Автор: Катаев В.  

Теги: художественная литература   рассказы   собрание сочинений  

Год: 1983

Похожие

Собрание сочинений. Том 1. Рассказы

Собрание сочинений. Том 1. Новые люди. Романы, рассказы

Собрание сочинений. Том 6. Рассказы, очерки, сказки

Собрание сочинений. Том 1. Рассказы

Текст
                    ВАЛЕНТИН
КАТАЕВ
Собрание
со чинени й
в
десяти
т омах
МОСКВА
«ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА»
1983


ВАЛЕНТИН
КАТАЕВ
Собрание
сочинений
том
ПЕРВЫЙ
РАССКАЗЫ
СКАЗКИ
МОСКВА
«ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА»
1983


Р2
К29
Предисловие
А.
М.
КУЗНЕЦОВА
Оформление художника
ю.
БОЯРСКОГО
ТА 4702010200-229
К 028 (01)-83
подписное
© Предисловие,
состав,
оформление. Издатель­
ство
«Художественная
литература», 1983 г.


ЕДИ НСТВО
В
МНОГООБРАЗИИ
(Творчество Валентина Катаева)
Один из основоположников советской литературы Валентин
Катаев занимает в ней свое неповторимое место. Открыв любую
его книгу, сразу скажем: это катаевское... Катаевское отношение
к природе, к людям, к задачам искусства, катаевский анализ
«мира вещей», даже «мироздания», если иметь в виду произведе­
ния пятидесятых — семидесятых годов, катаевский стиль и язык,
которые никогда не спутаешь с другими, хотя они и неотделимы
от школы мастеров, начинавших творить в переломную эпоху на­
шего столетия.
Катаева можно назвать и писателем-историком. Дело не только
в продолжительности творческой биографии, в неувядаемости та­
ланта писателя, завершившего на пороге своего восьмидесятипяти­
летия «Юношеский роман...», а в том, что главные книги Катаева —
это художественные хроники, сфокусировавшие в себе дух и прав­
ду времени. Будучи писателем остросовременным, Катаев вместе
с тем хранит верность патриотическим традициям русской культу­
ры, страстно исследует прошлое. Прослеживая связь времен, писа­
тель вносит свой вклад в создание «исторических воспоминаний
народа» (так Пушкин определял цель мемуарной литературы).
Творческий путь Катаева —это «вековечный» труд на плодо­
творной ниве русской советской литературы. Катаев — писатель-
коммунист — всегда в самом центре общественной жизни, как и по­
добает художнику, отдающему свой талант на благо народа.
Участник Первого съезда писателей, сплотившего наши литератур­
ные силы, он принимает активное участие в важнейших обще­
ственных* и литературных событиях страны, достойно представляя
ее и за рубежом. Катаев — член Французской академии Гонкуров,
Майнцской академии искусств и науки, его книги переведены на
многие языки народов мира. Заслуги писателя перед советской
литературой нашли самое высокое признание: Катаев —Герой
Социалистического Труда, лауреат Государственной премии СССР,
5


он удостоен трех орденов Ленина, ордена Октябрьской Революции,
Трудового Красного Знамени, ордена Дружбы народов.
Валентин Петрович Катаев родился в Одессе 16 (28) января
1897 года в семье учителя Петра Васильевича Катаева, родом из
Вятки (ныне город Киров), осевшего в Одессе после окончания
местного, Новороссийского университета. Отец был типичным
представителем интеллигенции того времени,
лучшей части:
высокая образованность сочеталась в нем с глубокой внутрен­
ней культурой, добросердечием. Он принадлежал к типу людей,
стремящихся приносить практическую пользу обществу и в то же
время постоянно размышляющих над основными, болезненными
проблемами жизни. К образу отца Катаев неоднократно возвращал­
ся в своих книгах, и мы почти воочию можем представить себе до­
машнюю среду, в которой вырос писатель.
Мать, Евгения Ивановна Бачей, происходила из небогатой
дворянской семьи, корни которой уходят в толщу истории, соглас­
но семейному преданию — к Запорожской Сечи. Всесторонне об­
разованная, одаренная музыкально, она внесла в жизнь семьи
не только мягкость нрава, столь характерную для украинской
женщины, но и частицу украинской культуры, хотя бы в виде
чудесных песен, в том числе созданных Тарасом Шевченко.
Духовная родословная писателя раскрыта им в своего рода
«семейной хронике» «Кладбище в Скулянах», основанной на за­
писках двух Бачеев, деда и прадеда. « . . .Во мне странным обра­
зом соединилось южное и северное, военное и духовное, даже
запорожское и новгородское, так как вятские Катаевы были вы­
ходцами из Новгорода, а их предки, по преданию, принадлежали
к ушкуйникам. Все это странным образом соединилось во мне
и наложило отпечаток на весь мой характер»,—пишет Катаев.
Детство писателя всецело связано с Одессой, с морем и с
привольными приднестровскими степями, куда летом выезжала
на отдых семья Катаевых. Море! С ним Катаев был неразлу­
чен с малых лет. Море, вечный образ вольной стихии вошел в его
творчество как символ непрерывного движения жизни. «Волны
Черного моря» — так озаглавлена «историческая хроника» Катае­
ва, его тетралогия о революции. Морю, его труженикам посвя­
щено много страниц катаевских произведений, особенно раннего
и «среднего» периодов... А разве в плавном и мощном ритме
поздних вещей Катаева с их свободной композицией мы не чув­
ствуем как прообраз ритмичный бег волн Черного моря, то поч­
ти спокойного, то мятежного?
В Одессе Катаев учился в гимназии, которую не кончил —
грянула первая мировая война, и романтически настроенный
юноша добровольцем ушел на фронт. Но еще до начала воин­
6


ской службы здесь, в Одессе, произошло то, что определило жиз*
пенную судьбу Катаева: он открыл в себе тягу к поэтическому
творчеству. «Я уже давно писал стихи и находился, как всё мо­
лодые поэты, в состоянии вечного душевного смятения: бегал
по редакциям местных газет без всякого разбора, читал свои сти­
хи кому попало в гимназии, на переменках, спрашивал мнение
товарищей, домашних, папы, тети, мучил своими произведения­
ми младшего брата Женю — будущего Евгения Петрова, посылал
свои стихотворения бабушке в Екатеринослав, даже прослыл
у знакомых гимназисток слегка сумасшедшим...»
Катаев начал со стихов (они были опубликованы в 1910 го­
ду в «Одесском вестнике») и долгое время считал себя преиму­
щественно поэтом. Его первым учителем стал ныпе забытый, а
в свое время почти знаменитый, поэт и романист А. М . Федоров,
дом которого был открыт для художественной интеллигенции
Одессы. Одна из бесед с наставником воспроизведена Катаевым
через полвека в «Траве забвения»:
«— Ах, Валя... Все это, откровенно говоря, вздор... По совес­
ти, какие мы с вами поэты? Бунин — вот кто настоящий поэт.
Вы читали Бунина?
—
Нет.
—
Вы не знаете стихов Бунина? — ужаснулся Федоров.—
И ничего о нем не слышали?
.. .Федоров с молчаливым укором посмотрел на меня, подошел
к громадному, во всю стену, книжному шкафу, вытянул с полки
книгу и стал ее перелистывать».
Федоров прочитал вслух несколько стихотворений Бунина —
Катаев был потрясен: «Передо мной вдруг открылась совсем про­
стая тайна поэзии, которая до сих пор так упорно ускользала
от меня, приводя в отчаяние».
Что это была за тайна? Она заключалась в том, что слово
и образ в поэзии не должны быть абстрактны, они не могут су­
ществовать «вообще», они конкретны, исходят из жизни, больше
того —они являются «физическими явлениями», со своими раз­
мерами, цветом и даже со своими обонятельными и осязательны­
ми качествами. Это было примерно то же самое открытие, кото­
рое много-много раньше, совсем маленьким мальчиком Катаев
сделал бессознательно, читая прозу Аксакова; скульптурная об­
разность и живописность книги «Детские годы Багрова-внука»,
по признанию писателя, перевернули его жизнь Ч
Итак, молодой поэт прикоснулся к тайне, которая впослед-
1 В. Катаев. Писать без посредников.— «Литературная уче­
ба», 1981, No 2, с. 111.
г


ствии стала главным законом его прозы. Л через несколько дней
после знаменательного разговора Валентин Катаев стоял перед
самим Иваном Алексеевичем Буниным с тетрадкой своих стихов.
Так произошла встреча, положившая начало тесным и сложным
отношениям двух писателей. Хронологически знакомство Катаева
с Буниным не было очень продолжительным — с 1914 по 1920 год
с большими перерывами, но в творческом смысле это была почти
«вечность», потому что именно в эти годы Катаев прошел школу
настоящего искусства. Решительно разойдясь с Буниным идейно,
Катаев всегда почитал Бунина-художника, он посвятил ему не­
мало ярких страниц, создав по-своему уникальный памятник
этому прекрасному русскому писателю.
Встреча с Буниным оказалась своевременной и знаменатель­
ной. Русская литература в ту пору развивалась, впитывая в себя
животворные традиции реализма Толстого и Чехова. Уже до­
стигли мирового признания Горький и Бунин, большой вклад
в реалистическое направление русской прозы вносили В. Коро­
ленко, А. Куприн, В. Вересаев, А. Серафимович, Л. Андреев,
А. Толстой и другие писатели, заявившие себя как приверженцы
заветов классики... С другой стороны, альманахи и журналы за­
полнялись образцами модного словотворчества от выспреннего
символизма до футуристического эпатажа. Но увлечения, кото­
рые коснулись многих литературных сверстников Катаева, его
благополучно миновали. Он не примкнул ни к одному течению.
Сказалось трезвое отношение к своему призванию, врожденный
вкус (Катаев читал Пушкина, Шевченко, Кольцова, Никитина,
когда многие увлекались декадентами), уроки Бунина и Федо­
рова. Лирика Катаева предвоенного времени —это тонкие жанро­
вые и пейзажные зарисовки, лирика, полная точных и сочных де­
талей, мотивов, которые перейдут вскоре —в новом качестве —
в прозу писателя.
Восемнадцатилетний юноша Катаев оказался в самом пекле
мировой войны. «Сначала доброволец, охотник, потом совсем мо­
лоденький офицер, подпоручик... я повторил в юности начало де­
душкиной, да и прадедушкиной военной карьеры...» Пребывание на
«театре военных действий» сблизило Катаева с солдатской мас­
сой, здесь он столкнулся с революционными настроениями, рож­
давшимися в солдатской среде под воздействием пропаганды, кото­
рую тайно вели большевики. На войне он накапливал материал,
который будет питать его творчество на протяжении всей жизни.
Ранние рассказы Катаева необычайно зрелы. Так, «Весенний
звон», написанный еще до войны, как и некоторые другие расска­
зы этого времени, можно было бы принять за гораздо более
позднее произведение — столько в нем зрелого мастерства. Не­
8


принужденность стиля, простой язык, точность характеристик и
пейзажных зарисовок — все то, что станет основными признаками
стиля Катаева, проявилось уже здесь, в первых рассказах.
Катаев посылал с фронта зарисовки военных действий в одес­
ские и столичные газеты и журналы, а в перерывах между боя­
ми писал рассказы. Близкие к прозе Л. Толстого, к военным
рассказам Гаршина, они вполне самостоятельны и с впечатляю­
щей силой передают как атмосферу войны, так и общий дух
предреволюционного времени.
Самобытность таких рассказов, как «Земляки»,
«Ночью»,
объясняется еще и врожденным демократизмом, проявления ко­
торого читатель по достоинству может оценить в эпизодах, рас­
крывающих братские отношения молодого офицера со своими
«орудийцами» (в «Траве забвения», в «Кладбище в Скулянах»).
Демократизм стал для Катаева и нравственным кредо, и эстети­
ческим критерием. Это явно прослеживается и в такой сугубо
народной (говоря языком сегодняшней критики — «деревенской»)
повести «Я — сын трудового народа...», и в солдатской повести «Сын
полка», и в книге о Ленине «Маленькая железная дверь в сте­
не», в которой демократизм вождя революции воплощен писате­
лем как самое близкое ему самому человеческое качество.
На империалистической войне Катаев был дважды ранен,
контужен, отравлен газами и вернулся в Одессу (награжденный
двумя Георгиевскими крестами) к литературе, к новой жизни —
над Россией уже шумела очищающая гроза Революции.
Впечатления, вынесенные с войны, были страшны, но тогда
писатель не успел все их отразить (хотя мечтал о повести) —
другие, новые темы потеснили их. Катаев понимал, что война
искалечила его поколение, которое могло бы и погибнуть, но «Ве­
ликая Революция спасла и вылечила. Какой бы я ни был, я обя­
зан своей жизнью и своим творчеством Революции. Только ей
одной. Я —сын Революции»,—подвел он итог своей юности в
«Траве забвения».
Советская власть не сразу укрепилась в Одессе. Два года про­
шло, пока красные войска при поддержке большевистского под­
полья окончательно смели буржуазный строй и выбили из города
деникинцев. В эти годы прогрессивно настроенные молодые
одесские литераторы сгруппировались в объединение «Зеленая
лампа» — своего рода клуб, где читались и обсуждались свои и
чужие сочинения. В нем участвовал и Катаев, и его друзья, бу­
дущие большие советские писатели Юрий Олеша и Эдуард Баг­
рицкий. Молодые литераторы настойчиво искали новых путей
в искусстве, с жадностью впитывая все примечательное, что
рождалось в нем как отражение победившей в стране револю­
9


ции, зачитывались стихами Блока и Маяковского. Маяковского
Катаев услышал и увидел впервые в январе 1914 года на вечере
футуристов в Одессе, и хотя поэзия футуристов не вызвала у не­
го большого интереса, гениальность поэтического воображения
Маяковского потрясла его.
Окончательное установление Советской власти в Одессе
в 1920 году вызвало резкий подъем активности творческой моло­
дежи, порвавшей с прежними представлениями о жизни, привет­
ствовавшей приход новой власти. Катаев был одним из первых
писателей, которые сразу же включились в активную революцион­
но-просветительскую работу. После недолгого пребывания в ар­
тиллерийских красных частях на Украине, сражавшихся с остат­
ками деникинских частей (в Полтаве в это время Катаев близко
познакомился с Короленко), он начал работать в ЮгРОСТА —
агитационно-пропагандистской организации, охватившей своей ра­
ботой южную Украину. ЮгРОСТА проводило колоссальную по­
вседневную политическую работу среди населения в самых раз­
нообразных формах — вовлекало население в начавшийся процесс
восстановления экономики молодой Советской республики, в борь­
бу с петлюровскими и белогвардейскими бандами, в те или иные
хозяйственные и политические компании. Сила печатного и уст­
ного слова достигла в эти годы огромного эффекта, и роль моло­
дого писателя Катаева в этом была немалая. Он возглавлял
в ЮгРОСТА так называемые «Окна сатиры», был пропаганди­
стом и агитатором, писал фельетоны... В 1921 году коллектив
ЮгРОСТА переехал в Харьков, произошло слияние с УкрРОСТА.
Одесские литераторы, среди них и Катаев, с энергией включились
в литературную жизнь Харькова. Здесь вышла книга сатириче­
ских стихов Катаева (в библиотечке «Красные осы»), хлестко ра­
зивших вылезавшие изо всех углов остатки мещанства и бур­
жуазности.
Жизнь тогда была трудна. Как писал один из мемуаристов,
«юность наша, многих-многих людей искусства, науки, в практи­
ческой жизни была окрылена бескорыстием, бедностью, отда­
ленным гулом грохота гражданской войны... Каждый на свой лад
мог повторить дивные слова Блока: «Я слышу шум переворачи­
ваемых страниц истории...» Мы не искали покоя, благоустройства,
накопления...» 1 Ни голод, ни бедность не могли снизить творче­
ского тонуса тех, кто с воодушевлением включился в социалисти­
ческое строительство. Помимо службы в ЮгРОСТА, помимо при­
носивших несомненную пользу стихов на злобу дня и фельето­
1 М. Юдина. Немного о людях Ленинграда.—В сб.: «Мария
Вениаминовна Юдина. Статьи. Воспоминания. Материалы». М.,
«Советский композитор», 1978, с. 225.
10


нов, Катаев писал и сонеты (сборник «Железо» не был напеча*
тан из-за недостатка бумаги, а часть рукописи его пропала), и
«серьезную» прозу.
За годы гражданской войны и начального восстановительного
периода Катаев написал множество рассказов, составивших так
называемый «югростовский цикл», рассказов очень искренних, на­
писанных на высокой лирической, «катаевской», ноте. На них бе­
зусловно лежит характерный для той эпохи налет романтики, про­
являющийся в острой сюжетности, вместе с тем они полны глубо­
кого реализма и, как свидетельства времени, принадлежат к
лучшим произведениям о революции и гражданской войне. Высо­
кий драматизм таких рассказов, как «Записки о гражданской вой­
не», «В осажденном городе», «Золотое перо», «Восемьдесят пять»,
«Огонь», сродни суровым повествованиям других писателей, слу­
живших своим пером революции (вспомним рассказы Серафимо­
вича, Вс. Иванова, Бабеля, Неверова, Фурманова, Сергеева-Цен-
ского, Шишкова...).
1922 год стал переломным в жизни Катаева — он переезжает
в Москву. Окончание гражданской войны, ознаменовавшееся пе­
реходом от военного коммунизма к развернутому социалистиче­
скому строительству, выдвинуло на передний план лозунг сози­
дания новой, социалистической культуры. Лучшие литературные
силы оказались сосредоточенными в столице. Москва стала круп­
нейшим издательским центром с новыми журналами, газетами,
издательствами. В одном из журналов, в «Новом мире», начал
свою московскую деятельность Катаев. Вокруг журнала сгруппи­
ровались крупнейшие литераторы, здесь Катаев опубликовал
свой рассказ «В осажденном городе».
Вскоре Катаев переходит на постоянную работу в газету
«Гудок», затем в журналы «Красный перец» и «Крокодил» и в «Ра­
бочую газету», где, оставаясь на должности штатного фельетони­
ста, публикует фельетоны на злобу дня (под псевдонимами Оли­
вер Твист, Старик Саббакин и другими). Как и для других совет­
ских писателей, М. Булгакова, И. Ильфа, Ю. Олеши, газета ста­
ла для Катаева школой социалистического строительства и одно­
временно школой сатиры. Дарование Катаева-сатирика раскры­
лось с большой силой именно в этот период. Нельзя забывать
и о том большом воздействии, какое оказывало на писателей-
газетчиков, в том числе и на Катаева, творчество Маяковского.
Пример великого пролетарского поэта, его ежедневная работа
агитатора и пропагандиста в прессе была как бы путеводной
нитью для всех молодых литераторов.
Немалое значение для Катаева в начале двадцатых годов
имела и его деятельность в Главполитпросвете под непосред­
11


ственным руководством Надежды Константиновны Крупской, где
писатель сочинял «агитки», нацеленные на политическое про­
свещение и воспитание масс. Катаев здесь проходил практику
непосредственного участия в пропаганде конкретных политиче­
ских и экономических задач Советской власти... К сожалению,
не состоялась встреча молодого пропагандиста с В. И . Лениным
(а такая встреча предполагалась), но личность вождя револю­
ции, рассказы о нем из уст самой Надежды Константиновны
имели непреходящее значение для творчества Катаева. После
смерти Владимира Ильича было
написано и опубликовано
(в журнале «Красная новь») первое произведение Катаева
о В. И . Ленине — стихи, которые писатель включил спустя мно­
го лет в книгу «Маленькая железная дверь в стене». С тех пор
ленинская тема вошла в творчество Катаева.
В двадцатые годы Катаев написал огромное количество рас­
сказов, фельетонов и стихов, обличающих уродливые явления,
порожденные нэпом, бичующих и тех, кто, не приняв сердцем
новую жизнь, приспосабливался к ней, маскируя собственниче­
ские интересы громкими лозунгами и демагогией («Удивительный
Пробкин», «Птичка божия», «Выдержал» и другие). Все, что но­
сило в жизни облик «псевдо», не имело печати подлинности, по­
падало на острие катаевской сатиры. Но этот этап творчества
писателя не исчерпывается обличением. Многие рассказы Ка­
таева, сатирические на первый взгляд, полны тонкого психоло­
гизма. Автор не стремится обязательно выставить своих персо­
нажей в смешном свете, но старается заглянуть в их души, что­
бы увидеть там подлинно человеческое. Катаеву в этом помогает
юмор, который в книгах тех лет имеет множество оттенков —
от ядовитого смеха до снисходительной усмешки, легкой иро­
нии (а в книгах последних лет ирония приобрела еще один от­
тенок — самоиронии). Катаевский юмор не только обличает, но и
примиряет. Примиряет не с пороками, конечно, а с естествен­
ными человеческими слабостями... В рассказе «Ножи», напри­
мер, направленном, казалось бы, против жадности, скупости, ко­
мизм положений, в которые попадают герои, сглаживает их отри­
цательные свойства, мы видим беззащитность, робость перед
жизнью этих персонажей и не можем уже смотреть на них ина­
че как с понимающей улыбкой. Сразу же приходят на память
те рассказы Гоголя, в которых соседствуют сарказм и добродуш­
ный юмор. Гоголевская традиция — одна из самых важных в твор­
честве раннего Катаева.
Острое реалистическое видение в сочетании с комическим
мастерством позволили писателю создать в 1926 году одну из са­
мых блестящих повестей — «Растратчики». Она как бы выплес­
12


нулась сразу. Отточенная по форме, искрящаяся бурлескным юмо­
ром, повесть имела большой резонанс и выдвинула Катаева в
первые ряды писателей-сатириков. Фантасмагоричные похожде­
ния двух растратчиков, бухгалтера Прохорова и кассира Ванечки,
подверглись уничтожающему осмеянию. Здесь в юморе Катае­
ва не было никакого снисхождения, гримасы нэпа вызывали на
себя только разящий огонь сатиры... Повесть высоко оценил
М. Горький, именно после «Растратчиков» обративший внимание
на талант писателя. Во время посещения Горького в 1927 году в
Сорренто (вместе с Л. Леоновым) Катаев услышал от него важные
для себя слова поддержки — великий писатель подметил в его
творчестве самобытные черты, оценив его дарование сатирика.
В сатирической литературе двадцатых годов «Растратчики»
по праву занимают одно из центральных мест наряду с произве­
дениями Зощенко, Слеши, Ильфа и Петрова. Направленная про­
тив взгляда на жизнь как вечно длящийся «праздник», эта по­
весть не утратила и сегодня своей остроты.
Катаев никогда не порывал и с исторической темой. В 1925 году
он пишет рассказ «Родион Жуков», из которого впоследствии вы­
растут, как из зерна, сначала повесть «Белеет парус одинокий»,
а затем вся тетралогия «Волны Черного моря». Трагическая ис­
тория матроса-большевика с интернированного броненосца «По­
темкин», матроса, не пожелавшего остаться в эмиграции и
вернувшегося на родину по велению сердца и революционно­
го долга, под пером писателя превратилась в психологически
острый исторический сюжет.
В двадцатые годы начался расцвет советского театра, связан­
ный в первую очередь с именами Станиславского, Мейерхольда,
Маяковского. Пьесы молодых драматургов Вс. Иванова, Леонова,
Киршона, Файко, Афиногенова, Погодина завоевали сердца зри­
телей тем, что показывали им новых героев, носителей социа­
листической морали, разоблачая вместе с тем буржуазную сти­
хию в сознании, обрушиваясь на мещанские пережитки. Катаев
решает испробовать свои силы в драматургии. После успеха по­
вести «Растратчики» Станиславский предложил писателю напи­
сать пьесу по ее мотивам. Катаев согласился, но пьеса-скетч
«Растратчики» (1927), не получившая верного сценического ре­
шения, провалилась. Неудача не смутила Катаева. Он пишет во­
девиль «Квадратура круга», который тоже был поставлен во
МХАТе. На этот раз успех был полным, в спектакле играл бу­
дущий цвет Художественного театра — Яншин, Грибов, Бендина,
Ливанов; пьеса быстро разошлась по театральным подмосткам
страны, за короткий срок завоевав огромную популярность и вы­
двинув автора в ряды ведущих драматургов. Впоследствии успех
13


вернулся и к «Растратчикам». «Квадратура круга», как и другие
пьесы Катаева, широко ставилась за рубежом.
В чем секрет успеха э*ой пьесы? Катаев угадал своего зри­
теля. Он написал водевиль для молодежи,, своевременно коснув­
шись болезненных явлений в ее среде. Борьба искренности и
чувства с умозрительными представлениями о жизни — так мож­
но прочесть главную идею пьесы. Об этом писали и Маяков­
ский, и многие молодые пролетарские поэты, сатирики-прозаики
и сатирики-драматурги. Об этом и водевиль Катаева. И в «Квадра­
туре круга» писателю не изменила его легкость, жизнерадостность.
Пьеса критиковала, но никого «не ранила». Катаевский смех из­
лечивал, пьеса веселила и... заставляла молодежь оглянуться на
себя, заставляла задуматься, как вырваться из заколдованного
круга ложных представлений о жизни.
Оптимизмом отмечены и другие пьесы Катаева, написанные
в тридцатые годы — «Миллион терзаний», «Дорога цветов», «До­
мик». Меткая наблюдательность сочетается в них с искрящимся
юмором. Общее светлое настроение позволило критике того вре­
мени определить «комедии нравов» Катаева как «живое воплоще­
ние молодости нашей страны» Ч
Характерной чертой литературной жизни эпохи первой пяти­
летки были длительные выезды писателей на крупнейшие ново­
стройки, заводы, фабрики, в колхозы (традиция, сохранившаяся
по сей день). Во время этих командировок собирались материалы
для будущих книг и писались непосредственна с места статьи
и очерки, отражавшие величайшую в мире экономическую рево­
люцию, которая совершалась в нашей стране. Днепрогэс, Магни­
тострой, Кузбаестрой, тракторные гиганты в Сталинграде и Харь­
кове, сотни других новостроек, социалистическое соревнование,
развернувшееся как новая форма трудовой деятельности именно
в годы первой пятилетки,— все это было в поле зрения писате­
лей, создававших грандиозную летопись социалистического строи­
тельства. Один за другим появлялись в печати злободневные,
вдохновенные очерки, романы и повести М. Шагинян, Ф. Гладко­
ва, Л. Леонова и других писателей.
Катаев активно включился в эту работу, написав сначала
очерки об одном из московских заводов, затем об одной из первых
сельскохозяйственных коммун (и пьесу «Авангард» на ту же те­
му), о Днепрострое, Ростсельмаше. В 1931 году вместе с Демья­
ном Бедным Катаев выехал на Магнитострой. Здесь он пробыв
несколько месяцев, и результатом этой поездки стал роман-хро*
1 И. Б а ч е л и с. Драматургия Валентина Катаева. — «Теат­
ральная неделя», 1934, No 14, с. 10.
14


ника «Время, вперед!», завершенный в 1933 году лак «рапорт
XVII съезду ВКП(б)». Строка из «Марша времени» (комедия
«Баня») Маяковского стала не только названием произведения,
но и его идейно-художественным камертоном.
«Время, вперед!»— о новых темпах жизни, о новых ее рит­
мах. И передано это в самой фактуре произведения: стремйтель-
нейшее повествование, построенное на быстрой смене планов,
напоминающее приемы кино. Произведение вызвало много споров,
о нем высказывались порой резко, больше всего возражений вы­
зывало то, что назвали «динамизмом», то есть именно стреми­
тельность повествования — критики видели в этом самоцель.
Перечитывая сегодня «Время, вперед!»,
убеждаешься, как
цельна, органична связь всех его элементов, а «динамизм» пред­
ставляется не просто формальным приемом, но важным сред­
ством раскрытия идейного замысла. Такое отношение к проблеме
времени нашло свое развитие в произведениях Катаева пятидеся­
тых — семидесятых годов.
В хронике Катаева спрессованность времени напоминает ро­
маны Достоевского. В предельно короткий промежуток — один
день — форсированными темпами совершаются события вели­
чайшего значения (переломные, кризисные, именно как у До­
стоевского) — для стройки, для героев романа, для всей страны.
А калейдоскопичность, в которой критики тоже упрекали авто­
ра,— только кажущаяся, ибо все эпизоды находятся во взаимном
сцеплении, подчиняясь «сверхзадаче» произведения.
Некоторое время в литературной критике бытовал термин
«телеграфная проза», относимый к произведениям, написанным
«в манере» Хемингуэя, в которых преобладает быстрый, сверх­
скоростной темп, рваный ритм, стремительные диалоги. Новатор­
ство Катаева в его произведении о Магнитке другого рода. Эта
проза, показывая художественными средствами стремительное
движение жизни, развивалась в русле эпической традиции совет­
ской и русской литературы. «Симфонизм стиля» Катаева, о ко­
тором чаще всего говорят в связи с его последними произведе­
ниями, выявил себя вполне определенно уже во «Времени, впе­
ред!». Художественный результат новаторского эксперимента
сегодня очевиден: говоря словами современного критика, «тему
революционного движения времени раскрывал художник не как
техническую... но во всем ее историческом и философском зна­
чении...» Ч
1 Л. Скор ин о. Писатель и его время. Жизнь и творчество
В. П. Катаева. М., «Советский писатель», 1965, с. 251.
15


В 1936 году Катаев написал одну из самых своих поэтичных
повестей «Белеет пару© одинокий». В тридцатые годы, когда
в Германии пришел к власти фашизм, резко возросла напряжен­
ность во всем мире, а нашей стране, в которой победил новый
общественный строй, угрожала неприкрытая военная опасность,
повая повесть Катаева, посвященная событиям 1905 года, звуча­
ла как напоминание о революционных традициях, об их зарож­
дении в России и влиянии на юное поколение. Романтическая
повесть о мальчиках Пете Бачее и Гаврике Черноиваненко, при­
общавшихся к миру взрослых, отдававших свои силы разруше­
нию старого мира, мальчиков, участвовавших в больших обще­
ственных событиях, оказывала патриотическое
воздействие
на юное поколение, стала любимейшей книгой нашей молоде­
жи, вошла в школьные хрестоматии, не раз была экранизиро­
вана.
В 1937 году Катаев написал и другое, широко известное про­
изведение — «Я — сын трудового народа...», тема которого близка
теме повести «Белеет парус одинокий»: и в ней рассказывается
о столкновении двух миров — старого, уходящего, и нового.
Но революционно-патриотическая тема решается здесь на другом
материале. Повесть посвящена классовой борьбе в деревне, ста­
новлению Советской власти на Украине. Написанная очень прос­
то, жесткими графическими линиями, она напоминает раннюю но­
веллистику Катаева. Правда, этот материал, как всегда у Катаева,
взятый из жизни, из собственных наблюдений, был переосмыслен
писателем с широких мировоззренческих позиций художника,
овладевшего методом социалистического реализма. Повесть покори­
ла читателей высоким пафосом, обаянием главных героев, нари­
сованных Катаевым со свойственным ему лиризмом и симпатией
к людям из народа. Именно эти черты нового произведения Ка­
таева привлекли к нему внимание С. С . Прокофьева, написавше­
го по либретто Катаева одну из лучших советских опер «Семен
Котко».
Наступили грозные дни Великой Отечественной войны. Ката­
ев — сотрудник Совинформбюро, военный корреспондент «Прав­
ды» и «Красной звезды» с весны 1942 года — непрерывно выезжа­
ет на передовые позиции, публикует корреспонденции о крупней­
ших военных операциях. В беллетризованной форме писатель
воспроизводит ход событий на фронтах, но в центре его статей
и очерков все же остаются сами участники боев, от простых сол­
дат до выдающихся военачальников.
Катаевское понимание психологии воина, подкрепленное зна­
нием военных профессий, воплотилось тогда в одном из самых
гуманистических произведений военного времени — повести «Сын
16


полка». Согретая необыкновенной теплотой, она высвечивает вы­
сокие нравственные качества советского солдата. Как Твардов­
ский в поэме «Василий Теркин», Катаев показал, что доброта,
сострадание, человечность не могут притупиться и в пору самых
жесточайших испытаний. В 1946 году повесть «Сын полка» была
удостоена Государственной премии.
В годы войны Катаев написал несколько пьес, рассказов и
повести «Электрическая машина» и «Жена». Если первая из них
стала возвращением к теме детства, то вторая, посвященная па­
мяти погибшего на войне брата Евгения, стала своего рода гим­
ном советской женщине, которую не сломила страшная личная
потеря. История Нины Петровны отразила судьбы многих наших
современниц, жен и матерей, вынесших, несмотря на все утраты,
непосильное бремя войны, чей самоотверженный труд в тылу
помогал приблизить долгожданный час победы.
Глубоко патриотическое творчество Катаева военных лет на­
шло свое естественное продолжение в послевоенной публицисти­
ке, посвященной созидательному труду советского народа, при­
ступившего к восстановлению разоренного войной народного хо­
зяйства, в его статьях, разоблачавших поджигателей войны.
В эти же годы писатель работает над продолжением повести «Бе­
леет парус одинокий». Еще в годы войны он начал работу над
романом «Катакомбы» — о героическом одесском подполье. Его
действующие лица —это ставшие взрослыми герои повести «Бе­
леет парус одинокий».
Постепенно замысел произведения о судьбе участников пер­
вой русской революции усложнялся. Писатель решает создать
исторический цикл о революционном движении в России.
Тетралогия «Волны Черного моря», над которой писатель ра­
ботал вплоть до 1960 года, объединила в себе четыре хроникально­
повествовательных произведения, где жизнь одних и тех же пер­
сонажей предстает на детально разработанном историческом фо­
не. Написанный вторым роман «За власть Советов» стал завер­
шением цикла и получил название «Катакомбы» — подпольная борь­
ба с фашистскими оккупантами предстает здесь как один из
этапов общенародной войны за Советскую власть. Второй
и третьей частью стали романы «Хуторок в степи» (1956) и «Зим­
ний ветер» (1960).
Важнейшие события русской истории между революциями
1905 и 1917 годов отражены во второй и третьей частях. В гла­
вах «В Смольном» и «Балтийские чайки» (роман «Зимний ветер»)
Катаев создает образ В. И . Ленина.
Замысел большого самостоятельного произведения о В. И . Ле­
нине возник у писателя в середине пятидесятых годов, но реа­
17


лизован он был только через десять лет. Ответственнейшая тема
требовала и полной отдачи творческих сил, и предельной художе­
ственной и документальной точности в работе. В это время,
в 1955 году, писатель принял на себя серьезную общественную
нагрузку — стал главным редактором вновь созданного журнала
«Юность», который он возглавлял до 1962 года.
Годы работы в «Юности» одновременно были для писателя
годами накопления материала для новых книг. Время, предше­
ствовавшее празднованию столетия со дня рождения К И. Лени­
на, вызвало к жизни большой приток художественной Ленинианы.
Заметными событиями в нашей литературной жизни стали новые
произведения М. Шагинян, Э. Казакевича, Н. Погодина, 3. Воскре­
сенской, А. Коптелова, А. Вознесенского, Е. Евтушенко, Е. Драбки­
ной. Усилилось внимание художников к биографии и личности
вождя революции, гениального теоретика мирового рабочего движе­
ния. В этих книгах, как и в кинофильмах, произведениях изобрази­
тельного искусства, Ленин-революционер был неотделим от Лени­
на-человека. Ломая сложившиеся в прежние времена стерео­
типы плакатного решения образов творцов революции, худож­
ники показывали В. И . Ленина как плоть от плоти народной
массы.
Катаев эту слитность человеческого и великого в Ленине
поставил во главу утла своего «лирического дневника» «Маленькая
железная дверь в стене», вышедшего в 1964 году. Писатель взял
несколько реальных эпизодов пребывания Ленина в Париже и
создал на их основе полифоническое произведение, в котором,
дополняя друг друга, звучат одновременно несколько тем: Лени­
на-революционера, Ленина-человека, тема рабочего движения
в России и Европе, тема европейской жизни начала столетия и
современной жизни Франции. Этот «контрапункт» создан был но­
выми художественными приемами, в первую очередь — строфич­
ностью, впервые здесь примененной писателем, хотя путь к ней
угадывается и в динамичной прозе хроники «Время, вперед!».
Этим композиционным приемом создается полифония внутрен­
них голосов, независимых, но соподчиненных. Это многоголосие
складывается из голоса лирического героя (авторские, «дневни­
ковые» размышления), голосов действующих лиц — главных и вто­
ростепенных, и «голосов» документов, то есть цитат, которых Ка­
таев, работая над книгой о Ленине с тщательностью исследовате­
ля, привлек огромное множество.
Автор достиг выразительного эффекта. «Маленькая дверь»,
которую писатель отпер в стене, отделяющей настоящее от про­
шлого, физически вводит нас в предреволюционную жизнь со все­
ми ее приметами, красками, звуками. Но в то же время эпоха
18


благодаря этому хору голосов одухотворена видением ее совре­
менников, и прежде всего видением главного героя. Как справед­
ливо отмечает Л. Скорино, в этой книге поражает «стереоскопич­
ность, объемность видения жизни: с ленинской высоты, глазами
мыслителя и вождя революции и тут же — глазами рядового чело­
века из гущи народной, но человека той же эпохи, участника то­
го же исторического процесса»
Именно в XX веке, как никогда прежде, прошлое стало объек ­
том пристальнейшего внимания литературы. Дело не только в том,
что возрастает потребность в книгах о прошлом по мере накоп­
ления человечеством исторического опыта. Нет, появился и но­
вый жанр книг-воспоминаний, когда в прошлое вторгается судь­
ба автора-рассказчика. В этих книгах «память становится инстру­
ментом, позволяющим постичь природу времени», а «неровность
процесса припоминания, не обладающего непрерывностью, а де­
лящего прошлое на отдельные сегменты, порождает временные
сдвиги в повествовании, переходы рассказчика из одного периода
жизни в другой, не придерживаясь хронологической последова­
тельности» 2.
Новое художественное миропонимание возникла в связи с об­
щим бурным развитием современной жизни. Сталкиваясь с собы­
тиями катастрофическими, непредвиденными, всегда ли мы успе­
ваем осмыслить их до конца, связать со своей судьбой?.. Так воз­
никает желание обернуться в какой-то момент в ту сторону, ку­
да хронологически отодвинулись события нашей жизни, и вырвать
оттуда еще и еще один «устойчивый призрак» прошлого.
Олеша, в книге «Ни дня без строчки» много размышлявший
о законах искусства, сделал наблюдение, относящееся, быть мо*
жет, к творческому методу многих его современников: «Я не сочи-
НяЮ, размахиваясь вперед, а пишу, как бы оглядываясь назад
не сочиняю... а вспоминаю; как будто то, что я только собираюсь
написать, уже было написано. Было написано, потом как бы рао
йалось, и я хочу это собрать — осколки в одно целое» 3.
I Л. Скорино. Писатель и его время. Жизнь и творчество
В. Й. Катаева, с. 364.
2 Б. Сучков. Марсель Пруст (1871—1922). —В кн.: Марсель
ПруСт. По направлению к Свану. М., «Художественная литерату­
ра», 1973, с. 27. Обнаруживая некоторую общность структуры прозм
Катаева и Пруста, в частностп, сходство позиции в отношении авто­
ров к своему прошлому, следует отметить, что методы этих худож-
ников принципиально различны — как в плане мировоззрения,, так
и в отношении их поэтик.
3 Ю. О л е ш а. Ни дня без строчки. М., «Советская Россия^
1965, с. 51.
19


Сходное наблюдение есть и у Катаева в книге «Разбитая
жизнь, или Волшебный рог Оберона». Писатель сравнивает свою
жизнь с мозаикой, раздробленной временем, но волей художника
«превращенной в одно единое, прекрасное целое...» . Очевидно, что
принцип ретроспекции, как хождение по мосту, перекинутому
из настоящего в прошлое, помогает современному художнику
преодолеть неумолимую власть времени, позволяя «ощутить цель­
ность собственной прожитой жизни, ее единство» \
Одновременно с книгой о Ленине Катаев писал «Святой коло­
дец» (1965), в котором временные сдвиги, переброски настоящего
в прошлое и обратно играют исключительно важную роль. В «Свя­
том колодце» проблему времени писатель исследует с особой тща­
тельностью -—ив художественном, и в философском аспектах.
Уже в предыдущей книге он обронил такую фразу: «Ни с чем
не сравнимое сладкое ощущение потери времени, вернее, его
смещения... Все чаще и чаще оно преследует меня теперь, на
склоне лет». В «Святом колодце», можно сказать, проводятся на­
стоящие физические опыты со временем. Движение сюжетных
линий, смысловых мотивов из настоящего в прошлое и из прош­
лого в настоящее настолько усложненно и изощренно, что для его
понимания требуется предельное внимание. Связь всех «оберто­
нов» сюжета постигается иногда только ассоциативно. Тем са­
мым проза как бы сблизилась с поэзией, в которой ассоциативные
связи нередко играют первостепенную роль. Приемы, которыми
Катаев пользуется в «Святом колодце» и в следующих произведе­
ниях, близки и приемам, применяемым современными художни­
ками, например, Пикассо и Шагалом, близость художественного
видения которых своему собственному признает и сам Катаев.
Личность автора в творчестве Катаева последних десятиле­
тий — это «самосознающее «я», или авторское «я» как «проблема
человеческой личности, взятой на всех этапах ее внутреннего
созревания»2 (особенность именно прозы XX века). Но более су­
щественным представляется другое: одно и то же стремление
современного художника увидеть мир в единстве, преодолеть
разъединение с ним, о чем еще в тридцатые годы страстно писал
Николай Заболоцкий:
И нестерпимая тоска разъединенья
Пронзила сердце мне, и в этот миг
Все, все услышал я — и трав вечерних пенье,
И речь воды, и камня мертвый крик...
1 Б. Сучков. Марсель Пруст (1871—-1922).— В кн.: Марсель
Пруст. По направлению к Свану, с. 27.
2 Л. Долгополов. Неизведанный материк (Заметки об
Андрее Белом).-— «Вопросы литературы», 1982, No 3, с. 105,
20


И все существованья, все народы
Нетленное хранили бытие,
И сам я был не детище природы,
Но мысль ее! Но зыбкий ум ее!
(«Вчера, о смерти размышляя»)
Ориентация современной литературы на художественно-фи­
лософское осмысление времени как одной из граней мироздания
симптоматична для нашего «научного века». Как пишет советский
философ, теория относительности отмела «вместе с понятием аб­
солютной одновременности и представление о едином, охватываю­
щем все пространство потоке времени, и представление об аб­
солютном пространстве» !. Литература — и творчество Катаева
пример этому — по-своему учитывает это открытие физики, свои­
ми средствами постигая мир в его целостности. Для Катаева
время, пространство, материальный мир, наполняющий это про­
странство (не важно, где и когда, в прошлом ли, в настоящем ли),
мир слышимый, обоняемый, осязаемый, видимый — нерасторжимы,
соподчинены.
Не будет преувеличением сказать, что современный художник
Катаев в некоторых аспектах изображения реальности пошел
дальше своих учителей, потому что современность требует новой
«оптики» для постижения мира во всем его многообразии. Осо­
знать единство мира, считает писатель, можно, только исследовав
его во всех проявлениях, даже ничтожно малых; как часто мы
сталкиваемся в книгах Катаева с завораживающими картинами
и «макромира», и «микромира». Зачем это нужно? Для того, что­
бы испытать новую «оптическую технику»? Полюбоваться игрой
природных форм?.. Разумеется, нет. Это именно убежденность во
всеобщей взаимосвязи в природе, ведь
... для бездн, где летят метеоры,
Ни большого, ни малого нет,
И равно беспредельны просторы
Для микробов, людей и планет...
Там я звездное чую дыханье,
Слышу речь органических масс
И стремительный шум созиданья,
Столь знакомый любому из нас.
(Н. Заболоцкий.
«Сквозь волшебный прибор Левенгука»)
1 Б. Г . Кузнецов. Современная наука и философия. М .,
Политиздат, 1981, с. 58.
21


«В силу своей постоянной житейской занятости,—говорит Ка­
таев в «Траве забвения»,— мы давно уже перестали удивляться
многообразию форм окружающей нас среды. Но стоит отвлечься
хотя бы на один день от земных забот, как сейчас же к нам
возвращается чувство принадлежности ко вселенной, или, другими
словами, чувство вечной свежести и новизны бытия».
Всем своим творчеством писатель учит нас, что красота мира,
а значит, и какой-то скрытый от нас, «планетарный» смысл бы­
тия таится во всем — в поступке человека, в цветке бегонии,
комете Галлея, даже проползающем мимо муравье и т. д . и т. д.
Надо только заставить себя разглядеть во всем этом высокий
смысл, не позволяя зрению и душе лениться...
Осознание единства мира преломляется и в отношении автора
к героям его книг, написанных в пятидесятые— семидесятые го­
ды. Вслед эа «Святым колодцем» вышла «Трава забвения» (1967).
Кроме двух главных героев — Бунина и Маяковского, в ней дей­
ствуют -«рядовые» персонажи — Клавдия Заремба и Рюрик Пчел­
кин (поэт, наделенный автобиографическими чертами). И хотя
внешнее повествование строится с преимущественным внимани­
ем к Бунину и Маяковскому, а остальные персонажи движутся
по орбитам вокруг этих двух эпицентров, повествование строится
Катаевым так, что с одинаковой напряженностью следишь эа
судьбами всех персонажей. Они все вовлечены в один и тот же
круговорот событий, участвуют в нем как равные.
В многообразии приемов, создающих художественное един­
ство книг Катаева, особое место занимает авторское отношение
к сюжету. Линия повествования в произведениях последних лет
часто прерывается, отклоняется в сторону, перебивается другими
сюжетными линиями, но всегда при этом сохраняется целенаправ­
ленное внутреннее развитие замысла. Сюжет и фабула у Катаева
как бы слиты. Это тоже признак повествования нового типа.
Причем отношение к элементам мироздания как равнозначным
переносится художником и на само творчество. Одну и ту же
ценность имеют и малый эпизод, и большой, деталь и картина.
«Чудо мгновенного превращения пейзажа в эпос, в трагедию»
(слова Катаева) —вот что может происходить в такой прозе.
Эти эпизоды, зарисовки, картины превращаются в сюжетно
завершенные микроновеллы, существующие независимо от основ­
ных сюжетных линий, которых, кстати, в каждой вещи Катаева бы­
вает несколько (в «Кубике», например, шесть новелл, шесть сюжет­
ных линий, раздробленных движением художественного времени).
После «Кубика» — книги социально заостренной, коснувшейся
язв буржуазной Франции, вышла еще одна автобиографическая
22


книга — «Разбитая жизнь, или Волшебный рог Оберона» (1972),
построенная на воспоминаниях о детстве — одной из стержневых
тем писателя. Необычайно светлая по тону, блестящая по богат­
ству языка, она демонстрирует, как может даже самое мельчай­
шее впечатление детства превратиться в самостоятельный сюжет,
в рассказ или даже «роман» в двадцать — тридцать строк. Впро­
чем, не только эта книга насыщена завершенными эпизодами-
новеллами. То же самое свойственно и другим — вспомним, напри­
мер, сцены смерти Бунина или похорон Маяковского в «Траве
забвения». Все это микроновеллы со своим сюжетом, своим «кван­
том» мысли и завершенным внутренним образом.
В 1978 году вышла книга Катаева «Алмазный мой: венец»,
вызвавшая разноречивую реакцию читателей и критиков. Многих
смутило «вольное» обращение с прототипами — известными совет­
скими писателями двадцатых — тридцатых годов, зашифрованных
псевдонимами. Думается, ошибка тех, кто упрекал писателя в от­
ступлении от подлинного облика того или иного персонажа-про­
тотипа, была в том, что к книге отнеслись как к мемуарному
произведению, в то время как «Алмазный мой венец» — произве­
дение, созданное по тем же законам, которые Катаев вырабаты­
вал на протяжении всего творческого пути. Это книга-размышле­
ние, полифоническое произведение о разных людях, о художни­
ках, чей зыбкий, колеблемый временем облик скрыт Катаевым
под вневременными метафорическими масками.
К псевдонимам Катаев обращался и до «Алмазного моего вен­
ца» — в «Святом колодце», «Траве забвения»... Да и любой писа­
тель имеет дело с прототипами, наделяя своих персонажей чер­
тами реальных лиц, зачастую просто остающихся никому не из­
вестными. Современники же всегда проявляют повышенный ин­
терес к прототипам, вследствие чего немало претензий было
предъявлено и Л. Толстому, и Чехову. «Алмазный мой венец» —
это обычная проза,— говорит сам писатель,— к героям которой
надо относиться как к литературным героям». Право писателя
на свое отношение к прототипам Катаев объясняет тем, что ни­
когда ни у кого не бывает одинакового взгляда на любого чело­
века, в том числе выдающегося. «У Толстого был свой Пушкин...
Если бы вы стали писать прозу о Пушкине, то он у вас полу­
чился бы непохожим на Пушкина у Тынянова или на того Пушки­
на, которого собирался написать Бунин. Тут уже не прототип, а
персонаж, не конкретное лицо, а вымышленный герой определен­
ной эпохи... Я и пользуюсь псевдонимами как именами героев
прозаического произведения» 1.
1 В. Катаев. Писать без посредников.— «Литературная уче­
ба», 1981, Яг 2, с. 109.
23


В книге «Алмазный мой венец» автор чаще пользуется «би­
ноклем», чем «линзами», здесь меньше всматривания в «сегодня», но
больше возвращенной молодости. Повествование несет в себе отте­
нок театрализованности — с поразительной свободой перемещаются
по сцене эпохи герои этой книги, а голоса их звучат в непре­
рывном диалоге друг с другом, с эпохой, с автором, создавая ем­
кий подтекст, быть может, до конца еще не улавливаемый нами.
В этом произведении просвечивает еще одно качество, присущее
книгам Катаева последних десятилетий,— исповедальность. Она
с особой силой зазвучала в «Святом колодце», где, как пульс,
бьются, возникая в разных концах книги, рассекая ее, но в то же
время и цементируя, строки пушкинского «Пророка», подсказывая
читателю, что Пушкин был и остается для Катаева высшим мери­
лом художественности.
Пушкин — еще один внутренний сюжет творчества Катаева.
«Для меня Пушкин — великое произведение природы»,— говорит
Катаев. Писатель вообще очень часто прибегает к литературным
цитатам и реминисценциям (последние, например, используются
в заглавиях, приобретающих еще и функции эпиграфа). Это сви­
детельство культурного энциклопедизма писателя указывает и на
тесную связь его творчества с нашей великой литературой, мно­
гими ее пластами... Пушкин же в творчестве Катаева — не ци­
тата, не реминисценция, это скрытая, выстраданная тема, «квант»
мысли, который вызывает ассоциации высшего порядка как неиз­
бежную устремленность творческого сознания писателя в ту сферу
высшей духовности, которую для всех нас олицетворяет Пушкин.
Многообразен художественный опыт Катаева, в котором тра­
диционное и новаторское органично сочетаются. Верно сказал
И. Андроников, что «по изобразительной силе Катаев стоит в ря­
ду с великими мастерами». Прокладыватель новых путей в совре­
менной прозе, Катаев всегда последователен, никогда не изме­
няет своему дару — мыслителя, историка, исследователя жизни.
Он верен темам, к которым возвращается снова и снова, как, на­
пример, к историко-революционной теме, и в последние годы вол­
нующей его так же, как в молодости: вполне традиционный рас­
сказ «Фиалка» — одно из самых искренних произведений на тему
революции — был написан в пору интенсивного художественного
поиска. Творчество Катаева —как бы одна большая книга, а в
этой книге множество страниц, написанных по-разному.
И как высочайшая награда писателю остается неизменной
искренняя любовь к его книгам многомиллионной читательской
аудитории.
А.
М,
Кузнецов


РАССКАЗЫ


ВЕСЕННИЙ
ЗВОН
1
—
Господи,
как
он
вырос,
совсем
мо л одым
человеком
стал.
Я
те бя
по мню
еще
во-ют
таким
м ал юсень ки м.—
При
этом
ж ест
рукой,
показывающий
пол-аршина
от
п ол у.—*
В
каком
же
ты
тепер ь
классе?
—
Во
втором.
—
Такой
малюсенький,
а
уже
во
втором
кла сс е!
Это
в се,
что
я
о
себе
слышу
от
окружающих,
и
всегда
возмущаюсь
подобными
разговорами.
Меня
сердит
непо­
след ов а тель но сть
всех
эти х
дядюшек,
тету шек,
Нин
Ник о-
лаевн
и
Ольг
Эдуа рдов н , «друзей и знакомых», как пи ­
ше тся
в
похоронных
объявлениях.
Если
я
«совсем молодой человек», то чего ж удивлять­
ся,
что
я
во
в тором
классе?
А
ес ли
я
«такой малюсень­
к и й», то для чего же говорить,
что
я
«молодой человек»?
Все
это
в
высш ей
степени
проти в но.
Сам
о
себ е
я
им ею
определенное
понятие,
ко торое
ни­
как
не
совпадает
с
мне ни ями
знакомых
и
родственников.
Все
они
гов орят,
что
я
очень
милый,
симпатичный
и
ра з­
ви той
ребенок.
Мне
это
льст ит ,
и
я
готов
этому
верить,
но
в
глубине
д уши
си дит
что- то
такое,
что
зас тав ля ет
ме ня
призадуматься:
так
ли
это?
Подумав
хорошенько,
я
прихожу
к
убеждению,
что
я
самый
что
ни
на
ест ь
обыкновенный
второклассник.
Учусь
отвратительно,
но
твердо
надеюсь
на
лучшее
буду­
щее
и
счи таю
св ои
двойки
печал ь ным
недоразумением.
У
ме ня
есть
товарищи:
братья
Шура
и
В аня
Г оричи ,
реалист
Женя
Макаренко
и
сын
дворника
Пантелея
—
Гриша.
Мы
все
живем
на
одной
из
четы р ех
улиц
дачной
мест­
нос ти
«Отрада»,
связаны
между
собой
узами
тесно й
дружбы
и
н аз ыв аемся
«отрадниками».
27


Главнейшее
наш е
занятие
—
это
азартные
игры :
бу­
мажки,
с пи чки , «ушки»
и...
разбой,
потом у
что
по
време­
нам
нам
кажется,
что
мы
разбойники:
бь ем
из
рогаток
стекла,
дразним
местного
постового
гор одо во го
Индюком
и
крадем
яблоки
в
мелочной
лавке
Карат инск ог о.
Разбоем
в
основном
мы
зан има емс я
поздней
о сень ю,
почт и
ка­
жд ый
день,
и
заключается
это
занятие
в
том,
что
после
о беда
мы
вс ей
ва таго й
—
или,
как
у
нас
н азы в ается, «голо -
то й»
—
и дем
к
морю,
лазим
по
пустым
дачам,
до
тошн оты
курим
др янн ые
горькие
папиросы
«Муза»
—
три
копейки
двадцать
шту к
—
и
ус иле нно
ищем
п одход ящу ю
жертву.
От
подходящей
жертвы
требуется,
чтоб ы
она
б ыла
слабее
нас
и
молчала,
когда
ее
будут
брать
в
пле н
и
пы­
тать.
Од ним
словом,
время
я
пр ово жу
ярко,
красочно
и
в
третьей
четверти
им ею
четыре
о фициа ль ные
двойки,
не
считая
двух
нео фициал ьных ,
перед ел анных
опытным
вто ­
рогодником
Галкиным
на
тройки.
На
страстной
неделе
все
это
отх о дит
на
задний
план,
и
растворяется
в
море
новых
наблюдений
и
в пе чат­
лений.
Каждый
день
ут ром
и
вечером
я
хожу
в
церковь,
и
каждый
де нь
я
нахожу
в
ней
что- то
светлое,
тихое
и
грустное.
Особенно
мне
нравится
церковь
вечером.
Длин­
ная
вели к опо ст ная
всенощная
утомляет.
Внимание
сл абе­
ет,
мысли
р аспл ываю т ся.
Хор
поет
однообразно,
од нотон­
но,
и
лиц а
певчих
сквозь
гол убы е
вол ок на
ладана
кажут­
ся
розовыми
п ятна ми.
К
концу
службы
я
сильно
устаю,
но
усталость
эта
какая-то
славная,
приятная.
В
церков­
ные
о кна
кротко
смотрит
синий
мартовский
вечер.
Когда
же
после
всенощной
я
выхожу
на
воздух,
меня
охватыва­
ет
крепкая
све жест ь
весеннего
воздуха.
Пахнет
мокрой
землей,
нераспустившейся
си рен ью
и
еще
чем-то
не уло ви­
мым ,
тонким,—
вероятно,
п рош логодн и ми
листьями.
Я
гл яжу
на
чуткие,
бледные
звезды
и
на
тонкий
се рп
со всем
мо лод ого
с ер ебря ного
меся ца,
и
мне
становится
ст ыд но,
что
я
про д авал
старьевщику
калоши
и
газеты,
бил
стекла
и
дразнил
городового
Индюком:
хо ть
и
городо­
вой ,
а
все-т аки
человек.
Я
даю
себе
чес тн ое
слово
навсегда
исправиться.
И
твердо
верю,
что
исправлюсь,
не пре ме нно
исправлюсь.
Мои
уличные
друзья
тоже
ка к-то
стушевались,
исчез­
ли
из
поля
моего
зрения;
теперь
я
с
ними
почти
не
ви­
жусь.
А
если
с
кем
и
придется
встретиться,
то
разговари­
28


ва ем
больше
о
предстоящем
празднике
и
мирно
мечтаем
устроить
на
первый
день
к ру пную
азартную
игр у
«в тёп-
ки»
на
орехи.
II
Весна
во
в сем.
В
палисаднике
вск оп али
и
засеяли
тр а­
вой
газоны;
дворник
Па нтел ей
по чинил
подгнившую
за
з иму
скворечню
и
привязал
ее
на
высоком
шесте
к
топо­
лю.
Ген ера ль ша
из
первого
этажа
развесила
у
себя
на
террасе
с алоп ы,
от
кот оры х
на
всю
«Отраду»
пахнет
н афт алино м
и
зеленым
табаком.
Тет я
извлекла
из-под
ди­
ванов
узкие
вазончики
с
лу к ов ицами
гиацинтов,
по сажен ­
ных
после
рождества.
Луковицы
пус т или
с ил ьные
зеле­
ные
стрелки,
и
теперь
они
тянулись
к
свету,
нал ивались
солнцем,
и
уже
на
них
стали
отчетливо
з амет ны
пест­
рень к ие,
голубые,
розовые
и
бе лые
соцветия.
Вазоны
с
гиацинтами
выставили
на
подоконники,
и
они
внесли
в
дом
что-то
весеннее,
пасхальное.
Вечера
светлы
и
тихи.
По
ут рам
за мороз ки .
Днем
дл инные
волокнистые
об лака
тя ну тся
над
городом
и
ухо­
дят
куда-то
за
мо ре.
В
просветах
ме жду
ними
ла ск ово
смотрит
неяркое
весеннее
небо.
Ненадолго
выглянет
со лн­
це,
скользнет
по
крышам,
блеснет
в
лужа х,
отбросив
от
домов
легкие
пепел ь ные
тени,
и
скроется;
потом
опять
выглянет.
В
городе
шумно
и
возбужденно-весело.
С тучат
экипа­
жи.
Хрипят
и
ка шл яют
автомобили,
зеркальной
зыбью
нач ист о
блестят
вым ыт ые
и
протертые
вит рины
маг ази ­
но в.
Кричат
газетчики.
А
к ое- где
на
углах
уже
пр о дают
по
гр иве нник у
маленькие
букетики
нежных
па р ник овых
фиа ло к.
Пахнет
духами
и
мо рск им
ту ман ом.
Весь
день
гул яет
тяжелый,
опьяняющий
ветерок
и
ласково
закрыва­
ет
людям
ресницы.
Впервые
ранняя
весн а
имеет
для
ме ня
с только
нежной
прелести:
я
пер вый
раз
в
жи зни
влюблен.
О
л юбви
я
им ею
вполне
определенные
по няти я,
неиз ­
вестно
откуда
зал етев ш ие
в
мою
буй ную
голову.
Люби ть
мож но
исключительно
в есно й.
Это
основное.
Затем
«она»
дол жна
быт ь
изящна
и
загадочна.
Объясняться
в
любви
можно,
е сли
хватит
храбрости,
на
с лов ах,
желательно
в
ста ром
запущенном
саду.
А
есл и
не
хватит
храбрости
на
с лов ах,
то
письменно
на
розовой,
над у шен ной
б ум аге.
Ес­
ли
любовь
отвергнута, «она»
с разу
из
загадочной
и
един -
29


ственной
в
м ире
превращается
в
самую
обыкновенную
ду­
ру.
«И как,
как
это
мен я
угораздило
в лю би ться!» Свида ­
ния
назначаются
обязательно
в е чером
и
обязательно
г де-
нибудь
«па углу».
Соперников
мысленно
вызывать
на
дуэль
и
убивать
беспощадно,
как
собак.
Вот
и
все.
Ш
Светлый
облачный
весенний
день.
Большие
блестящие
лу жи
подсохли.
И
на
пол я нах,
под
каждым
кустиком,
под
каждым
деревцем
весел о
зеленеет
новая,
молодая,
не­
обыкновенно
ярк ая
травка.
Нынч е
я
причащался,
и
на
ду ше
у
меня
светло.
За
завтраком
я
пью
черный
ко фе
с
халвой
и
ем
про св ирк у,
потом
иду
гулять
и
встречаюсь
с
Борей
Стасиным.
Боря
Стасин
—
лич но сть,
на
мой
взгляд,
оригинальная.
Он
учится
в
одном
классе
со
мно й
и
считается
хороши м
у че­
ником.
Он
бл он дин
с
выс о ким
лбом,
наклоненным
верх­
ней
сво ей
частью
вперед.
Нос
у
нег о
маленький,
вздерну­
тый .
Глазки
г олубые ,
умные.
Р от,
как
у
окуня,
углами
вниз.
Он
вечно
сутулится,
вертит
дл инными
худыми
паль­
цами.
И
с осре доточен н о
морщится.
А
когд а
улыбается,
по­
казывает
передний
зуб,
который
вы рос
у
нег о
боком.
Фу­
раж ку
надвигает
на
лоб,
так
что
сзади
пол я
так
же
при ­
подняты,
как
и
спереди.
К
«отрадникам»
не
принадлежит
по
пр ичине
тре зв ого
взгляда
на
жизнь.
Реалист
и
скеп­
тик
до
мозга
ко стей .
Мечтает
сделаться
корабельным
ин­
женером
и
часто
шля ет ся
в
порт.
Я
его
люблю
и
считаю
лучшим
другом.
—
Ты
куда?
—
В
порт.
Там ,
гов орят,
новые
миноносцы
пришли,
трехтрубные.
А
ты?
—
Я
на
море.
—
Зачем?
—
Ме чтат ь.
—
Гм!
Ск ажит е,
че го
же
ты
это
вздумал
ме­
чтать?
Мне
трудно
ему
объяснить,
почему
именно
я
вздумал
мечтать,
а
потом у
я
неопределенно
роняю :
—
Так.
Бо ря
хитро
щурится
и
показывает
передний
зуб.
—
Может,
пойдешь
со
мной
в
порт?
-
Не.
30


—
Идем,
интересно:
трехтрубные.
Сердце
мое
полно
л юбви
и
сч асть я.
Хочется
с
ке м-
нибудь
поделиться.
Боря
—
самая
подходящая
жертва:
бу дет
молча ть ,
сл у шать
и
соглашаться.
—
Ну
лад но.
Идем.
Мы
проходим
по
весенним
ул ицам
и
разговариваем
о
пустяках.
Язык
у
меня
чешется
нестерпимо,
и
страстно
хочется
ра сск аза ть
ему
все:
что
ее
зов ут
Таней,
что
я
влюблен,
что
мне
грус тно ,
но
я
не
знаю,
с
чего
н ачать .
Приходим
в
порт.
Пах нет
ма ш инным
маслом,
м орс кой
солью,
устрицами,
теплым
железом,
пенькой.
По
гранитной
наб ережно й
рас­
сыпаны
янтарные,
гр анены е
кук урузн ые
зерна.
Ста и
си­
зых
голубей,
мягко
треща
гибкими
крыльями,
садятся
на
мостовую,
клюют
зерна
и
пьют
воду
из
синих
л уж.
—
Скажи
м не,
Бори с:
что
так ое
любо в ь?
—
начинаю
я
издалека.
—
Любовь...
гм...
наверно,
это
такое
чувство,—
м ям­
лит
Борис
неопределенно.
—
А
ты
был
когда-нибудь
влюблен?
—
Кон е чно,
нет,—
искренне
негодует
он .—
С
какой
это
ра дости !
А
что?
—
Да
так...
Мин уту
мы
молчим
и
смотрим,
ка к,
плавно
огибая
ма як,
выходит
в
открытое
море
пузатый
угольщик
«Ли­
ве р пуль».
—
А
з наеш ь,
Боря,
я
влюблен.
—
Да -а-а ?
—
тянет
Боря
с
видимым
интересом.
Он
уже
прив ык
к
по до бным
разговорам.—
Ну
и
что
же?
Кто
«она»?
—
Т аня
К.
Знаешь
дачу
Майораки?
С
это й
дачи.
Та­
кая
черненькая...
заг адо ч ная.
—
Так
надо,
бра т,
поскорее
признаваться.
—
Как- то
не
вы хо ди т...
Страдаю,
знаешь...
—
Чего
ж
ты,
чудак,
страдаешь?
—
Да
так.
Вообще.
Грустно.
—
И
ты
ее
любишь?
—
Люблю.
Боря
нас м е шливо
улыбается
и
ставит
вопрос
ре б­
ром:
—
За
что?
—
Вот
странный!
Разве
люб ят
за
чт о-н и будь?
Хотя..,
у
нее
па па
художник.
—
А
ск ольк о
ей
лет?
31


—
Одиннадцать
и
два
месяца.
Но
она
очень
умная.
Хо чешь
на
нее
п осм отре ть?
Полезем
в ече ром
к
ним
на
дачу
и
посмотрим
в
окна.
Ладно?
—
Че го
е ще?
Лез ь
лучше
сам.
—
Дурак.
—
От
та ков ого
слышу.
Что бы
брю ки
порвать
и
чтобы
еще
садовник
шею
на лупил .
—
Не
боюсь
я
садовника.
Вче ра
в е чером
лазил
и
бр ю­
ки
не
порв а л.
—
Ну
и
чт о?
—
Ничего.
Ст оял
у
нее
под
окном
и
мечт ал.
—
А
она?
—
Учила
урок и.
—
Ты
ей
нр авиш ь ся?
—
Кажется.
Вообще-то
я,
конечно,
успех
и мею ...—
Мне
еще
хо че тся
приб ав ить
«у женщин», но не решаюсь.
Борис
см отри т
искоса
на
ме ня.
Я
неуклюж,
вихраст
и
черен.
—
Да...
пожалуй...—
говорит
он
с
видом
оценщика.—
Малость
постричься,
и
тогда
н иче го.
Можно.
Ну
что
ж,
желаю
те бе
успеха.
—
Спасибо,
тебе
тоже.
IV
На
праздники
из
института
приезжает
домой
некто
Ма гда
Войн ицк ая.
Это
добры й
гений
всех
местных
рома­
нов
и
сердечных
увлечений.
Нечто
в роде
свахи.
Она
очень
хитра,
дипломатична,
как
все
институтки.
Характером
и
лиц ом
похожа
на
мальчика,
ла зит
по
деревьям
и
обожает
кадетов.
Устройством
рома нов
занимается
ис кл ючит ель но
из
лю бви
к
искусству.
Сразу
же
пронюхав,
что
я
в любле н
в
Танечку,
начинает
деятельно
и
бескорыстно
помогать.
Я
ее
ув аж аю,
но
в се-так и
с
ней
на до
де рж ать
себя
осто­
рожно.
—
Здравствуйте,
как
поживаете?
Передо
мно й
Маг да.
Ф из ионо мия
у
нее
в
высшей
сто *
пени
хи тра я,
в
руках
мешок.
—
Здрасте.
Ничего
себе.
Куда
это
вы
с
меш ком ?
—
На
море.
Хоч у
набрать
хор оше й
глины.
Буду
учить
лепить...
угадайте
ког о?
—
Таню,—
рон яю
я
слово,
кото рое
уж
три
дня
вертит­
ся
у
ме ня
на
языке.
32


—
Да.
Вы
уг ад али.
Таню.
Именно
ее.
Многозначительное
«вы угадали»
за ста вл яет
меня
по­
краснеть
и
в
замешательстве
поднять
с
земли
кусочек
стекла.
—
А
вы
куд а?
—
В
церковь.
—
Бросьте,
пойдем
лучше
со
мной.
Буд ете
пом ога ть
глину
не сти.
О
Тане
поговорим.
Я
опять
нагибаюсь
за
стеклышком.
—
Уж
поздно,
о по здаю.
—
Пустяки.
Успеете.
В
церковь
мне
ну жно,
но
я
—
тряп ка .
Через
дачи
мы
идем
к
обрыв а м
и
напер его нк и
сб ега ем
по
крутому
спуску
на
берег.
За
гор од ом
сад ит ся
солнце,
и
его
алы й,
теплый
свет
мяг ко
заливает
косо й
парус
рыбачьей
шал анды
и
противоположный
бер ег
залива
—
Дофиновку.
Шт иль.
Под
бер ег ом
во да
прозрачна,
как
стекло,
сквозь
нее
отч ет­
л иво
просвечивает
дно,
цветом
своим
по хож ее
на
черепа­
хов ый
греб ен ь.
Бег у
и
дум а ю: «Недаром Магда сразу же
потащила
меня
на
море,
наверное,
хоче т
выведать, «за
кем
я
ст рада ю».
А
может
быть,
сама
Т аня
просила
узнать.
Неужели?
Господи,
как
я
с ча стли в!»
Магда
выбирает
из
обрыва
чистые
крупные
куски
желтой
глины
и
заводит
разные
дипломатические
разго­
воры:
—
Вы
знаете,
мы
скоро
ставим
«Евгения Онегина»?
-
Гд е?
—
В
жиз ни.
Вы,
кон ечн о,
будете
играть
Онегина,
На­
дя
—
Ольгу,
я
—
сами
понимаете
—
няню.
—
А
Тан я?
—
вырывается
у
меня.
—
Ну,
Та ня
и
есть
Таня,
так
сказать
—
Татьяна.
Я
ужасно
краснею.
—
Вы,
кажется,
очень
д ово льны,
что
Таня
будет
иг­
р ать
Таню?
—
спр аш ива ет
Ма гда,
и
л ицо
у
нее
сияет
от
удовольствия,
что
все
так
хорошо
устраивается.
Танечку
я
люблю
сильно,
очень
сильно,
но
мне
неп ри­
ятно,
что
Магда
влезла
в
эту
историю.
«Какое ей де­
ло?» —
думаю
я.
Мне
пр ипо ми нает ся
фраза,
которую
я
однажды
слышал
в
т еат р е: «По какому праву вы лезете
ко
мне
в
душ у
своими
грязными
па льц ами ?»
Я
представляю
себе,
как
теперь
Магда
раструбит
про
нас
с
Т ^ней
по
всей
«Отраде».
Являе тс я
н еп реод оли мое
жел ан ие
с каза ть
ей
что- ни бу дь
такое,
чтобы
с
ее
дипло­
ма ти чес кой
физиономии
сп олзло
выражение
противного
2В.
Катаев,
т,1
33


бл аже нс тва
и
ехидства.
И
со всем
внез апно ,
по
какому-то
дикому
вдохновению,
я
го ворю :
—
Знаете
что,
Ма гда ...
Только
дайт е
честное
с лово,
что
никому
не
с каж ете.
—
Чест но е
бл аг ородн ое
слово,
не
ска жу, —
быстро
го­
ворит
Магд а,
и
на
л ице
у
нее
с толь ко
институтского
лю­
бопытства,
что
любо-дорого.
—
Так
помните,
дали
честное
слово.
—
Могу,
е сли
хотите,
перекреститься.
—-
Креститесь.
—
Святой
истинный.
Она
размашисто,
по-мужски
к рест ится .
—
Ну
гов орит е
с коре е.
—
Я
влюблен
в
Надю.
—
Для
м еня
это
ново!
А
Т аня?
—
Таня
так.
Для
отвода
глаз.
Чтобы
никто
не
дога­
дался,
что
в
Надю.
Эффект
изумительный.
Лицо
у
Маг ды
ст ано вится
г лу-
пым-преглупым,
как
будто
с
него
большой
губкой
смыли
все
институтское
сия ние
и
ехидство.
Я
торжествую.
Ве дь
это
так
романтично,
отвергнуть
чью-нибудь
любовь.
Через
минуту
Ма гда
приходит
в
с ебя
и
пу скает
в
ход
последнее
средство.
—
Да,
кстати.
На
дачу
Майораки
перебрался
хо ро­
шен ь кий
реалист
Ви тя
Ал ексан дро в ,—
говорит
он а,
де лая
наивны е
глаза
и
подчеркивая
сл ово
«хорошенький».
«Куда это она гнет?
И
почему
именно
хорошень­
кий?» —
с
бе сп окой ст вом
думаю
я
и
говорю
небрежно:
—
Знаю,
он
раньше
жил
в
городе.
Я
с
ним
немного
знаком.
—
Так
представьте,
познакомился
э тот
Ви тя
с
Т аней.
—
Ну
и
что ?
—
Ничего,
познакомился
и
стал
п исать
ей
письма.
—
Ну
и
что?
—
И
ничего.
—
А
она
чт о?
—
Кон е чно,
сн ачал а
не
отвечала,
а
потом
от вет ила;
он
ей,
в
общем,
понравился.
Дайте
честное
слово,
что
никому
не
ска жет е.
—
Честное
с лово.
—
Помн и те
же
—
дали
че ст ное
сл ово.
Вчера
они
до
десяти
часов
вечера
гуля ли
в
са ду,
и
Та не
нагорело
от
мамы.
С егодн я
у
них
то же
свидание.
Только
имейте
в
виду:
полное,
абс ол ю тное
молчание.
Черный
гроб..,
34


«Изменница,
как
ей
не
ст ыд но!
—
думаю
я,
и
мне
хо*
чется
пл акать .—
Теперь
все
пропало,
все
пропало».
От
внезапного
горя
я
не
думаю
даже,
что,
может
быть,
и
даже
наверно,
Магда
обманывает
или
просто
глупо
шутит.
—
Ах,
у
них
свидание?
Извините,
а
я- то
здесь
при
чем?
Зачем
вы
мне
это
говорите?
—
спрашиваю
я
дрож а­
щим
голосом.
V
В
груд и
у
мен я
закипает
злоб а
про тив
этого
ч ист ень­
кого
маменькиного
сы ноч ка
Витьки.
И
все
время,
пока
Ма гда
роется
в
глине,
я
ре в ную,
изобретая
план
мести.
Но
я
с ли шком
рас тер зан
и
у нич то жен,
чтобы
придумать
что-нибудь
тол ков ое.
Кроме
тог о,
нео бх о димо
держ а ть
се -*
бя
как
ни
в
чем
не
бывало,—
а
это
ужасно
труд но.
Соби­
раю
остатки
душевных
сил
и
пытаюсь
завести
с
Ма гдой
холодноватый,
светский
разговор.
Но
он
не
клеится.
Воз ­
вращаемся
домой
молча,
чер ез
да чу
Майораки.
Я
х муро
несу
м ешок
с
глиной,
из
кот орой
Танечка
бу дет
лепить
своими
розовыми
пальчиками
какой-нибудь
вздо р.
Когда
проходим
мимо
доми к а,
где
живет
она,
сердце
у
меня
падает.
—
Вы
Витю
моего
не
вид ели?
Оборачиваюсь
—
Витина
мать.
Она,
в
те плом
п ухов ом
плат к е,
и дет
мелкими
шажками
по
дорожке,
ул ы бает ся.
—
Ваш
Ви тя
курит,—
хмур о
говорю
я,
совершенно
не о жид анно
для
самого
себя .
—
Вит я
курит?
На
лиц е
у
Витиной
м амы
появ ляет ся
выражение
ужаса.
—
Мой
Витя?
Кур ит?
Боже
мой!
—
Ага,—
говор ю
я,—
папи рос ы
«Муза»,
двадцать
штук
три
копейки.
—
Придется
его
наказать,—
говорит
она,
и
в
эти х
сло­
вах
глубокое
огорче н ие
да,
пожалу й,
еще
презрение
ко
мне.
—
Вы
что,
с
ума
сошли?
—
щиплет
м еня
за
руку
Маг да.
Но
я
уже
сломя
голову
бег у
вон
с
дачи.
«Скотина,
доносчик,
предатель,
брехун,—
стучит
у
м еня
в
висках.—
А
все-таки
ловко
отомстил,
так
ему
и
надо ,
м ам еньк ину
сыночку.
Пусть
не
пишет
письма,
кому
не
надо».
2*
35


VI
«Теперь все погибло,
все
кон чен о.
Все
мен я
будут
п ре­
зирать
и
ненавидеть.
Я
«юда», доносчик,
скотина.
Как
тепер ь
показаться
на
гла за
«отрадникам»!»
О,
чудище
с
зелеными
глазами...
Ночью
меня
д авит
кошма р.
В
голову
лезут
всякие
нелепости,
ломит
виски.
Наутро
—
ж ар.
Сижу
дома.
И
в
цер к овь
на
пасх аль ну ю
заутреню
мен я
решено
по
этому
поводу
не
б рать.
В
др угое
время
я
бы
прот ес то­
вал,
но
теперь
все
равно.
Цел ый
де нь
д авит
моз г
ни­
зо сть
собственного
поступка
и
ревность,
рев н ость,
ре в­
ность...
Даже
кухня
и
приг от о вле ния
к
пасхальному
с толу
не
привлекают
моего
внимания.
Яйца
красят...
ну
и
пусть
с ебе
красят,
тольк о
ска терт и
пачкают.
Горки
зел ены е
принесли
с
ба зара,
ну,
а
я-то
тут
при
чем ?
Не
по ни маю.
Ах,
Таня ,
Таня!
Что
ты
со
мной
сделала,
превратила
меня
в
подлеца!
За
обедом
ложка
ва л ится
у
мен я
из
рук.
—
Что
это
ты
ничего
не
ешь ?
Не
дай
бо г,
заболеть,
может
быт ь,
собираешься,—
гов ори т
те тка
и
соображает,
с кол ько
будет
хлоп от,
ес ли
я
за болею
как
раз
на
па­
сху.
Вечер
приближается
медленно-медленно.
Тень
от
про­
тив оп олож ного
дома
пер епо л зает
чер ез
улицу
на
н ашу
сторону,
потом
поднимается
по
стене.
Косые,
растянутые
квадраты,
что
бр о сало
ярко е
дневное
солнце
через
окна
на
пол ,
теперь
растянулись
еще
бо льш е,
переползли
на
об ои,
ст али
какого-то
желатинового
цвета.
Почти
стемне­
ло,
тольк о
закат
красит
в
розовую
краску
трубы
на
сосед­
нем
доме
да
как
жа р,
горят
нач ищ енно й
медь ю
стекла
чердачных
люков.
На
кухне
стих ает
стук
но жей
и
тарелок,
но
за то
начи­
н ает
пахнуть
жареным
пор осе нком .
Из
прачечной,
приносят
свежеиспеченные,
пухлые,
ду­
шистые
куличи,
бережно
завернутые
в
салфетки.
Разно­
сится
теплый
аромат
шафрана
и
цукатов.
Тетка
и
кухар­
ка
нянчатся
с
куличами,
как
с
новорожденными
младен­
цами.
—
Вот
так
пасочки!
Как
пух !
Ей-богу!
Еще
луч ше,
чем
в
прошлом
году,—
говорит
кухарка.
36


Со
скуки
ложусь
сп ать
рано.
Засыпаю
чутким
нервным
сном.
Сквозь
сон
слышу,
как
н аши
собираются
в
церковь,
как
выходят
на
лестн ицу
и
в
доме
наступает
тиш ина .
Где-то
внизу
х ло пает
дверь.
Глухие
голоса.
К омн ата
полна
густой
теплотой.
Кротко
теп ли тся
лам­
п ада
и
освещает
оклады
и кон
и
ча сть
потолка,
через
кото ­
рый
тя не тся
длинная
т ень
от
вербной
па ль мы.
У
нас
в
вербное
воскресенье
н аряду
с
вербой
в
церквах
раздают
па льмо вые
ветки.
Опять
засыпаю.
Мне
снятся
темная
влажная
ночь,
са­
ды,
пасхальные
звезды,
перезвон
кол окол ов .
Просыпаюсь.
Глухо
гуд ит
соб орны й
колок ол,
весело
пер ез ваниваю т
в
военном
госпитале.
Соскакиваю
с
теплой
постели,
шлепаю
по
пол у,
взбираюсь
на
подоконник
и
открываю
форт оч ку.
Черное
небо.
Звезды.
Сырой
ветерок.
Заглядываю
в
столовую,
где
уже
накрыт
пасхальный
с тол
и
в
темноте
поблескивают
рюмки.
П отом
ложусь
и
опять
засыпаю.
Сквозь
тревожный
сон
слышу,
как
хлопают
вниз у
двери.
Это
наш и
возвра­
щаются
из
церкви.
В
столовой
веселые
голос а
и
зв он
та­
ре лок.
Тихими
шагами
входит
в
комнату
оте ц
и
подходит
к
мо ей
постели.
.
—
Спит...
ну,
Христос
вос кре се.
Он
наклоняется
надо
мной,
и
я
чувствую
на
своей
теплой
ще ке
его
бороду,
сырую
от
мартовской
ночи.
При ­
творяюсь
спящим.
От ец
л езет
в
карман,
достает
крашеное
деревянное
яичко
—
«писанку»
—
и
кл адет
мне
под
по­
душку.
И
я
с плю
до
полудня
кр епк им
сно м
измученного
человека.
VII
Первый
день
всякого
большого
праздника
скучен.
К
час у
дня
я
умываюсь,
надеваю
неудобный
новый
форменный
костюм,
воротничок,
ко торы й
туго
подпирает
мою
вихрастую
голову.
Как
лунатик,
иду
на
да чу
Май о-
раки.
Ден ь
на
редкость
теплый
и
солнечный.
В
ка рмане
от­
цовская
писан ка,
а
в
п исанк е
три
рубля.
Надеюсь
встре­
титься
с
Таней,
но
сталкиваюсь
лиц ом
к
л ицу
с
Витей.
Витя
то же
в
новом
кост ю ме,
с
ослепительными
желтыми
«реальными»
пуг овица м и
и
туги м
крахмальным
воротни­
37


ком.
Минуту
мы
оба
молчим
и
мн емс я.
Пам
обоим
ужасно
неловко.
—
Христос
воскресе!
—
говорит
Витя.
—
И
тебе
тоже.
Воистину!
—
говорю
я.—
Слушай ,
ты
знак ом
с
Таней
Каменской?
Только
че стн о?
—
С
како й
Таней
Каменской?
Нет,
не
знаком.
Я
еще
здесь
нико го
не
знаю .
—
Врешь!
—
Ей-богу.
Х оче шь,
перекрещусь?
По
гл азам
я
вижу,
что
Вит я
не
врет.
Мне
становится
и
ст ыдно
и
радостно.
Сердце
наполняет
что-то
те пло е,
пра з днич ное
и
разбегается
по
всему
моему
существу
жи­
вым и,
звонкими
с труями .
—
Прости
меня.
—
За
чт о?
—
За
то,
что
я
на
теб я
наю дил.
—
А
ты
разве
юдил?
—
Юдил,
что
ты
кури л.
Тебе,
наверное,
от
мамы
до­
сталось?
—
Д ост а лось.
—
И
з до рово?
—
П оря дочн о.
Но
она
м еня
са ма
засту ка л а,
ког да
я
кури л.
—
Все
равно.
Прости
меня.
—
Ну
вот...
еще
чего...
я
ничего...
Мама
своими
глаза­
ми
ви д ела.
В
эту
минуту
мне
кажется,
что
Витя
самый
лучший
человек
в
ми ре,
и
мне
хо чет ся
сделать
ему
что-н и буд ь
приятное.
—
Отку да
у
тебя
та кая
хорошая
цепочка?
—
спраши­
ваю
я.—
От
часов?
—
Да,
для
часов.
Па па
мне
вместе
с
часами
из
Амери­
ки
привез.
—
Сколько
стоит?
—
Два
доллара.
—
А
кто
твой
папа?
—
Писатель.
—
Врешь.
—
Ей-богу.
—
Ннуу?
Что
же
он
пишет?
—
Та
ра зн ое.
—
С каж ите. ..—
удивляюсь
я.—
Тебе
что
сегодня
пода­
рили?
38


—
Пастель н ые
кар анд аши .
А
тебе?
—
Мне
—
три
рубля.
А
с коль ко
стоят
к аранд аш и?
—
Двенадцать.
—
В реш ь...
—
Ей-богу...
Умеешь
играть
в
шахматы?..
VIII
Потом,
до
самого
о беда,
я
играю
с
Витей
в
шахматы.
Ви тя
меня
каждый
раз
обыгрывает,
но
меня
это
не
огор­
чает .
Наоборот,
даже
пр ия тно.
Все-таки,
что
ни
говорить,
а
я
на
н его
наюдил.
Возвращаюсь
домой
счастливый
и
голодный.
Дома
гости.
За
обедом
в
столовой
солнечно,
и
дым
от
папирос
легкими
синеватыми
волокнами
переливается
в
золоты х
лучах,
к оторы е
сильными
снопами
бью т
в
окна.
Форто чки
открыты,
и
слышно,
как
на
ул ице
кричат
мальчишки,
чи­
рикают
воробьи
и
п олноз в учно,
нескладно
перезванивают
в
церквах.
За
обедом
я
наедаюсь
шоко лад у.
Ч асов
в
пять
отправляюсь
на
полянку
и
в
глуби н е
души
хоч у
увидеть
Таню.
Срываю
в
садике
прутик
си ре­
ни
с
зелеными,
сочными
почками,
обкусываю
на
ход у
горьк ую ,
в есенню ю
корочку
и,
захлопнув
за
со бой
калит­
ку
с
ж естян ко й : «Вход старьевщикам воспрещен», зами­
р аю.
На
скамеечке,
где
обыкновенно
ночью
сидит
дворник
в
тулупе,
теперь
устроилась
Танюша
и
с
ней
еще
какая -
то
белокурая
девочка.
Танюша
в
чем-то
синеньком,
в
бе­
лом
фартучке,
и
в
косичках
у
нее
бантики.
В
желудке
у
меня
становится
пусто
и
холодно,
как
перед
экз аме н ом.
—
Т аня. ..
здравствуйте!
Танюша
см от рит
на
ме ня
не
то
удивленно,
не
то
разо­
чарованно.
—
Здравствуйте,—
вя ло
говорит
она.—
Познакомьтесь
с
мо ей
подругой.
Ольга.
Я
не ловк о
по
оч ере ди
мну
в
п отной
руке
две
роз ов ые
душистые
ручки
и
н ед оуме в аю : «Чего это они такие...
кис лые?» И вдруг соображаю: «Ах,
я
дурак,
дурак.
Да
ве дь
пасха.
Ну жно
целоваться.
Ничего
не
поделаешь».
—
Ах
да!
—
развязно
восклицаю
я.—
Христос
воскре-
се!
Я
и
забыл.
У
девочек
лица
расплываются
в
с ча с тливые
улыбки,
39


и
они,
оп уст ив
ре с ницы
и
покраснев,
го вор ят
в
оди н
голос:
—
Ах,
нет,
нет,
что
вы!
Мы
с
му жч инами
не
хр ист о­
суемся.
Пу до вая
гиря
сваливается
у
мен я
с
души.
Все
хорошо,
но
в
любви
са мое
пар ш ивое
это
то,
что
н адо
целоваться.
...А
к олок ола
звонят,
звонят,
и
кажется,
что
и
зав т ра,
и
послезавтра,
и
через
год
—
все
время
в
в озд ухе
над
счастливой
землей
буде т
стоять
светлый,
у то мите л ьный,
ве се нний
звон.
Начало 1914 г.


РУЖЬЕ
I
Перед
самым
отъездом
на
войну
шта бс-к ап итан
запаса
Перченко
вз ял
на
руки
своего
пятилетнего
бутузика
Шурку,
крепко
поцеловал
его
щечку,
п окры тую
нежн ым
пушком,
как
персик.
—
Ну,
бу дь
умником,
не
капризничай,
не
раздражай
мамочку
и
п иши
мне
почаще...
А
гл а вное
—
не
раздражай
мамочку.
Б удешь
послушным
—
пр ивез у
теб е
с
войны
на­
с тоящ ую
немецкую
винтовку.
Отцовская
ласка
была
для
Шурки
в
ре дкос ть.
Она
раз ­
нежила
его.
От
коротк о
остриженных
ус ов
и
бритого
под бородк а
Шурке
сделалось
хорошо
и
щекотно.
Он
выпростал
из-под
отцовского
рукава
правую
ручонку,
нежно
потрогал
ре­
мень
и
пр ипал
кр уг лой
головкой
к
погону.
—
Верно
привезешь?
—
Чт о?
—
Винтовку.
—
А!
Привезу,
привезу,
будь,
братец,
благонадежен.
На
вокзале
бы ло
оче нь
шумно
и
многолюдно.
Высоко
под
самым
п отолк ом
ярко
горел и
два
электрических
ша­
ра,
и
от
каждого
человека
падало
по
две
тени.
Шурке
это
казалось
необъяснимым
и
страшным.
П ахло
пирожками
и
перегретым
железом.
Хотелось
спать.
На
перроне,
у
по­
езда,
кот орый
с тоял,
освещенный
неяр ким
свет о м,
как
призрак,
сре ди
обы чно й
пуб лик и
толпилось
много
воен­
ных .
И
это
т оже
казалось
страшным.
Разговаривали
впол­
голоса.
В
воздухе
висел
тяжелый,
утомляющий
гул.
Кто-то
пл акал .
Ко гда
оте ц
вошел
в
вагон,
паровоз
отрывочно
свист­
нул .
Потом
оте ц
в
откры том
окн е.
Ма ть
взя ла
Шурку
на
41


руки
и
п од ошла
к
окн у.
Он
кр ест ил
и
цел ов ал
их
то
и дело,
и
Шурка
почувствовал,
что
у
отца
мокрая
ще ка.
Это
бы ло
тоже
ст раш но,
и
хоте лос ь
уже
не
плакать,
а
кричать.
Нако н ец
вагоны
де рн уло,
по
оче реди
стук­
нули сь
друг
о
друга
буфера,
замел ь кал и
вагонные
ок на
и
лица ,
тяго стн о
освещенные
неправдоподобным
све то м.
II
На
сле дующи й
ден ь
Шуркина
жизнь
потекла
обыч­
ным
порядком.
Так
прошла
осень.
Обыкновенно
мать
по
целым
д ням
шила,
писала
и
ждала
по чта льон а.
От ец
все
не
приезжал,
но
зато
ст али
часто
приходить
от
нег о
письма.
Два
ра за
в
недел ю
Шур­
ка
видел,
как
мать
вхо дила
в
комнату
с
письмом
в
руках,
на
ход у
разрывая
конверт
шпилькой.
Она
быстро
пробега­
ла
глазами
мелко,
неровно
исписанные
страницы
и
бормо­
тал а:
—
Подвигаемся
вп ере д...
привыкли
к
о тсу тст вию
ко мф орта ...
много
д ела...
пока
все
бл агоп ол учно...
щел ую
тебя
и
мальчика...
пи шит е...
аг а!
—
посылайте
теплое
белье...
Иногда
к
матери
заходила
соседка
Гусева.
Муж
Гусе­
вой
был
то же
на
войне,
и
обе
жен щи ны
проводили
веч ера
в тихих разговорах и глубоких вздохах.
Шурка
лежал
в
своей
кроватке
с
полузакрытыми
гла­
зам и,
но
ср азу
зас нут ь
не
мо г.
Он
с мо трел
в
угол,
где
пе ред
и коной
горела
синяя
лампадка.
Сквозь
щель
неплотно
запертых
дверей
просачивался
св ет
и
слыша­
лись
рптмичные,
ровные
голоса.
Слов
Шурка
не
слыхал,
но
его
баюкали
однот онн ые
пов ыш ения
и
понижения
го во ра.
Постепенно
Шурка
засыпал,
и
часто
снилась
ему
война.
Во
сне
она
б ыла
странной
и
не
такой
ст раш ной
и
интересной.
Част о
в
ней,
кром е
папы,
пу­
шек,
лошадей
и
раз но цвет ных
солдатиков,
участвовали
Шуркины
ул ичные
приятели:
Колька,
Горик
и
Ми­
тенка.
Изредка,
когда
Шурка
капризничал,
мать
напоминала
ему
про
немецкое
ружье.
42


III
Прошла
дождливая
осень.
Прошли
мягкие
снежны е
дни
ранней
зим ы.
Скучно
прошли
святки.
К
к онцу
февра­
ля
по
ноча м
ст ал
дуть
силь ный
сырой
ветер.
Выдалось
два-три
ослепительных
солнечных
дня
с
блестящими
лу­
жа ми,
синим
небо м
и
звонкими
вороб ьям и .
И
вдруг,
внезапно,
мать
получила
сильно
запоздав­
шую
телеграмму,
а
на
другой
де нь
приехал
отец.
Он
с иль­
но'
изменился:
за горе л,
обветрился,
оброс
незнакомой
бо­
родой
и
говорил
груб ым
голосом.
В
доме
н ачал ась
суета.
Разговоры.
Гости.
Незаметно
промелькнули
четыре
дня,
и
отец
опять
ис­
чез
—
как
в
в оду
канул,—
а
у
Шурки
возле
кровати
по­
яв или сь
большая
немецкая
винтовка
и
лакированная
кас ка.
Сначала
Шурка
во з ился
с
винтовкой
до ма.
Он
перево­
рачивал
стулья,
устанавливал
на
них
тяжелое
ружье,
что
должно
б ыло
изображать
пушку,
и
громко
кричал:
—
А-а-а!..
Па-а- а!..
Пли!..
Потом
бегал
в
кухню
по каз ыв ать
винто вк у
Аннушке,
которая
смотрела
на
нее
со
скрытым
ужасом.
Н ак онец
однажды
утром
бес
тщеславия
легонько
под ­
толкнул
Шурку
и
посоветовал:
—
А
не
вынести
ли
т ебе
винт овк у
во
двор ?
А?
Вот-то
уди вят ся
Колька,
Гор ик
и
Митейка.
Завидовать,
чего
доб рог о,
будут!
Хо рош о!
Шурка
надел
рыженькое
пальтишко,
ба рашк ов ую
ша­
поч ку
с
наушниками,
вя за ные
варежки
и
в зял
под
мышку
тяж ело е
ружье.
IV
Двор
был
по-утреннему
пу ст.
Дл ин ные
х олодны е
тен и
ложились
от
домов
и
деревьев
на
розоватый
ас фальт .
Во­
да
в
ж естян ке,
из
кот орой
пь ют
собаки,
замерзла.
Во
дво р
вошел
отощавший
за
последнее
время
га зет­
чик.
Он
торопился
и
держал
под
мышкой
толстую
к ипу
газет.
Шурка
перебежал
ему
дорогу,
прицелился,
щ елк­
нул
языком
и
закричал:
—
А-а-а!..
Па - а!..
Пли!..
Газетчик
даж е
не
обернулся
и
св е рнул
в
парадную
дверь.
Это
было
обидно.
43


Опять
долго
никто
не
появлялся.
Начало
пощипы­
в ать
уши.
Потом
вышел
гим наз ист
че тв ерт ого
кл асса
Жоржик
Биб ин
из
третьего
этажа.
В
руках
он
держал
клеенчатую
книгоноску
и,
судя
по
кис л ому
з аспанн ому
л ицу,
опять
не
выучил
уроков .
—•
А
у
меня
е сть
нем ецк ое
ружье.
Ага!
—
сказал
Шурка
издали,
с
деланным
равнодушием.
Жоржик
Бибин
приостановился,
з аинт ер есовал ся .
—
А
ну-ка,
покажь.
Откуда
у
тебя?
Батька
приве з
с
войны,
а?
—
Да.
С
во йны.
Батька.
Гимназист
повертел
винтовку
в
руках.
—
А
ну-ка,
как
это
она
у
теб я
стреляет?
Ага.
Та к.
Понятно.
Ж орж
при цел ился
и
щелкнул.
—
Ловко!
Продаешь?
—
Что ,
винтовку?
—-
Винтовку.
—
Хитрый.
—
Дура к,
я
тебе
за
нее
рубль
дам.
—
Н-н-ну?
Правда?
Дав ай.
—
Вот
вернусь
из
гимназии,
так
пол учи шь
рубль.
Смотри
же.
Никому
не
продавай
без
меня.
Для
Шурки
рубль
—
нечто
оче нь
большое,
чр е зв ычай­
но
значительное
и
почт и
недостижимое.
Подумать
то льк о:
звонкий,
полновесный
серебряный
рубль.
Сколько
гос у­
дарственной
мощи
в
его
выпуклой
чек ан ке.
Шурка
да же
не
представлял
с ебе,
какое
коли че ств о
вещей
можно
ку­
пить
на
один
руб ль.
Его
гипнотизировало
с амо
по
с ебе
слово
«рубль».
И
с тояло
это
с лово
в
Шур к иной
пяти л ет-
пей
голов к е
рядом
с
такими
же
полновесными,
зн ачите л ь­
н ыми
словами,
как
«верста», «бочка», «год», «море»,
«Россия».
Не
что -ни б удь,
а
целковый!
V
З атем
немецким
ружьем
не о жид анно
з аинт ер есовал ась
кухарка
из
второго
этажа,
воз вра ща вш аяся
с
ба зар а.
Она
по ст авила
на
пол
корзину,
из
кот орой
выглядывала
п лоск ая
утиная
голова.
—
Ишь !
Ка-акое
ру-жье!
Скажите,
л юди
добрые!
—
Да.
Немецкое.
Это
папа
с
войны
привез.
44


—
С
вой-ны-ы?
Скажите!
—
вздохнула
кухарка
и
до­
бавила:
—
Тепер ь
усех
бе рут
на
войну.
И
ск ольк о
людей
чер ез
ее
пог иба е.
Вероятно,
она
вс помн ила
того
низенького
рябого
солдата,
ко торы й
счи тал ся
ее
кавалером,
потому
что
на
минутку
подняла
гла за
вверх,
стерла
указательным
пал ь­
цем
с
серебряным
коль цом
слезу
и
сер дито
схватила
с
зем ­
ли
корзину.
Потом
во
дв ор
заходил
большой,
хмурый
городовой.
Он
долго
и
настойчиво
звонил
к
дворнику
й
т оже
заинтере­
совался
немецкой
винтовкой.
—
Что
это
у
те бя?
Никак,
огнестрельное
оруж и е?
А
раз р еш ение
на
ношение
им е ешь?
—
по шути л
о н.—
А
ну-к а,
покажь.
Ишь
ты.
Смотри
пожалуйста,
ка кая
маши -
нерия.
—
Немецкое.
П апа
с
войны
привез.
—
С
во йны,
говоришь?
А
ну-ка,
я
раз
стрельну.
Городовой
с
грозн ой
шутли в ост ью
пр илож илс я,
дол го
иск ал
мишени
и,
наконец,
при цели лся
в
ас пидно -сиз ог о
г олубя,
ва жно
р асхажи ваю щего
по
карнизу.
Подмигнул
горн ичн ой,
выглянувшей
в
о кно
ч ет ве ртого
эта жа,
и
сказал:
—
П иф- паф!
Уже
убит.
В
руках
гор одо во го
винтовка
казалась
совсем
ма­
ленькой.
Потом
ружьем
интересовалось
еще
много
народа:
то­
чильщик,
стекольщик,
посыльный
и
поч та льон .
Даж е
два
каких-то
пр иличны х
гос под ин а,
п роходи в ших
чер ез
дво р,
с
улыбкой
перег ля ну лись ,
и
о дин
из
н их,
худой,
с
дл ин­
ными
волосами,
ск азал :
—
Вот
вы
жалуетесь
на
отсутствие
сюжетов.
А
раз ве
это
не
сю жет?
Фронтовая
винтовка
попала
в
тыл
и
ходит
по
рукам.
Ас ь?
Смысла
фразы
Шурка
не
понял,
но
почувствовал,
что
сказано
что-то
важное,
после
чего
винтовка
стал а
еще
дорож е
и
вместе
с
тем
страшней.
Сл ава
понемногу
кру жи ла
ему
голову,
и
Шур­
ка
не скол ько
раз
в
отв ет
на
вопросы
о
винт овк е
к
св оей
обычной
фра зе: «Немецкая .
Па па
с
войны
при­
вез»,
неожиданно
для
самого
себя
при бавля л
кое-что
н овое:
—
Это
что
—
винтовка!
Вот
папа
мне
еще
лошадь
привезет.
А
дом а
у
м еня
еще
ес ть
н емец кая
ка ска.
Ей-
богу,
святой
истинный
крест!
45


VI
Одн ако
только
тогда ,
ко гда
во
дв оре
появились
Коль­
ку,
Го рик
и
Митенка,
м альч ик
ясно
понял,
какой
драго­
ценностью
он
обла да ет.
К
винт ов ке
подходили,
как
к
ве­
личайшей
редкости.
Как
одолжения,
просили
да ть
ее
по­
трогать
и
подержать
в
руках.
К
Шурке
подлизывались.
Снач ал а
он
дав ал
винтовку
в
руки
по
первой
просьбе.
Потом
ст ал
позволять
тольк о
п отрог ать.
Потом
ст ал
ло­
маться,
—
Шурик,
Шурик,
дай
на
минуточку
винтовку.
Я
тут
посм от рю
о дну
штучку
и
сейчас
отдам.
А?
—
гов орил
сла­
деньким
голосом
Митейка.
—
Нельзя.
—
Поче му
н ел ьзя?
—
Потому
что
не ль зя.
—
Да
поч ем у?
—
Да
так.
—
Да
дай!
Горику
давал,
а
мне
не
хочешь?
—
Нел ь зя,
говорят!
Не
хочу!
—
Да
почему?
—
Да
так.
—
Да
дай...
—
Не
дам .
Потом
дворовая
компания
играла
в
солд аты ,
и
Шурка
был
командиром.
Командиром
его
выбрали
потому,
что
командиру
не
полагается
винтовки.
П отом
из
тачк и
со­
оруд или
крепость,
играли
в
сыщика
Пинкертона,
устрои­
ли
тир
для
стрельбы
в
це ль.
И
во
всех
эт их
играх
гл ав­
ную
роль
играла
винтовка.
Когда
же
из
гимназии
вернулся
Жоржик
Бибин
и
с ка­
зал
Шу рк е: «Ну,
да вай
винтовку,
вот
теб е
семьдесят
ко­
пеек,
а
тридцать
пол учиш ь
за втра »,—
Ш урка
схватился
обеими
руками
за
ружье,
предусмотрительно
юркнул
в
подъезд
и
от туда
крикнул:
—
А
этого
хоче шь?
И
по ка зал
гимназисту
дулю.
—
Тю,
тю!
—
затюкали
Колька,
Го рик
и
Митейка,
сы­
па нув
по
асфа ль ту
в
разные
стороны,
как
горо х.
—
Н ашел
дурака!
За
рубль
такую
вещь!
Настоящую
вунтовку!
Не мец кую,
из
которой
убить
даже
можно!
Хо-орошую!
Хи-трый...
Д ень
пролетел
незаметно.
46


VII
Веч еро м
Шурка
с
т рудом
заснул.
Сн илас ь
ему
война:
пап а,
лоша д и,
пушки,
пестрые
солдатики
и
винтовка
—•
главнокомандующий.
Несколько
раз
среди
ночи
он
на чи­
нал
что-то
быстро
и
не вня тно
выкрикивать.
Разбуженная
мат ь
под ходи ла
к
нему,
кр ест ила
и
поправляла
о деял о.
—
На бег ал ся,
нашалился,
а
теперь
вот...
А
виновница
все го
этого ,
трофейная
н емецк ая
винт ов­
ка,
косо
и
тяжело
стояла
в
угл у,
царапая
мушко й
обои ,
как
бы
терпеливо
дожпдаясь
своего
ч аса.
Конец 1914 г.


ЗЕМЛЯКИ
—
Меня
бабы
любят,—
говорил
больным
молодцева­
тый
солдат
с
ежовой
головой.
Он
стоял
посередине
и збы.
Кроме
него,
бо льны х
б ыло
еще
трое.
Они
лежали
на
на­
рах ,
покрытых
сухой,
трухлявой
соломой.
Дв ое
равнодуш­
но
смотрели
в
потолок,
а
третий
неподвижно
лежал
в
угл у,
весь
замотанный
и
закутанный
по -б абьи
в
тряпье.
Его
знобило.
Зима
бы ла
северная:
хмура я
и
глубокая.
Деревянные
дачи
и
сосны,
п охож ие
на
карандаши.
Над
станцией
бе­
лые
комья
паровозного
пара
и
косые
тучи
ворон.
Товар­
ные
вагоны
с
красными
крестами
и
ш табе ля
пестрых
бе­
резовых
д ров.
Больные
изнемогали
от
скуки
и
безделья.
Однако
из
бригадного
околотка
на
батарею
никто
возвратиться
не
хоте л,
потому
что
там
ну жно
б ыло
ходить
в
наряды,
ко­
пат ь
и
могло
убить.
У
одного
из
солдат
был
ревматизм.
Друго й
лечил
чирьи
на
ногах.
У
обмотанного
начинался
ти ф.
Солдат
с
ежовой
головой
был
бо лен
н ехор ошей
бо­
ле зн ью.
—
Ме ня
бабы
любят,—
говорил
он
не
торопясь.—
Ду­
маете
—
брешу?
Ей-богу,
не
б решу.
А
за
что
л юбят
—
ч ерт
их
знает.
Я
с
бабами
понимаю
об ращен и е.
Бабу,
главное,
нуж но
брать
не
нахальством,
а
обращением.
Да.
Пот ому
не
всякая
ба ба
ува жа ет
нахальство.
Конечно,
ест ь
которые.
Я
за
это
ничего
не
г овор ю,
одн ако
—
не
усе.
С
хороше й
бабой
надо
все
чес ть
чес тью .
Она
тебе
—
да,
и
ты
ей
—
да.
Она
те бе
—
н ет,
и
ты
ей
—
нет.
Это
надо
по­
нимать.
Да.
С лужил
я
на
действительной
службе
в
хол у­
ях
у
капитана
Вирена.
Самостоятельный
был
человек
ка­
питан
Вирен.
И
служила
в
ихнем
до ме
одна
девка.
Г ор­
48


ничная.
Хорошая
была
девка,
чи стая.
Вполне
барышня.
И
поведения
ничего
себе.
Я
думал
спервоначала
ее
узя ть
нахальством.
Ничего
не
вы ходи т.
Тогда
я
повел
иначе.
Она
—
да,
и
я
—
да.
Она
—
нет,
и
я
—
н ет.
В
лиз ион ы
с
не й,
в
театры
с
ней.
Шоколаду
ей,
например,
куплял.
Вышло
по-моему.
Она
туды-сюды—
уже
по здно .
Каждую
но чь
к
ней
лазил.
Что
ни
на
ест ь
каждую.
Аж
на дое ло.
Ей-богу.
Меня
ба бы
любят
—
это
что
и
говорить.
В
ко м нату
вошел
фельдшер
с
термометром.
—
А
ты
что,
земляк?
Все
брешешь,
как
т ебя
бабы
лю бят?
—
спросил
он .—
Бреши,
бреши.
Оно
и
ви дно,
как
тебя
ба бы
лю бят.—
И
подмигнул.—
Ишь
наградили.
—
Эх,
бабы!
—
с
деланной
бе сп ечн остью
сказал
быв­
ший
д енщ ик.—
Будь
они
трижды
прокляты.
Чер ез
них
у
меня
уся
жизнь,
может,
испорчена.
Фельдшер
ст ал
трясти
за
плечо
обмотанного.
—
Землячок,
спишь?
Проснись,
слышь.
Температуру
на до
ме ри ть.
Ишь
т р ясешь ся.
Градусов
сорок
не бось
на­
берется.
—
Попить
бы...—
ти хо
сказал
больной.
—
Вставь-ка
себе
термометр
под
мышку.
Больной
покорно
вз ял
те рмоме тр
и
затих.
Ему
б ыло
жарко
и
нехорошо.
В
избе
стемнело.
Фельдшер
ушел
и
пришел
с
кружкой
и
ке роси нов ой
ж естяно й
лампочкой
без
стекла.
Лампочка
гор ела
красноватым,
коптящим
пламенем.
Фельдшер
поставил
ее
на
печь,
и
сейчас
же
в
окнах
с тало
си не,
а
изба
просветлела,
но
за то
сделалось
тесно
и
грязно.
—
Что,
плохо?
—
спросил
фельдшер
боль но го.
—
Плохо.
—
Надо
доктору
д оложи ть.
Через
полчаса
пр ивык ли
к
красному
миганью
лампоч­
ки,
и
стало
опять
с кучн о.
Солдат
с
ревматизмом
ст ал
че­
саться.
Его
кусали
клопы.
—
Чер т!
Кусаются,
про к лят ые.
Не
люблю
я
через
это
М инско й
губернии,
что
в
каждой
халупе
клопы.
Он
суе тли во
ст ал
на
кол ен и,
вы тащи л
из
ка рма на
ст е­
ганых
ват ных
штанов
засаленный
коробок,
зажег
спичку
и
стал
водить
пламенем
по
стене.
—
Опять
жжешь
клопов?
—
сп рос ил
солд ат
с
чи рьями .
—
Ж-жгу,
анафем.
Закусали.
—
Ты
смотри
халупу
не
подпали.
—
Не
бойсь.
49


Помолч али .
—
Что
и
гов орит ь,
бабы
ме ня
любят,—
сказал
ден-
щп к.—
А
за
что
любят
—
неизвестно.
Ни какая
против
м еня
еще
не
ус тоял а.
Е й- богу.
Вот
я
в
п рошлом
годе
был
в
отпуску,
так
от
баб
отбою
не
было.
Солдатки.
Скажен­
ные
женщины!
—
Да,
солдатки,
это
правда,—
сказал
выжигатель
клопов.—
Ск аженны е.
Известное
дел о.
Мужа
до ма
нет.
—
А
что
ж
им
см от реть,
бабам-то!
—
с ер дито
сказал
солдат
с
чирьями.—
Муж
в
ок оп ах.
Да леко .
Без
му ж­
чины
жпть
трудно!
Эх,
жизнь
на ша
каторжная!
Только
есл и
я
узнаю,
что
моя
жинка
крутит,—
убью.
Ей-богу,
у быо!
—
Ладно.
Не
убьешь,—
сказал
денщик.—
Ты
лучше
послухай.
Приезжаю
я,
значит,
в
отп уск .
Все
честь
честью;
конечно,
загулял.
От
баб
п роход у
н ет.
Только
мне
таких
баб
не
надо.
Мне
надо,
чтобы
баба
бы ла
молодая
и
ничего
из
се бя,
гладкая.
А
у
нас,
третья
хата
с
краю,
жи вет
о дна,
до-обрая
баба.
Солдатка.
Зовут
Даша.
Дарья,
значит.
Аккуратная
ба ба.
Хорошо.
Я
на
не е.
Ничего.
Со­
блюдает
себя,
и
никаких.
Я
н ахаль ство м
пробовал
—
не
поддается.
Ч есть
честью
пробовал
—
не
поддается.
«Ну,
думаю,
подкачал
Егор.
А
еще
а рт и лле р и ст!» Подъезжаю
к
не й-
и
так
и
эта к
—
нич ег о.
Прогуливаюсь
с
ней
кажин
де нь
—
ничего.
Говорю
ей:
приду
до
тебя
спать.
А
она
с идит
белая,
как
печка.
Х оть
бы
ул ыбну лась
—
н иче го.
Я
уже
думаю
себе
—
на до
сниматься
с
передков,
ти кать .
И
так
люди
с
меня
смеются.
Так
нет
же.
Пришла
до
меня
сама,
представьте.
«Не могу,
говорит,
больш е
стерпеть
без
мужа».
А
сама
плачет,
потому
что
муж а
два
года
дом а
нет.
Я
ее,
конечно,
нежно
так
поце лу ва л,
за
ручки
ее
бер у,
и
то
и
сё.
Жил
с
ней
до
самого
отпуска,
как
с
женой:
приду
к
ней
ночевать
—
она
сейчас
с
ме ня
сапож­
ки
сн имет,
аж
дрожит
вс я.
Чудн о!
Вс юду
ходила
за
мно й,
как
той
цюцик.
Даж е
на дое ло.
Тихая
такая.
Хорошая
ба­
ба.
И,
главное,
кто
только
к
ней
из
хло пце в
пи
подъез­
жал
—
ничего.
А
против
м еня
не
устояла.
Меня
баб ы
лю­
бя т,
это
да.
—
А
ты
сам
как ой
губернии?
—
п одоз рит ельн о
спро­
сил
солдат
с
чирьями.
—
Херсонский,
Ананьевского
уезда.
Что,
земляками
будем?
—
Не.
Я
таврический.
50


—
Да.
Сл авн ая
б ыла
баба
Даша .
О дно
слово,
чай
с
молоком.
Как
сейчас
вспомнить
—
аж
сумно
делается.
Наступила
дов ол ьно
долгая
тиш ина .
—
А
вы
какого
села
буде т е?
—
вдруг
спросил
слабым
голосом
обмотанный.
Все
обернулись
к
нему.
Из
темноты
угла
блестел
толь­
ко
од ин
его
вни матель ный
глаз.
—
Мы
из
Николаевки,
Ананьевского
уезда.
Чт о,
зем­
ляками
будем?
—
Земляками,—
ответил
обмотанный.—
Мы
т оже
ни­
колаевские.
—
А!
—
у диви лся
денщик.-—
Значит,
Дашу-солдатку
знаете?
—
Знаю,—
произнес
слабый
голос. —
Жена
она
мне.
Жена.
Земляки,
значит.
Сделалось
так
тихо,
что
с тало
слышно,
как
на
пози­
ции,
верст
за
восемь,
негромко
стреляет
пушка.
Солдат
с
чирьями
кашлянул.
—
Испить
бы,—
прошептал
обмотанный.
У
него
опять
начинался
озноб.
Ему
бы ло
хо л одно
и
тяжело.
Хотелось
ничего
не
в ид еть,
не
сл ыша ть
и
не
чу в­
ствовать
жа ра,
котор ый
пал ил
ему
глаза
и
виски.
Ему
казалось,
что
нет
ни
войны,
ни
околотка,
ни
щетинистого
солдата,
что
он
у
себя
в
из бе
и
что
все
это
ему
тол ько
Мерещится
в
страшном
бреду.
Действующая армия, 1916 г.


ночью
Страх — ужасное ощущение,
какое-то разложение души, ка­
кая-то судорога мысли и сердца,
одно воспоминание о которой
внушает тоскливый трепет.
Мопассан
I
Контузия
и
продолжительная
голодов к а
давали
себя
чувствовать.
Левая
половина
туловища
ныла,
и
я
не
мог
заснуть.
Кроме
т ого,
было
очень
холодно.
Тоненькая
ши­
нел ь
едв а
прикрывала
голову
и
туловище,
а
мокрые
сапо­
ги
смешно
торчали
из
сол омы ,
оз ар енные
слабым
светом
стынущих
уголье в.
Телефонист
Блох
спал
рядом .
Его
худ ое
лицо
с
горба­
тым
носом
п очти
к асало сь
моего
плеча.
Во
сне
он
бормо­
тал
что-то
быст ро
и
неразборчиво,
и
я
чувствовал
у
себя
на
щеке
его
нечистое
дыхание,
пахнущее
испорченными
зубами
и
отрыжкой.
От
сол омы ,
на
которой
мы
спали,
нес ло
конским
навозом.
Рядом
с
нами
чернела
тел ега
беженцев.
Распряжен­
ные
в олы
неподвижно
стояли
п оода ль
и
казались
белыми
пятнами.
У
телеги
возле
шат ра
стояло
что-то
худ ое
и
высокое.
Не
то
человек,
не
то
дер ево .
Изнутри
шатер
про­
свечивал.
Там,
вероятно,
горе ла
свеча,
и
отт уда
доносился
монотонный,
прич ит аю щий
ж ен ский
голос .
Я
при слу ­
шался,
но
не
мог
разобрать
ни
одного
отдельного
слова.
Причитали
на
каком-то
незнакомом,
очен ь
музыкальном
язы ке.
Было
пох оже ,
что
читают
стихи
из
Корана
или
бесконечную,
бе зы с ходно- грус тн ую
поэму.
По
временам
голос
на
миг
прерывался,
но
потом
продолжал
св ои
груст­
ные
переливы.
Я
прислушался
еще.
Теперь
уже
можно
было
разобрать
отдельные
слова:
О, МОЙ МИК,
О,
МОЙ
МИК,
Мой мик мо-ор! О-о -о. . .
О, мой мик мо-ор, мо-ор!
О, мой ми-ик, ми-ик!
52


Голос
ныл.
Мне
хот ел ось
ес ть
и
спать.
Но
спать
я
не
мо г.
О, мой мик, мик,
О, мой мик мо-ор!
Худое
и
в ыс окое,
похожее
на
дер ево ,
зашевелилось.
Оказалось
—
человек.
Он
пер ест упи л
с
ноги
на
н огу
и
опять
застыл.
На
той
с торон е
лощ ины
пыл али
к расны е
костры
беженцев.
Туман
светился
вокруг
них .
Голос
из
ш атра
не
утихал,
и
я
ник ак
не
мог
по нят ь,
что
это
зна­
чит.
Непо ня т ные
слова
з а ст авляли
м еня
странно
волно­
в ать ся.
О, мой мик, мик!
О, мой мик мо-ор, мо-ор!
«Что это значит
—
«мой мик мор»?» —
стал
думать
я
и
ничего
не
мог
придумать.
Мне
стало
ст раш но,
и
я
не
зн ал
—
отчего.
Казалось,
что
пришел
кто-то
невидимый
и
неиз б ежный
и
ст ал
позади
меня.
Захотелось
завыть
гром­
ко
и
по-звериному.
Болела
нога.
«Мешен1 о
то п»,—
поче­
му-то
подумал
я.
«Ах,
мой
мик
мор!» Мешеп1о
шоп,
ше-
шен1о
шоп...
тог...
мор...
Ум ер...
Я
н ачал
пон има ть
—
уме р,
умер...
Кто-то
у ме р...
Кто-то
умер,
и
над
ним
причи­
тают.
Вот
откуда
эта
безотчетная,
безысходная
тоска!
Я
приподнялся,
сел
и
просидел
неподвижно
очень
долго,
ве роятн о,
цел ый
час .
Я
трясся
от
лихорадки.
Че лове к
во з­
ле
телеги
опять
зашевелился
и
п одош ел
к
кос тр у.
Он
на­
гнулся
к
угольям,
поднял
т леющую
щепку,
повертел
ее
перед
собой
и
бросил
обратно
в
жар.
Для
че го
—
неиз­
вест н о.
И
ко гда
он
наклонялся
к
огню,
я
отчетливо
ув и­
дел
его
тем но е,
нестарое
лицо,
кр асны й
кушак
и
высокую
ба ран ью
шапку.
Он
посмотрел
в
мою
сторону
и
увидел,
что
я
не
сплю.
Постоял
на
месте
и
подошел
ко
м не.
Было
похож е,
что
он
хочет
заговорить.
Но
он
с
полминуты
постоял,
наклонясь
на до
мной,
и
п ошел
прочь
в
те мн оту.
Через
две
минуты
он
вернулся
с
куском
тол ст ой
ковровой
м атери и
и
укутал
мои
ноги,
и
мне
показалось,
что
он
улыбается
винова т ой
и
жалкой
улыбкой.
Я
хот ел
ему
ск а­
зать
что-н и буд ь
хорош е е,
но
не
мог
это
выразить
на
его
языке
—
по-румынски.
Потом
чел ов ек
в
б арань ей
ша пке
сел
недалеко
на
камне.
Ему,
вероятно,
б ыло
одному
жу т­
ко.
Почувствовав
теп ло,
бо л ьная
н ога
перестала
ныть,
и
я
почти
то тчас
заснул.
Ночью
я
просыпался
несколько
раз
53


и
видел
чел ов ека
в
б арань ей
ша пке,
слабый
с вет
из
па­
латки
и
слышал
пр и читан ия
же нщ ины.
Когда
я
проснулся,
бы ло
уже
светло
и
солнечно.
Во­
круг
все
пе стре ло
и
шевелилось:
ов цы,
л юди,
волы,
соба­
ки.
Вс юду
дымились
кос тры .
Блох
с тоял,
повернувшись
лицом
к
солнцу,
искал
под
мышками
и
на
шее
вшей.
Человек,
кот орый
укры л
мне
ноги
ковром,
рубил
на
куски
только
что
зарезанного
ба ра­
на.
Два
мальчика
и
девочка
в
высоких
белых
барашковых
шапках
играли
с
коз лом ,
привязанным
к
те ле ге.
Из
шат­
ра
не слос ь
монотонное
бормотание
же нщ ины.
Я
вс тал.
Во
рту
был
неприятный
вкус
жев ано й
резины.
—
Абрам,
слышали,
как
эта
женщина
причитала
всю
ночь?
Я
наси лу
з асну л.
—
Да.
Что
это
такое?
—-
Наверно,
над
покойником.
У
Б лоха
лицо
отразило
испуг
и
отчаяние.
Казалось,
он
хотел
зак р ича ть : «Какой покойник?
Я
не
могу,
я
не
хо чу!
Д ов ольно
с
меня
п окой ни ков !» Он спросил:
—
От куда ?
—
Наверно,
ночью
кто-нибудь
умер.
Мы
под ош ли
к
телеге
и
заглянули
в
шатер.
Слабо
горела
тоненькая
восковая
свечка,
вставленная
в
бутыл­
ку.
Тощая
женщина
с
отвисшими
грудями
и
молодым,
но
по-восточному
старообразным
лицом
сидела
на
земле.
Она
скрестила
на
животе
худые
коричневые
руки
и,
мерно
покачиваясь
взад
и
вперед,
пела
в п олголос а
свою
безыс­
ходную
пес ню.
Крупные
слезы
ка тили сь
по
ее
грязным
щекам.
Возл е
нее
лежало
что-то
маленькое
и
непо д виж­
но е,
пох оже е
на
куклу.
У
самой
свечки
бе лел
си тце вый
детский
чепчик
и
тонк о
золотилась
прядь
коротеньких
во­
ло сико в.
Тогда
я
вспомнил,
как
вчера
ве чером
опрокинулся
воз
беженцев.
II
Потом
мы
до лго
шли
и
точно
не
знали,
по
каким
доро­
гам
нуж но
идт и,
чт обы
выйт и
к
Дунаю.
Изр едк а
сл ыша­
лис ь
пушечные
выстрелы.
Иногда
мы
наталкивались
на
деревни,
полные
беженцев,
отставших
с олда т,
обозов.
То
целыми
сутками
брели
одн и
среди
степей,
на
де сят ки
верст
ровн ы х,
как
лис т
бумаги.
Мы
голода ли,
и
есл и
где
54


наталкивались
на
съестно е, —
набрасывались
на
него
и
пожирали»
В
деревнях
мы
шарили
по
дворам,
стреляли
в
свиней
из
тяжелого
со лдат ского
рево л ьвер а
и
варили
са­
ло,
но
хлеба
и
соли
у
нас
не
было,
и
все
вр емя
мучила
из жо га.
От
усталости
и
потрясения
временами
я
ненави­
дел
Блоха,
и
мне
хотелось
бы ть
одному
и
плакать.
Ме ня
преследовали,
как
навязчивый
кошмар,
картины
сыто й,
мирной
и
спокойной
жиз ни.
Часто
мне
казалось,
что
я
ем
в
кондитерской
пиро жные
и
пью
молоко,
и
в
это
мгнове­
ние
я
гот ов
был
д ать
отруби ть
себе
левую
руку
за
пирож­
ное.
Мне
представлялось
время,
когда
я
был
болен
ск ар­
латиной,
выздоравливал
и
за
мной
ухаживал
оте ц,
читал
вслух
Куприна,
играл
«Месяцы»
Чайковского,
и
я
п олу­
чал
от
одной
гимназистки
п ис ьма,
к оторы е
казались
тогда
изумительно
светлыми,
нежным и
и
дорогими.
...Наконец
мы
пришли
в
жуткую
дер евн ю.
В
ней
б ыло
пусто
и
страшно
тихо.
Жи тели
уже
успели
выех ат ь.
Тол ь­
ко
.шелудивые
голодн ы е
собаки,
похожие
на
волков,
рыскали
по
дв орам .
Перед
деревней
окопалась
наша
пе хо­
та.
Она
ждала
болгар.
Серый
день
навис
над
белыми
хат­
к ами
с
огромными
медно-красными
тыквами
на
соломен­
ных
крышах
и
жел ез ными
решетками
на
окнах.
Была
осень.
Мы
выбрали
себе
недалеко
от
к онца
деревни
до­
мик,
казавшийся
лучше
други х,
и
решили
в
нем
отд ох­
нуть
до
следующего
утра.
—
Все
равно
—
я
дальше
идти
не
могу,—
сказал
Бл ох.
Он
нат ер
с ебе
пропотевшей
портянкой
ногу
и
еле
дви ­
г ался.
—
Слава
богу,
что
хоть
до
сво ей
цепи
добрались,—
ответил
я.—
Батареи,
наверное,
недалеко.
Версты
дв е,
по
больше.
Все
равно
раньше
утра
боя
не
будет.
А
утром
успеем.
В
х ате
все
был о
перевернуто
вве рх
дном.
Столы
о про­
кинуты,
посуда
поб ита .
Треснувшая
кадка
с
квашеными
помидорами
и
перцем.
В сюду
пестрый
хлам,
лоскутья.
Спутанные
разноцветные
шерстяные
нитки.
Разлитый
по
по лу
расс ол
хлюпал
под
нога м и.
От
нег о
сильно
пахло
кислым
и
острым.
Мы
прошли
в
задню ю
комнату,
где
было
темно
и
чернел
огромный
очаг.
Здесь
Блох
сбросил
йа
пол
телефонную
станцию,
которую
все
время
таскал
;йерез плечо,
сел
на
нее
и
сказа л :
—
Устал.
V него закрывались глаза.
55


—
Ну,
пойду
на
разведку,
а
вы
ки п ятите
в оду
для
кофе,—
сказал
я
и
вышел.
Я
обошел
несколько
грустных,
разоренных
хат,
нашел
деревянную
ложку,
бутылку
с
томатным
соусом
и
поймал
курицу
в
одном
из
дворов.
Трое
румынских
кавалеристов
привязали
кон ей
к
по­
луразобранному
солдатами
забору
и
варили
что-то
в
ко т­
ле,
присев
на
корточки
и
протянув
к
огн ю
оз ябши е
л ило­
вые
руки.
Я
п одош ел
к
ним
и
с ка зал:
—
Пына?
1
Рум ыны
повернули
ко
мне
головы
и
поспешно
ответи­
ли
плачущими
голосами:
—
Ну
эст
пыне !
Ну й!
2
Я
выну л
из
кармана
д есять
кусков
сахару
и
сказ ал ,
делая
зн аки
руками:
—
Вы
мне
пына ,
я
вам
захар.
Захар!
Ладно?
Пын
—
захар.
Румыны
жадно
взглянули
на
сахар
и
закивали
г олов а­
ми.
«Вот черти»,—
подумал
я.
Они
долго
торгов али с ь.
Несколько
раз
я
прятал
сахар
в
карма н
и
делал
вид,
что
ухожу.
Они
с
беспокойством
что- то
кричали,
и
глаза
у
них
тускнели.
Я
возвращался,
и
они
опять
о жива ли.
На­
конец
я
вым е нял
на
десять
кусков
два
больш и х
г алет а,
которы е
румыны
извлекли
из
грязной
бумажной
упаков­
ки
с
н а дп и сью : «Рнпе ппШата».
Когда
я
уход ил,
они
прил ожил и
руки
к
кепи.
Я
вернулся
в
избу ,
огонь
в
оча ге
уже
яр ко
пылал.
В
котелке
кипел
коф е.
Бл ох
возился
в
со седн ей
комнате,
и
у
очага
сидели
какие-то
румынские
солд аты
и
разговаривали
между
собой.
Из
разговора
этих
румынских
солда т
я
поня л
оче нь
мало,
но
и
эт ого
бы ло
довольно,
чтобы
у
мен я
потемнело
в
гл азах .
Блох
с идел
в озле
очага
и
прикуривал
цигарку,
скрученную
из
по­
с ледн ей
щепотки
махорки.
При
свете
ог ня
ясн о
виднелись
небритые
щеки,
горбатый
но с,
туго
обтянутый
кожей,
и
горло
с
кадыком.
—
Послушайте,
Блох,—
сказал
я
ему
шепотом,
пока­
зывая
глазами
на
румынских
сол да т,
к оторы е
допивали
кофе,—
они
то лько
что
говорили
между
собой,
что
дерев­
ня
оставлена
нашими
войсками.
—
Откуда
вы
знаете?
—
сп роси л
он
и
по бле днел.
1 Хлеб? (рум.)
2 Нет хлеба! Нет! (рум.)
56


—
Кое -чт о
понял...
Подождите
здесь.
Я
узнаю,
в
чем
дело.
Я
выб еж ал
на
улицу .
Было
поч ти
со всем
темно.
Серое,
мокрое
неб о
ст ояло
низк о
над
крышами
х ат,
сеялся
ме л­
кий
дождь,
ноги
скользили
по
глинистой
дороге.
Вокруг
было
так
тихо,
что
мне
стало
страшно.
На
о кр аине
села,
в
ок опа х,
не
было
ни
души.
Я
остановился,
затаил
ды ха ние
и
слышал,
как
кровь
стр еко тал а
бы стры ми
звенящими
толчками
у
меня
в
висках.
Я
огляделся
по
сторонам,
и
мне
показалось,
что
в
одном
из
дворов
за
скирдами
сто­
яли
люди.
Я
закричал:
—
Эй,
кто
т ам?..
Ник то
не
отозвался.
В
сравнении
с
этой
огромной
тишиной
мой
голос
пока­
за лся
слабым,
маленьким,
ис пуг ан ным.
Скользя
и
д елая
усилия,
чтобы
не
упасть,
я
бросился
назад,
и
мне
каза­
лось,
что
за
мной
кто-то
гонится.
—
Это
вы?
—
спросил
не рв ным
гол ос ом
из
задней
комнаты
Блох,
расслы ш ав
мои
шаги
в
сенях.—
Ну,
что?
—
Деревня
оставлена.
Соби ра йте сь,
ради
бога,
скорей!
Я
воше л
в
комнату.
Румынские
солда ты
р аспол о жи­
лись
на
полу,
и
ли ца
у
них
был и
спокойные
и
веселые.
Они
о
чем-то
ож ив ленно
разговаривали,
изредка
смеялись
ши рок им
беззаботным
смехом
и
подмигивали
нам,
под­
талкивая
друг
друга
но га ми.
Г ово рили
они,
во
всяком
с луча е,
не
по-румынски,
а
на
каком-то
языке,
по хоже м
на
русский.
—
Это
болгаре,—
сказал
Блох.—
Румынскоподданные.
Ну,
я
го тов.
—
Надо
им
ск азать ,
чтобы
они
немедленно
убирались
отсюда,
если
не
хотят
попасть
в
плен.
Через
п олча са
( здесь будут болгарские разъезды!
Я
подошел
к
тол ст ому
солдату
с
лицом,
по хож им
на
лу ну,
и
сказа л :
—
Слушай,
братушка,
уходите
отсюда!
Русские
ушли.
Сейчас
сю да
придут
болг ар е.
Он
сд елал
непонимающее
лицо
и
сказал
жалобно
по­
ру мыпски:
—
Нушт ы
русешты.
Шты
романешты?
1
У
мен я
кровь
прилила
к
голове.
1 Не знаю по-русски. Знаешь по-румынски? (рум.)
57


—
Врешь
ты,
сволочь!
—
закричал
я
срывающимся
го­
лосом .—
Я
сам
слышал,
как
ты
гов орил
п о-р усск и.
Ты
болгарин!
Блох,
д ав айте
рев ольве р!
—
Нет !
Нет!
Я
не
ест ь
болгарин.
Я
румынский
под ­
данный.
За чем
рев ол ьве р?
Мы
румыны.
Ты
—
братушка.
Он
поднялся,
захи хик ал
и
похлопал
м еня
по
плечу,
—
Ну,
живее!
Скажи
своим,
чтобы
они
сейчас
же
ух о­
дили!
Слышишь?
—
Не
кричи,
бр ату шка.
Не
надо
уход ил и.
Болгара
нет.
Пойдем
с
нами
коржи
кушать.
—
Какие
там
коржи?
Где?
—
А
вот
тут
рядом.
Хата.
Там
наших
много,
коржи
пекут.
Было
ясн о,
что
с олда ты
хотят
попасть
в
п лен
к
своим.
—
Ну,
живее!
В еди
нас
коржи
кушать!
—
сказал
я.—
Блох,
пошли!
Держите
кинжал
наготове,
дайте
мне
ре­
вольвер.
Каждая
минута
была
дор о га.
Блох
дал
мне
ре в ольв ер,
вз в алил
ч ерез
пл ечо
телефон­
ную
станцию
и
на дел
папаху.
Румынские
с олдат ы
встали
с
по ла.
—
Ну,
живо,
живо!
Идите
вперед.
Ведите
нас.
Они
перекинули
за
спины
карабины
и,
нехотя
двигая
ногами
и
переглядываясь,
пошли
к
двери.
Мы
про пус ти ли
их
вперед,
и
я
сказал
Бло ху
вп олголос а:
—
Эта
теплая
компания,
кажется,
собирается
сд ат ься
в
плен.
Им
прямой
рас чет .
Вед ь
все
болгаре.
—
Да,—
ответил
Блох,
задул
свечу,
выт а щил
ее
из
горлышка
бутылки
и
сп р ятал
в
к ар ман.
Наступил
мрак.
Мы
вышли.
Н очь
стояла
ч ерн ая,
как
т ушь.
С
большим
труд ом
можно
было
отли чи ть
н ебо
от
крыш
и
деревьев.
—
Они
убь ют
нас,—
прошептал
Бл ох
мне
на
ухо.
—
Черт
с
ним!
—
сказал
я,
и
мне
показалось
у жасно
диким
и
чужим
это
«черт с ним» .
Страха
не
бы ло.
Бы ла
как ая- то
необъяснимая
уверенность
в
себе.
На
секунду
все
остановились
и
прислушались,
и
в сем
почудился
отдаленный
конский
топот.
Ск ольз я,
п ошли
вп ер ед.
Где-то
далеко,
может
быт ь
за
во семь
верст,
за лая­
ла
с обак а.
Румынские
солда ты
о
чем -то
горяч о
шеп та­
лис ь.
Блеснула
слабая
п олос ка
света.
Ве роятн о,
из
окна
хат ы.
—
З десь!
—
сказал
толст ый
болгарин.
—
Ладно,
ладно!
Иди те
все
вперед!
58


Сол дат ы
потолкались
у
заскр и пе вшей
калитки
и
не­
охотно
в ошли
в
хату.
Среди
них
начинался
ропот
и
по­
сл ыша лась
ругань.
—
Блох,
о став айтесь
здесь,
у
ка литк и.
В
случае
че­
го
—
крикнете.
Ес ли
я
крикну,
бегите
ко
мне.
Я
вошел
в
хату.
У
ярко
пылавшего
очага
расположи­
лис ь
шесть
румынских
со л дат.
Часть
из
них
бы ла
без
мундиров.
Некоторые
курили.
Один,
засучив
рука ва
выш е
лок те й,
ме сил
в
корыте
желт о ват ое
душистое
тесто.
На
самом
жару,
в
углях,
на
с ков ород ке
шкварчало
и
ды ми­
лось
сыт ым,
вкусным
запахом
свиное
сало.
Они,
очевидно,
и
не
думали
уход и ть.
Они
разговарива­
ли
между
собой
п о-б олгарс ки .
Все
это
б ыло
подозритель­
но.
Солдаты,
к ото рые
привели
м еня
сюд а,
п оброс али
кара­
бин ы
на
пол
и
расселись
вокруг
огн я.
И
вдруг
я
себе
яс но
представил,
что,
може т
быть,
ч ерез
десят ь
минут
з десь
буд ут
б олгар ск ие
разъезды.
Я
вспомнил
про
солдата,
бе­
жавшего
из
болгарского
плена
с
отрезанным
ухом
и
про­
ст реле нн ой
лопаткой,—
он
пришел
к
нам
на
батарею
ис­
тощенный
и
д ушев н оболь ной
от
пережитого.
Какая-то
то­
ро пли вая,
нервная
энер гия
нахлынула
на
меня,
и
я
стал
кр ич ать
на
румынских
солдат.
Мне
казалось,
что
они
ме­
ня
по- рус ски
не
понимают,
и
я
начал
подбирать
француз­
ские
фразы,
как
будто
это
было
бы
понятнее:
—
1е зшз уо1оп1е иг
гиззе!
С’езС 1а
тёше
сйозе
цие
о1-
Йс тег!
Могйхеи!
1 Сию минуту выходите все из хаты!
Румыны
нерешительно
оглянулись
и
ст али
делать
вид ,
что
поднимаются
с
места.
Я
п одв ину лся
ближе
к
двер и.
Солдат,
к оторы й
месил
тесто,
улыбнулся,
показал
на
ло­
ханку
и
прич мо кн ул
губам и .
Я
выну л
из
ко буры
ре в оль­
вер
и
посмотрел
на
св ет
барабан,
ест ь
ли.
патроны.
Рум ы­
ны
повскакали
с
мес т
и
стали
быстро
собираться.
Лиц а
у
них
сделались
злыми,
и
кое-кто
стал
откры то
ругаться.
—
Скорее,
скор ее !
Че рт
возьми!
Один
за
одни м
они
п роходи ли
мимо
мен я
к
двери
и
выходили
в
ночь.
Секунды
тянулись
беско неч но .
Каж дая
приближала
опасность.
Нак о нец
вышел
п ослед ни й,
а
за
ним
и
я.
Пос ле
ог ня
приходилось
пр о бират ься
ощупью,
одной
р укой
касаясь
стены,
а
д ругой
балансируя.
К ое- где
стали
за метн ы
пятпа
людей,
деревьев,
крыш.
В друг
возле
1 Я русский доброволец! Это все равно что офицер! Черт
побери! (фр.)
59


