Человек XVII столетия
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ ВСЕОБЩЕЙ ИСТОРИИ
Центр истории западноевропейского Средневековья
и раннего Нового времени
ЧЕЛОВЕК XVII СТОЛЕТИЯ
Под редакцией
А. А. Сванидзе
и В. А. Ведюшкина
Часть 1
МОСКВА 2005
ББК 63.3
4 391
Издание осуществлено при финансовой поддержке
Фонда «Триумф»
Рецензенты
к. и. н. Е. Н. Кириллова
к. и. н. Е. В. Калмыкова
Научно-организационная работа - Е. В. Казбекова
Ч 391 Человек XVII столетия. Часть 1. — М., ИВИ РАН,
2005. — 202 с.
„ 0503<)1(ХМХ)-8 _	-
Ч -------------без объявл.
45а' (03)-2004
ISBN 5-94067-113-6
© Институт всеобщей истории РАН, 2005
© Коллектив авторов, 2005
ОГЛАВЛЕНИЕ
К читателю (А. А. Сванидзе, В. А. Ведюшкин)	5
1. ХУП СТОЛЕТИЕ В ЕВРОПЕ: ГРАНИЦЫ И ЧЕРТЫ
Малов В. Н. (ИВИ РАН) XVII век: время профессионализа-
ции.................................................. И
И. ЧЕЛОВЕК НА ГОСУДАРСТВЕННОЙ СЛУЖБЕ
Сванидзе А. А, (ИВИ РАН) Король Густав II Адольф, ре-
форматор и полководец, на фоне Швеции и династии Ва-
за.................................................. 19
Шишкин В. В. (Санкт-Петербург) Аксель Оксеншерна и его
архив............................................... 44
Йордан Б. (Дания) Его Высокопревосходительство бюргер-
ский сын Шумахер-Гриффенфельд (1635-1699)........... 52
Керов В. Л. (РУДН) Этьенн де Флакур - деловой человек
колониальной эпохи.................................. 70
Дмитриева О. В. (МГУ) "Полезный член государства": То-
мас Бодлей на государственной службе и вне её....... 88
Винокурова М. В. (ИВИ РАН) Человек, который мог остать-
ся неизвестным: Генри Тилсон........................ 99
Гусарова Т. П. (МГУ) Цена выбора: политическая карьера
надора Миклоша Эстерхази.......................... 106
Медведева К Т. (ИнСлав РАН) Кардинал Клесль - слуга
трех императоров. Некоторые аспекты проблемы контрре-
формации в австрийских землях на рубеже XVI -
XVII вв............................................ 121
HL ВЕРА И РАЗУМ ЧЕЛОВЕКА ХУП СТОЛЕТИЯ
Мельников Г П. (ИнСлав РАН) Ян Амос Коменский - че-
ловек веры и разума эпохи барокко.................. 139
[Павлова Т. Л.| Дух Просвещения и ранние квакеры..	149
Серёгина А. К). (ИВИ РАН) Религиозная полемика и выбор
конфессии в Англии начала XVII в.: Ричард Шелтон..	159
Шулякова Н. Г (США) Архиепископ Лод - английский
Киприан............................................ 174
К ЧИТАТЕЛЮ
Предлагаемый вниманию читателей тематический сборник ста-
тей продолжает "портретную галерею", начатую сборником "Чело-
век XVI столетия" (М., 2000). Следующий, второй шаг организато-
ры решили сделать в XVII век, и для такого выбора были свои
причины.
Семнадцатый век ознаменовался решительными переменами
буквально во всех сферах жизни общества.
Это время разложения феодальных отношений и бурного раз-
вития капитализма, что нашло выражение в широком распростра-
нении мануфактур, росте молодой буржуазии, ожесточенной пого-
не за драгоценными металлами. Особенно заметные сдвиги пере-
живает торговля, которая в значительной степени уже носит миро-
вой характер. Приходит время "торговых войн". Атлантика давно
уже оттеснила на второй план Средиземноморье, и по ее просто-
рам многие сотни кораблей везли в Европу драгоценные металлы и
различные колониальные товары, а из Европы - все больше пере-
селенцев на новые земли. К уже существовавшим колониальным
империям Испании и Португалии добавились владения Голландии,
Англии и Франции. Одной из форм обострившейся борьбы за ко-
лониальные рынки и богатства стало пиратство, пережившее в
XVII в. свой "золотой век"; процветала и работорговля. Оборотной
стороной поступавших в Европу богатств Америки (в XVII в. -
уже не только Южной, но и Северной) стало закабаление или даже
систематическое уничтожение местного населения. В самой же
Европе американское серебро стало одним из главных факторов
"революции цен", имевшей важнейшие социально-экономические
последствия.
XVII век ворвался в европейскую историю огромными потря-
сениями, и не случайно он был назван "железным". Это столетие
принесло первую общеевропейскую войну - Тридцатилетнюю,
которая завершилась не только переделом ряда территорий и не-
ожиданным появлением новых "великих держав", но также разви-
тием новых принципов межгосударственных отношений.
Одновременно XVII век - время торжества абсолютных монар-
хий во многих странах Западной Европы, политической централи-
зации и "собирания" земель европейских государств, развития на-
я
ций и национальных языков. Возникает новый государственный
аппарат, укрепляется и умножается слой профессионального чи-
новничества, закладываются основы бюрократии. Одновременно
происходят важнейшие изменения в организации армии и флота;
феодальные военные формы уходят в прошлое. Пересмотр и тео-
рии, и практики происходит также в области финансов и админи-
страции, суда и юриспруденции, градостроительства и градоуст-
ройства. Важное место во внутренней и внешней политике госу-
дарств получает политика протекционизма.
Но непомерная роскошь элиты и королевского двора, разори-
тельные войны с их непременным и очень значительным ростом
налогов, непомерные монаршие претензии вызывают в разных
уголках Европы мятежи, восстания и гражданские войны. В Анг-
лии все это проявилось наиболее ярко, и доступ к власти там полу-
чили новые общественные силы.
XVII век - столетие рационализма, множества изобретений,
технических нововведений и научной революции. Время великих
ученых и философов Нового времени, усилиями которых мировоз-
зрение европейцев кардинально изменилось. Но это был также век
глубокой религиозности и фанатизма, век святых и век охоты на
ведьм, век ожесточенной борьбы католиков и протестантов, когда
принципам конфессиональной терпимости сплошь и рядом прихо-
дилось отступать перед самыми грубыми суевериями. Век трезвого
практицизма, переосмысления ряда ренессансных ценностей. И,
конечно, это век, населенный множеством ярких и многогранных
личностей - замечательных государственных деятелей и полко-
водцев, ученых и проповедников, педагогов и народных вожаков,
путешественников и мыслителей, величайших писателей и поэтов,
драматургов и художников, изобретателей и фантазеров. Все они
совсем не похожи на людей XVI века, которые, если им случалось
задержаться в этой жизни и проводить остаток дней в новом столе-
тии, нередко кончали свои дни трагически и почти всегда чувство-
вали себя неуютно.
XVII столетие - это и век барокко. Понятие барокко в совре-
менной науке понимается гораздо шире, чем прежде: не только как
один из художественных стилей, но и стиль жизни и стиль мыш-
ления, проявляющийся буквально во всем. А раз так, то можно
говорить не только об архитектуре или живописи барокко, но и о
науке барокко, путешествиях в эпоху барокко, человеке барокко...
XVII столетие, столь важное в истории и, добавим, столь близ-
кое по духу современной эпохе, в отечественной историографии на
протяжении десятилетий пребывало в тени предшествующего и
последующего столетий. Может показаться парадоксальным, но
именно то обстоятельство, что середина XVII века в советской
исторической науке являлась гранью, отделяющей Средневековье
от Нового времени, сослужило его пониманию и изучению дурную
службу. Век утратил свою целостность, его первая половина не-
редко рассматривалась как "довесок" к XVI столетию, а вторая -
как само по себе малозначащее преддверие XVIII столетия, Века
Просвещения. Общей участи избежали лишь Англия с ее двумя
революциями, Франция - классическая страна абсолютизма и
Швеция, с ее незапланированным "великодержавием". Эти страны
действительно изучались у нас много и плодотворно. Зато другие
государства - Скандинавии, Германии, Италии, Пиренейского по-
луострова, Центральной Европы - не были избалованы вниманием
исследователей. "Перекосы" здесь только начинают выправляться,
чему, надеемся, будет способствовать и наш сборник.
Конечно же, "разом" охватить всю многомерность, все много-
цветие XVII века невозможно. Сборник и не ставит перед собой
такой цели. Он охватывает лишь некоторые аспекты темы "Чело-
век на фоне эпохи", которые - теперь уже традиционно - сначала
обсуждаются на небольших конференциях в Институте всеобщей
истории РАН. Соответствующая конференция по XVII веку про-
шла еще в конце 2000 г. (издание ее материалов задержалось по
объективным причинам). В отличие от предыдущей конференции
(и затем опубликованного сборника статей "Человек XVI столе-
тия"), которая была нашим первым опытом такого рода и еще не
предполагала конкретизации тематики, на сей раз мы попытались
организовать более целенаправленный научный поиск и предло-
жили потенциальным участникам несколько ракурсов широкой
общей темы. Среди них были такие, важность и закономерность
которых выглядели очевидными, и более "экзотические", форму-
лировки которых подчас непривычны для нашего сообщества.
Сборник неоднороден в жанровом отношении: наряду со стать-
ями, основанными на анализе источников, здесь представлены
очерки и рефераты, построенные на базе специальной литературы.
Их сюжеты порой мало известны или даже вовсе не известны оте-
чественным историкам. В этой связи редакторы не ставили перед
собой задачи унифицировать аппарат сборника.
Показательно, что, хотя число участников в разных секциях
сильно варьировало, но все предложенные ракурсы общей темы
нашли своих заинтересованных исследователей - подобно тому,
как, надеемся, все разделы сборника найдут заинтересованных
читателей.
А. А. Сванидзе, В. А. Ведюшкин
7
I.
XVII СТОЛЕТИЕ В ЕВРОПЕ:
ГРАНИЦЫ И ЧЕРТЫ
В. Н. Малое
XVII ВЕК: ВРЕМЯ ПРОФЕССИОНАЛИЗАЦИИ
Пониманию культуры и ментальности XVII в. более всего ме-
шало то, что он рассматривался преимущественно как переходное
время между ярким периодом Ренессанса и не менее яркой эпохой
Просвещения. Досадный, может быть слишком затянувшийся ин-
тервал, вся ценность которого состояла то ли в хранении традиций
гуманизма, то ли в том, что он предвосхищал Просвещение. Но
чтобы понять реальную значимость XVII в., надо оценить его соб-
ственное содержание и место. Это был век, когда общество уже
освободилось от возрожденческого мифа о силе "героической лич-
ности" и еще не подпало под власть просвещенческого мифа о без-
граничных прогрессивных возможностях "героического человече-
ства" - мифа, односторонность которого стала ясной в наше время.
То была эпоха сомнений и поисков, причем, шедших во всех на-
правлениях; время рационализма, соединенного с эмпиризмом и
прагматизмом, так что создание именно тогда науки, апеллиро-
вавшей к эксперименту, было совершенно закономерным явлени-
ем.
Когда мы говорим о XVII веке не в календарном, а в сущност-
ном его понимании, неизбежно встает вопрос о его границах. Ис-
ходя из наиболее утвердившихся представлений об этом времени,
можно даже сказать, что было как бы два XVII века, один из кото-
рых начался раньше и кончился раньше другого. Это век в его пес-
симистическом восприятии. Он начинается примерно с 1560-х гг. -
с решений Тридентского собора, положивших конец всем наивным
надеждам, что разумные и гуманистически образованные люди с
обеих сторон смогут договориться по спорным вопросам религи-
озной догматики и реформы церкви; с гражданских войн во Фран-
ции и иконоборческих погромов в Нидерландах. Это время, кото-
рое некоторые историки называют "растерявшейся эпохой" - вре-
мя религиозных войн, Нидерландской и Английской революций, и
вместе с тем массовой "охоты на ведьм", именно тогда доходящей
до пароксизма. Этот XVII век заканчивается с концом 30-летней
войны Вестфальским миром 1648 г., после которого конфессио-
нальный фактор перестает играть столь значительную роль во
внешней политике, крушением мощи Испании как защитницы аг-
рессивного католицизма, крушением (а затем и реставрацией) мо-
нархии в Англии в результате революции 1640-х гг.
11
Но есть и другое, оптимистическое восприятие XVII века, ха-
рактеризующее его как "век научной революции". Он начинается
позднее и примерно совпадает с календарным веком. Его началь-
ная грань - между Бруно и Галилеем. Его завершение и увенчание
- "Начала" Ньютона. На рациональной, эмпирической основе была
создана стройная система мира. Мыслящее общество вновь пове-
рило в свои силы и приготовилось к творению нового оптимисти-
ческого мифа. От разочарования в возможностях человека, через
сомнения и поиски выхода к обретению утраченного оптимизма -
такой путь был пройден между серединой XVI и концом XVII в.
Но началось с разочарования, и именно тогда встал вопрос о
том, что узкая специализация гораздо предпочтительнее ренес-
сансной широты интересов. Этот тезис я хотел бы проиллюстри-
ровать на хорошо известном мне - и, думается, весьма показатель-
ном - примере из истории каллиграфии. Соответственно, здесь
придется начать с XVI в.
Человек Возрождения был менее всего склонен к ограничению
круга своих интересов, замыканию в пределах узкой специализа-
ции. Это самым непосредственным образом отражалось на составе
первых печатных учебников письма. Их авторы отнюдь не ограни-
чивались образцами письма на родном языке или латыни. Калли-
графы смело брали на себя роль лингвистов и знатоков тогда еще
не существовавшей науки палеографии. Достаточно перечислить
состав таблиц в учебнике самого ренессансного в этом отношении
мастера - Джамбатисты Палатино1. Здесь можно найти алфавиты
письма французского, испанского, "лангобардского", "беглого лан-
гобардского", фламандского, немецкого, греческого, древнееврей-
ского, "халдейского", арабского, "египетского", "индийского", си-
рийского - и, наконец, "иллирийского" (глаголицы) и "письма,
созданного Кириллом". Не случайно именно в ренессансной кал-
лиграфии впервые зародился сознательный интерес к истории
письма.
С другой стороны, прописи XVI в. наполнены образцами чисто
декоративных почерков. Таковы были "lettera mancina" (зеркальное
письмо), "rognosa" с "кручеными" вертикалями, "tagliata" (все бук-
вы разделены посредине тонким горизонтальным просветом) и
целый ряд других. Было совершенно ясно, что никакого практиче-
ского применения все эти почерки иметь не могут, — но как было
отказаться от соблазна продемонстрировать, каких необычайных
высот может достигнуть искусство письма!
Увлечение как декоративными почерками, так и иноземными
алфавитами было резко осуждено, когда во второй половине
19
XVI в. происходила качественная перестройка гуманистического
курсива. Начало было положено выходом в свет в 1560 г. работы
писца Ватиканской библиотеки Джанфранческо Креши. Этот кал-
лиграф принципиально ограничился лишь теми видами письма,
которые действительно применялись на практике, решительно от-
вергнув все остальные ("фламандские, испанские, немецкие, лан-
гобардские, неаполитанские, rognose, spezzate") как "излишние,
бесполезные, лишенные грации и искусства"2. Необходимость рез-
кой полемики с предшественниками - и в первую очередь с Пала-
тино - диктовалась Креши исключительной популярностью их
энциклопедизма. Они, по его словам, "до такой степени ослепили
толпу, что сегодня, когда хотят назвать кого-нибудь великим пис-
цом, обычно говорят, что такой-то владеет 500 - 600 почерками"3.
Последователь Креши, Марчелло Скальцини (первое издание
учебника вышло в 1581 г. в Венеции) идет еще дальше. Ему со-
вершенно чужда ренессансная широта интересов, приводившая
человека Возрождения к стремлению овладеть многими профес-
сиями. Он потому и осуждает декоративные почерки, что "это ис-
кусство художников и миниатюристов, а не писцов"4. Один чело-
век не может, по убеждению Скальцини, в совершенстве овладеть
разными видами письма, а потому всякое нарушение рамок про-
фессии представляется ему угрозой интересам специализации.
Каллиграфы, обучающие излишним видам письма, - люди "не
только бесполезные, но и вредные для государства (dannosi alia
Republica)" именно потому, что они мешают достигать совер-
шенства в действительно необходимых почерках5. Тут же Скаль-
цини напоминает, что ведь и Платон в своем идеальном государст-
ве наказывал за совмещение разных профессий. Еще более сузив
по сравнению с Креши поле деятельности каллиграфа, Скальцини
ориентирует его на овладение (но зато в совершенстве!) только
одним видом письма - канцелярским курсивом, и само заглавие
его книги ("Секретарь") звучит уже манифестом.
К концу XVI в. почерки, объявленные излишними, исчезают из
учебников и прописей. По всей Европе каллиграфия, отказавшись
от чрезмерных запросов и претензий, всецело переходит на службу
канцелярий. Подобное торжество канцелярского практицизма бы-
ло отрицанием самого духа Возрождения.
Разумеется, это явление было лишь частью более широкого
культурно-исторического процесса. Время требовало не универ-
сальных гениев, а профессионалов, прекрасно ориентирующихся в
рамках своей специальности. Без этого, очевидно, была бы невоз-
13
можна и научная революция, связанная с кропотливой работой над
постановкой экспериментов.
Косвенным свидетельством распространения профессионали-
зации можно, на мой взгляд, считать то, что оно стало вызывать
опасения, не превратится ли непринужденное светское общение в
монологи ученых педантов. О чем будут говорить, сойдясь вместе,
специалист по артиллерии и специалист по анатомии? Как извест-
но, важнейшим понятием этики XVII в. во Франции было понятие
’’порядочного человека" (honnete homme). Есть много высказыва-
ний, как должен вести себя "порядочный человек" в разных житей-
ских ситуациях. К моей теме относится требование, чтобы "поря-
дочный человек", несмотря на все свои специальные знания, не
превращался в педанта. Самые великие ученые мужи древности,
по мнению Паскаля, в общении были нормальными "порядочными
людьми". "Платона и Аристотеля принято представлять, - пишет
он, - облаченными в широкие мантии педантов - а они были поря-
дочными людьми и, как и все прочие, смеялись вместе со своими
друзьями"6. "У человека много потребностей, - рассуждает Пас-
каль, - Он любит лишь тех, кто может удовлетворить их все. Ска-
жут: такой-то - хороший математик. Но мне нет дела до его мате-
матики, он еще примет меня за теорему. (А ведь это пишет вели-
чайший математик своего времени! - В. М.}. А такой-то - хороший
военный, как бы он не принял меня за осажденную крепость. Зна-
чит, нужен порядочный человек, который мог бы в общих чертах
(generalement) удовлетворить все мои потребности"7. Такие "уни-
версальные люди не зовутся ни поэтами, ни геометрами - но они
суть все это вместе и обо всем этом судят"8.
Весьма категорично мнение современника Паскаля, авторитет-
ного моралиста Антуана де Мере: "Порядочный человек не имеет
специальности (n’a point de metier); хотя бы он знал что-то доско-
нально и даже если бы он посвящал этому всю жизнь, это не
должно проявляться ни в его словах, ни в его поступках"9. Естест-
венно, такая позиция не означает отрицания углубленной специа-
лизации как таковой. Свойство "порядочности" проявляется имен-
но в светском общении. Адвокат, например, должен совершенст-
воваться в искусстве красноречия и знании права, в суде все будут
ему аплодировать, но если он приходит в общество "порядочных
людей", ему надлежит оставить за дверью все, что отдает юрис-
пруденцией. "Беда для порядочных людей, если по виду или мане-
рам их примут за специалистов, ремесленников"10.
Понятие "honnete homme", объединяющее все дворянство, на-
чиная оз короля, и обеспеченную городскую элиту, возникает
именно в XVII в. вместе с предъявляемыми к этому понятию тре-
бованиями. Боязнь специализации не могла проявиться в гумани-
стических кружках, где все были увлечены античностью и поощ-
ряли любые проявления антиковедческой эрудиции. Когда эта те-
ма перестала объединять всю интеллектуальную элиту, понадоби-
лись особые предосторожности, чтобы усилившаяся специализа-
ция не стала мешать общению. То, что эту опасность осознавал
даже такой далекий от салонной культуры человек, как Паскаль -
лучшее свидетельство серьезности проблемы.
Очень ярким примером профессионала в своем деле и, в то же
время, "порядочного человека" в светском общении был сам ко-
роль Людовик XIV. Его обучали применительно именно к его ко-
ролевской профессии, избегая излишней эрудиции: не учили
юриспруденции, философии, теологии (зачем, если король всегда
может консультироваться со специалистами в этих вопросах?).
Неважно было поставлено и преподавание латыни: Людовик читал
тексты лишь со словарем, гуманистическая педагогика не могла
бы гордиться таким учеником. Очень серьезно относившийся к
королевским обязанностям, Людовик XIV был весь сосредоточен
на своей "специальности". У него отсутствовали увлечения, посто-
ронние для его королевской роли, - в отличие от многих монархов
иных времен: он не интересуется ни демонологией (как Яков I
Английский), ни алхимией (как император Рудольф II) и т. д. В
этом он был человеком своего времени: рационалистическая со-
средоточенность на своей специальности была, как мы уже видели,
реакцией на разбросанность, неограниченную любознательность
ренессансной культуры. Стремление показать закономерность этой
реакции - основная задача моих заметок, предлагаемых читателю
данного сборника.
ПРИМЕЧАНИЯ
1	Palatine G. Libro nuovo d’imparare a scrivere... Roma. 1540.
2	Cresci G. II perfetto scrittore. Roma, 1560. P. 2v.
3	Ibid. P. 4r.
4	Scalzini M. II sccretario. Venetia, 1599. P. Bv.
s	Ibid.
6	Pascal B. Oeuvres completes. T. III. Paris, 1931. P. 145.
7	Ibid. P. 300.
“ Ibid. P. 302-303.
9	Mere A. de. Les oeuvres. T. 1. Amsterdam, 1692. P. 190.
10	Idem. Oeuvres posthumes. La Haye, 1701. P. 121.
II
ЧЕЛОВЕК
НА ГОСУДАРСТВЕННОЙ СЛУЖБЕ
А. А. Сванидзе
КОРОЛЬ ГУСТАВ II АДОЛЬФ, РЕФОРМАТОР И
ПОЛКОВОДЕЦ, НА ФОНЕ ШВЕЦИИ И ДИНАСТИИ ВАЗА
Король Швеции Густав II Адольф был одним из самых замеча-
тельных государственных деятелей богатого на таланты европей-
ского XVII столетия. Творческий администратор, талантливый
полководец - стратег и тактик, реформатор в области властных
структур и военного дела, смелый воин, тонкий психолог, умев-
ший понимать, привлекать, ценить преданных и одаренных сорат-
ников, он сыграл выдающуюся роль в шведской истории. Его по-
бедоносное правление (1611-1632) ознаменовалось оформлением в
Швеции абсолютизма, превращением этой малонаселенной и не-
богатой страны в одну из ведущих держав Северной Европы и на-
чалом ее европейского великодержавия. Заметное место занял Гус-
тав II Адольф и в международной жизни своего времени. Создан-
ные им государственно-административная и военная системы ста-
ли своего рода образцом для абсолютистских режимов в Европе; в
частности, они, как известно, оказали влияние на реформаторскую
деятельность императора Петра I. Общеизвестна и его роль в Три-
дцатилетней войне, во многом определившая ее ход на третьем и
четвертом этапах и конечные результаты. Естественно, что дея-
тельность Густава II Адольфа не может не заинтересовать специа-
листов, занятых проблемами государственного устроения европей-
ских стран эпохи абсолютизма и международными отношениями
того времени.
Загадка великодержавия провинциальной, все еще вполне фео-
дальной Швеции XVII в. не перестает занимать историков. Ответ
берется обычно из области, наиболее очевидной, - из расстановки
международных сил. Такой подход особенно характерен для оте-
чественной историографии, которая, неизменно отмечая полко-
водческий талант Густава II Адольфа и удачные действия в Три-
дцатилетней войне, не уделяет специального внимания его госу-
дарственным реформам. Между тем, вряд ли можно говорить о
причинах достижения Швецией великодержавия в XVII в., если ис-
ходить лишь из обстоятельств международного характера. Очевид-
но, что для решения означенной загадки необходимо учесть и об-
стоятельства внутри шведской жизни, и особенности человека, кото-
рый нес тогда высшую государственную службу и деятельность
которого, к сожалению, пока мало известна нашему читателю.
19
Эти соображения определили отбор материала для настоящей
работы и ее структуру.
Густав II Адольф - внук замечательного основателя династии
Ваза - Густава I (1523-1560) и старший сын короля Карла IX и его
жены, принцессы Кристины Гольштейн-Готторпской. Карл IX
(1600-1611), умный и энергичный, шел к трону долгим и трудным
путем. Он стал правителем-регентом страны (после последова-
тельно правивших старших братьев Эрика XIV и Юхана III и пле-
мянника Сигизмунда, короля Швеции и Польши) в 1594 г.; был
избран королем не сразу и после многих усилий, коронован лишь
через четыре года и скончался, не намного пережив свое шестиде-
сятилетие. Его старший сын Густав Адольф, родившийся в том же
примечательном 1594 г., был необыкновенно одаренным юношей
и получил разностороннее европейское образование. Он вырос у
трона; все детство и юность его прошли на вершинах власти, в об-
становке кипучих политических страстей. Он не мог не знать при-
чины свержения дяди, короля Эрика XIV, разгневавшего аристо-
кратию болезненной жестокостью, и кузена, короля Сигизмунда
Юханссона, который навязывал лютеранской Швеции католичест-
во. На его глазах мучительно пытался усилить свою власть отец,
который задумал освободиться от диктата знати, стал опираться на
средние слои - дворянство, бюргеров, верхушку крестьян, но не
успел (или, скорее, не смог) реализовать свои государственные
планы.
Несомненно, Густав II Адольф вполне уяснил и влияние ари-
стократии, и особенности шведской политики, и тонкости поведе-
ния монарха. Не случайно он был возведен на трон сразу же после
кончины отца, не достигнув еще 17 лет, то есть задолго до фор-
мального совершеннолетия: по обычаю страны взойти на престол
имел право принц не моложе 18 лет, и то с ’’половинной властью",
полную же власть, вместе с короной, он мог получить лишь в 24
года. Исключение для юного наследника престола было сделано по
решению аристократического Государственного совета-риксрода,
который не только предоставил трон несовершеннолетнему сюзе-
рену, но наделил его полной властью. Это обозначило основные
социальные обязательства нового короля - его связь с аристокра-
тией в первую очередь. В традиционном конституционном мани-
фесте при возведении на престол в 1611 г., привилегиях 1612 г. и
коронационной клятве 1617 г. он, как и его предшественники, дал
серьезные обещания дворянству. Он обязался соблюдать "древние
свободы", права и привилегии, в том числе права собственности
(включая пожалования - намек на нежелательность редукций), без
эп
согласия риксрода не налагать новые налоги и подати, не объяв-
лять войну и не заключать мир, а также, в соответствии с обычной
формулой, судить и вообще править по закону и справедливости.
Именно в правление Густава II Адольфа зашаталась формула
"Швеция - страна бондов": дворянство, в первую голову аристо-
кратия, не только достигло небывалого дотоле выдающегося, мо-
нопольного положения, но и сплотилось вокруг престола, и такое
положение сохранялось затем на протяжении столетий, многое
определив в общественной эволюции страны. На должностях, по-
жалованиях, привилегиях и на военных победах Швеции, когда
территориальные приобретения поступали не только короне, но
пополняли и земельные владения высшего дворянства, держался
прочный союз короля и дворян, в первую очередь знати, развязы-
вавший ему руки в проведении внешней и внутренней политики и
способствующий ее успехам.
Густав II Адольф представлял третье поколение молодой дина-
стии Ваза, взошедшей на гребне освобождения страны от датской
гегемонии периода Кальмарской унии. Запал освободительной
борьбы, неупорядоченность престолонаследия, наследственный
сепаратизм областной знати надолго определили политические
линии династии Ваза, которой предстояло править независимой
Швецией. Во главу угла встало то, что сегодня принято называть
"национальной идеей": 1) максимальная консолидация государства
при усилении центральной власти; 2) внешняя агрессия как фактор
национального сплочения и способ решения насущных политиче-
ских задач. Последняя, естественно, требовала особого внимания к
фискальной и военной сферам, к мобилизации внутренних ресурсов.
Что касается внешней политики, то сразу же после обретения
независимости Швеция активно включилась в борьбу за господ-
ство на Балтийском море. Здесь действовала, во-первых, так назы-
ваемая "великая восточная программа" - инициированная Густа-
вом I, но сформулированная и как бы официально принятая в
1580 г. ( при короле Юхане III). Это был план широких внешних
захватов на востоке, в том числе за счет России: захват всего рус-
ского побережья Финского залива и всей территории бывшего
Новгородского государства, включая побережья Баренцева и Бело-
го морей, что отдавало бы под власть Швеции морские и наземные
пути из России на запад по Балтике. Программа вызвала ряд войн с
Россией, начатых сначала при Иване IV и опиравшихся на его не-
удачи в Ливонской войне. Напомним, что в результате военных
действий второй половины XVI века Швеция, в конце концов, ов-
21
ладела Корелой с уездом, фактически закрепилась на северном
берегу Финского залива. Затем для продвижения в Россию Швеция
воспользовалась Смутным временем в стране, и с 1609-1610 гг.
развивала претензии на русский престол. В 1611 г. Новгород даже
признал себя вассалом Швеции и выразил согласие предложить
русский престол младшему сыну Карла IX - Карлу Филиппу.
Смерть застала Карла IX в разгар этих планов, так что завершать
войну с Россией пришлось уже его сыну. В ходе этих войн Швеция
активизировала и борьбу за ’’Ливонское наследство", из которого
ей еще в 1561 г. досталась (добровольно перешедшая под ее руку)
Северная Эстония. Избрание в свое время (1592) на польский пре-
стол шведского принца, позднее короля - Сигизмунда (Юханссо-
на), привело к образованию персонально-династической Польско-
Шведской унии; последняя, однако, оказалась недолговечной, по-
скольку уже через два года лютеране-шведы лишили власти в сво-
ей стране католика Сигизмунда, призвав его дядю Карла в качестве
правителя, а затем и короля. Уже в 1600 г. Швеция начала вялоте-
кущую войну с Польшей из-за Литвы.
Другим и, скорее всего, важнейшим внешнеполитическим ин-
тересом Швеции было завоевание принадлежавших Дании южных
областей Скандинавского полуострова - Сконе, Блекинге и Хал-
ланд, соответственно, вместе с северным побережьем Зунда, через
который проходит единственный прямой путь из Балтийского в
Северное море. Приобретение этих территорий, помимо прочего,
должно было усилить роль единственного в Швеции выхода в Се-
верное море - через известные старые гавани в устье р. Гёты, за-
щищенные крепостью Эльвсборг, функции которых в XVII в. пе-
решли к вновь основанному городу-порту Гётеборгу. Но первые
столкновения (завершившиеся миром в Бромсебру, 1541 г.) и из-
вестная Северная Семилетняя война (1563-1570 гг.) оказались для
Швеции безрезультатными.
Очевидно, что войны с Россией, Польшей и Данией, помимо
территориальных приобретений, манили Швецию возможностью
стать монопольным обладателем торговых и стратегических путей
из Восточной Европы в Атлантику, то есть великой державой ев-
ропейского Севера. "Разведывательные акции" XVI в. убедительно
показали, что захват гегемонии на Балтике был для Швеции тогда
вряд ли возможен. В начале XVII в. общая ситуация в Европе из-
менилась, развились конфликты на Балтике и на юге Европы. Не-
которые из них оказались в сферах территориальных и общеполи-
тических интересов Швеции. Так, в Габсбургской империи обост-
рились столкновения с немецкими князьями. Продолжался кризис
ээ
Ганзейского торгового союза, распалось мощное орденское Ли-
вонское государство. В Смутное время значительно ослабела Рос-
сия. Обострились противоречия между большими национальными
государствами - династические, территориальные, колониальные,
торговые и т. д. Столкновение интересов Испании, с одной сторо-
ны, и Франции и Англии - с другой, в конце концов вылилось в
общеевропейскую Тридцатилетнюю войну (1618-1648). В кон-
фликты так или иначе втягивались средние и малые страны, и все
это сопровождалось формированием политических союзов и бло-
ков. Необычайно сложная международная обстановка повысила
роль малых стран как стратегических плацдармов и как участниц
военно-политических блоков. Все это способствовало развитию
имперских амбиций Швеции, порождало надежду на их реализа-
цию.
Таковы были ситуация и планы во внешней политике страны,
унаследованные ее юным королем Густавом II Адольфом, впитан-
ные им и сопровождавшие его с первых лет правления. Но он с
самого начала уяснил и то, что при всей общеевропейской нераз-
берихе реализация таких планов требует от маленькой окраинной
Швеции не только огромных усилий, но и определенных внутрен-
них условий: укрепления власти короля, максимальной мобилиза-
ции имеющихся ресурсов, усложнения и ужесточения управленче-
ской и административно-финансовой организации и многого дру-
гого. Речь, таким образом, должна была идти о серьезных внут-
ренних реформах. И здесь молодой король также до известной
степени опирался на традиции государственной политики или, по
крайней мере, устремлений своих предшественников, прежде всего
венценосного деда.
Во внутренней жизни страны еще Густав! Ваза попытался
"подтянуть" уровень управления и властных структур к принятому
в больших западных государствах. Попытки упорядочить престо-
лонаследие и упрочить единоличную власть монарха удались да-
леко не в полной мере. Однако благодаря реформе церкви он смог
укрепить социальную опору престола за счет бюргерства и дво-
рянства, расширить регальную собственность короны и казенные
финансы. Ощущая слабость традиционно-феодальной структуры
органов государственного управления в стране, король провел ряд
административных реформ. Так, он усилил роль королевской кан-
целярии, разделив ее на внешний и внутренний отделы и передав
ей некоторые функции аристократического риксрода, а риксрод
превратил в регулярный, постоянно действующий высший испол-
23
нительный и судебный орган, подчиненный королю. Назначив в
исторические области королевских фогдов, он положил начало
реформе местного управления. Провел также реорганизацию ка-
значейства ("камеры"), где место камерария занял казначейский
совет их трех чиновников, а само казначейство было разделено на
два отделения: "рентную камеру", ведающую доходами и расхода-
ми, и "счетную камеру", контролирующую финансовую деятель-
ность чиновников на местах. Король покровительствовал школь-
ному образованию, воспитанию грамотных кадров для государст-
венного управления и коммерции.
Значительное внимание Густав I уделял армии. Ее основу все
еще составляло дворянско-рыцарское ополчение, в случае необхо-
димости подкрепляемое ополчением бондов и наемниками-нем-
цами. Не отказываясь от крестьянского ополчения, Густав I создал
по западноевропейскому образцу несколько полков постоянного
наемного войска, постепенно заменяя в нем немцев шведами и
доведя его численность до нескольких тысяч человек. Одновре-
менно он заложил основы военного флота страны: купил за грани-
цей и построил на местных верфях до 50 судов разного тоннажа и
назначения. Памятуя горький опыт датских набегов периода Каль-
марской унии и стремясь обеспечить безопасность побережья,
Густав I укрепил старые замки и заложил несколько новых. Но его
внешняя политика не имела успеха, что мешало необходимой под-
держке и энтузиазму со стороны подданных в области внутренних
реформ.
В конце правления Густава I, а также при его сыновьях-преем-
никах централизация государственной власти застопорилась и в
известном смысле дала обратный ход. Правда, Эрик XIV попытал-
ся снова упорядочить работу риксрода и создать королевский суд,
а Карл IX даже начал назначать в риксрод мелких дворян (1604) и
ввел что-то вроде рекрутской повинности, стремясь реорганизо-
вать армию на иноземный лад и с помощью офицеров - иностран-
цев. Однако в целом реформы управления, финансов, армии при-
тормозились, теряли эффективность. Значительных сдвигов в этой
области, успехов преобразования и реализации династических за-
мыслов предстояло добиться только Густаву II Адольфу.
По западноевропейским меркам Густав II Адольф унаследовал
отсталую, бедную, феодально-аграрную страну. В Швеции начала
XVII в. проживало не более 1 млн. человек. На ее обширной, рас-
тянутой с севера на юг территории население концентрировалось
преимущественно в приморских и приозерных районах (современ-
ной) центральной части. Северные земли, с редкими стойбищами
охотников и оленеводов - саамов (лопарей), равно как принадле-
жавшие Швеции финские и карельские земли еще только колони-
зовались шведами. Восточные области (современной) Швеции -
Емтланд, Бохуслен и Херьедален - относились к Норвегии, кото-
рая все еще входила в состав Датского королевства. Южные облас-
ти Скандинавского полуострова, как упоминалось выше, издавна
принадлежали Дании, вместе с Зундом - единственным проливом
из Балтийского в Северное море. Со второй половины XIV в. Да-
ния владела шведским островом Готланд, контролирующим пере-
крестье Балтики, и прибалтийским островом Эзель. Швеция, таким
образом, имела иную, нежели сегодня, конфигурацию, не владела
удобной связью с Атлантикой, но получила стратегический плац-
дарм для продвижения на Балтии, в Восточную Европу, поскольку
после распада Ливонского ордена под власть Швеции добровольно
отошла Северная Эстония с мощным ганзейским портом Ревель
(совр. Таллинн).
Швеция оставалась сельскохозяйственной и промысловой, ее
города и специализированные горнорудные промыслы стягивали
едва 10 % населения. С середины XVI в. в стране усиливается
внутренняя колонизация, сельское хозяйство находится на подъе-
ме, чему способствовали как рост населения, развитие городов,
потребности армии внутри страны, так и общая ситуация в Европе:
’’революция цен”, перемещение торговых путей в Атлантику и т. д.
Разведение скота в Швеции, с ее неугодьями, но с обильными вы-
пасами, было традиционно одним из важнейших занятий населе-
ния.
Редукция монастырских и церковных земель, которая сопрово-
ждала Реформацию в первой половине XVI в., позволила короне
стать крупнейшим землевладельцем страны. Густав I официально
закрепил верховное право короны на все земли Швеции, с угодья-
ми, водами и недрами, исключая наследственные дворянские вла-
дения. Однако и он, и его преемники постоянно нуждаясь в налич-
ных средствах и поддержке дворян (сословия фрельсе), были вы-
нуждены продавать и раздаривать коронные земли. В результате
шведское дворянство, в целом немногочисленное и небогатое, не-
уклонно усиливалось. К XVII в. землевладельцам - феодалам раз-
ного состояния принадлежало от 1/5 до 1/3 всей освоенной земли.
Аристократия - несколько десятков наиболее известных и состоя-
тельных фамилий - занимала ведущие должности в стране, влияя
на ее политику и вынуждая корону маневрировать для укрепления
своих позиций в центре и, особенно, в областях. Ее союз с короной
25
ослабевал во время внешних неудач и усиливался по мере нараста-
ния побед и захватов, характерного для правления Густава II
Адольфа.
Все шведское крестьянство в рассматриваемый период по-
прежнему сохраняло личную свободу. Но в отношении собствен-
ности и прав оно делилось на три категории: тягловое или скатто-
вое (от наименования основного государственного поземельного
налога - ’’скатт”), которое занимало до 2/5 подворий, коронное и
частносеньориальное (фрельсовое). Войны и налоговые тяготы
предшествующих столетий, наступление на общинные земли, зе-
мельные раздачи дворянам, а затем и рекрутчина первой половины
XVII в. нанесли скаттебондам ощутимый урон, их численность и
имущественное положение падали. Обедневшие сельские хозяева
и сыновья бондов пополняли слой земельных держателей или, как
их чаще называют в ученых трудах, арендаторов земли, число ко-
торых в период правления династии Ваза увеличилось более чем в
два раза, причем процесс этот был значительно ускорен войнами
Густава II Адольфа. Земельные держатели господ, или фрельсе-
бонды (примерно до 20% крестьянства) несли рентные и другие
повинности в пользу земельных владельцев, перед государством
же имели лишь отдельные, главным образом экстраординарные,
обязательства. Господа держали себя с ними примерно как со слу-
гами, и в целом отношения с держателями, в том числе правовые,
имели довольно архаический характер. Держания оставались
срочными (средний срок - до 6-8 лет), господа не имели судебных
прав в отношении своих держателей. Держатели коронной земли -
крунобонды занимали как бы промежуточное положение между
двумя предыдущими категориями крестьян. И когда при короле
Юхане III королевским крестьянам было разрешено выкупать на-
следственные права на занимаемые ими подворья, они почти срав-
нялись в положении со скаттовыми крестьянами.
К XVII в. города страны оставались небольшими. В Стокгольме
население едва превысило 10 тыс. чел. Другие относительно зна-
чительные, прежде всего портовые центры - Кальмар, Сёдерче-
пинг, финский Турку (Або), новый юго-западный порт Гётеборг -
имели еще меньше населения. Ведущая роль в городах принадле-
жала купцам, судовладельцам, предпринимателям и состоятель-
ным ремесленникам.
Наиболее доходной (в том числе для фиска), технически и со-
циально развитой промышленной сферой Швеции оставались ее
широко известные горно-металлургические промыслы - в облас-
тях Даларна (Далекарлия), Нэрке и вообще во всей центральной
Швеции, - которые занимали до 4% населения. В самых крупных
центрах добычи и обработки металла - высокосортного шведского
железа, меди, свинца - преобладали горные мануфактуры-бруки,
которые нередко объединяли и добычу, и плавку руды. В первой
половине столетия ими владели уже главным образом частные
предприниматели - горнозаводчики, зачастую немецкого проис-
хождения и валлоны из Южных Нидерландов. Последние ввели
более крупные домны, добились успехов в производстве ценного
чугунного литья, в выработке стали и нового вида железа (так на-
зываемого прутового), вывоз которого уже к началу столетия по-
высился в 15 раз. Они же добились усовершенствований в произ-
водстве изделий из меди, научили шведов изготовлять латунь.
Владельцы бруков часто являлись и помещиками, они старались
приобрести достаточно обширные территории, где располагались
их бруки, - с лесом и проточной водой, что было необходимо для
производства. Наемные рабочие мануфактур и еще сохранившиеся
вольные горные мастера обычно сочетали промышленный труд с
сельскохозяйственным, на собственной или арендуемой земле,
поэтому оплата их труда была низкой. С горными промыслами
были непосредственно связаны купцы и вообще многие бюргеры
не только горных городов, но также, разумеется, Стокгольма и
других заметных портов, которые яростно боролись между собой
за право вывоза металла.
Что касается городского производства, то там все еще господ-
ствовали ремесленно-цеховые формы. Густав II Адольф в 1621 г.
ввел всеобщий цеховой устав, предписывающий всем городским
мастерам вступить в цехи, а сельским ремесленникам - пересе-
литься в города. Аналогичный указ отдавал и Густав I, но без ре-
зультатов. Реформа Густава 11 Адольфа в этом отношении была
радикальней, поскольку он объявил полную монополию городских
ремесленников на производство и сбыт их продукции. Были за-
фиксированы также нормативные сроки ученичества и службы
подмастерья.
Но под прикрытием цеховой организации и параллельно с ней в
городах и слободах успешно развивались мануфактуры: пушеч-
ные, другие оружейные (изготовление холодного оружия, мушке-
тов, пищалей и пистолетов), деревообрабатывающие, книгопечат-
ные, судостроительные и примыкающие к ним мастерские. Их из-
делия имели широкий сбыт внутри и вне страны. Только продук-
ция текстильных мануфактур (они впервые появилось в городах
лишь в XVI в.: до того прядением и ткачеством занимались лишь в
деревне) не выдерживала конкуренцию с импортируемыми, более
27
качественными тканями. Городские мануфактуры часто являлись
казенными предприятиями, хотя постепенно и здесь усилилась
роль частного капитала, особенно в тех отраслях, где имелся га-
рантированный государственный заказ. Основу слоя предпринима-
телей и в городах составляли более или менее натурализовавшиеся
иностранцы, по традиции - немцы, но все чаще также французы,
голландцы и валлоны. Большую известность в свое время получил
выходец из Нидерландов Луи де Геер (потомки которого и сегодня
проживают в Швеции). Он полностью сосредоточил в своих руках
производство оружия и металлической амуниции. В 1624-1633 гг.
он продал шведской армии более 34 тысяч мушкетов, тысячи
шпаг, копий, ядер, много панцирей и постоянно обеспечивал ее
пушками. Но городские централизованные мануфактуры, даже
казенные, в большинстве своем еще долго оставались мелкими.
Одновременно в среде крестьянства, на базе распространенных
в деревне ремесел и промыслов, повсеместно развивалась рассеян-
ная мануфактура: прядение, ткачество, изготовление канатов и
веревок, грубого сукна и полотна, тары, различных поделок из де-
рева и другого сырья на крестьянском подворье, под руководством
скупщиков-раздатчиков. В своих имениях создавали выгодные
предприятия и помещики, организуя переработку местной продук-
ции, полученной от держателей с собственного домена или в каче-
стве оброков.
Наличие богатых залежей стратегического сырья и усовершен-
ствование его обработки, развитие военных предприятий, особен-
но мануфактурного типа, в городе и деревне, рост зернового хо-
зяйства и животноводства позволяли обеспечивать шведскую ар-
мию и флот в условиях боевых действий всем необходимым пре-
имущественно за счет внутренних ресурсов.
Основные капиталы Швеции складывались, однако, не в произ-
водстве, а в торговле, преимущественно внешней. Как уже говори-
лось выше, международная, особенно внебалтийская торговая си-
туация раннего Нового времени была необыкновенно благоприят-
ной для сбыта шведских товаров, прежде всего сырья и полуфаб-
рикатов. До 1/3 экспорта составляли железо и медь, что стимули-
ровало развитие горно-металлургических промыслов, вложение
туда капиталов, в том числе из ’’камеры”. Второе место в вывозе -
до 1\4 его объема и стоимости - занимали свиное сало, животное
масло и другие жиры, сыр, затем - кожи и шкуры домашних жи-
вотных, живой скот. Внешний спрос определил подъем животно-
водства в Швеции, начиная с XVI в., и не случайно количество
домашнего скота в стране, в том числе крупного и свиней, возрос-
ло настолько, что было тогда примерно в три раза больше, чем в
XIX в. Следующее место в экспорте занимали продукты лесных и
охотничьих промыслов: пушнина, лесоматериалы (бревна, доски,
мачтовый лес, смола, деготь и др.), рыбопродукты, ворвань. В этот
век войн увеличился спрос и на грубое сукно, а также другие изде-
лия домашних ремесел, потребные армии и флоту. Из Швеции
удавалось теперь изредка вывозить даже зерно, что свидетельство-
вало о расширении аграрного хозяйства. Ввозили в страну качест-
венные ткани, вино, соль, пряности, предметы роскоши - в целом
товары более узкого спроса. Среди торговых партнеров Швеции
первое место занимали северогерманские города. Значительно
расширились торговые связи с Францией, откуда шведы по тради-
ции получали пищевую соль; торговля с западными странами спо-
собствовала росту Гётеборга. Столбовский мирный договор 1617 г.
активизировал торговлю с Россией. Густав II Адольф жестко кон-
тролировал торговую ситуацию, в том числе таможенный режим,
установив монополию городских рынков на торговлю не только
промышленными, но и сельскохозяйственными продуктами.
Факт, что торговая ситуация позволила Швеции достичь в
стоимостном балансе товарного обмена превышения вывоза над
ввозом, имел значение не только для казенных финансов. При-
быльность экспорта продуктов сельского хозяйства побуждала
господ восстанавливать домены, заброшенные было после аграр-
ного кризиса, расширять барщинные работы в поместьях, отказы-
ваться от коммутации натуральных рент, наступать на земли и
права крестьян, участвовать в торговых операциях, устраивать
собственные обрабатывающие предприятия. Это была политика
прежде всего наиболее состоятельных групп землевладельцев,
имевших условия для развития домениального хозяйства, и за счет
этих же групп формировался также слой предприимчивых ’’новых
дворян". Торговая ситуация послужила важной основой усиления
экономической мощи и влияния помещиков, особенно дворянской
аристократии.
Огромное значение внешняя торговля имела для короны, и от-
нюдь не только как фактор политического воздействия. Уже ка-
зенное хозяйство Густава I историки называли "большим торговым
домом", который сбывал продуктовые поступления в казну в виде
рент и налогов. Эта практика продолжалась и при Густаве II
Адольфе. Имея фиксированные поступления в казну лишь от ко-
ронной собственности (поместий и предприятий) и относительно
регулярные - от тяглового населения (крестьянская часть которого
29
постепенно сокращалась), корона с полным основанием видела в
торговле, прежде всего экспортной (торговые пошлины, собствен-
ное участие в торговых операциях), значительный источник дохо-
дов и влияния. Поэтому королевское правительство последова-
тельно проводило политику протекционизма и меркантилизма.
Король покровительствовал деятельности национального купече-
ства, созданию заморских торговых компаний. И одновременно
увеличивал торговые обороты казенного хозяйства.
Купцы, предприниматели и вообще состоятельные бюргеры
обычно стремились сохранить свои капиталы в то непрочное вре-
мя, приобретая на них земельные владения, которые обрабатыва-
лись с помощью земельных держателей, либо наемных работни-
ков. Земля давала продукты питания, подчас - ремесленное сырье,
становилась прямым источником прибыли или (и) местом разме-
щения предприятия (мельницы, сыроварни, винокурни и т. п.).
Бюргеры-землевладельцы, как и горные предприниматели-поме-
щики, становясь "новыми феодалами", тем самым приобретали
двойной социальный статус. Многие из них и формально анобли-
ровались, вливались в состав дворянства. Этот процесс как бы шел
навстречу процессу обуржуазивания дворянства, возможно, и об-
гонял его, но при всех условиях он способствовал сближению ин-
тересов бюргерства и дворянства.
Поступления в фиск от городов, производства и торговли со-
ставили важную часть материальных основ абсолютизма в Шве-
ции, способствовали успехам внешней агрессии страны.
Реформы Густава II Адольфа развивались в сложном социаль-
но-политическом и пространственно-временном измерениях. В
каждой отдельной сфере государственной жизни - хозяйственной,
административной, судебной, военной и т. д. - они принимались
главным образом в последовательном порядке, по мере решения
той или иной очередной проблемы. Но если иметь в виду весь кор-
пус реформ, то их выработка и внедрение происходили комплекс-
но: в связи с возникновением новой задачи приводились в движе-
ние, параллельно включались в ее решение разные общественные
сферы, и принятые меры немедленно проверялись текущей прак-
тикой. Так было в области и внутренней, и внешней политики.
И здесь сразу же надо повторить, что при разнообразных ре-
формах Густава II Адольфа все руководящие должности и позиции
неизменно предоставлялись дворянам, которые заняли почти мо-
нопольное положение в высших правительственных учреждениях
и в армии. Они вознаграждались за службу землей, жалованиями,
40
пенсиями, титулами, привилегиями. Единомышленником, опорой,
правой рукой короля почти с первых лет царствования, правителем
при его отъездах и главным продолжателем реформ после его
преждевременной кончины стал крупный аристократ, граф Аксель
Оксеншерна, занявший важнейший пост государственного канцле-
ра Швеции (канцлер 1612-1654); он принял эту должность непо-
средственно после смерти Карла IX, в возрасте лишь 28 лет. Родо-
вые аристократы из числа сторонников династии заняли и другие
высшие должности. Тем не менее, реформы Густава II Адольфа в
значительной мере сместили акценты его тронных обещаний - в
том смысле, что королю удалось, формально не задевая и даже
усиливая позиции аристократии, сосредоточить в своих руках всю
верховную власть в государстве.
Еще при Карле IX были выделены пять главных государствен-
ных постов: канцлер, маршал, адмирал, дроте и казначей (skattmas-
tare). Теперь каждый из них должен был возглавлять соответст-
вующий орган - коллегию: специальное ведомство, имеющее чет-
ко определенные функции. Все должности в коллегиях занимали
образованные дворяне, в некоторых службах - с небольшой ’’при-
месью” бюргеров.
Режим пяти коллегий был нововведением Густава И Адольфа,
он вырабатывался, уточнялся, получал регламенты постепенно,
начиная с указа 1612 г. и был окончательно завершен указом о
канцелярии (kansliordning) 1626 г.
Уже в 1611 г. произошли административная, а позднее и фи-
нансовая реформы. Власть управляющих-фогдов в ландах перешла
к подчиненным королю губернаторам. Позднее административная
реформа стала совершенствоваться. Страна была поделена на 11
областей-ленов, которые в принципе соответствовали прежним
историческим областям-ландам. Стоявшие во главе ленов губерна-
торы, посты которых предоставлялись исключительно дворянам,
контролировали уезды-херады, на которые делился каждый лен и
во главе которых стояли фогды - администраторы и сборщики
государственных налогов.
На смену камере, согласно указу 1618 г., пришла коммерцкол-
легия. Первым руководителем финансового ведомства в прави-
тельстве Густава II Адольфа стал его наставник, верный соратник
его отца и убежденный сторонник политических идей Ваз - Юхан
Шютте. Коммерцколлегия, во главе с главным казначеем - скат-
тмэстаре, ведала финансами государства. Она состояла из "финан-
сового совета" и занимала достаточно важное положение, по-
31
скольку не только подсчитывала, собирала и инспектировала по-
ступления в казну, но и непрерывно изыскивала новые возможно-
сти для увеличения казенных поступлений. Позднее, в 20-е гг.,
появился особый указ о порядке ведения казенных дел в ленах
(подтвержденный затем в 1635 г.). Согласно новому указу, в каж-
дом лене следовало вести особые отчетные ’’книги”, куда заноси-
лись все доходы и расходы.
Одной из первых была реорганизована судебная система. Со-
гласно реформе 1614 г. был создан новый судебный орган - Выс-
ший суд Швеции (Svea hovratt), размещенный в Стокгольме, его
президентом стал государственный дроте. В помощь Высшему
суду придавался некий высший судебный совет, куда входили че-
тыре члена риксрода, пять представителей (среднего?) дворянства
и четыре представителя от податного сословия. Судебный совет
инспектировал действие местных, уездных и городских судов. Та-
ким образом, высшая судебная власть сосредоточилась у цен-
трального правительства, и оно же контролировало местные суды.
Государственная канцелярия, или канслеколлегиет, оконча-
тельно оформленная указом 1626 г., занималась всеми внутренни-
ми и внешними вопросами жизни страны и, соответственно, дели-
лась на два ведомства. Каждый из секретарей канцелярии, которые
подбирались преимущественно из дворян, лично отвечал за опре-
деленный участок работы. Особое подразделение канцелярии со-
бирало и проверяло ’’старые и новые государственные акты и до-
кументы", что стало зародышем Государственного архива. По ука-
зу 1626 г. в распоряжении канцлера поступали 12 членов риксрода,
которые составили коллегиальный "канцлерский совет".
Военными делами ведали две коллегии: собственно военная,
занятая делами армии, и военно-морская, которой подчинялся
флот. Наличие двух военных коллегий подчеркивало важность
этих сфер жизни и политики страны. Верховным (или "государст-
венным") адмиралом стал единокровный брат короля Карл Гил-
ленхьельм. Но должность маршала при жизни короля так и не бы-
ла замещена: этими делами охотно и с полной отдачей занимался
непосредственно король.
Свое место в государственном устроении заняла реформа цер-
ковного управления. Непрекращающиеся бурные дискуссии XVI в.
и открытая, подчас вооруженная борьба под знаменем восстанов-
ления католической веры, особенно при королях Юхане III и Си-
гизмунде, отошли в прошлое при Густаве II Адольфе, строго сле-
дившем за исполнением принятого в стране Аугсбургского испо-
ведания веры. Церковными делами ведает теперь совет - Гене-
49
ральная консистория, под присмотром короля и его канцлера. С
1623 г. канцлер ввел Высший совет по делам церкви, состоявший
из шести дворян и шести церковных деятелей, под председатель-
ством дротса. Хотя церковь, благодаря стараниям своих влиятель-
ных высших лиц, все же занимала довольно самостоятельное по-
ложение, король использовал ее деятельность для пропаганды
собственных реформ, политики и своей персоны.
Значительное внимание уделял король сословному собранию -
риксдагу и Государственному совету - риксроду. Роль риксрода
значительно повысилась. Его заседания, которые упорядочивались
уже при дядях и отце Густава Адольфа, стали непрерывными, что
потребовало почти неотлучного пребывания его членов в Сток-
гольме. В отсутствие короля риксрод заменял его, становясь пра-
вящим органом. Государственные советники назначались на
должности в коллегии, то есть несли конкретную службу на ответ-
ственных участках исполнительной власти. Но одновременно уси-
лилось влияние короля на работу и решения риксдага. Дело в том,
что по обычаю короли предлагали риксдагу какой-либо вопрос, а
затем получали его решение, не следование которому могло иметь
для правителя самые нежелательные последствия. Густав II
Адольф как бы ввел в риксрод себя самого, притом в качестве ве-
дущей фигуры. Он стал участвовать в заседаниях Государственно-
го совета, которые теперь тщательно протоколировались, и лично
влиял на его решения, передаваемые в риксдаг. Как протоколы, так
и решения риксдага сохранялись в архивном отделе канцелярии и
могли быть при необходимости востребованы королем, риксродом,
верховным судом и т. д.
Благодаря всем этим нововведениям риксрод стал органом
’’сращения” короля и знати, где достигалось их взаимопонимание и
единство. Во всяком случае, когда Густав II Адольф ушел из жиз-
ни, оставив наследницей престола шестилетнюю дочь Кристину,
риксрод не поставил под сомнение ни целесообразность прав
принцессы, ни правильность реформ ее отца, как случалось в неда-
леком прошлом. Сформированный риксродом олигархический
Регентский совет во главе с Акселем Оксеншерной в течение
12 лет упорно продолжал и ужесточал курс покойного короля
(1632 - 1644). В 1634 г. им была принята знаменитая "форма прав-
ления” (regerinsform), которая закрепила и обобщила реформы
Густава II Адольфа в области управления, создав своего рода об-
разцовый регламент государственного устройства абсолютной мо-
нархии, который использовался и другими монархами Европы.
□ а
Вряд ли тот порядок, который поддерживался в ’’период ре-
гентства" во внутренней и внешней политике Швеции, был резуль-
татом только влияния и трудов верного, мудрого канцлера покой-
ного короля. Он свидетельствовал о силе и точном выборе соци-
альных опор и политических приоритетов Густава II Адольфа как
абсолютного монарха, в правление которого этот режим стал не-
обратимым.
Что касается сословного собрания - риксдага, который являлся
основной формой связи между короной и сословиями, то и он пе-
режил немалые изменения. С момента своего возникновения в
30-х гг. XV в. риксдаг состоял из представителей двух сословий -
фрельсе (светские и духовные господа) и уфрельсе (податные кре-
стьяне, бюргеры и горные люди). Теперь, согласно "Распоряжению
о ригсдаге" (Riksdagsordning) 1617 г., он стал четырехсословным;
там же расписывалась и процедура его формирования и работы.
