Автор: Кан С.Б.
Теги: революция история германии история европы новое время история австрии
Год: 1948
Текст
e ji>. .<с/ н
ркв@лм>им^1
ГРм A
В AB wГРИ И
ГЕРМАНИИ
БИБЛИОТЕКА УЧИТЕЛЯ
ПРОФ. С. Б.КДН
РЕВОЛЮЦИЯ
1848
ГОЛА
В АВСТРИИ
ГЕРМАНИИ
госуд АРС ТП В ЕННО Е
УЧЕБНО - ПЕДАГОГИЧЕСКОЕ ИЗДАГПЕЛЬСПТВО
МИ НИСШЕРСПТВА ПРОСВЕЩЕНИЯ РСфСР
МОСКВА
1948
ПРЕДИСЛОВИЕ
В текущем году всё прогрессивное человечество отмечало
столетний юбилей европейских революций 1848 года.
Революции эти, согласно замечательному определению Маркса,
«были лишь мелкими эпизодами — ничтожными щелями и тре-
щинами в твёрдой коре европейского общества. Но они обнару-
жили под ней бездну... Шумно и беспорядочно провозгласили
они освобождение пролетариата — эту тайну XIX столетия и
его революции» Г
То, что буржуазно-демократические революции, вспыхнув-
шие почти одновременно во Франции, Италии, Германии и
Австрии, действительно раскрыли «тайну XIX столетия» и впер-
вые выдвинули вперёд пролетариат с его собственными целями
и задачами;
то, что в ходе этих революций рабочие не один раз выходили
на улицы больших европейских городов с красными знамёнами;
то, что в столице Франции, Париже, они даже осмелились
в июньские дни с оружием в руках покуситься на порядок и
классовое господство буржуазии, —
заставляло реакционно-буржуазных историков всех стран
или замалчивать революционные события 1848 года, или грубо
извращать их глубокий всемирно-исторический смысл.
Героическое восстание парижских пролетариев в июньские
дни рисовалось французской буржуазной историографией обычно
только в качестве вызванного отчаянием и нищетой голодного
бунта, лишённого всякого политического смысла и содержания.
Под пером немецких буржуазных историков отдельные героиче-
ские выступления народных масс в Германии и в Австрии также
неизменно превращались в «анархию» и бессмысленные волнения
озлобленной и голодной черни.
Господствующие классы были менее всего заинтересованы
в распространении правдивых сведений о революционном
1848 годе. По словам Маркса, отмеченным затем Лениным,
1 К- Маркс, Избр. произв., т. II, изд. 1933 г., стр. 330.
ж
3
реакции в Германии удалось к концу 60-х годов «почти вытравить
из народного сознания воспоминания и традиции революционной
эпохи 1848-го года»1. Позднейшие события — объединение Гер-
мании сверху и создание кровью и железом новой Германской
империи — ещё больше способствовали почти полному забвению
революционных лозунгов 1848 года. В 1873 и 1898 гг. в дни
двадцатипятилетнего и пятидесятилетнего юбилея мартовской
революции в мещанско-буржуазных кругах Германии просто
посмеивались над немногими оставшимися в живых её участни-
ками-демократами. Их называли не иначе, как пережившими
себя «старыми бородами 1848 года», идеи которых столь же
устарели, как устарели их широкополые, давно вышедшие из
моды шляпы.
Задача реакции состояла в том, чтобы «заставить население
забыть те формы борьбы, формы организации, те идеи, те ло-
зунги, которые в таком богатстве и разнообразии рождала рево-
люционная эпоха»2. Именно вследствие этого все буржуазные
историки Германии, и не только старые «казённо-полицейские
историки вроде Трейтчке», но и новейшие либеральные вроде Ва-
лентина, всячески третировали 1848 год, называя его в своих
трудах не иначе, как «безумным годом».
Известно, что немецкий народ не слишком богат революцион-
ными традициями. Но, тем не менее, и в его истории бывали вре-
мена, когда господствующие классы дрожали от страха перед
поднявшимися на борьбу народными массами. Так было во вре-
мена Великой крестьянской войны XVI века, так было и в
1848 году, когда широкие слои населения по всей Германии вос-
стали против векового угнетения.
И в Германии, и в Австрии первой половины XIX века даль-
нейшее развитие производительных сил было невозможно без
полнейшей ликвидации унаследованных от средневековья пере-
житков феодализма. Однако условия исторического развития
выдвигали перед народными массами обеих стран различные
задачи.
В политически раздроблённой на десятки кусков Германии
следовало добиться уничтожения феодальных перегородок и
устранения династий, прежде всего династии прусских Гоген-
цоллернов. Только после этого стало бы возможным создание
В. И. Ленин, Соч., т. XII, стр. 33, изд. 3-е (здесь и дальше).
'Гам же.
4
единого германского внутреннего рынка и окончательная консо-
лидация нации.
В многонациональной Австрийской империи, находившейся
уже в течение десятилетий в руках одной Габсбургской дина-
стии, политически господствовали немцы. Сильная, опирающаяся
на немецких помещиков власть Габсбургов сложилась здесь
раньше окончательной ликвидации феодальных отношений. Она
сложилась здесь тогда, «когда оттёртые на задний план нацио-
нальности не успели ещё консолидироваться экономически в це-
лостные нации» Г Вследствие этого основной задачей прогрес-
сивного развития в Австрии являлось не объединение, как в Гер-
мании, а разрушение созданного Габсбургами государства и
создание на развалинах абсолютизма не одного, а нескольких
самостоятельных государств со своей собственной экономиче-
ской, политической и культурной жизнью.
Как известно, задачи эти в результате поражения революции
1848 года не были разрешены ни в Австрии, ни в Германии.
В 50—60-х годах во всей Германии и, в частности, в Пруссии
прочно утвердился «обшитый парламентскими формами абсолю-
тизм», а политическое преобладание юнкерства сохранилось
здесь даже после ноябрьской революции 1918 г. и было оконча-
тельно сокрушено в восточной части страны только в 1945 г. в ре-
зультате разгрома гитлеризма советскими победоносными вой-
сками. В лоскутной империи Габсбургов в 1851 г. было восстано-
влено самодержавие, и только позднее, в конце 60-х годов, став-
шая двуединой Австро-Венгрия вступила постепенно на путь
буржуазного конституционализма. И здесь власть прочно удер-
жалась в руках земельной аристократии, а угнетение отдельных
национальностей, в частности славянских, оставалось в силе
вплоть до полного распада старой Габсбургской монархии в ре-
зультате понесённого в первой мировой войне поражения.
Революция 1848 года, таким образом, осталась незавершён-
ной как в Австрии, так и в Германии. Выяснить причины пора-
жения этой революции и причины победы реакционных сил, су-
мевших к лету 1849 г. повсеместно в Центральной Европе вос-
становить старые порядки, являлось основной задачей этой
книги. Читатель найдёт в ней описание не только революционной
борьбы немецкого народа, но и революционной борьбы против
крепостничества и национального угнетения других, не немецких
1 И. В. Сталин, Соч., т. 2, стр. 304
пародов, проживавших на территории Австрии и отдельных гер-
манских государств — венгров, чехов, словаков, хорватов, сер-
бов, поляков и русинов-украинцев. Он найдёт в книге также рас-
сказ об отношении отдельных общественных классов к револю-
ции и, в частности, анализ политической линии различных групп
немецкой и ненемецкой буржуазии, изменившей уже в самый на-
чальный период народу, а в дальнейшем, в страхе перед красным
призраком коммунизма, прямо перешедшей на сторону феодаль-
но-помещичьей реакции.
Наконец, читатель найдёт в книге сведения о деятельности
основоположников научного коммунизма, принимавших непо-
средственное участие в событиях 1848—1849 годов и издавав-
ших в Кельне «Новую Рейнскую газету».
«В деятельности самого Маркса и Энгельса период их уча-
стия в массовой революционной борьбе 1848—49 года выде-
ляется, как центральный пункт» \ писал позднее Ленин, неодно-
кратно отмечавший огромную важность изучения революцион-
ного опыта Маркса и Энгельса для разработки стратегии и так-
тики русских большевиков в период революции 1905 и 1917 годов.
Со времени революции 1848 года прошло сто
лет. Между тем до сих пор в Австрии и Германии разрешены
далеко не все стоявшие перед этой революцией задачи. В то
время как в странах новой демократии народные массы под
руководством коммунистических партий, путём целого ряда
реформ и демократических преобразований, быстро и реши-
тельно уничтожили крупное помещичье землевладение и тем
подкосили реакционное дворянство, в Австрии и в западной
Германии эти важнейшие задачи всё ещё не разрешены. Только
лишь в советской зоне оккупации решена задача уничтожения
помещичьего землевладения.
Как и сто лет тому назад, перед немецким народом в новой,
совершенно изменившейся обстановке стоит всё та же задача
национального объединения. И как раньше, так и теперь, в за-
щиту раздроблённости и федерализма выступают тёмные силы
не только внутренней, но и международной реакции. И как
раньше, так и теперь, справедливые требования немецкого
народа встречают горячую поддержку всего прогрессивного
человечества, ныне возглавляемого трудящимися страны Со-
ветов.
1 В. И. Л е н и н, Соч., т. XII, стр. 33.
ЕРМАНИЯ и АВСТРИЯ
ПЕРЕД РЕВОЛЮЦИЕЙ
Глава [
ГЕРМАНИЯ II АВСТРИЯ ПОСЛЕ ВЕНСКОГО КОНГРЕССА
I. Германский союз, его состав и организация
Характеризуя политическое состояние Германии после
1815 г., Маркс писал: «немцы в их борьбе с иностранцами
обменяли одного Наполеона на 36 Меттернихов» Г Дей-
ствительно, в результате создания Германского союза Германия
осталась не воссоединённой. Стремление немецкого народа
к установлению конституционных порядков и созданию сильного
национального государства потерпело полное крушение. На Вен-
ском конгрессе австрийскому канцлеру князю Меттерниху уда-
лось, играя на династических интересах отдельных немецких
государей, добиться создания на территории бывшей Германской
империи лишь слабого союза государств, имевшего целью, с од-
ной стороны — «сохранение внешней и внутренней безопасности
Германии», с другой — «сохранение независимости и неприкосно-
венности отдельных немецких государств».
Настаивая на создании этого слабого, лишённого армии и
собственного бюджета, подобия государства, австрийский канц-
лер рассчитывал обеспечить Габсбургам и без восстановления
уничтоженной Наполеоном империи фактическое господство над
Германией; для этого, полагал он, для Австрии достаточно бу-
дет играть роль защитника мелких немецких государей против
агрессивных планов и притязаний второго по силе государства
в Германском союзе — Пруссии.
В состав Германского союза первоначально вошли 34 незави-
симых государства и 4 вольных города: Гамбург, Любек, Бремен
и Франкфурт-на-Майне. В число полноправных членов допущены
были три иностранных государя — короли Англии, Дании и Ни-
дерландов в качестве государей Ганновера, Гольштинии и Люк-
сембурга. Император австрийский и король прусский вошли
в союз только в качестве глав тех своих территорий, которые
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. V, стр. 263.
7
ранее входили в состав Германской империи: значительная часть
подвластных им земель оставлена была за пределами союза
(Венгерское и Ломбардо-Венецианское королевства и Галиция —
из владений австрийского императора, Восточная Пруссия и По-
знань — из владений прусского короля).
Единственным органом, объединяющим все немецкие госу-
дарства и вольные города, входившие в состав Германского
союза, был признан Союзный сейм, постоянно находившийся во
Франкфурте-на-Майне и состоявший из уполномоченных отдель-
ных немецких государей.
Решения сейма должны были приниматься в обычных случаях
большинством в “/3 голосов, а при изменении основных законов
даже единогласно. К тому же делегаты сейма не имели права
самостоятельно решать дела и по каждому отдельному вопросу
должны были запрашивать мнение своих государей, а это, по-
нятно, делало всю работу сейма исключительно медленной
и мало плодотворной.
В союзе не существовало ни общего судебного органа, ни
общего дипломатического представительства, ни общей армии.
Правда, члены союза давали торжественное обещание защищать
целостность германской территории и не заключать с неприя-
телем в случае войны никаких сепаратных соглашений. Однако,
как независимые государства, они сохраняли право вести с ино-
странными державами дипломатические переговоры и заклю-
чать с ними любые соглашения.
Председательское место на сейме навсегда закреплялось за
Австрией. Даже самые заседания сейма происходили позднее
в помещении австрийского посольства во Франкфурте. За неиме-
нием собственных герба и печати Союзный сейм долгое время
пользовался печатью австрийского уполномоченного с характер-
ной надписью — «Императорско-королевская союзная канце-
лярия».
О внутреннем строе отдельных немецких государств Союз-
ный акт говорил глухо. Подробно перечислены были в нём только
права высшего дворянства. О будущем же политическом строе
отдельных немецких государств упоминалось лишь в короткой
13-й статье, обещавшей немцам введение «сословно-представи-
тельного строя» (Landesstandliche Verfassung), что при возмож-
ности различного толкования самого термина «Verfassung» (кон-
ституция, строй) могло означать как обещание введения действи-
тельно новых конституционных порядков, так и сохранение ста-
рых, изживших себя сословных учреждений.
В большинстве северных государств восстановлены были по-
просту старые самодержавные порядки и только в немногих
южных—в Гессен-Дармштадте, Бадене, Вюртемберге и Бава-
рии, где влияние наполеоновского законодательства было раньше
особенно значительным, введены были жалкие конституции
с двухпалатной системой и высоким имущественным цензом.
8
П, Австрийская империя в 1815—1830 годах
Торжество реакции было особенно полным в Австрийской
империи. «Ни для одной страны бурный поток революции и трое-
кратное нашествие Наполеона не прошли так бесследно», и ни
в одной стране «феодализм, патриархальность и рабское мещан-
ство, охраняемые отеческой дубинкой, не сохранились в столь
неприкосновенном и полном виде» \ как именно здесь.
С 1792 г. «дубинка» эта находилась в Австрии в руках огра-
ниченного и злопамятного императора Франца, брата казнённой
французской королевы Марии-Антуанетты, целиком подпавшего
под влияние своего канцлера князя Меттерниха. Хотя последний
и ведал непосредственно лишь иностранными делами, именно он
держал после 1815 г. в своих цепких руках всю Австрию.
«Ясная и определённая цель революционеров.. . состоит в нис-
провержении всего законно существующего: принцип, который
монархи должны противопоставить этому плану всеобщего раз-
рушения, есть сохранение всего законно существующего», —
открыто заявлял Меттерних, навязывая всей Европе свою реак-
ционную систему политического управления, получившую вскоре
название «системы Меттерниха».
Система эта была самым тесным образом связана с политикой
австрийского правительства в области внутреннего управления.
Габсбургская монархия и после 1815 г. продолжала* оставаться
всё тем же большим конгломератом чуждых друг Другу народов.
Народы эти давно уже тяготились габсбургским ярмом и в начале
XIX в. просыпались к новой жизни. При этих условиях даже
самые ничтожные изменения существующих порядков могли
привести в движение центробежные силы и дать толчок к рас-
паду многонациональной империи.
«Не трогать того, что находится в покое», должно было по-
этому стать политическим девизом австрийских государственных
деятелей.
Если не считать вновь приобретённого Ломбардо-Венециан-
ского королевства с его итальянским населением, все находив-
шиеся под властью императора Франца территории можно раз-
делить на четыре группы, населённые различными народами и по-
разному управлявшиеся:
1) Наследственные земли Габсбургского дома с австрийским
эрцгерцогством во главе, разделённые на 10 провинций. На се-
вере здесь преобладали немцы, но юг был почти целиком населён
словенами и, частично, хорватами. Вдоль берега Адриатического
моря и на юге Тироля, кроме того, жили итальянцы.
2) Земли Чешского королевства — Чехия, Моравия и Австрий-
ская Силезия. Чехи и словаки составляли здесь преобладающую
часть населения, но в городах и в районах, примыкающих к Гер-
мании (особенно в Судетских горах), жило много немцев.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. V, стр. 250.
9
3) Польское королевство Галиция с отнятой у Молдавии Бу-
ковиной, где западная часть была в значительной мере заселена
поляками, а восточная — русинами (украинцами).
4) Земли Венгерской короны — Венгрия, Хорватия и Тран-
сильвания. В Венгрии преобладали мадьяры-венгры, но имелось
много и немецких поселений. В северо-западной части, примы-
кавшей к Моравии, преобладали словаки, а в Хорватии и Славо-
нии— хорваты и, местами, сербы. В Трансильвании преобладали
румыны, подчинённые в своём огромном большинстве помещи-
кам-венграм или немцам.
При наличии столь большого количества совершенно разно-
родных в национальном отношении элементов основной задачей
австрийского правительства неизбежно должно было стать на-
сильственное поддержание установленного порядка и, в част-
ности, постоянное противодействие стремлениям отдельных на-
родов — чехов, хорватов, словаков, венгров, итальянцев и т. п. —
к самоопределению и национальной независимости. Использова-
ние национальной розни, натравливание одной нации на другую
являлось существеннейшей составной частью системы Меттер
ниха. «Мои народы чужды друг другу — тем лучше», цинично
заявлял император Франц, — они не заболевают одновременно
теми же самыми болезнями. Я ставлю венгров в Италию,
итальянцев в Венгрию. Каждый сторожит своего соседа. Они не
понимают и ненавидят друг друга. Из их нерасположения
рождается порядок, из их враждебности — общий мир». Искусно
маневрируя, австрийское правительство стремилось диктовать
из Вены законы ненемецким частям Габсбургской империи. Оно
осуществляло самый дикий произвол в Северной Италии, в Вен-
грии, в Чехии и Галиции, опираясь при этом прежде всего на
аристократию и дворянство, сохранившие целиком свои феодаль-
ные права и привилегии.
Всякое проявление общественной самодеятельности, свободо-
мыслия или либерализма немедленно подавлялось. Школы и уни-
верситеты были поставлены под надзор полиции, а цензурное ве-
домство своими придирками делало фактически невозможным
существование независимой печати. Зато в Вене выходил
«Австрийский наблюдатель» — первый в Европе прямо субсиди-
руемый правительством печатный орган, при помощи которого
Меттерних силился воздействовать на общественное мнение
Европы.
После 1815 г. общественный протест в немецких провинциях
Австрии был едва заметен. Почти бесследно прошли для Австрии
и революционные потрясения 1820—1821 годов. Зато значительно
большее движение наблюдалось в ненемецких частях империи —
в Венгрии и славянских землях. Здесь уже в 20-х годах налицо
были предвестники будущего национального подъёма.
10
П1. Пруссия и другие германские государства
в 1815—1830 годах. Студенческое движение и Карлсбадские
постановления
Несмотря на значительное увеличение территории, Пруссия
оставалась по решению Венского конгресса разорванной на две
части — восточную, включавшую четыре старых провинции
(Бранденбург, Померанию, Силезию, Пруссию), и западную,
состоявшую из двух новых провинций (Рейнской и Вестфаль-
ской). Обе части королевства были не только отделены друг
от друга чужими землями, но и резко отличались по своему
внутреннему строю.
В восточных провинциях широко распространено было юнкер-
ское землевладение. Несмотря на реформы 1807—1811 гг. и осво-
бождение от личной крепостной зависимости, крестьянство про-
должало здесь, как и в Австрии, нести барщину и платить
оброки, а помещики осуществлять полицейскую власть и вот-
чинную юрисдикцию.
Особенно тяжёлым было положение народных масс в при-
соединённых к Пруссии польских землях великого герцогства
Познанского. Несмотря на торжественные обещания соблюдать
национальную автономию, Фридрих-Вильгельм III начал с того.,
что оторвал от польских земель Торунь с прилегающей террито-
рией и присоединил его к Западной Пруссии. Затем прусское
правительство приступило к систематическому онемечению всего
края. Скоро в Познани было введено прусское земское право,
а все высшие административные должности были замещены
чиновниками-немцами. Постепенно и польский язык стал изго-
няться из познанской низшей и средней школы.
На западе, в Рейнской и Вестфальской провинциях, долго
находившихся под управлением французов, помещичье хозяй-
ство не занимало такого большого места, а крестьянство давно
уже освободилось от крепостной зависимости. Тут на западе
прочно вошли в жизнь буржуазные начала наполеоновских
кодексов — равенство всех перед законом, гласное судопроизвод-
ство и т. п., и совершенно неизвестно было то старинное зем-
ское право, которое продолжало действовать в старых и введено
было в новых восточных прусских провинциях.
Между отдельными прусскими землями не существовало и
хозяйственного единства: в пределах королевства в начале
XIX века существовало ещё до 57 таможенных тарифов на
2700 предметов торговли. Немалую роль играли и религиозные
различия между двумя частями королевства — протестантизм на
востоке и католицизм на западе.
После изгнания Наполеона реакция подняла голову также и
в Прусском королевстве, где в период войны 1813—1815 годов
значительно сильнее, чем в Австрии и других государствах Гер-
манского союза, развернулось общественное движение. Однако
11
движение это, как известно, не получило большого размаха и,
главное, мало затронуло народные массы. Да и самый либера-
лизм прусских бюргеров и примкнувших к ним интеллигентов,
создавших совместно с некоторыми дворянами в 1808 г. «Тугенд-
бунд», а в 1807—1811 годах поддержавших реформаторскую
деятельность Штейна и Гарденберга, носил специфически прус-
ский верноподданнический характер. Это позволило Фридриху-
Вильгельму III и стоявшему за его спиной реакционному юнкер-
ству без большого труда овладеть начавшимся в 1813—1815 го-
дах движением и направить его в безопасное для прусской мо-
нархии русло.
Фридрих-Вильгельм III в годы борьбы немецкого народа
с Наполеоном неоднократно обещал ввести представительный
образ правления и покончить с абсолютизмом. Однако после
победы над Наполеоном, одержанной при решающей помощи
русских войск, о выполнении этих обещаний серьёзно и не думали.
Взамен обещанного ранее представительного строя, после
восьмилетнего обсуждения были лишь введены в восьми прус-
ских провинциях сословные, не связанные между собой ландтаги.
Уже летом 1815 г. реакционные юнкерские круги открыли
яростный поход против всех сторонников реформ и скоро доби-
лись полной победы. Среди министров всё большее влияние при-
обретали явные реакционеры, сделавшие совершенно невозмож-
ным продолжение начатых в 1807 г. преобразований. Юнкера
властно требовали от короля прежде всего приостановки нача-
той Штейном и Гарденбергом крестьянской реформы и в 1816 г.
добились издания особой правительственной декларации, разъ-
ясняющей в классовых интересах юнкеров изданный в 1811 г.
эдикт о регулировании крестьянских повинностей. Круг крестьян,
пользовавшихся правом выкупать свои повинности, был резко
ограничен, а сами условия выкупа ухудшены.
В большинстве более мелких государств Северной Германии
после 1815 г. также наблюдалось торжество реакционно-фео-
дальных сил, и только в четырёх указанных выше южно-герман-
ских государствах, где наполеоновское законодательство оста-
вило прочные следы, дворянско-сословные порядки целиком не
могли быть восстановлены.
При пассивности широких слоёв немецкого бюргерства и уме-
ренности их политических требований только из рядов мелкобур-
жуазной интеллигенции раздавались после 1815 г. более энер-
гичные голоса протеста. Сопротивляться торжествующей реак-
ции попыталось лишь студенчество немецких университетов. Со
времён французской революции «вольнолюбивые мечты» полу-
чили здесь известное распространение. Студенчество принимало
участие в войнах с Наполеоном и горячее других слоёв населе-
ния откликалось на пропаганду германского единства.
Стремление к национальному воссоединению нашло своё вы-
ражение в стенах немецких университетов прежде всего в попыт-
/2
ках создать из многочисленных разрозненных студенческих зем-
лячеств-корпораций — единые студенческие союзы. Осенью
1817 г. среди студенческой молодёжи возникла мысль отметить
особым празднеством двойную годовщину Реформации и Лейп-
цигской битвы. В связи с этим в октябре 1817 г. большое число
студентов различных университетов собралось в историческом
Вартбургском замке, расположенном недалеко от г. Эйзенаха.
Хотя празднество, в котором приняли участие отдельные
прогрессивно настроенные профессора, и носило сентиментально-
религиозный характер, выступавшие с речами отмечали, что в
Германии «всё получилось иначе, чем ожидали». К концу этого
празднества студенчество, в подражание Лютеру, сжёгшему
папскую буллу, подвергло демонстративному сожжению не
только книги и брошюры отдельных реакционеров, но также и
различные символы реакции: австрийскую капральскую палку
и гессенскую солдатскую косицу. Празднество таким образом
принимало всё более и более политический характер и в конце
концов вылилось в открытую демонстрацию против меттерни-
ховского режима.
Несмотря на относительно невинный характер Вартбургской
демонстрации, она дала Меттерниху желанный повод для ре-
прессивных мероприятий. Последние ещё более обострили борьбу
и привели в 1819 г. к террористическим актам: студент Зандт за-
колол драматурга-реакционера Коцебу, а аптекарский ученик
Ленинг — чиновника-мракобеса Ибелля.
Эти покушения послужили Меттерниху поводом для усиления
репрессий. По всей Германии прокатилась теперь волна пресле-
дований «демагогов», а осенью 1819 г. в г. Карлсбаде состоялась
конференция немецких государей для выработки мер борьбы
с революционным движением. В результате был принят ряд
репрессивных мер: усилена цензура, создана особая следствен-
ная комиссия по политическим делам, закрыты все студенческие
организации и т. п.
Студенческое движение было таким образом задушено
вскоре после своего возникновения. Оно не было связано с на-
родными массами и уже по одному этому заранее было обречено
на неудачу. В идейно-политическом отношении оно также не
стояло на должной высоте: наряду с «вольнолюбивыми мечтами»,
среди немецких студентов были распространены идеи самого
крайнего национализма, доходившие до утверждения, что «весь
мир был создан ради немцев» и что «сами немцы давно достигли
высшей ступени развития» Г Студенты идеализировали герман-
ское средневековье и презирали всё иноземное и чужое.
К началу 20-х годов реакция справилась со всеми попыт-
ками революционного сопротивления. И если во всей Евпопе в
годы реставрации тяжело дышалось всякому свободолюбивому
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. II, стр. 70.
13
человеку, то в Германии царил самый мрачный, отравляющий
душу произвол. Свободное слово было изгнано со страниц немец-
кой печати, а в университетах безраздельно господствовало
реакционное мировоззрение, возникшее в качестве противовеса
учению философов-просветителей XVIII века. Последние, как
известно, аппелировали к разуму, требовали основания разум-
ного государства и безжалостного уничтожения всего находяще-
гося в противоречии со здравым человеческим рассудком.
Идеологи германской реакции 20-х годов Галлер, А. Мюл-
лер и другие, вслед за философами реставрации во, Франции
де-Местром и Бональдом, упорно подчёркивали в сврих сочи-
нениях, что люди бессильны изменить исторически сложив-
шуюся обстановку и что история сильнее разума. Они идеализи-
ровали германское средневековье с его сословно-корпоративным
государством и требовали признания религии единственно проч-
ной основой государственного строя.
Сугубо реакционной была также философская система, кото-
рую выработал наиболее известный немецкий мыслитель того
времени Гегель. Заслуга Гегеля в истории развития философ-
ской мысли, как известно, состояла в том, что он со всей реши-
тельностью отверг метафизическое мышление предшествующей
эпохи и в отличие от Канта и Фихте пытался познать и объяс-
нить мир в его возникновении, развитии и уничтожении. Всё
течёт, — вслед за Гераклитом утверждал Гегель, но течёт
и развивается в сложном и полном противоречий диалектиче-
ском процессе. Однако диалектика Гегеля была идеалистиче-
ской, так как он признавал только диалектическое развитие
духа и отрицал развитие в природе.
Гегель создал идеалистическую и реакционную философскую
систему, в основе которой лежала мысль о том, что развитие че-
ловеческого общества представляет из себя процесс, протекающий
исключительно в сознании людей. Дух этот, по мнению Гегеля,
обладает разумом, и потому разумным должны быть и все его
проявления в исторической жизни каждого народа. Всё действи-
тельное разумно, всё разумное действительно, — возглашал бер-
линский философ, оправдывая тем самым, подобно другим фило-
софам реставрации, существовавшие тогда в Германии политиче-
ские порядки, т. е. олицетворявшее полное политическое господ-
ство дворянства самодержавие и бюрократический строй.
Силу Гегель ставил выше права. Навязывая человечеству
в качестве идеала самое хищническое дворянское государство
он первый среди немецких философов XIX века открыто про-
тивопоставил кантовской идее «вечного мира» и дружеского
сожительства народов мысль о вечной и неизбежной войне, спо-
собствуюшей будто бы «нравственному очищению» народа и
предохраняющей его дух от «загнивания».
Именно в прусской столице слава Гегеля достигла апогея.
По меткому выражению одного позднейшего историка, его фило-
14
софская система действительно сделалась тогда «наукообразной
хранительницей духа прусской реставрации». В дальнейшем
реакционные выводы Гегеля, оправдывающие религию, возве-
личивающие монархию и восхваляющие расовое превосходство
немцев, были подхвачены его учениками — правыми гегельян-
цами, а ещё позднее легли в основание человеконенавистниче-
ской «философии» разбойничьего гитлеровского империализма.
Реакционная идеология, таким образом, безраздельно господ-
ствовала вплоть до начала 30-х годов в духовной жизни герман-
ского народа, порабощённого своими государями и своим дво-
рянством. Лишь очень немногие, и среди них журналист-демо-
крат Л. Берне и поэт Г. Гейне, осмеливались в тяжёлую полосу
политического безвременья подымать свой голос против мрако-
бесия и того «старого верноподданного корыта» \ около кото-
рого очутилась после 1815 г. раздроблённая на части и лишён-
ная национального единства Германия.
Слава 11
ГЕРМАНИЯ И АВСТРИЯ В 30—40-х ГОДАХ XIX ВЕКА
I. Экономическое развитие Германии в 30—40-х годах XIX и.
За первые два-три десятилетия XIX в. экономическая жизнь
Германии внешне мало изменилась. Попрежнему преобладающая
часть населения (больше 70%) проживала в деревнях и занима-
лась сельским хозяйством. На многих немецких городах лежал
характерный средневековый отпечаток. Жизнь протекала в них
медленно и вяло, и они редко насчитывали больше 4—5 тыс. жи-
телей. В 12 наиболее крупных немецких городах ещё в 40-х го-
дах XIX в. было немногим больше жителей, чем в одном только
Париже.
Несмотря на бесспорные успехи промышленного производ-
ства, Германия к концу 40-х годов XIX в. продолжала оставаться
по преимуществу страной сельского хозяйства. Прусское юнкер
ство и дворянство других германских государств продолжало ещё
полностью сохранять свои прежние социально-политические по-
зиции, так как в чисто экономической области оно оставалось
крупнейшей силой. В Пруссии, например, юнкерство только вы-
играло в связи с реформами 1807—1811 гг. Оно сумело удержать
в своих руках значительную часть земли и получить от кпестьян-
ства за «освобождение» огромные денежные суммы. В одной
только Силезии «благородное дворянство получило вознагра-
ждение в следующих размерах: деньгами— 18 544 766 талеров^;
денежной рентой ежегодно— 1 599 992 талера; натуральной
•К. Маркс и Ф. Э н i е л ь с, Соч., т. II, сгр. 70.
13
рентой — рожью — 260 069 шеффелей ежегодно; наконец, уступ-
ленной крестьянами землёй — 1 533 050 моргенов» \
До 1848 г. в Пруссии успели «освободиться» 6/7 зажиточного
крестьянства и лишь Vs часть середняков и бедняков. При этом
помещики имели полную возможность, используя выкупные пла-
тежи, перестраивать на новый, капиталистический лад своё хо-
зяйство, сохраняя в неприкосновенности значительные остатки
крепостничества в «освобождённой» деревне.
Внедрение капитализма в сельское хозяйство Пруссии (и Гер-
мании вообще) шло, таким образом, по мучительному для
крестьянских масс пути. В ряде своих работ, посвящённых аграр-
ному вопросу, Ленин не раз давал характеристику этого «прус-
-ского», по его определению, пути развития капитализма в сель-
ском хозяйстве. В отличие от американского, фермерского, путь
этот характеризуется тем, что «средневековые отношения земле-
владения не ликвидируются сразу, а медленно приспособляются
к капитализму, который надолго сохраняет в силу этого полу-
феодальные черты» * 2.
Что касается промышленного производства, то оно продол-
жало ещё в первые десятилетия XIX в. находиться в значитель-
ной своей части в руках мелких ремесленных мастеров, снабжав-
ших узкий круг своих потребителей всеми необходимыми пред-
метами домашнего обихода.
Однако в ряде отраслей промышленности наблюдалось в Гер-
мании успешное развитие капиталистической мануфактуры, про-
бивавшей себе дорогу, несмотря на многочисленные феодальные
стеснения. В период континентальной блокады в Германии стали
открываться первые текстильные фабрики. Распространение на-
полеоновского кодекса на западе и реформы Штейна и Гарден-
берга на востоке, в Пруссии, также благоприятствовали заро-
ждению фабричного способа производства.
Но ряд серьёзных препятствий всё ещё тормозил начавшееся
развитие крупной промышленности в Германии.
Наиболее серьёзным среди этих препятствий была недоста-
точная ёмкость внутреннего рынка — следствие политической
раздроблённости и малой покупательной способности задавлен-
ного феодальными поборами населения. Сохранившиеся от сред-
них веков внутренние таможенные перегородки, разнообразие
валют, мер и весов, отсутствие единого коммерческого законе-,
дательства тяжело отражались на торговле и резко совращали
сбыт изделий молодой национальной промышленности, и без
того страдавшей от возросшей иностранной конкуренции как на
внутреннем, так и на внешнем рынке.
Постоянная пассивность торгового баланса тяжело отража-
лась на темпе накопления капиталов. После 1815 г. в Германии
> К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XVI, ч. I, стр. 247.
2 В. И. Ленин, Соч., т. XII, стр. 269.
16
повсеместно жаловались на недостаток денежных средств и вы-
соту учётного процента, что отражалось на капиталистическом
предпринимательстве и мешало внедрению новых машин, новых
технологических приёмов и oprai язационных форм. Относи-
тельно слабый приток рабочей силы в города, связанный с сохра-
нением пережитков крепостничества в деревне, и недостаток
квалифицированных мастеров также задерживали строительство
первых немецких фабрик и заводов.
На темпах экономического развития Германии в первые деся-
тилетия XIX в., в свою очередь, сказывалось и состояние транс-
порта. «Немецкая почтовая улитка» — так называли в Германии
дилижанс — проползала путь из Берлина в Бреславль за двое
суток.
Несмотря, однако, на все указанные препятствия, немецкая
буржуазия к 30-м годам XIX в. постепенно становилась на ноги.
К этому времени в Германии успели уже вполне определиться те
районы и области страны, где развитие капиталистических отно-
шений шло относительно быстрым темпом.
Передовой в этом отношении являлась область среднего те-
чения Рейна — Рейнско-Вестфальские провинции Пруссии. Этому
благоприятствовало сравнительно раннее освобождение от стес-
нительных пережитков феодализма и наличие огромных есте-
ственных богатств (залежи угля и руды).
До начала 30-х годов XIX в. производство железа и стали
было распространено главным образом на левом берегу Рейна,
где, в особенности в долине Саара, леса ещё давали нужное ко-
личество топлива для промышленности. Долина Рура не знала
тогда домен и фабричных труб и сохраняла свой былой деревен-
ский облик. Гельзенкирхен, Рурорт и другие поселения, ставшие
через два-три десятка лет крупнейшими центрам” германской
тяжёлой индустрии, представляли собой полудеревни. Тем не ме-
нее и здесь паровые машины появились уже в, 20-х годах.
В 30-х годах после строительства первых глубоких шахт и пере-
хода к употреблению каменного угля промышленное развитие
Германии пошло вперёд быстрыми шагами.
К началу 40-х годов Бохум и Эссен превратились уже на гла-
зах одного поколения из небольших поселений в крупнейшие
города — центры угольной и металлургической промышленности.
В области производства тканей в Рейнской области также на-
блюдались большие сдвиги. К 30-м годам XIX в. здесь уже воз-
никли предприятия фабричного типа, особенно в районе Кре-
фельда на лево i берегу Рейна и в районе Эльберфельда — Бар-
мена на правом берегу.
По сравнению с Рейнской областью Силезия отставала.
Однако и здесь в 20—30-х годах XIX в. наблюдался технический
прогресс. В Силезии широко распространена была полотняная,
а позднее и хлопчатобумажная промышленность. Капиталистиче-
ская рассеянная мануфактура охватывала здесь тысячи деревен-
2 С, Б. Кап'
ских кустарей, находившихся в зависимости от сравнительно не-
большого числа крупных предпринимателей-капиталистов, так
называемых «фабрикантов». Первые прядильные фабрики появи-
лись в Силезии также в 20-х годах XIX в., ткачество же продол-
жало ещё до середины века оставаться почти исключительно
ручным.
Берлин — столица Пруссии — к концу 40-х годов также
являлся уже одним из крупных торгово-промышленных центров
Германии. Он был к этому времени самым значительным узлом
железных дорог, и в нём сосредоточивалось до одной третьей
части всего машиностроительного и ситценабивного производ-
ства Пруссии и имелось относительно большое количество паро-
вых машин.
Экономика Берлина давно успела перерасти ремесленную
стадию и основывалась на капиталистической мануфактуре,
превращавшейся уже в основных отраслях производства в фаб-
рику. Из 400 тысяч населения Берлина в 1846 г. до 70 тысяч
являлись наёмными рабочими, занятыми не только на предприя-
тиях мануфактурного типа, но и на крупных фабриках и заводах,
например на машиностроительном заводе Борзига, выпустив-
шего в одном только 1847 г. 67 паровозов, на ситценабивных
фабриках Данненберга и Гольдберга и т. п.
Положение берлинских пролетариев было чрезвычайно тяжё-
лым: 14-ти часовой рабочий день сочетался здесь с низкой зара-
ботной платой и ужасными жилищными условиями. Энгельс
в 1844 г. писал в связи с этим о Берлине: «Добрые немцы думали
всегда, что нищета и разложение существовали лишь в Париже
и Лионе, Лондоне и Манчестере, что Германия была совершенно
свободна от таких порождений сверхцивилизации и излишнего
развития фабричной промышленности. Ныне они, однако, начи-
нают видеть, что они сами могли бы показать значительное коли-
чество социальных бедствий; берлинские газеты признают, что
«Voigtland» их города не уступает в этом отношении С.-Жилю
или всякому другому очагу париев цивилизации» Ч
Но и вне Пруссии быстро развивались некоторые промышлен-
ные районы, в частности в Саксонии. Текстильная промышлен-
ность за годы континентальной блокады сделала здесь быстрые
успехи. В 1810 г. в Саксонии было до 9 тысяч станков «Дженни»,
и с этого времени здесь стало вытесняться ручное прядение.
К 1814 г. число механических веретён возросло в Саксонии до
283 тыс., а в 1834 г. равнялось уже 375 тыс. Создание Таможен-
ного союза дало мощный толчок развитию саксонской текстиль-
ной промышленности: всего за четыре года — с 1834 по 1838 г.
здесь выросло до 45 новых крупных бумагопрядильных фабрик.
Несмотря, однако, на весь этот прогресс, Германия к концу
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. II, стр. 415, «Voigtland» — район
рабочих казарм в Берлине.
18
первой половины XIX в. была ещё далека от завершения про-
мышленного переворота. Число паровых двигателей в стране всё
ещё оставалось сравнительно ничтожным. И в этом отношении
Германия значительно отставала от Франции, не говоря уже об
Англии. К 1847 г. в Пруссии насчитывалось лишь немногим
больше 1 тыс. паровых двигателей с общей мощностью в 21 тыс.
лош. сил. Ещё в 1849 г. на всех промышленных предприятиях
Берлина было только 113 паровых двигателей.
До 50-х годов XIX в. ручное ткачество также не сдавало
своих позиций. В большинстве мелких и средних городов ремес-
ленное производство продолжало играть заметную роль.
В 20—30-х годах наметился прогресс не только в области
промышленности, но и в области транспорта. Уже в 1824 г. по
Рейну начали ходить первые колёсные пароходы. Первая желез-
ная дорога на участке Нюрнберг-Фюрт была открыта в 1835 г.,
а вслед за тем были открыты для пассажирских и товарных пе-
ревозок линии Берлин — Потсдам, Франкфурт-на-Майне — Майнц
и др. В начале 40-х годов началось строительство нескольких
больших железнодорожных магистралей, связывавших перифе-
рию с центром и главные города между собой. Одновременно
значительно увеличилась и сеть шоссейных дорог, строившихся
главным образом по инициативе и на средства Пруссии, даже и
за пределами её собственной территории. Строительство это, не-
посильное для мелких государств, способствовало их экономи-
ческому сближению с Пруссией и в значительной степени облег-
чило ей создание Таможенного союза под своей гегемонией.
Ещё в 1818 г. в Пруссии был впервые введён общий таможенный
тариф. Позднее прусское правительство предг?риняло шаги
с целью уничтожения таможенных перегородок между череспо-
лосно лежавшими прусскими владениями и соседними немецкими
государствами. В 1819 г. Пруссия заключила с маленьким кня-
жеством Шварцбург-Зондепсхаузен первый договор об устано-
влении единой таможенной границы. В конце 20-х годов анало-
гичные договоры были заключены Пруссией с Гессен-Дарм-
штадтом, Баварией и Вюртембергом. К 1 января 1834 г., после
присоединения к нему Бадена, Саксонии и ряда других госу-
дарств, новый Таможенный союз (Zollverein) объединил 18 го-
сударств с 23 млн. жителей. Пруссии принадлежала в нём руко-
водящая роль. Шлагбаумы на дорогах северной Германии были,
наконец, подняты, препятствия для свободной перевозки грузов
устранены.
Вне Таможенного союза остались отдельные немецкие госу-
дарства, прилегавшие к Северному морю: Ганновер, Ганзейские
города, Гольштиния, Ольденбург и Мекленбург. Не обладая соб-
ственной промышленностью, они стремились извлекать прибыль
из тесных торговых связей с Англией и были поэтому противни-
ками каких-либо таможенных ограничений.
*
19
Создание Таможенного со^оза сильно способствовало даль-
нейшему расширению внутреннего рынка и развитию германской
промышленности. Со второй половины 30-х годов темп экономи-
ческого развития Германии заметно возрастает. Ускоряется раз-
ложение старых ремесленных форм и внедряются новые, более
высокие формы капиталистической мануфактуры. Одновременно
растёт.также число фабрик и заводов, успешно вытесняющих из
многих отраслей промышленности ручной труд.
II. Экономическое развитие Австрийской империи
в 30—40-х годах XIX века
Несмотря на реформы Иосифа II, а вернее, именно вследствие
введения его реформ, несколько модернизировавших крепостни-
чество, зависимость крестьян от помещиков в Австрии сохрани-
лась повсеместно, пережив все бури революционного и наполео-
новского времени. Помещики попрежнему пользовались в своих
владениях всей полнотой судебной и полицейской власти.
Целая армия чиновников-служащих осуществляла в интересах
титулованной и нетитулованной знати, проживавшей обычно
в городах, повседневный надзор за многомиллионным населе-
нием австрийской деревни. Население это, если не считать зажи-
точной верхушки в Верхней и Нижней Австрии и Тироле, находи-
лось в самом тяжёлом положении: жило вместе со своим скотом
в крытых соломой хатах и вынуждено было, как и в старину,
исправно нести оброки и выполнять «робот» — барщину. Больше
половины рабочего времени и до двух третей урожая должны
были отдавать крестьяне, в большинстве — славяне, своим гос-
подам, чаще всего чуждой им национальности.
Тем не-менее ростки капиталистического способа производ-
ства пробивались и на полуфеодальной почве Габсбургской импе-
рии. В 20-х годах и здесь стали создаваться первые фабрики и
заводы, особенно в Чехии. Несмотря на серьёзные препят-
ствия — скудость капиталов, отсутствие квалифицированной ра-
бочей силы и, главное, малую ёмкость внутреннего рынка,
в Штирии и Каринтии постепенно развивалось производство
железа и стали, в Чехии и Моравии — производство тканей и
стеклянных изделий, в Вене — производство предметов рос-
коши. Однако промышленная политика правительства меньше
всего способна была помочь молодой австрийской буржуазии
встать на ноги, хотя и преследовала в своих фискальных целях,
как во времена «просвещённого абсолютизма», задачи поощре-
ния отечественной индустрии. В Австрии продолжали ещё су-
ществовать различные цеховые ограничения и регламенты, за
которые упорно цеплялись император и его министры, воспитан-
ные на идеях отжившего свой век меркантилизма.
Таможенная политика правительства также задерживала эко-
20
номический прогресс, поскольку барьер из высоких ввозных
пошлин фактически лишал австрийских промышленников необхо-
димого им сырья, не давал им возможности укреплять торговые
связи с соседними государствами и способствовал чудовищному
развитию контрабанды. Многонациональная, экономически более
отсталая Австрийская империя не вошла в созданный Пруссией
Таможенный союз, и это, понятно, ослабляло её связи даже
с южно-германскими государствами, непосредственно с нею гра-
ничившими: не только австрийские, но и чешские промышлен-
ники боялись конкуренции со стороны прусских фабрикантов и
весьма недальновидно настаивали сами на ограждении импер-
ского внутреннего рынка.
Особенно губительной была запретительная политика прави
тельства для Венгерского королевства, превращённого в аграр-
ный придаток к западным частям Габсбургской империи и почти
совершенно отрезанного от внешнего мира. Больше половины
всей промышленной продукции этих западных частей сбывалось
в городах и сёлах Венгрии, почти лишённой вследствие запрети-
тельной, колонизаторской политики австрийского правительства
собственной национальной промышленности. Политике этой слу-
жила таможенная граница между Венгерским королевством и
другими частями империи, призванная, с одной стороны, защи-
щать австрийских помещиков от ущерба, связанного с ввозом
более дешёвых венгерских сельскохозяйственных продуктов,
а с другой, обеспечить австрийским промышленникам безраз-
дельное господство на внутреннем венгерском рынке.
Раскалывая владения Габсбургов на две части и отделяя их
китайской стеной от прочего мира, австрийское правительство
постепенно ослабляло связи империи с немецкими государствами.
Тем самым оно собственными руками облегчало создание эконо-
мического и политического преобладания Пруссии в Германском
союзе. А в то же время оно ещё больше обостряло внутренние
противоречия в пределах империи, мешая созданию внутреннего
рынка, искусственно задерживая развитие национальной венгер-
ской промышленности и делая положение Венгрии совершенно не-
выносимым.
III. Отклики июльской революции 1830 года в Германском союзе
Июльские события 1830 г. вЬ Франции — изгнание Бурбонов
и создание новой буржуазной монархии — всколыхнули немец-
кие народные массы. «С тех пор, как Лютер защищал свои те-
зисы на Вормском рейхстаге, ни одно событие так глубоко не
взволновало моё отечество, как июльская революция», — писал
позднее Г. Гейне, вспоминая тот энтузиазм, который охватил пе-
редовые круги немецкого общества после получения известий
о парижских событиях.
21
Волнения охватили почти все государства Германского
союза. На севере Германии поднялось население маленького
герцогства Брауншвейгского. Дворец местного самодержца, гер-
цога Карла, был сожжён, а сам он вынужден был отречься от
престола. Вынужден был отречься от престола и герцог Кур-
гессена Вильгельм.
В Ганновере и Саксонии движение было менее сильным, но и
там государи вскоре оказались вынужденными ввести консти-
туционные порядки.
Такие же отклики имели место и в южно-германских государ-
ствах. Однако речь здесь могла идти, в отличие от севера, не
о завоевании, а об укреплении и расширении существовавших
здесь, хотя и в крайне уродливом виде, конституционных по-
рядков.
Наибольшее значение имели выступления либеральной оппо-
зиции в Бадене и Вюртемберге. В баденском ландтаге, открыв-
шемся в марте 1831 г., либеральные профессора Ротек и Велькер
внесли ряд законодательных предложений и добились, после го-
рячих схваток с консерваторами, частичной отмены за выкуп
десятины и прочих феодальных поборов, ещё сохранившихся
в баденской деревне. Одновременно они настояли на издании но-
вого, более либерального закона о печати.
Баденские либералы упорно выдвигали идею германского
единства. Велькер, например, потребовал проведения в жизнь
13-й статьи союзного акта, установления конституционных по-
рядков во всех германских государствах и создания при Франк-
фуртском сейме настоящего национального представительства —
всегерманского парламента. Тем самым он впервые высказал
мысль, получившую позднее широкое распространение в Гер-
мании.
Не меньшее впечатление произвело в 1831 г. выступление
вюртембергского депутата Пфицера, который впервые с большой
остротой поставил перед немецкой буржуазией вопрос о возмож-
ных путях воссоединения. Отражая пруссофильские настроения
части южно-германской буржуазии, Пфицер требовал вытеснения
Габсбургской империи из Германского союза и выдвигал план
создания «Малой Германии» с Берлином, а не с Веной в качестве
столицы.
Особенно сильное влияние французской июльской революции
чувствовалось в граничащем с Эльзасом Баварском Пфальце.
Буржуазно-радикальное движение нашло здесь энергичных пред-
ставителей, которые организовали в мае 1832 г. в городке Гам-
бах массовую политическую демонстрацию, аналогичную Варт-
бургскому празднеству, но, конечно, большую по масштабу.
В отличие от неопределённых и мечтательных речей варт-
бургских студентов — в Гамбахе были впервые сформулированы
требования политических реформ и поставлен вопрос о нацио-
нальном воссоединении, что нашло своё внешнее выражение в тех
22
трёхцветных чёрно-красно-золотых знамёнах, которые несли де-
монстранты.
Гамбахская демонстрация дала Союзному сейму повод для
новых репрессий: введены были драконовские правила для пе-
чати, запрещены какие-либо демонстрации, национальные флаги,
кокарды, усилены наказания за политические преступления и т. п.
Все эти мероприятия Союзного сейма вызвали, разумеется,
широкую волну протестов. Особенно сильно было недовольство
в кругах демократической интеллигенции и тех слоёв студентов,
которые остались в годы реакции на либеральных позициях и не
были окончательно отравлены тевтономанией и реакционной фи-
лософией, утвердившейся в немецких университетах в 20-х годах.
В начале апреля 1833 г. небольшая группа заговорщиков-
студентов пыталась, рассчитывая на помощь со стороны
крестьянства, овладеть франкфуртской гауптвахтой и провозгла-
сить республику. Подоспевшие войска легко справились с этим
плохо подготовленным выступлением.
Одновременно с франкфуртскими демократами тайную про-
пагандистскую работу вели и гессенские республиканцы, орга-
низовавшие в начале 30-х годов под руководством молодого пи-
сателя-драматурга Георга Бюхнера в глубоком подполье «Обще-
ство прав человека». Общество это выпустило ряд листовок-
прокламаций, среди которых особенно знаменательным был
«Гессенский сельский вестник», предназначавшийся для немец-
кого крестьянства.
«Общество прав человека» просуществовало также недолго.
Полиция разгромила его уже в 1834 г. Бежавший в Швейцарию
Бюхнер погиб здесь вскоре от чахотки.
Реакции таким образом удалось ещё раз справиться с начи-
навшимся революционным движением, но торжество её было
непрочным: дальнейшее развитие производительных сил в Гер-
мании властно требовало уничтожения отживших свой век фео-
дальных учреждений, требовало национального воссоединения и
возрождения.
IV. Рост оппозиционных настроений в Германии
в 30-х годах XIX в.
Под непосредственным впечатлением политических успехов
буржуазии во Франции и Бельгии, с 30-х годов росли оппози-
ционные настроения и в кругах немецкой буржуазии, особенно
в Пруссии, где после июльских событий вспыхнули серьёзные
волнения среди фабричных рабочих Рейнской провинции и воз-
росла политическая активность буржуазии. Промышленники и
купцы выдвинули целый ряд политических требований и сформу-
лировали их в докладной записке, составленной видным ахен-
ским фабрикантом Давидом Гапземаном. Записка эта в начале
1831 г. была передана прусскому королю.
23
Рейнские либералы требовали прежде всего превращения со-
словных провинциальных ландтагов в общепрусское представи-
тельное собрание («Reichsstande») и настаивали на изменении
избирательных порядков, с тем чтобы покончить с засилием дво-
рянства. В записке, однако, ничего не говорилось о всеобщем
избирательном праве. Наоборот, Ганземан указывал в ней, что
«богатейшие люди государства должны иметь подавляющее
влияние», и поэтому советовал королю искать опоры только
у «влиятельных», т. е. наиболее состоятельных граждан. Ганзе-
ман пугал Фридриха Вильгельма III возможностью «восстания
черни». «Союз между бюргерством и дворянством, — писал Ган-
земан,— составляет подлинную силу нации». Позднее, в 1840 г.,
Ганземан в новой докладной записке подчёркивал, что «Пруссия
нуждается в могущественном троне» и что «наследственная мо-
нархия представляет собой краеугольный камень политического
здан ш».
В Юго-западной Германии Роттек и Велькер после неудач-
ной попытки издания оппозиционной газеты «Свободомыслящий»
предприняли в 1833 г. издание многотомного «Политического
словаря» («Staatslexicon» 1833—1844), ставшего своего рода
библией немецкого либерализма.
Словарь Роттека и Велькера имел мало общего с знаменитой
энциклопедией Дидро и д’Аламбера. Сословно-цензовая консти-
туционная монархия с двухпалатной системой — вот тот полити-
ческий идеал, к которому стремились либералы не только в Прус-
сии, но и в Юго-западной Германии. Дворянство и для них
также — необходимое звено, связывающее династию с народ-
ными массами. Они не помышляли поэтому о полном уничтоже-
нии г го сослойных преимуществ и привилегий.
Оппозиционность немецкой буржуазии продолжала, таким
образом, носить весьма ограниченный и скромный характер и не
могла идти ни в какое сравнение с политическими настроениями
французской буржуазии кануна 1789 г.
Решительнее выступали против реакции передовые предста-
вители промежуточных слоёв немецкого общества — ремеслен-
ников, мелкобуржуазной интеллигенции. Нарождавшийся в Гер-
мании капитализм давил уже на эти слои, вызывая в них острое
чувство тревоги и недовольства. В то же время они сталкивались
с надменным дворянством и страдали от феодальных порядков.
Жизненные условия толкали их к более смелому протесту,
к республиканско-демократическим идеалам. Впрочем, эти
идеалы были выражены у немецкой интеллигенции 30-х годов
XIX в. ещё очень неясно и нередко противоречиво.
В 30-х годах XIX в. сложилось целое литературное тече-
ние— так называемая Молодая Германия. Писатели и поэты,
входившие в это литературное содружество, упорно боролись
против меттерниховщины и реакционного мелкодержавия,
в своих произведениях расшатывали устои захолустного и
21
архаичного германского абсолютизма. Находившиеся после
июльской революции в Париже писатели-эмигранты Л. Берне и
Г. Гейне идейно возглавляли эту литературную борьбу и вели за
собой целую группу молодых писателей и поэтов, среди которых
особенно выделялся драматург и романист К. Гуцков (автор
драмы «Уриэль Акоста»),
В середине 30-х годов Л. Берне (1786—1837) с замечательным
литературным мастерством выступил против мракобеса, тевто-
номана Менцеля, доносившего правительству на писателей-демо-
кратов, глумившегося над идеями французской революции
XVIII в. и восхвалявшего мнимые доблести древних германцев.
«Речь идёт, — писал Берне, — не о том, каковы были немцы пол-
торы тысячи лет тому назад, а о том, каковы они теперь». А те-
перь — «немецкое влияние повсюду служит защитой насилию и
угрожает свободе». Поэтому всякий истинный патриот обязан не
восторгаться подвигами какого-нибудь Арминия, не восхвалять
немецкий народ и его историческое прошлое, но «разбудить его,
потому что он спит». Л. Берне неутомимо звал немцев проснуться
от векового сна, указывая им, что «народ, который терпеливо
позволяет топтать себя ногами, заслуживает, чтобы его давили
и раздавили». Берне, однако, ограничивался в своих стремле-
ниях установлением политического равенства. В «Парижскик
письмах» он подчёркивал, что ведёт борьбу «не против собствен-
ности, а лишь против привилегий богатых», и видел спасение
человечества в одном только буржуазно-демократическом пере-
вороте.
Великий немецкий поэт Генрих Гейне (1799—1856) в своих
стихах и прозаических произведениях ещё более едко и зло вы-
смеивал германские порядки и также звал немецкого «Михеля»
пробудиться, наконец, от векового сна и «не униматься, пока
жив хоть один тиран».
В первом сборнике своих стихов — знаменитой «Книге пе-
сен»— молодой Гейне уводил читателя из мира печальной не-
мецкой действительности в романтический мир мечты и сказки.
Позднее, в своих «Путевых картинах» (1826—1831) поэт с исклю-
чительной силой обрисовал «политическую могилу» меттерни-
ховской Германии и пригвоздил к позорному столбу не только
надменное дворянство и лицемерных попов, но и трусливое, ра-
болепное немецкое мещанство.
После выхода в. свет «Путевых картин» Гейне не мог оста-
ваться на родине и вынужден был эмигрировать во Францию.
В 30—40-х годах он продолжал в стихах и прозе громить дворян-
ские порядки и филистерский дух Г^пмянии и пропагандировал
принципы французской революции XVIII в.
Гейне, однако, лучше Людвига Берне понимал ограниченность
целей и задач буржуазной революции и, хотя никогда не был
социалистом, приветствовал в своих знаменитых «Ткачах» пер-
вые шаги немецкого рабочего движения.
25
Литературные выступления Гуцкова и других представителей
«Молодой Германии» носили более умеренный характер. Позднее
они свелись к скромным требованиям свободы слова и печати.
В 40-х годах многие деятели «Молодой Германии», по выраже-
нию Энгельса, «раскаивались в своих юношеских грехах» и по-
степенно превращались в заурядных либералов. Но в годы, не-
посредственно следовавшие за июльской революцией, вся Гер-
мания, затаив дыхание, следила за борьбой группы молодых
писателей, радуясь каждому меткому удару, нанесённому при-
служникам реакции рукою Берне, Гейне или Гуцкова. Союзный
сейм в декабре 1835 г. запретил распространение в Германии их
произведений.
В области философии в Германии в 30-х годах идейные рас-
хождения среди последователей и учеников Гегеля становились
всё более и более заметными. В борьбе с феодальными реакцио-
нерами, дорожившими преимущественно идеалистической систе-
мой Гегеля, выделялось постепенно левое крыло — так называе-
мые младогегельянцы, — которое придавало главное значение
диалектическому методу Гегеля и делало из его учения прогрес-
сивные политические выводы. Но стеснённые самодержавным
гнётом прусского правительства, младогегельянцы вынуждены
были облекать свою критику реакционных устоев в форму кри-
тического пересмотра вопросов истории религии, происхождения
христианства, личности Иисуса и т. п. Их критика существую-
щих политических порядков носила поэтому абстрактный, отвле-
чённый и потому ограниченный характер. Они обрушивались не
столько на действительное зло общественных отношений, сколько
на отражение этого зла в сознании людей.
V. Первые шаги немецкого рабочего движения,
Маркс и Энгельс
В самой Германии в 30—40-х годах XIX в. было мало возмож-
ностей для создания каких-либо революционных организаций.
Первые немецкие рабочие революционные организации начали
в связи с этим создаваться раньше всего вне Германии — за гра-
ницей.
Ещё до событий 1830 г. началась политическая эмиграция из
Германского союза. Она шла двумя потоками — во Францию и
Швейцарию. Особенно много выходцев из Германии в начале
30-х годов было в Париже, только что пережившем июльскую
революцию. Помимо политических эмигрантов, в Париже жило
много немецких рабочих и ремесленников, преимущественно ча-
совщиков, столяров и портных. Среди них и создан был в 1832 г.
союз немецких рабочих, получивший название «Немецкий народ-
ный союз». Вначале этот союз был лишь просветительной орга-
низацией, насчитывавшей не более 100 членов. Но уже в следую-
щем, 1833, году большинство его членов создало новую органи-
зм
зацию. Это был «Союз гонимых», число членов которого было
уже значительно большим. В нём насчитывалось несколько сот
человек, и он выпускал свой собственный журнал — «Гонимый».
Внутри «Союза гонимых» шла борьба между мелкобуржуаз-
ными демократами и социалистами. В 1835 г. произошёл раскол,
и из «Союза гонимых» выделилась социалистическая группа, при-
нявшая название — «Союз справедливых». «Мы хотим, чтобы все
люди на земле были свободными, чтобы никому не жилось лучше
или хуже, чем другому, чтобы все сообща несли общественные
тяготы, страдания, радости и наслаждения... для этой цели мы
основали свой союз», — говорилось в воззвании этой новой орга-
низации.
Разумеется, в программных заявлениях «Союза справедли-
вых» было ещё много незрелого и утопического, да и самые орга-
низационные принципы его были заимствованы у бланкистов-
заговорщиков, с которыми немецкие рабочие в Париже держали
тогда тесную связь.
Вскоре после основания «Союза справедливых» в него всту-
пил один из выдающихся деятелей раннего немецкого рабочего
движения — Вильгельм Вейтлинг (1808—1871). Вейтлинг ро-
дился в г. Магдебурге и был сыном бедной швеи. Будучи «неза-
коннорождённым», он с ранних лет узнал не только нищету и
голод, но и унижение. Ещё мальчиком он стал работать в мастер-
ской портного, а затем с котомкой за плечами обошёл, как это
было тогда в обычае у подмастерьев, много немецких и фран-
цузских городов.
Вейтлинг рано познакомился с сочинениями французских со-
циалистов-утопистов и, в частности, с сочинениями Фурье и
скоро стал продумывать собственную систему социальных пре-
образований. В 1838 г. вышло в свет его первое сочинение «Чело-
вечество, как оно есть и каким оно должно быть». Позднее, в на-
чале 40-х годов, вышли сперва «Гарантии гармонии и свободы»,
а затем «Евангелие бедного грешника».
Будущее общество представлялось Вейтлингу в виде содру-
жества пользующихся равными правами граждан, одинаково
участвующих как в производстве, так и в распределении.
В обществе этом не будет существовать ни частной собствен-
ности, ни права наследования, ни денег, которые будут заменены
особыми трудовыми бонами. Триумвират, составленный из трёх
учёных — физика, философа и механика (подобно «Совету Нью-
тона» Сен-Симона), — будет мудро вершить все общественные
дела, направляя деятельность гоаждан в сторону желанного
«благосостояния для всех» («Wohl aller»).
Переход к будущему общественному строю рисовался Вейт-
лингу в форме стихийного бунга угнетённых народных масс.
Главная роль в этом бунте должна принадлежать, по мысли
Вейтлинга, люмпен-пролетариату, париям существующего обще-
ственного строя.
2?
Заимствуя у Фурье критическую часть его системы, Вейтлинг
в то же время использовал идею Бабефа о насильственном со-
циальном перевороте. Вейтлинг не придавал никакого значения
организации рабочего класса и политической борьбе, а его ком-
мунизм носил не только грубо-уравнительный, но и мистический
характер. Несмотря на все эти ошибки, самый факт социалисти-
ческой пропаганды Вейтлингом представлял собой явление боль-
шого исторического значения.
Появление в конце 30-х и начале 40-х годов социалистических
сочинений В. Вейтлинга было одним из свидетельств пробужде-
ния классового сознания у немецкого рабочего класса.
Вскоре это пробуждение проявилось уже в открытых рево-
люционных выступлениях.
В июне 1844 г. впервые поднялись на борьбу против капитала
ткачи ряда горных селений Силезии, подобно тому, как до них
поднимались на борьбу против своих угнетателей-капиталистов
луддиты, а затем чартисты Англии и шелкоткачи Лиона.
Положение силезских ручных ткачей после начала промыш-
ленной революции в Англии и появления первых машин в самой
Германии стало невыносимым. «Фабриканты», раздававшие им
пряжу на выработку, из года в год снижали расценки. Пользуясь
тяжёлым положением ткачей, они за их счёт сокращали издержки
производства, а затем выкидывали свои товары на продажу по
бросовым ценам. Силезские ткачи подвергались, кроме того,
эксплоатации и со стороны местных помещиков, продолжавших
и в 40-х годах XIX в. взимать с них особый «ткацкий чинш» за
право заниматься промыслом.
К началу 40-х годов положение в горных округах стало осо-
бенно невыносимым в связи с рядо?л неурожайных лет и задерж-
кой в сбыте на заграничные рынки. Нищета в горных селениях
достигла столь больших размеров, что даже прусский чиновник,
специально объезжавший незадолго перед восстанием горные
текстильные округа Силезии, вынужден был признать, что из
36 тыс. человек более 6 тыс. буквально умирают с голоду.
В начале июня 1844 г. долго накоплявшийся гнев ткачей
вырвался, наконец, наружу. Народ выразил своё возмущение
в песне «Кровавый суд». Песню эту Маркс называл «боевым
кличем», в котором пролетарии Силезии резко, ясно, беспо-
щадно и властно заявляли во всеуслышание о своей враждеб-
ности обществу частной собственности.
Восстание началось 4 июня. Голодные ткачи разгромили дом
и предприятия особенно ненавистного «фабриканта» Цванцигера.
На следующий день они большой толпой двинулись в соседнее
селение и там также подвергли разгрому ряд предприятий.
Местные власти вызвали в горные округа воинские части,
по восставшие ткачи, несмотря на предупреждение, не расходи-
лись. Один за другим были даны по толпе ружейные залпы. До
20 человек было убито и тяжело ранено, но ткачи сами перешли
2$
в наступление, и скоро королевская пехота была с позором
изгнана из селения.
Но 6 июня, когда в горные селения вступили крупные воин-
ские силы, восставшие вынуждены были покориться. До 70 тка-
чей было схвачено, посажено в крепость, подвергнуто жестоким
телесным наказаниям.
«Порядок» был таким образом восстановлен, но, несмотря на
поражение, восстание силезских ткачей имело большое историче-
ское значение: оно показало, что немецкие рабочие, так же как и
английские и французские пролетарии, начинают осознавать свои
классовые интересы и втягиваются в борьбу против капитала.
Несмотря на стихийность выступления силезских ткачей, в нём
можно было заметить определённые элементы организованности
и сознательности.
Восстание силезских ткачей было подавлено, но оно вызвало
отклики не только в Германии, но и в Австрийской империи.
Почти одновременно выступили ситцепечатники в Берлине и
ткачи в Праге. По всей Германии и Австрии прокатилась волна
стачечного движения.