самого
моего
уха
кто- то
сказал
негромко,
испуганно
и
на­
пряженно:
—
Кто
идет?
Это
был
Блох.
И
по
голосу
его
я
понял,
что
он
п ере­
чу вст во вал
о дин
в
темноте,
по ка
я
выго ня л
из
из бы
румын.
—
Я.
Где
румы ны ?
—
Здесь.
Идем.
Ничего
не
слышно?
—
Ни че го...
Как
будто...
топот!
Мы
затаили
дыхание.
Где-т о
очень
далеко
залаяла
со­
бака.
—
Мне
страшно,
Валя,—
сказал
Бл ох
в
пер вый
раз
назвав
меня
по
имени.
—
Эй,
сюд а,
румыны!
—
закричал
я
и
испугался
с об­
ственного
голоса.
Два
силуэта
приближались
к
нам.
—
А
где
ост альн ы е?
Остальных
не
было.
И
бы ло
бы
безумием
их
искать.
III
Мы
п ошли
вчетвером
посередине
мокрого,
ск ольз ког о
шляха,
торопясь
и
поминутно
касаясь
руками
земли,
и
все
время
позади,
далеко
лаяли
собаки,
и
нам
казалось,
что
слы ши тся
конский
топот.
Мои
гла за
прив ык ли
к
тем­
ноте,
но
я
все-т ак и
с
труд ом
р азли чал
н еров н ости
дороги.
Вдруг
слева,
из
кучи
мокрых
деревьев,
в
нас
ударил
яр­
кий
сн оп
света.
Светилось
окно
в
чь ем- то
доме,
и
д аже
бы ла
вид на
горевшая
полным
пламенем
лампа,
стояв шая
на
подоконнике.
Посреди
ч ерн ого
сада,
окружающего
дом ,
слабо
тлели
уголья
гаснущего
костра.
Костер
был
п охож
на
одинокого
св етляка ,
горяще го
мертвым,
не под ви жным
огоньком
в
страшном
дремучем
лес у.
—
Там
кто-то
есть,—
сказал
я.—
Ну жно
пойти
по­
смотреть.
—
А
они ?
—
с про сил
Блох,
показывая
головой
на
бол га р.
—
А
че рт
с
ними!
Пуск ай
удирают,
все
равно
ни чего
не
выйдет.
Бл ох
нашарил
калитку,
и
мы
п ошли
п рямо
на
огонь.
У
костра
не
б ыло
ни
д уши,
но
казалось,
что
здесь
толь ко
что
был и
люди.
На
подоконнике
откры того
окна
рядом
с
60


лампой
лежала
жен ская
шляпа
с
черной
ву алью,
как
буд­
то
бы
тол ько
что
снятая
и
пол ож ен ная
здесь .
Мы
взбежали
по
скрипучим
деревянным
ступеням
на
террасу
и
вошли
в
незапертые
двери.
Комната
бы ла
пуста,
но
в
ней
чувствовался
тот
неуловимый
запах,
по
кото ром у
безо ши боч но
угадывается
присутствие
человека.
По
стенам
висели
фот огра фии
каки х -то
м ужчин
и
жен­
щин ,
засиженные
му хами ,
и
лу бо чные
оле огр афи и
духов­
но го
содержания.
Грубые
размалеванные
лица
св ятых ,
окруженные
ярко-желтыми
нимбами,
с м отрели
на
нас
жестко
и
безразлично.
У
стены
стоял
стол,
покрытый
чистой
бе лой
скатертью,
и
на
нем
ле жали
раскрытый
ла­
тинский
молитвенник,
четки
и
черные
перчатки.
Бл ох
прошел
в
соседнюю
комнату,
и
его
шаги
гулко
отдавались
в
п устом
доме.
Там
то же
никого
не
было.
Мне
стало
с трашн о.
—
Блох,
идем
отсюда!
Мы
вышли
в
с ени.
В
пот ол ке
зияла
черная
дыра
—
ход
на
ч ер дак,
но
лестницы
не
было .
Блох
крикнул
вверх:
—
Эй,
кто
там?
Казалось,
что
его
окрик
влетел
камнем
в
черную
ды­
ру,
да
там
и
остался.
Дом
мо лчал.
Я
почувствовал,
что
у
м еня
шевелятся
волосы
на
голове
и
неприятный
холод
щекочет
кожу
на
ногах
и
спине.
Не
сказав
друг
другу
ни
слов а,
мы
бросились
б ежат ь,
цепля яс ь
ногами
за
кусты
и
какие-то
прутья.
Только
далеко
от
дом а
мы
пришли
в
себя.
Мы
тяжело
дышали
и
обливались
потом.
Болгар
не
было.
Когда
мы
подходили
к
перекрестку,
со всем
близко
заржала
лошадь,
послышались
храп
и
хруст
уди л,
и
чей-то
му жс кой
голос
громко
произнес
какую-то
фразу,
но
так
быст ро ,
что
нельзя
бы ло
поня т ь,
по-русски
это
или
нет.
Мы
застыли
на
месте.
Я
хотел
броситься
в
сторон у,
ле чь
на
черную
землю,
зат аит ь
дыхание
и
ждать,
но
продолжал
стоять
неподвиж­
но
как
дерево,
чувствуя
рядом
с
собой
такую
же
непо­
движную
фигу ру
Блоха.
На
сером
фон е
неба
один
за
дру­
гим
появлялись
сил уэт ы
всадников.
Их
б ыло
восемь
или
десять.
И
вдруг
я
не ожид а нно
для
себя
закричал:
—
Кто
идет?
Блох
не
пошевелился.
Всадники
оса д или
лоша дей ,
и
раздался
гол ос
из
темноты:
—
Кто
идет?
Тогд а
Блох
крикнул:
61


—
Русские?
Голос
из
темноты
ответил:
—
Русские.
А
вы
кто?
Мы
подошли.
Всадники
бы ли
совсем
бли зк о.
Я
всем
своим
существом
чувствовал,
что
опасность
миновала,
но
все-т ак и
где-то
в
глу бине
души
шевелился
страх:
а
вдруг
болгары?
И
я
дрожал.
—
Ра ди
бога,
скаж и те,
где
наша
п ехота ?
—
спросил
Блох.
—
Ушла,—
ответил
о дин
из
всадников.—
Д ол жно,
от-
седова
ве рст ов
пять-шесть.
—
А
сзади
кто-нибудь
есть?
—
Нико г о.
Мы
последний
разъезд.
Мы
все
время
бы­
ли
в
соприкосновении
с
болгарскими
авангардами.
Тут
их них
два
эскадрона.
А
вы
кто
такие?
—
Мы
о тстав шие, —
сказал
Блох.—
Артиллеристы.
Он
контужен.
Последними
ушли
с
наблюдательного
пу н кта.
Голос
ск азал
что- то
неопределенное,
вроде
«ага» .
Ка­
валеристы
минуту
постояли
и
потом
ти хон ько
трон ули с ь,
св ор ачи вая
на
большую
дорогу.
—
Под ожд ит е!
—
зак р ичал
им
вслед
Бл ох
с
отча яни ­
е м.—
Може т
быть,
у
вас
ес ть
лишняя
ло шадь?
Мы
артил-
йеристы.
Умеем
ездить.
Он
контужен.
Кавалеристы
опять
позадержались,
и
тот
же
голос
ск аза л:
—
Лошадей
нет.
Идите
в
деревню
Пантелеймон-Де­
сус ,
от се дова
верстов
восемь.
Мы
и дем
туд а,
там ,
до лжно,
наш и
остановятся.
Прямо
по
этой
дороге.
П ока
мы
б ыли
с
людьми,
я
был
спокоен,
но
чувство­
в ал,
что,
есл и
эта
последняя
горсточка
«своих»
бросит
й ас,
меня
ох ва тит
тяжелое,
черное
отчаяние,
и
я
уже
по­
чти
осязал,
как
оно
шев ел ится
на
дне
моей
души,
подобно
огромному
угловатому
камню.
Внез апно
мне
п ред ст ави­
лось,
что
мы
легко
можем
отстать
от
р азъ езда,
потерять
дорогу,
заблудиться
в
э той
ч ерни ль ной
темноте.
—
Поезжайте
шагом,
чтобы
мы
не
отст ал и...
А
то
хоть
пропадай.
—
Держитесь
пря мо
по
дороге.
В ер стов
восемь,—
ото ­
звался
голос,
и
разъезд
тихонько
тронулся.
Мы
п ошли
за
ним
крупным
шагом,
кусая
со
злос ти
губы
до
крови,
когда
скользкая
дор ога
и
стоптанные
сапо-
заставляли
нас
пад ат ь,
цепко
хватаясь
др уг
за
друга
пал ьц ами
дрожащих
рук .
Внезапно
разъезд
перешел
с
шага
на
рысь
и
скрылся
в
тем н оте.
Мы
нич его
не
у спели
62


подумать.
Мы
не
сказали
д руг
другу
ни
сл ова
и
все
шли
и
шли ,
пр ид авл енны е,
напрягая
последние
силы,
думая
то лько
о
том,
что,
может
быть,
за
село м
д орога
бу дет
лучше.
Возле
некоторых
домов
воздух
был
насы щен
запа­
хом
разлитого
спирта,
от
которого
круж и лась
голова
и
тошнило.
Здесь,
вероятно,
уходящие
солдаты
гром и ли
по­
греб а,
выкатывали
боч ки,
разбивали
прямо
пос ред и
ули ­
цы
прикладами.
Земля
бы ла
пропитана
дрянной
румын­
ск ой
во дкой,
от
кот орой
разило
не
то
перцем,
не
то
чесно­
ком.
Ск оро
мы
выш ли
в
поле.
Дорога
сд елал ась
нем ног о
лучше,
ровн ее .
Ч утьем
з ат равлен ног о
зверя
угадывая
на­
правление,
ви дя
перед
собой
только
черное
п оле
п
небо,
кот орое
было
едва
посветлее
поля,
мы
шли
изо
всех
с ил.
От
быстроты
и
нап ря же ния
наш и
мозги,
казалось,
кол о­
т ились
о
стенки
ч ереп а,
и
это
прич иня ло
туп ую
бо ль.
Мес тнос ть
была
совершенно
ровная,
и
только
в
од ном
месте
мы
прошли
м имо
боль ш ой
темной
массы,
вер оят ­
но
—
кургана.
Бл ох
на чин ал
спотыкаться:
у
нег о
потели
ног и,
и
пот,
въед ая сь
в
язву,
натертую
сапогом,
пр ичи нял
ему
стр ад ан ия.
Я
чувствовал,
что
он
отстает,
но
не
уме нь­
шал
шага.
Я
слышал
позади
его
нервные
спотыкающиеся
ш аги
и
представлял
се бе
его
перекошенное
горбоносое
ли­
цо,
и
это
ме ня
непонятно
з лило.
Все
ощущения
и
чувства
перелились
в
эту
глухую
злос ть.
Я
тоже
вспотел,
и
мое
грязное
тело,
искусанное
вшами,
стало
чесат ьс я.
Го нка
продолжалась
десять
минут,
а
може т
быть,
и
час,
потому
что
чернота
н очи
и
од нообр аз ие
ходьб ы
уничтожали
по­
н ятие
о
времени.
Нако н ец
Б лох
не
выдержал:
—
Не
спешите!
Я
не
могу
поспеть
за
вами.
—
М оже те!
—
отрезал
я
грубо.
—
У
меня
ноги
вспотели
и
адская
боль,—
сказал
он
жа лобно .
—
А
почему
у
меня
не
вспотели?
Он
вс пыхну л:
—
Вы
не
смеете
мен я
бро сат ь!
Постойте!
—
Никто
вас
не
брос ает .
Идите
быс трее .
—
Я
не
могу.
—
Мож ете .
И
вдруг
он
разразился
с амой
ужасной
циничной
бра нь ю,
осыпая
ме ня
упреками
за
то,
что
я
хоч у
от
неЬо
из бавит ься ,
бросить
его
на
произвол
су дь бы.
Он
выкрики­
вал
истеричным
голосом:
63


—
Я
понимаю...
По ка
у
меня
был
кофе,
я
вам
был
нуж е н...
А
теперь...
кон еч но...
Отдайте
кофе!
Вы
хотите
его
взять
себе.
Я
вырвал
из
сумки
жестянку
с
его
ко фе
и
бросил
ему
в
лицо,
но
не
попал.
Жестянка
пролетела
мимо
и
упала
с
легким
стуком
куда-то
в
грязь.
Я
к руто
пов ерну л ся
и
пошел
еще
бы с трее.
Он
заговорил
упав ши м
голосом
мне
вслед:
—
Хорошо,
пусть
я
пропадаю...
Пусть...
Это
на
ваш ей
совести...
Впереди
блеснул
огоне к
и
пога с.
Я
остановился.
Как
будто
бы
заржала
лошадь
и
послышался
тонкий
свист.
У
ме ня
упа ло
се рдце .
Блох,
п одошед ши й
сзади
как
пр и­
зрак,
урон и л:
—
Болгарский
ра зъ езд.
Мы
д олго
стояли
и
потом
тихо
пошли,
и
нам
все
чу­
дился
тонкий
свист
и
все
казалось,
что
опять
блес не т
огонек.
IV
Я
не
зна ю,
с к олько
времени
мы
шли.
Мне
казалось,
что
я
бес кон ечн о
пересекаю
вокзальную
площадь
и
что
нет
конца
этой
площ ад и,
и
ощ ущ ение
бы ло
до
ужаса
ре­
ально.
Опять
из
темноты
вынырнула
темна я
масса
—
кур­
ган,
и
мы
не
знали,
новый
ли
он
или
тот,
мимо
которого
мы
уже
проход ил и.
Было
пох оже ,
что
мы
кр у жим.
Через
некоторое
время
наши
ослабевшие
ног и
почувствовали,
что
дорога
сп у скае тся.
Показались
как ие-т о
темные
пред­
меты:
не
то
избы,
не
то
стога,
не
то
деревья.
Блеснули
яркие
р озов ые
столбы
ды ма
от
невидимых
костров,
и
че­
рез
деся ть
минут
мы
в ходи ли
в
деревню.
—
Земляки,
како й
части?
—
сп роси л
Блох,
к огда
мы
проходили
мимо
одного
кос тра.
Нам
ответили
номер
какой-то
незнакомой
дивизии.
У
другого
костра
то
же
самое.
И
всё
зде сь
были
солда ты ,
отставшие
от
своих
частей,
обо р ванны й,
гол одн ый
сброд,
который
всегда
плетется
в
хвосте
разбитой,
отступающей
армии.
Мы
под ош ли
к
большому
к ос тру,
возле
которого
сиде­
ли
и
лежали
беженцы.
Сразу
успокоились
и
почувствова­
ли
себя
в
безопасности,
потому
что
вокруг
был и
огни
и
мног о
людей.
Было,
вероятно,
уже
часа
три.
Ноги
налива­
64


лись
свинцом,
веки
смыкались,
и
хот елос ь
прямо
бросить­
ся
на
земл ю
и
спать.
В
стороне
белела
стена
хаты.
Б ыло
холодно.
Мы
п ошли
к
н ей.
На
пороге
Блох
вынул
из
ка р­
ма на
свечу,
зажег
ее
и
придавил
щеколду.
Д верь
раство­
ри лась.
Блох
воше л
в
нее,
держа
свечу
перед
собой
в
вытянутой
руке,
и
вдруг
с
криком
бросился
назад.
Свеча
пр ыга ла
у
него
в
руке.
•—
Ра ди
бога...
Посмотрите
там ...
Я
по дош ел
к
двери
и,
не
пе рест упа я
порога,
заглянул
в
с ени.
В
сенях
на
гл иняно м
п олу
лежал
труп
му жчины
в
крестьянской
рубахе.
Голова
его,
б елая,
как
в оск,
каса­
лась
дверного
к о сяка,
на
лбу
.темнело
красное
пятно,
под
глазами
лежали
синие
тени,
и
грязные
ноги,
тоже
воско­
вые,
раскинулись
в
стороны,
показывая
но гти
больших
пальцев.
Возле
н его
на
по лу
ле жали
черные
перчатки
и
женская
шляпа
с
в уалью .
Я
захлопнул
дверь
и
побежал
за
Блохом
к
к ос тру.
Стар ая
морщинистая
румынка
увиде­
ла
наш и
ли ца,
поняла
все
и
что- то
стал а
объяснять,
пока­
зывая
на
дверь
дома.
Мы
ничего
не
понимали,
а
она
д ела­
ла
большие
гла за
и
старалась
нам
втолковать.
Два
слова,
которы е
она
прои зно с ила
в
с отне
др угих ,
объяснили
нам
вс е : «Болгар...
шп и он».
На
дворе
бы ло
холодно.
Мы
забрались
в
амб ар
и
легли
прямо
в
теплый
овес.
—
Поче му
перчатки
и
шляпа?
—
спросил
Блох
ше­
потом.
Я
не
ответил.
Мне
б ыло
страшно
и
все
мерещился
труп .
Потом
мы
начали
засыпать,
а
наутро
долго
вытря­
хивали
из
сво ей
одежды
ове с
и
опять
шли.
Местность
изменилась,
стала
волнистой
и
живописной.
Я
опять
стал
думать
о
доме,
о
родном
городе
и
о
мо ре.
Ме ня
опять
стали,
как
навязчивый
кошмар,
преследовать
картины
сыто й,
мирной
жиз ни.
Я
представлял
себ е,
как
теперь
хорошо
кататься
на
лодке,
ловить
бычков
или
иг­
рать
в
теннис.
Мне
пр ед став лял ись
прогулки
по
за город­
ным
дачам,
уже
пустым
и
таинственным.
В
душе
моей
пели
шорох
сухих
листьев,
скрип
гравия
под
ногами
и
нежный
женский
голо с.
Я
представил
себе
почему-то
с
необычайной
яркостью
симфонический
концерт
в
город­
ском
саду.
Раковина
для
музыкантов
бле сти т
внутри
мок­
рыми
глянцевитыми
пятнами
от
элек т рич еск их
фонарей.
Фонари
сверкают
ослепительными
звездами
и
освещают
неподвижные
з ел еные
ак аци и,
к оторы е
на
фон е
неба,
чер­
ного,
как
тушь,
похо жи
на
декорации.
Во круг
—
сытые,
3В.
Катаев,
т,1
65


веселые
л юди,
к ото рые
только
что
наслаждались
морож е ­
ным,
а
теперь
буд ут
наслаждаться
музыкой.
Оркестр
на­
чинает
игр ат ь.
Сильные,
к р асивые
звуки,
то
муаровые,
то
свирельные,
сплетаются
в
п очти
осязаемый
уз ор,
и
как
будто
ухо
различает
их
цвет а:
красный,
лиловый,
голу ­
б ой,
хрустальный.
Это
Чайковский
—
«Двенадцатый год».
Какая
красота!
—
Не
торопитесь!
У
м еня
боли т
нога,—
сказал
Блох,
Я
посмотрел
на
его
грязное,
изможденное
лицо,
ху­
дую ,
залитую
снизу
грязью
шинель
и
сказал:
—
Какая
ложь!
—
Что
ложь?
—
с прос ил
Блох.
—
Да
вс е!
—
сказал
я.—
Вы
слыхали
«Двенадцатый
год»
Чайковского?
—
Слыхал.
—
Как ая
мерзость!
Ме ня
душила
зло ба.
—
Красота,
красота!..
Неужели
же
и
эту
дрянь,
вот
все
это
—
эти
трупы,
и
вши,
и
грязь,
и
мерзость
—
ч ерез
сто
лет
какой-нибудь
Чайковский
превратит
в
чудесную
симфонию
и
назовет
ее
как-нибудь
там...
«Четырнадца-
1ый год». ..
что
ли!
Какая
ложь!
Блох
м олчал.
У
н его
был
вид
со сре доточе н ны й,
изу м­
ле нны й,
усталый,
голодный.
—
Почему
именно
черные
пе р чатки
и
шляпа?
—
сп ро­
сил
он. —
Ничего
не
пон имаю.
Передо
мною
встала
картина
э той
уж асно й
ноч и,
и
я
сказал
с
тоской:
—
Хоть
бы
скорее
до
Дуная.
V
Вероятно,
до
Ду ная
бы ло
близко,—
потому-то
в
возду­
хе
чувствовалась
уже
неул о вимая
речн ая
сырость.
По
дороге
попадались
желтые
бук и,
с
кот оры х
уже
на пол овину
осыпались
листья,
устилавшие
их
под но жья
свет ящ им ися
ку ча ми.
Синий
утренний
туман
клубился
холодными
кусками,
но
вокруг
был о
светло
и
чувствовалось,
что
за
тум ан ом
—
солнце
и
день
будет
погожий.
Одесса, лазарет Красного Креста,
9 августа 1917 г,
66


БА РАБ АН
I
На
другой
де нь
после
производства
старших
ю нк еров
в
офицеры,
когда
в
оркестре
освободилось
много
мест,
я
сказ ал:
—
Журавлев,
возьмите
меня
в
орк ес тр.
Юнкер
Журавлев,
старший
в
оркестре,
здоровый
и
плотный,
но
по хо жий
на
же лт оротого
птенца,
посмотрел
на
м еня
с
удивлением
и
спросил:
—
На
чем
вы
играете?
—
На
большом
барабане,—
твердо
соврал
я.
Журав л ев
знал ,
что
я
пишу
стих и,
и
с
игрой
на
бара­
бане
это
у
нег о
не
совмещалось.
Он
недоверчиво
прищу­
рился:
—
А
вы
уме е те?
—
У мею.
Жура вл ев
почесал
у
себя
за
ухом,
потом
пытливо
по­
см от рел
на
меня.
У
меня
не
хва т ило
нахальства
выдер­
жа ть
его
честный,
открытый
взгляд,
и
я
опус ти л
глаза.
Тогда
Журавлев
сказа л :
—
Нет,
Петров.
Вы
не
умеете
играть
на
барабане.
—
Да
что
ж
там
уметь?
Ну,
бить
колотушкой
по
этой
самой,
как
ее...
Тут,
понимаете
ли,
для
меня
гл а вное
дело
не
барабан,
а
лишний
час
отпуска.
У
нас
в
училище
музыканты
пользовались
л ишним
ча­
сом
отпуска.
Этот
довод
подействовал,
потому
что
Журав­
лев
глубоко
вздохнул,
вытащил
из
ка рман а
п омя тую
бу­
мажку
и
за пи сал
в
нее
мою
фамилию,
а
против
фа милии
напи сал
сло во
«барабан».
А
когда
вечером
мы
сидели
на
койках
д руг
прот ив
друга
и
снимали
сапо г и,
Журавлев
вдруг
сделал
испу ганны е
глаза
и
ск азал :
—
Но
слу шай те,
Петров,
е сли
вы
тол ьк о...
это
вам
не
стихи...
3*
67


Я
понял,
что
дело
ид ет
о
барабане,
и
сказал?
—
Не
бе сп окой те сь.
Через
пять
мину т
я
выс у нул
голову
из-под
од ея­
ла.
Меня
тревожил
один
вопрос.
—
Журавлев,
вы
спите?
—
Сплю,—
ответил
Журавлев
сердитым
и
заспанным
голосом.
—
А
ск аж ите,
я
уже
в
это
воскресенье
могу
записать­
ся
в
отпуск
на
лиш ний
ч ас?
—
Можете,—
буркнул
Жура вл ев
из-под
одеяла
и,
ве­
роятно,
сейчас
же
заснул.
Я
же
думал
о
той,
ради
кот орой
пу стил ся
на
такую
рискованную
авант юр у
с
ба раб ан ом.
Рискованную
пото­
му,
что
за
всю
свою
жизнь
я
по трога л
всего
один
раз
бар а­
бан
руками.
Это
случилось
когда-то
на
де тском
праздни­
ке,
ко гда
я
пробрался
к
барабану,
кото рый
всегда
пленял
ме ня
сво ей
солидностью
и
бл еско м,
и
щелкнул
его
по
т уго
натянутому
полупрозрачному
глуп ом у
боку.
А
солдат
с
рыжим и
усами
сердито
сказ ал :
—
Не
трож ь.
В
тот
же
де нь
для
м еня
ст ало
ясно,
что
скромная
карьера
коночного
кондуктора,
о
к оторой
я
страстно
ме ч­
тал
в
детстве
и
к
которой
усиленно
готовился
с
т рех
лет,
не
вы д ержи вает
ни
малейшей
критики
в
сравнении
с
блестящей
светской
карьерой
барабанщика.
Я
твердо
ре­
ши л,
что
когд а
вы раст у
большим,
то
сделаюсь
бар абан щи­
ком
и,
когд а
маленькие
д ети
станут
трогать
мой
барабан,
я
бу ду
с ерди то
кричать: «Нетрожь!»
Казалось,
моя
детская
мечта
сбывается.
Ут ром
Журав­
лев
опять
пытливо
посмотрел
на
м еня
и
с ка зал:
—
Не
забывайте,
Пе тров ,
что
бар аб ан
ведет
за
собой
весь
орк ес тр.
Это
был о
для
мен я
новостью.
Я
был
гот ов
ко
всему,
но
только
не
к
этому.
Де ло
представлялось
мне
гораз­
до
проще:
оркестр
играет
свое,
а
бар абан щи к
между
п рочим
сод ейс тв ует
общему
успеху.
Т ак,
по
вдохнове­
нию.
Однако
я
решил
ид ти
до
ко нца
и
сказал
Журав­
ле ву:
—
Надоели
вы
мне
со
сво им
барабаном.
Не
беспокой­
тесь.
Я
у мею.
За
завтраком
Журавлев
оп ять
сказал:
—
А
может
быть,
вы,
Петров,
не
умеете?
Скажите
лучше
прямо.
68


—
Да
уме ю
же,
господи.
Даж е
в
орке с тре
игр ал.
У
нас
в
этом...
в
гимназии
оркестр
был.
Так
там.
Ничего
себе,
знаете.
Дов оль но
п рил ичный
оркестр.
—
А
вы
не
врете?
Положительно
Журавлев
был
фанат ик ом
своего
дел а.
Надо
б ыло
видеть,
с
каки м
азартом
вербовал
он
в
орке с тр
корнетистов,
басов
и
баритонов.
Но
все -так и
он
мне
на­
дое л.
Если
бы
не
Зиночка,
я
со зна лся
бы
во
всем.
Но
рад и
лишнего
часа
свидания
с
л юбимо й
женщиной
человек
способен
на
каку ю
угодно
глуп ос ть.
Об
это м
можно
бы
напи сат ь
целое
сочинение,
но
это
в
мои
планы
не
входит.
II
До
этого
времени
жизнь
моя
бы ла
легка
и
срав нит ель ­
но
беззаботна.
Утр ом,
на
лекциях
такти ки ,
фортификации
и
артиллерии,
мне
снились
чудные
золот ые
сны
про
офи­
церские
бриджи,
погоны
с
о дной
зв е здочк ой.
После
зав ­
трака,
на
строевых
занятиях,
я
дышал
здоровым
зимним
воздухом,
а
е сли
рота
выходила
к
мо рю
и,
п роход я
че рез
город ,
пела
песни,
я
т оже
пел
во
весь
голос.
Голос
у
меня
был
с иль ный
и
похо ж ий
на
во пль
ум и рающе го
лебедя.
Притом
ни
малей ше го
нам ека
на
слух.
Поэтому,
когда
я
особенно
увлекался,
пр охо жие
о стан авли вал ись
и
улыба­
ли сь,
а
с
товарищами
от
смеха
дел ались
истерики,
и
они
перес тавал и
ид ти
в
ногу.
Приходили
мы
в
училище
устав­
ши е,
гол одн ые
и
прямо
к
обеду.
Потом
был
вечер,
и
мы
готов и ли сь
к
репетициям,
а
перед
сн ом
смутно
возни­
кал
образ
офицерских
бриджей
и
зол отых
погон.
И
не­
пременно
кто-нибудь,
засыпая,
сообщал
приятную
но­
вость:
—
Господа,
а
вы
знаете,
есл и
не
считать
завтрашнего
дня
и
всех
воскресений,
то
до
производства
остается
п ять­
десят
дн ей.
Теперь
мое
существование
было
отравлено
ба раб ано м.
Стоило
мне
о
чем-нибудь
замечта ть ся,
как
сейчас
же
со­
весть
спрашивала
с
ехи дн ым
ш ипе нье м: «А не известно
ли
вам,
юнкер
Пе тров ,
что
ба р абан
ведет
за
собой
ве сь
оркестр?» Увы,
мне
это
б ыло
известно,
и
я
ст рад ал.
Но
ког да
оказалось,
что
в
оркестре
е сть
еще
капельмейстер,
я
69


впал
в
черную
ме лан холи ю
и
картинно
рисовал
себе,
как
м еня
на
первой
же
сыгровке
в ыго нят
из
оркестра
и
ост а­
вят
на
месяц
без
отпуска.
На
след ую щий
ден ь,
перед
обедом,
когда
все
роты
со­
брались
в
столовой,
дежурный
взводный
объявил:
—
Внимание!
Получена
т елег рам ма
юнкеру
в торой
роты
Крынк ин у.
В
чайной
комнате
найдено
двадцать
ко­
пеек,
полевой
у став
и
салфетка.
Получите
у
дежурного
взв одно г о.
После
подъема
—
певчим
собраться
на
спевку,
а
музыкантам
на
сыгровку.—
И,
увидев
дежурного
офи­
цера,
заорал:
—
Батальон,
смирно!
И,
когд а
хором
пели
молитву,
а
потом
о бедал п,
у
м еня
брод ил а
мысль
о
самоубийстве.
Пос ле
обеда
Журавлев
ск азал :
—
Не
забудьте,
Петров,
что
после
о беда
сыгровка.
И
странно:
на
душе
у
меня
улеглось
и
стало
спокойно,
как
перед
боем.
«Пропадать так пропадать»,—
подумал
я
и
сам
удивился
своему
хладн ок ров и ю.
III
Гв ардия
умирает,
но
не
сдается.
Пос ле
знаменитого
«подъема»
я
решительно
взб ежа л
на
третий
эта ж
в
кла­
дов ку,
где
выдавали
инструменты.
Возле
кладовки
уже
толпились
юнкера-музыканты,
и
на
лестнице
гул ко
но си­
лис ь
от
стены
к
стене
покрякивания
тромбонов
и
змеиные
трели
флейт.
В озле
моего
барабана
стоял
худ ой
юнкер
и
в
недоумении
вертел
в
руках
медные
тарелки.
Он
старался
придать
сво ему
л ицу
выражение
небрежности
—
мол,
не
в
первый
раз,
слава
б огу,
приходится
играть
на
этих
самых
тарелках.
Я
подошел
к
барабану,
со ли дно
ткнул
его
два
раза
в
бок
и
спросил
тощего
юнкера:
—
Вы
не
находите,
юнкер,
что
б ар абан
несколько
сла ­
бо
натянут?
Юнкер
в
свою
оче ред ь
ткнул
в
барабан
большим
па ль­
цем
и
ск азал :
—
До
известной
степени,
хотя
вообще...
Я
вздохнул.
Он
тож е.
—
А
вы
давно
на
тарелках
играете?
—
Собственно,
давно.
Я,
знаете,
в
Т ифл исе
еще
в
си м­
фоническом
оркестре
игр ал.
Там
у
нас,
в
Тифлисе,
эти
самые
тарелки
серебряные
были.
Это
чтобы
для
звука.
70


—
Ага,
а
скажите,
как
ну жно
на
барабане
и гра ть?
—*
п опроб ов ал
я
осторожно
позондировать
почву.—
Соб­
ственн о,
я
знаю
как ,
но
я
хотел
знать
ваш е
мнение.
Именно,
как
у
вас
в
Ти флис е
в
симфоническом
оркестрё
про из в одили
самый
звук?
—
А
колотушк ой .
Очень
просто.
Берете
колотушку
и
вот
так...
Он
вз ял
колотушку
и
несколько
раз
ударил
наискось
по
коже.
Густой,
упр уг ий
звук
запрыгал
по
лестнице,
как
ф ут­
бол ьны й
м яч.
Юнкер
положил
колотушку
и
спросил:
—
А
вы
разве
что,
не
умеете?
—
Ум ею,
но,
признаться,
забыл:
давно
не
игр ал.
П ом олчали .
—
А
когда
нуж но
бить?
По
счету
какому-нибудь
или
как?
—
Да,
по
счету.
Когда
играют
марш,
так
под
левую
ногу:
раз,
два,
р аз,
дв а.
Ну,
мы
играем
тольк о
марши,
значит,
под
левую
ногу
все
время.
На
тарелках,
кажется,
то
же
самое.
—
А
как
вы
думаете,
нас
на
это
воскресенье
на
л иш­
ний
час
отп ус тят?
—
Я
дум аю
—
отпустят.
Я
посмотрел
на
него,
он
на
меня,
и
мы
оба
засмеялись.
Я
в зял
сво й
б ар абан
с
к олоту шкой ,
он
тарелки,
и
мы
сб ежал и
за
другими
вниз.
Надели
шин е ли,
ф ураж ки
и
пошли
через
двор
в
м анеж,
где
обыкновенно
д елают
гим­
н асти ку
и
устраиваются
сыгровки.
В
м анеже
было
уже
т емно
и
холодно.
За жгли
несколько
лампочек.
Р асстави л и
пюп и тры
в окру г.
Я
поставил
бар абан
на
козлы,
и
по
с пи­
не
у
меня
пробежала
дрожь.
Упра жня лс я
косо
бит ь
коло­
тушкой
по
ненавистному
бар аб ану,
стар аясь
подражать
тощ ему
юнкеру.
Журав л ев
посмотрел
на
м еня
внимательно
и
хоте л
что-то
ск азать ,
но
не
ска зал ,
а
вздохнул.
Пришел
капельмейстер.
Журав л ев
скомандовал
н ам : «Смирно!»
К апель мейст ер
был
низенький
толст ый
че х.
Перевали­
в ался
на
кр ивых
ножках,
гордо
носил
чиновничьи
погоны
и
фуражку
блино м.
На
щеке
у
него
был
большой
красный
на рост,
пох ожи й
на
сливу.
Он
ск азал :
—
Здравствуйте.
Какой
кольёд
и
вьетер.
Чистое
нака­
зание.
Ну,
не
бу дем
вр емя
те рять
—
и
так
поздно.
Начи­
наем.
Он
обежал
всех
музыкантов,
нажимал
на
клапаны
труб,
перелист ывал
ноты,
суетился
и
говорил:
71


—-
П оже
мой,
ложе
мо й!..
Наконец
он
успокоился
и
ска зал:
—
Ну,
отк ройте
марш
номер
четырнадцать.
Зашелестели
нотами.
Трубы
з аб л естели
медью.
Мой
со сед
воинственно
помахал
тар ел кам и.
Капельмейстер
зловеще
постучал
ка рандаш ом
по
пюпитру.
—
Фнимание.
Три,
четыре.
Он
с
таким
азартом
взмахнул
рукой
и
топнул
ногой,
что
не
ударить
ко лоту шкой
по
барабану
б ыло
невозмож­
но.
И
я
ударил.
Заг рем ели
тарелки,
заревели
трубы
на
разные
ла ды,
как
стадо
сл оно в.
Некстати
провыла
флейта.
—
О,
поже
мой,
что
вы
делаете?
—
завопил
капель­
мейстер,
инстинктивно
хватаясь
за
св ои
музыкальные
уши.—
Р ади
пога,
перестаньте.
—
Отставить!
—
закричал
Журавлев.
В
эту
мину ту
он
был
велик.
Замолкли
не
сразу,
а
постепенно.
Капель мейст ер
б ро­
сился
на
первого
попавшегося
ему
на
глаза.
К
не сча ст ью,
это
был
я.
—
Што
ви
делаете?
Разве
можно
так
би ть
в
пар апан?
Ви
когда-нибудь
раньше
играли
на
пар апан е?
«Пропал»,—
подумал
я
и
неуверенно
сов ра л:
—
Так
точно,
господин
капельмейстер,
игра л.
—
Где
же
ви
и гра ли?
—
В
этой...
в
пятой
гимназии.
Там
у
нас
был
с вой
орке стр.
Что
ви
мне
р ас сказ ыв аете
всякий
небилиц,
ей-по г у.
Я
уже
дв адц ать
пять
лет
в
пятой
ги мназ ии
капельмей­
стер .
Ни
ра зу
вас
там
не
виде л.
Он
оглядел
публику
большими
сердитыми
гл азам и
и
вдруг
з асме ялся.
—
Хе-хе-хе!..
Ну,
ничего.
Научимся.
Еще
раз.
Фнима­
ние.
Д ва,
три,
четыре.
Все
засмеялись.
Гроза
прошла .
* На этот раз вышло лучше .
Кап ельм ейст ер
ора л
на
ка­
кого-то
баса,
но,
бож е
мой,
какое,
одн ак о,
слож н ое
искус­
ст во
—
играть
на
барабане!
Вокруг
ревут
тру бы,
в
левое
ухо
стреляет,
как
из
пушки,
бас,
в
правое
гремят
тарелки
тощего
юнкера,
а
тут
изволь
считай: «Раз,
дв а,.раз,
д ва»,
и
следи
за
рукой
к ап ель мейст ера,
которая
сви реп о
рубит
ст онущ ий
воз дух.
Дра ма!
72


IV
Одним
словом,
когда
я
на
следующей
сыгровке
по­
явился
с
барабаном,
юнкера
весело
зау л ыб ались
и
д аже
кто -то
скомандовал:
—
Смирно!
Я
поставил
б ар абан
на
к озлы
и
сказа л :
—
Дорогу
чи стом у
искусству!
Мы
играли
марш и,
и
я
все
думал
о
том ,
что
есл и
на
обыкновенном
турецком
барабане
в
жиденьком
юнкер­
ско м
оркестре
так
трудно
играть
и
все
время
сбиваешься
с
так та,
то
какое
счастье
бы ть
композитором,
как,
напри­
ме р,
Скря би н,
и
нап исат ь
«Прометея», где сложнейшая
партитура.
И
думал
я
еще
об
участи
вс ех
барабанщиков.
И
моя
душа
плакала
над
их
безобразной
жиз нью .
Что
может
бы ть
гл упее
и гры
на
барабане?
Игра ют
марш
—
к олоти
себе
по
гулкой
коже: «Раз,
дв а,
левой,
л ево й».
Игра ют
«Боже,
ца ря
х ра ни», а ты следи за корявой ка­
пельмейстерской
рукой
и
ста рай ся
не
сбиться
с
такта.
Противно!
Мои
сердечные
дела
шли
на
повышение.
В
воскре­
сенье
в
отпуск
я
записывался
до
д венад цат и
часов
ночи
и
в
шесть
мчался
к
ней .
С тояла
чуд на я,
пушистая
зима.
Ветер
сыпал
снег.
В
улицах
горел и
ли л овые
ве че рние
фо­
нари.
—
Звозчик!
Лоша дка
трусит
по
у лица м,
к ото рые
в
снегу
кажутся
незнакомыми.
Милая,
как
я
ее
люблю!
Маленькая,
чер­
не нь кая,
ро дим ое
пятнышко
над
верхней
губой.
За
что
я
так
стр ашно
счастлив?
Дам
извозчику
рубль,
пус ть
он
тоже
буде т
счастлив.
Или
лучше
не
стоит?
Нет,
лучше
дам .
Присутствие
женщ ины
вносит
в
жи знь
мужчины
га р­
монию
и
теплоту.
Впрочем,
это
к
делу
не
отн оси тся.
Даже
не
гармонию,
а
р азла д.
С
одной
стороны,
я
получал
каж­
дый
четверг
у
дежурного
взводного
над у ше нный
сир ене ­
вый
конверт,
а
с
другой
стороны
—-
сем ерк а
по
тактике
и
дво е
с уток
«на даче» 1 за невнимание в строю .
Теперь
я
играл
на
ба рабане
с
удовольствием.
Мне
было
все
равно,
что
мы
играли.
Лич но
для
себя
я
иг рал
ли шний
час
от­
пуска.
1 Под арестом. (Примеч. автора,)
73


Зима,
как
вы ра жа ются
поэты,
сдалась
с ырым
ту ма­
н ам.
Ветер
повернул
и
из
северного
ст ал
южным.
Откуда-
то
нал ет ели
скворцы,
об лепи ли
ка рни зы
домов
и
так
гал -
делп,
что
болела
голова.
На
сыгровку
мы
уже
выходили
без
шинелей,
и
когд а
бежали
по
луж ам
через
двор,
то
от
ветра
б ыло
труд но
нести
барабан.
Ветер
дул
в
лицо,
п ро­
дувал
насквозь,
б ыло
хо ло дно
и
славно.
Приближался
вы­
пус к
и
вместе
с
ним
то
уг арн о-пь я ное
настроение,
кот орое
бывает,
когд а
мы
кон ча ем
гимназию
или
корпус
—
все
рав но.
V
И
вдруг
случ ил ось
н ечто
странное,
не поня т ное
и
не­
ожиданное.
Снач ала
говори л и
н амек ами,
по
углам.
П отом
громче,
за
обедом,
за
завтраком.
Сквозь
толс ты е
и
глухие
стены
училища,
не
пропускавшие
раньше
к
нам
снаружи
пи
одн ого
звука,
ни
одного
луча,
стали
просачиваться
об­
рывки
каких-то
слухов,
настроений
и
новых
слов.
В
стра­
не
творилось
неиз б ежно е
и
сти хи йн ое.
Целый
день
мы
ходили
как
пот ер ян ные;
говорили,
говорили
и
не
могли
наговориться
до сы та.
Читали
газеты,
но
еще
ничего
опр е­
дел енно го
не
знали.
Потом
вечером,
на
лекции
о
пул еме­
те,
слушая
с
напряженным
вниманием,
как
гов ори л
штабс-капитан
что-то
про
техническую
возвратную
пру­
жину
и
приемник,
мы
ничего
не
понимали,
потому
что
думали
о
другом.
Вошел
юнкер
Дорошевский,
вз вол­
нованный,
даж е
не
с прос ил
ра зреш ен ия
войти.
Он
что-то
сказал
т ем,
кото рые
сидели
на
задних
ск а­
мейках.
Ше пот
пер ед ался,
как
ветер
по
спелой
ниве,
и
че рез
минут у
все
знали,
что
царь
отрекся
от
пре­
стола.
Пер естал и
слушать,
а
то лько
говорили.
И
казалось,
что
все
здание
учплища
заряжено,
как
л ейде нс кая
банка,
бы стры ми
и
напряженными
мы слям и.
Жизнь
вор вал ась
к
нам
снаружи
и
забросала
газетами,
телеграммами
и
слу ­
ха ми.
Вечером
начальник
училища
с обрал
нас
в
среднем
эта же
и
прочел
два
ма нифеста
об
отречении
Николая
и
Михаила.
Мы
были
так
в зв олно ваны,
что
ни кто
не
спал.
Офицеры
не
знали,
какими
им
быть.
Ночыо
откуда-то
пе­
р едав али
по
телефону,
чтобы
мы
был и
готовы
к
выходу
с
ру жьям и
и
боевыми
патронами.
У тром
кто-то
из
четвер­
той
роты
прошел
с
красным
бантом
на
груди.
У
нас
в
74


классном
отделении
шуме ли .
Кто-то
говорил,
вспотевший
и
взволнованный:
—
Товарищи,
ну,
как
это
зд оро во!
Кто
бы
мог
поду­
мать,
в
три
дня.
Потом
стало
известно,
что
в
дв енад цат ь
час ов
бу дет
м ани фестац ия
во йск.
Вероятно,
из
нашего
начальства
ыикт о
ничего
не
знал,
потому
что
нам
ничего
об
этом
не
говорили.
А
мы
волновались.
—
Товарищи!
—
гортанным
голосом
с
придыханиями
кричал
князь
Гардапхадзе,
ч естн ый
и
глупый
грузин.—
Патроны
на до
взят ь
у
каптенармуса.
Стрелять,
может,
будем.
Но
над
ним
тол ько
смеялись,
и
он
сердился.
—
Бараньи
головы,
не
понимают,
стр ел ять
будем!
Бы ло
сумбурно
и
ве село .
Без
четверти
д венад цат ь
приказали
строиться.
Без
десяти
две над цать
ко
мне
подбежал
Журавлев
с
корнетом
в
руках
и,
задыхаясь,
с ка зал:
—
Идите
навер х.
Берите
барабан.
Буд ете
играть.
Бу­
дем
играть.
—
Ну,
извините,
я
не
уме ю.
—
Это
свинство,
в
такое
время
не
уметь.
Должны
уметь.
—
Я
хочу
с
ружьем.
—
И
свинство.
Кроме
вас,
никто
не
умеет.
Поймите,
что
барабан
ведет
весь
орке стр .
В
голосе
у
нег о
звенело
отчаяние.
«Ага»,—
сам одо ­
вольно
п оду мал
я.
—
Петров,
вы
будете
и дти
впереди
батальона.
—
Но
как
же
я
бу ду
нести?
Что
мы
будем
игр ат ь?
Я
оскандалюсь.
Слушайте,
но
ведь
это
же
экспромтом,—
сказал
я
с
отчаянием.
—
Для
вас
это
не
в
первый
раз !
Я
был
убит.
Надев ал
на
мен я
ба раб ан
весь
орке стр.
Пригоняли
ре меп ь.
Поощря ли .
Пр оси ли
не
унывать.
По­
смеивались.
Я
начал
входить
во
вкус.
В
конце
концов
барабан
ничем
не
х уже
руж ья.
Даже
лучше .
С
ру жье м,
правда,
вид
мужественный
и
боевой.
Но
зато
барабан
ве­
дет
за
соб ой
весь
орке с тр,
как
говори т
Журавлев,
а
орк ес тр
ведет
за
собой
в есь
батальон.
И
кроме
того,
не
от
оркестра
ли
зависит,
чтобы
шли
в
ногу
и
вдохно­
венно!
От
орке ст ра!
75


VI
Все
училище
выстроилось
на
мостовой
перед
зданием.
Оркестр
па
правом
фланге.
И
я
с
барабаном
чер ез
плечо.
Вышел
начальник
училища.
Его
шинель
была
на
красной
подкладке
п
распахнута
вет ро м.
Он
поздоровался
с
на­
ми
так :
—
Здравствуйте,
товарищи!
«Старая лисица»,—
подумали
мы,
но
ответили
ему
все,
как
од ин
человек.
Четко
прозвучали
слова
команды.
Звякнули
винтовки.
И
батальон,
в
строгой
колон н е,
по
от де ле ниям,
вы тя нулся
по
мокрой
весенней
улице.
В
перспективе
солнечных
домов
пробежала
толп а
людей
с
красным
флагом.
Промчался
тяжелый
груз овой
автомо­
биль .
Сверкнули
штыки.
По слыш ал ась
музыка,
крики,
и
с тало
понятно,
что
в
улицах
полно
л юдей.
Было
странно
и
необыкновенно.
Пр ох ожие
бы ли
все
серенькие,
прос ты е
люди.
И
см отре ли
на
нас
с
любопыт­
ством
и
удовольствием.
А
когда
мы
вл или сь
в
бесконеч­
ный
пот ок
кр асн ых
ф л агов,
лиц,
автомобилей,
солнца,
та­
ющего
снега,
мальчишек,
Жура вл ев
сделал
страшное
ли­
цо
и
ск азал :
—
Сейчас
начинаем.
М арш
ч етыр над цат ый.
Только
сразу,
все
вм ест е,
господа.
Он
подсчитал
ногу,
и
мы
грянули.
Тощи й
юнкер
ока ­
за лся
страшным
революционером.
Он
вдохновенно
гремел
своими
тарелками,
и
все
невпопад.
Солнце
би ло
ослепи­
те л ьными
снопами
из
сияющей
меди
труб.
И
в
трубах
см ешно
и
отчетливо
о тр ажало сь
синее
небо,
казавшееся
в
м еди
зеленым,
до ма,
красные
флаги
и
лица
музыкантов.
Улицы
бы ли
запружены
вз волно ва нным
народом.
Войска
тянулись
беспрерывным
потоком,
и
почти
на
каждом
пе­
рекрестке
при ход илось
выжидать,
пока
очистится
дорога.
Было
бесто л ко во
и
славно.
Чем
ближе
мы
подвигались
к
гла вн ым
у лица м,
тем
боль ше
оп ьян ял
шум
и
рябило
в
гл азах .
Как ие-т о
студенты
махали
нам
ша пк ами
и
кри ча­
ли
сиплыми
мо ло дыми
голосами,
с тар аясь
перекричать
д руги х:
—
Да
здравствуют
товарищи
юнкера!
Мы
п роходи ли
по
сырым
смрадным
ул ицам ,
где
ют ит­
ся
еврейская
бе днот а,
и
наш
орк ест р,
как
м ухи
кусок
с аха ра,
облепляли
грязные,
нечесаные,
каплоухие
ребята.
Старые
седые
евреи
с
пейсами
снимали
шапки,
и
бере­
менные
еврейки
складывали
рук и
на
огромных
животах,
70


улыбались,
и
по
щекам
их
катились
слезы.
Впереди
меня
шел
батальонный
командир,
и
я
все
время
видел
перед
собой
его
в огн утую
могучую
спину
и
залитые
грязью
са­
поги.
К ак ая-то
молодая
еврейка,
румяная
и
полногрудая,
подобрав
до
коле н
юбку,
побежала,
разбрызгивая
лужи,
за
на ми,
догнала
батальонного
командира,
у цепил ась
за
рукав
шинели
и,
зав изж а в: «Уй,
херу ви м », попыталась
его
поц ел ов ать.
Батальонный
командир,
не
меняя
шага,
покосился
на
нее
испуганно
через
пенсне
и
сделал
отстра­
няющий
жест
рукой.
Юнкера
засмеялись,
и
я
видел,
как
у
еврейки
блеснули
глаза
пья ным
солнечным
восторгом.
Мы
играли
без
конца
«Марсельезу», и я уже не боялся,
что
собьюсь,
и
даж е
изредка
говорил
музыкантам:
—
Не
сп еши те.
Реж е.
Тощий
юнк ер
св ер кал
своими
тарелками
и
улыбался.
Все
были
как
на
облаках.
В
уч илище
вернулись
мы
к
обеду,
уставшие
от
солнца,
от
воздуха
и
от
толпы.
После
солнца
и
ярких
красок
в
здании
б ыло
п рохлад н о,
темно,
пахло
солдатским
сукном
и
щами.
Репетиция
по
администрации
была
отменена,
и
мы
все
время
до
но чи
провидели
у
с ебя
в
классе
и
гов ори­
ли.
Говорили
мы
о
б лиз ком
выпуске,
о
свободе,
о
женщи­
на х,
о
политике,
и
даж е
кто-то
рассказывал
ан ек доты
«для некурящих», и все смеялись .
Мы
был и
п олны
ра­
дости,
и
нервы
у
нас
были
взвинчены.
А
к огда
я
ло жил ся
спать,
Журавлев
ск азал :
—
Вот
видите,
Петров,
я
же
вам
говорил,
что
барабан
ведет
за
собой
весь
оркес тр.
—
А
вы
знаете,
го сп ода,
что
е сли
не
считать
воскресе­
ний
и
завтрашнего
дня,
то
до
выпуска
осталось
две
неде­
ли,—
сказал
кто-то
мечт ате льн о.
—
Прекратите
разговоры,—
сер дито
сказал
дне­
вальный.
Я
укрылся
с
головой
и
не
мог
сомкнуть
глаз
—
до
то го
мн ого
мыслей
и
впечатлений
стучалось
у
м еня
в
голове.
Казалось,
что
гол ова
от
них
распухла.
Я
решительно
не
мог
заснуть.
—
Журавлев,
вы
спите?
—
Не т.
Не
мо гу.
—
Сл ушай те,
Журавлев,
пр авд а,
я
был
великолепен
сегодня
с
барабаном?
—
Великолепны.
Если
бы
по
справедливости,
то
вам
надо
идт и
в
воскресенье
на
два
лишних
ч аса
в
от пус к.
—
Пр е кр атите
разговоры,—
ряв кн ул
дневальный.


«На что мне два лишних часа отпуска, —
подумал
я.—
Зиночка?»
Но
в
эту
мину ту
я
меньше
в сего
думал
о
ней.
Ночью
мне
снилась
какая-то
чепуха,
похожая
на
бред,
от
которой
болела
голова.
У тром
Журавлев,
натягивая
са­
по ги
и
зевая
во
весь
ро т,
ска зал :
—
Вот
видите,
Петров,
я
же
вам
говорил,
что
б араб ан
в едет
за
собой
весь
орке стр .
А
вы
не
верили.
Потом
вспомнил
и
добавил:
—
Впрочем,
я
вам,
кажется,
это
вчера
говорил.
—
А
нам,
господа,
до
выпуска,
есл и
не
считать
во с­
кресений
и
завтрашнего
дня ,—
две
н едел и,—
сказал
кто-то.
—
Ну,
быстро
застилать
койки!
—
закричал
дн евал ь­
ный.—
А
то
сегодня
дежурный
по ру чик
Лаврищин.
Пер­
вое
революционное
офицерство,
до
сиг на ла
пять
минут.
1917


В
ВОСКРЕС ЕНЬЕ
Писат ел ь
Воронов
с нял
мягкую
фетровую
шляпу,
вы­
тер
нос ов ым
платком
вспотевший
лоб
и
вошел
в
почтовую
кон тору.
В
бол ьш ой
скучной
комнате
был
беспорядок,—
очевидно,
только
что
ко нчили
белить
стены,
и
теперь
гру­
да стая ,
толстая
баба ,
подоткнув
юбку
и
шлепая
босыми
ногами,
мыла
по л.
Сы ро
и
прохладно
па хло
известью,
мы­
лом
и
сургучом.
В
мокрых
досках
пола,
как
в
зеркалах,
отражались
раскрытые
ок ошки ,
за
которы м и
зеленела
мо­
л одая
листва
и
синело
небо.
—
Здравствуйте,
Игнатий
Иванович,—
сказал
Воро­
но в,
п одходя
к
деревянной
решетке.
За
решеткой
сидел
чино вник
с
желтым
лицом
и
про­
куренными
усами.
Увидев
писателя,
оп
улыбнулся
и,
про­
тя гива я
в
окоше чк о
руку
за
бандеролью,
сказа л :
—
А,
Николай
Николаевич!
Мил о сти
про сим .
Д ав­
ненько
к
нам
не
заглядывали.
Вам
тут
недавпо
было
за­
казн ое
письмо.
Из
редакции
жу рна ла
«Вестник Европы».
По лучили - с?
—
Получил,
получил,—
ответил
Воронов,
кладя
шл я­
пу
на
прилавок
и
са дясь
на
стул
возле
окошечка.—
По­
лу чил,
как
же.
Мерси.
Он
помолчал.
—
Взгляните,
И гнат ий
Ив а нович,
какова
весна-то!
А?
Н ачало
апреля,
а
уже
все
зелено,
все
цветет.
И
солн це
цветет,
и
море
цветет...
Ну,
пря мо
волшебство
какое-то,—
сказал
он,
с
удовольствием
произнося
с лово
«волшебст­
в о», не вполне обычное в почтовой копторе, —
изумитель­
ная
весна.
Й
жарко.
Во т,
пока
до шел
к
вам
в
кон тору ,
весь
лоб
в сп отел.
Ух!
Ну,
как
живете-можете?
—
Да
ничего,
спа сибо .
Вот
видите,
немножко
приво­
димся
в
порядок
к
пасхе.
А
в
общем,
живем
скучновато,
79


тихо.
Дачников
еще
нет ,
раб оты
немно г о.
А
так
н и чего,
сл ава
богу.
А
вы
как,
Николай
Николаевич?
Романчик
пр инесл и, —
покосился
он
на
рукопись.—
Опять
небось
в
«Современный мир»?
—
Увы,
не
роман.
Т ак,
пустяки:
два
рассказа
в
«Ниву».
—
В
«Ниву»-с?
Пожалуйте-ка
их
сюда.
Вам,
конеч­
но,
зак азно й
бандеролью?
—
Заказной,
заказной,—
ска зал
писатель,
по дав ая
чи­
но вник у
пакет.
—
Традициопно-с?
—
засмеялся
чиновник.
—
Традиционно-с,—
под тв ерд ил
писатель.
Пока
Иг на тий
Иванович
взвешивал
аккуратный
пак ет
на
весах,
меняя
на
чашках
ладные
медные
ги рьк и,
при­
клеивал
разноцветные
марки
с
двуглавыми
орлам и
и
со
стуком
ставил
печати,
Воронов
обмахивался
платочком
и,
откинувшись
на
спинку
стула,
думал
о
том ,
что
хорошо
бы
описать
эту
сам ую
почтовую
ко нто ру
и
бабу ,
которая,
з аго лив
бел ые
икры,
моет
пол
грифельно-серой
тряпкой,
и
мокрый
запах
поб елк и,
и
приморскую
весну,
и
чино вник а
Игнатия
Ив ано вич а,
и
ярк ие,
горячие
подоконники,
по
кот оры м
ползали
слабые
мухи.
—
С
вас
сорок
две
ко пе ечки ,—
сказал
почтовый
чи­
новник,—
ма лова то- с.
А
в
пр ош лый
раз
за
роман
п ри­
шлось
вам
заплатить
п олто ра
рубля
с
копейками.
Солид­
ный
был
роман.
Внушительный.
Вор он ов
улыбнулся.
—
Порядочный
получился.
—
Получите
расписочку,—
сказал
чиновник,
протяги­
вая
в
окошечко
п олос ку
кв ита нции.
—
Спасибо.
Вот
вам
полтинник.
—
Давайте
его
сюда,
пол ти нниче к
этот
самый,
мы
его
сейч ас
разменяем.
Про шу
получить
сд ачи
восемь
копее­
чек.
Потрудитесь
п ров ери ть.
—
Ладно
уж,—
улыбнулся
Воронов,
ссы пая
мелочь
в
ко ше лек
и
на дева я
затем
шляпу.—
Пой ду
се бе
пот их онь­
ку.
До
свиданья.
—
До
свиданья,
Николай
Николаевич.
Захаживайте.
—
Да
вот
скоро,
наверное,
новый
ром ан
при н есу.
Ру б­
ля
на
дв а.
В
Москв у
будем
его
посылать.
—
Пошлем
и
в
Мо скву ,
самым
аккуратным
образом.
—
Ну,
я
пошел.
До
свиданья.
—
Под ожд и те,
Николай
Николаевич,—
сказал
вдруг
чиновник.-
Знакомы
мы
с
вами
уже
бог
з нает
ско лько
80


ле т,
уже,
должно
быть,
десятка
пол тора
ваших
романов
и
повестей
п рошли
через
мои
руки,
знаю,
что
вы,
так
ска­
зать,
известный
писатель
и
все
такое,
а,
представьте,
до
сих
пор
ничего
вашего
не
читал.
Н ельзя
ли
у
вас
попро­
с ить
почитать
что-нибудь
вашего
сочинения?
—
А
в
самом
дел е,—
р ас смеялс я
писатель,—
Ве дь,
в
сущности
гов оря,
мы
уже
старые
знакомые.—
Он
заду ­
мался.—
А
зн аете
чт о?
Приходите-ка
вы
ко
мне
как-ни­
бу дь
в
воскресенье.
Пообедаете.
Я
вам
дам
что-нибудь
из
сво их
книг.
У
ме ня
по
воскресеньям
собираются.
Воронову
понравилась
эта
мысль,
и
он
ее
нем ног о
ра з вил:
—
В
самом
деле,
приходите-ка.
Не
стесняйтесь.
Я
бу­
ду
очень
рад .
Так
давно
знакомы,
а
вст реч аемся
лишь
при
исполнении
служебных
обязанностей.
Все
будут
очень
рады.
Так
мы
вас
ждем.
Часика
в
дв а,
в
три.
—
Спасибо,
зайду.
Мне
очен ь
прия т но.
Зайду.
—
Заходите.
Ну,
еще
раз
до
свиданья.
Вор он ов
вышел
из
к он торы
и,
не
торопясь,
пошел
до­
мой
по
шо ссе,
вдоль
цветущих
и
благ оуха ющи х
садов,
из-
за
котор ых
временами
появлялась
белоснежная
железная
конструкция
нового
маяка
с
нижн ими
опорами,
выкра­
шенными
суриком.
Он
лето
и
з иму
жил
на
со бстве нно й
даче
над
морем.
По
дороге
он
сдвинул
велюровую
шляпу
на
затылок,
заложил
за
плечи
трост ь,
за брос ил
на
нее
раск ин ут ые
руки
и
таким
образом,
отча с ти
напоминая
распя т ие,
стал
обдумывать
следующую
главу
нового
ро­
мана,
которая
должна
бы ла
п рои сходи ть
в
ателье
модного
художника
среди
веселой
б ог емы,
и
через
десять
минут
забыл
о
почтовом
чиновнике,
кот оры й
до
само го
воскре­
сенья
от
восьми
до
дв енад цати
и
от
двух
до
шести
акку­
ратно
сидел
у
себя
за
деревянной
решеткой,
приклеивая
марки,
взвешивая
на
весах
пак еты ,
писал
квитанции,
много
курил,
скучал
и
думал
о
Воронове.
Ему
очен ь
хоте­
ло сь
пос м отре ть,
как
жи вет
такой
необыкновенный,
даже
несколько
таи нст венны й
человек,
как
писатель,
сочиняю­
щий
пов е сти
и
романы,
ко торы е
потом
наб ираю т ся
в
ти­
пографиях,
п еча таю тся
и
дорого
продаются
в
книжных
магазинах
со всем
чужим,
посторонним
людям.
В
воскресенье
Игнатий
Иванович
особенно
с тарател ь ­
но
умылся,
при чесался ,
ярк о
расчистил
сапоги
и
в
два
час а
о тп рав ился
к
Воронову.
Его
встр етил а
же на
п исате­
ля,
жен щи на,
похож ая
на
имп ерат р ицу
Екатерину
Вто­
рую ,
но
в
пенсне
и
с
очень
любезным
лицом.
81


—
Вы
к
Ни кол аю
Н ик олаевич у?
—
спросила
она,
всматриваясь
в
Игнатия
Ивановича.—
Из
почтового
отд е­
ления,
по
делу?
—
Ни как
нет,
не
по
де лу,
а
по
любезному
приглаше­
нию
гос поди на
Во ронов а
о то бедать .
На
один
миг
в
глазах
же ны
писателя
мелькнуло
изум­
ление,
но
тут
же
она
ул ыб ну лась
еще
любезней.
—
Ах,
вот
как!
О чень
рада.
Я
же на
Николая
Николае­
вича.
Он
сейчас
у
себя
в
кабинете.
Пожалуйста,
п ройд и­
те
п рямо
чер ез
столовую
в
салон,
а
потом
дверь
на­
право.
Она
протянула
чино вник у
красиво
и зогн утую
руку,
которую
он
ос торож но
пожа л,
бояс ь
пов ре дит ь,
и
хотел
поцеловать,
но
не
рискнул.
Он
прошел
через
довольно
д л инный
коридор
мимо
вешалки,
на
которой
вис ело
мн о­
жество
пальто,
макинтошей
и
шляп.
В
столовой
б ыло
празд­
нично
—
полно*
солнца,
цветов
в
горшках
и
вазах,
а
сте­
ны
салона
был и
увешаны
от
п ола
до
пот олк а
разноцвет­
ными
картинами
в
самых
разнообразных,
по
б ольше й
части
золоченых
р амах
и
багетах.
Из
каб ин ета
дон оси­
лись
гром ки е
мужские
голоса
и
смех .
Чиновник
пер ест у­
пил
порог.
П еред
ним
в
синем
табачном
ды му
стоял
Воро­
нов,
держа
руки
в
ка рман ах
свободного,
артистического
вестона,
и
горячо
спорил
с
двумя
господами,
сидящими
в
чрезвычайно
глубоких,
пухлых
креслах.
Увидев
Игнатия
Ивановича,
Воронов
выну л
руки
из
карманов,
и
у
не го
в
глазах
т оже
скользнуло
нечто
пох оже е
на
изумление,
но
он
вспомнил,
что
сам
пригласил
почтового
чиновника,
и
на
его
лиц е
вы раз ил ось
удо во льств и е.
—
Ну,
вот
и
прекрасно,
что
пришли!
—
воскликнул
он,
протягивая
руку.—
По обед а ете
с
нами.
Позвольте
вам
представить,
госп ода,
это
господин...
Госп один. . .
Од ним
сл ово м,
И гнат ий
Ива нович ,
из
на шей
местной
почтовой
кон торы .
Игнатий
Иванович
стал
здороваться
с
д руги ми
гостя­
ми.
Од ин
пз
них
был
низ е ньк ий,
толстенький,
с
м он голь­
скими
глазками
и,
здороваясь,
п роб орм отал
н ечто
нер аз­
борчивое,
а
другой
—
сухой,
с
орли ны м
носом,
как
бы
заплаканными
зоркими
гл аз ами
и
маленькой
бородкой,
одетый
в
английский
полуспортивный
пиджак
с
большими
накладными
карманами,—
протягивая
ему
ру ку
в
бел о­
снежном
крахмальном
м анжет е,
отчетливо
произнес
сво ю
фамилию:
—
Карпов.
82


«Пресвятая богородица,—
с
восхищением
подумал
чи­
новник,—
тот
самый
по че тный
академик
по
разряду
изящной
слов ес нос ти
Карпов!
Вот
это
зд орово !»
Он
сел
в
уголке
на
мягкий
пружинный
пу фик
и
ск а­
зал
Воронову:
—
А
у
вас
тут ,
знаете,
как
на
картинной
выставке.
Воронов
снисходительно,
но
не
без
удовольствия
у лыб­
нул ся:
—
Все
это
к арт ины
моих
друзей,
художников.
Вот .
например,
Кар ла
Францевича.—
И
писатель
показал
на
толстого
человечка.
Почт ов ый
ч инов ник
пр ипо дня лся
с
пуфика
и
ска зал ,
делая
при ят ное
лиц о:
—
Очень-с!
Меж ду
тем
хозяин
продолжал
прер ванный
спо р.
—
Нет,
Ося, —
говорил
он,
обращаясь
гла вным
об ра­
зом
к
почетному
академику
по
ра зря ду
изящной
сл о вес­
нос т и,—
вся
прелесть
Тютчева
не
в
том ,
что
он
пи сал
просто
п
легко...
—
Ну,
положим,
не
просто
и
не
легко...
—
Подожди,
я
еще
не
закончил
свою
мысль.
А
в
том
что
в
нем
есть,
понимаешь
ли
ты,
этакий
ве с,
груз ,
сила.
Ты скажешь, ветреная Геба,
Кормя Зевесова орла,
Громокипящий кубок с неба,
Смеясь, на землю пролила.
А,
брат!
Это
не
нам
с
тоб ой
че та!
Сил ища.
Кар пов
кисло
улыбнулся,
но
кивнул
красивой
головой
с
сил ьно
выдающимся
затылком.
Они
еще
говорили
до лго
и
много
о
вещах,
не
совсем
понятных
Игнатию
Ивановичу,
но
он
слушал
их,
стар а ясь
не
пропустить
ни
одного
слова,
и
наслаждался,
что
он
си дит
в
это м
просторном,
красиво
обставленном
кабинете
С
огромными
книжными
шк аф ами
и
присутствует
при
беседе
двух
писат елей
и
художника,
из
котор ых
один
был
известен
на
всю
Россию .
Приходили
все
новые
и
новые
люди.
В
комнатах
стало
нак ур ено
сигарами,
тесно,
шумно.
Разговоры
шли
о
музы­
ке,
о
журналах,
о
пис ат елях ,
о
социал-демократии,
о
ху­
дожниках,
артистах.
Пришел
лектор
с
популярной
фами­
лией,
вместе
с
ним
ба рит он
из
городского
театр а.
Все
здоровались
с
почтовым
чиновником,
и
у
всех
в
глазах
мелькало
удивление.
Но
Игнатий
Ива но вич
эт ого
не
зам е­
83


чал.
Ст арая сь
занимать
как
можно
меньше
м еста
и
не
бы ть
назойливым,
он
с
одн ообра зн ой
улы бк ой
переходил
из
комнаты
в
комнату,
приближался
к
картинам,
ос то­
рожн о
тр огал
паль цами
рамки
и
холсты ,
покрытые
слоя­
ми
затвердевших
красок,
во сх ищ ался
и
смутно
чувство­
вал
себя
тоже
прич а с тным
к
этому
блестящему
художест­
венному
ми ру,
сов е ршенн о
для
н его
но во му.
Потом
очень
долго
обе дали
за
длинным
столом,
на
ко­
тором
бы ло
расставлено
много
хрус таля
и
цветов.
Все
бы­
ло
на
ред кос ть
вкусно
и
аппетитно,
в
особенности
кро­
шечные
слоеные
пирожки
—
со чн ые,
жареные,
золо­
тистые,
подававшиеся
к
буль ону,
на
поверхности
которого
муарово
пл авал
восхитительный
нав ар,
временами
пре ­
вра ща ясь
в
круглые
з олоты е
медали
жира.
Таких
пирож­
ков
можно
бы ло
съесть
сто
штук
и
хотеть
еще.
Но
Игн а­
тий
Иванович
стесн ялс я
и
ел
ма ло,
хотя
и
был
голоден.
Рядом
с
ним
сидела
прелестная
молодая
девушка
в
про­
ст ой
черной
юбке
и
еще
более
пр ос той
синей
коф то чке.
Он
первый
раз
в
жизни
си дел
ря дом
с
такой
красивой,
свежей,
изящной
женщиной.
За
столом,
как
всегда
в
та­
ких
случаях,
бы ло
тесновато,
и
Игнатий
Иванович
боялся
сделать
лишнее
д виж ение,
чтобы
не
толкнуть
свою
сос ед­
ку
локтем
или
не
опро к инуть
чего-нибудь
на
крахмаль­
ную
скатерть.
Но
дев у шка
не
обращала
на
н его
вни ма ния
и
ли шь
один
раз
сказала:
—
Будьте
добры,
передайте
мне
салат у.
Он
передал
и
с
умилением
смо тре л,
как
ее
рук и
на­
кладывали
себе
на
тарелку
деревянными
ложкой
и
ви л­
кой
свежие
ли сть я,
окропленные
пров а нс ким
мас лом
и
лимонным
соком.
Передавая
соседке
салат,
И гнат ий
Иванович
капнул
на
скатер ть
маслом
и,
боясь,
чтоб ы
его
не
ули чи ли,
стал
с
самым
невинным
в идом
наливать
себе
в
ста кан
нарзан,
хо тя
ему
хот елос ь
попробовать
кра сн ого
вина.
А
потом
перешли
в
салон,
где
было
еще
б ольше
цветов
и
картин,
чем
в
других
комнатах,
и
там
расселись
по
креслам,
диванам,
ку ш еткам
и
ка нап е.
Хозяин
дома
долго
просил
ту
саму ю
девушку,
которой
Игнатий
Иванович
пе­
ре дав ал
салат,
что- ни бу дь
сыграть.
Она
сна чал а
о тка зы­
валась,
но
когда
ее
стали
п роси ть
хозяйка,
а
затем
и
все
гости,
согласилась
и
пош ла
к
роялю ,
кот орый
стоял
по­
среди
комнаты,
разнообразно
отражая
о кна
и
мор е.
Она
рас к рыла
ноты,
бег ло
осмотрела
первую
страницу
и
стала
играть.
Комната
наполнилась
звуками,
заставлявшими
84


звенеть
разные
мелкие
вещи,
расставленные
по
эта же р­
кам.
Чи но вник
с м отрел
в
окно,
и
пок а
белые
пальцы
де­
вушки
бегали
взад
и
вперед
по
клавишам,
вызывая
це лую
б урю
звуков,
ему
казал ос ь,
что
бле дн о- гол убое
море
с
па­
русом
на
гориз он те,
и
зелень
сад а,
и
ли лов ые
вечерние
тени
деревьев
и
кустов
—
все
это
так
красиво
не
са мо
по
себе,
а
от
музыки
и
что,
когда
музыка
перест анет
—
все
исчезнет:
и
море,
и
парус,
и
деревья.
Заметно
вечерело,
многие
из
гос тей
прощались
и
ух о­
дили .
И гнат ий
И вано вич
чувствовал,
что
ему
тоже
п ора
домой,
но
никак
не
мог
заста вить
себя
встать.
Он
сидел,
как
очарованный.
М ысли
его
разбегались,
не
привыкшие
к
музыке
нервы
звенели,
как
ст руны ,
сердце
сла дк о,
не­
понятно,
вкрадчиво
ныл о;
наконец
он
заставил
себя
встать
и
п ошел
отыскивать
хозяина.
Воронов
снова
стоял
в
кабинете,
сунув
руки
в
ка рман ы
вестона
и
беседовал
с
высоким
го спо дин ом
в
новом
дл инн ом
с юрту ке
с
шел ко­
выми
лацканами
и
пуговицами,
обшитыми
шелком
в
м ел­
кую
шашечку.
С удя
по
его
строгому
про фе с сор скому
ли­
цу,
ра згов ор
шел
о
вещ ах
важных,
серьезных.
—
Я
попрощаться,—
сказал
чиновник.
—
Уже?
Останьтесь.
Выпейте
с
нами
ч аю.
—
Никак
нет-с.
Пор а.
—
А
то?
—
Не
мог у -с.
Мне
надо .
—
Ну,
раз
на до,
то
надо.
На
нет
и
с уда
нет .
До
св и­
данья.
Спасибо,
что
заглянули.
Игнатий
Ив ано вич
хот ел
уже
б ыло
выйти
из
кабинета,
но
вспомнил,
что
Воронов
обещал
ему
книжечку,
и
жа­
лобно
ск азал :
—
А
книжечку?
Вы
давеча
обещали.
Нельзя
ли?
—
Ах
да,
книгу.
Хорошо.
Хотя
вот
что:
сейчас
не
сто­
ит
искать,
право,
не
помню,
к уда
я
засунул
а втор ск ие.
И
—
видите,
у
ме ня
гости.
С делае м
лучше
т ак.
Заходите
как-нибудь
на
днях.
Или
через
недельку,
гм...
хотя
бы
в
воскресенье.
Пообедаете
у
нас.
Аяк
тому
времени...
Хо­
рошо?
—
Слушаюсь.
—
Ну,
всего
вам
доб рог о.
Проходя
через
столовую,
почтовый
чиновник
сто лк­
нулся
с
почетным
академиком
и
сказал
ему:
—
Я
уже
отбываю.
Че сть
им ею
кланяться.
Очень
п ри­
ятн о,
что
дов е лось
познакомиться
с
т аким
выдающимся
че лов е ком.
Ве с ьма.
85


—
Тронут,—
сказал
почетный
акад еми к
четко,
как
от­
печатал.—
Всего
наилучшего.
Он
протянул
Игна т ию
Ивановичу
с вою
длинную,
по­
родистую
руку.
Хозяй ку
дом а
ч инов ник
не
разы с кал
и,
не
попрощавшись
с
н ею,
вышел.
Солнце
уже
давно
закатилось,
и
розовая
за ря
погасла
где-то
далеко
в
степи,
апрельское
неб о
на
запа де
все
еще
зеленовато
св ет ил ось,
на
нем
отчетливо
рисовались
куд­
рявые
с илуэ ты
молодых
акац ий
и
ограды
да ч,
а
над
мо­
рем
блес тел
ясный,
словно
вым ытый
месяц,
и
от
нег о
в
мо ре
до
самого
горизонта
б ыло
ти хо
и
сиренево.
Почто­
вый
ч иновник
был
взволнован.
Засыпая,
он
думал
о
Воро­
но ве,
о
его
доме,
о
его
гостях,
картинах,
цветах,
рояле,
маленьких
слоеных
пирожках,
о
знаменитом
п очет ном
академике
по
разряду
изящной
словесности.
Ему
стало
жа ль
се бя,
своей
бедности^
робости.
И
сознание
того,
что
эт ого
изм е нить
уже
никак
невозможно,
что
жизнь
поч ти
прошла,
долгой
ноющей
болью
отзывалось
в
сердце
и
не
давало
уснуть.
Хотелось
сочинять
стихотворения
про
горь ­
кую
долю.
На
следующий
день
И гнат ий
Ива но вич
опять,
сид я
у
себя
за
решеткой,
наклеивал
марки,
со
с туком
гасил
их,
взвешивал
на
весах
заказную
корреспонденцию
и
выда­
вал
в
окошечко
кв ит а нции.
1917


А
+ В В КВАДРАТЕ
Кото ры й
раз
я
уже
останавливаюсь
во зле
этой
двери
с
приколотым
к
ней
би л ет иком : «Звонок не звонит,
просят
стучать».
Бу квы
кр у пные
и
неровные,
слова
лезут
вве рх.
Должно
быть,
писала
сама
Верочка.
Я
снимаю
с
правой
руки
перчатку,
и
звонко
стучу.
За
дв ерью
слышны
голоса,
но
никто
не
отворяет.
Подождав
минуты
две,
я
стучу
еще
раз.
Американский
замок
щелкает,
и
две рь
отв оряе тся .
Передо
м ною
Верочка.
Одной
рукой
она
держ и тся
за
дверную
цепочку,
в
другой
у
нее
ста кан
с
пер ла мут р ово­
мутной
водой,
откуда
сильно
пах нет
вал ерь я но выми
кап ­
лями.
Она
улыбается.
Хорошенькие,
нем но го
оттопырен­
ные,
еще
детские
ушки
розовеют
из-под
завитков
черно­
каштановых
шелковистых
волос.
Вид я
ее
из ум л енно-р а­
достную,
п рос тодуш ную
улыбку,
невозможно
самому
нс
улыбнуться.
Я
сдержанно
и
снисходительно,
как
и
под о­
бает
молодому
офицеру-фронтовику,
улыбаюсь
и
спра­
шиваю:
—
К
вам
можно?
Вы,
кажется,
чем-то
заняты?
—
Я?
Не т.
Да
в ходи те
же,
раздевайтесь.
Она
снимает
дверную
це почк у
и
вп ус кает
меня.
—
Вы
отвратительный,—
говорит
он а,
продолжая
улыбаться
сияющими
глазами.—
Вас
повесить
мало!
—
Почему
это?
—
Сам
сказал,
что
сегодня
уезжает
на
фронт,
а
сам ,
оказывается,
и
не
думал
уезжать!
Я
вас
ненавижу!
—
Подождите,
под ожди те ,
не
все
сразу,
давайте
раз­
беремся
хладнокровно,—
говорю
я,
устраивая
шинель
на
вешалку,
п риб итую
так
высоко,
что
с
трудом
можно
дотя­
нуться.
Внутренне
удивляюсь:
как
это
Верочка
умудря­
ется
вешать
сю да
свою
шубку?
Должно
быть,
подставляет
стул .
87


Пока
я
с тою
перед
зеркалом,
заправляю
гимнастерку,
разглаживая
впереди
складки
и
затягивая
скрипучий
офицерский
пояс,
Верочка
говорит,
осторожно
держа
обеими
руками
на
ве су
стакан
и
боя сь
разлить
воду:
—
Оставьте
ваш и
шуточки.
Они
неуместны.
Сегодня
вы
так
ле гко
не
отделаетесь.
Вы
понимаете,
что
вы
сдела­
ли
со
мной?
—
А
что?
—
Сказали,
что
уезжаете,
а
я
как
последняя
дура
на­
пи сала
вам
эту
несчастную
трогательную
записку.
Сожги­
те
ее.
—
Лучше
умру!
—
Пе р естань те
обманывать.
Все
равно
я
вам
уже
не
верю.
Вы
не
заслуживаете
доверия.
Я
дел аю
обиженное
лицо.
—
Значит,
вы
хо те ли,
ч тобы
я
уехал
на
фронт?
В
ее
глазах
мелькает
ужас.
—
Нет!
Что
вы?
З ачем
это?
Не
надо!
—
Что
ж.
Конечно.
Я
вас
прек р асно
п он имаю.
П ише­
те
там
всякие
нежные
слов а: «дорогой,
мил ый»
и
все
про­
че е,
а
са ми
то лько
и
мечтаете,
чтоб ы
м еня
п оскоре е
ухл о­
пали.
Верочка
страшно
краснеет.
—
Побойтесь
бо га!
Она
всм а тр ива ется
в
мое
лицо
и
видит,
что
я
ул ы­
баюсь.
—
Смеетесь?
—
А
что
ж
м не:
плакать?
—
Мерси.
Сам
говорит,
что
уезжает,
а
сам
смеется.
Кончено!
Больше
я
ни
одному
вашему
слову
не
поверю.
Вот
ни
на
ст олечко
не
по вер ю.
Она
хоч ет
п ока зать
четверть
своего
мизинчика
с
на по­
лиро ва нным
ноготком,
но
так
как
руки
у
нее
з аня ты,
то
она
бесп ом ощ но
о смат рив ает ся
по
сторон ам .
—
Ну
уж
ладно,
хват ит .
Терпеть
не
мог у
этих
объяс­
нений
в
л юбви
в
передней,—
гово рю ,
делая
серьезное
ли­
цо.—
Что
подумают
д рузья
и
знакомые?
—
Слушайте,
одн ак о,
у
вас
страшное
самомнение.
Вы
не
воображайте.
—
Я
не
воображаю.
Верочка
недоверчиво
см от рит
на
м еня
и
хочет
погро­
зит ь
пальцем,
но
мешает
ст акан ,
а
вз ять
его
в
од ну
руку
как -то
не
догадывается.
88


—
Нет,
н ет.
Ни
одному
слову
не
верю,
сам
говорит
«не воображаю», а у самого глаза так и блестят.
Ну,
ска-
жите,
отчего
у
вас
так
неприлично
б лест ят
глаза?
Чт обы
скрыть
пр ед ател ь ский
блеск
глаз,
я
оп уска ю
ресницы.
—
От
холода,—
гово рю
я.—
Почему
это
у
вас
пахнет,
как
в
аптеке?
—
С
Лилькой
истерика.
Меня
гоняли
за
валерьянкой.
В
общем
—
страшная
драма.
Из-за
двери
слышится
сердитый
голос
Ве рочк ин ой
ма мы:
—
Вера,
да
ско ро
же
ты
наконец!
—
Господи!
—
восклицает
Верочка.—
Они
меня
все
хотят
замучить.
Она
хоч ет
сд ел ать
руками
энер гич ный
жест ,
но
вспо­
минает
о
ст ак ане.
—
Ть фу,
пропасть,
стака н
этот.
Не
дает
разговари­
вать.
Я
его ,
ка жет ся,
сейчас
ра зоб ью,
вс ем
назло!
—
Вера,
да
иди
же
ты
с коре й,
Христа
ради,—
сл ы­
шится
из -за
двери.
—
Сейчас,—
отвечает
Верочка
пл акси во ,—
не
да ют
с
человеком
поговорить.
Не
умрет
ваш а
Лилька
без
валерь­
янки .
По йд ем,
Павлик.
—
Че го
я
там
не
видел?
Лучше
я
пос ижу
здесь
на
сундуке.
Тихо,
уютно.
А
там
и стерик а,
семейная
драма.
Удо бно
ли
соваться?
Ве рочк а
д елает
стр ада льч еск ие
глаза:
—
Госссподи!
Идите,
вам
гов оря т.
Просто
к
Лильке
с
фро нта
жених
приехал,
и
она
в
своей
комнате
дает
спек­
такль
безумной
страсти.
Я
боком
вх ожу
в
столовую,
где
Верочкина
ма ма
нака­
лывает
на
коленкоровый
м анек ен
с
дамской
груд ью ,
но
без
зада,
куски
синей
материи.
Манекен
шатается
на
св оей
единственной
ноге.
На
с толе
разложены
модные
журналы,
выкройки,
круж ев а,
насыпаны
булавки.
По
всей
комнате
ва ляю тся
п оходн ые
офицерские
вещи,—
по
вс ей
вероятности,
имущество
Лилькиного
ж ених а.
—
В
отпуск
приехал?
—
ше пот ом
спрашиваю
я
Ве­
рочку.
Она
отрицательно
мотает
головой.
—
Ранен?
В
командировке?
—
З емл ячки
выпе р ли
из
батареи.
Насил у
ног и
унес,—
тихо
сообщает
Верочка.—
На
какой-то
станции
от обра ли
оруж ие .
Ужас!
89


—
Вот
видите,
а
вы
говорите
—
фронт.
—
Это
вы
говорите.
А
я
ничего
не
говорю.
—
Кто
п риш ел?
Мопзхенг
Петров?
—
спрашивает
Ве­
рочкина
мама,
не
оборачиваясь.
—
Так
точно.
Я
ловлю
ее
маленькую
сухую
ручку,
от
которой
т оже
пахнет
валерьянкой.
В
соседней
комнате
слышится
неоп ред елен ная
возня,
и
томный,
умирающий
голос
Лильки
пр оиз нос ит
сквозь
нос,
заросший
полипами:
—
Вол отя ,
тай те
же
мне
воты.
П оявл яет ся
Верочка
уже
без
ста кан а,
так
ск азать ,
с
развязанными
ру к ами,
и,
делая
мне
красноречивые
жесты
за
спиной
мат ери ,
говорит:
—
Ну
что
ж,
пошли?
—
Куда
это?
—
спраш ив ает
строго
татап.
—
Гулять.
—
В
такое
время?
—
А
чт о?
Время
самое
подходящее.
—
Не
дерзи.
—
Я
не
дер зю.
То
ес ть
не
держу.
—
Попридержи
сво п
язычок.
Ты
уроки
сделала?
—
Госссподи!
—
Что
го ссспо ди?
Го ссспод и
с дела ла
или
госссподи
не
сделала?
—
Ну
сд ел ала
и
сделала.
—
А
по
м оим
наблюдениям,
ты
нич его
не
делал а.
Верочка
вспыхивает
и
вихрем
лет ит
куд а- то
в
глубипу
квартиры
и
возвращается
через
две
секунды,
размахивая
голубым
дневником,
откуда
вылет ает
розовая
промокаш­
ка
с
нак леенно й
картинкой:
корзинка
фиал ок
и
два
го­
лубка
—
и
долго
зигзагами
план иру ет
по
ком н ате.
Ве роч-
роч ка
швыряет
тетрадь
на
выкройки
п
быстро
перев ор а­
ч ивает
страницы.
—
Госссподи,
вот
люди!
Не
верят!
На,
смо тр и:
в тор­
ник,
д вадц ать
второе
ноября.
Р ус ский
яз ык
—
пов тори ть.
История
—
п ов тори ть.
Ал геб ра
—
не
был о
пр епо д авател я.
Ну,
и
рукоделие.
Уб еди лась ?
—
И
В ер очка
шумно
захло­
пывает
дневник.
—
Ну
ид и,—
говорит
та тап
со
вздохом,—
Но
к огда
же
вы
вернетесь?
—
Ч ерез
полчаса,—
г оворю
я
с
легким
п ол упокл оном .
—
Не
расписывайтесь
за
неграмотных,-—
говорит
Ве­
рочк а,
обдавая
м еня
презрительным
взглядом.—
То
ес ть
90


за
гра м отны х.
Ли чно
я
буду
гулять,
ск ольк о
за хочу .
А
вы
как
знаете.
Я
опя ть
щелкаю
шпорами
и
делаю
по лупок л он
в
сто­
рону.
—
Не
извольте
беспокоиться:
ч ерез
п ол часа
ровно
бу­
дем
дома.
—
Посмотрим!
—
к оротк о
брос ает
Верочка.
—
Идите,—
говори т
ш а тап,—
только
над ень,
В ероч­
ка,
теплое
пальто.
—
Не
хочу,
мне
не
холодно.
—
Тогда
не
п ойд ешь.
—
Пойду.
—
Или
над енеш ь
теплое
пальто,
или
бу дешь
сидет ь
дом а.
—
Но
пой ми
же,
мамочка,
что
это
насилие
над
лич­
ностью.
—
Как
з наеш ь.
Но
я
т ебя
не
п ущу.
Пожалуй,
в
виде
протеста,
Вер очк а
осталась
бы
дома,
но
в
о кно
виден
про т ивопо лож ный
к орп ус,
ве сь
белый
от
лун ног о
света
с
синими,
п очти
что
черными,
косыми
теня­
ми
многочисленных
ба лкон ов.
Ах,
как
сейчас
волшебно
на
дворе!
Верочка
п окорн о
в зды хает
и
с
ви дом
жертвы,
обре че н­
ной
на
закл ан ие,
всовывает
руки
в
рукава
легк ой ,
ду­
шистой
шубки,
кот орую
я
ей
подаю,
на рочн о
ст ано вясь
на
носки,
чтобы
она
пом учи ла сь.
—
Скажите,
разв е
это
жизнь,
а
не
прозябание?
—
го­
ворит
Ве рочк а,
глядя
мне
в
лицо
снизу
вверх,
когда
мы
спускаемся
по
лестнице,
таинственно
озаренной
лунны м
свет о м.
Я
иронически
смотрю
на
ее
волосы,
поднятые
на
заты лк е
«а -ля
директуар», и
на
легкие
колечки
волос
на
ше е.
—
Наоборот.
В
шубке
вы
будете
пр о зябать
г оразд о
меньше.
—
Плохо.
—
Что
плохо?
—
Острите
плохо.
За
таки е
ос троты
вешают.
—
Повесьте.
—
Не
могу.
—
П очем у?
—
Жалко.
—
Ага!
—
А
вы
этим
пользуетесь.
Нечестно.
Почему
вы
со
мно й
не
хотите
гов орит ь
серьезно?
Не
удостаиваете?
91


А
то
ни как
не
разберешь,
когд а
вы
шутите,
а
когда
нет.
—
Хорошо.
—
Что
хорошо?
—-
Хорошо:
бу дем
гов ори ть
серьезно.
Вы
можете
отве­
тить
мне
на
о дин
вопрос?
Только
вполне
отк ров ен но.
—
Могу,—
еле
дыша,
говорит
она
и
ост анавл ивает ся,
повернув
ко
мне
свою
прелестную
голов ку,
прикрытую
н еве сомым
легким
оренбургским
платком.—
Спрашивайте.
—
Ск ажи те
мне...
-
Ч то?
—
Сколько
будет
А
пл юс
В
в
квадрате?
Она
ошеломлена.
—
Вы
что...
—
Не
знаете?
—
Конечно,
знаю.
Но
не
скажу
пр инципиа ль но.
—
Ладно.
Поверим
на
слово.
А
в
котором
году
был
Первый
Вселенский
собор?
—
В
триста
дв адца ть
пято м, —
бойко
отвечает
Ве­
рочк а.
—
Ага!
—
Что
ага ?
—
Говорю
ага,—
ехи дно
замечаю
я.—
Значит,
вы
только
по
а лге бре
пр инципиа л ьн о
не
отвечаете?
—
Больше
с
ва ми
не
разговариваю.
Молча
мы
выходим
на
ул ицу.
Наши
р езкие
черные
тени
быстро
скольз ят
по
белому
асфальту
тротуара,
как
будто
хотят
убежать
из-под
наш их
но г.
Я
слушаю
бре н­
чанье
своих
ш пор,
и
мне
кажется,
что
и
у
Ве рочк и
тоже
ма леньк ие
зв онк ие
шпор ы,
и
у
очен ь
редких
про хожи х
шпоры,
и
да же
у
лошадей
шпоры.
Хо тя
мы
выш ли
погу­
лять,
но
почему-то
спешим,
как
на
пожар.
—
Мы,
собственно,
ку да
так
неудержимо
стремим­
ся?
—
спрашиваю
я,
продолжая
бы ть
ирон ичн ым .
—
Увидите.
Мы
выходим
на
шоссе,
которое
в
чис том
лун ном
свете
пох оже
на
полосу
холста,
затем
сворачиваем
в
переул ок
и
через
незнакомые
чужие
дачи,
крадучись,
приближаемся
к
о бры ву.
Лу на
очень
высока,
с тоит
над
самой
головой,
а
потому
море
внизу
по-ночпому
слепое
и
темн ое,
но
зато
ярко
светится
лилейно-белая
пена
п ри боя,
кот орый
мер но
вспыхивает
под
берегом.
—
Теперь?
—
спрашиваю
я.
—
Вниз,—
отвечает
она.
92


Я
бе ру
ее
под
руку,
и
мы
сог ласн ы ми
шагами
сходим
по
крутому
спуску
к
морю.
Для
того
что бы
дой ти
до
са­
мой
воды ,
мы
пробираемся
по
каким-то
незнакомым
тро­
пинкам,
пересеченным
тенями
голы х
деревьев
и
кустов
дикой
си рен и,
и
я
чувствую
себя
в
ярком
лун ном
свете
как
на
экране
к инемат ог раф а.
—
Верочка,—
нежно
говорю
я,
прижимая
ее
руку
к
своему
сер дцу .
-
Ну?
—
Ск ажит е
мне
о дну
вещь,
только
откровенно.
Мы
о стан авливаем ся.
—
Ну?
—
нес лыш но
говорит
он а,
и
ее
голов а
в
про­
зрачном
оре нб ургско м
платке
ск лон яетс я
ко
мне
на
пл е­
чо.—Ну?
—
Скол ь ко
бу дет
А
плюс
В
в
квадрате?
Она
с мот рит
на
ме ня
некоторое
время
с
изумле­
нием .
—
Отстаньте
вы,
ради
бога,
от
меня!
—
Уже
о тста л.
—
Ну
милый,
ну
хороши й ,
ну
какой
хот ит е,
не
над о
говори ть
об
а лгебре.
—
Скверно,
Верочка,—
говорю
я
назидательным
то­
ном .—
Ученье
свет,
а
неуч ень е
тьма.
—
Перестаньте!
—
Вы
же
сами
п рос или
меня
бы ть
серьезным.
—
Н есно сны й!
Серьезным,
но
не
в
смысле
алгебры.
Давайте
гов ори ть
о
чем-нибудь
серьезном
другом.
—
Давайте.
—
Говорите.
—
Я
вас
люблю.
—
Вы
опять
шутите?
—
Хорош и е
шуточки,
когда
я
из- за
вас
тр етью
ночь
не
сплю.
—
Нет,
нет.
За крой те
ваш
фо нта н.
Я
уже
ни
одному
вашему
слову
не
верю.
Ск азал,
что
едет
на
фронт,
и
так
обманул.
—
Сдался
вам
этот
фронт!
—
то ск ливо
говорю
я.
—
Нет ,
вы
ск ажи те,
почему
не
поехали?
—
Ну,
не
поехал
и
не
поехал.
М едиц инск ая
комиссия
не
пустила.
Еще
не
все
ос ко лки
достали.
Од ин
остался.
Самый
маленький,
н ез аметн ый,
ехидный.
А
вам
бы,
ви д­
но,
хоте л ось,
чтобы
мен я
поскорее
отправили.
Я
вас
вижу!
—
Ничего
вы
не
видите.
А
про
осколочек
врете.
93


—
Верно.
Вру .
Но
не
вполне.
Входное
отв ерст ие
еще
не
зажило.
Кров оточ ит .
—
Поэтому
вы
так
прихрамываете?
—
Да.
—
А
я
ду м ала,
для
красоты,
как
Байрон.
—
Верочка,—
проникновенно
го ворю
я.—
Посудите
сами:
ну
мог
ли
я
уехать,
п олучи в
в ашу
записку?
Как
тут
уед еш ь?
Она
с
б лагод арн ос тью
смотрит
на
меня,
но
все-таки
неуверенно
спр аш ивает:
—
Все
это
так ,
но
почему
же
у
вас
в
таком
случае
глаза
бл ес тят?
—
От
луны.
Мы
проходим
мимо
пус той
рыбачьей
хижины
с
несколькими
к амня ми
на
п лоск ой
крыше.
Воз ле
нее
в
яр­
ком,
но
неверном
лунном
свете
б л естят
выт ащ енны е
на
берег
шаланды.
Я
сажусь
боком
на
борт
одной
из
них
и
нач инаю
закуривать.
Ветер
заду в ает
огонек.
По ка
я
во­
жусь
со
спичками,
Верочка,
чу ть
приподняв
шубку,
идет
на
цыпочках
к
самой
воде
и
наклоняется
над
ней,—
долж­
но
быт ь,
хоче т
по трог ат ь,
уз на ть,
те плая
или
н ет.
В оз­
вратившись,
она
сад ит ся
ряд ом
со
мно й.
Но ги
ее
не
впол­
не
достают
до
песк а,
и
она
от
нечего
делать
начинает
ими
б олта ть
со всем
по-детски.
Минут
п ять
мы
м олча
см отри м
в
море.
Прямо
перед
нами,
недалеко
от
б ере га,
лежит
в
воде
большой
темный
камень.
Когда
ч ерез
нег о
пе рекаты ­
вается
волна,
он
нач инает
св етить ся
мок рым
лу нным
бл еско м;
потом
он
темнеет,
а
ког да
набегает
новая
вол ­
на,
опять
заг о рает ся,
как
большой
кусок
фос фора ,
ко­
торый
то
всплывает
на
поверхность,
то
о пу с кается
па
дно.
Издал и
сверху
доносятся
одинокие
винтовочные
вы­
стре лы,
напоминающие
мне
о
фрон те .
Должно
бы ть,
это
часовые
у
каких-нибудь
складов
пут ают
воров.
Вд руг
Верочка
делае т
больш и е
глаза,
д от р агивает ся
до
моего
погона
и
говорит:
—
А
вы
з нае те,
в
прошлом
году
я
чу ть
не
утонула.
—
У
вас
б ога тое
прошлое.
—
И
меня
бы
теперь
не
было.
С
мор я
ветер
свежеет,
но
кажется,
что
холодно
не
от
ветра,
а
от
лун н ого
света.
Верочка
глубоко
засовывает
руки
в
карманы
шубки,
ежит ся .
—
Вам
холодно?
Идем
домой,
тем
более
что
пол часа
давно
прошло.
94


—
Можете
идт и.
Я
вас
не
держу.
—
Но
я
обещ а л...
—
Не
следовало
об ещат ь.
Во
всяком
случае,
я
никуда
не
пойду.
—
Вот
упрямое
существо!
В
таком
слу чае
наденьте
хо ть
мои
перчатки.
—
Мне
не
х... хо лод но,—
отвечает
Верочка,
продолжая
дрожать,
и
впд
у
нее
такой,
словно
она
чего-то
ждет.
Я
м олча
бе ру
по
оче реди
ее
холодн ы е,
как
л ед,
руки ,
вытаскиваю
из
карманов
и
надеваю
на
них
сво и
меховые
перчатки.
Она
вертит
перед
г л азами
с вои
руки,
ставшие
огромными.
—
Как
у
великана.
Не
знаю
теперь,
ку да
пх
девать.
—
Только
не
потеряйте.
Вам
бы
их,
со бств енно
го­
вор я,
след ов ало
эти
перчатки
при в язать
т ес емоч­
ками.
—
Госссподи!
Да
перестаньте
вы
наконец
смот ре ть
на
меня,
как
на
маленького
ребенка.
Увер яю
ва с,
что
я
уже
со всем
взрослый
человек.
Вы
м еня
то лько
мало
знаете.
Дайте
ваш
стек.
Я
закуриваю
дру гую
папиросу,
выт а щпв
ее
из
пох од­
но го
кожаного
портсигара,
висящего
на
тон ком
ремешке
поверх
ш ине ли,
а
в
это
время'
о на,
в ытяну в
мой
с тек
пер ед
г лазам и,
усиленно
с мот рит
вверх
на
л уну
и
щурит
то
о дин
глаз,
то
другой.
Л уна
от ра жае тся
синими
огон ь­
ками
в
ее
черепаховом
г р ебне,
на
м етал лич еск ой
рукоятке
стека,
на
пуговицах
шубки.
Нако н ец
она
отдает
мне
стек
и
спрашивает:
—
Послушайте,
вы
не
можете
мне
сказа ть ,
почему
ес­
ли
вытянуть
стек
на
уровне
носа,
за кры ть
правый
гл аз
и
смотреть
пристально
на
луну,
то
она
буд ет
с
ле вой
ст о­
роны,
а
есл и
зажмурить
ле вый
гл аз,
то
она
бу дет
с
пр а­
вой
стороны?
Я
дол го
смотрю
на
Ве рочк у,
и
мне
почему-то
хочется
ее
поц е лов ать.
—
Вы
пре лес ть!
—
Мер си.
Почему
это
вы
вдруг
ре шил и?
Сегодня
она
пох ожа
на
девушку
с
анг лийс к ой
от­
крытки.
—
Так.
В
вас
ест ь
что-то
в
высшей
степени
велико­
британское.
—
В
каком
см ысле ?
—
высокомерно
спрашивает
о на.
—
Во
всяком.
—
Мне
кажется,
вы
ошибаетесь.
Многие
говорили,
что
95


я
похожа
па
анг лийс ку ю
голов ку.
А
Великобритания
здесь
ни
при
чем .
—
В ер очка,
родная
моя!
Побойтесь
бога.
Вед ь
Анг лия
это,
в
общем,
то
же
самое,
что
Великобритания.
Но
Верочка
после
моего
фиктивного
отъ ез да
на
фронт
решительно
мне
не
верит.
—
Да,
как
же!
Расскажите
кому-нибудь
друг ому .
Анг­
лия
это
одно,
а
Великобритания
—
другое.
Верно?
Не т?
А
почему
у
вас
глаза
б лес тят?
Я
м олча
у лыба юсь.
—
Да
что
вы
меня
все
время
разыгрываете!
Я
отлич­
но
знаю,
что
Англия
—
это
Англия,
а
Великобритания
со­
вс ем
другое,
где -то
около
Ал яск и.
—
Ладно.
Пускай
буде т
возле
Аляски.
Ей
же
хуже.
Хай
буде
федеративная
республика.
-
Ч то?
—
Республика,
го ворю .
—-
К акая
еще
там
республика?
—
Федеративная.
—
Не
понимаю
ваших
намеков,—
пожимает
плечами
Верочка.—
Это
вы
просто
начитались
газет.
Ме чтат ельн о
заки ну в
голову,
она
смотрит
на
лупу.
Я
бросаю
окурок
и
давлю
его
сапогом.
—
Пошли?
—
Подождите,—
говорит
он а,
о
чем-то
упорн о
думая.
—
О
чем
вы
думаете?
—
О
ва с.
—
Име нно ?
Она
смотрит
на
м еня
молчаливо
и
медленно
проводит
кончиком
языка
по
губам.
—
Та т ьяна
то
вздохнет,
то
охнет,
перо
дрожит
в
ее
руке,
облатка
розовая
сохн ет
на
воспаленном
яз ы ке,—
го­
ворю
я.
Она
не
отвечает.
Потом
ее
голова
ложится
ко
мне
на
плечо,
ст ек
ва л ится
на
песок,
и
я
целую
Ве ро чку
в
гу­
бы
—
теплые,
нежные,
безвольные,
солоноватые
от
моря ,
и
сквозь
них
слышится
холодок
зубов.
От
Верочкино­
го
лица
свежо
пах нет
цветочным
мылом,
а
от
волос
му­
ску со м.
Ее
лицо
прижимается
к
моему,
и
я
чув с твую
у
себя
на
щеке
щекочущий
трепет
ее
с ухих
р е сниц.
Наконец
она
освобождается
из
мо их
объятий,
спрыги­
вает
на
песок,
поправляет
гребенки
и
говорит
шепо­
том:
—
По йдем.
96


—
Знаете...
Посидим
еще.
—
Уже
по лч аса
прошло,—
лукаво
говорит
о на.
Я
вз ды хаю,
подбираю
с
песка
отсыревший
стек,
бе ру
Ве ро чку
под
руку,
и
мы
той
же
до рог ой
поднимаемся
вверх.
Она
прижимается
к
моему
плечу,
изр едка
покаш­
ливает.
Я
курю.
Некоторое
вр емя
мы
мо лч им.
Нак о нец
она
прои зн ос ит
мое
имя:
—
Павлик...
—
Что ,
до рога я?
—
Ск ажит е
что- ни буд ь.
—
Что
при каж ете
вам
сказать?
—
Что -ниб уд ь
очень,
оче нь
хорош ее .
—
Серьезное?
—
Конечно.
—
Сколько
буде т
А
пл юс
В
в
квадрате?
—
Го ссспо ди,
да
отстаньте
вы
от
м еня
с
ваш ей
алгеб­
рой,—
с
тоской
говорит
Верочка.
И
дымка
любви,
окутавшая
нас
на
десять
минут,
тает.
—
Ит ак,—
говорю
я,—
значит,
сегодня
мы
с
вами
ви­
димся
в
последний
раз.
Завтра
я
еду.
—
Пожалуйста,
не
врите.
Никуда
вы
все
равно
не
уе де те.
Я
вам
не
верю.
Мы
подх о дим
к
воротам.
По лн очь
горит
белы м,
ледя­
ным
пламенем.
Вокруг
пустота
и
стр аш ная
т ишина .
Мы
как
бы
находимся
в
самом
центре
циклона,
на
ме ртв ой
точ ке.
Где-т о
вокруг
нас
мчится
ночь,
полная
сме рти
и
ужаса.
Но
я
ее
со всем
не
ощущаю.
Я
ни
о
чем
не
дум аю.
У
м еня
на
сердце
тихо,
холодно,
неподвижно,
как
у
мерт­
вог о.
А
может
быть,
я
и
ест ь
мертвец.
Может
быть,
ме ня
уже
давно
убили
где-нибудь
под
Сморгонью
или
на
Ст о­
ходе.
Может
быть,
под
Дорна-Второй.
Я
зво ню
дворнику,
и
мы
м ол чим.
Верочка
нереши­
тельно
смотрит
на
ме ня,
в
мое
ме ртв ое
лицо
и,
видимо,
хочет
о
чем-то
сп роси ть,
но
бои тся .
Слышатся
ш аги
двор­
ни ка
и
зв он
клю чей .
Я
кл аду
в
грубую
ладонь
две
синие
марки
по
гр иве нник у
каж дая
—
двадцат ь
ко пе ек.
—
Ну,
Верочка,
до
свиданья.
Давайте
перчатки.
Она
про т яг ивает
мне
обе
руки,
я
стаскиваю
с
них
пер­
чатки,
нагревшиеся
в
середине,
как
птичьи
гнезда,
и
це­
лую
по
очереди
малень к ие
нежные
ладошк и.
—
Послушайте,—
пересиливая
нерешительность,
спр а­
шивает
она,—
это
правда,
что
Велик о б рит ания
и
Англия
одно
и
то
же?
Только
не
врите.
4В.
Кат ае в,
т.
1
97


Я
улыбаюсь
и
говорю
с
таким
видом,
будто
уо чу
врать:
—
Конечно,
прав д а.
Она
глубоко
вздыхает.
—
Во т,
ей-богу,
что
за
человек:
никогда
не
разберешь,
когда
вы
смеетесь,
а
когда
говорите
правду.
Это
у
вас
смешалось,
как
соль
с
са хар ом.
-Ис
перцем.
—
Много
о
себе
думаете.
А
в
общ ем,
вы
зано за ,
и
я
вас
терп еть
не
могу.
Ну,
родной,
приходите
же
с коре е.
—
Если...
—
Если
что?
—
Ее
лицо
взволнованно.-—
Е сли
что?
—
Если
не
убьют...
1917


ЧЕЛОВЕК
С
У ЗЛОМ
Я
в
последний
раз
затянулся
и
бросил
пап ирос у.
О ку­
рок
уда рил ся
об
землю,
всп ыхн ул
и
рассыпался
красными
искрами.
С
моря
подул
ветер
и
погнал
по
земле
угольки.
Потом
они
один
за
дру гим
погасли,
и
только
последний,
самый
большой,
все
еще
продолжал
бежать,
подпрыгивая
по
кочкам.
Но
ско ро
погас
и
он.
С удя
по
звездам,
до
смены
оставалось
еще
час а
два.
Я
был
влюблен,
и
спать
мне
не
хот елос ь,
но
бессонная
ноч ь
утомляла,
и
мысли
уже
потеряли
с вою
плавность,
ост рот у
и
приходили
в
голову,
странно
путаясь,
обрыва­
ясь
и
м еняясь .
Мне
хот елось,
чт обы
поскорее
рассвело,
кончилось
дежурство
и
на стал
день.
Мне
пос ко рее
хоте­
лос ь
увидеть
ее.
Моя
любовь
к
ней
была
в
том
счастливом
и
лучшем
периоде,
когда
уже
не
остается
ни
со м нений,
ни
колебаний,
а
тольк о
одна
огромная
нежность
и
том ле­
ние.
Мы
еще
не
объяснились,
но
я
ме дли л,
и
мне
дос тав ­
ляло
какое-то
тяжелое
наслаждение
молч ать
и
видеть,
что
с
каждым
дн ем
ее
гла за
становятся
все
темнее
и
нежн ее.
Я
боялся
сказать
ей
это
п рос тое
и
обыкновенное
с лово
«люблю»
не
потому,
чтобы
я
со мнев ал ся
в
ней,
и
не
п ото­
му,
что
моя
любовь
была
понятна
и
без
этого
слова,
а
п отом у,
что
настоящее
было
так
уд ивит е льно
прекрасно
в
своей
неопределенности,
что
становилось
страшно
одним
словом
нарушить
ег о.
Буд ущее
могло
быть
сильнее,
луч­
ше,
больше,
но
я
зна л
и
чувствовал,
что
нежнее
и
светлее
настоящего
оно
бы ть
не
могло.
Поэтому
я
молчал.
Послышались
шаги,
и
в
воротах
дачи,
где
я
караулил
сарай
с
гвоздями,
за
противоположным
д ер евянн ым
за бо­
ро м,
на
звездном
небе
показалась
фиг ур а.
Это
был
ч асо­
вой
со седне го
поста
Крейдич.
Рядо м
с
его
головой
и
выше
торчал
б ольшой
острый
нож
японской
винтовки.
4*
99


Он
кашлянул.
—
Что,
уже
три
часа
есть?
—
с прос ил
он.
—
Не
знаю.
До лжно
быть,
есть.
Еще
д олго
с тоять .
А
что,
надоело?
—
Чего
там
надоело.
Я
так...
Папироски
не
найд ет ся?
Я
ск азал ,
что
найдется,
п одошел
чер ез
в орота
и
доро гу
к
забору
и
протянул
коробк у.
Он
выбрал
папиросу,
ра з­
мял
ее
пальцами,
вс та вил
в
усы
и,
сделав
руки
ковшиком,
ста л
закуривать.
Вс пых нув ший
огоне к
вых ва тил
из
тем­
н оты
скуластое
ли цо,
наморщенный
л об,
клочковатые
усы
и
черный
деревенский
картуз,
над ет ый
козырьком
на
ухо.
П отом
часов ой
потоптался
на
месте.
Видно,
ему
было
пеловко
уход ит ь
сейчас
же
после
т ого,
как
он
за кури л
мою
па пи росу.
—
А
у
вас
на
посту
все
спокойно?
—
спр о сил
я.—
Никто
не
коп ае т?
Вечером
под
тот
сарай,
к оторы й
он
охранял,
кто -то
пытался
подкопаться
и
подкопал
дов ол ьно
глуб ок ий
хо д.
—
Слава
бо гу,
ничего,—
ответил
он.—
Это
тольк о
од на
глуп ост ь.
Что
он
там,
во р,
может
узять?
Ровным
счетом
ничего.
Одно
погнившее
лазаретное
бель е.
Да
раз­
ве
там
ночью
что-н и буд ь
заметишь?
Все
чисто
повозками
заставлено.
—
Теперь
и
бе лье
деньги
сто ит ,—
сказал
я
рассу д и­
тел ьн о.
Он
махнул
рукой .
—
Ка кие
день г и!
—
И
отошел,
унося
с
собою
в
темно­
ту
кра с ную
точку
папиросы.
Я
по пра вил
на
плече
ремень
тяже ло й
и
больш ой
французской
винто вки
системы
«гра», но все-так и
был о
неу доб но,
давило
на
ключицу
и
затекла
рука.
Кр уп ные
осенние
созвездия
медленно
и
плавно
пер е­
двигались.
Пят ь
огоньков
Кассиопеи
поднимались
все
вы­
ше
и
уже
стояли
над
самой
головой,
Б оль шая
Медведица
отходи ла
вправо,
опускалась
и,
поворачиваясь,
почти
клюнула
своими
тремя
крайними
и
ши роко
расставленны­
ми
звездами
в
темную
зем лю.
М лечн ый
Путь
ст ал
б лед­
ным ,
проз р а чным
и
почти
совсем
невидимым.
Юпитер
поднялся
высо ко
над
морем
и,
подобно
маленькой
луне,
отражался
в
воде
се ребри ст о- молочн ы м
дли нн ым
столбом
от
горизонта
до
самого
бе ре га.
Д ерев ья
и
тра ва
стояли
не
шевелясь,
черные
и
неподвижные.
Электрическая
лампоч­
ка
над
вор отам и
гор ела
под
жестяным
блюдечком
красно­
ватым,
утомленным
огнем.
Стена
дом а,
мотоциклет
и
зем­
100


ля,
озар енн ая
ею,
казались
какими-то
не
настоящими,
мертвыми.
Я
опять
с тал
д ума ть.
Теперь
я
уже
дум ал
не
о
своей
л юбви
и
не
о
счастии,
а
о
с ебе
и
о
ней,
и
она
представлялась
мне
такой,
какой
я
вид ел
ее
несколько
дней
том у
назад.
Она
тогд а
сидела
рядом
со
мн ой
на
кургане
в
степи,
пря мо
против
заходя­
ще го
солн ц а,
за
последней
ст анци ей
дачного
тр амва я.
На
закате
с
мор я
по-осеннему
дул
силь ный
свежий
ветер,
и
ей
было
холодно.
Она
обхватила
об на же нными
до
локтей
руками
кол ен и,
наклонилась
вперед
и
смотрела
прищ у­
р ен ными
глазами
сквозь
густые,
пер епу танн ые
ресницы
на
солнце.
Ветер
т р епал,
как
флаг,
ее
тон кую
бел ую
коф­
точку,
фланелевую
юбку,
и
шевелил
завитками
волос,
па­
давших
на
затылок
и
уши
из-под
ловко
повязанного
ше л­
кового
лилового
с
коричневыми
треугольниками
пл атка .
На
ее
загорелых
рука х
совсем
по-детски
лоснились
то н­
кие
волосики.
Очен ь
низкое
розовое,
но
еще
луч ис тое
солнце
ласково
и
неж но
золотило
их.
Ветер,
скользя,
свистел
в
сухих
коричневых
стеблях
трав.
Она
сказа­
ла: «Смотрите,
мо ре
как
плюшевое.
Кажется,
что,
е сли
провести
по
нем у
пальцем
против
шерсти,
ост анет ся
та кая
п олоск а...
Понимаете?» — «Понимаю»,—
ответил
я
рассеянно,
думая
о
другом.
Потом
она
сн яла
с
головы
платок
и
за к рыла
мне
им
лицо.
Платок
заполоскало
на
ветру,
и
сквозь
его
блестящий,
си яющи й
шелк
все
было
лилово
и
ярко:
зах о дящее
солнце,
степь,
пы ль
и
игрушеч­
ный
автомобиль,
бегущий
по
шо ссе.
От
платка
оче нь
т он­
ко
па хло
чем-то
хороши м
и
волнующим.
Ве роятн о,
ее
во­
лосам и .
«Чудесно»,—
сказал
я.
Она
отняла
платок
от
моего
лица ,
и
у
меня
в
глазах
еще
дол го
плавали
си­
ние
пят на
с
коричневыми
треугольниками,
а
к огда
закры­
вал
глаза,
то
—
коричневые
пятна
с
синими
треугольни­
ками...
Мне
опять
захотелось
поскорее
ее
увидеть.
Ве тер
п одул
остре й
и
холодней,
ночь
дрогнула
вс еми
сво ими
созвездиями
и
стал а
мен ять ся
в
утро.
Тусклее
го­
рела
лампочка
над
воротами,
мерт в ее
становилась
стена,
озаренная
ею.
Мелкие
звезды
таял и,
и
оставались
только
самые
большие
и
яркие.
Под
Юпитером,
над
тем
мес то м,
откуда
поднялся
и
он
сам,
показалась
новая
большая
хо­
лодная
и
я сная
звезда,
будто
Юпитер
выт а щил
ее
за
со­
бою
из
мо ря
на
ниточке.
От
нов ой
звезды
в
воде
то же
в стал
мо лочн о-с ереб рис тый
столб.
«Утренняя звезда»,—
101


подумал
я,
и
вдруг
мне
захотелось
спать.
Ресницы
отяже­
лели,
сильно
потянули
вниз ,
по
тел у
пробежала
сладкая
истома,
и
мысли
спутались.
Я
п одош ел
к
мотоциклету
и
присел
возле
нег о
на
землю .
Дел ая
усилия,
чт обы
не
уснуть,
я
еще
смутно
видел,
как
над
м орем
светлела
пол о­
са,
как
море
становилось
темным
и
синим,
как
деревья
начинали
трепетать
зеленеющими
ветвями.
По том
ме ня
что-то
сильно
толкнуло,
и
мне
показалось,
что
чер ез
мой
моз г
быстро
и
к орот ко
про д ерну ли
несколько
красных
звен ящих
шнурков.
Я
про сну лся
и
услыхал
отчаянные
и
тревожные
свистки.
«Должно быть,
у
Крейдича
на
посту
что-нибудь»,—
подумал
я
и,
схватив
винтовку
на
отвес,
бросился
в
в орота.
Уже
бы ло
розово
и
св етло
и
пахло
утренней
пылью
и
росой.
Кровь
сильно
прилила
к
рукам
и
голове,
и
но ги
стали
крепкими
и
быстрыми.
Я
выбежал
за
вор ота
и
посмотрел
в доль
ул ицы
налево,
туда,
где
был
пос т
Крейдича.
Там
кончались
дачи
и
начинался
п ологи й
глинистый
обр ыв.
Никого
не
было,
но
зато
по слы ша лся
топот
сапог
и
громк ий
го лос
Крейдича:
—
Стой!
Стой!
Я
по б ежал
к
обрыву
на
крик.
Над
обр ыв ом
показалась
ни зк ая,
оборванная
и
смешная
фигура
чел о века
с
огром­
ным
узлом.
Человек
вдавил
голову
в
пле чи
и
набок,
ухва ­
тил
огромный
узе л
руками
с в ерху,
перед
собой,
и
беж ал
что
ес ть
силы
к
спуску.
За
ним
гнался
Крейдич
с
винтов­
кой
и
кричал:
—
Стой!
С той!
Человек
с
узлом
добежал
до
обрыва
и
стал
сбегать
по
сп уск у.
Спуск
шел
шагах
в
двадцати
п яти
от
меня,
вор
был
так
бл изк о,
что
я
ясно
видел
его
напряженное,
низко­
лобое,
грязное
и
тупое
лицо .
—
Стой!
—
за кри чал
и
я.
Он
не
повернул
головы
и
продолжал
беж ать .
Внезапно
во
мне
что-то
случи лось.
Кровь
отлила
от
сердца
к
ногам,
голова
стала
холодной,
ледяной,
и
я
почувствовал,
что
бледнею
от
ненавист и
к
этому
бегущему
по-заячьи
чело­
веку.
—
А,
св олоч ь!
—
зак рича л
я
и
вскинул
винтовку.
Не
торопясь,
я
посадил
на
мушку
голову
бегущего
и
ст ал
рассчитывать,
на
с колько
ну жно
взять
вперед,
что бы
не
промахнуться.
Какое-то
новое
жгучее
чувство
толкало
м еня
в
сер дце!
И
я
пьян ел
от
этого
чувства.
Вор
еще
приблизился.
«Готово»,—
подумал
я,
покрепче
прижал
ложе
к
плечу,
над ави л
головой
на
него,
чтоб ы
выдержать
102


толчок.
Не
спуская
глаз
с
мушки
и
двигая
винтовку
так,
ч тобы
бе гущи й
человек
не
сос кочи л
с
нее,
я
спустил
ку­
рок .
Затвор
туп о,
мет ал лическ и
щелкнул,
и
в
ту
же
се­
ку нду
я
вспомнил,
что
забыл,
идя
на
пост,
з аряди ть
ружье.
И
к огда
я
от нима л
его
от
плеча,
во р,
должно
быть,
зам ет ил
меня,
хотел
повернуть,
споткнулся
и
покатился
вместе
с
узлом
по
земле.
Я
и
Крейдич
с
двух
сторон
подбежали
к
нему
и
насели.
Потом
на
наш и
свистки
сб ежал ись
караульные.
Я
по­
мню,
как
во ру
скрутили
за
сп ину
руки
и
как
Кр е йдич
ударил
его
два
раза
кулаком
по
скуластому
зе мли стому
лиц у
и
сказал:
—
Ишь
сукин
сын!
Ты
буде шь
красть,
а
мы
за
тебя
отв ечай !
Заст рел и ть
тебя
н адо,
как
собаку,
вот
чт о!
Я
см отр ел
на
его
низкую
оборв ан н ую
фигу ру ,
босые
перем инаю щ иеся
ноги
с
че р ными
ног тями ,
на
сморщен­
ный
лоб ,
су зи вш иеся
от
страха
глаза,
на
лил овы е
от
холо ­
да
губы,
и
мне
бы ло
как-то
странно
и
не
по
себе.
И
я
вдруг
ясно
представил
себ е,
что
бы ло
бы,
ес ли
бы,
идя
на
пост,
я
зарядил
винтовку.
Я
бы,
наверное,
его
убилв
Он
бы,
наверное,
то гда
лежал
ничком
возле
этого
гря зн ого
узла
с
бе лье м,
на
затылке
у
него
бы ла
бы
маленькая
черная
дырочка,
и
на
зе мле
стыла
лу жа
крови.
Рук и
и
ноги
его
постепенно
бы
бледнели,
синели
и
становились
холодными,
твердыми...
как
у
того
солдата,
ко то рый
был
у бит
на
моих
глазах
в
бою
11 июля 1917 года в Румынии
под
высотой
1001.
Солнце
уже
успело
подняться,
и
море
под
ним
горела
роз овы м
серебром.
Сараи,
сады,
да чи
бы ли
теп ло го
телес­
ного
цвета,
а
на
земле
лежали
д линные
влажные
х олод­
ные
тени.
Я
дрожал
и
не
знал,
отчего
я
дрожу:
от
холода
или
от
чего
другого.
1918


МУЗЫКА
К
п яти
ч асам
мама
жд ет
гостей,
а
теперь
еще
тольк о
чет ыр е,—
значит,
можно,
есл и
пот оро пи ть ся,
сходить
к
м орю
и
выкупаться.
Иринка
—
существо
маленькое,
кап риз но е,
тр ебующе е
к
себе
особенного
вним ания ,
а
главное,
еще
не
научившее­
ся
быст ро
хо дить .
Мама
отл ич но
знает,
что
ес ли
увяжет­
ся
Иринка,
то
к
п яти
часам
она
не
поспеет.
А
в
пят ь
—
гости.
Она
говорит
мн е:
—
Ми лый,
вы
у
нас
на
даче
сво й
человек,
посидите
с
Иринкой
часок,
пока
я
выкупаюсь.
Нянька
занята
на
ку х­
не.
А
я
пос та ра юсь
вернуться
поскорее.
Иринка
сид ит
недалеко
от
т ерр асы
на
корточках
и
усиленно
зарывает
Сережин
карандаш
в
гравий.
При
эт ом
она
хи тро,
про
себя
улыбается
—
наверное,
пред­
ста вл яет
Сережино
удивление
и
огорче ни е ,
когд а
он
хва ­
тится,
где
карандаш,
а
карандаша-то
нету!
С
в иду
она
так
занята
св оей
работой,
что
ничего
вокруг
не
видит
и
не
слышит,
одн ак о,
после
с лов
мамы,
она
срывается
с
места,
забывая
выбросить
наб ит ый
в
кулачки
гравий.
Лицо
у
нее
кривится,
рот
стано вит ся
четырехугольным,
и
в
нем
др ожит
язычок.
Крупные
слезы
бе гут
мутными
ручейка­
ми
по
с торон ам
носика
и
собираются
громадными
капля­
ми
на
подбородке.
—
Мама!
И
я
с
тобой,
и
я
с
тобой!
—
кричит
она ,
взбираясь
по
ст уп еньк ам
на
террасу,
делая
пухлыми,
шо­
коладными
от
загара
ножками
неловкие
дви же ния
и
по­
могая
себе
в
т руд ных
местах
руками,
из
ко торы х
во
все
стороны
брызжет
гравий.—
М ама!
И
я!
И
я!
Она
обхватывает
материнские
колени,
прижимается
лицам
к
юбке,
которая
так
упоительно
пахнет
пен кам и
от
варенья,
и
быстро,
упрямо
топает
нога м и.
Топает
долго.
104


При
это м
пухлая
шея
у
нее
н адув ается,
и
нит очк а
ко­
раллов
въедается
в
скла дку
с му глой
кожи
под
затыл­
ком.
—
Вот
несчастье,—
говорит,
вздыхая,
мама. —
Ну
хо­
рошо,
и
ты
пойдешь.
Беги
за
ш ля пой.
Иринка
отнимает
заплаканное
л ицо
от
ю бки
и,
не
от­
пуская
руками
материнских
колен ,
смотрит,
за кин ув
го­
лов у
вверх,
туда,
где
очень
высоко
улыбается
хорошо
зн а­
комое
лицо.
—
А
ты
м еня
не
обманешь?
А
ты
меня
не
ос та­
вишь?
—
быстро,
со
с трахом
спрашивает
Иринка.
—
Что
ты,
детка!
Не
беспокойся.
Мама
никогда
не
обманет
свою
до цю!
Иринка
быстро
бежит
в
комнаты,
но
оглядывается:
не
ушла
ли
мать.
Кто
их
знает,
этих
бол ьш их,
могуществен­
ных
людей,
кото рым и
населен
мир,—
любят
приврать.
—
Вот
н ес част ье!
Может
быть,
вы
ее
как-нибудь
уго­
ворите?
Прямо
не
знаю,
что
делать.
С
ней
я
никак
не
успею
к
пят и.
—
Попробуем.
—
Ну,
ну.
Чер ез
минуту
прибегает
Иринка
в
беленькой
п икей­
ной
шл япк е,
похожей
на
ф ормо чку
для
желе.
—
А
я
думала,
ты
уже
ушла,—
говорит
она
вз во лно­
ванно.—
Ну,
идем!
—
Ирочка,
может
быть,
ты
с
дядей
посидишь?
А?
—
умоля юще
просит
мама
и
нежно
гладит
ее
по
пух лой ,
то же
шоко лад н ой
от
загара,
руке.
Вм есто
ответа
Иринка
хв атает
ее
за
ю бку
и
начинает
топать
ножк а ми.
Топает
долго.
Я
чувствую,
что
наступает
врем я
действовать.
—
Жаль,
жаль,
Иринка,
что
ты
уход ишь
с
мамой.
А
я
тут
как
раз
собираюсь
рисовать.
Вот ,
дум аю,
между
пр о­
ч им,
нарисовать
коровку
и
лошадку.
А?
Как
ты
смотришь
на
это
де ло?
—
Х очу
идти
с
ма мо й,—
гов орит
она
сер дит о.
—
Ид и,
ид и.
Разве
я
хочу,
чт обы
ты
согласилась?
Со­
в сем
не
хочу!
Иди
себе,
иди!
А
я
тут
как
раз
слоника
буду
рисовать.
Она
д олго
размышляет.
—
А
мне
можно
с
тобой
порисовать?
—
ласково
и
ко­
к етли во
спраш ив ает
он а,
сияя
голубы м и
поплакавшими
глазами.
Я
чув ств ую,
что
хитрости
мои
удаются.
105


—
Ты,
Иринка,
мален ьк ая.
Тебе
еще
нел ьзя
рисовать!
Иди
лучше
с
мамой
купаться.
—
Не
хоч у
с
мамой.
Хоч у
с
тобой
рисовать,—
гов орит
она
повышенным
тоном,
и
рот
у
нее
ст анов ит ся
четырех­
угольн ы м.
—
Ну,
что
ж,
е сли
тебе
оче нь
хочется
рисовать,
ножа*
лу й,
останься.
Хо тя
лучше
шла
бы
се бе
с
мамой.
Иринка
молч а
снимает
со
с т риже ной,
мохнатой,
будто
п люшев ой
гол овы
пикейную
шляпку
и
вползает
ко
мне
на
колени.
Поступок
—
впо лне
женск ий.
Иринкина
мама
награждает
ме ня
очаровательной
улыбкой
и
уходит
купаться.
Вскоре
мы
с
Иринкой
уже
рассм атр иваем
большую
кни гу
с
картинками.
Я
медленно
переворачиваю
то лст ые
стр аницы
и
спрашиваю:
—
А
это
кто?
—
Коровка,—
отвечает
Ир инк а,
щ уря
гла за
и
улыба­
ясь
от
нежности
к
пестрой
коровке
в
издании
Кн еб еля.
—
А
это?
—
Не
зна ю.
—
Как
ты
не
знаешь?
Вот
ещ е!
А
кто
мышей
ловит?
—
Киця ?
—
полувопросительно
говорит
И рин ка.
—
Правильно,
ки ця.
И ли,
как
пр инят о
гов орит ь
науч­
но,
кошка.
А
эт о?
—
Онел ь.
-
Ка к?
—
Онель.
—
Эх,
Иринка,
Иринка!
Кто
же
из
уважающих
се бя
девиц
гов орит
вместо
олень
—
онель.
Ну,
повтори,
о-л-е-н-ь.
—
О ...
о. ..
олень,—
произносит
она
с
т рудом
и
сияет
голуб ым и
щелочками
глаз.
П отом
она
вздыхает.
—
А
тепер ь
нар ис уй. ..
садовника.
—
Ладно.
Садовника
так
садовника.
Я
бе ру
бол ьш ой
ли ст
бумаги,
став лю
X, прибавляю
сниз у
ноги,
сверху
руки,
к руг лую
голову.
На
каждой
руке
добр о сов ест но
изображаю
по
п яти
паль цев,
отчего
вся
ру­
ка
ст ано вит ся
п ох ожей
на
добрые
гра бли.
—
Вот,
получай
садовника.
Она
иронически
щурится.
—
А
где
же
у
не го
эти...
ухи?
—
У ши,
а
не
ух и.
П ов тори.
—
Ну,
уши ,
а
не
ухи .
А
где ?
—
С ейча с.
106


Я
пририсовываю
уши.
—
А
где
у
не го
нос?
Я
пририсовываю
нос.
—
А
где
у
нег о
на
носу...
эти?
—
Какие
эт и?
—
Ну
эти...
мездри...
—
Мож ет
быть,
ноз дри?
—
Да,
да.
Но здр и!
Я
рисую
ноздри.
—
А
где
л ееч ка,
ч тобы
цветочки
поливать?
—
Сейчас
будет .
Я
приделываю
к
одной
грабле
лейку.
—
А
где
в ода
льется?
—
сп раш ив ает
Ир ин ка,
делая
невероятно
больши е
глаза.
Я
рисую
воду.
П отом
приходится
рисовать
еще
и
кран,
из
которого
льется
во да,
и
цветочки,
и
де вочк у,
и
куклу,
и
у
куклы
такую
же
точно
ниточку
кора ллов ,
как
у
самой
И ринк и.
Жара.
Солнце
еще
в ысо ко.
Сквозь
густые
ли стья
де­
ревьев
лениво
тянутся
знойные
нити,
и
на
гравии
пдд
деревьями
легко
скользят
и
путаются
яркие
ли л овые
пя­
тачки.
Клонит
ко
с ну.
—
А
м еня
дед
не
за бер ет?
—
вдруг
испуганно
спр аш и­
вает
Иринка
и
прижимается
ко
мне.
—
Какой
такой
де д?
—
А
ко торы й
детей
забирает.
—
Кто
это
те бе
ск аз ал?
—
Нянька.
—
Ну,
кон еч но,
если
ты
веришь
няньке,
то
нам
с
то­
бой
не
о
чем
и
толковать.
Нянька
врет.
—
И
деда
не т?
-
Нет.
—
И
за
кустом
не т?
—
Нет.
—
Неправда,
есть.
Вон
за
тем
кустиком
стоит.
—
Ладно.
Пойдем
посмотрим.
—
Ой,
я
бо юсь!
А
он
за бе рет!
—
Не
бойся,
я
тебя
в
о биду
не
д ам.
Я
сажаю
ее
на
плечо,
крепко
о бним аю,
ч тобы
не
упа ­
ла,
правой
рукой
за
спину,
а
левой
придерживаю
кусты.
Там
никакого
деда
нет.
Толь ко
пестрые,
уже
порядком
подросшие
цыплята
неуклюже,
как
маленькие
страусы,
гоняются
на
д линны х
голенастых
нога х
за
воро бьям и.
—
Видишь!
Нян ь ка-то
над у ла.
Деда
нет .
107


—
Надула,—
подтверждает
Ир инк а.
Мы
возвращаемся
на
тер р асу
и
опять
садимся
к
столу.
Я
кладу
гол ову
на
лис т
бумаги
с
на ри со ва нными
садовни­
ком,
цветочками
и
дев очкой .
Иринка
что-то
д олго
бормо­
чет
про
себ я
в п олголоса,
затем
н ачи нает
мурлыкать
пе­
сенку.
Потом
смолкает
и
ч ерез
минуту
нач инает
трясти
меня
обеи ми
рук ами
за
голову:
—
А
ты
не
спи!
Ты
не
см ей
спать!
—
Ну,
что
сл учи лос ь?
Я
просыпаюсь.
—
Ты
заспа л
бумагу,—
говорит
Иринка.—
А
я
что-то
знаю!
Ты
умеешь
нар исов ать
музы к у?
—
Муз ык у?
Не
умею.
—
А
я
умею,
а
я
умею!
—
быстро
говорит
она
и
начи­
н ает
старательно
рисовать
на
бумаге
запутанные
клубки
и
комочки.
При
этом
она
опять
что-то
про
себя
напева­
ет.—
Вот,—
торжественно
говорит
она.—
Это
музыка!
А
ты
не
уме еш ь!
Ага!
Ты
умеешь
тольк о
рисовать
садов­
ник а,
и
девочку,
и
куколку,
а
музыку
не
умеешь!
Ага!
И
по
какой-то
странной
п ослед ов ате льн ости ,
щурясь,
говорит:
—
А
нянь ка
врет,
что
дед
заб и рает
детей
в
мешок.
Д еда
нет.
Но
тут
слышится
скрип
ка л итки
и
ш аги
по
гравию.
Иринка
прижимается
ко
мне,
и
я
слышу,
как
у
нее
сту­
чит
сер дц е.
Мож ет
быть,
де д?
Я
осторожно
разбираю
рукой
ветки
сир ени,
и
мы
в мест е,
Иринка
и
я,
смотрим,
кто
там
идет.
Нет,
это
не
дед.
Это
Ив ан
Алексеевич.
Частые
кляксы
лиственной
тени
косо
и
быст ро
б егут
по
его
полотняной,
ладно
выгла­
женной
тол с товс кой
б лузе
сверху
вниз.
На
его
поскрипы­
вающих
и
похрустывающих
столичных
штиблетах
жел­
тый
порошок
цветущего
бурьяна.
В
руках
—
то лс тая
пал­
ка.
Бородка
приподнята.
Пенсне
заложено
в
боковой
нагрудный
карманчик.
Гордый
горбатый
нос
и
вни мате ль ­
но
прищ ур е нные
глаза.
Я
зн аю,
И ван
Алексеевич
до лго
бр одил
по
степи,
по
обрывам,
любовался
морем,
ку паль щи цами,
пароходным
дымом.
Он,
несомненно,
заметил,
что
поверхность
м оря
похожа
на
синюю
шагрень,
а
подводные
камни
просвечи­
вают
сквозь
воду,
как
черепаховый
гре бен ь.
Все
это
пре­
кр асн о,
но
вдруг
быс трый ,
звенящий,
поющий,
ноющ ий,
грохочущ ий ,
стек л янны й,
скрежущий
шум
проносящегося
за
оградой
тр ам вая
наполняет
са д.
И ван
Алексеевич
оста­
108


навливается.
Зеркальный
сухой
блеск
т рам вайны х
стекол
вспыхивает
за
пыл ьной
изгородью
туй ,
как
магний,
и
ле­
тит
по
стволам
через
са д,
пересчитывая
в есь
его
кудря­
вый
инвентарь.
И
во след
ему
долго
ноет
п рово лока .
Ив ан
Алексеевич
стоит
и
слушает.
Лиц о
его
крайне
озабочено.
Я
зн аю,
о
чем
он
думает.
Он
думает,
на
что
пох ож
этот
длинный,
музыкальный,
такой
типичный,
но
ни
на
что
не
по хо жий
зву к
пот ре во же нной
трамвайной
проволоки.
На
хроматическую
гамму?
Мож ет
быть.
На
ви олон чель ?
Возможно.
А
впрочем,
бог
его
зн ае т!..
Зно й
сияет
над
садом.
1918


