
описание треугольника с точностью до масштаба и положения в
поле зрения или создание текста с точностью фотокопии.
Процессы индукции, дедукции, умозаключения, простые и
сложные высказывания, по-видимому, представляют собой более
формализуемые (в смысле более точно определяемые) процедуры.
Именно эти действия рассматриваются в качестве исходных
понятий логики вообще, математической логики в частности. С другой
стороны, эти процессы естественно рассматривать в качестве
некоторых моделей частей мыслительной деятельности.
Какова же специфика мыслительных понятий, используемых в
сфере образного, зрительного мышления? В некотором смысле это
вопрос об особенностях изобразительного ряда мышления
человека. В главах, описывающих этапы и механизмы зрительного
восприятия, мы использовали термин «зрительное мышление»,
подчеркивая, что зрение представляет собой часть мыслительной
деятельности. Процессы интерпретации, истолкования паттернов
цвета, света и тени, воспринимаемых нашими глазами, имеют
сложную многоуровневую структуру.
На самом деле все типы мыслительных действий в норме
сосуществуют друг с другом. Для иллюстрации приведем высказывание
художника и теоретика искусства Василия Кандинского: «Закат
солнца в Москве. Солнце сплавляет Москву в одно целое, в
котором безумный трубный звук заставляет вибрировать всю
внутренность, всю душу. Но нет, не это красноватое единство самый
красивый час. Это лишь последний аккорд симфонии, которая
доводит каждую краску до наибольшей жизненности, которая
заставляет всю Москву звучать, как фортиссимо колоссального оркестра.
Розовые, лиловые, желтые, белые, синие, фисташково-зеленые,
огненно-красные тона домов и церквей, из которых каждая — сама
песня. Бешено-зеленая трава, глухо-ворчащие деревья или поющие
тысячью голосов снега, или алегретто голых ветвей, красное,
жесткое кольцо кремлевских стен и над ними, возвышаясь над всем,
как крик торжества, как самозабвенная аллилуйя — белая,
длинная, изящная черта колокольни Ивана Великого, и на его высокой,
напряженно вытянутой к небу шее золотая голова купола является
272

как бы московским солнцем среди золотых и пестрых звезд других
1суполов» (цит. по 63: 25).
Ясно, что в этом тексте можно найти все перечисленные и ряд
других видов и операций мышления.
ЧАСТЬ 2. МОДЕЛИРОВАНИЕ ФУНКЦИЙ
МЫШЛЕНИЯ
ГЛАВА 10.10. ФОРМАЛЬНЫЕ ФИГУРЫ
ЛОГИЧЕСКОГО МЫШЛЕНИЯ
Наряду с процедурами сравнения, анализа, синтеза,
абстрагирования, обобщения, конкретизации в процессе мышления
выделяют некоторые, более строго формализуемые «фигуры»
логического мышления — части процесса мышления, определяющие
собственно механизмы проведения рассуждений, построения понятий,
доказательств. К таким фигурам можно отнести правила
построения простых и сложных высказываний, процедуры индукции,
дедукции, построение умозаключений, правила логического вывода.
Иными словами, наряду с вопросом о том, «что делается» в ходе
процессов мышления, не менее актуальным является вопрос «как
это делается».
Все «фигуры» логического мышления представляют собой
куски и механизмы построения и реализации планов решения задач
или построения доказательств. Другими словами, можно говорить
о нескольких уровнях мыслительного процесса. Первый уровень
связан с анализом исходной ситуации и целей поведения. В
частном случае эти цели могут совпадать с неосознанными
инстинктивными потребностями организма, такими как голод, жажда,
любопытство и др. На этом уровне в ходе анализа происходит
построение «дерева целей и подцелей» деятельности.
На следующих уровнях в процессе перехода от /-й ку-й подцели
«дерева целей» происходит включение сложных фигур или, точнее,
процедур логического мышления, таких как рассуждение и
доказательство. Включение же более частных механизмов мышления,
связанных с сравнением, анализом, обобщением отдельных
понятий, происходит на всех, и в том числе более локальных, уровнях
мышления, в связи с реализацией отдельных целей.
273

При ответе на вопрос «как это делается», как происходит сам
процесс построения простых или сложных понятий или
высказываний в модельном плане, по-видимому, имеет смысл
рассматривать «фигуры» логического мышления в определенной аналогии с
некоторыми принципами построения доказательств в
математической логике (44). Эти аналогии полезны хотя бы тем, что дают
достаточно четкие определения для ряда процедур, имеющих схожие
цели и схожие названия в психологии. Кроме того, совершенно
принципиальной особенностью формализации доказательств в
математической логике является то, что она позволяет оценивать
правильность процессов мышления только на основании их формы, а не
содержания.
Вообще говоря, сама идея такого рода формализации процесса
мышления была описана более двух тысячелетий назад великим
древнефеческим философом Аристотелем. В «Логике» Аристотеля
была введена система рассуждений, в основе которой лежал метод
силлогизмов. «Типовой» силлогизм представляет собой схему
рассуждения, состоящую из трех частей: двух посылок и вывода.
Основная идея использования силлогизма такова: если мы будем считать,
что посылки верны, то вывод будет верен автоматически.
В качестве аналогии удобно рассмотреть алгебраическое
рассуждение:
а = m + я, (1)
c=û+J, (2)
следовательно,
с = (т + п) + Ь. (3)
Здесь удобство формализма заключается в том, что логика
рассуждения задается алгебраическим правилом подстановки: мы
вписываем в формулу (2) вместо а выражение (m + ri). При этом нам
совершенно безразличен физический смысл выражений д, /я, я, с, Ъ.
Однако такие формальные рассуждения неизбежно содержат
принципиальные ограничения, которые проистекают из сущности этих
рассуждений. Действительно, если мы введем в них неверные
посылки, то, конечно, несмотря на правильность формальной
логики, получим неверный результат. Для дополнительной
иллюстрации рассмотрим «бытовой» силлогизм, сформулированный на
естественном языке (84):
274

Все посещающие церковь честны (первая посылка).
Некоторые политики посещают церковь (вторая посылка).
Политики, посещающие церковь, честны (вывод).
Ясно, что это рассуждение неверно. Неверно именно потому,
что содержательно неверной (неверной по смыслу, а не по форме)
является первая посылка.
Таким образом, из сказанного следует, что область полезности
формализованных моделей мышления хотя и не выглядит
всеобъемлющей, но является достаточно важной. В ходе дальнейшего
изложения материала этой части мы будем рассматривать некоторые
формализованные модельные представления о ряде элементов
процесса мышления.
ГЛАВА 10.11. ФОРМАЛЬНО-ЛОГИЧЕСКИЕ МОДЕЛИ
МЕХАНИЗМОВ МЫСЛИТЕЛЬНЫХ ПРОЦЕССОВ
10.11.1. Высказывания
При построении моделей мышления так же, как в
математической логике, под простым высказыванием удобно понимать
предложение, которое может быть или истинным, или ложным.
Примером могут быть такие высказывания, как «земля вертится» или
«идет дождь». Модельное упрощение по отношению к
высказываниям реальной человеческой речи заключается, в частности, в
невозможности приписывания высказываниям других значений,
кроме значений «да» или «нет» (хотя справедливости ради следует
сказать, что существуют типы формальных логик, так называемые
модальные логики, использующие понятия «возможность» и
«необходимость», «предполагается» и «известно» (86)).
Под сложным высказыванием в математической логике
понимают объединение простых высказываний, соединенных логическими
связками (в математической логике обычно используют связки не,
и, или, если...то). В соответствии со смыслом логических связок
сложным высказываниям также могут быть приписаны значения
истинности или ложности. В табл. 10.1, называемой таблицей
истинности, приведены значения истинности для основных
бинарных связок, используемых в математической логике (функции
истинности, или булевские функции). В таблице символ л означает
логическое «и» (другое обозначение — конъюнкция), символ v оз-
275

начает логическое «или» (дизъюнкция), символ -» означает
логическое «если...то» (импликация), символ = означает логическое
тождество, символ -I — отрицание.
Правило пользования таблицей истинности таково. Вначале,
исходя из смысла исходных высказываний или из предыдущих
рассуждений, мы приписываем этим высказываниям значения «да» и
«нет» (в других обозначениях «1» и «О»). Затем производим
вычисление истинности сложного высказывания. Например, пусть X
представляет собой высказывание «земля вертится», a Y —
высказывание «идет дождь». Рассмотрим ситуацию, когда высказывание
X истинно, а высказывание Y ложно. Тогда в соответствии со
строкой 2: X л Y ложно, X v Y истинно, X -> Y ложно и X = Y также
ложно.
Таблица 10.1. Значения функций истинности для бинарных связок
в исчислении высказываний
X
и
и
л
л
Y
и
л
и
л
XaY
и
л
л
л
XvY
и
и
и
л
X-»Y
и
л
и
и
X = Y
и
л
л
и
лХ
л
л
и
и
В результате смысл логических функций «и» и «или» хорошо
соответствует значениям этих функций в процессах естественной
речи и естественного мышления. Логическое «и» имеет смысл
объединения двух высказываний. Например, в соответствии с
таблицей выражению «земля вертится» л «идет дождь», естественно,
приписывается значение «истинно» только в том случае, если
исходно истинны оба его члена. С выражением («земля вертится» v
«идет дождь») дело обстоит иначе. В соответствии с таблицей
истинности оно истинно во всех случаях, когда истинно значение
хотя бы одного его члена. Такое понимание также вполне
естественно с точки зрения естественного языка и человеческого
мышления.
Несколько более сложно обстоит дело с импликацией. Как
видно из табл. 10.1, импликация X -> Y ложна только в случае, когда
из истинной посылки (X) следует ложное заключение (Y). Во всех
остальных случаях импликация истинна. Заметим, что импликация
является наиболее сложной связкой, если рассматривать ее
интерпретацию с точки зрения нормальной человеческой интуиции. Оп-
276

ределение импликации, казалось бы, не соответствует
повседневной человеческой логике.
Действительно, данное определение утверждает, что при
ложной посылке и ложном заключении сама импликация (сложное
высказывание) является истинной; так же как истинной является
импликация при ложной посылке и верном заключении.
Например, выражение «Если на Марсе живут маленькие красные
человечки (X), то Марс является родиной человечества (Y)» является
истинным, так как и посылка, и заключение этой импликации
являются ложными. С точки зрения естественного человеческого
рассуждения это абсурдно.
Однако практика математики показывает, что такое соглашение
(такая формализация) не приводит к неправильным результатам,
существенно упрощая при этом характеристику союза. Дело в том,
что в умозаключениях повседневной жизни и в научных
рассуждениях мы пользуемся импликациями, только если их предыдущий и
последующий члены связаны по смыслу. Импликации, в которых
такая связь отсутствует, вообще не имеют значения; по этой
причине мы можем определить их произвольно, исходя из
собственного выбора.
Пользуясь приведенными в таблице «истинности»
определениями связок «и», «или», «импликация», а также и другими связками,
мы можем строить весьма сложные высказывания. Конечно, эти
высказывания будут намного более упрощенными, чем
естественная речь. Кроме того, перевод естественной речи на язык логики
представляет собой далеко не всегда простую процедуру. В
качестве иллюстрации рассмотрим два примера, показывающие, как
будут выглядеть на языке логики высказываний обычные
рассуждения (44: 86-90).
Пример 1: «Я заплатил бы за работу по ремонту телевизора (3),
если только бы он стал работать (Р). Он же не работает (-. Р).
Поэтому я платить не буду (-■ 3)». Символически это рассуждение
можно записать так:
3 -> Р, -. Р =э -, 3
Пример 2. «Если бы он ей не сказал (-. С), она ни за что не
узнала бы (-, У). А не спроси она его (-. В), он бы и не сказал ей. Но
она узнала. Значит, она его спросила». Символически можно
записать:
пС-4лУ,лВ->лС,У=>В
277

Данные примеры еще раз иллюстрируют очень важное
положение о том, что с помощью методов формально-логического
моделирования процесса мышления появляется возможность проверки
правильности (логичности) рассуждений, не задаваясь вопросом,
верны ли на самом деле посылки. В рамках модели мышления мы
говорим, что из верности обеих посылок (3 -> Р, и -. Р в первом
примере и -л С -» -. У, -. В -» -i С, У — во втором) автоматически
следует верность заключения -i 3 в первом случае и В — во втором.
10.11.2. Правша вывода
Под умозаключением в психологии, так же как и в логике,
удобно понимать серию логически связанных высказываний, в
результате чего выводится новое знание. Другими словами,
умозаключение представляет собой логический переход от одних
высказываний (посылок или условий) к другим (выводам или заключениям).
Существование логического перехода подразумевает использование
определенных правил вывода. Эти правила называют также
директивами логики ввиду того, что они предписывают способы
построения правильных рассуждений.
Важнейшее правило построения умозаключений, используемое
в математической логике, — правило отделения (modus ponens) —
было известно еще в древности и хорошо соответствует
интуитивному понятию логического вывода. Рассмотрим пример
применения этого правила. В качестве посылок возьмем два высказывания.
1. Если Александр Македонский был в Египте, то Александр
Македонский видел пирамиды (сложное высказывание).
2. Александр Македонский был в Египте (простое
высказывание).
Заключение гласит: 3. Александр Македонский видел пирамиды.
Таким образом, общая схема правила отделения говорит, что
мы делаем правильные умозаключения, если из пары посылок
вида:
1) если />, то q;
2)р;
получаем в качестве заключения
3)*
Формально правило отделения записывается в виде
Ч
278

Эта запись представляет собой схему правила, так как при
подстановке в качестве букв р и g любых истинных высказываний мы
автоматически получаем правильные умозаключения.
Правило отделения в полной мере используется в современных
системах представления знаний и рассуждений, в частности в
экспертных системах, предназначенных для работы в режиме справок,
советов и подсказок, осуществляемых по заказу
специалиста-пользователя. Типичная структура знаний в таких системах включает в
себя набор доказанных или исходно верных «фактов» (т.е. теорем и
аксиом) и правила действия. Это набор высказываний, имеющих
вид либо р, либо р -* <?, где выражение р означает «истинно р»,
выражение р -> g означает, «если верно /?, то верно с». При этом ри g
могут представлять собой сложные высказывания. Все сложное
умозаключение, включающее в себя исходные посылки, правило
вывода и заключение, обозначается термином продукция (86:
267-271).
Рассмотрим еще один пример. Пусть р представляет собой
высказывание: «Эта скала имеет отпечаток ракушки», пусть р -> g
представляет собой высказывание: «если скала имеет отпечаток
ракушки, то эта скала когда-то находилась в море». Тогда g
представляет собой высказывание-вывод: «эта скала когда-то находилась в
море». Существенно отметить, что вывод g делается автоматически
и его правильность зависит только от истинности посылок р и
р -> д. При этом отметим еще раз, что под буквами р и g
подразумеваются схемы высказываний, т.е. вместо этих букв могут быть
подставлены любые сложные высказывания. В частности, как это
принято в математической логике, высказывания, построенные с
использованием логических связок не, и, или, если...то.
Логический вывод новых знаний, исходя из имеющихся
истинных высказываний и правил вывода, называется дедуктивным
рассуждением (от лат. deduco — выводить, вытягивать). В
логических системах прямой дедукции новые знания получают путем
применения правил вывода к набору исходных фактов. При этом
процесс рассуждений заканчивается при получении некоторого
Целевого заданного знания. Системы обратной дедукции
построены противоположным образом: в них правила вывода применяют-
Ся к целевым фактам и работа продолжается до нахождения
исходных условий.
Наряду с дедуктивными способами построения умозаключений
в мышлении используются и индуктивные способы, связанные с
279

переходом от множества частных, конкретных фактов к некоторым
обобщениям, которые не могут быть выведены чисто дедуктивным
путем. Например, человек может многократно получать новые
знания в виде высказываний типа: «малиновка — это птица, она имеет
крылья и летает», «орел — это птица, он имеет крылья и летает» и
т.д. В итоге после многих примеров появляется естественная
потребность обобщения типа «если объект птица и имеет крылья, то
он летает». Иногда такое обобщение может оказаться неверным,
например, в случае такой птицы, как страус, иногда оказывается
несколько натянутым, например, в случае такой птицы, как
курица. Тем не менее важность индуктивного мышления очевидна как
способа, часто позволяющего делать полезные обобщения (рис.
10.12).
Рассмотрим еще два правила индуктивного вывода. Правило
удаления конъюнкции может быть записано как
LaPaQ=>S
LaP^S '
(1)
что имеет смысл: «если на основании правильности высказывания
L а Р a Q делается верное заключение S, то для заключения о
верности S достаточно знаний только о верности L л Р». Другими
словами, логика этого правила индукции такова: «если мы можем
сделать некоторый правильный вывод на основании
правильности нескольких условий, то этот вывод следует из части этих
условий».
А)
Прямая дедукция
Получение новых знаний
путем применения правил
вывода к набору исходных
посылок
Обратная дедукция
Применение правил вывода
к целевым фактам вплоть
до подтверждения исходных
данных
Б)
Индукция
Не дедуктивный (не логический)
переход от множества частных
конкретных фактов к их
обобщению
Рис
10.12. Дедуктивная и индуктивная логика. А — дедуктивный вывод. Б —
индуктивное обобщение
280

Правило введения дизъюнкции имеет вид
P*>S
PVQ=>S' (2)
что имеет смысл: «если из правильного высказывания Р следует S,
то вывод о верности S может быть сделан и на основании
высказывания Р v Q».
Очевидно, что умозаключения, сделанные с использованием
этих правил, будут верны далеко не всегда. Но тем не менее
использование индукции, например, в рамках гипотетических
рассуждений дает возможность делать «скачки» в строго логическом
рассуждении, выдвигать смелые и, может быть, «безумные»
предположения. Эти предположения, естественно, требуют в дальнейшем
строгой логической и экспериментальной проверки. Но суть дела в
том, что проверка потом, а сейчас индукция помогла сделать такое
предположение.
Таким образом, моделирование естественного мышления путем
использования математической логики, т.е. простых и сложных
высказываний, логических связок и правил вывода часто приносит
пользу. Во-первых, польза заключается в появлении
принципиальной возможности проверки правильности естественного
мышления. Конечно, такой проверке подвержены только те части
мыслительного процесса, которые могут быть успешно переведены на
язык логики. Кроме того, важно отметить, что собственно
проверка при этом проводится только в рамках соответствующей
логической теории. Во-вторых, проверка правильности рассуждений
проводится в модели без анализа содержания рассуждений, на основании
знаний только об истинности или ложности исходных высказываний,
правильности использования логических связок и правил вывода.
Наконец, в-третьих, моделирование мышления на основе процедур
математической логики дает возможность частичной
автоматизации процессов мышления путем использования компьютерных
программ искусственного интеллекта.
10.11.3. Предикаты
В аксиоматических системах математической логики наряду с
правилами индуктивного обобщения используются и другие
правила обобщения. Их сущность заключается в определении условий
использования кванторов: квантора всеобщности, имеющего смысл
281

«для всех», и квантора существования, имеющего смысл
«существует» или «для некоторых». Эти кванторы соответственно
обозначаются как V, 3. (В различных типах неклассических логик могут
существовать разные типы кванторов, например «почти для всех»,
«существует много», «существует ровно пять» и др.)
Введение кванторов становится возможным при условии
перехода от логики высказываний, позволяющей формализовать лишь
малую часть множества рассуждений, к логике предикатов (рис. 10.13).
В логике высказываний каждое простое высказывание является
неделимым объектом. Например, рассмотрим рассуждение:
Все люди смертны (/>).
Сократ —- человек (q).
Следовательно, Сократ смертен (г).
Формально, оставаясь в рамках логики высказываний, запишем
(р л q) -+ г.
Однако ясно, что в естественном языке высказывания имеют
внутреннюю структуру, в которой наиболее существенным является
наличие групп подлежащего и сказуемого. В структуре
высказывания предикатная логика определяет подлежащее как субъект,
сказуемое как предикат. Другими словами, предикатами называют то,
что говорится о субъекте (т.е. о подлежащем). Таким образом,
предикат имеет функцию сказуемого. Фраза «Сократ — человек» в
предикатной форме выглядит как:
Р {Сократ),
где Р обозначает предикатный символ и имеет смысл «быть
человеком».
Логика высказываний
Любое высказывание
есть неделимый объект
Наличие субъекта
(подлежащее)
Логика предикатов
Предикатное высказывание
имеет внутреннюю структуру!
(Наличие предиката|
(сказуемое)
Наличие кванторов
(возможности
обобщения и конкретизации)
Рис. 10.13. Логика предикатов — шаг в направлении содержательного расширения
возможностей логики высказываний
282

Фраза «Сократ смертен» выглядит как:
С (Сократ),
где предикатный символ С имеет смысл «быть смертным».
Однако при записи фразы «все люди смертны» возникает
необходимость в введении некоторой переменной дс, пробегающей по
всем значениям (группе значений) предметной области. Теперь
предикатное выражение имеет вид Р(х) и является иногда
истинным и иногда ложным. Например, оно истинно, если я; — это
Сократ, и ложно, если х — это Хирон (Хирон, как известно, был
кентавр, легендарный получеловек, полуконь). После введения этих
обозначений мы можем записать фразу «все люди смертны» с
использованием квантора V («для всех»):
Vx(P(x) -> С(х)).
Наконец, вся запись рассуждения о Сократе приобретет вид
Ух(Лх) -» С(х));
Р(Сократ), следовательно,
С (Сократ).
На естественном языке это рассуждение выглядит следующим
образом: для всех дс, если х является человеком, то я; является
смертным; Сократ является человеком, следовательно, Сократ
является смертным. С помощью предикатов могут быть
формализовано записаны и правила индуктивного вывода. Например,
правило стандартного обобщения имеет вид
Р(х/а\ Р(х/Ь\ Р(х/с)
\/х:/\х)
что на естественном языке читается как «если высказывание Р
верно при х =а, х = Ь, х =сн т.д., то высказывание Р верно для
любого х» (6).
Описанные элементарные операции представляют собой
систему логических связок и кванторов, используемых в процессах
построения умозаключений. В системах логического вывода
разработаны специальные правила работы со связками и кванторами.
Наиболее приближены к обычному человеческому
(естественному) типу рассуждений правила введения и удаления связок и
кванторов, используемые в системе натурального вывода, или
вывода в смысле Генцена (44: 145—146; 86: 102—108). Такое назва-
283

ние дано в связи с тем, что используемый в этой системе тип
рассуждений приближается к обычному, естественному
человеческому рассуждению.
Например, введение связки «или» в этой системе записывается
в виде
Е*>А Е=>В
E=>AvB E=>AvB*
что читается: «если из множества формул Е следует формула А, то
из Е следует (A v В)».
Удаление связки «и» записывается в виде
Е=>АЛВ Е=>АаВ
Е*>А Е*>В '
что читается: «если из множества формул Е следует формула A À В,
то из Е следует А и также из Е следует В».
Введение квантора V («для всех») записывается в виде
Е + А(х) , с ., _
— (х не имеет свободных вхождении в £),
E^VxA(x)
что читается: «если из Е следует формула А(х), где х — любая
переменная, то из Е следует Vjc А(х), причем х при вхождении в Е
всегда связан, т.е. находится под знаком квантора».
ГЛАВА 10.12. СЕМАНТИЧЕСКИЕ СЕТИ
Рассмотренные элементарные мыслительные операции в
сочетании с правилами их введения и удаления тем не менее оставляют
нерешенной основную проблему мышления: проблему построения
самих достаточно сложных и длинных процедур умозаключений,
т.е. процедуру организации структуры мыслительного процесса.
Действительно, как выглядят хотя бы самые общие подходы к
решению задач?
Рассмотрим пример, в котором мы имеем среди исходных
данных набор фактов, включающих отдельные высказывания
(простые или сложные): А, В, L, а также высказывания в виде
импликаций: А -> L, А -> В, F-> С, Я-> Д Я-> <7, <7-> Г, #-> G, L->5,
284

I -> К. Для простоты будем считать, что единственным правилом
вывода в этом примере будет правило отделения. Многократно
применяя правило отделения, мы можем получить новое знание,
например в виде А -> Т. Действительно, из А и А -> В получаем В,
затем из В и В -> G получаем G, затем из G и G -> Т получаем Т.
формально в математической логике три шага данного вывода
записываются как
А, А-* В В, B-+G G, G-*T
В G T '
В такой записи над чертой записываются посылки, под чертой
следствия. При этом заметим, что в итоге мы построили
умозаключение А -> Т и одновременно получили цепочку рассуждения: А,
А-> В^> G-+ Т.
Заметим также, что данная цепочка не является единственно
возможным путем для получения результата А -> Т. Этот же вывод
из имеющихся данных мы можем получить, построив и другие
цепи доказательств. Например, цепь № 2: из А, А -> L получаем L,
затем из L, L -> В получаем В, далее логический вывод идет так же,
как в предыдущем случае. Цепь №3 напишем в сокращенном виде:
Л А-* L-+ #-> С-> Т.
Данный пример удобно представить не только в
аналитическом, но и в образном виде как часть графа или семантической
сети (рис. 10.14). Семантические сети представляют собой модели
хранения понятий (слов) в семантической памяти. В простейшем
случае узлы семантической сети отображают отдельные понятия
или высказывания, связи между узлами — отношения между
понятиями или высказываниями. При таком подходе каждое понятие
(узел семантической сети) обладает набором свойств
(характеристик, атрибутов). Функция части атрибутов заключается в
установлении различных типов связей с другими узлами семантической
сети, т.е. установлении связей между, вообще говоря, любыми по-
D
с t
_ если а, то max приоритет у 5->/)
А -» В При условии: ' ^ J п „
^ л D к J если р, то max приоритет у В -> G
* \
Ис- 10.14. Участок семантической сети в хорошо структурированной области
знаний
285

нятиями. Кроме того, структура сети дает возможность
приписывания каждой связи определенных значений частоты ее
использования, причем частота (вес) использования могут быть разными в
зависимости от ситуации использования данной связи, т.е. от общего
контекста.
Такого рода представления служат целям структурирования
информации. В каждом узле сети собирается вся информация по
некоторому объекту или по некоторой ситуации. Эта информация
представляется в виде наборов характеристик или атрибутов
объекта, а также в виде ссылок, указывающих связи между узлами
(объектами).
В общем виде для обозначения структурированной системы
данных, касающихся некоторого объекта или «ядра» знаний
данной области, используется термин фрейм (от англ. frame — каркас,
рамка). При этом понятие фрейма является достаточно широким:
структура фрейма может быть разной для разных областей знаний
и рассуждений. Причем данное условие не является причудой или
экзотикой — оно отражает принципиальный факт различия
природы разных областей знаний. (Едва ли вызовет удивление, что
организация блока знаний в физике и в истории права имеет различное
строение.)
Отдельный вопрос касается того, с помощью каких методов
можно установить, какие понятия действительно близки и какие
далеки в пространстве семантической сети данного «ядра» знаний
(фрейма). Выяснение этих вопросов связано, в частности, с
построением метрики пространства семантической памяти.
Заметим, что в нашем примере в процессе логического
дедуктивного вывода мы неявным образом считали, что все исходные
высказывания имеют в процессе решения данной задачи
одинаковые приоритеты. Вследствие этого все три цепочки логического
вывода (все три умозаключения) имели одинаковую вероятность
построения. Более того, на основе имеющихся фактов мы с равной
вероятностью могли начинать строить вывод, исходя не из факта Л,
а из фактов В, В -* D или каких-то других. В результате
предположения равной вероятности взаимных связей между фактами в ходе
построения логического вывода возникает огромный перебор
вариантов, причем с ростом длины вывода время перебора растет
лавинообразно.
Для того чтобы уменьшить эту опасность, необходимо
использовать системы приоритетов, указывающие разные вероятности
связей между разными фактами или, другими словами, разные
вероятности ссылок. Заметим, что полностью избежать опасность ла-
286

винообразного роста перебора невозможно: одна из основных
проблем искусственного интеллекта — проблема переборного взрыва.
Приоритеты ссылок, естественно, зависят от многих
параметров, описывающих контекст ситуации. К числу таких параметров
относятся различные условия, которые должны быть проверены
или как-то определены перед принятием решения. В примере на
рис. 10.14 типичной записью в узле В может быть: «при условии а
максимальный приоритет имеется у ссылки В -> Д при условии ß
максимальный приоритет у ссылки В -> G». В качестве условия
могут выступать различные атрибуты объекта, например, такие, как
значения физических параметров, временные значения,
полученная к текущему моменту информация о состоянии других узлов
(объектов) и т.д.
ГЛАВА 10.13. ПОСТРОЕНИЕ, АНАЛИЗ И ОЦЕНКИ
МЫСЛЕННЫХ ПЛАНОВ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
В итоге хорошо организованная (структурированная) область
знаний подразумевает: а) наличие системы приоритетов ссылок
между понятиями данной области; б) наличие типовых схем решения
задач из данной области знаний; в) наличие способов сведений
вновь появляющихся задач к уже известным. Последний пункт
может быть сформулирован и в несколько расширенном виде. В
хорошо структурированной области знаний появляется возможность
рассматривать объекты мышления как части других объектов,
возможно не заданных в явном виде.
Пусть, например, дана задача: «Доказать, что в
параллелограмме диагонали, пересекаясь, делятся пополам». В ее решении есть
два принципиальных шага: а) надо усмотреть, что отрезки
диагоналей вместе со сторонами параллелограмма образуют
треугольники, и б) надо усмотреть, что противоположные стороны
параллелограмма вместе с диагоналями образуют фигуры, называемые
«пара параллельных прямых, пересеченных третьей прямой».
Важность этих шагов определяется тем, что они как бы открывают
процедуре доказательства доступ в новые миры со своими
специфическими понятиями, неприменимыми вне их рамок. Так,
первый шаг открывает доступ в мир треугольников с его понятиями
«сторона», «вершина», «равенство сторон» и т.д. Второй шаг
позволяет воспользоваться специфическим понятием «внутренние
накрест лежащие углы» (рис. 10.15).
287

Потенциально содержит
Потенциально содержит ■■_■■_
-—*" Фрейм
«параллельные линии»
Имеют/ ¥Л \Обладают
nmmv Имеют параметрами^
iggg_ наклон
Рис. 10.15. Нетривиальная структура ссылок в хорошо организованной предметной
области. Пример использования не заданных в явном виде связей между узлами
Таким образом, процесс мышления в существенной степени
определяется структурой областей знаний (фреймов) и правилами
хождения по этим структурированным областям. Причем в свете
сказанного становится ясно, что так понимаемый процесс мышления
по существу не отделим от процессов обучения. Приобретение новых
знаний происходит при построении новых понятий (узлов
семантической сети), ссылок, приоритетов ссылок, условий построения
ссылок и т.д. Другими словами, тесная связь процессов мышления
и обучения определяется необходимостью формирования в
процессе мышления:
— новых связей между «ядрами» знаний (узлами семантической
сети);
— изменения приоритетов ссылок;
— новых путей прохождения между ранее сформированными
узлами семантических сетей;
— новых узлов семантических сетей, в частности, при
обобщении, конкретизации или объединении уже имеющихся понятий;
— новых условий построения ссылок.
В рамках модели семантических сетей сущность мышления
может быть определена через формирование разных типов
участков сетей, обладающих разным описанием правил хождения по
этим сетям и правил построения узлов сетей. В итоге «хождение»
по узлам и ссылкам таких сетей в модельном плане соответствует
мыслительной работе с внутренними представлениями о
характеристиках и закономерностях окружающего мира. В ходе такой работы
уже нет необходимости совершать физические действия для того,
чтобы узнать об их последствиях. Все варианты плана поведения,
288

в том числе и взаимоисключающие, формируются и
проигрываются путем мысленного «моделирования» (см. п. 10.7.2).
Модели семантических сетей позволяют делать удобную
интерпретацию разницы между механизмами «жесткой»
интеллектуальной деятельности, свойственной инстинктивному поведению в
виде чистых автоматизмов, и интеллектуальной деятельностью с
элементами обучения. Представим себе простой случай: часть
семантической сети, выполненную в виде «дерева целей и подцелей»,
где окончание одного этапа является сигналом включения
следующего. В такой системе могут быть реализованы два режима работы.
В первом — у организма нет способов и процедур
перестраивания «дерева целей» в зависимости от состояния текущей ситуации.
Это означает отсутствие способов анализа текущей ситуации и
сравнения ее с генетически заложенной «эталонной ситуацией»,
что в свою очередь означает отсутствие возможностей анализа
планов, схем и символов элементов соответствующих ситуаций.
Например, строительные насекомые, как правило, не могут
корректировать деятельность по построению норки, исходя из анализа
состояния постройки на конец данного этапа. Другими словами, как
правило, «инстинктивные» организмы не способны принимать
решение об окончании некоторого этапа деятельности на основании
анализа хотя бы минимального набора текущих значений
характеристик внешней среды.
В рамках гипотезы, изложенной ранее (см. гл. 10.5),
единственное, что может делать инстинкт в плане «приспособления» к
внешней среде, — это проведение «жесткого», никаким образом не
корректируемого сравнения некоторых текущих параметров и их «ус-
тавочных» (генетически заданных) значений. Причем, как
говорилось ранее, само сравнение при этом происходит не на уровне
анализа схем и символов, но путем безальтернативного сравнения
результатов физических действий (например, массы песчинки и
натяжения мышц у личинки ручейника при построении ею своего
домика-чехольчика).
Во втором режиме такие коррекции становятся возможными.
В той или иной степени организм становится способным
перестраивать отдельные ветви дерева целей, т.е. корректировать планы
и создавать варианты достижения целей. Иначе говоря, он
способен строить новые участки семантических сетей, связывать эти
Участки с уже существующими, определять условия пользования
теми и другими.
289

В результате такого рода деятельности у высокоорганизованных
организмов в принципе появляется способность строить,
анализировать и оценивать мысленные планы своей деятельности. При этом,
естественно, разные по уровню развития организмы обладают
разной степенью выраженности способностей данного типа.
Минимальная выраженность таких способностей, по-видимому,
проявляется в самом факте появления механизмов перебора символов
действий, когда еще слабо развиты механизмы генерации
вариантов перебора, их упорядочения, анализа стратегий просмотра и
оценок пригодности различных вариантов, т.е. собственно
механизмы построения планов.
Для осознания чрезвычайной сложности механизмов
планирования каждому читателю проще всего вспомнить какой-нибудь
пример из собственного опыта, скажем пример по мысленному
рассмотрению вариантов разговора с руководством о повышении
в должности. Если каждый шаг такого разговора рождает хотя бы
два варианта продолжения, то при наличии хотя бы десяти шагов
Вы имеете уже трудно поддающееся обзору поле вариантов. При
этом не следует забывать, что для каждого варианта необходимо
подобрать свои способы оценок пригодности, свои доводы «за» и
«против».
Трудность мыслительной деятельности такого рода в
определенной степени объясняет многие случаи «ручного» мышления (см.
гл. 10.8), когда человек, например, при разгадке головоломок типа
кубика Рубика или другой манипуляционной игры не строит
сложных многовариантных планов достижения целей и подцелей, а
осуществляет локальный, пошаговый перебор. (Другое дело, что и
такой способ мышления, такая стратегия часто приводят к решению
задачи, например, благодаря наличию у данного человека ранее
выработанных правил, эвристических приемов и подходов к
решению аналогичных задач.)
Таким образом, мыслительная деятельность по построению
планов достижения целей, реализации способов формирования
многоуровневой иерархии подцелей, т.е. работа по «выращиванию»
«дерева целей», требует от человека постоянных усилий по
коррекции этого «дерева» в зависимости от изменения текущей ситуации,
других планов, появления новых задач. Исходя из этого
неудивительно, что привычка планировать свою деятельность развита
далеко не у всех людей. Не каждый человек, осуществляя свои
ежедневные рутинные, повторяющиеся изо дня в день занятия, что на-
290

зывается «держит в уме», проверяет и корректирует основные узлы
системы целей и подцелей своей деятельности.
Тем не менее определенная полезность такой деятельности
несомненна и связана эта полезность с тем, что правильно
поставленные исходные для данного человека цели, как уже говорилось
ранее, напрямую связаны с его мотивациями, т.е. с жизненно
важными потребностями этого человека. Поэтому постоянный анализ
своих планов и программ в принципе дает человеку возможность
максимальной подпитки системы своей деятельности от системы
своих желаний и потребностей. (При этом надо надеяться, что
таковые находятся в русле социально приветствуемых и общественно
полезных.)
Для иллюстрации сказанного рассмотрим древнюю притчу о
страннике и двух работниках.
Увидел странник человека, везущего телегу с камнями, и
спросил его:
— Что ты делаешь? — И везущий ответил:
— Разве ты не видишь? Я везу камни. И тогда странник пошел
дальше и встретил другого человека, тоже везущего телегу с
камнями. И странник спросил его:
— Что ты делаешь? — И везущий ответил:
— Разве ты не видишь? Я строю храм.
В качестве материального субстрата реализации семантических
сетей, фреймов и, как следствие, структур, поддерживающих
процессы планирования, по-видимому, могут рассматриваться
участки реальных нейронных сетей. В нейрофизиологии в течение
нескольких десятилетий существует и активно обсуждается понятие
нейронного ансамбля или констелляции нейронов, формируемой
в результате ассоциативного обучения для выполнения
определенной функции. Выясненные к настоящему времени механизмы
образования ассоциативных связей показывают, что повторное
прохождение нервных импульсов через синаптические контакты
клеток вызывает локальное изменение сопротивления этих
контактов, что и реализует эффект образования новых связей. На
морфологическом, субнейронном уровне механизм закрепляется
путем роста объема старых и образования новых синаптических
бляшек или шипиков, что, в свою очередь, обеспечивается каска-
Дом молекулярных механизмов, включающих активацию
специфических генных структур.
291

ГЛАВА 10.14. ВНИМАНИЕ И СОЗНАНИЕ
КАК НЕОБХОДИМЫЕ КОМПОНЕНТЫ ПРОЦЕССА
ПЛАНИРОВАНИЯ
В содержательном плане по мере совершенствования живых
систем невыгодные или даже невозможные пути проверки
вариантов поведения с помощью физических действий заменяются
процедурами внутреннего интеллектуального проигрывания этих
вариантов. Для реализации данного принципа живые организмы
должны формировать интеллектуальные механизмы работы с
символами объектов и действий, т.е. механизмы работы с высказываниями,
умозаключениями, понятиями той или иной сложности. Причем
следует отметить, что сами по себе данные процедуры не требуют
осознанности и могут проходить на бессознательном уровне.
Произвольный перебор и рассмотрение вариантов поведения
непосредственно связаны с механизмами внимания. Эта связь
реализуется ровно в том смысле, что настраивает субъект на
восприятие приоритетной информации, наиболее важной для выполнения
поставленной задачи. В этом смысле именно внимание
обеспечивает одно из основных проявлений сознания — существование
«светлого пятна» или «луча прожектора», скользящего по
необъятному пространству памяти. У. Джеймс примерно 100 лет назад,
описывая внимание и сознание, написал, что «сосредоточение,
концентрация сознания — вот суть внимания. Оно означает
отвлечение от одних вещей ради того, чтобы эффективно работать с
другими» (цит. по 84: 108).
Внутренние («идеальные») компоненты передвижения
внимания в наиболее «чистом» виде были изучены в экспериментах
В.П. Зинченко и Н.Ю. Вергилеса по анализу перемещения
внимания при рассматривании изображений, стабилизированных
относительно сетчатки глаза (37: 226, 237). Эксперименты показали
наличие движений «внутреннего ока», не связанных с реальными
движениями глаз. Эти движения представляют собой вариант
непосредственного перемещения внутреннего внимания по
изображению. В частности, установлено, что независимо от движений
глаз фокус внимания может перемещаться в поле зрения со
скоростью до 125 град/с.
Можно полагать, что зарождение элементов сознания связано с
приобретением мыслительных способностей нового типа. Суть
этих способностей заключается в произвольном выделении и
сравнении понятий, ранее не связанных и отдаленных в мыслительном
пространстве. Принципиально важным при этом является появле-
292

ние способности к формированию иерархии метауровней
мысленного описания понятий и их взаимоотношений. В результате
каждый метауровень понимания может обладать своим метаязыком,
объектом которого являются понятия, никак не связанные,
удаленные друг от друга на других уровнях мышления.
Другими словами, можно полагать, что на некотором
относительно низком уровне эволюции мышления организм способен
соотносить между собой лишь соседние узлы семантических сетей.
При этом, с одной стороны, можно говорить о принципиально
неполном, «процедурном» соотношении понятий на уровне
отдельных непосредственно связанных ассоциаций, ссылок (атрибутов).
С другой стороны, при формировании относительно высоких
метауровней иерархии понимания появляются возможности все более
полного описания, произвольного выделения и соотнесения до сих
пор не связанных понятий.
Таким образом, появление элементов сознания определяется
формированием метауровней понимания и связано с
необходимостью формирования на этих уровнях:
— новых метауровней семантических сетей, предназначенных
для обобщения, конкретизации или переформулирования уже
имеющихся понятий;
— новых связей между «ядрами» знаний (узлами семантической
сети);
— новых приоритетов ссылок;
— новых условий построения ссылок;
— механизмов произвольного внимания, обеспечивающих
соотношение удаленных понятий.
В итоге «хождение» по узлам и ссылкам таких сетей в
модельном плане соответствует мыслительной работе с внутренними
представлениями о характеристиках и закономерностях
окружающего мира. В результате создаются объективные предпосылки для
многоточечного зарождения сознания как функционального
органа, осуществляющего формирование новых метауровней
мышления, на которых рассматриваются произвольно создаваемые
интеллектуальные конструкции. Сущность таких конструкций состоит в
сопоставлении ранее не сопоставляемых, удаленных в
мыслительном пространстве понятий и умозаключений. В частности, в
определении и анализе характеристик самосознания организма путем
Фиксации таких параметров, как время и место нахождения, само-
чУвствие, соотношение с внешним миром, приоритетные
мотивации, текущие цели и способы их достижения, приемлемые
моральные и этические нормы, отношения с различными людьми и т.д.
293

Деятельность по перебору и рассмотрению вариантов
поведения, ведущих к достижению той или иной цели, с неизбежностью
ведет к появлению в интеллектуальном арсенале некоторой
процедуры «текущей метки». Эта особая процедура, рассматриваемая
как вариант внимания, должна постоянно отмечать текущее
положение организма на поле (графе, сети) возможных действий,
ведущих к достижению поставленной цели.
В содержательном плане результат работы данной процедуры
означает сообщение типа «я нахожусь здесь: на /-м этапе У-го
варианта». Таким образом, формирование «текущей метки» делает
возможным разделение описания мира на компоненты «Я» и
«внешний мир», а также определение положения «Я» относительно
внешнего мира. Стоит отметить, что процедура «текущей метки»
представляется необходимой для любых процессов, связанных с
перебором вариантов, в частности, для процессов восприятия,
распознавания, планирования, принятия решений и т.д.
Наличие «текущей метки» в принципе может позволить
организму сопоставлять самые разные, отдаленные содержательно и
формально, участки семантических сетей. Общая логика
сопоставления может быть основана на существовании двух моментов:
процедуры просмотра узлов семантической сети и процедуры
фиксации положения «текущей метки» на этой сети.
В результате создаются объективные предпосылки для
многоточечного зарождения сознания как функционального органа,
предназначенного для фиксации параметров состояния организма и его
соотношения с внешним миром.
Можно полагать, что некоторый специальный «протокол
текущей метки» представляет собой определенную, упрощенную
модель сознания.
Формирование такого протокола вполне может осуществляться
на основе определенных участков нейронных структур мозга,
например на основе семантических сетей, представляющих собой
субстрат долговременной памяти и интеллектуальных процессов.
Отличительными механизмами нейронных, семантических сетей
так понимаемого блока сознания является произвольное (по
отношению к другим неосознаваемым процессам мышления)
перемещение концентрированного внимания по сети потенциальных
вариантов достижения определенной цели. В рамках данных
модельных представлений процесс рефлексии может быть определен как
обмен информацией между несколькими аналогично
сформированными блоками сознания.
294

ЧАСТЬ 3. ЯЗЫК И МЫШЛЕНИЕ
ГЛАВА 10.15. СИНТАКСИС И ГРАММАТИКА. ПРОДУКЦИИ
В рамках рассматриваемых модельных представлений процесс
мышления неразрывно связан с использованием некоторого языка
мышления. При этом совершенно не обязательно, чтобы такой
язык совпадал с тем языком, с помощью которого люди общаются
друг с другом. Введение языка мышления связано с
необходимостью упорядоченного использования в процессе мышления простых
и сложных высказываний, правил вывода, умозаключений,
логических связок, предикатов, играющих роль сказуемого в
высказываниях, объектных переменных и констант, кванторов и других
элементов описания мира. Другими словами, мысленное описание
событий так или иначе требует от объекта (или субъекта),
занимающегося этим описанием, способности к оперированию правильно
построенными фразами (высказываниями), отображающими
различные аспекты мира: объекты, части объектов, отношения между
объектами и их частями, понятия, их свойства, указания на то, кто
совершает действие, на кого направлено это действие, его
обстоятельства, условия и т.д.
Формирование и проверка правильности написания фраз с точки
зрения их синтаксиса и грамматики представляют собой первый
уровень анализа смысла этих фраз. Иначе говоря, в определенной
степени смысл выражений может выявляться путем чисто
формальных методов анализа. Правила синтаксиса и грамматики
определяют способы правильного построения предложений, причем, и
это принципиально важно, способы, не зависящие от смысла, т.е.
от семантики слов и словосочетаний. В рамках формальных логик,
применяемых в системах искусственного интеллекта,
использование правил синтаксиса и грамматики является основой
манипулирования фразами. Но в естественных языках эти правила также
имеют большое значение, причем именно для анализа смысла
фраз.
Для примера рассмотрим ставшую классической для
лингвистов фразу «Глокая куздра бодланула бокрая и кудлачит бокренка».
Несмотря на то, что практически все слова этой фразы
бессмысленны, ни одно из них не может быть найдено в словаре и узнано
вне синтаксического контекста, сама фраза имеет некоторое
вполне очевидное истолкование. Это истолкование сводится к тому, что
295

некая «куздра», имеющая явно женский род и обладающая
определением «глокая», произвела два действия, одно направленное на
«бокрая» и второе — на «бокренка», причем ясно, что «бокре-
нок» — понятие уменьшительное. При анализе этого предложения
важно отметить, что весь смысл его истолкования определяется
только исходя из синтаксического и грамматического анализа, т.е.
из анализа окончаний слов, суффиксов, предлогов, приставок и
связок (рис. 10.16).
В качестве другого столь же известного классического примера
важности синтаксиса для выявления смысла часто используют
фразу «Казнить нельзя помиловать!», которая, как говорит легенда,
содержалась в телеграмме царя, посланной на место исполнения
приговора некоего человека. Отсутствие запятой порождает
неопределенность решения о жизни и смерти.
В развитых системах формальных грамматик, направленных на
анализ и построение фраз, грамматический анализ включает в себя
и некоторое множество правил переписывания (подстановки), или
продукций (86: 267—271). Продукция состоит из заголовка (слева от
символа =>) и тела (справа от символа =>). Переписать правильно
построенную фразу — значит заменить в ней заголовок некоторой
продукции ее телом. Системы продукций (правил переписывания)
Субъект действия Объект действия
( « Глокая куздра» \
Группа подлежащего:
прилагательное с
окончанием «ая» и
подлежащее ж. рода с
окончанием «а»
Рис. 10.16. Содержательный смысл мыслительного процесса в определенной части
может быть выражен чисто формальными средствами. Синтаксический и
грамматический анализ способен в принципе привести к выявлению некоторого смыслового
содержания
«Бодланула» (действие)
«Кудлачит» (действие)
Объект действия
«Бокренок»
«Бокрай»
Существительное
Существительное
с уменьшительным
суффиксом
296

в принципе позволяют анализировать и строить новые фразы
естественного языка. В частности, поэтому формальные грамматики
называют также порождающими грамматиками. Существенно
заметить, что системы продукций могут рассматриваться как
варианты реализации хождения по узлам (ссылкам) семантических сетей.
Рассмотрим примеры нескольких продукций:
1. фраза => глагол, группа_сущ
2. группа_сущ => местоимение, прилагательное, существительное
3. существительное => «строка», «буква»
4. глагол => «стереть», «напечатать»
Правило (1) означает подстановку вместо слова фраза группы
слов глагол, группа_сущ. Наиболее существенно правило 1 для
языков, обладающих правильным порядком слов, например для
английского языка (где данное правило имеет, конечно, вид фраза =>
группа_сущ, глагол). Другими словами, оно имеет смысл: «для
формирования фразы взять слово из синтаксической категории глагол
и поставить за ним последовательность слов из синтаксической
категории группа_сущ». Соответственно правило (2) гласит: «заменить
при переписывании слова» группа_сущ на слова «местоимение,
прилагательное, существительное». Правило (3) предписывает заменить
слово «существительное» на слово «строка» или «буква».
В итоге использования процедуры, основанной на данных
правилах, могут быть сформированы фразы типа «стереть строку»,
«напечатать букву» и т.д., причем число таких фраз, вообще говоря,
растет с ростом длины тела продукций.
Переписывания могут иметь и обратный порядок, когда тело
фразы заменяется ее заголовком. В этом случае мы получаем
процедуры, связанные с различными подходами к автоматическому
распознаванию текстов и их переводу с языка на язык.
В итоге такого рода переписываний осуществляется переход от
одного понятия (группы понятий) к другим понятиям или
свойствам, от более общих понятий к частным, вплоть до имен
конкретных предметов и действий. Процесс переписываний, с одной
стороны, представляет собой аналитический вариант реализации
правил хождения по семантическим сетям. С другой стороны, этот
процесс является моделью процедур построения естественных
умозаключений, когда мы многократно определяем одни понятия
через другие и часто делаем это до тех пор, пока не осуществим опре-
297

деление на уровне конкретных действий или названий реальных
объектов. (В конечном счете только определение понятия через
конкретные действия или реальные объекты может быть
окончательно полным; см. гл. 10.1.)
Возникает вопрос: чем на рассматриваемом нами самом
общем уровне отличаются методы смыслового анализа и построения
фраз, используемые в естественном языке и мышлении, от чисто
формальных синтаксических и грамматических методов анализа и
построения фраз, имеющих место при переписывании
продукций? Ведь общая структура продукции «А есть В и С» (в смысле «А
может быть заменено на структуру В и С») является основой
построения определений в естественном языке и мышлении. В этих
случаях типичная форма определения звучит как: «окружность
представляет собой геометрическое место точек...» или «деньги —
это эквивалент труда». Такая форма определения (в контексте
нашего рассмотрения) имеет тот же смысл — заменить понятие,
стоящее в голове определения, на формулу, стоящую в теле
определения.
Отметим, что рассмотренная нами ранее форма продукций,
имеющая вид А => В, что читается как «если А то Д», также может
рассматриваться как предписание о замене при переписывании
схемы продукции выражения А на выражение Ä
ГЛАВА 10.16. ПОВЕРХНОСТНЫЕ И ГЛУБИННЫЕ
СТРУКТУРЫ ЯЗЫКА
При рассмотрении аналогий между мышлением и языком
необходимо остановиться на вопросе о поверхностных и глубинных
структурах языка. Универсальную теорию грамматик, основанную
на понятиях глубинных и поверхностных структур языка и правил
преобразования одних в другие, предложил в 50—60 гг. XX в. Ноам
Хомский. Для пояснения этих терминов рассмотрим простую
фразу типа «футболист ударил по мячу». Ясно, что смысл этой фразы в
принципе не изменится, если она будет иметь вид «мяч был ударен
футболистом», «футболист нанес удар по мячу» или «удар по мячу
был сделан футболистом» и т.д.
Приведенные варианты фразы представляют собой примеры
различных внешних структур. В чем-то эти варианты отличимы
друг от друга, однако в теории предполагается, что все они облада-
298

ют некоторой единой глубинной структурой. Например, такая
структура может представлять собой участок семантической сети
или просто граф, построенный по принципу определения
соотношений между группой подлежащего, определяющей субъект
действия, группой сказуемого, определяющей действие, группой
дополнения, определяющей объект, на который направлено действие
(рис 10.17).
Разные способы хождения по узлам графа в принципе
иллюстрируют переход от одной поверхностной структуры к другой, т.е.
способы построения разных поверхностных структур. Если мы
будем рассматривать в виде подлежащего «мяч», то перейдем к фразе
«мяч был ударен...», если заменим одно действие «ударил» на
другое эквивалентное типа «нанес удар», то перейдем к следующей
поверхностной структуре и т.д.
Соотношение поверхностных и глубинных структур языка
имеет важное значение не только для понимания сущности
мыслительных процессов, но и для анализа вопросов перевода. Как
известно, невозможно абсолютно точно перевести некоторый текст с
одного языка на другой. Любой перевод несет в себе какие-то
оттенки, причем оттенки, связанные как со структурой нового языка,
так и с мыслительными характеристиками переводчика. Отсюда, в
частности, происходит само понятие авторизированного перевода,
т.е. перевода, одобренного автором, несмотря на отсутствие полной
идентичности.
В этом смысле можно считать, что хороший перевод дает
некоторый вариант поверхностной структуры текста, полностью
сохраняя при этом саму его глубинную, смысловую сущность, как
говорят, сохраняя «авторский дух». Аналогично обстоит дело и с
проблемой взаимного понимания людей. Как бы ни были близки люди
в отношении своих баз знаний, мотиваций, способов восприятия и
мышления, эмоциональных характеристик, два человека (учитель и
ученик, собеседники, родители и ребенок, автор и читатель, муж и
Фраза
Подлежащее: футболист -»- Сказуемое: ударил
(субъект действия) (действие)
X /
Дополнение: по мячу
(объект действия)
Рис. 10.17. Пример графа, иллюстрирующего глубинную структуру фразы
299

жена) только «в пределе» способны полностью понять друг друга.
Точную и образную формулировку проблемы коммуникабельности
людей дал поэт Ф. Тютчев, который сказал: «Мысль изреченная
есть ложь».
Для иллюстрации сложности сопоставления поверхностных и
глубинных структур языка и мышления приведем отрывки из двух
различных вариантов перевода монолога Гамлета на русский язык.
Оба перевода сделаны мастерами, прекрасно понимавшими
важность значения своей работы, и тем не менее сравнение их текстов
выявляет явное отличие «поверхностных структур» языков
переводчиков. Вопрос о том, какой из переводов более близок к
глубинным структурам мышления Шекспира и его героя, по-видимому,
не имеет окончательного решения, хотя свой ответ на него может
дать каждый читатель.
«Быть иль не быть, вот в чем вопрос.
Достойно ль
Смиряться под ударами судьбы,
Иль надо оказать сопротивленье
И в смертной схватке с целым морем бед
Покончить с ними? Умереть. Забыться
И знать, что этим обрываешь цепь
Сердечных мук и тысячи лишений,
Присущих телу. Это ли не цель
Желанная? Скончаться. Сном забыться.
Уснуть... и видеть сны? Вот и ответ.
Какие сны в том смертном сне приснятся,
Когда покров земного чувства снят?»
«Так всех нас в трусов превращает мысль
И вянет, как цветок, решимость наша
В бесплодье умственного тупика.
Так погибают замыслы с размахом,
Вначале обещавшие успех,
От долгих отлагательств. Но довольно...»
Перевод Б. Пастернака
«Быть или не быть — таков вопрос;
Что благородней духом — покоряться
Пращам и стрелам яростной судьбы
Иль, ополчась на море смут, сразить их
Противоборством? Умереть, уснуть —
И только; и сказать, что сном кончаешь
Тоску и тысячу природных мук,
Наследье плоти, — как такой развязки
Не жаждать? Умереть, уснуть. — Уснуть!
И видеть сны, быть может?
Вот в чем трудность;
Какие сны приснятся в смертном сне,
Когда мы сбросим этот бренный шум...»
«Так трусами нас делает раздумье,
И так решимости природный цвет
Хиреет под налетом мысли бледным,
И начинанья, взнесшиеся мощно,
Сворачивая в сторону свой ход,
Теряют имя действия...»
Перевод М. Лозинского
Смысл формальной (порождающей) грамматики, так же как и
смысл поверхностных и глубинных структур в мышлении, может
быть проиллюстрирован при анализе правил преобразований
математических выражений. Приведем несколько примеров простых
формул, имеющих совершенно одинаковый смысл, но разную
форму записи. В записях А = В и В = А или у = кх и х = у/к правая и
300

левая части имеют разный внешний вид, хотя сами записи
содержат один и тот же набор символов. В записях типа (а + Ь)2 =
= о2 + Ь2 + 2ab и (а + Ь)2 = (а + £)(я + Ь) правые части имеют
разный внешний вид, хотя они содержат тот же набор переменных и
констант, связанных разными функциональными зависимостями.
Наконец, в каждой из записей типа tg х = sin jc/cos х, F= ma правая
и левая части содержат разные наборы символов (т.е. имеют
разные поверхностные структуры), которые преобразуются друг в
друга согласно особым правилам.
Использование для иллюстрации сущности глубинных структур
семантических сетей удобно и для целей представления еще одного
важнейшего свойства языка и мышления — способности к
генерации поверхностных структур различного типа. Действительно,
невозможно даже представить, что все варианты поверхностных
структур, имеющих одну и ту же глубинную структуру, хранятся в
памяти. Количество вариантов для любой относительно сложной
фразы огромно. Таким образом, теория глубинных структур
постулирует наличие механизмов порождения, генерирующих
множество поверхностных структур на основе работы с базовой глубинной
структурой фразы. Порождение (генерация) разного типа
поверхностных структур той или иной фразы может осуществляться
путем различных маршрутов прохождения по узлам семантической
сети. Результаты такого порождения вполне соответствуют
интуитивным представлениям об обучении и творчестве (рис. 10.18).
Глубинная,
смысловая структура блока
информации
Механизмы порождения (генерации)
вариантов поверхностных структур
Рис. 10.18. Неразрывность связи процессов мышления, обучения и творчества. В
процессе мышления организм обучается создавать различные глубинные смысловые
структуры. Еще в большей степени механизмы обучения участвуют в процессах
порождения (генерации) вариантов поверхностных структур одной и той же
глубинной, смысловой информации
301