Накануне событий 1848 г. немецкий рабочий класс был, таким
образом, гораздо более развит, чем пролетариат Англии XVII и
Франции XVIII столетия. Обстоятельство это, отмеченное Мар-
ксом в «Коммунистическом манифесте», «послужило вероятной
причиной того, что именно Германия явилась родиной научного
социализма, а вожди германского пролетариата — Маркс и
Энгельс — его творцами» Г
К. Маркс и Ф. Энгельс — оба великих основоположника науч-
ного социализма — начали свою политическую деятельность
незадолго перед тем, как вспыхнуло силезское восстание.
То, что Маркс и Энгельс родились и выросли именно в Рейн-
ской области, в известной мере определило направление их
дальнейшей политической деятельности. Рейнская провинция
Пруссии была, как уже известно, наиболее передовой в экономи-
ческом отношении областью Германии. Маркс и Энгельс в моло
дости имели возможность наблюдать здесь быструю ломку ста-
рых производственных отношений и первые победные шаги капи-
тализма. Кроме того, здесь, на Рейне, острее, чем где-либо в Гер-
мании, чувствовался тяжёлый гнёт наступившей после 1815 г.
реакции.
Окончив в 1835 г. гимназию в своём родном городе Трире,
Маркс поступил в университет, сначала в Бонне, потом в Бер-
лине, где изучал юридические науки, историю и философию. Ещё
берлинским студентом он примкнул к кружку «левых» гегельян-
цев и среди них был тем, кто стремился делать из философии
Гегеля атеистические и прогрессивные выводы.
1 И. В. Сталин, Вопросы ленинизма, изд. 10 е, стр. 6—7.
29
Окончив университет в 1841 г. и представив свою докторскую
диссертацию, молодой Маркс направился в Бонн, рассчитывая
продолжать там научную работу. Тогда он был ещё гегельянцем-
идеалистом и в то же время демократом-республиканцем.
Скоро круговорот политической жизни захватил и его, подобно
другим молодым немцам, которые в те годы прямо со студенче-
ской скамьи попадали на арену ожесточённых политических
схваток.
В 1840 г. умер прусский король Фридрих-Вильгельм III и на
престол вступил его сын Фридрих-Вильгельм IV. С приходом
к власти нового монарха общество связывало большие ожида-
ния. Либеральное бюргерство надеялось, что сын, наконец, осу-
ществит данные отцом обещания.
Вступив на престол, новый король, правда, даровал амнистию
и допустил некоторые цензурные послабления,' но одновременно,
при коронации в Кенигсберге, подчеркнул незыблемость суще-
ствующего в стране самодержавного строя.
Обманувшуюся в своих надеждах прусскую буржуазию охва-
тили ещё большие оппозиционные настроения. В Пруссии начали
выходить многочисленные политические брошюры и книги с тре-
бованиями введения представительного строя и прямыми угро-
зами по адресу дворянства и самого короля.
Особенно знаменательным было выступление кенигсбергского
врача Якоби. В своей получившей широкое распространение
брошюре он ставил в подражение Сийэсу «Четыре вопроса»:
чего хотят сословия? что оправдывает их требование? как от-
вечают на эти требования? что остаётся делать сословиям? ^коби
отстаивал право народа требовать обещанного ещё в 1815 г.
представительного строя и приходил к выводу, что в связи с от-
казом короля «остаётся одно: добиваться того же, как несомнен-
ного народного права».
За Якоби шли и другие писатели и публицисты. Так, Давид
Штраус, получивший известность в 30-х годах благодаря
своей книге «Жизнь Иисуса», разоблачавшей евангельские ле-
генды, выпустил сочинение об Юлиане Отступнике. Он озаглавил
свою новую книгу «Романтик на троне цезарей» и предсказы-
вал в ней Фридриху-Вильгельму IV судьбу римского импе-
ратора.
Хотя выделение демократического ядра из общих рядов
антиправительственной оппозиции в первые годы царствования
Фридриха-’ ильгельма IV только ещё начиналось, всё же в начале
40-х годов не было уже недостатка и в более решительных про-
тестах, в прямых призывах к борьбе и революционным выступле-
ниям. Особенно замечательны в этом отношении были «Стихи
живого человека» поэта Георга Гервега. Среди прочих стихов
этого сборника обращала на себя внимание его «Песня о не-
нависти». В ней Гервег призывал немцев отказаться от пассив-
30
ности и научиться, наконец, ненавидеть своих врагов. Каждая
строфа песни Гервега заканчивалась словами:
Довольно мы врагов своих любили,
Мы ненавидеть их хотим!
Если вспомнить, что как раз в начале 40-х годов впервые на-
чал подыматься на борьбу и немецкий рабочий класс, станет по-
нятным, в какую раскалённую политическую атмосферу попал
после своего приезда на Рейн Маркс.
В Кельне в это время местные радикальные буржуа, связан-
ные с левыми гегельянцами, основали оппозиционную «Рейнскую
газету». С апреля 1842 г. Маркс начал сотрудничать в этой га-
зете, а с 15 октября стал её редактором. Теперь революционно-де-
мократическое направление «Рейнской газеты» становится всё
более определённым, и она скоро попадает под яростные удары
прусской цензуры. В марте 1843 г., после появления на её стра-
ницах статей Маркса о тяжёлом положении мозельских крестьян-
виноделов, газета была закрыта.
Убедившись в невозможности «ни писать под прусской цензу-
рой, ни дышать прусским воздухом», Маркс осенью 1843 г. пере-
селился в Париж и здесь совместно с журналистом-демократом
Арнольдом Руге начал подготавливать выход в свет нового жур-
нала «Немецко-французские ежегодники». В своих статьях в этом
журнале Маркс, по словам Ленина, «выступает уже как револю-
ционер, провозглашающий «беспощадную критику всего суще-
ствующего» и в частности «критику оружия», апеллирующий
к массам и к пролетариату» 1.
Ф. Энгельс — сын богатого фабриканта из Эльберфельд-Бар-
мена несколько иным путём, чем Маркс, пришёл от революцион-
ного демократизма к коммунизму, но и он, познакомившись в
центре английской промышленности, Манчестере, с условиями
жизни и труда пролетариата, понял, что социальное зло — лишь
неизбежное следствие существования частной собственности.
Он принял участие в «Немецко-фпанцузских ежегодниках»
и осенью 1844 г., возвращаясь из Англии на родину, встре-
тился с А4арксом, который в Париже «под влиянием французских
социалистов и французской жизни стелался тоже социали-
стом» 1 2. Сблизившись друг с другом, Маркс и Энгельс приняли
в дальнейшем горячее участие в жизни революционных групп
Парижа, а затем и Брюсселя, куда Маркс переехал в 1845 г.
после того, как по настоянию прусского правительства он был
выслан из Парижа. Именно в 1845—1846 годах Маркс и Энгельс
выработали, «резко борясь с различными учениями мелкобур-
жуазного социализма, теорию и тактику революционного проле-
тарского социализма или коммунизма (марксизма)»3.
1 В. И Ленин, Соч., т. XVIII, стр. 6
2 В. И. Ленин, Соч. т. I, стр. 412.
3 В. И. Л е н и н, Соч., т. XVIII, стр. 6
31
«Возникновение марксизма было настоящим открытием, рево-
люцией в философии» — по словам т. Жданова — «Маркс и
Энгельс создали новую философию, качественно отличающуюся
от всех предыдущих, хотя бы и прогрессивных философских си-
стем».
VI. Австрийская империя перед революцией
К концу 40-х годов во всех государствах Германского союза
и в Австрийской империи наблюдался рост недовольства народ-
ных масс, а также буржуазии существующим положением. Не-
смотря на отдельные частичные реформы, широкие слои населе-
ния повсеместно продолжали задыхаться в тисках сохранившихся
ещё феодальных пережитков. К тому же в Пруссии и, в особен-
ности, в Австрии большой остроты достигали также противоре-
чия, возникавшие на почве национального вопроса.
Уже задолго до мартовских событий 1848 г. обнаружились
в отдельных частях Австрии центробежные стремления. «Пёстрая,
по кусочкам унаследованная и наворованная австрийская мо-
нархия, эта организованная путаница из десяти языков и на-
ций» 1 — явно начинала расползаться, несмотря на все усилия
Меттерниха и других прислужников габсбургского абсолютизма.
Уже император Франц, умерший в 1835 г. и оставивший пре-
стол своему слабоумному сыну Фердинанду I, не слишком верил
в устойчивость австрийского абсолютизма. Но за свою участь он
после создания Священного союза был вполне спокоен. «Меня и
Меттерниха она ещё выдержит», — говорил он о своей империи.
Действительно, по меткому выражению Энгельса, «она выдер-
жала даже французскую революцию, Наполеона и июльские бури.
Но пара она выдержать не может. Пар, — по словам Энгельса, —
проложил себе путь сквозь Альпы и Богемский лес, пар лишил
Дунай его роли; пар разорвал в клочки австрийское варварство
и тем самым вырвал почву из-под ног Габсбургского дома»2.
Несмотря на все препятствия, развитие новых капиталистиче-
ских отношений шло вперёд и в экономически более отсталой
многонациональной Австрии: в стране строились первые желез-
ные дороги, увеличивалось число фабрик и заводов. «Основной
вопрос для молодой буржуазии — рынок. Сбыть свои товары и
выйти победителем в конкуренции с буржуазией иной националь-
ности — такова её цель». . . Но, по словам товарища Сталина,
«дело, обыкновенно, не ограничивается рынком. В борьбу вмеши-
вается пол' фзодальная-полубуржуазная бюрократия господ-
ствующей нации со своими методами «тащить и не пущать».. .
Борьба из хозяйственной сферы переносится в политическую».
В результате «стеснённая со всех сторон буржуазия угнетённой
1 К. Маркс и Ф Энгельс, Соч., т. V, стр. 251.
-Там же, стр. 255.
32
нации естественно приходит в движение. Она апеллирует к «род-
ным низам»... И «низы» не всегда остаются безучастными
к призывам, собираясь вокруг её знамени: репрессии сверху за-
девают и их, вызывая в них недовольство» х.
Недовольство это проявлялось и в итальянских провинциях
Габсбургов — Ломбардии и Венеции, и в Венгрии, и в Чехии, и
в Галиции — везде, где сталкивались интересы просыпавшихся
к самостоятельной жизни оттеснённых наций с интересами по-
мещиков и буржуазии нации господствующей.
Стремление к созданию собственного независимого государ-
ства раньше всего стало проявляться в Венгерском королевстве.
Габсбурги издавна угнетали Венгрию и постепенно лишили её
былой самостоятельности. Её права, её старинные вольности по-
стоянно и нагло попирались. Согласно конституции, император,
он же венгерский король, должен был управлять страной
совместно с сеймом, без согласия которого он не мог формально
ни издавать законов, ни взимать налогов, ни требовать рекру-
тов. С 1812 г. правительство Меттерниха перестало созывать
становившиеся всё более непокорными сеймы и только в 1825 г.,
в связи со всё растущим недовольством, созвало, наконец, в Прес-
бурге (Братиславе) сейм.
На этом, ставшем историческим сейме депутаты смело по-
требовали от короля обещания не нарушать больше старинной
конституции и одновременно настаивали на замене официаль-
ного латинского языка венгерским. За развернувшейся на засе-
даниях сейма борьбой с огромным интересом следило всё насе-
ление Венгрии. Борьба эта несомненно способствовала пробу-
ждению в венгерском народе более острого чувства националь-
ного самосознания и стремления к независимости. В 30—40-х го-
дах значительная часть венгерского дворянства, а также наро-
ждающаяся венгерская буржуазия открыто стремились к отде-
лению от Габсбургской империи, а одновременно на борьбу
против национального и классового гнёта поднимались также
массы венгерского народа. Только небольшая кучка магнатов-
аристократов поддерживала в сейме политику австрийского пра-
вительства и, изменяя своему народу, играла на руку Вене.
В Чешском, или так называемом Богемском, королевстве по-
ложение было не менее напряжённым. Уже в XVIII в. были посте-
пенно уничтожены последние остатки самостоятельности, и Че-
хия превратилась в простую провинцию Габсбургской империи,
управлявшуюся из Вены и подвергавшуюся принудительному
онемечиванию.
В области торговли и промышленности Чехии наблюдались
те же самые явления: всюду немецкие купцы и промышленники
оттесняли назад национальную буржуазию и ремесленников и
вырывали из их рук местный рынок.
1 И. В. Стали н, Соч., т. 2, стр. 305—306.
3 С. Б. Нан
Ещё в начале XIX в. под влиянием французской революции,
а позднее и возросших связей с Россией и знакомства с её лите-
ратурой, в Чехии заметно усилились стремления к национальной
независимости. Выразительницей этих стремлений стала чешская
интеллигенция. Уже в конце XVIII в. вышли в свет первые сочи-
нения, отстаивавшие чешский язык и противопоставлявшие его не-
мецкому, а также отдельные труды, посвящённые истории Чехии
и её народа. Чем ближе к 40-м годам, тем громче и громче зву-
чали голоса отдельных деятелей национального славянского воз-
рождения. Среди этих просветителей чешского народа особенно
заметную роль играли вначале историк Палацкий и лингвист Ша-
фарик. Первый из них выпустил в свет многотомную «Историю
чешского народа», а второй «Историю славянского языка и ли-
тературы по наречиям», в которой доказывалось право западного
славянства на самостоятельное существование и подчёркивалось
значение его древней культуры.
Уже в 40-х годах сейм в Праге неоднократно отказы-
вался вотировать налоги, которые требовало австрийское прави-
тельство. Несмотря на все строгости цензуры, в чешских газе-
тах и журналах всё чаще появлялись статьи, направленные
против меттерниховского режима. Положение чехов сравнива-
лось в этих статьях с положением ирландского народа, посте-
пенно вымиравшего к середине XIX в. под тяжёлой пятой
англичан.
В Галиции — другой славянской области, входившей в состав
Австрийской империи, — также развивалось самостоятельное на-
ционально-освободительное движение, охватившее широкие круги
городского населения и местных польских помещиков. Стремясь
справиться с движением этих польских кругов, австрийское пра-
вительство натравливало здесь на помещиков-поляков крестьян-
украинцев, издавна эксплоатировавшихся ими, и тем делало не-
возможным создание единого антиправительственного фронта.
Когда в феврале 1846 г. в польском Кракове вспыхнуло давно
подготовлявшееся восстание, австрийские власти немедленно
спровоцировали выступления крестьян против помещиков и
вскоре потопили в крови начавшееся польское национально-
освободительное движение.
Краковское восстание было уже предвестником надвигаю-
щейся революции. «Благодаря краковскому восстанию, польское
дело обратилось из национального дела, которым оно было до
тех пор, в дело всех народов» подчёркивал во вторую годов-
щину событий Энгельс, а Маркс в своей речи говорил о том, что
«Краковская революция дала Европе славный пример, отоже-
ствив национальное дело с делом демократии и с освобождением
угнетённого класса»1 2.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. V, стр 266.
2 Т а м же, стр. 263.
34
Своеобразным было положение в южных областях Австрий-
ской империи — в Словении, Хорватии, Славонии и Банате с их
сравнительно отсталым южнославянским населением. Нацио-
нальный гнёт в этих областях носил двойной характер. Жившие
здесь южно-славянские народности подвергались, с одной сто-
роны, угнетению со стороны немецкого правительства Австрии,
а с другой, поскольку значительная часть этих областей входила
в состав Венгерского королевства, славянское население угнета-
лось здесь и венгерскими помещиками. Последние издавна ду-
шили все проявления славянской культуры и самобытности и,
понятно, не признавали за языком хорватов и сербов никаких
прав по сравнению с господствующим венгерским.
В связи с этим положение в южных округах Венгрии было
чрезвычайно напряжённым. В дальнейшем, в ходе начавшейся
революции, своеобразие создавшегося здесь положения позво-
лило Габсбургам не без успеха играть на национальных противо-
речиях, используя реакционное славянское дворянство, и в конце
концов с помощью царской России задушить начавшуюся в Бу-
дапеште революцию.
Таким образом, острое проявление недовольства и напряжён-
ность национальных противоречий накануне 1848 г. наблюдались
в Австрийской империи повсеместно — в Венгрии, Чехии, Гали-
ции, не говоря уже о Ломбардии и Венеции, где генерал Радец-
кий, опираясь на четырёхугольник австрийских крепостей в до-
лине реки По, вёл неустанную борьбу против «Молодой Ита-
лии», находившей помощь и поддержку у самых широких слоёв
населения.
Но и в собственно Австрии, в самой Вене, накануне 1848 г.
неуклонно нарастали оппозиционные настроения. Проявлялись
они в кругах австрийского бюргерства менее сильно, чем в Прус-
сии и других государствах Германского союза, но тем не менее
и здесь Нижне-австрийский сейм ещё в 1843 г. принял резолю-
цию об отмене феодальных повинностей, а в 1845 г. обратил вни-
мание правительства на необходимость расширения избиратель-
ного права и опубликования протоколов сеймовых прений.
В особой резолюции говорилось также о необходимости предста-
вления росписи приходов и расходов на рассмотрение и утвер-
ждение сословного собрания.
Недовольство охватывало прежде всего народные массы. На-
копившееся в народе возмущение выражалось в стихийных
крестьянских выступлениях, отказах от выполнения барщины
и т. п. После силезских событий 1844 г., которые произвели на
австрийских рабочих большое впечатление, глухо волновались и
плебейские элементы городов, в особенности в предместьях Вены.
Таким образом, к концу 40-х годов и Австрия медленно, но
верно подвигалась к крупной перемене. И здесь, следовательно,
совершалось медленное, подземное движение, которое уничто-
жало все усилия Меттерниха и в конце концов опровергло
* 35
«уверения старого Франца, что здание абсолютизма продержится
до конца дней его и Меттерниха» 1.
«В Австрии нет хозяина. Она прозябает под гнётом админи-
стративной машины, с изношенным, даже переизношенным, едва
держащимся, грозящим обрушиться механизмом, и никто не мо-
жет сказать, что с ней случится», — писал в конце 1847 г. русский
император Николай I, не без основания опасавшийся за судьбу
обветшалого здания Габсбургской монархии.
Во главе этой монархии с 1835 г. стоял слабоумный, совер-
шенно больной человек, а рядом с ним в качестве фактического
главы государства — князь Меттерних. Но теперь это был уже
дряхлый полуглухой старик с безжизненными глазами, а не пол-
ный энергии всесильный министр-мракобес времён реставрации
и конгрессов Священного союза.
VII. Рост германского национализма. Пруссия перед
революцией
Вместе с экономическим ростом немецкой буржуазии неиз-
бежно росла и её политическая активность. В 40-х годах XIX в.
острее, чем раньше, чувствовали немецкие буржуа слабость Гер-
манского союза и отсутствие национального единства. Всё на-
стойчивее требовали они создания сильного всенемецкого «оте-
чества». Громче других звучал голос немецкого экономиста
Фридриха Листа (1789—1846), автора большого труда «Нацио-
нальная система политической экономии». Ф. Лист упорно бо-
ролся против партикуляризма и хаоса в области экономических
отношений, которые характеризовали жизнь германских госу-
дарств в тот период.
Стремление к единому «отечеству» имело весьма материаль-
ную почву и было связано со стремлением добиться не только
уничтожения многочисленных внутренних феодальных пут, но и
утверждения молодой ещё промышленности Германии на миро-
вом рынке. Отсутствие единого «отечества» неизбежно делало
немецкого купца за границей совершенно бесправным: «Англий-
ский, французский, американский купец мог за границей позво-
лить себе даже больше, чем дома. За него вступалось его посоль-
ство, а в крайнем случае и несколько военных кораблей. Только
не немец! — писал позднее Энгельс. . . Куда бы ни приезжали не-
мецкие купцы, они везде находились под чужой защитой. ..
Впрочем, если даже их послы и пожелали вступиться за них, ка-
кая могла быть от этого польза? С самими-то немецкими послами
за границей обходились, как с чистильщиками сапог» 1 2.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. VI, стр. 43.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч , т. XVI, ч. I, стр. 455—456.
36'
Характерно, что уже в то время немецкая буржуазия связы-
вала с объединением Германии не только задачу защиты соб-
ственных границ, но и завоевание земель других народов.
Так, например, в начале 30-х годов, один из наиболее видных
деятелей антифеодальной оппозиции в Вюртемберге Пфицер
писал о том, что немцы самой природой созданы для того, чтобы
«нести цивилизацию другим народам» и «заселять чужие земли».
В начале 40-х годов, в связи с международными осложнениями
на Ближнем Востоке, широкие круги немецких бюргеров особенно
остро почувствовали собственную слабость и громко заговорили
о необходимости создания сильной немецкой армии и строитель-
ства военного флота.
Когда во Франции в начале 40-х годов, с приходом к власти
Адольфа Тьера, снова вспомнили о «французском Рейне», немец-
кая буржуазия дружно ответила на эти воспоминания бешеной
националистической пропагандой и требованием вооружений.
«Им не завладеть немецким Рейном, пока кости последнего
немца не будут поглощены его волнами», — писал в своих стихах
молодой немецкий поэт Беккер. Ему вторили и другие немецкие
поэты и публицисты. «Германия превыше всего», «Страж на
Рейне» и другие националистические песни, ставшие позднее
гимнами немецких хищников-империалистов, получили в Герма-
нии широкое распространение именно в то время.
От былого космополитизма XVIII в. к началу 40-х годов
XIX столетия не осталось в Германии и следа. Наоборот, в
тогдашних периодических изданиях на все лады склонялась
мысль о новых завоеваниях и колониях, якобы необходимых
немцам. У того же Фридриха Листа можно уже найти широкий
план немецкой экспансии в сторону нижнего течения Дуная,
Чёрного моря и Ближнего Востока. Он мечтал о связях между
Берлином и Багдадом. И при этом был враждебно настроен как
по отношению к Франции и России, так и по отношению к Анг-
лии. Он грозил «владычице морей»: если Англия встанет попе-
рёк дороги немцам, — говорил Лист, — они завоюют Бельгию и
Голландию, пробьются к Северному морю и завладеют, наконец,
«ключом своего собственного дома!»
Но под «собственным домом» молодая, но уже достаточно
хищная немецкая буржуазия, и в особенности буржуазия прус-
ская, подразумевала не только те земли, которые действительно
были заселены немцами, но и те области, которые были засе-
лены народами других наций: поляками в захваченной Пруссией
Познани, чехами, словаками, украинцами в северных и восточ-
ных частях Австрии, итальянцами в её юго-западных частях
и т. д.
По отношению ко всем этим народам, в разное время поте-
рявшим свою былую политическую самостоятельность, предста-
вители самых широких слоёв немецкой буржуазии, даже наибо-
лее радикальные, занимали враждебную позицию, неизменно
37
подчёркивая расовое превосходство германцев над славянами и
романскими народами. «Пастух не может потерпеть никаких
притязаний на равенство с ним со стороны баранов, которыми он
призван управлять», — высокомерно подчёркивал, например, в
своих статьях один из радикальных немецких поэтов того вре-
мени Георг Гервег, указывая, что «в будущей объединённой
Германии венгры, поляки, чехи и славяне вообще не будут иметь
права голосовать или владеть землёй, но смогут быть полезны
при занятии на земле ручным трудом».
Ко второй половине 40-х годов особенно сильно возросли по-
литические притязания именно прусской буржуазии, наиболее
развитой в экономическом отношении. Несмотря на все прави-
тельственные репрессии, оппозиционное движение в Пруссии с
каждым годом заметно усиливалось, грозя смести со своего пути
обветшалое здание прусского абсолютизма. Уже в 1841 г. многие
провинциальные ландтаги настаивали на скорейшем проведении
реформ. В 1845 г. все ландтаги, за исключением только двух,
прямо потребовали конституции. Рейнский фабрикант Ганземан
и на этот раз сформулировал в своей докладной записке основ-
ные требования либералов. Созыв Генеральных штатов, укрепле-
ние и расширение Таможенного союза, уничтожение вотчинной
юстиции и других привилегий юнкеров занимали среди этих тре-
бований первое место.
Рейнская буржуазия попрежнему выступала в качестве за-
стрельщика движения. Из её среды постепенно выделились
вожди прусского либерализма: Ганземан, кельнские банкиры
Кампгаузен и Мефиссен и другие деятели тех же политических
взглядов и того же склада. К их голосам прислушивались далеко
за пределами Пруссии.
Годы, непосредственно предшествовавшие революции, были
неурожайными, а в 1847 г. жесточайший торгово-промышленный
кризис, потрясший всю Европу, тяжело отразился и на Германии.
Положение народных масс в Пруссии, да и во всей Германии
стало невыносимым.
К концу 1847 г. в Германии голодали многие тысячи рабочих
и крестьянских семей, а в отдельных областях и районах от го-
лодного тифа вымирали жители целых селений.
Особенно бедствовало беднейшее население тех областей
Германии, где не изжит был ещё феодально-помещичий гнёт и
сохранились пережитки средневековых отношений. В Восточной
Пруссии и Силезии, например, к концу 1847 г. голодная смерть
угрожала целым районам.
Уже ранней весной 1847 г. во многих немецких городах голо-
дающие массы народа пытались выходить на улицы, чтобы свести
свои счёты с купцами-угнетателями, взвинчивавшими цены на
съестные припасы. В апреле уличные беспорядки вспыхнули
38
в Берлине. Целых два дня продолжалась здесь так называемая
«картофельная война», в ходе которой не только были разгром-
лены многие лавки, но и были выбиты зеркальные стёкла во
дворце прусского наследника престола.
Быстро подавленные в Берлине волнения нашли, однако,
отклик в других прусских городах — в Галле, Штеттине, Мерзе-
бурге, а в мае перекинулись в далёкие вюртембергские города,
где дело дошло даже до первых попыток постройки баррикад и
кровавых столкновений с войсками.
Затруднения прусского правительства в 1847 г. резко воз-
росли. Казна была пуста. Банкиры же, и среди них всесильный
Ротшильд, упорно отказывали Фридриху-Вильгельму IV в новых
займах: они требовали от него гарантий со стороны представи-
тельного собрания.
Метавшийся постоянно между политикой репрессий и полити-
кой уступок, король был вынужден в конце концов внять голосу
либеральной буржуазии и после больших колебаний созвать
в Берлин представителей всех восьми провинциальных ландтагов.
Ему пришлось также даровать этому Соединённому ландтагу
право вотировать новые налоги и займы.
Гора, однако, родила мышь. Соединённый ландтаг продолжал
оставаться чисто сословным учреждением, созывавшимся по
усмотрению короля и лишённым прав законодательного собра-
ния. К тому же, согласно указу от 3 февраля 1847 г., он был
разделён на две самостоятельные курии — курию «господ» и ку-
рию прочих сословий.
Представители провинциальных ландтагов съехались в Бер-
лин к 11 апреля 1847 г. Король в своей тронной речи сразу же
подчеркнул ограниченность поставленных перед Соединённым
ландтагом задач и прямо указал, что «никакой силе земной не
удастся превратить естественные. .. отношения между монархией
и народом в условные, конституционные».
Понятно, что речь короля вызвала в ландтаге резкое недо-
вольство. Депутаты долго обсуждали слова короля и в конце
концов, наперекор дворянам-консерваторам, в своём ответном
адресе подчеркнули необходимость осуществления обещаний и
расширения прав народного представительства.
Уклончивые заявления Фридриха-Вильгельма IV не удовле-
творили оппозицию. Престиж королевской власти, явно растеряв-
шейся перед лицом растущего движения, быстро падал. В июне
дело дошло до открытого разрыва: большинство ландтага
отвергло сделанное правительством предложение об утвержде-
нии нового займа, нужного якобы для железнодорожного строи-
тельства. В ответ на это король распустил 26 июня 1847 г. несго-
ворчивый ландтаг. Момент революционного взрыва в Пруссии
быстро приближался.
VIII. Рост революционного движения в Юго-западной
Германии
К концу 1847 г. приближение революции чувствовалось во
всех государствах Германского союза — всюду царило большое
возбуждение в низах и растерянность в верхах общества. Осо-
бенно острым ко второй половине 1847 г. становилось положение
на юго-западе Германии, где в Баварии, Бадене, Вюртемберге и
Гессен-Дармштадте уже задолго до мартовских событий 1848 г.
можно было наблюдать многочисленные предвестники надвигаю-
щейся бури.
В Баварии с 1825 г. королевский престол занимал преста-
релый Людвиг I, человек, напоминавший многими чертами харак-
тера Фридриха-Вильгельма IV. Подобно берлинскому само-
держцу, баварский король постоянно носился с самыми фанта-
стическими проектами и планами, «покровительствовал» наукам
и искусству, пыжась изо всех сил превратить свою захудалую
столицу — Мюнхен — в новые германские «Афины». Он мало
интересовался делами государственного управления, но зато за
долгие годы своего царствования успел выпустить целых четыре
томика бездарных стихов, в которых преимущественно воспевал
своих многочисленных фавориток. Содержание этих последних,
а также строительство различных дворцов разоряло баварскую
казну и тяжёлым бременем ложилось на плечи населения.
Несмотря на существование конституции, в Баварии царил
полный полицейский произвол, а цензура свирепствовала больше,
чем где-либо.
В конце 40-х годов Людвиг приблизил к себе красавицу-аван-
тюристку, испанку Лолу Монтес, которая вскоре стала распоря-
жаться в Мюнхене, как в собственном доме: смещала мини-
стров, назначала чиновников, открывала и закрывала универ-
ситет.
Наглые выходки зазнавшейся авантюристки, сумевшей совер-
шенно поработить старика-короля, скоро объединили против неё
самые различные слои баварского общества и ускорили в Мюн-
хене развитие событий. Волнения народных масс были в начале
февраля 1848 г. столь серьёзными, что перепуганные министры
вынуждены были посоветовать Людвигу I снова открыть закры-
тый было университет и предложить фаворитке покинуть пре-
делы королевства.
Но отъезд Лолы Монтес, сумевшей в короткий срок совер-
шенно дискредитировать баварского монарха в глазах народа,
только на время привёл к успокоению. Положение в Баварии
продолжало оставаться тревожным. Растерянность и колебания
правительственных верхов, проявленные в дни февральских улич-
ных беспорядков, ещё более принижали в глазах бюргерства и
народа и без того упавший престиж Людвига I и всей династии
Виттельсбахов.
40
Не менее напряжённым было уже задолго до мартовских
событий положение в великом герцогстве Баденском, располо-
женном в непосредственном соседстве с французским Эльза-
сом и Швейцарией. Близость к этим двум центрам немецкой
революционной эмиграции способствовала распространению
здесь, в юго-западном углу Германии, революционной пропа-
ганды.
В Бадене оппозиционное движение усилилось уже с конца
30-х годов в связи с постоянными нарушениями конституционных
порядков со стороны министра-реакционера Блиттерсдорфа.
Победа оппозиции на выборах в нижнюю палату в 1846 г. заста-
вила герцога Леопольда пойти на уступки общественному мне-
нию и призвать к власти близкого к умеренно-либеральным кру-
гам чиновника Бекка. Усилия последнего привлечь на сторону
правительства верхние слои баденских собственников увенча-
лись успехом — к осени 1847 г. и в нижней палате и в обществе
наметился раскол либеральной оппозиции на дге враждующие
друг с другом части: умеренную, поддерживавшую министер-
ство, и радикальную, стремившуюся к уничтожению существую-
щих полусамодержавных порядков и установлению демократи-
ческого строя.
Раскол единых ранее рядов либеральной оппозиции должен
был, в обстановке всё более обостряющихся классовых противо-
речий, неизбежно рано или поздно наступить. На страницах ба-
денских газет и журналов борьба между «половинчатыми»
(«Halbe») и «цельными» («Ganze») — так стали называть пред-
ставителей обоих политических течений — широко развернулась
уже с конца 1846 г.
Демократы — «цельные», во главе которых стояли адвокат
Геккер и журналист Струве, уже в сентябре 1847 г. собрали в
г. Оффенбурге съезд своих единомышленников, потребовавший
установления демократических свобод, создания действитель-
ного народного представительства, уничтожения постоянной
армии, отмены всех дворянских привилегий и уничтожения «не-
доразумений» между трудом и капиталом.
’ Либералы-конституционалисты с июля 1847 г. начали выпу-
скать в свет свой новый политический орган — «Немецкую га-
зету». Газета эта, выходившая в г. Гейдельберге под редакцией
профессора-историка Гервинуса, должна была не только вести
борьбу за создание единого немецкого национального государ-
ства, но и противодействовать распространению в Германии идей
политического радикализма.
Состоявшийся через месяц после Оффенбургского съезда
съезд либералов всей Юго-западной Германии в г. Геппенгейме
ещё более углубил наметившиеся ранее разногласия. В работах
этого съезда, наряду с Мати, Вассерманом, Г. фон Гагерном и
другими видными деятелями южно-германского либерализма,
приняли участие также два видных деятеля прусской умеренной
41
буржуазной оппозиции Ганземан и Мефиссен, что на деле озна-
чало начало организованного сближения оппозиционно-либераль-
ных кругов южной и северной Германии. Вся работа Геппенгейм-
скопо съезда проходила под знаком борьбы против принятой в
Оффенбурге программы и в конце концов привела к исключи-
тельно скромным результатам: умеренные либералы наотрез
отказались присоединиться к радикалам даже по вопросу о нацио-
нальном воссоединении и вместо требования народного предста-
вительства при Союзном сейме ограничились только выдвиже-
нием жалкого проекта создания при Союзном сейме особого Та-
моженного парламента, составленного из представителей всех
сословных ландтагов и занимающегося не политическими,
а только одними экономическими вопросами.
После Геппенгеймского съезда совместная деятельность ли-
бералов и радикалов стала совершенно невозможной. К концу
1847 г. оба политических крыла единой ранее антиправитель-
ственной оппозиции находились в Бадене в открытой борьбе
друг с другом. Партия Геккера и Струве укрепилась к этому
времени и стремилась в предвидении надвигающихся событий
очистить свои ряды «от тех жалких людей, которые только
называются либералами». А в кругах умеренной буржуазии,
наоборот, всё больше росло негодование против «коммуни-
стов» и «анархистов», как теперь часто называли политиче-
ские соратники Мати и Вассермана южно-немецких демокра-
тов.
В соседних с Баденом Вюртемберге и Гессе н-
Дармштадте к концу 40-х годов также далеко не всё было
спокойно. Многое и здесь предвещало близкую и неизбежную
бурю.
Хотя и Вильгельм I Вюртембергский, и Леопольд II Гессен-
ский давно даровали своим подданным конституционные хартии,
оба эти государя фактически продолжали оставаться малень-
кими самодержцами, напоминавшими о временах XVIII в.
Нигде, пожалуй, во всей Германии не соблюдались с такой
уморительной серьёзностью все правила дворцового церемо-
ниала, как в Штуттгарте и Дармштадте, и нигде относительно
не были так раздуты штаты местных «армий», предназначен-
ных больше для парадных разводов и караулов, чем для на-
стоящих военных действий.
Оба двора — и вюртембергский и гессенский — имели род-
ственные связи с русским царём, что ещё более укрепляло здесь
реакцию. Без советов князя Горчакова, русского посланника в
Штуттгарте, вюртембергский король не решал ни одного
сколько-нибудь серьёзного вопроса.
В палатах оба правительства располагали прочным большин-
ством, но это не мешало буржуазной оппозиции с каждым
годом становиться всё более и более настойчивой. И рядом
с голосами таких умеренных либералов, какими являлись Рёмер
42
в Вюртемберге и Генрих фон Гагерн в Гессене, и здесь также
уже не было недостатка в политических единомышленниках
Геккера и Струве.
О том, как обострены были в Вюртемберге уже за год до
мартовских событий 1848 г. классовые противоречия, можно
судить по тому большому впечатлению, какое произвели на всю
Германию майские беспорядки в Штугтгарте и Ульме.
Выступления голодающих народных масс против торговцев-
спекулянтов не в первый раз имели место в Германии. Но
в Штуттгарте и других вюртембергских городах весной 1847 г.
поведение толпы, состоявшей из рабочих и ремесленников, отли-
чалось невиданным ранее упорством.
Подобно силезским ткачам, народные массы в Штуттгарте,
пытаясь оказать сопротивление, пустили в ход палки и камни,
а затем — впервые в Германии вообще — начали строить барри-
кады. Понятно, что губернатор немедленно вызвал из казарм
регулярные воинские части и что сам король спешно направился
верхом к месту столкновения.
Однако обычно спокойный и «верноподданный» народ вюр-
тембергской столицы встретил на этот раз своего монарха не при-
ветственными криками, а камнями!
«Вообще простой народ оказался лишённым всякого почте-
ния даже к принцам царствующего дома», — с тревогой писал
Горчаков, сообщая в своём донесении в Петербург, что даже по-
пулярный в Вюртемберге принц Фридрих «вынужден был при
проезде слышать самые безобразные ругательства».
Войско, понятно, быстро справилось с «мятежниками», за-
хватившими лавки и магазины столицы. После нескольких ру-
жейных залпов спокойствие было восстановлено. Кровь, однако,
уже пролилась. Её пролили и не могли забыть рабочие и
ремесленники, начавшие после майского расстрела постепенно
освобождаться от монархических иллюзий.
К весне 1847 г. в Бадене и Вюртемберге, как и во многих
других германских государствах, голодали целые селения. Осо-
бенно тяжёлым было положение в перенаселённых сельских
округах Бадена, в Оденвальде и Шварцвальде, т. е. как раз там,
где крестьянство не забыло вовсе о далёких временах «Баш-
мака» и «Бедного Конрада» и где живы были ещё традиции
крестьянской войны 1525 г.
Хотя голодающее крестьянство этих округов продолжало
хранить спокойствие и ещё не поднималось на борьбу против
своих угнетателей, в Карлсруэ и Маннгейме хорошо знали о на-
пряжённом положении в сельских округах, тем более что уже
с марта здесь распространялись революционные брошюры и
листовки, призывавшие народ к восстанию. С тревогой сообщал
об этих листовках в Петербург русский посланник в Бадене
Озеров, усматривавший в них не без основания «прямые при-
зывы к убийству государей и ниспровержению тронов», а также
43
доказательство того, как сильно возбуждены умы на юге Гер-
мании.
Но дело не ограничивалось сельскими местностями. Тот же
Озеров сообщал в Петербург в начале 1847 г. о раскрытии в
Маннгейме целого клуба «рабочих-коммунистов», а также о
«волнениях, распространяющихся по всей Германии подобно
эпидемии». При этом Озеров добавлял, что народные волнения
«открыли глаза всем тем, которым есть что сохранять», и дока-
зали последним «необходимость искать защиту у правитель-
ства».
Действительно, все эти угрожающие явления вселяли серьёз-
ную тревогу не только в дворянских кругах Германии, они дей-
ствовали «отрезвляюще» также на многих либеральных бюрге-
ров южной Германии, совершенно так же, как «картофельная
война» и все связанные с нею выступления народных масс, спо-
собствовали поправению прусских либералов. Последние, как
уже известно, именно после них стремились скорее договориться
с правительством Фридриха-Вильгельма IV и также готовы
были удовлетвориться самыми скромными уступками и рефор-
мами.
Всё то, что к концу 1847 г. наблюдалось в Бадене, Вюртем.-
берге и других южногерманских государствах, можно было на-
блюдать и в других областях Германии. Повсеместно под влия-
нием всё углубляющегося экономического кризиса росло недо-
вольство народных масс, прорывавшееся то тут, то там в форме
стихийных голодных выступлений.
Немецкая буржуазия также жадно тянулась к политической
власти, стремясь как можно скорей покончить с феодальным
хаосом меттерниховского Германского союза и тем самым
устранить все препятствия, стоявшие на пути развивающегося
германского капитализма. Но одновременно она уже чувство-
вала нависшую над нею угрозу.
К концу 40-х годов немецкий рабочий класс ещё далеко не
достиг зрелости, был ещё не организован, не имел своей массо-
вой политической партии. Его передовые слои, однако, не скры-
вали своей враждебности к буржуазии и свои намерения после
свержения трёх дюжин немецких самодержцев немедленно на-
чать борьбу и против буржуазии. Бюргерство всех немецких го-
сударств страшилось «красного призрака коммунизма», и этот
страх предопределял в значительной мере всю линию её поли-
тического поведения.
В статье, посвящённой «революционному движению
1847 года», Ф. Энгельс говорил об этом своеобразном, особом
положении немецких либеральных бюргеров. Он предвидел и
предвещал близкую победу Кампгаузенов и Ганземанов, Вас-
серманов и Мати и, обращаясь к ним, писал о ждущем’их
«коротком периоде власти»: «Вам предоставляется диктовать
законы, нежиться в лучах созданной вами славы. Вы можете
41
пировать в королевском зале и взять в жёны прекрасную коро-
левскую дочь, но не забывайте одного —
Палач стоит у порога» L
IX. Маркс и Энгельс накануне революции.
Союз коммунистов
Как уже известно, в 1845—1847 годах Маркс и Энгельс на-
ходились в Брюсселе, соединяя свои научные занятия с прак-
тической деятельностью в среде рабочих. Они создали здесь
особую организацию — «Брюссельский корреспондентский ком-
мунистический комитет» — с целью наладить связи со всеми
центрами нарождавшегося тогда рабочего движения и тем под-
готовить почву для создания первой международной организа-
ции пролетариата.
Весной 1847 г. Маркс и Энгельс в качестве руководителей
Брюссельского комитета завязали сношения с немецкими рабо-
чими— членами Лондонской общины тайного «Союза справед-
ливых» и совместно с ними в июне того же года создали новую
пролетарскую организацию Союз коммунистов.
Первый конгресс Союза коммунистов состоялся в Лондоне
в июне 1847 г. Старый «Союз справедливых» был на этом кон-
грессе переименован в Союз коммунистов. Был принят новый
устав. Первая статья его, сформулированная Ф. Энгельсом, под-
чёркивала со всей решительностью, что «целью Союза является
свержение буржуазии, господство пролетариата, уничтожение
старого, основанного на антагонизме классов буржуазного об-
щества и основание нового общества без классов и без частной
собственности». Старый, лишённый классового содержания ло-
зунг «Союза справедливых»: «Все люди — братья» — был из-
менён. Вместо него был принят новый — «Пролетарии всех
стран, соединяйтесь!»
Разработанный на первом конгрессе устав был разослан в
общины на обсуждение. Он был утверждён только на втором
конгрессе, состоявшемся в ноябре-декабре того же года в Лон-
доне. Маркс и Энгельс приняли выдающееся участие в работах
этого второго конгресса и по поручению его составили вышед-
ший накануне революции в феврале 1848 г. «Манифест
Коммунистической партии». По словам Ленина,
«в этом произведении с гениальной ясностью и яркостью обри-
совано новое миросозерцание, последовательный материализм,
охватывающий и область социальной жизни, диалектика, как
наиболее всестороннее и глубокое учение о развитии, теория клас-
совой борьбы и всемирно-исторической революционной роли
пролетариата, творца нового, коммунистического общества» 1 2.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. V, сгр. 249.
2 В. И. Лен и н, Соч., т. XVIII, стр. 6.
45
Карл Маркс
Фридрих Энгельс
Ещё до создания «Манифеста» основоположники научного
социализма указывали в своих политических статьях на корен-
ное отличие целей пролетариата в предстоящей революции от
целей либеральной буржуазии. «Вопрос заключается в том, ка-
кой строй даст ему (т. е. пролетариату. — С. К-) больше средств
для достижения его собственных целей», — писал в сентябре
1847 г. в «Немецкой Брюссельской газете» Маркс, подчёркивая
далее, что «господство буржуазии... даёт в руки пролетариата
совершенно новые орудия борьбы против буржуазии»1. В дру-
гой своей статье Маркс с ещё большей отчётливостью указывал,
что «рабочие знают, что уничтожение буржуазных отношений
собственности не может быть достигнуто при помощи сохране-
ния феодальных отношений... Они знают, что их собственная
борьба с буржуазией начнётся лишь в тот день, когда буржуа-
зия сама окажется победительницей» 1 2.
Таким образом, не подлежит сомнению, что уже накануне
революции 1848 г. у основоположников научного социализма,
стоявших во главе созданного ими Союза коммунистов, сло-
жился определённый стратегический план борьбы рабочего
класса за своё освобождение. План этот предусматривал углуб-
ление начавшейся против феодализма революции с тем, чтобы
«немецкие рабочие могли сейчас же использовать обществен-
ные и политические условия, которые должно принести с собою
господство буржуазии, как оружие против неё же самой» 3.
Именно исходя из этого стратегического плана, основная
цель коммунистической партии была сформулирована Марксом
и Энгельсом в «Коммунистическом манифесте» следующим об-
разом: «Превращение пролетариата в класс, низвержение гос-
подства буржуазии, завоевание пролетариатом политической
власти». В «Коммунистическом манифесте» далее говорилось,
что «пролетариат использует своё политическое господство для
того, чтобы вырвать у буржуазии шаг за шагом весь капитал,
централизовать все орудия производства в руках государства,
т. е. пролетариата, организованного как господствующий
класс» 4.
Приводя эти гениальные указания Маркса и Энгельса, сде-
ланные ими в преддверии революции 1848 г., Ленин подчёркивал,
что эти указания фактически являлись формулировкой идеи
диктатуры пролетариата — «одной из самых замечательных и
важнейших идей марксизма в вопросе о государстве»5.
Как известно, «Манифест» начинался словами: «Призрак
бродит по Европе — призрак коммунизма», а заканчивался он
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. V, стр. 166—167.
2 Там же, стр. 219.
3 К- М а р к с, Избр. произв., т. I, изд. 1933 г., стр. 180.
4 Та м же, стр. 169
3 В. И. Ленин, Соч., т. XXI, стр. 381.
SBerSffentU^t Im grtruar 1848.
D
£8^=-
ProUtarfcr otter £8tfttr tnreinfyt евф
inborn
ШгШ in bet Office bet 3rlmur*
wn 3» C
4S< Ътжтеь Smit, BxwmMb
Обложка первого издания ъКомчуччспшческого манифеста*
(февраль 1848).
4 С. Б Кан
боевым, направленным против власти капитала призывом —
«Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»
Находившиеся вдалеке от родины вожди мирового рабочего
класса с огромным нетерпением ожидали дальнейшего разви-
тия событий. Они задолго до февраля 1848 г. предвидели неиз-
бежный и неотвратимый революционный взрыв и готовы были
при первых известиях о начавшемся движении встать во главе
поднявшихся на борьбу рабочих.
Но осуществление заранее разработанного стратегического
плана требовало от них прежде всего организационного укреп-
ления рядов пролетариата. А это в свою очередь заставляло
думать о необходимости создания в Германии массовой полити-
ческой партии рабочего класса. «Для того, чтобы пролетариат
в решающий момент оказался достаточно сильным и мог по-
бедить, необходимо — Маркс и я отстаивали эту позицию
с 1847 г., — чтобы он образовал отдельную от всех других пар-
тий, противостоящую им самостоятельную классовую пар-
тию» \— писал много позднее Ф. Энгельс, вспоминая о тех
тревожных днях, когда оба они — и сам он, и Маркс — с волне-
нием ждали сигнала о начавшейся в Париже, Вене или Бер-
лине революции.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXVIII, стр. 170.
артовская революция
, и ЕЁ ПОСЛЕДСТВИЯ
Глава III
МАРТОВСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ В ЮГО-ЗАПАДНОЙ
И ЗАПАДНОЙ ГЕРМАНИИ
Вначале 1848 г. Германия стояла на пороге революции, и
эта революция несомненно вспыхнула бы даже в том случае,
если бы её наступление не ускорила французская февраль-
ская революция» 1, — так характеризовал Ф. Энгельс положение
в германских государствах на рубеже наступающего 1848
года.
Действительно, уже до парижских событий политическая
борьба в Германии стала принимать острый характер. Успехи
народного движения в Швейцарии и Италии, серьёзные уличные
беспорядки в Баварии, наконец, развитие и успехи демократи-
ческого движения во Франции — всё это глубоко волновало и
не могло не волновать широкие слои немецкого народа и не все-
лять в него уверенность в своих силах.
Среди многочисленных политических требований, которые к
началу 1848 г. давно уже выдвигались оппозицией, одно бес-
спорно носило всеобщий характер и было теснейшим образом
связано с основным вопросом надвигавшейся революции — во-
просом национального воссоединения. Этим требованием являл-
ся созыв всегерманского парламента. К началу 1848 г. это тре-
бование повсеместно выдвигалось бюргерством и самыми ши-
рокими массами народа.
Именно поэтому так понятен громадный успех предложения,
внесённого Вассерманом 12 февраля во второй баденской па-
лате. В этот день маннгеймский либеральный депутат предло-
жил принять постановление о том, чтобы «с помощью предста-
вительства сословных палат при Союзном сейме было создано
надёжное средство для распространения единого законодатель-
ства и общих национальных учреждений».
1 К. Маркс, Избр. произв., т. II, изд. 1940 г., стр. 49.
« 51
Ещё более горячий сочувственный отклик должны были
встретить в Германии известия о победоносном выступлении
парижан, а весть о провозглашении во Франции республики, до-
нёсшаяся до Рейна к 27 февраля, по словам русского посланника
во Франкфурте, «в высшей степени взволновала все классы не-
мецкого общества». Понятно, что всего сильнее это впечатление
заметно было в областях, непосредственно граничивших с рево-
люционной Францией и, следовательно, прежде всего в округах
вытянувшегося по среднему Рейну Бадена.
Здесь, в Маннгейме, уже вечером 26 февраля лидеры оппози-
ционного движения, крайние и умеренные, совместно присту-
пили к выработке текста массовой политической петиции с
целью добиться, наконец, осуществления справедливых требова-
ний народа. В петиции этой, прочитанной на другой день
Г. Струве с трибуны палаты, были чётко сформулированы те че-
тыре основных политических требования, которые затем, под
названием «мартовских», в несколько дней стали известными
всем городам Юго-западной Германии:
1) вооружение народа с правом избрания офицеров;
2) безусловная свобода печати;
3) суд присяжных;
4) немедленный созыв германского парламента.
Растерявшееся, испуганное правительство Бекка только по-
сле получения известия о провозглашении республики во Фран-
ции пошло на известные уступки: объявило о своём намерении
издать новый закон о печати и ввести суд присяжных. В сто-
лице герцогства Карлсруэ было, однако, неспокойно: в ночь на
28 февраля здесь был арестован журналист Карл Блинд, под-
готовлявший с несколькими своими сообщниками-рабочими
провозглашение республики в Бадене. Захвачены были также
и два унтер-офицера, обещавшие открыть республиканцам цейх-
гауз и снабдить их оружием. К 1 марта в Карлсруэ начали при-
бывать со всех концов Бадена депутации различных городов
с тем, чтобы поддержать основные требования народа и бур-
жуазии. В ночь на 2 марта в Карлсруэ запылали подожжённые
с трёх концов здания министерства иностранных дел. Из Оден-
вальда и Шварцвальда в то же время начали приходить тре-
вожные сведения о начавшихся крестьянских выступлениях.
Герцогу Леопольду и его первому министру не оставалось
теперь ничего другого, как пойти на дальнейшие уступки,обе-
щать палате удовлетворить все выдвинутые оппозицией требо-
вания и дать отставку отдельным министрам — реакционерам.
Тем самым сопротивление реакционных кругов оказалось
сломленным, и власть в Бадене фактически перешла в руки
местных либеральных бюргеров.
Наблюдавшийся в первые недели революции подъём мас-
сового движения способствовал усилению республиканской про-
паганды. Геккер, Струве, Фиклер и другие вожди баденских де-
52
мократов с первых дней революции открыто призывали к соз-
данию германской федеративной республики. При этом они, на-
ряду с требованием «свободы, равенства и братства», настаи-
вали также на установлении «благосостояния для всех», прида-
вая, вслед за французскими демократами-республиканцами, но-
вый социальный смысл своим политическим требованиям.
В условиях всё возрастающей активности народных масс
усиливающаяся республиканская пропаганда должна была не-
избежно разрушить наблюдавшееся в первые дни революции
единение в рядах антиправительственной оппозиции. Особенно
большое волнение в кругах либеральной буржуазии вызвали ре-
золюции, принятые 19 марта на организованном республикан-
цами массовом народном собрании в том самом городе Оффен-
бурге, где уже в сентябре 1847 г. состоялся съезд радикалов.
Хотя на этом собрании и не была провозглашена республика,
оно носило явно республиканский характер и преследовало
цель — «подготовить почву для установления республики не толь-
ко в одном Бадене, но и во всей Германии». В принятых после
горячих речей резолюциях говорилось, что народ не доверяет
новому, пополненному либералами правительству, а также боль-
шинству палаты, что он требует слияния постоянной армии с
народной милицией, уничтожения всех привилегий, введения
прогрессивно-подоходного налога и т. п.
Особенно большое значение имело организационное укрепле-
ние рядов демократической партии в результате принятых в Оф-
фенбурге резолюций. Предусматривалось создание целой разветв-
лённой сети союзов-комитетов, возглавленных в свою очередь
Центральным демократическим комитетом. Во главе этого ко-
митета поставлен был избранный собранием Геккер.
Легко понять, что «половинчатые» с явным недоверием и не-
одобрением отнеслись к инициативе Геккера и Струве и после
опубликования Оффенбургских решений явно пошли на согла-
шение с реакционерами. Уже накануне Оффенбургского собра-
ния либеральная «Немецкая газета» призывала всех честных
граждан оказать противодействие возможной «безумной попыт-
ке» выступления с целью провозглашения республики, а после
собрания конституционалисты большинства баденской палаты
прямо объединились с правыми, чтобы дать отпор «анархистам».
В Гессен-Дармштадте и Вюртемберге мартов-
ские события развёртывались хотя и не так бурно, но всё же
достаточно стремительно, чтобы сильно испугать представителей
местной дворянской знати.
При первых известиях из Парижа вожди либеральной оп-
позиции в Дармштадте, с Генрихом фон Гагерном во главе, за-
явили о своём согласии с предложением Вассермана о немедлен-
но хМ созыве германского парламента. К 1 марта в Майнце под
непосредственным руководством радикального адвоката Цица
была разработана массовая петиция, а 2 марта и в местной
53
сословной палате была принята резолюция, требующая свободы
печати, суда присяжных и т. п.
Колебания перепуганного герцога Людвига II продолжались
недолго; он был вынужден, подчиняясь обстоятельствам, пойти
на уступки — отменить цензуру и призвать к власти Г. фон
Гагерна.
В столице Вюртем.берга Штуттгарте король Вильгельм I
сразу после получения известий из Парижа предпринял ряд ша-
гов для отпора революции, но уже 29 февраля в городе начались
уличные беспорядки; возбуждение скоро зашло так далеко, что
русский посланник Горчаков мог только сообщить в Петербург,
что в Вюртемберге, по его мнению, «топор уже стучит по основа-
нию социального древа» и что здесь широкие массы народа при-
шли в движение.
Хотел он того или нет, но Вильгельм I должен был в этой об-
становке пойти по стопам соседних герцогов и уже 2 марта да-
ровал свободу печати. После больших колебаний и он был
вынужден призвать к власти лидеров буржуазной оппозиции
Рёмера и Пфицера. «Нет возможности верхом отправляться
в поход против идей», — говорил Ьильгельм I Горчакову, прося
последнего передать русскому императору, что он только «стре-
мится выиграть время до того момента, когда великие державы
захотят и смогут прийти ему на помощь».
В Баварии король Людвиг I должен был даже отречься
от престола в пользу своего сына Максимилиана. В других
государствах Западной Германии самые широкие народные
массы с первых же дней марта также втягивались в револю-
ционное движение. И повсеместно, спасая свои шатающиеся
троны, государи должны были идти на уступки начавшемуся
движению и призвать к власти лидеров либеральной буржуазии.
Таким образом, уже в первые дни мартовской революции
либеральной буржуазии Юго-западной и Западной Германии без
большого труда удалось использовать в своих узкоклассовых
интересах тот исключительный подъём, который охватил широ-
кие массы немецкого народа. Захватив все важнейшие мини-
стерские портфели, принялись они, в интересах богатых соб-
ственников, купцов и фабрикантов, уничтожать стоявшие на
пути капиталистического развития препятствия, но делали это
нерешительно, робко, боясь слишком сильно расшатать суще-
ствующий аппарат власти. О тех, кто своей борьбой помог шм
подняться к власти, они, понятно, не помышляли.
Наоборот, повсеместно либералы отвернулись теперь от своих
союзников из рядов народа и, более того, стали резко враждебно
относиться к ним. Буржуазию уже сильно пугал размах народного
движения, пугали вышедшие на улицу толпы голодающих ра-
бочих и ремесленников, пугали, наконец, и выступления крестьян,
направленные не только против помещиков, но и против город-
54
ских капиталистов-заимодавцев, безжалостно эксплоатировав-
ших немецкую деревню.
«Ты не можешь себе представить, как сильно напуганы здесь
некоторые люди, — писал жене из Маннгейма уже 3 марта один
из лидеров баденских либералов. — Они сами не знают, кого им
следует больше бояться — французов или же их собственных
соотечественников».
Рабочие и беднейшие ремесленники, составлявшие основную
силу начавшегося движения, ещё не умели выдвинуть своих соб-
ственных социальных требований. Они послушно шли за левым
крылом буржуазной демократии, горячо приветствуя те доста-
точно общие и туманные пожелания «благосостояния для всех»
и «уничтожения недоразумений между трудом и капиталом», ко-
торые в изобилии можно было услышать в речах Геккера,
Струве и других баденских республиканцев.
Только в редких случаях рабочие уже в первые дни револю-
ции выдвигали собственные социальные требования. И лишь
позднее, к концу первого месяца революции, обострение клас-
совых противоречий стало толкать пролетариев больших немец-
ких городов, а также беднейших ремесленников к попыткам
перенесения в Германию той программы социальной реформы и
организации труда, с которой с самых первых дней февральской
революции выступали французские рабочие.
Несомненная незрелость рабочего движения и отсутствие
массовых пролетарских организаций, однако, не мешали немец-
ким бюргерам видеть именно в рабочих больших городов главную
угрозу своему господству. И хотя о коммунистической пропа-
ганде в первые недели мартовской революции нигде в Германии
ничего не было слышно, именно страх перед «красным призра-
ком» повсеместно загонял немецких собственников в объятия
реакционеров и толкал их к той подлой тактике политического
компромисса, которую проводили все без исключения «мартов-
ские министерства».
Крестьянские выступления вспыхнули на западе
Германии вскоре же после начала в городах первых волнений.
Хотя крестьяне Бадена только жгли отдельные помещичьи замки
и уничтожали феодальные документы, не выдвигая за редкими
исключениями требований земельного передела, их выступления
в сознании испуганных бюргеров неизменно связывались с вы-
ступлением городских пролетариев.
Первые выступления крестьян начались уже 4 марта в се-
верных округах Бадена — Коайхгау и Оденвальде. Отсюда дви-
жение быстро распространилось дальше и скоро охватило весь
край, лежащий между реками Майном, Таубером и Неккаром,
где не осталось ни одного помещичьего замка, не подвергше-
гося нападению.
Почти одновременно с волнениями в северной части Бадена
аграрные беспорядки вспыхнули и на юге герцогства — в
55
Сожжение Валъденбургского
замка крестьянами 5 апреля 1848 г.
озерном крае Шварцвальда, а также в соседних с Баденом
округах Вюртемберга, Гессен-Дармштадта и Баварии.
Всюду крестьянское движение принимало почти одни и те
же формы. Вооружённые косами, вилами и топорами крестьяне,
как это уже было в 1525 г., окружали помещичьи замки и устраи-
вали огромные костры из феодальных книг и документов. Затем
крестьяне требовали от господ или их управляющих подписания
специальной грамоты с отказом от всех феодальных прав и при-
вилегий. При этом они упорно добивались подробного перечис-
ления всех указанных прав.
Во многих владениях крестьяне не ограничивались только
уничтожением феодальных документов и требованием письмен-
ного подтверждения отказа от феодальных прдв — их гнев был
так велик, что они без сожаления жгли дворянские замки и, в
особенности, помещичьи конторы. Так, уже в ночь на 9 марта
были сожжены замки во владениях князя Леннингена, Мариен-
хейе и Эрнсталь, а замок князя Вальдлейнинген всё время на-
ходился под угрозой разрушения.
В Озёрном крае крестьяне с первых дней марта начали от-
казываться от несения повинностей, стали совершать порубки в
помещичьих лесах и охотиться в княжеских заповедниках.
56
В городе Донауэшингене 8 марта состоялось многолюдное собра-
ние крестьян, прибывших сюда из горных селений. А вслед за
тем состоялись такие же собрания и во многих других селениях.
На всех этих собраниях крестьяне требовали от дворян немед-
ленного отказа от своих привилегий, грозя в противном случае
оружием. «Они точат косы и закупают порох, они кричат: теперь
пора приняться за господ!», — в тревоге сообщал начальству один
из местных чиновников.
В Бадене правительство сразу же вполне оценило всю гроз-
ную опасность крестьянских выступлений. Оно немедленно бро-
сило в северные округа все наличные воинские силы. В то же
время к границам Бадена спешно стягивались баварские и вюр-
тембергские войска. Однако до открытых столкновений с вос-
ставшими дело не дошло. Одновременно с карательными меро-
приятиями правительство поспешно провело через палату закон
о полной отмене феодальных повинностей, понятно, за выкуп, и
это привело к некоторому успокоению баденской деревни. Та-
ким образом, ко времени Оффенбургского собрания республи-
канцев (19 марта) крестьянское движение как на севере, так и
на юге Бадена стало понемногу замирать, и поднявшиеся на
своих помещиков крестьяне начали понемногу возвращать-
ся к своим очагам, ожидая от правительства обещанных облег-
чений.
Либеральная буржуазия не только не поддержала восстав-
шее крестьянство, но, наоборот, с самого начала заняла по -отно-
шению к нему самую враждебную позицию. Она мечтала пре-
вратить немецкое крестьянство в свой собственный «резерв» и,
стремясь сохранить за собой руководящую роль, толкала крестьян
на соглашение с помещиками.
Но и республиканцы-демократы также не сумели по-настоя-
щему поддержать восставшую деревню. Они не смогли придать
стихийным крестьянским выступлениям характер организован-
ности и сознательности. В речах Геккера и других республикан-
цев, обращённых прежде всего к населению городов, правда,
не было недостатка в угрозах по адресу помещиков, и все они
единодушно требовали уничтожения феодальных платежей. Но
в то же время все резолюции республиканцев обходили важней-
ший вопрос о судьбе феодального землевладения и не шли
навстречу бедноте, страдавшей от страшного малоземелья.
Вместо того, чтобы смело поднять хижины против дворцов,
вместо того, чтобы смело возглавить массовое движение кре-
стьян против помещиков, республиканцы или обходили молча-
нием всё то, что творилось после начала мартовской революции
в деревне, или даже называли в своих газетах поджоги замков
«грубыми насилиями».
Неудивительно, что крестьянское движение в Бадене не смог-
ло долго продолжаться. Лишённое политического руководства
и необходимой поддержки со стороны населения местных
57
городов, распыленное и плохо вооружённое баденское крестьян-
ство, столкнувшись с карательными отрядами, отказалось от
борьбы и удовлетворилось сделанными ему уступками. Как и в
Бадене, крестьянское движение в соседних государствах также
скоро пошло на убыль... К апрелю и здесь внешне всё было
спокойно.
В то время как во всей Юго-западной и Западной Германии
высоко вздымались волны начавшегося народного движения,
верховный орган Германского союза, заседавший во Франк-
фурте Союзный сейм, совершенно растерялся. Стремясь вернуть
себе давно утраченное доверие народа, он с большим запозда-
нием возвестил о предположенных реформах внутреннего строя
Союза и в страхе пошёл на разные уступки.
Чтобы вырвать инициативу из рук либеральной буржуазии,
1 марта Сейм «в качестве законного органа национального и по-
литического единства Германии» обратился к германским пра-
вительствам и германскому народу, призывая их к совместной
деятельности. Он поспешил отменить цензурные ограничения,
признал революционное трёхцветное знамя национальным зна-
менем Германии, а старого имперского орла — гербом Герман-
ского союза. 10 марта он предложил немецким правительствам
направить во Франкфурт для участия в работе по пересмотру
союзной конституции 17 лиц, пользующихся доверием общества.
Ни немецкая буржуазия, ни народ не могли, однако, дове-
рять этим лицемерным обещаниям и уступкам со стороны старо-
го, созданного Меттернихом Сейма, тем более что он одновре-
менно с указанными обещаниями и уступками на глазах у всех
принимал и охранительные мероприятия — отдавал распоряже-
ния о мобилизации двух корпусов союзной и двух корпусов прус-
ской армий.
Но ещё до указанных решений Сейма вожди немецкого ли-
берализма со своей стороны сделали определённые шаги с це-
лью добиться национального объединения и созвать общегер-
манский парламент.
5 марта в г. Гейдельберге состоялось важное совещание, на
котором присутствовали все видные представители буржуазной
оппозиции, всего 51 человек, съехавшихся со всех концов Гер-
мании. Конституционалистам на этом совещании удалось совер-
шенно оттеснить немногих республиканцев. Горячие слова Гек-
кера о свободе для всех, а не только для одних богатых, были
встречены с нескрываемой враждебностью присутствовавшими
на совещании фабрикантами, чиновниками и профессорами.
В результате принято было обращение к немецкому народу, в
котором ничего не говорилось о демократии и республике, но
зато фактически поддерживались немецкие монархические пра-
вительства.
Расходясь, участники совещания вынесли решение в возмож-
но короткий срок созвать новое, более расширенное собрание
58
представителей немецкой общественности, которое и должно
было подготовить созыв Учредительного собрания. Выбранному
«Комитету 7-ми», состоявшему из одних либералов, было пору-
чено разослать приглашения и подготовить созыв этого более
широкого собрания — так называемого Предпарламента.
Глава IV
МАРТОВСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ В АВСТРИИ
К концу 1847 г. и Австрия медленно, но верно подвигалась
к крупной перемене, «как вдруг во Франции произошли события,
которые сразу раскрыли путь для надвигавшейся бури» Ч На-
роды Австрийской империи, действительно, быстро откликну-
лись на события во Франции. Уже 3 марта вождь венгерской
оппозиции журналист Кошут произнёс на Пресбургском сейме
знаменитую речь, в которой доказывал необходимость установ-
ления конституционных порядков в Австрии. «От разлагающе-
гося трупа венской правительственной системы на нас веет за-
ражённым воздухом, парализующим наши нервы, задерживаю-
щим развитие нашего духа», — указывал он, отмечая, что «где
фундамент непрочен, гибель здания неизбежна».
В Ломбардо-Венецианском королевстве, тяжело переносив*
шем австрийское владычество, также ещё в первые дни марта
заметны были признаки нарастающего возбуждения. Известия о
событиях в Палермо и Неаполе, о даровании конституции в
Турине поднимали дух всего итальянского народа и толкали на-
селение Милана и Венеции на выступление.