О ПЫТ
КРАНЦА
I
Нек ий
молодой
ч ело век
по
фам илии
Кранц,
студент-
м ат емати к,
бе лок уры й,
коренастый
малый
с
коротким,
твердым
ремецким
носом,
костистым
упрямым
л бом
и
широ ко
р асстав ленным и
гл азам и,
больше
все го
на
свете
любил
чис тую
м атем атику
и
от
жизни
ничего
не
жд ал:
ни
хорошего,
ни
дурного.
Люб ил
он
м атем атику
потому,
что
ее
простая,
сложная
и
точная
фило со фия
очень
хорошо
подходила
к
его
привы чк а м,
взг л ядам
на
ми р,
и
с
нею
ему
было
очень
удобно
жить
на
свете.
Главную
цель
жиз-
ци
он
полагал
в
том,
чтоб ы
думать
пр а виль но,
точно,
ло­
гично
и
благодаря
этому
видеть
мир
таким,
каки м
он
был
на
самом
дел е,
а
не
таким,
каки м
его
себе
представляло
большинство
людей,
не
изучавших
высшей
математики,
читавших
романы
и
стих и,
влюблявшихся
в
женщин
и
посещавших
театры.
Средством
к
достижению
этой
цели
был и
те
необходимые
условия,
в
которых
можно
было
бы
спо ко йно
думать:
теплая
комната,
уд о бная
одежда,
обед,
чай
и
папиросы.
Кранц
жил
скромно
и
денег
тратил
ма­
ло:
столько,
с кол ько
ему
ну жно
б ыло
на
комнату,
еду,
книги,
письменные
пр инад лежно ст и,
трамвай,
пра чку
и
папиросы.
Од ет
он
был
всегда
хорошо,
однако
не
ще г оле­
вато,
в
синие
диагоналевые
брюки,
аккуратно
облегавшие
его
корот ки е,
икрастые
ноги,
и
в
толстую
черную
формен­
ную
тужурку,
слегка
вытертую
по
швам,
но
хорошо
си­
девшую
на
его
плотном
туловище
и
ш иро ких
плечах.
То л­
стые
отвороты
этой
туж урки
был и
всегда
т ве рды,
хорошо
разглажены
и
торчали,
не
сгибаясь,
толстыми
дубов ым и
углами.
Кранц
писал
сочинение
на
медаль:
вычис ле ние
орби ты
кометы
1873 года.
Работа
б ыла
очень
трудная,
чи сто
теоретическая
и
интересная.
ПО


И
ни что
не
нарушало
из вне
покоя
этой
раб оты .
За
толстыми
стенами
загородного
дом а
умирал
осажденный
город,
э тот
последний
буйный,
огнистый
и
крикливый
Ва­
вилон.
Солдаты
чет ыр ех
европейских
держав
мар ш иро ва­
ли
по
его
нарядным
улицам.
Продавщицы
цветов
торгова­
ли
на
углах
х риз ант ем ами,
пыш ным и
и
вычурными,
как
напудренные
гол овы
маркиз,
и
тонкий
запах
разложения
неумолимо
стоял
над
праздной
толпой.
Кафе
еще
бы ли
переполнены
красивыми
женщинами
и
офицерскими
пальто,
синий
сигарный
чад,
смешанный
с
чадом
дорогих
дух ов
и
г оряче го
коф е,
волновал
отуманенных,
потеряв­
шихся
людей
обещаньем
необыкновенного
какого-то
счастья,
но
уже
на
конспиративных
квартирах
собирались
су ровы е,
твердые
лю ди,
в
под п ольн ых
типографиях
руч­
ные
станки
т искал и
листки
серой
бум аг и,
полные
какого-
то
с тран н ого,
неодолимого
значения,
и
откуда-то
из
та­
инственного
центра
приезжали
руководители
восстания.
Красные
войска
все
ближе
и
ближе
подходили
с
трех
сторон
к
городу,
и
уже
половина
безумцев,
пьющ их
в
каф е
красное
вин о
и
нюха ющи х
кокаин,
играющих
в
кар­
ты
и
наслаждающихся
любовью,
заключающих
сделки
и
подписывающих
торго вы е
договора,
бы ла
обречена.
Но
ничего
не
з нал
студент
в
своей
квадратной
с ве тлой
к ом­
нате.
В
ней
стояла
железная
кровать,
книжный
шкаф
и
возле
большого,
яс ного
ок на
—
пис ьм енный
стол,
покры­
тый
алой
промокательной
бумагой,
точно
и
плотно
при­
давленной
к
до ске
кнопками.
На
столе
был и
в
порядке
разложены
пис ьме нны е
принадлежности,
к ниги
и
листы,
ис пис а нные
некрупным,
экономным
почерком.
На
подо­
коннике
на
четвертушке
бело й
чи стой
бумаги
бы ла
насы­
п ана
горка
пахучего,
золотистого
т абаку ,
и
от
него
в
ком­
нате
всегда
стоял
медо вый
запах.
В озле
с тола
на
стене
висела
черная
классная
доска,
вечно
исчерченная
белыми
косыми
колонками
цифр ,
букв,
знаков
и
ме лки ми
пересе­
кающимися
эллипсами,
окружностями,
дугами
и
прямы­
ми,
высчитанными
и
вычисленными
с
огромной
точ­
ностью.
Была
осень,
и
работа
подходила
к
концу.
С
каж ­
дым
днем
Кранц
все
больше
и
больш е
постигал
законы,
по
к оторы м
совершались
движения
звезд,
планет,
комет
и
це лых
миро в.
Ду мать
об
этом
он
привык
цифрами,
фор­
мулами
и
дугами
и
жил
в
их
точном,
законном
и
гармо­
ничном
ми ре.
Кранц
думал
над
см ысло м
жиз ни.
Дойдя
способом
логического
мышления
до
т ого,
что
главная
це ль
жизни
человеческой
ест ь
нео бх о димо сть
правильно
Щ


думать,
а
остальные
все
нео бх одим о сти
явл яютс я
при
это м
неиз м е нными
и
сл уча йным и,
он
решил,
что
это
н еоб ходи­
мо
подтвердить
опытом.
И
он
придумал
опыт ,
к оторы й
состоял
в
том ,
что
он,
студент
Кранц,
должен
был
три
ве­
че ра
подряд
ходить
в
карточный
к луб,
выиграть
в
азарт­
ную
игр у
п ятьд есят
тысяч
и,
выигр а в
их,
против
соблаз­
на
совершенно
не
изменять
св оей
жи зни
и
продолжать
тратить
на
себя
с только
же
денег,
с колько
он
тратил
до
сих
п ор,
то
ест ь
на
самое
необходимое.
Э тот
опыт
должен
был
до казат ь
ему
две
вещи:
во-первых,
что
с ила
мыс ли
и
спо собн ост ь
логически
управлять
ею
должны
победить
си­
лу
случайного,
но
неизбежного
мира
во обр ажень я
тех
лю­
дей,
с
кот орым и
он
бу дет
играть,
и,
во-вторых,
что
тот
неося з аемы й
мир ,
к оторы й
неизбежно
окружает
мир
фи­
зический
и
осязаемый,
не
имеет
для
нег о
никакого
значе­
ния
и
являе тс я
в
нем
чисто
слу чай ны м.
Впрочем,
точно
Кранц
не
знал,
в
чем,
со бст в енно,
является
с ила
и
н е обхо­
димо сть
эт ого
опы та.
Он
чувствовал,
что
опы т
имеет
эту
нео бх одимо ст ь
и
силу.
И
в
первый
раз
в
жизни,
сам
не
со зн авая
того,
ст уде нт
Кранц
по дч инилс я
тому,
к
чему
он
пришел
не
путем
строгого
законного
мышления,
а
путем
чувства.
Придумавши
себе
этот
опыт,
однажды
вечером
Кранц
взя л
до ма
двести
рубл ей ,
поше л
в
карточный
к луб,
походил
четверть
часа
между
иг ра л ьными
столами
в
зале,
где
играли
в
шмен-де-фер,
подумал,
подсел
к
одному
из
них
и
через
час
выиграл
десять
тысяч.
II
В
тот
же
ве чер
молодой
артист
м ален ьк ого
весел ог о
теат р а,
по
сцене
Зосин,
си дел
в
пустой
общей
уборной
и
разгримировывался.
Око нч ив
свой
номер,
он
больше
пе
был
занят
в
тот
ве чер
на
сцене
и
мог
уйти,
а
потому
не
тороп и лс я.
Зосин
перед
зеркалом
снимал
со
своего
лица
грим
П ьерр о.
Он
густо
см азы вал
вазелином
краску,
которая
уже
успела
высохнуть
на
щеках,
на
лбу,
вокруг
рта
и
Гл аз
и
неп рия тно
стяги в ала
кож у.
Из
зеркала
на
нег о
см отре ли
густ ые
черные
трагические
брови,
рот
красный,
как
р ана,
синяки
под
глазами
и
мертвые
щеки.
Тольк о
у ши,
те п лые,
розовые
и
живые ,
не
т рону тые
гримом,
от­
дел я лись
от
бело й
кр аски
щек.
Зосина
лихор ади ло.
На
сцене
было
холодно,
и
от
под­
112


нимаемых
и
пе рестав ляе мы х
декорации,
от
занавеса
и
из
з рит ельн ого
зала
дуло
ветром.
А
за
кулисами,
в
уборных,
б ыло
крепко
натоплено.
Кал ор ифер ы
потрескивали
от
жа­
ра,
пахло
масляной
краской,
и
к
ним
нельзя
было
при тр о­
нуться.
От
эт ого
кружилась
голова.
Зосин,
смазав
л ицо
вазелином,
ст ал
его
протирать
полотенцем,
выставляя
вперед
разные
части
ли ца
—
то
лоб ,
то
глаз,
то
подборо­
док
и
шею.
И
по
мер е
тог о,
как
сходил
гр им,
обнаружива­
лось
его
настоящее
лицо.
Из-под
черных
нарисованных
бровей
выступали
д руги е,
т оже
черные,
но
тонкие
и
кор о­
тенькие
брови,
на
щеке
стала
вид на
большая
коричневая
родинка,
и
тонкий
нос
с
горби н кой
принял
свою
точную,
настоящую,
законную
форму.
П ро те ртое,
очищенное
лицо
все
си яло
и
бле стело
су­
хим
блеско м
под
огнем
двух
лампочек
по
с торо нам
зерка­
ла.
Зоси н
видел
св ое
сияющее,
блестящее
лиц о
не
тольк о
в
зеркале,
он
видел
и
чувствовал
его
как
бы
вне
зеркала
и
ощущал
его
ф орму
и
объем,
обозначенные
зм ейк ами
лу­
чистого
блеска.
Лучи
исходили
от
глаз,
от
щек,
от
нос а
и
б р овей,
они
тянулись
тонкими
иглами
к
зеркалу,
ка сались
скользкой
п ов ерхн ости
и
уход или
в
глубь
его,
к
лицу,
отраженному
в
нем.
Кроме
сво его
лица
Зосин
видел
в
зер кал е
афишу,
ви­
севшую
бо ком
на
стене
за
его
спино ю.
Нижние
кр ая
у
нее
осторожно
шевелились,
подворачивались
и
вздрагивали.
«Ага,—
под ум ал
Зосин
про
афишу,—
ты
думаешь,
я
тебя
не
вижу,
и
шев елиш ь ся
у
меня
за
спино й.
А
я
те бя
прекрасно
вижу
в
зеркале.
А
ну-ка,
ну-к а,
еще
м ало сть,
посмотрим».
И
сейчас
же
испугался
своих
м ыслей.
«Боже,
ее
—
сквозняк,
а
я
схожу
с
ума...»
—
подумал
он
оп ять.
Во
рту
у
нег о
было
су хо
и
горячо,
во
в сем
т еле
—
слабость,
и
волосам
—
болезненно
щекотно.
В
со седн ей
уб орн ой
слы ш ались
ж енск ие
голоса
и
шорох
платья.
Эти
голоса
и
ш орох
особенно
резко
звучали
в
мозгу
Зо сина
и
причиняли
ему
почти
физическую
бол ь.
Глазам
и
ресни­
цам
было
душно.
Он
оделся
и
вышел.
Когда
он
п роходи л
в
зрительный
зал
по
кори д ору,
где
блестела
каска
пож а рног о,
у
входа
на
сцену
Зосина
обда­
ло
теплым
благоухающим
ветром,
и
мимо
лица
поплыл
голубой
га з овый
шарф.
Т анцов щи ца
Клементьева,
твердо
ступая
плоскими
подошвами
по
доскам
кори дора ,
про шла
на
сцену .
Она
была
почти
о б нажена.
Ее
ноги,
обтянутые
ИЗ


роз овы м
три ко,
напрягались
легко
и
свободно,
и
хорошо
развитые
икры,
плечи
и
шея
казались
нал иты ми
грубой
и
чувственной
силой.
За
нею,
оп ус тив
по- бы чьи
ше ю,
шел
ее
пар т нер
и
любовник,
тоже
затяну ты й
в
розовое,
безразлич­
ный,
с
нарисованными
уго льн ыми
ресницами.
Клементь­
ева
бы ла
знаменитой
балериной
и
развратной,
пр о даж­
ной
женщиной.
Это
знали
все.
Зосина
волновали
ее
фиг у­
ра,
ее
плавные,
округленные
рук и,
кр епк ие
и кры
и
то,
что
все
знали
и
гов ори ли
о
ее
развратности
и
доступ-*
ности.
Увидав
ее
в
кори доре ,
Зосин
опять
почувствовал
то
сильное
и
нервное
состояние
др ожи
не
то лько
тела,
но
и
души,
которое
может
вызвать
в
человеке
тольк о
чу вст вен­
ность.
Ощущая
на
щеках
ж ар,
Зоси н
см отр ел
из
те м ноты
зр ит ель ного
зала
на
сцену.
Музыка
звучала
страстно
и
отк ров ен но,
и
невидимо-разноцветные
звуки
то
беспре­
рывно
лучи сто
ст руил ись
снизу
из
освещенного
оркестра,
то
рассыпались
прозрачно
стеклянными,
длинными,
то м­
ными
волнами.
Эти
звуки
всей
своей
страшной
силой
об­
нажали
скрытые
чувства
и
м уч или,
обещая
то
прекрас­
но е,
чего
все
равно
не
в
состоянии
бы ли
дать.
По
сцене ,
в
синем
св ете
рампы
и
трепещущих
и
шипя­
щих
фиолетовых
пятна х
рефлектора,
носилась
Клементь­
ева
со
св оим
любовником.
Все
их
движения
бы ли
точно
и
мягко
овальны,
разноцветны
и
ка за лись
сос тав ной
и
не­
отделимой
частью
му з ыки.
Два
прекрасных
и
п орочн ых
те ла
му жч ины
и
женщ ины,
беспрерывно,
легко
и
быстро
двигаясь,
выражали
в
своих
движениях
и
формах
какую-
то
упорную
и
гл а вную
мысль.
Эта
мысль
звучала
в
му зы­
ке,
в
высоком
ш ипе нии
фиолетовых
п ятен
и
в
той
на тя ну­
той
тишине,
которая
стояла
над
сотнями
л юдей,
не вид и­
мых
в
тем н оте
зрительного
за ла.
Этой
гла в ной
и
см ут ной
мыслью
был
полон
и
а ктер
Зоси н.
У
него
болела
голова
и
после
вчерашнего
кокаина
чув­
ст ва
были
пр иту пле ны.
На
красивой,
классической
голо­
ве
танцовщика
св ер кал
сини ми
блестками
чешуйчатый
шлем,
синие
звездочки
беспрерывно
вс пых ивал и
в
сум ра­
ке
сцены,
меняя
места,
сливаясь
од на
с
д ругой
и
потухая.
От
этого
Зосину
казалось,
что
перед
его
гл азам и
сы п лют­
ся
и
пер еливаю т ся
синие
стеклышки
калейдоскопа.
В
сердце
у
него
ныло...
Неправда/
когда
гов орят ,
что
смы сл
жизни
и
сч асть е
—
в
книгах
мудр ых
и
вели ких
людей;
непр авд а,
когда
гов орят ,
что
высшее
пр оя влен ие
человека
на
зем­
114


ле
—
искусство;
н епр авда,
что
любовь
—
это
с амое
святое
и
лучшее,
что
е сть
в
душе
у
человека.
Непр авд а,
неправ­
да.
На
зе мле
ес ть
только
одно
насто я щ ее,
не осп орим ое
и
истинное
счаст ье
—
счастье
вкусно
и
много
есть,
одевать­
ся
в
лучший
и
дорогой
костюм,
обуваться
в
лучшую
и
самую
дорогую
обувь,
иметь
золотой
пор тс ига р,
шелковые
носки
и
плат к и,
бумажник
красной
ко жи
и
сто льк о
денег,
чтобы
можно
было
исполнить
все
св ои
же ла ния
и
иметь
любов н иц ей
развратную,
доступную
и
прекрасную
жен­
щи ну
Клементьеву.
Так
чу вств овал
Зосин,
смотря
на
та­
нец
и
слушая
музыку,
и
вместе
с
э тим
чувством
в
нем
поднимались
острые
и
что-то
обещающие
томле ни е
и
го­
ре чь.
Ему
представлялось,
что
скоро,
им енно
сейчас,
ны н­
че
вечером
должно
случиться
что-т о
очен ь
важное
и
зна­
чительное,
отчего
все
должно
пер ем енит ься
и
сдел ать ся
таким,
каким
б ыло
ну жно.
Вме сте
с
тем
он
зн ал,
что
этого
не
случится,
потому
что
этого
важного
и
зн ачи тел ь­
ного
со всем
не
существует
и
потому
что
так ое
пред ст ав­
лен ие
всегда
и
был о
и
обманывало
его
на
друг ой
день
после
кокаина.
И
все-таки,
повинуясь
чу вст ву,
кот орое
было
сильнее,
чем
все
его
другие
чувства,
он
пошел
ис­
ка ть
это
важное
и
значительное.
Это
чувство
был о
пох оже
на
то,
с
каким
он,
шестнадцатилетним
гимназистом,
в
ту­
ма нные
весенние
вечера
быстро
и
торопливо
обх оди л
те м­
ные
и
т аинст венны е
переул к и,
где
по
тротуарам
ход или
же нщ ины.
Тогда
ему
было
душ но,
глаза
и
волосы
горели,
во
рту
бы ло
сухо
и
жарко,
и
от
странного
и
острого
напр яже ния
он
шатался
как
пь ян ый,
и здали
принимая
за
женщ ин
ночных
сторожей
и
городовых.
Тогда
ему
хот ело сь
полового
сношения
с
женщиной,
но
он
еще
думал
о
какой-то
другой ,
не жной,
настоящей
л юбви;
желание
ж енщ ины
казалось
ему
страшным
гр е­
х ом,
и
он
придумывал
для
себя
оправдания,
придумывал,
что
ищет
какой-то
необычайной
встречи.
Тогда
он
верил
и
не
верил
себе.
С
точно
т аким
же
чувством
вышел
он
теперь
из
т еат ра.
Шел
дождь.
Розовые
фонари
жидким
золотом
плеска­
лис ь
в
лужах,
блестели
на
черном
асфальте
тротуаров
и
мутными,
опустившимися
планетами
светились
в
улицах
и
между
домов.
Сквозь
дождь
про ходи ли
темные
л юди
и
блес тели
мокрыми
пл ащам и
и
зонтиками.
Колеса
извозчи­
ков
тр е щали
по
мостовой,
и
подковы
вы сек али
на
мокром
гр анит е
искры.
П ели
и
со
звоном
свер к али
трамваи.
За
115


ними
с
проводов
сыпались
голуб ые
капли
и
с
легким
треском
зажигались
ослепительными
звездами,
и
неб о
со
всех
сторон
вс пых ива ло
за р ница ми.
Зосин
шел
по
тем
же
таинственным
и
темным
переу л кам ,
по
каким
он
ходи л
в
юнос ти ,
но
ни
одна
женщина
не
подходила
к
не му,
веро­
ятно
чувствуя
своим
особым
верным
чут ьем,
что
у
нег о
нет
денег .
Зосину
это
бы ло
оск орби тельн о,
и
мысли
о
деньгах
опять
поднимались
в
нем
и
муч или
его ,
и
он
бес­
сознательно
шел
ту да,
где
их
было
много,
где
они
почт и
не
имели
цены,
но
где
их
страшная
сил а
чу вст во валась
и
гов ори ла
о
себе
во
всем.
Ш
В
клубе
«Аркадия»
к
одиннадцати
ч асам
уже
шла
крупная
игра .
Клуб
был
небольшой,
и
по пас ть
туда
мож­
но
бы ло
всякому,
но
бывали
в
нем
средней
руки
торгов ­
цы,
актеры,
шулера,
и
игра
бывала
круп на я.
Играли
в
шмен-де-фер.
В
нем
было
несколько
больших
кв адр атн ых
комнат,
и
в
каждой
бы ла
своя
собственная,
отличная
от
других
атмосфера.
За
каждым
столом
каждый
вечер
со би­
рал ись
од ни
и
те
же
л юди,
гов ори ли сь
о дни
и
те
же
слова,
поговорки
и
бы ло
о дно
и
то
же
настроение.
Зосин
вошел
в
ту
комнату,
где
было
св об од нее,
где
можно
было
ма зать
и
где
он
часто
быв ал.
В
этой
комнате
б ыло
всегда
народу
больше,
чем
в
дру­
ги х,
и
веселее.
Входя
в
н ее,
он
привык
видеть
одни
и
те
же
л ица
и
спи ны.
Прямо
проти в
двери
был
стол,
за
кот о­
рым
всегда
сидел
лицом
ко
в ходу
толстый
и
красный
ар­
тельщик,
на пра во
—
куплетист
Звездалов,
налево
—
сы­
щик
в
сером
костюме
с
острым
носом
и
курчавой
головой,
а
спиной
к
двери
—
девица
Там ара ,
в
черном
платье
и
с
п одд ельны м
ж емч угом
в
тол сты х
и
больши х
ушах.
На
этот
раз
Тамары
не
было,
а
вм есто
нее
Зосин
увидел
з атыл ок
и
бе лок урую
шевелюру.
Незнакомый
студент,
широко
расставивши
ко ротк ие
руки
и
упершись
пальца­
ми
в
лаковый
край
стол а,
пускал
шары
дыма
и
коротк о
г ов ор ил : «Триста.
Довольно.
Мо я».
По
тому,
как
он
го во­
рил,
и
по
лицам
игроков
было
видно,
что
он
зани м ает
с реди
игроков
особое
п оложе ни е.
—
Мажешь?
—
спр о сил
куплетист,
увидев
Зосина.
—
Да,
помажешь,—
ответил
Зосин,
махнув
ру кой ,—
горим,
брат.
На
папиросы
нет
денег.
116


Он
поше л
к
столу
и
стал
смотреть.
К арты
быстро
и
легко
пер ел ет али
на
зелени,
л ожи лись
на
сукно
и
собира­
лись
в
хрустящие
веер а
в
рук ах
игроков.
Щеточки,
мел­
ки,
пеп ел ьницы ,
белые
цифры,
недопитые
стак ан ы
см е­
ш ивал ись
с
ку чк ами
б у мажных
денег .
Из
пепельниц
к
по толк у
поднимались
кр у тящи еся,
тугие
и
белые
нитки.
Сквозь
табачный
дым
огни
лам по чек
горел и
матово
и
чет­
ко,
а
лица
и
фигуры
ка зал ись
нар ис ова нными
гус той
м ут­
ной
пастелью.
Внизу,
в
рес то ран е,
играл
струнный
орке с тр,
и
от
его
фа ль шив ых,
страстно
над о рван ных
зву­
ков
Зосину
все
казалось,
как
в
кинематографической
ка р­
тине:
красивым,
нетелесным
и
обещающим.
Слова
и
фра­
зы,
произносимые
разными
голосами,
отмечались
у
него
в
сознании,
как
будто
бы
он
их
не
слышал
в
действитель­
ности,
а
читал
в
книге.
«Пятьсот сорок. . .
Забирайте.
Дама
просит.
Ко роль
веселится.
Да,
держись,
ты
лопнул!
С ни­
майте.
Готово!..
Даю...
В
банке
ты сяча
двест и.
Дай те
ты­
сячу.
Получите.
С
вас
четыреста
шестьдесят».
Орк ес тр
играл
разные
вещи,
и
к огда
они
менялись,
менялись
и
впечатления
Зосина.
Ему
казалось,
в
си нем
лунном
свете
сквозь
мелькающий
и
трепещущий
кустарник
про б ира ет­
ся
охот ни к
с
ружьем.
Ветки
кивают
и
бь ют
его
по
ли цу...
Белое
шо ссе,
по
шос се
летит
облако
пыл и
—-
автомобиль.
За
автомобилем
издалека
г о нятся
всадники...
Автомобиль
мгновенно
вы раст ает,
мелькая,
заслоняет
полотно
и
исче­
зает...
Всадники
мчатся...
вырастают,
за сл оняют
полотно,
скрываются.
Женщина
в
белом,
графиня
у
п руда ...
Во да
р аз бег ается
че р ными
живыми
кольцами.
Она
бледна.
Плывут
л ебед и.
К
ней
безмолвно
подходит
мужчина
в
летнем
костюме,
панаме,
в
безукоризненных
лаковых
туфлях.
Он
с кл он яется
к
ее
руке...
Карточный
клу б.
Дым
от
папирос.
Кру пна я
игр а.
В
мелькании
ленты,
мельк аю т
руки,
лица
и
карты.
«Домбле .
В аша
взяла!
В
банке
че ты­
ре
тысячи...
П опр ошу. ..
Ко роли
вес ел ят ся.
Даю.
Довольно.
Ваша!
Тыс яча
шестьсот,
и
мы
квиты...
В аша
дама
про сит ,
виноват...
Пожалуйста.
В
банке
шесть
тысяч
четыреста».
Зосин
ви дел,
как
лицо
артельщика
краснело,
напрягалось
все
больше
и
больше,
глаза
становились
маленькими,
жалкими.
Сыщик
бес по ко йно
пов ор ачи вался
на
месте,
а
куплетист
ст ал
хр ипло
насв ист ыв ать
и
жевать
г у бами.
Спина
незнакомого
студента
не
шевелилась,
руки
все
так
же
твердо
и
определенно
опирались
о
кр ай
стол а.
Воз­
ле
него,
сп р ава,
б ыла
куча
бумажных
денег .
Он
отнял
от
с тола
правую
руку,
как
деревянную,
согнул
ее
в
локте
’и
117


вытащил
из
бокового
кармана
потертый,
но
хоро ший
жел­
тый
бумажник,
аккуратно
пер есчи тал
деньги,
сложил
их
в
толстую
пачку,
и
рук а
его
опять
д ер евя нной
лопаточкой
опустилась
в
боко во й
к ар ман.
Артельщик
волновался
все
боль ше
и
больше.
Игра
продолжалась.
Теперь
был
поеди<
нок
межд у
студентом
и
артельщиком.
Он
игр ал
на
все
сво и
д ен ьги,
а
денег
при
нем
было
много.
Вокруг
ст ола
соб рала сь
то лпа.
Артельщик
от
волнения
проголодался,
велел
с ебе
подать
порцию
телятины.
Он
тупо,
не
гл ядя
в
тарелку,
шарил
в
ней
вилкой,
клал
в
рот
бол ьш ие
куски,
плохо
их
пережевывал,
и
левая
щека
у
него
бы ла
все
врем я
разд ута
от
пищи,
будто
он
держал
за
нею
и
пово ра­
чивал
языком
тугой
резиновый
мя ч.
Зосин
стоял
боком
и
см от рел
на
игру.
Он
во лно вался
и,
как
это
всегда
бывает,
страстно
желал,
чтобы
поскорее
выиграл
кто-нибудь
один.
Так
как
все
время
выигрывал
студент,
то
он
ждал,
чтоб ы
выиг рал
именно
он.
Когда
студенту
не
везло,
он
отходи л
от
стола,
нервно
прохаживался
по
залам,
крутился
вок ру г-
друг их
столов
и
возвращался
снова
поскорее
увидеть,
что
студент
опять
выигрывает.
Он
брал
у
куплетиста
папи­
росы
и
жад но
курил.
В
буфете
товарищи
угос ти ли
его
коньяком,
и
голов а
у
нег о,
как
у
всех
слабых
и
н ервных
людей,
уже
начинала
сладко
кружиться
от
дыма,
людей,
звуков
и
света
и,
главное,
от
кучи
денег,
которую
он
ви­
дел
возле
толстого
диагоналевого
локтя
студента.
Ст у дент
снял
последний
банк,
пер есчи тал
де нь ги,
сп рятал
в
тол­
стый
бумажник
и
опять,
согнув
рук у
твердым,
дер ев ян­
ным
углом,
опустил
лопаткой
за
т олс тые
отвороты
ту­
журки.
—
Девять
тысяч
пят ь сот
вс е го,—
сказал
он,
поднима­
ясь.—
Довольно!
Торг ов ец
деланно
улыбнулся
и
сказал:
—
Вам
везло.
В
последний
раз
вы
побили
девять
рук.
Може т
быть,
разрешите
отыграться
в
кре ди т?
—-
Иг раю
только
за
наличные,—
от вет ил
студент.—
Ес ли
угодно,
завтра.
Б уду
здесь
в
это
же
время.
Он
повернулся
и,
не
торопясь,
часто
ставя
ноги,
поше л
в
буфет,
в ыпил
стакан
содовой
в оды,
з акури л
толстую
желтую
папиросу
и
посмотрел
на
часы.
Зоси н
пош ел
за
ним
и,
когда
он
закуривал,
ск азал ,
сам
не
зн ая
для
чего
и
презирая
себя:
—
Виноват,
коллега,
вы
хорошо
сняли
банк,
теперь
не
ме шало
бы
выпить.
Согласитесь,
крупный
вы и гры ш...
’ Студент твердо посмотрел на него .
118


—
Не
пь ю.
—
Из виня юс ь.
Очень
жаль,
в
таком
случае
на
что
же
вам
деньги,
так
много?
—
Реш ит ель но
ни
на
что.
Опыт .
Сего дн я
я
выиграл
около
десяти
тысяч,
завтра
выиграю
двадцать,
по слез авт ­
ра
—
п ять десят,
а
они
мне
совершенно
не
нужны.
Я
их
потом
сожгу.
Дело
не
в
деньгах,
потому
что
надо
жить
для
тог о,
чтобы
думать.
Да.
Студ ент
г ов орил
то,
че го
он
вовсе
не
хотел
ска зать ,
че го
не
ну жно
было
г овор ить
этому
со всем
чужому
чело­
веку,
но
не
мог
уд ерж ать
себ я
и
гов орил
именно
тем
осо­
бым
тоном,
каким
всегда
гов ор ят
в
клубах
счастливые,
много
выиг рав ши е
игроки
с
бедными,
не
игра ющи м и,
неизвестными
молодыми
людьми,
к отор ые
их
окружают.
Глаз а
у
нег о
блестели,
и
на
ще ках
выступил
очень
легкий
румянец.
—
Вы
по лаг ает е,
что
деньги
не
нуж ны,
но
поз в ольте ...
я
бы,
например...
Эх !..
В
таком
слу чае
подарите
их
мне ,
что
вам
стоит.
—
И
вам
они
тоже
не
ну жны.
IV
Кра нц
сошел
вниз,
в
ресторан,
вы пил
там
еще
стака н
ко фе
с
пиро жны ми
и
послушал
музыку.
И
кофе,
и
пирож­
ные,
и
музыка
бы ли
ему
чр ез выч айно
приятны,
и
он
слад­
ко
думал,
что
заслужил
их.
Пот ом
он
п ошел
домой,
а
Зосин
вышел
вместе
с
ним .
Голова
у
нег о
кружилась,
и
весь
он
был
полон
т ого
неудовлетворенного
же ла ния
и
томления,
которое
в
нем
вызывала
Клементьева.
Т епер ь,
под
хме ле м,
он
опять
и
по-новому
переживал
те
ощуще­
н ия,
какие
он
испытывал,
сначала
си дя
у
себ я
в
уборной,
а
потом
гл ядя
из
зрительного
за ла
на
синю ю
сцену,
по
к оторой
мелька ла
она .
Теперь
ему
почему-то
казало с ь,
что
в
то
время,
когда
она
та нцев ала
и
он
ду мал
о
ней
и
желал
ее,
между
ними
у ст ано вились
какие-то
отношения,
что
он а,
не
ви дя
и
не
з ная
его,
чувствовала
его
влечение
и
отвечала
на
него
каждым
своим
движением,
бл еско м
глаз,
улыбкой
красного
рта .
Он
был
уверен,
что
она
те­
пер ь
уж е,
не
зная
его,
чувствовала
его
страсть,
ждет
его
и
буд ет
принадлежать
ему.
Зосин
думал,
что
после
выи г ры­
ша
ст уде нт
поедет
до мой
на
извозчике,
но
Кранц
п ошел
пешком.
И
вот,
поддаваясь
необъяснимому
и
сильному
119


чувству,
не
соображая,
для
че го
он
это
делает
и
что
из
этого
может
выйти,
Зосин,
пропустив
студента
вперед,
по­
шел
за
ним.
Его
притягивали
де ньг и.
Дождь
по чти
п ро­
ше л,
но
нем но го
моросило.
Ноч ь
бы ла
так
же
черна,
толь­
ко
не
вспыхивали
з ар ницы
т рам ваев,
тольк о
огн ей
было
меньше
и
не
так
тума нн о.
В
улицах
было
пустынно.
Зо­
син
шел
за
Кранцем
и
думал
так : «У него есть девять
тысяч.
Девять
тысяч.
Они
ему
не
нужны.
Если
бы
они
были
у
меня,
я
бы
купил
с ебе
чудесный
ко ст юм,
хорошо
бы
ел,
спо ко йно
спал
и
вз ял
бы
себе
хоть
на
два
дня
та нцо вщ ицу
Клементьеву.
Они
ему
не
нужны,
а
для
м еня
это
б ыло
бы
таким
огромным,
таки м
исключительным
счастьем.
Как
все
несправедливо
на
свете!
Почему
мне
никогда
не
вез ет
в
карты,
а
ему
везет,
а
глав н ое,
ему
самому
не
важно,
что
везет,
почему
он
не
хотел
их
отдать
мне?
Ему
все
равно,—
для
ме ня
это
ну жно
и
важно.
Н уж­
но
так,
чтоб ы
эти
деньги
был и
у
меня.
Если
он
не
хочет
их
отдат ь,
ну жно
взять
силой .
Деньги
всегда
н ужно
брать
сил ой.
Я
его
уб ыо».
Эти
мысли
не
поражали
его ,
не
волновали
и
каз али сь
обыкновенными.
«Если я не умею
взять
деньги
дру гим
способом,
ну жно
взять
их
этим.
Им енно
этим,
а
не
каким-нибудь
други м .
И
я
во зьм у.
Если
я
не
способен
ни
на
что
другое,
я
должен
убить.
А
если
я
не
способен
даж е
на
убийство,
значит,
я
ничто­
жество
и
должен
всегда
жит ь,
как
ничтожество.
Неправ­
да,
что
е сть
совесть
и
какие-то
законы,
не
разрешающие
убить.
Неправда,
что
это
преступление.
Неправда,
неправ­
да!
У
м еня
нет
хорош его
костюма,
я
не
могу
ж ить
так,
как
х очу
жить,
я
не
мог у
иметь
любовницей
балерину
Клемент ь еву
потому,
что
у
м еня
нет
денег.
Это
прав д а.
Это
—
настоящее.
И
я
его
убью.
Сейчас
я
его
не
мо гу
убить,
потому
что
у
м еня
нет
револьвера,
но
я
убью
его
завтра,
если
он
опять
выиграет.
А
есл и
он
выиграет,
зна­
чит,
на
свете
нет
справедливости
и,
значит,
я
прав,
а
он
виноват».
В
это
вр емя
Зосин
зна л
и
чувствовал,
что
см о­
жет
убить
студента
и
убьет
его
непременно.
Ст у дент
жил
далеко
на
окраине
города,
там,
где
был и
казар м ы,
пу сты­
ри
и
дач и.
Не
замечая,
что
за
ним
кто- то
идет,
он
ше л,
курил
и
то же
дума л.
Думал
он
кор отко ,
яс но
и
скупо
о
то м,
что
о пыт
его
уд аетс я,
должен
уд атьс я
и
непременно
удастся.
Он
думал
о
вычислении
орби ты
ко ме ты,
думал
цифрами,
формулами,
пересекающимися
ле гк ими
и
точ­
ными
эллип са ми ,
окружностями
и
бесконечными
прямы­
ми,
и
уважал
себя.
Когда
он
открывал
клю чо м,
внима­
120


тельно
согнув
спину,
калитку,
а
потом
с кр ипнул
ею,
Зо­
син
знал,
как
завтра
все
п роиз ой дет,
так
ясно,
как
буд­
то
бы
это
уже
было.
Фигура
студента
под ошла
к
калитке,
нак ло нилась
с
ключом,
он
сделал
два
шага
впер ед
из
тени
огра ды
и
выстрелил
студенту
в
фура жк у;
студент,
царап­
нув
ключом
кал и тку,
мягко
и
тяжело
сел
и
упал;
он
по­
вернул
его
за
плечи
лицом
вверх,
расстегнул
пальто,
до­
стал
и з-за
твердых
разглаженных
отворотов
туж урк и
ко­
жаный
бумажник,
пол ожи л
его
в
карман
и
п ошел
прочь,
не
торопясь
и
не
волнуясь.
На
углу
под
розовым
бл еско м
фонаря
ночной
сторож
в
тулупе
сп роси л
его : «Где это
стреляют?»— «Черт
его
знает...
Теперь
в сюду
ст ре ля­
ют»,—
ответил
он
и
пошел
мимо.
Сторож
п оду мал,
посту­
чал
колотушкой
и
п ошел
гу лять
вд оль
дач ,
и
т ень
его
все
растягивалась
в
тем н оту.
А
потом
все
был о
так ,
как
нуж­
но:
но вый
к ост юм,
сы тный
обед,
деньги
и
Кл емен ть ева.
V
Зосин
вернулся
домой
и
заснул
на
рассвете.
Спал
он
тяжелым
сном.
Во
сне
он
чувствовал,
что
не
свободен,
а
св язан
какими-то
непрерывными
и
неосязаемыми
нитями
с
Клементьевой
и
неизвестным
с туд ентом .
Он
чувствовал,
что
вне
их
он
уже
существовать
сам
по
себе
не
может,
и
что
чем
скорее
все
кончится,
тем
лучше.
Кончиться
дол ­
жно
бы ло
только
выстрелом.
Клементьева
тоже
засну л а
на
рассвете.
Она
спала
на
этот
раз
со
св оим
любовником.
С
т ого
самого
момента,
как
она
прошла
по
ко рид ору
за
кулисами
театра
мимо
Зоси­
на,
ею
ов лад ело
томление.
Она
не
знала
и
не
могла
знать,
что
это
томление
прои сходи т
от
того,
что
о
ней
все
время
д умал
и
ею
любовался
Зосин.
Она
танцевала
поэтому
ос о­
бенно
нервно
и
страстно,
не
понимая
в
себе
этой
страсти
и
ув лека ясь
ею.
В
эту
ночь,
на
рассвете,
балерине
Кле­
ментьевой
приснилось
что-то
чудесное
и
во лнующе е,
чего
она
пот ом
никак
не
могла
ни
вспомнить,
ни
за бы ть.
С ту дент
Кранц
засн ул
за дол го
до
рассвета,
сейчас
же,
как
пришел
домой.
Ему
ничего
не
снилось,
а
проснулся
он
от
выстрела.
Он
открыл
глаза,
но
все
бы ло
ясно
и
тихо.
В
со седн ей
комнате,
в
столовой,
у
хозяйки
пи ли
чай
и
сту ч али
посудой,
было
поздно
—
десять
часов.
Он
вспомнил
про
выигрыш
и
огляделся
кругом.
Пос ле
121


дождливой
ночи
наст у пил
безоблачный,
ярк ий
день.
Солн­
це
би ло,
и
о кна
и
комната
горе ли
янтарным
светом.
В
ком­
н ате
все
блестело,
лучи лось ,
и
Кранцу
казалось,
что
все
полакировано
желтым
лак ом.
VI
В еч ером
Кранц
опять
отправился
в
клуб
играть.
Зосин
с
револьвером
пришел
после
нег о.
Все
было
по-старому,
тольк о
вместо
проигравшегося
куплетиста
Звездалова
справа
сидел
артиллерийский
штабс-капитан
с
длинным
измученным
лицом,
ко то рый
все
время
легко
перебирал
карты
длинными
красивыми
пальцами
с
большим
ам е­
тистом,
игравшим
в
золоте
на
мизинце.
За
вчерашний
день
Кранц
впо лне
постиг
технику
иг ры
и
у спел
зам ети ть
слабые
места
партнеров,
и
он
бо ялся
тог о,
что
уже
в тя­
нулся
в
общую
атмосферу
иг ры.
По
его
расчетам,
чт обы
счастливо
играть,
надо
б ыло
быть
вне
э той
атмосферы,
и
он
старался,
играя,
не
считаться
с
тем,
что
ему
г овор или
л ица,
жес ты
и
глаза.
Он
тольк о
старался,
к огда
везло,
идти
крупно,
а
когда
не
везло,
идти
мелко.
Для
это го
нужна
была
очен ь
бо ль шая
выдержка.
Она
у
нег о
б ыла.
Кра нц
р ассчит ы вал
выиграть
в
этот
вечер
еще
тысяч
пять,
но
штабс-капитан
принес
с
собой
много
денег,
ар­
тельщик,
желая
отыграться,
во лн овал ся,
ел
телятину
и
проигрывал
тыс ячу
за
тысячей.
И
к
часу
н очи
выигрыш
студента
Кранца
пер евали л
за
сорок
тысяч.
Это
бы ло
для
нег о
самого
неожиданностью,
он
еще
тверже
уперся
ру­
кой
в
край
стола
и
так
же
сп окой но,
но
нем но го
отры ­
висто
говорил: «Пять тысяч.
Довол ьно.
Моя».
С
каж дой
т ы сячей
Зосину
становилось
все
страшнее
и
страшнее.
Захватывало
д ух,
и
в
глаза х
рябило
от
денег,
дыма,
огней,
лиц
и
карт,
в
ушах
звенело
от
голосов,
музы к и,
шарканья
ног.
Зосину
становилось
страшно
не
потому,
что
он
до л­
жен
был
убить
и
огра би ть
студента,
а
потому,
что
он
бо ялс я,
чт обы
студент
не
проиграл
всех
своих
тысяч.
Ко­
гда
Кранц
начи н ал
проигрывать,
актер,
как
и
в
первый
вечер,
в
во лне нии
уходил
бродить
по
комнатам,
подсажи­
ва лся
к
знакомым,
курил
чужие
папиросы,
пил
ко нь як,
но
не
пьянел
и
возвращался
назад,
дрожа
и
потирая
потной
ла дон ью
горящие
щек и
и
волосы.
Опять
перед
ним
мелькали
кинематографические
фильмы,
автомобили,
всадники,
син ие
лу нные
ноч и.
Он
останавливался
перед
122


тол ст ой
спиной
студента,
с м отрел
на
его
белокурую
шев е­
лю ру
и
розов ы й
затылок
и,
нап ря гая
всю
св ою
волю,
ду­
мал: «Ну,
довольно
же,
встань.
Забирай
деньги
и
уход и.
Слышишь,
уходи,
ух оди ».
К
дв ум
часам
ночи
к
ст олу
с ошли сь
игроки
из
других
комнат,
и
был о
тихо.
Торговец
бледнел,
краснел
и
же вал
телятину,
не
поп ад ая
вилкой
в
тарелку
и
сминая
в
п от­
ных
руках
карты.
Ему
опять
не
везло.
Шта бс -ка пи тан
был
бледен,
как
салфетка.
Сыщик
блестел
ос трым и
глаза­
ми
по
сторонам
и
боялся
встретиться
с
чьими-нибудь
чу­
жим и
г лазам и.
—
В
банке
п ятьдес ят
четыре
тыс ячи ,—
сказал
сту­
дент.—
Дай те
карту.
Четыре
тыс я чи.
Даю.
Довольно.
Он
открыл
карты.
—
Ваша!..
Он
зад ум ал ся.
Он
зн ал,
что
если
сейчас
не
вст анет ,
не
уйдет,
то
проиграет
в се.
В
сердце
у
нег о
ста ло
холодно.
Он
собрал
все
св ои
мысли
в
складку
над
переносицей
и
ск азал :
—
Довольно,
снимаюсь.
И
дрожащими
пальцами
собрал
деньги
в
бумажник
и
встал.
—
Ра зреш ите
отыграться,—
прошептал
артельщик.
—
Завтра,—
сказал
студент,
вышел
в
буфет
и
выпил
стак ан
содовой
во ды,
пахнущей
гигроскопической
ватой.
Зосин
п ошел
сл едом
за
н им.
Кранц
спустился
вниз ,
в
ресторан,
и
з аказ ал
ужин.
«Великолепно,—
под ум ал
Зо­
син,—
я
как
раз
усп ею ».
Он
вышел
из
клуба
и
пошел
к
дому,
где
жил
студент.
На
окраинах,
среди
пустырей
и
да ч,
на
шо ссе
было
пустынно
и
страшно.
Ночью
ударил
мороз,
мокрая
земл я
обле де н ела
и
бы ла
твердой,
скольз­
кой
и
блестящей,
как
чер ное
сте к ло.
Под
каблуками
на
лужах
трещал
звездами
ле д.
Дул
северный
ветер,
и
от
нег о
голые,
блестящие
ветки
деревьев
тяжело
шатались,
трещали
и
упруго
свистели.
Не бо
было
чи стое ,
черное,
и
яркие
крупные
созвездия
дрожали
и
переливались
от
хо­
лода .
Зосин
о т ыскал
да чу,
где
над
калиткой
горела
му т­
ным
фосфором
цифра
7.
Он
ст ал
в
те ни
у
оград ы
и,
ожи­
дая,
смо тре л
на
розовое
зарево,
к оторое
ст ояло
в
черн ом
небе
над
городом.
Зарево
п огас ло,
во
всем
городе
пога с
свет,
и
звезды
ст али
яр че.
Зосин
боялся,
чтобы
студент
не
пр иех ал
на
извозчике.
Стало
холодно,
но ги
закоченели
и
стали
деревянными,
но
актер
не
ш ев елил ся.
«Я сейчас
убью...
я
сейчас
убью ...
А
ес ли
не т,
то
навсегд а
останусь
123


жалким,
ничтожным
и
бедным
актером
театра
миниатюр
с
грош ов ым
жалованьем.
П ятьдес ят
тысяч...
Я
должен
убить,
ина че
я
ни
на
что
не
годен.
Ина че
я
трус ».
Далеко
послышались
звонкие
и
тв ерды е
частые
шаги.
Они
отд а­
вались
где-то
в
стороне
гулким
четким
эхом,
и
казалось,
что
и дут
дво е.
Зосин
еще
боль ше
подобрался
в
тень
и
закусил
губу.
Кра нц
подошел
к
кал итке,
вынул
клю ч
и,
внимательно
согн ув шис ь,
стал
открывать
кал итк у.
Зосин
не
шевелился.
Сейчас
ну жно
выстрелить.
И
вдруг
он
по­
чувствовал,
что
не
может
и
не
выстрелит.
Он
окаменел,
и
все
в
нем
оп уст илось .
Калитка
заскрипела,
сту де нт
вошел
в
не е,
захлопнул
изнутри,
и
его
шаги
растаяли
на
ве тру.
Зо син
чувствовал,
что
блед не ет,
и
в
те м ноте
в идел
свое
бл ед ное
лиц о.
Дрожа
мелкой
унизительной
дрожью ,
он
быстро
п ошел
об рат но.
Ночной
с торож
в
тулупе
пов е рнул
к
нему
голов у
и,
топ ая
об
зем лю
валенками,
спр о сил:
—
Не
з нает е,
ко то рый
час?
—
Черт
его
знает.
Теперь
вс юду
стреляют,—
ска зал
Зосин
и,
дрожа,
пошел
д а льше.
VII
Он
провел
ужасную,
бесс онн ую
ночь.
Он
презирал
се­
бя
за
тр усость
и
с
силой
тер
ла до нью
гор я чие
виски.
Он
ненавидел
студента
и
ду мал: «Он еще придет играть за­
втра,
он
выиграет,
и
я
его
непременно
убью.
Даю
чес тн ое
слово,
что
убью».
Он
стал
на
коле н и,
поднял,
как
для
пр ис яги,
два
пальца
над
головой
и
прошептал,
стиснув
зубы
кл е щ ами : «Клянусь всемогущим богом,
что
завтра
я
у бью
этого
студента,
а
ес ли
не
у бью,
то
застрелюсь
сам» .
Он
знал,
что
эту
клятву
он
исполнит,
но
все-таки
не
успо­
коился;
ему
в
голов у
при ход или
какие-то
странные
м ысли
и
представления,
но
не
в
форме
обр аз ов
или
с лов,
а
в
форме
каки х -то
мучительных
сочетаний,
как
бы
тяжелых,
острых
каменьев,
к оторы е
сыпались,
поднимались
с те­
нами,
опять
рассыпались
и
никак
не
могли
войти
и
у мест ит ься
в
какую-то
нео бхо диму ю
тесную
мер у.
Они
бы ли
похожи
на
картины
кубистов.
У
н его
н ачин ал­
ся
жар .
Ст уде нт
Кранц
то же
не
мог
уснуть:
его
сознание
не
вме ща ло
того,
что
у
нег о
бы ло
пятьдесят
ты сяч.
Ему
предс тавл ял ись
цифры,
ф орм улы,
эллипсы,
сыпались
кар­
ты,
играла
музыка,
и
он
никак
не
мог
остановить
эти
124


трудные,
острые
образы
и
начать
думать
холодно
и
точно,
так,
как
и
на до
б ыло
думать
человеку.
Ему
представля­
лась
собственная
квартира,
жена,
дети,
удобный
кабинет,
к ниги,
нау ч ная
библиотека,
по ездка
за
г раниц у,
лучший
табак.
Он
знал,
что
это
все
про тив ор ечит
его
пр е дставл е­
нию
о
жи зни
и
человеке,
но
ничего
не
мог
сделат ь
и
отдавался
им.
Завтра
он
пойдет
в
клуб,
выиграет
еще
тридцать
тысяч
и
сожжет
их.
Это
бу дет
непременно,
обя­
зательно,
и наче
быть
не
может.
На
одпу
минуту
ему
уда­
лось
тольк о
ясно
и
определенно
ск аза ть
самому
себе,
что
если
он
выиграл
пять дес ят
тысяч,
значит,
этого
достаточ­
но
и
ходи ть
рисковать
больше
не
следует,
но
сейчас
же
ему
в
голову
пришло
оправдание,
что
он
был
в
клубе
два
вечера,
а
нужно
б ыло
быт ь
тр и.
Томление
балерины
Клементьевой
не
п роходи ло,
а
становилось
все
о с трее,
горше
и
непонятнее.
Зосин
опять
перед
к лубом
смотрел
на
ее
танцы.
Клементьевой
стал
противен
любовник:
когда
она
лежала
вместе
с
пим
в
п ост ели,
ее
трясло
от
отвращения.
Он
потянул
ее
к
себе.
Она
выпрыгнула
из
кровати,
подбежала
к
окн у,
села
на
подоконник
за
зан ав еску
и,
стуча
зубами,
изо
всех
сил
про ше п та ла : «Оставьте меня!
Не
прикасайтесь
ко
мн е.
Я
вас
ненавижу.
Жи в отное !»
С
осунувшимся
белым
лицом
и
синими
кругами
под
глазами,
в
нечищеных
сапогах
и
грязной
манишке
Зос ин
ход ил
по
комнатам
клуба
и
гры з
ногти.
Воздух
был
тяжел
и
мутен,
как
в
тяго стном ,
неполном
сне.
Шея
у
Кранца
была
багровой,
сыщика
не
было.
Вместо
нег о
сидел
блед­
ны й,
черный
человек
с
сини ми
ресницами,
уд ивл енны ми
глазами
и
к р асным
ртом.
Короткие
паль цы
студента
дро­
жали,
ко гда
он
сдавал
и
пр инима л
карты.
Он
уже
не
спу ск ал
руку
лопаткой
за
твердые
отвороты
своей
тужур­
ки.
Воз ле
нег о
на
сто ле
валялись
ку чи
денег,
и
эти
ку чи
он
карта
за
картой
отдавал
бледному
господину.
—
Виноват.
Одиннадцать
тысяч.
Извольте.
Ваше.
Из­
вольте.
—
Ви н ова т...
Пр ед ставл е ния
о
д есятках
и
сотнях
тысяч
в
формулах,
жене,
у добн ом
кабинете
и
загранице
сыпа лись
у
н его
в
мозгу.
Он
курил
папиросу
за
папиросой,
он
упрекал
себя
за
то,
что
пришел
играть
в
третий
раз.
Оп ыт
его
с ост оял
в
том ,
чтоб ы
прийти
в
клуб
три
раза
и
выиграть
п ятьде сят
тысяч.
За
два
раза
он
выиграл
их.
Он
не
знал,
нужно
ли
был о
приходить
в
третий
раз.
Он
знал
од но,
что
сейчас,
125


сию
минуту
ну жно
было
в стать
и
уйти,
но
не
мог
сд елат ь
этого.
Бледный
чел ов ек
с
удивленными
глазами
был
весел
и
спокоен,
в
углу
его
тонких
красных
губ
была
ирон и­
ческая
ям ка.
Он
сп окой но
придвигал
выиг ра нн ые
деньги
к
себе.
Вокруг
н его
стояли
его
друзья.
То
и
дел о
он
про­
тив
всех
об ыча ев
и
примет
и гроко в
да вал
им
прямо
из
иг ры
кучи
бумажек
и
го в ор ил: «Закажите внизу кабинет
и
ужин.
На
де сять
чел ове к.
Позвоните
Там аре
Вал ен ти­
новне.
На
шам пан ско е.
На
автомобиль.
Это
отд ай те
в
бу­
фет ,
долг...
Эти
пя ть
тысяч
отд а йте
Иванову:
я
ем у,
ка­
жется,
долж ен ...»
В
два
часа
все
б ыло
кон чен о.
Кранц
встал.
В
голове
шумело.
Пальцам
был о
холодно.
Он,
как
ав то мат,
закрыл
пустой
бумажник
и
опустил
его
между
хорошо
ра зг ла­
же нными,
тве рд ыми
углами
туж урки .
Лоб
был
к р асен,
и
на
нег о
налипли
б елок уры е,
потемневшие
от
пот а
пряди...
Толпа
расст у пил ась .
Кранц
вз ял
в
рот
папиросу,
но
спи­
чек
найти
не
мо г.
Перед
его
г лаз ами
в
тяжелых
потемках
ничего
не
было,
тольк о
в
са мой
середине
их
горела
крас­
ная
точка.
Стиснув
в
зу бах
папиросу,
Зо син
стоял
перед
Кр анцем
и
злобно
см о трел
в
его
незрячие
синие
гла за
без
зрачков
и
бе лко в.
—
Позвольте
пр ику рит ь!
—
сказал
студент,
делая
шаг
к
Зо си ну.
Потом,
в
п роходе
чер ез
буфет
и
дальше
—
по
лест ни­
це,
Кранца
мотало.
В
уш ах
стоял
оглушительный
ко ло­
к ол ьный
звон,
и
кр асны ми
буквами
гремела
ф раза,
ска­
зан ная
чьим - то
знакомым
и
незнакомым
гол осом :
—
Вы
держите
папиросу
не
тем
ко нцо м.
VIII
А
в
это
время
на
т емных
и
глухих
окраинах
ра бочи е
уже
см аз ывали
с алом
пулеметы,
н аб ивали
ленты,
вык а­
пывал и
ящики
с
винт овк а ми,
назначали
начальников
участков,
и
новый
день,
обозначавшийся
св етло й
полосой
за
че рн ыми
фабричными
трубами,
был
последним
днем
Вавилона.
1919


В
ОСАЖДЕННОМ
ГОРО ДЕ
Ни
серые
утюги
французских
броненосцев,
кадивших
угольной
че рн отой
над
заливом,
ни
веселые
патрули
анг ­
ли йск ой
м орск ой
пехоты,
кидавшие
фут б оль ный
мяч
гол е­
настыми
лошадиными
ногами
на
цветочных
углах
и
вы­
лощенных
площадях,
ни
вялые
те ла
рабочих,
ч ерны ми
чучелами
развешанные
контрразведкой
на
железнодорож­
ных
мостах
и
фонарях
предместий,—
ничто
не
могло
по­
мочь.
Город
был
обречен.
В
великолепном
стрекотании
кино,
упрямо
повторяв­
шем
каждый
вечер
сияющее
от р ажение
некогда
жив ш их,
в
ше лков ом
хрусте
карточных
вееров
над
лом берн ой
зе­
ле нью
к лубо в,
в
костяном
щелке
ноч ных
выс т рел ов,
похо­
жих
на
щелк
бильярдных
шаров,
и
в
щелке
бильярдных
шаров,
по хо жих
на
выстрелы,
о сажд аем ый
с
трех
сторон
к р асными
город
шел
к
г ибел и.
Н апр асно
д ет ские
голос а
газетчиков
с
перекрестков
пели
победу,
напр асно
снопами
синих
молний
слетали
звуки
радио
с
рей
бр оне нос ца
и
козьи
кофты
француз­
ских
л ейтенант о в
уверенно
торчали
за
столиками
кафе
и
в
зеркалах
театральных
вестибюлей.
Все
бы ло
конч ен о.
Каждый
де нь
брюх аты е
пароходы
оги ба ли
маяк ,
увоз я
на
юг
желтые
чемоданы
ми ллио не ров
и
поход ны е
гинтеры
генералов.
Толпы
обезумевших
спекулянтов
и
ни чего
не
понимавших
проституток,
н еу мело
терявших
в
бе гств е
горностаевые
палантины,
наполняли
порт
и
висли
вино­
градом
на
трапах
уходящих
п ароходов .
А
те,
к ому
суждено
был о
ос тать ся
в
городе,
ничего
не
хоте ли
знать,
ни
о
чем
не
хотели
думать.
В
переулках
горе ли
огни.
Из
п огре бов
вместе
с
мо рск им
запахом
пива
127


неслась
музыка.
Яс ный
месяц
высоко
стоял
над
железны­
ми
деревьями
в
самом
зените,
и
звезда
казалась
слезой,
упавшей
с
него
и
застывшей
в
гус той
синеве,
не
д олете в
до
земли.
Молодой
человек
в
штатском
остановился
возле
одного
из
погребов,
подумал
и
быстр о
сбежа л
по
лестнице
вниз,
то лк нув
плечом
поднимавшегося
вверх
п ьян ого
матроса
в
кожаной
куртке.
Ма трос
посмотрел
в
лицо
молодому
че­
ловеку,
потом
остановился
и
следом
за
ним
вернулся
в
погреб.
П одо бно
в сем
погре ба м
портовых
городов,
погреб
был
п охож
на
романтическую
таверну.
Крашенный
бело й
мас­
ляной
краской
дощатый
п отол ок
бли ст ал
перевернутой
корабельной
палубой.
Кофейный
грек
за
прила вк ом
был
пох ож
на
капитана
п ира тск ого
кора бля.
Мутные
стены,
холод ны е,
запотевшие,
пахли
с п иртом
и
камнем.
Столи ки
в
ниш ах
бы ли
покрыты
зелеными
мокрыми
клеенками
с
черными
черкесами
на
лошадях.
Ка лильна я
лампа
за
прилавком
пел а
высоким
ш умным
голосом,
озаряя
фрук­
товую
пестроту
и
салатную
з елен ь.
Студ ент
про шел
в
самый
темный
угол,
сел
за
ст ол,
пересч ит ал
деньги
и
с прос ил
бе сс арабс к ого
вина.
И
пока
грудастая
служанка,
тыкая
в
стороны
голыми
локтями
и
стреляя
подмазанными
г лазам и,
ходила
за
прилавок,
он
достал
из
бумажника
аптечный
п акети к,
развернул
его,
разложил
на
стол е
и,
аккуратно
зачерпнув
ногтем
мизин­
ца
щепотку
белого
кристального
п орошк у,
с
упоением
поднес
его
к
раздувшейся
но здр е.
В
то
же
врем я
пьяный
м атрос
с
бледным
актерским
лицом
и
синей
те нью
под
г л азами
внимательно
и
пытливо
разглядывал
молодого
человека.
Под
туп ой
фая нсо вый
стук
пос уды
в
ка бачке
играла
музыка.
В
у глу,
на
по­
мосте,
за
пиа нино
с
о бодр анно й
ко лен коров ой
с пино й,
си­
дел
лохматый
юноша
в
к осо воро тке
и
консерваторской
ту­
журке,
и
ряд ом
с
ним
ст оял
слепой
еврей
в
синих
очках
и,
уткнув
скр ип ку
в
ключицу,
а
подбородок
в
скрипку,
вод ил
худыми,
очень
длинными
пал ьцам и
мяукающий
смычок.
Гул
голосов
покрывал
все.
—
Маша,
водки
две
стопки!
—
закр и чал
матрос,
не
от­
вод я
темных
гл аз
от
лица
студента.
И
к огда
принесли
водку,
он
твердой,
несмотря
на
то
что
был
пья н,
словно
каменной
р укой
на лил
из
гра­
фина
стакан.
Потом
он
тяже ло
встал
и
подошел
к
студенту.
128


—
Виноват,
коллега,
позвольте
вам
предложить.
Вод­
ка .—
И
поставил
перед
ст уден том
полный
ст ак ан.
Сту ­
де нт
в зд рог нул,
и
табак,
кот орым
он
набивал
в
эту
мину­
ту
трубку,
неловко
по сыпался
между
пал ьцам и
на
мок­
рую
зелень
и
че рно ту
клеенки.
В
изумлении,
стиснув
в
руках
трубку,
он
см от рел
на
ма трос а.
А
матрос,
ловко
захватив
из
кармана
зажигалку
и
на
лет у
выстрелив
ею,
поднес
дымное
б агров ое
пламя
к
л ицу
студента.
Студент
машинально
з акур ил
и
улыбнулся.
—
Вы
очень
любезны.—
И
вдруг
зрачки
у
него
р ас­
ширились
и
темная
тень
упала
на
лоб.—
Что
вы
так
на
меня
смотрите?
—
Выпейте,—
сказал
м атр ос.
И
по ка
студент
пил
п роти вн ую,
плохую
водку,
чув­
ству я
ее
вес
и
кач ан ье
в
ста кан е,
матрос
разглядывал
крошки
табаку
на
клеенке
и
бо р м ота л : «Английский кеп-
с тен».
Выпив,
студент
почувствовал,
что
во круг
что-то
н ачи­
н ае тся:
не
то
убавилось
света,
не
то
прибавилось
дыму,
и
все
чудесно
и
неудержимо
пот екл о
мимо
глаз.
И
уже
ни­
что
не
было
странным,
ни
то,
что
ч ерк есы
махали
шаш­
ками,
ни
то,
что
чужой
матрос
с мот рел
внимательными
гл азам и
и
дыш ал
спиртом.
Он
достал
еще
порошку
и
по­
нюхал.
Аптекарская,
апельсинная
свежесть
и
хол од
захва­
ти ли
горло,
и
оно
стало
немы м.
Передние
з убы
замерзли
и
стали
нечувствительными
и
деревянными,
и
вместе
с
тем
все
стало
поня т ным,
п рост ым
и
до
того
несложным,
что
можно
б ыло
нарисовать.
—
Хотите?
—
спросил
он
матроса,
протягивая
по­
рошок.
—
А
что
это
та кое?
—
спросил
матрос.—
Не
хочу.
—
Как
хоти те .
И,
чувствуя
к
м ат росу
удивительную
нежность,
сту­
де нт
стал
долго
и
об стоя тельн о,
проверяя
и
стараясь
го­
ворить
им енно
так,
как
он
думал,
рассказывать
о
своей
невесте
и
о
том ,
что,
когд а
играет
музыка,
звуки
кажутся
то
черными,
то
белыми;
и
о
том,
что
жизнь
очень
сл ож­
ная
и
страшная
вещь
и
пох ожа
на
сказки
Гофмана;
и
о
том,
что
он
больше
жить
не
может
и
что
его
мучит
прошлое.
—
Вы
то лько
представьте,
вы
т олько
подумайте,—
го­
ворил
он ,—
я
ничего
не
знаю,
я
ничего
не
понимаю.
Но
то лько
то,
что
было,
тот
прекрасный,
изумительный
ми р,
5В.
Катаев,
т*1
129


к оторы й
был
р аньш е,
навсегда
и
безвозвратно
уме р.
То,
что
в
городе
го ло д,—
не
важно .
То,
что
не
во
что
оде ть­
ся,—
тоже
не
важно.
Ва жно,
что
нет
новых
к ниг
и
нет
новых
журналов,
нет
сотни
тех
мелочей,
из
кот оры х
скла­
дыв ал ась
прошлая
жизнь.
Вы
м еня
понимаете.
Поймите.
Представьте
себе
та к:
тысяча
девятьсот
одиннадцатый
год.
Зима.
Пять
часов
вечера,
и
вы
воз в ращ аетесь
домой.
В
темной
столовой
над
крахмальной
скатертью
гори т
ла м­
па.
Сквозь
г устой
белый
колпак
пламя
каже тся
к р асной
корон кой .
За
окном
сне г.
Все
синее,
а
здесь
тепло
и
хоро ­
шо
от
натопленной
печки.
А
на
сто ле
лежит
т олько
что
принесенная
почт а.
От
туго
с ло же нных,
забандероленных
га зет
пах нет
сыростью
и
морозом,
а
от
пи сем
холодным
яб лоч ным
клеем.
О,
какой
длинны й
путь
они
с ов ершили :
из
Мо ск вы,
из
Вологды,
из
Вятки,
к
юг у.
И
представля­
ешь
себе
Р осси ю,
как
шк уру
огромного
белого
медведя,
по
которой
во
все
с тороны
ползут
поезда.
Сугробы
завалили
полустанки.
Фонари
горят
в
заре,
как
елочн ые
звезды.
Воз ле
п роруби
стоят
игр уш е чные
кустарные
бабы
с
в ед­
рами,
а
вагон
м ота ет,
и
хо чет ся
спать,
и
фонарь,
задер ну ­
тый
красной
з анавеск о й,
стрекочет
кузнечиком.
Ах,
всег о
этого
нельзя
рас ск аза ть.
Об
эт ом
можно
только
нап ис ать
стих и.
Вот,
хоти те ,
я
вам
прочту...—
И
он
суетливо
п олез
в
боковой
карман,
но
вдруг
побледнел:
пря мо
против
него,
гля дя
в
уп ор,
протекали
ж есто кие
сумасшедшие
глаза
матроса.
—
Продолжайте,
продолжайте.
Пис ьм а.
Газе ты .
М ед­
ведь .
А
Колю
кто
расстрелял?
Г ов ори,
контрразведчик.
Стой,
молчи.
Сту де нт
быстро
встал
и
отвернулся,
не
в
силах
бо льше
пошевелиться.
—
Эй,
игр а йте
п охорон н ый
марш ,
даю
десятку,—
за­
кричал
матрос,
покрывая
шум. —
Прошу
всех
встать.
Ве ч­
ная
памя ть
тебе,
Коля!
Кое - кто
встал,
кое-кто
не
услышал.
Музыканты
об о­
рвали
«Графа Люксембурга», пошептались и стали играть
траурный
марш
Шопена.
Матрос
по ло жил
ру ку
в
карман.
Ст уден т
был
недвижим.
—
Письма,
газеты,
шкуры,—
кричал
матрос,—
почи­
т ай -ка,
по чи тай -ка
свои
стих и.
Мо лчи,
негодяй!
—
И
не
успел
студент
повернуть
голову
от
стенки,
как
ма трос
за кри чал
во
весь
голос:
—
Товарищи,
смотрите
в се,
это
пор уч ик
Ге сс,
контрразведчик,
бейте
е го!
Ст у дент
закрыл
глаза
и
в
ту
же
сек ун ду
поч увс тв ов ал,
130


что
с
ним
происходит
что-то
ужасное,
непоправимое
и
все
летит
к
черту.
В торая
пуля
попала
в
стенку,
и
белая
штукатурка
посы палась
на
черное
пал ьто ,
ле жащ ее
на
полу.
Сейчас
же
раздался
женский
крик,
и
на
пол
полетела
посуда.
А
матрос,
расталкивая
л о ктями
людей,
бросился
к
ле с тнице
и,
быстро
выдвигая
по
оче реди
то
правое,
то
лев ое
плечо,
как
по
трапу,
выбежал
по
ней
на
улицу
в
темноту,
туд а,
где
над
домами
стоял
спустившийся
месяц,
крае м
своим
касаясь
черной
трубы .
1920
5*


ЗОЛОТОЕ
ПЕР О
Зо лотое
перо
ака де м ика,
с толь
долго
пролежавшее
в
изящном
дорожном
чемодане,
не
потеряло
сво ей
остроты.
Зеленые
г ля нцевит ые
строк и
ложились
вслед
его
экон ом ­
н ому
бегу,
напр авленн ом у
старой
опытной
рукой,
и
две
страницы,
скупо
ис пис а нные
твердым
почерком,
и зв ест­
ным
всей
России,
трижды
выправленные
до
последней
за­
пятой,
сохли
в
л евом
углу
бюро,
пр ид авленн ые
лакиро­
ва нным
пресс-папье.
Шесть
дн ей
наза д,
по сле
завтрака,
академик
з апер ся,
снял
серый
пиджак,
засучил
рукава
крахмальной
рубашки,
надел
круглые
больш и е
очки,
с де­
ла вшие
его
костяную
орлиную
голову
похожей
на
голову
с овы,
придвинул
стопку
отлично
нарезанной
бумаги
и,
скрутив
длинными
пергаментными
пальцами
толстую
па­
пироску
из
крепкого
крымского
табаку,
написал
первую
ст року
п ов ести
о
старом,
умирающем
кн язе.
С
этой
минут ы
он
стал
ледяным.
В
кабинет
не
входил
никто,
кроме
горничной,
прино­
сившей
три
раза
в
день
кофе,
и
жены,
мен явш ей
вод у
в
грубом
кувшине,
где
стояла
охапка
хризантем.
Обычный
прием
был
отменен.
Даже
самых
близких
и
значительных
лиц
не
велено
было
принимать,
и
см уг лый
итальянский
лейтенант
в
плаще,
изысканный
атташе
при
штабе
добро­
в ольч ес кого
корпуса,
отражавшего
наст уп ление
красных
в
южном
напр ав лении,
привезший
госп оди ну
Шевелеву
привет
и
письмо
от
Габриеля
д’Аннунцио,
принужден
был
разочарованно
возвратиться
в
мотор,
передав
пак ет
гор­
ничной.
Толь ко
два
раза
в
день
академ ик
покидал
каби нет
—
один
раз
в
полде н ь,
отп равл яя сь
на
обязательную
про гу л­
ку,
а
другой
раз
в
семь
часов
—
к
общему
столу.
Эти
132


привычки
бы ли
неодолимы.
Прогулка
б ыла
поспешной
и
продолжалась
полчаса.
За
это
время
академ и к
доходил
до
центральной
площади,
спускался
по
гла вной
улице
на
бульвар,
зоркими,
орлиными
глазами
обводил
поверх
пустынного
мохнатого
моря ,
огиб ал
гранитный
цоколь,
где
в
некоем
классическом
порядке
ниспадала
мантия
императрицы,
п роход ил
ч ерез
мост
и,
минуя
особняки,
цве тными
ви траж ами
окон,
гербами
и
чугунными
воро ­
тами
чудесно
на по мина вши ми
Флоренцию,
возвращался
домой.
Заходя
по
дороге
в
табачные
лавки,
пок упа я
га зеты
и
со
вним а нием
останавливаясь
возле
куче к
на род а,
напол­
няв ше го
скверы,
господин
Ше ве лев
отдыхал
от
прия тно й,
но
утомительной
работы
творца.
По
улицам
цокали
пролетки,
грузовые
ав том об или
со­
трясали
стекла
и
рамы
витрин,
колебались
штыки
офи ­
церских
патрулей
и
пели
продавцы
папирос.
На
каждом
углу,
обступив
кит айц а,
кидавшего
шарики
и
ножи,
сто­
яли
тол пы
зевак,
и
политические
толки
здесь
легко
пере­
плетались
со
взрывами
смеха.
В
кор отком
черном
п аль то,
открывавшем
по
колено
тонкие
длинные
ноги,
обмотан­
ный
се рым
кашне
и
в
черн ой
толстов с кой
ерм олке ,
по
кра ям
которой
выступали
ост рые
петлистые
кончики
пе р­
гаментных
ушей,
акад еми к
Шевелев
м ешал ся
с
народом,
тонким
знатоком
которого
он
слыл,
и
разговаривал
с
незнакомыми
людьми.
Он
за дав ал
в оп росы
и
завинчивал
народные
словечки.
Много
бы ло
в
этих
беглых
вопросах
значительного
и
угрожающего,
много
в
ответах
б ыло
злос ти
и
хит рого
яду,
но
ничего
не
заме чал
академик,
за няты й
умирающим
кня зем
и.
шлифуя
стиль
складывающихся
в
уме
фраз.
Он
не
замечал,
что
с
каждым
днем
город
становится
все
шумнее
и
тревожнее.
С
каждым
дне м
в
улицах
при­
бавлялось
оборванных
прапорщиков
и
едущих
с
чемода­
нами
штатских.
С
каждым
дн ем
хле б
становился
д ороже
и,
по
м ере
его
вздорожания,
толки
на
пло щад и
и
угл ах
становились
все
более
резкими
и
враждебными,
а
газет­
ные
статьи
все
более
осторожными.
Он
знат ь
ничего
не
хоте л
и
был
спо ко ен.
Вер а
его
в
добровольцев
бы ла
непоколебимой.
Только
жена
его,
го­
лубоглазая,
худ ая,
красивая
и
холодная
молодая
женщи­
на,
принимавшая
в
его
отсутствие
гостей,
знала
об
истин­
ном
по ложе нии
дел.
Но
она
не
смела
об
эт ом
гов орит ь.
И
есл и
за
обедом
кто-нибудь
н амек ал
на
о па снос ть,
133


господин
Шевелев
под ыма л
над
тарелкой
злое
п ерг амент ­
ное
л ицо
с
пр ипу хш ими,
словно
заплаканными
глазами
и
отрыв и сто
говорил:
—
Го спо да,
я
сли шк ом
уверен
в
неизбежном
конце
коммунизма,
чтобы
меня
могли
тронуть
детские
опасения.
Не
дальше
как
п ол часа
тому
на зад
мне
звонил
г енер ал
Тре губ ов
и
подтвердил,
с лыши те
ли
—
совершенно
оп ре­
деленно
подтвердил,
что
нет
ни
м алейш их
оснований
о па­
са ться
чег о
бы
то
нй
было.
—
Но,
Ге ор гий...—
воз раж ала
мягко
жена,
опуская
голубы е
гла за
и
с тара ясь
гов ори ть
как
мож но
убеди­
те ль ней.
Господин
Шевелев
прерывал
ее:
—
Н ика кие
возражения
м еня
не
смутят.
Нет
в
мире
такой
арм ии,
котора я
не
испытывала
бы
временных
неудач.
Я
даже
допускаю
чрезвычайно
серьезные
неу спе ­
хи,
но
это
никак
не
должно
менять
общего
положения
дел.
Для
ме ня
все
ясно.
И
с
твердым,
д ер евя нным
лицом
он
продолжал
ест ь.
Жена
умол яюще
и
бессильно
оглядывалась
по
сторонам,
как
бы
ища
пом о щи,
и
расстроенное
ее
ли цо
говорило:
«Ну,
что
я
могу
сделать?
Убедить
его
—
выше
моих
си л!»
Одн ако
с
каждым
дн ем
пол оже ние
добровольческого
корпуса
становилось
х уже.
Отступление,
предпринятое
высшим
командованием
по
в сем
правилам
французской
и
британской
стратегии,
катастрофически
превращалось
в
бегство.
Д ис ципл ина
пад ала.
От ряды ,
измученные
хол о­
дом
и
го лодо м,
обнажали
д еся тивер ст ные
у час тки
и
ухо­
ди ли
в
ле са
и
деревни
к
юг у.
Они
грабили
еврейские
местечки
и
взрывали
вод ока чки .
Не
то лько
в
побе ду,
но
и
в
возможность
когда-нибудь
остановиться
никто
не
верил.
Ежед нев но
выпу ск ались
суров ые
приказы,
пр ед писывав ­
шие
расст р елив ат ь
дезертиров
на
месте.
Но
ничего
не
по­
могало.
Командование
было
п ода влен о.
Од на
за
другой
инос т ра нные
миссии
покидали
город.
Авторитета
влас ти
почти
не
существовало.
Красные
неуклонно
смыкали
кольц о
вокруг
города,
и
с
каждым
днем
это
кольц о
все
больше
и
больше
походило
на
петлю.
А
золотое
пер о
ак адеми ка
все
так
же
экономно
укла­
дывало
отшлифованные
с трок и,
в
кото рых
говорилось
о
к онч ине
старого
князя,
и
старч еск ие
локти
все
так
же
твердо
лежали
на
письменном
столе.
Ни что
не
нарушало
тишины
в
эт ом
большом
св етло м
кабинете
с
ярк о
нач и­
134


ще нным
паркетом,
портретами
в
овальных
ра мках
и
хри­
зантемами.
Только
о дн ажды
тишина
бы ла
потрясена
звоном
шп ор
и
скрипом
лаковых
сапог,
когда
генерал
Трегубов,
реши­
тельно
настояв
на
н еобход им ос ти
а уд ие нции,
вошел
в
ка*
бинет .
Разговор
продолжался
пят ь
минут.
В
коротких9
эне ргич ных
словах
обрисовав
истинное
положение
дел
и
еще
раз
подтвердив
честным
слов ом
бое вог о
генерала,
что
пок а
опасений
за
суд ьбу
г орода
нет ,
он
лаконически
и
отк ров ен но,
с
прелестной
грубоватой
прос тотой
солдата*
не
раз
глядевшего
в
глаза
см ерт и,
объявил,
что
авторите­
та
власти
не
существует,
но
что
и
это
можно
был о
бы
поправить
в
случ ае,
есл и
господин
ак аде мик
не
отка же т
к
любезности
н ап исать
газетную
с татью.
Конечно,
он
по­
нима ет ,
что
высокое
мастерство
ак адеми ка
не
должн о
опускаться
до
газетных
статей,
но,
принимая
во
внима*
ние,
что
жертвы
требует
оборона
города,
он
надеется
по­
лучить
согласие
господина
Шевелева.
Статья
по
во зм ож­
ности
должна
бы ть
написана
в
самый
короткий
срок.
Косая
рез кая
чер та
расколола
лоб
академика.
Лица
стало
темным.
Он
кор отко
и
резко
спросил:
—
Ес ли
статья
будет
готова
к
од инна д цати
ч асам
за­
втрашнего
утра,
вас
это
ус трои т,
генерал?
О,
генерал
не
находил
слов!
Они
крепко
пожали
дру?
ДРУГУ
руки,
и
б ольше
увидеться
им
бы ло
не
суждено.
Академ ик
отложил
в
с торон у
рассказ
об
умирающем
князе,
з апер
две рь
на
клю ч
и
не
выходил
из
кабинета
до
утра.
Всю
но чь
слова,
про пит анны е
желчью
и
злостью,
разгонисто,
од но
за
другим,
укладывались
в
косые
с трок и,
Зеленоватый
табачный
дым
плотно
стоял
в
комнате,
и
все
к ругом
было
усея но
пеплом
и
окурками.
Ут ром
статья
бы ла
отослана
в
типографию
и
набрана,
и
ак аде мик
мог
вернуться
к
умирающему
князю.
Но
вид
бел ой
бумаги
и
письменного
стол а,
возбуждавший
его
раньше
к
ра бот е,
теперь
был
невыносим.
Мысли,
потерявшие
ясно ст ь
к
систему,
ср ывал ис ь,
и
еще
бол ее
по желт евш ее,
пер гам ент ­
ное
лицо
выглядело
совсем
старым.
В
этот
день
он
писат ь
не
мог,
а
на
др угой
день
утром,
когда
га зету
с
его
статьей
расклеивали
на
стенах
и
ту мбах ,
послышались
пушечные
выстрелы.
В
предместьях
стучал
пул ем ет.
В
п орту
ды ми­
ли
уходящие
суда.
Смятенные
т олпы
р аст ерян но
запо лни*
ли
площади
и
перекрестки.
Ординарцы
на
мохнатых
ло­
шадях,
с
су м ками
подъезжали
к
штабам.
Телефонисты
о
удочками
мотали
провода.
Шторы
магазинов
с
грохотом
135


падали.
Кан о нада
приближалась.
Ж ена
академика,
свер­
кая
исп уга нным и
голубыми
глазами,
бесп омо щн о
брос а­
л ась
из
комнаты
в
комнату,
не
зная,
что
предпринять.
Каждую
минуту
звонил
телефон
—
это
вз во лнова нные
ба­
рышни
путали
номера.
—
Георгий,
это
ужасно!
Нам
нужно
уезжать!
Что
де­
лать?
Они
у бьют
тебя!
Академик
сидел
в
глу бине
д ивана
и,
вцепившись
ко ст­
лявыми
пальцами
в
кол ен о,
зак у сив
губы,
осунувшийся
и
совсем
старый,
зло
и
отрывисто
повторял:
—
Как
знаешь,
я
никуда
не
поеду.
Пусть
меня
застр е­
лят
в
этой
комнате.
Несколько
знакомых,
вз вол но ва нных
и
ис пуг анных ,
забегали
на
минуту
попрощаться,
наг ов орили
много
непо­
нятного
и
исчезли.
Опять
позвонил
телефон.
Жен а
подбе­
жала
и
со рв ала
тр убк у.
—
Да,
да,
слушаю.
Дома.
И
еще
что-то
быстро
гов орила ,
че го
не льзя
бы ло
по­
нять.
—
Георгий,
кажется,
все
ус тр аи вае тся.
Говорит
Ке­
ниг .
Он
предлагает
ехать
с
ним
в
Париж.
Есть
каюты
на
п арохо де.
Да ет
с колько
угодно
денег.
Ра ди
бога,
поговори.
—
Кениг?
—
Дворянское
ли цо
ак адеми ка
ста ло
брезг­
ливым.
Опять
рез кая
косая
черта
разделила
его
темный
ло б.
Желчь
кипела
в
н ем,
но
наружно
он
был
спокоен.
Легкой
пох о дкой,
поскрипывая
нач ищ енны ми
башмака­
ми,
отра жаяс ь
в
паркете,
он
п од ошел
к
трубке .—
У
т еле­
фона
Шевелев.
Я
слушаю.
В
середине,
в
глуб ин е
трубки
завозились
какие-то
микроскопические
звуки,
по хож ие
на
шорохи
и
звуки
граммофонной
мембраны,
когда
иголку
трога ю т
пальцем.
Че й-то
от да ле нный
голосок
торопливо
и
долго
сыпал
сл о­
вами.
Академик
слушал
внимательно,
склонившись
перед
аппар ат ом ,
с
ве жлив ой
и
сухой
улы бк ой.
—
Благодарю
вас...
К
сожалению,
и з-за
отсутствия
де­
нег
я
должен
остаться.
Что
делать...
Во
всяком
случае,
очен ь
вам
бла года рен .
Не т.
Я
не
могу
изменить
своего
решения...
Прощайте...
Мне
тоже
оче нь
жа ль.. .
Из винит е,
пож алу йст а...
Т рон ут...
Он
повесил
трубку.
Больше
ник то
не
приходил
и
ни­
кто
не
звонил.
В
доме
было
оче нь
тихо,
и
стекла
тонко
стрекотали
от
канонады.
К
обеду
т оже
никто
не
п рише л.
Пушечные
выстрелы
не
прекращались.
Теперь
каза­
лос ь,
что
они
гремят
внут ри
города.
Сыпали
пулеметы.
136


Ревели
пароходные
гудк и.
Н ебо
вспыхивало.
Дымные
го­
лубы е
радиусы
прожекторов
описывали
в
че р ноте
сияю­
щие
дуги.
Току
не
б ыло,
и
ос обн як
тон ул
в
темноте.
А
наутро
все
был о
кон че но.
Поверх
театра ль ны х
афи ш
и
г азет
р аск леива лись
пр ик азы
Революционного
комитета.
Разъезды
чубатых
оборванцев
в
ка ртуза х,
украшенных
красными
лоскутьями,
с
лентами ,
вплетенными
в
гривы
и
уздечки
д обрых
жеребцов,
торопились
по
ул ицам ,
покры­
тым
настом
битого
стекла,
закрученными
петлями
трам­
ва йных
проводов.
Голубоглазые
москвичи
в
желтых
полу­
шу бках
и
папахах,
постукивая
по
вымерзшим
тротуарам
прикладами
винтовок
всех
армий,
окружали
подозритель­
ные
до ма,
из
которых
ловкие
матросы
в
кожаных
курт ках
выводили
на с коро
переодетых
контрразведчиков.
Мальчишки
уже
бегали
с
кр асны ми
флажками
и
п ели
« Интернационал ».
«Все кончено»,—
думал
ак адемик ,
сжимая
костяными
п аль цами
кол е но.
Ему
не
хотелось
ни
бежать,
ни
скры­
ваться.
Его
же на
с
распухшими,
покрасневшими
глазами
стояла,
упираясь
плечом
в
стену,
и
с мотр ела
в
окно.
Но
на
глух ой
аристократической
улице
бы ло
совершенно
безлю дно .
Друг
акад ем ика,
хозяин
до ма,
вз волно ва нный
и
кр ас­
ны й,
с
утра
мотался
по
городу,
прилагая
все
усилия,
на­
жимая
все
пружины,
чтобы
спасти
Шевелева.
В
три
ч аса
он,
возбужденный,
возвратился
домой,
размахивая
бума­
го й,
пол уче нн ой
в
Революционном
комитете.
Это
была
охранная
грамота
на
жизнь,
свободу
и
личное
имущество
ак адемик а.
—
Ну,
дружище,
ты
спа сен ,—
сказал
он,
вхо дя
в
ком ­
нату.
Шевелев
раздражительно
махнул
рукой .
Ему
было
с лиш ком
ясн о,
что
пощады
не
буде т,
хотя
бы
его
жи знь
для
европейской
литературы
бы ла
дороже
тысячи
други х.
Он
был
с лишк ом
уверен
в
дикой
жестокости
кр асны х,
чью
ненависть
к
аристократам
мерил
собственной
к
ним
ненавистью.
Тем
не
менее
охранная
грамота
б ыла
пр ид авлена
кнопками
ко
вх одн ой
двери.
И
вот
в
начале
ул ицы
появился
отря д.
Академик
п одош ел
к
окну.
Он
я сно
видел
этих
весе­
лых
оборванных
солд ат
с
красными
бантами
и
кожаные
куртки
матросов.
Звук и
грубых
башмаков
по
замерзшему
асфальту
гулко
и
твердо
отдавались
в
тонких
голубова­
137


тых
ст екл ах
особняка.
О тряд
приближался.
М атрос ы
де­
ловито
читали
номера
домов,
придерживая
кожаные
шну ­
ры
револьверов.
Ше ве лев
под ошел
к
двери.
Он
сжал
кулаки
и
с
подня­
той
головой
и
сверкающими
гл аз ами,
готовый
перег ры з ть
горло
каждому,
кто
переступит
порог
его
комнаты,
ждал
конца.
Жена
лежала
без
чувств.
Грубые
удары
прикладов
потрясли
входную
дверь.
Послышались
крики:
—
Эй,
кто
та м,
отворите,
не
то...
Отворяйте
двер ь!
Горничная
с
м ело вым
лицом
простучала
по
лестнице
высокими
французскими
каблучками.
За
ней
спешил
тр я­
сущ ийс я
хозяин,
застегивая
и
расстегивая
артистическую
вельветовую
куртку.
Как
сквозь
сон,
академик
слышал
стук
отпираемой
двери.
В
передней
топтались
чу жие.
Он
слы шал
вз во лнов ан ный,
пискливый
голос
художника
и
даже
различал
отдельные
с л ова : «Мандат.
Р е волю цион­
ный
комитет.
Академик.
Писатель».
И
потом
еще
услы­
шал
слова,
сказанные
чьи м- то
московским
веселым
гово­
ром : «А,
да
ну
его
к
чертям.
Слышь,
р ебят а,
академик.
Не
велено
трогать.
Пойдем,
братва».
Дверь
захлопнулась,
и
академик
видел
прохо ди вши х
под
окнами
с олда т.
Они
к ур или.
И
опять
в
доме
сделалось
тихо.
Шевелев
подошел
и
сел
на
д иван
ряд ом
с
женой.
Вместе
со
страшной
усталостью
сердце
его
наполняла
не­
понятная
го речь,
как
будто
он
только
что
возвратился
с
п охорон
очень
близкого
человека.
1920


ЖЕЛЕЗНОЕ
КОЛЬЦО
—
Ребята,
у
кого
махорка?
Спасибо.
Тьфу,
на
какой,
од на ко,
отвратительной
бумаге
п еча та ются
н аши
стенные
газеты.
Еще
стак ан ч ик.
Итак,
я
про долж а ю:
Надоели
док тору
студенты,
надоели
пивные
кружки,
надоели
тайные
свидания,
дуэ ли
и
голуб ые
гла за
краса­
виц,
и
отправился
он
с
пуделем
скитаться
по
свету.
По
дорогам
п роход ит
Вечным
жидом,
по
м орям
—
Ле­
тучим
голландцем,
по
город ам
—
з нат ным
путешествен­
ником.
Много
повидал
доктор
д ик о винных
стран,
л юдей
и
гор од ов.
Он
танцевал
в
Барселоне
на
св ад ьбе,
охоти лс я
в
Ин­
дии
на
слонов,
в
Нагасаки
увлекался
гейшами,
а
в
Риме
написал
отл и чную
нове ллу
в
духе
«Декамерона».
Все
эти
св ои
приключения
он
отлично
помнил,
потому
что
был
бессмертен,
но
ко
всему
был
равнодушен
по
этой
же
причине.
Много
ле т,
а
может
быть,
и
веков,
путешествовал
док­
тор
таким
обр азо м.
И
пудель
путался
у
него
под
но га ми,
вер т елся,
клал
лапы
на
грудь
и
язвительно
лаял,
причем
вытягивал
из
оскаленной
пасти
и
разворачивал
к р асный
язык,
пох ожи й
на
дет ского
ярмарочного
свистящего
зм ея
или
на
жало
геральдического
льва.
Много
это
или
мало
—
вечность?
Для
человеческой
короткой
жизни
—
очень
много;
для
жадного
сердца
—
с лишк ом
мало;
но
для
души,
запроданной
черту,
год
и
вечность
все
равно
—
ничто.
Ни что
не
могло
оживить
док тора.
Ли шь
однажды
он
улыбнулся.
Это
случи лось
на
дик ом
Эвксинском
побережье
в
час
равноденственного
при б оя,
с реди
брызг,
ракушек,
ск ал,
139


где
он
встр ети лся
с
нек им
мечтающим
поэтом.
Поэт
стоял
взволнованный,
рыже-курчавый,
в
архалуке,
размахивая
отвинченным
стволом
охотничьего
ружь я,
зам еня вшим
ем у,
но-видимому,
палку.
Его
лицо,
повернутое
в
бры зги
и
ветер,
выражало
волнение,
и
полные
г олубы е
глаза
блестели
слезами
вдохновения.
—
Тысячу
сердечных
извинений,—
ск азал
док тор
на
безукоризненном
французском
языке
и
с нял
шляпу.—
Ты сячу
извинений,
что,
не
будучи
вам
представлен,
я
прер вал
уединение
в аше
и
осмелился
заг овори ть.
Мн ого
лет ,
а
может
быть,
и
веков,
скитаюсь
я
по
свету.
Мно го
видел
я
человеческих
л иц.
Но
такого
вдохновенного,
ис­
полненного
высокого
смятения
и
блеска,
как
у
вас,
я
не
вид ал
нигде.
Уж
не
вы
ли
обладатель
легендарного
талис­
мана
сча с тья?
—
Ми лост ив ый
государь,—
отв е тил
поэ т,—
я
не
знаю,
кто
вы
и
ку да
направляетесь,
я
не
знаю,
добрый
гений
или
з лой
привел
вас
к
нашим
бе рега м.
Одн ако
ваш е
лиц о
мне
знакомо;
я
не
смею
оп ре дели ть,
где
я
встречал
ва с:
во
сне,
наяву
или
в
книге,
но
кто
бы
вы
ни
бы ли
—
я
приветствую
вас,
скитальца
и
меч т ателя .
Вы
сказали
—
счастье?
Кто
знает,
что
такое
с час тье?
Иные
думают,
что
счастье
—
это
золото,
иные
полагают
его
в
молодости
и
любви;
ест ь
безумцы,
счи тающи е
счастьем
бессмертие
и
славу!
Но,
милостивый
государь,
счастлив
ли
я?
Ежели
этот
ветер,
и
пр ибо й,
и
свет ,
и
тень,
и
гов ор
волн
—
счастье,
ежели
паруса,
уходящие
на
юг,—
счастье,
ежел и
природа
человеческих
страстей
—
сча с тье,
ежел и
вс е,
что
переполняет
бедну ю
человеческую
жизнь , —
счастье,
о,
тогда
я
счастлив
и
бл а годарю
н ебо
за
это
несовершен­
ное,
горькое,
прекрасное,
обыкновенное
человеческое
сча­
стье.
—
Впервые
я
вижу
истинного
счастливца!
—
восклик­
нул
доктор.—
Но
кто
вы?
—
Что
в
имени
моем?
—
Вы
правы,—
в
раздумье
заметил
доктор.—
В
таком
случае
не
можете
ли
вы
сказать,
где
я
сейчас
нах ож усь
й
нет
ли
здесь
п обл из ости
трактира,
где
бы
я
мог
переноче­
вать?
—
Вы
находитесь
недалеко
от
нового
города
Одессы.
Подымитесь
по
обрыву,
и
вы
увидите
его.
Там
вы
найдете
рес торац и ю,
где
можно
получить
с лав ную
бутылку
киши­
невского
вина
и
сносный
ужин .
—
Прощайте,
милостивый
государь.
140


Доктор
позвал
пуделя
и,
отв е сив
поклон,
стал
уход и ть,
Поэ т
смотрел
ему
всл ед,
тщетно
ста раяс ь
припомнить
это
знакомое
лицо.
В друг
доктор
остановился.
—
Ми ло стив ый
государь,—
с
волнением
сказал
он,
возвращаясь
к
п оэту, —
вероятно,
мы
с
ва ми
больше
не
встретимся,
но
наш е
кор отко е
св ид ание
б ыло
самым
при­
ят ным
в
жизни,
ибо
впе рвые
я
увидел
истинного
счаст­
лив ца.
При ми те
же
в
па мять
краткой
встречи
вот
это
кольцо.
Оно
сделано
из
грубого
ж еле за,
и
его
украшает
дешевый
кусок
бир юз ы.
Но
на
руке
счастливца
оно
при ­
обретает
чудесную
сил у
делать
окружающее
прек р асны м
и
счастливым.
Возьмите
ег о.
Я
у вер ен,
что
от
вас
оно
перейдет
к
достойному.
Прощайте.
Тог да
док тор
исчез,
а
на
пальце
своем
по эт
увидел
грубое
железное
кол ьцо
с
бирюзой.
И
в
тайной
тем н оте
ноч и,
наклонясь
над
те трад ью
и
р ассея нно
че ртя
на
пол ях
ж енск ую
ножку,
п оэт
видел,
как
бирюза,
вделанная
в
железо,
наливалась
необычным
голубым
светом.
Это т
же
голубой
свет
наполнял
среди­
земной
водою
ночное
полукруглое
окно.
И
золот ые
но­
жи
свечей
колебались
легк о
и
чисто,
окруженные
лазур­
ным
сиянием.
Стихи,
написанные
в
эту
ночь,
был и
пре­
красны.
На
след ующий
день
госпожа
Ризнич
уезжала
в
Ита­
л ию.
Поэт
в
глух ом
сюрт ук е
и
цил индр е
ожидал
красави­
цу
на
прис т ани.
Дул
сильный
ветер.
Мо ре
б ыло
неспокой­
но е,
п олное
пены,
но
пленительное.
Турецкие
фелюги
скрипели
у
набережной,
рас ка чив аясь
метрономами
мачт.
Матросы
разных
национальностей
играли
на
свернутых
канатах
в
карты.
Слуги
гр уз или
дорожные
сундуки
и
че­
моданы
су пруго в
Ризнич
в
шлюп ки .
Кор а бль
качался
на
рейде.
Вдру г
пок азал ась
кар ета .
Рядом
с
ней
скака л
всад­
ник.
Карета
ос тан ови ла сь.
Дверца
распахнулась,
и
ма­
ле ньк ая
ножка
в
сером
ше лков ом
чулке
вы ст авилась
из
н ее,
ища
подножки.
Слуги
брос или сь
к
к ар ете,
и
госпожа
Р изн ич,
подобра в
дорожные
юбки,
выпр ыг ну ла
на
песо к.
За
нею
вылез
ее
толс ты й
муж.
Всадник
со ско чил
с
лоша­
ди
и,
бросив
пов од ья
слугам,
подошел
к
поэту.
—
Она
уезжает,
это
ужасно,—
сказал
он.
—
Она
уезжает,—
автоматически
пов тор ил
поэт,—
она
у езж ает.
—
Счастливец,
ты
любим , —
с
горечью
заметил
пер­
в ый.
141


—
Друг
Туманский,
не
завидуй.
Сейчас
она
у плы вет
от
нас
прочь,
и
мы
б удем
равны,
и,
может
быть,
мне
буд ет
больнее,
чем
тебе.
Госпожа
Ризнич
с
мужем
п од ошла
к
приятелям.
—
О,
коварство
мужчин!
—
воскликнула
она
с ли шком
весело.—
Я
еще
не
успел а
сесть
на
кора б ль,
а
у
вас
на
руке
новый
т алисман .
Можно
ли
верить
друзьям,
гов оря ­
щим
о
своей
преданности?
Го спо дин
Ризнич
учтиво
улыбнулся,
и
т олько
беглый
взгляд
поэта,
полный
любви
и
г оречи ,
п ерех вач енный
та­
ким
же
тайным
взглядом
к расав ицы ,
ост ался
нежной
па­
мятью
этого
светского
прощания.
Приставив
к
глазу
зр ите ль ную
трубку,
превозмогая
слезы,
поэт
видел
пр иб ли женный
круглыми
ст ек лами
ко­
раб ль.
У
борта
рядо м
с
мужем
стояла
она
и
махала
пла­
точком.
Поглощенный
тольк о
ею,
поэт
не
видел
вчераш­
него
незнакомца
с
пуделем,
прислонившегося
к
снаст ям
сре ди
ящиков
и
бочек
с
красными
печатями.
Ветер
тре­
пал
его
дорожный
пл ащ
и
завивал
бороду.
Ск лоня сь
от
бок ов ого
ветра,
корабль
кос о
уходил
вдаль.
Ск оро
он
почти
скрылся
из
глаз.
—
По йдем,
дружище.
Она
уже
далеко.
В
к офе йне
ус а­
тог о
капитана
уже,
вероятно,
собрались
шахматные
игро­
ки,
и
томная
Ифигения
разносит
на
жестя ном
подносе
ча шеч ки
бо бов ого
кофе
и
рахат-лукум.
Пойдем
же,
я
тебе
расскажу
забавную
историю
об
одном
странствующем
чу­
да ке
с
нар ужн ость ю
Фауста,
подарившем
мне
это
желез­
ное
ко льцо
с
бирю зой.
Утри
слезы,
нас
жд ут
чуб ук и,
по йдем
же.
И
они
пош ли
вверх
по
новой
дороге,
вырезанной
в
свежей
гли не
обры ва .
Мн ого
времени
прошло
с
тех
пор ,
а
небо
над
го род ом
бы ло
все
т ого
же
вл ажно го
голубого
цвета,
и
сливы
на
рынке
в
августе
покрыты
все
той
же
изумительной
бир ю­
зовой
пылью.
Значит,
и
до
сей
п оры
железное
кольц о
находится
у
кого -н иб удь
из
местных
жителей.
Почти
ни­
кто
никогда
не
видел
этог о
кольца,
да
и
вр яд
ли
многие
знают
о
его
существовании.
Може т
быть,
уезжая
на
се­
в ер,
по эт
надел
его ,
в
пам ять
о
мимолетной
страсти,
на
пальчик
Ифигении,
может
быть,
оно
попало
в
кованую
шкатулку
легендарной
гречанки,
некогда
целовавшейся
с
Байроном,
и
долго
п ере ходи ло
из
рода
в
род ,
пок а
не
п ро­
па ло
в
дыму
десантов
и
в
пыл у
реквизиций
1920 года.
142


Говорят,
что
один
статский
советник
из
управления
по
де лам
печати,
весьма
сильный
в
и стор ии
отечественной
литературы,
в
90- х
года х
прошлого
век а
видел
подобное
кольцо
на
пальце
незнакомого
жуира,
считавшего
сдачу
у
окошечка
кассы
под
каменными
арками
муниципального
теат р а.
Он
яс но
запомнил
элегантную
крылатку,
широкие
клетчатые
панталоны,'
каштановые
бакенбарды,
очки
и
шапокляк.
Газовые
рожки
тр еща ли
гибкими,
твердыми
веерами
пламени
над
с етч атой
рамой
с
афишей,
напеча­
танной
шоколадным
грубым
шри фто м.
Статский
советник
бросился
к
г осп оди ну,
но
ступил
на
апельсиновую
корку,
поскользнулся
и
чуть
не
упал,
а
когда
он
оп ра вилс я,
не знако м ца
уже
не
было,
тольк о
в
зеркальном
стекле
за­
хлопнувшейся
двери
по к ачив ались
созвездия.
Об
этом
происшествии
б ыла
на пе чатан а
ста тейк а
в
местном
«Те ­
л егр афе», на чем дело и кончилось.
Искусства
про д олжа ли
процветать
в
городе,
а
город,
как
и
жители
е го,
меня лся .
Лет ом
он
был
за ва лен
груда­
ми
ст роит ельн ого
материала,
балками,
рельсами,
шашка­
ми,
бочка м и
портландского
цемента,
смолой
и
глнной.
В
п орт
прибывали
все
новые
пар усни ки ,
пакетботы
и
оке ­
анск ие
п аро ходы.
Однажды
моложавый
бор ода тый
человек
в
бе рете ,
в
шотландском
пледе,
с
бедекером
в
руке
и
пуделем
шел
из
гавани
на
вокзал.
Он
был
огл уше н
шелковым
ше лест ом
ссыпаемого
зерна,
пистолетными
выстрелами
железных
балок,
звонками
кон ок,
ругательствами
и
ос леп лен
извест­
ковым
дымом,
солнцем
и
необычайной
яркостью
неба.
Еще
чувствуя
под
ногами
кача ние
палубы,
он
шел
по
боко в ым
у лицам
и
переулкам
в
сладкой
т ени
виноград­
ных
ак аций
и
низких
пр иве тл ивых
домов.
На
пороге
гре ­
ческой
к офе йни,
где
под
грубы м
п олосат ым
тен том
вт о­
рые
помощники
в
расс тег нут ых
ки те лях
и
куп цы
в
фесках
играли
в
нарды,
стояла
молодая
гречанка.
Она
прислонилась
к
нагретому
косяку
двери
и
легко
дремала,
опустив
ресницы.
Косые
резные
тени
акаций
двигались
вверх
и
вниз
по
ее
по лотн яно му
п ла тью,
черной
кружев­
ной
на ко лке
и
по
скрещенным
на
груди
узким
паль цам.
—
Мет
ОоН!
—
воскликнул
незнакомец,
посмотрев
на
н ее.
Г речан ка
выпрямилась
и
открыла
влажные
глаза.
—
Ифигения!
—
позвал
из
лавки
мужской
голос.
Она
поправила
н ако лку
и
быстро
вошла
внутрь.
Незнакомец
остановился,
но
пудель
кинулся
передними
143


лапами
ему
на
плечо,
заглянул
розоватыми
злыми
глаза­
ми
в
лицо
и,
распустив
геральдический
язы к,
язвительно
за лая л.
Иг рающ ие
в
нарды
лениво
обернулись.
В
дверях
кофейни
ст оял
усатый
гре к.
Нез нак о мец
переложил
из
одной
руки
в
д ругую
бедекер,
вздохнул
и
пошел
не тороп ­
ливо
далее,
ища
тени,
мимо
бакалейных
лав оч ек
и
ки о­
с ков
с
с о довой
водой.
И
еще
прошло
не кот орое
время,
после
чего
произошло
множество
совершенно
уже
невероятных,
но
вполне
до­
стоверных
с обыт ий,
о
ко торы х
смешно
и
говорить,
потому
что
все
мы
так
или
ина че
в
них
участвовали.
Все
мы
повидали
порядочно
чудес.
Но,
дорогие
тов а­
рищи,
клянусь
классической
балладой,
никто
из
вас
не
видел
того,
что
видел
я.
На
дн ях
я
видел
на
базаре,
в
дли н ном
р яду
штаб-офицерских
вд ов
и
выл инявш их
гр а­
финь ,
распродающих
ост ат ки
своего
хлама,
немо ло дую
желтую
гречанку
в
черной
кружевной
наколке
и
старом
шелковом
платье.
Гла за
у
нее
бы ли
пр ипух шим и
от
сл ез
и
при пуд ре ны
скверной
пудрой.
Кро ме
того,
она
жадно
курила
у жасну ю
во нючу ю
скр у тку
махо рки ,
обнажив
ян­
тарные,
почерневшие
зу бы.
Она
просительно
и
отчаянно
улыбалась.
Ме ня
взяло
л юбо пытство :
что
она
может
п ро­
давать,
эта
бывшая
экзотическая
кр асав иц а?
Я
подошел,
расталкивая
солд ат
и
матросов,
и
посмотрел
на
коврик,
разложенный
перед
н ей.
Там
лежали
се рые
клетчатые
п ант ало ны,
складной
цилиндр,
подзорная
труба
и
кружев­
ной
платочек.
«Черт возьми,—
пробурчал
я,—
здесь
не
хватает
только
железного
кольца
с
бирю зо й
и
каштано­
вых
бакенбард,
т огда
я
бы,
пожалуй,
забрал
в есь
этот
товар
оптом.
Для
ста рого
романтика
это
может
при го­
ди ться!» И что же вы думаете?
Старая
ведьма,
усл ых ав
мое
бормотанье,
вся
расцвела,
закивала
головой
и
быст ро
подняла
кружевной
платочек.
Под
ним
лежали
отли чны е
каштановые
бакенбарды,
соединенные
тесемкой.
И
тут
же
на
костлявом
паль це
этой
мумии
я
заметил
железное
кольцо
с
б ир юзой.
Но
я
ничего
не
успел
сказать,
потому
Что
в
эту
минуту
нача л ась
оч ер едная
базарная
об лав а.
То лпы
торговцев
и
покупателей
бросились
в
разные
сто­
роны ,
стал ки ва ясь
и
ро няя
пирожки
и
бот и нки.
Со
всех
Сторон
неслись
отчаянные
свистки
милиционеров,
и
всад-
Цик и
эскадрона
внутренней
охраны
республики
скакали,
как
шахматные
коньки,
по
опрокинутым
квадратикам
Лар ько в
и
с тоек
по
диагонали
через
два
в
тре ти й.
Конеч ­
но,
я
не
стал
дожидаться
и,
как
п одоба ет
ста ром у,
зак о ре­
144


нелому
дезертиру,
поспешил
скрыться,
хотя
мне
и
ул ыб­
нул ась
голубая
перспектива
з авл адеть
легендарным
ко ль­
цом.
Одн ако
я
ду маю,
что
не
много
проиграл
в
конце
ко нцо в.
Верно?
Мы
счастливы,
молоды,
бедны,
как
цер ­
ковные
крысы,—
значит,
в
эти
железные
дни
молодости
над
нами
всегда
буд ет
влажная,
высокая
голубизна,
и
сливы
на
рынках
будут
всегда
покрыты
бирюзовой
пылью.
В проче м,
к
черту
бирюзовую
пыль!
Бы ли
бы
только
сл и­
вы,
а
украсть
их
при
известной
ловкости
всегда
можно.
—
Да
ты
се годн я,
старик,
в
ударе,
хоть
неточен
в
ис­
торических
фактах
и
слишком
на
с ебя
клевещешь.
Браво,
пират!
—
Граждане,—
испуганно
прошептал
по я вивш ийся
в
дверях
хозяин,—
бог а
ради,
потише.
Вы,
наверное,
хо ти­
те,
чтоб ы
м еня
р асстр еля ли.
Вот
и
ве рь
на
с лово
порядоч­
ным
людям,
а
еще
наз ывает есь
поэтами.
Нехорошо.
До пи­
вайте
ваш е
ви но
и
уход ит е,
п рошу
ва с.
—
Успокойтесь,
папаша.
Сейчас
мы
уберемся
отсюда.
Друз ья ,
сегодня
нам
перепало
на
троих
четыре
бутыл­
ки
отличного
сухого
эриванского.
В
на ши
нищие
дпи
это
редкий
случай.
Три
бу тылк и
вып иты.
Осталась
еще
одна.
Выпьем
за
док тора
Фауста!
Подставляйте
ст а­
каны.
—
Благодарю
вас,
господа.
Ваше
здоровье!
—
громко
ска зал
внезапно
по я вивш ийся
че лов ек
с
пледом
и
в
бере­
те,
высоко
поднял
ст акан
и
осушил
его
од ним
духом.
Потом
он
бросил
на
стол
железное
кольцо
и
скрыл­
ся.
Кольц о
покатилось
по
мокрому
столу,
звеня
о
ста­
каны.
—
Где
он?
Держите
его!
За
ни м!
—
закричали
мы
и
выв а лилис ь
на
улицу.
Резкий
зеленый
св ет
весенних
с уме рек
и
желтая
по ло­
са
зари
п олос нули
бри тв ой
по
пьяным
глазам.
На
улице
бы ло
пусто.
Синий
силуэт
собора
твердо
и
сумрачно
стоял
в
за ре.
Пахло
свежим
морем.
Где-т о
с
грозным
шорохом
п адали
закрываемые
шт оры.
И
в
надвигавшейся
ноч и,
в
прорезывающихся,
как
молочные
зу бы,
звездах
мимо
нас
про плыв ал
человек
с
пледом
и
пуд еле м.
—
Ба!
Ребята!
Вот
он!
Чел овек
с
п уде лем
ш арахн улся
в
сторону
и
пустился
бежать
по
пустынной
улице,
мимо
нищих,
разграбленных,
опечатанных
магазинов.
—
Не
горланьте,
ребята.
Выпили
на
грош,
а
шумите
на
рубль.
Ну-ка,
хоро м.
145


И
все
подхватили
хоро м:
—
До- бры й
путь,
до
но-вой
встре-чи,
док-тор!
Эхо
понеслось
по
улица м.
—
А
где
же
кол ьцо?
Мы
м олча
переглянулись.
Его
не
б ыло.
—
Ну,
друзья,
делать
неч ег о.
Идемте
в
мою
берл огу.
У
м еня
в
светильнике
есть
еще
ча са
на
три
бе нз ина.
А
Стивенсон
—
прекрасный
писатель
для
чтения
в
с во­
бодное
время.
Я
хочу
п роче сть
вам
«Ночлег».
Это
заме ча ­
тельная
история
про
одн ого
бандита
Франсуа
Ви ллона .
Ит ак
—
за
мно й!
Это
бы ло
в
третьем
году
республики.
1920


СЭР
ГЕНРИ
И
ЧЕР Т
(Сыпной тлф)
Огненные
папиросы
ползали
по
перрону
ракетами,
рассыпая
искры
и
взрываясь.
В
темноте
толклись
зеленые
созвездия
стрелок
и
в
смя тении
кричали
кондукторские
кан арееч ны е
свистки.
Железо
било
в
железо.
Станции
ве­
ликолепными
мельницами
пролетали
мимо
окон
на
элект­
рических
крыльях.
А
меня
мотало
на
койке,
и
вслед
за
ночью
наступала
опять
ночь,
и
вс лед
за
сном
снился
опять
сон,
но
сколько
б ыло
ночей
и
снов
—
я
не
знакк
Толь ко
од ин
раз
был
день .
Этот
мгновенный
день
был
мо ей
бле дн ой
легкой
рук ой,
кот орую
я
рассматривал
на
одеяле,
желая
найти
розовую
сыпь.
Но
оде яло
б ыло
таким
красным,
а
рук а
—
такой
белой,
что,
натрудив
яркостью
глаза,
я
опять
переставал
видеть
день .
На
голове
ле жал
тяж елый
к амен ь,
то
холодный,
то
горя чи й.
Потом
ме ня
качал о
в
автомобиле,
и
резкий
с ыпно т ифоз ный
запах
де­
зинфекции
см еши ва лся
с
бензинным
дымом.
Углы ,
дожд ь,
железные
деревья
и
люди
моего
родного
города,
которого
я
не
узнавал,
вертелись
и,
раска чив аясь ,
обтекали
валкий
автомобиль.
И
в
комнате,
где
не
было
ни чего,
кроме
огромного
белого
пот олк а,
страшно
л илась
в
глаза
из
сверкающего
крана
ед инст венная
э л ектри чес кая
лампоч­
ка.
Потом
си ль ный
и
грубый
татар ин
в
ха л ате,
с
бритой
гол убо й
головой,
скрутив
мою
слабую
шею,
др ал
череп
визжащей
и
лязгающей
машинкой,
и
сквозь
душный
па р,
подымавшийся
над
ванной,
я
видел,
как
п адали
и
налипа­
ли
на
пол
мертвые
клочья
выстриженных
воло с.
И
мне
б ыло
смертельно
грустно
видеть
их;
как
будто
в
этих
па­
дающих
жалких
клочьях
шерсти
по
капле
уходила
моя
жизнь.
Меня
опускали
в
ки пято к
и
мыли,
но
воспаленная
к ожа
не
чувствовала
жара
и
ног и
продолжали
о став ать­
ся
твердыми,
ледяными.
Меня
куда-то
несли
и
качали.
147


Потом
все
ушли
и
оставили
ме ня
одного
бороть ся
и
ги б­
нут ь
в
это й
разрушительной
и
непонятной
работе,
от
ко­
торой
весь
я
гудел,
как
дин амо .
Тот
изумительный
осажденный
город,
о
кабачках
и
огн ях
которого
я
так
страстно
думал
три
месяца,
мотаясь
в
стальной
башне
брон еп оез да,
был
где-то
вокруг
за
сте­
на ми
совсем
бл изк о.
Сквозь
гуд е нье
крови,
сквозь
туман
и
жар
я
видел
волшебные
опаловые
ст ек ла,
за
кот орым и
цве ли
удивительные
зо ри
и
росли
к ам енные
городские
са­
ды.
Там
бы ло
пламенно-синее
море,
и
розы,
и
смуглая
девочка
с
японскими
глазами
играла
на
пианино
перед
черн ой
лаковой
доской,
на
которой
рос ли
две
желт ые
хри­
зантемы,
два
японских
солнца,
золотясь
на
раскрытых
но­
та х,
на
крылах
белоснежной
ца пли,
собирающейся
уле­
теть
из
смуглых
рук
гейши.
У
вхо да
в
фешенебельные
к абач ки
на
пла кат ах
кривлялись
стилизованные
коро ли
и
арлекины,
и
от
изящнейших
женщ ин
пахло
французски­
ми
духам и .
Во
мраке
кинематографов
ослепительно
бил и
гол убы е
прожектора
и
при зрач ная
красота
светилась
и
мелькала
из
бел ых
экранов.
Но
все
эт о,
желанное,
было
недостижимо,
за
волшебными
опаловыми
стеклами.
А
все
враждебное,
невыносимое,
ужаспое
был о
рядо м
со
мною,
совсем
близко
—
во
мне .
Громадные
пустынные
степи
и
черн ое
удушливое
небо
окружали
меня.
Во р оны,
ра с­
пл аста в
крылья,
беззвучно
летали
косо
по
ветру.
Вороные
двуглавые
орлы
в
казачьих
фуражках,
на
сибирских
ло­
шадях
с
пиками
дикими
р азъ езд ами
кружили
в
снегах
во зле
меня.
А
я
был
беззащитен,
а
я
лежал
с
оторванны­
ми
ногами
и
должен
был
гиб н уть.
Никто
не
мог
мне
по­
мочь.
Ни
сму гл ая
влюбленная
девчонка
с
хризантемами
и
в
бе ре те,
сму тно
стоявшая
у
ме ня
в
головах,
ни
рука ,
наливавшая
вино
в
белую
круж ку.
Истекая
кровью,
я
пе­
реползал
страшные
рвы
и
переплывал
бурные
реки.
В
высоких
б ез надеж ных
глухих
ст епях
я
отыскивал
по­
т айные
ходы
и
все
полз ,
п олз
и
пол з.
Но
ст анция,
затерян­
ная
в
сн ега х,
все
так
же
махала
электрическими
крыльями
и
все
так
же
недостижимо
пе ли
уходящие
в
город
поезда.
Казаки
гнались
за
мно й
по
пятам.
Они
настигали
меня,
они
бил и
м еня
нагайками
и
отнимали
у
меня
м е шочек
с
зол от ыми
обре з ка ми,
с пря та нный
на
груди.
Я
ва лялс я
под
конскими
копытами
и
м ол ил: «Не отнимайте моего
богатства.
Пожалейте
меня.
Я
ум ир аю».
И
самое
ужасное
было
то,
что
бре д
для
ме ня
был
такой
же
истиной,
как
и
прав да,
и
то,
что
не
было
боли.
Стр аш ная
тос ка
сж имал а
148


в
своем
железном
ку лаке
мое
сердце
так ,
что
оно
почти
переставало
бит ьс я,
и
тогд а
молотки
н ачи нали
стучать
в
вис к ах,
динамо
гуде ло
все
сильнее
и
сильнее,
дышать
бы­
ло
невозможно,
но
боли
все
не
б ыло
и
опаловые
стекла
горели
все
так
же
холодно
и
волшебно.
О,
если
бы
сдела­
лас ь
пронзительная,
ужасная,
отрадная
боль!
Она
одна
м огла
спасти
меня
от
этих
казаков,
отнимавших
мое
зол о­
то,
мое
единственное
богатство.
Она
одн а
могла
разрядить
это
гудящее
страшное'
напряжение,
от
которого
вздува­
л ись
во
мне
какие-то
готовые
ло пну ть
тру бы.
И
в
тот
ча с,
когда
я,
раздетый,
ограбленный
и
замерзающий,
ле жал
в
сн е гах,
ожидая
г и бели,
шум
раб оты,
ад ское
гуденье
дин а­
мо
и
грохот
осеклись
и
отрадная
мертвая
тишина
стала
расходиться
от
уха,
подобно
кругам
от
брошенного
камня.
И
в
самой
середине,
в
ухе ,
в
источнике
этих
круг ов
вкрадчиво
запела
тонкая
высокая
боль,
красной
струной
вытянувшись
к
лампочке
в
п отолк е.
Долго
пела
и
колеба­
л ась
эта
струна,
и
чис тая
в ы сокая
боль
возвращала
ме ня
к
жиз ни.
И
когда
волшебные
стекла
потускнели
и
сдела­
ли сь
си ними ,
а
лампочка
на
п ото лке
стала
наливаться
кале но й
краснотой
ж ел еза,
боль
превратилась
в
мо лод ого
английского
студента
сэра
Генри.
Я
прекрасно
видел
его
синий
пиджак
и
бе лые
от воро ­
ты
рубашки,
безукоризненный
пробор
и
выдающийся
под­
бородок,
над
кото рым
равнодушно
то рча ла
трубочка,
рас­
п ростра няв шая
тонкий
аромат
к епсте на.
Вместе
с
тем
п
сэр
Генри
и
я
бы ли
нераздельным
единым
живой
боли,
которая
гнез д ил ась
у
меня
в
ухе .
И
самое
ухо
стало
рас­
крытым
окном
буфета
искусственных
минеральных
во д,
в
глу б ине
которого,
мелькая,
свистели
ремни,
ши пели
ма­
шины,
тонко
гуде ло
динамо
и
горе ла
лампочка.
А
сэр
Генри
си дел
на
подоконнике,
свеси в
ноги
в
лило вых
чул­
ках ,
и,
презрительно
пуская
мне
в
лицо
голубы е
коль ца
дыма,
за гляд ыва я
в
толстую
книг у,
зубрил
органическую
хим ию.
Вероятно,
он
гот ов ился
к
экзамену.
Его
поведение
показалось
мне
оскорбительным.
—
Сэ р,—
сказал
я,
не
вполне
владея
синтаксисом,—
б удучи
мною
самим,
вам
бы
с ледов ало
бы ть
более
воспи­
танным.
Я
не
переношу
таба чн ого
дым а.
Кро ме
тог о,
про­
шу
заметить,
что
англичане
должны
ува жа ть
русских.
—
Хорошо,
коллега,
не
волнуйтесь,—
отв ет ил
сэр
Ге н­
ри
в
сторону.—
Сейчас
мы
это
все
исправим.
У
вас
ничего,
не
болит?
149


—
Конечно,
болит,
сэр.
Ве дь
вы
же
и
есть
эта
п рокл я­
тая
боль,
которая,
как
крыса,
копошится
в
м оем
ухе .
На­
деюсь ,
вам
это
должно
бы ть
известно
лучше,
чем
мне.
—
Ладно,
сейчас
увидим.
И
не
успел
я
ответить,
как
сэр
Ге нри
ловко
со ско чил
с
подоконника
и,
оказавшись
в
гл уб ине
буфета,
стал
что-то
дела ть
ср еди
мел ьк аний,
шипенья
и
гуда.
От
его
движе­
ний
шум
становился
сильнее,
машины
од на
за
д ругой
ло­
пались,
и
б оль
красной
нитью
накручивалась
на
зубчатые
колеса,
заставляя
мен я
стонать
и
мо лить
о
пощаде.
Пот ом
опять
заблестела
ве се лая
летняя
зелень,
и
чи стень к ие
школьники
в
пелеринах
и
беретах
с
красными
помпонами
и
карманами,
наб иты ми
жареными
каштанами,
высыпал и
на
подстриженную
лужайку
и
столпились
у
окна,
где
опять
как
ни
в
чем
не
бывало
с идел
сэр
Генри
с
книгой.
—
Дет и,
идите
с юда!
—
кричал
я.—
Не
слушайте
сэра
Генри.
Он
ничего
не
знает.
Он
сам
мой
ученик.
Только
я
научу
вас
настоящему
и
прекрасному,
тольк о
я
сп ою
вам
песни,
слышанные
мною
от
ан гел ов.
Я
научу
вас
стр елять
из
настоящих
пушек
и
кр и ч ат ь: «Прицел семьдесят пять,
трубка
семьдесят
п ять,
первое
—
огон ь!»
Но,
вероятно,
мой
голос
был
неслышен
и
неу б ед ите­
лен,
потому
что
школьники
обступали
анг ли чанина
все
гуще,
пока
сов сем
не
закрыли
от
мо их
гл аз
и
его
само г о,
и
окно,
и
мелькание
машин.
Тя жела я
о бида
навалилась
на
мое
сер дце.
Де тям
были
не
нужны
мои
песни
и
пушки.
Они
любили
органическую
хим ию.
—
Сэр
Генри,
берегитесь,—
за кри чал
я,
стар а ясь
пе­
рекричать
ш ум.—
Берегитесь,
я
сведу
с
вами
счеты.
Слы­
ши те
ли,
сэр
Генр и!
—
Но
шум
был
си льне й
голоса .
Тогд а
я
закрыл
глаза,
чтоб ы
не
видеть
всег о
эт ого,
и,
изнемогая
от
с мер тельн ой
и
совершенно
незаслуженной
обиды,
стал
ожидать,
что
случится
дальше.
А
дальше
случилось
вот
чт о.
От
жа ры
и
духоты
у
меня
в
ухе
з ав елись
крысы
—
целое
вонючее
крысиное
гнездо.
Маленькие
кр ыс ята
возились
и
царапались,
а
больши е
крысы
тяжело
и
мягко
лежали
на
дне
гнезда.
Это
было
отвратительно.
Я
изнемогал
от
жары.
Скольк о
вре ме ни
возились
у
мен я
в
ухе
крысы,
я
не
знал.
Много
раз
волшебные
стекла
загорались
и
ме ркли .
Лампочк а
на
пот олк е
много
раз
наливалась
к алено й
кра сн ото й,
сияла,
гасла,
и
косматая
папаха,
вис яща я
над
мо им
изголовьем,
продолжала
цвести
такой
же
черной
громадной
хризанте­
мой,
распространяющей
запах
козла.
А
крысы
все
копо­
150


шились
и
копошились,
и
с
каждым
ча сом
их
становилось
все
б ольше
и
больше.
И
вдруг
наст упи л
ко нец
мученьям.
Послышались
зна­
комые
шаг и
и
голос.
Несомненно,
это
был
сэр
Генри,
но,
боже,
как
он
постарел!
Ве роятн о,
мы
не
видались
с
ним
лет
десять.
Теп ерь
он
уже
не
был
изящ ны м
молодым
джентльменом,
обучающимся
в
Оксфорде.
Это
был
по­
се де лый
в
бурях
суро вы й
моряк
—
капитан
разбойничь­
его
брига.
Его
глиняное
лицо,
выжженное,
как
к ирпич ,
тропическим
солн це м,
смотрело
внима т е льно
и
приветли­
во,
а
черная
трубка
ра сп ростра н яла
тот
же
знакомый
запах
кепстена.
Все
было
забыто.
Мы
опять
бы ли
д ру­
зьями.
—
Как
вы
себ я
чувствуете,
дружище?
—
спросил
он,
крепко
пожимая
мне
руку.
—
Сп аси бо,
капитан,
тольк о
меня
оче нь
муча ют
кр ы­
сы.
Они
зав ели сь
вот
здесь,
представьте,
в
са мом
ухе.
К роме
того,
у
м еня
казаки
отняли
золото,
все
мое
бога т­
ство.
—
Ладно,—
сказ ал
сэр
Генри,
улыбаясь.
Этот
добряк
с
обветренным
лицом
вынул
из-за
п ояса
нож
и
мгновенно
вырезал
у
ме ня
из
уха
противное
кры­
сино е
гн ез до,
вл ил
в
ухо
теплой
смолы
и
обвязал
голову
черным
пиратским
фла гом
так
туго,
что
я
не
мог
от кр ыть
рт а.
Боль
перестала,
и
с тало
хорошо
и
отрадно.
—
А
теперь
в
дорогу,—
сказал
сэр
Генри,
и
нас
окру­
жили
пираты
с
брига.
Шумной
толпой
мы
сбежали
по
наклонной
ши рокой
песч ано й
дороге
к
морю.
Солнце,
то лько
что
поднявшееся
над
гориз онт ом ,
било
в
глаза.
Сверкающие
ракушки
и
гравий,
остро
пахнущие
солью
и
йодом,
хрустели
под
вы­
сокими
сапогами
с
раструбами.
Полосатые
те нты
ка фе,
где
за
мра мо рным и
столиками
лю ди
в
белых
панамах
ели
фруктовое
мороженое,
надува­
лись
парусами.
И
фотограф,
изогнувшись
перед
тренож­
ником,
мом е нтал ьно
снимал
бронзовую
группу
купальщи­
ков ,
стоящих
по
колено
в
воде,
на
ф оне
св ерк аю щей
ряби,
А
там,
в
полумиле
от
берега,
в
п ламенно й
синеве,
плавал
на
яко ре
вел ик ол епный
разбойничий
бриг.
«Король мо ­
рей ».
Над
узорной
трехъярусной
кормой
с
квадратными
окошками
вилась
узк ая
ле нта
вымпела,
и
белоснежные
паруса,
полные
утреннего
бриза,
казались
сияющими
об­
л ак ами.
На
утлых
шлюпках
мы
отвалили
от
бе ре га,
и
ч ерез
пять
минут
«Король морей»,
рассекая
ши рок ой
151


груд ыо
синие
свитки
во лн,
увенчанных
кудрявой
пеной,
отплыл
к
неизвестным
бере гам .
Пираты
пи ли
ром
и
курили
трубки,
сид я
на
бочках
с
порохом
и
ящиках
с
сухарями.
Турецкие
пистолеты
то р­
чали
за
поясами,
и
у
ног
лежали
сваленные
груд ой
крем­
невые
мушкеты.
Капитан
сэр
Генри
стоял
на
рубке,
в це­
пившись
железными
пальцами
в
поручни,
и
орлиными
глазами
смотрел
вдаль.
Ветер
крепчал.
П ены
на
волнах
становилось
все
больше
и
больше.
Облака
набегали
одно
за
други м
на
солнце.
Огромное
море
поднималось
темной
с инев ой
то
справа,
то
слева,
то
над
кормой,
то
над
носом.
И
пок а
ветер
свистал
в
сн астя х
и
трепал
на
средней,
самой
в ысо кой
мачте
черный
фл аг
с
бел ой
козлиной
гол ово й,
пи­
раты
пел и
странные,
уже
когда-то
слыш анные
мн ою
пес­
ни,
покрывая
голосам и
где -то
«органный гул океана» .
Наступила
ночь.
Лу на
прыгала
в
черных
тучах,
волны
с
грохотом
би ли
в
корабельные
дос ки.
Ван ты
скрипели,
огни
святого
Эльма
голубыми
языками
мерцали
на
реях,
сэр
Генри
неп од вижно
стоял,
раскачиваясь
вместе
с
ру б­
ко й,
на
фон е
ч ерн ого
неба,
а
голос а
пиратов
не
смолкали,
в
тыс я чный
раз
повторяя:
Но где-то есть иные области,
Луной мучительной томимы,
Для высшей силы, высшей доблести
Они навек недостижимы.
И
дружным
криком
заканчивали:
Пьянство и черт сделали свое дело!
Пятнадцать человек на ящике мертвеца
Иох-хох-ох, йох-ох-ох —
И бутылка рому.
Через
три
дня
«Король морей»
бросил
якорь
у
берегов
чудесного
острова,
имени
которого
я
не
знал.
По
упруго­
му
трапу
мы
сошли
на
песо к.
Я
в
изумлении
остановился.
Так ой
прозрачности
и
чи сто ты
я
еще
нигде
не
видел.
Воздух
как
будто
бы
от­
сутствовал.
Самые
отдаленные
предметы
не
теряли
под­
линности
св оих
красок
сквозь
расстояние.
Вода
вокруг
остров а
бы ла
и зуми т ельн ого
фиолетового
цвета,
и
дно
п ро­
свечивало
сквозь
нее
салатно-шелковой
подкладкой.
Огром­
ные
дубов ы е
столбы,
у венч анные
медными
птицами,
были
вбиты
в
дно
у
самого
берега.
На
в сем
песчаном
острове
не
б ыло
ни
одного
дерева.
Посредине
пестрел
базар.
Здесь
152


под
легким
холстом
навесов
и
под
зонтиками
бы ли
рас­
ставлены
струганые
ду бов ые
столы.
На
столах
кипели
ослепительно
на чищ е нные
самовары
и
оск олк ами
битого
мра мора
лежал
сахар.
Огромные
золот ые
хлеба
за ста вля­
ли
гнуться
дос ки
сто л ов,
и
ярко-желтые
лимоны
горели
в
ст ек лян ных
банках.
Хрустальный
ключевой
кип ято к
лил­
ся
из
самоварных
кранов
в
прозрачные,
как
во зду х,
ста­
каны,
но
пар
отс утс тв ова л,
и
женщины
в
белы х
бре та н-
ских
чепчиках
делали
бутерброды.
Я
был
страшно
го ло­
ден,
но
стоял
в
нерешительности
перед
чуд ес ной
снедью,
пе
зна я,
в
какой
стране
я
нахожусь
и
можно
ли
чт о-
нибудь
купить
за
ден ьги ,
пр ивез ен ные
мною
из
Осажден-
пог о
города.
Тогда,
отделившись
от
толпы,
ко
мне
подошел
некий
моложавый
старик
в
деревянных
башм ак ах
и,
почтитель­
но
сня в
шляпу,
сказал :
—
Бр ат
мо й,
если
вы
голодны,
пейте
чай
и
ешьте.
Вс е,
что
вы
видите,
к
вашим
услугам.
—
Благодарю
вас,—
отв е тил
я,—
но
я
нахожусь
в
за­
труд ни т ель ном
положении,
потому
что
не
знаю,
действи­
тельны
ли
у
вас
день г и,
привезенные
из
Осажденного
го­
рода.
—
Деньги?
—
уд ив ился
старик.—
Я
не
знаю,
о
чем
вы
говорите.
Если
о
тех
бумажках
и
круж очк ах,
к отор ые
так
бережно
носят
на
груд и
ма трос ы
с
вашего
брига,—
то
это
не
нужно.
На
нашем
острове
каждый
гол одны й
под хо дит
к
с толам
и
ест
с тол ько,
ск олько
ему
нужно
для
утоления
голода.
А
это го
у
нас
и
без
то го
сколько
угодно,—
приба­
вил
старик,
презрительно
показывая
деревянным
башма­
ком
на
песок.
«Это безумие!» —
хоте л
воскликнуть
я,
но
мой
взгляд
упал
на
песок
ост рова ,
и
я
побледнел
от
счастья.
Так
вот
зачем
приве з
меня
сю да
добрый
капитан
Генри.
Песок
был
из
чистого
золота.
Придя
в
себя
от
из у мл ения,
я
взглянул
на
мол ожа в ого
старика.
Он
был
т оже
бле ден
и,
сдерживая
волнение,
смо т рел
на
мои
высокие
запы ле нн ые
сапо г и.
—
Брат
м ой,—
на чал
он
в
смущении
прерывающимся
голосом.—
Брат
мой,
простите
мою
де рзос ть,
но
не
позво­
лите
ли
вы
в зять
с
ваших
сапог
не мно го
эт ой
драгоценной
земной
пыл и?
У
нас
на
острове
ее
совершенно
н ет,
а
в едь
это
очень
редкая
и
драгоценная
ве щь...
—
Ра ди
бога!
Возьмите
сколько
угодно,—
за борм ота л
я
в
смущении.
153


Сейчас
же
м еня
окружила
толпа
обитателей
странного
ос тров а.
Пр ипав
к
мо им
ногам,
мужчины
и
женщины
с
жадными
лиц ами
стал и
ос торожн о
соб и рать
с
мо их
сапог
пыл ь,
дрожа
и
волнуясь,
зав орачи в ая
ее
в
тон кую
бума гу.
—
О,
дайте
нам
вашей
пыли,—
гов ори ли
они
певучи­
ми
голосами,
в
ко торы х
звучала
смертельная
тоска.—
О,
дайте
нам
вашей
земной
пыли,
ведь
на
нашем
п рок ля­
том
острове
нет
ни
едино й
пыл инки,
ни
единой
п ылинк и.
Ах,
как
невыносимо
скучно
и
п усто
без
пыли.
Дай те
нам
хоть
щепотку
п ыли
из
Осажденного
го р ода.
А
я
забыл
голод
и
не
мог
отв ес ти
гл аз
от
огромного
количества
золо та ,
рассыпанного
вокруг.
Че рез
мину ту
на
моих
сапогах
не
было
ни
одно й
пыл инки.
Тогда
я
ск азал :
—
А
вы,
позволите
ли
вы
взять
с
собою
немного
песк у
с
вашего
Острова?
—
О
добрый
друг,—
раздались
гол оса
обитателей
Ост ­
рова.—
Берите
нашего
песку
ск ольк о
угодно,
и
да
будет
с
вами
мир.
В
это т
миг
прозвучал
голос
капитана
Генри:
—
Ск орей
собирайтесь,
друзья,
больше
ос тава ться
на
берегу
нельзя
ни
минуты.
Сейчас
начнется
отлив,
и
мы
рискуем
посадить
корабль
на
рифы.
Пираты
с
брига
торопл ив о
втаскивали
на
корабль
мешки,
наб ит ые
золотом.
Па руса
распу ск ал ись .
Белая
круглая
магнитная
луна
всплывала
над
морем.
Сэр
Ге нри
бросил
мне
мешок
и
ск аза л:
—
Поторопитесь,
дружище.
Сейчас
мы
сним ае мс я.
На
первый
раз
этого
вам
хватит.
Сдирая
с
пал ь цев
ногти,
ку сая
губы ,
я
стал
наб иват ь
мешок
зол оты м
песком
и
е два
успел,
надрываясь
под
не­
посильной
ношей,
шатаясь,
взойти
по
трапу,
как
якорь
подняли.
Страшная
буря
разыгралась
в
эту
ноч ь
в
океане.
Мач­
ты
ва ли ло.
По рыв
вет ра
сорвал
у
ме ня
с
головы
пират­
ский
флаг,
и
из
уха
хлынул
зловонный
гно й,
пахнущий
крысиным
гнездом.
Потом
наступило
небытие.
Потайной
фонарь
л уны
освещал
темпые
живы е
ту чи
над
Осажденным
городом.
В
темноте
средневековых
пере­
улков
к оле ба лось
пламя
стенных
решетчатых
фонарей.
Тяжелые
низкие
ворота
были
плот но
закрыты
на
засовы.
За
каждым
углом
прятались
негодяи
в
ш иро коп олых
шл я пах,
скрывая
в
скл а дках
плащей
ножи
и
кастеты.
154


