Текст
                    И	Олег Романько
I Советский легион Гитлера
Граждане СССР в рядах вермахта и СС




Олег Романько Советский легион Гитлера Граждане СССР в рядах вермахта и СС Москва «ИЗДАТЕЛЬ БЫСТРОВ» 2006
ББК63.3(0)62 Р 69 Художественный редактор С. Силин Романько О. Р 69 Советский легион Гитлера. Граждане СССР в рядах вермахта и СС. — М.: Издатель Быстров, 2006. — 640 с. — (На стороне Третьего рейха). ISBN 5-9764-0013-2 В настоящей книге опубликованы уникальные материалы и документы, посвященные проблемам немецкой оккупации на территории СССР и коллаборационизма среди советских граж- дан в годы Великой Отечественной войны (1941 — 1945). Наряду с общими вопросами, связанными с периодом оккупации, в книге проанализированы такие ее малоизвестные аспекты, как национальная политика немцев и политическое сотрудничество местного населения с оккупантами. Особое внимание автор уделяет истории так называемых «восточных» добровольческих формирований вермахта и войск СС, набранных из числа граж- дан СССР, организация, подготовка и использование которых проходили в течение войны. ББК 63.3(0)62 ISBN 5-9764-0013-2 © Романько О., 2006 © ООО «Издатель Быстров», 2006
ОТ АВТОРА Дорогие читатели! Книга, которую вы сейчас держите перед собой, посвящена самой трагиче- ской, неоднозначной и вместе с тем самой запутан- ной проблеме Второй мировой войны. Как уже можно догадаться из самого названия книги — это проблема коллаборационизма, или сотрудничества советских граждан с военно-политическими струк- турами Третьего рейха. Надо ли говорить об акгуальности этой пробле- мы? На наш взгляд, она несомненна! И не только с чисто научной точки зрения. Многие общественно- политические «вызовы» современности, на которые вынуждено «отвечать» все наше постсоветское обще- ство, уходят своими корнями именно в годы Второй мировой войны и связаны именно с проблемой кол- лаборационизма. Более того, эти «вызовы» не просто связаны с ней, а являются прямым следствием тех не- однозначных и трагических событий, когда более миллиона советских граждан разных национально- стей встали в ряды германской армии и сражались против своих соотечественников до самых послед- них залпов войны. Советская историография тракто- вала их выбор однозначно отрицательно, совершен- но отвергая не то что противоположные мнения, но и саму попытку приблизиться к объективному пони- манию тех событий. Однако такой «черно-белый» подход привел к тому, что даже сейчас, после пятна- дцати лет жизни в постсоветском обществе, над мно- гими нашими гражданами еще довлеют стереоти- пы, которые были выработаны в эпоху господства коммунистической идеологии. Более того, само сло- во «коллаборационизм» до сих пор воспринимает- ся не иначе как со знаком «минус», хотя в тех ус-
ловиях это была вполне осознанная политика не только отдельных граждан, но даже целых групп насе- ления и государств. И причин тому было множество. Итак, эта книга о коллаборационизме. Но будет ошибкой считать, что это еще одна обычная книга о коллаборационизме. В чем же ее отличие от подоб- ных работ? Дело в том, что вы, дорогие читатели, не найдете здесь традиционной истории советского коллаборационизма, которую многие современные исследователи сводят к заурядному перечислению фактов и событий и совершенно без их критиче- ского осмысления. Да, эта книга в отличие от мно- гих других подготовлена без претензии охватить всё и вся до мельчайших подробностей об этой по- истине многогранной и необъятной проблеме. Это во-первых. Во-вторых, отличается и ее авторская концепция. Впервые в отечественной историогра- фии данной проблемы коллаборационизм рассмат- ривается через призму национальных отношений в СССР. Был ли решен коммунистами националь- ный вопрос, как они это декларировали? Как вос- приняли различные народы и национальные груп- пы Советского Союза немецкое вторжение? Что нам известно о национальной политике нацистов и ее роли в оккупационной политике на советской территории? На эти и многие другие вопросы автор постарался ответить, используя не публиковавшие- ся ранее документы из российских, украинских, белорусских и немецких архивов. Наконец, в-третьих, все разделы этой книги не являются обычным дублированием уже написанного другими авторами. В принципе это новый взгляд на уже известные события. Но одновременно это и взгляд на те события, которые еще вообще не рас- сматривались ни одним историком в подобном объ- еме и на таком документальном материале! Каким было отношение участников Русского освободи- тельного движения и лично генерала Власова к пре- словутому «еврейскому вопросу»? Почему коллабо- рационистские организации, созданные национали- стами на оккупированных советских территориях или в Германии, враждовали между собой даже в ущерб борьбе с коммунистами? Что нам известно о некоммунистическом партизанском движении в го- ды Второй мировой войны и как к нему вообще от- '' ' ' ' ' 6
носиться? Сколько советских граждан служило в кавказских и тюркских легионах войск СС? Почему западные союзники выдали в руки Сталина практи- чески всех советских коллаборационистов, а не раз- решили им остаться в своих оккупационных зонах? Все это можно узнать, прочитав данную книгу. Что же касается таких вопросов, как белорусский или крымско-татарский коллаборационизм, то в таком объеме и с такими методологическими подходами они вообще освещаются впервые. Естественно, ни автор, ни его книга не претен- дуют на истину в последней инстанции. Как ни па- радоксально, но, даже опираясь на самые достовер- ные документы, нельзя избежать субъективности в изложении. Это скорее своего рода приглашение к дальнейшему конструктивному обсуждению по- ставленных вопросов, к дискуссии, какой бы ост- рой она ни была. Тем не менее автор надеется, что эта книга станет еще одним, пусть небольшим, но шагом к пониманию такой сложной, неоднознач- ной и многогранной проблемы, как коллаборацио- низм. Романъко О.В., кандидат исторических наук. Симферополь, Крым, март 2006 г.

Часть первая РУССКИЕ ДОБРОВОЛЬЦЫ ГИТЛЕРА Неизвестные страницы Русского освободительного движения в годы Второй мировой войны

РУССКОЕ ОСВОБОДИТЕЛЬНОЕ ДВИЖЕНИЕ И ЕВРЕЙСКИЙ ВОПРОС Еврейский вопрос является, по целому ряду причин, одним из ключевых для российской политической тради- ции. Начиная, по крайней мере, со 2-й половины XIX ве- ка ни одна из политических организаций, претендовав- ших на влияние в российском обществе, не могла оста- вить без внимания этот вопрос. В предвоенном СССР считалось, что все проблемы, унаследованные от царско- го режима, были успешно решены коммунистической партией. В том числе утверждалось, что с антисемитизмом покончено раз и навсегда. Однако вступление Советского Союза во Вторую мировую войну показало, что преслову- тый еврейский вопрос не потерял для его населения своей актуальности. Теперь он был поставлен на повестку дня теми силами, которые декларативно или с оружием в ру- ках выступили в поддержку немцев и за свержение госу- дарственного и общественного строя в СССР. Это истори- ческое явление, о котором идет речь, получило в научной литературе (прежде всего западной) определение Освобо- дительного движения народов России (ОДHP). Ввиду многонациональное™ ОД HP в его рамках отдельно рас- сматривают Русское освободительное движение (РОД), об отношении представителей которого к еврейскому во- просу и пойдет речь в данной работе. Нельзя сказать, что проблема РОД не нашла своего отражения в историографии, посвященной Второй миро- вой войне. О ней в своих публикациях писали такие со- ветские авторы, как А.В. Тишков, А.Ф. Катусев, В.Г. Оп- поков1, и такие зарубежные исследователи, как Ю. Тор- вальд, Г. Фишер, С. Стеенберг, Й. Хоффманн, Е. Анд- реева и другие2. И если советским исследователям было присуще принижение значения этого движения, низведе- ние его участников до уровня обычных предателей и от- рицание в его основе какой-либо идейности, то западные
историки, наоборот, уделяли гораздо большее внимание идеологическим принципам РОД. Однако недостатком западной историографии (проявившимся в условиях «хо- лодной войны») было то, что всех участников этого и по- добного ему движений они представляли бескомпро- миссными борцами с коммунизмом и сталинизмом. А это было не всегда правдой. Другой крайностью западной историографии было то, что некоторые ее представители считали РОД оппозици- ей не только Сталину, но и Гитлеру, со всеми вытекаю- щими из этого тезиса последствиями. Надо сказать, что этот тезис (о так называемой «третьей силе») возник не случайно, а был пущен в оборот некоторыми участниками РОД и их антинацистски настроенными немецкими покро- вителями. Например, такую трактовку позиции движения можно встретить в работах К.Г. Кромиади, А.С. Казанце- ва, В. Штрик-Штрикфельдта, С. Фрелиха и других3. С 1991 г. ситуация изменилась. Так, прежде всего в российской историографии появились новые авторы, ко- торые работают по данной проблеме. Это К.М. Алексан- дров, С.И. Дробязко, С.Г. Чуев, Б.Н. Ковалев и ряд других4. За последние 15 лет ими была проделана значи- тельная работа по осмыслению всех сторон такого обще- ственно-политического явления, как РОД, и, что самое ценное, с научной, а не идеологической и пропагандист- ской точек зрения. Тем не менее, несмотря на относительную масштаб- ность РОД (в данном случае в идейном и политическом плане), во всем многообразии литературы, посвященной этой теме, почти не анализируется отношение участни- ков этого движения к еврейскому вопросу (как бы подра- зумевая, что в данном случае он был неактуальным). Хо- тя все факты свидетельствуют о том, что такой интерес имел место уже в силу того, что действовать этому дви- жению приходилось под нацистским идеологическим влиянием или в рамках немецкого оккупационного ре- жима. Поэтому целью данной главы является обоснование тезиса о том, что еврейский вопрос, в силу целого ряда причин, присутствовал в программе РОД и в связи с этим оказал влияние на развитие идеологии движения. Однако, чтобы выяснить степень этого влияния, необхо- димо осветить ряд моментов, которые и являются ключе- выми для данной проблемы. Это: причины актуальности еврейского вопроса для участников РОД, еврейский во- прос в политических программах различных течений |2
РОД и практическое разрешение этого вопроса в воен- ных условиях. Главным обвинением советской пропаганды времен войны и послевоенной советской историографии, кото- рое они адресовали всем течениям антисталинского про- теста, было то, что ни одно из них не выработало своей политической и идейной программы, а в области идеоло- гии находились в полной зависимости от немцев. Сейчас не является секретом, что это добросовестное или наме- ренное, но заблуждение. Каждое из национальных тече- ний ОД HP имело свою, более или менее законченную программу, согласно которой его представители и плани- ровали действовать в период и после войны5. Имела свою программу и та часть ОД HP, которую принято называть «русской». Определение это весьма ус- ловно, а само РОД настолько многогранно и неоднознач- но, что все связанное с его историей и политическим развитием нуждается в самом тщательном анализе. Как уже было сказано выше, с одной стороны, РОД — рус- ское течение общего антисталинского движения, которое сложилось в условиях Второй мировой войны и немец- кой оккупации на этнографической русской территории или из представителей русской национальности. Однако такое определение значительно упрощает это понятие и вводит его в сугубо национальные рамки. С таких пози- ций можно подходить к другим, «нерусским», течениям ОД HP, основополагающими моментами идеологии кото- рых был прежде всего национализм, а уже потом анти- коммунизм. С РОД все намного сложнее. Национализм в программах его участников практически не играл ника- кой роли. Другой же идейной опорой был скорее анти- сталинизм, но не антикоммунизм. Исходя из этих посы- лок, лидеры украинского, белорусского, кавказского и прочих освободительных движений боролись за уничто- жение коммунизма в своих республиках и за построение на их территориях независимых от России государств. Большинство лидеров РОД боролись против свержения «сталинской клики». В национальном же вопросе диапа- зон их взглядов варьировался от идеи федерализма до восстановления после окончания войны «единой и неде- лимой России». Впоследствии это вылилось в стремление русских антисталинистов доминировать в ОДНР. Нерусские освободительные движения практически не развивались за весь период войны. В 1945-м их идей- ный багаж был таким же, как и в 1941 г. Это еще одно их отличие от РОД, которое с самого начала своего сущест- 13
вования было неоднородным и за весь период войны претерпело массу идейных пертурбаций. В целом следует выделить две основные группы тече- ний этого движения и два этапа в развитии его идеоло- гии. Участники первой группы по своей идеологии и личному составу вышли из среды российской послерево- люционной эмиграции. Основным же контингентом вто- рой явились советские граждане, которые тем или иным образом выступили в союзе с Германией против СССР (это главным образом или жители оккупированных со- ветских территорий, или военнопленные)6. На первом этапе существования РОД (примерно до декабря 1942 г.) эти его течения и представлявшие их ор- ганизации сосуществовали параллельно и почти не ока- зывали друг на друга влияния ни в политическом, ни в идеологическом плане. В конце 1942-го — начале 1943 гг. ситуация изменилась коренным образом. К этому време- ни относится возникновение и развитие так называемого Власовского движения, которое первоначально рассмат- ривалось другими как одно из ответвлений РОД, а со временем стало претендовать не только на гегемонию в нем, но и на лидерство во всем антисталинском движе- нии народов России. В данном случае Власовское движе- ние интересно нам своей идеологией, в которой его ли- деры попытались объединить дореволюционную русскую политическую традицию, идеи Февральской революции 1917 г. и некоторые моменты коммунизма не сталинско- го толка. Естественно, что все эти идеологические особенности РОД не могли не отразиться на отношении его лидеров и участников к еврейскому вопросу. Так или иначе он при- сутствовал во всех программах всех течений этого движе- ния и на всех его этапах. Разными были только причины, по которым он вошел в ту или иную программу. Назовем наиболее значимые из них. Во-первых, причины, веду- щие свое происхождение от крайне правой российской политической традиции. Они были определяющими, главным образом, в тех течениях РОД, которые находи- лись под влиянием идей дореволюционной эмиграции, однако не сыграли какой-либо существенной роли в раз- витии идеологии движения. Во-вторых, причины, обусловленные октябрьским пе- реворотом 1917 г. и общественно-политическим развити- ем СССР до июня 1941 г. Эти причины играли значи- тельную роль при формировании идеологии тех течений РОД, которые возникли на оккупированной советской территории.
И наконец, в-третьих, причины, возникшие под влия- нием нацистской антисемитской доктрины. В принципе ни одно из течений РОД не избежало ее влияния. Однако следует сказать, что в отличие от нерусских движений в ОД HP основные русские организации были подвержены ее воздействию в меньшей степени. И ответ на этот во- прос следует искать в национальной политике Третьего рейха. Как известно, у немецкого военно-политического руководства не было единого взгляда на оккупационную политику в СССР вообще и национальный вопрос в ча- стности. Из всего многообразия мнений в целом можно выделить две основные точки зрения: «прорусскую» и «национальную». Носителями первой являлись в основ- ном офицеры вермахта среднего и отчасти высшего зве- на, которые считали, что для успешного проведения ок- купационной политики надо наладить отношения только с русским народом как самым многочисленным и влия- тельным в Советском Союзе. Национальные движения же других народов казались им слабыми и неспособными на серьезную оппозицию большевизму. Здесь следует подчеркнуть, что многие из этих офицеров оказа- лись впоследствии замешаны в заговоре против Гитлера 20 июля 1944 г. Основным недостатком этой группиров- ки было то, что она не имела ярко выраженного лидера при наличии большого числа сторонников. Главным апо- логетом второй точки зрения был министр по делам ок- купированных восточных областей А. Розенберг. В отли- чие от своих оппонентов он считал, что в СССР надо опираться прежде всего на нерусские народы и нацио- нальные меньшинства. И всю национальную политику здесь надо свести к тому, чтобы как можно глубже разъе- динить русских и всех остальных. В целом такая ситуа- ция просуществовала до окончания войны и оказала су- щественное влияние как на развитие РОД, так и на все антисталинское движение народов России7. В данном же случае можно сделать следующий ком- ментарий. Розенберг был не только видным теоретиком нацистской партии, но и одним из идеологов антисеми- тизма в Третьем рейхе. Поэтому все, что так или иначе соприкасалось с его деятельностью, получало этот отпе- чаток. И наоборот, вермахт, как один из самых консерва- тивных институтов государства, был наименее всего зара- жен антисемитизмом. Поэтому те из офицеров герман- ских вооруженных сил, которые старались поддерживать РОД, вообще не придавали значения еврейскому вопросу в его программе. Особенно рельефно такие взгляды на- шли свое отражение в теории и практике Власовского
движения, лидеры которого не собирались как-то специ- ально выделять этот вопрос, а планировали решать его в русле межнациональных отношений «Новой России» на- ряду с другими подобными вопросами. Отсутствие единого взгляда на национальную полити- ку в СССР было не единственной особенностью немец- кого оккупационного режима на его территории. Дело в том, что он только в теории представлял единый инсти- тут, управляемый из Берлина. На деле же этот режим со- стоял из трех практически автономных и взаимопересе- кающихся (территориально и административно) ветвей власти: гражданской администрации, представленной ор- ганами Министерства по делам оккупированных восточ- ных областей, различных военных оккупационных ин- станций и аппарата полиции и СС. Каждая из этих вет- вей претендовала на свое, единственно правильное и отличное от других видение «восточной политики», что приводило в реальности к жесткой конкуренции. Естест- венно, все это накладывало свой отпечаток и на те орга- низации РОД, которые существовали на территории или под покровительством той или иной оккупационной ад- министрации. И в сфере идеологии это влияние было наиболее значительным8. Создание организаций, которые можно причислить к РОД, началось осенью 1941 г. сразу же после занятия немцами западных областей России. Некоторые из них возникли при непосредственной поддержке различных вет- вей оккупационной администрации, некоторые — вполне самостоятельно. Многие из них не просуществовали и не- скольких недель (распались сами или были запрещены немцами), другие, в том или ином виде, функционировали до конца оккупации. Разумеется, что в тех условиях боль- шинство из них не могли в полной мере развернуть настоя- щую работу по партийному строительству и, уж тем более, выработать какую-нибудь серьезную и стройную идеоло- гию, охватывавшую все направления и проблемы россий- ской политической, общественной и национальной жизни. В принципе, учитывая немецкую политику в русском во- просе, такие организации были вообще исключением. Народная социалистическая партия России (НСПР) и является по целому ряду причин таким исключением*. ‘ В настоящем очерке нами рассматриваются только ге партии, ко- торые (более или менее самостоятельно) возникли на оккупированной советской территории. Программы партий, которые были созданы по инициативе немецких спецслужб, не представляют, на наш взгляд, ин- тереса для данного исследования. 16
Манифест этой партии был опубликован 26 ноября 1941 г. в г. Локоть (Орловская область), который впоследствии стал центром окружного самоуправления, просущество- вавшего до поздней осени . 1943 г. Автором этого доку- мента был К.П. Воскобойник, преподаватель физики в местном Лесотехническом техникуме, которого немцы назначили бургомистром (затем обер-бургомистром) Ло- котского района. Программа НСПР предусматривала свержение в СССР коммунистического строя, после чего началось бы его преобразование на основах националь- ного социализма. Следует отметить, что это отграниче- ние коммунизма от социализма прослеживается на про- тяжении всего манифеста. Так, явно социалистический характер программы бросается в глаза в ее экономиче- ской части. Далее. Уничтожение колхозного строя, бес- платная передача всей пахотной земли крестьянству, раз- вертывание частной инициативы с сохранением в руках государства основных средств производства и ограниче- ние размеров частного капитала — все это, по мнению Воскобойника и его соратников, как нельзя лучше соот- ветствовало чаяниям широких масс населения. В полити- ческой части программы на первом плане стоит нацио- нальная идея: возрождение сильного Российского госу- дарства9. В целом нельзя не отметить, что программа была очень эклектичной и отразила в себе всю сумму взглядов ее автора и его окружения. Антикоммунизм, например, возник скорее всего из личного опыта Воскобойника, ко- торый познакомился со всеми «прелестями» советской карательной машины еще в начале 1930-х гг. На эконо- мическую часть манифеста наложила свою печать либе- рализация, которая имела место в годы нэпа (1921 — 1929), а на политическую — все, что автор помнил из ис- тории России. С другой стороны, нельзя не отмстить, что программа НСПР составлялась под заметным влиянием нацизма, некоторые из установок которого пропаганди- ровались в оккупированных областях. Наиболее сильно они проявились в экономической и политической частях программы, сочетание которых виделось лидерам Локот- ского самоуправления не чем иным, как своим, русским национал-социализмом10. НСПР декларировалась как русская национальная пар- тия. Однако в ней ни слова не было сказано по поводу национального вопроса, тогда как вопросу еврейскому был отведен последний, двенадцатый пункт. В манифесте он звучал следующим образом: «Беспощадное уничтоже- ние евреев, бывших комиссарами». Но одновременно с 17
этим обещалась амнистия «всем комсомольцам, рядовым членам партии, не запятнавшим себя издевательствами над народом, и всем коммунистам, которые с оружием в руках участвовали в свержении сталинского режима». Ра- зумеется, что среди последних категорий могли быть и евреи. Трудно сказать, чем была вызвана такая двойст- венность программы. С одной стороны, отсутствие в ней ярко выраженных расистских высказываний в сочетании с указанной избирательностью позволяет сделать вывод, что еврейский вопрос не был ключевым для лидеров Ло- котского самоуправления и возник скорее всего под влиянием того же антикоммунизма. С другой стороны, наличие этого пункта — дань нацистской идеологии, действие которой на манифест не было все-таки столь всеобъемлющим, так как покровителями самоуправления были структуры вермахта”. В конце 1943-го — начале 1944 гг. все руководство Ло- котского самоуправления было вынуждено эвакуировать- ся в Лепельский район Белоруссии. Здесь новый обер- бургомистр Б.В. Каминский попытался воссоздать преж- нюю политическую организацию, но уже под новым на- званием — Национал-Социалистическая трудовая партия России (НСТПР). Своей главной целью новая партия провозглашала «беспощадную борьбу с советской вла- стью и установление нового строя в России». Ее полити- ческие и экономические задачи оставались в целом теми же, что и у предыдущей партии. Однако их основными отличиями были три следующих момента: полное отсут- ствие влияния идеологии нацизма, значительное внима- ние национальным отношениям и почти полное отсутст- вие внимания к еврейскому вопросу. В новом манифесте, конечно, есть ссылки на «палачей НКВД, главным обра- зом из еврейства» и «еврейские интернациональные идеи», однако это общая фразеология, а не конкретное руководство к действию12. История НСТПР закончилась в принципе на ее мани- фесте и не получила дальнейшего развития. И это был не единственный подобный случай. Аналогичная судьба по- стигла еще одну такую же организацию — Союз борьбы против большевизма (СБПБ). СБПБ был создан в марте 1944 г. Как говорилось в его манифесте, целью этой организации была «борьба про- тив всех проявлений иудо-большевизма». Штаб-квартира союза находилась в Бобруйске, здесь же находилась ре- дакция его печатного органа — газеты «Речь», редакто- ром которой был М. Октан. Местные отделения союза находились на предприятиях Бобруйска, в Осиповичах, 18
Лапичах и Пуховичах (т.е. его деятельность ограничива- лась только пределами одной области)*. Первоначально это была общественно-политическая организация, одна- ко со временем руководство СБПБ планировало создать собственные боевые отряды и постепенно милитаризо- вать ее. Прообразом вооруженных сил союза должны бы- ли стать «охранные дружины», о создании которых было объявлено 1 апреля 1944 г. При этом было отмечено, что вступать в дружины могли далеко не все, а только «ак- тивные борцы с иудо-болыиевизмом». Надо отдать должное руководителям союза и их не- мецким покровителям, вся его деятельность не ограни- чилась только декларацией о создании — уже с середины марта 1944 г. началась активная вербовка местного насе- ления в ряды этой организации, которая сопровождалась усиленной печатной и радиоагитацией. В СБПБ призы- вали вступать всех желающих, однако главный упор все- таки делался на привлечение молодежи. Причем если взрослые могли входить в организацию на добровольных началах, то все молодые люди в возрасте от 10 до 18 лет должны были вступать в молодежную секцию союза в обязательном порядке. Немецкие оккупационные власти доносили в Берлин об успехах СБПБ и «массовом жела- нии населения встать в его ряды», однако его дальнейшее развитие было прервано советским наступлением в июне 1944 г. Руководство союза было эвакуировано в Герма- нию, но здесь он уже воссоздан не был13. Похожая судьба этих партий закономерна, и этому есть целый ряд причин. Во-первых, в условиях немецко- го поражения и освобождения Красной Армией оккупи- рованных территорий было немного желающих вступать в подобные организации. Во-вторых, всегда не пользо- вавшийся доверием Гитлера вермахт к 1944 г. оконча- тельно растерял его. Поэтому все инициативы, которые исходили из его кругов, были заранее обречены на про- вал (не сразу, но через некоторое время обязательно). И наконец, в-третьих, все говорило о том, что опреде- ленные круги немецкого военно-политического руково- дства решили сделать ставку на так называемое Власов- ское движение, которое должно было стать единственной объединяющей организацией РОД — был уже 1944-й, а не 1941 год и распылять силы, противопоставляя одних другим, уже не было смысла. ‘Фактически эта партия была создана на территории Восточной Белоруссии. Однако ее принадлежность к Русскому освободительному движению не вызывает сомнений. 19
С Власовским движением связан второй этап в разви- тии РОД и вообще антисталинского протеста в период Второй мировой войны. С появлением этого движения они получили более или менее законченную идеологию, а к окончанию войны — организацию, которая деклари- ровалась как «Временное правительство новой России». Но вначале немного истории. Власовское движение получило свое название и было неразрывно связано с именем бывшего генерал-лейте- нанта Красной армии А.А. Власова, который в июле 1942 г. попал в плен к немцам на Волховском фронте. Находясь в лагере военнопленных, Власов изъявил жела- ние сотрудничать с некоторыми представителями гер- манского командования, которые в противовес убежден- ным нацистам выступали за союз с некоммунистической Россией, а также готовили убийство Гитлера и государст- венный переворот с концептуальным изменением целей войны. В обмен на сотрудничество он просил поддержки в деле «освобождения России от большевиков». Власов намеревался создать новое правительство новой незави- симой России, «свободной от большевиков и капитали- стов», а его вооруженными силами должна была стать ан- тисталинская Русская освободительная армия — РОА. Одним из первых шагов в этом направлении стала разработка листовки — «Обращение Русского комитета к бойцам и командирам Красной Армии, ко всему русско- му народу и другим народам Советского Союза». Она бы- ла напечатана в Берлине 27 декабря 1942 г. и подписана Власовым (председатель Русского комитета) и другим пленным советским генералом — В.Ф. Малышкиным (секретарь комитета). В этом «Обращении», которое по- лучило название «Смоленского манифеста» (считалось, что именно там, поближе к России и к тем, кому адресо- валось, оно и было написано), провозглашалось создание нового правительства — Русского комитета (который так и остался на бумаге) и его вооруженных сил — РОА. Главной целью их существования являлось «свержение Сталина и его клики, уничтожение большевизма»14. Естественно^ что этот документ был одним из многих ходов немецкой стороны в психологической войне про- тив СССР. Но одновременно — это первый вариант про- граммы Власовского движения. Однако своей популяр- ностью в некоторых слоях населения на оккупированных советских территориях генерал Власов обязан не ему. Широкую известность его имя получило в связи со сле- дующим по времени пропагандистским шагом немцев — 20
появлением открытого письма Власова «Почему я встал на путь борьбы с большевизмом?» (3 марта 1943 г.)15. До лета — осени 1944 г. это были два базовых доку- ментах, на основе которых и сложилась идеология Вла- совского движения. Здесь следует сказать, что идеоло- гия — наиболее запутанная и малоизученная страница в истории этого течения антисталинского протеста. В на- следство от советской историографии нам достался тезис (его, вольно или невольно, повторяют многие современ- ные историки); что Власов и все, кто за ним пошел, во- все не имели какой-либо идеи. На самом деле это не так. Идеология и программа Власовского движения прошла два этапа развития. Первый из них (зима 1942-го — лето 1944 гг.) связан с именем майора М.А. Зыкова, для кото- рого было характерно отрицание практики сталинского правления с опорой на базовые ценности марксизма-ле- нинизма. В качестве программы на этом этапе выдвига- лись только самоочевидные требования: уничтожение ре- жима террора и насилия, ликвидация колхозов, предос- тавление интеллигенции права свободного творчества и т.д. Все это нашло свое отражение в «Смоленской декла- рации» и открытом письме16. Второй этап (лето 1944-го — весна 1945 гг.) связан с идейной ориентацией на правую эмигрантскую организа- цию Национально-трудовой союз (НТС). Для него харак- терно последовательное отрицание теории и практики большевизма, более четкая и развернутая картина буду- щего. Главным и основополагающим документом этого этапа, итоговой программой Власовского движения стал так называемый «Пражский манифест» Комитета освобо- ждения народов России (КОНР) от 14 ноября 1944 г. В четырнадцати пунктах этого документа провозглаша- лось возвращение к свободе, завоеванной народами Рос- сии в феврале 1917 г., построение правового государства, решение национального вопроса на основе демократиче- ского волеизъявления народов и т.п.17. Такой в целом была идеология сторонников генерала Власова, которая к концу 1944 г. позволила им занять ли- дирующее положение в РОД, а затем и во всем Освобо- дительном движении народов России. Если сравнивать ее с программами других антикоммунистических организа- ций, речь о которых шла выше, то можно, конечно, най- ти много общего. Их составляли в принципе одни и тс же люди, с одинаковым политическим опытом и в одинако- вых военно-политических условиях. В задачи данного исследования не входит анализ причин, по которым дви- жение генерала Власова заняло со временем лидирующее 21
положение. Однако подчеркнем, ни в одном из офици- альных документов, вышедших из его среды, нет и наме- ка на еврейский вопрос как самостоятельную проблему для будущей послесталинской России или на какие-ни- будь меры дискриминационного характера против еврей- ского народа. В целом эти теоретические установки на- ложили свой отпечаток и на практику Власовского дви- жения, которая в условиях войны выражалась прежде всего в пропагандистском обеспечении некоторых не- мецких акций и участии в вооруженной борьбе против Красной армии и коммунистических партизан. Однако и в этом случае степень причастности власовцев к антиев- рейской политике нацистов значительно ниже, чем, на- пример, у сторонников упоминавшихся выше НСПР и СБПБ. Как известно, на оккупированных немцами террито- риях западной России — в Смоленске, Брянске, Орше, Невеле, Старой Руссе и др. городах — проживало значи- тельное еврейское население. После начала оккупации, как и везде, оно было ограничено в правах, со всеми вы- текающими из этого последствиями, причем во многих случаях инициаторами этих ограничений выступали ор- ганы местного самоуправления. Осенью—зимой 1941 г. во многих крупных городах были созданы гетто, жители которых были уничтожены в течение 1941 — 1943 гг. Не секрет, что почти во всех этих акциях участвовала так на- зываемая «русская полиция», многие представители ко- торой «прославились» своей жестокостью по отношению к мирному еврейскому населению18. С другой же сторо- ны, ряд исследователей отмечают, что большинство рус- ского населения отрицательно относилось к подобным мероприятиям. В западнорусских областях практически не было еврейских погромов, учиненных местными жи- телями, как, например, это имело место в Прибалтике и Украине19. Естественно, что вся коллаборационистская печатная продукция, выходившая на этих территориях, должна бы- ла в обязательном порядке затрагивать еврейский вопрос. Однако такое положение вещей существовало на всех ок- купированных советских территориях, и ни одна газета не могла оправдать в глазах оккупационных властей сво- его существования, если в ней не было материалов о «ев- рейском заговоре», «еврейских комиссарах» и тому по- добных вещах20. Тем не менее следует подчеркнуть, что все эти акции носили стандартный характер и не выходили за рамки «обычных» проявлений немецкого оккупационного ре- 22
жима. То есть следствием деятельности какой-либо орга- низации РОД или выполнением пунктов ее программы их назвать нельзя. Если же подобные случаи и имели ме- сто, то они не приобретали такие крайние формы, как на других оккупированных немцами территориях (не только в СССР, но также и в Западной, и Восточной Европе), где имелось местное самоуправление. В качестве примера можно привести законодательство уже упоминавшегося Локотского самоуправления. Что касается осуществления прав и свобод граждан, то ему было, конечно, далеко до правового государства. Очевид- но, здесь сказалось влияние нацизма, отразившееся как в уставе, так и в программе НСПР. Так, явными признака- ми антисемитизма отличалось трудовое право округа. В частности, его § 9 под названием «Жидовская рабочая сила» гласил: «Статья 23. Жиды получают 80% основной зарплаты, установленной тарифной ставкой. Выплата ка- ких-либо надбавок к заработной плате для жидов запре- щается. Статья 24. Жиды получают питание из производ- ственных столовых, вычет из него производится на об- щих основаниях»21. Согласно инструкциям заведующего окружным отде- лом юстиции, запрещались браки между евреями и неев- реями. Оформить развод с евреем, даже по односторон- нему желанию одного из супругов, можно было в счита- ние минуты, в то время как разводы на территории Локотского округа были запрещены вообще, за исключе- нием особых, из ряда вон выходящих случаев. Организо- вывались и еврейские гетто. В своей записке, направлен- ной в январе 1943 г. начальнику штаба Русской освобо- дительной народной армии (вооруженные силы округа) И. Шавыкину, бургомистр Локотского района М. Моро- зов сообщает об изоляции в таком гетто своего перево- дчика Абрама Вронского-Блюма и просит выделить на эту должность другого человека. Известна и его дальней- шая судьба. В списке рабочих и служащих канцелярии бургомистра, составленном 1 февраля 1943 г., А. Врон- ский-Блюм значится выведенным из штата в связи со смертью. Имели место и массовые казни. Согласно по- слевоенным документам органов советской госбезопас- ности, особой ненавистью к евреям отличался начальник полиции Суземского района Прудников, на совести ко- торого сотни расстрелянных. Что касается пропагандистского обеспечения подоб- ных акций, то в Локотском округе этим занималась его центральная газета «Голос народа», почти во всех номе-
pax которой публиковались статьи антисемитского содер- жания22. Американские историки М. Геллер и А. Некрич писа- ли по поводу идеологии Власовского движения: «Оно было явлением очень сложным, возникшим в исключи- тельно неблагоприятных исторических обстоятельствах, и это наложило на него неизгладимый отпечаток. Слож- ность времени нашла свое выражение в документах дви- жения, в выступлениях его руководителей и прочем. Ре- шившись стать союзниками нацистов, они вынуждены были придерживаться определенных правил, платить по- литическую дань гитлеризму. Но, вероятно, не только этим объясняются антисемитские высказывания ряда видных власовцев...»23 Все это верно и неверно одновременно, особенно что касается отношения генерала Власова и его сторонников к еврейскому вопросу. Возникнув позже всех остальных течений РОД, но в конце концов возглавив его, Власов- ское движение, вольно или невольно приняло на себя все грехи его остальных участников. Не секрет, что многие коллаборационистские формирования, которые участво- вали в карательных акциях против партизан и мирного населения (и еврейского в том числе), носили названия «частей РОА». Под этим названием многие эти подразде- ления и вошли в историю Холокоста. Однако на самом деле здесь нс все так просто, как кажется. Здесь, на наш взгляд, следует сделать отступление и выяснить, что же все-таки представляла собой РОА, ра- зобраться с этим так вроде бы хорошо известным и вме- сте с тем неизвестным термином. Еще А.И. Солженицын в свое время писал, что искать определение этого терми- на «было для лиц неофициальных — опасно, для офици- альных — нежелательно»24. Поэтому до сих пор, даже в серьезных исторических исследованиях, посвященных Второй мировой войне, бытует мнение, что «РОА — Вла- совская армия», возникла она сразу же после провозгла- шения ее в «Смоленском манифесте» и просуществовала без изменений до конца войны. Все это не так. Как уже можно понять из истории по- явления манифеста, РОА связывалась с именем Власова только в пропагандистском отношении. Но даже и РОА как оперативного формирования, подчиненного Власову, никогда не существовало, ее... вообще не существовало. Не началась ее организация и после опубликования «Смоленского манифеста». Только позднее, весной 1943 г., почти все «восточные добровольческие формирования» вермахта, укомплектованные русскими добровольцами, ''''л , - 24
стали называться «батальоны РОА». Ни Власов, ни его окружение не имели никакого отношения к созданию, формированию, боевому использованию и командова- нию этими батальонами уже по той простой причине, что они начали создаваться в августе—сентябре 1941 г., когда Власов еще защищал Киев. В подтверждение этих слов ныне покойный немецкий историк Й. Хоффманн писал автору этого исследования, что «все солдаты русской на- циональности могли считать себя с 1943 г. бойцами РОА — в данном случае... речь в первую очередь шла только о пропаганде»*5. Если же следовать фактам, то «Власовской армией» в полном смысле этого слова можно назвать только Воору- женные силы КОНР (ВС КОНР), которые были созданы после провозглашения этой организации (Прага, 14 но- ября 1944 г.) и просуществовали до мая—июня 1945 г. До этого момента Власов не имел права приказывать даже рядовому якобы своей армии26. Так что, если где-то на- писано, что в уничтожении мирного населения принима- ли участие «формирования РОА», этому не всегда стоит верить. Аналогичным образом обстоит дело и с пропагандой. Начиная с марта 1943 г. редакторы многих газет на окку- пированных территориях (например, симферопольская газета «Голос Крыма») объявили себя сторонниками Вла- совского движения. Они начали аккуратно перепечаты- вать все его программы, публиковать статьи о нем и т.п. Однако параллельно с этим на страницах этих газет про- должала появляться самая грубая антисемитская пропа- ганда. Как объяснить этот парадокс? Дело в том, что с согласия своих немецких хозяев эти газеты могли объяв- лять себя приверженцами кого угодно. Хоть и генерала Власова. К тому же в середине 1943-го — начале 1944 гг. это можно было делать безболезненно, так как даже сами немцы считали генерала всего лишь пешкой в своих про- пагандистских акциях. Однако, когда они поняли, что сторонники Власова преследуют свои, национальные це- ли и они не всегда совпадают с целями Германии, Служ- ба безопасности (СД) стала запрещать публиковать ма- териалы об этом движении и даже распространять его га- зеты в лагерях «восточных» рабочих. Эта тенденция, например, хорошо прослеживается по отчетам фюреру полиции и СС «Таврия»27. В прессе же именно Власовского движения первого этапа — газетах «Заря» и «Доброволец» вообще не было антисемитских материалов! В конце концов это привело к конфликту и с министерством пропаганды, и с ведом- 25
ством Розенберга, и с СД, возмущение которых вызвал тот факт, что эти органы печати вообще «не ведут анти- семитской воспитательной работы». Выход из положения нашел главный редактор этих газет М. Зыков, который стал помещать в них антиеврейские статьи, но с помет- кой «перепечатано из немецкой прессы». По его мнению, это вполне можно было делать без ущерба для авторитета движения, так как советский человек умел читать между строк и сразу бы понял, что содержание этих материалов не является позицией редакции28. Впоследствии такая традиция была продолжена уже в официальном органе КОНР — газете «Воля народа» (1944—1945). Ни в одном из ее номеров нет и намека на еврейский вопрос29. Еще одним обвинением против Власовского движения является то, что в школе пропагандистов «Дабендорф», созданной под эгидой вермахта и с марта 1943-го по лето 1944 гг. являвшейся, по сути, единственной легальной структурой движения, слушатели обучались по програм- мам, в которых «повторялись все азы нацистской антиев- рейской пропаганды». Это действительно так. Программа школы содержала две темы, которые были посвящены еврейскому вопросу вообще и истории евреев в России в частности30. Однако и здесь, как и в случае с газетами движения (которые, кстати, выходили при этой школе), дело заключалось в той «дани гитлеризму», о которой пи- сали М. Геллер и А. Некрич. Школа действительно под- чинялась вермахту, а его представитель — немецкий на- чальник курсов лейтенант Г. фон дер Ропп — даже заяви- л слушателям, что «еврейский вопрос хоть есть в программе нацизма, но к русским он не имеет отноше- ния». Однако в школе, как и во всех подобных заведени- ях, находились представители СД и гестапо. Поэтому на- до было соблюдать правила игры31. На самом же деле пропагандисты, окончившие эту школу, не выходили оттуда антисемитами. Так, по свиде- тельству одного из советских военнопленных, власов- ский пропагандист, выступавший в его лагере, сказал следующее: «Мы не собираемся копировать немцев в ев- рейском вопросе. Несколько миллионов еврейского на- селения в СССР являются такой же этнической группой в общей массе, как и калмыки, украинцы, татары, поля- ки и т.д. Они полноправные члены многонационального сообщества народов, населяющих СССР, и такими же останутся, когда вместо СССР будет та Россия, за кото- рую мы боремся»32. 26
Конечно, такие заявления ее выпускников не могли не вызвать разнообразных, иногда полностью фантасти- ческих обвинений в адрес руководства школы пропаган- дистов. Один из немецких сторонников Власовского дви- жения В. Штрик-Штрикфельдт в своих воспоминаниях описал один из примеров таких обвинений. В целом они сводились к следующим моментам: «Дабендорф — ком- мунистическое гнездо. В Дабендорфе — антигерманские и антинационал-социалистические настроения. В Дабен- дорфе нет ни одного портрета фюрера. Дабендорф — убе- жище для жидов и поляков, шпионов и уголовников и т.п.»33. Что же касается генерала Власова, то ни один из доку- ментов не свидетельствует о том, что он был антисеми- том. Более того, по словам эмигранта, бывшего колча- ковского офицера профессора Белимовича, еврейский вопрос никогда не поднимался ни в интервью Власова, ни в других публикуемых официальных документах. Ес- тественно, бывший советский генерал высказывался по поводу этого вопроса, однако это всегда происходило ча- стным образом. Но даже и из этих высказываний видно, что решать его он предполагал в русле обычной нацио- нальной политики, ни в коем случае не выделяя евреев из числа других народов России. «У меня вы найдете и старых эмигрантов, и бывших коммунистов... и русских, и армян, и грузин, и татар, вот только недостает мне ев- реев, но это не по моей вине, — говорил Власов профес- сору Белимовичу. — Скажу откровенно, я не разделяю антисемитских увлечений. Это немецкая, а не русская позиция. Мы всегда были терпимы ко всем народностям, и в этом наша особенность. Не стоит отрекаться от этого. Сколько раз немцы приставали ко мне, выскажись, да и только, по еврейскому вопросу в духе Геббельса, а я... на- отрез отказался... Разве прилично делать выступления против евреев после проведенного гитлеровцами их фи- зического уничтожения и при предательском отношении к ним советской власти во время войны?»34 В целом таких взглядов придерживались все его сорат- ники. Поэтому нет ничего удивительного, что в «Праж- ском манифесте» нет никакого упоминания о евреях: права всех граждан будущей некоммунистической Рос- сии гарантируются в одинаковой мере без учета их на- циональной принадлежности. Анализируя манифест, од- на из швейцарских газет того времени констатировала, что в нем и в прессе всего движения принципы демокра-
тии сформулированы с такой «классической ясностью», которая не всегда имела место в условиях демократиче- ских движений прошлого. Естественно, приятно порази- ло швейцарского журналиста и то, что в манифесте не было и намека на антисемитизм. Признание более чем существенное, так как в Германии того времени, чтобы не говорить о евреях, недостаточно было не быть анти- семитом35. Что известно об отношении евреев к РОД вообще и к генералу Власову в частности? Этот вопрос не менее ва- жен, чем отношение последних к евреям. Дело в том, что после окончания войны на бывших власовцев посыпался целый ряд обвинений, суть которых заключалась в сле- дующем: «раз вы воевали на стороне нацистов, значит, вы не могли не быть антисемитами по определению». Выше уже было приведено достаточно аргументов в пользу того, что антисемитизм не был интегральной ча- стью (да и вообще не был присущ) власовской идео- логии36. В связи с этим добавим следующее. По словам одного из священников, занимавшихся духовным окорм- лснием военнослужащих РОА, протоиерея Д. Константи- нова, во Власовском движении и в рядах его вооруженных сил было и некоторое количество евреев. Так, в армии они служили под видом армян, грузин, персов, арабов. Спасать евреев подобным образом удавалось благодаря поддержке антинацистски настроенных немецких офице- ров. По свидетельству же российского историка К. Алек- сандрова, несколько евреев даже занимали командные должности в ВС КОНР. Так, согласно его утверждениям, их было двое. Это капитан Н.Ф. Лапин — начальник от- деления агентурной разведки штаба ВС КОНР и поручик К.Н. Махнорылов — командир комендантской роты при штабе 2-й дивизии ВС КОНР. Оба они служили в Крас- ной армии, попали в плен, вступили в РОА, а после вой- ны были выданы западными союзниками в СССР, где получили срок в сталинских лагерях37. Но, наверное, самым известным евреем во Власов- ском движении и, по сути, одним из его главных идеоло- гов следует считать уже неоднократно упоминавшегося М.А. Зыкова. Так как это его не настоящая фамилия, о нем известно лишь то, что он был ближайшим сотрудни- ком Н.И. Бухарина по газете «Правда» и к генералу Власо- ву примкнул вполне сознательно. Именно он фактически был автором и «Смоленского манифеста», и открытого письма генерала. А до осени 1944 г. — единственным ре- 28
диктором всех власовских газет. Именно в него были на- целены все доносы, если в них писалось, что «Дабендорф стал убежищем для жидов». В конце концов он бесследно исчез. Ходили слухи, что его выкрало гестапо. О том, что это был действительно незаменимый сотрудник РОД, гово- рят в своих воспоминаниях все его бывшие участники — и русские, и немецкие. Некоторые это делают с явной не- охотой (из антикоммунистических, но не антиеврейских побуждений!), но тем не менее почти все цитируют слова Власова, который как-то сказал (опять касаясь еврейской темы): «Я бы хотел, чтобы у нас было много Зыковых!»38 Русское освободительное движение периода Второй мировой войны, как и вообще антисталинский протест народов России, было очень сложным и противоречивым явлением, возникшим в крайне непростых и неблагопри- ятных исторических условиях. Все это, естественно, на- ложило отпечаток на его идеологию, которая складыва- лась под влиянием многих факторов, имевших корни как в прошлом, так и в настоящем. Одним из пунктов этой идеологии, как в капле воды отразившим всю ее эволю- цию, и стал еврейский вопрос. Следует сказать, что, во- преки всей своей актуальности в российской истории, он тем не менее не стал ключевым для лидеров и участников РОД. И это несмотря на то, что идеология движения складывалась в условиях явного доминирования нацист- ской антисемитской доктрины. В программах тех тече- ний РОД, которые возникли на оккупированных совет- ских территориях, еврейский вопрос еще фигурировал как самостоятельный пункт. С началом же доминирова- ния Власовского движения он и вовсе был снят с повест- ки дня. Его предполагалось решать наряду с другими по- добными вопросами в русле межнациональных отноше- ний. Несомненно, в оккупированных областях России имели место антиеврейские эксцессы. Участвовали в них и местные жители, обычно как бойцы так называемой «русской полиции». Однако ни одна из массовых акций по уничтожению еврейского населения не проходила от имени русского национального самоуправления во ис- полнение какой-либо антисемитской программы. Что ка- сается Власовского движения, идеология которого с лета 1944 г. стала доминирующей в РОД, то все обвинения в антисемитизме в его адрес являются фактически голо- словными. Ни его лидеры, ни рядовые участники в ос- новной своей массе не придерживались таких взглядов. 29
ФОРМИРОВАНИЯ РУССКОЙ ОСВОБОДИТЕЛЬНОЙ АРМИИ НА ТЕРРИТОРИИ КРЫМА (1943-1944) Одной из самых трагических и вместе с тем малоизу- ченных страниц Второй мировой войны является исто- рия Власовского движения и созданных в результате его военно-политического развития вооруженных сил, из- вестных как Русская освободительная армия (РОА). Что это была за армия? Кто именно шел служить в эту армию? Наконец, что побуждало людей добровольно вступать в нее? Долгое время на эти и многие другие во- просы мы не могли получить ответа. Благодаря демокра- тическим переменам, происшедшим в нашем обществе за последнее десятилетие, эти вопросы были отчасти разре- шены. Тем не менее некоторые из них до сих пор остают- ся без внимания историков. Одним из таких, самых, на наш взгляд, неисследованных и запутанных, остается во- прос истории создания и деятельности частей РОА на территории оккупированного немцами Крыма. Осветить его, используя доступные нам источники и литературу, и является задачей данного раздела книги. Что же все-таки представляла собой РОА? Необходи- мо разобраться с этим, так вроде бы хорошо известным и вместе с тем неизвестным термином. До сих пор, даже в серьезных исторических исследованиях посвященных Второй мировой войне, бытует мнение, что «РОА — Вла- совская армия», возникла она сразу же после провозгла- шения ее в «Смоленском манифесте» и просуществовала без изменений до конца войны. Вовсе это не так. Как уже можно понять из истории появления манифеста (да и из целей, с которыми он был написан), РОА связывалась с именем Власова только в пропагандистском отношении. Но даже и РОА как опе- ративного формирования, подчиненного Власову, нико- гда не существовало. Ее... вообще не существовало. Не началась ее организация и после опубликования «Смо- ленского манифеста». Только весной 1943 г. почти все «восточные добровольческие формирования» вермахта (обычно численностью не более батальона), укомплекто- ванные русскими добровольцами, стали называться «ба- тальоны РОА». Ни Власов, ни его окружение не имели никакого отношения к созданию, формированию, боево- му использованию и командованию этими батальонами уже по той простой причине, что они начали создаваться 'V 30 ' 5 -••>•=>>>
в августе—сентябре 1941 г., когда Власов еще защищал Киев*. В подтверждение этих слов ныне покойный известный немецкий историк И.Хоффманн писал автору этого иссле- дования, что «все солдаты русской национальности могли считать себя с 1943 г. бойцами РОА — в данном случае... речь в первую очередь шла только о пропаганде»2. Все вышесказанное касается и «батальонов РОА» в Крыму, с той лишь разницей, что они начали создаваться уже после «признания» Власова председателем Русского комитета и «командующим РОА». Столь поздний срок можно объяснить лишь тем, что власовская программа — «Смоленский манифест» — получила сравнительную из- вестность только в средней полосе России и практически осталась неизвестной на юге, тем более в Крыму. Широ- кую известность на территории полуострова имя генера- ла получило в связи со следующим по времени пропаган- дистским шагом немцев — появлением открытого письма Власова «Почему я встал на путь борьбы с большевиз- мом?» (18 марта 1943 г.)3. Именно этому открытому пись- му, в котором он рассказывал «о своей жизни и своем опыте в СССР», объяснял причины, «побудившие его на- чать войну против сталинского режима», Власов был обя- зан своей популярностью в некоторых слоях населения4. В Крыму первым на это письмо публично отреагиро- вал бургомистр Ялты В.И. Мальцева Это был человек трагической и вместе с тем интересной судьбы. Бывший полковник советских Военно-воздушных сил, необосно- ванно репрессированный в 1938 г., но выпущенный за недостатком улик, он встретил войну на должности ди- ректора санатория Аэрофлота в Ялте. «По занятии гер- манскими войсками города, — писал он в своих воспо- минаниях «Конвейер ГПУ», — я в полной военной фор- ме явился к германскому командованию и объяснил причины, побудившие меня остаться»6. Немецкие окку- пационные власти оказали ему доверие и до лета 1943 г. он занимал должности бургомистра и мирового судьи Ял- ты, одновременно выступая в местной печати (в частно- сти, в газете «Евпаторийские известия»), в которой при- зывал население Крыма сотрудничать с новой властью7. Прочитав открытое письмо Власова, Мальцев решил присоединиться к нему и в марте 1943 г. подал рапорт о своем переводе в распоряжение Русского комитета. Позднее, 4 июня 1943 г., в органе Симферопольского го- родского управления газете «Голос Крыма» был опубли- кован его ответ на письмо Власова. Ответ был написан также в форме открытого письма и озаглавлен «Борьба с 31
большевизмом — наш долг». В этом письме Мальцев рас- сказывал, как он прошел путь от «коммунизма к борьбе с ним» и призывал всех коммунистов последовать его при- меру, отдав все силы на благо русского народа, то есть поддержать Власова и РОА. «Я, не колеблясь ни одной минуты, с радостью присоединяюсь к вашему призы- ву... — писал Мальцев в своем открытом письме. — Надо положить конец чудовищному преступлению Сталина, продолжающему гнать на смерть миллионы людей за власть жидов и английских лордов. Будем драться за сво- бодную счастливую обновленную Россию без эксплуата- торов и жидовских палачей. За тесное содружество двух великих наций! За нашу совместную победу с Герман- ским народом!»8 Не прошло и месяца после опубликования этого пись- ма Мальцева, как уже 18 июня «Голос Крыма» сообщил об открытии при его содействии первого вербовочного пункта РОА в Крыму. Этот пункт был открыт в Евпато- рии9. 30 июня 1943 г. в Симферополе состоялось освящение помещения центрального вербовочного пункта РОА в Крыму. По этому случаю в 18 часов был отслужен торже- ственный молебен. Пункт начал функционировать в зда- нии по улице Таврической, 15/1810. Как писала газета «Голос Крыма», «он был открыт для проведения система- тической разъяснительной работы, консультации, записи добровольцев и оформления их в ряды РОА, так как сот- ни лучших людей нашей Родины уже подали заявления о вступлении в се ряды»11. Подчеркнем, что газета «Голос Крыма» проявляла большой интерес к теме РОА и немало способствовала ее популяризации среди всех слоев населения Крыма. Так, с этого же времени на ее третьей странице появилась руб- рика «Уголок добровольца», в которой помещалась ин- формация, посвященная формированию РОА в Крыму, записи добровольцев, их боевым действиям. Публикова- лась также информация не только крымского, но и об- щероссийского характера. Например, 29 марта 1943 г. была опубликована статья «Русская Освободительная Армия», которая должна была доказать, что «служение народу и Родине в рядах РОА есть высший долг каждого боеспособного гражданина России и его почетная обязанность. Чистота знамени и идеи, нерушимость присяги Родине — таков лозунг РОА». В номере от 23 мая 1943 г. раскрывались «Задачи Рус- ского Освободительного Движения»: «Русский народ обя- 32