В Праге 8 марта на улицах было расклеено воззвание, требо-
вавшее немедленного созыва Чешского сейма, уничтожения
цензуры и вооружения народа и приглашавшее граждан горо-
да собраться 11 марта для обсуждения политического положе-
ния.
Состоявшееся в этот день в помещении Святовацлавских ку-
пален собрание приняло петицию императору, в которой говори-
лось о политических свободах, отмене барщины и других фео-
дальных привилегий, введения равноправия для чешского и не-
мецкого языков, финансовой реформе и т. п. Особое место в пе-
тиции занимало при этом требование объединения земель Чеш-
ской короны (Чехии, Моравии и Силезии) в административно-
государственном отношении и созыве единого чешского законо-
дательного сейма, в котором население чешских городов и дере-
вень пользовалось бы, наконец, политическими правами.
Для окончательной редакции петиции собрание образовало
особый комитет, получивший название Святовацлавского. Он
1 К Маркс, Избр. произв., т. II, изд. 1940 г., стр. 58.
59
Клуб в Австрии в мартовские дни
должен был представить петицию императору, и в него вошли
представители чешской и немецкой буржуазии, а также отдель-
ные аристократы (граф Тун, граф Дейм и др.).
В самой Вене брожение началось также после получения из-
вестий из Парижа. Нижне-австрийский промышленный союз —
организация либеральной буржуазии — уже 6 марта направил
во дворец к императору свой адрес, в котором указывалось на
опасность положения и выражались надежды на реформы. Одно-
временно 33 либеральных члена сейма со своей стороны пред-*
ставили длинную докладную записку, в которой предлагали без-
отлагательно заняться обсуждением вопроса о том, «какие поли-
тические реформы необходимы для того, чтобы... скрепить рас-
падающиеся части империи».
На 13 марта назначено было открытие Нижне-австрийского
сейма. Народные массы с утра окружили здание, в котором со*
брались представители сословий, требуя от них более энергичной
борьбы с абсолютизмом, а также отставки Меттерниха. Врач
Фишгоф первый произнёс горячую речь с требованием полити-
ческих свобод и народного представительства, а вслед за тем
была зачитана народу речь, произнесённая Кошутом. К депута-
там сейма с площади была направлена депутация для передачи
требований народа, заставившая перепуганных сословных пред
ставителей отправиться к императору.
60
Правительство слабоумного Фердинанда I сделало было по-
пытку опереться на вооружённую силу, облечь фельдмаршала
Виндишгреца чрезвычайными полномочиями и ввести в столице
осадное положение. Но гарнизон Вены был ненадёжен и невелик.
Столкновение солдат с демонстрантами возле здания сейма, по-
влекшее за собой первое кровопролитие, подняло на ноги всё
население столицы. К вечеру и рабочие двинулись к центру го-
рода из предместий, где начались тем временем поджоги фабрик
и поломка машин. Студенты, бюргеры и рабочие Вены стали во-
оружаться. Они сделали ряд попыток овладеть арсеналом и даже
проникнуть во двор тщательно охранявшегося войсками импе-
раторского замка — Гофбурга.
Совершенно потерявшие голову придворные и правительствен-
ные круги после недолгих колебаний были вынуждены в этой
обстановке пойти на уступки: вечером того же дня всесильный
Меттерних, под давлением окружавших императора лиц, дол-
жен был, наконец, подать в отставку и на следующий день тайно
бежал из Вены в Англию. Народ пытался поджечь его дворец,
но был остановлен отрядом вооружённых бюргеров.
Фердинанд I вынужден был отменить цензуру и разрешить
бюргерам и студентам вооружаться. 15 марта был опубликован
манифест, обещавший созыв представителей всех провинциаль-
ных сеймов в Вену для выработки конституции, а ещё через не-
сколько дней было, наконец, реорганизовано и правительство.
В него вошли теперь, наряду с представителями старой австрий-
ской знати, и либерально настроенные чиновники. Среди них
министр внутренних дел Пиллерсдорф играл наиболее крупную
роль.
События в австрийской столице нашли сочувственный отклик
в провинциальных городах. Почти повсеместно население, не-
медленно по получении известий об отставке Меттерниха и обе-
щаниях императора, приступало к организации отрядов нацио-
нальной гвардии, а в университетских городах и к созданию ака-
демических легионов. Всюду проводились массовые народные
собрания, произносились горячие речи, принимались резолюции
с требованием политических свобод и конституции. Волнение
охватило и закрепощённое население австрийской деревни.
Особенно сильные волнения имели место в Линце — главном
городе Нижней Австрии и в Граце — главном городе Штирии.
Здесь, вскоре после получения известий из Вены, созданы были
местные комитеты безопасности и организованы были отряды
вооружённых бюргеров. Ружей нехватало, и многие граждане во-
оружены были только саблями и старыми пиками из местных
арсеналов.
Одновременно с событиями в Вене и других городах собствен-
но Австрии и в отдельных частях многонациональной империи
также начались восстания. Мартовские события сразу же уни-
чтожили то искусственно созданное единство, которое поддержи-
61
валось ранее лишь жестокими репрессиями и постоянным угне-
тением отдельных наций.
В то время как в Германии основная задача начавшейся
буржуазно-демократической революции сводилась к объедине-
нию, т. е. образованию единого внутреннего рынка и развитию на
его основе единой нации, в феодально-абсолютистской Австрии,
пытавшейся насильно онемечить различные населявшие наслед-
ственные земли Габсбургов народы, основная задача революции
сводилась не к объединению, а, наоборот, к развалу империи и
образованию в результате этого развала ряда независимых на-
циональных государств со своей собственной экономической и
культурной жизнью. Соответственно и носителями центростреми-
тельных тенденций в раздробленной Германии являлись прогрес-
сивные элементы, а носителями центробежных — реакционные,
феодальные. В Габсбургской же Австрии, наоборот, именно все
прогрессивные элементы стремились к уничтожению ненавистной
меттерниховской централизации, находившей поддержку и за-
щиту только в самых реакционных феодально-аристократических
кругах.
Особенно энергично уже в самые мартовские дни проявилось
стремление к национальной независимости в Венгерском
королевстве. 15 марта восстание охватило Будапешт.
В этот день восставшие студенты и рабочие под руководством
поэта-демократа Петефи захватили типографию и напечатали
там знаменитые «12 пунктов» народных требований, а также
ставшую затем революционным гимном Венгрии «Национальную
песню». Песня эта начиналась словами: «Восстань, венгр, зовёт ро-
дина!»— и была написана Петефи, который и зачитал её собрав-
шемуся народу. В тот же день «12 требований» были представ-
лены королевскому наместнику, эрцгерцогу Стефану, который под
давлением нарастающих событий вынужден был дать на всё
своё согласие. Заседавший в Пресбурге сейм немедленно напра-
вил в Вену депутацию, возглавленную Кошутом, для предъ-
явления императору-королю требования создать в Венгрии неза-
висимое правительство. Одновременно сейм, испуганный разма-
хом начавшегося народного движения, принял постановление
о введении в Венгрии гражданских свобод, о равномерном
распределении налогов, об отмене за выкуп феодальных повин-
ностей, о политической амнистии и т. п. Все эти и многие другие
требования были предварительно выдвинуты образовавшимся
в венгерской столице Комитетом безопасности и были едино-
душно поддержаны народом. Сейм вскоре был перенесён из
лежащего недалеко от Вены Пресбурга в Будапешт. С этого
времени Венгрия стала постепенно освобождаться от габсбург-
ских тисков.
Императорское правительство, скрепя сердце должно было
пойти навстречу всем этим требованиям, и 17 марта дало, на-
конец, своё согласие на создание независимого венгерского пра-
62
вительства. В начале апреля
был образован кабинет с
Батьяни во главе.
Движение сразу зашло так
далеко, что в новое коалици-
онное правительство, наряду
со сторонниками реформ из
рядов землевладельческой
аристократии (Батьяни, Сече-
ни) и среднего обуржуазив-
шегося дворянства (Деак),
во шли и представители левого
крыла, опиравшиеся на широ-
кие слои городской мелкой
буржуазии, интеллигенции и
оббезземелившегося дворян-
ства, особенно многочислен-
ного в Венгрии. Пользовав-
шийся в народе огромной
популярностью Кошут вошёл
в правительство в качестве министра финансов и с самого на-
чала играл в нём руководящую роль.
С созданием национального правительства политическая
активность демократических низов — «пештской улицы», как
говорили тогда в Венгрии, — сильно возросла После революции
«быстро всплыло на поверхность много прекрасных элементов,
которые... находились прежде в вынужденном состоянии за-
стоя», — писала новая газета «Пятнадцатое марта», получившая
широкое распространение среди членов созданных после рево-
люции республиканско-демократических организаций: «Клуба
радикалов», «Союза равенства» и других.
Венгерское крестьянство также быстро втягивалось в общее
движение. Принятый сеймом закон об отмене феодальных по-
винностей за выкуп распространялся в деревне в миллионах
экземпляров. Не только более зажиточная часть крестьянства,
но и деревенская беднота в начале революции поддерживала
национальное правительство Батьяни — Кошута, хотя из рядов
этой последней и раздавались уже негодующие голоса: один
только принятый сеймом закон о выкупе не мог, понятно, удо-
влетворить безземельное крестьянство, с нетерпением ожидав-
шее от правительства новых направленных против помещиков мер.
Журналист Михаил Танчич, крестьянин и бывший ткач, вы-
пушенный из тюрьмы на свободу только после 15 марта, в своей
«Газете рабочих» выступил защитником интересов именно этой
беднейшей части деревни Он смело выступил против крупных
помещиков, отнимавших от крестьян общинные земли, и тре-
бовал их возвращения народу. «Большая часть барских владе-
ний — украденное или Hai рабленное добро», — заявляла редакти-
63
руемая Танчш’ем газета. И в Венгрии, следовательно, после
мартовских событий классовая борьба развёртывалась в самых
острых и неприкрытых формах.
18 марта восстание охзатило главный город Ломбардии М и-
л а н. В течение пяти дней продолжались здесь кровопролитные
баррикадные бои между поднявшимся, как один человек, наро-
дом и войсками австрийского фельдмаршала Радецкого. Борьба
против насильников-австрийцев носила поистине героический
характер. Энгельс позднее недаром говорил в одной из своих
статей о миланской революции, как о «самой славной револю-
ции из всех революций 1848 г.»1.
Дружные усилия обеспечили победу миланскому восстанию;
войска Радецкого вынуждены были очистить не только Милан,
но и всю Ломбардию. Они с трудом удерживались в Северной
Италии в укреплённом районе четырёхугольника крепостей —
Вероны, Мантуи, Пескьеры и Леньяго, имея за спиной восстав-
шую Венецию.
Образовавшееся после народной победы в Милане Времен-
ное правительство призывало итальянцев к войне против Габс-
бургской Австрии. Под давлением общественного мнения и ко-
роль Пьемонта Карл-Альберт был вынужден 25 марта объявить
войну Австрийской империи. Подъём национально-освободитель-
ной борьбы был в первые недели революции так велик, что, каза-
лось, владычеству австрийцев в Северной Италии приходит конец.
В Чехии после получения известий об отставке Меттерниха
национально-освободительное движение ещё более усилилось.
В Праге немедленно созданы были отряды национальной гвардии
и студенческий легион. Рабочие предъявили предпринимателям
ряд требований, а во многих чешских деревнях крестьяне отка-
зывались от дальнейшего выполнения своих повинностей.
Совершенно растерявшийся новый министр внутренних дел
Австрии Пиллерсдорф вынужден был под влиянием развернув-
шихся событий пойти на удовлетворение почти всех выдвинутых
чехами требований. 8 апреля был обнародован подписанный
императором «кабинетный лист» (так называемая «хартия
Чехии»), обещавший чешскому народу создание автономных
учреждений и гражданские свободы и передававший вопрос об
объединении всех трёх частей чешского королевства на рассмо-
трение будущего австрийского рейхстага.
В связи с этим фактическим признанием австрийским пра-
вительством автономии Чехии, 13 апреля начал свою деятель-
ность Национальный комитет, в который, наряду с представи-
телями чешской и немецкой аристократии и буржуазии, вошли
многие представители местной интеллигенции. Острые разно-
гласия между немцами и чехами не заставили себя долго
ждать, а одновременно, по мере усиления политической актив-
1 К- Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. VI, стр. 259.
64
ности народных масс, росли й противоречия между умеренными
и радикалами, между сторонниками конституционной монархии
и республиканцами. Политическая обстановка в Чехии в связи
со всем этим сразу накалилась.
Такие же выступления народных масс, поддержанные мест-
ной интеллигенцией, буржуазией и частью помещиков, имели ме-
сто и в главных городах Хорватии, Славонии, Баната
и Галиции — всюду, где весть о революционных событиях
в Вене поднимала на борьбу порабощённые Габсбургами народ-
ные массы.
После получения известий о революции в Вене Иван Кукуле-
вич — один из деятелей хорватского возрождения — поднял в
Загребе вопрос о созыве «сабора», т. е. народного собрания, и о
посылке депутации к императору. Сабор открылся 25 марта и не-
медленно направил в Вену «пожелания хорватского народа»,
среди которых выделялись требования объединения всех частей
Хорватии и создания ответственного национального правитель-
ства, введения в школе и государственных учреждениях хорват-
ского языка, освобождения крестьян от феодальных повинностей
и организации особой хорватской армии под начальством выбор-
ного главнокомандующего — бана. Последним сабор избрал пол-
ковника австрийской службы барона Иосифа Елачича, хорват-
ского дворянина, выделявшегося своей энергией и ораторскими
способностями.
Австрийские сербы также не менее радостно встретили изве-
стия о событиях в Вене. На юге Венгрии и на военной границе
почти во всех сколько-нибудь значительных городах и селениях
вырабатывались петиции с требованием политических прав и на-
циональной независимости. Во многих местах сербы самочинно
вводили свой язык и смещали чиновников-венгров. Однако за-
конные требования сербов натолкнулись на холодный приём в
Пеште и Пресбурге: 8 апреля, отвечая приехавшей с юга серб-
ской депутации, Кошут прямо заявил, что если сербы будут на-
стаивать на предоставлении им национальной автономии, «вопрос
будет решён мечом». В этом ответе проявился .характерный для
широких кругов венгерских либеральных помещиков и буржуа-
зии национализм.
Как и в других славянских землях, революционное движение
в мартовские дни захватило и деревни сербской Воеводины.
Крестьяне во многих округах отказывались нести феодальные
повинности, требовали отмены виноградной десятины и даже
делали попытки начать передел помещичьей земли. Хотя венгер-
ский сейм после революции и отменил за выкуп феодальные
повинности, помещики попрежнему требовали от крестьян
исправного выполнения повинностей и не позволяли им пользо-
ваться лесами и пастбищами. В результате уже с первых дней
революции в Воеводине началось направленное против местных
помещиков движение. Последние в страхе требовали присылки
5 С Б К ан
65
я деревни карательных отрядов и одновременно сами создавали
отряды для борьбы с вышедшими из повиновения крестьянами-
сербами.
В Галиции мартовские события прошли менее бурно. Графу
Стадиону с самого начала удалось принять меры к успокоению
местного крестьянства и, кроме того, ловко использовать нацио-
нальную рознь между галицийскими помещиками-поляками и
крестьянами-русинами (украинцами), как это уже случилось во
время Краковского восстания 1846 г. И во Львове и в Кракове
после получения известий из Вены начались демонстрации и со-
зданы были новые общественные организации — «Народная
рада» и «Национальный комитет». В Вену были направлены де-
путации с требованием национальной автономии, политической
амнистии и гражданских свобод.
Поскольку польские помещики, составлявшие основное ядро
национально-освободительного движения, не торопились с уни-
чтожением барщины и других крестьянских повинностей, граф
Стадион, стремясь изолировать движение в галицийских городах
и лишить его поддержки со стороны крестьянства, уже 25 апреля
опубликовал правительственный указ об освобождении от фео-
дальных повинностей с 15 мая 1848 г. всех галицийских кре-
стьян с последующим вознаграждением помещиков за государ-
ственный счёт. Тем самым правительство, ловко перехватывая
инициативу, успокаивало крестьян, напрасно ожидавших осво-
бождения из рук созданного после начала революции Польского
национального комитета.
Обеспечив таким образом изоляцию революционного движе-
ния в городах, австрийские власти 26 апреля сознательно спро-
воцировали в Кракове восстание, объявив о закрытии националь-
ного комитета и запретив полякам ношение оружия. Краков, по-
крывшийся баррикадами, был обстрелян из пушек и вынужден
капитулировать. В результате местная польская национальная
гвардия была распущена, население разоружено, все граждан-
ские свободы уничтожены.
Решительное выступление правительственных войск и крова-
вое подавление Краковского восстания безусловно предвещали
переход контрреволюционных сил в наступление.
Глава V
МАРТОВСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ В ПРУССИИ
I. Пруссия накануне мартовской революции
Самой последней столицей, до которой, наконец, докатились
волны мартовской революции, оказался Берлин. Волнения в Прус-
сии начались сразу же после получения первых известий из Па-
рижа, но уже задолго до падения монархии во Франции расте-
66
рянность, охватившая правительственные круги после роспуска
Соединённого ландтага, и резкое усиление недовольства народ-
ных масс указывали на приближение и здесь революционных
событий.
Действительно, перед прусским правительством во второй по-
ловине 1847 г. оставались открытыми или путь сделки с либе-
ральным бюргерством, или путь новых репрессий, усиления поли-
тического гнёта и попыток утверждения абсолютизма наперекор
общественному мнению.
После роспуска ландтага прусское правительство долго ко-
лебалось, пока, наконец, под давлением юнкерских и военных
кругов, двинулось по пути репрессий: к концу года цензура сви-
репствовала сильнее, чем раньше, а в области внешней поли-
тики был взят явно меттерниховский курс. Вместе с Австрией и
царской Россией Пруссия готова была принять участие в пода-
влении начавшегося в Швейцарии и Италии революционного
движения.
Положение народных масс тем временем ухудшалось всё
больше и больше. Реальная заработная плата в связи с дорого-
визной— следствием неурожайных лет—резко упала. В восточ-
ных прусских провинциях люди зимой 1847—1848 гг. питались
за отсутствием картофеля, травой и отрубями. Голодный тиф
уносил здесь тысячи жертв.
Внешне обстановка продолжала оставаться спокойной, но к
январю 1848 г. напряжение заметно возросло. Правительство
собрало в Берлине так называемые соединённые комиссии для
обсуждения проекта реформы уголовного законодательства, и
это вызвало новый взрыв негодования. Уже в первой своей речи
в комиссии член её лидер либералов Кампгаузен заявил, что за-
коны не могут быть утверждены без согласия Соединённого
ландтага. По его словам, справедливые требования сословий
натолкнулись в Пруссии на невнимание и осуждение со сто-
роны властей. «Одного слова было достаточно, чтобы раз и на-
всегда покончить со спорами о конституции, — указывал Камп-
гаузен, — но это слово не было сказано... История, однако,
рассудит нас и правительство», — многозначительно подчёрки-
вал он.
На правительственные круги известия из Парижа произвели
прямо ошеломляющее впечатление. Известия о событиях в Юго-
западной Германии ещё более усилили тревогу. И хотя связан-
ная с правительственными кругами пресса продолжала твердить,
что Пруссия избегнет революции, военные власти с первых дней
марта стали понемногу подтягивать наиболее надёжные части к
столице.
Народные выступления, действительно, не заставили себя
долго ждать. Уже 3 марта в Кельне состоялась массовая демон-
страция рабочих, подготовленная местной общиной Союза ком-
мунистов. Рабочие представили городскому совету свою пети-
67
цию, содержавшую, помимо обычных мартовских требований
всеобщего избирательного права и политических свобод, ещё и
требования уничтожения постоянной армии, охраны труда и вос-
питания детей на счёт общества.
Передавая городскому совету все эти требования, д-р Гот-
шалк — член Союза коммунистов и организатор демонстрации —
решительно указывал, что выступает от имени «четвёртого со-
словия», не имеющего чем «прикрыть свою наготу» и «чем уто-
лить свой голод». В то же самое время два других члена Союза
коммунистов — Виллих и Аннеке — перед ратушей обращались
к народу с горячими речами.
Магистрат города в страхе запросил о присылке войск, и скоро
рабочие, тем временем успевшие проникнуть в зал заседаний
городского совета, были разогнаны солдатскими прикладами.
Все три организатора демонстрации были арестованы и преданы
суду за подстрекательство к мятежу.
Неожиданная активность кельнских рабочих, явно готовых
пойти по стопам своих парижских братьев, произвела огромное
впечатление прежде всего на правительственные круги. Не ме-
нее сильно встревожила эта активность рабочих и рейнских ли-
бералов. Последние уже задолго до мартовских событий опаса-
лись массовых народных выступлений и поэтому при получении
первых известий из Парижа сильно растерялись: особенно встре-
вожила их весть о введении в состав Временного правительства
во Франции двух представителей от рабочих.
О стремлении либералов, по возможности, избежать револю-
ционных потрясений можно судить по политическим выступле-
ниям накануне революции вождя либеральной оппозиции Ганзе-
мана. «Ваше превосходительство! Когда отечеству грозит опас-
ность, люди, любящие его, должны, как бы ни были различны их
политические убеждения, сблизиться друг с другом», писал Ган-
земан прусскому министру внутренних дел Бодельшвингу, сове-
туя ему как можно скорее созвать снова Соединённый ландтаг
и пойти навстречу пожеланиям буржуазии. «Остаюсь в этот кри-
тический момент всегда готовый к услугам Вашему превосходи-
тельству», указывал он в конце своего письма.
Все эти советы и настояния, а также сведения о росте рево-
люционного движения и революционных настроений в стране за-
ставили Фридриха-Вильгельма IV 6 марта пойти на первую
серьёзную уступку буржуазии — обещать периодически созы-
вать Соединённый ландтаг. Через два дня был подписан и новый
указ о цензуре, значительно расширявший права печати.
Но события в Кельне были только началом. В ближайшие дни
во всех крупных городах стали составляться адреса и петиции и
выдвигаться те же самые политические требования, что на юго-
западе Германии. Всё бюргерство Пруссии громко заговорило о
политических свободах, а за его спиной глухо волновались массы
полуголодного городского и деревенского люда. На бирже курсы
68
всех ценных бумаг резко упали. Одновременно сильно возросла
безработица, так как предприниматели с февраля стали свёрты-
вать и сокращать производство.
П. Первые народные выступления в Берлине
В Берлине первые признаки надвигающейся бури стали за-
метны 6 марта. Вечером этого дня по инициативе нескольких
молодых демократов было созвано собрание передовой молодёжи
столицы. Оно состоялось в городском общественном саду — Тир-
гартене — в помещении так называемых «Палаток» («Zelten») и
приняло решение разработать для представления королю особый
адрес молодёжи Берлина.
На следующий день текст этого адреса был обсуждён на ещё
более многолюдном собрании, чем первое. Несколько сот студен-
тов, ремесленников, художников после длительного обсуждения
приняли текст адреса и избрали специальную депутацию для пе-
редачи его королю. Адрес был, однако, составлен теперь не от
имени молодёжи, как предполагалось раньше, а от имени всего
берлинского народа. Народ требовал в нём политических свобод,
амнистии, равенства всех перед законом, народного представи-
тельства и скорейшего созыва Соединённого ландтага.
Несмотря на скромность выдвинутых требований, полицей-
ские власти Берлина всполошились. Полицей-президент сообщил
депутации, что передача адреса королю не будет допущена и что
попытки уличных демонстраций будут подавляться силой.
Поскольку оказалось невозможным передать адрес, 9 марта
состоялось третье, ещё более многолюдное собрание; больше
3000 человек до поздней ночи горячо обсуждали создавшееся
положение и, наконец, под давлением более умеренных бюрге-
ров решили передать адрес городским гласным с тем, чтобы они
представили его королю.
Тем временем движение под влиянием сведений о событиях
в Юго-западной Германии быстро нарастало. К голосам бюрге-
ров стали примешиваться голоса берлинских пролетариев. Из-
вестия о первых завоеваниях парижских рабочих — о праве на
труд, национальных мастерских и Люксембургской комиссии —
усиливали возбуждение, царившее в рабочих массах Берлина.
Вместе с возбуждением росло и озлобление: «Кто знаком с на-
строением рабочих, — писала в начале марта радикальная
«Маннгеймская газета» в своей корреспонденции из Берлина, —
тот знает, что надвигается ураган, по сравнению с которым фран-
цузская буря только дуновение ветра.»
Между 10 и 13 марта в Берлине широко распространялись эк-
земпляры составленного рабочими адреса королю, в котором го-
ворилось о тяжёлом положении трудового народа. Составители
адреса «верноподданнически» просили короля положить конец
угнетению трудящихся со стороны ростовщиков и капиталистов.
69
В кругах состоятельного бюргерства первое самостоятельное
выступление берлинских рабочих вызвало большую тревогу.
«Фоссова газета» — орган умеренной буржуазии — настойчиво
призывала рабочих «не обманываться» и не следовать примеру
пролетариев Парижа. «Наше счастье в том, что это они, а не мы,
вступили на путь опасного эксперимента, — заявляла газета. —
Нужду посылает бог. Он посылает её всем, а не только одним
рабочим. .. То, к чему вы стремитесь, менее всего достижимо
при помощи волнений... Только порядок и мир принесут ра-
боту».
Рост оппозиционных настроений буржуазии и повышение по-
литической активности народных низов ещё более увеличили рас-
терянность, царившую в правительственных кругах. Вынужден-
ный 6 марта пойти на уступки, Фридрих-Вильгельм IV беспомощ-
но метался между политикой кнута и политикой пряника, скло-
няясь всё больше и больше к отказу от дальнейших уступок об-
щественному мнению и к применению насилия по отношению к
непокорному народу. В своём письме в Петербург от 8 марта он
сообщал царю, своему шурину, о том, какой «ужасный момент»
он переживает. Он прямо умолял Николая I быстрее сосредото-
чить войска на прусской границе и в тот же самый день, беседуя
с русским посланником Мейендорфом, говорил: «Введите только
ваши войска в Германию, не обращая никакого внимания на
кривотолки».
Настроения высших военных кругов, возглавляемых наслед-
ником престола принием Вильгельмом, были ещё более реши-
тельными. Круги эти встречали известия об уступках либе-
ральной оппозиции открытым негодованием и с своей стороны
активно готовились к борьбе. С 7 марта части берлинского гар-
низона держались в казармах под ружьём. Охрана королевского
дворца была усилена и солдатам розданы боевые патроны.
Ввиду недостаточной решительности и колебаний самого
короля перед лицом надвигающейся революции, именно военно-
юнкерские круги захватывали теперь инициативу в свои руки: с
12 марта войска в Берлине начали теснее сотрудничать с поли-
цией, а военное командование — провоцировать конфликт, на-
деясь легко подавить народное восстание и затем снова укре-
пить устои самодержавно-помещичьего строя. «Вооружение в
Пруссии продолжает проводиться со всей решительностью. ..
Самая большая активность наблюдается в военном министерстве»,
доносил в Петербург 13 марта царский посланник барон
Мейендорф, считавший необходимым принять самые крутые
меры по отношению к берлинскому народу.
Вечером того дня, когда Мейендорф в своём посольском
дворце на улице Унтер-ден-Линден писал указанные слова,
пролилась первая кровь на улицах Берлина: войска получили
приказ разгонять демонстрантов и в районе дворца изранили и
затоптали конями несколько граждан столицы.
70
Перлин в мартовские дни
На следующий день, 14 марта, войска снова разгоняли со-
биравшийся перед дворцом народ и снова на мостовой остались
лежать раненые и изувеченные. На этот раз, однако, народ отве-
тил на выступление войск постройкой двух баррикад и встретил
королевскую пехоту градом камней.
15 и 16 марта, в третий и четвёртый день провокационных вы-
ступлений частей берлинского гарнизона против народа, было
пущено в ход огнестрельное оружие и в связи с этим число жертв
сильно возросло. Стреляли войска в эти дни и в других городах
Пруссии. «Придётся пролить ещё много крови». — писал на утро
16 марта весьма довольный развитием событий и тесно связанный
с представителями прусской военщины Мейендорф. «Войска в
прекрасном состоянии. Подкрепления, ожидающиеся сегодня, да-
дут правительству возможность приступить к обыскам в рабочих
кварталах... но придётся много расстреливать»,—доносил рус-
ский посланник, сообщая о воинственных настроениях принца
Прусского и других генералов.
Однако воинственные настроения наследника престола и во-
енных кругов разделялись в правительственных сферах далеко не
всеми. Даже отдельные министры открыто выражали свои опасе-
ния и страшились революции. Министр внутренних дел, напри-
мер, прямо склонял слабовольного короля к дальнейшим уступ-
кам буржуазии.
Уроки событий во Франции и Юго-западной Германии дей-
ствовали всё более устрашающе. С каждым днем становилось
всё более ясной необходимость сближения с буржуазией в це-
лях организации успешного отпора народной революции.
14 марта в связи с этим король пошёл на вторую серьёзную
уступку, за которой неизбежно должны были следовать другие:
особым указом извещалось, что Соединённый ландтаг будет со
зван 27 апреля в Берлине.
Утром 15 марта в Берлине распространились слухи о револю-
ции в австрийской столице. Король получил первые известия из
Вены ещё 14-го. Чтение полученных депеш сразу изменило его
настроение. У него пропал аппетит: «Кушайте, господа, — гово-
рил он приглашённым на обед придворным, — не обращайте на
меня внимания. Мне вся эта история стоит поперёк горла».
Теперь трусливый Фридрих-Вильгельм IV готов был итти на
все уступки, тем более, что после уличных столкновений поли-
цей-президент доносил ему, что дальше «речь будет идти уже не
э восстании, а о революции», и со своей стороны не советовал
ему больше полагаться на одну только военную силу.
Революция, действительно, уже стучалась в двери. Утром
17 марта состоялось новое собрание берлинских граждан, на ко-
тором предложение сделат.ь «ещё одно серьёзнейшее представ-
ление королю» было встречено шумным одобрением. После по-
лудня в тот же день состоялось ещё другое собрание, на котором
присутствовали представители 13 городских районов Берлина и
72
которое единодушно приняло текст нового адреса королю с тре-
бованиями:
I) вывода войск из Берлина,
2) разрешения создания отрядов вооружённых бюргеров,
3) свободы печати и
4) скорейшего созыва ландтага. На собрании было также
принято решение организовать на следующий день массовую де-
монстрацию с целью добиться от короля приёма народной депу-
тации.
Страх перед революцией заставил теперь Фридриха-Вильгель-
ма IV решиться на новые дополнительные уступки и попытаться
с помощью частичных реформ отколоть от народа верхние слои
собственников и тем самым разрушить единство в рядах своих
противников.
События принимали теперь грозный для Гогенцоллернов обо-
рот, и в ночь на 18 марта, несмотря на яростное сопротивление
наследного принца, командовавшего гвардией, Фридрих-Виль-
гельм IV подписал указ, обещавший народа конституцию и пере-
носивший созыв Соединённого ландтага с 27 апреля на 2 апреля
Особым указом, кроме того, отменялась в Пруссии цензура.
III. События 18—19 марта в Берлине
Утром 18 марта весть о новых королевских указах распро-
странилась по Берлину и вызвала бурное ликование среди бур-
жуазии и мещанства города. Толпы бюргеров, к которым присое-
динились тысячи жителей предместий — рабочих и ремесленни-
ков столицы, двинулись к полудню к королевскому дворцу, чтобы
приветствовать «конституционного» монарха. Но у дворца на-
родные массы натолкнулись на гвардейские воинские части. Уже
в предшествующие дни на улицах Берлина неоднократно раз-
давались крики «Прочь военных!» Теперь те же крики заглушали
приветственные возгласы бюргеров и скоро приняли столь на-
стойчивый характер, что во дворце решено было, как в предыду-
щие дни, разогнать толпу. Прусской военщине ненавистна была
самая мысль о конституционном строе, и потому она сознательно
провоцировала кровавое столкновение с народом.
Эскадрон драгун и пехота со штыками наперевес атаковала
мирных демонстрантов и быстро очистили дворцовую площадь
от народа. При этом было сделано два выстрела из солдатских
ружей, давшие толчок к дальнейшему развитию событий: массы
берлинского народа, не ожидавшие после королевских указов
повторения кровавых событий предшествующих дней, ошелом-
лённые и озлобленные провокацией, бросились в соседние
улицы, призывая к борьбе и мшению.
В городе начали строить баррикады. Первые из них были
возведены под руководством рабочего-механика Зигриста, по-
стройкой других руководили рабочие-строители и металлисты, а
также ветеринарный врач Урбан. Из городских предместий, как
73
только ударил набат, к центру Берлина двинулись тысячи воору-
жённых чем попало рабочих; один только паровозостроительный
завод Борзига дал к вечеру около 900 борцов.
В уличных боях с королевскими войсками приняли участие
не только одни рабочие и ремесленники города: студенты, слу-
жащие, интеллигенты различных профессий также дружно взя-
лись за оружие и в борьбе выказывали большую храбрость и на-
стоящее презрение к смерти.
О том, с каким воодушевлением боролись с войсками проле-
тарии Берлина можно судить хотя бы по тому, что в Фогтланде —
районе, населённом исключительно одной беднотой, насчиты-
валось к ночи до 17 больших баррикад, за которыми, помимо
мужчин, стояли женщины и даже дети. «Здесь ощущался острый
недостаток в огнестрельном оружии, даже сабель не было в до-
статочном количестве, — сообщала позднее берлинская газета. —
Поэтому народ врывался в склады железных изделий и воору-
жался прутьями, ломами, топорами. Кузнецы и слесари изготов-
ляли пики; владелец одного машиностроительного завода в не-
сколько минут роздал восставшим до 6 центнеров железного
лома».
Многие рабочие и ремесленники стали настоящими героями
берлинских баррикад. Так, большую известность в городе полу-
чил токарь Густав Гессе, который бесстрашно, под огнём коро-
левских стрелков, втащил обратно упавшего с баррикады ране-
ного товарища; так обессмертили свои имена два молодых рабо-
чих — слесарь Глазевальд и семнадцатилетний ученик Цинна.
Оба они храбро отбивались от наступавших солдат, имея на
двоих только одну саблю и одно старое ружьё. Когда Глазе-
вальд был тяжело ранен, Цинна с саблей в руках один бросил-
ся вперёд и был застрелен солдатами.
Негодование, охватившее население Берлина после провока-
ционного выступления войск, было столь велико, что в баррикад-
ных боях принимали участие даже отдельные состоятельные бюр-
геры. Но в своём огромном большинстве буржуазия непосред-
ственного участия в уличной борьбе не принимала, а её верх-
ние слои даже заперлись в своих домах, ожидая с тревогой даль-
нейшего развития событий.
Восстание началось и протекало стихийно. Никто не руково-
дил сколько-нибудь планомерно уличной борьбой. Только отдель-
ные более энергичные и молодые баррикадные борцы, преиму-
щественно студенты, по словам одной берлинской газеты, «вре-
мя от времени появлялись на баррикадах, чтобы давать бойцам
указания».
Население Берлина насчитывало в 1848 г. до 400 тысяч чело-
век. Число сражавшихся, однако, не поддаётся, сколько-нибудь
точному подсчёту. Помогали баррикадным бойцам почти все
граждане города, но вследствие недостатка революционной энер-
гии у более состоятельного бюргерства и из-за отсутствия
74
18 марта 1848 г. в Берлине
оружия непосредственное участие в борьбе принимало только не-
сколько тысяч человек. Тем не менее королевским войскам не
удалось к ночи сломить сопротивление берлинцев. Несмотря на
частичные успехи армии, восстание продолжало возгораться и
больше 3/5 Берлина оставалось попрежнему в руках народа.
К началу схватки королевские войска насчитывали до 14 ты-
сяч штыков и сабель при 36 орудиях. Ожидалось, кроме того,
прибытие подкреплений из соседних городов. И тем не менее
положение зажатых в центре Берлина королевских полков ста-
новилось с каждым часом всё затруднительнее.
Наступившая ночь не прекратила ожесточённых уличных
схваток. В городе начались многочисленные пожаоы, и зарево
освещало теперь стоящих за баррикадами бойцов. Набат не пре-
кращался ни на одну минуту. К треску ружейной перестрелки
присоединились глухие удары артиллерийских орудий. Защит-
ники одной из баррикад также захватили в доме стрелковой
гильдии три небольших мортиры и, зарядив их ружейными пулями
и гвоздями, отвечали, как могли, на картечь и гранаты королев-
ской армии.
Во дворце с самого начала уличной борьбы царило страшное
смятение, а впечатлительный и трусливый король находился в со-
стоянии почти полного отчаяния. Со слезами на глазах выходил
он навстречу отдельным представителям берлинского городского
управления — состоятельным бюргерам, пытавшимся убедить его
прекратить борьбу и пойти на примирение с буржуазией и на-
родом.
Огромное впечатление произвели на Фридриха-Вильгельма IV
слова одного из вождей либеральной оппозиции в Соединённом
ландтаге — Георга фон Финке, прибывшего в Берлин вечером
в самый разгар схватки и сразу же поспешившего во дворец к ко-
ролю. «Корона готова упасть с Вашей головы»: — заявил он дро-
жавшему от страха монарху, сообщая ему о росте революцион-
ного движения в стране и настоятельно советуя, пока не поздно,
прекратить кровопролитие.
Не менее, если не более пессимистическими были также со-
общения командующего войсками ген. Приттвица, указавшего,
что имеющихся в его распоряжении войск далеко не достаточно
для того, чтобы подавить восстание. По его словам, баррикадные
бойцы начали постепенно привыкать к огню и терять свой страх
перед войсками. «Если этот страх пропадёт, подвергнется боль-
шому испытанию дисциплина, пока ещё сохраняющаяся в вой-
сках», — указывал он королю.
К утру 19 марта, действительно, выяснилось, что правитель-
ство не может рассчитывать на победу. Наропное движение раз-
расталось, а среди солдат, как и в Вене, обнаруживались при-
знаки усталости и разложения. Король в связи с этим должен был
прекратить борьбу и пойти на уступки народу. В обнародован-
ном утром 19 марта воззвании «К моим возлюбленным бер-
76
линцам» Фридрих-Вильгельм IV давал обещание немедленно вьр
вести войска из столицы и со своей стороны просил о разборке
баррикад. Позднее многие реакционные прусские историки стре;
мились всячески представить этот вынужденный обстоятельства-
ми приказ Фридриха-Вильгельма IV как его роковую ошибку.
Вывод будто бы «победоносных» войск из Берлина в разгар сра-
жения изображался ими даже как удар в спину армии со сто-
роны малодушного короли!.. Однако в кровопролитном бою п о-
б е ди л именно народ, и только это заставило прусского
монарха решиться, избегая худшего, удалить солдат из столицы.
В течение 19 марта из города по приказу короля были спешно
выведены гвардейские части, а 20 марта поспешил покинуть
Берлин и ненавистный народу принц Прусский. Его дворец был
уже 18 марта захвачен восставшими. Спасаясь от народного
гнева, переодевшись в штатское платье, наследник прусского
престола тайком перебрался в Англию. Многие прусские гене-
ралы и офицеры также в страхе спешили тогда покинуть вос-
ставшую столицу. В самом королевском дворце, по словам
одного современника-очевидца, адъютанты короля брили утром
19 марта себе бороды, чтобы не быть узнанными.
Днём 19 марта трупы павших баррикадных бойцов были при-
несены к королевскому дворцу. Народ властно потребовал, что-
бы король, виновный в расстреле мирных демонстрантов, спустил-
ся вместе с королевой вниз во двор из своих покоев и отдал
последний долг жертвам революции. Насмерть перепуганному
монарху пришлось поневоле подчиниться требованию народа и
обнажить голову перед распростёртыми на земле мёртвыми бой-
цами революции. Позднее поэт-коммунист Фрейлиграт, участ-
ник революции 1848 г., рассказал в своём стихотворении «Мёрт-
вые живым» об этом эпизоде мартовской революции в Берлине.
Мёртвые бойцы обращаются в стихотворении к оставшимся в
живых товарищам со следующими словами, напоминая им о пре-
ступлении Гогенцоллерна:
В крови и со свинцом в груди, с раскроенными лбами —
Так нас несли вы на досках, подняв над головами,
Убийце трупы на показ средь яростного крика,
Чтоб был их вид навек ему проклятье и улика,
Чтоб день и ночь они пред ним, кровавые, вставали,
Откроет библию иль пьёт шампанское в бокале!
Чтоб никогда не смог он смыть с себя клеймо позора
И чтоб нигде не смог спастись от страшного укора.
IV. Буржуазия и народ после мартовской революции
в Берлине
В последующие дни Фридриху-Вильгельму IV пришлось пойти
на ещё бдльшие уступки. Он вынужден был дать своё согласие
на вооружение бюргеров, и последние поспешили создать своё
городское ополчение — «Biirgerwehr», взявшее на себя поддер-
77
Жание порядка в городе. Он должен был также даровать амиш
стию всем политическим заключенным, в том числе и полякам
Мерославскому и Либельту, сидевшим в моабитской тюрьме
после неудачной попытки поднять народное восстание в Познани
в 1846 г.
21 марта король появился верхом на улицах Берлина, укра-
шенный чёрно-красно-золотой лентой на рукаве мундира. В тот
же день он в особом воззвании «К моему народу и немецкой на-
ции» торжественно обещал взять дело воссоединения в свои руки.
Он клялся при этом в верности трёхцветному знамени революции
и даже сулил в дальнейшем «растворить Пруссию в Германии».
На следующий день король известил Пруссию о том, что на рас-
смотрение Соединённого ландтага будет представлен проект но-
вого избирательного закона, а также законопроекты о свободе
печати, суде присяжных, отмене вотчинной юстиции и других при-
вилегий прусского дворянства.
После событий 18—19 марта победа начавшейся буржуазно-
демократической революции казалась недалёкой. Однако измена
делу революции со стороны либеральной буржуазии позволила
в дальнейшем дворянству перевести дух и постепенно подгото-
вить торжество контрреволюции.
Накануне событий прусская буржуазия приветствовала начав-
шееся движение, надеясь при помощи народных масс добиться
конституции. Но в дни революции она увидала впервые массовые
выступления вооружённых пролетариев, начавших постепенно
приходить к сознанию собственной силы. «Теперь, на улицах
Берлина можно увидеть людей, которые никогда раньше не по-
являлись там и которые представляют картину..напоминаю-
щую о временах террора 1793 г. в Париже», писал своему
правительству из Берлина баварский дипломат, добавляя, что
в связи с этим «бюргеры очень озабочены и начинают уставать».
Действительно, благонамеренные и трусливые собственники
столицы уже через несколько дней стали просить Фридриха Виль-
гельма IV о возвращении в Берлин хотя бы части выведенных
оттуда войск и одновременно сами спешили создать собственное
вооружённое ополчение. «Вооружение бюргеров проводится с
большим рвением, — писал 20 марта брат первого прусского ли-
берального премьер-министра Отто Кампгаузен, — бог даст оно
будет закончено раньше, чем массы охватит стремление в свою
очередь обзавестись оружием».
Разумеется, размах рабочего движения в Пруссии после мар-
товской революции был куда менее значительным, чем в Париже
или, тем более, в Лондоне того времени. Но уже 26 марта на
окраине Берлина у Шенгаузенских ворот состоялось большое
рабочее собрание, на котором произносились горячие речи про-
тив эксплоатации и капиталистов. Хотя многие берлинские ра-
бочие и высказывали при этом весьма отсталые взгляды, вос-
хваляя цеховой строй и осуждая промышленную свободу, от-
78
дельные рабочие настойчиво требовали права на труд и создания
министерства труда в Пруссии.
Поворот в настроениях бюргеров наметился, следовательно,
уже в самые первые дни мартовской революции. И именно вслед-
ствие этого, характеризуя позднее обстановку, сложившуюся в
Пруссии после событий 18 марта, Маркс и Энгельс подчёркивали,
что после поражения монархии рабочий класс выдвинулся на
первый план и пришёл к сознанию своей силы. «Грозила опас-
ность повторения парижских сцен «анархии». Пред этой опас-
ностью все прежние распри исчезли. Против победоносных ра-
бочих. .. соединились друзья и долголетние враги, и на самых
баррикадах Берлина был заключён союз между буржуазией и
защитниками ниспровергнутого строя»1.
Поворот в настроениях либеральной буржуазии был, разу-
меется, немедленно учтён дворянскими кругами, совершенно рас-
терявшимися в первые дни революции, но теперь быстро опра-
влявшимися от первых потрясений.
25 марта Фридрих-Вильгельм IV в Потсдаме произнёс речь
генералам и офицерам выведенной из Берлина гвардии. Послед-
ние были возмущены продолжающимися уступками буржуазии
и народу и, дерзко стуча саблями, требовали возвращения гар-
низона в столицу. Но король, сам постепенно оправлявшийся от
первого испуга, успокаивал столпившихся вокруг него военных:
«Лично я никогда не был в большей безопасности, я и сам не
думал, что берлинцы так ко мне привязаны», указывал он. —
Я собрал достаточное количество войск. Они готовы по моему
кивку выступить в том случае, если восстанет чернь против бюр-
геров. и они не сумеют с нею справиться. Только, если бюргеры
пожелают, я введу войска обратно в Берлин».
Таким образом, и сам король и его более дальновидные со-
ветники хорошо понимали, что необходимо принять протянутые
им руки либералов и добиться хотя бы временного соглашения
с ними.
29 марта Фридрих-Вильгельм IV действительно призвал
к власти двух виднейших лидеров рейнского либерализма — бан-
кира Людольфа Кампгаузена и фабриканта Ганземана. Первый
стал премьером нового прусского правительства, второй возгла-
вил министерство финансов.
Однако с созданием министерства Кампгаузена — Ганземана
в Пруссии ничто не изменилось, кроме личности министров:
«стпах новых министров перед поднявшимися массами был столь
силён, что в их глазах все средства были хороши, лишь бы они
вели к укреплению потрясённых основ власти» 1 2.
Несмотря на горячие протесты демократических кругов,
требовавших немедленно созыва Учредительного собрания,
1 К. Мапкс и Ф. Энгельс, Соч., т. VI, Стр. 48.
2 Т а м же,
19
Кампгаузен открыл 2 апреля, в качестве королевского комис-
сара, заседания сословного Соединённого ландтага. Последний
на этот раз не отказал правительству в многомиллионных кре-
дитах, подтвердил уже завоёванные народом гражданские сво-
боды и принял закон о проведении всеобщих, но двухстепенных
выборов. Новому представительному собранию предстояло «по
соглашению» с королевской властью выработать новую прус-
скую конституцию.
С самых первых дней своего существования либеральное ми-
нистерство Кампгаузена — Ганземана было вынуждено в целом
ряде вопросов, например в вопросе о всеобщем избирательном)
праве или о созыве Учредительного собрания, идти куда дальше
своих собственных скромных пожеланий. Оно стремилось к тому,
чтобы перекинуть мост от старой феодально-помещичьей Прус-
сии к новой, буржуазной. С самых первых дней своей власти
новые либеральные министры готовы были служить «щитом ди-
настии Гогенцоллернов» и защищать трон от натиска демокра-
тических низов.
Глава VI
НАЦИОНАЛЬНО-ОБЪЕДИНИТЕЛЬНОЕ ДВИЖЕНИЕ,
ПРЕДПАРЛАМЕНТ И БАДЕНСКОЕ РЕСПУБЛИКАНСКОЕ
ВОССТАНИЕ
1. Созыв Предпарламента
Мартовские события в Австрии и Пруссии, приведшие к обра-
зованию здесь, в двух главных государствах Германского союза,
либерально-буржуазных министерств, способствовали значитель-
ному углублению начавшейся ранее демократической революции
в Юго-западной и Западной Германии, а также повсеместному
распространению республиканской пропаганды.
После получения известий о событиях в Вене и Берлине и
вынужденных уступках слабоумного Фердинанда и трусливого
Фридриха-Вильгельма IV, республиканцы удвоили усилия и
открыто требовали немедленного уничтожения монархической
власти в отдельных немецких государствах, а также создания
вместо старого, ненавистного народным массам Германского
союза, новой федеративной Всегерманской республики, по образ-
цу США, или разделенной на отдельные полусамостоятельные
кантоны, по образцу Швейцарии.
Уже 25 марта русский посланник в Бадене Озеров доносил,
что Геккер, натолкнувшийся в первые недели революции на со-
противление со стороны умеренных бюргерских кругов, «снова
набрался храбрости и с большой энергией возобновил свою опас-
ную пропаганду», А 26 MtapTa на многолюдных народных собра-
ниях в Гейдельберге и Фрейбурге были приняты республиканские
80
резолюции и были выдвинуты различные демократические требо-
вания. Ораторы, выступавшие на этих собраниях, прямо говорили
о республике, как об единственной приемлемой для Германии
форме правления. В глазах широких народных масс престиж
монархической власти, после победоносных баррикадных боёв
в прусской столице и позорного бегства Меттерниха из Вены,
был поколеблен.
Победа революции в отдельных немецких государствах имела
огромное значение и для дальнейшего развития национально-
объединительного движения. Под непосредственным впечатле-
нием прусских событий два герцогства — Шлезвиг и Гольшти-
ния, населённые в значительной мере немцами, отложились от
Дании, и в них 24 марта было образовано временное правитель-
ство, обратившееся за помощью против датского короля к Прус-
сии и другим немецким государствам. Скоро в сторону Ютланд-
ского полуострова потянулись со всей Германии добровольцы и
двинулись прусские войска. Началась война между Пруссией
и Данией.
Заседания созванного по инициативе Гейдельбергского сове-
щания Предпарламента были открыты 31 марта в весьма
торжественной обстановке в том самом франкфуртском соборе
св. Павла, в котором позднее, вплоть до весны следующего года,
заседало всегерманское Учредительное собрание.
Колокольный звон, свисающие с окон и балконов трёхцвет-
ные чёрно-красно-золотые флаги, потоки приветственных речей
встречали съезжавшихся со всех концов Германии делегатов. Но
вся эта праздничная обстановка плохо скрывала царившую в
обществе сильную тревогу.
Республиканская пропаганда из юго-западного угла Герма-
нии всё больше распространялась по стране. Во Франции и
Швейцарии накапливались отряды немецких эмигрантов, рабочих
и ремесленников по преимуществу, грозившие перебраться че-
рез Рейн и. соединившись с демократами Бадена и Пфальца,
свергнуть немецких государей, удержавшихся на своих тронах
в результате остановившейся на полпути мартовской револю-
ции.
Испуганные размахом) народного движения, состоятельные
собственники с тревогой ожидали дальнейшего развития событий
и возлагали большие надежды на Предпарламент. Они надеялись,
что он поможет восстановлению поколебленного «порядка» и
в то же время опасались грозных народных выступлений именно
в дни его заседаний.
Во Франкфурт съехалось больше 500 делегатов, в своём
огромном большинстве принадлежавших к либеральной оппози-
ции южно-германских государств. Республиканцы-демократы
в Предпарламенте оказались в меньшинстве, но тем не менее
смело вступили в бой с конституционалистами.
6 С. 13. Кац
Вечером накануне открытия Предпарламента состоялась
первая встреча делегатов, прошедшая в весьма напряжённой
обстановке. Геккер и Струве смело выдвинули вопрос о немед-
ленном провозглашении Всегермапской республики и отвергли
всякую мысль о переговорах или соглашении со старым сеймом.
Их горячо поддерживали многие приехавшие из Саксонии деле-
гаты, среди которых особенно выделялся популярный в Гер-
мании журналист-демократ Роберт Блюм.
Но огромное большинство собравшихся, во главе с Гагер-
ном, Мати и Вассерманом, оказало самое яростное сопротивле-
ние попытке немедленного провозглашения республики и доби-
лось победы. «Монархия торжествует, республика же осталась
в слабом меньшинстве», — писал после собрания Мати, с удовле-
творением сообщая жене о только что понесённом республикан-
цами поражении. «Всё хорошо — «alles gut». Революция терпит
поражение за поражением», — сообщал на следующий день о том
же в Маннгейм Вассерман, не позабывший, отправляясь на от-
крытие Предпарламента, захватить с собой пару пистолетов.
Уже на первом своём заседании Предпарламент приступил
к обсуждению разработанной заранее и вручённой делегатам
политической программы. Программа эта, составленная «семёр-
кой», выделенной на Гейдельбергском совещании, предусматри-
вала создание в Германии центральной исполнительной власти
и ответственного министерства, но в то же время не требовала
уничтожения старого Союзного сейма. Наоборот, она предлагала
даже вопрос о созыве Учредительного собрания «согласовать»
с этим ненавистным пережитком феодально-абсолютистской
эпохи.
На заседании Г. Струве от имени республиканцев немедленно
противопоставил программе либералов-конституционалистов
15 демократических требований, разработанных на основании
резолюций народных собраний.
С трибуны Предпарламента Струве энергично потребовал
немедленного уничтожения наследственной монархической власти
и замены этой власти свободно избранными парламентами,
объединёнными по образцу Северо-Американских Штатов феде-
ральной союзной конституцией. В глазах монархического боль-
шинства требование это, понятно, представлялось необычайно
радикальным и опасным. В действительности оно было далеко
недостаточным и не отвечало назревшим потребностям полити-
ческого развития Германии, поскольку вместо единой и неде-
лимой республики, вместо централизованного демократического
государства выдвигало федеративный принцип. «Нет ничего
путаннее, чем странная идея... заимствовать у северо-амери-
канского федеративного государства образец для Германской
конституции» 1, — писал по этому поводу позднее Маркс, спра-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. VI, стр. 125.
82
ведливо указывая, что «в Германии борьба централизации
с федеративным началом есть борьба между современной куль-
турой и феодализмом». .. .«Даже с чисто буржуазной точки зре-
ния безусловное единство Германии является первым условием,
чтобы спасти её от нынешней нищеты и создать национальное
богатство»1, — подчёркивал он дальше. Кроме федеративной
республики, выдвинутая Струве программа содержала тре-
бования уничтожения постоянной армии, уничтожения всех
привилегий, установления равенства всех перед законом, поли-
тических свобод и т. п. Помимо этих чисто политических требо-
ваний, программа республиканцев выдвигала также ряд требо-
ваний социального порядка, правда, весьма расплывчатых и
неопределённых: в ней говорилось о принятии мер для уничто-
жения бедственного положения трудящихся и средних классов,
а также для «сглаживания противоречий между трудом и
капиталом путём создания особого министерства труда». Это
министерство должно «положить предел ростовщичеству и за-
щитить трудящихся, предоставляя им долю в прибылях пред-
приятий».
Понятно, что выступление республиканцев, нашедшее сочув-
ственный отклик далеко за стенами Предпарламента, страшно
встревожило съехавшихся во Франкфрут либеральных бюргеров.
Как ни расплывчаты были выдвинутые Струве социальные тре-
бования, они всё же повторяли требования парижских рабочих
и грозили трусливым немецким собственникам не только демо-
кратической, но и социальной республикой.
Выдвинутые республиканцами предложения внесли вначале
большое замешательство в ряды либералов. Но они, однако,
скоро оправились от первого испуга и, перейдя в наступление,
обрушили на головы своих противников целый поток речей, в ко-
торых брали под защиту монархическую программу «семёрки».
Боясь потерять свою популярность в народных массах, горячо
поддерживавших основные требования республиканцев, предста-
вители либерального большинства в дальнейшем предпочли отка-
заться от обсуждения в Предпарламенте вопроса о будущем
государственном строе Германии и решили снять с повестки дня
как обсуждение внесённого Струве предложения, так и програм-
мы, разработанной «семёркой».
Таким образом либерально-буржуазное большинство Пред-
парламента отвергло предложение Струве о немедленном провоз-
глашении в Германии федеративной демократической республики.
Боясь дальнейшего углубления начавшейся революции, предста-
вители буржуазии не согласились также и с другим предложе-
нием Геккера и Струве — не расходиться и продолжать засе-
дать перманентно до созыва Национального собрания с тем
чтобы предотвратить возможные вылазки контрреволюции.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. VI, стр. 125, 126.
S3
Предложение республиканцев, имевшее целью толкнуть Пред-
парламент к решительным действиям против притаившейся реак-
ции, толкнуть его по пути французского Конвента 1793 г., при-
вело в ярость либералов. Они немедленно выступили против пер-
манентности и потребовали, чтобы избранная Предпарламентом
особая комиссия из 50-ти членов после роспуска Предпарламента
связалась с Союзным сеймом и совместно с ним провела вы-
боры в национальное Учредительное собрание.
«Мы живём в трудное время, когда всему обществу грозит
распад и когда стране... угрожает анархия, — заявил один из
видных деятелей либеральной партии проф. Велькер, — в по-
добное время необходимо свято хранить последнюю существую-
щую связь». А другой видный деятель либеральной партии
Г. фон Гагерн, в ответ на брошенное Г. Струве с места замечание
о том, что Союзный сейм — труп, с большим пафосом указывал,
что «именно поэтому его и следует снова оживить путём вклю-
чения в его состав лиц, пользующихся доверием нации». «Сле-
дует не уничтожать, а воссоздавать», — подчёркивал он при пол-
ном одобрении своих сторонников. Последние дружно, большин-
ством 368 голосов против 148 отвергли революционное предло-
жение Геккера и Струве.
Четыре дня заседали делегаты Предпарламента во Франк-
фурте-на-Майне. Они приняли решение созвать в месячный срои
в том же городе избранное всем народом Национальное собра-
ние для выработки германской конституции и избрания времен-
ного центрального правительства. Для проведения выборов во
Франкфуртский парламент, так стали называть Учредительное
собрание, они избрали особую «комиссию 50-ти», в которую не
вошли все наиболее решительные демократы-республиканцы и
прежде всего Геккер и Струве.
Острая политическая борьба, развернувшаяся на заседаниях
Предпарламента, способствовала дальнейшему размежеванию
классовых сил. Она привела не только к окончательному превра-
щению недавних либеральных оппозиционеров против меттерни-
ховской реакции в открытых сторонников сохранения старого
Союзного сейма, но и к первым серьёзным расхождениям в рядах
самой демократической партии: на заседаниях Предпарламента
Геккер и Струве не были достаточно поддержаны Робертом
Блюмом и многими другими умеренными республиканцами и
демократами. Последние, исходя из принципов формального де-
мократизма, готовы были послушно преклониться перед волей
конституционно-монархического большинства и придерживались
лишь тактики «морального воздействия» на либералов.
Но решительный отказ либеральных лидеров обсуждать вы-
двинутые Струве демократические требования и их стремление
найти пути для соглашения с князьями и Союзным сеймом спо-
собствовали росту политической активности народных масс,
а также явному успеху республиканской пропаганды. В дни за-
84
седаний Предпарламента действительно наблюдался подъём ре-
волюционных настроений во всей Юго-западной и Западной Гер-
мании. В Бадене с первых дней апреля во многих городах
начали проводиться по инициативе местных «Патриотических
обществ» массовые народные собрания с целью поддержать вы-
двинутые Струве требования. Особенное возбуждение царило
в граничившем с республиканской Швейцарией Озёрном крае.
Тут на народных собраниях выступал с горячими речами редак-
тор местной республиканской газеты Фиклер. Он открыто при-
зывал к вооружённому восстанию, указывая, что до 5000 хорошо
вооружённых немецких эмигрантов готовятся к переходу через
Рейн. «Их стоит только призвать. Они являются лишь вашими
братьями и друзьями и их следует принять с распростёртыми
объятиями!»
Приходившие во Франкфурт со всех концов Германии изве-
стия а растущих республиканских симпатиях народных масс, а
также надежда на поддержку со стороны немецких эмигрантов,
понятно, действовали ободряюще на вождей республиканско-
демократического движения. Успех вооружённого восстания ка-
зался в связи с этим многим из них обеспеченным. Однако Гек-
кер и Струве после закрытия Предпарламента воздерживались от
прямых призывов к вооружённому восстанию, надеясь использо-
вать легальные возможности и добиться победы в предстоявшей
в недалёком будущем избирательной борьбе.
Однако провокационная политика властей и переход реак-
ционных элементов, поддержанных на этот раз либеральным бюр-
герством, в наступление заставили республиканцев и их вождей
уже в ближайшие дни призвать народные массы к
оружию для защиты завоеваний мартовской революции.
II. Баденское республиканское восстание
Испуганное ростом республиканской пропаганды, баденское
правительство f ещё 28 марта внесло в палату и спешно провело
законопроект об увеличении контингентов армии и одновременно
просило Союзный сейм об ускорении мобилизации союзной ар-
мии. «Движение войск наконец началось», — с удовлетворением
доносил в Петербург 3,апреля Озеров из Бадена, подчёркивая
при этом, что вдоль французской и швейцарской границы будут
в ближайшие дни сконцентрированы крупные силы.
Народные массы Бадена ответили на эти мероприятия пра-
вительства новой волной собраний и протестов. Народ требовал
немедленного прекращения продвижения войск в пределы Ба-
дена, а также отставки вызвавшего это продвижение правитель-
ства Бекка. «Если войска не будут немедленно выведены обратно,
всё способное носить оружие поднимется как один человек,
85
чтобы ответить ударом на удар», — говорилось в отосланном из
Озёрного края адресе.
Но правительство на этот раз пользовалось полной поддерж-
кой со стороны баденских либералов. Последние отдавали себе
полный отчёт в гибельных для них последствиях победы респуб-
ликанцев, выдвигавших вслед за французскими якобинцами
1848 г. лозунг не только демократической, но и социальной рес-
публики. И именно вследствие этого они сами взяли на себя ини-
циативу нападения, не останавливаясь даже перед прямым пре-
дательством по отношению к своим недавним союзникам по
борьбе.
Утром 8 апреля не кто иной, как либерал Мати, до революции
придерживавшийся республиканских убеждений, указал на вок-
зале в Карлсруэ полицейским на демократа Фиклера. «Под мою
ответственность, как депутата, арестуйте этого человека, он —
изменник!» — заявил Мати.
Подлый поступок Мати встретил одобрение в рядах баден-
ской буржуазии. «Мати своим мужественным поступком дал сиг-
нал»,— писал Г. фон Гагерну из Маннгейма Вассерман, торопя с
проведением необходимых для восстановления «порядка» меро-
приятий.
Правительственные власти при поддержке либералов застали
врасплох большинство республиканской партии. Последние наив-
но верили ещё в возможность мирного исхода столкновения и
одновременно были убеждены, что армия в решительный момент
перейдёт на сторону народа. Никаких определённых решений ими
принято не было. Они также мало думали и об едином полити-
ческом плане своего выступления.
Получив известие об аресте Фиклера, Струве, а также ряд
других республиканцев покинули Маннгейм и направились в До-
науэшинген с тем, чтобы поднять в Шварцвальде народное вос-
стание. Вечером 9 апреля здесь имели место первые тайные со-
вещания и были сделаны первые шаги с целью поднять на ноги
всё население Озёрного края.
Геккер, в свою очередь, опасаясь ареста, покинул Маннгейм
ранним утром 9 апреля и кружным путём через Пфальц, фран-
цузскую и швейцарскую границы, 11-го к вечеру прибыл в глав-
ный город Озёрного края — Констанц. Здесь его с нетерпением
ожидали приехавшие из Донауэшингена Струве, Биллих, Зигель
и другие республиканцы.
Только теперь спешно приступили к разработке плана воору-
жённого восстания. Решено было немедленно призвать население
Озёрного края к оружию и четырьмя колоннами из Кон-
станца, Донауэшингена, Йештеттена и Лёрраха через Фрейбург
и Оффенбург двумя потоками двинуться в сторону столицы Ба-
дена — Карлсруэ.
Но план этот с самого начала обрекал восстание на неудачу,
так как без всякой необходимости распылял силы повстанцев ц
86
тем давал правительственным войскам возможность наносить
им удары по частям,
12 апреля Геккер и Струве обратились к населению Озёрного
края с воззванием и созвали массовое собрание граждан Кон-
станца. «Решительный момент наступил, — говорили они наро-
ду, — словами нельзя отстоять наше право и нашу свободу.
Поэтому мы призываем всех способных носить оружие мужчин
явиться 14 апреля на рыночную площадь Донауэшингена, захва-
тив с собой оружие и продовольствие на 6 дней». В этом городке,
лежащем неподалеку от вюртембергской границы, намечен был
сборный пункт двух первых колонн повстанцев.
Утром 13 апреля Геккер вместе с откликнувшимися на его
призыв распубликанцами покинул Констанц и под барабанный
бой, с развевающимися трёхцветными знамёнами двинулся в
сторону Донауэшингена, куда уже накануне выехал Струве.
Неправильные действия, допущенные при подготовке высту-
пления, сказались уже на его первых шагах: только совсем ни-
чтожное число жителей Констанца — всего около 60 человек, —
преимущественно местных рабочих, приняло участие в походе, и
это не предвещало успеха начавшемуся восстанию. Состоятель-
ные бюргеры Констанца во главе с приятелем Мати местным
бургомистром всячески противодействовали республиканской
пропаганде, грозили участникам правительственными репрес-
сиями и открыто выражали сомнение в успехе затеянного Гекке-
ром и Струве предприятия.
Кроме того, даже многие мелкие ремесленники не утратили
ещё до конца вепы в предстоящее Национальное собрание, и это
удерживало их от присоединения к республиканцам. Крестьяне,
на которых так надеялись республиканцы, также не спешили
примкнуть к повстанцам. Они только что получили из рук Бекка
освобождение от наиболее тяжёлых повинностей и заняты были
на своих полях. Даже погода и та не благоприятствовала пов-
станцам: тёплые мартовские дни неожиданно сменились в апреле
холодными ветрами, дождём и снегом.
Несмотря на плохие предзнаменования, Геккер тем не менее
храбро продолжал продвигаться вперёд. Он надеялся на приток
добровольцев из окрестных селений, и, действительно, его ма-
ленький отряд всё же вырос по пути до 800 человек и даже об-
завёлся двумя небольшими пушками.
15 апреля отряд Геккера достиг Донауэшингена и соеди-
нился с повстанцами, собранными Г. Струве. Но к этому време-
ни к Донауэшингену уже подходил пятитысячный отряд вюртем-
бергской армии, перешедший баденскую границу и сразу же отре-
завший повстанцам путь в сторону Оффенбурга.
Не располагая достаточными силами, чтобы прорваться, и
стремясь избегнуть столкновения, Геккер и Струве двинулись
теперь не в северном, как предполагалось раньше, а в западном
направлении, в сторону Фрейбурга, по трудным горным дорогам.
87
Следующие два дня повстанцы при плохой погоде продолжали
двигаться к Ленцкирху, куда добрались, наконец, 17 апреля.
Здесь получено было известие, что кратчайший путь к Фрейбургу
через Хелленталь отрезан войсками. В связи с этим Геккеру при-
шлось ещё более уклониться в сторону от первоначально наме-
ченного направления. Путь его лежал теперь через Визенталь,
совсем близко от швейцарской границы. Вместо того, чтобы ре-
шительно наступать, вырывая из рук правительства инициативу,
повстанцы плелись по горным дорогам, теряя время и силы.