Они
подстерегали
меня,
желая
ограбить
А
я,
перебегая
от
дома
к
дому,
скрываясь
в
ниш ах
незн ак ом ых
ворот,
тащил
в
мешке
золото
из
гавани
на
край
города,
к
св оему
лучшему
др угу,
чт обы
он
переплавил
зол отой
песок
в
слитки
и
над ежн о
п рип рятал
его .
Это
был
ве рный
и
п ре­
данный
друг.
Ему
одно му
верил
я
с реди
пр ед ат елей,
н его­
дяев
и
разбойников,
кишевших
вокруг
меня,
как
бактерии
какой-то
невероятной
бол езни ,
еще
бол ее
страшной,
чем
бубонная
чума.
Опасным
и
тяжел ы м
был
этот
да ле кий
пут ь
в
пред­
местье.
Л ишь
незадолго
до
рассвет а
достиг
я
низких
окон,
плотно
закрытых
дубовыми
ставнями
с
вырезанными
на
них
сердцами.
Над
тяж елы ми
во рота ми
висела
подкова.
Я
постучал
услов н ым
с туком ,
и
меня
впустили.
О,
как
постарел
мой
лучший
друг!
Т еперь
он
был
по­
хож
на
алхимика.
Ве роят но,
со
дня
н ашей
последней
встречи
прошло
немало
лет.
Неуж ел и
и
я
с тал
таким
же
суровым
и
строгим?
Но
каж дая
минута
бы ла
на
сч ету.
«За дело»,—
сказал
я,
в
дв ух
словах
объяснив
др угу
вс е.
Че рез
озаренный
низкой
луной
дво р
мы
прошли
в
куз ' пю,
и
до
самого
утра
в
кузне
свистели
м ехи
и
гудел
горн,
в
котором,
багрово
светясь,
плавился
песок
с
уд ивите льно го
острова.
Так
как
скор о
в
Осажденный
город
должны
был и
вступить
враги,
то
было
решено
распл ав ленно му
золот у
придать
форму
сп асател ьн ых
к ругов ,
выкрасить
бе лой
кр аско й
и,
надпи­
сав
на
них
«Король морей», подвесить к потолку кузни,
чтобы
неприятельские
с олда ты
не
отняли
моего
зол от а,
моег о
единственного
бо гатс тв а.
С
пе рв ыми
лучами
солнца
все
было
гот ово.
Блестя
св ежей
краской,
спасательные
круги
висели
под
закоп­
че нным
п отол ком
кузни,
и
с лова
«Король морей»
звучали
как
эпит а фия.
О став ат ься
дольше
бы ло
нельзя.
Итак ,
мне
суждено
б ыло
расстаться
со
своим
золотом.
В
последний
раз
по­
смотрев
на
него,
я
в ыб ежал.
Уже
вокруг
стреляли
пушки,
скакали
всадн ик и
и
па­
дали
стр елки .
Пу ля,
пропев
пче лой,
бегло
уж а лила
м еня
в
ухо,
и
я
застонал.
«Скорей,
скорей
в
гавань,
на
борт
«Ко ­
роля
мо р ей».
Ка пита н
спасет
меня
от
сол дат ,
вор вавш их ­
ся
в
город.
Он
увезет
м еня
на
чудесный
ос тров ,
где
люд и
не
знают
пыли.
Никто
не
посмеет
тронуть
ме ня,
если
на
сре дне й,
самой
высокой
мачте
будет
трепетать
черный
флаг
с
бело й
козлиной
головой».
155


Но
бы ло
по здно .
Пропало
все
—
и
зо лот о,
и
кап ита н
Генри,
и
чудесный
ос т ров.
Ла мпо чка
под
потолком
горела
просто
и
понятно,
как
вся кая
э л ектри ческа я
лампочка
в
темную
зимню ю
ночь.
В
темноте
окон
вспыхивали
и
передвигались
фосфори­
ческие
полосы
прожекторов.
Стекла
сотрясались
и
звене­
ли
от
проезжавших
на
улице
грузовиков.
Тишина
жужж ала
в
ушах,
и
тяжелое
страшное
ожи­
дание
чего-то
за став лял о
на пря гат ься
все
мои
нервы.
Я
в
смятенье
с мот рел
на
полуоткрытую
дверь
и
ждал
тог о,
кто
должен
был
войти.
О,
если
бы
это
был
мой
добры й
старый
кап итан ,
сэр
Генри!
Он
избавил
бы
ме ня
от
тяж ес ти
и
на пря же ния,
он
увез
бы
м еня
на
сво ем
бри ­
ге
на
чудесный
Остров
Золотого
Пес ка,
по
пламенной
си­
неве
моря.
И
вот
в
кори до ре
зазвучали
шаги.
Я
с
труд ом
поднял
гол ову
с
подушки.
Дверь
распахнулась,
и
в
палату
вошел
де лов ой
по ходкой
черт.
Это
был
очень
приличный,
прият­
ный
черт
в
черном
сюртуке
и
б елых
манжетах.
Он
улы­
бался.
Ужа с
ох ва тил
меня.
—
Сэр
Генр и!
Сэр
Генри,
сюд а,
на
помощь!
—
закри­
чал
я
и
выстрелил
в
черта
из
кольта,
с
к оторы м
не
рас­
с тава лся
никогда:
ни
наяву,
ни
в
бреду.
Че рт
ловко
увер­
нулся
от
пу ли
и
обратился
доктором.
.. .В
палату
ворвалась
сиделка...
Вок руг
мен я
и
в
м еня
хлынул
зво н,
грохот
и
смятенье.
И
чей-то
знакомый
и
незнакомый,
страшно
далекий
и
ма­
ленький
(как за стеной)
голос
сказал
то
ужасное,
к орот­
кое
и
единственное
слово,
см ысл
которого
для
м еня
был
темен,
но
с ове ршен но
и
навсегда
непоправим.
1920


БЕЗ ДЕЛ ЬН ИК
ЭДУАРД
I. Боги жаждут
История
женитьбы
моего
при яте ля
Эдуарда
Точкина
столь
же
проста,
ск оль
и
за бав на.
Мне
кажется,
о
ней
стоит
ко е- что
р асск азать .
Но
уж
если
рассказывать,
так
рассказывать,
не
б оясь
преу велич ений
и
метафор
—
в
духе
т ого
чуде сн ого,
ро­
мантического
времени.
Он
был
страшно
беден,
этот
долговязый
поэт,
попав­
ший
в
переделку
неожиданных
событий.
Страшный
лен­
тяй ,
пл ут
и
авантюрист,
он
был
дос тойн ым
учеником
своего
легендарного
учителя,
сл авн ого
мэт ра
Артюра
Рем ­
бо.
И
хотя
ему
не
суждено
было
торговать
неграми,
он
не
без
успеха
занимался
дру гим и
делишками
в
том
же
ду хе.
Октябрь
на шей
революции
пришелся
ему
по
вкусу.
Он
воскресил
в
сво ем
пышном
воображении
романтические
т ени
Демулена,
Робеспьера
и
Марат а,
столики
Пале-Роя-
ля,
якобинский
клуб
и
карманьолу,—
словом,
для
нег о
это
бы ли
«Боги жаждут» .
Вообще
мы
все
тогд а
бредили
Франсом.
Ц елый
день
он
п ровод ил
на
улице
или
в
греческих
кофейнях,
кривых
аквариумах,
напо лн енных
голубой
во­
дой
табачного
дыма.
Зву к
пулемета
приводил
его
в
во с­
торг.
Начальники
Красной
гва р дии
в сел яли
в
его
сердце
подо бост ра стн ую
зависть
своими
офицерскими
рейтузами
и
полированными
ящи ка ми
маузеров,
висевших
на
круг ­
лых
задах.
В
каждом
коренастом
матросе
Че рн оморс ког о
флота
с
оспенным
лицом,
отлично
и
грубо
сработанным
из
орехового
дерева
рашпилем
и
долотом,
он
видел
не­
обыкновенного
какого-то
вожд я,
особенно
ес ли
э тот
матрос
прол ет ит
мимо,
растянувшись
на
зап леванно м
крыле
рек­
визированного
грузовика,
с
выставленным
вперед
буш ­
п ритом
карабина.
157


Город,
пр оп итан ный
резкими
колониальными
зап ах а­
ми,
город,
видевший
на
сво их
площадях
оккупационные
войска
более
чем
шести
европейских
держав,
город
тре ­
скучих
десантов
и
ки нем ато г рафич ески х
переворотов,
контрразведок,
тайных
типографий
и
взорванных
желез­
нодорожных
мостов
был
его
стихией.
И
тольк о
иногда
по
ве че рам,
при
нищем
пл ам ени
ке­
росиновой
лампочки,
в
ледяной
кухне,
он
писал,
слюня
ка ранд аш,
поверх
т оргов ых
з аписе й
отца,
в
засаленной,
как
коло да
кучерских
ка рт,
общей
тет р ади
романтические
стихи
о
революции
отличным
пятистопным
ямбом,
с
цезу­
рой
на
второй
стопе.
II. Эдуард хотел есть
Однако
революция,
нач авш аяс я
столь
возвышенно,
пр иве ла
с
собой
сур ов ые
дни
испыт аний,
борьбы
и
голода.
Окруж ен н ая
вр агам и,
испытывая
каждую
минуту
новые
и
новые
п отр ясен ия,
республика,
не
имея
возможности
за боти ть ся
о
ми рных
гражданах,
от д авала
все
с вои
силы
армии.
Суровый
режим
военного
коммунизма,
несмотря
на
всю
тяжесть,
был
неизбежен.
На
третий
год
республики,
однажды
ночью,
в
послед­
ний
раз
пыл ьн ые
рад иу сы
французских
прожекторов
об­
ве ли
военное
небо
и
в
последний
раз
морские
пушки
показали
кр асн ые
языки
городу,
в
ко торы й
в ход или
совет­
ские
ав анг ард ы.
Н очь,
простроченная
во
всех
направлени­
ях
пулеметами,
была
поднята
на
нео жид ан ные
но жи,
и
наутро
выброшенные
из
гавани
пароходы
эми гра нто в
по­
гружались
на
горизонте
в
мешанину
синевы
н еба
и
мор я
дымящейся
ку чей
шлака.
В
том
же
году
оте ц
поэт а
ум ер
от
астмы
и
огорче ни я.
Бедный
старик
не
мог
прим ир ит ься
с
пот ере й
лавочки.
Проплакав
о
му же
надлежащее
количество
дней
и
ночей,
мадам
Точкина
прежде
всего
приняла
меры,
чтобы
огра­
дить
с вое
ск ром ное
имущество
от
покушений
Эдуа рд а,
так
ка к,
воспользовавшись
первыми
днями
траура,
он
уже
у спел
кое -чт о
распр од ат ь
старьевщикам.
Прежде
всего
она
заперла
в
сундук
серебряные
ложки
и
подсвечники,
медный
тазик
и
бел ичь ю
ротонду,
эту
по­
чтенную
фамильную
драгоценность.
Кл юч
от
сундука
она
пове с ила
межд у
тощих
г руде й.
Так им
образом,
Эдуард,
строивший
свое
дальн ейш ее
б лагоп олуч ие
именно
на
этой
158


беличьей
ротонде,
временно,
до
смерти
матери,
остался
без
почвы
и
принужден
б ыл,
чтоб ы
не
умереть
с
голоду,
поступить
на
службу.
В
самое
короткое
время
он
пере­
проб ов ал
изрядное
коли че ств о
профессий
—
от
собственно­
го
военного
корреспондента
радиотелеграфного
агентства
до
з ав ед ующего
красноармейским
клуб ом .
Но
отовсюду
его
выг на ли,
так
как
ни
на
какую
работу
он
не
годи лся.
Он
умел
лиш ь
писат ь
великолепные
стихи.
Но
они-то
как
раз
никому
и
не
бы ли
нужны .
Дома
ничего
съестного
не
водилось,
так
как
мадам
Точкина
столовалась
у
родственников.
Эдуар д
голодал.
Это
не
был
традиционный
студенческий
голод,
то
е сть
сколько
угодно
ча ю,
б улок
и
вареной
колбасы,
о
котором
так
любили
писать
русские
романисты
80-х
год ов.
Это
не
был
голод
нищих
и
кал ек.
Нет ,
это
был
безнадежный,
абсолютный
голод,
от
которого
кружилась
голова
и
слабе­
ли
ноги.
Съесть
полфунта
кол юч его
хлеба
было
для
него
счастьем,
а
посидеть
в
теплой
комнате
—
невероятным,
сказочным
сном.
III. Но он не унывал
Между
тем
вали ла
зима.
Ве тер
свистал
в
об леде нелы х
об лом ках
да ч.
Косматое
сине-зеленое
мо ре
ходило
и
рас­
качивалось
тяжелыми
горбами,
раз би вая сь
вдребезги
о
волнолом
и
вскипая
пеной,
которая
летала
чай кам и
над
голыми
э ста кадам и
и
хоботами
подъемных
кранов.
На се­
л ение
окраин
руб ило
по
ноча м
деревья,
выкорчевывало
лимонные
тв ер дые
корни
ак аций,
лома ло
дачи
и
за боры ,
срывало
ставни
и
лестницы.
И
громадные
осенние
созвез­
дья,
раздуваемые
л ед яным
вихрем,
пылали
и
пер ево рач и­
вал ись
в
железном
неб е.
В
ту
пор у
Эдуард
ходил
в
коротеньком
летнем
пал ьто ,
в
а льпийс к их
солдатских
башмаках,
пряча
красный
сле­
зящи й ся
нос
в
наставленный
во ро тник
и
легонький
белый
шарф.
Он
но сил
брезентовые
штаны,
груб ы е,
как
цин к,
и
свистящие,
как
ножи
доброй
деревенской
кухарки,
когда
она
точит
их
дру г
о
друга,
готовясь
резать
поросенка.
Он
говорил:
—
Ничего,
старуха
д олго
не
протянет,
и
тогда
я
зажи­
ву
на
славу.
Ве дь
беличья
ротон да
чего-нибудь
да
стоит
на
базаре.
159


Если
ему
удавалось
обмануть
бдительного
часового
и
кассиршу,
он
проникал
в
красноармейскую
чайную
и
с
жадностью
пил
мыл ьный
кип ято к
из
ржавой
консервной
кружки
с
рв а ными
кр ая ми,
осторожно
прижимая
языко м
к
нёбу
п олуче нн ую
вместе
с
куском
мокрого
хлеба
безвкусную
стеклянную
конфетку.
По
вечерам
он
до
само­
го
закрытия
сидел
в
читальне
красноармейского
клуба,
наслаждался
бесплатной
теплотой
и
Киплингом.
Он
беззаботно
измышлял
самые
невер оя т ные
комбинации,
что бы
достать
хот ь
немного
еды.
Я
мог
бы
расс ка зат ь
о
том,
как
он
обо льсти л
девицу,
под ающ ую
о бед
в
комму­
на льно й
столовой,
чтобы
пол учи ть
лишнюю
порцию
каши,
или
о
т ом,
как
он
проник
в
контрреволюционное
по д­
полье,
где
в
течение
двух
недель
тянул
таинственные
деньги
с
пылкого,
но
с ли шком
глупого
капитана,
вскоре,
кон е чно,
расстрелянного.
Одн ако ,
несмотря
на
все
эти
бедствия,
он
не
унывал.
Напротив,
он
был
неизменно
весел.
Его
чудовищная
фан­
тазия
«пирата и варвара»
беспрерывно
работала,
фабри­
куя
остроты
и
эпиграммы,
котор ые
немедленно
подхваты­
вались
и
повторялись
всеми.
И
д обрый
буржуазный
бог,
вынужденный
под
влиянием
коммунистической
пропаган­
ды
эмигрировать
за
г рани цу
и
ж ить
за
счет
английского
короля,
великолепный,
кудластый
и
справедливый
старик,
тот
самый,
что
и
«птичку кормит в поле,
и
ро сой
поит
ц в ет ок», изредка посылал бродяге - ро ма нт ик у
ангела-хра­
нит е ля.
Иногда
этот
ан гел-х р анит ель
я влял ся
в
виде
ака­
демического
пайка,
ин огда
он
пр инима л
форму
доб рог о
духа
—
художника
или
по эта.
И
вот
однажды...
IV. На дею сь,
ты
не
отка ж ешь ся
от. ..
Вс треч а
приятелей
произошла
на
базаре,
возле
кры­
тых
рын ков ,
пох ожих
на
зак о пч енный
швейцарский
вок­
зал,
в
зернистой
толпе
покупающих
и
продающих,
см ею­
щихся,
умо ля ющ их,
кричащих,
сдавленных,
голодн ы х
и
сытых
л юдей.
Там
отощавшие
генералы
с
бледными,
но
благородными
лицами
подсовывали
п рохож им
трогатель­
ные
несессеры
и
ридикюли,
там
ли ло вые
от
холод а
босяки
летали,
распятые
на
полотняных
кр е стах
рубах,
там
вы­
дергивались
из
то лпы
голенища
и
голов ки
к раденых
сапо­
гов,
стреляли
в
глаза
обручальные
кольца
и
монограммы
160


и
везде
тасовались
и
раздавались
ко лоды
бумажных
денег.
На
сей
раз
ангелом-хранителем
оказался
молодой
лирик,—
автор
флорентийских
поэм ,—
стяжавший
себе
завидную
популярность
у
городских
барышень,
др уг
Эд у­
арда.
Он
оз аб очен но
продавал
ю бку
английского
шевио­
та,
еще
пахнувшую
духами
и
смутно
напоминавшую
щел­
канье
крокетных
ша ров
и
дачный
скрип
гамаков.
Эдуа рд
держал
в
окостенелых
руках
че рную
р аму
от­
цовского
портрета.
Они
столкнулись
п лечом
к
плечу
над
п отерт ой
спиной
бли зо рукого
прокурора,
искавшего
по те ря нное
пенсне.
—
А,
старик!
—
воскликнул
Эдуард.—
Давно
я
тебя
не
виде л.
Где
тебя
носили
че рти?
—
Полковник,
я
женюсь,—
чопорн о
от ве чал
лирик.
—
Прекрасно!
Я
вижу,
вы
бойко
распродаете
иму ­
щество
своей
невесты.
Мра чное
зрелище.
Со ве тую
ск орей
закончить
эту
гнусную
опе рац ию,
и
поспешим
в
«Золотой
якорь», где,
как
вам
известно,
водится
белый
хлеб
и
от­
лич ный
китайский
ча й.
—
Извините,
сэр!
Я
не
могу
этого
сд ела ть.
На
мне
ле жат
обязанности.
Я,
как
е дин ствен ная
опора
семьи...
—
Паршивая
опора,—
буркнул
романтик.
—
Вот
чт о,
старик,—
п осле
не которого
молчания
ск а­
зал
лирик,—
при ход и
сегодня
в
сем ь
часов
вечера.
Я
ду­
м аю,
ты
не
откажешься
от
доброго
старо г о
к офе
и
коржи­
ков
с
повидлом,
которые
так
ч уде сно
приготовляет
моя...
п одруга .
Идет?
Я
живу
у
н ее.
—
О
маркиз!...
Могу
ли
я...
И
через
пя ть
минут
Эд уард
узнал,
что
его
приятель
сошелся
с
прелестной
де вятн адца тил етн ей
шатенкой,
что
у
ш ате нки
е сть
сестра,
которая
служит
в
очень
выгодном
п родов ольс тв ен ном
учреждении,
что
в
комнате
сто ит
же­
лезная
п ечь,
что
жи знь
прекрасна
и
что
у
очарователь­
ных
сестер
есть
еще
оче нь
много
непр од а нных
вещей.
Он
узна л
вс е.
V. Боже!
А
вещей-то!
Вещ ей!
Эдуард
не
застав и л
себя
ждать.
Ровно
в
се мь
часов
ве­
чер а
—
или
даже
немн ог о
раньше
—
он
впе рв ые
пер есту ­
пил
порог
этого
те пл ого
рая,
где
от
накаленных
суставов
6В.
Катаев,
т.1
161


железной
печки
исходил
у пои тел ьный
зной .
Оп
держал
под
мышкой
створку
дубовой
двери.
Он
ск азал :
—
Коржики
уже
готовы?
Если
у
вас
не
хв ата ет
дров,
предлагаю
эту
сосенку,
срубленную
в
со седнем
лесу.
С
этими
с лов ами
романтик
по ло жил
дв ерн ую
створку
на
стул.
Согласитесь,
что
это
бы ло
для
пе рв ого
визита
довольно
галантно.
Его
высокий
рост,
мра чна я
«наружность убийцы», ка­
пелька
под
носом
и
брезентовые
шта ны
произ ве ли
доволь­
но
большое
впечатление
на
д ам.
Покуда
он
разматывал
шарф,
со пя
носом
и
де лови то
разглядывая
обстановку,
молодые
жен щи ны
рассматривали
его
кукольными
глаза­
ми,
полными
с уев ерн ого
страха.
Одн а
из
них ,
скромно
зачесанная,
толстенькая,
с
розовыми
ушками,
п охож ая
на
большую
маленькую
девочку
в
пенсне,
мы ла
пос уду,
а
другая,
пылающая
у
пл иты
ли ло выми
и
белыми
ку скам и
ба льн ого
платья,
со
смуглыми
обнаженными
руками
и
за­
витками
распу щ енны х
волос,
всем
своим
в идом
выражала
то
с ложн ое
чувство
первого
сб лиж ен ия,
гордости,
счаст ья ,
скромности
и
нежности,
к оторое
позволяло
с
полн ой
ув е­
ренностью
считать
именно
ее
счастливой
под ругой
ли­
рика.
Сам
лир ик
сидел
у
окна
в
кресле,
в
глуб ин е
комнаты,
за ставл енно й
до
отк аза
множ е ств ом
разнообразных
ве­
щей.
Зд есь
был
туалетный
с толик
в
чистеньком
крахм аль­
ном
кринолинчике
из
ситца,
и
важная
швейная
машина,
и
зан авески ,
и
гипсовые
тарелки
с
английскими
головка­
ми,
и
сту л ья,
и
шкафы,
и
пальто
на
вешалках,
хрустали­
ки,
флакончики,
пилочки
и
полосатые
шляпные
картонки,
пер евер нут ые
и
озаренные
зеркалами.
Посредине
гудел
синей
рваной
коро ной
примус,
и
от
этого,
а
также
от
никелевой
кровати
и
от
общ ей
загроможденности
вся
ком ­
нат а
отчасти
напоминала
велосипедную
мастерскую.
«Боже,
а
вещей-то,
вещей!
—
подумал
романтик.—
За
сто
лет
не
перепр о д ашь
всего
эт ого
добра.
Это
т ебе,
брат ,
не
б елич ья
рото нд а».
Он
был
пр е дставл ен
сестрам.
Отвыкший
от
светских
манер,
сперва
он
чрезвычайно
ст есн ялся.
Привычка
со­
петь
носом,
кот орую
он
не
з ам ечал
в
др угое
время,
теперь
приво д ила
его
в
зам еш ател ьст во
и
за ста влял а
держаться
пре у ве лич енно
развязно.
В
отчаянии
он
на пуска л
на
себя
мрачный
паф ос
и,
отдуваясь
п осле
каждой
фразы,
воз­
162


бужденно
лгал
о
св оем
путешествии
в
Персию
и
о
страст­
ных
соловьях
Гаф и за.
Впрочем,
пос пев ший
к офе
восстановил
ра вно вес ие
и
положил
основание
п рочн ой
дружбы...
После
кофе
мужчины
закурили
пайковые
папиросы.
Си м очка
п одс ела
на
кл е енча тый
диван
к
своему
лирику,
и
они
до лго
полулежали,
опутанные
голубоватым
табачным
дымом.
Наступал
вечер.
Окна
посинели.
Эдуард
си дел
в
гл убок ом
кресле,
протянув
тощи е
ноги
к
печке,
и
кр асн ые
гл я нцевит ые
огон еч ки
отражались
в
его
глазах.
Ста р шая
сестра
Лида
скоблила
с ков ородк у.
Она
бы ла
хозяйкой
комнаты.
Потом
она
запалила
бензиновый
светильник.
Четыре
ярких
коготка
рванулись
над
тонкой
труб кой ,
во­
ткнутой
в
пробку
горчичн ой
бан очк и.
Всю
ко м нату
опл е­
ло
тончайшей
с му гло-з олотой
па ут иной.
Скреблась
мышь.
Из
кухни
тяну ло
ледяной
цвелью.
Посидев
полчаса,
романтик
нехотя
поднялся.
О,
как
ему
не
хоте лось
уходить
на
ул ицу,
в
темноту
и
холод!
Его
не
у д ерж ивали.
Вс лед
за
ним
в
пе редн юю
выбежала
Ли да
и
сунула
ему
в
карман
п ачку
папирос.
—
Пожалте
ручку,—
сказал
Эду ар д.
Она
протянула
руку,
кот орую
романтик
н елов ко
клюн ул.
—
До
свиданья,
приходите
к
нам
еще!
—
закричала
она,
наклоняясь
над
перилами.
—
Спасибо,
г рафи ня!
—
буркнул
романтик.
VI. Эдя,
о ст аньт есь,
Эд я,
не
гл упит е!..
На
следующий
день
романтик
пришел
опять.
На
этот
раз
он
принес
спинку
венского
стула.
Он
с казал :
—
Вот .
Еще
од на
сосенка.
Топливо,
зн аете
ли...
На
этот
раз
он
был
чисто
выбрит
и
очень
любезен.
Он
необыкновенно
острил,
читал
стихи,
рыча
и
ст реля я
слю­
но й,
рас сказ ыв ал
заб ав ные
ис тор ии
и
подражал
птицам.
По
временам
его
се рые
гла за
задумчиво
останавливались
на
разных
вещах,
и
т огда
казалось,
что
его
з ан имает
некая
очень
настойчивая
главпая
мысль.
П или
кофе,
курили
и
си дели
при
свете
бензинки.
Романтик
с мо трел
на
Лиду
серыми
г лаз ами,
и
эта
тол­
стенькая
розовая
девочка
в
пенсне,
серьезная
и
озабо­
чен н ая,
у
которой
над
туалетным
столиком
вис ел
боль­
шой
п ортр ет
покойного
мужа,
с
материнской
нежностью
6*
163


смотрела
на
голодного
поэта,
подавала
ему
папи рос ы
и
приш ил а
пуговицу
к
пальто.
С
приближением
вечера
з до­
ровье
романтика
быстро
надломилось.
Снач ала
он
стал
кашлять.
Потом
за яви л,
что
у
нег о
жар .
Потом
схватился
за
голову
и
умол к.
На
все
вопросы
он
мычал.
Потом
он
посмотрел
вокруг
оловянными,
ст рад ающи ми
глазами
и
потребовал
аспирина.
Через
десять
минут
он
нетвердо
встал,
сделал,
шатаясь,
два
шага
и
заяв и л,
что
уход ит.
Его
стали
отговаривать
от
так ого
безумия.
Он
же
упрямо
натягивал
п а льто.
—
С тар ик!
—
сказал
лирик.—
Ты
сошел
с
ума!
Оста­
вайся
ночевать.
Мы
тебя
как-н ибу дь
устрои м .
—
Глупости!
Я
не
хочу
вас
стеснять.
—
Эдя,
что
вы!
Останьтесь,—
сказала
Симочка.
—
Нет,
нет,
я
пойду...
Я
ка к-ни бу дь
доберусь.
Хот я,
вероятно,
я
в
дороге
упаду.
—
Эд я,
останьтесь,
Эд я,
не
глупите!
—
у моляюще
про­
с ила
Лида,
кр утя
пустой
рукав
его
на поло вину
одетого
пальтишка.
—
Нет,
нет!
Я
ни
за
что
не
останусь!
Н апрасно
вы
меня
просите.
Кроме
того,
ку да
же
вы
меня
поло­
жите?
Его
угов орили ,
ему
обещали
устроить
пос те ль
на
трех
стульях
за
шка ф ом.
Оставшись,
ро ман тик
повеселел
и
по­
чувствовал
себя
лучше.
Долго
еще
все
раз г ов арив али,
а
потом
начали
укладываться.
Лирик
с
подругой
лег ли
на
клеенчатый
диван.
Это
был
верный
д руг,
не
так
давно
вынесший
на
се бе
сладкую
тя же сть
их
сближенья.
Лид а
лег ла
на
свою,
с лишк ом
широкую
для
одн ог о,
кровать,
пру жи нный
матрас
которой
еще
очен ь
хорошо
помнил
гр уз ный
вес
военного
врач а.
С вет
был
пот уше н.
Стесня­
ясь
д руг
дру га
и
шеп чась ,
все
стали
раздеваться.
Послы­
шался
стук
сбрасываемых
башмаков,
шелест
юбок
и
шо­
рох
тел,
закутывающихся
в
одеяла.
П отом
наступила
ти­
шина,
и
в
этой
тишине
и
темноте
еще
долго
беззвучными
мотыльками
порхали,
кружились
те
еле
слышные
звуки
п оце луев
и
объятий,
кот оры е
всегда
окружают
сон
начи­
нающих
любовников.
Ли да
долго
ворочалась
на
св оей
сли шком
ши рокой
постели,
и
пружины
матраса
ирони­
чески
позванивали
и
хрустели
под
ней.
Эдуа рд
грубо
гре­
мел
стульями
за
шкафом
и
в орч ал:
—
Пр-р-рохвостово
л оже ...
Пе чь
п ога сла.
Февральская
н очь
тян ул ась
долго.
С
каж­
дой
минутой
в
комнате
де ла лось
все
холодней.
Синеньким
164


светом
наливалась
комната,
полная
шорохов
и
вещей.
Теплее
все х
был о
лирику
с
подругой.
На
другой
день,
проснувшись
в
п олде нь,
лирик
был
поражен
странным,
но
трогательным
зрелищем.
Э дуар д,
плотно
закутанный
в
голубое
стеганое
оде яло,
мирно
спа л
на
широкой
д окт орс кой
постели,
со пя
во
сне.
Лиды
не
было;
как
видно,
она
ушл а
на
службу.
—
Вставай,
вставай!
—
удивленно
закр и чал
лирик.—
Как
ты
сюда
попал,
старик?
—
М. ..
м. ..—
пр омыч ал
Эдуард,
переворачиваясь.—
В
чем
д ело?
Уже
пи ли
ко фе?
—
Ты
как
сю да
попал?
Вставай!
Уже
двенадцать
часов.
—
Чего
ты
вопишь?
В
ч ем,
с- с-со бст венн о,
дело?
Ли­
дочка
на
службе,
а
я
перебрался
к
ней
на
ложе,
так
с ка­
зать.
Н-не
по - ни- маю.
—
Вставай.
Не
собираешься
же
ты
оставаться
здесь
всю
жизнь.
Эдуард
неопределенно
зевнул.
Кон ечно,
он
не
собирал­
ся
оставаться
здесь
всю
жизнь,
но
покуда
он
еще
немножко
полежит.
Он
еще
очень
плохо
себя
чувствует.
У
него,
вероятно,
жар,
и
вообще
он
просит
оставить
его
в
покое.
Пока.
А
потом
бу дет
видно.
Лирик
ст ал
молча
одеваться.
Кофе,
сваренное
Симоч­
кой,
Эдуард
потребовал
в
пос те ль.
Ему
да ли.
За тем
он
п отре бов ал
к ниг.
Ему
д али
к ниги.
Затем
Си м очка
отпра­
вилась
на
ба зар
пр о давать
очередную
простыню,
чтобы
накормить
своего
лирика
обедом.
Лирик
взялся
за
каран­
да ш.
Э дуард
читал.
В
четыре
часа
вернулась
Лида .
Она
б ыла
розовая,
и
глаза
ее
смущенно
косили.
Прежде
все го
она
взглянула
на
свою
п осте ль.
—
Эдинька,—
сказала
она.—
Вы
уже
п росн ули сь?
Вам
удобно?
—
Как
ры бе
об
лед.
—
Х оти те,
я
сварю
вам
каши?
Эдуард
сделал
кислое
лицо.
—
Знаете,—
буркнул
Эдуард,—
зн аете,
кашка,
конеч­
но,
вещь
хорошая,
но
у
м еня
та кая
боле зн ь:
я
не
ем
жидкой
пи щи.
Органически.
—
Что
же
вы
едите?
—
Брынзу,—
кратко
от ве тил
Эдуард.
—
Но
ведь
брынзы
н ет,
за
ней
надо
идти
в
лавочку.
—
А
вы,
Лидочка,
по йдит е.
165


И,
сделав
милую
гримасу,
которая
должна
была
изобразить
капризного
младенца,
Эдуард,
этот
«старый
пир ат », просюсюкал:
—
Эдя
не
хоче т
кашки.
Эдя
хочет
брынзу.
Лида
п окорн о
надела
темный
вяз ан ый
плат о чек
и
по­
шла
в
лавочку.
Лирик
и
Симо ч ка
переглянулись.
Эд уард
хладнокровно
читал.
За
обедом
все
долго
м ол чали.
Нако н ец
Симочка,
у
ко­
торой
от
удивления
перестали
закрываться
глаза,
тихо,
но
настойчиво
сказала
Лиде:
—
Лида ,
что
это
значит?
Лида
ни чего
не
отвечала.
Эд уард
читал.
VII. Ты и на Лиду так кричишь?
Излишне
прибавлять,
что
с
этого
дня
Эд уард
плотно
осел
и
пустил
прочные
корн и
в
гостеприимной
почве.
Перв ые
три
дня
он
с ове ршен но
не
вст ав ал
с
док тор ­
с кой
постели,
с
утра
до
ночи
читал
романы
Стивенсона,
отрываясь
от
чтения
лишь
для
еды.
Он
вознаграждал
себя
за
дол гие
лиш ения .
В
конце
че тв ер того
дня
в
комнату
вбежала
худая
дама
с
бледным,
значительным,
как
бы
вечно
повернутым
в
профиль
птичьим
лицом.
Она
быстро
отыскала
припух­
шим
глазком
Эдуарда
и
быстро
заговорила
тем
хлопотли­
в ым,
индюшечьим
языком,
которы м
го вор ят
п очти
все
по­
жилые
матери
в
н ашем
городе:
—
Эд я,
ты
здесь,
Эдя?
Почему
ты
здесь ?
Почему
ты
не
являешься
третий
день
домой?
Что
это
зна ч ит?
Ты,
наверно,
ничего
не
кушал?
Тебе
здесь
что- н и будь
даю т
кушать?
Мадам
Точкина
опытным
взглядом
обвела
комнату
и
остановилась
на
Лид е.
Почему
она
не
остановилась
на
Симочке?
Почему
она
не
остановилась
на
лирике?
У
нее
был
х ороши й
нюх ,
у
э той
старой
мамы.
—
Вы
даете
Эде
мо лок о?
Эде
нужно
питаться.
Он
со­
всем
больной
человек.
Что
он
сегодня
кушал?
—
Брынзу,—
робко
ответила
Лида.
Мад ам
Точкина
немного
успокоилась,
но
все-так и
в орч­
ливо
заметила:
—
А
мо лока
он
не
пи л?
Ему
на до
молоко.
Эдя,
т ебе
надо
молоко.
Вот
я
пр инесл а
те бе
мо ло ко,
Эдя!
—
Она
вынула
из
рыжей
муфты
бутылку
зе лен ого
молока.—
Это
166


молоко,
Эдя,
для
те бя.
Никому
его
не
давай.
Конечно,
я
знаю,
каж дому
хочется
молока.
Эдя,
ты
до бры й,
товарищи
всегда
пользуются
твоей
добротой.
Ты
готов
с
се бя
по­
с лед нюю
рубашку
снять.
Но
это
молоко
ты
никому
не
давай.
Это
молоко
исключительно
для
тебя.
Слышишь?
И
мадам
Точкина
строго
посмотрела
на
Лиду.
—
Имейте
в
виду,
что
молоко
должен
пить
о дин
Эдя.
Слышите?
—
Слышу,—
виновато
ответила
Лида.
—
Уй,
мама!
Ты
мне
уже
надоела,—
свирепо
закри­
чал
Эдуард.
—
Какой
сердитый,
подумаешь,—
ласково
сказала
Эдина
мама .—
Ты
и
на
Лиду
так
кричишь?
Хе-хе!
На
прощанье
она
потрепала
Лиду
по
щеке.
—
Как ая
вы
молод ен ька я!
Так
вы
же
берегите
Эдю.
Эдя
хрупкий.
Он
со всем
как
его
по ко йный
отец.
З атем
Э дина
мама
и
Ли да
поцеловались.
Это
был
вполне
исторический
мо мен т.
Так
началась
сем ейн ая
жизнь
моего
друга
Эдуарда
Точкина,
п ерв ого
маст ера
южнорусской
романтической
школ ы,
учен ик а
Артюра
Рембо,
бродя ги ,
лентяя
и
аван ­
тюриста,
как
он
любил
сам
себя
называть,
я вно
преувели­
чивая
как
св ои
достоинства,
так
и
недостатки.
VIII. Лидуся,
киця,
брось
с л ужбу!
Он
таки
на сто ял
на
своем.
Он
за став ил
ее
бро с ить
службу.
Конечно,
он
не
требовал
и
не
приказывал.
Для
этого
он
был
в на чале
с лиш ком
ос торож ен .
Он
просил.
Он
отрывал
от
ст ран иц
Стивенсона
сво и
се рые
героические
глаза
и
молил.
Наконец,
он
ласково
похлопал
подругу
по
плеч у
и
ск ри вил
в
улыбку
сво й
б ольш ой
беззубый
рот
(собственно,
выбит
был
у
него
лишь
один
пер ед ний
зуб,
но
никто
с
п ерв ого
вз гляд а
не
мог
определить,
оди н
ли
у
нег о
зуб
вообще
или
только
одного
зуба
не
хватает).
Он
говорил:
—
Лид ус я,
киця,
де вочк а...
Брось
с лужбу!
—
Что
ты,
Э динь ка?
—
испуганно
воскликнула
Лида ,
кос я
сквозь
пен сне
ч ер ными
гл аз кам и.—
Что
же
мы
бу­
дем
тогд а
есть ?
Ве дь
мы
умре м
с
голоду.
—
Лидуся!
Обезьянка!
Ну,
я
т ебя
прошу.
Мы
не
п ро­
падем.
167


—
Да
что
ты,
Эдин ька !
Подумай
сам.
Ты
ведь
у
меня
умный.
Но
не
такой
был
ч ело век
Эдуард
Точкин,
чтобы
дать
себя
угов орит ь
ж енщ ине.
Он
деловито
со пел.
—
Я
уже
все
обдумал.
При
этом
он
втаскивал
на
тощи е
колени
тяжеловатую
под ругу,
ласково
чесал
у
нее
за
ухом
и
мечтательно
го­
ворил:
—
Слушай,
синичка...
Ты
бросишь
службу
и
буд ешь
за ни мать ся
хозяйством.
Ты
будешь
жи ть
ис ключи те льн о
для
своего
ма лен ьког о
капризного
мальчика.
Не
пр авда
ли,
это
б удет
чудесно?
Во-первых,
ты
будешь
гладить
мне
брюки.
Во-вторых,
готови ть
обед.
В-третьих,
ходи ть
на
ба­
зар.
А
я
б уду
работать:
мужчина
всегда
должен
работать.
Конечно,
покуда
найдется
работа,
можно
бу дет
продать
кое-что
из
в еще й.—
Он
обводил
комнату
опы тн ым
вз гля­
дом
и
продолжал:
—
Но
ты,
трясогузочка,
не
беспо ко йся !
Так
бу дет
только
первое
время.
Впоследствии
я
б уду
за­
раб ат ыват ь
стол ько,
что
нам
вполне
хватит
на
сытую
жизнь.
По
утрам
мы
б удем
пит ь
кофе
с
сахарином
(надо
бы ть
эк оно мны ми).
К
о беду
ты
будешь
жарить
на
по ст­
ном
масле
уй му
картошки.
И,
конечно,
н адо
буд ет
пок у­
пать
бр ын зу.
Без
брынзы
я
не
могу.
Максимум
четверть
фунта
—
эт ого
с
меня
хватит...
Он
развертывал
перед
ней
упоительные
картины
се­
мейной
жиз ни.
Рассказывал
о
своих
друзьях,
таких
же,
как
и
он,
бродягах,
авантюристах-художниках,
поэтах
и
просто
шутниках,
и
о
том,
как
они
б удут
угощать
их
чаем
с
пир ожк а ми.
Неизвестно,
что
вли яло
на
нее
больш е :
его
красноре­
чие
или
вар ва рск ие
нежности.
Она
сд а вал ась,
слабо
про­
тестуя:
—
Эди ньк а,
но
чем
же
ты
займ ешь ся ?
Где
ты
доста­
неш ь
рабо ту?
А
без
нее
мы
обязательно
ум рем
с
голоду.
—
Уй,
Лидуся,
какая
ты
глупая!
Клянусь
т ебе
честью,
что
мы
гол ода ть
не
будем.
П одой ди
на
ул ице
к
любому
мальчишке-папироснику
и
спр оси: «Скажи мне,
мальчик,
голод ал
ли
когда-нибудь
Эдуард
Точкин?» —
и
маль ч ик
тебе
отв е ти т: «Нет,
Эдуард
Точкин
никогда
не
гол одал ».
Я
напишу
по эму
белым
ямбом
о
трактире,
о
ед е,
о
судьбе
поэт а
и
о
многих
х ороши х
вещах,
а
это
чего-
нибудь
да
стоит.
Наконец,
я
буд у
работать
по
агитации.
Я
буду,
черт
возьми,
заведовать
к лубом
—
гарантирован-
168


пых
два
фунта
хлеба
в
день
и
каждый
м есяц
красноар­
мейский
паек .
Пауза.
—
Ну,
Ли ду ся,
брось
службу.
Обезьянка,
не
упрямься*
Лида
сдалась.
Она
бр осила
службу
и
с
гер ои чес кой
пок орнос тью
на­
чала
распродажу
вещей.
IX. Эдуард расцвел пышным цветом,
но...
За тем
Э дуард
з авел
сво и
порядки.
Он
требовал,
чтобы
ему
не
м ешали
читать,
не
мешали
спать,
не
мешали
ду­
мать
и
не
мешали
курить.
Он
стал
капризен
и
невыносим
в
общежитии.
Он
от рав лял
жизнь
лирика
и
Симочки.
Но
так
как
комната
принадлежала
Ли де
и
так
как
совершен­
но
по те ряв шая
голову
Ли да
заботилась
о
спокойствии
своего
Э дика
с
усердием,
достойным
лучшего
прим е не ния,
лирик
и
Симо ч ка
быст ро
увяли
и
во
избежание
ссор
пр и­
нуж д ены
бы ли
переселиться
в
друго е
место.
Затем
Эдуард
заявил,
что
у
нег о
«лицемания»
и
что
он
вообще
никого
не
может
виде ть .
По сле
этого
Эдуа рд
расцвел
пышным
цветом.
Ни
о
какой
ра боте ,
конечно,
не
б ыло
и
речи.
Ли да
самоотверженно
носила
па
ба зар
свои
тр яп ки,
гладила
брезентовые
штаны,
ст ирал а,
стряпала,
читала
в слух
Стивенсона
и
с
каждым
дн ем
все
боль ше
вл юб ля­
л ась
в
своего
повелителя.
Эдуа рд
прини ма л
это
как
долж ное.
Он
был
твердо
уве­
рен ,
что
добрый
романтический
бог
вознаграждает
его
за
все
испытания
и
труд но сти
прежней
нищей
жизни.
Он
был
почт и
безмятежно
счастлив.
Однако
некий
червь
мед­
ленно,
но
упорно
точил
его
се рдце .
Бе да
пр ибл ижалась .
Первые
признаки
катастрофы
был и
так
неу ловим ы
и
ничтожны,
что
человек,
не
посвященный
во
все
та йны
психики
этого
чу да ка,
не
о бра тил
бы
на
них
ни
мал ейш е­
го
внимания.
Но
друзья,
знавшие
Эдуарда
как
с вои
пять
пальцев,
зар а нее
ужасались.
Бедняги!
Они
и
не
предполагали
размеров
беды.
Это
б ыло
поистине
нечто
стихийное.
Началось
с
того,
что
однажды
Эду ар д,
над ев
халат
и
туфли
покойного
до ктора ,
подошел
к
окн у.
Вид
у
нег о
был
крайне
озабоченный.
Он
долго
п рос тоял
у
окна,
с
169


очаровательной
нежностью
сл едя
за
возней
в оробье в
и
за
лё том
грузных
ворон.
При
этом
он
посвистывал.
На
друг ой
день,
не
говоря
ни
слов а,
он
схо дил
домой
к
матери
и
принес
оттуда
«Жизнь животных»
Брема.
Вес ь
вечер
он
провел
в
сосредоточенном
чтении.
Затем
ка к-то
вскоре
он
сказал
Лиде :
—
Лид ус я,
птичка
моя!
Дрозд
мо й!
Красно го л овая
славка!
Тогд а
о на,
покраснев
и
ласково
косясь,
взяла
его,
как
боль шую
добрую
с обак у,
за
уши
и,
при жавш ись
к
его
худ ой
щеке,
сказала:
—
Эди ньк а,
мальчик
мой!
Разве
я
та кая
уродка,
что
похожа
на
птицу?
Я
ведь
толстенькая.
Или
ты
ме ня
уже
раз люби л?
—
Ах,
Лидочка,
ты
ничего
не
поним а еш ь.
Молчи
л уч­
ше.
Нет
ничего
на
св ете
приятнее
птиц.
Когда
мы
разбо­
гатеем,
мы
купим
себ е
много
клеток
и
птиц.
Не
правда
ли,
это
бу дет
превосходно?
И
с
угрожающим
жаром
и
красноречием,
брызгая
с люпо й,
божась
и
кл яня сь
всеми
своими
органами
и
пре д­
ками,
он
нач ал
описывать
прелести
птиц.
Он
говорил
о
том,
как
по ет
дроз д,
что
лю бит
кушать
красноголовая
сл ав ка,
каков
н рав
у
пож и лого
щегла
и
как
мила
м оло­
денькая
синица.
Он
рассказал
у йму
анекдотов
из
жи зни
чижей
и
сорок,
у ве ряя,
что
бывают
скворцы,
зна ю щие
назубок
таб лиц у
умножения.
Он
утверждал,
что
без
птиц
жизнь
человека
теряет
сол ь
и
значение.
Он
подражал
птицам,
свистал,
вер ещ ал,
хлопал
воображаемыми
крыль­
ями,
чистил
клювом
перья,
да же
как
бы
делал
попытки
летать.
Растроганная
его
волнением,
Л ида
смотрела
на
нег о
влюбленными
г л азами
и
гл адила
ему
голову.
—
Эдин ька ,
какой
ты
смешной
м альч ик!
Неужели
ты
до
такой
степени
люби шь
пт иц?
А
я
этог о
не
знал а.
Ну,
хорошо,
вот
мы
продадим
мое
старенькое
сер ое
платье
(помнишь,
то,
с
черной
в ышив ко й), и я куплю тебе птич­
ку.
Х оче шь,
Эдинька?
—
Уй,
Лидочка!
Ты
у
мен я
гений
чис той
красоты.
Обязательно
ку пи
птичку.
Эдя
хоче т
пт ич ку.
—
Ма льчи к
мой!
С
этого
дня
Эдуард
стал
поговаривать
о
птичке.
И
вот
однажды
серенькое
платье
с
черной
выш ивк ой
бы ло
п рода но.
В
комнате
появилась
отличная
клетка
с
птицей.
Что
это
бы ла
за
птица,
определить
было
невоз­
170


можно.
Вид
у
нее
был
чрезвычайно
затаск анн ы й
и
пощи­
пан ный.
Кроме
того,
у
нее
был
на по ло вину
выдран
хво ст.
Ни
слуха,
ни
голос а
у
этой
мрачной
птицы
не
было.
Звук ,
кот орый
она
производила,
цар ап ая
клювом
по
решетке,
был
отвратителен.
Но
Эдуа рд
ею
восхищался.
Он
у тве рж­
дал,
что
это
какая- т о
оче нь
редкая
разновидность
дрозда.
Он
наливал
противной
птице
воду,
под с ыпал
конопляного
с емени ,
по дм игива л
ей,
свистал,
про с овыва л
за
ре шет ку
палец
и
лю бо вно
постукивал
по
свирепому
грязному
клю ву.
—
Подождите,
она
скоро
запоет.
Я
бу ду
не
я,
ес ли
она
не
запоет.
Уж
я-т о
отли чно
разбираюсь
в
птица х .
—
Эдинька,—
говорила
Лида
смущенно,—
может,
бы­
ло
бы
лучше
купить
канарейку?
Она
бы
у
нас
пела.
Эд уард
немедленно
впадал
в
ярость.
Он
брызгал
сл ю­
ной
и
шипел:
—
Уй,
Лид а!
Не
раздражай
меня.
Ты
ничего
не
пони­
м аешь
в
птица х .
Что
мож ет
быт ь
г нуснее
канарейки?
Ка­
нарейка
—
самая
мещанская
птица.
Уж
я-то
знаю,
что
го­
вор ю.
А
это
очень
редкий
экземпляр
дрозда.
Лида
умолкла.
X. Он поступил на службу
Вс коре
Эдуа рд
поступил
на
службу
в
ЮгРОСТА.
Она
оказалась
единственным
учреждением
республики,
где
его
чудовищная
фа нтаз ия
мо гла
найти
применение.
Перв ые
его
шаг и
на
новом
поприще
были
неописуемы.
Сначала
его
назначили
стихотворным
фельетонистом
стенной
газеты.
Граждане,
име в шие
удовольствие
ж ить
в
период
в то­
ро го
и
третьего
год а
республики
на
юге ,
вероятно,
хорошо
знают,
что
тако е
сте нн ая
газета
ЮгРОСТА.
Распростра­
няться
о
ней
нет
никакой
надобности.
Граждане
же,
не
имевшие
удовольствия
провести
вышеупомянутые
два
го­
да
на
юге,
так,
вероятно,
до
конца
дней
св оих
и
не
узна­
ют,
что
такое
стенная
газ ета
ЮгРОСТА,
потому
что
еще
не
род ился
на
божий
свет
мастер,
способный
описать
эту
не
п одд а ющуюся
описанию
г азету .
Так
вот ,
Эду ард
попал
в
нее
фельетонистом.
Прежде
всего,
придя
в
редакцию,
он
деловито
осмот­
релся
и
потянул
носом,
отчего
д вум
маш инист к ам
сдела­
лось
ду рно,
а
треть я
написала
заявление
в
комслуж.
171


Затем
он
общи те льн о
подмигнул
секретарю,
очень
вежли­
вому
молодому
человеку,
скрывавшемуся
от
воинской
по­
винности,
и,
скрутив
огромную
папиросу
из
се к рета рско^
го
же
та баку ,
мрач но
заяв и л:
—
Короста
—
болезнь
накожная,
а
югрос та
—
на­
ст енн ая.
Пос ле
чего
его
немедленно
перев ели
в
отдел
изобрази­
тельной
агитации.
В
отделе
изобразительной
агитации
Эдуард
пробыл
че­
тыре
дня.
В
первый
день
он
стащил
из
мастерской
стул
и
несколько
кусков
фанеры.
Во
вт орой
день
болел
аст мо й.
В
третий
подо ше л
к
п л акату,
приготовленному
к
отправке
на
агитпункт,
и,
зама зав
не
осо б енно
острую,
но
очень
честную
надпись,
н апи сал
новое
четверостишие,
приду­
манное
мгновенно:
Буржуазия ласкала
Пролетария всегда,
Миловала, целовала,
На деревьях ве-ша-ла.
На
четвертый
де нь
он
об ъя снил ся
с
заведующим
отд е­
ло м,
пот ребов а л
аван с
и
отдыхал
на
лаврах.
Денег
ему
не
дали,
так
как
в
учреждении
их
вообще
не
было,
но
зато
на
пятый
де нь
назначили
в
устную
газету.
Одним
сло вом ,
через
две
недели
заведующий
ЮгРОСТА,
гроза
машинисток,
кричал
на
весь
кабинет,
дергаясь
в
суд орога х:
—
Выдайте
ему
жалованье
за
две
недели
вперед,
и
пусть
он
убирается
к
свиньям!
Он
ме ня
за муч ил!
Дальше
так
продолжаться
не
может.
Сложив
голубы е
бумажки
в
красивую,
но
не
с ли шком
толстую
пачку,
Эдуа рд
подмигнул
розовому
кассиру
и
де­
ловито
отправился
домой,
обдумывая
различные,
весьма
важные
вопросы.
XI. Затем начались птицы
—
Вот,—
кор отк о
сказал
Эду ар д,
ш вырн ув
деньги
на
стол
и
сейчас
же
сп р ятав
их
обратно.
Лида
восторженно
ах нул а.
После
этого
Эдуард
з аня лся
покупкой
птиц.
Со
всех
сторон
приятели,
пок л онник и
его
поэтической
школы ,
эти
простодушные
ребята,
кот оры е
готовы
был и
раскроить
д руг
другу
череп
из-за
неправильно
по ст авлен ­
172


ной
цезуры,
несли
к
н ему
птичьи
клетки.
Клетки
был и
самых
разнообразных
качеств,
форм,
ве личин
и
м атер и­
алов.
Среди
них
были
и
кокетливые
бамбуковые
клетки
из
чи сла
тех ,
что
ви сят
в
низеньких
гостиных
ст ар ших
меха­
ни ков
и
капитанов
дальнего
плавания,
выв езен ные
из
Я понии
вместе
с
черной
шелковой
ширмой
с
хризантема­
ми
и
лаковой
шкатулкой
для
папирос
Были
и
безвкусные
металлические
клетки
обе р-о фи­
церских
вдов
и
купеческие
—
громадные,
с
н еб ольшой
до м,
клетки
очень
слож ной
архитектуры,
с
мезонинчика­
ми,
балкончиками,
вну т ре нними
камерами,
автомати­
ческими
жердочками
и
щегольскими
кормушками.
Наконец,
были
и
честные
охотничьи
клетки
для
пере­
пелов,
с
сетчатым
ве рхом ,
грубы е,
д ер евянн ые
и
темные,
как
прокопченная
столовая
в
староанглийском
феодаль­
ном
стиле.
Один
чересчур
усердный
юноша
вместо
клетки
при­
нес
небольшой
аквариум,
что
натолкнуло
романтика
на
мысль
завести
себ е,
кроме
птиц,
также
рыб
и
водоросли.
Затем
началась
покупка
птиц.
Ежедневно
с
утра
Эд уард
брал
пус тую
кле тку
и
от­
правлялся
на
какой-то
от да ле нный
базарчик,
кот оры й
на­
зывал
«охотницким рядом» .
По
его
словам,
там
можно
был о
купить
или
вы мен ять
любую
п тицу
северных
широт.
Там
у
него
бы ли
таинственные
знакомства,
сохранившие­
ся
с
то го
счастливого
времени,
когда
в место
школы
он
отправлялся
на
дикий
бер ег
м оря,
р асста вив
птицеловную
сеть
и
растянувшись
на
живо те
под
кус том
пожелтевшей
си рен и,
в
с ухой
за рос ли
полыни
и
слюдя н ых
бессмертни­
ков,
коварно
подсвистывал
глупым
чижам,
цепко
д ер­
жас ь
за
предательскую
веревку.
Стайки
птиц
пер есыпа­
лис ь
бусами
с
куста
на
кус т.
Легкий
пух
и
воздушные
клочья
репейника
летали
над
ломким
хворостом
бурьяна,
а
с
мо ря
тянулись
молочные
прохладные
космы
первого
тумана.
Возбужденный
голодом
и
воспоминаниями,
Эдуар д
возвращался
домой
к
обеду,
принося
с
со бой
птиц.
Лида
чис т ила
клетки,
насыпала
корм,
вбивала
в
стен­
ку
гвоз ди
и
восхищалась
птицами.
На
взгляд
непосвященного,
птицы
был и
ужасны.
Они
б ыли
грязны,
р астр епан ы,
запуганы,
п ро жор ливы
и
совер­
шенно
безмолвны.
У
многих
из
них
были
выщипаны
хвосты
и
перебиты
лапки.
473


Но
на
все
иронические
замечания
друзей
по
поводу
птиц
Эд уард
отвечал
яростным
рычаньем:
—
Молчите,
ослы!
Вы
ничего
не
понимаете.
Это
очень
редкие
экземпляры.
Вот ,
например,
та,
серая,
видите,
на
жердочке:
это
редкий
экземпляр
малиновки.
У
не е,
пр ав­
да,
немножечко
сломана
лапка
и
чуть-чуть
в ыщ ипан
хвостик,
но
пос м отри те,
ка кие
у
нее
ум ные
глазки.
Кля­
нус ь
памятью
йоего
покойного
отца,
плюньте
мне
в
глаза,
ес ли
чер ез
два
дня
она
не
запоет.
Вы
нико гд а
не
слышали
пения
ма л иновк и?
И
он
начи н ал
свистать,
улюлюкать
и
крутить
головой.
Од нако
проходила
неделя,
а
редкий
экземпляр
мали ­
новки
по-п режн ему
оставался
безмолвным,
но
оче нь
про­
жорливым.
Вскоре
все
ст ены
бы ли
сп лошь
увешаны
редкими
и
да же
редчайшими
экземплярами
пти ц.
Причем
все
пт ицы
был и
похожи
д руг
на
друж ку,
как
заключенные
одной
камеры.
Во
всяко м
случае,
ни каки х
существенных
различий
между
ними
не
было,
хотя
все
они
нос или
различные
многообещающие
названия:
д роз­
ды,
красноголовые
славки,
щеглы,
снегири,
зяблики,
чи­
жи...
В
комнату
бы ло
жутко
войти.
Треск
клювов
и
кр ыл ьев
оглушал
не прив ычно е
ухо.
Перья
и
пух
летали
п осре ди
комнаты
на
манер
тех
летних
вихрей,
которые
вд руг
по­
дымаются
при
совершенном
безветрии
на
хуторских
птичьих
дв ора х.
Сор,
шелуха
конопляного
семени,
брызги
и
ка мешк и
сыпались
из
клеток
на
пол .
Кроме
того,
в
углу
стояла
детская
ванна,
в
к оторой ,
высунув
из
воды
глянцевитый
арбузный
щиток
и
верб­
люжью
м ордочку,
ш евел илась
и
любопытно
жмурилась
черепаха.
Эдуард
сидел
в
ковровых
туф лях
за
книгой
под
боль­
шим
портретом
сердитого
военного
врача.
Ин огда
он
подымал
гла за
на
портрет
и,
почтительно
пр ило жив
к
губам
указательный
палец,
шепотом
произ­
нос ил:
•—
Канцлер!
Лида
смущённо
косилась
на
птиц,
и
на
ее
бесхарак­
тер ном
дет ском
личике
обозначались
еле
уловимые
скл ад­
ки
беспокойства
и
та йн ого
раздражения.
Оно
накаплива­
лос ь
вокруг
толстенького
ребяческого
носика.
174


XII, Скоро « о ни»
съедят
шв ей ную
машину
Пт ицы
упорно
не
пели,
но
исправно
жрали.
Лида
тер­
пеливо
молчала.
Эд уард
мечтал
о
новых
и
новых
э кзем п­
лярах.
Дела
пош ли
сов сем
плохо.
Доходов
не
было
ника­
ки х,
а
пт ицы
уничтожали
громадное
количество
дорогой
пищи.
Они
не
довольствовались
хлеб ны ми
крошками
или
остатками
ячной
каши.
Им
требовались
му р авь иные
яйц а,
ко но пляно е
и
канареечное
семя
и
ка кие-т о
очень
дор ог ие
мучные
черви,
без
ко торы х,
го
словам
Эдуа рда ,
они
ни­
когда
не
смогут
запеть.
Почт и
все
деньги
п ри ходи лось
т рати ть
на
птиц.
Лид а
пыталась
воз раж ать.
Эд уард
был
неумолим.
Он
требовал,
что бы
Лида
продавала
последние
тр яп ки.
Комн ат а
по
ме­
ре
наполнения
птицами
все
больше
и
больше
освобожда­
л ась
от
вещей.
Наконец,
непроданной
осталась
одна
швейная
машинка.
—
Лидуся!
Ты
зн аешь ,
отчего
не
поет
красноголовая
славка?
Она
не
пое т,
потому
что
ей
на до
поб ольш е
муч ­
ных
че рв ей.
Продай
швейную
машинку,
и
мы
покормим
птичек.
—
Эдинька,
ты
с
ума
сош ел!
Мы
сами
не
е дим!
Мы
скоро
умре м
с
голоду.
—
Не
говори
глуп ос те й,
Лидочка!
Мне
дос та точн о
четверти
фунта
брынзы
в
день.
Ли шь
бы
п ели
на ши
птички.
Лида
дергала
б ровью .
А
когда
Эд уард
уходил
на
ры­
нок
за
птичьим
кор мо м,
она
звала
к
себе
соседку
и
горьк о
ж алов алас ь
на
птиц.
—
Милая,
мы
скоро
совсем
умрем
с
голоду!
—
гру ст но
говорила
Ли да,
обнимая
соседку.—
Птицы
нас
разорят»
Они
съ ели
все.
Они
съ ели
мое
серенькое
платье
с
черной
вышивкой.
Они
съели
летнее
пальто.
Они
съ ели
прос т ыни
и
наволочки.
Скоро
они
съедят
шв е йную
машинку,
и
тог­
да
наступит
конец.
Эдя
ничего
не
хочет
слушать.
Он
со­
вершенно
сошел
с
ума ...
О,
как
я
ненавижу
эт их
отврати­
т ель ных
птиц!. .
Со седка
сочувственно
качала
головой,
думая
о
своих
невзгодах,
а
маленькая
соседкина
дочка,
тр е хлет няя
Ц ук-
ла
с
громадным
к расн ым
бантом
на
маку ш ке,
подбира­
лась
к
к л еткам
и,
боязливо
озираясь,
грозила
птицам
п ал ьчик ом:
—
Гадкие
птич к и.
Птички
бяки.
Птички
съе ли
се­
денькое
патице.
175


П отом
ее
личико
освещалось
невыразимой
нежностью,
и,
п одой дя
к
ванне,
о на,
с ияя
от
сча сть я
и
умиления,
н аз ывала
черепаху
купахой.
А
морщинки
вокруг
Лид очк ин ого
нос а
становились
все
решительнее.
XIII, Зловещая глава,
в
к от орой
Ли да
г лав ным
обра з ом
молчит
—
Это,
Лидочка,
дрозд,—
сказал
Эду ар д,
внося
в
ком­
н ату
клетку
с
бол ьш ой
некрасивой
птицей,
похожей
на
недоделанную
курицу.—
Ты
не
думай,
что
это
какая-ни­
бу дь
простая
птица .
Это
очень
редкий
экземпляр.
Кля­
нусь
покойным
отцом,
через
два
дня
она
запоет
на
славу.
Уж
я-то
хорошо
разбираюсь
в
этих
вещах.
Пр авд а,
ему
ну жно
покупать
п обольш е
му чных
червей,
но
зато
ты
се­
бе
не
можешь
представить,
как
он
запо ет!
Это
буд ет
нечто
небывалое.
Продай
наволочку.
Лида
молч ала .
—
Смотри,
смотри,
Лидочка!
—
внез апно
воскликнул
Эдуард.—
Смотри,
он
сразу
же
сел
на
жердочку.
А
это
верный
признак,
что
он
буде т
долго
ж ить
и
впоследствии
отл и чно
за пое т.
Поверь
мне.
Уж
я- то
отлично
разбираюсь
в
эти х
вещах.
Пауза.
—
Продай
н ав олоч ку.
—
Х орошо, —
с
ледяной
п окорн ос тью
сказала
Лида.
Вечером,
напи вшись
ячменного
к офе
без
хлеба
и
саха­
ру,
супруги
улеглись
на
солидную
докт орск ую
кровать,
которая
неодобрительно
и
з лов еще
позванивала
всеми
своими
п ру жинам и.
—
Эдинька,—
кротк о,
но
твердо
сказала
Ли да,
подсо­
вывая
одеяло
под
романтика,—
Эдинька,
дальше
так
про­
должаться
не
может.
Мы
умрем
с
голоду.
Птицы
нас
окончательно
разорили.
Мучные
черви
ст оят
г ораз до
до­
роже,
чем
сама
мука.
Конопляное
семя
ну жно
ис кать
по
всему
рынку
и
тр а тить
безумные
деньги.
Эди н ька ...
Мо­
жет
быть,
уж
довольно
птичек?
Что
ты
на
это
ска жешь ?
Мы
оставим
оди н
какой-нибудь
экземпляр,
са мый
ред­
ки й...
Ведь,
правду
сказать,
они
уж
и
не
такие
заме ча­
тельные,
эти
птички.
Коне чн о,
все
они
очень
редкие
эк­
земпляры,
но
все-таки...
176


—
Я
слы шат ь
не
хочу
эти
глупости,—
сердито
бурк­
нул
Эдуард.—
Скоро
они
запоют.
Я
в
эт ом
уверен.
Ре дкий
экземпляр
малиновки
уже
се год ня
собирался
запеть.
Я
это
прочел
по
его
г лаз ам.
—
Э динь ка!
У моляю
те бя.
За втра
нам
уже
совсем
нечего
ест ь.
И
нечего
прод ать.
—
Как
нечего
прод ать?
А
шв ей ная
ма ши на?
Или
ты
думаешь,
что
за
нее
ничего
не
дадут?
И
зеркало
на
туа­
летном
столе
чего-нибудь
да
стоит.
—
Эдя!
Что
ты
говоришь!
—
ужаснулась
она,—
Если
мы
продадим
машинку,
как
же
я
сошь ю
те бе
брюки
и
руб а ху?
Ве дь
на
те бе
все
рва н ое.
Тебя
над о
одеть.
А
то
ты
у
меня
ходишь
как
нищий.
Эдуа рд
задумался.
—
Знаешь,
Лидочка,
я
придумал.
Завтра
ты
про да шь
зеркало.
Мы
ку пим
пти чк ам
корму
и
сами
поедим
немно­
го.
Аво сь
мы
продержимся
недельку.
За
это
вр емя
ты
мне
с ошьешь
из
св оего
зимнего
пальто
брюки
и
куртку
(ведь
все
равно
дело
идет
к
лету).
А
потом
можно
буд ет
пр о­
д ать
машинку.
Не
правда
ли,
де во чка?
Сознавайся
же,
плутовка,
что
у
теб я
муж
ум ница .
Лидочка
молчала.
Эдуа рд
перевернулся
на
друг ой
бок
и
засопел.
—
Эдя,
ты
настаиваешь
на
этом?
—
Конечно,
глупенькая!
Кроме
тог о,
не
сегодня-зав­
тра
умрет
моя
мать
(это я хорошо знаю) .
Старуха
долго
не
протянет,
для
ме ня
это
ясн о.
Тогда
у
нас
сразу
попр а­
вя тся
дела.
Ведь
беличья
ротон д а
и
медный
тази к
на
ули­
це
не
валяются.
Что
ты
об
этом
думаешь,
обезьянка?
Ли да
молчала.
Она
в
те мнот е
что-то
твердо
обдумывала.
Потом
она
сказала
таким
тихим,
таким
кротким
и
та­
ким
настойчивым
гол осом ,
что
на
минуту
птицы
переста­
ли
возиться,
и
слышно
было,
как
где-то
на
ул ице
прошу­
мел
а втом об иль
из
губчека:
—
Значит,
ты
на стаив аешь
на
этом ?
—
Конечно,
глупенькая!
Уж
верь
мне,
я
отлично
зн аю,
что
говорю.
Верь
мне.
Романтик
уснул.
Ли да
молчала.
Всю
ноч ь
она
пролежала
с
открытыми
глазами.
А
когда
в
окне
посветлело
и
за ря
стала
нали­
ват ься
вишней,
она
ос торожно,
что бы
не
разбудить
м ужа,
выбралась
из
постели
и,
шлепая
босыми
ногами,
зак у сив
губы,
направилась
к
птичьим
клеткам.
177


XIV. Не знаю,
что
и
под ум ать
На
следующий
день,
встретившись
с
друзьями
на
бульваре,
где
уже
начин ал ось
весенн ее
гулянье,
Эдуард
огорчен но
говорил:
—
Друз ья,
с
мо ими
пт ица ми
происходят
необъясни­
мые
вещи.
Сегодня
ночью
сдохло
два
очен ь
редких
экзем­
пляра.
Я
решительно
не
понимаю,
почему
это
случил ось.
Кормил
я
их
хорошо.
Ух од
за
ними
был
самый
внима­
т е льный.
Абсолютно
не
по ни маю.
Между
прочим,
сдох
тот
самый
дро зд,
который
вчера
сел
на
жердочку.
Уж
этого
я
никак
не
мог у
понять.
Я
твердо
знаю,
что
если
пти ца
в
новой
клетке
сейчас
же
сад ит ся
на
жердочку,
значит,
она
буд ет
долго
жить
и
отл и чно
петь .
Эдуа рд
смущенно
крутил
головой.
Но
на
друзей
таинственная
смерть
пти ц
не
произвела
никакого
впечатления.
Они
были
заняты
другим.
На
всех
ст олбах
и
заборах
был
раск лее н
но вый
декрет.
Во зле
пестрых
листов
бандерольной
бумаги
толпились
го­
р ожан е.
Они
напирали
друг
на
друга,
наступали
на
ноги,
сб ив али
шапки.
Коммерческие
ю жане,
в
течение
двух
лет
л иш енные
права
покупать
и
продавать,
сжатые
жел ез ной
д ис циплиной
военного
коммунизма,
теп ерь
заполняли
пе­
рекрестки
и
площади,
парки,
бульвары
и
переулки,
на
все
лады
обсуждая
неожиданный
де кре т.
Первые
ласточки
новой
эк оно мич еск ой
политики,
ко­
торая
не
носила
еще
в
ту
п ору
клички
«нэп», вили пер ­
вые
гнездышки
под
стеклянными
сводами
крытых
рын­
ков.
С а нкц иониро ва нные
свыше
штаб-офицерские
вдо вы
бо йко
продавали
пир о жные
и
бр абан тс кие
кружева,
не
страшась
молниеносных
о блав
и
эс ка дро нов
внутренней
охраны
республики.
Шторы
магазинов,
некогда
падавшие
со
свистом
к
грохотом,
кое - где
стали
уже
пр ипод ним а ть­
ся,
как
за брал а
рыцарей,
окончивших
смертельный
п оеди­
нок,
и
громады
раз но цвет ны х,
опьяняющих,
чудовищных,
нев еро ят ных
тортов,
ромовых
баб,
колба с,
хлебов
и
биск­
витов
ударили
из- за
са л онных
стекол
великолепно
отшли­
фо ва нных
витрин
в
проголодавшиеся
гла за
обывателей,
пределом
мечтаний
к отор ых
в
течение
двух
лет
был
чест­
ный
бублик
в
корзине
улично й
девчонки.
Библейский
еврей,
склонявший
пейсы
над
лотк ом
с
папиросами
при
сл а­
бом
свете
полночного
решетчатого
фонарика,
последний
раз
п ока зался
в
гулком
мраке
совершенно
безлюдной
у ли­
178


цы,
и
утр ом
по
бульвару
прошла
первая
женщина
в
коти­
ковом
саке
с
букетиком
пар ник о вых
огуречных
фиало к .
Д ома
Эд уа рда
ждали
новые
непр ият но ст и.
За
вр емя
его
отсутствия
п оги бли
еще
две
птицы.
Одна
удавилась
сама,
з астр яв
головк ой
между
прутьями
решетки.
Другая
была
съед ена
к ошко й,
которая
в
отсутствие
Лиды
умуд­
р илась
от кр ыть
лапкой
дверцу
клетки.
Эдуард
был
ср ажен .
Лид а
молчала.
На
другой
день
пог иб ла
еще
одн а
птица.
На
тре­
тий
еще .
—
Мож но
подумать,
что
злой
дух
вселился
в
мой
дом,—
г овори л
Эдуард
друзьям.—
Почему
гибнут
птицы?
Для
меня
это
совершенно
не по нят но.
Уж
я-то
отл ич но
изучил
все
болезни
птиц,
и,
клянусь
к ласси ческ ой
балла­
дой,
ни
одна
из
них
не
была
б оль ца.
В
несколько
дне й
у
Эд уа рда
издохли
почти
все
птицы.
Романтик
был
настолько
пот р ясен,
что
даже
пер е стал
об
этом
говорить.
Он
то лько
нежн о
ласкался
к
Лиде.
—
Лидочка,
погибли
на ши
пт ичк и.
А
ведь
они
могли
так
чудесно
запеть!
Я
уверен,
что
все
бы
они
зап ели.
Тебе,
Лидуся,
жалко
птичек?
—
Конечно,
жал ко ,—
го вор ила
Лида,
и
на
ее
детские
улазк и
наворачивались
блестящие
сквозь
пенсне
сле зы. —
Оч ень
жалко,
но
что
же
делать?
Она
брала
Эдуарда
за
грязные
уши
и
покрывала
теп­
ленькими
маленькими
поцелуями
его
не бри тое,
ст рашн о
Х удое
лицо.
Точно
застег и ва ла
кнопочки.
Она
гов орила :
—
Н и чего,
Эди н ька!
Ск оро
наш и
дела
поправятся.
Тогд а
мы
заведем
се бе
новых
птичек.
XV. Последняя птичка
Потом
мне
надо
было
на
все
ле то
уехать
из
города,
и
я
отправился
к
Эд уа рду
попрощаться.
Поравнявшись
с
его
высоким
окном,
которое
уже
было
открыто,
я
увидел
полную
женск у ю
руку,
державшую
клетку.
Другая
рук а
отворила
дверцу,
и
большая
нелепая
птица,
попрыгав
на
пороге,
взмахнула
отвыкшими
от
дви ­
жения
крыльями
и
неловко,
боком,
полетела
в
синеву,
цепляясь
за
ветки
акаций,
уже
з еленевш их
мелким
го­
рош ком
молодой
лис тв ы.
Я
вошел
в
комнату.
Лида
одна
стояла
у
окна,
и
глаза
ее
были
полны
с лез.
Она
смутилась.
179


—
Вы
знаете,
у
нас
опять
несчастье.
Только
что
уле­
тела
Э дина
последняя
любимая
птичка.
Я
шила.
Вд руг
клетка
отв ори ла сь
—
фррр,—
и
не
успела
я
вскочить
с
места,
как
—
до
свиданья!
Редкий
экземпляр
красноголо­
вой
славки
улетел
в
окно.
Как
она
умудрилась
отк ры ть
дверцу,
не
понимаю?
Она
опу ст ила
глаза.
Я
молчал.
Тогд а
она
ска за ла:
—
Знает е.. .
Конечно,
это
очень
жа ль,
но
все-таки
луч­
ше,
что
птички
пропа л и.
Иначе
мы
бы
сами
по г ибли.
Все-
та ки
осталась
швейная
ма шин ка,
и
вы
ув ид ите
осенью,
каким
фра нт ом
б удет
выглядеть
Эдинька.
Скоро
пришел
Э дуа рд.
Его
не
осо бенн о
огорчила
пот е­
ря
последней
птицы.
Оц
молч а
с нял
со
стены
ненужные
кл етки
и
отнес
на
ч ерд ак.
—
У
тебя
хорошая
баба,—
сказал
я,
пожимая
ему
на
прощанье
руку.
—
Ничего,
ст ари к!
Осенью
у
меня
опя ть
бу дет
много
птиц.
Новая
полит ик а.
Дела
поправятся.
Вот
увидишь.
—
Ладно,
прощай!
Осенью
я
вер нул ся.
Эдуа рд
жил
плохо.
Л юди
во круг
продавали,
покупали,
бога те ли
и
тол стели .
Но
Эду ар д,
этот
неис пр а вимый
мечтатель,
лентяй
и
авантюрист
в
ду­
ше,
и
при
новой
экономической
пол итик е
не
мог
себе
н ай­
ти
применения.
Пожалуй,
теперь
ему
бы ло
хуже,
чем
рань ш е.
Он
уже
слу жил
в
каком-то
военном
госпитале
в
качестве
заведующего
библиотекой.
Он
жил
на
полураз­
рушенной
даче,
у
мо ря,
в
каморке
об
одном
окне .. .
На
стене
не
хватало
лиш ь
доб ро го
хом ута,
чтобы
эта
комнатенка
ничем
не
отличалась
от
кучерской
у
малозе­
мельного
помещика.
В
комнате
не
был о
ни че го,
кроме
ж елез ной
кровати,
печки
и
ко мо да.
Швейная
маш ина
была
продана.
Эдуард
был
о дет
в
чистенькую
рубашечку
и
детские
бр ючки ,
сшитые
из
старой
Лидочкиной
юбки.
Ко к етлив ый
деше­
ве ньк ий
галстучек
висел
у
нег о
на
тощ ей
ш ее.
Он
имел
не ле пый,
куцый
вид
и
сам
напоминал
некую
тонконогую
ди кую
птицу
с
раскрытым
клювом.
Лид а
ходила
босиком,
по-бабьи
повязанная
по линя в­
шим
красным
платком.
—
Ну,
с тари к!
—
торжественно
ск азал
Эдуа рд .—
Ты
видишь
сам :
дела
мои
поправились.
Я
аккуратно
п ол учаю
па ек
и
живу
прекрасно.
180


Бедняга,
он
до
сих
пор
мерил
жизнь
желез ны м
арши­
ном
во енно го
коммунизма!
—
Ско ро
у
мен я
опять
заведутся
птицы.
Теперь
я
их
сам
б уду
ло ви ть.
Недавно
я
достал
превосходную
запад­
ню.
У
мо ря
появилось
много
щеглов.
Я
знаю
место,
где
их
уйма.
По й дем.
Он
дос тал
из-под
кровати
кл етку ,
и
мы
пошли.
—
К ляну сь
покойным
отцом,
плюнешь
мне
в
глаза,
если
через
полчаса
у
мен я
не
будет
полной
кл етки
птиц.
Он
повесил
з ап адню
на
ветку
ди кой
сир ен и.
Мы
пр и­
шли
на
берег.
В
ожидании,
пока
пойм ается
птица,
мы
пошли
бро­
дить
по
бе рег у,
у
те плой
густой
вод ы,
пахнущей
йодом,
песком
и
тиной.
Чайки
и
паруса
белели
легкими
запяты­
ми
в
далекой
голубизне
воздуха
и
моря.
Мш ист ые
столбы
купальни
ходили
и
раскачивались
длинными
глянцевиты­
ми
от р ажения ми
в
плоской,
почти
неподвижной
ряби.
Среди
разговора
Эдуард
вдруг
дернулся.
—
Старик,
по ра!
Клян ус ь
честью,
птицы,
наверное,
уже
пой м алис ь.
Я- то
знаю,
как
их
ловить.
Мы
быстро
пошли
к
клетке.
Куст
находился
на
п режн ем
месте,
но
клетки
не
было.
Эд уард
р астер я нно
осмотрелся
и
вдруг
зар ы чал
от
бе­
шенства.
Он
пр ило жил
ладонь
к
глазам
и
страшно
выру­
гался.
Я
посмотрел
вдаль.
Та м,
ме льк ая
по
верблюжьим
горбам
берега
и
по
синеве
моря,
у лепет ы вал
маль чиш к а.
Он
размахивал
клеткой,
напоминая
ветряную
мельницу.
Эд уард
сделал
прыжо к ,
но,
вспомнив
про
свою
астму,
унаследованную
от
о тца,
махнул
рукой .
—
Черт
возьми,—
сказал
он
с
м рачн ой
улыбкой,—
клянусь
беличьей
ротондой
старухи,
этот
мальчишка
да­
леко
пойдет!
Он
медленно
по пл елся
домой.
Я
шел
следом
за
ним,
корчась
от
приступов
х охота .
Я
вдыхал
свеж ий
м орск ой
в оз дух,
защищая
ла донь ю
глаза
от
стеклянного
осеннего
солн ц а,
оплетавшего
сияю­
щей
паутиной
пыль ные,
тяж елые
сады.
В
густой
чащ е
их
уже
сквозили
лимонные
пя тна
ака­
ций
и
коралловые
—
кленов.
1920


ПРАПОРЩИК
Прапорщик
Чабан,
малый
двадцати
тре х
лет,
тихий
и
н ед алек ий,
с
васильковыми
глазами,
темно-русыми
воло­
сами
и
белыми
девичьими
руками,—
типич ный
студент,—
в
с вое
время,
во
время
войны
с
немцами,
был
храбрым
и
выносливым
солдатом.
Под
М инско м
он
вз р ывал
со
своим
взводом
гор ны
и
получил
жестокую
контузию
правой
с то­
рон ы
тела.
Под
Барановичами
его
переехал
зарядный
ящик,
в
Одессе,
в
гос пит ал е,
где
он
лечился,
у
нег о
сдел а­
ла сь
чесотка.
За
это
все
он
име л
два
Георгиевских
креста,
шашк у
с
ан ненски м
темляком
и
надписью: «За храб­
рость».
В
девятнадцатом
году
он
был
мобилизован.
Это
случи­
л ось
весн ой .
У
не го
не
спросили,
хоче т
ли
он
воевать,
и
не
спросили,
сочувствует
ли
он
добров ол ьца м .
Он
должен
был
хотеть
воевать
и
сочувствовать
армейскому
генералу
с
жандармской
бородкой,
портреты
которого,
перевитые
георгиевскими
лент ам и
и
украш енн ы е
скрещенными
пушками,
красовались
вс юду.
Прапорщика
то лько
с прос и­
ли
на
пункте,
где
он
желает
служить,
и,
узнавши,
что
ему
все
равно,
записали
на
брон е пое зд
и
назначили
телефо­
нисто м.
Снач ал а
бронепоезд
стоял
в
ремо нт е
в
железнодо­
рожн ом
деп о,
и
прапорщик
Чабан
через
два
дня
на
тре­
тий
был
начальником
караула,
охранявшего
поезд.
Часо­
выми
у
него
были
недоучившиеся
юнкера,
малолетние
кадеты
и
вольноопределяющиеся
в
дл инных
арт ил лер ий­
ск их
шинелях
с
к р асными
погонами.
Подвешенные
на
громадных
це пях
к
закопченному
стеклянному
потолку
тысячепудовые
бронированные
ва­
гон ы,
пох ож ие
на
танки,
смотрели
в
разные
сто ро ны
от­
крытыми
че рн ыми
люками,
из
кот оры х,
как
из
открытых
ртов
повешенных,
торчали
н абря кшие
языки
пуле м етов .
182


Среди
стр аш ного
железного
грохот а,
с ове ршен но
оглу­
шавшего
не пр ивыч ное
ухо,
в
запахе
раскаленного
железа
и
в
си нем
ч аду
каменного
уг ля
плавали
остры е
м но гоко­
нечные
звезды
фо наре й.
Рабочие,
оголе нн ые
по
пояс,
с
тела ми ,
блестевшими
от
сала
и
к опот и,
как
у
не гров,
во­
зились
у
горнов,
у
станков,
бегали
с
громадными
тяжелы­
ми
молотами,
клепали,
ругались,
мочили
воспаленные
го­
лов ы
под
краном
и
курили
махорку.
Кам енные
сердитые
л ица
их,
полные
злобы
и
презрения,
мелькали
в
расс еян ­
ном
свете
фо нар ей
и
вселя л и
в
сердце
Чабана
странную,
не по нят ную
трев огу.
Пос ле
то го
как
ко ма ндир
бронепоез­
да,
молодой
полковник
в оз душн ого
флота,
джентльмен
с
английским
пробором,
труб очк ой
и
бел ым
крестиком
на
синей
гимнастерке,
приказал
у сил ить
ка ра улы
и
поставил
в
известность
господ
оф иц еров
бронепоезда,
что
с
ра бочи ­
ми
нуж но
быть
крайне
осторожными
и
что
под по льн ые
ко ммун ис ты
м огут
взорвать
бронешоезд,
прапорщику
Ча­
б ану
стало
еще
страшнее
обходить
по
ноча м
стоявших,
как
игрушечные
солдатики,
с
винтовками
часовых.
С
ре­
монтом
бронепоезда
страшно
торопились
и
работали
дв а­
дцать
четыре
часа
в
сутки,
в
две
смены.
Е жед невно
отку­
да-то
привозили
новые
английские
пулеметы,
дальномеры
и
охладители.
Пост оян но
к
в орот ам
мастерских
по дъез ­
жал
великолепный
блестящий
синий
лиму з ин,
и
группы
генералов
в
сопровождении
ан гл ийских
лейтенантов
и
французских
капитанов,
громко
и
весело
разговаривая
на
разных
языках,
осматривали
работы.
Прапорщик
Чабан
не
понимал,
что
де лалос ь
в округ.
Он
не
з нал,
почему
рабочие
хотят
взорвать
брон еп ое зд
и
почему
нач аль ство
хочет,
чтобы
этот
бронепоезд
был
по­
скорее
гот ов.
Он
не
знал,
почему
красные
дер ут ся
с
бе лы­
ми
и
почему
вся
Ро ссия
разделилась
на
две
част и
—
на
большевиков
и
на
неболыпевиков.
Пр а вда,
офицеры
бро­
непоезда,
с
ко торы ми
помещался
Чабан
в
вагоне,
посто­
янно
гов орил и
о
том,
что
до
тех
по р,
по ка
коммунисты
будут
у
власти,
Ро ссия
не
пер естан ет
бедствовать.
Но
по­
чему
это
должно
б ыло
быт ь
именно
так
—
никто
не
объ­
яснял,
и
Чабан,
ко торы й
пр ивык
д ома,
у
себя
в
Умани,
к
простым
и
несложным
разговорам
о
погоде,
об
универси­
тете
и
об
охоте,
был
чужим
в
среде
этих
капитанов,
пору­
чи ков
и
юнкеров.
В
последнее
время
раб очих
стали
тороп ит ь
еще
боль­
ше
и
чаще
стал
наезжать
автомобиль
с
генералами.
Газе­
ты
писали
о
победах
и
о
бегстве
красных.
Но
в
городе
183


становилось
все
тревожнее,
и
уже
б ыли
слу чаи ,
ко гда
на
окраинах
убивали
добр ово льче с ких
офицеров.
И
вот
однажды
брон еп оез д
был
гот ов,
поставлен
на
рельсы
и
составлен.
В
тот
же
ден ь
полк о вник у
принесли
предписа­
ние
из
штаба,
п осле
чего
он
сейчас
же
запретил
отлучку
в
город.
А
через
ден ь,
уже
вполне
готовый
и
во ору же нный,
под цепл е нный
к
длинному
воинскому
эшелону,
бронепо­
езд
стоял
у
рампы,
готовый
к
отходу.
Офице ры ,
кадеты
и
юнкера
грузили
в
вагоны
п леды
и
хорош ие
чемоданы,
заплаканные
дамы
и
изящн ы е
девицы
окружали
выкра­
ше нные
в
защитный
цвет
стальные
к ороб ки
бронепоезда.
Ча со вые
рисовались
ружьями
на
башне,
и
командир
пер ­
вого
оруд ия ,
с
походной
с умкой
и
би нок лем
через
плечо,
деловито
бегал,
наб люд ая
за
проводкой
те л ефон ного
п ро­
вода.
На
р ампе
готов и ли сь
служить
мо ле бен,
и
п опы
на­
девали
ризы.
Потом
п ели
певчие,
раздавали
гор ящи е
све­
чи,
шеп тал ись
адъютанты
генерала,
приехавшего
в
лим у­
зине.
А
после
молебна
командиру
вручили
новенькую,
блестящую
ик ону
св ятого
Николая,
и
генерал
говорил
ре чь.
Говорил
он
о
то м,
что
кр асн ые
враги
сильны,
что
требуется
напряжение
в сех
военных
сил
для
того,
чтобы
их
сломить.
Го вори л
он
об
Учр еди те льн ом
собрании
и
о
том ,
что
именем
главнокомандующего
всеми
вооружен­
ными
силами
юга
он
приказывает
п ленн ых
расстреливать
на
мест е.
При
э том
у
него
дрожали
седые
по ду сни ки.
Во
время
м олебн а
Чаб ан
кр ест ил ся,
во
время
ре чи
ге­
нерала
стоял
навытяжку,
а
после
ре чи
вместе
с
др угим и
кричал
«ура».
А
перед
самым
отх од ом
по ез да,
гуляя
по
полотну,
он
вст рет ил ся
со
своим
старым
гимназическим
товарищем,
фамилию
которого
забыл,
но
ли цо
которого
хорошо
по­
мнил.
Они
поз доров а лис ь.
—
Здорово,
старик,—
сказал
Чабан,
разглядывая
ле­
г онь кое
пальтишко
и
небритое
ли цо
приятеля.—
Сколько
лет,
ск олько
зим ,
что
ты
здесь
делаешь?
Приятель
улыбнулся
славной
студенческой
улыбкой.
—
Работаю
в
железнодорожном
госпитале.
А
ты
чт о,
добровольцем
з адел ался?
—
Мобилизовали.
—
Ага.
Что
ж,
вы
этим
поездом
думаете
раздавить
Советскую
Ро ссию?
В
Москве
завтракать
собираетесь,
пе т?
—
Что
у
тебя
за
странный
тон?
—
Чабан
понизил
го­
лос
и
оглянулся.—
Ты
чт о,
может
быть,
коммунист?
184


—
А
ты
контрразведчик?
—
Нет.
—
Да,
коммунист.
Пр и ятели
п ом олчали ,
а
потом
Чабан
ска зал:
—
Вообще
все
это
очень
странно.
Вот
генерал
тол ько
что
говорил
ре чь,
что бы
ра сстр ели ва ть
пле нных
и
что
ко ммун ис ты
—
наш и
са мые
зл ые
вра ги,
а
я
с
т обой
вместе
учился,
и
мы
вместе
на
казну
ходили
и
вместе
старые
книги
продавали.
А
ты
теперь
коммунист,
а
я
до б­
роволец,
и,
значит,
я
тебя
должен
убивать,
а
ты
должен
меня
при
первом
у добн ом
случае
в
Чека
посадить.
Ничего
не
понимаю.
Объясни
мн е,
пожалуйста.
Но
приятель
Чабана
тольк о
усмехнулся
и
махнул
ру­
кой.
А
на
прощанье
ск аз ал:
—
Объяснять
тебе
долг о,
а
вот
пойдешь
в
бо й,
и
когда
будешь
из
пушки
стрелять,
так
хорошенько
подумай,
в
кого
стреляешь.
Аво сь
св оих
старых
солдат
человек
во­
с емь
уцокаешь
на
мес те.
И
уше л.
А
Чабан
возвратился
на
бронепоезд,
где
уже
все
б ыло
готово
к
отправлению.
И
до
самого
отхода
ра с­
сматривал,
недоумевая,
румяных
и
воинственных
мальчи­
ков-вольноопределяющихся.
Эшелон
г нали
всю
ночь.
Ветер
ре зал
по
крышам,
и
в
щ ели
т еплу шек
хл ест ал
дождь.
Лошади,
гремя
подковами
по
доск ам ,
шарахались
от
блеска
фонарей,
стрелявших
в
глаза
с
полустанков.
Начальник
какого-то
узла,
задержав­
ший
поезд
на
три
минуты,
был
расстрелян,
и
тр уп
его
был
брош ен
в
канаву.
Никто
не
з нал,
по
какой
дороге
гонят
и
почему
так
торопятся.
Только
в
шта бн ом
ва гоне ,
где
толст ые
железнодорожные
свеч и
в
тяже лых
медных
подсвечниках
п рыг али
по
ши рок ому
ломберному
столу,
полковник
в
синей
гимнастерке,
по лож ивши й
локти
на
расчерченную
трехверстку
и
беспрерывно
на бив а вший
тр убк у,
знал,
в
чем
де ло.
Но
ли цо
его
б ыло
невозмутимо.
Он
быст ро
пробегал
прип ух ши ми
глазами
телеграммы,
к оторы е
ему
подавал
на
каждой
ст анц ии
адъютант,
п оку­
сы вал
кончик
желтого
карандаша
и
прихлебывал
чай
из
м ота юще гося
ст ак ана.
Перед
рассветом
на
каком-то
полустанке
па хла
черная
земля,
похожая
на
к ору
дуба,
пели
жаворонки
и
зеленели
озими.
Бабы
продавали
в
крынках
молоко,
и
девочки,
за­
мотанные,
как
куклы,
подымали
к
окнам
вагона
корзины
185


с
плаци нд ам и
и
па чки
с
махоркой,
по хож ей
па
навоз.
П отом
поезд
гнали
дальше,
и
к
полудню,
зады х аясь ,
как
загнанная
лошадь,
визжащий,
гремящий,
потный,
крас­
ный,
он
влетел
на
станцию,
где
почему-то
долго
стоял,
и
опять
никто
не
знал,
почему
он
долго
стоит
и
когда
он
тронется
дальше.
На
с та нции
и
вокруг
ст а нции
б ыло
пустынно,
страшно
тихо,
н езамет но
был о
ни
шума
и
дви­
же ния
в агон ов,
ни
манев ри ро вания
по ездо в.
Ко ма нда
по­
дождала
п ять
минут ,
потом
десять,
потом
час...
и
пос те­
пенно
ст ала
расходиться
по
путям,
по
стрелкам
в
желез­
нодорожный
п осе лок.
Во круг
становилось
все
т ише
и
тише,
и
по лк овник
вышел
из
вагона
и
прошел
в
телеграф­
ную
кон тор у,
где
долго
просидел
за
т елег р афным
аппара­
том,
собственноручно
что-то
выстукивал
и
внимательно
прочитывал
ленту,
д линн ой
белой
стружкой
выползав­
шую
из
колеса.
П отом
он
быстро
встал
и,
выйдя
на
пер ­
рон,
г ар к ну л: «Прислуга,
по
местам!»—
и
велел
отцепить
бронепоезд
от
эше лон а.
И
тольк о
теперь
все
услышали
те
звуки,
на
ко торы е
никто
раньше
не
обращал
внимания
и
от
кот оры х
вокруг
было
очень
тихо.
Это
бы ло
легкое,
зв онк ое
и
странное
погромыхивание,
пох оже е
на
удары
пара,
быстро
выр ыв а­
юще гос я
из
клапана.
Через
минуту
пор уч ик
с
би но клем
кошкой
карабкался
на
семафор,
рвя
перчатки
и
ц еп ляясь
шпорами
за
ступеньки
лестницы.
П отом
произошел
ка­
кой-то
п ереп олох,
и
капитан,
командир
пое з да,
вывел
из
железнодорожного
поселка
белого
и
че рного
машиниста.
Он
держал
револьвер,
направленный
в
его
затылок,
и
к ри чал : «Дезертир,
сволочь,
расстрелять!» —
и
в
след ую­
щую
секунду
спереди,
о ттуд а,
где
слышались
ст ранн ые
звуки,
вылетело
что-то
невидимое,
легкое
и
чуждое
тому,
что
было
в округ .
Обдало
в ет ром,
резнуло,
свистнуло,
и
прапорщик
Ча­
бан ,
надев ав ший
шта ны
за
полотном,
видел,
как
из
ста н­
ционной
крыши
повалил
черный
дым
и
п оле тели
щепки.
За
первой
гранатой
просвистали
вторая
и
третья.
Пехо­
тинцы,
приехавшие
эшелоном,
р ассыпал ись
в
цепь.
Лоша­
ди
кавалеристов
падали
и
ломали
ноги.
Казачий
взвод,
выехавший
с
пра вог о
фл анга,
был
смя т.
Сотни
людей,
бе­
гавших
вза д
и
вперед
перед
вагонами,
под
вагонами
и
за
вагонами,
кр ича ли
на
разные
г олоса,
и
на
ст анц ии
стоял
пче лины й
гул,
но
тех ,
ко торы е
наступали,
еще
не
был о
видно,
и
от
этого
было
еще
страшнее.
186


—
Телефонисты!
Провод
на
пункт!
Телефонисты!
Прапорщик
Чабан,
чер т
вас
возьми!
—
кричал
чей-то
безумный
голос.
Но
прапорщика
Чабана,
это го
хра бр ого
офицера,
ви­
девшего
смерть
не
оди н
раз
в
глаза,
ох ва тил
непо ня т ный
и
неодолимый
ужас.
Бежать,
бежать,
как
можно
скорей
куда-нибудь
подальше
от
боя .
И
он
побежал.
Ноги,
не
привыкшие
к
бегу,
вязл и
в
черной
в спах анн ой
земле.
С ве­
жий
ветер
свистал
в
ушах.
Позади
гре мели
разрывы
и
кричали
п оез да.
А
прапорщик
Чабан
б ежал,
напрягая
все
силы,
и
легкие
готов ы
б ыли
лопнуть
от
воздуха,
ко торы й
напирал
в
раскрытый
рот.
Через
д есять
мину т
он
увидел
себя
одиноким
в
по ле,
на
бугре .
Слева
была
стан ц ия
с
мелькающими
игрушечными
вагонами,
д виже ние м,
ок у­
танная
дымом.
Справа
лежало
ровное,
спокойное
и
свет­
лое
весеннее
п оле
с
голубы м и
кремлями
обла ков ,
пт ица ми
и
с ол нцем.
Ред кие
пер елеск и
светились
лисьим
мохом.
Яр ко
бли ста ло
дно
разбитой
бутылки.
А
впереди
по
шахматным
доскам
полей,
как
рассыпанные
бусы,
кати­
лис ь
цепи
насту п авш ей
пех о ты.
Там
б ыли
пушки,
раз­
брасывавшие
белые
об лач ки
дыма,
казачьи
разъезды,
ми­
гавшие
звездами
на
кончиках
пик.
Шальная
пу ля
удари­
лась
в
зем лю
у
его
ног ,
и
долго
в
его
ушах
стояло
пчели­
ное
пень е.
А
сзади
два
казака,
привстав
на
стременах,
кричали
страшными
голосами
и
махали
прикладами.
То­
гда
прапорщик
Чабан
вытащил
револьвер,
поднял
л евую
руку
и
выстрелил
в
н ее,
в
мякоть,
повыше
локтя.
Выстрел
обжег
гимнастерку,
и
ру кав
смок.
Но
боли
он
не
почув ­
ствовал.
Он
бросил
револьвер
и
побежал
назад,
прижимая
раненую
руку
к
бок у
и
чувствуя
рану
т ак,
как
будт о
бы
кто
его
ударил
по
мускулу
железной
палкой.
Он
б ежал,
но
продолжал
оставаться
на
месте,
в
само м
центре
карусели,
где
все
сильнее
и
сильнее
начинали
кружиться
лоша д и,
до ми ки,
облака
и
перелески.
Когда
он
очнулся,
поезд
мотало,
в
глаза
стреляли
фо-
пари
полустанков,
зол оты е
ш мели
ис кр
тучами
неслись
мимо
вагона,
ящи ки
со
шрапнелями
стукались
др уг
о
друга
и
гремели,
человек
в
белом
халате
с
чер ны ми
б лес тящи ми
перчатками,
еле
держась
на
р асстав лен ных
ногах,
вы жимал
над
лоханкой
грязную
тряп ку,
из
кото­
рой
текла
бура я
красноватая
жидкость.
Вокруг
с тон али
люди.
Их
был и
деся тк и,
сотни...
Их
б ыло
очень
мно ­
го.
Ру ка
г орела ,
н ыло
плечо,
и
казалось,
что
эта
б оль,
жар
текли
из
се рд ца.
И
сердце
от
этого
становилось
все
187


слабее
и
п ад ало.
Радужные
стрекозы,
треща
стеклянны­
ми
крыльями,
наполняли
те мн оту.
И
тольк о
резкая
жел ­
тая
полоса
за кат а,
как
бритва,
резала
гл аза.
Громадный
красный
солдат
в
зе ле ном
крылатом
шл е­
ме
с
пятиугольной
звездой
по жим ал
руку
рабочему
в
бе­
лом
фартуке
с
молотом.
Тяж елая
цепь,
разорванная
поп о­
лам ,
лежала
у
их
ног .
Шаф ранн ое
солн це
вставало
лу ча­
ми-стрелами,
выглядывало
из-за
них
что-то,
чего
никак
нельзя
бы ло
уразуметь,
но
тол ько
было
похож е
на
напи­
санное,
на
голос
студента
в
легком
п альто,
идущего
по
рельсам
от
водокачки.
Да
и
солдат
см ахив ал
на
не го
св о­
им
почти
юношеским,
грубо
нарисованным
лицом.
А
може т
быть,
впрочем,
это
так
казалось.
И
прапорщик
Чабан
никак
не
мог
поня т ь,
где
он
это
видел:
во
сне
ли,
на
станции,
или
наяву.
Но
он
уже
знал,
что
именно
это правда, это —
настоящее.
Во круг
пахло
эфиром,,.
1921


ОТЕЦ
«Батько! где ты? Слышишь ли
ты?»
«Слышу!» — раздалось
среди
всеобщей тишины...
Н, В. Гоголь
I
В
тюремной
ночн ой
духо те
и
тьме,
в
спиртовом
запахе
дынных
корок,
по
стенам
во зил ись
клопы.
Два
окна,
пе ре­
пл ет енные
груб ым
железом,
запирали
ночь,
всю
осыпан­
ную
св е жими
звездами.
Ветер
и
с п олохи
бежали
по
ним.
Клопы
ссыпали
с
потолка
и
ст ен
известковую
пы ль,
ссыпались
с ами
в
солому,
и
эта
чу ть
слышная
возня
пока­
лывала
во
тьм е
как
бы
игольчатым
га зом
над
мн имым
стаканом
сельтерской
вод ы.
В
ок не,
озаренный
дуговым
жуком,
стоял
добе ла
розо­
вый
косяк
сос еднег о
корпуса.
Под
виселицей
фонаря,
сре­
ди
черноты,
на
полотняной
яркой
з емле
ка чалас ь
много­
угольная
тень
часового.
Ночь
б ыла
черна.
Люди
в
пе ре по лне нных
к ам ерах
спали.
По
железным
галереям
и
лестничкам
п ох аживал и
сонные
надзиратели
с
ключами.
Из
клетчатых
дверей
слышался
хрип,
храп,
кашель,
ст он
и
чесанье.
Тюрьма
стояла
по ср еди
огородов
и
выхо д ила
крестом
па
все
четыре
сторон ы
света.
В
начале
апреля,
в
один
из
тех
прекрасных
и
теплых
дней ,
к огда
море
особенно
си не,
а
м ол одые
листья
особен­
но
зелены,
в
тюрьму
пр иве ли
громадную
партию
аре сто­
ва нных .
Сперва
их
ве ли
по
широким
оп уст ев шим
улицам
города,
где
еще
месяц
тому
назад
расхаживали
офицер­
ские
патрули
и
дефилировали
отряды
британской
морской
п ехоты ,
затем,
окруженные
пул емет ами
и
чубатыми
всад­
ник ами
на
деревенских
лошадях'
с
в пле тенным и
в
грив ы
к расн ыми
лентами,
они
м инов али
Чумку
и
кладбище,
и,
наконец,
их
покуда
разместили
на
опр ятн ом
зе лен ом
тю­
ремном
дворике.
Среди
прив ед е нных
в
тюрьму
людей
был
некто
П етр
Ив а нович
Синайский,
молодой
че лове к
189


в
офицерской
ту журк е
с
арт ил лер ийск ими
петлицами
и
в
студенческой
фуражке.
И
пошла
тюремная
жизнь.
Ежедневно,
опускаясь,
как
в
трюм,
на
прогулку,
Петр
Ива но вич
видел
восток.
Там,
поверх
кр асн ых
крыш
жен­
ского
отделения,
поверх
лужаек
и
черешен,
поверх
высо­
кой
небритой
стены
и
огородов,
была
степь.
Воздух
зано­
сил
оттуда
в
зн ой
зонтики
одуванчиков
и
запах
бурья­
на
—
в
дождь.
Ин огд а,
если
на дзи р атель
был
добр,
из
вы­
сокого
окошечка
оди ночк и,
где
сумасшедший
живописец
с
утра
до
вечера
рисовал
углем
на
стене
революционный
п лака т,
Синайский,
видел
кл очок
юга.
Там
бы ли
беговые
дорож к и,
п оросши е
молочаем
трибуны
и
заколоченные
кон юш ни.
В
солнечные
дни
за
ними
тек
гол убой
к исел ь­
ный
в оз дух,
полный
бабочек-капустниц
и
отражавший
невидимое
море.
На
север
выхо д ила
его
кам е ра,
и
се вер
он
видел
всегда.
Там
было
шо ссе
и
кладбище,
где
в
тени
пыль ных
ак аций,
черемухи
и
шелковицы
где-то
стоял
бе­
лый
крест
над
могилой
его
ма те ри.
Но
запада
не
видел
никто.
Запад
был
за
той
самой
крайней
вертикальной
черт ой
кирпича,
кот орую
можно
б ыло
увидеть,
просунув
голову
м ежду
прутьями
решетки
и
ско сив
глаза.
Там
бы ли
тюремные
ворота .
Там,
в
степ­
ную
пыль,
садилось
красное
солнце.
Возле
кухни
часто
били
в
кусок
рельса.
Громыхая
по
перилам
мисками,
дежурные
сбегали
вниз
за
ужино м.
Че­
рез
двор
прохо ди ло
поп а рно
несколько
арестованных.
Они
очен ь
медленно
несли
на
гнущихся
палках
луженые
ча ны
с
пищ ей
и
бы ли
пох ожи
на
ка чающи х ся
иуд еев ,
несущих
из
зе мли
Ханаанской
ч уд овищ ные
грозди
винограда.
В
камере
начинали
ужинать.
Спекулянты-мыловары
в
чистых
ниж них
с ороч ках
«гейша»
с
воротами,
обшитыми
тесь мо й,
и
соломенными
картузами
на
плешивых
затыл­
ках
снимали
со
стен
плетеные
корзинки
и
занимали
к рай
потного
прожженного
деревянного
стола.
Им
присы лали
всё.
У
них
был
пр ек ра сный
бе лый
хле б
и
крупная
соль,
в
к оторую
они
макали
крутые
яй ца.
У
них
было
коров ье
масло,
сахарный
песок
и
настоящий
китайский
ча й.
У
пих
был и
сереб р яны е
ложки,
ста кан ы
и
поло тен ца .
Они
жил и
коммуной.
Старший
из
них ,
тучный
еврей
с
баг р ово
выбритыми
щеками
и
английскими
у сик ами,
засучивал
до
локтей
рукава
и
короткими
в олос а тыми
пальцами
нето­
ропливо
и
чистоплотно
д елил
между
сво ими
хлеб
и
ку-
риц у.
190


Другие
подсаживались
к
мискам
с
розовой
свек ло вич ­
ной
похл ебк ой
и
выни мали
из
карманов
д ер евян ные
ло ж­
ки
и
остатки
утреннего
пайка
—
рж аног о
колючего
хлеба.
Ста рос та
ка меры
бросал
в
пот ное
ведро
с
кипятком
щепотку
морк ов ного
ча я.
Некоторые,
укрывшись
с
головой
английскими
ши не­
лями
и
сильно
зажмурившись,
лежали
на
тюф яка х,
неза­
метно
засу ну в
ру ку
под
липкую
бязевую
рубаху.
Им
не
хоте ло сь
есть.
И
вечер,
зажженный
огарк ом
в
горлышке
черной
бу­
тылки,
оплы ва л
лазурью
и
золотом
стеарина
на
вя лые
корки,
на
желтый
пон ос
дын ных
внутренностей,
рас­
пластанных
на
столе.
Нереши тел ь н ая
звездочка
обознача­
лась
на
св оем
обычном
мест е,
в
правой
в ерхн ей
клетке
окна .
Негромко
разговаривая,
евреи
л ожи лись
спать
в
сво ем
чисто
о бмете нн ом
уг лу
на
дерюжные
соломенные
тюфяки.
Они
гус то
сыпали
вокруг
себя,
под
себя
и
на
себя
нафталин,
отодвигали
п оду шки
в
белоснежных
наво­
лочках
от
стен,
натирали
подмышки
керосином
и
чем-то
во нюч им
прыскали
из
пульверизатора
во
тьм у
на
со седей.
В
д ал ьней
камере
сл або
п ели
хором.
На
п отолк е
сияли
два
светлейших
решетчатых
ко сяк а.
Ми мо
дв ери,
звеня
ключами,
пл ыл
красный
огонек
па пи­
росы.
Сверху,
как
с
минарета,
заунывно
пел
кавказский
голос:
—
Товарыш
надзыратэл,
я
бално й!
Товарыш
надзыра-
тэл,
я
б ално й!
Но
в
ответ
была
т ишина .
Огарок
г ас.
В
камере
стано­
вилось
черно
и
б ело
пополам.
Люди,
укрывшись
с
го ло­
во й,
как
с олдат ы,
к аш ляли
и
спали.
Х рипе ли
и
спали.
Чесались
и
спали.
В
спиртовом
запахе
ды нных
корок
по
стенам
возились
клопы.
Тогд а
к
тю фяку
Синайского
осторожно
подползал
пол­
ковник,
начальник
карательного
отряда.
Петр
Иванович
узнавал
его
по
бел ому
свитеру,
де лав шему
его
п охожи м
на
сморщенного
лысого
б эби.
Он
останавливался
возле
Синайского
на
четвереньках
и
всматривался
в
его
лицо.
Убедившись,
что
он
не
спит ,
пол ко вник
сад ился
на
кор ­
точ ки
и
шамкающим
шепотом,
т аким
самым,
каким
шам­
кают
вод ев ильны е
старички,
говорил:
—
В
пятнадцатом
г оду
под
Краснополем,
винт или,
к огда
я
командовал
батальоном,
в
мой
бл инда ж
попал
восьмидюймовый
фугас.
У
ме ня
просто,
без
ра згов оров ,
потемнело
в
глазах,
и
я
очнулся
только
чер ез
два
часа
в
191


дивизионном
ла за рете.
Оказалось
—
бедро.
Но
если
бы
не
бедро,
а
представьте
себе...
вообще...
то
я
бы
н иче го,
зна ­
чит,
более
бы
не
почувствовал,
винтили...
Как
вы
полагае­
те,
Петр
И ва нович,
э?
Сдержанно
кряхтя,
он
шар ил
по
от т опыривш имс я
кар­
манам
своих
штанов
и
вдруг,
виновато
улыбаясь,
просил
табач ку
и
бумажки.
Он
экономно
и
аккуратно
скручивал
папиросу,
сладко
зализывал
ее,
как
конверт,
и
заж иг ал
ужасную
серную
спичку.
Она
вспыхивала
кипящей
голу­
бой
капелькой
и,
разгораясь
все
синей
и
синей,
освещала
беззубый
рот
полковника
и
его
слегка
дрожащие,
словно
сделанные
из
синего
аптекарского
стекла,
полупрозрач­
ные
руки.
Не
вынеся
острого
серного
запаха,
пол ко вник
чихал,
как
новорожденный.
Нако нец
загоралось
де ре во,
и
он
жадно
затягивался.
Тогда ,
продолжая
стоять
на
коле­
нях
и
держа
в
одной
руке
догораю щ ую
спичку,
пол­
ковник
доставал
из
карма на
жестяной
портсигар,
лю­
бо вно
по стук и вал
по
нему
п альцем
и
значительно
по д­
мигивал.
—
Там
ес ть
у
меня,—
говорил
о н,—
од на
заветная
па­
пироска,
но
я
ее
бе ре гу...
месяц...
Когда
меня
бу дут
выво­
ди ть...
винтили...
Как
вы
пол ага ете,
Петр
Ив ано вич,
э?
Но
в
ответ
бы ла
тишина,
и
он
отползал
в
св ой
угол.
—
То вар ыш
надзыратэл,
я
бал но й!
—
с
безнадежной
тоской
повт ор ял
сверху
кавказский
гол ос.—
Я
ба лн ой,
я
балной,
я
бал -но й!
Гол ос
ут их ал.
Огонек
папиросы
проплывал
м имо
д ве­
ри
снар ужи .
Синайский
под ходи л
к
раскрытому
окну,
привычно
брался
руками
за
прохладные
прутья
решетки
и
кл ал
подросшую
бороду
на
каменный
подоконник,
где
сушились
х леб ные
корки
и
ко со
стояли
стаканы,
сд ел ан­
ные
из
бутылок.
Б ыло
так
ти хо,
что
с
далекого
вокзала
слышались
вспышки
п ара
и
слабые
кондукторские
свистки.
Над
горо­
дом
стояла
полная
тьма.
Электрическая
ст анц ия
пе
рабо­
тал а.
В
дом ах
не
было
света.
Только
од ин
громадный
бессо нный
дом
посредине
пус того
и
черного
города,
веро­
ятн о,
насквозь
св етил ся
в
этот
страшный
час
всеми
свои­
ми
часты ми
окн а ми.
Там,
в
подвалах,
трудн о,
туго
и
высоко
гудело
динамо
—
единственный
работающий
в
го­
род е
э лектро мо тор.
И
сколько
Пет р
Иванович
ни
вс мат­
ривался
в
черноту
ночи,
усиленную
светом
дугового
фо­
нар я,
ничего
не
мог
различить,
кром е
см утн ой
белизны
кладбища.
192


А
ночь
уже
зав од ила
свои
звездные
часы
граненым
ключиком
час того
сентябрьского
сверчка.
В
окне
стоял
холод.
И
в
эту
ночь,
с
субботы
на
воскресенье,
незадолго
до
рассвет а,
Петр
Иванович
опять
(в который раз!) ду­
мал
о
своей
уд ив ите ль ной,
гор ькой
и
прекрасной,
обыкно­
венной
человеческой
жизни.
П
Жизнь
его,
нач авш аяс я
(в воспоминаньях так чудес­
но)
громадной
церковной
папертью,
выбеленной
гробовым
газ ом
фон арей
за
черным
страшным
окном,
и
голосом
ма­
мы,
в
котором,
ты сячу
раз
знакомый,
блес те л
кремнистый
пут ь
и
звезда
гов ори ла
со
зв ездо ю,
эта
жизнь
с
каж­
дым
своим
часом
наполнялась
нов ым,
все
нов ым
зн а­
чением.
С начала
в
ней
был
темнобородый
высокий
о тец
в
па­
рус ин ов ой,
лад но
выг лаженн ой
блузе,
подпоясанной
уз ким
ре меш ком,
в
пенсне
со
шнурком
и
шариком
и
м ать
с
дорогим,
как
японская
чашка,
раскосым
лицом.
Некогда,
очен ь
давно,
через
эту
жи знь
протекла
ка ме­
нистая
рек а
—
быстрый
Днестр
—
с
колесным
па роходи ­
ком,
каждый
день
пылающим
аккуратно
в
деся ть
часов
вечера
посредине
реки,
за
крокетной
п лоща дкой ,
ракет­
ным
дымом.
—
Кука
прелесть
пуруход,—
сказал
Петя,
по -св оему
повторяя
материнские
слова.
А
потом
через
эту
жи знь
пер еплы л
белый
гроб
мате­
ри
—
пыш ный
т орт
с
зубчатой
бумагой,
в есь
з аваленн ый
фарфоровым
бормотаньем
венков,
генеральскими
лен та­
ми,
газетными
буквами
на
них
и
курчавыми
стружками
разноцветных
(розовых)
гиацинтов.
Мамина
за лиз анна я
ме р твая
голова
продавила
н ароч-
ную
п одуш ку.
Она
была
коричневая,
худая,
обтянутая
ба­
рабанной
кожей.
Она
ч уть
улыбалась
ос ка лом
зубов.
На
ореховом
лбу
бинтом
лежала
святая
бумажка.
Губы ,
пер е­
пачканные
черникой
лекарств,
б ыли
по луот к рыты;
из
улыбающегося
уголка
рта
текла
кремовая
пенка
гною:
р азл о жение.
О тец,
Иван
Петрович,
безучастно
качался
в
ка чал ке.
Петя
вл ез
к
не му
на
колени
и
очен ь
близко
увидел
его
заплаканные,
малиновые,
удивительные^
без
пенсне,
со­
бачьи
глаза.
Отец
был
в
д линно м
сюртуке.
Он
положил
7В,
Ка тае в,
т.1
193


большую
узловатую
руку
на
Петину
голову
и
пое роши л
ше в елюру.
Похоронные
ризы
священников
коробились
горбами.
Черная
ста рушк а
раздавала
свечи.
Лаковые
полы
и
зака­
панн ые
воском
комнатные
растения
пахли
ладаном.
Вы­
со кий
лепной
лоб
о тца
был
холод н ее
склепа.
В
про лет е
лест ницы
гро б
ед ва
не
уронили,
косо
пово­
рачивая
над
головами
друзей
и
знакомых.
На
ул ице
его
вд вину ли
в
колесницу,
как
пластинку
в
к ассету
фотогра­
фи чес кого
ап парат а.
Отец
в
пальто
с
лиловой*
бархаткой
на
вор от ник е,
но
без
шляпы,
де ржал
Петю
за
руку,
не
зная,
что
делать:
помогать
ли
вдвигать
гроб
или
кр ести ть ся;
и
не
с
кем
б ыло
посоветоваться.
Дун яш а,
сбежавшая
вниз
в
чем
была,
на тя гивал а
на
но ги
мальчика
забытые
до ма
гамаши.
Она
плакала.
Ветер
шевелил
вокруг
железного
гребешка
ее
п рост ые
волосы.
Слепая
лошадь
кивнула
кивером.
Ко лесни ца
покачнулась
в сем
своим
пышны м
в ерхом
и
скрипнула;
за
нею
скрип­
нул и
колеса
карет,
и
певчие
л адно
запели.
—
Наден ь
шапку,
Петрушка,—
сказал
отец,
грея
и
гладя
на
х оду
руку
сына.—
Ты
маленький,
те бе
можно.
Но
П ете
нравилось
держ а ть
свою
синюю
матросскую
шап ку
за
и ск усанну ю
скрученную
резинку,
раст яну т ую
и
завязанную
многими
уз л ами.
За
городом,
за
Чумной
горой,
по
железнодорожному
мо сту
над
колесницей
свистнул
паровик.
Колесница
въе­
ха ла
в
открытые
ворота
кладбища.
Ши рока я
а ллея
вел а
к
це рк ви.
Три
колокола:
тонкий,
пот олще
и
сов сем
тонень­
кий
—
звонили
не
в
тон
и
не
тороп яс ь,
один
п осле
друго­
го,
и
этот
звон
был
так
ун ыл,
что
ни
могильный
полевой
ветер,
ни
свеж ест ь
мар та,
ни
жестки й
мирт
вербного
в ос­
кре сен ья
—
ничто
не
могло
ра ссеять
ужасающей
скуки,
охватившей
мальчика.
Но
когда
гр об
на
канатах
опустили
в
свежевырезан-
ную
узкую
могилу,
где
почва
переходила
сверху
вниз
ди а­
граммой,
от
сухой
травы
чернозема
до
р ыжей
глянцевой
глины,
и
когд а
отец
сказал
Пете
броси ть
на
гроб
к ом,
и
когда
глина
обильно,
как
из
кувшина,
посыпалась
на
крышку,
он
поня л,
что
зак апы в ают
не
гроб,
а
маму.
С
от­
вращением
и
ужасом
он
от вер ну лся
от
могилы
и,
приж ав­
шись
лицом
к
пальто
отц а,
хлынул
обильными
те пл ыми
слезами.
Мат р осск ая
шапка
болталась
на
резинке,
кот о­
рую
он
сжим ал
в
мокром
кулачке.
А
резинку
эту
в
194


последний
раз
пришивала
м ама
за
м есяц
до
этого
д ня.
Эта
его
жизнь,
где
перебывало
еще
с тольк о
людей,
ве­
щей
и
со быт ий,
к
зрелым
года м
совершенно
переполни­
ла сь.
Но
кладбище
уже
ник ог да
не
выходило
из
не е.
Два­
жды
в
го д,
в
сочельник,
в
день
маминого
ангела,
и
на
страстной
неделе,
в
день
ее
смерти,
о тец
служил
на
моги­
ле
панихиду.
Полевой
к ладбищ енск ий
ветер
шевелил
его
длинные
сем инар ск ие
волосы.
В
склепе,
слева,
г орела
вишневая
лампадка.
Справа,
на
п устом
участке,
в
рыжей
траве
ва ляла сь
консервная
жестянка
и
ст оял
любоп ы тн ый
маль ч ик
без
картуза.
Свя щенник
в
бе лой
и
черной
ризе,
как
фокусник,
кидал
во
все
с торон ы
на
це поч ке
кадило.
И
кадило,
сквозь
серебряные
зуб ы,
тле ло
и
дышало
мали­
новыми
угольками,
лил ов ыми
клубами
ладана.
Прямой,
как
с олдат ,
дьячок
в
летнем
пал ьт о,
б лаг олепн о
полуза­
крыв
глаза,
заострив
нос
и
оп уст ив
русые
усы,
быстро
пел
и
читал
и
снова
пел .
Рук и
его
б ыли
сцеплены
на
живо ­
те,
и
б ольши е
пальцы
быстро
крутились
один
вокруг
д ру­
гого .
От ец
ст ано вил ся
на
коле н и,
кланялся
до
самой
моги­
лы,
и
глаза
его,
мелкие
от
сле з,
б ыли
кр асны
и
удиви­
тельны
без
пенсне.
Два
серебряных
рубля
переходили
в
сер дечн ом ,
потрясающем
рукопожатии
из
отц ов ской
за­
стенчивой
руки
в
размашистую
руку
свя щ енник а,
сни­
мавшего
чер ез
голов у
епитрахиль.
От ец
и
сын
возвращались
в
город
на
извозчике
по
той
дороге,
где
стояла
тюрьм а
с
высокими
стенами,
флюгера­
ми,
крылатой
тр убой
центрального
отопления
и
маленьки­
ми
окошками.
По
шо ссе
конвоиры
с
голубы м и
револьверными
ш ну­
р ами
и
ша шка ми
наголо
вели
арестантов.
Тюрь ма
была
вид на
с
кладбища.
Кладбище
б ыло
в ид­
но
из
тюр ь мы.
Так
в
жи зни
сходились
концы
с
концами,
в
этой
удивительной,
горькой
и
прекрасной,
обыкновенной
человеческой
жиз ни.
Чу дес ная,
ничем
не
заменимая
жиз нь!..
Ш
Каждое
воскресенье
и
каждую
среду,
в
солнце
и
в
дож дь,
по
шо ссе
мимо
кладбищенской
стены
тащился
по
щиколотку
в
пыл и
или
гря зи
старик
Синайский.
За
шесть
7*
195


месяцев
он
не
пропустил
ни
разу.
Сын
ж дал
его
с
раннего
утра,
высоко
держась
за
переплет
решетки.
Он
появ лялся
вдруг,
слегка
во лоча
ноги,
и з-за
стен ы
богадельни,
среди
прочих
л юдей,
несущих
передачу.
По­
жилой,
в
с та ромод ной
соломенной
шляпе
с
в ыл иняв шей
лентой
и
в
парусиновой
дв уборт ной
куртке
с
перламутро­
в ыми
пуговицами,
он
останавливался
на
ва лу
возле
пыль­
ной
акац ии
и
зад ирал
вверх
реденькую
седоватую
бород­
ку.
В
руках
у
нег о
болталась
веревочная
кошелка.
Вся
его
фигура
выражала
тревогу.
На
таком
расстоянии
Петр
Иванович
не
мог
разобрать
лица
отц а,
но
он
слишком
хорошо
з нал
его,
чтобы
не
чу вст во вать
его
во
всех
по д­
робностях.
Конечно,
рот
отц а
был
полуоткрыт
и
нижня я
че лю сть
нем но го
отвисала,
показывая
несколько
гнил ых
корешков.
Ту пой
язык
лежал
между
ни ми
кор отк о
и
неподвижно,
как
у
немого.
Просительно
улыбаясь,
он
см отре л
через
пенсне
на
окно
сына.
Что
он
мог
рассмотреть
на
таком
расстоянии?
Окон
было
сли ш ком
много,
и
с лишк ом
мно го
платков
и
рук
махало
из
них
на
волю .
Но
ед ва
П етр
Ив а нович
у спевал
вскочить
на
узенький
косой
подоконник,
похожий
на
ка­
ме нный
аналой,
и
взмахнуть
св оей
студенческой
фураж­
кой ,
как
отец
суетливо
приподымал
шляпу,
раскланивал­
ся,
расшаркивался,
кив ал
головой,
подымал
и
сп уск ал
ко­
ш елку
и
затем
торопл и в о,
но
уже
бод ро
шел
дальше
к
тюремным
ворот ам ,
не
отрывая
от
сы на
гл аз
и
спотыка­
ясь
о
камни.
Он
видел,
что
его
сын
жив ,
и
больше
ему
ничего
не
н ужно
было
в
жизни.
А
сын
выставлял
лицо
между
прутьями
и
след ил
за
отц ом
до
самого
т ого
к райне го
места
до рог и,
которое
можно
было
по йма ть
углом
скошен­
но го
глаза.
Ус пок ое нный
видом
отца,
Синайский
нетерпеливо
ожидал
передачи.
Н ак онец
ее
приносили.
Среди
множест­
ва
ба улов ,
г оршков ,
саквояжей
и
корзин
он
сразу,
как
верного
друга,
уз на вал
свою
веревочную
кошелку.
Она
бы ла
такой
тощ ей,
что
он
без
труда
протаскивал
ее
пря мо
из
рук
передатчика
сквозь
решетку,
не
д ожид ая сь,
пока
надз ир ател ь
откроет
дверь.
Синайский
быстро
отрывал
пришпиленную
к
ней
записочку,
на пис ан ную
изумитель­
ным
бисер ным
почерком
отца,
и
ч ит ал: «1 пара белья,
хлеб,
т аб ак , 10 огурцов,
молюсь
за
т е бя , 5 помидоров,
был
ли
у
следователя?
4 куска сахару.
Пап а».
Это
б ыла
его
196


наивная
хитрость,
так
как
ничего,
кром е
списка
посылае­
мого,
сообща ть
в
зап иске
не
разрешалось.
Однажды
на
обороте
бумаж к и
страшно
мелкими,
но
разборчивыми
бу­
ковками
оте ц
отважился
пр ипис а ть : «Если тебя освобо­
дят,
а
меня
ие
буд ет
дом а
—
кл юч
лежит
под
ков рик ом ».
Сын
вытряхивал
с оде рж имое
кошелки
на
тю фяк
и
разворачивал
св е рток
с
бельем.
Оно
бы ло
сыро е
и
серое,
о че видно
стиранное
плохи м
мылом
в
холодной
воде.
Кое -
где
в
ш вах
нев ыг лаженно й
рубахи
оставалась
шелуха
вшей.
Вероятно,
накануне
отец
сам,
сопя,
стирал
его
в
бело й
эмалированной
мис ке
с
обитым
дном,
поминутно
роняя
пенсне
и
тяжело
полуоткрыв
ро т.
IV
На
рассвете
м имо
тюрьмы
прошел
легкий
недолгий
дож дь.
У тро
стояло
прохладным,
туманным.
Тюремный
ден ь
начался
обычно
—
кипятком
и
х лебо м.
Уже
кое-кто
появился
на
шоссе
с
передачей,
и
дама,
стоя
перед
тюр ь­
мой
пос ре ди
мокрого
огорода,
кри ча ла
ком у -то
вве рх
и
махала
зонтиком.
Ста рост ы
назначали
передатчиков,
ког ­
да
из
города
по
шоссе
промчался
мотоцикл,
под прыг ива я
по
колеям
и
стре ляя,
как
пулемет.
—
Остановился
возле
тюрьмы!
—
закричал
безумный
голос
св ер ху.
Тюрьма
готовилась
к
передаче
—
голос а
никто
не
услыш ал.
Звенели
цепи
открываемых
камер.
Передатчики
с бе гали
вниз,
и
лестницы
гудели
под
их
босыми
но г ами.
Но
полковник
сос редоточе нн о
пощупал
св ой
ка рман
и
пересел
с
тюфяка
к
столу.
Синайского
вызвали
вниз
с
в е щами.
О к ру женный
от­
сутствующими
глазами,
он
взя л
под
мышку
башмаки,
за­
сунутые
под
тюфяк,
надел
фуражку,
вышел
босиком
из
камеры
и
стал
пла в но,
как
в
лифте,
спус ка тьс я
по
лестнич­
ке
вниз.
Спускаясь,
Синайский
еще
сверху
увидел
комен­
данта.
Он
сидел
верхом
на
перилах
нижней
лестнички,
одной
рукой
нат ас к ивая
на
колено
длинное
голен и ще
ск рип учего
хромового
сапога,
а
в
друг ой
держа
бумагу
с
голубой
треугольной
пе ча тью.
На
нем
б ыли
алые
галифе
с
серебряным
гусарским
басон ом .
Черная
легкая
рубашка,
перетянутая
в
талии
к ав казски м
ремешком
с
прос ты м
на­
бором,
топорщилась
на
спине
пузырем.
Из-под
лопнувше­
го
козырька
малиновой
фуражки,
сдвинутой
на
затылок,
197


ви села
темно-русая
челка.
Смуглое
ореховое
лицо
с
по д*
кожной
з еле нью
б ыло
прекрасно,
и
открытые
глаза
боль­
шой
синевы
с
легким
нетерпением
смотрели
на
толстую
пы льн ую
морщину,
сделавшуюся
на
носке
сапога
от
пос тоян ного
упо ра
в
стремя.
Он
проплыл
туманно,
как
ангел.
Внизу
Синайский
поспешно
о булся .
В месте
с
про­
чими
его
вывели
в
каменный
дворик
перед
коваными
гро­
мад н ыми
нюрнбергскими
воротами.
Почему-то
на
крыльце
был
ве нск ий
с тул,
и
бетон
во­
круг
пег о
был
заплеван
виноградной
кожицей.
Из
решет­
ча того
ок на
мельком
выглянуло
ис пу га нное
женское
ли­
цо.
Ве роятн о,
машинистка.
Но
это
было
не
важно.
Самое
ва жно е,
самое
главное
было
впереди,
за
ко ва ны­
ми
воротами.
То лста я
калитка
отв ори лась .
В
будке
стояли
борода ты й
дворник
с
ключами
и
начальник
тюрьмы.
Си­
найский
почувствовал
близость
огромной
мокрой
зем­
ли.
Он
увидел
вблизи
деревья,
к амни
и
трамвайную
ст ан­
цию.
Люд и
стояли
к у чками
на
высоком
п рид орожн ом
валу,
за рос шем
мокрым
бурьяном
и
лозой.
Ст арая сь
разглядеть,
ко го
ведут,
они
поднимались
на
носки
и
бежали
в
отдале­
ни и,
вытянув
ше и.
Женщины
пу тал ись
в
юбка х
и
споты­
кались.
Но
Синайский
не
з амет ил
ср еди
них
отц а.
Он
обычно
приходил
позже.
Уже
тюрьма
стояла
позади
опрятным
к ирпич ным
до­
мом.
За
у дал яюще йся
стен ой
часто
и
звонко
б или
в
рель­
су.
Ок на
камер
казались
сов сем
м алень к ими
квадратика­
ми,
п олны ми
мелких,
п очти
невидимых
рук
и
лиц .
У
Синайского
вс п отели
ноги.
Они
скользили
и
хлюпа­
ли
в
с ли шком
бо льши х
солдатских
башмаках.
Жажда
жгл а
горло.
Икры,
от вык шие
от
ходьбы,
ныли,
как
у
ти­
фозного:
вяло
и
судорожно.
Приторная
тош нот а
св од ила
че люс ти.
Вокруг
бы ла
чуде сна я
плодородная
земля,
полная
недавнего
дождя.
Купы
мокрой
зелени,
уже
т ро нутые
осен н ей
же лт из ной,
переп ол ня ли
кладбище
и
свеш ива­
лис ь
из-з а
его
оче нь
длинного
серого
за б ора.
Малино вая
фуражка
коменданта
высоко
и
медлен­
но
плыла
в
туманном,
синеватом,
как
бы
мыльном
воз­
духе .
Они
почти
поравнялись
с
кладбищенскими
воротами.
Ворот а
были
открыты.
П етр
Иванович
увидел,
как
во
сне,
ш ирок ую
аллею ,
кос о
в ед ущую
к
церкви.
По
аллее,
спо­
тыкаясь,
бежал
старик
Синайский
в
черном
па ль то.
198


Одной
рукой
он
придерживал
пенсне,
в
д ругой
болталась
кошелка.
Реденькая
борода
была
за драна
кверху.
Он
во­
в ремя
добежал
до
ворот
и
остановился.
Еще
не
видя
сы­
на,
он
поднялся
на
цыпоч к и
и
с
трев огой
вглядывался
вп е ред.
Лицо
его
было
бумажным.
«Папа»,—
хоте л
крикнуть
Синай ск ий, — «па па»,
по
вдр уг
поч увст во вал
бессильный
ужасный
с тыд
перед
от­
цом,
и
равнодушие
и
отвращение
к
нему,
и
жалость
к
себе,
и
страх,
что
он
его
заметит,
и
ст рах,
что
не
заметит
и
пойдет
к
тю рь ме,
и
ужас,
что
не
увидит
его
в
окн е
тюрьмы.
Голос
изменил
ему.
Клапан
закрыл
горло.
Оп
продолжал
шагать,
гля дя
прямо
перед
собой,
уже
ничего
не
видя,
кроме
белизны
своих
окоченевших
щек ,
и
ничего
не
чувствуя,
кром е
постыдно
распластанной
студенческой
фуражки
на
голове.
Вд руг
Петр
Иванович
почувствовал,
что
оте ц
увидел
его
фуражку.
Он
посмотрел
вбок.
Старик
Синайский
торопл и в ой
рыс ью
беж ал
по
обочине
шоссе,
вдоль
конвоя,
прос и тельн о
улыбаясь,
глядя
сы ну
в
глаза
и
раскланиваясь.
—
Петруша...
Петруша...—
приговаривал
он,
почти
крича,
и
улыбался,
не
поним а я,
что
происходит,
и
зады­
хался,
понимая.—
Петруша,—
лепетал
о н,—
тут
вот
таб а­
чо к,
табачок
вот...
Спотыкаясь
на
бег у,
он
совал
конвойному
кошелку
и
с
отчаянной
лаской
ш епел яво
приг ова ри ва л:
—
Та бачок
нельзя
ли
сы н у?..
В едь
с ын у...
Ведь
таб а­
чок...
—
Не
подступай,—
закричал
к онв ойны й,—
не
п одс ту­
па й,
ста ри к!
От ец
растерянно
остановился.
На
его
мелких
плохих
гла зах
стояли
слезы
недоумения,
и
не
с
кем
был о
пос ов е­
товаться.
«Не надо»,—
с
отвращением
прошептал
П етр
Ивано­
вич
про
се бя,
ст ара ясь
не
смотреть
на
отца.
Тогд а
отец
с
отчаянием
бросился
за
лоша д ью
конвойного,
за бе жал
спе­
ре ди
и
припал
к
стремени.
Лош адь
шарахнулась.
От ец
отле те л
в
сторону.
Соломенная
шляпа
по к ати лась
в
лужу.
Кошелка
упала.
Старик
поскользнулся
в
лу же
и
шл еп­
нулся
на
четвереньки,
а
по том
на
бо к,
широко
расставив
ру ки
и
роняя
пенсне.
Люди
на бе жали
на
него.
Над
головой
по
железнодорожному
мосту
свистнул
па­
ровик,
обдавая
паром
и
грохотом.
199


V
И
ничего
не
стало
вокруг
Петра
Ивановича:
ни
отц а,
ни
соседей,
ни
конвоя,
ни
ледяного
небывалого
ветра,
хлынувшего
по
рукам
с
северо-востока,
ни
обморочной
черноты
горизонта,
севшего
на
обращенные
вверх
прикла­
ды,
ни
Чумки,
про плыв ше й
наоборот,
в
отрубях
водопоя,
ни
та рахтен и я
неожиданной
мостовой
у
сенных
весо в
—
тольк о
белизна
окоченевших
щек,
то лько
гипсовый
с ле­
пок
лица ,
только
невесомая
легкость
т ела,
с
невероятным
трудом
преодолевающая
громадный*
вес
башмаков.
Пот е­
ряв ши
время
и
пространство,
он
шел
впереди
себя ,
вне
се бя,
подл е
себя ,
залетая
вперед
и
возвращаясь
—
снач а­
ла
мимо
опрокинутых
ларьков
рынка,
сре ди
катящихся
помидоров
и
гирь,
а
потом
по
ул ице,
п устой ,
как
на
рас­
свете.
Ул ица
над вигал ась
улиткой,
над виг ал ась
в сем
сво им
каменным
гулом,
всей
новизной
своих
кр ас ных
вывесок
и
запертых
вор от.
Но
о дни
ворота
открылись.
Часовые
отошли.
Красный
флаг
трепало
над
стеклянной
дверью
комендатуры.
—
Заводи
во
двор!
Вместе
с
другими,
но
как
бы
впереди
себя,
Синайский
воше л
во
д вор.
Вход я,
он
не
обернулся.
Ему
не
на до
б ыло
оборачиваться.
Он
знал,
что
отец
не
мог
не
стоять
на
другой
стороне
ул ицы,
против
ворот.
Он
знал,
что
колени
и
руки
от ца
были
испачканы
и
на
щеках
п рис охли
кляк­
сы
грязи.
Он
знал,
что
отец
не
на шел
пенсне
и
шляпы
и
с
непокрытой
головой,
как
нищий,
бежал,
спот ык ая сь
и
кланяясь,
до
самых
эт их
ворот.
Он
чувствовал
за
спиной
его
заплаканные,
малиновые,
удивительные
без
пенсне,
соб ачьи
глаза.
Он
чувствовал
его
дрожь
и
отчаяние,
но
это
уже
бы ло
не
важно
и
не
нужно.
Ветер
раздувал
на
клумбе
пионы
и
бушевал
в
лимон­
ной
листве
акаций.
Его
ввели
в
комнату
с
безумно
исп иса нны ми
обоями.
Стекла
содрогал и с ь
от
грохот а
выез жавш ег о
со
дв ора
гру­
зовика.
По
стеклам
летали
вялые
ветви.
Жажда
выжгла
горло,
как
глину,
и
в
сумрачной
кухне
Синайский
пил
воду
губами
из
кран а,
обливая
грудь
и
захлебываясь.
В
медном
кране,
отражаясь,
горела
лампочка
слабого
на­
кала,
неутолимая,
как
жажда.
Мимо
о кон,
весь
в
ру мя нце
от
невидимой
зари,
прошел
часовой.
200