зан прежде всего напрячь свои силы к уничтожению со- ветской власти. Он должен сделать это во имя счастья грядущих поколений, во имя своего будущего. Это сейчас главная цель, и в этом пока единственный прямой путь, сворачивать с которого преступно». В статье «РОА и народы России» от 9 июля 1943 г. оп- ределялось ее место среди уже существующих националь- ных добровольческих формирований: «РОА — это це- мент, добровольно связывающий все национальные воо- руженные силы Новой России. РОА — это основной союзник Германской Армии, ведущей всю тяжесть борь- бы с большевизмом»12. В связи с этим будет небезынтересно упомянуть тот факт, что в крымских частях РОА служили не только рус- ские, но и крымские татары. Это подтверждает целый ряд публикаций в «Голосе Крыма», свидетельствующих о «совместной борьбе татар и русских против большевиз- ма»: «Плечом к плечу с РОА», «Борьба татар против боль- шевизма», «Голос крови зовет меня» и т.п. Основной смысл этих статей можно выразить следующей фразой из одной из них: «Победа или смерть! Плечом к плечу с Рус- ской Армией мы пойдем на борьбу за наше освобожде- ние»13. Естественно, что все местное руководство РОА было тесно связано с органами немецкой пропаганды, а именно со Штабом пропаганды «Крым» — главным инструментом психологической войны на полуострове. Его начальник обер-лейтенант Фрай, в частности, рекомендовал своим подчиненным использовать офицеров РОА «для непо- средственного разъяснения обстановки и использования в качестве докладчиков на радио и в печати»14. Так, 11 июня 1943 г. капитан Б. Ширяев в «Доме вос- питания» в Алуште читал собравшимся там учителям лекцию на тему: «Немецкая система воспитания как ос- нова высокого жизненного уровня в государстве». Другие офицеры-пропагандисты, такие, как капитаны Л. Стани- славский, Г. Барятинский, А. Таманский и другие, актив- но выступали со статьями в местной печати, а поручик К. Быкович даже стал впоследствии главным редактором газеты «Голос Крыма»15. Пропагандисты РОА также привлекались для подго- товки листовок и воззваний, обращенных к бойцам Красной Армии и крымским партизанам, в которых по- следние призывались переходить на сторону РОА и нем- цев. При их содействии были составлены листовки со следующими характерными названиями: «Братья красно- 2 - 3637 Романько 33
армейцы!», «К офицерам и солдатам Красной Армии», «Товарищ, один вопрос!..» и т.п.16. В конце июля 1943 г. в «восточных» добровольческих формированиях, лагерях военнопленных и немецких ди- визиях, расположенных в Крыму и имеющих русских добровольцев, появились выпускники школы в Дабен- дорфе — офицеры-инспектора РОА, призванные «сле- дить за физическим и моральным состоянием своих со- отечественников»17. Это было еще одной из обязанностей офицеров РОА, и на территории Крыма в том числе. Как известно, весь 1943 г. прошел под знаком ухудше- ния положения германских вооруженных сил на Восточ- ном фронте. Это, естественно, не могло не сказаться на ситуации с РОА и в Крыму. Например, уже в январе 1944 г. в одном из отчетов Штаба пропаганды «Крым», озаглавленном «Об откликах населения на немецкую пропаганду», было отмечено некоторое ослабление энту- зиазма крымчан и местных властей по поводу РОА. В га- зете «Голос Крыма», говорилось в этом отчете, «...совер- шенно не пишется о РОА. Нужно было что-нибудь пи- сать о ней, даже если она используется где-то на Итальянском фронте»18. Одновременно с этим немецкие власти все-таки не рекомендовали распространять власовские газеты, такие, как «Доброволец», «Заря», «Боевой путь» и другие, среди рабочих трудовых лагерей, опасаясь возникновения «рус- ских фантазий»25. Скорее всего имелись в виду «фанта- зии» о русской национальной идее и так называемой третьей силе, то есть использовании РОА в качестве ин- струмента в борьбе как против большевиков, так и про- тив нацистов, для достижения своих целей. Так, в том же отчете Штаба пропаганды указывалось, что «среди насе- ления имеется много сторонников... «третьей силы». Это — люди, ожидающие окончательного завершения войны, которое наступит после полного поражения Гер- мании и Советского Союза... Совершенно определенно, эти идеи косвенно или прямо направлены против немец- ких интересов. Несмотря на это, «Голос Крыма» опубли- ковал уже несколько статей, посвященных этому вопросу и созвучных общему мнению населения. Последней из таких статей является статья «Третья мировая война» в номере от 7 января 1944 г., где речь идет о том, что Анг- лия и Америка третью мировую войну будут вести против СССР... А Германия... вычеркивается»19. При этом нем- цев беспокоило прежде всего то, что такое убеждение «снизило страх перед возвращением большевиков», что оно могло сказаться на лояльности населения к оккупа- 34
ционным властям и желании совместно с ними защи- щать Крым. Это привело к тому, что теперь за пропагандистами- лекторами РОА было установлено постоянное наблюде- ние, а для проведения лекций были выработаны унифи- цированные образцы докладов, которые утверждались в Штабе пропаганды «Крым»20. Помимо чисто пропагандистских целей части РОА в Крыму использовались и по своему прямому назначе- нию — для участия в боевых действиях против Красной армии и партизан, что было также своего рода пропаган- дой. Недаром, находясь еще в лагере военнопленных, ге- нерал Власов говорил немецким офицерам: «Чтобы до- биться победы над Советским Союзом, нужно ввести в бой против Красной Армии военнопленных. Ничто не по- действует на красноармейцев так сильно, как выступление русских соединений на стороне немецких войск...»21 После открытия вербовочных пунктов РОА началось формирование ее частей в Крыму. Но об их общей чис- ленности судить очень трудно, так как немецкая сторона эту численность явно завышала, заявляя о «тысячах доб- ровольцев», а советская — преднамеренно занижала, со- общая о том, что в «Крыму с треском провалилась кампа- ния, проводимая немцами по вербовке в РОА. Никакие угрозы, никакие подручные Власова, выступавшие с воз- званиями, не подействовали на советских людей — они в РОА не пошли... Своей освободительной армией наши люди называют Красную Армию»21. Тем не менее советское военно-политическое руково- дство считало, что РОА, даже несмотря на свою малочис- ленность, может быть и опасной. Для того чтобы сорвать набор добровольцев и очернить в глазах населения саму идею РОА и Власовского движения, был предпринят це- лый комплекс мероприятий военно-политического ха- рактера. За линией фронта этим занимались органы со- ветской пропаганды, в Крыму — партизаны и подполь- щики. Так, в ответ на начало вербовочной кампании РОА в Крыму Главное политуправление Красной армии выпус- тило в количестве 300 тыс. экземпляров листовку «Сол- даты и офицеры РОА». В ней была предпринята попытка повлиять на записывающихся в эту армию доброволь- цев — и уже не только уговорами. «Вы стараетесь при- крыть свою измену, — говорилось в листовке, — громки- ми фразами о «борьбе с большевизмом» «за счастье наро- да», за «Новую Россию». Все это ложь — вы изменники. Вы просто служите немцам, потому что вам там хорошо 35
живется. Вы продались за сытную еду, за красивую фор- му, за легкую жизнь. Немцы перед вами всячески заис- кивают, стараются вам угодить, лишь бы вы дрались вме- сте с ними. Но вы просчитались...»23 Всего же за период с 15 мая по 1 октября 1943 г. редак- ция газеты «Красный Крым» (г. Краснодар) — основной орган печатной пропаганды на полуострове, выпустила 15 наименований листовок на тему о РОА (всего 375 тыс. экземпляров, по 25 тыс. каждого наименования). Среди них такие, как: «К добровольцам», «Не идите в так назы- ваемую Русскую освободительную армию!», «К добро- вольцам и всем, кто обманут Гитлером!», «К «доброволь- цам», полицейским, старостам и всем, кто работает на немцев», «К солдатам и офицерам РОА» и т.п.24. Если советская власть была еще вне пределов Крыма и могла действовать пока только пропагандой, то парти- занам и подпольщикам были даны указания срывать вер- бовку в РОА любой ценой, вплоть до применения терро- ра. В целом своей пропагандой и агитацией партизаны должны были создать атмосферу недоверия и нетерпимо- сти по отношению к РОА и тем, кто в нее записался. Для этого было необходимо ответить на ряд вопросов, кото- рые могли бы возникнуть у населения: «Что означает эта новая авантюра Гитлера... Для чего нужна Гитлеру РОА?» Следовало отвечать так: «Германии до зарезу нужны сол- даты, нужно мясо для пушек. Для этого и нужна немцам так называемая «РОА». Гитлер хочет заставить русских людей воевать против России, против своих единокров- ных братьев, за чуждые нам интересы немецких князей и баронов». На очень существенный вопрос: «Из кого со- стоит РОА?» — предполагалось отвечать, что «она состо- ит из белогвардейцев, разгромленных в свое время Крас- ной Армией и бежавших за границу. Кроме того, немцы силой загоняют в эту армию военнопленных. Гитлеровцы в своих газетах открыто пишут, что им нужна «белая ар- мия»... Вот о какой армии мечтают немцы, в какую ар- мию они хотят загнать русских людей и заставить воевать против своей отчизны... «РОА» — это наглый обман, это ловушка для русского народа»25. То есть, несмотря на принижение советской пропа- гандой значения РОА, работе по срыву вербовки в нее отводилась «исключительно важная роль», признает со- ветский историк В.П. Яковлев26. Вот только некоторые из акций крымских партизан и подпольщиков, направ- ленных против РОА. Так, по воспоминаниям феодосий- ского подпольщика А.А. Овчинникова, вопрос о «срыве вербовки в РОА» был очень важным и не снимался с по- 36
вестки дня заседаний его подпольной группы до весны 1944 г.27. Советской пропагандой среди добровольцев РОА за- нималась работавшая в период войны в Симферополь- ской центральной библиотеке Е.К. Пахомова28. Партизан из Евпатории Н. Каташук вспоминал: «Пе- ред группой связанных со мной товарищей я поставил задачу не допустить ни одного рабочего в так называе- мую «Власовскую армию»29. Диверсионная группа Симферопольской подпольной организации 26 февраля 1944 г. пустила под откос воин- ский эшелон на перегоне Альма — Симферополь. Поми- мо уничтоженной в нем военной техники, было также убито и ранено 315 солдат и офицеров из частей РОА30. Кто же шел добровольцем в эту армию? Для советской стороны были характерны такие высказывания: «Немцы и их лакеи — предатели советского народа — развернули в Крыму бешеную кампанию по «вербовке» добровольцев в так называемую «русскую освободительную армию». Они проводят митинги, собрания, пишут статьи в своих бульварных газетках, призывают — угрожают... Но доб- ровольцев идти на службу к гитлеровцам не оказывается. Затея немцев явно провалилась. В Симферополе фаши- сты кое-как наскребли 6—7 «добровольцев», решивших под угрозой расстрела пойти на черное дело. Не имеет успеха «вербовка» и в других городах и в сельской мест- ности Крыма. Поэтому гитлеровцы прибегают к излюб- ленному методу насильственной мобилизации населе- ния»31. Что же касается тех, кто все-таки пошел служить в РОА, то о них коммунисты говорили только так и не иначе: «По Симферополю еще набрали в РОА около 15 человек, и то из числа уголовников и других враждебных элемен- тов, подвергшихся репрессиям со стороны советской вла- сти»32. Как известно, такие высказывания были характерны не только для крымской ситуации, и правдой в них было только то, что в РОА действительно шли люди, которые были, мягко говоря, не в ладах с советской властью, и за- частую не по своей вине. Об одном из них, В.И. Мальце- ве, говорилось выше. В июне 1943 г. газета «Голос Кры- ма» сообщила своим читателям, что «работники Ялтин- ского городского управления устроили теплые проводы В.И. Мальцеву, отъезжающему добровольцем в РОА». От- вечая на прощальные речи своих сотрудников, В.И. Маль- цев сказал: «Долг каждого из нас — честно работать и от- дать все для нашего несчастного русского народа. Пусть 37
каждый из нас честно выполнит свой долг». В конце этой встречи ялтинский бургомистр М.Н. Каневский вручил Мальцеву большой букет живых цветов. Покинув Крым, он, как бывший летчик, вступил в Русскую авиационную группу, расквартированную в Восточной Пруссии. Осе- нью 1944 г. на основе этой группы стали формироваться ВВС Комитета освобождения народов России (КОНР), командующим которыми в чине генерал-майора и стал Мальцев33. Беря пример с него, в июне 1943 г. добровольцем в РОА вступил феодосийский бургомистр И.С. Харченко. А вскоре их примеру последовали и многие другие пред- ставители местной гражданской администрации. Однако основным контингентом, который шел в РОА, были про- стые местные жители и военнопленные, доведенные до отчаяния в немецких концлагерях34. Из вышесказанного видно, что источники пополне- ния крымских формирований РОА были разнообразны- ми, разнообразной была и униформа их личного состава. Так, бойцы частей РОА, набранные непосредственно на территории полуострова, носили в основном немецкую униформу пехотного образца, выданную со складов вер- махта. Офицеры-пропагандисты прибывали из Дабендор- фа, как правило, в своей униформе: или немецкой, или трофейной со складов иностранных армий (например, голландской). В ноябре—декабре 1943 г. в Крым с Таман- ского полуострова стали прибывать части 17-й немецкой армии. Находившиеся в ее составе «батальоны и роты РОА» не имели единого обмундирования. Большинство солдат этих формирований носили немецкую пехотную униформу или одежду, специально перешитую по воен- ному образцу. Единственным, что объединяло все виды этого обмун- дирования, была символика и знаки различия РОА. Как известно, они начали разрабатываться с января—февраля 1943 г., а уже 4 апреля 1943 г. газета «Доброволец» опуб- ликовала образцы и описание этих знаков, включавших: 1. Нарукавную эмблему в виде щитка темно-зеленого цвета с синим андреевским крестом на белом поле с красной окантовкой и желтыми буквами «РОА» в верх- ней части щитка; 2. Овальную сине-красную кокарду; 3. Темно-зеленые петлицы с продольной полоской и пуговицей, с серебряной выпушкой для офицеров и зо- лотой для генералов; 4. Темно-зеленые погоны с красной выпушкой, с бе- лыми суконными лычками для унтер-офицеров, с крас- 38
ними просветами и золотистыми звездочками для офи- церов и с золотыми зигзагообразными галунами для ге- нералов*. Курсанты школы пропагандистов в Дабендорфе одни- ми из первых получили новые петлицы, погоны и эмбле- мы РОА. Вероятно, с прибытием этих офицеров в Крым и связано первое появление знаков различия РОА на полуострове35. На вооружении крымских формирований РОА (как, впрочем, и в других регионах) состояли, главным обра- зом, трофейные образцы пехотного вооружения: совет- ские, польские, чехословацкие и др. винтовки, автоматы и пулеметы. Когда же трофейных образцов не хватало, то в качестве исключения допускалось вооружение некото- рых частей (самых надежных) немецким оружием. В ос- новном это были карабины «маузера 98к», автоматы «МР-40» и пулеметы «MG-34» и «MG-42». Что касается тяжелого пехотного вооружения (минометы, противотан- ковые средства) и артиллерии, то их на вооружении крымских формирований РОА не было. К весне 1944 г. в Крыму располагались следующие формирования РОА36: Формирования в подчинении штаба 17-й армии: • 181-я (восточная) охранная рота (181.0st-Wach- Kompanie); • (Восточная) охранная рота специального назначе- ния (Ost-Wach-Kompanie z. b. V.); • 162-я (восточная) охранная рота (162.Ost-Wach-Кот- pan 1е)\ • 16-й (восточный) взвод вспомогательных охранных частей (16.0st-Hilfswachmannschaften-Zug); • 1-я (восточная) рота вспомогательных охранных частей 708-го пехотного полка (I.Ost-Hilfswachmanns- chaften-Kompanie / 708); • 1-я (восточная) рота вспомогательных охранных час- тей 796-го пехотного полка (I.Ost-Hilfs^achmannschaften- Kompanie / 796); • 1-я (восточная) рота вспомогательных охранных час- тей 805-го пехотного полка (l.Ost-Hilfs^achmannschaften- Kompanie / 805); * Поскольку в крымских формированиях РОА генералов не было, среди се личного состава зафиксированы образцы знаков различия только для рядовых, унтер-офицеров и офицеров. 39
• 1-я (восточная) рота вспомогательных охранных частей 933-го пехотного полка (l.Ost-Hilfswachmannschaf- ten-Kompanie / 933); • 3-я (восточная) хозяйственная рота 602-го пехотно- го полка (3.Ost-Nachschub-Kompanie / 602); • 4-я (восточная) хозяйственная рота 617-го пехотно- го полка (4.Ost-Nachschub-Kompanie / 617); • 591-я (восточная) речная хозяйственная колонна (591. Ost- Wasser- Nachschub-Kolonne); • Два взвода (восточной) запасной роты «доброволь- ных помощников» (2х Ost-Hiwi-Ersatz-Kompanie) ; • (Восточная) рота для выздоравливающих (Ost-Gene- senden - Kompanie); • (Восточная) запасная рота «добровольных помощ- ников» (Ost-Hiwi-Ersatz-Kompanie) — находилась в стадии формирования. Части в подчинении штаба 49-го горнострелкового корпуса 17-й армии: • 4-я добровольческая (восточная) строительная рота (4. Ost- Freiwilligen-Bau-Kompanie); • 4-я (восточная) саперная (строительная) рота 370-го пехотного полка (4.Ost-Bau-Pionier-Kompanie /370); • (Восточная) техническая (строительная) рота (Ost- Technische-Ban-Kompanie); • 150-я (восточная) легкая артиллерийская хозяйст- венная колонна (150. Ost-leichte-Artillerie-Nachschub-Ko- lonne). Части в подчинении штаба 5-го армейского корпуса 17-й армии: • Два отделения (восточной) «охотничьей команды» (2х Ost-Jagdkommando). Всего это составляло от 2000 до 4000 человек, причем почти 1/3 из них в конце 1943 — начале 1944 г. перешла на сторону партизан. Это привело к тому, что немцы отвели с передовой некоторые части РОА, разоружили их, а лич- ный состав заключили в концлагеря. По донесениям со- ветских разведчиков, такой случай имел место в марте 1944 г. в Евпатории. А с 3 по 12 декабря 1943 г. около ба- 40
тальона было переброшено из Крыма в Италию и во Францию37. Конец частей РОА в Крыму был трагическим, но за- кономерным, когда в ходе наступления Красной армии в апреле—мае 1944 г. была разгромлена немецкая группи- ровка на полуострове. По мнению современного россий- ского историка К.М. Александрова «все русские добро- вольческие формирования вермахта, дислоцированные в Крыму, погибли в ходе (этих. — О.Р.) операций». Еще более трагическая участь постигла В.И. Мальцева. В 1946 г. он был передан западными союзниками в руки советских органов и в ночь на 1 августа 1946 г., после закрытого су- дебного процесса, был повешен во дворе Бутырской тюрьмы в Москве вместе с Власовым и другими высши- ми офицерами РОА38. Исходя из всего сказанного, можно сделать вывод, что в военном отношении Власовское движение и РОА не представляли на территории Крыма сколько-нибудь зна- чительной силы. Приведенные выше цифры общего ко- личества личного состава частей РОА свидетельствуют о том, что к весне 1944 г. оно составляло всего лишь 0,35% от численности русского населения полуострова (555 481 чел. по состоянию на 1939 г.). Кроме того, здесь надо учесть и тот факт, что около 3/4 частей РОА на тер- ритории полуострова были укомплектованы доброволь- цами нс из Крыма. Однако следует признать, что, несмотря на слабость в военном отношении, сила этих формирований заключа- лась в отношении политическом. Указанные факты гово- рят о том, что это признавало даже советское военно-по- литическое руководство, хотя и делало вид, что «пробле- мы РОА» не было и нет. Такая позиция была характерна нс только для крымской ситуации. Однако здесь полити- ко-пропагандистская роль РОА проявилась наиболее сильно, что и заставило советское руководство провести целый комплекс соответствующих мероприятий. НЕМЕЦКАЯ ПРОПАГАНДА В КРЫМУ (1941-1944) Органы, их структура и деятельность Пропаганда всегда играла исключительно важную роль в подготовке и ведении любого военного конфликта. До- казать всему миру или своему народу, что именно ты яв- 41
ляешься жертвой агрессии — цель пропагандистских ме- роприятий каждого воюющего государства. В той или иной степени пропаганда использовалась на всем протя- жении мировой истории, достигнув своего пика в период Второй мировой войны. Следует сказать, что к мероприятиям пропагандист- ского характера прибегали все государства, втянутые в эту войну, однако наибольший размах они приняли во внутренней и внешней политике нацистской Германии1. Еще до прихода к власти, в августе 1932 г., Гитлер сказал: «Как в окопной войне артподготовка проводилась перед фронтальной атакой... так в будущем, перед тем как за- действовать армию, мы будем вести психологическое ос- лабление врага посредством революционной пропаганды. Враждебный народ должен быть деморализован и готов к капитуляции, его следует психологически вынудить к пассивности и только потом можно думать о военных действиях»2. Такой была определена цель пропаганды для действий в Западной и Центральной Европе. Перед войной с СССР она была дополнена целым рядом функций, ка- сающихся прежде всего целей будущей немецкой оккупа- ционной политики на «восточных территориях». «В войне против СССР, — писал немецкий историк Норберт Мюллер, — Германия ставила две основные це- ли: политическую и экономическую. Политическая цель состояла в стремлении покончить с большевизмом... уничтожить СССР как государство и лишить его народы какой бы то ни было формы государственной организа- ции. Экономическая цель состояла в превращении захва- ченных советских территорий в аграрно-сырьевой прида- ток, в источник дешевой рабочей силы, во внутреннюю колонию фашистской империи»3. Естественно, что этим целям была подчинена и не- мецкая пропаганда на оккупированных советских терри- ториях. Несмотря на то что ее цели оставались практически неизменными на протяжении всего периода войны, не- мецкая оккупационная политика, а вместе с ней и пропа- ганда зависели прежде всего от следующих основных мо- ментов: 1. Национального состава населения оккупированно- го региона; 2. Того, какие немецкие органы власти осуществляли управление на данной территории (имеется в виду воен- ная или гражданская администрация); 3. Изменений на Восточном и других фронтах. 42
Таким образом, чтобы лучше понять суть немецкой пропаганды, структуру ее органов и их деятельность, не- обходимо взять для рассмотрения такой оккупированный регион, где имели бы место все вышеупомянутые факто- ры. Таким регионом, на наш взгляд, является Крым, так как: • во-первых, на такой относительно небольшой тер- ритории проживало более десятка различных народов, что усложняло проведение национальной политики; • во-вторых, как известно, гражданский оккупацион- ный режим на территории Крыма был таким только юри- дически, в реальности же вся полнота власти принадле- жала командующему местными частями вермахта; • в-третьих, с 1941 по 1944 г. Крым являлся либо зо- ной боевых действий, либо прифронтовым районом, что очень влияло на политику оккупационных властей. Все это заставляло местные органы пропаганды прояв- лять необычайную гибкость и ловкость, чтобы порой до- казать недоказуемое и оправдать неоправданное. * * * Как же была организована пропаганда на оккупиро- ванных советских территориях? Первоначально решение этого вопроса было возложено на Верховное командова- ние вермахта (ОКВ), которое через Отдел армейской пропаганды, возглавляемый генерал-майором Патриком фон Веделем, создало при штабах каждой из групп армий специальные батальоны или отделы пропаганды (Abtai- lung), а при штабах полевых и воздушных армий и танко- вых групп — роты пропаганды (Propaganda Kompanie — РК)\ При командующих группами армий имелись специ- альные офицеры пропагандистского штаба, которые на- правляли и контролировали деятельность батальонов и рот пропаганды. Батальоны пропаганды имели подразде- ления печатников и мобильные типографии, оборудован- ные в машинах или железнодорожных вагонах, команды по распространению листовок с помощью аэростатов и артиллерийских средств. Аналогичной структура подраз- делений пропаганды была в ВВС и ВМС. Батальоны пропаганды распределялись по отдельным регионам СССР (К — «Кавказ», В — «Балтика», W — «Белоруссия», U — «Украина», D — «Дон»). В их составе были отряды (Staffel), которые направлялись в крупные населенные пункты. В задачи этих отрядов входило: вы- 43
пуск печатных изданий для населения, использование стационарных советских радиостанций и многочислен- ных передвижных радиопередающих станций, предна- значенных специально для вещания на войска5. После передачи оккупированных территорий под управление гражданской администрации все функции пропаганды должны были перейти от армии к Министер- ству оккупированных восточных областей Альфреда Ро- зенберга. В свою очередь, органы пропаганды последне- го, так же как и органы армейской пропаганды, должны были согласовывать свою деятельность с Министерством народного просвещения и пропаганды д-ра Йозефа Геб- бельса, осуществлявшего это сотрудничество через спе- циальный отдел «Восток» (руководитель — д-р Эдуард Таубсрт). Каким же образом первоначально осуществлялась про- паганда на оккупированных советских территориях? Ее руководителем и творцом с полной уверенностью можно назвать Альфреда Розенберга, у которого «в отно- шении к русскому народу... оспаривают первенство, с од- ной стороны, зоологическая ненависть к нему и. с дру- гой, полное и самовлюбленное ничегонезнание»6. Методы пропаганды и вовсе не отличались разнообра- зием. Один из свидетелей событий войны Александр Ка- занцев писал, что в занятых областях «издаются брошю- ры, газеты, журналы и среди них нет ни одного русского органа. Какие-то безграмотные зондерфюреры, на без- грамотном русском языке из кожи лезут, чтобы доказать превосходство немецкого народа-господина над осталь- ными народами мира, и уж прежде всего, конечно, над русским народом, который должен быть благодарен за то, что фюрер берется решать его судьбу»7. * * * Как же обстояли дела с организацией пропаганды в Крыму? Несмотря на то что Крым уже к ноябрю 1941 г. был занят немецкими войсками и на его территории был ор- ганизован генеральный округ «Таврия», систематической пропагандой здесь не занимались ни военные, ни граж- данские власти. Она носила спорадический характер, связанный прежде всего с требованиями данного момен- та. К тому же начавшееся в декабре 1941 — январе 1942 г. советское наступление поставило перед немецким ко- мандованием другие задачи. К вопросам организации пропаганды оно смогло вернуться только к концу лета 44
1942 г., и вызвано это было следующими двумя причина- ми: окончательной очисткой Крыма от советских войск и тем, что Крым предполагалось использовать в качестве плацдарма для наступления на Кавказ. Для этого же надо было обеспечить лояльность проживающего здесь насе- ления. В отношении последнего вопроса Крым, а за ним и Кавказ должны были стать прологом к изменениям в не- мецкой оккупационной политике, произошедшим в кон- це 1942 — начале 1943 г. Они были связаны с «экспери- ментом по предоставлению населению широких прав, свобод и благосостояния», с целью создать у него «иллю- зию участия в вопросах решения своей собственной судь- бы»8. «Я постепенно убеждался, — писал один из немец- ких офицеров, — что усилия наших солдат будут напрас- ными, пока не будет найдено правильное решение поли- тических, экономических и человеческих проблем для зоны с населением в 50—70 млн. человек»9. Стало ясно, что немецкая пропаганда на оккупиро- ванных территориях вообще и в Крыму в частности тре- бует коренных изменений. Поэтому приказом ОКВ от 5 сентября 1942 г. из состава батальона пропаганды «Ук- раина» был выделен второй отдельный взвод, который 15 сентября был преобразован в Штаб пропаганды «Крым» Отдела пропаганды «Украина». Его резиденций был оп- ределен Симферополь10. Гитлер в свое время писал: «Чем лучше сработана про- паганда, тем меньше число членов, и наоборот...»11 Этот принцип и был положен в основу организации органов пропаганды в Крыму. Уже 24 сентября 1942 г. по Штабу пропаганды «Крым» был издан приказ № 2, посвящен- ный персональным назначениям: было создано руково- дство штабом и учреждены специальные отделы (актив- ной пропаганды, культуры, прессы, кино и радио). На- чальником Штаба был назначен лейтенант Фрай. Руководителями отделов или «деловыми пропагандиста- ми» стали: • зондерфюрер д-р Мане (отдел активной пропаганды); • зондерфюрер Рэк (отдел культуры; одновременно он являлся заместителем начальника Штаба); • зондерфюрер Маурах (отдел прессы); • зондерфюрер д-р Кюнеманн (отдел кино; одновре- менно он являлся офицером особых поручений по кадро- вым и организационным вопросам); • зондерфюрер Шарнке (отдел радио). • помимо этих отделов в Штаб входили Технический 45
отряд (начальник-техник — унтер-офицер Герстнер) и редакция «Крымской немецкой газеты» (позднее она на- зывалась «Борьба»), выходившей на немецком языке и предназначенной для распространения среди немецких оккупационных частей (главный редактор — зондерфю- рер Трондле)12. Для более глубокого проникновения пропаганды во все районы Крыма были образованы «внешние пункты» Штаба пропаганды. В дальнейшем происходило их разук- рупнение, которое было завершено в первой половине 1943 г. На 27 февраля 1943 г. организационно-территори- альная структура Штаба пропаганды «Крым» была сле- дующей: • Штаб пропаганды «Крым» непосредственно обслу- живал Симферопольский район и район Зуи; ему подчи- нялись следующие пункты: Бахчисарай, Карасубазар и Биюк-Онлар; • подразделение Штаба в Евпатории (руководитель — зондерфюрер Мильдер) непосредственно обслуживало Ев- паторийский район, Ак-Мечеть и Саки; ему подчинялись следующие пункты: Фрайдорф, Ак-Шейх и Джурджи; • подразделение Штаба в Джанкое (руководитель — вахмистр Зорге) непосредственно обслуживало Джанкой, Армянск, Курма-Кемельчи, Колай, Сеитлер и Ички; • подразделение Штаба в Феодосии (руководитель — зондерфюрер Рамер) непосредственно обслуживало Фео- досию, Ислам-Терек, Старый Крым и Судак; • подразделение Штаба в Ялте (руководитель — зон- дерфюрер Бауман) непосредственно обслуживало Ялту, Ялтинский район и Алушту; • подразделение Штаба в Севастополе (руководитель — вахмистр Кюльмер) непосредственно обслуживало Сева- стополь и Балаклаву13. В задачи Штаба пропаганды в первую очередь входили пропагандистские мероприятия, которые служили для «руководства населением и его просвещением». Руково- дящие указания Штаб получал от Отдела пропаганды «Украина» и согласовывал их с приказами Командующего войсками вермахта в Крыму. Также в задачи Штаба входила организация тематиче- ских направлений пропагандистской работы: • под активной пропагандой понималась работа среди местного населения посредством собраний, демонстра- 46
ций плакатов, листовок, брошюр, читален, витрин и по- средством использования агитмашин с радио; • отдел прессы занимался руководством всей местной печатью и изданием газеты на немецком языке для нужд оккупационной армии и немецкой администрации; • отдел' кино занимался охватом и вводом в эксплуа- тацию всех кинотеатров, а также организацией киносеан- сов для местного населения и немецких военнослужа- щих; • отдел радио занимался обслуживанием и созданием программ для радио и высокочастотных установок; • отдел культуры занимался руководством и обслужива- нием всех театров, оркестров и трупп наряду с художест- венным руководством и контролем их работы по обслужи- ванию местного населения и немецких войск; контролем над всеми имеющимися книгохранилищами и читальня- ми; оказыванием влияния на учебную литературу и руко- водство местными педагогическими кадрами14. Помимо работы среди гражданского населения Штабу настойчиво рекомендовалось, «по мере сил, выполнять все распоряжения главнокомандующего (немецкими вой- сками) в Крыму по обслуживанию немецких частей»15. Работе Штаба и ее результатам придавалось такое большое значение, что в одном из приказов напомина- лось: «...Предоставление своевременных отчетов чрезвы- чайно важно для планирования пропагандистской рабо- ты Отделов пропаганды ОКБ. Поэтому ни под каким ви- дом недопустима задержка в предоставлении отчетов»16. В связи с этим сам Штаб и его внешние пункты еже- месячно были обязаны предоставлять в высшие команд- ные инстанции (Отдел пропаганды «Украина» и Коман- дование войсками вермахта в Крыму) отчет по следую- щим пунктам: 1. О настроениях населения (общее моральное состоя- ние, изменения в нем, их причины, влияние пропаганди- стских мероприятий, вражеская агитация, ее методы и средства, слухи, выступления советских партизан, их дея- тельность, участие Штаба пропаганды в борьбе с ними); 2. О собственно пропагандистской работе (проведен- ные мероприятия, предложения и пожелания); 3. Об особых пропагандистских мероприятиях17. Кадровый состав Штаба пропаганды «Крым» состоял из трех категорий работников. Первая, в основном руко- водители, включала в себя сотрудников германского Ми- нистерства пропаганды или Отдела пропаганды ОКБ. Во вторую входили сотрудники-немцы, которые либо роди- 47
лись и выросли, либо долгое время жили в России или СССР. Примером такого сотрудника являлся руководи- тель отдела прессы д-р Маурах. Его отец был врачом- окулистом и до 1920 г. жил в Крыму, где и родился Мау- рах. После разгрома Врангеля его семья выехала в Германию18. Эта категория сотрудников была связующим звеном между первой категорией и третьей — самой мно- гочисленной, — в которую входили местные кадры. Здесь предпочтение в первую очередь отдавалось лицам, знако- мым с системой советской пропаганды, однако их не- хватка ощущалась до самого 1944 г. и поэтому брали всех желающих19. Все отделения и штабы пропаганды, в том числе и Штаб пропаганды «Крым», должны были повторять в миниатюре Министерство народного просвещения и пропаганды Третьего рейха. По его примеру должны бы- ли быть организованы и направления их деятельности, связанные с различными областями пропагандистской работы, правда, со скидкой на то, что эти «министерства в миниатюре» действовали на оккупированной террито- рии. * * * К концу 1942 г. изменения в оккупационной политике коснулись прежде всего сферы народного образования, которое до этого находилось в очень плачевном состоя- нии. Анализируя причины недовольства населения окку- пационным режимом, один из офицеров немецкой раз- ведки Вильфрид Штрик-Штрикфельдт писал, что «выс- шие школы и прочие учебные заведения продолжали оставаться закрытыми. Хотя с приходом германской ар- мии во многих местах школы возобновили занятия, по- являвшееся затем гражданское управление разрешало обучать детей лишь чтению, письму и основным арифме- тическим правилам»20. В Крыму же, который почти в течение года являлся зоной боевых действий, дела обстояли еще хуже. Все школьные помещения были отданы воинским частям. Школьный инвентарь пошел на топливо. Учебные посо- бия — выброшены. Интеллигенция оказалась без работы. Учителя, врачи, инженеры были вызваны на биржу труда и направлены на работу по уборке улиц, обработке ого- родов и садов. Вопрос образования напрямую был связан с молодеж- ной политикой, которую оккупанты поначалу попросту игнорировали. Молодежь была предоставлена самой се- 48
бе. «Уже сейчас можно заметить, — писал один из свиде- телей событий оккупации, — как получили развитие идеи анархизма, особенно среди молодежи. Ход мыслей в основном таков: государственная власть, как большеви- ки, так и немцы, — приносит народу лишь лишения и гибель... а посему — долой всякую власть... Стал модным скептицизм. Сомневаются во всем... не давая взамен ни одной здравой и ясной мысли»21. В связи с этим, чтобы «оторвать молодежь от Востока и приобщить ее к арийскому Западу», было решено пол- ностью поменять всю оккупационную политику в сфере народного образования и воспитания молодежи. 14 мая 1943 г. Штаб пропаганды «Крым» пригласил на совещание лучших учителей Симферополя с целью ре- шить некоторые вопросы воспитания молодежи. Учителя явились в большом количестве. Гость из Берлина д-р фон Ройтер произнес перед ними речь. Также было про- демонстрировано несколько документальных фильмов. По общему мнению, встреча прошла интересно, однако учителя остались несколько разочарованы, т.к. не смогли извлечь из нее какие-либо практические советы для сво- ей повседневной работы. О воспитании юношества и во- все ничего сказано не было. Поэтому было решено это совещание считать только первым шагом во взаимоотно- шениях Штаба и крымских учителей22. На наш взгляд, было две основные причины, по кото- рым учителя и пропагандисты не смогли найти общий язык. Во-первых, это противодействие оккупационных властей. В одном из отчетов фюреру СС и полиции окру- га «Симферополь» СС-гауптштурмфюрера Штекера ска- зано: «Хотя зондерфюрер Рэк (руководитель отдела куль- туры Штаба) уже давно обратил внимание отдела культу- ры на необходимость составления новой учебной программы, городской комиссар Хюн сказал, что этого делать не следует... Уже два месяца (по распоряжению Штаба) заседает комиссия, имеющая целью проверку большого количества школьных учебников. Однако и в этой области придется еще долго ожидать каких-либо ре- зультатов»23. Другая же причина заключалась в том, что «школьная молодежь старших возрастов, несомненно, выражает еще черты духовной связи с советами», что она сохраняет свое прежнее мировоззрение и привычки и по большей части большевистски настроена. По мнению немецких властей, виной этому в большинстве случаев являлись школа и учитель, так как за девятнадцать месяцев окку- пации не произошло ничего, чтобы перевоспитать 49
школьную молодежь. Программа преподавания стала аполитичной: ее марксистское содержание не было ни- чем заменено. Вследствие этого преподавание сделалось полностью формальным. Фюрер СС и полиции Штекер видел следующие при- чины этого «легального саботажа»: 1. Учителя в основном старые й больные люди, ли- шенные энергии, сломленные их жизнью в СССР; они не стремятся ни к чему, кроме покоя; 2. Ко всем учителям проявляется мало внимания, их труд плохо оплачивается, и поэтому они плохо настроены; 3. Значительная часть учителей считается с возмож- ным возвратом советской власти и пытается поэтому как можно меньше скомпрометировать себя; 4. Часть учителей настроены пробольшевистски и бо- лее или менее открыто поддерживают враждебные на- строения юношества24. Кроме того, много трудностей для оккупантов создавал и отдел культуры Симферопольского городского управ- ления, который, по мнению немцев, работал отврати- тельно, даже не зная, что творится в школах, за которые он должен был отвечать. Поэтому, учитывая все недостатки, отдел^ культуры Штаба пропаганды решил принять ряд мер, чтобы в сле- дующем учебном (1943/1944) году система образования в Крыму отвечала всем требованиям оккупационных вла- стей. Эти меры заключались в следующем. Чтобы вызвать у молодежи чувство благодарности за «освобождение от большевизма», ей все время необходи- мо было внушать, что вся ее «трагедия... заключалась в том, что (она), стремясь служить своему народу, на деле служила еврейско-большевистской идее интернациона- лизма»25. В июне 1943 г. было принято постановление об обяза- тельном школьном обучении, проект которого внес руко- водитель школьного отделения Симферопольского гор- отдела культуры Шалалиев. Это было связано с тем, что «за последнее время количество учеников резко упало (от 6 до 4 тыс.), хотя из них лишь небольшая часть, около 150 человек, отправлены в Германию... Наибольшую же часть представляют уклоняющиеся от учебы из-за страха перед трудовой повинностью»26. Одновременно Коман- дующий войсками вермахта в Крыму пригрозил наказа- нием всем тем родителям, чьи дети без присмотра бродят по улицам, а не находятся на занятиях27. За основу построения учебного процесса была взята немецкая модель, которая заключалась в следующем: 50
«Когда командир производит смотр в своем полку, он выбирает место, с которого может видеть и владеть всем фронтом, и с этого места раздается его команда. Так и учитель: с одного места должен он господствовать над всем классом, и это место — учительская кафедра»28. По поводу учебного процесса внес свои предложения и фюрер СС и полиции Штекер: 1. На будущий учебный год должна была быть состав- лена новая учебная программа, которая могла бы оказать положительное пропагандистское влияние на молодежь; 2. Учителя не должны были проводить преподавание лишь формально и ежедневно, при каждой возможности бороться с большевистским мировоззрением и ложными идеями учеников; 3. В течение летних каникул должно было быть прове- дено политическое и практическое воспитание учеников; 4. Следовало вновь проверить директоров школ и учи- телей на основе их работы за истекший год, причем дей- ствительно надежные и энергичные люди должны были быть выдвинуты на руководящие посты; 5. Руководство отдела культуры и подотдела школ Симферопольского городского управления должно было быть вновь проверено и улучшено29. Однако претворить эти планы в жизнь помешало на- чавшееся наступление Красной армии. * * * Так происходили изменения в сфере образования. В сфере же собственно пропаганды, которая заключалась в руководстве культурой, прессой, кино и радио, дела об- стояли следующим образом. Оккупационные власти уделяли большое внимание крымскому театру. Однако это внимание объяснялось не желанием поднять уровень местной культуры, а совер- шенно другими соображениями. Вот что было сказано в одном из приказов Штаба пропаганды «Крым»: «...Арти- сты оккупированных восточных областей, поставившие себя в распоряжение немецких оккупационных властей, потому необходимы, что обширные пространства, уда- ленность и зимние затруднения в оккупированных рай- онах еще более ограничивают возможность обслужива- ния войск нашими спортивно-туристическими организа- циями. Поэтому фюрер хочет, чтобы артистам оказывали особое внимание и, прежде всего, обеспечивали их мате- риально»30. 51
Следуя этому приказу, Штаб пропаганды «Крым» рас- порядился, чтобы в Симферопольском театре каждые че- тырнадцать дней появлялся новый спектакль. При этом отдел культуры Штаба принял особые меры, чтобы осво- бодить прежнее помещение театра от расположенных там воинских частей. В результате уже с 25 мая по 5 июня 1943 г. в Симферопольском театре прошли премьеры не- скольких спектаклей, ас 12 по 18 июня состоялись сле- дующие мероприятия: • пять спектаклей для военнослужащих и граждан- ских лиц, • два спектакля для военнослужащих и имеющих про- пуска для ходьбы в запрещенное время, • один спектакль для молодежи. Кроме этого в «Солдатском доме» прошел один спек- такль, а в городских госпиталях три. Помимо этого Сим- феропольский театр дал еще два спектакля в Севастополе и провел два товарищеских вечера с участием артистов31. После проведенных немцами мероприятий театраль- ная жизнь несколько оживилась и в других городах Кры- ма. Так, в Ялте, изменив руководство театра и заменив «недостаточно ценные лица» лучшими, удалось относи- тельно увеличить число спектаклей и поднять доходы те- атра. В порядке обслуживания домов отдыха ялтинский театр до 14 мая 1943 г. провел тридцать два выступления. В Алуште также имелись две свои художественные труп- пы, которые ежедневно давали постановки. Планирова- лось открыть театр и в Алупке32. Все это дало немцам основание утверждать, что «рус- ская культура не уничтожена, а напротив, немецкие сол- даты смотрят русские спектакли и слушают русскую му- зыку»33. В марте 1942 г. было получено разрешение на откры- тие Крымско-татарского театра. Его директор Эбадулла Грабов планировал начать нормальную работу театра с 10 апреля 1942 г. премьерой постановки спектакля «Лей- ла и Меджнун». Работать предполагалось пока три раза в неделю, т.е. в среду и воскресенье играть для частей не- мецкой армии, а в пятницу — для татарского зрителя. Ре- пертуар театра должен был быть очень насыщенным, что предполагало его хорошую посещаемость. Поэтому с ап- реля 1942 г. по январь 1943 г. планировалось дать сто со- рок спектаклей34. В мае 1942 г. на страницах своего дневника Геббельс писал: «Политика подачи новостей — это оружие в вой- 52
не. Цель этой политики — вести войну и хранить тай- ну»35. Этот принцип был положен оккупантами в основу руководства прессой в Крыму. В период с 1941 по 1944 г. в Крыму выходило несколько периодических изданий. Это газеты «Голос Крыма», «Феодосийский вестник», «Евпаторийские известия» (с августа 1943 г. — «Освобождение»), «Сакские извес- тия», «Земледелец Тавриды», «Крымская немецкая газе- та» (позднее «Борьба»), «Az,at Kirim» («Свободный Крым») и журнал «Современник»36. Наиболее значительной из них была газета «Голос Крыма» (ее главными редакторами были: В.В. Попов, с 26 марта 1942 г. — А.И. Булдеев, с октября 1943-го по ап- рель 1944 г. — К.А. Быкович) — орган Симферопольско- го городского управления, первый номер которой вышел 12 декабря 1941 г., а последний — 9 апреля 1944 г. Перво- начальный тираж газеты был 3 тыс. экземпляров, за- тем — 5 тыс., 18 тыс., а к 1943 г. он вырос до 80 тыс. Га- зета вначале выходила два раза в неделю на двух страни- цах, затем три раза в неделю на четырех. Стоимость газеты была 1 рубль, или 10 оккупационных пфеннигов. В 1943 г., 21 июля, 1 и 3 октября, газета выходила под названием «Голос Таврии». В этом же году стали выхо- дить приложения к газете — «Женский листок» (с 21 мая 1943 г.) и «Молодость» (с 18 июля 1943 г.)37. Первая и вторая страницы «Голоса Крыма» состояли из статей, порочащих советский строй, советских госу- дарственных, научных и военных деятелей, восхваляю- щих новый немецкий порядок. Печатались сводки с теат- ров боевых действий, международные новости, речи Гит- лера, Геббельса, Шпеера и др. Приказы, постановления, извещения Симферопольской горуправы и военного ко- менданта печатались на четвертой странице газеты. Тре- тья страница газеты рассказывала о жизни в селах и горо- дах Крыма после их «освобождения» от власти большеви- ков, о хозяйственной и культурной жизни при «новом порядке». Особое место в «Голосе Крыма» уделялось так назы- ваемому еврейскому вопросу. С целью разоблачения «ми- рового заговора» против Германии и ее союзников газета из номера в номер помещала на своих страницах статьи антисемитского содержания. Для подтверждения своих «изысканий» авторы этих статей использовали цитаты из произведений Достоевского, Суворина, Розанова, Шма- кова и др.38. Следует отметить, что эта газета не всегда пользова- лась доверием у населения. Сплошь и рядом можно было 53 ' ""
услышать такие высказывания: «Стыдно оттого, что рус- ские люди, в русской газете убеждают нас радоваться на- шим (т.е. Красной армии) поражениям» или «Название газеты должно быть не «Голос Крыма», а «Вопли Геб- бельса и стоны крымского народа...»39. А уже к 1944 г. эта газета перестала удовлетворять да- же своих хозяев из Штаба пропаганды. Это происходило главным образом потому, что «Голос Крыма» стал уде- лять, с точки зрения немцев, необоснованно большое внимание так называемой «третьей силе» (т.е. «людям, ожидающим окончательного завершения войны, которое наступит после полного поражения Германии и СССР и победы Англии»)40. У немцев также вызывал нарекание тот факт, что газета вовремя не доставлялась из Симфе- рополя в другие города Крыма, что способствовало рас- пространению среди населения неподконтрольных слу- хов41. Все выходившие на русском языке в Крыму газеты, так же как и на остальной оккупированной территории, были призваны служить прежде всего целям немецкой пропаганды. «Оказавшиеся по эту сторону (на оккупиро- ванной территории. — О.Л) миллионы людей, — пишет Александр Казанцев, — нужно было сохранить в состоя- нии аморфной массы, не объединенной и не связанной ничем, даже сознанием общности своей судьбы»42. Точ- кой консолидации русских сил могла бы быть общая идея, чье-то имя или просто даже какой-то факт, собы- тие общегосударственного значения. На это, несмотря на относительное однообразие помещаемых в прессе мате- риалов, «и был наложен... немецкий запрет. Так, газета, выходящая в Крыму, была запрещена в Смоленске, жур- нал, печатаемый в Пскове... в Харькове преследовался наравне с советскими листовками» . С 11 января 1942 г. начала издаваться газета на татар- ском языке «Azat Kirim», Она являлась органом Симферо- польского мусульманского комитета и выходила два раза в неделю. Ее редактором долгое время был Мустафа Кур- тиев, писавший все передовые статьи. Летом 1943 г. ти- раж газеты достиг 15 тыс. экземпляров44. «Azat Kirim» печатала материалы об организации му- сульманских комитетов, их работе, службе татарских доб- ровольцев, сводки боевых действий, об открытии мече- тей, здравицы в честь «освободительной немецкой ар- мии» и Адольфа Гитлера45. Помимо обычной прессы в 1943 г. оккупационными властями был налажен выпуск иллюстрированных сборни- ков «для углубления разъяснительной работы о Германии». 54
Вскоре выпуск таких художественно-иллюстрированных обозрений вырос до 70 серий по 8 картин в каждой. Глав- ными их темами были следующие: «Добровольные спод- вижники борьбы Германии за новую Европу» (о созда- нии сельскохозяйственных товариществ, тираж 3870 эк- земпляров), «Освободители Симферополя», «С Кубанско- го предмостного укрепления» и т.п.46. Все издававшиеся в Крыму периодические издания, как, впрочем, и на всей оккупированной территории, на- ходились под полным контролем оккупационных вла- стей. Весь материал, публикуемый в газетах, обычно ут- верждался сверху, для чего в помощь всем редакциям, издававшим газеты на русском и других языках народов СССР, в Берлине выходил специальный сборник «Мате- риалы для русских газет. В помощь редакциям». Геббельс как-то сказал: «Мы убеждены, что кино представляет собой самое современное и научно обосно- ванное средство воздействия на массы. Следовательно, мы не должны им пренебрегать»47. Поэтому Штабом пропаганды «Крым» под свой кон- троль были поставлены все кинотеатры и киноателье по- луострова, которые имелись почти во всех крупных насе- ленных пунктах. Всего на 1943 г. имелось 26 стационар- ных киноустановок и 3 — передвижных. Хотя в отделе кино Штаба имелись свои кинодемон- страторы, зондерфюреры Зибенхаар и Штсндель с целым штатом помощников, с согласия Командующего войска- ми вермахта в Крыму стали использовать местных спе- циалистов. Как отмечалось в отчете Штаба пропаганды «Крым» для ОКВ от 7 июля 1943 г., «из всех немецких художест- венных фильмов (а их на этот период имелось 78. — О.Р.) наибольший успех имел... «Эшнапурский тигр» и «Ин- дийская гробница». Восторженный прием у гражданского населения встретил фильм «Венская кровь». Далее гово- рилось, что «местное население наиболее ценит в немец- ких фильмах отсутствие политики и пропаганды». Помимо художественных демонстрировались также и «культурно-просветительские» фильмы о Германии. В них население интересовало прежде всего описание жизни среднестатистического немецкого человека из разных со- циальных слоев: рабочих, служащих, крестьян и т.п., а также наличие сведений о том, какой жизненный уро- вень обеспечивает ему его заработок48. И наконец, последним важным средством немецкой пропаганды были радиопередачи. Их трансляция осуще- ствлялась по следующей программе. Утром — военная 55
сводка на русском языке и утренний концерт (с 6.00 до 7.00), потом перерыв с 10.00 до 12.00. С 14.00—14.30 до 16.00 — снова перерыв. В 16.00 военная сводка на рус- ском языке, после чего перерыв до 18.00. Затем передача на немецком языке. Однако те, кто слушал радио, были недовольны тем, что радио работает слишком мало времени, и тем, что пе- редается в эфир. Молодежь желала слушать больше инте- ресных рассказов и легкой музыки (танго, фокстрот и т.п.). Классическая музыка не особо интересовала моло- дежь. Подобное мнение выражали и люди среднего воз- раста, но они также хотели бы слышать военные обзоры и информацию, которая вечерами вообще нс передава- лась. Интеллигенция же хотела, чтобы чаще отмечались юбилеи великих русских писателей и ученых и чтобы по радио о них чаще вспоминали. У оккупационных властей также имелись претензии к отделу радио. Так, фюрер СС и полиции «Симферополя» писал в Штаб пропаганды 10 января 1944 г.: «Надо ка- ким-то образом... [позаботиться| о том, чтобы известия между 15.00 и 16.00 не передавались на ужасно плохом русском. (Из-за этого) имена искажаются, ударения не- верны, чтение невыразительно, без соблюдения знаков препинания»49. Так же как и в вопросе с прессой, для всех радиоузлов на оккупированной территории издавался специальный сборник материалов передач под названием «Радиовест- ник» (редактор — ефрейтор Г.Я. Вальтер). В нем предпи- сывалось, что передавать по радио, а о чем на данный момент умолчать50. В целом материалы в сборнике не отличались разно- образием, помещая из номера в номер одно и то же. Так, можно выделить несколько основных тем статей: • речи деятелей Третьего рейха; • разоблачение учения Маркса — Энгельса и «еврей- ского заговора»; • рассказы очевидцев о плохой жизни в СССР и разо- блачение его внутренней и внешней политики; • призывы к населению бороться с большевизмом в союзе с Германией51. * * * Такими вкратце были задачи Штаба пропаганды «Крым», которые по своей сути не сильно отличались от задач органов пропаганды на других оккупированных территориях, да и в самой Германии. Отличались мето- 56
ды, с помощью которых Штаб решал эти задачи. Их бы- ло несколько: какие-то присущи всем пропагандистам рейха, а какие-то имели свою, крымскую специфику. Первый из них, который был свойственен всем не- мецким органам пропаганды, — это так называемая ак- тивная пропаганда. Он заключался прежде всего в рас- пространении листовок, брошюр, специальных выпусков газет, а также выступлений пропагандистов посредством агитмашин. Так, из отчета Штаба пропаганды за июнь 1943 г. вид- но, что в течение месяца было издано 98 925 плакатов и 15 850 брошюр. В этот период в распоряжении Штаба на- ходилось восемь агитмашин, из которых три находились в ремонте, а одна использовалась штабом оборонявшей Крым 17-й армии. Остальные агитмашины провели в об- щем 297 выступлений в районе действия Штаба. Разъяс- нительная работа велась в основном по лозунгу: «Герма- ния — передовой боец новой Европы». При каждой агит- машине была введена специальная информационная служба для разъяснения среди населения актуальных во- просов (например, в 1943 г. очень популярными были следующие темы: «Роспуск Коминтерна — новый трюк Сталина», «Как живут русские рабочие в Германии», «Жизнь по ту сторону фронта» и т.п.). Помимо этого Штаб занимался организацией изб-чи- тален, где литература, естественно, была специально подобранной52. Чрезвычайно важную роль в немецкой оккупацион- ной политике и пропаганде играло использование нацио- нального вопроса. Особую актуальность он приобрел по- сле нападения Германии на СССР. Выступая на одном из совещаний в Министерстве пропаганды 21 июля 1941 г., Геббельс напомнил слова видного германского военного теоретика Карла Клаузе- вица о том, что такая страна, как «Россия, может быть побеждена только в том случае, если посеять раздор сре- ди ее народов»53. Исходя из этого, оккупационная адми- нистрация начала выделять отдельные национальности, населявшие оккупированные районы, для чего использо- вала выпуск местных газет, а также большое количество других печатных изданий на соответствующих языках. Их содержание определялось органами немецкой пропаган- ды, хотя издателями часто выступали местные национа- листические лидеры54. В Крыму же, с его пестрым национальным составом населения, это было сделать проще всего. По переписи 1939 г. здесь проживали следующие национальности (в % 57