Соответственно определялось и новое понятие "сословие" (stend),
которое теперь приведено в соответствии с социально-правовым
статусом и сферой деятельности входящих в него лиц: дворянство,
лютеранское духовенство, бюргеры (имея в виду также и горных
предпринимателей, которые в большинстве случаев входили в
бюргерство) и скаттовые крестьяне. Каждый делегат должен был
иметь мандат - свидетельство о полномочиях, данных ему выбор-
щиками. После торжественного открытия риксдага король направ-
лял ему свои условия и предложения (propositionen), на которые
каждая сословная группа делегатов давала затем свой ответ. Разно-
гласия между ними снимались на совместном заседании, в случае
же дальнейших несогласий решающее слово произносил король. В
большинстве случаев король управлял работой и, особенно, реше-
ниями риксдага, так что серьезные споры или смуты в среде деле-
гатов редко принимали характер открытой оппозиции Густаву II
Адольфу.
Делегатами риксдага были люди из высших слоев каждого со-
словия, обычно главы семейных кланов, во главе с самыми влия-
тельными представителями сословия. Бюргеры выбирали в рик-
сдаг "отцов города", возглавлял их сословную группу в риксдаге
один из четырех бургомистров Стокгольма. Духовное сословие
представляли архиепископы, крестьянское - зажиточная верхушка
уездов. Дворянское сословие представляла аристократия, особенно
после "Рыцарского указа" (Riddarhusordning) 1626 г. Тогда швед-
ское дворянство было разделено "по вертикали" на три группы,
согласно родовитости и состоянию. Это были: "господа" - графы и
другие титулованные дворяне; "рыцари", к которым относились
семьи, традиционно представленные в Государственном совете;
"свены" - основная масса дворянства (этот термин ранее относился
к дворянам, формально не получившим звание рыцаря). Очевидно,
что благодаря такой классификации две трети дворянства и, соот-
ветственно, две трети его голосов в сословном собрании принад-
лежали знати.
Одновременно с риксдагом практиковались односословные со-
брания ("встречи") дворян, священнослужителей, бюргеров всей
страны, лена и даже уезда, крестьянские общинные собрания; они
решали местные вопросы или ставили их перед центральным пра-
вительством, которое через своих чиновников держало эти собра-
ния в поле зрения. В результате обеспечивалась необходимая "вер-
тикаль власти" не только за счет государственного аппарата, но и
конституционным путем, достигалась известная свобода воли на
местах, "обратная связь" между ними и центром.
Все это, конечно, не успокаивало народ. Крестьянские волне-
ния, так досаждавшие Густаву I, отнюдь не прекратились при его
внуке. Бегство с насиженных мест и локальные бунты (Смоланд,
Далекарлия и др.) были ответом крестьян на непомерные налоги и
рекрутские поборы государства, насаждение помещиками более
тяжелых форм эксплуатации арендаторов. Но успех реформ Густа-
ва II Адольфа, гром военных побед Швеции, традиционный авто-
ритет аристократии на местах и усилившийся аппарат центральной
власти оставляли эти выступления за пределами решающих собы-
тий того времени.
Сложный, разветвленный государственный аппарат, созданный
при Густаве II Адольфе, нуждался в грамотных и расторопных чи-
новниках. От выступавших в этом качестве дворян и (в некоторых
ведомствах и на более низких должностях) бюргеров требовался
профессионализм, то есть, прежде всего, безупречное образование,
включающее грамотность, владение пером и иностранными язы-
ками, знание законов и принципов действия государственного ме-
ханизма. Король принимает программу организации гимназий
(1620), которые уже стихийно начали возникать в уездных цен-
трах. В них преподавали обычно члены соборных капитулов или
консисторий. Король поддержал также (возникшую еще при его
отце) идею создания Упсальского университета, которому в каче-
стве исходной материальной базы пожаловал более 300 налогообя-
занных дворов, причем, из наследственных владений собственной
семьи (1624). А канцлер и Шютте, который стал ректором (канц-
лером) нового университета, разработали для него правила и при-
вилегии. Новые программы включили физику, астрономию, поли-
тические учения и правоведение - в объеме, необходимом, чтобы
’’читать и интерпретировать кодексы шведских законов’’. Густав II
Адольф и его единомышленники в своих программах и обращени-
ях писали, что когда уйдут старые поколения, чьи интересы эгои-
стично сосредотачивались на собственных имениях и локальных
проблемах, это по-новому воспитанное юношество преобразит ав-
торитет и практику государственной жизни, повысит моральные
устои церкви. Его интересы будут направлены на успехи отечества.
Государственные реформы Густава II Адольфа и реформы в
области образования стали важным этапом в сложении нового со-
циального слоя - бюрократии, профессионального чиновничества,
которое играло все большую роль в сложной игре внутриполити-
ческих сил.
Важнейшее место в государственной деятельности Густава II
Адольфа получили военные реформы, которые по сей день при-
влекают внимание специалистов в области военного дела и при-
несли ему репутацию ’’великого военного реформатора XVII сто-
летия" (Ф. Энгельс). Вводя свои новшества, король и его полко-
водцы не только учитывали традиции своей страны в этом отно-
шении и ее возможности, но внимательно изучали европейский
военно-исторический опыт, достижения влиятельных в то время
нидерландской и испанской военных школ.
Молодой король застал дворянство свободным от личной воин-
ской службы - взамен уплаты чинша. Ополчение бондов также
разваливалось. Попытки Карла IX модернизировать армию не
имели принципиального решения, да и не были до конца реализо-
ваны. Густав II Адольф действовал решительней, последователь-
ней и, особенно, несравненно более творчески, предложив меры,
простые по форме и кардинальные по результатам. Он особенно
активно стал проводить их в жизнь после первых военных неудач
(Кальмарская война) и удач (Столбовский мир, см. ниже), когда
необходимость коренной перестройки всего военного дела в стра-
не, особенно нацеленного на сухопутные действия, стала для него
вполне очевидной. И продолжал на протяжении всего своего по-
следующего правления, параллельно с ведением собственно воен-
ных действий, которые наталкивали его на новые реформы и, од-
новременно, позволяли их проверить в деле.
Общие дела армии и флота при Густаве 11 Адольфе были воз-
ложены, как говорилось выше, на соответствующие коллегии.
Особый чиновник ведал вооружением и снаряжением армии. По
мере ее реорганизации и расширения военных действий король все
больше заботился об увеличении в стране числа военных мануфак-
тур и мастерских, в том числе казенных, и казенных же источни-
ков сырья. Определенные слободы на землях короны, традиционно
занятые ремеслами, платили продуктовый оброк полуфабрикатами
оружия - изделиями из дерева и металла (древки и наконечники
для пик, пули, корабельные веревки, грубое сукно, полотно и т. д.).
строили суда малого тоннажа и т. д.
Первым делом король озаботился созданием стабильной на-
циональной, точнее, национально однородной шведской армии.
Страна была поделена на 9 (с Карелией - 10) военных округов,
которые, в свою очередь, делились на так называемые "полевые"
территории. Каждая из них должна была поставить королю терри-
ториальный полк, который затем делился на меньшие воинские
подразделения - полевые полки. Территориальный полк формиро-
вался за счет тогда же введенной всеобщей, очень жесткой воин-
ской повинности для крестьян, которых обязывали отдавать армии
каждого десятого (!) мужчину боеспособного возраста. Полки рас-
квартировывались в местах своего создания, либо, по мере необ-
ходимости, перемещались в другие округа. Бытовое содержание
полков возлагалось на крестьян и вообще местное население,
включая отчасти и духовенство, в виде комплекса повинностей:
постоя (размещения), пищевого довольствия, фуражной. Таким
образом, король решил проблему формирования воинского кон-
тингента любезным ему и вполне себя оправдавшим фискально-
административным путем.
Командиры полков набирались преимущественно в тех же во-
енных округах, в первую очередь из дворян, а также приглашае-
мых иностранцев, число которых постепенно и намеренно сокра-
щалось. Небольшую часть офицерства составляли сыновья бюрге-
ров. Вовлечение значительного числа дворян в регулярную воин-
скую службу, от которой они уже поотвыкли, по существу их ши-
рокая милитаризация отражали уже веяния новых времен: проис-
ходили "сверху" и на новой основе - в качестве государственного
воинского контингента. За службу офицеры получали вознаграж-
дение, в том числе земельные пожалования, чаще всего в их воен-
ных округах, натуральное довольствие и прочее. Социальная и
национальная гомогенность командного корпуса, связи команди-
ров с родными местами способствовали формированию особого
офицерского менталитета, поднимали дух армии. Дворянство под-
держивало милитаризацию своего сословия, тем более с наступле-
нием полосы побед шведского оружия, выгоды от которых извле-
37
кала не только корона, и с энтузиазмом сплачивалось вокруг сво-
его короля - полководца.
Обучению и моральному воспитанию солдат и офицеров уде-
лялось особое внимание. Личный состав проходил серьезную, все-
стороннюю профессиональную подготовку. Изучали оружие,
приемы боя и тактику, вырабатывали инициативность и смелость,
выносливость и неприхотливость, железную дисциплину и вер-
ность воинскому долгу. Задачам воспитания армии и подъему ее
боеспособности весьма способствовал тщательно разработанный
военно-дисциплинарный устав; он считался образцовым для сво-
его времени и вызвал многие подражания за рубежами страны.
Мастера Густава II Адольфа реализовали его идеи по совер-
шенствованию личного оружия и артиллерии. Важное значение
придавалось пике - предшественнице штыка, которой тогда была
отведена самостоятельная наступательная роль во время боя. Со-
ответственно были созданы специальные подразделения пикине-
ров, которые действовали параллельно с мушкетерами, и разрабо-
таны оптимальные соотношения между этими подразделениями
пехоты. Пики использовались также кавалеристами. Личного огне-
стрельного оружия - мушкетов стало намного больше, их вес был
значительно облегчен. Облегчили и вес пушек, кроме того, они
обрели подвижность благодаря введению конной тяги. Появились
и скорострельные пушки. Легкая, подвижная полевая артиллерия
была превращена в особый род войск.
Создание трех самостоятельных родов войска - пехоты, кава-
лерии и артиллерии - и разработка соотношения между ними, а
также соотношения специальных частей внутри каждого из них
было важнейшим для военного дела нововведением Густава II
Адольфа.
Рука об руку с этими реформами шли гениальные тактические
новшества. Густав II Адольф отказался от средневековых "кучных"
построений пехоты ("свиньей" - клином, плотным прямоугольни-
ком и т. п.): с появлением артиллерии они приводили к большим
потерям. Он уменьшает численность и глубину построения пехот-
ных частей, вводит (просуществовавшие до Французской револю-
ции) линейное построение пехоты и тактику рассыпного боя. Ис-
пользуя облегченные мушкеты, вводит в практику боя беглый и
залповый мушкетный огонь и практикует залповый огонь артилле-
рии. Часть полевой артиллерии придает пехотным подразделени-
ям. Разрабатывается система подвижного взаимодействия пехоты,
кавалерии и артиллерии, главной задачей становится достижение
их маневренности.
о о
Войны Густава П Адольфа неоднократно описывались в общей
и специальной литературе, в том числе отечественной, и здесь
уместно их лишь перечислить, обозначив результаты.
Война с Данией 1611-1613 гг., получившая название "Кальмар-
ской”, поскольку датчане захватили крупный шведский город-порт
и крепость Кальмар, была шведами проиграна. Правда, Кальмар
датчане вернули и, что было очень важно, разрешили шведским
судам беспошлинно проходить Зунд. Однако выговорили отказ
шведов от претензий на Финмаркен и огромный штраф (10 бочек
золота), в обеспечение чего взяли в залог крепость Эльвсборг, при-
крывающую устье Гёты. Вступив в союз с Нидерландами (1619),
что было большим дипломатическим успехом Густава II Адольфа,
и получив заем, он вернул Эльвсборг, но решить "датский вопрос"
так и не успел - и мудро отложил его до лучших времен.
Как упоминалось, Густав П Адольф унаследовал от отца воен-
ные действия в России, которые продолжил, едва вступив на пре-
стол. Командующим шведскими войсками там и главой админист-
рации захваченной Новгородской земли был граф Яков Делагарди,
игравший заметную роль в непрекращающейся русской смуте того
времени. Кандидатура шведского принца Карла Филиппа (1601—
1622), младшего брата шведского короля, все еще котировалась в
русских кругах, озабоченных выборами государя: на соборе 1613 г.
к ней склонялся даже князь Дм. Пожарский. Да и сам Густав II
Адольф с определенного времени был не прочь стать также госу-
дарем России. Но настроения бояр, приверженных национальной
идее и православию, восторжествовали, царем России стал Михаил
Романов. Однако изгнать шведские войска из своих пределов
стране было тогда не под силу. По Столбовскому миру 1617 г.
Швеция вернула Новгород, Псков, но сохранила за собой русское
Приладожье, с устьем Невы, Карельский перешеек и юго-
восточную Финляндию, с побережьем Финского залива и распо-
ложенными там городами. Это закрепило за Швецией новые земли
(которые стали немедленно колонизоваться), обеспечило ей широ-
кий доступ к Балтике со стороны восточного побережья моря и
широкий выход к западным границам России.
Столбовский мир положил начало длительному (до побед Пет-
ра Великого) периоду относительно спокойных отношений между
двумя странами. Как упоминалось выше, условия мира расширили
торговые связи России и Швеции, особенно прямую торговлю че-
рез Стокгольм. Русские купцы получили право торговать по всей
Швеции. В 1629 г. на Тверской улице в Москве появилось швед-
39
ское купеческое подворье, а в 1631 г. в Россию явилось первое по-
стоянное дипломатическое представительство Швеции, в задачи
которого входило также надзирать за торговлей зерном, которое
шведы приобретали в стране в обмен на оружие. В частности, на
последнем этапе Тридцатилетней войны Россия продавала швед-
ской армии рожь, селитру, пеньку, корабельный лес. (Но диплома-
тическое представительство оказалось недолговечным, его подво-
рье было разгромлено толпой в 1634 г. Небезынтересно, что в пре-
дыдущие два с лишним года главой представительства оказалась
дама, вдова посла Катарина Стопиа - случай, вряд ли имевший
аналогии в Европе того времени).
Война Швеции с Речью Посполитой (1617-1629), совпавшая по
времени с важнейшими военными реформами, оказалась успеш-
ной. Шведам удалось взять Ригу, завоевать Лифляндию, Курлян-
дию, оккупировать тамошние порты и вступить в Восточную
Пруссию. После ряда побед Швеции над польскими войсками, бы-
ло заключено перемирие, по которому Швеция оставила за собой
Лифляндию и прибрежные порты, включая Данциг (совр.
Гданьск), соответственно, с правом взимать там торговые пошли-
ны. Теперь в руках Швеции оказались важнейшие торговые пути и
центры Балтийского региона: Нева, устья Западной Двины, Немана
и Вислы, прибрежные порты - от Нарвы до Данцига. Это был
большой успех на пути к господству на Балтике.
В Тридцатилетнюю войну "лев протестантизма" Густав II
Адольф включился после полного разгрома датской армии Кри-
стиана IV и протестантских соединений, когда полководец Лиги
талантливейший Валленштейн вторгся в Ютландию, и Любекский
мир с Данией (1629) обязал ее не вмешиваться в войну. Имея уже
достаточный опыт боевых действий, заключив выгодный мир с
Польшей, получив субсидии от союзной Франции, Густав II
Адольф, в сопровождении 6 тысяч солдат-ветеранов, в 1630 г.
вступил на территорию континента, открыв третий, "шведский"
этап знаменитой войны (1630-1635). Из Померании он прошел в
германские земли, широко оповещая о своих высоких принципах в
этой войне (защита протестантизма, никаких грабежей и зверств),
вследствие чего встретил теплый прием у населения. Националь-
ная армия шведов в этот период постепенно достигла 30 тысяч.
После ряда текущих побед, разгромив войска Лиги у Лейпцига, он
добился перелома в войне, занял почти всю Германию, а в мае
1632 г. взял столицу Баварии Мюнхен. В ноябре того же года Гус-
тав 11 Адольф победил Валленштейна у Лутцена. Как всегда в по-
следние годы, он участвовал и в этом сражении. И пал, объезжая
ал
позиции, от выстрела немецкого полковника. Королю было тогда
38 лет. Судьбе угодно было прервать его дни на поприще солдата в
период величия и славы. Но путь его побед не прервался.
Во главе шведской армии встал верный Оксеншерна. В первое
время после гибели великого короля - полководца счастье, каза-
лось, изменило протестантскому Союзу. Масса солдатни, в том
числе шведской, наводнила и грабила Германию. В рядах Союза
произошел раскол, его армии начали терпеть поражения. Но все же
четвертый, так называемый "франко-шведский” этап войны (1635—
1648) завершился победой протестантских сил и Вестфальским
миром. Швеция получила: значительную часть герцогства Поме-
рания, с ганзейским Штеттиным (совр. Щецин); о-ва Рюген и Во-
лин; право на Померанский залив с его портами; секуляризован-
ные епископства Бременское и Верденское (на Везере) и меклен-
бургский (ганзейский же) Висмар; огромную контрибуцию. Теперь
в распоряжении Швеции оказались устья рек Везер, Эльба, Одер,
контроль над выходами в Северное море, обширные новые терри-
тории. В качестве герцога Померанского шведский король теперь,
наряду с немецкими князьями, мог участвовать в делах Империи.
А новая, третья за XVII столетие датско-шведская война (1643—
1645), окончившаяся миром в Бромсебру, принесла Швеции о-ва
Готланд и Эланд, области Емтланд и Херьедален, право на южную
область Халланд и подтверждение права свободного плавания че-
рез Зунд. Швеция стала гегемоном Балтийского региона и великой
европейской державой. Все это произошло всего через 13-15 лет
после смерти Густава II Адольфа, при его последователях - ре-
гентском совете.
Несомненно, что новаторские реформы короля Густава II
Адольфа, во многом обогнавшие свое время, его государственный
и воинский талант, понимание стратегических интересов страны,
выбор социальных опор, знание местных ресурсов, твердость и
последовательность в выполнении курса династии Ваза, никогда,
однако, не переходившие в жестокость, не только значительно
продвинули промышленно-торговое развитие Швеции, не только
сделали в ней необратимыми и ранний капитализм, и строй абсо-
лютной монархии, но и позволили этой провинциальной, бедной,
еще феодальной стране максимально использовать внешние об-
стоятельства для достижения позиции великой державы в значи-
тельно более мощном европейском мире того времени.
Таким образом, здесь, во-первых, обращают на себя внимание
новации в жизни и устройстве страны у самых истоков великодер-
41
жавия и вообще внутренние усилия, которые обеспечивали тогда
тыл успехам ее внешней агрессии. Во-вторых, говоря о внешних
условиях шведского вел и ко держав ия, вряд ли справедливо обойти
вниманием внешнеполитический курс правительства: определение
задач и стратегических направлений, выбор союзников и объектов.
В-третьих, поскольку речь идет о явлении экстраординарном,
нельзя не выделить в нем роль субъективного, в частности, лично-
стного фактора. Это - фигура правителя: его творческий потенци-
ал, его способности осознать, выработать, реализовать рациональ-
ную программу действий, а также найти, подготовить и расставить
в государственных структурах необходимых людей и, разумеется,
применяемые им методы удержания и использования власти.
Наконец, мне представляется существенным, что мероприятия
Густава II Адольфа как государственного и военного деятеля были
отнюдь не неожиданными, ломающими все и вся порывами гения,
окруженного небольшой кучкой талантливых единомышленни-
ков - "новых людей". При всем своем новаторстве и личной гени-
альности он побеждал, опираясь, с одной стороны, на достаточно
консолидированные социальные силы, с другой - на уже имею-
щиеся, в разной степени разработанные предшественниками тра-
диции внутренней и внешней политики. Поэтому он оставил после
себя яркое и долгое наследие.
Правление Густава II Адольфа было, в сущности, наиболее яр-
ким и результативным всплеском государственных амбиций и дос-
тижений Швеции. Отказ от короны его "странной" дочери Кристи-
ны (1654) обозначил конец династии Ваза и начало тронной чехар-
ды. Тяготы народной жизни, еще терпимые при великом короле,
при его преемниках стали невыносимыми и истощили страну. За-
кономерное поражение в Северной войне положило конец этому,
по всем канонам невозможному, своего рода фантастическому ве-
ликодержавию Швеции и вернуло ее на "круги своя". Через сто лет
Наполеоновская эпоха научила шведов получать государственные
выгоды не от войны, а от мира. Двадцатый век побудил учиться на
чужих ошибках, стать образцом толерантности и достигать обнов-
ления без взрывов и пролития крови. Швеция справедливо доби-
лась репутации мирного "государства всеобщего благоденствия", и
в этом - ее самая большая победа. Так или иначе, но жизнь посто-
янно напоминала шведам о тонком умении короля-реформатора
XVII века извлекать максимальную пользу для своего отечества из
внешних и внутренних обстоятельств. В конечном счете это и ока-
залось главным наследием великого государя и патриота Густава II
/1О
Адольфа - человека, который в свое время оказался на своем
месте.
ЛИТЕРАТУРА
История Европы. Т. 3: От Средневековья к Новому времени (конец XV -
первая половина XVII в.) / Отв. ред. Л. Т. Мильская. В. И. Рутенбург.
М., 1993. Ч. 1. Гл. 6 (X. А. Пийримяэ); Ч. П. Гл. 6 (X. А. Пийримяэ):
Ч. V. Гл. 3 (В. М. Алексеев).
История крестьянства в Европе: Эпоха феодализма. Т. 3. Крестьянство
Европы в период разложения феодализма и зарождения капиталисти-
ческих отношений / Гл. ред. 3. В. Удальцова. М., 1986. Ч. 1. Гл. 8
(Ю. Ю. Кахк).
История Швеции / Отв. ред. А. С. Кан. М.. 1974. Гл. 5 (И. II. Шасколь-
ский). Гл. 6. разделы 1, 2 (А. С. Кан), 5 (X. А. Пийримяэ).
Кан А. С. Социально-экономическая характеристика шведской деревни
первой половины XVI! в. И Средние века. М., 1957. Вып. IX.
Кан А. С. Развитие капитализма в Швеции до промышленного переворо-
та и буржуазная революция начала XIX в. И Скандинавский сборник.
Таллинн. 1980. Вып. 25.
Поршнев Ь. Ф. Тридцати летняя война и вступление в нее Швеции и Мос-
ковского государства. М., 1976.
"Родина". Российский исторический журнал. № 10. М., 1997: Ковален-
ко Г. Ошибка претендента: Эскин Ю. Шестнадцать боярских печатей.
Сванидзе А. А. Новый интерес к истории металлургического производст-
ва в Швеции И Средневековый город. Вып. 12 / Отв. ред. С. М. Стам.
Саратов, 1998.
Форстсн Г. Ф. Балтийский вопрос в XVI и XVII столетиях (1544-1648).
СПб. 1893-1894. Т. 1,2.
Шаскольский И. П. Столбовский мир 1617 г. и торговые отношения Рос-
сии со Шведским государством. М.-Л., 1967.
Энгельс Ф. Артиллерия И Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 14.
Энгельс Ф. Пехота И Там же.
Ahnlund N. Gustav Adolf under tuska kriget. Sthlm, 1918.
Ahnlund N. Gustav Adolf den store. Sthlm, 1932.
Ingers E. Bonden i svensk historia. Bd. 1. Sthlm, 1949.
Lindegren J. Fran hjaltekonung till societetsharsrare: Gustav II Adolf -
Oscar II И Fran Stormakt till smanation: Sveriges plats i Europa fran 1600
tai till 1900 tai. I Utg. av S. Dahlgren, T. Janssjn, N. Norman. Sthlm, 1995.
Roberts M. Gustav Vasa. Sthlm, 1970.
Rosen J. Svensk Historia. V. 1. Tiden fore 1718. Sthlm, 1962.
Tham W. De sista Vasarna // Sveriges historia genom tiderna. V. 2. Sthlm,
1948
43
В, В. Шишкин
АКСЕЛЬ ОКСЕНШЕРНА И ЕГО АРХИВ
Фонды Российской национальной библиотеки в Санкт-Петер-
бурге содержат часть делового архива Акселя Оксеншерны, сосре-
доточенную преимущественно в коллекции графа Н. К. Сухтелена.
Аксель Оксеншерна (1583-1654) принадлежал к одному из самых
известных дворянских родов Швеции и играл важную, по большей
части первостепенную роль во внешней и внутренней политике
страны, являясь канцлером в 1612-1654 гг. Время его руководства
Швецией совпало с Тридцатилетней войной в Европе (1618-1648),
в которую была вовлечена шведская корона, а также с началом
военно-политического могущества шведов на севере континента.
Поэтому корреспонденция и деловые бумаги из архива канцлера
представляют большую ценность как незаменимый исторический
и культурный источник эпохи. Петербургское собрание охватыва-
ет не только письма и распоряжения самого Оксеншерны, но также
многочисленную корреспонденцию, адресованную ему со всех
концов Европы как от коронованных особ и государственных дея-
телей, так и от частных лиц разного ранга. Сама по себе эта пере-
писка - свидетельство высокого авторитета Оксеншерны, призна-
ния его силы и влияния в Швеции, в том числе при знаменитом
Густаве II Адольфе.
Появлению в Санкт-Петербурге части канцлерского архива мы
обязаны известному коллекционеру и государственному деятелю
графу П. К. Сухтелену, который в течение почти двадцати лет,
вплоть до своей смерти в 1836 г., являлся послом России в Шве-
ции, где сумел приобрести значительное число автографов для
своего собрания1. Сейчас не представляется возможным уточнить,
у кого он сумел купить, обменять, или, возможно, получить в дар
переписку Оксеншерны, которая попала к нему, судя по всему, в
составе комплекса шведских документов XVII—XVIII вв. Этот
комплекс включает, в основном, корреспонденцию государствен-
ных деятелей Швеции, в том числе представителей многочислен-
ной семьи Оксеншерна. В XVII в. государственные бумаги зачас-
тую оседали в личных архивах и затем передавались по наследст-
ву. Только в следующем столетии стали появляться централизо-
ванные хранилища документов. Известно, что П. К. Сухтелен под-
держивал тесную связь с потомками семьи Оксеншерна и, надо
44
полагать, изрядно пополнил свою коллекцию ценными материала-
ми из их фамильного собрания2.
На сегодняшний момент единого централизованного архива
канцлера Оксеншерны не существует, поскольку составлявшие
когда-то совокупное целое материалы ныне рассредоточены по
разным европейским странам3. Вместе с тем обращает на себя
внимание тот факт, что на большинстве петербургских автографов
архива присутствуют характерные карандашные пометы, пред-
ставляющие собой непонятное шифровое обозначение - сочетание
в различной последовательности латинских букв и арабских цифр.
Пометы принадлежат руке шведского библиотекаря П. К. Сухте-
лена, который, видимо, попытался выделить среди прочих бумаг
переписку Оксеншерны, однако не стал формировать ее в особое
досье4. Во всяком случае архив прибыл в Петербург и поступил в
Императорскую публичную библиотеку, будучи распыленным по
региональному принципу. Например, письма шведских коррес-
пондентов канцлера оказались заключенными в собрание швед-
ских автографов, послания французских - во французское собра-
ние и т. д.
Выделение же архива канцлера Оксеншерны в отдельное соб-
рание происходило, по нашему предположению, следующим обра-
зом: библиотекари, работавшие с фондом Сухтелена, обращали
внимание на специфические карандашные, а иногда и чернильные
пометы, идентичные по форме и встречающиеся только на пись-
мах корреспондентов Оксеншерны. Эти письма стали изыматься из
прежних досье-папок, и из вычлененных автографов было образо-
вано небольшое собрание - примерно 50 документов, о чем свиде-
тельствует анонимная заверительная запись на обороте обложки
одного из автографов: "Въ этой рукописи сто девять (1+108) лис-
товъ. 1899. VII/5"\ Первоначальная папка или картон не сохранил-
ся. Точное же количество выделенных автографов невозможно
подсчитать.
Само понятие ’’Архив Оксеншерны’’, видимо, появилось тогда
же, в конце XIX в. Во всяком случае, Т. В. Луизова, хранитель за-
падноевропейских рукописей, сделала 1 марта 1948 г. следующую
запись: "К автографам собрания Сухтелена присоединен ранее вы-
деленный из него Архив А. Оксеншерны, содержащий 37 докумен-
тов на 70 листах". Речь идет о записи в "Акте проверки фондов";
эта проверка проводилась после окончания войны и возвращения
рукописных фондов библиотеки в Ленинград. Нам остается только
догадываться, в какой момент и при каких обстоятельствах выде-
ленный в конце XIX столетия Архив уменьшился в своих разме-
pax. "Акты проверки" не зафиксировали какой-либо потери авто-
графов корреспондентов Оксеншерны во время вынужденного
перемещения рукописей; вероятно, часть из них (то есть около 13-
15 единиц) вновь была размещена по региональным собраниям
коллекции графа Сухтелена. Оставшиеся 37 документов Т. В. Луи-
зова заключила в новую папку-картон, которую и озаглавила "Ар-
хив A.Oxenstjema" (Картон №106/2).
В 1970 г. известный историк и палеограф А. Д. Люблинская со-
вместно с И. С. Шарковой опубликовала обзор шведских материа-
лов П. К. Сухтелена, находящихся в Российской национальной (в
те времена - Государственной публичной) библиотеке, в котором
была представлена также краткая характеристика архива Оксен-
шерны. Кропотливые поиски обеих исследовательниц, связанные с
перлюстрацией всего огромного числа автографов коллекции,
привели к следующим данным: по подсчетам авторов, архив на-
считывал 90 автографов, из которых три письма и денежная рас-
писка принадлежали перу самого Оксеншерны, а 86 писем было
адресовано канцлеру его корреспондентами. Обзор содержал так-
же перечень наиболее значительных персонажей среди этих отпра-
вителей6.
В 1997 г. было принято решение об обработке архива с сохра-
нением сложившегося месторасположения составляющих его до-
кументов. В ходе работы удалось выявить другие автографы и
уточнить размеры архива: общее количество единиц - 104, из ко-
торых, наряду с тремя названными письмами и расписками, 88
автографов адресовано непосредственно канцлеру; на шести доку-
ментах присутствует его подпись - среди подписей членов регент-
ских советов при Густаве II Адольфе и Кристине и, кроме того,
шесть коллективных писем членов названных советов также адре-
сованы Оксеншерне. Хронологические рамки собрания - 1610-
1652 гг.
Что касается специального изучения архива канцлера Швеции,
то оно началось во второй половине прошлого столетия, и зачина-
телем этой работы стал шведский ученый К. Г. Стюффе (Styffe).
Он выпустил пять томов писем А. Оксеншерны. На сегодняшний
момент работа по изданию переписки канцлера продолжается: уже
издано 28 томов, из которых 16 - письма самого канцлера, и 12
томов - письма к нему7. А. Д. Люблинской было известно, что с
некоторых автографов архива были сняты копии еще до того, как
они попали к П. К. Сухтелену, и что позднее эти копии были ис-
пользованы в публикациях документов К. Г. Стюффе, однако
уточнить, какие из них уже напечатаны, не представлялось воз-
46
можным ввиду недоступности для нас данного издания*. На сего-
дняшний момент ситуация не изменилась. Более того, петербург-
ская часть архива Оксеншерны продолжает оставаться малоизве-
стной или даже неизвестной большинству отечественных и запад-
ных специалистов.
Между тем в РНБ сосредоточены редкие и очень важные доку-
менты, основная часть которых датируется 30-40-ми гг. XVII в.
Именно в это время Швеция под руководством Густава II Адоль-
фа, а затем лично А. Оксеншерны начала масштабную экспансию в
Германию против дома Габсбургов, занимавших императорский
трон, и их союзников. Швеция вмешалась в Тридцатилетнюю вой-
ну при поддержке Франции, поэтому французская корреспонден-
ция представляет известный интерес. Так, в письме от 31 января
1634 г. Людовик XIII информирует канцлера о своем желании
продолжать с ним переговоры посредством своего посла Ла
Гранж-оз-Орма. Известно, что миссия этого дипломата заверши-
лась успешно: Франции удалось склонить канцлера продолжать
войну, несмотря на возрастающие сложности после гибели швед-
ского короля в ноябре 1632 г. Другое письмо, от 21 июня 1634 г.,
принадлежит резиденту Людовика XIII в Германии маркизу де
Фекьеру, который сообщает Оксеншерне о приказе короля под-
держивать с ним постоянную связь и о неких предложениях, при-
лагаемых к его письму.
Чрезвычайно любопытным представляется послание канцлеру
от некоего Флето от 4 сентября 1639 г. Долгое время нам не удава-
лось идентифицировать этот персонаж. Наконец, выяснилось, что
Флето являлся секретарем барона де Рорте, другого французского
посланника в Германии. Этот секретарь приносит соболезнования
правителю Швеции в связи с неожиданной кончиной герцога Берн-
харда Саксен-Веймарского, долгое время бывшего союзником и
полководцем на шведской и французской службе. На первый
взгляд, сам факт письма секретаря удивителен, поскольку по ди-
пломатическим (и не только) правилам к канцлеру не мог обра-
щаться человек столь низкого ранга и происхождения. В данном
случае это была как минимум прерогатива посла. Объяснение
нужно искать в сложившейся в 1639 г. международной обстановке
в Европе, когда Швеция временно потеряла интерес к Тридцати-
летней войне из-за понесенных поражений, эвакуировала свои
войска и заключила сепаратное соглашение с императором, чем
предала интересы Франции, своего союзника. Франция была вы-
нуждена, в свою очередь, порвать на какой-то момент все отноше-
ния со Швецией, а полуофициальное письмо Флето можно рас-
47
сматривать как сознательное нарушение протокола с целью задеть
самолюбие шведов. Впрочем, этот разлад длился недолго, по-
скольку Тридцатилетняя война продолжалась, и уже скоро франко-
шведский политический альянс возобновился. С последним собы-
тием связаны два следующих письма канцлеру от кардинала Маза-
рини, руководителя французской политики в 40-50-е гг.
Посредством одного из них, от 8 июля 1643 г., он пытается на-
ладить личные связи с Оксеншерной, адресуя ему массу компли-
ментов, что было необходимым элементом дипломатического зна-
комства, поскольку Мазарини только-только пришел к власти. В
другом, от 10 февраля 1646 г., он поздравляет канцлера с пожало-
ванием ему графства. А. Д. Люблинская сделала предположение,
что эти два письма попали к П. К. Сухтелену через П. П. Дуб-
ровского, другого известного собирателя рукописей9. Однако эта
версия не подтверждается. На обоих письмах Мазарини присутст-
вуют пометы шведского библиотекаря Сухтелена; затем, среди
адресатов Мазарини в собрании Дубровского нет канцлера Оксен-
шерны, а названные два письма не содержат цифровых обозначе-
ний, характерных для автографов кардинала из этого собрания.
Поэтому вполне вероятно, что все французские письма попали к
Сухтелену уже в Швеции. Завершает французскую часть письмо
посла в Стокгольме графа де Ла Тюильри от 31 августа 1645 г. По-
сол сообщает, что получил для канцлера депеши из Парижа и по-
здравляет его с разгромом войск герцога Баварского.
Значительное число корреспондентов Оксеншерны - немецкие
владетельные князья, писавшие канцлеру по разным причинам.
Князья-протестанты, например, Пфальцские, Гессен-Кассельские,
Анхальтские и др. являлись союзниками протестантской Швеции и
без конца просили ее о помощи, финансовой и военной. Другие -
католики - пытались заверить Оксеншерну в своей лояльности и
нейтралитете и спасти тем самым свои владения от разорения
шведскими войсками. В архиве также находится несколько посла-
ний от Трансильванских венгерских правителей - Бетленов и Ра-
коци, союзников Швеции в борьбе с Австрийским домом. Эти
письма дают возможность прояснить некоторые детали межгосу-
дарственных отношений двух сторон. Трансильванская коррес-
понденция не вошла в объемный и исчерпывающий том докумен-
тов о венгеро-шведских отношениях во время Тридцатилетней
войны, поскольку была неизвестна его издателям10.
Помимо всего, среди коронованных особ - корреспондентов
Оксеншерны - присутствуют Густав II Адольф Шведский, Карл I
Английский, Фридрих V Пфальцский, король Чехии, Жуан IV
48
Португальский, Ян II Казимир Польский, упоминавшийся фран-
цузский король; из крупных князей - герцоги Цвейбрюкенские,
Мекленбургские, Курляндские, Вюртембергские и ДР- Все значи-
тельные военачальники на шведской службе также писали канцле-
ру, в их числе - генерал Банер, граф фон Турн, Фридрих фон Ро-
зен, герцог Саксен-Веймарский, Отто фон Арним и др. Наконец,
Оксеншерна привлекал внимание не только как государственный и
военный деятель, но также как весьма интеллектуальная личность.
Известно, что он получил великолепное образование в Германии.
Среди его ученых корреспондентов нельзя не назвать Гуго Гроция
и Яна Амоса Коменского. Гуго Гроций впоследствии даже пере-
шел на службу Швеции именно по инициативе канцлера и занял
почетный и ответственный пост посла в Париже (1634-1644).
Таков краткий обзор содержания и истории петербургской час-
ти архива А. Оксеншерны. Можно с уверенностью сказать, что
ценные документы архива, несмотря на свою малочисленность по
сравнению с другими материалами собрания П. К. Сухтелена, еще
не раз привлекут внимание исследователей.
Мы также посчитали возможным привести здесь два письма к
канцлеру - от Людовика XIII (не публиковавшиеся ранее) и Гуго
Гроция (опубликованное? Мы не смогли найти точного подтвер-
ждения. В любом случае представляем совершенно корректную
транскрипцию). Наша особая благодарность — О- И. Варьяш и
Л. И. Киселевой за бескорыстную помощь при подготовке этих
текстов.
Приложение
1. Людовик XIII канцлеру Акселю Оксеншерне.
31 января 1634. Версаль. Оригинал.
Mon cousin, le Sr de La Grange-aux-Ormcs gentilhonime ordinaire de
ma chambre m’ayant si bien servy par de la en ce qu’il a eu a
negotier de ma part avec vous pour les interests communs des deux
couronnes en ce qui regarde les amis et allies de I’une et de Г autre
que j’en ay toute satisfaction comme je crois que vous aves aussy
contentement de sa conduicte, j’ai voulu pour cette raison Гу
depescher encore maintenant plutost qu’en autre pour vous
informer de mes intentions telles qu’il vous fera entendre et pour
continuer d’agir en mon nom selon qu’il sera necessaire pour le
bien public me remettant done a luy. J'ay seulernent a vous convier
par cette lettre d’adjouster entiere creance a tout ce qu’il vous dira
49
de ma part et d’y faire toute bonne consideration, c’est ce que je me
promets de vous et vous prie de croire ccrtainement que mon
affection est tousjours tres particuliere en vostre endroict et que je
desire autant que chose du monde vous la tesmoigner par les effects
comme je seray tres aise de faire en toutes les occasions que m’en
donneront le moien priant sur ce Dieu qu’il vous ayt, mon cousin,
en sa sainte et digne garde.
Escrit a Versailles le dernier jour de Janvier 1634.
Подпись-автограф: Louis
Ниже - подпись государственного секретаря по иностранным де-
лам: Bouthillier
В нижнем левом углу рукой писца: М. Le Chan[celi]er Oxenstiem
В правом верхнем углу карандашная надпись первой половины
XIX в.:№176’Т.
На обороте: A mon cousin le Sr Oxenstiern grand chancelier de la
couronne de Suede et directeur des affaires de ladite couronne en
Allemagne.
Собрание П. К. Сухтелена.
Французские автографы.
Картон 4, .№ 66.
2. Гуго Гроций канцлеру Акселю Оксеншерне.
16/26 февраля 1633. Гамбург. Автограф.
Eminentissimc Domine, magnos semper viros vivendi cupidus, nemo
est quern propius nosse ma^is aut desideraverim11 aut desiderare
debuerim, quam eum quern1" sibi instrumentum loco principe Rex
judicio non minus quam omni virtute consummatis - simus ad res
in aeternam memoriam exituras delegerat. Nunc cum id felicitatis
ultro mihi obtulerit tua (non quaeram verba novitate adulandi
bladientia, sed rem, si possum, suo nomine signabo) non tam hu-
manitas quam divinae imitatrix bonitas, est hoc tanto laetius,
quanto solent magis se nobis commendare quae optantibus et non-
dum sperantibus obveniunt. Me quidem semper in tot et tam
pertinacibus adversis solata est mens non nisi honcstissimorum
consiliorum sibi conscia: sed tamen ad erigendum animum magna
virium adjectio est, iis placere, quibus qui placent habent cur sibi
non displiceant. Audebo igitur tuae eminentiae fretus aequitate in
jure manu consertum13 vocare fortunam: magnumque mihi erit ad
res mcliorcs auspicium, illam contingere dextram pace ac bello
nobilcm et tantorum operum ministram, cui solam Sueciae curam
50
injunxisse injuria fuerat humani generis D.Saluto, quantum debeam
satis intellego qui me immensa maximorum negotiorum mole non
obruto (nec enim potest) sed occupato semper animo non passus est
excidere. Cum illo igitur de tempore locoque comparabo: et dum
intuta sunt itinera, mihique in hac caeli mutatione nondum satis
firma valetudo, sublimitati tuae placita illo interprete cognoscam,
Deum interim venerans ut quae pro Europae quietc suscepta sunt
consilia glorioso exitu secundet, teque, Eminentissime Domine,
non Principibus tantum ac nationibus sed et literis14 salutatem diu
servet.
Hamburgi XVI/XXVI Februarii anni MDCXXXIII.
Tuae Eminentiac to to dedicatus animo
Hugo Grotius.
На обороте второго листа: Emincntissimo heroi D.Axelio Oxenstier-
nae sacrae regiae majestatis regnique Sueciae senatori et cancel-
lario; ad exercitus perque15 Germaniam legato generali; libero
Baroni in Kymitho, Domino in Fiholmen et Tydoen; Equiti Aurato
etc.
Собрание П. К. Сухтелена.
Архив А. Оксеншерны.
Картон 106/2, №28.
ПРИМЕЧАНИЯ
1	Алексеев М. И.. ред. Неизданные письма иностранных писателей
XVIII—XIX веков из ленинградских собраний. М.-Л., 1960. С. 84-87.
2	Zjeltukhin A. Svenska handskrifter i St.Petersburg // Arkiv hemma och
ute. Stockholm, 1995. S. 177.
3	Linde Rolf. Utgivandet av Axel Oxenstiernas skrifter och bref // Ibid.
S. 322.
4	Образцы помет: J.4.160; N 189.26; J.3; S.S.189; A N 187; H.H.189;
A.N.187; Z.N.187; L.4; G.4 (190); Q.Q; E.3.190; B.B.189
5	Собрание И. К. Сухтелена. Карг. 106/2, №37. Так как подавляющее
большинство автографов архива состоит из двух листов (как правило,
один лист - текст письма, второй - адрес), то количество указанных
листов (108) было поделено на два. Отсюда появилась цифра 50.
6	Люблинская А. Д.. Шаркова И. С. Шведские материалы в собрании
П. К. Сухтелена в Государственной публичной библиотеке в Ленин-
граде // Исторические связи Скандинавии и России. IX-XX вв. Л.,
1970. С. 359-360.
7	Rikskansleren Axel Oxenstjernas skrifter och brefuexling. Utgifna af
Kongl. Vitterhets-Historie- och Antiquitets-Akademien. Stockholm, 1888—
SI
1977.	Forraavd., 1-11 och 13-15, Senare avd., 1-12/1 (1888-1969). Forra
avd., 12(1977).
s Люблинская А. Д., Шаркова И. С. Шведские материалы. С. 360. Сей-
час можно только с точностью утверждать, что два или три письма
Густава II Адольфа к А. Оксеншерне из РНБ вошли в публикацию
писем короля, осуществленную тем же К. Г. Стюффе: Styffe С. G.
Konung Gustav II Adolfs skrifter. Stockholm, 1861. S. 3. По версии
А. Желтухина, в собрании П. К. Сухтелена - 7 писем короля канцле-
ру, в действительности же - только четыре: Zjeltukhin A. Svenska
handskrifter i St.Petersburg. S. 177.
9	Люблинская А. Д., Шаркова И. С. Шведские материалы. С. 360.
10	Szilagui A., ed. Actes ct documents pour servir a Fhistoire de 1'alliance de
George Rakoczy Prince de Transylvanie avec les fran^ais et les suedois
dans la guerre de Trente ans. Budapest, 1874.
11	Слово частично утрачено.
12	Вставлено.
n Sic!
u Litteris.
Возможны следующие варианты прочтения: que per; per-aeque.
Белла Йордан
ЕГО ВЫСОКОПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВО БЮРГЕРСКИЙ
СЫН ШУМАХЕР-ГРИФФЕНФЕЛЬД (1635-1699)
"Простолюдин по происхождению, дворянин по милости, граф
из тщеславия/ Князь по богатству, король по надменности/ Друг со
всеми... не преданный никому/ Он был зеницей ока короля, тира-
ном двора, бичом подданных..."1. Эти строки латинской эпитафии
анонимный автор посвятил узнику Копенгагенской цитадели, по-
верженному первому министру короля Дании Кристиана V Педеру
Шумахеру.
Взлет и падение Шумахера, человека новой для Дании культу-
ры барокко, "первого датского европейца", как назвали его позд-
нейшие исследователи, - это характерный феномен второй поло-
вины XVII в., когда "высочайшая милость" стала цениться много
выше знатности рода, и молодой абсолютизм мог поднять талант-
ливого горожанина до вершин государственной власти.
Государственный переворот, который совершил ущемленный
дворянским ригеродом король Фредерик III (1609-1670) в союзе с
податными сословиями, и установление в 1660—61 гг. наследст-
венной абсолютной монархии в Дании повлекли за собой множе-
52
ство преобразований, в том числе и в управленческих структурах.
Реформы были в первую очередь направлены на усиление цен-
трального режима и ослабление ненавистной королю аристокра-
тии.
24 июня 1661 г. вступили в силу новые сословные привилегии,
обещанные королем народу в обмен на поддержку его политики.
Они явились манифестацией того, что отныне дворянство утрачи-
вает свои исключительные права и в налоговом отношении в
большой степени приравнивается к другим сословиям. Податным
сословиям, которые были избавлены от старого определения ’’не-
свободные”, гарантировались доступ к государственным постам и
право владения земельной собственностью
Устранение дворянской монополии на места в административ-
ном аппарате и введение конкурсного принципа занятия должно-
стей в соответствии с профессиональной квалификацией и лояль-
ностью к власти и вне зависимости от сословной принадлежности
быстро отодвинули старое дворянство от рычагов управления. Ес-
ли в 1660 г. в высших совещательных органах (названия их неод-
нократно менялись) насчитывалось 95% дворян, то в 1700 г. их
было не более 20% от общего состава. Во вновь созданных ведом-
ственных коллегиях дворянство с первых лет составляло менее
половины служащих (46% в 1670 г., а к 1700 г. его доля сократи-
лась уже до 12%. Особыми привилегиями в ноябре 1661 г. были
наделены королевские служащие. Таким образом, новая бюрокра-
тия недворянского происхождения была выделена в особый слой,
со своими правами и обязанностями. Король понимал, что, сосре-
доточив всю полноту власти в своих руках, он должен обеспечить
развитие управленческих структур, способных осуществлять эту
власть. (Слово "бюрократия" здесь и далее употреблено нами за
отсутствием лучшего термина, хотя само понятие вошло в евро-
пейский обиход не раньше середины XIX в.).
В эти годы с особой остротой стала ощущаться проблема обра-
зования. В Дании не существовало учебных заведений, которые
могли бы готовить квалифицированных чиновников. Аппарат тра-
диционно черпал кадры из той части молодых дворян, которые
получили образование в зарубежных университетах. Уже с XV
столетия за границей обучались и дети из обеспеченных бюргер-
ских семей, но высокообразованных горожан насчитывалось так
мало, что власть стремилась использовать знания каждого из них.
Благодаря начавшейся "охоте за умами" и смогла состояться судь-
ба Педера Шумахера (позднее Гриффенфельда), одного из самых
одаренных политиков своего времени.
53
На памятнике Шумахеру в Копенгагене, поставленном в
1922 г., имеется надпись: "Основатель государственного управле-
ния. Сын бюргерства". С этих двух точек зрения мы и рассмотрим
карьеру Шумахера, оставив за пределами внимания его вклад в
хозяйственную жизнь Дании и значительную часть его внешнепо-
литической деятельности. Воздержимся также от попытки дать
однозначную оценку личности Шумахера, предоставив это его
датским биографам, среди которых и поныне нет единства.
Педер (реже Петер - Б. Й.) родился 24 августа 1635 г. в Копен-
гагене и был старшим ребенком в многодетной семье Иоакима
Шумахера (1604-1650), немца из предместий Гамбурга. Фамилия
свидетельствует о ремесленнических корнях семейства, однако
известно, что Иоаким обучался в Лейпциге коммерции и, прибыв в
1626 г. в Данию, работал счетоводом. Женитьба на дочери своего
нанимателя, состоятельного копенгагенского виноторговца, не
только позволила ему открыть собственное доходное дело, но и
приблизила к городскому патрициату. К середине 30-х гг. числен-
ность духовенства, купечества и образованных кругов Копенгагена
едва превышала 500 человек при общей численности населения
города немногим более 16,5 тыс. человек. В этой среде все так или
иначе были связаны родственными, дружескими или деловыми
узами. При процветавшем тогда непотизме это означало, что неко-
торые способности и честолюбие могли обеспечить Педеру на-
дежную будущность в рамках своего сословия. Однако способно-
сти и честолюбие оказались незаурядными.
Уже в четыре года мальчик был отдан в школу, а в 12 лет он с
блеском сдал приемный экзамен и 16 декабря 1647 г. был зачислен
на философский факультет Копенгагенского университета. На це-
ремонии посвящения в студенты он как лучший абитуриент года
удостоился чести зачитать торжественную петицию 34 первокурс-
ников к руководству университета. В то время как его сверстники
только приступали к обучению в латинской школе, Шумахер уже
обладал весьма разносторонними знаниями, особенно отличаясь в
латыни и греческом, на которых он писал вполне благозвучные сти-
хи. Это умение, кстати, очень пригодилось ему в дальнейшем, так
как обмен латинскими стихами и эпиграммами стал неотъемлемой
частью социальной жизни верхушки общества эпохи барокко.
В первые университетские годы Шумахер занимается филосо-
фией и теологией. Еще не достигнув 15 лет, 21 мая 1650 г. он по-
лучает степень бакалавра, после чего переключается на изучение
естественных наук под руководством профессора анатомии Томаса
Бартолина (1616-1680). Дружба учителя и ученика продолжается
54
затем много лет, и симптоматично, что их судьбы во многом пере-
кликаются: Бартолин, ученый, завоевавший европейскую извест-
ность, становится впоследствии крупным землевладельцем и, по-
жалованный дворянским титулом, превращается в верного охрани-
теля датского абсолютизма.
Выдающиеся способности и столь же выдающееся трудолюбие
юного студента создают ему хорошую репутацию за пределами
университета. После смерти отца в 1650 г. его поселяет в своем
доме дальний родственник Шумахеров профессор теологии и епи-
скоп о-ва Зеландия Еспер Брохман (1585-1652). Здесь, по семей-
ному преданию, на него впервые обращает внимание король Фре-
дерик III. Предположительно, в начале 1653 г. Шумахер удостаи-
вается теологического аттестата, дающего право занять должность
священника, а затем еще год посвящает изучению истории.
На этом возможности Копенгагенского университета исчерпы-
вались. Для получения полноценного образования считалось необ-
ходимым продолжать обучение в зарубежных университетах, по
возможности в нескольких. Учебные поездки, главной целью ко-
торых было изучение языков и получение практических знаний,
продолжались обычно от двух до четырех лет. Педер провел за
границей восемь лет, и поездка обошлась семье в солидную Сум-
му - 6000 ригсдалеров (для сравнения: годовое жалование Шу-
махера на посту советника канцелярии составляло в 1668 г. 1000
ригсдалеров).
Вероятно, Шумахер покинул Копенгаген летом 1654 г., когда
университет закрыли в связи с эпидемией чумы. Проведя некото-
рое время в Германии, он направляется в Нидерланды, где 17 июля
1655 г. записывается в прославленный Лейденский университет,
привлекавший учащихся из всех протестантских стран Европы.
Здесь он увлеченно занимается античной филологией, арабским и
персидским языками. После двух лет пребывания в Лейдене он
переезжает в Англию и 19 сентября 1657 г. поступает в Оксфорд,
где проводит еще три года.
Шумахер становится очевидцем драматических событий, по-
трясших Англию: смерти Кромвеля и реставрации Стюартов. Это
побуждает его к изучению современных политических теорий и
государственного права. Он знакомится с трудами английского
философа и теоретика единовластия Томаса Гоббса (1588-1679),
на положения которых будет потом опираться при работе над "Ко-
ролевским законом". Именно тогда он приходит к убеждению, что
абсолютная монархия может и должна стать наилучшей формой
правления в Дании. Это убеждение укрепляется, когда он осенью
55
1660 г. попадает в Париж Людовика XIV, чьим почитателем он
останется до конца жизни. После путешествия в Испанию и Ита-
лию Шумахер в июле 1662 г. возвращается в измененную Фреде-
риком III Данию.
Шумахер приехал из своего затянувшегося заграничного вояжа
уже далеко не прежним вундеркиндом, а вполне сформировав-
шимся 27-летним мужчиной. Любопытно, что драматические со-
бытия датской жизни последних лет, включая войны со Швецией
1657-58 и 1658-60 гг., ударившие и по экономике, и по престижу
страны, фактически не затронули его. Он не вернулся в Копенгаген
четырьмя годами раньше, когда началась 22-месячная осада города
шведскими войсками (август 1658 - июль 1660) и все жители были
охвачены мощным взрывом патриотизма (само слово ’’патриот”
впервые вошло в это время в широкое употребление). Регулярные
войска, студенческие отряды, вооруженные ремесленники, а, вме-
сте с ними, король и все его семейство вышли на защиту города.
Когда в ночь с 10 на 11 февраля 1659 г. шведские войска предпри-
няли штурм Копенгагена, Фредерик III писал: "...я, как маленький
царь Давид, со всем моим народом смиряюсь перед Господом, по-
веряю ему себя, чтобы... выступить против шведского Голиафа,
сразиться с ним, и если...мы падем от меча, пусть наши жены по-
дожгут город со всех концов, затем сядут на корабли и поплывут
туда, куда их поведут Небеса...’’2. Однако ни сам король и никто
другой не упрекнули Шумахера в отсутствии национального духа.
Проповедуя абсолютизм, Шумахер тем не менее не принял уча-
стия и в революционных событиях начала 60-х гг., когда решалось
будущее монархии, хотя его поездки последних двух лет носили
скорее познавательный, нежели учебный характер. И это как бы
скрытое безразличие к делам страны тоже никак не отразилась на
его дальнейшей карьере. Видимо, обаяние этого человека уже то-
гда прятало от окружающих его невероятную трезвость.
Трудно сказать, было ли случайностью, что Шумахер прибыл в
Данию как раз тогда, когда королевская власть, закрепленная ’’Ак-
том единовластного наследственного правления” от 10 января
1661 г., консолидировалась, и пошло формирование государствен-
ного аппарата, которому абсолютный монарх мог бы делегировать
ряд административных функций. Прежняя система управления
страдала отсутствием централизации. Уже осенью 1660 г. Фреде-
рик III принял решение о создании ряда ведомственных коллегий,
деятельность которых должна была координироваться Статс-
коллегией. Таким образом была произведена замена регионального
управления со слабым контролем из центра - на централизован-
56
ную административную систему, включавшую как гражданские,
так и военные ведомства. В новой структуре нашли свое место и
две старые канцелярии - Датская и Немецкая, которые ведали со-
ответственно внутри- и внешнеполитическими вопросами. В марте
1661 г. был также сформирован Верховный суд. Штат коллегий
колебался от восьми до двенадцати служащих.
В этой иерархии и должен был занять свое место потомок ви-
ноторговцев Педер Шумахер, человек широчайшей эрудиции, пра-
вовед и филолог, владевший помимо датского, еще девятью евро-
пейскими и азиатскими языками. Однако обстоятельства сложи-
лись так, что Шумахер попал на службу непосредственно во дво-
рец. В апреле 1663 г. ему по рекомендации канцлера Педера Редца
(1614-1674) была предоставлена должность королевского библио-
текаря. Личное собрание книг Фредерика III, положившее начало
всемирно известной Королевской библиотеке в Копенгагене, на-
считывало в то время свыше 10 тыс. томов, а к 1665 г. оно выросло
еще почти вдвое. Собрание нуждалось в обработке и каталогиза-
ции. Незначительная с государственной точки зрения должность
библиотекаря явилась для Шумахера наилучшим стартом в карье-
ре. Благодаря серьезному знанию литературы и внутреннему дос-
тоинству он сумел добиться расположения всегда закрытого от
окружающих короля. Фредерик III, который почти до 40 лет не
готовил себя к роли монарха, имел в отличие от большинства Оль-
денбургов хорошее образование, обширные научные интересы,
придавал огромное значение собиранию книг и высоко ценил ум.
Шумахер был удовлетворен, так как работа библиотекаря не толь-
ко обеспечила ему прямой контакт с королем, но и ввела в слож-
ный социальный мир двора, где постепенно перед ним обнажились
механизмы борьбы за власть и влияние.
В начале 1664 г. Шумахер получил дополнительно должность
королевского архивариуса. Поскольку архив находился в ведении
канцлера, Шумахер фактически стал служащим Датской канцеля-
рии, что позволяет назвать его первым государственным архива-
риусом Дании. Работа над регистрацией архивных материалов
продолжалась около года и дала Шумахеру обширную информа-
цию о законодательной и внешнеполитической деятельности госу-
дарства.
Оценив высокий потенциал Шумахера, Фредерик III 30 апреля
1665 г. назначает его камер-секретарем, то есть личным секрета-
рем абсолютного монарха. Эта работа позволила ему обзавестись
необходимыми для дальнейшей карьеры связями и обеспечила
определенной влияние, в чем, безусловно, нуждалась его честолю-
57
бивая натура. Для укрепления этого влияния Шумахер предлагает
королю нетривиальную идею. И 23 июня 1666 г. выходит новое
распоряжение, предписывающее Датской канцелярии проводить
все акты до их утверждения главой государства через коллектив-
ный орган, состоящий из канцлера, обер-секретаря канцелярии и
королевского камер-секретаря. Таким образом, Фредерик III полу-
чает возможность через своего надежного помощника осуществ-
лять контроль за преимущественно дворянской по составу канце-
лярией, интересы которой нередко расходятся с его собственными.