Отметим важный факт: как будет показано далее, способность
к генерации новых идей является одной из важнейших
характеристик творческого мышления вообще. В этом смысле весьма
показательно наличие внутренней необходимости порождения новых
поверхностных структур в процессе языкового мышления.
Причем наличие четкой структурированности глубинного построения
фразы, фиксированной в узлах и связях участка семантической
сети, дает основу для регулярности процессов порождения.
Действительно, задавая порядок передвижения от узла к узлу участка
сети, мы задаем и порядок порождения вариантов поверхностных
структур.
Рассмотрение процессов мышления с таких позиций наводит
на мысль о творчестве и обучении как о внутренних, неотъемлемых и
неизбежных характеристиках мышления, связанных с
необходимостью перехода от использования огромных массивов памяти к
процессам порождения новой информации по мере возникновения
потребности в ней.
ГЛАВА 10.17. ЯЗЫКОВЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ
ВЫСШИХ ЖИВОТНЫХ
Рассмотренные характеристики моделей языковых структур,
непосредственно связанных с процессами мышления, интересно
сопоставить с характеристиками языка таких высокоразвитых
животных, как высшие обезьяны. Изучение языковых возможностей
обезьян дало интересные результаты при использовании языков
жестов. Еще в середине XX в. исследователи поняли, что
бессмысленно пытаться учить обезьян говорить просто в силу того, что их
речевой аппарат не приспособлен для этих целей. Зато в силу своей
биологии обезьяны хорошо приспособлены для использования
жестов при общении. Многочисленные эксперименты,
проведенные в Сухумском питомнике, показали, что даже низшие
обезьяны, например макаки, способны обучаться разным жестам
(31 : 292). Например, сигнальным знаком при просьбе ореха было
соприкосновение большого и указательного пальцев руки (знак
«О»), при просьбе земляники — полураскрытая кисть руки
(условный знак «С»), при просьбе хлеба — сжатый кулак, яблока —
раскрытая ладонь и т.д. (рис. 10.19).
Независимые эксперименты были проведены психологами
Робертом и Беатрис Гарднерами, которые обучали американскому
языку глухонемых молодую самку шимпанзе по имени Уошо. К
302

Рис. 10.19. Условные жесты обезьян, выражающие потребность в пище: знак
«О — орех, знак «О — земляника, знак «А» — хлеб, знак «В» — яблоко, знак «Ф» —
редис (по 31: 292)
возрасту трех с половиной лет Уошо, по мнению Гарднеров,
заучила около 150 таких знаков. Некоторые из них приведены в табл. 10.2
(72: 342—345). Ввиду того что эта таблица представляет собой
документ, ее текст цитируется почти без сокращений. Порядок
перечисления знаков в таблице соответствует очередности, с которой
Уошо их выучивала.
Пожалуй, наибольший интерес в таблице вызывают данные,
указывающие, что обезьяна способна осмысленно использовать
знаки, соответствующие многим интеллектуальным понятиям и
процедурам. Таким образом, можно говорить не только о
способностях шимпанзе к оперированию понятиями объектов и действий,
но и о формировании у них таких сложных и во многом
абстрактных понятий, как «смешно», «я», «сожаление», «больно — по
отношению к другим». Не меньший интерес вызывает наличие
способностей к изобретению осмысленных комбинаций понятий и
формированию выражений типа «пожалуйста — иди», «пить —
сладкий» (о лимонаде), «торопись — подойди — дай» и т.д.
Во многом аналогичные результаты были получены и другими
исследователями, изучавшими поведение высших обезьян. Одна из
глав книги Ю. Линдена «Обезьяны, человек и язык» названа
«Шимпанзе, который умеет ругаться». Автор описывает свое
впечатление от наблюдения за Уошо, которая сердилась на служителя
303

и повторяла при этом знаки «Грязный Джек, дай пить». Ее учили
жесту «грязный» в смысле «запачканный», а сейчас она его
использовала как ругательство. К полному изумлению автора Уошо
демонстрировала способности к сквернословию, т.е. к умению
использовать слова не только в прямом, но и в переносном смысле
(55:122, 260-264).
Таблица 10.2. Некоторые из знаков, которые уверенно использовала
шимпанзе Уошо по прошествии 22 месяцев после начала обучения (72: 342—345)
Знаки
Подойди — дай
Ещё
Вверх
Сладкое
Открыть
Щекотать
Иди
Описание
Подзывающее движение
кистью руки или пальцами
Кончики пальцев соединены
над головой (правильная
форма амслена* — кончики
пальцев многократно сжимаются и
разжимаются)
Рука поднимается вверх,
иногда указательный палец также
направлен вверх
Указательный или
указательный и средний пальцы
касаются кончика колеблющегося
языка
Плоские кисти рук кладутся
рядом, ладонями вниз, затем
раздвигаются в стороны,
одновременно поворачиваясь
ладонями вверх
Указательным пальцем
одной руки проводит по тыльной
стороне другой (напоминает
знак «касаться»)
Движение,
противоположное «подойди — дай»
Контекст
Знак, адресованный людям
или животным, связанный
также с предметами, до которых
нельзя дотянуться. Часто
означает сочетания «подойти
пощекотать», «дай мне конфету» и тд.
Просьба продолжить или
повторить действия, например
раскачивание или щекотание,
просьба второй порции пищи
и т.д.
Хочет, чтобы ее подняли,
помогая дотянуться до каких-то
предметов, например достать
гроздь винограда; или хочет,
чтобы ее посадили на плечо или
подняли со стула
Просит сладкого.
Автоматически делает этот жест, когда
кончает есть
У двери дома, комнаты,
машины, холодильника или
буфета; с контейнерами, например,
банками, с водопроводными
кранами
Просит, чтобы пощекотали
или хочет побегать
наперегонки
Гуляя, держась за руку или
сидя на чьем-нибудь плече,
Уошо обычно указывает
желаемое направление
304

Продолжение табл. 10.2
Знаки
Наружу
Торопись
Слышать —
слушать
Пить
Больно
Сожаление
Смешно
Пожалуйста
Пища — есть
Собака
Описание
Кисть руки со сжатыми
кончиками пальцев охватывается
ладонью другой руки и
поднимается вверх
Трясет запястьем с открытой
ладонью
Указательный палец
касается уха
Рука сжата в кулак,
оттопыренный большой палец
касается рта
Вытянутые указательные
пальцы тычут друг в друга. Может
применяться для указания
места, где болит
Рука сжимается в кулак и
разжимается у плеча.
(Правильная форма — рука, сжатая
в кулак, вращается в области
сердца)
Кончик указательного
пальца прижат к носу, Уошо
фыркает
Проводит открытой ладонью
по груди. (Правильная
форма — кончики пальцев
совершают круговое движение)
Несколько пальцев одной
руки кладутся в рот
Многократное хлопанье себя
по бедру
Контекст
Проходя в двери. До
недавнего времени этот жест означал
как «внутрь», так и «наружу».
Пользуется им также, когда
просит, чтобы ее вывели
погулять
Часто вслед за знаками
«подойди — дай», «наружу»,
«открыть» и «иди», особенно если
просьбу выполняют не сразу, а
также, наблюдая за тем, как ей
готовят еду
При громких или странных
звуках, а также, когда просит
поднести часы к ее уху
Просит воды, лекарства,
лимонаду. Прося лимонад, часто
комбинирует со знаком
«сладкий»
Чтобы указать порезы и
синяки на себе и на других.
Иногда как реакция на красные
пятна на коже человека или на
прорехи в одежде
Укусив кого-нибудь или
когда кому-то причинила боль
иным образом. Когда велят
попросить прощения за шалость
Упрашивая поиграть с ней и
во время игр. Иногда, когда за
ней гонятся, после того как она
нашалила
Просьба, касающаяся
предметов или действий. Часто в
сочетаниях: «пожалуйста, иди»,
«наружу, пожалуйста»
«пожалуйста, пить»
Во время приема и
приготовления пищи
Видит собак, слышит лай
305

Окончание табл. 10.2
| Знаки
Ты
Я, мне, меня
Запах
Ключ
Ребенок
Описание
Указательный палец
указывает на грудь человека
Указательным пальцем
показывает на (или трогает) грудь
Держит ладонь перед носом и
несколько раз делает ей легкое
движение вверх
Указательным пальцем
несколько раз касается ладони
другой руки
На согнутую руку кладет
другую руку, как будто держит
ребенка
Контекст
Показывает, чья очередь во
время игр. Ответ на вопросы:
♦Кто щекочет?», «Кто
причесывает»?
Указывая очередь Уошо,
когда она ест или пьет вместе с
партнером и т.д. Применяет
также во фразах: «Я пью» и т.п.,
в ответ на вопросы типа: «Кто
щекочет?» (Уошо: «Ты»), «Кого
я щекочу?» (Уошо: «Меня»)
Для обозначения
ароматизированных предметов — табака,
духов, шалфея и т.д.
Для обозначения ключей и
замков и при просьбе отпереть
дверь
Для обозначения кукол,
включая игрушечных животных
* Амслен — американский язык жестов у глухонемых людей.
Еще одной удивительной способностью шимпанзе, по
наблюдениям Линдена, является чувство юмора. Описывая поведение
шимпанзе Люси, Линден приводит следующую сцену. Люси
прогуливалась, сидя на плечах у служителя. Неожиданно она «помочилась на
него, а затем изобразила знак «смешно». При этом она выглядела
весьма довольной собой» (55: 95—96). Конечно, истолкование
наблюдений за такими сложными актами поведения животных
опасно невольным «очеловечиванием» и требует от исследователя
большой критичности. Тем не менее вся совокупность полученных
данных столь интересна, что не допускает пренебрежения ими только
на основании того, что «этого не может быть, потому что не может
быть никогда».
Впечатляющие результаты получены в работах, когда
исследователь и обезьяна общались между собой, составляя сообщения с
помощью жетонов, раскладываемых в определенном порядке на
специальной доске. Психолог Дэвид Примак обучал шимпанзе
общаться с собой с помощью жетонов, располагаемых в нужном
порядке на магнитной доске. Использовались пластиковые жетоны,
306

покрытые тонкой магнитной пленкой. Интересно, что жетоны
имели разные форму и цвет, что ставилось в соответствие с разной
смысловой нагрузкой. Так, например, жетон, имеющий форму
буквы «ж», обозначал «шоколад», имеющий форму квадрата — «банан»,
форму треугольника — «яблоко» и т.д. Отдельные группы жетонов
обозначали действия «дать», «брать», понятия «различный»,
«одинаковый», «да», «нет», «если...то».
В этих экспериментах обезьяна по имени Сара обучалась
строить различные предложения, по-разному комбинируя, т.е.
располагая в разной последовательности слова-жетоны. В качестве
примеров таких предложений в (55:159—163) приводятся комбинации:
«Сара брать яблоко», «Мери дать шоколад Сара» и т.д. Не менее
интересными в плане комбинационных возможностей являются
примеры, в которых шимпанзе образуют названия для новых
объектов, например, называя редис как «плакать боль еда», арбуз как
«конфета пить» или в других случаях как «фрукт пить». Ю. Линден
пишет, что в случае создания названия для арбуза обезьяна
«угрожающе близко подошла к той созидающей символизации, которая
вызвала к жизни английское слово "watermelon"» (water— водяная,
melon — дыня) (рис. 10.20).
п
Мери
^В Сара
О Положи
?| | Банан ^^
Экспериментатор ^ _ ^К п
_/\А Таоелка ^ СаРа
X Дай
éùb ЯбЛОКО
Мери
X Дай
i]jÈ Шоколад
А)
Б)
Жетон «фрукт»
«Фрукт-пить» — название для арбуза
Рис. 10.20. Языковые и мыслительные способности высших обезьян выясняются
при использовании языка жестов и действий. А. Использование жетонов
различной формы и цвета, имеющих различные смысловые нагрузки, позволяет
им строить фразы типа «Сара положи банан тарелка», «Мери дать шоколад Сара».
Б. Наличие принципиальных способностей к построению новых слов, значения
которых являются осмысленными комбинациями уже известных понятий
(по 55: 161)
307

Особый интерес вызывает то, что, по некоторым данным,
высшие обезьяны могут использовать вполне определенный порядок
слов, что свидетельствует о наличии у них определенных зачатков
синтаксических и грамматических правил. В частности, Линден
пишет о способности шимпанзе различать и использовать
различные предикатные структуры, такие, как, например, щекотать (х,
у), где «щекотать» — предикат, jc, y — аргументы, обозначающие
имена субъекта и объекта действия. Другими словами, шимпанзе
различает и использует фразы типа «Ты щекотать меня» и «Я
щекотать тебя».
Осмысление данных о языковых и мыслительных способностях
животных и в особенности высших обезьян подводит нас к вопросу
о границах между этими процессами у человека и животного.
Вопрос, конечно, не решен. Например, супруги Гарднеры, изучавшие
поведение шимпанзе Уошо, писали, что ее знаковая система
больше всего сопоставима с неотработанным, примитивным «жестовым
лепетом» глухонемого ребенка, едва начинающего осваивать язык
знаков. Другие исследователи сравнивали словарный запас и
мыслительные способности высших обезьян с уровнем развития полу-
тора-двухлетнего ребенка, т.е. ребенка, находящегося, по
выражению Ж. Пиаже, в стадии «сенсомоторного интеллекта».
ЧАСТЬ 4. ТВОРЧЕСКОЕ МЫШЛЕНИЕ
ГЛАВА 10.18. ФАЗЫ ТВОРЧЕСКОГО ПРОЦЕССА
Каковы же особенности творческого мышления? По-видимому,
наиболее ярким внешним признаком творчества большинство
специалистов признает внезапность проявления его результатов.
Возможно, впервые элемент «озарения» был зафиксирован возгласом
«эврика», когда Архимед во время купания в ванне открыл свой
закон. Элемент озарения присутствовал в самоотчетах о многих
творческих актах математиков, физиков, художников, поэтов. Однако в
общем случае эта яркая стадия творчества, как показано, является
третьей по счету. Полный перечень стадий творческого мышления
таков: подготовка, созревание, озарение (вдохновение) и проверка
истинности (рис. 10.21).
308

Творческое мышление
Этап 1 ]
Трудоемкое
накопление
информации
И Этап 2
1 Интервал
1 «забывания»
M проблемы
ЭгапЗ ||
Подсознательное
созревание
решения
Этап 4
Озарение
Этап 5
Проверка
правильности!
решения
рис. 10.21. Творческое мышление включает в себя кроме стадии озарения
(вдохновения) и другие, необходимые для его реализации, этапы. Объединение этапов 2 и 3
показано для подчеркивания их взаимосвязи
Психологический анализ показывает, что в ходе творческого
разрешения проблем люди вначале проходят первую фазу
длительного и трудоемкого процесса накопления и обработки
информации, включающую многочисленные попытки сознательного
решения задачи. Как правило, эта фаза оканчивается безрезультатно и
человек отступает, «забывая» о проблеме на дни и недели. В это
время, по-видимому, развивается вторая стадия творческого
процесса — стадия созревания (incubation). Отличительной чертой
этой стадии является внешнее отсутствие видимого прогресса в
решении задачи. Затем следует третья стадия — озарение, за
которой идет четвертая стадия — проверка правильности решения.
Многие гениальные люди говорили и писали о том, что их
открытия являются результатом того, что решение «как-то само»
возникает в их сознании и что им остается только записать
«услышанное» или «увиденное». Подобные обстоятельства
сопровождали рождение у Д.И. Менделеева идеи периодической системы
элементов, появление во сне у немецкого химика А. Кеккуле
циклической формулы бензольного ядра, открытие структуры
двойной спирали молекулы ДНК Дж.Д. Уотсоном и Ф. Криком. Более
того, таинственность акта «озарения» издавна связывалась с
наличием внешнего, иногда Божественного источника творческого
откровения. Как написано в библейском послании от Иоанна, «И
потому Бог отбирает у этих людей разум и использует их, чтобы
они служили ему... чтобы мы, кто слышит их, могли знать, что это
не они произносят слова эти... но, что сам Господь говорит...
через них» (цит. по 84: 475).
На стадии созревания, по-видимому, важное значение имеет
активная работа подсознания. По многочисленным данным
протоколов самонаблюдений человек, внешне забывая о задаче,
занимает свое сознание и внимание другими делами. Тем не менее по
прошествии некоторого времени «творческая» задача самостоятель-
309

но всплывает в сознании, причем часто оказывается, что если не
решение, то хотя бы понимание проблемы оказалось продвинутым.
Именно это создает впечатление о наличии бессознательно
протекающих процессов решения. Тем не менее необходимым фоном для
активной работы подсознания является наличие первой
фазы — фазы активных и настойчивых сознательных попыток
решения задачи.
Более того, во многих случаях анализ самонаблюдений
показывает, что процесс «озарения» не являет собой одномоментную
вспышку, а как бы распределяется во времени. По мере упорного
сознательного процесса решения проявляются отдельные элементы
понимания и продвижения в верном направлении. В итоге,
образно говоря, можно считать, что условием божественного озарения,
как правило, является упорный труд. И именно в этом ключе,
по-видимому, следует рассматривать классическую альтернативу:
«тупой», размеренный труд или простое ожидание момента
истины. Сознательные усилия как бы приводят в действие,
«раскручивают» мощную, но достаточно инерционную машину
бессознательного творчества.
В качестве поэтической иллюстрации сущности фаз
творческого процесса, сложности соотношений между ними приведем
замечательные строчки О.Э. Мандельштама:
Люблю появление ткани,
Когда после двух или трех,
А то четырех задыханий
Придет выпрямительный вздох,
И так хорошо мне и тяжко,
Когда приближается миг
И вдруг дуговая растяжка
Звучит в бормотаньях моих.
Поэтические прозрения, как известно, бывают удивительно
точными и проникающими в суть научного познания, причем еще
до того, как наука и ученые сумели определить и «расписать»
сущность проблемы. В приведенном восьмистишии Мандельштама
даже сам стихотворный ритм, имитирующий ритм дыхания
человека, подчеркивает трудности, запинания и сбои, связанные с
этапами созревания проблемы, и внезапную легкость ощущений и даже
дыхания, связанную с этапом «озарения».
Возможно, поэтическая аналогия в данном случае может
пробудить у многих людей неожиданные воспоминания об их
собственных творческих мгновениях, о появлении счастливых «дуговых рас-
310

тяжек», имевших место в самых разных ситуациях. Например,
воспоминания об ощущениях, возникавших после долгих мытарств
при решении трудных школьных задач по математике или физике,
или связанных с моментами, внезапно (после долгих и трудных
размышлений) возникающего понимания каких-то важных
закономерностей отношений между людьми.
Взаимоотношения между фазами творческого процесса удачно
сформулированы в знаменитом выражении психолога В.
Джеймса: «Мы учимся плавать зимой и кататься на коньках летом».
Действительно, вспоминая собственный опыт не только решения
интеллектуальных задач, но и формирования процедурной памяти,
овладения двигательными навыками, такими, как езда на
велосипеде, плаванье, каждый человек может подтвердить, что какие-то
важные механизмы обучения происходят на бессознательном
уровне. Сами же факты, что иногда продвижение в решении
задачи возникает, когда человек находится в состоянии покоя,
безделья, утром после сна или во время завтрака, говорят, возможно,
только о том, что эти занятия «традиционно» занимают у человека
много времени.
Существование отдельных фаз или этапов творческого процесса
и в особенности факты, говорящие об их удивительной
разноплановости, способствовало появлению гипотезы, «разводящей»
отдельные стадии творчества по разным полушариям мозга человека.
В частности, это касается принципиального отличия таких стадий,
как «озарение» и последовательное набирание и анализ
фактического материала (29: 290—295). Дело в том, что многочисленные
клинические данные, получаемые в течение многих десятков лет
при наблюдениях за поведением людей с локальными
поражениями мозга, свидетельствуют о преимущественной связи отделов
лобных областей с процессами мышления. Аналогичные выводы
вытекают из более современных работ по изучению активности
различных отделов мозга здорового человека во время решения им
различных интеллектуальных задач.
Общая схема проведения таких исследований состоит в
регистрации активности множества точек мозга человека во время
решения им той или иной интеллектуальной или творческой задачи.
К наиболее распространенным относятся методы регистрации
электрической активности с точек кожи головы — многоканальная
электроэнцефалография, регистрация потенциалов, связанных с
событиями. Кроме того, используются методы регистрации магни-
тоэнцефалографии, измерения изменений температуры при акти-
зп

вации работы отделов мозга, томографии, измерения скорости
локального кровотока.
Результаты, полученные при использовании данных методов,
дают возможность с той или иной точностью локализовать области
мозга, проявляющие максимальную активность во время
различных этапов процессов решения задач. В частности, анализ задач,
предпочтительно решаемых лобными долями правого и левого
полушария, позволил сформулировать предположение, что именно
взаимодействие этих отделов ответственно за осуществление
отдельных фаз творческого процесса. Фаза «озарения» по этой
гипотезе связана с работой лобных долей правого полушария, фазы
первичного накопления информации и критического рассмотрения
продуктов творчества — с работой лобных долей левого полушария
(29: 290-294).
Рассмотренные этапы творческого поведения вызывают
ассоциации с поведением животных при решении сложных задач.
Действительно, описанная ранее «ara-реакция», имеющая место при
решении проблемных задач, внешне похожа на поведение человека
на стадии озарения. Возможно, корни творчества, его истоки
проявляются уже в интеллектуальной деятельности и поведении
высших животных.
ГЛАВА 10.19. ХАРАКТЕРНЫЕ ОСОБЕННОСТИ
ТВОРЧЕСКОГО ПРОЦЕССА
В ходе многих исследований были выявлены условия,
способствующие и препятствующие решению творческих задач. При
рассмотрении оказывается, что многие из них связаны с
характеристиками эмоциональной сферы человека. Возможно, одной из
главных особенностей творческой личности является ее
интеллектуальная раскованность. Творческий человек не боится высказать свое
мнение, даже если оно расходится с общепризнанным. Творческий
человек не склонен к конформизму, т.е. не боится быть не
похожим на других в суждениях и поступках, не боится оказаться
«белой вороной», показаться глупым, смешным или слишком
экстравагантным. В итоге творческая личность, как правило, обладает
многими «детскими» чертами характера, с другой стороны,
творческая личность по своей природе склонна к асоциальному
поведению (рис. 10.22).
312

«Человек творческий»
■ Интеллектуальная раскованность
■ Отсутствие конформизма
■ Определенная странность поступков
■ Наличие признаков поведения «белой вороны»
Ш Наличие в поведении черт «детскости»
■ Наличие определенной социальной
неприспособленности и ранимости
Рис. 10.22. Характерные черты личности творческого человека коррелируют с
определенными странностями поведения, однако, к сожалению, далеко не все
странные люди обладают творческим началом
Интересно отметить, что при этом у творческого человека может
возникать сложное противоречие относительно стремления быть
тактичным, нравиться людям, не критиковать других, уважать их
мнение, заботиться об уважении к себе со стороны окружающих.
Выход из этого положения связан с одновременным развитием не
только критического и творческого мышления, но и системы
моральных и этических норм, запретов и ценностей. Действительно,
совсем не обязательно в процессе высказывания оригинального,
отличного от других собственного мнения делать это с вызовом, в
презрительной, неуважительной форме, обижающей других людей.
Однако не все так просто. Если у творческого человека очень
сильно выражены указанные черты, то он может не замечать того,
что его поведение сильно отклоняется от социальной нормы. В
таких случаях ситуация взаимоотношений личности и общества
серьезно усложняется. Общество имеет склонность не принимать
такую личность в качестве полноправного члена, например, потому
что усматривает в его поведении «неуважение», «презрение» к
общественным нормам. Творческий человек испытывает на себе
давление общества и в моральном и, в первую очередь, в
материальном плане.
Ввиду этого расхожая формула «талант всегда пробьется»
оказывается в принципе неверной. Талант надо выращивать, лелеять,
создавать для него особые, даже «тепличные» условия. В итоге
получается, что терпимое к «инакомыслию» и «инакоповедению»
демократическое социальное устройство оказывается более
выгодным для общества в целом.
313

ГЛАВА 10.20. СРАВНЕНИЕ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ
И ТВОРЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Важно отметить, что творческие черты не обязаны входить в
противоречие с наличием глубоких интеллектуальных знаний, хотя
соотношение творческого потенциала и собственно знаний в той
или другой предметной области не представляется однозначным.
Конечно, наличие сильно развитой базы знаний, обладающей
множеством разнообразных и, в частности, оригинальных связей
между отдельными понятиями, вообще говоря, создает предпосылки
для творческих актов. Другими словами, создает условия для
порождения правильных, но неожиданных с точки зрения большинства
людей выводов.
Однако следует отметить, что при этом основную роль играют
не отдельные «атомы», элементы знаний, а в большей степени
наличие связей, а еще точнее — наличие способностей к
установлению связей между отдельными, внешне независимыми,
разноплановыми и разнородными данными. Таким образом, говоря о связи
творческого потенциала с знаниями, скорее следует говорить о
связи творчества и интеллектуальных способностей такого типа. Как
будет показано далее, способности к творчеству находятся в
сильной корреляции с интеллектуальными способностями. В
частности, творческие люди обладают очень высоким коэффициентом
интеллекта.
Тем не менее с точки зрения теории семантических сетей
принципиальное отличие интеллектуальной и творческой деятельности,
по-видимому, заключается в направленности на решение во
многом отличающихся типов задач: задач понимания смысла и задач
порождения нового смысла. Корреляция этих видов деятельности
очевидна, тем не менее имеют место различные примеры их
независимого существования. Творческие способности, как следует из
психологической литературы, нередко проявляются при внешней
интеллектуальной «заторможенности» или, что имеет место много
чаще, отмечается наличие хороших интеллектуальных
способностей без развитого творческого начала.
Вариант расшифровки символических знаков «понимать» и
«порождать» может быть связан с следующими рассуждениями.
Термин «понимать» подразумевает способности к отслеживанию хода
чужих рассуждений, т.е. способность человека в ходе обучения
быть в состоянии:
а) формировать новые связи между знакомыми понятиями;
б) формировать сами новые понятия.
314

Термин «формировать» в данном контексте используется в
вполне определенном смысле — в смысле «формировать по
инструкциям». «Человек понимающий» должен постоянно следовать за
внешним носителем этих связей и понятий, например вслед за
учителем, книгой и т.д. «Человек понимающий» должен также
постоянно иметь точные рецепты для своих пошаговых
мыслительных действий.
«Человек творящий», напротив, обладает способностью к
порождению понятий, которые ничем внешне не обусловлены.
Творческий человек способен делать неожиданные для большинства
людей выводы, которые непосредственно ниоткуда не следуют. Такие
выводы рассматриваются, как некие «прыжки» мышления
(сознательного или бессознательного), разрывы в обычной, стандартной
логике рассуждений. Иллюстрацией может служить на первый
взгляд, неверное, и внешне парадоксальное выражение: «Не
смущайте меня фактами, я уже все решил».
Действительно, классические результаты нестандартного,
творческого мышления, такие, например, как формулировка принципа
относительности Галилея или гелиоцентрической системы мира
Коперника, вызывают даже у большинства современных людей
сложности понимания. Сложность принятия тезиса о том, что
«если тело не испытывает внешних воздействий, то оно находится
в состоянии покоя или может двигаться с постоянной скоростью»,
связана с многовековой практикой и, следовательно, с устойчивой
интуицией человека. Начиная с Аристотеля люди считали, что
движение с постоянной скоростью нуждается в постоянном внешнем
воздействии и что покой — это естественное состояние тела. Если
на тело не воздействуют никакие силы, оно останавливается.
Однако обычная интуиция при этом не учитывает, выпускает
из внимания силы трения, постоянно воздействующие на тело в
естественных условиях. Способность обратить внимание на
несущественные (или как бы «скрытые» от внимания большинства
людей) силы трения представляет собой, по-видимому, сущность
творческого начала в данной ситуации. Другими словами, в данном
контексте творчество связано со способностью к включению сил
трения в систему рассуждений, связанных с понятиями
«движения», «покоя», «скорости».
Более детальное и привязанное к материальному субстрату
рассмотрение данного вопроса может быть проведено при анализе
проблемы творчества в контексте работы семантических сетей.
В частности, как следует из анализа, хорошо структурированная
°бласть знаний должна обладать наличием особым образом орга-
315

низованной системы приоритетов связей между различными
узлами сети, причем особо важно отметить, что эти узлы не обязаны
находиться вблизи друг друга, составляя тем самым некую
компактную область. Более того, участвуя в различных и
многочисленных системах связей и рассуждений, одни и те же узлы (понятия)
неизбежно будут организовывать причудливые с точки зрения
топологии и, как правило, принципиально некомпактные участки
сети.
Другими словами, можно предполагать, что если некоторая
устоявшаяся система фактов и теоретических положений со
временем приобретает вид компактного участка сети, то после
совершения определенного творческого акта в эту сеть включаются некие
неожиданные, странные и, следовательно, удаленные (в исходном
пространстве) узлы знаний. Как сказал в докладе «Математическое
творчество», прочитанном в 1880 г. в Париже на заседании
Психологического общества, выдающийся математик Жюль Анри
Пуанкаре: «Творить — это уметь распознавать, уметь выбирать такие
факты, которые открывают нам связь между законами, известными
уже давно, но ошибочно считавшимися не связанными друг с
другом. Среди выбранных комбинаций наиболее плодотворными
часто оказываются те, которые составлены из элементов, взятых из
очень далеких друг от друга областей. Я не хочу сказать, что для
того, чтобы сделать открытие, достаточно сопоставить как можно
более разношерстные факты; большинство комбинаций,
образованных таким образом, были бы совершенно бесполезными, но
зато некоторые из них, хотя и очень редко, бывают наиболее
плодотворными из всех» (74: 356—365).
В плане понимания механизмов творческого акта является
уместной аналогия между структурой участка семантической сети (т.е.
участка знаний) и структурой так называемой нейронной
констелляции или нейронного ансамбля. Данное понятие было введено в
качестве нейропсихологической гипотезы английским
психофизиологом Д. Хеббом в 1952 г. для объяснения результатов
ассоциативного обучения на уровне нейронных связей. Модель нейронных
ансамблей, таким образом, основана на идее облегчения движения
нервных импульсов по некоторой сети при их повторном
прохождении.
На самом деле в реальном процессе мышления в принципе
присутствуют как элементы понимания, так и элементы творчества
и, по-видимому, имеет смысл говорить о степени выраженности
интеллектуального и творческого начала в определенной
мыслительной деятельности.
316

Более того, логично предположить, что граница между чисто
творческой и интеллектуальной деятельностью является
«размытой», не всегда четкой. Действительно, часто трудно определить,
является ли разница между двумя понятиями принципиальной или
одно из них представляет собой частный случай другого.
Прослеживая ход уже проведенного рассуждения, часто трудно понять,
почему некоторый вполне «тривиальный» шаг вызывал такие
сложности при его понимании. В этом смысле трудно решить, был ли
данный мыслительный акт актом творчества или актом простого
понимания (рис. 10.23).
В результате при сравнении актов «порождения» и
«понимания» выявляется определенный парадокс. Характерной
особенностью «человека понимающего» является то, что он, по
определению, способен усвоить некоторую систему знаний. Более точно,
способен сформировать у себя копию связей между понятиями,
созданную ранее «человеком творческим». Следует отметить, что
данная работа по копированию участка семантической сети знаний
не является чисто механическим актом и требует осуществления
таких сложных предварительных операций, как формирование
исходных понятий, списков атрибутов (свойств) этих исходных
понятий, новой системы приоритетов среди атрибутов и т.д.
Ввиду того что большинство операций понимания проводятся
как процедуры построения копий, при сравнительном анализе
актов понимания и творчества может появиться странное и
обманчивое ощущение «растворения», «исчезновения» творческого
начала в ходе его пошагового разбора. Тем не менее разница между
пониманием и творчеством в рамках рассматриваемой
модели — это в лучшем случае разница между оригиналом и копией!
«Человек творческий»
(символический знак «порождать»)
Выраженные способности:
■ генерация новых, неожиданных
для других людей идей, выводов,
обобщений, понятий
«Человек понимающий »
(символический знак «понимать»)
Выраженные способности:
отслеживать ход мысли внешнего
учителя;
умение вслед за учителем (книгой)
формировать новые связи между
явлениями;
умение вслед за учителем (книгой)
формировать новые понятия
Рис. 10.23. Сравнение качеств людей с преобладанием творческого и
интеллектуального начала
317

На самом деле — это разница между «божественным» актом
творения оригинала, который для внешнего наблюдателя возникает,
как чудо, и актом добросовестного, трудоемкого, но лишенного
всякой тайны копирования. Более того, акт творения
представляется тайной даже для самих творцов, которые часто связывают
свои озарения с внешним источником. Как сказано в знаменитой
песне В. Высоцкого: «меня сегодня Муза посетила, посетила,
немного посидела и ушла».
Сущность собственно творческого акта в плане механизмов
семантических сетей, возможно, связана с комбинацией нескольких
факторов.
а) Способность к быстрому и главное постоянно идущему перебору
множества вариантов связей между уже существующими понятиями
(узлами сети). При рассмотрении этого фактора следует учитывать,
что в данной модели каждый узел сети представят собой некий
набор или список атрибутов (свойств, характеристик), описывающих
данное понятие. Следует также учитывать, что реализация полного
перебора требует, вообще говоря, катастрофически быстро
растущих затрат времени и памяти. В связи с этим выход из проблемы
перебора связан с наличием способностей, определяющих
возможность формирования процедур «усеченного», неполного,
выборочного перебора. Важное значение в этом плане имеют несколько
типов нижеперечисленных способностей.
б) Способность к формированию открытого, в смысле постоянно
генерируемого (дополняемого и изменяемого) списка характеристик
того или иного явления или понятия. Очевидно, что список этих
характеристик (атрибутов) и их приоритетов должен меняться в
зависимости от задачи или предметной области. Этот тип способностей
важен ввиду того, что именно характеристики (атрибуты)
изучаемых явлений и объектов представляют собой наборы исходных
параметров, используемых для перебора, комбинаций и установления
приоритетов.
в) Способность к формированию удачной системы приоритетов
среди вариантов связей, подготавливаемых к перебору. Механизм
этого процесса, в частности, может быть связан с установлением
пар хорошо сочетающихся атрибутов, где в пару входят по одному
атрибуту от каждого понятия, включаемого в связь. Причем следует
отметить, что системы перебора и установления приоритетов
связей также должны меняться в зависимости от решаемой в данное
время задачи или предметной области.
318

г) Способность к формированию новых понятий (узлов сети).
Данная процедура может рассматриваться как циклический
(итерационный) процесс, суть которого состоит в формировании
некоторого способа построения дедуктивного (и) или индуктивного
рассуждения на основании имеющихся фактов и понятий. Очевидно, что
в этом процессе будут так или иначе задействованы ранее
сформированные участки семантической сети, т.е. ее отдельные узлы
(понятия, фреймы) и связи между ними.
Наконец, следует отметить, что, говоря об узлах сети, как о
структурах, являющихся материальным субстратом понятий, мы,
как правило, имеем в виду некоторые многослойные образования,
включающие в себя определенное количество других узлов
(понятий), расположенных на разных уровнях иерархии. При этом два
сложных понятия могут отличаться друг от друга даже наличием
одной связи (рис. 10.24).
В рамках такой модели становится понятной разница в
способностях к творчеству у отдельных людей, причем разница,
проявляющаяся по-разному в различных предметных областях.
Действительно, предположим, что на каком-либо этапе рассуждения у
некоторого человека сложилась «удачная» система приоритетов
вариантов перебора признаков (или каких-то других элементов
рассуждения). В результате этот человек в данной конкретной ситуации
проявит себя как творческая личность.
В случае проведения некоторого другого рассуждения в другой
предметной области данный субъект будет пользоваться другой,
Творческий акт порождения нового
предлагает:
■ способности к направленному перебору многих вариантов
следствий из имеющихся фактов,
■ наличие механизмов перебора и порождения выводов в
данной предметной области,
■ наличие хорошо (удачно, правильно) сформированной
базы знаний,
■ способности к формированию адекватной системы
приоритетов среди вариантов перебора,
■ способности к формированию адекватных ситуации списков
характеристик (атрибутов) изучаемых объектов
и с. 10.24. Творческий акт, по-видимому, в существенной степени определяется
факторами перебора и установления приоритетов характеристик объектов
319

по-другому организованной базой знаний. Допустим, что эта база
знаний сложилась у него, например, в результате менее удачного
процесса обучения (плохой учитель, неудачный учебник) или в
результате отсутствия положительных мотиваций к освоению
данной области знаний. В результате этот же человек проявит себя как
нетворческая личность.
В качестве иллюстрации сказанного рассмотрим высказывание
знаменитого математика Гилберта. Характеризуя некоего ученого,
он сказал: «этот человек не может быть математиком, для
математика у него слишком мало воображения». Впоследствии эта
формулировка сделалась более общей и стала применяться как некий
критерий пригодности человека к деятельности ученого любой
специальности, т.е. к деятельности, связанной с логикой и точным
расчетом.
Неожиданность и точность использования в данном контексте
такого свойства, как воображение, явно свидетельствует о
творческом характере данного определения. С точки зрения модели
семантических сетей факт творчества есть следствие особой
организации узла (узлов) сети, связанных с описанием фрейма
«математик». Среди множества стандартных свойств понятия «математик»
Гилберт выделяет одно нестандартное, причем это нестандартное
свойство — воображение — имеет максимальный приоритет (вес).
И наличие этого свойства позволяет резко сократить анализ
огромного количества других свойств, вообще говоря, присущих
математикам.
ГЛАВА 10.21. ПРИМЕРЫ ТВОРЧЕСКОГО МЫШЛЕНИЯ
ПРИ РЕШЕНИИ ЗАДАЧ
Рассмотрим примеры некоторых конкретных задач, при
решении которых используется творческое мышление. Анализ хода
решения профессиональных значимых задач требует специальных
глубоких знаний в той или иной предметной области. Поэтому
для нашего рассмотрения такие задачи не подходят. Тем не менее
существует большое количество задач «на догадку», при решении
которых используются знания, заведомо имеющиеся у каждого
человека. Вместе с тем при их решении испытуемый в той или
иной степени проходит все стадии творческого мышления
(51:269-280).
320

A)
220 В
Б)
рис. 10.25. Сущность этапа «озарения» при изобретении свечи Яблочкова состояла
в переходе от привычной, устоявшейся в сознании схемы вольтовой дуги (А) к
необычной схеме (Б)
В качестве первого примера можно привести классическую
историю изобретения дуговой лампы или знаменитой свечи
Яблочкова. Согласно этой истории, Яблочков в течение трех лет (!) бился
над изобретением механизма, сближающего концы угольных
электродов, постоянно сгорающие в пламени вольтовой дуги (рис.
10.25). Как и полагается в случаях творческого мышления, идея
решения появилась «случайно», когда он сидел в кафе, машинально
крутил в руках два карандаша, и они легли параллельно. (История
была бы еще более эффектной, если бы говорила, что он сидел в
китайском ресторане, и в руках у него были палочки для еды.)
Кстати, стоит отметить, что на идее параллельно расположенных
тлеющих бревен основан один из типов долгогорящих костров.
Такие костры не требуют постоянного присмотра, подкладки дров и
издавна использовались человеком.
Второй пример творческого мышления при решении задач «на
догадку» показан на рис. 10.26. Испытуемому дается лист бумаги,
на котором изображены четыре точки, расположенные в углах
воображаемого квадрата. Испытуемый должен, не отрывая руки от
бумаги, перечеркнуть эти точки тремя прямыми так, чтобы
вернуться к начальной точке. Как правило, люди не могут быстро
решить эту задачу. Причина, по-видимому, заключается в том, что
человек попадает в «западню» собственных стандартных
представлений и неявных условий, заданных им самим. В частности,
привычный опыт долгое время не позволяет большинству испытуемых
«вырваться» за рамки внешнего контура воображаемого квадрата.
А)
Б)
В)
**и с. 10.26. Задача соединения четырех точек замкнутой ломаной из трех прямых.
А. Исходная ситуация. Б. Решение, основанное на догадке о возможности «выхода
из квадрата». В. Изменение условий снимает проблемность задачи
321

m à
A) Б)
Рис. 10.27. Задача, иллюстрирующая сложность перехода от плоскостного к
объемному мышлению, а именно таков единственный путь, позволяющий сложить из
шести спичек четыре равносторонних треугольника
Как только человек преодолевает это ограничение, задача
решается. Каждый читатель этих строк может проверить данную гипотезу
на своих знакомых, предложив им четыре точки, расположенные
так, как на рис. 10.26, В.
Третий пример, показанный на рис. 10.27, можно
рассматривать как определенное обобщение предыдущей задачи. В нем
требуется сложить из шести спичек четыре равносторонних
треугольника со стороной в целую спичку. Если при решении предыдущей
задачи человек должен «вырваться» из рамок воображаемого им
квадрата, то здесь испытуемый должен выйти из плоскости и
построить объемную фигуру. Как показывает опыт, люди обычно не
могут решить эту задачу без посторонней помощи. По-видимому,
трудности возникают отчасти из-за того, что сложно представить
себе хотя бы один треугольник, сложенный из вертикально
составленных элементов. Еще более эмоциональную реакцию вызывает у
испытуемых «красивое» решение, когда экспериментатор спаивает
головки трех зажженных спичек.
А) Б)
Рис. 10.28. Нестандартное решение задачи о том, может ли бумажная купюра
выдержать тяжесть рюмки
322

Рассмотрим еще один, последний пример творческого решения
обыденных задач. Вопрос ставится следующим образом: можно ли
поставить полную рюмку на бумажную сторублевую купюру,
опирающуюся краями на две другие рюмки (рис. 10.28)? Решение
задачи связано с неожиданным «скачком» мысли и активизацией
нестандартных характеристик понятий «лист бумаги», «бумажная
купюра». В частности, характеристик, связанных с другими
понятиями типа «ребра жесткости», «упрочение тонкого листа».
ГЛАВА 10.22. ЭВРИСТИЧЕСКИЕ МЕТОДЫ МЫШЛЕНИЯ
Термин эвристика обязан своим происхождением легендарному
возгласу «эврика!» (от греческого еорг|ка — нашел, открыл), с
которым ликующий Архимед выпрыгнул из ванны, когда ему в
голову внезапно пришло верное решение задачи, заданной ему
властителем Сиракуз Гиероном. (По принятой исторической версии
считается, что это была задача о точном определении объема короны
или, в общем случае, тела неправильной формы.) Само
определение эвристики в наиболее коротком и четком виде звучит как
«наука о том, как делать открытия». Это определение принадлежит
выдающемуся математику и педагогу Джорджу Пойа, автору
известной книги «Математическое открытие». Зарождение эвристики,
возможно, имело место тогда, когда в древнегреческой философии
был сформулирован вопрос: «Каким образом мы можем искать то,
чего не знаем, а если мы знаем, что ищем, то зачем нам это
искать?»
В современном понимании эвристика представляет собой науку
о продуктивном мышлении или, другими словами, науку о
закономерностях организации процессов творческого, продуктивного
мышления. Заметим, что из сказанного следует наличие
непосредственной связи эвристических и творческих решений. Если
центральным элементом творчества является озарение, или «инсайт»,
что связано с нахождением нового, оригинального решения
проблемы, то эвристика — это наука о том, как должна быть
организована творческая деятельность, какие методы, приемы, правила
лежат в основе творческого процесса.
В этом плане интересно отметить, что прообразом эвристики
считается майе втыка, в переводе с греческого — акушерство,
повивальное искусство. Эта остроумная аналогия связана с понятием
«сократических бесед», т.е. бесед или споров, в которых древнегре-
323

ческий философ Сократ с помощью искусно поставленных
вопросов помогал собеседнику самому приходить к правильным
выводам, рождать новое (для него) знание.
В качестве типичного примера эвристического решения
приведем историю, описанную в книге Пойа (71: 85—86), о том, как
будущий «король математиков» Карл Фридрих Гаусс в детстве решал
задачу о сложении ряда чисел от 1 до 20. Учитель хотел отдохнуть и
поэтому задал детям такую нелегкую задачу. Гаусс решил ее еще до
того, как остальные ученики приступили к работе, причем его
быстрое решение оказалось единственно верным, что учитель с
удивлением обнаружил, когда дождался решений остальных учеников.
Пойа пишет, что «мы, конечно, точно не знаем, как маленький
Гаусс это сделал, и никогда не сможем этого узнать. Однако
воображение может подсказать нечто, кажущееся правдоподобным...
Он, должно быть, «видел» задачу не так, как другие, а более
глубоко». А именно он усмотрел, что любая пара чисел, равноудаленных
от концов ряда 1, 2, 3..., 18, 19, 20, дает в сумме одно и то же число
21 и поэтому сумма ряда равна 10 • 21 = 210 (рис. 10.29).
Этот пример хорошо иллюстрирует сущность проблем
эвристики. Действительно, исходя из начальных условий и имеющихся у
человека знаний для получения результата, как правило,
существует множество путей. В задаче Гаусса кроме длительного «лобового»
и тем самым как бы навязываемого самой ситуацией пути
последовательного суммирования членов ряда существует множество
других путей. Причем среди них вариант Гаусса представляется совсем
неочевидным. Для его реализации надо остановить внимание на
обоих концах ряда, усмотреть симметрию членов ряда
относительно его середины, провести попарное суммирование.
Если представить все эти этапы решения в виде пути на
некотором графе потенциально возможных решений, то становится
ясно, насколько велико количество вариантов попыток решения
данной задачи. На рис. 10.30 подобный граф изображен в виде ла-
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10111 12 13 14 15 16 17 18 19 20
Рис. 10.29. Эвристическое решение задачи маленьким Гауссом по суммированию
членов ряда
324

A
Рис. 10.30. Множество потенциальных вариантов решения задачи поиска пути
выхода из лабиринта. Эвристический вариант решения выделен
биринта, имеющего вход в точке А и выход в точке Б. Ясно, что
поиск извилистого пути выхода из такого лабиринта сопряжен с
огромным перебором возможных вариантов. Ясно также, что
перебор вариантов и время решения могут быть резко сокращены при
наличии какой-то дополнительной информации, например умений
составлять карту и работать с компасом или знаний, что в данном
лабиринте на развилке нужно всегда поворачивать вправо.
Такого типа проблемы стоят практически при решении любой
интеллектуальной задачи, начиная от игры в шахматы, решения
головоломок и кончая планированием и решением творческих задач.
Перебор всех вариантов построения решения без наличия
какой-либо направляющей, принципиально важной идеи или
информации очень быстро кончается тем, что в науке получило название
эффекта «переборного взрыва». Как простейший пример можно
привести поиск шифра замка сейфа. Если Вы не имеете никакой
информации хотя бы об общих принципах организации этого шифра,
надежд на решение задачи нет. Количество комбинаций растет
лавинообразно при добавлении каждого барабана кодовых цифр.
Таким образом, на основании подобного анализа многих
примеров определение эвристического решения задачи может быть
сформулировано как решение, связанное с резким уменьшением
перебора вариантов путей решения. В уже цитированном ранее
докладе «Математическое творчество» Пуанкаре писал:
«Творить — это означает не создавать бесполезных комбинаций. А
создавать полезные, которых ничтожное меньшинство». И далее идет
очень интересная мысль: «Бесполезные комбинации даже не
придут в голову изобретателю. В поле зрения его сознания попадают
лишь действительно полезные комбинации...» (74: 269—280).
В качестве примеров рассмотрим варианты конкретных
эвристических рекомендаций, имеющих место в шахматной игре.
Наверное, в набор самых элементарных входят такие рекомендации,
как контролировать четыре центральных поля, обеспечивать
безопасность короля, не вскрывать свои вертикали, защищать фигуры
325

и т.д. Очень важно отметить, что эти рекомендации не
представляют собой точных алгоритмов, они «всего лишь» направляют
действия шахматиста в некотором, вообще говоря, правильном
направлении и тем самым существенно уменьшают поле потенциально
возможных действий. Рассматривая более тонкие шахматные
эвристики, мы также приходим к выводам о том, что они не
представляют собой точных последовательностей действий, приводящих к
цели. Эвристические правила характеризуются многозначностью
промежуточных результатов и не допускают категоричной точности
рекомендаций (83). Эвристические рекомендации такого типа
выглядят как некие правила: наивысшее предпочтение имеет шах,
который заставляет короля противника отойти от своей базы или
хотя бы сдвинуться с места, при прочих равных условиях вводи в
действие неактивные фигуры, вскрывай вертикали.
Таким образом, на основании анализа подобных фактов можно
сделать вывод о том, что эвристичностью обладают
правдоподобные рассуждения, повышающие вероятность приближения к
правильному решению. Рассуждения такого типа не точны, но их
стратегия заключается в сужении всей области перебора вариантов
действий до некоторой зоны и направлении мышления на работу с
относительно узким классом понятий и фактов этой зоны. При этом
необходимо еще раз отметить, что эвристики не предназначены для
нахождения точных решений внутри зоны. Проводя спортивную
аналогию, можно сказать, что дело эвристики — «закинуть шайбу в
зону», но не провести ее в ворота.
Законы эвристики в этом смысле представляют собой скорее
принципы, чем правила с четко определенными условиями
применения. Может быть, еще точнее проводить аналогию с понятием
установки, имеющей вид общего предписания к действию, и
считать эвристики мыслительными установками. Хорошим примером
эвристических правил являются афоризмы, пословицы и
поговорки живого языка. Действительно, такие выражения, как «Лучше
синица в руке, чем журавль в небе», «Береги честь смолоду», «Сто
раз проверь, один отрежь», «Готовь сани летом, а телегу зимой»,
«Кто рано встает, тому Бог подает», «Вода по каплям кувшин
наполняет», явно указывают направление, в котором человеку
следует действовать, хотя и не дают точных предписаний для каких-то
конкретных ситуаций.
В книге Пойа приведена система английских пословиц,
подобранная им в качестве иллюстраций для основных этапов решения
задач. Рассмотрим некоторые из них, например «Кто плохо пони-
326

мает, тот плохо отвечает». Странно, что аналогичной пословицы
нет в русском языке, она удивительно точно формулирует
классическое «заклинание» преподавателя, «прежде чем начинать
решение задачи, пойми ее условия». Другие пословицы — «Где есть
желание, найдется путь!», «Мудрый меняет свои решения,
дурак — никогда», «Мудрый создает себе больше возможностей, чем
ему представит случай». «Усердие — мать удачи», «Дуб не валится с
одного удара», «Перепробуй все ключи в связке» — содержат
общие рекомендации о направлении действий. Они рекомендуют
найти личную заинтересованность в процессе или в результате
решения задачи, проявлять настойчивость, продумывать текущие
ситуации с различных сторон.
Особый интерес представляет рассмотрение правил поведения
человека в обществе: на производстве, в семье, в коллективе
единомышленников. Анализ знаменитой книги Д. Карнеги «Как
завоевывать друзей и оказывать влияние на людей» (41) с
очевидностью показывает, что практически все «правила Карнеги»
представляют собой эвристические рекомендации. Их смысл может быть
сформулирован в виде свода наставлений о том, какими правилами
нужно руководствоваться для достижения кратчайшего пути к
завоеванию положения в обществе, к вершине карьеры, к деньгам и
всеобщей любви окружающих. Для того чтобы читатель сам
убедился в эвристичности и крайней полезности этих рекомендаций,
приведем их итоговую систему, имеющую характерное название
«Девять способов изменить мнение людей, не вызывая при этом
обиды или негодования (поведение руководителя на производстве).
1. Начинайте свою беседу с похвалы и искреннего восхищения.
2. Не говорите прямо человеку о его ошибках.
3. Прежде чем критиковать других, укажите на свои
собственные ошибки.
4. Задавайте вопросы вместо того, чтобы отдавать приказания.
5. Дайте возможность другому человеку сохранить свою
репутацию.
6. Хвалите человека за его малейшие достижения. Будьте
искренни и щедры в похвалах.
7. Создайте человеку хорошую репутацию, которую он мог бы
оправдать.
8. Прибегайте к поощрениям. Старайтесь показать человеку,
что совершенную им ошибку легко исправить, что-то, чего Вы от
него хотите добиться, легко осуществимо.
9. Поступайте так, чтобы человек был счастлив сделать то, что
Вы ему предлагаете».
327

Однако возникает вопрос: чем же объясняется тот факт, что
эвристические методы не позволяют использовать точные правила,
прямо приводящие к решению задачи? Частичный ответ может
быть дан исходя из модели семантических сетей. Действительно,
представим себе творческое решение какой-либо задачи как
переход от одного узла знаний к другому. Причем переход,
совершаемый в имитирующей мозг трехмерной среде, либо с
использованием связи, имеющей малый приоритет (редко использующейся),
либо переход с построением новой связи. Тогда в рамках такой
модели становится ясно, что указать какую-то точную рекомендацию
равнозначно самому решению, в противном случае рекомендация
может только указать направление решения и в этом смысле быть
эвристической.
ГЛАВА 10.23. ИНДИВВДУАЛЬНОСТЬ МЫШЛЕНИЯ. ЭНТИМЕМЫ
Разные люди по-разному воспринимают один и тот же
теоретический материал, используя различные способы рассуждений при
решении одинаковых проблем. То же самое можно сказать и о
решении различных прикладных и учебных задач. Это означает
сугубо индивидуальные ошибки и сугубо индивидуальные точки
непонимания. Практически каждый этап решения задачи,
доказательства какого-то положения (формального или неформального)
может оказаться сложным для некоторой группы людей, обладающих
определенной базой знаний и склонных к определенным способам
рассуждений.
С этой точки зрения становятся более понятными сложности
проблем использования компьютерных систем
автоматизированного обучения, программированного обучения и, в частности, выбора
минимального шага усвоения материала. Минимальный шаг, если
таковой и существует, по-видимому, является величиной,
зависящей от многих трудно учитываемых параметров мышления и
восприятия, специфики баз знаний. Исходя из положений,
рассмотренных ранее, можно полагать, что минимальный шаг усвоения
материала тем больше, чем большее количество «атомов» знаний и
соответствующих им правил вывода имеется у человека в данной
предметной области. Под «атомами» знаний в данном случае
понимаются цепочки умозаключений, состоящие из посылок,
заключений, продукций, соединенных правилами вывода.
328

В этом плане следует обратить особое внимание на одну
принципиальную особенность человеческого мышления — на наличие
энтимем (от греч. enth^mema — держать в уме, иметь в мыслях).
Энтимемы представляют собой доводы, рассуждения, в которых
некоторые посылки или следствия не формулируются в явном
виде. Во всех областях науки, образования и повседневной жизни в
ходе общения наряду с явно формулируемыми посылками типа
А19 А2, ... Ар => В
(из А{9 А2... и т.д. следует В) используются посылки,
подразумеваемые по умолчанию, как очевидные:
Такие логические построения не являются экзотикой, редко
встречающимися феноменами. Их использование практически
неизбежно в ходе любого рассуждения любого человека. Изъятие
энтимем, т.е. заполнение «провалов», «разрывностей», в ходе
мышления ведет к огромному усложнению процесса восприятия. В ход
процесса при этом приходится вводить большое количество
тривиальных логических звеньев, что замедляет мышление человека и
общение между людьми.
Хорошие иллюстрации использования энтимем в процессе
обычного общения между людьми часто связаны с юмором.
Смешной контекст подчеркивает и делает более выпуклой суть дела.
Рассмотрим только два примера: «Господа студенты! Значение sin x в
военное время может достигать значений трех и даже четырех»,
«Товарищ курсант! Сами небриты и на сапогах щетина. Ах, это
унты, все равно побрить!». В первом примере общение между
рассказчиком и слушателем возможно только, если оба знают из
школьного курса, что значения sin x всегда находятся в пределах от
-1 до +1 (—1 < sinx < 1). Энтимемой в данном примере является
именно это знание. Во втором примере энтимемой является знание
о том, что унты — это сапоги из нерпы мехом наружу.
Без существенного по объему использования энтимем,
по-видимому, становятся невозможными коммуникации как таковые.
По крайней мере можно утверждать, что обмен информацией стал
бы при этих условиях не только медленным и скучным, но и, что
не менее важно, чрезвычайно громоздким и трудно обозримым для
слушателя процессом.
329

Более того, можно полагать, что в процессе общения и
передачи информации необходимым условием является тождественность
(или возможность перекодирования) исходных посылок (атомов
знаний) и способов рассуждений, используемых субъектами
общения (в частности, преподавателем и учащимся). В модельном плане
это означает, что условием нормального понимания информации
является наличие одинакового для субъектов общения
подмножества неявных посылок (гипотез) рассуждения, подразумеваемых по
умолчанию:
Равенство подмножеств высказываний или неявных гипотез
рассуждения, по-видимому, может быть заменено на их
эквивалентность в плане (при условии) наличия одинаковых для субъектов
общения правил преобразования одних видов посылок в другие.
В качестве пояснения приведем примеры эквивалентных форм
логики высказываний (86: 31):
-.-I A ~ А, т.е. «двойное отрицание некоторого утверждения
эквивалентно самому утверждению»;
-nAvB~Az>B, т.е. утверждение «не А или В» эквивалентно
утверждению «из А следует В»;
Az>(Bz>Q~A&Bz>C, т.е. утверждение «из А следует, что из
В следует С» эквивалентно утверждению «из А и В следует С».
Заметим, что если первый пример с точки зрения здравого
смысла представляется интуитивно ясным, то второй и третий
примеры, несмотря на то, что являются моделями человеческих
рассуждений, представляются более сложными для интуитивного
понимания.
Рассмотрим еще три примера энтимем (44:76—80).
Пример 1. «Металлы являются проводниками электричества.
Следовательно, медный штырь можно использовать для
заземления». Здесь пропущены минимум две посылки. Первая — «медь —
металл», вторая — «для заземления используют проводники».
Пример 2. «Если я выпью кофе, я не смогу рано заснуть.
Поэтому, с Вашего позволения, я не стану пить кофе». Казалось бы,
сказано все и предельно ясно. Однако из ближайшего
рассмотрения следует неоднозначность, способная вызвать недоумение у
людей с определенным типом мышления. Действительно, логика
рассуждений такова. Тезис «если я выпью кофе» обозначим К, тезис
«не смогу рано заснуть» обозначим -ч 3. Тогда все выражение
выглядит как
330