Комиссар
вошел
в
комнату
и
велел
идт и.
Синайский
прошел
коридором
и
стал
подыматься
по
мраморной
лест­
нице
с
клеткой
лифта,
окоченевшей
между
двумя
этажа­
ми,
не
смея
оборачиваться
и
чувствуя
за
спиной
у
се бя
повелевающий
пи ст олет.
Они
проход или
сквозь
коридоры
пустых
квартир,
поворачивая
вправо
и
влево,
опускались
по
громыхающим
железным
лестничкам
черных
ходов,
снова
подымались,
и
бой
шагов
башмачным
гулом
стоял
в
раковинах
кухонь
и
писсуарах.
Кру жа
в
лабиринте
коридоров
и
лестниц,
они
подыма­
лис ь
все
выше
и
вы ше.
Встречные
о кна
мелькали,
как
барограф,
показывая
высоту.
Ветреное
н ебо
страстно
вы­
раст ало
над
слухов ы ми
люками
и
голубятнями.
Крыши
город а
опускались
вниз
и,
опу ск аясь ,
рябили
в
глазах
че­
репичной
сплошью,
пунцовым
ст ыдом
зари.
В
пятом
эта же
комиссар
пропу с тил
Синайского
в
ка­
бинет
сл едо ват еля
и
остановился
за
дверью.
Посредине
огромной
комнаты
стоял
письменный
стол.
На
с толе
горе ­
ла
зеленая
лам па.
Следователь
сидел
в
кресле.
Пол ов ина
его
сонного
л ица
б ыла
освещена
лам пой,
половина
зарей.
Он
посмотрел
на
Пет ра
Ивановича
привычно
и
придви­
нул
поча тую
четвертку
табаку.
Петр
Иванович
заш ата лся
от
шума,
хлынувшего
в
го­
лов у,
и
от
крови,
переполнившей
се рд це.
В
глазах
посине­
ло,
затем
все
ослепительно
зажглось,
и
страшно
захоте­
л ось
курить.
Он
сел
на
стул
и
дрожащими
пальцами
стал
сворачивать
папиросу,
просыпая
табак
и
рвя
б умаг у.
Сл е­
дователь
щел кну л
зажигалкой
и
подал
ему
ба гров ое
пла­
мя.
Синайский
жадно
затян у л ся.
—
Если
есть,—
ск азал
он,
задыхаясь,—
есл и
есть...
Следователь
вяло
вышел
из
комнаты.
Его
глаза
были
сонными.
Он
дол го
не
возвращался.
Н ед оск аз анные
сло ва
спирали
Петру
Ивановичу
гор ло.
Он
выкурил
папиросу
и
скрутил
другую.
В
полной
тишине
где-то
внизу,
в
подва­
лах ,
т рудн о,
туго
и
вы соко ,
как
совесть,
гудело
динамо,
единственный
работающий
в
городе
э лект ром отор,
и
весь
дом
пр ислу ш ивал ся,
сод рогая сь,
к
его
не пр ер ывной
ра­
боте.
Синайский
встал
и
во
ве сь
рост
увидел
окно.
Темный
ветер
катил
за
стеклами
по
крышам
крымские
ябло­
ки
облаков.
Р озов ая
че р нота
сме рти
на дви га лась
на
глаза.
«Так вот оно как»,—
подумал
Петр
Иванович,
ст оя
по­
середине
комнаты,
с реди
оцепеневших
вдруг
окон,
запер­
201


тый
коварно
остановившимися
облаками.
«Так вот оно
к ак»,—
думал
он,
не
в
силах
сдвинуться
с
места
и
уже
ничего
не
вид я,
кроме
гипсовой
маск и
своего
ли ца,
и
ни­
чего
не
слыша,
к роме
шагов
и
движения
за
дверью.
Шаги
и
шум
п риб л ижали сь,
вы раст али
до
неиз м ер имых
преде­
лов,
и
снова
удалялись,
и
снова
приб л ижали сь,
а
он
про­
должал
стоять
в
третьей
позиции,
не
см ея
сдвинуть
носков
и
зна я,
что,
пока
он
их
не
сдвинул,
ручка
двери
не
повернется.
Но
на
голом,
яр ко
освещенном
пол у
валялись
клочки
бумаги
и
ок урк и.
Он
знал ,
что,
пока'
они
в аля ют­
ся,
ручка
може т
повернуться,
и
н адо
их
пос коре е
уб рат ь.
Но
убрать
их,
не
сдвинув
носков,
бы ло
невозможно.
И
оставить
их
на
п олу
б ыло
невозможно.
И
Петр
Ивано­
в ич,
выжидая,
когда
шум
удалялся,
быстро
хватал
бу­
мажку,
кидал
в
плевательницу
и
с
бьющимся
се рдце м,
как
ни
в
чем
не
бывало,
ставил
ноги
в
бе зо пас ную
пози­
цию.
Но
шум
накатывал
снова.
Н еуб р анные
бум аж ки
бе­
ле ли
на
голом
п олу,
как
улики.
Руч ка
готов а
б ыла
повер­
нут ь ся.
Но
г рохот
удалялся,
и
Пет р
Иванович,
как
в ор,
торопясь
и
задыхаясь,
убирал
с
п олу
бумажки.
Вот
оста­
лась
всег о
одн а.
Маленький
треугольный
клочоче к.
Он
ле­
жал
в
самом
д ал ьнем
угл у,
на
самом
видном
месте.
Надо
бы ло
успеть,
надо
б ыло
перебежать
комнату.
От
этого
за­
висело
все.
Петр
Ив а нович
бросился
за
бумажкой.
Но
гро­
хот
настиг
его
с
поличным.
Ручка
дрогнула.
Он
зажал
бу маж ку
в
кулаке
и,
обливаясь
потом,
как
ни
в
чем
не
бывало,
замер
на
бегу
в
безопасной
позиции,
но
не
удер­
ж ался,
и
носки
разъехались.
Ручк а
поворачивалась.
Отча­
янная
жажда
жизни
охватила
его
в
это
мгновение
между
поворотом
руч ки
и
движением
двер и.
«Ах,
ес ли
бы
можно
б ыло
с жа ться
до
точк и,
исчез ну т ь,
испариться!
Закрыть
глаза
и
р аст аять!
Сгинуть!
Прев ратит ь ся
в
бумажку!
Превратиться
в
отца,—
под ума л
Петр
Иванович
в
это
мгновение,—
в
самом
дел е,
отчего
бы
не
превратиться
в
отца!
Та
же
фамилия!
Та
же
кров ь.
Та
же
са мая
жиз нь.
Только
моя
—
нач а ло,
а
его
—
конец.
А
небо сь
не
согла­
сился
бы
поменяться
уча ст ью
с
сыном!
Проклятая
стари­
ков ск ая
жадность
—
цепляться
за
жизнь.
Опл ак ив ать
сы­
на,
и
жить ,
и
дышать,
и
ход ить
по
урок ам .
Слы шишь,
отец!
Так
где
же
тв оя
хваленая
отцовская
лю бо вь!
Где
же
твое
хваленое
отцовское
горе?!»
Открылась
дверь.
Следователь
в ошел
с
жестяным
чайником
и
на лил
себе
кружку
ч аю.
202


—
Если
ест ь. ..—
хрипло
сказал
Петр
Иванович,
по
следователь
внима т е льно
смотрел
на
н его
сниз у
вв ерх
ро­
гатыми
гл азам и
и,
не
торопясь,
выдвинул
ящик
стола.
Он
опустил
в
нег о
руку
с
гол убы м
якорем
и
взя л
какой-то
предмет.
С
вялой
тща тел ьн ость ю
он
долго
переводил
взгляд
с
этого
п редм ета
на
Син а йс кого,
задумчиво
сли чая
и
удивляясь,
опять
слич ая ,
и
вдруг
лиц о
его
стало
желез­
ным,
скулы
натужились
ж ел ва ками,
и
он
стукнул
по
сто­
лу
кулаком
так ,
что
под пр ыгну л
чайник.
—
В
камэу!
—
крикнул
он
косноязычно,
обнаружив
прилипшую
к
языку
стек ля нн ую
конфетку,
и
потянулся
к
кружке.
«Если есть. . .»
—
х отел
вымолвить
Петр
Иванович,
но
горло
ст ало
глиняным.
Он,
шатаясь,
вышел
из
ком ­
наты.
И
вс е.
Так
просто
и
так
понятно.
«Да и быть этого иначе не
могло.
Раз ве
могла
произойти
такая
ужасная,
непоправи­
мая
ошиб ка ?
—
подумал
С инайск ий. —
Не т,
не
бывает
в
таких
делах
о шибо к».
VI
Успокоившийся,
освобожденный
и
ослабевший,
он
вернулся
в
камеру
и
лег
в
сво й
уго л
на
тужу рк у.
И,
засыпая,
сквозь
счастливый
приступ
неодолимого
сна
он
слышал
некоторое
время
за
ставня м и
холостую
работу
мотора
и
сла б ые,
еле
уловимые
выстрелы,
через
д есять
секунд
каждый.
Он
насчи тал
их
что-то
восемь
и
заснул.
Поздним
ве чером
следующего
дня
Син а йс кого
освобо­
дил и.
За
спиной
горе л
насквозь
вы свер ленный
электри­
че ств ом
бессо нн ый,
как
совесть,
до м.
Тол ько
теперь
он
увидел,
какова
была
погода.
Неожи­
да нный
резкий
ветер
жег
уши .
Обледенелая
улиц а,
на­
ч исто
выметенная
и
от по лир о ванная
норд-остом,
была
черн а
и
безлюдна.
Углы
переулков
свистали
за
спин ой
в
два
пальца.
Железное
неб о,
просверленное
зв ездам и,
еха ­
ло
по
крышам,
как
броневик.
Ник ог да
еще
Петр
Ивано­
вич
не
видел
так им
с вой
родной
город.
Он
был
нои
и
страшен.
Как
жили
и
что
делали
люди
в
этих
замерзших
слепых
дом ах
без
воды
и
хлеба?
В
этих
домах
с
плотно
закрытыми
ставнями
квартир
и
оп уще нн ыми
шт ора ми
ма га зино в?
203


Скользя
по
льду,
преодолевая
ветер,
Петр
Иванович
миновал
ул ицу,
где
жил
в
де тств е.
Тут
некогда
бы ла
на
углу
ап т ека.
В
ее
непомерных
окнах
некогда
стояли
ст ек­
лянные
шары,
полные
малинового
и
синего
пламени,
пол­
ные
яд а,
полны е
ламп
и
рефлекторов,
ломивших
детские
глаза.
Некогда
в
эт ой
аптеке
покупали
для
мамы
лекарст­
во,
и
отс юда
сестра
из
общины
приносила
кислородные
п одушк и,
кот оры е
хрипели,
как
уми ра ющи е,
у
ма м иных
почерневших
гу б.
И
сейчас
эта
аптека
стояла
на
ст аром
месте.
Но
те мно
б ыло
в
ее
окнах,
и
тольк о
где-то
в
глуби­
не
за
кассой
чад ил
невидимый
ночник,
крутя
вокруг
голо­
вы
Сократа
боль шу ю
н енужн ую
тень.
Да
старик
евр ей,
похожий
на
Шейлока,
продавец
рассыпных
папирос,
мерз
на
сту пень к ах
со
своим
л отк ом,
слабо
озаренным
решет­
чатым
средневековым
фонариком.
Таков
был
город.
Но
это
б ыла
свобода,
это
была
жиз нь.
Чем
бл иже
он
п одходил
к
своему
родному
дому,
тем
учащеннее
и
труднее
к олот и лось
се рдце ,
тем
нет ер пе ли­
вее
гор ели
щеки.
Руки
сами
собой
разлетались
по
сторо­
на м,
как
крылья,
и
Петр
Иванович
не
в збеж ал,
а
вз лет ел,
зад ых аясь ,
по
родной
темной
ле с тнице
на
четвертый
эт аж.
Перед
дверью
он
нащупал
коврик
и
пошарил
под
ним
в
пыли.
Ключика
не
бы ло.
Он
толкнул
дверь.
Она
откры­
лась.
Он
вошел
в
темну ю
переднюю.
Вешалка
направо,
зеркало
налево.
Он
протянул
руку
н алев о.
Пальцы
упер­
лис ь
в
с текло ,
и
легкий
водянистый
св ет
закачался
под
пальцами.
Правильно
—
зеркало.
Но
где
отец,
в
которой
комнате?
Он
затаил
дыхание.
Справа
под
дверью
свети­
лось.
Тут
Пет р
Иванович
осторожно
и
нежно
открыл
дверь.
На
подоконнике
чадила
плошка.
Ветер
дул
из
окон ны х
щел ей
в
с лабое
плам я.
Тени
вещей
толпились
до
потолка
в
тяж е лой
стариковской
в они
и
те сн оте
неузнава­
ем ой
комнаты.
Отец
в
одном
белье,
с
открытыми
г л азами
лежал
ничком
на
постели,
поверх
одеяла,
трудно
подвер­
нув
под
себя
руки
и
вытянув
красную
шею.
Он
весь
дро­
жал
ме лкой ,
ровной,
неп ре рывно й
др ожью,
судорожно
со­
пя
и
со
свистом
выдыхая
воздух
из
п олуотк рытого ,
рази­
нутого,
забитого
набухшим
языком
рта .
—
Пап а,—
ти хо
позвал
сын.
От ец
вс ко чил,
как
от
удара,
и,
дико
озираясь,
за мета л­
ся
на
постели.
204


—
Что
такое?
Ч то?
—
в
ужасе
кри кн ул
он
бы с трым
шеп ото м
и
взмахнул
ш иро кими
рука вами
рубахи.—
Что ,
что
такое?
Он
оп уст ил
бо сые
ноги
на
пол
и
увидел
сына.
—
Ч то?
Бог
с
тобой...
Что
такое?
—
пролепетал
он,
не
понимая,
и
вдруг
понял.
Сч асть е,
ст рах
за
это
невероят­
ное
счастье,
благодарность
и
слезы
хлынули
по
его
родно­
му
лицу.
Ве сь
дрожа
и
поддерживая
дрожащей
рукой
подштан­
ники,
он
поше л
к
сы ну,
шлепая
по
п олу
и
во лоча
те­
семки.
—
Го спо дь
с
тобою...
Гос подь
с
тобою...—
борм от ал
он,
поспешно
крестясь
и
кре стя
с ына
и
снова
крестясь
в
за­
бытьи
и
с част ье.
Он
схватил
его
обеи ми
руками
за
голову,
поднял
ее
и
поцеловал
мокрыми
стариковскими
губами
в
губы.
Потом
прижал
свою
голову
к
его
груд и
и,
обхватив
сыновние
плечи,
замер,
бормоча
и
всхлипывая:
—
Петру­
ша,
ну
во т,
сынок...
Христос
с
тобой...
Ну,
вот
видишь...
Христос
с
тобой...
Пет ру ша,
ве дь...
А
сын
держал
в
объятиях
вялое,
по чти
невесомое
старческое
тел о
отц а
и
видел
сверху
до рог ую
всклокочен­
ную
голов у
—
дорогое,
седое,
поредевшее,
разоренное
гн ез до.
Как
могло
это
случиться,
что
он,
большой
и
сильный
отец,
к отор ый
некогда
нянчил
с ына
и
водил
его
за
руку
гулять,
ко торы й
крестил
его
йа
но чь
и
на
цыпочках
выхо­
дил
из
комнаты,
к отор ый
купал
его
и
лас ков о
ерошил
м окрую
шевелюру,
теперь
маленький
и
тщедушный,
ед ва
до с тавая
ему
до
плеча,
плачет
на
груди
у
сына,
как
бессильный
ре бен ок,
как
сын
на
груди
у
отца?
Так
думал
П етр
Иванович,
гладя
отцовскую
узкую
спину,
це луя
от­
ца
в
п оре дев шую
макушку,
полную
пе рхоти ,
и
не выно си­
мая
жал ос ть
сжимала
его
сердце,
полн ое
ра ск а яния,
бла­
года рн ост и
и
люб ви.
Вд руг
отец
очн улс я.
Он
всплеснул
руками
и
затоп­
та лся,
засуетился
в озле
сына.
—
Что
же
это
я,—
сказал
он, —
ведь
чац ку
бы
на до...
Сбе гат ь
бы
вниз...
У
нас,
видишь
ли,
куб
во
дворе...
С ей­
час,
сейчас...
Да
что
я,
пра в о?..
Ведь
еще
не
остыл...
Хлеб­
ца
бы...
Он
з абега л
по
комнате,
ша ря
по
стульям,
засеменил,
захлопотал.
Он
быстро
надел
штаны
и
ст ал
близоруко
со­
ваться
по
углам,
прип од ним ая
газеты
и
натыкаясь
на
вещи.
205


—
Где
это
он,
чайник?
—
б ормот ал
он.—
Сейчас
сбе­
гаю
вниз
за
кипяточком.
Без
пенсне,
зн аешь
ли,
как
без
рук.
Буквально
ничего
не
вижу .
Се йч ас,
сейчас...
Ты
по­
го ди!
Да
ты
приляг...
А й-яй-я й!..
Сахарку
ни
кусочка,
скандал!
Как ой
скандал!
Погоди,
может
быть,
у
с ос еде й?..
У
нас
ве дь,
Петруша,
сос ед и.
По
орд ера м,
зна ешь
ли.
Такие
милые
все
лю ди,
предупредительные.
Все
совет­
ские
служащие,
видишь
ли...
И
хлеба,
может
быть,
у
них
добуду...
Торопясь,
чт обы
пос коре е
ве рнут ься
к
сы ну,
чтобы
не
потерять
его
как-нибудь,
он
побе жал
к
со се дям.
Очевидно,
со седи
зна ли
вс е.
В
соседней
комнате
засуетились.
«Само ­
вар»,—
сказал
кто- то
басом.
Потом
захлопали
двери,
и
че­
рез
две
минуты
отец
уже
вносил
в
комнату
тяж елы й
чай­
ник,
обжигая
пальцы
и
приседая
на
ходу.
Они
на пилис ь
чаю
с
сахаром
и
хл ебом .
В
комнате
стояла
вс его
о дна
кровать.
Другая
была
ца
чердаке.
От ец
ни
за
что
не
хотел
спать
на
кровати
и
постлал
себ е
на
пол у.
Он
уложил
сына
в
п ост ель,
подоткнул
оде ял о,
укутал ,
как
некогда,
ног и,
поцеловал
в
лоб,
неумело
скрутил
па­
п ирос у,
подал
ог ня
и
перекрестился.
А
сам,
сгорбившись,
сел
в
изголовье
и,
нежно
перебирая
жест к ие,
шесть
меся­
цев
не
ст р ижен ные
волосы
сына,
шептал:
—
Спи,
сынок.
Хр ис тос
с
тобой.
Спи
спокойно.
У
тебя
жарок.
Поспи.
И
долго
не
мог
отец
отвести
от
сына
св оих
п ок р аснев­
ших,
плох их
без
пенсне
глаз.
А
у
сына
точно
начинался
легкий
жарок.
Он
нап ол нял
глазные
впа д ины,
в олок
по
ресницам
сусально
смуглую
п аути ну
ночника,
сладко
ломил
кости.
Яркий
червячок
фитилька,
потрескивая
над
бл юдцем,
б лаж енно
плавал
в
домашней
тишине.
И,
засыпая
под
отцовской
л адон ью,
П етр
Иванович
вспомнил,
как
в
детстве
в
этой
же
к вар ти­
ре,
но
в
другой
комнате,
он
болел
ск арлат ин ой
и
выздо­
рав ливал .
VII
Ве чером
у
его
п ос тели
на
стуле
горел
стакан
крепкой
м а лины.
Лампада
наполняла
угол
сусальным
жаром
обра­
зов.
Громадная
тень
пальмовой
ве тки
лег ко
и
сладко
ле­
жала
на
полу те мн ом
потол ке .
По зади
(он не видел,
ио
Ьнал)
за
письменным
столом
сидел ,
ис пра вляя
тетрадки,
206


отец.
Там
была
низкая
сумрачная
зелень
аба ж ура.
Этот
вечер
был
з амеч ат ельны м
в е чером
в
Петиной
жизни.
Ему
принесли
пись мо .
Большой
белый
легкий
конверт,
закле­
енный
синей
облаткой.
И
бы ли
в
эт ом
письме
написаны
необыкновенные
слова.
Из
письма
выпала
гвоздика.
Все
вокруг
мальчика
пропахло
ее
с ил ьным
пе ре чным
запахом.
Он
положил
ее,
вялую
и
п очти
черн ую,
под
подушку,
но
письма
сп рятать
не
мог.
Он
должен
был
каждую
минуту
см о треть
на
нег о
и
тр ога ть.
Бо
всей
квартире,
кроме
отц а
и
сына,
не
было
ни
д уши.
Вниз у
пбд
ними,
в
гулких
недрах
этого
н ово го,
одинокого
в
снегах,
бетонного
коопе­
ративного
дома,
наигрывали
на
рояле.
Петя
попросил
от­
ца
сыграть
«Месяцы»
Чайковского.
—
Погоди,—
сказал
отец,—
вот
ис пра влю
тетрадку.
В
пустой
кухне
из
крана
в
раковину
капала
вода,
да
так,
будто
кто
прохаживался
в
кухне
редкими
шажками.
Отец
отодви н ул
сту л.
Он
пол ожил
свою
б ольш ую
холод­
ную
руку
на
Пет ин
теплый
лоб
и
р ассея нно
и
не жно
перебрал
пальцами
взмокшие
его
во ло сы.
—
Ну,
сынок,
так
что
же
бы
те бе
сыграть?
Он
сня л
пенсне
и
потян ул ся
весь
в
сво ем
стареньком
сереньком
милом
люстриновом
пиджачке,
где
по
теплым
ка рмана м
—
Петя
зна л
—
ую тно
сле жалось
множество
бу­
мажек,
карандашиков,
графиков,
крошек
и
носовых
пла тк ов.
Петя
закрыл
глаза
и
слышал,
как
оте ц
прошел
в
с то­
ловую.
Там
завизжало
выв инчива е мое
сиденье
табуретки.
Он
открыл
крышку
и
медленно
заи гр ал.
С
добросовестной
внимательностью
близ орук ого
человека,
примеряясь
к
но­
там
и
клавишам,
он
медленно
и
аккуратно
брал
знакомые
ноты.
Вероятно,
он
иг рал
плохо.
Но
тайная
удивительная
п рел есть
бы ла
в
его
игре.
Он
играл
«Белые ночи» .
П етя
видел
эту
смутную
зелень
Фонтанки,
никогда
не
видан­
ной
им,
он
ощ ущ ал,
как
предчувствие
любви,
свежесть
это го
откуда-то
из
л ьдов
вылетающего
мая .
Вероятно,
иг­
рая,
отец
д умал
о
п окой ной
ма ме.
Потом
он
измерил
Пете
температуру,
и
мальчик
нем но го
заснул.
Когда
он
проснулся,
лам па
уже
была
потушена,
т оль­
ко
тень
от
пальмовой
ветки
шир око
и
сладко
леж ала
над
ним
на
освещенном
лампадой
пото лке.
От ец
в
нижнем
бе лье
стоял
на
коленях
на
коврике
перед
грановитым
углом
и
моли лс я.
С
добросовестной
внимательностью
оче нь
бл из оруко го
человека
он
при кла ­
дывал
паль цы
ко
лбу,
плечам
и
груд и.
Он
аккуратно
207


укладывал
те м ную,
в олоха тую
голову
на
коврик.
Пе тя
был
уверен,
что
он
молится
за
пок ой ную
маму
и
за
него.
Боясь
его
смутить,
он
закрыл
гла за
и
притворился
с пя­
щим,
но
долго
еще
не
мог
уснуть.
Темный
запах
гвоздики
стоял
вокруг
нег о
и
в
нем
непреодолимым
обещанием
лю бви
и
счаст ья .
И,
засыпая,
Петя
дум ал,
противясь
этому
вялому
и
сильному
запаху: «Нет,
никого
на
свете
я
все-таки
не
люб лю
так
си льно,
как
папу.
Я
бу ду
его
люб ить
вс ег да.
Никогда
я
не
сделаю
ему
ник ако й
неприятности,
нико­
гда
не
подумаю
о
нем
дурно.
Вот
я
выздоровлю,
и
мы
вместе
пойдем
гулять.
А
в
старости
я
бу ду
ему
верной
опорой».
Но,
засыпая
тогда ,
в
детстве,
Петр
Ив ано вич
лгал
и
ему
и
с ебе.
И,
засыпая
теперь,
он
вспомнил,
что
в
марте,
едва
встав
с
постели,
он
тайком
от
от ца
надел
в
передней
пальто,
показавшееся
ему
с лишк ом
тяжелым.
Толстая
фуражка
была
т оже
тяжела
и
в ел ика.
Она
г лубок о
сел а
на
ко ротк о
остриженную
голову,
над вину вш ись
на
пох у­
девшие
уш и.
Гла за
отразились
в
обморочном
зе ркал е
на­
к ло нной
че рнотой .
Петя
на
цыпочках
вышел
и
захлопнул
за
собой
торжествующую
дверь.
Гро м
американского
за м­
ка
за рядил
мраморный
пролет
четырехэтажным
эх ом.
Ослабевшие
мускулы
ног
с
труд ом
держали
с лиш ком
тяж ело е
и
вялое
тело,
и,
опускаясь
по
лестнице,
П ете
трудно
б ыло
в
легком
головокружении
сохранить
равно­
весие.
Барышня,
гимназистка,
ож и дала
его
на
да че
над
мо­
р ем.
Она
стояла,
нак ло нив
против
ветра
форменную
ф ет­
ровую
ш ляпу
с
салат ным
бант о м.
Барышне
было
пятна­
дцать
лет,
и
она
еще
носила
шляпу
на
резинке,
черневшей
по
нежной
ще ке
возле
у ха.
Деревья
д ико
и
точно
стояли
вокруг
на
облачном
пе рламу тров о м
н ебе,
проявлявшем
местами
непростительную
голуби зн у.
Они
долго
смот ре ли
пря мо
перед
собой
на
море.
М оре
было
большое,
пустое,
туманное.
В
гол ых
пруть ях,
сре ди
крупных
поче к
и
п рошлогод ­
них
листьев,
ссорились
воробьи.
Свежо
и
горьк ов а то
п ах­
ло
сиреневой
корочк ой.
На
скамье
был и
вырезаны
почер­
невшие
от
дождей
букв ы.
Гимназистка
сня ла
шляпу
и
повесила
ее
на
столбик.
Она
вынула
из
муфты
зеркальце
и,
ловк о
набрав
полон
рот
шпилек,
отк олол а
обкрученную
вокруг
голов ы
кос у;
волосы
медленно
рассыпались,
их
б ыло
оче нь
много.
Они
208


бы ли
каштанового
цвета
с
рыжими
пушистыми
кончика­
ми.
Барышня
тряхнула
ос во божд енн ой
головой
и
неожи­
данно
п охоро ше ла.
Пе тя
взя л
ее
похолодевшую
неж ную
РУКУ.
А
отец,
об ма нутый
сыно м,
в
это
время
прошелся,
веро­
ят но
скучая,
по
пустой
квартире,
потянулся
весь
в
своегл
сереньком
пиджачке
и,
вздохнув,
сел
к
с толу
исправлять
тетрадки.
Так ,
засыпая
в
домашней
тишине
при
нищем
пла ме ни
п лошк и,
дыша
безопасным
в оз духом
родного
дома,
Петр
Иванович
вспомнил
свое
счастливое
отрочество,
с вою
ми­
лую
юность.
И,
засыпая,
он
видел
теперь
наяву
отца.
От ец
в
одном
белье
стоял
на
коленях
во зле
его
кровати
и
мол ился.
И,
засы п ая,
Петр
Иванович
думал
так: «Некогда в дет ­
стве
в
этой
же
квартире,
но
в
другой
комнате,
выздорав­
лива я
и
засыпая,
я
д ум ал: «Нет,
никого
на
свете
я
не
л юблю
так
с ильн о,
как
пап у.
Я
бу ду
любить
его
вс егда ,
никогда
я
не
сделаю
ему
зла,
никогда
я
не
по ду маю
о
нем
дурн о,
а
в
старости
я
буду
ему
верной
оп орой »,—
так
дума л
я,
засыпая
в
де тст ве,
и,
засыпая,
заб ыв ал
это ,
и
любил
других
сил ьн ее
е го,
и
обманывал
его ,
и
делал
ему
зл о,
и
ду мал
о
нем
дурно.
Я
обещался
в
старости
быт ь
ему
верной
опо р ой,
но,
засыпая,
забы ва л
это
и
мучил
его
стра хом
за
мою
жизнь,
мучил
письмами
с
ф рон та , .мучил
ранами
и
лазаретами.
И,
мучая,
я
прозевал
его
старость,
не
утешил
его,
не
помог,
не
успокоил,
не
приласкал.
И
вот
он,
се дой
и
покорный
старик,
мой
отец,
молится
за
меня,
благодарит
за
м еня
на
коленях,
и
ма шет
широк им
рукавом
с реди
нищенской
ть мы,
и
приклоняет
поредев­
шую
свою
во лохатую
голову
на
пол.
Не т,
не
должно
этого
быт ь,
не
буд ет
этого!
Теперь
все
по йдет
п о-д ругом у,
за­
живе м
мы
вместе
душа
в
душу,—
думал
П етр
Иванович
теперь,
как
и
в
детстве,
засыпая
в
с леза х,—
и
я
бу ду
любить
его
больше
вс ех,
и
жал еть
ег о,
и
кормить,
и
бу ду
ему
верной
опорой».
VIII
Но
с лучило сь
все
по-иному,
случилось
та к,
как
должно
было
слу чи т ься.
На
другой
день,
переодетый
во
все
чистое
и
запла­
танное
отцом,
Пет р
И ва нович
в
последний
раз
увидел
в
209


смуглом
зер ка ле
коммунальной
парикмахерской
с вое
оброс­
шее
шерстью,
шест ь
месяцев
не
бри тое
л ицо
декабриста.
Черные
клочья
курчавых
волос
вал ил ись
из-под
визжа ­
щей
машинки
в
грязную
простыню,
и
от
них
стеж к ами
секундной
стрелки
расползались
насекомые.
Проворно
вывихнутая
бритва
сним ал а
со
щек
кошачий
мех
бак ен­
бардов
и
рвала
рыжую
бороду,
оголяя
из-под
белой
пе ны
худ ой
подбородок.
Молодое,
чи ст ое,
черноглазое
лицо
с
голыми
ушами
чуждо
и
рад остн о
п осм отре ло
на
Пе тра
Ива нович а
из
зеркал а .
Он
отряхнулся
и
вышел
на
улицу.
Все
было
чуждо
и
радостно
в
его
родном
неузнаваемом
городе.
Белоснежные
облака,
голу бы е
с
одного
бо ку,
лете­
ли
одн о
, за другим над городом в синем студеном небе с
севера
на
юг.
Свежие
те ни
их
пятнали
об о жжен ные
утренником
цветники
на
дачах,
где
стояли
красноармей­
ские
батареи,
пятнали
вокзальную
площадь
и
братскую
могилу
с
плугом
вместо
памятника,
пятнали
платки
и
па­
латки
рынка,
пятнали
красные
выве с ки
учреждений,
пят­
нали
плакаты,
пятнали
лотки
папиросников,
пятн ал и
пор тф ели
и
порталы
особн яков ,
и з-за
ко торы х
ветер
вд руг
выносил
в
глаза
фи оле то вое
море,
заплатанное
облаками
и
со лнц ем.
Город
двигался,
работал
и
жил
не пон ят ной
жиз нью ,
чуждой
и
рад остн ой .
П етр
Иванович
еще
был
одиночкой
вне
этого
общего
движения
и
ра боты ,
но
уже
чу вс твов ал,
что
вне
эт ого
оставаться
невозможно.
Что-то
ну жно
сде­
лать,
как-то
не ме дл енно
поступить,
зацепиться
за
что-то
и
быт ь
втянутым
в
эту
чуждую
и
радостную
жизнь,
ки­
певшую
в
городе
вокруг
вывески
«Биржа труда»
над
пор­
талом
п ри мо рского
особняка.
Некогда,
решив
ехать
добровольцем
на
фронт,
Пе тр
Синайский
с
бьющимся
сердцем,
полны й
сча сть я
и
маль­
чишеской
гордости,
вз б егал
по
л естни це
в
канцелярию
во­
инского
начальника.
«Вот я войду сейчас в кабинет воин­
ского
начальника,—
думал
он,
размахивая
руками
и
пры ­
гая
через
ступеньку,—
вот
я
вой ду
сейчас
и
ск ажу
ему :
«Полковник,
в
то
время
когда
тысячи
людей
умир ают
на
во йне
за
род ин у,
я
не
могу
оставаться
в
ты лу.
Про шу
немедленно
отправить
м еня
добров ол ьце м
на
фронт!»
И
он,
старый
боевой
по лк овник
с
седыми
усами,
встанет
и з-за
стола
и
растроганно
воскликнет,
протягивая
мне
ру­
к у : «Вы храбрый юноша.
Нам
нужны
такие
солдаты.
Сп а­
сибо».
И,
строго
обратившись
к
адъ ютан ту
и
посетителям,
хлопочущим,
чтобы
остаться
в
тылу,
прибавит: «Вот
210


достойный
молодой
человек.
Ставлю
вам
его
в
п ри мер,
гос­
пода .
Сегод ня
же
в ече ром
с
первым
эшелоном
он
будет
отправлен
на
передовые
позиции.
А
в ам,
молодой
чело­
век,
ж елаю
вернуться
георгиевским
к авалер о м,
и
да
хр а­
нит
вас
б ог !» Но громадная очередь стояла в темном ко ­
ридоре
у
ка би нета
полковника.
Ни чего
н ельзя
бы ло
до­
б и ться.
Пис аря
на гло
шныряли
мимо
хло по чущи х
вд ов
с
аттестатами.
Оглушительно
щ елка ли
машинки.
Де сят ки
добле стн ых
м олод ых
людей
так
же,
как
и
Петр,
желаю­
щих
добровольцами
отправиться
на
фрон т,
не уме ло
ломи­
лись
за
какую-то
решетку,
пря мо
в
штемп ел я
и
печати,
з
табачные
пальцы
гар низ о нных
крыс,
потея
и
потрясая
за-
уряд-почерками
прошений
и
справок
о
благонадежности.
Тут
же
в
путанице
Петр
потерял
свою
одиночную
доб ле сть
и
впервые
понял,
что
в
жизни
не
бывает
ни
оди­
ночек-героев,
ни
одиночек-желаний,
ни
даже
одиночек-фа­
милий:
какой-то
высокий,
в
семинарской
шинели,
с
про­
шением
в
руках
оказался
по
фа мил ии
т оже
Синайский,
но
Фео до р,
подобно
прочи м
желающий
ехать
на
фрон т.
Растерявшийся
Петр
записался
в
очере дь,
получил
номе­
ро к,
написал
на
подоконнике
прошение
и
долго
потом
по­
тел
и
томился
у
липовой
липкой
решетки,
до жидаясь ,
по­
ка
его
вызовут,
исказивши
фамилию.
С
той
поры
он
уже
никогда
не
стоял
особняком.
Что
бы
он
ни
делал,
ни
же­
лал
и
ни
чувствовал,
чувствовали,
желали
и
дёлали
все
ост альн ы е:
в
т ылу
и
на
б ат арее,
на
наблюдательном
пунк­
те
и
под
обстрелом,
получая
посылки
и
писавши
письма
химическим
ка ран даш ом
на
зарядном
ящи ке.
Некогда
в
кан ц еляри и
воинского
начальника,
потеряв­
шис ь
сре ди
людей,
во
всем
по добны х
ему ,
Петр
Иванович
впервые
почувствовал
с ебя
част ью
чуждой,
но
радостной
жизни,
за
кот орой
не
пропадешь,
которая
зац епит
зубцо м,
как
ма ши на,
в тян ет,
все
уст рои т
са мо
собой
и
вынесет
вместе
с
другими
куда
надо .
Так
и
теперь,
очутившись
па
бир же
труда,
в
толпе
по до бных
себ е
лю дей,
перед
сосновыми
перилами
канце­
лярии,
он
п ерест ал
бы ть
одиночкой.
С ло жная,
не пон ятн ая
с
первого
взгля д а
маш ина
биржи,
работающая,
как
видно,
на
полном
ходу,
зацеп ил а
его
среди
п рочи х,
втя нул а,
взя­
ла
в
о боро т,
потащила
к
труду
из
комнаты
в
комнату,
велела
заполнить
на
подоконнике
анкету,
вел ела
запом­
н ить
помер,
пугнула
«начканцем»
и
«профсоюзом», пока­
зала
мельком
в
конце
кори д ора
«Комслуж», где за сто­
лом,
как
за
прила вк ом ,
некто
в
пиджаке
развешивал
хлеб
211


и
ке роси н,
и
вдруг,
сама
собой,
даже
в
лицо
не
взглянув,
в ынесл а
вместе
с
друг им и
служить
по
спе циа ль нос ти
—
в
статбюро
губ зе мотд ела .
Между
тем
валила
зима.
Небывало
жестокая
железная
з има
девятьсот
двадцат ь
первого
года.
П од обно
кора блю,
оснащенному
ст ужей ,
город
плы л
без
воды
и
угля
в
ле д яном
ветре,
в
т ум ане,
окруженный
с
трех
сторон
одичавшим
морем.
По
всему
побережью
бу­
шевали
ш торм ы.
Волн ы
швабрами
бил и
в
слепой
маяк,
ошарашивали
гулом,
шаровали
песком
и
пемзой
валуны
волнолома,
гейзерами
вз р ыв ались
у
голы х
пристаней,
об­
давая
град ом
обледенелые
элеваторы
и
пакгаузы.
Подоб­
но
кор аб лю,
гор од
преодолевал
дни,
как
волны.
Ноч и
был и
непреодолимы.
А
по
утрам,
в
тот
час,
когда
город
был
еще
гол
и
звонок,
а
неб о
сер о
и
беспризорно,
л юди
становились
длинными
хвостами
у
р аспр еде лит елей
и
чайных,
дрожа
от
хол ода
и
мечт ая
о
жестяной
кружке
ячменного
кипятку
с
безвкусной
стеклянной
конфеткой,
выданной
сонной
девушкой
на
куске
хлеба,
мокрого,
как
замазка .
Нищая
жизнь
была
полна
за бот
о
пайк е
и
печке.
Петр
Иванович
уже
давно
не
жил
с
отцом.
Ему,
м оло­
дому,
бы ло
скучно
и
холодно
в
маленькой
отцовской
ком ­
на тке
на
четвертом
этаже
под
крышей,
где
по
чердакам
гуляли
скв озн як и,
где
вода
замерзала
в
тар ел ке
на
подо­
ко нник е
и
затхло
воняло
стариком.
Ему
дал и
по
ордеру
комнату
в
центре,
в
буржуйской
квартире,
в
пе рвом
э та­
же,
где
бы ла
вода
и
ков ры.
Он
поставил
у
себя
железную
печку
и
по
вечерам
топил
ее
хозяйской
мебелью.
Хорошее
дерево
горело
су хо
и
легко.
Ж елез ная
труба
дрожала
и
гудела
сильной
тя гой.
На
да м ском
письменном
столе
блистал
светильник.
Это
не
было
жалкое
бл юдце
с
п ост­
ным
маслом,
в
к отором
кис
ватный
фит иль
и
плавал
ма­
ле нь кий
язы чес кий
огонек.
Нет,
это
был
яркий
усовер­
шенствованный
бензинный
светильник
—
стеклянная
ба­
ночка
из-под
горчи цы
с
выс око й
металлической
трубк ой ,
в ставл енно й
в
про бку .
Четыре
ярких
коготка
в ырыв а лись
с
ч еты рех
сторон
из
запаян но г о
конца
трубки,
и
вся
ком­
на та
так
сияла,
что
можно
б ыло
читать.
И
так
сия л
пай­
ковый
досиня
б елый
колотый
сахар,
похожий
на
куски
разбитого
вар варо м
мрамора,
что
чайник
по дпр ыгив ал
на
печке
от
ра дос ти
и
в ски пал
коричневой
пе ной
ячменного
кофе.
И
так
сия л
и
лучился
камышовый
пуш ок
на
д етск их
руках
барышни,
пр иход ивш ей
к
Петру
Ивановичу
212


иногда
со
службы
погреться
и
похозяйничать,
что
комнат­
ный
в оздух
сам
собой
з олоте л
теплотой
первобытного
р ая,
и
де ви чьи
пуховые
пахучие
варежки
нежились
на
банде­
рольн ой
бума ге
газеты,
возле
сахара,
как
кроли ки .
IX
Однажды
вечером
к
Петр у
Ивановичу
пришел
отец.
На
нем
б ыла
со л датск ая
сломанная
фуражка,
вытертое
зе лен ое
пальто
и
худые
сапоги
с
чужой
ноги.
Потирая
отмороженные
уши
морковными
опухшими
руками
и
доброжелательно
разглядывая
комнату,
он
неловко
затоп­
та лся
возле
сына,
приговаривая:
—
Во т,
видишь
ли,
как
у
теб я
хорошо,
Петруша.
Пе­
чечка
горит.
Вот
и
устроился,
сл ава
богу.
А
я,
знае шь
ли,
пря мо
из
техникума
—
иду
мимо,
дай,
думаю,
зайду
по­
смо тр ю,
как
сынок
живет.
Он
благожелательно
пос мо трел
на
барышню.
—
Так-то,
Петруша,—
сказал
он
и
вдруг
сконфужен­
но
заторопился.—
Ну
вот ,
посмотрел
и
пойду.
Я
в едь
на
минуточку.
Пойду
себе
и
з авалю сь
на
боковую.
—
Да
ты
по сиди ,
обогрейся,—
сказал
Петр
Иванович,
подавая
ему
ст ул.—
Ку да
тебе?
Раздевайся.
У
меня
тут
тепло.
Кофе
пьем.
Давай
свое
пальтишко.
—
Что
ты,
что
ты!
—
испугался
отец.—
Я
’в пальто.
Привычка,
знаешь
ли.
Всюду
холодище.
В
техникуме
все
в
пальто
сидят.
А
дом а
вод а
стынет.
Печ ки
ведь,
знаешь,
нет.
В
пальто
и
сплю .
Печ ку
бы
ра зд обыт ь,
да
где
у ж...
Пе чка
теперь
не
по
средствам,
да
и
дрова,
знаешь
ли,
кусаются.
Уж
я
в
па льто ...
Он
испуганно
хватался
за
пуговицы,
не
расстегнулись
ли,
и,
стыдясь
своей
грязной
рубахи
и
т ого,
что
под
п аль­
то
уже
не
было
пиджака,
щупал
крючо к
на
горле.
—
А
вот
кофейком,
пожалуй,
побалуюсь.
От
кофейка
не
откажусь.
Х олоди ще
на
улице,
знаешь
ли,
у жасн ый.
Ветер
с
ног
валит.
Букв ал ьно
и дти
невозможно.
Озя б,
знаешь
ли,
без
перчаток.
Отец,
как
б ыл,
в
фуражке
сел
на
ст ул
посредине
ком­
нат ы
и,
поджав
под
сиденье
но ги,
уже
не
мог
оторваться
от
докрасна
раскалившейся
трубы
печки.
Его
слабая
че­
лю сть
отвисла,
сед ая
редкая
бо роден ка
сквозила
с тар­
ческой
желтизной,
под
к р асным
пористым
носо м
висе­
ла
капелька,
рос а
блестела
на
бр овя х.
Щеки
обмякли,
213


и
се реб ряна я
отросшая
щеточка
волос
терла
на
заты л ке
воротник.
Сын
прошелся
по
комнате,
нетерпеливо
поглядывая
на
закипающий
кофе,
и
подсел
к
отцу.
—
Ну,
старик,
так
как
же
ты
живешь?
—
весело
вос ­
кликнул
он,
чувствуя
неловкость
и
ста раясь
ее
побороть
весельем.
Отец
грус тн о
и
серьезно
посмотрел
на
с ына
и
утер
под
носом.
—
То-то
вот
и
ес ть,
что
старик,—
сказал
он,
вздохнув,
и
вдр уг
лас ков о
и
б еспо мо щно
улыбнулся,—
то-то
и
есть,
сынок,
что
старик.
По-стариковски
.и
живу.
П рав иль нее
выразиться,
сущ ест в ую.
Скриплю,
зн аешь
ли,
с кри плю ...
Поскриплю
еще
годик-два,
а
там
по ра
и
честь
знать.
Мо­
лодое
растет,
старое
старится.
Да
и
ч его,
в
само м
дел е,
не бо
коптить?
Сына
вот
вырастил.
Есть
кому
глаза
за­
крыть.
—
Ну,
п апа,
что
это
ты,
в
само м
деле,
затеял
за
разго­
воры !
—
воскликнул
П етр
Иванович.—
Давай
лучше
ко-
фий
пить.—
И
он
подмигнул
барышне.
—
И
то
верно,
сы но к,—
согласился
отец
и,
приняв
из
рук
барышни
кружку,
припал
к
ней
лилово-розовыми
м окры ми
губами,
об жи гаясь
и
дуя.
Сын
придвинул
ему
сахар.
—
Ай-яй-яй!
—
в
восторге
сказал
он,
увидев
сахар.—
Сахарку-то
у
тебя
сколько!
Ишь
ты
какой
—
колотый!
Его
и
не
укусишь.
Зубов ,
зна ешь
ли,
нету,
чтоб ы
впр и­
ку ску
пи ть.
Больше
вприглядку
пыо
кипяточек.
Внаклад­
ку,
зна ешь
ли,
и
не
по
карману.
—
Да
ты
клади,
не
ст есня йся.
Отец
близоруко
выбрал
кусочек
поменьше
и
бросил
в
кр ужк у.
—
Гляди,
ра зорю
твое
хозяй ств о, —
сказал
он,
повесе­
лев
над
кружкой.—
На
таких
беззубых
гостей,
как
я,
и
не
напасешься.
С
этими
словами
он
принялся
жадно
хлебать
гус тую
гор ячу ю
жижу,
по
которой
плавала
ры жая
п ена
жжено­
го
ячмен я.
—
Вот
так,
видишь
ли,
и
пр о зяба ю,—
говорил
он,
пр и­
хлебы в ая
и
поглядывая
на
сы на
сч ас т ливыми
глазами,—
бега ю
в
техникум,
на
уроки,
о бедаю
в
общественной
сто­
ловой.
Настоишься,
знаешь
ли,
в
очереди,
намерзнешься,
ап пет иты
разыгрываются.
С пас ибо
ученикам.
Не
в
оче-»
214


редь
пропускают.
Мил ые
таки е
вс е.
Предупредительные.
«Вы уж,
пожалуйста,
И ван
Петрович,
товарищ
Син ай­
с кий,
пр оходи те
вп ер ед.
Мы
не
возражаем.
Нас
много,
а
вы
один».
Такие,
право,
отзывчивые.
До
слез
дов одят,
ве­
риш ь
ли.
Лишний
талончик,
бывает,
сун ут.
«Ешьте,
гово­
ря т,
товарищ
Синайский,
на
з доров ье ».
Набьешься
сухой
кашкой,
да
и
домой.
Ид ти
то лько
д але ко.
Но ги
не
несут.
Сядешь
на
полпу т и
гд е-н и будь
на
тумбочку
и
отдыхаешь.
Скриплю,
сыно к,
скриплю...
Без
перчаток,
знае шь
ли,
пальцы
отморозил.
Да
и
сил
прежних
нет.
В збер ешь ся
на
четвертый
э таж,
еле
д ыши шь.
За ва лишьс я
спать,
так
до
утра
и
пролежишь.
Холодно.
Окна
кое-как
заклеил,
да
все-т ак и
дуе т,
видишь
ли.
Печк у
бы
поставить.
Особенно
холодно
по
утрам.
С пасиб о
с осед ям,
к ип яток
даю т.
Ми лые
лю ди
такие,
отзывчивые.
Бывает,
Петруша,
что
и
сил
нет
встать
с
п ост ели.
Никуда
не
гожусь.
На
п окой
пора .
В едь
седьм о й
десяток
пошел,
шутка
ли!
Так-то
оно.
Чувствую,
что
свалюсь
в
один
пр ек ра сный
день
—
сил
не
хватит.
Ну
да
нич ег о.
Не
станет
сил
работать,
возьму
под
мышку
од еяль це
и
пойду
с ебе
потихонечку
к
Дарьюшке.
Она
ве дь
не
чужая,
не
прогонит
сво его
дя дю.
Неоднократно
звала
к
себе
жить .
У
них
на
Чумке
б лагод ат ь.
Тишина.
Глушь.
И
к
ма мочк е,
знае шь
ли,
ближе.
От ец
ра збол тал ся
у
огн я
и
вдруг,
пугливо
взглянув
на
с ына
и
ба ры шню,
что-то
уж
оче нь
заторопился:
—
Ну,
сынок,
до
свиданья.
Пойду
себе
поле гон ечк у.
Без
перчаток,
зн аешь
ли,
пальцы
зябнут.
Башлы ка
не т.
Ба шлык
теперь
не
по
карману.
Ну,
до
свид анья ,
до
св и­
данья,
сынок.
До
свиданья,
барышня.
И
в
темной
передней,
уже
не
с тес няясь
постороннего,
о тец
прижался
к
сыну
и
зашептал
снизу
вверх:
—
Женился
бы
ты,
Петруша!
А?
На
внучат
по смо т­
ре ть
хочет ся ...
перед
смертью...
Хорошо
у
тебя,—
приб а­
вил
он,
подымая
низенький
воротник
и
засовывая
руки
в
рукава,—
те пло
и
низко.
Подыматься
не
надо .
А
я
шел ,
знаешь,
из
техникума
и
дай,
думаю,
зай ду
проведать.
Без
перчаток,
знае шь
ли,
пальцы
ух
как
зябнут.
Пер чатки
бы
мне
сооруд ить
как-нибудь.
Дар ь юшка
с вяза ть
обещала.
Печку
бы
поставить!
А?
Ну,
до
свиданья,
до
свиданья,
не
простудись,
милый.
Христос
с
тобой.
И
отец,
согретый
и
ож ивш ий,
выскочил
в
ледяной
че р­
ный
подъезд,
так
и
не
ска зав
сыну,
зачем
он
п рише л.
А
пришел
он
затем,
чтобы
попроситься
жить
вместе
с
215


с ыном
в
теп лой
и
низкой
комнате,
попросить
перчатки
и
немн ог о
хле ба.
Петр
Иванович
с
нетерпением
возвратился
в
ко мна ту
и
поспешно
задул
светильник.
X
С
трех
сторон
вокруг
г орода
бушевало
ледяное
од ича в­
шее
море.
С
четвертой
н ад вигал ись
уезды.
Они
ра сп оло­
жил ись
на
подступах
к
рынкам
и
вокзалам,
раскинулись
тылом
сытых
диких
деревень,
полных
домотканых
корич­
невых
с укон,
муки
и
масла.
Банды
чубатых
ат аман ов
рыскали
по
пер елеск ам
и
шляхам.
Тю т юнник
свистал,
гу­
кая
св оих
удальцов
по
горбам
Подолии.
Ангел
развинчи­
вал
рельсы
и
крыл
поезда
из
пулеметов.
Заб олотн ы й
за­
лег
в
камышах
за
Ба лто й,
не
пропуская
ни
конного,
ни
пешего.
Сам
батько
Мах но
на
мохнатых
сво их
лошадях
переходил
у
Тирасполя
замерзший
Днестр,
и
его
тач анк и
тарахтели
контрабандой
по
мраморным
приднестровским
дорогам
под
сам ым
носом
у
особых
отде ло в
и
кордонов.
В
селах
играли
свадьбы
и
гуляли.
Бараньи
шапки
летели
в
зем лю,
и
кованные
железом
са поги
дезертиров
выт апты ­
вали
такие
забористые
переборы,
что
белые
свитки
див-
чат
сами
собой
р аспахив али сь
черным
барашком,
рук и
сами
собой
упирались
в
бо ка,
и
разноцветные
ленты
и
мониста
стеклярусом
карусели
мчались
в
пья ных
глазах
гармониста.
Губернские
инструктора
тряслись
по
уезд­
ным
яра м
из
во лост и
в
волость
на
сел янск их
подв о дах,
добытых
по
наряду.
Красные
флажки
сельсовета
крени­
лис ь
от
вет ра
над
камышовыми
крышами
и
журавлями
колодцев.
Красная
з везда
Мар с
студеным
вихрем
прибли­
жалась
по
ночам
к
земле,
и
кам енн ые
пол я,
не
прик р ы­
тые
сне го м,
лежали,
черны
и
не под вижны,
под
небом,
из­
глоданным
х олод ом.
Так
прошла
зима,
и
в
начале
марта
Петра
Ив анов ича
п осла ли
на
две
недели
в
у езд
инструктировать
Ор г асев.
Уже
он
ставил
на
козлы
извозчика
свой
походный
офи­
церский
с унд учок,
как
вдруг
увидел
от ца.
Отец
торопливо
бежал
по
улице
в
св оем
зел ен ом
пальтишке,
валясь
впе­
ред
и
во лоча
ноги.
Увидев
сына,
оте ц
остановился.
—
Как
же
это
ты
так?
—
ск азал
он,
п одход я,
и
обид­
чи во
и
тревожно
погладил
его
рукав.—
Оказывается,
едешь
в
уезд,
а
я
ничего
и
не
знаю.
Посторонние
л юди
216


сказали.
Как
же
э то?
Сообщил
бы,
по
кр ай ней
мере,
отцу.
Попрощаться
ведь
надо.
Ведь
отец
я
т ебе.
Хо ть
и
ст ар,
а
пом ог
бы
уложиться,
сундучок
бы
пон ес
на
вокзал.
Как
же
та к?
—
На
две
недели
всего,—
сказал
сын
и
вд руг
ужа с­
нулся
перемене,
которая
произошла
в
от це.
На
его
руках
бы ли
большие
кр асны е
шерстяные
варежки.
Шея
и
уши
бы ли
закутаны
гарусной
шалью,
из
ко торой
вы гля д ывали
дряблые,
бабьи,
белые,
несмотря
на
холод,
щечки,
бессил ь но
размякш ий
рот
и
слезящиеся,
какие-то
вывер­
нутые,
словно
выр ез анные
в
опу хшем
лице,
глаза,
лишен­
ные
ресниц
и
оттянутые
углами
вниз.
Вес ь
он,
зак утан ­
ный
и
маленький,
с
подворачивающимися
ног ами
и
с ует­
ливыми
руками,
был
похож
на
дряхлую
вятскую
ст аруху .
Сгорбившись,
отец
засеменил
к
извозчику
и,
кря хтя,
стал
устраивать
сундучок.
—
Как
же
это
та к,—
бормотал
он
умоляюще,
то
й
де­
ло
бросаясь
от
рем ешко в
сундучка
к
сыну,
чтобы
погла ­
ди ть
его
по
плечу,—
как
же
это
ты
едешь?
Вед ь
в
уездах
раз бой .
Не
ездил
бы
ты,
Петруша!
А?
Право,
не
ездил
бы.
Ведь
убьют.
Убьют
ведь.
Как
бог
св ят.
Да
и
чего
тебе
ездить:
то го
и
гляди,
дожди
н ачн утся,
простудишься,
че го
д оброг о.
Банды
там
орудуют.
Не
ездил
бы,
право,
не
ез­
дил
бы.
Плюнул
бы.
Вот
газеты
пишут,
что
За бо ло тный
разбойничает,—
гов орил
он,
подсаживая
с ына
и
заб ег ая
с
другой
стороны,
чтобы
сесть
самому.
Он
уселся
рядом
и,
нежно
поддерживая
сына
за
та­
лию,
как
даму,
прижался
своей
обмотанной
головой
к
его
рукаву.
—
А
я,
знаешь
ли,
спе циа ль но
при тащ ил ся,
чтобы
по­
прощаться,—
леп етал
он
по
дороге
на
вок за л.—
Ведь
сын
ты
мне .
Как
же
не
проводить
сынка-то!
Притащился,
с
Чумки
притащился.
Я,
знаешь
ли,
тепер ь
со всем
почти
к
Дарьюшке
перебрался.
К
ма мочк ин ой
м оги лке
поближе.
Она
мне,
Дарьюшка-то,
посмотри,
какие
перчатки
свя за­
ла, —
т акая
добрая.
Кормит
меня,
стар и ка,
чайком
поит,
даже
неловко,
право.
А
ты
бы
все-т аки ,
сынок,
не
ездил .
Плюнь,
ей-богу.
Ну,
чего
там
хор оше го
в
уезде?
Опас­
ностям
тольк о
себя
подвергать.
Не
езди,
милый,
не
надо.
Не
улетай
из
гнезда.
И
уже
на
вокзале,
перед
выходом
на
платформу,
та ща
о беими
руками
тяжелый
сундучок,
приседая
от
тяж ести ,
по ка
сын
доставал
билет,
он
все
продолжал
со
слезами
на
глазах
уговаривать.
217


—
Не
езди.
Не
на до.
Остался
бы...
Эх,
ведь
какой
недобрый.
Не
слушаешься
отца.
Папка
худого
не
по сов е­
тует,—
гов ори л
он
с
покорным
отча яни ем, —
о ст ался
бы,
право.
Я
тебе
сундучок
о бр атно
снесу
лучше
в сяк ого
но­
сильщика.
Экономия,
знаешь
ли,
а?
Экой
ты
какой
недоб­
рый.—
И,
увид е в,
что
они
уже
п одошли
к
двери,
вд руг
тяжело
опустил
сундучок,
порывисто
и
поспешно
броси л ­
ся
сы ну
на
шею,
с
последней
удивительной
стариковской
сил ой
нагнул
обе ими
руками
его
голову
и
прижался
жад­
ны ми
губами
к
его
губам,
щеко ча
его
подбородок
мокрой
св оей
бо род ой
и
нена гл яд но
засматривая
в
гла за
грустны­
ми
сл езящ им ися
своими
глазами.
Толпа
с
трудом
оторвала
отц а
от
сы на
и
разъединила
их.
Петр
Иванович
подхватил
сундучок
и
вышел
на
пер­
рон.
Отыскивая
с вой
вагон,
он
ме льк ом
в
последний
раз
увидел
в
дверях
отца,
кот оры й
пробивался
к
нему,
отти ­
раемый
людьми
все
дальше
и
дальше
от
двери,
отплывал
и
крестил
его
издали
красной
своей
варежкой.
Чинная
пустота
и
одиночество
перрона
охватили
Пет­
ра
Ива нов ича ,
и
он
уже
не
мог
отделаться
от
них
ни
в
унылом
сумраке
вагона,
вы м ытого
карболкой,
ни
потом,
под
хмур ыми
мартовскими
тучами,
мо тая сь
по
уездным
дорогам
из
сел а
в
село,
окруженный
ядовитой
зе лен ью
озимых,
ши роко
и
медленно
поворачивающихся
вокруг
телеги
до
самого
опасного
горизонта.
XI
Восемь
суток,
зан яты й
делами
и
дорогой,
он
не
думал
об
отце.
В
но чь
на
девятое
он
ему
прис нил ся .
Петр
Ива­
нович
ночевал
на
соломе
под
ов чин ой
в
хат е
на
кра ю
глухого
села
и
вдр уг
глубок ой
ночью
про сну лся
от
в не­
запного
холод а,
хл ынув ше го
по
нога м
и
по
л ицу
из
сеней .
Он
приподнялся
с
полу.
Дверь
в
се ни
б ыла
раскрыта
на­
стежь.
Другая
дверь
из
сеней
во
дв ор
была
тоже
открыта,
и
оттуда
со
двора
в
ха ту
лился
ключевой
родниковый
воздух.
Был
тот
мертвый
и
смутный
час
межд у
первыми
и
вторыми
петухами,
когда
ни
один
звук
не
нарушает
безмолвия
ночи.
В
косяке
открытых
дверей
виднелась
крыша
хлева,
и
низк о
над
ней
в
лютом
черном
не бе
пыла­
ли,
пер еливал ись
и
дрожали
Стожары.
В
дверях
появи­
лась
фигура
входящего
со
дв ора
хозяина.
Ве сь
ос ыпа н­
ный
яркими
г ол убины ми
звездами,
в
накинутом
на
плечи
218


кожухе,
босой
и
сонный,
он
нес
нечто,
прижимая
обеими
руками
к
груди .
Ще лк нула
щеколда,
и
звезды
захлопну­
ли сь.
Теперь
в
потеплевшей
ть ме
послышалось
не жное
младенческое
блеяние.
Хозяин
ос торож но
переступил
че­
рез
П етра
И вано вич а,
склонился
и
стал,
бормоча,
сгре­
бать
сол ому ,
укладывая
нечто
возле
самой
его
головы.
Петр
Ив ан ович
выпростал
из-под
овчины
рук и
и
коснулся
пальцами
курчавого
и
живого.
Оно
заблеяло.
«Це ново ­
рожденные
ягнятки,—
сказал
хозяин,
заметив,
что
инст­
руктор
проснулся,—
нехай
спл ят
у
хати.
У
хлеву
пом е рз­
ну т.
Н ехай
со би
спл ят ».
Хозяин
почесался
и
зал ез
на
печку.
Пет р
Иванович
еще
раз
потрогал
ягнят
и
нащупал
костяные
к опы тца
твердых
ножек
и
точеные
мордочки
шахматных
коньков,
торчащие
из
курчавой
сухой
шерс ти .
Он
взя л
их,
маленьких
и
тяж елен ьки х,
себе
под
овчи н у,
укрылся
с
головой
и,
ды ша
нежной
живот но й
теплотой,
крепко
уснул.
И
тут
ему
пр иснил ся
отец.
Он
п рисн ился
красивым,
темнобородым
и
молодым,
похожим
на
Чехова,
каки м
он
и
был
некогда,
в
но вом
сюртуке
и
в
пенсне
со
шнурком
и
шариком.
Молчаливый
и
бледный,
он
снился
сын у,
наплывая,
как
сквозь
увеличительное
ст ек ло,
на­
плывая
и
расплываясь,
настойчиво
присутствуя
во
сне,
и
все
никак
не
мог
наплыть
и
отосниться.
Он
снился
ему
долго
и
горько,
и
сын
проснулся
в
слезах.
Х озяй ка
топила
пе чь.
Светало.
Охваченный
т рев огой
перед
непоправимой
утратой,
Петр
Иванович
бро сил
работу
и
поскакал
в
уезд.
Там
на
его
имя
лежала
телеграмма.
Ему
не
ну жно
было
ее
чи­
тать.
Мучим ы й
попеременно
то
надеждой,
то
отчаянием
неизвестности
и
н еточ нос ти
телеграммы,
он
провел
д лин­
нейшую
бессонную
ночь
на
еловых
ветках,
перед
раска­
ленной
колон ко й
в
теплушке,
среди
солдат
и
мешочников,
и
вечером
след ую щего
дня,
не
доезжая
до
главного
вокза­
ла,
на
р азъ езде
у
Чумки,
выскочил
из
с лишк ом
ме дле нно­
го
товарного
состава
пр ямо
прот ив
водопроводной
ст ан­
ц ии.
Домик,
где
жи ла
Дарья,
стоял
под
откосом.
Окн а
был и
о св ещены.
Петр
Иванович
добежал
до
крыльца
и
позвонил.
Бл едн ый
одиннадцатилетний
мальчик,
ост ри­
женный
ежиком,
открыл
ему
дверь.
Пет р
Иванович
узнал
его.
Это
был
Дарьин
приемыш.
Он
серьезно
и
ве жл иво
шаркнул
ногой,
пропуская
его
в
при хож ую.
—
Дядя
Петя
приехал,—
смущенно
сказал
он
в
пр и­
о ткр ытую
дверь
столовой.
-г-
Что
сл училос ь?
—
спр о сил
Пет р
Иванович.
219


—
Ничего,
нич е го,—
торопливо
проговорил
мальчик,
усп ок оит ел ьно
ул ы баясь
и
розовея
до
корней
во лос ,—
идите
в
столовую,
вам
тетя
Даша
все
ра сск аж ет.
П етр
Ив а нович
увидел
на
веш алк е
отцовскую
фураж­
ку,
гарусный
шар ф
и
вошел
в
столовую.
Все
семейство
сидел о
за
чайным
столом,
но
от ца
с реди
них
не
бы ло.
Дарья
уже
стояла,
приготовившись
к
появлению
двоюрод­
ного
брата,
и,
едва
он
вошел,
она
быстро
пол ожила
недо-
шит ый
чепчик
на
стол
и,
строго
взглянув
на
мужа-инже­
не ра,
под ошла ,
переваливаясь,
к
Пет ру
Ивановичу.
—
Ну ,—
сказ ал а
он а,
решительно
и
быстро
крес­
тясь,—
ну,
Пет р,
нет
б ольше
в
живых
твоего
отца.
Он
умер,
и
вчера
его
похоронили.
Сказав
самое
трудное,
она
с
облегчением
сел а
на
с тул
и
еще
раз
перек р ест илась.
—
Мы
теб я
ждали
еще
вчера
на
похороны.
Он
скон­
чался
третьего
дн я,
в
семь
час ов
двадцать
минут
вечера,
через
пять
ч асов
после
наш ей
телеграммы,
не
приходя
в
сознание,
на
этом
диване.—
Она
показала
рукой
на
кожа­
ный
диван,
опять
перекрестилась.—
Чаю
хочешь?
Не
в
состоянии
выговорить
ни
слова,
Петр
Иванович
отрицательно
мотнул
головой.
—
Ну,
как
хочешь,—
сказала
она ,
значительно
взгля­
нув
на
седу ю
стриженую
старуху
гостью,—
может
бы ть,
уст ал
и
хочешь
прилечу?
Он
опять
п о качал
го ловой .
—
Расскажи
мне ,
Дарьюшка,
все
по
порядку,—
н ако­
нец ,
выговорил
он,
удивляясь,
что
голос
его
звучит
так ,
как
будт о
бы
ни чего
не
сл учи л ось.
Она
строго,
с
полным
сознанием
своего
до лга
и
ответ­
ственности
перед
д во юро дным
братом
за
последние
дни
его
отца,
взяла
его
под
руку
и
повела
в
холодную
гостиную.
—
Сад ись
и
слушай,—
сказала
она ,
усаживаясь
в
кресло
и
уса жи вая
его
напротив.—
Т вой
от ец
уме р
легко
и
просто,
та к,
как
дай
бог
умереть
каждому,
третьего
дня,
в
се мь
часо в
дв адц ать
минут
вечера.
Дарья
вытерла
глаза
пла т ком
и,
собравшись
с
мысля­
ми,
тщательно
и
подробно,
словно
дела ла
отчет,
в
к отором
нельзя
пропустить
ни
одной
мел о чи,
рассказала
Петру
Ива но вичу
все
то,
что
знала
о
последних
днях,
о
смерти
и
п охорон ах
его
отца .
220


хи
От ец
уме р
(это она повторила,
как
нечто
им ею щее
первостепенное
значение
и
документально
важ ное)
т реть его
дня,
в
се мь
часов
двадц ат ь
мину т
вечера,
не
при­
ходя
в
сознание
от
удара,
который
сл учи лся
около
часу
этого
же
дня.
За
несколько
дн ей
до
своей
смерти
старик
Синайский,
оказывается,
стал
курить.
Никогда
в
жизни
не
курил
и
вд руг
стал.
В
день
смерти
он
скрутил
себе
ко зью
ножку
и
пошел
в
кухн ю.
Там
он
присел
к
печке,
чтобы
открыть
заслонку,
и
вдруг
упал.
Ничего
не
подо­
зр ев ая,
Дарья
с
к ухаркой
стали
его
подымать.
За
послед­
нее
время
у
нег о
было
вообще
какое-то
расстройство
в
ногах,
и
он
час то
падал,
так
что
это
пад ение
их
не
уд иви­
ло.
Однако
оказалось,
что
на
этот
раз
поднять
его
очень
трудно.
Он
ле жал
ничком
во зле
печки,
на
серебряных
ли­
шаях
дубовой
коры,
неловко
подвернув
под
се бя
правую
рук у
и
к онву ль сивно
дергая
левой.
В
бессознательном
со­
ст оя нии
его
перенесли
на
диван
в
столовую
и
немедленно
послали
за
доктором
и
на
телеграф.
Ве сь
дрожа
ровной
мелкой
и
не пре р ывной
д рожью ,
он
продолжал
леж ать,
не
меняя
п ол ожен ия,
ничком,
с
подвернутой
рук ой,
лиц ом
к
спинке
д ива на.
Глаза
его,
застл а нн ые
голубоватой
плен­
к ой,
закат ил и сь,
в
г орле
тяжело
хрипело,
и
левая
рука
с удорож но
подергивалась,
словно
жел ая
смахнуть
и
ст е­
реть
с
диванной
ко жи
какую-то
точ ку,
назойливо
мешав­
шую
г лазам .
Доктор
к он стат иро вал
удар
на
почве
артерио­
склероза
и
сказал,
что
часы
его
жизни
со ч тены.
По сле
пяти
часов
вечера
хрип
в
г орле
сделался
сильнее,
ко н­
вул ьс ии
руки
резче,
в
сем ь
ча сов
насту пило
успокоение,
и
в
семь
ча сов
двадц ат ь
минут,
не
прих од я
в
сознание,
он
пер ест ал
дышать.
Петр
Иванович
сидел
не под вижно
и
спокойно,
у жа­
саясь
своему
спокойствию
и
в
то
же
время
поним а я,
что
ни чего
н ельзя
предпринять,
что
все
уже
сделано,
а
ну жно
тольк о
сидеть
и
слушать
отчет.
Дарья
вытерла
покрасневший
нос
и
перекрестилась.
—
Ничего
не
поделаешь,—
сказала
о на,
г лубок о,
по
со вест и
вздохнув,—
если
гов ори ть
правду,
это
к
лучшему.
Годом
позже,
годом
раньше.
И
так
дядя
всех
пе ре жил.
Б ра тьев
св оих
пережил,
и
маму
тво ю
пережил,
и
сослу­
живце в.
Думаешь,
легко
вс ех
пережить?
—
Как
его
хорони ли ?
—
спросил
Петр
Ива нов ич
чу­
жим
голосом .—
Каков
он
был
в
гробу?
221


Дарья
оживилась
с
поспешностью
женщ ины ,
заб ыв­
шей
рассказать
самое
главное,
к
ч ему
она
име ла
непо­
средственное
отношение
и
что
был о
дел ом
ее
р ук.
—
Все
было
так,
как
дя дя
этого
желал
при
жиз ни, —
сказала
она
торжественно,—
Он
леж ал
в
простом
дере­
вянном
гробу,
с
кипа р ис овым
крестиком
в
пальцах,
по
чину
омытый,
в
сво ем
с юртуч ке
и
белом
белье.
В
гробу,
представь
себе,
дядя
выглядел
на
десять
лет
м оложе ,
кра­
сивый
такой,
поним ае шь ,
да же
элегантный,—
такой
са­
мый,
как,
помнишь,
когда
собирался
в еч ером
на
ле кц ию.
Его
отпевало
шест ь
свя щен ник ов
—
все
его
семинарские
уч еник и.
Б ыло
два
хора .
Вед ь
ты
зн аешь ,
как
дя дя
любил
церковное
пение.
До
самой
могилы
гро б
несли
на
руках.
Пришла
м асса
народу.
Откуда
только
взялись,
не
знаю.
Свечи.
Ладан.
Так
торжественно
в се,
понимаешь.
И
вот
теперь
он
лежит
на
том
самом
месте,
где
всегда
ме чтал
лежать,—
между
могилками
матери
и
жен ы.
Дарья
задумалась,
пер еб ир ая,
не
з абыла
ли
она
еще
чего,
и,
перебравши,
возвратилась
к
началу.
—
Ты
себе
не
може шь
представить,—
зашептала
она,—
как
дядя
вдруг
по д ался
в
последнее
время.
Ка к-то
сразу.
У жас
пря мо.
Представь
себе,
дряхлый-предряхлый
старик.
Ст ал
заговариваться.
Путат ься.
Все
про
покойную
мамочку
вспоминал,
все
о
тебе
беспокоился.
Буквально
места
себе
не
находил.
«Да вы,
дяденька,
главное,
не
во л нуй тесь »,—
я
ему,
а
он
м не: «Да как же мне,
говорит,
Дашенька,
не
волноваться,
ког да
та м,
в
уезде,
раз бой ,
да
и
только!
Ве дь
убьют,
Дашенька,
Петрушу.
Не
переживу
я
это го» .
И,
можешь
себе
представить,
все
вр емя
он
как-
то
стыдился,
что
живет
на
чужих
хле ба х.
Чт об
рубаху
свою
дат ь
постирать
кому-нибудь,
бож е
сохрани!
И
не
заикайся.
Сердиться
начинал.
Сам,
понимаешь,
все
се бе
стирал.
Заб ере тся
раненько
утречком,
чт об
никому
не
ме­
шать,
в
ва нну,
засу ч ит
рукава
и
все
постирает,
выкрутит,
развесит.
«Ты меня,
говорит,
пр о сти,
Дарьюшка.
Стесня ю
я
тебя.
На
твоих
хлебах
живу,
а
у
тебя
св оя
семья.
Вот
ребеночек
скоро
будет.
Дв оюродн ы й
вн уче к...»
—
Си яю­
щими
от
сле з
г л азами
Дарья
вскользь
п осм отре ла
на
св ой
большой
живот
и
вы терл а
щеки
платком.—
Деятельный
как ой
был
старик.
Неугомонный!
Все-то
он
сам,
все
сам.
«Ты,
говорит,
Дашенька,
не
стесняйся,—
если
что
нужно
сделать,
я
сделаю.
Х оть
и
со всем
стал
развалиной,
а
все-
та ки
на
рыно к
с ход ить
смогу,
свинок
могу
п окорм и ть».
Мы,
знаешь
ли,
свиней
откармливаем
понемножку.
Время
222


тепер ь
тяжелое.
Знаешь,
за
де нь
до
дядиной
смерти
какой
с
ним
случай
произошел?
Послала
я
его
на
рыно к
выме­
нять
одеяло
на
муку.
Пошел
он
и
по
дороге
потерял
оде­
ял о.
Как
это
п рои зош ло,
не
знаю.
Я
ведь
тебе
говорила,
что
в
последнее
время
у
нег о
бы ли
как ие-т о
расстройства
организма.
Может
бы ть,
присел
по
дороге
отд охн уть
и
з асну л,
а
одеяло-то
и
утащили.
М ало
ли
что.
С ловом ,
при ­
ход ит
дя дя
домой,
а
на
нем
лица
нет.
Но
молчит,
ничего
не
говорит.
Лег
на
д иван
и
весь
тр ясется.
«Что с вами,
дядя?»—
спрашиваю,
а
он
отвернулся
к
спинке
дивана
и
молчит.
Вдруг
вскочил,
подбежал
ко
м не,
в
лиц о
загляды­
вает,
а
у
самого
на
глаза х
слезы.
«Дарьюшка,—
говорит,
а
сам
трясется,—
Христа
рад и,
Дарьюшка,
прости
меня».
Тут
я
сообразила
в се.
«Что такое,
д ядя,
спрашиваю,
оде ­
яло
пот ер яли?» — «Поте рял,
Дарьюшка,
ох,
потерял».
А
сам
плачет: «Ох,
Дарьюшка,
не
знаю,
что
и
делать
теперь.
Не
пойму,
как
это
с лучи лось.
А
одеял а
теперь
другого
так ого
не
купишь.
Не
по
средствам.
Прости
меня,
Дарьюшка,
ради
Христа,
пр ос ти».
И
руку
хватает,
по це­
ловать
хочет.
«Да что вы,
дядя,
кричу,
пустяки,
дя дя ».—
«Нет,
говорит,
Дашенька,
нет,
не
п устяк и
эт о,
у
тебя
сердце
золотое,
одеяло
—
это
не
пустяки.
Ведь
сколько
на
нег о
можно
было
муки
наменять.
Целый
месяц
кормиться.
Ты
м еня
напр асно
уговариваешь».
И
трясется
весь,
и
у
самого
слезы
на
носу.
Никак
его
не
могли
ус пок о ить.
Все
время
дядя
хватался
за
фур аж ку
беж ать
искать
это
самое
з лоп олуч ное
о дея ло.
И
так
эта
история
на
него
подейство­
вала,
что
ты
себе
пред ст авит ь
не
можешь.
Тут,
понятно,
не
в
одеяле
дел о.
Дя дя
вд руг
почувствовал
свою
др ях­
лость ,
непригодность
к
жизни
и
бессилие.
Ты
ве дь
хоро­
шо
зна ешь
дядин
характер.
Не
мог
он
жить
в
бе здеятел ь ­
ности.
Не
мог
примириться
со
с тарос тью.
Всю
жизнь
бил ­
ся,
бился,
с
урока
на
урок,
работал,
как
ломовая
лошадь,
и
вот
над о рв ался.
Не
выдер жал.
Дарья
сидела
прямо
и
неподвижно,
уже
не
стара ясь
вытереть
мок рое
лиц о,
и
видела
сквозь
выпуклые
слезы
Петра,
кот орый ,
слегка
приподнявшись
с
места,
крепко
ухватился
пальцами
за
ручки
кресла.
Из
столовой
слышался
осторожный
звон
ложечек.
То
ли
прислушиваясь
к
этому
легкому
стек ля нно му
звону,
то
ли
прислушиваясь
к
нежно м у
бие нию
и
толчкам
ребенка,
которого
она
носила
в
се бе,
Дарья
медленно
очнулась
и
вся
вдруг
рассия л ась .
223


—
Ут ром
в
де нь
его
смерти
у
нас
как
раз
начала
п орос ить ся
свинья,—
сказала
она ,
ул ы баясь
своей
жен­
ской,
зре лой ,
несколько
даже
юмористической,
материн­
ск ой
улыбкой,—
в
доме,
по ня тно,
поднялась
б егот ня.
Еще
бы,
как ое
событие!
Все
в олн уют ся,
не
знают,
что
делать.
Чут ь
ли
не
за
ветеринаром
посылают.
А
дядя ,
можешь
себе
представить,
ход ит
и
всех
у спок а ивает : «Вы,
говорит,
главное,
не
беспокойте
роженицу.
Оставьте
ее
в
покое.
Предоставьте
все
при роде ».
И
так ,
понимаешь,
убежденно
это
говорит.
«Ты,
говорит,
Дарьюшка,
главное,
не
мешай
ей.
Поверь,
что
у
нее
есть
инстинкт.
Не
препятствуй
при­
роде.
Главное,
не
препятствуй
при роде ».
Ужасн о
типично
для
дяди!
И
до
самого
своего
удара
все
ходил
по
комна­
там
и
п ов то ря л: «Предоставьте природе делать свое дело .
Предоставьте
природе».
Э то,
собс тв ен но,
и
бы ли
его
по­
сл едние
слова.
Дарья
опять
прислушалась
к
чему-то
и,
усмехнув­
шись ,
пов т ори ла:
—
Предоставьте
природе...
Удивительный
человек..*
XIII
Идти
в
город
было
по здн о,
и
всю
эту
ночь
Петр
И ва­
нович
пролежал
в
кухне
на
расставленных
для
нег о
да ч­
ных
козлах,
с
раскрытыми
во
тьму
г лаз ами.
Неожиданная
и
непредполагаемая
но виз на
сиротства
всю
ноч ь
окружа­
ла
его
в
этой
теплой
темной
кухне
запахом
дубовой
ко ры
и
стынущей
в ьюшк и.
За
окном,
среди
деревьев,
низко
над
шпалами
п роше л,
покачиваясь,
фонарик.
Та м,
за
па-
сыпью,
за
решетчатым
броневым
мостом,
лежало
кл адби­
ще,
где
между
старыми
могилами
ма мы
и
бабушки
тепер ь
был
нов ый
рыжий
рассы пч атый
холм и к.
Ра но
утро м
Петр
Иванович
у шел
в
город,
взя в
с
собой
немногие
вещи,
о ста вш иеся
после
отц а
и
бывшие
еще
так
недавно
его
составной
частью,—
зеленое
пальтишко,
сапо­
ги,
сальную
подушку
без
наволочки,
в ере вочн ую
кошел­
ку,
профсоюзный
билет
рабпроса
да
п родов ольст в енн ую
карточку
с
талонами,
срезан ными
по
март
месяц.
Эти
ве­
щи
бы ли
легки
и
не
нужн ы.
Невысокое
солнце
сильно
б ило
в
ресницы.
Облака
вздувались
рубахами
в
пустынном
и
свежем
небе.
Отруби
сыпались
с
лошадиных
морд
в
жадную
синьку
чугу нн ого
224


водопоя.
По
склонам
Чум ной
горы
в
зелени
сохли
мокрые
желтые
цветы
одуванчика,
по хо жие
на
пасх аль ных
цып­
ля т.
Площадь
пылила
прессованным
сеном.
Мимо
в сего
этого
Петр
Иванович
шел
с
уз лом,
как
выписавшийся
из
больницы,
удивляясь
по
дороге
пус тоте
и
свежести
жиз ни.
Отцовская
комната
б ыла
бес пощ ад но
освещена
солш
цем.
Он
бросил
у зел
на
пол
и
пошел
за
старьевщиками.
Пока
они
в п олголос а
совещались
и
деликатно
расклады­
вали
мешки,
ста раяс ь
не
потревожить
его
задумчивости,
Пе тр
Ив ано вич
в
последний
раз
осмотрел
все
эти
родные
старенькие
вещи,
ср еди
к отор ых
жил
и
кот орым и
дышал
отец,
ср еди
к оторы х
в ырос
и
он
са м.
Над
неубранной
кроватью
висел
мамин
увеличенный
портрет,
тот
самый,
на
котором
мама
б ыла
епархиалкой,
в
темном
переднике
и
к руглом
крахмальном
воротничке
с
дорогим,
как
япо нск ая
чаш ка,
раскосым
лицом.
На
письменном
столе
стояла
деревянная
длинная
ла­
кированная
шка тулка ,
полная
запонок,
перышек,
кату­
шек ,
кн опок ,
пуговиц
и
множества
тех
мелких
и
не
имею­
щих
названия
предметов,
ср еди
которых
так
интересно
бывало
в
детстве
вдруг
найти
какую-нибудь
давным-дав­
но
забытую,
считавшуюся
потерянной
вещь
—
кусочек
се­
ры
или
синенький
киевский
крестик.
Тут
был и
застекленные
рыжие
фотографические
груп­
пы
в
черных
узен ьки х
рам к ах,
сваленные
в
угол
вместе
с
заношенными
жел т ыми
воротничками
и
эмалированной
обитой
миской,
где
на
дне
присох
кусочек
ужасного
мы ла
и
лежал
частый
гребень,
забитый
перхотью
и
седыми
во­
л осам и.
Тут
бы ли
аптечные
склянки,
коробочк и,
корки
хлеба
и
стенные
часы,
те
самые
стенные
часы,
ко торы е
каждое
воскресенье
заводил
отец,
став
на
с тул
и
роняя
пенсне,
и
которые
каждый
месяц
тщательно
куп ал
в
керосине.
Но
больше
все го
тут
было
книг.
Они
смугло
зо лотели
к ожа­
ным и
тиснеными
корешками
«Истории Государства Рос ­
сий ск ог о », источенными червями,
они
голуб ели
Пушкиным
и
багровели
Гоголем,
они
плотно
слежались
компактными
томами
Тургенева
в
издании
Стасюлевича,
они
буре ли
Бо­
борыкиным
и
короб или сь
Горбуновым,
они,
перевязанные
туг о-н атуг о
бечевками
и
шпагатом,
наполняли
комнату
классическими
стопками
разных
пропорций
и
положений,
и
тол ько
зеленая
брон за
Брокгауза
и
Ефрона
оп рят но
сия ла
за
пыльным
зеркальным
стек лом
книжного
шкафа.
8 В,^Катаев, т. 1
225


—
Что
продается?
—
спросил
оди н
из
старьевщиков.
—
Все,—
сказал
Петр
И вано вич
с
нетерпением
и
бо­
ком
присел
на
подоконник,
з аку сив
губ у.
Старьевщики
переглянулись
и
немедленно
открыли
шкаф.
Ловко
и
ве жливо ,
с
небрежным
деловым
любопыт­
ством
они
вы б расыв али
из
него
тряпье,
с м отрели
на
св ет,
сорт иров ал и,
снова
кидали
на
пол
и
увяз ы вали
в
грязные
отцовские
простыни.
Перед
Петром
Ивановичем
мелькну­
ла,
раскинув
рукав а ,
парусиновая
тужурка
с
перламутро­
выми
пуговицами,
потом
зеленое
пальто,
распятое
на
свет
перед
окном.
Худые
сапоги
полетели
в
мешок,
уже
до
краев
на б итый
барахлом.
Двое
старьевщиков
ста скив ал и
с
кровати
пружинный
матрас.
Откуда-то
вылетел
и
рас­
крылся
жел ты й,
тщательно
хр аним ый
исторический
но­
мер
газеты
с
манифестом
17 октября;
путеводитель
по
Италии
рас пахн ул ся
лазурной
своей
обложкой
с
чайкой
и
пароходом;
загрохотал,
кинутый
в
миску,
ша хматны й
ящи к;
корзина
заскри пе ла ,
переполненная
Брокгаузом;
столб
солнечного
света
ударил
в
окон н ый
пер епл ет
сквозь
к рутящ ий ся
прах;
в
пустом
пролете
лест ниц ы
л етал
страшный
гул
выносимого
гардероба;
спиральпая
пружи­
на
часов
горизонтально
трепетала,
звенела
и
ныла
в
стек ­
лянном
ле гком
ящике,
как
се рдце .
Громадные
пласт ы
прошлого
откалывались
и
грохота­
ли,
спо л зая
в низ
по
ступеням
и
за ряж ая
лест ницу
громом
четырехэтажного
эха.
Ящ ики
пуст ели ,
как
жизнь.
Го лоса ,
уже
ничем
не
спираемые,
летали
по
комнате,
воя
и
оглу­
шая.
Шаги
гремели,
как
брошенные
шт анг и,
пистолетны­
ми
выстрелами.
К лочья
писем
и
кар то чек
устилали
пустой
п ол.
На
полу
ле жали
иконы.
Все
было
кон че но.
Петр
Иванович
с пря тал
деньги
в
ка рман ,
повесил
на
дверь
замок,
отдал
ключ
в
домком
и
через
неделю
уехал
на
север .
XIV
Сначала,
пересчитав
по
дороге
сты ки
и
стрелки,
поезд
по
светлым
рел ьсам
неторопливо
обогнул
мешки
и
брезен­
ты
пакгаузов.
Пот ом
он
пер есч ит ал
вспышками
блеска
стекла
блокпостов
и
железнодорожных
особн ячков .
Потом
у
шлагбаума
обварил
под н ятую
огл облями
лошадь.
Потом
побежал
плос к ой
решеткой
дл инных
ва г онных
теней
по
крыше
Дарьиного
домика,
лежащей
п очти
вро ве нь
с
226


кремнистым
по л отном
пути,
зажегся
на
террасе
звездой
самовара,
замелькал
во
дворе
по
розов ым
п орос ята м.
Па р овик
свистнул,
загремев
по
мосту.
Пе тр
Ива нов ич
выскочил
па
площадку.
Кладбище
н ес лось
вниз
под
о тко­
сом
с
непомерно
растущей
быстротой.
Взмыленные
де­
ревья
в
смертельной
сече
рубились
с
крестами.
И
не
мог
Петр
Иванович
в
д виже нии,
уносившем
его ,
в
последний
раз
отыскать
сре ди
них
ни
ра зу
не
виденную
им
могилу.
А
пригороды
сами
со бой
раздавались
перед
шибко
ст у­
чащим
локомотивом.
Тюрьма
поворачивалась
и
уплывала
в
отдалении
сред и
вечерних
ого родо в.
Фабричные
трубы
и
водокачки,
п роби тые
снарядами
।
гражданской
войны,
как
ф ле йты,
стремительно
валились
на
сторону.
Мостик
меж­
ду
площадками
ходил
ходуном
и
ползал,
п опо лам
разъез­
жаясь
под
подошвами.
Ночь
лете ла
из
распахнувшегося
чернозема,
и
Петр
Ив а нович
вст реч ал
ее,
как
новую
жизнь,
обнаженной
гру дью
п
похолодевшим
лицом.
Тучи
ярких
шмелей
п ро­
носились
в
певидимом
д ыму
паровоза
над
не пок р ытой
его
головой.
Черная
ночь,
как
ломоть
ржаного
хлеба,
взятого
в
дорогу,
на
сов е сть
посыпанная
крупной
солью,
была
теп ла
и
полезна.
XV
И
небо,
как
незабываемое
отцовское
лицо,
обливалось
над
сыно м
горючими,
те плы ми
и
радостными
звездами.
1922—1925
8*


РЫЖ ИЕ
КРЕСТИКИ
Жи знь
Ната л ьи
Ивановны,
начавшаяся
(в воспомина ­
н иях
так
чудесно)
щел кань ем
крокетных
шаров,
зеркаль­
ной
зе ле нью
дикого
винограда,
щед ро
и
ядовито
отражен­
ного
в
па р кете
и
самоваре,
жизнь,
полная
мошкары,
льнувшей
к
ст екл янн ым
колпакам
дачных
свечей,
и
ши­
повника,
бла гоуха юще го
теплым
вареньем,
эта
очарова­
те льн ая
жизнь
через
сорок
лет
стал а
с ухой
и
невыноси­
мо й.
Постаревшее,
но
не
у тр ати вшее
нежности
се рдце ,
опустошенное
войной
и
революцией,
не
мо гло
примирить­
ся
с
бесконечными
утратами
и
одиночеством.
И,
почувст­
вовав,
что
в
жизни
уже
бол ьше
ни чего
не
случится
ни
хорошего,
ни
дурного,
Наталья
И вано вна
поняла,
что
ж ить
дальше
нел ьз я.
Тогд а
она
р еш илась
умереть
и
со
спокойной
аккуратностью
стал а
готовиться
к
см ерти .
Она
надела
лучшее,
что
у
нее
было,—
шер стяно е
пл ат ье,
глад­
ко
заче сал а
сухие,
легкие
волосы,
убралась,
пер ебрал а
и
сожгла
в
железной
печке
бумаги
и
оглядела
свою
чистую
ск учн ую
комнатку
воспитательницы
детско г о
дома.
Потом
она
в ысы пала
поро шок
в
рюмку
и
стала
быстро
размеши­
ват ь
иск у санным
кон чи ком
ручки,
следя,
как
он,
линяя,
синит
вод у.
П отом
она
зажмурилась,
мелко
закрестилась
и,
быстр о
открыв
глаза,
увидела
у
само го
своего
локтя
пись мо ,
выпавшее,
вероятно,
из
бумаг
и
не
замеченное
раньше.
Это
был
узкий
ко нве рт
се рой
а нгл ийск ой
б ум аги,
закл ее нн ый
синей
институтской
облаткой
и
над писан ный
рукою
са мой
Натальи
Ивановны,
судя
по
крупному
и
неверному
почерку,
года
двадцать
три
тому
назад,
ко гда
ей
было
семнадцать.
Письмо
б ыло
адресовано
тому
сту­
денту,
сос еду
по
именью,
с
к отор ым
она
двадцать
три
год а
тому
назад
однажды
в
майский
дождь
поцеловалась
и
о
котором
уже
ничего
не
по мнила ,
кром е
т ого,
что
он
228


ходил
в
шелковой
вышитой
м алорос си йс кой
рубашке.
С
волнением
необъяснимого
любопытства
она
коснулась
этого
некогда
написанного,
по
не
отосланного
письма
и
быстро
разорвала
конверт
шпилькой.
«Родной,
нен агл яд ный
мо й!
—
прочитала
она.—
Я
до
сих
пор
не
мо гу
пр ийти
в
се бя.
Неужели
же
мы
любили
Д РУГ
друга ?
Да,
это
так,
дорогой!
Ник огд а
не
забуду
я
той
темной
ноч и
с
дожде м,
когд а
вы
ска зали
мне
«люблю».
К аж ется,
с
той
минуты
прошло
це лых
сто
ле т,
а
ведь
на
самом
дел е
это
был о
вчера,
подумайте
—
вчера.
Ве дь
это
вчера
ночью
дул
в етер,
и
па хла
сирень,
и
собирался
дождь.
Это
было
тол ько
вчера,
по ймит е.
Я
не
л ожи лась
спать,
а
волосы
у
м еня
еще
мокрые
от
дождя,
хоть
выжми.
Гос­
поди,
как
я
счастлива!
Не т,
это
д аже
наппс а т!
нел ьз я.
Такое
счас тье
бывает
только
раз
в
жизни,
и
больше
ни­
когда ,
никогда
не
может
повториться
т акая
ночь.
Что
бу­
дет
потом?
Я
зн аю
—
буд уще е
может
быт ь
с ильн ее,
ярче,
но
лучше ,
нежнее,
выше
оно
бы ть
не
может.
Это
был
в зл ет...
Взлет,
достигший
высшего
предела.
Милый,
пой­
мит е,
это
никогда,
никогда
не
п ов тори тся.
Вы
видели
ко­
гда-нибудь,
как
ребята
кидают,
кто
выше,
камни?
Камень
сначала
стр елой
несется
вв ерх,
потом
лёт
становится
все
медленнее,
медленнее,
и,
наконец,
камень
достигает
самой
высокой
точки...
На
мгновенье
кажется,
что
он
остановил­
с я...
Но
тол ько
на
мгновенье...
Потом
он
пер ево рач ивает ся
и
начи нает ся
падение.
Сначала
медленно,
потом
все
быст­
ре е,
быс т рее,
и,
наконец,
он,
шурша
и
вы ди рая
листья
из
деревьев,
пад ает
на
тр аву
или
на
кры шу...
Ми лый,
не
сердитесь
на
мен я.
Я
зна ю,
что
я
вам
делаю
больно,
но
так
надо...
Поймите
—
вчера
наша
любовь
достигла
своей
самой
в ыс окой
точки.
Выш е
ей
подняться
уже
нельзя.
Я
это
чув ств ую
и
зна ю.
Вы
по м ните,
вы
м еня
взяли
за
руку,
и
наши
губы...
Уже
сверкали
молнии
и
на
голову
падали
первые
капли
д ожд я...
Этой
ноч и
уже
больше
ни­
к огда
не
повториться.
Это
был
взлет,
на
мгновенье
мы
остановились
на
этой
самой
высшей
точ ке,
и
это
мгнове­
ние
казалось
вечностью.
Потом
—
вы
помните?
—
хлынул
ливень,
мы
бросились
к
дому,
и
вы
мен я
проводили
до
самого
крыльца.
Измо кша я
и
сч астл ивая ,
я
взошла
к
себ е
в
комн а ту
и
не
могл а
уснуть
до
утра.
Милый...»
На
этом
ме сте
на
с трочки
на липл о
несколько
сухих
р ыжих
крестиков
си рен и,
вокруг
кото рых
те мн ели
пятна
и
потеки
чернил
и
воды!
И
эти
несколько
сухи х
лепест-1
229


ков
так
живо
на пом нили
На тал ье
Ива нов не
в се.
Она
вспомнила
беглый
и
прох ла д ный
поце л уй
у
крыльца
и
беглые
зеркальные
молнии,
от
к от орых
по в сюду
зажигал­
ся
сиреневый
г лян ец.
В
прихожей
ослепительно
дрог нул о
и
сдв ин улос ь
от
двойной
вс пышк и
окно,
и
мокрый,
рас­
крытый
зонтик,
ос т авл енный
кем-то
сушиться,
упруго
подпрыгнул,
сдернутый
с
места
под о лом
легкого
Наташи­
но го
платья.
В
полной
тьме
она
взошла
к
себе
в
комнату,
протягивая,
как
слеп ая,
ру ки
и
ощупывая
знакомые
ве­
щи.
В
комнате
стоял
оч ень
сильный
и
гор ьки й
миндаль­
ный
запах
сирени,
смешанный
с
запахом
дождя.
Она
про ­
тя нула
руку
к
столу
и
коснулась
пал ьцам и
чего-то
мок ро­
го,
пышного
и
тяжелого.
Оно
мягко
пов а лилос ь
на
стол,
упал
с
легк им
звоном
флакон
духов ,
и
ле гк ой,
быстрой
струйкой
полилась
со
стол а
на
пол
во да.
В
эту
же
секун­
ду
зажглась
молн и я,
и
Ната ша
увидела
опрокинутый
бу­
кет
си рен и,
разлитую
воду
и
св ое
б ледно е,
красивое,
чер ­
ноглазое
л ицо
в
зер кал е.
Потом
она
зажгла
свечу,
сл або
озарившую
тьм у
золотом
и
син им
острием,
п
дол го
сидела
перед
зеркалом,
выжимая
намокшие,
отяжелевшие
кос ы.
Наталья
И вано вна
вздохнула,
улыбнулась
и
стал а
чи­
тать
дальше.
«... Ми лый,
р одно й,
я
люблю
ва с.
Люблю
б ольше
все го
на
свете.
Во
имя
этой
л юбви
я
умоляю
вас,
я
требую
от
вас,
чтоб ы
вы
уезжали
отсюда
как
можно
скоре е.
Я
знаю,
что
вам
будет
больно,
мне
и
самой
больно,
простите
меня,
ненаг ляд ны й,
но
это
нео бх одим о.
Мы
не
должны
боль ше
с
вами
вст реч ать ся.
Ве дь
вы
чу тк ий.
Вы
меня
поймете.
Пусть
наша
любовь,
взлетев
на
страшную
высоту,
оста­
нется
там
навсегда
и
никогда
не
падает
вниз,
на
землю .
Ни к огда,
никогда!..
Я
это
твердо
р еш ила,
а
мне
ведь
это
сто ило
многих
сле з
и
колебаний.
Простите
меня,
люби­
м ый.
Сохраняйте
мен я
в
п амяти
такой,
какой
я
была
в
эту
чуд есн ую
ночь.
Не
ищите
со
мно й
встреч,
мое
ре­
шенье
неизменно.
Дай
бог
вам
сча сть я
и
р ад ости
в
жиз ни.
Я
люблю
в ас,
молюсь
за
вас
и
це лую
ваши
гл аза.
Про с ти­
те,
ваша
Нл.
Серая
английская
бумага
дрогнула
в
сухой
и
тонкой
руке
Натальи
Ивановны.
С
удивительной
ясностью
вспом­
нила
она
себя
впе рв ые
влюбленной,
сем над цатил ет ней
ба­
ры шне й,
вспомнила
щелканье
крокетных
шаров,
мошкару
над
колпаками
дачных
св еч ей.
Она
вс помн ила
сво й
пер­
вый
девичий
роман,
н ача вш ийся
эт им
тургеневским
пис ь­
мом,
так
и
оставшимся
неотосланным;
потом
вспомнила
230


свою
любовь
к
мужу,
см ерть
ребенка,
расстрел
брата,
го­
лод...
Вся
ее
сч астл ивая,
трудная,
изумительная,
невыно­
симая
и
обыкновенная
человеческая
жи знь
представилась
ей
щедрым,
зеркальным
отражением
диког о
винограда
в
стеклах
и
паркете,
шумом
лпвня,
запахом
сирени,
и
частые
слез ы
закапали
на
порыжелые
с троч ки
это го
не­
отосланного
письма.
И
она
по ня ла,
что
в
жизни
равны
и
счастье,
и
горе,
и
любовь,
и
см е рть,
что
нет
в
жи зни
ни
взлетов,
ни
падений.
Она
поняла,
что
умирать
ей
не
надо.
А
слез ы
все
капали
и
капали,
расплываясь
по
чернилам
сиреневыми,
бледными
звездами,
похожими
на
засохшие
крестики
цв ет ов,
кое-где
пр илипш их
к
серой
бумаге.
1922


огонь
I
У
коммуниста
Ерохина
сгорела
же на
Ка тя.
Она
сидела
с
бутылкой
бензина
в
руках
перед
желез­
ной
печкой
на
японской
шк атулк е,
стараясь
р азж ечь
сырые
щепки.
Тянуло
плохо.
Обильные
темные
вол о сы,
пе­
репутанные
с
белым,
холодным
дымом,
щекотали
и
горчи­
ли
глаза.
Пл ача
и
смеясь
и
удерживая
пальцами
падаю­
щие
с
затылка
шпильки,
Катя
терла
серьезные
брови
об
острые
колен и ,
те сно
обтянутые
юбкой.
Бу ты лка
вс пых­
нула
мгновенно.
Столб
рванувшегося
пламени
возник
с
такой
быстротой,
точно
поднялся
не
от
п ола,
но
уп ал
с
п отолка .
Подхваченные
взрывом,
покрытые
искрами
воло­
сы
с тали
над
головой
вздутым
веером
рыжих
страусовых
пе рьев .
В
тр убе
загудело,
она
раскалилась.
Проворный
огонь
поб е жал
снизу
вверх
по
за нав ес кам.
Воз дух
комна­
ты
был
уничтожен
в
один
миг.
Под
н ап ором
жара
полопа­
лис ь
стекла.
Соседи
едв а
у спели
потушить
одеялами
по­
жар
и
с орв ать
с
Кати
горящее
платье.
В
карете
Скорой
помощи
ее,
еще
живую,
отв е зли
в
лечебницу.
В
это
врем я
Еро хин
был
на
с луж бе.
Через
пол ч аса
он
в ор вался
в
вестибюль
лечебницы.
На
лестнице
его
пыталась
уде рж ать
сиделка.
Бессмысленно
улыбаясь,
Ерохин
отстранил
ее
мокрым
рукавом
ко ротк о­
го
полушубка.
—
Поз в ольте!
—
закричал
он
виз гл ивым
гол ос ом.—
Позвольте!
И,
не
дожидаясь
отв е та,
как
б ыл,
в
покрытых
гряз ью
сапогах
и
м окрой
бело й
папахе,
тесно
перетянутый
рем­
нем
с
колечком,
Еро хин
проворно
в збе жал
наверх,
остав­
ляя
на
чистых
мрамо рны х
сту пенях
ужасные
следы.
Ин­
стинктивно
и
безошибочно
он
на шел
палату,
где
бы ла
его
жена,
и
сквозь
полуоткрытую
дверь
увидел
доктора
в
бе­
232


лом
халате,
который
в
поднятой
руке
держал
шприц.
У
решетчатой
спины
белой
кровати
стояла,
нагнувшись,
сестра
ми лосе рди я.
Две
сиделки
крепко
держали,
прижи­
мая
к
п ост ели,
не что
туго
забинтованное
и
дли н ное.
От
куска
ваты,
лежащего
на
лаковом
п олу
под
кроватью,
шел
такой
силь ный
зап ах
эфира,
что
у
Ерохина
потемне­
ло
в
глазах.
В
следующую
минуту
док тор
вышел
из
пала­
ты,
прик р ыл
за
собой
дверь
и
с ерди то
вз ял
Ерохина
за
плечо.
—
Я
—
муж,—
сказал
Ерохин
поспешно.—
Вы
можете
с ка зать
мне
всю
правду...
я
наст аиваю
на
этом...
Пустите
ме ня
к
ней,
пожалуйста.
И,
говоря
эт о,
он
покорно
пош ел
за
доктором
по
с ияю­
ще му
кори дору.
—
Успокойтесь,
она
жива,—
сказал
доктор.—
Только
что
мы
ей
впрыснули
мо р фий.
Оч ень
тяжелый
с лучай .
А
пустить
вас
к
ней
по ка
я
не
могу;
просто
не
име ю
пр ава.
У
нее
с иль ные
боли.
Необходим
полнейший
покой.
Из винит е.
Ерохин
сня л
папаху,
остановился
перед
доктором
и,
улыбаясь,
ск азал :
—
Док тор,
извините,
я,
может
бы ть,
чересчур
назой­
лив...
Но
вы
понимаете,
я
так
встревожен...
У
меня
такое
со стоян ие ...
Войдите
в
мое
положение...
Скажите,
это
не
очен ь
о пасн о,
то
ест ь
я
понимаю,
что
это
опасно...
но
она
бу дет
жит ь?
Не
скрывайте
от
меня
ничего,
пожа­
луйста.
И
он
опять
покорно
п ошел
за
доктором,
отраж аясь
в
масл яно й
крас ке
сте н
и
бе лых
и
голуб ых
кафелях
п ола
и
счит ая
перламутровые
пуговички
на
спине
д окторс кого
халата.
Доктор
привел
его
в
дежурную
комнату,
где
на
стенах
висели
п ров олочн ые
лубки
для
рук
и
ног,
усадил
на
чер­
ный
клеенчатый
диван
и
обстоятельно
из ло жил
все
то,
что
он
считал
нео бх од имым
и
возможным
изложить
взволнованному
мужу
о
состоянии
жены,
положение
ко­
торой
было
безнадежным.
Он
объяснил,
что
в
том
случае,
е сли
более
одной
трети
ве р хних
п окров ов
че лов ече с кого
те ла
п олучи ли
ожоги,
то
в
медицине
почт и
не
бывало
примеров,
чтоб ы
с убъек т
выжил ,
но
что
в
данном
случае
еще
труд но
оп ре дели ть
точно,
какая
часть
покро вов
пора­
жена,
и
потому
преждевременно
делат ь
вы во ды.
Однако
при
первом
беглом
осмотре
пациентки
он
наш ел
значи­
тельную
часть
покровов
пор а же нной,
так
что
ни
за
что
233


ручаться
нельзя.
Во
всяком
случае,
будут
пр и няты
все
меры.
И
потом...
Док тор
еще
хотел
ска зат ь
то,
что
всегда
привык
гово­
р ить
в
так их
случаях,
то
ес ть
о
бессилии
науки
и
о
чу­
де,
но
посмотрел
в
упрямые,
умные,
пегие,
как
у
козла,
злые
глаза
Ерохина,
вздохнул
и
больше
ничего
не
ск азал .
Т огда
Е рохи н,
потупившись,
расстегнул
п ояс,
снял
по­
лушубок
и
негромко
ск азал ,
что
никуда
из
лечебницы
не
уйд ет
п
будет
возле
жены
до
конца.
Доктор
пожал
п леча­
ми.
Затем
Ерохину
принесли
халат,
и,
уже
в
х ал ате,
он
ходи л
вниз
гов ори ть
по
телефону.
Он
позвонил
в
агит ­
п роп,
сухо
рассказал
о
своем
несчастии,
извинился
и
пр о­
сил ,
чтобы
ему
п родл или
ср ок
сдачи
статьи,
кото рую
он
писал
для
антирелигиозного
сборника.
Входя
в
первый
раз
к
жене,
Ерохин
столкнулся
на
пороге
с
сиделкой,
которая
вынос ила
из
палаты
ка фел ь­
ное
ведро.
Ерохин
ме лько м
заглянул
в
него.
Там
в
б уро­
красноватой
воде,
среди
мокнущих
тампонов
и
об рез ков
марл и,
плавали
обожженные,
изуродованные
темные
пр я­
ди
волос.
«Катины волосы»,—
под ум ал
Ерохин
и
вдруг
со
всей
невыносимой
ясностью
в
первый
раз
почувствовал
ужас
того,
что
происходит.
Через
пят ь
дней
она
умерла.
II
Отвыкший
от
свежего
воздуха,
ут ом ле нный
пятью
бессонными
ночами,
грязный
и
нечесаный,
небритый,
почти
отупевший
от
н есч аст ья,
которого
он
еще
не
поня л,
Ерохи н
с
непокрытой
головой
шел
по
ры хлом у,
коричне­
вому,
как
халва,
снегу,
через
город,
за
гробом
же ны.
Ч ер­
ное
с
белыми
сп ица ми
колесо
медленно
катилось
п очти
на
уровне
его
плеча.
К роме
этого
колеса
и
дрожащего
кончи­
ка
красной
ленты
неизвестно
кем
положенного
венка,
он
ничего
не
видел
вокруг
и
ше л,
ни
о
чем
не
дум ая
и
по чти
засыпая
на
ходу.
Прохожие
останавливались,
с
любоп ыт ­
ством
глядя
на
сонного,
одинокого
человека,
без
попа
и
певчих
идущего
за
гробом.
Некоторые
крестились.
На
кладбище
гу лял
синий
ветер.
Моги льщик и
опусти­
ли
г роб
на
полотенцах
в
могилу.
Ерохину
дали
в
ру ки
ком
м ерз лой
земли.
Он
бросил
его
на
крышку
гроба ,
услышал
гулкий
стук,
от вер ну лся
и
прикусил
изо
всей
234


силы
рыжий
отрос ш ий
ус.
Мо гил ьщи ки
плюнули
в
ладо­
ни
и
в зял ись
за
лоп ат ы.
Он
еще
раз
подошел
к
могиле,
заглянул
в
нее
сухими
глазами
и
пошел
прочь.
Силы
почти
оставили
его.
Он
шел
с ов ершен но
маши­
на льн о,
еле
передвигая
ног и,
опустошенный
и
неживой.
Все
чувства,
казалось,
умерли
в
н ем.
И
тол ько
одн о
непо­
ня тно е,
угнетающее,
неутолимое
чувство
вины
перед
по­
койной
женой,
чувство
отчаянной
и
не жной
жалости
к
ней
с ов ершен но
овладело
им;
он
шел
ч ерез
город,
как
лунатик,
ничего
не
в идя
и
не
слыша
вокруг
се бя.
Он
очень
любил
ее.
Ей
б ыло
не
бо лее
девятнадцати
ле т.
Когда
они
сошлись,
ей
тольк о
исполнилось
сем на­
дцать.
Они
пр ожил и
вместе
два
счастливейших
год а
—
1920-й
и
1921-й .
Для
нег о
она ,
не
задумываясь,
порвала
с
родовитой
семьей,
которая
не
могла
прим ир ит ься
с
выбо­
ром
мла дше й
дочери ,
и
ушл а
из
до ма.
Прелестно
воспи­
танн ая,
не мно го
наивная,
из не же нная
и
красивая,
опа
следовала
за
л юби мым
муж ем
всюду
и
скр ом но
делила
его
суровую,
деятельную
жизнь.
Быть
может,
иногда
сл ишк ом
суровую
для
ее
во спит ани я
и
привычек.
Од нако
она
ни когд а
ни
на
что
не
жаловалась
п
умела
подчинять­
ся
необходимости.
Вместе
с
тем
она
не
б ыла
похожа
на
тех
му жест венных
женщин,
под руг
коммунистов,
к ото рые
в
п охода х
носили
мужское
платье,
ездили
верхом,
у част­
вовали
в
сражениях,
а
на
мирной
ра боте
—
посещали
собрания,
голосовали,
зани м али
ответственные
должности
и
были
записаны
в
партию.
Отказавшись
от
сем ьи,
пр ивы­
чек ,
от
религии,
от
до ма,
заменив
все
это
одним
—
лю­
бовью,
она
пр о дол жала
о став ать ся
той
же
прелестной,
влю б ленн ой
в
своего
м ужа
молодой
женщиной,
живу щ ей
любовью
и
для
люб ви.
Переезжая
с
места
на
место,
они
наконец
пр иех али
в
этот
город.
Гражданская
во йна
кон­
чилась.
Ерохин
пол учи л
наз наче ни е
в
агитпроп
комитета
партии
для
ведения
антирелигиозной
пропаганды.
Это
как
нельзя
боль ше
соответствовало
его
склонности
и
спо­
собностям.
В
сво е
время
блестяще
окончивший
духов н ую
академию,
изо щр е нный
во
всех
тонкостях
церковной
диалектики,
детально
изучивший
все об щую
историю
рели­
гиозных
культов,
о бла дая
вместе
с
тем
острым
и
от р ица­
т ель ным
умом
прирожденного
атеиста,
Ерохин
беспово­
ротно
и
навсегда
порвал
с
церковью.
Наступившая
рево­
лю ция
сд ел ала
его
революционером.
После
Октябр я
он
вступил
в
партию
большевиков
и
был
преданным,
испол­
нительным
и
страстным
ее
бойцом.
235


Здесь,
в
эт ом
большом
южном
городе,
окруженном
мо­
насты ря м и,
в
религиозном
центре
нескольких
губерний
Ер ох ина
ожидала
напряженная
и
от вет ств енная
работа;
он
о тд ался
ей
со
всей
своей
сд ер жанной
и
упрямой
с тра ст нос тью.
Его
ре зкие
антирелигиозные
брошюры,
на­
писанные
нем но го
цветистым
и
риторическим
языком,
тем
не
менее
имели
очень
большое
вли ян ие
на
крестьян.
Это
сделало
Ерохина
зле йш им
вра гом
церкви.
Священни­
ки
произносили
с
амвона
проповеди,
напр ав ленные
п ро­
тив
него,
и
предавали
его
анафеме.
Ста рух и
считали
его
антихристом.
В
течение
короткого
времени
он
стал
притчей
во
я з ыцех.
Его
знали
все.
Религиозные
диспуты,
на
кот оры х
Ерохин
р еза лся
с
попами,
пр ивл ек али
не бы ва­
лое
количество
слушателей.
Привыкший
к
атмосфере
враж­
ды
и
недоверия,
наружно
хл а днок р овный
и
даж е
флег мат ич ­
ный,
он,
не
торопясь,
произносил
св ои
оч ень
хорошо
по­
строенные,
убийственные
ре чи,
полные
умного
издеватель­
ства
и
тонкого
знания
дела.
Он
не
был
слишком
хорошим
оратором.
Говоря
высоким
фальцетом,
переходившим
за­
частую
в
блеяние,
слегка
за ик аясь,
но
никогда
не
пута­
ясь,
в
бел ой
св оей
папах е,
засунув
руки
в
карманы,
он
слонялся
по
эстраде,
как
по
болоту,
осмотрительно
ступая
на
невидимые
кочки
сво ими
длинными
ногами
в
болотн ых
сапогах.
Он
внимательно
всм ат р ивался
в
ли ца
дерзкими
глазами,
лов ил
м алейш ее
дв иже ние
пор ицания
или
одоб ­
рения,
на
каждое
зам ечан ие
с
места
немедленно
отвечая
как
бы
вскользь,
через
плечо,
репликой,
меткой
и
корот­
кой,
как
вы с трел.
Его
труд но
б ыло
поставить
в
тупик.
На
тек ст
он
отвечал
тек стом ,
против
цитаты
выставлял
цита­
ту,
г рубое
замечание
от р ажал
ядовитой
шу ткой ,
застав­
лявшей
нередко
вр агов
см еять ся
п ротив
собственной
воли.
Каз алось ,
без
малейшего
нап ря же ния
он
вы ход ил
п обе дит елем
из
самых
ожесточенных
прений.
И
т олько
до­
ма,
раздевшись
и
с
жадностью
поедая
ужин,
разогретый
женой,
Ерохин
вытирал
вспотевший
лоб
и,
тяжело
дыша,
с
глуб ок ой
улыбкой
отды ха
прикрывал
покрасневшие
ве­
ки.
Катя
убирала
со
стола
и,
готовясь
ко
сн у,
з ап летала
косы,
а
он,
расхаживая
в
г имнаст ерк е
с
расстегнутым
во­
ротом
по
комнате,
возбужденно
рассказывал
ей
о
диспуте.
Надев
чепчик,
чтобы
не
щекотать
муж а
во
с не,
Ка тя
ло­
жилась
в
п осте ль.
Он
укуты в ал
ее
одеялом,
заботливо
подтыкая
с
боков,
и
покрывал
ноги
полу шубком .
За тем
он
садился
к
с толу
и
начинал
пис ать
брошюру,
с тара ясь
не
скр ипет ь
с тулом
и
не
соп е ть,
чт обы
не
разбудить
ее.
Но
236


она
не
спала.
Сонная
и
теплая,
пол ожив
руки
ковшиком
под
пунцовую
щеку,
Катя
лежала
с
полуоткрытыми
г ла­
зами
и
сквозь
ресницы
с мотре ла
на
его
с утулу ю
спину,
на
его
движущуюся
руку,
на
зеленый
аб ажур
ла мпы,
терпе­
ливо
ожидая,
когда
он
ко нчит
и
придет
спать.
Т еперь
ее
больше
не
было
в
живых .
III
Ерохи н
ше л,
в есь
во
влас ти
несправедливого,
но
неистребимого
чувства
вины
перед
умершей
женой;
ему
казалось,
что
он
с лишк ом
мало
давал
ей,
в
то
время
как
она
отдала
ему
все,
что
недостаточно
д орож ил
ею,
недостаточно
любил
ее,
что
все
было
недостаточным
в
их
отношениях
перед
той
полнотой,
которая
бы ла
бы,
е сли
бы
она
не
умерла.
Но
она
умерла.
Он
жалел
ее
и
се бя
и
шел,
ничего
не
ви дя
во круг ,
поглощенный
ошеломитель­
ной
новизной
своего
горя.
Между
тем
погода
б ыла
так
прелестна,
как
то лько
мо­
жет
быт ь
прелестной
на
юге
в
конце
февраля,
во
вр емя
первой
оттепели,
в
одиннадцать
часов
утра.
Дул
тяж ел о­
ватый
ве терок .
Ручьи
несли
со ло му.
На
дровнях
по
росте­
пели
везли
с
реки
громадные
глы бы
зелен о ват о -ст екл ян­
н ого
льда,
горевшего
на
со лнце
географическим
огнем
се­
верного
сия ния .
И
неб о
поразительной
свежести
с тояло
над
куполами
церквей,
трон ут ое
кое -г де
легчайшею
ряб ью
облачности,
сло вно
анг ель ск им
оперением.
Вдруг
он
услышал
вр ажд еб ные
гол оса ,
произносившие
его
и мя.
Он
очнулся
и
заметил,
что
п роходи т
мимо
церк­
ви.
Две
старухи
в
темных
великопостных
платках
тороп­
ливо
поднимались
по
лестнице,
проталкиваясь
сквозь
строй
ка лек
к
па пе рти.
Они
разговаривали
между
собой.
До
нег о
долетело
еще
несколько
с ло в: «...сгорела...
пока­
р ал...
жена...»
С та рухи
вошли
в
церковь.
Ерохи н
круто
повернулся
и
последовал
за
ними,
маш инал ьно
расталки­
вая
локтями
нищих.
В
церкви
было
совершенно
полно;
часть
людей
стояла
на
паперти.
Он
сн ял
папаху
и
продви­
нулся
ко
вторым
дверям.
Десять
лет
он
не
бывал
в
церкви.
Заб ыт ый
холод
и
сумрак
коснулись
его
волос .
Сквозь
боко вые
створки
от­
крытых
посредине
дверей,
сквозь
неровное
стекло,
ограж­
денное
м едн ыми
прутьями,
он
увидел
внутренность
хра ­
ма:
большой,
темный
в озд ух,
пробитый
и
рассеч енный
237


клубящимися
бал ками
солнечного
света,
падающими
из-
под
купола,
увидел
пер еплет ение
т еса
и
те ни
—
весь
этот
строительный
синий
мусор,
оцепеневший
ха ос
литургии.
Он
увидел
по чти
черн ую
мас су
молящихся
и
раз но цвет ­
ную
росс ып ь
лампад
и
све чей ,
гнездящихся
во
мраке.
Г лаза ми
первого
х рист иан ина,
после
долгих
лет
перес ту ­
пившего
порог
з аб ытого
языческого
храма,
с
холодным
любопытством
превосходства
р ассмат р ивал
Ерох ин
с текло
и
п озолот у
паникадил,
куски
слабо
ос в ещен ной
живо пи­
си,
хоругв и
и
плит ы
стен.
Судя
по
всему,
литургия
уже
окончилась,
по
народ
не
расходился.
Хор
м олч ал.
В
храме
стояла
подавляющая
тиш ина .
Ерохин
под ви нулс я
еще
немного
и
остановился
в
дверях.
Он
зн ал
эту
ти шин у.
Это
бы ла
длительная,
искус­
но
затянутая
пау за
между
двуми
периодами
проповеди,
пауза,
которая,
вися
на
волоске,
каждое
мгновение
го­
то ва
бы ла
обрушиться
на
головы
столбами
д ыма
и
г рохота.
—
И
что
же
мы
видим?
—
вдруг
раздался
среди
этой
тиш ины
негромкий,
как
вздох,
но
все
усиливающийся
го­
лос
незримого
священ ни ка.
Но
по
голос у
Ерохин
узна л
его.
Говорил
о дин
из
непримиримейших
вра гов
его
—
от ец
Гри гори й
Смирнов.—
И
что
же
мы
видим?
Б ог,
все­
мо гущий
г ос подь
бог
явил
лам
чудо.
Он
покарал
безбож­
ника.
Огненный
столб
упа л
с
пеба
и
превратил
в
пепе л
его
жилище
и
его
сожительницу.
Но
всеблагий
господь,
неисповедимо
читающий
в
сердцах
наших,
даровал
жи знь
самому
грешнику.
И
да
скажет
смирившийся
грешник,
подобно
благоразумному
разбойнику,
припа в
к
подножию
креста: «Помяни мя,
господи,
во
царствии
твоем...»
И
мо­
жет
быть,
ответит
о н : «Истинно,
истинно
г оворю
т ебе:
дн есь
со
мною
бу деши
в
раю» .
Все
взоры,
казалось,
обратились
в
этот
миг
на
Ерохи­
на
и
узнали
его.
Он
почувствовал
едкий
за пах
ладана.
Эт от
зап ах
вдруг
показался
ему
похожим
на
зап ах
эфира
в
п алат е,
где
умирала
жена.
«Неправда,—
хот ел
он
закри­
чать,—
непр авд а,
это
бен зи н.
Это .. .»
—
но
у
него
посинело
в
глазах.
Ерохин
пошатнулся,
страшным
усилием
воли
преодолел
обморок,
надел
папаху
и
со
злостью
вырвался
на
свежий
воз дух.
Некоторые
из
стоящих
на
паперти
де й­
ств и тель но
узнали
ег о.
Произошло
небольшое
движе­
ние.
Но
он
уже
бежал
по
улице,
кусая
усы
и
споты­
каясь .
238


IV
Впоследствии
Ерохи н
рассказывал,
что
эти
минуты
в
церкви
были
самыми
ужасными
из
тех,
как ие
он
испы тал
за
все
время,
по ка
не
пр им ири лся
окончательно
со
смер­
тью
же ны.
Конечно,
это
не
был
мучительный
стыд
раска­
яния.
Не т,
это
была
жгучая
о бида,
с лишк ом
грубое,
жестокое
и
нелепое
публичное
оскорбление
самого
с окро­
венного,
самог о
че лове че ск ого,
самого
д орог ого
ему
чувст­
ва
—
памяти
и
лю бви
к
п окой ной
ж ене,
которая
не
бы ла
пи
в
чем
виновата.
Сжим ая
кулаки,
он
готов
был
броситься
назад
в
цер ­
ков ь
и
заста вить
замолчать
проповедника.
Ерохин
вошел
в
парикмахерскую
и
поп роси л
себя
поб рить ,
постричь
и
вымыть
голову
шампунем.
С
помолодевшим
п осле
бритья,
осунувшимся
лицом,
трогая
па ль цем
подрезанную
по-анг­
лийски
щеточку
усов,
благоухая
одеколоном,
Ерохин
во­
шел
в
свою
комнату,
где
он
не
был
шесть
суток.
К ое -как
прибранная
соседями,
темн ая
от
коп оти,
опустошенная,
сна
сохраняла
свеж ие
следы
катастрофы.
Ежась
от
озно­
ба
и
холода,
с тоящ его
в
комнате,
Еро хин
заперся
на
клю ч
и
о ст авался
там
до
позднего
веч ера,
не
зажигая
огня ,
в
п олной
тишине,
не
нарушаемой
ни
о дним
зв уком .
Соседи
уже
н ачи нали
тревожиться.
Одн ако
в
начале
де сято го
за-
мок
щелкнул.
Торопясь,
чтоб ы
никого
не
встретить
в
ко­
ридоре
или
на
лестнице,
Ерохин
спу ст ился
вниз
и
выше л
на
улицу.
Он
медленно
побрел
по
ней,
ежась
п
кашляя
и
потирая
на
груди
рук и.
Он
долго
шел,
пересек
весь
город
и
наконец
остановился
перед
мещанским
деревянным
до­
миком,
с тоящи м
на
горе,
на
пер ек рест ке
дв ух
переулков,
круто
спускавшихся
к
ре ке.
В
окнах
г орел
слабый
свет.
Ерохин
по дн ялся
по
скри­
пучим,
обледенелым
сту пеня м
на
крыльцо
и
зажег
сп ич­
ку.
При
фиалковом
ее
огне
он
увидел
тусклую
медную
дощечку
и
пр оч ит ал: «Отец Григорий Иоаннович Смир ­
н ов».
Ерох ин
дернул
за
кривую
пров олок у.
Одновременно
со
звуком
дил иньк ну вш его
колокольчика
за
дверью,
оби­
той
войлоком
и
клеенкой,
глухо
заворчала
и
тявкнула
соба ка.
Потом
гром ы хн уло
ве дро
и
со
стуком
упал
же лез­
ный
крюк.
Дверь
приоткрылась.
—
Кто
там?
—
сп рос ил
в
щел ь
суро вы й
голос.
Не
отвечая,
Ерохин
открыл
дв ерь
и
шагнул
в
темные
сени.
Фигура
о ткры в шего
отступила.
Ерохин
закрыл
дверь,
нашарил
впотьмах
крюк
и
опустил
его
в
петлю.
239


—
Не
узнаю,—
произнес
суровый
го лос
и
дрогнул,—
не
уз на ю...
Ерохин
тщательно
выт ер
ноги
о
подвернувшийся
по­
ловик.
Они
оба,
один
наступая,
др угой
отступая,
молча
двигались
через
сени,
пока
не
попа ли
в
освещенную
лам ­
падой
комнату.
Тут
они
ясно
увидели
д руг
друга.
Зажав
в
кулаке
острый
наперсный
крест,
прижимая
его
к
пл ос кой
груд и,
как
кинжал,
священник
с мот рел
на
Е ро хина
гла за­
ми,
полными
ужаса,
судорожно
ища
позади
себя
опо ры
и
не
находя
ее.
А
Е рохи н,
косо
улыбаясь
и
осторожно
по­
хрустывая
косточками
пальцев,
прошелся
по
комнате,
ос м отри тельн о
ступая
по
узкому
полов и чку,
как
по
мос ти ку.
Каз алось ,
он
не
з ам ечал
священника,
в есь
по­
груженный
в
какие-то
свои,
одному
ему
интересные
мысли.
—
Я
кликну...—
проговорил
отец
Гр игор ий
высыхаю­
щим
голо с ом
и
задохся.—
Я
кликну...
людей...
Кулак,
сжим авш ий
крест,
за дрож ал
у
него
на
груди.
—
Не
то ,—
задумчиво
и
почти
мягко
ска зал
Ерохи н ,
махнув
рукой,—
не
то.
Не
беспо ко йтесь !
От ец
Григорий
отступил
на
шаг,
и
тут
его
рука
на шла
позади
опору
—
ребро
стола.
Он
прочно
ухватился
за
него.
—
Тогда
зачем
пришли?
—
сурово
спр о сил
он,
и
вдруг
ему
показалось,
что
он
понял.
Си ла
возвращенной
власти
поднялась
в
нем ,
и
свящ енни к
выпрямился
во
весь
сво й
небольшой,
тщедушный
рост,—
Не
ко
мне,
не
ко
мне, —
сказал
он,
повышая
торжественный,
торжествующий
го­
лос,
треснувший
от
волнения.—
Аз
е смь
недостойный
иерей.
Не
ко
мне...
нет...
нет...
От ец
Гри гори й
поднял
руку,
словно
о тг о ражи ваясь
и
отстраняясь.
—
Н ет,
не
ко
мне...
К
нему,
к
нему !
Широкий,
подвернутый
рукав
рясы
обнажил
худую,
бл едну ю
кисть,
протянутую
в
угол.
Там,
в
божнице,
п еред
темным,
п очти
черным
золотом
и кон
светилась
лампадка.
—
К
нему,
к
нем у!
—
продолжал
гов орит ь
отец
Гри го­
р ий,
зады х аясь
теперь
и
понижая
гол ос
до
шепота.—
К
нему!
Его
тощие,
бескровные
щеки,
точно
исхлестанные
к ну­
том
и
зарубцевавшиеся
вокруг
рта,
мертво
белели
при
ни щем
свете
лампадки.
Ерохи н
вскользь
на
х оду
взг ля­
нул
на
бо ж ницу
и
опять
сделал
рукой,
точно
отмахи­
вая сь.
240


—
Не
то,
Григорий
Иванович,
не
то.
Это
мы
лучше
о ст авим.
Он
сел
на
ст ул
возле
голландской
печки,
жадно
пол о­
жил
ладони
на
ее
неровную
и
г орячую,
как
пирог,
по­
верхность
и
по нур илс я.
—
Тог да
зачем
же?
—
сухо
с прос ил
священник.
Ерохин
м олчал.
Казалось,
что
он
спит .
Из
сеней
вы­
шла
длинная
собака
и
легла
у
его
но г.
В
комнате
было
теп ло
и
духов ит о,
но
все-таки
Ерохин
продолжал
дрожать
м елко й,
е два
заметной
дрожью .
Священник
заправил
и
за жег
лампу,
поставил
ее
на
стол,
а
сам
уселся
в
кресло
и
принялся,
насупившись,
ждать.
Нако н ец
Ерохин
очн улс я.
Он
поднял
голову
и
красными
от
утомления
гл азам и
осмотрелся.
—
Изв ин ите ,—
сказал
он
в
разд умье, —
я
вас,
вероят­
но,
потревожил.
Впрочем,
я
могу
и
уйти.
Я
ведь
безо
всякого
повода.
Просто
та к,
посидеть.
Ну жно
же
мне
бы­
ло
куда-нибудь
пойти?
—
Так,
так ,—
сказал
от ец
Гри горий ,
одобрительно
кивая
головой
и
вдруг
вскинув
ко ротк ую
подвижную,
как
пиявка,
бровь,—
в
гости,
значит,
к
врагу.
Так,
что
ли?
Ерохин
кивнул
головой
и
улыбнулся.
—
К
идеологическому
противнику.
Привычка.
От ец
Григорий
снова
закивал
головой.
—
Та к,
так.
Понимаю.
Для
морального
удовлетворе­
ни я?
Диспут?
Извольте.
Но
Ерохин
уже
не
слушал
его ,
погрузившись
в
раз­
дум ье.
Его
лицо
ст ало
печальным.
—
Вы
ме ня
давеча
обидели,—-
тихо
сказал
он .-—
Впро­
чем,
не
бу дем
об
это м
говорить,
я
не
за
этим.
Я
сам
и ногд а...
Но
как
вы
могли
так
оскорбить
ее?
За
чт о?
По­
чему?
Пос той те...
Не
н адо
ничего
говорить.
Я
все
по ни­
маю...
Ерохин
снова
з ад ум ался,
потом
встал
и
заходил
по
комн а те
сво ей
осм отр ите льн ой
охотн и чьей
походкой.
—
Сегод ня
у тром
я
ее
отвез
на
кладбище.
Она
умира­
ла
п ять
су ток.
Вы
знаете,
что
это
такое
—
умирать
п ять
сут ок
от
ожогов?
Она
з аживо
гнила.
Последние
дни
ей
уже
н ельзя
б ыло
делать
перевязок,
потому
что
вместе
с
бинтом
отрывались
це лые
полосы
гниющего
мяса.
Пред­
ставляете
себ е
эту
боль ?
И
она
т ер пела.
Т ерпел а,
чтоб
не
мучить
меня.
Она
еще
думала,
что
не
умрет,
а
у
мен я
уже
в
это
время
кружилась
голов а
и
тошнило
от
ужасно­
го
зловония
ее
гн иющег о
т ела,
которого
ничем
нельзя
241


было
заглушить.
Вся
забинтованная,
как
кукла,
она
за­
с т авляла
м еня
иногда
наклоняться
к
ней
и
смотреть
в
гла­
за.
Тогда
она
гов ори ла: «Ты знаешь,
Ми тя,
мне
кажется,
что
я
поправлюсь.
Медленно,
но
все- так и
п опра вл юсь.
Ск а­
жи
мне
тольк о
честно,
ты
не
разлюбишь
меня?
Ве дь
без
во лос
я
стала
форменным
уродом.
В проче м,
ты
не
бес по­
койся,
они
скоро
отра с тут.
Через
год
я
уже
бу ду
зави­
в ат ься».
Ин огд а,
не
в
силах
вытерпеть
бол и,
она
начинала
пл а кать
горячо
и
обильно,
как
ре бен ок.
Я
не
мог
выно­
с ить
этого
плача.
Я
у бегал
в
дежурную
комнату,
лож и лся
на
диван,
закрывал
глаза,
и
меня
нач ин ал
трясти
озноб.
Тело
мое
горело,
как
от
ожогов,—
грудь,
руки,
ноги,
жи­
вот,—
те
самые
места,
ко торы е
бы ли
обожжены
у
не е.
Я
расцарапывал
их
н огт ями
до
крови.
Я
готов
был
со­
драть
с
се бя
кожу,
ли шь
бы
ей
стало
ле гче.
Вот
п осм от­
рите .
Ерохи н
быст р о,
расстегнул
ворот
г имна стерк и
и
от­
крыл
грудь ,
всю
обожженную,
расцарапанную,
п окры тую
малиновыми
ра на ми.
—
Вот.
Вы
видите
па ль цы.
То
же
на
ногах
и
на
живо­
те...
От ец
Григорий
в
сильнейшем
волнении
вскочил
с
кресла.
—
Господи,—
воскликнул
он,
обращаясь
лицом
к
бож­
ни це,
и
медленно
перекрестился,—
господи,
в
неизречен­
ной
сво ей
мудрости
ты
являе ш ь
грешнику
второе
чудо!
Господи!
Да
ведь
это
же
стигматы!
И,
словно
бы
в
эт ом
слове
б ыло
нечто
неотразимо
страшное,
он
пов то рил
в
упоении:
—
Стигматы!
Стигматы!
Еро хин
быстро
застегнул
в орот
и
заправил
в
кушак
гимнастерку.
—
Ерунда.
Крапивная
лихорадка.
Уртикария
—
по-
латыни,—
сказал
он
через
плечо,
и
гла за
его
стали
ост ры
п
упрямы,
как
у
козла.—
Обычное
я влени е.
На
не рв ной
почве.
Мне
объяснил
доктор.
Оставим
это.
—
Стигматы,
стиг мат ы, —
продолжал,
как
в
бреду ,
шептать
священник,
кре стя сь,—
господи,
стигматы...
Сми­
ри
д ушу
его!
Но
Ерохин
уже
опять
не
слушал
ег о.
Криво
и
вместе
с
тем
нежно
улыбаясь
сво им
мыслям,
он
достал
из
кармана
небольшой
сверток
и
бережно
положил
на
стол
во зле
лампы.
242