Шумахеру же достается в канцелярии сфера, пусть не самая поли-
тически значимая, но дающая реальную власть, - назначение на
посты бургомистров, священнослужителей, учителей. Несколько
позднее это было отражено в эпиграмме, зло обыгрывающей фа-
милию Шумахера: "...Шило и дратва сапожника/ Могут теперь
создавать пробстов и епископов"3.
К этому же периоду относится та выдающаяся работа Шумахе-
ра, которая вписала его имя в историю Дании, - окончательное
оформление "Королевского закона", бывшего основным законом
страны до принятия ею в 1849 г. действующей ныне конституции.
Подписанный 14 ноября 1665 г. "Королевский закон" - это уни-
кальный документ, ставший единственным в мире законодатель-
ным обоснованием абсолютной монархии. В 40 его параграфах
определяется сущность абсолютизма, фиксируются права и обя-
занности монарха, регулируются и детализируются условия пре-
столонаследия, а также подчеркивается добровольность передачи
народом неограниченной власти своему суверену.
В российских публикациях (например, в учебнике А. С. Кана
"История скандинавских стран") Шумахер упоминается в качестве
автора "Королевского закона". Это не совсем верно. Разработка
законодательной основы абсолютной монархии, которая бы ут-
верждала легальность режима и его идеологии и закрепляла неде-
лимость наследственной королевской власти, началась еще в
1661 г. Вскоре группа немецких правоведов подготовила проект
закона о наследовании престола и регентстве. В 1663 г. в Копенга-
гене завершилась работа над еще одним проектом, который трак-
товал права и обязанности королевской власти. Однако ни один из
этих документов не был одобрен Фредериком III. Трудно сказать,
что руководило монархом, когда он поручил "доведение" "Коро-
левского закона" Шумахеру, который формально не входил ни в
одну административную структуру. Скорее всего, он намеревался
таким путем создать прецедент абсолютистского законодательст-
ва: закон, подготовленный секретарем государя, как бы исходил от
58
него самого. Это отражено в параграфе 3 "Королевского закона":
"Единственно король... должен иметь высшую власть и авторитет
создавать законы и приказы... и разъяснять, изменять, сокращать,
как и отменять законы, ранее изданные им самим или его предка-
ми..."4.
Сделанный Фредериком III выбор оказался безошибочным.
Шумахер сумел мастерски объединить разнородные и часто про-
тиворечивые составляющие двух предыдущих проектов и свести
их с положениями "Акта единовластного наследственного правле-
ния" от 1661 г. Хотя Шумахера и нельзя назвать автором "Коро-
левского закона", его рука ощущается в точности формулировок,
внутренней стройности и красоте стиля документа. Для самого
Шумахера эта работа явилась важнейшим экзаменом на политиче-
скую зрелость.
Для придания своему секретарю официального статуса король
23 сентября 1668 г. вводит его в штат Датской канцелярии в каче-
стве советника, оставив за ним также прежние функции, в том
числе и библиотекаря. Еще через несколько месяцев, 5 февраля
1669 г., он в дополнение к этим обязанностям становится асессо-
ром (заседателем - Б. Й.) Статс-коллегии и Верховного суда. По-
следнее назначение было обусловлено единственно стремлением
короля создать противовес дворянскому большинству в судебных
органах и не требовало от Шумахера большого вложения сил. В
канцелярии же он проявляет чрезвычайную энергичность и рабо-
тоспособность.
Необычно быстрое продвижение Шумахера по служебной ле-
стнице не могло не вызвать недоброжелательности у окружения.
При участии канцлера Редца, с которым, судя по записям Шумахе-
ра, у него обострились отношения из-за его растущего влияния в
канцелярии, была предпринята попытка дискредитировать его в
глазах монарха. Легче всего было использовать для этого грехи
тогда еще холостяцкой жизни Шумахера, так как ни для кого не
были секретом его увеселения в чисто барочном духе и интриги со
знатными дамами, которые он сам расценивал как свидетельство
достигнутого положения в обществе. Однако для удара был избран
другой его порок - алчность.
Будучи главой лютеранской церкви в Дании, король должен
был сам назначать священников. На практике этой работой ведала
Датская канцелярия, и рассмотрение заявлений входило в обязан-
ности Шумахера. Считалось нормой, чтобы помимо гербового
сбора услуги чиновников, связанные с подготовкой бумаг, оплачи-
вались клиентами в виде благодарственных подношений. По-
59
скольку размеры оплаты не были нормированы, это создавало поч-
ву для поборов, хотя процветавшая в Европе симония, или прямая
торговля церковными должностями, была в Дании запрещена.
Позднее, уже после ареста Шумахера, в его архиве будут найдены
свидетельства того, что он получал значительные суммы еще до
вынесения решения о назначении на должность. Взяточничество,
которым занимались все сверху донизу, в данном случае использо-
валось как политическое оружие против выскочки. Дело довели до
короля, и Шумахеру было заявлено, по свидетельству очевидца,
что он должен прекратить "... выставлять посты на аукцион. Его
величество позволит ему принимать подношения, которые призна-
тельные люди сами будут давать ему, но он не может вымо-
гать..."5. На некоторое время Шумахер был отодвинут в канцеля-
рии на задний план.
Трудно предположить, что от внимания короля могли ускольз-
нуть и другие свойства личности секретаря, особенно его непо-
мерное тщеславие и властолюбие. Биографы Шумахера неодно-
кратно цитировали совет, якобы данный умирающим Фредери-
ком III сыну Кристиану: "Сделай из него большого человека, но
делай это медленно"6.
Внезапная кончина монарха 9 февраля 1670 г. явилась для Шу-
махера драматической неожиданностью. В эти дни он пишет:
"Смерть моего повелителя и короля привела меня в такое смяте-
ние, что у меня едва ли хватит чувств, чтобы думать о собствен-
ных обстоятельствах"7. А эти обстоятельства, заметим, были весь-
ма неопределенными. Приход нового государя неизбежно должен
был повлечь за собой перестановку сил в коридорах власти. К тому
же с 24-летним Кристианом V (1646-1699), ставшим после смерти
отца неограниченным сувереном Датского и Норвежского коро-
левств, а до того мало вникавшим в государственные дела, у Шу-
махера не было никаких личных связей. И он занял выжидатель-
ную позицию. Выйти из тени ему помогло его всегдашнее умение
правильно находить политических союзников.
Еще двумя годами раньше Шумахер завязал отношения с доб-
рачным сыном Фредерика III Ульриком Фредериком Гюльденлёве
(1638-1704), боевым генералом датской армии, испанским гран-
дом, блестящим дипломатом и королевским наместником в Норве-
гии, в лице которого он теперь обрел надежного покровителя. Од-
ного возраста, одинаково высокообразованные и политически
дальновидные, а в частной жизни далекие от пуританизма, коро-
левский сын и сын торговца не только подружились, но и почувст-
вовали необходимость во взаимодействии. В течение всего перво-
60
го года правления Кристиана V продолжалась закулисная борьба
за влияние между группой молодых реформаторов, возглавляемой
Гюльденлёве, и вельможами старого склада, с их сторонниками в
среде дворянства, надеявшегося вернуть утраченные политические
и экономические привилегии. Против Шумахера, бывшего бли-
жайшим сподвижником Гюльденлёве, вновь было выдвинуто об-
винение в служебных злоупотреблениях, но за не доказанностью
снято. В итоге победила партия Гюльденлёве. Это позволило Шу-
махеру начать сближение с королем.
Кристиан V во многих отношениях был полной противополож-
ностью своему скрытному и нелюдимому отцу. Шумахер однажды
заметил, что добродушный и немстительный Кристиан простит
даже того, кто приставит ему к груди пистолет. Крепкий и вынос-
ливый физически, он не обладал ни аналитическим умом, ни ма-
нипуляторскими способностями, ни самостоятельностью отца.
Слабыми его сторонами были недостаточная подготовленность к
роли монарха и узкий кругозор. Как король он сознавал свою ог-
раниченность, но понимал и свою ответственность перед страной и
всегда старался добросовестно выполнять свои обязанности. По-
этому он постоянно окружал себя опытными помощниками, имея
ценную способность приближать к себе талантливых людей и да-
вать им возможность проявиться. Одним из таких людей стал - по
совету Гюльденлёве - Педер Шумахер. Короля привлекали в нем
эрудиция, опыт, уверенность в себе и, наконец, внешний блеск, то
есть все то, чем он сам не обладал.
Первые два десятилетия абсолютизма были окрашены поиска-
ми оптимальных форм управления страной и сменой моделей вла-
стных структур. Ожесточенная борьба вокруг трона продемонст-
рировала нестабильность выстроенной Фредериком III государст-
венной пирамиды. Для дальнейшей централизации системы и ус-
корения процессов принятия решений уже весной и летом 1670 г.
проводится новая серия бюрократических реформ. Их официаль-
ным автором считали Кристиана V, для оформления идей которого
был якобы привлечен Шумахер. Однако истинная роль Шумахера
была для многих очевидна. Уже тогда бранденбургский посланник
в своем письме сообщал, что преобразования - это детище секре-
таря.
Суть реформы аппарата, во многом заложившей позднейшие
принципы делопроизводства, заключалась в том, что Датская кан-
целярия в качестве центрального органа получила главенствующее
положение в системе. Все входящие дела должны были первона-
чально проходить через нее, а затем распределяться между колле-
61
гиями. Все решения коллегий должны были утверждаться Датской
канцелярией. В соответствии с инструкцией от 21 апреля 1670 г. в
канцелярии был введен коллегиальный принцип рассмотрения дел.
Хотя канцлер оставался представительным главой канцелярии, он
в значительной мере оттеснялся двумя обер-секретарями, на кото-
рых была возложена вся полнота ответственности за текущую ра-
боту и представление материалов королю. Так, Шумахер, бывший
одним из обер-секретарей, практически сосредоточил в своих ру-
ках все нити управления канцелярией. Второй, менее опытный
обер-секретарь заведовал, как шутили, свадьбами и похоронами.
Распорядок работы коллегий и Верховного суда также был чет-
ко определен. Ведомственные инструкции недвусмысленно давали
преимущество представителям городского сословия: штат всех
органов должен был включать равное число служащих дворянско-
го и недворянского происхождения. Это решение считается несо-
мненной заслугой Шумахера. Особое политическое значение име-
ло введение равного участия бюргерства в традиционно дворян-
ском Верховном суде, что повышало в глазах населения надеж-
ность судебных решений.
В мае 1670 г. начал работать вновь созданный Тайный совет,
задуманный как связующее звено между королем и исполнитель-
ной системой. Его членами стали главы коллегий и датские наме-
стники в Норвегии и Шлезвиг-Гольштейне. Не удивительно, что
наместник Гюльденлёве привел с собой в Тайный совет Шумахера.
Впрочем, поначалу он выполнял там функции секретаря и не имел
властной позиции.
На вершине административной пирамиды стоял сам государь.
Как утверждалось в ’’Королевском законе”: "Все правительствен-
ные дела, письма и сделки должны... исходить от имени короля и с
его печатью, и он должен всегда сам их подписывать...”8. Кристи-
ан V часто с трудом мог вникнуть в запутанный бюрократический
язык документов. Поэтому Шумахер готовил упрощенные рефера-
ты каждого дела, чем значительно облегчал управленческие задачи
монарха. Постепенно это превратило его в глазах Кристиана в не-
заменимого помощника, а своей лояльностью он сумел добиться
полного доверия короля.
В начале 1671 г. Шумахер выдвигает очередную инициативу.
Он убеждает Кристиана V, что создание нового привилегирован-
ного высшего сословия поднимет авторитет его правления и одно-
временно нарушит единство старого родового дворянства. В ре-
зультате 25 мая 1671 г. был издан указ об учреждении графского и
баронского титулов. До этого в Дании, в отличие от ряда других
62
европейских стран, вообще не существовало дворянских званий.
Новые титулованные дворяне получали частичное освобождение
от уплаты налогов и множество правовых и административных
льгот. Любопытно, что 24 из 29 графских и 13 из 28 баронских
титулов, присвоенных до 1720 г., были даны иностранцам, чинов-
никам и землевладельцам недворянского происхождения.
Шумахеру же принадлежит и авторство "Положения о рангах" -
датской табели о рангах, принятой в 1671 г. в связи с учреждением
дворянских титулов. Документ представлял собой длинный список
лиц и целых групп вплоть до канцелярских секретарей под номе-
ром 55. "Положение" точно определяло каждую ступень бюрокра-
тической иерархии. Оно существенно возвышало новое дворянство
и увеличивало карьерные возможности чиновников из низов, в то
время как старое землевладельческое дворянство без государст-
венной службы вообще не нашло своего места в разрядной пира-
миде. Таким образом создавалась тесная связь между обществен-
ной значимостью человека и службой, которая превращалась в
решающий критерий статуса. В редакции 1679 г. высокопостав-
ленным чиновникам уже гарантировалось личное дворянство, а в
редакции 1693 г. - потомственное дворянство.
Сам Шумахер в полной мере воспользовался нововведениями.
Благодаря большому земельному владению, частично выменянно-
му на приданое жены и частично подаренному в знак особой ми-
лости королем, он был возведен в первое сословие. Шумахер дал
поместью название Гриффенфельд и 15 июня 1671 г. удостоился
высочайшего разрешения на дворянский герб и смену фамилии на
Гриффенфельд. В сентябре он был под новым именем принят в
полноправные члены Тайного совета, а 12 октября в ряду первых
награжден вновь учрежденным орденом Даннеборга, создание ко-
торого, по мнению многих, было его же идеей. Выбор имени
Гриффенфельд был, видимо, не случайным. Еще раньше Шумахер
использовал перстень-печатку с изображение грифона, который,
по мифологическим представлениям, обладал силой льва и зорко-
стью орла. Будучи излюбленным мотивом средневекового искус-
ства, грифон символизировал великих рыцарей, защитников церк-
ви и народа, с их храбростью, великодушием и полным владением
своим телом и духом.
К 1673 г. Гриффенфельд становится единственным после коро-
ля человеком, который располагает всесторонней информацией
как о внутренней жизни Дании, так и о ее международной полити-
ке. Когда 26 ноября 1673 г. КристианУ назначает его государст-
венным канцлером, то есть премьер-министром (не путать с долж-
63
ностью канцлера как главы канцелярии - Б. Й.\ он не изобретает
новой политической модели. Представленный такими именами,
как Ришелье (1585-1642) и кардинал Мазарини (1602-1661) во
Франции, герцог Лерма (1552-1623) и граф-герцог Оливарес
(1587-1645) в Испании, лорд Бэкингем (1592-1628) в Англии, ин-
ститут всемогущих первых министров и королевских фаворитов
был опробован в Европе в первой половине XVII в. и уже в значи-
тельной степени изжил себя.
Что двигало датским монархом, когда он решил официально
сделать Гриффенфельда своей правой рукой и тем самым предос-
тавить ему почти неограниченную власть? Возможно, недовольст-
во придворной кликой из-за разногласий по вопросам внешней
политики. Возможно, искреннее желание работать эффективно и
при этом осознание своей неспособности справиться со все расту-
щим числом государственных дел. Возможно, внутренняя зависи-
мость от Гриффенфельда как генератора идей, редактора и кон-
сультанта.
Одновременно с выдвижением на пост Гриффенфельд получает
от короля графский патент и производится в кавалеры высшей на-
грады Дании ордена Слона. Когда летом 1674 г. умирает канцлер
Редц, все его функции, включая не только руководство Датской и
Немецкой канцеляриями, но и президентство в Верховном суде и
Статс-коллегии, переходят к Гриффенфельду, который теперь
именуется великим государственным канцлером. Одновременно
он становится попечителем Копенгагенского университета. Так
"маленький писарь", как еще недавно называли Шумахера в свете,
достигает вершины своей карьеры. Список его титулов, который
взят нами из посвящения к торжественной оде в его честь, напи-
санной в 1676 г. известным псалмописцем и будущим епископом:
"Граф Гриффенфельда и Тёнсберга, владетель Самсе, Братинсбор-
га и Висборга, кавалер ордена Слона, великий государственный
канцлер, тайный советник и президент Статс-коллегии и Канцеля-
рии, его Графское Высокопревосходительство..."9.
Политическая линия Гриффенфельда на посту первого минист-
ра отличается чрезвычайной жесткостью Он устанавливает полное
единоначалие в Датской канцелярии, отменив институт обер-
секретарей. Он сам подписывает все судебные решения в Верхов-
ном суде. Он значительно снижает роль коллегий, сделав их уча-
стие в государственном управлении почти незаметным. Он одного
за другим устраняет своих соперников. И, наконец, он фактически
узурпирует королевскую власть, принимая самостоятельные реше-
ния или откровенно направляя действия Кристиана V. Кроме того,
64
Гриффенфельд порой не может скрыть раздражения от медлитель-
ности и слабой компетенции короля.
Однако Кристиану потребовался еще год, чтобы до конца по-
нять двусмысленность своего положения. Постепенно король, по-
литика которого была направлена на подготовку новой войны со
Швецией, увидел, насколько позиция Гриффенфельда расходится с
его собственной. Он утратил прежнее доверие к своему первому
министру, который, по его мнению, явно манипулировал им. И,
наконец, его начала тяготить карикатурная роль отодвинутого от
власти абсолютного монарха.
21 августа 1675 г. Кристиан V обращается к Гриффенфельду с
пространным письмом, в котором высказывает недовольство его
управленческим стилем и предупреждает о недопустимости пре-
вышения власти. Письмо написано в острой манере, обычно не
свойственной мягкому Кристиану V. Очевидно, король твердо на-
мерен изменить свои отношения с первым министром. Сущность
предъявленных Гриффенфельду обвинений становится явна из
текста письма, поэтому хотелось бы привести его лишь с неболь-
шими сокращениями: "I. Я хочу, чтобы мои генералы и офице-
ры... ни к кому другому не были прикреплены и ни от кого друго-
го не зависели, как от меня самого... 2. Желаю я также, чтобы ка-
ждый, в каком бы звании он ни находился, занимался своим делом,
а не управлял ими всеми вместе, что никому кроме меня самого не
разрешено. 3. Не берите себе больше авторитета и уважения, чем
те, что относятся к Вашей должности. 4. ...не приказывайте чего-
то, что сначала надлежит решить мне. И когда я говорю что-то, то
помогайте мне в моих мыслях, а не направляйте меня вопреки мо-
им мыслям... 6. Остерегайтесь лести, ...так как все, что один или
другой делают Вам, не столько делается ради Вас, сколько ради
собственных интересов или мелких интриг... 7. ...никто не смеет
брать неподходящие подношения или подарки,... поскольку... я в
начале моего правления не мог примириться с этим и запретил
это... 8. Я также желаю, чтобы те письма, которые приходят... от
наших союзников... либо от генералов... сразу присылались мне.
Узнавать последним, что происходит, недопустимо. 10. ...не торо-
пите меня, когда мне требуется время для решения, и не приходите
опять, когда один раз решено. 13. Я не понимаю, чему служат все
дебаты..., если я сам с легкостью могу принять решение... без по-
тери времени, которое весьма дорого. 15. Я хочу непременно де-
лать все и знать все... Кажется, что у меня есть только имя, а у Вас
все управление и слава..."10.
65
Вместе с тем король не потребовал отставки Гриффенфельда.
Он оставался на посту первого министра до 11 марта 1676 г., когда
по приказу Кристиана V был неожиданно арестован. Через не-
сколько дней Гриффенфельда лишили всех титулов и наград, а его
движимое имущество было конфисковано. Ему было предъявлено
обвинение в ряде преступлений - от непотизма, вымогательства и
симонии до оскорбления монаршей особы, разглашения государ-
ственных тайн и государственной измены. О последнем следует
сказать особо, хотя рамки статьи не позволяют детально очертить
всю последовательность событий.
Подлинная суть разногласий между Кристианом V и Гриффен-
фельдом состояли в их неодинаковом восприятии готовности Да-
нии к войне. С момента заключения в 1660 г. Копенгагенского ми-
ра Швеция, получившая часть датских территорий, была заинтере-
сована в том, чтобы сохранить статус-кво и не намеревалась всту-
пать в военный конфликт с Данией. Для датской внешней полити-
ки, напротив, ведущим мотивом был реванш. Кристиан V заявлял:
"Швеция не может полагать, что мы сумеем забыть земли, которые
она отняла у нас"11. Однако было очевидно, что Дании, традици-
онно не способной выигрывать войны, а сейчас еще чрезвычайно
ослабленной и в военном потенциале, и экономически, не удастся
самостоятельно добиться реванша. Важно было решить, к какой из
ведущих европейских сил примкнуть. Гриффенфельд считал, что
наиболее продуктивным мог бы стать союз с Францией, которая
имела весьма умеренные интересы на Балтике. Двор, однако, на-
ходил, что для Дании более перспективно присоединение к мор-
ским державам и Бранденбургу в силу противоречия их интересов
со Швецией. Победила эта точка зрения.
Поскольку датская монархия не представляла большой полити-
ческой силы на европейской арене, Франция вступила в союз со
Швецией, дав обещание, что Дания не будет принята в этот альянс.
С нападением в 1672 г. французской армии на Нидерланды обри-
совались две основные коалиции: Франция, Швеция и Ганновер с
одной стороны и Нидерланды, Бранденбург, Германская империя,
Испания и Брауншвейг-Люнебург - с другой. Ко второму союзу
трактатом от 30 июня 1674 г. присоединилась Дания.
Ключом к политическому курсу Гриффенфельда 70-х гг. может
служить надпись, помещенная на декоративном обрамлении порт-
ретной гравюры, выполненной в 1675 г. по его заказу И. Хусма-
ном: "La pluma dirige al hierro quc ha de acertar" - "Перо направляет
меч, который должен повиноваться". Несмотря на то, что амбиции
Кристиана V подогревались сильнейшими милитаристскими на-
66
строениями части придворных, Гриффенфельд приложил немало
усилий, чтобы политическими и дипломатическими мерами удер-
жать Данию на позиции нейтралитета. В 1673 г. Дания возобнови-
ла союзнический договор с Нидерландами на условиях, что она
вступит в войну лишь в том случае, если Швеция выступит на сто-
роне Франции. Одновременно велись переговоры со шведским
королем Карлом XI о не вступлении в войну. Кроме того, Гриф-
фенфельд всеми мерами пытался ослабить связи между Парижем и
Стокгольмом.
Дания удерживала нейтралитет до конца 1674 г., когда Швеция
напала на Бранденбург. Кристиан V готов был сразу вмешаться в
военные действия. Но Гриффенфельд вновь убедил его не спе-
шить, и Дания предложила Франции свои услуги в роли посредни-
ка между нею и ее противниками. При этом Гриффенфельд наме-
кал Людовику XIV, что будет преимущественно соблюдать его
интересы, и сумел завязать переговоры. После того как в июне
1675 г. шведские войска были наголову разбиты курфюрстом
Бранденбурга, напор военных страстей уже невозможно было
удержать, и в сентябре Дания выступила против шведов в север-
ной Германии. Именно к этому времени относится письмо Кри-
стиана V к Гриффенфельду. Заняв часть Померании и Висмар, ок-
рыленный победой Кристиан V готовился к дальнейшим сражени-
ям, теперь уже за возвращение бывшей датской территории С коне.
Гриффенфельд, отнюдь не уверенный в будущем военном ус-
пехе, тем временем вновь попытался наладить контакты с Людо-
виком XIV, всячески демонстрируя свои французские симпатии,
вплоть до согласия спасать от перлюстрации адресованную в Па-
риж дипломатическую почту французского посольства в Сток-
гольме. Хотя пересылка писем не велась в абсолютной тайне от
канцелярии, на суде она была представлена как доказательство
измены.
Союзники Дании обнаружили маневры Гриффенфельда. Это
случилось, когда в начале 1676 г., испанцы перехватили письмо от
датского посланника в Париже, бывшего доверенным лицом
Гриффенфельда, французскому посланнику в Копенгагене. В нем
наряду с дружескими заверениями говорилось о необходимости
установить союз между двумя королями. Письмо было передано
Кристиану V через злейшего врага Гриффенфельда главнокоман-
дующего армией немецкого герцога Йохана Адольфа Плена (1630-
1704). Король уже не мог не отреагировать, так как действия
Гриффенфельда могли посеять в Европе недоверие к надежности
67
Дании как военного союзника, а это грозило стране политической
изоляцией.
Следовательно, истинной причиной падения Гриффенфельда
было его стремление оградить Данию от заведомо неудачной вой-
ны. Результаты войны за Сконе, завершившейся в 1679 г., показали
невозможность добиться полного успеха без союзничества с
Францией. В этой связи можно под иным углом зрения взглянуть и
на желание Гриффенфельда подчинить себе государственный ап-
парат, и на его политическое лавирование, и на постоянный нажим
на короля.
Когда в день ареста первого министра его немногочисленные
сторонники попытались оправдать перед монархом его внешнепо-
литическую линию, Кристиан V отказался выслушать их, назвав
Гриффенфельда алчным и тщеславным. Сам выбор слов свиде-
тельствует о том, что в короле более всего говорила личная обида.
Следствие по делу Гриффенфельда продолжалось полтора ме-
сяца. От подследственного ожидали покаяния и мольбы о пощаде.
Но он отрицал все обвинения и лишь просил у государя прощения
за то, что невольно вызвал его гнев. 25 апреля 1676 г. начались
слушания по делу, носившие очевидный характер показательного
процесса, и 26 мая был вынесен приговор. За пренебрежение слу-
жебными обязанностями, нанесшее ущерб королю, иностранным
державам и интересам подданных, коррупцию и государственную
измену Гриффенфельд был приговорен к смертной казни с лише-
нием чести и состояния. Осужденному был тогда 41 год.
Казнь должна была состояться 4 июня в Копенгагенской цита-
дели. Лишь в последний момент, когда палач уже приступил к
своим обязанностям, Гриффенфельду сообщили о замене смертной
казни на пожизненное заключение. Эта театральность была на-
правлена на еще большее унижение осужденного. Подняв голову с
плахи, он промолвил, что смерть была бы для него лучшим выхо-
дом, чем пощада.
Гриффенфельд. который вновь стал Шумахером, провел ос-
тавшиеся 23 года жизни в тюрьме - сначала в цитадели, затем на
маленьком острове Мункхольм в двух километрах от норвежского
города Тронхейм. Об его освобождении тщетно хлопотали многие,
включая английского короля Карла II. Шумахер умер в последний
год столетия, за пять месяцев до кончины своего короля, который
сохранил ему жизнь, но так и не простил его. Его единственная
дочь, носившая фамилию Гриффенфельд, умерла четырьмя годами
позже в возрасте 29 лет.
68
ПРИМЕЧАНИЯ
1	Olden-Jorgensen S. Kun navnet er Tilbagc - en biografi om Peter
Griffenfeld. Kobenhavn (далее Kbh.), 1999. S. 279-280.
2	Gamrath H. Kobenhavn i krig // Kobenhavn for og nu - og aidrig. B. 11.
Kbh., 1999. S. 171.
3	Politikens Danmarkhistorie. B. 8. Den ungc encvaelde. 1660-1721 / Af
G. Olsen. 3. udg. Kbh., 1985. S. 158.
4	Kogeloven 1665. Tekst // Danmark 1 tusind ar. Kilde til samfundets
udvikling fra vikingetid til industrialisering. Herning, 1986. S. 119.
5	Wolff O. Greve Peder Griffenfclds levnet. Et bidrag til Danmarks historic
under kong Christian de femte. Kbh., 1820. S. 325.
6	См., например,: Henning D.-N. Danmarks konger og regenter. Fra
Hugleik til Margrette 2. Viborg, 1996. S. 284.
7	Politikens Danmarkhistorie. B. 8. S. 143.
8	Danmark i tusind ar. S. 119.
9	Kingo T. Underdanigste Velkoms Tanker... 11 Fra stammer til folk. Kbh.,
2000. S.219.
10	Henriksen О. B. Af Guds nade. Christian de femte og hana regering.
Odense, 1996. S. 161-163.
11	Danmark historisk billedbog. B. 2. 1523-1750. Hillerod. 1969. S. 134.
ЛИТЕРАТУРА
Billeder og kilder til Danmarkshistorien. 1. udg. Kbh., 1991.
Camrath H. Kobenhavn i krig П Kobenhavn for og nu - og aidrig. В. 11. Kbh.,
1999.
Danmark historisk billedbog. B. 2. 1523-1750. Hillerod. 1969.
Kogeloven 1665. Tekst // Danmark i tusind ar. Kilde til samfundets udvikling
fra vikingetid til industrialisering. Herning, 1986.
Danmarks Historic. B. 3. Tiden 1648-1730 / Af K. J. V. Jespersen. Kbh.,
1989.
Dansk biografisk leksikon. B. 5. 3. udg. Kbh., 1980.
Dansk identitetshistorie. В. 1. Faedreland og modersmal. 1536-1789 I Red.
O. Feldbaek. Kbh.. 1991.
Ellehoj S. Danske Lov og Kogeloven 11 Danske og Norske Lov i 300 ar. Kbh..
1983.
Fabricius K. Griffenfeld. Kbh., 1910.
Kingo T. Underdanigste Velkoms Tanker... // Fra stammer til folk. Kbh..
2000.
Gyldendal og Politikens Danmarks historic. B. 8. Ved afgrundens rand. 1600-
1700 / Af B. Scocozza. Kbh., 1989.
Henning D.-N. Danmarks konger og regenter. Fra Hugleik til Margrette 2.
Viborg, 1996.
69
Henriksen О. В. Af Guds nade. Christian de femte og hana rcgering. Odense,
1996.
Jorgensen J. Det kobenhavnske patriciat og staten ved det 17. arhundredes
midte. Kbh., 1957.
Olden-Jorgensen S. Kun navnet er Tilbage - en biografi om Peter Griffcnfeld.
Kbh., 1999.
Olden-Jorgensen S. Magtudovelse og magtiscenesaettelse under den aeldre
danske enevaelde // Fortid og Nutid, 1997.
Politikens Danmarkhistorie. B. 8. Den unge enevaelde. 1660-1721 / Af
G. Olsen. 3. udg. Kbh., 1985.
Wolff O. Greve Peder Griffenfelds levnet. Et bidrag til Danmarks historic
under kong Christian de femte. Kbh., 1820.
В. Л. Керов
ЭТЬЕНН ДЕ ФЛАКУР - ДЕЛОВОЙ ЧЕЛОВЕК
КОЛОНИАЛЬНОЙ ЭПОХИ
Герой нашего исследования - не простой "деловой” человек
или чиновник, а руководитель одной из первых крупных колони-
альных экспедиций, организованных королевскими торговыми
компаниями на Мадагаскар. Такие компании, имевшие колониаль-
ный характер, впервые были созданы многоопытным государст-
венным деятелем Франции XVII в. кардиналом Ришелье. Считает-
ся, что именно он находится у истоков французской колониальной
империи. Мы увидим, что это действительно так. Тем более, что
идеи колониализма буквально витали в воздухе тогдашнего фран-
цузского общества. Отечественный читатель знаком с некоторыми
концепциями подобного рода благодаря крупнейшему знатоку ис-
тории Франции эпохи Ришелье и XVII в. в целом - А. Д. Люб-
линской. Под ее редакцией и с ее послесловием был издан важней-
ший идеологический документ указанной эпохи - ”Мемуар Исаака
Разилли о французской колониальной экспансии (1626 г.)"1.
Не случайно такой активный сторонник французской колони-
альной экспансии, как Леон Дешан, обратил внимание на мемуар
Разилли в 1886 г., намереваясь не только познакомить ученый мир
с важным источником и выявить дотоле неизвестного деятеля эпо-
хи Ришелье, но и представить этот документ как своего рода аргу-
мент в пользу французской колонизации.
Исаак де Разилли (1580-1637) - отпрыск небогатой дворянской
семьи из Пуату. В 1626 г. он направил Ришелье свои рассуждения
70
о необходимости приобретения Францией колониальных владе-
ний. Этот документ заслуживает особого внимания, поскольку
мысли, высказанные его автором, можно считать выражением и
своеобразным обобщением господствующих в эпоху Ришелье идей
о необходимости развития мореплавания и колонизации, в особен-
ности тех, что исходили из среды небогатого родовитого дворян-
ства.
Сам Разилли в течение многих лет (до 1626 г.) участвовал в пу-
тешествиях в заморские страны и потому хорошо знал мореплава-
ние. Ришелье одобрил записку Разилли и полностью включил ее в
свои "Мемуары".
Не мог не знать кардинал и о других материалах и записках,
обосновывающих необходимость колониальных завоеваний. Мож-
но упомянуть, например, записки адвоката парижского парламента
Лекарбо, находившегося в Канаде в течение двух лет (1606—1607).
Вернувшись в Париж, он написал апологетическую "Историю Но-
вой Франции", а также специальное письмо, содержащее призывы
к расширению колониальных захватов2.
Аналогичные идеи содержал еще один интересный материал,
посвященный экономическим вопросам, - труд А. де Монкретьена
(1615 г.), который он направил юному королю Людовику ХШ и
королеве-матери Марии Медичи. Названием своего труда - "Трак-
тат о политической экономии" - Монкретьен дал жизнь не только
термину, но и целой науке. В содержание этого термина автор,
естественно, вкладывал совсем иной смысл, нежели тот, который
появился в позднейшее время. Он вел речь о конкретных вопросах
экономической жизни, например, о необходимости покровительст-
ва купцам и нарождающимся промышленникам, явно предвосхи-
щая идеи меркантилизма, которые позднее во Франции с такой
энергией и настойчивостью проводил Кольбер. Образцом проведе-
ния протекционистской политики была для Монкретьена Голлан-
дия. Апологетика колониальных завоеваний, будоража руководя-
щие в политическом и экономическом отношении слои общества,
сама была вызвана глубокими преобразованиями на всех уровнях
этого общества.
По мнению А. Д. Люблинской, определяющую роль в развитии
французской абсолютистской державы сыграли 20-е гг. XVII в.3
Успех был определен глубокими экономическими, социальными и
политическими сдвигами во французском обществе, которые про-
изошли в начале XVII в. на пути капиталистического развития. По
мере укрепления абсолютной монархии усиливался интерес дво-
рянских и торгово-промышленных кругов Франции к колониаль-
71
ным захватам, объективно представлявшим собой одно из главных
направлений первоначального накопления капиталов.
Упомянутое в начале статьи проникновение на Мадагаскар
представляло собой качественно новый этап в развитии француз-
ской политики и значительно отличалось от французской колони-
зации в других регионах. Попытки закрепления захваченных тер-
риторий в XVI в., прежде всего Канады, а также Флориды и Брази-
лии, предпринимались, как правило, без прямой поддержки фео-
дально-абсолютистского государства. А, главное, они - как и
позднейшее проникновение в Вест-Индию - имели целью создание
так называемых переселенческих колоний. Колонизация на Мада-
гаскаре, как мы увидим, была связана с эксплуатацией, зачастую
весьма жестокой, местного населения, а не просто его уничтоже-
нием, как это было в Канаде и на островах Карибского моря. Но
таковой она стала, лишь, начиная со времени правления Ришелье,
к которому относится решающий этап на пути подготовки и осу-
ществления колониальной политики французского абсолютизма.
Арман Жан де Плесси, герцог де Ришелье (1585-1642), с 1622 г. -
кардинал, с 1624 г. вошел в Королевский совет и вскоре занял пост
первого министра. Ришелье прекрасно видел все те выгоды, кото-
рые приносит и может принести государству, дворянству, моло-
дым промышленникам и торговцам колониальная деятельность.
Он понимал, что рост государственных доходов тесно связан с
увеличением богатств этих торговцев и промышленников-ману-
фактуристов, требовавших, в частности, освоения новых террито-
рий. Отсюда логический вывод, который сделал кардинал, - нужно
развивать мореплавание, строить корабли, которых было так мало
в начальный период царствования Людовика XIII.
В программе деятельности правительства, которую развил Ри-
шелье в докладе на ассамблее созванных королем нотаблей (то
есть представителей привилегированных сословий) в январе
1627 г., утверждалось, что расцвет торговли не может быть осуще-
ствлен без создания сильного военного флота и развития торгового
судоходства, без создания больших компаний. Кардинал, в частно-
сти, заявил, что во Франции недооценивают значение развития
мореплавания. Французская монархия отстает в этом отношении
от других европейских держав. Благодаря своему могуществу на
море Испания постоянно расширяет свои владения на Востоке и
увеличивает свои богатства на Западе. Лишь с помощью моря
Англия получает то многое, чего ей недостает. У Франции есть все
возможности для того, чтобы стать могущественной морской дер-
жавой. У нее замечательные порты, как на океанском берегу, так и
72
на Средиземноморском, достаточное число превосходных моря-
ков, солдат и плотников. У Франции имеется достаточное количе-
ство дерева, снастей, парусов и прочих материалов, необходимых
для строительства кораблей и навигации. Имеется в достаточном
количестве и необходимое для этого продовольствие, подчеркнул
кардинал.
Наряду с созданием сильного морского флота - торгового и во-
енного - следовало позаботиться об организации торговых компа-
ний. В целях обеспечения успеха их деятельности необходимо оп-
ределить их прерогативы, а также те выгоды, которые они должны
извлечь из своей деятельности.
Для начала Ришелье предложил построить 45 кораблей. Он по-
старался доказать, что содержание кораблей стоит не так уж доро-
го. В частности, содержание в 1625 г. в течение трех месяцев эс-
кадры, состоящей из 20 кораблей (видимо, включая галеры) стоило
608 817 ливров*, что, по мнению кардинала, было недорого. Со-
держание упомянутых 45 кораблей в течение года стоило бы всего
1 283 160 ливров. Говоря о создании торговых компаний, кардинал
заявил, что они должны приносить такую же выгоду, как и подоб-
ного рода компании других стран4.
Ришелье не скрывал, что главной целью колониальной полити-
ки является обогащение правящих кругов, дворянства. "Если нет
войны, пусть будут колонии”, - говорил он5. В 1625 г. он предос-
тавил королю Людовику XIII документ о развитии морской нави-
гации и торговли (Reglement pour la mer) и памятную записку
(Memoire). Идея основания колоний буквально витала в воздухе.
Ришелье после вхождения в Королевский совет получил немало
записок и предложений о развитии торговли и мореплавания и о
создании колоний. Лишь в одном 1626 г. ему было адресовано
пять таких документов. Да и сам кардинал был автором или вдох-
новителем большого числа писем, записок, статистических выкла-
док. Из большого числа подобного рода материалов историки вы-
деляют упомянутый ’’Memoire” самого Ришелье, а также две за-
писки, адресованные ему в 1626 г.: одну анонимного автора, вто-
рую, составленную упомянутым Исааком де Разилли.
В качестве генерального сюринтенданта торговли (с октября
1626 г.) кардинал вместе с еще четырьмя устроителями подписал
учредительный акт первой торговой компании, которой он же
должен был пожизненно управлять. Это была "Морбиганская ком-
пания, или Компания ста пайщиков". Номинальный капитал ее был
Ливр равнялся во Франции того времени 489, 5 г серебра.
73
объявлен в 1 млн. 600 тысяч ливров - при том, что максимальное
число пайщиков было не более двенадцати.
Компания получила монопольные права на торговлю с Новой
Францией (то есть Канадой, точнее, с провинцией Квебек), а также
с Восточной и Западной Индией и Левантом. Естественно, что
"право” на торговлю включало устройство колоний. Опорным
пунктом компании объявлялся новый порт в заливе Морбиган (от-
сюда ее название) в Нижней Бретани с правами порто-франко.
Компания получила возможность строить суда и отливать пушки.
Ей был выделен также порт в Гавре как убежище для ее кораблей.
Чуть позднее, также в 1626 г., было объявлено о создании еще
одной компании, названной "Челнок св. Петра флёрделизе". Види-
мо, первая часть названия указывала на стремление получить по-
кровительство католической церкви, папы римского, вторая - по-
кровительство короля Франции (fleur-de-lys - название королев-
ского герба с его тремя лилиями). Ришелье возглавил и эту компа-
нию. Последней были дарованы еще большие привилегии, чем
Морбиганской компании, хотя ее деятельность и была ограничена
севером Европы. Создание третьей так называемой торговой ком-
пании было связано с планами французского правительства в от-
ношении колонизации Мадагаскара. Попытки проникновения на
этот, как его называли современники, "Великий остров", предпри-
нимались французами, равно как и представителями других дер-
жав, с конца XV в. - начала XVI в.6 Но только к исходу первой
половины XVII в. появились моменты, свидетельствующие о фор-
мировании колониальной политики Франции, определявшейся
капиталистическими отношениями.
В 1635 г. моряк из Дьеппа Режимон, ранее уже побывавший в
Индии, создал торговую компанию без права на монополию. Ком-
пания направила в Индию корабль, который возвратился во Фран-
цию, нагруженный продуктами из далеких стран. Первый успех
воодушевил Режимона, и он вместе с капитаном Риго предпринял
еще несколько путешествий. Поняв всю выгоду, которую можно
извлечь из эксплуатации Восточной Индии и Мадагаскара, он до-
бился у Ришелье "уступки" этого острова, а также близлежащих
островов. В то время королевский морской флот не был достаточ-
но силен, чтобы охранять французские корабли от пиратов и пор-
тугальских, английских и голландских конкурентов. Кардинал по-
лагал, что владение Мадагаскаром необходимо для Франции, что-
бы обеспечить безопасность своей торговли в Индийском океане,
он решил использовать появившиеся возможности создания стоя-
нок для французских кораблей, направлявшихся в Индию. Жало-
74
ванная грамота короля Людовика XIII, датированная 29 января
1642 г., предоставляла Риго возможность основать на Мадагаскаре
и прилегающих островах колонии, которые должны были стать
владениями "Его христианского величества” с исключительными
привилегиями для Риго, его компаньонов в течение 10 лет (по дру-
гим данным монополия была получена на 20 лет)7. Это пожалова-
ние было подтверждено письмом короля от 20 сентября 1643 г. к
компании, которая состояла из 24 пайщиков и была названа Вос-
точной. Было предписано установить владение Мадагаскаром от
имени короля, а также "людей церкви... которым надлежало про-
поведовать туземцам истины католической религии".
Новое торговое общество, занимавшееся колонизацией Мада-
гаскара, в действительности было ни чем иным, как упоминавшей-
ся третьей компанией, иногда называвшейся Ост-Индской; ее дея-
тельность распространялась вплоть до Сурата и других примор-
ских городов Индии. Среди ее членов были не только коммерсан-
ты, но и лица, которые занимали высокие посты в финансовом и
морском ведомствах, а также в Парижском парламенте. Это были
Режимон, Риго, капитан Лё Бур, сюринтендант Жюль де Луан -
генеральный секретарь морского ведомства, Лё Вассёр - советник
парижского парламента, де Грей - из Лиможа, д'Алегр - казначей,
де Босс - родственник Этьенна де Флакура, будущего основателя
крупного колониального поселения на Мадагаскаре, два буржуа из
Парижа - Антуан Демартэн и Илер Филло и, возможно, сам Эть-
енн де Флакур. Среди членов Восточной компании упоминается и
герцог де Ламейерэ.
Члены компании торопились воспользоваться королевским по-
жалованием. Директора компании, осведомленные о богатствах
Мадагаскара одним из своих служащих по имени Прони, решили
послать его туда на короткий срок для того, чтобы основать коло-
нию. Прони был выбран несмотря на то, что он был протестантом:
Статуты компаний исключали из состава колонистов лиц, не яв-
лявшихся католиками*.
Местом колониального поселения Прони выбрал местность
Тауланару на юго-восточной оконечности Мадагаскара, где еще
его предшественники из числа руководителей французских экспе-
диций пытались обосноваться и где именно Прони, прибывший на
Мадагаскар в 1642 г., создал опорный пункт под названием Форт-
Дофэн (форт Дофина).
Прони объявил собственностью короля Франции Маскаренские
острова, острова Родригес и Сент-Мари (близ восточного побере-
жья Мадагаскара) и некоторые районы "Великого острова".
75
Анализ деятельности Прони, окончившейся неудачей, не вхо-
дит в нашу задачу. Отметим лишь, что на основании полученных
сведений директор Восточной компании понял, что следует без
промедления назначить в колонию нового руководителя, чтобы
избежать полного краха. Преемником Прони стал герой нашего
исследования - Этьенн де Флакур.
Этьенн де Флакур родился в 1607 г. в Орлеане. Предки его отца
были в родстве с самыми древними фамилиями этого города. Отец
Этьенна занимался торговлей. В 1626 г. он был назначен эшевеном
Орлеана (эту должность уже занимали некоторые из его предков).
Можно сказать, что будущий правитель Мадагаскара принадлежал
по происхождению и к знати, и к нарождающимся буржуазным
слоям.
В коллеже при университете родного города Флакур изучал
древние языки - латинский и греческий (в своих позднейших за-
писках он сравнивал латинский язык с малагасийским), однако
получил недостаточные знания по истории, географии и большин-
ству наук, которые были необходимы для занятия торговлей.
Помимо некоторых провинций Франции Флакур побывал в ря-
де стран Европы - Италии, Германии и Англии, где пополнил свои
знания в химии, медицине, ботанике.
По возвращении Флакур поселился в Париже. Благодаря сво-
ему дяде, Дюлю де Луану - Генеральному секретарю министерства
по морским делам и члену Восточной компании, Флакур был на-
значен директором этой компании. Одновременно ему предложили
стать комендантом Форт-Дофэна.
Что способствовало этому выдвижению? Без сомнения, опыт
Флакура в торговых делах и административные способности, ко-
торые он уже продемонстрировал. Но, видимо, не только это. Не
следует забывать, что он должен был заменить протестанта: от
некоторых колонистов поступали жалобы на то, что Прони якобы
мешал им отправлять католический культ. Информированные о
беспорядках, которые происходили в Форт-Дофэне, члены дирек-
тората компании заявили, что на остров отныне не будет допущен
ни один "еретик". Поэтому не было ничего удивительного в том,
что они обратили свои взгляды на католика Флакура. Компания
заключила с ним договор, гарантировавший ему двадцать пятую
часть прибылей компании. Пайщики также обязывались каждый
год присылать на остров корабль с провизией. Флакуру было
предписано отослать Прони во Францию и заставить отчитаться
перед компанией в использовании ее средств. Наконец, он должен
был возобновить торговлю с местными жителями9.
76
До назначения у Флакура не было собственного плана колони-
зации. Он, видимо, руководствовался взглядами, господствовав-
шими в его время, в частности, идеей иезуитов, родившейся в ка-
толической Испании, об использовании в процессе колонизации
католицизма. Идею об "обращении в католическую веру дикарей"
разделяла и регентша Анна Австрийская, передавшая через свое
доверенное лицо соответствующие рекомендации Флакуру. Вме-
сте с тем Флакур полагал, что первейшим условием для эксплуата-
ции страны является ее изучение. Он считал необходимым полу-
чить самые точные сведения о жителях Мадагаскара.
Маленький отряд, который был в распоряжении Флакура, на-
считывал около 80 человек - солдат и колонистов, знакомых с раз-
личными ремеслами: кожевников, кузнецов, столяров и пр. Однако
большинство из них попали в число рекрутированных случайно.
Это были авантюристы, склонные к грабежам10.
Отряду Флакура были приданы два миссионера: Наккар и Год-
рэ. Собираясь на Мадагаскар, последний высказал намерение "ус-
тановить над островом владение католической церкви и создать
империю Христа".
Большую роль в судьбе упомянутых миссионеров, отправляв-
шихся на Мадагаскар вместе с Флакуром, сыграл видный француз-
ский католический деятель Венсан (Винцент) де Поль, основавший
при поддержке Рима и ему подчиненную Конгрегацию сестер ми-
лосердия, превратившуюся в Конгрегацию Миссий, члены которой
стали называться лазаристами.
Позднее им же было создано как бы ответвление Конгрегации -
Общество иностранных Миссий, для участия в колониальных экс-
педициях. Папский нунций в Париже обратился к Венсану с
просьбой отправить миссионеров на Мадагаскар. Венсан помог
назначению двух лазаристов, основываясь на рекомендациях ре-
гентши Анны Австрийской (это происходило в 1648 г.), написал
о. Шарлю Паккару специальное письмо, содержавшее многочис-
ленные директивы и советы. Суть их заключалась в пожелании
осуществлять пасторскую работу не только среди французских
поселенцев, и, может быть, в еще большей степени - среди мест-
ных жителей - малагасийцев. Одним из главных средств укрепле-
ния французского влияния считалось обращение аборигенов в хри-
стианскую (католическую) веру11.
После гибели от лихорадки посланных первыми двух священ-
ников Венсаном были направлены на Мадагаскар новые миссио-
неры. Через 10 лет. в 1658 г. Флакур направил Венсану де Полю,
как главе Конгрегации Миссий, письмо, представлявшее собой как
77
бы отчет о деятельности на Мадагаскаре (как утверждал он, ус-
пешной) миссионеров и администрации колоний по распростране-
нию католицизма среди аборигенов12. Но вернемся к моменту отъ-
езда экспедиции Флакура из Франции.
Флакур погрузил на корабль ящики с товарами, продовольстви-
ем, водку, табак, медикаменты; он захватил также боеприпасы,
мушкеты, пистолеты, пушки и т. д. Собирая сведения о Мадага-
скаре, он ознакомился с сообщениями лиц, побывавших на этом
острове. Капитаны кораблей, возвратившихся во Францию, Режи-
мон и Лормейль снабдили его сведениями о богатствах острова и
португальскими картами.
Правление Флакура на Мадагаскаре длилось с 4 декабря 1648 г.
по 12 февраля 1655 г. За время своего пребывания на острове он
организовал множество исследовательских экспедиций, осуществ-
ляя которые, колонисты не гнушались и грабежом. Но главной
задачей было закрепление на острове.
Можно выделить три фазы французской экспансии на юге Ма-
дагаскара в период правления Флакура.
Первая - с 4 декабря 1648 г. до мая 1650 г. - период подготовки
энергичных действий.
Вторая - с мая 1650 г. до 22 декабря 1653 г., отъезда первого
правителя во Францию. Этот период характеризуется ожесточен-
ной борьбой, которую Флакур вел против малагасийцев. Французы
грабили их и убивали: вся провинция Ануси были предана огню.
Третья - с 22 декабря 1653 г. до 12 февраля 1655 г., после отъ-
езда Флакура во Францию, может быть названа периодом кажуще-
гося умиротворения.
Итак, 4 декабря 1648 г. корабль Флакура "Св. Лаврентий" при-
был на Мадагаскар. Новый правитель нашел форт в плачевном
состоянии. Там находилось всего двадцать восемь французов, в
большинстве своем больных; продовольствия недоставало; многие
хижины были без крыш.
Флакуру пришлось заняться снабжением колоний и установле-
нием порядка. Капитану Лё Буру было поручено закупить эбено-
вое дерево в Антавару, а Прони - разузнать о стране Менабе и по-
пытаться найти там горный хрусталь. Сам Флакур и его люди ис-
следовали окрестные районы. Колонисты выяснили, что эти облас-
ти богаты камедью, алоэ, белым перцем. Флакур не смог получить
образцы этих продуктов, так как "король" Адриан Рамаш запретил
своим подданным под угрозой смерти продавать что-либо колони-
стам.
78
Весть о прибытии нового предводителя французов быстро рас-
пространилась по провинции Ануси. Несколько малагасийских
вождей, в том числе Адриан Церунга, зять Адриана Рамаша, а так-
же Адриан Масикуру пришли в форт, чтобы продемонстрировать
Флакуру свое желание установить с ним добрые отношения, и по
обычаю принесли ему многочисленные подарки. Взамен Флакур
одарил их товарами, которые взял с собой из Франции.
Некоторое время спустя Флакур, в свою очередь, отправился в
Фаншер. где Церунга оказал ему прекрасный прием. Встреча с Ра-
машем произошла чуть позже. Вождь туземцев (которому было
тогда приблизительно 50 лет) говорил с ним с большой откровен-
ностью и не скрыл от Флакура, что не забыл вероломство Прони.
Летом 1649 г. с Маскаренских островов возвратился "Св. Лав-
рентий", посланный туда за колонистами, участвовавшими в мяте-
же против Прони и сосланными на эти острова. Корабль был на-
гружен рисом. Рассказы ссыльных убедили Флакура месяц спустя
снова послать корабль к этим берегам. Капитану Лё Буру было
приказано дойти до Маскаренских островов, чтобы вторично про-
возгласить их владением короля Франции. Следовало также оста-
вить там для размножения четырех телок и одного быка. Капитан
потратил более пяти недель, чтобы достичь острова, которому он
дал имя Бурбон.
Тем временем колонисты продолжали нападать на местных жи-
телей, грабили и жгли деревни, убивали мужчин, женщин, детей.
Флакур не жалел, по свидетельству отца Наккара, "ни железа, ни
огня, чтобы убивать невинных".
Надо сказать, что с миссионерами у Флакура сложились натя-
нутые отношения. Дело в том (об этом можно судить на основании
записок и Флакура, и Наккара), что правитель колонии ставил чис-
то практические задачи, связанные прежде всего с получением
добычи. Миссионеры же смотрели глубже, считая, что необходимо
с помощью распространения католицизма добиваться на Мадага-
скаре укрепления позиций Франции вообще13.
Не получая никаких известий и помощи из метрополии, Флакур
стал подумывать о том, чтобы вернуться во Францию. Но в конце
концов он решил остаться на острове еще на три года и отправил
во Францию корабль во главе с Лё Буром. Корабль нагрузили ко-
жами, табаком, алоэ, воском, камедью, сандаловым и тамариндо-
вым деревом и т. д. "Все это, - подчеркивал Флакур, - было собра-
но лишь моими стараниями, без какого-либо участия Лё Бура и
Прони".
79
"Св. Лаврентий" отплыл в феврале 1650 г., и Флакур остался со
ста восемью французами (остальных он отправил во Францию,
считая их ненадежными). Оставшихся колонистов было, однако,
явно недостаточно, так как малагасийцы, возмущенные грабежами
и убийствами, лишь выжидали день, удобный для отмщения, как
писал Наккар 9 февраля 1650 г.
Действительно, колонизаторы вызывали ненависть местного
населения. Однажды вожди провинции Ануси собрались захватить
и убить Флакура, но тот был предупрежден одним из своих друзей
из числа туземцев. В другой раз, во время праздника в Фаншере в
июне 1650 г., Флакур также был вовремя предупрежден о покуше-
нии на его жизнь и смог уйти благодаря темноте. По словам Фла-
кура, не проходило дня без того, чтобы ему не сообщили о новом
заговоре, который замышлялся против него местными жителями.
В октябре 1650 г. девять французов, прибывшие из Манамбулу,
принесли правителю печальные известия. Местный вождь убил
невдалеке от бухты Сент-Огюстен лейтенанта Лёруа и девятна-
дцать его товарищей, посланных в район устья реки Ранумайнти
для захвата скота14.
Не сумев покончить с Флакуром, Рамаш поручил одному из
своих людей поднять на восстание рабов колонистов. Этот малага-
сиец должен был подбить их поджечь хижины предводителей
французов; в то время, как будут тушить пожар, должен был поя-
виться правитель с многочисленными воинами. Но Флакуру вновь
удалось узнать об этом и принять необходимые меры предосто-
рожности15.
Находясь под постоянной угрозой голода, колонисты начали
роптать. Флакур, ждавший корабля, обещанного компанией, чтобы
обеспечить колонию продовольствием, организовал похищение в
ночь на 12 мая 1651 г. Адриана Рамаша и вернул ему свободу
только после того, как получил сто быков и сто корзин камеди. В
то же время он спешил закончить сооружение баркаса, на котором
должен был отправиться искать в Мангабе рис.
Летом 1651 г. Флакур решил окончательно разделаться с Рама-
шем. По его приказу, отряд, составленный из восьмидесяти фран-
цузов и местных жителей, под командованием одного из помощ-
ников Флакура - Анжелема, занял Фаншер. Селение было опусто-
шено и предано огню, урожай уничтожен, скот захвачен. Солдаты
Флакура убивали всех малагасийцев, которых встречали, не щадя
ни женщин, ни детей. Сам правитель провинции Ануси, где был
расположен Форт-Дофэн, не избежал общей участи, - он был убит
при переходе через реку16.
80
Месяц спустя после этих событий Флакур отправился в Галем-
булу, где рассчитывал запастись рисом. Прибыв туда, он встретил-
ся с вождем деревни, который обязался снабдить его рисом в
большом количестве. Закончив закупки, Флакур отправился на
остров Сент-Мари.
И во время отсутствия Флакура, и после его возвращения коло-
нисты продолжали набеги на соседей, сжигая их деревни, уводя
пленников и скот, внушая ужас малагасийцам. Видя, что их народ
не может больше жить в безопасности и мирно обрабатывать зем-
лю, вожди приняли решение подчиниться захватчикам. "Вся об-
ласть Каркануси как на севере, так и на юге, триста вождей дере-
вень пришли дать клятву о повиновении королю Франции, чтобы
спасти свою жизнь, свои земли и свои владения"17.
Флакур навязал малагасийцам очень тяжелые условия: местные
жители должны прекратить служить вождям и платить ему подать
(фаэнса). Главные вожди, которые также просили мира, получили
условия не лучше. От Церунги, например, Флакур потребовал,
чтобы тот лично выказывал смирение, попросил прощения за на-
падения и "признал Людовика Бурбона своим королем, своим
сеньором и своим хозяином". Кроме того, Церунга должен был
отдать французам 4200 быков в качестве возмещения за якобы на-
несенные им убытки. Церунга пытался торговаться, но безуспешно
Что касается тех, кто, как Адриан Масикуру, отказался просить
мира, то они "преследовались вплоть до самых отдаленных их
пристанищ и увидели свои деревни ограбленными и сожженны-
ми"|х.
Флакур использовал все возможности для обращения малага-
сийцев в христианство. Когда некоторые знатные малагасийцы во
время засухи стали просить Флакура заступиться за них перед мо-
гущественным Богом, тот подтвердил, что в случае их обращения
в христианство Бог им поможет19.
Основным источником продовольственных запасов колонистов
были поля, раскинувшиеся вокруг Порт-Дофэна, на которых рабо-
тали захваченные французами малагасийцы. Уничтожение посевов
на этих полях стало одной из форм сопротивления колонизаторам.
Хотя Флакуру и удалось запасти достаточно продовольствия, что-
бы прокормить Порт-Дофэн в течение трех месяцев, он тем не ме-
нее беспокоился за будущее колонии. Ее трудное положение со-
хранялось. Сопротивление малагасийцев не прекращалось. Ма-
ленькая группа колонистов, насчитывавшая примерно 70 человек,
была ослаблена как непрерывными раздорами, так и болезнями. На
подкрепление рассчитывать не приходилось: после приезда Флаку-
81
ра на остров компания не прислала ни одного корабля в воды Ин-
дийского океана. Убежденный, что руководители компании отка-
зались от поддержки всего предприятия, глава колонии, полагав-
ший, что он выполнил самую трудную задачу, усмирив местных
жителей, решил отправиться во Францию, чтобы проинформиро-
вать компанию о своем трудном положении. Он приготовился к
долгому путешествию и вверил управление колонией близким ему
людям - Анжелему и Куйяру. Однако разразившаяся после не-
скольких дней плавания жестокая буря вынудила Флакура вер-
нуться в Форт-Дофэн.