отношении): русские — 49,6%, татары — 19,4%, украин- цы — 13,7%, евреи — 5,8%, немцы — 4,6%, греки — 1,8%, болгары — 1,4%, прочие — 3,7% 55. Сначала была проведена регистрация всех немцев, итальянцев и болгар. Им были предоставлены те же пра- ва и льготы, что и членам оккупационной администра- ции и солдатам оккупационных войск56. Затем было разрешено образовать свои мусульманские комитеты крымским татарам. Первый из них, Симферо- польский, был открыт в декабре 1941 г. Вскоре откры- лись мусульманские комитеты и в других городах и рай- онах Крыма57. Татарам отдавали предпочтение и при приеме их в батальоны вспомогательной полиции порядка. «В первые же дни образования Симферопольской гор- управы, — писал один из свидетелей событий тех лет, — я видел целые волны караимов и армян, набросившихся на управу с желанием рвануть себе куски общественного пирога... Цивильные татары бросились в частную торгов- лю, караимы заняли счетные должности, а армяне — ад- министративные. Болгары, из-за своей малочисленно- сти... заняли более скромные места: начальников цехов, хлебопекарен и мастерских... [Все нерусские] ставят себя в положение враждебности к русскому народу и его госу- дарственности»58. Даже патенты на торговлю в Симферополе выдава- лись прежде всего татарам, грекам и армянам, а уже по- том — русским59. 1 июля 1942 г. от городского коменданта Симферопо- ля поступило распоряжение о том, что «все украинцы... которые живут в городе... но которые почему-то зареги- стрированы как русские... могут обратиться с прошением в комиссию при Главном управлении полиции Симферо- поля... Личности, украинская национальность которых будет доказана, получат новые паспорта с верно указан- ной национальностью»60. На том основании, что они «нерусские», украинцы образовали свой комитет, а чтобы успешнее шло дело «украинизации» — местные национа- листические лидеры открыли украинский магазин и объ- явили, что «[только] украинцам будут выдавать муку и другие продукты»61. Как писал очевидец, «[из-за этого] в украинцы записывались люди, которые сами и отцы ко- торых никогда не видели земель Украины и которым при других обстоятельствах и в голову бы не пришло обра- титься в украинцев»62. Таким образом, немецкая пропаганда приложила не- мало усилий, чтобы разъединить все национальности, проживающие в Крыму. Поэтому по меньшей мере очень 58
странным выглядит ее заявление о том, что «националь- ная идея привела подсоветских людей в антибольшевист- ский лагерь, она спаяла их в едином фронте с народами Европы... В боях против большевиков родилась великая дружба народов»63. Следующим, также очень действенным методом были проводимые отделом культуры Штаба пропаганды «соб- рания учителей и учительские курсы» с целью обработки крымских педагогов в нужном духе. Так, в мае 1943 г. было проведено собрание учителей для того, чтобы разъ- яснить им значение лозунга «Германия — передовой бо- ец за новую Европу». В этом же году по инициативе Симферопольского городского управления в Алупке был открыт «Дом воспитания», в котором учителя должны были проходить 10-дневные курсы. Организацией этих курсов и составлением для них учебных планов должен был заниматься Штаб пропаганды64. Проведение всевозможных выставок, лекций и собра- ний «общественности», посвященных прославлению «но- вого порядка», — еще один метод из арсенала крымского Штаба пропаганды. Так, 2 ноября 1942 г., в день первой годовщины вступления немецких войск в Симферополь, местное городское управление открыло выставку «Год немецкого владычества в Симферополе». Вся экспозиция выставки была построена на контрасте: разрушениям, причиненным городу большевиками, противопоставля- лись созидательная работа городского управления и по- мощь ей в этом деле оккупационных властей65. Не менее важным методом пропаганды была демонст- рация в кинотеатрах, перед просмотром художественных фильмов, «Германского еженедельного обозрения» (Die Deutsche Wochenschau — DW). «Эта серия, — пишет аме- риканский исследователь Роберт Герцштейн, — достиг- шая высот технического и коммерческого успеха между 1940 и 1944 гг., была наиболее эффективным средством нацистской пропаганды военного времени»66. Далеко превосходя аналогичные киножурналы союзников по способности слить воедино музыку и зрительные эффек- ты, действие и комментарии к нему, DW по праву стало предметом гордости Геббельса, т.к. оно приблизило вой- ну к немецкому народу. Однако, как явствует из доклада фюрера СС и полиции округа «Симферополь» СС-гауптштурмфюрера Штекера, и у немцев, с их педантичностью, случались накладки. Так, он пишет: «...Хотя бои в Тунисе уже закончились, 24 мая 1943 г. в кинотеатре для местного населения на улице Пушкинской... демонстрировались кадры, показы- 59 - ••••••••••
вающие подвоз орудий и боезапаса для немецких войск в Тунисе. Эти кадры были встоечены восклицаниями... и ироническими замечаниями» . Немецкое вторжение в СССР вызвало у населения прилив религиозных чувств. На оккупированных терри- ториях, в том числе и в Крыму68, с разрешения немецких властей возобновлялось богослужение. Задача Церкви на оккупированных территориях заключалась, по мнению Гитлера, в том, чтобы помогать оккупационным властям держать население в покорности. Религиозная сторона дела его не занимала. 19 июня 1942 г. в Берлине был издан «Закон о веро- терпимости», который, по сути, был законом о регулиро- вании религиозной жизни. Все религиозные организации обязаны были зарегистрироваться в соответствующих ор- ганах оккупационной администрации. Последние же об- ладали правом удаления любого священника, если появ- лялись какие-либо сомнения в его благонадежности69. Использование религиозных чувств населения в инте- ресах Германии оставалось главной целью германской пропаганды. В одном из немецких документов говори- лось: «Все средства церквей, мистицизма, религии и про- паганды должны быть... использованы под лозунгом: «Гитлер против Сталина» — или «Бог против Дьявола»70. Немецкие армейские командиры иногда способство- вали восстановлению церквей на контролируемой ими территории. Их цель была чисто прагматичной: обеспе- чить германской армии спокойный тыл, безопасные ком- муникации и невраждебное отношение местного насе- ления71. В Крыму также все местные газеты были наполнены сообщениями о восстановлении православных храмов, армянских церквей, караимских кенасс, мусульманских мечетей, о возобновлении в них богослужения. 21 апреля 1943 г. городской комиссар Симферополя даже сделал специальное объявление: «...Поскольку в православной церкви Пасхальное богослужение имеет особенно важное значение, то в Пасхальную ночь гражданскому населе- нию разрешается ходить по городу»72. 8 сентября 1943 г. Патриархом Московским и всея Ру- си был избран митрополит Сергий (Страгородский). На это событие тотчас же откликнулась вся «верующая об- щественность» оккупированных территорий. Чтобы не отдать в руки Сталина такое мощное орудие пропаганды, каковым является Церковь, всем Отделам и Штабам про- паганды приказывалось дискредитировать нового патри- арха в глазах населения»73. 60
«Таким образом, — подводит итог американский ис- следователь М.Я. Геллер, — масса прихожан понятия нс имела о том, что происходит за кулисами немецкой цер- ковной политики. Для них было важно, что они могли открыто выражать свои религиозные чувства, не опасаясь преследования со стороны власти»74. «Решающим моментом в походе на восток, — писал Александр Казанцев, — был аграрный вопрос. Крестьян- ство не только способно было много простить, но и по- шло бы за тем, кто дад бы ему землю... Немцы отказали и в этом»75. В результате колхозы были сохранены, т.к. так было удобнее контролировать крестьян. Однако уже в феврале 1942 г. немцы решили поменять свою политику. Согласно с Земельным законом Розенбер- га колхозы были превращены в «общинные хозяйства», действовавшие по инструкции оккупационных властей. Совхозы и МТС объявлялись собственностью германско- го государства и в качестве «государственных имений» управлялись оккупантами. С разрешения соответствую- щих немецких органов допускалось и частное землевла- дение. На последних этапах агарной реформы, которую немцы планировали завершить после окончания войны, предполагалось допустить существование индивидуаль- ных крестьянских хозяйств. В Крыму, из-за проходивших там боевых действий, к аграрному вопросу смогли обратиться только в начале 1943 г. Здесь, посредством Штаба пропаганды, закон Ро- зенберга широко рекламировался в печати, по радио и при помощи специальных плакатов. В многочисленных комментариях указывалось на то, что этот закон пред- ставляет собой завершение немецкой аграрной програм- мы и что ее последовательное и добровольное выполне- ние доказывает честность намерений Германии. При этом подчеркивалось, что крестьянин до войны должен был отдавать советскому государству 80% своей продук- ции, а теперь — в войну — 20% «немецким оккупан- там»76. Эти «заигрывания» с крестьянством были нужны нем- цам прежде всего затем, чтобы обеспечить бесперебойное поступление продуктов питания в действующую армию и в Германию77. * * * Само собой разумеется, что пропаганда в мирное вре- мя заметно отличается от пропаганды во время войны. Война ставит перед ней совершенно новые вопросы, от 61
решения которых порой зависит ход военных действий. И в данном случае немецкая пропаганда в Крыму не бы- ла исключением. Самым важным вопросом, который приходилось ре- шать всем оккупационным органам, был вопрос обеспе- чения лояльности населения по отношению к новой вла- сти — от его решения зависели в конечном итоге все их успехи и неудачи. Чтобы добиться лояльности населения, было необхо- димо подорвать его лояльность к прежней власти. Нужно было внушать ему, что «большевики являлись (и являют- ся) архетипом «еврейской преступности», отбросами че- ловеческого общества, антимиром ненависти и извра- щенной зависти, преданными идее разрушения всего доброго и прекрасного»78. Воплощением последних ка- честв, конечно же, являлась гитлеровская Германия. Первоначально оккупанты решали вопрос лояльности населения при помощи террора и принуждения, вследст- вие чего «большая часть населения, которая искренне кляла большевиков, называя их виновниками пораже- ний», начала проявлять «недовольство и даже протест, т.к. немцы не принесли... ничего хорошего»79. Однако после поражения под Сталинградом на сове- щании в Министерстве оккупированных восточных об- ластей 18 декабря 1942 г. возобладала точка зрения Ро- зенберга, согласно которой «населению надо было дать такую политическую цель, которая пришлась бы ему по вкусу, а кроме того, пойти на определенные уступки в обращении». Розенберг видел эту цель в «разрешении на ограниченное участие населения в решении управленче- ско-административных вопросов». «Таким образом, — делает заключение немецкий исследователь Норберт Мюл- лер, — с весны 1943 г. главным содержанием фашистской пропаганды стали призывы к борьбе против большеви- ков, совместно с немцами»80. В Крыму отправной точкой в пропаганде этой компа- нии стала статья в «Немецкой крымской газете» от 26 мая 1943 г. Она называлась «Настроены ли большевистски восточные народы? Солдаты должны уметь отличать друга от врага». Как бы в ознаменование начала новой оккупа- ционной политики, в этой статье писалось: «...Восточные рабочие и... солдаты доказали способность и желание вос- точных народов порвать с большевизмом. Поэтому необ- ходимо не допустить превращения крестьянина в парти- зана, а так повлиять на него, чтобы он был готов добро- вольно сделать первый шаг в новый мир... Решение этой проблемы — нс дело одного дня»81. 62
С конца 1941 г. серьезным фактором, влияющим на немецкую оккупационную политику, стало партизанское движение, которое, как писал один из немецких офице- ров, «не было, конечно, просто проявлением беспорядка в тыловых областях, как сперва думали немцы. Напро- тив, это было политическое движение сопротивления, которое невозможно было взять под контроль лишь сила- ми полиции»82. И оккупационные власти прилагали огромные уси- лия, чтобы не допустить «превращения крестьянина в партизана». С первых же дней создания Штаба пропаган- ды «Крым» была развернута широкая кампания, в кото- рой население призывалось к сотрудничеству в целях нейтрализации партизан83. Органам пропаганды вменя- лось в обязанность «открыто и подробно говорить с насе- лением... чтобы оно... вполне поняло, что НКВД скрыва- ется в лесу, и подробно описывать, как жестоко они (партизаны. — О.Р.) обращаются с людьми»84. Исходя из того, что живое слово особенно сильно влияет на народ, руководитель отдела прессы зондерфюрер Маурах начал проводить ежемесячные доклады о партизанах. После ка- ждого доклада обычно выступал кто-нибудь «доброволь- но ушедший от бандитов», рассказывавший, что он пере- жил в партизанском отрядеЧ Если это был пассивный метод решения вопроса, то другим, активным методом его решения было силой по- кончить с партизанами. А чтобы не потерять при этом должного пропагандистского эффекта, с ними должны были бороться сами местные жители. Поэтому начиная с ноября—декабря 1941 г. оккупанты повели усиленную вербовку добровольцев во «вспомогательные подразделе- ния полиции порядка». Обеспокоенный этими фактами, начальник Централь- ного штаба партизанского движения* Пантелеймон Кузь- мич Пономаренко писал 18 августа 1942 г. Сталину: «Немцы используют все средства, чтобы привлечь к борьбе с партизанами... контингенты из нашего населе- ния оккупированных областей, создав из них воинские части, карательные и полицейские отряды. Этим они хо- тят достичь того, чтобы партизаны увязли в борьбе не с немцами, а с формированиями из местного населения... Вокруг формирований идет бешеная националистическая пропаганда... Этому сопутствует разжигание националь- ной розни, антисемитизма. Крымские татары, например, получили сады, виноградники и табачные плантации, отобранные у русских, греков и т.п.»86. Вступившим в такие формирования обещалось хоро- 63
шее материальное обеспечение, создание всяческих льгот и привилегий для их семей. Так, согласно постановле- нию ОКВ, «всякое лицо, которое активно боролось или борется с партизанами и большевиками, могло подать прошение о наделении его землей или выплате ему воз- награждения до 1000 рублей, которое частично может быть заменено продуктами»87. Одним из постановлений, принятых на совещании в министерстве Розенберга, было решение принять всяче- ские меры для увеличения живой силы на фронте и рабо- чей в тылу. Именно с этого момента берет свое начало создание крупных добровольческих формирований из населения оккупированных территорий СССР и военно- пленных. Перед ними ставилась задача: при соприкосно- вении с Красной армией действовать как боевая и как пропагандистская сила. Поэтому важная роль в форми- ровании этих частей и соединений, наряду с военными органами, отводилась и органам пропаганды. Добровольцы в немецких частях из числа военноплен- ных и местного населения были и ранее. Однако они имели очень низкий статус, и их использовали по оди- ночке, редко сводя в отдельные крупные соединения. 29 апреля 1943 г. Верховное командование сухопутных сил (ОКХ) издало приказ за № П/5000/43 «Местные вспомогательные силы на Востоке — добровольцы», ко- торый юридически разрешил то, что уже фактически су- ществовало, — создание «национальных добровольческих формирований»88. Еще в ноябре 1941 г. в крымских селах по инициативе отдельных немецких офицеров началось создание отря- дов самообороны из русских, украинцев, татар и болгар. Этим отрядам выдавалось, несмотря на инструкцию, тро- фейное стрелковое оружие и назначались инструктора — немецкие унтер-офицеры. Каждый из отрядов не превы- шал 70—100 бойцов, но отличался высокой боеспособно- стью и знанием местности. Со временем немцы стали отдавать татарам предпоч- тение по сравнению с другими национальностями при наборе в добровольческие формирования, поскольку, как писали английские исследователи Чарльз Диксон и Отто Гейльбрун, «...они всегда враждебно относились к боль- шевистскому режиму»89. 2 января 1942 г. во 2-м отделе (военная разведка) шта- ба 11-й армии состоялось совещание, на котором обсуж- далось разрешение ОКВ о наборе в части вермахта крым- ских татар. Ставились следующие задачи: создать в Кры- 64
му боеспособную самооборону и дать армии бойцов- добровольцев. 5 января с формального согласия председателя татар- ского мусульманского комитета Джемиля Абдурешидова в Симферополе было открыто вербовочное бюро и начат набор добровольцев. Он проводился в течение января в 203 населенных пунктах и 5 лагерях военнопленных. В результате было набрано 9255 человек, из которых в части 11-й армии было передано 8684 человека. Затем были набраны еще 1632, которых свели по месту житель- ства в 14 рот самообороны90. 11 ноября 1942 г. Главное командование немецкой армии в Крыму объявило о во- зобновлении набора крымских татар в ряды вермахта «для использования в Крыму». Функции вербовочного бюро выполнял мусульманский комитет в Симферополе (ул. Пушкина, 14) . Штабу пропаганды «Крым» было дано указание всяче- ски способствовать процессу вербовки. Эта помощь со- стояла в чтении докладов, распространении газет, листо- вок и брошюр, татарских лозунгов и т.п. При этом особое внимание было уделено пропагандистской работе среди уже сформированных татарских подразделений92. В 1942 г. Командование войсками вермахта в Крыму начало организацию добровольческих формирований для их использования на Кавказе, т.к. Крым должен был стать тыловым районом действующих там армий. В дан- ном случае речь идет о батальонах так называемых Вос- точных легионов: Грузинского, Армянского, Азербай- джанского, Северокавказского, Волжско-татарского и Туркестанского. В июле 1942 г. в Крыму началось формирование гру- зинских соединений под эгидой Грузинского легиона. Большое количество добровольцев-грузин набиралось из попавших в плен в Севастополе. Эти соединения исполь- зовались прежде всего в Крыму. Так, в сентябре 1943 г. одна грузинская рота в составе 150 бойцов несла охрану железной дороги от Ислам-Терека до Владиславовки. В августе 1943 г. в Коктебель с Кавказа был переведен 804-й пехотный батальон Азербайджанского легиона, ко- торый, однако, уже 8 октября 1943 г. был расформирован немецким командованием за связь с партизанами93. В общем, к концу августа 1943 г. средняя численность подобных соединений в Крыму достигла 1500—2000 че- ловек. С осени 1942 г. важным фактором в немецкой пропа- ганде против СССР стало так называемое Власовское движение и созданная при его поддержке Русская осво- 3 - 3637 Ромацько '' 65
бодительная армия (РОА). Одним из первых их шагов в этом направлении была разработка листовки — «Обраще- ния Русского Комитета к бойцам и командирам Красной армии, ко всему Русскому народу и другим народам Со- ветского Союза» от 27 декабря 1942 г. за подписями Вла- сова и другого пленного советского генерала Василия Федоровича Малышкина. В этом «Обращении», получив- шем название «Смоленского манифеста», декларирова- лось создание нового правительства — Русского комитета и его вооруженных сил — РОА. Их главной целью про- возглашалось «свержение Сталина и его клики, уничто- жение большевизма»94. Эта листовка имела некоторый успех, и прежде всего на оккупированных территориях. Поэтому германское командование решило более активно использовать Вла- сова и его соратников в целях пропаганды. Уже в феврале 1943 г. было решено организовать «координационный центр, который, — как писал Вильфрид Штрик-Штрик- фельдт, — должен был изучать политические и психоло- гические проблемы Русского освободительного движе- ния»95. Надо сказать, что это не было первой попыткой ис- пользования советских военнопленных в области пропа- ганды. Так, уже с весны 1942 г. в лагере военнопленных в Вульхайде под Берлином осуществлялась подготовка кад- ров для работы в прессе и на радио по линии Министер- ства пропаганды. При поддержке Отдела пропаганды ОКВ было найдено место для нового лагеря. Его открыли в местечке Дабен- дорф, что в 30 км южнее Берлина. Перед руководством лагеря ставилась задача — подготовить пропагандистов, которые своей последующей работой среди военноплен- ных и жителей оккупированных советских территорий смогли бы способствовать вступлению добровольцев в РОА и в ее рядах с оружием в руках бороться против час- тей Красной Армии96. Власов более конкретно определил эти задачи: «...Ид- ти на свержение существующего строя в Советском Сою- зе нельзя без объединения всех антисоветских сил... Для этого мы должны иметь сильный аппарат, способный вести пропаганду не только на этой (немецкой. — О.Р.) стороне, но, главным образом, приспособленный для про- паганды в тылу Красной Армии»97. В свете этих задач строилась и учебная программа курсов пропагандистов. Занятия проводились лекцион- ным путем, самостоятельной проработкой материалов и организацией рефератов. Все лекции читались, как рас- 66
сказывал на суде в 1946 г. один из начальников этих кур- сов Федор Иванович Трухин, в «резко клеветническом духе в адрес СССР с упором на необходимость сплочения и вооруженного выступления вместе с немцами против Советской власти»98. Одновременно с целью координа- ции пропагандистской работы и «вооружения офицеров- пропагандистов грамотными материалами» планирова- лось издание в виде отдельных сборников и брошюр лек- ций, прочитанных на курсах в Дабендорфе". Эти сборники должны были также использоваться при подборе материалов для газет, издававшихся Власов- ским движением. К 1944 г. самыми крупными и читае- мыми из них были: «Доброволец» (тираж 40—60 тыс.) для добровольцев РОА и «Заря» (тираж 100—120 тыс.) для во- еннопленных. Чуть позднее стали выходить «Офицер- ский бюллетень РОА (орган офицерского корпуса «Рус- ского Освободительного Движения)», «Боевой путь» под девизом «СССР — Смерть Сталина Спасет Россию», «Бюллетень добровольцев РОА», «Воля народа», «За Ро- дину!» (обе последние тиражом по 250 тыс. экземпляров), газета ВВС РОА «Наши крылья» и многие другие100. В системе Главного управления пропаганды при ми- нистерстве Геббельса был учрежден отдел радиопропа- ганды Дабендорфа, которому были переданы готовый ап- парат и материальная база радиовещания, проводимого ранее немецкой организацией «Винета». После этого на- чались радиопередачи на русском языке. По линии кино Дабендорф имел договоренность с не- мецкой кинорганизацией «Аусландвохеншау», в которой была создана специальная киносъемочная группа для об- служивания Власовского движения. Этой группой были приготовлены следующие пропагандистские фильмы: «В штабе Власова», «Заседание Комитета в Праге» и «Летчики РОА»101. К весне 1943 г. первые сведения о РОА появились и в Крыму. Однако еще в конце 1942 г. бургомистр Ялты Виктор Иванович Мальцев, который позднее стал коман- дующим ВВС РОА, вступил в контакт с Власовым. Бла- годаря его усилиям в середине июня 1943 г. в Евпатории был открыт первый вербовочный пункт РОА в Крыму, начавший активный набор добровольцев102. 30 июня 1943 г. в Симферополе был открыт централь- ный пункт РОА в Крыму. Помимо вербовки доброволь- цев через этот пункт осуществлялось распространение власовской печатной продукции. Одновременно в газете «Голос Крыма» на третьей странице появился «Уголок добровольца» — колонка информации, посвященная фор- 67
мированию РОА, записи добровольцев, их боевым дейст- виям. Летом 1943 г. в добровольческих соединениях, лагерях военнопленных и немецких дивизиях в Крыму появились офицеры-пропагандисты — инспектора РОА, присланные из Дабендорфа с целью «следить за физическим и мо- ральным состоянием своих соотечественников»103. Сразу же было налажено их тесное сотрудничество со Штабом пропаганды «Крым», который рекомендовал использо- вать этих офицеров для «непосредственного разъяснения обстановки» и в качестве докладчиков на радио и в прес- се104. Так, И июня 1943 г. капитан Борис Ширяев в «До- ме воспитания» в Алуште читал собравшимся там учите- лям лекцию на тему: «Немецкая система воспитания как основа высокого жизненного уровня в государстве»105. В январе 1944 г. в докладе фюрера СС и полиции ок- руга «Симферополь» было отмечено некоторое ослабле- ние энтузиазма населения и местных властей по поводу РОА. Так, в газете «Голос Крыма», отмечал он, «...совер- шенно не пишется о РОА. Нужно было что-нибудь о ней писать, если она даже и используется где-то на Итальян- ском фронте»106. В целом же можно сказать, что РОА и подобные ей соединения очень успешно использовались немецкой пропагандой, став, по сути, одним из ее орудий. Одной из целей изменения немецкой оккупационной политики было увеличить приток рабочей силы из окку- пированных областей в Германию. Геббельс писал в сво- ем дневнике: «В конечном счете, приток рабочей силы с Востока значительно сократится, если мы... будем обра- щаться с ними (рабочими. — О.Р.) как с животными»107. Следует признать, что принудительное использование местной рабочей силы либо для восстановительных работ на оккупированных территориях, либо для вывоза на ра- боты в Германию было одной из неотъемлемых частей немецкой оккупационной политики. Пока положение на фронтах складывалось в ее пользу, эти мероприятия не нуждались ни в каких идеологических оправданиях. В случае же неповиновения применялась военная сила. Не был исключением и Крым. Еще в декабре 1941 г. Городское управление Симфе- рополя объявило о регистрации всех трудоспособных мужчин и женщин до 55-летнего возраста. Без отметки на бирже труда население не могло получить свою норму хлеба (200 г в день). В случае уклонения от регистрации должно было следовать наказание по законам военного времени. Биржа труда, где распоряжались немецкие чи- 68
новники, решала либо оставить человека в Крыму, либо отправить его на работы в Германию108. Однако в 1943 г. ситуация изменилась не в пользу немцев, что повлекло за собой и перемены в политике по отношению к применению рабочей силы. Едущих в Гер- манию или работающих по месту жительства необходимо было убедить в пользе труда на оккупантов. При этом главная роль отводилась органам пропаганды. Так, уже летом 1943 г. Штаб пропаганды «Крым» издал директиву за № 382/43, главным содержанием которой было нала- живание «обслуживания рабочих лагерей и организация трудовой повинности». «В данной ситуации, — говори- лось в директиве, — обслуживание трудовых лагерей и организация трудовой повинности являются одной из важнейших задач всех подразделений и пунктов [пропа- ганды]. Населению нужно постоянно наглядно доказы- вать необходимость трудовой повинности»109. Наряду с этим населению требовалось внушать, что оно этой работой вкладывает свою долю в «дело борьбы с большевизмом». С другой стороны, делался упор на то, чтобы привлеченное к работе население чувствовало, «что немецкое командование ценит его труд по заслугам»110. Для систематического обслуживания организаций трудовой повинности предполагалось осуществление сле- дующих мероприятий: • распространение среди рабочих газет, таких, как «Го- лос Крыма», или других, выходивших в Крыму (интерес- но, что такие власовские газеты, как «Доброволец», сре- ди рабочих распространять не рекомендовалось); • распространение брошюр, «с учетом их пригодно- сти для данной специальной цели» (особенно популяр- ными были брошюры о жизни в советском тылу, сущно- сти национал-социализма и жизни в Германии); • кроме того, предполагалось использовать передвиж- ные радиоустановки111. Помимо этих мероприятий Штаб пропаганды прово- дил лекции, на которых выступали вернувшиеся из Гер- мании рабочие или зачитывались письма тех, кто уехал в Германию. В ноябре 1943 г. в результате наступления Красной армии крымская группировка немцев была отрезана от основных сил. Несмотря на это, Командующему войска- ми вермахта в Крыму генерал-полковнику Эрвину Йене- ке было отказано в попытке прорыва с полуострова на Большую землю. Наоборот, Гитлер издал приказ, соглас-
но которому Крым предполагалось превратить в «непри; ступную крепость». В связи с этим перед Штабом пропа- ганды встал последний вопрос: как убедить население помочь немцам в обороне этой «крепости». Первоначально было решено свести всю пропаганду к разъяснению тезиса, который должен был заставить заду- маться многих в Крыму: «Что они думают делать и что их ждет в случае возвращения большевиков»112. Поскольку население Крыма не было чем-то однородным, то каж- дой социальной группе предлагался свой ответ на этот вопрос: • рабочие должны были работать; • крестьяне по-прежнему «обеспечивать всех продук- тами питания»113; • бойцы добровольческих формирований и дальше, в моральном единстве, «плечом к плечу с немецкими сол- датами, сражаться, защищая от большевиков свою Роди- ну и Европу»114. Отмечая, что молодежь «утратила... интерес к вопро- сам мировоззрения», немецкие пропагандисты поучали, что особенно в эти дни «борьба с большевизмом не может решаться только силой... оружия. Эта война война идей, война мировоззрений. И... молодежь должна быть готова... бороться с большевизмом... на фронте... но долж- на воевать и с самой душой большевизма — с его идеоло- гией»115. Ко всему же народу немецкая пропаганда, устами сво- их работников из числа местного населения, обращалась следующим образом: «В эти исторические дни решается судьба нашей Родины, ее освобождение и возрождение, а следовательно, и судьба каждого... человека. Эта гигант- ская борьба требует от нас непоколебимой стойкости, твердости духа... безграничной веры в победный конец и торжество справедливости». Нужно было «твердо верить, что наш могучий защитник и союзник — Германия... до- ведет эту борьбу до победного конца»116. Одновременно в рядах «борцов с большевизмом» при- знавалось и наличие колеблющихся, которые своим по- ведением кладут «пятно на общее дело, на общую семью народа»117. С ними предполагалось беспощадно расправ- ляться, что должно было послужить предостережением всем сомневающимся. Помимо этих мер, в арсеналах пропаганды были и по- литические рецепты решения вопроса обороны Крыма. В начале 1944 г. генерал-полковник Йенеке приказал на- , , 70 . г ,
чать подготовку к созданию в Крыму местного прави- тельства. По замыслу немцев это правительство должно было состоять из представителей трех основных нацио- нальностей, населяющих Крым: русских, татар и украин- цев. Основой правительства должны были послужить ме- стная администрация и национальные комитеты. Главны- ми его функциями должны были стать административное руководство местными органами гражданской власти, а также командование вспомогательной полицией и частя- ми самообороны118. К марту 1944 г. местная администрация была в основ- ном переформирована и поставлена под прямое руково- дство военного командования, выйдя из-под контроля гражданской администрации. Но замыслам немцев отно- сительно создания в Крыму многонационального само- управления под контролем вермахта так и не суждено было исполниться, т.к. уже в апреле—мае 1944 г. Крым был освобожден частями Красной Армии. * * * Подводя итоги, с уверенностью можно сказать, что пропаганда была одним из самых мощных орудий, при помощи которых Германия вела Вторую мировую войну. Однако еще более действенно, чем при осуществлении боевых операций, пропаганда показала себя как один из инструментов немецкой оккупационной политики. И в первую очередь это касается оккупационной политики на территории СССР. Но такая взаимосвязь, естественно, обусловила и зависимость пропаганды от этой политики, от всех тех эволюций, которые она претерпевала в тече- ние войны. Всеми возможными и невозможными средст- вами пропаганда должна была оправдать эти эволюции и внушить населению на оккупированных территориях, что они имеют положительный эффект, и прежде всего для судеб этого населения. До зимы 1942/1943 г. основной целью германской во- енной, а следовательно, и оккупационной, политики бы- ло как можно быстрее одержать победу над СССР, не за- тягивая войну. Отсюда основными целями, которые яв- лялись одновременно и методами, немецкой пропаганды были: подорвать лояльность населения к советской вла- сти, чтобы обеспечить эту лояльность по отношению к власти немецкой, и, используя национальную рознь, рас- членить СССР, чтобы облегчить исполнение первой це- ли. Второй вопрос обычно решался путем привилегиро- 7 1 с
ванного выделения отдельных национальностей, насе- ляющих оккупированные районы. После поражений 1942—1943 гг., как известно, основ- ные принципы германской оккупационной политики претерпели коренные изменения. Соответственно изме- нились цели и методы пропаганды. Хотя главная цель — победа в войне с СССР — осталась прежней, на первый план был выдвинут ряд других, без достижения которых нечего было и думать о главной. Этими целями были сле- дующие: 1. Еще больше повысить лояльность населения; 2. Увеличить количество рабочей силы для выезда в Германию или для работы на оккупированных террито- риях; 3. Создать местные военные формирования для борь- бы на фронте и против партизан в тылу. По мнению немецких пропагандистов, этого можно было достигнуть только обещанием населению всевоз- можных «прав и свобод», чтобы оно почувствовало, что «принимает участие в решении собственной судьбы». То есть созданием своего национального «правительства», формированием «национально-освободительных армий», обещанием аграрной реформы, заигрыванием с молоде- жью и интеллигенцией и т.п. Не был исключением в этом процессе и Крым. Одна- ко следует сказать, что до середины 1942 г. здесь не было органов, которые осуществляли бы систематическую пропаганду. Это обусловлено тем, что Крым долгое вре- мя был районом боевых действий, а потом считался ты- лом армии, воевавшей на Кавказе. Поэтому, хоть и была создана гражданская администрация генерального округа «Таврия», по сути, всеми оккупационными вопросами здесь занималась военная администрация, к которой к 1943—1944 гг. перешла вся полнота власти. Этим сопер- ничеством между гражданскими и военными властями и обусловлена «крымская специфика» оккупационной по- литики немцев и их пропаганды по поддержанию этой политики.
Часть вторая ЗА «НЕЗАЛЕЖНУ» УКРАИНУ И ФЮРЕРА Украинские националисты в годы Второй мировой войны

ОСВОБОДИТЕЛЬНОЕ ДВИЖЕНИЕ НАРОДОВ РОССИИ И УКРАИНСКИЙ ВОПРОС Военно-политическое сотрудничество граждан СССР с руководством нацистской Германии является одной из самых трагических и малоизученных страниц истории Второй мировой войны. Вместе с тем эта проблема очень многогранна и содержит в себе многочисленные аспек- ты, без учета которых невозможно ее цельное восприятие и понимание. Роль национального вопроса в этом про- цессе — один из таких аспектов. Как известно, у немецкого военно-политического ру- ководства не было единого взгляда на оккупационную политику в СССР вообще и национальный вопрос в ча- стности. Из всего многообразия мнений в целом можно выделить две основные точки зрения: «прорусскую» и «национальную». Носителями первой являлись в основ- ном офицеры вермахта среднего и отчасти высшего зве- на, которые считали, что для успешного проведения ок- купационной политики надо наладить отношения только с русским народом, как самым многочисленным и влия- тельным в Советском Союзе. Национальные движения же других народов казались им слабыми и неспособными на серьезную оппозицию большевизму. Здесь следует под- черкнуть, что многие из этих офицеров оказались впо- следствии замешаны в заговоре против Гитлера 20 июля 1944 г. Основным недостатком этой группировки было то, что она не имела ярко выраженного лидера при наличии большого числа сторонников. Главным апологетом вто- рой точки зрения был министр по делам оккупирован- ных восточных областей А. Розенберг. В отличие от своих оппонентов он считал, что в СССР надо опираться прежде всего на нерусские народы и национальные меньшинства. И всю национальную политику здесь надо свести к тому, чтобы как можно глубже разъединить русских и всех ос- тальных. Розенберг был главным идеологом и теоретиком 75
нацистской партии. Однако он не имел серьезного поли- тического веса в глазах ее лидеров. И сторонников про- ведения своей политики Розенберг имел значительно меньше, чем предыдущая группировка1. В ходе Второй мировой войны сторонники обеих то- чек зрения так или иначе старались использовать населе- ние СССР в своих целях. В свою очередь, следует при- знать, что это был встречный процесс: до июня 1941 г. в Советском Союзе была масса недовольных существую- щим режимом, настроения которых не мог не использо- вать осмотрительный враг. Это недовольство имело раз- ные источники — от политических до национальных, так же как и разными были причины, побудившие предста- вителей почти всех народов СССР к сотрудничеству с немцами. В результате к осени 1944 г. этот процесс офор- мился в явление, которое в научной литературе (прежде всего западной и эмигрантской) было определено как «Освободительное движение народов России» — ОД HP. Ввиду его многонациональное™ в рамках этого движе- ния принято рассматривать отдельные движения народов СССР2. Таким образом, отношения национальных движений с различными группировками немецкого руководства и взаимоотношения между собой и являются в данном слу- чае национальной составляющей указанной проблемы. Однако это только одна ее сторона. К середине 1944 г. в силу ряда изменений, произошедших в немецкой внеш- ней и внутренней политике, а также в общей междуна- родной обстановке, наиболее влиятельным из всех тече- ний ОД HP становится так называемое Власовское дви- жение. Его взаимоотношения с немцами, а также с другими национальными организациями и являются, по сути, второй стороной указанной проблемы3. Украинский вопрос являлся одним из ключевых в пе- риод Второй мировой войны. И руководство Германии понимало, что от его правильного решения во многом за- висит вся оккупационная политика на «восточных терри- ториях» и исход сражений на Восточном фронте в целом. Однако решать его нацисты пытались опять-таки в русле своих воззрений. То есть и в этом случае единой нацио- нальной концепции не было. Розенберг полагал, что ук- раинцы являются именно тем народом, на который должны опереться немцы и, более того, сделать его сво- им союзником. Его планы шли так далеко, что после окончания войны он видел самостоятельное украинское государство (правда, вассальное Третьему рейху), в со- став которого, помимо украинских этнографических зе- 76
мель, будут также включены Курск, Воронеж, Тамбов и Саратов. В политическом же отношении вассальная Гер- мании Украина должна будет играть роль центра анти- русского санитарного кордона, создание которого мыс- лил Розенберг. Что касается оппонентов Розенберга, то решение украинского вопроса они видели только в кон- тексте своих «прорусских» симпатий. В данном случае главным противником национальной политики Розен- берга был сам Гитлер, который считал, что на Востоке нет никакого национального вопроса вообще, а есть только три задачи: «захватить, управлять и эксплуатиро- вать эти территории». К тому же он считал, что нельзя доверять ни одному национальному движению, так как его представители только и мечтают, чтобы по примеру Польши в перирд Первой мировой войны использовать Германию в своих целях4. Как известно, 30 августа 1941 г. бандеровское крыло Организации украинских националистов (ОУН) попыта- лось провозгласить «независимую Украину». Понятно, что в тех условиях это была авантюра. Ни к чему хороше- му она не привела. Все руководство ОУН — наиболее влиятельной и организованной силы украинского нацио- нального движения — было арестовано и отправлено в концлагеря, сотни ее рядовых членов были казнены, а сама организация стала преследоваться немцами наравне с коммунистическим подпольем. Однако главным ре- зультатом этих событий стало то, что политическое ре- шение украинского вопроса было надолго снято с пове- стки дня5. Всю пагубность своей национальной политики немцы осознали только к осени 1944 г. На тот момент вся укра- инская территория была уже ими потеряна, и речь могла идти только о влиянии на украинских беженцев, «восточ- ных» рабочих, эмигрантов и добровольцев в германских вооруженных силах. Предыдущая немецкая националь- ная политика привела к тому, что украинская составляю- щая ОД HP не представляла серьезной политической си- лы, даже на фоне таких национальных движений, как, например, белорусское, которое в идейном и организа- ционном отношении было всегда намного слабее. Факти- чески решать украинский вопрос немцам предстояло с нуля. С учетом существовавших мнений было два пути такого решения: способствовать созданию самостоятель- ного украинского политического комитета с сильным ли- дером во главе, который бы возглавил все украинское ан- тикоммунистическое национальное движение, и создание 77
такого комитета с теми же задачами, но как составной части большой общероссийской организации6. Поиски «украинского де Голля» начались в сентябре 1944 г., когда из концлагеря Заксенхаузен были освобож- дены лидеры ОУН С. Бандера и Я. Стецько, а спустя ме- сяц — А. Мельник. Еще одним претендентом на роль по- литического лидера украинской эмиграции считался бывший гетман «Украинской державы» П. Скоропад- ский. Вскоре стало ясно, что кандидатура бывшего гет- мана не пройдет: Бандера и Мельник наотрез отказались с ним сотрудничать, к тому же он не обладал серьезным политическим весом. После ряда консультаций отказался и Бандера, предложив вместо себя В. Горбового — вице- президента краковского Украинского национального ко- митета. А. Мельник первоначально согласился и даже представил через неделю после своего освобождения до- кумент, на основе которого должны будут строиться взаимоотношения между немцами и будущим украин- ским политическим центром. Главной идеей этого доку- мента было то, что Германия должна будет официально заявить, что у нее нет никакого интереса к украинским территориям. Если же немецкие войска вновь окажутся на Украине, то они должны будут соблюдать ее суверени- тет. Но даже в той ситуации такие условия были немцами отвергнуты7. До осени 1944 г. находившиеся в Германии антиком- мунистические национальные организации мало сотруд- ничали между собой. Толчком же к началу более интен- сивных отношений послужило провозглашение Комитета освобождения народов России (КОНР). Эта организация была создана на основе Власовского движения и явилась, по сути, победой «прорусской» линии в немецкой нацио- нальной политике, которую поддержал рейхсфюрер СС Г. Гиммлер — один из самых влиятельных политиков Германии на тот момент, за спиной которого к тому же стояла реальная военная сила. Следует отметить, что Гиммлер пошел на это не из-за какой-то любви к рус- ским: он считал, что только объединение всех «восточ- ных» народов в одной организации может спасти Герма- нию. 16 сентября 1944 г. Гиммлер встретился с бывшим ге- нерал-лейтенантом Красной армии А. Власовым — лиде- ром одноименного движения. В ходе беседы Власов вы- двинул перед рейхсфюрером три основных условия, без выполнения которых он считал невозможным нормаль- ное функционирование КОНР. Это: роспуск всех нацио- нальных организаций и включение их членов в будущий 78
комитет, создание Вооруженных сил КОНР, в которые должны были войти все «восточные» добровольческие формирования германских вооруженных сил, улучшение положения «восточных» рабочих и передача опеки над ними в соответствующие структуры комитета. Отдельно был поднят вопрос о прекращении всяческой антирус- ской пропаганды, которой занималось ведомство Розен- берга. В заключение встречи Гиммлер принял все доводы Власова и дал свое окончательное согласие на создание КОНР8. 14 ноября 1944 г. на торжественном заседании в Праге было провозглашено создание этой организации. По за- мыслу Власова этот орган должен был представлять со- бой «широкий антисталинский фронт», объединивший в своих рядах различные слои советского общества и все народы СССР. Фактически КОНР должен был выпол- нять функции «российского правительства в изгнании». В случае же победы он должен был стать временным пра- вительством «Новой России»9. Чтобы придать комитету действительно общероссий- ский характер, в состав его президиума было предложено войти лидерам всех национальных организаций. Как ука- зывалось выше, это было одним из условий, которые обещал выполнить Гиммлер. Однако, несмотря на его поддержку, этот процесс зашел в тупик. Дело в том, что под влиянием Розенберга лидеры большинства нацио- нальных организаций усмотрели в самой идее КОНР все- го лишь «очередную русскую затею». В результате его деятельности они, еще на стадии переговоров с Власо- вым, отказались от своей кооптации в комитет. А после провозглашения «Пражского манифеста» объявили, что его основной принцип, согласно которому устанавлива- лось «равенство всех народов России и действительное их право на национальное развитие, самоопределение и государственную самостоятельность», является всего лишь тактическим ходом и будет забыт при первом удоб- ном случае10. В итоге 18 ноября 1944 г. в Берлине по инициативе Розенберга состоялось заседание «представителей пора- бощенных Россией народов». В нем приняли участие председатель Боевого союза волжских татар А. Шафаев, председатели Армянского, Азербайджанского, Грузин- ского и Северо-Кавказского комитетов В. Саркисьян, А. Фаталибейли, М. Кедия и А. Кантемир, председатель Крымско-татарского национального центра Э. Кырымал, президент Туркестанского национального комитета Вели Каюм-хан, президент Белорусской центральной рады 79
Р. Островский и лидеры ряда украинских политических групп под общим руководством А. Мельника11. Целью этого заседания было продемонстрировать еди- ную волю лидеров всех нерусских организаций «к борьбе за свободу своих народов и своей земли от русской окку- пации и возрождению своих национальных государств». В ходе встречи все руководители комитетов и групп под- писали соглашение, по которому обязались совместно работать над вопросами освобождения своих народов и взаимно поддерживать друг друга в этом деле. Заседание избрало комиссию, задачи которой заключались в прак- тическом решении указанных вопросов12. После окончания заседания все его участники обрати- лись с меморандумом к Розенбергу (а фактически к гер- манскому правительству), в котором потребовали пре- кратить все попытки Власова, направленные на вмеша- тельство во внутренние дела их народов. В противном случае, подчеркивали авторы меморандума, они отказы- ваются нести ответственность за могущие произойти последствия13. Однако дальше совместного заседания и меморандума дело не пошло. Как выяснилось позже, некоторые на- циональные лидеры только под давлением Ррзенберга согласились принять участие в этой авантюре. О том же, что это была именно авантюра, свидетельствует тот факт, что, заключив политическое соглашение, лидеры нерус- ских организаций оставили без внимания вопросы строи- тельства вооруженных сил. Тогда как ясно, что в услови- ях войны он был одним из главных. Это поняли даже многие рядовые члены национальных эмиграций. Так, например, известен протест белорусских офицеров, кото- рый они отправили своему политическому руководству. В нем они в ультимативной форме потребовали присое- диниться к «акции генерала Власова», который, по их мнению, «находится теперь в первых рядах борьбы с большевизмом»14. Переговоры Власова и Гиммлера показали, что, не- смотря на военные условия, национальный вопрос яв- лялся одним из главных для будущего руководителя КОНР. Выступая 18 ноября 1944 г. на берлинском собра- нии «представителей народов России» по случаю торже- ственного обнародования «Пражского манифеста», Вла- сов говорил, что «народы России прекрасно сознают, что судьба каждого из них зависит от общих усилий... Разве им есть из-за чего ссориться сейчас, когда большевизм отнял у них все... Только общими усилиями, свято сохра- няя принципы манифеста КОНР, они свергнут больше- 80
вистский строй и лишь после этого в мирном сожитель- стве разрешат все вопросы своего национального бы- тия». По свидетельству близких к Власову лиц, он намере- вался объединить все народы СССР, а после войны со- звать Учредительное собрание. Только на нем и только после победы над большевизмом, по его мнению, народы могли решить: оставаться в союзе с русским народом или выделиться в самостоятельное государство16. Для решения же текущих вопросов национальной по- литики и обеспечения представительства народов России в руководящем центре ОД HP в составе КОНР были соз- даны соответствующие органы — национальные советы. И среди них — Украинский национальный совет (УНС), во главе которого был поставлен профессор Ф. Богатыр- чук. Это произошло в декабре 1944 г. на втором заседа- нии КОНР. Самым значительным шагом УНС на пути разрешения украинского вопроса стала подготовка спе- циального воззвания, в котором говорилось, что решать его можно только после окончания войны и победы над большевизмом. Пока же думать о каком-либо отделении Украины от России преждевременно17. Все вышеприведенные перипетии борьбы внутри ОД HP свидетельствуют о том, что немцы, даже в пред- дверии своего поражения, не выработали единой концеп- ции национальной политики. Естественно, что без под- держки Розенберга ни один из лидеров национальных организаций не пошел бы на конфронтацию с Власовым, за спиной которого стоял Гиммлер. Но и Розенберг на тот момент сам по себе уже почти ничего как политиче- ская фигура не представлял. Таким образом, можно гово- рить о какой-то двойной игре, которую вели немцы, не желавшие окончательного политического и военного объ- единения всей антикоммунистической эмиграции. Целый ряд фактов свидетельствует о том, что немцы практиче- ски сразу начали саботировать выполнение почти всех договоренностей, достигнутых Власовым и Гиммлером. Все национальные комитеты остались в целости и сохран- ности, «восточные» добровольцы не были объединены под командованием Власова, а антирусскую пропаганду никто и не думал прекращать. Только к весне 1945 г. в этих во- просах произошли некоторые подвижки. Однако было уже поздно — Красная армия стояла на Одере18. В конце концов апогеем такой двойной политики ста- ло признание целого ряда национальных комитетов «полномочными представителями своих народов». Реше- ние украинского вопроса подобным путем произошло 81
12 марта 1945 г., когда общими усилиями ведомства Ро- зенберга и Главного управления СС был создан Украинс- кий национальный комитет (УНК). Во главе этой органи- зации был поставлен старый эмигрант генерал П. Шанд- рук. Ни один из руководителей комитета не был связан с ОУН, а являлся либо послереволюционным эмигрантом, либо бывшим сотрудником немецкой оккупационной ад- министрации. После своего создания комитет установил связи со всеми нерусскими национальными организа- циями. Что же касается КОНР, то он даже не упоминался в программных документах УН К. Одновременно со своим назначением председателем комитета генерал Шандрук был назначен главнокомандующим Украинской нацио- нальной армии (УНА), в состав которой должны были войти 14-я украинская гренадерская дивизия войск СС и другие, более мелкие добровольческие формирования. В целом и из этой затеи немцев ничего не вышло: про- цесс создания комитета и его армии был прерван капиту- ляцией Германии19. В заключение следует сказать, что национальный во- прос явился, по сути, неразрешимой задачей для немец- кого военно-политического руководства. И его украин- ский аспект — яркое тому подтверждение. Ни,отдельно, ни в рамках Освободительного движения народов России немцы его так и не решили. Результатом такой политики стало то, что к окончанию войны украинская эмиграция на территории Германии оказалась фактически расколо- той на три части. Некоторые из ее лидеров вообще отка- зались сотрудничать с созданными немцами организа- циями, другие присоединились к генералу Власову, а тре- тьи остались на позициях крайнего коллаборационизма. И объединить их уже не представлялось возможным: не было ни времени, ни средств, а главное, желания у самих лидеров украинской эмиграции. ПАРТИЗАНСКОЕ ДВИЖЕНИЕ В ГОДЫ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ Борьба за национальное освобождение или гражданское противостояние? 15 * * * 15 октября 2005 г. в Киеве и ряде других городов Ук- раины произошли события, которые не оставили равно- душным ни одного из ее граждан и лишний раз подтвер- дили тот факт, что современное украинское общество 82
расколото по линии Восток—Запад. Речь идет об очень неоднозначной дате в украинской истории — 63-й годов- щине создания так называемой Украинской повстанче- ской армии (УПА), детища и военного крыла Организа- ции украинских националистов (ОУН). Даже при самом близком рассмотрении нельзя признать, что это событие относится к числу значимых в истории Второй мировой войны. Тем не менее есть ряд моментов, которые до сих пор не дают возможности отнести этот сюжет к чисто на- учным вопросам, а придают ему актуальность и мешают объективному изучению. Идейные наследники и современные апологеты этих организаций позиционируют их как «третью силу», кото- рая в годы немецкой оккупации «боролась и с нациста- ми, и с коммунистами», а после освобождения Украины «сражалась против большевистской оккупации за свобо- ду украинского народа». Отсюда следует требование при- знать ныне живущих членов У ПА «воюющей стороной», со всеми вытекающими из этого последствиями: различ- ными социальными льготами, ветеранскими пенсиями и т.п. Более того, уже на уровне государственной власти к бывшим советским ветеранам следуют обращения о при- мирении с «воинами УПА» по примеру Испании, где та- кой факт имел место между бывшими противниками по гражданской войне 1936—1939 гг. Антагонисты этой точки зрения настаивают на том, что УПА была создана немцами, снабжалась ими и вое- вала полностью на их стороне. Естественно, что при та- ком подходе ни о каком уравнении в правах ее членов с ветеранами Советской армии и речи быть не может. Го- ворить же о каком-то примирении и вовсе аморально. Каждая из этих двух точек зрения имеет право на жизнь, тем более что отчасти правы и националисты, и их противники. Как и во всяком споре, истина лежит где-то посередине. Но это только в научном споре. В со- временных социально-политических условиях эта дис- куссия приобрела отчетливые черты политического инст- румента, который та или иная сторона использует по своему усмотрению, настаивая именно на своей правоте и полностью отвергая позицию оппонента. В принципе для жителей юго-востока Украины этот спор актуален постольку, поскольку эта территория вхо- дит в состав данного государства. Ни ОУН, ни УПА здесь во время войны фактически не было. А те жалкие попытки закрепиться здесь, которые предпринимали некоторые ак- тивисты этих организаций, так и остались попытками, по причине полного равнодушия местного населения к га- к" 83 ->'
лицийской версии украинского национализма. По сути, эта идеология является здесь чуждой и сейчас. Поэтому все связанное с УПА превратилось в элемент наступле- ния так называемой «западенской идеологии» на «руси- фицированный Восток». Иначе этот процесс и не вос- принимается, будь то в Крыму, Донецкой или Луганской областях. Естественно, что такая «идеологическая агрес- сия» вызывает у жителей Восточной Украины ответную ре- акцию. Пока тоже идеологическую. И если на Западной Украине на этот вопрос смотрят исключительно через «бандеровскую» призму, то здесь проблема ОУН-УПА ос- вещается с позиций прежней коммунистической идеоло- гии и науки, которые тоже не были заинтересованы в ее правдивом изучении. Нельзя сказать, что данный вопрос не анализируется в современной украинской исторической науке. На эту те- му выходят сотни книг и статей, многие из которых на- писаны на уникальном архивном материале. Однако та- кой бинарный взгляд на этот вопрос накладывает свой отпечаток и на эту литературу. В результате мы и имеем то, что украинский народ (да и все остальные народы бывшего СССР) воспринимает проблему УПА исключи- тельно в черно-белых тонах: или безудержное'восхвале- ние, или полное ниспровержение. Президент Украины и другие официальные и полу- официальные лица просят своих сограждан понять и принять эти события, совершенно не углубляясь в детали и забывая при этом, что они происходили на определен- ном историческом фоне и в связи с другими такими же или более значимыми событиями. Более того, событие, которое кажется уж очень простым для понимания, на самом деле оказывается с двойным или даже тройным подтекстом, без изучения которого остается непонятым весь этот комплекс. Из всего сказанного понятно, что такую ситуацию мы имеем и с историей УПА. «Благодаря» всем указанным факторам она у нас рассматривается под таким углом зрения, который уже заранее предопределяет ее ошибоч- ное толкование. В целом есть две главные методологиче- ские ошибки, которые допускает всякий обращающийся к этой теме: • во-первых, она однозначно рассматривается как часть проблемы коллаборационизма; • во-вторых, во многих работах подразумевается как бы некая уникальность УПА.