#=> з .-Л а;
где 1 — логическое отрицание; => — следование; л — вывод.
Однако ясно, что «за рамками» рассуждения остался тезис о
том, что целью говорящего является заснуть, так как если человек
не хочет спать, рассуждение неверно. В полном виде рассуждение,
таким образом, выглядит как
к=>]з; з.-.!/:.
Пример 3. «У нас нет никаких доказательств его виновности.
Поэтому он должен быть оправдан». Это рассуждение при
придирчивом рассмотрении также страдает неполнотой, в нем опущены
два тезиса: «если нет доказательств виновности, то человек не
виновен» и «если не виновен, то должен быть оправдан».
Наличие одинаковых или переводимых друг в друга в базах
данных субъектов общения способов рассуждения также является
необходимым условием нормального общения. Например, если
преподаватель использует логический или аналитический тип
доказательства, а учащийся предпочитает образный или геометрический
способ рассуждений, неизбежно возникновение трудностей
общения при передаче информации во время объяснения
теоретического материала или при решении практических заданий. Можно
полагать, что естественные различия в структуре и содержании баз
знаний субъектов общения становятся тем существеннее, чем
глубже находятся данные предметные области в недрах
образовательного процесса и чем дальше они находятся от области повседневных
явлений и тем.
Действительно, описывать полностью все общепринятые и
хорошо известные слушателям посылки становится невозможным в
любом достаточно длинном рассуждении. Например, введение
разного рода формул (не только в естественных, но и в гуманитарных
науках) служит, в частности, целям достижения обозримости путем
«свертывания» длинных рассуждений. Однако использование
любого свернутого описания подразумевает тождественность (или
возможность отождествления) баз знаний субъектов
коммуникации, в частности преподавателя и учащегося в данной предметной
области.
При расширенном понимании под энтимемой
подразумевается любое рассуждение, в котором пропущены или явно не
сформулированы одна или несколько посылок либо само заключение.
В последнем случае, когда мы предпочитаем не высказывать явно
заключение рассуждения, вступаем на зыбкую почву намеков и та-
331

ким образом пытаемся моделировать еще один, казалось бы,
чисто человеческий способ рассуждений. Интересно, что в данном
случае в чистом виде видна польза формализации: мы
убеждаемся в возможности логического, лишенного мистики или
таинственности понимания такой сложной мыслительной категории,
как намек.
С другой стороны, активное введение энтимем в процессы
обучения, рассуждений и объяснений также чревато многими
опасностями. Наверное, каждый человек не раз приходил в отчаяние или
депрессию, когда встречал в учебниках по математике или другим
точным наукам выражения типа «очевидно, что» или «легко
видеть», после которых шли совершенно не понятные даже при
долгом рассмотрении выводы и следствия. Автор учебника посчитал
возможным опустить положения, которые оказались совсем не
тривиальными для читателя.
Но главная проблема заключается в индивидуальном характере
энтимем. Тривиальные для одного человека места рассуждения или
доказательства могут оказаться принципиально важными и совсем
не простыми для другого. Именно это положение является
краеугольным для всей идеологии индивидуального компьютерного
обучения. Таким образом, наличие индивидуальных энтимем
представляет собой одно из основных положений для объяснения
механизмов как эвристического, так и творческого мышления.
Действительно, неожиданный для большинства людей и при этом
продвигающий решение проблемы вывод, связывающий, казалось бы,
далекие факты или положения, обязательно основан на использовании
энтимем.
В итоге становится ясно, что просмотреть «вручную» все
варианты способов понимания достаточно длинного рассуждения очень
не просто. В этом плане важное значение приобретает задача
разработки технологий индивидуального компьютерного обучения,
включающих измерение способностей и степени понимания
учебного материала, способы коррекции, встроенные в процесс
обучения, изменения стратегий обучения, представления информации,
зависящие от типов ошибок и способностей учащегося.
ГЛАВА 10.24. ТВОРЧЕСТВО, ЮМОР И КРАСОТА
В качестве примеров творческих актов, результатом которых
является удачное соединение явно удаленных (в понимании
большинства людей) понятий, можно привести целый ряд смешных
332

выражений. Скажем хрестоматийные: «Копать траншею от меня и
до обеда» или «Танки выступают небольшими группами по два-три
человека», или «Командиры батальона пешком не ходят, они берут
с собой ГАЗ-69 или зампотеха», или «Опять сапоги не чищены?
Сапоги надо чистить с вечера, чтобы утром одевать их на свежую
голову».
Анализ подобных выражений всегда выявляет существование
неожиданной^ ранее не приходившей в голову, но в принципе
верной связи между, казалось бы, совершенно разными понятиями.
Таким образом,-можно предположить, что в результате генерации
или прочтения таких выражений в мозгу человека возникают
(проторяются, образуются) новые оригинальные, нестандартные связи.
Можно полагать, что именно сочетание нестандартности и
принципиальной верности выражений данного типа, с одной стороны,
является основой творчества, а с другой — причиной их
юмористичности.
Получается, что в ряде ситуаций наличие юмора при
обязательном условии верности высказывания представляет собой критерий
наличия творчества. Можем сформулировать критерий: «Если
смешно — значит есть элемент творчества». Этот критерий,
по-видимому, неабсолютный. Кроме того, он не действует в обратную
сторону: наличие творчества совсем не обязательно вызывает смех.
Несоответствие баз знаний, «атомов» знаний, типов
умозаключений и правил вывода может оказаться одной из существенных
причин непонимания не только серьезных вопросов, но и юмора.
Когда о человеке говорят, что ему трудно объяснить, в чем
заключается элемент смешного в некотором высказывании, это может
означать, что у рассказчика и слушателя разные базы знаний.
Поэтому рассказчик, если хочет, чтобы «юмор дошел до слушателя»,
должен найти, нащупать у слушателя элемент знаний, отсутствие
которого делает невозможным понимание ситуации.
С другой стороны, быстрая и адекватная реакция слушателя на
смешное, способность увидеть даже мелкие, с точки зрения
большинства «непосвященных» (т.е. людей, обладающих несколько
другими базами знаний), смешные нелепости, часто объединяет
людей, делает их общение более доверительным. Более того,
одинаковое или сходное понимание юмора неосознанно оценивается
людьми как прогноз близости интересов, жизненных ценностей и
подходов к решению деловых задач. Сходство чувства смешного,
таким образом, представляет собой некоторый достаточно тонкий
критерий, пароль сходства не только баз знаний, но ценностных
приоритетов, моральных и нравственных норм людей. Действи-
333

тельно, будет ли некоторое высказывание смешным или
циничным, грубым или забавным, неприличным или точно отражающим
суть дела зависит от тонких нюансов длительного процесса
воспитания человека и, в общем случае, даже от его культуры.
Таким образом, наличие элементов юмора является следствием
установления индивидуальной структуры семантических сетей, в
рамках которых устанавливаются связи между разными атрибутами
(характеристиками) понятий. Индивидуальность структуры, в
частности, связана с различной приоритетностью связей. Это можно
проиллюстрировать графически (рис. 10.31). Действительно, у
каждого из понятий, входящих в структуру участка семантической
сети, существует множество атрибутов (свойств, характеристик).
Кроме того, все эти атрибуты каждого понятия (узла сети)
упорядочены в соответствии со сложной системой приоритетов, которая
говорит о том, какие свойства являются более существенными,
часто употребляемыми в той или иной ситуации.
В модельном плане можно считать, что порождение нового
осмысления, иногда расцениваемого как неожиданное и смешное,
происходит, когда «открываются» маловероятные, до сих пор
низкоприоритетные связи между узлами сети. Например, на рис. 10.31
такими неожиданными являются связи с, d9 формирующие
цепочку понятий А, В9 D.
Рис. 10.31. Модельные представления выявления низковероятных,
малоприоритетных связей в участке семантической сети. А, Д С, D — понятия (узлы сети), д, Ь> с,
d, i — свойства (атрибуты) понятий. Жирно выделены свойства и связи, имеющие
традиционно высокий приоритет использования, пунктиром неожиданные связи,
выявляющие новое, неожиданное, но правильное истолкование ситуации. Вновь
образовавшаяся (или повысившая свой приоритет) цепочка понятий затемнена
334

Другая схема порождения нового, неожиданного смысла
связана с тем замечательным фактом, что многие, если не
большинство понятий русского языка, имеют два (иногда более) смысла и
поэтому могут употребляться в совершенно неожиданных
сочетаниях. Другими словами, могут образовывать связи с понятиями,
казалось бы, удаленных ядер знаний. Особенно четко это
просматривается при использовании жаргонной речи, примерами
могут быть самые ходовые слова, такие, как «парить», «мочить»,
«лепить», «сечь» и т.д.
Акт творчества часто вызывает у людей, оценивших этот акт,
другое сильное чувство — чувство красоты. В уже не раз
цитированной статье Пуанкаре писал: «Полезные комбинации (их, как
указывалось ранее, Пуанкаре рассматривал в качестве основы
творчества) — это те, которые больше всего воздействуют на...
специальное чувство математической красоты, известное всем
математикам и недоступное профанам». В связи с творчеством Пуанкаре
также использовал такие характеристики, как «математическая
красота», «чувство гармонии чисел и форм, геометрической
выразительности». Более того, в том же докладе он писал, что «это
специальное эстетическое чувство играет роль решета, и этим
объясняется, почему тот, кто лишен его, никогда не станет настоящим
изобретателем» (74: 358—360).
Темы и вопросы для семинаров и самопроверки
1. Рассмотрите разницу между сенсорными (например, зрительными)
и мыслительными понятиями.
2. Проанализируйте простейшие схемы ассоциации на примере схемы
условного рефлекса.
3. Рассмотрите принципы перехода к более сложным типам
ассоциаций на примерах цепей условных рефлексов разной степени сложности.
4. Проанализируйте свои представления о происхождении неврозов
человека, исходя из данных о механизмах возникновения
экспериментальных неврозов у животных.
5. Коротко сформулируйте и изобразите в виде схемы свои
представления о молекулярных механизмах формирования ассоциативных следов
памяти.
6. Рассмотрите нейрофизиологические механизмы запоминания
информации и их связь с процессами синаптической передачи нейромедиа-
торов.
7. Какова природа пластичности инстинктивного поведения?
8. Рассмотрите на конкретных примерах соотношения элементов
обучения и «жестких» запаянных схем в рамках инстинктивного поведения.
9. Проанализируйте «корни» появления ритуалов, суеверий исходя из
ограниченности знаний и способностей к обучению.
335

10. Критически проанализируйте ситуации, рассматриваемые
этологами в качестве примеров наличия у животных элементов (или «проэлемен-
тов») ритуального поведения.
11. Приведите классические примеры моделей инструментального
поведения животных. Сравните схемы инструментального и
условно-рефлекторного поведения животных. Рассмотрите вопрос, насколько велики
сходства и различия этих типов поведения.
12. Опишите принципы инструментального поведения с точки зрения
теории перебора действий.
13. К каким последствиям в теоретическом и практическом плане
ведет переход механизмов мышления от процедур, связанных с перебором
действий, к процедурам, связанным с перебором символов действий?
Рассмотрите примеры.
14. Проведите сравнительный анализ таких видов мыслительной
деятельности, как наглядно-образное, действенное, понятийное мышление.
Насколько эти виды исчерпывают мыслительную деятельность? Можете
ли Вы рассмотреть другие типы классификации видов мышления?
15. Охарактеризуйте основные операции и процедуры мышления.
16. Приведите примеры и критически рассмотрите теоретические
основы и принципы осуществления дедуктивных и индуктивных
мыслительных процедур.
17. Опишите роль семантических сетей в моделировании процессов
мышления и творчества. Можете ли Вы привести примеры, не
укладывающиеся в модель мышления как работы системы семантических сетей?
18. В чем разница модельных представлений о поверхностных и
глубинных структурах языка? Рассмотрите примеры этих типов структур.
19. Рассмотрите примеры развития языка животных разных уровней
развития. Попробуйте составить схемы (модели) мыслительных процедур,
способных реализовать эти примеры.
20. Перечислите и критически проанализируйте последовательность
и содержание фаз творческого процесса. Можете ли Вы, используя
собственный опыт, знания и интуицию, чем-то добавить или уточнить данную
схему?
21. Критически проанализируйте схему, описывающую основные
черты, сходство и различия между «человеком творческим» и «человеком
понимающим».

Раздел XI
ПСИХОЛОГИЯ
ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ЛИЧНОСТИ
ЧАСТЬ 1. СПОСОБНОСТИ. ТЕМПЕРАМЕНТ.
ХАРАКТЕР
ГЛАВА 11.1. ПОНЯТИЕ ЛИЧНОСТИ И СТРУКТУРА ЛИЧНОСТИ
На вопрос «Что такое личность?» трудно дать полный и
однозначный ответ. Возможно известная формула: «Индивидом
рождаются. Личностью становятся. Индивидуальность отстаивают»,
раскрывает суть данного вопроса. Говоря более развернуто, личность
есть прижизненно формирующаяся индивидуальная совокупность
психических свойств (черт личности), которые определяют
присущее данному человеку поведение в обществе.
Каждый человек в своем развитии испытывает врожденные и
социально обусловленные потребности к становлению личности и
формированию своей нравственной и творческой
индивидуальности. Развитие личности представляет собой процесс вхождения
индивида в определенную социокультурную среду, т.е. в
определенное сообщество, обладающее сложной социальной структурой,
иерархией членов и групп, установившимися правилами и
нормами поведения.
В процессе становления личности человек проходит фазы
адаптации, индивидуализации и интеграции (рис. 11.1). Первая фаза
становления личности — фаза адаптации — имеет место на самых
ранних этапах развития и поэтому в большей степени связана с
процессами относительно бесконфликтного усвоения социальных
Ценностей, правил и норм поведения. Однако процессы,
свойственные второй фазе — фазе индивидуализации, зарождаются в
«недрах» адаптационного периода уже в первые годы жизни. Дело в
337

Индивидуализация- и«™-.
развитие генетически Иитеграцщя
заложенных факторов индивидуальных черт
личности I личности и социальных
I норм
С I
Рис. 11.1. Стадии становления человеческой личности
том, что формирование личности в серьезной степени
определяется развитием генетически заложенных в человеке типов
способностей, мотиваций, потребностей. В связи с этим неизбежно
возникают противоречия между двумя линиями развития человека:
социально адаптационной и генетически заложенной.
Именно поэтому по мере формирования личности с
неизбежностью возникают трудности адаптационного периода. Эти
трудности в той или иной степени связаны с противоречием между, как
правило, приветствуемой обществом тенденцией «быть как все» и
стремлением личности к максимальной персонализации —
стремлением «стать самим собой». Третья стадия развития личности
связана с процессом интеграции специфических характеристик
человеческой индивидуальности и общественных норм. При этом, как
правило, максимальное значение имеют нормы относительно
узкой общественной группы, того социального слоя, который
непосредственно окружает данного человека.
Если человеку удается нормально адаптироваться в имеющей
для него важное значение нормативной (референтной) социальной
группе, т.е. в группе, соответствующей его социальным интересам,
то такая ситуация способствует успешному завершению фазы
интеграции. При условии интеграции человека в референтную группу с
высокоразвитыми положительными социальными ценностями и
моральными нормами у него активно формируются такие
положительные черты характера, как справедливость, гуманность,
требовательность к себе, доверие к людям, потребность в полезной
деятельности и т.д.
Однако в случае трудностей, возникающих на стадиях
индивидуализации и интеграции, когда человек не может преодолеть
сложности адаптационного периода, у него развивается комплекс
негативных качеств: зависимость, робость, неуверенность в себе и
своих возможностях, конформность. Важно отметить, что человек
при этом совершенно искренне считает, что не способен к
выполнению работы, которую он на самом деле не только может
выполнить, но может выполнить намного лучше, чем окружающие его
Адаптация —
усвоение социальных
ценностей, правил и
норм поведения
338

люди. В этом смысле необходимо сказать, что процесс развития и
становления личности в существенной степени зависит от
воспитания и условий окружающей среды.
Совершенно неправильно полагать, что в процессе становления
основными качествами являются наследуемые, врожденные
задатки. Впрочем, в такой же степени неверно и обратное. Суть дела
заключается в необходимости осуществления сложного и
длительного процесса воспитания и развития положительных врожденных
черт структуры личности человека.
Личность, как говорил H.A. Бернштейн, осуществляет
верховный синтез поведения. Это определение показывает неразделимую
связь личности с буквально всеми структурами психики. Тем не
менее в первую очередь со структурой личности связаны системы,
в наибольшей степени определяющие индивидуальные
характеристики человека: способности, мотивации, эмоции, волевые
качества, характер, темперамент, социальные установки, роли и нормы,
нравственные и моральные качества. С другой стороны, очевидно,
что личность во многом определяется и особенностями памяти,
мышления или восприятия человека. В частности, говоря о
мотивациях, следует отметить, что именно такие потребности, как
потребность развивающейся личности в самовоспитании и
самопознании, играют ключевую роль в процессах становления личности
человека.
Большое количество сложных разноплановых систем,
образующих структуру личности, можно сгруппировать в четыре крупных
блока: интеллектуальных и творческих способностей, целеполага-
ния (мотивации), свойств характера и моральных норм и духовных
ценностей. Эти блоки удобно рассматривать как верхний уровень
иерархической структуры личности, в свою очередь каждый из них
также имеет свою структуру. Некоторые элементы этих структур
представлены на рис. 11.2. Мы принципиально не приводим здесь
Мотивации
Нравственные и
моральные качества
Эмоции
Социальные нормы
и установки
Рис. 11.2. Основные системы, формирующие структуру человеческой личности
339

более детальную схему ввиду того, что отдельные элементы ее
находятся в более сложной связи, и излишняя схематичность в описании
такого сложного процесса опасна нежелательным упрощением и
редукцией (сведением сложного к простому при утере принципиально
важных свойств сложного).
ГЛАВА 11.2. ЛИЧНОСТЬ ЧЕЛОВЕКА И СПЕЦИФИКА
ТВОРЧЕСТВА
Личность человека представляет совокупный комплекс
особенностей развития, специфики процессов восприятия, типа
мышления, способностей, склонностей, эстетических
предпочтений, социальных норм, определяет «высоты» его индивидуального
творчества. Феномен творчества человека ни в коем случае не
сводится к чисто физическим или психофизиологическим
особенностям его зрения или мышления. Именно взаимодействие всех
систем ума и чувств определяет личность как «таинственный
избыток индивидуальности» (В.П. Зинченко). Это взаимодействие
едва ли до конца познаваемо, и его результат иногда порождает
новые качества, определяющие то, что называют талантом,
«искрой божьей». В этой несводимости целого к простой сумме
частей состоит причина принципиальной неверности механизмов
редукции, в данном случае объяснения личности человека и
наивысших проявлений его творчества через простую сумму
психологических характеристик.
Иллюстрацией, простым и наглядным примером появления
новых качеств, качественно отличающих целое от суммы частей,
являются сплавы. Латунь с высоким содержанием меди — томпак,
внешне настолько схож с золотом, что используется для
ювелирных изделий. Простое сложение меди и цинка никак не дает этого
нового качества.
Тем не менее научный и художественный анализ (в том числе и
анализ, проводимый в данной книге) неоднократно показывал
корреляции психологических особенностей восприятия, памяти,
мышления с творческой стилистикой человека. В предыдущих главах
мы рассматривали примеры творчества художников, пытаясь
связать или сопоставить их со спецификой работы отдельных
структур зрительного мышления (точнее, мы обращали внимание
только на соответствующие явно выраженные корреляции).
340

Некоторые особенности художественного языка
представляются во взаимосвязи со стандартными процедурами предобработки
изображения (повышение контраста, подчеркивание контуров,
анализ «геонов»); другие вызывают предположение о связанности с
механизмами запоминания, вспоминания или переработки
информации в памяти. Индивидуальные особенности этих
психологических и психофизиологических механизмов в различной степени
оказывают влияние на отдельные черты творческой деятельности
человека.
В данной главе мы коснемся особенностей изобразительного
творчества, связанных со всем комплексом личностных
характеристик художника. Количество индивидуальных вариантов обработки
изображений, конечно, велико, но оно даже не может сравниться с
множеством вариантов восприятия и интерпретаций, связанных с
комплексом личностных характеристик человека. Рассмотрение
этого комплекса подразумевает анализ не только индивидуальных
особенностей зрительного мышления, но и специфику
способностей, склонностей, эмоций, чувств человека и определяемых ими
интерпретаций. Это неизбежно означает, что в сферу нашего
анализа попадают вопросы взаимосвязанности отдельных
характеристик психологии личности с разнообразными стилями и
направлениями его творчества.
В частности, художественное мышление безусловно образно, но
также безусловно, что художник использует и логические, и другие
безобразные построения. Можно полагать, что соотношение тех и
других способов мышления, естественно с учетом личностных
особенностей, в определенной степени формирует склонность к
реалистическому, символическому или концептуальному видению и
отображению мира.
Как ни странно, но история развития изобразительного
искусства лишена однонаправленности. Переходя по стреле времени от
одного исторического интервала к другому, мы видим, что
«маятник» художественного видения описывает и причудливые, и в
чем-то повторяющиеся траектории. С одной стороны, Можно
полагать, что предпочтения эпох и художественных стилей во многом
определяются предпочтениями мыслительных концептов, принятых
в общественном сознании людей того или иного времени. С точки
зрения когнитивной психологии (психологии познания) эти
концепты представляли собой социально обусловленные мыслительные
модели устройства мира. Они формировались в мозгу, в сознании и
подсознании целых народов и представляли собой сущность тех
или иных культур и цивилизаций.
341

С другой стороны, естественно, что особенности личности
отдельных художников (и особенно выдающихся художников)
формировали у них нормы и модели художественного видения и
художественного языка, несколько отличные от принятых в обществе.
Мыслительно-визуальные концепты великих живописцев в одних
случаях явно влияли и во многом определяли художественные
взгляды общества, в других случаях шли вразрез с ними. Различные
стили в истории изобразительного искусства иногда
сосуществовали в одно и то же время. Например, Рубенс, живший во Фламан-
дии, на рубеже XVI—XVII вв. был признанным выразителем стиля
барокко. В то же время другой великий живописец Эль Греко,
живший в те же времена (с разницей примерно в 30 лет) в
Испании, был представителем маньеризма.
Рассмотрение эволюции художественного языка, по-видимому,
можно начинать с наскальных рисунков и фресок (40—20 тыс. лет
до н. э.). Несмотря на то, что существующей на данный момент
информации о древнем изобразительном искусстве недостаточно
для того, чтобы делать какие-то выводы об ее эволюции и развитии
в тот период, небезынтересно привести некоторые факты. Времена
«архаической» живописи длились многие тысячи лет и характерны
наличием строго профильных изображений животных,
нарисованных охрой или высеченных каменными орудиями. Самые ранние
рисунки не заполнены внутри, звери изображены практически в
натуральную величину. Несколько позднее появляются
фронтальные изображения людей, на которых пропорции фигур часто
увеличены, формы сглажены (настолько, что напоминают
скафандры), а в некоторых случаях контуры фигур были заполнены
различными деталями. Размеры изображений менялись от
миниатюрных до огромных, таких как шестиметровое изображение
«Великого марсианского бога», найденное в Сахаре. Изображение
нарисовано на вогнутой стене, причем голова фигуры находится на
потолке (рис. 11.3).
Интересно, что уже в те времена, по-видимому, существовало
несколько различных направлений развития живописи.
Изображения типа «Великого марсианского бога» или профильных
наскальных изображений зверей представляют как бы линию лаконичных
концептов, отражающих скорее практические потребности
общества, связанные, например, с охотой или ритуальными просьбами о
пище. Но были и другие направления. Многие изображения просто
удивляют умением, смелостью и точностью рисунка. Некоторые
говорят о наличии не только реалистичного отображения действи-
342

Рис. 11.3. «Великий марсианский бог». Наскальное изображение (Джаббарена.
Сахара, около 20 тыс. лет до н.э.)
тельности, но, как ни странно, об определенной странной
изысканности изобразительного языка.
В качестве классического примера можно указать на
наскальное изображение самки бизона из пещеры Альтамира (Испания).
Этот образец наскальной живописи относят к периоду около
18 тыс. лет до н. э. (рис. 11.4). Не зная заранее времени создания,
это изображение может быть поставлено в один ряд со
знаменитыми изображениями быков Пикассо. Экспрессия, стилистика,
выразительность линии поражают. Можно высказать предположение о
том, что в древние времена представления об эстетическом иногда
вполне соответствовали современным. Другое дело, насколько
Древнее творчество, дошедшее до нас, было созвучно своей эпохе,
ее стилю, вкусам большинства людей. Хотелось бы понять, по ка-
343

Рис. 11.4. Самка бизона. Наскальное изображение. Пещера Альтамира (Испания,
около 18 тыс. лет до н.э.)
ким направлениям происходит развитие визуального искусства и
визуальной культуры восприятия искусства.
Много позднее, в период от 4 тыс. лет до н. э. в культурах
древних государств (Древний Египет, Шумеро-Вавилонское
государство) постепенно складывался общий канон живописи. Основы этого
канона можно охарактеризовать как знаковую живопись —
изображение комплекса знаков или визуальных понятий
(мыслительно-визуальных концептов). Каноническое изображение не
стремилось к реалистичности, оно имело скорее практическое
предназначение. Например, на изображении фигуры человека совмещались
профили лица и ног с фронтальным изображением груди и плеч.
На сценах, идущих в нескольких рядов боевых колесниц, ряды
изображались без учета ракурса и перспективы, причем каждый
ряд ставился на собственную линию земли, а ряды располагались
один над другим. При изображении прямоугольного пруда
вершины деревьев были обращены во все четыре стороны, так же как на
изображении реки верхушки деревьев одного берега направлены
вверх, другого — вниз (78: 101). Заметим, что речь идет именно о
каноне, т.е. некотором правиле, живописи. Многие скульптуры
того времени имели совершенно реалистичный вид и не
подчинялись данному канону (рис. 11.5).
Таким образом, основной целью живописного произведения не
было точное, реалистичное отображение мира. Изобразительный
канон предназначался для выявления существенных элементов
изображаемой сцены, а точнее, существенных понятий (мысли-
344

А) Б)
Рис. 11.5. Искусство Древнего Египта. А. Исида ведет Нефертити. Роспись. XIV—
XI вв. до н.э. Б. Голова статуэтки Сенусерта III. XIX—XVIII вв. до н.э.
тельно-визуальных концептов). С этих позиций неудивительно, что
размеры фигур фараона были всегда больше, чем размеры фигур
приближенных и рабов. Логически становится понятной
ненужность перспективы, показывающей странные ракурсы, в которых
незначимые части лица и тела выходят на первый план, деревья
растут не на берегу, а видны на фоне воды.
Все это походит на детские рисунки, когда дети рисуют не то,
что видят, а то, что знают об объекте: все ножки у стола на
переднем плане, все зубы у улыбающегося человека. Такое же в точности
отношение к изображаемому существует в примитивных и наивных
изображениях. Неудивительно, что при таком подходе опускаются
«несущественные» детали, не учитываются правила, придающие
реалистичность рисунку, в частности ракурс, размер или
перспектива. Изображение предметов и пространственных сцен в виде
«логического объединения» значимых качеств привело к гипотезе о
том, что древние скорее не рисовали, а чертили (Раушенбах). Это
был как бы канон, основанный на изображении знаков, понятий
визуального мышления, принятых в обществе.
ГЛАВА 11.3. ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОЕ ИСКУССТВО - ТО, ЧТО «ВИДИТ»,
ИЛИ ТО, ЧТО «ЗНАЕТ» ХУДОЖНИК?
В историческом плане из-за непрерывно ускоряющегося
культурного и цивилизационного развития человечества все большее
количество визуальных и логических идей и понятий естественным
345

путем входят в изобразительное искусство. Растет потенциальное
разнообразие изобразительных стилей и языков. Разные времена
порождали разные каноны изобразительного искусства:
религиозные каноны Средневековья и более светский стиль Возрождения,
стили барокко, рококо, классицизма, романтизма и др. При этом
стоит подчеркнуть еще раз, что различные изобразительные стили
и каноны не выстраивались в ряд друг за другом. Они скорее
сосуществовали, хотя в разные времена общество (светская и
религиозная власть) рассматривало тот или другой стиль в виде основного.
Античная культура и живопись зарождались если не в недрах,
то «вблизи» древнеегипетских традиций и канонов. При этом стоит
отметить принципиальную разницу между этими канонами.
Сущность этой разницы состоит в большей реалистичности античного
искусства, связанной, по-видимому, во многом с влиянием
набирающей силу естественно-научной философии. Философ времен
греческого возрождения Филострат Младший писал: «Прекрасно и
важно дело художника; кто хочет стать действительно крупным
художником в своем искусстве, должен уметь хорошо наблюдать
природные свойства людей, быть способным подметить черты их
характера даже тогда, когда они молчат, заметить, какое выражение
выступает на их лице, как смена душевных качеств отражается в
глазах, что выражается тем или другим очертанием бровей —
одним словом, все, что должно относиться к духовной жизни людей»
(Аристотель, цит. по 78: 124). Неудивительно, что при таком
взгляде на искусство античная живопись имела определенное сходство с
реализмом, с его педантичным стремлением к натуралистическому
воспроизведению и отображению действительности.
Конечно, великие живописцы прошлого никогда не предлагали
зрителю точной копии мира. Работы каждого из них имеют свой
ярко выраженный стиль, связанный именно с особенностями
индивидуального восприятия, склада ума и типа характера — тех
самых «фильтров души», о которых мы говорили ранее. На рисунке
во вкл. 25 в качестве примера легкой узнаваемости стиля,
отражающего специфику внутреннего мира художника, приведена картина
П. Уччелло «Святой Георгий и дракон» (около 1460 г.).
Вообще искусство Северного Возрождения, представителем
которого является П. Уччелло, является интересным примером того,
как в своем стремлении говорить о внутренних скрытых,
метафизических качествах изображаемых ими людей, сюжетов и явлений,
художники выбирали путь особого, далекого от реалистичности
художественного повествования и языка. Приверженность художни-
346

ков Возрождения средневековым канонам диктовалась
традиционными представлениями о том, как можно изображать некоторый
условный и совершенный мир. Несмотря на то, что искусство
Возрождения постепенно отходило от чисто религиозных сюжетов и
сцен, именно этот совершенный и идеальный мир был основным
объектом изображений. Этим можно объяснить то, что в картинах
этого времени еще сохраняется некоторый оттенок средневековой
каноничности, как явно выраженное тяготение к условности в
изображении вполне светских сюжетов.
С точки зрения когнитивной психологии, этот оттенок и
связанные с ним условности художественного языка представляют
собой одни из специфических проявлений концептуальности
искусства. Эти проявления концептуальности были связаны с
религиозной психологией художников и общества того времени.
Мыслительные концепты отражали не то, как художник видит, а то, как
он понимает мир. Неудивительно, что в разные времена и у разных
художников преобладали различные взгляды на мироустройство.
В этом плане существенно, что «реалистическое», основанное
на геометрических закономерностях оптики глаза, восприятие
мира представляет собой всего лишь один из многих аспектов его
осмысления. Мыслительно-визуальные концепты, построенные на
учете законов прямой перспективы, точной свето- и
цветопередачи, точного отображения формы, в большей степени характерны
для эпох Античности и Возрождения, а также для более поздних
стилей классицизма и реализма. В эти времена по крайней мере
теоретически подчеркивались, акцентировались подобные
подходы. Объяснялись они существовавшим в те времена тяготением к
естественно-научному подходу к изображению действительности.
В «Книге о живописи» Леонардо да Винчи пишет:
«Перспектива делится на три главные части: первая из них — это уменьшение,
которое претерпевают величины тел на различных расстояниях;
вторая — это та, которая трактует об уменьшении цветов этих тел;
третья — это та, которая уменьшает отчетливость фигур и границ
этих тел на разных расстояниях» (цит. по 78: 151). В результате, по
словам Леонардо да Винчи, перед зрителем возникают
«широчайшие поля с отдаленными горизонтами». По существу, описанные
приемы позволяют проецировать на сетчатку глаза картины,
подобные тем, которые возникают при рассматривании реальных
природных сцен. Возможно, именно это чудесное качество
имитации реальности представляет один из важнейших концептов
живописи Возрождения. Леонардо да Винчи писал об этом стиле:
«Живопись только потому кажется удивительной зрителям, что она за-
347

ставляет казаться реальным и отделяющимся от стены то, что на
самом деле ничто» (50).
Тем не менее уже античные философы противопоставляли
«видимость» и «сущность». Эллинистическая культура отождествляла
мудрость или «чистое бытие» с физической слепотой. По
образному выражению С. Аверинцева, один из тезисов древнегреческой
философии гласил, что «зрение очей мешает прозорливости ума».
Вспомним повязку на глазах богини правосудия Фемиды или
«мудрую слепоту» Гомера, связанную по философской легенде с
преодолением «оче-видности».
На самом деле художественное видение никогда не было
тождественно копированию природы. Уже средневековые художники
рисовали не «поднебесный» (реальный) мир, а «наднебесный» мир
небожителей и говорили, что зрение мешает духовному оку. Таким
образом, знаковые, интеллектуальные компоненты живописи,
по-видимому, всегда имели место и всегда были прямым проявлением, с
одной стороны, индивидуальности, личности художника и, с другой
стороны, особенностей социально принятого взгляда на мир.
В начале XX в. произошло появление и буквально взрывное
развитие целого букета направлений живописи, традиционно
объединяемых под именем модернизм: экспрессионизм, фовизм,
кубизм, футуризм, абстракционизм, сюрреализм. Возможно, что на
взрыв этих тенденций определенное влияние оказало и развитие
фотографической техники. Современная фототехника —
инструмент, который решил проблему фиксации реальности во всех ее
деталях и который тем самым подвел художника к проблеме
реализации своего уникального видения мира. Зрителю стало интересно
именно это. Ценность портрета, пейзажа или даже натюрморта
сдвинулась в область выявления того, что может быть названо
«внутренней сущностью» объекта.
Можно полагать, что специфика изобразительного искусства на
протяжении всей своей истории состояла в отходе от
созерцательности. Простое копирование видимого всегда уступало место
созданию осознаваемого. Обращение художников к изображению
скорее идей, мыслей, представлений о предмете, нежели предметов
как таковых проявляется в той или иной степени деформирования,
искажения внешней картины мира. Можно сказать, что с течением
времени изобразительное искусство переходит от одних способов
выявления внутренних сущностей, идей к другим способам
описания замыслов и концептов художника.
348

В качестве некоторой иллюстрации этой мысли приведем
цитату одного из критиков импрессионизма: «Заставьте понять
господина Писсаро, что деревья не фиолетовые, что небо не цвета
свежего масла, что ни в одной стране мы не найдем того, что он
пишет, и что не существует разума, способного воспринять подобное
заблуждение» (77). Наивность такой критики, возможно, говорит
об определенном «неподключении» личностного самоанализа —
человек не смог или не научился или даже, что вероятнее, не
захотел анализировать свои впечатления, проводить многослойный
просмотр свих ассоциаций, чувств. Во времена появления
импрессионизма многие люди с трудом воспринимали его проявления.
Известный художник К. Коро, стоявший у истоков
импрессионизма, писал: «Мы все видим различно: вы видите зеленое, а я серое и
светлое».
По мере приближения к современности люди художественного
склада чаще используют аналитическое восприятие мира.
Художественный взгляд все в большей степени отражает интерес личности
к разъятию целого, выделению и акцентированию отдельных
характеристик и анализу их. Такие тенденции неудивительны, так
как отражают общекультурные и цивилизационные тренды —
человечество все в большей степени изучает, анализирует окружающий
мир. Развитие аналитического мышления представляет неизбежное
следствие этих процессов.
Ван Гог, обращаясь к брату Тео, писал: «...Этот человек
светловолос. Я хотел бы вложить в картину все свое восхищение, всю
свою любовь к нему. Следовательно, для начала я пишу его со всей
точностью, на какую я способен. Но полотно после этого еще не
закончено. Чтобы завершить его, я становлюсь необузданным
колористом. Я преувеличиваю светлые тона его белокурых волос,
доходя до оранжевого, хрома, бледно-лимонного. Позади его головы
я пишу не банальную стену убогой комнатушки, а
бесконечность — создаю простой, но максимально интенсивный и богатый
синий фон, на какой я способен, и эта нехитрая комбинация
светящихся белокурых волос и богатого синего фона дает тот же
эффект таинственности, что звезда на темной лазури неба» (18).
Развитие аналитичности не всегда и не обязательно означает
отказ от целостного, интегрального восприятия. Ее развитие озна-
чает только то, что в идеале художник наряду с целостностью
видения мира пытается отразить и свои идеи, мысли и концепты.
В этом плане искусство модернизма интересно рассмотреть именно
с точки зрения увеличения в нем доли аналитической составляю-
349

щей и связанной с этим тенденции к разъ-
ятости, отказу от попыток создания
единой, гармоничной картины мира.
На рис. 11.6 и 11.7 приведены два
примера сюрреалистических картин,
иллюстрирующие тенденции формирования
единых комплексов зрительных понятий и
мысленных концептов. Некоторый
ошеломляющий эффект в обоих случаях
обусловлен тем, что художник предлагает
зрителю смесь несогласующихся друг с другом
образных знаков и безобразных
мысленных концептов. Утюг с металлическими
гвоздями на гладящей поверхности может
шокировать только человека, обладающего
Рис. 11.6. Ман Рей. Утюг мысленным пониманием сущности про-
с металлическими гвоздя- цесса глаженья. В данном случае автору
ми> 1921 удалось изобразить если не сам мысленный
концепт глаженья, то его «жесткую» сцепку
с образами гвоздей и гладящей поверхности. При этом образные
знаки гвоздей и гладящей поверхности также связаны с
соответствующими мысленными концептами, активно участвующими в
восприятии.
Аналогичным представляется и механизм шокирующего
воздействия картины «Мех на завтрак». Для нашего рассуждения
важно, что оба арт-объекта изображают мысленные концепты.
Интересно отметить присутствие все той же противоречивости
компонентов художественного образа.
Рис. 11.7. Мирет Оппенгейм. Мех на завтрак, 1938
350

Схема построения сюрреалистических объектов соответствует
схеме построения речевых оксюморонов. Суть оксюморона состоит
в контрасте смыслов сочетаемых значений. Например, «горячий
снег», «живой труп». В некотором смысле существенная часть
сюрреализма представляет собой изобразительный вариант
оксюморона. В основе сюрреализма, таким образом, лежит сочетание
несочетаемых образов и (или) безобразных концептов.
Вообще говоря, речь и изобразительное искусство можно
рассматривать как два образных способа выражения безобразной
мысли (вербального и изобразительного). Поэтому неудивительно, что
в изобразительном искусстве часто встречаются полные аналоги
речевых оборотов — аллюзии (намеки), метафоры (образные
сравнения). Эти замечания еще раз подтверждают, что мысленные
концепты могут иметь то или иное образное представление.
С этой позиции работы современных концептуалистов можно
рассматривать как крайнюю форму развития аналитической
составляющей в изобразительном искусстве, форму, в которой
образная, художественная составляющая искусства перестает
существовать, полностью уступая свое место мысленному компоненту.
ГЛАВА 11.4. ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЕ И ТВОРЧЕСКИЕ
СПОСОБНОСТИ
Еще во времена Древнего Египта, Древнего Греции и Древнего
Китая особое значение придавалось двум типам интеллектуальных
способностей: способностям к литературному творчеству и
логическому мышлению. В настоящее время способности
рассматриваются как индивидуальные характеристики человека, определяющие
легкость и успешность выполнения соответствующей деятельности.
Естественно возникает вопрос: почему один человек легко
достигает того, на что другой тратит массу усилий, слез и времени? Что
лежит в основе такого качества человеческой личности, как
способность?
Выраженность способности определяется комбинацией двух
групп факторов — социального воспитания и наследственности
(рис. 11.8). В своей книге «Гений и наследственность» Френсис
Гальтон привел результаты анализа биографий 977 выдающихся
лк>дей из 3000 семей и сделал вывод, что «на каждые десять
знаменитых людей, которые вообще имеют знаменитых родственников,
пРиходится три или четыре выдающихся отца, четыре или пять
выдающихся братьев и пять или шесть выдающихся сыновей». Инте-
351

ресной иллюстрацией этого вывода о
важности наследственного фактора в
происхождении способностей
является и сам Гальтон, который был
двоюродным братом двух великих
людей — основателя эволюционной
теории Ч. Дарвина и К. Пирсона,
разработавшего (для анализа
проблемы способностей) основы
современного корреляционного анализа.
Таким образом, имеющиеся на
сегодня данные с несомненностью
показывают, что, появившись
однажды в пределах какого-то
генеалогического дерева, «гены способностей»
будут блуждать в его ветвях,
многократно прорываясь и реализуясь в
личностях многих талантливых
представителей данного рода. Хотя бы отчасти эта причина может
служить для каждого человека стимулом выяснения своего
генеалогического дерева, по крайней мере, для выяснения двух-трех
поколений, предшествующих его появлению на свет. Действительно, в
плане раздумий о своих скрытых способностях и связанных с ними
возможностях полезно знать, какими способностями обладали
Ваши предки.
С другой стороны, роль факторов, обусловленных культурной
средой, воспитанием и обучением, для формирования
способностей человека очевидна (хотя бы исходя из многочисленных
примеров детей с судьбой Маугли). Вопрос заключается в
соотношении внутренних (наследственных) и внешних (культурных)
факторов в процессе обучения. По данным тестирования населения
США и Японии, проводившегося в 1982 г., прослеживается явное
влияние на значение коэффициента интеллекта даже таких общих
факторов среды, как улучшение питания населения, наличие
продвинутой урбанизации, переход от феодальных к социально
развитым отношениям.
В свое время, еще в конце XVII в., английский философ,
психолог и политический деятель Дж. Локк говорил, что девять из
десяти человек обязаны своими способностями воспитанию и что
различия между людьми определяются в основном их воспитанием.
На сегодняшний день данная мысль должна, по-видимому, полу-
Способности человека
Рис. 11.8. Причудливое
взаимодействие наследственных и
социальных факторов дает
индивидуальную картину способностей
человеческой личности
352

чить некоторое «симметричное» дополнение. При всем сказанном
девять из десяти человек обязаны своими способностями
наследственным факторам.
Исходя из сказанного естественно возникает вопрос о путях и
способах измерения способностей, т.е. о методах современного
тестирования. Одним из основателей современной системы
интеллектуального тестирования является уже упоминавшийся сэр
Френсис Гальтон (1882—1911), поставивший цель охватить
«измерением и числом операции ума». Гальтон ввел в психологию
современное содержание понятия теста и предложил способ
количественного шкалирования измерений.
В современной жизни измерение уровня интеллектуальных
способностей находит достаточно широкое применение. На
основании тестирования делаются прогнозы уровня развития
интеллекта, пригодности человека к профессиональной деятельности и
дальнейшему обучению. Как известно, сегодня отдел кадров
практически каждой фирмы или предприятия использует методы
тестирования способностей при приеме на работу. Сложность ситуации
при этом связана с неясностью того, что называется интеллектом и
интеллектуальными способностями. Такого рода парадокс не
является чем-то необычным. Нам постоянно приходится пользоваться
приборами, о принципах (и тем более механизмах) работы которых
мы не знаем почти ничего.
Известный психолог Дж. Айзенк пишет, что «тесты интеллекта
не основаны на очень строгих научных принципах и среди
специалистов нет общего согласия относительно природы интеллекта» (2:
5—7). Тем не менее интеллектуальным тестированием как
инструментом психология пользуется успешно. В современной
психологии упрочился именно измерительный подход к выявлению и
оценке выраженности способностей. Внешне парадоксально, но
четко этот подход прозвучал в формулировке одного из
основателей психологического тестирования А. Бине, который еще на грани
XIX и XX вв. сказал, что «интеллект это то, что измеряют тесты на
интеллект».
Широкое использование измерительного подхода ставит вопрос
об адекватности, т.е. валидности, теста. Валидность, или
пригодность, определяет, насколько тест отражает то свойство, для
измерения которого он предназначен. Валидность теста оценивается
путем измерения корреляции его результатов с другими
независимыми способами определения данного свойства. Например,
валидность теста интеллектуальных способностей определяется корреля-
353

Как узнать к чему я способен?
Провести прямые испытания на Получить косвенные оценки
выполнение конкретных наличия некоторых
заданий предрасположенностей
Рис. 11.9. Принцип современного тестирования — измерение
предрасположенности человека к различным видам деятельности на основании косвенных оценок.
Проведение прямых испытаний затруднено, так как человек, как правило, еще не учился
данной специальности. Получение косвенных оценок предпочтительно и реально
цией результатов тестирования и успешностью выполнения
соответствующей профессиональной деятельности (оценками
экспертов, реальными результатами труда профессионалов, показателями
успеваемости и пр.).
Сами тесты (от лат. testa — ваза из глины, в которой алхимики
проводили свои опыты) представляют собой наборы относительно
кратких задач, вопросов или других заданий, которые испытуемый
должен решить в условиях дефицита времени (рис. 11.9).
Ограниченность времени играет важную роль ввиду того, что для
тестирования подбирают в основном те задачи, которые может решить
обычный испытуемый. Успешность тестирования, таким образом,
определяется числом решенных задач.
ГЛАВА 11.5. ТЕСТИРОВАНИЕ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫХ
СПОСОБНОСТЕЙ
Рассмотрим примеры наиболее распространенных тестовых
комплексов (17). Тесты общих способностей или, как их еще
называют, тесты интеллекта, К наиболее известным тестам интеллекта
относятся тесты Векслера (WAIS-тесты), предназначенные для
обследования лиц в возрасте от 16 до 64 лет. WAIS-тест состоит из
шести вербальных и пяти невербальных субтестов.
1. Субтест общей осведомленности, состоящий из 29 вопросов
типа «из чего делают (название продукта)» или «что такое
(название науки)».
2. Субтест общего понимания, направленный на оценку
способности к решению предлагаемой задачи, к порождению (выводу)
суждений, пониманию смысла. Например, «что означает
(пословица, поговорка)».
354

3. Арифметический субтест. Направлен на оценку способностей
и времени решения простых задач, типа «если человек купил 7
марок по 2 копейки каждая и заплатил полтинник, какова должна
быть сдача».
4. Субтест установления сходства понятий, включающий
задания типа «что общего между (пара понятий)». Оценивает
способности к аналогиям, суждениям, классификации и т.д.
5. Субтест повторения рядов чисел, расположенных в прямом и
обратном порядке.
6. Словарный субтест, содержащий задания по объяснению
смысла слов (понятий) разной сложности, типа: «стол» (простое
задание), «храм» (средняя сложность), «балласт» (сложное).
7. Субтест шифровки цифр геометрическими символами.
Испытуемым дается набор цифр и соответствующих им символов.
Задание состоит в оценке времени и правильности написания под
каждой цифрой «экзаменационной» таблицы соответствующего этой
цифре знака. Субтест направлен на оценку зрительной памяти,
зрительно-двигательных навыков (рис. 11.10).
8. Субтест нахождения недостающих деталей на изображениях
некоторого набора, в классическом варианте в набор входит 21
изображение сцен или предметов. Субтест направлен на оценку
зрительной памяти, зрительно-двигательных навыков.
9. Субтест кубиков Коса. Имеет целью оценку способностей
синтеза целого из частей, заключается в построении сложных
фигур из кубиков, содержащих на своих гранях фрагменты
изображений. В качестве образцов при этом предлагаются целые
изображения.
-LULUOZiX Z
Таблица соотношений
цифр и знаков
гп
Ш
Fl
[71
IT]
[б]
Fl
[б~|
[F]
ГП
PÖ
E
Задание
Гб]
[7]
fTj
[F]
[F]
PI
ПП
ГП
Гз]
[71
[71
[7]
Рис. 11.10. Субтест шифровки цифр знаками
355

10. Субтест организации последовательности картинок в
соответствии с заданным сюжетом.
11. Субтест проверки способностей к организации целой
картинки из ее частей.
В качестве интегральных количественных оценок
выраженности способностей в тестах Векслера используются значения
коэффициента интеллекта (IQ), причем определяется как общий IQ,
так и частные IQ — вербальный и невербальный. Содержательный
смысл стандартизированного IQ-показателя заключается в оценке
величины результатов тестирования данного испытуемого на
некоторой стандартизированной по большому числу людей шкале
оценок. Так, значение IQ в пределах 40—70 единиц соответствует
разной степени умственной отсталости, 90—109 — «норме», 120—
129 — высокому уровню интеллекта.
Для сравнения областей пересечения разных тестов приведем
схему еще одного теста интеллекта: теста структуры интеллекта
Амтхауэра (IST-тест). Этот тест включает 9 субтестов и
предназначен для оценки уровня интеллекта людей от 13 до 61 года.
1. Субтест логического мышления, содержащий задачи на
анализ способностей к заканчиванию фраз одним из слов,
приведенных в меню.
2. Исследование способностей к абстрагированию, включающее
задачи по выявлению в наборе из пяти (нескольких) слов одного,
не имеющего с остальными смысловой связи.
3. Анализ способностей к установлению аналогий. В качестве
образца в задании дается пара слов, связанных аналогией.
Требуется проведение подбора пары к третьему слову из предлагаемого
набора.
4. Анализ способностей к классификации. Испытуемый должен
обозначить два слова одним общим понятием.
5. Способность к решению арифметических задач. Субтест
содержит 20 задач, время выполнения 10 минут.
6. Анализ индуктивности мышления. Субтест включает 20
заданий по установлению закономерностей числового ряда.
7. Пространственное мышление. Субтест включает задачи по
установлению соответствия двух наборов изображений: целых
геометрических фигур и тех же фигур, расчлененных на слегка
раздвинутые части (рис. 11.11).
8. Способность к идентификации двух наборов кубиков с
нанесенными на их грани геометрическими рисунками. Кубики в
наборах имеют различное пространственное расположение.
356

Объекты, задаваемые
в субтесте
Фигуры меню
рис. 11.11. Пример заданий из субтеста № 7 теста структуры интеллекта Амтхауэра
(IST-тест). В верхнем ряду расположены задаваемые объекты, разделенные на части.
В нижнем — набор фигур, среди которых испытуемый должен найти
соответствующие части одного из объектов верхнего ряда (по 17)
9. Субтест на внимание и память. Включает таблицу для
запоминания 25 слов некоторой категории, например цветы,
животные и т.п. Время запоминания 3 мин. Затем на этапе «экзамена»
испытуемые должны найти одно из запомненных слов в ряду из
пяти новых.
Приведенные примеры тестовых заданий отличаются тем, что
именно для них наработано большое количество результатов
измерений на больших контингентах испытуемых, что дало
возможность построения для каждого из тестов таблиц определяющих
усредненные значения коэффициентов способностей для каждого из
вновь испытуемых.
По-видимому, наиболее известны в нашей стране тесты
интеллекта и шкалы IQ, разработанные Г. Айзенком. В качестве
иллюстрации на рис. 11.12 приведены несколько типичных заданий
одного из этих тестов.
Анализ рассмотренных ранее и других подобных им тестов
развития интеллекта и общих способностей показывает, что эти тесты
могут быть расположены в центре некоторой условной шкалы (рис.
11.13). Расположение групп тестов на такой шкале отражает их «на-
груженность» специальными знаниями по отдельным предметным
областям. Расположенные в центре шкалы тесты интеллектуальных
способностей представляют собой классические тесты, требующие
минимального объема специальных предметных знаний и
реализующие тем самым классическую идею тестирования — получение
сведений об интеллекте на основании измерения общих
неспецифических знаний и способностей.
Расположенные ближе к одному из полюсов тесты
достижений, в отличие от тестов интеллекта, предназначены для
определения уровня образования испытуемого после окончания курса обу-
Ф\\®>WS U
О
357

1. Вставьте пропущенное число: 2, 5, 8, И,
2. Подчеркните лишнее, дом, иглу, бунгало, контора, хижина
5. Подчеркните "слово", из которого путем перестановок
нельзя получить марку автомобиля: ГОЛАВ, УГЛИИЖ,
ЧИВСМОК, АНРУЛС, КАЙАЧ
6. Вставьте слово: облик, (вид), зрелище
глушь, (....), отверстие
7. Вставьте слово, которое заканчивает первое слово и начинает
второе. СТ(...)ЬЕР
11. Подчеркните лишнее.
12. Вставьте пропущенные числа:
[16
Гз2
15
33
17
31
14
34
14. Вставьте слово, которому могут предшествовать буквы слева:
К
Ответ: урок
15. Подчеркните слова в скобках.
Д + (злак) = (мелкие сокращения мышц)
24. Подчеркните лишнее.
Ответ 5 (при каждом повороте
кружок и квадрат меняются
местами)
Рис. 11.12. Пример тестового задания

Тесты креативности Тесты интеллекта Широко- и узкоориентированные
тесты достижений
рис. 11.13. Расположение групп тестов интеллектуальных и творческих
способностей вдоль шкалы «нагруженности» теста специальными знаниями
чения. Они ориентированы, таким образом, на оценку достижений
индивида в результате обучения, направлены на анализ этих
результатов в конкретной области и не связаны, в отличие от тестов
интеллекта и общих способностей, с оценкой прогноза развития
способностей вообще.
Среди тестов достижений обычно выделяют две основные
группы: широко- и узкоориентированные тесты. Обе группы
содержат большое количество различных конкретных тестов. Среди
широкоориентированных методик тестирования распространены в
основном тесты на определение понимания принципов той или
иной области знаний. Например, активно используемый Стан-
фордский тест достижений (SAT) содержит несколько батарей для
тестирования детей разного возраста и, следовательно, разного
багажа знаний, тесты SAT стратифицированы в отношении
этнических групп, географических регионов, уровней дохода
населения и типов школ США.
Широкоориентированные тесты достижений образуют
непрерывный спектр и частично перекрываются с тестами интеллекта и
общих способностей. Еще ближе к полюсу можно расположить
узконаправленные тесты достижений, которые являют собой
методики по оценке достижений учащихся в конкретных предметных
областях, по отдельным темам и частям учебных курсов. При этом
принципиальной идеей этих тестов является оценка усвоения
учащимися ключевых идей и понятий данной темы, а не просто
суммы знаний и конкретных практических навыков.
ГЛАВА 11.6. ТЕСТИРОВАНИЕ ТВОРЧЕСКИХ СПОСОБНОСТЕЙ
По-видимому, на другом конце шкалы должны быть
расположены тесты креативности, оценивающие «чисто» творческие
способности (от лат. creatio — созидание, сотворение) человека.
Рассмотрим основные характеристики тестов по изучению творческих
способностей на примере Южнокалифорнийских тестов Гилфорда.
359

Основными факторами, измеряемыми в этих тестах, являются
следующие.
1. Способности к генерации слов, содержащих заданную букву.
2. Легкость перечисления членов заданного класса. Например,
объектов из класса «горящие жидкости».
3. Легкость порождения осмысленных предложений с
заданными характеристиками. Например, предложений, каждое слово
которых начинается с заданной буквы.
4. Способности к использованию и нахождению ассоциаций.
Пример — написание ряда слов, сходных по значению с заданным.
5. Перечисление нестандартных вариантов использования
заданных предметов. Например, «газета может быть использована
для... разжигания огня, вместо носков для утепления, для
изготовления папье-маше и т.д.».
6. Легкость построения образных сравнений на заданную тему.
Тема может быть задана началом фразы, например, «женская
красота подобна...».
7. Легкость сочинения нескольких оригинальных заглавий для
данного куска текста.
8. Создание вариантов заключений к заданным ситуациям.
Например, ответов на вопрос «что было бы, если бы люди не
нуждались во сне?».
9. Придумывание вариантов истолкования определенного
символа. Например, ответа на вопрос, «что может означать эмблема в
виде горящей электрической лампочки?».
10. Легкость манипулирования набором из элементов при
составлении из них рисунков или конструкций.
11. Способность к созданию эскизов с помощью (на основе)
множества заданных одинаковых форм. Например, в тесте дается
несколько окружностей, каждую из которых необходимо
превратить в нечто «интересное», добавляя различные детали.
12. Задания на конструирование из спичек.
Анализ этих тестов приводит к однозначному выводу, что
главное их содержание заключается в оценке способности испытуемых
к генерации, порождению новых идей, следствий, ассоциаций,
конструкций, эскизов и т.д. Словосочетание типа «определение
способности к генерации нового» по сути дела должно быть введено в
названия всех заданий этих тестов.
Характерной чертой тестов творческих способностей является
оценка возможностей испытуемых порождать новое в области,
если так можно сказать, «неспецифического» интеллекта.
Действительно, задания касаются не отдельных предметных областей, но
360