Положение осложнялось: местные жители решили задушить
колонистов голодом. Понятно поэтому, что Флакур не оставил
свои попытки установить контакты с метрополией. Он передал
вождю племени, обитавшего в районе бухты Сент-Огюстен, три
письма с изложением печального положения колонии и просьбой о
помощи для передачи первому же английскому или голландскому
капитану, который бросит якорь в этой бухте. Одно письмо Фла-
кур просил этого капитана передать его дяде де Луану, генераль-
ному секретарю морского министерства.
Один голландский капитан действительно получил эти письма.
Выразив сожаление, он обещал переправить письма во Францию20.
Видимо, он выполнил свое обещание, ибо в августе 1654 г. в бухту
Сент-Люс прибыли два французских корабля. Среди прибывших
были все тот же Прони, ранее отправленный во Францию, хирург и
несколько человек из тех, кто уже был на Мадагаскаре. Де Лафоре,
командующий кораблями, направленными на Мадагаскар герцо-
гом, маршалом Франции де Ламейерэ, сообщил Флакуру, что ком-
пания дала ему отставку. Однако в письме герцога де Ламейерэ
Флакуру не только предлагалась помощь в завершении начатого
предприятия, но и шла речь о его расширении. Герцог сообщал
Флакуру, что он отправил на Мадагаскар корабли с разрешения
короля, чтобы изучить возможности создания нового большого и
безопасного поселения. Современники предполагали, что интерес
Ламейерэ к Мадагаскару был подогрет рассказами Прони. Герцог
призывал Флакура использовать для выполнения этой задачи все
имеющиеся в его распоряжении средства, обещая ему свою по-
мощь, однако о позиции компании в отношении Флакура герцог
ничего не сообщал21.
На такие непоследовательные действия метрополии, несомнен-
но, оказало влияние внутри- и внешнеполитическое положение
Франции в конце 40-х - начале 50-х гг. XVII в.: события Фронды,
Вестфальский договор. Только в 1659 г. был заключен мирный
82
договор с Испанией. В 1661 г. умер кардинал Мазарини. И герцог
де Ламейерэ, воспользовавшись этими обстоятельствами, трудным
положением мадагаскарского гарнизона и пассивностью компа-
нии, добился у короля Людовика XIV уступки ему прав компании
на владение островом22.
Прежде всего Флакур отправился во Францию, чтобы выяснить
намерения компании. 28 июня 1655 г. он прибыл в Нант, откуда
отправился в Витре, чтобы встретиться герцогом де Ламейерэ.
Герцог заявил ему о своем намерении выкупить половину капита-
ла (вступительных взносов) компании. Позднее он стал настаивать
на ликвидации власти компании на Мадагаскаре. Не дожидаясь
решения вопроса, герцог направил на остров четыре корабля под
командованием Лароша Сент-Андре. На кораблях находилось во-
семьсот человек, в основном матросы и солдаты, а также три мис-
сионера. Правда, командующий флотилией имел приказ высадить
всех людей на острове Сент-Мари. Лишь некоему Риво надлежало
отправиться в Форт-Дофэн и взять на себя управление колонией.
Руководство компанией было весьма встревожено тем обстоя-
тельством, что расходы на колонизацию Мадагаскара возросли к
тому времени до 450 тысяч ливров. После некоторого колебания
оно решило войти в соглашение с герцогом. Было решено снаря-
дить за счет совместных усилий корабль для отправки на Мадага-
скар. Де Ламейерэ должен был подготовить за свой счет отправку
пятисот человек, а также взять на себя три четверти расходов. Все
имущество компании в Форт-Дофэне должно было перейти в рас-
поряжение де Ламейерэ. Доходы, полученные от экспедиции, сле-
довало поделить поровну между герцогом и его людьми, с одной
стороны, и пайщиками компании - с другой. Флакуру было пору-
чено закупить в Руане товары, которые компания собиралась от-
править на остров. Однако большинство пайщиков отказались
поддержать этот договор и возбудили против де Ламейерэ судеб-
ное дело. В дальнейшем, не желая соглашаться с невыгодным, по
их мнению, договором, они, используя покровительство Людови-
ка XIV, организовали новую компанию "по торговле с Мадагаска-
ром и Индиями"23.
Однако едва новое общество было образовано, де Ламейерэ
стал готовить отправку нового корабля на Мадагаскар, которую и
осуществил в декабре 1659 г. В ответ члены новой компании при
поддержке сюринтенданта Фуке и короля решили снова направить
на Мадагаскар Флакура. Флакур получил королевскую грамоту,
согласно которой он вновь назначался правителем Мадагаскара.
Ему вменялось в обязанность блюсти интересы католической
83
церкви, короля, а также компании; ему доверялась "защита" Мада-
гаскара и близлежащих островов. Ему предоставлялись самые ши-
рокие полномочия, носившие откровенно колонизаторский харак-
тер, ибо под его власть передавались не только французские коло-
нисты и солдаты, но и малагасийцы. Иначе говоря, он мог делать
все, что считал нужным, лишь бы это отвечало интересам фран-
цузской короны и компании.
В 1660 г. было достигнуто соглашение между герцогом и новой
компанией, которая оказала де Ламейерэ некоторую помощь в об-
мен на ряд прав, которые он ей вернул. Тем не менее, де Ламейерэ
сохранил свою основную собственность на острове.
Флакур отплыл из Дьеппа 20 мая 1660 г. Он увозил в Форт-
Дофэн примерно 200 человек. 10 июня на широте Лиссабона ко-
рабль был атакован тремя пиратскими фрегатами. Французы при-
готовились к защите, но огонь, добравшийся до порохового погре-
ба, вызвал взрыв и гибель судна. Семнадцать человек были вылов-
лены пиратами и проданы в рабство в Алжир. Среди погибших
был и Флакур24.
Итак, Флакуру не удалось завершить колонизацию Мадагаска-
ра. Но разработанный им план, судя по всему, был принят во вни-
мание правительственными кругами. Вопрос заключался в том,
достаточно ли у французского правительства, у торгово-промыш-
ленных кругов сил для осуществления этого плана.
Одно время казалось, что планам французов угрожают англи-
чане. Так, английский подданный Бутби, побывавший в 1646 г. в
бухте Сент-Огюстен, по возвращении домой обратился к прави-
тельству и общественному мнению с призывом приступить к ко-
лонизации Мадагаскара, всячески расхваливая богатства острова.
Однако в 1649 г. другой англичанин, Поул Уолгрейв, выступил
против этой идей, указывая на трудности этого предприятия. Вто-
рая точка зрения победила, и открытое соперничество двух стран
за острова юго-западной части Индийского океана оказалось ото-
двинутым на полтора столетия.
Главным средство закрепления на Мадагаскаре Флакур считал
католицизм. Тезис о верности католицизму оправдывал, во-пер-
вых, конкурентную борьбу с другими претендентами на Мадага-
скар - "еретиками-протестантами" (англичанами и голландцами) и
представителями мусульманских стран и, во-вторых, борьбу с ме-
стными вождями-язычниками25.
Кроме того, очевидно, что идея "защиты" католицизма позво-
ляла Флакуру приобрести симпатии господствующей при дворе
католической партии.
84
Флакур полагал, что ресурсы Мадагаскара позволяли построить
флот, необходимый для проникновения в страны Красного моря с
целью покорения арабских стран и установления дружественных
связей с императором Абиссинии (Эфиопии). На острове, отмечал
он, имеется дерево для сооружения кораблей и железо для произ-
водства пушек и другого оружия26.
Что касается местных жителей, то Флакур был готов идти на
сохранение их обычаев и верований, которые могли бы быть ’’при-
мирены” с требованиями католичества. Важная роль в этом при-
надлежала миссионерам.
Правитель, по Флакуру, должен был обладать самыми широки-
ми полномочиями. Под его командованием должен находиться
военный отряд во главе с лейтенантом. Для привлечения солдат из
метрополии Флакур предлагал наделять их земельными участками
и обеспечивать им бесплатный проезд из Франции. За эти участки,
которые являлись собственностью компании, поселенцы должны
были или нести солдатскую службу, или в течение трех лет вы-
полнять батрацкие обязанности.
Флакур критиковал руководителей компании, которые требо-
вали немедленных выгод, не дожидаясь развития колонии. Основ-
ное средство получения прибылей Флакур видел во взимании с
местных жителей ренты за пользование земельными участками,
которые он также собирался объявить собственностью компании.
Колонистам Флакур рекомендовал выращивать табак, индиго, са-
харный тростник и другие культуры, разводить пчел, шелкович-
ных червей, охотиться на диких быков, добывать полезные иско-
паемые.
Но этим Флакур не ограничивался; он мечтал о развитии на
Мадагаскаре текстильных и металлургических мануфактур. Дерево
местных лесов он предлагал использовать для сооружения кораб-
лей и строительства, кору - для изготовления различных предме-
тов. Дерево могло пригодиться и для кузнечного дела. Основной
рабочей силой должны были стать, естественно, малагасийцы, в
том числе и путем превращения их части в рабов. Флакур предла-
гал присылать на Мадагаскар из Франции ремесленников, масте-
ров возделывания различных сельскохозяйственных культур - ви-
нограда, конопли, льна, табака, сахарного тростника и т. д.
Флакур считал необходимым, чтобы корабли, следующие во
Францию из Мадагаскара, заходили для торгового обмена в порты
Южной Америки и островов Карибского моря, но прежде всего в
порты Южной Африки27.
85
Он полагал также, что капитаны французских кораблей должны
платить за ввозимые на остров или вывозимые с него товары по-
шлину, не превышающую десятую часть их стоимости (это требо-
вание не касалось продовольствия и других товаров первой необ-
ходимости). Он высказывал пожелание, чтобы каждый капитан
привозил с собой 10 человек, которые должны были оставаться на
острове28.
Флакур дал также ряд советов в отношении дальнейшей коло-
низации Мадагаскара. Французы должны были освоить район бух-
ты Сент-Огюстен, но в особенности восточное побережье острова,
где, по его мнению, были наиболее благоприятные условия для
поселения колонистов. В глубинных районах острова он считал
удобным для французов лишь одно место - Буицантриан в области
Масикуру. Он считал, что в целом необходимо прислать на Мада-
гаскар не менее пятисот человек. Правда, правитель был против
прибытия на Мадагаскар и другие острова деклассированных эле-
ментов, во всяком случае мужчин (для женщин, имея в виду пер-
спективу создания постоянных поселений, он делал исключение).
Для осуществления этих планов требовались большие средства: по
мнению Флакура - до 150 тыс. ливров.
Флакур указывал также, что Мадагаскар можно использовать
как базу для французской колонизации других ’’южных земель”29.
Гибель Флакура, естественно, не остановила колонизации.
Маршал де Ламейерэ направил на Мадагаскар несколько экспеди-
ций, в составе одной из которых, в 1663 г., было 80 колонистов.
Сын маршала, герцог Мазарини, унаследовавший от отца право на
владение Мадагаскаром, уступил его в 1664 г. королю Франции за
20 тыс. ливров30.
Весной 1655 г. главой колонии стал Деперье. Его прямолиней-
ная колонизаторская политика вызвала еще более резкий отпор со
стороны местного населения, чем это было при Флакуре. В конеч-
ном итоге, французы не смогли закрепить те успехи, которых дос-
тиг там Флакур.
Действительно, период правления на острове Флакура был
временем наибольшей активности французских колонизаторов. По
некоторым данным, с марта 1643 г. по май 1648 г. Ост-Индская
(Восточная) компания отправила на Мадагаскар на своих кораблях
295 колонистов. Кроме того, на кораблях де Ламейерэ в 1660—
1663 гг. на Мадагаскар прибыло 200 человек31.
Однако крупную колонию на Мадагаскаре, основанную на ин-
тенсивной эксплуатации местного населения, в этот период соз-
дать так и не удалось. Прожекты Ришелье и его окружения так и не
86
были осуществлены. Одной из причин этого было нежелание тор-
гово-промышленных кругов Франции рисковать своими деньгами
для освоения далекого острова, которое затруднялось, к тому же,
ожесточенным сопротивлением туземного населения.
Что касается самого Этьен на де Флакура, то он, являясь факти-
чески государственным служащим, сделал все, что мог, действуя в
соответствии с политическими и моральными нормами своего
времени.
ПРИМЕЧАНИЯ
1	Перевод и комментарии Н. В. Ревуненковой. Под ред. и с послесло-
вием Л. Д. Люблинской // Средние века. Вып. 20. 1961. С. 325-349.
2	Marcel G. Documents pour I'histoire des colonies fran^aises // Revue de
geographic. 1885. T. XVI. P. 65-69; SaintoyantJ. La colonisation
fran^aise sous 1’ancien regime (du XV-e siecle a 1789). T. 1. Du XV-e
siecle au traite d’Utrccht (1713). Paris. 1929. P. 76-80.
5	Люблинская А. Д. Французский абсолютизм в первой трети XVII в.
М.-Л., 1965. С. 341-342.
4	Delavignette R., Julien Ch. A. Les constructeurs de la France d'outre-mer.
Paris, 1946. P. 96-124.
5	Boiteux L.-A. Richelieu ’’Grand maitre de la navigation et du commerce de
France”. Paris, 1955. P. 9.
6	См.: Керов В. Л. Французская колонизация островов Индийского
океана XVII—XVIII вв. М., 1990. С. 16 и след.
7	Прежде всего используем записи самого Флакура: Flacourt Е. de.
Histoire de la grande isle Madagascar. Paris, 1661. P. 203-204. Cm.
также: Cordier L. Les compagnies a charte et politique coloniale sous le
ministere de Colbert. Paris, 1906. P. 47.
K Deschamps L. La question colonial en France au temps de Richelieu et de
Mazarin // Revue de geographic. 1885. T. XVII. P. 375; Malotct A.
Etienne de Flacourt ou les origines de la colonisation fran^aise a
Madagascar. 1649-1661. Paris, 1898. P. 41-42.
9	Flacourt E. de. Op. cit. P. 226, 282-283.
10	Ibid. P. 217,227,236.
11	Керов В. Л. Венсан де Поль - видный французский католический
деятель XVII в. // Керов В. Л. Из истории Франции и Нидерландов в
эпоху средневековья и раннего нового времени (экономика, политика,
культура). М., 2000. С. 335-339; Saint-Vincent de Paul. Correspondance,
entretiens, documents. Ed. publiee et аппо1ёе par P. Coste. Paris, 1921. T.
3. P. 278sqq; Lupo Pierre. Eglisc et decolonisation a Madagascar. Tanana-
rive, 1973. P. 34—35.
12	Ibid. P. 36-38.
11	Ibid. P. 98, 127-136,274.
87
14	Ibid. P. 275-282,289sqq.
” Ibid. P. 295.
'h Ibid. P. 299, 447.
17	Ibid. P. IX.
18	Ibid. P. 315-323.
19	Ibid. P. 321sqq.
20	Ibid. P. 378-379.
2'	Ibid. P. 385sqq.
22	Ibidem.
23	Ibid. P. 428sqq.
24	Malotet A. Etienne de Flacourt ou les origines de la colonisation franchise
a Madagascar. 1649-1661. Paris, 1898. P. 161-163.
25	Flacourt E. de. Op. cit. P. 447.
2	,1 Ibid. P. 447-453.
27	Ibid. P. 447-471.
28	Ibid. P. 460.
29	Ibid. P. 461sqq.
111 Bonnassieux P. Les grandes compagnies de commerce. Etude pour servir a
i’histoire de la colonisation. Paris, 1892. P. 259.
31 Weber H. La Compagnie fran^aise des Indes (1604-1875). Paris, 1904.
P. 93.
О. В. Дмитриева
ПОЛЕЗНЫЙ ЧЛЕН ГОСУДАРСТВА": ТОМАС БОДЛЕЙ
НА ГОСУДАРСТВЕННОЙ СЛУЖБЕ И ВНЕ ЕЁ
Жизнь сэра Томаса Бодлея (1544-1613), основателя знаменитой
Бодлеянской библиотеки в Оксфорде, как и многих его современ-
ников, пришлась на две весьма несхожие по духу и умонастроени-
ям эпохи - елизаветинскую и раннюю стюартовскую. Этот удиви-
тельно разносторонний человек прекрасно воплощал в себе тип
блестящего елизаветинца - полиглота, путешественника, диплома-
та, опытного политика и убежденного протестанта, но в то же вре-
мя его фигура была весьма органична и для XVII в., с его нарас-
тающим скептицизмом, увлечением новыми философскими и ес-
тественнонаучными построениями, прогрессом экспериментально-
го знания и поиском новых форм организации науки. Его религи-
озные представления, гражданские идеалы и интеллектуальные
пристрастия сформировались в елизаветинское время, но именно в
XVII в. они дали неожиданные всходы на ниве науки, плодами
которых ученый мир пользуется до сих пор.
88
Бодлей происходил из семьи дворян, убежденных сторонников
Реформации, эмигрировавших в Германию, а затем в Швейцарию в
период реставрации католицизма при Марии Тюдор. Он вырос в
кальвинистской интеллектуальной среде в окружении теологов,
издателей, печатников, знатоков Св. Писания, латыни и греческого
- друзей его отца. Наряду с классическими языками уже с 12 лет
юный Томас Бодлей изучал древнееврейский. У него были лучшие
наставники, которых можно было найти в Женеве. После воцаре-
ния Елизаветы I семья возвратилась в Англию. В 1560 г. Томас
поступил в Оксфордский университет (Колледж Магдалины), че-
рез три года получил степень бакалавра искусств, а в 1564 г. стал
полноправным членом Мертон-колледжа, где он читал курс лек-
ций по греческому языку, пользовавшийся огромным успехом. В
1566 г. Бодлей стал магистром искусств, а в 1569 - одним из прок-
торов университета, нередко выступая на официальных церемони-
ях в качестве университетского оратора. В Оксфорде он продол-
жал усиленно заниматься древнееврейским и стал одним из луч-
ших английских гебраистов своего времени.
Однако, несмотря на склонность к наукам и несомненные лин-
гвистические дарования, Бодлей не стремился к университетской
карьере. В своем жизнеописании он вспоминал, что в молодости
"посвящал время изучению множества предметов, не имея склон-
ности заняться каким-либо по преимуществу", и в конце концов
решил покинуть университет и отправиться с познавательными
целями на континент, "дабы изучить некоторые современные язы-
ки и расширить свой опыт в управлении делами, намереваясь в ту
пору полностью посвятить себя и все свои усилия публичному
служению государству"1.
Его "большой тур" по Европе длился четыре года: Бодлей про-
вел их в Италии, Франции и Германии, изучая нравы и политиче-
ские институты других народов, а также осваивая итальянский,
французский и испанский языки. По возвращении он с легкостью
получил при дворе место джентльмена-привратника, однако вско-
ре королева Елизавета решила использовать его дарования на ди-
пломатической службе. С середины 80-х гг. и до конца века он
практически постоянно находился на континенте с различными
внешнеполитическими миссиями. В 1585 г. вел переговоры с Фре-
дериком II Датским о создании протестантской лиги на Севере
Европы, в 1588 г. возглавлял секретное посольство к Генриху III во
Францию, с 1589 по 1596 г. был официальным представителем
Англии в Северных Нидерландах. По-видимому, его опыт и сове-
ты были оценены по достоинству, поскольку Бодлей постоянно
89
участвовал в работе Государственного Совета Республики Соеди-
ненных провинций.
Миссию в Нидерланды, где англичане противостояли католи-
кам-испанцам вместе со своими братьями по вере, Бодлей воспри-
нимал чрезвычайно ответственно и очень гордился тем, что коро-
лева высоко оценила его службу. Однако там же, в Нидерландах, у
него впервые возникло чувство дискомфорта, поскольку далеко не
все высокопоставленные англичане столь же остро, как он, ощу-
щали свою ответственность как протестантов и представителей
своей страны. Речь шла о графе Лейстере, командующем англий-
ским контингентом, который, по словам Боддея, "думал только о
своем личном возвышении, пренебрегая соглашениями, заключен-
ными королевой с этой страной"2.
Возвратившись в конце 90-х гг. в Англию, Бодлей мог без тру-
да продолжить успешно начатую придворную карьеру. К нему
явно благоволили два наиболее влиятельных государственных дея-
теля, которые в те годы контролировали все, что происходило на
политической сцене: лорд-казначей Уильям Берли и лорд-маршал
граф Эссекс, фаворит королевы. Оба были готовы хлопотать о
предоставлении Бодлею места государственного секретаря - одно-
го из ключевых постов в системе елизаветинского государственно-
го управления. Показателем высокого престижа этой должности
служил тот факт, что У. Берли, сам некогда занимавший этот
пост, позднее лишь в жестком соперничестве сумел отвоевать его
для своего сына - Роберта Сесила, который именно в этом качест-
ве осуществлял функции "первого министра" при Якове I Стюарте.
Но в конце 90-х гг. лорд Уильям намеревался провести на эту
должность Томаса Бодлея (разделив королевский патент на нее
между ним и Р. Сесилом, что практиковалось в XVI в., поскольку
объем работы государственного секретаря неуклонно возрастал и с
ней становилось все труднее справляться). Таким образом, поста-
ревший "премьер-министр" Елизаветы был готов вверить Бодлею
судьбы страны, сделав своим преемником, что само по себе слу-
жило высочайшей оценкой как моральных, так и деловых качеств
последнего.
Казалось, перед Бодлеем открывались головокружительные
перспективы, однако он повел себя неожиданно и отказался от
продолжения государственной службы. Моральная проблема за-
ключалась для него в том, что оба его высокопоставленных друга и
покровителя были непримиримыми политическими противниками,
постоянно боровшимися за посты для своих протеже. И двор, и
Тайный Совет и прочие административные органы были расколо-
90
ты на фракции, поддерживавшие одного или другого. Принять по-
кровительство Эссекса или Берли означало занять свое место по ту
или иную сторону баррикад. Бодлей же не желал вмешиваться в
подобную борьбу. Позднее он вспоминал в ’’Автобиографии” свои
размышления в тот момент о том, ’’...как это мало сочетается с
моими естественными склонностями - стать или считаться сто-
ронником... или участником публичных распрей, и насколько я
был способен с Божьего благословения жить сам по себе’’4. Уже
перешагнувшему пятидесятилетний рубеж Бодлею все чаще при-
ходили мысли о том, что в соответствии с природным порядком
вещей ему остался отпущен недолгий срок, и посему, по его сло-
вам, он ’’решил остаток своих дней располагать своей душой в по-
кое и окончательно распроститься с государственными назначе-
ниями, удовлетворить свой разум тем умеренным земным сущест-
вованием, которое я мог вести, ни от кого не завися, и, таким обра-
зом, оставить двор. Это было эпилогом и концом всех моих дел и
начинаний, сколько-нибудь заслуживающих особого упомина-
ния”5.
Тем не менее, удалиться от дел оказалось непросто. В начале
правления Якова I Бодлея несколько раз направляли послом во
Францию, а вошедший в доверие к новому королю Роберт Сесил
продолжал предлагать разделить с ним обязанности государствен-
ного секретаря и войти в состав Тайного Совета. Но несмотря на
все уговоры постаревший и не слишком здоровый Бодлей придер-
живался прежней линии, предпочитая "оставаться дома и вести
жизнь человека, удалившегося от дел, что, как я теперь считаю,
есть самое высокое положение, которое может даровать государ-
ство’’6.
Весьма соблазнительно усмотреть в этом умонастроении весь-
ма модный в Англии на рубеже XVI-XVII вв. недуг - меланхо-
лию7, taedeum vitae, приводящую к разочарованию в политической
карьере и бегству от себе подобных в сельскую глушь. Столь есте-
ственно приписать нотки разочарования в публичном служении,
желание индивидуума погрузиться в собственный внутренний мир
маньеристическому или барочному мироощущению, присущему
концу великой елизаветинской эпохи, деградировавшей в стюар-
товскую, одним словом, fin du siecle той поры. Однако истина со-
стояла в том, что Томас Бодлей вовсе не превратился в подобие
шекспировского Жака-меланхолика, не сделался затворником или
пассивным созерцателем проходящей жизни. Идея активного гра-
жданского служения не утратила для него привлекательности, она
лишь получила новую трактовку.
91
Удалившись от двора, Бодлей стал искать иного поприща для
приложения своих сил. Чрезвычайно важно, чем, по его собствен-
ным словам, определялся этот выбор. Рассуждая об этом в ’’Авто-
биографии", на первое место он поставил "долг перед Господом",
затем - ожидания окружающих, собственные склонности и, нако-
нец, моральные критерии, согласно которым он жил: "Я все же
полагал, что мой долг перед Господом, ожидания света, моя есте-
ственная склонность и самая нравственность требовали, чтобы я не
скрыл совершенно те немногие способности, которыми обладал,
но в некоторой мере, так или иначе, исполнил бы истинную роль
полезного члена государства" (true part of the profitable member of
the state)8.
23 февраля 1598 г. он обратился к вице-канцлеру Оксфордского
университета, своей alma mater, с письмом, в котором предложил
на собственные средства восстановить находившееся в плачевном
состоянии помещение библиотеки, построенное в XV в. герцогом
Хэмфри Глостером для бесценного книжного собрания, которое
тот подарил университету. Оно было известно как "библиотека
герцога Хэмфри". За годы Реформации ей был нанесен непоправи-
мый ущерб: ярые протестанты уничтожили или обезобразили
множество книг в пылу борьбы с "католическими папистскими
заблуждениями". То, что уцелело, было расхищено. Нередко в
оксфордских лавках товары заворачивали в страницы бесценных
рукописей или отвергнутых ныне по идейным соображениям тео-
логических изданий. Помещение библиотеки разделило участь
книжного собрания - шкафы, полки и столы из опустевших залов
распродали за ненадобностью.
Бодлею пришла мысль восстановить этот храм науки в его
прежнем великолепии. Став частным лицом, бывший государст-
венный муж, по его признанию, "исследовал разные тропы в жиз-
ненном лесу" и решил "прислонить свой посох у дверей оксфорд-
ской библиотеки, убежденный, что в уединении и удалении от го-
сударственных дел нет ничего лучшего для него, чем возродить ее
для общественных нужд студентов"9. Поначалу он намеревался
лишь "придать библиотеке надлежащий вид, снабдить сиденьями,
шкафами, столами и всем необходимым, дабы возбудить в других
людях желание наполнить ее книгами"10. Тем не менее, он был
готов взять на себя и труд по восстановлению и формированию
нового книжного собрания, признаваясь, что мало кто смог бы
лучше, чем он, подойти для выполнения этой задачи, поскольку
Бодлей располагал необходимой теологической и лингвистической
подготовкой, а также "некоторыми возможностями кошелька"
92
(женатый на богатой вдове купца и не имевший собственных де-
тей, он мог свободно распоряжаться значительными средствами),
’’добрым досугом" и "множеством уважаемых друзей".
Два года он потратил на реставрацию и обустройство помеще-
ния: переговоры с каменщиками, плотниками и столярами, закуп-
ки строительного материала, мебели, замков и цепей, чтобы, по
средневековому обычаю, приковать ценные фолианты к полкам.
На свои средства он полностью обновил крышу, украсив потолки
гербами университета и своими собственными. Библиотека по-
глощала намного больше времени и средств, чем Бодлей ожидал,
но он не жалел о потраченных деньгах, поскольку дело приносило
ему истинное удовлетворение: "Библиотека превратилась в пер-
вейшую из моих земных забот", - писал он. К тому же слава о его
бескорыстном благородном начинании скоро широко распростра-
нилась и в окрестных графствах, и при дворе.
Когда помещение было готово принять книги, Бодлей развер-
нул агитационную кампанию по сбору рукописей и печатных из-
даний, не имевшую прецедентов. Это был в полном смысле слова
"общественный проект", инициированный частным лицом и пред-
полагавший личную заинтересованность в благотворительности
сотен таких же частных лиц. Его идею горячо поддержали друзья-
ученые, библиофилы и антикварии Г. Сэвил, У. Кемден, У. Коуп,
Р. Коттон. Она встретила отклик и у высокопоставленных при-
дворных, государственных деятелей и у соседей по графству - ря-
довых дворян, которые стали присылать в дар библиотеке древние
рукописи и документы из семейных архивов, ценные книги или
деньги для их приобретения. Среди первых дарителей был весь
цвет английской аристократии: графы Эссекс (чей вклад составля-
ли 252 тома из захваченной им в Лиссабоне во время военной экс-
педиции в Португалию епископской библиотеки), Нортумберленд,
Саутгемптон, лорды Баксхерст, Хэнсдон, Лайл, Монтакьют, Лам-
ли, Маунтджой. В Оксфорд стали частично возвращаться книги и
манускрипты из разграбленных во время диссолюции монастыр-
ских библиотек11.
Успех кампании Бодлея во многом зависел не только от его
обширных связей, но и от умения найти подход к потенциальным
меценатам. Он оказался превосходным организатором и тонким
знатоком психологии, в особенности психологии библиофилов, с
трудом расстающихся с книгами. Истинным ценителям и облада-
телям редких книг он внушал, что, переданные в библиотеку, они
послужат многим поколениям ученых и тем самым - благу обще-
ства и процветанию Англии. С остальными - играл на их честолю-
93
бии и естественном желании прославиться своей благотворитель-
ностью. Дабы, по его словам, "подогреть щедрость" донаторов, он
разработал целую систему согласованных с университетскими
властями мер, благодаря которым любой дар возводился в ранг
общественно значимого события. По его замыслу, каждому меце-
нату высокого ранга университет направлял личное благодарст-
венное письмо, составленное на латыни, которое доставлялось
специальным курьером (при этом даже личность и статус посыль-
ного особо оговаривались в каждом случае). Рядовые дарители
получали типовые послания на английском языке. Бодлей прида-
вал этому огромное значение, настаивая на том, что даже самая
малая лепта должна приниматься с благодарностью. Кроме того,
имена донаторов заносились в прекрасно выполненный и перепле-
тенный в бархат журнал, который выставлялся в библиотеке на
самом почетном месте. Все это превращало благотворительность в
престижное начинание. Призыв Боддея дарить книги вызвал волну
неподдельного энтузиазма. Его друг, придворный Д. Карлетон пи-
сал: "Это дело встретило в графстве всеобщее одобрение, и каж-
дый думает, как с помощью хорошей книги или чего-то другого
попасть в список дарителей". В то же время забавная ремарка в его
письме свидетельствовала о том, насколько необычным выглядело
в глазах сторонних наблюдателей и само начинание Бодлея, и по-
вальное увлечение дворян книжной благотворительностью: "Мой
кузен Дормер мог бы быть одним из первых среди дарителей, но
его разубедила жена, заявив, что это странное настроение, внезап-
но охватившее всех, следует, по-видимому, приписать влиянию
какой-то планеты"12.
Помимо личных писем и агитации, которую вслед за Бодлеем
стали вести и его друзья, он обращался к высокопоставленным и
просвещенным представителям англиканского духовенства - ар-
хиепископам и епископам - с просьбой о популяризации его идеи
среди тех джентльменов в их епархиях, которые учились в Окс-
форде (впрочем, даров ждали и от выпускников Кембриджа). По-
сле смерти Томаса Бодлея все эти методы сбора средств и попол-
нения книжных коллекций были взяты на вооружение кураторами
библиотеки и университетскими властями.
Успех необычного общественного проекта Бодлея подвиг в
1610 г. лондонскую компанию стационеров (издателей и книготор-
говцев) поставлять ему по одному экземпляру каждой выпускае-
мой ими книги. На денежные пожертвования и средства, выручен-
ные от продажи дубликатов, Бодлей подрядил двух книготоргов-
цев - Дж. Нортона и Дж. Билла, которые стали обеспечивать по-
94
ставки книг из-за границы, покупая их на Франкфуртской книжной
ярмарке, а также в Венеции, в Северной Италии и во Франции. В
результате к 1620 г. Бодлеянская библиотека располагала уже
16200 томами. В ходе реализации замысла Томаса Бодлея его ви-
дение характера и предназначения библиотеки изменилось: если
поначалу он хотел лишь восстановить корпоративное универси-
тетское книжное хранилище, то со временем решил, что оно долж-
но стать публичным, доступным для всех, кто имел серьезные ис-
следовательские цели. К тому же это в большей степени отвечало
интересам просвещенной общественности, которая приняла столь
горячее участие в судьбе библиотеки. Официально открытая в
1602 г., Бодлеянская библиотека стала первой публичной библио-
текой в Европе13.
Воссоздание оксфордской библиотеки помимо всего прочего
позволило Бодлею реализовать и собственные научные интересы.
Его роль в формировании состава коллекций была чрезвычайно
велика: благодаря политике основателя библиотека в первую оче-
редь пополнялась трудами на латинском и греческом языках, среди
которых доминировали теологические трактаты, многочисленные
рукописные и печатные издания Библии, но наряду с ними - есте-
ственнонаучные и исторические сочинения. В его собрании была
также превосходно представлена современная итальянская и
французская гуманистическая литература.
Украшением библиотеки и отражением лингвистических при-
страстий сэра Томаса были коллекции манускриптов и печатных
книг на древнееврейском, арабском, а также экзотических для ев-
ропейцев языках - китайском, японском, венгерском, русском, на
наречиях народов Центральной Америки.
В то же время проект Бодлея не был для него только научным
или просветительским начинанием. Даже покинув службу и преда-
ваясь на досуге собиранию книг, сэр Томас оставался убежденным
солдатом, призванным под знамена протестантского воинства.
Вместе со своим незаменимым помощником и первым библиоте-
карем Томасом Джеймсом он вынашивал планы сравнительного
параллельного издания трудов отцов церкви: критически выверен-
ной протестантской версии и католических изданий, изобиловав-
ших, по их мнению, искажениями и ошибками. Таким образом,
гражданское служение, борьба за торжество истинной веры долж-
ны были продолжиться для Бодлея и на новом поле, в тиши биб-
лиотечных залов. Несмотря на то, что этот замысел так и не был
реализован, Бодлеянская библиотека все же сыграла важную роль
95
в полемике многих поколений англиканских теологов с католика-
ми, предоставляя для этих целей свои богатейшие фонды.
Масштабное начинание своего несостоявшегося государствен-
ного секретаря высоко оценил Яков I, дважды посещавший Бодле-
янскую библиотеку - в 1604 и 1614 гг. и пообещавший прислать в
дар множество ценных теологических трудов, но так и не испол-
нивший обещания. Тем не менее, и торжественное открытие пуб-
личной библиотеки, и подтверждение ее статуса и имущественных
прав королевским патентом вызвали очередную волну дарений, и
скоро старое здание перестало вмещать новые поступления. Во-
одушевленный Бодлей на свои средства заложил в 1610-1612 гг.
новое помещение, названное "Крылом искусств", предполагая в
дальнейшем пристроить к нему два крыла, сделав все здание пря-
моугольным в плане и надстроив по всему периметру еще один
этаж. Однако ему было не суждено воплотить эти планы. Чувствуя
приближение смерти, шестидесятивосьмилетний Бодлей учредил
имущественный фонд библиотеки, которому передал часть своих
земельных владений и недвижимость в Лондоне. Из него продол-
жалось финансирование строительства и обустройства новых за-
лов и выплата жалованья библиотекарям. В 1613 г. основатель
Бодлеянской библиотеки скончался.
Оксфордский университет, ученое сообщество и просвещенное
дворянство Англии воздали должное его памяти. Мертон-колледж
воздвиг памятник своему достойному члену, бюст которого окру-
жали опечаленные музы. Его оплакивали как "английского Птоле-
мея", "великого восстановителя учености", "нового Мецената".
Поминальные элегии на смерть сэра Томаса составили три внуши-
тельных тома.
По прошествии времени соотечественники сумели сформули-
ровать то, что казалось им особенно важным в начинании
Т. Бодлея: уникальность, беспрецедентность его проекта, тот факт,
что один человек, будучи к тому же частным лицом, сумел органи-
зовать такое масштабное дело, заразив своим энтузиазмом множе-
ство самых разных людей. В 1614 г. печатник, получивший право
издать Автобиографию Бодлея, предпослал тексту панегирик по-
следнему, превознося этот "высокий и счастливый дух, что смог с
помощью частных средств превзойти прославленное великолепие
могущественных государей. Его труд, совершенный в одиночку,
затмевает гордую славу египетской библиотеки и посрамляет уны-
лый рост богатого Ватикана"14. Одиночка, затмевающий древних
властителей и римских первосвященников - этот образ, бесспорно,
польстил бы Бодлею при жизни, ибо библиотека сделалась для
96
него главным средством самоутверждения и реализации как лич-
ности. Все его амбиции (а Бодлей был не чужд честолюбия) были
так или иначе связаны с его детищем, ’’первейшим из его земных
забот”. Уже в самом начале его предприятия, когда он писал
Т. Джеймсу о закупках инвентаря, замках и цепях, он говорил о
том, что даже эти прозаические вещи "должны соответствовать
достоинству и престижу дела, задуманного с такими большими
надеждами’’15.
Многие из его близких и друзей не могли ни оценить, ни одоб-
рить такую поглощенность делами библиотеки, в особенности -
передачу ей значительной части имущества Бодлея, который и без
того потратил на нее целое состояние. Джон Чемберлен вспоми-
нал, что в конце жизни Бодлей "в семейных делах стал чрезвычай-
но раздражительным и капризным по мелким и незначительным
поводам... столь увлеченный тщеславием и пустой славой его биб-
лиотеки, что почти забыл о долге и обязанностях, диктуемых сове-
стью, дружбой или доброй натурой"16. Д. Карлетон также полагал,
что сэру Томасу следовало бы оставить больше денег детям его
жены и слугам, в то время как тот завещал 7000 ф. ст. университе-
ту, "опьяненный тщеславием и аплодисментами в адрес его биб-
лиотеки"17. Однако в том, что ревнивые наблюдатели, обманув-
шиеся в надеждах на наследство, считали безответственным чуда-
чеством, сам Бодлей видел главное предназначение свой жизни.
В случае с Бодлеем оппозиция "частное" - "публичное" теряет
всякую определенность. "Ведя жизнь частного человека, удалив-
шегося от дел", он по-прежнему вдохновлялся идеалами граждан-
ского и религиозного служения. А из его личного пристрастия и
частных досугов родилось широкое публичное начинание.
Как индивидуум он проявил редкостную внутреннюю свободу:
способность подняться над потоком собственной жизни и осоз-
нанно направить его в новое русло, отказавшись от пребывания на
политическом Олимпе и суеты придворной жизни ради того, что
он счел более достойной целью, высшей и истинной формой слу-
жения общественному благу. С точки зрения психологии, ее поня-
тий и категорий, случай Бодлея есть пример того, как вполне ус-
пешная и удовлетворенная своим социальным, политическим и
финансовым положением личность ищет и обретает некую прин-
ципиально новую метамотивацию в жизни. Она реализует свои
невостребованные способности в уникальном для того времени
проекте, в который вовлекает сотни людей на десятки лет вперед,
открывая для себя и других неограниченные горизонты просвети-
тельской деятельности.
97
Разумеется, библиофилия, коллекционирование, увлечение ес-
тественными науками и лингвистикой, организация частных музе-
ев и кабинетов редкостей, личных библиотек, архивов и художест-
венных галерей - явление для XVII в. отнюдь не исключительное,
а скорее характерное. И все же от прочих его собратьев - кабинет-
ных ученых, Бодлея отличали масштабы его деятельности, а от
аристократов-меценатов, время от времени занимавшихся благо-
творительностью, - иные принципы и механизмы организации
дела. Основатель оксфордской библиотеки во многом воплощал в
себе привычный нам современный тип ’'менеджера” от науки, ор-
ганизатора, задумывающего культурный проект, разрабатывающе-
го методы сбора средств для его реализации, технологию общения
с потенциальными "спонсорами" и воздействия на общественное
мнение. Он был неуемным и энергичным интеллектуалом, сумев-
шим привить обществу вкус к коллективной целенаправленной
благотворительности. По-видимому, именно в его опыте мы мо-
жем увидеть прообраз многочисленных современных "обществ
друзей" и "фондов поддержки" музеев, библиотек и художествен-
ных галерей. Таким образом этому ученому-любителю XVII в.
удалось не только преодолеть упадок и восстановить университет-
скую библиотеку, но и внести свою лепту в сознательное упорядо-
чение мира, к которому так стремились его современники, и соз-
дать вокруг себя новое качество интеллектуальной среды.
ПРИМЕЧАНИЯ
1	The Life of Sir Thomas Bodley. Oxford. 1983. P. 4.
2	Ibid. P. 6-7.
3	О значении этой должности в карьере У. Берли см.: Дмитриева О. В.
"Англия - это я". Бюрократические ипостаси лорда Уильяма Берли. И
Человек XVI столетия. М., 2000. С. 9-20.
4	The Life...P. 11-12. Приводимые Бодлеем в этом месте основания его
ухода из политики были, по-видимому, не единственной причиной
прекращения его карьеры. Чуть ниже он пишет, что в результате хо-
датайств за него Эссекса, отношение к нему У. Берли все же измени-
лось: тот охладел к Бодлею и предупреждал, что ему не удастся полу-
чить этот высокий пост из-за того, что назойливость графа утомила
королеву. Тем не менее утверждениям Бодлея о его твердом нежела-
нии продолжать карьеру можно доверять, поскольку предложения
ему и поста государственного секретаря и других продолжали посту-
пать и после смерти Берли.
5	Ibid. Р. 12.
6	Ibid. Р. 13.
98
7	Мотив меланхолии был широко распространен в английской литера-
туре конца XVI - начала XVI! в. Наиболее полную трактовку эта тема
нашла в чрезвычайно популярном среди интеллектуалов произведе-
нии Р. Бер гона "Анатомия меланхолии" (1621).
8	The Life... Р. 14.
9	Ibidem.
1	(1 Letters of Sir Thomas Bodley to Thomas James I Ed. by G. W. Wheeler.
Oxford. 192b. P. 4.
11	О пополнении коллекций библиотеки в первой половине XVII в. см.:
Introduction И The First Printed Catalogue of the Bodleian Library. Ox-
ford. 1986. P. VIII; Macray W. D. Annals of the Bodleian Library, Oxford.
A. D. 1598-1867. L., 1867.
12	State Papers 12 / CCLXVI / 87. (1598).
13	Macray W. D. Op. cit.; The History of the University of Oxford. Vol. 4.
Seventeenth Century /Ed. by N. Tyackc. Oxf. 1997. О составе Бодлсян-
ской библиотеки и се месте в истории библиотечного дела XVII в. см.
также: Дмитриева О. В. Томас Бодлей и первая публичная библиотека
в Европе. И Книга в культуре Возрождения. М., 2002.
14	The Life...P. II.
IS	Letters...Р. 9.
16	Winwood R. Memorials of Affairs of State. Vol. III. L., 1725 P. 429.
17	Calendar of the State Papers. Domestic. 1611-1618. L., 1896. P. 187.
M В. Винокурова
ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ МОГ ОСТАТЬСЯ НЕИЗВЕСТНЫМ:
ГЕНРИ ТИЛСОН
С Генри Тилсоном я познакомилась несколько лет назад. Зна-
комство состоялось в Отделе средневековых источников библио-
теки Бирмингемского университета, куда я была приглашена рабо-
тать над документами по истории английского манора. Мне уда-
лось отыскать некий свод источников, посвященный аграрному
развитию поместья Рочдейл (Ланкашир), который относился к се-
редине двадцатых годов XVII столетия. Документы эти представ-
ляли собой внушительный земельный кадастр, в состав которого
входили в основном описи и рентали целых 20 маноров, из кото-
рых и состоял Рочдейл в указанное время1.
Я сразу обратила внимание на то, что особенностью описей ма-
норов комплекса Рочдейл является то обстоятельство, что они
практически не фиксировали "церковного” фригольда. Эти описи
свидетельствовали о наличии в поместье лишь одного духовного
99
лица - приходского священника Рочдейла. Этим священником и
оказался викарий Генри Тилсон. Однако примечательным является
то обстоятельство, что в интерполяциях к описям маноров
Castleton и Wardleworth, которые фиксируют всего лишь два не-
больших земельных участка Генри Тилсона в поместье Рочдейл,
содержатся некоторые данные не только об условиях его держа-
ний, но и сведения, немного проливающие свет на этапы жизнен-
ного пути этого, как мы, надеюсь, сейчас убедимся, весьма инте-
ресного человека с необычной судьбой2. Сведения наших источни-
ков минимальны - они ’’сжато", буквально в нескольких фразах,
фиксируют условия упомянутых держаний Тилсона и содержат,
как представляется, весьма неполную датировку основных вех его
жизненного пути. Но наличие и этих сведений, представленных, в
частности, в интерполяциях к описям, представляется весьма
странным для источников по аграрной истории, которые, как пра-
вило, не содержат о своих персонажах данных биографического
характера.
Поэтому также странно было воспринимать процесс оформле-
ния в моем сознании образа этого человека, который, кажется, ро-
ждался вопреки всему: весьма скромным по объему и содержанию
свидетельствам источников; тому факту, что за этими весьма спе-
цифическими данными, относящимися во многом к области аграр-
ной истории, невозможно увидеть судьбу человека, тем более, как
представлялось в самом начале (пока образ не оформился оконча-
тельно), - человека маленького, невидного, незаметно шагавшего
по своей жизненной тропе... Однако в результате оказалось, что
этот человек был не столь уж незаметен, что он сыграл определен-
ную роль не только в истории Рочдейла, но и в истории Англии
эпохи революции середины XVII столетия. Итак, вот то немногое,
что, вопреки специфике наших источников, удалось "вытянуть" из
них.
Генри Тилсон, сын Генри Тилсона, как утверждают наши до-
кументы, родился в поместье Мидглей, приход Галифакс, Ланка-
шир3, и был крещен 13 октября 1577 г. Вскоре он поступил в
Balliol College (Оксфорд), по прошествии трех лет получил степень
бакалавра, а еще через три - магистра искусств. В октябре 1615 г.,
в возрасте 38 лет, он был назначен викарием Рочдейла и в течение
длительного времени исправно отправлял эту службу. Так, напри-
мер, как свидетельствуют наши материалы, Генри Тилсон, помимо
своих прямых обязанностей духовного лица вел Регистрационные
книги местной приходской церкви - их листы исписаны его изящ-
ным почерком. Свидетельство о том, что некий йомен Ричард
100
Линней, назначив перед смертью душеприказчиком своего дядю
Йордана Чадвика из манора Healy, распорядился передать через
последнего ’’мистеру Генри Тилсону”, клирику, викарию Рочдейла,
свою лучшую одежду и "греческий лексикон” - "Greeke lcxicon"(!),
помимо чувства умиления, возникающего от осознания уровня
образованности простого крестьянина и его приверженности
Церкви, вызывает еще и интуитивное чувство понимания того, что
Генри Тилсон мог пользоваться заслуженным уважением в поме-
стье не только как духовное лицо, но и как человек, занимающийся
каждодневными насущными проблемами прихожан. Так, об этом
совершенно определенно свидетельствует еще один любопытный
документ, представленный в одной из интерполяций к нашим ис-
точникам, датированный 21 марта 1621 г., подписанный самим
викарием и адресованный эсквайру Эдуарду Лею (Leigh). В нем
содержится разрешение Генри Тилсона, данное упомянутому эск-
вайру, на "обзаведение" персональной скамьей в местной церкви:
"... мы даем наше разрешение Эдуарду Лею из Рочдейла с тем,
чтобы он возвел на свободном месте напротив маленькой двери в
южной части приходской церкви... скамью для себя, названного
Эдуарда Лея, своей жены и семьи с тем, чтобы сидеть и слушать
божественную службу и проповедь
4 июня 1620 г. Генри Тилсон женился на Грейс Чадвик, дочери
богатого торговца из Clegg Hall; от этого брака родились дети: До-
роти, крещена 1 июля 1621 г.; Генри, крещен 14 марта 1623 г.;
Маргарет, крещена 7 мая 1626 г.; Джон, 16 ноября 1628 г.; Натан,
30 января 1630 г., и Томас, 15 мая 1636 г.
Семью надо было кормить, и Генри Тилсон, вопреки установ-
лениям канонического права о том, что приходские священники
должны жить с духовных бенефициев и не отягощать свое бренное
существование приобретением земельной собственности, обзаво-
дится участками земли в двух манорах поместья - их-то и регист-
рируют наши описи. Один из этих участков, зафиксированный в
источниках в качестве фригольда манора Castleton, был довольно
внушительным, составляя около 209 акров. В его состав входили
несколько огороженных "блоков" пашни и пастбища, в сумме со-
ставляющих чуть более 51 акра, сады "около Воробьиной горы",
участки луга возле речки Роч, обширные земли "у болота" площа-
дью более 50 акров, пустоши и т. д. Семья Генри Тилсона имела в
том же маноре доход, от "шести домов вдоль Церковной улицы к
северу от речки Роч". Совокупный годовой доход Тилсонов в дан-
ном маноре составлял 84 фунта - цифра, безусловно свидетельст-
вующая как о рачительном хозяйствовании, так и о том, что это
101
земельное держание явно было основой материального благополу-
чия большой семьи приходского священника.
В другом маноре, Wardleworth, Тилсон владел свободной зем-
лей общей площадью 17, 5 акров, состоящей из двух огороженных
участков луга, которые в совокупности приносили доход в 3 фунта
и 6 шиллингов.
К сожалению, наш источник на основании единичного примера
церковного фригольда не дает нам ни малейшей возможности оп-
ределить хозяйственную специфику этого вида свободного держа-
ния - слишком мало фактов сообщается описью для того, чтобы
решиться на какие-то выводы обобщающего характера. Скорее,
наоборот, данные о материальном состоянии семьи священника,
отраженные в описях, служат немаловажной иллюстрацией к опи-
санию его жизненного пути: весьма странный феномен, совсем не
характерный для исследования, в основе которого лежат, по пре-
имуществу, источники по социально-экономической истории.
В качестве викария Рочдейла Генри Тилсон прослужил около
20 лет; в 1635 г. ему пришлось сложить с себя эти обязанности в
связи с назначением на место декана кафедральной церкви Святой
и Неделимой Троицы в Дублине, о чем свидетельствует "прошение
об отставке", датированное 3 апреля указанного года, написанное
рукой викария и представленное в наших источниках. Тилсон по-
кидает Рочдейл, в котором он провел 20 лет относительно спокой-
ной и безбедной жизни, ради весьма опасного возвышения в Церк-
ви, к которому, впрочем, судя по документам, он отнюдь не стре-
мился сам: дело в том, что еще в начале 30-х гг. XVII в. он назна-
чается (по протекции епископа Бриджмена) капелланом Томаса
Уэнтворта, в дальнейшем известного под именем графа Страф-
форда, одного из главных советников Карла I, ставшего лордом-
наместником английской короны в Ирландии. Как известно,
Страффорд, будучи ярым поборником доктрины англиканской
церкви, отличался крайней ненавистью, с одной стороны, к пури-
танам, с другой - к католикам, особенно к ирландским католикам-
рекузантам, в среде которых он с помощью самых жестоких мер
пытался достичь религиозного "единообразия" на английский
(вернее - англиканский) манер, и, прежде всего, путем введения в
Ирландии Суда Высокой комиссии (высший церковный суд).
Страффорд известен также своей политикой "землеустройства" в
Ирландии, и в частности, насильственной попыткой устройства
плантаций в Коннауте и Ормонде с целью реальной конфискации
ирландских земель в пользу английской короны. Именно этого
человека в начале 30-х гг. XVII в., в то время, когда он еще не был
102
пэром Англии и не имел титула графа, Тилсон время от времени и
должен был сопровождать в поездках по Ирландии.
Характеризуя Тилсона в своем письме от 29 июня 1632 г., адре-
сованном Страффорду, епископ Бриджмен давал ему весьма высо-
кие референции: ”... я не назвал бы в моем диоцезе ни одного че-
ловека, которого я мог бы порекомендовать Вам с большим удо-
вольствием... Многие и многие годы Вы можете управлять коро-
левством к вящей его славе с помощью таких людей... Очевидно,
это письмо возымело свое действие на Страффорда, и тот смог
убедительно ходатайствовать в пользу Тилсона перед монархом:
капелланом графа, а впоследствии деканом церкви Святой Троицы
в Дублине был назначен именно Тилсон, а не Джон Максвелл,
епископ из Росса, как хотел того ранее сам король6.
Итак, Генри Тилсон с семьей поселился на Castle Street в Дуб-
лине. 3 апреля 1635 г., как мы упоминали, он сложил с себя обя-
занности викария Рочдейла, написав прошение об отставке. Вскоре
он становится вице-канцлером Университета в Дублине, а также
получает пребенду в соборе святого Патрика, о чем свидетельству-
ет "патент”, датированный 11 мая 1635 г. и упоминаемый в нашем
источнике.
Друг Страффорда, Л ода и Бриджмена, Тилсон был поборником
англиканской церкви ("maintained High Church views"); пуританизм
имел в его лице в "ирландский период" весьма строгого оппонента;
он был, подобно Страффорду, "непреклонен, умерен и мудр"7. Его
"процветание" в Ирландии, однако, не могло длиться долго: в на-
чале 40-х гг. там разразилось восстание местного населения против
англичан, во время которого (в августе 1641 г.) дом Тилсона в
Дублине был разграблен (в частности, восставшие сожгли пре-
красную библиотеку). Общий ущерб, причиненный в результате
этих насильственных действий семейству Тилсонов, составил 400
фунтов.
Епископ8 был вынужден спасаться бегством и нашел себе при-
ют благодаря покровительству одного из родственников Страф-
форда, сэра Вильяма Сэвиля, недалеко от Рочдейла, в местечке под
названием Сутхилл Холл (странная прихоть судьбы, возвратившей
епископа к концу его жизни в те края, где он когда-то начинал
свою деятельность в должности простого викария!). Сутхилл Холл
некогда принадлежал сэру Джорджу Сэвилю, рыцарю, имя которо-
го, кстати, дважды упоминается на страницах описей манора Роч-
дейл как опекуна двух зажиточных фригольдеров На дочери
Джорджа Сэвиля был, оказывается, женат сам знаменитый граф
Страффорд.
103
Поселившись в Сутхилл Холле и снова оказавшись в очень
стесненных материальных обстоятельствах, Генри Тилсон на ста-
рости лет (в то время ему было уже 68) был вынужден зарабаты-
вать на жизнь своей огромной семьи, разросшейся к тому времени
до 13 человек (дети женились и выходили замуж, появились вну-
ки) подчас весьма неожиданными способами, которые, может
быть, не всегда соответствовали убеждениям этого весьма строго-
го, судя по отзывам современников, человека. Как свидетельству-
ют документы, он, например, во время "приостановки епископата"
в Англии в период гражданских войн9 основал так называемую
"Гостиную Епископа - The Bishop’s Parlour" (персонально освятив
для этой цели специальный зал в Сутхилл Холле), где тайно, за
определенную мзду, посвящал ищущих истины у Бога в духовный
сан. Кроме того, раз в неделю он был вынужден посещать некое
забытое Богом местечко в горах под названием Cumberworth с тем,
чтобы читать проповеди местному населению, почти сплошь со-
стоявшему из пуритан, коих епископ Тилсон некогда так презирал!
И все это за мизерную плату в 16 фунтов ежегодно.
В письме своему другу, почтенному джентльмену по имени
Джордж Ратклифф, когда-то работавшему секретарем все у того
же графа Страффорда, которого в описываемое время уже давно не
было в живых (письмо датировано 1651 г.), Тилсон жалуется на
своих прихожан: "...я знал, что я найду огромное стадо паршивых
овец - great companie of scabbed sheepe"10. Тем не менее это "стадо
паршивых овец" надо было пасти несмотря на душевные муки, и
Тилсон даже был вынужден пойти навстречу местным пуританам,
несмело требовавшим (by murmuring), чтобы он читал им не одну
проповедь в течение часа, а две, по двадцать минут каждую.
Так, в трудах ради хлеба насущного проходили последние дни
того, кто когда-то начинал молодым в этих местах и был полон
если не радужных надежд, то, по крайней мере, вполне довольст-
вовался тем "хлебом", который получал с двух владений в поме-
стье Рочдейл, зафиксированных нашими документами (ведь имен-
но с них мы и начали наше повествование о своеобразной судьбе
человека, чье имя "всплыло" почти случайно).
Тилсон окончил свое земное существование в 1655 г., в возрас-
те 78 лет. Он был похоронен 2 апреля в стенах приходской церкви
Dewsbury, в ее юго-восточной части. Наверное, и до сего дня со-
хранилось упомянутое в наших источниках мраморное надгробие с
грубо начертанной надписью, свидетельствующей о том, что жил
когда-то на свете благородный патер Генри Тилсон.
104
ПРИМЕЧАНИЯ
The Survey of the Manor of Rochdale in the County of Lancaster. Posses-
sions of the Worshipful Robert Heath, Knt., His Majesty's Attorney Gen-
eral, made in 1626. Chetham Society, Manchester, 1913.
2	Сведения о Генри Тилсоне почерпнуты также из дополнительного
источника - списка викариев поместья Рочдейл за XV - XVII вв., ко-
торый был обнаружен мной, наряду с самими описями, весной
1999 г.: The Vicars of Rochdale, ed. by H.Howorth . Part I. Printed for the
Chetham Society. Manchester, 1883.
3	Точная дата рождения неизвестна.
4	The Vicars of Rochdale... P. 82.
5	Op. cit. P. 84.
6	Ibidem.
’ Ibid. P. 86.
4	Наверное, не странным, а как раз вполне понятным является то об-
стоятельство. что наши источники, по причине своей специфичности
для разработки сюжетов биографического характера, совершенно не
содержат сведений о том, каким именно образом наш герой возводит-
ся, скажем, в сан епископа. Нам ничего не известно о самой церемо-
нии: просто после фиксации того факта, что Тилсон получает пребен-
ду в соборе святого Патрика, он сразу же начинает именоваться епи-
скопом ("bishop"). Возможно, подобного рода сведения и имеются в
исследованиях представителей англоязычной историографии, но, к
сожалению, они нам неизвестны. В работах отечественных истори-
ков, посвященных периоду революции в Англии середины XVII в., о
Тилсоне не упоминается - хотя Страффорд и Л од представлены в них
в качестве одиозных фигур. См., например: Английская буржуазная
революция XVII века. И Под ред. Е. А. Космипского. Я. А. Левицкого.
М., 1954. Г. I, С. 94-95: Барг М. А. Великая Английская революция в
портретах ее деятелей. М., 1991.
9	После заключения в 1643 г. с шотландцами договора - "Лиги и кове-
нанта" - епископальную англиканскую церковь в Англии должна бы-
ла сменить в качестве государственной новая, пресвитерианская цер-
ковь. См.: Английская буржуазная революция..., С. 197.