В Бернау Геккера встретили два представителя «Комиссии
50-ти». Они предложили повстанцам сложить оружие, обещая в
этом случае амнистию. Возмущённый Геккер со смехом предло-
жил амнистировать всех немецких государей, если они в 14-ти
дневный срок сложат добровольно свои короны.
Движение колонны продолжалось дальше через горные пере-
валы. 18-го повстанцы уже спускались в Визенталь к селению
Шенау. Но здесь им снова пришлось изменить намеченное на-
правление: уклоняясь от преследовавших его отряд войск, Гек-
кер принуждён был двигаться к югу, почти прижимаясь к швей-
царской границе. Он рассчитывал через селения Целль, Штейнен
и Кандерн, спустившись почти к самому Лёрраху, выйти к доли-
не среднего Рейна.
В Кандерн измученный и почти потерявший веру в успех
отряд Геккера добрался 19 апреля и впервые не встретил привет-
ливого приёма у местных жителей: пассивность республиканцев,
неуспех их первых шагов и, наоборот, энергичные действия пра-
вительства успели уже сделать своё дело — приток новых > доб-
ровольцев совершенно прекратился; крестьяне держались выжи-
дательно и без большой охоты давали приют повстанцам. Кое-
кто из более трусливых и слабых людей к этому времени пытал-
ся уже покинуть революционный отряд.
На беду и другие повстанческие отряды не приходили к Гек-
керу на помощь. Только одна колонна, вышедшая из района Кон-
станца под командованием Зигеля, двигалась на север, но не
смогла соединиться с ушедшими вперёд отрядами Геккера и
Струве. Четвёртая колонна, двинувшаяся из Йештеттена, так и
не соединилась с отрядами последних и несколько позднее была
без труда рассеяна баденскими войсками.
Утром 20 апреля заночевавший в Кандерне отряд Геккера
был разбужен барабанным боем подходивших к селению прави-
тельственных войск. Войска эти состояли из трёх батальонов
баденской и гессенской пехоты, эскадрона кавалерии и артил-
лерийской батареи и находились под командованием генерала
Фридриха фон Гагерна, родного брата видного деятеля либе-
ральной партии — Г. фон Гагерна.
Повстанцам пришлось спешно оставить Кандерн и занять
оборонительную позицию неподалеку от него на горном перевале.
Здесь-то и произошло решительное столкновение.
83
Пленные баденцы
Плохо обученные обращению с оружием повстанцы не выдер-
жали атаки пехотинцев и были сбиты с занятой им вершины.
В коротком бою был убит генерал Ф. фон Гагерн. но несмотря на
это сражение приняло ещё более ожесточённый характер. По-
встанцам пришлось начать беспорядочное отступление в сторону
недалёкой швейцарской границы. Отряд Геккера распался, а сам
он вместе со многими своими товарищами после многочасового
блуждания по лесам на другой день перешёл границу.
После разгрома отряда Геккера только одна колонна Зигеля,
располагавшая 4-мя пушками и сравнительно лучше организован-
ная, продолжала наступление в сторону Фрейбурга, где 22 апреля
местные республиканцы подняли восстание. Но отряд Зигеля
продвигался слишком медленно и подошёл к Фрейбургу тогда,
когда к нему были уже стянуты крупные воинские силы.
23 апреля авангард колонны, не дожидаясь подхода главных
сил, начал штурм Фрейбурга. Вооружённые зачастую только ко-
сами, повстанцы не выдержали встретившего их картечного огня
и в большом беспорядке отхлынули назад, внося панику в ряды
подходившей колонны Зигеля. В результате последнему не уда-
89
лось оказать поддержку восставшим республиканцам Фрейбурга,
хотя он и сделал с горстью храбрецов безнадёжную попытку
прорваться к воротам города. Отряд Зигеля был скоро совершен-
но рассеян. Оставшимся в живых и не попавшим в плен удалось
переправиться через Рейн и уйти во Францию.
Столь же печальной оказалась и судьба немецкого эмигрант-
ского легиона, во главе которого стоял Георг Гервег. Легион
этот создан был в Париже ещё в начале марта и должен был,
по мысли Гервега, вторгнувшись в Германию, способствовать
ускорению здесь революционного взрыва. План этот носил явно
авантюристический характер, но тем не менее был осуществлён
Гервегом: к середине апреля отряд немецких эмигрантов ждал в
районе Страсбурга сигнала к переходу на правый берег Рейна.
В ночь на 24 апреля около 700 республиканцев благо-
получно переправились с левого берега Рейна на баденскую
территорию и двинулись, не имея сведений ни о событиях
у Кандерна, ни о событиях у Фрейбурга, в юго-восточ-
ном направлении. Узнав 25-го о полном разгроме Зигеля, легион
Гервега начал поспешное отступление назад к Рейну, но 25 апре-
ля у селения Доссенбах натолкнулся на большой отряд вюртем-
бержцев. Целых полтора часа отбивались республиканцы от пре-
восходящих сил противника, но в конце концов вынуждены были
отступить, оставив много ранен-ых и убитых. Среди последних
был и храбро сражавшийся Шиммельпфенниг — один из органи-
заторов эмигрантского легиона. Он с саблей в руках бросился
вперёд навстречу врагам, ранил вюртембергского офицера и за-
тем был застрелен подоспевшими солдатами. 375 человек, около
половины всего состава легиона, были захвачены в плен пресле-
довавшими отступавших кавалеристами.
С большим трудом удалось Гервегу и его жене, разделявшей
с ним трудности похода, спасти жизнь. Только мужество мест-
ного крестьянина, выдавшего Гервега за своего батрака, позво-
лило немецкому поэту-демократу благополучно возвратиться во
Францию.
С разгромом немецкого легиона у Доссенбаха, по существу,
закончилось столь плохо организованное и столь неудачно нача-
тое восстание баденских республиканцев. Оно не распространи-
лось дальше южных округов Бадена и нашло лишь слабый от-
клик вне Озёрного края и Шварцвальда. Из более крупных
баденских городов только Оффенбург, Фрейбург и Маннгейм сде-
лали попытку поддержать повстанческое движение, но респуб-
ликанцы и здесь потерпели полную неудачу.
Чем же всё-таки объяснялась столь быстро и легко одержан-
ная победа? Почему в такой короткий срок восторжествовали
реакционные силы, хотя, как уже известно, обстановка в первые
недели апреля складывалась для республиканцев вполне бла-
гоприятно и их лозунги находили отклик в народных мас-
сах?
90
Баррикада в Маннгейме в апреле 1848 г.
Победа реакционных сил объяснялась, прежде всего, слабо-
стью самой республиканской партии, недостаточно подгото-
вившейся к вооружённому восстанию, не сумевшей привлечь на
свою сторону сколько-нибудь широкие народные массы, и своей
чисто оборонительной тактикой, заранее обрекавшей вооружён-
ное восстание на полную неудачу.
Если народные массы Юго-западной Германии не откликну-
лись достаточно горячо на призыв Геккера, то это объяснялось
прежде всего тем, что республиканцы не приняли во внимание
отсутствия у народных масс достаточного опыта и понимания
необходимости борьбы за республику с оружием в руках. Рес-
публиканцы игнорировали многочисленные не изжитые ещё мас-
сами иллюзии, в частности веру в могущество всеобщего изби-
рательного права и всесилие будущего германского парламента.
В то время как создавшаяся обстановка позволяла выдви-
нуть ниспровержение монархии только как лозунг агитации,
республиканцы поспешили превратить этот призыв в лозунг
действия, а в день 12 апреля даже в директиву партии. «Сме-
шивать лозунги с директивами, или лозунг агитации с лозун-
гом действия, столь же опасно, сколь опасны, а иногда и гибельны
преждевременные или запоздалые выступления»1, — указывает
1 И. В. Сталин, Соч., т. 5, стр. 172.
VI
И. В. Сталин, обсуждая стратегию и тактику русских коммуни-
стов в 1905 и 1917 годах. Это указание целиком можно отнести
и к тактике немецких мелкобуржуазных республиканцев
1848 года.
Неспособные к выдержке и дисциплине республиканцы не
понимали всех этих важнейших тактических принципов и, о п р о-
метчиво выступив против правительственных войск, сразу же
превратились в авангард, безнадёжно опередивший главные
силы своей армии и вследствие этого обречённый на пора-
жение.
Республиканцы вместе с тем ничего не говорили в своей
программе о земле, а в своих газетах даже осуждали поджоги
помещичьих замков и уничтожение феодальных документов.
Рабочих на юго-западе Германии было немного, а беднейшие
ремесленники вряд ли хорошо понимали туманное содержание
социальных требований республиканской программы.
Огромное значение имела также невозможность для руково-
дителей восстания наладить правильную информацию населения
Бадена и всей остальной Германии о событиях в Озёрном крае и
Шварцвальде. И железные дороги, и почта, и телеграф с самого
начала находились в руках правительства, которое лишило пов-
станцев возможности разъяснить в печати немецкому народу
цели и задачи начавшегося движения. Даже республиканские
газеты, выходившие в Маннгейме, давали самую скудную инфор-
мацию о походе Геккера и Струве и, что особенно важно, ока-
зали им лишь запоздалую и недостаточно решительную под-
держку.
Но быстрое поражение Баденского восстания объяснялось не
только слабостью республиканской партии, неумением! организо-
вать связь и осуществлять руководство. Не меньшее, если не
большее, значение имела также и быстрая мобилизация сил гос-
подствующих классов и фактический союз феодально-помещи-
чьих кругов с успевшим уже стать весьма консервативным бюр-
герством.
После получения известий о выступлении Геккера, Вассерман
и Мати сделали со своей стороны всё от них зависящее, чтобы
мобилизовать общественное мнение всей Юго-западной Германии
против повстанцев, и уже 17 апреля горячо поддержали Бекка,
потребовавшего от палаты разрешения на арест Геккера, который,
как депутат, пользовался неприкосновенностью. Палата едино-
душно приняла особое обращение к населению, в котором назы-
вала восстание «преступным предприятием» и призывала оказать
ему сопротивление.
«Правительство, — говорилось в обращении, — сможет обру-
шить на головы преступников всю тяжесть законов, потому что
найдёт поддержку у палаты». Ничто, пожалуй, не характери-
зует так сильно растерянность, царившую в республиканских
рядах, как тот факт, что указанное обращение палаты было
Р2
принято голосами всех депутатов, в том числе и левых —
Итцштейна, Брентано и других!
Многие либералы не останавливались даже и на этом. По со-
общению русского посланника Озерова, отдельные депутаты
предлагали Бекку организовать особые отряды из бюргеров для
участия совместно с войсками в борьбе против республиканцев.
Понятно, что подобное рвение способно было только укрепить
сильно пошатнувшиеся устои трона баденского герцога Леополь-
да. «Великий герцог значительно осмелел. До сих пор он сидел
взаперти в своём дворце, а теперь начинает чувствовать необхо-
димость показываться публике, — писал 14 апреля в Петербург
русский посланник. — Он один прогуливается по улицам. Вчера
его величество посетил две казармы и был встречен войсками
с настоящим энтузиазмом. Его величество присутствовал также
на военных занятиях бюргеров, выразивших ему такие же чув-
ства».
Таким образом, все силы феодально-помещичьей и либерально-
буржуазной реакции были брошены на борьбу против небольшой
группы республиканцев, не сумевших организовать вооружённое
восстание и собрать вокруг своего чёрно-красно-золотого зна-
мени массу недовольных и возбуждённых ремесленников, рабо-
чих и крестьян Германии.
Все, даже самые низкие, средства были хороши в глазах ли-
беральных бюргеров, чтобы очернить смелых участников респуб-
ликанского восстания. На другой день после столкновения у
Кандерна вся реакционная и буржуазная печать перепевала на
все лады клеветнические утверждения о том, что ген. Ф. фон Га-
герн будто бы был предательски застрелен в спину по приказу
Геккера сразу после состоявшихся между ними перед сражением
безрезультатных переговоров. После разгрома немецкого легиона
у Доссенбаха та же реакционная печать не жалела трудов для
того, чтобы представить в смешном виде и опозорить Гервега,
будто бы бежавшего с поля сражения «под фартуком!» повозки,
которой правила его жена.
И тем не менее, несмотря на все эти клеветнические выпады,
несмотря даже на полную неудачу плохо подготовленного и оп-
рометчиво начатого восстания, народные массы всей Юго-запад-
ной Германии долго хранили в памяти романтическую фигуру
революционного борца, стоявшего на страже народных интере-
сов.
III. Германия после поражения баденских республиканцев
Апрельские события на юго-западе Германии не прошли бес-
следно для революционного движения. В результате поражения,
понесённого повстанцами Геккера и Струве, либеральная буржуа-
зия получила полную возможность направить начавшееся в
мартовские дни движение по пути соглашения со старой дворян-
93
око-помещичьей властью и занять временно в большинстве гер-
манских государств политически господствующее положение. На
плечах восставших народных масс успела она уже в первые
недели революции подняться к власти и послать своих пред-
ставителей в новые так называемые «мартовские» министер-
ства.
Накануне и во время мартовских событий стремительный по-
ток народного движения увлекал за собой также и немецких
бюргеров. Однако, через несколько недель после победоносных
уличных боёв, то же самое движение народных масс, успевшее
тем временем окраситься в опасные для крупных собственников
радикальные тона, не только перестало увлекать за собой либе-
ральных бюргеров, но, наоборот, начало оказывать на политиче-
ские настроения либеральной буржуазии обратное влияние: по
мере возрастания активности и самостоятельности рабочих масс
и усиления демократического движения бюргерство Германии всё
больше и больше отходило от своих недавних союзников по
борьбе против абсолютизма и устремлялось вправо, в сторону
соглашения с феодально-помещичьей знатью.
Ко времени восстания Геккера и Струве этот отход либераль-
ной буржуазии вправо можно было наблюдать повсеместно в го-
сударствах Германского союза. Изменение в политических на-
строениях бюргеров прежде всего нашло отражение в деятель-
ности «Комиссии 50-ти».
Хотя эта комиссия и создана была с целью борьбы как про-
тив реакции, так и против грозившей стране, по мнению бюрге-
ров, «анархии», она по существу почти не оказала сопротивления
первым, уже заметным проискам реакционных элементов, но
зато с явной недоброжелательностью, даже враждебностью,
встречала любые выступления народных масс.
После подавления республиканского восстания, вся юго-за-
падная часть Германии ещё долгое время продолжала находиться
в состоянии брожения. Выборы в Учредительное собрание,
следовательно, проходили как в самом Бадене, так и в со-
седних Вюртемберге и Гессене в исключительно тревожной об-
становке.
В Бадене, например, после подавления республиканского вос-
стания ни демократическая печать, ни демократические клубы и
союзы не прекратили своей деятельности. Хотя правительство и
распустило многие демократические организации, последние воз-
рождались под другими названиями и продолжали вести пропа-
ганду в народных массах.
В соседнем Вюртемберге к середине апреля демократы также
окончательно порвали всякие связи с либералами. Весной вол-
нения в Штуттгарте и других более крупных городах королевства
не прекращались. Наряду с рабочими и беднейшими ремесленни-
ками, жестоко страдавшими от продолжающегося кризиса, в дви-
жение постепенно втягивались здесь и солдаты королевской ар-
94
мии. Арест одного унтер-офицера, участвовавшего в составлении
солдатской петиции, вызвал в столице столь сильную демон-
страцию протеста, что во дворце начали складывать в ящики
более ценные предметы и в испуге готовились к бегству.
В герцогствах Нассауском и Гессен-Дармштатском возбу-
ждение также долго не прекращалось. Напряжённое положение
наблюдалось в весенние месяцы 1848 г. и в других государствах
Западной Германии. В особенности остры были классовые проти-
воречия в Саксонии, где демократы на выборах в Учредительное
собрание одержали блестящую победу и из 24 депутатов послали
во Фрункфурт 20.
Большое впечатление на состоятельных бюргеров Прирейн-
ской области произвели выступления рабочих в районе Майнца
уже в первые апрельские дни. Толпы голодных и озлоблен-
ных пролетариев разрушили здесь полотно строившейся желез-
ной дороги. Несколько позднее начались волнения и среди рейн-
ских лодочников и бурлаков, пытавшихся силой воспрепят-
ствовать движению по реке лишающих их куска хлеба паро-
ходов.
Поскольку Майнц являлся союзной крепостью и здесь рас-
квартированы были прусские войска, столкновения горожан с
солдатами здесь были частым явлением. Отношения между воен-
ными властями и новым городским управлением были также
весьма напряжёнными. Комендант крепости, надменный прусский
полковник, стремился ограничить вооружение гражданского на-
селения города. Его особенно возмущали вооружённые косами
крестьяне, присоединившиеся к отряду майнцской гражданской
гвардии, находившейся под командованием республиканца Цица.
В конце мая дело здесь дошло до открытого столкновения демо-
кратических элементов с представителями наглеющей прусской
военщины.
Глава VII
ПРУССИЯ В ПЕРВЫЕ МЕСЯЦЫ РЕВОЛЮЦИИ
I. Обострение классовых противоречий в Пруссии
после мартовской революции (апрель 1848 г.)
Обострение классовых противоречий, наблюдавшееся после
мартовских событий в Западной Германии, было также очень за-
метным в отдельных областях экономически более развитой и
политически более зрелой Пруссии. Первые три месяца револю-
ции поэтому характеризовались и здесь, с одной стороны, усиле-
нием массового народно-демократического движения, с другой —
поправением либеральной буржуазии, её стремлением найти пути
к соглашению со старой феодально-юнкерской знатью.
96
Действительно, в только что пережившей мартовские бури
Пруссии в апреле-мае 1848 г. подъём революционного движения
не прекращался. Во всех сколько-нибудь значительных городах
одни народные собрания сменялись другими, создавались раз-
личные политические союзы и комитеты, выходили многочислен-
ные демократические газеты и журналы, брошюры и листовки.
Сами названия этих новых печатных органов — «Друг народа»,
«Локомотив», «Демократ», «Голос народа» и т. п. — говорили
об их политической направленности.
Движение охватило не только городские низы Пруссии, но
также и деревню: после мартовских событий почти повсеместно
в Пруссии, и в особенности в Силезии, поднялись на борьбу кре-
стьянские массы. Подобно крестьянам Бадена и Вюртемберга,
они также отказывались нести феодальные повинности и в от-
дельных местах грозили поджечь и разгромить помещичьи замки
и усадьбы.
Весьма тревожно не только для помещиков, но и для либе-
ральных бюргеров протекали первые недели революции в самой
прусской столице. В Берлине после мартовской победы народа,
пользуясь фактически почти ничем не ограниченной свободой,
стали открываться различные политические клубы и выходить
демократические газеты.
Среди этих газет наибольшим влиянием в кругах радикально-
настроенной берлинской интеллигенции пользовались «Берлин-
ская читальня» и в особенности «Реформа», издававшаяся демо-
кратом-журналистом Арнольдом Руге.
Хотя политические требования большинства прусских демо-
кратов не носили сколько-нибудь решительного характера и были
достаточно умеренными, открытая пропаганда идеи народного
суверенитета, полного политического равенства и уничтожения
всех феодальных привилегий представляла серьёзную опасность
не только для прусских юнкеров, но и для большинства крупных
прусских буржуа-собственников.
Ни «Читальня», ни «Реформа» не требовали немедленного
установления республиканского строя в отдельных немецких го-
сударствах. Их политические устремления были куда скромнее и
не могли сравниться даже с достаточно осторожными политиче-
скими требованиями южногерманских демократов. Более ради-
кальная «Реформа» и та неоднократно указывала, что ведёт
борьбу лишь за создание германских Соединённых штатов с из-
бираемыми, из числа наличных государей, президентами. В опуб-
ликованном в газете А. Руге «Избирательном манифесте» было
сознательно опущено выдвинутое на юге Геккером и Струве тре-
бование «наиболее свободной формы правления». Вопрос о буду-
щей форме правления, имеющий первостепенное значение, тем
самым был оставлен открытым прусскими демократическими ли-
дерами.
95
Их, следовательно, не удовлетворяли даже достаточно осто-
рожные формулировки южан, отказавшихся, согласно их соб-
ственному признанию, от требования «уничтожения наследствен-
ной монархии» исключительно «из уважения к северогерман-
цам», т. е. к неизжитым ещё до конца монархическим чувствам
многих прусских демократов.
Среди всех прусских демократов только один редактор «Дру-
га народа» Шлеффель действительно выдвигал подлинно револю-
ционные требования.
Густав-Адольф Шлеффель родился в 1827 г. в семье силез-
ского фабриканта. Огромное впечатление произвели на него
события 1844 г. В отличие от большинства своих сверст-
ников молодой Шлеффель не только не осуждал восставших
ткачей, но прямо выступил в их защиту! Семнадцатилетним
юношей он поступил в Гейдельбергский университет и в Бадене
сблизился с вождём местных республиканцев Густавом Струве.
Вскоре после мартовской революции Шлеффель возвратился на
родину, в Пруссию. В начале апреля вышел в Берлине в свет
первый номер его газеты, сразу вызвавший ярость в рядах со-
стоятельной буржуазии столицы. Скоро Шлеффеля стали в бюр-
герских кругах называть «Маратом», а в середине апреля ми-
нистр внутренних дел нового либерального правительства
Ауэрсвальд на вопрос, посажен ли уже «в дыру» редактор
«Друга народа», злобно ответил: «Пока ещё нет! Но время
скоро придёт...».
Шлеффель настойчиво требовал в своей газете «переворота
в существующих отношениях с помощью народа и для народа»,
а также «устранения всех препятствий» — для немедленного
основания в Германии «государства свободных» — демократиче-
ской республики. И только один Шлеффель выступал в первые
недели революции с требованием насильственного подавления
угнетателей и прямо призывал народ к вооружённому восста-
нию. «В Пруссии также придётся делать косы», — указывал он,
говоря о баденских крестьянах, поднявшихся с вилами на господ.
Но остальные прусские берлинские демократы не поддержи-
вали Шлеффеля. Они и не помышляли о насильственном перево-
роте и победу демократии мыслили себе только с помощью
мирных выступлений и завоеваний большинства голосов на вы-
борах.
Как ни робка, однако, была пропагандистская деятельность
прусских демократов, как ни слаба была тогда ещё их органи-
зация, проповедь народного суверенитета всё же прямо обраща-
лась к низам немецкого народа, к рабочим и беднейшим ремес-
ленникам. Несмотря на далеко недостаточную зрелость немецкого
пролетариата, он уже до мартовских событий громко заявлял
буржуазии о своём существовании. После победоносных мартов-
ских дней он начал предъявлять ей собственные социальные тре-
97
7 С. Б. Иан
бования. Пропаганда демократов находила сочувственный отклик
именно среди рабочих, и это делало её опасной для либеральной
прусской буржуазии.
П. Рабочее движение в Пруссии после мартовской революции
События 18 марта застали немецких рабочих неподготовлен-
ными. Правда, с начала 40-х годов и в особенности со времени
восстания силезских ткачей процесс выработки классового созна-
ния шёл в рядах немецких рабочих достаточно быстро, но тем не
менее, несмотря даже на усиление коммунистической пропаганды
после 1844—45 годов, пролетариат вступил в революцию 1848 г.
малоразвитым и неорганизованным. По словам Ф. Энгельса, он
накануне мартовских событий «лишь смутно чувствовал глубокую
противоположность своих интересов интересам буржуазии. ..»
и вследствие этого «оставался её политическим придатком»1.
Активное участие в баррикадных боях способствовало тому,
что немецкий рабочий класс «выдвинулся на первый план» и что
рабочие «пришли к сознанию своей силы»2. Ближайшие недели
ещё более способствовали росту классового сознания и скоро
привели к созданию в Берлине, Кельне и других крупных про-
мышленных городах Пруссии первых на немецкой почве проле-
тарских организаций.
Мартовские события прежде всего способствовали усилению
экономической борьбы рабочих различных профессий, жестоко
страдавших от продолжающегося промышленного кризиса. Во
многих городах рабочие уже с начала апреля начали предъ-
являть предпринимателям требования увеличения заработной
платы и уменьшения рабочего дня и кое-где подкрепляли эти
свои требования демонстрациями и стачками. Испуганным
размахом движения предпринимателям пришлось волей-неволей
удовлетворить требования рабочих тем более, что они носили
весьма скромный характер: нигде даже самые квалифицирован-
ные рабочие не требовали больше 5 талеров в неделю и нигде
не добивались уменьшения рабочего дня ниже 10 часов.
Но успокоить квалифицированных рабочих, дороживших ме-
стом и проникнутых ещё цеховыми традициями, было не трудно.
Куда труднее было удовлетворить многотысячную массу черно-
рабочих и безработных, скопившихся в больших прусских горо-
дах, и в особенности в Берлине.
Богатых собственников столицы крайне беспокоили, например,
рабочие-землекопы, занятые в северном предместье Берлина на
так называемых «Rehberge». За свою трудную работу они полу-
чали от городского управления нищенскую зарплату в 10—15
зильбергрошей. С красными знамёнами двигались они часто
1 К Маркс. Избр. произв., т. II, изд. 1933 г., стр. 23.
г Там ж е, стр. 61.
98
огромными толпами к центру Берлина, пугая даже своим внеш-
ним видом состоятельных бюргеров столицы.
Несмотря на уступки, сделанные предпринимателями более
квалифицированным рабочим, классовые противоречия после ре-
волюции быстро обострялись и недовольство среди городских ра-
бочих и тесно с ними связанных беднейших ремесленников росло.
Противоположность интересов буржуазии и рабочих, только
что совместными усилиями если не уничтоживших совсем»
то всё же значительно ослабивших абсолютизм, становилась всё
более ясной. «Конституционные порядки очень хороши, но они
не утоляют голод», — писала вскоре после революции одна близ-
кая народным массам силезская газета, — «началась война про-
тив либерального буржуа, насаждающего белое рабство».
Пришедшие к политической власти либеральные бюргеры были
сильно встревожены растущей требовательностью рабочих тем
более, что газеты приносили им как раз тогда сведения о новых
выступлениях английских чартистов и массовых демонстрациях
парижских пролетариев.
Понимая недостаточность одних только благотворительных
мер, бюргерство в лице своих политических вождей стремилось
всеми доступными ему средствами идейно воздействовать на ра-
бочих и внушить им мысль об общности их собственных интере-
сов с предпринимательскими. Различные газеты буржуазии (по-
добно французским буржуазным газетам после февральской ре-
волюции) на все лады твердили о «братстве» и «примирении»
классов, не забывая призывать вышедших из привычного повино-
вения рабочих к «порядку» и «мирному труду». Иногда бур-
жуазии удавалось добиться своей цели.
На одном из значительных собраний рабочих (уже упомянутом
ранее собрании у Шенгаузенских ворот) 26 марта далеко не все
выступавшие на этом собрании рабочие действительно высказа-
лись против капиталистов. Многие в совершенно цеховом духе
высказывались против применения машин и женского труда.
Один рабочий при этом требовал «уравнения между трудом и
капиталом, но не в духе коммунизма», а другой высказывался
за запрещение рабочим переходить из одной профессии в дру-
гую. Когда один выступающий предложил подёнщикам объеди-
ниться в большой союз пролетариев, собравшиеся потребовали
взять обратно обидное с их точки зрения слово «пролетарий».
В результате организаторам собрания, ветеринарному врачу
Урбану и другим весьма умеренным и верноподданнически
настроенным людям, удалось провести резолюцию, требовав-
шую от правительства лишь создания министерства труда из ра-
бочих и работодателей, призрения инвалидов труда и т. п. Че-
рез несколько дней от имени народного собрания представлен
был королю адрес, в котором прямо говорилось, что созыв со-
словного Соединённого ландтага желателен преданным королю
и отечеству пруссакам, а ещё через несколько дней подана была
99
и просьба о возвращении в столицу выведенных оттуда войск.
Аналогичные просьбы представлялись тогда королю от имени
городского совета, гражданского ополчения и других органи-
заций берлинского бюргерства.
Несмотря на протесты демократической печати, в конце марта
отдельные части берлинского гарнизона, не принимавшие непо-
средственного участия в уличных боях, были по просьбе бюргеров
возвращены в столицу. Возвращавшиеся войска были на улицах
Берлина встречены приветственными криками не только бюргеров,
но, что всего удивительнее, также и некоторых рабочих. Рабочие
машиностроительных заводов Борзига, Эггеля и других предпри-
нимателей, так храбро сражавшиеся в мартовские дни против
королевской гвардии, теперь вышли на улицы со своими знамё-
нами приветствовать восстановителей «порядка». До того поли-
тически отсталыми являлись в 1848 г. ещё многие берлинские ра-
бочие! Среди них, как отмечают многие современники, ещё
сильны были монархические иллюзии, а об отношении к фабри-
кантам отсталой части рабочих можно судить по следующему
характерному факту: в начале апреля те же рабочие машино-
строительных заводов чествовали торжественным обедом Бор-
зига и других предпринимателей в связи с уступками, сделан-
ными ими рабочим. При этом не было недостатка в тостах за
здоровье хозяев тем более, что последние взяли на себя рас-
ходы по обеду.
Таким образом, политическая незрелость значительной части
берлинских рабочих была тогда ещё так велика, что либераль-
ному бюргерству временами легко удавалось тащить за собой
часть пролетариев. Однако, как ни сильно было воздействие пат-
риархально-монархических традиций, а также буржуазной идео-
логии на сознание недостаточно зрелого немецкого пролетариата,
далеко не все рабочие Берлина и других прусских городов готовы
были послушно плестись за Урбаном и другими пособниками бур-
жуазии.
Недостойное поведение организаторов собрания у Шангаузен-
ских ворот, приветствовавших возвращение войск в Берлин и
даже подавших верноподданническую петицию Фридриху-Виль-
гельму IV, вызвала решительный протест со стороны демократи-
ческого «Политического клуба». Ещё более решителен и резок
был отпор народных масс, собравшихся 30 марта в Тиргартене
«под палатками».
Народным собранием руководил Шлеффель. Согласно его
предложению тут же на собрании был создан особый «Народ-
ный союз» — «для всех классов общества, но преимущественно
для неимущих рабочих». В воззвании, выпущенном новым сою-
зом, многозначительно указывалось: «Народ должен прийти
к осознанию как своих обязанностей, так, в особенности, своих
прав».
В ближайшие дни «Народный союз» обзавёлся также и соб-
100
ственной газетой—«Голос народа». Хотя эта газета в дальней-
шем не оказалась на высоте положения и пошла по неправиль-
ному пути, она в первые недели революции способствовала объ-
единению берлинских рабочих.
Возмущение деятельностью Урбана и других сторонников при-
мирения классов дало толчок к созданию пролетарской органи-
зации в Берлине — временного центрального рабочего клуба.
Клуб этот был создан почти одновременно с «народным союзом»
в результате совещания представителей рабочих различных про-
фессий, состоявшегося вечером 29 марта в одном из берлинских
кафе.
По предложению выступавшего на этом совещании члена
Союза коммунистов сапожника Гетцеля, резко критиковавшего
деятельность Урбана и других соглашателей, было решено в
дальнейшем отказаться от проведения массовых народных со-
браний и создать ряд небольших местных клубов под общим
руководством Центрального рабочего клуба. Внося своё пред-
ложение, Гетцель безусловно имел в виду, пользуясь новыми
легальными возможностями, восстановить распавшуюся берлин-
скую общину Союза коммунистов. «Гетцель крепко обещал
мне восстановить объединение и вести дело планомерно», — писал
в середине апреля Марксу из Бреславля Вильгельм Вольф, ко-
торый проездом из Парижа пробыл несколько дней в Берлине.
Среди организаторов нового рабочего клуба, кроме Гетцеля,
выделялся член Союза коммунистов молодой наборщик Стефан
Борн, прибывший из Парижа после мартовской революции. До
своего отъезда за границу в конце 1846 г. Борн был уже хорошо
известен печатникам Берлина, которые и выбрали его теперь
представителем своего профессионального союза.
11 марта состоялось избрание членов Центрального комитета
нового клуба. На собрании присутствовали и представители бюр-
герства. Последние горячо протестовали против предложения соз-
дать «самостоятельную партию» рабочих и выдвинули мысль
о привлечении в ЦК клуба работодателей, наряду с рабочими.
Против этого предложения, имевшего целью сломить классовое
остриё новой рабочей организации, выступили один за другим
многие рабочие, но всего решительнее прозвучал на собрании го-
лос молодого Шлеффеля, потребовавшего от имени берлинских
подёнщиков немедленного избрания в ЦК одних только подлин-
ных представителей рабочих. «Порабощённый труд подымается
против тунеядцев капитала, — заявил он. — Хозяева естествен-
ные враги нашей партии и не могут в неё вступать».
В результате длительного обсуждения был избран ЦК в со-
ставе 28 человек (по одному члену от каждой профессии) и вы-
делена специальная комиссия для выработки устава «Органи-
зации рабочих». Председателем последней был избран С. Борн.
Через несколько дней был одобрен устав «Организации рабо-
чих». Он предусматривал создание местных (берлинских) и про-
101
винпиальных рабочих комитетов и намечал задачи, стоящие перед
новой организацией. Задачи эти должны были состоять «в ис-
следовании причин тех бедствий, от которых страдают рабочие»,
и «в содействии в их устранении». Печатным органом «Органи-
зации рабочих» сперва стала «Немецкая рабочая газета», а
позднее — с конца мая — газета «Народ».
Таким образом, несмотря на препятствия со стороны бур-
жуазии, уже вскоре после мартовской революции берлинские ра-
бочие отделились от буржуазных демократических объединений
и создали при активном участии отдельных членов Союза ком-
мунистов свою независимую организацию. Одновременно и в
провинции наблюдался рост самостоятельных, отделившихся от
мелкобуржуазных организаций клубов и союзов. В Кельне,
например, 13 апреля при участии членов Союза коммунистов был
открыт «Рабочий союз». В Кенигсберге из местного демократи-
ческого клуба выделился особый «Рабочий союз», а в Бреславле
созданный вскоре после 18 марта «Рабочий союз» под руковод-
ством приехавшего из Парижа друга К. Маркса В. Вольфа
в короткий срок добился большого влияния в народных массах.
III. Демонстрация 20 апреля и её неудача
Подъём народного и, в частности, рабочего движения в Прус-
сии, совпавший по времени с началом восстания баденских рес-
публиканцев, сильно встревожил не только совершенно расте-
рявшихся после мартовских дней помещиков, но и либеральных
бюргеров тем более, что хозяйственное положение потрясённой
торгово-промышленным кризисом страны весной 1848 г. продол-
жало заметно ухудшаться.
«Торговый кризис продолжается. .. Здесь, так же как и в
Силезии и на Рейне, притязания рабочих возрастают по мере
того, как фабриканты сокращают производство из-за недостатка
кредита и спроса», — писал в средине апреля из Берлина русский
посланник барон Мейендорф. «В Пруссии, — пессимистически
подчёркивал он, — всё поставлено под вопрос». «Правительство
всё ещё не имеет власти, а коммунистические элементы по-
прежнему не удовлетворены и не разгромлены», — доносил он в
Петербург 19 апреля, сообщая о большой тревоге, охватившей
правительственные круги Пруссии.
К середине апреля тревожное настроение бюргеров преврати-'
лось в настоящую панику. Крики о грозящей Пруссии «анархии»
не сходили теперь со страниц буржуазных газет; они раздавались
с трибун многочисленных, созданных после революции «консти-
туционных клубов». «Повсеместно царят ужас и смятение, — пи-
сала либеральная «Кельнская газета», — если это беспощадное
состояние будет продолжаться, спокойному, любящему порядок
гражданину не останется ничего другого, как искать себе при-
станища по ту сторону океана».
10V
Основным политическим вопросом, волновавшим! в начале
апреля общественное мнение Пруссии и Берлина, являлся в о-
прос о предстоящих выборах в прусское Учреди-
тельное собрание.
После принятого Соединённым ландтагом закона о двухсте-
пенных выборах повсеместно поднялась буря протестов. На на-
родном собрании в Тиргартене было принято решение избрать
особый комитет для борьбы за проведение действительно демо-
кратических выборов. К министру-президенту Кампгаузену была
направлена депутация с требованием немедленного изменения из-
бирательного закона. После категорического отказа правитель-
ства изменить избирательный закон комитету не оставалось ни-
чего другого, как апеллировать к народным массам и принять
решение об организации в четверг 20 апреля мирной народной
демонстрации, которая должна была направиться к королевско-
му дворцу с целью склонить Фридриха-Вильгельма IV и прави-
тельство к уступкам.
Но вопрос об организации массовой демонстрации протеста
неизбежно должен был вызвать раскол в самом комитете. Его
умеренное меньшинство, предвидя возможность вооружённого
столкновения, не соглашалось на проведение демонстрации и,
после принятого большинством решения всё же провести демон-
страцию, вышло из комитета.
Особенно энергично боролся за проведение назначенной на
20 апреля массовой демонстрации протеста редактор «Друга
народа» Шлеффелы Он безбоязненно звал народ к продолже-
нию борьбы и отрицал возможность какого-либо примирения с
либералами.
17 апреля, за три дня до выступления в Тиргартене, этом
берлинском Пале-Ройяле 1848 г., снова состоялось массовое
народное собрание, на котором многие выступавшие ораторы
подчёркивали мирный характер предстоящего народного ше-
ствия к дворцу и указывали, что в случае отказа в проведении пря-
мых выборов народ всё же не должен будет браться за оружие.
Один только Шлеффель смело указал собравшимся, что до-
биться своих прав рабочие смогут только путём решительной
борьбы. «Мы не должны тешить себя иллюзиями, что сможем
добиться чего-либо мирным путём», — говорил он. В отличие от
многих других деятелей демократического лагеря, Шлеффель
также хорошо понимал истинную ценность капиталистического
«братства».
• «Нам не поможет никакое примирение, никакое соглаше-
ние, — говорил он берлинским рабочим в своей газете. — Здесь
можег помочь только одно — чтобы победил Труд и самая воз-
можность увольнения рабочих наконец исчезла... Здесь партия
выступает против партии, право против бесправия, идея против
эгоизма».
103
Как буржуазия, так и правительственные круги с нескрывае-
мой тревогой ожидали 20 апреля: мирная демонстрация многих
тысяч голодных берлинских рабочих и ремесленников легко
могла перерасти даже против воли своих организаторов в воору-
жённое восстание, направленное на этот раз не только против
абсолютизма, но против всех устоев существующего общества.
Непосредственно перед четвергом 20 апреля правительство,
опубликовало два распоряжения: одно полицей-президенту
Берлина, другое — командиру гражданского ополчения. В них
недвусмысленно предписывалось дать вооружённый отпор и си-
лой разогнать демонстрантов. Одновременно приняты были я
меры к тому, чтобы противопоставить народу контрдемонстра-
цию верных «порядку» бюргеров. Члены «конституционного
клуба» со своей стороны объезжали фабрики и заводы столицы,
уговаривая рабочих не принимать участия в завтрашней демон-
страции. В том же духе действовали и студенты, постановившие
не принимать участия в шествии и назначавшие именно на 20-е
парад своих вооружённых отрядов.
В результате всей этой пропаганды значительная часть рабо-
чих, в частности машиностроители Борзига, решили не прини-
мать участия в походе ко дворцу. К ним присоединилась часть
землекопов, а также многие подмастерья и ремесленники.
С утра 20 апреля берлинские улицы напоминали мартовские
дни, с той только разницей, что вооружённая сила находилась
теперь в руках бюргеров. По улицам! разъезжали кавалерийские
патрули, а гражданское ополчение и студенческие отряды ещё
с предыдущего дня находились под ружьём. Александерплатц,
назначенный в качестве сборного пункта для демонстрантов, был
заранее оцеплен войсками и отрядами вооружённых бюргеров.
В комитете между тем наметились новые расхождения. Ещё
накануне из его состава дезертировали два видных журналиста-
демократа— Гельд и Юнг, среди оставшихся членов обнаружи-
лись колебания, нерешительность. В конце концов, в назначен-
ный для начала шествия час в районе площади собралось только
сравнительно немного рабочих, не больше 1500 человек. Наме-
ченная демонстрация оказалась сорванной, и сам комитет был
вынужден отказаться от её проведения.
Неудача назначенной на 20 апреля демонстрации имела, бес-
спорно, серьёзные последствия для революции.
Уже в ходе её подготовки обнаружилось наличие в рабочем
движении Берлина двух различных и противоположных тенден-
ций — соглашательской и революционной. Сами события 20 апре-
ля показали наличие средн руководителей рабочих многочислен-
ных сторонников тактики одной лишь «моральной силы», бояв-
шихся разрыва с предпринимателями и готовых к борьбе лишь
на почве существующего в Пруссии закона. Несмотря на то, что
С. Борн являлся членом Союза коммунистов, он не присоеди-
нился к Шлеффелю и другим сторонникам решительных рево-
104
люционных действий и, протестуя против намеченной демон-
страции, еше 17-го вышел из состава комитета.
На другой день после неудачной демонстрации Шлеффель
был арестован по требованию прокурора и позднее предстал пе-
ред судом по обвинению в призыве к вооружённому восстанию.
Редактор «Друга народа» был приговорён к тюремному заклю-
чению, но вскоре бежал из крепости и снова начал прерванную
революционную деятельность. После нескольких месяцев пре-
бывания в Венгрии он весной 1849 г. возвратился во Франкфурт
и отсюда начал переписку с Марксом. Он делился с ним своими
соображениями относительно возможности нового народного
восстания и предлагал сотрудничать в «Новой Рейнской газете».
В апреле — мае он действительно сотрудничал в боевой газете
Маркса и Энгельса. В июне 1849 года в Бадене в борьбе за луч-
шее будущее немецкого народа он сложил свою голову в сра-
жении с карательными прусскими войсками.
Вся буржуазная печать с нескрываемым удовлетворением
приветствовала победу «спокойствия» и «порядка» в Берлине.
Особенное значение имело почти полное совпадение во времени
неудачи массовой демонстрации берлинских рабочих с пораже-
нием, понесённым в те же самые апрельские дни английскими
чартистами (10 апреля) и парижскими рабочими (15 апреля).
И ещё большее значение для судеб германской революции имело
совпадение победы прусских буржуазных контрреволюционеров
с торжеством баденских буржуазных либералов над Беккером и
Струве: ведь именно 20 апреля, в «зелёный четверг» пасхальной
недели, под Кандерном рассеяны были отряды баденских респу-
бликанцев.
Буржуазная контрреволюция сумела восторжествовать над
всеми своими противниками слева как на западе, так и на во-
стоке Германского союза и вследствие этого могла в своих инте-
ресах направить ход предстоящей в ближайшем будущем изби-
рательной кампании. Это предопределило полную победу бур-
жуазных конституционалистов на выборах как в всегерманское,
так и в прусское Учредительные собрания.
IV. Первые шаги дворянско-феодальной
контрреволюции
События 20 апреля имели серьёзные последствия ещё в одном
отношении: они ещё больше углубили пропасть между буржуа-
зией и пролетариатом и в связи с этим укрепили положение рас-
терявшегося в мартовские дни юнкерства. Последние в начале
апреля далеко ещё не оправились от первого испуга и напе-
ребой заявляли о своих симпатиях к конституции.
Необходимость лавировать и уступать либеральной буржуазии
была тогда ясна не только одному перепуганному Фридриху-
Вильгельму IV. стремившемуся после образования министерства
105
Кампгаузена-Ганземана оставаться в тени и внешне охотно ра-
зыгрывавшего роль конституционного монарха. Только ко второй
половине апреля король и окружавшие его сановники стали по-
немногу поднимать головы и разговаривать с новыми либераль-
ными министрами в более дерзком тоне.
На укрепление внутренних сил феодально-помещичьей реак-
ции оказала серьёзное влияние деятельность ближайших совет-
ников короля — ген. Л. фон-Герлаха, ген. фон-Рауха и др. Эти
юнкера плотным кольцом окружили трон слабовольного и трус-
ливого монарха, стараясь вдохнуть в него энергию для продол-
жения борьбы. По словам самого Герлаха, указанные безответ-
ственные советники уже в самый день образования «ответствен-
ного» министерства образовали в покоях дворца другое «тайное
министерство», контролировавшее и направлявшее каждый шаг
«конституционного» монарха. Дворцовая камарилья в дальней-
шем превратилась в подлинный центр прусской контрреволюции.
От этого центра тянулись нити к офицерству, к бюрократии, к
провинциальному дворянству, и его правильно начали скоро на-
зывать в Пруссии «маленькой, но могущественной партией».
Поскольку правительство Кампгаузена-Ганземана ничего не
изменило в старой системе управления и оставило на своих ме-
стах большинство чиновников и ландратов, не говоря уже о ге-
нералах и офицерах армии, организация контрреволюционных
сил не встречала сколько-нибудь серьёзных затруднений. К то-
му же юнкерство по-своему пользовалось мартовскими свобода-
ми и скоро начало наводнять страну своими листовками и воз-
званиями, а также устраивать монархические собрания.
Не случайно первые деловые переговоры об издании большой
ежедневной консервативной газеты начаты были уже на следую-
щий день после неудачи народной демонстрации. И не случайно,
именно в 20-х числах апреля началась кампания за возвраще-
ние принца Прусского обратно в Берлин.
Сам король уже с начала апреля настойчиво требовал от
Кампгаузена согласия на возвращение наследника престола из-за
границы. 19 апреля осмелевшие померанские помещики с исклю-
чительной наглостью потребовали того же. К ним присоедини-
лись офицеры гвардии, и скоро все сторонники абсолютизма, все
черносотенцы в различных концах «конституционного» королев-
ства заголосили ставшую популярной среди монархистов песню:
Прусский принц, о рыцарь и герой!
Поскорей вернись к войскам домой.
V. Правительство Кампгаузена и контрреволюция»
Подавление восстания в Познани
Либеральное правительство ровно ничего не делало для
того, чтобы положить предел всем этим проискам юнкерской
контрреволюции.
/ГМ
В политических настроениях бюргерства уже в самом начале
революции успели произойти большие перемены. В течение же
тревожных дней апреля и политическое поведение либералов
стало определяться стремлением поскорей покончить с «анар-
хией» и восстановить «порядок». «Здесь в политических настрое-
ниях произошли весьма разительные перемены, — писал с не-
скрываемой радостью будущий прусский военный министр и
ближайший соратник Бисмарка фон Роон. — Все эти либералы
в лайковых перчатках, вся эта милая компания, которая 19 марта
потирала себе руки от удовольствия, полагая, что пришёл час её
господства, теперь находится в полном отчаянии и ругает преж-
нее правительство за то, что оно не осмелилось 19 марта рас-
стрелять «каналий» и «глупую чернь». «Здесь даже поговари-
вают о желательности реакции и контрреволюции», — не без зло-
радства прибавлял фон Роон.
Учитывая настроения буржуазии, реакционные круги начали
исподволь готовиться к переходу в наступление. Из армии без-
жалостно изгонялись все офицеры, заподозренные в либеральных
взглядах. Расшатанная в первые недели революции дисциплина
в солдатских рядах также восстанавливалась. В начале мая и
сам король заговорил с армией другим языком, чем раньше. Он
прямо призывал теперь солдат и офицеров «приложить руки»
к делу восстановления в Пруссии «спокойствия, законности и
послушания».
Укреплению сил юнкерской контрреволюции весьма способ-
ствовало явное изменение отношения в кругах либерального
бюргерства к вопросу о независимости Польши. Это изменение
было связано с усилением среди прусской буржуазии после
мартовской революции самых безудержных националистических
настроений.
После начала революции польское население Познани
также поднялось на борьбу за свою автономию, создало особый
«Национальный комитет» и начало организовывать собственную
польскую армию. Скоро во всей Познанской провинции были
сбиты ненавистные чёрные прусские орлы и подняты бело-ма-
линовые польские национальные знамёна. Началась борьба
между польским национальным большинством населения и не-
мецким меньшинством, опиравшимся на штыки расквартиро-
ванных в Познанской провинции прусских гарнизонов. Вой-
сками здесь командовал лютый враг польского населения
ген. Коломб, который 3 апреля объявил город Познань на
осадном положении, а ещё через несколько дней начал военные
действия против польских повстанцев. Последними руководил
Мерославский, смелый и решительный революционер, выпущен-
ный из тюрьмы в момент мартовской революции.
После нескольких лицемерных попыток добиться соглашения
с повстанцами, правительство Кампгаузена-Ганземана поддер-
жало карательную политику военных кругов и одобрило проект
107
разделения Познани на две неравные части — большую, западную,
отходящую к Пруссии, и меньшую, восточную, узкой полоской
протянувшуюся вдоль русской границы, и подлежащую «нацио-
нальной реорганизации».
Предательская по отношению к полякам политика Камп-
гаузена встретила среди буржуазии полное одобрение. Уже
1 апреля на заседании берлинского «Политического клуба» раз-
давались враждебные полякам речи. «Нации должны быть эгои-
стичными, — цинично заявлял с клубной трибуны Иордан, один
из самых известных дореволюционных либеральных противни-
ков абсолютизма,— «золотое время братства далеко...», «Долж-
ны ли мы позволить ампутировать Познань?» — спрашивал он и,
понятно, отвечал на поставленный вопрос отрицательно. Либе-
ральная буржуазия дружно поддерживала немецкое меньшин-
ство населения Познани и настойчиво требовала от правительства
взять «под защиту» живущих за рекой Нейссе «братьев».
Военные круги связывали свои далеко идущие планы с воз-
можностью концентрации войск против поляков. Уже 22 марта
командир одной из расквартированных в Познани дивизий гово-
рил тогдашнему прусскому военному министру: «Восстание в
Познани даёт повод для концентрации войск... Никто не сможет
контролировать количество собранных войск, а когда мы будем
сильными, можно будет сбросить маску... Одним ударом будет
покончено с поляками, а затем можно будет.. . стать хозяевами и
Берлина. . .». — «Предложение слишком заманчиво, чтобы не быть
обсуждённым», — заметил на эти слова прусский военный министр.
Хотя юнкерам в результате подавления Познанского восста-
ния и не удалось осуществить немедленно свои контрреволю-
ционные планы, победа над плохо вооружёнными повстанцами
безусловно подняла дух королевских войск и тем способство-
вала укреплению сил контрреволюции.
«Спокойствие» в Познани было восстановлено к середине мая.
К этому времени прусский генерал Коломб, наскоро собравший
ландвер из немецких крестьян, рассеял последние отряды поль-
ских повстанцев. Натравленные на поляков солдаты добивали
раненых, ставили на колени захваченных в плен и плевали им
в глаза, заставляли целовать те палки, которыми избивали обезо-
руженных повстанцев. «Прусская военщина бушевала в По-
знани. .. «в честь короля», — писала позднее «Новая Рейнская
газета». «Поляки падали под ударами штыков и картечи её
умиротворителей, как жертвы, принесённые в отмщение за успехи
революции. Пожары сожжённых деревень были зарёй, осветив-
шей вновь восстановленный трон самодержавного короля. Раз-
рытые могилы, разграбленные церкви, поля смерти целой нации,
погубленной систематическим предательством, — таковы тро-
феи. .. порядка» L
> К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. VI, стр. 367.
108
VI. Созыв прусского Учредительного собрания
Открытие прусского Учредительного собрания назначено
было на 22 мая и должно было по времени почти совпасть с
открытием во Франкфурте всегерманского Учредительного собра-
ния. Демократическая печать всей страны жестоко критиковала
принятое правительством Кампгаузена решение, не без основа-
ния усматривая в созыве прусского собрания одновременно с
всегерманским — отказ от обещанного королём в мартовские
дни «растворения» Пруссии в воссоединённой Германии и явную
уступку сторонникам сохранения старой феодальной раздроб-
лённости.
Проведение двухстепенных выборов должно было, разу-
меется, сказаться на социальном и партийном составе избранных
депутатов. Среди них не оказалось ни одного рабочего; было
избрано 28 мастеров-ремесленников и 68 крестьян. Зато купцов
и фабрикантов было до 40, а духовных лиц — до 50-ти. Почти
половина всех избранных депутатов принадлежала к различным
категориям чиновничества, к городским служащим, к учитель-
ству. Уже этот пёстрый социальный состав не предвещал для
революции ничего хорошего. Таким же оказался и партийный
состав избранных депутатов: в собрании прежде всего оказа-
лось довольно значительное число (до 150 депутатов) пра-
вых — представителей наиболее консервативной части прусской
буржуазии. Правые на словах всячески отвергали абсолютизм,
но на деле готовы были на любой компромисс с монархией и
дворянством. Во главе правых стояли рейнский юрист Рей-
хеншпергер, берлинский пастор Сидов, силезский фабрикант
Мильде и обербургомистр одного из городов—Грабов. Оба по-
следние один за другим занимали пост председателя собрания.
К правым близко примыкал так называемый правы й
центр; эта фракция, по меткому выражению Меринга, также
«не прочь была есть из одной тарелки с монархией и дворян-
ством, но желала глубже, чем- правая, зачерпнуть ложкой».
Вождём этой фракции являлся директор железнодорожной ком-
пании, сын генерала фон-Унру.
Большие политические требования предъявляли представи-
тели левого центра, возглавляемые буржуазными экономи-
стами Родбертусом и Шульце из Делича. Однако и они были
лишены всякой революционной энергии и целиком стояли на
почве соглашения с короной. Оба центра вместе приблизительно
насчитывали 100 депутатов.
Демократическая левая собрания, также распо-
лагавшая около 100 мандатами, возглавлялась кенигсбергским
врачом Иоганном Якоби и юристом из Вестфалии Бенедиктом
Вальдеком. Обладая значительно большей энергией, чем пред-
ставители левого центра, демократы также совершенно не по-
нимали классового характера движения, были в значительной
109
степени заражены соглашательством и, главное, также боялись
революционной активности народных, и особенно рабочих масс.
Таким образом, буржуазный центр не получил подавляю-
щего большинства и, только опираясь на голоса левых, мог рас-
считывать провести в собрании необходимые для широких кру-
гов прусских собственников реформы.
Вскоре после торжественного открытия Учредительного соб-
рания Кампгаузен от имени правительства внёс на обсуждение
разработанный им и Ганземаном проект новой конституции.
Составленный по образцу бельгийской конституции 1831 г., а
также французской хартии 1830 г., проект этот предусматривал
создание в Пруссии конституционной монархии с ответственным
министерством и парламентом, состоящим из двух палат: пер-
вой, состоящей из принцев крови и назначаемых королём и из-
бираемых депутатов, обладающих очень высоким имуществен-
ным цензом (до 8000 талеров дохода), и второй, избираемой на-
селением на основании почти всеобщих, но двухстепенных вы-
боров.
Хотя проект Кампгаузена и Ганземана и отличался исклю-
чительной умеренностью, он далеко не сразу получил одобрение
Фридриха-Вильгельма IV. Последний говорил позднее Герлаху,
что одобрение было «вырвано у него железными щипцами» и
что сам проект является не больше, чем «жалкой стряпнёй».
Понятно, что представленный проект вызвал жестокую кри-
тику в обоих крайних лагерях Собрания: правые, пришедшие
сюда, чтобы сохранить старые сословные порядки и дворянские
привилегии, не могли с ним примириться, для левых же прави-
тельственный проект не без основания казался изменой делу
революции и отказом от всех идеалов демократии. В результате
в Собрании начались длительные прения, затянувшиеся до тех
пор, пока реакционные юнкерские круги, успевшие понемногу
оправиться от испуга, не стали открыто и нагло поднимать
голову.
Негодование, охватившее народные массы в связи с опубли-
кованием правительственного проекта конституции, не способ-
ствовало успокоению прусской столицы. Слухи о готовящемся
контрреволюционном перевороте также сильно волновали народ
и заставляли его не один раз выходить на улицы с требованием
действительного проведения в жизнь всеобщего вооружения на-
рода. Занятие берлинского цейхгауза воинским караулом, а
также обнаружение на реке Шпрее двух гружёных оружием
барок ещё больше способствовало увеличению тревоги и привело
в конце мая к новым демонстрациям и волнениям.
Продолжающаяся безработица и новые увольнения рабочих
с производства также не раз вызывали в течение мая волнения,
завершившиеся 30 мая бурной демонстрацией голодающих ра-
бочих около дома министра общественных работ. Рабочие ожи-
дали от революции коренного изменения своего тяжёлого поло-
110
жения, и это хорошо выразил один современный поэт, с боль-
шой горечью писавший:
О чёрио-красно-золотом
Поют, а смерть у изголовья;
Мы не стихов, а хлеба ждём
От почвы, удобрённой кровью!
Углубление противоречий между трудом и капиталом и свя-
занное с этим поправение состоятельного бюргерства вскоре поз-
волили контрреволюции открыто поднять голову.
Уже в начале мая принц Прусский сделал попытку возвра-
титься из Англии, куда вынужден был бежать в мартовские дни
из страха перед народом. Сообщение об его скором возвращении
вызвало, однако, столь сильное возмущение в Берлине, что
приезд пришлось поневоле отложить.
Правительство Кампгаузена не противилось возвращению
принца-реакционера, и это позволило ему 4 июня возвратиться
в столицу. По пути в Берлин его встречали приветственными
демонстрациями и прусскими чёрно-белыми знамёнами распоя-
савшиеся монархисты.
Наследник престола был избран в депутаты Учредительного
собрания, и это дало ему повод 8 июня появиться в зале заседа-
ний. В форме прусского генерала, гремя саблей, поднялся он на
трибуну и после нескольких малозначительных фраз, подчеркнув
обязанность депутатов выработать новую конституцию только
«по соглашению» с короной, закончил свою речь словами, звучав-
шими прямым вызовом мартовской революции: «С богом, за
короля и отечество».
Под непосредственным впечатлением вызывающего выступ-
ления наследника престола берлинский депутат Берендс внёс в
том же самом заседании предложение принять следующую резо-
люцию: «Признав революцию, Собрание объявляет, что борцы
18 и 19 марта хорошо послужили отечеству».
Можно было ожидать, что Собрание, в котором только 150 де-
путатов из 400 принадлежали к монархической правой, немед-
ленно примет предложенную резолюцию и тем напомнит зазнав-
шемуся принцу, а вместе с ним и юнкерству о воле восставшего
народа. Однако трусость и колебания либерального центра, стре-
мившегося только к полюбовному соглашению с королевской
властью, привели к тому, что предложенная Берендсом резолю-
ция была отвергнута. Вместо неё под давлением угрожавших
своей отставкой министров-либералов была на следующий день
принята другая — путаная и бессодержательная резолюция.
В ней говорилось о задаче Собрания выработать конституцию
лишь «по соглашению» с короной, а о заслугах мартовских бор-
цов упоминалось вскользь самым неопределённым образом.
Собравшийся на площади перед зданием, где заседало
Учредительное собрание, народ, узнав об отказе большинства
111
депутатов отдать должное заслугам баррикадных борцов, громко
выражал своё возмущение. Отдельных депутатов, выходивших
из здания, встречали на площади ругательствами, а министра
фон-Арнима и вождя правых пастора Сидова чуть не избили.
События и волнения 8—9 июня сильно накалили и без того
накалённую атмосферу прусской столицы. Рабочие всё настой-
чивее требовали выдачи оружия, в то время как в кругах состоя-
тельного бюргерства всё сильнее распространялся страх перед
возможной социальной революцией.
VII. Штурм цейхгауза и отставка правительства
Кампгаузена
Нараставшее в течение недель возмущение привело, наконец,
14 июня к открытому столкновению рабочих и присоединившихся
к ним ремесленников с отрядами гражданского ополчения и по-
лицией. К вечеру огромная толпа окружила здание цейхгауза,
требуя удаления охранявших его войск и выдачи оружия. Воору-
жённые бюргеры тщетно пытались разогнать собравшихся. Тог-
да по распоряжению командующего гражданским ополчение^м
барабаны подняли на ноги всех вооружённых бюргеров Берлина.
Завязалась перестрелка, в результате два рабочих были
убиты, два других тяжело ранены. Возмущённая толпа ответила
на залпы баррикадами. В окна цейхгауза полетели камни, и
скоро, после того как брёвнами были разбиты двери, масса ра-
бочих хлынула внутрь огромного хранилища оружия. Охраняв-
шие цейхгауз солдаты должны были спасаться бегством. Рабо-
чие жадно набросились на оружие, но не нашли достаточного ко-
личества годных к употреблению ружей.
Тем временем правительство и городское управление при-
няли свои меры: к цейхгаузу были спешно двинуты новые от-
ряды ополчения и батальоны регулярных войск.
Солдаты быстро справились с почти безоружным и неоргани-
зованным народом, очистили от толпы помещение цейхгауза,
предоставив буржуазным ополченцам отбирать у рабочих и ре-
месленников захваченные ими в первый момент ружья.
Стихийно начавшееся выступление закончилось полной неуда-
чей. «14 июня народ, возмущённый отрицанием революции согла-
шателями, ворвался в цейхгауз. Он хотел получить какую-нибудь
гарантию против собрания» \ — писала через несколько дней ре-
волюционная «Новая Рейнская газета», подводя итог разыграв-
шимся в Берлине событиям. «Штурм цейхгауза — событие без
непосредственных результатов, на полдороге остановившаяся
револхсция» 1 2, — указывала дальше газета Маркса и Энгельса.
1 К- Маркс и Ф. Энгельс. Соч.. т. VI, стр. 179
2 Т а м же.
112
Захват цейхгауза в Берлине
Несмотря, однако, на свою полную неудачу, штурм цейхгауза
оказал всё же определённое влияние на последующее развитие
событий, так как ускорил падение правительства Кампгаузена —
Ганземана.
Известие о штурме цейхгауза было встречено в дворцовых
кругах с почти нескрываемым восторгом. Здесь уже давно жда-
ли повода для возвращения в Берлин выведенных оттуда ранее
гвардейских частей. В ночь на 15 июня военное командование
отдало распоряжение о продвижении к Берлину из соседних
городов кавалерийских полков, но должно было на время отка-
заться от попытки использовать столкновение между рабочими
и бюргерами для окружения и покорения восставшего в марте
Берлина вследствие протеста министров-либералов. Последние
опасались, что в результате подавления народного движения бу-
дут уничтожены и политические завоевания самой буржуазии.
Король и окружавшие его помещики-аристократы не нужда-
лись больше в услугах Кампгаузена и Ганземана: в июне 1848 г.
контрреволюция в Европе уже повсеместно ютовилась к пере-
ходу в наступление и могла поэтому и в Пруссии вполне обой-
тись без «шита династии Гогенноллернов», каким, по словам
самого же Кампгаузена, на деле являлось его либеральное
послемарговское министерство.
Не имевший достаточной опоры в Собрании и ненужный
больше королю, Кампгаузен сам был вынужден 20 июня подать
в отставку.
8 С. Б. Каи
113
Послемартовское либеральное министерство было заменено
ещё более умеренным, в котором Ганземан сохранил портфель
министра финансов, но которое возглавлено было послушным
королю чиновником Ауэрсвальдом. Это новое министерство
Ауэрсвальда — Ганземана — «министерство дела», как оно само
себя отрекомендовало — должно было служить мостом к буду-
щему подлинно и целиком реакционному министерству и облег-
чить дворянско-юнкерскому окружению Фридриха-Вильгельма IV
подготовку к полному уничтожению мартовских завоеваний
революции. «Г-н Кампгаузен посеял реакцию в духе крупной
буржуазии, а пожал её в духе феодальной партии» *, — писал по
поводу отставки либерального министерства Маркс.
Глава VIII
МАРКС И ЭНГЕЛЬС В ПЕРВЫЕ МЕСЯЦЫ РЕВОЛЮЦИИ
I. Отъезд Маркса и Энгельса из Брюсселя в Париж.
Реорганизация ЦК Союза коммунистов
Ко времени Февральской революции во Франции основопо-
ложники научного социализма, как известно, находились в Брюс-
селе. С началом революционных событий в Европе Маркс и
Энгельс приложили все свои усилия к тому, чтобы, опираясь на
«Союз коммунистов» и Брюссельское демократическое общест-
во, оказать воздействие на народные массы и толкнуть их к вы-
ступлению. В начале марта Маркс получил из Парижа письмо,
приглашающее его от имени французского Временного прави-
тельства вернуться во Францию:
«Мужественный и честный Маркс! Французская ре-
спублика — место убежища для всех друзей свободы. Тира-
ния Вас изгнала, свободная Франция открывает Вам свои
двери...»
После получения этого приглашения Маркс не стал задер-
живаться в Брюсселе тем более, что бельгийское правительство,
не без давления со стороны прусского посланника, само 3 марта
вручило ему приказ в 24 часа покинуть пределы Бельгии. На
следующий день Маркса под стражей препроводили на фран-
цузскую границу, откуда он тотчас же вместе с женой отпра-
вился в Париж. За ним из Брюсселя выехали во Францию и мно-
гие другие члены Союза коммунистов, а через несколько дней
и Ф. Энгельс.
После своего приезда в Париж Маркс немедленно принял
меры к укреплению и реорганизации ЦК Союза коммунистов.
1 К Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. VI, стр. 194.
114
Из Лондона в Париж после Февральской революции также при-
ехали многие члены Союза, среди них Карл Шаппер, Г. Бауер
и И. А^олль. Совместно с ними и создан был теперь новый ЦК,
председателем которого был избран Маркс.
Среди немецких рабочих и эмигрантов в Париже царило в
первые дни марта большое возбуждение: с часу на час можно
было ожидать начала революционного движения в Германии,
и это толкало отдельных эмигрантов-демократов к опрометчивым
решениям. Поэт-демократ Георг Гервег, к которому присоеди-
нился и русский эмигрант-революционер Михаил Бакунин, аги-
тировал с первых дней Февральской революции за военный
поход немецких добровольцев-эмигрантов из Франции в Гер-
манию, чтобы ускорить там развитие событий.
Маркс и другие члены Союза коммунистов резко воспроти-
вились проведению в жизнь этого безрассудного плана экспорта
революции в Германию из-за границы. В противовес Немецкому
демократическому обществу, возглавленному Гервегом, был учре-
ждён особый Немецкий рабочий клуб. Члены клуба убеждали
рабочих не присоединяться к легиону Гервега. Маркс и Энгельс
противопоставляли авантюристическому плану демократов свой
собственный, одобренный ЦК Союза коммунистов план. Он за-
ключался в том, что «не итти в легион, а поодиночке возвра-
щаться на родину и действовать там в интересах движе-
ния» Ч
В начале апреля Маркс, Энгельс и многие другие члены Сою-
за коммунистов покинули Париж, чтобы отправиться на родину,
где тем временем вспыхнула революция. Но ещё до своего
отъезда Маркс и Энгельс составили и распространили в большом
количестве экземпляров важнейший партийный документ —
«Требования коммунистической партии Германии».