общедоступных знаний, ориентирование в которых не требует
специального образования. В этом смысле тесты креативных
способностей близки к тестам интеллекта.
Принципиальное отличие тестов интеллекта и творчества
заключается в их направленности на оценку близких, хотя и во
многом отличающихся способностей: к пониманию и порождению.
Корреляция этих двух типов способностей очевидна, хотя имеют
место различные примеры их независимого существования.
Творческие способности нередко проявляются при внешней
интеллектуальной «заторможенности» либо, что имеет место еще чаще,
отмечается наличие хороших интеллектуальных способностей без
развитого творческого начала. Тем не менее общим выводом
является то, что творческие способности, как правило, проявляются у
людей, обладающих развитым интеллектом или, точнее, с
коэффициентом интеллекта (IQ), превышающим среднее значение.
Иллюстрацию проблемы соотношения интеллектуальных и
творческих способностей можно наблюдать на примере разработки
дизайна оригинальных автомобильных дисков, крутящихся в сторону,
противоположную движению. Такой забавный
«мультипликационный» дизайн мог быть придуман человеком, не обладающим
никакими специальными техническими знаниями, но, очевидно,
имеющим творческий потенциал. Таким образом, подобные примеры
свидетельствуют об автономности творческих процессов.
Теоретически такое решение мог придумать талантливый ребенок.
ГЛАВА 11.7. ВОПРОСЫ ТЕОРИИ ВЫЯВЛЕНИЯ
И ИЗМЕРЕНИЯ СПОСОБНОСТЕЙ
Основы факторной теории интеллекта были разработаны в 20-х гг.
XX в. Чарльзом Спирменом. В основе теории, с одной стороны,
лежал статистический анализ степени применимости практических
тестов, а с другой — постулат о существовании некоторого
универсального интеллектуального фактора G, названного генеральным, а
также наборов специфических S(n) и групповых Щп) факторов.
Строго говоря, каждый специфический фактор S(i) из набора S(n)
определяется /-й тестовой методикой измерения интеллектуальных
способностей, что может быть представлено в виде матрицы (табл.
и.о.
Существующая положительная корреляция между группами
тестов определяется, таким образом, степенью их «насыщенности»
некоторым количеством общих факторов. Интерпретация содержа-
361

тельного смысла понятия генерального фактора состоит в том, что
этот фактор выявляется всеми вариантами (методами) измерения
интеллекта и являет собой проявление некоторых
общеинтеллектуальных, универсальных мыслительных способностей.
Интерпретация групповых факторов состоит в том, что они определяют те или
иные группы способностей.
Таблица 11.1. Соотношение генерального, специфических
и групповых факторов интеллекта
^\Фактор
Тест ^\
1
2
3
/
G
+
+
+
+
S{\)
+
—
—
—
ДО)
—
+
—
—
ДО)
—
—
+
—
ад
—
—
—
+
Ж1-3)
+
+
+
—
Основанием для предположений о наличии общих и групповых
факторов интеллекта, по-видимому, можно считать большое
количество примеров, свидетельствующих о «щедрости таланта».
Способный, талантливый человек проявляет свою незаурядность во
многих (если не в большинстве) областях человеческой
деятельности. Имеющиеся в множестве примеры такого рода носят
качественный, описательный характер и не могут дать точных
статистических оценок. Тем не менее интуитивно ясно, что иметь дело с
«толковым» человеком предпочтительно в любой работе.
В дальнейшем в качестве «первичных умственных
способностей» разные авторы выделяли различные групповые факторы. Тем
не менее можно говорить о ряде наиболее «устоявшихся»
факторов, являющихся, таким образом, кандидатами на роль
гипотетических базисных интеллектуальных способностей. Перечислим и
охарактеризуем некоторые из них (рис. 11.14).
Фактор словесного (вербального) понимания. Связан с
наличием способностей к пониманию смысла слов, определению
сходства и различий, классификации понятий и т.д. Фактор беглосту
речи, являющийся одним из определяющих в тестах на
установление способностей к скорости и точности ответов на вопрос,
измерение ассоциативной силы, ориентацию в словарном запасе.
Числовой фактор, связанный со способностями к выполнению
различных простых арифметических операций, запоминанию
числовых рядов, общими возможностями оперирования с числовым
материалом. Фактор пространственной ориентации, связанный
362

Фактор
вербального
понимания
Фактор ассоциативной
памяти
Фактор
пространственной
ориентации
Факторы индуктивного
и дедуктивного мышления
Рис. 11.14. Гипотетический набор факторов, составляющих базис построения
теллектуальных способностей
с легкостью и точностью определения взаимоотношений
фрагментов конкретных фигур, ориентацией в схематических изображениях
и планах, способностями к манипулированию образами. Фактор
ассоциативной памяти, связанный с возможностями
осуществления ассоциаций в различных перцептивных модальностях (зрение,
слух и др.) и способностью к вербальным ассоциациям.
Факторы индуктивного и дедуктивного мышления. Под
индуктивными способностями, в частности, предлагается выделять
способности, связанные с решением задач на нахождение правил по
завершению или заполнению пробелов в числовых рядах, а также с
решением тестов на завершение рядов фигур. Заметим, что
подобное понимание индукции, вообще говоря, соответствует
определению индукции, связанному с введением квантора всеобщности в
математической логике.
В контексте анализа механизмов процесса мышления индукция
обеспечивает, таким образом, введение в ходе решения задач
новых знаний. В простейшем случае это происходит как результат
обобщения нескольких примеров. Другими словами, фактор
индуктивности связан с осуществлением обобщения, перехода от
частного к общему. И очень важно отметить, что этот фактор во
многом определяет аксиоматичность мышления. С помощью индукции
мы реализуем «скачки», «разрывы» в строгой логике мышления,
делаем утверждения на основе не точного, а вероятностного
знания. Если наше умозаключение на самом деле имеет большую
вероятность (о чем мы можем и не знать), то большей будет и польза
от индуктивного вывода.
363

Фактор дедуктивного мышления, в противоположность
фактору индукции, представляет собой способность к процедурам
логического вывода, проводимым на основании имеющихся аксиом и
правил вывода.
ГЛАВА 11.8. ИСПОЛЬЗОВАНИЕ МЕТОДОВ ФАКТОРНОГО АНАЛИЗА
И МНОГОМЕРНОГО ШКАЛИРОВАНИЯ ДЛЯ ВЫЯВЛЕНИЯ
ПЕРВИЧНЫХ (БАЗИСНЫХ) СПОСОБНОСТЕЙ
Связанность одного теста со многими факторами является
принципиальной особенностью всех практически применяемых
тестов и моделей многофакторной теории интеллектуальных
способностей. В этом состоит специфика тестирования, что сильно
усложняет задачу интерпретации результатов по измерению
выраженности интеллектуальных способностей.
Ясно, что описанные в предыдущем разделе факторы могут
рассматриваться и как первичные, и как производные. Действительно,
фактор вербального понимания может быть определен через
факторы памяти, ассоциативного мышления, индуктивности;
числовой фактор — через факторы памяти,
пространственно-схематической ориентации, вербального понимания. Подобная картина
имеет место и при рассмотрении других факторов.
Таким образом, выявление первичных, (базисных)
интеллектуальных способностей представляет собой сложную задачу. Причем
при ее решении естественно появляется возможность «сжатия»
информации. Это делает результат тестирования более обозримым и
удобным для интерпретации.
Одним из наиболее эффективных и применяемых сегодня
средств «сжатия» информации является комплекс методов
факторного анализа. В основе множества моделей современного
факторного анализа лежит одна общая идея, которая, как показала практика
обработки больших массивов эмпирических данных, является
действенной в самых различных областях человеческой
деятельности—психологии, медицине, экономике, социологии (15: 72—1^5).
Эту идею составляет предположение о возможности выявления
малого числа существенных, базисных параметров на основании
анализа большого количества «внешних», «косвенных» измерений.
При этом, как правило, оказывается, что многие из измеряемых в
эксперименте параметров являются сильно коррелирующими друг
с другом. С другой стороны, «внутренние», существенные
параметры часто являются трудно измеримыми и могут быть вычислены
364

только на основании анализа массивов измеряемых параметров
(рис. 11.15).
В процессе психологического тестирования измеряемыми
параметрами являются реакции испытуемых. «Внутренние»,
существенные параметры, которые выявляются в процессе анализа
результатов тестирования, в факторном анализе обозначаются как
факторы. В качестве примеров таких факторов могут быть
названы — уровень математических или художественных способностей,
тип темперамента, уровень мотиваций и т.д.
Рассмотрим пример — выявление степени различия (сходства)
между разными типами животных и птиц. Испытуемые на
основании своих интуитивных правил оценивают попарное сходство
между исходными объектами. В итоге в результате формирования
матрицы сходства становится возможным ввести некоторую
метрику, количественно описывающую близость исходных объектов.
Причем такая метрика будет описывать близость между
объектами в некотором многомерном пространстве семантической
памяти (см. гл. 10.12). В этом пространстве исходные объекты будут
представлены точками, расстояния между которыми
определяются в соответствии с степенью их интуитивной близости в памяти
испытуемых.
Такая процедура, несмотря на упрощенность и
неуниверсальность, ясно показывает по крайней мере одну существенную
особенность анализа — необходимость проведения смысловой
интерпретации полученных осей или факторов. Действительно, пусть в
результате работы мы смогли описать множество тестов в двухфак-
торном пространстве, как линейные комбинации этих факторов.
Однако процедура факторного анализа (или равно многомерного
шкалирования) ничего не говорит нам о том, чем являются
выделенные оси (рис. 11.16).
\\|/ Факторный \
Nûy ^ анализ V
JK /
А) ' Б)
Рис. 11.15. Основная идея методов факторного анализа — выявление малого числа
базисных (существенных) факторов на основании измерения и обработки большого
числа косвенных параметров. А. «Косвенные», легко измеряемые характеристики
Представляют собой группы параметров с сильно и слабо коррелирующими
свойствами. Б. «Базисные» параметры (факторы) выявляются после «сжатия» исходной
информации
365

Этап 1 1
Выявление сходства, корреляционных отношений между
результатами экспериментальных измерений
Этап2
Получение матрицы сходства или матрицы корреляций
Этап 3
Проведение процедур выявления кандидатов на базисные
факторы
Этап 4
Содержательная (неформальная) интерпретация исследователем
степени пригодности полученных результатов
Рис. 11.16. Основные этапы процедур понижения размерности массивов
экспериментальных данных
В экспериментах с животными и птицами разных типов все
точки, т.е. все объекты сравнения, удалось расположить на
плоскости. Таким образом, в результате проведенной процедуры
исходное неопределенно большое количество параметров, на
основании которых люди обычно описывают животных или птиц,
удалось свести к двум гипотетическим базисным факторам (любая
точка плоскости описывается в пространстве двух осей — х, у).
Однако теперь возникает вопрос о том, как интерпретировать
содержательный смысл оси х и оси у. В примере на рис. 11.17 ось х
может, например, иметь смысл размера объекта, а ось у — смысл
чего-то вроде «хищности».
Заметим, что подобная интерпретация смысла осей не
единственная. В обоих пространствах ось у может иметь смысл
«домашние животные — дикие животные» (за исключением «кошки»).
Кроме того, в пространстве птиц (рис. 11.17, А) ось х может и\&ть
смысл «птицы — красивые птицы».
Полученные результаты интересны тем, что, несмотря на то,
что эксперименты с построением семантического пространства
птиц и семантического пространства млекопитающих были
проведены независимо один от другого, полученные оси допускают одни
и те же интерпретации. Это говорит в пользу того, что данные на-
366

У
m Утка
;•
Курица
Ф Ястреб
•
Орел
|а)
Голубь
Ф Попугай
•
Волнистый
• попугайчик
X 1
§ Птица • Малиновка
• Воробей
• Кардинал
Сойка
У
Коза*АОвца
•
Корова
•Лошадь
| Животное •
Млекопитающее
Олень *
• Лев
Медведь •
|Б)
Свинья
•
Собака
•
• Кролик х
Ф Мышь
•
Кошка
Рис. 11.17. Результаты процедуры многомерного шкалирования. Выявление
базисных факторов, определяющих принципы установления близости между понятиями
Участков семантической памяти. А. Определение близости (степени сходства) между
понятиями класса «птицы». Б. Определение близости (степени сходства) между
понятиями класса «животные» (по 43:186)

звания координат являются действительно базисными для оценок
сходства объектов в субъективном пространстве человеческого
мышления (43: 180-188).
Этап интерпретации совершенно автономен и требует
психологической интуиции. Дело в том, что существует множество разных
ортогональных базисов общих факторов одной и той же
размерности. Переход от одного набора общих факторов к другому
геометрически в этом случае выглядит как «вращение» первоначального
набора. При этом для определения «истинного» базиса необходимо
проведение содержательного анализа групп измеряемых
параметров, имеющих сильную корреляцию (или степень сходства).
Отметим, что весьма естественной является ситуация, в которой в
принципе удобно ввести неортогональные, т.е. взаимозависимые, оси
так как именно при этом они иногда приобретают однозначную,
осмысленную интерпретацию.
Можно предположить, что в рассматриваемом примере поворот
осей на определенный угол или же введение каких-то двух
неперпендикулярных (неортогональных) осей даст возможность
провести новую, более хорошую интерпретацию их смысла.
Подводя итог рассмотрению методов факторного анализа и
многомерного шкалирования, заметим, что сущность этих методов
сжатия информации заключается в выявлении скрытых
корреляционных отношений между различными измеряемыми параметрами.
Другими словами, в выявлении таких измерений, результаты
которых могут быть хорошо предсказуемы на основании других
измерений. Таким образом, происходит выявление тесно связанных групп
измерений, что и является основой эффекта понижения
размерности массивов изучаемых параметров. Однако такие процедуры в
лучшем случае только подготавливают почву для выявления
действительно глубинных базисных компонент, лежащих в основе
формирования различных групп интеллектуальных и творческих
способностей.
Выявление корреляционных отношений само по себе
автоматически не обеспечивает обнаружение причин, лежащих в основе
формирования отдельных групп сильно связанных параметров.
И это, по-видимому, является принципиальным ограничением
возможностей данных методов. Возможно, дальнейшее продвижение к
цели выявления базисных характеристик, определяющих
способности человека, связано с изучением психофизиологических
закономерностей осуществления тех или иных тестовых функций.
368

ГЛАВА 11.9. ТЕСТИРОВАНИЕ ЛИЧНОСТИ
Тестирование личностных черт человека проводится путем
использования различных типов психодиагностических методов,
оформленных в виде опросников. Существуют опросники
интересов, установок и мотивов деятельности, личностные опросники.
Опросники интересов предназначены для выяснения
профессиональных склонностей людей. Примером является «Бланк
профессиональных интересов», который нацелен на определение:
1) сходства интересов исследуемого лица и лиц, достигших
успеха в данной профессии;
2) сходства интересов обследуемого с типично мужскими
(женскими) чертами;
3) степени зрелости интересов;
4) степени профессиональной подготовки обследуемого.
Опросники мотивов деятельности направлены на выяснение
таких характеристик личности, как потребность в успехе, уважении,
лидерстве, социальной значимости, признании и т.д.
Наиболее разработанными являются личностные опросники,
среди которых одно из первых мест занимает Миннесотский
многоаспектный личностный опросник (MMPI). Опросник состоит из
550 утверждений, включенных в состав десяти основных
диагностических шкал, рассчитан на людей в возрасте от 16 лет, имеющих
IQ 80. У испытуемых допускаются ответы трех типов: «верно», «не
верно», «не могу сказать». Показатели нормы были определены
при обследовании больших групп здоровых людей в сравнении с
показателями больных различных клинических групп.
1. Шкала ипохондрии (HS), по которой определяется степень
проявления у обследуемого необоснованных опасений за состояние
своего здоровья, общей слабости, раздражительности.
2. Шкала депрессии (D), предназначенная для определения
степени субъективного дискомфорта, связанного с плохим
настроением. Типичные утверждения: «Любая работа дается мне ценой
больших усилий»; «У меня плохой, беспокойный сон».
3. Шкала истерии (Ну). Типичные утверждения: «Я часто
ощущаю комок в горле»; «У меня часто сердцебиение и темнеет в
глазах».
4. Шкала социопсихопатии (Pd) — выявляет склонности к
нарушениям взаимоотношений в коллективе. Типичное утверждение:
«Мне часто хочется уйти из дома (бросить школу)».
369

5. Шкала мужественности — женственности (Mf).
6. Шкала паранойи (Ра) — характеризует склонность к
«сверхценным» идеям, подозрительности, завышенной самооценке.
7. Шкала психастении (Pt) — характеризует склонность к
навязчивым действиям, мыслям или страхам (тревожно-мнительный тип
личности).
8. Шкала шизофрении (Sc). Типичные утверждения: «Я часто
слышу голоса, когда вокруг никого нет»; «Я боюсь пользоваться
острыми предметами».
9. Шкала гипомании (Ma) — определяет наличие чрезмерного
оптимизма и повышенного настроения.
10. Шкала социальной интроверсии (Si) — определяет степень
«самоуглубленности» личности, отсутствие желания общения с
людьми.
Кроме наличия десяти основных шкал в MMPI присутствуют
еще четыре контрольные шкалы: это шкала «?», которая
регистрирует число ответов типа «не могу сказать»; шкала «лжи» (L),
оценивающая искренность опрашиваемого, его склонность к выдаче
социально-приветствуемых ответов; шкала достоверности (F),
направленная на оценку ненамеренного (по небрежности) или
намеренного ухудшения результатов ответа; шкала коррекции (К),
направленная на выявление чрезмерной осторожности,
«приглаженности» ответов.
Другой известный личностный опросник —«16 личностных
факторов» (16 PF), разработанный Р. Кэттелом. На базе словаря из
18 тыс. слов автором были выбраны 4,5 тыс. слов, обозначающих
черты личности и поведения. Далее список личностных черт был
последовательно сокращен до 16 наиболее значимых, путем
выявления синонимов и поверхностных черт. Каждый фактор
представлен как имеющий положительный и отрицательный полюс.
Приведем краткое описание этих факторов (табл. 11.2).
Широко распространена также группа личностных опросников
Г. Айзенка, в которых присутствуют две базисные шкалы: нейро-
тизм (психотизм) — стабильность и экстра — интроверсия.
Нейротизм, или эмоциональная неустойчивость, представляет
собой непрерывную шкалу, измеряющую степень неадекватного
усиления реакций на нормальный стимул. Нейротизм
нетождествен неврозу, хотя и коррелирует в определенной степени с его
проявлениями. Для «нейротической личности» характерны
ненормально (повышенно, чрезмерно) сильные реакции в ответ на
вызывающие их стимулы.
370

Таблица 11.2. Описание шкал опросника «16 личностных факторов»
[фактор
А
Г~ в
Г~ с
Г Е
Г F
1 G
L H
L i
Г L
L m
1 N
0
Ql
Q2
Q3
1 Q4
Положительный полюс
Сердечность, доброта
Высокий интеллект
Сила «Я» (эмоциональная
устойчивость)
Доминантность (настойчивость,
напористость)
Беспечность
Сила «Сверх-Я» (высокая
совестливость)
Смелость
Мягкосердечность, нежность
Подозрительность
Мечтательность
Проницательность, расчетливость
Склонность к чувству вины
Радикализм
Самодостаточность
Контроль желаний
Напряженность
Отрицательный полюс
Обособленность, отчужденность
Низкий интеллект
Слабость «Я» (эмоциональная
неустойчивость)
Конформность (покорность,
зависимость) j
Озабоченность
Слабость «Сверх-Я» !
(недобросовестность)
Робость
Суровость, жестокость
Доверчивость
Практичность
Безыскусность, наивность
Самоуверенность
Консерватизм (отсутствие
гибкости)
Зависимость от группы
Импульсивность
Расслабленность
Психотизм — непрерывная шкала (от нормы до психотизма),
является вариантом шкалы нейротизма в некоторых видах тестов,
предназначена для измерения выраженности таких черт, как эго-
центричность, эгоизм, бесстрастность и неконтактность.
Шкала экстраверсии — интроверсии. По Айзенку, типичные
черты интроверта: спокойствие, застенчивость, погружение внутрь
себя, отдаленность от окружающих людей, сдержанность чувств,
педантичность. Напротив, типичными дня экстраверта являются
общительность, оптимистичность, импульсивность, слабый
контроль над эмоциями.
ГЛАВА 11.10. ТЕМПЕРАМЕНТ
Понятие темперамента возникло еще в учении
древнегреческого врача Гиппократа (VI в. до н.э.). Темперамент (от лат. tempera-
mentum — соответствующее соотношение частей) определяется как
371

часть наиболее устойчивых для конкретного человека черт и
свойств характера. При этом темперамент связан с относительно
быстрыми реакциями на изменение ситуации. Другими словами,
темперамент определяет собой динамические черты характера и
психики человека, реализует устойчивые соотношения
индивидуальных свойств личности (рис. 11.18).
Рис. 11.18. Представления о четырех типах темперамента, связываемые с именем
греческого врача Галена (II век н.э.). Снизу вверх, против часовой стрелки:
«слишком большое количество черной желчи удерживает меланхолика в постели; желтая
желчь заставляет холерика мужа бить свою жену; флегма делает возлюбленную
несговорчивой; избыток крови заставляет кавалера сангвиника играть на лютне для
своей дамы» (по 10: 20)
372

На сегодняшний день вслед за Гиппократом в психологии
выделяют четыре основных типа темперамента: сангвинический,
холерический, меланхолический и флегматический.
Сангвиник — человек с сильной, уравновешенной психикой,
легко и быстро реагирующий на изменения ситуации, подвижный
и в физическом, и в психическом плане, нормально реагирующий
на неудачи и неприятности. Поведение сангвиника отличает
любознательность, открытость, интерес к разнообразным событиям
внешнего мира. Комбинация таких черт позволяет сангвинику
получать максимальное, по сравнению с другими типами характеров,
количество положительных эмоций.
Меланхолик — человек с легко ранимой психикой, склонный
глубоко и, возможно, не вполне адекватно переживать даже
незначительные (например, для сангвиника) неудачи. Характерной
чертой является то, что внешне люди меланхолического типа вяло
реагируют на окружающий мир. Люди этого типа обладают скорее
слабым типом нервной системы. Их поведение выглядит
нерешительным, они склонны к бесконечным колебаниям и не способны
к быстрому принятию решений. Наиболее типичными реакциями
на внешний мир являются страх, неуверенность, растерянность,
склонность к обороне.
Флегматик — тип человека, который и внешне, и внутренне
невозмутим и спокоен. Отсутствием взрывчатости своего внешнего
поведения люди этого типа схожи с меланхоликами. Однако если
меланхолик представляет собой слабый тип, срывающий свои
многочисленные внутренние переживания, то флегматик
принципиально отличается своим устойчивым внутренним миром. Он
обладает сильным типом нервной системы, что проявляется в наличии
устойчивых и явно выраженных стремлений и желаний, в
устойчивом, сбалансированном спокойном настроении. Люди этого типа
мало подвержены воздействию внешних неприятностей, инертны и
уравновешены в поведении.
Холерик — тип людей, обладающих неуравновешенным
характером и сильной нервной системой. Внешне действия холерика
отличаются быстротой, страстностью и целеустремленностью. Холерик
всегда погружен в свои дела, о таких людях говорят: «горит на
работе и не замечает ничего, кроме своих целей». Люди с
холерическим темпераментом обычно весьма эмоционально возбудимы,
что, в частности, отличает их от флегматиков. Поведению холерика
свойственны черты преодоления, борьбы, при наличии внешнего
сопротивления такой человек легко впадает в ярость, проявляет
гнев, агрессию.
373

Из приведенных определений можно заключить, что по многим
чертам типы темпераментов и типы характеров пересекаются.
В определенном смысле классификация людей по типам
темперамента представляет собой частный случай классификации по
типам характера. В частности, представляет интерес сопоставление
типов древнегреческих, античных темпераментов с типами
характера (или темперамента), определяемыми по личностным
опросникам Айзенка.
Такое сопоставление показано на рис. 11.19, где по оси абсцисс
отложены значения шкалы интроверсии — экстраверсии, а по оси
ординат — значения шкал нейротизма — стабильности. В
результате такого сопоставления получается, что эмоционально
нестабильный экстраверт, т.е. человек, имеющий выраженные
показатели по шкалам нейротизма и экстраверсии, соответствует холерику.
Стабильный экстраверт, т.е. человек с выраженными показателями
по шкалам стабильности и экстраверсии соответствует
сангвинику. Человек с выраженными показателями по шкалам нейротизма
и интроверсии соответствует меланхолику и человек с
выраженными показателями по шкалам стабильности и интроверсии —
флегматику.
Кроме того, использование системы шкал (см. рис. 11.19)
делает возможным сопоставление типов характера и соответствующих
НЕСТАБИЛЬНЫЙ |
Легко расстраивающийся,
тревожный, ригидный,
склонный к рассуждениям,
пессимистичный, ^t^000^m
сдержанный, jS
необщительный, X
•пяти /Меланхолик
Активный, чувствительный,
беспокойный, агрессивный,
возбудимый, изменчивый,
-*^. непостоянный,
^ч импульсивный,
\ оптимистичный
Холерик \
ИНТРОВЕРТИРОВАННЫЙ ЭКСТРАВЕРТИРОВАННЫЙ
Пассивный, V
осмотрительныйА Флегматик
рассудительный, \^
доброжелательный, \.
миролюбивый, ^"*"-^—
управляющий,
внушающий доверие,
надежный, ровный,
спокойный
/ Общительный,
Сангвиник/ контактный,
У разговорчивый,
^/S отзывчивый,
непринужденный,
жизнерадостный,
беззаботный,
инициативный
СТАБИЛЬНЫЙ
Рис. 11.19. Схема сопоставления основных типов темперамента человека (по 2)
374

им эмоциональных показателей. Так, выраженной нейротичности
верхней полуплоскости соответствует преобладание
соответствующих эмоций. Разница между квадрантами этой полуплоскости,
по-видимому, определяется тем, что у меланхолика эмоции
проявляются скорее в связи со страхом и неуверенностью, в то время как
у холерика — в связи с агрессивностью и нетерпимостью. С другой
стороны, стабильность характеров нижней полуплоскости
соответствует преобладанию соответствующего эмоциального фона,
проявляющегося у флегматиков и сангвиников. Разница
эмоциональных окрасок этих психотипов, по-видимому, заключается в том,
что эмоции флегматика имеют тенденцию к успокоенности за счет
уравновешенности внутреннего мира, в то время как у сангвиника
эти тенденции связаны с желанием активного участия в
социальной жизни.
Следует специально отметить, что четкие типы характера (или
темперамента) определяются только, если человек имеет
выраженные значения по обеим шкалам, т.е. и по шкале абсцисс, и по
шкале ординат. Иными словами, четкие типы характера человека
определяются, если его показатели находятся вблизи диагоналей
соответствующих квадрантов. Во всех других случаях выявляется менее
четкая картина. Например, если человек имеет выраженные
значения по шкале нейротизма и слабо выраженные значения по шкале
интровертности — экстравертности, мы можем делать выводы
только о том, что такой человек примерно одинаково склонен к
меланхолическим или холерическим реакциям. Если человек имеет
выраженные, высокие показатели по шкале интроверсии и низкие
показатели по шкале уейротизм — стабильность, можно делать
выводы только о том, что он примерно одинаково склонен к
проявлениям флегматичности и меланхолии.
Для еще более точного анализа особо выделим некоторую
область вокруг пересечения осей ординат. Люди, имеющие
показатели в этой центральной области, представляют собой некоторый
нормальный психотип, в котором хорошо сбалансированы все
черты характера. Поведение таких людей, конечно, может сдвигаться в
ту или иную сторону в зависимости от настроения, внешних
условий и воздействий, но не проявляет при этом явно выраженных
эффектов.
На рис. 11.20 в качестве иллюстрации приведен ряд сценок
известного карикатуриста X. Бидструпа. Используйте этот рисунок в
качестве теста для проверки полученных знаний и укажите тип
темперамента для человека в каждом ряду.
375

Рис. 11.20. «Четыре темперамента» (из книги X. Бидструп. Рисунки)
ГЛАВА 11.11. ХАРАКТЕР
Характер (от греческого character — отпечаток, чеканка) —
индивидуальное (свойственное данному человеку) сочетание
устойчивых психических особенностей, черт, атрибутов, данных. Характер
во многом определяет способ поведения человека в различных
жизненных ситуациях и обстоятельствах. Такое определение
характера делает понятным смысл выражения, что «судьба челове-
376

ка — это на 90 % его характер» или, по выражению французской
писательницы Жорж Санд, «судьба — продолжение характера». Из
определения характера следует наличие у каждого человека
некоторых основных (доминирующих), явно выраженных и остальных,
слабо выраженных черт.
Черты характера определяются по особенностям поведения
человека, причем именно на этом основании проводятся различные
классификации (типологии) характеров. Наиболее явная
классификация связана с разделением людей на слабых «бесхарактерных» и
на решительных или, как говорят, людей «с сильным характером».
Человек с сильным характером проявляет настойчивость и волю при
решении своих проблем, он самостоятелен, независим, упорен.
Заметим при этом, что такой человек не всегда правильно понимает
стоящие перед ним задачи. Другими словами, сильный характер не
обязательно связан напрямую с развитыми интеллектуальными
способностями, хотя и способствует их развитию.
С другой стороны, «бесхарактерный» человек может обладать
творческой и интеллектуальной одаренностью, однако не способен
к реализации этих задатков в условиях трудностей реальной жизни.
Его жизненное кредо — «плыть по течению», девиз — «пусть будет
как будет», такие люди зависят от обстоятельств, но не создают их.
Тем не менее, возвращаясь к тезису о том, что судьба человека на
90 % определяется его характером, надо ради справедливости
заметить, что оставшиеся 10 % не зависят от силы или слабости
характера.
Возможно, они определяются элементами случайности,
знаками, которые человек может разглядеть с помощью интеллекта и
интуиции. Случайность — знак, который судьба подает человеку,
но этот знак дано увидеть не каждому! Не каждому дано и не
упустить шанс, который может быть реализован только человеком с
определенным типом характера.
В итоге одни люди предпочитают деятельность, связанную с
постоянным преодолением трудностей, другие — работу в
условиях, не требующих постоянного преодоления препятствий и
решения сложных проблем. Люди с одним типом характера
чрезвычайно чувствительны к собственным успехам и успехам
окружающих, другой тип характера в большей степени ценит спокойствие и
отсутствие необходимости принимать самостоятельные решения.
Внешне различные типы характеров проявляются через манеру
поведения, способы реагирования на поступки других людей. Так,
человек может быть грубым или деликатным, уважительным или бес-
377

церемонным, вежливым или не обращающим внимание на
окружающих.
Рассмотренные данные позволяют привести еще одно
интересное и точное определение, связывающее судьбу человека и его
характер. Это определение герой повести «Дьявол среди людей»
формулирует следующим образом: «Верю я в непостижимую
судьбу — функцию темперамента, обстоятельств и поступков». (С. Яро-
славцев — псевдоним, который, как пишет Б. Стругацкий, —
девяносто процентов А. Стругацкий и десять процентов А и Б, вместе
взятых).
Существуют различные типы классификаций характеров.
Например, одна из наиболее ранних классификаций связывала тип
характера с типом физического сложения человека. В ее рамках
определялись такие типы характера, как астенический, свойственный
худым, высоким людям; пикнический, свойственный полным
людям и т.д. Более развиты классификации, основанные на оценке
стиля общения человека с другими людьми и на отношении
человека к трудовой деятельности. Одна из таких классификаций,
разработанная немецким психологом и психиатром Карлом Леонгар-
дом, включает 12 типов характера (17: 165). Данная классификация
основана на концепции «акцентуированной личности». В
соответствии с этой концепцией разные типы характеров проявляются
путем «заострения», акцентирования определенных, основных для
данного типа особенностей характера. Приведем описания этих
типов.
1. Гипертимный тип. Люди с таким характером оптимистичны,
инициативны, словоохотливы, энергичны, весьма контактны,
постоянно имеют «приподнятое настроение». Экстравертны,
гиперсексуальны, как правило, обладают хорошим аппетитом, ценят
комфорт. Однако любят «перескакивать» с темы на тему,
легкомысленны, склонны к прожектерству, трудно переносят
дисциплину, одиночество, упорную работу.
2. Демонстративный тип во многом близок к гипертимному.
Характер, проявляющий легкость установления межличностных
контактов, стремление к лидерству, одобрению и похвалам. Существен5
ные черты — эгоцентризм, властолюбие, самоуверенность, часто
хвастовство и желание не столько работать, сколько руководить.
3. Экстравертный тип во многом близок к демонстративному и
гипертимному типам. Люди с таким характером контактны, имеют
много знакомых и друзей, любят общественные развлечения, все
их интересы направлены во внешний мир.
378

4. Дистимный (гипотимный) тип. Такие люди отличаются
низкой контактностью с окружающими, пониженной самооценкой,
склонны к пессимизму, домоседству, замкнутому образу жизни.
Этот тип людей отличается серьезностью, добросовестностью, они
ценят своих друзей, глубоко переживают свои и чужие неудачи,
обладают обостренным чувством справедливости.
5. Интровертный тип близок к дистимному. Люди интроверты
«погружены в себя», замкнуты, не нуждаются в общении,
сдержанны, часто производят впечатление людей «оторванных от
жизни». Тем не менее обладают богатым внутренним миром,
интеллектуально развиты, способны к независимым и нестандартным
решениям.
6. Циклоидный тип. Отличительная черта — частая смена
настроения и, как следствие этого, манеры поведения. Эти люди
ведут себя, как гипертимики в периоды душевного подъема и как
дистимики в периоды плохого настроения.
7. Застревающий тип. Отличительной чертой является
определенная занудливость, «застревание» на часто незначимых участках
работы. Такие люди настойчиво стремятся к достижению высоких
результатов, требовательны к себе, часто бывают фанатически
преданы какой-либо идее или концепции. Для них сложно вести
динамическую работу, требующую постоянного переключения с
одних вопросов на другие. Чувства таких людей отличаются
удивительной силой и стойкостью, что часто делает их упрямыми
и злопамятными.
8. Педантичный тип. Этот тип близок к «застревающему». Люди
с таким характером осторожны в общении с незнакомыми,
нерешительны, стремятся избегать неудач, привержены избыточно
регламентируемому стилю жизни (все должно быть «параллельно и
под 90°»). В работе часто проявляет себя как бюрократы, обладают
чрезмерной аккуратностью, стремлением к абсолютному порядку,
хотя и являются при этом добросовестными, аккуратными
работниками, серьезными и надежными исполнителями.
9. Тревожный тип. Людям с таким характером свойственны
неуверенность, робость, низкая контактность с окружающими.
Однако такие люди серьезны, самокритичны, дружелюбны и
исполнительны.
10. Эмотивный тип характера близок к тревожному. Люди с
таким характером предпочитают общение только с узким кругом
избранных, они часто скрытны. Более того, люди эмотивного типа
379

тщательно скрывают от всех свои обиды, не показывая их
окружающим. При этом эмотивные характеры обладают обостренным
чувством долга, они сострадательны, добры, хотя и чрезмерно
чувствительны.
11. Экзальтированный тип. Основные черты — повышенная
восторженность, часто не имеющая достаточных оснований,
переменчивость настроения при яркости и искренности чувств.
12. Возбудимый тип. Основные черты — импульсивность,
ослабление контроля над влечениями и побуждениями, вспыльчивость.
Данная классификация, как и любая из существующих, не
является полной, выделенные в ней типы характеров часто
пересекаются друг с другом по многим параметрам (чертам). Более
того, определенная «размытость» классификаций позволяет
предположить, что реально существует бесконечное множество
типов характеров, каждый из которых представляет собой
определенную комбинацию отдельных черт. Причем при таком
рассмотрении в принципе отсутствуют запрещенные варианты
комбинаций.
Наконец, следует отметить явную корреляцию типов характеров
с различными личностными факторами. Действительно,
определение характера, данное в начале этого раздела, подразумевает его
как устойчивое и достаточно полное сочетание различных
личностных свойств, имеющих разную выраженность в различных типах
характеров. Говоря о характере как о достаточно полном сочетании
свойств личности, мы должны, по-видимому, включать в это
сочетание и такие свойства личности, как темперамент,
эмоциональность, особенности мотиваций, воля, типичное настроение,
склонность к аффектам и стрессам.
Характер в сочетании с другими свойствами личности во
многом влияет на те ролевые функции, которые играет каждый человек
в обществе. Эти ролевые функции могут быть достаточно
разнообразны: функции, осуществляемые дома, в семье, с детьми, на
работе, среди друзей и т.д. Некоторые из них описаны далее в гл. 11.21,
11.31. Сейчас же для иллюстрации того, как виделась исторически
ролевая функция человека на службе, приведем указ Петра I от
09.12.1708 г. «Подчиненный перед лицом начальствующего должен
иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим
начальство не смущать». Спрашивается, насколько изменилась ролевая
функция подчиненного в настоящее время?
380

ГЛАВА 11.12. СООТНОШЕНИЕ НОРМАЛЬНЫХ И ДЕВИАНТНЫХ
ТИПОВ ХАРАКТЕРА
Естественный интерес вызывает анализ соотношений
нормальных и девиантных (отклоняющихся от нормы) типов характера
человека. При этом в ходе анализа естественно в качестве основы
исходить из четырех основных типов темперамента человека.
Действительно, тип темперамента определяет относительно устойчивую,
во многом наследуемую систему черт человеческой личности. Тип
характера в существенной степени складывается под влиянием
факторов внешней среды, хотя во многом основывается на
характеристиках темперамента человека. Образно говоря, темперамент
можно рассматривать как некоторый строительный материал,
параметры которого во многом определяют характеристики
постройки. По словам И. Канта, темперамент — это то, что делает из
человека природа, а характер — это то, что он сам делает из себя.
При рассмотрении соотношений между типами характера и
темперамента в первом приближении удобнее использовать
акцентуированные типы характера, именно ввиду искусственной огруб-
ленности этих типов. Отсутствие «тонких» переходов между
основными, явно выраженными типами акцентуированных характеров
позволяет с большей обоснованностью использовать минимальный
набор из базовых типов темперамента человека.
При переходе к девиантным типам поведения наряду с
акцентуированными характерами выступают психопатии
(психопатические формы характера и поведения). Следует сказать, что в отличие
от акцентуаций психопатии рассматриваются как отклонения
характера, приводящие к социальной дезадаптации человека.
Интересно отметить, что само понятие психопатии попало в
психологию и медицину из публицистики и литературы, в частности в
связи с описанием судебных дел лиц с «тяжелым» характером.
Возникло оно относительно недавно. Впервые термин «психопат»,
по-видимому, использовал русский публицист В.В. Розанов — этим
словом он назвал сам себя в 1880 г., в 1885 г. появился рассказ
(сценка) А.П. Чехова «Психопаты». Для сравнения заметим, что
понятие темперамента ввел еще древнегреческий врач и ученый
Гиппократ в VI в. до н.э.
Собственно идея сопоставления типов темперамента, характера
и его отклонений основана на выявлении и фиксации сходства
между типами темперамента, чертами акцентуации и
психопатическими отклонениями характеров. В первую очередь результаты
сопоставления показывают, что никакие типы акцентуированных ха-
381

рактеров и психопатических отклонений не сопоставимы с сангви-
нистическим темпераментом. Данный факт положен нами в основу
схемы сопоставления (рис. 11.21). Полученные результаты
позволяют нам изменить рис. 11.19. В новой схеме сангвинистический
темперамент, будучи наиболее сбалансированным, представлен
кругом в центре шкал. Остальные три типа темперамента
располагаются вокруг него. Следует отметить, что при этом «классические»
оси «интроверсия — экстраверсия» и «нейротизм — стабильность»
остаются неизменными. Все типы темперамента составляют
первую из трех концентрических зон. Вторая зона представляет
акцентуированные типы характера, третья — психопатические
отклонения характера.
Существенно отметить существование широких переходных
зон, связывающих типы темперамента, акцентуированные характе-
./
депрессивностъ - маниакальность
психастеничность
истеричность
Рис. 11.21. Схема соотношений типов темперамента, акцентуированных типов
характера и психопатических отклонений характера. Горизонтальная ось —
«интроверсия — экстраверсия», вертикальная — «нейротизм — стабильность». Уровни
темперамента (сплошные линии), уровни акцентуированных типов характера и уровни
психопатических отклонений характера (пунктир) представлены в виде
концентрических зон. Акцентуированные типы характера подчеркнуты, типы отклонений
характера выделены курсивом. Типы темперамента: м — меланхолический, х —
холерический, ф — флегматический, с — сангвинистический (Кроль, 2006)
382

ры практически здоровых людей и типы отклонений характера.
Эти зоны пограничных состояний психики, по-видимому,
непрерывно переходят к областям психических отклонений и
нарушений. Вообще имеет место корреляция между холерическим,
меланхолическим и флегматическим типами темперамента и типами
акцентуации характера (17: 165; 34: 436—446). В частности, черты
холерического темперамента коррелируют с гипертимностью и
некоторыми чертами паранойальности. Аналогично прослеживаются
общие проявления между чертами меланхолического темперамента
и тревожностью, дистимностью, эмотивностью характера.
По конкретным данным (62: 46—52), истерический и
психастенический типы характера во многом формируются на базе
холерического и меланхолического типов темперамента. Различие
заключается в том, что истерический характер имеет экстравертную
направленность, а психастенический тип характера — интровертную.
Аналогично, шизоидный и эпилептоидный типы характера
коррелируют с меланхолическим и флегматическим типами
темперамента. При этом сходство этих типов характера связано с
инерционными параметрами психики при этих отклонениях. В литературе
отмечается также определенная связь между меланхоличным
темпераментом, интровертными типом характера и шизоидностью, а
также между чертами флегматичного темперамента,
педантичностью характера и эпилептоидностью (34: 436—446).
ГЛАВА 11.13. ПРИМЕР ПРАКТИЧЕСКОГО САМООПРЕДЕЛЕНИЯ
ТИПА ХАРАКТЕРА
Приведенная на рис. 11.19 система шкал Айзенка представляет
собой удачный пример минимизированного базиса факторов, на
основании которого описываются многие типы и варианты
человеческих харареров и темпераментов или, другими словами, многие
варианты человеческого поведения. Далее приведены 57 вопросов
одного из вариантов личностного опросника английского
психолога Г. Айзенка. На основании Ваших ответов на эти вопросы Вы
сможете провести тестирование особенностей своей личности,
используя систему шкал (см. рис. 11.19).
Практическое правило заполнения подобных психологических
анкет, тестирующих личность, требует быстрой реакции
испытуемых, так как наиболее интересной и информативной с точки
зрения анализа является первая реакция отвечающего, когда он дает
наиболее «устоявшийся», интуитивно близкий ему ответ.
383

Отвечая на вопросы, после каждого номера проставляйте «+»
при положительном ответе и «—» при отрицательном. Старайтесь,
чтобы ответы были абсолютно искренними.
1. Часто ли Вы испытываете тягу к новым впечатлениям, к
тому, чтобы встряхнуться, испытать возбуждение?
2. Вы часто нуждаетесь в друзьях, которые Вас понимают, могут
одобрить и утешить?
3. Вы человек беспечный?
4. Не находите ли Вы, что Вам трудно отвечать «нет»?
5. Задумываетесь ли Вы перед тем, как что-нибудь
предпринять?
6. Если Вы обещали что-то сделать, всегда ли Вы выполняете
обещания?
7. Часто ли у Вас бывают спады и подъемы настроения?
8. Обычно Вы поступаете и говорите быстро, не раздумывая?
9. Часто ли Вы чувствуете себя несчастным человеком без
достаточных к тому оснований?
10. Сделали бы Вы все что угодно на спор?
11. Возникает ли у Вас чувство робости или смущения, когда Вы
хотите завести разговор с симпатичным(ой) незнакомцем(ой)?
12. Выходите ли Вы из себя, злитесь?
13. Часто ли Вы действуете под влиянием минутного настроения?
14. Часто ли Вы беспокоитесь из-за того, что сделали или
сказали что-то такое, чего не следовало бы делать или говорить?
15. Предпочитаете ли Вы книги встречам с людьми?
16. Легко ли Вас обидеть?
17. Любите ли Вы часто бывать в компаниях?
18. Бывают ли у Вас мысли, которые Вы бы хотели скрыть от
других?
19. Верно ли, что Вы иногда полны энергии, так, что все горит
в руках, а иногда совсем вялы?
20. Предпочитаете ли Вы иметь меньше друзей, но особенно
близких Вам?
21. Часто ли Вы мечтаете?
22. Когда на Вас кричат, Вы отвечаете тем же?
23. Часто ли Вас беспокоит чувство вины?
24. Все ли Ваши привычки хороши и желательны?
25. Способны ли Вы дать волю своим чувствам и вовсю
повеселиться в компании?
26. Считаете ли Вы себя человеком возбудимым и
чувствительным?
27. Считают ли Вас человеком милым и веселым?
384

28. Часто ли Вы, сделав какое-нибудь важное дело,
испытываете чувство, что могли бы сделать его лучше?
29. Вы больше молчите, когда находитесь в обществе других
людей?
30. Вы иногда сплетничаете?
31. Бывает, что Вам не спится от того, что в голову лезут разные
мысли?
32. Если Вы хотите узнать о чем-нибудь, то Вы предпочтете
прочитать об этом в книге, нежели спросить?
33. Бывают ли у Вас сердцебиения?
34. Нравится ли Вам работа, требующая от Вас постоянного
внимания?
35. Бывают ли у Вас приступы дрожи?
36. Всегда бы Вы платили за провоз багажа в транспорте, если
бы не опасались проверки?
37. Вам неприятно в обществе, где подшучивают друг над другом?
38. Раздражительны ли Вы?
39. Нравится ли Вам работа, которая требует быстроты действий?
40. Волнуетесь ли Вы по поводу каких-то событий, которые
могли бы не произойти?
41. Вы ходите медленно и неторопливо?
42. Вы когда-нибудь опаздывали на работу или на свидание?
43. Часто ли Вам снятся кошмары?
44. Верно ли, что Вы так любите поговорить, что никогда не
упустите случая побеседовать с незцркомым человеком?
45. Беспокоят ли Вас какие-либо боли?
46. Вы бы почувствовали себя очень несчастным, если бы
длительное время были лишены возможности широкого общения с
другими людьми?
47. Можете ли Вы назвать себя нервным человеком?
48. Есть ли среди Ваших знакомых люди, которые Вам явно не
нравятся?
49. Можете ли вы сказать, что Вы весьма уверенный в себе
человек?
50. Легко ли Вы обижаетесь?
51. Вы считаете, что трудно получить настоящее удовольствие
от вечеринки?
52. Беспокоит ли Вас чувство, что Вы чем-то хуже других?
53. Легко ли Вам внести оживление в довольно скучную
компанию?
54. Бывает ли, что Вы говорите о вещах, в которых не
разбираетесь?
385

55. Беспокоитесь ли Вы о своем здоровье?
56. Любите ли Вы подшучивать над другими?
57. Страдаете ли Вы от бессонницы?
После заполнения анкеты проводится подсчет набранных
баллов с использованием определенного «ключа». За каждый ответ,
совпадающий с «ключом», дается один балл, баллы по каждой
шкале суммируются. Шкалы: «Э» — экстраверсия — интроверсия;
«Н» — нейротизм — стабильность; «Л» — шкала лжи вводится в
качестве контрольной, предназначена для оценки правдивости
ответов и диагностирует склонность испытуемых давать (даже для
самого себя) социально приветствуемые ответы. Если человек
набирает по этой шкале много баллов, считается, что он имеет большое
стремление понравиться окружающим. Само по себе такое желание
присутствует в какой-то степени практически у всех людей и,
по-видимому, кардинальным образом не влияет на другие черты
характера. Однако следует учитывать, что человек, имеющий
слишком явные склонности к коррекции такого рода, может не давать
точные ответы и по другим шкалам. Ввиду этого раньше
результаты испытуемых, набиравших по шкале «Л» более 5 баллов,
считались недостоверными.
«Ключ» имеет следующий вид.
Шкала «Э»: 1+, 3+, 5-, 8+, 10+, 13+, 15-, 17+, 20-, 22+, 25+,
27+, 29-, 32-, 34-, 37-, 39+, 41-, 44+, 46+, 49+, 51-, 53+, 56+.
Шкала «Н»: 2+, 4+, 7+, 9-, 11+, 14+, 16+, 19+, 21+, 23+, 26+,
28+, 31+, 33+. 35+, 38+, 40+, 43+, 45+, 47+, 50+, 52+, 55+, 57+.
Шкала «Л»: 6+, 12-, 18-, 24+, 30-, 36+, 42-, 48-, 54-.
Для обработки индивидуальных ответов испытуемых
проводится сравнение их ответов с заранее набранной статистикой ответов.
Эта статистика представляет собой большой массив ответов
испытуемых, на основании анализа которых были введены
статистически устойчивые значения шкал. Окончательно валидность, т.е.
пригодность данной системы обработки и, следовательно, данной
системы тестирования, в принципе определяется после
подтверждения результатов тестирования у так называемой референтной
группы людей. Референтную группу составляют испытуемые,
психологические характеристики которых получены из других
независимых источников, например из результатов их обследования
врачами и психологами. Тестирование с помощью личностных
опросников Айзенка получило подтверждение на очень большой
статистике (различные «диагнозы», т.е. интерпретации значений шкал
получаются после анализа сотен испытуемых).
386

Для интерпретации полученных результатов используется
система координат рис. 11.19, где ось х представляет собой шкалу «ин-
троверсии — экстраверсии», ось у — «шкалу нейротизма —
стабильности». Причем следует заметить, что началу координат (точке
пересечения осей) соответствует значение +12 (как по шкале х, так
и по шкале у). Шкалы линейны, ноль шкалы х соответствует
крайней левой точке этой шкалы, ноль шкалы у — находится внизу.
Исходя из данных статистики в ходе интерпретации ответов
тестирования испытуемые должны проводить некоторые
систематические поправки к результатам, полученным после
суммирования ответов по каждой из шкал. Эти поправки отражают
внутреннюю склонность всех людей считать себя более стабильными и
менее склонными к крайним проявлениям экстраверсии и интровер-
сии. Для коррекции этих тенденций часто смещают ответы на
один, максимум два пункта от центра по оси «экстраверсии — ин-
троверсии» и на такое же расстояние вверх по шкале
«нейротизма — стабильности».
Каковы же прогнозы личностного тестирования с точки зрения
практической педагогики и оценок профессиональной ориентации
и пригодности? Исследования показывают, что выраженные
интроверты (меланхолики и флегматики) более осторожны в
действиях и суждениях, педантичны, точны и аккуратны при исполнении
любой работы и, как следствие, люди с такими типами характера
лучше приспособлены к монотонной работе. При этом стабильные
интроверты (флегматики) лучше справляются с ответственностью,
имеющей место, например при работе диспетчера или оператора.
Выраженные экстраверты (холерики и сангвиники) имеют
тенденцию быть хорошими организаторами производства,
бизнесменами, имеют предпочтения в областях деятельности, связанных с
принятием решений, контактами с другими людьми, например в
областях рекламы, связи с прессой и т.д.
В ходе определения и анализа типа собственного характера у
человека естественно возникает вопрос, насколько стабильным
является его характер и насколько его черты подвержены изменению.
Во-первых, следует сказать, что процедура определения типа
характера (или по другой терминологии типа темперамента) обладает
в какой-то мере вероятностными свойствами. Это означает, что
результаты тестирования человека в определенной степени зависят от
внешней ситуации и от внутреннего состояния человека. Конечно,
при этом статистически в среднем каждый человек будет
оставаться в пределах своего типа характера. Однако результаты нескольких
тестирований могут попадать не в одну точку, а в некоторую об-
387

ласть плоскости рис. 11.19. Это значит, что в принципе человек
способен хотя бы временно и ненамного, но изменять параметры
своего характера, как бы сдвигаясь по плоскости рис. 11.19.
В практической жизни это отчасти отражается в выражениях типа
«сегодня я был в форме», «идет полоса везения» или «сегодня был
удачный день».
Другим важным моментом является то, что параметры
характера в принципе управляемы. Управление может осуществляться как
извне, и это является одной из функций воспитания, так и
изнутри, т.е. человек в определенной степени может сам направленно
изменять черты своего характера. В этом случае активное начало
связано с волевыми качествами личности. Роль воспитания в
процессах формирования характера, по-видимому, следует понимать
достаточно широко. Это не только направленное воздействие
одной личности, личности воспитателя на другую личность, но и не
направленное воздействие среды воспитания на личность человека.
В качестве иллюстрации, чисто умозрительно, так сказать в
рамках умственного эксперимента, можно представить, насколько
разным будет влияние среды на двух детей с одинаковым типом
характера, но разной внешностью. Ясно, что более доброжелательное
отношение окружающей среды (детей, родителей, других людей) в
принципе, при прочих равных условиях помогает раскрытию и
развитию положительных черт характера. (Естественно, что при этом
следует учитывать опасность избаловать ребенка, сделать его
раздражающе эгоистичным и самолюбивым. Коррекция такой
опасности, как известно, связана с направленным воспитанием,
осуществляемым родителями и педагогами.)
Говоря о возможностях самосовершенствования характера, надо
иметь в виду не только опору на волевые качества личности, но
также опору на мотивации человека, на его желание улучшить свой
характер. А эти мотивации, в свою очередь, часто должны быть
сформулированы воспитателем или педагогом, так как ребенок часто и
не подозревает о таких возможностях и об их пользе для его
дальнейшей жизни. Например, в практическом, конкретном плане
ребенку, как правило, надо специально объяснять, что выражение
лица, манеры поведения, внешность, уважительное отношение к
окружающим, честность, пунктуальность и другие качества
кардинально влияют на его положение в обществе и в этом смысле должны
быть целями процесса самосовершенствования характера.
При этом, конечно, первостепенное значение имеет правильная
конкретизация этих правил, т.е. обучение ребенка тем типам
реализации манер поведения, выражения лица, внешности, правил
388

общения и т.д., которые приняты в качестве нормы в данном
вполне определенном общественном слое. Смешение норм поведения,
реализация в некотором общественном слое норм поведения
другого слоя, как известно, часто чреваты катастрофическими
последствиями.
ГЛАВА 11.14. ПСИХОФИЗИОЛОГИЧЕСКИЕ КОРРЕЛЯТЫ
ЛИЧНОСТНЫХ ФАКТОРОВ
Характерной особенностью тестирования вообще и
личностного тестирования, в частности, является то, что для получения
достаточно точной диагностики испытуемому предлагается ответить
на косвенные вопросы, на первый взгляд, мало связанные с
окончательными выводами. Как показано в гл. 11.8, такой способ
тестирования основан на методике выявления скрытых, базисных
факторов путем применения специальных методов анализа внешних
параметров, доступных прямому наблюдению.
Такие положения дают основания предполагать, что именно
глубинные, базисные факторы, выделенные в результате процедур
многомерного шкалирования или факторного анализа, должны
иметь корреляты на нейронном или молекулярном уровне.
Действительно, результаты работ последних десятилетий все в большей
степени проливают свет на механизмы, определяющие
проявление таких факторов, как интро- и экстраверсия, стабильность и
нейротизм.
Например, по данным многих исследователей, все эти базисные
факторы связаны с работой так называемой неспецифической
модулирующей системы, расположенной в стволовых отделах
ретикулярной формации мозга и отвечающей за уровень активации
когнитивных, мотивационных и эмоциональных структур.
Особенности работы модулирующей системы определяют, таким образом,
индивидуальный уровень активации мозговых структур и, как
следствие, характерные индивидуальные, личностные черты человека.
По некоторым данным (29: 200), высокий уровень активированно-
сти свойствен интровертам и неиротикам, т.е. меланхоликам по
классификации Айзенка (см. рис. 11.19). По этим данным (29: 202)
это люди с высоким уровнем тревожности, слабой нервной
системой, избегающие дополнительных острых ощущений и с
тенденциями к отказу от социального взаимодействия. Субъекты, обла-
389

дающие подобными чертами характера, имеют тенденцию к более
частым отрицательным эмоциям типа тревожности, страха.
По тем же предположениям низкий уровень индивидуальной
неспецифической активированности мозга свойствен субъектам с
выраженной экстравертностью и с тенденциями к преобладанию
положительных, гедонистических эмоций. Общий жизнелюбивый
настрой, свойственный таким субъектам, также характеризует их
как людей с выраженными чертами холерического и
сангвинического типов.
Таким образом, было предположено, что люди, обладающие
высокой активностью ретикулярной формации мозга, попадают в
категорию интровертов, а люди с низкой активностью — в
категорию экстравертов (см. рис. 11.19).
При этом также была отмечена и еще одна существенная
цепочка фактов, связывающих функциональные характеристики и
молекулярные механизмы интровертности и экстравертности.
Выяснилось, что экстраверты (люди с низкой ретикулярной
активностью) обладают определенной положительной тенденцией к
«поиску ощущений» (sensation seeking — SS-показатель). Интроверты
(люди с высокой ретикулярной активностью) ведут себя
противоположным образом.
Оценка величины SS-показателя выявляется как результат
тестирования человека с помощью специального опросника,
выясняющего такие склонности, как стремление к новым сложным и
интенсивным переживаниям, физическому или социальному риску
(29: 200). Отдельные шкалы опросника предназначены для оценок
таких показателей, как склонность к авантюрным приключениям,
опасным видам спорта (фактор TAS); склонность к путешествиям,
общению с друзьями, искусству (фактор ES); склонность к
сексуальному разнообразию, алкоголю и другим социально
ориентированным крайностям (фактор DIS); повышенная чувствительность к
проявлениям скуки (фактор BS). Кроме того, опросник содержит
фактор G (General), который представляет собой суммарную
оценку по указанным четырем факторам (шкалам). Фактор G, таким
образом, показывает интегральные данные о склонности к поиску
ощущений в целом и имеет название шкалы SSS (Sensation Seeking
Scale).
Выяснилось также, что уровень SS-показателя отрицательно
коррелирует с уровнем некоторых биохимических показателей: с
содержанием мозгового фермента — моноаминоксидазы (МАО),
уровнем эндогенных морфинов и половых гормонов. Люди с
высокими значениями по шкале SSS обладают низким уровнем МАО.
390