10	The Vicars of Rochdale... P. 88.
105
Т. П. Гусарова
ЦЕНА ВЫБОРА: ПОЛИТИЧЕСКАЯ КАРЬЕРА
НАДОРА МИКЛОША ЭСТЕРХАЗИ
О Миклоше Эстерхази не сложилось единого мнения ни среди
его современников, ни в науке последующих веков. Пожалуй,
трудно найти другого персонажа венгерской истории, вокруг кото-
рой велось бы столько споров и высказывалось такое множество
различных оценок. Большинство споров лежит в русле до сих пор
волнующей венгерскую историческую науку проблемы: о характе-
ре взаимоотношений между династией Габсбургов и венгерскими
сословиями. В борьбе между сторонниками и противниками Габс-
бургов в Венгрии надор Миклош Эстерхази встал на сторону пер-
вых. По мнению одних, своей верностью по отношению к Габс-
бургам, он действовал в ущерб интересам венгров. Находятся и
такие, кто видят в нем противника Габсбургов, в частности, возво-
дят к нему истоки известного заговора Вешшелени, после разгрома
которого Габсбурги ввели в начале 70-х гг. XVII в. в Венгрии ре-
жим прямого правления и приостановили действие так называемой
"сословной венгерской конституции". Аргументами в спорах слу-
жат взаимоотношения надора с венским двором, с венгерскими
сословиями, его политика по отношению к туркам, позиция в ре-
лигиозных вопросах. В социалистическую эпоху историки спорили
о позиции надора в крестьянском вопросе. Одни считали его за-
щитником крестьянских интересов, другие - прямо наоборот.
В столкновении мнений и оценок относительно Миклоша Эс-
терхази отражена вся сложность и противоречивость современной
ему эпохи и положения, в котором пребывала Венгрия: война с
османами при внешнем соблюдении мира; Контрреформация, не
принимаемая большинством населения; борьба венгерских сосло-
вий за сохранение своих прав и привилегий в условиях усиливав-
шегося давления со стороны Габсбургов и зарождавшегося абсо-
лютизма и т. д.
Что же представлял собой как личность и как политик основа-
тель первой в Венгрии княжеской династии? В какой мере личные
качества и амбиции влияли на его государственную деятельность и
отвечали запросам той переломной эпохи, какой принято считать
XVII век?
* * *
106
Как личность Миклош Эстерхази заслуживает особого внима-
ния. Всем в своей жизни он был обязан, прежде всего, самому се-
бе. Будущий надор родился в 1582 г. Его отец Ференц Эстерхази
принадлежал к мелкопоместному дворянству одного из северо-
западных - пожоньского* - комитата (графства) Венгерского коро-
левства. Хотя в то время в Венгрии не было ни одной области, ко-
торой бы не угрожали турки, Пожоньский комитат благодаря сво-
ему расположению в меньшей мере страдал от набегов турецких
отрядов. В то же время близость Пожони к австрийской границе и
к самой Вене обеспечивала и большую лояльность комитатского
дворянства к царствующей династии по сравнению с постоянно
недовольными дворянами восточных областей королевства.
Ференц ничем не выделялся среди многочисленных небогатых,
выросших в войнах с турками венгерских дворян. Как и их боль-
шинство, он исповедовал лютеранскую веру. Как другие владе-
тельные дворяне, Эстерхази не раз избирался на различные долж-
ности в своем комитате, был даже вице-ишпаном. На большее в
комитате он, как и любой другой дворянин его статуса, не мог рас-
считывать, так как должность ишпана являлась привилегией выс-
ших сословий - прелатов и баронов. Ференц не оставил своим
многочисленным детям какого-нибудь значительного наследства,
поэтому Миклош, к тому же не старший сын в семье, должен был
полагаться только на свои силы. В 10 лет его отправили учиться в
школу иезуитов в Надьсомбат *, где мальчик проявил большие
способности к учебе. Со временем он мог бы приобрести юриди-
ческое образование и стать, например, комитатским нотарием или
пойти на королевскую службу: в королевскую канцелярию, казна-
чейство и т. п.
В одном отец мог помочь сыну: пользуясь родственными свя-
зями, устроить на хорошее место. Такие связи у семьи нашлись,
так как Ференц был женат на Жофии Иллешхази - родной сестре
Иштвана Иллешхази, который в последней трети XVI в. из таких
же дворян, как Эстерхази, поднялся в баронское сословие благода-
ря выгодному браку1, и после этого достиг самых высоких постов
в государстве2. Победа сословий в антигабсбургском движении
1604-1606 гг., в котором Иштван принимал активное участие на
стороне оппозиции, сделала его надором (1608-1609 гг.)3. При
дворе Иштвана Иллешхази молодой Эстерхази начал свою службу,
заняв со временем место главного гофмейстера (curiae magister).
* Пожонь - совр. Братислава.
‘ Надьсомбат - совр. Трнава в Словакии
107
Там же Миклош получил и первые политические уроки. В 1603 г.
он последовал за своим опальным господином в Польшу4, затем
вернулся с ним в Венгрию, в 1606 г. сопровождал при заключении
Венского и Житваторокского мирных договоров'. В 1609 г. Иш-
тван Иллешхази умер, и Миклошу пришлось искать новое место.
Он нашел его у одного из самых богатых и влиятельных магнатов
северо-восточной Венгрии - Ференца Магочи, который, однако, в
1611 г. умер.
Своим возвышением Эстерхази, как и его патрон, обязан удач-
ному браку, которым в 1612 г. увенчался его бурный роман с Ор-
шоей Дершфи, вдовой Ференца Магочи6. Их скорый брак осуж-
дался всеми. Одних возмущало нарушение приличий: ко времени
свадьбы еще не закончился траур по умершему Магочи. Другие
обвиняли Эстерхази в расчетливости. Миклоша эти подозрения не
трогали. "Это не причинило никакого ущерба ни роду Вашей ми-
лости, ни родине - потому я и взял ее в жены", - дерзко парировал
он упреки жены своего бывшего покровителя7.
Так или иначе, брак принес Эстерхази богатство, а также связи
в высшем обществе. Семья Дершфи, единственной наследницей
которой являлась Оршоя, принадлежала к числу самых знатных и
богатых аристократических родов Венгрии. Огромное состояние
Ференца Магочи также досталось Оршое, а через нее - второму
мужу. В 1613 г. Эстерхази получил баронство и таким образом
вошел в состав высшей титулованой знати. На государственном
собрании 1613 г. Миклош вместе со своими тремя братьями засе-
дал уже в верхней палате.
До сих пор никому не известный дворянин попал в поле зрения
политической элиты королевства, а также венского двора и полу-
чил, наконец, возможность проявить свои таланты. Это наклады-
вало большую ответственность на молодого политика. Он должен
был определиться со своими политическими пристрастиями. Не-
смотря на то, что первые шаги на политическом поприще Эстерха-
зи сделал, находясь в лагере сословной оппозиции в период ее по-
бед над центральной властью, тем не менее, он занял сторону
Габсбургов и сохранял им верность до конца жизни.
Первый крупный успех пришел к Миклошу Эстерхази в 1614 г.,
когда он выступил как посланец венгерских сословий в Линце на
совещании представителей стран, находящихся под властью Габс-
бургов. Никто из венгерских магнатов не захотел поехать на это
собрание, на котором решался щекотливый вопрос о признании
или непризнании власти неугодного Вене Габора Бетлена в Тран-
сильвании. Его непризнание означало бы начало войны не только с
108
Трансильванией, но и со стоявшей за Бетленом Портой. Венгрия
не хотела и не могла воевать с Трансильванией. Послали молодого,
амбициозного Эстерхази - без надежды на успех. Однако Эстерха-
зи добился невозможного: ему удалось не только избежать войны с
Бетленом, но еще выпросить у сословного собрания помощь на
войну с турками*.
Вскоре (в 1615 г.) Миклош Эстерхази закрепил достигнутый в
Линце успех тем, что подготовил между Матиасом Габсбургом и
признанным Веной в качестве трансильванского князя Бетленом
Габором договор, которой способствовал стабилизации отношений
между Венгрией и Трансильванией, но при этом укреплял позиции
Матиаса в княжестве9. В 1618 г., после начала Тридцатилетней
войны, Эстерхази был среди тех немногих венгерских магнатов и
дворян, кто сохранил верность Габсбургам в наиболее опасный для
династии момент. Он не только отказался признать власть Габора
Бетлена, который как союзник чехов вторгся в Венгрию и захватил
значительную часть страны, но и публично разъяснял опасность
этого шага соотечественникам, готовым провозгласить Бетлена
венгерским королем.
Авторитет начинающего политика при дворе резко вырос. На
него одна за другой посыпались монарший милости. В 1617 г. Ма-
тиас II даровал ему должность ишпана комитата Берег, а в сле-
дующем году - ишпана комитата Зойом10. В королевских грамотах
подчеркивались качества, за которые Эстерхази предоставлялись
высокие должности: верность царствующей династии и услуги,
оказанные ей. В 1618 г. он получил должности королевского со-
ветника и главного гофмейстера (magister curiae regiae) при венгер-
ском короле11. Когда на государственном собрании 1618 г. Эстер-
хази уладил разногласия, возникшие между королем и венгерски-
ми сословиями по поводу подтверждения их права свободно выби-
рать королей, Матиас наградил Эстерхази Орденом Золотой шпо-
ры12. Уже в 1622 г. Миклош был назначен государственным судь-
ей, заняв, таким образом, вторую по значению светскую долж-
ность в сословном венгерском государстве13. После смерти Оршои
Дершфи Эстерхази в 1624 г. женился во второй раз - на не менее
знатной и богатой молодой вдове Кристине Няри. Благодаря обоим
бракам Эстерхази стал одним из самых крупных землевладельцев
Венгерского королевства. Наконец, в 43 года он возглавил венгер-
ские сословия, поднявшись на высший пост в венгерском сослов-
ном государстве - надора, наместника короля и посредника между
ним и сословиями. Эстерхази умер, занимая этот пост, в 1645 г.
57 лет от роду.
109
Таким образом, Миклош Эстерхази сам построил свою карьеру,
свое состояние, став крупнейшим собственником в Венгрии и Ав-
стрии, создал свой двор, сумел обеспечить такую прочную базу
своему авторитету, что и его сын Пал со временем смог занять
пост надора.
Стремительное восхождение Эстерхази и его активная полити-
ческая позиция вызывали зависть и нападки со стороны родовитой
венгерской знати, видевшей в нем выскочку. На государственном
собрании 1619 г., созванном Габором Бетленом в захваченной им
Пожони, противники Эстерхази открыто выступили против него.
Ему ставились в вину и низкое происхождение, и стремление вы-
служиться перед Веной с целью удовлетворить личные амбиции,
получив должности и богатство. "Он [король - Т. Г.] не побоялся
поставить Миклоша Эстерхази, новоиспеченного барона, впереди
других магнатов; а ведь если посмотреть на их древнее происхож-
дение, блеск их предков, их высокие душевные качества, то обна-
ружится, что сама природа поместила Эстерхази значительно ниже
их. Тем не менее, благодаря своему болтливому языку и чрезмер-
ному усердию в деле католической веры, он внушил, что имеет
исключительные заслуги, и поэтому ему одна за другой достаются
высокие должности; и только он кажется достойным всего велико-
го"14. На эти обвинения Эстерхази достойно ответил своим про-
тивникам в большом письме, которое даже опубликовал в Вене.
Эстерхази не просто отвергал брошенные ему обвинения, он раз-
вивал мысль о том, что человек может продвигаться не в силу сво-
его происхождения, а благодаря личным качествам и талантам.
"Должности полагаются любому сословию... Я не купил их, а до-
был своими человеческими достоинствами... Свои высокие титу-
лы и все свои владения я также заслужил своими личными досто-
инствами...", - подчеркивал Эстерхази и продолжал: "Люди из
того же сословия, что и я, и даже из более низкого, могут возвы-
ситься не только до должности уйварского капитана15, которая
вашим милостям кажется очень важной, но до титулов князя и им-
ператора..." Он упомянул о своем патроне Иштване Иллешхази,
который также "не был рожден в господской постели", и, тем не
менее, стал надором королевства и достойно нес эту должность во
благо королевству". "Так почему же, - спрашивал Эстерхази, -
нужно попрекать этим достойных людей, вставших на путь служ-
бы своей родине?"16. Новый человек в высшем свете, он гордо и
независимо держался перед лицом знати, и заявлял своим обидчи-
кам: "Если Господь не распорядится иначе, я скорее предпочту
110
нищенствовать, скитаясь на чужбине в поисках куска хлеба, чем
жить в бесчестии среди ваших милостей"17.
Недоброжелатели упрекали Эстерхази в "чрезмерном усердии в
католической вере". На самом деле, родившись в лютеранской се-
мье, в юности Миклош вопреки воле отца перешел в католицизм.
Существует легенда (хотя и не подтвержденная источниками) о
том, что за этот шаг Ференц лишил сына дома и наследства18. Ко-
нечно, позже это обстоятельство также сыграло свою роль в ус-
пешном продвижении Миклоша Эстерхази по служебной лестни-
це. Ибо, несмотря на то, что Венский мир 1606 г. предусматривал
равноправие для протестантов и католиков при назначении на
службу19, Габсбурги предпочитали видеть на высших постах като-
ликов, и это им в целом удавалось. Как и в других поворотных
случаях жизни Эстерхази, принято задавать вопрос: руководство-
вался он искренним религиозным чувством или расчетом? Отве-
тить на него однозначно нельзя. Однако в пользу искренности
можно привести тот аргумент, что обращение Эстерхази произош-
ло задолго до начала массового, обусловленного конъюнктурными
соображениями, отхода венгерской аристократии и, тем более,
дворянства, к католицизму20. Кроме того, в то время, когда Мик-
лош изменил вере отца, он еще и помыслить не мог о высокой
карьере. Далее, его патрон Иштван Иллешхази был лютеранином,
и не раз пытался уговорить своего придворного вернуться в веру
родителей. Более того, когда Иллешхази примкнул к антигабс-
бургскому движению Иштвана Бочкаи, выступавшего под знаме-
нами протестантизма, то присутствие католика в ближайшем ок-
ружении одного из лидеров, выглядело по крайней мере странно.
Но и тогда Эстерхази остался при своих убеждениях. К сказанному
следует добавить, что обе жены Миклоша исповедовали лютеран-
ство, но под влиянием мужа и та, и другая перешли в католицизм.
Итак, он шел против течения: против семьи, против дворянского
большинства, против своего патрона, против религиозно-полити-
ческой направленности движения, к которому примыкал его "хо-
зяин". То есть, и в вопросах веры Эстерхази проявлял самостоя-
тельность, не боясь выглядеть "белой вороной" и навлечь на себя
неудовольствие тех, кто его окружал и от кого он зависел.
Почему же он перешел в католицизм? Безусловно, в первую
очередь, можно говорить о влиянии иезуитов, у которых Миклош
учился несколько лет21. Сам Эстерхази никогда не объяснял при-
чин своего обращения. Некоторый свет на эту проблему проливает
написанное им письмо-трактат, адресованное к будущему зятю,
лютеранину Ференцу Надашди. Тесть хотел бы видеть его католи-
111
ком, поэтому постарался убедить в преимуществах католической
веры. Выясняется, что автора письма чрезвычайно увлекала красо-
та, "мистерия" католической литургии, то воздействие, которое она
оказывала на чувства верующего. Кроме того, его очень увлекала
возможность интерпретировать священные тексты - в первую оче-
редь, Священное Писание - в теологических диспутах22. Письмо
представляет собой настоящее методическое пособие на тему о
том, как пользоваться священными текстами в диспутах. Отсюда
видно, что Эстерхази интересовала не столько догматика, сколько
интеллектуальный процесс аргументированного отстаивания при-
нятой позиции. Последнее замечание вряд ли проясняет вопрос о
причинах перехода Эстерхази в католическую веру. Скорее оно
помогает воссоздать его человеческий облик и те бойцовские чер-
ты его характера, которые он в полной мере проявил на королев-
ской службе.
Миклош был набожным человеком и искренним в своей рели-
гиозности. Он верил, что все в мире подвластно Богу. Его покро-
вительством он объяснял свой успех в карьере, свое богатство,
личное счастье и т. д. На самом деле, чудесная судьба Эстерхази
позволяла ему думать так. Вместе с тем он признавал возможность
и право человека изменять судьбу, определенную ему при рожде-
нии Богом. В своей жизни он руководствовался принципом: Бог
помогает в жизни тому, кто помогает себе сам. Эту тему он созна-
тельно поднимал в своем завещании и в наставлении своему от
рождения не совсем здоровому сыну Иштвану: "Бог создал чело-
века и определил его судьбу. Однако можно исправить природный
недостаток, подправить природу своими собственными поступка-
ми, направленными на самого себя. Если тебе что-то не дано от
природы, надо тем более добиваться Божьей милости, и "пользо-
ваться добрым обычаем"23 ( читай: жить по разумению).
Итак, перед нами предстает весьма оригинальный, самостоя-
тельный, сильный человек. Его отличали активное отношение к
судьбе, высокое самосознание. Он осознавал, что личные достоин-
ства человека - такие, как высокие нравственные качества, приоб-
ретенные знания, ум, общественное служение, патриотизм, - яв-
ляются истинным мерилом ценности человека в не меньшей мере,
чем знатность по рождению, и могут стать причиной его возвыше-
ния в обществе. Он не боялся общественного мнения, если ощу-
щал свою правоту, и шел наперекор ему, даже если ему грозила
опасность остаться в одиночестве. Так и хочется назвать Миклоша
Эстерхази ренессансной личностью, но это было бы не более чем
клише. Эстерхази был человеком своего времени: его формирова-
112
ли социально-политические реалии венгерского мира, еще не вы-
шедшего за порог Средневековья. В рамках этих реалий складыва-
лась его личность, проходила жизнь и разворачивалась политиче-
ская деятельность.
Упоминание о чертах характера надора Миклоша Эстерхази
необходимо, так как помогает понять его политическую концеп-
цию и отношения с Веной. С самого начала и до конца Миклош
Эстерхази был одним из самых верных сторонников Австрийского
дома. Но, сохраняя верность правящей династии, Эстерхази имел
четкое представление о правах и обязанностях Габсбургов в Венг-
рии и не боялся открыто высказывать им свою точку зрения. Свое
мнение он сформулировал в "Докладной записке", "Мнении"
("Opinio") о состоянии дел в королевстве, написанной в июне
1627 г.24 Это одна из первых многочисленных "Докладных запи-
сок" Эстерхази королю, написанная им после получения должно-
сти надора. Ему впервые представилась возможность изложить
монарху свое мнение о состоянии дел в Венгрии и выступить с
предложениями. Понятно, что новый надор осознавал ответствен-
ность, связанную с подобным обращением к Фердинанду. Он вло-
жил в "Докладную записку" весь свой ораторский дар, чтобы убе-
дить короля в необходимости изменить положение дел в королев-
стве.
Ключевой в "Записке" является мысль о том, что венгерская
нация вместо того, чтобы, по примеру других народов, обеспечить
себя заключением вечного мира с турками и выступать, хотя бы
время от времени, против некоторых христианских правителей,
предпочла выставить себя на разорение и отдаться под власть со-
седних государей, чтобы не запятнать грязью свою веками завое-
ванную честь"5. Под "соседними государями" в данном случае
подразумеваются Габсбурги. В частности речь идет о выборе вен-
герским королем Фердинанда I после поражения венгров у Мохача
и гибели Лайоша II в 1526 г. С Мохачем Эстерхази связывал нача-
ло гибели Венгрии - и не только из-за турецких завоеваний, но и
из-за того, что распри соседних государей (Фердинанда I Габсбур-
га и Яноша Запольяи) приводили к внутреннему расколу и ослаб-
лению Венгрии26. Среди современников Эстерхази первым напря-
мую связал выборы королей Габсбургов с "крайней опасностью"
для Венгрии. И эту мысль он высказывает не в каком-нибудь пам-
флете, а в адресованном королю "Мнении".
Во-вторых, Эстерхази указывает на то, что Габсбурги - избран-
ные короли27. Они выбраны "в [обстановке] крайней опасности для
Венгрии" и в надежде на то, что объединят ее разрозненные силы и
ИЗ
будут неустанно трудиться для "приумножения страны"28. Этим
надор обозначил свою позицию перед Габсбургами, которые под-
черкивали, что Венгрия досталась им на основе семейных догово-
ров, а не в результате выборов. При этом Эстерхази говорит, что
венгры отдались под власть "соседним государям": "соседними",
то есть, "чужими", он считает Габсбургов. Мысль о том, что Габс-
бурги - "чужие" венграм, Эстерхази повторяет и в других своих
произведениях. Так, в завещании он наставлял своих сыновей в
том, чтобы они ездили ко двору только до тех пор, пока не по-
взрослеют - чтобы приобретать опыт и знакомства29. Позднее им
нечего делать при дворе, так как двор - чужой им. Он советовал
сыновьям и жен выбирать из своего народа. Эстерхази предупреж-
дал и против венских чиновников, которых он также характеризо-
вал как "чужаков", поскольку они абсолютно некомпетентны в
венгерских делах и не хотят ими заниматься. Эстерхази без обиня-
ков указывал Фердинанду на то, императорская армия ведет себя в
Венгрии как вражеская: "Если армия иногда и приходит сюда на
помощь, она ведет себя как враг"30. Она грозит существованию
венгров не в меньшей степени, чем турки. Не в правилах сторон-
ников правящей династии было так откровенно формулировать
свои претензии.
Итак, концепция Эстерхази начинается с того, что признает
принятие венграми династии Габсбургов шагом, на который их
вынудила турецкая опасность. Концепция продолжается мыслью о
"чуждости", даже "враждебности" венграм правящей династии.
Однако, несмотря на такую экспозицию, в конце "Мнения" Эстер-
хази обращается к Фердинанду за помощью. Казалось бы, нело-
гичный, даже парадоксальный ход мысли! В связи с этим возни-
кают два вопроса. 1) Почему в таком случае Эстерхази обращается
за помощью к Габсбургам? 2) Почему Габсбурги "обязаны" помо-
гать Венгрии?
На эти вопросы у Эстерхази также имеются тщательно проду-
манные ответы - концепция, которую он, правда, не рискнул во
всей полноте преподнести Фердинанду, но зато раскрыл в одном
из писем к Габору Бетлену, написанном в 20-е гг. В нем он объяс-
няет свое отношение к вопросу о возможности совместного высту-
пления Венгрии и Трансильвании против Габсбургов. У надора не
вызывает сомнения, что Венгрия (как, впрочем, и Трансильвания)
находится между двумя противниками: султаном и императором.
Ни с одним из них она не в состоянии справиться без посторонней
помощи. Более страшным врагом является все же Порта. В борьбе
с ней Венгрия вряд ли может рассчитывать на чью-либо иную по-
114
мощь, кроме Габсбургов. Поэтому перед лицом "естественного
врага" (как называет турок Эстерхази) не следует враждовать с
ближним соседом. Габсбурги - союзники венгров в борьбе с тур-
ками, поэтому надо поддерживать их. Борьба с турками на стороне
(и под прикрытием) Габсбургов не так безнадежна, как борьба
против Габсбургов. Поэтому, заключает ход своих мыслей Эстер-
хази, Венгрия не может на стороне Трансильванского княжества
поддерживать анти Габсбурге кие движения31.
Собственно говоря, те же мысли надор высказывал в "Мнении",
адресованном Фердинанду, только в иной подаче. Венгры вынуж-
дены и будут сохранять верность Австрийскому дому, но и Габс-
бурги, в свою очередь, обязаны выполнять свой долг: не допустить
гибели Венгрии. Эстерхази не боится бросить в глаза королю:
"Пусть Ваше Величество простит мне мои слова, но венгерские
проблемы так плохо решаются, венгры изо дня в день все больше
отчуждаются и тают"32.
В послании 1627 г. к королю Эстерхази дает своеобразную ин-
терпретацию и того, почему Габсбурги должны защищать Венг-
рию. В обычных обращениях подданных (в том числе венгерских
государственных собраний) к Габсбургам с просьбой о защите
подчеркивалось, что Габсбурги защищают в лице Венгрии свои
собственные владения. Эстерхази подходит к вопросу иначе. Он
разделял понятия " наша нация" и "страны Его Величества". По его
мысли, если Габсбурги не защитят Венгрию, "не приходится со-
мневаться в том, что вся Римская империя подвергнется опусто-
шениям и станет ареной войн и кровавой бойни"33. "Если турки
займут всю эту плодородную, и, стало быть, очень подходящую
для ведения войны страну [Венгрию - Т. Г.], вслед за ней опасно-
сти подвергнутся соседние провинции", - пишет он в другом мес-
те34. То есть, даже в этой ситуации, когда можно было бы воззвать
к чувствам монарха и подвигнуть его на ожидаемые от него шаги,
надор проявлял осторожность в формулировках и не выпячивал
мысль о том, что Венгрия принадлежит Габсбургам. Ему, безус-
ловно, была известна и импонировала "теория Святой короны",
сформулированная в начале XVI в. в "Трипартитуме" Иштвана
Вербеци и развитая в начале ХУП в. Петером Реваи в трактате "О
Святой короне". Согласно этой теории, власть вместе с короной
добровольно была передана первому королю дворянской общи-
ной35. Сюда прекрасно укладывался и установившийся порядок
выборности венгерских королей, на котором так настаивали вен-
герские сословия в XVII в., и стремление сословий ограничить
королевскую власть. Кроме того, этой теорией предусматривалась
115
личная ответственность короля перед подданными за свои поступ-
ки и политику. Эстерхази считал, что Габсбурги, их промахи и
ошибки, а не слепая непредсказуемая судьба являются источника-
ми многих бед Венгрии. Но средства к исправлению положения
находятся в руках того же короля Габсбурга, несущего личную
ответственность за страну, доверенную ему обществом. Эстерхази
был далек от теоретизирования. Он тут же переходит к конкрет-
ным вопросам, показывая ужасное состояние венгерских погра-
ничных крепостей. Надор предлагал королю собрать со своих
стран не взимавшийся уже 15 лет налог на войну с турками, и об-
ратить его на нужды венгерских пограничных крепостей36. Он на-
стаивал на том, чтобы именно на нужды обороны Венгрии уходи-
ли собираемые в Венгрии налоги, которые, как считал надор, вы-
возятся из страны37.
В "Мнении” Эстерхази постоянно возвращается к мысли о том,
что венгры могут, а многие уже морально созрели, чтобы добро-
вольно перейти под власть Порты. Надор не одобряет такой пер-
спективы. Но он понимает эту готовность, и объясняет ее королю
безвыходностью положения, в котором оказалась Венгрия и ее
население: "самосохранение - природная обязанность каждого". В
этом звучала определенная угроза королю: Эстерхази предупреж-
дает: если срочно не помочь венграм, можно ждать их отложения.
Отложение от Габсбургов и переход под власть султана поможет
венграм выжить: они выбирают этот шаг вместо безнадежной
борьбы, в которой им не помогают короли. "Подобные настроения
настолько овладели ими, - писал Эстерхази, - что, находясь в со-
стоянии полной растерянности, они готовы решиться на крайний
шаг и передать уцелевшие остатки страны под власть турок. Этот
свой шаг они оправдывают рассуждением о том, что самосохране-
ние - это требование, которое заложено в каждом самой приро-
дой"38. Эстерхази сообщал, что готовые отложиться от Габсбургов
венгры собираются заключить с турками "выгодный мир" или,
если это окажется невозможным, сохранить себя по примеру Тран-
сильвании, то есть, признать верховную власть турок, уплачивая
им дань39.
Надор пытается оправдать в глазах короля тех венгерских по-
литиков, которые встали на сторону трансильванских князей: Иш-
твана Бочкаи и Габора Бетлена. Он объясняет их поведение ошиб-
ками, совершенными Габсбургами в Венгрии: венгры не получили
от своих королей той помощи, на которую были вправе рассчиты-
вать. Вместо помощи им достается ненависть и невнимание со
116
стороны "соседних государей и провинций". Бочкаи же и Бетлен в
своих призывах обещали спасти нацию40.
Такое заявление со стороны надора свидетельствует о его неза-
висимой позиции: ведь сам он не участвовал ни в одном из анти-
габсбургских движений - даже в те периоды, когда, казалось бы,
они имели большие шансы на успех (1619 г.), и когда Бетлен уже
был провозглашен сословиями венгерским королем, и лишь счи-
танные представители венгерской верхушки сохранили верность
дому Габсбургов. Сам Эстерхази остался среди приверженцев Ве-
ны не потому, что любил Габсбургов. Уже во время первых успе-
хов Бетлена он отчетливо осознавал, что установление его власти
над Венгрией повлечет за собой переход Венгрии в вассальную
зависимость от Османской империи. Планы создания единого Вен-
герского королевства под властью Трансильванского князя под
протекторатом османов не удались. Хотя венгерские политики еще
долго спорили по поводу этого неудавшегося замысла, надор был
от начала и до конца против этих планов. Это обстоятельство так-
же послужило поводом для обвинений Эстерхази в непатриотич-
ное™ и в услужении Габсбургам как современниками, так и по-
следующими поколениями венгров. Даже во время наивысшего
взлета Бетлена в 1619 г., когда он и его сторонники уповали на
помощь Европы против Габсбургов, Эстерхази трезво смотрел на
вещи. Он не верил в иностранную помощь, говоря, "Англия, Да-
ния, Шотландия далеко, у них свои проблемы, некоторые едва мо-
гут поддержать самих себя". И в тот раз, и много раз позднее, во
время Тридцатилетней войны, события подтверждали правоту Эс-
терхази.
Эстерхази, как и все венгры, ждал от Габсбургов решительных
действий против турок и требовал не только остановить их захва-
ты. Он мечтал также о широкомасштабной освободительной войне
с турками. Однако пока в Европе шла Тридцатилетняя война,
трудно было рассчитывать на то, что Габсбурги откроют второй
фронт. Это понимал реалистически мысливший надор. Однако он
не мог допустить того, чтобы Габсбурги отдавали Венгрию в
жертву османам, позволяя им под прикрытием мира грабить, за-
хватывать новые земли ради сохранения мира между Веной и
Стамбулом. Надор считал, что венгры имеют право на сопротив-
ление. Он тяжело переживал изданный Фердинандом II в 1633 г.
строгий запрет вести какие бы то ни было военные действия на
турецкой границе. Надор был вынужден подчиняться указам свер-
ху и по этой причине долго пребывал в глубокой депрессии. В
1638 г. он подал прошение об отставке. В этом прошении Эстерха-
117
зи прямо объяснял причину нежелания служить. Вена не приняла
отставку. Но само обращение Эстерхази к королю с объяснением
своих позиций дало ему ощущение морального освобождения: он
предупредил, но не виноват, если его предупреждение не приняли
во внимание. Эстерхази встал на сторону тех, кто боролся с турка-
ми. Но и здесь надор действовал взвешенно, не безоглядно. Он
выступал категорически против непродуманных, скоропалитель-
ных военных акций, в результате которых сами их участники
скрывались от турок за стенами крепостей, а жертвами мести про-
тивника становилось ни в чем неповинное гражданское население.
Надор беспощадно наказывал таких нарушителей мира, чем вызы-
вал недовольство некоторых из них и обвинения в безразличии к
судьбам родины.
Эстерхази не переносил венскую бюрократию и австрийскую
армию, но венгерские сословия - медлительные, неуступчивые, не
желавшие взять на себя дополнительные тяготы по организации
обороны страны - вызывали у него не меньшее раздражение. На
государственных собраниях 20-40-х гг. между надором и сосло-
виями неоднократно вспыхивали острые конфликты. Сословия
(протестантское дворянство нижней палаты) были согласны обсу-
ждать вопросы обороны и налогов только после рассмотрения их
религиозных жалоб. Для надора же на первом плане стояли не
споры о занятых храмах, а занятые турками деревни и крепости. В
то же время перед Веной он защищал венгерские сословия даже в
горячие дни государственных собраний, видя в этом свой долг как
надора - посредника между королем и сословиями.
Итак, цена верности. Верность кому или чему? Миклош Эс-
терхази был верен династии Габсбургов, Фердинанду II, Ферди-
нанду III. Однако в его понимании верность выступает как дого-
вор, в заключении которого участвуют две стороны: Венгрия (пер-
сонифицированная в Эстерхази) и Габсбурги - правящие короли.
Договор обязателен для выполнения обеими сторонами. Объектом
договора является Венгрия. В договоре определяются права и обя-
занности сторон по отношению друг к другу. Верность династии
не является самоцелью для надора. Он видит цель в сохранении
Венгрии и - в перспективе - в восстановлении ее целостности и
единства. Верность династии предполагает соблюдение и поддер-
жание прав и интересов короны в Венгрии. Но у этого обязатель-
ства есть пределы, определяемые долгом правящей династии перед
подданными в Венгрии: соблюдение их прав и интересов. Эти обя-
зательства короли берут на себя при выборах.
118
Династия, по мнению Эстерхази, нарушает свои клятвы, он же
их соблюдает. В этом случае большинство венгерских баронов
считали, что имеют право сопротивляться королю (Золотая Булла
1222 г. предоставляла им jus resistendi) и поднимали восстания
против Габсбургов. Надор же Эстерхази не считает себя вправе
поступать таким образом - и не из-за любви к династии или из-за
корыстных соображений. Для него на первом месте стоит государ-
ственный интерес, в данном случае интерес его родины: освобож-
дение от турок. Именно по этой причине он прочно привязывал
венгров и Венгрию к правящей династии Габсбургов.
Личные мотивы отступают на задний план. Сохраняя верность
династии, Эстерхази жестко высказывает королям свое мнение.
Эстерхази не имеет ничего лично против Габора Бетлена, уважает
его, переписывается с ним, делится мыслями. Но и перед ним он
твердо обозначает свою позицию, отражающую интересы Венг-
рии: не могут Венгрия и Трансильвания объединиться под одной
короной или в один политический союз, так как сразу будут по-
глощены Портой.
ПРИМЕЧАНИЯ
1	В 70-с гг. XVI в. Иштван Иллешхази также выбирался вице-ишпаном
Пожоньского комитата, в 1577 г. был назначен советником Венгер-
ского казначейства. В 1586 г. он женился на очень богатой и знатной
вдове Яоша Крушича и. благодаря приобретенным родственным свя-
зям, в 1582 г. стал наследственным ишпаном комитата Липто. под-
нявшись таким образом в баронское сословие. (Nagy I. Magyarorszag
csaladai czimerckkel es nemzekrendi tablakkal. 5. kot. Pest, 1859. 226.0.).
2	В 1584 г. он получил должность королевского советника, а в 1587 -
главного гофмейстера двора венгерского короля. (Marko L. A magyar
allam fomeltosagai Szent Istvantol napjainkig. Eletrajzi Lexikon. Bp.,
2000. 223-224. o.).
3	Ibidem.
4	В 1601 г. Вена, нуждаясь в финансах на войну с турками, обвинила
некоторых венгерских магнатов, в том числе и Иллешхази, в государ-
ственной измене, и на этом основании конфисковала в казну их иму-
щество. Иштвану Иллешхази в 1603 г. удалось бежать в Польшу, от-
куда он вернулся в 1605 г. с тем, чтобы присоединиться к возглавлен-
ному Иштваном Бочкаи первому антигабсбургскому сословному
движению.
5	Венский мирный договор 1606 г. между императором Рудольфом II и
трансильванским князем Иштваном Бочкаи подытожил первое анти-
габсбургское выступление сословий в Венгрии. Житваторокский мир
был заключен в 1606 г. между императором и султаном и подводил
119
итоги Пятнадцатилетней войны (1593-1606 гг.). (См. об этом:
Медведева К. Т. Венский мир и предпосылки создания сословной
конфедерации 1608 г. // Славяноведение. 1999. № 2. С. 85-92).
6	См. об этом браке: Peter К. Eszterhazy Miklos. (Magyar Historia.
Eletrajzok). Bp., 1985.
7	Szalay L., Salamon F. Galantai grof Eszterhazy Miklos Magyarorszag
nadora. 1583-1622. 1. kot. Pest, 1863.12.0.
8	Ibid. 13.o.
9	Надьсомбатский договор 1615 г. помимо прочего предусматривал
возможность ввода императорских войск в Трансильванию. В 1617 г.
договор был подтвержден. Однако начавшаяся Тридцатилетия я война
аннулировала его результаты.
10	Fallenbiichl Z. Magyarorszag foispanjai (Die Obcrgespane Ungarns)
1526-1848. Bp., 1994. 67, 114.o.
11	Fallenbiichl Z. Magyarorszag fomeltosagai. Bp., 1988. 85.o.).
12	Szalay L., Salamon F. Op. cit. 1. kot. 28.o.
13	Эту должность Эстерхази занимал до 1625 г.. (Ibid. 72.о.).
14	Цит. по: Szalay L., Salamon F. Op. cit. 1. kot. 74.o.
и Должность капитана крепости Уйвар в силу важного стратегического
положения относилась к числу высших военных должностей в коро-
левстве. Эстерхази отказался от предложения занять этот пост.
16	Письмо Миклоша Эстерхази Имре Турзо от 8.Х11.1619 г. (Цит. по:
Szalay L. - Salamon F. Op. cit. 1. kot. 87-89.0.).
17	Ibid., 87.o.
18	Hajnal I. Esterhazy Miklos lemondasa. (Szekfoglalo ertekezes) Bp., 1929.
60.o.
19	Corpus Juris Hungarici. Magyar Torvenytar. (Далее - CJH). Vol. 2. Bp.,
1899. P. 964-966.
2	(1 Этот поворот обозначился среди аристократии в середине 10-х - 20-е гг.
XVII в. (См. об этом: Bitcskey I. Pazmany Peter. Bp., 1986).
21	Интересно отмерить в связи с обращением Эстерхази, что его вы-
дающийся современник и политический противник эстергомский ар-
хиепископ Петер Пазмань под влиянием иезуитов в отрочестве также
перешел из лютеранства в католичество.
22	Toldy F. Galantai gr. Esterhazy Miklos munkai. Pest, 1892. 1-45.0.
23	Цит. no: Peter K. Eszterhazy Miklos. 57.o.
24	Полный текст "Opinio” приведен в кн.: Szalay L., Salamon F. Op. cit.
2. kot. 53-63.0.
25	"Opinio” надора Миклоша Эстерхази Фердинанду II от 31 мая 1627 г..
Цит. по: Szalay L., Salamon F. Op. cit. 2. kot. 54.o.)
26	Ibid. 54.o.
27	Ibid. 60.o.
2S	Ibidem.
29	I(ит. no: Peter K. Op. cit. 93.o.
30	Szalay L., Salamon F. Op. cit. 59.o.
3’	Toldy F. Op. cit.
32	Szalay L., Salamon F. Op. cit. 60.o.
120
33	Ibid. 53.о.
34	Ibid. 54.o.
35	CJH. Vol. 19. Werboczy Istvan Harmaskonyve. Bp., 1897. Partis 1. Tit. 3.
P. 58.
36	Szalay L., Salamon F. Op. cit. 55.o.
37	Ibid. 55-56, 61.o.
38	Ibid. 58.o.
39	Ibid. 59.o.
40	Ibidem.
К. T. Медведева
КАРДИНАЛ КЛЕСЛЬ - СЛУГА ТРЕХ ИМПЕРАТОРОВ
Некоторые аспекты проблемы контрреформации
в Австрийских землях на рубеже XVI - XVII вв.
Кардинал Мельхиор Клесль (15527—1630) - одна из ключевых
фигур в истории Центральной Европы начала XVII в. Без преуве-
личения можно сказать, что он относится к тем личностям, кото-
рые творили историю. Клесля называют предтечей Меттерниха,
находя общее в их умении плести интриги, тактическом и органи-
заторском таланте1. В распространенной на рубеже веков политике
маньеризма2 Клесль достиг совершенства. Заключая союзы с про-
тестантами и католиками, сторонниками абсолютизма и сословных
свобод, он лавировал между различными политическими силами,
неизменно добиваясь поставленных целей. В течение своей духов-
ной и политической деятельности Клесль служил трем императо-
рам Священной Римской империи - Рудольфу II, Матиасу II и
Фердинанду 11. Однако пик его карьеры приходится на правление
Матиаса II. Именно в это время он получил кардинальскую шляпу,
стал министром - президентом Тайного императорского совета,
без его ведома и согласия не решалось ни одно важное дело в
управлении государством. Сблизившись в 1599 г. с Матиасом, то-
гда еще эрцгерцогом, Клесль вплоть до его смерти оставался вер-
ным другом, соратником и советником императора3. Судьба кар-
динала Клесля, с одной стороны, является достаточно типичной
для бурной эпохи Реформации и контрреформации, а с другой -
исключительной по итогам его деятельности. Один из множества
питомцев ордена иезуитов стал вторым человеком в государстве
после императора, причем подобного взлета карьеры Клесль до-
121
бился исключительно благодаря своим личным качествам и ус-
пешной службе.
Мельхиор Клесль родился в Вене в семье булочника - лютера-
нина в 1552 либо в 1553 г. Как и многие другие его современники,
под влиянием иезуитов в 16 лет он перешел в католицизм. Боль-
шое влияние на Клесля и формирование его взглядов оказал из-
вестный проповедник Георг Шерер. После окончания учебы в Ин-
гольштадте Клесль стал в 1579 г. священником в соборе святого
Стефана в Вене. Его духовная карьера строилась очень быстро,
причем больших успехов будущий кардинал добивается не в тео-
логии, а на административном поприще. Вскоре он канцлер в Вен-
ском университете; с 1580 г. - генеральный викарий епископа Пас-
сау в Нижней Австрии4. Через восемь лет он уже управляющий в
епископстве Винернейштадт, а с 1598 г. епископ в Вене5. Совре-
менники с иронией замечали, что Клесль достиг настоящего ис-
кусства в поиске нужных покровителей, которых имел всегда и
везде6. Итак, с конца XVI в. в качестве епископа Вены и соратника
эрцгерцога Матиаса, Клесль вступает в большую политику. Целью
своей деятельности Клесль считал восстановление католицизма,
утверждение абсолютизма в государстве и сохранение ’’подобаю-
щего отношения к Дому Габсбургов"7. Решению этих задач Клесль
посвятил всю свою жизнь, ревностно выполняя волю трех импера-
торов. При этом он не оставлял без внимания ни политику, ни ре-
лигию, ни экономику, ни образование, ни социальное развитие,
считая, что положительный результат возможен лишь при ком-
плексном решении всех насущных проблем монархии8. Первой
важной миссией нового епископа стало проведение контррефор-
мации в австрийских землях.
В XVI в. Реформация почти беспрепятственно распространи-
лась в австрийских провинциях. Фердинанд 1 был слишком погло-
щен турецкими войнами, венгерской проблемой и итальянскими
походами Карла V, чтобы решиться на конфликт с протестантски-
ми сословиями Австрии. Максимилиан II, всю жизнь колебавший-
ся между католичеством и протестантизмом, ввел в Австрии ос-
новные положения Аугсбургского религиозного мира, которые
распространялись на дворянство9. К концу XVI в. подавляющее
большинство населения эрцгерцогства придерживалось протестан-
тизма; католики преобладали лишь в Тироле10 и были очень силь-
ны в Штирии, благодаря политике своих эрцгерцогов11. Рубеж
XVI-XVII вв. стал тяжелым временем для Австрийских Габсбур-
гов. Реформация, возрастающее недовольство сословий централи-
заторской и абсолютистской политикой императоров, турецкие
122
войны дестабилизировали обстановку во владениях Габсбургов. С
конца XVI в. император Рудольф II начал контрреформацию. Ее
первый удар пришелся по австрийским землям.
Религиозный вопрос в Австрии, как и в других государствах
Западной Европы, не был чисто теологическим, он был тесно свя-
зан с политическими, социальными и экономическими проблема-
ми, в том числе, с сословными правами дворянства. Поэтому гово-
рить только о противостоянии католика-правителя и протестант-
ских сословий было бы в данном случае однобоко. Клубок проти-
воречий был так запутан, что союзниками нередко становились
непримиримые враги. После распространения Аугсбургского ве-
роисповедания в Австрии оставалось около 10 % католиков, иг-
равших, однако, немаловажную роль в жизни государства. Именно
им в первую очередь католические правители доверяли высшие
государственные должности. Австрийские католики возлагали
большие надежды на Рудольфа II. Они рассчитывали на то, что
императору удастся вернуть в эрцгерцогство господство католи-
цизма. Испанский король Филипп II также призывал императора
запретить Аугсбургское вероисповедание12. В результате Ру-
дольф II значительно ограничил действие Аугсбургского мира в
австрийских провинциях. Он запретил в городах протестантское
богослужение, которое разрешалось отныне лишь в домах дворян в
сельской местности; протестантские священники изгонялись, а
некатолические храмы закрывались и разрушались. Протестанты
стали вытесняться с государственных должностей. При поддержке
Рудольфа II в Австрии активизировали свою деятельность иезуи-
ты, они почти полностью взяли под контроль высшее образование
и приобретали вопреки воле сословий недвижимое имущество.
Символом перемен, по мнению Карла Гуткаса, стало небывалое
распространение процессов против ведьм, захлестнувших Авст-
рию в 80-е гг. XVI столетия13.
Австрийские протестанты видели в контрреформации наступ-
ление на свои права и свободы и считали ее, не в последнюю оче-
редь, борьбой против самостоятельности дворянства - ведущей
силы в ландтагах. И сословия, и Рудольф II признавали, что дело
не столько в религии, сколько в политике. Австрийское протес-
тантское дворянство считало контрреформацию Рудольфа II нару-
шением основных положений Аугсбургского религиозного мира, а
значит ущемлением власти феодалов в своих землях. Таким обра-
зом, религиозный вопрос переходил в сферу политики. Однако при
этом значительная часть сословий - как протестантских, так и ка-
толических - выступала за сохранение сословных свобод и была
123
недовольна усилением абсолютистских тенденций в управлении
государством. Другая часть, также поддерживавшая сословную
самостоятельность, видела, тем не менее, в абсолютизме единст-
венную силу, способную справиться с реформацией. Кроме того, в
лагере самих протестантов не было единодушия. Социальные про-
тиворечия среди некатоликов оказались очень сильными. Дворяне-
протестанты не желали иметь ничего общего с некатолическим
третьим сословием. Они отвергали участие горожан в совместных
акциях против католических правителей, считая восстание делом
знати14. А в ходе восстания крестьян-протестантов в Верхней Ав-
стрии (1594-1597 гг.) и Нижней Австрии (1596-1597 гг.) социаль-
но-экономические интересы дворян пересилили их конфессио-
нальную солидарность, и они выступили на стороне властей15.
В такой сложной и противоречивой обстановке Рудольф II на-
чал контрреформацию пока только в двух провинциях - Нижней и
Верхней Австрии. В Нижней Австрии контрреформацию возгла-
вил венский епископ Мельхиор Клесль, а в Верхней - епископ
Пассау, задачей которых являлось проведение в жизнь решений
Тридентского собора. Оба должны были действовать крайне осто-
рожно, чтобы не восстановить против себя как католиков, так и
протестантов, как сторонников абсолютизма, так и приверженцев
сословных свобод. Деятельность епископа Клесля оказалась более
удачной, чем его коллеги: Верхняя Австрия продолжала оставаться
оплотом протестантизма.
В вопросах церкви Клесль никогда не был религиозным фана-
тиком. В деле веры епископ в равных долях учитывал политику и
теологию16. Он считал возможным иногда пойти на временные
уступки еретикам, если того требовал политический расчет. Так,
во время восстания венгерских сословий под руководством Иш-
твана Бочкаи (1604-1606 гг.) Клесль рекомендовал австрийским
эрцгерцогам заключить союз с венгерскими бунтовщиками - про-
тестантами из-за турецкой угрозы. Епископ писал, что в условиях
турецкой войны договор с венгерскими сословиями принесет
Габсбургам помощь протестантских князей империи1'. Однако,
несмотря на это "рациональное” отношение Клесля к религии, он
действительно сильно переживал из-за того, что статьи о свободе
вероисповедания не дадут миллионам душ спастись и найти доро-
гу к Богу18.
Контрреформационная деятельность Клесля в Нижней Австрии
была облегчена успехами его предшественников и позицией самих
протестантов, которые невольно способствовали рекатолизации.
Лютеране, составлявшие большинство среди нижнеавстрийских
124
протестантов, не смогли преодолеть раскол из-за противоречий
между сторонниками Меланхтона и Флавиуса Иллирикуса, а каль-
винистов было слишком мало, чтобы составить сильную оппози-
цию католикам19. Эрцгерцогу Эрнсту20 удалось несколько осла-
бить влияние протестантов в Нижней Австрии. Он запретил про-
тестантское богослужение в городской ратуше Вены и изгнал не-
католических проповедников. Наиболее активные лидеры протес-
тантов были вынуждены либо уехать, либо оказались под арестом.
Однако не все деятели контрреформации в Нижней Австрии были
сторонниками насилия: Мельхиор Клесль использовал иные мето-
ды борьбы с реформацией. В Нижней Австрии он формирует като-
лическую оппозицию протестантскому большинству, привлекая на
свою сторону лиц, занимавших высокие посты в земском управле-
нии. Правой рукой венского епископа становится католик Зигмунд
фон Ламберг - земский маршал. Объединившись, они рассчитыва-
ли восстановить католицизм и ослабить позиции сословий21.
В Нижней Австрии Клеслю удалось воплотить в жизнь основ-
ные положения правительственной программы реставрации като-
лической церкви. Программа предусматривала рекатолизацию пу-
тем объявления недействительными всех уступок протестантам, а,
главное, отмены Аугсбургского вероисповедания в австрийских
землях. Эти идеи высказывались еще на известных конференциях
Рудольфа II в 1578 и 1579 гг. Однако из-за ослабленности католи-
ческой церкви никто, даже бескомпромиссный герцог Альбрехт
Баварский, не решился рекомендовать императору подобный ме-
тод борьбы с протестантами22. Ситуация изменилась лишь в конце
90-х гг. XVI столетия, когда католическая церковь в Австрии стала
выходить из кризиса благодаря контрреформации. Тогда же окон-
чательно оформилась и правительственная программа. Ее главным
принципом стал лозунг: "gradatim” - "шаг за шагом"23. Именно эта
постепенность в конечном итоге оправдала себя, особенно в Ниж-
ней Австрии, где миссию рекатолизации взял на себя епископ
Клесль. В рамках этой программы в период австрийской контрре-
формации впервые ярко проявились тактические способности вен-
ского епископа. Клесль не стал использовать одни и те же методы
применительно к различным слоям австрийского общества.
Контрреформацию в городах и деревнях проводили специально
созданные "Reformkomissionen". Зачастую они действовали силой,
используя приписанные к комиссиям войска. Лишь в отдельных
местах комиссии и их войска встречали сопротивление24.
Контрреформацию в высших слоях нижнеавстрийского обще-
ства Клесль проводил намного осторожнее. Именно в данном слу-
125
чае он использовал принцип "gradatim". Открытому принуждению
Клесль предпочитал игру на внутренних противоречиях среди
протестантских сословий: епископ воспользовался неизбежной
дифференциацией в религиозных учениях австрийского дворянст-
ва, чтобы констатировать его отступление от Аугсбургского веро-
исповедания. И уже на этом основании он начал наступление на
некатоликов. В течение десяти лет Клеслю удалось добиться уси-
ления католиков в нескольких крупнейших городах Нижней Авст-
рии: Бадене, Реце, Лайте-на-Брюке, Кремсе, Штайере и др. Кроме
того, Клеслю и эрцгерцогу Матиасу удалось внести раскол в среду
протестантских сословий, начав планомерную экономическую и
политическую поддержку дворян-католиков. Венский епископ в
своих рекомендациях "по защите католической религии от поку-
шений протестантов" настаивал на том, чтобы эрцгерцог Матиас
оказывал финансовую помощь (например, предоставлял кредиты)
только дворянам-католикам25.
В период правления Рудольфа II протестантам стало намного
сложнее сделать карьеру на политическом поприще. Некатолики
очень редко назначались на высшие государственные должности.
По этой причине протестанты часто переходили в католицизм.
Яркие примеры тому - князь Карл Лихтенштейн, член Тайного
Императорского совета, граф Адам Штербершторф, глава верхне-
австрийских земель в конце 10-х гг. ХУП в., князь Эггенберг - ми-
нистр Фердинанда II и т. д. Все члены Тайного Императорского
совета в XVII в. были католиками, и четверть из них составляли
протестанты, перешедшие в католицизм26. А в Нижней Австрии
при активной поддержке эрцгерцога Матиаса и Клесля должности
даже в сословном самоуправлении доставались преимущественно
католикам в ущерб протестантам. Документы нижнеавстрийских
ландтагов рубежа XVI-XVII вв. заполнены жалобами протестан-
тов, требовавших пересмотреть критерии при назначениях и выбо-
рах на должности, и считать главным не конфессиональную при-
надлежность кандидата, а его квалификацию27.Таким образом, по-
литический расчет, подогретый венским епископом и эрцгерцогом,
привел некоторую часть дворян-евангелистов в католичество, при-
чем число католиков в Австрии увеличилось в первую очередь за
счет низшего и среднего дворянства. И хотя в Нижней Австрии к
началу XVII в. напряженность в межконфессиональных отношени-
ях все же возросла, и расширилась дистанция между протестант-
скими сословиями и католическими правителями28 (чему способ-
ствовала непродуманная и противоречивая политика императора
Рудольфа II по отношению к сословиям)29, благодаря осторожно-
126
сти и хитрости Клесля, в Нижней Австрии на рубеже веков уда-
лось избежать открытого столкновения протестантских сословий и
Габсбургов, как это случилось в Верхней Австрии31’.
С 1600 г. для эрцгерцога Матиаса и его верного сторонника
епископа Клесля начинается новый этап политической жизни. Чес-
толюбивый эрцгерцог Матиас, мечтавший о короне, рвался к вла-
сти. Клесль, разочаровавшийся в императоре и его способности
управлять государством, поддержал своего патрона, считая его
более подходящей кандидатурой на роль монарха. Возможно, при
этом Клеслем руководил также и личный расчет: ни на кого боль-
ше в императорской семье он не имел такого влияния, как на Ма-
тиаса31. Никто другой из Габсбургов не дал бы ему подобной сво-
боды действий для осуществления задуманных планов. Именно в
это время под влиянием Клесля формируется оппозиция эрцгерцо-
гов во главе с Матиасом. Епископ прилагает все усилия для того,
чтобы заменить на престоле Рудольфа II эрцгерцогом Матиасом.
Он воодушевляет Матиаса, убеждает эрцгерцогов в правильности
своего выбора, ведет переговоры с Римом и Испанией о поддерж-
ке. В своей обширной переписке Клесль пытается создать у адре-
сатов необходимое для победы Матиаса представление о положе-
нии вещей. Епископ описывает сложившуюся ситуацию, насущ-
ные проблемы государства, говорит о роли императора и Матиа-
са32. Клесль пишет о том, что эрцгерцог трудится без устали день и
ночь. Рудольф II мешает Матиасу работать: не контактирует с ним,
не отвечает на его докладные записки, не посылает ему людей для
работы, не оказывает никакой помощи и не позволяет эрцгерцогу
ехать с докладами в Прагу (причем, все это происходит во время
заключения Венского мира, где эрцгерцог был официальным пред-
ставителем императора)33. В своих письмах этого периода Клесль
поднимает вопрос о престолонаследии34. Обращаясь к вдовствую-
щей эрцгерцогине Марии, соратник Матиаса говорит о необходи-
мости решить данный вопрос немедленно для блага государства35.
Епископ не называет никаких имен, но понятно, что преемником
Рудольфа II он видит эрцгерцога Матиаса. При этом ради умиро-
творения в стране в бурные 1606-1612 гг. Клесль, осуществляя
свой план, поступился не только собственными идеалами, но и
волей Рима30. При заключения Венского мира с мятежными вен-
герскими подданными епископ, в частности, уговорил эрцгерцога
предоставить им религиозные и сословные свободы37. Клесль
предполагал, что эта тяжелая уступка принесет Матиасу в буду-
щем солидные дивиденды. Он оказался прав. Австрийские, чеш-
ские, моравские сословия, рассчитывая со временем получить сво-
127
боды, аналогичные тем, которые уже дали венграм, свои чаяния
связывали с именем эрцгерцога Матиаса, поэтому в 1608 г. и под-
держали его в борьбе с Рудольфом II. В 1609 г. Клесль и Матиас
(уже король Венгрии и глава австрийских земель) были вынужде-
ны под давлением австрийских сословий предоставить им обещан-
ную ранее свободу вероисповедания, ограниченную на рубеже
столетий Рудольфом II. Этот шаг дался епископу очень тяжело38.
События, произошедшие во владениях Габсбургов в начале
XVII в. (восстание Бочкаи, сословные Конфедерации, борьба за
власть между Рудольфом II и эрцгерцогом Матиасом и т. д.), не-
смотря на активное участие в них Клесля, не отвлекли венского
епископа от главной задачи - окончательного утверждения контр-
реформации. Эту проблему Клесль постоянно поднимает в своих
письмах к эрцгерцогу Матиасу, эрцгерцогу Фердинанду (будуще-
му императору Фердинанду II), герцогам Максимилиану и Виль-
гельму Баварским, вдовствующей эрцгерцогине Марии в рекомен-
дациях и пожеланиях по религиозному вопросу39. Клесль считал,
что в деле религии следовало быть единодушными и действовать
совместно как теологам, так и правителям - императору, королям,
князьям40. Их задачей, по мнению Клесля, должно было стать соз-
дание фундамента для победы католицизма41.
Одной из важных составляющих частей этого фундамента епи-
скоп считал образование. Благодаря активной деятельности иезуи-
тов, в Австрии все высшее образование находилось под их контро-
лем, они же господствовали в Венском, Грацском университетах,
Высшей школе в Инсбруке. Однако это не принесло ожидаемых
результатов, католицизм получил не столь широкое распростране-
ние среди протестантской молодежи, как надеялся Рудольф II. Не в
последнюю очередь это было связано с тем, что, как отмечал
Клесль, юноши-некатолики отправлялись учиться за границу в
центры протестантизма - в Виттенберг, Лейпциг42, Женеву43. При-
чем протестанты Верхней Австрии отправляли своих детей учить-
ся преимущественно в Швейцарию. Этому способствовали автори-
тет и влияние личности лидера сословий Георга Эразма Чернемб-
ла, принявшего кальвинизм после учебы в Женеве44. Таким обра-
зом, католические правители не имели возможности полностью
контролировать высшее образование протестантов. Вопреки уси-
лиям Габсбургов, а, возможно, и благодаря им, основой образова-
ния, по мнению Клесля, оставался протестантизм4>.