—
Вот,—
сказал
он,—
вот
в се,
что
от
нее
осталось.
Посмотрите.
Он
раз верн ул
бу м агу.
Там
лежало
несколько
шпилек,
коричневая
ленточка,
сафьяновая
записная
книжечка
с
золотым
обр езо м
и
маленькая
гл янцев ая
фотографическая
карточка
из
ч исла
тех ,
ка кие
бы ли
в
моде
перед
рев олю ­
цией.
На
этой
карточке
Кат я
был а
снята
гимназисткой:
в
белой
пелерине,
обшитой
кружевами,
в
форменной
шляпе
с
гербом
и
б антом ,
по-детски
курн ос ая
и
веселая.
—
Это
когда
ей
было
п ятнад цать
лет,—
сказал
Еро­
хин,—
теперь
ей
девятнадцать.
Он
ос торожн о
перебрал
ве щи
и,
улыбаясь,
в зял
запис­
ную
книжечку.
—
Это
я
подарил
ей
за
две
недели
до
несча стья .
Она
хотела
вести
дневник,
но
успела,
кон е чно,
сделать
толь ко
од ну
запись.
Пос м отри те,
какой
смешной
п очерк : «12- го
февраля.
Д ень
моего
рождения.
Начинаю
д не вник
в
зап.
к н.,
которую
мне
подарил
Дмитрий.
Не
забыть,
когда
бу­
дут
д ен ьги : 1) купить Дмитрию новые черные брюки - га ­
лифе:
он
все
в ремя
м е чта е т; 2) купить для меня лично
7г фунта шоколадн .
хал вы; 3) не знаю еще что».
Больше
ничего
не
написано.
Те перь
ее
не т.
Она
умерла.
И
вот
все,
что
от
нее
осталось.
Вы
поним ае те
это ?
Ерохин
пол ожил
на
ладонь
па кет,
как
бы
взвешивая
его
сли шком
ничтожный
ве с,
и
вдруг
спаз ма
за кр ыла
кла­
паном
его
горло
и
перехватила
дыхание.
По
крылу
но са
полезла
слеза.
—
Вот
что
от
нее
осталось,—
с
т рудом
выговорил
он
горло вы м
высоким
альтом,
единственно
для
то го,
чтобы
не
разрыдаться.—
Вот...
и
вы
утверждаете,
что
это
ваш
бог...
бог?
Ерохин
изо
всех
сил
стиснул
кулаки,
его
глаза
на­
лились
кровыо
и
слезами,
на
лбу
вздулась
голубая
в етка.
—
Я
б
за
него
копейки
не
да л!
—
к рик нул
он
страш­
ным
огл уш ит е льным
гол осом .—
Копейки
б
не
дал!
Пони­
маете?
Копейки!
Он
бр осилс я
вон
из
комнаты.
—
Опомнитесь,
опомнитесь,—
смущенно
б орм отал
о тец
Григорий,
вы бег ая
сле дом
за
ним
в
сени
и
прижимая
к
груди
кр е ст,—
поб ойте сь
бога.
Не
кощунствуйте.
Покай­
те сь.
Смиритесь
перед
чудом.
—
Ложь.
Никакого
чуд а.
Неосторожность.
Бенз и н,—
отрывисто
и
быстро
гов ори л
Ерохин.
Ему
казалось,
что
243


чем
скорей
он
буде т
г овори ть,
тем
скорее
найдет
в
потем­
ках
дв е рной
к рюк.
Он
задыхался.—
Огонь...
Переход
ма те рии ...
из
одного
состояния
в
другое...
Взрыв...
Техническая
от ст алост ь...
Пережиток...
Перейдем
на
электричество.
Будем
боротьс я.
Погодите...
По бе­
дим
при роду...
По бедим
смерть...
Тогда
от
вашего
чер­
н ого
бога...
косточек
не
останется...
Да,
кос точе к...
Да-
Он
нашарил
крюк,
гро мых нул
им
и
вырвался
на
ули­
цу.
Ледяной
ветер
с
реки
поцеловал
его
в
л об.
Слезы,
так
долго
и
трудно
собиравшиеся
в
нем,
слезы,
освободиться
от
ко торы х
он,
может
быть,
бессознательно
пришел
сюда,
н ак онец
поднялись
и
перешли
предел.
Совсе м
просто,
обильно
и
тепло
они
лились
из
его
глаз,
пок а
все
не
выли­
лись.
Идти
был о
д але ко.
Когда
он
пришел
домой,
ли цо
уже
высохло,
то лько
мех
полушубка
в озле
п одбородк а
был
мокр
и
солон.
V
Пр идя
к
се бе
в
комнату,
Ерохин
включил
штепсель­
ную
лампу,
повесил
полушубок
на
спинку
стула,
сел
к
столу
и
выну л
из
я щика
рукопись
неоконченной
брошю­
ры.
Он
внимательно
дважды
перечел
ее
и
стал
писать
дальше.
Сквозь
раз бит ые
и
плохо
заклеенные
стек ла
в
комнату
про ник ал
ночной
холод.
Но
Ерохин
не
ощущал
его .
Он
работал
неторопливо,
ос м отр ите льно,
тщательно
подбирая
слова
и
выражения,
чтобы
все
б ыло
просто
п
понятно,
по
привычке
стар а ясь
не
скр ипеть
стулом
и
не
с опе ть.
Ерохин
на пи сал
две
с
половиной
страницы,
и
его
ст а­
ло
долить
ко
сну.
Он
едва
до пл елся
до
постели,
ле г,
не
р азд ева ясь,
и
тотчас
заснул.
Но
и
во
сне,
наступившем
мгновенно,
как
беспамятство,
но
и
во
сне,
п охоже м
на
бред,
на
кам ень ,
Ерохин
продолжал
настойчиво
думать,
сочиняя
прерванную
сном
брошюру.
И
ему
снилось,
даж е
не
снилось,
а
д умало сь,
ка к-то
сов ерше н но
отд ельн о
от
сна
и
вместе
с
тем
во
сне ,—
ему
дум ало сь,
что
он,
преодо­
левая
сон,
продолжает
сидеть
за
письменным
столом
и
пишет,
стара ясь
не
скрипеть
с тулом
и
не
сопеть,
чтобы
не
разбудить
уснувшую
жену .
И
пиш ет
он,
начиная
новую
главу
о
небе
и
об
анг елах ,
так :
244


«Попы говорят нам:
небо,
а нге лы,
бог.
Они
утвержда­
ют,
что
небо,
то
яркое
гол убое
неб о,
к оторое
в
безоблач­
ные
дни
как
бы
полупрозрачным
колпаком
покрывает
землю,
нас е лено
некими
живыми
крылатыми
существами,
называемыми
ангелами.
И
будто
бы
с реди
эт их
ангелов,
среди
райских
кущ,
на
золотом
тр оне
сидит
сам
го спо дь
С ав аоф.
Темные,
необразованные
л юди
верят
им.
Но
ра с­
смо тр им,
так
ли
это
на
само м
д еле?
Что
такое
небо?
Является
ли
оно
действительно
таким
тв е рдым
и
синим ,
как
нам
кажется.
Ученые
п рофе сс ора
доказали,
что
наша
земля
окружена
пло тн ым
сло ем
в оз­
духа,
которым
мы
дыш им,
то
есть
атмосферой.
Слой
ат­
м осф еры
оче нь
велик,
по
не
бесконечен.
Он
простирается
вверх
на
многие
десятки
и
даже
сотни
верст,
но
пот ом
кончается.
Дальше
идет
п очти
п ус тота,
так
называемое
безвоздушное
пространство.
Солн ечны е
лу чи
пролетают
со
сказочной
бы с тротой
через
эту
пустоту
и,
наконец,
до­
стиг ают
ве р хних
сл оев
атмосферы.
Тут
они
переломля-
ются,
как
бы
сквозь
кривое
стекло
хаты,
а
снизу,
с
земли,
верхние
сл ои
атмосферы
кажутся
нам
в
солнечные
дни
плотными
и
как
бы
окрашенными
в
нежнейший
голубой
цвет.
Это
и
е сть
так
называемое
не бо.
Представьте
себе,
что
мы
начинаем
подниматься
с
земли
вверх
к
этому
прекрасному
голубому,
плотному
на
вид
неб у. ..»
Тут
Ерохин
увидел
во
с не,
что
действительно
теряет
вес
и
нач инает
лег ко
подниматься
над
столом.
Обожжен­
ный,
расковерканный
потол ок
ра ссту пается,
открывая
яр­
кое
небо.
«... над
нами
лазурная,
бездонная
глубина,—
продол­
жал
писать
Ерох ин ,
ле тя
во
сне,—
мы
летим.
Вот
вверху
мель кнул о
неч то
белое,
полупрозрачное!
Уж
не
ангел
ли?
Но
нет!
Мы
поднимаемся
все
выш е
и
выше,
и
вот
уже
пор а внял ись
с
этим
белы м.
Это
ле гко е,
почти
незаметное
перистое
облачко.
Мимо.
Мы
поднимаемся
еще
выше.
Со лн­
це
становится
яр че.
Во здух
холоднее.
Уже
трудно
ды­
ша ть.
Но
выше,
в ыше!
Солнце
разрастается
над
нашей
головой.
Оно
уже
п окр ыло
полнеба.
А
сам о
небо
выцвело,
побелело.
Нет
с леда
его
голубого
прекрасного
цвета.
Оно
холодно.
Оно
обжигает
стужей.
Мы
в
ве рх них
слоях
ат­
мо сфер ы.
Больше
нечем
дышать,
кровь
стучит
в
висках.
Ах !..
Но
выше,
выше.
Может
бы ть,
там
дальше
мы
ве тре-
245


тим
а н гелов
и
б ога?
Но
нет .
Их
нет
и
там.
Ле дяной
холод
и
черный
не пр оница е мый
мрак
бе зв озду шного
простран­
ства
окружает
на с.
И
громадный,
холодный,
багровый,
без
лучей
и
света,
не пом е рный
диск
солнца
как
бы
ст реми ­
тельно
о пу с кается
на
нас
из
этого
жуткого
ледяного
про­
ст ранст ва
вечной
ночи».
VI
Где
же
ангелы?
Где
же
бог?
Их
нет
и
здесь.
Все
—
т емн ая,
поповская
ло жь.
Холод.
Лед.
Молчание.
Огонь.
Смерть...
1922


ВОСЕМЬДЕСЯТ
ПЯТЬ
Пшевецкий
сня л
ферзя
и,
трижды
подняв
и
оп усти в
скупые
желтые
глаза
от
доски
к
л ицу
противника,
не то­
ропл и во
пон ес
фигуру
к
пра в ому
углу.
Синеватый
шелко­
вый
дымок
папиросы
быст ро
за крути лся
над
повисшей
рукой
и
р астаял ,
слизанный
ветерком,
листавшим
па
по­
доконнике
книжку.
В
раскрытом
окн е
ка би нета
колебался
кисельный
за­
пах
лип ,
дружно
и
сильно
цветущих
в
этот
ранний
час
по
всем
бульварам
М оскв ы.
Индусские
чалмы
Василия
Бла­
же нн ого,
дикие
и
п олос аты е,
тон ко
высмугленные
зарей,
хорошо
стояли
на
розовом
н ебе.
Г олоса
п ет ухов
плави­
лись
в
наплывавшем
бл аго в есте.
Пар тн ер
Пшевецкого,
Бобро в,
курил,
подперев
н еб оль­
шим
проч ны м
кулаком
ореховую
с
подкожной
зеленью
щеку.
Он
пос м отрел
мим о
цар ск ой
бороденки
Пше в ец кого
на
пр ек расны е
фрески
итальянской
стены,
где
висел
ка­
р абин
и
отсвечивала
сусальная
надпись,
намалеванная
груб ой
ки сть ю : «Смерть контрреволюции».
Красные
и
тонкие
(в линейку)
губ ы
бы ли
сжаты.
Пальцами
ле вой
руки
он
постукивал
по
краю
рос кош ного
письменного
сто­
ла.
Пшевецкий
еще
раз
мелькнул
глазами
по
прек р асно ­
му
л ицу
Боброва
и
ст ал
медленно
приближать
фигуру
к
доске,
расчетливо
затягивая
движения
и
п рове ряя
ход .
Наконец,
решившись,
он
ос торож но
оп уст ил
ферзя
на
до­
ску,
как
печатку,
и
притиснул
к
месту.
—
Так-с,—
сказал
он,
любуясь
ход ом .—
Теперь
ты!
Бобро в
небрежно
взглянул
на
игр у
и
сейчас
же,
не
меняя
поз ы,
пош ел
пешкой,
потом
сдвинул
бро ви
над
прямым
носом,
тряхн ул
головой
и
смешал
фи гуры .
—
С д аюсь.
Ты
мен я
замучил!
247


—
Так-то,
брат.
Я
это
предвидел,
когда
ты
еще
сдавал
коня.
Нельзя
же
так
рискованно
играть,
милый.
—
Ри ск
—
бл агородн ое
дело.
Моя
специальность...
—
Да.
Ты
у
нас
удалец.
Только
не
в
шахматах,—
проворчал
довольно
Пшевецкий,—
тол ько
не
в
шахматах.
Он
встал,
хрустнул
пал ьц ами
и
прошелся,
разминаясь
и
зевая,
по
комнате.
Бо бров
в зял
трубку
полевого
теле­
фона.
—
Комендатура.
Машину.
—
Да,—
сказал
Пшевецкий,
о ст анавл иваясь
перед
ни м,—
та к- то.
Надо
играть
серьезнее.
Впрочем,
трудно
бы ть
хорошим
шахматистом
в
дв адц ать
три
года.
Тебе
ведь
двадцать
три?
—
Ни чего
подобного,
дв адца ть
девять.
Неужели
на
вид...
—
Ну
да,
говори!
—
Уверяю
тебя.
—
Не
ве рю.
—
Уверяю
тебя,
посмотри
паспорт.
—
Липа!
—
Р азг ов арив ай!
Настоящий
дворянин.
Мож ешь
взглянуть.
Я
ве дь
дв ор янин
—
ха-ха!
Б обров
вы нул
из
портфеля
паспорт.
На
улиц е
вниз у
пр овыл а
сирена
мотора,
и
стекла
тонко
д рогнул и.
—
Любопытно
вз гляну ть, —
сказал
Пшевецкий,
р ас­
крывая
паспорт.—
Да,
ты
пра в:
черным
по
белому.
«Пас­
портная
книжка
номер
восемьдесят
пять,
выданная
потомственному
дворянину
Николаю
Николаевичу
Бобро­
ву».
Так...
«Родился седьмого марта тысяча восемьсот во­
семьдесят
девятого
года».
Пр ави ль но.
Странно.
Ты
выгля­
дишь
значительно
моложе.
Да.
В
таком
возрасте,
любез­
нейший,
на до
играть
умнее.
Он
поло жи л
па спо рт
на
стол.
—
Ты
куда?
—
В
д венад цат ый,
там
скверно
пахнет.
—
Вали,
ва ли.
Вечером
партия?
—
Есть.
Коли
что
—
звони
в
двенадцатый.
Боб ров
п одош ел
к
двер и.
—
Да,
вот
еще
что,—
сказал
Пшевецкий,
аккуратно
укладывая
фигуры
в
ящи чек
и
подымая
бр овь
над
при­
пухш им
скупым
глазом.—
Вот
еще
чт о.
Там,
в
подвале,
тольк о
что
око нчи ли
одиночки,
п ой дешь
в низ
—
взгляни.
—
Ладно,
взгляну.
248


Бо бров
вышел.
И
как
то лько
он
вышел,
Пшевецкий
ст ал
неу з наваем:
глаза
его
выцв ели
до
белизны,
тощая
шея
натужилась
железными
жил ами,
и
резкие
же лвак и
заиграли
на
угодничьих
ску л ах.
Он
схватил
телефонную
трубку
и
худым,
с
че р ниль ной
вдавлиной
па ль цем
два­
жды
нажал
пуговку,
и
дважды
где-то
в
ящике
гнусаво
пропел
петушок.
Пшевецкий
вы зы вал
коменданта.
А
в
это
время
Б обров
сбежал
по
ле с тнице
вниз,
в
комендатуру,
останавливаясь
на
площадках,
ч тобы
нат я­
ну ть
щегол ьской
хромовый
сапог
или
выправить
синюю
рубаху,
смявшуюся
под
ременным
кушаком.
Комендант
по ло жил
тр убк у.
—
Одиночки
готовы?
Я
хочу
посмотреть,—
сказал
Бобров.
Комендант
надел
фур аж ку,
часовой
стукнул
прикла­
дом ,
и
они
пошли.
В
полном
безмолвии
они
проход или
ч ерез
гулкие
кухни,
спуск ал ись
по
ржавым
ле с тница м,
где
каждый
эт аж
желтел
ут омле нн ой
лампочкой,
они
осторожно
обходили
темные
лу жи
нефти,
радужной
кровью
о тл ива вшие
на
черной
земле
задних
дво ро в,
с реди
железных
бочек
и
ящиков.
Они
спустились
по
холод ны м
ступеням
и
во шли
в
темный,
сырой
коридор.
—
Здесь
дьявольски
холодно,—
очень
громко
сказал
Боб ров ,
п еред ер гив аясь
и
входя
в
первую
одиночку.
Никто
не
отв ет ил,
но
вместо
ответа
дверь
за
ним
сил ь­
но
захлопнулась
и
два жды
щелкнул
замок.
—
Эй,
что
за
гл упые
шутки!
—
крикнул
Бо бров .
Никто
не
отв ети л.
—
Черт
возьми,
отоприте!
За
дверью
стукнул
приклад.
Боб ров
изо
вс ех
сил
уд а­
рил
кулаком
в
дос ку.
Беглым
бле ск ом
фотографического
затвора
блеснул
глазок
волчка,
и
у
самого
своего
н оса
Бобров
увидел
оскалившееся
лицо
с олдат а.
—
Я
те бе
приказываю
—
отопри!
Ты
знаешь,
кто
я
такой!
Г лаз
волчка
померк.
Боб ров
схватился
за
парабеллум,
но
сейчас
же
вспомнил,
что
оставил
его
в
каби нет е
Пш е-
вецкого.
«Что это значит?» —
подумал
он,
и
у
него
закру­
жилась
голова.
Громадная,
непоправимая
беда
разделила
жизнь
поп о­
лам,
захлебнувшись
толстой
дв ерью .
По
од ин
бок
ее,
эт ой
двери,
кружилась
безвыходным
в олчк ом
и
гудела
те мн ота
и
тиш ина ,
а
по
д ругой
бок
был
мир
и
сол нц е.
Там
пло­
ща дь
поворачивалась
под
шинами
моторов,
у вл екая
кару-
249


селыо
зеленых
лошадей
над
лат инск им
п орти ком
Большо­
го
т еат ра.
Там
цвели
по
бульварам
липы.
И
девушки,
всегда
про во жав шие
его
глазами,
п олн ыми
сл а дкого
ужа­
са
и
восторга,
так
же
(и без него)
лущили
семечки,
при­
крывая
ладонями
розовые
роти к и.
Он
всегда
нравился
женщ инам,
этот
широкоплечий,
отлично
сложенный
чело­
век
с
синими
мозаичными
глазами
и
полированным
пена ­
лом
мау з ера,
так
изящно
и
спо ко йно
подскакивающий
на
тв ерды х
подушках
великокняжеского
автомобиля.
Он
был
страшен
нал етч ик ам,
хорошо
знавшим
деревянную
пр оч­
ность
его
небольшого
ку лака ,
и
офицерам,
не
выдержи­
вающим
на
д опрос ах
его
взгляда.
«А здесь?
Что
же
это
такое?»—
думал
он,
куря
и
брос а я,
обхаживая
камеру
в
три
пу т аных
шага,
поворачиваясь,
выгибаясь
и
мучаясь.
Он
знал,
что
это
мо гло
быт ь
доносом,
ошибкой,
на к оне ц...
шутк ой .
Но
это
должно
было
распутаться.
Немедленно,
сию
мин ут у...
сию
с ек ун ду...
Дальше
это
продолжаться
не
могло...
Но
это
п род олж алос ь,
и
время,
ост авая сь
непо ­
движным,
неслось,
свистя
и
захлебываясь.
И
ужа сн ей
всего
и
унизительней
б ыло
неведение,
то
неведение,
кото­
рое
зн ает
вс е,
но
не
желает
знать,
а
потому
не
знает,
все
пом нит
до
самых
тайных
глуб ин ,
но
глушит
пам ять
и
мч итс я,
захлебываясь,
во
тьме.
Ск ольк о
времени
прошло,
он
не
знал.
День
ли,
миг
ли?
Щелкал
фотографический
затвор
волчка,
смотрел
пр онз и­
те льн ый
глаз.
Зв учал и
груб ые
башмаки
по
ко рид ору.
Он
пытался
усн уть .
Он
ложился,
не
боясь
испачкаться,
на
к амен ный
лол,
подкладывал
под
голову
лок оть,
и
сейчас
же
ему
чудилось,
что
его
куда-то
несет
к
че рту,
рас качи вая
и
поворачивая
на
весу .
И
тол ько
раз
он,
из м уч енный,
за­
былся.
Тогда
заскрипело
во
тьме
еловое
кол есо,
заныла
т уго
за хлес тнут ая
кисть
руки,
вытянутая
накручиваю­
щим ся
канатом,
захрустели
ребра,
и
ис тощ ен ное
угод-
ничье
лицо
с
царской
бороденкой
в
иноческой
скуфье
за­
глянуло
в
глаза.
«Что ж ты молчишь,
со кол ик?» —
сказал
ласковый,
ужасный
голос,
и
вдруг
разорвалась
бомба,
спицами
полетели
л ак овые
клочья
черной
губернаторской
кареты,
лош ад и,
издыхая,
забились
в
перепутанной
уп ря-
жи,
и
чел ов ек,
бросивший
бомбу,
побежал
в
переулок,
вдавливая
голову
в
п лечи
и
мотаясь
на
бегу.
Бобро в
вс ко чил.
Г ремя
прикладами
и
ключа ми ,
при­
шедшие
от пира ли
одиночку.
В
к орид оре
гор ела
лампочка
слабого
накала.
И,
увидав
себя
окруженным
многими
во-
250


оружейными,
Бобров
поня л,
что
это
—
конец.
Его
повели.
Он
знал,
что
уже
ничего
не
поможет.
Он
уже
видел
се бя
введенным
в
пустой
гараж,
где
од на
стена
истыкана
че р­
ной
оспой,
и
с ов ершен но
точно
ос язал
на
затылке
то
место,
куда
ударит
первая
пуля.
Отяж елев ша я
кровь
на­
лила
дубовые
ноги,
и
легкая
громадная
пустота
звенела
и
ре яла
вверху.
Его
вывели
из
подвала
во
дво р,
в
ночь,
где
но ги
бессильно
скользили
по
черной
земле,
напи танн ой
нефтью.
А
вве р ху,
в
п роле те
д вух
многоэтажных
океан­
ски х
корпусов,
в
сла дк ой
синеве
висело
созвездие.
Одн ако
он
ошибся.
М инуя
с лишк ом
хорошо
знакомый
гараж,
его
повели
по
с лишк ом
хорошо
знакомой
ле ст нице
вверх.
Тогда
он
понял,
что
еще
не
конец,
что
еще
можно
бу дет
говорить.
И,
переступая
порог
ка бин ета
Пшевецко-
го,
он
зашатался
от
шума,
хлынувшего
в
голов у,
и
от
крови,
пе ре по лнивш ей
сер д це.
В
глазах
посинело,
затем
ослепительно
все
зажглось,
и
страшно
за хот елос ь
есть.
П шевецк ий
неподвижно
сидел
за
столом,
опус ти в
гла­
за
в
бумаги.
Старомодное
пенсне
в
роговой
оправе
черес­
чур
резко
чернело
на
его
бескровном,
измученном,
поста­
ревшем
лице.
—
Что
такое?
В
чем
дело ?
—
спросил
Бобров
с
напря­
ж енным -
весельем.
Пшевецкий
дружески
и
мучи т ель но
ул ыбну лс я.
—
Чепуха,—
сказал
он,
дергая
плечом,
и
подал
ру­
ку.-—
Садись.
Поговорим.
Боб ров
сел
к
мален ьк о му
с толи ку
меж
окон.
Раньше
эт ого
столика
здесь
не
было.
—-
До про с?
—
Небольшой.
—
В
чем
де ло?
Пшевецкий,
не
глядя
па
Боброва,
подал
ему
две
бума­
ги.
Боб ров
в зял.
Одна
нов ая,
с
голуб ым
штампом,
на
ма­
шинке:
«Оттуда.
Пшевецкому.
В.
секретно.
При
сем
препровождаем
на
в аше
распоряжение
до ку­
мент
гр.
Зельцмана,
секретного
агента
Н- го
охра нн ого
от­
деления,
с
пометкой
начальника
отделения
о
выдача
оно­
му
пас пор та
на
имя
дворянина
Ник ол ая
Николаевича
Боброва
за
No
85».
Л егкая
испарина
тронула
виски
Боброва.
В
правом
верхнем
уг лу
бумажки,
поперек,
красными
чернилами
бы ла
би сер ная
пометка: «Гр.
Зельцман,
провокатор,
ак­
тивный
член
партии
с-р.,
выдал
Н-ому
охр.
от д.
участни­
251


ков
покушения
на
Л- го
губернатора.
По
сведениям,
нахо­
д ится
на
службе
во
вверенном
вам
учреждении».
Другая
—
большой,
выт ер тый
на
с ги бах,
ветхий
годо­
вой
мещанский
пас пор т
па
имя
Зельцмана,
с
разма­
шистой
синей
рез олюц ие й
через
всю
бу ма гу: «Выдать
дворянский
пас пор т
на
имя
Н ик олая
Николаевича
Бо б­
рова».
—
Расстрел?
—
кор отко
спросил
Бобров.
Он
не
отпирался,
не
старался
вывернуться.
Он
видел,
что
де ло
детально
разработано
и
все
равно
ничем
не
по­
мож еш ь.
—
Глу по сти, —
сказал
Пшевецкий.—
Древняя
и сто­
рия.
Мало
ли
что
с
кем
когда-то
было.
Нам
хороши е
ра­
ботники
нужны.
Отстоим.
Боб ров
слабо
улыбнулся.
Он
хорошо
з нал
здешние
по­
рядки.
—
Писать?
Пшевецкий
ставил
в опрос ы
мягк о.
Боб ров
отв е чал
просто.
Разговор
имел
вид
дружеского
и
с ерье зн ого.
За­
тем
Б обров
подвинул
к
себе
бумагу
и
стал
писать.
Пш е­
вецк ий
охаживал
его,
з агл яды вая
то
через
од но,
то
чер ез
другое
плечо
в
по казан ие,
и,
поправляя
пенсне,
делал
ко­
ротки е,
не
важные
поправки,
толкая
в
бумагу
тощим
пальцем
с
чернильной
вдавлиной.
Бобро в
быст ро
и
краси­
во
пи сал,
стар а ясь
как
можно
ск орее
кончить
и
не
делать
пом а рок.
—
И
вообще
ты
не
беспокойся,
обойдется,
я йца
вы­
еденного
не
стоит,—
борм от ал
между
тем
Пшевецкий,
те­
ребя
свою
царскую
боро дку
и
подымая
бровь
над
скупым,
мясным
от
бессонной
ночи
глаз ом .
Ли цо
его
св одил о
от
невероятного
и
сдерживаемого
страдания.—
Пиши,
пиши .. .
Когда
Боб ров
кончил
пис а ть,
уже
был
рассвет.
П ели
петухи,
пах ли
липы,
и
о кно
бы ло
налито
зеленоватой,
свежей
водой
за ри.
—
Подписывай,—
сказа л ,
торопясь,
Пшевецкий,—
и
сыграем
партию.
Он
захватил
со
ст ола
пресс-папье
и
осторожно
пром ок ­
нул
подпись,
будто
ставил
печать.
И,
промокая,
он
нава­
лялся
на
спицу
Боброва
и
потрепал
по
плечу,
ды ша
в
ухо
теплым,
густо
пахнущим
дыханием.
Затем
лицо
его
с тало
железным.
Он
ловко,
как
во
сне,
вытянул
показанье
из-под
па ль цев
Боброва,
другой
рук ой
быстро
убрал
со
столика
оставшуюся
бумагу,
ручку,
че р­
252


ниль ницу
и,
твердо
посмотрев
на
конвоира,
стоявшего
у
двери,
ст ал
возиться,
устанавливая
шахматную
партию.
Бо бров
мечтательно
курил,
устало
глядя
в
окно
на
пр или­
вав ший
рассвет,
и
зевал.
Ст оявши й
у
двери
сделал
два
шаг а
вперед
и
выс т ре­
лил
Боброву
в
затылок.
П шевецк ий
быстро
по вер ну лся
плечом,
с
силой
за­
крыл
глаза,
будто
стреляли
в
нег о,
будто
он
же лал
про­
пустить
м имо
себя
брызги
мозга
и
крови,
и
подошел
к
телефону.
Из
прокушенной
нижней
г убы
его
выступила
к ап елька
крови.
Пороховой
дым
тонкими
ниточками
вы­
тягивался
в
окн о,
см еш ивая сь
с
кисельным
запахом
лип .
И
трижды
в
ящичке
телефона,
в
глубине,
пропел
пе­
тушок.
П шевецк ий
вызвал
коменданта.
1923


ЗИ МОЙ
I
Я
просил
ее:
—
Не
уезж а й.
Я
говорил:
—
Ты
мне
нужна
каждую
ми ну ту,
а
вид имс я
мы
с
тобой
несколько
часов
в
сутк и.
Се годн я
совсем
мало
—
полчаса.
Мокрые
пальцы
серых
детских
перчаток;
слабое
по жат ие
руки;
холодная,
твердая,
хорошая
щека;
ласко­
вое
слово
—
и
ваш их
нет.
До
завтра
—
до
свидания.
На
Никитской
с к рипит
снег.
Светящиеся
часы
похо жи
на
в ос ход ящую
п олную
луну.
В
темноте
по
Москве
разве­
шан ы
бел ые,
розовые,
голубоватые
яйца
фонарей.
И
под
фона ре м
я
закуриваю.
Спички
з адув ает
ветер.
Игольчатый
воздух
та нц ует
и
покалывает
ресницы.
Мундштук
папиросы,
на
минуту
вы­
нутый
изо
рт а,
твердеет
и
леденеет.
Ск ольк о
дней
мы
с
ней
знакомы?
Кажется,
пять.
Пя ть
затяжек
папиросы.
И
между
каждой
затяжкой
п амять
о
ней
твердеет,
леденеет,
и
ст рашн о
подумать,
что
вдруг
завтра
ее
уже
нельзя
будет
отог рет ь
губам и .
Сколько
н очей
я
не
спал?
Кажется,
четыре.
Я
сов сем
болен.
Несомненно,
это
простуда,
и
больше
нич ег о.
Ка­
шель,
жар,
озноб.
И
простудился
я
на
Патриарших
пру­
дах,
возле
д еся того
де рева
с
к раю,
если
счи т ать
от
гр е лки,
откуда
вы б егают
косые
конькобежцы.
Меня
п родул о
па­
радным
ветром
оркестра,
этой
медной
отд ышк ой
труб ,
та­
релок
и
барабана.
Это
с лучи лось
вчера.
II
Неч аянн о
(уверяю вас)
я
попал
на
Патриаршие
пр у­
ды
к
десятому
дереву,
счита я
от
грелки.
Собственно,
был о
время
обеда.
Но
эта
благородная
традиция,
к
сожалению,
не
всегда
выполнима,
осо бен­
254


но
есл и
в
кармане
пусто,
а
в
рест ор ане
не
дают
в
долг.
Но
это
не
важн о.
Важно,
что
не
был о
папирос.
Вп рочем ,
и
это
не
так
уж
важ но.
Важно,
что
до
восьми
часов
осталось
ровно
—
четыре.
Четыре
ч аса
без
еды,
та баку
и
лю бви.
Это
—
нечто
ужасное!
От
не чего
дел ать
я
смо тре л
на
лед,
опираясь,
конечно,
о
де сят ое
дерево
с
краю,
если
сч ит ать
и
т.
д.
Вд руг
сзади:
—
А,
поэт
мечтает!
Здравствуйте.
Вы
з нает е,
что
самое
заб ав ное
на
свете?
Бе шен ый
б рат
или
жених
в
Киеве?
Не т,
дорогая
те тя.
Самое
забав­
ное
на
свете
—
это
по чт енный
и
всеми
уважаемый
и зда­
тель,
прогуливающийся
между
четырьмя-пятью
ч асами
на
Патриарших
прудах,
вокруг
катка.
Он
до
половины
осыпан
снег о м.
Он
розо в
и
смущен.
Очевидно,
он
гуляет
очень
долг о.
Д ома
его
ждут
до бро де­
те льна я
жена,
х ороши е
де ти
и
славный
су п,
который
ст ы­
нет
на
кухне.
Но
он
гуляет.
Под
мышкой
у
п его
нет
портфеля.
А
это
очень
з нам енат ельно .
Он
я вно
сму­
ще н.
—
Дорогой
издатель,
п
вы
зде сь.
Без
оттисков,
без
корректур,
без
портфеля,
без
синег о
карандаша?
Уж
не
сочиняете
ли
вы
стихи?
У
вас
такой
л ири ческ ий
ви д.
Он
слегк а
рассерж ен.
Он
объясняет:
портфель,
кор­
ректуры,
це нзура ,
синий
карандаш
—
это
н еб ольшой
эпи ­
з од.
Случайность
и
недоразумение.
Сущ н ость
же
его
—
лирика,
с ло жные
фонетические
конструкции,
стихотвор­
ная
ко мпо зиц ия.
Он
говорит:
—
Эти
пруды
мне
напоминают
л ес.
Это
мне
н еоб ходи­
мо
для
новой
поэмы.
Старой
его
поэмы
я,
впрочем,
то же
не
знаю.
—
Да.
Слышите,
как
звучит
орке ст р?
Вы
не
находите,
что
м едь
плачет
о
п огиб шей
молодости
и
счастье? (Это
го ворю
я.)
—
Вы
так
дума е те?
—
важно
и
строго
отвечает
он.—
Молодой
человек,
заметьте
себе,
что
медь
никогда
не
пла­
че т.
Медь
торжествует.
Я
рассеянно:
—
Торжествует?
Возможно.—
И
в
упо р:
—
Да йте
два­
дцать.
Я
пе
обедал.
255


Он
морщится.
Не уж ели
нехороший
автор
не
может
найти
более
подходящей
обстановки
для
своей
бестактной
просьбы?
Он
ласково:
—
Десять.
Я
твердо:
—
Двадцать...
Я
бы
попросил.
У
нег о
последняя
над ежд а:
—
Десять.
У
м еня
крупные.
—
Р азмен яйт е.
Двадцать.
Он
разводит
пухл ыми
ручками:
—
Нег де.
Я
оживаю.
—
Глуп ости .
Мал ьчик !
К ороб ку
лучших
папирос.
Сда ­
чу
с
пятидесяти.
Тридцать
—
госп оди ну,
остальные
мне.
Есть?
Сам ая
последняя
надежда
и здател я:
может
быть,
не
найдется
сдачи.
Нашлось.
—
И
к ороб ку
спичек.
Мер си
(это издателю) .
При
с лу­
чае
лирические
стихи
о
люб ви,
о
кат ке
и
о
Елене.
В
че т­
вер г.
Великолепно.
Напишу.
Так
вы
уверяете,
что
ме дь
торжествует?
П ра виль но.
Она
торжествует.
Я
с
вами
со­
глас ен .
Он
грустно:
—
Пожалуй,
вы
правы:
она
плачет.
—
Как
угодно.
Вам
на
юго-восток?
До
свидания.
Мпе
на
северо-запад.
Он
гру ст но
уд аляе тс я.
До мой?
О
нет!
Боязливо
огля­
нувшись,
он
воз вращ ае тся
обратно.
И
медленно
бред ет
в
толп е
зевак,
любующихся
фалангами
конькобежцев,
кото­
рые
массовыми
кренами
в
св ист
полосуют
морозный
круг .
С
г рус тью
он
констатирует,
что
медь
де йс твит ел ьно
пла­
чет,
и
плач ет
именно
о
п оги бшей
молодости
и
счас тье.
Пусть
меня
повесят,
ес ли
у
нег о
не
наз нач ено
здесь
сви дань е!
III
Ага,
хороши е
папиросы!
Од на,
дв е,
три ,
пять.
Курить
па
морозе
в ре дно.
Согласен.
А
целоваться
на
морозе
не
вредно?
А
два
час а
стоять
у
к рыльц а
в
крещенском
кре­
ще ндо
морозного
треска
и
смотреть
в
ч е рнил ьные
глаза,
это
не
вр едно ?
А
и дти
домой
в
расстегнутом
пальто
—
не
256


вредно?
Наконец,
разорвать
рука в
о
колючую
пров ол оку
возле
д ес ятого
д ерева
с
кр аю,
если...
Это
не
вредно?
Я
совершенно
болен.
От
Никитских
ворот
к
почтамту
на до
ид ти
по
Твер ск о­
му
бульвару,
по
Тверской,
через
Ку зн ецки й.
Это
если
не
самый
короткий,
то
зато
самый
милы й
п уть.
Какой
же
дьявол
зав ел
ме ня
на
Патриаршие
прок л я­
тые
пруды
в
э тот
мертвый,
ночной
московский
ч ас?
По ют
вторые
петухи.
Прохожу
мим о
де сят ого
дерева
с
кра ю,
мимо
единственной
в
ми ре
колюче й
проволоки.
Эй,
кто
там
сто ит,
прислонясь
к
грубом у
стволу?
Ни­
кто
не
смеет
стоять
возле
это го
дерева.
Это
дерево
—
мое.
Возле
него
она
сказала
мн е: «Люблю».
За
последние
пять
лет
никто
не
гов ори л
мне
ночью,
в
снегу,
возле
колючей
проволоки,
у
че рн ого
ствола
дерева
«люблю» .
Мне
крича­
ли
«стой», меня расстреливали,
р аздев али ,
бил и
рукоят­
кой
револьвера...
Но
«люблю». ..
Или
это
мой
двойник?
Он
поворачивает
ко
мне
лицо.
Ба,
да
это
издатель!
Он
оче нь
грустен.
Он
шепчет:
—
Мед ь
не
то рж еств ует.
М едь
плачет
о
поги бше й
мо­
лодости.
О,
мои
дв адца ть
рубл ей !
О,
моя
добродетельная
жена
и
мои
умные
де ти!
И
слезы
текут
по
его
гол уб ым
щекам.
Он
исчез.
Он
пропал
без
следа.
Никого
нет
возле
деся­
то го
дерева
с
краю.
IV
Мне
н адо
лечиться.
Против
окон
аптеки
на
площади
Революции
—
та
же
игольчатая
возня
воздуха
и
зипун
извозчика.
Дверь
рас ­
калывается
и
со
скрипом
переворачивается.
Сон.
Свет.
Полки.
Прилавки.
Склянки.
Фаянс.
Весы.
Сонный
апт е­
карь.
—
Будьте
любезны,
гражданин,
чего-нибудь
от
каш ля.
И
еще
эту
коробочку
лепешек.
И
еще
бутылочку
йоду...
и
ваты,
бу дьте
до бры.
Благодарю
вас.
Получите.
А
это
по­
могает?
Благодарю
вас.
По дн ять
воротник?
Спасибо.
Вз ять
извозчика?
Чепуха.
Я
вл юбл ен
и
п ойду
пешком.
Дверь
ра ска лы вает ся
и
со
скрипом
переворачивается,
но
зато
ка рма ны
набиты
пр от иво яд иями.
Против
окон,
против
синих
и
красных
бутылей,
прот ив
Не ст ерп имых
9В.
Катаев,
т.1
257


линз ,
полных
разного
огня,—
та
же
игольчатая
возня
во з­
ду ха
и
зипун
извозчика.
И
ночная
извозчичья
московская
формула:
—
Я
вас
катаю?
—
Не т,
дорогая
тетя.
На
этот
раз
вы
меня
не
ката ете .
Теперь
пу стяк и:
Столешников,
Петровка,
Кузнецкий,
Мясницкая
и
Чистые
пруды.
(Не Патриаршие,
а
Ч исты е,
Чи сты е,
Чистые.)
Мыльн ик ов
переулок.
Над
воротами
знакомая
фос ф ор­
ная
цифра.
В
окне
—
гол убой
све т,
значит,
сегодня
нюхают
кокаин.
Я
не
б уду
нюхать.
Мне
на до
лечиться
от
простуды
и
любви.
Во т:
стопа
бумаги,
прекрасные
ч ерни ла,
портсигар,
спички,
стак ан
во ды,
коробка
ле пе шек,
капли,
вата,
йо д.
Жал кое
противоядие.
Попробую.
Кла ду
на
яз ык
конфету
«Эйкалипто- м ен-
тол».
Против
ка шля.
Холод
наполняет
рот,
грудь,
сердце.
В
соседней
комнате
две
женщины
читают
«Двена­
дцать»
Блока
по-французски?
Милая
Мос кв а.
Она
еще
лю­
бит
революцию
и
помнит
Блока.
Но
дв ерь
моя
заперта.
Я
тверд.
V
«Эйкалипто- м ент ол».
Смешная
игра
в
спокойствие
и
холод.
Она
—
уезжает.
Она
не
может
не
уе х ать.
До ма
ее
ждут.
Ждут
родн ы е,
ждут
слов ари ,
ждет
мальчик,
обещавший
застр е ли ть ся,
есл и
она
не
приедет.
Но
са мое
главное
—
у
нее
уже
ес ть
билет,
это
твердый,
картонный
четырехугольник
с
дыроч­
кой
пос еред ин е.
Он
прострелен
навылет,
он
обречен.
Ни­
какая
с ила
не
может
сделать
его
недействительным.
В
последний
раз
она
сн яла
шубку
с
милым
детским
мехом
на
воротнике
и
обшлагах.
В
последний
раз
ее
си­
ние
глаза
отразились
в
мо ем
холостом
зер кал е
и
сделали
его
смуглым.
В
последний
раз
она
сидела
у
меня
на
коле­
нях
в
сереньком
мохнатом
свитере,
и
в
последний
раз
я
цело вал
ее
полн ое
горло,
заки ну в
голов у
и
вид я
зак о пчен­
ный
п отол ок
со
штукатуркой,
отщелканной
октябрьскими
пу ля ми.
—
Не
уезжай,—
гов ори л
я,
валя
в
ноги
извозчика
плед.—
Не
уезжай,
подумай.
Я
расскажу
те бе
о
чудесных
258


д нях
революции,
нищеты
и
героизма.
Я
расскажу
тебе
о
своем
отце,
который
умер
от
голод а
в
двадцатом
году.
Я
расскажу
т ебе
о
том,
как
у
меня
в
ко мна те
варили
самог о н,
и
о
то м,
как
жизнь
сгорала
в
спиртовом
пламени
февр ал ьск их
снегов,
доходи в ш их
до
нижни х
с те кол.
Не
уезжай.
Мне
ну жна
хорошая
же на
и
добрый
друг.
Я
уст ал.
Не
уезжай.
Но
вьюга
бил а
в
глаза.
Ветер
сек
розгой
щек и.
Пер е­
улки,
сталкиваясь,
выр ыв алис ь
белыми
вихрями,
и
трам­
ва и,
эти
ярк о
освещенные
парикмахерские
на
колесах,
вступали
в
перестрелку
с
б атар еями
кино
и
автомобилей.
—
Не
отпускай
меня,—
гов ор ила
о на,
и
снег
налипал
на
ее
ресни цы. —
З ачем
ты
отпускаешь
меня?
Что
я
б уду
без
т ебя
делать?
Но
вокзал
уже
грозил
циферблатом,
поезда
уже
кри­
чали
в
метели,
и
бляхи
носильщиков
гре ме ли
номерами,
как
щиты
ге роев .
Билет
был
прострелен
навылет,
и
ни ка­
кая
си ла
в
мир е
не
м огла
заставить
его
выжит ь.
—
Зачем
ты
ме ня
отпускаешь?
—
спросила
она
на
площадке
вагона,
ког да
уже
дважды
прозвонил
кол о­
кол.—
Ув ези
мен я
отсюда
к
себ е.
Я
не
могу
без
тебя
жит ь.
Ты
потеряешь
меня.
Я
молчал.
Я
з нал,
почему
ее
отпускаю.
Мне
нужна
была
любовь
на
всю
жизнь.
Или
—
к
черту!
На
меньшее
я
был
не
согласен.
Весной
она
приедет,
и
уже
все
время
мы
бу дем
вместе.
Проклятая
жадность.
Все
или
н и чего.
Мир
или
це ли.
Я
привык
думать
картонными
законами
пл ака­
тов
и
других
законов
не
зн ал
и
не
хоте л
знать.
Я
еще
мерил
жизнь
жел езн ым
арши н ом
девятнадцатого
года.
А
уже
электрические
витрины
салон-вагона
под
шумо к
ст релок
проскользили
по
мо им
с лез ам,
и
красные
фона ри
последнего
ваго на
укачали
на
вышедших
из
ремонта
р ес­
сорах
последнее
слово,
сказанное
ею.
VI
Я
не
б уду
курить
трубки,
не
буду
пи ть
вина
с
д руз ья­
ми,
не
б уду
торопиться
по
Кузнецкому
в
девять
часо в
вечера
за
котиковым
сак ом
золотоволосой
к раса вицы.
Что
же
мне
д е лать?
Жизнь
незаполнима.
Остается
одно
раз влеч ение
—
ее
бр ат.
Он
гораз до
старше
мен я,
он
писатель,
у
нег о
хорошая
же на
и
строгие
в згл яды
на
жизнь.
Он
не
любит
ре в олю­
9*
259


ции,
не
любит
потрясений,
не
любит
нище ты
и
героизма.
Но
у
нег о
—
синие
глаза.
Пр авд а,
они
тол ько
в ече ром
си­
ние
или
когда
он
сердится.
Но
они
синие,
с
чернильными
зрачками.
Этого
дос таточн о
для
того,
что бы
я
п риход ил
к
нем у
в е чером
и
сад ился
на
диван
против
з ел еного
абажу­
ра
лампы,
в исящей
над
писат ельск им
письменным
столом.
—
И ван
Иванович,
я
люблю
ва шу
се стру.
Он
подымает
кверху
н ожницы ,
которыми
вы рез ыв ает
из
газеты
од обри тел ьн ую
о
себе
рецензию.
—
Вы,
конечно,
шути те?
—
Не т,
я
не
шу чу.
Я
ее
люблю.
—
Ув ол ьте
меня,
пожалуйста,
от
по до бных
ра згов о­
ро в.
Я
не
л юблю
глупых
шуток.
—
Я
люблю
вашу
се стру.
Я
не
мо гу
без
нее
жит ь.
Он
с
нескрываемым
любопытством:
—
Нет,
вы
это
серьезно?
—
Серьезно.
—
Да
вы
что,
с
ума
сошли,
что
ли?
—
Да,
сошел.
Я
люблю
в ашу
с естр у.
Я
на
ней
же­
нюсь.
Электрический
р азр яд.
Грохо т
и
смятение.
Вырезка
и
ножницы
падают
на
ст ол.
Самовар
начинает
тонко
пе ть.
С иние
гла за
круглеют
до
отказа.
Жестом
благородного
от­
ца
он
хватается
за
голову
и
на чин ает
бегать
по
комнате,
са дясь
на
встречные
стулья.
—
Что!
Ч то-о?
Что- о-о?
Жениться?
Вы?
На
моей
сест ­
ре?
Да
вы
что,
в
уме?
Тася,
дай
ему
воды.
Дай те -ка
я
поп ро бую
ваш
пульс,
голубчик;
вам,
вероятно,
н ез доро­
вится!
Он
нем но го
успокаивается.
—
Нет,
это
да же
смеш но .
До
того
глуп о,
что
см ешно .
—
А
почему
бы
и
нет ?
—
Поч ем у?
Да
вы
что
—
ребенок!
Нет,
вы
это
на­
рочно?
—
Серьезно.
—
Ах,
серьезно!
Так
я
вам
скажу
тоже
се рьез но.
Вы
это
бросьте.
Бросьте
и
бросьте.
Ах,
я
дурак.
Как
я
до­
пус ти л?
Как
я
мог
это
доп уст ить?
Вот ,
не
угодно
ли...
И
он
нач и нает
опять
бегать
по
комнате,
с адясь
на
все
стулья.
Он
не
мо жет
себе
простить
этого
рокового
знаком­
ства.
Зачем
он
позвал
м еня
к
себе
в
с очельн ик?
Ну
да.
Он
о дин
во
всем
и
вино ва т.
Вот
здесь,
в
эт ом
угл у,
стойла
е лочк а,
вот
т ут,
на
д ива не,
сидела
о на,
сестра,
приехав­
260


шая
на
праздники
в
пе рвый
раз
в
Москву.
Вот
там
стоял
я
и
читал
стих и.
Затем
опера.
«Гугеноты»
и
скверный
состав.
Но
кто
ж
мог
предвидеть
не сча стье ?
Бож е,
боже!
Вся
вина
в
многочисленных
глазах
благородного
семейст­
ва
падает
исключительно
на
него.
Он
долго
всматривается
в
меня
и
вдруг
опять
в п адает
в
отчаяние:
—
Ч то?
Жениться?
О
господи!
Вы?
На
ней ?
Что
я
наделал,
что
я
наделал!
На д еюсь,
по
к р айней
море,
что
хоть
она...
—
Она
меня
любит.
Он
пад ает
в
кре с ло.
—
У
м еня
нет
больше
сест р ы!
Дел айт е
как
знаете!
Я
даю
ему
успокоиться.
Я
мягко:
—
Ив ан
Иванович,
но
в
чем
же
де ло?
П очем у?
Рад и
бо га,
об ъя с ните.
Может
бы ть,
вы
подозреваете
меня
в
ка­
ких-нибудь
недостойных
поступках
и
тайных
п орока х?
Уверяю
в ас,
что
это
недоразумение.
Я
честный
и
нра вс т-
вепный
челов е к.
—
С охран и
бог.
Я
уверен
в
ваш их
к ач еств ах,
но
го во­
рю
в ам,
как
дру г:
бросьте.
Ничего
из
этого
не
выйд ет .
—
Я
люб лю
ее.
Он
кисло
и
жид ень ко
смеется:
—
Вы
опять
свое?
Да
поймите
же:
вам
нельзя
на
ней
жениться.
—
Почему
же?
Он
в
бессилье
машет
руками.
Он
не
понимает,
как
это
я
не
могу
пос т игнуть
такой
элементарной
вещ и.
Он
с оби­
рается
с
сил ами
и
начи нает
объяснять.
Ей
ну жно
учить­
ся,
у
нее
университет,
книги,
п рофе сс ора.
У
не е,
наконец,
жених.
У
жениха
до м.
Ос обн як.
Она
избалована.
Я
в
ней
ош ибаюс ь.
Она
пошутила.
Наконец
—
родственники.
Что
скажут
род с тве нник и?
Она,
и
вдруг
выходит
за муж
за
поэта.
За
бе дняка,
за
брод ягу ,
за ...
з а!..
Он
не
н аход ит
слов.
Это
неч то
чудовищное.
Не т,
нет!
Эт ого
не
может
быть!
Этого
не
будет!
Бросьте,
бросьте
и
бросьте.
Он
несколько
раз
нач инает
истерически
хохотать,
несколько
раз
умолкает
и
несколько
раз
ищет
спички,
которы е
у
нег о
в
руке.
И
только
серый
дома шни й
г лаз
его
жен ы
внимательно
и
сочувственно
смотрит
на
меня
и з-за
самовара.
Я
же
уцрд^о
повторяю:
,—
Я
люблю
ее.
261


В
сущности,
я
говорю
не
ему.
Я
говорю
та к,
чтоб ы
меня
услыхала
она
за
тыс ячу
верст.
Кроме
то го,
так
за­
бавно,
ко гда
он
сердится,
этот,
в
сущности,
добрый
чело­
век
и
не плохо й
писатель.
VII
Тогд а
он
разражается
великолепным
фе льет он ом
о
до лла ре.
Это
его
коронный
номер.
—
Молодой
человек,
молодой
человек.
(Это он мне.
Совсем
как
издатель
о
мед и,
которая
т ор жест ву ет.)
Ах,
молодой
человек.
Зн аете
ли
вы,
что
такое
дол л ар?
—
Не т,
дорогая
тетя,
т ебя
я
не
знаю.
Что
тако е
дол ­
лар?
Я
его
никогда
не
виде л.
—
То-то.
Доллар
—
это ,
батенька,
вс е.
Я
преклоняюсь
п еред
долларом.
Я
влюблен
в
д олл ар.
Пя ть
д олла ров
—
один
фу нт
стерлингов.
В от.
Это
ед иница
измерения
чело­
веческого
права
на
существование.
Вы
знаете,
как
живут
лю ди
в
Америке?
Отель.
Миллион
.этажей.
Но ме ра.
В
каждом
номере
—
три
крапа.
В
одном
—
кип ято к,
в
другом
—
вод а
ледян а я,
в
тр ет ьем
—
ко м нат ная.
Во зле
каждой
п ост ели
—
ночной
столи к,
и
на
каждом
с толик е...
Ну,
как
вы
думаете
—
чт о?
—
Са м оучит ель
танцев.
Он
презрительно
морщится.
Когда
гов ори т
о
его
вели­
честве
долл аре ,
моя
ш утка
глупа,
фельетонна
и
не­
уместна.
—
Нет.
На
ночном
столике,
батенька,
Биб-ли-я.
На
каждом.
Да-с.
Заметьте
себе
—
Биб ли я.
Затем
вас
по
лиф ­
ту
передают
прямо
на
подземную
ста н цию
метрополитена
и
через
пять
минут
вас
в
лифт е
же
подымают
на
другом
конце
города,
за
пять д есят
верст,
на
сороковой
эта ж.
Так ,
что
вы
даж е
никакого
Нью-Йорка
и
не
видите.
Вот.
Это,
ба-тень-ка,
называется
долла р.
О,
я
преклоняюсь
перед
ним.
И
нео жид а нно:
—
А
вы?
Что
у
вас
есть?
У
вас
е сть
лак ей?
Нет!
У
вас
есть
оде ял о?
Я:
—
Не т.
—
Чем
же
вы
укрываетесь?
—
Пальто.
—
Как
же
вы
смеете
жениться?
262


Дальше
во про с:
—
Вы
пьете
утром
коф е?
—
Чай.
Иногда.
—
Дома?
—
В
трактире.
—
С кол ько
у
вас
пар
обуви?
—
Одна .
—
Какая?
—
А
вот
—
эт а.
—
Эта?
Ра зве
это
обувь!
Ско л ько
у
вас
дюжин
бе лья?
—
Две
рубахи
и
две
п ары
кальсон.
Солдатские.
Он
сардонически
смеется.
—
Так
вот,
батенька.
Я
вам
сейчас
списочек
составлю.
А
ког да
у
вас
все
по
списочку
будет,
т огда
мы
с
вами
поговорим
о
женитьбе.
Но,
кон ечн о,
не
на
мо ей
сестре,
это
вы
бросьте.
А
вообще.
Где
мой
бювар?
Он
хва та ет
ручку
и
начинает
быс тро
писать
на
узень­
кой
бумажке
рецепт
моего
права
на
любовь.
Он
пох ож
на
докт ора.
Две
дю жины
белья.
Три
пары
обуви
(одна лако­
вая ),
оде ял о,
плед.
Три
костюма,
Собрание
сочинений
Мольера,
дюжина
мыла,
зам ш евые
п ерча тки ,,
бритва,
нос ки
и
т.
д.
и
т.
д.
и
Би бл ия.
—
Два
год а
минимум.
Вот-с
выполните
этот
списо ч ек,
и
тог да
мы
с
ва ми
поговорим.
Да,
еще
од на
вещь.
Он
со всем
и
забыл.
Золото,
з олот о.
Зол оты е
десятки.
Это
самое
главное.
О,
я
пре к лоня юсь
перед
золотом.
Купите
себе,
ну,
ск ажем ,
десять
десяток.
Тогда
с
вами
можно
бу дет
погов орит ь
даже...
о
сес т ре.
Он
уверен,
что
это
невыполнимо.
Бе дняг а.
Он
мечтает
об
Америке
и
долларе .
М ысле нно
он
делает
замечания
лакею
во
фраке
и
ездит
на
моторе.
М ысле нно
он
пользуется
тр емя
сор та ми
в оды
и
читает
на
ночь
Библию.
У
нег о
в
кар ман е
чековая
книжка
Лионско­
го
кредита
и
громадная
утренняя
газета
с
миллионным
тиражом.
Но
в
действительности
в
комнате
два
стула,
потолок
немно г о
протекает,
жена
спи т
на
худ ой
походной
крова­
ти,
вентиляция
испорчена,
соседка
слева
т оргу ет
са м ого­
но м,
а
сосед
справа
играет
на
гармонике
и
пе
платит
в
жилищ но е
товарищество
за
квартиру.
Отопление
работает
плохо.
Доходы
маленькие.
Но
этот
мечтатель
жив ет
в
чуд есн ом
ми ре
долл аров
и
комфорта.
Я
б еру
списочек
и
аккуратно
кладу
в
боковой
к ар ман.
203


—
Хорошо.
В
двадцатом
год у
я
умирал
от
голоду
в
Харькове,
в
городском
саду.
На
мне
был и
парусиновые
штаны
и
бязевая
рубаха.
Больше
у
меня
ничего
не
бы ло.
Столовые
ио
с лучаю
праздников
бы ли
закрыты
на
два
дня.
У
меня
звенело
в
у шах
и
темнело
в
глазах.
Я
не
у ныв ал.
Я
любил
эту
голодную
и
геро ич ес кую
пору
во ен­
ного
коммунизма,
любил
уст ные
газеты
и
митинги.
Я
ве­
рил
в
буду щее.
Вот
с пи сок,
я
это
сделаю.
Посмотрим,
кто
из
нас
амер ик анец.
У
м еня
нет
ничего,
но
у
мен я
бу­
дет
вс е.
—
Вот .
Это
я
понимаю.
Это
умно.
—
А
у
вас
нико гд а
ни чего
не
будет.
—
Это
мы
увидим.
Кон ечно,
он
ни
на
грош
не
верит
в
меня.
Посмотрим.
—
Толь ко
не
забудьте
золото.
Десять
десяток.
VIII
Прежде
всего
система.
Календарь
на
ст ену
(посмот ­
р им,
кто
у
нас
ам ерик ан ец !).
Сотн я
конвертов
на
стол.
Марки
под
ч ерни ль ный
прибор.
Папка
рукописей
за
п ять
лет
—
на
п ол.
Маленькие
рас ск азы
—
направо.
Боль­
шие
—
на лев о.
Стихи
—
в
сторону.
Шесть
—
больш и х,
де­
сять
—
маленьких
и
тридцать
—
лирических
стихов.
Ва­
люта.
Пиво
к
черту.
Оно
мешает
работать.
Расписки,
издате­
ли,
чеки.
Прежде
всего
и
после
всег о
—
день г и.
Редакция
и
па чка
х орош их
папирос.
Фельетон
должен
быт ь
бл ест я­
щим
—
за
это
б ольше
пл а тят.
Вече ром
пись мо ,
ответ
и
двадцать
минут
нежности.
Больше
я
не
м огу
себ е
позво­
лить.
Потому
—
работа.
Глаза
болят,
спина
ноет,
стиль
выше
среднего,
выдумка
—
слаба,
сжат о сть
—
максимум,
компановка
—
уверенная.
Ва лют а.
Черточка,
черточка,
черточка...
Ба шмак и,
ко ст юмы,
белье,
галстуки
с
грохотом
вылетают
из
списка,
и
пере­
к р ещенные,
прожитые
дни
п ры гают
из
клеток
кал енд ар я,
как
люди
из
око н
горящ его
дома.
Шк ала
моего
права
на
сча ст ье
растет
по
Фаренгейту.
Деньги
и
вещи.
Вещи
и
ра ссказы .
«Распишитесь в по­
лучен и и », и неразборчивый почерк на листиках арифме ­
тической
б ум аги : «У меня в комнате холодно,
и
постави­
ли
железную
печку.
Зачем
ты
м еня
отпустил,
я
не
мо гу
без
т ебя
жить!»
264


Три
недел и
п исем,
денег,
ра боты,
вещей
и
жара.
У
меня
ест ь
вс е.
Мне
не
хватает
зол ота .
Но
золото
никогда
не
зарабатывают.
Для
этого
ес ть
казино.
Беленький
шарик
е
су хим
тре с ком
ринулся
по
краю
де рев янн ого
бассейна
по
красным
и
черным
цифр ам ,
от­
скакивая
от
нео жид ан ных
шипов
и
ст реляя
в
блеске
ни­
келевых
ручек,
скрещенных
над
вращающимся
центром.
У
крупье
бритый
подбородок
и
насмешливые,
наглые
гла­
за.
Все
зеленое
поле,
разбитое
на
аллеи,
кл умбы ,
гря дки
и
до рожк и,
пох оже
на
хорошо
распланированный
анг лий ­
ски й
сад.
Разноцветные
фиш ки,
лопаточки
и
деньги
—
дет­
ские
игрушки.
Бодлеровская
старушка
лихорадочно
за­
писывает
в
книжечку
цифр ы
и
высчитывает
об орочк ам и
губ
ф ор мулу
удачи.
У
м еня
ставка
на
«чет» .
Вып ад ает
«чет».
Удваиваю
и
ставлю
на
в торую
дюж ин у.
Выиграл.
Трансверсаль.
Выиграл.
Долго
везти
не
может,
и
все
в
жизни
имеет
конец.
Я
это
знаю.
В
пос ледн ий
раз.
На
цифру.
Не
помню,
на
какую.
Но
золото
у
м еня
должно
быт ь:
десять
десяток.
Сегодня.
Плещет
бассейн
рулетки,
и
пощелкивает
шарик.
Стоп .
Моя
цифра
выиграла.
Этого
достаточно.
У
меня
в
руках
куча
денег
и
фишек.
До
св и­
дания,
джентльмены.
Бодлеровская
старушка
вб ива ет
в
ме ня
глаза-гвозди,
но
касса
охотно
обменивает
всю
эту
бумажную
и
костяную
рухлядь
на
десять
золо тых
полно­
весных,
блестящих
монет.
Производственная
программа
выполнена.
Ива н
Иванович
в
ужасе
и
в
восторге,
когда
он
в идит
мой
новый
костюм
и
лаковые
башмаки,
но
золото
приво­
дит
его
в
состояние
бре да.
Он
не
находит
сло в.
—
Да,
да.
Я
вижу .
Вы
далеко
пойдете.
—
Не
пойду,
а
поеду.
До
свидания.
Он
уби т.
Он
свер к ает
синими
гл аз ами.
Кон е чно,
я
поеду.
Немедленно.
Только
сн а чала
н адо
те легра мму.
Извозчик,
почтамт.
Расчет
точен,
но
ответа
не т.
Учитываю
н е большое
опоздание.
Ответа
н ет.
Уч итыва ю
боль шое
опоздание.
От­
ве та
не т.
Учитываю
ответ
почтой,
но
его
нет .
Легкое
опоз­
дан ие
—
нет .
Большое
опоздание
—
н ет.
«У меня в комнате холодно,
и
поставили
железную
печку».
у
Побеждает
тот,
кто
сжигает
ф лот
первым.
Кст ат и,
о
печке.
265


Не ск олько
щепок,
два
березовых
поле на ,
вчерашняя
газета
и
календарь,
который
три
недели
медленно
вы го­
рал
кл етка ми
окон
и
обугленных
цифр ,
мгновенно
завора­
ч ив ается
огне н ной
стружкой
и
летит
пепельной
невесо­
мой
ба бочк ой
над
раскаленными
полосатыми
дровами
к
чер ту.
Подождем
еще .
Два
дня
—
ответа
н ет.
Хорошо.
—
Алло.
Это
вы,
Нэлли?
Я
хочу
вас
видеть.
Где
и
когда ?
Потом:
ро зов ое
утро,
гол уб ой
сне г,
дым,
дворники,
бьющие
л ед,
лег кая
то шно та
похмелья
и
черный
коф е
с
лимоном.
Но
тя же сть
золот а
в
боковом
кар ман е
приводит
в
отчаяние.
«У меня в комнате холодно,
и
поставили
желез ну ю
п еч ку».
IX
Все
или
н иче го.
Я
е ду.
В
чемо да н
летят
желтые
башмаки,
оде коло н,
белье,
блокнот,
туфли
и
последние
журналы.
Билет
прострелен
навылет.
Мет ель ,
и
второй
зв он ок.
Сутки,
и
шесть
часов
бездействия.
—
Я
ищу
твой
вагон.
Теб е
с
вечерней
почтой
два
письма.
Это
—
друг.
Он
привез
пис ьма
на
моторе.
—
Спасибо.
О дно
розовое,
другое
узкое
и
серое.
Оба
от
нее .
Чи­
тать
—
бесполезно.
—
Когда
ты
вернешься?
Мне
не
нужно
даже
вскрывать
их.
—
Через
четыре
дня.
Третий
звонок
—
и
сутки
валятся
в
тундру
окон
лед­
никовым
периодом
шишек
и
елок.
«Я уже писала тебе,
что
у
ме ня
в
комнате
поставили
жел езн ую
печку.
Завтра
я
пойду
к
своему
профессору
и
п оп рошу,
чтобы
он
как
с леду ет
побранил
за
то,
что
м есяц
не
бы ла
у
него.
Дор о­
гой
мальчик.
Чудесная
зимняя
сказка
о кон чи лась.
Ра бо­
та,
работа
и
работа...
Не
се рди сь
на
ме ня.
Може т
бы ть,
я
уже
не
люблю
тебя.
Я
ничего
не
знаю».
З ато
я
зн аю
вс е.
266


Сказавший:
не
знаю,
сказ ал :
не
люблю.
Раненого
—
пристрелили,
колебание
—
см е рть.
Значит
—
это
конец.
Писать
больше
не
о
чем,
но
инерция
продолжается
и
жить
надо .
Мысли
должны
быт ь
приведены
в
систему.
Хао с
взрыва,
пер емеш авш ий
воздух
с
бессонницей
и
м ысль
со
звуком
в
пу тан ице
гром ад ног о
напора,
ст ал
пус ­
тотой.
Пустота
требует
заполнения.
И
пос ле
взрыва,
по­
сле
стыка
писем
и
станций,
бронированного
Брянска
и
бестолковых
ст рел ок,
после
мыслей,
стукающих
буферами
друг
в
друг а,
осталась
одна ,
сов ерше н но
прозрачная,
горьковатая
кап ля
в
реснице.
Она
разломила
глаз
и
стра­
ничку
бло кн ота,
где
с удорож но
перечеркивались
неподхо­
дящие
слова,
к отор ые
бы ли
еще
н ед оста точно
л живыми,
чтобы
сдел ать ся
ф ормул ой.
Итак,
пальцы,
нажимавшие
на
карандаш
и
затем
затя­
гивавшие
ремн и
портпледа,
вытянулись
в
нер еш ит ель­
ност и.
Сут ки
ловко
обе рну ли сь
вокруг
них
и,
отбросив
двадцать
четыре
тысячи
совершенно
ненужных
д ет алей
(среди них:
глупые
наименования
станций,
вокзал,
извоз­
чи к,
ном ер
в
гостинице,
сп и чки . .. ), коснулись звонка .
Быстрые
ш аги
за
дверью.
«Кто там?» Путаница « т ы»
и
«вы», запах цветочного мыла и мускуса,
и
все
—
чужое.
—
Раздевайся.
Когда
ты
приехал?
Запутавшиеся
пальцы
б орютс я
с
выключателем.
Лам­
поч ка
дает
ос ечки .
Серенький
свитер,
узе л
волос,
один
поворот
голоса,
другой
поворот,
блестящий
и
очен ь
близ­
кий
полный
глаз,
п одн ятая
рука,
ноготь,
горло,
беглый
п оц елуй
—
деся то к
любительских
фот ог ра фий
па
пам ять
при
в спы шках
ма гния .
Моментально
и
навсегда.
X
Так
вот
он а,
ее
комната.
Печка,
кот орую
недавно
поставили,
железная,
низенькая
и
с ли шком
простая.
Но
она
страшнее
батареи.
—
Ну,
как
вы
живете?
Рассказывайте.
(Это я. )’
Б ыть
спокойным
труднее,
чем
набить
трубку.
Кроме
того,
потерялись
спички.
В
о кне
ст оит
бесстрастный,
скупой
ки евск ий
п олде нь.
Под
окном
акк урат ны й
письменный
стол.
На
слова­
рях
—
пыль.
Воз ле
ч ернил ь ницы
—
компас.
Стрелки
бе з­
возмездно
разъясняют
приезжим:
север
и
юг.
Фраза?
267


«Вам на юго-восток.
А
мне
на
с ев ер о- за п ад», переменив­
шись
во
времени
и
пространстве,
приняла
м атер иал ьные
фор мы
и
компасом
легла
на
стол.
Ибо
ина че
не
входит
и
не
в ыход ит
из
мира.
Все
было,
ес ть
и
будет.
Я
рассматриваю
ее
при
ровном
дне в ном
свете .
У
нее
немного
плоск ое
ли цо
каменной
бабы ,
подбородок,
вы ве­
денный
ровным
овалом,
короткий,
упрямый
нос,
выпук­
лые
се рые
гла за
с
че рниль ной
си нево й
пос еред ин е
и
об иже нные
губы.
Она
хорошо
сл ожена,
и
ног и
у
нее
ма­
ленькие.
Волосы
счесаны
с
за тылк а
вверх
и
закручены
взрослым
узлом .
А
в
общем
вся
она
чудный
не дом ерок ,
кот оры й
так
тяж ело
терять.
Она
говорит
о
сбивчивом
прош л ом,
кот орое
не
пов то­
рится.
Я:
—
Да,
прошлого
нет .
Нет
настоящего,
и
нет
буд ущ его.
Ест ь
ве чное ,
и
оно
в се гда.
Но
оно
меняется.
Вчера
—
это
шутк а
у
де сято го
дерева
на
Патриарших
прудах
о
северо-
вос т оке
и
юго-западе;
сегодня
—
это
компас
на
вашем
стол е
с
отклонением
в
тридцать
градусов,
а
завтра
—
это
красные
фл аги
на
полюсах.
Север
и
юг
вечны.
Она
подбрасывает
в
печку
поле нц е.
Нед аро м
я
так
боялся
это й
проклятой
печки,
о
к ото­
рой
з нал
лиш ь
из
письма.
Нап исав ш ий
—
печк а,
напи­
сал
—
огонь,
уничтожающий
написанное.
Вчера
—
это
ци­
тата,
сегодня
—
кал ен дарь ,
закручивающийся
огне нн ой
стружкой
в
М оскв е,
в
Мыль ник ов ом
переулке,
в
кирпич­
ной
грубо й
печке,
а
за втра
—
железная
печка
в
Киеве.
—
Кст ат и,
о
печке.
Вот
ваш и
письма.
Их
чет ыр е,
они
всегда
со
мной.
Два
—
л юбимы е,
ста ­
р ые.
Два
—
новые,
в
ц ве тных
отвратительных
конвертах,
лживые
и
к оле блющи е ся.
Кром е
того,
случа йн ая
зап иск а
и
вязаная
п ерча тка
с
ле вой
ее
руки,
кот орую
я
кла л
к
се бе
под
подушку,
ложась
спать.
—
Возьмите
свои
игрушки
и
отдайте
мне
мои.
Она,
не
глядя,
вытягивает
ящик
стола.
Заслонка
открывается,
как
затвор
гаубицы,
и
глотает
пачки
заряд а,
огонь
гуд ит
в
колене
труб ы.
Она
опускает
ресницы.
Ну,
вот
и
все.
—
А
теперь
ты
покажешь
мне
горо д.
Вед ь
ты
знаешь
толк
в
этих
исторических
вещах.
Да ты
и
сти ли
—
твоя
стих и я.
268


(Какая пустота.)
—-
Мы
поедем
в
пещеры.
У
нее
новая
бархатная
шапочка.
Лучше,
чем
та,
кото­
рая
бы ла
в
М о скве,
но
она
чужая.
Лошадь
рв ет
с
места
в
карьер,
м ехо вая
полсть
привязывает
нас
д руг
к
другу.
Ме лкая
п ороша
нал ип ает
на
ее
ресницы,
отчего
лицо
де­
лается
розовым
и
милым.
(Вот это уже лишнее!)
Н ачин ают ся
достопримечательности.
—
Вот
дом,
где
живет
мой
же них.
—
Эт от?
Х ороши й
до м.
Он
мне
не
ме шае т.
—
Золот ые
ворота .
Они
относятся...
Сади к,
горка
и
на
ней
развалины,
пер етян уты е
кресто­
образными
скрепами.
Зо ло тые
ворота
—
это
я
уже
когда-
то
видел
и
сл ыша л.
Да,
ведь
я
был
в
детстве
в
Киеве!
—
К
тринадцатому
или
четырнадцатому
веку.
Исто­
рия
их...
Тогд а
бы ла
жара,
у
меня
шла
из
нос у
кровь
и
пап а
вез
ме ня
на
п ароход.
Я
держал
в
поднятой
кверху
руке
ключ,
и
голова
у
меня
бы ла
задрана,
но
угл ом
глаза
я
поймал
эти
крестообразные
скрепы.
—
Ис тори я
их
названия
до
сих
пор
не
в ыя снена.
Одни
утверждают...
И
слова
«золотые ворота», сказанные отцом,
навсегда
сочетались
с
засохшей
под
носом
кровью,
любопытством
и
со л ом енным
зноем
какого-то
купола,
скользнувшего
по
поля м
шляпы.
—
Это
церковь
пятнадцатого
век а...
Я
—
корот ко:
—
Взорвать!
Она
смотрит
на
ме ня
сбо ку,
сквозь
порошу.
—
Это
музей,
в
котором...
—
Все
равно
—
взорвать!
Она
улыбается.
—
А
что
же
не
взорвать?
—
Эту
колючую
п ров олоку
в
п амять
«той»
можно
не
взрывать.
Э тот
сад,
например,
можно
не
взрывать.
Летом
в
нем
хорошо
продавать
м ороже н ое.
—
А
еще
что
не
взрывать?
—
Еще
на
спине
у
извозчика,
видите,
шарик.
Он
вп-
сит
на
одной
ни точк е.
Так
близко.
Его
—
пришить.
Лошадь
кидает
назад
скрипучую
до рог у,
и
колокольни
лавры
вы ход ят
навстречу
белыми
тихими
монахами
в
ржавых
ск уфе йк ах.
269


В
п уст оте
и
т ишине
монастырского
дв ора
по
за лежа м
снега
мопах,
по хо жий
на
озорного
солдата
в
поддевке
и
сапогах,
провел
нас
к
б лиж ним
пещерам.
И
ту
кар ти ну
Стра шного
суда,
которая
б ыла
написана
на
стене
в
сенях,
у
входа
в
пещеру
прот ив
балконной
двери,
я
тоже
видел
в
детстве.
В
экземе
и
струпьях
фресок
трубили
трубы
грубо
написанных
архангелов
и
свиные
рыла
чертей
лезли
из
тьмы.
Две
тоненькие
свечечки,
купленные
ею,
загорелись
су­
са л ьными
че р вячка ми,
опускаясь
в
дыру,
где
воздух
был
тяжел
и
неподвижен.
XI
Все
равно
ничего
не
выйдет.
Вне
Москвы
у
нас
нет
никаких
отношений,
вне
Москвы
нет
России
и
нет
л юбви.
Она
—
расчетливая,
скупая
и
трусливая
язычница.
Она
боится
за
себя
и
за
меня,
когда
я
за
спиной
у
монаха
трясу
завернутую
в
алую
тряпку
легкую
гол ову
подозри­
тельного
угодника.
Она
делает
мне
умоляющие
глаза,
в
к отор ых
горят
сусал ьн ые
червячки.
Потом
она
покупает
просфорки
и
дает
м не.
При
этом
она
ходи т
на
цыпочках
и
гов орит
шепотом.
Ме жду
прочи м ,
церкви
Печерской
лавры
зав ален ы
тьмой
и
ви зант ийск им
кудрявым
золотом
виног ра да .
Ша­
ги
трещат
плевками
по
п ли там,
а
мне
не
страшно
и
хо­
четс я
обедать.
Из
дома
монастырских
сл ужб
два
монаха
вы нося т
де­
ревянную
кровать.
Их
переселяют.
Над
дверью
пр ибит а
вывеска
кр асно арм ейск ой
части
и
висит
красный
флаг .
В
стенах
колоколен
среди
углов
и
архитектурных
деталей
темнеют
свежеоштукатуренные
пробоины
партизанских
снарядов,
обведенные
красной
краской.
Это
—
единствен­
ная
п амять
гражданской
во йны
и
ок онче н ной
революции.
Это
напоминает
общелканные
октябрьскими
пулями
кар ­
низ ы
моей
комнаты
в
Москве.
Тиха
украинская
ночь.
Синь
снег.
Высок
т ополь
возле
бел ой
коло коль ни
собора.
Кудряв
и
заносчив
припавший
на
ок орока
к онь
Богдана
Хмельницкого,
стрельнувшего
в
редкие
звезды
павлиньими
перышками
ямщицкой
шапки.
Подражание
фальконетовскому
всаднику.
Хорошо
на чи­
щен
оперный
месяц
над
площадью.
270


—
Прощай.
Я
те бя
не
люблю.
—
Прощай.
—
Те бе
на
юго-запад,
мне
на
с ев еро- вос ток.
С нег
с кр ипит
под
ра схо дящи м ися
ша га ми.
XII
Ме ня
ж дет
Мос кв а.
Я
не
люблю
и
не
хоч у
зна ть
твоей
Византии:
мне
ну жно
бор отьс я,
а
не
моли ться .
Мои
пред­
ки
с
верховья
Волги;
мож ет
быть,
они
были
у шк уйник а­
ми.
А
я
разночинец,
у
меня
нет
быта
и
правил,
нет
семьи,
нет
ничего,
кроме
молодости,
закаленной
дочерна
в
пл а­
мен и
ве ли кого
п ятил ети я.
И
я
хо чу
бы ть
ам ерик ан цем
не
.меньше,
чем
Ив ан
Иванович.
Так
почему
же
я
не
могу
заснуть?
В
номере
тепло ,
пусто
и
темно.
Где-то
бьют
ч асы
и
капает
в
ведро
во да.
Жар
наполняет
пульс
коро тк ими
толчками.
В
пальцах
и
в
ладонях
дво йно е
ощущение
пуд а
и
бу лав очн ой
головки.
Табак
горек .
Пустота
нез апол ним а.
И
опять
я
припоми­
н аю,
что
в
детстве
я
лежал
жаркой
летней
ночью
в
номе­
ре
монастырской
гост ини ц ы.
В
темноте
висел
комар.
В
ла до нях
бо ролся
пуд
с
булавочной
головкой.
Где -то
пистолетной
пружиной
зв он или
часы,
и
по
коридору
торо­
пились
ш аги
монахов.
Папа
давал
мне
пи ть
кислый
монастырский
квас,
к оторы й
па хнул
кипарисом
и
о лео гра­
фией.
Мне
было
ст рашн о.
Кровать
скрипела.
Г рубо
напи­
санные
труб ы
Ст рашн ого
суда,
глиняные
ноги
арха нг е­
лов,
свиные
рыла
чертей
и
черные
грешники
наполняли
углы,
и
лихорадка
волокла
по
ресницам
комариную
пау­
тин у.
Тог да
я
боялся
бога
и
смер ти.
Разве
я
зн ал
тогда,
что
опять
повторится
в
жизни,
в
Киеве,
в
темном
ном ере
эта
борьба
пустоты,
пу да
и
була­
вочной
головки.
Пос ле
бессо нн ой
ночи,
после
безжалостного
вок зала
вагон-ресторан
особенно
удивителен
и
п окое н.
В
нем
ве­
ликолепные
окн а.
За
са л онными
стеклами
бежит
бе лиз на
зимы,
сл и вающа яся
с
белоснежными
скате р тям и
стол и­
ко в.
Р есс оры
легкими
трамплинами
бьют
в
подошвы,
но
это
не
мешает
чи тать
Фр анса,
у
кот орого
на
все
непонят­
ные
вещи
есть
мудрая
улыбка.
П одо грет ое
красное
вино
туманит
голову,
белизна
скатер ти
и
снега
ст ано вится
рез­
че,
и
становятся
понятнее
фраки
ла кеев.
За
завтраком
у
ме ня
милый
сосед,
пр ед ст авит ель
271


какой-то
амер ик анск ой
фирмы.
Он
русский.
О дет
отлично,
я вно
интеллигентен,
эне рги че н.
Мы
ед ем
с
ним
в
одном
купе.
—
Трудно
себе
представить,
что
это
ру сск ая
дорога,—
говорит
он,
по ша тыв аясь
на
стуле
и
наклоняя
ко
мио
пробор.—
Вы
помните,
что
бы ло?
Сыпной
ти ф,
разобран­
ные
пут и,
десять
верст
в
ча с...
Теплушки...
Давка,
мешоч­
ники,
крушения
—
ужас.
—
Да,
да.
Товарный
вагон,
и
в
дверях
человек
в
си­
них
галифе
с
маузером.
—
Что
ни
говорите,
а
Россия
удивительная
страна
и
русские
удивительный
народ.
Я
часто
бываю
за
границей.
Нас
там
боятся,
честное
с лово.
Еще
бутылка
красного
вина ,
и
он
рассказывает
мне
о
своей
жене,
о
сво ей
несчастной
жизни
и
о
своей
скрипке,
на
к оторой
он
играет
не
дома,
а
только
в
путешествиях.
Потом
вечер,
прибавляющий
вина,
жа ра
и
грус ти .
Лампочка
в
ку пе
нап о лн яется
желтым
светом.
Сосед
н аигр ы вает
под
сурдинку
не что
жалостное,
но
м ало
убе­
дительное.
Жар
прибывает.
Вагон
покачивает.
Соседи
укладываются
спать.
Пустота
нез апол ним а.
Пуд
бо ре тся
с
б ула в очной
головкой,
сознание
уходит,
красное
оде яло
ре­
жет
глаза,
свежеотремонтированный
вагон
нач инает
пах­
нуть
тем
сл ожным
запахом
кр аск и,
клопов,
же леза
и
электричества,
каки м
несколько
лет
тому
наза д
пахнул
вагон,
в
котором
меня
везли,
больного
сыпняком,
с
броне­
поезда
в
тыл.
Вода,
которую
мне
кто-то
с
неразборчивым
ли цом
подает
в
зеленой
круж ке,
теп ла
и
противна,
как
брюшной
ти ф.
Силы
иссякли,
и
сутки
поворачиваются
во­
круг
ме ня
колесом,
на
котором
медленно
зажигаются
и
медленно
гаснут
вперемежку
окно
и
лампочка.
Ночь.
По­
езд
стоит.
Кто-то
из
другого
ми ра
говорит: «На мосту
крушенье.
Сейчас
буде м
переходить
в
другой
поезд
чер ез
мост».
Значит,
без
перебоя,
без
провала,
спо ко йно
все-таки
в
России
нельзя.
Мои
вещи
забирают,
я
с
трудом
выхожу
из
вагона.
Н очь,
вьюга,
снег .
Много
лю дей,
и
все
куда-то
идут
с
вещами.
Холодно,
страшно,
и
хочется
ле чь
спать
в
снег .
На
мосту
горят
кос тры .
Они
напоминают
фронт,
бронепо­
езд,
солдат
и
нищие,
счастливые
дни
военного
коммуниз­
ма.
Они
так
же
неповторимы,
как
неповторима
лю б овь.
А
разве
любовь
неповторима?
Нет !
Ничто
не
входит
и
не
выходит
из
мира.
Все
было,
ест ь
и
будет.
272


Завтра
я
буд у
в
Мо ск ве.
От
прошлого
у
ме ня
есть
еще
зо лоты е
монеты.
С
ними
расправиться
нетрудно.
Ледяно й
фу жер
шампанского
в
«Ампире»
и
рысак
в
капоре,
скаля­
щий
острые
зубы
и
косящий
ре внивы й
глаз,
как
злая
красавица
времен
Директории.
—
К
цыганам.
Пади.
А
там
мы
посмотрим.
Рысак
рвет
с
места
в
карьер,
морозная
пыль
окружает
зипун
возницы
обла ком
и голь чато й
возни
воздуха.
Фопа-
ри
рушатся.
Пустота
незаполнима.
Иван
Иванович,
не
бе с пок ойт есь,
опасность
пока
ми­
нов а ла.
Вашему
семейству
не
угрожает
раз гром .
Спите
спокойно,
мечтайте
о
долларе,
а
в
свободное
от
эти х
заня­
тий
время
америк ани зи руйт есь.
Кстат и,
у
вас
уже
починили
крышу?
Только,
пожалуйста,
не
учите
мен я
боль ше
жит ь.
Отныне
я
буд у
жи ть
сам .
Завтра
я
за гляну
к
вам
часиков
в
семь.
Мне
хочется
п осм от реть
в
ваши
синеватые
глаза
при
вечернем
освещении.
В аша
с естр а?
Благодарю
вас,
она
чувствует
себя
превосходно,
много
работает
и
выг ля дит
свежо.
И
еще
хочется
при
встрече
сообщить
издателю,
что
медь
в
равной
степени
по
оче ре ди
и
торжествует,
и
пл а­
чет
о
п огиб шей
молодости.
Как
и
всё
в
мире,
впрочем.
1923


РОД ИОН
ЖУКОВ
I
В ольны й
картузик
обязательно
не
н алаз ит
на
обшир­
ную,
ежо м
стриженную
голову,
и
козырек
обязательно
съезжает
со
лба
на
сторону,
куда-нибудь
поближе
к
уху;
штаны,
хотя
бы
и
закатанные
по-р ыба цк и
выше
колен,
топорщатся
до брым
флотским
сук ном ,
и
запылившиеся
тесемки
исподних
б олта ются
вдоль
крутых,
как
булыж­
ник ,
ик р;
ситцевая
рубаха
с
васильковыми
стекл янн ым и
пуговичками,
аккуратно
заправленная
в
брюки,
обле га ет
ш и рокую
груд ь
и
надувается
на
спине
пуз ы ре м...
Одним
с ловом ,
какое
бы
барахло
ни
н ап ялил
на
себя
матрос
Черноморской
эскадры,
как
бы
ни
прикидывался
вольным,
куда
бы
ни
от в одил
с вои
карие
глаза
с
опален­
н ыми
топкой
ресницами
—
ничто
не
поможет.
Все
равно
каждый
встречный-поперечный
ув ид ит,
что
это
не
п ро­
ст ой
батрак
из
немецкой
экономии,
не
рыбалка,
ша таю­
щи йся
ради
пра здни ка
из
своего
камышового
куреня
на
баштан
к
девкам,
не
б родя чий
цыга н,
охотн ик
до
чужих
лошадей
и
дынь .. .
И
ряб ой
урядник,
прыгающий
в
клубах
белой,
как
му­
ка,
п ыли
на
кожаных
подушках
рессорной
немецкой
брички,
поравнявшись
на
проселке
с
таким
че лов еком ,
обязательно
высунет
из
холщового
капюшона
с вое
страш­
но
глуп ое
л ицо
с
кукурузными
усами,
попр а вит
под
пыле -
виком
шашку
и,
чихая
на
со л нце,
тревожно
подумает:
«А не нравится мне этот человек!
Не
забр ат ь
ли
мило­
го
друга
с
собой
да
не
поворотить
ли
обратно
в
волость?»
Но
лоша д и,
отбиваясь
свистящими
хвостами
от
сл еп­
не й,
бегут
шибкой
п олев ой
рыс ью
—
то лько
что
разбежа­
лись
как
следует!
Перепелки
шныряют
по
жнивью,
воз­
дух
лениво
обтекает
гори зон т,
и
в
его
горя чем
те че нии
пл ывут ,
колеблясь
ст ек лян ной
зыбью,
стебли
трав,
обк о­
274


шенные
могилы,
ко пны
и
п олы нь,
растущая
на
межах.
А
там,
смотришь,
впереди
уже
з авид нели сь
над
зеленью
испаряющиеся
коллодием
че р епич ные
крыши
экономий,
мачта
кордона,
беседка
над
обр ыв ом
и
яркое,
как
синька,
от рад ное
море.
Ку да
уж
тут
останавливаться
и
с
п олдоро­
ги
возвращаться
обр атн о!
Самое
время
теперь
купаться,
и
к
помещику
се год ня
зв ан
на
праздник.
Д осад но
не
быть.
Да
и
подозрительный
человек
остался
далеко
позади.
Может,
его
уже
и
вовсе
нет
на
дороге.
Може т,
он
свернул
по
сво ей
нужде
в
кукуруз у,
присел
над
се рой,
туго
поло­
павшейся
землей
среди
толс тых ,
узловатых
пало к
и
смо т­
рит ,
в ытяну в
ш ею,
на
кочанчики,
плотно
обвернутые
в
жес тки е
острые
листья,
из
которых
не
пробиваются
ю ные
русые
волосы,
а
зеленые
металлические
мухи
стоят
над
ним
зв еня щим
роем.
Под и
ищи
его.
«А,
да
ну
ег о!
—
думает
урядник,
п ряча
лиц о
поглубже
в
капюшон.—
Ма­
ло
ли
их
тут
шатается
по-над
границей
всяких
флотских,
б ег лых,
ко торые ...
Авось
бог
милует...
Нехай
гуляет,
п ока
не
повесят».
И
катится
пы ль
колесами
по
проселку;
слабый
вете­
рок
относит
ее
вместе
с
дилиньканьем
колокольчика
в
сторону,
как
кисею ,
и,
словно
сквозь
шелковое
сито,
сквозь
воздух
она
ос еда ет
тончайшим
порош к ом
на
мор­
щинах
флотских
штанов
(от пыли они делаются бархат­
н ы е), на ячменных бровях и на чуть курчавых,
оп ален­
ных
з наменит ым
ог нем
ресницах
вышедшего
из
к ук уру­
зы,
с
ре ме шком
на
шее,
человека.
II
В
чи сле
с емис от
матросов,
высадившихся
с
броненосца
«Потемкин»
на
румынский
берег,
был
Родион
Жуков.
Ни­
чем
зам ечат ел ьным
не
отличался
он
от
прочих
матросов
мятежного
корабля.
С
первой
минуты
восстания,
той
са­
мой
минуты,
когда
командир
броненосца
в
ужасе
и
отчая­
нии
бро си лся
на
колени
перед
командой,
когда
послыша­
лись
первые
ружейные
залпы
и
т рупы
некоторых
офице­
ров
п оле тели
за
бор т,
когда
Ма тюшен ко,
ко р енаст ый
и
ла д ный,
словно
о тлит ый
из
бронзы,
с
трес ком
отодр ал
дверь
адмиральской
ка юты ,—
с
той
самой
минуты
Родион
Жуков
жи л,
думал
и
действовал
так
же,
как
и
большинст­
во
остальных
матросов
—
в
лег ком
тумане,
в
восторге,
в
жару
—
до
тех
по р,
по ка
не
пришлось
сд ават ься .
275


Никогда
до
сих
пор
не
ступала
нога
Родиона
на
чу­
жую
зем лю.
А
чуж ая
земля,
как
беспо л ез ная
во ля,
ш иро­
ка
и
г орьк а.
Непривычно
кр асив
и
бел
показался
Родиону
Жукову
город
Констанца.
Множество
всякого
интересного
народу
вышло
на
пристань
встречать,
как
героев,
русских
моря­
ко в.
Тут
б ыли
лодочники
в
полосатых
тельниках
под
пид­
ж ака ми,
и
таможенные
ч иновни ки
в
пел ерин ах,
заст ег ну­
тых
на
груди
пряжками
в
в иде
львиных
голов,
и
хозяева
турецких
бригантин
в
феск ах ,
и
г осп ода
с
б инок л ями,
и
дам ы
в
узких
ж акет ах
с
буфами
на
рукавах,
и
множество
п роче го
городского
люда.
Нар ядны е
зонтики
и
соломен­
ные
шляпы
двигались
по
зеленой
синеве
глубокого,
неспокойного
моря.
Шлюпки
по дскаки ва ли
на
крутых
во л­
нах ,
терлись
с к рипу чими
уключинами
о
дикий
камень
н аб ережно й
и
с
пле ск ом
ухали
вниз,
в
пахнущий
быч ка­
ми
мрак.
Полицейские
оттесняли
от
м ат росов
на пир авш ую
т ол­
пу.
Офицеры
то
и
дело
прикладывали
пальцы
в
лимонны х
пер ча тках
к
расшитым
золотыми
в еткам и
окол ыш ам
к епи
и
из ви нял ись
перед
да мами .
Д амы
махали
платочками.
Толпа
кричала
«ура» .
Среди
сочувствия,
шума
и
общего
любопытства,
ст ес­
няясь
и
разминая
ш иро кие
плечи
под
тя жест ью
св оих
угловатых
ладных
сундучков,
прош ли
м ат росы
ч ерез
пр и­
стань
и
вступили
на
мостовую
города.
И
потом
на
каз ар­
менном
дво ре
фотограф
с
ужасно
черными
бак енб ар дами
раздвинул
дли нну ю
гармонику
своего
аппарата
и,
сунув
напом аженну ю ,
завитую
голову
под
темное
сукно,
как
од­
ноглазое
чудовище
о
п яти
нога х
(две свои,
три
де ревя н­
ны е), гремя и блистая медными винтами,
полез,
ск рип я,
на
матросов...
И
двадцать
с
лиш ним
лет
прош ло
с
тех
пор.
Где
только
не
побывала
эта
лиловая,
глянцевая
фото­
графия-группа,
нак ле е нная
на
грубый
картон,
разукра­
шенная
затейливыми
штемпелями
и
медалями
с
париж­
с кой
выставки!
Долгое
время
выгорала
она
на
солнце
в
ви тр ине
констанцского
фотографа
под
холщовой
марки­
зой
с
розовыми
фестонами,
была
она
затем
отпечатана
во
французском
илл юс тр ирова нно м
жур н але
и
перепечатана
в
американском;
купленная
на
п амять ,
лежала
она
не
в
одном
сундучке
под
чи стой
голландкой
с
синим
воротни­
ком
и
бр итв ой
в
де шев ом
футляре
на
самом
дн е,
оклеен-*
ном
об о ями,
и
в
сумрачной
канцелярии
одесского
охран­
276


ног о
отделения
на
с толе
п одле
полукруглого
ок на
ее
тща ­
тельно
подшивал
захудалый
делопроизводитель
с
янтар­
ными
от
табака
ногтями,
а
потом,
на
докладе,
полковник
в
корот ком
мундире,
распространявшем
запах
штиглицев-
ского
су кна
и
одеколона,
скользя
по
ней
выв а ре нными
рыбьими
г л азами
и
показывая
мизинцем,
спраш и вал
фи­
л е ра : «Этого знаешь?
А
этого,
который
сид ит
без
фураж­
ки,
кто
таков?
Не
Ж уков ?..»
Да
мало
ли...
Но
п рошло
двадц ат ь
ле т,
дв адца ть
таких
лет,
что,
по­
жалуй,
вп ору
и
сотне.
Повалились
с
ап тек
з олочен ые
деревянные
орлы,
во рв ался
народ
через
ар ку
Главного
шта­
ба
в
Зимний
дв оре ц,
пробежал
по
лаковым
царск и м
поко­
ям,
вырвал
из
рамы
цар ск ий
пор тре т,
а
самого
царя
ув ез­
ли
м атрос ы
на
тройках
в
Сибирь,
в
тайгу,
туда,
где
до
сих
пор
л ишь
волки
вы ли
да
зве не ли
кан дал ы
каторжан.
Под­
нялась
метель,
лес
встал
стеной,
завыл,
заск р ипел ,
за стр е­
лял
—
то
ли
суч ь ями
застрелял,
то
ли
чем
другим
—
толь­
ко
царя
и
виде ли!
И
теперь
эта
фотография,
вытертая
и
пожелтевшая
с
го д ами,
висит
под
ст ек лом
на
почетной
стене
музейного
зала,
в
дворянском
красивом
доме
в
Москве.
Подходят
к
ней
раз г ор евш иеся
с
м орозу
экскурсанты
—
девушки
и
юноши
в
заштопанных,
видавших
ви ды
шинельках,—
п ост оят
минутку,
поглядят
с
любопытством
и
спешат
дальше
по
залам,
от раж аясь
всей
сво ей
молодой
бе д­
ностью
в
стек л ах
витрин
и
расч ищ енных
паркетов.
Да,
есл и
прав ду
ск азать ,
ма ло
и нт ерес ного
в
этой
неподвиж-
пой
груп п е.
На
фон е
белой
стены
с
тр емя
решетчатыми
окнами
стоят,
сидят
и
полулежат
на
земле
в
четыре
ря да
л юди,
русские
ма тросы .
Некоторые
из
них
еще
в
во енно й
форме,
некоторые
уже
переоделись
в
вольное.
Сбоку
ви д­
ны
румынские
офицеры
в
выс о ких
кепи
и
белых
ките лях
с
незнакомыми
медалями.
О дна ко,
как
ни
ищи,
Родиона
Жукова
ср еди
них
нет.
Только
и
всег о.
Мертвый
кусок
картона,
выгоревший
отпечаток
некогда
жившего,
доку­
м ент
истории.
Молодость
жадна
и
тороп лив а .
П од авай
ей
поскорей
прокламации,
метательные
снаря д ы,
станки
подп ол ьн ых
типографий.
Молодость
л юбит
дело,
вещь...
Чтоб
можно
бы ло
потрогать
руками,
убедиться.
А
фото­
графия
—
это
чт о!
А
в едь
двадцать
лет
тому
на зад,
в
румынском
городе
Констанце,
в
конце
июня,
п осле
обеда ,
на
казарменном
дво ре
росли
калачики
и
крученые
па ныч и.
С
мо ря
заду­
277


вал
летний
ветер,
крепкий
и
соле ны й,
как
огуречный
р ас­
сол.
В
нем
полоскались
матросские
воротники
и
ленты.
У
конюшни
по
брюхо
в
бурьяне
стоял
грязный
над м ен­
ный
козел.
Натянув
мо хна тую
вер ев ку
и
раздув
верб­
люжьи
с вои
ноздри,
он
не по движ но
см отре л
на
тол пу
сни­
мающихся
люде й
и
на
фотографа.
И
пок а
фотограф
щ ел­
кал
деревянной
рамой
к ассет ы
и
наводил
объектив,
через
двор
вперевалку
прошла
мол ода я
старообразная
румынка
в
под отк н утой
юбке
и
вы пл есну ла
из
корыта
помои.
Ко­
зел
злобно
ша ра хну лся
в
сторону,
тряхнул
бо род ой
и
сно ­
ва
изумленно
окаменел.
Мыльная
вода
вздулась
с реди
прибитых
землей
с тебле й,
зашипела
радужными
пуз ыр я­
ми
и
тотчас
стал а
с
ш орохом
сохн уть.
Фотограф
присел
и,
подняв
левую
руку,
правой
быс тро
снял
с
объектива
кры­
шечку.
Из
порта
вытек
густ ой
пароходный
гудок.
Матро­
сы
неестественно
замерли.
А
Родион
Жук ов
в
это
вр емя
находился
за
конюшней
и,
упершись
в
дикий
камень
стены,
см отре л
в
море.
«По­
темкин»
с тоял
со всем
близко
от
пристани.
Среди
ф елюг
и
гру з овых
п а роходов ,
окруженный
яликами,'яхтами
и
ка­
терами,
ря дом
с
тощим
румынским
крейсером
«Елизаве­
та»
он
был
бесполезно
велик,
трехтрубен
и
сер.
Белый
андреевский
фл аг,
кос о
перекрещенный
голуб ым
кр ес том,
все
еще
висел,
как
конверт,
высоко
над
орудийными
б аш­
ня ми,
шлюпками,
реями.
Пуст о
было
на
палубах
и
мости­
ках
бр оне носц а,
лишь
кое - где
торчала
прикладом
вверх
винтовка
румынского
часового.
Но
вот
флаг
др огну л,
опа л
и
коротенькими
ск ачк ами
стал
опускаться.
Обеи ми
рука­
ми
снял
тогда
Родион
фур ажк у
и
так
низко
поклонился,
что
кончики
новых
георгиевских
л ент
мягко
уп али
в
пы ль,
как
оранжево-черные
деревенские
цветы
черн о-
бри вцы .
—
Чт о,
моряк,
каеш ь ся?
—
раздался
вдруг
у
само го
Родионова
плеча
веселый
голос.
Родион
поднял
голов у
и
увидел
зн ак омого
м инно го
ма­
шиниста.
Он
стоял,
ши роко
р асстави в
короткие
ноги,
ухватившись
горячими
руками
за
тесемку
в орота .
Его
ря­
бое
некрасивое
ли цо
с
медвежьими
гл а зами
было‘сведено
курносой
судорогой.
Кадык
двигался
по
гор лу
так
трудно
и
туго,
словно
он
подавился
жел езн ым
яб лок ом
и
за д ыха­
етс я
от
того
4 железного яблока
—
не
может
п роглот ить .
—
Чт о,
землячок
дорогой,
с
тюрьмой
сво ей
прощаешь­
ся?
Сле зы
горькие
проливаешь?
Драгоценному
царскому
флагу
кл ан яе шься?
278


—
Жалко
все-таки,
Степан
Андреич,
линейного
кораб­
ля,—
т ихо
от вет ил
Родион
Жуков.
Тут
минный
машинист
ударил
изо
вс ей
мочи
фур аж­
кой
о
земл ю
и
закричал:
—
З ря,
товарищи,
на
бе рег
высаживались,
зря
сдав а­
л ись!
А
уж
вокруг
не го
соб рал ось
несколько
матросов.
—
Про сто
сра м!
Оруд ия
две на д цат идю ймовы е,
бо евых
патронов
—
как
тех
дынь
несчетных
в
погребе,
наводчики
од ин
в
од ног о.
Зря
Кошубу
не
послушались!
Кошуба
пр а­
вильно
говорил:
кондукторов
—
паршивых
шкур
—
за
борт,
потопить
«Георгия Победоносца», идти в Одессу вы­
саживать
десант!
Весь
бы
гарнизон
подняли!
Все
бы
Че р­
ное
море!
Эх,
Кошуба,
Кошуба,
был о
б
тебя
послушать­
ся ...
А
т акая
ерунда
п олучи лас ь!
И
увидели
мат рос ы
то,
че го
ник ог да
до
сих
пор
пе
видели:
минный
машинист
заплакал.
—
Прощай,
товарищ
Дор офе й
Кошуба,—
проговорил
он,—
прощай,
лине йны й
корабль
«Князь Потемкин Тав ­
р ич ес ки й », прощай пропащая воля.. .—
поклонился
в
пояс,
и
будто
в
ответ
на
его
пок лон
над
кораблем
развернулся
цве тис тый
румынский
фла г.
Тогда
матрос
надел
измятую,
п окры тую
пылью
фу­
ражку,
и
вдруг
слезы
мгновенно
вы с охли
на
его
рябых
щеках.
Сло вно
вспыхнули
—
лоб
побледнел.
—
Ладно,—
сказал
он
сквозь
зу бы,—
ладно,
не
один
Кошуба
на
свете.
За
на ми
не
пропадет.
Всю
Россию
поды­
м ем.
В сех
помещиков
с ож жем.
Верно
гово рю ,
Жуков?
Он
страшно
заругался
в
Христа-бога-мать,
поворотил­
ся
спиной
и
пошел,
пошатываясь,
через
бурьян
в
казар­
му,
расставив
широкие
рукава,
тесно
застегнутые
п уго­
вичками
у
самых
стиснутых
кулаков.
В
последний
раз
по кл онил ся
Родион
Жуков
своему
ко­
раблю
и
вместе
с
други м и
мат роса ми
печально
возвратил­
ся
во
двор .
Ш
То лько
два
прапорщика,
все
кондуктора
да
еще
с
ни­
ми
че лов ек
тридцать
команды
продали
товарищей
—
оста­
лись
в
Констанце,
дожидаясь
прибытия
рус с кой
эскадры,
чт обы
сдаться
на
м ил ость
адмирала.
О
них
нечего
и
гово­
рит ь.
279


Остальные
матросы
поделили
между
со бой
по-братски
судовую
казну,—
каждому
вышло
рублей
по
двадцать,—
распродали
румынским
франтам
на
галстуки
георгиев­
ские
ленты
с
фура же к,
по лучи ли
у
префекта
документы,
купили
на
базаре
в оль ное
платье
и
разошлись
навсег да
по
б елу
свету
кто
куда.
Многие
попали
в
такие
страны,
о
к ото рых
раньше
ни к огда
и
не
слыхивали,—
в
Канаду,
в
Америку,
в
Швейцарию...
Те
же,
кот оры е
ост алис ь
в
Ру­
мынии,
поступили
на
заводы,
на
рудники,
пошли
на
поле­
вые
работы.
Вместе
с
дву мя
сво ими
з емл як ами,
то же
нерубайски-
ми,
Тарасом
Попиенко
и
Ваней
Ковалевым,
Родион
Жу­
ков
на нялс я
в
батрак и
к
рус с кому
по селенцу -сек т ант у
в
большое
ск учн ое
и
бо гато е
село,
н епо далек у
от
города
Тульчи.
За
два
года
службы
во
ф лоте
ма трос ск ие
спины
и
руки
поря дочно
от вык ли
от
полев ой
работы.
Однако
вре­
мя
подошло
самое
горячее,
а
чужой
хле б
да ром
ес ть
не
приходится.
Поскидали
земляки
башмаки,
завернули
рукава
выше
лок те й,
поплевали
на
ладони,
и
такая
пош ла
работа,
что
тольк о
золотая
полова
пыль ным
столбом
встала
от
зе мли
до
самого
выгоревшего
ст еп ного
неба.
Це лый
месяц
они
вст авали
за долг о
до
зар и
и
выезжали
в
поле.
Весь
ден ь
возили
хлеб
и
молотили,
а
ко
двору
возвращались
после
захода
солнца,
когда
уже
за
погребом,
в
по­
тем к ах,
под
па в есом
ярко
пылала
пе чь,
стреляла
в
пл а­
мени
с ухая
м аисов ая
ботва
и
стряпуха,
окружен­
ная
огненным
паром,
по меш ив ала
палкой
варево,
отворачиваясь
от
горького
ды ма
и
утирая
по до лом
глаза.
Тотчас
после
ужина
м а тросы
укладывались
посредине
двора
и
крепко,
без
сно в
и
д ум,
засы пал и
под
теплым,
молочным
от
звезд
небом.
Так
п рошел
самый
горячий
мужицкий
месяц
июль,
а
в
начале
августа,
когда
обмолотили
хле б
и
уже
нач али
во­
зить
с
баштанов
арбузы
и
дыни,
однажды
ночью
Родион
Жуков
без
прич ины
проснулся
и
сквозь
сон,
еще
не
со­
шедший
с
ресниц,
увидел
К овалев а.
Он
стоял
неподвижно
с реди
двора.
Родион
приподнялся
на
локте.
Ковалев
не
ш евел ился .
—
Ван я,
ты
чт о?
—
спросил
Жуков
сонно.
Нежн о
и
неслышно
п ерес туп ая
босыми
ногами
по
хо­
лод ею щей
земле,
К овал ев
под оше л
к
Род ион у,
присел
у
его
плеча
на
корточки
и
заглянул
в
лицо.
Мила я
продол­
280


говатая
гол ова
Ковалева
ср азу
заслонила
со бой
полне б а
великолепных
звезд.
—
Лягай,
Ван я,
спи,—
прошептал
Жуков,—
не
думай.
Но
Ковалев
загадочно
ма нил
его
и
легонько
тащил
за
рукав.
Родион
вст ал
и
пошел.
Они
остановились
по ср еди
двора.
—
Бачь,—
сказал
Ковалев,—
п огре б,
бачь
—
в еялка .
—
Ну,
бачу.
—
А
звезды,
те
три
звезды,
что
так
низко
стоят
над
са мым
ст епо м,
бачишь?
—
Ба чу,—
еле
слы шно
вымолвил
Роди он .
—
Так
они
же
те
самые
звезды
и
есть!
—
восклик­
нул
Ковалев
в
восторге,
хлопая
себя
по
шта на м.—
Те
самые
звезды,
что
из
наших
окошек
видать
каждое
лето!
И,
обнаружив
под
темными
усик ам и
свои
белые,
как
известь,
зубы,
он
зал ил ся
беззвучным,
счастливым
дет­
ски м
смехом.
И
точно:
межд у
погребом
и
веялкой
очень
далеко
го­
рел и
три
звезды,
словно
валялись
в
степи
уголья
гасну­
щего
цыганского
ко ст ра.
—
Покурим,
чтоб
дом а
не
жур ил ись.
Родион
крякнул,
достал
и з-за
пазухи
меш очек
с
к ру пным
сухим
румынским
тютюном,
скрутил
папиро­
су,
брызнул
из
кресала
красными
искрами
и
ст ал
ку­
ри ть.
Была
са мая
середина
ночи.
Собаки
уже
перестали
б ре­
хать,
а
петухи
еще
не
нач инал и
петь.
По
всему
большому
се лу,
словно
акац ии,
шел
со
степи,
от
э тих
звезд,
ровный
т еплый
серебристый
воз дух.
На
крышах
плетеных
клунь,
на
погребе,
на
дли нн ой
завалинке
под
решетчатыми
окна­
ми
х аты
—
всюд у,
где
повыше,
тя жело
и
прочно,
как
г ли­
ня ные,
ле жали
круглые
большие
тыквы.
—
Сл ушай,
Родион,—
снова
заш еп тал
Ковалев,—
а
вот
так,
чуешь,
пр авей
веялки,
идет
наша
ул ица,
а
далее
сто ит
це рков ь.
А
в
церкви
на
спаса
пахнет
чернобривца-
ми
и
мятой,
стоят
в
церкви
люди,
а
найкраще
всех
ср еди
людей
—
дивчата;
рукава
у
них
шиты
розо чка ми ,
в
косах
богато
разноцветных
лент,
на
шейках
бусы
и
монисты,
а
в
ручках
св оих
держат
они
невозможно
красивые
б укет ы.
Родя,
чуешь?
Аж
пить
захотелось.
Кова ле в
вд руг
воров ат о
и
весело
оглянулся,
точн о
же­
лая
сказать
н ечто
важ ное,
но
не
сказал,
а
вместо
эт ого
затанцевал
с
ноги
на
ногу.
Громадными
бесшумными
но­
281


гами
он
бросился
к
п огреб у
и
через
минуту
вернулся,
тяжело
дыша.
—
Сейчас
напьемся,
Ро дио н.
Принимай
сн аряд!
Родион
протянул
руки,
и
холодная
с
п огре ба
ды ня
хлопнулась
в
его
ладони
с
нале ту
всей
св оей
зре лой
тя­
ж ес тью,
как
про долг ов ат ый
з во нкий
орудийный
снаряд.
Товарищи
прис е ли
на
завалинке,
и
пока
Ковалев
отколу­
пывал
ногтем
ту гой
но жик
на
цепочке,
Родион
Жуков,
п олож ив
дын ю
на
колени
и
гла дя
ее,
смотрел
не
мигая
п рямо
перед
со бой
во
тьм у.
И
уже
не
виде л
Роди он
ни
знакомых
звезд,
ни
сво ей
хаты,
ни
веселого
праздника
спаса,
когда
вокруг
церкви
так
сильно
и
ра дос тно
пах нег
дег те м,
маком
и
медом;
не
видел
ни
расшитых
рукавов,
ни
ле нт,
ни
ка рих
глаз,
ни
св еч ей.
Чер ным
морем
обсту­
пила
Родиона
черная
чужая
земля;
звезды
с густи ли сь,
разгорелись
и
легли
перед
гл а зами
низ к ими
огня ми
п ор­
тово го
города.
Зашумел
город,
загорелись
эс така ды
в
п ор­
ту,
побежали
лю ди,
п ута ясь
в
бунтующем
огне,
длинными
рел ьсами
грянули
железные
ружейные
залпы;
ка чнул ся
двор
корабельной
п алуб ой,
зашипел
над
головой
ослепи­
те льным
рубчатым
ст ек лом
прожектор
—
медный
ли­
тавр,—
п об ежал
светлый
круг
по
волнистому
бер егу,
вспых ив ая,
как
мел,
побледневшими
углами
домов,
ст ек­
ла ми
окон,
бегущими
солдатами,
красными
лоскутьями,
зарядными
ящи ка ми,
лафетами.
И
увидел
себя
Роди он
потом
днем
в
орудийной
башпе.
Наводчик
припал
глазом
к
дальномеру.
Башня
поворачи­
вается
сама
собой,
наводя
на
город
насквозь
пу сто е,
си я­
ющее
внутри
зеркальными
нарезами
дуло.
Стоп.
Как
раз
точка
в
то чку
против
купола
те атр а,
п охоже го
на
ра ко ви­
ну.
Та м,
среди
не вид а нной
роскоши,
за
зеленым
сукном,
осанистый
генерал
держит
военный
сов ет
против
мя теж­
ников .
В
башне
канителится
жидкий
телефонный
зв он ок.
Электрический
подъемник
с
медленным
лязгом
вы но сит
из
п огре ба
снаряд
—
он
качается
на
цепях
—
прямо
в
ру­
ки
Родиона.
Снаря д
тя жел
и
хо л оден,
но
сильны
ма трос ­
ски е
руки.
«Башенный огонь!» В тот же миг зазвенело в
ушах,
точно
ударило
что
снаружи
в
башенную
броню,
как
в
бубен.
Вспыхнул
огонь,
и
обварило
запахом
жареного
гре б ня.
Дро гн ул
ре йд
во
всю
ширь.
За качал и сь
на
рейде
шлюп ки.
Железная
полоса
легла
между
бро не но сцем
и
гор одо м.
Перелет.
Разгорелись
руки
у
Родиона.
Опять
те­
леф он.
А
второй
снаряд
сам
из
подъемника
в
руки
лезет.
Доконаем
генерала,
п огоди ! «Башенное,
огон ь!» И вторая
282


полоса
легла
п опер ек
бухт ы.
Снова
перелет.
Н иче го,
аво сь
в
третий
раз
не
подкачаем.
Снарядов
небось
хватит.
Пол ­
ны
ими
погре ба .
Легче
ды ни
показался
Род ион у
третий
снаряд.
Тольк о
бы
пустить
его
поскорее,
тольк о
бы
дым
пос коре й
по ва лил
из
купола.
А
там
пойдет
пис ать
губ ер­
ния !
Но
что-то
не
звонит
те ле фо н...
Поумирали
там,
к
че ртовой
матери,
все
навер ху ,
что
ли?..
Башня
словно
са­
ма
собой
пов ор ач ивает ся
о бр атно : «Отбой!» —
и
снаряд,
выскользнув
из
Родионовых
паль цев,
опускается
обратно
в
люк,
медленно
пог ро мых ивая
цепями
подъемника.
«Да
что
же
это
такое?
Эх,
про да ли,
продали
волю ,
ч ертов ы
шкуры.
Сдрейфили!
Уж
если
бить,
так
бит ь
до
конца!
Что бы
камня
на
ка мне
не
ост а лос ь!»
Очнулся
Родион
—
точно
сто
лет
прош л о,
а
на
самом
де ле
про шла
в сего
одна
короткая
минута.
Ковалев
успел
отколупнуть
сво й
ножик
и,
вытащив
из
оцепеневших
рук
Родиона
дыню ,
ловко,
одним
кривым
движением
в зр езал
ее
в п родоль,
раскрыл,
как
писанк у ,
и
выхлест­
нул
внутренности.
В
те м ноте
си льно
и
д уши сто
за­
п ахло
спелой
кандалупкой.
Ков алев
протянул
Родиону
ск иб ку.
—
Добрая
дыня.
У
хозяина
купляли,
са ми
выбирали.
Кушайте
на
зд оров ьеч ко.
Он
слабо
з аб елел
зубами,
вдруг
выронил
ножик
и,
как
невеста,
положил
свою
голову
на
плечо
Родиона.
—
Скучаю
я,
Р оди он.
Аж
душа
болит.
Хочу
до
дому.
—
А
ты
не
брешешь?
—
Ей-богу,
не
бр ешу.
Скучаю.
—
До
Ду ная
шаг ,—
сказал
тог да,
ти хо
усмехаясь,
Жук ов, —
чер ез
Дунай
—
дв а.
До
дом у
—
три.
Пойдешь
со
мной,
Ваня?
Ковалев
закрыл
лицо
руками,
за ж мури лся
и
быстро
затряс
головой:
—
Ни...
Не
пойду...
Он
погладил
Р од иона
по
пле чу
и
застенчиво
про­
шептал:
—
Бою сь,
Родя,
под
суд
идти.
На
каторгу
присудят.
—
Тогда
д об ре,—
еще
т ише
усмехнулся
Жуков,—
тог­
да
добре.
Тараса
я
знаю,
Тар ас
не
пой де т.
У
Тараса
ба ба
до ма
хуж е
ведьмы...
Он
прислушался.
Та рас
с
присвистом
храпел
пос реди
двора,
лиц ом
в
земл ю.
—
Пойду
один.
283


IV
Бывает
голов а
тяжелая,
неп одв ижная :
клонит
ее
ко
сну,
к
темной
земле,
а
какая
это
земля,
св оя
ли,
чужая
ли
—
все
равно...
Такой
не
д обуд ишь ся.
Бывает
милая,
веселая,
л у кавая
голов а ,
но
ус лы шит
она
песню
про
за­
губленную
волю ,
увидит
родн ые
звезды
над.
чужой
степью
—
за думается
вдруг,
уп адет
в
бессил ии
на
плечо
товарища.
С лово м,
не
гол ов а,
а
головушка.
Бывает
голов а
крепкая,
шишковатая,
ежом
стриженная,
лоб
низок,
да
широк;
затылок
крут;
шея
крепка
—
не
согнется.
З апа дет
в
такую
голову
мысль
—
колом
не
вышибешь.
Вспыхнет
огонь,
опалит
кончики
ресниц
несносным
жаром
кора­
бе льны х
топ ок,
завоет
осипший,
разорванный
мо р ским
ветром
человеческий
го лос
—
и
конец.
Пиш и
п ропа ло.
Уяс
не
голов а
это ,
а
стальной
снар я д,
на ч ине нный
порохом.
А
порох
та кая
вещь,
что
лежит,
лежит,
да
уж
когда-
нибудь
непременно
вып а лит
—
на
то
и
выдуман.
И
нет
ей
больше
покоя.
Н езамет но
тлеет
фит иль.
И
летит
он а,
сн е­
даем ая
огнем,
напропалую.
Через
несколько
дней
Родион
Жуков
переправился
че­
рез
гирло
Дуная,
возле
Вилкова,
на
русс кую
сторону.
Пл ан
у
нег о
был
такой:
добраться
степью
вдоль
берег
га
мо ря
до
Акк ер ман а,
отт уда
на
барже
или
на
пароходе
в
Одессу;
из
Одессы
до
сел а
Нерубайского
р укой
п одат ь,
а
там
как
выйдет...
О дно
тольк о
зна л
Род ион
нав ер н яка,
что
к
п рошлом у
для
нег о
возврата
не т,
что
прежняя
его
жизнь,
подневольная
матросская
жизнь
на
царском
ко­
рабле
и
трудн ая
родная
крестьянская
жизнь
дома,
в
голу­
бой
ма зан ке
с
синими
окошками
сре ди
жестких
роз ов ых
и
желтых
мальв,—
отрезана
от
нег о
навсегда.
Т еперь
—
ли­
бо
на
к ат оргу,
л ибо
—
скрываться,
поднять
среди
своих
восстание,
ж ечь
помещиков,
идти
в
город,
в
ком ит ет.
По
дороге
Роди он
рассчитывал
узнать
от
лю дей,
что
дел ается
в
России:
скор о
ли
мир
с
японцами,
е сть
ли
где
восстание,
что
слышно
о
«Потемкине», не дает ли царь
вол и?
Но
села
и
экономии
ему
п рихо ди лось
обходить
степью,
а
в
степи
встречались
лю ди,
котор ые
ничего
не
знали.
П роход или
в
п ыли
ота р
чер ны е,
седые,
глухие
от
старости
чабаны.
Проезжали
подводы,
полные
желтых
степных
огурцов;
прямо
на
них ,
вытянувшись
во
ве сь
рост
живо­
том
вниз,
дры хли ,
подпрыгивая,
хлоп цы .
Переваливалась
на
высоких
колесах,
громыхая
ведром,
бочк а.
Веснушчат
284


тый
м альч ик
в
немецкой
с олом енн ой
шляпе
сидел
на
ней
в ерхом
и
нахлестывал
горячими
кожаными
во жжами
потную
ко бы лу;
из
туго
за би того
чо ба
все-так и
про са ч ива­
л ась
вода;
крупные
кап ли
падали
на
дорогу,
сворачива­
лис ь
и
кати ли сь
в
пыли,
как
пи люли .
Далеко
от
до рог и,
нагнувшись
в
ряд,
стояли
бабы
в
сборчатых
юбк ах
и
ко­
пали
картошку.
З ав идев
Родиона,
они
бро сал и
работать
и,
пр ило жив
ладони
к
глазам,
долго
и
равнодушно
смотрели
ему
вслед.
Они
ни чего
не
знали.
Иногда
дор ога
подходила
к
самому
берегу
и
тянулась
вдоль
страшно
высокого,
отвесного
обрыва.
То гда
Род ион а
обдавало
ветром
(а в степи между тем было совсем тихо и
ж ар ко ), окатывало холодным шумом шторма,
ослепляло
снегом
и
со дой
бушу ющей
пе ны,
резало
глаза
синей
зе­
ленью
горизонта.
Родион
под ходи л
к
самому
краю
обрыва
и,
чувствуя
головокружение,
заглядывал
вниз.
Там,
на
многие
мили,
яр ко
б елел
на
солнце
блестящий
песок,
по­
минутно
зал ив аем ый
прибоем.
Взбаламученные
волны
во­
локли
и
крутили
вдоль
берега
по
гравию
блестящее
чер­
ное
тело
дохлого
дельфина.
Там
лежали
килем
вв ерх
длинные
просмоленные
баркасы,
сохли
на
шестах
не во да,
и
рыбалка,
обливаясь,
пил
воду
из
плоского
бочон ка,
за­
драв
гол ову
и
слегка
согнув
колени;
он
увидел
Родиона,
з ама хал
руками
и
закричал
что-то,
может
быт ь
очень
важн ое.
Но
тонкий
водяной
тума н
стоял
во
всю
гром ад­
ную
высоту
обр ыв а,
пушечное
эхо
звенело
бро нз ой
в
о глуше нн ом
воздухе,
а
ветер,
захлебываясь,
свистал
в
уша х,
как
в
насквозь
пустом
оруди й ном
дуле .
«Гай,
га й,
гай!»—
тольк о
и
доле тело
до
Род ио на
снизу.
И
снова
до­
рога
поворачивала
в
безлю дну ю
степь,
отливавшую
фио­
летовой
слюдо й
бессмертников,
в
тишину,
в
зной.
А
ночью,
когд а
нач ин ались
зв езды
и
сверчки
заводили
сво ю
хрустальную
музыку,
во
тьме
загорался
костер,
и
Родион
шел
на
н его
без
дороги
—
п ятками
по
колюч­
кам
—
напрямик,
через
тем ную
степь
к
людям.
Лю ди
молча
сидели
вокруг
каз анка
и
ужинали.
Родион
вы­
растал
у
костра
такой
громадной
тенью,
точно
г олово ю
своею
она
упиралась
в
звезды.
Люди
ничуть
не
удивля­
ли сь
и,
не
расспрашивая
его
ни
о
че м,
протягивали
ему
ложку.
Родион
са ди лся
с
ними
и,
об жиг ая сь,
ел
горьки й
от
ды ма
кулеш,
а
пое в,
вытирал
ложку
об
траву.
«Лягай­
те
с
нами »,—
гов ори ли
л юди.
Родион
ложился,
раскинув
руки,
среди
чужих,
мо лч ал ивых
людей,
среди
чужой,
мол­
чаливой,
древней
степи.
«А как слышно про волю?» - т -
285


спр аш ивал
вдруг
среди
ноч и
Р оди он.
«Кто его знает?
Болтают
лю ди,
что
около
Балаб ан овк и
опять
Котовский
пожег
экономию...
А
може т,
и
не
Котовский...
А
может,
и
б решу т.
Кто
его
знает?
Мы
по
степу
хо дим ».
На
рассвете,
разбуженный
холодом,
Родион
осторожно,
чтобы
не
по­
тревожить
людей,
в ст авал
и
снова
шел,
н еся
на
ли це
но ч­
ную
сырость.
И
еще
мен ьше,
чем
в
Рум ынии,
з нал
Родион
о
том,
что
делается
в
Росси и,—
и
шел
нау г ад,
о дин око
и
тре во ж­
но,
как
слепой,
без
устали,
лиш ь
бы
пос ко рее
дойти
до
Дне с тров с кого
лим ана.
Однажды
р анним
ут ром
дорога
вновь
свер ну ла
к
об­
рывам,
и
Родион
увидел
в да леке
мачту
кордона,
черепич­
ные
крыши
и
беседку
над
морем.
С ол нце,
вероятно,
т оль­
ко
что
в с тало,
но
его
не
было
видно
за
утренними
об лака­
ми,
холодно
и
не жно
просвечивающими,
как
ра к овины.
Море
после
шторма
стало
шелковым.
Мертвая
зыбь
дл ин­
ным и
морщинами
леж ала
в доль
холодного
бе рег а,
слабо
отражая
и
кат я
на
своем
глянце
зар ю.
Н анесенные
вч е­
рашним
штормом
мели
отчетливо
и
кроп от лив о
ря би ли,
ед ва
пок ры тые
водой.
На
них ,
по
колено
в
воде,
ход или
только
голые
голуб ые
мальчишки.
Они
наклонялись,
ис­
кали
руками
по
дну ,
к олот или
по
в оде
палками
и
крича­
ли.
Вдруг
один
из
них
вы тащи л
ши рок ую
с ереб рис то- ро­
зов ую
рыбу.
Она
отчаянно
рванулась
и
забилась.
Из
разо ­
р ванны х
ц епк ими
пальцами
жаб р,
пурпурных,
как
пету­
ш иный
гребень,
п оте кла
кро вь,
рас пу ска ясь
в
вод е
му т­
ны ми
пионами.
«Ло -в и-и-и !» —
зак рича л
мал ьч ик
и,
ра з­
махнувшись,
забросил
ры бу
на
берег.
Две
белоголовые
де­
вочки
с то яли,
наклонясь
над
ивовой
корзиной,
с
у жасом
и
восторгом
разглядывая
жирных
окровавленных
р ыб,
сг и­
бавшихся
в
с иль ных
суд орог ах
и
сбивавших
с
себя
круп ­
ную
прозрачную
чешую.
Тогд а
Родион
заметил,
что
по
мелям
двигаются
целые
стад а
этих
рыб.
Они
наты кал и сь
на
мальчишек,
п роход я
меж
ногами,
неуклюже
изворачивались
и
з ары вались
в
песок.
Сверху,
очен ь
у вели ченн ые
выпук лой
водо й,
они
походили
на
темные
т ени
мин,
медленно
идущих
по
дн у.
—
Слепые
рыб ы!
Слепые
рыбы!
—
заорало
несколько
мальчиков
в
гимназических
фуражках
с
гербами,
про­
бегая
мимо
Родиона.
Ст аск ивая
через
головы
на
бег у
матросские
рубашки,
они
бросились
со
всех
ног
вниз
по
вырезанному
в
глине
спуску
и,
кинув
одежду
на
песок,
бухнулись
в
во ду.
286


Слепые
рыб ы...
Родион
уже
слышал
о
н их.
Иногда
во
врем я
сильных
ш торм ов
ветер
заг он яет
из
гирла
Дуная
в
море
громадные
стад а
карпов.
Речные
рыбы,
попадая
в
со лен ую
воду,
сл епну т
и
чумеют.
Морск ое
течение
несет
их, ’
огл уш е нных
штормом,
в доль
чужого
берега
все
дал ь­
ше
и
дальше
за
много
десятков
ми ль
от
тих ой
родной
воды.
Ш торм
утихает,
и
они ,
умирающие,
обессиленные
и
ничего
не
в идя щие
в
не поня тно й
тяж елой
среде,
тупо
и
медл енно
раздувая
жабры,
передвигаются
ст ая ми,
наты­
каясь
на
берег,
на
мели
и
на
ноги
пришедших
за
ни ми
людей.
О
них
рассказал
Родиону
лодочник-контрабандист,
ког да
они
сидели
в
сырых
камышах
Дуная,
дожидаясь,
пок а
п рое дет
дозорный
катер .
Тепер ь
Родион
увидел
их.
V
Он
спу ст ился
на
берег,
разделся
и
во шел
в
мо ре.
По
колено
в
ледяной,
ст екл янно й
во де,
от
кот орой
ломило
ноги,
ка чаемы й
зыбь ю,
Родион
дош ел
до
ме ли
и
за глян ул
в
в оду.
Темная
большая
рыб а
толкнулась
в
его
ногу.
Ро­
ди он
схватил
ее
за
туловище.
Она
выскользнула
из
па ль­
цев ,
юркнула
в бок
и,
брызнув
плавниками,
пропала
в
за­
мутившемся
песке.
Родион
оступился,
приподнятый
в ол­
ной,
и
окунулся
с
головой
в
воду.
Его
ожгло
холодом.
Скво зь
крепкую
соль,
с тоящу ю
на
гла зах ,
он
увидел
ры­
бу,
которая,
раздув
жабры,
плыла,
высунув
из
воды
рот
ноликом.
«Брешешь»,—
сказал
Родион,
задыхаясь,
и
схв ат ил
ее
за
голову.
Ры ба
забилась,
рва нул а
хвостом
и
вновь
ушла
вниз .
Родион
ударил
ла дон ью
по
воде.
Ми мо
него,
тяжело
вырывая
колени
из
воды,
проскакал
голый
мальчик,
нагнулся,
выт ащ ил
рыб у
и
забросил
ее
на
бере г.
Р од иона
разобрала
дос ад а,
и
он
приня лся
бегать
по
ме ли
и
бегал
до
тех
пор,
пока
не
выбросил
на
берег
двух
кар­
пов .
Тогд а
он
вышед
на
песок
и,
стуча
зубами,
стал
о де­
в ат ься.
Между
тем
берег
наполнялся.
Да чник и
и
д ач ницы
то
и
дел о
по яв лял ись
на
спуске.
Бородатые
му жч ины
в
че су­
чов ых
рубахах,
подпоясанных
шелковыми
шн ур ами
с
кисточками,
шл епа ли
парусиновыми
туфлями
по
мяг кой ,
цвет а
сухого
какао,
пыли.
Они
прижимали
к
груди
т ол­
ст ые
книги.
Дамы
в
пенсне
вели
за
руки
голеньких,
ко­
ричневых
от
загара
детей.
Отличные
девушки
с
ш еями
и
руками,
гораздо
бол ее
темными,
чем
их
б елые
п латья,
287


раз м ахивал и
на
весу
своими
соломенными
шляпами,
по­
хожими
на
цветочные
ко рз ины
в
лентах.
Веселые
воскли­
цания
и
шум
стояли
над
морем.
Море
поголубело.
Неб о
прочистилось.
Ярко
заблестело
солнце.
Все
великолепно
сдвинулось.
Одевшийся,
не
обсохнув,
весь
мокрый
под
одеж дой,
Роди он
взя л
своих
рыб
и
поспешил
подняться
наверх
в
степь.
—
Матрос
—
в
штаны
на тре с!
—
закр и чал
озорн ой
мальчишка
в
ситцевой
рубахе
с
выб ит ыми
передними
зу­
бами,
кубарем
ск аты в аясь
в низ
мимо
Родиона.
Родион
прибавил
шагу.
Его
губ ы
полиловели,
колени
дрожали,
пальцы
бы ли
бе лы
—
он
в есь
ежился
от
непри­
вычной
свежести
ледяного
долгого
купанья.
Ве тер
окатил
его
холодом
в
последний
раз
на
вер ху
подъема.
Он
пошел
в
степ ь,
ста раясь
обойти
да чи.
В
степи
уже
было
жарко,
по,
несмотря
на
эт о,
Родион
продолжал
дрожать.
Глазам
бы ло
неприятно
горяч о,
ресницам
щекотно.
«Чертовы ры­
бы »,—
п рогов ори л
он,
не
попадая
зу бом
на
зу б.
Перед
ним
п о казал ась
дача.
Он
обошел
ее
ог ород ом
и
наткнулся
на
другую.
За
живо й
изгородью
сирени
и
туки
виднелся
м о лодой
сад.
Родион
разобрал
руками
тер пк ие
ветки
с
шишечками
и
увидел
р яды
фруктовых
деревьев,
о бм азан­
ных
известью.
Между
ними
шла
дорожка,
усыпанная
смо­
лен с кой
крупой
зеленоватых
лиманных
ра куш ек.
На
до­
рожке
лежал
клетчатый
мя ч.
Дальше
он
увидел
надутое,
как
парус,
п олоса тое
полотно
террасы,
ступени,
клумб у
бело-желтых
лил ий,
по хо жих
на
узко
нарезанные
крутые
яйц а,
сред и
них
—
лаковые
детские
игрушки
и
человека
в
черн ой
кос ов оротк е,
лежащего
в
гам ак е.
—
В идит е,
в
чем
тут
штука,—
г овори л
человек,
р аз­
мах ив ая
газетой,—
отч аст и
я
с
вами
соглас е н.
С
одной
стороны,
мы
стоим
перед
несомненно
отрадным
фактом
пробуждения
от
т ыся ч елет него
сна
нар од ных
масс ,
к ото­
рые
почувствовали
нак о нец
на
сво ей
шее
гн ет
самодержа­
вия
и
произвола;
перед
фактом,
так
сказа ть ,
освободи­
тельного
движения
наиболее
передовой
части
пролетариа­
та
и
крестьянства
и
так
далее.
С
эти м
я
вполне
со гласе н
и,
как
революционер,
готов
приветствовать
с
этой
точ ки
зрения
наступившую
—
подчеркиваю,
наступившую,—
ре­
во лю цию,
но...—
Он
быстро
поворотился
в
гамаке
в сем
своим
до ро дным
телом,
отчего
гамак
заскрипел,
показал
кремовую
ще ку
с
б ольш ой
шоколадной
род ин кой
и,
ст ро­
го
сняв
пенсне,
посмотрел
на
своего
собеседника.
Его
со­
288


беседник
стоял
на
ступеньках
т ерр асы
и,
держа
в
руке
ста кан
радужного
м олока,
прищурившись,
ел
кусок
кал а­
ча
с
медом,
мажа
губы
и
бли зор уко
р оняя
крошки
на
неопрятную
бороду.—
Но,
доктор,
я,
как
марксист,
с
др у­
гой
стороны,—
подчеркиваю,
с
другой
стороны,—
я
никак
не
могу
согласиться...
Ветка
хрустнула
под
ногой
Родиона.
Го спод ин
в
гама­
ке
пр ерв ал
свою
ре чь
и
увидел
его.
Род ион
стоял
в
кустах,
не
смея
двинуться
с
места.
Г осп один
строго
каш­
лянул,
пр ер ванны й
на
сам ом
важ ном
месте
посторонним
звуком,
увидел
в
руках
у
Родиона
рыб
и,
кисло
сморщив­
шись ,
за ма хал
руками.
—
На
кухн ю,
голубчик,
неси
их
на
кухню.
Все
утро
нет
от
этих
рыб
отбою.
Ступ а й,
братец,
на
кухн ю.
Кухар­
ка
купит.
Ступ а й.
Ну-с...
Роди он
вышел
из
кус тов
на
ог ород
и
ус лыша л
за
со­
бой
гро мки й
го лос
господина:
—
Ну -с,
подчеркиваю,
с
другой
ст ор оны,
я
никак
не
могу
согласиться,
ни-ка-ак
не
могу
согла си тьс я...
Род ион
пошел
по
огороду.
В
глазах
плыли
ситцевые
пятн а.
Озноб
не
проходил,
хо тя
тело
уже
высохло.
В
го­
лове
на дое длив о
повторялся
гол ос
господина: «Никак не
мо гу
согласиться,
ни как
не
могу
согласиться,
никак
не
могу
с оглас ит ьс я...»
Пройдя
в
конец
огорода,
Родион
уперся
в
кухню.
Она
стояла
на
отлете
в
бурьяне.
Из
тру­
бы
шел
д ым.
На
пороге
сидела
окровавленная
кухарка
и
чистила
ры бу.
С
труд ом
про д ир аясь
через
бу рь ян,
осыпа­
ющ ий
его
штаны
желтой
пылью
цветений,
Родион
подо­
шел
к
женщине.
Но
она
вдр уг
насторожилась,
швырнула
недочищенно-
го
карпа
в
синюю
эм алир ова нную
миску,
вытерла
руки
об
фартук,
вскочила
и,
поправляя
в
в олос ах
жел езны й
гр е­
бень,
побежала
чер ез
д вор.
Посередине
дв ора
во зле
ци с­
терны,
образуя
кр уг,
стояли
праздные
люди.
Нарядные
няньки
и
дет и,
разодетые
рад и
воскресенья,
спешили
туда
с
разных
сторон.
Из
средины
круга
неслись
в
высшей
степени
странные,
ни
с
чем
не
схожие
звуки,
отдале н но
напоминающие
не
то
с обачье
тявканье,
не
то
шипящий
виз г
кр углого
т очи ла.
Родион
по до шел
к
толпе
и
из-эа
спин
и
голов
увидел
нечто
необычайное.
Худой
бритый
че лов ек
с
очень
длинным
нерусским
носом
и
маленькими
голубыми
гл аз ами,
одетый
в
грязное
парусиновое
пальто
с
клапаном,
стоял
на
коленях,
сосредоточенно
наклоня­
ясь
к
невиданной
небольшой
машинке.
В
ней
с
хрип ом
Ю
В.
Катаев,
т,1
289