У людей с низкими значениями по шкале SSS (слабое стремление
к поиску ощущений) содержание МАО в нейронах велико. Как и
следовало ожидать, аналогичные данные получены на обезьянах.
Особи с высоким уровнем МАО предпочитают одиночество. Особи
с низким уровнем МАО — более социально и сексуально активны,
агрессивны, склонны к игровому поведению.
Функция МАО связана с подавлением активности моноамино-
вых нейромедиаторов, т.е. веществ, участвующих в разнообразных
функциях регулирования мозговой деятельности. В частности,
МАО подавляет активность таких нейромедиаторов, как норадре-
налин, дофамин (группа катехоламинов) и серотонин. В
функциональном плане дефицит норадреналина и(или) серотонина
связывают с проявлениями глубоких депрессий и поэтому средства,
понижающие содержание МАО, в клинике часто используют в ходе
антидепрессионной терапии.
Роль дофамина и его рецепторов также имеет огромное
значение. Так, при шизофрении часто успешным бывает применение
препаратов, блокирующих дофаминовые рецепторы. С другой
стороны, при многих случаях болезни Паркинсона, связанной с
разрушением групп дофамин-содержащих нейронов, резкие нарушения
координации могут быть смягчены с помощью лекарственных
препаратов, подавляющих разрушение дофамина или способствующих
его синтезу (3, III: 327).
Темы и вопросы для семинаров и самопроверки
1. Сравните Ваши представления о понятии и структуре личности
человека с представлениями, изложенными в тексте.
2. Проанализируйте фазы становления человеческой личности.
Сравните фазы, их последовательность и содержание с личным опытом.
Попробуйте развить представления, изложенные в книге.
3. В чем заключаются трудности адаптационного периода?
Сформулируйте основные черты проблемы соотношения внешних и внутренних
факторов в ходе формирования личности и способностей человека.
4. Рассмотрите принципы построения современных тестов интеллекта
и творческих способностей.
5. Изучите измерение коэффициента интеллекта и его корреляцию с
жизненными успехами.
6. Проведите сравнительный анализ тестов общих способностей,
достижений, интеллекта и креативности.
7. Сформулируйте сущность идеи применения математических
методов в ходе тестирования и выявления базисных способностей.
8. Рассмотрите основные принципы тестирования — выявление
базисных (скрытых от наблюдения) способностей на основе измерения
косвенных характеристик решения интеллектуальных задач.
391

9. Опишите структуру построения, типы, отличия и сходства
современных психодиагностических опросников.
10. В чем заключается принцип построения шкал в психодиагностике?
11. Проведите сравнительный анализ понятий «темперамент» и
«характер». Укажите общие и отличающиеся характеристики.
12. Нарисуйте схему Г. Айзенка, применяемую для определения типов
темперамента человека.
13. Проанализируйте акцентированные типы характера человека на
примере классификатора К. Леонгарда.
14. Определите свой тип темперамента и свой тип характера.
Оцените, насколько эти типы совпадают с Вашими интуитивными
предположениями.
15. Продумайте вопросы, связанные с Вашими желаниями о будущей
профориентации, и определите свои задатки в терминах интроверсии,
экстраверсии, нейротизма, стабильности, наиболее близких к Вам типов
характера.
16. Нарисуйте непротиворечивую схему личностных факторов и
коррелирующих с ними нейрофизиологических и молекулярно-биологических
механизмов.
ЧАСТЬ 2. МОТИВАЦИИ. ЭМОЦИИ
ГЛАВА 11.15. МОТИВАЦИИ КАК СИСТЕМА ЦЕЛЕПОЛАГАНИЯ
В поведении человека в некотором общем смысле могут быть
выделены две стороны. Во-первых, операционная сторона поведения,
т.е. та его часть, которая решает проблемы достижения целей.
К этой части поведения относится деятельность систем
восприятия, мышления, принятия решений, т.е. систем, предназначенных
для решения уже поставленных проблем. Операционные системы,
таким образом, отвечают на вопросы «как, каким образом достичь
цели?»
Однако не менее важное значение имеет и вторая —
побудительная сторона поведения, т.е. та его часть, которая решает
проблемы постановки целей. Действительно, проблемы целеполагания
занимают огромное место в самых различных сторонах
деятельности человека. В этом смысле ключевыми являются вопросы
«зачем?», «ради чего?», «какой смысл?», «для какой цели?» В итоге
ответы на эти вопросы связаны с тем, что мы называем
потребностями, желаниями, интересами и склонностями человека.
392

В конечном счете проблемы целеполагания и смыслообразова-
ния охватывают буквально все стороны жизни человека, начиная
от простейших случаев, когда человек отвечает на бытовые
вопросы в режиме «хочу — не хочу», «интересно — не интересно», и
кончая проблемой смысла жизни, которую рано или поздно
формулирует для себя каждый человек. Над вопросами смысла и цели
жизни задумывались и задумываются не только психологи, но и
великие мыслители и художники. Результаты таких раздумий,
гениальных по точности и глубине формулировки, в строках A.C.
Пушкина:
Дар напрасный, дар случайный,
Жизнь зачем ты мне дана?
Иль зачем судьбою тайной
Ты на казнь осуждена?
Кто меня волшебной властью
Из ничтожества воззвал,
Душу мне наполнил страстью,
Ум сомненьем взволновал?..
Цели нет передо мною:
Сердце пусто, празден ум,
И томит меня тоскою
Однозвучный жизни шум.
Шекспир в монологе Гамлета «Быть или не быть, вот в чем
вопрос» ставит ту же проблему — проблему цели и смысла жизни, и
в этих знаменитых словах сформулирована действительно одна из
наиболее известных проблем, интересующих человека в течение
многих веков.
Американский психолог Уильям Джеймс писал: «Все ценное,
интересное и важное, что каждый из нас находит в своем мире, —
все это чистый продукт созерцающей личности... Попытайтесь
вообразить этот мир таким, каков он сам по себе, без вашей
благоприятной или неблагоприятной оценки, без внушаемых им надежд
и опасений. Такого рода отчужденное пространство будет для вас
почти невозможным. Ведь в нем ни одна часть Вселенной не
должна иметь большего значения, чем какая-либо другая, и вся
совокупность вещей и событий не будет иметь смысла, характера,
выражения или перспективы» (10: 124).
393

Внутренние, определяемые самой структурой организма,
врожденные системы мотиваций у человека в отличие от животных
реализуются под жестким контролем. Противоречие между желанием
и необходимостью, между «хочу» и «надо» преследует человека всю
жизнь. И, возможно, разрешение этого противоречия в принципе
состоит в правильно построенных процессах воспитания и
самовоспитания, цель которых в совершенствовании, развитии и
корректировке системы мотиваций, в формировании новых внутренних
потребностей, таких как потребность в труде, новых знаниях,
выполнении моральных норм и т.д. В результате воспитания такого
рода у человека появляется внутренняя необходимость в
выполнении тех поступков, которые надо выполнить. В частности,
механизм такого рода порождает явление, называемое разумным
эгоизмом, т.е. ситуацию, когда человек делает общественно полезное
дело, приносит пользу другим и искренне считает это удобным,
полезным, выгодным и желательным для себя.
ГЛАВА 11.16. ТИПЫ МОТИВАЦИЙ
Мотивации (потребности, драйвы) представляют собой те
внутренние силы организма, которые побуждают его к деятельности.
Таким образом, можно сказать, что потребность энергетизирует
поведение и ставит цели жизнедеятельности. Цели, поставленные
потребностями, в некотором смысле являются основными,
исходными и не требующими обоснования. Наличие потребности
проявляется в наличии потенциала реакции. Организм как бы обладает
определенной величиной потенциальной энергии особого типа,
которую необходимо разрядить, превращая в систему действий.
Собственно поведение организма выступает при таком
рассмотрении как упорядоченное взаимодействие системы многих
потребностей (мотиваций), обладающих сложной иерархией.
С этой точки зрения различные структуры организма, связанные с
восприятием, памятью, узнаванием, мышлением, поведением,
предназначены исключительно для целей удовлетворения
системы мотиваций.
Мера выраженности потребности определяется
экспериментально путем измерения количества действий (движений),
направленных на реализацию данной потребности, т.е. на достижение
цели. Например, в широких пределах «рабочего диапазона»
количество поисковых движений животного прямо пропорционально
степени его голода, жажды или потребности в сексуальном партне-
394

ре. Однако интересно отметить, что потребность, являясь
принципиально важной для организма внутренней силой, обладает и
определенной независимостью от внешнего мира.
Многократные эксперименты показали, что животное
обязательно должно «разрядить» накопленный потенциал, удовлетворить
свою потребность. Например, сытая кошка все равно будет
осуществлять деятельность по слежению, поимке и даже убиванию
мышей, подбрасываемых ей в клетку. При этом она, конечно, не
будет есть этих мышей (57: 98). Такая же разрядка потенциала
потребности имеет место при игровом поведении животных, а также,
что особенно интересно, при удовлетворении потребностей,
связанных с исследовательским поведением.
Как только ранее спокойное и, казалось бы, полностью
удовлетворившее свои потребности животное попадает в новую,
незнакомую для него среду, оно сразу же проявляет максимальную
активность. Причем потенциал исследовательской активности (другими
словами, потенциал любопытства) при этом достаточно велик,
например крыса будет пытаться проникнуть в тот или иной отсек
лабиринта, несмотря на то, что при этом она будет получать
чувствительные удары электротока (29: 203).
Любопытство животных не требует никакого подкрепления со
стороны других систем мотиваций: животное удовлетворяет его вне
зависимости от получения еды или питья, любопытство часто
бывает даже сильнее страха. Например, при типичной постановке
эксперимента обезьяна всегда обучается распознавать объекты,
нарисованные на двух дверцах, в условиях, когда подкреплением
(наградой) служит только то, что при правильном нажатии лапой на
соответствующую педаль обезьяна получает возможность
заглядывать через дверку в лабораторию и наблюдать за тем, что там
происходит.
Познавательная мотивация не только заставляет животное
внимательно наблюдать за новыми объектами, но и манипулировать
ими, что, в частности, происходит в процессе игры. С этих
позиций становится ясным, почему игровое поведение свойственно
буквально всем видам животных, начиная от птиц, а возможно, и
животным, стоящим на более низких ступенях эволюционной
лестницы. Игровое обучение, особенно выраженное у молодых
животных, большая часть жизни которых связана с игрой,
по-видимому, может служить показателем степени выраженности
познавательной потребности у разных видов животных.
395

Использование такого «игрового» критерия, возможно, было бы
интересно для создания эволюционной лестницы особого рода, в
которой переход на следующую ступень развития определялся
степенью выраженности игрового и исследовательского поведения
молодых особей. Возможно, такой функциональный,
поведенческий критерий позволил бы получить более прямые данные о
степени интеллектуальных различий разных видов животных.
Классификация мотиваций может быть проведена по многим
основаниям, однако главным из них является тип деятельности, к
которому побуждает данная мотивация. Исходя из этого в наиболее
распространенной классификации, предложенной американским
психологом Абрахамом Маслоу (60: 370—379), выделяют
следующие уровни:
— органические (физиологические) потребности, важные с
точки зрения обеспечения первичных жизненных функций. К ним
относятся голод, жажда, половое влечение;
— оборонительные потребности, направленные на избавление
от страха и внешней агрессии, обеспечение безопасности и
защищенности. В определенной степени эти потребности связаны с
наличием собственной агрессивности, проявляющейся у животных в
защите своего участка и своего потомства, в внутривидовой
конкурентной борьбе;
— потребности в принадлежности и любви, связанные с
наличием чувства принадлежности к общности, определенному слою
общества, с наличием взаимных личных привязанностей, вообще
говоря, не связанных с деловыми качествами личности;
— потребности в уважении и признании, определяемые как
необходимость быть признанным и востребованным в коллективе,
обладать авторитетом, успехом, считаться компетентным и с этой
точки зрения необходимым членом сообщества;
— познавательные потребности, связанные с жизненно
значимой необходимостью в понимании различных ситуаций, связанных
с бытом, семьей и профессиональной деятельностью; стремлением
обладать различными навыками и умениями; выраженным
желанием осуществлять исследовательскую деятельность в тех или иных
жизненных ситуациях;
— эстетические потребности, определяемые через стремления к
гармонии, симметрии, порядку, красоте. Интересно отметить, что
перечисленные качества могут пониматься разными людьми в
прямо противоположном смысле, например, понятия красоты
совершенно различны у людей, принадлежащих не только к разным эт-
396

ническим группам, но и у людей, принадлежащих к одной семье
(конфликт отцов и детей). Однако общим остается стремление к
достижению эстетического совершенства, что имеет место вне
зависимости от критериев этого совершенства;
— потребности к самоактуализации. Этот вид потребностей
связан с активным желанием человека развивать свои
индивидуальные способности, добиваться реализации своих личных целей и
интересов и тем самым формировать и развивать собственную
личность (рис. 11.22). Для иллюстрации этой, по-видимому, наиболее
свойственной человеку и отсутствующей у животных мотивации
приведем строки из романа И.-Ф. Гёте «Фауст»:
Пред тобою край лесистый,
Горный благодатный край.
Волны нивы серебристой
Обещают урожай.
Наберись желаний новых,
Встретив солнечный восход,
Сон держал тебя в оковах,
Сбрось с себя его налет.
Подражать другим не надо
И бояться неудач:
Побеждает все преграды,
Кто понятлив и горяч.
(перевод Б. Пастернака)
Органические (физиологические) потребности
Оборонительные потребности
Потребности в личной привязанности
Потребности в уважении и признании
Познавательные потребности
Потребности в самоактуализации
Эстетические потребности
Рис. 11.22. Классификация первичных и вторичных мотиваций в соответствии с
типами деятельности, к которым побуждают эти мотивации
397

Таким образом, в схеме Маслоу выделяются первичные
потребности, к которым в первую очередь относятся физиологические
(органические) потребности и потребности в безопасности, и все
остальные — вторичные, или высшие, потребности.
Данную классификацию потребностей, по Маслоу, не следует
рассматривать как строго иерархическую. Это означает, что нельзя
считать, что потребности вышележащих уровней могут быть
реализованы только после удовлетворения потребностей низших
уровней. Схема потребностей скорее говорит о параллельном
удовлетворении потребностей всех типов.
ГЛАВА 11.17. «НОВЫЕ» МОТИВАЦИИ,
ПЛАНИРОВАНИЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И КОРНИ
ДУХОВНЫХ ЦЕННОСТЕЙ
Необходимым дополнением схемы Маслоу является включение
в систему мотиваций, связанных с самоактуализацией, группы
потребностей, направленных на реализацию духовных, моральных и
интеллектуальных целей, норм и ценностей, приобретаемых
человеком в процессе жизни. Эти мотивации, естественно, занимают
высшие места в иерархии мотивационных стимулов, управляющих
деятельностью человека. Особенностью именно этих мотивов
является то, что они становятся потребностями, т.е. переходят из
категории целей, связанных с «надо», в категорию целей типа «хочу» в
результате длительных и многотрудных процессов воспитания,
саморазвития и самоорганизации личности. Но в результате их
формирования удовлетворение от совершения нравственных поступков
(и соответственно потребность в их совершении) становятся
вполне сравнимыми (приобретают один порядок важности) с всеми
остальными типами потребностей.
Совершенно особый способ появления новых мотиваций
связан с тем, что любой человек активно участвует в процессе
культурного развития. Другими словами, человеческая личность
неразрывно связана с культурной средой общества, немыслима в отрыве
от тех или иных культурных традиций, направлений и проявлений.
Причины такой неразрывной связи и корни ее зарождения более
подробно рассмотрены далее в гл. 11.30; здесь же важно
подчеркнуть сам факт того, что самые разные проявления искусства и
культуры становятся новыми мотивациями человека. Человек
посещает театр, кино, читает книги, смотрит телевидение или слуша-
398

ет музыку не в плане надо, но исключительно в плане хочу, потому
что любит эти занятия, получает от них удовольствие. Появление
новых мотиваций, таким образом, представляет собой появление
новых целей, новых глубинных, насущных потребностей личности.
Процессы формирования новых мотиваций, в частности,
потребности в разных видах искусства как собственно в творчестве,
так и в активном потреблении (посещении театра, выставок и т.д.),
могут быть связаны с несколькими типами механизмов.
Во-первых, с механизмами, когда положительные эмоции,
связанные с некоторой устойчивой потребностью, смещаются на
операции по достижению этих потребностей. В качестве иллюстрации
превращения операции в самостоятельную, новую потребность
приведем пример А.Н. Леонтьева — жизнь Акакия Акакиевича
Башмачкина, героя «Шинели» Н.В. Гоголя. Акакий Акакиевич
служил в департаменте чиновником для письма казенных бумаг. «Вряд
ли где можно было найти человека, который так жил бы в своей
должности. Мало сказать: он служил ревностно, — нет, он служил
с любовью. Там в этом переписывании, ему виделся какой-то свой
разнообразный и приятный мир. Наслаждение выражалось на лице
его; некоторые буквы у него были фавориты, до которых если он
добирался, то был сам не свой: и подсмеивался, и подмигивал, и
помогал губами, так что в лице его, казалось, можно было прочесть
всякую букву, которую выводило перо его. Если бы соразмерно его
рвению давали ему награды, он, к изумлению своему, может быть,
даже попал бы в статские советники; но выслужил он, как
выражались остряки, его товарищи, пряжку в петлицу да нажил геморой в
поясницу».
Гений Гоголя утверждает, что новые потребности могут
обладать огромным мотивационным потенциалом. «Приходя домой, он
садился тот же час за стол, хлебал наскоро свои щи и ел кусок
говядины с луком, вовсе не замечая их вкуса... и переписывал
бумаги, принесенные на дом. Если же таких не случалось, он снимал
нарочно, для собственного удовольствия, копию для себя,
особенно если бумага была замечательна не по красоте слога, но по
адресу к какому-нибудь новому или важному лицу. ...Написавшись
всласть, он ложился спать, улыбаясь заранее при мысли о
завтрашнем дне: что-то бог пошлет переписывать завтра?»
Таким образом, механизм формирования новых мотиваций
состоит в активном подкреплении ряда операций, которые
изначально были только средствами достижения традиционных
потребностей. В примере с Акакием Акакиевичем — потребностей в зара-
399

ботке, занимании места в социальной структуре. Недаром Гоголь
пишет, что ценной для Акакия Акакиевича была не так красота
слога письма, как важность адресата, а значит, причастность
переписчика к важным, может быть, государственным, делам. Более
того, процедура переписывания выступает здесь как реализация
потребности в определенного вида творчестве.
Заметим, что сила подкрепления тех или иных операций
является величиной, характеризующей индивидуального человека, его
личностные параметры, такие как эмоциональность, темперамент,
тип мышления и т.д. Именно поэтому каждый человек склонен к
образованию своих, лично ему свойственных новых потребностей
и мотиваций.
Этот же механизм формирования новых потребностей,
по-видимому, работает и в других ситуациях. Например, потребность в
изобразительном творчестве исторически могла формироваться у
некоторых из доисторических людей на основании того, что
рисование животного на стене пещеры символизировало для них
добычу этого животного. Вера, что точно нарисованное животное
обеспечит успех охоты, конечно, могла вести к положительному
подкреплению всего цикла операций, связанных с рисованием.
Интересно отметить, что в течение многих веков наскальные
изображения животных выполнялись не только с реализмом отображения
поз, но и с учетом суммы важных фрагментов, видимых и в фас, и
в профиль.
Другими примерами формирования новых мотиваций на
основе субъективно важных операций по достижению традиционных
целей являются ритуалы в поведении животных. На первый взгляд
эти предположения кажутся неожиданными. Тем не менее
классические работы этологов описывают самые различные виды
«смещенного» поведения, порождающие ритуальное поведение: танцы,
ухаживания, предбоевые и разряжающие боевую ситуацию
церемонии. Суть смещенного поведения при этом заключается в
смешивании элементов разных типов, например элементов нападения и
бегства, агрессии и страха. Такая тактика часто приводит к
достижению традиционных целей, таких как защита потомства, защита
территории, выбор и отстаивание полового партнера в борьбе с
конкурентами. Как следствие сами цепочки смещенного поведения
превращаются в устойчивые ритуалы, которые можно
рассматривать как прототипы, модели формирования новых потребностей
(см. гл. 11.30).
400

Другой механизм формирования новых потребностей и
мотиваций заключается в установлении связи между новыми услугами,
появляющимися в результате научно-технического развития и
старыми, традиционными потребностями. В частности, появление
видеоигр, интернета, аудиокниг привело к «уточнению» старых, а в
ряде случаев к «появлению» новых интересов и потребностей.
В этом плане человек может «открыть» для себя интерес и
потребность в классической музыке или общению в компьютерных чатах.
Вообще в процессе воспитания, работы, обучения, чтения книг,
посещения театров, выставок, т.е. приобщения к культуре, человек,
как правило, «открывает» для себя новые, ранее ему неизвестные
потребности и мотивации. Другое дело, что ранее он мог долгое
время испытывать эти мотивации в каких-то новых до конца не
понятных ощущениях, впечатлениях, делах, типах поведения,
общения.
Сформированная на некоторый данный момент времени
система мотиваций определяет основные цели деятельности организма.
Как следствие сопоставления иерархии потребностей и конкретных
условий внешней среды у человека формируется определенный
когнитивный план — граф (дерево) целей и подцелей, корни
которого определяются мотивациями. Построение таких планов
означает, что на каждом шаге поведения осуществляется просмотр,
основанный на использовании правил типа
ПП =/ОЦ, 3),
где ПП — поведенческий потенциал, т.е. сила, определяющая
стремление к цели (подцели); ОЦ — ожидание или прогноз
достижения цели при использовании данного шага; 3 — значимость
достижения данной цели. В результате деревья или графы,
направленные на достижение одной и той же цели, могут быть разными не
только у разных людей, но и у одного человека в зависимости от
ситуации, настроения, борьбы мотивов, значимости (веса) той или
иной подцели (рис. 11.23).
Например, при построении плана переезда из города в город
человек должен учитывать такие факторы, как цена билета на
разные виды транспорта, время в пути, моральные затраты на
приобретение билета (типа просьбы об услугах) и т.д. На каждом шаге
формирования плана приходится так или иначе просчитывать
многие варианты (ветви графа целей) и оценивать их
предпочтительность. В итоге такой деятельности формируются различные
стратегии планирования поведения. Например, стратегия избегания не-
401

Подцель N —
новая мотивация
Рис. 11.23. Когнитивный план дерева деятельности имеет своими корнями
неудовлетворенные мотивации. Когнитивный план представляет собой принципиально
динамическую, меняющуюся в зависимости от условий конструкцию
удач, стратегия стремления к успеху, в том числе стремления к
успеху любой ценой, стремления к успеху без применения
некорректных с точки зрения социальных норм средств, стремление к успеху
в любой области вне зависимости от собственных склонностей,
стремление к успеху только в области своих интересов и т.д.
Таким образом, деятельность по построению планов,
проводимая в рамках морально-этической сферы, непосредственно связана
и прямо определяется структурой мотиваций человека. Причем
только наличие мотиваций высшего порядка, определяемых
потребностью к осуществлению действий, соответствующих
духовным нормам и ценностям, способно обеспечить нормальное
поведение человека.
В итоге рассмотрения всего комплекса мотиваций и
потребностей человека мы можем заключить, что известное выражение
«любовь правит миром» в более точном и более общем смысле должно
звучать как «миром правят мотивации». Именно так может быть
коротко определено место мотиваций в общей системе
человеческих ценностей как материальных, так и духовных.
Заметим, что механизм появления новых мотиваций путем
«придания статуса» потребности операциям, связанным с этапами
достижения старых, традиционных потребностей, представляет
собой не что иное, как стойкое изменение приоритета некоторой
подцели дерева целей. Действительно, в ходе выполнения
сложного плана деятельности по достижению некоторой цели на каждом
этапе какая-то подцель, локальная задача временно становятся
главными. По выполнении этой задачи статус «временно главной»
переходит к следующей по плану задаче (группе задач) и т.д. При
402

формировании новых мотиваций для некоторой подцели статус
«временно главной» задачи меняется на статус «приоритетно
главной» цели, т.е. новой мотивации (см. рис. 11.23).
В основе такого механизма смены приоритета естественно
предположить формирование положительно подкрепляемой
ассоциативной связи между удовлетворением старой потребности и
операциями по достижению этой потребности. По мере
укрепления этой связи формируется новая потребность, заключающаяся в
осуществлении соответствующих операций.
Потенциальная множественность формирования графов целей
показывает, что поведение человека с неизбежностью включает в
себя творческие моменты, т.е. моменты выбора средств, целей,
условий. Это значит, что поведение не является цепью
автоматических, однозначно влекущих друг друга актов. Человек в ходе
планирования и реализации своих действий способен на совершение
поступка, т.е. на личностно осмысленное, сознательно
сконструированное поведение. Это не всегда действие, иногда поступком
является только попытка достичь цели. Тем не менее осуществление
внутреннего выбора в соответствии с критериями и требованиями
высших мотиваций составляет значительную часть работы по
подготовке поступка.
Основанием, базой поступка являются не технические и
технологические возможности, а морально-этические, нравственные
решения. Именно поэтому человек в процессе свершения поступка
часто вступает в противоречие с установленными в данном
социальном слое привычными нормами и критериями, конфликтует с
заведенным порядком. В качестве классических примеров поступка
может быть приведено поведение человека при защите слабого,
поведение при отстаивании собственных принципов и убеждений,
поведение, связанное с преодолением страха или действий,
связанных с явными неприятностями. Причем важно, что во всех этих
случаях человек, совершающий поступок, обязательно, с
неизбежностью должен преодолевать в процессе планирования поступка
Целый комплекс четко предвидимых им неприятных, зачастую
вредящих ему лично последствий.
В этой связи интересно отметить, что совершение поступка
имеет как минимум два плана: внешний и внутренний. В
социальном плане поступок проявляется как действие, в индивидуальном,
личностном плане — как сложный, длительный процесс
внутреннего выбора, творческий акт, проходящий в сфере
интеллектуальных, моральных и нравственных категорий и понятий. Но не имеет
ли место определенное противоречие между длительностью «созре-
403

вания» поступка, его оформлением в процессе внутренних
сомнений и борьбы человека с самим собой и теми многочисленными
фактами, когда человек совершает поступок мгновенно, без
раздумий и колебаний?
Очевидно, нет. Образно говоря, поступок совершается
мгновенно, подготовка поступка может длиться всю жизнь.
Мгновенность свершения свидетельствует об уровне «укоренения»
социально значимых, моральных и этических норм в структуре личности
или, как можно сказать, используя точную и образную
формулировку педагогической психологии, данную В.П. Зинченко (38), в
«тексте, называемом личностью». Кстати сказать, в данном
выражении просматриваются определенные ассоциации и с
модельными представлениями о структуре процессов мышления и памяти, в
которых сложные комплексы понятий записываются и читаются на
основе текстов, реализованных на языке семантических сетей, их
узлов и связей.
В социальном плане личностные поступки, получившие
общественное признание, ставшие значительными в сознании
большинства людей, получают особое положение. Такие поступки
приобретают название подвигов, деяний, становятся целью воспитания,
примером для подражания. На основании таких поступков
происходит формирование идеалов целых поколений людей. Причем
важно отметить, что сам процесс создания определенных идеалов,
примеров для подражания представляет собой одно из
фундаментальных свойств человеческой личности, качество, которое
абсолютно неотделимо от человека.
Человек без идеалов невозможен, но, к сожалению, очень даже
возможен человек с ложными, социально вредными, преступными
идеалами. В частности, с неправильно сформированными и
неправильно понимаемыми идеалами, с идеалами, являющимися
результатом неполного понимания и, как следствие этого,
добросовестного заблуждения. Классическими примерами таких событий
являются различные ложные ценности, лежащие в основе жизненных
правил криминальных социальных групп, маргинальных слоев
общества.
В итоге вернемся к проблеме смысла жизни. Сложность
проблемы, ее многогранность столь велика, что для ее общего описания
можно лишь прибегать к формулировкам, можно считать кратким
и емким формулам, великих поэтов. Обратимся к М.Ю.
Лермонтову, который в стихотворении «Чаша жизни» писал:
404

Мы пьем из чаши бытия
С закрытыми очами,
Златые омочив края
Своими же слезами.
Тем не менее можно полагать, что в мотивационном плане эта
философская проблема имеет понятное объяснение, чего нельзя
сказать о плане реализации мотиваций. В определенном смысле —
это наиболее выраженная мотивация человека. У разных людей
наиболее сильными являются разные мотивации. У одних —
органические (физиологические), типа потребностей к изысканной и
вкусной пище, у других — непреодолимые потребности в успехе и
власти, у третьих — эстетические потребности или потребности в
самоактуализации и т.д. Например, A.C. Пушкин сказал: «Мы
рождены для вдохновенья, для звуков сладких и молитв».
Среди высших мотиваций, составляющих существенную часть
смысла жизни многих людей, необходимо отдельно отметить
потребность в вере. У разных людей эта потребность может
выражаться в виде веры в справедливость, добро, любовь, Бога.
Вера — это во многом потребность в существовании справедливого
мироустройства, если не здесь и сейчас, то где-то и когда-то.
Наряду с этим можно отметить, что в принципе абсолютный
уровень потребностей у разных людей не обязательно одинаково
высок. Весьма часто встречаются совершенно нормальные люди с
относительно низким уровнем потребностей, для которых
проблема смысла жизни не столь остра, как для других. С другой
стороны, в плане рассмотренной нами проблемы «новых мотиваций»
можно полагать, что у человека возможно развитие как новых
типов потребностей, так и уровня уже существующих потребностей.
В этом смысле находят подтверждение многочисленно отмеченные
факты непрерывности процесса формирования самого понятия
смысла жизни по мере развития личности человека.
Уровень, глубина, разносторонность и, наверное, бесконечная
личная специфика содержания смысла жизни точно
иллюстрируется в стихотворной формуле И. Бунина, где осмысливаются,
казалось бы, простые понятия:
...И цветы, и шмели, и трава, и колосья,
И лазурь, и полуденный зной...
Срок настанет — Господь сына блудного спросит:
«Был ли счастлив ты в жизни земной?»
И забуду я все — вспомню только вот эти
Полевые цветы меж колосьев и трав
И от сладостных слез не успею ответить
К милосердным коленям припав...
405

ГЛАВА 11.18. ЭМОЦИИ КАК МЕХАНИЗМ РЕГУЛЯЦИИ
МОТИВАЦИОННОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Для осуществления нормального поведения мало наличия
хорошо сформированного «дерева целей». Необходимо обеспечить
реализацию спланированных действий в условиях реального
времени и реальной среды. Роль эмоций в этом процессе
чрезвычайно важна, так как именно эмоции представляют собой один из
основных механизмов регуляции мотивационной деятельности
живых организмов.
Под эмоциями (от лат. emovere — волновать) понимают
психологические процессы и состояния, связанные с
непосредственными переживаниями. Положительные и отрицательные эмоции,
связанные с радостью, восторгом, удивлением, удовольствием,
печалью, гневом, стыдом, отвращением, презрением и т.д., неотделимы
от любой человеческой деятельности. На рис. 11.24 показано, что в
модельном плане блок эмоций может быть представлен как звено
контура регулирования поведения и психической деятельности,
причем функция данного звена напрямую связана с
удовлетворением актуальных потребностей.
Чувства
ш
MKlinnFHMF L
rVlDlLLL/lCrirlC P
i^
МОТИВАЦИИ 1
низшего и высшего
порядка
Текущие
параметры
. Компаратор
ПОВЕДЕНИЕ
I Заданные
1 параметры
ДО
/
д
1
ЭМОЦИИ
\
'
воля
Рис. 11.24. Схема взаимоотношений мотиваций, эмоций и воли в процессе
поведения
406

Интересно отметить, что античные философы, в частности
Аристотель, относились к эмоциям как к особому способу
познания мира, рассматривая, например, состояния удовольствия или
страдания как сигналы о грядущем благе или бедствии. Таким
образом, еще в античные времена эмоции рассматривались как некое
средство прогнозирования состояний организма. Правда, следует
отметить явно выраженную упрощенность такого
прогнозирования, логика которого звучит примерно так: если сейчас хорошо
(плохо), то и дальше будет хорошо (плохо). На самом деле
сущность работы контура регулирования с участием эмоций
заключается в создании условий для преодоления отрицательных и
усиления положительных тенденций развития событий.
Результат работы блока эмоций участвует в определении
(выражении, оценке) отношения субъекта к складывающейся ситуации.
По мнению А.Н. Леонтьева, эмоции непосредственно отражают
отношения между мотивами и реализацией, отвечающей этим
мотивам деятельности.
Как и в каждом контуре регулирования, блок мотиваций
содержит эталонные значения жизненно важных параметров
регулирования. Такие значения нормы (Л/л) постоянно сравниваются с
текущими значениями (Aft) и величины их рассогласования с учетом
знака формируют положительные или отрицательные значения
эмоций (А).
Таким образом, будем считать, что, как показано на рис. 11.24,
на вход блока эмоций поступает сигнал рассогласования (А) от
блока мотиваций. Сигнал А образуется в компараторе как результат
сравнения текущих значений параметров психического состояния
или поведения организма и «уставочных», заданных (эталонных)
значений. На выходе блока эмоций имеет место сигнал Э =Л0>
величина которого принимает положительные или отрицательные
значения, т.е. характеризует меру удовольствия (или
неудовольствия), получаемого организмом в данное время.
Положительные эмоции побуждают субъекта к сохранению
уровня текущих воздействий или увеличению их значений;
отрицательные эмоции являются стимулом к избеганию неприятных
воздействий. В итоге, в общем виде можно записать
э =j{Mn-Mt),
где Мп — эталонное значение определенной мотивационной
переменной; Aft — текущее значение этой же мотивационной
переменной.
407

Таким образом, вслед за античными философами можно
считать, что роль эмоций действительно связана с операциями
предсказания, прогноза поведения, но эта функция остается
единственной только при условии, если организм не включит в действие
какие-то инструменты, корректирующие поведение. На самом деле
включение таких инструментов является совершенно необходимым
условием нормальной жизнедеятельности и в связи с этим
важнейшие функции эмоций связаны именно с обеспечением
возможности коррекции поведенческой деятельности.
При более подробном рассмотрении становится ясно, что
эмоции по-разному участвуют в регуляции поведения, связанного с
удовлетворением первичных и вторичных мотиваций разных
уровней. Действительно, эмоции, связанные с «первичными»,
физиологическими потребностями и мотивациями, прогнозируют
изменения поведения в результате измерения таких параметров, как
температура тела, уровень гормонов, глюкозы (сахара), кислорода в
крови, кровяного давления и т.д. Например, падение температуры
тела, т.е. растущее расхождение между эталонным и текущим
значением температуры, с одной стороны, дает прогноз гибельного
охлаждения, но, с другой стороны, именно в результате активной
работы блока эмоций включаются в действие корректирующие
механизмы. В данном случае это могут быть поведенческие
механизмы, связанные либо с направленным поиском пищи, либо с
поиском теплых мест, либо с включением биохимических механизмов
переработки жировых запасов и т.д. Такие эмоции могут быть
названы эмоциями «первичных» физиологических потребностей.
Те же самые положительные и отрицательные эмоции
участвуют в процессах управления, связанных с удовлетворением
вторичных, высших потребностей и мотиваций. Специфика этих
процессов определяется тем, что эмоции высших потребностей связаны с
активной, часто осознанной мыслительной деятельностью.
Величина этих эмоций пропорциональна мере неожиданности
некоторого события с учетом конкретных условий и конкретных
ассоциаций (значимости и связей этого события с другими событиями).
При этом специфика самой сущности эмоций «высших»
потребностей определяет их неразрывную связь не только с механизмами
бессознательной, автоматической коррекции, как это имеет место
в процессах регулирования поведения с помощью «первичных»
эмоций. «Вторичные» эмоции регулируют поведение, включаясь в
многократные процессы рефлексии, сознательного обдумывания
сложившейся ситуации, рассмотрения вариантов коррекции.
408

Именно этот тип эмоций определяет причины нашей радости,
эйфории, гнева или неудовольствия в ответ на те или иные, на
первый взгляд, незначимые слова, жесты или действия, а тем более на
одобрительные или критические замечания окружающих.
Эмоциональная реакция на слово свидетельствует об активной связи
эмоций и процессов мышления. Действительно, каждый из нас провел
немало времени, «раскручивая» в уме диалоги с различными
людьми, придумывая новые убедительные доводы, доказывая и убеждая
собеседника в своей правоте. При этом в процессе, казалось бы,
холодного отстраненного мышления и поиска логических
доказательств человек всегда волнуется и испытывает весь комплекс
положительных и отрицательных эмоций.
Включение эмоций в процессы мышления, таким образом,
служит двояким целям. С одной стороны, целям активного
управления, направления процесса мышления на преимущественное
рассмотрение и решение тех или иных проблем, имеющих важное
значение в текущем контексте. В ходе многочисленных актов анализа
различных сторон проблемы человек с помощью эмоционального
компонента как бы указывает себе, на что следует обратить
внимание в первую очередь. Тем самым эмоциональные механизмы
представляют собой органически связанную с мышлением часть
когнитивной деятельности. Основное функциональное значение
эмоциональных механизмов заключается, таким образом, в том,
что они участвуют в процессах переключения внимания,
выделения главного, с точки зрения текущего момента, направления
анализа ситуации.
В частности, такая управляющая роль эмоций отчетливо
просматривается при анализе рефлексий, т.е. процессов, связанных с
сознательным анализом человеком своего собственного поведения,
мотивов этого поведения, с анализом возможных вариантов
действий, оценкой правильности, целесообразности поведения. Как
хорошо известно каждому из нас по собственному опыту,
эмоциональные компоненты в ходе этих процессов играют огромную роль.
Человек заново переживает все шаги прошедшего разговора или
поведения, пытается спланировать более правильное развитие
событий и в этих процессах эмоциональное управление, выделяющее
первостепенные по важности элементы анализа поведения,
является обязательным и неотделимым компонентом рефлексивного
анализа.
Управляющее влияние эмоций на когнитивную,
мыслительную сферу проявляется в основном на несознательном уровне. На
самом деле, как следует из нашего предыдущего рассмотрения
409

(см. рис. 11.24), эта функция эмоций свойственна любому
поведению, в частности поведению, целесообразность которого скрыта
от индивида.
Другая связь эмоций и мышления заключается в обратном
влиянии процессов мышления на эмоциональные процессы.
Интересно, что впервые идея о регулирующем влиянии мимики на мозг
была высказана еще Ч. Дарвиным в связи с его общим интересом к
вопросам эволюции социальных отношений в живой природе
(книга «Выражение эмоций у человека и животных, 1872).
Осознанное управление человеком уровнем своих эмоциональных
переживаний играет огромную роль в процессах воспитания и
самовоспитания. Классические примеры воспитания хладнокровия в
сложных ситуациях, обучение способам выхода из режима
эмоциональных перегрузок, как известно, составляют основу различных
психологических тренингов, начиная от различных школ психоанализа
и психокоррекции и кончая школами йоги, буддизма и боевых
искусств.
Собственно проблема состоит в сложности реализации такого
управления. «Учитесь властвовать собою» — не просто девиз и
указание к исполнению. Реализация этого указания требует огромных
интеллектуальных и волевых усилий, длительной и правильно
организованной практики. Причины этих трудностей связаны с
генетически запрограммированной «запаянностью» или по крайней
мере ограниченностью возможности осуществления произвольных,
связанных с желанием человека, влияний на деятельность своих
внутренних систем. Действительно, такие связанные с
эмоциональными проявлениями воздействия, как усиление или ослабление
сердечного ритма, замедление дыхания, изменение температуры
тела или кровяного давления, так же как и изменение уровня
гормонов или связанных с эмоциями медиаторов (типа адреналина
или серотонина), вообще говоря, могут привести к
катастрофическим последствиям.
В этом плане можно Судить о сложности и специфике
профессии артиста, профессиональные качества которой требуют
многократного «вживания в роль», связаны с необходимостью
переживания множества чужих жизней, эмоций, волнений. Становится хотя
бы отчасти понятным, почему не каждому человеку дан талант
настоящего актера.
Рассматривая возможности активного влияния человека на
свою эмоциональную сферу, следует особо отметить классический
способ, применяемый западными имеджмейкерами и
практическими психологами. Этот способ может быть назван по имени инст-
410

рукции, лежащей в основе его применения: «Улыбайтесь!» Идея
основана на давно замеченном факте, в каком бы плохом
настроении не находился человек, если он сознательно заставит себя
изображать на своем лице в течение нескольких минут «полноценную»
улыбку, его настроение обязательно улучшится. Кстати,
аналогичный способ поднятия настроения используется при применении
магнитофонных записей смеха, которые продаются в виде
различных мешочков, при нажатии на который в течение двух-трех минут
звучит запись смеха, что, в свою очередь, облегчает задачу
появления улыбки.
Очевидно, что описанная формула «осознанное решение —
мимика лица — эмоции» не обязательно должна включать в себя
первую компоненту. Некоторые люди обладают врожденными чертами
характера, диктующими наличие постоянного сдвига настроения в
жизнелюбивую, как говорят, гедонистическую сторону. У
некоторых людей после соответствующих этапов тренировки (именно в
этом состоит роль психологов и имеджмейкеров в данном
процессе) появляется неосознанная привычка, позволяющая им
интуитивно использовать такой прием.
ГЛАВА 11.19. СПОСОБЫ ВЫРАЖЕНИЯ И ИЗМЕРЕНИЯ ЭМОЦИЙ
В ПРОЦЕССЕ ОБЩЕНИЯ
Важное значение эмоций для процессов регулирования
поведения отражается также в их широком использовании в социальном
поведении человека. Мимика человеческого лица, тонко
отражающая различные оттенки эмоционального состояния человека,
является настолько существенным инструментом общения, что
совершенно адекватно воспринимается даже при первом контакте людей
разных культур, никогда ранее не встречавшихся друг с другом.
Такие базисные эмоции, как гнев, радость, страх, интерес, печаль,
отвращение или удивление, являются элементами эмоционального
языка не только людей, но и антропоидов (высших обезьян).
Наиболее детальные способы измерения эмоциональных
состояний разработаны в исследованиях мимики лица человека.
В ходе таких измерений используются два основных типа методик.
Методики, в которых испытуемые сами ищут сходство той или
иной эмоции с фотоэталонами специального атласа. Например, в
атласе FAST (Facial Affect Scoring Nechnique), разработанном
П. Экманом (106), каждый тип эмоции представлен тремя
фотографиями: для комплексов «брови — лоб», «глаза — веки» и комплекса
411

нижней части лица. Кроме того, в атласе представлены
фотографии с разным направлением взора и ориентацией головы.
Методика Экмана, таким образом, реализует хорошо известную идею
фоторобота.
Другой способ измерения эмоций, также разработанный Экма-
ном, связан с измерением электрической активности
41-двигательной единицы лицевых мышц (метод FACS — Facial Action Coding
System). В результате в виде эталонов представлены 24 паттерна
работы отдельных мышц лица и 20 паттернов работы групп мышц,
отражающих те или иные мимические выражения (рис. 11.25).
Использование таких способов измерения эмоций объективно
показало отсутствие кросскультурных различий при выражении
базисных эмоций (счастья, гнева, страха, отвращения, удивления,
печали) у людей, принадлежащих самым
разным расам и культурам.
Разница культур при этом
выражается в наличии разного
социального контроля. Так, по данным П.
Экмана и У. Фризен (106), во время
просмотра стрессовых сцен фильма
американцы и японцы выражают
свои эмоции одинаковым способом,
но только при условии отсутствия
внешнего контроля со стороны
соотечественников. В присутствии
таковых японцы в большей степени
маскируют проявления своих
негативных эмоций. Существование
механизмов социального контроля
доказывается в условиях
высокоскоростной киносъемки, когда появляется
возможность выявить
кратковременные неконтролируемые выражения
лица человека, появляющиеся в
первые моменты после восприятия им
стрессовых ситуаций. Такие
врожденные, генетически
запрограммированные выражения длятся в течение
„ _ ^ первых 150—200 мс, после чего сме-
Р и с. 11.25. Схема точек отведе-
ния для записей электрической няются социально приветствуемой
активности основных мимических МИМИКОЙ, принятой В СООТВетствуЮ-
мышц (по 106) щей культурной среде.
412

Измерения электрической активности групп мышц лица
человека показывают их прямую, непосредственную связь со степенью
выраженности различных эмоций. Так, в экспериментах П. Экма-
ном и У. Фризен у испытуемых замеряли активность мышц
различных точек лица (см. рис. 11.25) во время кинопросмотра сцен
приятного (спокойный океан, играющий щенок, обезьяньи ужимки) и
неприятного (травматическая ситуация на производстве)
содержания. После просмотра испытуемым предлагалось оценить свои
эмоции по девяти базисным шкалам (счастья, страха и т.д.).
Один из наиболее важных выводов состоял в обнаружении
четкой положительной корреляции между субъективно
отмечавшимися переживаниями «счастья» и «радости» и активностью двух
мышц: большой скуловой (m. zigomaticus major) и круговой
мышцы глаза (т. orbicularis oculi). Улыбка, связанная с активацией этих
двух мышц, была названа улыбкой Дачена по имени человека,
который впервые высказал мысль, что улыбка радости должна
отличаться от всех других вторичных типов улыбок, таких как улыбка
политика, улыбка социального контакта, маскирующая улыбка.
Как выяснилось, активность мышц улыбки Дачена действительно
может являться прогнозным показателем для появления
положительных эмоциональных состояний, степень ее активности
пропорциональна интенсивности положительных эмоций человека. Сложность
же ситуации состоит в том, что большинство людей не способно
произвольно управлять активностью комплекса мышц улыбки, т.е. не
способно по своему желанию и вне зависимости от настроения
поднимать кверху к скулам уголки губ (работа большой скуловой
мышцы) и поднимать щеку, подтягивая кожу внутрь глазницы (работа
круговой мышцы глаз). Всем хорошо известно, насколько трудно
бывает справляться со своей мимикой в стрессовых ситуациях, т.е.
тогда, когда мышцы лица как бы каменеют и становятся совершенно
неуправляемыми. Именно поэтому упомянутый в предыдущем
разделе лозунг психотренинга «улыбайтесь» может быть реализован только
после долгих и упорных занятий. (Недаром в известной детективной
повести В. Богомолова «Момент истины» контрразведчики во время
войны обращали огромное внимание на степень естественности
мимики и «игры вазомоторных реакций» во время проверки лиц,
подозреваемых в диверсионной деятельности.)
Как выяснилось в дальнейшем, только улыбка Дачена
усиливается у людей после успешно проведенного курса психотерапии,
просмотра хорошей кинокомедии, юмористического концерта.
Показано также, что этот тип улыбки появляется уже у младенцев
в возрасте десяти месяцев, причем чаще, когда они реагируют на
413

приближение матери, и реже на приближение незнакомого
человека.
Наряду с этими данными были выделены группы мышц,
активность которых связана с проявлением отрицательных эмоций.
В частности, с эмоциями отвращения коррелирует работа трех
групп мышц носогубного комплекса лица. При проявлении
отвращения у человека непроизвольно поднимается центральная часть
верхней губы, усиливаются носогубные складки и напрягаются
крылья носа. Причем все эти реакции происходят при подавлении
активности мышц улыбки. *
При эмоциях, связанных с состоянием печали, в частности при
депрессиях, возрастает активность мышц нахмуривания (m. corrigator).
В психотерапевтической практике отмечено, что после
эффективного лечения депрессии имеет место нормализация работы этих
мышц. Обнаружение корреляции проявлений депрессии с
увеличением активности мышц нахмуривания имеет важное значение в
плане определения групп риска среди населения, т.е. лиц,
склонных к развитию депрессивных состояний.
С практической точки зрения существенно отметить, что по
соотношению активности всего трех лицевых мышц можно различать
четыре типа важнейших эмоциональных состояний: радости,
печали, страха и гнева. Схема соотношений такова:
радость = Zt, Cl;
печаль = Zl, Ct;
страх = Zl, Cl;
гнев = Zl, Ct, Mt,
где Z — m. zigomaticus (большая скуловая мышца); С — m.
corrigator (мышца нахмуривания); M — m. masseter (жевательная мышца),
t — активация; i — подавление активности мышцы.
ГЛАВА 11.20. ЭМОЦИИ И ЯЗЫК СОЦИАЛЬНО ЗНАЧИМЫХ
ЖЕСТОВ И ПОЗ
При общении самых разных видов животных, стоящих на
различных ступенях эволюционной лестницы, язык поз, положений
тела и жестов имеет первостепенное значение. Свидетельства тому
приводятся в описаниях многочисленных фактов социального
414

взаимодействия млекопитающих, птиц, рыб, в экспериментах по
изучению разных типов поведения: агрессивного, брачного,
исследовательского, гнездового, связанного с воспитанием и защитой
потомства и т.д.
Анализ цепей поведенческих действий, структура которых
хорошо описывается бихевиористской формулой «стимул —
реакция», дает богатую информацию об использовании языка жестов и
поз. В качестве типичных примеров можно рассмотреть структуры
различных «танцев», предбоевого поведения и церемоний
ухаживания у различных животных. В каждом случае имеет место
использование строго фиксированных положений тела, явно
выраженных, подчеркнутых поз, в ответ на которые партнер проводит те
или иные, но всегда предсказуемые, вполне определенные
действия (рис. 11.26).
Роль социально значимых жестов и поз является предметом
специального изучения в работах по анализу кросскультурных и
межнациональных различий людей разных этнических групп и
социальных слоев. Неправильное истолкование таких действий
может привести к появлению подсознательного, инстинктивного
неприятия, отрицательной преднастроенности. Показательным
примером таких недоразумений может служить плохое знание местных
манер «хорошего» тона. Скажем, в Японии и других азиатских
странах даже незнакомые люди при встрече должны вежливо
улыбаться и кланяться друг другу. Этого требуют обычаи, отступление
от которых воспринимается как невежливость.
С другой стороны, такое поведение в среде людей европейской
культуры может быть воспринято как угодничество или раболепие.
Поза внимания, заключающаяся в вытягивании шеи и повороте
головы в сторону говорящего, является совершенно нормальной,
например, в одних областях Германии. Отсутствие такого жеста в
этой культурной среде может быть воспринято как выражение
неприязни к собеседнику, что вполне может вызвать ответное
конфликтное поведение. Культурные обычаи северных американцев и
европейцев требуют от людей, вступающих в общение, наличия по-
Р и с. 11.26. Одна из поз брачного поведения серебристых чаек (по 89: 104)
415

стоянной улыбки, что очень часто воспринимается
представителями другой культуры как знак дружбы и личной
заинтересованности. А так как на самом деле эта улыбка представляет собой всего
лишь символ формальной вежливости, приезжий может посчитать
себя обманутым, а своего партнера ненадежным человеком,
дающим обещания и сразу же не выполняющим их.
Таким образом, даже незначительные отличия в поведении
могут ифать важную роль в символике общения, в часто скрытом от
сознания формировании отношений между людьми. Проявление
такого рода закономерностей особенно четко при сравнении
манер, принятых людьми различных социальных слоев и
относительно изолированных групп населения. Например, манеры, жесты,
позы, интонации представителей одного сообщества, скажем
привычка целоваться при встрече с малознакомыми людьми, могут
казаться неприятными, слащавыми и неискренними людям другого
круга. Привычка смотреть в глаза малознакомому собеседнику
может вызвать резко негативную, афессивную реакцию в
криминальной среде и, с другой стороны, в другой социальной фуппе
отсутствие такого прямого взгляда может расцениваться как признак
лживости, неискренности и нечистой совести у собеседника.
Особое значение язык мимики, жестов и поз имеет из-за того,
что, как правило, такое общение происходит на подсознательном
уровне и человек, принимая решение о наличии симпатии или
антипатии к партнеру, может пасть жертвой таких, казалось бы,
малозначимых обстоятельств, как межкультурные обычаи и
привычки. В итоге, только наличие контроля со стороны сознания и
знаний особенностей культурных традиций в сочетании с моральными
принципами, основанными на безоговорочном признании
равенства всех культур, социальных и национальных норм, может быть
основой межнациональной и межкультурной терпимости.
ГЛАВА 11.21. РОЛЬ ПОЛУШАРИЙ МОЗГА В ОСУЩЕСТВЛЕНИИ
РАЗЛИЧНЫХ СТОРОН ЭМОЦИОНАЛЬНОГО ПОВЕДЕНИЯ
Сложность механизмов эмоционального поведения интуитивно
очевидна для каждого из нас. В этом плане особенно интересно
проанализировать факты, показывающие распределение различных
аспектов и механизмов эмоционального поведения по отделам
мозга. Наиболее удивительным является наличие полушарной
асимметрии эмоциональных механизмов. Такое «разведение» эмо-
416

циональных механизмов по разным полушариям, по-видимому,
также свидетельствует об их сложности и неоднородности.
Как следует из анализа многих клинических данных о
последствиях локальных поражений мозга, работа отделов левого
(доминантного по речи) полушария в большей степени связана с
проявлением положительных, а работа правого полушария —
отрицательных эмоций. При любом значительном снижении активности
правого полушария, т.е. в случаях, когда врачи и психологи имеют
дело с так называемым «левополушарным человеком»,
регистрируются эффекты беспричинной эйфории, смешливости,
легкомысленности, беспечности, отрицания своих дефектов или
несерьезного, индифферентного отношения к ним. При повреждениях левого
полушария картина меняется на противоположную. «Правополу-
шарный человек» беспокоен, пессимистически настроен, склонен
к слезам, озабочен своим положением, тревожен (33: 70—76).
Аналогичные результаты асимметрии полушарий при
проявлении эмоций имеют место и при других способах временного
выключения одного из полушарий, что в условиях клиники бывает
связано либо с сеансом односторонней электросудорожной
терапии, либо с введением снотворного в соответствующую сонную
артерию. По данным (30: 58), преходящее выключение левого
полушария при электросудорожном воздействии приводит к сдвигам в
эмоциональном состоянии в сторону отрицательных эмоций.
Проявляющаяся при этом симптоматика «правополушарного человека»
показывает ухудшение настроения, мрачность, появление
пессимистических оценок своего положения, жалоб на самочувствие.
Электрошоковое выключение правого полушария ведет к проявлению
симптоматики «левополушарного человека»: улучшение, по
сравнению с нормой, эмоционального состояния, оптимизм,
пренебрежение явно выраженными симптомами болезни и т.д. Аналогичные
сдвиги в эмоциональном поведении имеют место и при временном
отключении полушария путем введения снотворного в
соответствующую сонную артерию (подобные процедуры делаются с
диагностической целью).
Еще один независимый способ подтверждения специализации
полушарий при восприятии эмоций связан с возможностью
предъявления изображений только в левое или только в правое
полушарие. Такая возможность возникает в условиях специального тахи-
стоскопического эксперимента, когда испытуемым предъявляется
тестовое изображение на короткое, дозируемое время. Важность
дозированного по времени предъявления тестовых фигур в данном
случае связана с необходимостью исключения движений глаз во
417

время рассмотрения изображений, что обеспечивает возможность
проецировать изображение не на центральные, а только на
периферические области поля зрения. В свою очередь, как следует из
анатомических данных, периферические области полей зрения
проецируются исключительно в области зрительной коры мозга
своего полушария. Другой, и намного более экзотический, способ
стимулирования только одного полушария используется в клинике
при работе с пациентами, у которых по медицинским показаниям
было проведено сечение волокон мозолистого тела (мощного пучка
нервных волокон, соединяющих полушария мозга).
Результаты экспериментов по унилатеральному предъявлению в
таких условиях эмоционально окрашенных изображений
показывают, что правое полушарие быстрее и качественнее опознает
эмоциональную мимику, причем лучше реагирует на различные
выражения печали; левое полушарие лучше реагирует на изображения
радостного содержания.
«Левополушарный человек» вообще более инициативен в
общении, склонен к болтливости, резонерству, дает развернутые,
детальные ответы. Однако на этом фоне у таких больных потеряна
интонационная выразительность речи, речь тусклая, монотонная.
«Правополушарный человек», напротив, молчалив, что связано с
резким ограничением речевых функций правого полушария,
которое способно понимать только простые, короткие фразы, не
имеет доступа к отвлеченным понятиям. Однако при этом у «право-
полушарного человека» сохранен интонационный рисунок речи
(рис. 11.27).
Интересно отметить, что эмоциональная специфика право- и
левополушарных проявлений связывается в ряде работ с
симптомами проявления алкогольного воздействия. Благодушие,
болтливость, эйфория ранних стадий опьянения связывается с
преимущественным подавлением алкоголем эмоциональных структур
правого полушария. Последующие стадии алкогольного воздействия,
связанные с мрачностью, слезливостью, угрюмостью,
определяются преимущественным подавлением активности эмоциональных
структур левого полушария.
У здоровых людей мимика левой стороны лица отражает
эмоциональное состояние в большей степени, чем мимика правой
половины, что также свидетельствует о преобладании механизмов
правого полушария в процессах выражения эмоций. Аналогичные
данные об асимметрии мимической выразительности половин лица
получены на макаках, что говорит о филогенетических тенденциях
к более существенной выраженности механизмов проявления эмо-
418

Левое полушарие
Правое полушарие
выключено
Левое полушарие
выключено
Правое
полушарие
. ^. ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ
АСИММЕТРИЯ
v/vwv МОЗГА ЧЕЛОВЕКА
•**~s\s*j «Левополушарный» человек
140% 120% !оо%~80%^60% 40% 20 0% «Праадполушарньгй» человек
Чувствительность к звукам речи
Разборчивость восприятия слов
Узнавание интонаций
Различение мужских и женских
голосов
Различение чистых тонов
Узнавание неречевых звуковых
образов
Узнавание мелодий
Различение близких
музыкальных фраз
Запоминание слов
Запоминание фигур
причудливой формы
Выбор признака при
классификации цифр
Эмоциональный сдвиг
vAAAA
/VWA/
0% 20% 40% 60%^0%Г 100% 120 140%
um пив
Рис. 11.27. Характеристики восприятия «правополушарного» и «левополушарного»
человека. Черные столбики — выполнение заданий восприятия в обычном двуполу-
шарном состоянии — приняты за 100 % (по 30)
ций в правом полушарии мозга. Более явная выраженность
проявления эмоций левой половиной лица подтверждается в
специальных модельных экспериментах, в которых было показано, что
эмоции распознаются лучше на фотофафиях, составленных из двух
левых половин лица.
В современной литературе имеются многочисленные
доказательства того, что межполушарная асимметрия касается не только
локализации механизмов проявления, но и восприятия эмоций.
В этом плане «левополушарный человек» не воспринимает интона-
419