Прежде всего, следует разобраться с термином «колла- борационизм». На наш взгляд, к этому явлению подходит следующее определение: это добровольное сотрудничест- во с нацистским военно-политическим руководством на территории Германии или оккупированных ею стран с це- лью личной выгоды или укрепления установленного ад- министративно-политического режима. При этом личная выгода, естественно, могла быть не только экономическо- го характера1. Таким образом, видно, что коллаборацио- низм — это вполне определенное явление, которое воз- никло в годы Второй мировой войны, и не без влияния некоторых довоенных событий. Оно является неотъемле- мой частью истории этой войны, без изучения которой наши знания о ней будут неполными. Как известно, любой процесс имеет две стороны. Так и история оккупации, помимо коллаборационизма имеет еще одну сторону — движение Сопротивления. Этот очень общий термин охватывает все формы борьбы с ок- купантами: от саботажа до активного вооруженного со- противления — партизанской войны. Последняя интере- сует нас больше всего, так как УПА фактически и была такой партизанской армией. В связи с этим трудно не со- гласиться с немецким историком Б. Бонвечем, который утверждал, что «вопрос о поддержке партизан населени- ем, по сути дела, является оборотной стороной вопроса о готовности к коллаборационизму»2. Возможно, эта мысль покажется многим крамольной, но следует сказать, что одной из причин непонимания проблемы УПА является отнесение этой армии к числу коллаборационистских формирований, которые во мно- жестве были созданы немцами за период войны. Пробле- ма УПА — это часть истории движения Сопротивления, которая, как выясняется, «обросла» различными мифами не меньше, чем проблема коллаборационизма. Мы привыкли считать, что население оккупирован- ных немцами территорий все, как один человек, было враждебно настроено к ним. И если не пошло в партиза- ны, то, уж конечно, вредило оккупантам, чем могло. Та- кое утверждение является первым мифом. В реальности же это население было сильно поляризовано: самые ак- тивные частью стали коллаборационистами, частью ушли в Сопротивление. Основная же масса оставалась пассив- ной. И фактически борьба за симпатии этой массы и есть основной аспект истории оккупации. Борьба эта прохо- дила как в идеологической сфере, так и с оружием в ру- ках. Иногда не столько против немцев, сколько против своих соотечественников. Все это, таким образом, позво- 85
ляет нам рассматривать события оккупации в целом ряде стран Европы как гражданское противостояние. Долгое время даже не обсуждалось, что антинацист- ское партизанское движение было исключительно ком- мунистическим. Действительно, нельзя отрицать тот факт, что к 1945 г. оно стало (а где-то и все время было) самым мощным и многочисленным. Тем не менее это и есть миф номер два. Наконец, советские историки всегда утверждали, что любые «буржуазные националисты» (а под ними они подразумевали, за редким исключением, всех некомму- нистов) не являлись самостоятельной силой в годы вой- ны, а были только «немецкими марионетками». Все не- коммунистические и националистические движения уже по определению не могли быть враждебными немцам, и тем более воевать против них. Если же наличие иного, некоммунистического, подполья и признавалось, то оно объявлялось полностью зависимым от оккупантов и «да- леким от народа». Хотя ситуация в целом ряде случаев была много сложнее, чем ее представляли советские ис- торики и западные, которые впадали в другую край- ность — полную апологетику некоммунистических пар- тизан, эти утверждения послужили основой еще одного, третьего мифа, который до конца не развенчан и сейчас. В принципе все вышесказанное — это даже и не ми- фы, а целые их комплексы, которые, взаимно переплета- ясь, касаются почти всех сторон истории партизанского движения: его причин, целей и задач, действующих сил, масштабов, эффективности, взаимоотношения с мест- ным населением и многих других. В той или иной форме и с разной степенью развития партизанское движение существовало во всех оккупиро- ванных немцами странах Европы. Где-то оно (как, на- пример, во Франции и Италии) было весьма значитель- ным, но до высадки западных союзников в Нормандии и на Апеннинах не играло сколько-нибудь серьезной роли. В Дании и Норвегии партизанское движение так и не вы- шло за пределы небольших отрядов, которые также не приносили значительного вреда оккупантам. В Восточ- ной и Юго-Восточной Европе (Польша, Югославия, Гре- ция, Албания) оно со временем приобрело такой размах, что здесь необходимо уже говорить не о движении Со- противления, а национально-освободительной войне, пе- решедшей в ряде случаев в социальную революцию и гражданскую войну. Гораздо сложнее обстоит вопрос с партизанским движением на территории СССР, так как в силу целого ряда факторов некоторые его события следу- 86
ет рассматривать как продолжение гражданской войны 1918—1922 гг. (в скобках заметим, что под таким же углом зрения следует рассматривать и советский коллаборацио- низм). С другой стороны, являясь в какой-то степени спонтанным, оно тем не менее находилось под значитель- ным влиянием регулярных военных структур Советского Союза и Германии. Все эти отличия были обусловлены целым рядом причин политического, идеологического, исторического, национального, религиозного и военного характера, которые каждая по отдельности или в ком- плексе и привели к тому или иному процессу развития партизанского движения5. Тем не менее у всех этих дви- жений был один объединяющий момент: опять-таки в силу указанных причин в них можно выделить два на- правления. Назовем их условно прокоммунистическое и некоммунистическое. Да, такие конкурирующие направ- ления существовали во всех партизанских движениях. Однако не везде их конкуренция привела к гражданскому противостоянию и сотрудничеству некоторых их предста- вителей с оккупантами, что впоследствии и дало основа- ние коммунистическим историкам обвинять все эти дви- жения в коллаборационизме и «предательстве народных интересов». Если проанализировать все вышеприведенные факты, то на территории Восточной и Юго-Восточной Европы можно выделить следующие государства, где партизан- ская война приобрела формы гражданского противостоя- ния. Это прежде всего Польша, Югославия, Греция, Ал- бания и Прибалтика, Белоруссия и Украина на террито- рии СССР. Нет нужды говорить, что в этих странах существовало значительное и влиятельное прокоммуни- стическое партизанское движение. Тем не менее следует признать, что с 1939 по 1945 г. на их территории действо- вал целый ряд партизанских организаций, члены которых уж никак не считали себя адептами коммунистической идеологии. Назовем из них только наиболее крупные, ко- торые сыграли значительную роль в развернувшемся противостоянии: • Польша: Армия Крайова (АК) — партизанские фор- мирования сторонников лондонского эмигрантского правительства; • Югославия: Движение Четников (или просто Четни- ки) — партизанские формирования сторонников лондон- ского эмигрантского правительства; • Греция: Национально-демократическая лига Греции (ЭДЭС), созданная как из правых республиканцев, так и из сторонников восстановления греческой монархии; 87
• Албания: организация «Легалитет», созданная из ал- банских монархистов, и организация «Национальный фронт», объединившая в своих рядах правых республи- канцев, настроенных антимонархически; • Прибалтика: различные организации сторонников возрождения независимости Эстонии, Латвии и Литвы, наиболее значительной из которых была Литовская осво- бодительная армия (ЛОА); • Белоруссия: различные антикоммунистические орга- низации сторонников независимости Белоруссии, кото- рые в период войны носили обобщающее название Бело- русского народного партизанского движения (так назы- ваемая «партизанка»), а после окончания оккупации — Белорусской освободительной армии (БОА); • Украина: Украинская народно-революционная ар- мия (УНРА) атамана Т. Бульбы-Боровца, в которую вхо- дили сторонники восстановления Украинской народной республики образца 1918—1921 гг., вооруженные форми- рования мельниковского крыла ОУН и уже упоминав- шаяся УПА, созданная под эгидой и идеологическим влиянием бандеровского крыла ОУН4. Как уже видно из простого перечисления партизан- ских организаций и стоявших за ними политич'еских сил, вес они имели определенное влияние в определенных кругах населения своих стран. Иначе и быть не могло: эти движения бы попросту не продержались такое значитель- ное время (все они практически в том или ином виде бла- гополучно дожили до 1945 г., а некоторые продолжали действовать и после капитуляции Германии). Все это сви- детельствует о том, что в основе их возникновения лежали более серьезные причины, чем просто злая воля «монар- хической (или буржуазной) реакции, вступившей в сговор с оккупантами на почве антикоммунизма». Для каждой из указанных стран действовали, разуме- ется, свои причины. Однако в целом их можно объеди- нить в такие комплексы: исторический, политический, идеологический, национальный, религиозный и воен- ный, которые повлияли прежде всего на условия возник- новения и динамику развития любого партизанского движения. В данном случае к числу условий следует от- нести идеологическую основу, наличие необходимого ко- личества обученных кадров, контингента, вооружения и т.п. Все это внутренние факторы. К внешним же факто- рам следует отнести помощь того или иного государства (например, Германии, СССР или западных союзников). По логике вещей любая партизанская организация 88 ,
должна иметь идеологическую базу, определяющую те цели и задачи, за которые ее члены борются. Иначе это уже не партизаны, а обыкновенные бандиты. Не были ис- ключением и все вышеперечисленные партизанские дви- жения. Каждое из них в своей борьбе опиралось на тот на- бор идей, который представлялся ее участникам наиболее приемлемым. В советской историографии было принято выделять только две из них: национализм и антикомму- низм. Однако это несколько не так. Практически все не- коммунистические партизанские движения в Восточной и Юго-Восточной Европе придерживались той официаль- ной идеологии, которая существовала в их государствах на момент оккупации. Национализм же (с существенной ре- лигиозной окраской) играл значительную роль только в польском и югославском движении Сопротивления (ни- же мы увидим почему). Антикоммунизм же вышел здесь на первое место только тогда, когда гражданское проти- востояние в борьбе этих организаций уступило место борьбе против оккупантов (где-то с 1942 г.). По-настоя- щему же националистическими и антикоммунистически- ми можно назвать только партизанские формирования на территории СССР5. Что касается обученных кадров, то с этой точки зре- ния в более благоприятном положении находились АК и Четники, основной костяк которых составили офицеры и унтер-офицеры бывших польской и югославской армий. В значительно худшем положении находились греческие и албанские партизаны. На территории СССР в наилуч- шем положении находились прибалтийские партизаны, в составе которых было много офицеров и унтер-офицеров бывших эстонской, латвийской и литовской армий. Бе- лорусские и украинские партизаны такого кадрового со- става не имели вообще. В лучшем случае это были пере- бежчики из Красной армии и офицеры и унтер-офицеры прежней польской армии. В кадровый состав белорусско- го и украинского партизанских движений следует также включить офицеров армий Украинской и Белорусской народных республик, существовавших в период с 1918 по 1921 г. Естественно, что уровень их знаний и умений ма- ло отвечал требованиям современной войны. Поэтому вскоре перед руководством этих движений стал вопрос о подготовке таких кадров. В ходе войны и после 1945 г. наиболее в этом деле преуспели литовские и украинские партизаны. Кроме того, все эти движения имели еще один источник своего кадрового пополнения: начиная с конца 1942 г. к ним стали перебегать члены созданных немцами коллаборационистских формирований. Напри- 89
мер, такое часто имело место на Украине в ходе всего пе- риода оккупации. В Прибалтике же этот процесс стал массовым только перед уходом немцев6. И прокоммунистическое, и некоммунистическое пар- тизанское движение в той или иной степени поддержива- лось внешними силами. Разумеется, в наилучшем поло- жении находились советские партизаны, которые, при всем неоднозначном отношении к ним сталинского ру- ководства, все-таки более или менее снабжались и обу- ченными кадрами, и вооружением, и снаряжением. Что касается их коллег в Югославии, Албании и Греции, то они получали поддержку в основном от западных союз- ников. И то не сразу, так как основная помощь послед- них была направлена на некоммунистические формиро- вания. И только после того, как, например, Четники и албанский «Национальный фронт» были обвинены в со- трудничестве с оккупантами, Англия и США прекратили помогать им. Из сказанного следует, что оккупанты так- же были одной из сторон, которая помогала некоммуни- стическим партизанам. На Балканах этим занимались Германия и отчасти Италия. На территории СССР — только Германия7. Каждое из партизанских движений имело свою дина- мику развития. В силу уже перечисленных причин они значительно отличались друг от друга как по целям, так и по организации и численности. Цели в основном своди- лись к следующим моментам: • восстановление дооккупационных порядков (поль- ская АК, албанский «Легалитет») либо без изменений, либо с некоторыми поправками (сербские Четники, гре- ческая ЭДЭС); • полное изменение дооккупационных порядков, но без изменения общественно-политических отношений (албанский «Национальный фронт»); • полное изменение дооккупационных порядков с полным изменением общественно-политических отно- шений (все прибалтийские, белорусские и украинские партизанские организации). И уже на основе этих целей определялись стратегия и тактика того или иного движения, осуществлять которые должны были уже определенные организационные струк- туры, наполненные людскими ресурсами. Следует ска- зать, что некоммунистическим партизанам не удалось превзойти своих коллег из коммунистического лагеря ни качественно (организационно), ни количественно. Из всех 'iX'VC'V, Q0 '
перечисленных формирований только АК, Четники и УПА имели более или менее организованные руководя- щие органы, боевые и тыловые части и соединения, кото- рые по каким-то параметрам могли сравниться с комму- нистическим партизанским движением. В то же время их численность уступала обычно на порядок. Так, например, число советских партизан равняется примерно 1 млн., югославских — 800 тыс. (для сравнения, Четников в луч- шие времена насчитывалось около 50 тыс. человек, а всех антикоммунистических партизан на территории СССР — не более 200 тыс.)8. Некоммунистические партизаны, как мы уже выясни- ли, действовали в определенных исторических условиях и находились под воздействием целого ряда факторов, которые и привели их в результате к гражданскому проти- востоянию, а некоторых — и к сотрудничеству с оккупан- тами. На наш взгляд, такими факторами, определившими во многом динамику развития этих движений, являются следующие: отношения с коммунистическим движением Сопротивления, отношения с местным населением, от- ношения с коллаборационистами и отношения с окку- пантами. Советская историография однозначно утверждала, что некоммунистические партизанские формирования были изначально настроены враждебно по отношению к ком- мунистам. Как и большинство подобных утверждений, это является ошибочным. На самом же деле их взаимоот- ношения претерпели значительную эволюцию от попы- ток сотрудничества до открытого противостояния. Ино- гда и вовсе складывалась такая ситуация, когда сотрудни- чество перемежалось с противостоянием. Так, например, было в Греции, где коммунистическая ЭЛ АС и республи- канская ЭДЭС дважды на протяжении 1942—1944 гг. ми- рились и начинали друг против друга войну. Или в Алба- нии. Также пытались сотрудничать друг с другом Четни- ки и партизаны И. Броз Тито. Однако начиная с конца 1941 г. такие контакты прекратились, и стороны перешли сначала к неустойчивому нейтралитету, а потом к откры- той вражде. Наиболее позитивный пример такого сотруд- ничества показали польская АК и ее коллеги из комму- нистической Армии Людовой (АЛ). История не сохрани- ла фактов их открытой вражды, тогда как всем известен апогей их совместной борьбы: участие в Варшавском восстании 1944 г. Что касается совместной деятельности советских и националистических партизан на территории СССР, то о ней ничего неизвестно. В лучшем случае они придерживались нейтралитета, как в Белоруссии, в худ- 91 '"''Л",' '
шем — сражались больше друг с другом, чем с оккупан- тами (Украина)9. Начиная примерно с конца 1941 — начала 1942 г. ме- жду коммунистами и некоммунистами наметился разрыв, который перешел затем в открытое гражданское противо- стояние. Каковы причины этого разрыва? Для каждой страны они были разными. Однако среди наиболее об- щих и основных можно назвать следующие: • политико-идеологические причины — здесь, как го- ворится, без комментариев. Курс коммунистов на пол- ную смену общественного строя и социальные преобра- зования, и иногда в ущерб борьбе с оккупантами, не мог привести в восторг даже идейно близких им социалистов, не говоря уже о правых республиканцах и монархистах. Такие причины были, например, решающими для Юго- славии, Греции и Албании. Что же касается СССР, то здесь иначе и быть не могло: выше уже говорилось, что побудительным мотивом для прибалтийских, белорус- ских и украинских партизан был именно антикомму- низм; • национальные причины — этот комплекс причин был характерен для таких многонациональных госу- дарств, как Югославия и СССР и отчасти Польша, так как АК действовала не только на собственно польской территории, но и на землях Южной Литвы, Западной Бе- лоруссии и Западной Украины. Коммунисты, как прави- ло, придерживались интернациональной идеологии, а Четники, члены АК, прибалты, белорусы и украинцы были соответственно националистами. Тем более что, например, в СССР многие партизанские отряды, дейст- вовавшие в Прибалтике, Белоруссии и Украине, состоя- ли из этнических русских или выходцев из восточных зе- мель этих республик. Националистами же были преиму- щественно «западенцы»; • религиозные причины — отчасти являются продол- жением предыдущих, так как фактор религиозной при- надлежности играл значительную роль в самоидентично- сти многих национальных групп (особенно в Югославии, Албании, Польше и западных регионах СССР). И дело тут даже не в том, что коммунисты придерживались атеи- стической идеологии. Иногда религиозная вражда лежала больше в исторической, чем идеологической плоскости. Например, сербские Четники были православными, а в армии Тито было много боснийских мусульман и католи- ков-хорватов. В Албании же каждое из указанных парти- занских формирований представляло определенную ре- 92
лигиозную группу — католиков («Национальный фронт») или мусульман («Легалитет»); • военные причины — эти причины были определяю- щими обычно там, где коммунистические партизаны пы- тались проникнуть на территорию, которую национали- сты считали своей (так, например, произошло в Запад- ной Белоруссии и Западной Украине)10. Часто у некоммунистических течений движения Со- противления не было таких возможностей, как у их ком- мунистических коллег (например, в СССР). Поэтому и их масштабы были менее значительными. И все-таки под- черкнем: внешняя помощь, разумеется, играет не послед- нюю, но и не самую главную роль. В данном случае гораз- до важнее поддержка местного населения, в среде которо- го находятся партизаны. Помощь извне не всегда может прийти вовремя. Так, к слову, и было в случае с советски- ми партизанами, когда в 1941 — 1942 гг. государству было явно не до них. Местное же население для партизан явля- ется и источником снабжения продовольствием, и резер- вом людских ресурсов, и в какой-то степени «окном» во внешний мир. Но все это происходит именно так, если население настроено дружественно (или хотя бы ней- трально) по отношению к партизанам. В противном слу- чае их отряды обречены на бездействие, уничтожение или уход из этой местности. Из советской научной и художественной литературы всем нам известно, что население на оккупированных территориях поддерживало только коммунистов. Тогда как можно объяснить тот факт, что многие некоммуни- стические формирования существовали до конца оккупа- ции, а на некоторых территориях действовали и гораздо позже? Теперь не секрет, что не везде это население от- носилось, например, к советским партизанам лояльно или даже нейтрально. Были и случаи откровенной враж- ды. Например, такая ситуация сложилась на присоеди- ненных в 1939—1940 гг. территориях (Прибалтика, За- падная Белоруссия и Западная Украина) или на террито- риях, где нерусское население преобладало либо было равным по численности русскому (Северный Кавказ). Именно здесь коллаборационизм принял свои наиболее крайние формы, а некоммунистическое партизанское движение было гораздо мощнее просоветского. Иначе как отказом населения поддерживать коммунистов, нель- зя объяснить массовые депортации из Прибалтики и За- падной Украины в 1945—1946 гг. Ясно, что затевались они для того, чтобы подорвать базу националистического 93
подполья и лишить его материальных и людских ресур- сов11. Коммунисты во время войны и коммунистические ис- торики в послевоенное время часто обвиняли представи- телей других партизанских движений в том, что они практически не принимали участия в борьбе с оккупан- тами. Отчасти это правда, но связано это не столько с ка- кими-то тайными договорами между ними, а с отноше- нием все к тому же местному населению. Например, Чет- ники, албанский «Национальный фронт» и АК начиная с 1942 г. не проводили какие-либо масштабные операции против оккупантов из-за боязни репрессий последних против мирного населения. Например, в Сербии немцы за каждого убитого солдата расстреливали 100 человек, а за каждого раненого — 50. Поэтому лидер Четников Д. Ми- хайлович, чтобы оправдать свою тактику, даже ввел спе- циальный термин «сбережение населения». С другой сто- роны, такую тактику нельзя объяснять только заботой о населении. Многие партизанские руководители неком- мунистических формирований берегли свои силы по дру- гой причине — для последующей борьбы за власть после ухода немцев12. К сожалению, коммунисты боролись с оккупантами, не считаясь с репрессиями против мирных жителей. Но и симпатии к ним также нельзя отрицать. Например, в Греции население с 1941 по 1944 г. стойко поддерживало коммунистов практически по всей территории страны, а республиканцы и монархисты так и не вышли за пределы Эпира (северо-западная Греция). В Югославии партизан Тито с большой охотой поддерживали в Боснии, так как местное мусульманское население очень боялось репрес- сий со стороны Четников. Аналогичная ситуация сложи- лась и в Западной Белоруссии, где польская АК уничто- жала белорусское население наравне с немцами13. Очень неоднозначным для понимания является во- прос взаимоотношений некоммунистического движения Сопротивления и коллаборационистов. И здесь нельзя отчасти не согласиться с советскими историками, кото- рые считали их единым целым. Не будет преувеличением сказать, что они не боролись друг с другом, а вполне мирно сосуществовали. Но дело тут не в пресловутом «классовом подходе» — все гораздо сложнее. Одной из причин такой политики было то, что колла- борационизм как явление также не был однородным. С немцами могли сотрудничать как явные безыдейные прислужники, так и те, кто видел в таком сотрудничестве пользу для своего народа (национальное освобождение, 94
обретение государственности и т.п.). Многие из них все- рьез надеялись, что немцы со временем предоставят им полную свободу действий и передадут им рычаги управ- ления государством. Другие думали, что, «врастая» таким образом в оккупационный аппарат, они придадут ему на- циональный характер со всеми вытекающими из этого последствиями. На такой поворот событий очень надея- лись, например, украинские и белорусские национали- сты. И как это ни парадоксально прозвучит, фактически это был один из вариантов борьбы за что-либо. А неком- мунистическое движение Сопротивления — это второй вариант. Другое дело, что к 1943 г. даже самые ярые на- ционалисты и антикоммунисты поняли, что немцы ника- кой независимости им предоставлять не собираются. В лучшем случае это может быть протекторат по образцу Богемии и Моравии, но не больше. И именно этот год стал рубежным во взглядах многих коллаборационистов: часть из них стали переходить к коммунистам, а часть — в националистическое движение Сопротивления. Не сек- рет, что, например, УПА и ЛОА свои наиболее квалифи- цированные кадры получили из местной полиции, кото- рая целыми подразделениями стала переходить на их сто- рону. В Греции же ситуация развивалась в обратном направлении. Когда оккупанты предоставили греческому правительству возможность вести более или менее само- стоятельную политику (декабрь 1942 г.), часть членов ЭДЭС влились в созданные этим правительством «охран- ные батальоны»14. Из сказанного видно, что коллаборационисты и пар- тизаны одной национальности не только не боролись ме- жду собой, но даже поддерживали друг друга. По сути, это были «сообщающиеся сосуды», что и дало впоследст- вии возможность коммунистам обвинять их всех в со- трудничестве с оккупантами. Что же происходило, когда на одной территории действовали коллаборационисты и партизаны разных национальностей или вероисповеда- ний? Здесь, за редким исключением, происходило не- примиримое противостояние. Если же эта борьба имела под собой не только идеологические и социальные, но еще и религиозно-национальные и исторические проти- воречия, то она выливалась в чудовищную резню, как это было, например, в Югославии и Украине. Теперь всем известны события, которые происходили на Волыни в 1943—1944 гг., когда по приказу своего руководства УПА развернула политику деполонизации этого края. Поляки отвечали им тем же. Однако справедливости ради следует сказать, что АК вела себя не лучше. Так, на ее совести 95
тысячи убитых белорусов, украинцев и литовцев, кото- рые не хотели жить в Польше образца 1939 г. Естествен- но, что в такой борьбе страдало прежде всего мирное население15. Главным обвинением против некоммунистических те- чений движения Сопротивления было то, что они со- трудничали с оккупантами, или то, что оккупанты при- нимали участие в создании этих движений, их вооруже- нии и снаряжении. Приводятся разные доказательства, вплоть до довоенного сотрудничества, например, ОУН с германской разведкой. Следует сказать, что и такие фак- ты имели место. Однако этот вопрос намного сложнее, чем кажется. Трудно сомневаться, что и сербские Четни- ки, и греческие партизаны-роялисты, и украинские и бе- лорусские националисты в основной своей массе считали нацистов врагами. Но еще большими своими врагами они с определенного момента, в силу различных причин и не только по своей вине, стали считать коммунистов. Поэтому вся логика развития этих движений неминуемо толкала их к союзу (пусть даже временному и тактиче- скому) с оккупантами, которые на тот момент, как это крамольно ни прозвучит, были главной антикоммунисти- ческой силой. Формы сотрудничества с оккупантами были разными, как разными были и причины, которые подтолкнули партизан к этому сотрудничеству. Выше уже говорилось об одной из них: полном или частичном нейтралитете. Так поначалу поступали Четники, АК и ЭДЭС. Однако в той войне редко кому удавалось сохранять нейтралитет и быть «третьей силой между нацизмом и коммунизмом». АК, например, выбрала путь сотрудничества с коммуни- стами. Совместно с советскими партизанами и Красной армией поляки участвовали в освобождении Львова и Вильнюса. Четники, ЭДЭС и албанский «Национальный фронт» полностью перешли на сторону оккупантов и с 1943 г. действовали как обычные коллаборационистские формирования. Прибалтийских же, белорусских и укра- инских националистов немцы начали активно снабжать вооружением и снаряжением, а также готовить для них кадры. Все это, безусловно, продлило жизнь этим фор- мированиям, но не настолько, чтобы они так долго дер- жались без поддержки местного населения: и ЛОА, и БОА, и УПА продолжали сражаться и после ухода нем- цев, вплоть до 50-х гг. прошлого века16. При подготовке этого материала автор не ставил себе целью написать историю некоммунистического парти- занского движения, а только попытался проанализиро- 96
вать его как явление с политической, идеологической, национальной и военной точек зрения. Тема эта весьма обширна, однако и из уже приведенных выше фактов видно, как мало мы знаем о ней. А если и знаем, то зна- ния эти зачастую ошибочны. Выше было сказано о двух методологических ошибках, которые довлеют над всеми, кто пытается изучать эту тему. Что мы можем теперь ска- зать об этом? Несомненно, некоммунистическое движе- ние Сопротивления и коллаборационизм связаны между собой. Но связь эта сродни двум сторонам одной медали, и смешивать эти понятия нельзя. Кроме того, как мы на- глядно убедились, такие формирования, как УПА, в той или иной форме существовали во всех оккупированных немцами государствах. И уникального в этом ничего нет. С другой стороны, не во всех странах естественная кон- куренция между двумя течениями движения Сопротивле- ния (которая, к сожалению, существовала даже в услови- ях борьбы за национальное освобождение) переросла в гражданское противостояние, продолжавшееся иногда и после войны (Греция, Прибалтика, Украина). И винова- ты в этом не только и не столько оккупанты, коммуни- сты или националисты, а те особенности национального менталитета, которые веками складывались в Восточной и Юго-Восточной Европе. Мы, граждане бывшего СССР, привыкли считать, что гражданская война может возникнуть только из социально- экономических причин. Вся же мировая история учит нас, что такие войны возникают тогда, и только тогда, когда происходит столкновение базовых ценностей, лежащих в основе самосознания той или иной группы населения. Та- ким столкновением ценностей и была война на территории Украины, основные события которой развернулись с 1942 по 1954 г. А то, что первый период этой войны хронологи- чески совпал с немецкой оккупацией, только усложняет и без того запутанный клубок противоречий. ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ОРГАНИЗАЦИЙ УКРАИНСКИХ НАЦИОНАЛИСТОВ НА ТЕРРИТОРИИ КРЫМА (1941-1944) Политический и военный аспекты вопроса Деятельности украинских националистов в период Второй мировой войны посвящено множество работ. В отношении интереса к их организациям как со сторо- 4 - 3637 Романько 97
ны историков, так и пропагандистов им «повезло» гораз- до больше, чем каким-либо другим националистическим движениям. В советское время это происходило по од- ним причинам. Нет нужды объяснять, что в наше время этот интерес возникает совершенно с противоположной стороны. Начиная с 1945 г. изучены почти все аспекты истории украинских националистических организаций. Однако все они касаются в основном их деятельности на территории собственно Украины. Ряд же фактов свиде- тельствует о том, что на протяжении всего периода не- мецкой оккупации они пытались распространить свое влияние и на Крым, уже тогда считая его сферой украин- ских интересов. Рассмотрение этих фактов в политиче- ской и военной плоскостях, а также в связи с использо- ванием германским военно-политическим руководством «украинского фактора» в оккупационной политике на территории Крыма, и входит в задачи данной главы. Первые попытки украинских националистических ор- ганизаций проникнуть в Крым относятся к лету 1941 г. Все они связаны с деятельностью Организации украин- ских националистов (ОУН), которая в данный период была наиболее активной1. Так, в это время в рядах наступавшей на Крым 11-й немецкой армии действовало несколько так называемых походных групп ОУН. Несмотря на то что эти группы номинально входили в состав более крупной «Южной походной группы ОУН», в своих действиях они были вполне самостоятельны. В их задачи, пишут современные украинские историки А. Дуда и В. Старик, «входило про- движение вдоль побережья Черного моря вплоть до Ку- бани». На всем протяжении пути своего следования чле- ны этих групп должны были вести пропаганду украин- ской национальной идеи, а также пытаться проникать в создаваемые немецкими оккупационными властями ор- ганы «местного самоуправления и вспомогательную по- лицию с целью их последующей украинизации»2. Следует сказать, что вся «Южная походная группа ОУН» принадлежала к мельниковской ветви этой орга- низации, а ее отдельные подразделения возглавляли вы- ходцы из Буковины: Б. Сирецкий, И. Полюй, О. Масике- вич и С. Никорович — все видные общественные деяте- ли, большинство из которых только что были выпущены немцами из советских тюрем. Возглавляемые ими группы действовали очень скрытно, часто под видом переводчи- ков при немецких воинских частях, членов рабочих ко- манд и сотрудников «экономических штабов»3. Исследуя деятельность этих походных групп, нельзя
не отметить, что до сентября—октября 1941 г. немецкие военные и гражданские власти очень лояльно относились к проявляемой ими активности. Однако вскоре ситуация изменилась. Главным образом это было связано с попыт- кой бандеровской ОУН провозгласить 30 июня 1941 г. во Львове «Независимую Украину»4. Это событие в целом заставило немцев очень настороженно относиться ко всем проявлениям украинской национальной идеи. Что же касается крымской ситуации, то здесь наряду с общим резонансом от львовских событий существенную роль сыграло включение полуострова в систему «нового немец- кого порядка». Создание 1 сентября 1941 г. рейхскомисса- риата «Украина» (Reichskomissariat «Ukraine»), в котором Крым фигурировал как часть организационно входивше- го в него генерального округа «Таврия» (Generalbezirk «Taurien»), недвусмысленно показало, что немцы не до- пустят на полуострове постороннего влияния5. В январе 1942 г. в Крыму появились 6 новых поход- ных групп ОУН. Однако на этот раз все их члены при- надлежали к бандеровской ветви этой организации и яв- лялись выходцами либо из Галиции, либо с Правобереж- ной Украины. Каждая из групп насчитывала в среднем по 6 человек. Они пытались создать в Крыму подпольное движение, однако, по словам украинского эмигрантского историка В. Косыка, их действия со стороны крымчан были поддержаны лишь единицами6. При этом будет небезынтересным отметить, что неко- торые представители крымско-татарских националистов выступили за тесное сотрудничество с членами ОУН. Тем не менее эта позиция не нашла отклика у влиятельных политических лидеров крымских татар, которые делали ставку на поддержку со стороны Германии. Отношения с ОУН на этом этапе войны могли только скомпрометиро- вать татарское национальное движение в глазах немецко- го военно-политического руководства7. В ответ на подпольную деятельность ОУН со стороны немецких оккупационных властей незамедлительно по- следовали репрессии. Так, член одной из походных групп, проникших в Крым, был арестован еще по дороге в Симферополь. Другая походная группа, численностью в 14 человек (руководители Р. Бордаховский и Наконеч- ный), была в полном составе арестована и расстреляна гестапо в Джанкое в начале декабря 1941 г. В начале сле- дующего года в Симферополе по приказу Службы безо- пасности (СД) был закрыт местный украинский театр, а ряд его актеров были арестованы за связи с ОУН. Одним из немногих уцелевших был член «Южной походной 99
группы» Б. Суховерский, который еще в течение 1942 г. продолжал организационную работу в Крыму8. Таким образом, ни одной из проникших в Крым по- ходных групп ОУН не удалось создать здесь действенное и влиятельное националистическое подполье. Все попыт- ки, направленные на это, беспощадно пресекались окку- пационными властями. Единственным же достижением украинских националистов в Крыму с политической точ- ки зрения стало создание местного Украинского комите- та, в который вошли люди, не связанные с ОУН и нахо- дившиеся под полным контролем немцев. В данном слу- чае события развивались следующим образом. 1 июля 1942 г. городской комендант Симферополя из- дал распоряжение, согласно которому «все украинцы... которые живут в городе... но которые почему-то зареги- стрированы как русские... могут обратиться с прошением в комиссию при Главном управлении полиции Симферо- поля... Личности, украинская национальность которых будет доказана, получат новые паспорта с верно указан- ной национальностью»9. На том основании, что они «нерусские», местные ук- раинские общественные деятели 27 сентября 1942 г. об- разовали свой национальный комитет, в ведение которо- го перешли все торгово-промышленные предприятия и ранее открытое Бюро помощи украинскому населению города10. А чтобы дело «украинизации» шло успешнее, лидеры комитета открыли специальный «украинский ма- газин» и объявили, что «[только] украинцам будут выда- вать муку и другие продукты». Как писал очевидец этих событий, «из-за этого в украинцы записывались люди, которые сами и отцы которых никогда не видели земель Украины и которым при других обстоятельствах и в голо- ву бы не пришло обратиться в украинцев»11. Следует сказать, что столь позднее, по сравнению с другими национальными организациями, создание Укра- инского комитета в Симферополе объясняется прежде всего тем недоверием, с которым немцы относились к украинским националистам после активизации ОУН как на Украине, так и в Крыму. Деятельность комитета носила исключительно куль- турный и экономический характер. Что же касается по- литических вопросов, то об участии в их решении не могло быть и речи. Поэтому к концу 1943 г. комитет вла- чил жалкое существование, а его члены никого, кроме себя самого, не представляли. Из сказанного видно, что создание Украинского ко- митета не являлось заслугой националистов, а было со- ЮО
ставной частью немецкой политики, направленной на использование «украинского фактора» на территории Крыма. Другим аспектом этой политики, ее продолжени- ем в военной плоскости, стало создание и использование украинских добровольческих формирований в вермахте и немецкой полиции. Так, еще в составе воевавшей в Крыму в 1941 — 1942 гг. 11-й немецкой армии действовало несколько небольших частей украинских добровольцев. Самым известным из них являлся Украинский добровольческий корпус сотни- ка Тименко, численность которого не превышала пехот- ного батальона. В январе 1942 г. это подразделение уча- ствовало в боях против советского десанта под Феодоси- ей, где, как писала газета «Винницкие вести», «наголову разбило батальон Красной Армии»12. 17 ноября 1941 г. Главное командование 11-й армии издало «Указания по созданию вспомогательных ко- манд». Эти команды организовывались для усиления не- мецких сил по охране тыла, «а также для поддержания спокойствия и порядка в занятых областях». Численность команд должна была быть небольшой, а их членам толь- ко за редким исключением выдавали стрелковое оружие. Вместо этого основным вооружением для них должны были служить резиновые и деревянные дубинки. Из «Указаний», а также многих других подобных документов германского командования явствует, что персонал в эти команды набирался без учета национальной принадлеж- ности. Однако главным требованием для всех вступавших в них было то, чтобы они не были «членами коммунисти- ческой партии, уголовными преступниками и привер- женцами так называемого движения Бандеры»13. К лету 1942 г. была окончательно организована систе- ма охраны общественного порядка на территории Кры- ма. Функции по его «полицейскому обеспечению» были возложены на фюрера СС и полиции «Таврия» (SS-und PolizeifuXmr Taurien), который находился в подчинении главного фюрера СС и полиции «Россия-Юг» fHohere SS-und Polizeifiihrer «RuBland-Siid») 14. Помимо немецкого персонала в разных ветвях немец- кой полиции (охранная полиция, жандармерия, железно- дорожная охрана и т.п.) служили и местные добровольцы. При этом следует сказать, что в отличие от армейского командования эти добровольцы были организованы по национальному признаку. Так, по подсчетам американ- ского историка А. Муньоса, в ноябре 1942 г. в подчине- нии фюрера СС и полиции «Симферополя» находились следующие силы15:
। Охранная полиция | Жандармерия ! Немцы j Украинцы । Немцы | Украинцы j [ 348 . 676 ; 421 6468 [ Однако все эти лица при их приеме в полицию опять- таки проходили строгую проверку на их принадлежность не только к органам советской власти, но и к ОУН. По- этому в своей основной массе они вряд ли были «нацио- нально-сознательными украинцами»*. Еще одной категорией украинских добровольческих формирований на территории полуострова являлись час- ти, находившиеся в подчинении Командующего войска- ми вермахта в Крыму. Однако в данном случае это были «пришлые» формирования, которые, в отличие от поли- ции, были укомплектованы не местными добровольцами, а эвакуированы в Крым с Таманского полуострова вместе с 17-й немецкой армией в октябре—декабре 1943 г. Сле- дует сказать, что это было своего рода уникальное объе- динение вермахта, так как 16% (28 436 человек) от его об- щей численности составляли «восточные» добровольцы16. В том числе украинским персоналом были укомплекто- ваны следующие подразделения этой армии (по состоя- нию на 23 ноября 1943 г.)17. I. Части в подчинении штаба 17-й армии: • 96-й (украинский) строительный батальон (96.Ukra- in ische- Ва и- Bata Шоп) • 562-я добровольческая (украинская) хозяйственная рота № 562 (562. Ukrainische-Freiwilligen-Nachschub-Kom- panie)\ • 562-я (украинская) моторизованная хозяйственная рота (562.Ukraimsche-Nachschub-Kompanie (mot.))\ • 666-я (украинская) моторизованная хозяйственная рота (666.Ukraimsche-Nachschub-Kompanie (mot.))\ II. Части в подчинении штаба 49-го горнострелкового корпуса 17-й армии: • 64-й (украинский) строительный батальон (64.Uk- rainische-Bau-Bataillon)', ‘Следует подчеркнуть, что термин «украинская полиция» для крымской ситуации является больше условным, чем официальным. Дело в том, что немцы, за исключением специально оговоренных слу- чаев, называли украинскими все полицейские формирования, создан- ные на территории рейхскомиссариата «Украина». Обычно в этих час- тях служили представители и других национальностей. 102
• 101-я (украинская) строительная рота (lOl.Ukra- in isch е-Ваи- Котрап ie); • Три роты (украинской) легкой хозяйственной ко- лонны (1—3 Ukrainische-Leichte-Nachschub-Kolonne) ; III. Части в подчинении штаба 5-го армейского кор- пуса 17-й армии: • 131-й (украинский) строительный батальон (131.Uk- rainische-Bau-Bataillori)\ • 9-я (украинская) строительная рота (9.Ukrainische- Bau-Kompanie). В среднем численность этих формирований равнялась 2140—2780 человек, что, таким образом, соответствовало 7,5—9,7% от общего количества «восточных» доброволь- цев 17-й армии. Поскольку украинские роты и батальоны являлись ча- стью германских вооруженных сил, пропаганда идей ук- раинского национализма была в них строго запрещена и пресекалась самым решительным образом. В апреле—мае 1944 г. все эти подразделения погибли в ходе советского наступления, уничтожившего крымскую группировку немцев. В начале 1944 г. немцы предприняли запоздалую по- пытку свести воедино свои усилия по политическому и военному использованию «украинского фактора» в своей оккупационной политике на территории Крыма. В янва- ре этого года Командующий войсками вермахта в Крыму генерал-полковник Э. Йенеке приказал начать подготов- ку к созданию на полуострове местного правительства. По замыслу немцев оно должно было состоять из пред- ставителей трех основных национальностей, населяющих Крым: русских, украинцев и татар. Основой этого прави- тельства должны были послужить органы местного «са- моуправления» и соответствующие национальные коми- теты. В его компетенцию планировалось передать адми- нистративное руководство органами гражданской власти, а также командование вспомогательной полицией и час- тями самообороны. К марту 1944 г. местная администра- ция была в основном переформирована согласно этому плану. Однако этим замыслам немецкого командования так и не суждено было исполниться, так как уже в апре- ле—мае 1944 г. Крым был освобожден частями Красной Армии18. Проанализировав вышеприведенные факты, следует признать, что из попыток украинских националистиче- ских организаций проникнуть в Крым и распространить здесь свое политическое влияние ничего не получилось. 103 - ' -
Это произошло по целому ряду причин. Главными из них, на наш взгляд, являются следующие. Во-первых, как уже было сказано выше, мало кто из крымчан под- держал оуновцев, идеи радикального национализма кото- рых не нашли сколько-нибудь значительного отклика в основной массе населения. Во-вторых, как известно, обе ветви ОУН ненавидели друг друга. Эта их ненависть под- час доходила до прямого физического устранения членов конкурирующей ветви или их выдачи немецким кара- тельным органам19. Все это, естественно, не способство- вало плодотворной совместной работе мельниковских и бандеровских походных групп на территории Крыма. И наконец, в-третьих, следует также учесть, что именно в этот период германские оккупационные власти всеми си- лами начали борьбу с деятельностью ОУН, поставив ее фактически вне закона. Причину этого следует искать в тех претензиях на самостоятельность, которые начала высказывать эта организация, после всей той помощи, которую оказали ей немцы. Что же касается разрешения на создание Украинского комитета, то его следует при- знать чисто немецкой инициативой, к тому же носящей не политический, а пропагандистский характер. Еще меньших результатов, чем в случае с граждан- ским населением, националисты добились в деле подчи- нения своему влиянию украинских добровольческих формирований, входивших в состав немецкой полиции или вооруженных сил. Все факты свидетельствуют о том, что эти формирования находились под полным контро- лем соответствующих немецких органов и ни одна из по- литических групп украинских националистов не имела на них влияния даже в сфере культуры. В целом же ни одна из форм украинского национа- лизма не получила на территории Крыма сколько-нибудь серьезного развития даже в сравнении с организациями других национальных групп.
Часть третья ПОД ГЕРБОМ «ПОГОНИ» Белорусские добровольческие формирования в германских вооруженных силах (1941 -1945)

...Я клянусь, что скорее отдам свою жизнь, чем допущу, чтобы мои жена и дети, родите- ли и сестры и весь белорусский народ снова терпели большевистские издевательства и не- волю... Из присяги солдат Белорусской краевой обороны ВВЕДЕНИЕ Военное сотрудничество советских граждан с против- ником в годы Второй мировой войны — очень болезнен- ная и трудная для объективного анализа проблема. Поми- мо сильного эмоционального фона, на котором ее вос- принимает большинство наших бывших соотечественни- ков, существуют и иные моменты, без учета которых трудно обойтись исследователю. Одним из таких моментов, привлекающих к себе при- стальное внимание историков, наряду с морально-нравст- венной стороной такого явления, как коллаборационизм (в данном случае военный), его политической сущностью и т.п., является вопрос о национальной принадлежности советских граждан, служивших в вермахте и войсках СС в составе так называемых иностранных добровольческих формирований. Другой стороной этой проблемы является недостаточ- ная изученность в бывшей советской историографии та- кого вопроса, как национальная политика нацистской Германии на оккупированных территориях СССР. Более того, идеологические штампы, выработанные в коммуни- стическую эпоху, используют сейчас многие историки России, Украины и Белоруссии. «Отношение германского правительства... к другим народам... имеет очень большое значение, — писал не- мецкий историк профессор К.Г. Пфеффер. — Весьма распространенное убеждение, что немцы относились к другим народам, как правило, отрицательно, является неверным. В действительности... отношение было сильно дифференцированным»1. И с этим приходится согласиться. Кроме того, в непростых социально-политических ус- ловиях, сложившихся после распада Советского Союза, вопрос о военно-политическом сотрудничестве его граж- дан с противником в годы Второй мировой войны приоб- рел неожиданную актуальность. Во многом это было свя- 107
зано с так называемым национальным возрождением в бывших советских республиках. Зачастую это возрожде- ние сводилось к повторению и пересадке на постсовет- скую почву тех идей, которые духовные предшественни- ки нынешнего поколения националистов создали до Вто- рой мировой войны, а уже развили и попытались претворить в жизнь в ее период. И, как бы пародоксаль- но это ни прозвучало, по целому ряду причин, главными из которых были «борьба с коммунизмом и против мос- ковского империализма», большинство бойцов «восточ- ных» добровольческих формирований германских воору- женных сил были объявлены национальными героями (как, например, в Прибалтике) или вопрос об их призна- нии таковыми был поставлен на повестку дня (как, на- пример, в Украине). Скорее всего это можно объяснить короткой историей государственности этих народов, ко- гда в ее «актив» записывается любое событие, даже само- го сомнительного характера. С подобной точкой зрения можно соглашаться или нет, однако следует подчеркнуть, что необходимо строго научное и всеобъемлющее иссле- дование вопроса о причинах создания и деятельности этих добровольческих формирований. Во многом все вышесказанное касается и белорусских добровольцев, которые служили в составе частей вермах- та, войск СС или полиции. Нельзя сказать, что эта про- блема была «обойдена вниманием» историков и не нашла своего отражения в историографии Второй мировой вой- ны. И хотя интерес к ней значительно уступает интересу, например, к украинскому национализму и коллабора- ционизму, вопросы, связанные с их белорусской разно- видностью, затрагивали в своих работах и советские, и зарубежные, и эмигрантские авторы. Однако во всех этих работах явно прослеживается одна и та же, но разнона- правленная тенденция: либо принизить роль белорусских коллаборационистов, низведя их до уровня обычных пре- дателей, либо поднять эту роль до таких высот, какой она не мыслилась даже этим коллаборационистам. После провозглашения в 1991 г. независимости Бело- руссии ее историки серьезно взялись за изучение этого вопроса. Однако смена в 1994—1995 гг. политического ре- жима во многом затормозила исследование истории бело- русских формирований. Фактически белорусская историо- графия данной проблемы была возвращена к советской точке зрения, считавшей всех участников добровольче- ских формирований предателями, что, естественно, не способствовало ее конструктивному разрешению. Пози- ция же тех, кто придерживается иной точки зрения на тятл 108
эти события, хоть и не замалчивается целиком, но и не приветствуется официальной наукой*. Конечно, нельзя не признать, что современный этап историографии этой проблемы (как и проблемы коллабо- рационизма вообще) качественно и количественно отли- чается от предыдущего. Введение в научный оборот но- вых документальных материалов из ранее закрытых ар- хивных фондов — это уже значительный шаг от советской к постсоветской исторической школе. Тем не менее эта проблема и по сей день является до конца не разрешенной. Поэтому ответ на вопрос, что представля- ли собой белорусские добровольческие формирования в составе германских вооруженных сил, как с политиче- ской, так и с военной точек зрения, является главной це- лью данного исследования. КОЛЛАБОРАЦИОНИЗМ И ПОЛИТИКА ГЕРМАНСКОГО РУКОВОДСТВА В ГОДЫ ВТОРОЙ МИРОВОЙ войны Осмысление такого сложного общественно-политиче- ского явления Второй мировой войны, как коллабора- ционизм, невозможно без понимания того, какую роль в своей политике отводило ему германское руководство. Классик немецкой военной мысли К. фон Клаузевиц писал: «Война в человеческом обществе... есть не только политический акт, но и подлинное орудие политики, продолжение политических отношений, проведение их другими средствами»2. Следовательно, военные события являются производ- ными и зависят от событий политических. Это нельзя не учитывать и при рассмотрении вопроса о создании и ис- пользовании белорусских добровольческих формирова- ний в составе германских вооруженных сил. Процесс создания и использования любых иностран- ных добровольческих формирований напрямую зависел * Несмотря на то что «национально продвинутая» часть белорус- ских историков ныне выступает в роли гонимых «режимом Лукашен- ко» (во всяком случае, так их пытается представить «прогрессивная ми- ровая общественность») и тем самым как бы имеет монополию на правду о войне, в их работах достаточно негативных моментов. Глав- ным образом, это тезисы из эмигрантской литературы, которые, будучи пересаженными на белорусскую почву, приобретают уж очень карика- турный характер (например, именно так выглядит тезис «о вековой вражде русских и белорусов»). вш Ю9
от внешней и оккупационной политики нацистской Гер- мании. Они же, в свою очередь, находились под непо- средственным воздействием тех изменений в германской национальной политике, которые происходили под влия- нием на нее тех или иных органов власти нацистского го- сударства. При этом наиболее тесная зависимость про- слеживалась по линии «оккупационная политика — на- циональная политика», то есть изучать первую и все ее аспекты без учета второй попросту не представляется возможным. Внешняя же политика играла подчиненную роль, так как основным контингентом иностранных доб- ровольцев были граждане именно оккупированных тер- риторий и государств. В целом немецкая оккупационная политика зависела от следующих факторов: • национального состава населения оккупированной территории; • того, какие немецкие органы осуществляли оккупа- ционную политику на данной территории; • изменений на фронтах войны. Как только изменялся один из этих факторов, изменя- лась обычно и вся оккупационная политика, а ее руково- дители должны были пересматривать свои методы. Главной задачей проведения любой оккупационной политики является обеспечение лояльности населения оккупированной территории. Этого можно добиться раз- ными методами, одним из которых является привлечение его к сотрудничеству. В исторической литературе3 эта по- литика нацистов получила название коллаборационизма, который не был однозначным явлением, а состоял из по- литической, экономической и военной модификаций*. Военный коллаборационизм в данном случае — это и есть участие иностранных граждан в войне на стороне Германии в составе добровольческих формирований. Эта категория коллаборационизма была тесно связана и за- висела от развития коллаборационизма политического, который заключался в сотрудничестве с оккупантами по- средством участия в работе органов самоуправления при оккупационной администрации или в различных «нацио- * В некоторых монографиях принято выделять еще и администра- тивную модификацию коллаборационизма. Экономический коллабо- рационизм — это сотрудничество с оккупантами в области сельского хозяйства, промышленности или торговой сфере. Однако хоть он и связан с двумя предыдущими модификациями коллаборационизма, его рассмотрение не входит в задачи данного исследования. ''“110
нальнык правительствах», «советах» и «комитетах» как на оккупированной территории, так и в самой Германии. Исходя из методов и средств, использовавшихся не- мецкими оккупационными властями, а также согласно степени применения ими различных модификаций кол- лаборационизма, немецкую оккупационную политику на территории СССР можно разделить на два этапа. Проводя оккупационную политику на первом этапе (июнь 1941 — декабрь 1942 г.), немцы в качестве основ- ного ее метода использовали террор и принуждение: пока вермахт одерживал на фронтах победы, а в тылу еще не развернулось мощное партизанское движение, союзники среди местного населения Гитлеру нужны не были. «Да- же если в конкретных обстоятельствах окажется проще обратиться за военной помощью к каким-нибудь завое- ванным народам, — заявил он на одном из совещаний, — это будет ошибкой. Рано или поздно они обратят оружие против нас...»4 Поэтому привлечение населения к сотрудничеству было ограничено в целом следующими моментами: раз- решением на очень урезанное самоуправление и культур- ную деятельность; использованием «хиви» (объяснение этого термина смотри ниже) или набором добровольцев в части вспомогательной полиции и некоторыми послабле- ниями в сфере торговли и землепользования. Точка зрения Гитлера была доминирующей и отража- ла реальные воззрения большинства членов нацистской партии на проведение «восточной» политики. С ней, ра- зумеется, соглашались почти все, во всяком случае, внеш- не. Однако, несмотря на всю тоталитарность немецкой идеологической машины, существовало как минимум еще четыре точки зрения, отличные от мнения Гитлера. В целом все они сводились к одному тезису: население оккупированных восточных областей надо активнее при- влекать к сотрудничеству путем использования тех или иных методов и средств. Так, некоторые офицеры воен- ной оккупационной администрации полагали, что совет- ские граждане станут лояльнее, если относиться к ним «по-джентльменски». Как правило, это были далекие от политики люди, убеждения которых базировались на опыте Первой мировой войны5. Напротив, такой хитрый политик, как доктор Й. Геб- бельс, считал, что прежде всего надо усилить пропаган- дистскую обработку «восточных» народов, изъяв из нее все упоминания об их неполноценности, колониальном характере войны Германии против СССР и т.п. На место этих тезисов должны были быть поставлены туманные 1 1 1
обещания свободы и независимости, но только в буду- щем, после окончания войны. Такие, например, указа- ния содержатся в одном из документов его министерства, озаглавленном «О пропагандистской обработке европей- ских народов» и разосланном 15 февраля 1943 г. всем высшим функционерам нацистской партии и местным руководителям пропаганды. В нем, в частности, говори- лось: «Нельзя называть восточные народы, ожидающие от нас освобождения, скотами, варварами и т.д. и в этом случае ждать от них заинтересованности в германской победе»6. Носителями еще одной точки зрения был ряд офице- ров вермахта, которые считали, что «восточные» народы надо использовать самым активным образом, привлекая их как к военной, так и политической борьбе против большевизма. Они также считали, что с гражданами ок- купированных советских территорий надо обходиться по-человечески, но дать им какую-нибудь реальную пер- спективу надо уже сейчас. Следует сказать, что многие из этих офицеров оказались замешанными в неудавшемся заговоре против Гитлера 20 июля 1944 г. Одним из про- ектов этой группы было так называемое Власовское дви- жение и Русская освободительная армия (РОА), в кото- рых они видели не только инструменты в войне против СССР, но и будущих союзников. Главным отличием этой группы от двух предыдущих было то, что особое внимание они уделяли национально- му вопросу в «восточной» политике. Так, один из ее ли- деров, граф К. фон Штуффенберг считал, что прежде всего надо завоевать симпатии русского народа. Другие же народы СССР он считал полностью подчиненными русскому, а их национальные движения — слабыми и не- значительными. По его мнению, они вряд ли могли бы стать серьезными союзниками Германии, а «все заигры- вания с ними могли только помешать союзу с русским народом, который очень болезненно относится к терри- ториальной целостности своего государства»7. Во многом благодаря усилиям этой группы, которая пользовалась определенной поддержкой в Верховном ко- мандовании вермахта (ОКВ), в «Указаниях по примене- нию пропаганды по варианту «Барбаросса» от 6 июня 1941 г. наряду с тем, что «противниками Германии явля- ются не народы Советского Союза, а исключительно ев- рейско-большевистское советское правительство», было подчеркнуто, что «пока не следует вести пропаганды, на- правленной на расчленение СССР на отдельные государ- ства»8.