11. „Требования коммунистической партии Германии56
В четвёртой, последней главе «Коммунистического мани-
феста», написанного накануне Февральской революции, Маркс
и Энгельс указывали, что в Германии предстоящая буржуазная
революция совершится «при более прогрессивных условиях евро-
пейской цивилизации вообще, с гораздо более развитым проле-
тариатом, чем в Англии XVII века и во Франции XVIII столе-
тия» 1 2.
Маркс и Энгельс указывали, что «поскольку буржуазия вы-
ступает революционно, коммунистическая партия борется вместе
с ней против абсолютной монархии, феодальной поземельной соб-
ственности и реакционного мещанства», не переставая при этом
1 К. Маркс, Избр. произв., т. II, изд. 1941 г., стр. 15
2 К Маркс, Избр. произв., т. I, изд. 1941 г., стр. 167.
. 115
Ни на одну минуту «вырабатывать у рабочих возможно более
ясное сознание враждебной противоположности между буржуа-
зией и пролетариатом, чтобы немецкие рабочие могли сейчас
же использовать общественные и политические условия, которые
должно принести с собой господство буржуазии, как оружие
против неё же самой» Ч
«Немецкая буржуазная революция, следовательно, может быть
лишь непосредственным прологом пролетарской революции»1 2,—
указывали они далее в «Коммунистическом манифесте» в уве-
ренности, что начавшаяся великая решительная борьба «должна
быть доведена до конца в течение одного продолжительного и
богатого событиями революционного периода» 3.
«17 требований» в связи с этим предусматривали прежде
всего уничтожение в Германии остатков феодализма во всех без
исключения областях общественной жизни с тем, чтобы под-
готовить условия для дальнейшего углубления революции. Раз-
дроблённая Германия должна была стать «единой и нераздель-
ной республикой», не знающей никаких пережитков феодализма
и, в первую очередь, помещичьего землевладения. «Имения госу-
дарей и прочие феодальные имения, все рудники, копи и т. д.
обращаются в собственность государства», — говорилось в пункте
7-ом «Требований». Далее, стремясь к созданию подлинно демо-
кратического государства, «Требования» перечисляли в качестве
целей борьбы народных масс под руководством коммунистов
всеобщее избирательное право, всеобщее вооружение народа,
отделение церкви от государства, бесплатность судопроизвод-
ства, всеобщее и бесплатное народное образование, полное и
безвозмездное уничтожение всех феодальных платежей и повин-
ностей.
Но одновременно с этими требованиями, предусматривавшими
расчистку германской почвы от феодализма, в документе, рас-
пространённом ЦК Союза коммунистов, намечались и мероприя-
тия, вплотную подводящие немецкий народ к быстрому и ради-
кальному разрешению более глубоких и широких революцион-
ных задач. О требовании передачи всей помещичьей земли, всех
рудников, копей и т. п. в руки государства уже говорилось выше.
Но в «Требованиях» говорилось также и о замене всех частных
банков единым государственным банком, о переходе в руки го-
сударства всех средств транспорта — железных дорог, каналов,
пароходов, дорог, почты и т. д., об ограничении права наследо-
вания, о введении прогрессивно-подоходного налога и уничтоже-
нии налогов на предметы потребления, об обеспечении работы
всем трудящимся, о помощи неспособным к труду.
1 К Маркс, Избр. произв., т. I, изд. 1941 г., стр. 167.
2 Т а м же.
з К. /Маркс, Избр. произв., т. II, изд. 1933 г., стр. 138.
116
«Требования» были напечатаны в большом количестве экзем-
пляров. Они вручались каждому немецкому рабочему или эмиг-
ранту, уезжавшему на родину. До 300—400 рабочих было в ко-
роткий срок отправлено при содействии ЦК Союза в Германию
поодиночке. Члены Союза коммунистов составляли среди них ог-
ромное большинство.
III. Приезд Маркса и Энгельса в Кельн.
Вопрос о создании пролетарской партии
10 апреля Маркс и Энгельс были уже в центре Рейнской об-
ласти — в Кельне. Этот город они выбрали в качестве своего
местопребывания не случайно: здесь они рассчитывали пользо-
ваться большей свободой, чем в Берлине; кроме того, Кельн был
центром области, «которая...развила у себя наиболее крупную
промышленность и вообще во всех отношениях была тогда самой
передовой частью Германии»1.
Прибыв в Кельн, Маркс и Энгельс сейчас же с присущей им
энергией принялись за проведение в жизнь «17 требований».
Ещё до революции они думали о создании в Германии самостоя-
тельной партии пролетариата. По приезде в Кельн, они в связи
с этим немедленно приступили к укреплению отделений Союза
и к созданию в отдельных городах рабочих обществ и клубов.
Однако силой обстоятельств им скоро временно пришлось отка-
заться от своих намерений. Сам Энгельс позднее в одном из
своих писем рассказал о причинах этого отказа от немедленного
создания в Германии массовой пролетарской партии. «Когда мы
вернулись в Германию весной 1848 г., мы примкнули к Демокра-
тической партии, потому что это было единственным возможным
средством привлечь к себе внимание рабочего класса»1 2. «Непо-
средственные потребности и условия движения были таковы, что
не позволяли выдвинуть на первый план особых требований про-
летарской партии» 3, — пояснял он в другом месте.
Действительно, для всего немецкого рабочего движения того
времени была характерна незрелость. В речах и статьях пред-
седателя берлинского «Центрального комитета рабочих» Стефа-
на Борна, по словам Энгельса, перемешивались взгляды, выска-
занные в «Коммунистическом манифесте», с цеховыми воспоми-
наниями и стремлениями, с обрывками взглядов Луи Блана,
Прудона и т. д.4. Через все высказывания Борна проходила
одна и та же мысль, что классовые противоречия в Германии не
так сильно обострены, как в Англии или во Франции, и что
вследствие этого здесь возможно ещё примирение между проле-
тариатом и буржуазией.
1 К. Маркс, Избр. произв., т. П, изд. 1941 г., стр. 25.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч.» т. XXVII, стр. 614.
3 К. Маркс, Избр. произв., т. П, стр. 64.
4 Т а м же, стр. 16.
117
Председатель кельнского «Рабочего союза» — популярный на
Рейне д-р Готшалк — также развивал с первых же дней рево-
люции совершенно незрелые мысли. Не понимая буржуазного
характера начавшегося в Германии переворота, он выдвигал ло-
зунг немедленного создания «рабочей республики» и в то же
время отказывался от использования легальных возможностей —
призывал рабочих бойкотировать выборы в Учредительное соб-
рание и т. д. В вопросе о путях воссоединения Готшалк придер-
живался выдвинутого мелкобуржуазными демократами плана
создания в Германии федеративной, а не единой и нераздель-
ной республики. Вместе с тем он совершенно игнорировал не-
мецкое крестьянство, не понимая всего значения для революции
его движения.
Недостаточная зрелость немецких рабочих, в начале револю-
ции ещё послушно шедших за Борном, Готшалком и другими
путаниками, и заставила Маркса и Энгельса временно воздер-
жаться от намерения организовать массовую самостоятельную
партию пролетариата. Не желая вовсе «проповедывать коммунизм
в каком-нибудь захолустном листке и основать, вместо большой
партии действия, маленькую секту» х, Маркс и Энгельс прим-
кнули после своего возвращения на родину к демократическому
крылу движения и вошли в состав кельнского Демократического
общества, не прекращая ни на одну минуту своей работы в ря-
дах пролетариата. Именно для того, чтобы поднять рабочих до
понимания стоящих перед ними исторических задач, они всеми
силами стремились добиться выхода в свет новой ежедневной
газеты, которая могла бы в дальнейшем организовать борьбу
народных масс и стать проводником идей, развёрнутых в «Тре-
бованиях Коммунистической партии».
IV. Выход „Новой Рейнской газеты“
Но большую политическую газету можно было выпустить в
свет, только располагая крупными денежными средствами. Маркс
и Энгельс поэтому прилагали все свои усилия к тому, чтобы
склонить к подписке на акции новой газеты отдельных извест-
ных на Рейне своим радикализмом бюргеров. Но эти последние,
познакомившись с «17 требованиями», неохотно раскрывали
свои кошельки. В конце апреля Энгельс в связи с этим отпра-
вился в родной Эльберфельд-Бармен, рассчитывая получить
необходимые деньги от своего отца-фабриканта и от других
знакомых ему богачей города.
Но даже у отца Энгельсу пришлось выдержать целую бурю.
«На акции здесь приходится, к сожалению, очень мало рассчиты-
вать, — писал он 25 апреля в Кельн другу, — .. .даже эти ради-
кальные буржуа видят в нас своих главных будущих врагов и не
i К- Маркс, Избр. произв., т. II, изд. 1933 г., стр. 23—24.
//<$
Вильгельм Вольф
хотят давать нам в руки оружие, которое мы очень скоро обратим
против них самих». «От моего старика совершенно ничего нельзя
добиться», — с досадой сообщал Энгельс, — .. .вместо тысячи та-
леров он охотнее послал бы нам тысдлу-картешшх пуль»
Совершенно о том же сообщали Марксу и другие члены
Союза: «С акциями дело стоит на точке замерзания, — писал
ему, например, из Франкфурта Э. Дронке.—Эти собаки теперь
так крепко держат в зубах свои деньги, как будто знают, что
в ближайшем будущем прекратится всякая выплата процентов!»
Первый номер «Новой Рейнской газеты» — так назван был
боевой орган Маркса и Энгельса в память старой оппозицион-
ной «Рейнской газеты» 1842—43 годов — вышел в свет 1 июня
1848 г. В редакционный комитет, возглавляемый Марксом, вхо-
дили Ф. Энгельс, В. Вольф, Э. Дронке, Г. Веерт и другие члены
Союза коммунистов.
Уже первый номер новой газеты, вышедшей в свет с подза-
головком «Орган демократии», заставил представителей
радикальной буржуазии отвернуться от этого «лучшего непрев-
зойденного органа революционного пролетариата» (Ленин).
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXI, стр. 100.
119
В редакционном комитете «Новой Рейнской газеты» с самого на-
чала Марксу принадлежала руководящая роль. Именно под его
умелым руководством газета эта сыграла такую огромную роль
в деле политического воспитания немецких народных масс и, в
частности, рабочих и превратилась в грозное оружие, направлен-
ное против всех без исключения сторонников реакции.
Огромную роль играл в редакционном комитете и Ф. Энгельс.
С присущим ему революционным пылом он взялся за перо и в
своих статьях беспощадно расправлялся со всеми врагами рево-
люции. «Это было революционное время, — писал он уже на
склоне своих лет, вспоминая о своей работе в «Новой Рейнской
газете», — а в такое время работать в ежедневной печати — на-
слаждение. Воочию видишь действие каждого слова: видишь,
как статьи буквально бьют, словно гранаты, и как взрывается
выпущенный снаряд»
Газета Маркса и Энгельса сразу же обратила на себя внима-
ние не только в Рейнской области, но и во всей Германии. Она
являлась прежде всего «органом демократии», но во всех кон-
кретных случаях подчёркивала «свой специфически пролетар-
ский характер» 1 2.
Понятно, что «Новая Рейнская газета» многими своими чер-
тами отличалась от выходивших тогда в различных немецких го-
родах других демократических газет. Она отличалась от них
прежде всего тем, что в соответствии с «Требованиями Коммуни-
стической партии» с первого своего номера вела упорную борьбу
за единую и неделимую немецкую республику, в то время как
большинство мелкобуржуазных демократов «осмеливалось взды-
хать лишь по федеративной республике» по образцу Швейцарии
или США.
В то время как большинство мелкобуржуазных демократов и
их печатных органов, как это до конца выяснилось позднее в са-
мом ходе революции, способны были только произносить гром-
кие революционные фразы и во все решительные моменты прояв-
ляли колебания, «Новая Рейнская газета» в ходе революции
всегда проявляла «особую отвагу и готовность действовать».
Это-то и обеспечивало ей влияние и популярность в народных
массах.
Газета Маркса и Энгельса усматривала свою задачу в том,
чтобы способствовать скорейшему уничтожению в Германии и
Австрии всех пережитков феодализма. Она стремилась, следова-
тельно, прежде всего к устранению политического преобладания
реакционного до мозга костей дворянства.
Для достижения этой важнейшей цели требовалось во что бы
то ни стало нанести смертельные удары господству Габсбургов
и Гогенцоллернов, а также всех других более мелких немецких
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XVI, ч. 2, стр. 68.
2 К- Маркс, Избр. произв., т. И, изд. 1941 г., стр. 24.
120
династий. «Интересам пролетариата одинаково противоречило
как опруссачение Германии, так и увековечение её расщепле-
ния на множество мелких государств», писал позднее Энгельс.
Интересы пролетариата повелительно требовали окончательного
объединения Германии в единую нацию, — объединения, которое
одно могло очистить от всяких унаследованных от прошлого
мелких препятствий то поле битвы, на котором пролетариат и
буржуазия должны были помериться силами. С точки зрения
пролетариата было также совершенно недопустимым, чтобы во
главе объединённой Германии встала Пруссия, т. е. то государ-
ство, которое «со всеми своими порядками, своими традициями
и своей династией было как раз единственным серьёзным внут-
ренним противником революции в Германии» С Отсюда следо-
вало, что разложение прусского государства, развал австрий-
ского, действительное объединение Германии, как республики
должно было стать ближайшей революционной программой как
самой «Новой Рейнской газеты», так и связанных с её редакцией
коммунистов. «Ведя беспощадную, неслыханно-резкую и возбу-
ждавшую всеобщий вой либералов борьбу», Маркс и марксисты,
по словам Ленина, отстаивали в 1848 г. «план» великогерман-
ского демократического государства» 1 2.
С помощью каких же средств стремилась «Новая Рейнская
газета» добиться действительного доведения до конца
начавшейся в Германии буржуазно-демократической революции?
Для Маркса и Энгельса, так же как и для всех остальных ре-
дакторов и сотрудников газеты, было совершенно ясным, что
революция вовсе не завершилась мартовскими днями, что, на-
оборот, дни эти должны стать «отправной точкой длительного
революционного движения, в котором, — как во время Великого
французского переворота, — народ, в ходе своей бооьбы раз-
вивался бы дальше, партии всё резче обособлялись бы друг от
друга», а «пролетариат постепенно завоёвывал бы в ряде битв
одну позицию за другой» 3.
Разумеется, редакция «Новой Рейнской газеты» хорошо по-
нимала, что разрешить в интересах народа все поставленные
революцией задачи возможно только путём насилия.
«Что пользы в превосходнейшем порядке дня и в превосход-
нейшей конституции, когда тем временем правительства поста-
вили в порядок дня штыки?» 4. — указывали уже в одном из пер-
вых номеров газеты Маркс и Энгельс, стремясь доказать немец-
кому наооду, что «всякое временное состояние государства,
создающееся после революции, Tnp6veT диктатуры — и дикта-
торы энергичной»5. Указывая в 1905 г. на отношение Маркса
1 К М а п к с, Избр произв., т II. изд. 1933 г., стр 25
2В И Ленин. Соч., т. XVI, стр. 145.
3 К- Маркс, Избр. произв., т. II, изд. 1933 г., сгр. 26
4 К. Маркс и Ф Энгельс, Соч., т. VI, стр. 123.
5 Тям же, стр. 444.
121
в 1848 г. к лозунгу «диктатура», Ленин писал: «Великие вопросы
в жизни народов решаются только силой. Сами реакционные
классы прибегают обыкновенно первые к насилию, к граждан-
ской войне, «ставят в порядок дня штык»... А раз такое поло-
жение создалось, раз штык действительно стал во главе полити-
ческого порядка дня, раз восстание оказалось необходимым и
неотложным, — тогда конституционные иллюзии и школьные
упражнения о парламентаризме становятся только прикрытием...
того, как «отшатывается» буржуазия от революции» Ч
Поэтому понятно, почему газета Маркса и Энгельса с первых
своих номеров уделяла такое большое место острой критике по-
литической линии как австрийских и германских, так и прус-
ских либералов. «Новая Рейнская газета» резко клеймила «со-
глашателей» из Франкфуртского и Берлинского собраний.
Уже первый № «Новой Рейнской газеты» начинался статьёй,
«издевавшейся над ничтожеством Франкфуртского парламента,
над бесполезностью длиннейших речей, над никчёмностью его
трусливых резолюций» 1 2. В дальнейшем много статей было по-
священо разоблачению предательской политики либерального
большинства обоих Собраний, разоблачению их, по выражению
Маркса, «парламентского кретинизма».
«Соглашателями» называли Маркс и Энгельс немецких либе-
ралов 1848 г., потому что в основании их политической такти-
ки лежало стремление добиться соглашения короны с народом
и старой власти с силами революции. Как уже известно, немец-
кая буржуазия смертельно боялась доведения начавшейся в
марте революции до конца, «боялась самостоятельности проле-
тариата, боялась полной победы крестьянства над его средне-
вековыми эксплоататорами — помещиками, хозяйство которых
сохраняло тогда не мало крепостнических черт»3. И именно
исходя из этого Маркс и «Новая Рейнская газета» считали «ос-
новной задачей пролетариата — доведение революции до конца,
завоевание руководящей роли пролетариатом, разоблачение пре-
дательства «соглашательской» буржуазии, вырывание народных
масс и особенно крестьянства из-под влияния этой буржуазии» 4.
Но выдвигая в качестве основного пункта своей программы
борьбу за единую и неделимую немецкую республику и, следо-
вательно. борьбу против какой-либо сделки с помещиками, га-
зета Маркса и Энгельса в области внешней политики должна
была неизбежно выдвинуть «призыв ко всеобщей войне револю-
ционной Европы против могучей опоры европейской реакции —
России» 5.
1 В. И. Ленин, Соч., т. VIII, стр. 120.
2 К- Маркс, Избр. произв.. т. II. изд. 1941 г., стр. 26.
3 В. И. Ленин, Соч., т. XI, стр. 75.
4 Та м же, стр. 7G.
К. Маркс, Избр. произв., т. II, изд. 1941 г., стр. 28.
122
Разумеется, Маркс и Энгельс отдавали себе ясный отчёт в
том, что врагами развернувшейся в Европе демократической
революции являются все дворянско-монархические государи
Центральной Европы, а также возглавленные генералом Ка-
веньяком и лордом Пальмерстоном реакционные буржуазные
правительства Франции и Англии. Но тем не менее именно в
царской России видели они в 1848 г. «одного действительно
страшного врага», готового обрушиться на революцию, вме-
шаться в борьбу и тем обеспечить торжество реакции в Европе.
Они рассчитывали, что в случае войны с царской Россией неиз-
бежно последовало бы углубление революции, что поивело бы
к падению Габсбургов и Гогенцоллернов и к тому, что револю-
ция победила бы во всей Германии.
По словам Ленина, «правильность этой точки зрения полу-
чила самое наглядное и фактическое подтверждение в 1849 г.,
когда русское крепостное войско раздавило национально-
освободительное и революционно-демократическое восстание в
Венгрии. .. .Факт был тогда бесспорно верно указан: в 1848 г.
революционные народы бились за свободу, главным врагом ко-
торой был царизм» *.
Глава IX
ПОБЕДА ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО ДВИЖЕНИЯ В ВЕНЕ
Не доведённая до конца, остановившаяся также на полпути
мартовская революция в Вене была совершена, по словам Эн-
гельса «почти единодушно всем населением»: ненависть к мет-
терниховским порядкам повсеместно в Австрии была так ве-
лика, что «буржуазия, за исключением банкиров и биржевых
спекулянтов, мелкая буржуазия, рабочий класс — все сразу, как
один человек, восстали против правительства, которое все они
ненавидели» 1 2.
Однако ко времени мартовской революции противоречия
классовых интересов не были в экономически более отсталой
Австрии так сильно развиты, как в Пруссии или, тем более, во
Франции того времени. Из своего прошлого опыта австрийская
буржуазия «не вынесла никакого представления о возможности
каких-либо распрей между классами, столь дружно соединивши-
мися теперь для низвержения ненавистного всем правитель-
ства» 3.
Характерное для Австрии несколько более слабое развитие
классовых противоречий, действительно, позволило буржуа-
зии отдаться начавшемуся движению «и душой и телом».
1 В. И. Ленин, Соч., т. XIX, стр. 257.
2 К- Маркс, Избр. произв., т. II, изд. 1941 г., стр. 59.
8 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. VI, стр. 44—45.
123
В упоении от только что одержанной почти бескровной победы
либеральное бюргерство Вены ешё твёрдо верило в братство
победивших в ходе революции классов. В то же время оно не
менее твёрдо верило и императору Фердинанду, так «благо-
душно» обещавшему своему народу конституцию, позволившему
бюргерству создать отряды национальной гвардии и тем обеспе-
чившему ему «силу и значение». Учреждение вскоре ЦК на-
циональной гвардии, а вслед за ним и особого Комитета без-
опасности, в котором преобладали представители буржуазии и
который до известной степени контролировал действия прави-
тельства, способно было ещё более убедить богатых собственни-
ков в том, что все их политические пожелания близки к осуще-
ствлению и что поэтому революцию следует считать законченной.
Пускай благородная кровь пролилась,
Зато справедливая царствует власть.
Да здравствует наш государь Фердинанд,
Что выполнил наши желания!
возглашал в популярной, посвящённой национальной гвардии
песне один поэт-современник; отражая настроения умеренной
венской буржуазии, он продолжал дальше:
Следите, гвардейцы, народа сыны,
Чтоб улеглось море восстания!
Закончены ныне сраженья труды,
Вкушайте достойно победы плоды,
Но для широких народных масс, страдавших от последствий
экономического кризиса, мартовская революция не могла ка-
заться законченной. После 13 марта и в Вене появились новые
демократические газеты (например, «Конституция», «Демократ»,
«Уличная газета»), возникли демократические общества и сою-
зы, открылись клубы. Передовое студенчество, сыгравшее столь
большую роль в мартовские дни, организовало свой особый
вооружённый отряд — Академический легион. Студенты были
хорошо вооружены и сравнительно дисциплинированы и пред-
ставляли довольно «буйный отряд», занимавший, по словам
Энгельса, «промежуточное положение между буржуазией и ра-
бочим классом» 1 и не желавший вовсе быть простым орудием
в руках буржуазного Комитета безопасности.
Крупных предприятий в Вене было немного. Развитие рабо-
чего движения в Австрии заметно отставало от других более
передовых стран. Но и здесь после мартовской революции по-
литическая активность рабочих, отчасти вооружённых после со-
бытий 13—15 марта, возросла. Рабочие Вены чутко прислуши-
вались к тому, что говорилось на митингах и собраниях и охогно
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. VI, стр. 45.
124
братались с студентами-демократами. В первые недели рево-
люции рабочие действительно шли в борьбе против габсбургского
абсолютизма рука об руку с либеральным бюргерством.
Тем не менее уже в апреле начало проявляться недоволь-
ство масс создавшимся положением. Тяжёлое положение рабо-
чих и ремесленников не улучшалось. Ни городское управление,
ни новое «либеральное» правительство не спешили прийти на
помощь голодающим рабочим. Правительство, несмотря на все
обещанные свободы, продолжало преследовать печать и чинить
препятствия свободе слова и собраний. В дарованной, наконец,
25 апреля новой конституции жители Вены с негодованием
прочли статьи об абсолютном вето императора, о двух законо-
дательных палатах — сенате, состоящем из принцев, пожиз-
ненно назначаемых императорохм членов и членов, избираемых
крупными помещиками, и палате депутатов, — о сохранении
старых сословных провинциальных сеймов, о почти всеобщих,
но двухстепенных выборах, о лишении, наконец, избиратель-
ных прав рабочих, прислуги и всех лиц, пользующихся обще-
ственной благотворительностью.
Попытка навязать австрийскому народу эту далеко не де-
мократическую конституцию вызвала в конце апреля новый
подъём революционного движения. Недовольство народных масс
в Вене проявлялось во множестве петиций и резолюций, в речах
и статьях вожаков демократического движения. Крестьянство
также не нашло в конституции того, к чему так сильно стре-
милось— отмены всех феодальных платежей и повинностей.
И только либерально настроенные помещики и верхние слои
буржуазии выражали своё полное удовлетворение установле-
нием, наконец, и ъ Австрии конституционного строя.
Обнародование антидемократической конституции внесло из-
вестное охлаждение и в отношения между буржуазией, с одной
стороны, и студенчеством и рабочими, с другой. Но до открытой
вражды между ними дело долгое время не доходило, потому
что «министерство и, в особенности, двор, в своём нетерпении
восстановить старый порядок постоянно оправдывали подозре-
ния. .. и постоянно вызывали, даже в глазах буржуазии, приз-
рак старого меттерниховского деспотизма» Ч
Попытки восстановления старого порядка правительство и
двор решили начать с разгона беспокойного студенческого Ака-
демического легиона и с роспуска заседавшего в актовом зале
университета ЦК национальной гвардии. Последний был орга-
низован в начале апреля и в нёхМ каждая из 72 рот националь-
ной гвардии была представлена одним делегатом.
К началу мая ЦК национальной гвардии, в котором демокра-
ты хотя и не располагали большинством, но тем не менее были
очень влиятельны, успел превратиться в серьёзную политиче-
1 К. М арке и Ф. Энгель с, Соч., г. VI, стр. 46.
125
скую силу. Стремившееся положить предел дальнейшему углу-
блению революции правительство решило, опираясь на более
умеренные элементы, распустить Центральный Комитет. 14 мая
приказ о его роспуске был опубликован в L ене и, понятно, выз-
вал сильное недовольство не только в рядах более радикально
настроенного студенчества, но и в рядах бюргерства.
Вследствие уже указанной недостаточной развитости классо-
вых противоречий союз между бюргерством и народом против
помещиков держался в Австрии сравнительно долго. Поэтому
правительство, попытавшееся поднять руку на завоевания мар-
товской революции, сразу же натолкнулось на столь сильное со-
противление бюргеров и студентов, призвавших к себе на по-
мощь венских рабочих, что быстро вынуждено было отступить
без боя и отказаться от проведения в жизнь задуманных меро-
приятий.
Уже вечером 14-го был пробит сбор и началось вооруже-
ние граждан и студентов. Барабанный бой утром 15-го собрал
на университетской площади студенческий легион.
Одновременно войска, число которых в городе было недо-
статочным, также были двинуты из казарм к центру города.
Днём 15 мая во дворец была направлена депутация, потребо-
вавшая от имени национальных гвардейцев и студентов отмены
приказа о роспуске ЦК, отозвания войск и, главное, немедлен-
ного изменения избирательного закона.
Предъявление этих требований, поддержанных не только бюр-
герством и студенчеством, но и рабочими предместий, спешивших
массами с топорами и кирками в центр города, застало пра-
вительство врасплох. Оно не ожидало вовсе встретить столь
упорное и дружное сопротивление народа. Пришлось волей-не-
волей уступить. Вечером того же дня появилось правительствен-
ное сообщение, извещавшее о взятии обратно приказа о роспус-
ке ЦК, а также о том, что выборы в Учредительное собрание —
рейхстаг будут действительно всеобщими и что он будет состоять
не из двух, а из одной палаты. На конституцию 25 апреля, объя-
влялось в сообщении, следует смотреть лишь как на проект, под-
лежащий окончательному утверждению в рейхстаге.
Однако, уступив народу, австрийская контрреволюция и не
думала складывать оружия. При дворе, в окружении импера-
тора Фердинанда созревала мысль о том, чтобы искать в отста-
лой провинции поддержку и опору против поднявшей знамя
восстания столицы.
После вырванной у правительства уступки народ Вены ли-
ковал, а тем временем придворная камарилья, возглавляемая
честолюбивой и умной эрцгерцогиней Софьей, матерью племян-
ника императора и наследника престола Франца-Иосифа, гото-
вила побег императора в отсталый католический Тироль. 17 мая
Фердинанд с ближайшими своими приближёнными покинул
Вену и отправился, выехав якобы на прогулку, в главный город
126
Тироля — далёкий Инсбрук. Оттуда 21 мая от имени императора
был обнародован манифест, полный самых недвусмысленных
угроз по адресу восставшей и непокорной Вены. «Происшествия
15 мая привели меня к печальному убеждению, что анархистская
фракция, опираясь на совращённый преимущественно инородца-
ми Академический легион, на уклонившихся от исконной верно-
сти граждан и национальных гвардейцев, вознамерилась лишить
меня свободы действий, чтобы поработить провинции, равно как
и благонамеренных жителей моей столицы», — говорилось в ма-
нифесте. Хотя император и подтверждал все свои конституцион-
ные обещания, в манифесте можно было найти намёки на «силу»,
«верный гарнизон» и «итальянскую армию», а самый его тон
говорил о готовности австрийской контрреволюции к переходу
в наступление против демократии. Министру внутренних дел
Пиллерсдорфу, не осведомленному заранее о тайных планах
придворных кругов, император одновременно сообщал, что воз-
вратится в «нарушившую верность» Вену только тогда, когда
она вернётся «к своему прежнему строю понятий», и что Совет
министров должен с своей стороны предпринять всё «для защиты
трона».
Отъезд императорского двора из Вены вызвал в бюргерских
торгово-промышленных кругах столицы сильное раздражение
против рабочих и студентов-демократов. Последних обвиняли
теперь в том, что они своими неумеренными требованиями за-
ставили «доброго» Фердинанда покинуть свою столицу и тем на-
несли ущерб ремесленникам, фабрикантам и купцам, жившим
заказами двора и придворной аристократии. После отъезда импе-
раторского двора ЦК национальной гвардии сам объявил себя
распущенным: в нём возобладали умеренные элементы, думав-
шие этой уступкой достигнуть умиротворения и возвращения им-
ператора в столицу.
Правительство сейчас же воспользовалось ослаблением един-
ства в рядах своих противников и, не рассчитывая больше встре-
тить серьёзное сопротивление, 26 мая особым указом объявило о
роспуске Академического легиона, а также о закрытии в Вене
всех высших учебных заведений.
Возмущённые студенты отказались подчиниться правитель-
ственному распоряжению. Народ увидел в попытке распустить
студенческий легион покушение на завоевания мартовской рево-
люции и снова вышел на улицы. К студентам присоединились
тыся ш вооружённых рабочих из предместий, приступивших к
постройке баррикад на всех главных улицах Вены.
Как это уже случилось 15 мая, и 26-го правительство, само
спровоцировавшее народное движение, оказалось вынужденным
отказаться от боя: правительственных войск в Вене было недо-
статочно и победа «порядка» казалась не совсем обеспеченной.
Пиллерсдорф снова принужден был взять обратно приказ о рос-
пуске Академического легиона и, больше того, сделать народно-
127
му движению дальнейшие уступки: согласиться на реорганиза-
цию Комитета безопасности, на передачу национальной гвардии
36 пушек, на удаление из Вены частей местного гарнизона и т. п.
Во главе Комитета безопасности поставлены были теперь более
радикальные деятели из рядов венской мелкобуржуазной демо-
кратии;
Таким образом, в результате двух последовательных высту-
плений народных масс против реакции, демократия в Вене до-
билась крупных успехов. Происки реакционных элементов в дни
15 и 26 мая разбились о баррикады, возведённые студентами п
рабочими Еены. И именно поэтому после майских событий в кру-
гах венской демократии, в газетах и журналах, в стихах и про-
зе воспевались и восславлялись баррикады:
Народу прав своих просить, как милости, не надо.
Не любит кланяться народ, он право сам своё возьмёт
На грозных баррикадах!
Но торжество демократии в Вене не могло, разумеется, быть
сколько-нибудь длительным и прочным. Майские события, дей-
ствительно, передали австрийскую столицу в руки мелкобуржуаз-
ных демократов, но Габсбурги в то же время сохраняли вне
Вены не только влияние, но и реальную власть. Две силы стояли
теперь друг против друга: с одной стороны — демократическая
Ьена с её национальной гвардией, академическим легионом, Ко-
митетом безопасности и другими демократическими организа-
циями, с другой — реакционный Инсбрук — главный город Ти-
роля, где нашёл пристанище двор императора Фердинанда и
куда к концу мая перебрались из столицы все видные предста-
вители габсбургской аристократии и бюрократии.
Решительное столкновение было, следовательно, неизбеж-
ным: ни сам император Фердинанд, ни его придворное окру-
жение не могли примириться с успехами венской демокра-
тии и должны были в дальнейшем снова попытаться её заду-
шить.
Апрельско-майские события в австрийской столице способ-
ствовали подъёму революционного движения в провинциальных
городах и селениях нижней и верхней Австрии, где под влия-
нием местных демократов и радикалов также принимались в
клубах и на народных собраниях резолюции против абсолклного
вето и других статей апрельской императорский конституции
и составлялись петиции в защиту всеобщего избира!ельного
права.
Рабочие других промышленных городов Австрийской империи
всюду принимали горячее участие в движении. В llpaie, напри-
мер, с конца марта стала выходить рабочая газета «Рупор», а
весной во всей Чехии прокатилась волна экономических стачек.
В мае в Праге бастовали типографские наборщики и ситцепечат-
ники, требовавшие повышения заработной платы.
123
Майские дни в Вене
У С. Б. Каи
Весьма тревожным было и положение в Галиции, где также
широко развернулось движение крестьян-украинцев против
местных помещиков-поляков и где, следовательно, борьба про-
тив социальной несправедливости переплеталась с борьбой про-
тив национального угнетения.
Галицийские украинцы начали создавать собственные на-
циональные организации позднее поляков. Только во второй
половине апреля они представили графу Стадиону свой адрес
с требованием национальной и культурной автономии и только
в начале мая создали во Львове в противовес польской «Раде
народовой» свою «Головную раду» и выпустили в свет «Зорю
галицкую» — первую украинскую газету. «Головная рада»
сразу подняла голос протеста против притязаний польских на-
ционалистов, решительно отрицавших право украинского на-
рода на самоопределение и стремившихся включить всю Гали-
цию в будущую восстановленную Речь Посполитую.
Борьба между поляками и украинцами приняла скоро оже-
сточённый характер и была ловко использована австрийским
правительством в своих интересах. Последнее, в лице графа
Стадиона, с тем большей охотой пошло навстречу «Головной
раде», что в ней преобладали представители высшего униат-
ского духовенства и местной украинской интеллигенции, по-
стоянно заявлявшие о своей преданности Габсбургскому дому.
Обе враждующие друг с другом рады — и польская, и
украинская — одинаково враждебно относились к требованиям
обездоленного галицийского крестьянства и одинаково искали
у австрийского правительства защиты против поднимавшихся
на борьбу польских и украинских крестьян. Последние, не-
смотря на национальную рознь, всячески раздуваемую поме-
щиками, часто выступали рука об руку, внося тревогу в круги
всех без исключения галицийских богатых собственников. «Мы
не полагаем, чтобы польский мужик был враждебен облегче-
нию повинностей и вообще быта русских (русинских) поселян»1,—
правильно подчёркивал позднее Чернышевский, связывая в одной
из своих статей социальный вопрос с национальным.
В Венгрии также уже с конца марта бастовали рабочие и под-
мастерья различных профессий: подёнщики, кузнецы, канатчики.
Они требовали повышения заработной платы и одновременно
снижения или отмены платы за наём помещений. В середине
марта в Будапеште имело место первое столкновение вышедших
на улицы голодающих рабочих с местной национальной гварди-
ей. Еженедельник журналиста Михаила Танчича «Газета рабо-
чих», начавший выходить в первые дни апреля, а также горячие,
полные социального протеста стихи венгерского поэта-револю-
ционера Шандора Петефи отражали возросшее классовое созна-
ние венгерских пролетариев.
1 Н. Г. Чернышевский. Соч., т. VIII, стр. 283.
130
Крестьянство также почти повсеместно, в особенности в обла-
стях с славянским населением, настойчиво требовало скорей-
шего проведения аграрной реформы. Оно отказывалось нести
дальше обычные повинности и почти повсюду прекратило выпол-
нять «робот» — барщину.
В Чехии непрекращающиеся крестьянские волнения заста-
вили местное дворянство сразу же после мартовской революции
просить правительство об издании закона о выкупе. В резуль-
тате уже 28 марта был обнародован императорский указ, обе-
щавший чешскому крестьянству отмену всех феодальных повин-
ностей за выкуп с 31 марта следующего 1849 года.
Однако крестьянство не стало дожидаться этого срока. Оно
повсеместно отказывалось от уплаты десятины и не выходило
больше на поля помещиков. К весне крестьянское движение в
Чехии и Моравии приняло угрожающий для господствующих
классов характер.
В Венгрии закон об отмене феодальных повинностей за вы-
куп был принят сеймом, как уже известно, 18 марта, в самые
первые дни революции, под непосредственным впечатлением
начавшихся крестьянских волнений. Хотя закон этот освобо-
ждал от феодальных повинностей фактически только верхние,
более состоятельные слои венгерского крестьянства, он всё
же способствовал укреплению национального правительства
Батьяни-Кошута, так как обеспечил ему в первые месяцы
революции поддержку со стороны населения венгерских де-
ревень.
Закон об отмене феодальных повинностей вызвал, одна-
ко, резкие протесты в кругах землевладельцев. Эти последние
во многих венгерских провинциальных округах, так называемых
комитетах, прямо саботировали решение сейма и правительства
и попрежнему требовали от своих крестьян прежних платежей
и работ.
Особенно нагло при этом вели себя помещики-венгры и
немцы в деревнях Хорватии, Славонии и Баната с их забитым
и бедным славянским населением. Но от них не отставали и
представители местного славянского дворянства. И они стреми-
лись сохранить от старых отношений всё, что только было воз-
можно. В Хорватии, например, дворянское большинство собрав-
шегося после революции в Загребе Сабора (сейма) долго тянуло
с утверждением принятого венгерским сеймом закона о выкупе
повинностей, и только 25 апреля бан Елачич провёл здесь весьма
скромную аграрную реформу, отменив за вознаграждение лишь
незначительную часть крестьянских повинностей. Пользова-
ние помещичьими лесами и пастбищами категорически запре-
щалось.
Одновременно в Загребе были разработаны новые правила
для батраков. Последним запрещалось покидать своих хозяев
без предупреждения за целых 6 месяцев вперёд, их рабочий день
Н1
ничем не ограничивался, и они были обязаны выполнять любые,
указанные помещиком работы. Какие-либо стачки категориче-
ски запрещались.
В ответ на все эти распоряжения и указы новых загребских
властей хорватские крестьяне не только рубили помещичьи леса,
но и убивали помещичьих управителей и чиновников. Особенно
значительными были уже весной 1848 г. выступления хорватских
и славонских крестьян в лесных районах, где легко было укры-
ваться от преследований. К лету крестьянские волнения, несмот-
ря на введённое Елачичем осадное положение и карательные эк-
спедиции, ещё более усилились.
Глава X
СОЗЫВ ФРАНКФУРТСКОГО ПАРЛАМЕНТА
К началу июня 1848 г. и Австрийская империя, подобно Прус-
сии, стояла на пороге решающих событий. Несмотря на серьёз-
ные удары, нанесённые абсолютизму венской демократией, реак-
ция и здесь заметно поднимала голову. Укрепление реакцион-
ных сил в двух главных государствах Германского союза должно
было неизбежно отразиться на судьбах общегерманского на-
ционально-объединительного движения.
Движение это, как известно, широко развернулось с первых
дней революции и привело к созыву в конце марта так называе-
мого Предпарламента, постановившего провести выборы в гер-
манское Учредительное собрание. Выборы в это собрание, или во
Франкфуртский парламент, как его стали называть, почти по-
всеместно проводились на основе всеобщего избирательного
права, но кое-где в Германии, несмотря на принятое Предпарла-
ментом решение, всё же лишали права голоса рабочих и при-
слугу. В Саксонии, например, не допустили к участию в голосо-
вании батраков, а в Баварии ухитрились даже под шумок ввести
имущественный ценз и ограничить состав избирателей лицами,
платящими налоги.
Проведение всеобщих выборов почти во всех без исключе-
ния германских государствах, однако, мало отразилось на соци-
альном и партийном составе избранных населением депутатов.
Во Франкфуртском парламенте, так же как в прусском Учреди-
тельном собрании, низшие слои народа были представлены пло-
хо: в нём, например, имелся лишь один крестьянин и только
4 ремесленника, представителей же рабочих совершенно не было.
Депутатов, в той или иной степени связанных с торговлей и про-
мышленностью, было избрано до 140. Но огромное большинство
депутатов бесспорно принадлежало к буржуазной интеллиген-
ции, причём особенно много депутатов (до 500 из 800) принад-
лежало к лицам свободных профессий. Профессора, адвокаты,
132
журналисты и учителя буквально заполнили скамьи германского
Учредительного собрания!
Позднее, когда немецкий народ получил возможность лучше
познакомиться с деятельностью Франкфуртского парламента,
была сложена насмешливая песенка:
Fiinfundsiebzig Buraukraten—
Schone Worte, keine Taten.
Fiinfundsiebzig Aristokraten —
Vaterland, du bist verraten.
Fiinfundsiebzig Professoren —
Vaterland, du bist verloren I
Партийный состав Франкфуртского парламента в общем был
сходен с составом прусской «Палаты соглашения». Правое
крыло, правда, во Франкфуртском парламенте было менее значи-
тельным, но в его составе находились крайние абсолютисты и
партикуляристы. Либерально-буржуазный центр был более вну-
шительным.
Среди депутатов правого крыла выделялись: австриец Шмер-
линг — председатель Союзного сейма до революции, а также
сторонники прусской гегемонии — личный друг и советник Фрид-
риха-Вильгельма IV генерал Радовиц и молодой, надменный
аристократ из Силезии князь Лихновский, участник карлистской
войны в Испании, особенно нагло нападавший на представите-
лей демократии.
Среди представителей либерально-буржуазного большинства
парламента можно было увидеть почти всех столпов домартов-
ской оппозиции — профессоров Дальмана и Велькера, фабри-
канта Вассермана, банкира Мефиссена, чиновника Г. фон Гагер-
на (брата убитого в Бадене генерала) и др.
Группа депутатов, возглавленных Симоном и Францем Раво
из Кельна, связывала центр с умеренными депутатами левого
крыла собрания. Среди этих последних бесспорно наиболее зна-
чительной фигурой был саксонский журналист Роберт Блюм, а
лидерами являлись профессор Карл Фогт из Гессена и баденский
адвокат Брентано.
Наконец, на левых скамьях сидели возглавляемые Арнольдом
Руге и майнцским адвокатом Цицем «крайние демократы». В по-
следний период деятельности Франкфуртского собрания среди
этих последних появился в качестве заместителя одного силез-
ского депутата член Союза коммунистов, сотрудник «Новой
Рейнской газеты» Вильгельм Вольф.
Парламент открыл 18 мая свои заседания в весьма торже-
ственной обстановке в соборе св. Павла, украшенном трёхцвет-
ными национальными флагами, гирляндами и лозунгами. Над
1 Семьдесят пять бюрократов — красивые слова, но никаких действий.
Семьдесят пять аристократов — родина, тебя предали! Семьдесят пять про-
фессоров — родина, ты погибла!
Заседание Франкфуртского парламента в соборе св. Павла
трибуной президиума, высоко над головами съехавшихся со всей
Германии депутатов, вывешен был лозунг: «Величие Родины —
счастье Родины».
Немедленно после своего открытия Франкфуртский парла-
мент объявил себя Учредительным и вслед затем приступил к
организации Временного центрального правительства, призван-
ного заменить отживший свой век и ненавистный народу Союз-
ный сейм.
Представители демократической левой вскоре внесли пред-
ложение избрать из среды самого Собрания Временное прави-
тельство и передать ему впредь до выработки конституции ис-
полнительную власть. Подобное правительство было бы ответ-
ственно перед Собранием и напоминало бы выделенный из своей
среды Конвентом Комитет общественного спасения французской
революции XVIII века.
Но для буржуазного большинства Собрания, боявшегося
больше всего на свете плебейского восстания, предложение де-
мократов было совершенно неприемлемым. Для большинства
либеральных бюргеров речь могла идти лишь об избрании вре-
менного главы государственной власти и создании правитель-
ства, приемлемого для всех 36-ти крупных и мелких немецких
государей.
Вопрос о создании такого правительства затрагивал массу
интересов. Основные слои северогерманской буржуазии стреми-
лись к созданию «Малой Германии», т. е. к тому, чтобы исклю-
чить Австрию с её многонациональным и преимущественно не не-
мецким населением из состава создаваемой под прусской геге-
монией новой Германской империи. Буржуазия же юго-запад-
ных германских государств, наоборот, боясь конкуренции со сто-
роны более мощных в экономическом отношении пруссаков,
тяготела к Австрии и со своей стороны выдвигала план образо-
вания не «Малой», а «Великой Германии», включающей в свой
состав и Австрию.
В первые недели существования Франкфуртского парламента
сторонникам «великогерманского» плана воссоединения удалось
провести на пост временного имперского наместника Германии
(Reichsverweser) престарелого австрийского эрцгерцога Иоганна,
враждовавшего ранее с Меттернихом и слывшего за либерала.
В помощь ему из среды самого Собрания были выдвинуты кан-
дидаты на посты новых имперских министров. Большинство
портфелей в новом Временном правительстве получили пред-
ставители либерально-буржуазных кругов (Вассерман, Мати,
Мефиссен и др.), представители старой дворянской знати —
князь Лейнинген и Шмерлинг—заняли в нём важнейшие по-
сты — президента и министра внутренних дел.
Новое Временное центральное правительство окончательно
организовалось в первые дни июля и начало свою деятельность
135
с большим шумом и треском Прибывшего во Франкфурт спе-
циальным поездом «наместника» встречали и чествовали как на-
стоящего главу воссоединённого немецкого государства; 12 июля
эрцгерцог Иоганн был торжественно введён в собор св. Павла,
где по этому случаю лились самые радостные и ликующие речи.
Союзный сейм добровольно прекратил своё существование, пере-
дав «наместнику» свои функции и сделав его таким образом
своим законным преемником.
Несмотря на избрание наместника и создание Временного
правительства, власть на местах продолжала оставаться в руках
государей, не спешивших вовсе отказаться от своего суверени-
тета и своих привилегий. Центральное правительство в связи с
этим сразу же после своего создания повисло в воздухе: оно не
опиралось на реальную силу, не обладало ни собственным бюд-
жетом, ни армией и, понятно, не могло пользоваться достаточ-
ным авторитетом как в самой Германии, так и заграницей.
^Наступление
контрреволюции
Глава XI
НАСТУПЛЕНИЕ КОНТРРЕВОЛЮЦИИ В АВСТРИИ.
СЛАВЯНСКИЙ КОНГРЕСС И ПРАЖСКОЕ ВОССТАНИЕ
I. Австрийское правительство и революция
После победы демократического движения в Вене в дни 15 и
26 мая и образования в австрийской столице нового «Коми-
тета безопасности» затруднения бежавшего в Тироль импе-
раторского двора ещё больше возросли. Вена фактически оказа-
лась в руках буржуазии и народа, а также созданных ими орга-
низаций (ЦК национальной гвардии, академического легиона
и т. п.); крестьянство в Австрии повсеместно находилось в состоя-
нии брожения, отказывалось нести феодальные повинности и
в отдельных местностях громило помещичьи замки и усадьбы;
в Венгрии создано было самостоятельное правительство, толь-
ко на словах продолжавшее признавать власть своего короля
Фердинанда; Чехия также фактически почти отделилась от им-
перии.
В Чехии уже с 19 апреля из созданного ранее Национального
комитета вышли делегаты-немцы, которые образовали свой от-
дельный и враждебный славянству конституционный союз; с этого
времени Национальный комитет превратился в чисто чешский
орган, стремившийся не допустить* включения Чехии в состав
объединённой Германии и бойкотировавший выборы в герман-
ское Учредительное собрание. В Северной Италии после начав-
шейся в койне марта войны между Сардинским королевством и
Австрией войска Карла-Альберта достигли четырёхугольника
австрийских крепостей на границе между Ломбардией и Вене-
цией, захватили Верону и Пескьеру и 30 мая при селении Гоито
разбили армию фельдмаршала Радеикого.
В связи со всеми этими событиями императорское правитель-
ство к лету 1848 г. оказалось в чрезвычайно тяжёлом, даже кри-
тическом положении. Единственное средство, остававшееся в
/37
его руках — испытанное меттерниховское средство, — заключа-
лось в том, чтобы использовать существовавшую в Габсбург-
ской монархии национальную рознь и, натравив одну нацию
против другой, попытаться силой подавить начавшееся в стране
революционное движение.
Но для осуществления своих контрреволюционных планов
императорскому двору и правительству требовалось время, осо-
бенно после неудачи двух преждевременных попыток переворота
в майские дни. Стремясь выиграть время с тем, чтобы успеть
как следует подготовиться к новому переходу в наступление
против всех без исключения завоеваний мартовской революции,
императорское правительство после своего переезда в Инсбрук
сознательно шло на некоторые уступки общественному мнению
буржуазии и народа.
В начале июня император Фердинанд обещал безотлагатель-
но созвать в Вене Учредительный рейхстаг и даже опубликовал
новый избирательный закон, допускавший к голосованию
австрийских рабочих. Непопулярное в народе правительство
Пиллерсдорфа получало отставку и было заменено 18 июня но-
вым министерством, во главе которого поставлен был в качестве
номинального премьера старик Вессенберг, в своё время поки-
нувший службу вследствие своих либеральных взглядов. Факти-
чески же возглавил новое правительство министр внутренних дел
в новом министерстве барон Добльгоф, сторонник конституцион-
ных порядков. Портфель министра юстиции получил адвокат
А. Бах, один из видных деятелей либерального движения. Ха-
рактерно, однако, что, назначая на ответственные посты всех
этих либералов, императорский двор оставлял военное министер-
ство в руках реакционного генерала Латура, тесно связанного с
князем Виндишгрецем и открыто осуждавшего установившиеся
в Вене новые порядки.
Для того, чтобы подавить начавшееся революционно-демо-
кратическое движение в Вене и Будапеште, император Ферди-
нанд и стоявшие за его спиной аристократические элементы
воспользовались, с одной стороны, вековой враждой чехов и сло-
ваков к поработителям-немцам, с другой — враждой южносла-
вянских народностей, хорватов и сербов, к помещикам-венграм,
издавна угнетавшим славянское крестьянское население южных
областей Венгерского королевства.
Реакционные круги использовали также в своих интересах
и страх перед начавшимся крестьянским движением, который с
первых дней революции охватил помещиков Чехии, Моравии,
Хорватии и других славянских областей. Тревога за судьбу своих
имений и замков толкала крупных землевладельцев всех без
исключения габсбургских владений в сторону поддержки ста-
рого полицейско-бюрократического порядка и делала из них вер-
ных холопов императора Фердинанда I и предателей националь-
ных интересов своих народов.
138
П. Национально-освободительное движение в Чехии
Особенно благоприятно для аристократических кругов Ав-
стрии и для габсбургского правительства складывалась к лету
1848 г. обстановка в Чехии, которой явно грозило насильствен-
ное присоединение к новому, создаваемому Франкфуртским пар-
ламентом германскому государству.
Либерально-буржуазное большинство германского Учреди-
тельного собрания, насквозь проникнутое немецким национализ-
мом, и слышать ничего не хотело об исторических правах сла-
вянских народов. Оно высокомерно третировало их и, отказывая
чехам и словакам, как нации «без будущего», в их законных
требованиях национальной независимости, продолжало на деле
старую, ненавистную славянским народам политику принуди-
тельной германизации других наций.
«Поскольку нет возможности сохранить Чехию в со-
ставе Германского союза путём убеждения, она должна быть
прикована к Германии мечом», — совершенно открыто и нагло
заявляли во Франкфурте немецкие буржуазные национа-
листы.
«На подобные аргументы мы окажемся в конце концов вы-
нужденными отвечать цепом!», — отвечал им в Праге один из
деятелей чешского освободительного движения. «Чего мы можем
ожидать, если подчинимся немцам, приняв участие в выборах во
Франкфуртский парламент?» — ещё раньше спрашивала чеш-
ский народ одна популярная политическая брошюра того вре-
мени и сама давала ответ: «Великого угнетения от немцев...
Чех стал бы презираемым, как до сих пор не имел бы никакой
защиты в учреждениях и права говорить на своём родном языке.
Немцы толпами стекались бы в чешские земли, и чешские кре-
стьяне были бы вытеснены со своих владений; ремесленники в
городах не имели бы работы, потому что немецкие фабрики за-
полнили бы всю страну хотя и более дешёвыми, но негодными
товарами; чешские фабрики. .. погибли бы... и вскоре весь на-
род, горожане и крестьяне, обнищали бы и вся страна погрузи-
лась бы в крайнюю нужду».
Понятно, что чехи дружно бойкотировали выборы во Франк-
фуртский парламент. Настроения австрийских славян выразил в
своём известном «открытом письме» чешский историк Палацкий.
В нём он выяснял причины отказа чехов от участия в герман-
ском Учредительном собрании: «Ваша цель, — писал во Франк-
фурт Палацкий, — ... привести немецкую нацию к действитель-
ному единству, усилить национальное немецкое чувство и обес-
печить Германии величие внутри и во вне. Я уважаю эти усилия
и чувства, их внушающие, но именно поэтому я не могу к ним
присоединиться... Я — чех, происхождения славянского, и то
малое, чего я стою, принадлежит нераздельно моему народу. Эта
нация, конечно, мала, но она с самого своего начала образует
139
историческую личность; её государи вступили в среду монархов
немецких, но народ никогда не считал себя немецким».
Одновременно Палацкий категорически протестовал против
слияния Австрии с Германией. По мнению Палацкого, разделяв-
шемуся тогда широкими кругами чешской буржуазно-либераль-
ной общественности, австрийское славянство могло рассчитывать
на сохранение своей национальной независимости только в слу-
чае сохранения старой Габсбургской империи. «Если бы Австрии
не существовало, мы должны были бы в интересах Европы, в
интересах человечества постараться немедленно её создать», —
подчёркивал Палацкий, полагая, что только в этом случае запад-
ному славянству не будет грозить поглощение как со стороны
будущей буржуазной Германии, так и со стороны царской кре-
постнической России.
«Мы заявляем открыто и торжественно, что решили твёрдо
и неизменно сохранять старую нерушимую верность исконному,
правящему на конституционных началах Габсбургско-Лотаринг-
скому дому», — подчёркивали в своём воззвании Палацкий и
другие деятели чешской либеральной буржуазии.
Но что значило в конкретно-исторических условиях того вре-
мени поддерживать Габсбургскую империю? Это значило прежде
всего поддерживать одно из самых реакционных полицейско-бю-
рократических государств Европы, в тюрьмах которого томились
и бесследно исчезали итальянские, славянские, немецкие демо-
краты-революционеры; это значило, поскольку австрийское пра-
вительство ориентировалось на царскую Россию, поддерживать
на деле Николая I и, следовательно, увековечивать существова-
ние феодальных пережитков и феодальной раздроблённости в
Центральной и Восточной Европе. Многотысячная армия рус-
ского императора после мартовской революции была сосредото-
чена на восточных границах Пруссии и Австрии, готовая по пер-
вому сигналу двинуться вперёд, чтобы раздавить начавшееся
революционно-демократическое движение.
Выдвигая своё реакционное требование сохранения Габсбург-
ской империи и оказывая поддержку правительству Фердинан-
да I, чешские либералы на деле скоро оказались в полном плену
у австрийской и, следовательно, всеевропейской реакции. Они
мешали завепшению буржуазно-демократического переворота в
Германии и Венгрии и тем фактически играли на руку пе только
Габсбургскому, но и против своей собственной воли Романов-
скому абсолютизму!
Понятно, что предательская по отношению к демократии по-
литическая линия австро-чехов — так стали называть Палацкого и
его сторонников — вскоре была с ловкостью использована пере-
шедшей в наступление Габсбургской контрреволюцией. Необхо-
димо, однако, учитывать, что именно пангерманские устремления
франкфуртских парламентариев толкнули чешских либералов
на гибельный для революции и национально-освободительного
140
движения путь сделки с габсбургским правительством. Их тол-
кали на этот путь также и влиятельные, в значительной степени
онемечившиеся, чешские помещики, игравшие крупную роль при
дворе и занимавшие видные посты в государственном аппарате
Австрии (князь Коловрат, князь Еиндишгрец и др.). Экономиче-
ские интересы молодой чешской промышленности также играли
немалую роль при определении политической линии чешских ли-
бералов: промышленность эта боялась конкуренции и, с другой
стороны, нуждалась в рынке для сбыта своих товаров, шедших до
революции в основной своей части в другие провинции Австрий-
ской империи.
После мартовской революции чешские либеральные деятели
не ограничились только одними словесными заверениями в пре-
данности Габсбургскому дому. Испуганные ростом народного
движения в самой Чехии и, в особенности, ростом симпатий
чешской демократии к революционерам Вены — студентам и ра-
бочим, сумевшим в мае отстоять свои завоевания, Палацкий и
другие либералы оказали прямую поддержку графу Туну и со-
гласились войти в созданный им Правительственный совет на-
ряду с аристократами графами Ностицем и Вурмбрандом. 25 мая
они приняли участие в организованном графом Туном и другими
чешскими аристократами «народном празднестве» и там, в по-
мещении, украшенном чёрно-жёлтыми габсбургскими флагами,
пили за здоровье императора!
Таким образом, либеральные вожди чешского национального
движения не только выступили против немецкого национально-
объединительного движения, но и прямо протянули руки врагам
всех подлинно-демократических элементов в Австрии. При отста-
лости крестьянских народных масс в Чехии и Словакии един-
ственной силой, способной помешать правительству Фердинанда I
использовать национальное движение славянских народов в борь-
бе против передовых демократических элементов в немецких
провинциях Австрии, а также в Венгрии являлись немногочи-
сленные, но мужественные чехи-демократы, стремившиеся после
мартовских дней через головы вождей либеральной партии про-
тянуть руку немецким и венгерским демократам и, преодолев
национальную рознь, создать единый фронт борьбы угнетённых
народных масс Австрии против феодально-помещичьей ре-
акции.
Участие Палацкого и других видных либералов в правитель-
ственном совете при императорском наместнике вызвало взрыв
негодования в кругах революционно настроенной чешской ин-
теллигенции, среди студенчества, рабочих и ремесленников
Праги.
Успехи демократического движения в Вене были встречены
сочувственно подавляющим большинством рабочих Праги и мно-
гих других больших городов Чехии и Моравии. Экономический
кризис тяжело отразился и на их положении и вызвал целый
141
ряд забастовок (ситцепечатников, наборщиков и др.). Боль-
шинство чешских студентов также призывало не верить обеща-
ниям императора, не слушать Палацких и добиваться осуще-
ствления национальных идеалов в тесном союзе и единении с
демократами Германии и Венгрии. После майских народных вы-
ступлений в Вене туда из Праги была отправлена делегация с
приветственным адресом. В её составлении принимал горячее
участие чех Карл Сладковский, ранее учившийся в Вене и тесно
связанный с демократами австрийской столицы. Он и некоторые
другие чехи-демократы призывали всех «австрийских славян
присоединиться к революции, видеть своего главного врага в ав-
стрийской монархии и даже итти в интересах революции вместе
с мадьярами (т. е. венграми)» Г
О том, как относились к немцам-демократам рабочие Праги,
можно судить на основании слов, сказанных в 1848 г. Марксу
одним из деятелей немецко-богемской фракции в австрийском
рейхстаге Борошем. Последний, на вопрос Маркса о том, как
относятся к немцам чешские рабочие, ответил: «Ну,.. . это сов-
сем другое дело; как только рабочие вступают в движение, этому
(т. е. национальной ненависти. — С. /С) приходит конец, тут уж
нет речи о чехах или немцах, тут уж все — заодно» 1 2.
ТТТ. Славянский конгресс и Пражское восстание
12-17 июня 1848 года
Австрийское правительство быстро поняло опасность подоб-
ной пропаганды и сочло необходимым в зародыше раздавить
чешское революционно-демократическое движение тем более, что
на собравшемся 2 июня по инициативе чешских либералов в
Праге Славянском конгрессе раздавались опасные для империи
речи.
Славянский конгресс был задуман в качестве противовеса не-
задолго перед тем открывшемуся Франкфуртскому парламенту и
должен был противопоставить идее германского единства идею
солидарности всех славянских народов Австрии. 340 делегатов
конгресса, разбившиеся на три отдельные секции — чехо-словац-
кую, польско-русинскую и южно-славянскую, — должны были об-
судить заранее подготовленные вопросы, целиком связанные с ин-
тересами одного только австрийского славянства.
На конгрессе в качестве гостей присутствовали также и пред-
ставители славянства других европейских стран, в частности
русский революционер-эмигрант М. Бакунин и польский демо-
крат Либельт. Последние и образовали вместе с отдельными че-
1 К. Ма ркс и Ф. Энгельс, Соч., т. VII, стр. 218.
2 К. Маркой Ф. Энгельс, Соч., т. XVI, ч. 2, сгр. 53.
142
хами-демократами — К. Сладковским, Фричем, Гавличеком и др.
особую группу, открыто заявившую о солидарности интересов
славянской демократии с интересами демократии Германии и
Венгрии и подвергшую тактику либеральных австро-чехов уни-
чтожающей критике.
Вместо соглашения с правительством Фердинанда 1, сторон-
ники демократического меньшинства конгресса призывали к
борьбе против феодально-помещичьей реакции и вместо обсужде-
ния заранее подготовленной программы, касавшейся одного
только австрийского славянства, предлагали издать манифест к
народам Европы, разъясняющий демократические цели славян-
ского движения. Они предлагали, кроме того, немедленно занять-
ся и обсуждением способов осуществления общеславянского
союза.
Хотя большинство конгресса, руководимое Палацким и Ша-
фариком, не разделяло вовсе демократических устремлений ра-
дикального славянского меньшинства, не порывало сношений с
двором императора в Инсбруке и в конце концов приняло весьма
верноподданническую петицию императору, выступления его
демократических элементов революционизировали народные
низы австрийского славянства, и это делало самое существова-
ние Славянского конгресса, созванного с благосклонного раз-
решения наместника, графа Туна, опасным для реакции.
Конгресс уже вскоре после своего открытия перестал, по сло-
вам М. Бакунина, «служить особенным видам австрийского пра-
вительства. Это было его смертным приговором». Действитель-
но, уже с весны к Праге стягивались правительственные войска,
во главе которых стоял пользовавшийся особым доверием импе-
ратора онемечившийся чех князь Виндишгрец. Для этого верного
прислужника Габсбургов, по его же собственным словам, «чело-
век вообще начинался с барона!»
Своими мероприятиями Виндишгрец спровоцировал в Праге
народное восстание как раз в дни заседаний Славянского кон-
гресса. Пражские демократы с понятной тревогой следили за
подозрительными передвижениями правительственных войск, за-
нимавших в первые дни июня один за другим важные в страте-
гическом отношении пункты в городе. «Уже давно под покровом
ночной темноты идут тайные военные приготовления», — указывал
в своём воззвании «Жителям и гражданам Праги» Карл Слад-
ковский. — Целые батареи ночью расставлены так, что пушки
прямо направлены на город».
Сплочение контрреволюционных сил, нашедшее своё выраже-
ние и в создании Правительственного комитета и в военных ме-
роприятиях Виндишгреца, заставило демократические элементы
Праги в свою очередь организовать особый Комитет, заседавший
в университетском здании, так называемом Каролинуме. Этот
Комитет немедленно связался с демократией Вены. В своей дея-
143
тельности Комитет был горячо поддержан пражским пролетариа-
том, среди которого продолжало расти недовольство.
В Праге с конца мая бастовали типографские рабочие. Вол-
нения охватили и ситцепечатников, среди которых особенно
много было безработных. Набойщики требовали работы и хлеба
и одновременно настаивали на ограничении применения машин.
Предприниматели ответили на все эти требования рабочих цирку-
ляром местного бургомистра. В нём заявлялось о праве фабри-
кантов свободно пользоваться своими машинами и обещалась
работа только тем набойщикам, которые не выступали против
машин и были на хорошем счету у своих хозяев.
Рост революционных настроений в городах способствовал, по-
нятно, и усилению брожения в крестьянских массах, отказывав-
шихся к лету почти повсеместно от несения феодальных повин-
ностей.
В обстановке этого всё нараставшего народного брожения
студенчество Праги уже 9 июня на своих сходках вынесло
единогласное решение потребовать от князя Виндишгреца вывода
из города артиллерии, а также выдачи для вооружения студен-
ческого легиона 2 000 ружей и 80 000 патронов. Студенты потре-
бовали, кроме того, передачи им ещё и одной вполне снаряжён-
ной батареи.
11 июня Виндишгрец, как и следовало ожидать, наотрез от-
казал студентам в их требованиях, и это на следующий день —
день праздника св. Духа — толкнуло студентов и рабочих Праги
на выступление.
12 июня, после торжественного богослужения на одной из
площадей чешской столицы толпы возмущённого народа двину-
лись ко дворцу генерала Виндишгреца, чтобы протестовать про-
тив его провокационных действий и потребовать его немедлен-
ного удаления из Праги. На негодующие крики пражских рабо-
чих и студентов охранявшие дворец войска ответили залпами.
Это вызвало в чешской столице постройку баррикад и затем и
народное восстание.
Вспыхнувшая стихийно уличная борьба продолжалась це-
лых пять дней. Восставшие рабочие, ремесленники и студенты
геройски защищали каждую баррикаду, но они были плохо под-
готовлены к борьбе, не имели достаточной организации и потому,
несмотря на все усилия своих вождей, Карла Сладковского,
Карла Сабины и Иосифа Фрича, должны были в конце концов
уступить превосходящим и хорошо вооружённым силам Виндиш-
греца.
15 июня, в самый разгар уличной борьбы, отдельные наи-
более радикальные члены Славянского конгресса — словак Штур,
русский М. Бакунин, мороване Блоудек и Зах попытались соз-
дать единый руководящий повстанческий центр. Для этого они
направились в здание пражской семинарии — Клементинум — и
144
Кая
о
Первое вооружённое столкновение в Праге
вели там переговоры с Иосифом Фричем и другими руководите-
лями начавшегося восстания. В результате на баррикады были
назначены начальники, расставлены часовые, приняты меры обо-
роны с целью отражения штурма и т. п. Особенно важное зна-
чение имела посылка делегатов в окрестные города и селения,
чтобы поднять там на борьбу народные массы и превратить
пражское восстание в общечешское.
В то время, как одна группа делегатов прекратившего свои
заседания Славянского конгресса пыталась объединить повстан-
цев для продолжения борьбы, другая группа с Палацким и Ша-
фариком во главе сперва безуспешно пыталась добиться от Еин-
дишгреца прекращения уличной борьбы, а затем прямо обрати-
лась к повстанцам с призывом капитулировать и сложить ору-
жие.
Ещё в начале восстания случайным выстрелом была убита
жена Виндишгреца, и это ещё более ожесточило его. Виндиш-
грец во главе своих войск сперва отступил из Старой Праги —
центра города — и укрепился на противоположном берегу реки
Влтавы. 14 июня по его приказу оттуда, с господствовавших над
городом холмов, был открыт по баррикадам уничтожающий огонь
австрийской артиллерии.