В этой связи Клесль считал необходимым добиться того, чтобы
дворяне-протестанты перестали отправлять своих детей учиться за
границу. Он хотел, чтобы австрийское образование стало вновь
128
привлекательным для некатоликов. Предлагая различные варианты
решения этой проблемы, Клесль не упоминает о иезуитах, при-
знанных специалистах в области воспитания и обучения молоде-
жи. Может быть, это случайность, а, может быть, епископ дейст-
вительно хотел обойтись без них, чтобы не раздражать протестан-
тов, крайне отрицательно настроенных по отношению к братьям
"Общества Иисуса"46. В своих предложениях Клесль предполагал
сделать Венский университет центром австрийского образования
как для католиков, так и для протестантов. Здесь, по его мнению,
дворян научили бы повиновению47. В отличие от предшественни-
ков, стремившихся к тому же, Клесль хотел добиться этого не на-
силием, а предоставлением привилегий некатоликам в Венском
университете. К сожалению, мы не знаем, о каких привилегиях
думал Клесль, так как он не останавливается подробно на этой
проблеме. Мы можем лишь предположить, что речь вряд ли могла
идти о материальной поддержке студентов-протестантов: из пре-
дыдущих писем Клесля мы знаем, что финансовую помощь он
призывал оказывать только католикам48. Протестанты, получив-
шие образование в Вене, рассчитывал епископ, вышли бы из уни-
верситета католиками, а получив соответствующую научную сте-
пень, пополнили бы преподавательский состав теологического
факультета. Из других выпускников вышли бы чиновники и учи-
теля, которые распространяли бы католицизм в городах и местеч-
ках49. Кроме того, Клесль считал необходимым передать все шко-
лы в городах и деревнях под юрисдикцию католической церкви.
Так, с помощью продуманной системы образования, постепенно,
шаг за шагом в течение нескольких лет венский епископ рассчи-
тывал вернуть австрийцев в католичество.
Большое место в восстановлении католицизма в австрийских
землях Клесль отводил укреплению экономического положения
монастырей. Сильные в материальном отношении монастыри бы-
ли для Клесля залогом победы контрреформации. Во многих своих
письмах, написанных в разные годы, епископ обращал на эту про-
блему пристальное внимание, рекомендуя всевозможные способы
ее решения. Так, Клесль просил эрцгерцога Матиаса дарить мона-
стырям города и обязывать бюргеров и купцов передавать мона-
стырям такие суммы денег, которые приносили бы постоянный
доход. Венский епископ настаивал на том, чтобы придворная ка-
значейская палата следила за доходами монастырей, предоставляя
им возможность ежегодно накапливать деньги4’.
Смерть Рудольфа II и избрание Матиаса императором Священ-
ной Римской империи завершили один из самых бурных этапов в
129
жизни Клесля. Укрепив свою власть в государстве, Матиас II вме-
сте с Клеслем переходит к восстановлению в полном объеме като-
лицизма и утверждению абсолютизма. Период уступок сословиям
заканчивается. Маньеристской политической игре приходит конец.
Теперь задачей Клесля было забрать у сословий то, что они с Ма-
тиасом II дали им из политического расчета. Благодаря располо-
жению нового императора, у Клесля для этого оказалось достаточ-
но власти: в 1612 г. он становится директором Тайного император-
ского совета, а в 1615 г. по просьбе Матиаса II его возводят в сан
кардинала. Клесль заявлял, что свободы стран, входящих в состав
империи Габсбургов, и старинные привилегии сословий препятст-
вуют необходимому для государства развитию51. В эти годы кар-
динал продолжал осуществлять столь полюбившийся ему план
"gradatim". Вновь хитро и завуалированно он наступает на религи-
озные права сословий. Клесль не отменил свободы вероисповеда-
ния, дарованной в 1609 г., но, зная, что католическая обществен-
ность Австрии не признала этого указа Матиаса 11, не предприни-
мал ничего для наказания нарушавших его католиков52. Вместе с
новым императором кардинал возвел в ранг государственной по-
литики поддержку дворян-католиков.
Осторожные действия кардинала Клесля и его концепция от-
ношений с сословиями со временем стала встречать сопротивление
некоторых политических деятелей. К середине 10-х гг. XVII в. при
дворе появилась новая политическая группировка: она сформиро-
валась вокруг наследника престола эрцгерцога Фердинанда Шти-
рийского53, фанатичного католика, известного своей бескомпро-
миссностью. Его сторонники, стремившиеся, так же как и Клесль,
усилить позиции династии и католицизма в государстве, наметили,
однако, иной путь для достижения этих целей. В отличие от кар-
динала они считали, что сопротивление сословий и протестантов
нужно сломить силой. "Партия" Фердинанда Штирийского была
многочисленна и сильна, ее влияние росло с каждым годом. Все
чаще сторонники наследника престола вмешивались в дела управ-
ления государством и действовали вопреки воле Клесля54. Все это
говорило об ослаблении политического влияния Клесля и его кур-
са, особенно в условиях возрастающей конфронтации двора и со-
словий: накануне чешского восстания 1618 г. осторожная политика
кардинала все больше теряла почву.
Летом 1618 г. карьера кардинала Клесля подошла к концу. Это
было напрямую связано со вспыхнувшим в мае 1618 г. восстанием
в Чехии. 20 июля 1618 г. по приказу эрцгерцога Фердинанда Шти-
рийского, без ведома императора Матиаса, Клесль был сослан в
130
Иннсбрук55. Узнав о произошедшем, император уже не смог защи-
тить своего верного слугу: условия при дворе диктовал теперь не
он, а его наследник. Эрцгерцог Фердинанд, избранный в 1619 г.
императором после смерти Матиаса 11, возложил на кардинала ви-
ну за чешские события 1618 г.56 Новый император посчитал, что
Клесль был слишком либерален в отношении протестантских со-
словий. Являясь сторонником жесткой и прямолинейной полити-
ки, Фердинанд II не понял и не принял его методов управления
государством.
Клесль провел под домашним арестом в Тироле четыре года.
Кардинал не смирился со своим поражением: в ссылке, вдали от
двора, он продолжал плести интриги, добиваясь прощения. После
освобождения Клесль отправился в Рим, ему удалось восстановить
свои связи и влияние как в святом городе, так и на родине. В
1627 г., за три года до смерти, он вернулся в Вену полностью реа-
билитированным и вновь окунулся в политику. Конечно же, преж-
ней роли в управлении государством кардинал Клесль уже не иг-
рал: у Фердинанда II были новые советники и иные способы прав-
ления.
Изощренная политика кардинала Клесля принесла свои плоды.
За время его деятельности в Австрии вдвое увеличилось число
католиков. Клеслю удалось внести раскол в лагерь протестантов и
сторонников сословных свобод и значительно ослабить его к мо-
менту создания новой сословной Конфедерации 1618-1620 гг. Хо-
тя Клеслю оказалось не под силу полностью восстановить в Авст-
рии католицизм, его политика не была безрезультатной: она легла
в основу более успешных контрреформационных мероприятий
императора Фердинанда II. Кардинал Клесль, признанный за свои
заслуги Рудольфом II, обласканный Матиасом II, не был оценен
третьим императором, которому он служил. Фердинанд II не уви-
дел. не понял истинных целей маньеристической политики карди-
нала Клесля - в отличие от сословий, которые считали именно
кардинала виновным во всех неудачах своего движения^.
ПРИМЕЧАНИЯ
1	Vajda St. Felix Austria. Wien, 1980. S. 279.
2	О политике маньеризма см.: Valka J. Zemsko-stavovska politicka men-
talita v belohorskem obdobi// Studie muzea kromerizska'90. Brno, 1990
3	По мнению X. Штурмбергера, политическая карьера Матиаса II со-
стоялась только благодаря Клеслю. См.: Sturmberger Н. Georg Erasmus
TschernembL Zur Geschichte der Gegenreformation. Linz, 1953. S. 142.
На наш взгляд, было бы преувеличением приписывать все успехи им-
131
ператора на политическом поприще лишь заслугам кардинала, но не-
сомненно то, что роль последнего в событиях того времени была ве-
лика.
4	Winkelbauer Т. Furst und Fiirstendiencr. Gundakcr von Lichtenstein, ein
osterreichischer Aristokrat des Konfessionalen Zeitalter. Wien - Miinchen,
1999. S. 68.
5	Winkelbauer T. Op. cit. S. 67-68.
6	Наммег-Purgstall J. KlesFs, des Kardinals Direktors des geheimen
Kabineles Kaisers Matthias, Leben. Wien, 1847. Bd. 4. № 1079.
7	См. письмо M. Клесля герцогу Вильгельму от 7 июля 1608 г. -
Hammer-Purgstall J. Op. cit. Bd. 2. № 233.
8	См. письмо М. Клесля эрцгерцогу Матиасу от 6 мая 1606 г. - Ibid.
Bd. 2. № 178: письмо М. Клесля вдовствующей эрцгерцогине Марии
от 27 мая 1606 г. - Ibid. Bd. 2. № 183; Рекомендации М. Клесля по де-
лу религии для эрцгерцога Матиаса 1606 г. - Ibid. Bd. 2. № 186; Реко-
мендации М. Клесля для эрцгерцога Матиаса по охране католичества
от покушений протестантских сословий 1607 г. - Ibid. Bd. 2. № 202;
письмо М. Клесля герцогу Максимилиану от 7 июля 1608 г. - Ibid.
Bd. 2. № 232 и т. д.
9	В 1568 г. Максимилиан II объявил о религиозной веротерпимости, в
1571 г. предоставил свободу вероисповедания нижнеавстрийскому
дворянству, а в 1572 г. - дворянам Штирии. (Gonda I., Niederhauser Е.
A Habsburgok. Egy eurdpai jelenseg. Bp., 1977. 70. old.).
10	В Тироле протестанты исчезли еще в ходе Великой крестьянской
войны. (Ibidem).
11	Письмо М. Клесля кардиналу Миллино от 27 июля 1608 г. - Linhar-
tova М. Antonii Caetani nuntii apostolici apud imperatorem epistolae et
acta. 1607-1611. T. I. Pragae, 1932. P. 353-359.
12	Huber A. Geschichte Osterreichs. Bd. 4. Gotha, 1892. S. 283.
13	Gutkas K. Geschichte Niederosterreichs. Munchen, 1984. S. 127.
14	Heilingsetser G. Zvvischen Bruderzwist und Aufstand in Bohmen.
//Schloss Weinberg im Lande ob der Enns. Munchen, 1991. S. 88.
и Помимо религиозных требований восставшие крестьяне выдвигали и
социальные, которые имели антифеодальную направленность.
10	Па В. Az 1614 - iki linci egyetemes gyiiles. A grof Klebelsberg Kund
magyar tortenetkutato intezet Evkonyve / Szerk. Angyal D. IV. Evfolyam.
Bp. 1934.
17	Рекомендации M. Клесля по делу религии для эрцгерцога Матиаса
1606 г. - Hammer-Purgstall J. Op. cit. Bd. 2. № 186.
18	Ibidem. См. письмо M. Клесля герцогу Максимилиану от 7 июля
1608 г. - Ibid. Bd. 2. № 232; письмо М. Клесля герцогу Вильгельму от
7 июля 1608 г. - Ibid. Bd. 2. № 233; Рекомендации М. Клесля по ре-
шению религиозных проблем для эрцгерцога Матиаса от 6 октября
1608 г. - Ibid. Bd. 2. № 240; письмо М. Клесля герцогу Максимилиану
от 17 октября 1608 г. - Ibid. Bd. 2. № 245 и т. д.
19	Zollner Е. Austria tortenete. Bp., 1988. 155. old.
132
20
21
23
24
26
27
29
30
31
33
34
Эрцгерцог Эрнст, младший брат Рудольфа II, до своей смерти в
1595 г. по поручению императора управлял австрийскими провин-
циями. После смерти эрцгерцога Эрнста все его дела принял следую-
щий по старшинству брат императора эрцгерцог Матиас.
Winkelbauer Т. Op. cit. S. 75.
Bibl V. Die katolischen und Protestantischen Stande Niederosterreichs im
17 Jh. Ein Beitrag zur Geschichte der standischen Verfassung. Wien. 1903.
S. 7.
Ibid. S. 8.
Vajda St. Op. cit. S. 279.
Рекомендации M. Клесля для эрцгерцога Матиаса по охране католи-
чества от покушений протестантских сословий 1607 г. - Hammer-
PurgstalI J. Op. cit. Bd. 2. № 202.
Winkelbauer T. Op. cit. S. 67.
Документы нижне- и верхнеавстрийских ландтагов не изданы. Про-
токолы нижнеавстрийских ландтагов с 1593 по 1607 гг. представлены
во второй части диссертации на соискание степени докгора философ-
ских наук в Венском университете Готтфрида Штанглера. - Stan-
gler G. Die Niederosterreichische Landtage von 1593-1607. Diessertation.
Wien, 1972. Teil 2.
Press V. Adel in den osterreich-bomischen Erblandcn und im Reich
zwischen dem 15. und dem 17. Jh. Ц Adel im Wandel. Politik - Kultur -
Konfession 1500 - 1700 I Red. Knitler H, Stangler G, Zedinger R. Wien,
1990. S. 23.
Письмо M. Клесля вдовствующей эрцгерцогине Марии jn 1 июля
1606 г. - Hammer-Purgstall J. Op. cit. Bd. 2. № 185.
В Верхней Австрии в 1599 - 1600 гг. произошло восстание протес-
тантских сословий.
Эрцгерцог Матиас писал М. Клеслю, что советы епископа ему необ-
ходимы по всем вопросам (см. письмо эрцгерцога Матиаса Клеслю от
20 июля 1607 г. - Ibid. Bd. 2. № 200). Действительно в своей перепис-
ке они обсуждают как государственные проблемы, так и личные (см.
письмо М. Клесля эрцгерцогу Матиасу от 6 мая 1606 г. - Ibid. Bd. 2.
№ 178: письмо эрцгерцога Матиаса М. Клеслю от 30 сентября 1608 г.
- Ibid. Bd. 2. № 239 и т. д.).
См. письмо М. Клесля вдовствующей эрцгерцогине Марии от 27 мая
1606 г. - Ibid. Bd. 2. № 183; письмо М. Клесля вдовствующей эрцгер-
цогине Марии от 1 июля 1606 г. - Ibid. Bd. 2. № 185; письмо
М. Клесля вдовствующей эрцгерцогине Марии от 6 января 1607 г. -
Ibid. Bd. 2. № 196.
См. письмо М. Клесля вдовствующей эрцгерцогине Марии от 1 июля
1606 г. - Ibid. Bd. 2. № 185; письмо М. Клесля вдовствующей эрцгер-
цогине Марии от 27 января 1607 г. - Ibid. Bd. 2. №. 197.
Рудольф II, не имевший законных наследников, долгое время отказы-
вался назвать своего преемника.
См. письмо М. Клесля вдовствующей эрцгерцогине Марии от 27 ян-
варя 1607 г. - Ibid. Bd. 2. №. 197.
133
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
47
48
49
Римский папа и испанский король требовали, чтобы Австрийские
Габсбурги не подписывали мирный договор с И. Бочкаи, в котором
бы ущемлялись права католической церкви. Папский нунций в Праге
угрожал, что он навсегда уедет из чешской столицы, если будет под-
писан мир на подобных условиях. Филипп HI и римский папа обеща-
ли Рудольфу II денег для продолжения войны с Бочкаи до победы
(Lencz G. Der Aufstand Bocskays und der Wiener Friede. Debrecen, 1917.
S. 43). Возможно поэтому, глава католической церкви, зная о роли
Клесля в разработке условий мирного договора, только после долгих
уговоров императора Матиаса даровал ему кардинальский сан.
Vajda St. Op. cit. S. 279.
Резолюция короля Матиаса на протест М. Клесля по поводу введения
свободы вероисповедания 1609 г. - Hammer-Purgstall J. Op.cit. Bd. 2.
№ 255.
См. письмо М. Клесля вдовствующей эрцгерцогине Марии от 27 мая
1606 г. - Ibid. Bd. 2. № 183; письмо М. Клесля вдовствующей эрцгер-
цогине Марии от 1 июля 1606 г. - Ibid. Bd. 2. №.185; Рекомендации
М. Клесля по делу религии для эрцгерцога Матиаса 1606 г. - Ibid. Bd.
2. № 186; письмо М. Клесля герцогу Максимилиану от 7 июля 1608 г.
- Ibid. Bd. 2. № 232; письмо М. Клесля герцогу Вильгельму от 4 авгу-
ста 1608 г. - Ibid. Bd. 2. № 234; Рекомендации М. Клесля по решению
религиозных проблем для эрцгерцога Матиаса от 6 октября 1608 г. -
Ibid. Bd. 2. № 240 и т. д.
Рекомендации М. Клесля по делу религии для эрцгерцога Матиаса
1606 г.-Ibid. Bd. 2. №186.
Ibidem.
Рекомендации М. Клесля для эрцгерцога Матиаса по охране католи-
чества от покушений протестантских сословий 1607 г. - Ibid. Bd. 2. №
202.
Heilingsetser G. Op. cit. S. 86.
Ibidem.
Рекомендации M. Клесля для эрцгерцога Матиаса по охране католи-
чества от покушений протестантских сословий 1607 г. - Hammer-
Purgstall J. Op.cit. Bd. 2. № 202.
В комплексе документов за 1606-1609 гг., собранных у Й. Хаммера-
Пургшталля, иезуиты упоминаются лишь один раз (см. письмо
М. Клесля вдовствующей эрцгерцогине Марии от 6 января 1607 г. -
Ibid. Bd. 2. № 196). Действиями иезуитов австрийские сословия были
крайне недовольны. Они направляли несколько раз жалобы импера-
тору Рудольфу II не только по поводу роли ордена в образовании, но
и в связи с приобретением иезуитами недвижимости в Австрии.
Рекомендации М. Клесля для эрцгерцога Матиаса по охране католи-
чества от покушений протестантских сословий 1607 г. - Ibid. Bd. 2. №
202.
Ibidem.
Ibidem.
134
50	Ibidem; Заявление M. Клесля участникам монастырского совета, сде-
ланное в июле 1608 г. -Ibid. Bd. 2. № 230.
51	ПаВ. Op. cit.
52	Press V. Op. cit. S. 25.
53	Кардинал Клесль был самым непримиримым противником кандида-
туры эрцгерцога Фердинанда Штирийского в качестве преемника
Матиаса. Позиция кардинала по вопросу о престолонаследии во мно-
гом определила отношение Фердинанда Штирийского к Клеслю
(Haupt Н. Furst Karl 1. von Lichtenstein. Wien, Koln, Graz. 1983. Bd. 1.
S. 23).
54	Например, разногласия проявились в области внешней политики по
вопросу о признании власти царя Михаила Романова и союзе с Си-
гизмундом III, и перспективах отношений с Россией и Речью Поспо-
литой (Флоря Б. Н. Россия и чешское восстание против Габсбургов.
М., 1986. С. 25 -26).
55	Haupt Н. Op. cit. S. 23. Флоря Б. Н. Указ. соч. С. 31.
56	Vajda St. Op. cit. S. 279-250.
57	Наммег-Purgstall J. Op. cit. Bd. 4. № 1079
135
ш
ВЕРА И РАЗУМ
ЧЕЛОВЕКА XVII СТОЛЕТИЯ
Г. П. Мельников
ЯН АМОС КОМЕНСКИЙ - ЧЕЛОВЕК ВЕРЫ И РАЗУМА
ЭПОХИ БАРОККО
Вера и разум - две категории человеческого сознания - начи-
нают обособляться друг от друга в XVII столетии. Этот процесс
приобретает характер противопоставления несколько позднее, в
эпоху Просвещения, хотя начало этому было положено Декартом,
разрушившим религиозно-интеллектуальный синтез, присущий
средневеково-ренессансному образу мышления. В философской
системе картезианства разум должен был доказывать религиозные
постулаты, поскольку вера и разум объявлялись совершенно само-
стоятельными сферами духовной деятельности человека, катего-
риями параллельными, причем именно разум, рациональность ста-
новилась идентификационным признаком человека, отличающего
его от остального живого мира.
Совершенно иной тип являет собой философия Яна Амоса Ко-
менского, сам стиль его многогранной деятельности, образ жизни
великого чеха. У Коменского вера и разум, религия и рациональ-
ность выступают в неразрывном органическом синтезе. В этом
смысле Коменский продолжает и завершает средневеково-ренес-
сансную традицию и в то же время представляет собой фигуру,
чрезвычайно типическую именно для XVII в., если мы будем учи-
тывать, что это столетие ознаменовалось не только становлением
рационализма, но и всплеском иррационального мышления и чув-
ствования, небывалым развитием герметического знания. В науке
XVII в. становление нового, рационального метода, основанного
на опытном знании, сочеталось, даже в творчестве таких крупней-
ших представителей новой науки, как Кеплер, Ньютон и Паскаль, с
занятиями астрологией, алхимией и другими областями паранауч-
ного знания. При этом две сферы знания - научное и паранаучное,
опытное и умозрительное - не противопоставлялись их носителя-
ми друг другу, так как прежде всего алхимия являла собой образец
знания опытного, экспериментального, но основанного на тради-
ционном внерациональном учении об универсалиях и аналогиях.
Противопоставление означенных двух сфер возникает лишь у
младших современников, скорее всего, начиная с Бейля, и достига-
ет своего апогея в XVHI-XIX вв., когда из наследия XVI-XVII вв.
берется лишь то, что способствовало становлению новой науки, и
объявляется прогрессивным. Вторая же сторона научных реалий,
139
расцениваемая как реакционная, предается забвению, а ее прояв-
ление в деятельности великих ученых прошлого объявляется лишь
неизбежной данью времени, "наследию темного Средневековья".
Такой антиисторический подход сохраняется и в XX в., и лишь к
его концу появляются работы, в которых авторы стремятся не
столько реабилитировать "вненаучное знание", сколько понять
картину целокупности знания и, соответственно, по-новому, а на
самом деле в парадигме исследуемой эпохи, взглянуть на соотно-
шение категорий веры и разума в последний период их синкрети-
ческого существования1.
В интерпретации позднейших веков Коменскому повезло и не
повезло одновременно. Из его поистине огромного наследия была
взята лишь рациональная часть, а именно педагогика, точнее - ди-
дактика как рациональная часть его педагогической системы. Ко-
менского стали считать "отцом современной педагогики". Но вся
философия Коменского, в том числе теоретические основы педаго-
гики, базирующаяся на идеях христианства и пансофического зна-
ния, была отвергнута как "дань эпохе", в которой рационально-
просветительские элементы еще полностью не эмансипировались
от религиозного сознания. Из-за такой "секуляризации" Коменско-
го он потерял свое значение как мыслитель. Поэтому его имя, к
сожалению и в нарушение истинной картины XVII в., или отсутст-
вует полностью или представлено незначительно и крайне иска-
женно в работах общего характера по философии и культуре
XVII в., включая энциклопедии2.
Модернизированной, "прогрессистской" интерпретации Комен-
ского можно избежать только в том случае, если мы будем рас-
сматривать его, как и все феномены культуры XVII в., в контексте
категорий барокко. Такой подход был намечен еще 3. Кал истой в
его общих работах о культуре барокко, содержащих для того вре-
мени новаторскую концепцию барокко как стиля эпохи, находя-
щейся между эпохой Возрождения и эпохой Просвещения^. Не
вдаваясь в подробности концепции барокко 3. Калисты, анализ
которой был дан в другом месте,4 необходимо отметить три мо-
мента.
Во-первых, эпоха барокко охватывает все культурные феноме-
ны, включая классицизм и рационализм XVII в. При этом панба-
рочность предполагает поливариантность существования отдель-
ных направлений и тенденций. Общей для эпохи является христи-
анская религиозная идея как исходная цель, то есть причина, от-
правная точка и конечная цель всех человеческих стремлений и
140
усилий. Стремление человека к Богу имеет характер бурного дви-
жения, преодолевающего пространство - и внешнее, и внутреннее.
Во-вторых, такой трансцензус достигается только и исключи-
тельно посредством использования феноменов этого, земного ми-
ра. Отсюда проистекает повышенное внимание к явлениям и
предметам действительности, выражающееся в их описании, изу-
чении и освоении. При этом всегда имеется в виду насыщенность
этих земных феноменов духовными смыслами, трансцендентным
содержанием, раскрываемом только в движении от земного к не-
бесному. Земной мир дисгармоничен и активен, задача человека -
нацелить его на достижение гармонии, но не покоя, поскольку Ду-
ху также присущи категории движения и развития.
В-третьих, залогом достижения высшей гармонии является на-
ведения порядка в описании феноменов и процессов сложного ми-
ра, созданного Богом как высшим творцом. Такое упорядоченное
описание служит залогом понимания функционирования мирового
механизма. Отсюда следует главный принцип науки эпохи барок-
ко -рациональное описание иррационального в своей основе мира.
Таким образом появился барочный рационализм. традиционно не-
точно называемый торжеством опытного знания или научной ре-
волюцией XVII в.
Действительно, стремление охватить все явления мира, их опи-
сать, систематизировать, каталогизировать, выявить динамику их
развития и взаимоотношений пронизывает всю культуру эпохи
барокко. При этом, судя по описаниям земель, открытых в ходе
Великих географических открытий, реальное и фантастическое
еще только начинают разграничиваться: отвергаются явные сред-
невековые нелепости (вроде людей с пёсьими головами), но упор-
но ищут в Америке землю амазонок5.
Скептическое отношение к античной философии и науке вновь
актуализирует проблему религиозных истоков знания, что прояви-
лось в таких явлениях XVII в. как неосхоластика, рационализм
Пор-Рояля, розенкрейцерство, теологические трактаты Ньютона,
математика и физика Торричелли. В этот же ряд, даже во главу его
следует поставить имя Коменского.
Двуединый смысл всей жизни и деятельности Коменского со-
ставляла христианская вера и просвещение, понимаемое как пре-
образование человека и человечества путем образования и воспи-
тания для истинно христианской жизни. Все свои усилия Комен-
ский посвятил достижению этой цели.
Как глава Общины чешских братьев - небольшой чешско-мо-
равской церкви радикально протестантского толка - он стремится
141
превратить ее в носителя идей совершенствования всего человече-
ства. Утопическая по своей сути идея "исправления дел человече-
ских" легла в основу труда всей его жизни - многотомного тракта-
та "Всеобщий совет по исправлению дел человеческих". Педагоги-
ка, основные положения которой изложены в четвертой части
трактата - "Панпедии", обобщающей конкретику его трактата "Ве-
ликая Дидактика", получившего европейское признание, составля-
ет лишь методическую основу воспитания нового, совершенного
человека. Его побудительным мотивом служит "всеобщее пробуж-
дение" - Панегерсия, составляющая первую часть "Всеобщего со-
вета". В божественном плане всеобщего спасения, предусмотрен-
ном Всевышним, Коменский отводит активную роль человеку,
сотрудничающему с Богом. Главную роль в этом процессе должен
сыграть "пробужденный разум" человека6. Вся Панегерсия поэто-
му написана как методическое руководство для такого пробужде-
ния. По сути и форме перед нами гигантская инструкция по все-
общему совершенствованию. Отсюда следует строго логическая,
иногда дотошно пунктуальная форма изложения.
Она вообще присуща стилю мышления Коменского и проявля-
ется абсолютно во всех его сочинениях, как в философских, так и в
педагогических, включая, естественно, такие его знаменитые
учебники, как "Дверь, открытая для изучения языков" и "Чувст-
венный мир в картинках". Весь материал, излагаемый автором,
строго расчленен на рубрики, пункты и подпункты. Последующий
пункт или тезис логически вытекает из предыдущего. В итоге воз-
никает абсолютно систематизированное, буквально, "разложенное
по полочкам" изложение, гигантское по своим масштабам. Всеох-
ватность и универсализм материала обуславливают такую манеру
его подачи, так как целое, по мнению Коменского, может быть
охвачено только по его частям в процессе постепенного освоения.
Адекватность стиля изложения и подачи материала стилю
мышления автора наглядно проявляется в характере рубрикации
текста. Это не только "краткое содержание" обширного текста, не
только "лоцман" для плавания читателя в этом текстовом море, не
только указатель разделов для их быстрейшего нахождения, но
прежде всего "дайджест" основных идей и положений. Приведу
два примера. Первый касается названий и расположения глав:
"XVI. Требования к обучению и учению, то есть как учить и
учиться.
XVII.	Основы легкости обучения и учения.
XVIII.	Основы прочности обучения и учения.
XIX.	Основы кратчайшего пути обучения.
142
XX.	Метод наук в частности.
XXI.	Метод искусств.
XXII.	Метод языков.
XXIII.	Метод нравов.
XXIV.	Метод внушения благочестия”.7
Перед нами предстает не только программа обучения (легкость,
прочность, науки, искусства, языки и пр.), но и система восхожде-
ния от низшего к высшему, от освоения конкретных знаний к фор-
мированию этических основ личности на основе этих знаний.
Второй пример - рубрикация внутри одной главы:
"Два превосходнейших творения: рай и человек.
Сравнение человека с раем.
Утрата того и другого рая.
Жалоба на это Бога.
Восстановление нашего рая божиим милосердием.
Церковь - рай.
Но вскоре опять увядающий.
Жалобы на это Бога и мудрых мужей".8
Концепция автора четко сформулирована и предельно ясна для
читателя даже при беглом знакомстве с текстом.
Каковы же ядро, смысл и цель столь четко логически, предель-
но рационально организованных текстов? Они теоцентричны, то
есть иррациональны в своей основе. Это доказывают такие поло-
жения Коменского, как "Христос - свет наш"9, "Все люди должны
быть как можно более подобны Богу, по образу которого сотворе-
ны"10, "Перенесение небесного порядка в школы"11, "Упражнения
должны носить божественный и, по возможности, возвышенный
характер"12 и, наконец, "Надо сделать людей учениками Бога, кото-
рые не нуждались бы в человеческих поучениях и увещаниях: "По-
знай Бога!", но сами видели, осязали, слышали, познавали Бога по-
всюду в его созданиях, словах и внушаемых им внутренних движе-
ниях души"13 (Количество цитат можно многократно увеличить,
данной тематике специально посвящен "катехизис" Коменского
"Praxis pietatis или Как упражняться в истинной набожности").
Подобные положения - не "дань эпохе" или личной религиоз-
ности "прогрессивного педагога", а стержень всей системы Ко-
менского, ее глубочайший смысл. Если убрать из этой системы
Бога как цель и вершину, то сразу же возникнет вопрос: зачем че-
ловеку и обществу совершенствоваться? Только для решения на-
сущных проблем своего существования? Но в таком случае дости-
жения будут эфемерные, ибо они не имеют под собой высшей це-
ли. Не случайно именно Коменский с его принципами истинно
143
христианской, "божественной” педагогики становится еще при
жизни европейски признанным "учителем народов", лучшим педа-
гогом своего времени, которого непрестанно приглашают к себе
власти различных конфессий: англиканцы, лютеране, католики.
Очевидно, европейское общество XVII в. верно почувствовало в
педагогике чеха-"сектанта" ту духовную основу, без которой не-
возможно продвижение вперед, то есть идея прогресса в эпоху
барокко неизменно связывалась с идеей богопознания как пути
совершенствования личности. Таким образом, барокко актуализи-
ровало концепцию прогресса бл. Августина, но придало ей новое
звучание: богопознание возможно лишь как освоение всей суммы
знаний о реальном мире, сотворенном Богом, как его использова-
ние для целей человека, равноположных божественному промыс-
лу. В этом состоит практицизм барокко, который у нас традицион-
но расценивается как проявление буржуазности в идеологии обще-
ства XVII в. Именно в этом смысле практичны и "буржуазны"
учебники Коменского, ставящие целью не только обучить, но и
научить использовать в реальной жизни полученные в школе зна-
ния и навыки. Реалистическая, практическая ориентация педагоги-
ки Коменского, точнее, ее прикладной части, взятой на вооруже-
ние последующей действительно буржуазной педагогикой, не про-
тиворечит, а, наоборот, выявляет специфику барочного миропони-
мания как рациональной организации иррационального в процессе
движения как универсального способа существования мира и че-
ловека.
Мы в предыдущих рассуждениях сделали допущение, прису-
щее человеку XX в. - поставили знак тождества между Богом и
иррациональностью. Но так ли мыслил Коменский? Он говорит об
"алмазном мериле Бога и истины вещей"14, утверждает, что "чело-
веку свойственно быть разумным, поскольку он - образ разумного
Бога"1'*'. Таким образом Бог у Коменского рационален. Однако это
не делает его менее мистическим и трансцендентным. Поскольку
главная ценность христианства - любовь ("Бог есть любовь"), а она
относится к сфере чувствований, а не рассуждений, у Коменского
все научное знание и его освоение в процессе обучения служит
лишь основанием, пьедесталом для христианской этики, которую
он называет "добрыми нравами". Но по глубокому убеждению Ко-
менского достижение высоконравственного состояния человека и
общества, когда в сердцах будет царить любовь, невозможно без
приобретения и накопления суммы знаний, ибо невежда не может
быть нравственным человеком16.
144
Таким образом, выстраивается следующая схема (прошу у чи-
тателя прощения за сознательное подражание Коменскому в его
склонности к графически-схематическим изображениям теорети-
ческих положений):
свет
Низшее и высшее звенья схемы связаны исходящим от Бога
светом, семантике которого Коменский посвятил одно из лучших
своих сочинений ’’Путь света" (изд. 1668). Свет божественный это
одновременно и свет мистического откровения, и свет высшего
знания. Таким образом мистическое и рациональное оказываются
в некоем священном единстве, существуя неслиянно и совместно
одновременно, что, как мне представляется, символически тожде-
ственно тезису о Св. Троице и ее ипостасях. Свет в концепции Ко-
менского, трансцендентный, мистический, но рациональный по
содержанию и функциям, полностью аналогичен трактовке света
как категории и приема искусства барокко от Караваджо до Рем-
брандта, к позднему творчеству которого особенно близок Комен-
ский амстердамского периода по спектру своих чувств и пережи-
ваний, строю мыслей и образу мудрого, утомленного жизнью, но
алкающего истины старца17.
145
Христоцентричность концепции Коменского ясно сформулиро-
вана в его заметках, получивших название ’’Вопли Илии”: "Путь в
небо один - Христос, и правда одна - Христос, и жизнь одна -
Христос; мы все вступили на этот единственный путь, мы все
стремимся к этой единой правде и все достигнем единой вечной
жизни, наполненной радостью"18. Поэтому цель обучения стано-
вится трансцендентной - "ясное, истинное познание Бога и всех
его чудных дел", предуготовление себя к будущей жизни, то есть к
посмертному существованию в Боге19. Для Коменского эта транс-
цендентная цель несомненно реальна. Рациональное накопление
знаний и систематизированное обучение им служит непременным
условием восхождения души.
В реальной жизни образцом такого двуединого (религиозно-
рационального) человека должен быть учитель, педагог, которому
доверено формирование сознания новых поколений. К таким учи-
телям Коменский относит и самого себя. Он осознает себя как но-
сителя веры и разума, которого ведет по жизни сам Иисус Хри-
стос20.
Действительно, в жизни Коменского вера и разум переплетены
неразрывно. Со страстной верой в свою правоту он пропагандиру-
ет не только свою педагогику, сразу же признанную всей Европой,
но и свою Пансофию, встретившую скепсис и открытую критику.
В беседе с Декартом он пытается убедить его в необходимости
того, что мы сейчас называем этичностью знания, моральностью
науки, поскольку видит в чистом сциентизме, необходимость ко-
торого впервые доказывал французский философ, опасный путь к
удалению нравственности из сферы научного знания. Вера дает
Коменскому силы переносить жизненные невзгоды, вынужденную
эмиграцию, критику оппонентов. Она движет престарелым Комен-
ским, срывающимся с места, чтобы убедить на мировой конферен-
ции в Бреде в 1667 г. Англию и Голландию положить конец войне
между евангелическими странами и высказать принципы мирного
решения возникающих конфликтов (трактат "Посол мира"). Стра-
стная вера буквально пронизывает последние годы его жизни, что
явствует из набросков "Вопли Илии", делавшихся им для себя. В
то же время вера диктует ему поддерживать и пропагандировать
ревеляции - мистические видения политического характера своих
полусумасшедших друзей. Он их рассылает всем властителям Ев-
ропы, включая Римского папу и турецкого султана, которого при-
зывает принять христианство. Из-за упорного отстаивания ревеля-
ций над Коменским начинают смеяться не только политики, но и
ученые, что в немалой степени способствовало упадку его автори-
146
тета. Коменский защищается, оправдывается тем, что использует
эти мистические пророчества, столь похожие на бред, из которых
сбылось лишь одно, в чисто прагматических целях оказания дав-
ления на политиков Европы методом пророческого устрашения в
ветхозаветных традициях. Он обрабатывает первоначальные ау-
тентичные записи видений в рациональном ключе21, не замечая,
что здесь метод входит в противоречие с содержанием.
Он верит в будущее единое человечество и его единый язык,
основные принципы которого излагает в Панглотии - пятой части
"Всеобщего совета". Парадоксально, но то, что казалось утопией в
XVII в. - создание организации объединенных наций, принцип
мирного разрешения всех конфликтов между государствами, еди-
ный искусственный язык, процессы глобализации - стали действи-
тельностью второй половины XX в. как реальные воплощения или
как перспективы на будущее. Проблемы рациональной веры или
верящего разума, нравственности науки неожиданно стали акту-
альными для сознания ученых рубежа II—III тысячелетий". В со-
временном контексте наследие Коменского зазвучало по-новому, а
точнее говоря, оно приблизилось к своему аутентичному содержа-
нию.
Насколько Коменский как человек веры и разума в их синкрезе
типичен для XVII в.? Если лицом культурного сознания того вре-
мени мы будем считать не только картезианство, опытную науку,
либертинство, философию Гоббса и Локка, но и миссионерскую
деятельность иезуитов, мистический рационализм Якоба Бёме,
религиозную поэзию Ангелуса Силезиуса, Джона Донна, Джона
Мильтона, церковную музыку Генриха Шютца, Джакомо Карис-
сими, научимся видеть метафизический подтекст в живописи не
только Рембрандта, но и "малых голландцев", Веласкеса, Каравад-
жо, отрешившись от внеисторического понятия "реализм", если
вспомним, а скорее всего узнаем, что почти все великие ученые
XVII в. так или иначе были связаны с герметизмом (розенкрейце-
рами были почти все основатели Royal Society, возникшего, кста-
ти, на основе идей и конкретных предложений Коменского об ор-
ганизации научного сообщества), если не будем считать марги-
нальной религиозную деятельность таких католических святых
XVII в. как Франциск Сальский, если не будем расценивать пово-
рот Паскаля от науки к религии как заблуждение, если учтем рели-
гиозный пафос первых колонистов Северной Америки (квакеры и
др.) и широчайшую популярность религиозно-нравственной лите-
ратуры типа "Пути паломника" Джона Беньяна, если увидим в "лу-
денских ведьмах" и аналогичных им явлениях не только медицин-
147
скую сторону, но и отражение массового сознания, если вспомним
об экономической деятельности пуритан и кальвинистов, если
проанализируем роль библейских общественно-государственных
идеалов в Английской революции, если... Перечень становится
почти бесконечным, приводимые в нем феномены своей значимо-
стью заставляют положительно ответить на поставленный вопрос.
Это, безусловно, приведет нас к переоценке традиционных про-
грессистских представлений о характере культуры XVII в., о дихо-
томии рационального и религиозного в эпоху барокко. В таком
случае фигура Коменского становится, без каких-либо преувели-
чений, ключевой, знаковой, во многом типической для своего вре-
мени, поскольку он считал целью и смыслом человеческого суще-
ствования "достижение счастья в этой и будущей жизни знанием и
верой"23.
ПРИМЕЧАНИЯ
1	См., например: Йейтс Ф. Розенкрейцерское просвещение. М., 1999;
Она же. Джордано Бруно и герметическая традиция. М., 2000: Чаша
Гермеса. Гуманистическая мысль эпохи Возрождения и герметиче-
ская традиция / Сост., комм. О. Ф. Кудрявцев. М.. 1996; Герметизм,
магия, натурфилософия в европейской культуре XII-XIX вв. / Под
ред. И. Т. Касавина. М., 1999; Философско-религиозные истоки науки
/ Отв. ред. П. П. Гайденко. М., 1997; Гайденко П. П. Эволюция поня-
тия науки. М., 1980; Дмитриев И. С. Неизвестный Ньютон. Силуэт на
фоне эпохи. СПб., 1999.
Последний пример - статья о Коменском в изд.: Новая философская
энциклопедия. М., 2001. Т. 2. С. 276.
3	Kalista Z. Tvaf baroka. Рг., 1990.
4	Мельников Г. П. Чешский ученый 3. Калиста и проблемы барокко. (К
100-летию со дня рождения) // Славянский альманах - 1999. М.. 2000.
С. 299-312.
5	Кофман А. Америка несбывшихся чудес. М., 2001.
6	См.: Коменский Я. А. Сочинения. М., 1997. С. 199.
7	Коменский Я. А. Избранные педагогические сочинения. М., 1982.
Т. 1. С. 260.
8	Там же. С. 249-252.
9	Правила жизни // Коменский Я. А. Лабиринт света и рай сердца. М.,
2000. С. 158.
10	Коменский Я. А. Избранные педагогические сочинения. М., 1982.
Т. 2. С. 384.
11	Тамже. С. 194.
12	Там же. С. 87.
13	Тамже. С. 418.
14	Тамже. С. 385.
148
15	Правила жизни... С. 159.
16	Komensky J. А. О sobe / Soubor tekstu shromazdili A. Molnar a
N. Rejchrtova. Pr., 1989. S. 148, 212.
17	Подробнее об аналогиях в творчестве Я. А. Коменского и искусстве
его времени см.: Мельников Г. П. Я. А. Коменский и аудиовизуаль-
ные искусства XVII в. / Acta Comeniana. 10. Pr., 1993. S. 115-127.
18	Dilo Jana Amose Komenskeho. 23: Clamores Eliae. Pr.. 1992. S. 24.
19	Коменский Я. А. Избр. пед. соч. Т. 1. С. 206.
20	Мельников Г. 11. Автопортрет ученого XVII века. Я. А. Коменский в
зеркале своих сочинений // Человек - культура - общество в концеп-
ции Яна Амоса Коменского. Материалы Международного симпозиу-
ма к 400-летию со дня рождения Я. А. Коменского. Москва. 1990 г.
М., 1997.
21	Благодарю за предоставленную информацию о пока что неопублико-
ванной работе но анализу ревеляций Коменского доктора Владимира
Урбанека из Института философии Академии наук Чешской Респуб-
лики.
22	См., например: Барбур И. Религия и наука: история и современность.
М., 2000.
24	Komensky J. А. О sobe. S. 90.
Т. А. Павлова
ДУХ ПРОСВЕЩЕНИЯ И РАННИЕ КВАКЕРЫ
Семнадцатый век в Англии явился не только "веком револю-
ции" - политической, социальной, аграрной. В этом столетии со-
вершился важнейший перелом в человеческом сознании - тот пе-
релом, плоды которого мы пожинаем еще и сегодня. Процесс, на-
чавшийся в эпоху Возрождения, - процесс секуляризации созна-
ния, - достиг в Англии XVII в., а позднее и в других странах За-
падного мира своего расцвета. Шекспир отметил его в своих тра-
гедиях и в "Буре": там он переживается как кризис миропорядка
вообще. Гоббс с беспощадным рационализмом фиксировал его в
своих трактатах середины века. Локк, Толанд, Болингброк и дру-
гие мыслители Просвещения сформулировали и закрепили новое,
деистическое мировоззрение, от которого всего лишь шаг оставал-
ся до материализма и антиклерикализма французов-энциклопе-
дистов.
Задача настоящей статьи - проследить конкретный ход процес-
са секуляризации сознания на примере редактирования и посмерт-
ного издания в конце XVII - начале XVIII в. трудов основателя и
149
главного идеолога квакерского движения Джорджа Фокса. Такое
исследование стало возможно благодаря открытию, совершенному
в конце 80-х гг. XX столетия английским ученым Хью МакГрего-
ром Россом. Но прежде чем говорить об этом открытии, следует
сказать несколько слов о квакерах и о сути их вероучения.
Квакеры в современном мире играют заметную роль, несмотря
на то, что численность этого своеобразного движения сравнитель-
но невелика. Они хорошо известны своей гуманитарной и миро-
творческой активностью, особенно в развивающихся странах: их
можно видеть в районах голода и эпидемий, где они помогают ме-
стным жителям медикаментами и продуктами. И непременно - в
зонах конфликтов: там они пытаются примирить враждующие сто-
роны. Они работают с заключенными, с алкоголиками и наркома-
нами, в хосписах с умирающими. Все это, впрочем, делают и чле-
ны других христианских конфессий.
В квакерской вере необычно другое - отсутствие твердо зафик-
сированного кредо, жесткой доктрины - при существовании в то
же время некоторых твердых принципов, которые, собственно, и
объединяют "Религиозное Общество Друзей" и делают его духов-
ную работу столь плодотворной. Эти принципы называются "сви-
детельствами"; их легко перечислить: признание существования
"внутреннего света", "частицы Бога" внутри каждого человека не-
зависимо от возраста, пола, социального положения, расовой или
национальной принадлежности, даже нравственного облика, отсю-
да - уважение к каждому; свидетельство равенства, исходящее из
первого принципа; свидетельство истины - т. е. стремление "гово-
рить правду" в любых случаях жизни; свидетельство любви (отсю-
да взаимопомощь и поддержка всем униженным, слабым и гони-
мым); свидетельство мира и отказ от любого насилия и употребле-
ния оружия; свидетельство простоты - отказ от роскоши и чрез-
мерной траты денег.
Нетрудно заметить даже из этого беглого перечисления, что
глубоко в основе веры Друзей лежит евангельское учение. Движе-
ние квакеров и началось именно с призыва к возвращению духа и
практики жизни раннего христианства, с попытки почувствовать
внутри себя живое присутствие Христа, Его света, с идеала "брач-
ного союза” между Христом и его "супругой” - истинной церко-
вью.
Движение зародилось в смутный период брожения умов, кото-
рое подготавливало, сопровождало и подогревало события Анг-
лийской революции и гражданской войны. Тогда, в середине
XVII в., современники насчитывали более 300 народных сект и
150
движений, каждая из которых выдвигала свои собственные рели-
гиозные и социальные доктрины. Однако вскоре после реставра-
ции Стюартов большинство из этих сект ушли в небытие1; и толь-
ко квакеры продолжают существовать и активно действовать по
сей день.
Основателем движения Друзей явился Джордж Фокс (1624-
1691). Он родился в деревне Фенни Дрейтон (в XVII в. она называ-
лась Дрейтон ин зе Клей) в южном Лестершире в семье зажиточ-
ного ткача-пуританина и в отрочестве был отдан в обучение к са-
пожнику. Уже в ранней юности он задумывается о смысле жизни,
взаимоотношениях человека и Бога, о спасении души. Он осознает,
что "Бог, создавший мир, не обитает в храмах, сделанных руками...
но пребывает в сердцах человеческих". Следующим открытием
было то, что для проповеди истинно христианской жизни не нужно
получать теологическое образование в Оксфорде и Кембридже:
Господь через простых людей "сам будет учить свой народ". На-
конец, в возрасте 24 лет Фокс получает свое главное откровение
свыше. "Есть некто, - сказал божественный голос внутри него, -
сам Христос Иисус, кто может ответить на твои искания"2. Это
означало, что непосредственный религиозный опыт ("Христос
внутри") существеннее, истиннее любых написанных или произне-
сенных слов, любого учения или толкования. Даже Священное
Писание, которое Фокс хорошо знал и почитал, отходит для него
на второй план и является меньшим авторитетом, нежели непо-
средственное религиозное откровение3.
Ему открывается также, что природа зла, проявляющего себя в
этом мире, "находится внутри, в сердцах и душах злых людей". И
хотя жизнь человеческая полна зла, греха и отчаяния, но бесконеч-
ная любовь Бога к человеку побеждает. "Ия увидел также океан
тьмы и смерти, но бесконечный океан света и любви затоплял оке-
ан тьмы. И в этом также узрел я бесконечную любовь Божию"4.
Основу основ духовного учения Дж. Фокса, таким образом, со-
ставляет доктрина внутреннего света, божественной искры, живу-
щей в каждой душе. В противовес протестанте ко-кальвинисте кой
догме об изначальной избранности одних и вечном проклятии,
тяготеющем над другими, Фокс подчеркивает полное равенство
всех перед Богом. Именно оно дает возможность каждому челове-
ку, как бы глубоко ни погряз он в грехах и как бы ни был он далек
от идеала христианской жизни, покаяться, обратиться и очистить-
ся, став подлинно сыном Божиим.
Проповедь Фокса отличалась от протестантской доктрины так-
же и утверждением, что Библия не является Словом Божиим. Это
151
не значит, что Фокс отрицал авторитет Ветхого и Нового Заветов.
Наоборот, он опирался и часто ссылался на него, но подчеркивал
при этом, что Библия - всего лишь запись того, что Дух Божий
диктовал пророкам и апостолам. Иными словами, Слово Божие
действительно существовало, как сказано в Евангелии от Иоанна, в
начале времен, еще до творения мира, и "все через него начало
быть". И тот же самый Дух Божий, не только в библейские време-
на, но и в настоящем, может говорить с каждым человеком.
Учение о Божественном Свете занимает огромное место в тру-
дах и проповедях Дж. Фокса. В отличие от многих своих совре-
менников, которые признавали существование света в человеке,
однако считали его "естественным" - светом совести или разума, -
Фокс утверждал, что свет имеет мистическое, божественное про-
исхождение. Он открывает человеку его собственную тьму, он ру-
ководит совестью, он показывает, правильно ли мыслит разум. Это
значит, что Свет выше совести и разума. Кто отказывается следо-
вать ему, будет бродить во тьме и не стяжает подлинной жизни.
Фокс верил также, что в человеке идет постоянная борьба меж-
ду добром и злом, светом и тьмой, Богом и Сатаною, духом и пло-
тью. В проповедях своих он призывал противиться духу злобы и
вражды, стремиться к внутреннему миру и ни под каким видом не
прибегать к плотскому оружию, а лишь к "оружию духа". "Эта
борьба за свет и против тьмы, - замечает Т. Кэнби Джонс, - прони-
зывает все верования Джорджа Фокса и служит важным этическим
основанием для его отказа от войны"5.
Духовно-нравственная проповедь Фокса указывала пути к пре-
одолению войны или враждебности людей по отношению друг к
другу. Эта проповедь повторяла основные евангельские истины.
"Во времена закона, - писал он в 1656 г., - среди иудеев велась
внешняя борьба; но во времена благовестия Христа Иисуса, кото-
рый пришел, дабы исполнить закон, они должны были любить вра-
гов, а не убивать их; и любить тех, кто ненавидел их, но не убивать
их"6. И здесь Фокс опирался на дух Нового Завета. Он призывал
заключить "завет мира", который означал бы подчинение "царско-
му закону любви". Т. К. Джонс так обозначает содержание этого
закона: следует любить врагов и молиться за гонителей, как велел
Христос; следует принять страдание и проявлять терпение; следует
быть уверенным, что Бог допускает гонения и страдания лишь по-
стольку, поскольку это необходимо ради истины и очищения чело-
века. Ибо тот, кто страдает, одерживает в конце концов победу,
которая приводит к вечному миру .
152
Испытав духовное потрясение и открыв для себя суть Еван-
гельского учения, Фокс бросил свои обыденные занятия и отпра-
вился проповедовать по городам и селам Англии. Собственно, вся
его жизнь с тех пор представляет собой сплошные странствия и
проповеди - в Британии и Ирландии, на Европейском континенте
и в Северной Америке, куда он ездил уже после реставрации мо-
нархии. Время от времени эта проповедь прерывалась судами и
тюремными заключениями.
Речи Фокса собирали толпы людей; они находили отклик у
всех, кто ожидал от революции большего, чем она дала народу, и
искал решения насущных жизненных проблем в сфере духа. Это
были прежде всего арендаторы, наемные работники, ремесленни-
ки, мелкие лавочники, кое-кто из местных дворян, учителя. К ним
присоединились и многие левеллеры, в том числе солдаты и офи-
церы парламентской армии. Квакеры составили самое многочис-
ленное, монолитное и радикальное из народных течений револю-
ции.
Почитателями и последователями Фокса, также сделавшими
немалый вклад в квакерское учение, стали Уильям Дьюсбери, Ри-
чард Фарнуорс, Джеймс Нейлер, Эдвард Барроу, Джеймс Парнелл,
Ричард Хабберторн, Айзек Пенингтон, Томас Эллвуд, позднее Ро-
берт Баркли, Уильям Пенн. Квакерство втянуло в себя членов ряда
крайних нонконформистских сект - анабаптистов, рантеров, уэй-
теров, сикеров, визионариев, фамилистов и др. Они объединились
вокруг Фокса и его последователей и стали именовать себя "деть-
ми света", "Друзьями в истине" или просто "Друзьями". Квакера-
ми, то есть дрожащими, трепещущими, их называли в насмешку
противники. Существует несколько объяснений этого термина.
Согласно одной легенде, Фокс, отвечая на вопросы судьи, сказал,
что он внутренне трепещет, когда чувствует присутствие Христа в
своей душе - и судья, насмехаясь, назвал его "квакером". Другие
объясняли это особыми конвульсивными телодвижениями (trem-
bling, quaking), которые зачастую сотрясали тело находящегося в
экстазе адепта, чувствующего присутствие Бога и рождение в себе
"нового человека"8.
Поначалу они не имели организации: по дорогам бродили
странствующие проповедники, собиравшие народ в храмах, гости-
ницах, тавернах и на площадях и увлекавшие часть слушателей за
собою. В таких религиозных собраниях мог участвовать и пропо-
ведовать каждый, в том числе и женщины. Какого-либо оформле-
ния членства не существовало - "Друзья" не осознавали себя отде-
ленной от других сектой, а верили, что скоро внутреннее мистиче-
153
ское просветление, снизошедшее на них, испытают все люди, не-
зависимо от нации, расы, пола и вероисповедания.
Беззаветная вера и строгое следование ее принципам влияли и
на внешний вид, и на обычаи, и на поведение Друзей. Так, исходя
из принципа равенства всех перед Богом, они отказывались сни-
мать шляпы и кланяться вельможам и власть имущим и ко всем
обращались на "ты”, считая обращение на "вы" к одному человеку
ненужным лицемерием. Фокс говорил "ты" даже Кромвелю, когда
тот был протектором Англии. Твердо следуя наставлениям Нагор-
ной проповеди ("А Я говорю вам: не клянись вовсе... но да будет
слово ваше: "да, да", "нет, нет"; а что сверх этого, то от лукавого" -
Матф. 5.34-37), они отказывались приносить присягу в судах и
прочих органах власти, что навлекало на них суровые гонения.
Особо следует сказать о богослужении квакеров, установлен-
ном Фоксом. В своих проповедях (иногда весьма пространных) он
призывал людей "ожидать Бога в молчании", и в самом деле, вы-
слушав проповедника, квакеры замолкали, иногда на два-три часа.
Мотив "ожидания Бога" и глубокого созерцательного молчания
очень важен для раннего квакерства. Группы последователей Фок-
са, когда сам он отсутствовал, подолгу сидели в полном безмол-
вии. Но иногда кто-либо из участников собрания, почувствовав в
своей душе голос Бога или Христа, вставал и говорил, выступая в
тот момент как бы наставником или проповедником.
Практика созерцательного молитвенного молчания не является
новой в христианстве и тоже восходит к обычаям первых христи-
анских общин; она занимала существенное место в западном и в
восточном монашестве. В Англии же середины XVII в. такая прак-
тика выглядела несколько странной на фоне чрезвычайно распро-
страненной во всех религиозных движениях и церквах многослов-
ной проповеди.
Ранняя история квакеров трагична. Жестоко преследуемые вла-
стями - и республиканскими, и протекторскими, и, позже, монар-
хическими, - ненавидимые и гонимые современниками, погибаю-
щие в переполненных зловонных тюрьмах, квакеры первого поко-
ления редко доживали до зрелого или преклонного возраста.
Кр. Хилл приводит примечательный мартиролог погибших в за-
стенках Друзей: Джеймс Парнелл - в возрасте 19 лет, Эдвард Бар-
роу - 28, Сэмюэль Фишер - 33, Ричард Хабберторн и Джон Од-
ланд - 34, Джеймс Нейлер и Джон Лилберн - 429. Только за пять
лет протектората около двух тысяч Друзей были заточены в тюрь-
мы, 21 человек там и встретил свою кончину10.
154
Однако вопреки жестоким наказаниям, а отчасти, может быть,
и вследствие их, раннее квакерское движение являет нам примеры
удивительной стойкости, сплоченности, верности убеждениям. В
противостоянии безжалостному и враждебному миру рождались
высокое сознание чистоты своей миссии, единство и самоотвер-
женная взаимопомощь, вырабатывались этика и программа дейст-
вий - на сегодня и на будущее. С 70-х гг. XVII в. квакеры начина-
ют строить специальные дома для своих молитвенных собраний и
встречаются в молчании уже не под открытым небом, а в скром-
ных помещениях, без всяких религиозных символов, крестов и
украшений, сидя на простых деревянных скамьях - женщины на
одной стороне, мужчины на другой.
Особую роль в судьбе Фокса сыграла Маргарет Фелл (1614—
1702), жена уважаемого в округе судьи Томаса Фелла, мать боль-
шого семейства и хозяйка поместья Суортмур Холл в графстве
Ланкашир, на севере Англии. Привлеченная проповедью Фокса,
она в 50-х гг. стала принимать у себя его самого и его последова-
телей, устраивать в своем доме собрания Друзей и вскоре прослы-
ла "кормилицей квакеров". Она предоставляла им в своем доме
кров, отдых и пищу, помогала деньгами и советами, ездила в Лон-
дон ходатайствовать перед властями и даже королем за обвиняе-
мых в "мятежах" и "богохульстве" Друзей и сама несколько раз
претерпела жестокое тюремное заключение. Она навещала и под-
держивала различные квакерские собрания. После смерти мужа
Маргарет Фелл полностью посвятила себя квакерскому движению.
В 1669 г. она стала женой Фокса и до самой своей смерти продол-
жала активную деятельность в Обществе Друзей.
После кончины Фокса его друзья и близкие единомышленники
начали издавать его труды. Именно эти издания послужили толч-
ком к открытию X. Росса, о котором шла речь в начале статьи. Де-
ло в том, что Фокс сам не мог или почти не мог писать - у него
была, как пишет Росс, "какая-то форма дислексии"11, может быть,
то, что называется "писчим спазмом". Главные свои произведе-
ния - "Дневник", "Послания" и "Основные доктрины" - Дж. Фокс
диктовал помощникам, и они записывали их либо стенографиче-
ски, либо обычной скорописью, а потом эти записи расшифровы-
вались, тщательно собирались и сохранялись членами местных
собраний, но более всего - Маргарет Фелл-Фокс. После смерти
Фокса его жена и ближайшие друзья - ученик и секретарь Томас
Эллвуд, Уильям Пенн и др. - стали готовить его наследие к печати.