Главный теоретик нацизма и эксперт по внешнеполи- тическим вопросам рейхсляйтер А. Розенберг так не счи- тал. Как и все предыдущие, он имел свою точку зрения на «восточную» политику. В принципе она не отличалась от мнения Гитлера, который считал, что «восточные тер- ритории» являются жизненным пространством герман- ской нации. Поэтому перед ней стоит только три задачи: захватить, управлять и эксплуатировать их. Розенберг со- глашался с этой генеральной линией, но считал, что дос- тигнуть этой цели можно только при условии тесного со- трудничества с населением. В его взглядах причудливо переплетались тезисы предыдущих групп. Он также счи- тал, что с местным населением надо обращаться «по- джентльменски», много ему обещать и привлекать его к активной политической и вооруженной борьбе. Однако главное отличие его точки зрения заключалось в том, что все эти блага должны были распространяться только на нерусские народы СССР. То есть, в отличие от оппози- ционно настроенных офицеров вермахта, он считал, что опираться надо именно на национальные движения, ко- торые традиционно не любят русских и коммунистиче- скую власть как продолжение русского империализма9. Как видно, германское военно-политическое руково- дство не имело единой точки зрения на «восточную» по- литику вообще и на коллаборационизм как один из мето- дов ее проведения в частности. Представители каждой из указанных групп считали себя ее главными творцами и проводниками, а свою точку зрения — единственно вер- ной. Не было у них и какой-либо единой концепции на- циональной политики. Это соперничество сохранится до конца войны и, естественно, наложит свой отпечаток на процесс создания и использования «восточных» добро- вольческих формирований. Позднее к ним присоединит- ся еще один человек, претендующий на монополию в этом вопросе, — рейхсфюрер СС Г. Гиммлер. Однако это будет гораздо позже. Пока же, после краха надежд на молниеносную войну, необходимо было предпринять ка- кие-нибудь шаги для выработки общей концепции, хотя бы временной. 18 декабря 1942 г., в преддверии Сталинградской ката- строфы, в Берлине состоялась конференция представите- лей нацистского военно-политического руководства, от- вечавших за проведение «восточной» политики10. Основ- ной темой конференции был вопрос о возможности более широкого привлечении советского населения к со- трудничеству с немцами. Целым рядом мер предполага- лось обеспечить вермахт пополнением, увеличить отряды 1 1 з ««w
по борьбе с партизанами и решить вопрос с нехваткой ра- бочей силы в самой Германии. Вывод, сделанный на кон- ференции, пишет английский историк А. Буллок, «был выражен двумя предложениями: сложность создавшегося положения делает настоятельным позитивное сотрудни- чество населения. Россия может быть сокрушена только русскими»11. В данном случае под русскими подразумева- лись все народы Советского Союза. Исходя из этих установок, нацисты были вынуждены провести некоторые «реформы» в своей оккупационной политике на территории СССР. В целом они были сведе- ны к следующим моментам: • населению оккупированных территорий давалась какая-нибудь «политическая цель» (иногда вплоть до обещания независимости) и делались определенные ус- тупки в обращении с ним. Обычно эта цель заключалась в разрешении на ограниченное участие в решении управ- ленческих и административных вопросов12; • политическим лидерам того или иного националь- ного движения, которые считали себя союзниками Гер- мании, обещалось создание собственных вооруженных сил. Первое время они должны были находиться под не- мецким контролем, а со временем перейти под нацио- нальное командование13; • в качестве действенного стимула при создании по- добных «вооруженных сил» всем вступившим в них обе- щались всяческие льготы и привилегии экономического характера: начиная от денежного вознаграждения и за- канчивая наделением земельными участками семей добровольцев14. Обещание создать «национальные вооруженные силы» было одним из ключевых моментов на втором этапе про- ведения немецкой оккупационной политики. И если нем- цы преследовали здесь уже чисто военные цели, лишь слегка прикрывая их политическими, то лидеры нацио- нальных движений имели иную точку зрения: • думая, что Германия выйдет ослабленной из войны, они надеялись использовать свои вооруженные силы как инструмент давления на нее и, • если Германия в конце концов уйдет с территории их государств, использовать их как орудие борьбы со своими политическими противниками. Планируя создание подобных вооруженных сил, нем- цы обещали лидерам национальных движений включить в них все добровольческие формирования, укомплектован- ные представителями данного народа. Однако в военно-
политической обстановке тех дней это было не так легко сделать. Следует отметить, что соперничество различных груп- пировок в немецком военно-политическом руководстве за влияние на национальные движения наложило свой отпе- чаток и на взаимоотношения их лидеров. Например, те, кого поддерживал Розенберг, отказывались сотрудничать с теми, за кем стоял Гиммлер. Наиболее отчетливо это про- явилось в истории с созданием Комитета освобождения народов России (КОНР). Националы попросту отказались сотрудничать с его лидером генералом А. Власовым на том основании, что это «очередная русская затея». Эта борьба продолжалась вплоть до капитуляции Германии и явилась причиной того, что немцы так и не смогли создать «еди- ный антибольшевистский фронт народов»15. Иностранные добровольческие формирования, не- смотря на своего рода уникальность, не были как тако- вые отдельной категорией германских вооруженных сил. В целом процесс их создания зависел от тех же причин, что и процесс проведения оккупационной политики, и в нем также можно выделить два этапа. Однако такая ха- рактеристика иностранных добровольческих формирова- ний является несколько абстрактной и нуждается в даль- нейшем разъяснении. В нормативных документах германского военного ко- мандования и полицейского руководства по использова- нию «местных вспомогательных сил на Востоке» все кон- тингенты добровольцев из числа советских граждан строго различались. В целом выделялись следующие категории: • добровольцы вспомогательной службы, или «хиви» (Hiwi); • вспомогательная полиция по поддержанию порядка в тыловых районах (Hilfspolizei). В зависимости от того, какой инстанции — военной или гражданской — она подчинялась, ее принято разделять на: — вспомогательную полицию в тыловых районах дей- ствующих армий (Sicherungsverbande) или групп армий (Schutzmannschaften) и — вспомогательную полицию порядка (Schutzmanns- chaft der Ordnungspolizei или «Schuma») в районах деятель- ности гражданской оккупационной администрации; • боевые части добровольческих формирований (Kampf- verbande){b Что касается первой категории — «хиви», то это были лица, завербованные командованием немецких частей и соединений, стремившихся таким образом покрыть не- 115
достаток в живой силе. Первоначально они использова- лись в тыловых службах в качестве шоферов, конюхов, ра- бочих по кухне, разнорабочих, а в боевых подразделени- ях — в качестве подносчиков патронов и саперов. Со временем их стали использовать и в боевых операциях на- равне с немецкими солдатами. Следует сказать, что чис- ленность «хиви» постоянно увеличивалась при фактиче- ском уменьшении штатов немецкой пехотной дивизии. Так, штаты пехотной дивизии, установленные со 2 октяб- ря 1943 г., предусматривали наличие 2005 добровольцев на 10 708 человек немецкого персонала, что составляло около 15% от ее общей численности. В танковых и мото- ризованных дивизиях численность «хиви» должна была составлять соответственно 970 и 776 человек, что тоже равнялось 15%. К концу войны эта категория «восточных» добровольцев насчитывала 665—675 тыс. человек и явля- лась самой многочисленной17. Появление второй категории добровольческих форми- рований было связано с попытками немецкого командо- вания и оккупационных властей решить проблему нехват- ки охранных частей. То есть части вспомогательной поли- ции создавались в целях поддержания общественного порядка на оккупированных территориях и борнбы с пар- тизанским движением. На территории СССР, находящейся под управлением военной администрации, в основу создания вспомогатель- ной полиции был положен военно-территориальный принцип. Так, в тыловых районах группы армий «Север» они назывались «местные боевые соединения» (Ein- \\whnerkampfvebande), в группе армий «Центр» — «служба порядка» (Ordnungsdienst), а в группе армий «Юг» — «вспо- могательные охранные части» (Hilfswachmannschaften)^. В ноябре 1941 г. все «местные полицейские вспомога- тельные силы» в зоне ответственности гражданской ад- министрации были организованы в части «вспомогатель- ной полиции порядка». Цели и задачи их создания ничем не отличались от целей и задач предыдущих формирова- ний. Единственным отличием в данном случае было то, что они подчинялись не военным, а полицейским властям. В зависимости от их назначения, принято выделять сле- дующие категории «вспомогательной полиции порядка»: • полиция в городах и сельской местности (Schutz- mannschaft-Einzeldienst); • отряды самообороны (Selbst-Schutz); • батальоны для борьбы с партизанами (Schutz- mannschaft-Bataillone);
• вспомогательная пожарная полиция (Feuerschutz- mannschaft); • резервная полиция для охранных целей (Hilfs- schutzmannschaft)^. Всего же к концу войны эта категория «восточных» добровольцев насчитывала 390—400 тыс. человек20. Последней категорией «восточных» добровольческих формирований являлись их боевые части. Это были либо отдельные соединения (дивизии и корпуса, что было крайне редко), либо полки и подразделения (батальоны и роты) в составе вермахта и войск СС. Они создавались с целью их применения на фронте, однако зачастую могли использоваться и как формирования предыдущих катего- рий, главным образом в качестве вспомогательной поли- ции. Наиболее значительными из них следует признать Вооруженные силы КОНР, 15-й Казачий кавалерийский корпус, 162-ю Тюркскую пехотную дивизию, а также шесть национальных дивизий войск СС. К концу войны в них проходило службу 470—475 тыс. «восточных» добровольцев21. Таким образом, с уверенностью можно сказать, что в течение Второй мировой войны в германских вооружен- ных силах прошло службу 1,3 — 1,5 млн. советских граж- дан — большинство добровольно, остальные же — в результате различной степени призывных кампаний22. Процесс создания и использования белорусских доб- ровольческих формирований был в целом похож и имел в своей основе те же политические и военные причины, которые сыграли роль в создании подобных формирова- ний из других народов СССР. Однако он имел и свои от- личия, зависевшие от предвоенного развития Белоруссии и особенностей немецкого оккупационного режима в этой республике. БЕЛОРУССИЯ В ГОДЫ НЕМЕЦКОЙ ОККУПАЦИИ (1941-1944) ГЕРМАНСКИЙ ОККУПАЦИОННЫЙ РЕЖИМ НА ТЕРРИТОРИИ БЕЛОРУССИИ «Германия в три руки творила свое преступление над русским народом, — писал эмигрантский мемуарист А.С. Казанцев, — армия, Восточное министерство и СС. 1 1 7
Все три они были подчинены одной воле Гитлера, но ка- ждая имела свои специфические особенности»23. Таким образом в аллегорической форме подчеркивалось, что проведение оккупационной политики на территории СССР было возложено на соответствующие органы гер- манского государства, вермахта и аппарата СС. Рассмотрим каждую из указанных форм оккупацион- ной администрации. Пожалуй, будущее устройство гражданского управле- ния на оккупированных территориях СССР вызвало наи- большее количество споров среди нацистского военно-по- литического руководства. Дело в том, что, если военное управление могло носить только временный характер, а аппарат СС в принципе не имел права вмешиваться в во- просы администрирования, ограничиваясь выполнением исключительно полицейских функций, гражданская ад- министрация, напротив, должна была стать переходной формой на пути к будущему политическому устройству всего «восточного пространства». Каким оно будет после победы Германии? На этот вопрос надо было ответить уже сейчас, и с как можно большей политической ясно- стью. Не вызывает сомнения, что устройство будущей граж- данской оккупационной администрации напрямую зави- село от тех концепций национальной политики, которые имели хождение среди различных группировок немецко- го военно-политического руководства. Выше уже было достаточно сказано о них. Здесь же необходимо подчерк- нуть, что не все они приняли участие в разработке поли- тической линии будущей оккупационной политики. Фактически к этому делу был допущен только А. Розен- берг, который считался признанным экспертом во внеш- неполитических и национальных вопросах. Его же ос- новным оппонентом, как это ни покажется странным, стал сам Гитлер, который также имел свой взгляд на «восточную» политику. Ее основные тезисы будущий фюрер германской нации сформулировал еще в 20-х гг. XX в., когда писал в «Майн Кампф»: «Мы, национал-со- циалисты, совершенно сознательно ставим крест на всей немецкой иностранной политике довоенного времени. Мы хотим вернуться к тому пункту, на котором прерва- лось наше старое развитие 600 лет назад. Мы хотим при- остановить вечное германское стремление на юг и запад Европы и определенно указываем пальцем в сторону тер- риторий, расположенных на востоке... Когда мы говорим о завоевании новых земель в Европе, мы, конечно, мо- жем иметь в виду q первую очередь только Россию и те 1 18
окраинные государства, которые ей подчинены»24. В це- лом это была только генеральная линия. Хоть и ясно сформулированная, она тем не менее страдала одним не- достатком: не было понятно, как ее проводить. Взгляды Розенберга на национальный вопрос в Совет- ском Союзе и его будущее политическое устройство хо- рошо известны. Его идеалом была слабая аграрная Мос- ковия, окруженная со всех сторон санитарным кордоном из зависимых от Германии государств — бывших респуб- лик СССР. Мнение Гитлера по этому поводу менее из- вестно. Многие исследователи обычно приводят вышеука- занную цитату и пишут, что фюрер был сторонником пол- ного подчинения указанных территорий и противником любой национальной политической администрации на них. Отчасти это справедливо. Но нужно сказать, что это мнение стало таким только перед самым нападением на СССР и продолжало оставаться неизменным на протяже- нии всей войны*. После же написания «Майн Кампф» и до самой разработки плана «Барбаросса» взгляды Гитлера на «восточную» политику претерпели значительную эво- люцию. Следует сказать, что, по словам американского иссле- дователя А. Даллина, «фюрер слабо разбирался в нюансах национальных концепций его окружения». Тем не менее сразу же после прихода нацистов к власти он считал, что целью германской политики на Востоке должен быть «альянс с Украиной, Поволжьем, Грузией и т.п. Но не альянс равных партнеров, а союз вассальных государств без отдельной армии, политики и экономики»25. События 1938—1940 гг. показали, что такой ход собы- тий вполне возможен. Именно в эти годы были созданы протекторат Чехии и Моравии, генерал-губернаторство в Польше и марионеточные правительства в Словакии и Норвегии. Поэтому, когда 22 июля 1940 г. на совещании в Генштабе сухопутных войск обсуждался вопрос о буду- щей войне против СССР, Гитлер поставил перед своими генералами следующие политические задачи: «Украин- ское государство, Федерация Балтийских государств, Бе- лоруссия...»26 Поначалу это заявление можно было понимать как угодно, вплоть до того, что Гитлер планировал создание * Гитлер, например, считал, что нельзя сотрудничать ни с одним из национальных движений, так как все они стремятся только использо- вать Германию. При этом он ссылался на печальный опыт Первой ми- ровой войны, когда правительство кайзера Вильгельма II поддержало поляков, а они потом ударили Германии в спину. 1 19
этих независимых государств. Однако уже неделю спустя он дал более ясно понять, что он подразумевает под «не- зависимостью» для этих регионов. Начальник Генштаба сухопутных войск генерал-полковник Ф. Гальдер так пе- редавал слова фюрера: «Окончательно Украина, Белорус- сия, Прибалтика — нам...»27 То есть подразумевалось, что после победы эти территории будут присоединены к Рей- ху. В период же войны там вполне допускалась какая-ни- будь администрация. Следует сказать, что здесь Гитлер зашел наиболее далеко в своем планировании будущего устройства «восточных территорий». Последующие собы- тия показали, что он значительно охладел к идее альянса вассальных государств на территории СССР. Вопрос о будущем политическом устройстве Совет- ского Союза был вновь поднят только в марте 1941 г., ко- гда приготовления к войне против него были уже на за- вершающей стадии. В этот период Гитлер был настроен уже более радикально. Он не отказался окончательно от идеи административного деления «восточного простран- ства». Однако теперь фюрер считал, что это не должны быть пусть и вассальные Германии, но независимые го- сударства (даже если их независимость будет только фик- цией). Вся оккупированная территория СССР должна быть поделана на административные единицьГ, которые напрямую и полностью будут подчиняться Германии. То есть предполагалось создать что-то вроде древневосточ- ных сатрапий, но на новый лад. По мнению А. Даллина, такая эволюция во взглядах Гитлера произошла из-за из- менений политической и военной обстановки, имевших место в течение этого года. Если в 1939-м и начале 1940 г. он мог вполне искренне говорить о создании независи- мых Украины, Белоруссии и Прибалтики, чтобы таким образом воздействовать на английскую, французскую и советскую дипломатию, а также оказывать контрвоздей- ствие на политику польского эмигрантского правительст- ва, то теперь такие игры Гитлеру нужны не были. Как из- вестно, с лета 1940 г. нацистская Германия была хозяи- ном всего Европейского континента . Цели в войне против СССР были окончательно опре- делены 30 марта 1941 г. на совещании Гитлера и герман- ского военно-политического руководства. С военной точки зрения они должны были заключаться в достиже- нии линии Архангельск—Астрахань, а с политической необходимо было сделать так, чтобы «никакая организо- ванная сила не могла противостоять немцам по эту сто- рону Урала». В заключение своего выступления Гитлер выразился более конкретно: «Наши задачи в отношении 120
России — разгромить ее вооруженные силы, уничтожить государство». Для управления же захваченными совет- скими территориями фюрер предлагал создать «протек- тораты»: в Прибалтике, на Украине и в Белоруссии29. Слово «протекторат» здесь взято в кавычки намеренно. Конечно, это не должны были быть протектораты, как в Чехии и Моравии. Скорее это была только политическая ширма. Это мартовское совещание знаменательно еще и тем, что на нем все вопросы будущего административно-по- литического планирования на «восточных территориях» были переданы в ведомство Розенберга. Теперь только он и его подчиненные могли заниматься этим. Уже 2 апреля 1941 г. он представил свой первый меморандум, в кото- ром полностью отразил свои политические взгляды и концепцию решения национального вопроса в СССР. В целом Розенберг предлагал разделить его на семь ре- гионов: • Великороссия с центром в Москве; • Белоруссия с Минском или Смоленском в качестве столицы; • «Балтенланд» (Эстония, Латвия и Литва); • Украина и Крым с центром в Киеве; • Донская область с Ростовом-на-Дону в качестве столицы; • Кавказский регион; • Туркестан (российская Центральная Азия). Согласно концепции, изложенной в этом документе, Россия (или, вернее, то, что от нее оставалось) должна была быть отрезана от остального мира кольцом нерус- ских государств. Однако это было еще не все: по замыслу Розенберга она еще и теряла целый ряд территорий с рус- ским населением. Так, Смоленск должен был отойти к Белоруссии, Курск, Воронеж и Крым — к Украине, а Рос- тов-на-Дону и Нижняя Волга — к Донской области. В бу- дущей России должна быть «полностью уничтожена ев- рейско-большевистская администрация», а сама она «должна быть подвергнута интенсивной экономической эксплуатации» со стороны Германии. Кроме того, это тер- риториальное образование должно было иметь статус го- раздо ниже, чем даже у окружавших ее «государств», и служить своего рода «приемником» для всех «нежелатель- ных элементов с их территорий»30. Этот план вызвал существенные замечания Гитлера, который считал, что деление будущей оккупированной 121
территории не должно быть таким дробным, а создавае- мые административные единицы — искусственными. На- пример, создание отдельной Донской области не было, на его взгляд, обусловлено ни политически, ни экономи- чески, ни даже с точки зрения национальной политики. Это же касалось и Белоруссии. Фюрер считал, что она должна быть объединена с Прибалтикой — так будет удобно с административной точки зрения. И такие заме- чания были высказаны практически по всем пунктам ме- морандума Розенберга. Однако следует признать, что его генеральной линии они почти не затронули. Рейхсляйтер и теперь продолжал говорить о «дальнейшей дифферен- циации среди населения оккупированных территорий», «украинском народе и его свободе», «освобождении на- родов Кавказа» и «спасении эстонской, латышской и ли- товской наций». Что же касается «России или русских территорий, то о каких-либо изменениях в их судьбе не могло быть и речи»31. 20 июня 1941 г. в Берлине состоялось совещание выс- шего военно-политического руководства Германии, на котором Розенберг представил Гитлеру новый план буду- щего административно-политического устройства того, что должно было остаться от СССР. Согласно этому пла- ну предполагалось создать пять административных еди- ниц — рейхскомиссариатов (Reichskomissariat)'. • «Московия» (центральные области России); • «Остланд» (Прибалтика и Белоруссия); • «Украина» (большая часть Украины и Крым); • «Кавказ» (Северный Кавказ, Закавказье и Калмы- кия) и • «Туркестан» (Средняя Азия, Казахстан, Поволжье и Башкирия). Эти административные единицы планировалось созда- вать по мере продвижения линии фронта на восток и по- сле умиротворения указанных регионов32. В целом Гитлер согласился с таким решением пробле- мы и уже 17 июля 1941 г. подписал приказ о введении гражданского управления на оккупированных советских территориях. Согласно этому приказу было создано Ми- нистерство оккупированных восточных областей (Reichs- ministerium fur die besetzen Ostgebiete) — главный руководя- щий орган для указанных административных единиц. Возглавил министерство А. РозенбергЧ Однако, вследствие провала планов «молниеносной войны» против СССР, удалось создать только два рейхс- комиссариата — «Остланд» и «Украина». Они начали 'Ч 122
функционировать 1 сентября 1941 г. В своем же оконча- тельном виде их территории оформились только к декаб- рю 1941 г.34. К середине осени 1941 г. был в основном завершен раздел оккупированной Белоруссии. Ее территорию по линии Полоцк — Борисов на востоке, Старые Дороги — озеро Червонное на юге, по реке Зельвянка и восточной кромке Беловежской пущи на западе выделили в гене- ральный округ «Белоруссия» (Generalbezirk Weissrut- henien). Площадь округа составляла лишь */4 часть терри- тории довоенной Белоруссии и равнялась 53 660 км2 с населением 2 411 333 человека (по состоянию на 4 декаб- ря 1941 г.). Генеральный округ «Белоруссия» являлся со- ставной частью рейхскомиссариата «Остланд» (Reichs- komissariat Ostland)2,5. Помимо него, в этот рейхскомисса- риат также входили генеральные округа «Литва», «Лат- вия» и «Эстония». Южные районы Белоруссии, а также часть Брестской области вошли в рейхскомиссариат «Ук- раина». Белостокская область была выделена в отдельную административную единицу и присоединена к Восточной Пруссии. И наконец, к генеральному округу «Литва» бы- ли присоединены некоторые районы северо-западной Белоруссии36. Высшим органом гражданской оккупационной адми- нистрации в генеральном округе «Белоруссия» являлся ге- неральный комиссариат. Возглавлял комиссариат СС- группенфюрер В. Кубе. А после его убийства советскими партизанами 23 сентября 1943 г. исполняющим обязанно- сти генерального комиссара являлся фюрер СС и полиции «Белоруссии» СС-группенфюрер К. фон Готтберг37. Структура центрального аппарата генерального ко- миссариата была следующей. Непосредственно генераль- ному комиссару подчинялись: его заместитель, референт, адъютант, начальник информационной службы и началь- ник личной канцелярии. К аппарату были прикоманди- рованы фюрер СС и полиции, офицер связи с командо- ванием вермахта (об этих ветвях оккупационной админи- страции речь пойдет ниже), уполномоченные МИД, почты и железных дорог. Организация аппарата гене- рального комиссара повторяла в целом структуру рейхс- комиссариата «Остланд» и министерства Розенберга и состояла из четырех главных управлений: центрального, политического, хозяйственного и технического. • Центральное управление состояло из 9 отделов (личного состава, хозяйственного, бухгалтерии, загото- вок и снабжения, архивного, учетного, жилищного, пи- 123
тания, главного бюро) и занималось административной работой в генеральном комиссариате. • Политическое управление включало 14 отделов: об- щий, поселенческой политики, культуры, хозяйственной, рабочей и социальной политики, молодежи, женский, общей пропаганды, труда, медицинский, ветеринарный, юридический, финансовый, науки и искусства, общего руководства. Это управление занималось внедрением по- литических принципов и директив по администрирова- нию. • Хозяйственное и техническое управления решали вопросы обеспечения, организации производства и ис- пользования промышленной и сельскохозяйственной продукции в генеральном округе и имели не менее раз- ветвленную структуру. Подавляющее большинство отделов главных управле- ний включало в себя многочисленные подотделы. Напри- мер: • отдел продовольствия и сельского хозяйства: земель- но-правовой и земельной политики, государственных имений, рыночный и сельскохозяйственных поселений; • отдел науки и искусства: школьный, высшей школы, книжный, сценического и изобразительного искусства; • отдел общей пропаганды: пропаганды, радио, прес- сы, кино, международных связей, хозяйственной вербов- ки, выставочный, обслуживания войск38. Территория генерального округа была разделена на 10 округов (Kreisgebiet), в каждом из которых был создан окружной комиссариат. Центры окружных комиссариа- тов находились в следующих городах: Барановичи, Бори- сов, Вилейка, Ганцевичи, Глубокое, Лида, Минск, Ново- грудок, Слоним и Слуцк. В городах и районах были созда- ны соответственно городские и районные комиссариаты (Stadt-und Gebietkomissariat). Минск, как центр генерально- го и обычного округов, находился на особом положении. Здесь был создан городской комиссариат, руководитель которого В. Янецке (в конце 1943 г. его сменил Й. Беккер) пользовался правами окружного комиссара. Руководителя- ми других округов являлись следующие лица: • Барановичи — Р. Вернер; • Борисов — Бауер (затем Бухман и X. Кайзер); • Вилейка — Шмидт (затем Г. Магасе); • Ганцевичи — В. Мюллер (затем В. Хёрдт); • Глубокое — П. Хачманн; 124
• Лида — фон Ханвег (затем А. Хенниг); • Минск (округ) — X. Кайзер (затем Л. Эренляйтер и В. Шольманн); • Новогрудок — В. Трауб (затем А. Гилле); • Слоним — Г. Эррен; • Слуцк — Г. Карл39. Структура окружных, районных и городских комисса- риатов предусматривала в своем аппарате управления и отделы, одноименные генеральному комиссариату. Все эти административные единицы подчинялись друг другу непосредственно снизу вверх. Однако были и свои нюансы. В основном они касались кадровых назначений на руководящие должности. Так, рейхскомиссары и гене- ральные комиссары назначались и сменялись исключи- тельно Гитлером, окружные, городские и районные — Розенбергом4 . 25 февраля 1944 г. указом Гитлера из состава рейхско- миссариата «Украина» были выделены Брестский, Коб- ринский, Пинский и Петриковский районы и присоеди- нены к генеральному округу «Белоруссия». Сюда же была включена и часть генерального округа «Литва» вместе с городом Вильнюс41. 1 апреля 1944 г. другим указом Гитлера генеральный округ «Белоруссия» был выделен из рейхскомиссариата «Остланд» в самостоятельный комиссариат и передан в непосредственное подчинение Розенберга42. Мотивируя это, рейхскомиссар «Остланда» Лозе писал, что Белорус- сия, будучи районом напряженных боевых действий, не может больше «рассматриваться как тыловой район», что «усиленная деятельность партизан осложняет политиче- ское управление и мешает организационной работе»43. В отличие от западных и центральных областей восточ- ная часть Белоруссии* на протяжении всего периода вой- ны являлась тыловым районом группы армий «Центр». Здесь устройство оккупационного аппарата по форме не- сколько отличалось от районов, где действовала граждан- ская администрация. Структура сферы военной оккупации была принципи- ально установлена «Особыми указаниями по обеспече- нию, часть Ц» от 3 апреля 1941 г. В соответствии с ними ‘ К Восточной Белоруссии относятся: Витебская и Могилевская об- ласти, восточные районы Минской области, Гомельская область и се- верные районы Полесской области. Кроме того, в зону ответственно- сти военной администрации входила большая часть Борисовского ок- руга генерального комиссариата «Белоруссия» (за исключением района Плищаницы). 125
все советские области, находившиеся под управлением военной администрации и обозначавшиеся как оператив- ная область сухопутных войск, были разделены на три зоны: • непосредственный район боевых действий, где ко- мандиры дивизий и корпусов и подчиненные им войска фактически сами являлись исполнительной властью по отношению к гражданскому населению; • находившийся за ним на глубине примерно от 20 до 50 км тыловой армейский район, в котором для каждой армии назначался специальный комендант (Kommandeur der Ruckwartigen Armeegebiet)\ • тыловой район групп армий, начальником которого назначался один из командиров корпусов (Befehlshaber der Ruckwartigen Heeresgebiet)^. Во главе аппарата военной администрации на террито- рии восточной Белоруссии стоял командующий тыловым районом и охранными войсками группы армий «Центр» (Befehlshaber der Ruckwartigen Heeresgebiet Mitte), который одновременно подчинялся командующему группы армий «Центр» и начальнику тыла Главного командования сухо- путных войск (ОКХ). С июня 1941 по июль 1943 г. на этой должности находился генерал от инфантерии М. фон Шенкендорф, которого сменил генерал горно-егерских войск Л. Кюблер. Однако последний пробыл на этой должности недолго. Уже 10 октября 1943 г. его сменил ге- нерал-лейтенант граф Э. Роткирх-унд-Трах, должность которого стала называться теперь следующим образом: командующий тыловым районом «Белоруссия» (Befehl- shaber im Heeresgebiet Weifruthenien)^. Военно-административные функции на этой террито- рии выполняли комендатуры: полевые (Feldkommandan- tur; FK) и местные (Ortskommandantur; ОК), которые наде- лялись всей полнотой власти в зоне своего действия. По- левые комендатуры создавались обычно в пределах области. Им подчинялись местные комендатуры, созда- ваемые в городах, районных центрах, крупных узлах же- лезных и шоссейных дорог и местах дислокации военных гарнизонов. На комендатуры возлагались следующие за- дачи: • борьба с партизанами; • охрана коммуникаций, военных объектов и лагерей военнопленных; • разведывательная и контрразведывательная деятель- ность; • ведение пропаганды. 126 -'Г.-
Всего же в 1942 г. на территории восточной Белорус- сии насчитывалось 11 полевых и 23 местных коменда- тур46. Согласно директиве начальника Верховного командо- вания вермахта (ОКВ) генерал-фельдмаршала В. Кейтеля от 13 марта 1941 г., влияние структур вермахта должно было распространиться и на области, находившиеся в ве- дении гражданской оккупационной администрации. Для этих целей в рейхскомиссариатах (а позднее и в генераль- ном округе «Белоруссия») были введены должности ко- мандующих войсками вермахта с соответствующими кон- тингентами войск и далеко идущими полномочиями. Так, в генеральном округе «Белоруссия» командую- щим войсками вермахта (Wehrmachtbefehlshaber Weifirut- henieri) был назначен генерал от кавалерии граф Э. Рот- кирх-унд-Трах. Это произошло 19 апреля 1944 г., через две недели после того, как Белоруссия стала самостоя- тельным округом в системе гражданской оккупационной администрации. Одновременно он являлся командую- щим тыловым районом группы армий «Центр» и комен- дантом главной полевой комендатуры № 392 (Ober- feldkommandantur 392), которая находилась в Минске. По вертикали ему подчинялись полевые комендатуры в Минске (FK 812) и Барановичах (FK 400) и местные ко- мендатуры в Минске (ОК 650), Молодечно (ОК 812), Слуцке (ОК 343), Глубоком (ОК 339), Барановичах (ОК 264), Лиде (ОК 355) и Ганцевичах (ОК 352), контролиро- вавшие территории всех окружных комиссариатов. Командующий войсками вермахта в генеральном ок- руге «Белоруссия» подчинялся непосредственно ОКВ и имел право отдавать распоряжения по всем вопросам, которые он считал необходимыми для обеспечения окку- пационного режима. Зачастую решение этих вопросов происходило без учета мнения генерального комиссара47. Командующие вермахта, однако, ни в коем случае не были ограничены решением только лишь военных задач. Упомянутые указания Кейтеля, напротив, настоятельно требовали: 1. Тесного сотрудничества с рейхскомиссарами для оказания им помощи в выполнении политических задач; 2. Использования оккупированной территории для военных целей и обеспечения ее экономическими ценно- стями нужд германской экономики; 3. Использования оккупированной территории для снабжения в соответствии с требованиями ОКВ48. 127
Наконец, согласно приказу Гитлера от 17 июля 1941 г. на рейхсфюрера СС и шефа германской полиции Г. Гимм- лера было возложено «полицейское обеспечение восточ- ных территорий». Последний назначал главных фюреров СС и полиции (Hdhere SS-und Polizeifiihrer; HSSPf), кото- рые являлись высшими полицейскими чиновниками в рейхскомиссариатах или, по согласованию с военной ад- министрацией, в тыловых районах групп армий. Хотя фю- реры СС и полиции формально подчинялись рейхскомис- сарам или находились в оперативном подчинении у ко- мандующих тыловыми районами групп армий, реальную власть над ними имел только Гиммлер. Этот последний факт означал, что полицейская администрация действо- вала параллельно и на равных правах с гражданской и во- енной администрацией49. С 29 июня (фактически с сентября) 1941 г. главным фюрером СС и полиции на территории рейхскомисса- риата «Остланд» (HSSPf Ostland) являлся СС-группенфю- рер и генерал полиции X. Прютцманн, которого уже 1 ноября сменил СС-обергруппенфюрер и генерал поли- ции Ф. Еккельн. В генеральных округах, входивших в со- став рейхскомиссариата, ему подчинялись местные фю- реры СС и полиции. Так, в генеральном округе «Бело- руссия» эту должность, со штаб-квартирой в Минске, занимал СС-бригадефюрер и генерал-майор полиции К. Ценнер. В конце июля 1942 г. его сменил СС-оберфю- рер и полковник охранной полиции В. Шимана. А в ию- ле 1943 г. местным фюрером СС и полиции стал СС- группенфюрер и генерал-лейтенант полиции К. фон Готтберг, который оставался на этом посту до освобож- дения Белоруссии советскими войсками50. Аппарат каждого фюрера СС и полиции в целом ко- пировал полицейские структуры Германии. Не был в данном случае исключением и аппарат фюрера СС и по- лиции генерального округа «Белоруссия» (SSPf Weis- sruthenien). Организационно ему подчинялись: • начальник полиции безопасности и СД генерально- го округа «Белоруссия» (Kommandeur der Sicherheitspolizei und SD Weissruthenien), должность которого с февраля 1942 по июнь 1943 г. занимал СС-оберштурмбаннфюрер Э. Штраух. Ему, в свою очередь, подчинялись местные начальники гестапо, СД и криминальной полиции; • начальник полиции порядка генерального округа «Белоруссия» (Kommandeur der Ordnungspolizei Weissruthe- nien), должность которого с декабря 1941 г. занимал СС- оберштурмбаннфюрер Э. Герф. Ему, в свою очередь, 128
подчинялись местные начальники охранной полиции, жандармерии, железнодорожной охраны, а позднее и вспомогательной полиции порядка, набранной из мест- ных добровольцев51. В округах и районах генерального округа «Белоруссия» находились структурные подразделения аппарата фюрера СС и полиции, которые возглавляли соответственно ок- ружные и районные фюреры. Всего было шесть полицей- ских округов, которые были несколько крупнее, чем ок- руга гражданской администрации: Барановичи — Ганце- вичи, Вилейка, Глубокое, Лида — Новогрудок, Минск — Слуцк и Слоним. Управления охранной полиции и поли- ции порядка были представлены в этих округах соответст- вующими отделами^2. Следует сказать, что каждое из двух управлений поли- ции генерального округа «Белоруссия» имело двойное подчинение. С одной стороны, оно подчинялось своему фюреру СС и полиции, а через него — главному фюреру СС и полиции «Остланда». С другой же стороны, оно подчинялось соответствующему главному управлению СС в Берлине. Однако в данном случае это не играло су- щественной роли, так как единственным начальником всех управлений СС был Г. Гиммлер53. Как уже говорилось выше, кроме территории гене- рального округа «Белоруссия», разветвленный полицей- ский аппарат, который также подчинялся Гиммлеру, имелся и в тыловом районе группы армий «Центр». По договоренности с ОКВ его сотрудники должны были вы- полнять те же функции, что и в генеральном округе. Так, в июне 1941 г., в целях «полицейского обеспече- ния» указанного тылового района, был учрежден специ- альный пост главного фюрера СС и полиции «Россия- Центр» (HSSPf Russland-Mitte) *. До 24 марта 1943 г. его занимал СС-группенфюрер и генерал-лейтенант поли- ции Э. фон дем Бах-Зелевски, которого сменил уже упо- минавшийся К. фон Готтберг. Последний, таким обра- зом, сосредоточил в своих руках сразу несколько высших полицейских, а затем и гражданских должностей и имел фактически диктаторские полномочия54. Штаб главного фюрера СС и полиции «Россия-Центр» располагался в Могилеве (с 1943 г. — в Минске) и в це- 4 1 апреля 1943 г. эта должность стала называться главный фюрер СС и полиции «России-Центр и Белоруссии» (HSSPf Russland-Mitte und Weissruthenien). В данном случае в виду имелась только Восточная Бе- лоруссия. 5 - 3637 Романько 129 '
лом копировал аппарат фюрера СС и полиции «Белорус- сии». Так, ему подчинялись местные (гарнизонные) фю- реры СС и полиции (SS-und Polizei Standartfnhrer) в сле- дующих населенных пунктах: Барановичи, Смоленск, Могилев и Витебск55. Со временем каждая из ветвей немецкой оккупацион- ной администрации стала так или иначе привлекать к со- трудничеству население оккупированной Белоруссии. В политической сфере это было первоначально выраже- но в создании и функционировании органов так назы- ваемого местного самоуправления: сельских, районных и городских управлений. Их соответственно возглавляли старосты, начальники районных и городских управлений. Эти органы создавались сразу же по установлении на данной территории немецкой военной или гражданской администрации. В политическом отношении эти органы самоуправления были абсолютно пассивны и бесправны, а их руководители были полностью подчинены соответ- ствующим немецким чиновникам: окружным, районным или городским комиссарам. Если же такие органы само- управления создавались в зоне действия военной адми- нистрации, то их руководители подчинялись шефам по- левых или местных комендатур56. В руках начальника районного управления находилось общее руководство районом. Он нес политическую от- ветственность за все подчиненные ему местные учрежде- ния, хозяйство и управления, должен был обеспечивать «покой и порядок» на подведомственной территории, бо- роться с проявлениями саботажа, диверсиями, неподчине- нием оккупационным властям, организовывать «изъятие» продукции для нужд Германии и удовлетворять потребно- сти подразделений вермахта, которые были расквартиро- ваны на территории его района. Руководитель района назначался и увольнялся с долж- ности по предложению полевой комендатуры, командую- щего тыловым районом армии или группы армий, а в ге- неральном комиссариате — коменданта местной комен- датуры или районного комиссара. Структура районного управления предусматривала такие основные отделы: об- щего управления, вспомогательной полиции порядка, школ и культурных учреждений, охраны здоровья, вете- ринарный, финансовый, строительства, промышленно- сти, снабжения и обеспечения рабочей силой. Со време- нем появился еще один отдел — пропаганды. Их руково- дители назначались обычно начальником районного 130
управления по согласованию с местным военным или гражданским немецким начальником57. Следующей по значению фигурой органов местного самоуправления был бургомистр. В данном случае этот термин имел два значения: • руководитель общинного управления (обычно быв- ший советский сельский совет, состоявший из несколь- ких сел) и • руководитель городского управления, которые под- чинялись начальнику соответствующего районного управления. Для своей территории задачи бургомистра были абсо- лютно те же, что и у начальника районного управления для района. Таким же был порядок назначения и увольне- ния с занимаемой должности. Аппарат бургомистра со- стоял из тех же отделов, что и районное управление58. Низшей инстанцией местного самоуправления было сельское управление, во главе которого стоял староста. Последнего, как правило, назначал бургомистр общины. Практическая работа сельских управлений сводилась иногда к обычной бухгалтерской рутине. Однако в боль- шинстве случаев, и это характерно для Белоруссии, вследствие трудностей со связью, протяженностью тер- ритории и, главное, активным сопротивлением населе- ния оккупационной политике, работа в селах часто выхо- дила за рамки предусмотренного объема. Дела сельского управления требовали зачастую приложения таких уси- лий, что в большинстве районов немцам пришлось вы- плачивать старостам зарплату. Сначала же они работали на общественных началах. Староста со своим помощником, бухгалтером и под- чиненными управлению полицейскими должен был про- водить в жизнь все распоряжения немецкой администра- ции, бургомистра и начальника районного управления. Например, в их задачи входило: регистрировать прибыв- ших, вести учет местного населения, собирать налоги, обеспечивать поставки для частей вермахта, предостав- лять рабочую силу, гужевой транспорт, квартиры для во- инских частей и т.п.59. Как правило, на должности начальников местного са- моуправления всех уровней назначались люди, которые уже зарекомендовали себя «политически благонадежны- ми» и активными пособниками оккупантов. При назна- чении на должность они должны были пройти проверку СД (в гражданской зоне) или тайной полевой полиции (в военной зоне). Однако и в дальнейшем все эти люди 131
продолжали находиться под наблюдением тех или иных немецких органов. Что же касается комплектования ис- полнительного аппарата управлений (отделов), то немцы старались набрать в них сотрудников, которые были уже знакомы с работой таких органов. Поэтому нет ничего удивительного, что в этих отделах осталось работать мно- го бывших советских служащих, которые продолжали со- чувствовать прежней власти (и иногда даже из аппарата НКВД)60. Другой особенностью кадровой политики при уком- плектовании местного самоуправления было то, что на эти должности очень активно старались пробиться пред- ставители различных белорусских националистических организаций. Их главной целью было «белорусифициро- вать» эти органы и тем самым заставить их работать не на немцев, а на белорусскую национальную идею. В целом ряде случаев это было сделать не так просто. Во-первых, немцы поначалу не очень-то жаловали проявления лю- бых видов национализма. Во-вторых, у белорусских ак- тивистов появились конкуренты, которые также и с та- кими же целями боролись за места в местном самоуправ- лении. В Западной Белоруссии это были поляки, а в Восточной — русские. Часто дело доходило до такого, что они писали друг на друга доносы, обвиняя евоих оп- понентов в скрытом коммунизме. И немцы часто верили таким доносам. Иногда доносы на националистов писали скрытые сторонники советской власти или те, кто рабо- тал в самоуправлении по заданию советских спецслужб или партизан, убирая их, таким образом, немецкими ру- ками. Естественно, что все это не способствовало плодо- творной работе61. При изучении немецкого оккупационного режима на территории Белоруссии может сложиться впечатление, что он был чересчур громоздким и излишне усложненным таким обилием пересекающихся структур власти. Однако следует подчеркнуть, что между тремя его основными вет- вями — гражданской, военной и полицейской — не было никакой принципиальной разницы, а имелись лишь неко- торые чисто функциональные различия. В действительно- сти же эти ветви представляли собой неразрывно связан- ные части одного оккупационного аппарата. НЕМЕЦКИЕ СИЛЫ ПО ПОДДЕРЖАНИЮ ПОРЯДКА Вооруженной опорой созданного нацистами на терри- тории Белоруссии режима являлись* силы по поддержа- нию общественного порядка. Под этим общим названи- 132
ем подразумевались силовые структуры, которые находи- лись в подчинении каждой из указанных форм оккупаци- онной администрации. Это прежде всего армейские час- ти, расквартированные в зоне военной администрации, и полицейские формирования, действовавшие и в граж- данской, и в военной зоне. Оккупационные части вермахта, находившиеся в под- чинении командующего тыловым районом и охранными войсками группы армий «Центр», состояли из следующих структур: • собственно части и соединения вермахта (охранные дивизии и другие, более мелкие формирования); • подразделения военной разведки — абвера; • подразделения тайной полевой полиции; • подразделения полевой жандармерии. Охранные дивизии вермахта (Sicherungs Division) пред- ставляли собой главную силу по поддержанию общест- венного порядка в зоне ответственности военной админи- страции. Создание этих дивизий началось в январе 1941 г. Генштабом сухопутных войск, а их существование как специальных соединений вермахта было узаконено при- казом командующего Армией резерва генерал-полковни- ка Ф. Фромма от 3 марта 1941 г. На основании этого при- каза было расформировано 3 пехотные дивизии, офицер- ские и унтер-офицерские кадры которых пошли на укомплектование 9 охранных дивизий. После этого каж- дый из тыловых районов групп армий получил по 3 диви- зии. На долю группы армий «Центр» достались 213, 286 и 403-я охранные дивизии62. Каждая из этих дивизий значительно отличалась от обычной пехотной дивизии вермахта: она уступала ей как по организации, так и по вооружению. Например, 286-я охранная дивизия (командир — генерал-лейтенант К. Мюллер) имела следующую структуру: • 354-й пехотный полк (Infanterie Regiment Nr.354) — состоял из трех пехотных батальонов; • 61-й охранный полк (Landessch/itzen Regiment Nr.6iy • 213-й артиллерийский полк (Artillerie Regiment Nr.213) — фактически только его 2-й дивизион (II. Ahteilung). состоявший из трех батарей; • 704-й охранный (караульный) батальон (Wach Bataillon Nr.704)\ • 354-я саперная рота (Pionier Kompanie Nr.354)b\ Остальные охранные дивизии находились в принципе в таком же положении. Естественно, что таких сил было явно недостаточно, чтобы поддерживать порядок на такой 133
огромной территории. Поэтому число охранных дивизий вскоре пришлось увеличить. Всего за время войны в заня- тых советских областях действовало 15 таких дивизий*. На территории же собственно Белоруссии уже к декабрю 1941 г. их было четыре: • 201-я охранная дивизия (штаб в Лепеле); • 203-я охранная дивизия (штаб в Бобруйске); • 221-я охранная дивизия (штаб в Гомеле); • 286-я охранная дивизия (штаб в Витебске). Помимо охранных дивизий, из частей и подразделений вермахта, которые несли службу по охране порядка в ты- ловом районе группы армий «Центр», следует также на- звать 229 отдельных пехотных рот, 12 противотанковых рот, 9 рот тяжелого оружия и 11 артиллерийских батарей64. Выше шла речь о соединениях вермахта, которые на- ходились в ведении исключительно военной администра- ции на территории восточной Белоруссии. 19 апреля 1944 г. территория генерального округа «Белоруссия» бы- ла выделена в специальный тыловой район, где для управления находящимися здесь охранными частями вермахта была создана специальная должность/Ее с ап- реля по июнь 1944 г. занимал генерал от кавалерии Э. Роткирх-унд-Трах, которому подчинялись следующие со- единения: 52, 221 и 391-я охранные дивизии65. Еще одной структурой вермахта была военная развед- ка — абвер (Abwehr), которая на территории генерального округа «Белоруссия» была представлена специальной ре- зидентурой, действовавшей в Минске с марта 1942 по июнь 1944 г.**. До середины 1942 г. этот орган возглавлял подполковник Кребитц, позднее, до середины 1943 г., — майор Кесснер, которого сменил подполковник Ойлер. Главной задачей резидентуры являлась организация борьбы с разведкой Красной армии, парашютистами, ра- дистами и подпольщиками в городах и других населен- ных пунктах. Для этого она имела три специальных пред- ставительства на местах (aussenstelle). Они располагались при местных комендатурах в Глубоком, Молодечно и Вильнюсе и имели в целом такие же задачи66. Весной 1941 г., почти перед самым нападением на *Так, начиная с октября 1941 г. были еще созданы 52, 201, 203, 325, 339 и 391-я охранные дивизии. ** По документам немецкой военной разведки эта резидентура про- ходила как Abwehrnebenstelle Minsk. 134
СССР, каждой группе армий были приданы абверкоман- ды (Abwehrkommando), а армиям — подчиненные этим ко- мандам абвергруппы (Abwehrgruppe). Согласно своим функциональным обязанностям, каждая из абверкоманд (и абвергрупп) должна была заниматься разведыватель- ной, диверсионной или контрразведывательной деятель- ностью. Поэтому в своей номенклатуре они имели соот- ветственно цифру «1», «2» или «3», которые обозначали номер отдела в Главном управлении разведки и контр- разведки (абвера). Именно эти подразделения и подчи- ненные им спецшколы являлись основными органами разведки и контрразведки на всем протяжении Восточно- го фронта. Из них на территории Белоруссии с 1941 по 1944 г. действовали следующие (имеется в виду только территория военной администрации): • в распоряжении штаба группы армий «Центр» — 103, 203 и 303-я абверкоманды; • в распоряжении штаба 2-й полевой армии — 105, 205 и 207-я абвергруппы; • в распоряжении штаба 4-й полевой армии — 108, 208, 308 и 316-я абвергруппы; • в распоряжении штаба 9-й полевой армии — 209, 307 и 309-я абвергруппы; • в распоряжении штаба 2-й танковой группы (затем армии) — 107 (вскоре передана в 9-ю полевую армию) и 109-я абвергруппы; • в распоряжении штаба 3-й танковой группы (затем армии) — 101, 113, 210, 310 и 318-я абвергруппы; • в распоряжении различных комендатур — 215, 315, 325-я и так называемая Люфтгруппа (Luftgruppe)^. Особую роль в системе оккупационного аппарата Вос- точной Белоруссии исполняла тайная полевая полиция (Geheime Feldpolizei; GFP). Будучи составной частью вер- махта, она осуществляла военно-полицейские функции*. В ее задачи входило: • организация контрразведывательных мероприятий по охране штабов и личная охрана высшего командного состава; • наблюдение за военной корреспонденцией, кон- троль за почтовой, телеграфной и телефонной связью гражданского населения; * По сути, тайная полевая полиции выполняла в зоне военной ад- министрации те же функции, что и полиция безопасности и СД на тер- ритории гражданской администрации. 135
• содействие в охране почтовых сообщений; • розыск оставшихся на оккупированной территории военнослужащих армий противника; • проведение дознания и надзор за подозрительными лицами в зоне военных действий. Подразделения тайной полевой полиции были пред- ставлены группами (Gruppe) — при штабах групп армий, армий и полевых комендатурах и комиссариатами (Кот- missariate) — при штабах корпусов, дивизий и некоторых местных комендатурах. Группы и комиссариаты подчиня- лись шефу тайной полевой полиции соответствующей группы армий и офицеру абвера (согласно штабной но- менклатуре эта должность называлась 1с) соответствую- щих штабов или комендатур*. Каждая группа имела в сво- ем составе от 2 до 5 комиссариатов, которые, в свою оче- редь, делились на внешние команды (Aussenkommando). Численность групп была разной. Если в 1939— 1940 гг. она состояла из 50 человек (руководитель, 32 сотрудника среднего звена и 17 человек вспомогательного персона- ла — шоферы, стенографисты, охрана), то во время войны против СССР их численность увеличилась до 95 человек (руководитель, 54 сотрудника среднего звена и 40 сотруд- ников вспомогательного персонала). Кроме трго, при подразделениях этой полиции были группы штатных агентов и небольшие воинские формирования для кара- тельных операций против партизан, проведения облав, охраны и конвоирования арестованных. Все группы были полностью моторизованы. Главным руководящим орга- ном для всех частей тайной полевой полиции была специ- альная группа отдела военной администрации генерал- квартирмейстсра Генштаба сухопутных войск. До самого конца войны ее возглавлял СС-оберфюрер и полковник полиции В. Кирхбаум68. С 1941 по 1943 г. группы тайной полевой полиции располагались в следующих населенных пунктах Восточ- ной Белоруссии: Бобруйск, Борисов, Витебск, Лепель, Могилев, Орша, Старые Дороги и Полоцк. В данном слу- чае руководящими органами для них были штабы таких воинских формирований: • 580-я группа — в распоряжении штаба 9-й полевой армии; • 703-я группа — в распоряжении штаба 3-й танковой группы; * Группы и команды тайной полевой полиции, приданные полевым и местным комендатурам, являлись их исполнительными органами. 136
• 639 и 612-я группы — в распоряжении штаба 2-й танковой группы; • 570-я группа — в распоряжении штаба 4-й полевой армии69. На всей оккупированной территории Восточной Бело- руссии также действовали подразделения полевой жан- дармерии (Feldgendarmerie), которая осуществляла функ- ции полиции порядка в войсках и в зоне ответственности военной администрации. Обычно в ее задачи входило: • борьба с партизанами в районе дислокации; • регулировка движения войск на марше; • установка контролы-ю-пропускных пунктов, про- верка документов, конвоирование военнопленных; • охрана портов и аэродромов; • приведение в исполнение приговоров военно-поле- вых судов. Кроме того, двигаясь непосредственно за регулярными войсками, полевая жандармерия руководила созданием на захваченных территориях местных органов власти, проводила поиск дезертиров, собирала беженцев и воен- нопленных, охраняла военные трофеи от разграбления и контролировала сдачу местным населением оружия. При группах армий и армиях состояли батальоны жандармерии, находившиеся в подчинении командующе- го соответствующим тыловым районом, а при штабах корпусов и дивизий — отряды (Тгирре). Каждый батальон состоял организационно из трех рот. Рота делилась на три взвода, в каждом из которых было 4 офицера, 90 ун- тер-офицеров и 22 рядовых. Все подразделения полевой жандармерии были полностью моторизованы. Старший по званию офицер всей жандармерии находился в подчи- нении генерал-квартирмейстера Генштаба сухопутных войск70. На территории Восточной Белоруссии полевая жан- дармерия действовала при соответствующих воинских формированиях и административных структурах: в обла- стных центрах функционировали жандармские управле- ния, в районных центрах — жандармские посты, а в сель- ской местности за порядком следили служащие опорных пунктов. Например, в 1941 — 1943 гг. в тыловом районе группы армий «Центр» имелись следующие батальоны полевой жандармерии: • 690-й батальон — в распоряжении командующего охранными войсками и тыловым районом группы армий «Центр»; 137
• 531-й батальон — в распоряжении штаба 9-й поле- вой армии; • 551, 694 и 695-й батальоны — в распоряжении шта- ба 3-й танковой группы; • 591-й батальон — в распоряжении штаба 2-й танко- вой группы; • 581-й батальон — в распоряжении штаба 2-й поле- вой армии; • 695, 696 и 697-й батальоны — в распоряжении шта- ба 4-й полевой армии71. Гражданская и полицейская оккупационная админист- рации также имели свои вооруженные силы, которые со- стояли из следующих структур: • части и подразделения войск СС; • части и подразделения немецкой военизированной полиции; • подразделения так называемых оперативных групп СД. Основой группировки войск СС на территории тыло- вого района группы армий «Центр» послужили части и подразделения при так называемом Командном штабе рейхсфюрера СС (Kommandostab Raichsfiihrer-SS):3ioi ор- ган был создан в апреле 1941 г. как составная часть Лич- ного штаба рейхсфюрера СС. По сути, это была полевая ставка Гиммлера, в обязанности которой входило общее руководство войсками СС, а также координация их дея- тельности с усилиями полиции и вермахта на оккупиро- ванных территориях. Однако помимо чисто администра- тивных структур, в распоряжении этого штаба находился также целый ряд частей войск СС, которые 27 июня 1941 г. были переданы в распоряжение главного фюрера СС и полиции «Россия-Центр» СС-группенфюрера Э. фон дем Бах-Зелевски. Это: • 1-я пехотная (моторизованная) бригада СС (к SS- Infanterie-Brigade (mol.)', • 2-я пехотная (моторизованная) бригада СС (1. SS- Infanterie-Brigade (mot.) — передана в распоряжение глав- ного фюрера СС и полиции «Россия-Север»; • 1-й и 2-й кавалерийские полки СС (SS-Kavallerie- Regiment Nr.l und 2) — в августе 1941 г. оба полка были сведены в 1-ю кавалерийскую бригаду СС (1. SS-Kaval- lerie-Brigade)', • Добровольческий штандарт СС «Гамбург» (SS-Freiwil- ligen-Standarte Hamburg) — передан в распоряжение глав- ного фюрера СС и полиции «Россия-Север»; 138
• батальон сопровождения рейхсфюрера СС (SS-Beg- leit-Bataillon Raichsfiihrer-SS); • 1-й батальон противовоздушной обороны Команд- ного штаба рейхсфюрера СС (SS-Flak-Bataillon Коттап- dostab Raichsfuhrer-SS /) — сформирован в 1942 г.; • 2-й батальон противовоздушной обороны Команд- ного штаба рейхсфюрера СС (SS-Flak-Bataillon Коттап- dostab Raichsfiihrer-SS II) — сформирован в 1943 г.; • дивизион противовоздушной обороны СС «Восток» (SS-Flak-Abteilung Ost); • батальон специального назначения войск СС (Ba- taillon der Waffen-SS z-b. V.); • 10-я полицейская рота связи. (Polizei-Nachrichten- Kompanie Nr. 10); • Специальная команда СС «Дирлевангер» (SS-Son- derkommando Dirlewanger) — прибыла на территорию Бе- лоруссии в январе 1942 г.72. 28 апреля 1941 г. генерал-квартирмейстер Генштаба су- хопутных войск генерал-майор Э. Вагнер достиг соглаше- ния с рейхсфюрером СС Гиммлером относительно допол- нительного использования частей полиции и войск СС в тыловых районах всех трех групп армий. В соответствии с этой договоренностью каждый тыловой район получал моторизованный полицейский полк, а каждая охранная дивизия — моторизованный полицейский (охранный или караульный) батальон. Согласно той же договоренности все эти части должны были находиться в оперативном подчинении соответствующих начальников сухопутных войск. Например, в тыловом районе группы армий «Центр» они были распределены следующим образом: • 213-я охранная дивизия — 703-й охранный батальон (Wach Bataillon Nr.703); • 286-я охранная дивизия — 704-й охранный батальон (Wach Bataillon Nr.704); • 403-я охранная дивизия — 705-й охранный батальон (Wach Bataillon Nr.705f\ Однако помимо них в прифронтовой полосе действо- вал еще целый ряд формирований СС и полиции, кото- рые являлись силовыми структурами аппарата главного фюрера СС и полиции соответствующего тылового рай- она. В данном случае речь идет о главном фюрере СС и полиции «Россия-Центр», который обладал в зоне своей ответственности всей полнотой полицейской власти (ар- мейские начальники могли отдавать его частям приказы 139
только при «срочной необходимости боевого примене- ния», обычно же он слушался только Гиммлера). В июле 1941 г. в его распоряжении находились: • полицейский полк «Центр» (Polizei-Regiment Mitte); • 32, 131, 307, 308, 309, 316, 317, 322 и 323-й полицей- ские батальоны; • 31-я полицейская рота связи (Polizei-Nachrichten- Kompanie Nr.3l)n. В апреле—мае 1943 г., в связи с усилением партизан- ского движения, силы полиции в Восточной Белоруссии были значительно увеличены. Теперь их группировка вы- глядела следующим образом: • полицейский полк «Центр» (Polizei-Regiment Mitte)', • 2, 8, 13, 14, 22, 24, 26, 31 и 36-й полицейские полки: • 6, 11, 32, 51, 85, 91, 11 1, 122, 131, 134, 301, 307, 308, 313 и 316-й полицейские батальоны75. 13 марта 1941 г. состоялось совещание между началь- ником Главного управления имперской безопасности (РСХА) СС-группенфюрером Р. Гейдрихом и генерал- квартирмейстером Генштаба сухопутных войск генерал- майором Э. Вагнером. Результатом их переговоров стало создание так называемых оперативных групп (Ein- satzgruppe) Службы безопасности (СД), которые должны были действовать в тыловых районах групп армий и вы- полнять следующие функции: • обеспечивать сохранность документов, архивов, картотек подозрительных лиц, организаций и групп; • задерживать лидеров эмиграции, саботажников, террористов; • обнаруживать и уничтожать враждебные элементы (обычно под это определение подпадали евреи, коммуни- сты, цыгане и др.) и предотвращать враждебную деятель- ность со стороны местного населения; • информировать армейское командование о полити- ческом положении на оккупированной территории. Всего было создано четыре оперативные группы: «А», «Б», «С» и «Д», каждая из которых была придана соответ- ствующей группе армий*. В тыловом районе группы ар- мий «Центр» действовала оперативная группа «Б» (Ein- * Исключение составила группа армий «Юг», которой были прида- ны две последние оперативные группы. Остальным группам армий досталось только по одной. 140
satzgruppe В), штаб которой располагался сначала в Бело- стоке, затем в Минске и Смоленске, а с августа 1943 г. — вновь в Минске. Основной зоной деятельности этой груп- пы были районы Минска и Смоленска. Ее первым на- чальником стал СС-бригадефюрер и генерал-майор поли- ции А. Небе, который находился на этой должности с 1 июня по 16 ноября 1941 г. Обычно состав оперативной группы насчитывал от 550 до 1200 человек, в число которых входили: сотрудни- ки СД, гестапо, криминальной полиции, полиции поряд- ка, военнослужащие войск СС и вспомогательный персо- нал (радисты, мотоциклисты и т.п.). С августа 1941 г. в такие группы стали также принимать и местных добро- вольцев (в качестве переводчиков и исполнителей «гряз- ной работы»)76. Каждая из оперативных групп состояла из нескольких подразделений. Например, оперативная группа «Б» включала в себя: • оперативную команду 8 (Einsatzkommando 8); • оперативную команду 9 (Einsatzkommando 9); • специальную команду 7-а (Sonderkommando 7а); • специальную команду 7-6 (Sonderkommando 7b); • передовую команду «Москва» (Vorkommando Mos- каи), с января 1942 г. — специальная команда 7-ц (Son- derkommando 7с). Каждое из указанных подразделений действовало вполне самостоятельно, так как даже подчинялось рав- ным инстанциям. Так, оперативные команды 8 и 9 и спе- циальные команды 7-6 и 7-е находились в оперативном подчинении начальника полиции безопасности и СД во- енной зоны оккупации, а оперативная команда 7-а — в распоряжении того же чиновника, но в генеральном окру- ге «Белоруссия». Результатом деятельности оперативной группы «Б» на территории Белоруссии и западной России стало уничто- жение более 134 тыс. мирных жителей. После освобожде- ния территории Белоруссии надобность в использовании этой группы отпала, и 29 августа 1944 г. она была рас- формирована77. Силовые структуры фюрера СС и полиции в зоне гра- жданской администрации начали создаваться несколько позднее — в сентябре 1941 г. В отличие от полицейского аппарата фюрера военной зоны они были первоначально незначительными и состояли в основном из подразделе- ний жандармерии, которые находились в распоряжении 141
начальника управления полиции порядка в Белоруссии. Так, в апреле 1943 г. ему подчинялись следующие под- разделения: • 6, 7, 11, 12, 13, 17, 18, 19, 21,49 и 50-й моторизован- ные взводы жандармерии; • комендантская рота при штабе начальника полиции порядка (Stab Kompanie / Kommandeur der Ordnungspolizei Weissruthenien)™. Следует подчеркнуть, что развитие сил по поддержанию порядка на территории генерального округа «Белоруссия» пошло несколько иначе, чем в зоне военной администра- ции. Здесь немцы сделали ставку на использование мест- ных и пришлых коллаборационистских формирований. Местные коллаборационистские формирования нача- ли создаваться почти сразу же после первых дней оккупа- ции. Но более подробно об их истории, организации, структуре, боевом применении мы поговорим в следую- щих главах. Здесь же более уместным будет сказать о тех «восточных» частях и подразделениях, которые в силу разных обстоятельств оказались на территории Белорус- сии*. В силу того что Белоруссия занимала ключевое поло- жение для тыла всего Восточного фронта, ее умиротворе- нию немцы придавали первостепенное значение. Одна- ко, как было показано выше, собственных сил для этого у них не было. Поэтому для охраны коммуникаций и тер- ритории немецкое военное командование и полицейское руководство стали привлекать добровольческие форми- рования из различных народов СССР, которые стали соз- даваться ими с августа 1941 г. Со временем эти и местные добровольческие формирования стали фактически костя- ком всей охраны общественного порядка. С августа 1941 по июль 1944 г. их на территории Белоруссии перебывало значительное количество, которое условно можно клас- сифицировать по следующим показателям: • национальный признак; • на территории какой оккупационной администра- ции они действовали и соответственно какой власти под- чинялись; • были ли они сформированы на территории Бело- * Как может догадаться читатель, под словосочетанием «восточные народы» немцы подразумевали все народы СССР. Если пользоваться их логикой, то ошибки тут нет: на восточных территориях могут жить только восточные народы. 142