Восставшим в Праге рабочим и студентам крестьяне окрест-
ных селений не смогли оказать существенной поддержки, не-
смотря на то, что при первых известиях о начавшейся в городе
борьбе толпы поселян, вооружённых косами и топорами, двину-
лись на помощь восставшим.
Чешское крестьянство, с начала революции продолжавшее
глухо волноваться, и теперь горячо откликнулось на призыв от-
дельных демократов, поспешивших после начала восстания в
Праге в провинцию, чтобы добиться помощи и поддержки.
Крестьянские отряды, однако, не смогли проникнуть в вос-
ставший город, так как Виндишгрец немедленно стянул к Праге
все наличные силы — до 40 тысяч солдат — и, опираясь на них,
сумел отразить все попытки крестьян прийти на помощь своим
запертым в Праге братьям.
Начавшееся 12 июня в Праге восстание вовсе не было на-
правлено против немцев, как об этом писали, стремясь раздуть
пламя национальной вражды, многие реакционные историки и
публицисты. Уже современная демократическая печать разобла-
чила эти лживые утверждения, указывая, что в ходе восстания
«немцы и чехи вместе строили и совместно защищали барри-
кады» и что «жилища их одинаково страдали от бомбардиров-
ки». «Это была борьба не чехов против немцев, а борьба демо-
кратических элементов против аристократии», — подчёркивала
одна радикальная венская газета того времени, справедливо ука-
зывая, что «среди чехов имеется много преданных делу свободы
людей, в груди которых бьётся демократическое сердце». О том
же сообщала и «Новая Рейнская газета», указывая, что в Праге
146
«во время баррикадных боёв не замечалось ни малейшей тени
соперничества между национальностями», что в Праге «немцы
и чехи стояли рядом, одинаково готовые защищаться.»
До 17 июня продолжалась кровавая борьба на улицах Праги.
Только на пятый день восстания артиллерийский огонь расчистил
дорогу австрийской императорской пехоте, сломившей сопроти-
вление баррикадных борцов и овладевшей городом.
После подавления демократического восстания в Праге было
немедленно введено осадное положение, начались аресты, зара-
ботали военные суды. Созданный ранее Национальный комитет
был распущен, гражданское ополчение, организованное после
мартовских дней, уничтожено. Императорское правительство не
вспоминало больше о всех сделанных им ранее обещаниях.
Палацкий и другие буржуазные вожди чешского националь-
но-освободительного движения не оказали восставшему против
аристократии народу никакой поддержки. Во время самого вос-
стания они делали безуспешные попытки добиться примирения,
а затем охотно подчинились власти Виндишгреца и всячески от-
межёвывались от восставших. С их стороны, заявляли они, — «не
было ни малейшей мысли об отделении или отдалении от австрий-
ского трона», «они, наоборот, считали лучшим и основным прин-
ципом своей национальной программы сохранение нерушимой
внутренней связи со всей империей в целом».
Значение пражских событий было огромным.
Это было прежде всего первое по времени открытое выступление
контрреволюции в Центральной Европе. В результате победы в
уличных боях над народными массами Праги австрийская воен-
щина вновь обрела веру в свои силы и, главное, разгромила
именно те революционные элементы западного славянства, ко-
торые не отделяли своих задач от задач, стоявших перед народ-
ными массами Германии и Венгрии, и готовы были совместно с
ними вести борьбу против феодально-помещичьей реакции.
Июньские пражские события вместе с тем привели к желан-
ному для австрийской реакций углублению национальной розни
между немцами и венграми, с одной стороны, и славянскими на-
родами, с другой.
Поскольку австрийские войска, подавлявшие пражское вос-
стание, а.позднее и демократическое движение в Вене и Буда-
пеште, состояли в основном из солдат-славян и поскольку буржу-
азно-либеральные круги всех славянских народов вместе с Па-
лацким не выступали против Виндишгреца, а, наоборот, факти-
чески поддерживали его, пропасть между пошедшей за Габсбур-
гами славянской буржуазией и выступавшими против неё немец-
кими и венгерскими демократами делалась всё более значитель-
ной.
После июньского разгрома пражского революционно-демокра-
тического восстания реакционерам удалось направить националь-
* 147
ное движение славянских народов Австрии против демократиче-
ской революции. В руках габсбургских чиновников и генералов,
по вине местных либерально-буржуазных элементов, чехи и юж-
ные славяне во второй половине 1848 г. постепенно преврати-
лись, говоря словами товарища Сталина, в форпосты абсолю-
тизма 1 в Европе и тем способствовали конечному торжеству
Габсбургов над революцией в Австрийской империи.
После кровавого подавления пражского восстания контррево-
люция заметно поднимает в Австрии голову. Почти одновре-
менно первых успехов достигает и контрреволюция в Пруссии,
где, как мы уже знаем, неудачный штурм цейхгауза 14 июня
привёл к падению мартовского либерально-буржуазного мини-
стерства. Если вспомнить, что в том же самом июне 1848 г. ге-
нерал Кавеньяк сломил героическое сопротивление парижских
рабочих, то станет ясным, что именно этот летний месяц являлся
поворотным в истории революционного 1848 года в Западной
Европе.
Глава XII
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ФРАНКФУРТСКОГО ПАРЛАМЕНТА
И ВОССТАНИЕ 18 СЕНТЯБРЯ 1848 ГОДА
I. Германия после созыва Франкфуртского парламента
Дворянско-феодальная контрреволюция перешла в наступ-
ление не в одной только Габсбургской империи. В отдельных
государствах Северной и Южной Германии, в частности в Прус-
сии, реакционные круги к лету 1848 г. также успели вполне
оправиться от первого испуга и готовились уже к переходу в
наступление против всех завоеваний мартовской революции.
Победа генерала Виндишгреца над рабочими и студентами
Праги была с радостью встречена всеми немецкими помещи-
ками, приветствовавшими с особенным восторгом и июньскую
победу генерала Кавеньяка над парижскими рабочими. Дей-
ствительно, со времени поражения парижского пролетариата
«ведут своё начало и первые положительные шаги и опреде-
лённые планы старой феодально-бюрократической партии Гер-
мании, направленные к тому, чтобы отделаться даже и от своей
временной союзницы — буржуазии — и восстановить положение,
существовавшее в Германии до мартовских событий»2.
Переход контрреволюции в наступление к лету 1848 г. как в
Австрии, так и в отдельных германских государствах вызвал в
рядах демократии большое беспокойство: здесь отдавали себе
отчёт в необходимости дать немедленный отпор реакционерам.
1 Сталин, Вопросы ленинизма, изд. 10-е, стр. 46.
Д К- Маркс, Избр. произв., т. II, изд. 1941 г., стр. 78.
14В
Состоявшийся во Франкфурте 14—17 июня съезд де-
мократических и рабочих союзов должен был, по мысли своих
организаторов, способствовать объединению всех народных сил
для борьбы против контрреволюции и одновременно укреплению
рядов самой демократической партии.
На съезд съехались со всех концов Германии представители
89 отдельных немецких демократических и рабочих организаций
66 городов, среди которых находились и философ-демократ
Л. Фейербах, и поэт-коммунист Ф. Фрейлиграт, и один из вождей
крайне-левой Франкфуртского парламента адвокат Циц, и вид-
ные члены Союза коммунистов И. Молль, К. Шаппер, д-р Гот-
шалк.
Съезд самым решительным образом высказался против проис-
ков дворянской контрреволюции и в своём постановлении от-
крыто признал демократическую республику единственно воз-
можной в Германии формой государственной власти. Съезд,
кроме того, потребовал от Франкфуртского парламента немед-
ленно признать действительными депутатские полномочия рес-
публиканца Геккера, вторично избранного народным представи-
телем в Бадене; от баденского правительства съезд потребовал
амнистии всем революционерам-демократам, принимавшим уча-
стие в республиканском восстании.
Особенное значение имели и решения, принятые съездом в
области организации демократической партии. Было постано-
влено создать Центральный комитет демократической партии из
пяти членов с постоянным местопребыванием в Берлине. В своей
повседневной революционной деятельности ЦК должен был опи-
раться на окружные комитеты, а эти последние — на местные
низовые организации демократической партии.
Разумеется, принятие съездом всех этих весьма решительных
постановлений вовсе ещё не означало действительного превра-
щения демократической левой в подлинно-революционную пар-
тию, которая не испытывала бы постоянного страха перед массо-
вым народным восстанием. И Блюм, и Руге, и Циц, и мно-
гие другие деятели демократической левой попрежнему целиком
стояли на почве буржуазной законности и не способны были на де-
ле порвать со своей мещанской ограниченностью. Несмотря, од-
нако, на всё это, укрепление рядов демократической партии и
явный рост активности народных масс сильно встревожил не
только феодальные дворянские круги Германии. Встревожены
были и либерально-буржуазные круги, особенно связанные с
Франкфуртским парламентом. У страха глаза велики — многие
представители буржуазного большинства Учредительного собра-
ния, напуганные слухами о готовящемся будто бы во Франк-
фурте народном восстании, готовы были теперь даже требовать
перевода заседаний в какой-либо другой город и настаивали на
усилении полицейского надзора за нарушителями «порядка».
Депутат Вассерман — один из лидеров баденских либералов и
149
видный член правого центра парламента — передал даже цен-
тральному правительству докладную записку, в которой предла-
гал немедленно силой распустить все демократические и рабо-
чие союзы, а для охраны Национального собрания и созданного
им Временного имперского правительства учредить особую
имперскую полицию и особую армию. Для борьбы против «анар-
хистов» Вассерман советовал использовать опыт ген. Кавеньяка,
только что жестоко расправившегося с парижскими рабочими.
II. Внутренняя политика Франкфуртского парламента
Страх перед возможным народным восстанием мешал либе-
ральному большинству Франкфуртского парламента уже с самого
начала его деятельности проводить хоть сколько-нибудь ре-
шительную политику по отношению к феодально-дворянской
контрреволюции. Стремясь не допустить дальнейшего углубле-
ния революции и добиться соглашения с немецкими государями,
Франкфуртский парламент уже вскоре после своего созыва об-
наружил полнейшую несостоятельность и неспособность разре-
шить основные вопросы начавшейся в марте 1848 г. буржуазно-
демократической революции.
Помимо уничтожения феодальной раздроблённости и создания
национального единства, Франкфуртский парламент должен был
добиться уничтожения всех сохранившихся от средневековья пе-
режитков феодализма в немецкой деревне, а также устранить
все существующие ещё препятствия в области торговли и про-
мышленности.
С первых же дней деятельность Франкфуртского парламента
развёртывалась на фоне непрекращавшихся крестьянских вол-
нений. Повсеместно в Германии крестьянство, вышедшее из пови-
новения своим господам, настойчиво требовало немедленной от-
мены всех без исключения феодальных платежей и повинностей.
Демократическая партия поддерживала эти требования крестьян,
выдвигая с своей стороны требование раздробления крупных ро-
довых поместий немецких феодалов. В парламент с самых пер-
вых дней его заседаний поступали сотни петиций и адресов с тре-
бованием как можно скорее и без всякого выкупа отменить
феодальные повинности в немецкой деревне.
Созданная парламентом сразу же после своего открытия осо-
бая комиссия по народному хозяйству бесконечно долго обсуж-
дала вопрос об уничтожении феодальных повинностей, но ни
к каким конкретным решениям так и не пришла. Только в октябре
Франкфуртский парламент принял, наконец, общее постановление
об отмене в деревне остатков феодальной зависимости, но при
этом не дал никаких сколько-нибудь определённых указаний от-
носительно сроков и способов этой ликвидации.
Предложение раздробить крупные феодальные поместья пу-
тём уничтожения старинного феодального права первородства
(майората), т. е. права перехода земельных владений в руки
старшего сына, также было отвергнуто парламентом, взявшим
под защиту крупных феодальных землевладельцев и вообще
боявшимся вторгнуться в священное для буржуазии право
частной собственности.
Таким образом, в отличие от французской буржуазии конца
XVIII в., не покидавшей своих союзников-крестьян, «германская
буржуазия 1848 г. немедленно предала своих естественных со-
юзников-крестьян, которые являются плотью от плоти её и без
которых она совершенно бессильна перед лицом дворянства» Ч
Не меньшую несостоятельность обнаружил Франкфуртский
парламент и при попытках ликвидации различных, также унасле-
дованных от средневековья препятствий в области торговли и
промышленности. Несмотря на бесконечные обсуждения и по-
пытки сгладить существующие противоречия, даже назревший
вопрос о создании таможенного единства был разрешён лишь
в самой общей и неопределённой форме. Только к ноябрю 1848 г.
было, наконец, принято постановление о включении в Таможен-
ный союз всех германских государств, а также Австрии со всеми
её славянскими землями. Поскольку Австрия вовсе не выражала
желания войти в новый Таможенный союз и, наоборот, настаи-
вала на сохранении полной хозяйственной независимости своей
империи, и это постановление было заранее обречено на то, чтобы
остаться ещё одним благим пожеланием франкфуртских парла-
ментариев.
Последние не сумели удовлетворительно разрешить даже во-
прос об отмене старинных речных пошлин, сильно стеснявших
развитие немецкой торговли. В конституцию были, после длитель-
ных прений, внесены соответствующие статьи, но созданное пар-
ламентом центральное правительство не имело силы для того,
чтобы на деле добиться отмены речных пошлин отдельными не-
мецкими государями.
Ещё большую беспомощность проявил Франкфуртский парла-
мент при попытках улучшения бедственного положения немецких
рабочих. Когда в ходе обсуждения проекта имперской конститу-
ции выдвигались предложения, связанные с улучшением положе-
ния рабочего класса, предложения эти наталкивались на сопро-
тивление большинства и либо отвергались им, либо передавались
на рассмотрение народнохозяйственной комиссии и, следовательно,
также не получали утверждения. Подобная судьба постигла пред-
ложение одного депутата-демократа, который просил парламент
объявить, что забота о пролетариате является «одной из важней-
ших задач новой государственной жизни». Либеральное большин-
ство Франкфуртского парламента, разумеется, наотрез отказа-
лось признать за немецкими рабочими «право на труд». Даже
многие демократы являлись противниками вмешательства госу-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. VI, стр. 340.
/5/
дарства в отношения между трудом и капиталом и не шли даль-
ше неопределённых пожеланий «уничтожения столкновений ме-
жду трудом и капиталом» при помощи союзов предпринимателей
и рабочих,
III. Внешняя политика Франкфуртского парламента
Не меньшую беспомощность проявили франкфуртские парла-
ментарии и при попытках разрешения ряда важнейших внешне-
политических задач.
После избрания имперского наместника и создания Временно-
го центрального правительства Франкфуртский парламент дол-
жен был добиться беспрекословного выполнения своих решений
всеми без исключения немецкими государями. Но для этого пар-
ламент должен был обязательно располагать определён-
ной с и л о й и опираться на революционную энергию и волю не-
мецких народных масс. Парламент, однако, являлся только со-
бранием либеральных болтунов, парламентом «старых баб»
(Энгельс), неспособным вовсе искать в народе силу для про-
ведения в жизнь своих решений. Никакой реальной силой он не
располагал, и потому все его попытки добиться осуществления
германского национального единства были заранее обречены на
неудачу.
Из робкой, нерешительной попытки создания имперских (обще-
германских) воинских сил ровно ничего не вышло. Ещё летом
1848 г. центральное правительство и его имперский военный ми-
нистр предложили правительствам отдельных немецких госу-
дарств привести своих солдат к присяге имперскому наместнику
эрцгерцогу Иоганну и украсить фуражки и каски солдат трёх-
цветными национальными кокардами. Ни прусские, ни австрий-
ские войска, однако, не принесли присяги имперскому наместнику
и ни в одном из более крупных немецких государств не было
выполнено распоряжение о ношении общегерманской кокарды.
Не менее печально обстояло дело и с дипломатическими поту-
гами франкфуртских политиков. Парламент объявил созданное
им центральное правительство единственным представителем
Германии при сношениях с иностранными державами, но это не
было признано ни другими крупными европейскими правитель-
ствами, ни отдельными немецкими государями. Попытки цен-
трального правительства направить своих «послов» в другие стра-
ны сразу жалким образом провалились. Французский министр
иностранных дел Бастид, например, продолжал через голову
направленного из Франкфурта в Париж «посла» Раумера
попрежнему непосредственно сноситься с посланниками Австрии,
Пруссии и других государств Германского Союза. «Мы будем
противодействовать торжеству демократических и объединитель-
ных тенденций в Германии, — заявлял он, — а поэтому не бу-
дем принимать официально никакого посла. Мы будем оказывать
моральную поддержку немецким государям».
152
В Англии Пальмерстон принял «посла» Франкфуртского парла-
мента внешне вполне любезно, но когда позднее последний стал
искать в парламентской дипломатической ложе своё место,
оказалось, что кресло «посла» всей Германии поставлено
позади кресел всех аккредитованных при английском дворе
дипломатов, в том числе и немецких! В дальнейшем Пальмер-
стон воспротивился созданию официального представительства
всегерманского центрального правительства в Лондоне, но тем
не менее для наблюдения послал во Франкфурт лорда Коулея.
Дипломатические представители Австрии и Пруссии и других
государств при отдельных европейских правительствах интриго-
вали против «послов» Франкфуртского парламента, причём на
деле оказывались куда влиятельнее, чем дипломатические пред-
ставители «всей» Германии в целом.
В области внешней политики требовали разрешения
важнейшие вопросы. С первых дней революции поляки, насе-
лявшие Познанскую провинцию и находившиеся под властью
Пруссии, потребовали признания их национальной независи-
мости. Хотя Предпарламент, а затем и комиссия 50-ти торже-
ственно декларировали необходимость восстановить незави-
симость Польши, правительство Кампгаузена-Ганземана,
как уже известно, в апреле — мае вооружённой рукой подавило
в Познани польское национально-освободительное движение.
Летом 1848 г. Франкфуртскому парламенту, к которому обрати-
лись за защитой познанские поляки, пришлось заняться разре-
шением польской проблемы.
Хотя демократические элементы Собрания и требовали при-
знания прав поляков на национальную независимость, буржуаз-
ное большинство не осмелилось вступить в открытое столкновение
с прусской военщиной и стоявшей за её спиной царской Рос-
сией. Оно кроме того и само не прочь было присоединить к Гер-
мании чужие земли и поэтому отвергло предложение демократи-
ческой левой открыто осудить раздел Польского государства и
призвать к его восстановлению. Вопреки всем мартовским декла-
рациям о необходимости освобождения угнетённых народов, бур-
жуазное большинство Франкфуртского парламента, наоборот,
утвердило позорные деяния прусского правительства в отношении
познанских поляков, объявив прусскую Польшу — главный очаг
революционной пропаганды — неотделимой частью будущей Гер-
манской империи.
«Вы проглотили Польшу, но, клянусь, переварить её вам не
удастся», — пророчески указывал, обращаясь к немецким бур-
жуазным националистам, представитель познанского польского
национального комитета Янишевский. Его речь, по словам Эн-
гельса, была преисполнена «действительной, живой страсти» и
разоблачала подлинный характер той политики опруссачивания,
которую под видом «благодеяния» проводили в Познани немецкие
чиновники.
153
Великодержавные устремления большинства Франкфурт-
ского парламента особенно сильно проявились при обсуждении
вопросов, связанных с судьбами славянских народов Ав-
стрии.
Стремление во что бы то ни стало удержать в составе буду-
щей объединённой Германии земли, населённые славянскими на-
родами, было присуще не только одному буржуазному большин-
ству Франкфуртского парламента — даже подавляющее боль-
шинство демократической левой при обсуждении национального
вопроса легко скатывалось на националистические позиции. По-
этому не удивительно, что после получения во Франкфурте изве-
стий о пражском восстании Собрание открыто встало на сторо-
ну палачей чешского народа и готово было даже приветствовать
генерала Виндишгреца. Венский депутат Визнер — член демокра-
тической фракции — при этом прямо потребовал, чтобы Собрание
«использовало свои полномочия» для защиты немецкого населе-
ния Австрии от «славянской опасности» и не позволило бы ото-
рвать от Австрии «ни клочка немецкой земли».
Даже вождь демократической левой А. Руге, ранее поддер-
живавший право наций на самоопределение, теперь подчёркивал
в своих речах, что автономия должна быть предоставлена от-
дельным народностям «лишь в зависимости от имеющихся
возможностей»!
Зная о политике парламента по отношению к славянским на-
родам, не приходится удивляться также и его отношению к осво-
бодительной борьбе других угнетённых Габсбургами народов.
Не решаясь открыто встать на сторону австрийского правительства,
Собрание фактически одобряло его войну против итальянского
народа. С трибуны Собрания постоянно раздавались речи в
защиту прав Австрии на владение Ломбардо-Венецианской обла-
стью, а при получении известий о готовящейся блокаде Триеста
флотом итальянских государств большинство Собрания прямо
заявило, что всякое покушение на Триест будет рассматриваться
как прямое покушение на Германию.
Враждебно отнеслось Собрание и к стремлению населения
Южного Тироля, почти сплошь состоявшею из итальянцев, к от-
делению от Германского союза. Специально выделенная комис-
сия по тирольскому вопросу категорически отвергла все спра-
ведливые требования итальянского населения в Тироле. «Суще-
ствует более высокий принцип, чем принцип национальности —
это самосохранение... Исторической задачей немцев с древних
времён являлось присоединение чужих национальностей», — ци-
нично заявил при обсуждении тирольского вопроса один из
франкфуртских депутатов. «Мы обладаем Южным Тиролем и мы
будем его держать в своих руках», — вторил ему другой депутат
из Верхней Австрии.
Истинные вожделения огромного большинства парламента
лучше других выразил представитель правого крыла граф Дейм,
154
заявивший: «Наше намерение заключается в том, чтобы основать
гигантскую империю; чтобы с оружием в руках стоять против
Запада и Востока, против славянских и латинских народов; что-
бы вырвать морское могущество у Англии и превратиться в вели-
чайшую, наиболее могущественную нацию мира. В этом — буду-
щее Германии».
Таким образом, ещё до разрешения важнейшей задачи бур-
жуазной революции в Германии — уничтожения феодальной раз-
дроблённости и воссоединения — большинству немецкой буржуа-
зии были присущи стремления к экспансии за счёт других наро-
дов. Стремления эти, как уже говорилось выше, были отчётливо
заметны уже в 40-х годах XIX в. После мартовской революции
агрессивный национализм немецких либералов ещё больше уси-
лился, и это непосредственно сказалось на внешней политике
Франкфуртского парламента.
IV. Франкфуртский парламент и Шлезвиг-Гольштинский
вопрос
Трусость либерально-буржуазного большинства парламента,
столь нагло попиравшего свободу и независимость небольших на-
родов, обнаружилась при первом же столкновении интересов но-
вой революционной Германии с интересами соседних великих
держав.
С самого начала революции массы немецкого народа чрезвы-
чайно волновал вопрос о судьбе двух небольших герцогств —
Шлезвига и Гольштинии, населённых преимуществен-
но немцами, но находившихся во владении датского короля.
В обоих этих герцогствах, как уже известно, под влиянием
известий о мартовской революции в Германии вспыхнуло народ-
ное восстание. На помощь повстанцам поспешили многочислен-
ные немецкие добровольческие отряды. Пруссия также, исходя из
чисто завоевательных стремлений, двинула туда свои войска,
вскоре одержавшие победу над датчанами и вторгшиеся в Ютлан-
дию. Но в момент, когда весь немецкий народ готов был привет-
ствовать присоединение герцогств к Германии, в борьбу вмеша-
лись европейские державы — Англия и Россия. И это вмеша-
тельство свело на-нет достигнутые успехи.
Николай I, стремившийся всеми силами воспрепятствовать
объединению Германии, недвусмысленно грозил Пруссии войной
в случае продолжения ею военных действий в Ютландии. Не ме-
нее враждебно отнеслось к продвижению прусских войск и добро-
вольческих отрядов и английское правительство.
В результате прусский король, боявшийся, что война с Рос-
сией поведёт к дальнейшему углублению революции, отозвал
свои войска с Ютландского полуострова и пошёл на мирные пе-
реговоры с датчанами. 26 августа 1848 г. в шведском городе
155
Мальмё был подписан под давлением России и Англии договор
о перемирии, предусматривавший ликвидацию созданного в
Шлезвиге и Гольштинии Временного правительства и очищение
обоих герцогств от прусских войск впредь до окончательного
урегулирования конфликта.
В сентябре вопрос об утверждении условий перемирия, под-
писанного в Мальмё, был поставлен на обсуждение во Франк-
фуртском собрании. Накануне дебатов «Новая Рейнская газета»
выражала мало надежды на то, что парламент не отступит перед
царизме:.! и смело разорвёт только что подписанный договор.
«Но разве представители буржуазии во Франкфурте не согла-
сятся скорее проглотить любое оскорбление и отдаться в рабство
Пруссии, чем осмелятся на новую европейско-революционную вой-
ну и подвергнуть себя новым бурям, которые могут угрожать их
собственному классовому господству в Германии?» — спраши-
вал боевой орган Маркса и Энгельса. — «Мы не верим, что Франк-
фуртское собрание спасёт в Шлезвиг-Гольштинии честь Герма-
нии, уже поруганную в Польше» L
Маркс и Энгельс ненавидели царизм. Как уже было сказано
выше, они показали, что Россия была могучей опорой европей-
ской реакции. Они смело призывали, поэтому, ко всеобщей
войне революционной Европы против России, потому что, го-
воря словами Ленина, «тогда демократия в Германии не могла
победить и развиться, сплотить страну в единое национальное
целое, пока над нею тяготела реакционная рука отсталой Рос-
сии» 1 2.
Маркс и Энгельс были убеждены, что война против царской
России будет способствовать углублению революции во всей За-
падной Европе. «Но если бы удалось толкнуть Германию на
войну с Россией, то Габсбургам и Гогенноллернам пришёл бы
конец и революция победила бы по всей линии» 3, — полагали
они в дни обсуждения вопроса о перемирии в парламенте.
Но парламент и на этот раз проявил нерешительность и тру-
сость. 14 сентября он одобрил заключённое в Мальмё перемирие
и тем самым) произнёс в глазах народных масс «себе и созданной
им так называемой центральной власти смертный приговор»4.
V. Народное восстание во Франкфурте 18 сентября
1848 года
Решение об утверждении договора о перемирии вызвало волну
возмущения во всей Германии. Народные массы самого Франкфур-
та пришли в движение. Волнения перекинулись с Майна на Рейн.
1 К- Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. VI, стр. 426.
2 В. И. Ленин, Соч., т. XVIII, стр. 49.
3 К- Маркс, Избр. произв., т. II, изд. 1941 г., стр. 28.
4 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. VI, стр. 432,
156
В ряде городов были приняты на народных собраниях резкие ре-
золюции протеста.
17 сентября на большом лугу в предместье Франкфурта со-
стоялось огромное народное собрание. Представители многих
окрестных городов и местечек прибыли сюда, чтобы совместно с
франкфуртскими демократами обсудить создавшееся положение.
Выступавшие на собрании наиболее решительные представители
левого крыла парламента Циц, Симон и другие призывали народ
добиваться роспуска не оправдавшего доверия парламента и
предлагали немедленно приступить к созданию нового националь-
ного собрания. При общем одобрении собравшихся было принято
постановление, резко осуждавшее большинство Франкфуртского
парламента и называвшее тех депутатов, которые утвердили пе-
ремирие, «изменниками немецкому народу, его свободе и его че-
сти».
Предложение немедленно покинуть парламент и созвать но-
вое национальное собрание, действительно отражающее интересы
немецкого народа, вызвало расхождение среди членов са-
мой демократической фракции парламента. Только меньшинство
поддержало представителей «крайних», готовых призвать народ
к насильственному разгону Франкфуртского парламента, боль-
шинство же демократической фракции с Робертом Блюмом во
главе попрежнему готово было оказывать сопротивление насту-
пающей реакции только на «законной почве».
«Левая останется в парламенте и будет продолжать борьбу,
какая бы участь её ни ожидала, — заявлял Р. Блюм. — Реше-
ния большинства будут для неё законом, и левая подчинится им
как священной воле нации».
В ожидании народного выступления центральное правитель-
ство с своей стороны принимало меры: во Франкфурт спешно
были вызваны прусские и австрийские войска для защиты парла-
мента от народа. Выступая в самый день массового народного
собрания на совещании министров, Шмерлинг прямо заявил:
«Имейте в виду, господа, что либо восставшие перевешают нас,
либо мы перевешаем их, выбирайте одно из двух!»
Утром 18 сентября огромные массы народа двинулись к собо-
ру св. Павла, где заседало Франкфуртское Собрание, угрожая
разогнать изменников родины в случае отказа разорвать Маль-
мёское перемирие. Избранная местными рабочими и демокра-
тическими организациями депутация пыталась проникнуть в
здание парламента для передачи его председателю народных
требований.
Прусские солдаты тем временем начали оттеснять от собора
собравшуюся толпу. Грубость солдат, угрожавших франкфурт-
цам своими штыками, вызвала страшный гнев народа. Раздались
призывы к оружию — и началась постройка многочисленных и
высоких баррикад на улицах, непосредственно прилегавших к
собору. В постройке баррикад принимали участие женщины из
157
народа и даже дети, а за баррикадами стояли с ружьями в руках
не только рабочие и беднейшие ремесленники Франкфурта, но
также и служащие, интеллигенты и т. п. На баррикадах, наряду
с трёхцветными национальными флагами, можно было теперь
увидеть и красные флаги.
На помощь восставшим франкфуртцам пришли жители сосед-
него города Ганау, вооружившиеся захваченным во взятом при-
ступом цейхгаузе оружием. Начали подходить из многочислен-
ных окрестных деревень и крестьяне, вооружённые чем по-
пало.
В течение всего дня 18 сентября шла упорная баррикадная
борьба, в результате которой плохо вооружённые народные мас-
сы, к тому же лишённые достаточного руководства, потерпели
поражение.
Демократическая левая Франкфуртского парламента не ока-
зала восставшим никакой существенной поддержки. Р. Блюм и
другие демократические лидеры в разгар уличных боёв выступили
в качестве посредников и в конце концов к вечеру добились
кратковременного перемирия. Но оно сыграло на руку только
буржуазной реакции, так как позволило ей сконцентрировать
карательные войска и, в особенности, артиллерию.
По словам «Новой Рейнской газеты», «повидимому, артилле-
рия решила бой на более широких улицах и открыла войскам
дорогу в тыл баррикадных бойцов. Усердие, с которым франк-
фуртские мещане открыли свои дома солдатам, предоставляя им,
таким образом, все преимущества в уличной борьбе, и превос-
ходство быстро стянутых по железной дороге войск над медлен-
но, пешком пробивавшимися крестьянскими подкреплениями до-
вершили остальное» \
Ряд баррикад держался до позднего вечера, и хотя надежда
на успех давно исчезла, бойцы не сдавались, в плен. Геройски
защищалась большая баррикада на Шнургассе. Здесь, по свиде-
тельству одного историка-демократа, бойцами командовал кра-
сивый молодой рабочий из Гейдельберга. «Когда командир взма-
хивал шпагой — из 22 ружей сверкал огонь. Перед баррикадой и
позади неё рабочие видели врагов, но продолжали бороться.. .»
Когда отдельные представители левой приходили на барри-
кады, чтобы уговорить восставших положить оружие, им отве-
чали: «Мы решили пасть на баррикадах. После того, как Собрание
продало честь Германии, мы не хотим больше жить, не хотим
вместе с вами нести этот позор; мы хотим умереть, как наши
братья, с оружием в руках!»
К ночи баррикады были сметены артиллерийским огнём и
Франкфуртское собрание могло вынести, наконец, свою благо-
дарность войскам и центральному правительству за то, что они
защитили его от народной революции, от народного гнева.
1 К. М а р кс и Ф. Энгельс, Соч., т. VI, стр. 455.
158
События 18 сентября создали пропасть между
парламентом и народными массами. Они получили
отклик в ряде городов Западной Германии, в частности в
Кельне. Редакция «Новой Рейнской газеты», совместно с «Ра-
бочим союзом», организовала здесь ряд собраний с целью под-
держать восставших.
Определённый отклик получили события 18 сентября и в Ба-
дене. Население здесь не позабыло о походе Геккера и Струве и
поддерживало постоянные связи с демократической немецкой
эмиграцией в Швейцарии и во Франции.
После получения известий из Франкфурта Струве с неболь-
шой группой своих единомышленников перешёл 21 сентября
швейцарскую границу и сделал попытку провозгласить респуб-
лику в пограничном немецком городке Лёррахе. В изданных им
прокламациях, наряду с лозунгами полной ликвидации феода-
лизма, можно было найти и требование создания «социальной
республики», и требование «благосостояния для всех». Из Лёр-
раха республиканцы двинулись двумя колоннами на Фрейбург,
но были рассеяны подоспевшими баденскими войсками.
Подавление франкфуртского народного восстания, а также
новой неудачной попытки баденских демократов провозгласить
республику в Германии, сопровождалось жестокими репрессиями.
Взятые в плен баррикадные бойцы были брошены в тюрьмы и
отданы под суд. Циц и другие представители крайней левой Со-
брания, обвинённые в подстрекательстве к мятежу, не избегли
судебного преследования.
Переход контрреволюции в наступление, заметный во всей
Германии и в Австрии, отразился, следовательно, и на судьбах
национально-объединительного движения. Во Франкфурте можно
было наблюдать те же самые явления, что и в других герман-
ских государствах: отход либеральной буржуазии от револю-
ции, связанный с нарастанием народного и в особенности рабо-
чего движения.
«Чем объясняется эта постоянная победа «порядка» во всех
частях Европы? Откуда этот ряд многочисленных, всё повторяю-
щихся поражений революционной партии от Неаполя, Праги, Па-
рижа до Милана, Венеции и Франкфурта? — с волнением спраши-
вал Маркс на страницах своей газеты. — «Объясняется это тем,
что все партии знают, насколько борьба, подготовляющаяся во
всех цивилизованных странах, — совершенно иная, бесконечно
более значительная, исм все происходившие до сих пор револю-
ции. Ибо в Вене и Париже, в Берлине и Франкфурте, в Лон-
доне и Милане дело идёт о свержении политической власти бур-
жуазии. .. И во Франкфурте борьба против парламента объеди-
ненных юнкеров и буржуа велась под красным знаменем»
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. VI, стр. 455—456.
159
Глава ХШ
ОКТЯБРЬСКОЕ ВОССТАНИЕ В ВЕНЕ
I. Обострение классовой борьбы в Австрии летом 1848 года
Пока развёртывались кровавые пражские события, в Вене де-
мократия торжествовала после майской победы. После достигну-
тых 26 мая успехов здесь царили спокойствие и беспечность.
Успехи эти, как уже известно, привели к созданию Комитета
безопасности, во главе которого стоял популярный в широких
кругах бюргерства австрийской столицы д-р Фишгоф.
В Вене таким образом праздновали победу над абсолютиз-
мом, но праздновали её слишком рано. Именно под впечатлением
этой победы состоялись выборы в созванное, наконец, императо-
ром под давлением народных масс Учредительное собрание
(рейхстаг).
Рейхстаг открыл свои заседания 22 июля. Его состав несколь-
ко отличался от состава берлинской «палаты соглашения» и
Франкфуртского Учредительного собрания. В обоих этих собра-
ниях подавляющее большинство оказалось в руках либерально-
буржуазных кругов. Здесь, в Вене, большинство принадлежало
помещикам и крупным буржуазным собственникам из славянских
областей империи. Выбрано было также очень много крестьян,
преимущественно кулаков — 92 из 383 депутатов рейхстага. Демо-
кратическая левая представлена была совсем слабо. В ходе раз-
вернувшихся прений все усилия демократов, немцев и немногих
чехов разбивались об упорное сопротивление буржуазно-поме-
щичьего славянского большинства, в рядах которого Палацкий и
другие сторонники сохранения династии Габсбургов играли дале-
ко не последнюю роль.
Не прекращавшиеся с марта волнения в сельских местностях,
а также настояния крестьян-депутатов заставили австрийский
рейхстаг уже на третьем своём заседании поставить на обсужде-
ние вопрос об отмене в Австрии феодальных повинностей. Ини-
циатором этого обсуждения являлся молодой депутат из австрий-
ской Силезии Кудлих.
Крестьяне-депутаты, члены рейхстага, горячо возражали
против всякого выкупа повинностей. Ещё на первом заседании
крестьянин-поляк из Галиции Софка в немногих словах обрисо-
вал то невыносимое положение, в котором находились галиций-
ские крестьяне: «Господа нас всегда притесняли и угнетали,—
заявил он, — у крестьянина нет жилища, нет одежды, нет ни-
чего. Помещики старались отнять у него всё. Ему нечем жить,
и потому он не может посещать школы».
Другой крестьянин, украинец Иван Капущак, также поднял го-
лос в защиту своих братьев-хлопов. Он горячо возражал против
какого бы то ни было вознаграждения помещикам, указывая, что
последние в Галиции до революции постоянно сами нарушали
160
установленные законы и, например, вместо ста дней барщины
в году требовали от хлопов триста. Они заставляли работать на
себя больше 3—4 дней в неделю, подгоняя нерадивых батогами
или заковывая их в кандалы. «Разве за всё это полагается по-
мещикам вознаграждение?», с возмущением спрашивал депу-
татов рейхстага Иван Капущак, насмешливо предлагая господам
помещикам принять от польских и украинских хлопов в каче-
стве вознаграждения те нагайки и батоги, которыми те их
пороли.
Но крестьяне Австрии не получили того, чего так долго жда-
ли — освобождения от феодальных повинностей без всякого
выкупа. После длительных полуторамесячных обсуждений рейх-
стаг принял, наконец, законопроект об отмене феодальных повин-
ностей за выкуп и передал его императору Фердинанду на утвер-
ждение.
Таким образом, буржуазно-помещичье большинство рейхстага
оказалось слишком трусливым! и умеренным, чтобы энергично
разрешить вопрос о феодальных пережитках в деревне.
Император Фердинанд, по совету своих министров, поспешил
утвердить предложенный рейхстагом законопроект. Таким обра-
зом, у австрийского крестьянства создалось впечатление, что не
рейхстаг добился от императора освобождения крестьян от пут
феодализма, а что сам австрийский император «даровал» это осво-
бождение. Крестьяне много ждали от революции, но фактически
получили от неё, да к тому же с большим опозданием, лишь то, что
при известных условиях могли им дать и сами австрийские по-
мещики — освобождение за выкуп! Поэтому принятый рейхстагом
закон об освобождении способствовал на деле лишь быстрому
разочарованию деревенских масс в революции и не толкнул их на
помощь демократической Вене, как это случилось в Праге, когда
месяц спустя после «освобождения», в октябре 1848 г. князь
Виндишгрец во главе своей армии стал угрожать всем завоева-
ниярл революции.
Таким образом, к осени 1848 г. австрийское крестьянство
начало постепенно отходить от революции. Но имен-
но к этому времени начался отход от революции и самой австрий-
ской буржуазии.
С первых дней мартовской революции, несмотря на относи-
тельно слабое развитие в Австрии классовых противоречий, вы-
ступления рабочих масс волновали и тревожили австрийских
собственников. Хотя австрийские рабочие в 1848 г. отличались
ещё большей политической отсталостью, чем прусские, и они
к лету революционного года начали говорить о «праве на труд» и
«министерстве труда». Студента социалиста Вильнера, часто вы-
ступавшего по рабочему вопросу, называли тогда даже австрий-
ским Луи Бланом.
Идеи французской февральской революции получили, следо-
вательно, распространение и в Австрии. Уже в апреле в одной
11 С. Б. Кап
из демократических газет Рены было напечатано письмо, содер-
жание которого, несмотря на всю свою умеренность, сильно
взволновало буржуазию. Анонимный автор письма прежде всего
обращался к австрийской буржуазии и упрекал её в нежелании
пойти навстречу рабочим: «В течение недель я жду, чтобы кто-
нибудь из вас занялся нами, рабочими, и встал бы на защиту
наших прав с тем, чтобы и мы также приняли участие в общей
радости... Но напрасно! Мы вместе с вами переживали все со-
бытия, вместе боролись, вместе ликовали, но вы нас знать не хо-
тите. .. Все тяготы нашего времени несём мы, несём одни, за
себя и за вас, что совершенно несправедливо. Смотрите, в то
время, когда вы кутите, разве не терпят многие из нас горькой
нужды?»
И дальше автор обращался к венским пролетариям, призывая
их, правда в очень неопределённой форме, к организации и от-
пору: «Вы, братья, вы рабочие, бедняки, проснитесь, смотрите—от-
ливают большой колокол — несите же сюда ваш металл, пока ещё
есть время, пока работа не закончена и печь ещё не остыла. ..»
Зачатки самостоятельного рабочего движения можно было
усмотреть и в организации в Вене рабочего просветительного
союза, и в создании при Комитете безопасности особой рабочей
комиссии.
Особенно сильно встревожилась австрийская буржуазия в
августе 1848 г., когда в Вене, вслед за Парижем и Берлином,
на почве растущей безработицы внезапно начались рабочие вол-
нения. Общее наступление контрреволюции выразилось в Вене
в том, что уже летом здесь стали наблюдаться попытки взять
обратно немногие, сделанные рабочим, уступки. Заработная плата
была сокращена, и в связи с этим 23 августа в городе состоялась
первая массовая демонстрация безработных пролетариев. Де-
монстранты пронесли по центральным улицахМ Вены чучело мини-
стра общественных работ Шварцера с медной монетой во рту:
именно по его распоряжению снижена была заработная плата
и без того голодавшим женщинам и детям, занятым на земляных
работах.
Разгоняя рабочих, буржуазная национальная гвардия Вены
при попустительстве Комитета безопасности прибегла к оружию;
на улицах столицы осталось лежать более 200 раненых и 18 уби-
тых. «Так были сломлены единство и мощь революционной боевой
силы», — подчёркивает Энгельс, говоря о событиях 23 августа.
«В Вене классовая борьба между буржуазией и пролетариатом
тоже дошла таким образом до кровопролитного взрыва и контрре-
волюционная камарилья уже видела приближение дня, когда
она сможет нанести решительный удар»1.
Буржуазия, ранее приветствовавшая мартовскую революцию
и отставку Меттерниха, к осени 1848 г. явно начала уже уставать
1 К. Маркс, Избр. произв., т. II, изд. 1938 г„ стр. 74.
Избиение рабочих на Пратере в Вене
и отходить от движения. Она стремилась к «спокойствию» и
«порядку», к восстановлению деловой жизни. Её раздражал
уменьшившийся в связи с отъездом императорского двора спрос
на предметы роскоши. Она, наконец, подобно немецкой буржуа-
зии, жадно тянулась к завоеваниям и слышать ничего не хотела
о праве отдельных народов Австрии на национальное самоопреде-
ление. Либеральная буржуазия Вены и других городов Австрии
приветствовала переход фельдмаршала Радецкого в наступление
против итальянцев и многие её представители, боровшиеся в
своё время против меттерниховщины, «шли с воодушевлением
в армию, сражавшуюся против итальянских патриотов» Поэт-
либерал Грильпарцер написал даже летом 1848 г. стихотворение,
приветствовавшее Радецкого. Оно начиналось следующими мно-
гозначительными словами:
Бог в помощь, фельдмаршал! Иди на бой
Не только для блеска славы:
Вся Австрия в ставке твоей с тобой,
А мы — лишь сорные травы...
Обнаружившийся к августу — сентябрю и в Вене раскол меж-
ду недавними союзниками по борьбе с абсолютизмом позволил
правительству императора Фердинанда 1 с надеждой на успех
ожидать момента решительного столкновения с восторжествовав-
шей в майские дни венской демократией. Поводом для этого
столкновения послужили в начале октября события в Венгрии.
IL Национально-освободптельное движение в Венгрии
и австрийское правительство
Австрийское правительство далеко не сразу после мартовских
событий утвердило все представленные Пресбургским сеймом
законопроекты и согласилось признать новое, национальное пра-
вительство Венгрии. Только 10 апреля, когда окончательно опре-
делилась невозможность подавить начавшееся освободительное
движение, Фердинанд, окружённый блестящей свитой, прибыл
в Пресбург и торжественно утвердил здесь совершившийся пере-
ворот.
Конституционная реформа выразилась в утверждении незави-
симого и ответственного министерства, во введении всеобщего
избирательного права и гражданских свобод, в превращении
старого сословного сейма в ежегодно .собирающийся парламент.
Хотя быстрая отмена феодальных повинностей и сплачивала
вокруг новой национальной власти широкие слои венгерского
крестьянства, всё же правительство Батьяни-Кошута неспособно
было до конца идти навстречу требованиям деревенских масс
и, 1лавное, обеспечить их землёй. Оно было крепко связано с
кругами мелкого и среднего землевладения и не могло действи-
1 К- Маркс, Избр. произв., т. II, изд., 1938 г., стр. 67.
161
тельно по-революционному поставить и разрешить вопрос
о земле.
Беднейшее трудовое население венгерской деревни осталось
в прежнем тяжёлом положении и скоро начало понимать, что
«без земли бедноте никакого толка нет от воли». Росту револю-
ционных настроений среди народных масс способствовала про-
пагандистская деятельность Танчича и Петефи. «Эта земля при-
надлежит нам, мы её обрабатываем, и если дворянство не желает
проявить справедливости по закону, мы её сами возвестим'», —
указывал первый, горячо выступая в защиту интересов дере-
венской бедноты, а Шандор Петефи после мартовской револю-
ции прямо воспевал «красное знамя мировой свободы» и в
своих стихах зло издевался над перепуганными на-смерть вен-
герскими помещиками и богачами:
Как здоровье ваше, баре-господа?
Шею вам не трёт ли галстук иногда?
Мы для вас готовим галстучек другой.
Правда, он не пёстрый, но зато тугой?
В дальнейшем недостаточно последовательное и энергичное
разрешение венгерским национальным правительством аграрного
вопроса способствовало постепенному ослаблению единого вна-
чале фронта борьбы против абсолютизма и, конечно, было ис-
кусно использовано Габсбургами. Последние использовали так-
же в интересах контрреволюции и полную неспособность прави-
тельства Батьяни-Кошута быстро и, главное, справедливо разре-
шить и другой важнейший вопрос — национальный— и пойти на-
встречу национально-освободительным стремлениям угнетённых
в Венгерском королевстве славянских народов.
С весны 1848 г. на юге Венгрии — в Хорватии, Славонии и
Банате — широко развернулось славянское национально-освобо-
дительное движение. В начале июня в главном городе Хорватии
Загребе собрался Сабор южнославянских народностей, рез-
ко протестовавший против великодержавной политики венгер-
ского правительства. Последнее упорно стремилось удушить и
мадьяризировать (овенгерить) славянские народы, издавна обла-
давшие собственной национальной культурой и теперь стремив-
шиеся к новой жизни.
В Хорватии в то же время стали создаваться и собственные
воинские части, во главе которых стоял в качестве бана-воена-
чальника Елачич. К лету Хорватия фактически отделилась от
Венгрии и прекратила какие-либо сношения с правительством
Батьяни-Кошута.
Такие же события одновременно происходили и в соседнем
Банате и в районах так называемой Военной границы, сербское
население которых продолжало волноваться после неудачных
апрельских переговоров с Кошутом. Враждебная идее нацио-
нальной независимости южно-славянских народностей политика
165
нового венгерского правительства вызвала выступления, сопрово-
ждавшиеся не только сожжением документов и церковных книг
на венгерском языке, но и столкновениями с отрядами венгер-
ских войск!
В начале мая в Карловнах под открытым небом состоялось
многотысячное собрание сербского населения — Скупщина, —
принявшее постановление о соединении Воеводины с другиминасе-
ленными славянами землями — Хорватией, Славонией и Далма-
цией. Скупщина избрала также особый комитет—«Главный
Одбор» во главе с местным сербским помещиком Георгием
Стратимировичем, бывшим офицером австрийской службы.
С этого времени борьба между сербским ополчением и вен-
герскими войсками не прекращалась, принимая всё более оже-
сточённый характер. Только в конце июня было заключено фор-
мальное перемирие, но оно постоянно нарушалось. Весь насе-
лённый хорватами и сербами юг Венгерского королевства фак-
тически стал к лету ареной кровавых столкновений.
Между тем отношение нового венгерского правительства к
императорскому становились всё более напряженными из-за не-
желания венгров служить в австрийской армии и нести расходы
по содержанию австрийского государственного аппарата. Ещё
более увеличились эти расхождения из-за провокационной поли-
тики императорского правительства по отношению к южным сла-
вянам и их национальным требованиям. Всё это в конце концов
привело к вооружённому конфликту между Габсбургской властью
и восставшим Будапештом.
Императорское правительство, к которому апеллировали обе
враждующие стороны, сначала осудило хорватский и сербский
сепаратизм, но затем стало искать поддержку против вентерской
революции у хорватских и сербских помещиков-реакционеров,
стремясь использовать хорватские и сербские воинские части
Елачича и Стратимировича против отделившегося от остальной
империи и восставшего Будапешта.
Чем больше проходило времени, тем положение в Венгрии
становилось более запутанным и сложным. Елачич открыто го-
товился к тому, чтобы вооружённой рукой задушить революцион-
ное движение в Венгрии. Он использовал при этом лозунг нацио-
нального освобождения славянских народов с целью способство-
вать восстановлению всей полноты власти императора Ферди-
нанда I и удушению демократического движения. Поскольку
движение южных славян, подобно движению чешских на-
ционалистов. оказалось направленным в сторону
укрепления, а не развала Габсбургской монар-
хии, выступление Елачича, а также Стратимировича, против
венгерских националистов неизбежно приобретало контрреволю-
ционный характер.
Чёрно-жёлтые симпатии хорватского бана, к тому же полков-
ника австрийской службы, были, разумеется, скоро подмечены и
166
учтены в Шенбруннском дворце под Веной, куда в начале авгу-
ста возвратился император. С хорватским баном начаты были
тайные переговоры, и Виндишгрец направил к Елачичу своего
адъютанта с целью договориться о совместном походе против
вышедших из повиновения 1'ены и Будапешта.
Летом 1848 г., особенно после подавления демократического
восстания в Праге и поражения парижских пролетариев, перво-
начальная растерянность, царившая в правительственных кругах
Австрии, уступила место уверенности в своих силах. 25 июля
Радецкий нанёс решительное поражение итальянским войскам
в сражении под Кустоццой, а 9 августа добился заключения дли-
тельного перемирия с Сардинским королевством. Это в значи-
тельной степени развязывало руки австрийским контр-револю-
ционерам и давало им возможность перейти, наконец, в наступ-
ление против демократии.
Время уступок прошло. После открытия рейхстага император-
ский двор возвратился в столицу. В случае возникновения новых
осложнений Виндишгрец прямо предлагал Фердинанду I поки-
нуть Вену и направиться в Ольмюц (Оломауи) —центр распо-
ложения верной престолу армии. «Тогда я завоюю Вену..., а
вслед затем завладею и Будапештом», — говорил он.
31 августа импеоаторское правительство, наконец, скинуло
маску: Фердинанд I подписал рескрипт, объявлявший недействи-
тельными все ранее изданные правительством Батьяни-Кошута
законы и постановления. В ответ на этот рескрипт из Будапешта
в Вену была направлена депутация, потребовавшая от импера-
тора немедленного выполнения всех данных им в начале рево-
люции обещаний. Но Фердинанд I принял венгерскую депутацию
чрезвычайно холодно и отпустил её, не удовлетворив ни одного
из её требований.
11 сентября хорватские войска бана Елачича переправились
через реку Драву и начали свой поход против Будапешта. Выпу-
щенная Елачичем прокламация извещала всю Австрию о том, что
он идёт «освободить страну от гнёта презренного правительства
мятежников».
III. Октябрьское восстание в Вене
Наступление Елачича заставило венгров напрячь все силы для
обороны. Популярность энергичного Кошута возросла и под его
руководством были приняты меры для обороны: поднято на ноги
народное ополчение—гонвед — и начато укрепление подступов
к венгерской столице. В Вену спешно была направлена новая
депутация, но на этот раз непосредственно к «народу», предста-
вленному депутатами рейхстага.
Но помещичье большинство этого собрания сочувствовало
Елачичу и клялось в верности Габсбургско-Лотарингскому дому!
Оно даже не дало венграм возможности изложить свои жалобы.
Венграм сочувствовали только демократические массы столицы,
167
которые видели в угрозе Будапешту со стороны Елачича угрозу
самой Вене, и хорошо понимали, что разгром венгерского нацио-
нально-освободительного движения неизбежно приведёт к разгро-
му всей австрийской революции. Рабочие, ремесленники и студен-
ты Вены готовы были помочь венгерскому народу отстоять сво-
боду и независимость их родины. Огромная толпа народа демон-
стрировала с факелами в руках около гостиницы, где останови-
лись члены венгерской депутации, приветствуя их и обещая под-
держку со стороны венской демократии.
Императорское правительство тем временем открыто встало
на сторону Елачича. Командующим венгерской армией был на-
значен без всякого согласования с венгерским сеймом австрий-
ский генерал Ламберг. Народные массы Будапешта встретили
известие об этом назначении чрезвычайно враждебно: 28 сен-
тября новый «главнокомандующий» был убит толпой на цепном
мосту, перекинутом через Дунай.
Убийство Ламберга привело к полному разрыву между
императорским правительством и восставшей Венгрией. Уже в
самый день смерти Ламберга сейм создал особый Комитет обо-
роны и открыто порвал с габсбургским правительством.
36-тысячная армия Елачича тем временем приблизилась к Бу-
дапешту и 29 сентября у местечка Веленце столкнулась с гонве-
дом. Армия Елачича потерпела поражение и стала поспешно
отступать к австрийской границе, стремясь задержаться на ру-
беже реки Равы. Арьергард хорватского бана был при этом
окружён и захвачен в плен венграми.
Известие об этой первой победе было встречено в Будапеште
всеобщим ликованием. Связанный с аристократическими кругами,
министр-президент Батьяни—противник полного разрыва с Габс-
бургами — подал в отставку. Власть была сосредоточена в ру-
ках Кошута, призвавшего немедленно весь народ под ружьё и
безжалостно каравшего изменников: граф Циц, крупнейший маг-
нат Венгрии, был повешен по приговору военного суда за свои
сношения с Елачичем!
Императорское правительство ответило на успех венгерской
революционной армии рескриптом о роспуске венгерского сейма,
об отмене всех его распоряжений, о введении в Венгрии осадного
положения и, наконец, о назначении Елачича «политическим
комиссаром королевского величества» в Венгрии с неограниченны-
ми полномочиями. На помощь ему из Вены должны были дви-
нуться австрийские воинские части.
Однако вывести из Вены гарнизон и отправить его на по-
мощь Елачичу оказалось далеко не лёгким делом. Когда 5 октя-
бря был отправлен в Венгрию первый батальон, в столице под-
нялось всеобщее возмущение. Вечером того же дня состоялось
огромное народное собрание. «Если Венгрия будет порабощена,
мало-помалу будет похищена свобода и у всей Австрии», — ука-
168
зывали выступавшие ораторы, призывая народ силой воспрепят-
ствовать отправке войск из Кены.
На следующий день, 6 октября, посланные на помощь Елачи-
чу воинские части были силой задержаны у северного вокзала
вооружёнными отрядами венских рабочих, ремесленников и сту-
дентов, к которым присоединилась и значительная часть нацио-
нальной гвардии. У вокзала, а затем у Таборского моста через
Дунай, произошли ожесточённые схватки восставшего народа с
войсками. В результате последние должны были позорно отсту-
пить, оставляя в руках рабочих и студентов пушки.
С началом столкновения, как в мартовские дни, волнения
охватили весь город. Ударили в набат и всюду возводили баррика-
ды. Немногочисленные войска должны были под напором вос-
ставшего народа постепенно очищать улицу за улицей. Вскоре
возмущённая толпа осадила здание военного министерства и
выволокла оттуда генерала-реакционера Латура, отдавшего при-
каз об отправке войск в Венгрию. Он был тут же повешен на
площади на фонаре. К утру следующего дня штурмом был взят
и арсенал, а это позволило снабдить восставшее население сто-
лицы оружием.
Когда победа народа вполне определилась, министры поспе-
шили покинуть город, а вслед за ними направился в Моравию, в
город Ольмюц, где расположен был штаб армии Виндиш-
греца, и Фердинанд I. Оставляя Вену, он снова обратился к на-
селению с воззванием. Но на этот раз в нём ничего не го-
ворилось о конституции и завоёванных народом свободах. На-
оборот, в нём звучал голос уверенного в своих силах самодерж-
ца: «Анархия дошла до крайних пределов... Вена полна убийств,
и пожаров, мой военный министр... испустил дух под руками
шайки убийц. В эту решительную минуту я оставляю Вену, чтобы,
найти средства для оказания помощи порабощённому населению
Вены. . .»
Уже в ближайшие дни Виндишгрец начал сосредоточивать
севернее Вены многотысячную армию, к которой присоединились
и отступившие из столицы части. Одновременно и Елачич полу-
чил распоряжение, оставив заслон против венгров, продвинуться,
к Вене, чтобы сперва помочь Виндишгрецу покончить с демо-
кратической Веной, а затем соединёнными силами нанести удар
Будапешту.
Что же происходило в восставшей австрийской столице?
К сожалению, здесь царила растерянность. События 6—7 октя-
бря застали демократических лидеров врасплох; Комитет
безопасности, созданный после майских дней, уже не суще-
ствовал — он был распущен вскоре после событий 23 августа
под прямым давлением напуганной рабочими демонстрациями бур-
жуазии. На рейхстаг также нельзя было рассчитывать — уже
известно, как его большинство отнеслось к протянутой руке
венгров! Многие его депутаты сразу же двинулись в Ольмюц
169
вслед за министрами и императором. Оставшиеся «тратили все
своё время на праздные дебаты» 1 и своей двусмысленной согла-
шательской политикой только мешали восставшим организовать
оборону.
Городское управление—муниципалитет Вены — целиком со-
стояло из чисто буржуазных элементов. Понятно, что люди, по
приказу которых недавно расстреливались на улицах Вены ра-
бочие-демонстранты, не могли сколько-нибудь решительно вы-
ступить против контрреволюции. Что касается национальной
гвардии, то она уже в конце августа раскололась на две части.
Большинство состоятельных бюргеров совершенно отвернулось
от движения, и только студенты, служащие, ремесленники и мел-
кие торговцы готовы были выступить против войск правитель-
ства. Демократические мелкие буржуа и возглавили начавшееся
движение, но, подобно мелкобуржуазным демократам Германии,
они не обладали достаточным мужеством и решительностью.
Рабочие Вены, дружно взявшиеся за оружие, вследствие недо-
статочной организованности, также не могли взять на себя
руководство восстанием. В связи со всем этим в восставшей
Вене «царствовали смущение и растерянность», наблюдались
«хаос, классовые противоречия, дезорганизация»i 2.
Вооружённые силы восставших также оставляли желать мно-
го лучшего. Во главе обороны стоял драматург Мессенгаузер,
бывший офицер австрийской армии, человек слабый, безволь-
ный. Среди других военных руководителей восстания выделялся
только один Иосиф Бем, польский эмигрант-генерал, участник
восстания 1831 года. Он командовал отрядами так называемой
подвижной гвардии, составленной почти исключительно из рабо-
чих, и много сделал для того, чтобы поднять обороноспособ-
ность города.
Повстанцам нехватало, несмотря на захват арсенала, ружей,
пушек, боеприпасов. Восстание, несмотря на героизм его уча-
стников, в связи со всем этим было с самого начала обречено
на неудачу. Помощь восставшие могли получить прежде всего
со стороны революционных венгерских войск, действовавших
в тылу армии Елачича. Но венгры продвигались в сторону Вены
слишком медленно и с недостаточными силами.
Не поддерживал восставших и трусливый Франкфуртский
парламент, буржуазное большинство которого прямо отказалось
выступить в их защиту и ограничилось только посылкой в Вену
двух своих представителей — «имперских комиссаров» Велькера
и Мосле. Оба они по дороге в Вену направились в Ольмюп
(Оломауц}, где и застряли в ставке Виндишгреца. Добрались
до Вены только одни представители демократической левой
i К Маркс. Избр. ппоизв., т. II, изд. 1938 г., стр. 75.
2 Т а м же, сгр. 75—76.
170
Октябрьские дни 1848 г, в Вене
Р. Блюм и Фребель, принявшие затем непосредственное участие
в обороне города.
Провинциальные города оказали восставшей Вене лишь не-
значительную поддержку. Однако отдельные из них всё же по-
слали свои вспомогательные отряды. Большинство их было пере-
хвачено правительственными войсками, и только повстанцам из
Граца, Линца и Зальцбурга удалось прорваться и принять затем
участие в борьбе.
Крестьянство Верхней и Нижней Австрии осталось почти без-
участным зрителем развёртывавшихся событий. Только в немно-
гих деревнях собирали продовольствие и деньги на помощь Вене.
Тщетно депутат Кудлих, который в своё время первый предло-
жил в рейхстаге освободить крестьян от феодальных повинно-
стей, призывал их подняться против войск Виндишгреца и Ела-
чича: к осени 1848 г. крестьянство, получившее освобождение из
рук императора, успело в значительной мере отойти от револю-
ции и теперь спокойно ожидало результатов столкновения.
В Чехии Палацкий и другие представители национально-
либеральной партии заняли по отношению к венской демокра-
тии враждебную позицию. В рейхстаге чешские либералы обра-
зовали правое, верное Габсбургам крыло, поспешившее вместе со
своим президентом чехом Штробахом покинуть после 6 октября
столицу. Из Праги они в течение всего октября взывали об
оказании помоши императору против венских «мятежников».
Только сравнительно небольшая группа чешских демократов
с И. Фричем и К. Сабиной во главе сделала безуспешную по-
пытку прийти на помощь восставшей Вене. Демократы всту-
пили в сношения с немецкой радикальной молодёжью и вели
агитацию среди студентов и рабочих. Им, однако, не удалось
поднять, против правительства чешское крестьянство. После
отмены барщины рейхстагом лишь один лозунг раздела поме-
щичьих земель мог поднять чешскую деревню, но чешские демо-
краты; подобно немецким, не выдвинули никакой сколько-
нибудь определённой аграрной программы, и это свело на-нет
все их усилия.
Виндишгрец, наступавший на Вену с севера, уже 23 октября
потребовал безоговорочной капитуляции и, получив отказ, начал
жестокую бомбардировку города. Одновременно хорватские
войска Елачича начали наступление на южные предместья
Вены. 26 октября начались уличные бои. После героического
сопротивления было захвачено предместье Леопольдштадт.
Каждую пядь этого, населённого преимущественно рабочими,
района войскам приходилось брать с боя. 27 октября борьба
навязалась уже в самом центре города.
Слабый луч надежды блеснул венцам в связи с продвижени-
ем в тылу у Елачича венгерских войск. С высокой колокольни
св. Сгефана осаждённые в Вене демократы могли наблюдать,
172
Пожары в Вене 28 октября 1848 г.
как на подступах к городу развёртывались бои между венгер-
скими полками и хорватами.
Однако 29 октября венгры были разбиты Елачичем и отбро-
шены обратно за реку Лейту.
31 октября начался общий штурм и к ночи 1 ноября сопроти-
вление восставших было окончательно сломлено. Правитель-
ственные войска целиком овладели городом и снова подняли на
колокольне св. Стефана ненавистное народу чёрно-жёлтое знамя
Габсбургов. Борьба носила кровопролитный характер и стоила
восставшему народу больше 5 тысяч жертв. До 1 000 солдат и
больше 50 офицеров было убито и в армиях Виндишгреца и Ела-
чича. Победители ознаменовали свою победу жестоким терро-
ром — арестами и расстрелами без суда и по суду. Среди казнён-
ных был и Р. Блюм, которого не защитила его депутатская не-
прикосновенность.
Под влиянием известий из Вены только в одной Галиции
имели место серьёзные волнения. К осени 1848 г. среди поль-
ского населения Львова получили преобладание революцион-
ные элементы, вытеснившие из «Рады народовой» аристократов.
В городе нарастало недовольство в связи с объявленным пра-
вительством рекрутским набором и постоянными нарушениями
гражданских свобод. 1 ноября, ещё до получения известий о па-
дении Вены, на улицах Львова начались столкновения народ-
ных масс с полицией и войсками; выросли многочисленные
баррикады и уличные схватки приняли ещё более ожесточённый
характер. Только после двухчасовой бомбардировки города
войскам австрийского генерала Гаммерштейна удалось к вечеру
2 ноября восстановить во Львове «порядок». Отряды националь-
ной гвардии и студенческий легион были распущены, введено
осадное положение и начали действовать военно-полевые
суды. Созданные в начале революции общественные организа-
ции также были уничтожены и в Галиции целиком восстано-
влены старые порядки. Только в деревнях вплоть до 1850 г.
было неспокойно: возвратившийся на родину член рейхстага
крестьянин-украинец Кобылица поднял на ноги несколько
тысяч крестьян и во главе своего вооружённого отряда в Буко-
вине долго наводил страх на местных помещиков!
Тяжёлое поражение, понесённое венской
демократией, предопределило исход всей
австрийской революции. Оценивая на страницах «Новой
Рейнской газеты» создавшееся положение, Маркс писал: «В Вене
только что закончился второй акт драмы, первый акт которой
разыгрался в Париже под названием «июньские дни»... «В Бер-
лине мы скоро переживём третий акт»1, пророчески подчёркивал
Маркс.
1 К. Маркс и Ф Энгельс, Соч., т. VI. стр. 497.
174
IV. Австрия после подавления октябрьского восстания
в Вене
Подавление демократического восстания в Вене имело для
австрийской революции роковые последствия. Императорское пра-
вительство, опираясь на армию, сразу же взяло курс на полное
уничтожение всех демократических завоеваний мартовской рево-
люции и не считалось больше даже с достаточно верноподдан-
ным рейхстагом.* Последний вскоре был переведён в захолуст-
ный городок Кремзир (Кремержиж) с целью окончательно по-
рвать связь депутатов с народными массами столицы. Стоявшее
теперь вдалеке от политических событий и совершенно потеряв-
шее доверие народных масс кремзирское охвостье рейхстага
до конца 1848 г. вырабатывало в провинциальной глуши проект
новой австрийской конституции, которому при данном соотно-
шении классовых сил всё равно не суждено было осуществиться.
Вскоре после подавления восстания в Вене было создано но-
вое, на этот раз уже открыто контрреволюционное министерство.
Время либеральных фраз прошло, и к власти были призваны
люди старой меттерниховской школы.
В новом министерстве пост премьера и министра иностран-
ных дел занял князь Шварценберг, а портфель министра внутрен-
них дел получил убеждённый сторонник централизма граф
Стадион.