Многочисленные речи и трактаты Фокса (он продиктовал более
пяти тысяч текстов) переписывались, тщательно редактировались,
155
приглаживались и приспосабливались к тому новому, '’разумному"
просветительскому веянию, которое проявилось в соответствии с
духом времени в конце XVII в. и оказало такое большое влияние
на состояние квакерских умонастроений в последующие столе-
тия12. Кое-что просто вымарывалось. Таким образом, идеи Фокса
дошли до читателей последующих веков в несколько искаженном
и неполном виде.
Первый шаг в попытке вернуть читателю "подлинного Фокса",
то есть показать библейскую и христианскую основу его учения,
опираясь не только на "Дневник", но и на "Послания", был сделан
еще Дж. Пиквансом, выпустившим справочное издание, система-
тизирующее основные понятия и доктрины основателя квакерско-
го движения. В предисловии автор подчеркивает, что "проза Фокса
является по существу сплавом библейских идей, выраженных язы-
ком тех переводов Библии, которые были ему знакомы"13.
Немалую роль в выявлении подлинного духа выступлений
Фокса сыграли также исследования американского квакера Льюи-
са Бенсона, который отдал много лет жизни тому, чтобы попы-
таться определить истинные идеи Фокса и главные элементы в его
учении14.
Открытие, совершенное Россом, состоит в том, что он выявил,
собрал, проанализировал и опубликовал те тексты Фокса, которых
не коснулась или почти не коснулась рука редакторов, то есть тек-
сты, записанные сразу после его выступлений и не опубликован-
ные в первых квакерских изданиях, а также его послания, сохра-
нившиеся в отдельных квакерских группах в нетронутом виде.
Внимательно, по буквам восстанавливая и прочитывая старин-
ные тексты, тщательно сверяя их с опубликованными трудами
Фокса, Росс пришел к выводу, что "среди Друзей развивались
оценки и точки зрения, которые отличались от воззрений Фокса".
Об этом свидетельствует введение У. Пенна к первому изданию
"Дневника", а также более прямолинейные выражения М. Фокс,
которая, например, называла Евангелие "маленьким глупеньким
учением"15.
Как полагает Росс, Друзья в конце XVII в., издавая произведе-
ния Фокса, были озабочены тем, чтобы "утвердить благопристой-
ность, респектабельность и разумность квакерского движения".
Они "хотели трезвости и серьезности" и потому вычеркивали из
текстов, принадлежавших Фоксу, все, что носило на себе печать
его слишком яркой, своеобычной индивидуальности, "а особенно
содержавшие плоды воображения или юмора". Именно это жела-
ние скрыть, пригладить особенности характера Фокса, проявив-
156
шееся в публикациях его трудов, по мнению Росса, привело к то-
му, что "мы остаемся в неведении, почему он оказывал такое вдох-
новляющее воздействие на людей"16.
Не ставя под сомнение немалое обаяние харизматической лич-
ности Фокса, на которое указывает Росс, попробуем обратить вни-
мание и на содержательную сторону его учения. Что именно вы-
марывали "достойные Друзья" из подлинных записей речей Фок-
са? Чего не дозволяла печатать тогдашняя "квакерская цензура"?
В опубликованных до книги Росса текстах Фокса мы не найдем
ничего, что на современном языке можно было бы обозначить по-
нятием "евангелизм" - то есть ничего, что фундаментально опира-
ется на Евангельские тексты и делает их основой доктрины. Так,
пространные рассуждения о Церкви как "супруге Христовой" от-
сутствуют и в "Дневнике", и в "Доктринах", и в "Посланиях". Мы
не найдем в них также таких "христоцентричных" утверждений,
принадлежавших подлинному Фоксу, как утверждение, что Хри-
стос - сын Божий, что Христос жив сейчас и может говорить с ка-
ждым (кроме известного откровения, описанного в "Дневнике",
имя Христос заменяется словосочетанием "Дух Христов"). Убеж-
дение Фокса в том, что внутренний свет в каждом человеке - это
сам Христос, смазывается усеченным безличным понятием "внут-
реннего света" вообще, "святой дух" заменен понятием "дух"
(spirit). В текстах, приводимых Россом, встречаются такие сущест-
венные для этико-мистического учения Фокса понятия, как грех и
дьявол; в опубликованных "достойными Друзьями" трудах эти
понятия отсутствуют. Отсутствуют и такие утверждения, как
"крест Христов - это сила Божия"; Христос - это исполнение Бо-
жиего откровения человеку, данного в Ветхом Завете17.
Наконец, среди собственных мистических откровений, посе-
тивших Фокса и отмеченных Россом, не были известны, например,
следующие: именно Фокс должен вывести людей из других церк-
вей и установить истинную церковь, действительно следующую за
Христом; другие церкви (кроме той, которую создает Фокс) "нахо-
дятся в апостасии, сойдя с путей Иисуса и апостолов, чиня гонения
и следуя поклонению, созданному человеком по воле своей"; день
пришествия Господнего близок и т. п.1*4
Это лишь несколько примеров, способных дать представление
о той смене духовного настроя Друзей, которая произошла в конце
XVII в. под влиянием "духа Просвещения", все больше и больше
отходившего от традиционной веры и традиционной Евангельской
доктрины. Гораздо более полное представление об этом процессе
дает недавно опубликованная на русском языке и не раз цитиро-
157
вавшаяся здесь книга Росса; к ней я и отсылаю читателя. Она со-
стоит из тех речей и посланий Фокса, которые "имеют целью за-
полнить первоначальный пробел в наших знаниях о личности и
идеях Фокса - тех, которые были отсеяны"19.
Подлинные тексты Фокса, собранные в книге Росса, выполняют
и еще одну немаловажную функцию. Поскольку современное ква-
керское сообщество, выказывая дань уважения Фоксу, в то же
время избегает цитировать его полно и точно20, а многие его члены
даже подчеркивают, что они являются квакерами, а не "фоксита-
ми", у читателя современной квакерской литературы может сло-
житься превратное представление о содержании и сути учения
Друзей. Книга Росса способна исправить такое положение и дать
возможность тем, кто интересуется квакерами или изучает их дви-
жение профессионально, познакомиться с подлинным, не под-
вергшимся цензурной правке учением основателя движения. И не
только учением, но и той "ментальностью", которая оказывала та-
кое магическое воздействие на слушателей, покоряла их умы и
сердца и приводила многие тысячи людей в квакерские ряды в
XVII в.
Наконец, сам способ редакторской правки и то, что исключа-
лось из произведений Фокса Друзьями, покоренными новыми,
просветительскими веяниями, являются важным историческим
свидетельством о духовном переломе, происшедшем в это время.
Тем самым книга Росса дает возможность изучать из первых рук
процессы, происходившие в духовной жизни англичан XVII в., и
прежде всего процесс секуляризации сознания, столь характерный
для "духа Просвещения".
ПРИМЕЧАНИЯ
1	См.: Хилл Кр. Английская Библия и революция XVII в. М.. 1998.
Ч. V.
2	The Journal of George Fox / A Revised ed. by John L. Nickalls. London,
1975. P. 11.
Полную научную биографию Дж. Фокса см. в кн.: Н. L. Ingle. First
Among Friends: George Fox and the creation of Quakerism. New York -
Oxford, 1994.
4	Ibid. P. 19.
5	Canby J. T.. George Fox's Altitude toward War. Richmond, 1982 (first
pub). 1972). P. 6.
6	Fox G. Epistle 131 (1656) //Fox G. Works. Vol. VII. P. 128.
7	Cm.: Jones T. C. Op. cit. P. 40.
8	Barclay R. An Apology for the true Christian Divinity. Birmingham, 1765.
P.310.
158
9	Hill Chr. The Experience of Defeat: Milton and some Contemporaries.
London, 1884. P. 166.
10	Cole A. The Quakers and the English Revolution // Past and Present.
№ 10. November, 1956. P. 44.
”	George Fox Speaks for Himself / Ed. by H. M. Ross. York, 1991. P. 1.
12	См.: Павлова T. А. Конфессиональные особенности квакерского дви-
жения в XVII веке //Европейский Альманах. Конфсссионализм. М.,
2000. С. 34-48.
13	Pickvance Jo. A Reader's Companion to George Fox's Journal. London.
1989. P. 1; см. также P. 25-26, 29-32.
14	Lewis Benson Papers. Рукописи хранятся в библиотеке Общества Дру-
зей (Library of Society of Friends, London). Среди них см.: Benson L.
"A descriptive and partial outline of the projected book now in prepara-
tion: George Fox: Prophet of the spiritual reformation". См. также: Ben-
son L. Catholic Quakerism. Philadelphia, 1968; idem. What did George
Fox teach about Christ? 1974, и другие эссе этого автора, опубликован-
ные и неопубликованные.
ь	Ross И. М. Op. cit. Р. 4. Русский перевод: Росс X. М. Говорит сам
Джордж Фокс. М.. 2000. С. 23.
16	Ross Н. М. Op. cit. Р. 4-5; Росс X. М. Указ. соч. С. 23.
17	Это только отдельные примеры, позволяющие проиллюстрировать
мою мысль. Для более полного представления о принципах учения
Дж. Фокса, как они выявляются из его подлинных, не редактирован-
ных текстов, см. Ross Н. М. Op. cit. Р. 83-88 and passim; Росс X. М.
Указ. соч. С. 113-118 and passim.
18	Ross Н. М. Op. cit. Р. 84-85; Росс X. М. Указ. соч. С. 115.
19	Ross Н. М. Op. cit. Р. 5; Росс X. М. Указ. соч. С. 24.
° В то время, когда проводилось это исследование, пишет Росс, "стало
заметно, что цитаты из его (Фокса. - Т. П.) произведений почти все-
гда принимали форму кратких выдержек, часто простых обрывков.
Так что другой целью было дать более длинные и более значительные
цитаты, особенно те. которые касались главных граней учения Фок-
са". - Ross Н. М. Op. cit. Р. 5; Росс X. М. Указ. соч. С. 24.
А. Ю. Серёгина
РЕЛИГИОЗНАЯ ПОЛЕМИКА И ВЫБОР КОНФЕССИИ В
АНГЛИИ НАЧАЛА XVII СТОЛЕТИЯ: РИЧАРД ШЕЛДОН
XVII столетие рисовалось современникам и последующим по-
колениям историков как эпоха конфессиональных конфликтов и
зачастую описывалась в контексте противостояния - военного и
идеологического. Однако границы между большими конфессиями
159
и конфессиональными группами не были непроницаемыми: и ка-
толические, и протестантские проповедники в один голос твердили
своей пастве о необходимости бежать от греха и обращаться на
путь праведности. А поскольку путь праведности осмыслялся как
принадлежность к определенной конфессиональной группе (к ка-
толической церкви или пуританской общине), обращение к нему
(или, по крайней мере, его внешнее проявление) тоже понималось
как изменение конфессиональной принадлежности.
Таким образом, обращение, то есть смена конфессии, было сво-
его рода нормой религиозной жизни эпохи. Но, будучи распро-
страненным явлением, смена конфессии в каждом отдельном слу-
чае оказывалась экстраординарным событием, полностью меняв-
шим жизнь человека, решившегося на этот шаг. Принятие подоб-
ного решения предполагало сложную комбинацию побудительных
мотивов, связанных как с внутренними религиозными пережива-
ниями и духовным опытом, так и со вполне мирскими стимулами и
устремлениями. Историку, сталкивающемуся с историями обра-
щений, трудно избежать искушения и не попытаться понять, как
именно происходило обращение, как осмысливались и описыва-
лись сопряженные с ним религиозные (и не только) переживания,
как, собственно, принималось такое решение. Искушение тем бо-
лее сильно, что, как принято считать, начиная с конца XV в. на
смену внешней, обрядовой религиозности Средневековья прихо-
дит более глубокое внутреннее, интимное переживание религиоз-
ного чувства, - по крайней мере, именно оно становится идеалом,
к которому призывают стремиться богословы всех лагерей. Кажет-
ся, что при обращении к текстам широко распространенного в
XVII в. жанра ’’Апологий” или "Побуждений” (Motives), объяс-
нявших читающей публике мотивы, побудившие автора к смене
конфессии, мы можем ожидать хотя бы доли ’’исповедности", рас-
сказа об индивидуальных особенностях обращения или личного
духовного опыта.
Но при этом порой недооценивается то обстоятельство, что
жанр "апологий" был напрямую связан не с исповедью, но с рели-
гиозной полемикой. Поэтому изображение обращения и обращен-
ного должно рассматриваться прежде всего в контексте полемики.
История обращения "героя" данной статьи, Ричарда Шелдона,
прекрасно иллюстрирует все сложности, с которыми сталкивается
исследователь при попытке реконструкции ключевого для понима-
ния религиозной истории эпохи Реформации момента - обращения.
Сведения о биографии Ричарда Шелдона не слишком обширны
и достаточно спорны. Авторы "Национального биографического
160
словаря" (Dictionary of National Biography) полагали, что Шелдон
принадлежал к влиятельному в Вустершире католическому семей-
ству, к той его ветви, что владела манором Били1. Дж. Анструтер в
своем справочнике о католических священниках XVI-XVII вв.
приводит иные сведения. Он идентифицирует нашего героя с Ри-
чардом Шелдоном, уроженцем Уолверхемптона в Стаффордшире2.
Точная дата его рождения также неизвестна; Анструтер приблизи-
тельно определяет ее 1570 годом, и, в любом случае, судя по дан-
ным о его образовании, Шелдон родился не позднее начала
1580-х гг. По всей видимости, он был младшим сыном в семье, и,
как это часто случалось в католических кланах, его предназначали
к духовной карьере. Получить соответствующее образование он
мог только за пределами Англии, и ему пришлось эмигрировать.
Известно, что в годы понтификата Климента VIII (1592-1605)
Шелдон учился в Риме в Английской коллегии, готовившей като-
лических пастырей для Англии. 30 октября 1593 г. Шелдон был
рукоположен в священники'1. Позднее, как писал впоследствии сам
Шелдон, он провел некоторое время в Английской коллегии в
Вальядолиде, так как в Риме ему трудно было получить степень
бакалавра богословия4. Речь, по всей видимости, шла о том, что
Шелдон оказался связанным с группой католического клира, спло-
тившейся вокруг Оуэна Льюиса - священника, которого его собра-
тья прочили в кардиналы и преемники кардинала Уильяма Аллена
(1532-1594), неформального главы английской католической
церкви в изгнании. Кандидатура Льюиса была выдвинута анти-
испанской оппозицией среди английского католического клира,
стремившейся противопоставить его испанского кандидату, иезуи-
ту Роберту Парсонсу. В результате противостояние двух группи-
ровок закончилось ничем - папа отказался назначать кардинала-
англичанина. Но раскол внутри сообщества преодолеть не уда-
лось5. По всей видимости, чтобы избежать участия в конфликте,
Шелдон и перебрался в Испанию. Оттуда он в конце царствования
королевы Елизаветы (1558-1603) отправился на родину и работал
там в качестве священника-миссионера на протяжении почти деся-
ти лет, преимущественно в Оксфордшире6. В 1610 г. его выслали
из Англии на основании королевской прокламации, предписывав-
шей изгнать из королевства всех католических священников: оче-
редная антикатодическая мера была спровоцирована известием об
убийстве французского короля Генриха IV католиком-фанатиком
Равальяком7. Впрочем, Шелдон немедленно вернулся в Англию,
где и был арестован в апреле 1611 г. как иезуит (возможно, здесь
сыграли свою роль сведения о пребывании Шелдона в Испании, в
161
коллегии, находившейся под управлением Ордена) и препровож-
ден в лондонскую тюрьму Клинк.
Арест оказался поворотной точкой в жизни Шелдона. Его пре-
бывание в заключении пришлось на весьма сложный период в
жизни английского католического сообщества. После Порохового
заговора 1605 г. Яков I предписал требовать присягу на верность
ему от каждого подданного, отбывающего за границу, от каждого
католика рангом ниже барона; в 1610 г., после убийства Генри-
ха IV, католических баронов также обязали приносить присягу8.
Помимо прочих положений присяга содержала следующий пункт:
"Я всем сердцем... ненавижу и отрицаю как нечестивое и еретиче-
ское учение и мнение о том, что государи, отлученные Папой от
церкви или лишенные им власти, могут быть смещены с престола
или убиты своими подданными..."9. Отношение к данному пункту
присяги вызвало разброд и шатание в рядах католического сооб-
щества. Многие миряне, побуждаемые прямым давлением со сто-
роны правительства, принесли присягу, невзирая на прямой запрет
папы Павла V. Среди католического духовенства также возникли
разногласия. Однако большая часть клира не приняла присягу, что
привело ряд священников на эшафот. Неприятие присяги, как
представляется, было обусловлено тем, что для католика было
весьма сложным признать учение, которого придерживались папы
(то есть, теорию кардинала Беллармино о праве папы смещать го-
сударей), "нечестивым и еретическим". Фактически это означало
бы отрицание непогрешимости папы в вопросах вероучения и, в
конечном счете, отрицание его духовной супрематии10. Кроме то-
го, для английских католиков теория Беллармино, признанная Ри-
мом, имела особое значение. Если для французов или испанцев она
была мнением авторитетного богослова, то для англичан-като-
ликов она фактически приобретала значение догмата веры, по-
скольку для них связь с Римом и восприятие принятого там учения
(в том числе и политического) являлась принципиальным услови-
ем сохранения собственной конфессиональной идентичности11.
Как другие арестанты-католики, Шелдон также должен был оп-
ределить свое отношение к присяге. Он согласился принести ее
(11 мая 1611 г.12), несмотря на наличие в ней спорного положения,
а позднее, все еще находясь под стражей, написал трактат под на-
званием "Несколько общих причин, обосновывающих законность
присяги на верность" ("Certain general reasons providing the law-
fulnesse of the oath of allegiance". London, 1611). В этом трактате,
обращенном к английским католикам и посвященном главе секу-
лярного духовенства архи пресвитеру Джорджу Биркхеду, Шелдон
162
отстаивал правомочность принесения присяги и отвергал право
папы вмешиваться в светские дела и смещать государей с престо-
ла. Сочинение было выдержано в галликанском духе (неслучайно
оно было издано под одной обложкой с английским переводом
знаменитого трактата Уильяма Барклая "De potestate рарае"13), и
оказалось неприемлемым для большинства единоверцев Шелдона,
а его автор стал для них персоной non grata.
Спустя некоторое время после выхода трактата в свет Шелдон
объявил о своем обращении в англиканство, был выпущен из
тюрьмы (29 января 1612 г.)14 и был помещен в дом епископа Бата и
Уэлса Джеймса Монтегю, умеренного кальвиниста по своим бого-
словским пристрастиям. В 1612 г. Шелдон опубликовал традици-
онное для людей его круга - клириков с университетским образо-
ванием - обоснование причин своего перехода из католичества в
англиканство: "Мотивы справедливого, добровольного и свобод-
ного отказа от общения с Римским епископом" ("The Motives of
R. S. pr. for his just, voluntary, and free renouncing of communion with
the bishop of Rome". London, 1612). На новообращенного, словно из
рога изобилия, посыпались королевские милости. Он получил ряд
доходных бенефициев, затем стал одним из королевских капелла-
нов. Помимо этого, Шелдон получил степень доктора богословия в
Кембридже.
В течение второго десятилетия XVII в. Шелдон приобрел из-
вестность как проповедник умеренно кальвинистского толка и
прославился гневными филиппиками в адрес "Блудницы Вавилон-
ской" - католической церкви и папы - "антихриста". Он поддер-
живал тесные связи с другими известными анти-католическими
полемистами - оксфордскими кальвинистами Робертом Эбботом,
Джорджем Хейкуиллом, Ричардом Крекенторпом, а также, с архи-
епископом Кентерберийским Джорджем Эбботом (братом Робер-
та) и его капелланами Дэниелом Фитли и Томасом Гудом. В годы
активного сотрудничества с ними Шелдон издал ряд своих пропо-
ведей ("The first sermon of R. Sheldon priest, after his conversion from
the Romish Church". London, 1612; "Christ, on His Throne, not in pop-
ish secrets: a prophecie of Christ, laid open in a sermon". London, 1622
- обе проповеди посвящены, в основном, отрицанию католическо-
го учения о мессе и о пресуществлении), и трактат "Обозрение
чудес Римской церкви и доказательство того, что они исходят от
антихриста ("A Survey of the miracles of the Church of Rome, proving
them to be antichristian". London, 1616)15.
Став известным полемистом, Шелдон приобрел ряд влиятель-
ных покровителей, прежде всего, архиепископа Кентерберийского
163
и самого короля. Однако постепенно яростный антикатолицизм
Шелдона все более и более вступал в противоречие с намерениями
его главного патрона - Якова I, и прежде всего, его внешней поли-
тикой, направленной на поддержание мирных отношений не толь-
ко с протестантами, но и с католическими державами. Начиная с
1617 г. английский монарх активно вел переговоры относительно
брака принца Уэльского с испанской инфантой Марией; к 1622 г.,
казалось, переговоры близились к благополучному завершению16.
Яков I, обещавший испанцам облегчить условия существования
своих католических подданных, выпустил из тюрем всех содер-
жавшихся в них католиков и временно приостановил действие ан-
тикатолического законодательства. Понятно, что в такой ситуации
анти католическая пропаганда при дворе не приветствовалась.
Тем не менее, Шелдон посчитал необходимым публично вы-
сказать свое мнение о происходящем. Он присоединил свой голос
к многочисленным голосам протестантской оппозиции и к голосу
архиепископа Кентерберийского Эббота, своего друга и покрови-
теля, недовольного политикой короля. В публичной проповеди,
произнесенной в начале 1623 г. Шелдон подчеркнул обязанность
светских магистратов всеми средствами бороться против "Блудни-
цы Вавилонской" и пригрозил им карами небесными в случае от-
каза от выполнения своего долга. Правда, королевский капеллан,
всячески старался смягчить резкость своих слов, оговаривая воз-
можность проявлять терпимость к подданным-католикам "во имя
высших соображений", то есть, ради того, чтобы католические мо-
нархи в обмен на эту уступку проявляли терпимость к своим под-
данным- протестантам в Испанских Нидерландах (фактически
именно этим доводом обосновывал свою политику и сам Яков I).
Король, однако, счел эти оговорки недостаточными. Шелдон
подвергся суровому порицанию, лишился должности королевского
капеллана и покровительства монарха. Сама злосчастная пропо-
ведь была издана лишь в 1625 г., после смерти Якова I, когда но-
вый король вступил в конфликт с Испанией ("A sermon preached at
Paules crosse: laying open the Beast, and his marks". London, 1625).
Но вернуть себе королевский фавор, которым он пользовался в
предшествующее царствование, Шелдону не удалось, так как Кар-
лу I по богословским взглядам были близки не подобные ему уме-
ренные кальвинисты, но "арминиане"17. В правление Карла I лите-
ратурная активность Шелдона снизилась, единственное его сочи-
нение, написанное в 1630 г., принадлежит к жанру благочестивой
литературы ("Mans last end, the glorious vision and fruition of God".
London, 1634). Последние сведения о Шелдоне относятся к 1641 г.,
164
когда он выступил с петицией в защиту королевской прерогативы.
Мы не располагаем больше никакими сведениями о нем, даже да-
той его смерти.
Доступные современному исследователю скудные сведения о
Шелдоне оставляют в тени первые и последние годы его жизни,
ярко высвечивая лишь период, непосредственно предшествовав-
ший его обращению, и последовавшее за ним десятилетие. Таким
образом, обращение Шелдона становится кульминацией его жиз-
ни. Желание историка понять мотивы этого обращения и то, как
собственно, оно происходило, понятно и вполне оправданно.
Само появление такого жанра сочинений, как "Мотивы", вроде
бы подразумевает наличие интереса современников к тем же са-
мым вопросам. Но стоит обратиться к текстам таких трудов, на-
пример, к "Мотивам" Шелдона, то уже при поверхностном взгляде
станет очевидной разительное несоответствие представлений
XVII в. о том, какие мотивы обращения должны быть изложены,
ожиданиям современного историка.
Сочинение Шелдона представляет собой 160-страничный трак-
тат, по своему содержанию явно относящийся не к "духовным
биографиям", но к межконфессиональной полемике: речь в нем
идет о заблуждениях Римской церкви и о порче истинного учения
апостольской церкви. Шелдон обращается к традиционному набо-
ру догматических расхождений между католиками и протестанта-
ми. Он говорит о непогрешимости папы и узурпации им светской и
духовной власти, о том, что церковная традиция ставится католи-
ками выше Писания, о суевериях: почитании икон и других изо-
бражений, мессе и представлениях о реальном пресуществлении,
об индульгенциях, о языке службы и запрете читать Библию на
народных языках18. Вторая часть трактата посвящена "дурным
обычаям" Римской церкви - постам, монашеской жизни, целибату
священников, причастию под одним видом для мирян и т. д.19. На-
конец, в приложении речь идет о заговорах и преступлениях анг-
лийских католиков против своих законных монархов - Елизаветы I
и Якова 1~°.
Собственно об обращении речь идет только в небольшом пре-
дисловии, предпосланном основному тексту трактата-1. Посмот-
рим, как Шелдон описывает собственное обращение.
Шелдон подчеркивает, что был воспитан в католической вере и
со всей искренностью воспринял ее учение:
"Я объявляю здесь перед властелином неба и земли, что если
бы я только мог убедить свою совесть в том, что, пребывая в Рим-
165
ской церкви, я могу чувствовать уверенность христианина и пол-
ное надежды ожидание спасения, я никогда не покинул бы ту, чья
грудь вскормила меня”22.
Он неоднократно повторяет, что у него не было никаких "коры-
стных”, карьерных мотивов обращения, так как он всегда находил-
ся на хорошем счету у иезуитов, управлявших Английскими кол-
легиями в Риме и Испании, а также у членов папской курии. Упо-
минает он и "свободный доступ к кардиналу-протектору Каэтани и
их [то есть, иезуитов] генералу Аквавиве"23. Напротив, говорит
Шелдон, оставаясь католиком, он всегда ревностно выполнял свой
долг пастыря:
"Будучи воспитанным в папизме, и продвинувшись в его изу-
чении, я стал столь ревностным подражателем и защитником всех
римских традиций и учений, измышленных людьми, что был спо-
собен с полной готовностью пролить свою кровь, исповедуя их; я
искренне трудился ради того, чтобы путем проповеди, побужде-
ния, сочинений, рано или поздно привести всех к ревностному ис-
поведанию всех учений этой церкви”24.
При этом Шелдон спешит подчеркнуть, что, невзирая на все
свое рвение, он никогда не мог полностью отрешиться от сомне-
ний в истинности ряда положений католического вероучения (в
частности в вопросе почитания икон, индульгенций, чистилища,
мессы, пресуществления и т. п.). Он пишет: "Я часто оставался
совсем не удовлетворенным в своем понимании (understanding)”25.
Однако Шелдон старался подавлять свои сомнения:
"Мое разумение было настолько пленено подчинением ей
[Римской кафедре - А. С.], что я счел бы себя счастливейшим, если
бы мне пришлось принять смерть за любое из положений ее уче-
ния"26.
Каким же образом столь ревностный католик вдруг отверг все,
чему, казалось бы, была посвящена вся его жизнь? Рассуждая об
обращении, Шелдон говорит:
"Милосердный Господь в своем благом провидении относи-
тельно тех, кого он избрал для себя от вечности [курсив мой -
А. С.], очень часто располагает и распоряжается ими вопреки их
намерениям, целям и планам; производит их обращение к Нему,
когда они меньше всего ожидают этого; более того, когда они соз-
нательно и упорно этому сопротивляются"27.
Далее следует евангельская история об обращении Савла по
пути из Иерусалима в Дамаск (Деян. 9:1-10), вполне уместная в
контексте повествования о собственном обращении. Уподобляя
себя Савлу, Шелдон описывает собственное обращение:
166
’’Итак, пока я шел по пути из Иерусалима в Самарию, была во-
ля Его (кто, как я уверен, избрал меня для своих милостей) кос-
нуться моего разума и повергнуть мою душу в подобающее ей
уничижение, открыть мои глаза и уши для звучания Его голоса. Он
приказал мне остерегаться пути, которым я шел, и смотреть, куда
завели меня пороки той церкви, к какой я принадлежал. Он удо-
стоил меня этого сладчайшего преображения через свое благодат-
ное пояснение и освобождение моего разумения, и я не мог иметь
ни малейших сомнений в том, что Десница Господня коснулась
его. Наряду с тем, что Он таким образом изменил мое разумение,
он также внутренне и подспудно (как я думаю) подвигнул мою
волю к сладчайшей, искренней и пламенной любви к Его величию,
к решимости отвергнуть все мои прежние грехи, большие и ма-
лые..."2*.
Таким образом, внутреннее обращение грешника соверши-
лось - он призван на путь праведности. Внешне обращение выра-
зилось, прежде всего, в том, что освобожденное от прежних пут
разумение заставило Шелдона еще больше усомниться в истинно-
сти учения католической церкви, причем, разрешить его сомнения
теперь было не под силу ни многочисленным сочинениям католи-
ческих богословов, к которым он обращался, ни увещаниям друзей
и наставников. Разум привел его к пониманию заблуждений Рим-
ской церкви, чему в немалой степени способствовала полемика
вокруг права папы смещать государей и известия о заговоре иезуи-
тов против короля Якова. Воля же помогла преодолеть искушения,
сопровождавшие смену конфессиональной принадлежности - при-
вязанность к друзьям, их доверие, дала возможность разорвать все
прежние связи и, наконец, обратиться и внешне - стать англикан-
ским священником29.
Очевидно, что описание процесса обращения вовсе не ставило
своей задачей объяснить, как католик Ричард Шелдон стал протес-
тантом. Перед автором явно была другая задача - показать читате-
лю, что его обращение совершалось в соответствии с тем, как
должно было происходить обращение христианина согласно каль-
винистскому учению.
Христианское учение (и католическое, и протестантское) пред-
полагает, что обращение грешника на путь праведности состоит из
внутреннего обновления (перерождения) человеческой души под
воздействием благодати, которое проявляется внешне через изме-
нение модели поведения, образа жизни, отрешения от прежних
грехов. В условиях конфессионального противостояния отрешение
от грехов принимало форму отказа от заблуждений Римской церк-
167
ви (или одной из протестантских церквей) и обращения в истин-
ную веру, то есть, путь праведности отождествлялся с пересечени-
ем конфессиональной границы30. При этом католики и протестан-
ты расходились между собой в понимании того, как именно воз-
действует благодать на обращающегося, и какую роль в этом про-
цессе играют его воля и интеллект. По мнению теологов-
кальвинистов, обращение происходило только с избранными, с
теми, кто изначально был предопределен Богом к спасению. Для
избранного обращение приравнивалось к призванию - моменту,
когда на него нисходила благодать, и он ощущал свою избран-
ность, осознавал прежние заблуждения и грехи и обретал способ-
ность жить добродетельно31. Кальвинисты подчеркивали также,
что главную роль в процессе обращения играет не воля человека
(полностью испорченная первородным грехом), но его разум, как
наименее подверженный порче. Поэтому в их изложении обраще-
ние предстает как очищение благодатью разума человека и обре-
тение им способности понимать истинное учение32.
Если проанализировать описание Шелдона в этом контексте,
станет очевидным, что оно полностью соответствует кальвинист-
скому шаблону. Шелдон предстает перед читателем как человек,
уверенный в собственной избранности (он так и пишет!)33. Эта
избранность проявлялась в его поступках еще до обращения: ведь,
согласно учению последователей Кальвина, только избранные спо-
собны на искреннее рвение в вопросах веры, пусть их рвение изна-
чально и неверно направлено. И Шелдон несколько раз напомина-
ет читателю, каким ревностным пастырем он был, еще оставаясь
католиком. Примечательно, что описывая свою деятельность, он
говорит о проповеди, побуждении [к добродетельной жизни], -
именно эти составляющие считались наиболее важными в дея-
тельности протестантских священников, тогда как католик (каким,
собственно, и был тогда Шелдон) поставил бы на первое место
отправление таинств. О католических таинствах Шелдон вообще
не упоминает, хотя именно они должны были занимать основное
место в его пастырской практике до обращения.
Кроме того, Шелдон неоднократно упоминает о своих сомне-
ниях, возникавших еще до обращения, демонстрируя тем самым,
что его разум не полностью подчинился греху и отчасти сохранил
способность к верному суждению (хотя и утраченную позднее).
Само обращение также происходит в соответствии с кальвини-
стскими канонами: благодать, даруемая Богом, освободила разум
Шелдона, дав ему способность верно судить об учении католиче-
ской церкви и волю покинуть ее.
168
Таким образом, рассказ о собственном обращении превратился
в декларацию конфессиональной принадлежности. Необходимо
помнить, что за догматической корректностью этой декларации
внимательно следил цензор - в лице епископа Монтегю, покрови-
тельствовавшего новообращенному. Поэтому вполне правомерен
вопрос - чьи, собственно, взгляды излагаются в сочинении Шел-
дона: автора или же его покровителя, умеренного кальвиниста по
своим убеждениям? Ответить на этот вопрос однозначно, естест-
венно, нельзя, но можно вполне обоснованно предположить, что
как бы ни обстояли дела в 1612 г., в долговременной перспективе
обращение Шелдона в протестантизм умеренно кальвинистского
толка было вполне искренним. Достаточно вспомнить, что в
1623 г. ради убеждений он поставил на карту свою карьеру и по-
кровительство монарха.
Бывшие единоверцы, конечно, не обошли молчанием причины
его перехода в англиканство. В трактате Фрэнсиса Уолсингэма
говорится о Шелдоне и ряде других отступников: ’’они пали... в
основном ради хорошего положения, людского одобрения, распут-
ной жизни и женщин”34. В письмах католических миссионеров
также говорится о желании Шелдона сделать карьеру, приобрести
доходные бенефиции (что действительно сбылось), о его стремле-
нии к чувственным наслаждениям и, следовательно, о желании
вступить в брак (Шелдон действительно женился вскоре после
своего обращения в англиканство)35. Кроме того, в переписке речь
шла о том, что, выступив в поддержку присяги на верность Яко-
ву I, Шелдон тем самым порвал связи со своими единоверцами, и
поэтому перестал получать средства из фонда помощи арестован-
ным священникам. А без этой финансовой поддержки в тюрьме он
оказался если и не на грани голодной смерти, то все же в очень
стесненном положении . Эти сведения добавляют информации об
обстоятельствах, сопровождавших обращение Шелдона, но нужно
помнить, что и они представляют собой клише: в католических
сочинениях этого периода отступник почти всегда выглядит оди-
наково - это слабый человек, отказавшийся от своей веры, не вы-
держав тягот тюремного заключения (мотив отсутствия денег)
и/или прельстившись мирскими искушениями (брак и карьера).
В обеих картинах, как нарисованной самим Шелдоном, так и
католиками, индивидуальная мотивация практически отсутствует.
Шелдон не упоминал обстоятельств, сопутствовавших его обра-
щению, и, возможно, влиявших на него. Он не говорит ни слова
даже о своем пребывании в тюрьме. Мы можем лишь догадывать-
ся, как происходило обращение Шелдона, принимая во внимание
169
как "тонкость материи”, так и особенности жанра его сочинения. В
отличие от других случаев обращения (особенно если речь идет об
известных теологах), исследователи не располагают ранними тру-
дами Шелдона от католического периода его жизни, поэтому очень
трудно выявить и проследить возникновение сомнений и шатаний
в догматике. Существует только трактат в защиту присяги, напи-
санный Шелдоном уже в тюрьме. Этот текст в целом выдержан в
галликанском духе, он изобилует ссылками на французских теоло-
гов (прежде всего, на сочинения Жана Жерсона и Жака Альмэна,
но также и на труды более поздних авторов), отстаивавших полное
разделение полномочий светской и духовной властей37. Трактат
вполне догматически корректен с католической точки зрения. В
нем привлекает внимание лишь настойчивое стремление Шелдона
свести к минимуму права папы в отношении национальных церк-
вей. Если соотнести это черту с резкостью его последующих вы-
ступлений против папы - ’’антихриста", можно предположить, что
антипапские настроения и сомнение в догмате о папской супрема-
тии возникли у Шелдона довольно давно, возможно, не без влия-
ния французских авторов. Трудно сказать, были ли его сомнения
настолько значимыми, чтобы привести его к отречению от католи-
чества, хотя это вполне возможно. Известен ряд случаев обраще-
ния в протестантизм именно из-за отрицания папского примата
(самый знаменитый из них - обращение в англиканство Марко
Антонио де Доминиса, бывшего католического архиепископа Спа-
лато)зк. Предполагаемые сомнения догматического свойства в со-
четании с тяготами тюремного заключения представляются веро-
ятными "мотивами" обращения Шелдона, а фактический разрыв с
католическим сообществом мог стать здесь катализатором (не го-
воря уже о прочих стимулах из области "мирских благ"). Но все
эти рассуждения не выходят за рамки более или менее обоснован-
ных допущений.
Текст Шелдона практически полностью лишен свидетельств
индивидуальных религиозных переживаний, движений души авто-
ра. Однако его достаточно трудно однозначно отнести к одной из
разновидностей сочинений данного жанра, авторы которых были
преимущественно озабочены либо размышлениями о том, какая
церковь является истинной (и, соответственно, заслуживающей
подчинения), либо неуверенностью в собственном спасении и по-
исками пути спасения и обретения благодати (разрешение вопроса
о том. какая церковь истинна, оказывается в этом случае вторич-
ным)39. На первый взгляд, Шелдон безусловно относится к первой
категории, достаточно вспомнить его постоянные сомнения в ис-
170
тинности того или иного догмата. Вместе с тем, утверждения
Шелдона о том, что, если бы он смог обрести уверенность в собст-
венном спасении в рамках католической церкви, то он никогда бы
не покинул ее, намекают и на то, что он в свое время также пре-
терпел душевный кризис и прошел через период мучительной не-
уверенности в собственном спасении, какой порой описывается в
духовных биографиях. Как бы там ни было, Шелдон предпочел
оставить читателя в неведении. По его мнению, слишком углуб-
ляться в личные религиозные переживания недопустимо. Он даже
считает необходимым просить прощения ”за это изложение тайн
моей души”40.
Таким образом, сам Шелдон воспринимал свое сочинение не
как индивидуальный документ, ’’исповедь” или духовную биогра-
фию, но как демонстрацию своей принадлежности к "истинной
церкви”, как внешнее проявление его избранности и отречения от
греха, которое принимало формы обращения от одной церкви к
другой.
ПРИМЕЧАНИЯ
1	The Dictionary of national Biography. V. 8.
2	AnstrutherG. Seminary Priests. V. I. // Elizabethan and Early Stuart
Priests. P. 345.
Anstruther G. Ibidem.
4	Sheldon R. The Motives for his just, voluntary and free renouncing of
Communion with the bishop of Rome. London, 1612. Preface.
Pritchard A. Catholic Loyalism in Elizabethan England. Chapel Hill, 1979.
P. 85-86.
6	Anstruther G. Op. cit.
7	SRP. I. P. 245-250.
8	SR. IV. P. 1071-1075, 1103-1105.
9	"I do from my heart abhor, detest and abjure, as impious and heretical, this
damnable doctrine and position, that princes which be excommunicated or
deprived by the Pope may be deposed or murdered by their subjects..."
SR. IV. P. 1072.
10	О присяге на верность Якову I см.: Fincham К. and Lake Р. The Eccle-
siastical Policy of King James I II Journal of British Studies. 14. 1985.
P. 170-206; Sommerville J. P. Jacobean political thought and the contro-
versy over the oath of allegiance. Unpubl. D. Phil. diss. Cambridge, 1981.
P. 10-15; Aveling J. С. H. Nothern Catholics. London, 1966. P. 125-127;
Questier M.C. Loyalty, Religion and State Power in Early Modern Eng-
land: English Romanism and the Jacobean Oath of Allegiance // HJ. 40.
1997. P. 319; Серегина А. Ю. "Кто не может молиться со мной, тот
против меня": полемика вокруг присяги на верность Якову I (1606—
171
11
12
13
14
15
16
17
IS
19
20
21
23
24
26
27
1621 гг.) // Вера и церковь в средние века и раннее новое время М.,
2001.С. 104-106.
Серегина А. Ю. Церковь и государство в политической мысли анг-
лийской католической эмиграции конца XVI- первой четверти
XVII вв. Автореферат дисс. к. и. н. М., 1999.
Anstruther G. Op. cit.
Уильям Барклай, шотландский католик, большую часть жизни провел
во Франции, и его сочинения полностью вписываются в контекст
галликанской богословской традиции с ее акцентом на вольностях
национальных церквей и влиянием идеологии Соборного движения.
Anstruther G. Op. cit.
Этот трактат по большей части касался чудес, связанных с мессой и
Телом Христовым.
Об "испанском браке" см.: Patterson W. В. King James VI and I and the
Reunion of Christendom.Cambridgc, 1997. P. 293-339.
Об английском арминианизме см.: Tyacke N. Anti-Calvinists: the Rise
of English Arminianism, c. 1590-1640. Oxford, 1987; White P. Predesti-
nation, Policy and Polemic: Conflict and Consensus in the English Church
from the Reformation to the Civil War. Cambridge, 1992; Idem. The Via
Media in the Early Stuart Church H Fincham K. (ed.) The Early Stuart
Church. London, 1993; Lake P. Calvinism and the English Church, 1570-
1635 I I Past and Present. 114. 1978.
Sheldon R. Motives, part I.
Sheldon R. Motives, part II.
Sheldon R. Motives. Pontificial Church.
Sheldon R. Motives. Preface (without pagination).
Sheldon R. Motives. Preface: "... I protest here before the maiesty of
heaven and earth, that if I could persuade my conscience, that I parking
with the Roman Church might be in a Christian securitie, and hopeful ex-
pectation of salvation, I would never leave her, in whose bosome I have
had the chiefest part of my education...".
Sheldon R. Motives. Preface: "my free accessc to Cardinall Caetane Pro-
tector; to their General Aquaviva...".
Sheldon R. Motives. Preface; "Having been brought up in Papisme, and
much profited therein, I became so zealous an imitatour, and defender of
all Romish humane traditions, and doctrines; that I would most willinglie
have spent my bloud for the profession of the same; earnestlie labouring,
by preaching, exhorting, writing, early and late, to draw all to a zealous
profession of all doctrines of that Church".
Sheldon R. Motives. Preface: "I oftentimes remained much unsatisfied in
my understanding".
Sheldon R. Motives. Preface: "I did so captivate my understanding in obe-
dience to her (the See of Rome), ... that I would have accounted myselfe
most happie to have suffered death for any point of her doctrine..."
Sheldon R. Motives. Preface: "The God of mercies, in his most gracious
providence, concerning such, as he hath segregated to himselfe, from all
eternities; doth often, contrarie to their intended purposes, and desygnes;
172
28
29
30
31
33
34
35
36
37
18
39
40
dispose and desygn of them: then working their conversion to him, when
they least dreame thereof: yea, when they are purposely, and obstinatelie
striving against it".
Sheldon R. Motives. Preface: "Thus walking in a way from Hierusalem
into Samaria: it pleased him, who (as I most confidently trust) hath as-
sumed mee to his mercies; to knocke at my conscience, and to prostrate
my soule, to a humiliation, in herselfe, to open my eies and eares, to the
hearking of his voice; bidding mee beware of the way, in which 1 walked,
and looke whereunto the corruptions of that Church, which I followed did
lead me; the which hee vouchsafed, so sweatlie to worke with his gracious
illustrating, and freeing of my understanding, that I could not much doubt
... that it was the Dextra Domini (the right hand of the Lord) which did
touch my understanding: and as hee thus wrought in my understanding, so
hee did also internally, and immanentlic (as me thought) move my will, to
a most sweet, sincere, and burning love of his maiestic, to a most resolute
detestation of all my former sinnes, greater or smaller...".
Sheldon R. Motives. Preface.
Мое изложение представлений англичан XVI - начала XVII вв. об
обращении основывается на блестящем исследовании Майкла Кестье.
См. Questier М. С. Conversion, Politics and Religion in England, 1580-
1625. Cambridge, 1996. особ. Ch. 3. The Experience of Change of Relig-
ion. P. 40-75.
Questier M. C. Op. cit. P. 58-9.
Ibid. P. 63, 66.
Sheldon R. Motives. Preface.
Walsingham F. A Search Made into Matters of Religion. 2nd ed. St. Omer,
1615. P. 354-5: "fell ... principally upon these motyves of good fellow-
ship, good chcare, loose life and women".
Questier M. C. Op. cit. P. 44.
Questier M. C. Op. cit. P. 42.
Sheldon R. Certain general reasons. Preface (without pagination). P. 88-
100.
Cm.: Malcolm N. De Dominis (1560-1624): Venetian, Anglican, Ecume-
nist and Relapsed Heretic. London, 1984; Patterson W. B. King James VI
and I and the Reunion of Christendom. Cambridge, 1997. P. 220-260.
Questier M. C. Op. cit. P. 79.
Sheldon R. Motives. Preface: "Pardon mee, Christian Reader, for this dis-
closing the secrets of my soule".
173
Н. Г. Шулякова
АРХИЕПИСКОП ЛОД - АНГЛИЙСКИЙ КИПРИАН
Прошлое всегда поражает тем, что действия людей, живших в
ту или иную эпоху, подчинены, на взгляд стороннего наблюдателя,
в том числе современного человека, правилам и законам, ему не-
знакомым и зачастую непонятным. Вероятно, исследователи нико-
гда не придут к единому мнению относительно того, что первично:
время ли и наполнявшие его политические и социо-культурные
процессы формировали определенный тип человеческой личности,
или носители определенного ментального типа инициировали спе-
цифические изменения в обществе. Но независимо от того, какой
выбор делает историк, стараясь объяснить и осмыслить прошлое,
весьма плодотворным подходом могут стать попытки проникнуть
в мир людей, для которых то, что мы называем историей, было
повседневной реальностью.
Годы жизни архиепископа Лода совпали с тем периодом анг-
лийской истории, когда социальные и религиозные реформы, ини-
циированные Генрихом VIII, достигли своего апогея. В течение
последующих семидесяти лет они повлекли за собой радикальные
и последовательные изменения всей структуры английского обще-
ства.
Вильям Лод, архиепископ Кентерберийский, родился в Ридинге
7 октября 1573 г. Спустя семьдесят один год, три месяца и три дня,
пройдя долгий путь вверх по иерархической лестнице сначала
Оксфордского университета, а потом английской церкви, он был
обезглавлен в Тауэре на глазах огромной толпы.
Пятнадцать лет спустя, после Реставрации 1660 г., репутация
Лода была восстановлена, но в течение последующего столетия он
был практически забыт историками. В начале XIX в. под влиянием
так называемого Оксфордского движения, объединившего группу
высших иерархов англиканской церкви, которые почитали Лода
как своего святого патрона, история жизни архиепископа опять
становится популярной темой исторических исследований. В
1847-1860 гг. издается полное собрание сочинений Вильяма Лода
в семи томах1. В британской историографии намечается явная тен-
денция идеализации образа архиепископа Кентерберийского. Так,
Кенон Мозли в своих ’’Исторических и теологических эссе" заявил,
что Лод спас английскую церковь2. Вильям Коллинс утверждал,
что архиепископ, по сути дела, сформировал еел. Профессор
174
Симпкинсон зашел еще дальше в апологетике Лода, написав к
315-летней годовщине казни архиепископа, что он был "главным
адвокатом рабочего класса, защитником бедных, лидером движе-
ния за образование и администратором, который всеми силами
старался искоренить коррупцию в гражданской службе"4. Этот
идеальный героический образ архиепископа закрепился в качестве
стереотипа в историографии вплоть до Второй мировой войны.
В 1940 г. была впервые опубликована ставшая теперь уже хре-
стоматийной монография Тревора-Ропера "Архиепископ Лод" -
подробная биография архиепископа Кентерберийского, выдержан-
ная в критических тонах. По мнению исследователя, Лод был ре-
акционным и амбициозным политиком, который, несмотря на от-
сутствие достаточных возможностей и какого-либо значительного
успеха, пытался повернуть вспять развивавшийся полным ходом
процесс Реформации и вернуть церкви собственность, утраченную
благодаря возвышению среднего класса5. Автор уделил особое
внимание тому, в какой исторической ситуации формировался
Лод-политик, каким влияниям был подвержен, от каких государ-
ственных деятелей зависел в своих действиях.
Вслед за Тревором-Ропером и профессор Оксфордского уни-
верситета Кристофер Хилл, один из наиболее влиятельных спе-
циалистов в истории английской Реформации, оценил деятель-
ность архиепископа в своей работе "Экономические проблемы
церкви" как "попытки возродить Средневековье не только в цере-
мониях, но также и в экономике"6.
В послевоенные годы, несмотря на значительно возросший ин-
терес исследователей к проблемам английской истории XVII в.,
было опубликовано крайне мало работ, посвященных персонально
архиепископу Лоду. Для этого периода характерно отсутствие ка-
кой-либо общей тенденции в оценке деятельности Лода, его лич-
ности и роли в английской истории. Так, Коули называл его либе-
ралом, сторонником так называемого "среднего пути"7, а Кенон
Боурн утверждал, что Лод был "последним великим служителем
церкви среди государственных деятелей"8. В противовес им, Ро-
берт Аштон полагал, что Лод больше, чем кто бы то ни было, от-
ветственен за Гражданскую войну в Англии9, а Патрик Коллинсон
в своей работе "Религия протестантов: церковь и английское об-
щество, 1559-1625" даже назвал архиепископа "величайшим бед-
ствием, посетившим английскую Церковь"10.
В 1986 г. вышло наиболее полное биографическое исследова-
ние, посвященное архиепископу, - работа профессора университе-
та Северной Каролины Карла Карлтона "Архиепископ Вильям
175
Лод”. В ней автор попытался, по его собственным словам, нарисо-
вать портрет Лода, как ’’возможно, и менее значительного, но бо-
лее живого человека”11. Автор справился со своей задачей. Ему
удалось создать живой образ человека, вынужденного лавировать
между различными группировками при дворе, который пытался
при этом оставаться верным своим убеждениям. Осознавая оче-
видную относительность такого понятия, как ’’объективность” в
гуманитарном знании, в особенности в истории, автор постарался
не выносить однозначных оценок. Досадным недостатком иссле-
дования является некоторая неаккуратность в работе с источника-
ми, неточные цитирование и датировка.
Цель нашей работы - постараться воссоздать религиозные воз-
зрения архиепископа. Мы попытались проанализировать, каким
образом Лоду удавалось балансировать между личными религиоз-
ными убеждениями, соображениями собственной безопасности и
представлениями о государственном благе.
Главными источниками для данной статьи послужили работы
самого архиепископа Кентерберийского, а именно: его дневнико-
вые записи; ’’История бедствий и испытаний"; "Сущность набож-
ности"; тезисы его выступлений во время диспута с иезуитом Фи-
шером; проповеди, прочитанные им в разное время и по разным
поводам; его завещание и предсмертная речь; его частная и офици-
альная переписка; официальные документы, составленные им в
качестве епископа и архиепископа (правила визитаций, каноны
английской церкви и т. д.)12.
Кроме того, в качестве источников привлечены парламентские
документы: журналы Палаты Общин13 и записи выступлений в
ходе дебатов14. Также использованы работа доктора Хейл ина (со-
временника Лода и его горячего почитателя) "Ciprianos Anglicus
или история жизни и смерти Вильяма Лода"1? и "Словарь нацио-
нальных биографий".
Архиепископ Лод родился в семье торговца тканями Вильяма
Лода. Его отец был преуспевающим коммерсантом, владел не-
сколькими ткацкими станками, на которых работали ткачи, жив-
шие в округе. Некоторое время он исполнял обязанности церков-
ного старосты, что говорит о Лоде-старшем, как о человеке, имев-
шем хорошую репутацию в своем городке.
Начальное образование Вильям Лод младший получил в сво-
бодной школе своего городка. Грамматическая школа Ридинга
поддерживала тесные связи с колледжем св. Иоанна в Оксфорде,
поскольку его основатель сэр Томас Уайт был уроженцем Ридинга
и в свое время также учился в этой школе. Помня о своих корнях,
176
Уайт выделил две стипендии для талантливых мальчиков из род-
ного города. Такая тесная связь между школами и университет-
скими колледжами была довольно типичным явлением в конце
XVI в. Так, к примеру, треть студентов Оксфорда и Кембриджа
были выходцами из таких, каким-либо образом связанных с уни-
верситетом, школ16. В 1589 г. шестнадцатилетний Вильям Лод по-
ступил в колледж св. Иоанна, став одним из трех самых молодых
его студентов17, а в 1598 г. получил степень магистра18. В это вре-
мя он принимает решение, естественное для молодого честолюби-
вого человека того времени, желавшего сделать карьеру, но не
склонного заниматься юриспруденцией или медициной. Он выби-
рает поприще священнослужителя. Его университетская карьера
складывается на редкость удачно19.
В сентябре следующего года Лод получил место капеллана у
Карла Блаунта, герцога Девонширского20. Для молодого человека,
еще не закончившего своего образования в университете, такое
назначение стало огромной удачей. Лорд Блаунт в это время был
необыкновенно популярной фигурой. Покоритель Ирландии, наго-
лову разбивший экспедиционные испанские войска и принявший
капитуляцию герцогов Тирконелла и Тайрона, он был героем дня.
26 декабря 1603 г. Вильям Лод обвенчал своего патрона и Пенело-
пу Девере, бывшую жену лорда Рича и "Стеллу" сонетов Филиппа
Сиднея. Из-за ряда щекотливых обстоятельств, сопутствующих
браку Блаунта и Девере, в общественном мнении мгновенно воз-
никли сомнения относительно законности этого акта21. К несча-
стью, герцог Девонширский умер 3 апреля 1606 г. в разгар сканда-
ла, оставив своего домашнего капеллана в двусмысленной ситуа-
ции и с изрядно поколебленной репутацией22. Этот брак останется
темным пятном на совести Лода на долгие годы. Он написал спе-
циальную молитву, которую читал каждый год 26 декабря, в день
св. Стефана (в годовщину бракосочетания Карла Блаунта и Пене-
лопы Девере), каясь святому в совершенной ошибке: "Я опозорил
твое святое имя, служа своему честолюбию и чужим грехам"23.
Спустя два года после смерти Блаунта Лод завершает свое об-
разование, получив степень доктора богословия24. Оксфорд, несо-
мненно, сыграл неоценимую роль в формировании личности бу-
дущего архиепископа Кентерберийского. Лод был связан с универ-
ситетом около 32 лет и неоднократно упоминал, как много это ме-
сто значит для него25. В своем завещании Лод оставил колледжу
св. Иоанна Крестителя в Оксфорде всю свою церковную утварь и
мебель, все книги, а также 500 фунтов, которые следовало вложить
в землю. Ренту, получаемую с этой земли, следовало поровну рас-
177
пределять между всеми студентами и учеными каждые четыре го-
да в день 7 октября. Лод закончил свое завещание словами: "Да
будет вечное Божеское благословение над этим местом и этим об-
ществом во веки веков"26.
Колледж св. Иоанна в то время, когда в нем учился будущий
архиепископ Кентерберийский, представлял наиболее либераль-
ные традиции в образовании. Наставником Лода-студента был
Джон Бакербридж, дядя основателя колледжа Томаса Уайта, с
1605 г. - президент колледжа. Он был приверженцем англиканства
школы архиепископа Эндрюса, одинаково враждебно настроен-
ным и против папизма, и против пуританизма. В последние годы
правления Елизаветы он возглавлял в университете движение про-
тив преобладания кальвинизма, придавая особое значение еписко-
пальной организации английской церкви. Позже, в 1628 г. он ста-
нет епископом Или и будет поддерживать Лода во всех его стыч-
ках с оппонентами.
Нам мало известно о религиозных представлениях Лода в пору
его студенчества. Возможно, его семья исповедовала кальвинизм,
как многие семьи торгового сословия. В Оксфорде он вступил в
тесный контакт с арминианами, но, видимо, не декларировал свои
религиозные пристрастия публично, так как ничто не помешало
будущему архиепископу стать капелланом лорда Карла Блаунта,
которого в 1604 г. парламент признал пуританином.
Арминианизм - доктрина, четкую дефиницию которой сложно
сформулировать. Она получила свое название по имени голланд-
ского протестантского теолога Якова Арминиуса, родившегося в
1560 г. и получившего образование в Лейдене, Марбурге, Женеве,
Базеле и Падуе. Особое внимание в учении Арминиуса уделялось
необходимости епископальной организации церкви. В "Протесте",
посланном его последователями в Генеральные Штаты Голландии
и Западной Фрисляндии в 1610 г., в сокращенном виде было изло-
жено его учение: предопределенность к спасению условна, искуп-
ление всеобще, человек не способен достичь блага без содействия
Святого духа, милосердие очень важно для победы над грехом27.
Лод с большим энтузиазмом принял отказ Арминиуса от каль-
винистского учения об абсолютном предопределении, существен-
но менявшего отношения между Богом и человеком. Так, в "Исто-
рии бедствий и испытаний" архиепископ Кентерберийский напи-
шет: "До глубины души своей питаю я отвращение к этой доктри-
не, поскольку из Бога, Бога всемилосердного, она делает самого
жестокого и бессмысленного тирана в мире"2*.
178
Еще в самом начале своей карьеры в качестве священника
Вильям Лод вступил в столкновение с оксфордскими теологами.
Когда в 1604 г. он получал степень бакалавра богословия, Лод зая-
вил, что истинная церковь невозможна без епископов диоцезов,
чем навлек на себя гнев главы кафедры доктора Холлонда.
В 1607 г. он становится викарием Стэнфорда в Нортамптонши-
ре. Получив степень доктора богословия в 1608 г., Лод попал в
число протеже Нейла, епископа Рочестера, лидера арминианизма,
и 17 сентября 1609 г. впервые прочитал проповедь перед королем в
Теобальде**9. А в мае того же года патрон Лода добивается для него
места викария Какстона в Кенте30.
10 мая 1611г. Лод был избран президентом колледжа
св. Иоанна31. Еще до выборов его недоброжелатели предпринима-
ли попытки помешать избранию, используя влияние архиепископа
Эббота (которого в своем дневнике Лод назовет "подлинной при-
чиной своих бедствий"32) и канцлера Элсмере - главных столпов
кальвинизма при дворе. Даже после успешного для Лода оконча-
ния выборов его оппоненты пытались подвергнуть сомнению пра-
вильность их ведения и, соответственно, законность их результа-
тов. Но 29 августа король выслушал мнения обеих сторон, вовле-
ченных в этот конфликт, и вынес вердикт, гласивший, что выборы
в основе своей были абсолютно законны, а некоторые несоответ-
ствия правилам были допущены лишь по невнимательности.
Но высокий университетский пост не мог удовлетворить Лода,
мечтавшего реформировать англиканскую церковь, тем более что
будущий архиепископ чувствовал себя тогда в Оксфорде не очень
комфортно. В 1614 г. Лод подвергся активным нападкам Эббота,
который открыто с университетской кафедры подверг критике ут-
верждение будущего архиепископа, что пресвитериане так же
опасны, как и паписты. Однако, при содействии влиятельных по-
кровителей Лода мир был восстановлен, и Эббот был вынужден
принести свои извинения. Надо заметить, что апелляция к влия-
тельным патронам была излюбленным средством Лода в борьбе с
не менее влиятельными оппонентами.