руссии, прибыли сюда в качестве усиления местного по- лицейского аппарата или отступили вместе с немецкими войсками. Национальный признак является наиболее существен- ным и охватывает оба последующих показателя. Согласно ему можно выделить следующие части и соединения «вос- точных» добровольцев (в этом списке приведены все доб- ровольческие формирования, за исключением белорус- ских): • русские национальные формирования — это Рус- ская национальная народная армия (PHНА), 1-я Русская национальная бригада СС («Дружина») и Русская осво- бодительная народная армия (РОНА, или «Бригада Ка- минского»); • так называемые восточные батальоны (Ostbataillo- пе)\ фактически те же русские формирования, но без вы- раженного национального характера, — это 201, 203, 221, 286, 427, 432, 439, 601-603, 605, 610, 627, 633-635, 637, 642-й восточные батальоны и 1-й Восточный доброволь- ческий полк; • казачьи формирования — это 600, 622—625-й каза- чьи дивизионы, 4-й и 5-й казачьи полки и так называе- мый Казачий Стан в составе 10 пехотных полков; • украинские формирования — это 53, 54, 55, 56, 57, 62, 63, 115, 118, 201-й батальоны «Schuma»', • литовские формирования — это 3, 12, 15, 255-й ба- тальоны «Schuma»\ • латышские формирования — это 18, 24, 26, 271, 274-й батальоны «Schuma»\ • эстонские формирования — это 36-й и 45-й баталь- оны «Schuma»\ • части и подразделения так называемых Восточных легионов (Ostlegionen) — это 1-й Восточно-мусульман- ский полк СС, 786-й туркестанский, 807-й азербайджан- ский и 825-й волжско-татарский пехотные батальоны. К «восточным» добровольческим формированиям так- же можно отнести уже упоминавшуюся так называемую Специальную команду СС «Дирлевангер». Первоначально эта часть была исключительно немецкой, однако после нескольких месяцев антипартизанской войны на террито- рии Белоруссии в ее состав были включены несколько подразделений, укомплектованных исключительно «вос- *С весны 1943 г. все «восточные» батальоны вермахта стали назы- ваться батальонами Русской освободительной армии (РОА). 143
точными» добровольцами (русскими, украинцами, бело- русами и др.). Добровольческие формирования несли охрану обще- ственного порядка по всей территории Белоруссии, нахо- дясь в распоряжении всех ветвей оккупационной адми- нистрации. В целом это выглядело так (хотя были и ис- ключения): • в подчинении командующего тыловым районом и охранными войсками группы армий «Центр» действовали в основном все русские формирования, восточные ба- тальоны, казачьи части и подразделения Восточных ле- гионов; • все батальоны «Schuma» были распределены между соответствующими структурами главного фюрера СС и полиции «Россия-Центр» и фюрером СС и полиции ге- нерального округа «Белоруссия» (в подчинении послед- него также находился и 1-й Восточно-мусульманский полк СС)79. Проанализировав систему по поддержанию обществен- ного порядка и ее вооруженные силы на территории Бело- руссии, можно сказать, что за весь период оккупации на- блюдался их неуклонный рост. Так, если в 1941 — 1942 гг. их численность составляла примерно 160 тыс. человек, то весной 1944 г. она возросла более чем вдвое. БЕЛОРУССКИЙ НАЦИОНАЛИЗМ И ЕГО РОЛЬ В ПРОЦЕССЕ СОЗДАНИЯ БЕЛОРУССКИХ ДОБРОВОЛЬЧЕСКИХ ФОРМИРОВАНИЙ В СОСТАВЕ ГЕРМАНСКИХ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ БЕЛОРУССКИЙ НАЦИОНАЛИЗМ: ИСТОРИЯ ВОЗНИКНОВЕНИЯ И РАЗВИТИЯ Создание «восточных» добровольческих формирова- ний в составе германских вооруженных сил проходило обычно при содействии или активном участии национа- листических организаций, которые связывали с этим процессом какие-то свои определенные цели. Одной из таких целей было желание получить в свои руки некую вооруженную силу, которая могла быть использована как инструмент давления на немцев или в борьбе за власть со своими политическими оппонентами, а в дальнейшей перспективе — как основа будущей национальной армии. 144
Однако не стоит думать, что эти идеи зародились в голо- вах лидеров национальных организаций только накануне Второй мировой войны. Их истоки следует искать в док- тринах того или иного национального движения, многие из которых своими корнями уходят во вторую половину позапрошлого века. Поэтому, чтобы понять причины со- трудничества националистов из числа народов СССР с германским военно-политическим руководством вообще и логику процесса создания «восточных» добровольче- ских формирований в частности, необходимо обратиться к истории того или иного национального движения. И белорусский национализм в этом смысле не исключе- ние. По словам многих исследователей, белорусское на- циональное движение относится к числу наиболее нераз- витых как в идейном, так и в организационном плане. Даже несмотря на поддержку тех или иных внешних сил, белорусским националистам до сих пор не удается- окон- чательно убедить «мировую общественность» и, что более актуально, свой народ, что в этническом смысле он явля- ется отличным от русского народа. Тем не менее белорусские националисты продолжают утверждать, что их притязания на государственную неза- висимость имеют исторические корни и основания. В це- лом все основные вехи развития белорусской националь- ной идеи можно свести к следующим моментам. Так, по их утверждениям, белорусским государством было Великое княжество Литовское (XIV—XVIII вв.), утерявшее свою независимость «только в результате им- периалистической политики Москвы». В этот период, как считают они, были заложены основы белорусской го- сударственной и национальной идеи. Возникновение же белорусского национализма как такового относится его идеологами ко времени Польско- го восстания 1863 г. Как известно, польский народ не смирился с потерей своей независимости и повел борьбу за ее восстановление. При этом поляки стремились не только к собственному освобождению, но мечтали также и о восстановлении своего государства в границах Речи Посполитой, то есть желали получить украинские и бе- лорусские земли, которые до падения Польши были, в сущности, ее колонией. Поэтому польская борьба полу- чила свое отражение и в западной части Белоруссии, где помещики, шляхта, а отчасти и городское население бы- ли уже польскими. Основная же масса населения — кре- стьяне — были белорусами. Чем же, помимо всего прочего, знаменито восстание 145
1863 г.? Дело в том, что в ходе его поляки впервые пред- приняли попытку восстановить против русских властей белорусское крестьянство. Этим делом занимался «дик- татор Литвы» К. Калиновский, написавший и выпустив- ший несколько листовок на белорусском народном язы- ке. Разумеется, никакого успеха эти листовки иметь не могли, так как белорусский крестьянин, бывший до не- давнего времени крепостным, не имел никакого основа- ния для поддержки своих недавних господ. И деятель- ность Калиновского в связи с его листовками не заслу- живала бы упоминания, если бы не то обстоятельство, что белорусские националисты возвели его в ранг борца за независимость и отца белорусской печати, хотя в лис- товках Калиновского нет никакого упоминания о белорус- ском вопросе. По происхождению представитель католиче- ской шляхты, Калиновский был чистой воды нигилистом, этаким «бесом» Достоевского, о чем свидетельствует его бурная молодость*. Будучи еще студентом Петербургско- го университета, он принимал активное участие в дея- тельности революционных подпольных кружков. И дви- гала им ненависть к существующему режиму, а не какая- то «любовь» к белорусскому народу80. Как отмечал эмигрантский историк И. Ко^инкевич, «белорусские националисты вообще часто пытались при- своить и приписать себе то, что не имело к ним никакого отношения». Подобно тому как они отзываются о Кали- новском, они пишут и об И. Гриневицком, убийце импе- ратора Александра II. Они вполне серьезно рассматрива- ют последнего как «сознательного белоруса», который действовал, исходя из белорусской национальной идеи81. Тогда как известно, что это был убежденный член «На- родной воли», для которого не существовало ни наций, ни народов, а только угнетенные и угнетатели. Очередные польские попытки посеять смуту в умах белорусского населения и восстановить его против вла- сти произошли незадолго до первой русской революции. В 1891 г. польскими революционными организациями была издана в Кракове (тогда Австро-Венгерская импе- рия) книжка антирусских стихов Ф. Богушевича под на- званием «Дудка белорусская», а в 1894 г. в Познани (то- гда Германская империя) — «Смычек белорусский» того * Например, в современной Белоруссии имя Калиновского активно эксплуатируют белорусские левые эсеры и анархисты, которые счита- ют его прежде всего борцом за социальную справедливость. Они даже придумали специальный лозунг, который кричат на своих митингах: «Кропоткин — Калиновский — Че Гевара». 146
же автора. О «польском следе» в этом деле свидетельству- ет тот факт, что в 1903 г. обе эти книжки были переизда- ны в Лондоне на средства Польской социалистической партии, одним из лидеров которой был Ю. Пилсудский — будущий диктатор Польши82. Изучая ранние этапы истории белорусского национа- лизма, нельзя не отметить, что он изначально поддержи- вался внешними силами. И первой такой силой было польское национально-освободительное движение, лиде- ры которого считали, что такое политическое течение бу- дет меньшим для них злом, чем принадлежность Бело- руссии к единой России. А кроме того, как это уже было в случае с К. Калиновским, все средства были хороши, если они вели к ослаблению России. Следует отметить, что одновременно подобные действия проводились и на «украинском направлении». Фактически старт двум на- циональным идеям — украинской и белорусской — был дан одновременно, и до определенного момента они раз- вивались параллельно. Все вышесказанное имеет, конечно, существенное значение для понимания истории возникновения и раз- вития белорусского национализма. Однако фактически все эти события можно считать не больше чем мифами, без которых не может обойтись ни одно национальное движение. Зарождение же белорусского национализма в его современной форме можно отнести только ко време- ни первой русской революции, перед которой нацио- нальный вопрос в Российской империи обострился, как никогда до этого. Нельзя сказать, что в советской исто- рической литературе этому событию не было уделено достаточно внимания. Наоборот, почти все его аспекты подробно и скрупулезно описаны. Но, как правило, большинство работ советских историков касаются только социальной стороны этих событий. Тогда как националь- ная сторона этой революции стыдливо умалчивалась. Коммунистам было как-то неудобно писать, что для под- рыва основ империи они активно сотрудничали со всяко- го рода сепаратистскими организациями, часто вооружая их на иностранные деньги (например, на Кавказе). Что же касается белорусского национального движе- ния, то оно развивалось следующим образом. В декабре 1902 г. на минском съезде представителей студенческих и ученических организаций Вильно*, Минска и Петербурга * Вильно — современный Вильнюс — столица Литовской Республи- ки. До начала Второй мировой войны практически все население этого города и его сельской округи являлось белорусским. 147
была создана первая белорусская политическая партия — Белорусская революционная громада, которая позднее была переименована в Белорусскую социалистическую громаду (Беларуская ссщыялктычная грамада; БСГ). Бли- жайшей своей целью БСГ ставила свержение царского самодержавия и утверждение демократических свобод в совместной борьбе с другими народами империи, после чего планировалось построение социализма. Что касает- ся национального вопроса, то первая программа партии предусматривала создание независимой Белорусской де- мократической республики, а вторая (1906 г.) — государ- ственную автономию края в составе демократической федеративной России. При этом даже националистиче- ские историки не отрицают того, что практически вся первая программа партии была скопирована с програм- мы Польской социалистической партии83. Тогда же, в 1905 г., была основана первая газета на бе- лорусском языке — «Наша доля» («Наша доля»). Вскоре эта газета приняла новое название «Наша нива» («Наша Hiea») и в таком виде просуществовала до лета 1915 г. Ру- ководящую роль в этой газете играли члены БСГ братья И. и А. Луцкевичи, через которых также шли средства на существование этой газеты. Следует отметить, что второй из братьев — Антон Луцкевич — сотрудничал* также в польской и левой русской прессе. Помимо них в работе газеты принимали участие В. Ластовский, И. Луцевич (Янка Купала), К. Мицкевич (Якуб Колос) и несколько других менее значительных сотрудников. Газета выходи- ла в Вильно, раз в неделю, двумя изданиями (русским и латинским шрифтом) и, по словам И. Коринксвича, «но- сила глубоко провинциальный характер». Никакого влияния эта газета и стоявшая за ней группа не оказыва- ли ни на местную интеллигенцию, ни на прочее населе- ние, не без основания видевшее в том деле польскую ин- тригу. И тем нс менее «Наша нива» была тем местом, где получили обработку и откуда вышли главнейшие деятели белорусского национализма84. Если первая русская революция и предшествующие ей события пробудили всевозможные национальные движе- ния, то Первая мировая война принесла с собой неслы- ханные возможности для сепаратистов всех мастей, кото- рые направляли свою деятельность на расчленение Рос- сии. И белорусский сепаратизм нс был в данном случае исключением. Понятно, что наибольший интерес к нему проявили немцы, которые могли использовать его с большей пользой, чем, например, поляки. Поэтому вско- ре после занятия Вильно (1915 г.) тут появился предста- 148
витель «немецких частных кругов» профессор Абихт, на- чавший широкое сотрудничество с А. Луцкевичем и В. Ластовским. Последние же, поменяв польских покро- вителей на немецких, создали при их поддержке первую в истории белорусскую сепаратистскую организацию — Белорусский национальный комитет, позже переимено- ванный в Белорусский совет (Беларуская рада). Этим со- ветом были приняты меры по созданию других белорус- ских организаций, например, Общества помощи жертвам войны. Кроме того, была проделана определенная работа по развертыванию сети белорусских школ. Немаловаж- ная роль отводилась и антирусской пропаганде. Так, для этой и других целей на немецкие деньги издавалась еже- недельная газета «Клич» («Гоман»). Следует отметить, что именно в этой газете Ластовский «открыл» К. Калинов- ского как белорусского политического деятеля, а также приписал польскому восстанию 1863 г. белорусский ха- рактер (на территории Белоруссии). К этому же периоду относится выход белорусского на- ционализма на международную арену. В 1916 г. Ластов- ский едет из оккупированного Вильно в Швецию на ор- ганизованный немцами съезд представителей нерусских народов России, где была основана лига этих народов. Позже он побывал на подобной конференции в Лозанне (Швейцария). Соратник Ластовского А. Луцкевич также получил немецкий заграничный паспорт и совершил ряд поездок, в которых выполнял ряд немецких поручений, в основном пропагандистского характера. В целом все усилия Ластовского и Луцкевича, направ- ленные на развитие белорусского национализма в усло- виях немецкой оккупации, успеха не имели. Во-первых, у них не было кадров, а во-вторых, их деятельность носи- ла характер явной государственной измены по отноше- нию к России, подданными которой они являлись, и по- этому мало кто соглашался с ними сотрудничать. С дру- гой же стороны, ими были установлены определенные контакты, которые пригодились белорусским национа- листам в дальнейшем85. Февральская революция в Российской империи и по- следовавший за ней большевистский переворот позволи- ли белорусскому национализму оформиться окончатель- но и начать развиваться на собственно белорусских тер- риториях. Надо сказать, что к февралю 1917 г., несмотря на все усилия националистов, он находился здесь еще в зачаточном состоянии. Так, по словам американских ис- ториков М. Геллера и А. Некрича: «Белорусские крестья- не не проявляли чувства этнической самостоятельности 149
по отношению к русским», а «политическая жизнь в Бе- лоруссии развивалась в русских и еврейских политиче- ских организациях»86. Тем не менее после свержения царской власти происходит оживление политической жизни и здесь. Уже упоминавшийся историк Коринкевич нарисовал следующую картину, предшествовавшую революции и Гражданской войне на территории Белоруссии: «По всей России происходили в то время разнообразные съезды, производились национальные формирования, образовы- вались реальные и дутые правительства и представитель- ства. Все, у кого были хоть малейшие к тому основания, начинают митинговую борьбу за свои цели и идеалы»87. В начале апреля 1917 г. в Минске прошел съезд бело- русских национальных организаций, которые были соз- даны за период с 1914 по 1917 г. На этом съезде было ре- шено добиваться автономии Белоруссии в рамках буду- щей Российской федерации. Для этого съездом был сформирован Белорусский национальный комитет. Од- нако Временное правительство в Петрограде отказалось признать за белорусами право на автономию. В скором времени это привело к тому, что все национальные силы стали ориентироваться на Германию, считая, реальным получить независимость из рук немецкого имперского правительства88. В середине июля 1917 г. в Минске состоялся съезд бе- лорусских национальных организаций и партий. На нем депутаты избрали Центральный совет (Центральная рада) белорусских организаций, которому было поручено соз- дание национального банка, формирование армии и от- крытие университета. Переименованный в Великий бе- лорусский совет, этот орган созвал в Минске 18 декабря 1917 г. 1-й Всебелорусский конгресс*, который, по идее его организаторов, должен был сплотить все националь- ные политические силы. На конгресс явилось 1872 деле- гата, из них 716 были военными. Вся группа белорусских сепаратистов из зоны немецкой оккупации сравнительно легко сумела заручиться депутатскими полномочиями и явилась на конгресс в количестве 70—80 человек. Ника- кого влияния на деятельность и решения конгресса эта * Следует сказать, что первоначально это мероприятие называлось «съездом» и только в послереволюционной националистической лите- ратуре получило название «конгресс». Вероятно, авторам этого мифа казалось, что так звучит гораздо внушительнее. С другой стороны, ин- тересно отметить, что советская историография попалась на национа- листическую удочку и также именует этот съезд конгрессом. 150
незначительная группа иметь не могла. Предложить резо- люцию о провозглашении независимости Белоруссии она не решилась, так как такое выступление не отвечало реа- лиям того времени и было бы попросту поднято на смех. Вообще же основная борьба на конгрессе развернулась между большевиками и социалистами, выступавшими за федерацию с Россией. В результате первой и единствен- ной резолюцией, принятой конгрессом, была резолюция о желательности федеративного устройства Российского государства89. Принятие именно такого решения получи- ло у националистов следующее «горестное объяснение»: «Массы еще далеко не доросли и не созрели для понима- ния идеи национальной независимости. Поэтому при- шлось обратиться к поискам компромисса, приемлемого и для националистов, и для несознательных еще народ- ных масс. Такой компромисс был найден в принципе фе- дерализма»90. Никаких других резолюций и постановлений конгресс вообще не успел принять, так как был разогнан большеви- ками, настаивающими на установлении советской власти. После этих событий участники конгресса (в основном из националистических групп) в количестве 71 человека со- брались в своем кругу и провозгласили незаконный ха- рактер узурпации власти большевиками. Затем они по- становили, что «выделяют» из своего состава так назы- ваемый Белорусский совет (Беларуская рада), который должен был представлять волю разогнанного конгресса. В дальнейшем вокруг этого конгресса был создан миф, который лег в основу всех остальных националистиче- ских построений. Конгресс стал представляться как не- что похожее на Белорусское учредительное собрание, ко- торое стремилось провозгласить независимость Белорус- сии, но не успело этого сделать, будучи разогнанным большевиками91. Созданный националистами Белорусский совет ничем не мог проявить своего существования до конца февраля 1918 г. Однако срыв мирных переговоров в Брест-Литов- ске и оккупация территории Белоруссии немецкими вой- сками создали новое положение вещей. Изгнание боль- шевиков вновь дало возможность националистическим силам добиваться независимости Белоруссии. Вскоре в этом направлении были предприняты конкретные шаги. Так, уже 9 марта 1918 г. было провозглашено создание Белорусской народной республики (Беларуская народная рэспублпса; БНР). Вскоре после этого, а именно 25 марта 1918 г., совет, с разрешения немецких властей, провоз- глашает независимость Белоруссии. Одновременно совет 151
совершает второй акт, пожалуй не меньшей историче- ской важности, — посылает от имени белорусского наро- да верноподданническую телеграмму кайзеру Вильгельму II и просит его принять Белоруссию под свое покрови- тельство92. После этого Белорусский совет был конституцииро- ван в Совет Белорусской народной республики (Рада БНР). Одновременно был создан кабинет министров (на- родный секретариат) во главе с президентом П. Кречев- ским, который одновременно возглавлял и Совет БНР. Но править белорусскому правительству не пришлось. Несмотря на все декларации, германское командование рассматривало Белоруссию как оккупированную часть России. Деятельность Совета БНР, а также временного правительства Белоруссии — народного секретариата — была не то чтобы запрещена, но и не очень приветство- валась. Только через три месяца, в мае 1918 г., коман- дующий немецкими оккупационными войсками генерал от инфантерии Э. фон Фалькенхайм принял представите- лей Совета БНР и дал свое согласие на создание при ме- стных оккупационных структурах института советников. В итоге под немецкой оккупацией БНР существовала только на бумаге, а вся реальная деятельность ее Совета свелась к культурно-просветительским мероприятиям. Такое положение продолжалось вплоть до краха Герма- нии в ноябре 1918 г., когда ввиду приближения больше- виков белорусские министры были вынуждены бежать вместе с отступающими немецкими войсками и оказа- лись в Польше, Литве, Германии и Чехословакии (на- пример, президент Крсчевский остался на территории последней)93. В результате развал?! немецкого Восточного фронта и образования политического и военного вакуума на тер- ритории Белоруссии ее территория во второй раз была захвачена Советской Россией. Так закончилась первая попытка белорусских националистов добиться независи- мости своей родины при помощи немцев. Белоруссия же на целых два года (1919—1920) становится театром воен- ных действий между большевиками и поляками. Послед- ние, кстати, также рассматривались белорусскими нацио- налистами в качестве союзников. Однако возродившееся Польское государство было не сильно заинтересовано в реальном создании такого альянса. Самое большее, что «начальник Польши» Ю. Пилсудский мог обещать на- ционалистам, так это очень урезанную автономию, да и то только после окончания войны. Теперь уже ясно, что в этих заявлениях было больше пропаганды, чем правды, 152
так как даже в начале XX в. поляки не могли отказаться от идеи «Великой Польши от моря до моря» с Украиной и Белоруссией в качестве колоний. В результате все по- пытки националистов создать в оккупированной поляка- ми Белоруссии свое самоуправление и вооруженные си- лы были блокированы. Эти события привели к первому серьезному расколу в стане националистов. От них ото- шли белорусские социалисты-революционеры, которые теперь стали считать, что союз с большевиками вполне возможен, при условии признания ими автономии Бело- руссии94. После Рижского мира между Польшей и Советской Россией (март 1921 г.) большая часть Белоруссии оста- лась в составе СССР, где была создана Белорусская Со- ветская Социалистическая Республика (БССР) со столи- цей в Минске. К Польше же отошла ее западная часть с городами Гродно, Барановичи, Белосток, Брест и Пинск. Помимо этого небольшая часть белорусских земель была присоединена ко вновь образованным Литовской и Лат- вийской республикам. В дальнейшем этот территориаль- ный (и, что не менее важно, религиозный) раскол сыграл роковую роль в развитии белорусского национализма в годы Второй мировой войны. Кроме того, на территории Центральной и Восточной Европы осела послереволюци- онная белорусская диаспора. Хотя по своим размерам она и не была такой значительной, как, например, рус- ская или украинская (еще меньше в ее рядах было «соз- нательных белорусов»), се роль в дальнейшем развитии белорусского национализма также важна: так, в изгнании оказалось почти все правительство БНР, которое осело в Чехословакии. Еще одним значительным местом прожи- вания белорусской диаспоры была Германия. Естественно, что настоящая белорусская политиче- ская жизнь развивалась только на белорусских землях. Менее активной она была в Литве и Латвии, хотя на тер- ритории последней и оказался бывший «военный ми- нистр» БНР и известный публицист К. Езовитов. Наибо- лее же активный характер эта жизнь приобрела в СССР и Польше. Эта жизнь развивалась здесь в совершенно про- тивоположных направлениях, но, как это ни парадок- сально, пришла к единому знаменателю — усилению бе- лорусского национализма. Несмотря на то что большевики провозглашали своей целью нивелировку всех наций, «их роль в разведении и насаждении разных национализмов хорошо известна». В конце концов это и привело к краху СССР. В 20-е же годы XX в. эта деятельность получила свое выражение в 153
политике так называемой «коренизации». В чем она за- ключалась? Прежде всего, во внедрении языка того или иного народа во все сферы общественной и культурной жизни данной национальной республики. Дело доходило до того, что из учреждений увольнялись люди, которые не могли выучить этот язык. Белорусская разновидность этой политики получила название «белорусизация». В кратчайшие сроки в принудительном порядке белорус- ский язык был введен во всех партийных и советских уч- реждениях, и даже в армейских частях, расквартирован- ных на территории республики. И советские историки, и даже националисты признают, что в Белоруссии не хва- тало грамотных кадров, которые бы говорили на... бело- русском языке. Невероятно, но факт: почти вся белорус- ская интеллигенция того времени говорила по-русски и не желала переходить на белорусский язык. И недостаток специалистов по белорусскому языку был восполнен от- туда, откуда меньше всего этого было можно ожидать. После объявления амнистии и провозглашения политики «белорусизации» в БССР вернулись многие бывшие дея- тели БНР, которые почти сразу же включились в прове- дение этой политики. Так, например, созданная после окончания Гражданской войны Белорусская академия наук почти полностью попала в их руки^5. В конце 20-х гг. XX в., после свертывания Новой эко- номической политики большевиков и всех сопутствую- щих ей экспериментов в политической и духовной сфе- рах, пришел конец и «коренизации». Большинство вер- нувшихся белорусских националистов и выращенная ими новая белорусская интеллигенция разделили траги- ческую участь интеллигенции других народов СССР. Од- нако посеянные ими зерна белорусской национальной идеи и сепаратизма все-таки дали свои всходы. И про- изошло это в период Второй мировой войны. Если политика партии большевиков в решении бело- русского вопроса была поначалу лояльной по отношению к националистам, то в Польше все было наоборот. Офи- циальная Варшава не считала белорусов каким-то от- дельным народом, а только национальным меньшинст- вом, которое необходимо ассимилировать*. В результате вся история Западной Белоруссии 20—30-х гг. XX в. была наполнена борьбой за свое национальное выживание. Неудивительно, что многие из них с надеждой смотрели * Кстати, такая же политика проводилась и по отношению к запад- ным украинцам, результатом чего стало усиление Организации укра- инских националистов (ОУН). '' 154
на СССР, где, как им казалось (или как им говорили не- которые националисты), белорусская нация активно раз- вивается и строит свое национальное государство в виде БССР. Следует сказать, что польские власти формально не запрещали белорусские политические партии и организа- ции. Однако они делали все для того, чтобы расколоть их и уничтожить. Сейчас принято утверждать, что польский парламентаризм и режим «санации» был либеральнее сталинского режима: он допускал существование бело- русских политических партий и т.п. Но, как это ни пара- доксально, белорусы бежали из Польши в СССР, а не на- оборот (хотя многие потом и жалели об этом). В целом политика Польши по отношению к белорус- скому национальному движению привела к тому, что на- кануне Второй мировой войны оно оказалось расколото на несколько течений. Из них наиболее значительными были следующие: • Так называемое «незалежницкое» течение. Это было довольно пестрое течение, в котором на почве белорус- ской независимости сосуществовали организации от хри- стианских демократов до национал-социалистов. Наибо- лее значительными из них были «Белорусский фронт» («Беларуси фронт») католического священника В. Год- левского и Белорусская национал-социалистическая пар- тия (Беларуская нацыянал-сацыялктычна партыя; БНСП) Ф. Акинчица. Первая из этих организаций была создана хронологически позже — в 1936 г., но сыграла более зна- чительную роль в истории белорусского национализма. Ее сторонники выступали и против коммунизма, и про- тив полонизации, и против германского нацизма. Их це- лью было возрождение белорусского народа и его духа на основе исторических традиций. Вторая организация была создана в 1933 г. на волне общеевропейского увлечения идеями фашизма. Нет необходимости говорить, что в своей деятельности эта партия ориентировалась на воз- можную поддержку со стороны пришедших незадолго до этого к власти в Германии нацистов96. • Другое течение составляли члены нелегальной Ком- мунистической партии Западной Белоруссии и их бес- партийные сторонники. Естественно, что эта группиров- ка крайне отрицательно относилась к первому течению и всячески боролась против него, так как считала, что идея независимости Белоруссии только «дезориентирует на- родные массы». Есть факты, что в своей борьбе против белорусских националистов коммунисты вполне созна- 155
тельно шли на сотрудничество с польской политической полицией. Скорее всего об этом знал и Сталин, так как после присоединения Западной Белоруссии к БССР все местные коммунисты были либо уничтожены, либо вы- сланы в Сибирь97. • Наконец, третье течение, очень небольшое, состав- ляли так называемые «полонофилы», которые пытались разрешить белорусский вопрос, сотрудничая с польскими властями. К этому течению примыкал Р. Островский, ко- торый в годы войны стал одним из лидеров белорусских коллаборационистов. Однако оно не было таким влия- тельным, как два первых. Его представителям народ не верил. Да и как можно было верить, если, по словам од- ного из белорусских националистов И. Малецкого, «польское правительство цинично пророчило, что через 50 лет на территории Польской республики не будет и следа белорусов»98. Такой в целом была картина развития белорусского национализма в период между двумя мировыми войнами. И картина, скажем, невпечатляющая. Ни Польша, ни СССР не были заинтересованы в создании самостоятель- ного белорусского государства, а западные демократии не проявляли никакого интереса к белорусскому вопросу, и прежде всего из-за слабости национального движения. К этому следует добавить, что в 1925 г. правительство БНР в изгнании самораспустилось, а большинство его членов вернулось в СССР. Поэтому нельзя не согласиться с мнением целого ряда исследователей, что к концу 30-х гг. XX в. белорусский национализм и сепаратизм как та- ковые исчезли бы вообще, если бы не приход к власти на- цистов и развязанная ими Вторая мировая война". Дело в том, что гитлеровские декларации о переделе мира и «Новой Европе», в которой найдут свое место все обездоленные народы, вселили в лидеров белорусских националистов надежды на скорое решение белорусского вопроса. Безусловно, большинство белорусских полити- ков, которые считали себя демократами, сначала очень критически относились к заявлениям Гитлера и пропа- ганде фашизма. Однако, когда в конце 30-х гг. XX в. ста- ло ясно, что Германия взяла открытый курс на передел мира и войны не избежать, даже орган польской Бело- русской христианско-демократической партии — «Хри- стианская мысль» («Хрысщяпская думка») писала в статье «Немецкие намерения и белорусы»: «Последнее время Германия очень интересуется Восточной Европой — СССР, где расположены Украина и Белоруссия... Не по- 156
тому, что хочет помочь украинцам и белорусам построить свое государство, а потому, что надеется этим развалить СССР, открыть для своей промышленности большой ры- нок сбыта и добраться до хлебного богатства Украины и лесного богатства Белоруссии... Это, однако, не значит, что белорусы должны уже теперь бояться немецких пла- нов и уже теперь бороться с ними. Нет! Надо только знать, что никому не будет бескорыстной помощи и что самая полезная только собственная сила...»100 Это же касается и «Белорусского фронта» (« Беларуси фронт»), периодического издания одноименной органи- зации ксендза В. Годлевского. Если в его первых номерах (1937—1938) журналисты врагами Белоруссии считали как коммунизм, так и нацизм, то начиная с конца 1938 г. в газете ясно прослеживается тенденция ориентации на Германию не только как гаранта передела мира, но и как государство — образец нового порядка101. Что же касается интересов Германии в отношении Бе- лоруссии, то в будущей войне ее руководство в целом не рассчитывало на использование белорусского фактора, поскольку, как было сказано выше, белорусские нацио- налистические силы были крайне слабы*. По образному выражению польского историка Ю. Туронека, «руково- дствуясь прагматизмом, берлинские власти не собира- лись выступать в роли акушера белорусского национа- лизма, так как считали белорусский народ очень пассив- ным даже в деле решения своей собственной судьбы»102. Как таковым белорусским вопросом в Польше и СССР интересовались только некоторые партийные ин- станции и военная разведка. Ими и был установлен кон- такт с белорусскими националистическими организациями (прежде всего в Польше). Приоритет в этом деле принадле- жал Внешнеполитическому бюро нацистской партии (Aussenpolitisches Amt NSDAP; АПА) и его руководителю рейхсляйтеру А. Розенбергу. Взаимоотношения этого бю- ро с белорусскими организациями не приобрели широ- кого размаха, однако оказали заметное влияние на не- мецкое отношение к белорусской проблеме. Еще летом 1933 г. АПА установило контакт с Ф. Акинчицем — идео- логом и лидером небольшой группы белорусских нацио- нал-социалистов. В ноябре 1933 г. эта группа при под- держке и на деньги АПА приступила в Вильно к изданию ’ Более того, как было показано выше, ни Гитлер, ни его окружение не могли даже толком решить, что им делать с белорусской территори- ей и в какие административные формы облечь ее территориальное уст- ройство. 157
газеты «Новый путь» («Новы шлях»). Почти одновремен- но, благодаря стараниям Акинчица, в Берлине был соз- дан Союз белорусских студентов. Тем не менее эти уси- лия не принесли желаемого результата. Союз студентов так и остался малочисленной организацией, а газета «Но- вый путь» не пользовалась у населения популярностью, к тому же ее тираж составлял всего 500 экземпляров. Потерпели неудачу и попытки Акинчица добиться по- пулярности для своей партии — БНСП. Это произошло по нескольким причинам. Во-первых, для создания та- кой организации на западнобелорусских землях не было необходимой социальной базы, увлеченной идеями на- цизма. Во-вторых, создание подобной партии было встречено польскими властями без особого энтузиазма: они, и вполне справедливо, полагали, что это будет не политическая партия, отстаивающая права белорусского населения, а обычная организация гитлеровской агенту- ры. В результате в октябре 1936 г., почти сразу же после создания БНСП, Акинчиц не получил разрешения поль- ских властей на проведение съезда партии, а уже в начале 1937 г. ее деятельность была фактически запрещена. Од- новременно газета «Новый путь» также попала под за- прет польских властей. Часть членов партии вр главе со своим лидером выехала в Германию. Некоторые же во главе с главным редактором партийной газеты В. Козлов- ским остались в Вильно и продолжали работать нелегаль- но, вплоть до прихода туда советских войск в 1940 г. В целом деятельность этой партии не представляет осо- бого интереса, так как ни к каким серьезным последст- виям она не привела. Единственным позитивным момен- том работы Розенберга с группой Акинчица стало приоб- ретение им (и немецкими инстанциями вообще) ценного опыта по сотрудничеству с белорусскими националис- тами103. До начала Второй мировой войны германские власти не имели проблем с белорусской эмиграцией. Однако в результате молниеносной Польской кампании (сентябрь 1939 г.) на территории Третьего рейха оказалось около 70 тыс. белорусов — военнопленных польской армии. Кроме того, на оккупированных немцами территориях, главным образом в Варшаве, Лодзи и Праге, еще с 20-х гг. XX в. существовала значительная белорусская диаспо- ра. К концу осени 1939 г. стало ясно, что всю эту массу людей необходимо как-то организовать, а по возможно- сти и использовать. Поэтому в ноябре 1939 г. для объеди- нения эмигрантов и военнопленных, учреждения над ни- ми опеки и помощи при устройстве на работу в Берлине 158
было создано так называемое Белорусское представи- тельство (Weissruthenische Vertrauenstelle), с филиалами в других немецких городах. Руководителем представитель- ства был назначен Акинчиц, которого почти сразу же сменил А. Шкутка. Однако эта организация не могла удовлетворить национальных потребностей белорусов, так как ее единственной обязанностью была работа с во- еннопленными. С этой же целью, а также для пропаган- ды среди них 3 декабря 1939 г. при Белорусском пред- ствительстве была открыта газета «Утро» («Ранща»). Ее основателем и первым редактором стал Ф. Акинчиц104. Летом 1940 г. лидеры белорусской диаспоры в Берли- не получили разрешение немецких властей на создание Белорусского комитета самопомощи. Председателем это- го комитета стал бывший консул БНР в Берлине А. Бо- ровский. Одновременно были открыты филиалы этой ор- ганизации в Познани, Лодзи, Торуне (Польша) и Праге (Чехия). В январе 1940 г., независимо от берлинского ко- митета, был создан Белорусский комитет в Генерал-губер- наторстве (Польша). Штаб-квартира этой организации располагалась в Варшаве, а два ее филиала — в Бялой Подляске и Кракове. Согласно уставам этих организа- ций, которых в конце концов было создано более десят- ка, их члены имели право заниматься только обществен- ной и культурно-просветительской деятельностью. Так, например, они заботились об открытии общественных столовых для белорусского населения и создании для не- го библиотек105. Все эти комитеты имели статус общественных и вспо- могательных организаций, поэтому им было запрещено заниматься политикой. Тем не менее на базе этих коми- тетов возникло несколько политических групп национа- листов, каждая из которых видела себя единственным выразителем воли белорусского народа. В целом все они стремились к достижению независимости Белоруссии. Отличало их только то, под каким углом зрения они смотрели на сотрудничество с немцами, и то, на какие немецкие инстанции они делали ставку: партию, прави- тельство, СС или армию. Для достижения своей главной стратегической цели каждая из этих групп ставила перед собой ряд тактических задач. У каждой из них они были разными. Однако одна была общей — получение полити- ческого влияния в Белоруссии после ее оккупации не- мецкими войсками в будущей войне с СССР. Поэтому почти сразу между этими группами развернулась острая конкуренция за немецкую благосклонность. Первым приступил к делу И. Ермаченко — один из лидеров белорусской диаспоры в Праге. С целью придать 159
своей миссии характер исторической и политической ле- гитимности он заручился поддержкой В. Захарко — пре- зидента Совета ВНР в эмиграции. Почти сразу же после оккупации Чехии немцами, 20 апреля 1939 г., Ермаченко подготовил на имя Гитлера меморандум, лейтмотивом ко- торого была просьба решить белорусский вопрос путем расчленения СССР. Известно, что этот меморандум не ос- тался без внимания, о чем свидетельствует приглашение Ермаченко и Захарко (который только подписал этот до- кумент) на конференцию в МИД Германии (Берлин, 3 ав- густа 1939 г.). В ходе этой конференции оба деятеля бело- русской эмиграции получили обнадеживающие заверения, что Германия «выступает против концепции единой и не- делимой России»106. В дальнейшем эти контакты очень сильно повлияли на карьеру Ермаченко в немецкой окку- пационной администрации на территории Белоруссии. Ф. Акинчиц, наоборот, делал ставку на ведомство Ро- зенберга. Однако его шансы постепенно уменьшались. Неудачная попытка создания Белорусской национал-со- циалистической партии сослужила ему плохую службу. В определенных немецких кругах его стали считать аван- тюристом, со всеми вытекающими из этого последствия- ми. На такое мнение также влияло то, что, несмотря на все заявления, Акинчиц имел очень мало сторонников. В конце концов это привело к тому, что он был снят с должности председателя берлинского Белорусского пред- ставительства почти сразу же после назначения. Конец 1940 г. застал Акинчица в Берлине, где он занимался тем, что писал в ведомство Розенберга доносы на других бело- русских деятелей, предлагая снять их с занимаемых долж- ностей в белорусских организациях и заменить своими людьми. К этому же времени относится и его меморандум Розенбергу (1 ноября 1940 г.), в котором он предложил подробный проект совместной деятельности белорусских национал-социалистов и немецкого руководства. В целом этот проект предусматривал следующие мероприятия: • организация курсов с целью подготовки политиче- ских, административных и хозяйственных деятелей для будущей оккупационной администрации в Белоруссии; • военная переподготовка белорусских военноплен- ных; • организация курсов с целью подготовки разведыва- тельных и диверсионных кадров для их будущей засылки на территорию СССР; • подготовка пропагандистов из числа военноплен- ных белорусской национальности. 160
На этот раз усилия Акинчица возымели действие. В начале 1941 г. он был назначен руководителем школы пропагандистов (или «идеологических руководителей»), которая была расположена под Берлином. Как руководи- тель школы Акинчиц был наделен очень широкими пол- номочиями, вплоть до возможности вести вербовку необ- ходимых ему людей среди белорусских военнопленных и рабочих. Это была серьезная победа Акинчица: со време- нем эти молодые люди должны были войти в будущую не- мецкую оккупационную администрацию Белоруссии и стать, таким образом, проводниками его влияния107. Лидером третьей группы белорусских националистов был молодой врач Н. Щорс, активный деятель виленского Белорусского студенческого союза, который идеологиче- ски был связан с Белорусским фронтом ксендза Годлев- ского. В отличие от двух предыдущих, это была очень влиятельная и разветвленная группа, которая имела своих представителей в Варшаве, Лодзи и Берлине. Со временем членам этой группы удалось занять все ключевые места в белорусских общественных организациях, о которых гово- рилось выше, и даже оттеснить людей Акинчица от руко- водства редакционной политикой газеты «Утро»108. 19 июня 1941 г. представители этой группы создали в Берлине Белорусский национальный центр, который формально мог претендовать на роль организации, зани- мающейся руководством, планированием и координаци- ей деятельности белорусской эмиграции в Германии и Генерал-губернаторстве. Председателем центра стал Щорс, а его членами — Ч. Ханявка, А. Шкутка и В. Тумаш. Нельзя не отметить, что сам факт создания центра за три дня до нападения на СССР указывал на то, что целью его создателей была отнюдь не работа среди эмиграции. Пре- жде всего он должен был координировать все усилия на- ционалистов в ходе немецкой оккупации Белоруссии. В дальнейшем, при благоприятных обстоятельствах, этот орган должен был провозгласить себя временным бело- русским правительством109. В отличие от Ермаченко и Акинчица, группа Шорса ориентировалась на военные круги (главным образом на абвер) и СД. Его сотрудничество с этими организациями было начато во второй половине 1940 г. и было направле- но на вербовку и подготовку агентов с целью их дальней- шей засылки в СССР. Центром такой подготовки должна была быть школа абвера в Сувалках (Польша). А процесс вербовки должен был осуществляться через филиал вар- шавского Белорусского комитета в Бялой Подляске. Не позднее весны 1941 г. группа Щорса начала набор добро- 0 - 3637 Романько 161
вольцев для диверсионных подразделений абвера. Первой была сформирована группа в количестве 50 человек, кото- рая прошла специальную подготовку и 18 июня 1941 г. была переброшена через границу в районе Столбцы — Барановичи. Инициатором этой акции был ксендз Год- левский, который видел в этой группе ядро будущих бело- русских вооруженных сил. В связи с этим в белорусской эмигрантской литературе это подразделение получило на- звание «1-е штурмовое отделение» («1-шы штурмовы зьвяз»). Помимо этого варшавский Белорусский комитет сформировал при помощи СД несколько групп (по 20—30 человек в каждой), которые должны были стать основой будущей оккупационной администрации110. Следующая, четвертая группа была исключением на фоне преобладающих в кругах эмиграции надежд на на- цистскую Германию. Дело в том, что ее лидеры Я. Стан- кевич и В. Ивановский скептически оценивали шансы Германии победить в войне и, тем более, решить бело- русский вопрос. Оккупацию Белоруссии немцами они считали временным явлением и в своей деятельности по- лагались на западных союзников (Англия и Франция), которые, как они думали, будут играть решающую роль в послевоенном устройстве Европы. В своих расчетах под- нять белорусский вопрос на послевоенном международ- ном форуме Станкевич и Ивановский надеялись на по- мощь польского эмигрантского правительства. Поэтому своим главным союзником в предстоящей войне Герма- нии и СССР они видели польское национально-освобо- дительное движение. Единственным общим местом в политической кон- цепции этой группы и трех предыдущих было желание использовать немецкую оккупацию для увеличения сил белорусского национализма, занятия господствующего положения в оккупационной администрации и создания национальных вооруженных сил. Однако даже такое со- трудничество с немцами ставило под вопрос шансы польско-белорусского диалога. Поэтому Ивановский и Станкевич распределили роли: первый должен был со- трудничать с немцами согласно политической концепции своей группы, а второй — искать контакты с польским подпольем111. В июне 1940 г. Станкевич прибыл в Варшаву и через несколько месяцев создал подпольную организацию под названием Партия белорусских националистов (Партия беларусклх нацыянал1ста$\ ПБН). В эту организацию во- шли члены местного Белорусского комитета, которые были оппозиционно настроены к группе Щорса — Год- 162
левского. Летом 1941 г. ПБН перенесла свою деятель- ность на территорию Западной Белоруссии, где попыта- лась вступить в переговоры с польским движением со- противления на условиях сотрудничества, «польско- белорусской федерации» и даже создания белорусско- польских партизанских отрядов. Однако контакты с польским подпольем не дали никаких результатов. На это прежде всего повлияло недоверие к Станкевичу и его партии, а также нежелание поляков вести какие-либо дискуссии о судьбе западнобелорусских земель. Они счи- тали их однозначно польскими112. Наконец, абсолютно особняком стоял еще один вид- ный белорусский политик — Р. Островский — на тот мо- мент руководитель лодзинского филиала Берлинского комитета самопомощи. Официально он не примыкал ни к одной из перечисленных групп и занимал выжидатель- ную позицию113. БЕЛОРУССКИЕ КОЛЛАБОРАЦИОНИСТСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИ И ИХ СОТРУДНИЧЕСТВО С ГЕРМАНСКИМ ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИМ РУКОВОДСТВОМ (1941-1945) Основные вехи истории белорусского национализма первой половины XX в. показали в целом, что его лидеры были подготовлены к активному сотрудничеству с любой силой, которая помогла бы им установить свою власть в Белоруссии. В ЗО-е гг. большинству из них такой силой представлялась нацистская Германия. Поэтому, не зная всей сути национал-социалистического учения о славян- ских народах и всех перипетий той борьбы, которая шла между различными группировками в немецком военно- политическом руководстве, они решили поддержать Гер- манию в ее походе против СССР. Взамен лидеры нацио- налистов надеялись получить политическую власть в Бе- лоруссии. Кто-то сразу, а кто-то — постепенно «врастая» в немецкий оккупационный аппарат. Однако, как уже отмечалось выше, до 1943 г. у нацистского военно-поли- тического руководства были свои взгляды на использова- ние националистов. Несмотря на их активное участие в поддержке оккупационного режима и создании органов местного самоуправления, нацисты не собирались делить с ними власть в Белоруссии. В 1941 — 1942 гг. политиче- ская и военная ситуация складывалась так, что о созда- нии здесь каких-либо серьезных политической организа- ций не могло быть и речи. И тем более никто не собирал- 163
ся передавать националистам бразды правления в местных органах власти. Более того, по мнению Розен- берга, «большевистское мировоззрение настолько сильно укоренилось в сознании белорусского населения, что для создания коллаборационистской администрации не оста- лось никаких предпосылок»114. Кто из белорусских националистов не понимал теку- щего момента немецкой политики, те были уничтожены почти сразу. Те же, кто был умнее, перешли к политике малых шагов. И здесь они нашли горячую поддержку ге- нерального комиссара «Белоруссии» В. Кубе, который имел точку зрения на «восточную» политику, отличную от мнения своего начальства. Его первым начинанием на этом поприще явилось разрешение на создание Белорусской народной самопо- мощи (Беларуская народная самапомач; Б НС). Ее функ- ционирование началось 22 октября 1941 г. В уставе БНС говорилось, что она «является добровольной народ- ной организацией, призванной бороться за возрождение белорусской культуры, готовить национальные кадры, оказывать помощь белорусам, пострадавшим от военных действий, преследований большевиков и поляков, и вос- станавливать разрушенный чужаками белорусский край»115. Согласно уставу деятельность БНС охватывала очень широкий спектр жизни белорусского общества. С разре- шения Кубе она могла заниматься школьными вопроса- ми, созданием домов культуры, читален и библиотек, ор- ганизацией всевозможных курсов. Кроме того, ей разре- шалось курировать народное здравоохранение и издание прессы на белорусском языке. План Кубе предусматривал, что со временем БНС должна была «врасти» в местную оккупационную адми- нистрацию — от районных комиссариатов до комисса- риата генерального. Поэтому завершением организации БНС должно было стать создание ее центрального руко- водящего органа. 26 января 1942 г. такой орган был соз- дан. Некоторое время он функционировал только на бу- маге, однако уже 29 июня 1942 г. Кубе своим указом при- дал ему «конституционные формы». Тем же указом руководящему органу БНС было разрешено называться Центральный совет (Централь). Центральный совет располагался в Минске, а в окру- гах, районах и волостях генерального округа «Белорус- сия» создавались окружные, районные и волостные отде- лы БНС. Руководителем БНС — председателем ее Цен- трального совета — был назначен уже упоминавшийся бывший полковник Белой русской армии И. Ермаченко, 164
который до войны проживал в Праге (Чехия). Наряду со своими основными обязанностями Ермаченко также должен был выполнять функции советника по белорус- ским вопросам при генеральном комиссаре Кубе. Такие же функции «мужей доверия» должны были выполнять и окружные руководители БНС116. В течение двух-трех недель после указа Кубе все руко- водящие органы БНС — от центрального до низовых — были окончательно сформированы. В результате в июле 1942 г. эта организация выглядела следующим образом: • Центральный совет — состоял из 12 членов во главе с И. Ермаченко и следующих отделов: • Отдел политики — И. Ермаченко; • Отдел образования — Е. Скурат; • Отдел культуры — И. Косяк; • Отдел прессы и пропаганды — А. Адамович; • Отдел молодежи — Н. Абрамова; • Окружные руководители БНС (каждый из них стоял во главе Окружного совета, который в целом дублировал функции Централи): • Минский округ — Ю. Сакович; • Барановичский округ — Ю. Соболевский; • Новогрудский округ — Б. Рогуля; • Лидский округ — Г. Зыбайло; • Слонимский округ — А. Сивец; • Ганцевичский округ — А. Сокол-Кутыловский; • Вилейский округ — А. Колодка; • Борисовский округ — С. Станкевич; • в Глубокском и Слуцком округах руководители БНС неизвестны117. Несмотря на то что БНС не была «правительством го- сударственного организма», ее руководство, наряду с бла- готворительной и культурно-просветительской деятель- ностью, пыталось влиять и на политическую ситуацию. Так, в конце июля 1942 г. в Минске прошел четырехднев- ный съезд окружных и районных руководителей Самопо- мощи. Помимо всего прочего, делегаты съезда пришли к выводу, что БНС уже проделала значительную эволюцию. За относительно короткий период первоначально скром- ная и маловлиятельная организация стала общебслорус- ской структурой, отвечающей за просвещение, культур- ную деятельность, пропаганду, политику, самооборону. Кроме того, руководство БНС активно влияет на хозяйст- венную жизнь и восстановление разоренного войной края. «Из этого следует, — гласил отчет съезда, — что БНС является центром начинаний во всех сферах бело- 165
русской жизни, ее руководящим штабом». В связи с этим съезд постановил: необходимо обратиться к немецким властям, чтобы они изменили статус Самопомощи, при- знав ее главным органом местного самоуправления. В своей заключительной речи Ермаченко сформулировал мотивы такого обращения: «Своим воодушевлением и эн- тузиазмом народ белорусский продемонстрировал свою волю к самостоятельной жизни и полному возрождению страны, а равно и то, что способен уничтожить всех вра- гов, которые стоят на его пути к реализации этой цели»'18. По свидетельствам очевидцев, съезд проходил в атмо- сфере эйфории от обещаний Кубе. После окончания съезда она только усилилась. В результате чего руково- дство БНС пошло в своих требованиях еще дальше и на- чало требовать от оккупационных властей выполнения следующих обязательств: • предоставления Белоруссии полной автономии, а после окончательного разгрома большевиков — незави- симости; • создания самостоятельного белорусского правитель- ства; • организации Белорусской национальной армии. Последнее требование было наиболее важным в усло- виях войны, поэтому руководство БНС особенно на нем настаивало. Кубе в принципе был не против этого. Более того, организация вооруженных формирований при БНС также входила в его планы, как один из инструмен- тов борьбы с партизанами. Результатом этого стало созда- ние Корпуса белорусской самообороны, речь о котором пойдет ниже. Естественно, что всякие требования об автономии, и тем более о независимости, не могли в тех условиях по- нравиться немецким властям. Тем более что не все их представители разделяли точку зрения Кубе на использо- вание белорусских националистов. В результате минское гестапо завело на Ермаченко и весь Центральный совет БНС уголовное дело о государственной измене, старясь найти в некоторых их действиях злой умысел. Однако вместо этого по ходу расследования всплыли крупные финансовые нарушения, после чего в апреле 1943 г. Ер- маченко был вынужден оставить свой пост и вернуться в Прагу. А уже в июне 1943 г. БНС была реорганизована в Белорусскую самопомощь (Беларуская самапомач; Б СП) с еще более урезанными правами. Председателем ее Цен- трального совета был назначен Ю. Соболевский119. После катастрофы под Сталинградом немцы сделали попытку реформировать свою «восточную» политику, 166
внеся в нее ряд изменений. Одним из них должно было стать широкое привлечение к сотрудничеству деятелей национальных движений и создание из них более автори- тетных политических организаций. 27 июня 1943 г. в газетах появилось сообщение об уч- реждении так называемого Белорусского совета доверия (Беларуская рада даверу; БРД) — совещательного органа при генеральном комиссаре В. Кубе. Как утверждалось в ряде публикаций, БРД был создан «для выполнения ад- министративных задач большого значения». В этот совет был введен ряд представителей белорусской обществен- ности, целью которых были сбор и обработка предложе- ний и пожеланий, адресованных оккупационным вла- стям, а также участие, с правом совещательного голоса, в заседаниях высшего аппарата генерального комиссариата «Белоруссия». Президентом БРД был назначен глава го- родского управления Минска В. Ивановский. Помимо него в состав совета входили: Ю. Соболевский (вице- президент), начальник центрального бюро профсоюзов К. Рабушко, руководители Союза белорусской молоде- жи — М. Ганько и Н. Абрамова и представитель белорус- ской интеллигенции Е. Колубович. Эти пять человек должны были представлять все слои населения Белорус- сии. Однако помимо них в совет было включено еще де- вять человек. Эти последние были специально отобраны в каждом из округов, как представители местной общест- венности. Нет нужды говорить, что это были проверен- ные люди, отбором которых занимались окружные ко- миссары и в лояльности которых они были уверены120. Выступая по случаю создания новой организации, Ку- бе повторил все свои тезисы о том, что «немцы являются врагами большевизма, а не белорусов, для которых они являются освободителями», и призвал членов БРД так организовать белорусский народ, «чтобы он стал одним из народов Новой Европы». В этой же речи он поставил перед членами совета три основных задания: • развитие народного образования и воспитание мо- лодежи; • возрождение народного хозяйства и • борьба с партизанами. При этом он сказал, что все три задания тесно взаимо- связаны, так как «собственность на землю — это только клочок бумаги, если нет возможности защитить ее от бан- дитов»121. 21 декабря 1943 г. указом нового генерального комисса- 167
ра «Белоруссии» СС-группенфюрера К. фон Готтберга БРД был преобразован в Белорусский центральный совет (Бела- руская цэнтральная рада; БЦР). По его замыслу БЦР дол- жен был «объединить в себе самых достойных, заслужен- ных и деловых представителей белорусского народа»122. Этим же указом утверждался и устав БЦР, из которого видны цели и задачи этой новой организации: 1. БЦР является представительством белорусского на- рода, созданным в рамках данного ему самоуправления; 2. БЦР должен мобилизовать все силы белорусского народа для уничтожения большевизма и руководство- ваться этим до окончательного освобождения белорус- ского народа из-под ига кровавого большевистского гос- подства; 3. БЦР имеет право и обязанность делать для этого немецкому руководству все необходимые и соответст- вующие предложения. В рамках поставленных ему задач он будет самостоятельно решать и проводить все необхо- димые мероприятия в сферах социального, культурного и школьного обеспечения. Он имеет право давать указания всем белорусским организациям; 4. Во главе БЦР стоит президент, который назначает- ся и снимается генеральным комиссаром. Других членов БЦР назначает генеральный комиссар по предложению президента; 5. Устав БЦР имеет силу с момента его провозглаше- ния123. 22 января 1944 г. на первом, так называемом «консти- туционном заседании» БЦР был обнародован его состав, в который вошли: президент, 2 вице-президента и 12 чле- нов. Президентом БЦР был назначен уже упоминавшийся Р. Островский, который после смерти Кубе смог вернуть- ся в генеральный округ. Его непосредственными помощ- никами и заместителями являлись первый и второй вице- президенты, посты которых соответственно занимали Н. Шкелёнок и Ю. Соболевский. 24 января 1944 г. для руководства различными прояв- лениями общественной и культурной жизни белорусов при БЦР были созданы 12 отделов, среди которых необ- ходимо назвать следующие: образования, науки, культу- ры, пропаганды и прессы, молодежи, вероисповеданий и социального обеспечения. Позднее к ним прибавился еще и военный отдел. Руководителем каждого из этих от- делов был назначен один из двенадцати членов совета. 168
Содержаться БЦР должен был на средства генерального комиссариата124. По своему статусу БЦР являлся «центральной инстан- цией белорусской администрации», для руководства ко- торой в каждом округе «Белоруссии» имелись его пред- ставительства — наместничества. Каждое представитель- ство возглавлял назначенный президентом чиновник — наместник. Так, к февралю 1944 г. были организованы следующие представительства, в которые были назначе- ны следующие руководители: • Минское представительство — Будзилович; • Слуцкое представительство — Я. Гинько; • Барановичское представительство — доктор фило- софии С. Станкевич; • Слонимское представительство — Авдей; • Новогрудское представительство — Б. Рогуля; • Вилейское представительство — доктор медицины Я. Малецкий; • Глубокское представительство — инженер И. Ко- сяк125. Помимо представительств в округах президенту БЦР подчинялись и некоторые созданные ранее белорусские организации. Среди них следует назвать БСП, Белорус- ское научное общество, Белорусскую культурную органи- зацию, молодежные организации и т. д.126. Сотрудничая с немцами, руководство БЦР отстаивало перед ними и свои политические цели, главными из ко- торых можно назвать следующие: 1. Освобождение белорусского народа от власти боль- шевиков (а со временем и немцев); 2. Создание белорусских национальных вооруженных сил; 3. Создание белорусского суверенного государегва127. Подтвердить эти цели, а также получить для них под- держку белорусской общественности должен был созван- ный 27 июня 1944 г. 2-й Всебелорусский конгресс. В нем участвовало 1039 делегатов из разных областей Белорус- сии, а также из западной России, Литвы, Латвии, Польши и Германии. Конгресс подтвердил решение 1-го Всебело- русского конгресса (декабрь 1917 г.) о якобы провозгла- шении независимости Белоруссии, а также объявил об окончательном разрыве с «большевистской Москвой». Единственным законным представителем белорусского 169
народа и его государства конгресс признал БЦР и его пре- зидента Р. Островского128. Однако уже 30 июня 1944 г. БЦР, делегаты конгресса и другие белорусские коллаборационисты были вынуж- дены эвакуироваться из Минска, так как Красная армия стояла уже на подступах к городу. История белорусских коллаборационистских органи- заций периода оккупации не является такой однознач- ной, как может показаться на первый взгляд. И ее необ- ходимо рассматривать прежде всего в контексте борьбы тех сил, которые претендовали на главную роль в опреде- лении «восточной политики» вообще и этой политики в Белоруссии в частности. Выше уже было много сказано о том, что немцы не имели единого взгляда на национальный вопрос в окку- пированных ими областях СССР. Кто-то считал, что тако- го вопроса вообще нет. Кто-то полагал, что такой вопрос есть, но заключается он только в привлечении к сотруд- ничеству русского народа, как наиболее многочисленно- го и сильного, тогда как с другими нациями и народно- стями Советского Союза сотрудничать не имеет смысла. А кто-то думал наоборот. Первый генеральный комиссар «Белоруссии» В. Кубе относился именно к последним. Он вполне искренне полагал, что белорусов надо привле- кать к сотрудничеству, и в том числе к политическому. Однако на этой почве у него появилось сразу несколько оппонентов. Его непосредственный начальник А. Розен- берг также был за сотрудничество с «восточными» наро- дами. А его общеизвестная точка зрения на сотрудниче- ство с нерусскими народами вполне совпадала с мнением Кубе. Тем не менее он считал, что это надо делать только с украинцами — их национальное движение представля- лось ему наиболее сильным и сформировавшимся. Бело- русский же национализм он до второй половины 1944 г., попросту говоря, «в упор не видел». И все-таки эти рас- хождения во мнениях не были такими глобальными, хотя и мешали выработке некой общей линии. Гораздо более глубокий конфликт у Кубе возник с руководством СС и полиции рейхскомиссариата «Остланд» и непосредствен- но с его представительством на территории Белоруссии. В отличие от Кубе полицейские власти считали, что все заигрывания с националистами в политической сфере могут плохо закончиться: осенью 1941 г. у всех в памяти еще была жива авантюра, связанная с провозглашением Организацией украинских националистов (ОУН) «неза- висимой Украины». В дальнейшем разногласия с Розен- бергом отошли на задний план. Конфликт же «Кубе — 170
СС» продолжался с переменным успехом до самой смер- ти генерального комиссара. Этот конфликт отразился на всех сторонах жизни оккупированной Белоруссии, и в том числе на процессе создания и использования добро- вольческих формирований из местного населения. Естественно, Кубе не был альтруистом и большим другом белорусского народа. Во всех своих действиях он руководствовался исключительно интересами Германии. В одном из своих выступлений в апреле 1943 г. Кубе под- черкивал, что белорусский национализм очень слабый, им легко руководить и поэтому он не представляет ника- кой опасности для немцев. «Белорусов нельзя сравнивать ни с одним из народов «Остланда», которые всем ходом своей истории были настроены против немцев. Белору- сы, — говорил он, — единственный народ, который не занимался политическими интригами против Германии. Литовцы ненавидят нас... латыши и эстонцы приветливо встречали нас не потому, что это были немецкие войска, а потому, что эти войска освободили их от большеви- ков, — все они готовы променять нас на англичан»129. Из этих положений он и исходил, когда разрешал на- ционалистам создавать БНС, БРД, Союз белорусской молодежи, открывать школы и библиотеки и в конечном итоге даже организовывать некое подобие вооруженных сил. В связи со сказанным нельзя не подчеркнуть: одной из причин (может, и не самой главной, но не менее су- щественной) этого конфликта было то, что каждая из ветвей немецкой оккупационной власти имела «своих» белорусских националистов, которые постоянно враждо- вали между собой. Например, общеизвестен конфликт между И. Ермаченко и Р. Островским, из-за которого по- следний был вынужден уехать из Белоруссии в Западную Россию и не появляться там до самой смерти Кубе. Дру- гой белорусский политик — небезызвестный Ф. Акин- чиц — вообще писал доносы на своих оппонентов. Так, если верить послевоенным белорусским мемуаристам, на его совести жизнь ксендза В. Годлевского, который в декабре 1942 г. был арестован гестапо. Наконец, всем группам пронемецки настроенных белорусских национа- листов не давала покоя деятельность организации Ива- новского — Станкевича, которая, как известно, была на- строена прозападно и пропольски. Доносы на Иванов- ского посыпались сразу же после его приезда в Минск в ноябре 1941 г. Однако по неизвестной причине Кубе не трогал его и даже сделал бургомистром Минска и членом БРД. Развязка наступила в начале декабря 1943 г., когда