2 декабря 1848 г. на австрийский престол после доброволь-
ного отречения императора Фердинанда I вступил его 18-летний
племянник Франц Иосиф. Новый император не был связан ни-
какими обещаниями и мог поэтому, не считаясь ни с чем, вос-
становить в Австрии старые дореволюционные порядки. В мани
фесте о восшествии на престол нового императора ничего не го-
ворилось о венгерской независимости и, наоборот, подчёркива-
лась необходимость скорейшего восстановления единства импе-
рии. Венгерский сейм в связи с этим не признал Франца Иосифа
королём и запретил, под страхом обвинения в государственной
измене, всем должностным лицам выполнять приказы и распо-
ряжения нового императора
Вступление нового императора на престол разорвало поэтому
последние слабые связи между Австрией и Венгрией, продолжав-
шей в осенние месяцы 1848 г. вести борьбу с сохранившими вер-
ность Габсбургскому дому хорватским, сербским, а позднее и
валашским военными отрядами. Вскоре в руках венгров оста-
лись только две крепости на юге — Эссег (Оснек) и Петервар-
дейн (Петерварат). Только здесь продолжали ещё развеваться
красно-бело-зелёные знамёна венгерской национальной незави-
симости.
В конце сентября и на востоке королевства — в Семиградие —
местное валашское население разорвало с венгерским правитель
175
Баррикада в Вене
ством. Город Клаузенбург (Клуж) был захвачен австрийскими
войсками под командованием генерала Пухнера, который, опи-
раясь на местное валашское население, безжалостно подавил
почти во всей Трансильвании движение венгров за независимость.
В середине декабря Виндишгрец перешёл венгерскую грани-
цу и уже 5 января 1849 г. занял Будапешт. Правительство Ко-
шута и сейм были вынуждены перебраться на восток и перене-
сти столицу Венгрии в г. Дебречин.
К концу февраля положение венгров, вынужденных отбивать-
ся от австрийских войск на севере и северо-западе, а от хорва-
тов, сербов и румын на юге и востоке, стало исключительно тя-
жёлым. Виндишгрец нанёс им ещё одно поражение под Кополь-
ном (26—27 февраля), заставив венгерскую армию отступить за
реку Тиссу.
Тем не менее, несмотря на поражения, правительство Кошута
принимало героические меры для организации обороны. Война в
Венгрии продолжалась, причём венгерской армии скоро удалось,
оправившись от поражений, не только перейти в контрнаступле-
ние, но и нанести Виндишгрецу ряд тяжёлых ударов.
Первые победы, одержанные над венграми вселили, однако,
в контрреволюционные круги полную уверенность в своих силах
и толкнули правительство Шварценберга-Стадиона к решитель-
ным внутренним мероприятиям: 4 марта 1849 г. была обнародо-
вана новая конституция, а 7 марта распущен продолжавший ешё
заседать в Кремзире рейхстаг. Тем самым вся многомесячная
работа депутатов пошла на смарку.
Новое государственное устройство Австрийская империя по-
лучила не волею народа, а волею молодого императора, за спи-
ной которого стояла властная Эрцгерцогиня София, его мать, и
вся придворная аристократическая партия. В своём манифесте
новый император прямо отказывался следовать по пути своего
предшественника. «Наш долг и наше желание положить конец
злоупотреблениям и покончить с революцией», — указывал он.
«Дарованная» конституция, в отличие от конституции 25 апре-
ля 1848 г., распространялась на всю старую австрийскую терри-
торию и создавала централизованную империю, в которой вся
полнога, исполнительной власти была сосредоточена в руках
императора и его министров. Законодательная власть была раз-
дроблена между двумя палатами — верхней, состоящей из деле-
гатов от провинциальных собраний, и нижней, депутаты которой
должны были избираться всеми совершеннолетними австрийцами,
платящими в год не менее 10 флоринов прямых налогов.
Таким образом, новая конституция принудительно объединяла
все земли многонациональной империи Габсбургов и уничтожала
самоуправление в её отдельных частях. Она устанавливала вы-
сокий избирательный ценз и снова возвращала императору всю
полноту власти. Всё то, о чём мечтали отдельные народы, на-
селявшие «наследственные земли Габсбургского дома» и за что
117
12 С. Б. Кан 1
они боролись и проливали кровь в 1848 г., оказалось в марте
1849 г. совершенно уничтоженным. «Абсолютизм был восстано-
влен в Австрии во всех отношениях с 4 марта 1849 г.» (курсив
мой — С. /С.), — подчёркивал позднее Ф. Энгельс
Глава XIV
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕРЕВОРОТ В ПРУССИИ
I. Классы и революция
В Пруссии отход либеральной буржуазии от революции стал
особенно заметным после штурма берлинского цейхгауза 14 июня
1848 г. Однако неудача, постигшая тогда берлинских рабочих, не
сломила их волю. Несмотря на вред, наносимый рабочему дви-
жению соглашательской деятельностью Стефана Борна и широ-
кое распространение в массах цеховых иллюзий и настроений,
рабочие Берлина и других крупных прусских городов постепенно
приходили к осознанию своих классовых интересов, создавали
свои профессиональные организации и отвечали стачками на по-
пытки предпринимателей ухудшить и без того тяжёлые условия
их труда. Пропагандистская деятельность членов Союза комму-
нистов и полные революционного огня статьи «Новой Рейнской
газеты» оказывали большое влияние на рабочих, способствуя
усилению их политической активности.
Эти сдвиги в настроениях рабочих масс хорошо отразил один
современный поэт, писавший, обращаясь к трёхцветному нацио-
нальному знамени:
Трёхцветный флаг! Кругом темно,
Померкнул блеск твой ясный.
Украли золото давно,
Цвет чёрный бросим мы в окно —
Оставим только красный!
Демократическое движение также далеко не шло еще на
убыль, хотя к осени в Пруссии успевает уже обнаружиться не-
решительность и слабость мелкой буржуазии, её неспособность,
по-плебейски, по-якобински расправиться с врагами революции.
После мартовской революции пришли в движение широкие массы
немецкого мещанства, но, выступив против абсолютизма,
массы эти подчас выдвигали не только ограниченные, но и просто
реакционные цели.
Последнее приходится сказать прежде всего о движении ре-
месленных мастеров и подмастерьев, ещё очень многочисленных
в Германии, которые открыто стремились к восстановлению ста-
ринных цехов и думали путём возвращения к старине не только
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч.. т. VI, стр. 86.
178
спасти себя от голода, но и уберечь Германию от «опасностей»
коммунизма. Идеологом этого направления являлся профессор
Винкельблех, писавший под псевдонимом Марло; последний
организовал съезды ремесленников, неизменно принимавшие
резолюции против свободы промышленной деятельности. В по-
литической области Винкельблех и его сторонники не шли дальше
самого умеренного конституционализма. Наряду с восхвале-
нием средневековых цехов для этих реакционных мелких бюрге-
ров характерна была и ожесточённая травля евреев — антисе-
митизм.
Разумеется, только меньшинство немецких мелких буржуа
того времени шло за Винкельблехом и другими реакционерами;
большинство же успело совершенно освободиться от цеховых
иллюзий и, страдая прежде всего от политического бесправия,
мечтало о демократии и республике. Представители этой рево-
люционной части мелкой буржуазии весьма энергично, правда
только на словах, громили в течение всего 1848 г. в парламентах
и клубах старые феодально-абсолютистские порядки.
Силы демократической партии, однако, оказались распылён-
ными. В ходе революции обнаружилась склонность многих демо-
кратических вождей к революционной фразе и их неспособность
от слов перейти к делу. Избранный в июне на съезде демократи-
ческих союзов ЦК, обосновавшийся в Берлине, после неудачного
штурма цейхгауза бездействовал. Местные демократические ко-
митеты, клубы и союзы были более активными, но и они зачас-
тую враждовали друг с другом и тратили энергию на мелкие
дела. Только в Кельне, где в местном «Демократическом обще-
стве» принимали участие коммунисты, слились все отдельные
республиканские и демократические организации и в связи с
этим движение приняло большой размах.
По мере усиления народного движения либеральная буржуа-
зия Пруссии быстро откатывалась вправо, в сторону соглаше-
ния с юнкерством и монархией. Героическая борьба парижских
рабочих в июньские дни ещё больше увеличила страх прусской
буржуазии. «Известия из Парижа ужасны», писал по поводу
парижских событий один из виднейших представителей прус-
ского -либерализма — «Я очень опасаюсь, что этот первый бой
между коммунизмом и собственностью... является только пред-
шественником гражданской войны... Если властям во Франции
удастся справиться с коммунистическими происками, и мы в Гер-
мании будем избавлены от явлений подобного рода, не удаст-
ся — и в наших городах будет неистовствовать этот демон».
Об изменении политических настроений прусской либераль-
ной буржуазии можно особенно хорошо судить по донесениям
русского посланника в Берлине Мейендорфа. Последний с начала
революции в своих письмах и донесениях в Петербург жаловался
на враждебные царской России настроения буржуазии. К лету
настроения эти изменились самым коренным образом: «Люди,
• 179
менее всего склонные к энтузиазму, говорят мне теперь о своем
восхищении (русским императором), и многие из тех, кто раз-
дражал меня раньше своим либерализмом, теперь говорят мне,
что при приближении наших войск выйдут им навстречу». ..
П. Правительство Ауэрсвальда— Ганземана
Поскольку ко времени штурма берлинского цейхгауза партия
феодальной контрреволюции ещё только начинала собирать свои
силы и переходить в наступление, а волны народного движения
ещё продолжали подыматься, правительство Ауэрсвальда —
Ганземана, сменившее 20 июня первое мартовское министерство
Кампгаузена, выступало ещё под либеральным флагом. Оно вся-
чески стремилось посредничать между бюргерским большинством
«Палаты соглашения» и короной.
В декларации, оглашённой в Собрании от имени нового пра-
вительства, Ганземан не скупился на либеральные обещания, но
в то же время много говорил о необходимости укрепления госу-
дарственной власти с целью не допустить распространения «анар-
хии». Правительство, указывал он, готово вести борьбу как про-
тив феодальной контрреволюции, так и против «анархии».
Первые же шаги нового министерства, однако, показали, что
Ганземан и другие министры, подобно самой прусской буржуа-
зии летом 1848 г., под влиянием растущего страха перед новой,
народной революцией быстро правеют, смотрят сквозь пальцы
на все происки юнкерской контрреволюции и готовы исправно
выполнять только ту часть своей торжественной декларации,
которая касалась борьбы против «анархии», т. е. против демо-
кратии.
В ближайшие же недели были укреплены ряды прусской по-
лиции и приняты меры к полному восстановлению дисциплины в
армии. В Берлине был даже организован на английский манер
особый отряд новых полицейских-констэблей. «Чем многочислен-
нее будет полиция, тем свободнее будет государство», открыто
заявлял Ганземан, испрашивая у Собрания кредиты на реоргани-
зацию полиции. Скоро и гражданское ополчение — это порож-
дение мартовской революции — было реорганизовано. В него был
закрыт доступ для неимущих и оно подчинено было правитель-
ственным властям.
Всемерно укрепляя правительственный аппарат и оставляя
армию и полицию целиком в руках контрреволюционных юнкер-
ских элементов, правительство Ауэрсвальда — Ганземана вовсе
не спешило с проведением обещанных либеральных реформ. Оно
каждый раз проявляло исключительную нерешительность и ро-
бость, когда пыталось потеснить всесильных до революции и
теперь снова поднимавших головы юнкеров.
Измена прусских либералов делу революции с особенной от-
чётливостью выявилась в их отношении к крестьянству и его тре-
180
бованиям. Как известно, после мартовских событий среди кре-
стьянских масс Пруссии началось брожение. К лету 1848 г. дви-
жение среди них ещё не прекратилось. Во многих местах кре-
стьяне прекратили платежи помещикам, а кое-где даже пого-
варивали о «трёх моргенах земли», т. е. о разделе феодальных
поместий. Поэтому крестьянство с огромным нетерпением ждало
от собравшегося в Берлине Учредительного собрания разреше-
ния аграрного вопроса и полного уничтожения всех феодальных
повинностей.
Правительство внесло на рассмотрение Собрания свой законо-
проект по аграрному вопросу, но в нём устанавливало выкуп
всех основных крестьянских повинностей — барщины, оброков
и т. п. Только малосущественные повинности, связанные с лич-
ной крепостной зависимостью, подлежали безвозмездному унич-
тожению.
Буржуазное большинство Собрания, боясь сделать невозмож-
ным соглашение с короной и юнкерами, оттягивало утвержде-
ние и этого совершенно недостаточного для крестьян законо-
проекта и в конце концов отменило без вознаграждения лишь
одно только право помещичьей охоты!
И в Пруссии, следовательно, крестьяне скоро должны были
убедиться в том, что им нечего надеяться на Учредительное со-
брание, и это способствовало их отходу от революционного дви-
жения.
Прусские юнкера немедленно и ловко использовали, с одной
стороны, расхождения между буржуазией и пролетариатом, с
другой, — разочарование крестьянских масс в революции. Нере-
шительность и уступчивость стоявших пока у власти либераль-
ных бюргеров делали юнкеров ещё более наглыми и требова-
тельными.
Надменные, цеплявшиеся за свои права и привилегии, прус-
ские юнкера с тревогой следили за деятельностью Учредитель-
ного собрания, обсуждавшего летом 1848 г. проект новой судеб-
ной реформы. Согласно этому проекту предусматривалось не толь-
ко введение в Пруссии суда присяжных, но и полное уничтожение
сословных дворянских привилегий, а также вотчинной юстиции.
Предложенная Ганземаном, как министром финансов, реформа
податного обложения также вызывала их негодование: дворян-
ство упорно не хотело разделять с другими слоями населения
налоговое бремя и усматривало даже в предложении увеличить
налог на вино прямое покушение на свои вековые приви-
легии.
Уже в тревожные дни штурма берлинского цейхгауза прибли-
жённее короля — члены его «тайного министерства» — предла-
гали нерешительному Фридриху-Вильгельму IV использовать для
контрреволюционного переворота страх буржуазии перед рабо-
чим движением.
181
Позднее, в июле, были сделаны первые шаги для образова-
ния консервативной партии и начала выходить «Новая прусская
газета» -— орган воинствующих помещиков. В газете этой, полу-
чившей скоро в народе название «Крестовой» из-за железного
креста в её заголовке, принимали участие все члены дворцовой
камарильи — братья Герлах, Бисмарк, Раух, а также «учёные»
мракобесы — последователи философов реставрации Адама
Миллера и Галлера — историк Лео и юрист Шталь.
В провинции в то же время стали создаваться при полном по-
пустительстве правительства различные «Союзы для борьбы за
короля и отечество» и «Союзы для охраны интересов крупного
землевладения», явно враждебные мартовской революции и
самому Учредительному собранию. В августе в Берлине состоял-
ся съезд членов этих монархических союзов, получивший харак-
терное название «юнкерский парламент». Одной из задач этого
съезда являлось ускорение ликвидации Учредительного собра-
ния, а вместе с ним и всех завоеваний мартовской революции.
К осени 1848 г. даже Фридрих-Вильгельм IV обрёл уверен-
ность в своих силах.
Время, когда он сам и окружающие его дворяне, по его соб-
ственным словам, «лежали на животе» в страхе перед револю-
цией, прошло: они ждали теперь только удобного момента для
перехода в наступление и мечтали жестоко отомстить за свои
мартовские унижения.
Уже вскоре после штурма цейхгауза король писал своей
сестре — русской императрице — о том, что в дальнейшем не до-
пустит больше никаких народных выступлений и потопит всякий
мятеж в крови. Л. фон Герлах рассказывал позднее, что он не-
однократно обсуждал с королём вопрос о роспуске Учредитель-
ного собрания. Фридрих-Вильгельм IV соглашался с ним, что
роспуск этот является необходимым. «Я теперь не царствую и не
смогу царствовать до тех пор, пока революция не будет подав-
лена», говорил король своему ближайшему советнику.
III. Разгон Учредительного собранна
«Тайное министерство», которое, как уже известно, стояло за
спиной официального прусского правительства, пристально сле-
дило за борьбой между пролетариатом и буржуазией, стремясь
использовать растущую борьбу между ними в своих собственных
интересах. Осенью 1848 г. в этой области наметились явления,
которые позволили силам юнкерской контрреволюции решиться
сперва на разгон прусского Учредительного собрания, а затем и
на уничтожение значительной части мартовских завоеваний
революции.
Но ещё до этого явное усиление дворянско-помещичьих кру-
гов толкнуло к сопротивлению даже представителей трусливой
либеральной буржуазии. В августе наметились первые острые
182
столкновения между либерально-буржуазным большинством Со-
брания и королевской властью. Толчок к политической борьбе,
приведшей через четыре месяца к насильственному роспуску
«Палаты соглашения», дали события, разыгравшиеся 31 июля
1848 г. в маленьком силезском городке Швейднице.
В этот день солдаты местного гарнизона, повинуясь приказу
своих офицеров-дворян, встретили залпами мирную демонстра-
цию местных бюргеров и убили 14 ни в чём неповинных граждан.
Учредительное собрание, возмущённое этим провокационным
выступлениехМ прусской военщины, приняло постановление, обя-
зывавшее военного министра отдать приказ офицерам армии дер-
жаться в стороне от политики и избегать каких-либо конфликтов
с гражданским населением. Но военное министерство не спе-
шило с изданием соответствующего приказа и своим молчанием
как бы одобряло поведение швейдницких офицеров. Тогда Собра-
ние в начале сентября вынесло вторичное постановление об уда-
лении из армии офицеров-реакционеров, не желавших призна-
вать конституционные порядки. Но этим оно нисколько не испу-
гало дворянскую клику: в ответ на постановление, принятое бур-
жуазным большинством Собрания, близкий к наследнику пре-
стола генерал Врангель, ранее командовавший прусскими вой-
сками в Шлезвиг-Гольштинии, был назначен командующим Бран-
денбургским военным округом, в который входил Берлин. К сто-
лице стали немедленно стягиваться крупные воинские силы.
Принятое собранием постановление, направленное против
реакционного офицерства, вызвало 11 сентября отставку мини-
стерства Ауэрсвальда-Ганземана. Благодаря своему двусмыслен-
ному отношению к конфликту, оно потеряло доверие большинства
Собрания: оно не одобряло поведение швейдницких офицеров,
но в то же время осуждало вынесенное Собранием решение, как
наносящее ущерб авторитету командного состава и, следова-
тельно, подрывавшее дисциплину в армии.
Новое, третье послемартовское министерство было возглав-
лено старым генералом Пфулем и состояло целиком из бюрокра-
тов. Оно не имело в своём составе ни одного либерала и только
делало вид, что идёт навстречу либеральному большинству
Собрания, на деле же подготовляло желанный для Фридриха-
Вильгельма IV государственный переворот.
17 сентября в Берлин были введены гвардейские полки, уда-
лённые в мартовские дни из столицы. В речи, обращённой к пред-
ставителям берлинского городского управления, генерал Вран-
гель недвусмысленно указывал на свою готовность служить делу
установления «порядка» и «спокойствия» в Берлине. Он говорил
о том «запустении», в котором будто бы нашёл Берлин и подчёр-
кивал своё стремление освободить город от «анархических» эле-
ментов. «Сабли остры и пули наготове!», — открыто грозил
народу берлинский Трепов.
183
Либеральное большинство Учредительного собрания видело,
конечно, растущую опасность. Находясь между молотом контр-
революции и наковальней растущего народного движения, оно
способно было, однако, лишь на самое жалкое пассивное сопро-
тивление.
Пытаясь сдержать натиск контрреволюционных сил и от-
стоять достаточно скромные завоевания мартовской революции,
необходимые для крупных собственников, большинство Учреди-
тельного собрания в середине октября отменило дворянское зва-
ние и все связанные с ним сословные привилегии и вычеркнуло из
конституционного проекта слова о том, что король царствует
в Пруссии «божьей милостью». Оно теперь с запозданием пока-
зывало юнкерству свою «силу» и в то же время вело активную
борьбу против растущего рабочего движения и отказывалось
прийти на помощь терзаемой Виндишгрецом и Елачичем вос-
ставшей Вене!
Подавление демократического восстания в Вене неизбежно
должно было ускорить торжество контрреволюции и в Берлине.
Подобно тому, как раньше июньские события в Праге и Париже
в известной мере предопределили поражение венской демокра-
тии. так теперь победа Габсбургов в Вене должна была неиз-
бежно сказаться на судьбах прусской революции.
В середине октября в Берлине имели место события, весьма
напоминавшие уличные столкновения в Вене 23 августа: в резуль-
тате очередного столкновения между вооружёнными бюргерами
прусской столицы и безработными было убито 10 человек. 31 ок-
тября в Берлине состоялась массовая демонстрация, смертельно
испугавшая либеральных депутатов Собрания. Окружившие зда-
ние театра, в котором происходили заседания Собрания, народные
массы настаивали на оказании действенной помощи задыхавшей-
ся в лапах Виндишгреца и Елачича демократической Вене. При
этом они не только протестовали против действия прусской юн-
керской клики, но и выражали своё негодование в связи с нере-
шительной, полной колебаний политикой самих прусских либера-
лов.
Король воспользовался благоприятно сложившейся для контр-
революции обстановкой в Берлине: известия о победоносном штур-
ме Вены австрийскими генералами подействовали на него обод-
ряюще. 1 ноября он дал отставку кабинету Пфуля и на следую-
щий день призвал к власти графа Бранденбурга — одного из са-
мых заклятых врагов демократии и народа. Отто фон Мантей-
фель—один из видных чиновников-бюрократов, близкий к кру-
гам дворцовой камарильи, получил в новом министерстве порт-
фель министра внутренних дел.
9 ноября был обнародован королевский указ о переносе засе-
даний Учредительного собрания из столицы в маленький провин-
циальный городок Бранденбург. Судьба австрийского рейхстага
184
постигла, таким образом, почти одновременно и прусскую «Па*
лату соглашения».
«Бранденбург в Берлине, а Собрание в Бранденбурге», с го-
речью острили тогда в прусской столице. Однако играть словами
было недостаточно. Надо было действовать, протестовать, надо
было искать опоры в народных массах, но именно на это-то и не
могла решиться трусливая прусская либеральная буржуазия.
В ответ на королевский указ о переносе заседаний в Бран-
денбург Собрание сделало было попытку оказать сопротивление.
Оно отказалось повиноваться незаконному приказу, но в ответ
на это генерал Врангель двинул 10 ноября к театру, где заседало
Собрание, гвардейские части.
Современники — очевидцы событий в самых комических тонах
рассказали позднее о попытках ополчения вооружённых бюрге-
ров оказать сопротивление генералу Врангелю. Последний дал
командованию ополчения, а также и самим депутатам 15 ми-
нут на размышление: «Ещё раньше назначенного срока депутаты
попарно спустились по парадной лестнице театра... и исчезли.
Столь же бесследно и быстро исчезло и ополчение. Как по мано-
вению волшебного жезла опустели Шарлоттенштрассе и площадь
вокруг театра».
Депутаты Учредительного собрания в последующие дни сде-
лали всё же попытки перенести свои заседания в другие помеще-
ния. Но из этого ничего путного не вышло. Повторить великие
исторические сцены в «Зале для игры в мяч», разыгравшиеся в
1789 г. в Версале, было не по плечу прусским буржуазным либе-
ралам 1848 г.! Для этого нужно было смело выступить против
короля вместе с народными массами, а народного восстания прус-
ские либералы боялись больше всего на свете.
15 ноября возмущённое Собрание обратилось, наконец, к насе-
лению Пруссии с воззванием. Но вместо того, чтобы призвать на-
родные массы к вооружённому восстанию против нагло нару-
шившего все свои обещания короля, Собрание призвало народ
только к оказанию одного «пассивного сопротивления». «В тя-
жёлую минуту, когда законные представители народа разогнаны
штыками, мы обращаемся к вам: крепко держитесь за завоёван-
ные свободы, но ни на минуту не оставляйте почвы законности»,
говорилось в опубликованном от имени Собрания воззвании.
На следующий день 226 непокорных правительству депута-
тов собрались в одной берлинской гостинице и, наконец, решились
призвать народ к отказу от уплаты налогов. Небольшого воин-
ского отряда оказалось достаточным для того, чтобы изгнать
буржуазных депутатов и из этого убежища. «Подчиняясь силе»,
как сказал на этом последнем берлинском заседании председа-
тель Учредительного собрания, депутаты вынуждены были всё
же перенести свои заседания в провинциальный городок. Но дни
Собрания были уже сочтены. До 4 декабря оно не могло из-за
185
Разгон депутатов прусского Учредительного собрания.
отсутствия кворума приступить к деловой работе, а на следую-
щий день — 5 декабря — было попросту распущено новым коро-
левским указом.
IV. Иантейфелевская конституция и трёхклассный
избирательный закон
Насильственный разгон Учредительного собрания сопрово-
ждался октроированием новой конституции, получившей затем в
народе название «Мантейфелевской», поскольку именно Мантей-
фель был её главным создателем.
В основании «дарованной» королём конституции лежал раз-
работанный Собранием конституционный проект, но подвергший-
ся в министерских канцеляриях существенным изменениям. В ре-
зультате конституция сохраняла ещё некоторые завоёванные в
мартовские дни народом гражданские свободы, а также всеоб-
щее избирательное право, но одновременно сохраняла и сослов-
ные привилегии прусского дворянства. За королём, царствующим
«божьей милостью», признавалось право отменять любое решение
твух создаваемых на основании новой конституции палат. К тому
же особая 105-я статья позволяла правительству «в случае не-
отложной необходимости» не только издавать в промежутке
между сессиями палат новые законы, но и пересматривать от-
дельные статьи самой конституции.
Таким образом, не решаясь ещё в декабре 1848 г. прямо уни-
чтожить все без исключения завоевания мартовской революции,
186
Мантейфель и другие сторонники абсолютизма оставляли в кон-
ституции лазейку: Статья 105-я позволяла им в будущем устра-
нить все остававшиеся ещё завоевания революции и, главное,
уничтожить основное из них — всеобщее избирательное право.
Прошло немного месяцев и прусское юнкерство, действитель-
но почувствовав снова свою силу, покусилось на это важнейшее
завоевание революции.
Поскольку конституция 6 декабря 1848 г. сохранила ещё де-
мократические выборы, реакционеры не получили большинства в
новой нижней, или второй палате: в избранной в январе 1849 г.
второй палате снова получили преобладание оппозиционные эле-
менты и вследствие этого она была скоро распущена королём.
Вскоре Фридрих-Вильгельм IV решился в корне изменить изби-
рательные порядки и издать 30 мая 1849 г. так называемый
«трёхклассный избирательный закон».
Согласно этому закону, все прусские граждане, достигшие
30-летнего возраста, делились на три класса в зависимости от
суммы уплачиваемых ими налогов. К первому классу отнесено
было 153 тыс. наиболее состоятельных избирателей, ко второму —
409 тыс. менее состоятельных, наконец, к третьему — 2 651 тыс.
граждан, платящих незначительные налоги или вовсе от них
освобождённых. Каждый класс должен был избирать по одина-
ковому числу выборщиков, избиравших в свою очередь путём
открытого голосования депутатов ландтага. Голос состоятельного
избирателя, следовательно, значил в несколько раз больше, чем
голос менее состоятельного, а тем более неимущего. Новый из-
бирательный закон вводил в Пруссии в замаскированной форме
высокий имущественный ценз вместо завоёванного народом в
марте 1848 г. всеобщего избирательного права.
Ещё через восемь месяцев — 31 января 1850 г. — этот закон
вошёл составной частью в новую, принятую после длительных
обсуждений обеими палатами, конституцию, уничтожавшую в
Пруссии последние остатки демократических свобод и открыто
возвращавшую всю полноту власти королю и ответственным
лишь перед ним одним министрам.
По этой конституции, заменившей конституцию 6 декабря
1848 г., в Пруссии должны были существовать впредь две пала-
ты, обладающие равными правами. Членами верхней палаты, по-
лучившей позднее название «палаты господ», кроме 120 выбор-
ных, являлись все принцы царствующего дома, представители
главных дворянских родов, обербургомистры городов и предста-
вители университетов. Члены нижней палаты—ландтага — из-
бирались на основании трёхклассного закона. За обеими пала-
тами сохранялось право вотирования законов, а также утвер-
ждения бюджета и новых налогов.
Так в течение 1849 г. были снова укреплены устои пошатнув-
шегося дворянско-помещичьего государства Г огенцоллернов.
В результате неудавшейся, незавершённой революции прусские
187
помещики не только не были лишены своих политических и соци-
альных привилегий, но сохранили на долгие годы в своих руках
власть. Они оказались вынужденными пойти лишь на самые не-
значительные уступки буржуазии и сумели содрать со своих кре-
стьян при освобождении их от феодальных повинностей огром-
ные выкупные платежи. Согласно закону 2 марта 1850 г., прове-
дённому министром внутренних дел Мантейфелем, были уничто-
жены без всякого вознаграждения помещикам многие мелкие
крестьянские повинности. В результате же проведённой выкупной
операции крестьяне Пруссии уплатили своим бывшим господам
18-кратную стоимость своих основных феодальных рент. В руки
юнкеров перешли таким образом огромные суммы денег, а кре-
постная зависимость была уничтожена не в результате револю-
ции, а с помощью реформы, проведённой сверху. Хотя юнкера и
сохранили за собой право вотчинной юрисдикции, реформа Ман-
тейфеля делала новый большой шаг в сторону внедрения капи-
тализма в прусское сельское хозяйство. Но при сохранении за
помещиками их былых привилегий, это внедрение капиталистиче-
ских отношений и после революции 1848 г. продолжало идти по
тяжёлому, мучительному для большинства прусских крестьян
пути.
В результате революции 1848 г. Пруссия сделала
только едва заметные шаги в сторону превра-
щения в буржуазную монархию. Революция 1848 г.,
«далёкая от того, чтобы стать европейской революцией,... пред-
ставляла собою только хилый отголосок европейской революции
в отсталой стране»1, указывал Маркс, подводя общий итог,
баланс прусской революции.
Глава XV
„НОВАЯ РЕЙНСКАЯ ГАЗЕТА66 В БОРЬБЕ ПРОТИВ
ФЕОДАЛЬНОЙ И БУРЖУАЗНОЙ КОНТРРЕВОЛЮЦИИ
Начиная с первого своего номера, «Новая Рейнская газета»
смело откликалась на все политические события революционного
года, проявляя при этом неизменно «пламенную страстность».
«Несмотря на патриотический шум и завывание почти всей
немецкой печати», газета Маркса и Энгельса — «с первого же
момента выступила в защиту поляков в Познани, итальянцев в
Италии, чехов в Богемии»2. Действительно, «Новая Рейнская
газета» не находила слов для того, чтобы сильнее заклеймить ту
кровавую — на истребление — войну против поляков, которую в
Познани вели со всеми жестокостями и варварством, которые
* К Маркой Ф Энгельс Соч., т. VII, стр. 55.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. VI, cip. 242.
188
вечным позором останутся на германском имени, угнетатели-
пруссаки.
В начале июня, когда вспыхнуло в Праге народное восстание,
газета немедленно поддержала чехов-демократов, поднявшихся
совместно с немецкими демократами в Чехии против Габсбург-
ского абсолютизма. Маркс и Энгельс отнеслись с самым резким
осуждением к позиции, занятой по отношению к австрийскому
правительству вождями чешского национально-либерального дви-
жения, которые не только не поддержали чешских студентов и
рабочих в их борьбе против Виндишгреца, но даже, по образ-
ному выражению Энгельса, «целовали розги, которыми секли
их до крови» и «горячо присягали знамени, под которым их
братья подверглись казни, а их жёны изнасилованию» Г
По решительно осуждая предательскую реакционную поли-
тику буржуазных австро-чехов, Маркс и Энгельс не менее, если
не более, резко и беспощадно бичевали и немецких либерально-
буржуазных националистов, толкавших своей великодержавной
и пангерманской политикой австрийских славян в сторону Габс-
бургов. «Революционная Германия должна была, особенно в от-
ношении соседних народов, отречься от всего своего прошлого.
Вместе со своей собственной свободой она должна была провоз-
гласить свободу тех народов, которые доселе ею угнетались», под-
чёркивали они, — «А что сделала революционная Германия? Она
совершенно подтвердила и освятила старое угнетение Италии,
Польши, а затем и Богемии при помощи немецкой военщины...
И после этого немцы требуют, чтобы чехи им доверяли!»1 2
Уже вскоре после выхода в свет «Новой Рейнской газеты» тя-
жёлое поражение парижских рабочих в июньские дни дало
контрреволюции сигнал для перехода в наступление не только
во Франции, но и во всей Европе Не только консервативно-дво-
рянская, но и либерально-буржуазная печать на все лады
восхваляла кровавые подвиги генерала Кавеньяка и одновременно
обливала грязью побеждённых парижских пролетариев. «Новая
Рейнская газета»- была единственной европейской газетой, за
исключением «Северной звезды» английских чартистов, имевшей
мужество уже 29 июня «правильно оценить июньскую револю-
цию». За это её встретили «не опровержениями, а доносами» 3.
С первого выстрела редакция газеты решительно встала на
сторону восставших, а Маркс после их поражения почтил память
побеждённых одной из своих самых сильных статей. В этой ста-
тье, напечатанной в газете 29 июня, Маркс писал: «Ни одна из
бесчисленных революций французской буржуазии, начиная с
1789 года, не была покушением на порядок, так как все они
оставляли в неприкосновенности классовое господство, рабство
1 К Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т VII, стр. 216.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. VI, стр. 185.
3 Та м же, стр 227
189
рабочих и буржуазный порядок. .. Июнь покусился на этот поря-
док. Горе июню!» 1. «Плебеи истерзаны голодом, оплёваны прес-
сой, покинуты врачами... их лучшие, уцелевшие от разгрома
представители сосланы за море»..., писал он дальше, заканчи-
вая статью и подчёркивая классовый, пролетарский характер
парижской схватки. «Вокруг их грозно-мрачного чела обвить
лавровый венок есть привилегия, есть право демократической
печати»1 2.
Сразу после выхода первого номера, газету Маркса и Энгельса
покинула половина её акционеров — рейнских, радикально на-
строенных буржуа. К концу июня, после пламенных статей в за-
щиту парижских инсургентов, газету покинула другая половина.
Возглавлявшему редакционный комитет Марксу пришлось теперь
вести упорную борьбу с серьёзными финансовыми трудностями,
чтобы обеспечить бесперебойный выход «Новой Рейнской газеты»-
Тем не менее газета продолжала выходить, приобретая всё
большую популярность и вместе с тем и всё большее количество
подписчиков.
Согласно глубоко правильному замечанию Ленина, «В дея-
тельности самого /Маркса и Энгельса период их участия в мас-
совой революционной борьбе 1848—49 года выделяется, как
центральный пункт» 3.
Деятельность эта не ограничивалась, понятно, только одной
редакционной работой: по возвращении на родину весной
1848 г. Маркс и Энгельс ни на один день не прекращали своей
политической работы в массах и выступали в ходе революции не
с одним только пером журналиста в руках.
Не найдя возможным в силу сложившихся условий немедлен-
но приступить к организации массовой пролетарской партии в
Германии, Маркс и Энгельс примкнули к левому крылу демокра-
тического движения и выступали здесь в качестве вождей его
наиболее революционной, фактически пролетарской фракции.
В конце июня Маркс был избран в члены окружного комитета
рейнских демократов, а несколько позднее и в члены его прези-
диума. Одновременно он вёл также большую организационно-
политическую работу и в Кельнском рабочем обществе, предсе-
дателем которого был избран в октябре 1848 г.
Наряду с Марксом и Энгельсом, и другие члены Союза ком-
мунистов поддерживали левое крыло демократического движе-
ния. Они вступали в демократические союзы и кое-где, например,
в Кельне брали в свои руки руководство деятельностью местного
Демократического общества. Принимали они активное участие
и в работе демократических съездов, стремясь толкнуть недоста-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. VI, сгр. 199.
2 Т а м же, стр. 201.
3 В. И. Ленин, Соч., т. XII, стр. 33.
190
точно решительных демократических мелких буржуа Германии
на путь плебейской расправы с врагами революции.
Особенно большую революционную деятельность развернули
коммунисты на Рейне в связи с событиями 18 сентября. Под не-
посредственным влиянием «Новой Рейнской газеты» в Кельне
была сделана попытка поддержать франкфуртских повстанцев.
Ещё 17 сентября редакция газеты и Рабочий союз организо-
вали в Воррингене близ Кельна большое народное собрание с уча-
стием сельского населения и делегатов многих рейнских городов.
Собрание, председателем которого был избран Шаппер, а секре-
тарём Энгельс, создало Кельнский комитет безопасности и при-
звало население к борьбе за «демократически-социальную, крас-
ную республику».
20 сентября, после получения известий о франкфуртских собы-
тиях, организовано было новое массовое народное собрание, за-
явившее о своей солидарности с участниками франкфуртских
баррикадных боёв.
В связи с волнениями Кельн был 26 сентября объявлен на
осадном положении, а за день до этого арестованы были руково-
дители Рабочего союза Шаппер, Молль и Беккер. Кельнские вла-
сти разоружили гражданское ополчение и поспешили закрыть все
демократические газеты, в том числе и «Новую Рейнскую газету».
Энгельсу, принимавшему активное участие в народных собра-
ниях, пришлось покинуть Кельн и, избегая ареста, направиться
сперва в Бельгию, а оттуда в Париж. Одновременно вынуждены
были покинуть Кельн и три других видных сотрудника газеты —
Э. Дронке, В. Вольф и Ф. Вольф.
Поэт-коммунист Георг Веерт позднее в своей сатирической
поэме, посвящённой событиям 25—26 сентября в Кельне, писал,
вспоминая о днях осадного положения:
Прошёл лейтенант мимо дверей
В сопровождении пикета,
Он объявил, барабаня смерть
Новой Рейнской газеты.
После сентябрьских политических событий «Новая Рейнская
газета» стала выходить снова в свет только 12 октября, когда
контрреволюция уже наступала по всему фронту.
Ещё в конце августа Маркс, с целью установления более тес-
ных связей с вождями левого крыла демократической партии и
рабочими организациями, на короткий срок приезжал в Вену.
Здесь он 28 августа принял участие в заседании местного Демо-
кратического общества, обсуждавшего причины недавнего стол-
кновения между рабочими и национальной гвардией. В своём вы-
ступлении Маркс подчеркнул классовый характер столкновения
23 августа и резко осудил робость и политическую близорукость
местных демократических вождей, не придававших значения
191
столкновению и не понимавших его классового смысла. Маркс
говорил также об опыте восстания парижских пролетариев и
призывал венских демократов к решительной борьбе не только
против феодальной, но и буржуазной контрреволюции.
Когда началось октябрьское восстание в Вене, «Новая Рейн-
ская газета» всеми силами стремилась оказать помощь повстан-
цам, но хорошо понимала, что одними резолюциями или пети-
циями отстоять Вену от полчищ Виндишгреца и Елачича не
удастся. Именно поэтому газета Маркса и Энгельса резко крити-
ковала пустое по содержанию, но исполненное пафоса воззвание
второго конгресса демократов, заседавшего в конце октября в
Берлине. Воззвание это в высокопарных выражениях напоми-
нало. . . немецким государям и их правительствам об их «свя-
щенном долге» прийти на помощь осаждённой Вене и призывало
немцев «принести все жертвы для спасения Вены».
В противовес всем этим неопределённым, ни к чему не обя-
зывающим заклинаниям мелкобуржуазных лидеров, «Новая Рейн-
ская газета» призывала массы немецкого народа поддержать
восставшую против Габсбургов Вену единственным и эффектив-
ным образом — «уничтожением контрреволюции в собственном
доме», т. е. при помощи вооружённого восстания.
Разбирая уже после падения Вены причины поражения, Маркс
указывал, что «вся история рейхстага и общинного совета после
6 октября есть непрерывная история предательства»1. Он клеймил
позором не только предательство австрийской буржуазии, но и
предательство буржуазных деятелей Франкфуртского парламента,
не пожелавших прийти на помощь восставшей Вене и своей по-
литикой прямо толкавшей её в руки палашей.
Анализируя создавшееся в результате победы Виндишгреца
положение, Маркс приходит к выводу, что «каннибализм контр-
революции» в конце концов убедит народы «в том, что существует
только одно средство для того, чтобы сократить, упростить и
локализировать кровожадную агонию старого общества и крова-
вые муки родов нового общества, только одно средство — рево-
люционный террор» 1 2.
Сам Маркс на собрании Демократического общества объ-
явил о казни демократа Роберта Блюма по приговору военно-
полевого суда. «В зале тотчас же воцарилась тишина», расска-
зывал позднее рабочий Лесснер о произведённом этим сооб-
щением впечатлении, — «Маркс взошёл на трибуну и прочёл
телеграмму о смерти Блюма. Мы сперва окаменели от возму-
щения. Затем в зале разразилась настоящая буря. Казалось,
что теперь весь немецкий народ, как один человек, должен
восстать, чтобы завершить революцию».
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. VI, стр. 495.
2 Та м же, стр. 497.
192
Несмотря на успехи контрреволюции, Маркс, однако был
полон веры в конечное торжество народной революции. Его
сердце обливалось кровью, когда он вспоминал о погибших
в Париже и Вене бойцах. Он ждал часа расплаты и писал:
«Тогда мы вспомним июнь и октябрь и тоже воскликнем: Vae
victis! («Горе побеждённым!») Г
В дни государственного переворота в Пруссии, непосредствен-
но следовавшие за торжеством контрреволюции в Австрии,
«Новая Рейнская газета» развернула энергичную агитацию за
действительное проведение в жизнь принятой Учредительным
собранием резолюции об отказе от уплаты налогов. Стремясь
превратить трусливое «пассивное сопротивление» прусских либе-
ралов в активное выступление народных масс против реакции,
газета прямо звала народ ответить насилием на насилие, «орга-
низовать ополчение для отражения врага» и немедленно присту-
пить к избранию местных комитетов безопасности. «Рейнская
область скорее прольёт свою последнюю каплю крови, чем под-
чинится сабельному режиму» 2, — заявляли от имени Рейнского
окружного комитета демократов Маркс, Шаппер и Шнейдер.
Таким образом, в течение бурных летних и осенних месяцев
1848 г. именно Маркс и Энгельс стояли хво главе
революционной части немецкой демократиче-
ской партии и они же возглавили редакционный комитет
той единственной в 1848 г. подлинно демократической газеты,
которую Ленин справедливо называл «лучшим, непревзойдён-
ным органом революционного пролетариата» 3.
1 К- Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. VI, стр. 497.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч.. т. VII, стр. 23.
3 В. И. Ленин, Соч., т. XVIII, стр. 35.
13 С. Б. Кая
J^OHEU РЕВОЛЮЦИИ
В ГЕРМАНИИ И АВСТРИИ
Глава XVI
БОРЬБА ЗА ИМПЕРСКУЮ КОНСТИТУЦИЮ И КОНЕЦ
ФРАНКФУРТСКОГО ПАРЛАМЕНТА
I. Парламент и имперская конституция
К началу 1849 г. успехи феодально-помещичьей контрреволю-
ции в Германии вполне определились. Болтливые либераль-
ные депутаты во Франкфуртском парламенте, однако, про-
должали свою законодательную деятельность и на бесконечных
заседаниях разрабатывали проект будущей всегерманской импер-
ской конституции.
В течение целых пяти месяцев продолжались прения по поводу
каждого параграфа, каждой статьи этого проекта. Рассуждали о
мелочах и в то же время вовсе не думали о том, с помощью ка-
ких средств будет проведена в жизнь эта конституция и как за-
ставить отдельных немецких государей, цеплявшихся за свой
суверенитет, признать волю немецкого народа.
В конце концов 28 марта 1849 г. имперская конституция была
в торжественной обстановке принята Франкфуртским парламен-
том. Руководящая роль к этому времени перешла в нём к более
левым депутатам. Усилению влияния демократических элемен-
тов способствовало открытое выступление правительства Австрии
против воссоединения, в защиту старого, уничтоженного револю-
цией, Союзного сейма и обнародование в начале марта импера-
тором Францем Иосифом новой централистской австрийской кон-
ституции. Конституция эта предусматривала, как известно, со-
хранение полной независимости старой Габсбургской многонацио-
нальной монархии и тем самым шла в разрез с устремлениями
большинства Франкфуртского парламента. Xoin это большинство
и не помышляло о полном развале Габсбургской монархии, оно
тем не менее стремилось к созданию «единого немецкого отече-
194
ства» и было глубоко возмущено политикой австрийского прави-
тельства. Поэтому теперь вместе с демократической левой голо-
совали и многие представители более умеренного центра, а
также некоторые австрийские депутаты, протестовавшие тем
самым против политики Габсбургов.
В результате принятая Франкфуртским парламентом импер-
ская конституция могла быть только компромиссом между демо-
кратической левой и партией буржуазно-монархического центра,
стремившейся к восстановлению в Германии императорской вла-
сти. Именно в связи с этим имперская конституция получила не-
определённый, противоречивый и незрелый характер, являвшийся,
говоря словами Энгельса, «лишь точным отражением незрелых,
спутанных, взаимно противоречивых политических идей этих гос-
под демократов» Последним приходилось во многих пунктах
уступать консервативно настроенным депутатам центра и вслед-
ствие этого в принятой Франкфуртским парламентом конституции
наряду с установлением чисто республиканских свобод и демо-
кратических гарантий сохранялась императорская власть.
Согласно этой конституции, исполнительная власть вруча-
лась имперскому правительству, возглавляемому императором.
Последний избирался парламентом из числа правящих в Герма-
нии монархов, а затем передавал свою власть в своём доме по
наследству. Император признавался лично не ответственным перед
палатами, но назначенные им министры были ответственны перед
ними. Императору вверялось руководство внешними сношениями
и передавалось право объявления войны и заключения мира; он
распоряжался всеми вооружёнными силами, осуществлял верхов-
ный надзор за водными путями, железными дорогами, таможня-
ми, почтой и телеграфом; его распоряжением чеканилась монета
и назначались имперские должностные лица; наконец, он имел
право отсрочивающего вето по отношению к тем постановлениям,
которые принимались законодательными палатами — рейхстагом.
Рейхстаг должен был состоять из двух палат — палаты госу-
дарств и палаты народных представителей. Первая из них — па-
лата государств — составлялась из депутатов, посылаемых по-
ровну ландтагами и правительствами отдельных, входящих
в Германскую империю государств. Она должна была состоять
из 192 членов, большинство которых посылалось наиболее круп-
ными государствами и обновлялось наполовину каждые три года.
Палата народных представителей избиралась на три года на
основании всеобщего, равного, прямого и тайного избирательного
права по одному депутату на каждые 100 тысяч человек. Право
избирать и быть избранными обладали все немцы мужского пола,
достигшие 25-летнего возраста.
Обе законодательные палаты равноправны. Каждый законо-
проект нуждался в их обоюдном утверждении. Обе палаты
1 К. Маркс, Избр. произв., т. II, изд. 1933 г., стр. 101.
. 195
обладали правом законодательной инициативы и могли делать
запросы министрам.
Особое место в конституции занимали «Основные права гер-
манского народа». В конституции не только подробно перечис-
лялись отдельные права граждан и демократические свободы
(неприкосновенность личности, свобода слова, печати и собраний,
совести и вероисповедания, свобода науки, право подачи жалоб
и петиций и т. д.), но и устанавливалось полное равенство всех
немцев перед законом. Тем самым уничтожались все сословные
привилегии и титулы. Навсегда отменялись также и «отношения
крепостничества и подданства», но без вознаграждения лишь
право вотчинного суда и полиции, а также сохранившиеся лич-
ные платежи и повинности; все же «связанные с землёй платежи
и повинности, в частности десятины» подлежали выкупу.
Конституция, следовательно, превращала Германию из кон-
гломерата небольших феодально-дворянских государств в еди-
ную буржуазную империю с парламентарным строем и гаранти-
рованными гражданам политическими правами. Она была при-
нята Франкфуртским парламентохм в тот период революции, когда
уже давно обнаружился спад волн народного движения, а в Авст-
рии и Пруссии были разогнаны Учредительные собрания. В обста-
новке произвола австрийского и прусского правительств прин-
ципы и основные положения имперской конституции должны были
казаться необычайно либеральными и даже демократическими.
Несмотря на все свои противоречия, имперская конституция
поэтому считалась либеральнейшей конституцией во всей Гер-
мании. «Величайший её недостаток, — считал Энгельс, — заклю-
чался в том, что она была только клочком бумаги, за которым
не стояло никакой силы, необходимой для того, чтобы провести
в жизнь её положения» Г
II. Парламент и отдельные германские правительства
Императорскую корону парламент, в котором к весне 1849 г.
возобладала «малогерманская» ориентация, постановил большин-
ством 290 голосов при 248 воздержавшихся передать прусскому
королю. Но Фридрих-Вильгельм IV, к которому в Берлин была
отправлена из Франкфурта особая депутация, наотрез отказался
принять императорскую корону из рук созданного в результате
мартовской революции Собрания.
Ещё в декабре 1848 г. прусский король писал своему личному
другу Бунзену о том, что корона, которую ему хотят поднести во
Франкфурте, не может быть принята Гогенцоллерном: «Та корона,
которую мог бы принять Гогенцоллерн... не может быть делом
рук собрания. . . выросшего на почве революции», — подчёркивал
король.— «Такая корона должна носить на себе печать божью...».
«Корону, которую носили Оттоны, Гогенштауфены и Габсбурги,
1 К- Маркс, Избр. произв., т. II, изд. 1933 г., стр. 103.
196
мог бы принять, конечно, и Гогенцоллсрн; она своим тысячелет-
ним блеском могла бы принести ему величайшую честь». «Но та
корона, которую предлагают франкфуртские депутаты», по словам
Фридриха-Вильгельма IV, «принесла бы величайшее бесчестие
своим привкусом революции 1848 г., . этой отвратительнейшей,
.. .хотя, благодарение богу, и не злейшей из революций нынеш-
него столетия».
Прусский король не только не принял предложенную ему им-
ператорскую корону, но и не признал самую имперскую консти-
туцию. 28 апреля прусское правительство объявило имперскую
конституцию «в высшей степени анархистским и революционным
документом», а одновременно с ним отказались признать для
себя обязательными решения Франкфуртского парламента и все
более крупные германские государства — Бавария, Ганновер,
Вюртемберг и Саксония. Австрийское правительство ещё раньше
отозвало из Франкфурта своих представителей и в весьма резкой
и надменной форме заявило о непризнании им имперской консти-
туции. Только государи более мелких немецких государств за-
явили, что согласны признать её.
Парламенту нужно было теперь решиться
вступить в открытую борьбус феодально-помещичьей
контрреволюцией. Он должен был искать опоры в народных
массах и воспользоваться благоприятно складывавшейся весной
1849 г. обстановкой для того, чтобы обеспечить победу демокра-
тии. Немецкие рабочие, разумеется, повсеместно готовы были
поддержать борьбу за проведение в жизнь имперской конститу-
ции; крестьяне, особенно на юго-западе, также пришли в движе-
ние; демократическая мелкая буржуазия готова была поддер-
жать парламент; даже значительная часть либеральной буржуа-
зии приветствовала новую конституцию и поддерживала парла-
мент в его борьбе за доведение до конца начатого дела вос-
соединения.
К тому же к весне 1849 г. и общая политическая обстановка
складывалась для Франкфуртского парламента вполне благопри-
ятно: в Венгрии правительством Кош\та достигнуты были круп-
ные успехи — венгры к этому времени успели снова отвоевать
Будапешт и грозили разгромить войска Виндишгреца; в сосед-
ней Франции к весне также наметился новый подъём револю-
ционной энергии масс и в связи с этим можно было ожидать в
ближайшем будущем решительного столкновения демократии с
реакционной партией «порядка».
Внутри самого Франкфуртского парламента также наметились
определённые сдвиги: многие члены правого, монархического
крыла покинули Собрание, и вследствие этого руководящая роль
в нём постепенно переходила к более левым, демократическим
элементам.
Собрание выделило 12 апреля особую комиссию для проведе-
ния конституции в жизнь и 4 мая вынесло решение о проведении
W7
выборов и созыве всегерманского рейхстага на 15 августа того
же года.
Но, приняв все эти важнейшие решения, франкфурт-
ские парламентарии не позаботились об орга-
низации отпора силам контрреволюции. Они
сами, как и раньше, боялись развязать в Германии народную ре-
волюцию и в связи с этим, говоря словами Энгельса, «продолжали
болтать, заявлять, протестовать, возвещать, провозглашать, но им
никогда нехватало ни мужества, ни ума, чтобы действовать» Г
Вместо того, чтобы решительно и без промедления выступить
за дело вооружённого восстания, призвать народ взяться за
оружие для защиты народного представительства и объявить вне
закона всех монархов, министров и других лиц, которые отважи-
лись бы противиться суверенному народу, вместо того, чтобы
«немедленно сместить германского имперского правителя, со-
здать сильную, деятельную, ни перед чем не отступающую испол-
нительную власть, прямо призвать во Франкфурт для своей не-
посредственной защиты вооружённые силы восстания»... «добро-
детельные демократы Франкфуртского собрания поступили как
раз наоборот. Не довольствуясь тем, что они предоставили вещи
их собственному течению, эти достойные господа дошли до того,
что своим противодействием прямо-таки подавляли все возникав-
шие повстанческие движения» 1 2.
III. Начало борьбы за имперскую конституцию
Эти повстанческие движения вспыхнули с большой стихийной
силой сперва в Саксонии и отдельных районах Пруссии — в Силе-
зии и Рейнской провинции, затем, чуть позднее, в Баварском
Пфальце и в Бадене. К начавшемуся движению примкнули много-
численные рабочие и ремесленники, но руководство восстанием
повсеместно принадлежало мелкобуржуазным демократам, про-
явившим и на этот раз те самые недостатки, которые так гибель-
но отразились на судьбе октябрьского восстания в Вене.
Раньше всего поднялись на борьбу за имперскую конститу-
цию народные массы столицы Саксонского королевства —
Дрездена. Восстание началось здесь 4 мая и сразу же при-
вело к кровопролитным уличным схваткам. Восставшие возвели
на улицах Дрездена многочисленные баррикады и в первый
день боёв оттеснили правительственные войска. Король и ми-
нистры бежали из города, где образовалось временное прави-
тельство, возглавленное республиканцем Гейбнером. Во главе
восставших стояли также Стефан Борн, прибывший в Саксо-
нию из Берлина, и русский революционер — эмигрант Михаил
Бакунин.
1 К Маркс, Избр. произв., т. II, изд. 1933 г., стр. 108.
2 Там ж е, стр. 107—108.
198
Восстание в Дрездене продолжалось четыре дня. На помощь
саксонскому правительству прибыли прусские войска, которые с
помощью артиллерии сломили 8 мая героическое сопротивление
повстанцев. В борьбе участвовали почти исключительно рабочие.
Не только буржуазия, но и мелкие буржуа Дрездена почти не
принимали участия в борьбе. Но на помощь восставшим поспе-
шили прийти жители окрестных городов и селений. Их помощь,
однако, запоздала, и к утру 9 мая войска полностью овладели
Дрезденом.
Возвратившееся правительство объявило Дрезден на осадном
положении. Началась расправа над побеждёнными. Гейбнер был
вскоре арестован и отбыл затем 10 лет каторжных работ.
С. Борну удалось бежать в Швейцарию, Бакунин же был схвачен
полицией и приговорён к смертной казни. Позднее он был передан
саксонскими властями австрийскому правительству, также при-
говорившему его за участие в пражском восстании к смертной
казни, но затем выдавшему его по требованию Николая I царско-
му правительству.
Почти одновременно с дрезденским восстанием начались на-
родные волнения и в Пруссии.
В главном городе Силезии Бреславле (Вроцлаве)
6 мая состоялась массовая демонстрация в защиту имперской
конституции, после которой было созвано огромное народное со-
брание. Началось возведение баррикад, а на следующий день
имели место и столкновения с войсками. Бреславль был объявлен
на осадном положении.
На Рейне движение уже к 10—11 мая охватило ряд про-
мышленных центров: Эльберфельд, Дюссельдорф, Изерлон и
Золинген. Хотя к движению и здесь примкнула масса рабочих,
руководящую роль в борьбе за имперскую конституцию захва-
тили местные мелкие буржуа-демократы.
В Эльберфельде местные демократы организовали Ко-
митет безопасности и попытались объединить начавшееся на пра-
вом берегу Рейна движение. Но созданный ими Комитет не обна-
ружил достаточной решительности и, главное, всеми силами
стремился оставаться на почве законности. Он ввёл в свой со-
став пять членов местного городского совета и не спешил
с принятием мер для обороны города. По словам прибывшего
в свой родной город Энгельса, «на всякое предложение о лучшей
обороне города господа из комитета безопасности отвечали,
что всё это не нужно, что пруссаки поостерегутся прийти, что
они не посмеют идти в горы и т. п.» Г
Прибыв 11 мая в Эльберфельд, Энгельс немедленно присту-
пил к разработке плана вооружённого восстания в Бергско-
Маркском районе; план этот состоял в расширении восстания
на правом берегу Рейна и организации здесь ядра революцион-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. VII, стр. 419.
199
ной армии. Однако приезд в город одного из редакторов «Но-
вой Рейнской газеты» и боевого соратника Маркса до смерти
напугал эльберфельдское мещанство. Комитет безопасности
14 мая известил Энгельса, что «его пребывание может дать по-
вод к недоразумениям относительно характера движения», что
буржуазия Эльберфельда «боится, как бы он не провозгласил
красную республику». Энгельсу в связи со всем этим было
прямо предложено покинуть город.
Прусские генералы тем временем не проявляли никакой
боязливости. Рейнская провинция была опоясана семью прус-
скими крепостями, в ней сосредоточено было до 7з всей прус-
ской армии. Поскольку крепости оставались в руках правитель-
ства и поскольку ничего не было сделано для того, чтобы при-
влечь прусских солдат к переходу на сторону поднявшегося на
борьбу народа, движение было быстро подавлено и дело огра-
ничилось только отдельными небольшими стычками. На Рейне
было объявлено осадное положение. Сотни участников движе-
ния были заключены в тюрьмы.
Предательство крупной либеральной буржуазии и трусость
мелкобуржуазных демократов, стоявших во главе движения, —
вот причины полной неудачи борьбы за имперскую конституцию
на среднем Рейне.
IV. Народное восстание в баварском Пфальце и Бадене
Восстание в Пфальце началось в первых числах мая почти
одновременно с восстанием в Дрездене. Классовые противоре-
чия здесь были слабее развиты, но в области, лежащей на ле-
вом берегу Рейна, по соседству с французским Эльзасом, и на-
сильственно присоединённой к Баварии в 1815 г., остро чувство-
вался гнёт со стороны баварской аристократии, и это-то в на-
чале мая и предопределило революционный взрыв.
Движение здесь началось вскоре после отказа баварского
короля Максимилиана признать имперскую конституцию. Уже
1—2 мая в главном городе Пфальца Кайзерслаутерне после
многолюдного народного собрания создан был Комитет защиты
области, во главе которого встали местные умеренные демо-
краты.
3 мая Комитет призвал население к отказу от уплаты нало-
гов и пригрозил отложением Пфальца в том случае, если бавар-
ское правительство откажется признать имперскую конститу-
цию. Но последнее не только не пошло навстречу народу, но на-
правило в Пфальц войска, к которым присоединились отряд им-
перских войск из крепости Ландау и отряд прусской пехоты.
В ответ на эти шаги реакции в Пфальце взялось за оружие
всё население. 17 мая создано было временное правительство,
которое провозгласило отделение Пфальца от Баварии и при-
звало под чёрно-красно-золотые знамёна всё мужское население
200
области. Несмотря, однако, на все эти мероприятия, руковод-
ство движением и в Пфальце с самого начала проявляло колеба-
ния. Оно боялось сойти с почвы законности и не принимало до-
статочных мер для того, чтобы отразить готовящуюся интервен-
цию. В связи с этим движение в Пфальце, вероятно, было бы
подавлено силами контрреволюции одновременно с подавле-
нием движения в Саксонии и Рейнской Пруссии, если бы не
события в соседнем Бадене.
После подавления первого республиканского восстания
в апреле 1848 г. и, в особенности, после неудачи второй попытки
провозгласить республику в сентябре того же года, правитель-
ство Бекка в Бадене взяло открыто реакционный курс. За-
воевания мартовской революции были здесь более чем скром-
ными: в Бадене продолжала ещё существовать старая монархи-
ческая конституция 1818 г. с двумя палатами и высоким имуще-
ственным цензом, а в тюрьмах продолжали томиться многие
участники неудачных республиканских восстаний.
В течение всего 1848 г. недовольство народных масс в Бадене
в связи со всем этим продолжало нарастать, а к весне 1849 г.
вылилось в сильное республиканско-демократическое движение.
Во главе этого движения шли местные демократические органи-
зации— так называемые «Народные ферейны», выделившие
свой Областной комитет. Руководящую роль в нём играл адво-
кат Лоренц Брентано — видный член левой Франкфуртского пар-
ламента, сумевший в короткий срок завоевать большую попу-
лярность в кругах баденской мелкой буржуазии.
Демократы, опираясь на сочувствие широких народных масс,
настойчиво требовали от правительства Бекка немедленного
роспуска местного ландтага, созыва баденского Учредительного
собрания и политической амнистии. Все эти требования соеди-
нялись с требованием немедленного признания Баденским пра-
вительством имперской конституции.
Под напором народных масс правительство Бекка в начале
мая удовлетворило это последнее требование и объявило о при-
знании им имперской конституции, но попрежнему не шло ни
на какие уступки внутри самого Бадена. Оно и слышать не хо-
тело об изменении политического строя Бадена и этим вызвало
народные волнения.
На состоявшемся 13 мая в Оффенбурге массовом народном
собрании приняты были революционные резолюции и создан
Исполнительный комитет с Лоренцом Брентано во главе. Одно-
временно начались и крупные волнения в баденской армии,
терпевшей притеснения со стороны своих аристократических
офичеров и сильно заражённой революционным духом.
Волнения в армии начались ещё 9—10 мая в крепости Ра-
штатт. 12 мая весь город был уже в руках восставшего гарнизона.
В Фрейбурге, Брукзале и других баденских городах также
произошли солдатские восстания, и скоро вся 21-тысячная
201
баденская армия перешла на сторону восставшего народа. То-
мившиеся в тюрьмах республиканцы — и среди них Струве и
Фиклер — были выпущены, и 13 мая народ целиком овладел
столицей герцогства — Карлсруэ. Сам герцог и министры в страхе
бежали из города. Власть в Бадене целиком перешла в руки
демократического Исполнительного комитета.
Однако этот комитет сразу же обнаружил свою пол-
ную несостоятельность. Возглавлявший его Л. Брен-
тано, по словам Энгельса, «был самым совершенным представи-
телем баденской мелкой буржуазии». Он «с первой минуты
предавал баденское восстание» 1 и вместе со своими коллегами
по комитету ровно ничего не сделал для того, чтобы по-новому,
по революционному организовать власть. Все мероприятия коми-
тета были проникнуты половинчатостью. В своих воззваниях и
обращениях к народу он даже избегал слова «республика» и
всячески подчёркивал стремление «обеспечить свободу личности
и охрану собственности» в восставшем Бадене.
Об отмене феодальных повинностей, к которой так стремились
присоединившиеся к движению крестьяне, в его воззваниях не
было и речи. Все старые чиновники сохранили свои места,
а в военной организации господствовали всё те же офицеры, всё
те же порядки, что и раньше.
Вместо того чтобы принять меры к расширению восстания
и, перейдя от обороны к наступлению, смело двинуть восстав-
шие баденские войска в сторону Франкфурта для поддержки
Национального собрания, Исполнительный комитет тратил дра-
гоценное время на мелкие распоряжения, не ставил перед собой
никаких общегерманских целей и скоро превратил начавшееся
движение в узко баденское местное восстание.
Лишённые настоящего руководства, повстанцы тем не менее
через голову Исполнительного комитета начали организовывать
оборону Бадена и готовиться к отражению подступавших уже
к Пфальцу карательных прусских войск. Восставшие, среди
которых особенно выделялись своим революционным пылом ра-
бочие и беднейшие ремесленники, образовали революционные
дружины. С пением своей боевой песни —
Тридцать шесть престолов сбросить надо,
Чтоб республике расчистить путь;
Рушьте ж их, братья, без пощады,
Смело пулям подставляйте грудь!
спешили они навстречу полкам прусского наследника престола,
лично стоявшему во главе 60-тысячной карательной армии.
Во главе повстанческих отрядов стоял бывший офицер, де-
мократ Август Виллих, которому помогал прибывший в Баден
польский революционер Мерославский, руководитель восстания
в Познани весной 1848 г.
1 К- Маркс и Ф. Энгельс, Соч , т. VII, стр. 427.
202
Прусские войска уже в первые дни июня начали сосредото-
чиваться на границах восставшего баварского Пфальца.
14 июня они, перейдя в наступление, заняли Кайзерслаутерн,
а затем, переправившись с левого берега Рейна на правый,
вторглись в северный Баден.
21 июня около местечка Ваггейзель произошло столкновение,
закончившееся неудачно для повстанцев. Последние под напо-
ром пруссаков были вынуждены отступить на юг, оставив Карлс-
руэ в руках неприятеля. Заняв столицу Бадена, пруссаки дви-
нулись дальше к Фрейбургу и скоро прижали отряды Виллиха и
Мерославского к швейцарской границе. Только восставший гар-
низон Раштатта продолжал ещё в течение нескольких недель
держаться против пруссаков.
Повстанцы храбро отбивали атаки превосходящих сил про-
тивника, но исход борьбы был с самого начала предрешён:
против хорошо обученных и многочисленных прусских войск
отряды баденских повстанцев, плохо вооружённые и плохо обу-
ченные, были бессильны. К тому же и руководство движением
именно в минуту опасности обнаружило всю свою слабость:
члены Исполнительного комитета бежали вначале из Карлсруэ
в Фрейбург, а оттуда за границу; сам Л. Брентано одним из пер-
вых, когда на юге шла ещё упорная борьба, покинул пределы
Бадена, предоставив рядовых участников восстания их тяжёлой
судьбе.
Борьба тем не менее затянулась до начала июля. 11 июля
последние повстанцы перешли швейцарскую границу, а ещё
позднее — 22 июля — капитулировал революционный Раштатт.
Вместе с другими повстанцами до последнего дня защищал
свободу немецкого народа и Энгельс. В конце мая он расстался
в Бингене с Марксом и после короткого пребывания в Пфальце
вступил в повстанческий корпус Виллиха в качестве простого
солдата революции.