крутился
толсты й ,
как
бы
костяной,
валик.
Из
машинки
торчала
узкая,
не
очень
дли нн ая
медн ая
труба,
похожая
на
рупор.
Шипящие,
виз г ливые
зву ки
с
терпеливым
тру­
дом
выд ира лис ь
из
нее,
захлебываясь
и
наскакивая
один
на
другой.
Родион
продвинулся
п лечом
вперед,
пр ислу *
ш алея
—
и
вд руг
окаменел.
Несомненно,
эти
звуки
были
не
что
иное,
как
очень
маленький
виз гливы й
и
хриплый
т ороп лив ый
человеческий
голос,
неразборчиво
говоривший
что-то
сквозь
руп орн ое
шипение,
как
сквозь
искры
то­
чил ьно го
камня.
Едва
Ро дио н,
прислушавшись,
разобрал
несколько
сл ов,
как
шипе ние
у сил илос ь,
загрохотало,
и
чел ов ек
остановил
машинку.
Он
пор ыл ся
в
мешке
и
вст а­
вил
другой
вали к.
—
Ма рш
«Тоска по родине»,—
сказал
он,
потея,
и
за­
крутил
ручку.
Тут
послышались
крошечные
рулады
игрушечного
ду­
ховог о
оркестра,
и
Родион
я вст венно
разобрал
мотив
и
пыхтящие
т акты
марша.
Та м!
там-там!
Там-там!
там-там!
там-там!
—
Я
уез-жаю
в
даль-ний
путь!
Же-най-и-де-ти-до-ма-
ждуть!
—
с
удивлением
пр опе ла
кухарка
и
слегка
притоп*
нул а
босой
ногой.
На
нее
цыкнули.—
Нечистая
сила,—
сказала
она
очарованно
и
задом
пошла
к
кухне,
притопы*
вая
и
приседая.
Родион
пошел
следом
за
ней
и
предложил
р ыб.
Кухар*
ка
в зяла
заснувших
карпов
за
жабры,
попробовала
на
вес,
под озри те льно
п ос мотре ла
на
Р од иона
против
солнца
и
спросила:
—
А
ты
с
какого
куреня?
Род ион
махнул
рукой .
—
Не
тре ба, —
зло бно
сказала
кухарка,
возвращая
ры­
бу.—
Гуляй,
откуда
пришел.
Нечи стая
сила.
Каторжан!
Родион
снова
вышел
на
о гор од.
Он
бросил
липких
кар­
пов
в
картофель
на
горя чую
зем лю
и
почувствовал
голо­
вокружение.
Оно ,
казалось
ем у,
наплывало
со
дв ора
ла ю­
щими
звуками
тошнотворного
марша;
звуки
эти
все
ус и­
ливались;
они
гре мели
уже
литаврами
и
тромбонами
в
самых
Родионовых
гл охну щих
ушах,
так
что
мозгам
ста­
новилось
больно
от
назойливого
их
так та;
в есь
воздух
во­
круг
горел
нежн ой
и
вместе
с
тем
непереносимо
гром кой
музыкой
полудня.
«Я уезжаю в дальний путь,
жена
и
де ти
дома
ждуть...»
—
пел о
вокруг
нег о
хором
на
разные
го ло са.
Он
прошел
за
половником
и
попа л
на
гар ман .
290


Д линные
и
высокие
скирды
соломы
со
всех
сторон
обкла­
дывали
дачу.
На
гладко
уби той
земле
лежал
гр анит ный
рубчатый
камень
и
стояла
новенькая
лакированная
крас­
ная
косилка
с
зол отой
иностранной
надписью.
О тшлиф о­
ванные,
обглоданные
ра ботой
д ер евян ные
ее
граб ли
бле стели
в
воздухе,
как
кры лья
ветряных
мельниц.
На
гармане
был о
пусто.
Родион
сел
в
желез но е
седло
покач­
ну вш ейся
косилки,
и
его
стошнило.
Он
утерс я
рукавом,
поше л
и
лег
в
тень,
облок отя сь
головой
о
колючую
скир­
ду.
Г де-то
на
даче
плотно
щелкали
крокетные
шары,
от­
дав аясь
в
висках
р е воль вер ными
выстрелами.
За
половни­
ком
показались
белые
платки
любопытных
баб.
Преодоле­
вая
бол ез нь,
Родион
встал,
поше л
в
степь
и
попа л
на
дорогу.
Ничего
не
в идя
в ок руг,
он
поб рел
по
ней
и
п ро­
шел
версты
п олторы .
Вдруг
раздалось
дилиньканье
коло­
кольчика,
и
мимо
Родиона
п рон ес лось
обл ако
белой,
как
мука,
пы ли.
Он
посторонился
и
увидел
лишь
потрескав­
ше еся
кожаное
кры ло
брички,
капюшон,
кук урузны е
усы
и
кр асны й
нос.
В
тос ке
Родион
свернул
с
проселка,
з алез
в
кукурузу
и
пош ел
без
дороги
в
сторону.
До йдя
до
моги­
лы,
он
лег
в
полынь
и,
дрожа,
пролежал
в
беспамятстве
до
ночи.
VI
Уже
степь
была
в
свежей
росе
и
неб о
в
звездах,
когда
Роди он
очнулся.
Ему
очень
хоте лос ь
п ить.
Он
со р в ал<?вет-
ку
полыни
и
ста л
сосать
полную
росы
седую
кисть.
Но
роса
была
горькая
и
горела
во
рту .
Тогда
Родион
вспом­
нил
Дунай
—
огромную
темную
массу
мутной
воды,
отра ­
жавшую
пресные
звезды.
Он
вспомнил
до
тош нот ы
ост рый
зеленый
запах
тростника,
щелкающий
и
скребу­
щий
ракушкой
язык
лягушек,
болотную
теплоту
речного
дна
и
вдруг
понял,
что
заболел
оттого,
что
пил
дунайскую
вод у.
Голова
по-прежнему
была
тяжела
и
слаба,
живот
ныл
нежной
с осуще й
болью.
Охваченный
тошнотой
од ин оче­
ст ва
и
жажды,
не
зная,
как
выйти
на
дорогу
и
ку да
по
ней
идти,
как
выпутаться
из
полыни
и
жар а,
Родион
встал,
с
труд ом
преодолевая
вес
своего
больного
т ела,
и
побрел
наугад
ч ерез
степь.
В
тихом
и
совершенно
чис том
во зд ухе
явственно
сл ыша лась
струнная
музыка.
Звуки
скрипки,
флейты
и
контрабаса
весело
лет ели
по
ст епи.
«Не иначе
как
св адь ба»,—
подумал
Роди он ,
покорно
идя
на
музыку.
10*
291


Он
спотыкался
и
п очти
ничего
не
видел
вокруг
от
обмо­
рочной
темноты,
пятнавшей
глаза.
Музыка
становилась
все
отче тли ве е.
Родион
пробился
сквозь
кукурузу
и
в не­
запно
очутился
у
задней
стены
хл ева.
Он
услышал
ки с­
лую
свину ю
вонь,
чавканье
навозной
жиж и
под
копытца­
ми
и
т яж елую
дав ку
трущихся
боками
животных.
Где-то
по
бревнам
перест у пали
лошади
и
сквозь
сон
б олта ли
ин­
дюки.
Родион
обо шел
скотный
дв ор
и
увидел
издали
с
незнакомого
бока
знакомый
сад.
Он
был
теперь
пол он
све­
та,
движения
и
музы к и.
Бумажные
фонари,
готов ы е
легко
и
жарко
воспламениться
изнутри,
вис ели
между
деревья­
ми
молодого
сада.
По
дорожкам
двигались
высокие
тени
людей.
Дикий
виноград
просвечивал
прозрачной
зе лен ью
меж
переплетов
тер рас
й
бес едо к.
Родион
пробрался
к
цистерне
и
приподнял
тяжелое,
холодное
ведро.
Вода
сильно
к ач ну лась,
ведро
вырвалось
из
ослабевших
рук
и,
воя ,
поле те ло
в
колодец,
у в лекая
за
собой
гремящую
цепь
и
наполняя
бето н
цистерны
воющим
гулом
раскрутивше­
гося
ворота.
Желе з ная
ручка
наотмашь
ударила
Родиона
в
плечо
и
отбросила
в
сторону.
—
А
ну,
кто
там
балуется
у
цистерны!
—
за кри чал
из
тем н оты
мужской
голос.—
А
ну,
нарву
уши.
Родион
бросился
за
кухн ю,
на
огород
и,
остановив­
шись,
перевел
дух .
Пя тка
наступила
на
не что
холодное
и
ск ользк ое.
Родион
нагнулся
и
увидел
смутно
белевшего
дохлого
карпа.
—
Чертовы
рыбы,—
сказал
он
с
отвращением
и
обо ­
шел
дачу
справа.
Перед
ним
открылся
обрыв.
Б оль шая
луна
тольк о
что
взошла
над
морем.
Она
еще
бы ла
на
четверть
зак ры та
обр ывом .
Д линны е
травы
совершенно
отчетливо
чернели
на
ее
несвет ящ ем ся
красном
диске.
Родион
подо ше л
к
самому
о бры ву,
сел
в
траву
и
свесил
вниз
ноги.
Он
услы­
шал
редкий
шум
ночного
при б оя,
ка чающи йс я
и
пересы­
пающий
ракушками.
Степь
ныла,
как
ушибленная
ключи­
ца,
и
в
пом ра че нных
глазах
ночи
плавало
багровое
пятно.
Роди он
в
отчаянии
оп уст ил
голову
и
вд руг
совсем
близко
усл ыш ал
б лагородн ы й
волнистый
голос,
к оторы й
запел:
Вихри враждебные веют над нами,
Темные силы нас мрачно гнетут...
Это
была
та
са мая
песня,
с
котор ой
«Потемкин», как
пр изр ак,
выр аст ал
у
ох ва че нных
ог нем
берегов
и,
как
292


призрак,
трижды
проходил
сквозь
враждебную
це пь
ко­
раб ле й,
мим о
нав ед енн ых
на
него
пушек.
Это
была
песня
Матюшенки
и
Ко шубы ,
песня
судового
с ов ета,
которая
железом
ложилась
попе р ек
рейдов;
песня ,
пригибавшая
к
морю
штормовые
ту чи
и
трепавшая
над
башней
двенадца­
тидю ймо в ых
орудий
флаг
со
слов а ми
с лав ы : «Свобода,
Равенство
и
Братство».
Она
вернула
Род ион у
помрачен­
ное
сознание.
Си льны й
и
приятный
баритон
продолжал
пе ть:
На бой кровавый, святой и правый,
Марш, марш вперед, рабочий народ...
Родион
ухватился
руками
за
траву.
Совсем
близко
от
нег о,
вдоль
обрыва,
шли ,
обнявшись,
двое:
высокий
сту­
де нт
в
бе лом
кителе,
с
длинными
волосами,
закинутыми
наверх
и
открывавшими
прекрасный
костистый
лоб,
и
де­
вушка
в
св етло м
плат ь е.
Их
плечи
были
прикрыты
одним
плащом.
Они
поравнялись
с
Родионом.
На бой кровавый, святой и правый,—
тихо
и
высо ко
повторил
женский
голо с.
Родион
встал
перед
ни ми
во
весь
рос т.
—
Ах!
—
слаб о
воскликнула
девушка
и
по д няла
бе­
лые
руки
к
вис ка м.
Сту де нт
остановился
и
отступил.
Луна,
по дн явш аяся
довольно
высоко
и
побледневшая,
ярко
осветила
лицо
матроса.
Измученное
тифо м,
оно
б ыло
ужа с но.
Девушка
вырвалась
из
плаща
и
побежала,
поспешно
ме льк ая
бе­
лым
платьем,
к
да че.
—
Черт
зн ает
что,—
п робор м отал
с туде нт
и,
вол оча
плащ,
быстро
пошел
назад,
нагоняя
бары шн ю
ш иро кими
шагами,—
Шл яются
по
н очам
подозрительные
типы,—
прогов ори л
он
издали
уже
грозно.
Родион
услыхал
усерд­
ные
шаги .
Два
уда л яющи хся
св е тлых
пятна
соединились
и
пропали,
покрытые
че р ным.
Раздался
легкий
смех
де­
вушки,
вол нист ый
голос
м ужч ины
пропел
не гром ко:
Вчера я видел вас во сне
И полным счастьем наслаждался.
Родион
вырвал
с
корнем
пучок
травы
и
бро сил
его
под
»
ноги.
Он
сильно
глотнул
свежего
морского
воздуха
и
по­
шел
к
да че.
Невероятно
яркие
ку сты
и
деревья,
насквозь
о зар ен­
ные
мышьяковым
ды мом
зе ле ного
б ен гальс кого
огня,
293


уд у шливо
вспухали
во
всю
ширину
сада.
В
бе се дке
уж и­
нал и.
Родион
увидел
ст ек лян ные
колпаки
свечей,
винные
п робки ,
оловянные
капсюли,
груши,
гусеницу
на
рукаве
ки тел я,
локоть
и
кремовую
щеку.
—
Господа,
земский
начальник
ни чего
не
пьет,—
ска­
зал
сквозь
зв он
посуды
гром ки й
ба с.—
Земский,
выпей
водки!
Чь я-то
ру ка
подхватила
падающую
бутылку.
Четыре
ракеты
выполз ли,
шипя,
из
гу щи
б ен галь ского
д ыма
и
с
труд ом
п ошли
в
гору.
—
Дети,
дети,
на
крокетную
площадку!
—
зак р ичал
груд ной
женский
голос.
Мимо
Ро д иона
пробежала
длинноногая
девочка
в
розо­
вом
платье.
Задевая
головой
фонари,
он
пробрался
на
ощупь
сквозь
сад
и
увидел
крокетную
площадку.
Посре­
дине
стояла
д ама
с
высоким
бюстом
и
хлопала
в
ла до ши:
«Дети,
стройтесь
в
па ры». «Шествие,
шествие!»—
закри­
ча ли
удивительно
разодетые
дети,
прыгая
в
оранжевом
дыму
рим с ких
свечей.
«Россия,
вп ер ед»,—
сказала
дама,
вывод я
из
толпы
большую
краснощекую
девочку
в
са ра­
фа не
и
кокошнике.
У
девочки
в
руках
лежал
сно п
рж и.
«Верка,
не
загорись!»—
завизжал
мальчик
в
желтой
фу­
ражке,
одетый
японцем.
«Молчи,
макака,
япошка,
не сча стн ый !» Закачались бумажные перья,
и
серебряный
шле м
рыцаря
блеснул
к але ной
лу нной
сине во й,
и
такой
си нево й
блеснула
в
кадк е
под
яблоней
темная
вода,
в
которой
плавало
надгрызенное
яблоко.
Невидимый
орк ес тр
заиграл
марш .
Кто-то
пробежал
с
фонарем,
задев
Родиона
лок те м.
«Господа,
пожалуйте
на
пло щадк у!
—
невероятно
гром ко
за кри чал
знакомый
бас .—
Что
же
вы,
господа!
З емск ий,
пойдем
см отре ть
шествие!» Гости и
слуги
окружили
детей.
Род ион
вырвался
из
яркого
чад а
и,
очум елы й,
пошел,
шатаясь,
задами
под
деревьями,
как
слепая
ры ба
с реди
подводных
растений,
то
и
дело
попа­
дая
на
песчаны е
мели
лун ног о
света.
На
заднем
дворе,
межд у
к оню шня ми,
гуляли
батраки,
пришедшие
поздрав­
ля ть
хоз яин а
с
хорош и м
урожаем.
На
сосновом
столе,
вы­
несенном
на
воздух,
стояли
бочонок
пива,
два
штофа
зе­
ле ной
водки,
миска
жареной
ры бы
и
пшеничный
калач.
Пьяная
кухарка
в
новой
ситцевой
кофточке
с
обо рка ми
се рди то
подавала
гуляющим
ба тр акам
порции
рыб ы
и
на­
ливала
круж ки .
Захмелевший
гармонист
в
расстегнутой
рубахе,
р асстави в
ноги,
качался
на
с туле,
перебирая
бас о­
вые
клапаны
зады х ающей ся
гармоники.
Два
парня
с
рав-
294


подушными
лицами
и
несгибающимися
туловищами,
взявши
друг
друга
за
бока ,
подворачивали
каблуки,
вы­
тап ты вая
поль к у.
Несколько
б атр ачек
в
новых
платках
с
г ру быми
щеками,
блестящими
от
помидорного
с ока,
в яло
притопывали
неудобными
козловыми
башмаками.
Сам
по­
мещик
в
дворянской
фу ра жке
с
белым
верхом
и
в
чесучо­
вом
сю рту ке,
скрипящем
мелкими
морщинами
вокруг
его
небольшого
тела,
с тоял,
улыбаясь,
у
стола.
В
крупной
ру­
ке
он
держал
на
весу
с такан
водки.
Совершенно
нетрез­
вый
мужик,
спотыкаясь,
бегал
вокруг
нег о
и,
подмигивая
кухарке,
выговаривал
сильно
зап лет ающи м ся
языком:
—
Господину
Андрею
Андреевичу
—
слава,
хозяину
нашему,
господину
помещику
—
слава!
Родион
обошел
ве сь
двор.
В
алл ее
мимо
нег о,
шелестя
бумажными
н аряд ами
и
обдав
душистым
ветром,
с
шумом
пробежали
дети.
Цыганка
би ла
в
бубен.
Маленький
казак,
в
фуражке
набекрень,
х лест ал
кнутом
кривляющегося,
как
обезьяна,
японца.
Рыцарь
блистал
гол уб ым
серебром
лат,
девушка
в
кокошнике,
хохоча,
волокла
сноп.
Карлик
с
привязанной
бор од ой
размахивал
бомбой.
За
половником,
по
колено
в
бурьяне,
ша та лся
страшно
пья ный
батрак
с
диким
белым
лицом.
Он
лу пил
кулаком
в
ма за ную
стену
и
кричал:
—
Три
рубля
пять десят
копеек!
Подавись,
чтоб
тебя
от
мо их
денег
разнесло!
Три
рубля
пять дес ят
копеек!
Родион
вышел
на
башт ан
и
споткнулся
о
дыню.
Он
нагнулся
и
сорвал
ее.
Она
была
тепла
и
тяжела.
Пить!
Лу на
стояла
высоко
над
скирдами,
сухо
обложившими
с
трех
сторон
экономию.
Наискось
через
зеленое
н ебо
про­
ползла
раке та.
В
лунн ом
свете
Родион
увидел
вокруг
себя ,
на
земле,
множество
поздних
дозревающих
дынь.
Баг­
ровый
дым
бенгальских
огней,
бл истатель ны й
и
треску­
чий
чад
фейерверка,
крутившегося
и
стрелявшего
над
да­
чей ,
шагающие,
как
на
ходулях,
тени
людей
—
все
это
мятежом
встало
перед
гл а зами
Родиона.
Т яж елая
д ыня
лежала
у
нег о
на
руках,
как
снар яд.
«Башенное,
огонь!» —
загремело
в
ушах
Родиона,
и
в
этот
миг
в
небе
вспыхнула
и
выстрелила
р аке та.
Он
стиснул
в
ладонях
д ыню.
Ладони
зажглись.
Пить!
Род ион
поле з
в
карм ан
за
ножом
и
нашарил
спички.
«Башенное,
огонь,
башенное,
огонь!» —
било
в
Родионовы
у ши,
как
в
бубен.
«Продали,
п род али
волю,
чертовы
шкуры!
Не
послушались
Дорофея
К о шу бы!» Родион вдребезги разбил дыню об землю и
вытащил
из
кармана
коробок»
Ровным
ве тром
тянуло
295


со
степи,
через
гар м ап,
на
дачу.
Перепрыгивая
через
дыни,
Родион
добежал
до
первой
скирды
и
сунулся
в
сол о му.
Легкий
сухой
жар
тронул
его
лиц о,
и
в
эту
минуту
он
вспомнил
непереносимый
огонь
корабельных
топ ок,
до бела
раскаленные
колосники,
обливающуюся
в оню чим
кипят­
ком
машину
и
полосатые
куски
разрубленных
шлю пок ,
к о р чащиеся
в
топке
и
обжигающие
пламенем
кончики
рес ни ц...
И
потом,
идя
без
дороги
через
степь,
спотыкаясь
на
межах ,
обдирая
но ги
о
жнивья,
плутая
и
задыхаясь
от
жажды,
Родиону
всю
ноч ь
снилось,
что
он
плывет
без
ко нца
и
края,
пересекая
темное
мо ре,
незримо
проходит
сквозь
це пи
вр ажд еб ных
эскадр,
руб ит
шлюпк и ,
стр еля ет,
и
розовое
зарево
за
ним
к аза лось
ему
заревом
сожженно­
го
артиллерией
города.
Он
шел
всю
ночь,
а
на
рассвете
залез
в
виноградник
и
до
веч ера
пролежал
без
сознания
в
сухом,
од уряю щем
зн ое
пустого
шалаша,
ср еди
пы ль ных
гроз де й
и
бирю з о­
вых
от
купороса
листьев.
Ве чером
он
встал
и
опять
по­
шел,
уже
ничего
не
видя
перед
собой
и
ничего
не
думая,
а
в
полночь
п ри шел,
увязая
по
колено
в
песке,
в
Аккер­
ман.
Он
обошел
пустынные
ул ицы,
наткнулся
на
казачий
разъезд
и
поспешно
свернул
к
лим а ну.
На
темном
берегу,
над
зеленой
от
лун н ого
света
водой,
над
баржами
и
дубками
стояла
древняя
турецкая
кре ­
пость.
Лунный
св ет
косо
лежал
в
узки х
амбразурах.
Над
зубчатыми
башнями
беззвучно
кружились
ночные
птицы.
Родион
п ереб р ался
чер ез
дикий,
заросший
буд як ом
ва л,
на
котором
лежала,
блестя
тусклой
медью,
щербатая
пу ш­
ка,
и
вошел
в
крепость.
Поср ед и
крепостного
двора
сто­
яла
черная,
древняя,
полусгнившая
виселица.
Под
ней
г усто
рос ла
полы нь .
Родион
лег
в
ее
роскошную
хол од ную
росу
и
впал
в
беспамятство.
И
не
знал
Род ион
то го,
что
гд е-то ,
между
Бухарестом
и
Одессой,
над
степью
низко
п ела
и
ныл а
телеграфная
п ров олока ,
белая
стружка,
извиваясь,
выползала
из
мед­
но го
колеса
постукивающего
Морзе;
полковник,
благ о­
ухая,
говорил
в
те леф он;
кухарка
стояла
перед
столом
в
канцелярии
земского
начальника
и
давала
показания;
и
усатый
че лов ек
в
черн ом
пиджаке
и
парусиновом
карту­
зе,
приехавший
из
Од ессы
в
Аккерман
со
вчерашним
па­
роходом,
храпел
на
лавке
п арох одной
конторки,
положив
под
голову
летнее
п альт о.
Проснувшись
утром ,
Родион
сходил
на
база р
и
выпил
296


кувшин
молока.
Его
тут
же
стошнило.
Он
пош ел
на
пр и­
стань
и
лег
на
гор ячую
рог ожу
в
тени
тюков
забитых
в
дос ки
молотилок
и
аккуратно
обшитых
пар усин ой
круг ­
лых
корзин
с
персиками
и
виноградом.
Изнемогая
от
тош­
нотворного
блеска
желтой
вод ы,
горящей
оловом
на
солн­
це
во
всю
громадную
ширину
Дне с тров ск ого
лимана,
оглу шен н ый
рок отом
вагонеток,
шелковым
шелестом
сс ы­
паемого
по
желобам
зерна,
визгом
и
ст уком
па ро вых
лебе­
док
грузящегося
п аро хода,
бранью
ломовиков,
очумелый
от
душн ой
мучной
пыли,
не по дв ижно
стоящей
в
горячем
во зду хе,
Родион
не
видел
уса того
человека,
к оторы й
два­
жды
про ш елся
м имо
него,
равнодушно
засу ну в
руки
в
кар м аны.
Около
тр ех
часо в
дня
Родион
на
последний
по лт инник
купил
билет
тре тье го
класса
до
Од ессы
и
взошел
на
па­
ро ход.
VII
Па ро ход
отошел
от
Ак керман а
в
четыре
и
пришел
в
Одессу
в
де сят ь.
Х лоп отлив о
в зби вая
лопастями
колес
кофейную
воду,
он
весело
про б ежал
сн ачал а
вдоль
скучных
берегов
лима­
на,
об го няя
парусники
и
баржи.
П отом
обогнул
Кароли-
но-Бугас
—
песчаный,
горючий
мыс ,
воз ле
которого
груз­
но
сидел
в
в оде
свинцовый
монитор.
Пограничные
с олда­
ты
Бугасского
кордона
с
зелеными
погон а ми
стирали
у
берега
бель е,
подробно
освещенные
со л нцем.
Вп ере ди,
резко
отделяясь
от
желтой
воды
лимана,
лежала
черн о­
синяя
пол оса
мохнатого
м оря.
Едва
п ароход ,
минуя
кача­
ющиеся
буйки
и
шаланды,
вошел
в
нее,
как
его
сразу
подхватила
качка,
обдало
водяной
пылью
крепкого
мор ­
ского
ветра.
Мрачные
клубы
са жи,
обильно
пова л ившие
из
сипящих
труб
косыми
коричневыми
полосами,
легли
на
па ру сино вый
те нт
к орм овой
палубы.
Машина
зад ыш а­
ла
тя желей .
Кузов
заск р ипел
тяж елы м
грузом
корзин.
Белоснежная
пен а,
в зб ив аемая
под
кожухами
ко лес,
волнисто
бежала
вдоль
берегов.
Официант
во
фраке,
х ва­
та ясь
за
пор учн и
белыми
нитяными
перч ат ка ми,
пронес
на
палубу
из
буфета
дымящуюся
бутылку
лимонада.
Че­
тыр е
слепых
еврея
в
котелках
и
синих
очках
ударили
в
смы чк и.
Чья-то
соломенная
шляпа
уплывала
за
кормой,
качаясь
на
ш иро кой
полосе
пены.
Бессарабские
помещики
297


играли
в
к арты
в
каюте
второго
кл асс а,
то
темневшей,
то
свет лев шей
от
волн,
зал и вав ших
иллюминаторы.
Ус а­
тый
человек
в
летнем
пальто
с
поднятым
в оротн ик ом
и
парусиновой
фуражке,
те сно
натянутой
на
самые
уши ,
перегнувшись
за
борт,
равнодушно
пл евал
в
темно-зеле­
ную
воду,
б ег ущую
по
легкой
тени
парохода.
Но
ничего
этого
не
видел
Род ион .
В
тяжелом
бреду
он
л ежал
внизу
с реди
ск ри пя щего
багажа
и
мучающихся
от
кач ки
евреев,
на
грязном
пол у,
в
узком
проходе
между
кухней
и
машинным
отделением,
откуда
через
отду шин ы
шел
горячий
во зду х,
насы щен ный
запахом
н агре того
же­
леза,
кипя тк а
и
масла.
Когда
он
оч нулс я,
уже
был
вечер
и
па роход
подходил
к
городу.
В
синем
промежутке,
между
бочками
и
ящика­
ми,
Родион
увидел
кр асн ый
поворачивающийся
гл аз
ма я­
ка,
остры е
звезды
портовых
фонарей
над
гофрированны­
ми
крышами
пакгаузов
и
к онт ор,
топов ы е
огни
п ароходов ,
зеленые
и
малиновые
сигналы
ду бко в.
Над
головой,
по
верхней
палубе,
с
грохотом
пробежа­
ли
матросы.
Пристань
навалилась
на
пароход.
Пассажиры
с т ес нились
у
сходней.
Родион
хоте л
встать,
но
не
смог.
Человек
в
летнем
пальто
под оше л
и
вз ял
его
под
локти.
Родион
с
трудом
встал
и,
ша таясь ,
пошел
к
сход ня м.
Ноющий
виз г
кон ок,
тарахтенье
дрожек
по
др обпо й
мостовой,
хл опа ние
подков,
высекающих
беглые
искры,
гул
ночной
толп ы
—-
вся
эта
головокружительная
музыка
хлы нула
в
уши
Ро дио на
и
оглушила
его .
Он,
ша таясь ,
сошел
по
сходпям
на
пристань,
и
сейчас
же
к
нему
подо­
шли
двое.
—
Жуков?
—
спросил
од ип
из
них .
—
Он
самы й ,—
весело
отв ет ил
человек
в
летнем
пал ьто .
Родиона
крепко
в зяли
под
руки
и
посадили
на
извоз­
чику
Чувс т вуя
сквозь
жар
и
бред,
что
с
ним
происходит
оче нь
неладное,
теряя
сознание
и
валясь
на
пле чи
спут­
ников,
Родион
в
последний
раз
увидел
великолепный
блеск
крутящегося,
как
фейерверк,
города,
у слыш ал
му­
зыку,
играющую
на
бульваре
вальс...
В
последний
раз
п еред
ним
вспух
багровый
чад
бе нг альс кого
огн я,
проб е­
жа ли
де ти
в
неви д анн ых
нарядах,
выстрелила
ракета,
по­
щадил
из
соломы
белый
дым,
люди
за мет ались
ср еди
фо­
нариков
на
даче,
охваченные
с
трех
сторон
пламенем,
за­
гремел
набат.
«Башенное,
огонь!» —
ударило
в
уш и,
как
в
298


бу бен. ..
Кошуба
по б ежал
с
перекошенным
лиц ом
по
з абы­
то му
трапу...
и
Родион
перестал
ви де ть.
—
Пошел,—
сказал
усатый
человек,
стоя
на
подножке
извозчика
и
неж но
поддерживая
вялое,
тяж ел ое
от
обм о­
рок а
и
в
то
же
время
как
бы
опустошенное
тело
Родиона.
—
Знаешь,
куда?
Извозчик
молч а
ки внул
клеенчатой
ш ляпо й,
хлестнул
лошадь
и
повез
мимо
обгорелой
и
изуродованной
эстака­
ды,
мимо
будок,
где
персы
в
нестерпимо
ярком
свете
ка­
лил ьных
л амп
обмахивали
прекрасные
крымские
фрукты
шумящими
бумажными
су лтанами ,
мимо
пу бл ичных
до­
мов,
в
город...
1925


н ожи
Во ск ресная
прогулка
по
бул ьвар у
—
зам ечат ель ны й
способ
в
полной
ме ре
определить
человека.
Пашка
К укушк ин
н ачал
в оск ре сную
свою
прогулку
по
Чистым
прудам
в
шесть
ча сов
вечера.
Пре жде
всег о
он
за шел
в
открытый
па вил ьон
Мос се льпром а
и
вы пил
бу­
тылку
пива.
Это
сраз у
определило
его
пр авил ь ный
подход
к
жизни
и
умеренность.
З атем
он
купил
у
ба бы
два
ста кан чи ка
каленых
по д­
солн ухов
и
пошел,
не
тороп яс ь,
по
гл авно й
аллее.
По
до­
роге
пристала
цыганка.
—
Красив ый,
молодой,
дай
по
руке
пога даю ,
скажу
тебе
всю
правду,
за
кем
страдаешь,
скажу
и
что
у
те бя
на
сердце,
скажу,
все
те бе
скажу,
ничего
не
утаю,
и
де сять
ко пеек
за
все
удовольствие
старой
цы га нке
подаришь.
По­
гадаю,
хорошо
будет,
не
погадаю,
ж алеть
будешь.
Пашка
подумал
и
ск азал :
—
Гад ань е
по
руке,
тетка,
это
—
предрассудок
и
еру нд а,
однако
пол уча й
гривенник
и
можешь
гадать
—
все
равно,
набрешешь.
Цыганка
спр ят ала
гривенник
в
пеструю
юбку
и
пока­
зала
черные
зу бы.
—
Бу дет
тебе,
молодой
человек,
прия тна я
встреча,
бу­
дет
те бе
чер ез
эту
встречу
тоска
на
се рдц е,
попе ре к
доро­
ги
те бе
стоит
по жило й
мужчина,
ничего
не
бойся,
бойся,
молодец,
ножа,
буд ет
тебе
от
ножа
большая
неприятность,
не
бой ся
друзей,
бойся
врагов,
и
зеле ны й
попутай
те бе
в
жи зни
с ча стье
принесет.
Гуляй
себе
на
здоровье.
Цыганка
выпятила
тощий
живо т
и
важно
п опл ыла
прочь,
ш аркая
по
земле
коричнерыми
пятками.
«Интересно,
сука,
брешет»,—
под ум ал
Пашка
и
отпра­
вился
дальше.
300


По
дороге
он
изведал
по
оче реди
все
наслаждения,
каки е
предлагала
ему
жизнь:
сначала
в з весился
на
шат­
ких
весах
—
вышло
четыре
пуд а
п ятна дцат ь
фунтов;
че­
рез
не кот орое
время,
присев
от
натуги
на
корточки,
по­
пробовал
си лу
и
дожал
дрожащую
стрелку
силомера
до
«сильного мужчины»; погуляв еще немного,
испытал
нервы
электричеством
—
взя лся
руками
за
медные
па­
лочки,
по
суставам
брызнули
и
зас тр ел яли
мурашки,
суставы
как
бы
напо лнилис ь
сельтерской
водой,
ла до-
пи
пр илип ли
к
меди,—
однако
нервы
оказались
кр еп­
кими.
Наконец,
он
сел
на
ст ул
перед
висящей
на
дереве
де­
корацией,
с
видом
мо ско вско го
Кремля
у
Каменного
моста,
положил
ног у
на
ногу,
сделал
зверское
лиц о
и
сн ялся
в
таком
вид е.
Полу чи в
ч ерез
деся ть
минут
мокрую
карточку,
Пашка
долго,
с
со л идным
удовольствием
раз ­
глядывал
себя
—
клетчатая
кеп ка,
хорошо
знакомый
нос,
клеш,
рубашка
«апаш»
с
в оротн и ком
навыпуск,
пид­
жак
—
все
честь
честью,
очень
понравилось,
даж е
к ак-
то
не
совсем
в ер илось,
что
это
он
сам
и
так
п ре­
кра с ен.
—
Ничего
себе,—
сказал
он,
аккуратно
свер т ывая
липкий
снимок
в
трубоч ку,
и
подошел
к
лодочным
мосткам.
Для
тог о
что бы
окончательно
исч ерп ать
ве сь
запас
воскресных
удов ольст в ий,
ему
оста лос ь
найти
подходя­
щих
девчонок
и
по ка тать ся
с
ним и
в
лодке.
Однако
с лу­
чилось
ка к-то
так ,
что
на
ло дочке
он
кататься
не
стал,
а
пошел
дальше
и
шел
до
тех
пор ,
пок а
не
дошел
до
неиз ­
вестного
ему
балаган чик а.
В
ши роко
открытых
дверях
толпился
народ.
Слышалось
металлическое
звяканье
и
хохот.
—
Че го
такое?
—
спр о сил
Пашка
у
малорослого
кра с­
ноармейца,
трущегося
у
входа.
—
Кольца
ки да ют,
п оте ха.
К ото рый
н аки нет
—
сам о­
вар
может
выиграть.
Паш ка
с
любопытством
заглянул
через
гол овы
в
бала­
га н,
ярко
освещенный
внутри
л ам пами.
Вся
задняя
его
стена
была
затянута
кумачом.
На
полках,
устроенных
в
тр и.
ряда,
торчали
воткнутые
нож и.
Между
ножами
были
разложены
заманчивые
призы.
На
нижней
полке
—
ко­
ро бки
конфет
и
печений,
на
средней
—
будильники,
каст­
рю ли,
кепки,
а
на
верхней,
под
самым
потолком,
в
по лу­
тьм е
—
совершенно
уже
соблазнительные
вещ и:
две
бала­
301


лайки,
тульский
самовар,
хромов ые
вытяжные
сапоги,
толстовка,
итальянская
гармонь,
стенные
часы
с
кукуш­
кой
и
граммофон.
На
котор ый
нож
кольц о
н аки нешь
—
ту
вещь
и
получаешь.
А
накинуть
почти
невозможно
—1
но жи
оче нь
шат к ие.
Кольца
отскакивают.
Инт е­
ресно .
Работая
локтями,
Пашка
про т ерся
в
балаган.
За
пр и­
лавком
старичок
в
серебряных
очках
продавал
кольца
—
четвертак
сор ок
штук.
Красный
пар ень
со
взмокшим
чу­
бом,
дико
улыбаясь,
дошвыривал
последний
п яток
колец.
Пиджак
его
разв ева л ся.
Железные
кольца
вылетали
из
грубых
его
пал ьц ев
и,
стукаясь
об
ножи,
со
звоном
вали­
лись
в
под ве ше нный
снизу
мешок.
Зеваки
хохотали.
Па­
рень
багровел.
З адеты е
кольцами
ножи
упр уго
гудели
и,
т ум анно
дрожа,
расширялись
воронкой.
—
Тьфу,
будь
они
трижды
прокляты,
те
но жи
и
те
к ольц а!
—
воскликнул
нак о нец
пар ень .—
Полтора
рубля
просадил
з ря,
хоть
бы
печенье
Бабаева
взял,—
и
сконфу­
женно
выбрался
из
тол пы.
—-
Тут
в
прошлое
воскресенье
о дин
са поги
выиграл,—
сказал
м аль чик
в
заплатанных
штанах,—
на
десять
ру б­
лей
кидал.
—
А
ну-к а,
разрешите,—
произнес
Па шка,
вплотную
пр ид ви гаясь
к
сто йк е,—
интересно,
как
это
будет.
Старичок
подал
ему
коль ца .
—
Значит,—
сп роси л
Пашка
обстоятельно,—
если
па
нижний
нож
накину,
то
ко нфе ты
Бабаева
мож но
полу­
чить?
—
Мож но, —
сказал
старичок
равнодушно.
—
А
повыше,
то
и
буд ильн ик ?
Старичок
кивнул
головой.
—
Ин те рес но.
Хо-хо.
А
есл и
самовар,
то
надо
небось
под
самый
п отол ок
ц ел ить?
—
Да
ты
печенье-то
возьми
сн ача ла,
трепаться
потом
будешь,—
ск азал и
ему
из
тол пы
нетерпеливо.—
Валяй!
Не
задерживай!
Пашка
пол ожил
на
прил ав ок
снимок,
раздвинул
напи­
равшую
публику
локтями,
облокот ился ,
н ацелился ,
но
тут
вдруг
рука
его
дрогнула,
кольцо
вырвалось
из
пальцев,
боко м
упало
на
пол
и
покатилось.
Пашка
похолодел.
В оз­
ле
полок,
сбоку,
сидела
на
стуле,
аккуратно
сложив
на
коленях
ручки,
нарядная
дев уш ка
тако й
красоты,
что
у
Пашки
п ом ути лось
в
глазах.
Девушка
быстро
вс тала
со
302


стула,
поймала
ко льцо,
подала
ег о,
не
г лядя,
и
улыбну­
л ась
вдруг
легонько
в
сторону
самым
краешком
ротика
—
и
тут
Пашка
погиб.
—
Ну-ка!
Что
же
ты,
па ре нь?
Валяй
сымай
са м овар!
Крой!
—
кричали
за
спиной
любопытные.
Пашка
очнулся
и
при ня лся
швы р ять
кольца
одно
за
другим,
ничего
вокруг
не
вид я,
кроме
опу ще нных
ресниц
девушки
и
ротика,
лопнувшего
поперек,
как
черешня.
Когд а
он
расшвырял
все
сорок
колец ,
она
собрала
их
и
молча
положила
на
прилавок,
одн ако
на
этот
раз
не
улыбнулась,
а
тольк о
пр ипо дня ла
на
Пашку
серые
глаза
и
попр ави ла
русую
пр ядку ,
выбившуюся
возле
уха.
Паш­
ка
выл ожил
другой
четвертак.
Кольца
неуклюже
летели
од но
за
другим.
Зеваки
хохотали,
напирали
в
спину.
Но­
жи
гуде ли ,
как
пчелы.
Ста ри чок
ра вно душ но
чесал
ск рю­
ченным
п альцем
но с.
Просадив
целковый
и
не
накинув
ни
одного
кольца,
Пашка
потерянно
выб илс я
из
толпы
на
бульвар
и
п ошел
под
липа м и,
вдоль
розовой
от
заката
вод ы.
Над
прудом
ст оял
еле
заметный
туман.
Свежий
холодок
шел
по
ру­
кам.
Кинематограф
«Колизей»
столбами
огне й
отражался
в
нежной
воде.
Не
одн а
пар а
стриженых
девчОцок
с
зеле­
ными
и
синими
гребешками
в
в олос ах,
обнявшйсь,
пробе­
гала
мим о
Пашки,
оборачиваясь
на
нег о
с
хохотом
и
пр и­
творно
толкаясь,—
больно,
мол,
хорош
ма льчи к!
—
однако
Пашка
ше л,
не
обращая
на
них
вним ания ,
и
задумчи­
во
пе л:
Цыганка гадала, цыганка гадала,
Цы-ы -ган-ка га-да-ла, за ручку бра-ла...
За
ночь
он
в люби лся
окончательно
и
бесповоротно.
Целый
мес яц
каждое
воскресенье
ходил
Пашка
в
ба­
лаг ан
кида ть
кольца.
Половину
пол учк и
извел
таким
об­
ра зом
на
ветер.
В
отпуск
не
пое ха л,
пропустил
черед,
стал
совсем
чум н ой.
Девушка
по-пр е жне му,
опустив
ед а-
за,
подавала
ему
кольца.
Улыбалась
иногда,
про
себя
буд­
то.
А
и ногд а,
увидав
Пашку
врасплох
в
то лпе,
вдруг
вся
шла
рум янце м,
таким
темным,
что
казалось,
плечи
и
те
сквозь
тонкий
маркизет
начинали
просвечивать
смуглыми
персиками.
Как
ни
старался
Пашка,
все
никак
не
мог
улучить
минуточки
поговорить
с
девушкой
по
душам:
то
народ
ме ша ет,
то
старик
вредными
глазами
посматривает
кчерез
очки,
нос
с крючен н ым
пальцем
чешет,
словно
303


грозит
Пашке
—
не
подходи,
мол,
не
про
те бя
девка,
проваливай.
Од ин
раз
все-таки
Пашке
удалось
кое-
как
поговорить.
Народа
б ыло
мало,
а
старичок
как
раз
по б ежал
с
хв орос ти ной
за
балаган
гонять
беспри­
зорн ых.
—
Наше
вам,-—
сказал
Пашк а,
и
в
сердце
у
него
зах о­
лонуло.—
Как
вас
звать?
—
Л юд м илой,—
быстро
и
жа рко
шепнула
девушка.—
Я
вас
хорошо
знаю,
вы
тут
свою
ф от ограф ию
на
стойке
ка к-то
позабыли,
а
я
спрятала,
пр ямо
влюбилась
—
до
то­
го
хорош а.
Де в ушка
сунула
пальцы
за
воротник
и
п ока зала
у
ключицы
уголышек
смятой
карточки.
Повела
глазами
и
зарделась
пунцовым
цвет ом .
—
А
вас
как
звать?
—
Пашкой.
Не
хотите
ли
с ходи ть
в
театр
«Коли­
зей»
—
интересная
программа
демонстрируется: «Женщи­
на
с
милл иа рд а ми», первая серия.
—
Нел ь зя,
папаша
сл едит .
—
А
вы
помимо.
—
Б оже
с охран и.
Уйдешь,
домой
обратно
не
пустят.
А
мамаша
—
т ого
хуже,—
мамаша
на
Суха ре вом
рынке
на
свое
имя
ла рек
де рж ит.
Стра сть
до
чего
ст роги е
роди ­
тели,
до
смешного
ужасн о.
Мы
на
Сретенке
живем,
в
Просвирином
переулке,
отсюда
невдалеке.
Дом
номер
два,
во
дворе,
от
ворот
налево.
—
Как
же
б удет,
Людмилочка?
—
А
так
же
и
будет.
Скорей
кидайте
кольца,
папаша
идет.
Едва
Пашка
на чал
кидать
кольца,
как
явился
папа ша
с
хворостиной.
На
доч ку
зверем
смотрит.
Так
ни
с
чем
и
ушел
Па шка.
А
на
следующее
воскресенье
явился
—
гл я­
дит ,
балаганчик
за ко лочен .
На
вывеске
знач ит ся: «Амери­
кан ско е
практическое
брос ани е
колец
40 шту.
25 ко.».
Тут
же
по
г олуб ому
по лю
выпис а н
з ел еный
попу га й
с
ро­
зовым
хвостом
—
в
клюве
держит
кол ьц о,
а
ветер
несет
с
дерева
мимо
попугая
желтые
липовые
л ист ья,
за метае т
ими
со
всех
сторон
бал аг ан,
цвет ники
помяты,
и
вокруг
ни
души,—
осень.
Тогда
вспомнил
Пашка
слова
гадалки: «Поперек доро­
ги
т ебе
стоит
по жило й
м ужч ина ...
бу дет
т ебе
от
него
боль­
шая
неприятность...
зеленый
попугай
те бе
в
жизни
счастье
принесет...»
—
и
такая
тоска
и
т акая
досада
на
Д УРУ
цыганку
взяла,
что
невозможно
описать.
Пашка
по­
304


гроз ил
п оп угаю
кулаком
и
пошел,
обдуваемый
со
всех
сторон
сквозным
ве тром ,
через
поредевший,
пу сты нный
бульв ар
ку да
глаза
г л ядят.
Вышел
на
Сретенку,
по пал
в
Просвирин
переулок.
День
пасмурный,
звонкий,
осенний.
Против
хилой
церковки
—
зе лен ое
с
белым
—
действи­
тельно
дом
номер
дв а.
Пашка
вошел
во
двор
и
с ворот ил
нал ев о,
а
куд а
дальше
идт и
—
неизвестно.
Тут
заиграла
пос ре ди
двора
шарманка,
на
шарманке
сидит
зеленый
по­
пу гай
с
розов ы м
хвостом
и
см отри т
на
Па шку
круглым
нах альны м
глазом
с
замшевыми
веками.
Вск оре
во
в то­
ром
э таже
открылась
форточка,
из
форт очки
вы сун ул ась
нежная
ручка
и
кинула
во
дво р
пятак,
завернутый
в
бу­
мажку.
Сквозь
дво йн ую
раму,
над
ват ным
валиком,
посы­
па нным
ст риж еным
гарусом,
сре ди
кисейных
занавесок
и
ф ик усов
Пашка
увидел
Людмилу.
Она
ра дост но
гл ядел а
на
него,
прижимаясь
ярк ой
щекой
к
стеклу,
дел ала
знаки
пальчиками,
разводила
ру к ами,
кач ала
головой,
ма ни­
ла
—-
и
ничего
нельзя
было
понять,
че го
она
хочет.
Пашка
то же
стал
объяснять
руками
—
вы ход и,
м ол,
п люнь
на
р о дителе й,
жить
без
тебя
не
могу!
Но
тут
Лю дм илоч ку
з аго роди ла
толстая
усатая
женщина
в
турецкой
шали,
захлопнула
форточку
и
пог роз ила
Паш ке
пальцем.
Пашка
поплелся
домой,
промучился
две
недели,
мо­
та лся
по
ночам,
как
вор,
в
Просвирином
переулке,
пугая
прохожих,
и зв елся
сов сем ,
а
на
третью
недел ю,
в
воскре­
сенье,
выч ист ил
брю ки
и
пиджак
спитым
чаем,
надел
ро­
зовый
галстук,
наваксил
штиблеты
и
пошел
прямо
к
чер­
ту
на
рога
—
делать
пред л ож ение
руки
и
с ердц а.
Д верь
ему
отомкнула
сам а
Людмил о чк а,—
увидела,
ахнула^
за
се рдце
ручкой
хватилась,
но
Пашка
мимо
нее
прошел
прямо
в
горн иц у,
где
род ите ли
после
о бедни
пили
чай
с
молоком,
и
ска зал:
—
Приятного
аппет ит а.
Извините,
па паша ^
и
вы,
ма­
маша,
из вин ите,
но
только
без
Людм ило чки
мне
не
жизнь.
Как
увидел,
так
и
пропал.
Делайте
что
хотите,
а
я
тут
весь
перед
вами
—
квалифицированный
сл есарь
по
ше стом у
разряду,
плюс
нагрузка,
хлебного
вина
не
по­
тр еб ляю,
ч лен
партии
с
двадц ат ь
третьего
года,
алиментов
никому
не
выплачиваю,
так
что
и
с
этой
стор оны
все
чисто.
—
Никакой
я
вам
не
пап аш а!
—
закр и чал
старичок
неправдоподобным
голосом,—
И
моя
су пру га
вам
не
ма­
маша!
Забудьте
это!
805


—
И
что
это
еще
за
мода
под
окнами
во
дворе
ша р­
манку
слушать
и
врываться
к
посторонним
люд ям
в
квар­
тиры,—
поддержала
басо м
супруга.—
Оставьте
это
при
себе.
Скажите
по жалу йст а!
И
не
таких
жен ихо в
видали;
подумаешь,
шестой
разряд!
Да
за
Людмилочку
в
про ­
шлом
г оду
о дин
управдом
с
Мясницкой
у лицы
св атал ся,
и
то
отказала.
Выйдите,
гражданин,
из
квартиры.
А
девку
на
замок
—
то же
хоро ша.
Нам
никаких
тут
слесарей
не
надо бно ,
особенно
партийных.
—
Я
с
одного
практического
бросания
колец
выраба­
тываю
до
тысячи
рублей
чистых
в
се зо н,—
з апаль ч иво
за­
метил
па паш а.—
Да
на
четыреста
рублей
призов
имею.
Людмилочке
нужен
муж
с
капиталом
для
расширения
де­
ла.
Одним
сл ово м,
до
свиданья.
—
Так
не
отдадите?
—
сп роси л
Пашка
отчаянным
го­
лосом.
—
Не
отдадим,—
п иск нул
папаша.
—
Хорошо
же,—
сказал
Пашка
грозно,—
раз
вам
тре­
буется
з ять
с
капиталом
для
расширения
дела,
тогд а
се­
анс
окончен.
Буд ете
м еня
помнить.
Я
над
вами
так ое
сде ­
лаю...
Прощай,
Людмилочка,
не
сдавайся,
жди .
А
Людмилочка
сидела
в
при хо жей
на
сундуке
и
лом а­
ла
руки.
Плотно
сж ав
челю ст и,
Пашка
вышел
на
улицу,
от пра­
вился
на
Сухаревский
рынок
и
купил
острый
кухонный
нож.
Пришел
домой
и
заперся
на
крю чок.
З има
пришла
и
ушла.
С
Чистых
прудов
на
дровнях
вывезли
ле д.
Пашка
аккуратно
ходил
на
ра боту,
ни
одного
час а
не
прогулял,
а
по
ночам
сидел
дом а
на
крючке,
и
сос еди
слышали
у
нег о
в
комнате
тих ий
звон,—
на
гитаре,
что
ли,
учился
играть,
неизвестно.
Тронулась
рек а.
Солнце
начало
при пек ать ,
позеленели,
р аспу ши лись
деревья,
на
Чистые
пруды
пр и­
везли
на
подводах
лодк и.
Фотограс^ы
развесили
в
аллеях
с вои
кремли
и
лунные
ночи.
По
вечерам
на
бульварах
началось
гулянье.
Каждое
воскресенье
Пашка
аккуратно
выходил
на
Чисты е
пруды
пос м отреть ,
не
открылся
ли
балаган.
Он
был
закр ы т.
Зеленый
попугай
с
розовым
хвостом
сидел
на
побелевшем
от
н еп огоды
голубом
п оле
и
держал
в
клюве
кольцо,
а
над
ним
висели
свежие
ве тви
липы.
Пашка
был
худ
и
мра чен .
В
одно
прек р асное
воскресенье
он
пришел,
и
балаган
был
отк ры т.
В
дверях
толпились
зеваки.
Внут­
ри
ярко
горе ли
лампы.
Слыш ался
металлический
зв он
и
хохо т.
306


Пашка
раздвинул
плечами
то лпу
и
ве жл иво
подошел
к
сто йке.
Крутые
скулы
подпирали
кал ены е
его
глаза.
Людмилочка
подбирала
кольца.
Ед ва
он
вошел,
румянец
сх лынул
с
ее
лица ,
она
ст ала
насквозь
прозрачна,
глаза
пот ем не ли,
а
ротик
сделался
еще
вишневей.
Папаша
по­
правил
очки
и
п одал ся
нем но го
назад.
—
Ра зр еши те,
товарищи,—
угрюмо
произнес
Пашка,
отстран яя
плечом
кидавшего
кольца
парня,
и,
не
глядя
на
старика,
кивнул
девушке.
Как
неживая,
она
подала
ему
кольца.
Он
коснулся
ее
холодн ых
п аль цев
и
бросил
на
прилавок
трешку.
—
Ты
бы,
товарищ,
та чку
нанял
самовары
возить,—
хихикнули
сзади.
Пашка,
не
оборачиваясь,
в зял
ко льцо
и
небрежно
его
кину л.
Нож
даже
не
д рогнул .
Раз дал ся
кратк ий
звяк.
К ольцо
был о
накинуто,
не
задев
но жа.
Старичок
торопли­
во
поч ес ал
нос
и
с
оп ас кой
положи л
перед
Пашкой
короб­
ку
конфет
фабрики
Бабаева.
Пашка
отодв и нул
ее
в
сторо­
ну
и,
отодвигая,
как
бы
нев зн ачай
пустил
второе
коль­
цо.
Так
же
легко
и
к оротк о
оно
село
на
другой
н ож.
И
не
успел
стар ич ок
досеменить
до
полк и,
чтобы
по­
дать
вторую
ко робк у,
как
Пашка
плоско
метнул
вслед
ёму
о дно
за
другим
три
новых
кольца,
и
они
ле гко,
п очти
беззвучно,
се ли
на
три
новых
ножа.
Народ
смолк.
Старик
обратил
к
Па шке
маленькое
свое
ли цо
и
за­
моргал
глазками.
Темная
капл я
пот а
сползла
по
его
лбу,
как
клоп.
Штаны
его
стал и
мешковаты
и
слегка
осели.
Пашка
стоял
нога
на
ногу,
облокотясь
о
прилавок,
и
по­
званивал
горстью
колец.
—
Так
как
же
будет,
па паш а,
с
Людмилочкой?
—
не гром ко
спросил
он
и
ра вно душ но
ос мотре лся
по
сто­
ронам.
—
Не
отдам,—
сказал
папаша
тихим
дискантом.
—
Не
отдадите?
—
сказал
Пашка
сон н о.—
Хорошо.
Эй,
малый,
сбегай
к
Покровским
в орот ам
за
тачкой,
полу­
чиш ь
самовар.
Посторонитесь,
папаша,
чуток .
Л ицо
Паш ки
сделалось
чугунным.
На
лбу
вздулась
ве­
на.
Он
легко
взмахнул
напряженной
рукой .
Из
его
паль­
цев
бегло
полетели
мо лн ии.
Н ожи
жужжали,
застигнутые
кольцами
врасплох.
Толпа
выл а,
грохотала,
рос ла.
На род
бежал
к
балагану
со
всех
сторон.
Пашка
п очти
не
глядел
в
це ль.
Его
глаза
рассеянно
блуждали.
Он
был
страшен.
Ни
о дно
кольцо
не
упал о
в
мешок.
Чер ез
пять
мин ут
все
307


был о
кончено.
Пашка
вытер
лоб
рукавом.
Толпа
рассту­
пилась.
Возле
балаг а на
стояла
тачка .
—
Грузи,—
сказал
Па шка.
—
Что
же
это
теперь
будет?
—
с
трудом
выговорил
старичок
и
за топта л ся
возле
полок.
—
А
ничего
не
будет.
Покидаю
все
барахло
в
пру д
—
и
дело
с
ко нцо м.
—
Да
как
же
это
так,
граждане,—
застонал
стари к
по-
бабь и.—
Ве дь
одного
товара,
граждане,
на
сорок
че рв он­
цев,
не
считая
пр ед пр иятия.
—
А
мне
наплевать,
хо ть
на
сто.
Мое
барахло.
Я
его
не
украл,
честно
выиг ра л.
Есть
свидетели.
Всю
з иму
прак­
тиковался,
сна
решился.
Что
хочу
теперь,
то
и
сдела ю.
Хо чу
—
себ е
возьму,
х очу
—
в
пр уд
покидаю.
—
Правильно!
—
закричали
в
толпе
с
упоением.—
Х оть
под
п ри сягу!
Толь ко,
слышь,
граммофон
в се-т аки
не
кидай.
Д обров ольц ы
из
публики
быстро
нагрузили
тачку
до -1
ве рху.
—
Вез и,—
сказал
Пашк а.
—
Куды
же
это?
—
захныкал
стар и чок .—
Мне
теперь
с
такими
делами,
граждане,
хот ь
до мой
не
ворочайся...
Неужто
ут опи шь?
—
Утоплю,—
сказал
Пашка.—
Вези
на
мостки.
—
Хоть
бога
бы
ты
постеснялся.
—
Бог
—
это
пережиток
темно г о
ум а,
папаша.
Все
равно
как
з ел еный
попугай.
А
все
дело
—
во!
—
и
покру­
тил
мускулистой
рук ой.
Окруженная
живы м
кольц ом
нап ир ающ их
людей,
тач­
ка
тронулась
и,
въехав
на
ло дочн ые
мостки,
остановилась.
Пашка
с нял
сверху
хром ов ые
сапоги
и
бросил
их
в
воду .
То лпа
ахнула.
—
По ст ой!
—
чужим
голосом
крикнул
старичок,
ки да­
ясь
к
тачке.—
Не
кидай.
Тогд а
Пашка
пол ожил
сверху
на
вещи
свою
могучую
руку
и,
о пу стив
глаза,
тихо
сказал:
—
В
последний
раз
говорю,
па паш а,
п о-ч естн о­
му.
Пу скай
все
лю ди
будут
свидетелями.
Отдайте
девку
и
забирайте
обра тн о
барахло.
На
сто
шагов
больше
к
балаг ан у
не
п одой ду,
а
так
все
равно
по
ветру
пу­
щу
все
ва ше
предприятие.
Нету
мне
без
Л юдми ло чки
жиз ни.
—
Бери!
—
кри кн ул
стар ик
и
махнул
рукой . —
Тьф у!
Забирай!
308


—
Людми лочк а!
—
вымолвил
Пашка
и
отступил
от
тачки,
побледнев.
Она
сто яла
п одле
него,
застенчиво
закрывшись
от
лю­
дей
рукавом.
Даже
ручки
ее
б ыли
розовы
от
стыдливого
ру мя нца.
—
Сеанс
окон че н,
граждане,
можете
разойтись,—
ска­
зал
Пашка
и
так
осторожн о
вз ял
девушку
под
локоть ,
словно
он
был
фарфоровый.
По
всему
бульвару
в
этот
час
пахло
черемухой.
Чере­
му ха
б ыла
повсюду
—
в
волосах
и
в
воде.
Невысоко
над
липами
в
густом
фиолетовом
н ебе
стоял
месяц,
острый
как
н ож.
И
его
молодой
свет,
отражаясь
в
пруду,
мн ожил ­
ся
и
дробился
обручальным
золотом
текучих
жив ых
колец.
А
вы
говорите,
что
в
н аши
дни
невозможны
с иль ные
ст рас ти.
Оч ень
даж е
возможны.


РАБ
С иние
мартовские
ветры
со
свистом
штурмовали
го­
род.
Круглые
облака
клубились
пушечным
дымом.
Стаи
грачей
р ассыпалис ь
шрапнелью
по
щетине
приморских
парков
и
били
в
бронированные
крыши
особняков.
Зи ма
умирала,
но
не
сдавалась.
Собирая
последние
резервы,
она
бросалась
в
контратаку,
и
снова
п ада ла,
и
снова
по­
дымалась,
каждый
св ой
шаг
укрепляя
колючим
норд-
остом.
Она
ди ко
гл од ала
углы
и
деревья,
она
налетала
с ухим
снег ом ,
она
бронировала
лужи,
но
все
б ыло
на­
пр ас но.
Игорь
Кут айсо в,
куря
и
гры зя
нечистые
ногти,
быстро
ходи л
по
городу,
как
по
комнате,
запертой
снаружи
на
ключ .
Непомерное,
пылающее,
потерявшее
ф орму
солнце
ле­
жало
в
узки х
амбразурах
ули ц,
выходящих
в
запа д­
ные
предместья,
сп лошь
охваченные
тревожным
по­
жа ром.
С
трех
сторон
на
город
шли
кр асны е.
С
четвертой
на-
стуцало
море.
Г ород
был
обр еч ен.
Серые
утюги
британских
брон ен осц ев
низко
сидели
в
стальной
от
ды ма
воде
залива,
сред и
еще
не
растаявших,
взбухших,
как
пр обк а,
льдин.
Синие
молнии
рад ио
слета­
ли
с
изящных
мачт
крейсеров.
Десантные
войска
четырех
империалистических
дер-»
жав
поддерживали
истощенные
отряды
добровольцев,
от*
бивщихся
от
к расны х.
Иг орь
Ку т айсов
еще
не
вполне
опр авил ся
после
сы н*
ног о
тифа.
Ноги
его ,
обутые
в
грубые
английские
башма*
ки,
ныли;
опустошенные
мускулы
были
по чти
бессиль*
310


ны;
кр асн ый
св ет
западного
с олнца
нестерпимо
резал
гла*-
за;
ру ки
тряслись
от
слабости.
Но
мучительней
слабости,
мучительней
шума
в
ушах,
мучительней
тошнотворного,
сосущего
сердце
гол ода
был о
о щущени е
неутолимого
одиночества
и
сме рт ельн ой
со­
бачьей
тоски.
Нет ,
не
те п ерь.
Она
н ачал ась
давно,
эта
тоска.
Она
началась
задолго
до
т ого
дня,
когда
санит ар ы
вынесли
Кутайсова
на
носилках
из
ваго на
и
вд винул и
в
покачнувшийся
автомобиль.
По
ул ицам
маршировали
патрули
британской
морской
пехоты.
Ма тро сы
—
с
кир­
пично-красными
л ица ми,
в
синих
беретах,
с
трубками
в
желтых
зубах
—
на
ходу
кидали
лошадиными
голенасты­
ми
ногами
футбольный
мя ч.
Ч ерез
чу гу нные
мосты
шли
обозы
г рек ов.
О слы
и
м улы,
навьюченные
бурдюками,
мешками
с
гороховой
мукой,
бочками,
лоханками
и
ору­
жием,
выс тавля я
н ап оказ
любопы тн ы м
св ои
плюшевые
лох мат ые
у ши,
ме лко
цокали
копытцами
по
асфаль т у
моста.
Унылые
греческие
с олда ты
с
оливковыми
и
кофей­
ным и
лица ми
путались
возле
них
в
сли шк ом
длинных,
зеленых,
как
гороховая
мука,
англ ийск их
шинелях,
с
тру­
дом
вынос я
тяж ест ь
старомодных
винтовок
системы
«гра» .
Дл инный
штабной
ав том оби ль
вытян ул ся
в
струнку
мимо
Кут айсо ва,
о бдав
его
ветром,—
и
на
какую-то
незна­
чительную
часть
секунды
в
сознании
Кутайсова
за пе чат­
лелся
во
вс ех
своих
под робн ос тях
сед ой
английский
п ол­
ковник
в
с олда тс ком
френче,
надменно
подпрыгивающий
на
подушках
машины.
Кутайсов
дошел
до
памятника
Екатерине,
г де,
окру­
женн ый
любопытными,
стоял
броневик,
и
по ве рнул
назад.
П ошел
с нег
и
через
пять
минут
кончился.
С
моря
дунул
ветер,
затем
встал
туман.
Они
дружно
пожирали
снег,
ун ося
его
белыми
тугими
облаками
в
море.
На
рас­
чищенном,
великолепно
отполированном
голубом
небе,
на
востоке
опять
появился
белый,
как
пу ши нка,
месяц.
Кра сн ое
солнце
снова
лежало
на
западе
в
узких
ам б­
раз урах
улиц.
Двуколки
зуавов,
решетчатые
и
кач ающ иеся,
похожие
на
дачные
мальпосты,
у д ивляя
своими
необыкновенно
громадными
колесами,
выш иной
в
саженный
р ост
шагав­
ших
рядом
се негаль ск их
с трелко в,
проплыли
в
перспекти­
ве
багрово
озаренной
улицы.
Т ени
спиц
вертелись
гигант-
311


сними
балками,
расталкивая
кос ой
воздух
во
всю
д лину
затопленной
солнцем
улицы .
Черный
пот
горе л
на
выпук­
лых
лбах
рабов.
Кутайсов
пошел
обратно.
Месяц
бе лел
над
броневика­
ми,
ясный,
как
ноготь.
На
перекрестке
стояли
зеленые
су нд уки
цветочниц.
В
синих
мисках
плавали
фиа лк и.
От
них
нежно
па хло
парниковыми
огурцам и .
Возле
столов
ул ичных
ва лют ных
меня л,
зава лен ны х
живопис ­
ным и
груд а ми
фунтов,
долларов
и
ак цепт о ванных
чеков,
кричали
ма клер ы
в
котелках.
Два
потока
празд­
ных ,
раздушенных
и
хорошо
одет ых
лю дей
протекали
др уг
мимо
друга,
мимо
Кутайсова
и
мимо
цветов
и
денег.
Французский
лейтенант
в
козьей
кофте,
серебристым
мехом
наружу,
ве жливо
отодвинул
Кутайсова
плеч ом .
Зеркальная
сабля
рус ск ого
о фицера
скользнула
по
его
башмаку.
Кутайсов
увидел
себя
в
ули чн ом
зе ркал е
и
ужаснулся
—
рваная
английская
шинель,
зеленые
обмот­
ки,
косматая
черная
папаха,
рыжеватая
борода,
розовые
в еки.
«Ну,
вот
и
в се»,—
пусто
подумал
он
и
поше л
об­
ратно.
Броневика
не
бы ло.
Его
место
заняли
синие,
свис­
шие
до
самой
земли,
об лак а.
Во зле
ан гли й ской
вербо­
вочной
ко нт оры
стоял
ча со вой
с
винтовкой
прикладом
вверх.
«Она у меня давно,—
писал
Ку т айсов
немного
по зже
про
свою
тоску
матери
в
Орел.—
Два
м есяца
наш
бр оне­
поезд
мет ался
межд у
Жмеринкой
и
Киевом.
Трижды
мы
пыт а лись
прорваться
на
Бердичев.
Дорогая
мамочка,
есл и
б
ты
знала,
как
я
устал.
Ты
себе
не
можешь
пред­
ставить,
что
это
за
ужас
—
дежурить
ночью
с
би нок лем
у
глаз
на
первой
башне,
когда
бр оне пое зд,
гремя
по
стыкам
и
сод рогая сь,
прет
по
незнакомым
рельсам
к
черту
на
рога.
Во круг
ветер
—
ветер,
тьма ,
ночь.
С нег
зас ып ает
папах у,
сапоги
худые,
и
ног и
—
совершенно
деревянные
от
стужи.
Вокруг
никого.
Только
и
видишь
собственные
глаза,
жу т­
ко
увеличенные
черными
ст ек лами
бинокля;
будто
при­
стально
см от ришь
сам
себе
в
душу
—
ни
зги
в
ду ше,
ни­
чего,
пустота,
мрак...
Потом
сыпной
тиф .
Но,
бога
ради ,
ты
не
волнуйся,
родная
моя
мамуся.
Я
уже
почти
попра­
вился.
Тольк о
еще
немного
дрожат
руки
и
дьявольский
аппетит.
З ато
какие
чудесные,
какие
замечательные
сны
спились
мне
в
тифу.
Ах,
мамочка!
Если
бы
ты
знала,
что
это
были
за
сны!
Цве тны е,
словно
сделанные
из
церков­
ных
ст ек ол.
Зеленые
лужайки,
розов ы е
фламинго,
какой-
312


то
ос т ров,
где
лю ди
живут
как
братья,
какая-то
сч астл и­
вая
страна
бу дущег о
—
воздушные
сиреневые
мосты,
в оз­
душные
стекл янн ы е
вокзалы,
ключ ева я
вода,
совершенно
прозрачная,
как
горный
в оз дух...
Нет,
в
письме
не
опи ­
ше шь
э того.
Авось
скоро
увидимся
—
тогда
расскажу
тебе
все.
Сейчас
я
в
глуб оком
т ылу.
С
добров ольче с кой
армией
покончил.
Довольно.
Толь ко
что
зап и сался
в ол онте ром
к
англичанам.
Подписал
контракт,
по лу чил
обмундирова­
ние...
Обеща ют
мн огое ,—
а
я
так
стосковался
по
культур­
ной,
спокойной
жизни,
по
х ороши м
журналам,
по
театру,
по
свободе,
по
тебе,
дорогая
моя
мамуся.
Надеюсь,
скоро,
скоро
свидимся...
А
в проч ем,
против
кого
я
во юю?
Ниче­
го,
нич его
не
зн аю ...
Эта
мысль
не
дает
мне
покоя.
Это
она
—
моя
собачья
тоска,
это
она
—
моя
бессонная
со­
ве ст ь».
Кутайсов
писал
это
пись мо
хим иче с ким
карандашом,
наклонясь
над
мокрой
клеенкой
столика
в
кабачке
за
бу­
тылкой
кисл о го
б есс ара бск ого
вина.
Исступленно
играла
музыка.
Каменны е
стены
подвала
пахли
спиртом.
Пл ыли
огни
калильных
ла мп.
Кутайсов
не
ок ончи л
пис ьма
и
вы­
шел
на
ул ицу.
Голов а
кружилась.
Бы ла
ночь.
Во
тьме
выли
па роход н ые
сирены.
Стекла
фонарей
стрекотали
от
проезжающих
грузовиков.
Голова
горела,
ресницам
бы ло
больно
от
жара.
Таб ак
был
горек.
В
городе
происходило
неч то
стр ашное .
Ц епи
ф онарей
шли
кр угом .
Длинные
по­
лосы
прожекторов
вст ава ли
над
городом
и
передвигались,
скрещиваясь,
как
фосфорические
стрелки
сошедших
с
ума
часов.
Стреляли
пушки.
В
пред ме сть ях
сыпали
пуле­
мет ы.
Лю ди
нат ык али сь
на
деревья.
Ш торы
магазинов
с
грохотом
падали.
Мальчишки-газетчики
размахивали
крыльями
эк стр енны х
телеграмм.
Кутайсов
по беж ал
на
запад.
Его
остановил
англий­
ский
патруль.
Заж ег ся
электрический
фонарик,
Кутайсов
протянул
отпускную
бумагу
вербовочного
пункта.
Его
окружили
и
повели.
Канонада
усиливалась.
С
трех
сторон
неб о
над
городом
пр еоб р ажал ось
от
двойных
вспышек
—
точно
по
городу
гигантскими
шагами
ходил
стекольщик,
н еся
на
плече
вспыхивающую
свою
р аму.
На
вербовочном
пункте
английский
офицер
велел
Кутайсову
сдать
ору­
жие.
Кутайсов
положил
на
скучный
канцелярский
стол
револьвер
и
пат рон ы.
Во
дворе
строился
батальон
терри­
тор иа льн ой
пехоты.
Патрули
прив од или
под
конвоем
за­
вербованных,
задержанных
в
разных
ча стях
города.
На
рассвете
их
отвели
в
форт,
где
обезумевшие
лю ди
^же
313


штурмовали
сх о дни,
и
посадили
на
п ароход ,
в
трюм,
а
к
люкам
трюма
пост авил и
часовых.
«Что это значит?» —
подумал
Кутайсов,
садясь
на
ящи к.
В
трюме
было
почт и
темно.
Мраморный
св ет
отра­
же нно го
моря
снизу
вверх
струился
из
иллюминаторов
по
бледной
обшивке.
А
в
это
время
в
городе
уже
все
был о
кончено.
Поверх
плакатов
Освага
с
изображениями
чудовищного,
ярко-
красного
Троцкого,
сидящего
верхом
на
поломанных
кр е стах
Кремля,
ра скле ив али сь
п рик азы
Революционного
комитета.
Чубатые
оборванцы
Ко тов ск ого
в
картузах
ко­
зырьками
на
с торон у,
с
а лыми
л ент ами,
вплетенными
в
гр иву
и
у з дечки
добрых
херсонских
жеребцов,
со
св исто м
и
украинскими
песнями
не сл ись
по
ули ца м,
покрытым
налетом
битого
стекла
и
закрученными
пе тля ми
с ор ван­
ных
трамвайных
проводов.
Голубоглазые
москвичи
в
жел­
тых
полушубках
и
добротных
мерлушковых
папахах,
п остук ив ая
по
вымерзшим
тротуарам
прикладами
винто­
вок
всех
армий
мира ,
окружали
подозрительные
дом а,
из
которых
черноморцы-матросы
выводили
переодетых
о фи­
церов.
Мальчики
бегали
на
окраинах
с
красными
флажка­
ми
и
пе ли
«Интернационал» .
В
трюме
было
шест ь десят
пле нных
и
одн а
арестован­
ная
лампочка,
запаянная
в
металлическую
решетку.
Па­
роход
задр ожал
—
наверху,
на
баке,
зар або тал а
моторная
леб едк а.
Зубчатый
хруст
якорной
цепи
пополз
по
наруж­
ной
обшивке,
а
по
иллюминатору
потекла
грязно-зеленая
вода.
—
Куд а
нас
везут?
—
в
пространство,
неизвестно
к
ко му
обращаясь,
сказал
Кутайсов.
Пленные
молчали,
занятые
собой.
Ламп о чка
ст ала
медленно
накаливаться
малиновым
свет ом .
В
городе
стр е­
ля ли.
В
тр юм
вошли
анг лий ский
офицер
и
русский
пере­
водчик...
Офицер
вст ал
в
профи ль
и
сказал
несколько
слов.
Переводчик
перевел.
В
первое
мгновенье
Кутайсов
не
понял
сказанного.
Он
то лько
слушал
слова.
С мысл
до­
шел
поз же.
Работа
моторной
лебедки
прекратилась,
но
па роход
не
перестал
дрожать.
Над
головой,
по
палубе,
пробежало
несколько
чело в ек.
По
бо рту
свежо
и
радос тн о
бежала
во да.
Несколько
человек
снаружи
встали
с
ящи ­
ков
и
снова
сел и.
Ку тай сов
бросился
к
люк у.
Тольк о
те­
п ерь
он
понял
смысл
сл ов
офицера.
О фицер
тем
временем
повернулся
и
вышел,
а
за
ним
—
и
переводчик.
В
дверях
314


люка,
ос вещ е нный
с ве рху,
стоял
сенегалец
с
винтовкой
наперевес.
—
В
Ар а ви ю!..—
зад ы хаясь
закричал
Ку та йс ов.—
Вы
слы шали ? ..
Нас
везут...
Мерзавцы...
Как
раб ов !..
Волон те ры
молча ли .
Ку тай сов
сделался
страшен.
Он
ощущал
во
всех
п од робн ос тях,
до
пос ледн ег о
мускула,
мгновенно
перестроившееся
свое
лицо,
на пряж ен ное
сверх
предела.
Он
вырвал
из
рук
сенегальца
винтовку
и
бр оси лся,
скользя
по
обитым
сточенной
ме дью
сту пен ь­
кам,
вверх.
Ветер
окатил
е го,
как
из
ведра.
Затвор
незна­
комой
системы
не
по д д авался
усилиям
его
посиневшей
ла дони .
Па ро ход
круто
огибал
ма як.
Офицер
стоял,
слегка
расставив
ноги
в
желтых
кра г ах,
лицом
к
Ку т айсо ву.
Ку­
тайсов
увидел
страшно
близко
твердый
нос
с
царапинкой
возле
хр ящик а
и
полные
л ьда
и
тума на
голубовато-серые
глаза
ан гл ич анина.
Панорама
уходящего
рейда,
усеянного
дымящимися
судами,
и
города,
вспыхивающего
выстрела­
ми
и
стеклами
изнемогающих
от
утреннего
солнца
домов,
поворачиваясь,
плыла
позади
этих
непо д вижн ых
глаз.
За­
твор
не
поддавался.
Ладонь
обливалась
потом.
Тогда
Ку­
тайсов
для
чего- то
изо
всех
сил
воткнул
винтовку
п ожом
в
пал уб у.
Глаза
англичанина
ст али
немного
уже.
Теперь
позади
них
плы л,
уходя
назад
и
в
сторону,
голуб ой
бер ег
Пересыпи
и
конусообразные
крыши
белых
неф тяны х
цистерн.
Еще
не
стаявш ие
л ьды
леж али ,
греясь
на
солн­
це,
как
белые
медведи.
—
Я
не
раб!
—
за кри чал
Ку та йсов
и
задохнулся
от
страсти
и
волнения.
С
трех
сторон
на
Кутайсова
б ежал и,
об на жив
коров ьи
зу бы,
сенегальцы.
Черный
пот
горел
на
их
выпуклых
лбах
рабов.
—
Моя
кровь
не
нефть!
—
изо
всех
сил
заорал
Кутай­
сов,
так,
что
в
горле
у
нег о
обо рва лось
и
осип ло .
Смерт­
ная
черная
тоска
поднялась
в
нем .
На
солнце
мигнул
каким-то
мет алл ич еск им
у глом
приклад.
И
в
это т
м иг,
последний
миг,
в
кот оры й
Кутайсов
видел
родную
уходя­
щую
землю,
два
орудийных
выстрела
о дин
за
другим
по­
трясли
во ду
и
ле гли
поперек
рейда.
Кутайсову
показа­
лось,
что
это
ан гл ич анин
вы стрелил
углами
своих
глаз.
Крейсер,
стоявший
за
волнорезом,
оделся
белым .
Вс лед
за
тем
из
цист ер ны
по ва лил
рыжий
дым.
Рыбачья
шал анд а,
разбивая
плоским
дном
ч ерно -з еле ные
волны,
под
полным
ветром
прошла
мимо
парохода,
широко
кл аняя сь
зап ла-
315


тайным,
как
рубаха,
парусом.
Босой
парень
стоял,
п од­
прыгивая,
на
баке
и,
размахивая
фуражкой,
кричал
про­
тив
ветра
отчаянным
голосом:
—
Ва та
блин!
А-а-амба!..
До
сви-данья!
Свежий
бр из
трепал
его
во ло сы.
Над
головой
К ута йсо­
ва
быстро
пр оне с лись
чайки,
как
разорванное
в
клочья
письмо.
Сенегалец
ударил
его
в
грудь
прикладом.
-Кутай­
сов
полетел
по
трапу
обратн о
в
трюм.
На
губах
его
с тало
солоно.
Красная
лампочка
завертелась
во
ть ме
огненным
к оле сом
и
за стыл а
над
головой
пя тно м,
напоминавшим
боль.
1927


ГО РА
Автомобиль,
уже
покрытый
белой
крымской
пылью,
вынес
нас
из
Ялты.
Узкое
шосс е
—
настолько
узкое,
что
на
нем
трудно
было
разъехаться
дв ум
маши на м,—
круто
с в ернуло
влево
назад
и,
не
успев
как
следует
выправить­
ся,
бросилось
впр аво
вперед,
неуклонно
восходя
в
гору.
Погода
была
сомнительна.
Ут ром
в
го рах
шел
дождь.
Во­
доп ад
Учан-Су,
еще
вчера
к а за вшийся
издали
сухой,
свет­
лой
трещи н ой
сре ди
беспокойного
наг ро м ожд ения
камн я,
теперь
падал,
и
тек,
и
снова
падал,
и
тян ул
кан ит ельну ю
сказку
о
том ,
что,
мо л,
по
у сам
текло,
а
в
рот
не
по пал о.
Высокий
уровень
серого
мо ря
по
мере
нашего
по д ъема
не
только
не
падал,
но,
наоборот,
все
по выш ал ся,
отмечая
свою
высоту
на
кривой
горного
склона
белыми
за зубри на ­
ми
верхнего
и
н ижне го
шос се.
За
подъемом
последовал
такой
же
крутой,
изв илис тый
спуск;
затем
снова
подъем.
Справа,
слева,
сзади
передви­
гались,
мен яя
топографию,
горбы,
плоскогорья
и
до л ины,
кудряво
порос ш ие
кустарником,
гус то
напудренным
вбли­
зи
шо ссе
меловой
пылью.
Впереди
поднимался
горный
хре бет ,
весь
в
мелк ой
мерлушке
растительности.
Мы
долж­
ны
был и
его
п реод оле ть.
Иногда
дорога
под ходи ла
вплотную
к
круглому
боку
го ры
и,
огибая
его,
мчалась
в
свисте
свисающей
сверху
лозы,
в
полете
слабой
тени,
в
мельканье
точи л ьн ого
к ам­
ня,
в
то
время
как
под
правыми
колесами
машины
ме д­
лен но
плыла,
падая
глубок о
вниз ,
как
в
обморок,
кудря­
вая
пустота
к отлов и ны,
насыщенной
синев о й.
Там
белели
игру ш еч ные
улицы ,
кипарисики
и
дома
Ялты;
на
ре йде
качались
сложившие
оружие
ях ты;
серый
мол
лежал
по­
п ерек
моря ;
под ошв а
горы
отражалась
почти
черной
зе­
ленью
под
сваями
по пла вк ов;
вокруг
маяка
в
воздухе
317


плавали
чайки,
и
коротк ая
радуга
перпендикулярно
висе­
ла,
как
арбузная
корка,
выше
земли
и
ниж е
горы,
упира­
ясь
бенгальским
зелено-бело-краспым
ды мом
в
пл ос кую
крышу
дворца
эмира
буха рск ого.
До
Лив ад ии
мим о
нас
прон е слось
назад
множество
встречных
машин.
Они
возникали
в друг,
из -за
резких
по­
воротов,
каменели
на
какую-то
част ь
секунды
рядом
с
нами
во
всех
своих
подробностях
и,
отброшенные
назад,
ту ман но
от ст авали
в
об лаке
оставленного
нами
чада.
Нас
не
обогнал
никто.
Мор е
синело
на
ветру.
Ветер
рвал
шляпу.
Мне
при ­
шлось
ее
снять
и
пол ожит ь
в
ног и.
Жаркий
воздух
радиа­
то ра
подхватил
во лосы,
выс у шил
их
мг нов енно ,
вздул,
р аспуш ил,
поднял
дыбом.
Вздернутая
движением
моя
го­
лова,
казалось,
ви села
на
летящих
волосах,
как
на
пара­
шюте.
Укрывшись
от
ветра
за
спиной
шофера,
мне
уда­
лось,
ломая
спички,
зажечь
папиросу,
но
она
с
быстротой
порохового
шнура
сго рел а
д отла
и
взорвалась,
прежде
чем
я
у спел
дважды
затян уться.
Я
бросил
опустошенный
ок урок
на
ветер
и
не
успел
рассмотреть,
что
с
ним
стало:
возможно,
что
он
сделался
спутником
Земли
и
остался
ту манно
висеть
за
поворотом,
над
непо д вижными
рогами
волов,
запряженных
в
длинную
татарскую
мажару
с
круглым
по ло тня ным
в ерхом ,
во зле
вделанной
в
стену
ль вино й
головы,
из
пасти
которой
вытекала
в
раковину
неподвижная
вод а.
Потом
п ошел
лес .
Стволы
сосен
закру­
ти лись
за
передними
ст ек лами
ма шины ,
как
кар анд аши ,
циркулирующие
за
прилавком
писчебумажного
ма газ ина.
К очков атая
д орога ,
пересеченная
корнями,
то
и
дело,
ка­
за лос ь,
заходила
в
тупик
чащи,
из
которого
нет
выхода.
Однако
как-то
так
все
обходилось,
и,
повернув
в
неожи­
данную
сторону,
она
выносила
нас
ярусом
выше,
поверх
вершины,
р анее
казавшейся
недоступной.
Все
более
и
бо­
лее
ярчавшее
мо ре
шло
в
гол ову
с
нами,
не
опускаясь,
и
катер,
огибающий
Ай-Тодор,
уже
каз ал ся
заводной
му­
хо й,
ползущей
по
самому
из вилис т ому
но су
мыса .
М оре
б ыло
необыкновенно
в ели ко.
Даже
н ебо
в
сравнении
с
ним
бледнело,
переливаясь
через
горн ый
хре бет
холодным
дымом
зависти,
и
падало,
как
пульс.
Воздух
чем
выше,
тем
ст ано вил ся
туманнее,
ветренее
и
холоднее,
в
то
время
как
внизу,
там,
куда
еще
не
дошла
син яя
тень
Ай-Петри,
подробно
горе ли
теплые
кр аски
крымского
п осле обед а.
Ту ман
обстилал
нас
со
вс ех
сторон.
В
последний
раз
я
увидел
внизу
прекрасную
зелено-си­
318


нюю
пано рам у
Южного
берега
Крыма,
обнаженную
вы со­
той,
по
крайней
мере,
на
семьдесят
километров.
Тепер ь
вд оль
моря
одновременно
б ыли
вид ны
и
Алупка,
и
Ма с­
сандра,
и
Ял та,
и
Никитский
сад,
и
Гурзуф
со
своей
зна­
менитой
горой
Медведь,
которая
отсюда
казалась
не
боль­
ше
маленькой
ушастой
мышки,
лакающей
из
блюдц а
го­
лубовато-морщинистое
молоко
залива.
Холодный
воздух
посвистывал
в
ушах,
обдавая
резким
зап ахо м
папоротни­
ка
и
шишек.
Туман
отхлынул
и
скрыл
от
гл аз
все
то,
что
осталось
сзади
вниз у.
Спереди,
вверху
на
не кот орое
вр емя
появился
скалистый
зуб
Ай-Петри.
В
гр ифел ьных
его
трещинах
и
п ломб ах
гнездились
карликовые
сос ны
и
ко­
ра лл овый
дубняк.
Подъем,
вырубленный
в
ска лах ,
стал
более
диким
и
пологим.
Мотор
затара тори л
среди
сыплю­
щегося
град ом
эха.
Исхлестанные
ветром
щеки
горели
на­
проп алу ю,
как
рябина,
и
студеный
туман
не
в
силах
был
пот уши ть
их
тре зв ого
жара.
Шерстяное
автомобильное
пальто,
казавшееся
вни зу
неуместно
теплым,
потеряло
тепло т у
и
в ес.
Воздух
про ни­
кал
в
легкие
рукава
и
вздувал
их
пузырями.
Я
туго
зат я­
нул
на
запястьях
ремешки
рукавов
и
пожалел
о
пер->
чатках.
—
Последний
поворот,—
сказал
шоф ер,
и
д орога
кру­
то
поворотилась
под
давлением
его
тяж елы х
боль ши х
перчаток
с
раструбами,
спокойно
лежащих
на
руле в ом
ко­
л есе.
Он
нажал
подошвой
рычаг.
Изо
всех
щел ей
полез
вонючий
дым.
Стрелка
манометра
дрогнула.
Маш ина
по­
лезла
еще
вверх,
е два
не
срываясь
задними
колесами
за
край
о бр ыва,
где
был
врыт
в
землю
каменный
столб.
Штук
шесть
камешков
скатилось
из-под
шин
в
пропасть.
На
повороте,
уткнувшись
в
куч у
щ ебня,
ручками
вв ерх,
стояла
тач ка.
Автомобиль
с
хрип ом
и
х рус том
въеха л
на
п лоск огорье
и
остановился.
Это
б ыла
голая
и
плос кая
ве р­
ш ина
горы
Шишко.
Тут
находилась
метеорологическая
о бсе рв атори я.
Несколько
низких
одноэтажных
построек
б ольн ичн ой
бе­
лизны
и
скр ом но сти,
соединенных
между
собою
кр ыт ыми
г алер еям и,
стояло
как-то
ос обня ком
и
боком,
преграждая
дорогу
нашему
автомобилю.
Дальше,
на
самую
верш ину
Ай- Пе три,
следовало
и дти
три
версты
пешком.
Это
б ыло
невозможно.
Потрясающий
ветер,
г л адкий
и
сплошной,
как
гря да
воды,
выпу к ло
опрокидывающаяся
по
ре бру
шлюз а,
тянул
в
упор
туманом,
окутывал
стужей,
глод ал
319


уши,
валил
с
ног .
Шофер
закрыл
дымящийся
радиатор
войлоком.
Мы
вылезли
из
машины
и
побежали,
не
чувствуя
под
соб ою
омертвевших
ног ,
к
длинной
татарской
хибарке,
построенной
против
обс ерв а тори и,
у
самой
дороги,
попе­
рек
ветра.
Большие
круглые
камни,
как
сыр ы,
навален­
ные
на
плос кую
ее
кровлю,
л едяная
мг ла
вокруг
и
мокрая
от
ту ман а,
жесткая,
скользкая
трава,
ред ко
ра стущ ая
из
кварца,
превращали
хижину
в
швейцарское
шале.
Общество
разделилось.
Част ь
осталась
у
х ижины
и
бо­
ролась
с
дв е рью.
Ча сть
двинулась
вперед.
Я
при мк нул
ко
вторым.
Ст их ийно
руководимые
воздухом,
мы
слепо
шли
вперед,
преодолевая
вы пук лый
подъем
как
бы
намаг ни ­
ченного
холма.
Ветер
кр епч ал.
Чтобы
не
упасть,
мы
взя­
лис ь
за
руки
и
цепью
пробивались
к
неизвестной
для
ме­
ня
цели.
Минутами
мы
был и
туго
спеленаты
в
коленях
полами
плащей
и
макинтошей.
Минутами
воздух
в друг
раздувал
их,
как
оболочки
м он гольф ьеров .
Отскакивали
вырванные
с
м ясом
пуговицы,
шарфы
ще лкал и
вокруг
го­
ловы,
как
вымпела,
шл япы
вы рыва лис ь
из
окоченевших
рук ,
и
грудь
распи рал о
от
ворвавшегося
в
легкие
серого
ветра.
И
вот
тут- то ,
когда
казалось,
что
даж е
с ама
земля,
обессиленная
бредовым
вихрем,
и
та
начинает
терять
власть
над
наш им
весом,
мы
уви д ели
перед
со бой
цель.
Это
был
гранитный
глобус.
Он
сви нцо во
си нел
ср еди
несущейся
вокруг
мглы,
как
нек ий
трофей
о сады,
как
некая
бомба,
утвержденная
на
кубическом
ц околе
у
по р­
ти ка
м узея
и
заклейменная
знаменитой
датой.
Мы
добе­
жа ли
до
г лоб уса
и,
скользя
подошвами
по
глянцу
первой
ступени,
сочли
св оим
долгом
похлопать
л адон ью
поверх­
ность
большого
шершавого
шара,
ск упо
разграфленного
географической
сеткой.
Я
прочел
мельком
сло ва: «С .-П е­
т ерб ург,
Париж,
Пулково,
Л онд он ...»
Делать
больше
было
нечего.
Место
земли,
на
кот орой
мы
с тояли,
вероятно,
пе­
ресекал
меридиан.
Воображаемая
цель
подъема
была
до­
стигнута.
Отды х
заслужен.
Пр авд а,
был а
еще
одн а
це ль,
иная,
высшая
точка
Ай-Петри,
но
вокруг
сгущалась
мгла,
и
б ыло
бессмысленно
и дти
напролом
еще
три
версты
для
т ого
толь ко,
чтобы
почувствовать
себя
вс его
на
пять ­
десят
ме тров
выш е
до сти гну той
нами
с
таким
трудом
точк и.
—
Похоже
на
газовую
атаку...
не
пр авда
ли?
—
захле­
бываясь
в
ветре,
закричал
мне
на
ухо,
как
глухом у,
Сте­
320


пан
Васильевич,—
или
не т...
На
Пе ре коп.
Не
пр авда
ли,
похо же
на
Перекоп?
Всю
дорогу
он
не
произнес
ни
сло ва.
Его
темные
б ро­
ви
был и
пря мо лине йно
сдвинуты,
сло вно
запирали
суро ­
вое
м олод ое
лиц о
на
задвижку.
Теперь
в друг
оно
откры­
лось:
я
услышал
хри пло ват ый,
сорванный
ветром
голос
и
увидел
близко
от
себя
страстные,
карие
с
сумасшедшин­
кой
глаза.
Я
ответил,
но
ответ
мой
опоздал,—
лицо
Степа­
на
Васильевича
снова
замкнулось.
Мы
вернулись
назад
и
напились
в
х ижине
черного
туре ц кого
к офе
с
каймаком.
Посередине
комнаты
в
сумер­
ках
трещала
раскаленная
докрасна
железная
печка.
Длинная
охотничья
собака
лежала
под
столом
на
хв о­
росте,
п олож ив
морду
меж
передних
лап.
Хозяин
нашего
пансиона,
тучный
мужчина
с
бабьим
голосом,
б ывший
гра ф,
торговал
у
охотника-туземца
ди чь
и
обещал
дамам
к
ужину
замечательных
перепелок.
Шофер
вышел
из
хи­
жин ы
и
ст ал
заводить
мотор.
Но
прежде
чем
садиться,
инженер
предложил
ос мо треть
обсерваторию.
Мы
согласи­
лись.
Пр офе ссор
^, заведующий обсерваторией,
сут улый ,
в ысо кий,
р ыжеу сый
человек
с
проседью,
в
зол от ых
очка х
и
синей
ситцевой
рубахе,
встретил
нас
в
сенях
и
кос олапо
пов ел
показывать
св ое
ме теоро логиче с кое
хозяйство.
Са­
модовольно
и
застенчиво
ул ыб аясь
в
дикие
ус ы,
каждым
движением
изобличая
неловкость
отвыкшего
от
общества
человека,
он
любовно
и
вместе
с
тем
несколько
небрежно
объяснил
нам
св ои
приборы.
Не к оторые
из
них
были
за­
мечательны
по
точн ости
и
простоте.
Например,
инстру­
ме нт
для
определения
ч исла
солнечных
часов
на
каждый
ден ь.
Я
не
знаю,
для
какой
надобности,
но
это
бьтло
ге­
ниа л ьно
просто.
Над
крышей
на
высоком
шес те
был
установлен
лит ой
стекл янн ый
шарик;
на
н екот ором
р ас­
ст оя нии
вокруг
н его
помещена
си няя
бумаж н ая
лента,
разграфленная
по
ч ислу
дне вны х
час ов.
И
это
в се.
Солнеч­
ные
лучи ,
проходя
сквозь
с тек ло,
падали
на
бумагу
огне н­
ной
т очкой
фокуса
и
прожигали
в
ней
ды рочку ,
солнце
дв и галос ь,
шл о,
проходило
пол оже нный
ему
п уть,
огне н­
ная
точка
неукоснительно
двигалась
по
синей
л енте
и
оставляла
на
ней
пр ож женну ю
черту
—
условную
длину
безоблачного
крымского
дня,
от
восхода
до
заката;
но
ед­
ва
туча
закрывала
со л нце,
как
стек л янны й
шарик
пере­
ста вал
прожигать
ленту,
и
лента
от
та кого- то
до
такого-то
дел ени я
оставалась
непро жжен ной.
Профессор
вынул
из
ящика
простого,
некрашеного
соснового
стола
пач$у
И
В.
Катаев,
т.1
321


си них
лент
—
пачку
синих,
прожженных,
прожитых
крым*»
с ких
дней
—
и,
похлопав
по
ним
большой
умной
ладонью,
усмехнулся
в
дикие
сво и
усы .
—
Вот
он и,
крымские
денечки,—
сказал
он
и
стал
нежно,
как
любовные
письма,
пер еб ира ть
синие
ленты.
Иные
из
них
он
вы нимал
из
пачки
и
разглядывал
сквозь
очки,
приг о вари вая :
—
А
ну-ка,
посмотрим,
какова
бы ла
пог одка
шестого
и юля?
Ни
одн ого
облачка
—
спл ош ная
выг ор евш ая
черта.
Зато,
прошу
взглянуть,
десятого
ав­
густа
до
половины
примерно
чет в ертог о
было
пасмурно,
а
потом
в се-т аки
разгулялась...
Разгуля-алась!
Вот
оно
ка к.
И
профессор
вдруг
начи н ал
содрогаться
от
добродуш­
ного,
какого-то
р оди тель ск ого
смеха.
Он
неуклюже
хо дил
по
св оей
большой
бе лой
лаборатории,
показывая
бар ом ет­
ры,
барографы,
спиртовые
те рмом етры
свер х ъесте ст вен ­
ной
чувствительности
и
прочие
статьи
своего
уче н ого
ин­
вентаря.
Пепельный
дым
дождевой
тучи
ст лалс я
сн аруж и
по
гнущимся
от
ветра
стеклам.
Р амы
дрожали.
Воз дух
ло­
ми лся
в
ок на
и
пробовал
болты.
Степан
Васильевич
стоял
у
подоконника
и
рассмат р ивал
ящики
со
слоистыми
об­
р азц ами
почвы;
по
его
суровом у
ли цу,
как
нео тсту пн ая
мысль,
текла
ть ма
над виг ающ его ся
вечер а.
Инженер
из
Донбасса
с прос ил
об
искусственном
дожде .
Профессор
сходил
в
с осед нюю
ко мн ату
и
вернулся,
любовно
неся
в
руках
большую,
легчайшую,
герметически
закупоренную
ко лбу
с
кра н ом.
—
В
эту
банк у,
милые
то ва рищи,
я
са жаю
тучи,—
сказа л
он
почт и
весело.—
Каким
обр азо м?
Очень
просто.
Сначала
выкачиваю
воздух,
затем
помещаю
бан ку
в
ту­
ман
(который есть не что иное,
как
туча),
открываю
кран,
и
чер ез
секунду
у
м еня
в
плену
ровно
кубический
ме тр
этой
самой
прекрасной
дождевой
ту чи;
тут
мы
ее,
матушку,
тащим
в
лабораторию
и
начи наем
потрошить
как
лягушку.
И
он
начал
рассказывать
нам
о
тучах,
об
их
природе,
о
форме
и
диаметре
к апель ,
о
в лаж ност и,
о
насыщенности
электричеством,
о
коли че с тве
ионо в
и
о
многих
друг их
не
менее
интересных
вещах.
Он
гово рил
о
них
несколько
небрежно,
как
вежли вый
хозяин
говорит
о
надоевших,
за­
сидевшихся
знакомых,
он
зн ал
всю
их
не
оче нь
таинст­
венную
подноготную,
он
разоблачал
их,
тактично
изде­
в ался
над
ним и,
он
хорошо
знал
це ну
их
кудрявой
в неш­
ности,
скрывающей
пустоватое
содержание,
по жа луй,
322


даже
он
пуг ал
их,
обещал
в
один
пр ек ра сный
день
разря­
дит ь
при
помощи
наэлектризованного
песка,
сброшенного
0 аэроплана,
и
пустить
по
ветру
искусственным
дожд ем
вни з,
на
сухие
мужичьи
поля.
Во
дворе
затараторил
автомобиль.
Четыре
огня
катодного
рад ио при емник а
все
яр че
и
яр­
че,
по
м ере
наступления
тьмы,
пульсировали
в
дальнем
уг лу
лаборатории.
Черные
молн ии
диаграмм
и
барометри­
ческих
з аписей
окружали
профессора,
как
сча стл ив ого
Проме те я.
И
лысая
голо ва
Лен ин а,
так
нео жид а нно
уме стн ая
именно
в
э той
белой
комнате,
застенчиво
щу­
рясь,
по чти
высов ывалась
из
прос той
еловой
ра мы,
с
лю­
бопытством
и
восторгом
н аблю дая
и
пытливо
о ценивая
делающуюся
здесь
ра бо ту.
Мы
вышли
во
мглу.
Автомобиль
с
зажженными
фона­
рями
тронулся
на
тормозах
вниз.
Помо щни к
шофера
по­
чти
лежал
на
подножке,
вглядываясь
в
дорогу.
Жидкий
свет
ацети лена,
едва
про б иваясь
сквозь
молочную,
безвы­
ходную
тьму,
круто
спускался
по
обрывистому
кустарни­
ку,
вед я
за
собой,
как
на
поводу,
ма шин у.
Было
темно
и
холодно.
Но
чем
ниже,
тем
становилось
светлее
и
мягче.
Туман
и
ветер
уходили
вверх:
они
уже
едва
касались
наших
шляп.
Крым,
лежащий
глуб око
вниз у,
пр оя сн ился
вдруг,
как
с м углый
пе рс ик,
бережно
освобожденный
из
шелковистой
бумаги.
Вечернее
море
занимало
полмира;
лим онна я
лун а
ш и роко,
но
еще
сл або
золотила
его
ва­
си льков ое
поле.
Р айс кая
теплота
земли,
полная
запахов
т рав
и
деревьев,—
голубая
теплота
остывающих
мысов
по ды мала сь
вместе
с
уровнем
мо ря
по
сказочно
растущим
стволам
неузнаваемого
леса,
она
обступала
с ухой
паути­
ной
папоротника,
зажигалась
электрическими
каплями
светляков;
ее
проносили
мимо
нас
на
войлочных
шляпах
экскурсанты,
идущие
с
молодыми
песнями
в
гору,
чтобы
с
вершины
Ай-Петри
увидеть
восход
с олнц а,
о
ней
гремел
невидимый
в
чаще
поток,
ее
сл ав или
ст ек лян ным
буль­
каньем
перепела.
В
Ливадии
часто
и
чи сто
бил и
в
колокола
к
ужину.
Уже
была
синяя
ночь.
Триста
ювелирных
огней
Ял­
ты,
высверленные
в
подошве
горы,
горе ли
перед
ними ,
и
столько
же
ог ней
отражалось
в
мо ре,
пл юс
тридцать
изумрудных
и
рубиновых
с игна лов
турецких
фелюг,
плю с
семь
великолепных
вздвоенных
огней
входящего
в
порт
парохода
«Ленин», из которых два топаза были то­
повые,
пл юс
фотографически-красное
ок ошечк о
мигающего
323


маяк а.
Теплая
густая
пы ль
висела
на
черных
кипарисах
вокруг
кинофабрики,
охваченной
нестерпимыми
прожек­
торами
ночной
съемки.
Стало
почти
жарко.
Степан
Васильевич
распахнул
па льто .
Я
увидел
на
его
груд и
два
ордена
Красного
Зн а­
м ени.
Он
наклонился
ко
мне.
Его
лицо
было
все
еще
за­
мкнуто.
Мы
катили
вдоль
моря.
По
наб ережно й
шла
те с­
ная
толп а.
В
тирах
вс пых ива ли
синие
язы чки
монте­
кристо
и
рушились
мишени.
Разноцветные
сир о пы,
вос пл а­
ме няя
жажду,
горели
в
распахнутых
буфетах.
Ночные
ба­
бочки
кружились
над
грудами
прекрасных
ф рук тов
в
местных
магазинах.
—
Как
вы
ду маете, —
ска зал
Степан
Васильевич,—
от­
туда
и
в
хорошую
погоду
видать
Перекоп?
—
Он
кив нул
головой
назад.
Я
обернулся
и
не
успел
ответить.
Лицо
его
вдруг
от­
крыл ось .
—
Это
профессор
выпускает
из
банки
с вои
тучи,—
ска зал
он.
Темные
горы
стояли
за
нам и,
мерцая
з ар ницами
золо­
тых
очк ов.
С
их
хребта
сползали
тучи .
Одна
за
другой
они
отры в али сь,
как
льди н ы,
и
плыл и
по
ясному
неб у,
по чти
достигая
безукоризненной
лу ны.
Нако нец
они
до­
стигли
ее
и
обс туп или
со
всех
сторон
ледовитым
океаном.
Перед
витриной
аптекарского
магазина
с тояли
люд и,
тревожно
наблюдая
па де ние
барометра.
Угол
моря
еще
был
ярк ого
розово-зелено-синего
цвета
се ре брян ой
шок оладн ой
бу ма ги.
По
мерцающему
его
по­
лю
длинной
тенью
прош ла
моторная
лодка.
Луна
зашла
за
тучу.
Небо
стал о
мраморным...
Море
померкло.
Я
по­
смотрел
в
лицо
Степана
Васильевича.
Оно
было
замкнуто
и
темно,
как
море.
Машина
остановилась.
1927


АКТЕР
У
дверей
т ракт ирчи ка
стоял
длинный
а втом об иль
с
погашенными
фарами .
Из
открытых
настежь
око н
с лы­
шался
хр ипл ый
голос
певца.
Звук и
гитары
и
смех
со­
провождали
каждый
куплет.
Я
вошел
и
увидел
карти­
ну,
поразившую
мен я
бесп одо бно й
сво ей
живописно­
стью.
Посредине
комнаты
пел
и
пр ед став лял
чело­
ве к.
Это
не
был
профессионал,
бродячий
комедиант
и
бездельник
из
п ороды
те х,
что,
сладко
з ака тив
глаза,
по­
ют
под
гитару
«Санта Лючия»
на
палубе
неаполитанско­
го
пароходика,
бег ущ его
по
купоросовой
вод е
из
Сор ­
ренто
на
Капри,
а
потом,
фатовато
играя
коралловыми
брелоками,
обходят
иностранцев,
собирая
в
пропотев­
шую
барсалину
бумажные
лиры.
Это
был
веселый
люби те ль,
шофер
по
профессии,
бескорыстный
остряк,
душа
общества,
ко м ик -эк сцент рик
и
им про виз а­
тор.
Он
стоял
посредине
комнаты
с
большой
ги та рой
в
ру­
ках,
слегка
пь ян ый,
возбужденный
в
равной
степени
ве р­
мутом
и
успехом,
юмористически
под м игива я
зрителям.
Поверх
брю к
на
нем
весьм а
услов н о
болталась
наспех
сымпровизированная
зеленая
юбка.
К
но су
б ыла
каким-то
обр аз ом
пристроена
винная
пробка.
—
Смотрите,
смотрите,
он
показывает
попа,—
закри­
чал
мокрый
от
пот а
и
с лез
незнакомый
че лов ек
и,
схватив
мен я
за
плечо,
вдруг
затрясся
в
прис т упе
г оме рич еског о
сме ха. —
Смотрите...
Мад онн а...
Можн о
сойти
с
ума ...
смот­
рите ,
какая
кан алья
этот
поп...
Он
исповедует
хоро­
шенькую
си н ьори ну...
и
у
него...
смотрите...
у
него...
ха-ха-ха...
325


Он
сделал
фриво ль ный
же ст
и,
окончательно
уже
истощив
способность
смеяться,
за то пал
в
бессил ии
но­
гами.
За
цинковым
прилавком
бар а
кач ался
от
хохо та
хозя­
ин.
Столы
был и
отодвинуты
к
стенам.
Зе лен ая
юбка,
изображавшая
сут ану ,
то
и
дело
пада­
ла,
и
ак тер
стыдливо
ее
подхватывал.
В
то
же
мгновение
он
ронял
пробковый
нос.
Он
под ыма л
к
небу
лицемерные
глаза
и
г ну савил
не что
божественное
под
х риплы й
акком­
панем ент
гит ар ы.
Я
ник ог да
не
видел
ничего
смешнее
и
зле е.
Поздние
посетители
с
дешевыми
соломенными
шляпа­
ми
на
за ты лках
вал ились
праздничными
галстуками
в
мокрые
клеенки
столов.
Они
колотили,
корчась,
друг
дру­
га
в
спины
загорелыми
кулаками,
рыдали
от
смеха,
опро­
кидывая
ло к тями
плетенки
кьян ти :
ви но
тек ло
на
по л.
Это
бы ла
самая
благодарная
аудитория
в
ми ре.
Не кот о­
рых
посетителей
я
узнал.
Од ин
из
них
был
каменщик-
поденщик,
поч иня ющ ий
против
нашей
вил лы
шо ссе.
Ежед нев но
с
шести
ча сов
утра
и
до
восьми
вечера
он
сидел
в
п ров олочн ых
реш ет чат ых
очках,
с
молотком
в
руках,
в
белоснежной
пыли
над
кучкой
щебня.
Другой
был
рыбак,
з аст енч ивый
юноша
с
н ежным
лицом
и
пре­
кр асны м
голосом.
Даже
стены
и
те,
казалось,
бы ли
мокры
от
пота
и
слез ,
и
эл ект риче ск ая
лампочка
провинциального
ба гро­
во-оранжевого
накала
ход уном
ходила
под
потолком,
каждую
минут у
готовая,
не
выдержав
смеха,
брызнуть
и
рассыпаться
все ми
своими
мушиными
точками
прямо
на
очаровательную
головку
молодой
матери,
д очери
трактир­
щи ка
и
доброй
католички,
конечно,
которая
сидела,
кача­
ясь,
на
табурете
с
плетеным
сиденьем
и
плакала
от
смеха
над
своим
уснувшим
ребенком.
П отом
шофер
изображал
толстого
ан гл ич анина,
пьяницу
и
о бж ору,
пожиравшего
г оры
растащюты
с
помидорами.
Я
выбрался
на
совершенно
черное
шоссе,
под
з аме­
чательные
итальянские
созвездия
и,
улыбаясь,
по­
бр ел
домой.
На
половине
дороги
м еня
нагнал
автомо­
биль.
—
А лло!
—
закричал
мне
шофер.—
Вы
не
вст р ечали
по
дороге
карабинеров?
—
и
затормозил
машину.
—
Нет,—
сказал
я.
—
Дурак
хозяин,—
проб орм ота л
шофер,
возясь
с
ры­
чагами
(я узнал его
—
это
был
импровизатор).—
Дурак
326


хозя ин !
В сюду
ему
мерещится
по лици я.. .
старый
осел...
А
риведерчи,
синь о р!
Нестерпимый
свет
фар
полоснул
по
глазам,
вы рвал
из
тьмы
зеленые
жалюзи
чье й- то
виллы,
мак у шку
па л ьмы,
кусок
каменного
забора,
сп лошь
поросшего
ярчайшими
анилиновыми
цветами,—
всю
эту
ночную
итальянскую
бутафорию,—
затем
уп ал
на
шоссе:
оно
ст ало
мел ов ым.
Син ень кий,
пульсирующий
электрический
огонек
вс пых­
нул
над
коленями
шофера,
и
автомобиль,
обогнув
горк у
щебня,
скрылся
за
поворотом
шо ссе,
словно
у шел
за
ку­
лис ы.
Рапалло, 1927 з.


МОР Е
Б ыло
не
бол ее
п яти
часов
утра.
Солнце
только
что
взошло.
По ежи в аясь
от
утреннего
холод а,
мо ло дые
л юди
прошли
через
совершенно
пустой,
еще
синий
от
ночных
теней
город
и
спу ст илис ь
по
гранитной
ле с тнице
в
порт.
Голуби
на
молу
клевали
кук урузн ые
зерна.
На
площадке
яхт-кл уб а
холодно
горела
на
солнце
серебряная
шоколад­
ная
бумажка.
Широкий
свежий
ветер
дул
с
мо ря,
разводя
темно-лиловую
зыбь,
т рон утую
резким
глянцем.
В
гавани
спали
высокие
п ароход ы.
На
баке нах
сидели
отяжелев­
шие
от
р осы
чайки.
Под
эстакадами,
за
пакгаузами,
с реди
неподвижных
вагонов,
на
путях
и
стрелках
еще
гнезди­
лась
ночь.
Она
неподвижно
смотрела
обессиленными
огнями
электрических
лампочек.
Я хта
сонно
покачивалась
у
мола.
Канат
то
натягивал­
ся,
то
опускался,
плашмя
ложась
на
воду,
и
снова
поды­
м ался,
скрипя,
и
тогда
во
всю
его
длину
вырастала
салат­
ная
борода
водорослей,
с
которой
стеклярусом
сбегали
капли.
Ях та
т ер лась
боком
о
д ругую
яхту.
Мачта
ка ча­
лась
с
безразличием
метронома.
Свернутый
парус,
мок­
рый
от
ночного
дождя,
ле жал
вдоль
палубы,
служа
груз­
ным
противовесом
легкой
мачтовой
верхушки.
Вся
яхт а
казалась
издали
безукоризненным
инструментом,
скры­
тый
секрет
которого
обещал
чуд еса .
Пока
молодые
л юди,
пробравшись
на
яхт у
по
хлюп а ю­
щим
шлюпкам,
ставили
паруса
и
травили
якорь,
море
успело
трижды
измениться.
Из
темного
и
не сп окой ного
оно
сперва
ст ало
вдруг
совершенно
зеркальным,
затем
из
зеркального
превратилось
в
ультрафиолетовое
и,
наконец,
как
бы
не
вы д ержав
ди кой
ярости
своей
поверхности,
р ас­
п ало сь,
раздробилось
на
множество
тонов
и
отт ен ков
—
от
328


шершаво-голубого
до
малахитового
—
и
зак ип ело
под
быстро
п од ни мающ имся
со л нцем
мириадами
пирами­
дально
сыплющихся
в
в оду
никелированных
гвозди*
к ов.
Опираясь
на
протянутые
ладони
друзей,
девушки
взошли
на
сырую
пал уб у.
Рук и
их,
оголенные
до
лок те й,
были
пок р ыты
гусиной
кожей.
Волосы,
лов ко
завязанные
цветными
платками,
выбились
на
вспыхнувших
висках.
—
Берегитесь!
Они
едва
у спели
присесть
на
корточки
и
наг ну ть ся.
Тронутый
ветром
грот
грузно
переш ел
на
пол-аршина
от
палубы
сл ева
направо,
открыв
море
и
закрыв
город,
где ,
вспыхивая
стеклами,
сло вно
делая
моментальные
снимки
при
магнии,
проскрежетал
первый
т рам вай.
Сильно
за­
па хло
рыбо й
и
смолой.
От
солнца
заломило
глаза.
Вода,
булькая,
побежала
по
борту.
Яхт-клуб
повернулся,
салю­
туя
люк ами .
Мед ная
пу ше чка
во зле
командорской
мачт ы
попл ыла
наза д.
Неловко,
боком,
словно
уно сим ая
течени­
ем,
яхта
по
ти хой
вод е
вышла
за
во лноре з.
Тут
ее
подхва­
тил
свежий
ветер,
она
слегка
наклонилась.
Волн орез,
ви­
димый
доселе
с
вн ут рен ней
св оей
стороны,
стал
ви ден
с
наружной.
На
беспорядочно
наваленных
и
позеленев­
ших
от
ти ны
кессонах
сиде л,
свесив
ног и
в
море,
рыбак.
Прикрыв
гла за
от
сильного
солнца
ла до нью,
он
уди л
быч ков .
—
Бог
помощь!
—
закр и чал
о дин
из
молодых
людей.
Рыбак
за ма хал
рукой,
но
ветер
не
донес
его
о тве та:
ветер
дул
в
др угую
сторону.
Совсем
близко
возник
тол­
стый
белый
бок
маяка
с
к олоколом
и
лестничкой,
неза­
метными
издали.
Кобальтовые
крупные
волны
прыг а ли
у
его
подножья.
Я хта
нырнула,
накренилась
туже
и
по­
шла
шибче.
Воз дух
открытого
моря
окатил
мельчайшими
брызгами,
почт и
дунул
туманом.
Благословенная минута
Для истинного моряка!
Свежеет бриз, и яхта круто
Обходит конус маяка.
Захватывает дух от крена,
Шумит от ветра в голове,
И жемчугами льется пена
По маслянистой синеве...
Я хта
вышла
в
откр ытое
мо ре
и
взяла
курс
в доль
бе ре­
га
на
юго-восток.
Г ород
и
порт
уплывали
из
глаз.
При бл и­
329


жался
пол де нь
и
вместе
с
ним
—
штиль.
Парус
сд елалс я
вялым.
Одн а
из
девушек
опустила
руку
в
воду.
Во да
б ыла
тепла.
Она
еле-еле
бежала
сквозь
растопыренные
пальцы
парными
упр уг ими
с труями .
Море
блаженно
испарялось.
Ст ек ля нный
воздух
колебался
вд али,
искажая
гори зон т.
Морило
от
зноя.
Молодые
лю ди
развернули
просаленные
пакеты
и
разложили
на
горячих
досках
палубы
ед у,
куп­
ленную
накануне
в
га строн ом и чес ком
магазине.
Вод а
во
фляжках
бы ла
тепла
и
пахла
дубом.
Шкурка
от
колба с ы,
брошенная
за
борт,
з ак ачала сь
на
волне,
но
п очти
не
по­
плыла
назад,
и
все
долго
смотрели,
как
она
тонула,
пере­
водя
из
одного
во дян ого
пл аста
в
другой,
меняя
окраску,
пок а,
наконец,
не
пропала
в
зеленой
пучине,
куда
о т весно
сверху
вниз
уходили
мутные
снопы
света,
между
тем
как
рябое
о тр ажение
мо ря
во
всех
п од робно стях
своей
зер ­
кальной
ф а ктуры
тек ло
снизу
ввер х
по
см орщен ном у
эк­
ран у
заштилевшего
паруса.
Нал етел а
чай ка
и
почти
из
рук
вы рв ала
кр ивым ,
как
пинцет,
клювом
кусочек
хлеба .
Коралловые
лапки
на
мгновение
повисли
над
п алуб ой.
Пт ица
пропала.
Че рез
минуту
в
отдалении
раздался
ее
печальный
крик.
В
би н окль
был
хорошо
виден
песч аный
берег,
засмоленные
д нища
шал анд ,
сет и,
развешанные
для
просушки
на
составленных
в
козлы
веслах,
черные
тел а
купальщиков,
зонтики.
Кра сна я
сланцевая
глина
бе­
рега
недвижно
отражалась
в
воде .
Несколько
ях т,
вышед­
ших
вс лед
за
«Чайкой»
из
порт а,
м ая лись
на
гориз он те,
тщетно
ло вя
всеми
своими
распущенными
парусами
ма­
лейшее
дуновение
ветра.
Штиль
стлался
белыми
тр опин­
ками
по
гладкому,
как
п ол,
морю.
Тем
временем
небо
на
севере,
за
Пе рес ы пью,
сде ­
лалось
гриф е льн ого
цвета.
Появившиеся
во
множестве
чайки
р ассыпали сь
на
нем
белоснежными
корнями
и
ли­
терами
бегло
решаемой
алгебраической
задачи.
Море
по­
зеленело.
Солнце
п од ерн улось
полупрозрачным
пухом.
С
севера
потянуло
пахучей
свежестью
п оля.
Па руса
напол­
нились.
Все
брос или сь
к
штокам
и
стали
их
крепить.
Де­
вушки
поспешили
в
каюту,
где
б ыло
душно,
тесно
и
па х­
ло
кожей,
как
в
башмаке.
От
Пересыпи
к
м орю
быст ро
шла
гроз а.
Полосы
до ждя
соединили
не бо
и
землю,
насти­
гая
вахту.
Ливень
сбежал
с
побережья
в
море.
Гр ом
уд а­
ри л,
как
выстрел
из
пуш ки.
Чугунный
шар
покатился
по
мрамо ру.
Шум
гулк о
потряс
подводную
глуб ин у.
Шквал
летел
за
шквалом,
кроя
зелень
мо ря
дробовыми
пятнами.
За иг рали
барашки.
Уйт и
от
шквала
был о
невозможно.
330


Буря
и
дождь
с
си лой
ударили
в
п ару са.
Яхта
неслась,
черпая
бортом
пену .
Плохо
закрепленный
шкот
сорвался
с
утки,
и
кливер
чуть
не
унесло
в
море.
Он
зах л опал
вокруг
мачты.
Один
из
мо ло дых
лю дей
пополз
по
палубе,
поймал
его
у гол
и,
рискуя
каждую
минуту
свалиться
за
б орт,
по чти
повис,
по дня тый
парусом
над
бу шпр ит ом.
По­
ка
общими
усилиями
крепили
кливершкот,
шквалы,
сле­
дуя
беспрерывно
д руг
за
другом,
дос ти гли
небывалой
си­
лы.
Треть
палубы
бы ла
под
водой.
Две
тре ти
высоко
по д­
нял ись
ребром
над
бьющими
в
ки ль
волнами.
Ветер
беспрерывно
менялся,
и
яхта,
едва
усп ев ая
за
ним
менять
галсы,
неслась,
как
в з мылен ный
белый
кон ь,
вы чер чив ая
во
взволнованной
са пфи ров ой
вод е
крутые
круги
и
вось­
мерки.
Ялик,
страшно
натянутый
буксиром,
мо т ался
за
кор мо й,
как
скорлупка,
п очти
вырываемый
из
беш ено й
пены.
Буря
продолжалась
два
часа.
За
это
в ремя
ях та
сделала
узлов
четырнадцать
вд оль
бе рега .
Прочие
яхты
рассеялись,
разбрелись
по
всему
морю,
и
туманные
их
паруса
возникали
то
там,
то
здесь.
Дождь
проше л.
Ветер
стал
ровней.
Н ебо
очистилось.
Свернутые
туч и
темн ым
жгутом
легли
на
гори зо нт е.
Солнце
зажглось.
Круп на я,
сильная
зыбь
шла
высокими,
прозрачными
грядами
купо-
росового
цвет а
с
медным
отливом.
Паруса
высохли.
Де­
вушки
выш ли
из
каюты.
Через
час
яхта,
ла ви руя
и
обманывая
все
еще
оч ень
сильный
ветер,
вошла
в
бухточку
и
бросила
якорь.
Тут
бы ло
очень
тихо.
Рыбаки
во зле
шалаша
варили
уху.
Убрав
пар уса ,
компания
переправилась
в
ялике
на
берег.
Руки,
натерт ые
солеными
шкотами
до
мозолей,
горели.
С пины,
незаметно
опаленные
сквозь
тонкие
рубашки
солн­
цем ,
чесались.
Приятно
б ыло
напиться
у
рыбаков
му т­
н ого
чаю
из
душистых
пр иб ре жных
трав,
св аре нн ого
в
котелке;
недурно
б ыло
зак урить
отсы ре вшую
в
к ар мане
коричневую
керченскую
папироску,
потом
уснуть
под
мерный
плеск
прибоя
и,
проснувшись,
вдруг
увидеть
море
и
мир
вновь
преображенными.
Солнце
с ади лось
в
нев иди­
мой
с
берега
степи.
Зубчатая
тень
обрыва
уже
достигала
сиреневой
волнистой
л инии
в оды
—
это го
тон ча йше го,
точнейшего,
как
на
лучшей
лоцманской
карте,
контура
о тли чно
отлитографированного
м оря.
Маленький
кор аб ль
боком
п ересек ал
по чти
условную
гр аниц у
с уши
и
воды.
М оло дые
лю ди
вык у пались .
Пос ле
ливня
море
было
теп ­
лым
и
сладким,
как
молоко.
В
нем
пр ият но
и
легко
бы ло
плав ат ь.
По лож ив
на
головы
оде ж ду,
они
дост игл и
я хты
331


впл авь .
Сквозь
абсо лют но
прозрачную
воду
можно
бы ло
рассмотреть
не
то лько
длинный
и
узк ий
киль
яхты,
но
даж е
на
глуб и не
десяти
метров
под
ним
волнистый
песок
дн а,
по
к отором у
пол з али
маленькие
те ни
рыбок.
Теплый
и
огнистый
июль ск ий
вечер
сеял
над
мо рем
розовую
свою
пы ль,
и
тонкий
волос
пау т ины
летал
в
в оз духе
и
льнул
к
л ицу,
как
в
сентябре.
Ввиду
штиля
некоторое
вр емя
ях ту
пришлось
вести
на
буксире.
Ночь
наступила
быстро.
Ед ва
первая
з везда
по­
яви ла сь
в
зените,
равновесие
штиля
дрогнуло,
и
воздух
широко
и
плавно
нажал
на
парус.
Вскоре
все
небо
б ыло
осыпано
созвездиями.
Иные
из
них
светились
так
ярко,
что
отражались
в
совершенно
черн ом
море.
Острие
мачты
чер ти ло
пунктир
по
ка рте
звездного
не ба.
Дев уш ка
опустила
руку
в
вод у.
Из
пальцев
ее
брызнули
искры,
будто
сквозь
них
пропустили
электрический
т ок.
Мо ре
фосфорилось.
За
яликом
распускались
две
мерцающие
бо­
розды.
Паруса
сверху
донизу
был и
озарены
бле дн о-гол у­
бым
пламенем
пот ре в оже нных
инфузорий.
Вет ер
был
с лаб.
Плыть
—
далеко.
Торопиться
—
некуда.
М оре
разго­
рел ос ь.
Полн очь
выпускала
по
в сем
направлениям
из
тем­
ных
сво их
ульев
св етящих ся
пчел-метеоритов.
Рука
де­
вушки,
о бте каема я
свеченьем,
скользила
в
воде.
Рука
од­
н ого
из
молодых
людей
опу ст ила сь
ря дом
с
ней
в
море
и
вспыхнула.
Два
фаянсовых
лица ,
п очти
касаясь
друг
друга,
плыл и
во
тьме,
на с ыще нной
фосфором,
меж
двух
отражаемых
д руг
в
друг е
миров...
Коснуться рук твоих не смею,
А ты любима и близка.
В воде, как золотые змеи,
Скользят огни Кассиопеи
И проплывают облака.
Коснуться берега не смеет,
Плеща, полночная волна.
Как море, сердце пламенеет,
И в сердце — ты отражена.
Кр асн ый
фонарь
маяка,
поворачиваясь,
то
вс пых ива л,
то
гас .
При
его
фотографическом
свет е,
медленно-медлен­
но,
как
негатив
в
глянцевой
ванночке,
проявлялась
ночь.
Сперва
пар ус
был
светлее
неб а.
Потом
неб о
стало
светлее
паруса.
Море,
как
вираж-фиксаж,
разъедало
опущенные
в
него
пальцы.
С
берега
дон е сся
запах
пе ту нии
и
ночной
к р асави цы.
Звезды
утратили
лучи ст ость.
Небо
отде лилос ь
332


от
моря.
Море
с тало
темней
не ба.
Яхт а
обогн ула
ма як
и
вошла
в
порт.
По ка
убирали
паруса
и
отдавали
якорь,
началось
утро.
Стал
пробирать
холод.
Неб о
на
в ос токе
над
морем
окрасилось
в
черешневый
цвет.
Молодые
люди,
хлюпая
по
шлюпкам,
перебирались
на
мол.
Ве щи
п риоб ре­
ли
ут р ачен ные
краски.
Они
был и
прекрасны.
Под
ногами
еще
ходила
в алкая
палуба,
голов а
кружилась,
хоте лос ь
спать.
Ях та
со нно
покачивалась
у
мо ла.
Канат
со
скрипом
то
ложился
плашмя
на
воду
спать,
то,
как
бы
одумав­
шись ,
под ыма лся .
Под
воротами
пакгауза
горела
о б есси­
ленная
ночным
свечением
лампочка.
1928


ВЕ ЩИ
Жоржик
и
Шурка
вступили
в
законный
бр ак
по
страстной
взаимной
любви
в
мае
ме сяц е.
Погода
была
прекрасная.
Торопливо
выслушав
не
с лишк ом
длинную
поздравительную
речь
заведующего
столом
брак ов ,
моло­
дые
выш ли
из
загса
на
улицу.
—
Т еперь
куда
ж?
—
сп роси л
долговязый,
узкогрудый
и
смирпый
Жоржик,
искоса
взглянув
на
Шурку.
Она
прижалась
к
нему,
большая,
кра си вая,
горячая,
как
п ечь,
щекотнула
его
ухо
веточкой
черемухи,
вс тав­
ленной
в
жидкие
волосы,
и,
страстно
раздув
но с,
ш еп­
нула:
—
На
Сухаревку.
Вещи
покупать.
Ку да
ж?
—
Обз ав оди ть ся,
стало
быть,—
глупо
улыбаясь,
с ка­
зал
он,
по пра вил
па
макушке
люс три нов ую
кепку
с
пу­
говкой,
и
они
пошли.
На
Сухаревке
гулял
пыл ьны й
ветер.
Прозрачные
шар­
фы
тошн отв орн ых
анилиновых
цветов
струились
над
ла рь ками
в
сухом,
шелковом
воздухе.
В
музыкальном
ря­
ду,
пер ебив ая
д руг
друга,
порнографическими
голос ам и
кричали
граммофоны.
Кривое
солнце
ртутно
покачива­
лос ь
в
колеблющемся
от
ветра
зеркале.
Зловещие
ткани
п
дикой
красоты
ве щи
окружили
молодых.
На
щека х
у
Шурки
выступил
разливной
румянец.
Лоб
отсы ре л.
Ч еремуха
выпала
из
растрепавшихся
волос.
Гла ­
за
стали
круглые
и
пегие.
Она
схватила
Жорж и ка
пылаю­
щей
р укой
за
локоть
и,
закусив
толстые
по т реск авш иеся
губы ,
потащила
по
рынку.
—
Сперва
одеял а. .. —
сказала
она ,
задыхаясь,—
одея­
ла
Сцерва...
Оглушенные
во пля ми
продавцов,
они
быстро
купили
два
стеганых,
страшно
тяже лых,
толстых,
квадратных
334


одеяла,
с лишк ом
широких,
но
н ед остаточ но
длинных.
Одно
—
пронзительно-кирпичное,
др угое
—
погребально­
лиловое.
—
Кало ши
теперь,—
пробормотала
он а,
обдавая
мужа
горя чи м
дыханием.—
На
к р асной
подкладке...
С
буква­
ми...
Чтобы
не
сп ерли ...
Они
купили
калоши.
Две
пары.
На
малиновой
по д­
кладке.
Мужские
и
дамские.
С
буквами.
Шуркины
глаза
подернулись
сизой
пленкой.
—
Полотенце
теп е рь...
с
петухами...—
почти
простона­
ла
о на,
кладя
голову
на
пле чо
мужа.
Кроме
поло те нца
с
петухами,
был и
ку пл ены
также
че­
ты ре
пододеяльника,
будильник,
отре з
бумазеи,
волнистое
зеркало,
коврик
с
тигром,
два
красивых
стула,
сплошь
утыканных
гвоздями
с
медными
шляпками,
и
несколько
мотков
шерсти.
Хотели
еще
купить
железную
кровать
с
шарами
и
кое -
что
другое,
но
не
хватило
денег.
Они
пришли
домой,
нагруженные
ве ща ми.
Жоржик
пес
стулья,
подбородком
поддерживая
скатанные
од еяла .
Мокрый
чуб
налип
на
побелевший
лоб.
Испарина
покры­
вала
раз р исов анны е
тонким
румянцем
щеки.
Под
глазами
лежали
фиолетовые
тени.
Полуоткрытый
рот
о б нажал
нездоровые
зу бы.
Придя
в
холодную
комнату,
он
блаженно
скинул
кеп­
ку
и
труд но
закашлялся.
Она
бр оси ла
вещи
на
его
хо­
лостую
п ост ель,
оглядела
комнату
и,
в
припадке
девичьей
стыдливости,
легонько
хлопнула
его
своей
большой,
гру­
бой
ладон ью
меж
лопаток.
—
Ну,
ты,
не
очень
тут
у
меня
кашл яй ,—
притворно
се рди то
крикнула
она,—
а
то,
гляди,
я
из
т ебя
ж иво
ча­
хотку
в ы коло чу!..
Определенный
факт!
—
и
потерлась
ту­
гой
щекой
об
его
костлявое
плечо.
Вечером
пришли
гости
и
был
свадебный
пир.
Гос ти
с
ув ажением
осмотрели
и
потрогали
нов ые
вещи,
похва­
лили,
чин но
выпили
две
бутылки
водки,
зак у сили
пиро га ­
ми,
потанцевали
под
гармонику
и
вскоре
разошлись.
Все
честь
по
чести.
Даже
соседи
удивлялись
на
таку ю
вполне
приличную
свадьбу,
без
поножовщины.
По
уходе
гостей
Шурк а
и
Жоржик
еще
раз
полюбова­
лис ь
вещами,
затем
она
аккуратно
прикрыла
новые
стул ья
газ ет ами,
прочее,
в
том
числе
и
одеяла,
уложила
в
сун д ук,
сверху
устроила,
буквами
вверх,
калоши
и
за­
мкнула
на
замок.
335


Ср еди
н очи
Шурк а
проснулась
и,
мучимая
та йны ми
желаниями,
разбудила
мужа.
—
Слы шишь,
Жоржик...
Ну,
Жоржик-жа!..—зашеп­
тала
о на,
жарко
дыша
ему
в
ключицу.—
Проснись!
Зр я,
зн аеш ь,
канареечное
одеяло
не
взяли.
Канареечное
куда
интереснее
было.
Определенный
факт.
Кана рееч ное
н адо
бы ло
брать.
И
калоши
тоже
не
на
той
подкладке
в зяли.
Не
угадали...
На
се рой
подкладке
на до
был о
брат ь.
Куда
интереснее,
как
на
красной.
И
кровать
с
шарами
бы...
Не
рассчитали...
Утром,
снар ядив
и
отправив
мужа
на
ра боту,
Шурка,
дрожа
от
нетерпения,
побежала
в
кухню
делит ь ся
своими
брачными
впечатлениями
с
домашними
хозяйками.
Пого­
ворив
для
приличия
минут
п ять
о
сл абом
здоровье
своего
супруга,
Шурка
повела
домашних
хозяек
к
себе
в
комна­
ту,
открыла
сундук
и
показала
вещи.
Вынув
одеяла,
она
со
свистом
вздохнула:
—
Зря
все
же
канареечное
не
взяли...
Не
угадали
ка­
нареечное
купить.
Эх !..
Не
с ооб раз или ...
И
часы
с
боем...
Не
с ообра зи ли.
И
глаза
ее
стал и
круглые
и
пегие.
Все
хозяйк и
оче нь
хв алили
вещи,
а
жен а
профессора,
сердобольная
старушка,
кр оме
тог о,
прибавила:
—
Все
это
прекрасно,
но
тольк о
супруг
у
вас,
Шура,
весьма
н ехорош о
ка шляет .
Нам
через
стену
все
слышно.
Вы
бы
на
это
обратили
внимание.
А
то,
знаете...
—
Ничего,
не
подохнет,—
нарочито
грубо
огрызнулась
Шурка.—
А
коли
подохнет,
туда
ему
и
дорога.
Нового
сыщу.
Но
сердце
ее
вдруг
пронизал
ос трый
холод.
—
Кормить
б уду.
К акл етами .
Пускай
жрет!
—
тихо
сказала
она
и
страшно
надулась.
Су пруг и
насилу
дождались
след ующ ей
по лучк и.
Не
теряя
времени,
они
отправились
на
Сухаревку
и
купили
канареечное
о дея ло.
Кро ме
канареечного
одеяла,
был и
приобретены
многие
другие
необходимые
в
хозяйстве
пре­
красные
вещи:
часы
с
боем,
два
отреза
бобри ка ,
скрипу­
чая
тумбочка
в
сти ле
модерн
для
цветов,
мужские
и
да м­
ские
калоши
на
серой
подкладке,
шесть
метров
ват ин а,
непревзойденной
красоты
большая
гипс о вая
собака-ко­
пилка,
испещренная
черными
и
золоты м и
кляксами,
б ай­
ковый
платок
и
кованый
сундук
л яг ушачь ей
расцветки
с
музыкальным
замком.
336


Придя
домой,
Ш урка
ак кура тно
уложила
новые
вещи
в
нов ый
сундук.
Музыкальный
замок
сыграл
хромати­
ческую
г амму.
Ночью
она
пр осну л ась
и,
по ложив
жаркую
щек у
на
по т ный,
холод н ый
лоб
мужа,
тихонько
с каза ла:
—
Жоржик!
Ты
сп ишь?
Перестань
д рыхн уть!
Жор-
ж и к-жа!
С лы шиш ь?..
Там
был о
одно
голубе н ькое .
Зря
не
взяли.
Интересное
о де яло,
безусловно.
Вроде
атласное.
—
Не
сообразили,—
тревожно
прошептал
Жоржик
сп росон ья.
К ак-то
в
середине
лет а
Шурк а
пришла
на
кухню
чр ез­
вычайно
в есел ая.
—
Мой - то,—
сказала
о на,
разжигая
примус,—
в
от­
пу ск
уходи т.
В сем
д али
по
две
недели,
а
ему
—
как
слабо­
груд ом у
—
полтора
месяца,
не
сойти
мне
с
этого
места!
С
компенсацией.
Железную
кр о вать
с
шарами
сейчас
п ой­
дем
покупать.
Определенно.
—
Я
бы
вам
посоветовала
поместить
его
лу чше
в
хорош и й
санаторий,—
многозначительно
замети л а
про­
ф ессор ск ая
старушк а,
п одс тавл яя
под
кран
реше­
то
с
ды мящей ся
картошкой.—
А
то,
знаете,
поздно
будет .
—
Ровно
ничего
с
ним
не
произойдет!
—
нарочито
грубо
крикнула
Шурка,
тыкая
в
сто роны
булкообразными
локтями.—
Я
ему
тут
устрою
лучше
всякой
санатории.
Нажарю
каклет
—
пускай
жрет,
сколько
хочет!
Но
в
ду ше
у
нее
опять
похолодело.
К
вечеру
они
привезли
с
Сухаревой
тачку,
нагружен­
ную
вещами.
Ш урка
шла
за
тачкой
и
как
зачарованная
рассматривала
с вое
воспаленное
ли цо,
круто
от р аженно е
в
красивых
никелевых
шарах
новой
жел езн ой
кровати.
Жоржик,
тяжело
дыша,
едва
поспевал
за
ней,
острым
подб ор одко м
прижимая
к
груди
не бе сн о-гол убое
оде ял о.
И зр едка
он
кашлял.
По
вдавленному
его
ви ску
ползла
темн ая
капля
пота.
Ночью
она
проснулась.
Ей
не
давали
спать
разные
мысли.
—
Жоржик,
Жоржик-жа,—
быстро
зашептала
она,—
там
еще
одно
ос талось ,
бурдовое...
Слышь...
зря
не
взяли...
Ох,
до
че го
же
оно
б ыло
интересное!..
Все
бурдов ое -бурдо-
вое ,
а
подкладка
пе
бурдовая,
а
в
р озочк у.
Интересное
одеяло...
337