«Левополушарный человек»
положительные эмоции
■ эйфория, беспечность,
легкомыслие »общительность;
■ отсутствие способности
восприятия мимики, жестов,
интонаций
«Правополушарный человек»
отрицательные эмоции
■ пессимизм, тревожность,
озабоченность, мрачность;
■ предпочтительное общение
жестами, сверхтонкое
восприятие интонаций
Рис. 11.28. Специфика эмоционального поведения человека в условиях работы
одного полушария мозга (функционального выключения второго полушария). В
условиях выключения левого (доминантного по речи полушария) используют термин
«правополушарный человек», при выключении правого полушария используется
термин «левополушарный человек»
ции чужой речи, не может отличить эмоциональную окраску,
характеризующую жалобу, вопрос, просьбу, гнев, восторг. Люди в
таком состоянии лишены возможности распознавать эмоциональные
сигналы, кодируемые мимикой, лицевой экспрессией собеседника.
«Правополушарный человек» при восприятии эмоций ведет себя
противоположным образом. Такой больной предпочитает общаться
с помощью мимики и жестов, у него сохранено и в основном даже
улучшено, по сравнению с его же нормой, тонкое восприятие
интонаций (рис. 11.28).
ЧАСТЬ 3. ЧУВСТВА. ВОЛЯ. НАСТРОЕНИЕ
ГЛАВА 11.22. ЧУВСТВА - СЛОЖНЫЕ ПОВЕДЕНЧЕСКИЕ
КОМПЛЕКСЫ
Дать ответ на вопрос, что такое чувство, совсем не просто.
Каждый человек испытал это на собственном опыте. Иммануил Кант,
знаменитый немецкий философ, писал: «Две вещи наполняют
душу все новым и растущим изумлением: звездное небо над
головой и моральный закон внутри нас». Очевидно, что, говоря о
моральном законе, Кант не в последнюю очередь имел в виду такие
чувства человека, как любовь, дружба, сопереживание, стыд или
справедливость.
В разных областях науки под человеческими чувствами, вообще
говоря, подразумеваются довольно разные вещи. Например, широ-
420

ко распространено толкование чувств как «способности ощущать,
испытывать, воспринимать внешние впечатления». Близким к
этому является определение чувств как высшего продукта развития
эмоций человека (12). Другое значение этого понятия — состояние,
в котором человек способен чувствовать, в смысле осознавать
окружающее.
Наверное, более полное определение должно характеризовать
чувства как некие сложные внутренние состояния, включающие в
себя понятийные, эмоциональные, мотивационные элементы и,
как правило, направленные на определенный объект внешней
среды. Данное определение удовлетворяет, кстати говоря, и нашему
интуитивному пониманию, в соответствии с которым мы говорим
о чувстве любви, стыда, дружбы, зависти, справедливости,
гордости, благородного негодования, красоты, гармонии и т.д. Важно
подчеркнуть, что чувства человека постоянно развиваются и
дифференцируются в течение всей его жизни. Это происходит по мере
развития не только эмоциональной сферы, но и мышления. В
частности формирования более и более сложных понятий, уточнения
отношений к различным жизненным ситуациям. В этом плане
неудивительно влияние на развитие чувств всех форм воспитания
(семьи, школы, референтных групп друзей, знакомых). В этом
свете становится понятной вся огромность воздействия искусства на
воспитание чувств человека.
Сложность и комплексность чувств неразрывно связаны с
внутренними состояниями души и тела. Связь чувств с
психофизиологическими, биохимическими, гормональными факторами, так
сказать, с «составом крови» человека подчеркивается не только в
науке и практике, но и в искусстве. Как точно пошутил поэт начала
XX в. Н. Олейников:
Над системой кровеносной,
Разветвленной словно куст,
Воробьев молниеносней
Пронеслася стая чувств.
Заметим, что в вышеприведенном определении отсутствует
требование обязательной сознательности чувств. Действительно, как
знаем мы все, сильные чувства совсем не всегда бывают
осознанными и, наоборот, осознание некого чувства не влечет за собой его
автоматического усиления.
Если под чувством подразумевается некий комплекс,
включающий в себя понятийные, эмоциональные и мотивационные компо-
421

ненты, то чем же отличаются чувства человека от чувств
животного? Интересное мнение по этому вопросу приведено в книге
«Агрессия» (57), написанной классиком этологии, Нобелевским
лауреатом Конрадом Лоренцем. Лоренц ссылается на своего учителя
Хейнрота, который в ответ на упрек, что для него животное только
бездушная машина, отвечал, что совсем наоборот, «животные —
это эмоциональные люди с очень слабым интеллектом».
Действительно, как обсуждается далее при анализе эффекта
«эмоционального резонанса» или сочувствия, для формирования
поведения данного типа (назовем его «поведением сочувствия»)
совсем не обязательно существование развитого понятийного
аппарата. Поведенческие проявления боли, удовольствия или других
ощущений у одной особи вызывают у других членов сообщества
аналогичные внутренние состояния. Такой механизм общения полезен
для достижения целей передачи информации, оповещения и
заблаговременного реагирования. Таким образом, для реализации этого
типа общественного поведения требуется только наличие
ограниченных когнитивных способностей к опознанию определенных,
«ключевых» для данного поведения стимулов или, как их называют
этологи, стимулов-релизеров.
Другое дело, что человек, наблюдая за поведением животных,
невольно приписывает им те чувства, которые он испытывает в
аналогичной ситуации. Отсюда рождаются образы художественной
литературы, такие как Белый клык, Бемби или Багира. Такой
антропоморфизм, т.е. наделение живых или неживых объектов
человеческими характеристиками, по-видимому, рождается путем
«обратного» рассмотрения, когда человек как бы внедряет свою
личность в тело животного. Однако небезынтересно задаться
вопросом: из чего рождается приписывание человеческих чувств и
мыслей животным? По-видимому, не только специалисты, но каждый
человек, наблюдавший домашних животных, замечает, что их
поведение — позы, движения — часто напоминают позы и движения
человека в аналогичных ситуациях. Для примера можно
вспомнить, как кошка «брезгливо» трясет лапой, попавшей в лужу, или
как она «внимательно» и «осторожно» подкрадывается к добыче.
Ошибочность приписывания, по-видимому, связана с тем, что
соответствующие чувства и мысли появляются у человека в ходе
интерпретации им нейтральных, хотя и целесообразных движений,
действий и поз.
Спектр человеческих чувств очень широк и также как нельзя
представить человеческую личность без мотиваций и эмоций, так
422

нельзя даже помыслить человека без целой гаммы самых разных
чувств. Разнообразие этих состояний души столь же велико, сколь
велика сфера интересов человека. Действительно, даже умный
человек с прекрасными когнитивными способностями не может
существовать без развитой эмоционально чувственной сферы, не
может жить, не испытывая сильные чувства. Существенно, что
определенная человеческая личность не обязательно должна одинаково
сильно ощущать все чувства. Некоторые люди в большей степени
способны переживать жалость, другие больше подвержены чувству
восторга или чувству негодования, третьи остро переживают
унижение или презрение.
Сложность переплетения чувств лучше всего иллюстрирует
поэзия. Например, в 12 строчках стихотворения Г. Гейне неразрывно
связаны любовь, вражда, безразличие, горечь, страдание:
Они меня истерзали
И сделали смерти бледней,
Одни — своею любовью,
Другие — враждою своей.
Они мне хлеб отравили,
Давали мне яду с водой,
Одни — своею любовью,
Другие — своею враждою.
Но та, от которой всех больше
Душа и доныне больна,
Мне зла никогда не желала,
И меня не любила она.
(перевод А. Григорьева)
Каковы же характеристики основных, наиболее ярких, сильно
выраженных чувств человека? Почему человек действительно, на
самом деле не может жить, не испытывая те или иные чувства?
Основой любого чувства, как говорилось ранее, является сложное,
динамическое сочетание эмоциональной, понятийной и мотиваци-
онной компонент. Изменяющийся баланс сил внутри этой
базисной триады и определяет наше внутреннее состояние. Рассмотрим
это положение на анализе проявления некоторого конкретного
чувства, например чувства стыда. В общем случае человек
испытывает стыд, когда у него отсутствует возможность удовлетворить
какую-либо потребность, особенно высшую, скажем, потребность,
связанную с осуществлением честных, справедливых отношений
423

между людьми. В такой ситуации происходит сознательное или
бессознательное включение в работу понятийного аппарата,
определяющего, что является справедливым или несправедливым в
данном случае. Невозможность поведения, которое ведет к
осуществлению справедливого решения, вызывает неудовлетворение,
отсутствие реализации мотивационной компоненты. В результате
появляются отрицательные эмоции, цель которых состоит в
активизации поиска правильного решения.
Аналогичная схема проявления чувства стыда может иметь
место при неудовлетворении других, не обязательно высших
мотиваций. Например, при отсутствии возможности удовлетворить
такие жизненно важные потребности, как добывание пищи, одежды
или других материальных благ. В этих случаях также должен быть
включен понятийный аппарат, так как должны быть
сформированы и использованы понятия, связанные с ограничением
возможностей индивида. Причем с ограничением за счет наличия внешних
сил, которые в принципе преодолимы, но не преодолимы именно
самой личностью здесь и сейчас. Такое понимание естественно
вызывает отрицательные эмоции, связанные с собственным
бессилием. В итоге, имеет место специфический комплекс мотиваций,
понятий и эмоций, воспринимаемый как чувство стыда. Как и в
предыдущем примере, это может быть чувство стыда за свое бессилие
перед собой или перед другими людьми.
Общие представления о чувствах как механизмах баланса
комплекса мотиваций, понятий и эмоций могут быть иллюстрированы
схемой рис. 11.29, которая представляет собой некоторое
уточнение рис. 11.24. Суть детализации заключается в уточнении
функций блока чувств. Каждое чувство, представленное в этом блоке,
включает в себя некоторую мотивацию с заданными значениями
нормы. Смысловое содержание чувства связано с некоторым
набором осознаваемых или неосознаваемых понятий, определяю-
Эмоциональная
компонента
Понятийная
компонента
Чувство
Мотивационная
компонента
Рис. 11.29. Чувства как механизм баланса комплекса мотиваций, понятий и
эмоций
424

ших его нормативы и критерии, и некоторые значения эмоций,
сопровождающих данное чувство. При этом процессы баланса и
регулирования мотиваций, понятий и эмоций, соответствующих
тому или иному чувству, осуществляются в соответствии со
схемой рис. 11.24.
Например, чувство красоты может быть связано у некоторого
человека с наличием потребности в симметрии (или определенной
асимметрии) зрительно воспринимаемых форм, отсутствии острых
углов, в наличии плавных переходов цвета, уравновешенности
композиции и т.д. (Критерии красоты подобного рода часто
используют художники разных школ.) В свою очередь эти
потребности выражаются через наличие осознаваемых или неосознаваемых
понятий, так или иначе определяющих форму, цвет, симметрию,
законченность и другие признаки. Наконец, из сопоставления
параметров потребностей и текущих параметров внешнего мира
следуют те или иные эмоции, связанные с субъективной оценкой
красоты объектов внешнего мира.
В уже не раз цитированной статье Пуанкаре писал: «Полезные
комбинации (их, как указывалось ранее, Пуанкаре рассматривал в
качестве основы творчества) — это те, которые больше всего
воздействуют на ...специальное чувство математической красоты,
известное всем математикам и недоступное профанам». В связи с
творчеством Пуанкаре также использовал такие характеристики,
как «математическая красота», «чувство гармонии чисел и форм,
геометрической выразительности». Более того, в том же докладе он
писал, что «это специальное эстетическое чувство играет роль
решета, и этим объясняется, почему тот, кто лишен его, никогда не
станет настоящим изобретателем» (74: 358—360).
Несмотря на многообразность, сложность, неоднозначность
чувства красоты, по крайней мере один вариант явлений,
вызывающих это чувство, сформулирован людьми очень давно. Это
явления, связанные с «золотым сечением». Термин «пропорция
золотого сечения» был введен Леонардо да Винчи, хотя сама эта
пропорция восхищала еще древних греков — художников и геометров.
Еще в 1509 г. Лука Пачиоли при содействии Леонардо да Винчи
написал труд «О божественной пропорции». В простейших случаях
«золотое сечение» определяется понятным образом — как вполне
определенная пропорция деления отрезка единичной длины.
Отрезок AB должен делиться на две неравные части АС = х, С В = 1 — х,
такие, что отношение меньшей части СВ к большей АС равно
отношению большей части к целому отрезку AB (69: 16):
425

CB: AC =AC: AB или (1 -х)/х = x/l.
Получаем квадратное уравнение jc2 + х - 1 = 0. Вычисление
положительного корня этого уравнения дает х = (-1 + V5)/2. Таким
образом, после некоторых стандартных преобразований отношение
я/О —х) = Ф, где Ф = 1,6180339... Значение Ф представляет собой
численную величину пропорции «золотого сечения». Сама буква
Ф — первая буква имени греческого скульптора Фидия (69: 16).
Исходя из смысла понятия пропорции золотого сечения, в
качестве единичного отрезка можно рассматривать любые линии, а в
расширительном смысле -— любые фигуры. В частности, считается,
что она присутствует в правильно нарисованной пентаграмме —
пятиконечной звезде, считавшейся у древних греков символом
здоровья. В качестве примера на рис. 11.30 приведена старинная
пентаграмма, отражающая «пентасимметричный» закон строения тела
человека. Каждая линия правильной пятиконечной звезды
пентаграммы делится в точке пересечения с любой другой линией звезды
в пропорции х/О - jc) = Ф.
Экспериментальное, статистически полноценное
подтверждение предпочтительности золотого сечения было получено в конце
XIX в. основоположником современной психофизики Г. Фехне-
ром. Испытуемых просили отметить степень эстетического
предпочтения при выборе из десяти прямоугольников с разным
соотношением сторон (рис. 11.30, В). Полученные результаты явились
серьезным обоснованием в пользу выбора формата книг, картин,
открыток, памятных билетов, записных книжек, альбомов и других
предметов. Заметим, однако, что эксперименты Фехнера говорят о
преимуществах «золотого сечения» только для весьма
ограниченного класса объектов и изображений. Не будем забывать, что мир
состоит не только из линий и прямоугольников.
Тем не менее принцип золотой пропорции для создания
«прекрасных форм» осознанно использовали в своих картинах такие
художники, как Рафаэль, Микеланджело. Идеи «золотого сечения»
пытались использовать в архитектуре, при построении
музыкальных инструментов, например скрипок. Более того, имели место
попытки перенести эстетику «золотого сечения» из пространственных
соотношений во временное, когда ткань музыкального
произведения делится некоторыми «вехами» в золотой пропорции. В этом
плане интересны слова композитора Р. Шумана, который говорил:
«эстетика одного искусства есть эстетика и другого; только
материал различен» (цит. по 69: 200).
426

A
С В
I I
1:1 5:6 4:5 3:4 20:29 2:3 21:34 13:23 1:2 2:5
В)
Рис. 11.30. А. Простейший, но наиболее четкий вариант пропорции «золотого
сечения». Б. Правильно нарисованная пентаграмма и ее соответствие классическим
пропорциям фигуры человека. В. Результаты опытов Г. Фехнера. Ось х —
прямоугольники с различными отношениями длин сторон, ось у — процент случаев
эстетического предпочтения (69: 16, 201)
В качестве еще одного примера рассмотрим чувство особого
рода — чувство долга. Это чувство отличается тем, что оно связано
с потребностью особого типа — потребностью выполнения
моральных и нравственных норм, что свойственно личности с развитой
Духовной сферой. Действительно, переход понятия «надо» в сферу
внутренних потребностей человека определяет собой значительный
Шаг в духовном развитии его личности. В той или иной степени ка-
427

тегория «надо» присуща всем людям, все люди рано или поздно
ощущают потребность в выполнении своего долга перед другими
людьми. Причем не только перед своими близкими, родителями,
детьми, но и перед людьми как таковыми. И это происходит,
несмотря на то, что процесс выполнения долга часто сопряжен с
массой неприятных последствий, которые входят в прямое
противоречие с множеством других, более примитивных и очень сильных
мотиваций.
ГЛАВА 11.23. ДРУЖБА И ЛЮБОВЬ
Под дружбой еще со времен Аристотеля обычно понимают вы-
сокоиндивидуализированные и свободные от эротических и
сексуальных элементов отношения между людьми. Причем это
устойчивые к внешним воздействиям, положительные, длительные
отношения, основанные на духовной близости, т.е. на наличии общих
интересов, на добровольной совместной деятельности в области,
интересующей дружащих людей. Условием дружеских отношений
является полное доверие, открытость, преданность,
бескорыстность и готовность оказать помощь друг другу.
Наконец, что очень важно, люди, находящиеся в отношениях
дружбы, получают удовольствие от того, что доставляют приятное
другому человеку. Таким образом, у дружащих людей возникает и
развивается соответствующая мотивация, внутренняя потребность
в дружбе. Именно в этом смысле следует понимать известное
выражение о том, что дружить надо уметь. Особенно активное развитие
мотивации дружбы обычно происходит в детском и юношеском
возрасте во время становления характера человека, формирования
его внутреннего мира, самосознания, моральных норм и законов.
Действительно, если человек способен к дружбе, в его восприятии
мира обязательно должна иметь место определенная иерархия
ценностей, в которой на одном из первых мест стоит потребность
делать приятное другу, бескорыстно жертвовать для него многими
материальными и нематериальными благами.
Исходя из этого становится понятной такая особая
характеристика дружбы, как высокая индивидуальная настроенность.
По-видимому, это свойство связано с тем, что человек может испытывать
потребность жертвовать своими интересами только в особых
случаях, ради очень узкого круга людей. Другое дело, что среди масс
обыкновенных людей встречаются редкие люди с истинно жерт-
428

венным характером, способные отдать жизнь за других. Таких
людей называют героями, их обожествляют, о них пишут книги,
слагают поэмы, легенды и мифы. Классический пример — легенда о
Данко, который вырвал свое сердце, чтобы осветить дорогу людям.
Из сказанного следует, что важным условием дружеских
отношений является также схожесть уровня духовного развития и
систем духовных ценностей людей. Например, едва ли будут дружить
люди, имеющие различные представления о допустимости обмана
или воровства (особенно у близких), возможности измены или
предательства (особенно близкого человека), нарушениях других
христианских заповедей. Понятно также, что, вообще говоря,
дружеские чувства в значительно меньшей степени зависят от
различия интеллектуального развития людей — примером может
служить дружба между взрослым и ребенком.
Необходимость развитых духовных и интеллектуальных
компонент для существования дружеских отношений позволяет
по-новому рассмотреть классический вопрос о возможности дружбы между
мужчиной и женщиной. Действительно, уровень внутренней
культуры человека, его интеллектуального развития, существующие у
него моральные, этические и нравственные нормы определяют
возможность дружеских отношений этого человека с людьми другого
пола. Вопрос сводится к тому, способен ли, например, мужчина
увидеть в женщине не только существо другого пола, но и
личность, обладающую набором перечисленных категорий. Иными
словами, хватает ли у этого мужчины интеллектуальных, духовных,
моральных, этических и нравственных качеств, для того чтобы
«отстроиться» и раздельно воспринимать духовные и половые
характеристики женщины.
От любви дружба отличается большей рассудочностью и более
строгими нормами взаимного поведения. Чувство любви
проявляется в виде нескольких форм: любви мужчины и женщины, братской
любви, любви родителей и детей, любви человека к самому себе,
фанатичной любви к кумиру и т.д. Так же как и в случае дружбы,
любой вид чувства любви основан на существовании у человека
сложного комплекса моральных, нравственных, духовных и
интеллектуальных качеств, составляющих основу личности и
позволяющих человеку выделить любимого или любимую среди множества
других людей.
Основополагающей чертой чувства любви, так же как и
дружбы, является ее мотивационная сущность. Настоящая любовь по
мере своего развития становится одной из основных внутренних,
первичных потребностей человека. Это потребность в совершении
429

бескорыстных дел, совершении часто безрассудных, вредящих
самому человеку, поступков ради объекта любви. Так же как и в
случаях дружбы, разные люди в разной степени способны испытывать
любовь как первичную потребность делать бескорыстное добро для
объекта любви и тем более приносить ему в жертву свои интересы,
цели и стремления.
В этом смысле говорят, что по-настоящему любить дано не
каждому, не каждый человек обладает способностью испытывать
радость, отдавая другому не только материальные ценности, но и
свою жизненную силу, энергию. Наряду с мотивацией
жертвенности способность любить требует от человека наличия развитого и
богатого духовного мира, высокой внутренней культуры, что
позволяет человеку правильно оценивать свои поступки, намерения и
мысли. При этом, как и в дружбе, чувство любви совершенно не
обязательно требует осознания, оно просто может быть
непреодолимой внутренней потребностью дарить радость. «В дарении
себя и есть та сила, которая рождает любовь», — писал философ и
психолог Эрих Фромм (96).
В этой формулировке просматривается еще одна существенная
сторона любви: любовь — забота о другом человеке. Недаром в
русском языке одним из синонимов понятия любить является понятие
жалеть. По-видимому, в своих истоках, по своему происхождению
чувства любви, сострадания, милосердия и сочувствия имеют
родственные корни.
Фромм является создателем направления «гуманистического
психоанализа», в котором любовь в широком смысле слова
рассматривается как важнейший способ преодоления дисгармонии
между личностью и обществом. «Дарение пробуждает другого
человека тоже стать дающим, и они оба увеличивают радость, которую
внесли в свою жизнь», — писал он.
Понятно, что развитие потребности отдавать является не
простым делом, которое, действительно, требует от человека высокой
духовной организации, высокой внутренней культуры, тонко
организованной системы моральных ценностей и норм. Эта система
имеет свою структуру приоритетов, запретов, свои критерии
позволенного и непозволенного, условия прощения, предписания по
искуплению нарушений норм, например, таких нарушений, как
измена или предательство. При этом интуитивно или осознанно
люди, находящиеся в отношениях любви, конечно, должны иметь
сопоставимые представления о том, что может рассматриваться как
измена или предательство и насколько тяжелым нарушением яв-
430

ляются эти действия в данных конкретных ситуациях. В этом
смысле неудивительна и другая интересная формулировка,
говорящая о том, что «в любви один любит, а другой только позволяет
любить себя».
Представление о чувстве любви и как о сложной
иерархической, перестраиваемой в зависимости от обстоятельств, системе
понятий, отношений, критериев, приоритетов и запретов в
эмоционально-когнитивной сфере дает возможность рассмотреть
различные виды любви. Например, становится понятным, что секс
(эротическая, или половая, любовь) представляет собой только
небольшую часть этой системы. Важность и значимость для человека
этой части очевидна и несомненна, это один из базисных
инстинктов, одна из базисных потребностей, в частности, связанная с
другим базисным инстинктом — врожденной потребностью
продолжения рода.
Однако для человеческих отношений абсолютно важным
является сочетание этих первичных базисных потребностей со всей
системой культурных, моральных и нравственных отношений, с
наличием взаимного уважения интересов, духовных ценностей,
черт характера, привычек, личностных особенностей, а также
возможных странностей и заблуждений, которые часто представляют
неотъемлемую часть внутреннего мира человека. Прощать ошибки,
не обращать внимания на какие-то не совсем приятные черты
характера любимого человека, помогать ему в трудных
ситуациях — именно такое поведение является необходимым условием
взаимной любви.
В этом плане стоит только вспомнить о таких типичных и не
очень удобных для общения чертах, как забывчивость,
неэкономность в деньгах, неаккуратность, болтливость и т.д.
Особым видом любви является влюбленность. Следует отметить
разницу между длительным, устойчивым чувством любви и
чувством мгновенной влюбленности, когда человек руководствуется
только некоторыми первичными и часто обманчивыми
впечатлениями. Отличительной чертой и, как правило, причиной состояния
влюбленности является то, что человек часто видит в предмете
любви тот идеал, который сам сформировал в своем воображении,
т.е. проецирует на внешний мир свои нормы и предпочтения,
наделяет некий объект набором идеальных качеств и характеристик.
Именно поэтому влюбленность с течением времени при более
внимательном знакомстве с человеком, при более полном и
глубоком узнавании черт его характера или проходит или переходит
в любовь.
431

С другой стороны, влюбленность может перейти в вариант
слепой фанатичной любви к кумиру, когда человек не в состоянии
реально оценить качества объекта любви, его характер, отношение к
другим людям. Этот вариант любви достаточно распространен и,
как правило, связан с определенным дисбалансом между основной
триадой качеств, составляющих основу любого чувства. Эти
качества, в согласии с ранее приведенным определением понятия
чувства, представляют собой комплекс. Его характер определяется,
во-первых, силой эмоций. Во-вторых, выраженностью потребности
в духовных, идеальных качествах объекта любви, таких как наличие
добра, справедливости, таланта, нравственности. В-третьих,
наличием критической, объективной оценки реальных качеств предмета
обожания. Понятно, что при фанатической любви дисбаланс
проявляется в ослаблении третьего фактора, т.е. в отсутствии
критической оценки реальных качеств предмета обожания.
С разной степенью выраженности основной триады чувства
связано также существование неразделенной любви, когда один из
партнеров с той или иной степенью объективности не видит в
другом воплощения своего идеала. Интересно отметить, что люди при
этом очень часто становятся жертвами иллюзий: те или иные черты
характера, отношение к добру и злу, такие свойства, как
порядочность, терпимость к недостаткам и, наконец, не в последнюю
очередь сама способность к любви, далеко не всегда бывают видны с
самого начала. С одной стороны, очень часто внешние
характеристики объекта любви заслоняют собой, делают незаметными
душевные качества человека, с другой стороны, эти качества
остаются незамеченными, так как находятся в тени аналогичных, но
идеальных характеристик. Наконец, в случаях неразделенной любви
имеет место и объективное расхождение личностных характеристик
реального партнера и представлений о необходимых как
физических, так и духовных качествах любимого человека, т.е.
рассогласование между идеалом и реальностью, что в конечном счете и
приводит к такому комплексному явлению, как отсутствие взаимности.
Особо интересно отметить, что представления людей об идеале
любви, о наиболее желаемом объекте любви подвержены
серьезным изменениям. И это в какой-то степени опровергает
устоявшееся мнение о том, что с течением веков и тысячелетий у
человечества не изменялся идеал красоты. Например, представление о
том, что таким идеалом как была, так и осталась женщина типа
богини Венеры. Исторический анализ представлений об идеальном
объекте любви все-таки претерпевает определенные изменения.
Так, в течение долгих Средних веков типичным эталоном мужчи-
432

ны, мужской красоты и мужского характера был рыцарь, т.е.
человек, обладавший определенным происхождением, определенными
навыками боевых искусств, моральными, этическими,
интеллектуальными качествами.
Очевидно, что сегодняшний идеал мужчины, даже если он тоже
будет называться рыцарем, имеет отличия, если не по всем, то по
большинству из приведенных пунктов. В настоящее время в
мужчине ценится скорее не физическая сила, а интеллект, умение
находить общий язык, договариваться с трудным партнером, а не
применение грубой силы, общительность, способность занимать
положение в обществе, деловитость. Идеал современной женщины
также представляет собой результат длительных исторических
изменений. Может быть, наиболее ярким показателем этой динамики
является активное развитие феминизма, т.е. борьбы женщин за
равноправие. Современная женщина наряду с традиционными
чертами красоты, сексуальности, доброты, терпимости, заботы о детях
стремится обрести свободу поведения и принятия решений,
получения знаний и интеллектуального потенциала, стать
специалистом, быть деловитой, энергичной, самостоятельной.
Говоря о видах любви, стоит отметить ролевые функции людей,
проявляющиеся во взаимных отношениях любящих. Примером
типичной ролевой функции мужчины является «мужчина-сын», т.е.
мужчина, в первую очередь ищущий в любимой женщине мать и
ощущающий себя комфортно только в качестве объекта опеки или
заботы. Такой матерински ориентированный мужчина в своих
любовных отношениях всегда пребывает в роли ребенка, часто он
бессознательно играет роль беспомощного, иногда обаятельного,
иногда избалованного и эгоистичного центра семьи. Мужчина такого
типа ищет женщину, внутренне настроенную играть функцию
матери в любовных отношениях, более того, при встрече с
женщинами другого типа он искренне чувствует себя несправедливо
обиженным и разочарованным.
Симметричная ролевая функция — «женщина-ребенок»,
ориентированная на отцовскую любовь. Такая роль, как правило,
свойственна женщинам, которые в детстве были очень привязаны к своим
отцам, они ищут в любимом лучшие черты отца и бывают счастливы
только с мужем, который заботится о них, как о ребенке.
В качестве другого примера типичной ролевой функции можно
назвать такой, как «женщина-лидер». Женщина этого типа просто
неспособна к другому типу взаимодействия, она непроизвольно
требует от мужчины полного подчинения, и это практически
является условием их совместной жизни. Трагичность такой ролевой
433

функции для семьи иллюстрируется даже на языковом уровне: в
русском языке мужчин, живущих в таких семьях, называют
«подкаблучники». Американский жаргон имеет не менее сильное
выражение — «hen-pecked» (буквально: курицей клеванный).
Естественно, что проблема коррекции ролевых функций, как и
любая другая проблема психотерапии, является трудно решаемой, в
частности, потому что ролевые функции реализуют глубинные
черты характера человека, отчасти генетически переданные по
наследству, отчасти сформированные в раннем детстве. Вообще проблема
коррекции или в более общем плане проблема переучивания
является сложной ввиду своей прямой связи с возрастными стадиями
развития психики, о чем мы говорили ранее. Действительно, с
возрастом по мере созревания и развития нейрофизиологических
структур происходит «запаивание» многих психологических
функций и, в первую очередь, как хорошо известно из практики,
функций запоминания, переучивания, переосмысливания имеющихся
данных и формирования новых понятий.
Серьезная проблема ролевых функций состоит в том, что,
образно говоря, «маска прирастает к лицу». Человек часто вживается
в роль и сменить маску бывает совсем не просто. Для иллюстрации
еще раз обратимся к поэзии Г. Гейне:
Довольно! Пора мне забыть этот вздор,
Пора мне вернуться к рассудку.
Довольно с тобой, как искусный актер,
Я драму разыгрывал в шутку.
Расписаны были кулисы пестро,
Я так декламировал страстно,
И мантии блеск, и на шляпе перо,
И чувства — все было прекрасно.
Но вот, хоть и сбросил я это тряпье,
Хоть нет театрального хламу, —
Доселе болит еще сердце мое,
Как будто играю я драму.
И что я поддельною болью считал,
То боль оказалась живая.
О боже! я, раненный насмерть, играл,
Гладиатора смерть представляя.
434
(перевод А. Толстого)

Еще одним важным и интересным для рассмотрения видом
любви является любовь человека к самому себе. Существенно отметить,
что по мере развития общества, по мере все большего признания
людьми важности личных интересов центральным становится
представление о том, что любовь к себе является нормальным явлением
для человека. При этом библейская заповедь «возлюби ближнего как
самого себя» на самом деле дает очень точный рецепт по
балансировке двух во многом противоположных потребностей, предписание
того, как избежать эгоизма и самообожествления. Действительно, в
этой формуле дан критерий нормы правильного поведения в
обществе. При этом, конечно, общество приветствует как героическое
поведение человека, который совершает поступок, в котором его
интересы приносятся в жертву интересам других людей. Интересно
также заметить, что такое превышение требований нормы
общественных отношений является новой специфической нормой для
отношений по-настоящему любящих друг друга людей.
ГЛАВА 11.24. ИСТОКИ МЕЖЛИЧНОСТНОГО ОБЩЕНИЯ
И СОЦИАЛЬНО ОБУСЛОВЛЕННЫХ ЧУВСТВ
Попробуем проанализировать проблему истоков возникновения
такой категории человеческих отношений, как чувства.
Необходимость общения отдельных индивидов в процессе их
взаимодействия проявляется не только у людей, но в определенной
степени у всех социальных животных, ведущих общественный
образ жизни. Цели такого взаимодействия определяются на всех
уровнях систем поведенческих мотиваций, начиная от первичных,
связанных с обеспечением функций жизнедеятельности организма,
и кончая высшими, связанными с социальными потребностями.
Как было показано при описании мотиваций, их система
представляет собой комплекс исходных, самодостаточных, ничем не
обусловленных потребностей организма. Действительно, уже
мотивации, связанные с обеспечением физической безопасности,
удовлетворением потребности в пище, воде и других витальных
(жизненно важных) потребностях, требуют постоянного обмена
информацией между членами сообщества. Связь высших мотиваций с
информационными потребностями является еще более очевидной.
Удивительные примеры, показывающие исходные причины
формирования межличностного общения, дают
экспериментальные данные по изучению сопереживания у животных. Такие экспе-
435

рименты демонстрируют типичную модель социальных
взаимоотношений между членами коллектива. В ряде экспериментов
собака-жертва подвергалась воздействию ударов тока на виду у
собаки-наблюдателя. При этом у собаки-наблюдателя
регистрировались проявления негативного эмоционального напряжения вплоть
до проявления у эмоционально слабых животных стрессовых
реакций (рис. 11.31).
Показателями отрицательного эмоционального напряжения
были увеличение синхронизации тета-ритма гиппокампальных
структур, повышение частоты сердечных сокращений и поведение
других показателей, характерных для проявления оборонительно
рефлекторного поведения. Данное явление ввиду своей
эффектности получило образное название «эмоционального заражения» или
«эмоционального резонанса».
Более того, в таких экспериментальных условиях
собака-наблюдатель способна формировать инструментальный рефлекс
избегания, например, в виде подъема лапы, прекращающий подачу
ударов тока собаке-жертве. В результате выработки рефлекса
избегания у собаки-наблюдателя наблюдалось снижение частоты
сердечных сокращений и имело место исчезновение гиппокампально-
го тета-ритма. Таким образом, снятие эмоционального напряжения
является наградой для собаки-наблюдателя. Другими словами,
рефлекс избегания вырабатывается в этих условиях при наличии
чисто идеального подкрепления.
Необходимость общения между членами сообщества возникает
также из наличия мотивационных потребностей любопытства и
безопасности. Любопытство, или ориентировочная деятельность,
животных наиболее простым образом проявляется через
ориентировочный (исследовательский) рефлекс. Сущность этого рефлекса
хорошо иллюстрируется образным выражением академика И.
Павлова, который назвал его рефлекс «что такое?». Важность этой
потребности для организма следует хотя бы из многочисленных экс-
Стрессовое
состояние
Рис. 11.31. Эффект «эмоционального заражения» у животных. Проявление
стрессовых реакций у животных, наблюдающих за болевой реакцией у соседних особей
436

периментальных фактов, показывающих, что даже животные
такого уровня развития, как крысы, готовы преодолевать участки пола,
находящиеся под током, только для того, чтобы исследовать новые
для них участки пространства (рис. 11.32) (29: 203).
Интересно отметить, что удовлетворение исследовательской
потребности при перемещении крыс в новую для них обстановку
приводит к эффекту аналгезии (обезболивания), что определяется
повышением порога болевой чувствительности при применении
термического раздражителя. Аналгезирующий эффект
ориентировочной реакции, как выяснилось в последующих исследованиях,
связан с тем, что новизна стимула активирует гипофиз — отдел
мозга, представляющий собой один из главных регуляторов нейро-
эндокринной системы мозга. При этом система гипофиза
позвоночных животных вырабатывает среди множества гормонов группу
эндорфинов, т.е. эндогенных (внутренних) морфинов. Именно эти
вещества и оказывают аналгезирующий эффект, связываясь с теми
же опиатными рецепторами клеток мозга, что и морфин.
Теперь становится ясно, почему ориентировочный рефлекс, т.е.
рефлекс любопытства, из которого со временем рождается и
любознательность, обладает действием положительного подкрепления.
Становится понятным, почему не только люди, но и животные и
особенно молодые, активные и деятельные столь любопытны.
Действительно, теперь не должен вызывать удивление, например,
факт, что для того чтобы обучить обезьян различать близкие по
тональности звуки, достаточно разрешать им в случае правильного
ответа открывать окошко и наблюдать за тем, что происходит в
соседней комнате (29: 204). Эндорфинное самоподкрепление в ответ
Восприятие боли
Порог
Чувствительность
А) \ \ Б) Т Исследовательская
мотивация
Рис. 11.32. Любопытство и стремление животных к получению новой информации
напрямую связано с наличием эндорфииного самоподкрепления. А. Для того чтобы
попасть в неисследованную часть лабиринта, крыса готова получать болезненные
Удары током, преодолевая участки пола, находящиеся под электрическим
напряжением. Б. Кривые повышения порога (сплошная) и снижения чувствительности к
боли (пунктир) во время исследовательского поведения
^\\\/
JL
437

на новизну объясняет постоянное стремление животных к
получению новой информации, а значит, и к взаимному общению как
одному из важных источников такой информации.
Интересным аспектом эндорфинного эффекта новизны
является его индивидуальная специфика. Хорошо известно, что величина
ориентировочной реакции и степень ее угасания значительно
отличаются не только у разных людей, но и у разных животных.
Например, даже щенки и котята одного помета четко различаются по
характеру, склонности к игре и степени реакции на новизну. На
основании всего сказанного можно предполагать, что врожденные,
наследственно приобретаемые индивидуальные особенности
характера в определенной степени формируются в зависимости от
количества рецепторов специализированных клеток мозга,
воспринимающих нейрогормоны. В частности, от характеристик этих
рецепторов, например от степени связывания их с нейрогормонами,
скорости разрушения этих комплексов и т.д.
С другой стороны, другие жизненно важные мотивации,
связанные с безопасностью, также требуют активного общения между
отдельными особями сообщества социальных существ, вне
зависимости от того, являются ли эти особи людьми или животными.
Причем, как следует из результатов экспериментов по
сопереживанию у животных, оборонительное поведение, поведение, связанное
с защитой, играет огромную роль у животных разного уровня
развития. В качестве примера можно привести, скажем, хорошо
известные факты поведения птиц-родителей при защите своих
птенцов, воспитания различных навыков, связанных с обороной,
коллективной взаимообороной, скрытностью, поведением в
сообществе и т.д. Те же самые выводы о необходимости социального
поведения, общения и обмена информацией могут быть сделаны и при
анализе любых других первичных мотиваций, таких как
потребность в пище, тепле, воде и т.д.
Таким образом, социальное поведение животных во всех своих
проявлениях представляет собой способ удовлетворения комплекса
мотиваций, т.е. исходных, спонтанных, абсолютно изначальных
ничем не обоснованных потребностей живых организмов. В свою
очередь, социальное поведение выражается через наличие таких
взаимных отношений между отдельными особями, которые имеют
смысл «сопереживания» или «эмоционального резонанса». При
этом следует проводить очень тонкое и очень четкое различие
между фактами, описывающими такие взаимные отношения у
животных, и смыслом, который вкладывают люди, когда говорят о
подобных отношениях в своей среде.
438

Попытаемся рассмотреть некоторую модель такого различия.
Будем исходить из предположения, что у животных эффект
сопереживания реализуется только на уровне передачи специальных
сигналов, сообщающих информацию об опасности или наличии
пищи. Определенные движения, позы, мимика воспринимаются
другим животным как сигнал, сообщение об опасности или
наличии положительных воздействий.
Кстати говоря, происхождение этих сигнальных движений, поз
и мимики, по-видимому, непосредственно связано с поведением,
соответствующим этим сигналам. Например, болевое воздействие
вызывает вполне определенную реакцию в виде поджимания лапы,
втягивания головы, визга, отпрыгивания и т.д. Для восприятия
такого рода сигналов и наличия правильного на них реагирования от
животного не требуется совершения никаких действий по
осознанию ситуации, рефлексий и мысленных процедур с
использованием таких понятий, как «я», «он», «внешний мир» «сочувствие» и пр.
Тем не менее наличие таких комбинаций сигналов мимики,
поз, движений дает воспринимающему животному
(животному-реципиенту) прогнозную информацию о том, что может случиться с
ним в ближайшем будущем. В связи с этим представляется
неудивительным и вполне вероятным возникновение у
воспринимающего животного того же самого комплекса потребностей и эмоций,
что и у особи, передающей информацию. Смысл такого изменения
внутреннего эмоционально-мотивационного состояния состоит в
заблаговременном формировании упреждающего поведения. В итоге
для нескольких особей рождается не только некоторое общее,
совместное поведение, но и некое общее, объединяющее их
когнитивное и эмоционально-мотивационное состояние.
ГЛАВА 11.25. ИНДИВИДУАЛЬНОЕ ОБЩЕНИЕ
КАК НЕОБХОДИМАЯ ОСНОВА ВОЗНИКНОВЕНИЯ ЧУВСТВ
Причины, источники возникновения и необходимости такой
группы чувств, как сострадание, сочувствие, жалость, мы уже
рассматривали ранее, при анализе поведения животных. Могут ли
что-то сообщить нам исследования на животных об истоках таких
чисто человеческих чувств, как, например, любовь или дружба?
Следует специально отметить, что, говоря об истоках, причинах
возникновения чувств, совсем не обязательно иметь в виду прямую
передачу по наследству каких-то нейронных или молекулярных ме-
439

ханизмов, ответственных за возникновение предпосылок для
появления этих чувств.
Дело может обстоять иначе и в каком-то смысле не менее
сложно. В эволюционной теории такой механизм называется
конвергентным приспособлением и его суть состоит в неизбежности
появления у неродственных видов одинаковых приспособлений и
механизмов в тех случаях, если эти виды находятся в одинаковых
условиях существования. Классическими примерами являются
появление аналогов крыльев — летательных перепонок у белок и
летающих рыбок, появление аналогов волос, усов, бровей и ног у
некоторых видов придонных рыб (что, кстати говоря, производит
ошеломляющее впечатление на неопытного наблюдателя, впервые
встретившего такое существо) и т.д. С другой стороны, не следует
забывать и о том, что самые разные представители животного и
даже растительного мира обладают во многом общим
биологическим материалом, служащим для построения различных сложных
белковых и небелковых молекул тела.
Например, по данным молекулярной биологии, такая типичная
для живых существ молекула, как гемоглобин, являющаяся, как
известно, основным функциональным компонентом красных
кровяных телец и связанная с функцией переноса кислорода, отличается
у человека и обезьяны примерно по 4 % аминокислотных остатков.
При этом также стоит отметить, что у молекул гемоглобина многих
морских червей, насекомых, примитивных рыб также имеется
определенное сходство с молекулами гемоглобина млекопитающих
(3, II: 238).
Возвращаясь к проблеме возникновения чувств, стоит
вспомнить описанные ранее эксперименты, показывающие наличие
«эмоционального резонанса» и сострадания у животных. Эти и
многие другие данные свидетельствуют о том, что по своему
происхождению чувства любви, сострадания, милосердия и сочувствия
имеют родственные корни. Но при этом сама сущность таких
корней поражает и вызывает удивление. Вслед за лауреатом
Нобелевской премии по этологии К. Лоренцем многие этологи считают,
что истоки таких чувств, как дружба, любовь, справедливость,
связаны не с чем иным, как с подавленной, а точнее говоря, с
переадресованной агрессивностью.
Личные отношения, т.е. отношения, в которых отдельные
особи узнают друг друга, помогают друг другу в совершении общих
дел, например, таких как забота о потомстве, добывание пищи
или охрана территории, имеют место только у животных с высо-
440

коразвитой внутривидовой агрессией. Причем такие дружеские
узы тем прочнее, чем большей агрессивностью обладает
соответствующий вид.
Стайные животные, лишенные внутривидовой агрессии, т.е. не
вступающие в борьбу друг с другом за полового партнера, пищу
или территорию, казалось бы, в первую очередь должны
демонстрировать дружеское поведение. Однако ничего подобного не
бывает никогда, объединение таких животных, по образному
выражению К. Лоренца, всегда анонимно. Такие животные как бы не
замечают присутствия других, наступают друг на друга, даже не
пытаются обойти соседа. Другими словами, отдельные особи не
узнают друг друга при взаимодействии. Нужно отметить, что такое
анонимное поведение встречается и у высших животных и даже у
людей, но только в тех ситуациях, когда они представляют собой стаю
или толпу.
Особенно ярко связь агрессивности и личного дружелюбия
проявляется у животных, которые в зависимости от времени года
и стадий своего развития попеременно становятся то
агрессивными, то индифферентными друг к другу. К таким животным
относятся, например, многие типы рыб или птиц. Оказывается, что
любое персональное взаимодействие у представителей таких
видов имеет место только в периоды агрессивности и исчезает, как
только исчезает агрессия. Персональные узы, личное
взаимодействие конкретных особей, конечно, возникли для целей
совместного решения тех или иных задач, связанных с сохранением вида,
в первую очередь, в связи с задачами заботы о потомстве. Однако
механизм реализации такого совместного поведения оказался
возможен только при использовании энергии заторможенной и
переадресованной агрессии.
В этом плане интересно остановиться еще на одном способе
использования агрессивного начала в процессе совместного
решения жизненно важной задачи. Этот способ получил название
«науськивания» и заключается в особом поведении птиц, связанных
узами личных отношений. В этом поведении одна из птиц, обычно
самка, в процессе агрессивного поведения указывает клювом не на
партнера, а на соседнюю птицу, обычно самца, зашедшего на
территорию пары. После нескольких повторов такого рода
подбиваемый к агрессии самец, как правило, вступает в бой и отгоняет
противника от гнезда или от центра своей территории.
При этом следует отметить, что внутривидовая агрессия
естественно намного старше, чем самые первые проявления личных
связей. Так что симметрия в данном случае отсутствует: внутривидо-
441

вая агрессия без личных связей возможна, однако личные
отношения без внутривидовой агрессии нет.
Связь агрессивного поведения с наличием семейных
отношений у конкретных особей отмечалась в огромном множестве
наблюдений. Например, замечено, что самки многих видов животных
при осуществлении начальных этапов гнездового, семейного
поведения часто проявляют явно афессивное поведение. Они нападают
на самцов, кусают, наносят им увечья. Аналогичным образом ведут
себя и самцы, когда находятся в начальных стадиях знакомства и
не узнают самок.
Однако по прошествии времени, когда партнеры становятся
способны к индивидуальному узнаванию друг друга и когда они
предпочитают иметь дело только друг с другом, в их поведении
появляются принципиально новые элементы. Эти элементы наряду с
реакциями агрессии образуют особые ритуалы поведения, которые
получили названия реакций умиротворения, ухаживания,
совместного поведения. Примером такой ритуальной церемонии является
зигзагообразный танец самца рыбки колюшки, в котором афессив-
ный выпад в сторону самки «зиг» чередуется с элементом «заг»,
состоящем в заманивании ее в сторону гнезда. Аналогично
построены элементы «танца» птиц, когда элементы агрессивного
нацеливания клювов заменяются отворачиванием головы и поворотом к
партнеру незащищенной шеи. В частности, примерами такого
поведения служат знаменитые танцы журавлей или брачные
церемонии оленей.
Иногда подобные афессивно-умиротворяющие ритуалы дают
сбои, и животные вступают в настоящую драку друг с другом.
Подобные проявления смеси любви и ненависти по своим внешним
проявлениям иногда карикатурно напоминают поведение людей.
Можно вспомнить такие поговорки, как «бьет значит любит»,
«милые бранятся только тешатся». Конечно, при проведении подобных
аналогий необходимо иметь в виду принцип конвергентного
приспособления, который в данном случае говорит о том, что сходные
внешние воздействия (при условии их важности для организма)
порождают сходные механизмы реагирований.
Очевидный интерес представляет рассмотрение истоков еше
одного социально значимого чувства человека — чувства
справедливости. По-видимому, один из истоков этого чувства связан с
установлением социальной иерархии членов сообщества, стаи или
стада. Сущность иерархии состоит в том, что в процессе
совместного существования каждая особь приобретает знание о том, кто
442

из членов сообщества сильнее и кто слабее ее. В результате
установления такой иерархии отпадает необходимость в постоянном
выяснении отношений и постоянных драках между членами
группы. В результате в любом устоявшемся сообществе имеет место
определенная система отношений или, образно выражаясь,
«порядок клеваний».
Что же происходит в такой устоявшейся иерархической системе
при ссорах или других типах выяснения отношений? Дело в том,
что сама система иерархических отношений обладает
определенным динамизмом и может меняться время от времени, например, в
связи с болезнями одних особей или физическим созреванием и
ростом других. В результате этих процессов каждый индивид
постоянно проверяет свой иерархический статус, вступает, если не в
борьбу, то в определенные соревновательные отношения с выше- и
нижестоящими особями. Причем враждебность между
соперниками тем больше, чем ближе они по своему иерархическому
положению.
Особенно сильная напряженность, таким образом, имеет место
между животными с почти равными рангами. И поэтому в случаях
ссор между такими особями другое животное, имеющее еще более
высокий ранг, всегда вступает в борьбу против своего ближайшего
соперника, т.е. на стороне слабого. В итоге реализуется система
отношений, для описания которой подходит рыцарское правило:
«место сильнейшего на стороне слабого». Происхождение такой
странной аналогии опять же объясняется с помощью принципа
конвергентного приспособления — взаимная конкуренция в любых
коллективах наиболее выражена между объектами с близкими
характеристиками, что неизбежно вызывает облегчение положения
крайних единиц, в данном случае более слабой особи.
Еще одним забавным следствием существования иерархических
отношений в сообществах животных является проявление у них,
если не чувства, то правила, которое может быть названо
уважением к старшим. Исследователи, работающие с обезьянами,
многократно описывали факты подражательной деятельности обезьян.
Однако особый интерес при этом вызывают наблюдения,
показывающие, что обезьяны по крайней мере такие
высокоорганизованные, как шимпанзе, подражают только особям более высокого
ранга. В специально поставленных экспериментах из группы
шимпанзе брали особь, имеющую низкий ранг, и обучали ее доставать еду
с помощью особых манипуляций. Когда ее возвращали в группу,
никто из обезьян не перенимал ее навыков. Если же обучению
443

подвергалась обезьяна, имеющая высокий ранг, ситуация
менялась — новый опыт сразу же перенимался другими членами группы
(42: 236-258).
ГЛАВА 11.26. ВОЛЕВОЕ ПОВЕДЕНИЕ
Сравним два типа механизмов регуляции поведения:
эмоциональный и волевой. Эмоции служат важным, но практически мало
управляемым с помощью сознания, механизмом регуляции моти-
вационной деятельности и сферы чувств. Функции воли во многом
противоположны и заключаются в реализации целей, сознательно
поставленных человеком в ходе мыслительной деятельности.
Причем целей, достижение которых, как правило, требует преодоления
многих желаний, стремлений и чувств данного человека. Таким
образом, воля осуществляет сознательное регулирование поведения.
Причем это регулирование проходит в условиях постоянного
баланса между интересами человека, его жизненными целями,
мотивациями, чувствами, с одной стороны, и ограничениями,
накладываемыми интеллектуальными прогнозами последствий данной
деятельности, так же как и моральными, социальными нормами, с
другой стороны.
Другими словами, воля представляет собой инструмент,
используемый мотивациями высшего порядка, в процессе
интеллектуального планирования и реализации жизненных целей человека
(см. рис. 11.24). Исходя из этого волевой акт всегда включает в
себя борьбу разнонаправленных мотиваций, их интеллектуальную
оценку с точки зрения соответствия моральным и социальным
нормам и опасных для жизни или карьеры последствий
реализации.
В этом плане можно полагать, что волевые сигналы могут,
вообще говоря, тормозить поведение, «рекомендованное»
положительными эмоциями, например, если это поведение, хотя и
приятно для субъекта с точки зрения удовлетворения некоторых
мотиваций, противоречит моральным и социальным нормам и ценностям.
Типичный пример — борьба человека с так называемыми
вредными привычками. Список таких привычек, как известно,
практически бесконечен — от курения до наркотиков, от алкоголя до
различных форм обмана, в том числе так называемой бескорыстной
лжи, приукрашивания собственных заслуг, собственных
достижений, способностей и т.д.
444

Волевые акты необходимы также для осуществления
поведения, связанного с преодолением отрицательных эмоций в случаях
ощущения боли, усталости, реальной опасности для жизни.
Интеллектуально сформированные цели требуют от человека
действий, неизбежно влекущих отрицательные эмоции, в таких
ситуациях, как необходимость перенесения операции или неприятного
лечения, необходимость общения с неприятным партнером и т.д.
Волевой акт при этом является инструментом мышления,
позволяющим сознательно преодолеть барьер отрицательных эмоций
(рис. 11.33).
Заметим также, что по крайней мере потребность в механизмах,
в чем-то аналогичных по своим функциям механизмам воли
должна появляться у любых социальных, живущих в сообществах
животных. Другими словами, волевые элементы могут появляться у
тех животных, в поведении которых возникают противоречия
между индивидуальными потребностями (например, в пище,
положении в социальной иерархии) и такими же потребностями других
членов сообщества.
Таким образом, существует неизбежность появления
механизма волевого регулирования в процессе эволюционного
развития живых организмов. В противном случае (при отсутствии
волевого управления) было бы необходимо отказаться как от
положительных, так и от отрицательных эмоций, так как у организма
отсутствовал бы механизм их преодоления. С другой стороны,
как мы уже убедились ранее, существование организма без
эмоций невозможно. В этом случае в условиях отсутствия сигналов о
«вредных» ситуациях организм не сможет их избегать или даже,
возможно, будет стремиться попадать в них (в широком смысле
этого слова).
Что можно сказать о характеристиках процесса волевого
управления поведением (рис. 11.34)? Ввиду того что волевые действия
личности в основном проходят на сознательном уровне, они в
Эмоции:
в очень малой степени
управляются сознанием,
служат сигналом для
интеллектуальных операций по
максимизации (минимизации)
соответствующих внешних
факторов
Воля:
I является активным
инструментом сознания,
I как правило, направлена на
преодоление как
отрицательных, так и положительных
эмоций
Рис. 11.33. Эмоциональное и волевое регулирование поведения
445

Волевые качества лгаосп
проявляются через факторы:
■ сила воли,
■ настойчивость,
■ решительность,
■ самообладание и уверенность в
■ выдержка,
■ упорядоченность мышления
себе,
Рис. 11.34. Характеристики воли
очень сильной степени определяются не только врожденными, но
и осознанно развитыми чертами характера человека. В первую
очередь к этим характеристикам относится такое свойство, как сила
воли, т.е. максимальное значение волевого воздействия, которое
может развить личность для достижения поставленной цели. Таким
образом, говоря о силе воли, мы имеем в виду оценку усилий
человека по совершению неприятных для него действий. Например,
действий, связанных с общением или физически тяжелой работой
в некомфортной среде, или внутренних действий, например,
связанных с преодолением трудных для понимания или просто не
интересных для него лично мест в ходе процесса обучения.
Характером человека определяются и такие качества, как
настойчивость, т.е. способность к длительным усилиям по
преодолению трудностей в процессе достижения цели. При этом следует
отметить, что в отличие от силы воли настойчивость не обязательно
связана с преодолением «запредельных» трудностей. Настойчивый
человек способен просто длительное время не забывать
отслеживать продвижение к цели и делать при этом хотя и небольшие, но
необходимые шаги в заранее заданном им самим направлении.
Другое качество, непосредственно связанное с
настойчивостью, — выдержка, т.е. умение тормозить, исключать из сферы
внимания действия, чувства и мысли, мешающие продвижению к
данной цели. Ясно, что данная характеристика напрямую связана
со способностью к упорядочению мышления, с умением
планировать, организовывать и вовремя переключать внимание с одних дел
на другие.
Следующая группа волевых качеств еще более тесно связана со
свойствами характера. В нее входят такие качества воли или
свойства характера, как решительность, самообладание, уверенность в
себе. Наличие решительности определяет способность человека без
колебаний, быстро, уверенно, без бесконечных пересмотров и
«топтаний на месте» совершать выбор линии поведения и также
446

четко осуществлять принятые решения. Естественно, что качество
решительности приобретает полезное значение только при условии
способности человека правильно оценивать ситуацию и,
следовательно, правильно формулировать цели и задачи поведения, в
противном случае решительные, но неправильные действия становятся
намного хуже, чем проявление нерешительности.
Самообладание и уверенность в себе — качества, определяющие
способность человека подчинять свое поведение достижению цели
вне зависимости от появления различных отвлекающих
обстоятельств даже в случае, если эти обстоятельства представляют собой
серьезные помехи.
В виде иллюстрации к сказанному приведем строки из
программного стихотворения Г. Гейне «Доктрина»:
Стучи в барабан и не бойся,
Целуй маркитантку под стук;
Вся мудрость житейская в этом.
Весь смысл глубочайших наук.
Буди барабаном уснувших,
Тревогу без устали бей;
Вперед и вперед продвигайся —
В том смысл премудрости всей.
И Гегель и тайны науки —
Все в этой доктрине одной;
Я понял ее потому что
Я сам барабанщик лихой!
(перевод А. Толстого)
ГЛАВА 11.27. НАСТРОЕНИЯ, СТРЕССЫ, АФФЕКТЫ
Наряду с быстро меняющимися оперативными
эмоциональными состояниями, высшие живые организмы обладают системой
обеспечения относительно длительных эмоциональных состояний.
Такие состояния называются настроением, или эмоциональным
фоном, и возникают в результате реагирования на длительные,
носящие неизменный характер воздействия внутренней или внешней
среды. Настроения (эмоциональный тон), как и эмоции, могут
быть положительными или отрицательными. Кроме того, они, как
и эмоции, представляют собой достаточно диффузные состояния,
как правило, не поддающиеся четким словесным, логическим
определениям.
447