Уже задолго до начала наступления прусских войск Энгельс
отдавал себе отчёт в том, что пфальцско-баденское демократиче-
ское восстание обречено на неудачу. Тем не менее он считал не-
обходимым примкнуть к восставшим и впоследствии с гордо-
стью говорил о том, что в армии Виллиха «самые решительные
коммунисты были и самыми смелыми солдатами». Позднее, уже
из Швейцарии, он писал Женни Маркс о том, что «когда явились
пруссаки», он «не мог противостоять жажде принять участие
в войне», и что «в конечном итоге хорошо, что в этом деле при-
нял участие один из сотрудников «Новой Рейнской газеты» Ч
Энгельс, назначенный адъютантом Виллиха, принимал уча-
стие в четырёх сражениях, из них в двух довольно серьёзных,
особенно в битве при Раштатте. «Все те, кто видел его под ог-
нём,— рассказывала позднее дочь Маркса Элеонора, — ещё
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXI, стр. НО.
203
долго потом рассказывали о его необычайном хладнокровии и
абсолютном пренебрежении ко всякой опасности».
«Кампания за имперскую конституцию погибла от своей соб-
ственной половинчатости и внутренней слабости»1, — писал
в 1850 г. Энгельс, подводя общие итоги событиям весны 1849 г.
«Мелкая буржуазия поощряла восстание громкими словами, хва-
стаясь своими будущими подвигами. Она спешила завладеть
властью, как только восстание, в значительной мере против её
воли, вспыхнуло, и воспользовалась этой властью лишь для того,
чтобы свести на-нет результаты восстания». И дальше, отвечая
на вопрос о причинах поражения восстания, Энгельс писал: «дви-
жение, попав под начало мелкой буржуазии, было сразу погуб-
лено ею. Мелкобуржуазные правители, в частности в Бадене
с Брентано во главе... не только предоставили восстание его
собственному нецентрализованному и потому безуспешному сти-
хийному течению, но даже сделали всё, что было в их власти,
чтоб лишить движение размаха, обессилить, уничтожить его» 1 2.
Восстание, таким образом, было раздавлено не потому, что
поднявшийся на борьбу народ не смог собрать достаточных сил
для отпора пруссакам, а потому, что руководство восстанием
обнаружило такую же политическую несостоятельность, что и
французские демократы во время восстания мелкобуржуазной
«Горы» 13 июня 1849 г. В своём, написанном позднее, критиче-
ском обзоре «Германская кампания за имперскую конституцию»
Энгельс указал на тот план, который в случае своевременного
и решительного выполнения мог бы вполне привести к победе
демократической революции: «Надо было немедленно и не теряя
ни минуты понести восстание дальше, в Гессен-Дармштадт,
Франкфурт, Нассау и Вюртемберг. Надо было немедленно со-
брать из наличных регулярных войск 8 000—10 000 человек... и
бросить их во Франкфурт «на защиту Национального собрания».
Это поставило бы Собрание «под устрашающее влияние восстав-
шего населения и восставшей армии». По словам Энгельса, «да-
лее необходимо было централизовать силу восстания, предоста-
вить в его распоряжение нужные денежные средства и немед-
ленною отменою всех феодальных повинностей заинтересовать
в движении многочисленное землевладельческое большинство на-
селения» 3. Поскольку всего этого не было сделано, прусские
войска сравнительно легко добились своей бесславной победы
над плохо вооружёнными повстанцами.
Подавление восстаний в Пфальце и Бадене сопровождалось
белым террором, проводившимся с обычной для пруссаков хо-
лодной жестокостью. «Картечный принц» — так стали называть
теперь прусского наследника — не знал пощады. Военные суды,
1 К. Маркса Ф. Энгельс, Соч., т. VII, стр. 487.
2 К-Маркси Ф. Энгельс, Соч., т. VI, стр. 102, 104.
3 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч.. т. VII, стр. 424.
204
каторжные приговоры, расстрелы по суду и без суда, — всё это
имело место в Пфальце и в Бадене летом 1849 г.
Народ, переживший ужас этого белого террора пруссаков,
сложил новую колыбельную песню, которую долго пели в Юго-
западной Германии женщины из народа своим детям. Она на-
чиналась так:
Спи, моя краса!
Там на дворе пруссак!
Отца убил он по суду,
И магь твою он вверг в нужду.
Коль тихо не смежишь ты век,
Придёт пруссак — уснёшь навек!
V. Конец Франкфуртского парламента
Подавление народного восстанИ/Т на юго-западе Германии
означало, разумеется, и конец самого Франкфуртского парла-
мента. Его либеральные и демократические члены сперва спо-
койно взирали на то, что происходило в Пфальце и Бадене, но
скоро очередь дошла и до них. Торжествующая контрреволюция
одним пинком выбила их с насиженного места.
Прусское правительство ещё в мае отозвало, вслед за ав-
стрийским, из Франкфурта своих депутатов. Потерявший какой-
либо авторитет парламент к концу месяца совершенно обезлю-
дел. Демократические мелкие буржуа — члены левой, — став-
шие теперь на короткий срок хозяевами Собрания, обнаружили
свою полную неспособность. Вместо решительных действий, они
тратили драгоценное время на произнесение бесчисленных ре-
чей и составление резолюций. Вильгельм Вольф, принявший
участие в заседаниях в качестве заместителя одного силезского
депутата, в конце мая тщетно призывал демократических бол-
тунов прекратить ненужные и бесполезные словопрения. Он
тщетно предлагал им немедленно объявить имперского намест-
ника Иоганна вне закона, как изменника отечеству, и присту-
пить к организации новых повстанческих отрядов. Парламент
вынужден был перенести свои заседания в столицу Вюртембер-
га — Штуттгарт. И здесь «буржуазные болтуны... занимались
сочинением резолюций, деклараций, решений, «массовой про-
пагандой» и подготовкой «социально-психических условий»
в такое время, когда дело шло об отпоре вооружённой силе
правительства, когда движение «привело к необходимости» во-
оружённой борьбы...» 1.
В Штуттгарте жалкое охвостье Национального собрания, со-
стоявшее главным образом из представителей демократической
левой, продолжало под руководством Карла Фогта засыпать
Германию своими протестами и манифестами.
1 Ленин, Соч., т. VIII, стр. 73.
205
Скоро—18 июня — Вюртембергское правительство попросту
разогнало Учредительное собрание. Открытое в своё время
с такой торжественностью, Собрание закончило свои дни бес-
славно, тихо и незаметно. Народные массы давно уже перестали
ждать от него помощи и перестали интересоваться судьбой
жалких франкфуртских, а затем штуттгартских комедиантов!
Глава XVII
ЦАРСКАЯ ИНТЕРВЕНЦИЯ В ВЕНГРИИ И ПОБЕДА
КОНТРРЕВОЛЮЦИИ В АВСТРИИ И ГЕРМАНИИ
I. Царская интервенция в Венгрии
После кровавого подавления народного восстания на юго-
западе Германии только в одной Венгрии продолжало ещё раз-
веваться красно-бело-зелёное знамя демократической рево-
люции.
Поражение, понесённое в боях с австрийскими армиями
в январе — феврале 1849 г., вдохнуло новую энергию в душу
венгерского народа и, в частности, подняло на ноги и заставило
взяться за оружие крестьянство. Борьба за освобождение от
ига крепостничества сливалась таким образом с борьбой за
национальную независимость и велась против трусливой контр-
революционной ярости Габсбургских войск с исключительной
революционной страстью.
Во главе восставшего венгерского народа попрежнему стоял
Людвиг Кошут. По словам Энгельса, он обладал истинно-
революционным характером, необходимым для того, чтобы
«поднять во имя своего народа перчатку отчаянной борьбы», и
воплощал «для своего народа в одном лице Дантона и Карно» 1 —
двух великих деятелей французской революции 1793 г.
Рядом с Л. Кошутом в качестве идейного руководителя под-
нявшегося на борьбу народа стоял его соратник, «великий гра-
жданин и певец свободолюбивого венгерского народа Шандор
Петефи, который вместе с Танчичем по праву занимает почётное
место среди вождей революции 1848 года» 2.
Восстань, отчизна, чтобы снова
Венец твой славой заблистал!
Той славой, что разграбил немец,
Сапог немецкий растоптал...
звал Петефи, нашедший скоро мученическую смерть в боях
с угнетателями своей родины. И эти призывы народного поэта
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. VII, стр. 271.
2 Из речи товарища Ворошилова на торжественном заседании в честь
столетия Венгерской революции 1848 года. «Правда», 16 марта 1948 г.
206
Венгерская армия летом 1849 г.
не остались без ответа: поднявшийся, как один человек, венгер-
ский народ не только остановил наступление Виндишгреца, но и
погнал австрийские войска с своей территории.
События в Венгрии развивались следующим образом.
После обнародования в начале марта австрийской центра-
листской конституции, вызвавшей во всей Венгрии волну возму-
щения, сейм в Дебречине провозгласил Венгрию независимым
государством и 14 апреля объявил о низложении «вероломной
Габсбургско-Лотарингской династии». Через две недели было
образовано новое правительство, заменившее Комитет обороны,
во главе которого был поставлен решительный республиканец
Семере. Последний от имени совета министров и вновь избран-
ного правителем Кошута прямо заявил о том, что направление
только что созданного венгерского правител. ства будет «респуб-
ликанским, демократическим и независимым». Влияние на пра-
вительство Кошута — Семере со стороны радикальных групп, со
стороны «Пештской улицы», заметно усилилось.
Всё это сказалос, на ходе военных действий против австрий-
цев и вскоре привело к крупным успехам революционной армии.
В марте—апреле венгерские войска под командой генералов Гер-
гея, Дембинского, Бема и других, оправившись от первых по-
ражений, перешли в наступление и скоро добились серьёзных
успехов: генерал Бем, захватив в Трансильвании г. Герман-
штадт (Начи-Себен), выбил 19 марта войска генерала Пухнера
из г. Кронштадта (Брассо), несмотря на то, что на помощь
австрийцам пришёл из соседней Валахии пятитысячный отряд
царских войск. Бем отбросил царские войска обратно за венгер-
скую границу, а затем двинулся в Банат, чтобы восстановить
там на юге власть революционного венгерского правитель-
ства.
Тем временем главные силы венгерских войск под командо-
ванием генерала Гергея после захвата в тылу у австрийцев кре-
пости Коморн (22 апреля) принудили Виндишгреца начать от-
ступление. В результате 21 мая 1849 г. Будапешт снова
оказался в венгерских руках.
Правительство Кошута — Семере, однако, не сумело исполь-
зовать свой успех и, главное, перенести борьбу на австрийскую
территорию. Во-первых, оно тысячами нитей было связано с ши-
рокими кругами средних и мелких помещиков и вследствие
этого, несмотря на весь свой демократизм, было не в состоянии
по-плебейски расправиться с феодализмом. Оно сохраняло за-
висимость беднейшей части венгерского крестьянства от помещи-
ков и не шло навстречу основному требованию деревенской бед-
ноты — разделу помещичьей земли. Во-вторых, правительство не
сумело сколько-нибудь удовлетворительно разрешить имеющий
для Венгрии огромное значение вопрос о равноправии насе-
ляющих её народностей. Только в самый последний, трагический
час, накануне гибели, оно решилось отказаться от старой поли-
203
тики угнетения славянских народов и приняло 28 июля 1849 г.
закон о равноправии всех населяющих Венгрию национально-
стей.
Хотя деятельность национального правительства в социаль-
но-экономической области и не была достаточно последователь-
ной и правительство Кошута постоянно колебалось, стремясь
привязать к себе народные массы, не задевая слишком сильно
имущественных интересов помещиков и состоятельных собствен-
ников, оно в чисто политической области развило исключитель-
ную революционную энергию. По словам Энгельса, в револю-
ционной Венгрии 1849 г., организованной и вдохновлённой Ко-
шутом, можно было встретить «все основные черты славного
1793 г.»: ...«массовое восстание, национальную фабрикацию
оружия, .. . быструю расправу со всяким, кто задерживает рево-
люционное движение, перманентную революцию»х. Вследствие
этого в случае продолжения войны с Габсбургской Австрией
дальнейшее углубление венгерской революции было несомнен-
ным, а это заставляло верхние слои венгерского общества искать
путей для примирения и протестовать против низложения Фран-
ца Иосифа.
Главнокомандующий венгерской армии генерал Гергей, напри-
мер, открыто требовал примирения с Австрией и протестовал
против декларации независимости. Вместо того, чтобы действо-
вать против австрийцев решительно и энергично, он колебался
и распылял свои силы, а это позволило австрийскому правитель-
ству не только подготовиться для отпора, но и договориться
с царской Россией об организации интервенции против
венгерской революции.
Ещё осенью 1848 г., во время демократического восстания
в Вене, вопрос об интервенции обсуждался Виндишгрецом
с русским поверенным в делах Фонгоном. Еиндишгрец про-
сил передать Николаю I, что в случае, если его усилия в борьбе
против восставшей Вены не будут иметь успеха, — «мы обра-
тимся к благородному сердцу императора Николая». «И я от-
вечу», — собственноручно начертал русский самодержец на до-
несении Фонтона.
В конце апреля 1849 г. австрийское правительство обрати-
лось к России с просьбой о помощи против перешедших в на-
ступление венгров. 21 мая, в день, когда венгерские войска за-
няли Будапешт, в Варшаве состоялось свидание Николая I
с молодым австрийским императором, во время которого разре-
шены были все практические вопросы, встававшие в связи с бу-
дущей русской интервенцией.
В начале июня Николай I двинул в Венгрию свои войска
двумя потоками: из Галиции через горные перевалы Карпат на-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. VII, стр. 271.
14 С. Б. Кая
Ступали войска генерала Паскевича (около 100 тыс. человек) и из
Молдавии и Валахии — объединённые силы генералов Лидерса
и Гротенгельма (до 38 тыс. человек).
Борьба была короткой: уже 11 июля Гергей был на голову
разбит под Коморном австрийскими войсками, которыми теперь
командовал известный своей жестокостью генерал Гайнау. Стес-
нённые с двух сторон, венгерские войска 9 августа были снова
разбиты под Темешваром, а 13 августа под Вилагошей оказались
вынужденными сдаться Паскевичу. Последний мог теперь сооб-
щить Николаю I, что «Венгрия лежит у ног его величества».
Далеко не все русские солдаты и офицеры сочувствовали
Габсбургской контрреволюции. Среди них находились люди, го-
товые пожертвовать собой для дела свободы. Так, капитан цар-
ской армии Алексей Гусев со своими единомышленниками на
тайных собраниях обсуждал, как прийти на помощь восставшим
венграм. И сам он, и его товарищи были позднее повешены
в Минске по приговору военного суда.
«Передовые прогрессивные люди России всегда были на сто-
роне освободительной борьбы венгерского народа. Замечатель-
ный представитель русского демократического движения XIX века
Герцен, будучи в эмиграции, в своём журнале «Колокол» уделял
немало прочувствованны,х страниц венгерской революции и её
вождю Кошуту. Общеизвестно, что другой великий русский демо-
крат, Чернышевский, в своём «Дневнике» в 1848—49 гг. привет-
ствовал венгерское национальное освободительное движение и
также желал ему победы» Г
После поражения Кошуту, Бему и многим другим деятелям
венгерской революции удалось бежать в Турцию, но Батьяни —
председатель первого венгерского национального правительства,
схваченный австрийцами ранее, был казнён. Казнены были и
13 сдавшихся Паскевичу и Гайнау венгерских генералов. Всего
по приговорам военных судов казнено было несколько сот бор-
цов за независимость Венгрии. Более 10 тыс. человек было аре-
стовано и брошено в тюрьмы.
Кровавым подавлением венгерской революции заканчива-
лась австрийская революция 1848—1849 годов. Реакция торже-
ствовала теперь в Австрии повсеместно. Опираясь на царскую
помощь, правительство Шварценберга — Стадиона скоро при-
вело страну в то самое состояние, в котором она находилась до
марта 1848 г.
Дарованная в марте 1849 г. конституция фактически так ине
вводилась в жизнь. Позднее, в декабре 1851 г., она была и офи-
циально уничтожена. Австрия снова превратилась в самодер-
жавное государство, в котором и речи не могло быть об автоно-
мии отдельных народов.
Тем не менее было бы ошибочным считать, что в результате
1 Из речи товарища Ворошилова. «Правда», 16 марта 1948 г.
210
революции 1848 г. в Австрии ничего не изменилось. В чисто со-
циальной области буржуазия и крестьянство добились опреде-
лённых завоеваний, которые в дальнейшем не могли быть уни-
чтоженными. Согласно закону от 7 сентября 1848 г. крестьянство
было освобождено за выкуп от крепостной зависимости. Поме-
щики в то же время лишились в деревне как своих полицейских,
так и судебных прав. Несмотря на сопротивление дворянства,
называвшего крестьянскую реформу «грабежом», и выступление
в защиту его «законных прав» самого князя Виндишгреца, импе-
ратор Франц Иосиф был вынужден санкционировать закон, под-
писанный его Д :дей.
Определённые, хотя и незначительные, шаги в сторону превра-
щения в буржуазную монархию сделала Австрия и в связи с вве-
дением в 1850 г. местного самоуправления и суда присяжных.
Тайное судопроизводство было уничтожено одновременно с лик-
видацией всех судебных привилегий дворянства. Все особые
права последнего как в области налогового обложения, так и в
области несения военной службы также были уничтожены.
И. Торжество контрреволюции в Германии и восстановление
Германского союза
Подавив летом 1849 г. революционное движение в Венгрии
и собрав силы, австрийская реакция повела, опираясь на цар-
скую Россию, решительное наступление против своей соперницы
Пруссии, противившейся восстановлению старого Союзного
сейма и пытавшейся объединить под своей гегемонией боль-
шинство северогерманских государств.
Попытки довести до конца национальное воссоединение
путём организации единого германского союзного государства
без Австрии вызывались не только давлением со стороны за-
интересованной в объединении экономически сильной прусской
буржуазии, но также и желанием определённых кругов прус-
ского дворянства пойти навстречу общественному мнению немец-
кой буржуазии.
В то время как «Крестовая газета» и стоявшая за ней группа
наиболее реакционных прусских юнкеров настаивали на укреп-
лении связей с Австрией и скорейшем возвращении к дореволю-
ционным порядкам, ряд влиятельных политических деятелей
толкал Фридриха-Вильгельма IV в сторону продолжения объ-
единительных попыток. Личный друг короля генерал Радовиц,
министр внутренних дел Мантейфель и другие считали необхо-
димым в интересах укрепления монархии Гогенцоллернов пойти
на сближение с верхними слоями прусской буржуазии. В резуль-
тате победил страх перед возможным повторением революцион-
ной борьбы и Пруссия, наперекор «Крестовой газете» и влиятель-
ным членам дворцовой клики братьям Леопольду и Людвигу
• 211
Герлах, получила сперва Мантейфелевскую конституцию 1848 г.,
а затем и конституцию 1850 г.
Ещё в мае 1849 г., несмотря на сопротивление наиболее
реакционных дворянских кругов и, разумеется, австрийской
дипломатии, Фридрих-Вильгельм IV созвал в Берлине конфе-
ренцию представителей отдельных более крупных германских
государств, чрезвычайно заинтересованных в тот момент, в свя-
зи с началом борьбы за имперскую конституцию, в прусской
военной поддержке против революции. В результате перегово-
ров был создан сперва «Союз трёх королей» — прусского, сак-
сонского и ганноверского, — а затем, после присоединения
17 других более мелких государств — новая «Германская уния»,
возглавленная Пруссией.
В основу государственного устройства нового союза была
положена видоизменённая имперская конституция Франкфурт-
ского парламента: возглавлять «Унию» должен был особый
совет, в котором главную роль должна была играть Пруссия, за-
тем коллегия государей и рейхстаг, избираемый на основе двух-
степенных выборов и прусской трёхклассной избирательной
системы.
Новой «Германской унии» была обеспечена полная под-
держка со стороны тех кругов германской буржуазии, которые
раньше поддерживали партию Г. фон Гагерна — центр Франк-
фуртского парламента. В июне 1849 г. представители этих кру-
гов собрали в г. Готе партийный съезд, приветствовавший
объединительную деятельность прусского правительства. Либе-
ралы легко отказались от имперской конституции, принятой ими
самими всего несколько месяцев тому назад. В своём воззвании
они указывали, что «цели, которые преследовались конституцией
28 марта, для них дороже, чем упрямая приверженность тем
формам, в рамках которых предполагалось добиться осуществле-
ния этих целей» и что поэтому они готовы признать тот проект
государственного устройства Германии, который предлагает
прусское правительство.
Одновременно с попыткой взять дело объединения в свои
руки прусское правительство предприняло также ряд шагов
к окончательному разрешению Шлезвиг-Гольштинского вопроса.
После перемирия в Мальмё переговоры с Данией тянулись
безрезультатно и в конце концов привели в марте 1849 г.
к новому конфликту. И на этот раз соединённые прусско-герман-
ские войска вторглись в мае в Ютландию.
Таким образом, к лету 1849 г. Пруссия, объединив вокруг
себя большинство северогерманских государств, пыталась до-
вести до конца «сверху» то объединение, которое не удалось осу-
ществить «снизу» самой германской революции. Но она натолк-
нулась при этом на решительное сопротивление со стороны
Австрии и стоявшей за её спиной царской России.
212
Австрийская реакция летом 1849 г. справилась при помощи
Николая I с венгерской революцией. С национально-освободи-
тельным движением в Италии она покончила ещё раньше.
Теперь, собрав силы, она повела наступление против прусских
планов объединения.
Вследствие вмешательства австрийской дипломатии, Ганно-
вер и Саксония скоро отпали от созданной Пруссией «Унии».
В мае 1850 г. по инициативе австрийского министра иностранных
дел князя Шварценберга во Франкфурте собрались, как до рево-
люции, уполномоченные отдельных немецких государей и тем
самым фактически была возобновлена деятельность старого
Союзного сейма.
Прусский король не осмелился с оружием в руках выступить
в защиту созданной им «Унии». В ноябре 1850 г. на свидании
в г. Ольмюце (Оломауце) Шварценберг и новый русский
посланник в Вене барон Мейендорф под угрозой войны заста-
вили представителя Пруссии Мантейфеля дать своё согласие на
полное восстановление Германского союза и подтвердить отказ
Пруссии на будущее время от попыток объединения Германии
под своей гегемонией. «Германская уния» была распущена.
Единственно, чего удалось добиться Пруссии, это согласия Ав-
стрии на равное положение представителей обоих государств
в президиуме Союзного сейма.
Попытка Пруссии присоединить Шлезвиг и Гольштинию так-
же закончилась неудачей: вмешательство России и на этот раз
спасло Данию от разгрома и потери герцогств. В 1852 г. в Лон-
доне был подписан протокол, оставляющий оба герцогства
в руках датского короля Фридриха VII. После его смерти оба
герцогства должны были перейти в руки Христиана Глюксбург-
ского, наследовавшего датский престол по женской линии.
Сейм во Франкфурте был официально открыт в октябре
1850 г., а окончательное восстановление Германского союза со-
стоялось в мае 1851 г. Главнейший вопрос герман-
ской революции, следовательно, так и остался
не решённым.
Глава XVIII
РЕВОЛЮЦИОННАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ МАРКСА И
ЭНГЕЛЬСА В 1849-1850 ГОДАХ
I. Конец «Новой Рейнской газеты» и отъезд Маркса
и Энгельса за границу
«Новая Рейнская газета», разумеется, должна была также
испытать удары со стороны торжествующей контрреволюции.
После сентябрьских событий 1848 г. и введения в Кельне
осадного положения, как уже было сказано выше, газета была
213
временно закрыта, затем, с октября выходила с перебоями, про-
должая, как и прежде, разоблачать парламентский кретинизм
немецкой буржуазии, а также нерешительность и колебания
мелкой буржуазии-демократов. Боевой орган Маркса и Энгельса
и после победы реакционных сил в Вене и Берлине попрежнему
звал массы кплебейской расправе со всеми вра-
гами революции. «Никаких налогов правительству!», «Вооруже-
ние народа», «Создание комитетов безопасности» — таковы были
лозунги «Новой Рейнской газеты» после насильственного раз-
гона прусского Учредительного собрания.
Много статей потрясающей силы поместила «Новая Рейнская
газета» в период, непосредственно следовавший за государствен-
ным переворотом в Пруссии, когда окончательно определилось
предательство либеральной буржуазии и выявилось её позорное
политическое лицо. Среди этих работ в особенности выделялись
написанные в декабре 1848 г. статьи — «Буржуазия и контрре-
волюция», в которых Маркс подвёл итог — «баланс прусской
революции» и одновременно до конца раскрыл роль, сыгранную
в ней Кампгаузенами и Ганземанами. Именно «при Кампгаузене
и через его посредство контрреволюция овладела.. . всеми
решающими постами» и «обеспечила себе готовую к бою армию».
Именно при министре Ганземане «старая полиция получила
новую форму, и началась столь же ожесточённая, как и жалкая,
борьба буржуазии против народа» 1. В своих статьях А4аркс шаг
за шагом прослеживает историю неслыханного предательства
буржуазией дела народа и в конце своего обвинительного акта
даёт ей следующую уничтожающую характеристику: «без веры
в себя, без веры в народ; ворча перед верхами, дрожа перед ни-
зами; .. . напуганная мировой бурей; нигде с энергией, везде
с плагиатом; . . . без инициативы; . . . окаянный старик, осуждён-
ный на то, чтобы в своих старческих интересах руководить пер-
выми порывами молодости молодого и здорового народа...»
Ленин, цитируя это место в своей биографии Маркса, назы-
вал «данный Марксом итоговый анализ классового положения
немецкой буржуазии в эпоху буржуазно-демократической рево-
люции». . . «образчиком материализма»2, а товарищ Сталин, также
приводя указанную характеристику прусской буржуазии в своей
написанной в 1907 г. замечательной статье «Пролетариат
борется, буржуазия заключает союз с правительством» писал:
«. .. как язвительно и метко разоблачал К. Маркс это двуличие
либералов» 3.
С началом нового 1849 г. тон газеты становится всё более
резким и страстным. На её страницах появляются острые, на-
правленные против помещиков, статьи Вильгельма Вольфа, а
в апреле сам Маркс печатает целую серию статей о «Наёмном
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. VII, стр. 50.
2 В. И. Ленин, Соч., т. XVIII, стр. 29—30.
4 И. В. Сталин, Соч., т. 2, стр. 22.
214
труде и капитале». В статьях этих он раскрывает социальные
цели «Новой Рейнской газеты».
Последняя попрежнему клеймила позором царское прави-
тельство, стремившееся создать новый «Священный союз» и
являвшегося «душой этого Союза господ божьей и кнута ми-
лостью». Но резко заклеймив преступную деятельность царского
правительства, газета Маркса и Энгельса не забывала и об от-
ветственности буржуазных правительств Западной Европы за
все совершённые в ходе 1848 года зверства и преступления.
Наоборот, газета попрежнему подчёркивала, что «поражение ра-
бочего класса во Франции, победа французской буржуазии
одновременно означали новое порабощение национальностей,
которые на крик галльского петуха ответили героическими осво-
бодительными попытками» L Именно в результате этой победы
французской буржуазии, победы генерала Кавеньяка, «прусская,
австрийская и английская полицейщина ещё раз начала гра-
бить, осквернять и предательски убивать Польшу, Италию и Ир-
ландию» 1 2. Упоминание об «английской полицейщине» не но-
сило, разумеется, случайного характера: упорная борьба Паль-
мерстоновской Англии против демократической революции по-
стоянно вызывала возмущение со стороны Маркса и Энгельса,
прямо заявлявших на рубеже нового 1849 года, что «та страна,
которая превращает целые нации в своих наёмных рабочих,
которая своими гигантскими руками охватывает весь мир, кото-
рая однажды уже взяла на себя расходы европейской реставра-
ции, в собственном лоне которой классовые противоречия раз-
вились в наиболее ясной и бесстыдной форме, — Англия кажется
скалою, о которую разбиваются революционные волны...» 3.
К весне классовые противоречия в Германии ещё более
обострились. Приближались последние бои, и именно поэтому,
по словам Энгельса, возвратившегося из Швейцарии в начале
года, апрельские и майские выпуски газеты «были сплошными
призывами к народу быть готовым к атаке» 4.
Действительно, к весне 1849 г. положение в Германии стало
• особенно напряжённым. Политическая обстановка властно тре-
бовала подготовки масс к вооружённому восстанию и разобла-
чения тех нерешительных и половинчатых деятелей немецкой
демократии, которые на словах готовы были нанести контррево-
люции самые сокрушительные удары, а на деле всячески укло-
нялись от внепарламентских, «незаконных» методов борьбы.
Центральный комитет демократической партии, избранный в
июне 1845 г. первым демократическим съездом, уже давно об-
наружил полную неспособность руководить движением, а на
Рейне местное Демократическое общество, в которое весной
1 К. Мао кс и Ф. Энгельс, Соч., т. VIF, стр. 103
2 Т а м же.
3 Та м же.
4 К- Маркс, Избр. произв., т. II, изд. 1938 г., стр. 24
215
1848 г. вошли коммунисты, также не сумело возглавить движе-
ние народных масс против контрреволюции. К тому же за время
революции сами немецкие рабочие значительно выросли в идей-
ном отношении, и это позволяло весной 1849 г. ставить практи-
чески вопрос о создании самостоятельной партии рабочего
класса.
В середине апреля Маркс и другие коммунисты в связи со
всем этим порвали с Демократическим обществом. Они вышли
из Рейнского окружного демократического комитета, объяснив
своё решение следующим образом: «Мы считаем, что тепереш-
няя организация демократических союзов включает слишком
разнородные элементы, и это препятствует успешной работе для
целей дела». «Мы склонны думать, что следует предпочесть
тесную, сплочённую организацию рабочих союзов из однородных
элементов», — указывали при этом Маркс и другие коммунисты.
Одновременно и Кельнский рабочий союз вышел из Демократи-
ческого общества и единогласно постановил примкнуть к Объ-
единению немецких рабочих обществ.
Однако создать пролетарскую партию тогда не представля-
лось возможным: исход майских- событий на юго-западе и
западе Германии положил конец легальной деятельности ком-
мунистов и заставил Маркса и Энгельса прекратить выпуск
«Новой Рейнской газеты».
Поскольку газета продолжала вести упорную борьбу про-
тив контрреволюции, последняя в течение первых месяцев
1849 г. наносила ей всё новые и новые удары. Уже в начале
февраля Маркс должен был предстать перед окружным судом
в Кельне по обвинению в призыве к вооружённому сопротивле-
нию власти, но был оправдан после произнесения им блестящей
защитительной речи. В ней он указал, что «народ имеет право от-
ветить революцией» в том случае, «если корона совершает
контрреволюцию», и что поэтому правительство может повесить
своих противников, но не может произносить над ними судеб-
ного приговора. «Их можно убрать с дороги, как побеждён-
ных врагов, но их нельзя судить как преступников» \ подчёрки-
вал Маркс, закончивший свою речь следующими замечатель-
ными словами: «В заключение повторяю, что закончено только
первое действие драмы. Бор' ба между двумя обществами —
средневековым и буржуазным — будет вестись в политических
формах. .. .Но... неизбежный результат может быть только один:
полная победа контрреволюции — или новая победоносная рево-
люция!»1 2. В мае прусская военщина, только что подавившая на-
чавшееся в Рейнской провинции движение за имперскую консти-
туцию, обратила особое внимание на редакцию рамой револю-
ционной газеты и с новой силой обрушила на неё свои удары.
1 К. М я о к с и Ф Энгельс, Соч., т. VII, стр. 250.
2 Та м же, сгр. 267.
216
Мем?
ftljcinifdjc 3eitunig
Organ hr Oenwiratie.
At 30L Лр1П/ wfeag its «5 18Ф9
W Ж?Н«Нфгп jjerhmg.
JStMf «₽*?«* * I» i-ч: Г
#* <&«ед «>« •? «««6 •л?.**»
«< (%t * г-•«**'£<* •
Ж^гЗДдоччга ХШ '
W t> ’» I«r,S».i S«"? » •*-«> ®w»X i
Ма« fc*« §(«5«тй* r - 4&f* »f
U«* Ь> Сед .<& хч *•
.я* «W? Ш^й .t .
• » • >v , *»»&? .
'*» Jw- ч‘ «* •*• »K%tnS’«rt r-
< •*r » а- д
<<s tл . л f*w «*ед«я
1«.Ичч»й<А>г^* <*Л >i> ®й .
3S?r i«=Jsn»w fcr>« <)n <
JP»<: n> . • «< &»(; 15 » <» -
. > ® ' , । * € «»«< *< • «'
. Й ik« «ssw Я» <*ftK о «В*
> »f wr- (« ®«t>sst i. • 4fc.fe $,
«ЯА
r»» »9t 5fes
. ‘Я - * *.» Й* Mmf M
•* ’ • • W v ЯЦЖ^бв
Последний номер «.Новой Рейнской Газеты» от 19 мая 1849 г
Против одной половины её состава было теперь возбуждено су-
дебное преследование. Другая половина, состоявшая из непрус-
саков, подлежала высылке. Соответствующий приказ был вручён
16 мая Марксу, как потерявшему в 1843 г. прусское подданство.
В этих условиях дни газеты были сочтены. После начала
майских восстаний она с новой силой и страстью обрушилась
на контрреволюцию, призывая массы к революционному террору
и беспощадной расправе со всеми врагами народа и революции.
В помещённой 10 мая статье Маркса «Подвиги Гогенцоллернов»
раскрывались все преступления прусских повелителей и прямо
указывалось, что существует ещё сила, «это — народ, народ,
который в Париже, на Рейне, в Силезии, в Австрии ждёт, скре-
жеща зубами от ярости, момента восстания и который — кто
знает, как скоро — воздаст всем Гогенцоллернам и всем великим
и малым князькам то, Что им следует» *.
Поражение восстания на Рейне делало не-
возможным дальнейшее существование «Но-
вой Рейнской газеты». Последний её номер, напечатан-
ный красной типографской краской, вышел 19 мая 1849 г.
В этом номере было помещено прощальное обращение редак-
ции к кельнским рабочим. Редакторы газеты благодарили в нём
рабочих за выраженное участие и указывали, что «их послед-
ним словом всегда и всюду будет: освобождение рабо-
чего класса!»
В номере было также помещено замечательное стихотворе-
ние поэта-коммуниста Фрейлиграта «Прощальное слово «Новой
Рейнской газеты», в котором выражалась мысль о том, что тор-
жество контрреволюции будет временным и недолгим и что ско-
ро снова поднимутся на борьбу народные массы Европы:
Так прощай же, мир, но не навсегда!
Дух они не убили, о братья!
Скоро, скоро опять я вернусь сюда
И за меч свой возьмусь опять я!
Ту же мысль о неизбежном торжестве революционных идей
в недалёком будущем выразил несколько позднее и другой поэт-
коммунист Георг Веерт. Обращаясь к газете Маркса и Энгельса,
он писал:
Бедная Рейнская! Ты мертва'
Но ждите грядущими днями
Из ада на землю она придёт
И дерзко взмахнёт кудрями!
«Мы должны были сдать свою крепость», — писал позднее
Энгельс о закрытии газеты, — «но мы отступили, унося своё ору-
жие и снаряжение, с музыкой, с развевающимся знаменем послед-
1 К. М а р к с и Ф. Энгельс, Соч., т. VII. стр. ЗИ<
218
него красного номера». «Так закончила своё существование
«Новая Рейнская газета» незадолго до того, как истёк её первый
год... Ни одна из немецких газет—ни раньше, ни после — не
обладала подобной силой и влиянием, не умела так электризо-
вать пролетарские массы, как «Новая Рейнская газета» Ч
И. Обращение ЦК к Союзу коммунистов
После закрытия газеты Маркс и Энгельс направились в
Пфальц и Баден, чтобы попытаться уговорить вождей начавше-
гося здесь движения расширить район восстания и направить
революционные войска во Франкфурт для защиты Национального
собрания. Не добившись от демократических вождей согласия
на осуществление их революционного плана, Маркс и Энгельс
временно расстались. Маркс с семьёй выехал в Париж, где ожи-
дались тогда крупные революционные события, Энгельс, как
уже известно, принял участие в борьбе за имперскую конститу-
цию и вместе с последними бойцами повстанческого отряда
перешёл в июле швейцарскую границу. Только поздней осенью
1849 г. он прибыл в Лондон, где к этому времени находился уже
и Маркс, вынужденный после событий 13 июня 1849 г. в Париже
покинуть Францию.
После своего прибытия в Лондон Маркс приложил все уси-
лия к тому, чтобы восстановить Союз коммунистов. Последний
снова начал свою деятельность в ноябре 1849 г., но только в
начале следующего года Марксу и Энгельсу удалось выпустить
первый номер журнала «Обозрение Новой Рейнской газеты»,
ставшего теперь органом Союза коммунистов.
Положение в эмиграции к началу 1850 г. создалось нелёгкое.
С одной стороны, руководству Союза коммунистов приходилось
выводить из боя сильно расстроенные и в известной своей части
деморализованные ряды борцов революции. С другой, приходи-
лось думать также об организации материальной помощи эми-
грантам-революционерам и их голодающим семьям.
В обстановке спада революционных волн отдельные люди,
неспособные к выдержке и дисциплине, легко поддавались
панике или, наоборот, толкали руководителей движения к необ-
думанным решениям — авантюрам.
В лондонской эмиграции развернули довольно активную дея-
тельность мелкобуржуазные демократы, также одновременно
с коммунистами очутившиеся вне родины. Среди них особенно
выделялись французские республиканцы — демократы Ледрю-
Роллен и Луи Блан, вождь венгерского национально-освободи-
тельного движения Кошут и итальянский революционер Мад-
зини. Они намечали создание в Лондоне особого Европейского
1 К- Маркс, Избр. произв., т. II, изд. 1938 г., стр 24—25.
219
центрального революционного комитета и начали выпускать
газету.
Именно из среды этой мелкобуржуазной эмиграции и были
сделаны попытки привлечения коммунистов к организационному
слиянию с демократами. Но попытки эти встретили, как и сле-
довало ожидать, резкий отпор со стороны Маркса и Энгельса.
Последние предвидели, что в предстоящих в недалёком буду-
щем боях пролетариату неизбежно придётся столкнуться с не-
давними союзниками и хорошо понимали необходимость укрепле-
ния рядов собственной пролетарской партии.
В марте 1850 г. они в связи с этим подготовили специаль-
ное Обращение ЦК к Союзу коммунистов, в котором гово-
рили: «наши интересы и наша задача заключается в том, чтобы
сделать революцию непрерывной до тех пор, пока все более или
менее имущие классы не будут устранены от господства, пока
пролетариат не завоюет государственной власти».. .«Для нас дело
идёт не об изменении частной собственности, а об её уничтоже-
нии, не о затушёвывании классовых противоречий, а об уничто-
жении классов, не об улучшении существующего общества, а об
основании нового общества»1, — указывали они дальше, обра-
щая внимание низовых организаций Союза коммунистов на
необходимость разоблачения половинчатости и колебаний мелко-
буржуазных демократов, чтобы препятствовать росту их влияния
в массах.
Наряду с новыми буржуазными правительствами, которые
возникнут на другой день после победоносной буржуазно-демо-
кратической революции, необходимо создавать «собственные,
революционные рабочие правительства, в виде ли правлений
общин, общинных советов, в виде ли рабочих клубов и рабочих
комитетов, так, чтобы буржуазно-демократические правительства
не только немедленно утратили бы опору в рабочих, но и уви-
дали бы себя с самого начала под наблюдением и угрозой вла-
стей, за которыми стоит вся масса рабочих»2. Для успеха в
предстоящей борьбе, указывало Обращение, необходимо также
заранее принять меры к вооружению рабочих и к созданию
рабочих военных организаций, а также озаботиться о привле-
чении на сторону рабочих, сельских пролетариев-батраков.
Гениальная мысль Маркса о необходимости борьбы за непре-
рывную революцию позднее получила своё дальнейшее разви-
тие и воплощение в ленинской теории перерастания буржуазно-
демократической революции в социалистическую. Именно «на
долю Ленина выпала задача — вытащить на свет забытые поло-
жения Маркса и восстановить их полностью». И Ленин не только
просто восстановил, но и «развил их дальше и переработал в
стройную теорию социалистической революции, вводя в дело но-
1 К- Маркс, Избр. произв., т. II, изл. 1933 г., стр. 127—128
? Там же, стр. 129—130
220
вый момент, как обязательный момент социалистической револю-
ции, — союз пролетариата и полупролетарских элементов города
и деревни, как условие победы пролетарской революции» \
Опыт германской революции 1848 г. был использован
Лениным и русскими большевиками при разработке страте-
гии и тактики пролетарской партии во время русской револю-
ции 1905 г. Разрешая отдельные задачи этой революции, Ленин
и Сталин возвращались к событиям 1848 г., к «Новой Рейнской
газете», к политическим сочинениям Маркса и Энгельса той
эпохи. Революционные идеи основоположников научного социа-
лизма вдохновляли ЛенинаиСталинавих борьбе как про-
тив русских Кампгаузенов и Ганземанов из рядов кадетской пар-
тии, так и против русских Фогтов и Брентано из рядов меньше-
виков и эсеров.
Важнейший, выдвинутый Лениным в ходе русской револю-
ции 1905 г. лозунг революционно-демократической диктатуры
рабочих и крестьян был безусловно теснейшим образом связан
с политическим опытом германского 1848 г. По словам самого
Ленина, «по содержанию своему, те задачи, которые ставил
Маркс в 1848 году революционному правительству или диктатуре,
сводились прежде всего к демократическому перевороту: за-
щита от контрреволюции и фактическое устранение всего проти-
воречащего самодержавию народа. Это и есть не что иное,
как революционно-демократическая диктатура» 1 2, — подчёркивал
далее Ленин, указывая, что «извлекая уроки из опыта Германии,
освещённого Марксом, мы не можем прийти ни к какому иному
лозунгу решительной победы революции, кроме: революционно-
демократическая диктатура пролетариата и крестьянства» 3.
Обращая внимание на необходимость готовиться к воору-
жённому восстанию против царизма, Ленин также неизменно
возвращался к лозунгам Маркса и «Новой Рейнской газеты».
Он неоднократно подчёркивал в своих сочинениях, что Маркс и
Энгельс в 1848 г. также готовили народ к вооружённому восста-
нию, понимая невозможность для народа завоевать свободу, не
сходя с «почвы законности».
«Восстание — в такой же мере искусство, как и война или
что-либо иное»,4 — писал по поводу поведения Франкфуртского
парламента Энгельс: — «оно подчиняется известным правилам,
пренебрежение которыми ведёт к гибели партию, пренебрегшую
ими. Правила эти — логические выводы из сущности партий и
условий, с которыми приходится иметь дело в том или ином слу-
чае. .. Во-первых, никогда не играй с восстанием, пока ты не
готов к тому, чтобы лицом к лицу встретить все последствия тво-
1 История ВКП(б), Краткий курс, стр 72.
2 В. И. Ленин, Соч., т. VIII, стр. 121.
3 Т а м же, стр. 123.
4 К- Маркс, Избр. произв, т III, изд. 1933 г., стр. 106.
221
ей игры. .. .Во-вторых, раз восстание начато, действуй с величай-
шей решительностью и переходи в наступление. Оборона —
смерть всякого вооружённого восстания» С
Известно, какое большое значение имели эти замечательные
положения для русских большевиков в период подготовки
к Октябрьской революции. Ленин в своей гениальной статье
«Марксизм и восстание» развил дальше и углубил эти
сделанные в ходе революции 1848 г. замечания.
III. Раскол в Союзе коммунистов. Конец его деятельности
К лету 1850 г. восстановленный Союз коммунистов был
единственной революционной организацией, имевшей ещё зна-
чение в Германии. Но в обстановке усиливающейся реакции
его дни были сочтены.
Уже к осени этого года для Маркса и Энгельса стало совер-
шенно ясным, что ожидания нового близкого подъёма револю-
ционного движения лишены достаточного основания. Трезво
оценив создавшуюся обстановку, они пришли к выводу, что
новый революционный подъём будет возможным лишь в связи
с новым экономическим кризисом. Поскольку уже с конца
1849 г. наметилось общее оживление торговли и капиталистиче-
ский мир явно вступал «в период высокого промышленного рас-
цвета», о действительной революции не могло быть и речи.
Подобная революция возможна, указывал Маркс, лишь в такие
периоды, когда «современные производительные силы и бур-
жуазные формы производства, вступают в противоречие друг
с другом». «Новая революция возможна только вслед за новым
кризисом. Но наступление её также неизбежно, как и наступле-
ние последнего» 1 2.
Накануне революции 1848 г. Маркс и Энгельс были убе-
ждены, что пролетариат добьётся окончательной победы над
капиталом в течение одного продолжительного и богатого собы-
тиями революционного периода, во время которого в Германии
вначале произойдёт буржуазная революция, которая в свою
очередь явится прологом ко второй, социалистической револю-
ции. «Однако история показала, что не правы были и мы, выяс-
нила, что наш тогдашний взгляд был иллюзией»3, — писал позд-
нее Энгельс. «Она выяснила, что по своему экономическому разви-
тию континент тогда далеко ещё не созрел для устранения капи-
талистического способа производства; она доказала это эконо-
мической революцией, охватившей с 1848 г. весь континент»4.
Но, осознав до конца, что «революционная буря 1848 г.
1 К. Маркс, Избр. произв., т. II, изд. 1933 г., стр. ЮС—107.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. VIII, стр. 239.
3 К. Маркс, Избр. произв., т. II, стр. 138.
4 Т а м же, стр. 140.
222
постепенно исчерпала себя», Маркс и Энгельс должны были
прийти к мысли относительно необходимости коренного измене-
ния тактики пролетариата. В новых условиях необходимо было
приступить к собиранию сил, к организационному укреплению
пролетарской партии, готовя её к будущим неизбежным схват-
кам.
Далеко не все члены Союза коммунистов способны были
вместе с Марксом и Энгельсом правильно оценить создавшуюся
к осени 1850 г. обстановку. Многие члены Союза коммунистов
попрежнему «хотели приступить к деланию революции» 1 и
в связи с этим в Союзе стал неизбежным раскол. Во главе новой
фракционной группировки стояли Шаппер и присоединившийся
к нему А. Виллих, который вскоре после приезда в Лондон
вступил в Союз коммунистов. «Имеется большая вероятность,
что уже возможно в этом году начнётся мировая война или
социальная революция, — вещали фракционеры, бурно протесто-
вавшие против Маркса и Энгельса, будто бы «отодвигающих»
момент социальной революции в слишком далёкое будущее.
В сентябре 1850 г. дело дошло до открытого раскола. На за-
седании ЦК Союза Маркс резко осудил взгляды Шаппера и
Виллиха, которые «рычагом революции вместо реальных усло-
вий хотят сделать одну только волю», после чего меньшинство
фракционеров отделилось от Союза. Большинство ЦК после
этого постановило перенести местопребывание ЦК Союза
в Кельн, передав его функции Кельнскому окружному комитету
Союза. Это решение было вызвано желанием не допустить за-
хвата руководства в Союзе со стороны многочисленных в Лон-
донской эмиграции сторонников Шаппера и Виллиха.
Раскол ослабил силы пролетарской организации. Скоро
новый удар был нанесён ей со стороны прусской полиции, раз-
громившей немецкие общины Союза и инсценировавшей при
помощи провокации и подлогов осенью 1852 г. в Кельне боль-
шой процесс членов Союза коммунистов. Процесс этот закон-
чился приговорами к каторжным работам на разные сроки.
Вскоре после этого процесса, в ноябре того же 1852 г.,
Союз коммунистов был закрыт его основателями. Реакция не
давала возможности продолжать деятельность Союза, к тому
же на территории Германии уже фактически к этому времени
не существовало его организаций.
Вместе с ликвидацией Союза коммунистов за-
тухали последние огни германской револю-
ции 1848—1849 годов.
1 К. Маркс, Избр. произв, т. II, изд. 1933 г., стр. 18.
223
НАЧЕНИЕ и УРОКИ
РЕВОЛЮЦИИ
Революция 1848—1849 годов в Австрии и Германии, как и
французская революция XVIII века, носила буржуазно-демокра-
тический характер. Но, тем не менее, обе эти революции резко
отличались друг от друга.
Во-первых, основным вопросом революции в Германии
являлся не вопрос о ликвидации пережитков феодализма в де-
ревне, как это имело место во Франции конца XVIII века, а во-
прос о национальном воссоединении и уничтожении политиче-
ской раздроблённости, унаследованной от средних веков.
В Австрии, наоборот, основной задачей развернувшейся ре-
волюции являлось не воссоединение, а развал многонациональ-
ной Габсбургской империи и создание на обломках этой послед-
ней независимых национальных государств — Чехии, Венгрии,
Хорватии и т. д.
Во вторых, буржуазно-демократическая революция в Австрии
и Германии развёртывалась «при более прогрессивных усло-
виях европейской цивилизации вообще и при наличии гораздо
более развитого пролетариата, чегл Англия в XVII и Франция
в XVIII веке» Ч
В третьих, революция 1848 г. в Австрии и Германии проте-
кала при совершенно ином соотношении классовых сил, чем во
Франции конца XVIII века, да и роль, сыгранная каждым
отдельным классом в ходе революции, была совершенно иной.
В четвёртых, в ходе революции 1848 года в Германии и,
в особенности, в Австрии достигли большой остроты не только
классовые, но и национальные противоречия, не игравшие замет-
ной роли во Франции конца XVIII века.
Да и самые результаты обеих революций также были
совершенно различны: в то время как во Франции в ходе рево-
люции были уничтожены в основном все пережитки феодализма
1 К- Маркс, Избр. произв., т. I, изд. 1933 г., стр. 180.
224
и созданы предпосылки для господства нового класса — буржуа-
зии, революция в Австрии и Германии оказалась неоконченной,
не завершённой, ублюдочной. К ней в целом вполне подходят
слова, сказанные Марксом относительно прусской революции,
которые цитировались нами выше, что она была далека от того,
чтобы стать европейской революцией и представляла собою только
хилый отголосок революции в отсталой стране.
О результатах всей революции в Австрии и Германии
1848—1849 годов в целом также можно сказать то, что Маркс
говорил о результатах прусской революции: «Революция, или,
точнее, порождённая ею контрреволюция, в корне изменила
общую картину положения... Юнкера извлекли реальные
выгоды и сумели отбросить правительство назад к положению
не только раньше 1848 г., но и раньше 1815 и даже 1807 года»... 1
Повсеместно в Австрии и Германии, и прежде всего в Пруссии,
помещики сохранили в своих руках политическую власть, кото-
рая ни прямо, ни косвенно не перешла в результате революции
к новому классу.
Буржуазии удалось добиться только незначительных реформ,
приведших в конечном счёте к установлению в Пруссии и дру-
гих северогерманских государствах мнимого конститу-
ционализма. По словам Энгельса, «эта государственная
форма представляет собой... современную форму разложения
старой абсолютной монархии». Форма эта прикрывает и затушё-
вывает наблюдавшееся после революции 1848 г. «медленное
гниение абсолютной монархии»,2 делавшей постепенно всё новые
и новые шаги на пути превращения в монархию, приемлемую
для буржуазии.
В такую же приемлемую для буржуазии монархию посте-
пенно превращалась и Габсбургская империя, где, несмотря на
восстановление самодержавия, проведены всё же были отдель-
ные реформы и, в частности, освобождены от некоторых остатков
крепостничества крестьяне.
Причины поражения революции 1848 г. тесно
связаны с теми характерными особенностями, которые отличают
её от французской революции XVIII века.
Прусские юнкера, австрийские и венгерские магнаты, поме-
щики-дворяне отдельных более мелких германских государств
оказали серьёзное сопротивление революционному движению.
Сама раздроблённость Германии, а также наличие национальных
противоречий в Австрии, препятствуя концентрации всех демо-
кратических сил, облегчали дворянству выполнение его
задачи.
Но основная причина поражения революции в Австрии и
Германии заключалась не только в этой силе старого господ-
’К Маркс иФ Энгельс, Соч., т. XI, ч. 1, стр 471.
* К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XV, стр. 53.
15 С. Б. Каи 225
ствуюшего класса — в ходе самой революции выявилось с пол-
ной очевидностью отсутствие того класса, который спосо-
бен был бы довести до конца дело буржуазно-демократического
переворота: буржуазия Австрии и Германии уже не могла, а про-
летариат ещё не мог взять на себя задачу доведения до конца
этого переворота, и это неизбежно предопределяло неудачный
исход революции 1848 г. в этих странах.
Маркс и Энгельс называли германскую буржуазию
антиреволюционной, подчёркивая тем самым, что она не способна
была возглавить другие общественные классы в их борьбе про-
тив абсолютизма. Она, по их словам, предпочла спокойствие,
соединённое с рабством, одной только перспективе борьбы, со-
единённой со свободой.
В предисловии к написанной в 1850 г. книге «Крестьянская
война в Германии» Энгельс позднее объяснил, почему герман-
ская буржуазия не смогла в 1848 г. стать гегемоном революции.
Он указал на своеобразную особенность в развитии буржуазии
по сравнению с другими классами, заключающуюся в том, что
«в её развитии наступает поворотный пункт, после которого вся-
кое дальнейшее увеличение средств её могущества. .. приводит
лишь к тому, что она становится всё более и более неспособной
к политическому господству» Ч В Германии, по словам Энгельса,
этот поворотный пункт наступил уже в 1848 г., причём «испуга-
лась тогда немецкая буржуазия не столько немецкого, сколько
французского пролетариата». «Парижские июньские бои 1848 г.
показали ей, что её ожидает; немецкий пролетариат находился
в состоянии достаточно сильного возбуждения, чтобы доказать
ей, что и здесь уже заложены семена для подобной же жатвы; и
с этого момента остриё политического действия буржуазии было
сломлено» 2.
С самых первых дней мартовской революции германская бур-
жуазия готова была в страхе перед движением народных низов
пойти на любые соглашения с приверженцами старой дворян-
ской власти. Она предавала свой собственный народ в течение
всего периода революции до тех самых пор, когда оправившееся
от пепвого испуга дворянство не смогло перейти в контрнасту-
пление и в конце концов добиться победы.
Но, предавая свой собственный народ, германская буржуа-
зия, и подавно, нисколько не считалась с интересами отдельных
не немецких народов, живших в пределах старого Германского
союза. Она прямо попирала ногами их национальные интересы
и открыто стремилась поработить поляков, чехов, хорватов, венг-
ров, итальянцев и т. д., целиком поддерживая и одобояя хищ-
ническую захватническую политику Габсбургов и Гогенцоллер-
нов.
1 К МчрксиФ Энгельс, т. ХШ, ч 1, стр 372.
* Г а м ж е, стр. 373.
226
Но тяжесть ответственности за печальный исход революции
1848 года должна разделять с германской буржуазией и буржуа-
зия отдельных славянских народов. Последняя с самых первых
дней революции, как известно, ставила свои частные классовые и
национальные интересы выше интересов общего развития борьбы
европейских народов против феодализма и в связи с этим ориен-
тировалась в ходе 1848—1849 гг. на Габсбургов и их правитель-
ство. Палацкий, Ригер, а также другие вожди славянской на-
ционально-либеральной партии, выступая против немецкого и
венгерского демократического движения, сознательно спасали
австрийскую империю от грозящего ей развала и тем подгото-
вляли и ускоряли конечное торжество контрреволюции в Цент-
ральной Европе. Именно вследствие этого все передовые поли-
тические деятели того времени — не только Маркс и Энгельс, но
и Герцен, и Чернышевский — горячо осуждали Палацких и Ри-
геров и справедливо считали именно их главными виновниками
полной неудачи развернувшейся в 1848—1849 гг. борьбы сла-
вянских народов за свое национальное освобождение.
Что касается мелкой буржуазии Австрии и Герма-
нии, то и она в ходе революции 1848 г. также оказалась неспо-
собной возглавить движение против феодализма и абсолютизма.
Ничего похожего на подлинный якобинизм нельзя было
наблюдать ни в Австрии, ни в Германии 1848 г. Деятели демо-
кратической партии — Фогты и Руге, Вальдеки и Брентано —
умели только произносить красивые слова, но действовать реши-
тельно и энергично, подобно Робеспьеру или Сен-Жюсту, они не
умели.
Крестьянское движение и в Австрии, и в Германии
с самого своего возникновения в дни мартовской революции было
оторвано от демократического движения в городах. Хотя в от-
дельных областях оно и достигало довольно больших размеров,
крестьянские выступления повсеместно в Австрии и Германии
не имели того размаха, какой имели, например, крестьянские
выступления во Франции конца XVIII века. Ленин в связи
с этим отмечает, что хотя «с марта по декабрь 1848 г. Пруссия
жила под впечатлением «революционного пожара» в Силезии»,1
крестьянское движение, развернувшееся здесь, нельзя сравни-
вать с аналогичными по своему характеру выступлениями рус-
ских крестьян в период революции 1905 г.: крестьянское движе-
ние в Силезии (также как и в других областях Германии и
Австрии) было безусловно более слабо развито и для него
характерно было отсутствие требования конфискации поме-
щичьих земель, а только ликвидации феодальных повинностей
и подчас на основе выкупа. Кроме того, оно было распылено
и уже вскоре после первых революционных выступлений весны
1 «Ленинский сборник», т. XXXI, стр. 327.
227
и лета 1848 г. сменилось почти полной пассивностью и апатией
крестьянских масс.
Неспособность немецкого пролетариата того времени повести
за собой крестьянские массы и в особенности измена буржуазии
делу революции приводили к тому, что большинство крестьян
скоро отстало от революции.
«Немецкая буржуазия 1848 года — писал в «Новой Рейнской
газете» Маркс, — без всякого зазрения совести предаст кре-
стьян, своих самых естественных союзников, которые предста-
вляют из себя плоть от её плоти, и без которых она бессильна
против дворянства.
Сохранение феодальных прав, санкционирование их под ви-
дом (иллюзорного) выкупа — таков результат немецкой рево-
люции. Гора родила мышь» \ — подчёркивает он.
Разумеется, всё сказанное о движении крестьян в Германии
вполне относится и к развитию крестьянского движения в
Австрии. Неспособность буржуазного большинства рейхстага по
революционному разрешить вопрос о феодальных повинностях
позволила здесь императорскому правительству перехватить
инициативу и даже отнести на собственный счёт все мероприя-
тия рейхстага в области аграрного вопроса.
Отсутствие контакта между движением крестьянских масс и
движением городских рабочих имело огромное значение для
судеб революции 1848 г. Оценивая несколько позднее перспек-
тивы будущей революции, Маркс поэтому писал: «Всё дело...
будет зависеть от того, можно ли будет поддержать пролетар-
скую революцию вторым изданием крестьянской войны» 1 2.
В ходе революции 1848 г. рабочий класс оказался
неспособным повести за собой крестьянство и не смог стать ге-
гемоном буржуазно-демократической революции. Он не был ещё
достаточно зрелым, и именно это обстоятельство не позволило
Марксу и Энгельсу по приезде на родину в апреле 1848 г.
немедленно приступить к организации самостоятельной проле-
тарской партии в Германии.
Опыт этой революции был широко использован основопо-
ложниками научного социализма при разработке ими основ
революционной стратегии и тактики политической партии
международного пролетариата — I Интернационала.
В дальнейшем он был использован русскими большевиками в их
борьбе против помещиков и буржуазии.
Революция 1848 г. показала, что с развитием самостоятель-
ного рабочего движения буржуазия оказывается неспособной
довести до конца борьбу против феодализма и что, следова-
тельно, роль гегемона в буржуазно-демократической революции
в дальнейшем неизбежно должна будет перейти к пролета-
1 Цитируется по Ленину, Соч., т. VIH, стр. 122.
2 Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXil, cip. 139.
228
риату. Это было главнейшим, сделанным Лениным, в ы во*
дом из опыта германской революции 1848 г.
Но большевики не просто механически переносили этот опыт
на русскую революцию 1905 г. Они под руководством Ленина
и Сталина внимательно изучали историю германской революции
1848 г., а также высказывания Маркса и Энгельса о ней, и при-
ходили к новой установке по вопросу о соотношении между бур-
жуазной и социалистической революциями, к новой теории «пере-
группировки сил вокруг пролетариата к концу буржуазной
революции для прямого перехода к социалистической револю-
ции» \ к теории перерастания буржуазно-демократической
революции в революцию, социалистическую.
1 «История ВКП(б)». стр. 71.
ОГЛАВЛЕНИЕ
Предисловие ...................................................... 3
ГЕРМАНИЯ И АВСТРИЯ ПЕРЕД РЕВОЛЮЦИЕЙ
Глава I. Германия и Австрия после Венского конгресса.............. 7
1. Германский союз, его состав и организация. ............ —
2. Австрийская империя в 1815—1830 годах................... 9
3. Пруссия и другие германские государства в 1815—1830 годах.
Студенческое движение и Карлсбадские постановления ... 11
Глава II. Германия и Австрия в 30 — 40 годах XIX века............ 15
1. Экономическое развитие Германии в 30—40 годах XIX в. —
2. Экономическое развитие Австрийской империи в 30—40
годах XIX в...................................... . . 20
3. Отклики июльской революции в 1330 г. в Германском союзе 21
4. Рост оппозиционных настроений в Германии в 30-х годах
XIX в.................................................. 23
5. Первые шаги немецкого рабочего движения. Маркс и
Энгельс................................................ 26
.6. Австрийская империя перед революцией................. ’32
7. Рост германского национализма. Пруссия перед революцией 36
8. Рост революционного движения в Юго-западной Германии 40
9. Маркс и Энгельс накануне революции. Союз коммунистов . 45
МАРТОВСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ И ЕЁ ПОСЛЕДСТВИЯ
Глава III. Мартовская революция в Юго-западной и Западной
Германии................................................ 51
Глава IV. Мартовская революция в Австрии.................... 59
Глава V. Мяртэвская р;вхлюдия в Пруссии..................... 66
1. Пруссия накануне мартовской революции................. —
2. Первые народ пне выступления в Берлине............... 6)
3. События 18—19 марта в Берлине........................ 73
4. Буржуазия и народ после мартовской революции в Берлине 77
Глава VI. Национально-объединительное движение, Предпарла-
мент и бад енское республиканское восстание.................... 80
1. Созыв Предпарламента................................ —
2. Баденское республиканское восстание.................. 85
3. Германия после поражения баденских республиканцев. . . 93
230
Глава VII. Пруссия в первые месяцы революции............. 95
мартовской революции (апрель 1848 г.)................... —
2. Рабочее движение в Пруссии после мартовской революции 98
3. Демонстрация 20 апреля и её неудача................
4. Первые шаги дворянско-феодальной контрреволюции.... 105
5. Правительство Кампгаузена и контрреволюция. Подавле-
ние восстания в Познани................................. 106
6. Созыв прусского Учредительного собрания............. 109
7. Штурм цейхгауза и отставка правительства Кампгаузена. 112
Глава VIII. Маркс и Энгельс в первые месяцы революции......... 114
1. Отъезд Маркса и Энгельса из Брюсселя в Париж. Реорга-
низация Союза коммунистов................................ —_
2. «Требования коммунистической партии Германии»...... 115
3. Приезд Маркса и Энгельса в Кельн. Вопрос о создании
протетарской партии.................................... 117
4. Выход «Новой Рейнской газеты»...................• • ИЗ
Глава IX. Победа демократического движения в Вене.............. 1-3
Глава X. Созыв Франкфуртского парламента....................... 132
НАСТУПЛЕНИЕ КОНТРРЕВОЛЮЦИИ
Глава XI. Наступление контрреволюции в Австрии. Славянский
конгресс и Пражское восстание ...................... 137
1. Австрийское правитетьство и ревотюция............ —
2. Национально-освободительное движение в Чехии..... 139
3. Стазянский конгресс и Пражское восстание 12—17 июня
1843 г................................................. 142
Глава XII. Деятельность Франкфуртского парламента и восстание
18 сентября 1843 г............................................ 148
1. Германия после созыва Франкфуртского парламента.. —
2. Внутренняя политика Франкруэтского парламента. ..... 159
3. Внешняя политика Франкфуртского парламента............. 152
4. Франкфуртский парламент и Шлезвиг-Гольштинский вопрос 155
5. Народюе восстание во Франкфурте 18 сентября 1818 г.. . 156
Глав^ XIII. Октябрьское в сстание в Вене................... ‘169
2. Нациэ {атзно-освобздительное движение в Венгрии и ав-
сррийское правительство................................. 164
3. Октябрьское восстание в Вене......................... 167
4. Австрия пэсле подав.ле шя октябрьского восстания в Веле 175
Глав^ XIV. Государственный переворот в Пруссии.................. 178
1. Классы и революция. . ................................. —
2. Правительство Ауэрсвальда — Ганземана................ 180
3. Разгон Учредительного со )рания...................... 182
4. Мантейфелевская конституция и трёхклассный избиратель-
ный закон............................................... 136
Глава XV. «Новая Рейнская газета» в борьбе против феодальной
и буржуазной контрреволюции.................................... 138
231
КОНЕЦ РЕВОЛЮЦИИ В ГЕРМАНИИ И АВСТРИИ
Глава XVI. Борьба за имперскую конституцию и конец Франк-
фуртского парламента........................................ 194
1. Парламент и имперская конституция.................... —
2. Парламент и отдельные германские правительства..... 196
3. Начало борьбы за имперскую конституцию............. 198
4. Народное восстание в баварском Пфальце и Бадене.... 200
5. Конец Франкфуртского парламента.................... 205
Глава XVII. Царская интервенция в Венгрии и победа контррево-
люции в Австрии и Германии.................................... 206
1. Царская интервенция в Венгрии........................ —
2. Торжество контрреволюции в Германии и восстановление
Германского союза..................................... 211
Глава XVIII. Революционная деятельность Маркса и Энгельса в
1849— 1о50 годах.............................................. 213
1. Конец «Новой Рейнской газеты» и отъезд Маркса и Энгельса
за границу............................................
2. Обращение ЦК к Союзу коммунистов................... 219
3. Раскол в Союзе коммунистов. Конец его деятельности . . . 222
ЗНАЧЕНИЕ И УРОКИ РЕВОЛЮЦИИ 1848 Г. (224)
Редактор Г. И Трайнина. Техн, редактор М. И. Напгапов.
Подписано к печати 2/Х1 1948 г. А-(9189. Печатных листов 14,5. Учётно-изд. л. 18,52.
Тираж ‘25000 экз. Заказ \ь 1492.
2-я типография „Печтныи Двор" им. А. М. Горького ipecra „Полиграфкнига* ОГИЗа при
г'пнрте Министров СССР. Ленинград, Гатчинская, 26.
Отпечатано о матриц типографии „Печатный дв р“ »м. А М. I орького в типографии 2
Управления издательств и полиграфии Леягорисполкома. Заказ № 5826
; гЯ» 4 t Aw • -