Ивановский был убит неизвестными прямо на улице. По официальной версии, это сделали советские агенты. Тем не менее многие до сих пор убеждены, что это было сде- лано по приказу нового генерального комиссара фон Готтберга, который тем самым обезглавил белорусское националистическое подполье и расчистил дорогу своему ставленнику Островскому. Естественно, что все это не создавало здоровой обстановки и давало повод некото- рым немецким представителям говорить, что с белорус- скими националистами вообще нельзя сотрудничать, так как они не могут договориться даже между собой130. Конфликт между Кубе и СС делится в целом на два этапа. Первый из них имел место весной 1943 г. и был связан с деятельностью БНС и созданием Корпуса бело- русской самообороны (КБС), подробнее о котором будет рассказано в соответствующем разделе. Эта часть кон- фликта протекала в острой форме и закончилась пораже- нием генерального комиссара: роль БНС была низведена до уровня обычной благотворительной организации, ее президент Ермаченко только чудом избежал отправки в концлагерь, а КБС был расформирован. Второй этап (лето 1943 г.) проходил более мирно и был связан с созданием БРД, Союза белорусской молоде- жи и прочих мероприятий. В принципе, еслп бы не смерть Кубе, он мог бы закончиться полной его победой: генеральный комиссар стал действовать более осторож- но, и к тому же общая военная обстановка была таковой, что уже многие представители немецкого военно-поли- тического руководства начали склоняться к мысли о бо- лее тесном сотрудничестве с «восточными» народами. Убийство Кубе советскими агентами только несколько затормозило этот процесс, однако не смогло его остано- вить131. Справедливости ради надо сказать, что преемник Кубе на посту генерального комиссара К. фон Готтберг не был сторонником сотрудничества с белорусскими национали- стами. Более того, долгое время он был одним из оппо- нентов Кубе в упомянутом конфликте, так как не верил белорусам вообще и в возможности белорусского нацио- нализма в частности. Став генеральным комиссаром, он поначалу придерживался своей старой точки зрения: на- пример, он убежденно ее отстаивал на конференции, ко- торая проходила в Министерстве по делам оккупирован- ных восточных областей 22—23 ноября 1943 г. Однако, войдя в курс дел генерального комиссариата, он был вы- нужден сменить свою точку зрения. Результатом чего и стало создание БЦР. Здесь необходимо подчеркнуть: фон 172
Готтберг не стал в одночасье другом белорусского наро- да. Просто он пришел к тем же выводам, что и Кубе, ко- гда оказался на его месте: если белорусские национали- сты работают под присмотром в одной организации, то их очень легко использовать132. Фактически фон Готтберг только разрешил создание БЦР, как и позволил существовать такому «детищу» Ку- бе, как Союз белорусской молодежи. Настоящим же инициатором создания совета стал его будущий прези- дент Р. Островский, который при этом преследовал свои цели: как полагает польский историк Ю. Туронек, он был сторонником тактики «малых шагов» и считал, что добиваться уступок у немцев надо постепенно. В исторической и мемуарной литературе до сих пор идут споры о том, как к этим организациям относились обычные белорусы — те, ради блага которых, как каждый раз декларировалось, они создавались. Советские исто- рики отвечали на него традиционно однозначно: народ ко всем немецким затеям относился отрицательно. Казалось бы, что западные историки должны были придерживаться противоположной точки зрения. Однако многие из них в принципе разделяют мнение советских историков. Так, несмотря на то что, например, БНС должна была отстаивать права белорусов и защищать их интересы, она, по словам американского историка А. Даллина, «не нашла поддержки у широких масс насе- ления», так как последнее видело в нем «обычных немец- ких прислужников»133. Но и среди авторов из числа белорусских национали- стов нет единого мнения. Как известно, после создания БЦР немецкая пропаганда объявила о новом «белорус- ском конституционном правительстве». Однако это было не так. По воспоминаниям представителя БЦР в Вилей- ском округе Я. Малецкого, «из содержания устава не сле- довало, что уже были признаны некоторые формы бело- русской государственности^ так как окончательная зако- нодательная и исполнительная власть и далее оставалась в немецких руках»134. С ним соглашается К. Акула. На- пример, он пишет в своих воспоминаниях: «Мало кто из белорусов считал БЦР правительством. Таким он и не был. Скорее считали его представительством оккупантов. Это же относится и к так называемому 2-му Всебелорус- скому конгрессу»135. С этими утверждениями нельзя не согласиться. В це- лом и БНС, и БРД, и БЦР были обычными коллабора- ционистскими организациями, так как являлись послуш- ным орудием в руках немцев. Кубе мог сколько угодно (и 173
вполне искренне) говорить о том, что Белоруссия являет- ся не оккупированной территорией, а «местом государст- венной жизни белорусского народа», который является «народом европейским», и т.д. и т.п. Однако зверства по- лицейского аппарата убеждали простого белоруса в об- ратном. Для населения все немцы были одинаковы, и оно не видело разницы между Кубе и фон Готтбергом и уж тем более не понимало различия их концепций. Многие авторы из числа белорусских националистов утверждают, что народ ненавидел немцев, но хорошо от- носился к активистам из белорусских организаций. Отчас- ти это правда, и тому есть много свидетельств. Например, члены БРД очень активно осуждали зверства немцев про- тив мирного белорусского населения. Один из них, Е. Ко- лубович, справедливо подчеркивал, что такой садизм игра- ет на руку только партизанам и не способствует взаимопо- ниманию населения и новой власти. Однако в большинст- ве своем простые белорусы считали всех, кто сотрудничал с немцами, такими же врагами, и советская пропаганда во многом этому способствовала. И даже такое мероприя- тие, как 2-й Всебелорусский конгресс, не сильно повлия- ло на настроения населения. На нем была заявлено, что он представляет все слои белорусского народами будет продолжать политику «белорусской национальной рево- люции 1917 г.». Тем не менее, несмотря на это, все зна- ли, что делегаты на конгресс были отобраны немцами, а доклады всех выступающих утверждены в СД136. В целом нельзя не согласиться с выводом польского историка Ю. Туронека, который пишет, что история бе- лорусских националистических организаций в частности и деятельность белорусских националистов в период ок- купации вообще не является однозначной. С одной сто- роны, такие организации, как БЦР, все-таки повлияли на рост национального самосознания белорусов, хотя и не в такой мере, как это представляется националистами. С другой же стороны, все, что они рассказывают о «бело- русском государстве, его армии, учреждениях и конгрес- се, которые якобы существовали при немцах, является обычным мифом»137. 5 июля 1944 г. БЦР прибыл в Кенигсберг, а уже в ав- густе переехал в Берлин. Здесь начался новый этап исто- рии белорусских коллаборационистских организаций. Этот этап не был таким длинным, как предыдущий. Од- нако по своей насыщенности он мало уступает ему. Бе- лорусские националисты, хотя и начали работать в со- вершенно новых для них условиях, столкнулись здесь с проблемами, которые своими корнями уходили в оккупа- 174
ционный период. И опять национальная политика на- цистов играла здесь не последнюю роль. Еще до прибытия БЦР в Берлин Розенберг признал его «единственным политическим представительством белорусского народа». На этот шаг Министерство по де- лам оккупированных восточных областей не могло ре- шиться с декабря 1943 г. В условиях же конца лета 1944 г. это свидетельствовало о том, что Розенберг задумал ис- пользовать БЦР как одну из фигур в своей политической игре. Делать это было очень выгодно, так как даже с про- пагандистской точки зрения эта организация имела го- раздо более высокую ценность, чем другие подобные ей организации «восточных» народов. Во-первых, в отличие от них БЦР был создан на своей территории, а не в эмиг- рации. Во-вторых, главным источником его «легитимно- сти» был не какой-нибудь указ оккупантов, а «воля деле- гатов 2-го Всебелорусского конгресса». И в-третьих, функционирование совета в эмиграции можно было представить как результат прерванного Красной армией процесса создания белорусского государства под. немец- кой оккупацией. Через некоторое время после признания БЦР Розен- бергом, 20 августа 1944 г., Островский обнародовал про- тест, адресованный «всем правительствам и народам ми- ра», в связи с занятием Белоруссии советскими войсками. «БЦР рассматривает этот акт большевистской Москвы, — говорилось в документе, — как очередное циничное на- рушение международного права. БЦР рассматривает оче- редную оккупацию Белоруссии большевиками как вре- менную военную оккупацию и призывает весь белорус- ский народ, как на оккупированной территории, так и за се границами, для наискорейшего освобождения своей родины»138. Таким образом, после прибытия в Германию БЦР це- ликом перешел под юрисдикцию Министерства по делам оккупированных восточных областей и стал выполнять только его указания. Для этого в структуре последнего было создано специальное Белорусское бюро (Weissruthe- nische Leitstelle), которое и должно было руководить всей политической и общественной жизнью белорусской эми- грации. Начальником бюро был назначен доктор Люббе*. Сфера компетенции и направления деятельности БЦР были строго ограничены инструкциями Белорусского бюро и заключались в следующем: * Что же касается военной стороны деятельности белорусской эмиграции, то она была передана в ведение Главного управления СС (более подробно об этом см. в следующих главах). 175
1. Борьба с большевизмом посредством: — участия в создании белорусских добровольческих формирований; — участия в создании партизанских отрядов за линией Восточного фронта; — активной пропагандистской деятельности среди бе- лорусских рабочих; 2. Объединение всех белорусов в Союзе освобождения Белоруссии, который планировалось создать при помо- щи БЦР; 3. Культурная, социальная и правовая опека над все- ми белорусами на территории Германии и оккупирован- ных ею стран; 4. Работа среди молодежи (главным образом среди членов Союза белорусской молодежи и добровольных помощников Люфтваффе); 5. Работа среди женщин139. Общественной базой для деятельности БЦР должны были стать белорусы, которые находились на территории Германии и оккупированных территориях Польши и Че- хии. В основной своей массе это были белорусские «вос- точные» рабочие (Ostarbeiter), которых немцы принуди- тельно вывезли в Германию (около 378 тыс. человек на июнь 1944 г.). Кроме того, лидеры белорусских национа- листов могли рассчитывать на некоторое количество мо- лодежи и белорусскую эмиграцию, которая проживала на этих территориях еще до начала Второй мировой войны. На июнь 1944 г. численность выходцев из Белоруссии со- ставляла около 400 тыс. человек. В июле это количество возросло за счет беженцев, в результате чего численность белорусов в Германии и на оккупированных ею террито- риях составила примерно 500 тыс. человек. Все свои вопросы по культурной и социальной опеке БЦР решал через берлинское Белорусское представи- тельство и Комитет самопомощи, который имел свои фи- лиалы во всех главных местах пребывания белорусов. В связи с этим обе указанные организации были подчи- нены БЦР. Начиная с сентября 1944 г. БЦР активно занимался организацией школ для белорусских детей, культурной работой среди белорусов (например, им была организо- вана театральная труппа «Да здравствует Беларусь», кото- рая в ноябре и декабре дала 46 представлений в разных местах скопления белорусской эмиграции), печатной и радиопропагандой. Однако основной задачей совета по- 176
прежнему оставалось участие в обороне Германии. По мнению его немецких покровителей, это был единствен- ный момент, который мог оправдать существование БЦР и все его остальные начинания140. Рассматривая вопрос участия белорусских национали- стов в процессе создания «восточных» добровольческих формирований на территории Германии, нельзя пройти мимо их взаимоотношений с другими национальными организациями, и прежде всего так называемым Власов- ским движением. 14 ноября 1944 г. в Праге было провозглашено созда- ние Комитета освобождения народов России (КОНР). По замыслу его председателя — бывшего генерал-лейте- нанта Красной армии А.А. Власова этот орган должен был представлять собой широкий антисталинский фронт, объ- единивший в своих рядах различные слои советского об- щества и все национальности СССР. Фактически КОНР задумывался как «российское правительство в изгнании». В случае же победы немцев он должен был стать времен- ным правительством новой России. Чтобы придать комитету действительно общероссий- ский характер, в состав его президиума было предложено войти лидерам всех национальных организаций, которые к тому времени находились на территории Германии. При этом подразумевалось, что все национальные легио- ны и воинские формирования, находившиеся под номи- нальным контролем этих организаций, будут объединены в Вооруженные силы КОНР. Естественно, что главноко- мандующим этих вооруженных сил должен был стать ге- нерал Власов, как один из самых авторитетных лидеров Освободительного движения народов России141. Однако, несмотря на поддержку Власова и КОНР со стороны многих немецких политических деятелей (в том числе одного из самых могущественных на тот момент — рейхсфюрера СС Гиммлера), процесс создания многона- ционального антисталинского фронта неожиданно зашел в тупик. Дело в том, что лидеры большинства националь- ных организаций усмотрели уже в самой идее КОНР всего лишь «очередную русскую затею». Следует сказать, что эти события приняли такой оборот не без участия А. Розенбер- га, который, как уже говорилось выше, на правах министра по делам оккупированных восточных областей курировал большинство национальных комитетов и советов. Как из- вестно, краеугольным камнем всех его теорий и действий на этом посту было стремление уничтожить многонацио- нальную Россию путем ее расчленения на отдельные го- сударственно-национальные образования. В результате 177
его деятельности большинство лидеров национальных ор- ганизаций стали считать, что основной принцип Пражско- го манифеста КОНР, согласно которому устанавливалось «равенство всех народов России и действительное их право на национальное развитие, самоопределение и государст- венную самостоятельность», является всего лишь такти- ческим ходом и будет при первом же удобном случае за- быт142. На этом основании многие из действительно влия- тельных национальных лидеров отказались от своей ко- оптации в КОНР. Вместо этого уже 18 ноября 1944 г., по инициативе Розенберга в Берлине состоялось заседание «представителей порабощенных Россией народов». В нем приняли участие председатель Боевого союза волжских татар «Идель-Урал» А.Г. Шафаев, председатели Армян- ского, Азербайджанского, Грузинского и Северо-Кавказ- ского комитетов В. Саркисьян, А. Фаталибейли, М. Ке- дия и А. Кантемир, председатель Крымско-татарского национального центра Э. Кырымал, президент Турке- станского национального комитета Вели Каюм-хан, ли- деры ряда украинских политических групп, а также пре- зидент БЦР Р. Островский. Целью этого заседания было продемонстрировать еди- ную волю лидеров всех национальных организаций «к борьбе за свободу своих народов и своей земли от рус- ской оккупации и возрождению своих национальных го- сударств». В ходе заседания все руководители комитетов и групп подписали соглашение, по которому обязались совместно работать над вопросами освобождения своих народов и взаимно поддерживать друг друга в этом деле. Заседание избрало комиссию, задачи которой заключа- лись в практическом решении указанных вопросов143. В тот же день все участники заседания обратились с меморандумом к Розенбергу, в котором заявили «самым решительным образом», что «не могут взять на себя от- ветственность за последствия, которые могут произойти в результате действий генерала Власова — если его при- тязания на возглавление наших народов не будут отверг- нуты с достаточной ясностью»144. Таким образом, общая тенденция была ясна: противо- поставить все нерусские организации даже не русскому, а общероссийскому антикоммунистическому движению, с целью ослабить будущую небольшевистскую Россию, окружив ее кольцом враждебных государств. Однако следует сказать, что не все национальные груп- пы, находившиеся в то время на оккупированных Герма- нией территориях, поддержали лидеров своих организа- 178
ций. Наиболее известным в данном случае является про- тест казаков, большинство из которых воспротивилось своему искусственному обособлению от русского народа. Менее известным является конфликт, возникший между руководством белорусского национального движения и рядом офицеров белорусских добровольческих формиро- ваний. Выше уже говорилось, что одним из участников заседа- ния «представителей порабощенных Россией народов» был президент БЦР Р. Островский. Не будет преувеличением сказать, что это был один из самых непримиримых нацио- нальных лидеров. Непримиримых по отношению к идее сотрудничества с Русским освободительным движением. По свидетельству эмигрантского мемуариста А.С. Казанце- ва, Островский отказался войти в КОНР, так как «обе- щанный Розенбергом пост президента будущей Белорус- ской республики закрыл ему... все горизонты»145. Это только отчасти является правдой. Наряду с личными ам- бициями Островского следует также признать, что это был убежденный антикоммунист и одновременно сто- ронник идеи полной независимости Белоруссии. Эту идею он отстаивал даже в ущерб созданию единого анти- сталинского фронта. Во многом это и подвигло его при- нять участие в авантюре, предпринятой Розенбергом. О том, что «заседание порабощенных народов» было именно авантюрой, свидетельствует то, что, заключив политическое соглашение, лидеры национальных орга- низаций оставили в стороне вопросы военного сотрудни- чества и строительства своих вооруженных сил. Тогда как ясно, что в условиях войны они были главными. В ре- зультате 9 декабря 1944 г. командир Специального бело- русского десантного батальона «Дальвиц» (более подроб- но об этом батальоне смотри в следующих разделах) май- ор В. Радько и группа его офицеров поставили перед руководством БЦР вопрос о присоединении батальона и прочих белорусских частей к движению генерала Власо- ва. По его мнению, КОНР «выдвинулся на передовую линию антибольшевистского фронта» и тесное сотрудни- чество с ним является возможностью увеличить собст- венную силу белорусов. Это сотрудничество должно было осуществляться как по политической, так и по военной линии. Например, результатом военного сотрудничества должно было стать оперативное подчинение всех белорус- ских частей штабу генерала Власова. При этом главным аргументом офицеров батальона было то, что в ближай- шее время нет и не предвидится возможности создания крупных белорусских воинских формирований. Главной 179
особенностью этого обращения к руководству БЦР было то, что оно заканчивалось ультиматумом: если их условия не будут выполнены, то офицеры «Дальвица» сами, без согласия с Островским, начну!' решать эти вопросы146. Здесь следует подчеркнуть, что Радько и все руково- дство «Дальвица» являлись членами уже упоминавшейся Белорусской незалежницкой партии, которая делала ставку на развертывание партизанского движения против советских войск и через это организацию народного вос- стания в Белоруссии. Генерал Власов также считал, что одним из направлений антикоммунистической борьбы должна быть партизанская война на территории СССР. Поэтому Радько и его сторонники увидели в этом поло- жительный момент для себя: если против большевиков поднимутся все народы СССР, считали они, белорусским партизанам будет значительно легче147. Однако все руководство БЦР было крайне отрица- тельно настроено к идее сотрудничества с генералом Вла- совым и КОНР. В ответе, подготовленном для офицеров «Дальвица» «военным министром» БЦР генерал-майором К. Езовитовым, было заявлено, что белорусы не могут войти в созданную Власовым организацию. По его мне- нию, главной причиной этого было то, что в данный мо- мент вхождение в КОНР осуществляется не н£ партнер- ской и союзнической основе, а путем «полного подчине- ния, связанного даже с ликвидацией всех организаций отдельных национальностей». Поэтому, было заявлено прибывшему в резиденцию БЦР Радько, «все разговоры о присоединении к движению генерала Власова, являют- ся преждевременными». К тому же усилению позиции БЦР в этом споре способствовало то, что одновременно с этими событиями между ним и Главным управлением СС была достигнута договоренность об организации ЗО-й гренадерской дивизии войск СС — крупного белорусско- го воинского формирования, создания которого так до- бивались офицеры «Дальвица»148. Следует подчеркнуть, что вопрос о присоединении к КОНР был только верхней точкой конфликта между сто- ронниками Радько и БЦР. Фактически он возник еще в июле 1944 г., когда члены Белорусской незалежницкой партии начали обвинять Островского в срыве эвакуации из Белоруссии, в результате чего были потеряны почти все батальоны Белорусской краевой обороны. Кроме то- го, они считали, что БЦР является обыкновенной немец- кой марионеткой и только присоединение к КОНР мо- жет реабилитировать его в глазах белорусской общест- венности. Так что декабрьские события были только 180
логическим продолжением, но не завершением этого конфликта. Ответ генерала Езовитова не успокоил Радь- ко и его мятежных офицеров, а только еще больше уси- лил противоречия между ними и советом. В результате в январе 1945 г. Радько отказался от дальнейшего сотруд- ничества с Островским и выразил сожаление, что делал это раньше149. События осени 1944 — зимы 1945 г. показательны сразу в нескольких отношениях. Во-первых, из всей ис- тории с КОНР становится ясно, что немцы за долгие че- тыре года войны с Советским Союзом так ничему и не научились. Многие из них прекрасно понимали, что на- циональный вопрос является одним из ключевых в отно- шениях с «восточными» народами, и делали из этого пра- вильные выводы. Однако, когда доходило до реальных действий, они так и не могли решить для себя, что важ- нее: сильная и союзная им Россия или слабая и окружен- ная санитарным кордоном Московия. В ноябре 1944 г. и Розенберг, и Гиммлер решали этот национальный вопрос на уровне лета 1941 г. Но времена уже были не те — Красная армия стояла на Висле. Лишенный доверия Гит- лера, министр без министерства А. Розенберг по-прежне- му продолжал верить, что можно объединить националь- ные движения и противопоставить их русскому народу. Гиммлер не был философом и теоретиком нацизма, од- нако даже он понимал, что без помощи русских СССР победить нельзя. Вот почему он и сделал ставку на Вла- сова. Нои тут его немецкая спесь и презрение к «славян- ским недочеловекам» помешали пойти ему до конца. Многочисленные воспоминания тех лет свидетельствуют о том, что ни одно из обещаний Гиммлера, данных им на встрече с Власовым, так и не были выполнены до конца. Какие-то по его вине, какие-то — по вине его ближай- ших сотрудников, также мнивших себя вершителями су- деб «восточного пространства». В результате время было упущено. И это касается не только русско-белорусских взаимоотношений. Такая же картина наблюдалась и с другими национальными движениями. Во-вторых, протест офицеров «Дальвица» показал, что нс все из них разделяли узконационалистические взгля- ды своих политических лидеров. Многие из них понима- ли, что независимости для Белоруссии они смогут до- биться только в совместной борьбе со всеми народами СССР. В принципе многие из них не отделяли себя от русского народа. И это в очередной раз показало, что бе- лорусский национализм являлся на тот момент только фикцией. 181
Наконец, в-третьих, эти события являются ключом к пониманию политики Островского вплоть до самой ка- питуляции Германии. После войны о президенте БЦР было написано достаточно: как его сторонниками, так и противниками. Первые, естественно, хвалили его, гово- ря, что именно такой лидер и нужен был белорусскому народу в условиях войны. Вторые, наоборот, называли его обыкновенным приспособленцем, немецким при- служником и одним из тех, на чьей совести лежит провал организации белорусских добровольческих частей на тер- ритории Германии150. Последнее обвинение является наиболее серьезным и в целом заключается в следующем: • Островский всячески тормозил создание действи- тельно боеспособных белорусских формирований, стара- ясь утопить это дело в бумажной волоките и не препятст- вуя это делать немцам; • в январе 1945 г. он уволил «военного министра» БЦР К. Езовитова, который был горячим сторонником создания белорусских частей в Германии, и заменил его русским полковником Шуваловым, человеком, совер- шенно равнодушным к белорусской национальной идее; • наконец, отказ присоединиться к движению генера- ла Власова также является причиной таких обвинений151. Выше уже было сказано, что Островский был большим патриотом Белоруссии, поэтому заподозрить его в наме- ренном предательстве белорусского дела никак нельзя. Нет сомнений, что он был очень амбициозным и власт- ным человеком. На этой почве у него и произошел кон- фликт с Езовитовым, который также претендовал на ли- дерство в национальном движении. Однако целый ряд фактов свидетельствует о том, что президент БЦР был очень расчетливым и трезвым политиком, который вел свою игру, не понятную ни немцам, ни даже своим бли- жайшим соратникам. По мнению польского историка Ю. Туронека, она началась еще в период оккупации Бело- руссии, когда Островский пытался наладить тайные кон- такты с польским эмигрантским правительством. Цель же игры на ее последнем этапе заключалась в том, чтобы не скомпрометировать БЦР в глазах западных союзников и дать ему возможность существовать и действовать после капитуляции Германии. На тот момент именно активная борьба на ее стороне до последнего дня могла скомпроме- тировать любое национальное движение. Тем более если эта борьба была вооруженной152. Косвенным свидетельством приготовлений Остров- ского действовать в новых условиях являются изменения в уставе БЦР, принятые в январе 1945 г. Согласно этим 182
изменениям было решено отойти от «принципа фюрерст- ва», которым руководствовался совет, начиная со дня своего создания, и перейти на принципы западной демо- кратии с разделением властей, выборностью и тому по- добными атрибутами153. Следует признать, что Островский достиг своей цели почти по максимуму. Ему и большинству его ближайших соратников удалось остаться на Западе, даже вопреки всем требованиям советских властей об их выдаче. Прав- да, сразу же после капитуляции Германии пришлось зая- вить о формальном роспуске БЦР. Некоторое время он действовал под другим названием, пока вновь не возро- дился в 1954 г. Однако это уже другая история, которая выходит за рамки нашего повествования. ПАРТИЗАНСКОЕ ДВИЖЕНИЕ НА ТЕРРИТОРИИ БЕЛОРУССИИ: БОРЬБА ЗА НАЦИОНАЛЬНОЕ ОСВОБОЖДЕНИЕ ИЛИ ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА Один из немецких офицеров писал после войны в сво- их воспоминаниях: «Партизанское движение не было, ко- нечно, просто проявлением беспорядка в тыловых облас- тях, как сначала думали немцы. Напротив, это было поли- тическое движение Сопротивления, которое невозможно было взять под контроль лишь силами полиции»1М. В Белоруссии же эта проблема приобрела для немец- кого командования и оккупационных властей особенную актуальность, по причине того, что все районы действия партизан находились в непосредственной близости от на- селенных пунктов и коммуникаций, важных с оператив- ной и стратегической точек зрения. Партизанское движение было одной из самых ярких и героических страниц истории Второй мировой войны и одновременно самым изучаемым эпизодом советской ис- торической науки. Казалось, что уж о нем и его основ- ных действующих лицах мы знаем все. Однако, как выяс- нилось после распада СССР, история партизанского дви- жения обросла многочисленными мифами (и здесь «заслуга» не только советских историков, но и зарубеж- ных) и таит в себе «белых пятен» не меньше, чем пробле- ма коллаборационизма и иностранных добровольческих формирований. В связи с этим очень трудно нс согла- ситься с немецким историком Б. Бонвечем, который ут- верждал, что «вопрос о поддержке партизан населением, по сути дела, является оборотной стороной вопроса о го- товности к коллаборационизму»155. Долгое время было принято считать, что антинацист- 183
ское партизанское движение в годы Второй мировой войны было исключительно коммунистическим. Во вся- ком случае, на оккупированных советских территориях. Действительно, нельзя отрицать тот факт, что оно было самым мощным и многочисленным, к тому же за спиной советских партизан стояла такая сила, как государство. Тем не менее это и есть миф номер один. Многие западные исследователи эпохи «холодной войны» утверждали, что коммунистическое партизанское движение на территории СССР было создано искусст- венно и по приказу из Москвы. В отрядах, которые стали возникать с осени 1941 г., сражались исключительно сброшенные на парашютах сотрудники НКВД, местные партийные и комсомольские функционеры, а также сол- даты-окруженцы. Местное население поначалу не шло в эти отряды, так как в основной своей массе ненавидело советскую власть и было в лучшем случае нейтральным по отношению к немцам. В худшем случае оно сражалось против партизан в добровольческих формированиях. Это — правда только отчасти, и такая ситуация действи- тельно имела место, но только где-то до середины 1942 г. После этого рубежа партизанское движение в силу раз- ных причин становится по-настоящему массовым и все- народным. Советские же историки, наоборот, -утвержда- ли, что оно было массовым с самого начала, и приводили доказательства в основном идеологического характера. Все сказанное и послужило основой второго мифа. Наконец, те же советские историки всегда утвержда- ли, что любые «буржуазные националисты» не являлись самостоятельной силой в годы войны, а были только «не- мецкими марионетками». Все националистические дви- жения уже по определению не могли быть враждебными немцам, и уж тем более воевать против них, как писала западная историография. Если же наличие иного, неком- мунистического, подполья и признавалось, то оно объяв- лялось полностью зависимым от оккупантов и «далеким от народа». Хотя ситуация в целом ряде случаев была много сложнее, чем ее представляли советские (да и за- падные) историки, эти утверждения послужили основой еще одного, третьего мифа, который до конца нс развен- чан и сейчас. В принципе все вышесказанное это даже и не мифы, а целые их комплексы, которые, взаимно переплетаясь, ка- саются почти всех сторон истории партизанского движе- ния в годы Второй мировой войны: его целей и причин, действующих сил, масштабов, эффективности, взаимоот- ношения партизан с местным населением и многих дру- гих. С другой же стороны, нельзя не отметить, что дви- 184
жение Сопротивления, одной из форм которого является партизанская война, — это, по сути, антипод и зеркаль- ное отражение коллаборационизма. Поэтому без анализа истории первого, мы вряд ли поймем историю второго. И события, происходившие в годы войны на территории Белоруссии, здесь не исключение. Непреложным фактом сейчас является то, что в годы Второй мировой войны существовало два направления в движении Сопротивления. В принципе их можно услов- но назвать коммунистическим и националистическим. Это касается практически всех оккупированных нациста- ми стран Европы. С многочисленными оговорками этот факт признавала даже советская историография. Однако советские исследователи наотрез отказывались видеть некоммунистическое движение Сопротивления на окку- пированных территориях СССР. В литературе о Великой Отечественной войне за Бело- руссией прочно закрепилось название — «партизанская республика». В этом названии отразилось все: и хорошие условия для «малой войны», и количество партизанских отрядов, и героизм «народных мстителей» в их борьбе против немецких оккупантов. Конечно, здесь имелись в виду только советские партизаны. Тем не менее следует признать, что с 1941 по 1944 г. на территории этой респуб- лики действовал целый ряд партизанских отрядов, члены которых уж никак не считали себя адептами коммунисти- ческой идеологии и сторонниками советского государства, а зачастую числили их своими врагами наряду с гитлеров- цами. Так, наряду с общепризнанным прокоммунистиче- ским партизанским движением, можно выделить: • польское националистическое партизанское движе- ние в лице так называемой Армии Крайовой (АК) — под- польных вооруженных сил под общим руководством польского эмигрантского правительства в Лондоне; • украинское националистическое партизанское дви- жение в лице так называемой Украинской повстанческой армии (УПА)* — подпольных вооруженных сил различ- ных организаций украинских националистов; ‘Обычно УПА принято связывать только с бандеровским крылом ОУН. На самом же деле первым это определение стал употреблять ата- ман Т. Бульба-Боровец, который называл им свои вооруженные фор- мирования. Этот атаман не был сторонником ОУН, более того, позднее он вступил в открытую борьбу с ее вооруженными формированиями. И только после разгрома Боровца (осенью 1942 г.) отряды бандеровцев стали называться УПА. 185
• и, наконец, белорусское националистическое пар- тизанское движение *. Безусловно, советское партизанское движение было самым масштабным, массовым и наиболее эффективным на территории Белоруссии. Об этом, например, свиде- тельствует динамика его численности: более 12 тыс. (ав- густ 1941 г.), около 50 тыс. (ноябрь 1942 г.), более 75 тыс. (май 1943 г.), более 153 тыс. (декабрь 1943 г.) и более 270 тыс. (июнь 1944 г.). Если верить официальным совет- ским источникам, то за период с июня 1941-го по июнь 1944 г. было убито, ранено и взято в плен более 500 тыс. оккупантов и коллаборационистов, подорвано 11 128 вра- жеских эшелонов, выведено из строя 18 700 автомашин, 1355 танков и бронетранспортеров, уничтожено 305 само- летов и т.д.156. Даже если эти цифры несколько преувели- чены, они не оставляют сомнения в том, что советское партизанское движение стало на определенном этапе дей- ствительно массовым и всенародным, а в период с лета 1943 по лето 1944 г. и вовсе приобрело стратегический ха- рактер (всем, например, известны названия таких парти- занских операций, как «Рельсовая война» и «Концерт»). Другое дело, что за советским партизанским движени- ем стояло огромное государство, которое, хоть,и вело тя- желую войну, тем не менее снабжало (по мере сил) своих партизан вооружением, амуницией, продовольствием и, что самое главное, обученными кадрами. Кроме того, не- смотря на свой массовый характер (его, кстати, не отрица- ет даже большинство западных исследователей), советское движение Сопротивления не было в целом стихийным процессом, а являлось организованным и централизован- ным. Во всех директивах правительства и Коммунистиче- ской партии о «развертывании борьбы в тылу германских войск» (например, от 29 июня и 18 июля 1941 г.) указы- валось, что население должно само создавать партизан- ские отряды и подпольные группы. Правда, при этом де- лалось замечание, что руководящая роль в этом процессе должна принадлежать местным партийным органам (что- бы не допускать анархии и т.п. явлений). В советском во- енно-политическом руководстве долгое время (практиче- ски до лета 1942 г.) шла дискуссия о том, должно ли пар- тизанское движение на оккупированных территориях ‘ Наряду с советской это были наиболее масштабные и влиятельные партизанские организации. Однако помимо них существовали еще ли- товские и еврейские партизанские отряды. Правда, заметной роли в истории партизанского движения на территории Белоруссии они не сыграли. 186
быть «всенародным» или стать «заботой профессиона- лов». В первом случае подразумевалось, что в отряды на- до было привлекать по возможности всех. Во втором имелось в виду, что это движение должно было быть той же Красной армией, только в тылу, и в нем следовало иметь поменьше «любителей». Первую точку зрения от- стаивал П.К. Пономаренко, бывший до войны партий- ным лидером Белоруссии, вторую — Л.П. Берия157. В сущности, их концепции отражали общий взгляд на ведение войны. Как известно, до лета 1942 г. Сталин, в эйфории от битвы под Москвой, считал, что войну мож- но будет закончить еще до конца года. Поэтому много- численные партизанские отряды, на его взгляд, были не нужны. Однако после Харьковской и Крымской катаст- роф его точка зрения изменилась. Он понял, что война принимает затяжной характер и одним из факторов, ко- торый может способствовать победе, должна стать дезор- ганизация немецкого тыла путем создания массового партизанского движения, носящего оперативно-страте- гический характер. Но и это движение должно было быть строго организованным, находиться под контролем пар- тии и органов безопасности и, что самое главное, управ- ляться из Москвы. С этой целью 30 мая 1942 г. при Став- ке Верховного Главнокомандования был создан Цен- тральный штаб партизанского движения (ЦШПД), начальником которого стал выразитель идеи «народной войны» П.К. Пономаренко. Штаб действовал (с неболь- шим перерывом) до 13 января 1944 г., выполняя следую- щие функции: • установление связи с партизанскими формировани- ями; • направление и координирование их деятельности; • обобщение и распространение опыта партизанской борьбы; • снабжение партизан оружием, боеприпасами, меди- каментами; • подготовка кадров и осуществление взаимодействия партизанских формирований с Красной армией158. Всю работу на местах штаб осуществлял через подчи- ненные ему республиканские и областные штабы парти- занского движения, а также через соответствующие орга- ны при штабах фронтов*. * Например, Белорусский штаб партизанского движения был соз- дан 9 сентября 1942 г. (начальник — П.3. Калинин). 187
У других течений движения Сопротивления не было таких возможностей, как у советских партизан. Поэтому и их масштабы на территории Белоруссии были менее значительными. И все-таки подчеркнем: внешняя по- мощь, разумеется, играет не последнюю, но и не самую главную роль. В данном случае гораздо важнее поддерж- ка местного населения, в среде которого находятся пар- тизаны. Помощь извне не всегда может прийти вовремя. Так, например, и было в случае с советскими партизана- ми, когда в 1941 — 1942 гг. государству было явно не до них. Местное же население для партизан является и ис- точником снабжения продовольствием, и резервом люд- ских ресурсов, и, в какой-то степени, «окном» во внеш- ний мир, их «глазами и ушами». Но все это происходит именно так, если население настроено дружественно (или хотя бы нейтрально) по отношению к партизанам. В противном случае их отряды обречены на бездействие, уничтожение или уход из этой местности. Таким образом, внешний фактор в сочетании с отно- шением местного населения и обусловил те направления, которые сформировались в движении Сопротивления на территории Белоруссии, а также и их масштабы. С точки зрения внешней поддержки коммунистическое партизан- ское движение было наиболее организованным и имев- шим в своей основе твердую идеологическую почву. Польское и украинское движения уступали ему в плане внешней поддержки, организованности, но не уступали идеологически. Бойцы АК, например, были уверены, что борются за освобождение Польши как от нацистов, так и от коммунистов, а повстанцы УПА знали, что сражаются за создание «соборной и независимой Украины». Однако в плане поддержки населения «красным» партизанам они явно проигрывали. И было это не из-за слабости их идеологии как таковой, а из-за обыкновенного непри- ятия многих ее положений белорусским населением. Так, главной целью борьбы АК на территории Бело- руссии было восстановление Полыни в границах до 1 сен- тября 1939 г. (т.е. с Западной Украиной и Западной Бело- руссией). Как мы видели выше, такого финала могла, теоретически, желать только небольшая группа белорус- ской интеллигенции, простой народ же относился к это- му крайне отрицательно. Поэтому поляки и были вынуж- дены опираться исключительно на польское население Западной Белоруссии, которое хоть и было довольно многочисленным, но явно недостаточным, чтобы обеспе- чить им массовое партизанское движение. К тому же еще и не все белорусские поляки поддерживали идеи своего 188
бывшего правительства: сторонников коммунистов среди них было тоже достаточно. В результате, из общего коли- чества бойцов АК в 250—350 тыс. человек, на территории Белоруссии действовало только несколько тысяч’59. Еще менее понятными для белорусов были лозунги УПА, поэтому и поддержки на территории генерального округа она не имела. Сфера ее интересов простиралась только на южные районы Белоруссии, которые в ходе ок- купации оказались присоединенными к рейхскомисса- риату «Украина» (Брест, Пинск, Мозырь). В 1941 — 1944 гг. в этих районах действовало не более 10 тыс. человек из разных формирований УПА (как бандеровской, так и из «Полесской сечи» атамана Т. Бульбы-Боровца), кото- рые к тому же еще и враждовали между собой160. Как видно, за поддержку местного населения боро- лись не только советские партизаны. Вообще же, история партизанского движения в Белоруссии — это отражение всей ее истории. Истории страны, которая долгое время была предметом спора между окружавшими ее соседями. Однако в период Второй мировой войны на территории Белоруссии появилась еще одна сила, которая стала пре- тендовать на власть здесь. Эта сила — белорусские на- ционалисты. Выше уже было сказано, что нападение Гер- мании на Советский Союз вселило в них новую надежду. Многие из них безоговорочно поддержали все начинания нацистов. Тем не менее были и такие, кто претендовал на роль так называемой «третьей силы»: они собирались на- копить резервы, а потом выступить и против нацистов, и против коммунистов. В ходе войны почти в каждом окку- пированном немцами государстве имелась такая группа, которая с большим или меньшим успехом пыталась стать такой силой. В Белоруссии это была так называемая Бе- лорусская незалежницкая партия (Беларуская незалеж- нщкая партия; БНП), которая действовала здесь неле- гально с 1942 по 1946 г. История этой организации началась в Минске в 1942 г. Хотя фактическим временем ее основания является 1940 г. Именно тогда в Варшаве главный идеолог этого течения белорусских националистов ксендз В. Годлевский напи- сал программу и устав будущей новой партии. В уставе этого прообраза БНП ее главной целью было указано «завоевание и сохранение в будущем Независимой Бело- руссии». И прийти к ней следовало «через боевой порыв народных масс к вооруженной борьбе». В принципе в 1942 г. было организационно оформлено только то, что уже существовало идейно. С самого начала БНП строи- лась как настоящая политическая партия со всеми необ- 189
ходимыми атрибутами и отделениями на местах. Ее глав- ным руководящим органом был Центральный комитет (ЦК), который избирался общим съездом окружных ру- ководителей партии. Базовой (и самой маленькой) пар- тийной ячейкой было звено со звеньевым руководителем во главе. Были также созданы районные, окружные и краевые комитеты партии. Раз в два года должен был со- бираться общепартийный съезд, а также (более регуляр- но) партийные конференции. Для проведения пропаган- дистской работы был создан партийный печатный ор- ган — «Бюлетэнь БНП», который издавался с 1942 по 1946 г. (правда, за это время вышло всего 6 номеров)161. Являясь, по сути, белорусским аналогом Организации украинских националистов (ОУН), члены БНП тем не менее не отказывались полностью от сотрудничества с оккупантами. Наоборот, они избрали тактику «враста- ния» в немецкую администрацию, стратегической целью которой была ее полная «белорусизация». Это же каса- лось и белорусских добровольческих формирований, ку- да члены БНП шли особенно охотно, чтобы приобрести боевой опыт и сделать белорусскими как можно больше полицейских и других частей. Так, активными членами БНП были В. Радько, Б. Рогуля, И. Гелда, И. Сажич, В. Чеботаревич, И. Зыбайло и другие более или менее значительные лица в истории белорусских коллаборацио- нистских частей162. Еще одним направлением деятельности БНП стало создание Белорусского народного партизанского движе- ния (Беларуская народная партызанка). Дело в том, что отдельные небольшие отряды некоммунистической на- правленности начали создаваться сразу же после начала немецкой оккупации Белоруссии (главным образом в за- падной ее части). Зачастую они выполняли функции ме- стной самообороны, очищая свои районы и населенные пункты от остатков частей Красной армии. Иногда они действовали при новой власти вполне легально, стано- вясь частями местной вспомогательной полиции, иногда, если немцы требовали разойтись по домам или сдать ору- жие, уходили в лес. При этом ни немцев, ни советских партизан, которых в Западной Белоруссии было еще очень мало, они поначалу не трогали, занимая выжида- тельную позицию. Трудно однозначно сказать, были ли «атаманы» этих отрядов (С. Хмара, В. Вир, Ю. Стасевич и др.) действительно убежденными белорусскими нацио- налистами. Скорее они были просто антикоммунистами, придерживаясь, по выражению современного белорусско- го историка С. Ерша, «более-менее основных положений 190
белорусского направления»163. Но этот их антикоммуни- стический потенциал и решило использовать руково- дство БНП, постаравшись объединить, по возможности, большую часть таких отрядов. С этой целью в начале июля 1942 г. недалеко от Ива- цевичей (Брестская область) прошло первое совещание командиров таких партизанских отрядов. По одним сведе- ниям, присутствовали 12 партизанских командиров, по другим — 8. Тем не менее на тот момент они представляли значительные силы — до 3000 человек (повторимся, ни советских, ни польских партизан в тех местах еще почти не было). Главным результатом этого совещания было создание так называемой «Скамьи атаманов», которая должна была быть координационным органом партизан, но собираться не регулярно, а по мере необходимости. «Скамья атаманов» одобрила позицию БНП, согласно которой партизанские отряды должны были придержи- ваться тактики выжидания соответствующего момента для вооруженного выступления. Кроме того, были при- няты основные тактические и стратегические направле- ния деятельности партизан: 1. Целью белорусского партизанского движения объ- являлось сохранение боеспособной вооруженной силы в как можно наибольшей целости и сохранности до того момента, когда при общем ослаблении немцев и их про- тивников (т.е. СССР) придется защищать белорусский народ и его независимость от попыток захвата Белоруссии другими оккупантами; 2. Поэтому беречь, по возможности, белорусских пар- тизан от втягивания в боевые действия с оккупантами, что может привести к ненужным людским потерям и уничтожению отдельных вооруженных групп; 3. Вооруженное сопротивление предпринимать только тогда, когда оккупанты нападут на партизанский отряд или на деревню, связанную с этим отрядом; 4. Взаимоотношения с советскими партизанскими от- рядами: нейтралитет. Вооруженное сопротивление толь- ко тогда, когда они, несмотря на запрет, войдут в район дислокации отряда. Вооруженная расправа с мародерами (после предупреждения) только тогда, когда они грабят деревни или подводят их своими провокационными дей- ствиями под немецкую расправу. По одной версии, уже на этом первом совещании было создано Белорусское народное партизанское движение — объединение партизанских отрядов во главе с полковни- ком И. Шанько (бывший лейтенант Красной армии, по- \ 191
вышенный в звании «Скамьей атаманов»), который воз- главил Главный штаб партизанского движения. Подругой версии, на первом совещании была создана только «Ска- мья атаманов», а централизованное управление Белорус- ским народным партизанским движением было организо- вано на втором совещании, которое состоялось в ноябре 1942 г.164. Как мы видим, почти с самого дня своего основания так называемое белорусское партизанское движение пре- бывало в полном бездействии. И такая ситуация остава- лась, по сути, неизменной до мая 1943 г., когда в западные области Белоруссии из восточной части республики, а также с территории Украины начали прибывать крупные советские партизанские силы. Всего до зимы 1944 г. сюда передислоцировалось 16 соединений (около 8000 опыт- ных и хорошо вооруженных бойцов, командиров и по- литработников). Эта акция имела несколько задач: рас- пространить коммунистическое партизанское движение на эти районы Белоруссии и, по возможности, уничто- жить здесь все проявления так называемой «партизанщи- ны». Многие современные белорусские историки из на- ционалистического лагеря пишут, что главной целью этой операции «было любыми способами уничтожить не- зависимое белорусское партизанское движение и подчи- нить его обезглавленные отряды себе»165. Однако, как это ни парадоксально, советское военно-политическое руко- водство не видело в лице белорусских националистов и подчиненных им отрядов серьезных идеологических кон- курентов. Скорее всего Москва и националистами-то их не считала! На сс взгляд, создание и деятельность таких отрядов были обычной «атаманщиной» в худшем смысле этого слова: то есть неконтролируемой вооруженной си- лой, которая неизвестно чем занимается и неизвестно кому служит. Таких отрядов было достаточно нс только в Белоруссии. Советские партизаны могли действовать по всем пра- вилам военного времени и не церемониться с белорус- скими националистами. Однако сначала было принято решение путем переговоров склонить их к переходу на советскую сторону. И в мае 1943 г. такие переговоры состоялись. От националистов в них принимал участие И. Шанько, а от коммунистов — полковник Г.М. Линь- ков, специальный представитель П. Пономаренко. Шань- ко было предложено присоединить свои отряды к совет- ским партизанам, за что ему был обещан пост заместителя командира всех партизанских сил Полесья. Неизвестно, какой оборот принял разговор, но в ходе него Шанько 192
был застрелен Линьковым. Националисты настаивают, что за отказ подчиниться коммунистам. После этого судьба самостоятельного белорусского партизанского движения была решена. Оно фактически распалось: часть партизан разошлись по домам, большая часть влилась в советские партизанские отряды, некоторые продолжали действовать дальше (по сведениям ряда историков, почти до 1948 г.)166. Почти такой же оказалась участь и БНП. Узнав, что ее члены ведут свою игру, немцы стали преследовать их наря- ду с коммунистическим подпольем. Так, в декабре 1942 г. был арестован и замучен в тюрьме ксендз Годлевский, а многие его сторонники были брошены в концлагерь. Партия, и так находившаяся на нелегальном положении, была вынуждена и вовсе уйти в глубокое подполье. По- следний наиболее значительный эпизод из истории бело- русского периода БНП — это подготовка антинемецкого восстания в конце июня 1944 г. В Минске в эти дни про- ходил 2-й Всебелорусский конгресс, многие делегаты ко- торого были членами или сторонниками БНП. По за- мыслам ЦК партии надо было воспользоваться таким случаем и попытаться провозгласить независимость Бе- лоруссии. А чтобы немцы не смогли помешать, этот де- марш предполагалось подкрепить вооруженной силой, стянув в Минск как можно больше белорусских добро- вольческих формирований. Однако быстрое наступление советских войск оставило этот план еще на уровне раз- работки167. В эмиграции руководство БНП сделало ставку на ор- ганизацию подпольного и повстанческого движения на территории Белоруссии. С этой целью некоторые его члены (например, В. Радько и И. Гелда) приняли участие в подготовке специальных разведывательно-диверсион- ных групп, которая осуществлялась при поддержке абве- ра (смотри об этом подробнее в следующих разделах). К чести многих членов БНП следует сказать, что они поддерживали идею сотрудничества белорусских нацио- налистов с движением генерала А. Власова. Они считали, что только так можно будет поднять всеобщее восстание народов Советского Союза против коммунистического режима. На этой почве у Радько даже произошел кон- фликт с президентом БЦР Островским. После окончания войны БНП продолжала свою деятельность на террито- рии Западной Германии, пока все ее политические структуры не влились в Белорусский освободительный фронт. Это произошло в 1955 г. . Из всего сказанного видно, что белорусские национа- 7 - 3637 Романько 193
листы, претендуя на выражение интересов всего белорус- ского народа, так и не смогли создать ни влиятельной политической организации, ни значительных по масшта- бу партизанских сил (даже по сравнению с такой родст- венной организацией, как ОУН). Да и те, которые якобы подчинялись им, вряд ли следует считать именно бело- русскими в националистическом понимании этого слова. Анализируя историю партизанского движения на тер- ритории Белоруссии, следует признать, что наиболее масштабным и эффективным оно было у сторонников советской власти. Причин этому много, поэтому назовем только основные из них: • поддержка со стороны государства и его военной машины; • выступление под лозунгами, в принципе близкими и понятными всем слоям населения (как с политической, социальной, идеологической, так и с национальной точ- ки зрения); • поддержка местного населения. Почти всего этого были лишены другие течения дви- жения Сопротивления, что и делало их ограниченными либо политически, либо национально, либо территори- ально. А проигрыш в тех условиях хотя бы по одному из этих показателей неминуемо приводил к общему пораже- нию партизанского движения. Еще одной немаловажной причиной, вследствие кото- рой советское партизанское движение получило такой массовый размах, была немецкая оккупационная полити- ка. Именно благодаря всем ее «прелестям» белорусское население поняло, что немцы никакие не «освободите- ли», а обыкновенные захватчики и оккупанты. И изме- нить это целиком сложившееся к началу 1943 г. мнение уже не могли никакие «благородные» поступки отдель- ных немецких чиновников. Вообще, при рассмотрении истории партизанского движения позиция населения представляется наиболее неоднозначным фактором. Теперь не секрет, что не везде это население относилось к советским партизанам лояль- но или даже нейтрально. Были и случаи откровенной вражды. Например, такая ситуация сложилась на вновь присоединенных территориях (Прибалтика, Западная Ук- раина и Западная Белоруссия) или на территориях, где не- русское население было либо преобладающим, либо рав- ным по численности русскому (Крым и Кавказ). Именно здесь коллаборационизм принял наиболее свои крайние 194
формы, а советское партизанское движение насчитывало по нескольку тысяч человек (и местных среди них было ничтожно мало). Хотя нельзя сбрасывать со счетов и та- кого факта, что в ряде случаев советские партизаны вели себя не лучше немцев, если полагали, что население под- держивает оккупантов или коллаборационистов. Естест- венно, что население отвечало им тем же. Советские партизаны во время войны, а советские ис- торики в послевоенное время часто обвиняли представи- телей других партизанских движений в том, что они со- трудничали с немцами или что немцы принимали уча- стие в создании этих движений, в их вооружении и снаряжении. Этот вопрос намного сложнее, чем кажется. И сербские четники, и греческие партизаны-роялисты, и украинские националисты, в основной своей массе, счи- тали нацистов врагами. Однако еще большими своими врагами они считали коммунистических партизан (хотя поначалу и пытались сотрудничать с ними). Поэтому вся логика развития этих движений неминуемо толкала их к союзу (пусть даже временному и тактическому) с окку- пантами, которые на тот момент были главной, как каза- лось их лидерам, антикоммунистической силой. И в усло- виях войны эта борьба была крайне жестокой, принимая зачастую характер открытого гражданского противостоя- ния. Если же эта борьба имела под собой не только идео- логические и социальные, но еще и религиозно-нацио- нальные и исторические противоречия, она выливалась в чудовищную резню, как это было, например, в Югосла- вии. Нечто подобное имело место и в Белоруссии, некото- рые события времен оккупации которой можно по праву назвать гражданской войной, так как количество совет- ских партизан и численность «восточных» добровольцев и некоммунистических партизан на ее территории было примерно равным*. Имелись в Белоруссии и свои исто- рические, национальные и религиозные противоречия. Поэтому партизанская война вылилась здесь на каком-то этапе в войну всех против всех. Советские партизаны воевали против немцев, польских и украинских национа- листов и белорусских коллаборационистов. Поляки вое- вали против немцев, белорусских и украинских национа- * В том, что «восточные» добровольцы и некоммунистические пар- тизаны поставлены рядом, нет ничего удивительного. Часто первые пе- ребегали ко вторым (так же как и к советским партизанам), а вторые верно служили оккупантам, хоть и называли себя движением Сопро- тивления. 195
листов и против советских партизан. Немцы воевали против советских партизан, часто используя поляков, ук- раинцев и белорусов. Эта борьба еще больше осложняла и без того сложную, политическую ситуацию на террито- рии Белоруссии и накладывала свой отпечаток на про- цесс создания и использования местных добровольческих формирований. БЕЛОРУССКИЕ ДОБРОВОЛЬЧЕСКИЕ ФОРМИРОВАНИЯ НА ТЕРРИТОРИИ БЕЛОРУССИИ (1941-1944): ОРГАНИЗАЦИЯ И БОЕВОЕ ПРИМЕНЕНИЕ БЕЛОРУССКАЯ ПОЛИЦИЯ Первые подразделения вспомогательной полиции на- чали создаваться на территории Белоруссии еще до учре- ждения здесь генерального округа. Инициатива по их ор- ганизации исходила от соответствующих органов вермах- та, заинтересованных в увеличении охранных войск в тыловом районе группы армий «Центр». В результате к 1942 г. на востоке Белоруссии было создано несколько десятков мобильных подразделений, получивших в це- лом название «службы порядка», или «оди» (Ordnungs- dienst; Odi). Эти подразделения представляли собой кава- лерийские или пехотные отряды, командирами которых назначались советские офицеры, специально освобож- денные для этого из лагерей военнопленных. Числен- ность каждого из них колебалась в пределах 100—150 че- ловек. Для привлечения местного населения в эти отря- ды применялся целый комплекс мер: от принуждения до освобождения от повинностей, налогов и реквизиций104. Главными организаторами белорусской «службы поряд- ка» в указанных районах были белорусские национали- сты М. Витушка и Д. Космович170. Следует сказать, что в некоторых случаях отряды «службы порядка» без помощи немцев очищали целые рай- оны от советского присутствия. Например, так было на Полесье (юго-западная Белоруссия), где в августе 1941 г., в районе Мозыря, белорусы провели настоящую войско- вую операцию против остатков советских войск, больше- вистских партизан и отрядов НКВД. В своем роде это была уникальная, в тех условиях, операция, так как нем- цы в ней вообще не участвовали, а только наблюдали за 196
ходом событий. Однако белорусы преследовали не толь- ко военные цели. В каждом освобожденном от советских властей районе они создавали свою администрацию, из- давали газеты и делили землю. Все же воинские форми- рования стали играть роль местной полиции. Часто эта полиция действовала независимо от немцев, которые появились на Полесье только в октябре 1941 г. Интерес- но отметить, что в этот период формирования белорус- ской полиции уже имели собственную униформу. По словам современного белорусского историка С. Ерша, «это были пошитые из советских, песочного цвета, ши- нелей френчи и шапки-кепи (по образцу австрийских пе- риода Первой мировой войны. — О.Р.) с «Ярыловским» (двойным) крестом. Также имелись советские каски с та- ким же крестом, нарисованным желтой или синей крас- кой»171. После создания генерального округа «Белоруссия» вся ответственность за поддержание здесь общественного по- рядка была возложена на местного фюрера СС и поли- ции СС-бригадефюрера К. Ценнера (находился на этом посту до конца июля 1942 г.). Со временем все полицей- ские формирования из местного населения были пере- формированы им в части «вспомогательной полиции по- рядка», или «Schuma». В тех же районах, которые остались под юрисдикцией военной администрации, формирова- ния «службы порядка» остались в качестве полицейских частей при разного уровня комендатурах. Городская и сельская полиция формировалась сразу же после занятия немцами городов и крупных населен- ных пунктов Белоруссии, параллельно с органами мест- ного самоуправления. Обычно этой полицией руководил начальник отдела вспомогательной полиции порядка при городском или районном управлении, который, однако, подчинялся местному фюреру СС и полиции. Основны- ми обязанностями сотрудников вспомогательной поли- ции было поддержание порядка в населенном пункте и прилегающей к нему местности, а также наблюдение за выполнением паспортного режима172. Так, в Минске от- дел вспомогательной полиции при городском управлении был организован в июле 1941 г.173 Однако ни городская, ни сельская полиция не могла самостоятельно бороться с растущим партизанским дви- жением, ни гем более уничтожить его и только зря несла потери. Один из белорусских националистов, С. Шнек, вспоминал, что только в Слуцком округе с 1941 по 1944 г. погибли 418 полицейских. Поэтому оккупационные вла- сти делали все, чтобы создать более крупные, мобильные 197
и лучше подготовленные формирования, которые могли бы обеспечить порядок, хотя бы в пределах своего рай- она. В связи с этим 2 декабря 1941 г. ОКХ издало директи- ву «Особые указания для борьбы с партизанами». В этом документе, в частности, говорилось: «...Использование местных отрядов в борьбе с партизанами вполне себя оп- равдывает. Знание местности, климата и языка страны делает возможным в боях с партизанами применять их же методы действия»174. В Белоруссии эти мероприятия приобрели характер создания сил самообороны. Следует сказать, что на протяжении всего периода ок- купации Белоруссии на ее территории существовали сельские отряды самообороны, созданные местными жи- телями для защиты от советских и польских партизан, а иногда и немцев. Создание таких отрядов облегчалось наличием большого количества оружия, оставленного Красной армией, а также тем, что в центральных и запад- ных районах Белоруссии осталось очень много мужчин призывного возраста. Это объясняется тем, что коммуни- сты не успели провести здесь мобилизацию, а немцы, в свою очередь, всех военнопленных белорусскдй нацио- нальности отпускали из лагерей по домам175. До середины 1942 г. создание отрядов самообороны носило неорганизованный характер и зависело от ини- циативы на местах. Однако в результате развития парти- занского движения, бурный рост которого был вызван садистской политикой оккупантов в Белоруссии, ситуа- ция коренным образом изменилась. 29 июня 1942 г. генеральный комиссар «Белоруссии» В. Кубе опубликовал проект указа о Корпусе белорусской самообороны (Корпус беларускай самааховы; КБС). Разра- ботка планов по его созданию была поручена Централь- ному совету БНС, а создание отдельных формирова- ний — органам местного самоуправления176. В начале июля 1942 г. офицер связи фюрера СС и по- лиции «Белоруссии» с белорусскими полицейскими фор- мированиями бывший капитан Польской армии Ф. Ку- шель разработал план, по которому следовало развернуть КБС. Согласно этому плану предполагалось иметь сле- дующую структуру корпуса: • Штаб корпуса должен был располагаться в Минске; • 1-я дивизия (дислокация в Минске; оперативный район — Минский и Слуцкий округа); • 2-я дивизия (дислокация в Барановичах; оператив- 198
ный район — Барановичский, Новогрудский и Слоним- ский округа); • 3-я дивизия (дислокация в Вилейке; оперативный район — Вилейский, Лидский и Глубокский округа); • Вспомогательные службы177. Находясь формально в распоряжении Центрального совета БНС, корпус должен был подчиняться фюреру СС и полиции на правах вспомогательного формирования. 15 июля 1942 г. фюрер СС и полиции генерального округа «Белоруссия» СС-бригадефюрер К. Ценнер озна- комился с планом создания КБС и внес в него свои из- менения. Согласно поправкам Ценнера вместо разверты- вания трех дивизий предполагалось создать сеть антипар- тизанских подразделений по всему генеральному округу. Поэтому в каждом районе должны были быть организо- ваны добровольческие формирования КБС силой от ро- ты до батальона, которые бы подчинялись местным руко- водителям немецкой полиции в оперативном отношении и сфере подготовки. Ф. Кушель позднее вспоминал, что «эти поправки оказали на нас очень удручающее впечат- ление. Из них следовало, что роль доктора Ермаченко и чиновников, облеченных его доверием, сводилась только к тому, чтобы призвать людей, одеть их, расквартировать и накормить, остальное же передавалось в компетенцию немцев»178. Тем не менее руководство БНС было вынуж- дено согласиться с мнением Ценнера, после чего уже 16 июля 1942 г. был отдан окончательный приказ о форми- ровании КБС. Чтобы создать видимость того, что корпус находится под белорусским руководством, немцы на все высшие командные должности в нем разрешили назначить бело- русов. В результате к апрелю 1943 г. верховное командо- вание КБС выглядело следующим образом: • шеф (главный комендант) КБС — руководитель Центрального совета БНС И. Ермаченко; • начальник штаба БНС — подполковник И. Гутько; • главный референт («военный министр») БНС и на- чальник ее военного отдела — капитан Ф. Кушель. В его подчинении в каждом округе Белоруссии находились специальные окружные референты, которые должны бы- ли отвечать за формирование местных батальонов само- обороны179. Согласно приказу Ценнера мобилизация в КБС долж- на была проводиться на добровольной основе, однако часто местные немецкие власти не придерживались этого 199