В модельном плане можно считать, что настроение
представляет собой некоторую постоянную составляющую эмоций, т.е.
величину, на фоне которой происходят эмоциональные колебания.
Таким образом, роль настроения в процессе регуляции поведения
заключается в добавлении некоторой длительной положительной или
отрицательной компоненты к величине текущих оперативных
эмоциональных реакций.
Принято говорить о периодах веселого, жизнерадостного,
оптимистического, повышенного настроения и о периодах грустного,
пониженного, подавленного, пессимистического настроения,
которые окрашивают соответственным тоном длительные отрезки
жизни человека.
Настроение человека определяется не только внешними
ситуациями (что делало бы человека слишком простой машиной), но и
состоянием внутреннего мира, его характером и темпераментом.
Более того, состояние внутреннего мира имеет зачастую много
более сильное влияние на настроение. Это делает весьма актуальной
работу психологов и психотерапевтов не только с клиентами
(пациентами), находящимися в так называемых пограничных
состояниях психики, но и с практически здоровыми людьми, в характере
которых имеется склонность к пониженному настроению,
депрессии и т.д.
В качестве примера, иллюстрирующего веселое, радостное
настроение, находящееся на грани восторга, приведем стихи О.
Мандельштама:
Я пью за военные астры, за все, чем корили меня.
За барскую шубу, за астму, за желчь петербургского
дня.
За музыку сосен савойских, полей Елисейских бензин,
За розу в кабине роллс-ройса и масло парижских
картин.
Я пью за бискайские волны, за сливок альпийских
кувшин,
За рыжую спесь англичанок и дальних колоний хинин.
Я пью, но еще не придумал — из двух выбираю
одно:
Веселое асти-спуманте иль папского замка вино.
Для контраста приведем несколько строк из стихотворения
И. Бродского «Рождественский романс», описывающего
противоположное настроение, связанное с такими чувствами, как тоска,
дискомфорт, страх, смятение, печаль, предчувствие беды:
448

Плывет в тоске необъяснимой
Среди кирпичного надсада
Ночной кораблик негасимый
Из Александровского сада,
Ночной фонарик нелюдимый,
На розу желтую похожий,
Над головой своих любимых,
У ног прохожих.
Твой Новый год по темно-синей
Волне средь шума городского
Плывет в тоске необъяснимой,
Как будто жизнь начнется снова,
Как будто будут свет и слава,
Удачный день и вдоволь хлеба,
Как будто жизнь качнется вправо,
Качнувшись влево.
Частым следствием длительных периодов пониженного,
угнетенного настроения являются стрессовые состояния. Они обычно
развиваются у людей (и животных) в результате длительного
воздействия сложных, трудных для жизни условий, чрезмерных
психических напряжений и эмоциональных перегрузок. Например, в
условиях космического полета, войны, выполнения непосильной в
интеллектуальном, моральном или физическом смысле работы и
т.д. Развитие стресса в пределе приводит к полной дезорганизации
деятельности, невозможности выполнения стоящих перед
человеком задач, нервным срывам и устойчивым неврозам.
Различные стрессы представляют собой, наряду с алкоголем,
курением, генетическими нарушениями, основные факторы риска,
резко повышающие вероятность сердечно-сосудистых заболеваний
(инфарктов, инсультов), язвенной болезни и других серьезных
заболеваний.
Тем не менее считается, что некоторая оптимальная величина
стрессовых воздействий может иметь и положительное значение,
так как ведет к выработке приспособительных, адаптационных
механизмов. В частности, такого мнения придерживался и канадский
физиолог Ганс Селье, который в 1936 г. ввел само понятие стресса.
В качестве примера адаптационного действия стресса можно
привести результаты экспериментов, в которых молодых мышат
подвергали умеренным стрессам: брали в руки, подвергали слабым
Ударам тока и пр. Оказалось, что такие мыши впоследствии лучше,
чем их братья и сестры, не подвергавшиеся «стрессовому
обучению», переносили настоящие стрессовые ситуации.
449

Каковы же способы борьбы с стрессом, плохим настроением и
жизненными кризисами? Эксперименты приводят к выводу:
необходимо учиться контролировать ситуацию. Рассмотрим
классические данные. Две группы животных получали в экспериментах
равное количество ударов током. При этом животные только одной
группы могли предотвращать удары, нажимая на рычаг
(прогнозировать удар было можно, так как за 10 с до него раздавался
предупредительный сигнал). В результате многих опытов подобного типа
выяснилось, что животные, имевшие возможность так или иначе
готовиться к удару, почти не получали язвенных поражений
внутренних органов, в то время как у животных второй группы
язвенные поражения имели интенсивный характер.
В критических ситуациях, возникающих в результате
длительных периодов плохого настроения, стрессов, а также при
неспособности найти выход из опасных, часто неожиданных положений, у
субъекта могут проявиться очень сильные, практически
неуправляемые, но относительно кратковременные эмоциональные
«взрывы», так называемые аффекты. Аффекты выполняют роль
«аварийного» разрешения ситуации, поведенчески выливаясь в реакции
двух противоположных типов: агрессии или бегства (замирания).
Причем сила и бурность проявления аффектов пропорциональна
таким факторам, как сила мотиваций, количество затраченных
усилий для удовлетворения этой мотивации и мизерность,
незначительность итоговых результатов.
Можно считать, что биологически аффекты, так же как и
эмоции вообще, представляют собой определенную форму
генетической памяти. У низших животных — это видовая память особого
типа — память на способы реагирования, свойственные всем
животным данного вида. Одни виды, пользуясь такой памятью,
например, реагируют на опасность агрессией, другие — бегством или
замиранием, вплоть до полной имитации состояния смерти. У
высших животных, в том числе и у человека, тип эмоционального
поведения определяется характером субъекта и степенью созревания
соответствующих отделов нервной системы. Это значит, что один и
тот же субъект в разных условиях и в разные возрастные периоды
может проявлять либо агрессивное поведение, либо поведение,
связанное с бегством. Например, птенцы многих видов птиц
замирают при виде опасности, хотя взрослые птицы могут
демонстрировать разные виды активного поведения: защита птенцов,
агрессия и пр.
450

Выраженные формы негативных эмоциональных состояний,
такие как плохое настроение, стрессы, аффекты, часто приводят к
особому виду психологического состояния (поведения),
называемого фрустрацией (от лат. frustratio — обман, тщетное ожидание)
(рис. 11.35). Фрустрационное поведение является следствием
длительных неуспехов в удовлетворении потребностей и желаний
человека. Общим проявлением фрустраций является появление у
человека «чувства крушения», невозможности преодоления
препятствий. В результате возникают разные типы нарушений поведения.
Это, во-первых, нарушения самооценки, когда люди отрицают
факт постигших их неудач, приписывают эти неудачи проискам
окружающих, относят их на счет не зависящих от себя
обстоятельств, но при этом никак не снижают, а иногда и повышают уровень
своих притязаний. В итоге в поведении появляется заносчивость,
агрессивность, бравада.
Другой тип нарушений поведения определяется боязнью неудач
и стремлением к достижению только заведомо достижимых целей.
В результате появляется боязнь разочарования в своих
возможностях, обидчивость, подозрительность, легкая ранимость. Основы
такого поведения также связаны с дисбалансом уровня
притязаний, самооценки и реальных способностей. Причем субъект может
неосознанно из-за боязни неудач занижать уровень своих
возможностей, что тем не менее обязательно на уровне подсознания будет
вызывать симптомы обидчивости, зависти и недовольства
(рис. 11.36).
В результате длительных фрустраций появляется
необходимость в длительном психологическом и педагогическом
процессах, направленных на активное осознание человеком
реального соотношения своих возможностей и способностей, с одной
стороны, и уровня своих притязаний — с другой. В противном
Стресс
Пониженное настроение
Аффект
Фрустрация
Рис. 11.35. Комплекс состояний, характеризующих «стрессовый дисбаланс»
эмоциональной сферы человека
451

Фрустрации
(психические состояния, связанные с
ощущением «крушения жизни»)
Основные причины:
нарушение самооценки, уровня реальных способностей,
неудовлетворенные потребности, мотивации
Фоновая агрессивность
Фоновая подавленность
Объяснение своих неудач
происками недоброжелателей,
тревожность,
заносчивость, повышение
уровня притязаний,
подозрительность,
раздражительность
I Боязнь неудач и занижение
уровня притязаний,
I ограничение себя мелкими
целями,
I обидчивость,
I отчаяние,
I разочарование
Рис. 11.36. Характеристики фрустрационного поведения человека, основными
следствиями которого являются дезорганизация деятельности и пограничные
психические расстройства
случае появляется опасность развития различных неврозов,
связанных с повышенной нервозностью, чувством собственной
неполноценности, страхом, потерей работоспособности,
утомляемостью, плохим сном и т.д.
ГЛАВА 11.28. ОТРАЖЕНИЕ ХАРАКТЕРИСТИК
ЭМОЦИОНАЛЬНО-ВОЛЕВОЙ СФЕРЫ
В ЯЗЫКЕ ТВОРЧЕСТВА
Личностные качества человека, связанные с его
эмоционально-волевыми особенностями, конечно, отражаются как в
стилистике, так и в сюжетах его работ. Из взаимного воздействия и
проникновения сюжета и языка возникает сама ткань
художественного произведения, которая и оказывает на зрителя
эмоциональное влияние. Эмоциональное состояние (настроение),
возникающее у зрителя при разглядывании картины, может быть
трудно определимо для него самого и связано с большим
количеством иногда согласующихся, иногда противоречивых чувств и
эмоций.
452

Можно полагать, что начальные периоды процесса
восприятия эстетического объекта связаны с тем, что зритель получает
некоторый общий и недифференцированный эмоциональный тон.
Этот тон может быть введен по аналогии с эмоциональным
тоном ощущений, как первичный и начальный этап в динамике
формирования эстетических эмоций. Он может быть связан с
двумя противоположными классами положительных и
отрицательных эмоций.
В реальной жизни эмоциональный тон ощущений
рассматривается как простейшая и первично возникающая форма эмоций,
связанная с врожденными переживаниями, возникающими в связи с
рецепторными (вкусовыми, болевыми, зрительными, слуховыми)
ощущениями.
По аналогии с развитием системы эмоций и чувств у человека,
можно полагать, что по мере детального, более подробного
рассмотрения картины у зрителя происходит формирование
дифференцированных эмоций, а в дальнейшем и чувств, представляющих
собой высшие стадии развития эмоций (см. гл. 11.22).
Эмоциональный отклик психики зрителя, возникающий при
«погружении» в предмет искусства, во многом определяется
первоначально возникшим эмоциональным тоном.
С точки зрения психологии искусства интересно подчеркнуть
тот факт, что настроение, как некоторое устойчивое и иногда
продолжительное эмоциональное состояние, может быть следствием
восприятия объекта искусства. Некоторая внешняя, отвлеченная,
не являющаяся личной для зрителя ситуация становится для него
внутренне значимой. Этот феномен ярко иллюстрируют строки из
«Гамлета»:
Не страшно ль, что актер проезжий этот
В фантазии, для сочиненных чувств,
Так подчинил мечте свое сознанье,
Что сходит кровь со щек его, глаза
Туманят слезы, замирает голос
И облик каждой складкой говорит,
Чем он живет. А для чего в итоге?
Из-за Гекубы!
Что он Гекубе? Что ему Гекуба?
А он рыдает.
(перевод Б. Пастернака)
453

В психологии считается, что относительно устойчивое
настроение возникает в результате удовлетворения или неудовлетворения
существенных запросов и устремлений человека. Когда речь идет
об искусстве и настроении, как реакции на произведение
искусства, в этом случае возникновения настроения у зрителя не
существует никакого конкретного повода, речь не идет об удовлетворении
каких бы то ни было существенных запросов и потребностей.
Механизм воздействия искусства на настроение является одним из
центральных, спорных и до конца не изученных вопросов психологии
искусства.
В некоторых случаях у чувствительных, способных к
эстетической эмпатии людей настроение, возникающее под влиянием той
или иной конкретной картины, может окрашивать в
соответствующий эмоциональный тон многие, если не все, события и
переживания (см. гл. 6.9).
Отличительной особенностью настроений наряду с
устойчивостью и длительностью является их относительная обобщенность и
недифференцированность. Общий эмоциональный фон,
определяемый настроением, может быть вызван при рассмотрении
«бессюжетных» (или, по крайней мере, не перегруженных сюжетным
содержанием) картин или фрагментов. В качестве примера можно
привести «Ангел Благовещения» Фра Анджелико.
Что же является специфической особенностью чувств,
формирующихся при анализе произведений искусства? Как
известно, чувства человека в реальной жизни отличаются предметной
направленностью, хотя сам предмет при этом может быть
достаточно обобщенным и даже виртуальным. Они развиваются и
дифференцируются по мере развития индивидуального
мышления, формирования понятий, отношений к жизненным
ситуациям. Ввиду этого понятно, что на развитие чувств огромное
влияние оказывают все формы воспитания, связанные с
воздействием искусства.
Можно полагать, что влияние искусства во многом формирует
внепредметный характер развитых чувств. Другими словами, это
означает то, что чувства, формирующиеся под воздействием
конкретного предмета искусства, могут становиться отделенными от
этого предмета, «распредмеченными» и участвующими в процессах
обобщенного, абстрактного мышления. Развитые искусством
чувства помогают человеку формировать эмоционально
заинтересованное отношение к изучению таких, казалось бы, далеких от ре-
454

альной жизни проблем, как сущность культуры, смысл жизни,
вопросы добра и зла.
Достаточно редки случаи, когда изобразительный язык картины
может быть обозначен в терминах «чистых» (в смысле одиночных и
явно выраженных) эмоций или чувств. Как правило, вернее
говорить об эмоциональном контексте, часто встречающемся
настроении того или иного автора. В качестве классического примера
картин, отражающих «полюсные», явно выраженные отрицательные
эмоции, можно рассмотреть работы Э. Мунка, такие как «Крик»
или «Половая зрелость», работы X. Сутина, например,
«Сумасшедшая» или «Красная лестница». Заметим, однако, что даже такие
«полюсные» работы не отражают какие-то единичные эмоции или
чувства, а скорее сложный конгломерат чувств, связанных с
дискомфортом и негативным настроением. Можно в качестве примера
попытаться словесно выразить набор понятий, возникающих при
рассмотрении картины «Сумасшедшая» (см. вкл. 26). Это жгучая
смесь, состоящая из просьбы о помощи, тоски, безнадежности,
напряженности, подавленности, какой-то забитости,
пришибленности и все-таки, возможно, глубинной надежды на помощь.
Классическая работа Э. Мунка «Крик» (см. вкл. 27) вызывает
несколько другой комплекс негативных чувств и эмоций. Он
скорее связан с нервным срывом, аффектом, смятением, страхом,
явными ощущениями психологического дискомфорта, опасности и
агрессии.
Зададимся вопросом, насколько часто встречаются живописные
работы, вызывающие у зрителя явно выраженные единичные
чувства, относящиеся к «положительному» полюсу
эмоционально-чувственного спектра, такие как восторг, радость, спокойствие,
умиротворенность. Насколько искусство живописи способно
создавать, а человек воспринимать отдельные понятия,
сформулированные на языке чувств. Будем исходить, как и в предыдущем случае,
из анализа некоторых отдельных, явно выражающих
положительные чувства работ, например, таких как «Мистическое рождество»
С. Боттичелли (см. вкл. 28), «Танец» А. Матисса, «Февральская
лазурь» И. Грабаря, «Осенний свет в Аржантой» К. Моне или
«Сосны, освещенные солнцем» И. Шишкина (см. вкл. 29).
Рассматривая «Танец» А. Матисса, зритель получает комплекс
ощущений, связанных с динамизмом действия, активностью и
раскованностью движений танцующих. При этом весьма вероятно
появление чувства радости движения, красоты, законченности
композиции и многих других.
455

«Сосны, освещенные солнцем» И. Шишкина вызывают другой
комплекс ощущений, чувств, мыслей и эмоций. Зритель
погружается в объемный, многогранный мир спокойствия, теплоты.
Возникают воспоминания, связанные не только напрямую с
мягкостью и комфортом летних дней, но и ассоциации, связанные с
любовью, сопровождавшие добрые, теплые отношения с близкими
людьми.
При рассмотрении произведений, акцентированных на
сложных чувствах и эмоциях, будь то эмоции положительные или
отрицательные, мы не можем выделить одну неизменную
составляющую. Любое живописное произведение, в котором автору удается
запечатлеть и передать некоторое настроение, получается
связанным не с одним каким-то определенным чувством, а с целой
гаммой, сложной палитрой чувств.
Настроение, как некоторое доминирующее эмоциональное
состояние, управляя пространством художественного произведения,
выплескивается наружу, за его рамки и увлекает за собой зрителя,
который хотя и на время, но получает его импульс. Этот импульс,
будучи преобразованным и зашифрованным по законам
эстетического видения, способен развиться в сложную гамму чувств,
являющихся, как уже говорилось, высшим уровнем развития эмоций.
С точки зрения психологии искусства интересен момент
объективизации эмоций художника в его произведении. Эмоциональное
состояние, преобладавшее в душе художника в момент работы над
произведением, было чисто субъективным, внутренним
состоянием. По мере создания произведения в том случае, конечно, если
вдохновение художника является подлинным, предмет его
творения постепенно приобретает черты и качества эмоционального
состояния своего творца. И после окончания работы произведение
навсегда закрепляет и делает объективными, доступными зрителю
все те переживания и чувства, которые когда-то, в момент
творчества, преобладали во внутреннем мире художника.
В результате анализа подобного рода возникает предположение,
что собственно процесс восприятия произведений живописи
представляет собой сложную циклическую последовательность. Первые
этапы зрительного восприятия связаны с начальным узнаванием
композиционного расположения объектов, в том числе пятен света
и цвета. По мере прохождения этих этапов происходит частичное
описание, опознание и классификация отдельных элементов
композиции, также как и самой композиции в целом. Можно пола-
456

гать, что операции зрительного восприятия и мышления в ходе
этих, самых первых этапов уже сопровождаются формулированием
на бессознательном или частично сознательном уровне
эмоциональных компонент. Другими словами, мыслительные понятия,
возникающие в ходе первичного описания ситуации, неотрывно
сопровождаются формированием эмоционального фона,
чувственного сопровождения.
Не исключено, что эмоциональное состояние зрителя,
вызываемое произведением изобразительного искусства, формируясь на
первых этапах рассматривания, является неосознанным и
складывается на основе первичного восприятия композиции. Возможно, в
некоторых случаях, это первично воспринимаемое эмоциональное
состояние — настроение картины — обладает свойствами
доминанты и определяет всю дальнейшую эмоциональную окраску
восприятия этого объекта искусства. Эта эмоциональная окраска может
противоречить эмоциям, вызываемым сюжетом картины. В этом
случае будет иметь место противоречивость восприятия. Такая
противоречивость может рассматриваться как художественный
элемент, в основе которого лежит психологический эффект. Такая
гипотеза предлагается нами в попытке применения взглядов Л.С.
Выготского об аффективном противоречии в искусстве к
произведениям изобразительного искусства (22).
В дальнейшем, по мере более детального и полного описания и
осмысления формы, цвета фрагментов, их взаимного
расположения, элементов сюжета, имеет место более углубленное выявление
эмоций, чувств и настроений, связываемых с этими фрагментами.
При этом естественно происходит направленная активизация всех
структур психики человека. Осознанно и неосознанно
используются ассоциативные цепочки памяти, связанные с воспоминаниями о
цветовой гамме, форме той или иной линии, текстурного пятна,
смыслового заряда. Именно на этом этапе могут возникнуть
противоречия с первично воспринятым настроением картины и ее
сюжетным содержанием, о которых мы упомянули ранее.
Анализируя процесс восприятия разных картин, мы замечаем,
что произведения живописи не только отражают эмоции и
настроения художника, но и активно воздействуют на зрителя.
Картины заражают зрителя настроением художника, вызывая у него
что-то вроде «эмоционального резонанса». При этом, как правило,
имеет место порождение у зрителя ответных эмоций и чувств,
связанных с реакцией на содержание и форму изображения. Эти эмо-
457

циональные реакции, как правило, не являются точной копией тех
переживаний, которые заложены автором картины. Центр
эмоционального отклика может быть несколько «смещен», вся область
ответных реакций расширена. Таким образом, восприятие
произведения искусства не является простым отображением «послания»
художника.
Кроме того, необходимо учитывать фактор индивидуального
восприятия. Каждый зритель по-своему перерабатывает
художественный текст картины. Эта переработка есть функция от
огромного количества индивидуальных, личностных факторов, таких как
тип характера, настроение, способы восприятия, мышления,
наконец, базы знаний человека.
Огромное значение имеют привычки, навыки и опыт анализа
произведений искусства вообще и изобразительного искусства в
частности. Как результат личностное восприятие представляет
собой индивидуально организованный процесс, порождающий в
каждом зрителе, вообще говоря, разные комплексы чувств,
эмоциональных окрасок и смыслов. При этом удивительно не то, что одно
произведение может вызывать разные реакции у разных людей, а
скорее, что существуют общепризнанные критерии и оценки
произведений искусства. Правда, этот вопрос не столь очевиден, как
кажется на первый взгляд.
Даже при оценке произведений устоявшихся направлений,
таких, например, как классицизм, импрессионизм или
экспрессионизм, многие люди полагаются на мнения экспертов
(искусствоведов или других людей, чье мнение является значимым). Такое
отношение к искусству обедняет жизнь человека. Выход из ситуации
очевиден и заключается в развитии общей культуры мышления и
восприятия.
ГЛАВА 11.29. ЛИЧНОСТНЫЕ ФАКТОРЫ И ПСИХОАНАЛИЗ
Среди множества современных теорий, описывающих
структуру личности, по-видимому, наиболее известной является
разработанная в начале XX в. психоаналитическая теория австрийского
психолога Зигмунда Фрейда (1856—1939). Ввиду того, что
современное прочтение этой теории включает в себя в том или ином
виде активную деятельность практически всех систем структуры
личности, начнем с изложения того, как выглядят некоторые
общие соотношения между отдельными сторонами структуры
личности с точки зрения основ теории психоанализа.
458

По Фрейду, структура личности состоит из трех инстанций:
«Оно» (Id), «Я» (Ego), и «Сверх-Я» (Super-Ego). «Оно» (Id)
содержит потенциал внутренних подсознательных и запретных желаний,
реализующих биологические мотивации и биологическую
сущность человека. По теории самого Фрейда, «Оно» является
биологическим наследством, полученным человеком от животных; по
мнению современных неофрейдистов, в «Оно» представлены также
результаты неблагоприятно сложившегося индивидуального
жизненного опыта человека.
«Сверх-Я» является как бы цензорным компонентом личности
и содержит в себе усвоенные в ходе воспитания (сознательно или
бессознательно) социальные нормативы и идеальные ценности. То
что функции «Сверх-Я» представлены у человека как на
сознательном, так и на подсознательном уровне, имеет в теории фрейдизма
очень важное значение. Это связано с тем, что функции «Сверх-Я»
по блокированию непосредственных биологических влечений
часто не осознаются человеком, что приводит к развитию
разнообразных неврозов и психических нарушений. Неосознанное самим
человеком блокирование влечений и склонностей, запретных с точки
зрения социальных, нравственных и моральных норм, является
причиной постоянной напряженности нервной системы, к работе в
запредельных режимах, что в свою очередь ведет к нервным
срывам (рис. 11.37).
Противоречия между подсознательными влечениями «Оно» и
запретами «Сверх-Я» разрешаются компонентом «Я»,
реализованным в сознании человека. В функции «Я»-сознания входит
выработка механизмов примирения конфликтующих между собой
сторон: «Оно» и «Сверх-Я». «Я»-сознание, основываясь на анализе ре-
Р и с. 11.37. Структура личности, по 3. Фрейду, включает в себя три крупные
компоненты: «Оно» (Id), «Я» (Ego) и «Сверх-Я» (Super-Ego). В основном
подсознательный, мощный потенциал «Оно» (Id) реализует внутренние, часто запретные
мотивации, желания и стремления. Инстанция «Сверх-Я» (Super-Ego) имеет функции
внутреннего цензора. Роль компоненты «Я» (Ego) заключается в урегулировании
противоречий «Оно» и «Сверх-Я»
459

альной ситуации, старается построить стратегию поведения
человека так, чтобы влечения «Оно» были удовлетворены в максимально
возможной степени и чтобы при этом не были нарушены нормы и
принципы «Сверх-Я».
Сам Фрейд сравнивал «Я» с всадником, который сидит верхом
на лошади своих побуждений, командует и управляет ею. Очень
часто возникают ситуации, когда «Я» не способно разрешить
противоречия между «Оно» и «Сверх-Я». В таких случаях человек с
помощью «Я», которое старается избежать неврозов и психических
нарушений, вырабатывает у себя различные механизмы защиты.
Суть этих механизмов состоит в формировании процедур
вытеснения запретных желаний из сферы сознания, в процедурах
отрицания их существования (рис. 11.38).
Рассмотрим некоторые из защитных механизмов. Механизм
отрицания, заключающийся в том, что человек «закрывает глаза» на
неприятную реальность и либо вообще отказывается признавать ее
существование, либо старается серьезно снизить значение этой
реальности для норм и ценностей его «Сверх-Я». Типичный
пример — отрицание критики в свой адрес, другой пример —
отрицание собственной болезни. В этом случае, если болезнь серьезна,
имеет место определенная польза защитного механизма.
Механизм подавления, заключающийся в бессознательном
вытеснении из сферы сознания различных неприятных для человека
переживаний, мыслей и желаний, в том числе и противоречащих
нормам «Сверх-Я» данного человека. В теории психоанализа
механизмы подавления и вытеснения рассматриваются как возможные
причины эффекта, на первый взгляд необъяснимых забываний
Защита:
механизм отрицания («закрыть глаза»)
механизм подавления (вытеснить из сознания)
механизм рационализации (найти оправдание)
механизм обратной реакции (маскировать
запретные мотивы)
механизм внешней проекции («свалить с
больной головы на здоровую»)
механизм интеллектуализации (перейти к
отвлеченным «философским» размышлениям)
механизм замещения (найти частичное
удовлетворение мотиваций)
Рис. 11.38. Сущность механизмов защиты, осуществляемой «Я», — вытеснение из
сознания человека социально запретных желаний
460

фактов и ситуаций, что не сопровождается выраженными
психическими расстройствами.
Механизм рационализации, заключающийся в нахождении
различных оправданий для поступков, противоречащих нравственным
и моральным нормам. Типичные примеры связаны с ссылками на
объективные причины, мнимое нежелание или неспособность.
Механизм обратной реакции, заключающийся в формировании
поведения, активно маскирующего запретные мотивы. Например,
внешне непонятное и сознательно поддерживаемое проявление
нарочитого внимания, заботы и любви к человеку, на самом деле
неприятному для лица, проявляющего такое внимание. Выявление
такого рода скрытых от самих себя мотивов очень часто становится
возможным только при тщательном самоанализе или беседах с
психологом. Причиной для проведения такого анализа, как
правило, является тот факт, что при всех внешне очевидных проявлениях
любви к некоторому лицу человек часто без видимых причин
проявляет раздражение, «взрывается», вступает в конфликт по
пустякам. Такое поведение настораживает, возникает естественный
вопрос, откуда берутся такие странные реакции.
Механизм внешней проекции, когда человек, что называется,
«сваливает с больной головы на здоровую» и обвиняет другого во
всех своих недостатках. Такое проецирование нежелательных
свойств с себя на другого человека при полном отрицании этих
свойств у себя, если подумать, довольно часто имеет место в
отношениях между людьми.
Механизм интеллектуализации, заключающийся в
неосознанном, тонком смещении акцентов деятельности. Общая логика здесь
такова: если перед человеком стоит какая-то сложная
интеллектуальная задача, решение которой связано с большим
эмоциональным напряжением, человек как бы отстраняется от ее решения,
переходя к отвлеченным, интеллектуализированным размышлениям.
Интересно отметить, что таким путем в рамках теории
психоанализа из функции защитных механизмов в принципе могут быть
выведены и причины работы когнитивных механизмов, связанных с
активным познанием мира.
Действительно, легко представить, что вместо решения
конкретной, но трудновыполнимой задачи человек с удовольствием
начинает размышлять о некоторых общих принципах построения
мира. Такого рода синдром «Манилова — Васисуалия Лоханкина»
вполне может быть как проявлением защитных механизмов
интеллектуализации, так и причиной развития когнитивных механизмов.
461

В частности, кроме механизмов интеллектуализации стимулы к
активной творческой деятельности могут содержать механизмы
замещения, выражающиеся в частичном, косвенном удовлетворении
мотивации, неприемлемой в данной ситуации с точки зрения норм
и моральных ценностей. Такое частичное замещение одного типа
деятельности другим, не менее активным, в принципе может быть
способом поиска области применения сил, к которой человек
приспособлен в большей степени.
ГЛАВА 11.30. ПЕРЕКЛЮЧЕНИЕ ЭНЕРГИИ
И МЕХАНИЗМЫ СУБЛИМАЦИИ У ЖИВОТНЫХ
И ЧЕЛОВЕКА: ЦЕРЕМОНИИ, РИТУАЛЫ,
ИСТОКИ КУЛЬТУРНЫХ ТРАДИЦИЙ
Механизмы замещения представляют собой проявление
некоторого общего для теории психоанализа принципа — принципа
сублимации. Под сублимацией подразумевается смещение,
переключение, переадресация энергии и содержания запретных
желаний в приветствуемые обществом виды деятельности: занятия
наукой, образованием, творческим трудом, общественно полезной
деятельностью. В плане выявления корней процессов сублимации
интересно провести аналогию с процессами смещенного поведения,
описанного этологами в связи со «странностями» поведения
животных.
Классический пример смещенного поведения —- включение в
типично агрессивное, предбоевое поведение многих птиц,
неожиданных элементов типа интенсивного клевания ни в чем не повинных
камешков, вырывания пучков травы, что является элементами
пищевого и гнездостроительного поведения. Другими типичными
примерами смещенного поведения птиц являются включение в
агрессивное поведение элементов поведения, связанного с чисткой
оперения, поиском пищи и т.д. (57: 56—60; 89: 202—205). Аналогичные
примеры смещенного поведения описаны при анализе поведения
общественных животных разных классов и уровней развития.
Принципиальный смысл появления смещенного поведения
классики этологии напрямую связывают с механизмами разрядки
врожденной энергии агрессии. Агрессивное поведение в таком
прочтении определяется существованием межвидовой и
внутривидовой борьбы животных за различные ресурсы, такие как пища,
территория, лидирующее или подчиненное положение в сообществе и
т.д. Переключение излишка агрессивного начала, его переадресация
462

или, как говорят, канализация (перевод в другие, специально
сформированные, отводящие каналы) является необходимым
условием для нормального существования сообщества.
В этом плане особый интерес приобретает объяснение
происхождения различных церемоний и ритуалов поведения. Красота,
сложность и удивительная утонченность таких поведенческих процессов
у животных является поразительной. Стоит только вспомнить
церемонии ухаживания у птиц, типы поведения знакомства у собак,
предбоевое поведение аквариумных рыбок и т.д. Например, анализ
знаменитого танца журавлей показывает, что его этапы и звенья
представляют собой четко структурированное сочетание элементов
угрозы, переадресации угрозы и умиротворения.
Сами по себе эти элементы являются следствием борьбы
различных мотиваций и эмоций, в частности мотиваций создания
семьи для обеспечения функций продолжения рода, эмоций страха
перед партнером, агрессии и т.д. Однако вся целостная церемония
танца представляет собой ритуал умиротворения, направленный на
перевод энергии агрессии и угроз в «мирное русло» действий по
продолжению рода. Для более конкретного понимания некоторой
символики движений птиц приведем ее «расшифровку»,
полученную в результате многочисленных наблюдений и экспериментов
этологов.
«Птица высоко и угрожающе вытягивается перед другой и
разворачивает мощные крылья, клюв нацелен на партнера, глаза
устремлены прямо на него... Это картина серьезной угрозы... Но в
следующий момент птица направляет эту угрожающую
демонстрацию в сторону от партнера, причем выполняет разворот точно на
180 градусов и теперь— все так же, с распростертыми
крыльями — подставляет партнеру свой беззащитный затылок, который,
как известно, у серого журавля и многих других видов украшен
изумительно красивой рубиново-красной шапочкой. На секунду
«танцующий» журавль подчеркнуто застывает в этой позе — и тем
самым в понятной символике выражает, что его угроза направлена
не против партнера, а совсем наоборот, как раз прочь от него,
против враждебного внешнего мира; и в этом уже слышится мотив
защиты друга. Затем журавль вновь поворачивается к другу и
повторяет перед ним демонстрацию своего величия и мощи, потом снова
отворачивается и теперь — что еще более знаменательно — делает
ложный выпад против какого-нибудь эрзац-объекта; лучше всего,
если рядом стоит посторонний журавль, но это может быть и
безобидный гусь или даже, если нет никого, палочка или камушек,
которые в этом случае подхватываются клювом и три-четыре раза
463

подбрасываются в воздух. Все вместе взятое ясно говорит: «Я могуч
и ужасен — но я не против тебя, я против вон того, того и того»
(57: 178).
Столь длинная цитата вполне оправдана; в ней содержится не
только достаточно детальное описание структуры типичной или,
если угодно, классической ритуальной церемонии, но и такие ее
элементы, как угроза, умиротворение, смещенное поведение и
переадресация угрозы. Следует специально отметить, что
объективность расшифровки элементов танцевальной церемонии основана
на достаточной статистике наблюдений. Например, символика
отворачивания головы и подставления незащищенной шеи говорит
об умиротворении; символика нацеливания клюва точно на
соперника у птиц или растопыривания плавников и жаберных щелей у
рыб говорит об агрессивных намерениях. В частности, если
направления клювов птиц в процессе угрозы, когда они нацелены
чуть-чуть мимо, перейдут некоторую грань и действительно будут
точно направлены друг на друга — угроза перейдет в драку.
По наблюдениям этологов, ритуализация поведения приводит к
подчеркиванию ритмических компонент и повторов угрожающих и
умиротворяющих движений, к появлению яркой окраски,
контрастных рисунков на теле животных. Причем все эти «театральные»
украшения в особой степени проявляются именно в поведении,
связанном с переадресацией агрессии. Подобное поведение
проявляется в ситуациях борьбы и соперничества у самых разных видов
животных: рыб, птиц, хищников, травоядных. При этом в работах
по этологии особо подчеркивается «турнирность» боев животных,
т.е. тот факт, что такие бои, например, между самцами за самку, за
территорию или положение в сообществе, как правило, не
заканчиваются смертью побежденного, проходят «по правилам».
Слабейший демонстрирует одну из поз покорности и уходит,
более того, во время боя соперники не наносят смертельные удары,
даже если такие возможности им предъявляются. Такое поведение
называют синхронным, так как при нем позы угрозы и
умиротворения у противников синхронизуются и, если один из бойцов
переходит к фазе нападения в то время, как противник еще
находится в фазе ненападения, то первый боец притормаживает свои
действия и не нападает на беззащитного партнера.
Сравнительная этология делает выводы о сопоставимости и
поразительном сходстве поведенческих ритуалов и церемоний
животных с культурными ритуалами, церемониями и традициями людей.
Это сходство, конечно, не говорит о прямом наследовании таких
форм поведения. Причина заключается в появлении одинаковых
464

типов сложного реагирования в ответ на схожие внешние
воздействия. Важнейшим условием этого процесса является то, что
некоторое внешнее воздействие с абсолютной необходимостью требует
возникновения реакций адаптации или компенсации. Именно это,
по-видимому, неоднократно происходило и у животных, стоящих
на разных уровнях филогенетической лестницы, и у сообществ
людей, находящихся на разных стадиях культурно-исторического
развития.
Необходимость разрядки агрессивного начала, многократного,
усиленного и даже утрированного подчеркивания важной
символики — вот основные причины появления ритуализации.
Действительно, для человеческих ритуалов, имеющих
культурно-историческое происхождение, например для традиционных шествий,
парадов, праздников, песнопений, характерны ритмические действия,
повторяемость, четкая регламентация действий, их утрированность
и подчеркнутая красивость (рис. 11.39).
Особый интерес в этом плане приобретает анализ связей
ритуального поведения людей с возникновением и развитием
искусства. При изложении идей К. Лоренца эта связь может быть коротко
описана через следующую последовательность этапов развития:
необходимость переадресации агрессии — смещенное поведение —
подчеркивание элементов смещенного поведения с помощью
красочных, утрированных, ритмизированных ритуалов и
церемоний — появление намеренно, осознанно театрализованных
эффектов — развитие современной культуры «искусства для искусства».
Естественно, что такая последовательность этапов формировалась
в течение тысячелетних периодов развития человеческой культуры,
процесс развития происходил и происходит с постоянно
возрастающим ускорением.
Истоки церемоний и ритуалов животных
Цели:
■ разрядка агрессии,
■ переключение энергии агрессии на другие,
«мирные» типы поведения
Механизмы:
■ смещенное поведение,
■ утрированное подчеркивание важной символики,
■ «турнирность» боев, синхронность поз противников,
■ ритмические повторы демонстрационных действий,
их симметричность и «красивость»
Рис. 11.39. Сублимация: появление церемоний и ритуалов в поведении животных
465

Однако едва ли можно сомневаться в том, что формирование
этапа «искусства для искусства», т.е. превращения искусства в
самостоятельный, точнее, самодостаточный мотив человеческой
деятельности, произошло достаточно давно. Становление искусства и
других проявлений культуры как новых мотиваций, новых вариантов
смысла жизни человека может рассматриваться, таким образом, в
качестве отдаленных результатов сублимации и переадресации
агрессии.
При обсуждении аналогий сублимаций и смещенного
поведения следует специально отметить, что в ходе описания поведения
животных и в особенности при описании смещенного поведения в
этологии большое внимание традиционно уделяется вопросам,
связанным с опасностью антропоморфизма (от греч. antropos —
человек и morphe — вид, образ). Этот термин подразумевает
«очеловечивание», т.е. приписывание чисто человеческих свойств характера,
мотиваций, способов мышления тем живым и неживым объектам,
которые не являются людьми, — растениям, животным, силам
природы, вещам, богам.
Сходство поведения человека и животного в одинаковых
ситуациях, по-видимому, свидетельствует о решении ими одинаковых
задач, однако из этого совершенно не следует существования у них
одинаковых способов мышления и анализа ситуации.
ГЛАВА 11.31. ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ЭТИКИ
И ЭТИКЕТА
Церемонии и ритуалы животных могут рассматриваться не
только как истоки культурных традиций людей, но и как корни
норм общественного поведения и общественной морали в
человеческом обществе. Регулирование этих норм в поведении людей
является предметом этики. Этика как наука содержит свод правил,
определяющих поведение человека в обществе. В то же время
этика рассматривает вопросы происхождения и сущности таких
понятий, как мораль, нравственность, смысл понятий добра и зла.
Еще за 500 лет до н. э. великий китайский мыслитель
Конфуций указывал на важность ритуалов для формирования правил
поведения и общения людей. Он писал, что для воспитания людей,
формирования у них норм нравственности большое значение
имеют ритуалы, которые создают отношение к земной жизни как к
необходимой формальности. По словам Конфуция, «Почтительность
без ритуала приводит к суетливости, осторожность без ритуала
466

приводит к боязливости, смелость без ритуала приводит к смуте,
прямота без ритуала приводит к грубости». Конфуций считал
настолько важной роль ритуалов в общественном поведении людей,
что приписывал ритуалам и нормам нравственности божественное
происхождение.
Таким образом, этика имеет и чисто прикладной, нормативный
характер, регулирующий практическую жизнь человека. По
образному выражению Э. Фромма: «Этика — прикладная наука
искусства жить». Для технического оформления законов этики
формулируются правила этикета, устанавливающие конкретные ритуалы,
церемонии и правила поведения для случаев поведения в
конкретных ситуациях, например в гостях, на вечеринке, на официальном
приеме, в театре, на деловой встрече и т.д.
Очень важным аспектом этики является то, что этика и этикет
определяют профессиональные нормы и правила поведения.
Например, деловое поведение описывают нормы этики бизнесмена,
классическими примерами профессиональной этики являются
нормы поведения офицера, врача или учителя. В частности,
широкую известность приобрела, сформированная еще в 400 г. до н. э.,
первая заповедь клятвы Гиппократа — этическая норма медика «Не
навреди». Примерно в те же времена Конфуцием были
сформулированы и ставшие знаменитыми этические нормы делового
общения. Именно ему приписывают формулирование вошедшего во
всеобщий обиход правила «жень»: «чего не желаешь себе, того не
делай другим» или другого фундаментального правила делового
общения «когда исходят лишь из выгоды, то множат злобу».
Классические, общепризнанные этические нормы делового
общения имеют много схожего с евангельскими заповедями, такими
как «не укради», «не убий». Быть «честным купцом» всегда
считалось необходимым условием для осуществления устойчивых,
долговременных деловых отношений, операций купли-продажи,
заимствования, кредитования.
Этические правила на Руси впервые были сформулированы во
времена царя Ивана Грозного протопопом Сильвестром в книге
«Домострой». Одно из правил этой книги звучало, например, так:
«глава дома должен сокрушать ребра тому, кто забыл
повиновение». Официальный кодекс поведения появился позднее, когда в
1717 г. по инициативе Петра I была издана книга «Юности честное
зерцало или показания к житейскому обхождению».
В сегодняшнем мире навыки делового общения ценятся очень
высоко. По словам Дейла Карнеги, «Успехи в финансовых делах
зависят на 15 % от профессиональных знаний и на 85 % от умения
467

общаться с людьми». Мультимиллионер Дж. Рокфеллер говорил:
«Умение общаться с людьми — это товар, который можно купить
точно так же, как сахар или кофе... и я заплачу за это умение
больше, чем за что-либо другое на свете».
ГЛАВА 11.32. НЕВРОЗЫ КАК СЛЕДСТВИЯ ДЕФЕКТОВ
ФУНКЦИИ ЗАЩИТЫ
Исходя из сопоставления описанных фактов и теоретических
взглядов можно полагать, что причины многих неврозов человека
связаны с недостаточно сильной, а главное, неправильно
построенной или искаженной функцией защиты. Нарушенная защита
может быть связана с неадекватной сублимацией, когда энергия
запретных желаний переводится в неправильное русло, т.е. в
деятельность, не снимающую противоречия «Оно» и «Сверх-Я». Лечение
неврозов такого типа основано на идее осознания больным
истинных подсознательных причин его отклонений. Цель врача состоит
в том, чтобы с помощью приемов психоанализа помочь больному
провести правильный процесс сублимации, т.е. перевести в сферу
сознания ранее неосознанное болезненное желание и затем
перевести (сублимировать) его в потенциал какой-либо общественно
нормальной деятельности.
Исходя из этих позиций психоанализ уделяет большое
внимание истолкованию различных поступков человека, причина
которых связана с подсознательной деятельностью. В рамках теории
психоанализа несрабатывание или неполное срабатывание
защитных средств рассматривается как причина того, что
неудовлетворенность, исходящая от «Оно», проявляется в символическом,
закодированном виде в сновидениях, странностях поведения и даже
в обмолвках, оговорках, странных шутках, навязчивых рисунках
или описках человека.
Подсознательный процесс, связанный с мощными, но
подавляемыми импульсами, пробивает защиту, но тем не менее в
процессе борьбы с защитными механизмами происходит определенное
сглаживание, сдерживание, переработка «неприличных»
импульсов, не допустимых с точки зрения социальных установок,
нравственных и моральных норм. Именно поэтому сложность
психоанализа заключается в необходимости чрезвычайно тонкого и
изощренного истолкования символики сновидений, необычных
реакций поведения пациентов, их отношений к событиям и другим лю-
468

дям. Сложность работы психоаналитика при этом связана также с
недопустимостью перехода им границы, за которой начинается
неоправданное фантазирование, что, естественно, опасно тем, что
может привести к неправильному диагнозу.
В лечении неврозов с помощью психоанализа большое
значение имеет метод эмпатии (от греч. Empatheia — сопереживание).
Психолог (психотерапевт), использующий эмпатию, находится в
особом состоянии. С одной стороны, он «входит» в мир
переживаний своего пациента, выявляет и понимает его болезненные
конфликты, отрицательные эмоции, скрытые стремления. При этом
пациент обязательно должен находить эмоциональный отклик в
поведении врача. С другой стороны, психолог как специалист
проводит работу, направленную на осознание больным своих скрытых
переживаний, их дальнейшему анализу, детальному рассмотрению,
коррекции их соотношений с реальной действительностью и в
конечном счете их изживанию.
Таким образом, психолог в состоянии эмпатии помогает
клиенту в объективном изучении своего внутреннего мира, осознании
своих мотивов, эмоций, оттенков ощущений и желаний, скрытых
противоречий между желаниями и моральными, этическими и
нравственными запретами, которые жестко конфликтуют с
подсознательными мотивами человека. Перевод этих конфликтов на
уровень осознанного анализа — принципиальный момент эмпатиче-
ского лечения, что связано с возможностью подключения к
решению проблемы всего интеллектуального потенциала личности.
Важно отметить, что при этом сам психолог ни в коем случае не
должен отождествлять себя с пациентом, но должен извне
рассматривать проблемы клиента.
В качестве иллюстративного описания ситуации, типичной для
процессов психоанализа, приведем строки стихотворения «Крыса»
русского поэта Н.С. Гумилева:
Вздрагивает огонек лампадки,
В полутемной детской тихо, жутко,
В кружевной и розовой кроватке
Притаилась робкая малютка.
Что там? Будто кашель домового?
Там живет он, маленький и лысый...
Горе! Из-за шкафа платяного
Медленно выходит злая крыса.
469

В красноватом отблеске лампадки,
Поводя колючими усами,
Смотрит, есть ли девочка в кроватке,
Девочка с огромными глазами.
— Мама, мама! — Но у мамы гости,
В кухне слышен хохот няни Василисы,
И горят от радости и злости,
Словно уголечки, глазки крысы.
Страшно ждать, но встать еще страшнее.
Где он, где он, ангел светлокрылый?
— Милый ангел, приходи скорее,
Защити от крысы и помилуй!
Можно взять на себя смелость и предположить, что эти строки
описывают состояние взрослого человека, возникшее у него в
результате воспоминаний, частичного «вытягивания из
подсознания», размышлений и преодоления далекого детского страха,
вызвавшего в свое время формирование невротического комплекса.
Личность пациента
( Невроз )
Корректирующее
воздействие
/
j Модель невроза ']
пациента /
Личность
психотерапевта
Рис. 11.40. Лечение многих неврозов человека связано с коррекцией ослабленной
функции «защиты», вырабатываемой «Эго» человека в процессе примирения
структур «Оно» и «Сверх-Я»
470

Поэтические точные формулировки показывают проникновение
взрослого во внутренний мир ребенка, несколько стороннее, слегка
снисходительное, но эмпатическое наблюдение за этим миром и
попытки анализа, вычленения, конкретизации, локализации,
образно говоря «стягивания в точку, развенчания и преодоления»,
комплекса детского страха.
Ясно, что лечение неврозов и так называемых пограничных
психических состояний требует от психолога (психотерапевта,
психоаналитика) весьма глубокого проникновения в личность
пациента, очень сложного моделирования внутри своей личности
личности другого человека, что в свою очередь дает возможность не
только постановки правильного диагноза, но и коррекции невроза
(рис. 11.40). Кстати сказать, рассматривая проблемы психики
человеческой личности, психотерапевт во многих случаях имеет дело не
с пациентом, а скорее с клиентом, т.е. решает проблемы здорового
человека, находящегося в затруднительном положении. Именно
поэтому в развитых странах мира сегодня, по самым разным
оценкам, большая часть среднего слоя населения пользуется услугами
психологов.
Приведенное описание структуры личности человека с позиций
теории психоанализа («Оно», «Я» и «Сверх-Я» и их отношения)
следует рассматривать как некоторую общую схему (модель)
структуры личности человека.
ГЛАВА 11.33. НЕЙРОННЫЕ МЕХАНИЗМЫ МОТИВАЦИЙ
И ЭМОЦИЙ
В 1953 г. американский психофизиолог Джеймс Олдс, проводя
эксперименты с раздражением мозга крыс слабым электрическим
током, случайно опустил раздражающий электрод в область
гипоталамуса в точку с неправильно рассчитанными координатами.
Результатом этого было открытие центров удовольствия и наказания.
«Не находятся ли рай и ад в мозгу животного?» — так были
сформулированы результаты работ Олдса. По существу, благодаря этим
работам произошло смыкание психологии, изучающей ощущения,
и нейрофизиологии, изучающей механизмы, реализующие
мотивации и эмоции.
В последующих за опытами Олдса экспериментах подопытные
крысы, с вживленными в соответствующие точки мозга
электродами, сами могли нажимать на рычаг, замыкать цепь и посылать в
471

мозг слабый электроимпульс. При этом в контрольных опытах,
когда рычаг был отключен от цепи, крысы случайно наступали на
него 10—20 раз в час. При подаче напряжения картина резко
менялась: если электрод находился в одной из точек центра
«удовольствия», крыса не отходила от рычага и нажимала на него с частотой
в несколько тысяч раз в час (до 7000 нажатий в час) в продолжение
многих часов, доводя себя до полного физического изнеможения
(рис. 11.41).
Силу стремления к самораздражению измеряли при
установлении на пути к рычагу полосы, на которую подавали болезненные
удары тока. Животные могли выбирать: идти к рычагу, получая при
этом сильные удары тока, или к стоящей рядом пище, не получая
при этом никаких неприятных воздействий. (В более четко
поставленных количественных исследованиях животные на пути к пище
также получали дозированное воздействие электрического тока.)
Оказалось, что у крыс, голодавших в течение 24 ч, стремление к
самораздражению центров удовольствия было вдвое сильнее, чем
стремление к пище.
Зоны неудовольствия (отрицательного подкрепления,
наказания) расположены в мозгу отдельно от зон удовольствия. При
расположении электродов в зонах неудовольствия животное после
однократного раздражения никогда не делало дальнейших попыток
самораздражения и избегало даже появляться в местах,
расположенных в районе рычага.
В результате множества опытов было показано, что в
соответствующих областях мозга крысы (эти области находятся в отделах
гипоталамуса и в других срединных, наиболее древних областях
мозга) пункты положительной самостимуляции составляют примерно
35 %, отрицательной — 5 % и нейтральные — 60 %.
Подобные центры положительного и отрицательного
подкрепления в дальнейшем были обнаружены в мозгу различных видов
животных: кошек, обезьян, коз и т.д. Эффект положительной и от-
Рис. 11.41. «Не находятся ли рай и ад в мозгу животного?» — так сформулировал
Дж. Олдс результаты своих работ по изучению центров удовольствия и наказания в
мозгу крыс. До 7000 тысяч нажатий на рычаг в час делает крыса при вживлении
раздражающих электродов в центр удовольствия
472

рицательной самостимуляции обнаружен даже у такого
примитивного животного, как улитка. В специальных экспериментах в ходе
свободного передвижения по шару улитка могла случайно касаться
стержня и замыкать при этом цепь, подающую ток на группу
нейронов. В случае самостимуляции в таких экспериментах нейронов,
связанных с осуществлением полового поведения, частота
касаний достоверно возрастала, в случаях стимуляции нейронов,
связанных с оборонительным поведением, частота касаний
уменьшалась до нуля.
Электрораздражения глубинных структур мозга проводятся при
некоторых нейрохирургических операциях и у людей. Цель таких
вмешательств — выявление границ поврежденной ткани. Ввиду
того, что такие операции часто осуществляются под местным
наркозом (в мозгу нет болевых рецепторов), больные, описывая свои
ощущения при раздражении участков, примерно соответствующих
расположению центров положительного и отрицательного
подкрепления у животных, говорят о появлении ощущений «успокоения»,
«радости», «беспокойства», «тревоги».
В других экспериментах с электрораздражением мозга
животных показано, что при увеличении силы тока, проходящего через
зоны активной самостимуляции, возможно искусственно
вызвать такие реакции, как прием пищи у сытых животных, питье,
сексуальное поведение, ярость, страх, агрессию. Следует
отметить, что центры пищевого, полового, агрессивного и других
видов поведения являются сложными самостоятельными
образованиями и, вообще говоря, не совпадают с центрами
самораздражения.
В определенном смысле соотношения между центрами этих
двух типов можно рассматривать как соотношения между центрами
мотивационного поведения и центрами эмоционального
регулирования этого поведения. Центры аппетита, жажды, агрессии,
сексуального поведения резонно рассматривать как центры, отвечающие
за осуществление мотивационной деятельности, центры
удовольствия и неудовольствия — как зоны, отвечающие за эмоциональное
регулирование мотивационных центров.
Все эти факты приводят к более подробной модели
эмоционального регулирования поведения. В такой модели блок эмоций
на рис. 11.24 имеет смысл разделить по крайней мере на три
самостоятельных, последовательно расположенных подблока.
Сигнал на выходе первого подблока пропорционален собственно
мотивационному рассогласованию, т.е. разности текущего и эта-
473

лонного значений мотивационной переменной (Мп — Mi).
Сигнал на выходе второго подблока наряду с абсолютным значением
получает положительную или отрицательную окраску,
становится сигналом «удовольствия» или «неудовольствия». Сигнал на
выходе третьего подблока как бы получает дополнительную
модуляцию — приобретает ту или иную модальность:
положительный сигнал в зависимости от своей силы связывается с
эйфорией, счастьем, радостью, успокоением, отрицательный — с
тревогой, страхом, яростью.
Таким образом, сверхпороговое раздражение центров
самостимуляции вызывает у экспериментальных животных демонстрацию
одного из видов мотивационного поведения. Причем следует
отметить, что системы регулирования этих видов поведения обладают
сложной иерархией и располагаются в нескольких областях мозга.
Так, в системе пищевого поведения существуют области,
соответствующие центру «насыщения» и центру «голода». Электрическое
раздражение этих центров вызывает противоположные
поведенческие реакции: голодное животное отказывается от еды, сытое
начинает активно поглощать пищу, на которую оно до сих пор вообще
не обращало внимания.
Классический по яркости пример влияния электростимуляции
на эмоционально-мотивационную сферу продемонстрировал
доктор Хосе Дельгадо, который вживил электрод в мозг быка,
приготовленного для боя на арене. Дельгадо полагал, что
соответствующая стимуляция способна затормозить агрессивность быка, что
действительно произошло в самый драматический момент. Когда
разъяренное животное устремилось к экспериментатору, в мозг
быка был послан радиоимпульс, и бык резко прервал атакующее
поведение.
Молекулярные механизмы работы центров положительного
подкрепления, эмоций и мотиваций по крайней мере частично
связаны с активностью нейронов, имеющих дофаминовые
рецепторы. Как выясняется, такие группы нейронов составляют структуры
мозга, чувствительные к естественным и искусственным опиатам
(3, II: 384). Специалисты по фармакологии давно предполагали,
что поразительно сильное действие морфина и других наркотиков
обусловлено тем, что эти вещества имитируют какие-то внутренние
(эндогенные) сигнальные молекулы, регулирующие восприятие
боли и настроение человека.
Подтверждение этих предположений было получено в 1975 г.,
когда из мозга свиньи были выделены два нейропептида, молекулы
474

которых состояли всего из пяти аминокислот, но обладали морфи-
ноподобным действием. Эти вещества, получившие название энке-
фалины, выполняли функции нейромедиаторов, т.е. участвовали в
передаче сигналов между различными группами нервных клеток.
Вскоре из гипофиза мозга, других нейрогормональных центров, а
также из других тканей были выделены более длинные нейропеп-
тиды, получившие более общее название эндорфины, т.е.
эндогенные (внутренние) морфины.
И энкефалины, и эндорфины являются по существу
внутренними опиатами, естественными для мозга человека, причем
связываются они, как полагают, с теми же рецепторами нервных клеток,
что морфин и родственные с ним наркотики. Однако, и это крайне
важно отметить, внутренние опиаты в отличие от морфинов не
накапливаются, быстро разрушаются и поэтому не вызывают эффекта
привыкания. Более точно говоря, у клеток-мишеней в мозгу
наркоманов, в условиях постоянного связывания рецепторов с
неестественными для мозга человека наркотическими веществами постепенно
повышается порог чувствительности, что достаточно быстро
приводит к неизбежной катастрофе необратимого разрушения личности
и быстрой смерти. Например, это может происходить за счет
следующего механизма. С одной стороны, большинство рецепторов
блокировано длительно связанными с ними молекулами
наркотиков, которые прекратили свое воздействие, но не освободили
рецепторы. С другой стороны, сложные внутренние молекулярные
процессы требуют от рецепторов поступления сигналов от
внутренних или внешних опиатов. Причем количество свободных
рецепторов, пригодных для приема таких сигналов, постоянно
уменьшается. В результате для достижения того же эффекта обезболивания
или эйфории с временем требуются все большие и большие дозы
наркотика (3, II: 385).
ГЛАВА 11.34. ПРИМЕРЫ НАРУШЕНИЯ МЕХАНИЗМОВ
ЭМОЦИОНАЛЬНО-ВОЛЕВОЙ СФЕРЫ:
ПСИХОГЕННЫЕ АНОРЕКСИЯ И БУЛИМИЯ
Мы уже говорили о первостепенной важности
эмоционально-волевой сферы для буквально всех сторон личности человека.
В качестве примера, подтверждающего этот тезис, рассмотрим
только один тип отклонений, который связан с расстройством
пищевого поведения. Эти расстройства определяются как психогенная
475

анорексия и психогенная булимия. Оба типа отклонений
характеризуются как болезненное состояние девушек-подростков и молодых
женщин.
Основной чертой психогенной (нейрогенной) анорексии
является навязчивое стремление похудеть, не исчезающее, несмотря на
крайнюю степень истощения, наличие постоянного чувства голода,
утомление и депрессию. Девушки с синдромом психогенной
анорексии проявляют отсутствие уверенности в себе, сильно зависят
от мнений и социальных норм окружающих. Несмотря на
объективные данные, неадекватно воспринимают свой вес как
избыточный, свои формы как неприемлимо некрасивые.
По данным статистики, 95 % больных — женщины, причем у
80 % расстройство выявляется в течение семи лет после прихода
месячных. По данным подростковых психологов, в течение
последних десятилетий на фоне «торжества» стиля фотомоделей и
barbie-идеала женской красоты частота психогенной анорексии
выросла в несколько раз. Социальные основы девиантности
подчеркиваются тем, что болезненные проявления свойственны в
большей степени интеллигентным, образованным и максимально
социализированным девушкам — в колледжах США психогенная
анорексия выявляется у 1 %, в то время как в среднем по
популяции — у 0,003 % (3,3 на 100 000 человек). Так сказать «фоновые»
случаи психогенной анорексии испокон веков находились в центре
общественного внимания, примерами являются истории аскетов,
столпников, голодовки духовных подвижников.
Относительно смягченной формой психогенной анорексии
является булимия. Этот тип девиантного пищевого поведения
характеризуется меньшей степенью фанатизма и самоотречения.
Строгое соблюдение диеты у людей, страдающих булимией, через
какое-то время прерывается срывами — эпизодами «запойной
еды». Непосредственно за этими пароксизмами, приступами,
припадками голода, когда больные поглощают огромные количества
пищи, с неизбежностью приходят акты «чистки» организма. Люди
используют слабительные и рвотные средства. Психогенная (ней-
рогенная) булимия встречается много чаще, психогенной
анорексии. Считается, что порядка 10 % населения развитых стран
испытывали легкие формы такого пищевого поведения. Интересно
отметить, что варианты булимического поведения приводятся в
текстах древнеримских авторов, которые описывали «симпосии»
(пиршественные симпозиумы). Участники этих мероприятий
после обильного переедания щекотали себе глотку птичьими перья-
476