В 1614 г. будущий архиепископ получает от своего патрона
пребенду в Бакдоне, а в 1615 г. - архидьяконство в Хантингтоне. В
ноябре 1616 г. король дарует Лоду дьяконство в Глостере .
Епископом Глостера в это время был переводчик Библии док-
тор Майлс Смит, знаток восточных языков, последовательный пу-
ританин и консерватор. Его нелюбовь к соблюдению подобающих
церемоний была замечена королем. Смит поставил стол для при-
частия в центре хоров - там, где он располагался в большинстве
179
приходских церквей. В королевской же часовне стол для причас-
тия занимал восточный придел. Лод получил личное указание от
короля осуществить ремонт собора и перенести общинный стол в
восточную его часть. Он с энтузиазмом выполнил все предписания
Якова I, не обременив себя трудом публично объяснить пастве и
епископу Смиту, зачем и по какому праву он произвел переуст-
ройство внутреннего пространства собора. Для пуритан перенести
стол для причастия в восточный придел значило превратить его в
алтарь, как делают паписты. Вполне естественно, что такое пове-
дение Лода не прибавило ему популярности в Глостере, так как он
одновременно смертельно обидел и епископа, и большинство при-
хожан. По слухам, епископ даже заявил, что ноги его не будет в
переустроенном соборе до тех пор, пока Лод не даст объяснение
своим действиям и не принесет извинения34. Этот инцидент, види-
мо, - одна из причин последующих неудач Лода как политическо-
го деятеля. Когда он знал, что власть на его стороне, он даже не
утруждал себя попытками прийти к соглашению с противниками,
убедить оппонентов в правильности своей точки зрения.
22 января 1620 г. по указу короля он становится пребендарием
Вестминстера, а 29 июня 1621 г. (в день св. Петра) получает в дар
от короля епископство Сент-Дэвидс, с сохранением поста прези-
дента колледжа св. Иоанна "in commendam”... Посвящение Лода в
епископы состоялось 18 ноября 1621 г. в королевской часовне в
Лондоне в присутствии епископов Лондона, Вустера, Честера,
Или, Лэндафа и Оксона. Архиепископ Эббот не был допущен к
церемонии из-за совершенного им непреднамеренного убийства35.
В это время Вильям Лод уже находился под покровительством
одной из самых влиятельных фигур при дворе - герцога Бэкинге-
ма. Джордж Вильерс, герцог Бэкингемский, сделал головокружи-
тельную карьеру, начав с должности королевского виночерпия, а
впоследствии став фаворитом Якова I. Блестящий кавалер, извест-
ный своими безупречными куртуазными манерами и услужливо-
стью, Бэкингем обладал бесценным даром царедворца и умел за-
служить благосклонность монарха.
Как следует из дневниковых записей Лода, 3 апреля 1622 г.
Яков послал за ним, попросив повлиять на мать своего фаворита,
герцогиню Бэкингемскую, которая под влиянием иезуита Перси,
известного также под именем Фишер, увлеклась папистской док-
триной. По указанию короля были проведены два диспута в при-
сутствии герцогини и ее сына между Фишером и доктором Фрэн-
сисом Уайтом. В ходе третьего диспута 24 мая 1622 г. вместо Уай-
180
та в качестве оппонента Фишера выступил Лод. Предметом обсу-
ждения стал вопрос о непогрешимости церкви36.
Тезисы Лода были опубликованы позднее, в 1639 г. В своем
письме к Карлу I, с чьего благословения этот труд был издан, Лод
пытался проявить объективность и непредвзятость: "Конечно, ис-
тина, особенно в религиозном вопросе, может быть искома, но не
может быть найдена. Он [Фишер - Н. LLL] ищет ее в Римском пре-
дубеждении, или в каком-либо другом, но он бежит от нее, едва к
ней приблизившись..."37. Сам же Лод в своих тезисах пытался по-
дойти как можно ближе к этой недосягаемой истине, не отвергая
без размышлений все положения римско-католической церкви. С
одной стороны, он признавал, что Римская церковь есть истинная
церковь: "Ни для кого не новость, и я полностью с этим согласен,
что Римская церковь есть истинная церковь. Многие высокообра-
зованные протестанты признавали это до меня, и это не идет в
противоречие с истиной. Ведь эта церковь получила Писание в
качестве религиозного устава, хотя он и неполный, и таинства как
средство и печать Божественной милости. Но поскольку она мно-
гое к ним добавила и извратила их, она не может быть истинной
церковью по сути своей"3 . В своих тезисах Лод выступал против
представления иезуитов, которых представлял Фишер, о том, что
все установления, принятые церковью, фундаментальны. Он пи-
сал: "Не в последнюю очередь на этом положении взрастила Рим-
ская церковь свое величие, клеймя каждого, кто противоречил ей,
именем еретика или схизматика. И из-за этого вера этих людей
иссякла, они были опозорены и преданы презрению. Все то благо,
которое они страстно желали обрести в церкви, рассыпалось в
прах..."39. Основа веры для Лода - "Писание и символ веры"40. По
его мнению, когда возникают сомнения "относительно смысла ста-
тей и надстройки над ними, то есть относительно доктрин, касаю-
щихся веры, а не самой веры как таковой, законный и свободный
Совет, руководствующийся Писанием, - лучший эксперт на све-
те"41. Лод хотел сузить масштабы догматизма и расширить воз-
можности публичного обсуждения доктринальных вопросов спе-
циалистами - взамен авторитета, провозгласившего себя непогре-
шимым, каковым считала себя римско-католическая церковь.
Короля впечатлило выступление Лода, и впоследствии, вплоть
до своей смерти Яков I часто советовался с Лодом в теологических
вопросах. Епископ также принимал деятельное участие в жизни
семьи Бэкингем. Герцог поверял ему все свои секреты и, судя по
дневниковым записям Лода, проводил с ним вместе много време-
181
ни. Он вел с будущим архиепископом активную переписку, вы-
полняя тайную миссию в Испании42.
27 марта 1625 г. умер Яков I. В тот же день сын Якова Карл
был провозглашен королем, а 1 мая 1625 г. молодой король женит-
ся на Генриэтте-Марии, дочери французского короля Генриха IV.
Современники часто сравнивали Карла с его отцом Яковом. В от-
личие от отца, молодой король больше всего на свете не любил
споры и противоречия. Он был покровителем и ценителем поэзии
и театра. Король не ограничивал себя в тратах на свою коллекцию
произведений изящных искусств и оказывал поддержку талантли-
вым живописцам. Так, Питер Пауль Рубенс и Антонис Ван Дейк,
"главный живописец на службе их величеств", были при нем по-
священы в рыцари.
С его приходом на престол Лод постепенно становится одной
из главных фигур в английской церкви. Карл симпатизировал тео-
логическим взглядам Лода. По просьбе короля Лод составил спи-
сок священнослужителей, пометив каждое имя буквами "О" и "П"
- что означало: "ортодокс" и "пуританин". Первых ожидало покро-
вительство короля, вторым предполагалось отказать в поддержке43.
Образцом идеального церковного устройства новому королю
виделась Римско-католическая церковь с ее единством, унифици-
рованностью, непогрешимостью, пышной красотой церемоний и
иерархичной организацией. Но центр такой идеальной церкви
должен был находиться не в Риме с его иезуитами (которых Карл I
называл "католическими пуританами"), непомерными претензиями
и политической независимостью, а в архиепископстве Кентербе-
рийском.
Религия, сторонником которой был молодой король, а главным
толкователем доктринальных вопросов которой должен был быть
архиепископ Кентерберийский, безусловно, отражала и оправды-
вала его политический выбор. Карл был готов защищать англикан-
скую церковь до конца своей жизни от пуританизма. Он никогда
всерьез не задумывался о переговорах с пуританами и был вполне
готов принять католичество, если бы только Папа согласился дать
ему более широкие полномочия, чем тот на деле готов был предос-
тавить. Король питал сентиментальное желание объединить Рим-
скую и англиканскую церкви, но, сознавая собственную слабость,
пытался найти прочную опору, на которую мог бы положиться.
Такую поддержку обещала Римская церковь. Ее доктрина счи-
талась непогрешимой, сверхъестественной, великолепной, с кор-
нями, уходящими в легендарные времена, с ответвлениями, рас-
пространившимися по всему миру. Она апеллировала к эстетиче-
182
ским чувствам, очаровывая и вселяя уверенность в своих силах. Но
существовало два пункта, вызывавших сомнения относительно
принятия римской супрематии, которые оказались непреодолимы-
ми. Во-первых, непростительной жертвой для английского короля
было бы отдать себя в подчинение церкви, тем более - стать зави-
симым от Папы Римского. Второй проблемой были иезуиты, раз-
вивавшие идею о том, что король может быть свергнут на закон-
ном основании Папой или казнен народом. При этом двор Карла
продолжали наводнять явные или скрытые паписты, в то время как
к пуританам в окружении короля относились с недоверием и опа-
сением. Так что английские протестанты, ненавидевшие деспоти-
ческую власть под любым именем, называли этот двор наихудшим
известным им именем - именем, воскрешавшим в памяти Марию
Кровавую, Испанскую Армаду и Пороховой заговор, а именно -
’’папизмом”.
Таким был двор, выдающимся членом которого стал Лод. Та-
ковы были идеалы, которым ему приходилось служить, несмотря
на то, что не все из них он одобрял. Он, тем не менее, старался
строить свои отношения с придворной камарильей наилучшим
образом. Он позволял себе быть особенно разборчивым, так как
стремился сохранить свое влияние на короля и Бэкингема. В слу-
чае неудачи его могли выпроводить обратно в его отдаленный
диоцез, а епископ Сент-Дэвидса был очень мало значимой в поли-
тическом смысле фигурой. Однажды счастливо приблизившись к
вершинам власти, он был не в силах потерять свое положение.
Связав себя так тесно с двором Карла I, Лод, несомненно, дол-
жен был поддерживать его политическую линию. Когда Карл
встретился со своим парламентом в июне 1625 г., расхождения
между королем и сословно-представительным органом в вопросах
политики были уже очевидны. Карл проводил в жизнь внешнепо-
литическую линию, которую парламент осуждал. Военные расхо-
ды, расточительность старого короля, затраты на его пышные по-
хороны, на пенсии и на коронацию нового монарха создали тяже-
лую ситуацию. Карл вынужден был признать, что его нужду в
средствах даже трудно выразить словами, и обратился к парламен-
ту с предложением такой финансовой политики, которую тот оп-
ределенно не одобрял.
Парламент 1625 г. потребовал от короля отмены монополий на
торговлю и производство, обратился к королю с петицией по рели-
гиозному вопросу, выделил на его военные расходы гораздо
меньше запрашиваемой суммы и потребовал сместить королевско-
го фаворита Бэкингема. Члены Палаты Общин были также крайне
183
недовольны тем, что Карл предоставил французскому королю не-
сколько кораблей, которые предполагалось использовать против
протестантов в Ла Рошели. В ответ на это Карл I распустил парла-
мент и предпринял военную экспедицию в Кадис. Целью этого
похода был захват так называемого "серебряного флота", принад-
лежавшего Испании. Однако экспедиция закончилась провалом.
Парламент 1626 г. еще более настоятельно потребовал от коро-
ля удаления Бэкингема. В ответ на это Карл заключил лидеров
борьбы против его фаворита - сэра Джона Элиота и Диджеса - в
Тауэр. Не найдя другого, мирного способа разрешить конфликт,
король распустил и этот парламент (9 июня 1626 г.), что еще
больше подорвало авторитет короля и приблизило ситуацию кри-
зиса власти.
Первый парламент открывался проповедью Лода, в которой он
абсолютно очевидно выразил полноту понимания того, насколько
ограничены права церкви, которую он представлял, в решении во-
просов политики, проводимой правительством. Король, как сказал
Лод, наместник Бога на земле, и власть короля "не присвоена им
самим, не дарована ему народом, но есть власть Господа"44. Закон
и парламент, продолжал Лод, посредники короля, обязанные ему
своим существованием, и не имеющие никакой собственной вла-
сти: "Все судьи и суды, даже это высокое собрание... получили
свою власть и влияние от короля, и вершат королевское правосу-
дие как свое собственное, как посредством законов, которые они
создают, так и посредством законов, которым они подчиняют-
ся..."4^. Единственная истинная функция парламента, по мнению
Лода, - обеспечивать короля деньгами, которые необходимы для
поддержания его независимой и абсолютной власти: "Король -
солнце. Он черпает некие пары, некие запасы, некую поддержку у
нас. И в самом деле, он должен это делать. Ведь если бы солнце не
имело возможности черпать пары с земли, оно не имело бы воз-
можности даровать нам дождь"46. Даже сам Яков I не мог бы зайти
так далеко в превозношении королевской власти и ее функций в
государстве.
6 февраля 1626 г., читая проповедь перед вторым парламентом
Карла I, Лод снова восхвалял роль королевской власти в государ-
стве и в церкви: "Бог, Церковь и король, то есть Бог, его Невеста и
его Наместник на земле, очень тесно связаны. Бог и Церковь в
любви, Бог и король - во власти, король и Церковь - во взаимной
зависимости от Бога и в своем подчинении ему. Так что ни один
человек не может истинно служить кому-то одному из них, но
всем троим одновременно. И, воистину, благословенным знаком
184
служит то, что дом Господень и королевский дом стояли вместе в
Иерусалиме; Храм, если я не ошибаюсь, на восточном, а дворец
Соломона - на южном склоне одной и той же горы, показывая тем
самым, что ... ни один человек не становится дальше от Бога, слу-
жа королю, и не отдаляется от короля, служа Господу. Власть ко-
роля исходит от Бога, и власть эта должна быть во славу Господа.
Повиновение им - великая честь для подданных”47. В своей речи
особое внимание он также уделил вопросам церковного единства и
места церкви в государстве: ”В любом случае будьте внимательны
к нарушению мира и спокойствия в Церкви. Мир в государстве во
многом зависит от этого. Разделите Христа в умах людей или раз-
делите умы людей в их надежде на спасение во Христе, а потом
скажите мне, будет ли среди них какое-либо единство. Это потому,
что Церковь есть составляющая единства государства"43.
К тому времени члены Палаты Общин уже утвердились в своем
мнении о Лоде, как о лютом враге гражданской свободы и религи-
озной истины. Действительно, Лод всегда принимал сторону коро-
ля в его борьбе с нижней палатой парламента. Именно он подгото-
вил для короля речи в защиту Бэкингема, с которыми тот выступал
перед парламентариями 29 марта и 11 мая, а также отредактировал
защитную речь своего патрона, с которой тот выступил перед пар-
ламентом 8 июня 1626 г.
Король щедро отблагодарил Лода. 30 сентября 1626 г. он по-
слал ему с Бэкингемом письмо, в котором известил его о том, что
он назначен дьяконом королевской часовни49. 26 апреля 1627 г.
Карл I сделал Лода членом Тайного Совета50. 17 июня король по-
обещал ему место архиепископа Кентерберийского.
23 августа 1628 г. Лод лишается одного из своих наиболее
влиятельных покровителей. "В канун дня святого Варфоломея,
около 9 часов утра, герцог Бэкингем был убит лейтенантом Фелто-
ном в Портсмуте"51. Для Лода смерть его патрона была большой
потерей, но его позиции при дворе остались прежними. Король к
нему благоволил.
По совету своего будущего архиепископа Карл I издал заявле-
ние, открывающее новое издание молитвенника, в котором потре-
бовал прекращения обсуждения тех вопросов, по которым сторон-
ники кальвинизма и арминиане никак не могли прийти к общему
мнению. Это была попытка предотвратить разлад в церкви, утвер-
див эти статьи как стандарт веры и запретив молитвы, вступающие
с ними в противоречие. Все вопросы внутри церковной политики
должны были решаться конвокацией52.
185
На сессии парламента в 1629 г., в его нижней палате разгорелся
ожесточенный спор по поводу заявления Карла I. В итоге, 29 янва-
ря 1629 г. члены Палаты Общин заявили о своем праве поддержи-
вать совершенно другие стандарты доктрины: "Мы, члены Палаты
Общин, собравшиеся сегодня, требуем, заявляем и открыто при-
знаем как истину содержание Статей о Религии, принятых парла-
ментом в тринадцатый год правления королевы Елизаветы, кото-
рые были нам представлены публичными актами Английской
церкви, а также общими и частными работами церковных авторов,
и мы отвергаем идеи иезуитов и арминиан в том, в чем они отлич-
ны от наших"53. В постановлении парламента было твердо заявле-
но: "Каждого, кто соберется внести какие-либо нововведения в
религии, ввести папизм или арминианизм, или какую-либо другую
новую доктрину, противоречащую той, которая получена и пропо-
ведовалась с единодушного согласия духовных лиц нашей церкви,
считать главным врагом короля и королевства"54.
Король распустил парламент 2 марта 1629 г., и деятельность в
Англии этого сословно-представительного органа прекратилась на
одиннадцать лет. В это время Лод, благодаря своему влиянию на
Карла, стал хозяином положения в церковных вопросах.
Разница в позиции Лода и Палаты Общин была унаследована
еще от времен Генриха VIII. Лод относился к людям нового типа
образованности, которые пытались при поддержке короля рефор-
мировать церковь в соответствии и под влиянием установленных
авторитетов и исследований ученых-богословов. А представители
Палаты Общин были наследниками тех, кто под влиянием учите-
лей с континента (Цвингли и Кальвина) предпринимали попытки
создать определенную доктринальную систему, основываясь на
Писании. Во времена Лода такой тип мышления был свойственен
большей части церковнослужителей и набожных мирян, так что
Лод, стараясь возродить систему, которая большинству представ-
лялась уже отжившей, в итоге оказался в общественном мнении
консерватором, цеплявшимся за отмирающие обычаи.
Единообразие для Лода было самым надежным средством рас-
пространения идеи о единстве духа. Он был, по его собственному
утверждению, последователем Аристотеля55. Он старался также
сформулировать правила для религиозной практики и управлять в
соответствии с церковным правом, созданным в период Реформа-
ции, игнорируя в то же время практический опыт средневековой
церкви и традиции, которые взросли в течение последних несколь-
ких лет без всякой официальной санкции.
186
Таким образом, независимо от ценности обычаев, которые он
внедрял, из-за своего нежелания принимать в расчет существую-
щие традиции Лод был вынужден столкнуться с неповиновением.
В споре же, который Лоду пришлось вести последующие несколь-
ко лет, он продемонстрировал абсолютное бесстрашие56.
29 марта 1629 г. во дворе настоятеля собора Св. Павла был най-
ден пасквиль против Лода: ”Лод! Посмотри на себя! Будь уверен -
твоя жизнь в опасности. Ты - источник всех беззаконий, покайся в
своих страшных грехах, пока тебя не забрали в мир иной. Ни Бог,
ни мир не могут выносить того, что такой низменный член Тайно-
го совета жив...’’57 Но единственной реакцией Лода было воскли-
цание: "Господи, я страдающий грешник, но я умоляю Тебя - из-
бавь мою душу от тех, кто ненавидит меня без всякого основа-
ния!’’58.
Король же по-прежнему оказывал ему активное покровительст-
во. Так, 12 апреля 1630 г. Лод был избран президентом Оксфорда.
Незадолго до этого, 30 октября 1628 г., Оксфорд принял статут,
составленный Лодом, который регулировал выборы в прокторы, а
в январе следующего года Лод убедил своего предшественника на
посту президента университета, герцога Пемброка, купить и пода-
рить Оксфорду коллекцию греческих манускриптов, насчитывав-
шую 240 единиц59. Первый шаг, предпринятый Лодом на новом
посту, продемонстрировал его стремление действовать честно и
справедливо. В течение 1630 г. Лод сделал все, что мог, чтобы вос-
становить дисциплину, не только принуждая студентов носить
шляпы и мантии, но и настаивая на подобающем выполнении тех
упражнений, которые требовались для получения степени60.
16 января 1631 г. он освятил церковь св. Катерины в Лондоне в
соответствии с правилами, составленными Эндрюсом, чем настро-
ил против себя лондонцев еще больше. Он надел полное церковное
облачение и совершил поклон в сторону алтаря. Сам Лод обычно
кланялся при каждом упоминании имени Христа, а также совер-
шал поклоны в сторону восточного придела. В то же время он по-
нимал, что старая практика была подкреплена канонами, а пред-
ложенная им - нет, так что ввести ее в употребление он может
только силой личного примера, в ожидании ее легализации. Он
терпеливо подчинялся существующим законам и принимал очень
активное участие в работе Высокой комиссии, особенно в рас-
смотрении дел о безнравственности.
4 августа 1633 г. умирает архиепископ Кентерберийский Эббот.
Через две недели его место занимает Вильям Лод. Это назначение
сразу вызвало недовольство подданных. Сам новоиспеченный ар-
187
хиепископ Кентерберийский записал в своем дневнике: ”14 августа
1633 г... Я получил доклад о том, что меня пытались отравить...
13 ноября 1633 г... Ричард Бойер, который называет себя Людови-
ком, был доставлен в Звездную палату за грязные ругательства в
мой адрес и обвинение меня ни в чем ином, как в измене... Вскоре
после этого некто Грин пришел в Сэнт-Джекобс с огромным ме-
чом, сквернословя и требуя, чтобы король свершил свое правосу-
дие надо мной, в противном случае он пообещал расправиться со
мной по-своему... Он был отправлен в Ньюгейт”61.
Как архиепископ Кентерберийский Лод имел в своем распоря-
жении не только церковную власть, унаследованную им вместе с
титулом, но и ту, которую ему мог обеспечить король в целях со-
хранения королевской супрематии. Комбинация двух типов власти
в его руках делала Лода в то время неуязвимым. После своего пе-
реезда в Ламбет Лод приказал поместить стол для причастия в вос-
точный придел своей часовни. А 3 ноября 1633 г. он выступил пе-
ред Тайным советом с речью, в которой обосновал свой поступок,
ссылаясь на то, что королем было принято решение разрешить
располагать стол для причастия там, где было наиболее удобно для
отправления службы. Ему также удалось добиться того, что в
1633 г. английскими войсками, находящимися на службе в Дании,
и в 1634 г. церковью куппов-авантюристов в Делфте начал исполь-
зоваться молитвенник, принятый англиканской церковью.
В вопросах религиозной политики Лод продолжал неуклонно
следовать выбранным им курсом, направленным против кальви-
низма в англиканской церкви. В 1634 г. он объявил о том, что бу-
дет проводить архиепископские визитации в епархии Кентербери.
В течение трех лет, с 1634 по 1637 гг., главный викарий Лода, сэр
Натаниэл Брент62, ездил от диоцеза к диоцезу, следя за последова-
тельным следованием уставу англиканской церкви и сообщая ар-
хиепископу Кентерберийскому обо всех случаях злоупотреблений
и нарушений устава . В некоторых случаях местные священники
просто неправильно истолковывали устав и допускали ошибки в
службе, в некоторых - отказывались соблюдать правила, противо-
речащие духу пуританизма. Главной проблемой того времени был
вопрос о том, сможет ли церковь избежать раскола, столкнувшись
с такими трудностями в установлении церковного единообразия.
Отказавшись ответить на этот вопрос, Лод действовал, как и
его оппоненты. Но сознательная жесткость, с которой он пытался
насаждать свои взгляды, привела к тому, что эта проблема в ско-
ром времени стала одной из самых острых. Изменения, внесенные
Лодом, были направлены на устранение неправильного употреб-
188
ления устава англиканской церкви, но многие из них (особенно в
случае с перенесением стола для причастия в восточный придел
церкви), неизбежно были восприняты, как попытки привести цер-
ковь Англии к воссоединению с римско-католической церковью.
С конца 1634 г. до лета 1636 г. в Англии находился папский
эмиссар Панзани, который вел активные переговоры о воссоеди-
нении Английской и Римской церквей со всеми, кто был недово-
лен распространением пуританизма в королевстве. Лод не был ак-
тивным сторонником этой идеи и с настороженностью относился к
деятельности Панзани, особенно к тому радушию, с которым тот
был принят при дворе. Он осторожно указал королю, что если бы
он, архиепископ Кентерберийский, решил посетить Рим, Папа и
ноги бы не сдвинул, чтобы встретиться с ним64. Панзани же в сво-
ем отчете писал, что ему не удалось убедить короля вернуться в
лоно Римской церкви. По его словам, король был напуган и упрям,
а его главный фаворит и канцлер архиепископ Кентерберийский
поддерживал его в этом состоянии. После многочисленных пере-
говоров, проведенных в различных кругах английского общества,
Панзани отрапортовал, что весь Тайный совет можно купить за
20 тысяч крон, за исключением архиепископа65.
Однако, несмотря на возникшие затруднения, в целом Панзани
справился со своей миссией. Впервые с момента начала реформа-
ции в Англии были восстановлены дипломатические отношения
между английским королевским двором и Римской курией. В июне
1636 г. сэр Вильям Хамильтон, посол Карла I, приехал в Рим, а в
следующем месяце в Англию прибыл посол Ватикана, шотландец
Джордж Кон. Безусловно, такое развитие событий еще больше
настроило пуританскую часть английского общества против двора.
В это время нападки на архиепископа со стороны пуритан уча-
стились. 14 июня 1637 г. в Звездной палате разбиралось дело
Принна, Бертона и Баствика, обвиненных в клевете на церковную
иерархию. Лод выступил на этом заседании с речью, которая поз-
же была опубликована по приказу короля. В этой речи архиепи-
скоп изложил свои представления о подобающем устройстве анг-
лийской церкви и о месте епископата в ней: "Великое бедствие для
них в том, что мы поддерживаем положение о том, что наше епи-
скопство есть jure divino, то есть, получено нами по божественно-
му праву... И кроме того, с апостольских времен всегда и везде
церковь Христова управлялась епископами, и никогда не было
слышно о светских старейшинах до новомодного изобретения
Кальвина в Женеве. Кроме того, эти люди представили епископст-
во так, как будто оно contra Rcgem, то есть против короля и пося-
189
гает на его права и власть. Но это заблуждение по невежеству. По-
скольку мы получаем епископство jure divino, то есть по божест-
венному праву, мы не имеем никакого отношения к правам и вла-
сти короля. Наша власть получена нами от Бога и Христа непо-
средственно... Ни один человек не может клеветать против нашего
призвания с кафедры ли, посредством ли печатного слова, не кле-
веща при этом против короля и государства, по законам которых
епископство установлено’’66.
Несмотря на активные выступления против архиепископа Кен-
терберийского, Лод, видимо, не осознавал, что все, что он делает,
все его усилия, направленные на неукоснительное соблюдение
установленных законов, воспринимается современниками, как за-
игрывание с Римско-католической церковью. В это время в Анг-
лии проводил активную работу преемник Панзани, папский эмис-
сар Кон. Лод подал жалобу в Тайный совет о покровительстве,
оказываемом католикам, и предложил рассмотреть дело Уолтера
Монтегю, сына католика графа Манчестерского, в суде Высокой
комиссии. Уолтер Монтегю служил в качестве атташе английского
посольства в Париже. Путешествуя по Франции, он оказался сви-
детелем экзорцизма, совершаемого монахинями-урсулинками. Это
произвело на него такое сильное впечатление, что он принял като-
личество, о чем открыто заявил. По приезде в Англию он был теп-
ло принят королевой, во многом благодаря деятельности Кона67.
Таким образом, выступив против Монтегю, Лод вызвал недоволь-
ство королевы. Он писал своему другу Уэнтворту: ”Я нисколько не
сомневаюсь, что у меня достаточно врагов, чтобы этим воспользо-
ваться. На самом деле, милорд, моя задача очень трудна, и я молю
Господа о том, чтобы Он сделал меня крепким зерном, ведь я ныне
нахожусь между двумя фракциями, как зерно между двумя жерно-
вами" . Король, тем не менее, по-прежнему считая, что Лод очень
важен для него, издал прокламацию о соблюдении законов против
католиков. Однако тональность, в которой был выдержан этот до-
кумент, была настолько смягченной, что он практически ничего не
значил.
Лод тем временем решил улучшить отношения с теми, чьи
взгляды он не разделял, но которые так же, как Лод, выступали
против догматизма в церкви. В конце 1637 г. при его содействии
была опубликована книга Чилингворта "Религия протестантов".
Весной следующего года Лод написал несколько писем богослову
Джону Хейлсу из Итона, в которых в мягкой, дружественной фор-
ме отчитал его за написанный им трактат "О схизме". Он напомнил
190
автору, что главной заботой каждого набожного человека должно
стать сохранение мира и согласия в церкви и государстве Англии.
В то время Лод уже был основательно вовлечен в проблемы
шотландской церкви. Еще в 1633 г., когда он сопровождал короля
во время монаршего визита в Шотландию, он был шокирован тем,
как по-мирски выглядят местные храмы. Видимо, по совету архи-
епископа Кентерберийского Карл предложил шотландской церкви
новые каноны и новый молитвенник. Один из первых его указов
предписывал всем шотландским священникам носить специальное
облачение. Архиепископ Спотисвуд был назначен канцлером
Шотландии, многие епископы этой части королевства получили
места в Тайном совете. Составить новый молитвенник поручили
шотландским епископам, но они отослали проект Карлу на про-
смотр. Правку король производил при деятельном участии архи-
епископа Кентерберийского и Рена. Официально Лод не имел со
всем этим ничего общего. В Шотландии, однако, прекрасно пони-
мали, какова степень влияния на короля и на внутреннюю полити-
ку в государстве в целом человека, которого они называли "Папой
Кентерберийским".
Впервые новый молитвенник был использован 22 июля 1637 г.
в церкви святого Джайлса в Эдинбурге, и последствия оказались
плачевными. Шотландцы отнеслись к новым порядкам если не как
к папистским, то уж точно как к чуждым и навязанным извне. В
Эдинбурге начались беспорядки, инспирированные шотландской
аристократией. Карл не был готов к такому повороту событий. Он
спешно издает второй указ, обязывающий шотландцев использо-
вать новый молитвенник. В ответ на это в Эдинбурге вспыхивает
новый мятеж, оппоненты сторонников новых порядков в шотланд-
ской церкви образуют четыре комитета или "стола", и эти комите-
ты становятся практически неофициальным правительством этой
северной части королевства. В феврале 1638 г. в Эдинбурге было
составлено и подписано соглашение, обязывавшее всех, кто его
принял, сражаться до последней капли крови с каждым, кто посме-
ет вмешиваться в жизнь их церкви. Это соглашение очень быстро
стало известно по всей стране. Карл был вынужден приостановить
публикацию новых канонов и молитвенника, но взамен потребовал
от шотландцев полного отказа от Эдинбургского соглашения. Для
ведения переговоров по этому вопросу в Шотландию послали мар-
киза Гамильтона.
Виновником этих беспорядков многие современники считали
архиепископа Кентерберийского, который, очевидно, был инициа-
тором попыток унификации шотландской и английской церквей.
191
Лод стал объектом критики и насмешек. В марте 1638 г. он подал
Карлу жалобу на королевского шута Арчи Армстронга как на че-
ловека дурного нрава - за то, что Арчи неоднократно высмеивал
Лода по поводу проблем с шотландской церковью. Шута прогнали
из королевского дворца, но он счастливо избежал телесных нака-
заний. Однако, как это было во все времена, королевский шут
лишь публично озвучил общественное мнение о Лоде.
События в Шотландии показали, что попытки Лода обеспечить
духовное единение христиан путем унификации совершаемых ими
ритуалов обречены на провал. 10 февраля 1639 г. он публикует по
приказу Карла тезисы своих диспутов с Фишером, в которых под-
черкивает, что его принципы в корне отличаются от принципов
римских католиков. Каждый год он посылает королю отчеты о
состоянии церковной дисциплины на территории вверенной ему
провинции, с подробным описанием всех нарушений церковного
устава.
Как это часто случается с людьми, облеченными властью, мас-
штабы власти, принадлежащей Лоду, преувеличивались его совре-
менниками. И поэтому, когда король, положившись на мнение
юристов, с которыми он консультировался, настоял на продолже-
нии заседаний конвокации после роспуска парламента, обвинен в
этом был Лод. Безусловно, архиепископ Кентерберийский мог бы
предостеречь короля от такого явно непопулярного шага. Но Лод
был заинтересован в продолжении заседаний. В ходе слушаний
ему удалось провести новый свод канонов. В них архиепископ пи-
сал, говоря о Карле I: ’’Поддерживать какую-либо другую, незави-
симую власть, будь то папская или светская, - оскорбление Госпо-
ду"й
Но наибольшую неприязнь у современников вызвало изложен-
ное в новых канонах требование ко всем подданным принести
клятву, что они никогда "не согласятся изменить систему управле-
ния церкви, состоящую из архиепископов, дьяконов и архидьяко-
нов’’70. Англичане недоумевали, должны ли они поклясться, что
вечно останутся верными иерархии, структура которой не изложе-
на детально в тексте присяги. Они назвали эту клятву "oath et cet-
era", то есть "присяга и так далее", после чего Лод стал объектом
постоянных насмешек, а осмеяние подчас - более сильное оружие,
нежели праведный гнев. В общественном мнении за Лодом закре-
пляется титул "источника всех зол", толпа требует покарать его за
совершенные преступления против королевства.
В начале октября Карл I был вынужден потребовать от Лода
приостановить исполнение канона о "клятве et cetera". В это время
192
английская корона терпела поражение за поражением. 22 октября
толпа ворвалась в здание суда Высокой комиссии и разграбила его.
Лод обратился к Звездной палате с требованием наказать мятеж-
ников, но остальные члены палаты, напуганные беспорядками,
передали это дело в другой суд, который оставил преступление
бунтовщиков безнаказанным.
3 ноября 1640 г. началась сессия парламента, позже названного
Долгим. Члены палаты Общин были практически едины во мне-
нии, что церковная и политическая система королевства должны
быть реформированы. В ходе заседаний выяснилось, что полити-
ческий советник короля Томас Уэнтворт, граф Страффорд, друг
архиепископа, вел тайные переговоры с шотландцами и ирландца-
ми. В результате этого скандала Уэнворт был осужден как измен-
ник и заключен в Тауэр.
18 декабря члены Долгого парламента выдвинули обвинение в
государственной измене архиепископу Кентерберийскому Лоду.
Он был заключен под домашний арест. Вскоре, 24 февраля 1641 г.
парламент принял 14 статей против Лода. Ему инкриминировались
различные преступления, от "попытки низвержения существующе-
го правительства и законов и замены их тираническим деспотиче-
ским правлением" до "попыток разделить английскую церковь и
другие реформаторские церкви, чтобы обеспечить максимальные
удобства для деятельности в Англии папских агентов"71.
1 марта того же года Лода заключили в Тауэр, где в то время
ждал смертной казни его друг Уэнтворт. Как напишет Лод в своей
"Истории бедствий и испытаний", по дороге в Тауэр его экипаж
сопровождала разъяренная толпа, "выкрикивая оскорбления, более
чем варварские"72.
28 июня 1641 г. Лод был лишен президентского поста в Окс-
фордском университете73. Сидя в тюрьме, он продолжал работать.
Там он составляет уже упоминавшуюся неоднократно "Историю
бедствий", в которой описал со своей точки зрения события, позже
приведшие к радикальным изменениям в английском обществе. В
этих записках он также пытался оправдаться и защитить себя от
клеветы недоброжелателей и изложить свою истинную точку зре-
ния на проблемы английской церкви. Он включил в "Историю"
детальный ответ на все 14 статей обвинения, который он дал пала-
те лордов 26 февраля 1641 г., пытаясь отвести от себя необосно-
ванные, по его мнению, наветы. По поводу новых канонов он на-
писал: "Я не составлял книги канонов. Все члены конвокации сде-
лали это при единодушном согласии. Так что, либо я должен быть
свободен, либо все члены ее виновны в измене... Не сам я опубли-
193
ковал ее, но законная власть. И по моему скромному разумению и
по истинной вере, в этих канонах нет ничего, противоречащего
прерогативам короля, фундаментальным законам государства,
правам парламента, имуществу и свободе подданных, или какого-
либо призыва к мятежу, или какого-либо установления неограни-
ченной или беззаконной власти для меня или моих преемников"74.
Лод заявил также, что никогда не пытался ниспровергнуть су-
ществующую церковь и ввести папистские порядки. Он заверил
читателя, что никогда не принимал участия в католических цере-
мониях, никогда не поддерживал папистских заблуждений и нико-
гда не преследовал противников папизма. Архиепископ изложил
свою позицию следующим образом: "Все, что я делал в церкви, я
делал потому, что богослужение в церкви должно сохранять еди-
нообразие, благопристойность и красоту святости. Я считаю так
потому, что, во-первых, я понял, что с презрением к внешнему по-
клонению Господу внутренняя вера распадается на части, и в об-
ществе появляются богохульники. Во-вторых, почти ни один чест-
ный человек из тех, с которыми я мог поговорить, не был согласен
с положением дел в церкви. Но главный мотив, вызвавший их не-
довольство, или заставивший их дурно думать об английской
церкви, состоял в том, что богослужение как таковое было почти
утрачено в этой церкви (как они полагали), да и сами церкви и
внутреннее их убранство, к несчастью, находились в убогом и не-
ряшливом состоянии в большинстве мест в королевстве. Только
эта и никакая другая причина, подвигнула меня сделать то, что я
делал"7\
В своей "Истории бедствий" он поклялся в том, что абсолютно
не виновен в предписываемых ему попытках объединения англи-
канской и римской церквей. Свидетельством правоты его слов мо-
жет служить, по мнению Лода, то, что он отказался присоединить-
ся к римской партии, что никогда не поддерживал папских аген-
тов, действовавших на территории королевства, никогда не оказы-
вал никакого содействия католикам, бежавшим в Англию с мате-
рика, активно выступал против иезуита Фишера.
13 января 1643 г. он составляет свое завещание. В нем архиепи-
скоп продемонстрировал завидное смирение и мужество. Он пи-
шет: "Если я кого-то обидел, я прошу Бога и его [обиженного -
H.LLL] о прощении. И всех, кто обидел меня, я молю Бога простить
их, и я их прощаю. Я надеюсь и молюсь, чтобы Господь простил
мне все мои множественные великие и тяжкие грехи перед ним.
По поводу моей веры. Я умираю так же, как и жил, в истинном
ортодоксальном вероисповедании католической веры в Христа,
194
предсказанном Пророками и проповеданном миру самим Христом,
его благословенными Апостолами и их преемниками; как член Его
Католической церкви...нынешней Английской церкви, как она
была установлена в соответствии с законом”76. Под "католической
церковью" в своем завещании Лод, безусловно подразумевал не
Рим, а западное христианство с его Церковью вообще.
13 мая 1643 г. Принн и другие члены парламента получают
распоряжение забрать личные бумаги архиепископа Кентерберий-
ского для проверки, не содержится ли в них нечто, подтверждаю-
щее его виновность. Принн, будучи давним противником Лода,
воспользовался этим случаем, чтобы опубликовать личный днев-
ник архиепископа.
В апреле 1643 г. Лод получает прощение от Карла I и направля-
ет его в парламент. И хотя Палата Лордов приняла королевскую
амнистию, Палата Общин отказала Лоду в помиловании. 10 января
1645 г. бывший архиепископ Кентерберийский, бывший член Тай-
ного совета, бывший президент Оксфорда Вильям Лод был обез-
главлен во дворе Тауэра. Перед казнью он произнес свою пред-
смертную речь, которая была опубликована позже, в 1667 г., в
Оксфорде.
Он обратился к собравшимся посмотреть на его казнь: "Добрые
люди! Я обыскал сейчас...все уголки своего сердца, и, благодаре-
ние Господу, я не нашел среди множества других ни одного греха,
который бы заслуживал смертной казни в соответствии со всеми
известными законами королевства... Я не единственный архиепи-
скоп, не единственный человек, который умирает по приказу пар-
ламента. Некоторые мои предшественники прошли этот путь,
правда, по другим причинам... Голова святого Иоанна Крестителя
скатилась из-за похотливой женщины, святой Киприан, архиепи-
скоп Карфагена, тоже сложил свою голову под карающий меч... И
я спокоен не только потому, что я иду дорогой нескольких поколе-
ний великих людей, но и потому, что обвинения против меня на-
столько грязны, насколько это вообще возможно, и выглядят они
как обвинения, выдвинутые иудеями против святого Павла"77.
В этой речи Лод заверил собравшихся в том, что король Анг-
лии Карл I, несмотря на все наветы, остается истинно верующим и
последовательным протестантом. Он горестно заметил, что при
этом церковь английская ныне находится в плачевном состоянии:
"Папа никогда не пожинал такой богатый урожай в Англии со
времен Реформации, какой он имеет сейчас в сектах и в том разла-
де, какой царит среди нас"78. Причина этих бедствий, по его мне-
нию, состоит в том, что церковь лишилась единства, в ней появи-
195
лось слишком много разных мнений и идей. О себе он заявил: "Я
был рожден и крещен в лоне Английской церкви, установленной
законом, в этом вероисповедании я жил всегда и в нем я сейчас
умираю... Сейчас нет времени лицемерить перед Богом, особенно
в вопросах веры. Так что я хочу, чтобы помнили, что я всегда жил
в протестантской вере, установленной в Англии, и в ней я иду на
смерть. Все знают, какие оскорбления, какую клевету мне при-
шлось сносить, трудясь над тем, чтобы сохранить единообразие в
богослужении, в соответствии с учением и уставом церкви... Я
простил весь мир, каждого из своих лютых врагов, преследовав-
ших меня. Я также смиренно желаю быть прощенным, во-первых,
Богом, во-вторых, каждым человеком, не важно, обидел ли я его
или нет"79.
Как свидетельствует доктор Хейл ин, присутствовавший на каз-
ни, положив голову на плаху, архиепископ Лод сказал: "Господь,
прими мою душу, и будь милосерден ко мне! Благослови это коро-
левство миром и изобилием, братской любовью и милосердием,
чтобы не было в нем больше таких потоков крови христианской во
имя Иисуса Христа, да будет так!"40.
Его тело было похоронено в алтаре церкви Олл Хэллоус Бар-
кинг, а 24 июля 1663 г. перенесено в часовню колледжа святого
Иоанна в Оксфорде. Архиепископ Лод прожил длинную и драма-
тичную жизнь. Как нам представляется, он был, несомненно, чело-
веком твердых убеждений, последовательным сторонником еди-
нообразия в церкви и сильной королевской власти в государстве.
Он был крайне одинок и не снискал симпатий у современников из-
за своего неуживчивого характера, амбициозности, бескомпро-
миссности. А на страницах своего дневника Лод предстает перед
нами как довольно сентиментальный человек, крайне обидчивый и
весьма злопамятный, немного суеверный, безразличный к богатст-
ву, но неудержимо стремящийся к власти.
Сложно согласиться с историками, возлагавшими на него ос-
новной груз ответственности за начало Гражданской войны в Анг-
лии, поскольку в своих действиях архиепископ был очень зависим
от короля и различных властных группировок при дворе. Нам
представляется опасным преувеличивать возможности, которыми
он обладал: как и большинство политиков того времени он не мог
действовать, руководствуясь исключительно личными интересами
и идеями. Нельзя забывать, что политическая структура Англии
представляла собой сложную систему, находящуюся в значитель-
ной зависимости от сети различного рода патронажных связей.
196
Лод, безусловно, являлся сильной личностью. Он не был бес-
принципен, как пытались изобразить его некоторые исследователи,
но, вовлеченный в дворцовые интриги, был вынужден следовать
правилам игры, принятым в этом слое общества. Он был живым
человеком, довольно тщеславным, суровым по отношению к своим
обидчикам, предпочитавшим бороться с ними руками влиятельных
патронов. Справедливости ради следует заметить, что его оппо-
ненты использовали в борьбе с ним те же методы и довольно часто
прибегали к прямой клевете.
Таким образом, главное, чего следует опасаться исследователю,
это вынесения однозначных оценок и навешивания ярлыков в тех
случаях, когда нам приходится иметь дело с персональной истори-
ей лиц, вовлеченных в сложные политические, а, тем более, рели-
гиозные трансформации.
ПРИМЕЧАНИЯ
1	Laud W. The Works of the Most Reverend Father in God, William Laud,
D. D. Sometime Archbishop of Canterbury. 7 vols. Oxford, 1847-1860.
2	MozleyJ. B. Essays Historical and Theological. Oxford, 1878. Vol. 2.
P. 227.
3	Collins W. E. Lectures on Archbishop Laud. Oxford, 1895. P. 124.
4	Simpkinson С. H. "Laud's Personal Religion" Ц Life of W. E. Gladstone.
L, 1903. Vol.3. P. 480.
5	Trevor-Roper H. Archbishop Laud 1573-1645. L., 1988. P. 434-436.
6	Hill C. Economic Problems of the Church. Oxford, 1971. P. 341.
7	Cowlie L. W. " Liberal Christians in the 17,h and 18lh centuries" // The
Modem Churchman. №12. 1969. P. 56-70.
8	Bourne E. C. The Anglicanism of William Laud. New York, 1947. P. 110.
9	Ashton R. The English Civil War. Oxford, 1978. P. 110.
10	Collinson P. The Religion of Protestants: the Church in English Society,
1559-1625. Oxford, 1982. P. 125.
11	Carlton C. Archbishop William Laud. L. & New York, 1986. P. 2.
12	Семь проповедей архиепископа были опубликованы при жизни Лода
и были объединены в один том в 1651 г. Репринтное издание их вы-
шло в 1829 г. в Оксфорде. Тезисы против иезуита Фишера впервые
появились в приложении к книге доктора Фрэнсиса Уайта "Ответы,
данные иезуиту Фишеру по определенным вопросам", напечатанной в
Лондоне в 1624 г. Первое и второе их полное издание вышло в
1639 г., третье - в 1673 г., четвертое - в 1686 г., а в 1839 г. в Оксфорде
вышел репринт этого документа. Дневник архиепископа, рукопись
которого хранится в колледже святою Иоанна в Оксфорде, в сокра-
щенном варианте впервые был опубликован Принном в 1644 г.. а в
1695 г. Вартон издал его целиком. Полное издание "Сущности на-
божности" впервые увидело свет в Лондоне в 1667 г. и потом переиз-
197
13
14
15
16
17
1Н
19
20
21
23
24
25
давалось в 1683, 1687, 1668, 1705 и 1838 гг. Рукопись этой работы
была утеряна. "История бедствий и испытаний" также была впервые
опубликована Вартоном в Лондоне в 1695 г. Рукопись книги также
хранится в Оксфорде. В 1695-1700 гг. сначала Генри Вартон, а после
его смерти его отец Эдмунд Вартон осуществляют полное издание
бумаг Вильяма Лода. В конце XIX в. (1847-1860) в серии "Библиоте-
ка англо-католической теологии" выходит самое полное собрание ра-
бот Лода в восьми томах под редакцией Скотта и Блиса. Именно это
издание было использовано нами в работе.
The Journals of the House of Commons. Vol. 1, 2. L., 1803.
Commons debates for 1629. Minneapolis, 1921.
Heylyn P. Ciprianus Anglicus, or the History of the Life and the Death of
William Laud. Oxford, 1668.
O'Day R. The English Clergy: The Emergence and Consolidation of a Pro-
fession. Leicester, 1979. P. 258.
Laud W. Op. cit. Vol. 3. Oxford, 1852. P. 131.
ibidem.
9 мая 1601 г. Вильяма Лода принимают в старшие члены колледжа,
что дает ему право участвовать в выборах. В 1602 г. 4 января он ру-
кополагается в дьяконы. 5 апреля - в священники, 4 мая становится
одним из прокторов, в июле получает степень бакалавра богословия.
Laud W. Op. cit. Vol. 3. P. 133.
В 1580 г. родители заставили Пенелопу Девере выйти замуж за лорда
Рича, жестокого и грубого человека, от которого вскоре она сбежала
к Филиппу Сиднею. После смерти поэта Пенелопа ответила, наконец,
на чувства Блаунта и получила развод со своим первым мужем. Они
счастливо жили вместе, как муж и жена, имели троих детей, их при-
нимали повсюду, даже при дворе. Но герцог Девонширский и его
возлюбленная хотели получить нс только людское, но и Божеское
благословение своему браку.
Carlton С. Archbishop William Laud. L. & New York. 1987. P. 10.
Laud W. Op. cit. Vol. 3. P. 81.
Ibid. P. 134.
В списке "Дел. которые я должен наметить сделать, если Господь
благословит меня на них" в 1631 г. он перечисляет: "2. Постройки в
колледже св. Иоанна, где я был взращен, на благо и сохранность это-
го колледжа... 12. Установить в Лондоне и Оксфорде греческий пе-
чатный станок, чтобы печатать библиотечные манускрипты, и при-
везти буквы и матрицы... 14. Предоставить большую хартию Окс-
форду, дабы подтвердить его древние привилегии и добавить к ним
новые, такие же широкие, какими располагает Кембридж и какие
Кембриджу были дарованы еще при Генрихе VIII и каковые Оксфорд
не имеет. 15. Разбить большую площадь в Оксфорде между церковью
св. Марии, школами, Брейсен-ноус и церковью Всех Святых...
17. Установить занятия арабским языком в Оксфорде, во всяком слу-
чае, до тех пор. пока я жив. Мое положение не позволяет большего...
Лекции начались 10 августа 1636 г.... 23. Я должен обеспечить кол-
198
26
27
28
29
30
31
зч
34
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
47
48
49
SO
51
S2
53
54
55
56
леджу св. Иоанна в Оксфорде вечное наследство и патронаж.” (Ibid.
Р. 253-255).
Ibid. Vol. 4. Oxford, 1853. Р. 442-443.
Platt F. Encyclopedia of Religion and Ethics. Vol. 1. Edinburgh, 1908.
P. 807-816.
Laud W. Op. cit. Vol. 3. P. 304-305.
Ibid. P. 134.
Ibidem.
Ibid. P. 135.
Ibidem.
Ibidem.
Heylyn P. Ciprianus Anglicus, or the History of the Life and the Death of
William Laud. Oxford, 1668. P. 70.
Летом старый друг архиепископа лорд Зоуч пригласил Эббота на
охоту в Ьромшилпарк в Хемпшире. 24 июля, стреляя из арбалета, ар-
хиепископ по несчастливой случайности убил лесника Питера Хо-
кинса. Вполне естественно в тех обстоятельствах, что этот несчаст-
ный случай послужил причиной громкою скандала. (Laud W. Op. cit.
Vol.3. P. 137).
Ibid. P. 139.
Ibid. Vol. 2. Oxford, 1852. P. IV.
Ibid. P. 144.
Ibid. P.31.
Ibid. P. 428.
Ibidem.
В феврале 1622 г. Бэкингем сопровождал принца Карла в его поездке
инкогнито в Мадрид с целью переговоров о браке с испанской ин-
фантой Марией, католичкой, дочерью Филиппа III.
Laud W. Op. cit. Vol. 2. P. 159.
Ibid. Vol. 1. Oxford, 1847. P. 94.
Ibidem.
Ibidem.
Ibid. P. 79.
Ibid. P. 71.
Ibid. Vol.3. P. 196.
Ibid. P. 205.
Ibid. P. 208.
Heylyn P. Op. cit. P. 170.
Journals of the House of Commons. Vol. 1. L., 1803. P. 924.
Commons debates for 1629. Minneapolis, 1921. P. 267.
Laud W. Op. cit. Vol. 4. P. 59.
Безусловно, предпринимались попытки изобразить его, как робкого и
суеверного человека, на том основании, что в своем личном дневнике
он имел обыкновение записывать свои сны. Описание снов - одна из
наиболее интересных частей его дневника. Некоторые из них по сте-
чению обстоятельств оказались пророческими. Так 26 октября 1635 г.
он запишет: "Сегодня утром между 4 и 5 часами, лежа в Хемтон-корт,
199
я видел во сне, что я уезжаю в спешке. Когда я вошел в свои покои,
там был мой слуга В. Пеннел в том же костюме для верховой езды,
который был на нем в этот день. Мне показалось, что я удивился,
увидев его (поскольку из-за его болезни я оставил его дома), и спро-
сил его, как он себя чувствует и как ему удалось добраться. Он отве-
тил, что пришел получить мое благословение, и после этого упал на
колени. Я положил свою руку ему на голову и помолился за него, на
чем и проснулся. Когда я поднялся, я сказал своим людям, что, види-
мо. по возвращении найду Пеннела умирающим или уже мертвым.
Подали мой экипаж, и когда я приехал домой, я обнаружил его ото-
шедшим в мир иной и испустившим дух... Так что мои молитвы (по-
скольку они были прочитаны незадолго до его смерти) поручили его
Господу” (Ibid. Vol. 3. Р. 225).
7 Ibid. Р. 210.
18 Ibidem.
59 Ibid. Р. 209.
60 Dictionary of National Biography / Ed. L. Stephen and S. Lee. Vol. 32. L.,
1892. P. 189.
6' Laud W. Op. cit. Vol. 3. P. 221.
62	Интересен тот факт, что Н. Брент был женат на племяннице предше-
ственника Лода и его акт ивного недоброжелателя архиепископа Эб-
бота и выполнял еще при нем обязанности главного викария.
Dictionary of national biography. Vol. 6. L., 1886. P. 262-263.
"4 Ibid. Vol. 32. L., 1892. P. 191.
65	Trevor-Roper H. Archbishop Laud 1573-1645. L„ 1988. P. 309-310.
66	Laud W. Op. cit. Vol. 6. Oxford, 1857. P. 42-45.
67	Dictionary of national biography. Vol. 38. L., 1894. P. 270.
68	Laud W. Op. cit. Vol. 7. Oxford, 1860. P. 378.
69	Ibid. Vol. 5. Oxford, 1853. P. 612.
70	Ibid. P. 615.
7i	Ibid. Vol. 3. P. 398-435.
72	Ibid. P. 436.
71	Ibid. P. 242.
74	Ibid. P. 405.
74	Ibid. P. 407-408.
76	Ibid. P. 441-442.
77	Ibid. Vol. 4. P. 430-432.
78	Ibid. P. 433.
79	Ibid. P. 434.
80	Ibid. P. 439.
ИСТОЧНИКИ
Laud W. The Diary of the Archbishop's Life // The Works of the Most Rever-
end Father in God, William Laud, D. D. Sometime Archbishop of Canter-
bury. Vol. 3. Oxford, 1847-1860.
200
Laud W. History of Troubles and Trial // The Works of the Most Reverend
Father in God, William Laud, D. D. Sometime Archbishop of Canterbury.
Vol. 3-4. Oxford, 1847-1860.
Laud W. Last Will and Testament // The Works of the Most Reverend Father
in God, William Laud, D. D. Sometime Archbishop of Canterbury. Vol. 4.
Oxford. 1847-1860.
Laud W. The Archbishop's Dying Speech // The Works of the Most Reverend
Father in God, William Laud, D. D. Sometime Archbishop of Canterbury.
Vol. 4. Oxford, 1847-1860.
Laud W. Seven Sermons Preached Upon Several Occasions by the Right Rev-
erend and Learned Father in God William Laud, Late Archbishop of Can-
terbury // The Works of the Most Reverend Father in God, William Laud,
D. D. Sometime Archbishop of Canterbury. Vol. 1. Oxford, 1847-1860.
Laud W. Letters // The Works of the Most Reverend Father in God, William
Laud, D. D. Sometime Archbishop of Canterbury. Vol. 6-7. Oxford,
1847-1860.
Commons debates for 1629. Minneapolis, 1921.
Dictionary of National Biography I Ed. L. Stephen and S. Lee. L., 1885-1900.
Heylyn P. Ciprianus Anglicus, or the History of the Life and the Death of Wil-
liam Laud. Oxford, 1668.
The Journals of the House of Commons. Vol. 1, 2. L. 1803.
ЛИТЕРАТУРА
Allen J. W. English Political Thought, 1603-1644. Vol. 1. Oxford, 1967.
Ashton R. The English Civil War. Oxford, 1978.
Birch T. The Court and the Times of Charles I. L., 1848.
Bourne E. C. The Anglicanism of William Laud. New York, 1947.
Carlton C. Archbishop William Laud. London & New York. 1987.
Clarendon E. The History of the Rebellion and Civil Wars in England. Oxford,
1888.
Collins W. E. Lectures on Archbishop Laud. Oxford, 1895.
Collinson P. The Religion of Protestants: The Church in English Society,
1559-1625. Oxford, 1982.
Costin W. C. William Laud, President of St. John's College and Chancellor of
the University of Oxford. Oxford, 1945.
Cowlie L. W. "Liberal Christians in the 17lhand 18th centuries" // The Modern
Churchman. 12. L., 1969.
Curtis M. "The alienated intellectuals of early Stuart England" // Past and Pre-
sent. 23. 1973.
Eustace T. Statesmen and Politicians of the Stuart Age. New York , 1985.
Foster S. Notes from the Caroline Underground. Hamden, 1978.
Fuller T. Church History of Britain. Vol. 6. Oxford, 1855.
Green I. "Career prospects and clerical conformity" П Past and Present. 90.
1981.
Heal F. Prelates and Princes: A Study of the Economic and Social Positions of
the Tudor Episcopacy. Cambridge, 1980.
201
Hill C. Economic problems of the Church. Oxford, 1971.
Hill C. Economic Problems of Church from Archbishop Whitgift to the Long
Parliament. Oxford, 1956.
Jordan W. К The Development of Religious Toleration in England. New York,
1940.
Lamont W. M. Godly Rule. L., 1969.
O'Day R. The English Clergy: The emergence and Consolidation of a Profes-
sion. Leicester, 1979.
Phillips J. The Reformation of Images. Berkeley, 1973.
Platt F. Encyclopedia of Religion and Ethics. Edinburgh, 1908.
Russell C. Parliament and English Politics, 1621-29. 1979.
Sharpe K. "Archbishop Laud" 11 History today. August 1983.
Seaver P. The Puritan Lectureships: The Politics of Dissent. Stanford, 1970.
Shaw W. A History of the English Church During the Civil Wars and after the
Commonwealth. L., 1900.
Sprunger K. L. "Archbishop Laud's campaign against Puritans at the Hague" //
Church History. 44. 1975.
Stieg M. Laud's Laboratory. The Diocese of Bath and Weils in the Early Sev-
enteenth Century. L. & Toronto, 1983.
Timmis J. H. Thine is the Kingdom. University of Alabama, 1974.
Stone L. An Open Elite? England, 1540-1880. Oxford, 1984.
Trevor-Roper H. Archbishop Laud, 1573-1645. L., 1988.
Trevor-Roper H. "King James and his bishops" Ц History Today. 5. 1955.
White P. "The rise of Arminianism Reconsidered" 11 Past and Present. 101.
1983.
202
Научное издание
Человек XVII столетия
Часть 1
Утверждено к печати
Институтом всеобщей истории РАН
Л.Р. ИД № 01776 от 11 мая 2000 г.
Подписано в печать 14.02.2005
Гарнитура Таймс. Объем — 12,6 п.л.
Тираж 300 экз.
И ВИ РАН. Ленинский пр., д. 32 а