пункта. В связи с этим все, что касается численности лич- ного состава корпуса, до сих пор является спорным мо- ментом в его истории. Советские источники утверждают, что добровольцев не было вообще, поэтому оккупанты начали принудительную мобилизацию. Однако из-за про- тиводействия партизан и нежелания населения служить в этом формировании и она не дала ожидаемых результа- тов. Этого не подтверждают белорусские источники. Так, Кушель писал позднее, что извещение о создании КБС вызвало среди населения «небывалый энтузиазм» и убеж- дение, что корпус справится, наконец, с партизанами и станет основой будущей белорусской армии. Наплыв же добровольцев был так велик, что немецкие и белорусские власти просто не знали, что с ними делать. Из-за тенден- циозности их апологетов обе эти точки зрения следует воспринимать очень осторожно. Как правило, коммуни- сты всегда значительно преуменьшали численность по- добных формирований, а националисты, наоборот, пре- увеличивали. Истина обычно лежит где-то посередине. Согласно отчету Кубе по состоянию на октябрь 1942 г. в КБС было завербовано около 15 тыс. человек. Из него также следует, что действительно не все из них были доб- ровольцами. Например, принудительная мобилизация была проведена в Ганцсвичском округе. Однако и отри- цать «народный энтузиазм» также не стоит. Так, в Бело- стокском округе, который вообще не относился к гене- ральному округу «Белоруссия», в КБС изъявили желание вступить значительное количество добровольцев180. Призыв в КБС проходил в течение двух месяцев, в ре- зультате чего Кушель смог сформировать около 20 ба- тальонов и несколько более мелких частей. Обычно каждый батальон самообороны состоял из трех пехотных рот и одного эскадрона кавалерии. В каж- дой роте было по 100—120 человек, а в эскадроне — око- ло 100. Каждый батальон имел двойное подчинение: бе- лорусское и немецкое. Как правило, батальоном коман- довал белорусский офицер, а немец исполнял при нем обязанности советника и офицера связи с местным не- мецким полицейским начальником. Солдаты белорусской самообороны не имели единой униформы и вооружения. Так, в Слонимском батальоне была как литовская, так и польская униформа. В качест- ве головного убора бойцы носили пилотки с кокардой в виде «Погони»*. На вооружении личного состава батальо- на были бельгийские винтовки181. ’«Погоня» — национальный символ Белоруссии, о значении ко- торого будет рассказано ниже. 200
Ситуация в Слонимском батальоне была еще не самой плохой, так как в большинстве частей КБС вопросы об- мундирования и вооружения вообще не были решены. Одной из причин этого было то недоверие, которое не- мецкие полицейские власти испытывали к белорусским добровольцам, поэтому они и не спешили снабжать их всем необходимым. В результате командиры и бойцы большинства батальонов ходили в своей домашней одеж- де, часто даже в лаптях, «иногда мало чем отличаясь от партизан». Подписывая соглашение с Ермаченко, немец- кая сторона обязалась предоставить необходимое воору- жение всем батальонам КБС. Однако только после мно- гомесячного выжидания, к концу 1942 г., немцы выдали их личному составу небольшое количество винтовок ус- таревших образцов. Это, естественно, не решило пробле- мы вооружения, но, как это и ни парадоксально, не обес- куражило белорусских солдат. Они начали обеспечивать себя оружием самостоятельно, собирая его в лесах, поку- пая и выменивая у немецких солдат. Как вспоминал Ку- шель, таким способом вооружил себя личный состав од- ного из батальонов Минского округа. Описывая ситуа- цию в Слонимском округе, один из очевидцев даже приводит цены, по которым осуществлялись эти сделки. Так, автоматическая винтовка стоила 5 кг солонины и 5 л самогона. Иногда винтовки покупались даже... у совет- ских партизан — по две бутылки водки за каждую182. Одной из главных проблем при организации КБС бы- ло отсутствие необходимого количества белорусских офицеров и унтер-офицеров. Дело доходило до того, что даже ротами командовали немецкие унтер-офицеры. Так, например, было в уже упоминавшемся Слонимском ба- тальоне. Те же офицеры и унтер-офицеры, которые изъя- вили желание служить в КБС, имели неодинаковую под- готовку и были очень далеки от понимания целей бело- русского национализма. Это объясняется тем, что в корпусе служили бывшие военнослужащие трех армий: Русской императорской, Польской и Красной. Поэтому их переподготовка для ведения войны в современных ус- ловиях была признана командованием КБС одной из первоочередных задач. 1 июля 1942 г. в Минске, в торжественной обстановке, были открыты курсы командного состава КБС, на кото- рых стали обучаться 120 офицеров. Начальником курсов был назначен капитан Ф. Кушель, а его заместителем ка- питан В. Микула. Переподготовка продолжалась месяц. 201
1 августа начался второй курс, также в составе 120 чело- век, а 1 сентября — третий, в составе 60. Значение этих курсов в той ситуации было трудно переоценить. Во-пер- вых, благодаря их проведению был учтен весь кадровый состав белорусских офицеров, командование КБС полу- чило представление об уровне их военных знаний и на основе этого постаралось дать им одинаковую военную доктрину и привить, по возможности, базовые понятия белорусского национализма183. Во-вторых, только около трети слушателей Минских курсов стали командирами рот или батальонов КБС. Де- ло в том, что после их окончания большинство офицеров были распределены инструкторами в школы унтер-офи- церов, которые были открыты в местах создания батальо- нов КБС. До конца 1942 г. такие школы успели открыть в Барановичах, Новогрудке, Вилейке, Глубоком, Браславе и Поставах. Здесь, прибывшие из Минска офицеры должны были, в свою очередь, подготовить необходимое количество унтер-офицеров, чтобы заменить ими со вре- менем немецкий персонал в частях КБС. Следует под- черкнуть, что эти курсы явились настоящим питомни- ком, из которого вышли именно белорусские унтер-офи- церы и офицеры, какими их представляли наци9налисты. Многие из них составили кадровый костяк почти всех белорусских добровольческих частей, которые позднее были сформированы немцами184. В целом акция по созданию КБС не принесла ее не- мецким инициаторам желаемого результата. Анализируя причины провала его использования, начальник полиции порядка генерального округа «Белоруссия» СС-штандар- тенфюрер Клспш писал в апреле 1943 г.: «Во-первых, не- смотря на многочисленные просьбы, вермахт не предос- тавил необходимое количество оружия. Во-вторых, как только стало известно о создании КБС, белорусские бой- цы самообороны вместе со своими семьями постоянно терроризировались бандитами (советскими партизана- ми. — O.P.Y В-третьих, за редчайшим исключением, эти люди были абсолютно ненадежны и легко поддавались воздействию пропаганды противника. Имели место слу- чаи, когда крупные патрули КБС, вооруженные винтов- ками и автоматическим оружием, добровольно переходи- ли на сторону бандитов»1 . Формально эти причины по- служили поводом для расформирования КБС. Однако в истории его создания не все было так просто. Целый ряд фактов свидетельствует о том, что КБС был в основном именно немецкой инициативой, а пред- седатель единственной на то время легальной белорус- 202
ской организации — БНС — И. Ермаченко не проявлял особого интереса к созданию белорусских вооруженных сил. На соглашение с немцами он пошел только «под давлением белорусской общественности» и только после того, как Кубе сам предложил ему это. Роль же последне- го в деле создания КБС несомненна. По сути, создание этого корпуса было одним из пунктов реализации поли- тической позиции генерального комиссара, еще одним ходом в партии против руководства СС. Польский исто- рик Ю. Туронек утверждает, что приказ Кубе о создании КБС был издан даже без формального согласия Розен- берга и Гиммлера, а рейхскомиссар «Остланда» Лозе был извещен о нем постфактум. Руководство СС, конечно, не было против того, чтобы белорусская самооборона выполняла антипартизанские функции. Однако оно не хотело того, чтобы наличие соб- ственных вооруженных сил усиливало позицию Ермачен- ко, а через него — Кубе. Поэтому даже такой, урезанный Ценнером проект КБС не мог не вызвать противодейст- вия Гиммлера. Согласно его указаниям полицейские вла- сти «Остланда» избрали политику постепенной дезинте- грации КБС. В конце июля 1942 г. лояльного к политике Кубе Ценнера сменил СС-бригадефюрер В. Шимана, ко- торый сразу же начал исправлять «ошибки» своего пред- шественника. В сентябре он отобрал у Ермаченко титул «главного коменданта» КБС, распустил его штаб, запре- тил присваивать персональные офицерские звания выпу- скникам Минских курсов, а также начал тянуть с обмун- дированием и вооружением уже сформированных баталь- онов самообороны. В целом такая патовая ситуация сохранялась до апреля 1943 г., когда немцы, воспользо- вавшись скандалом, в котором был замешан Ермаченко, окончательно решили распустить КБС. Вскоре был издан соответствующий приказ, согласно которому личный со- став всех батальонов переходил в подчинение полиции порядка, охраны железных дорог или отправлялся на принудительные работы в Германию. По свидетельству Ф. Кушеля, многие солдаты отказывались переходить в полицию, поэтому в некоторых случаях для расформиро- вания батальонов немцы применяли силу186. Эта история с КБС, конечно, самым отрицательным образом сказалась на лояльности белорусов к новой вла- сти. Ее противники еще больше укрепились в своем мне- нии, что от оккупантов ничего хорошего ожидать не при- ходится, а немногочисленные сторонники «были оскорб- лены в самых своих лучших чувствах». В дальнейшем, многие из них, даже уже завербовавшись в очередное 203
формирование, зачастую думали о том, что и эта затея кончится так же, как и с корпусом самообороны. Естест- венно, что такие мысли никак не способствовали укреп- лению боевого духа и морального состояния новых бело- русских добровольцев. Тем не менее, даже после расформирования КБС, идея охраны оккупированной территории силами само- обороны не умерла, как казалось, окончательно. Летом 1943 г. она возродилась в виде так называемых «оборон- ных деревень» и была связана с проектом Розенберга по внедрению в восточных областях «нового порядка земле- пользования». Главной своей целью этот проект ставил привлечение белорусских крестьян на сторону новой вла- сти, поскольку обещал им наделение землей в полную собственность. Проект имел больше пропагандистский характер, так как окончательно аграрный вопрос немцы собирались решать только после завершения войны. По- ка же предусматривалось, что «при наделении земельны- ми участками следует иметь в виду в первую очередь и преимущественно тех крестьян, которые оказывали со- действие в борьбе против партизан»187. «Оборонные де- ревни» и явились тем местом, где крестьянин мог полу- чить землю в свою полную собственность. По сути, «оборонные деревни» явились компромис- сом между политическим и полицейским руководством оккупированных территорий, так как новый фюрер СС и полиции «Белоруссии» К. фон Готтберг понимал всю их неэффективность с военной точки зрения. Розенберг же, помимо политических мотивов, видел и явный экономи- ческий выигрыш от этой затеи. По его мнению, эти де- ревни позволили бы контролировать производство и за- хват сельскохозяйственной продукции. «Опираясь на эти опорные пункты, — утверждал вслед за Розенбергом за- ведующий экономическим отделом генерального комис- сариата, — надо попытаться вовлечь в полицию оседлое местное население и тем самым оказать поддержку не- мецким войскам»188. В результате осенью 1943 г. началось создание сети «оборонных деревень», преимущественно в районах, гра- ничащих с лесными массивами. Так, в Барановичском округе их было организовано 14, в Слонимском, Ново- грудском и Слуцком округах — примерно по 10. Главной задачей гарнизона этих деревень было отражение парти- занских нападений, а также вылавливание одиноких ди- версантов и разведчиков. Для несения такой, в общем-то непростой по тем условиям даже для регулярных частей, службы немцы выдавали местным жителям не более 204
20 старых советских винтовок с небольшим боезапасом к ним. Первоначально, пока партизаны не разведали ре- альную военную силу «оборонных деревень», их наличие в том или ином районе приносило некоторые положи- тельные результаты. Однако со временем стало ясно, что гарнизоны этих деревень не могут обороняться против лучше вооруженного и большего по численности врага. По словам наместника БЦР в Вилейском округе И. Ма- лецкого, к середине 1944 г. «они производили только провоцирующее воздействие на польских и коммунисти- ческих партизан, заставляя их мстить мирному белорус- скому населению»189. В общем, и с политической, и с во- енной точек зрения идея «оборонных деревень» изжила себя. Кроме того, их население не подлежало мобилиза- ции в Белорусскую краевую оборону, что, естественно, лишало последнюю значительного контингента более- менее подготовленных и обстрелянных призывников. В связи с этим президент БЦР Р. Островский 25 мая 1944 г. обратился к генеральному комиссару фон Готт- бергу с таким письмом: «Глубокоуважаемый Генераль- ный Комиссар Белоруссии! Будучи в Слуцке, я узнал, что местные «оборонные деревни» не могут выполнять воз- ложенные на них обязанности, так как их вооружение (несколько винтовок) не может дать отпор хорошо воо- руженным советским партизанским отрядам, возглавляе- мым командирами-специалистами, сброшенными на па- рашютах. В результате гибнут не только добровольцы, которые пытаются сопротивляться, но и их семьи. По- этому убедительно прошу Вас, г-н Генерал, остановить акцию «оборонных деревень»...»190 Фон Готтберг отклик- нулся на просьбу Островского и приказал ликвидировать эти деревни не только в Слуцком округе, но и в других районах. Прохладное отношение немецкого руководства к са- мой идее самообороны объясняется не только нежелани- ем вооружать белорусов или давать в руки белорусских националистов какую-нибудь воинскую силу. Помимо этой, чисто политической причины была и другая — чис- то военная неэффективность самообороны. Рост парти- занского движения ясно давал понять, что с ним нельзя справиться небольшими отдельными отрядами, которые к тому же были привязаны к месту проживания своего личного состава. Поэтому уже в первой половине 1942 г. немецкие по- лицейские органы в рейхскомиссариатах приступили к созданию из местных добровольцев батальонов «Schuma», которые предполагалось использовать в антипартизан- 205
ских операциях. В отличие от самообороны, район дейст- вия которой был ограничен районом ее формирования, батальоны «Schuma» планировалось применять на более широком фронте. Формирование белорусских батальонов «Schuma» бы- ло обусловлено теми же причинами и проходило в три этапа: в июне—августе 1942 г., сентябре—октябре 1943 г. и в феврале—марте 1944 г. В результате к апрелю 1944 г. было сформировано 11 батальонов, 1 артиллерийский дивизион и 1 кавалерийский эскадрон «Schuma»'. • Охранный батальон «Schuma» № 45; • Охранный батальон «Schuma» № 46; • Охранный батальон «Schuma» № 47; • Фронтовой батальон «Schuma» № 48; • Охранный батальон «Schuma» № 49; • Фронтовой батальон «Schuma» № 60; • Фронтовой батальон «Schuma» № 64 (с мая 1944 г. — охранный); • Фронтовой батальон «Schuma» № 65; • Фронтовой батальон «Schuma» № 66; • Охранный батальон «Schuma» № 67; • Фронтовой батальон «Schuma» № 69; • Артиллерийский дивизион «Schuma» № 56; • Кавалерийский эскадрон «Schuma» № 68191. Динамика численности личного состава этих батальо- нов была следующей: 20 декабря 1943 г. — 1481 чел., 30 января 1944 г. — 1499 чел. и 29 февраля 1944 г. — 2167 чел.192. По штатам каждый батальон должен был состоять из штаба и четырех рот (по 124 человека в каждой), а каж- дая рота — из одного пулеметного и трех пехотных взво- дов. Иногда в состав батальона входили также техниче- ские и специальные подразделения. Штатная числен- ность батальона в 501 человек на практике зачастую доходила до 700193. Как правило, батальоном командовал местный доброволец из числа бывших офицеров Поль- ской или Красной армии, однако в каждом из них было 9 человек немецкого кадрового персонала: 1 связной офи- цер и 8 унтер-офицеров. Интересно, что срок службы в таком батальоне определялся специальным контрактом и составлял шесть месяцев. Однако зачастую этот срок ав- томатически продлевался194. Командные кадры для батальонов «Schuma» (и вообще для белорусской полиции) готовили открытые в декабре 1941 г. в Минске курсы по переподготовке полицейских. 206
Позднее, в мае 1942 г., при них была открыта школа ун- тер-офицеров полиции195. Бойцы белорусской «Schuma» носили стандартную униформу немецкой полиции со специально разработан- ными для нее знаками различия. На вооружении у них находилось легкое и тяжелое стрелковое оружие и мино- меты, как немецкие, так и трофейные советские. В организационном и оперативном отношении все эти части были подчинены начальнику полиции порядка генерального округа «Белоруссия» СС-оберштурмбанн- фюреру Э. Герфу и действовали в Западной и Централь- ной Белоруссии. Единственным исключением был ба- тальон «Schuma» № 69. Он располагался в тыловом рай- оне группы армий «Центр» и подчинялся фюреру СС и полиции «Могилева»196. При организации батальонов «Schuma» предполага- лось, что, помимо полицейской службы, их можно будет использовать и на фронте. В самой же Белоруссии каж- дый из этих батальонов имел собственный оперативный район: • батальоны № 45 и № 60 — район Барановичей; • батальоны № 46 и № 65 — район Новогрудка; • батальоны № 47 и № 49 — район Минска; • батальон № 48 — район Слонима; • батальон № 64 — район Глубокого; • батальон № 66 — район Слуцка; • батальон № 67 — район Вилейки; • батальон № 69 — район Могилева197. Здесь перед батальонами были поставлены в целом следующие задачи: 1. Защита войскового и оперативного тыла действую- щей армии от агентурных и диверсионных действий про- тивника; 2. Охрана и оборона всех видов коммуникаций, имею- щих значение для фронта или экономики Германии; 3. Охрана и оборона объектов, имеющих значение для вермахта и германской администрации (базы, склады, аэ- родромы, казармы, административные здания и т.п.); 4. Активное осуществление полицейских и, в случае необходимости, войсковых мероприятий по подавлению антигерманских выступлений в тыловых районах группы армий «Центр» и в генеральном округе «Белоруссия»198. 207
В июне 1944 г., после начала советского наступления в Белоруссии, часть батальонов «Schuma» была разгромле- на, а часть (например, батальоны №№ 60, 64 и 65) была отведена в Польшу. Здесь они впоследствии вошли в со- став 30-й гренадерской дивизии войск СС, речь о которой пойдет в следующей главе. Следует сказать, что за весь период своего существо- вания части белорусской вспомогательной полиции по- казали в целом хорошую выучку и проявили высокое тактическое мастерство. Однако нередко их моральное состояние и боевой дух оставляли желать лучшего. И в этом зачастую были виноваты сами немцы. Ф. Кушель позднее вспоминал: «...Немецкое отноше- ние к этому делу (созданию белорусских частей. — О.Р\ особенно в связи с белорусской самообороной, привело к тому, что широкие белорусские массы все больше и боль- ше разочаровывались в немцах. Результатом этого разоча- рования было в первую очередь то, что белорусы начали покидать ряды полиции... и переходить к партизанам»199. Приведем лишь несколько, наиболее характерных при- меров. В августе 1942 г. параллельно с созданием КБС было принято решение о формировании 49-го батальона «Schuma». Уже сам набор в него проводился принуди- тельными методами — окружные комиссары просто хва- тали белорусскую молодежь и отправляли ее под конвоем к месту формирования батальона. Таким образом было набрано около 2 тыс. человек. Белорусам не дали ни од- ной офицерской должности, и поэтому батальоном, вплоть до ротного звена, командовали немцы. К тому же все немецкие офицеры общались со своими подчинен- ными только по-немецки, что, естественно, не способст- вовало взаимопониманию и создавало дополнительные трудности в обучении. Из-за этого немцы стали избивать белорусских новобранцев, следствием чего стало дезер- тирство. В конечном итоге этот период истории батальо- на закончился нападением советских партизан и паниче- ским бегством всего белорусского персонала, который попросту не захотел сопротивляться (да и не мог, имея всего 50 винтовок). После этого инцидента вернуть об- ратно удалось только несколько сот человек. Осенью 1943 г. немецкое полицейское руководство приняло решение о создании еще одного батальона «Schuma» — 48-го. Помня отрицательный опыт 49-го ба- тальона, немцы при его организации пошли на хитрость. Взамен на помощь по набору добровольцев они пообе- щали Слонимскому окружному референту БНС И. Даки- невичу пост командира батальона. При этом приводи- 208
лись убедительные аргументы, что «пора уже и белорусам включиться в войну за Новую Европу». Белорусская мо- лодежь и на этот раз поверила немцам. В результате в Слоним прибыли 5 тыс. человек, из которых медицин- ские комиссии отобрали только 1 тыс. Однако вскоре по- сле начала организации батальона из Минска прибыло его настоящее начальство — немецкий СС-штурмбанн- фюрер и командиры рот. Дакиневич был отодвинут на второй план, получив должность пропагандиста батальо- на. Можно было ожидать, что и здесь повторится исто- рия 49-го батальона, но на этот раз немцы действовали умнее. Не повторяя прежних ошибок, они называли Да- киневича командиром батальона, а полицейский офицер при нем считался офицером связи между белорусским персоналом и начальником полиции порядка. В итоге это сильно повлияло на хорошую дисциплину и высокую боеспособность личного состава батальона. Тем не менее это продолжалось недолго. Чем сильнее становился ба- тальон, тем меньшую роль в его управлении играл бело- русский командир. А в марте 1944 г. его и вовсе убрали из батальона, назначив окружным начальником Белорус- ской краевой обороны. Вскоре после этого подразделе- ние стало разлагаться и, как следствие, в одном из боев было разбито советскими партизанами200. Как видно, случаи дезертирства и разложения обычно происходили в тех подразделениях белорусской полиции, где командирами были исключительно немцы. В частях же, где на командных должностях были белорусы, не только не было дезертирства, а, наоборот, наблюдался явный приток добровольцев. Так, например, было во время повторной организации 49-го батальона, где нали- чие офицеров-белорусов явилось стабилизирующим фак- тором, вследствие чего его личный состав увеличился до 500 человек, а дисциплина и боеспособность значительно укрепились. Подобная история имела место и в еще од- ном, 60-м батальоне «Schuma»™. Отталкиваясь от этого опыта, фюрер СС и полиции генерального округа «Белоруссия» К. фон Готгберг ре- шил учредить специальный пост главного опекуна (На- uptbetrauer) белорусской полиции*. Формально этот чи- Помимо опеки над частями белорусской полиции, эгоз чиновник должен был также заботиться обо всех полицейских частях, располо- женных в зоне ответственное!и главного фюрера СХ и полиции «Бело- руссии» и «России-Центр». Таким образом, в его компетенцию входи- ли час'! и, укомплектованные белорусами, русскими, украинцами, но нс литовцами и латышами. 209
новник должен был являться ее главным начальником, однако фактически он был только главным пропаганди- стом. В августе 1943 г. на этот пост был назначен капитан Ф. Кушель202. Согласно постановлению фон Готтберга обязанности Кушеля заключались в следующем: 1. В заботе о материальном положении полицейских; 2. В пропаганде среди личного состава полицейских частей, которая должна была вестись в пронемецком и белорусском национальном духе203. Все мероприятия по опеке над полицией Кушель раз- рабатывал и осуществлял через свой штаб, который состо- ял из секретаря, переводчика, машинистки, руководителя просветительских мероприятий, и персонал редакции специального полицейского журнала. В каждом округе Белоруссии должен был находиться окружной опекун (Gebietbetrauer) со своим небольшим штабом, а в каждом районе и при каждом отделении полиции опекун (Bet- гаиег), который подчинялся окружному опекуну. Канди- датов на должность окружных опекунов искал и назначал Кушель. Все опекуны несли перед ним ответственность за свою работу. Кроме того, Кушель имел право и обязан- ность контролировать работу всех опекунов и вносить в штаб фюрера СС и полиции предложения об их увольне- нии или переводе на другую должность204. В сентябре—октябре 1943 г. Кушель совершил ин- спекционную поездку по округам, чтобы выяснить, как осуществляется опека над белорусской полицией. Одна- ко оказалось, что практически везде есть проблемы и связаны они в основном с вопросами пропаганды среди полицейских идей белорусского национализма. Причи- ной этого было то, что в Западной Белоруссии вся поли- ция находилась под польским влиянием, а в Восточ- ной — под русским. Это приводило к тому, что местные немецкие полицейские начальники назначали на долж- ности опекунов поляков или русских. Если же на эту должность попадал белорус, то ему обычно были совер- шенно чужды идеи белорусского национализма. Так, на- пример, в округе Ганцевичи из семи опекунов один был русским, один белорусом, а остальные поляками205. По мнению Кушеля, это положение могли исправить только специальные курсы опекунов, на которых их бы знакомили с идеями белорусского национального движе- ния. Такое предложение было внесено им в конце октяб- 210
ря 1943 г., а уже в первой половине января 1944 г. в Мин- ске открылись двухнедельные курсы для опекунов бело- русской полиции. На эти курсы было отправлено по одному опекуну из каждого округа и по одному из каждо- го отделения полиции порядка. Всего, таким образом, прибыло 18 человек (15 белорусов, 2 русских и 1 поляк). После окончания обучения курсанты, вернувшиеся в свои округи, провели такие же курсы для районных опе- кунов. В результате к весне 1944 г. все опекуны полиции в Белоруссии были переподготовлены с учетом требова- ний штаба Кушеля206. Роль проводника белорусской национальной идеи среди личного состава полиции отводилась органу штаба главного опекуна — журналу «Белорус на посту» («Бела- рус на варце»), главным редактором которого также был Ф. Кушель. Первый номер этого журнала вышел в начале декабря 1943 г. и оказался весьма успешным. В количест- ве 2500 экземпляров он разошелся по всей Белоруссии. Дальнейшие номера «Белоруса на посту» выходили по мере накопления материала, поэтому с декабря 1943 г. по май 1944 г. вышло 10 номеров. Журнал распространялся в Белоруссии посредством немецкой полицейской сети и был очень популярным среди белорусской обществен- ности207. Благодаря работе аппарата главного опекуна нацио- нальное самосознание полицейских сильно возросло. По мнению Кушеля, «они действительно начали считать се- бя белорусскими солдатами и совсем иначе оценивать свои обязанности и отношение к немцам»208. Возросшее моральное состояние белорусских поли- цейских привело к усилению их боевого духа. Так, когда началось немецкое отступление из Белоруссии, то нем- цы в большинстве случаев бросали белорусскую поли- цию на произвол судьбы. Однако, несмотря на это, боль- шинство полицейских батальонов и частей городской по- лиции в полном порядке отступили на запад. Только в районе Гродно СС-группенфюрер фон Готтберг начал организовывать белорусскую полицию в регулярные бое- вые единицы и бросать в бой под командой немецких офицеров. Например, прорыв Красной армии в районе Августова (Польша) был ликвидирован исключительно благодаря белорусской полиции. При этом, как писал Кушель, «большинство полицейских погибли там герои- ческой смертью, веря, что они сражаются за Белорус- сию»209. Немецкий исследователь Б. Кьяри отмечал, что «в со- 21 1
ветской литературе полицейские вместе с бургомистрами олицетворяли предательство своего народа»2’0. Однако с противоположного фланга звучат не менее серьезные обвинения. Так, эмигрантский писатель К. Аку- ла утверждал, что когда «белорусский народ говорил о полиции, то с особенной неприязнью выговаривал слово «черная». Под этим словом простые люди подразумевали нс только цвет униформы, но и все самое, можно ска- зать, грязное, предательское, фальшивое, чужое и враж- дебное»2”. Другой же белорусский националист С. Шнек вспо- минал, что главными особенностями белорусской поли- ции в Слуцком округе было то, что «она и по принципам своего создания, и исключительно по белорусскому лич- ному составу, и по характеру своего применения была полицией от плоти и крови своего народа»212. Почему же можно услышать такие полярные мнения? Из всего сказанного выше ясно, что полиция была наиболее неоднородной частью белорусских доброволь- ческих формирований. В принципе когда упоминают это собирательное название, то под ним надо подразумевать несколько самостоятельных подразделений. Одновремен- но это были наиболее массовые формирования, которые применялись немцами на всей территории Белоруссии. Именно поэтому полиция и получила такую неоднознач- ную оценку. Если не учитывать советскую точку зрения, согласно которой все, кто шел служить в полицию, уже автомати- чески не могли считаться порядочными людьми, то мож- но выделить две основные причины, по которым се лич- ный состав мог вызывать неприязнь у местного населе- ния. В первую очередь это пресловутый национальный во- прос, которому выше было уделено уже достаточно вни- мания. Здесь мы остановимся только на его влиянии в деле создания и использования белорусской полиции. Как известно, перед началом войны на территории Бело- руссии проживало несколько крупных национальных групп, которые, наряду с белорусами, также играли зна- чительную роль. На западе это были поляки, а на восто- ке — русские. Когда немцы стали организовывать вспо- могательную полицию, то первоначально они делали это на добровольной основе и по своим планам, «совершен- но не советуясь с местными белорусскими организация- ми или авторитетными лидерами белорусского актива». Поэтому в Западной Белоруссии в полицию «просто мас- сово» стали вступать поляки, причем создавалось впечат- 212
ление, что у них была какая-то своя цель. Немцы охотно принимали их, так как среди местных поляков было мно- го тех, кто знал военное дело, а часто и немецкий язык. Поляки быстро захватили в свои руки весь аппарат вспо- могательной полиции и с его помощью начали уничтоже- ние белорусских националистов, представляя их перед немецкими властями скрытыми коммунистами. Нередко полицейские формирования, состоявшие из поляков, участвовали в карательных акциях против белорусского мирного населения. Выше уже было показано, что эта борьба наложила свой отпечаток на почти все стороны политической жизни в этой части оккупированной Бело- руссии. Не могла она нс затронуть и военную сторону. И борьба за придание полиции «белорусского вида» была только началом. В Восточной же Белоруссии в полицию стало записы- ваться много русских, которые, хоть и не питали такой ненависти к белорусам, как поляки, тем не менее не упускали случая нанести удар по белорусским активи- стам, считая их сепаратистами и «предателями общерус- ского дела». Так могли действовать русские национали- сты, которых было все-таки не так много. Однако кроме них в полицию, по разным причинам, попало много лиц, которые были сторонниками советской власти. Боль- шинство из них не проявляло никакой активности до са- мого конца оккупации, когда они массово стали перехо- дить на сторону партизан. Но были и такие, кто вступил в ряды полиции по приказу коммунистического подпо- лья. Они-то, помимо всего прочего, и занимались унич- южением белорусского актива, и часто делали это, так же как и поляки, немецкими руками. Вот почему в целом ряде случаев вспомогательная полиция вызывала столько ненависти у белорусских националистов213. Там же, где эта полиция была организована при их со- действии, например в Слуцке, она, по словам С. Шнека, «любила и защищала свой народ со всей молодой пылко- стью и самоотверженно уничтожала врагов своей роди- ны». И если в остальных районах из вспомогательной по- лиции мною и часто дезертировали, то в «белорусской полиции» наблюдался только рост личного состава. Так, в том же Слуцком округе его динамика была следующей: I августа 1941 г. — 43 чел., 6 июля 1942 г. — 420 чел., 6 июля 1943 г. — 960 чел. и 1 января 1944 г. — 1760 чел. Нечто сходное наблюдалось и в Барановичах — 28 чело- век в июле 1941 г. и 341 человек в январе 1944 г.214. Наряду с национальным вопросом можно также отме- тить проблему морального состояния личного состава 213
полиции. Положение в ней было только отражением об- щей ситуации на оккупированной территории. В поли- цию, как и другие органы оккупационной администра- ции, вступали разные люди и из разных социальных сло- ев: интеллигенция, рабочие, крестьяне. В первые дни в ее ряды попало много уголовного элемента. В советской ли- тературе не было принято писать об этом, но немцы строго-настрого запрещали принимать в полицию уго- ловников. Но это если специально разбираться и иметь для этого достаточно времени. Поначалу такого не было и брали всех желающих, лишь бы не был явным комму- нистом и евреем. Поэтому неудивительно, что вскоре «криминальный элемент» начал проявлять себя соответ- ствующим образом. Были разными и причины, по которым люди шли слу- жить в полицию. Обычно туда шли те, кто потерпел от советской власти. Для других служба в полиции выгляде- ла более привлекательной, чем тяжелая работа в деревне или вообще вывоз в Германию. Из многочисленных про- токолов послевоенных судебных процессов и из других источников также известно, что «полицаи» придавали большое значение наградам, униформе и оружию, как признакам определенного статуса, который был гораздо выше, чем у местного населения. Конечно, среди «полицаев» были и такие, кто не де- градировал и не потерял человеческого облика во время своей службы. Однако приходится признать, что большая часть из них пошла в полицию не для того, чтобы охра- нять порядок, а совсем наоборот. И это не было только советской пропагандой. Например, даже в документах немецких полицейских властей в Белоруссии есть много- численные факты драк, пьяных выходок, злоупотребле- ния оружием и прочих нарушений по службе. В качестве дисциплинарных взысканий были зарегистрированы так- же насилия и убийства мирного населения, которые со- вершались, главным образом, во время переселения ев- реев в гетто и позднее, во время их массового уничтоже- ния. И зачастую местные «полицаи» делали даже больше того, что от них требовали немецкие власти. Известно много случаев, когда белорусские или польские полицей- ские убивали евреев — беглецов из гетто, принимая их за «советских партизан». Иногда «партизаном» становился тот, кто просто не понравился полицейскому. Когда кто- нибудь в городе или деревне доносил на кого-нибудь как на коммуниста, они обычно делали это в местной поли- ции, которая и арестовывала подозреваемого. Часто это делалось с невиданной жестокостью. Дома, в которых 214
скрывались «советские агенты», нередко просто поджига- лись. Когда виноватых не находили, их местонахождение «прояснялось» через допросы родственников, часто с применением пыток. «Поэтому, — пишет немецкий историк Б. Кьяри, — образ пьяного, примитивного горлопана-полицая, кото- рый тиранил и грабил население, полностью проявляя свои преступные наклонности и садизм, появился не просто так»215. БЕЛОРУССКИЙ БАТАЛЬОН ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНОЙ ОХРАНЫ В конце октября 1942 г. немецкая дирекция железных дорог в генеральном округе «Белоруссия» обратилась к И. Ермаченко, который в это время являлся шефом бело- русской самообороны, с запросом: не мог бы он органи- зовать батальон железнодорожной охраны? Условия, ко- торые при этом предложила дирекция, были, с точки зре- ния Ермаченко и его помощников, вполне приемлемы. Поэтому он согласился сформировать такой батальон. Неделей позже состоялась встреча руководства БНС с начальником немецкой охраны железных дорог (Bahn- schutz) г-ном Штримке, который находился в подчине- нии у начальника полиции порядка генерального округа «Белоруссия». На этой встрече обговаривались дополни- тельные условия и были разработаны принципы организа- ции батальона. Участвовавший в этой встрече Ф. Кушель позднее отметил, что «немцы были очень уступчивыми и приняли все поставленные белорусскими представителя- ми условия». В результате было принято решение, со- гласно которому белорусы предоставляли личный состав для батальона и его командные кадры, а немцы обяза- лись позаботиться об их обмундировании, вооружении, размещении и материальном содержании. По мнению как немцев, так и белорусов, сформиро- вать батальон было нетрудно, так как существующая сеть призывных пунктов белорусской самообороны давала возможность быстро собрать нужное количество добро- вольцев. Что же касается кадрового персонала, то к ок- тябрю 1942 г. школой по подготовке командного состава КБС в Минске и инструкторскими школами в округах было выпущено два офицерских и один унтер-офицер- ский курс216. Примечательно, что не все офицеры КБС с энтузиаз- мом отнеслись к этому новому проекту. Так, начальник унтер-офицерской школы в Новогрудке лейтенант И. Са- 215
жич откровенно сказал Кушелю, что не верит немцам. Последний же ответил, «что необходимо хватать оружие там, где это только возможно»217. Тем не менее уже на следующий день после встречи с немцами Ермаченко и Кушель отдали соответствующие указания окружным референтам белорусской самооборо- ны. А вскоре начали прибывать и добровольцы, первая партия которых была направлена из Слонима в Минск, где и начала формироваться первая рота батальона. При переговорах со Штримке было условлено, что первоначально в батальон необходимо набрать 800 чело- век, однако уже к весне 1943 г. число добровольцев в нем достигло 1000. На тех же переговорах была установлена и структура батальона, который должен был располагаться поротно на всех крупных железнодорожных станциях генерально- го округа «Белоруссия»: • 1-я рота — в Минске; • 2-я рота — в Столбцах; • 3-я рота — в Барановичах; • 4-я рота — в Лиде; • 5-я рота — в Крулевщизне. По предложению Ермаченко командиром батальона был назначен Ф. Кушель. Однако уже в январе—феврале 1943 г. немцы изменили свои условия и потребовали, что- бы командиром был офицер немецкой железнодорожной охраны, при котором от БНС должен был находиться офицер связи. Ермаченко вынужден был согласиться, и таким офицером был назначен капитан В. Микула218. Батальон снабжался со складов немецкой железнодо- рожной охраны в Минске. Его личный состав носил стандартную синюю униформу немецкой железнодорож- ной охраны, но с белорусскими петлицами и кокардами. Как и в батальонах белорусской самообороны, в качестве кокарды была выбрана «Погоня», а в качестве петлиц — двойной «Ярыловский» крест. Погоны в батальоне были немецкими. Однако немцы неохотно признавали за бело- русами персональные воинские звания, заменяя их долж- ностными. Вместо, например, «лейтенант» или «капитан» они употребляли «zugfiihrer» или «gruppenfahrer». Вооруже- ние было также немецким, но его тип больше зависел от удаленности рот батальона от Минска. Например, на вооружении у солдат Лидской роты были советские пуле- меты Дегтярева «ДП-27». Несмотря на централизованное обеспечение и снабжение, в некоторых ротах были труд- 216
ности материального характера. Так, в Барановичской роте половина личного состава не могла посещать заня- тия, поскольку не имела обуви219. После своей организации каждая рота проходила че- тырехнедельную подготовку, которая заключалась в строевой и боевой подготовке. Последней уделяли наи- более серьезное внимание (например, в Лиде личный со- став роты выводили за город и обучали вести наступле- ние и оборону, уметь окапываться и т.п.). По окончании обучения рота уже могла использоваться для охраны же- лезной дороги. Так, уже в декабре 1942 г. была подготов- лена Минская рота (командир — лейтенант Д. Чайков- ский). Вслед за ней, в январе 1943 г., была подготовлена рота в Барановичах (командир — лейтенант Барбарыч). А в феврале 1943 г. закончила свое обучение последняя рота — Лидская (командир — лейтенант И. Сажич)220. После завершения организации и подготовки каждая рота была разделена на небольшие группы (но 10—15 че- ловек), которые были размещены по всей белорусской железной дороге, а некоторые даже были направлены в Россию. Каждая группа по численности не превышала одного отделения и располагалась на основных узловых станциях. Так, первая группа Минской роты была на- правлена в Полоцк, вторая размещалась на станции Уне- ча под Орлом (юго-западная Россия), а последняя оста- валась в Минске, где одно время несла охрану здания Центрального совета БНС. Барановичская рота была так- же разделена на группы и направлена в Полесье (Южная Белоруссия). Самая сильная группа этой роты была раз- мещена в Калинковичах, где вела постоянную борьбу с советскими партизанами, дислоцировавшимися в Полес- ских лесах. В целом же к весне 1943 г. все железные дороги на территории от Орла до Бреста и от Полоцка до Калинко- вичей имели белорусскую охрану. Одной из основных за- дач ее личного состава была борьба с советскими и поль- скими партизанами221. По утверждениям некоторых офицеров батальона, се роль была намного значительнее той, которую отводили ему немцы. Уже само появление какой-нибудь из его рот в населенном пункте способствовало оживлению там бе- лорусского национального движения. Например, в Лиде до зимы 1942 г. она находилась на полулегальном поло- жении, и, как это ни парадоксально, не по вине немцев. Дело в том, что в городе проживало очень много поля- ков, которые занимали главенствующее положение в ме- стной администрации и полиции и при всяком удобном 217
случае терроризировали белорусов. После же того, как в Лиде была организована рота И. Сажича, местное бело- русское население, по его словам, сразу «подняло уши» и начало отважно говорить по-белорусски, имея за плеча- ми свое войско». Поляки же, наоборот, заметно при- тихли222. Следует сказать, что взаимоотношения немецкого ру- ководства и белорусских офицеров батальона не всегда были нормальными. Так, убедившись, что организация и подготовка батальона идут согласно графику и он пре- вращается в реальную военную силу, немцы решили за- брать его из-под белорусского влияния. Поэтому уже весной 1943 г. Штримке стал смещать белорусских офи- церов с командных должностей и заменять их немецкими унтер-офицерами. Кроме того, офицеры с большими ам- бициями сами уходили из батальона. Например, так по- ступили капитан Микула и лейтенанты Чайковский и Барбарыч. Со временем все белорусские офицеры были удалены из батальона. По настоянию Кушеля для белору- са удалось сохранить только одну должность — пропаган- дист батальона. Им стал лейтенант Сажич, бывший ко- мандир Лидской роты223. Отношение немецких командиров к солдатам-белору- сам было очень плохим. Немецкие унтер-офицеры били их, отбирали продуктовый паек и т.п. Вследствие этого многие белорусские унтер-офицеры уволились из баталь- она, а некоторые, разжалованные в рядовые, перешли к партизанам. Такой случай, например, произошел на стан- ции Выгода — между Барановичами и Минском. Здесь командир белорусского взвода унтер-офицер Слоним- ский вместе со своими людьми (12 человек) напал на не- мецкое подразделение, которое вместе с ним охраняло станцию, разоружил его и ушел в лес, прихватив с собой 5 ручных пулеметов, 12 винтовок, несколько гранат и за- пас патронов. Там бывшие добровольцы создали парти- занский отряд им. К. Калиновского, который некоторое время выступал под белорусскими национальными ло- зунгами, а затем был вынужден присоединиться к более крупному коммунистическому партизанскому соедине- нию224. «Тем не менее, — писал Ф. Кушель, — благодаря про- пагандистской работе Сажича, батальон в целом самоот- верженно выполнял свои обязанности до тех пор, пока из Белоруссии не ушел последний немецкий поезд»225. Одной из последних акций этого батальона была охра- на 2-го Всебелорусского конгресса. Руководство БЦР не без оснований опасалось, что его проведению могут по- мешать как коммунистические партизаны, так и немцы. 218
Поэтому из личного состава батальона были отобраны только самые надежные офицеры, которые под командо- ванием лейтенанта Сажича патрулировали вокруг места проведения конгресса или незаметно находились среди его делегатов226. После отступления немцев из Белоруссии батальон был переведен в Прирейнскую область (Западная Герма- ния), где его личный состав использовался как рабо- чая сила по ремонту железных дорог. Позже, в декабре 1944 — январе 1945 г., часть его бойцов влилась в 1-ю Бе- лорусскую гренадерскую бригаду войск СС, речь о кото- рой пойдет ниже. БЕЛОРУССКИЕ ДОБРОВОЛЬЦЫ ПРИ СД В декабре 1942 г. между начальником полиции безо- пасности и СД генерального округа «Белоруссия» СС- оберштурмбаннфюрером Э. Штраухом и руководством БНС было достигнуто соглашение о создании отдельного белорусского батальона СД, в задачи которого входила бы исключительно борьба с партизанами. После ряда встреч его было решено организовать при соблюдении следующих условий: 1. Командиром батальона должен был быть немец, а все остальные командные должности должны занимать белорусы; 2. Командным и служебным языком в батальоне дол- жен быть белорусский язык; 3. Кандидатов на командные должности представляет главный референт БНС по военным вопросам; 4. За моральным состоянием личного состава батальо- на наблюдает чиновник, специально назначенный для этого руководством БНС. Он же отвечает и за пропаганду в батальоне; 5. Вооружение, обмундирование и снабжение в ба- тальоне — немецкое и по немецким нормам; 6. Знаки различия на мундирах должны быть белорус- скими: в качестве кокард «Погоня», а на левом рукаве — бсло-красно-белый национальный щиток; 7. Батальон должен быть использован только на тер- ритории Белоруссии и только «против врагов белорус- ского народа — советских партизан»227. На следующий день после последнего совещания, в конце декабря 1942 г., главный референт БНС по воен- ным вопросам Ф. Кушель выехал в округа. Там с окруж- 219
ними руководителями БНС и окружными референтами по военным вопросам он обсуждал проблемы, связанные с набором добровольцев в батальон. В начале февраля 1943 г. из округов стали прибывать первые добровольцы, которых сразу же отправляли на переподготовку. В результате в первой половине марта 1943 г. батальон был сформирован и имел следующую структуру: • 1-я рота (командир — старший лейтенант Орсич) — 200 человек; • 2-я рота (командир — старший лейтенант Мазур) — 200 человек. Когда батальон был окончательно организован, то в нем ввели должность пропагандиста. По предложению Кушеля им стал лейтенант В. Чеботаревич228. Осенью 1943 г. батальон был пополнен ротой, создан- ной при отделении СД в Вилейке. Командиром этой ро- ты был назначен лейтенант А. Кочан. Кроме того, из Глубокого прибыло около 150 человек во главе с лейте- нантом Якубенком. Позднее батальон пополнился еще некоторыми подразделениями, созданными при отделе- ниях СД в других округах «Белоруссии». В результате ба- тальон был развернут в сильное воинское формирование, в рядах которого насчитывалось около 1000 доброволь- цев. После этого он получил номер «13» и стал офици- ально называться 13-й Белорусский полицейский баталь- он при СД (Weissruthenische-Poliz.ei(SD)-Bataillon № 13). Немецким командиром батальона был назначен СС- штурмбаннфюрер Юнкер229. Личный состав батальона был очень хорошо обмунди- рован, вооружен и находился на полном материальном довольствии. Подготовка бойцов и командиров проходи- ла на очень высоком уровне. Со стороны белорусского населения и представителей интеллигенции для них уст- раивались концерты и творческие вечера. По словам Ф. Кушеля, «это было образцовое воинское формирова- ние — любимец белорусской общественности». В мае 1943 г. батальон впервые был использован в ан- типартизанской операции в районе Минска. В ходе нее как командиры, так и бойцы показали себя с наилучшей стороны. Немецкий командир батальона, после того как они через несколько дней вернулись в Минск, очень хва- лил белорусских солдат и офицеров. Во время этой опе- рации было убито несколько десятков белорусов. В Мин- ске все они были торжественно похоронены при участии белорусской общественности и представителей немецких властей. 220
Все лето 1943 г. батальон провел в анти партизанских операциях в Минском округе. Однако уже осенью он был переведен в Вилейку. Здесь, после небольшого отдыха, батальон был разбит на небольшие группы, по численно- сти не больше взвода, чтобы вновь быть использованным в боях. Большая часть этих групп осталась в Вилсйке, то- гда как остальные были распределены по окружным от- делениям СД, где несли охранную службу. Командиром одного такого взвода, который нес службу в Лиде, был лейтенант И. Мслешко. По словам его сослуживцев, «это был очень стоящий офицер, который погиб смертью ге- роя при очень трагических обстоятельствах»230. Это про- изошло так. В январе 1944 г. фюрер СС и полиции округа «Лида» решил провести операцию против местных партизан. С этой целью он создал боевую группу, в которую, поми- мо взвода Мелешко, вошли другие формирования, бое- вые качества которых были гораздо ниже. В результате в этой операции должны были участвовать: • взвод 13-го Белорусского полицейского батальона при СД; • рота военно-строительной Организации Тодта (Todt Organisation); • отряд местной вспомогательной полиции; • сводный отряд служащих окружного комиссариата. Этой, довольно внушительной группой должен был командовать лейтенант Мелешко. Кроме того, в 10 км от Лиды стояла немецкая пехотная рота, которая также должна была принимать участие в операции. При этом фюрер СС и полиции «Лиды» не известил командира не- мецкой роты, с какого направления прибудет группа Мс- лешко. Вместо этого тот получил от своего дозора донесе- ние, что к району их расположения приближается подоз- рительный отряд. Когда командир роты посмотрел в бинокль, то увидел вооруженных людей в разной унифор- ме. Солдаты «Организации Тодта» носили мундиры, по цвету похожие на польское обмундирование. А так как под Лидой действовало много польских партизан, то не- удивительно, что командир немецкой роты приказал от- крыть огонь. Во главе отряда шел лейтенант Мелешко, и он же первым был тяжело ранен. Солдат, который бро- сился на помощь своему командиру, был сразу же убит. Недоразумение быстро выяснилось, однако Мелешко тут же на месте скончался от ран231. Несмотря на то что батальон был одним из самых луч- 221
ших добровольческих формирований в генеральном ок- руге «Белоруссия», его офицеры и солдаты также не из- бежали конфликтов с немецким кадровым персоналом. Причин для конфликтов было, главным образом, три. Во-первых, немецкое' руководство направило в каждую роту батальона немецких унтер-офицеров, которые назы- вались шефами рот и формально являлись инструкторами. Однако вместо инструктажа эти унтер-офицеры стали вмешиваться в обязанности командиров рот и взводов. Естественно, белорусские офицеры не хотели отказы- ваться от своих прав и привилегий в пользу немецких ун- тер-офицеров. Командир же батальона — немец — всегда принимал сторону своих унтер-офицеров и налагал взы- скания на офицеров-белорусов, даже если они были правы. Во-вторых, на всех хозяйственных должностях в ба- тальоне находились немецкие унтер-офицеры, которые обворовывали белорусских солдат. Доходило до того, что сам главный референт БНС по военным вопросам Ф. Ку- шель несколько раз наблюдал такие случаи. По этой при- чине командир батальона также имел частые столкнове- ния с белорусскими офицерами, наиболее неуступчивым из которых был командир 2-й роты лейтенант Мазур — человек очень амбициозный и импульсивный? В конце концов дело закончилось тем, что Мазур исчез при зага- дочных обстоятельствах. Однако среди его сослуживцев ходили слухи, что его расстреляла СД232. В-третьих, командир батальона очень тенденциозно оценивал боевые заслуги белорусских офицеров, тем са- мым противопоставляя их немецким унтер-офицерам. В результате такое отношение привело к открытому бун- ту, который случился при следующих обстоятельствах. Начальник Вилейского СД СС-оберштурмфюрер Граве наехал на мину и был убит. На похороны Граве была прислана и рота 13-го батальона. Командир роты лейте- нант Бандык построил ее и, когда пришел командир ба- тальона, сделал ему рапорт. Однако командир батальона приказал Бандыку встать в строй, а командование ротой передать немецкому унтер-офицеру. Лейтенант в строй не встал. Видя это, другие офицеры-белорусы — коман- диры взводов — также вышли из строя и присоединились к Бандыку. Этот поступок лейтенанта-белоруса и его офицеров командир батальона посчитал открытым бун- том и, пригрозив им полевым судом, написал соответст- вующее донесение начальнику полиции безопасности и СД «Белоруссии» СС-оберштурмбаннфюреру Э. Штрау- ху. В результате только благодаря вмешательству прези- 222
дента БЦР Р. Островского и Ф. Кушеля инцидент закон- чился положительным для белорусов результатом233. В конце июня 1944 г. началось отступление немецких войск из Белоруссии. 13-й батальон начал отходить из Вилейки на запад вместе с ними. По дороге к нему при- соединялись подразделения, которые ранее были отделе- ны от батальона. В это время отношения между команди- ром батальона и офицерами-белорусами становились все хуже и хуже и в конце концов стали невыносимыми. Не- мецкие офицеры были полными хозяевами положения во всех ротах. Это привело к тому, что, находясь в Августове (Польша), лейтенант Бандык поднял свою роту (150 че- ловек) по тревоге и отказался подчиняться немцам. Видя это, к роте присоединились лейтенанты Иваницкий, Дрозд и Мохарт и, отделившись от батальона, ушли в лес. Двое последних, однако, передумали и на следующий день вернулись. Выйдя из леса, они присоединились к колонне беженцев, в которой находился отец лейтенанта Мохарта. Здесь их и нашел патруль (два немецких офице- ра и белорусский унтер-офицер), которые были посланы для поимки дезертиров. Не будет преувеличением ска- зать, что после этого судьба двух молодых лейтенантов, которые были настолько беспечны, что даже не сняли военную форму, была предрешена. В условиях войны и не могло быть иначе. Они были арестованы и расстреля- ны на следующий день белорусским унтер-офицером, который, чтобы выслужиться перед немцами, исполнил роль палача234. По мнению Кушеля, эти офицеры не име- ли намерения нарушить присягу. К такому шагу их выну- дило только неадекватное отношение со стороны немцев. Об этом свидетельствует тот факт, что они вернулись об- ратно и продолжили отступление на запад в колонне бе- женцев. Однако командир батальона рассудил иначе. Кроме Мохарта и Дрозда в руки к немцам попали еще несколько унтер-офицеров и рядовых, которые отстали от мятежников. С ними немцы расправились на месте235. Судьба лейтенанта Бандыка и его людей, которые уш- ли в Августовские леса, так и осталась невыясненной. После этого мятежа командир батальона отстранил от командования его подразделениями всех белорусских офицеров и отдал им последний приказ — следовать в распоряжение командования РОА. Получив железнодо- рожные билеты, большинство так и сделали. Только трое из них — лейтенанты Сасукевич, Кушнерович и Клинце- вич — вместо частей РОА приехали в Берлин, где посту- пили в распоряжение БЦР и были зачислены в 1-й Кад- 223
ровый батальон БКА, речь о котором пойдет ниже. Они- то и рассказали Ф. Кушелю о тех событиях, которые про- изошли в батальоне во время его отступления. Оставшиеся без своих офицеров солдаты батальона были собраны в районе местечка Альбертсдорф (Восточ- ная Пруссия). Здесь их в октябре 1944 г. и посетил Ку- шель, который был очень обеспокоен рассказом белорус- ских офицеров. Командир одной из рот, немецкий СС- гауптштурмфюрер, очень обрадовался приезду эмиссара БЦР и попросил его поднять боевой дух личного состава батальона, который очень упал. На вопрос Кушеля, как это могло произойти и почему в батальоне нет белорус- ских офицеров, немец дал невразумительный ответ. Как и в предыдущих конфликтах, он обвинил во всем белору- сов, которые не хотели подчиняться немецким инструк- торам. Чтобы выяснить истинное положение дел в ба- тальоне, Кушель, с согласия немецкого руководства, со- брал его личный состав и обратился к нему с речью. В последующем затем разговоре с белорусскими солдата- ми и унтер-офицерами выяснилось, что больше всего они желают возвращения своих офицеров и просят в ли- це Кушеля весь БЦР приложить максимум усилий для этого. Однако просьба эта так и осталась невыполнен- ной236. В этот период в батальоне еще оставалось около 600 человек. Однако немецкое командование вновь решило разделить его на роты и рассредоточить по всей Герма- нии, в результате чего: • одна рота (85 человек) оказалась в Лебрехсдорфе; • одна рота (89 человек) оказалась в Нихачеве; • две роты (260 человек) оказались в Лесляу; • одна рота (112 человек) оказалась в Триесте; • один взвод (21 человек) оказался в Берлине237. Позднее, в декабре 1944 — январе 1945 г., эти подраз- деления батальона были включены в состав 1-й Белорус- ской гренадерской бригады войск СС, речь о которой пойдет ниже. Следует сказать, что 13-й батальон был не единствен- ной частью, организованной под эгидой СД. Так, в 1943 г. было создано еще одно белорусское формирование СД. Это была рота, несшая охрану Калдычевского лагеря, на- ходившегося в ведении Барановичского СД. В послед- нем, кстати, также имели место недоразумения между немецким кадровым персоналом и белорусскими добро- вольцами, которые хорошо характеризуют их взаимоот- 224
ношения. Начальником лагеря являлся СС-штурманн Ёрн, которому подчинялся командир белорусской роты лейтенант А. Бобка. По свидетельству последнего, уже только то, что «этот примитивный человек с одной лыч- кой»* имел над ними и всем лагерем такую власть, очень раздражало белорусов. К тому же Ёрн часто вмешивался во внутреннюю жизнь роты и публично, даже перед за- ключенными, бил полицейских. Однако, как выясни- лось, делал он это не потому, что был самодуром или са- дистом, каких, как мы видели выше, было достаточно. Как известно, в добровольческие формирования шли служить разные люди. Не была исключением и эта рота СД. Думая, что им теперь все позволено, некоторые из ее членов издевались над заключенными, большинство из которых были евреями. Немец же был службистом и не терпел беспорядка и самовольства238. Всего же в период с 1942 по 1944 г. было создано еще как минимум две роты (в Вилейке и Минске) и несколь- ко более мелких формирований. Как и предыдущие час- ти, они предназначались для выполнения охранных и ка- рательных функций239. МОЛОДЕЖНЫЕ ВОЕНИЗИРОВАННЫЕ ФОРМИРОВАНИЯ Значительное место в немецкой оккупационной поли- тике на территории Белоруссии отводилось ее молодеж- ному направлению. В советской историографии Второй мировой войны было принято считать, что оккупанты не придавали сколько-нибудь серьезного значения этой сфере своей деятельности, а вся их «работа» с молодежью сводилась к вывозу последней для принудительного тру- да в Германию. Однако факты свидетельствуют об обрат- ном. Как известно, нацисты в свое время приложили не- мало усилий, чтобы привлечь на свою сторону немецкую молодежь. Они, как никто другой в Германии того вре- мени, понимали, что тот, кто завоюет ее симпатии, во многом обеспечит свою победу. Поэтому неудивительно, что работу с молодежью на оккупированных территориях нацисты считали одним из приоритетных направлений своей политики. Каждая из групп немецкого военно-по- литического руководства по-своему представляла себе эту политику и имела свои взгляды на ее методы и средства (в целом как и вообще на восточную политику). Тем не * О д н а лычка — знак различия на петлице СС-штурманна. 8 - 3637 Романько 225
менее в одном они были единогласны: молодежь оккупи- рованных советских территорий надо сделать лояльной к «новому порядку», привлечь на свою сторону и по макси- муму использовать. В том числе и в военных целях. 3 июня 1942 г. рейхсминистр по делам оккупирован- ных восточных областей А. Розенберг издал декрет, со- гласно которому в министерстве был создан специаль- ный отдел молодежи (Abteilung 1.9. Jugend). Его руководи- телем был назначен гауптбаннфюрер 3. Никкель — один из функционеров немецкой молодежной военизирован- ной организации Гитлерюгенд (Hitlerjugend). В его функ- ции входила разработка основных направлений молодеж- ной политики на оккупированных территориях. Этот декрет также указывал на необходимость созда- ния подобных отделов при генеральных комиссариатах балтийских республик, которые бы руководили деятель- ностью литовской, латышской и эстонской молодежных организаций, созданных здесь в начале 1942 г. Что же ка- сается генерального округа «Белоруссия» и рейхскомис- сариата «Украина», то ни создание таких отделов, ни ор- ганизаций из местной молодежи декрет там не преду- сматривал240. Следует сказать, что немецкие оккупационные власти на местах неоднозначно относились к самой идее созда- ния молодежных организаций. Генеральные комиссары «Латвии» и «Эстонии» воспринимали эту идею положи- тельно и всячески способствовали их появлению. Гене- ральный комиссар «Литвы» категорически выступал про- тив нее, что вообще затормозило создание литовской мо- лодежной организации. Рейхскомиссар «Украины» Э. Кох просто игнорировал эту проблему. Однако самым горя- чим энтузиастом создания местных молодежных органи- заций оказался генеральный комиссар «Белоруссии» В. Кубе, который видел в этом важный шаг на пути к реализации своей концепции «восточной» политики241. По этой причине Кубе вполне лояльно отнесся к соз- данию молодежной организации в Минске — факт уже сам по себе примечательный, если помнить о том, как немцы относились к подобного рода националистиче- ским организациям (и тем более с политическим укло- ном). По словам белорусского историка Л. Юревича, это была маленькая нелегальная организация, которая воз- никла осенью 1941 г. (или не позднее зимы 1942 г.). При- мечательно, что ее основателем и руководителем была женщина — молодой врач-психиатр Н. Абрамова, кото- рая поддерживала тесные связи с БНС, став в середине 1942 г. заведующим ее молодежным отделом. Следует 226
сказать, что подобные организации возникли также в Ви- лейке, Глубоком и Барановичах242. Эти организации могли и дальше существовать под защитой Кубе. Однако для создания официальной всебе- лорусской молодежной организации было необходимо согласие Розенберга, на получение которого генеральный комиссар потратил несколько месяцев. Следует сказать, что перед созданием организации, начиная с первых месяцев 1943 г., была проведена значи- тельная подготовительная работа. При этом ее главный акцент делался на воспитание руководящих кадров. В Берлине этим занимался отдел молодежи Министерст- ва по делам оккупированных восточных областей, благо- даря усилиям которого среди военнопленных красноар- мейцев — белорусов по национальности — были отобра- ны добровольцы для прохождения подготовки в учебном лагере Вустрау. Кроме того, при содействии белорусского национал-социалиста Ф. Акинчица отдел молодежи раз- работал устав и программу будущей организации243. Наконец 22 июня 1943 г., во вторую годовщину напа- дения Германии на Советский Союз, Кубе собрал в Мин- ском городском театре немецких чиновников и предста- вителей белорусской общественности. После небольшо- го вступительного слова он объявил, что рейхсминистр А. Розенберг позволил создать новую общественно-поли- тическую организацию — Союз белорусской молодежи (Саюз беларускай моладз!; СБМ). Целью создания этого союза, как сказал далее Кубе, является «отрыв белорус- ской молодежи от Востока и приобщение к арийскому Западу»244. Главные задачи, которые были поставлены немцами перед этой организацией, заключались в следующем: • подготовка кадров для местного самоуправления; • подготовка пополнения для полицейских и фронто- вых добровольческих формирований; • исполнение трудовой повинности как в самой Бело- руссии, так и в случае надобности в Германии245. Со своей стороны, лидеры белорусского национально- го движения считали, что, помимо выполнения немецких требований, СБМ должен стать школой «воспитания бе- лорусской молодежи в духе белорусского патриотизма и любви к своей Родине»246. 23 июля 1943 г., через месяц после создания организа- ции, был обнародован ее устав, в котором уточнялись ее цели и задачи. Так, целью СБМ должно было быть «вос- 227
питание патриотических строителей Новой Белоруссии, которые бы выросли активными народными деятелями». Главным направлением воспитательной работы СБМ оп- ределялось освобождение белорусской молодежи от вред- ного враждебного влияния, ее духовное возрождение. Вся воспитательная работа акцентировалась на патриотичес- ком воспитании молодежи, которая должна была привес- ти к искоренению «исторически обусловленной подне- вольной психики», к выработке гражданской ответствен- ности, трудолюбия, искренности, уважения к старшим247. «Такое направление воспитания, — вспоминал позднее один из членов СБМ, — было нацелено на то, чтобы мо- лодежь почувствовала свою ответственность за судьбу и благо Родины и всегда была готова служить и работать на пользу своего народа»248. Подписывая указ о создании белорусской молодеж- ной организации, В. Кубе постановил следующее: 1. Для единого воспитания и организации белорусской молодежи основывается СБМ; 2. Воспитание белорусской молодежи, кроме роди- тельского дома и школы, с физической, моральной и ду- ховной точки зрения передается СБМ; 3. Ответственность по воспитанию белорусской моло- дежи в СБМ передается Центральному штабу; 4. Для руководства штабом назначается шеф этого штаба, который представляет СБМ и имеет свою рези- денцию в Минске; шеф штаба подчиняется непосредст- венно генеральному комиссару249. Естественно, что вся деятельность СБМ находилась под полным контролем В. Кубе, который лично следил за ней. С этой целью еще на подготовительном этапе созда- ния организации он учредил при генеральном комисса- риате специальный отдел молодежи, во главе которого поставил обербаннфюрера Г. Шульца — немецкого чи- новника, который, так же как и Никкель, являлся функ- ционером Гитлерюгенда. Последний же, в свою очередь, должен был направлять и контролировать деятельность союза250. Согласно указу Кубе, руководящим органом СБМ яв- лялся Центральный штаб во главе с шефом-руководите- лем М. Ганько (кстати, воспитанником Вустрау), кото- рый имел двух заместителей — Г. Барановича и Д. Стель- маха. Организационно Центральный штаб состоял из нескольких отделов: пропаганды, прессы, культуры, со- 228
циального обеспечения, охраны здоровья, физического воспитания и школьного образования. Кроме того, в подчинении у Ганько находились шеф женской секции СБМ, уже упоминавшаяся Н. Абрамова и ее заместитель В. Каткович — руководитель минской женской городской организации (их деятельность курировала заместитель Шульца г-жа Гроземанн). На местах Ганько подчинялись окружные и