ми и вызывали рвоту. С очень мягкой формой булимии может
быть ассоциирован современный синдром «социального едока»,
т.е. человека, являющегося завсегдатаем презентаций, фуршетов,
застолий.
В основе форм психогенной анорексии, по-видимому,
находится определенная генетическая предрасположенность, что, в
частности, следует из результатов исследований на однояйцовых
близнецах. Считается, что молекулярные механизмы развития форм
психогенной анорексии определяются в разной степени обратимыми
эндокринными сдвигами на уровне гипоталамуса, гипофиза, лим-
бических структур мозга, т.е. структур, связанных с
формированием пищевого поведения.
ГЛАВА 11.35. НЕЙРОННЫЕ МЕХАНИЗМЫ СТРЕССОВ
И АФФЕКТОВ
Перейдем к рассмотрению нервных механизмов стрессов и
аффектов, т.е. эмоций, возникающих при экстремальных жизненных
ситуациях. На схеме рис. 11.24 стрелка, выходящая из блока
эмоций, подразумевает наличие каких-то механизмов, управляющих
поведением под воздействием эмоциональных сигналов. Работа
этих механизмов, в частности, связана с функциями вегетативной
нервной системы, т.е. части нервной системы высших животных,
которая осуществляет непосредственное управление деятельностью
внутренних органов (процессами кровообращения, пищеварения,
дыхания и т.д.). Отделы вегетативной нервной системы
расположены на уровне спинного мозга в непосредственной близости к
управляемым ими органам тела, а их работа находится под
контролем высших отделов головного мозга.
Во время сильных эмоциональных реакций активизируются два
во многом противоположно действующих отдела вегетативной
нервной системы: симпатический и парасимпатический. В
поведенческом плане результаты деятельности каждого из отделов
выражаются в двух разных стратегиях реагирования на стрессовые
ситуации. Первая стратегия заключается в смещении баланса в сторону
большей активности симпатического отдела, что ведет к
проявлению реакций типа «активной борьбы или бегства» и связано с
срочной мобилизацией энергии и ресурсов тела. В ходе этого
процесса зрачки расширяются, растет число сердечных сокращений
при одновременном росте минутного объема сердечного выброса,
477

П центральная нервная система
Активное или
пассивное
поведение
Параметры органов тела:
температура, давление крови,
частота дыхания,
диаметр зрачка и т. д.
;
' 1
«.
ИЯ ]
1
•
Эмоции
Вегетативная нервная система
Симпатическая 1
ресурсов
Парасимпатическая
Сбережение ресурсов
Рис. 11.42. Регуляция активного и пассивного типов поведения в контуре
«эмоции — вегетативная нервная система»
усиливается капиллярное кровоснабжение мозга и мышц, растет
частота дыхания и т.д.
Смещение баланса в сторону большей активности
парасимпатического отдела определяет реакции типа «сбережения энергии и
ресурсов», что в поведенческом плане проявляется как
«замирание» и имитация смерти. Причем именно эта стратегия поведения
в процессе эволюции развилась раньше и в основном свойственна
более «древним» животным (рептилиям, насекомым и пр.).
Стратегия замирания и усвоенной беспомощности бывает полезна,
например, в условиях, когда животное имеет дело с намного более
сильным противником или с неразрешимой ситуацией (рис.
11.42).
Развитие обеих стратегий поведения обеспечивается благодаря
оперативной работе интеллектуальных механизмов анализа и
распознавания ситуации, результат работы которых дает сигналы к
включению вегетативных отделов нервной системы. В плане
взаимодействий такого рода становятся понятными причины более
позднего эволюционного развития симпатического типа
управления поведением. Дело в том, что этот тип управления связан с на-
478

много более широким спектром поведенческих реакций, что
требует более существенного и глубокого анализа текущей ситуации.
В ходе управления осуществление спектра поведенческих
реакций при деятельности симпатического отдела связано с
мощным выбросом молекул гормонов адреналина и норадреналина.
Поведенческие реакции, связанные с деятельностью
парасимпатического отдела, реализуются путем активной работы молекул аце-
тилхолина.
В поведении каждого человека, вообще говоря, имеют место и
стратегия активного и стратегия пассивного реагирования на
экстремальные ситуации. Причем у людей разного типа преобладает та
или иная стратегия поведения. В определенных ситуациях одни
люди ведут себя активно и смело, другие осмотрительно и
нерешительно. Возможно, разные типы поведения такого рода основаны
на наследственно передаваемых сдвигах в балансе соотношений,
определяемых системами молекул адреналина (норадреналина) и
ацетилхолина.
ГЛАВА 11.36. РОЛЬ МОТИВАЦИОННОГО ПОТЕНЦИАЛА
В ФОРМИРОВАНИИ ПОВЕДЕНИЯ ЧЕЛОВЕКА
Рассмотрим сходство и отличия в характеристиках форм
поведения, связанных с накоплением и быстрой разрядкой
относительно больших величин мотивационного потенциала. Исходная
гипотеза анализа состоит в предположении, что мотивационный
потенциал играет во многом определяющую роль в процессах
формирования и осуществления усложняющихся видов поведения. В
качестве примеров для анализа выберем такие внешне различные
формы поведения человека, как истерические неврозы, дисфории,
аффект, смех, игра и творчество.
Поясним вводимое здесь понятие мотивационного
потенциала, являющееся одним из основных в проводимом анализе. По
существу под этим термином подразумевается накопленная сила
актуализированной потребности. Мотивации, являясь
актуализированными потребностями, представляют собой «внутренние
сущностные силы организма», побуждающие его к
осуществлению соответствующих форм активности (52, 57, 60).
Использование термина «мотивационный потенциал» акцентирует важность
не только специфичности, но и уровня накопленной энергии для
осуществления той или иной деятельности. Отметим, что вели-
479

чина мотивационного потенциала может также определяться
уровнем энергии, накопленной для актуализации как вполне
определенной опредмеченной (в терминологии А.Н. Леонтьева),
так и неопредмеченной или еще неосознанной потребности. При
этом важно отметить, что особое значение имеет именно
потенциал неопредмеченной потребности, проявляющейся, в
частности, в определенной амбивалентности поведения, например,
когда в зависимости от контекста может реализоваться аффект,
слезы или смех.
Как будет рассмотрено далее, точки амбивалентности
поведения и чувств, по-видимому, имеют особое значение для
формирования личности. Сейчас же приведем поэтическое описание самого
явления, которое в данном случае по глубине и точности может
поспорить с научным:
...Ее глаза — как два тумана,
Полуулыбка, полуплач,
Ее глаза — как два обмана,
Покрытых мглою неудач.
Соединенье двух загадок,
Полувосторг, полуиспуг,
Безумной нежности припадок,
Предвосхищенье смертных мук.
H.A. Заболоцкий
Таким образом, мотивации (потребности) энергетизируют
поведение и ставят цели жизнедеятельности. Принципиально, что эти
цели являются основными, исходными и не требующими
обоснования. Наличие потребности проявляется в наличии потенциала
реакции. Организм как бы обладает определенной величиной
потенциальной энергии особого типа, которую необходимо
разрядить, превращая в систему действий. Более точно, каждая из
мотиваций обладает собственным, специфичным потенциалом энергии
(60, 89). Собственно поведение организма выступает при таком
рассмотрении, как упорядоченное взаимодействие системы многих
мотиваций, обладающих сложной иерархией. Используя аналогию
с метафорой К. Лоренца о «великом парламенте инстинктов»,
можно говорить о «великом парламенте мотиваций» (57). С этой
точки зрения можно считать, что различные когнитивные и
эмоционально-волевые системы организма, связанные с восприятием,
памятью, узнаванием, мышлением, поведением, предназначены и
480

Мотивационный потенциал
I
Неврозы и
психозы,
связанные с
возбуждением
результат
♦
отсутствие
психической
разрядки
(развитие
механизмов
патологии)
Интеллектуальные и эмоционально-волевые
компоненты распределения (переключения)
энергии
I
Игра
I
Аффекты
-1
результат
♦
асоциальный
«аварийный»
сброс
мотивационного
потенциала
Смех
"Г"
результат
♦
Творчество
Т
результат результат
Ч ♦
разряжающее
поведение
с элементами
катарсического
типа
созидательная
деятельность
с элементами
катарсического
типа
Повышение адаптационных способностей
Функциональные органы
творчества: созидательная
деятельность, науки,
искусства
Рис. 11.43. Схема сравнения форм поведения человека, связанных с разными
видами использования мотивационного потенциала. Слева направо приведены типы
поведения, связанные с последовательно возрастающей сложностью формирования
механизмов, обладающих элементами катарсической природы
развились в культурно-историческом контексте исключительно для
целей удовлетворения системы мотиваций.
При рассмотрении указанных форм поведения будем
использовать следующие объединяющие их критерии. Во-первых, наличие
относительно больших, критических величин мотивационного
потенциала, во-вторых, существование акта быстрой разрядки
мотивационного потенциала и, в-третьих, поведенческие особенности
такой разрядки.
Общая схема сопоставления форм поведения в соответствии с
предложенными критериями показана на рис. 11.43. Основная идея
схемы заключается в рассмотрении системы последовательных
стадий («вех») на пути формирования все более адаптированных видов
поведения. Следует отметить, что основное внимание уделяется не
когнитивным, а мотивационным и эмоциональным аспектам
разных видов деятельности.
В этом плане в качестве определяющего эффекта,
сопровождающего формирование более высокоорганизованной деятельно-
481

сти, в частности, творческой, делается попытка использовать
понятие катарсиса, введенное Л.С. Выготским в «Психологии
искусства». Рассматривая основные характеристики
эмоционально-чувственного мира человека, Выготский писал: «Никакой другой термин
из употреблявшихся до сих пор в психологии не выражает с такой
полнотой и ясностью того центрального для эстетической реакции
факта, что мучительные и неприятные аффекты подвергаются
некоторому разряду, уничтожению, превращению в
противоположные и что эстетическая реакция как таковая в сущности сводится к
такому катарсису, т.е. сложному превращению чувств» (22:
270—271). Это определение, как писал Л.С. Выготский, близко к
определению катарсиса, которое Аристотель в «Поэтике» связывал
с душевной разрядкой, эмоциональным потрясением и
сопереживанием.
Понятие катарсической природы используется в отношении
видов деятельности, которые вновь формируются на пике
кризисного состояния психики и представляют собой, во-первых, форму
поведения, разряжающего накопленную нервную энергию, и,
во-вторых, новую и более совершенную форму реакции и
деятельности, связанной с удовлетворением мотивации,
неудовлетворенность которой первоначально и послужила появлению кризисной
ситуации.
В качестве поэтической иллюстрации природы катарсиса
можно использовать строки О.Э. Мандельштама (см. гл. 10.18).
Спокойный ритм восьмистишия если и не находится в аффективном
противоречии со смыслом, то очевидно подчеркивает описание
запинаний и сбоев, связанных с мучительностью поиска решения
проблемы, а затем «взрывную» легкость ощущений и даже
дыхания, связанных с катарсисом.
Анализ таких форм поведения, как истерия, аффект, смех,
различные виды экстатических состояний, наводит на мысль о
наличии в них элементов катарсической природы. Действительно,
в этих ситуациях имеет место быстрая, «мгновенная» разрядка мо-
тивационного потенциала при достижении им некоторого
критического уровня. Психическое напряжение, ощущаемое человеком
при достижении критического уровня мотивационного
потенциала, может в свою очередь вызвать ощущение кризиса и
дискомфорта, преодолеваемое посредством экстатической, аффективной
или другой реакции, включающей элементы катарсической
природы.
482

В качестве первого типа поведения, связанного с накоплением
и актуализацией мотивационного потенциала, рассмотрим виды
поведения, возникающие при различных формах невротического и
психотического возбуждения. Эти формы можно рассматривать как
примеры явно неудачных, вредных способов разрядки
психического напряжения. К ним относятся такие, вообще говоря, разные
виды поведения, как маниакальность, гипертимия, истерические
неврозы и истерические психопатии, дисфории (4, 62). Однако для
нашего рассмотрения существенно, что все эти типы поведения
содержат реакции, протекающие на фоне высокого уровня экстра-
вертных мотиваций, связанных с выраженной потребностью во
внешне направленном разряжении. В рассматриваемом контексте
важно отметить, что в подобных случаях больные и (или) люди,
находящиеся в пограничных психических состояниях, возбуждены и
проявляют выраженную потребность в расходовании,
выплескивании энергии.
В ряде случаев поведение, связанное с избытком энергии,
например при маниакальном возбуждении, проявляется в
непрестанной жажде деятельности, стремлении обратить внимание
окружающих на себя: активной и напористой речи, навязчивом стремлении
помочь окружающим, в том числе и персоналу, демонстрации сво-
. их способностей и талантов. При истерических неврозах и
истерических психопатиях взрывной характер разрядки возбуждения
представляет собой «не целенаправленное поведение человека,
который знает, чего он хочет, а лишь способ избавиться от
мучительного чувства безвыходности, нежелание признать свою
неспособность справиться с ситуацией» (34).
В ряде форм истерических неврозов специфика состоит в
«отказе» от деятельности, в отсутствии внешней реакции. При
истерических параличах, слабости конечностей, невозможности
движения, потере голоса и т.д. мотивационный потенциал остается
неразряженным, вызывающим дискомфорт и болезненные
состояния, с которыми психика борется патологическими способами,
надолго фиксирующими функциональные органы патологического
поведения.
Формирование большинства механизмов психической защиты
можно рассматривать как результат неудачных попыток психики
адаптироваться к состоянию внутреннего дискомфорта,
вызванного психическим напряжением. В этом случае также происходит их
патологическое закрепление функциональными системами орга-
483

низма, происходящее на пике энергетизации состояния, т.е. в
момент появления критического мотивационного потенциала. В
качестве некоторой аналогии можно рассмотреть болезненные
состояния, связанные с аутоиммунными заболеваниями, когда
организм борется сам с собой.
Существенно заметить, что симптоматика неврозов с точки
зрения психоанализа во многом связана с патологически
используемыми механизмами психологической защиты (34, 95). Например,
механизм регрессии — проявление детских моделей поведения при
стрессовых ситуациях — характерен для истерического поведения.
Для истерии характерен и защитный механизм конверсии, в
результате которого накопившееся возбуждение, связанное с
тревогой, стрессом, неудовлетворенностью положением дел, выливается
в крайне разнообразные формы расстройств.
Эти формы могут внешне походить на сердечные или головные
боли, онемение, парезы — ослабление какой-либо мышцы, группы
мышц, нехватку воздуха, слепоту и т.д. Более того, при
относительно редком синдроме Мюнхаузена механизм конверсии заставляет
больных истерией обращаться за серьезной хирургической
помощью (4, 34). Все это, хотя и делает понятным образное выражение
Ж.М. Шарко, называвшего истерию «великой симулянткой»,
говорит о явно дезадаптивном, серьезном характере истерии, в ходе
которой происходит перевод накопившегося возбуждения в
патологическое русло.
Напрашивается предположение, что неврозы и психозы,
связанные с возбуждением, в определенном смысле можно
рассматривать, как крайне неудачные попытки эволюции сформировать
механизм сублимации, перераспределения накопленного
мотивационного потенциала. Для проводимого здесь анализа важно
отметить, что данные формы поведения исключают реакции катар-
сического типа. Накопленная энергия, мотивационный
потенциал не находят путей адаптированной «канализации» или
актуализации для участия в работе механизмов, полезных для
адаптации организма к внешним или внутренним «вызовам»: стрессу,
личностным конфликтам и т.д. Другими словами, когнитивные,
мотивационные и эмоциональные системы организма не
способны обеспечить адекватные механизмы перераспределения и
использования мотивационного потенциала. Именно отсутствие
возможности реализации мотивационного потенциала вызывает
патологический эффект.
484

Классическими подтверждениями этого положения являются
многочисленные экспериментальные неврозы животных. Если
когнитивные и эмоциональные системы животного недостаточно
развиты для решения задач, у них возникает типично невротическое
поведение, проявляющееся фобиями к экспериментальной
обстановке, суетливостью, возбуждением, тревогой. Например, когда от
собаки требуют чрезмерно тонкого различения положительных и
отрицательных стимулов, скажем, эллипсов, отличающихся вытя-
нутостью на 15—25 %, такая сложная задача вызывает
экспериментальный невроз, срыв обучения, беспокойство, возбуждение,
переход к агрессии, тоске и другим проявлениям стрессового
поведения. Подтверждением пригодности подобных экспериментальных
моделей является то, что симптоматика неврозов часто снимается
при применении транквилизаторов.
В качестве некоторого следующего этапа на пути
формирования более адаптированных форм деятельности, связанных с
развитием реакций освобождающего, катарсического типа, можно
рассматривать виды поведения, характеризующиеся
проявлениями физиологического аффекта. Действительно, физиологический
аффект, по определению, представляет собой душевное
волнение, страсть, связан с краткими по времени и сильными
эмоциональными переживаниями, бурным неуправляемым, зачастую
агрессивным поведением. По существу физиологический аффект
представляет собой способ «аварийного» решения проблемы,
причем решения, связанного с нерегулируемым сбросом
энергии — аффективным взрывом. Важнейшей характеристикой
аффективного поведения при этом является то, что после его
завершения человек способен вернуться к нормальному,
адекватному поведению.
Аффективное поведение, конечно, представляется более
адаптированным, чем поведение при тупиковых формах психозов,
неврозов, пограничных психических расстройств. Например, в случаях
таких явных психических расстройств, как патологический аффект
или дисфория, также имеет место бурная разрядка накопившегося
потенциала возбуждения. Но эта разрядка имеет явно болезненное
происхождение и проявляется при помраченном сознании в форме
внезапных приступов гнева, злобной раздражительности,
неоправданной агрессии (4, 34).
Тем не менее при физиологическом аффекте поведение
ограничено неспособностью человека к адекватному решению тех или
иных задач. Аффективное поведение возникает внезапно, плохо
485

поддается волевому управлению, обладает свойствами
доминантности, т.е. выключает несвязанные с ним психические процессы и
навязывает личности свой стереотип поведения. Наконец, в
некоторых случаях аффективное поведение бывает опасным для
окружающих за счет своей афессивности. При этом, как следует из
данных психиатрии пофаничных состояний, физиологический
аффект в большинстве случаев проходит осознанно, т.е. при выходе
из аффективного состояния человек помнит свои поступки,
мысли, эмоции, намерения, способен критически оценивать свое
поведение (34).
В ходе физиологического аффекта присутствуют элементы
эмоциональной разрядки, сопровождающие аффективный взрыв.
Типичными по прошествии аффекта являются не только выражения
типа «меня охватил гнев», но и «я обрадовался» или «я
почувствовал облегчение». Ввиду этого можно считать, что физиологический
аффект характеризуется наличием особого вида поведения
связанного с разряжением нервной энергии в разрушительных, афессив-
ных действиях.
В качестве следующей «вехи», особой точки на пути к
адаптированному поведению вообще и творческой деятельности, в
частности, может быть предложен такой вид поведения, как смех,
Смеховая культура или «народная смеховая культура» в
терминологии М.М. Бахтина имеет глубокие исторические корни,
идущие от античности, средневековья, эпохи Возрождения (7 а).
Сама сущность смеха представляет собой разряд накопившегося
возбуждения. Несмотря на то, что внешне смеховое поведение
может отличаться по силе, длительности, меняясь от короткого
смешка, ухмылки до хохота, его психофизиология всегда
проявляется через выплеск, часто пароксизмальный взрыв энергии.
При этом объективно фиксируется не только активация
мимических мышц, учащение пульса, короткие, резкие, нерегулярные и
сильные дыхательные движения, но и выброс в кровь эндорфи-
нов (гормонов радости). На субъективном уровне все это
воспринимается как разрядка, внезапно образовавшееся
облегчение, освобождение от только что поглощавших человека
проблем, свобода, веселье, радость, счастье. Собственно говоря,
именно это и представляет собой полноценное проявление
реакции катарсического типа, связанной с очищением,
освобождением от напряжения.
В этом плане существенно, что необходимым условием
возникновения смехового поведения является умение ощутить комизм,
486

парадоксальность ситуации. Это умение напрямую определяется
наличием развитых интеллектуальных и эмоциональных
способностей. В итоге мы имеем право говорить, что смеховое поведение
представляет собой существенный шаг в развитии адаптационных
сил организма. Чем более развита у человека способность
понимать, чувствовать и проявлять положительные эмоции в ответ на
смешное, тем в большей степени он адаптирован к «вызовам» и
внешнего, и собственного внутреннего мира. Анализ смешного
всегда приводит к выявлению неожиданных, нестандартных,
требующих интеллектуальный усилий, но в принципе верных связей
между, на первый взгляд, совсем разными понятиями. Именно
сочетание малой вероятности и принципиальной верности
утверждений является причиной смеха, с одной стороны, и основой
творчества — с другой. Развитость смехового поведения как в
интеллектуальном, так и в эмоциональном плане интересным образом
прозвучало в высказывании такого тонкого исследователя человеческой
сущности, как Ф.М. Достоевский: «Смех человека может сказать о
его характере гораздо больше, чем скучное психологическое
обследование».
Тем не менее достаточно удивительным является, что в
эволюционном плане смеховое поведение, по-видимому, близко
соседствует с проявлениями физиологического аффекта: плача,
гнева и другими способами аварийного сброса энергии.
Показателем этого является наличие амбивалентности чувств, в
частности, у детей раннего возраста. На уровне поведения это
проявляется в феномене, который характеризуется как противоречивое
эмоциональное состояние. На пике накопления возбуждения,
например, при испуге, возникновении неожиданной ситуации
ребенок с равной вероятностью может затопать ногами,
заплакать или засмеяться. М.М. Бахтин утверждал «очищающий
смысл амбивалентного смеха» и приравнивал его к своему
видению катарсиса (7 б: 193).
В частности, эффект амбивалентности нередко возникает при
нетравматическом падении ребенка, когда в зависимости от
реакции окружающих, социального контекста потенциал возбуждения
может «канализироваться» по пути плача, аффекта или смеха.
Принципиально важным является, что верная реакция взрослого в
этой ситуации способна не только направить деятельность психики
ребенка по правильному пути, но и закрепить этот тип поведения.
Пример данной ситуации показывает возможность активных
воспитательных и лечебно-коррекционных воздействий, основанных
487

на эффекте амбивалентности чувств. В этом плане интересно
отметить, что эффект амбивалентности характерен не только для
поведения детей, он имеет место и у взрослых людей, склонных к
самоанализу.
Ключевым при использовании эффекта амбивалентности для
лечебно-коррекционных воздействий, возможно, является то, что в
этом состоянии имеет место совпадение критического уровня
накопленного возбуждения и «особой» точки, связанной с выбором
пути, по которому будет направлено это возбуждение. Правильно
выстроенные коррекционные, воспитательные действия могут
вести к формированию положительно ориентированной психики,
закреплению социально и личностно адаптированного поведения.
В противном случае при отсутствии воспитательных и
корректирующих действий открывается путь для фиксации вариантов
невротического поведения.
Таким образом, проявления амбивалентности, по-видимому,
следует рассматривать как указатели особых точек в
психологической траектории личного развития, точек, в которых может
осуществляться резкое изменение развития личности.
В случае смехового поведения, по-видимому, имеет место
реакция с элементами катарсического типа, связанная с быстрым и
одномоментным облегчением, приятной и полезной с точки зрения
адаптации разрядкой напряжения. Однако, очевидно, что наряду с
такого рода адаптационным поведением, связанным с залповой
разрядкой накопившегося возбуждения, для хорошо
приспособленного к жизни организма было бы весьма полезно иметь тонко
настраиваемый механизм постепенного, точно дозируемого
использования мотивационного потенциала (мотивационного
возбуждения). Функции такого механизма исполняет интеллект. Среди
огромного поля видов деятельности, опирающихся на развитую
интеллектуальную и творческую деятельность, особое место занимает
игра.
Игровая деятельность по своей сути требует огромного
избытка энергии, избытка мотивационного потенциала, который с
помощью интеллекта используется на моделирование, имитацию
практически всех видов деятельности. Специфическим признаком
игрового поведения при этом является то, что его цели не имеют
непосредственного отношения к обеспечению текущей
жизнедеятельности. Игра развивает навыки впрок. Молодые животные
тратят избыток своих жизненных сил на тренировки
сенсорно-двигательной деятельности и ориентировочно-исследовательского по-
488

ведения, на подражание взрослым в приобретении навыков
будущей жизни: охоты, поиска пищи, общения в стае. Игровая
деятельность детей связана с их подготовкой к будущей жизни,
ассимиляции в общественные отношения. Это и разнообразные
ролевые игры, и игры по приобретению навыков в той или иной
деятельности.
В контексте проводимого нами анализа необходимо отметить,
что игровая деятельность, как правило, связана с удовольствием, и
в этом смысле многие из ее этапов сопровождаются состояниями с
элементами катарсического типа. Более того, удовольствие,
разрядка, катарсическое освобождение являются одними из главных
целей игрового поведения. Без таких элементов игра не существует
или, в лучшем случае, вырождается, превращаясь во что-то другое,
например обучение, тренировку. Все это сближает игровое и сме-
ховое поведение, которое, по выражению М.М. Бахтина, является
«карнавализацией».
Карнавальность игрового поведения связывает его не только со
смеховой культурой, но и с искусством. По крайней мере с теми
формами игрового поведения, которые, по аналогии с выражением
«искусство для искусства», могут быть названы «игрой для игры».
В этих случаях основополагающие цели игрового поведения в
основном связаны не с подготовкой к будущей жизни, а с
получением удовольствия. Естественно, что такие формы игрового
поведения (спорт, азартные игры и пр.) характеризуют максимально
выраженные проявления элементов катарсического типа.
С другой стороны, как многократно фиксировал и разбирал
Й. Хёйзинга, любые формы игрового поведения при
соответствующем развитии и изощренности исполнения как бы получают статус
искусства, так же, впрочем, как и любые формы человеческой
деятельности (98). При этом можно предположить, что одним из
отличий творческой деятельности в науке и искусстве является то, что
творчество в области искусства во многом имеет катарсическую
природу и сводится к «сложному превращению чувств», а также
преобразованию и актуализации нервной энергии. Это в равной
степени относится и к восприятию произведений искусства, и
творчеству как таковому. В обоих случаях человек испытывает
взрыв переживаний, положительных и отрицательных эмоций,
часто превращающихся друг в друга.
Связано ли научное или техническое творчество с подобными
превращениями или же их особенностью является более
«аккуратное», менее расточительное использование энергии мотивационно-
489

го потенциала? В.П. Зинченко, говоря об эмоциях и страстях в
образовании (в широком смысле о психологических аффектах),
определяет их роль в познании и творчестве как «объективную
пристрастность и страстность ученого», противопоставляя такому ученому
«внешне беспристрастного наблюдателя картины мира».
В определенной степени предположение о более
упорядоченном использовании мотивационного потенциала в научной
деятельности подтверждают свидетельства некоторых выдающихся
ученых, специально поставивших перед собой задачу детального
описания ключевых моментов собственного научного
творчества. А. Пуанкаре в работе «Математическое творчество» так
описывал ключевые моменты решения трудной проблемы:
«...Перипетии этого путешествия заставили меня забыть о моей работе.
Прибыв в Кутанс, мы сели в омнибус, для какой-то прогулки; в
момент, когда я встал на подножку, мне пришла в голову идея,
без всяких, казалось бы, предшествующих раздумий с моей
стороны. ...Из-за отсутствия времени я не сделал проверки, так как,
с трудом сев в омнибус, я тотчас же продолжил начатый
разговор, но я уже имел полную уверенность в правильности
сделанного открытия».
Описание другого подобного эпизода имеет следующий вид:
«..Затем я переехал в Мон-Валерьян, где я должен был продолжать
военную службу. Таким образом, занятия у меня были весьма
разнообразны. Однажды во время прогулки по бульвару мне вдруг
пришло в голову решение этого трудного вопроса, который меня
останавливал. Я не стал пытаться вникать в него немедленно и
лишь после окончания службы вновь взялся за проблему» (74).
Приведенные подробные описания не содержат никаких
намеков на бурные эмоциональные переживания, сопровождавшие эти
открытия, которые автор характеризует как озарения. Аналогичное
впечатление производят и самонаблюдения Г. Гельмгольца,
который писал в статье «Как приходят идеи»: «... Эти счастливые
наития нередко вторгаются в голову так тихо, что сразу не заметишь их
значение, иной раз только случайность укажет впоследствии, когда
и при каких обстоятельствах они приходили: появляется мысль в
голове, а откуда она — не знаешь сам».
Далее, описывая условия рождения решения важной задачи,
автор пишет: «.. Затем, когда прошло наступившее утомление,
требовался часок полной телесной свежести и чувства спокойного
благосостояния — и только тогда приходили хорошие идеи. Часто ...они
являлись утром, при пробуждении, как замечал и Гаусс.
490

Особенно охотно приходили они... в часы неторопливого
подъема по лесистым горам, в солнечный день. Малейшее количество
спиртного напитка как бы отпугивало их прочь» (24).
Таким образом, в процессах научного и технического
творчества, по-видимому, следует говорить о более упорядоченном
использовании мотивационного потенциала. Рассматривая этот вопрос,
Ж. Адамар приводит следующую цитату: «В науках даже самых
строгих никакая истина не создается гением Ньютонов или
Архимедов без поэтического волнения и некоторого трепета мыслящего
существа» (1).
В качестве метафорического обобщения проблемы
мотивационного потенциала приведем слова Глена Гулда, являющегося не
только знаменитым пианистом и композитором современности, но
прежде всего мыслителем: «the purpose of art is not the release of
momentary ejection of adrenaline, but rather the gradual, lifelord of a
state of wonder and serenity» («Цель искусства не мгновенный
выброс адреналина, а постепенное, на протяжении всей жизни
строительство состояния удивления и спокойствия»).
Темы и вопросы для семинаров и самопроверки
1. Охарактеризуйте систему мотиваций с точки зрения функций целе-
полагания.
2. Рассмотрите собственную, свойственную лично Вам иерархию
типов мотиваций.
3. Проанализируйте развитие системы мотиваций у животных разного
уровня развития. Рассмотрите примеры мотиваций у животных и человека
и сравните их.
4. Критически проанализируйте классическую пирамиду мотиваций
по А. Маслоу.
5. Как Вы представляете себе процесс появления новых мотиваций?
Возможно ли это в принципе?
6. Рассмотрите высшие типы мотиваций и их связь с идеалами.
7. Какова связь эмоций и мотиваций, как Вы представляете себе их
роль в осуществлении поведения?
8. Проанализируйте роль эмоций в регуляции поведения человека и
животных.
9. Рассмотрите взаимоотношение эмоций и мышления, влияние
мышления на эмоциональный фон человека.
10. Охарактеризуйте двустороннее влияние в системе «мимика —
эмоции» и основанное на этой схеме воспитание у людей «умения властвовать
собой».
11. Рассмотрите схему взаимосвязи мимических мышц лица при
выражении основных типов человеческих эмоций.
491

12. Язык социально значимых телодвижений, поз и мимических
выражений. Рассмотрите конкретные примеры у людей и животных.
13. Рассмотрите распределение механизмов и типов эмоций по
полушариям мозга человека.
14. «Левополушарный» и «правополушарный» человек: характеристика
эмоциональных сторон поведения.
15. Что такое человеческие чувства? Рассмотрите связь чувств, эмоций
и нравственных правил.
16. Есть ли чувства у животных? И если есть, то в чем отличия чувств
животных и человека.
17. Критически рассмотрите схему основных характеристик чувств
дружбы и любви: а) у человека; б) у животных.
18. Рассмотрите несколько примеров проявления чувств, близких к
дружбе и любви у животных. Соответствуют ли эти примеры Вашим
интуитивным представлениям об этих чувствах?
19. Каково классическое определение чувства любви, данное Э.
Фроммом?
20. Сравните основные характеристики любви, секса, влюбленности,
фанатичной любви.
21. Рассмотрите примеры ролевых функций, которые Вы играли или
играете в жизни. Оцените, насколько эти функции близки Вам.
22. Рассмотрите схемы, пути и причины исторического формирования
межличностных отношений на примерах социального поведения
животных.
23. Каковы нейрохимические, нейрофизиологические механизмы,
лежащие в основе чувств, эмоций и мотиваций?
24. Что такое эндорфины и опиаты? Рассмотрите нейромолекулярные
механизмы их действия и причины возникновения наркозависимости.
25. Сравните схемы волевого и эмоционального поведения. Чем
отличаются сила воли и сила эмоций?
26. Сравните сущность, причины возникновения и целевые функции
таких явлений, как настроение, стресс, аффект.
27. Опишите экспериментальную схему изучения стресса у животных.
Насколько, по Вашему мнению, отличаются эффекты стресса у животных
и человека? Обоснуйте свое мнение.
28. Какова роль аффекта в поведении человека?
29. Охарактеризуйте причины и типы фрустрационного поведения
человека. Какова, по Вашему.мнению, связь фрустраций, настроения,
стресса и аффекта?
30. Схематически опишите основные черты структуры личности по
3. Фрейду. В чем заключаются функции и сущность «Я», «Сверх-Я», «Оно»?
31. Опишите суть представлений о защитных механизмах психики
человека (по 3. Фрейду). Охарактеризуйте типы защитных механизмов.
32. В чем заключается сущность механизмов сублимации?
Рассмотрите примеры из Вашего жизненного опыта.
33. Рассмотрите экспериментальные модели механизмов сублимации
и смещенного поведения у животных.
34. Проанализируйте истоки и корни ритуального поведения и
церемоний у животных разного уровня развития.
492

35. Рассмотрите происхождение неврозов и пограничных состояний
психики человека. Какова роль функций защиты в этих процессах?
36. Составьте краткий перечень основных принципов психоанализа.
Рассмотрите роль эмпатии в этом процессе.
37. Рассмотрите нейрохимические и нейрофизиологические
механизмы, лежащие в основе мотиваций и эмоционального поведения.
Расскажите о классических экспериментах Д. Олдса: о центрах «удовольствия» и
«наказания» в мозгу животных.
38. Сформулируйте основные представления о нервных,
нейрохимических и молекулярных механизмах стрессов и аффектов.
39. Опишите функции и основные отделы вегетативной нервной
системы. Рассмотрите роль и основные нейромедиаторы симпатического и
парасимпатического отделов вегетативной нервной системы.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Адамар Ж. Исследование процесса изобретения в области
математики. М., 1970.
2. Айзенк Г. Дж. Структура личности/пер. с англ. СПб. — М., 1999.
3. Албертс Б., Брей Д., Льюис Дж. и др. Молекулярная биология
клетки. 1994. Т. 1-3.
4. Александровский Ю.А. Пограничные психические расстройства. М.,
1993.
5. Аткинсон Рита Л. и др. Введение в психологию. Учебник для
студентов университетов / Под ред. Б.Г. Мещерякова, В.П. Зинченко. СПб. —
М., 2003.
6. Ашинянц P.A., Боголюбов Д.П., Петров О.М. Логические методы в
автоматизации обучения. М., 1996.
7. Бахтин М.М. а. Творчество Франсуа Рабле и народная культура
средневековья и Ренессанса. М., 1965.
б. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1979.
8. Бердслей О. Рисунки. Проза. Стихи. Афоризмы. Письма. М., 1992.
9. Блинков СМ., Глезер И.И. Мозг человека в цифрах и таблицах. Л.,
1964.
10. Блум Ф. и др. Мозг, разум и поведение. М., 1988.
11. Бодрияр Ж. Пароли. От фрагмента к фрагменту. 2006.
12. Большой психологический словарь/Под ред. Б.Г. Мещерякова и
В.П. Зинченко. СПб. - М., 2003.
13. Бонгард М.М. Проблема узнавания. М., 1965.
14. Борхес X. Л. Бестиарий. Книга вымышленных существ. М., 2000.
15. Браверман Э.М., Мучник И.Б. Структурные методы обработки
эмпирических данных. М., 1983.
16. Булгаков МЛ. Романы. Л., 1978.
17. Бурлачук Л.Ф., Морозов СМ. Словарь-справочник по
психологической диагностике. Киев, 1989.
18. Ван Гог В. Письма. Л. — М., 1966.
19. Вейн А.М., Каменецкая Б.И. Память человека. М., 1973.
20. Волобуев А.Н. Курс медицинской и биологической физики. М.,
2002.
494

21. Выготский Л.С. Эйдетизм//Хрестоматия по ощущению и
восприятию. М., 1975.
22. Выготский Л.С. Психология искусства. М., 1986. С. 275 — 280.
23. Гессе Г. Игра в бисер. М., 1991.
24. Гельмгольц Г. Как приходят новые идеи//Хрестоматия по общей
психологии. М., 1981.
25. Глезер В Д., Цуккерман И.И. Информация и зрение. М., 1961.
26. Гордеева Н.Д. Микродинамика внутренней формы действия//Во-
просы психологии. 2000. № 6.
27. Грегори Р. Глаз и мозг М., 1970.
28. Грегори Р. Разумный глаз. М., 1972.
29. Данилова H.H. Психофизиология. М., 1999.
30. Деглин ВЛ.9 Ивашина Г.Г., Николаенко H.H. Роль доминантного
и недоминантного полушарий мозга в изображении пространства. Ней-
ропсихологический анализ межполушарной асимметрии мозга. М., 1986.
С. 58.
31. Дембовский Я. Психология обезьян. М., 1963.
32. Дембовский Я. Психология животных. М., 1965.
33. Доброхотова Т.А., Братина Н.П. Функциональная асимметрия и
психопатология очагового поражения мозга. М., 1977.
34. Жариков Н.М., Тюльпин Ю.Г. Психиатрия. М., 2000.
35. Завалишин Н.В., Мучник И.Б. Модели зрительного восприятия и
алгоритмы анализа изображений. М., 1974.
36. Зенден М. Человек родился слепым//Хрестоматия по ощущению и
восприятию/Под ред. Ю.Б. Гиппенрейтер и М.Б. Михалевской. М., 1981.
С. 347-349.
37. Зинченко В.П. Образ и деятельность. М., 1997.
38. Зинченко В.П. Психологические основы педагогики. М., 2002.
39. Зрительные образы: феноменология и эксперимент: Сб. перево-
дов/Редактор-составитель Г.Л. Демосфенова. Душанбе, 1973.
40. История красоты/Под ред. У. Эко. М., 2005.
41. Карнеги Д. Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей.
М., 1989.
42. Келер В. Исследование интеллекта человекообразных обезьян//
Хрестоматия по общей психологии. М., 1981. С. 234—249.
43. Клацки Р. Память человека: структуры и процессы. М., 1978.
44. Клини С, Математическая логика. М., 1973. С. 86 — 90.
45. Клебер Г. Полный курс рисунка обнаженной натуры. М., 2000.
46. Кок Е.П, Зрительные агнозии. М., 1965.
47. Кроль В.М. Психология. М., 2005.
48. Кэрролл Л. Алиса в стране чудес. М., 1974.
49. Лем С. Звездные дневники И. Тихого. М., 1984.
495

50. Леонардо да Винчи. Книга о живописи. М., 1934. С. 218—219.
51. Леонтьев А.Н. и др. Опыт экспериментального исследования мыш-
ления//Хрестоматия по общей психологии. М., 1981. С. 269—280.
52. Леонтьев А.Н. Избранные психологические произведения. М., 1983.
Т. I, II.
53. Лесли Р. Сюрреализм. Мечта о революции. Минск, 1998.
54. Леушина Л.И. Глазодвигательная система и ее функции//Физиоло-
гия сенсорных систем. Ч. I. Физиология зрения. М., 1971. С. 60—77.
55. Линден Ю. Обезьяны, человек и язык. М., 1981.
56. Линдсли П., Норман Д. Переработка информации у человека. М.,
1974.
57. Лоренц К. Агрессия. М., 1994.
58. Лурия А.Р. Маленькая книжка о большой памяти. М., 1968.
59. Марр Д. Зрение. Информационный подход к изучению
представления и обработки зрительных образов. М., 1987.
60. Маслоу А. Мотивация и личность. СПб., 1999.
61. Мосин И.Г. 11 000 шедевров, 1000 мастеров классической
живописи. М., 2007.
62. Менделевия В.Д. Психология девиантного поведения. М., 2001.
63. Модернизм. Анализ и критика основных направлений. М., 1973.
64. Набоков В. Другие берега. М., 2001.
65. Нотон Д., Старк Л. Движения глаз и зрительное восприятие//Вос-
приятие. Механизмы и модели/Под ред. Н.Ю. Алексеенко. М., 1974.
С. 226-240.
66. Общий курс физиологии человека и животных/Под ред. А.Д. Нозд-
рачева. М., 1991. Т. 1, 2.
67. Паустовский К.Г. Повесть о жизни//К.Г. Паустовский. Собрание
сочинений. Т. 5. М., 1982.
68. Пенфильд В., Роберте Л. Речь и мозговые механизмы. Л., 1964.
69. Петухов СВ. Биомеханика, бионика и симметрия. М., 1981.
70. Пиаже Ж. Избранные психологические труды. Психология
интеллекта. М., 1969. Хрестоматия по общей психологии. М., 1981. Гл. 1, 2.
71. Пойа Д. Математическое открытие. М., 1976.
72. Прибрам К. Языки мозга. М., 1975.
73. Причард Р. Стабилизированные изображения на сетчатке//Вос-
приятие. Механизмы и модели/Под ред. Н.Ю. Алексеенко. М., 1974.
С. 194-203.
74. Пуанкаре А. Математическое творчество//Хрестоматия по обшей
психологии. Психология мышления/Под ред. Ю.Б. Гиппенрейтер, В.В. Пе-
тухова. М., 1981. С. 356-365.
75. Ратлифф Ф. Тормозное взаимодействие в элементах
сетчатки/Теория связи в сенсорных системах. М., 1964. С. 338—354.
496

76. Раушенбах Б.В. Пространственные построения в живописи. М., 1980.
77. Ревадц Д. История импрессионизма. М., 1959. С. 248.
78. Розин В.М. Визуальная культура и восприятие. М., 1996.
79. Ромм А.Г. Сборник статей о еврейских художниках. М., 2005.
80. Роуз С. Устройство памяти. От молекул к сознанию. М., 1995.
81. Сентаготаи Я., Арбиб М. Концептуальные модели нервной системы.
М., 1976.
82. Свядощ А.М. Неврозы. СПб., 1997.
83. Соколов В.Н. Педагогическая эвристика. М., 1995.
84. Солсо PJI. Когнитивная психология. М., 1996.
85. Сперлинг Дж. Модель зрительной памяти//Инженерная психология
за рубежом/Под ред. А. Н. Леонтьева. М., 1967. С. 69—94.
86. Тей А., Грибомон Б. и др. Логический подход к искусственному
интеллекту. М., 1990.
87. Терехина А.Ю. Анализ данных методами многомерного
шкалирования. М., 1986.
88. Тинберген Н. Осы, птицы, люди. М., 1970.
89. Тинберген Н. Мир серебристой чайки. М., 1974.
90. Толанский С. Оптические иллюзии. М., 1%7.
91. Фабр ЖЛ. Нравы насекомых. М., 1993. Т. 1,2.
92. Физиология сенсорных систем. 4.1. Физиология зрения. Л., 1971.
93. Физиология сенсорных систем. Ч.И. Л., 1972.
94. Фриман Дж. История искусств. М., 2003.
95. Фрейд А. Эго и механизмы психологической защиты. М., 2008.
96. Фромм Э. Искусство любви. М., 1964.
97. Хайнд Р. Поведение животных. М., 1975.
98. Хёйзинга Й. Homo Ludens. Человек играющий. М., 2008.
99. Хомская ЕД. Нейропсихология. М., 1987.
100. Хюккель М. Оператор нахождения контуров на кодированных
изображениях. Интегральные роботы. М., 1973.
101. Хьюбел Д. Глаз, мозг, зрение. М., 1990.
102. Элементарный учебник физики/Под ред. Г.С. Ландсберга. 1985. Т. 3.
103. Ярбус АЛ., Рожкова Г.И. Особенности восприятия объектов на
периферии поля зрения//Сенсорные системы. Л., 1977. С. 64 — 73.
104. Ярославцев С. (А. и Б. Стругацкие) Дьявол среди людей. М., 1997.
105. Apkarian P.A. Visual training after long-term deprivation. Int.J.Neu-
rosci, 1983. V.19. № 1. P. 65 - 83.
106. Ekman P., Friesen W.V. Manual for the facial action coding system.
Part II. 1978.
107. Kobatake E., Tanaka K. Neuronal selectivies complex object feature in
the ventral visual pathway of the macaque cerebral cortex//J.Neurophysiol. 1994.
V.71. № 3. P. 856-867.
497

108. Mikami A., Nakamura K., Kubota K. Neuronal responses to
photographs in the superior temporal silcus of rhesus monkeys//Behav.Brain. 1994.
V.60. № 1. P. 1-13.
109. Perrett D.I., Smith P.A., et al. Visual cells in the temporal cortex
sensitive to face view and gaze direction//Proc. Roy. Soc. L., 1995. B233.
№ 1232. P. 293-317.
110. Rosa M.G.P., Casagrande V.A., Preuss T., Kaas J.H. Visual field
representation in striate and prestriate cortices of a prosimian primate (Galago
garnettî)/}. Neurophysiol. V. 77. № 6. 1997. P. 3193-3217.
111. Yamane S., Kaji S., Kawano K. What facial features active face neurons
in the inferotemporal cortex of the monkey//Exptl.Brain Res. 1988. V.73. № 1.
P. 209-214.

ОГЛАВЛЕНИЕ
ПРЕДИСЛОВИЕ 3
РАЗДЕЛ I
ПСИХОЛОГИЯ КАК НАУКА
Глава 1.1. Психология как наука. Место психофизиологии в системе
психологического знания 4
Глава. 1.2. История развития психологического знания 5
РАЗДЕЛ II
ОЩУЩЕНИЯ И ПЕРВИЧНОЕ ВОСПРИЯТИЕ
Глава 2.1. Основные этапы восприятия и обработки информации 11
Глава 2.2. Характеристики основных анализаторных систем человека .... 13
Глава 2.3. Закон Вебера: объективное измерение субъективных ощущений 19
Темы и вопросы для семинаров и самопроверки 24
РАЗДЕЛ III
ЗРИТЕЛЬНОЕ ВОСПРИЯТИЕ: ПРЕДОБРАБОТКА В СТРУКТУРАХ ГЛАЗА
Глава 3.1. Эволюция оптики глаза 25
Глава 3.2. Качество оптики человеческого глаза и изобразительные стили. 27
Глава 3.3. Общий очерк структуры и функции сетчатки глаза 34
Глава 3.4. Подчеркивание контуров (перепадов яркости) изображений ... 41
РАЗДЕЛ IV
ДВИЖЕНИЯ ГЛАЗ
Глава 4.1. Движения глаз: траектории сканирования, перевод изображения в
зону ясного видения 47
Глава 4.2. Характеристики точек фиксации при рассматривании простых
фигур. Иллюзия Мюллера—Лайера 53
Глава 4.3. Движения глаз: удержание изображения в зоне ясного видения. 58
Глава 4.4. Движения глаз и «оптическое искусство» 60
РАЗДЕЛ V
ЗРИТЕЛЬНОЕ ВОСПРИЯТИЕ: ПРЕДОБРАБОТКА В СТРУКТУРАХ МОЗГА
Глава 5.1. Передача информации от сетчатки к зрительной коре мозга ... 66
Глава 5.2. Топография отображения поля зрения в первичной зрительной
коре 71
Глава 5.3. Представление сложных контуров в виде отрезков прямых в
зрительной коре мозга 78
499

РАЗДЕЛ VI
ВОСПРИЯТИЕ КАК ИНТЕРПРЕТАЦИЯ И «БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ
УМОЗАКЛЮЧЕНИЕ»
Глава 6.Î. Основной феномен узнавания: построение мира из хаоса
яркостей и контуров 82
Глава 6.2. Мгновенное узнавание — длительный и сложный процесс .... 86
Глава 6.3. Может ли взрослый человек увидеть «все заново»? 90
Глава 6.4. Перевернутые изображения 94
Глава 6.5. Сложные фигуры двойственного истолкования 96
Глава 6.6. Простые неоднозначные фигуры двойного истолкования 100
Глава 6.7. «Ваза или два профиля». Проблема «фигура — фон» 102
Глава 6.8. Гештальт-психология и организация восприятия 104
Глава 6.9. Интерпретация художественного материала при восприятии
картин 107
Глава 6.10. Невозможные фигуры 113
Глава 6.11. Что мы видим в «чернильных пятнах»? Тест Роршаха 115
Глава 6.12. Зрение — часть мыслительной деятельности 118
Глава 6.13. Иллюзии как ошибочные интерпретации 120
Глава 6.14. Иллюзии у животных 121
Темы и вопросы для семинаров и самопроверки 122
РАЗДЕЛ VII
ЭТАПЫ И МЕХАНИЗМЫ ПРОЦЕССА УЗНАВАНИЯ
Глава 7.1. Микрогенез зрительного узнавания 123
Глава 7.2. Маскирующий тахистоскоп — инструмент «растяжения» процесса
узнавания 126
Глава 7.3. Этапы зрительного узнавания: простые формы 128
Глава 7.4. Этапы зрительного узнавания: текстуры 133
Глава 7.5. Фрагментарность восприятия стабилизированных изображений. 137
Глава 7.6. «Гностические» нейроны 142
Глава 7.7. «Ключевые» стимулы в поведении животных 143
Глава 7.8. «Сверхоптимальные» стимулы 144
Темы и вопросы для семинаров и самопроверки 150
РАЗДЕЛ VIII
МОДЕЛИРОВАНИЕ ПРОЦЕССА ЗРИТЕЛЬНОГО УЗНАВАНИЯ
Глава 8.1. Понятие визуального класса. Инвариантность восприятия .... 151
Глава 8.2. «Поисковая» модель зрительного узнавания 156
Глава 8.3. Геоны — геометрические ионы 161
Глава 8.4. Стратегии работы «поисковой» модели узнавания 164
Глава 8.5. Контекстность узнавания. Эффект преобладания объекта 167
Глава 8.6. Редуцированное эталонное описание. Частичное «доучивание» в
процессе узнавания. Текущее описание 168
500

РАЗДЕЛ IX
ПСИХОЛОГИЯ ПАМЯТИ
ЧАСТЬ 1. ФЕНОМЕНЫ ПАМЯТИ 172
Глава 9.1. Память неразрывно связана с восприятием, мышлением и
личностью человека 172
Глава 9.2. Характеристика памяти как феномена 175
Глава 9.3. Виды памяти 179
Глава 9.4. Декларативная и процедурная память 184
Глава 9.5. Образная память 186
Глава 9.6. Семантическая, или вербальная, память 1%
ЧАСТЬ 2. ПОДХОДЫ К ИЗУЧЕНИЮ МЕХАНИЗМОВ ПАМЯТИ 200
Глава 9.7. Кратковременная память: последовательные образы и икониче-
ское запоминание 200
Глава 9.8. Долговременная память: оценки объема 205
Глава 9.9. Способы запоминания, используемые людьми с выдающейся
памятью 210
Глава 9.10. Мы помним все? 216
Глава 9.11. Количественные оценки параметров запоминания и забывания 221
Глава 9.12. Представления о временной организации памяти: амнезии ... 226
Глава 9.13. Концепции активной памяти 230
Глава 9.14. Изменение формы и размера синаптических структур.
Механизмы индивидуального долговременного запоминания 234
Темы и вопросы для семинаров и самопроверки 239
РАЗДЕЛ X
МЫШЛЕНИЕ И ТВОРЧЕСТВО
ЧАСТЬ 1. ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЕ ОПЕРАЦИИ 241
Глава 10.1. Основные подходы к формулированию понятия мышления. . . 241
Глава 10.2. Обучение у одноклеточных организмов 243
Глава 10.3. Условно-рефлекторное поведение 244
Глава 10.4. Механизмы образования ассоциативных связей 248
Глава 10.5. Пластичность инстинктивного поведения насекомых 252
Глава 10.6. Ограниченность обучения, ритуалы и суеверия 259
Глава 10.7. Элементы решения проблемных задач в экспериментах с
животными 262
Глава 10.8. Виды мышления 267
Глава 10.9. Основные операции и процедуры мышления 269
ЧАСТЬ 2. МОДЕЛИРОВАНИЕ ФУНКЦИЙ МЫШЛЕНИЯ 273
Глава 10.10. Формальные фигуры логического мышления 273
Глава 10.11. Формально-логические модели механизмов мыслительных
процессов 275
Глава 10.12. Семантические сети 284
501

Глава 10.13. Построение, анализ и оценки мысленных планов деятельности 287
Глава 10.14. Внимание и сознание как необходимые компоненты процесса
планирования 292
ЧАСТЬ 3. ЯЗЫК И МЫШЛЕНИЕ 295
Глава 10.15. Синтаксис и грамматика. Продукции 295
Глава 10.16. Поверхностные и глубинные структуры языка 298
Глава 10.17. Языковые характеристики высших животных 302
ЧАСТЬ 4. ТВОРЧЕСКОЕ МЫШЛЕНИЕ 308
Глава 10.18. Фазы творческого процесса 308
Глава 10.19. Характерные особенности творческого процесса 312
Глава 10.20. Сравнение интеллектуальной и творческой деятельности. ... 314
Глава 10.21. Примеры творческого мышления при решении задач 320
Глава 10.22. Эвристические методы мышления 323
Глава 10.23. Индивидуальность мышления. Энтимемы 328
Глава 10.24. Творчество, юмор и красота 332
Темы и вопросы для семинаров и самопроверки 335
РАЗДЕЛ XI
ПСИХОЛОГИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ЛИЧНОСТИ
ЧАСТЬ 1. СПОСОБНОСТИ. ТЕМПЕРАМЕНТ. ХАРАКТЕР 337
Глава 11.1. Понятие личности и структура личности 337
Глава 11.2. Личность человека и специфика творчества 340
Глава 11.3. Изобразительное искусство — то, что «видит», или то, что
«знает» художник? 345
Глава 11.4. Интеллектуальные и творческие способности 351
Глава 11.5. Тестирование интеллектуальных способностей 354
Глава 11.6. Тестирование творческих способностей 359
Глава 11.7. Вопросы теории выявления и измерения способностей 361
Глава 11.8. Использование методов факторного анализа и многомерного
шкалирования для выявления первичных (базисных)
способностей 364
Глава 11.9. Тестирование личности 369
Глава 11.10. Темперамент 371
Глава 11.11. Характер 376
Глава 11.12. Соотношение нормальных и девиантных типов характера ... 381
Глава 11.13. Пример практического самоопределения типа характера .... 383
Глава 11.14. Психофизиологические корреляты личностных факторов. . . . 389
Темы и вопросы для семинаров и самопроверки 391
ЧАСТЬ 2. МОТИВАЦИИ. ЭМОЦИИ 392
Глава 11.15. Мотивации как система целеполагания 392
Глава 11.16. Типы мотиваций 394
502

Глава 11.17. «Новые» мотивации, планирование деятельности и корни
духовных ценностей 398
Глава 11.18. Эмоции как механизм регуляции мотивационной деятельности 406
Глава 11.19. Способы выражения и измерения эмоций в процессе общения 411
Глава 11.20. Эмоции и язык социально значимых жестов и поз 414
Глава 11.21. Роль полушарий мозга в осуществлении различных сторон
эмоционального поведения 416
ЧАСТЬ 3. ЧУВСТВА. ВОЛЯ. НАСТРОЕНИЕ 420
Глава 11.22. Чувства — сложные поведенческие комплексы 420
Глава 11.23. Дружба и любовь 428
Глава 11.24. Истоки межличностного общения и социально обусловленных
чувств 435
Глава 11.25. Индивидуальное общение как необходимая основа
возникновения чувств 439
Глава 11.26. Волевое поведение 444
Глава 11.27. Настроения, стрессы, аффекты 447
Глава 11.28. Отражение характеристик эмоционально-волевой сферы в
языке творчества 452
Глава 11.29. Личностные факторы и психоанализ 458
Глава 11.30. Переключение энергии и механизмы сублимации у животных и
человека: церемонии, ритуалы, истоки культурных традиций . 462
Глава 11.31. Психологические аспекты этики и этикета 466
Глава 11.32. Неврозы как следствия дефектов функции защиты 468
Глава 11.33. Нейронные механизмы мотиваций и эмоций 471
Глава 11.34. Примеры нарушения механизмов эмоционально-волевой
сферы: психогенные анорексия и булимия 475
Глава 11.35. Нейронные механизмы стрессов и аффектов 477
Глава 11.36. Роль мотивационного потенциала в формировании поведения
человека 479
Темы и вопросы для семинаров и самопроверки 491
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
494

КРОЛЬ Владимир Михайлович,
доктор биологических наук
В настоящее время - профессор МГМСУ
им. А.И. Евдокимова, профессор МГТУ МИРЭА,
заведующий кафедрой психологии
университета «Дубна» (филиал «Угрета»).
Имеет более 150 научных работ
по психофизиологии зрительного восприятия,
моделированию мышления, обучению.
ВИХА Марина Владимировна,
эксперт в области русского искусства XX в.
Область научных интересов: психология
мотиваций, рекламы и маркетинга,
психология искусства.