В
последний
раз
Жоржика
видели
утром
в
будний
день
поз д ней
о сень ю.
Он
косолапо
шел
по
нашему
пере­
улку,
уткнув
д линный,
прозрачный,
как
бы
пар афин о­
вый
нос
в
наставленный
воротник
п отерт ой
кожаной
куртки.
Острые
колени
его
выдавались
вперед,
и
шир ок ий
клеш
мотался
вокруг
д лин ных
и
костлявых
но г.
Кепочка
сидела
на
затылке.
Чуб
висел
поперек
лба ,
сыр ой
и
темный .
Он
шел,
покачиваясь,
ос торожн о
об ходя
лужу,
бо ясь
промочить
худые
ботинки,
и
на
бледных
его
губах
играла
сл абая ,
виноватая,
сча стл ива я
и
какая-то
ужасно
мил ая
улыбка.
З атем
он
слег .
Приходил
участковый
врач.
Ш урка
бе­
гала
получать
из
стр а х кассы
по со бие.
На
Сухаревку
при­
шло сь
ид ти
одной.
Она
пр инес ла
бордовое
од еяло
и
спр я­
тала
его
в
сундук.
Вск оре
Жоржику
стало
хуже.
Выпал
первый
снег,
сы­
рой
ноябрьский
снег .
Воздух
туманно
посинел.
Профес­
сорша
пошепталась
с
мужем,
и
вскоре
пришел
знакомый
доктор.
Он
осмотрел
больного
и
вышел
на
к ухню
мыть
рук и
сулемовым
мылом.
Шурка
стояла
заплаканная,
вся
в
чад у,
оп ухшая
от
сле з
и
жарила
на
примусе
боль ши е
черные
котлеты
с
луком.
—
Вы
с
ума
сошли!
—
всплеснула
руками
профессор­
ша.—
Что
вы
делаете?
Вы
его
убиваете.
Разве
ему
можно
е сть
котлеты,
да
еще
с
луком?
—
Можно,—
сказал
доктор
сухо,
с тряхи вая
в
ракови­
ну
в оду
с
бе лых
сво их
пал ьц ев.
—
Что
ему
от
каклет
сделается?
—
тревожно
закрича­
ла
Шурка,
утир ая
рукавом
лицо.—
Вот
и
товарищ
доктер
подтверждает.
Ве чером
приходил
сан ит ар
в
ситцевом
халате
и
дезин­
фициро ва л
общую
уборную.
В
коридоре
зл ов еще
зап ахл о
карболкой.
Ночью
Шур ка
проснулась.
Неизъяснимая
тос ка
сосала
ей
се рдце .
—
Жоржик!
—
сказала
она
нетерпеливым
ше по том.—
Жоржик!
Ну,
Жорж и к- жа!
Проснися!
Проснися,
я
тебе
говорю!
Жорж ик -ж а- а-а!. .
Жоржик
не
отвечал.
Он
был
уже
совсем
холодный.
Тогд а
она
спрыгнула
на
пол
и,
топая
босы ми
ногами,
вы­
бежала
в
коридор.
Был
третий
час
ночи,
но
в
квартире
никто
не
спал.
Шурк а
подбежала
к
профессорской
двер и
и
упала.
338


—
Гот ов!
Готов!
—кричала
он а,
холодея
от
ужа са.— *
Готов!
Исти нн ый
бог ,
гот ов!
Кончился.
Жо-о-ор-жы-ы-ык,
ой,
гражданочка!..
Она
стала
причитать.
Из
дверей
выглядывали
соседи.
Синие
зимние
звезды,
ломаемые
морозом,
трещали
и
ф осф ори лись
за
черными
окнами.
Утром
кот
Мурзик
подошел
к
открытой
Шур к иной
двери,
остановился
на
пороге,
за глян ул
в
комнату,
и
вдруг
вся
шерсть
его
стала
дыбом.
Он
заши пел
и
попятился
на зад.
А
Ш урка
сидела
п ос реди
кухни
на
прожженном,
с альн ом
табурете
и,
обливаясь
слез а­
ми,
зло бно ,
по-детски
обиженно
говорила
домашним
хозяйкам:
—
Говорила
ем у:
на,
жри
каклеты!
Не
хот ел.
Вон
их
с колько
осталось!
Куды
ж
мне
их
теперь
девать?..
И
на
к ого
же
ты
ме ня
по кину л,
нехороший
ты
какой
Жо р-
жы-ы-ык!
От
м еня
ушел,
и
мен я
с
собою
не
хотел
взять,
и
какл ет
мо их
не
хоте л
жрать...
Жо р -жы-ы-ы к!
И
она
зарыдала.
Через
три
дня
возле
нашего
дом а
остановилась
пло­
щадка,
запряженная
серой
лошадью
в
белой
сетке.
Парадные
двери
открыли
настежь.
Всю
кв арт иру
п ро­
хватил
ле д яной,
свежий
сквозняк.
Пахнуло
ост рым
духом
с осны,
и
Жоржика
унесли.
Когда
по
Жоржику
справляли
поминки,
Шурка
б ыла
потрясающе
в есела.
Она,
не
закусывая,
выпил а
полстака­
на
хлебного
вина,
раскраснелась,
слез ы
полились
по
ев
уп ру гим
щекам,
и
она ,
прит о пнув
ногой,
закричала
с
на д­
рывом:
—
Эй,
кто
там!
Входи
веселит ь ся,
кто
хош ь.
В сех
пу­
щу,
то лько
Жоржика
одного
не
п ущу!
Не
схоте л
он
как­
лет
мои х
жрать,
не
схоте л...
И
она
ничком
упа ла
на
кованый
сундук
ляг уш ачье й
раскраски
и
ст ала
биться
гол ов ой
о
музыкальный
его
замок.
Потом
в
кв а ртире
стало
по -пр ежнему
чинно
и
прил ич­
но.
Шурка
опять
поступила
в
прислуги.
Много
муж ­
чин
приходило
к
ней
в
течение
зимы
св ата ть ся,
но
она
в сем
отказывала.
Она
ждала
тихого
и
нежного,
а
эти
все
был и
нахальные
и
ль сти лись
на
большое
при­
даное.
К
концу
зимы
она
сильно
похудела,
стал а
носить
чер ­
ное
шерстяное
платье
и
с дела лась
еще
интереснее.
У
нас
во
дворе
работал
в
га раже
один
шофер
—
339


Ваня .
Был
он
ти х,
нежен
и
задумчив.
Он
сох
от
люб ­
ви
к
Шурке.
В
мае
месяце
она
влюбилась
в
него
тоже.
Погода
бы ла
прекрасная.
Терпеливо
выслушав
не
с лишк ом
дли нн ую
поздравительную
речь
за ве дующего
столом
бр ако в,
м оло дые
вышли
из
загса
на
улицу .
—
Теперь
ку да
ж?
—
застенчиво
с прос ил
до лг овяз ый
и
смирный
Ваня,
искоса
взглянув
на
Шурку.
Она
прижалась
к
нему,
щекотнула
его
ухо
в еточ кой
одур яюще й
черемухи,
вставленной
в
жидкие
во ло сы,
и,
раздув
но здр и,
шеп нул а:
—
На
Сухаревку.
Вещ и
покупать.
Куда
ж? ..
И
глаза
ее
вд руг
стали
круглые
и
пегие.
1929


РЕБЁНОК
I
На
работе
у
гражданина
Книг ге
Полечка
каталась
как
сыр
в
масле.
Не
каждой
девушке
так
повезет.
Был
Лю д­
виг
Яковлевич
старый
холостяк,
зар абаты в ал
порядочно,
дом а
не
обедал
и
жалованье
платил
аккуратно.
На нял ась
к
не му
По л ечка
приходящей:
убирать
ко м­
наты
и
вари ть
ячмен ны й
кофе,—
чаю
Людвиг
Яковлевич
не
употре бл ял ,—
прослужила
та ким
обра зом
м есяца
дв а,
по том
по ру гал ась
со
ст арухо й,
у
кот орой
с нима ла
уго л
на
Зацепе,
пришла
утром
вытирать
рояль
с
заплаканными
глазами,
сре ди
дня
нечаянно
раскокала
блюдце
с
розочка­
ми,
еще
пу ще
р асстр о илась
и
ночевать
домой
к
подлой
старухе
вовсе
не
поехала.
Когда
же
Людвиг
Яковлевич
в
половине
первого
ночи
возвратился
домой,
По л ечка
спала
в
передней
на
сундуке,
поджав
к оле ни.
Ее
козловые
ба шма ки
аккуратно
ст ояли
на
полу.
В
них
бы ли
воткнуты
чулки
и
круглые
резино­
вые
подвязки.
Людвиг
Яковлевич
увидел
маленькую
бо­
сую
ногу,
выглянувшую
из-под
сползающей
шубки,
дели­
катно
пот уш ил
в
передней
свет
и
на
цыпочках
проследо­
вал
в
спальню.
Он
с
од ышк ой
разделся,
лег
в
п осте ль
и
долгое
время
хрустел
пр уж инам и.
У
Лю двиг а
Яковлевича
был а
большая
комната,
надвое
разгороженная
тесо во й,
оштукатуренной
и
оклеенной
обо­
ями
п е регородкой ,
так
что
собственно
комнат
был о
как
бы
две ,
хотя
и
о дна.
Вп рочем ,
дверей
ме жду
комнатами
не
б ыло,
а
сооб щали сь
они
м ежду
собой
отв ер стием
вроде
арки,
занавешенным
ков ром
пронзительного
ко лори та.
Большая
комната
сч ит алась
спальней
и
кабинетом,
ме нь­
ш ая,
проходная,
б ыла
в роде
столовой.
В
эту
комнату,
на
диван,
с
течением
времени
Полечка
незаметно
перебра­
л ась
с
сундука,
обжилась
помаленьку,
приколола
даж е
341


в
углу
к
обо ям
две
поздравительные
открытки:
свинью
с
незабудками
и
даму
на
велосипеде,
а
на
зацепскую
ста­
руху
окончательно
наплевала.
К
Полечкиному
переселению
Людвиг
Як ов левич
от­
несся
деликатно.
Он
как
бы
не
зам ет ил
его
вовсе.
А
По­
ле чка,
переселившись,
тот час
завела
дружбу
с
тетей
Ма­
шей,
пожилой
татар ко й
из
номера
31-г о,
которая
вполне
заменила
ей
вре дн ую
ст ар уху
с
Зацеп ы.
К
ней
Полечка
бегала
по
двадц ат ь
раз
в
день,
с
прочими
же
прис луг а ми
не
вод и лась,
на
местного
дворового
красав ц а,
парикмахе­
ра
Макса
(он же Максим Петрович), не обращала ни ма­
ле йш его
внимания,
несмотря
на
всякие
его
приставания,
потому
чт о,
пря мо
на до
сказа ть ,
была
из
бл агородн ы х:
ее
папа
с осто ял
в
уездных
священниках.
II
С
некоторых
пор
Людвиг
Як о вл евич,
из вест ный
до селе
своей
бережливостью,
стал,
в озв раща ясь
домой
из
кон се р­
ватории,
где
он
преподавал
по
кл ассу
гобоя,
захаживать
в
парикмахерскую.
Ес ли
же
принять
в
расчет
его
бо лее
чем
средний
возраст,
а
та кже
и
то
обс тояте ль ств о,
что
до
сих
пор
в
течение
многих
лет
брился
он
исключительно
дома
бе зоп ас ной
бри тв ой
«жиллетт», то этот факт
надо
отне ст и
к
числ у
знаменательных.
До ма
так
не
оборуду­
ешь
своей
внешности,
как
в
парикмахерской,
где
над
раз­
горяченной
головой
кл иен та
плавает
вос х итите ль ный
ма й,
где
но ж ницы,
порхая
над
ухом ,
щебечут,
как
ласточки,
где
брызжет
на
ресницы
теплый
и
т ерпк ий
дождик
и
пульверизатор
в
руке
п ари кма хера
Макса
вдруг
рас­
пускается
на
глазах
у
всех
кустом
персидской
си ре ни,
разжигая
сердца
сумасшедшим
запахом.
Короче
говоря,
из
парикмахерской
гражданин
Книгге
выходил
помоло­
девшим
лет
на
десять,
так
что
ему
смел о
можно
б ыло
дать
никак
не
бо льше
сорока
т рех.
В
хорош е м
драп ов ом
пальто
на
серой
белке,
с
караку­
левым
воротником,
глухо
застегнутый
на
все
пуговицы,
мор дас тый ,
к расн ый,
несколько
тучный,
в
беличьей
четве-
роухой
шапк е,
завязанной
на
мак ушк е
тесемочками,
в
мелких
калошах,
зам еч ат ельно
приятно
скрипя
по
моло­
дому
снежк у ,
Людвиг
Яковлевич,
не
торопясь,
шел,
неся
и
распространяя
вокруг
себя
свежие
з апахи .
Начисто
выскобленный
и
в
меру
напудренный
его
под­
342


бородок
немецкой
скл ад ки,
сизоватый
и
раздвоенный,
как
плод,
не жно
лежал
на
ше лков ом
кашне.
К
в ерхн ей
пуго­
в ице
его
пальто
был
привешен
галантный
па кети к
с
ле­
денцами.
Покуда
он
п роходи л,
морщась,
ч ерез
пустой
двор,
ми­
мо
мусорного
ящика,
где
ры жие
глухие
крысы,
большие,
как
кошки,
поед ал и
требуху,
выброшенную
из
колба с ной ,
тет я
Маша,
увидев
его
сквозь
гл азо к,
про дут ый
в
об м ерз­
шем
с те кле,
ворчливо
гов ор ила
Полечке:
—
Тв ой
идет.
Лед ен цы
несет.
Беж и
калоши
с ым ать.
—
Ну
его
вместе
с
его
леденцами!
—
притворно
огры­
залась
дев у шка,
отворачивалась,
пунцовая,
к
зеркалу
и
наспех
взбивала
над
м алень ки ми
ушами
русые
кудряшки.
Затем,
накинув
на
волосы
платок
и
прикусив,
как
ягодку,
нижнюю
губку,
кидалась
вниз
по
лестнице
с
таки м
видом,
точно
в
до ме
лопнула
водопроводная
сет ь.
А
уж
Людвиг
Яковлевич,
поднявшись
на
второй
этаж,
с
бисером
на
турецких
бров ях,
стоял
подле
двери,
оббивая
сн ег
с
калош,
и
наотмашь
колотил
себя
п ер чатк ами
через
пл ечо
и
по
ше е,
красной
и
шершавой,
как
рако ва я
ск ор­
лупа.
—
Позвольте,
Людвиг
Яковлевич,
я
вас
обк олочу, —
чуть
дыша
с
бегу,
говорила
Полечка
и,
округлив
фиалко­
вые
глаза,
принимала
из
рук
хозяина
футляр
с
инс т ру­
мент ом.
—
Мерси,—
произносил
он
с
нежной
одышкой,—
я
сам,—
и
о тпи рал
дверь
ам ери кан ским
ключиком.
III
Ежедневно
повт оря ло сь
одн о
и
то
же.
Возвратившись
домой,
он
входил
в
спальню.
Она
р обко
оставалась
в
сто­
ловой,
го то вая
к
услугам.
Их
разделял
ков ер.
Она
слыша­
ла,
как
он
р аз дев ается,
и
проворными
паль цами
напускала
на
лоб
кудряшки.
Он
подходил
к
двери,
стыдливо
пряч а
за
ковром
егерские
кальсоны,
из
к отор ых
торчал
не
впо лне
пр илич ный
язы чок
зефировой
сорочки,
и
просовывал
ей
штиблеты,
покрытые
розов ы м
порош ком
калош.
Она
протягивала
за
ними
дрогнувшие
ру ки,
со
ст ороны
можно
бы ло
подумать,
что
одновременное
прикосновение
к
штиблетам
грозит
смертью.
Он
отдергивал
с вои
волосатые
паль цы
пр ежд е,
чем
ее
пальчики
с
остренькими
ноготка­
ми
подхватывали
штиблеты.
Штиблеты
со
стуком
пад ал и*
343


Он
и
она
произносили
«ах».
Она
хва та ла
штиблеты
эа
шнурки
и
стремительно
уносилась.
Дьявольский
зап ах
гу­
талина
распространялся
в
ко рид оре.
Из
дверей
выгляды­
вал
сосед.
Сапожная
щетка,
как
черная
кошка,
трещала,
осыпанная
г аль ванич еск ими
искрами.
Быстро
надев
до­
машние
панталоны
и
фуфайку,
он
выходил
в
столовую.
Окончив
чистку
с коре е,
чем
это
можно
было
предпола­
гать,
она
тоже
вх од ила
в
столовую
и
застигала
его
врас­
пл ох:
он
торопливо
выс ыпа л
на
блюдечко
леденцы.
Она
и
он
произносили
«ох» .
Зардевшись,
она
бросалась,
обда­
вая
его
гуталиновым
ветром,
за
ковер,
в
спальню,
и
там
некоторое
время
вер т ела
в
рук ах
штиблеты,
стоя
не
дыша
посредине
комнаты.
Лаковое
отражение
окошка
вертелось
вместе
со
штиблетами
в
ее
руках.
Белые
локти,
ле тая,
о т ра жались
в
лаковой
крышке
рояля.
Вся
комната
верте­
л ась
вокруг
образцово
настроенного
инструмента,
хо ром
в сех
своих
струн
повторявшего
«ох- ох».
Он
стоял
по
ту
сторону
ковра
с
мешочком
леденцов,
полуопрокинутым
над
блюдцем.
П ад ение
л ед енца
могло
вызвать
землетря­
сение.
Вечером
он
б рал
маленький
чемоданчик
и
клал
в
кар­
ман
свежий
носовой
пла ток .
Привстав
на
цыпочки,
она
подавала
ему
п ал ьто.
—
Куш айт е,
пожалуйста,
леденцы,
Поля,—
произно­
сил
он
глухим
голос ом ,—
не
стесняйтесь,—
и,
не
гл ядя
на
па
н ее,
уход ил
в
теа тр
дирижировать
оп ере ткой .
Полечка
бежала
наверх
и,
уткнувшись
носом
в
татар-
кин
бо к,
тихонько
визжала,
ню хая
теплую
бумазею,
нап и­
танную
сытными
кухонными
запахами.
—
Леденцами
небо сь
кормил,—
во рч ала
татарка,—
смотри!..
Когда
Людвиг
Яковлевич
возвращался,
Полечка
уже
лежала
на
диване,
с
головой
завернувшись
в
лоскутное
одеяло,
похожее
на
ар лек ина.
Он
ос торожн о
п роходи л
ми­
мо,
стараясь
в
тем н оте
не
наступить
на
Полечкины
баш­
маки,
и
слышал
посапывание:
де ву шка
притворялась,
что
спит.
Он
входил
на
цыпочках
в
спальню.
Она
слушала
с
замиранием
сердца,
как
он
р аз дева ется.
Он
осторожно
ложился
в
пос те ль
и
не
мог
заснуть,
вслушиваясь
в
дыха­
ние
прислуги.
Тог да
он
т оже
нач ин ал
притворяться,
что
спит.
Ему
совестно
было
храпеть,
и
он
вып уск ал
воздух
через
нос
с
таким
деликатным
жужжанием,
точно
в
каж­
дой
его
в олос атой
йоздре
запуталось
по
н еб ольшой
мухе.
Пот ом
оба
г орес тно
засыпали.
344


Утром
они
неловко
избегали
д руг
друг а.
Он
внима­
тельно
и
томно
умывался.
Она
то пила
печк у,
хлопая
за­
слонкой
и
бросая
на
паркет
дрова.
Морозный
све т
яр ко
и
грозно
горе л
на
докрасна
вытертых
щек ах
Людв и га
Яковлевича,
в
то
время
как
нежное
ли цо
присевшей
у
печки
Полечки
бы ло
до
корней
волос
охвачено
льющи мся
пламенем
ло паю щейся
березы.
IV
Однажды
после
обе да
раздался
дл инный
звонок.
Де­
ву шка
открыла
дверь,
и
в
прих ожу ю
быстро
вошла
ши­
карная
дама
в
выхухолевом
п ал ьто.
—
Людвиг
Яковлевич
дома?
—
спросила
она
грубым
с
мороза
голосом
и
быстро
заше вел ил а
прижатыми
к
гру ­
ди
пальцами,
силя сь
освободить
не бо льшую
озябшую
ру­
ку
из
закрутившегося
ремешка
сумочки.—-
Ах,
бож е
мой!
(Тут рука выпуталась,
рванулась,
из-под
лок тя
упали
на
пол
ноты.)
Пок а
сюда
доберешься,
с
ума
можно
сойти.
Я
внизу
наступила
на
какую-то
кошку,
и
невозможно
ды­
шать.
Ч то,
у
вас
тут
со седи
на
нутряном
сале
жарят,
что
ли?
Поднимите
же,
милочка,
но ты,
вы,
кажется,
не
сл е­
пая...
Людвиг
Як овл евич
сунулся
было
в
прихожую
в
фу­
файке,
из-под
которой
непристойно
висели
спущенные
подтяжки,
но,
увидев
даму,
сконфузился
и
тотч ас
скрыл­
ся,
а
дама,
помахав
ему
ручкой,
достала
из
с умки
рубл ь
и,
плаксиво
зак уси в
обмерзшие
губы ,
нетерпеливо
зато п а­
ла
на
Полечку
бо т ами:
—-
Что
же
вы
сто ите,
голубушка,
как
ду ра?
Вы
просто
ка ка я-то
нено рм ал ьная!
Сб егай те
же
наконец,
отпустите
извозчика!
Извозчик,
кажется,
т оже
челов е к.
Х отя
Полечка
и
не
привыкла
к
столь
г рубом у
обраще­
нию,
однако
накинула
платок
и,
с
достоинством
моргнув
г лазам и,
пошла
отпускать
изв о зчи ка,
а
когда
во роти ла сь,
у видела
Л юд вига
Яковлевича
в
туго
застегнутом
бар х ат­
ном
пиджаке:
он
стоял
на
одн ом
колене,
как
рыцарь,
и,
пыхтя,
стаскивал
с
д амочк и
боты.
За тем
они
удалились
в
комнаты,
а
Полечке
б ыло
ск азан о
не
входить,
не
ме­
ша ть
заниматься,
а
ч тобы
сидела
в
прихожей
и
сторожи­
ла
в ых ухолев ое
па ль то.
Полечка
сел а
на
сундук,
под,
вы­
хухолев ое
пальто,
сгорб ила сь,
потрогала
подкладку
-г
крепдешиновая
в
мелкую
розочку,—
страшно
надулась
и
345


показала
ботикам,
сидевшим
на
п олу,
как
зайцы,
ку-
ккш.
Тут
заг р емел
рояль
и
послышался
бессовестный
голос
дамы,
которая,
не
стесн яяс ь
со сед ей,
запела
очень
громко,
с
подхлестыванием:
Мужчины все одной породы,
Для ни-и -их красотка — перл природы,
Всегда, везде они, увы, исполнить рады наш
Кап-риз!
Таков, таков мужчин, мужчин, мужчин
Де-виз...
На
этом
месте
музыка
вдруг
замолкла,
и
яростный
крик
Лю д вига
Яковлевича
потряс
перегородки
квар­
тиры:
—
Сто п!
Ничего
подобного!
Мы
имеем
одну
октаву
вы ше,
вы
поете
одну
октаву
ниж е.
Слюшайте...—
И
он
зак р ичал
высочайшим
фальцетом,
от
которого
Полечку
мороз
подрал
по
коже:
—
«Таков,
таков
му ж чин,
мужч ин,
мужчин
девиз!» Де-виз!
Верхнее
си
—
де -в из!
А
вы
п оете
нижне е
ля
де-виз!
Где
ваш
с лух?
Вам,
наверное,
мед­
ведь
наст у пил
на
ухо.
—
Вы
прос то
какой-то
не нор ма льны й!
—
огрызнулась
дама.—
Кажется,
у
мен я
голос
не
резиновый.
—
Так
вам
на до
служить
в
пр ач е чной,
а
не
в
оп ер ет­
те.
Я
не
могу
для
вас
пер еде лыва ть
весь
клавирцуг
на
о дну
октаву
ниже.
И
начался
ска ндал .
Она
умоляла
переделать.
Он
клял­
ся,
что
не
допустит
надругательства
над
гармонией.
Она
грозилась
месткомом.
Он
кричал,
что
в
месткоме
сидят
сапожники,
а
не
музыканты.
Она
плакала.
Он
стучал
ку­
лаком
по
крышке
инструмента.
Потом
раздавались
гроз ­
ные
аккорды,
и
бессовестный
голос
пе л: «Таков,
таков
м ужч ин,
мужчин,
мужчин
девиз!..»
—
«Девиз!» —
исступ­
ленно
р евел
Людвиг
Яковлевич.
А
Полечка
сидела
на
сундуке
и
в
ужасе
болтала
ногами.
Впрочем,
ничего
ужасного
не
п рои зош ло,
и
ч ерез
час
Людвиг
Яковлевич
и
да ма
как
ни
в
чем
не
бывало
вышли
в
прихожую.
Толь­
ко
у
Лю дви га
Яковлевича
усы
бы ли
чрезмерно
взбиты
и
почт и
совсем
закрывали
наб ит ые
волос а ми
ноздри,
а
д ама
мор щ ила
густо
напу д ренн ый
носик,
пох ожий
на
ку­
кушечье
яйцо.
П ол ечка
подала
ей
боты
и
манто.
Дама
сунула
Людвигу
Яковлевичу
в
усы
коренастую
ладошку,
захватила
под
мы шку
с умочк у
и
вдруг,
точно
в
первый
раз ,
ув идела
Полечку.
346


—
Посмотрите,
какую
он
завел
с ебе
курочку,—
сказа­
ла
она
и
помахала
перед
носом
маэстро
перчаткой.—
Ста­
рый
распутник!
—
У
вас
эс при
ма ль
турнэ,—
пробормотал
Людвиг
Як о вле вич,
открывая
дверь,—
я
л юблю
ее
все
равно
как
родную
дочь.
—
Расскажите
вы
ей...—
пропела
дама,
под миг ива я,
и
вдруг,
сделав
гроз но е
лицо,
слегка
ткнула
его
нотами
под
низ
живо т а.
Людвиг
Яковлевич
кр як нул
и
сог ну лся
пополам.
Да ма
захохотала.
Дверь
захлопнулась,
она
исчезла.
В
прихо­
жей
интеллигентно
пахл о
лайковыми
перчатками
и
горь­
кими
духами.
—
Б о й-баба, —
з амет ил
Людвиг
Яковлевич,
не
глядя
на
Полечку,—
настоящая
пр им адо нна.
Вам
непременно
нужно
ее
видеть
в
оперетте.
«Не нуждаюсь!» —
подумала
Полечка,
поджав
ротик.
Вс коре
после
это го
Людвиг
Яковлевич
дал
девушке
записку,
и
она
от пр авил ась
в
театр.
Администратор
прочитал
бумажку
и
поспешно
вы суну л
из
окош­
ка
напомаженную
голову
с
бол ьшим и
розовыми
ушами.
—
Не т,
какова
курочка!
—
сладостно
воскликнул
он,
вытягивая
сизые
губы.—
Ай,
маэстро,
од обря ю,—
и
загнул
Полечке
приставное
место
в
че тве ртом
ряду
пар тера.
Крепко
сж ав
в
потн ой
руке
носовой
платок
и
портм о­
не,
девушка
поднялась
по
мра морн ой
лестнице
и
в ошла
в
зрительный
зал.
Шум
публики
и
беглые
фиор иту ры
на­
страиваемых
инструментов
стеснили
ей
дыхание.
См у­
щенная
ск рип ом
новых
туфель,
к оторы е
жа ли
ноги,
она
прис е ла
на
кончик
сво его
кре сла
и
бы стро
облизала
вы­
сохшие
губы.
Волнистый
голос
валторны
п об ежал
вверх
по
складкам
дрогнувшего
зан ав еса.
По ле чка
ощутила
с ильную
краску
на
висках
и
под
гл аз ам и...
И
вд руг
над
оркестром,
как
чер т
из
волшебной
шкатулки,
появился
Людвиг
Яковлевич.
Он
взмахнул
фал дам и
перед
вс пых­
нувшим
п ультом
и
обернулся
к
залу.
Она
ахну л а.
На
нем
был
фрак .
Она
никогда
не
видела
его
во
фра ке.
Его
гро­
мадная
г рудь,
облитая
крахмалом,
была
развернута,
как
лира .
Высокий
крахмальный
в орот ни чок
подпирал
дер­
жа вную
голову
дирижера.
Черные
усы
бы ли
зверски
за­
кручены.
Лампочки
померкли
рядом
с
нечеловеческой
красотой
Людв иг а
Яковлевича.
Он
постучал
п алочко й.
347


Зал
по гр уз ился
в
обморок.
Грян ул
оркестр,
и
Полечкина
с удьба
решилась.
Когда
она
вернулась
домой,
его
еще
не
было.
Она ,
дрожа,
р аздел ась
и
легла
в
пос тель .
Вс коре
приш ел
он
и,
как
всегда,
пройдя
к
себе
в
комнату,
тож е
р азде лся
и
лег.
Некоторое
время
они
о ба,
затаи в
дыхание,
прислушива­
ли сь
к
дв иж ению
др уг
друга.
Наконец,
влюбленная
девушка
потеряла
всякое
терпенье
и
на деж ду
на
предпри­
имчивость
своего
хозяина.
Она
довольно
громко
вздохну­
ла
и
как
бы
во
сне
пробормотала: «Ах,
господи,
госпо-
ди!»— «Вы,
кажется,
что-то
сказали,
Полечка?»—
то тчас
произнес
он
шепотом.
Она
в
ужасе
зажмурилась
и
пр и­
кусила
у голок
наволочки.
Несколько
минут
он
вс лу ши­
в ался
в
т ишину ,
таявшую
вокруг
его
напр яж енно го
ух а.
«Вы,
кажется,
что-то
ск аз али?» —
еще
ти ше
повторил
он,
припо д нимая с ь
на
локте.
Притворщица
жалобно
з асто на­
ла.
Тогда
он,
не
в
си лах
больш е
б ороть ся
с
желанием
и
забыв
всякую
рассудительность,
прокрался,
натыкаясь
на
мебель,
к
дивану,
где
лежала
служанка,
и
нетвердой
рук ой
провел
по
одеялу.
Де ву шка
сно ва
и спуст ила
болез­
не нный
вздох.
«Что с вами?..
Вам
нехорошо?..
Что
с
ва­
ми?» —
д еревя нно
борм от ал
он,
присаживаясь
к
ней
на
постель,
и
погладил
озябшими
пальцами
к ру глое
плечо,
выпроставшееся
из-под
одеяла.
Плечо
бы ло
п окры то
со­
рочкой,
но
сквозь
г рубую
ткань
Людвиг
Яковлевич
почув ­
ствовал
его
с иль ный
и
нежный
жа р.
«Ох,
б оже
мой!»—
томно,
дрожа,
простонала
го то вая
на
все
дев у шка
и
пол о­
жила
пы ла ющую
ще чку
на
грудь
своего
возлюбленного.
Но
тут
вд руг
старому
ду р аку,
ко торы й,
как
ви дно,
основа­
тельно
отвык
от
дружбы
с
молоденькими
девушками,
при ­
шла
в
голову
ди кая
мысль,
что
у
Полечки
в
само м
де ле
с ильн ый
жар
и
что
она
разговаривает
в
бр еду.
Не
медля
ни
минуты,
он
за жег
с вет
и,
постучав
в
стену,
разбудил
со седа,
прося
у
него
валерьяновых
кап ел ь.
Встревожен­
ный
сосед,
закутанный
в
оде яло,
тот час
явился
с
пузырь­
ком
в
руке
и,
сон но
взд ых ая,
бросил
д елик ат ный
взгляд
на
испуганную,
р астр епанну ю
Полечку
и
на
Людв иг а
Як о вл евича
в
подштанниках.
Затем
он
многозначительно
удалился,
напоминая
оск орбл ен ного
рим лян ина .
Людв иг
Яковлевич
накапал
в
стакан
валерьянки,
и
бедно й
девуш­
ке
ничего
не
оставалось
делать,
как
выпить
противное
лекарство.
—
Спите
спокойно,
ди тя
мо е!
—
со
вз дох ом
ск азал
Людвиг
Як о вл евич,
удаляясь
к
себе.—
И
непременно
п ри­
348


обретите
калоши,
а
то
схватите
крупозное
воспаление
легк их .
Он
п отуш ил
свет,
а
Полечка
уткнулась
но сом
в
по­
душку
и
долго
плакала
злыми
слезами,
кусая
наволочку
и
отрыгивая
в алерьян ку.
V
Таким
образом
прошла
зи ма,
а
дело
не
п одв ин улось
ни
на
шаг
к
обоюдно
желанному
ко нцу.
Но
вот
в
одну
прекрасную
майскую
ночь,
возвращаясь
навеселе
домой
с
открытия
летнего
сада,
Людвиг
Як овл евич
вне за пно
ощутил
в
себ е
с иль не йший
прил ив
предприимчивости.
Сдвинув
со
лба
черную
плюшевую
шляпу
и
мысленно
ри­
суя
разжигающие
воображение
картины,
он,
как
кот,
по­
добрался
к
пос тели
девушки
и,
страстно
кряхтя,
опус тил­
ся
подле
нее
на
колени.
—
Полечка,
вы
спите?
—
нетерпеливо
зашептал
он
и,
урон ив
впотьмах
пенсне,
протянул
руки,
чтобы
как
мож­
но
скорее
обнять
девушку.
Однако
постель
бы ла
пуста.
«Гуляет с подругами»,—
печально
подумал
маэстро
и
по­
плелся
в
свою
холостую
спальню.
Он
открыл
окно ,
сел
на
по докон ни к
и,
проклиная
пр е жнюю
робость,
решил
во
что
бы
то
ни
стало
дождаться
возвращения
девушки.
С
во к­
за ла
долетали
страстные
гудки
переговаривающихся
между
соб ой
паровиков.
Понемногу
светало.
Наконец,
Людвиг
Яковлевич
клюнул
носом,
распустил
по-стариков­
ски
губы
и
з асну л.
Между
тем
дверь,
ведущая
со
двора
в
парикмахерскую,
прио т кр ылась,
и
из
нее
проворно
вы­
скользнула
Полечка.
Она
тревожно
оглянулась
по
сторо­
нам,
присела
на
ступеньку
ряд ом
со
ск реб ком
и
быстро
разулась:
ее
измучили
сли шк ом
тесные
туфельки.
Тороп­
ливо
поправив
волосы,
растрепавшиеся
вокруг
малиновых
щек,
и
подтянув
зубами
разорванную
на
груди
кофточку,
Полечка
схватила
под
мышку
туфли
и
на
цыпо чк ах
побе­
жала
чере з
серый
двор,
злобно
шик ая
па
кошек,
блудли во
шнырявших
под
ногами.
Она
поднялась
к
тете
Маш е
и,
м олча
сев
в
у голок
на
табуретку,
принялась
за шив ать
на
себе
лифчик.
—
У,
б есст ыд ница,—
заворчала
татарка,
оглядывая
ее
распухшие
губы
и
поцарапанный
подбородок,—
с
парик­
м ахе ром
всю
ночь
т репал ась. ..
Смотри...
349


—
Пускай
он
провалится
хоть
к
ч ерту!
—
грубо
крик-
ру ла
Полечка,
с
тре ск ом
перекусывая
нитку,
уткнулась
Деловой
в
плиту
и
заплакала.—
Не
нуждаюсь
я
в
этом
Парикмахере.
С
этого
дня
она
со всем
отбилась
от
рук :
стала
пло хо
убирать,
колотила
п осуд у,
огрызалась,
дн ем
ходила
нече­
саная,
заплаканная,
по
ночам
пр оп адал а.
Ка к-то
сре ди
дета,
чистя
Людвигу
Як ов лев ичу
штиблеты,
она
почувст­
вовала
себя
ду рно,
ее
стошнило.
Вскоре
она
потребовала
расчет,
собрала
вещи
и,
поджав
побледневшие
губы,
съе ха ла
неизвестно
куда.
Людвиг
Яковлевич
до
того
ого р­
чился,
что
пере стал
умываться
и
по
целым
дням
ходил,
шаркая
туфлями,
в зад
и
вперед
по
неу б ра нным
комнатам.
Дойдет
до
див ана,
посмотрит
через
пенсне
на
пустую
сте­
ну,
где
еще
со всем
недавно
висели
две
открытки:
дама
на
велосипеде
и
свинья
с
незабудками,
постоит,
подует
в
усы
и
пойдет
обратно
к
роя лю,
о ткрое т
крыш­
ку,
сыграет
несколько
тактов
из
Лунной
сонаты
Бетховена
и
снова
с
недоумением
возвращается
к
ди­
вану.
В
дом е
же
по
поводу
Полечки
ст али
ходить
самые
разнообразные
слухи,
о
которых
Людвиг
Яковлевич
даж е
пе
подозревал.
Сводились
эти
сл ухи
к
одн о му:
он
прину ­
дил
прислугу
к
сожительству,
законным
обр аз ом
этого
со­
жительства
в
загсе
не
зарегистрировал;
она
от
нег о
забе­
ременела;
он
ее
бессо вес т но
бр ос ил;
она
теперь
где-то
та­
кое
ск ры вает
св ой
позор
и
в
конце
февраля
собирается
рожать
ребенка,
а
покуда
торгуе т
в
Замоскворечье
папи­
росами.
Хот я
все
это
был и
тольк о
од ни
до гадк и,
Людвиг
Яковлевич
вдруг
с дела лся
центром
общего
вниман ия
и
презрения.
Едва
он
появлялся
во
дворе,
как
тотчас
изо
всех
окон
высовывались
зловещие,
раскаленные
примуса­
ми
лица
домашних
хозяек,
слышались
колкие
замечания;
озорн ы е
дети,
бросая
и гру
в
«рай», начинали хором петь:
«Немец,
перец,
колбаса,
украл
девку
без
хв ост а»,
и
нетрезвый
водопроводчик,
не
скидая
фуражки,
н арочи то
нахальным
голосом
кричал:
—
Здравия
жел аю,
гражданин
свободной
проф ес­
с ии!
—
и
подмигивал
нянькам
глазом,
тяжелым,
как
пл о мба.
Таким
об разом
прошла
осень,
и
снова
н асту пил
зи м­
ний
сезон.
350


VI
Тем
временем
парикмахер
Макс
сидел
в
каморке
у
зловредной
старухи
на
Зацепе
и
пил
чай
вприкуску.
Он
неторопливо
дул
в
большое
сизое
блю дце,
поднятое
на
тре х
пал ь цах
до
уровня
солда тск ого
п одбо родка ,
и
обс тоя­
тель но
говорил
обидчи в ым
тенором:
—
Заходил,
значит,
я
сегодня
в
консерваторию.
По­
нятно?
В
консерваторию
заходил.
Имел
там
разговор
с
одним
человеком.
Да.
Пол уч ил
от
нег о
разные
справки.
От
чел ов ечк а...
—
Ку ш айте,
Максим
Петр о в ич,—
сказала
старуха,
кланяясь.
—
Не
перебивайте.
Я
еще
не
выпил,—
не тороп лив о
заметил
парикмахер
Макс,
гл ядя
пер ед
собой
немигающи­
ми
прозрачными
глазами.—
Выпью.
Понятно?
Справки
разные
п олучи л.
От
человека.
Заходил
опять
же
в
театр.
В
оперетку.
Разговаривал
там
с
ихним
швейцаром,
кото­
рый
при
те атре .
По лу чил
от
швейцара
справки.
Справки
получил.
П рошу
вас,
налейте.
Теперь
что
же
получается?
Считайте.
В
консерватории
сто
десять
рублей
пять дес ят
копеек
в
ме сяц
да
в
театре
сто
соро к
пять
рублей
в
месяц.
Сложите.
Сколько
выходит?
Вы ход ит
двести
пятьдесят
п ять
рублей
пять д есят
копеек.
Теперь
—
треть я
часть
ск ольк о
выходит?
Делите
на
три.
Восемьдесят
пять
р уб­
лей
с
копейками.
Парикмахер
Макс
хо л одно
посмотрел
на
Полечку,
си­
девшую
п ротив
нег о
со
сложенными
под
платком
на
жи­
воте
руками,
и
не
сцеша
повторил
высоким
голосом:
—
С
копейками.
Е жемеся чн о.
Поня т но?
—
Бог
с
вами,
Максим
Петрович,
какие
вы
глуп ост и
несет е!
—
сер дит о
кр ик нула
Полечка,
и
ее
подурневшее
лиц о
с тало
цвет а
готовой
прорасти
картофелины.—
Ну
вас
к
черту
в
самом
де ле!
Разве
это
ж
мысленно
получать
такие
алименты
с
п орядоч ного
гражданина,
кот оры й,
в
общем,
не
виноват?
—
По
суд ам
его
затаскаем!
—
сказала
старуха
с
из ви­
листым
носом.
—
Не
перебивайте,—
ве жливо
заметил
Мак с
старухе,
и
на
лысоватых
его
висках,
над
короткими
ушами,
высту­
пили
голуб ые
жилы.—
Не
прерывайте.
Восемьдесят
пя ть
рублей
в
месяц
на
з емле
не
в ал яются.
Пон ятн о?
Не
валя­
ются.
И
вы,
Поля,
ничего
не
можете
ко
мне
иметь,
поскольку
я
вас
не
оставил
на
улице,
а
наоборот,
как
351


поря дочн ы й
человек,
на
св ой
сч ет
поддерживаю.
Понятно?
Поскольку
не
оставил
на
улице.
И
не
расстраивайтесь.
Можете
сказать
спасибо.
Свое го
сч асть я
не
видит.
VII
Как-то
пос ле
о беда,
в
конце
апреля,
Людвиг
Яковле­
вич
услышал
шум
ули чн ого
скандала.
Он
подошел
к
ок ну
и
увидел
Полечку.
Она
неловко
стояла
посередине
двора,
удивительно
похорошевшая,
све ж ая,
окруженная
люб о­
пыт ны ми,
и
ути р ала
гла за
платочком.
У
нее
на
руке
ле­
жало
н ечто
завернутое
в
голубое
одеяльце.
Старуха
с
извилистым
носом
топталась
возле
Полечки
и
громко
скандалила,
обращаясь
к
окнам,
из
к оторы х
уже
густо
выг ля дыва ли
любопытные
физиономии.
Недалеко
стояли:
нетрезвый
вод опров одчи к,
тетя
Ма­
ша,
парикмахер
Макс
в
халат е
и
с
оселком
в
руке,
д еле­
гатка
от
домашних
работниц
союза
Нарпит
в
красной
к осы нке,
тот
самый
сосед,
ко торы й
давал
валерьянку,
и
в елико е
множество
всяких
иных
товарищей
и
граждан,
число
кои х
с
каждой
ми н утой
увеличивалось.
—
Это
вы,
Полечка?
—
за кри чал
в
сильнейшем
волне­
нии
Людвиг
Яковлевич,
торопл ив о
распахнув
окно.—
Что
с
вами,
ди тя
мое,
кто
вас
обидел?
Тут
все
л ица,
сколько
их
было,
ра дос тно
об ерну лис ь
к
Людвигу
Яковлевичу,
а
старуха
с
извилистым
носом
да же
хлопнула
себя
от
восторга
по
с борчат ым
юбкам.
—
Вот
этот
самый,—
заголосила
она
пронзительно,—
эт от
самый
кобёл
и
есть!
Полюбуйтесь,
граждане,
на
ко б­
ла.
Морду
какую
отъел,
скажи
на
милость!
Что
же
это,
гражданин,—
как
с
девушкой
заниматься,
так
на
это
вы
с пос обный,
а
как
своего
дос тигл и,
так
хвостиком
прикры­
лис ь
и
до
свид ань ичк а:
ступай,
м ол,
на
все
четыре
ст оро­
ны.
И
пущай
ребеночек
с
голоду
пухнет,
а
на
содержанье
плат ить
тре тью
час ть
—
на
это
вы
не
способны.
Ко бёл
и
ес ть
кобёл.
Много
вас,
та ких
кобло в ,
развелось
нынче...
Не
ве ря
сво им
ушам,
Лю двиг
Яковлевич
схв ати лся
дрогнувшими
руками
за
подоконник,
почувствовал
вя­
лость
в
животе,
п оба гров ел
и,
не
слыша
за
шумом
в
уш ах
собственного
голоса,
крикнул
вниз:
—
Вы
с ами
ко бёл!
От
кобла
с лы шу...
—
А,
так
ты
еще
руг а ться
на
стар у ху
способный!
Смотрите,
граждане,
какой
кобёл
наш елся .
А
я,
может
352


быть,
ее
родная
тетя!
Мож ет
быт ь,
я
за
с вое
двоюродное
ди тя
тебя,
кобла,
по
суд ам
з ат аск аю!..
Граждане,
будьте
все
свидетелями.
Будьте
свидетельницей,
товарищ
деле­
га тка,
и
вы,
гражданин
парикмахер,
будьте
свидетелем,
и
вы,
гражданин,
со сед
этого
кобла.
П убл ика
зашумела.
Полечка
стояла
ни
жива
ни
мерт­
ва
сре ди
общего
ска ндал а
с
ребенком
в
руках,
а
Людвиг
Яковлевич
с
холодной
росой
под
г л азами
отшатнулся
в
комнату,
сл або
прих ло пнул
за
собой
окошко,
л ег,
ничего
не
ви дя
в ок руг,
на
постель
и
закрыл
голову
подуш­
кой .
На
след ующи й
день
ему
принесли
повестку.
Людвиг
Яковлевич
тотчас
надел
на
скользкий
нос
пенсне
и
пошел
к
тому
самому
со седу ,
кото рый
давал
валерьяновые
кап­
ли.
Прижимая
к
си льно
бьющемуся
сердцу
повестку,
Людвиг
Яковлевич
о бсто ятельн о
изложил
со седу
суть
это­
го
беспримерного
дела,
воскликнул: «А я ее еще любил
все
равно
как
родную
дочь!» —ив
старомодно-изыскан­
ных
выражениях
пригласил
ег о,
как
благородного
и
г лу­
бо ко
интеллигентного
человека,
бы ть
с
его
стороны
свиде­
тел ем.
Глубоко
интеллигентный
сосед,
стар аясь
не
г ля­
де ть
на
Людвига
Як овлев ич а,
поскреб
макушку,
накру­
тил
на
па лец
русый
чуб
и
смущенно
объяснил,
что
он
уже
вызван
свидетелем
со
стороны
истца,
но
бу­
дет
го вори ть
на
суд е
чистую
правду,
толь ко
то,
что
он
видел.
Людвиг
Яковлевич
церемонно
раскланялся
и
поехал
в
театр
к
председателю
месткома.
Председатель
месткома,
тот
самый
администратор
с
розовыми
ушами,
который
да­
вал
Полечке
контрамарку,
выслушал
с
озабоченным
ли­
цом
маэстро
и,
когда
тот
окон чи л,
грус тн о
в ы пятив
пиж-
нюю
губу,
заметил:
—
П опал ся,
который
кусался.
—
К лян усь
честью,—
сказал
с
жар ом
Людвиг
Яковле­
вич,—
я
любил
ее,
как
родное
дит я.
—
Расскажите
вы
ей,
цве ты
м ои ...—
пропел
админист­
ратор.—
Кто
хочет
любить,
тот
дол жен
платить!
Однако
он
поощрительно
пог ла дил
маэстро
по
рукав у
и
обещал
обязательно
приехать
на
суд
и
дать
о
н ем,
в
к ачест ве
уполн ом очен н ого
от
профсоюза,
саму ю
луч шую
общественно-политическую
характеристику.
М аэстр о
церемонно
раскланялся
и,
чувствуя,
как
у
пего
бессильно
пры га ют
щеки,
отправился
восвояси.
12 в.
Катаев,
т.1
353


VIII
Ночь
п еред
судом
Людвиг
Яковлевич
провел
очень
дурно:
со всем
не
сп ал,
а
то лько
курил
и
думал.
Думал,
в проч ем,
не
о
предстоящем
п озоре ,
а
об
одинокой
своей
жизни,
о
наст уп ающ ей
старости.
Он
явилс я
на
суд
акку­
ратно
под с тр иже нный,
выбритый
и
слегка
бледный.
Он
су д ился
первый
раз
в
жиз ни.
В
поисках
зал а,
где
д ол­
жен
был
состояться
его
пр оце сс,
он
мыкался
по
засл яко -
ченным
лестницам
и
вымытым
карболкой
к ори дора м,
на­
тыкаясь
в
ненастной
ут р енней
тем н оте
на
дымящиеся
ур ны
и
па
скучных
людей.
Ед ва
Людвиг
Яковлевич,
сня в
шляпу,
вошел
на
цы­
почках
в
зал ,
как
тотчас
к
нему
обратилось
множество
знакомых
и
незнакомых
л иц.
Поднялся
смут н ый
говор.
Женщина-судья
цыкнула
на
публику.
Людвиг
Яковлевич
присел
на
скамейку.
Прямо
перед
ним
торчали
карак ул е­
вый
воротник
и
русый
затылок
Макса.
Ряд ом
с
парикма­
хером
с идел
в од оп ров одчик
с
пластырем
на
се рой
шее
и
тайно
ел
солен ы й
огурец.
Далее
виднелись
рукавастая
кофта
зацеп ск ой
старухи,
роз ов ые
уши
администратора,
шевелюра
того
самого
со седа,
ко торы й
давал
ва лерь ян ку,
и
косынка
делегатки
от
домашних
работниц.
Воз ле
с уде йс кого
стола,
у
деревя нны х
перил,
стояли
ст ри женный
бобр ико м
молодой
ч ело век
с
че р ными
усика­
ми,
б аба
с
реб енк ом
на
руках
и
свидетели.
Молодой
чело­
век
то
и
дело
пог ля д ывал
на
публику
и,
криво
улыбаясь,
гов ори л,
вертя
ногой
в
новой
калоше:
—
Я,
кон еч но,
не
могу
знать,
т ова рищ
судья,
с
кем
совокуплялась
гражданка
Тимофеева.
Лич но
я
с
граж­
данкой
Тимофеевой
не
совокуплялся.
—
Ах,
ие
совокуплялси!
—
заголосила
баба,
быстро
утирая
нос
од еялом
ребенка.-—
Ты
со
мной
не
общалси-и?
А
с
кем
же
ты
об ща лся?
Откеда
же
ребеночек,
если
ты
не
общалси-и-и?..
Людвиг
Як овл евич
в
ужасе
закрыл
гла за
и
очнулся
лишь
после
тог о,
как
с
молодого
человека
присудили
пят­
н ад цать
рублей
в
меся ц
и
секретарь
с уда
стал
быстро
окликать
вс ех
вызванных
по
де лу
гражданина
Книгге.
Усл ыш ав
св ою
фамилию,
Людвиг
Яковлевич
произнес
чужим
го ло со м: «Есть», подошел к столу и вдруг совсем
близко
от
себя
увидел
аккуратную
Полечкину
жакетку.
Старуха
с
изв илис т ым
носом
хлоп отли в о
подталкивала
девушку
к
решетке,
бросая
на
Людвига
Яковлевича
гру­
354


бые
взгляды.
Из
п роход а
между
скамьями
над виг ались
св идетел и.
Людвиг
Яковлевич
увидел
напряженно
сдав­
ленные
желтые
виски
и
прозрачные
глаза
п ари кма хера
Макса.
С удья
тря хнула
седыми,
коротк о
остриженными
воло­
с ами,
оправила
на
себе
зеленую
вяза ну ю
кофту,
неряшли­
во
осыпанную
папиросной
золой,
м елько м
взгля н ула
в
де­
ло
и
устремила
на
Люд виг а
Яковлевича
скучный,
ничего
не
выр ажаю щ ий
взор.
—
Признаете?
—
спросила
она
очень
утомленно.
—
Вот
этот
самый
кобё л
и
есть,—
дробно
за гов ори ла
старуха,
перебивая
судью.—
Нешто
такой
признает?
Дер­
жи
карман!
Кобёл
и
е сть
кобёл.
Как
с
тр у дящей ся
девуш­
ки
над смеять ся
—
на
это
они
спо со бные,
товарищ
народ­
ная
судья,
а
как
да вать
на
содержание
ребенка,
так
па
это
они
неспособные.
И
соседи
вс е,
как
один,
могут
дока­
зат ь
определенный
факт,
и
товарищ
делегатка
пущай
удос тов ери т...
—
Помолчите,
а
то
в елю
удалить,—
помо рщи лас ь
судья.—
Так
что
же
вы
можете
сказа ть ,
гражданин
Кн игге?
Людвиг
Яковлевич
посмотрел
на
Полечк у.
Она
стояла
пунцовая
от
стыда,
соблаз ни те льна я,
зап лакан ная , —
по­
лон
рот
слез,—
опус ти в
голову,
и
дрожащими
пальчиками
поправляла
сос ку,
вылезшую
из
маленького
кора лло в ого
ротика
ребенка.
Сердце
Людвига
Яковлевича
дрогнуло.
—
Я
лю бил
ее
все
равно
как
родную
дочь,—
сняв
пен*
сне,
сказал
он
дрожащим
голосом
и
аккуратно
вытер
сы­
рую
ще ку
большим
чистым
носовым
платком.
—
Помолчите
минутку.
Это
пролетарскому
суд у
з нать
не
ин те рес но.
Вы
отвечайте
на
вопрос:
признаете
или
нс
признаете?
—
Признаю,—
сказал
Людв иг
Яковлевич,
зам ир ая.
—
А
раз
пр изн ает е,
зачем
же
так
некрасиво
поступи­
ли?
Дов ольн о
ст ыдн о!
А
еще
и нт еллиг ент ный
человек.
Разве
можно
дев у шку
с
ребенком
на
руках
выб р асыват ь
на
улицу.
—
Я
ее
не
выбрасывал,—
сказал
Людвиг
Яковле­
вич,—
я
ее
всегда
лю бил
все
ра вно
как
родную
дочь«
И
сейчас
люблю.
,
—
Пом ол чит е.
Вы
отвечайте
пролетарскому
с уду
пря ­
мо:
б удете
содержать
ре бенка
или
не
будет е?
Буд ете
с
ней
жит ь
или
не
бу дет е?
12*
355


—
Буду,—
сказал
Людвиг
Яковлевич,
прикладывая
рук у
к
сердцу.—
Буду
и
никогда
от
этого
не
отказывался.
Ст ару ха
с
изв илис ты м
носом
всплеснула
руками
и
быстро
взглян у ла
на
парикмахера.
—
Так-с.
А
вы,
гражданка?
—
спросила
судья
По­
лечку.
—
Я
не
отказываюсь,—
прошептала
одними
губами
девушка,
опус ти в
ресницы,
отяжеленные
крупными
кап­
лями
слез.
—
Я
извиняюсь!
—
хрипло
воскликнул
парикмахер
Мак с,
и
уши
его
стали
мраморными.—
Граждане
судьи...
Я
извиняюсь...
—
Помолчите!
—
махнула
на
него
карандашом
судья.—
Так
в
чем
же
дело,
я
не
понимаю,
есл и
никто
не
о т казы вает ся?..
Все
яс но.
Ну,
поссорились,
ну,
помири­
лис ь.
Не льзя
в
самом
д еле
и з-за
каждого
пустяка
в
народ­
ный
суд
бе га ть.
Милые
бр ан ятся,
только
те шатся.
Поми­
рились,
и
ладно.
И
чт об
я
вас
больш е
здесь
не
видела!
Анисимов,
п рекра щай
дело ,
оглашай
постановление!..
До
Свиданья!
Следующие!
Людвиг
Яковлевич
не жно
и
ве жл иво
в зял
Полечку
под
руку.
Они
не
торопясь
прошли
мимо
окоченевших
свидетелей
и
выш ли
из
зала.
Чер ез
некоторое
время
к
во рота м
дома,
где
жил
Люд­
виг
Яко вл еви ч,
подъехал
извозчик.
На
высоком
си де нье
пролетки,
как
на
трон е,
помещались
Людв иг
Яковлевич
и
Полечка,
с
двух
сторон
поддерживая
полосатый
матрас,
поставленный
ст оймя .
1929


НА
ПОЛЯ Х
РОМАНА
I
.. .Чело век
высокого
роста
спу с тил
но гу
со
ступеньки.
В агон
стоял
в
голове.
Платформа
сильно
уехала
назад.
Дурн о
зашнурованный
башмак
не
достал
до
земли.
Чело­
век
подкинул
спиной
ш в ейцарск ий
мешок,
ск азал :
«Гоп!» —
и
пр ыгн ул
на
землю.
«Как Подколесин»,—
тотч ас
подумал
он
и
юмористи­
чески
хмыкнул.
В
детстве,
рассматривая
сочинения
Г оголя,
видел
кар­
тинку:
над
землей,
вд оль
окна,
висел
в
в оз духе
согнутый
в
три
погибели
гос поди н
в
узких
клетчатых
панталонах
со
штрипками,
с
завитым
хохолком
над
гус ин ой
головой.
Нек то
Подколесин.
С
тех
п ор,
прыгая
с
высокого,
каждый
раз
обязательно
вспоминал
Подколесина.
Это
оста лось
на
всю
жизнь.
А
жизнь
б ыла
длинная
и
непростая.
Огни
с т анции
х отя
были
и
далеко,
но
бле сте ли
прямо
в
глаза
и
мешали
ви де ть.
Он
расст авил
руки
и,
думая
о
страшной
вл асти
п амяти
над
жизнью,
пошел
ра ск оря­
кой
сквозь
темноту,
как
сквозь
туннель.
Его
жд али.
Он
поравнялся
с
буд кой ,
з авален ной
ви­
ноградом
и
арбузами.
Фруктовый
свет
у пал
на
белую
бо­
род ку
и
клетчатую
от
морщин
щеку.
Его
окликнули:
—
Товарищ
Мусатов?
—
Я
самый,—
отв ети л
он
хорошо
выработанным
ба­
сом
старого
партийного
• работника .
Он
остановился,
вгля­
дыв аясь
в
людей,
стоящих
за
светом.
Их
бы ло
довольно
много.
—
Чер т
возьми!
—
молодцевато
воскликнул
Муса­
тов.—
Я
приехал
сю да
в
не котором
роде
частным
образом,
а
вы
мне
такую
помпу
зака тыв ае те!
Совершенно
зря...
Ну,
кто
из
вас
товарищ
Юхов,
признавайтесь?
357


Юх ов
вы дал ся
плечом
из
тесной
кучки
и
пожал
кру п­
ную
руку.
—
А
я
вас
ср азу
по
портретам
признал,—
сказал
он,
разглядывая
вциковский
флажок
на
груд и
гостя.—
Долго
у
нас
п робуде те ?
—
Денька
два-три.
Подталкиваемый
со
всех
сторон
дружескими
плечами,
хмыкая
и
разминаясь,
Мусатов
прошел
через
вокзал.
—
Ну,
это
вы,
положим,
бросьте,—
бубн ил
на
ходу
Юхов
и
вдруг
сразу
перешел
на
«ты»,—
даже
не
думай.
Раньше
педели
тебя
не
выпустим.
Арестуем.
—
Я
лицо
неприкосновенное,—
н арочн о
надменно
сказал
М ус атов
в
нос,
выс тавл яя
обширную
грудь
и
р ас­
катываясь
на
букве
«р» .
—
Ничего!
Мы
тв ое
имя
носим.
Что
захотим,
то
с
тоб ой
и
сд елаем .
Хо ть
в
Поли тбю ро
жалуйся.
Мус атов
остановился
на
лестнице,
н адел
пенсне
и
косо
посмотрел
на
Юхова.
—
Вот
как?
Юх ов
ему
понравился.
Вокруг
бы ло
несколько
ис точн ик ов
света.
Фонарь
у
вокзала.
Два
не ярки х
окпа
в
домике
напротив.
И
очень
далеко
и
высоко,
над
лесами
строящегося
элеватора
—
го­
лая
зв езда
пятисотсвечовой
ла мпы.
От
каждого
предмета
л о жились
рад иу сом
несколько
т еней
различной
д лины
и
си лы.
Но
всю ду
присутствовал
по ст о янный,
почти
неза­
метный,
волшебный
све т.
Он,
как
зелье,
примешивался
ко
всему.
—
Ладно,—
сказал
Мус атов ,
задумчиво
поворачивая
лицо
вверх.—
Ладно,
Юхов.
Ты
меня
не
пугай.
Я
во рона
стр ел яная.
Все
з асмея лись .
По
местному
вре м ени
было
час ов
одиннадцать.
Ма­
ле ньк ая
рябая
лу на
стояла
в
самой
середине
мраморного
неба.
В
доме
для
приезжих
Мусатову
бы ла
приготовлена
от­
дел ьн ая
комната.
Оставшись
один,
он
поставил
на
таб у рет
возле
кровати
керосиновую
лампочку.
В
подштанниках
и
пенсне
он
лег
под
сыроватое
ткань­
ё вое
од еяло
и
с
уд овол ьс твие м
взя л
из
мешка
загнутую
книгу.
Свежая
и
на
вид
пухлая
подушка
з ахрустел а
под
головой
и
уколола
соломой.
Ст р аницу
«Анны Карениной»
358


закрыл
острый
угол
п одушк и.
Мусатов
примял
его
пл е­
чом
и
стал
читать.
Без
этого
он
не
мог
заснуть.
Собственно,
он
не
читал.
Читать
он
перестал
давн о.
Оп
перечитывал.
У
нег о
б ыло
несколько
л юбим ых
книг,
заме нявш их
ему
всю
ос таль ную
литературу.
Каждую
из
этих
книг
он
знал,
как
самого
се бя.
Он
не
тол ько
следовал
за
пер сон ажами
и
присутство­
вал
при
событиях.
Оч ень
часто
—
чаще
всего
—
персона­
жи
следовали
за
н им,
а
события
совершались
тольк о
с
его
ведома
и
согласия.
Ес ли
же
персонажи
вдруг
выходили
из
повиновения
и
события
.начинали
совершаться
вопреки
его
воле,
Мус ато в
тот час
применял
самые
решительные
ме ры.
Он
кру то
кла л
большой
палец
с
твердым
старческим
ногтем
на
восставшую
страницу
и
прикрывал
книгу.
Э тим
он,
во-первых,
мгновенно
пресе ка л
принявшее
дурн ой
оборот
действие
и
сни мал
с
себя
всякую
ответственность
за
дальнейшее.
Во-вторых,
он
выиг ры вал
вр емя
для
пере­
дышки
и
осв об ожда л
воображение
от
образов
с
тем,
чтоб ы
на
свежую
голову
с пори ть
с
автором.
Спор
во зни кал
немедленно.
А
бол ьш ой
пал ец
между
тем
оставался
заложником
и
ос ведо ми тел ем,
с
дв ух
сторон
сжаты м
непокорными
страницами.
С
авторами
Мусатов
был
в
очен ь
коротких
отношени­
ях.
Они
приходили
к
н ему
за п росто,
как
стар ые
сослу­
жи вцы,
и
оставляли
в
прихожей
калоши.
Он
относился
к
ним
ра зли чно.
Например,
Гоголя
в ысоко
ставил
как
мастера,
но
т ерпет ь
не
мог
как
человека.
В
жи зни
Гоголь
был
действи­
тельно
неприятнейшая
личность.
Высокопарный,
пр ид ир­
чивый,
под
парик
засунуты
для
теплоты
печатные
бумаж ­
ки
—
не
то
листы
Жития
с вя тых,
пе
то
газетные
паск­
вил и.
В
уш ах
—
йодистая
вата.
Черт
знает!
Не
человек,
а
чуч ело
человека.
Даже
не поня тно ,
как
он
мог
с
такой
наружностью
написать
«Старосветских помещиков» .
Спорил
он
м е рзко.
Рта
не
давал
отк ры ть
собеседнику.
Фыркал,
крутил
носом,
перебивал,
касался
личностей.
Все
врем я
прибегал
к
метафорам
и
объяснялся
витиева­
тыми
словесными
ребусами.
Кроме
того,
был
ханжа
и
мистик
и
грозился
чертями
и
геенной.
Не т,
совершенно
правильно
поступил
с
ним
Белин­
ски й.
Славно
отдела л!
359


В
эт ом
отношении
Шекспир
был
ку да
пр и ятнее
Гого­
ля,
хотя
по
части
метафор
и
ребусов
превосходил
Ник о­
лая
Васильевича.
Особенно
в
подлиннике,
на
своем
ужас­
ном
староанглийском
языке.
Шекспир
охотно
соглашался
со
все ми
доводами
Мусатова.
Он
лег ко
шел
на
уступки.
Если
М ус атов
требовал
другого
оборота
со быти й,
Шек с­
пир
тотчас
предлагал
любое
продолжение
на
выбор.
Му­
с атов
выбирал.
Возникала
новая
сцена.
Действие
ра зви ва­
ло сь
в
другом
направлении.
И
вд руг
Мусатов,
к
ужасу
своему,
замечал,
что
попался.
Хитрый
Шекспир
не заме т­
но
приводил
пер сон ажи
в
то
са мое
по ложе ние ,
из
кот оро­
го
их
пы тал ся
вывести
Мусатов.
Мусатов
требовал
новых
перемен.
«Как вам будет
угодно»,—
покладисто
со гл аш ался
Шекспир.
Со
щегольст в ом
ша хма тно го
виртуоза
он
поворачивал
действие,
как
дос ку,
предлагая
меняться
цве та ми.
Он
от­
да вал
прот ивник у
свою
почти
выиг ра нную
партию
и
брался
продолжать
по чти
проигранную
Мусатова.
Но
ск ольк о
бы
раз
клетчатая
доска
собы тий
ни
пово­
рачивалась,
Шекспир
всегда
в
ко нце
концов
добивался
поб еды.
Ко роль
Мус а това
был
заперт
на
зар ан ее
назна­
ченной
клетке.
При
зву ке
труб
рок
вм еш ивал ся
в
трагедию.
Ме ртв ый
герой
пад ал
в
бережно
подставленную
ладон ь.
За
давностью
событий
Мусатов
легко
м ир ился
с
по ра­
жением.
И
те м нобороды й
Шекспир
в
белом
отлож н ом
воротни­
ке
со
шнурками
—
бархатный
Шек спир
ча ндос с кого
пор т­
рета
—
таинственно,
как
смерть,
выходил
в
туфлях
из
комнаты,
уно ся
в
еловой
шкатулке
окостеневшие
персо­
нажи
св оих
белых
и
черных
фигур,
королей,
кор олев ,
зу б­
чаты х
башен,
офи це ров,
коней
и
с олда т,
перемешанных
катастрофой.
II
Больше
в сего
Мусатов
любил
с пор ить
с
Толстым.
Их
ми ры,
мир
Толстого
и
мир
Мус атов а,
не
был и
раз­
делены
прозрачной,
но
не про ницае м ой
стеной
времени.
Они
лег ко
смешивались,
как
две
со седни е
облас ти
с
ра з­
ным
государственным
строем,
не
имеющие
естественных
гра ниц.
Очень
часто
идеи
Му сат ова
преждевременно
и
слабо
рождались
в
уме
толстовских
персо нажей,
а
толстовские
360


персонажи,
в
с вою
очере дь,
иногда
заходили
в
местность
Муса тов а.
Прокурор
Катюши
Масловой
однажды
обвинял
самого
Мусатова
и
упек
его
как
лич но сть
политически
неблаго­
надежную
в
мес та
весьма
отдаленные.
Л евин
страстно
спорил
с
братом
о
коммун и зме ,
би лся
над
р ацио нали за цией
сельского
хозяйства,
каялся,
хо­
тел
жениться
на
крестьянке
и
делал
отчаянные,
но
бе с­
плодные
усилия
найт и
абсо л ютну ю
правду
и
изменить
жизнь.
А
левинские
м ужик и,
вышедшие
косить
по
р осе,
ле гко
могли,
заблудившись
во
времени
и
пространстве,
забрести
в
ра йон
сплошной
коллективизации
и
лихо
выкосить
об­
обществленный
луг
сельскохозяйственной
артели
имени
товарища
Муса тов а.
Мусатов
расходился
с
Толстым
во
всем.
Но
был о
одно
общее:
сознание
необходимости
п ередел ат ь
мир.
Впроч ем ,
это
сейчас
же
превращалось
в
резкое
прот ив оре чие .
С е рдясь
и
волнуясь,
То лстой
доказывал,
что
сна чал а
каждый
человек
должен
п ередел ат ь
себя ,
а
мир
вследст­
вие
этого
пе р едел ается
сам.
Му сато в
холодно
и
непоколе­
бим о
нас таив ал
на
обратном
порядке.
Сначал а
—
ми р,
потом
—
человек.
Письмо
Юхо ва
при шло
в
Кремль.
Юхов
приглашал
Мусатова
п осм отр еть
сельскохозяй­
ственную
артель,
н ося щую
имя
Мусатова.
Лич но
Юхов а
Мусатов
не
знал,
но
много
слышал
о
его
зам еч ател ьно й
раб оте .
В
сущности,
е сли
отбросить
под­
робности,
Юхов
на
св оем
у частке
п еред елы вал
мйр.
И
переделывал
здорово.
Му сато в
никогда
ничему
не
верил
на
с лово.
На до
было
съездить
и
убедиться.
Несколько
дней
он
употребил
на
уст рой ст во
свободной
недели
для
пое зд ки.
По
ночам
он
воевал
с
Толстым.
За
окном
под
белой
аркой
горе ли
газовые
фонари.
Борьбу
нач инал
Толстой.
Но
с ила
и
оп ыт
были
на
стороне
Мусатова.
Толстой
говорил,
а
Му сато в
делал.
На
этот
раз
он
с
о со бенным
удовольствием
чувствовал
в
Толстом
великого,
но
слабого
противника.
Осторожно
и
тщательно
сним ая
с
романа
один
за
дру­
гим
покровы,
он
сделал
открытие,
что
«Анна Карени­
361


на»
—
ром ан
о
землеустройстве
и
надо
быт ь
слепым,
что ­
бы
не
видеть
этого.
Ро ман
жил
дв ой ной
жизнью.
Поверх
блестяще
напи­
са нн ого
салонного
жа нра
с
любовным
с юж етом
выступали
суров ы е
контуры
социальной
драмы.
Менялись
цвета.
Ме нялс я
рисунок.
Воображение
засе­
лял о
зн ак омую
местность
разоблаченными
дв ор яна ми,
Воображение
сталкивало
их,
создавало
новые
события.
Обн аж ал ась
о сно ва,
грубая,
как
топографическая
ка рта.
М у сатов
не
мог
оставить
разоблачений,
не
доведя
их
до
конца.
Надо
было
ехать.
Пла н
поездки
сложился
так:
сначала
в
Харьков,
а
затем
—
на
юг
с
пересад к ами
—
в
юховское
хозяйство.
Харьков
леж ал
в
стороне,
но
М уса тов
желал
хот ь
часть
р ассто ян ия
сделать
воздухом.
Из
вс ех
возможных
путей
он
всегда
выбирал
самый
новый.
Рад и
эт ого
он
решился
на
крюк.
Впрочем,
он
ни чего
не
терял.
Удлиняя
дорогу,
он
сокращал
время.
Он
заложил
стр аницу
письмом
Юхов а
—
как
бы
остав­
ляя
во
враждебном
стане
своего
человека
—
и
сунул
кни­
гу
в
мешок.
Пасса жи рски й
с а молет
вылетел
из
Мо сквы
точно
по
расписанию
в
четыре
часа,
на
рассвете.
В
девять
час ов
утра
тог о
же
дня,
пролетев
над
двумя
республиками,
са­
молет
опустился
в
Харькове.
Му сато в
летел
в
первый
раз .
По лет
привел
его
в
вос­
торг,
однако
не
удивил.
Удивление
—
оборотная
с торо на
созерцания,
а
он
нико гд а
не
был
созерцателем.
Те хни ка
состояла
у
нег о
на
службе.
Переделывая
мир,
он
научил­
ся
предвидеть.
Его
во ля
подчинялась
воображению,
по
это
было
научное
воображение
коммуниста,
всегда
обра­
щенное
в
б удуще е.
Когда
же
буд ущее
становилось
н ас тоя­
щи м,
оно
во схи ща ло,
но
уж
никак
не
м огло
уд ив ить,
У
ворот
аэропорта
стоял
часовой.
Моросило.
Светало.
Предъявив
би лет,
Муса тов
вскарабкался
по
лесенк е
и
с
любопытством
в лез
в
косу ю
дверь
самолета.
Летчик
и
бортмеханик
си дели
высоко
впереди,
как
кучера
диккен­
совского
дилижанса.
Теперь
в
п ред ставл ении
Мус ато ва
это
был
Уэстгемп-
ширский
луг.
Дрож ал и
ромашки,
прижатые
в озд ухом
к
земле.
362


Работающий
мотор
переменил
тон.
Мир
оглох.
Зре ­
ние
тотчас
приняло
на
себя
обязанность
утраченного
слуха.
За
окошком
поех ал
туман.
Задрав
ноги,
Мусатов
уп ал
в
низкое
и
глубокое
кр ес­
ло.
Был
еще
какой-то
широкий
по яс
с
тяжелой,
как
т еле­
фо нная
трубка,
пряжкой.
Его
невозможно
было
засте г­
нуть.
В
кабине
из
восьми
мест
одн о,
рядом ,
оставалось
сво ­
бодным.
Мус атов
кинул
на
него
мешок.
Таким
образом,
То лстой
оказался
его
б лижай шим
соседом.
Три
нит ки
во ды
чиркнули
пунктиром
по
маленькому
стеклу.
Первая
—
вертикально.
Вторая
—
наклонно.
Тре­
тья
—
гор из онт аль но.
Мусатов
рукавом
проте р
окно.
Туманный
гори зо нт
на­
ходился
на
св оем
пос тоя нн ом
ур ов не,
но
з емля
оказалась
необычайно
вместительной.
Она
воб р ала
в
себя
такое
ко­
личес тв о
предметов,
что
им
пришлось
не ве ро ятно
сж аться
и
резко
переменить
ракурс
для
тог о,
чтоб ы
поместиться
в
заколдованном
кругу.
Подробная,
хорошо
раскрашенная
и
освещенная
солн ­
цем
модель
Московского
райо на
разрослась
до
пределов
рельес^ной
ка рты
о бл асти.
Она
перед виг алась
на
удивле­
ние
медленно.
Однако
уже
ех али
над
Тулой.
Пожалуй,
в
би нок ль
можно
было
бы
увидеть
розов ы е
столбы
Ясной
П ол яны.
Кстат и,
о
Толстом.
Потеря
слуха
не
мог ла
помешать
Мусатову
о б мени­
ват ься
с
ним
мыс ля ми.
Чита ть
б ыло
трудно.
Ночной
спо р
продолжался.
Толстого
мучили
внут р е ннпе
прот ивор е чия .
Его
такти­
ка
б ыла
с ли шком
сложной
для
п рям ого
и
широкого
напа­
дения.
Он
чересчур
хит рил
и
сам
путался
в
своих
хитро­
стях.
Самолет
п адал
в
я мы.
Сердце
теряло
вес
и
повисало
в
воздухе,
не
поспевая
за
падающим
телом.
Оно
повисло
межд у
небом
и
землей,
как
пустое
яйцо.
Толстой
с
силой
втискивал
маленькие
кулачки
за
ре­
мешок
пояса.
Шла
борьба
за
власть
меж ду
бытием
и
сознанием.
Со­
знание
мерцало,
и
гасло,
и
меняло
цв ета.
Бытие
с тояло
вокруг
п рочной
средой
пространства
и
времени,
смешан­
ных
в
полете.
363


То лстой
никак
не
мог
справиться
со
своими
пер со на­
жами.
В
самые
решительные
минут ы
они
вдруг
вырыва­
ли сь
из
рук
и
начинали
действовать
вопр ек и
его
намере­
ния м.
Они
грубо
выходили
из
пов инове ния ,
но
он,
верный
сво им
нравственным
правилам,
не
смел
применить
к
ним
насилия.
Мусатов
ко со
улыбался.
(Его брови остро топорщи ­
лись,
как
кр ев етки. )
Улыбаясь,
он
посматривал
в
ок ош ко.
Са мол ет
набир ал
выс оту .
Т олс той
горячился.
Персонажи
действовали
сами
по
себе.
Это
было
у жасно.
Они
вносили
замешательство
в
тщательно
приготовленную
систему
до­
водов.
Роман,
на пи сан ный
автором
в
темпе
пяти дес яти
верст
в
час
Николаевской
желез н ой
дороги,
не
мог
выд ер­
жать
с корос ти
ста
восьмидесяти
к илом е тров
в
час
пасса­
жирского
самолета
советской
конструкции
«К-5», распоз­
навательный
знак
«250» —
л инии
Укрвоздухпути.
Роман
трещал
и
разъезжался
по
в сем
швам.
Между
тем
в
окн е,
под
гром оз дк ой
крышей
крыла,
подпертой
балкой
фермы,
творились
з амеч ат ельны е
дела.
Как
бы
отражая
борьбу
непримиримых
мировоззрений,
русская
земля
наглядно
меняла
с вое
ты сяч елет нее
лицо.
Участки
п олей
устилали
переделываемый
мир.
Единоличный
сектор
рябил
узенькими
полосками
ряд­
на,
пот ерты м
шитьем
разрезанных
на
мелкие
части
дв о­
рянских
мундиров,
рябил
посконными
латочками,
вста­
вочками,
заштопанными
д ыро чка ми,
полосатым
си тчи ком
межей.
Обобществленные
поля
простирались
обширными
цель­
ными
новыми
вык р ойк ами
черной
диагонали
всп аханно й
тра кто ром
целины,
простирались
суровой
холст ин ой
жнивь я
и
большими
енотовыми
вор отник а ми
несжатых
еще
рже й.
Т олс той
еще
тольк о
приглядывался
к
человеку,
не
зная,
с
какого
бока
за
него
взяться,
чтоб ы
устыдить
его
и
уговорить
исп рав ит ься,
а
Мусатов
уже
проворно
и
хва т­
ко
кроил
зем лю,
и
п ереп уг анные
толстовские
персонажи
бегали,
как
зайцы,
по
меняющейся
земле,
вырывались
из
ста р ческих
паль цев
и
делали
сов сем
не
то,
что
должны
бы ли
делат ь
по
мысли
а в тора.
Теперь,
в
последние
минуты
полета,
поглядывая
в
окошко
на
ландшафт,
по
которому
с
механической
точ­
ностью
передвигалась
маленькая
стрелка
—
тень
с а моле­
та,—
Му сато в
с
нас лаж дение м
разоблачал
подлинный
их
364


смысл,
не
давая
измученному
т ошно той
пр от ивни ку
по*
щад ы
и
передышки.
Уже
вни зу
повертывался
пл отным
скоплением
серых
кристаллов
харьковский
Дворец
промышленности.
Впервые
за
четыре
ча са
полета
смолк
мотор.
Удиви­
тел ь н ейшая
тишина
н астал а
в
мир е.
Незаметно
п рои зошло
нечто
необъяснимое.
В
правом
окошк е
пропала
земля.
Ее
-место
заняло
опрокинутое
небо
—
громадное
пустое
пространство,
осторож но
трону­
тое
а нге льс кой
ряб ью
облаков.
Оно
могущественно
притя­
гивало
к
себ е,
как
круглая
поверхность
синей
планеты.
Между
тем
лев ое
о кно
сп лошь
за кры ла
земля.
Она
нежно
прильнула
к
не му
всеми
своими
возвращенными
по дро б­
ностями:
растянутым
крутом
бегов,
жарко
блистающими
стеклами
длинного
автобуса,
между
прочим
—
розовы м
оз ером
химического
завода,
затем
лесами
строящихся
корпусов,
известью,
щебнем,
заборами,
зеленью.
Т ак,
прежде
чем
перейти
от
общего
к
частностям,
са­
молет
зане сся
доской
качели,
поме ня л
м ес тами
зем лю
и
небо
(вишню и скамейку), сделал круг,
выпрямился
и
пошел
на
посадку.
III
Ос тальн ую
часть
дороги
Мус атов
проехал
потихонечку
в
пое зде.
Это
б ыло
не
так
интересно,
но
менее
утом и тель но.
Праздничное
напряжение
полета
сменилось
ленивыми
буднями
с
вагонной
грязцой,
с
кипяточком,
с
колб асн ой
кожурой
на
сапоге
со сед а.
Пр ивыч ные
железнодорожные
подробности
освободили
мо зг
от
с лишк ом
настойчивых
обобщений
полета.
Всю
дорогу
Мус ат ов
отдыхал
и
бездельничал.
Казалось,
он
совсем
забыл
про
неокончен­
ный
спо р
с
Толстым.
Однако
мысль
его
незаметно
продол­
жа ла
работать,
реш ая
интереснейшие
в опрос ы
о
странном
поведении
толс тов ск их
персонажей.
Возмутительно,
например,
вел
себя
Вронс ки й.
Пустой,
ограниченный
светский
офицер,
он
был
поме­
щен
в
роман
не
без
задней
мысли
послужить
отталкиваю­
щим
примером
животного
начала
в
человеке.
Совершенно
неожиданно,
несмотря
на
все
с вои
постыдные
недостатки,
он
ок азал ся
до
такой
степени
симпатичным
и
пр ият ным
че лов еком ,
что
даже
старый
“большевик
Мусатов
и
тот
365


при
взгляде
на
нег о
не
в
силах
был
удержаться
от
ул ыб­
ки
удовольствия.
В
то
же
время
ищущий
социальной
справедливости
Лев ин
—
честный,
нравственный,
горячий
и
весь ма
неглу­
пый
персонаж,
специально
предназначенный
в
пику
Вронскому,—
вдруг
становился
личностью
настолько
не­
прия т ной,
что
ни
о
каком
ущемлении
Вронского
и
речи
не
могло
быть.
Наоборот
—
от
сос едс тва
с
Л ев иным
Вр он­
ский
тол ько
выиг рыв а л.
В
чем
же
де ло?
В
был ые
вре м ена
это
ста ви ло
Мусатова
в
ту пик.
О со­
бенно
смущал
Стива
Облонский.
Безд ел ь ник,
о бж ора,
пар а зит,
либеральничающий
б юрокра т,
бел ая
кос ть
—
таки х
р асстр ел ивать
н ад о...
И
расстреливали,—
а
поди
ж
ты!
—
до
че го
симпатичен
и
мил!
Но
с
течением
времени
Мусатов
нач ал
понемногу
про*
пикать
в
тайну
тол с товс кого
стиля.
Т еперь
ему
казалось,'
что
он
постиг
его
совершенно.
‘Едва он доехал до места,
залез
под
од еяло
и
взял
к
себе
книгу,
с пор
заг о релся
с
новой
силой.
Н адо
б ыло
на­
конец
раз
и
навсегда
разоблачить
всякие
тайны.
Толстой
тотчас
вошел,
маленький,
чистый,
в
мышиной
блузе
великолепного
материала
и
обширного
покроя,
по­
скрипывая
удобными
козловыми
башмаками
на
резинках.
Он
был
немного
сконфужен.
Мус атов
обрушился
на
нег о,
не
дав
опомниться.
Он-
ср азу
прижал
его
к
стенке.
«А ну-ка,
Лев
Николаевич,
постойте.
Я,
конечно,
вас
чрезвычайно
ц еню
и
уважаю,
вы
—
кл ассик .
Мы
вас
изда­
ем.
Но
—
извините...
С
вашими
перс онаж ам и
прои сходи т
нечто
странное.
Положительные
получаются
неп р иятн ы­
ми,
отрицательные
—
очаровательными,
жалко
ра сста­
ват ь ся.
И
ве дь
нельзя
сказать ,
чтобы
тенденции
у
вас
был и
с лишк ом
худы е.
Наоборот.
Коренную
тенденцию
ва­
шу
я
принимаю.
Вы,
конечно,
настаиваете
на
своей
обще­
человеческой
объективности.
Но
позвольте
вам
заметить,
что
именно
эта
объективность
вас
и
подкосила.
Вы
хотите
встать
над
человечеством,
в
то
в ремя
как
да же
еще
не
вышли
из
пре де лов
своего
к ласса.
Выйти
из
п ред елов
класса
нельзя,
не
желая
уничтожить
этог о
клас­
са.
А
уничтожать
вы
ничего
и
ни кого
не
хоти те .
Ва ше
366


происхождение
диктует
вам
вкусы
и
мысли,
хот я
вам
ка­
ж ется
это
невероятным
и
невозможным.
Вы
ж е лаете
бы ть
объективным
и
начинаете
хитрить
с
самим
собой.
Выдумав
ист ину ,
что
над
ближним
нельзя
совершать
насилия,
вы
совершаете
на с илие
над
самим
собой.
Вы
бе­
ре те
себя
за
горло.
Вы
любите
Лев и на.
Лев ин
—
это
вы.
Вам
кажется,
что
Леви н
—
это
хорошо.
Но
вам
стыдно
быт ь
субъективным
и
тенденциозным.
Тогд а
вы
берете
бедного
Левина
и
приписываете
ему
массу
неприятных
чер т,
чтобы
сохранить
так
называемую
правду.
Вы
наде­
л яете
Левина
п ошлой
ревностью,
наивностью,
мелкопо­
мес тн ой
г рубостью ,
доморощенной
философией.
Вы
не
знае те
меры,
так
как
мера
это
и
ест ь
не
что
иное,
как
ненавистная
вам
тенденция.
Вы
черните
Левина
до
тех
по р,
пок а
он
не
становится
тошнотворным.
Тогд а
вам
ка­
жется,
что
вы
со х ранили
объективность
и
остались
беспристрастным.
С
Вронским
вы
поступаете
наоборот.
Вы
его
не
люби­
те.
Он
вам
органически
чужд
и
враждебен.
К
Вронскому
вы
пристрастны.
Но
вам
стыдно
своего
прист р аст ия.
Вы
желаете
бы ть
беспристрастным.
Вы
бере те
плохого
Врон­
ского
и
наделяете
его
кучей
очаровательных
черт,
как
бы
желая
загладить
свое
дурн ое
к
не му
отношение.
Вы
укра­
ша ете
его
чудесными
сплошными
зубами,
чистоплот­
ностью,
щ едр ость ю,
добротой.
Вы
снова
теряете
чув с тво
мер ы.
Вы
ударяете
по
самым
слабым
струнам
рус ск ого
сердца.
Вронский
у
вас
жертвует
се мье
погибшего
сцеп­
щика
двести
руб ле й.
Вронский
отдает
свое
отцов с кое
име­
ние
брату,
женатому
на
доч ери
революционера;
Вронский
ради
лю бви
отказывается
от
блестящей
придворной
карьеры.
Как
справедливый
отец,
вы
боитесь
обде ли ть
нелюби­
мого
сына
и
пересал ивает е.
Вам
ну жно,
ч тобы
Вронский
упал
с
лошади
на
ска ч­
ках.
Без
этого
труд но
обойтись
ром ану .
Но
паден ь е
В рон­
ского
может
повредить
его
репутации
хор оше го
на ездн и­
ка
и
сделать
его
смешным.
Боже
сохра ни !
Вы
ни
за
что
не
дадите
его
в
обиду.
Ва ша
справедливость
не
имеет
пределов.
Тотчас
же
после
падения
вы
з амеч ает е,
что
не
од ин
Вронский,
а
б ольше
половины
ска кавш их
офицеров
свалилось
и
что
сам
государь
был
недоволен
скачками.
Репутация
Вронского
спасена.
367


Вы
украшаете
В ронс кого
до
тех
п ор,
пока
он
не
стано­
ви тся
самым
симпатичным,
самым
человечным
персона­
жем
романа.
Этим
вы
раз руша ет е
все
ваш и
хитросплете­
ния
р
попадаете
в
собственные
сет и.
Попробуйте,
уберите
все
эти
приятные
кач ест ва
Врон -
скогр.
Сделайте
его
ск у пым,
с
редкими
желт ым и
зу ба ми,
скверным
наездником,
плохим
товарищем.
Попробуйте,
я
вас
умоляю!
Вряд
ли
то гда
Анна
влюбится
в
него.
И
роман
погиб.
Ваш
роман
держится
на
л ожно
поня т ой
общечеловеч-
ности.
Имейте
мужество
опуститься
на
классовую
точк у
зрения.
Но
вы
боитесь
этого,
потому
что
это
приведет
всю
варгу
мирную
семейную
философию
к
катастрофе.
А
ка­
тастроф,
любе зн ый
Лев
Николаевич,
вы
боит есь
больше
всегр
на
свет е.
Нам
с
вами
не
по
пути,
хотя
мы
вас
и
гл убок о
уважа­
ем
и
издаем
в
Госиздате.
Мы
люди
дела.
Про ща йте ».
Толстой
выну л
бол ьш ой
св ежий
носо во й
платок,
забот­
ливо
по ло же нный
еще
в
середине
прошлого
в ека
добрей­
шей
Софьей
Андреевной
в
круглый
карма н
его
охот­
ничьей
блузы,
и
потер
седые
брови.
Р
о кно
ле гко
ударила
горсть
ре дко го
дождя.
Мусатов
задул
лампу
и
засн ул
в
п рев осхо дном
настро­
ении.
IV
Не ск олько
дней
тут
шел
дождь.
Мус ат ов
привез
с
со­
бой
хорош ую
погоду.
Холодноватый,
прозрачный
ветер
кропотливо
проби­
рал
под
сва ями
синюю
воду.
Р ека
ши роко
отражала
ред­
кие
быстрые
облака,
розовые
с
одного
бок а
и
г олуб ые
—
с
другого.
Переехали
мост.
Юхов
си дел
ряд ом
с
шофером,
повер­
нувшись
к
Мусатову
боком.
Проворный
ветер
тр епал
русый
чу б,
выбившийся
из-
под
козырька
кепи.
Щеточка
давно
не
ст ри женны х
волос
лежала
на
вытертом
воротнике
худого
па ль то.
Юхов
сильно
щурился,
быстро
поглядывал
то
в
степь,
то
на
Мусатова.
Солнце
и
воздух
быст ро
—
п очти
на
глазах
—
сушили
землю.
Д ень
обе щал
быт ь
пр ек расны м.
Видимо,
это
радо­
368


вало
Юхова.
Х отя
трудно
был о
прочесть
радость
на
его
мус кул ист ом,
худом ,
молодом,
крепко
собранном
военном
ли це,
по бит ом
полевым
ветром
и
высушенном
соломен­
ным
зноем
молотьбы.
—
Ско ль ко
те бе
ле т,
Ю хов?
—
Тридцать
один.
—
На
империалистической
был?
—
Не
был.
До
моего
года
не
дошло.
—
А
в
Красной?
Ю хов
поправил
на
жилистой
шее
серый
свитер.
Он
коротк о
рассказал
с вою
биографию.
Он
род ился
в
семье
деревенского
бедня к а.
В
юности
работал
в
батраках.
Кинул
деревню.
Уш ел
на
зав од.
Таскал
угрль.
П отом
—
гражданская
война.
Дрался
в
Красной.
Научился
гра м оте.
Вступил
в
п арт ию.
Кончил
гражданскую
во йну
командиром.
Демобилизовался.
Был
послан
парт ией
в
комв уз .
Учился
там.
Пр ош лой
осень ю
во
время
«колхозных перегибов»
бросил
учебу
и
поех ал
в
дер евн ю.
Он
задумчиво
посмотрел
на
Мусатова
и
усмехнулся.
—
Пр ош лой
осе нью
нем но го
перегнули.
Это
пра вд а.
Т еперь
закреп л яемся.
Эт ими
словами
Юхов
окончил
св ой
р асска з
и,
быстро
огляде в ,
будто
по щу пав
глазами,
высыхающую
степь,
хо­
зя йс тве нно
прищурился
на
стекл янн о е
сентябрьское
солнце.
Дорога
становилась
все
лучше.
Сперва
она
шла
вязкая
и
п есчан ая,
обсаженная
по
ст орон ам
ме лкорос лы м
ивня­
ком,
потом
выбилась
на
твердый,
хорошо
накатанный
грунт,
усыпанный
колосьями
пш е ницы,
упавшей
с
воз ов.
Мус атов
м олчал.
Он
вообразил:
Ду ет
л едяно й
ветер.
Хл ещет
мелкий
дождь.
Дороги
размокли.
Ни
пройти
по
ним,
ни
проехать.
Прижатый
ба­
бами
к
п летн ю,
сто ит
в
мокром
осеннем
пальто
с
подня­
тым
воро тни ком
Юхов.
На
боти н ки
его
налипла
содома
и
пудовая
грязь.
Ба бы
орут.
Кончик
развязавшегося
боти-
ночногр
шнурка
со
сплющенным
наконечником
вб ит
нога­
ми
в
ч ерн ую,
как
де готь,
почву.
Вок руг
никого.
Степь.
Дождь.
Мгла.
—
Н -да -с!
П ерег нули.
Автомобиль
круто
свернул
в
сторону.
Запрыгал
по
кочкам.
—
А,
чт об
ва с,
черт и!. .
369


Две
зазевавшиеся
ба бы
чуть-чуть
не
уг оди ли
под
ма­
шину.
Они
шли
по
дороге
с
база ра ,
не
обращая
внимания
на
сигналы.
Они
держали
за
концы
дли нн ую
палку.
На
палку
б ыла
над ета
корзина.
Бабы
бы ли
под
хме льк ом
и
пели
п есни.
Воз ник но ве ние
машины
привело
их
в
состоя­
ние
столбняка.
П отом
наступила
минута
суетливой
и
бес тол ков ой
деятельности.
Они
суетливо
сбеж али
с
сере­
ди ны
дороги
в
разные
стороны,
но
палки
не
выпускали
и
до лго
с
воплями
тащили
ее
каждая
к
себе,
преграждая
путь
шлагбаумом,
на
кот ором
вертелась
корзинка.
Из
нее
сыпа лась
на
дорогу
всевозможная
бабья
чушь
и.
дребе­
день .
Эт ой
бабьей
гимнастике
не
предвиделось
конца.
Пробурчав
себ е
под
нос
нечто
энергичное,
но,
к
сча ст ью,
неразборчивое,
шофер
круто
обогнул
юмористическую
группу
и
ловко
вывел
маш ину
на
пря мую.
И,
ко гда
ма­
шина
бы ла
уже
далеко,
ба бы
с
визгом,
враз,
как
по
ко­
манде,
бр о сили
на
дорогу
и
палку
и
корзинку
и
ны рну ли
в
кусты,
откуда
еще
долго
раздавались
весьма
нелестные
прилагательные
по
адресу
Юхов а
и
Муса тов а.
Вп ере ди
показались
деревья
большого
хутора.
Сереб­
ристо-зеленые,
туманные,
нежно
освещенные
солнцем,
они
бросали
на
пожелтевший,
вялый
луг
ясную,
п очти
розовую
утреннюю
тень.
—
Тут
в
прошлом
году
осенью
ст ари ка
убили,—
вн е­
запно
произнес
шофер,
показывая
пот ер тым
локтем
кожа­
ной
куртки
на
придорожную
канаву,
поросшую
дере­
зой.—
Кулаки
убили.
Они
в
сельсовет
метили
прос ко чить.
Против
них
никто
выступить
не
решался.
Б ояли сь
раз­
облачать.
А
старик
был
бе дн як.
Не
побоялся.
И
разобла-1
чи л.
На
сходе.
Их,
кон е чно,
в
сельсовет
пр ов а лили.
А
старик,
не
дожидаясь
конца
сход а,
домой
пошел.
Они
схватились:
где
старик?
Нет
стар и ка.
П оех али
за
ним.
И
вот
тут,
у
самого
хутора,
наг нал и.
Кон еч но,
они
его
не
стали
ругать.
Наоборот.
Мы,
говорят,
на
тебя
не
сердим­
ся.
Пу скай .
Что,
говорят,
было,
то
было.
Черт
с
ним.
За­
хо ди
до
нас
в
гос ти,
помиримся.
Старик
зашел
к
ним .
Отчего
же?
Пускай!
Они
ему
стакан
водки
наливают.
С та­
рик
выпил.
Они
ему
сра зу
другой
ст ак ан.
Пей!
Старик
видит,
что
они
просто-таки
хотят
его
сп ои ть,
и
пот ихо неч­
ку,
потихонечку
выбрался
из
хат ы
и
пошел
по
дороге
домой.
Те
вдруг
с пох ват илис ь:
где
старик?
Нет
старика.
Ну,
тут
они
броси л и
всякую
о сторо жн ость .
Стали
погоню
з ап ряг ать.
Люди
видели,
как
они
торопи л и сь.
Запрягли
лошадей
и
помчались
за
стариком.
А
старик,
конечно,
370


далеко
не
смог
уйт и.
Где
же
ему?
Вот
тут,
на
этой
само й
дороге,
они
его
и
настигли.
Они
с
собой
топор
взяли.
По­
том
суд
был.
Они
даже
не
скрывались.
Дома
си дели.
Об ъ­
ясняли
на
су де,
что
пьяные,
ничего
не
п омн ят.
Плакали,
каялись,
в
ногах
вал яли сь.
Обоим
—
высшая
мер а.
«Эх,
Лев
Николаевич,
Лев
Николаевич,
это
вам
не
«Хозяин и работник»!»
Муса тов
молодцевато,
с
юмором,
вы став ил
г рудь.
—
Мус ато вс ки й...
Ишь
ты...
Во-на!
Машина
проехала
по
тенистым
улицам
хутора.
На
палках
пл ет ней
торчали
глиняные
голов ы
кувшинов.
—
Н-д а- с,—
произнес
Мусатов.
—
В
этом
самом
хуторе
д ело
было,—
сказал
Юхов.
—
Колхозный
хутор?
—
Нет,
единоличный.
Он
к
«мусатовскому»
не
отно­
си тся.
Мы
до
«мусатовского»
еще
не
дое хали .
На ши
зем­
ли
под альше .
Он
скрывал,
но
ему
было
прия тно .
Вокруг
летело
и
поворачивалось
обширное,
оголенное
недавней
жатвой
поле,
без
единой
межи.
V
—
Мусатовская
земля
пошла,—
сказал
председа­
те ль,—
обоб щест вле нн ый
к лин.
Виднелись
еще
не
свезенные
копны.
Они
лежали
на
ежовой
поверхности
жнивья
золотистыми,
слегка
почер­
невшими
от
не пого ды
караваями.
Кое-где
у
их
подошв
изумительным
из умруд ом
горела
зелень.
М у сатов
зал ю бо­
валс я
чистотою
и
яркостью
прор осше й
пшеницы.
Но
лицо
Юхова
вдруг
все
сошлось
тугими
мускулами.
Он
бесп око йн о
задвигался
на
своем
месте.
Его
прищурен­
ные
глаза
впилис ь
в
прельстившую
Мусатова
зелень
с
такой
остротой
и
подозрительной
ненавистью,
точно
зе­
лень
эта
бы ла
ядовита.
—
А
ну-ка,
застопори
на
ми нутк у,—
вд руг
сказал
он
шоф е ру,
не
в
силах
более
бо ротьс я
с
мыс лью ,
овладевшей
им,
и
с
этими
словами,
не
д ожи д аясь,
по ка
маш ина
оста­
новится,
выскочил
и
побежал
по
жнивью
к
копне.
Он
в орош ил
ее
ногой,
погружал
руку
в
со ло му,
раст и­
рал
на
ладони
колос,
дул
в
мякину,
под но сил
зерно
к
гл азам .
Он
вернулся
в
машину
х мур ый,
твердый,
реши­
тельный,
но
все
же
успокоенный.
371


—
В
чем
дело?
—
с прос ил
шофер.—
Гниет?
Юх ов
с
д оса дой
пе ре д винул
кеп ку
со
лба
на
затылок.
—
Гнить
пок а
не
гниет.
А
все-т ак и
зап аздыв аем
с
возкой.
Запаздываем.
Кабы
не
дожди,
давно
бы
свезли
все
и
обмолотили.
Можно
ехать.
Кри вя
боль ш ой
э нер гич ный
ро т,
Юх ов
всматривался
в
даль,
где
над
колючим
горизонтом
покачивались
пыш ­
ные
вороха
везомого
на
волах
хлеба.
Обо г нали
д л инный
поезд
кача ющи х ся
арб.
Ма льчи к
с
кнутом
вел
первую
а рбу,
пон ука я
волов.
Пестрые
баб ы
смеялись,
показывая
с
двухэтажной
высоты
шурша ще го
п шен ичн ого
дом а
бе лые
зу бы
и
коричневые
пятки.
—
М едле нно
возите!
—
крикнул
им
Юхов.
Немного
подальше
бригада
человек
в
сорок
убирала
св ой
участок.
Пер ед ав аемые
с
вил
на
ви лы
слоеные
пласты
хлеба
так
и
летали
над
поднятыми
вверх
руками
и
над
старорежимными
казачьими
фуражками
с
ли н ялы­
ми
околышами.
Поле
вокруг
бы ло
уже
совсем
оп ус тоше­
но,
и
си ротл и вой
слюдой
блестела
на
солнце
паутика.
—
Мед ленн о
во зи те,—
п роб орм отал
Ю хов
про
себя
и
не тороп ли во
перед вину л
кеп ку
с
затылка
на
лоб.
Ему
не
сиделось
на
месте.
Далеко
справа
по казал и сь
д линные
скирды.
Жел тым и
дирижаблями
лежали
они
в
р яд,
друг
подл е
друга.
П ыльн ое
об лако
м ол отьбы
су хо
с тояло
над
ни ми,
поднимаясь
к
небу.
Юхов
пр ило жил
руку
к
г лаз ам.
—
Дубовские
м олот ят.
За е дем?
—
Не т,
лучше
сперва
в
правление,—
сказал
Муса ­
то в.
—
Как
хотит е.
Ск рыв ая
неудовольствие,
Юх ов
равнодушно
поправил
на
горле
св итер .
Скирды
пр иб ли жались .
С тал
виден
синий
керосиновый
чад
двигателя.
Маленькие
ба бы
с
вил ами
ходи ли
на
вер­
хушке
скирды.
Тени
хлеба,
подаваемого
в
невидимую
мо­
лотилку,
летели
по
туче
пол о вы,
проби той
ко сым и,
дв и­
жущимися
б алка ми
солнечного
света.
Юхов
не
выдержал
напускного
равнодушия.
—
Может,
заедем?
Посмотришь,
как
у
нас
организо-»
ван
труд.
А?
Про пус тит ь
случай
проверить
работу
бри га ды
—
это
было
выше
его
сил.
—
По верни-к а
на
минуточку,—
не
дожидаясь
согла ­
сия
Муса това ,
шепнул
он
шоферу
и,
по
своему
обыкнове-
372


нию ,
до
остановки
пос та вил
сапог
на
алюминиевую
вафлю
автомобильной
подножки.
Мусат ов
вылез,
кряхтя,
вслед
за
ним.
Он
с
наслажде­
ние м
разминал
ноги.
Он
поймал
Юхов а
за
локоть
и,
вспо­
миная
ночной
спо р
с
Толстым,
сказал
в есел о:
—
Ах
ты,
Левин
этакий!
Мусатов
любил
озадачить
человека.
Ну-ка?
Что
ск ажет ?
Юх ов
засмея лся
и
махнул
рукой .
—
Какой
там
Левин!
Мусатов
поднял
бро ви:
—
Да
ты
про
какого
Левина
д умае шь?
—
Про
того
самого,
что
и
ты.
Про
толстовского.
Из
«Анны. . .»
как
ее...
«Карениной».
Не
так
ли?
—
Э,
да
ты,
я
виж у,
знаток
классической
литературы.
Толстого
читаешь.
—
А
почему
бы
и
нет ?
Государственное
издательство
печатает,
а
мы
покупаем.
Очень
просто.
Толь ко
я,
брат,
не
Левин.
Ничего
похож его.
У
него
что ?
Шестьсот
де ся­
ти н,
не
бо ль ше.
Мелочь.
У
меня
четырнадцать
ты сяч
га
твоего
им ени.
Юхов
широко
пок аза л
головой
в
сте пь.
—
Вот
и
посчитай.
Хо зяй ств о!
—
Да.
Одним
сл ово м , «Хозяин и работник».
—
Точно
та к,—
сказал
Юхов.—
Он
же
хозяин,
он
же
и
работник.
—
Лихо!
—
засмеялся
М усатов ,
медленно
подталки­
вая
локтем
Л ьва
Николаевича...
Навстречу
им
с
записной
книжкой
в
руке
беж ал
па­
ре нь
в
ватном
пиджаке,
подпоясанном
ремешком.
Под
пиджаком
виднелась
голубая
ситц ева я
рубаха.
Мелкая
по­
лов а
белела
на
его
мо ло дых
бровях
и
ресницах.
Это
был
б ри гади р...
1930


сон
Сон
ест ь
треть
человеческой
жизни.
Однако
наукой
до
сих
пор
не
установлено,
что
такое
сон.
В
старом
энц икл о­
педическом
сло ва ре
был о
написано:
«Относительно ближайшей причины наступления это ­
го
состояния
можно
высказать
т олько
предположения».
Я
готов
был
закрыть
толстый
том,
так
как
больше
ничего
положительного
о
сне
не
нашел.
Но
в
это
время
я
заметил
в
соседней
колон к е
несколько
прелестных
стро­
чек,
посвященных
сну :
«Сон искусством аллегорически изображается в виде
человеческой
фигуры
с
крыльями
б абочк и
за
плечами
и
ма к овым
цв ет ном
в
руке».
Наивная,
но
прекрасная
метафора
тронула
мое
вооб­
ражение.
Мне
хочется
рассказать
один
пор аз ит ель ный
случай
сн а,
достойный
сох ран ит ься
в
ис тори и.
Тринадцатого
ию ля
1919 года расстроенные части
Красной
Арми и
очи сти ли
Цар иц ын
и
начали
отступать
на
север.
Отступление
это
продолжалось
сорок
пять
дн ей.
Единственной
боеспо со бно й
силой,
наход ив ш ейся
в
распо­
ряжении
командования,
был
корпус
Семена
М их айл овича
Буденного
в
количестве
п яти
с
полов и ной
тысяч
с аб ель.
По
сравнению
с
силами
непр ият еля
коли чес тв о
это
каза­
ло сь
ничтожным.
Одна ко,
выполняя
боевой
приказ,
Буденный
прикры­
вал
тыл
отступающей
армии,
принимая
на
себя
все
удары
противника.
Можно
сказ ат ь,
это
был
один
бой ,
растянувшийся
на
деся тки
дней
и
ночей.
Во
время
коротких
перед ы шек
нельзя
было
ни
поесть
как
следует,
ни
заснуть,
ни
умыть­
ся,
ни
рассед лат ь
коней.
374


Лето
ст ояло
необычайно
зно йно е.
Бои
п роис ход или
на
сравнительно
узком
пространстве
—
между
Волгой
и
До­
ном.
Однако
бо йцы
нередко
по
целым
суткам
оставались
без
воды .
Боевая
обстановка
не
позволяла
отклониться
от
принятого
направления
и
потерять
хотя
бы
по лч аса
для
того,
ч тобы
отой ти
на
несколько
верст
к
колодцам.
Вода
б ыла
доро же
хлеба .
Время
—
дороже
вод ы.
Однажды,
в
начале
отступления,
им
при шло сь
в
тече­
ние
тр ех
сут ок
выдержать
д вадц ать
атак.
Двадцать!
В
беспрерывных
ат аках
бо йцы
сор ва ли
гол ос.
Рубясь,
они
не
в
состоянии
были
изв ле чь
из
пе рес охшего
го рла
ни
одного
звука.
Страшная
картина:
кавалерийская
ата ка,
сх в атка,
рубка,
поднятые
са бли,
иск о верк ан ные,
о бл итые
гр язн ым
потом
лица
—
и
ни
одного
звука...
Вскоре
к
мукам
жажды,
не моты ,
голода
и
зноя
приба­
вилась
еще
новая
—
мука
борьбы
с
непреодолимым
сном.
Ординарец,
прискакавший
в
пы ли
с
донесением,
с ва­
л ился
с
седла
и
заснул
у
ног
своей
лоша ди.
Ата ка
кончилась.
Бойцы
едва
держались
в
с е длах.
Не
бы ло
больше
ни­
какой
возможности
боро тьс я
со
сном.
Наступал
вечер.
Сон
заводил
глаза.
Веки
бы ли
как
намагниченные.
Глаза
закрывались.
С ер дце,
налитое
кровью,
тяж ело й
и
неподвижной,
как
ртуть,
затихало
медленно,
и
вместе
с
ним
о станав ливал ись
и
вд руг
падали
отяжелевшие
руки,
разжимались
пальцы,
мотались
головы,
съезжали
на
лоб
фуражки.
Полу об мор оч ная
синева
летн ей
ночи
медленно
опуска­
ла сь
на
пять
с
половиной
тысяч
бойцов,
качающихся
в
се дла х,
как
маятники.
Командиры
полков
подъехали
к
Буденному.
Они
жд а­
ли
распоряжения.
—
Спать
всем,—
сказал
Буденный,
наж и мая
на
с лово
«всем»,—
приказываю
в сем
отдыхать.
—
То ва рищ
нач альни к ...
А
как
же ...
А
сторожевые
охранения?
А
заставы?
—
Всем,
всем. . .
—
А
кто
же ?..
То ва рищ
начальник,
а
кто
же
будет...
—
Буду
я,—
сказал
Буденный,
отворачивая
лев ый
ру­
кав
и
под но ся
к
глазам
часы
па
че рном
кожаном
брас­
лет е.
375


Он
м е льком
взглянул
на
циф ерб л ат,
начинавший
уже
свет ит ься
в
наступающих
сумерках
дымным
фо сфо ром
ци фр
и
ст рело к.
—
В сем
спать,
все м,
без
иск л юч ения,
всему
корпу­
су,—
весело
повышая
голос,
сказал
он .—
Дае тся
ровно
двести
сорок
м инут
на
отдых.
Он
не
сказал
четыре
часа.
Четыре
часа
—
это
б ыло
слишком
мало.
Он
ск азал :
двести
сорок
минут.
Он
дал
максимум
т ого,
что
мог
дать
в
такой
обс та нов ке.
—
И
ни
о
чем
больш е
не
беспокойтесь,—прибавил
о н.—
Я
б уду
охранять
бойцов.
Лич но.
На
свою
ответст­
венность.
Двести
сорок
минут,
и
ни
секунды
бо ль ше.
С иг­
нал
к
под ъем у
—
стреляю
из
револьвера.
Он
пох лопа л
по
ящи ку
маузера,
который
всегда
висел
у
нег о
на
бедр е,
и
ост орож но
тронул
шпорой
потем­
невший
от
пота
бок
своего
рыжего
до нско го
ко ня
К азбе ка.
Один
человек
охранял
сон
ц елого
корпуса.
И
эт от
один
человек
—
командир
ко р пуса.
Чуд о вищно е
нар уш е­
ние
воинского
устава.
Но
другого
выхода
не
было.
Од ин
—
за
всех,
и
все
—
за
одн ог о.
Таков
железный
за кон
революции.
Пя ть
с
половиной
тысяч
бойцов,
как
один,
повалились
в
рос кошн ую
траву
балки.
У
некоторых
еще
хватило
сил
р ассед лат ь
и
с трен о­
жи ть
коней,
после
че го
они
заснули,
полож и в
се дла
под
голову.
Остальные
упали
к
нога м
нерасседланных
лошадей
и,
не
выпуская
из
рук
поводьев,
погрузились
в
со н,
п охож ий
на
внезапную
смерть.
Эта
балка,
у сеян ная
с пящ ими,
им ела
вид
пол я
бит вы,
в
кот орой
п оги бли
вс е.
Буденный
медленно
поехал
вокруг
лагеря.
За
ним
сле ­
довал
его
ординарец,
семнадцатилетний
Гриша
Ковалев.
Этот
с мугл ый
мальчишка
еле
держался
в
се дле;
он
клевал
носом,
делал
страшные
усилия
поднять
голову,
тяжелую,
как
свинцовая
бу льб а.
Так
они
ездили
вокруг
лаг еря,
круг
за
к ругом ,
коман­
дир
ко р пуса
и
его
ординарец
—
два
бодрствующих
среди
пяти
с
половиной
тысяч
с пящ их.
В
ту
пору
Семен
Миха йлов и ч
был
значительно
моло­
же,
чем
теперь.
Он
был
сух,
скуласт,
очень
черен,
с
густыми
и
длинными
усами
на
п очти
оранжевом
от
зага­
ра,
чернобровом
крестьянском
лице.
376


Объезжая
лагерь,
он
иногда,
при
свете
взошедшей
лу­
ны,
узнавал
своих
бойцов
и,
узнавая
их,
усмехался
в
усы
нежной
усмешкой
отц а,
наклонившегося
над
люлькой
с пяще го
сына.
Вот
Гриша
Вальдман,
рыжеусый
гигант,
навз нич ь
у павш ий
в
траву,
как
дуб,
пораженный
молнией,
с
сед лом
под
запрокинутой
головой
и
с
маузером
в
пудовом
кула­
ке,
ра з жать
кот оры й
невозможно
даже
во
сне.
Его
грудь
широка
и
вместительна,
как
ящи к.
Она
поднята
к
звездам
и
ровн о
подымается
и
опускается,
в
та кт
богатырскому
храпу,
от
которого
качается
вокруг
бу рь ян.
Другая
б ога­
ты рска я
рука
прикрыла
теплую
землю,—
поди
п опроб уй
отн ими
у
Гриши
Вальдмана
эту
землю!
Вот
сп ит
как
убитый
И ван
Беленький,
донской
казак,
с
чубом
на
г л азах,
и
под
бок ом
у
него
не
острая
казачья
шапка,
а
меч,
старинный
громадный
меч,
реквизирован­
ный
в
доме
помещика,
любителя
старинного
оружия.
Сот­
ни
лет
висел
тот
меч
без
д ела
на
персидском
ковре
дво ­
рян с кого
каби нет а.
А
теперь
забрал
его
себ е
до нс кой
ка­
зак
И ван
Беленький,
наточил
как
следует
бы ть
и
ору дуе т
им
в
б оях
против
белых.
Ни
у
кого
во
всем
корпусе
нет
таких
д линных
и
с иль ных
рук,
как
у
Ив ана
Беленького.
И
был
такой
случай.
Пошел
как-то
Иван
Беленький
в
бога тый
хутор
за
фу р ажом
для
своей
лоша ди .
Просит
продать
сена.
Хозяй ка
говорит:
—
Нету.
Одна
копна
тольк о
и
осталась.
—
Да
мне
немного,—
гово рит
жа ло бно
Ив ан
Белень­
кий,—
мне
тольк о
коняку
своего
пок орми т ь,
од ну
тольк о
охап очк у.
—
Ну
что
же ,—
говорит
хозяйка,—
одну
охапочку,
йожалуй,
возьми.
—
Спасибо,
хозяйка.
П одо шел
И ван
Беленький,
дон ск ой
казак,
к
к опне
се­
на,
да
и
в зял
ее
всю
в
одну
охапку.
Ахнула
хозяйка:
сроду
не
видала
она
таких
дл инных
рук.
Однако
делать
нечего.
А
И ван
Беленький
крякнул
и
понес
копну
к
себе
в
лагерь.
Что
с
ним
по
дороге
с лучилос ь,
неизвестно,
тольк о
вдруг
прибегает
он
без
сена
в
лагерь
ни
жив
ни
мертв.
Рук и
тря су тся,
зуб
на
зуб
не
попадает.
Ничего
ск аза ть
не
м ож ет...
—
Что
с
тобой,
Ваня?
—
Ох...
и
не
спрашивайте.
До
того
я
переп уг ался ...
ну
его
к
че рту! ..
377


Остолбенели
и
бо йцы:
что
же
это
за
штука
такая,
ес ли
самый
неустрашимый
боец
Ваня
Беленький
испугался?..
А
он
стоит
и
прийти
в
себя
не
может.
—
Ну
его
к
черту!..
Напугал
меня
проклятый
дезин­
тер,
ч тобы
ему
с горе ть
на
том
свете!
—
Да
что
такое?
Кто
такой?
—
Да
говорю
я;
—
дезинтер...
Как
я
взя л
тое
прокля­
тое
сено,
чтоб
оно
сгорело,
как
пон ес,
а
оно
в
се ред ке
как
затр епы х ается. ..
туды
его
в
душу,
дезинтер
пр окля ты й!
Оказалось,
в
сене
прятался
дезертир.
Его
вместе
с
цопной
и
понес
Ив ан
Беленький.
По
дороге
дезертир
за­
трепыхался
в
сене,
как
мышь,
выскочил
и
чуть
до
смерти
не
напугал
неустрашимого
бойца
Беленького.
Ну
и
смеху
б ыло!
И
опя ть
нежно
и
мужественно
усмехнулся
Буденный,
осторожно
проезжая
над
головой
бойца
своего
Ива на
Бе­
ленького,
над
его
остры м
мечом,
зеркально
от раз ивш им
полную
голубую
луну.
Шла
ночь.
П ер едв игал ись
над
головой
звездные
часы
степной
ночи.
Ск оро
время
будить
бой ц ов.
В друг
Казбек
остановился
и
поднял
уши.
Буденный
прислушался.
Буденный
по пра вил
с вою
защитную
фу­
ражку,
подпаленную
с
одного
бока
огн ями
п оходны х
костров.
По
верху
б алки
пробиралось
несколько
всадников.
О дна
за
д ругой
их
тени
закрывали
лупу.
Б уд енный
замер.
Всадники
спустились
в
лагерь.
Ехавший
впереди
остано­
вил
кон я
и
нагнулся
к
одному
из
бойцов,
которы й,
немно­
го
не
дос пав
до
положенного
срока,
уже
переобувался
пе­
ред
сумрачно
рдеющим
костром.
У
вс адни ка
в
руке
был а
папироса.
Он
хоте л
прикурить.
—
Эй,—
сказал
всадник,—
како й
станицы?
Подай
огня!
—
А
ты
кто
такой?
—
Не
види шь ?
Всадник
наклонил
к
бойцу
плечо.
Полковничий
погон
бле сн ул
при
свете
луны.
Все
ясно.
Офицерский
разъ е зд
наех ал
впотьмах
на
красноармейскую
стоянку
и
принял
ее
за
своих.
Значит,
белые
бли зк о.
Те рять
время
неч его .
Буденный
ос торожн о
выехал
из
те мн оты
и
поднял
мау ­
з ер.
В
предрассветной
тишине
хл о пнул
выстрел.
По лк ов­
ник
у пал.
Бойцы
вскочили.
Офицерский
ра зъ езд
был
схв ач ен.
—
По
копям!
—
закричал
Буденный.
378


Ч ерез
мину ту
пять
с
половиной
тысяч
бойцов
уже
бы­
ли
верхом.
А
еще
ч ерез
минуту
вдали
в
первых
лучах
степного
росистого
солнца
встала
пы ль
приближавшейся
кавалерии
белых .
Се мен
Михайлович
при ка зал
ра зв ора­
чиваться.
За го во рили
три
б атар еи
четвертого
конно-ар­
тиллерийского
д ивиз иона .
Начался
бо й.
...Вспоминая
об
этом
эпизоде,
Семен
Михайлович
ска­
зал
однажды,
задумчиво
улыбаясь:
—
Да.
Пят ь
с
половиной
тысяч
б ойцо в,
как
од ин
че ло­
век,
спали
вповалку
на
земле.
Вот
стоял
хра п
так
храп!
Аж
бурьян
качался
от
храпу!
Он
прищурился
на
карту,
висевшую
на
стене,
и
с
о со­
бен ным
удовольствием
повторил:
—
Аж
бурьян
к ач ался!
Мы
сидели
в
кабинете
Буденного
в
Реввоенсовете.
За
окном
шел
деловитый
московский
снежок.
Я
представил
себ е
замечательную
картину.
Степь.
Ночь.
Лу на.
Спящий
лагерь.
Буденный
на
св оем
Каз беке .
И
за
ним,
в
приступе
неодолимого
сн а,
тряс етс я
чубатый
смуглый
мальчишка
с
пучком
вялого
ма ка
за
ухом
и
с
бабо ч кой,
засн ув шей
на
п ыль ном
горячем
плече.
1933


СЮРПРИЗ
Театр.
Это
с лово
св я зано
с
самыми
р ан ними
впечатле­
ния ми
детства.
Еще
б ыла
жива
мама.
З начи т,
мне
было
не
больше
п яти
ле т.
Но
я
дум аю
—
года
три,
че ты ре.
От ец
и
мать
б ыли
«страстные театралы».
Мама
укладывала
меня
спать,
уже
одетая
для
театр а,
в
высокой
шляпе
с
орли н ым
п ером
и
в
вуали
с
черными
мушками.
На
ней
бы ли
рукава
с
буфами
и
длинные,
по
л окоть,
лайковые
перчатки.
Пап а,
отгибая
фалд у
до
новиз ны
вычищенного
сюрту­
ка
на
шелковой
подкладке,
вкладывал
в
карман
старин ­
ное
п ортм оне
и
вчетверо
сл оже нный,
горя чо
и
блестяще
выутюженный
носовой
платок.
Они
по
очере ди
целовали
меня
в
голову.
Я
знал,
что
они
уходят
в
театр,
то
е сть
в
некое
т аин ст­
венное,
но
праздничное
место,
где
п роис ходит
событ ие,
имеющее
блистательное
название
—
спектакль.
Слово
«спектакль»
было
из
того
же
таинственного
и
парадного
мир а,
что
и
слово
«бинокль», эта,
в
сущности,
очен ь
нехитрая
и
потертая
ма ши нка
в
полужестком
ста­
ре нь ком
фу тл яр чике
с
деревянным
дном,
которую
мама
опускала
в
св ой
муа р овый
мешочек,
о бши тый
черными
блестками,
где,
я
зн ал,
леж ат
еще
другие
странные
вещи:
флакон
с
«солыо», ничего общего не имеющей с
солью
столовой,
и
«карандаш»
против
мигрени,
ничего
общего
не
имеющий
с
тем
красно-синим
карандашом,
которы м
па па
исправлял
тетради.
Как
ухо ди ли
па па
и
ма ма
на
спектакль,
я
уже
не
видел.
Я
тотчас
з асыпа л.
Посл едн е е,
что
я
замечал,
это
папу
и
маму
уже
в
пал ьто
во зле
ситцевого
ту алет н ого
столика,
перед
зеркалом
на
жел той
деревянной
подклад­
ке,
где
мама
чист ила
щеткой
лилов ую
бархатку
на
ворот­
380


нике
папиного
пальто
и
папину
шляпу,
черную
широ­
к опол ую
шляпу
вольнодумца,
такую
точно,
как ую
лет
через
тридцать
я
видел
на
голове
Максима
Г орького
в
Неаполе.
Отгороженный
от
в сего
м ира
белой
гарусной
сеткой
своей
маленькой
кроватки
с
синей
эмалевой
иконкой
св я­
тог о
Вал ент ина,
подвешенной
на
спинке,
я
засыпал
в
сла дко м
нетерпении.
Дело
в
то м,
что,
возвращаясь
из
теа тр а,
па па
и
мам а
всегда
при но сили
мне
сюрприз.
Сло во
«сюрприз»
так
же
св язано
для
меня
с
те атром ,
как
«спектакль»
и
«бинокль» .
Я
специально
вывеш ив ал
на
спинку
кровати
свой
д линный
шерстяной
чулок,
и
утр ом
в
нем
каким-то
таи н­
ственным
обр аз ом
ока з ыва лся
«сюрприз» .
Ча ще
в сего
это
б ыла
большая
шоколадная
бомба
в
серебряной
бумаге,
легкий,
пустой
шар ,
в
котором,
со бств енно ,
и
болтался
самый
«сюрприз»
—
колечко
или
сережка,
завернутые
в
цветную
бумажку.
Появление
бомбы
в
чулке
производило
на
меня
впе ­
чатление
чуда.
Ве чером
был
чулок:
пустой,
плоский,
со­
вершенно
неинтересный
чулок.
А
ут ром
вдруг
в
нем
уже
висел
большой
шар.
Я
просовывал
в
чу лок
руку
и
извле­
кал
сюрприз.
Как
он
туда
поп ал?
И
когда?
Вот
тольк о
па па
и
мама
собирались
уходить,—
и
бац!
—
уже
утро,
они
еще
спят,
а
«оно»
уже
там!
Я
прекрасно
понимал,
что
ночью
они
возвращались
из
те атра
и
к лали
с юрпри з
в
чул ок.
Но
что
такое
эта
таинственная
штука
—
ночь?
Ве­
чер
—
это
еще
понятно:
лампа
в
столовой,
бь ют
часы,
в
бл юдце
слад кого
чая
совершенно
отчетливо
отражается,
качаясь,
яркий
абажур,
даже
шар
с
дробью
над
ним ,
не­
одолимый
сон
заводит
глаза,
и
нет
никаких
сил
дер ж ать
их
откры ты м и,
и
несут
на
пле че
в
кроватку,
стаскивают
башмачки
на
пуговицах...
Но
что
такое
«ночь»? Я никогда
ее
не
видел.
Я
всегда
спал
крепко,
и
н очь
для
мен я
пр о­
носилась,
как
секу нд а.
Закрыл
гла за
и
открыл
глаза.
Вот
тебе
и
ночь
п рошла!
Сколько
раз
я
с тара лся
не
спать,
дожидаясь
того
непо­
стижимого
мига,
когда
пустой
чулок
вдруг
наполняется
сю рпри зом .
Однажды
даже
проснулся
среди
ночи.
Что
же
я
увидел?
381


Я
увидел
п ус тую,
страшную
комнату,
коричневые
бу­
ке ты
об оев
и
красный
желатиновый
но чник
на
ореховом
к ом оде.
«Их»
не
было.
Я
п отро гал
чулок .
Он
был
пу ст.
Я
еле
дотянул с я
щечкой
до
подушки,
и
тут
же
настало
у тро.
Я
тороп лив о
вс ко чил.
«Они»
уже
лежали
в
своих
кроватях.
Они
спали.
Но
мне
показалось,
что
у
ма мы
приоткрыт
оди н
—
узкий,
блестящий,
ч ер ный,
любопытный
—
глаз.
Отец
во
спе
улыбался
и
даже
как
будто
пофыркивал,
сдерживая
смех .
В
страшном
беспокойстве
я
потянулся
к
чулку.
«Опо»
было
там .
Чудеса!
Когда
они
успели?
Я
извлек
из
чулка
большую
легкую
бом бу
и,
даже
не
им ея
терпения
как
следует
с одр ать
серебряную
б ума гу,
сломал
ее.
В
середине,
сре ди
шоколадных
обломков,
я
об­
наружил
завернутую
в
бумагу
латунную
свинку
с
коле ч­
ком
на
спин е.
Тотчас
я
в есь
измазался
мягким
театральным
шок о­
ладом.
Однажды
мама
и
папа
собрались
раньше
обыкновенно­
го.
Я
услышал
новое
сл ово
—
«лекция».
Они
шли
на
ле к­
цию .
Это
скудное
сл ово
«лекция»
сразу
же
мне
не
понр а­
вилось.
Утро м
в
чулке
я
не
нашел
шоколадной
бом бы.
В
чул ­
ке
болтались
два
анг ли йск их
галетика.
Я
их
сразу
узнал.
Это
бы ли
галетики
из
нашего
буфета.
Отец
и
мать
ск онф уженно
спали.
Я
сделал
вид ,
что
очен ь
обрадован
галет ам ,
к ото рых
терпеть
не
м ог.
Я
их
съ ел
с
горь ки м
чувством
разочарова­
ни я,
и
пресные
крошки
сы пали сь
в
мою
теплую
постельку.
Но
до
сих
пор
я
обожаю
театр,
им е ющий
для
мен я
т еплый
вк ус
шоколада,
и
ненавижу
лекции
—
пресные
и
сухие,
как
старые
галеты.
1934


ТЕАТР
В
первый
раз
я
попал
в
театр,
когда
мне
было
лет
восемь.
Р азуме етс я,
это
был
дневной
сп ект акл ь.
Поче му-
то
оте ц
выбрал
нек ий
дешевый,
второразрядный
«Новый
те а т р», известный тем,
что
раз
в
год
обязательно
горел,
потом
до лго
стоял
посередине
скучной
торговой
площади,
заброшенный,
обугленный,
обнесенный
временным
забо­
ром ,
пока
его,
наконец,
о пять
не
ремонтировали.
После
каждого
ремонта
он
ст ано вился
все
хуж е
и
бед нее .
Оп
им ел
вид
убогий ,
со всем
не
театральный,-—
с коре е,
какой-
то
м апеж.
Мы
пошли
од нажд ы
серым
и
холодн ым
утром
в
эт от
театр.
Внутри
он
оказался
еще
бед нее ,
чем
снар уж и.
У
нас
бы ли
билеты
на
галерку,
и
наш и
места
оказа­
лис ь
на
деревянных
д л инных
скамьях,
где-то
совсем
сбо ­
ку.
Сверху
я
с м отрел
в
полупустой
и
сл або
освещенный
газ ом,
полный
дн евных
теней
зрительный
з ал,
узкий
и
глубокий,
как
ящик.
Меня
взволновала
противоестествен ­
ная
смесь
вечернего
и
дневного
освещения.
Вечернего
—
в
зале,
дневн ог о
—
в
холодном
и
грязном
фой е,
из
окон
которого
виднелось
серое
небо
и
давно
не
крашенные
крыши.
Спектакль
был
сбор ный.
Я
смутно
по мню
о дин
акт
из
опе ре тки
«Гейша».
Какие-то
зел ены е
кусты,
кудряво
вы­
резанные
из
крашеного
ка ртона
и
симметрично
расстав­
ленные
на
обширном
нео пря т ном
дощ а том
полу
с цены.
В
зеленых
кулисах,
сре ди
ветвей
пол от няны х
деревьев,
нак леен ных
на
сетки,
то лпи лис ь,
прячась
от
пуб лик и,
ак­
теры
в
ко стю мах
и
пожарные
в
касках,
мундирах,
с
топо­
риками
в
руках.
383


Была
какая-то
«фанза». С о
сцены,
едва
то лько
подняли
занавес,
стало
дуть
ужасно
пыльным,
хол одн ым
ветром.
Ходили,
подняв
вве рх
указательные
пальцы,
и
присе­
да ли
друг
перед
другом
ки тайск ие
м анд арины
с
косами,
танцевали
гейши
с
длинными
шпильками
в
черных
л аки­
ро ва нных
п рич еск ах.
О тец
очень
беспокоился
за
мою
нравственность
и
нервно
поерзывал
в
св оем
вычищенном
бензином
сюрт уч­
ке
р ядом
со
мно й
на
неудобной
боковой
лавке.
Бес по ко ил­
ся
он
сов ерше н но
напрасно.
Я
ни чего
не
понимал,
да
ни­
ч его
не пр или чн ого,
вероятно,
и
не
бы ло.
Было
тол ько
хо­
лодно,
неудобно
и
с кучн о.
В
следующем
отделении
показали
модный
танец
«серпантин».
На
сцену
явилась
да ма
в
белых
одеждах,
с
д л инными
крыльями
—
продолжением
рук .
Сде лали
темноту
и
белу ю
женщину
стали
освещать
волшебным
фона р ем.
Она
подняла,
распустила
с вои
руки-
крылья
и
стала
ими
двигать.
Это
был а
ог ро мная
бабочка,
волшебно
мен яюща яся
в
цвете.
Синий,
зеленый,
же лт ый,
фиолетовый,
алый
—
все
же­
латиновые
цвет а
волшебного
фон аря
проходили
по
тр епе­
щущей,
ве ющей
материи
фосфорических
крыльев.
А
в
тем н оте
на
пиа нино
в
это
время
наяривали
мод­
ный
в альс
«Дунайские волны».
Но
настоящий
театр
—
театр-сюрприз,
театр-шоко­
лад
—
был
со всем
другой.
Это
был
знаменитый
оде сск ий
го родс кой
театр.
Синя я
раковина
его
крыши
издали
вид нелась
в
теплом
ды му
ве­
чернего
города,
как
бы
венчая
его
венцом
оперного
искус­
ства.
За ран ее
покупал
от ец
би леты .
Чащ е
всего
он
по к упал
их
у
барышников,
то
ест ь
у
тех
странных,
в
высшей
ст е­
пени
т аинст вен ных
и
даже
несколько
пр ест упн ых
лич­
ностей
в
ка ра кул евых
шапочках,
над вин ут ых
на
неистово
сверкающие
глаза,
ко торы е
прогуливались
как
ни
в
чем
не
бывало
среди
арк ад
и
гранитных
скульптур
ф асад а.
Билеты
леж али ,
вчетверо
сложенные,
в
каком-то
боко­
вом
отделении
п отерт ого
отцовского
портмоне,
в
том
са­
мом
заветном
отделении,
где
лежали
пож елт елые
и
на
сги бах
истлевшие
странные
бумажки,
оче нь -оче нь
не­
обходи м ы е,—
не
дай
бог
по те рять, —
носившие
всеобъем­
лю щее
наименование
—
«квитанции».
Театральные
би лет ы,
несомненно,
принадлежали
к
се­
384


м ейс тву
квитанций,—
эти
тонкие,
р азн оцвет ные
бумажки
с
купонами,
штемпелями
и
марками
ведомства
императ­
ри цы
Марии
Федоровны,
где
был
изображен
зобатый
пе­
ликан,
питающий
сво их
птенцов,
вы су ну вших
алчные
клювы
из
гнез д а,
знаменующего
собой
офи циаль ную
ни­
щету
с ирот ств а.
Теа тр
был
—
совершенно
очевидно
—
выдающимся
яв­
лением:
к
нему
имел а
прямое
отношение
сам а
Мари я
Фе­
доровна.
Я
готов
был
представить
ее
печальную
и
ро ско шно
одетую,
собственноручно
наклеивающую
с вои
царственные
марки
на
билеты,
кот оры е
без
этих
марок
б ыли
недействительны.
Уж асно е
сло во
—
«недействительны».
Это
сл ово
страшной
угроз ой
висело
над
в сем
непроч­
ным
существованием
тоненьких,
почти
прозрачных
т еат­
ра льн ых
билетов.
Без
марок
импер ат риц ы
они
бы ли
нед ей ст вите л ьны.
Без
контрольных
ку по нов
они
был и
недействительны.
Без
числа,
месяца
и
года
они
бы ли
недействительны.
На
дру­
гой
ден ь
после
спектакля
они
были
т оже
недействитель­
ны,
хотя
дирекция
и
оставляла
за
собой
право
замен ять
в
с лучае
болезни
испол нит еля
один
спектакль
другим.
Дирекция
была
н е умоли ма.
Несомненно,
к
дирекции
имела
отношение
старая
царица.
О,
эта
поездка
в
театр!
Ту да
—
на
конке;
оттуда
—
на
извозчике,
который
ло­
мил
ввиду
позднего
часа
чудовищные
деньги
—
ше сть
гривен,
хотя
конец
был
не
очень
большой.
(Обычные
шестьдесят
копеек
в
приме не нии
к
ночн ом у
извозчику
превращались
в
пахнущие
кожей
и
лоша дью
«шесть гри­
вен».)
В
нижнем
полукруглом
фойе,
по
с те нам,
над
черными
дырочками
рожков,
трещали
на
сквозняке
малень к ие
веера
газ а.
Они
был и
жел т о-к рас ные,
с
черными
основа­
ниями,
почему
и
н апом инал и
лепестки
мак а.
Впрочем,
може т
быть,
газ
я
видел
где-то
в
другом
мест е,
потому
что
самый
зрительный
зал
в
воспоминани­
ях
моих
всегда
с иял
элек тр иче ст вом.
Мы
с
папой
поднимались
по
ка менн ой
мрачной
и
хо­
лодной
до
озноба
лестнице
во
второй
ярус.
Это
уже
было
под
крышей.
Зрительный
зал
яв ля лся
п еред
моими
глазами
румя­
ными
музами
и
выпуклыми
амурами
с лишк ом
близкого
п отолк а.
13 В.
К атаев ,
т»1
385


Знаменитая
золотая
л юстра ,
го рдость
одесского
муни­
ци п ал итета,
вис ела
перед
нам и
так
бл из ко,
что
казалось,
ее
можно
потрогать
рукой.
Это
б ыла
опрокинутая
романовская
корона,
окружен­
ная
тремя
концентрическими
нитками
матового
царствен­
ного
жемчуга,
изливавшего
яркий
теплый,
золо ти сты й
ба ль ный
свет.
Внизу,
на
головокружительной
глубине,
шум ело,
и
шаркало,
и
р азг о вари вало
с от нями
голосов
то
чудесное,
вишнево-бархатно-красное,
в
высшей
степени
празднич­
ное
и
парадное,
что
наз ыв алось
«партер».
По
бо кам,
заг и бая сь,
шли
ярусы;
матовые
фероньеры
электрических
л амп,
как
страусовые
яйца,
горели
во
лбу
лож.
Ложи
были,
как
головы,
увенчаны
вишневыми
бар­
хатными
тюрбанами
драпри,
говорившими
моему
нежно­
му
дет ском у
воображению
языком
«Тысячи и одной но­
чи », языком прекрасного Аладдина,
натирающего
песком
волшебную
лампу
в
пещере,
заваленной
грудами
драго­
це нных
камней,
крупных,
как
фру к ты.
Но
само е
прекрасное
и
само е
таинственное
это
был
занавес.
В
де тс тве
я
никогда
не
видел
театрального
за нав еса
вблизи
и
пря мо
п еред
собой.
Он
всегда
находился
где-то
внизу
и
сбо ку
от
меня.
Он
косо
стоял,
непостижимо
г ро­
мадный,
парчово-золотистой
стено й,
роск ошно й
картиной
в
гипсовой
золоченой
раме
театрального
портала,
где
па­
радной
итальянской
кистью
не жно
и
благородно
была
на­
писана
прелестная
сце на
из
«Руслана и Людмилы».
Лю д мила
лежит
на
возвышенье,
в
беспорядке
падают
с кл адки
девичьей
п ост ели,
и
Руслан,
с
каштановой
бород­
кой,
молодой
и
п рек р асный,
в
сафья н ов ых
сапожках,
под­
нялся
по
ступеням
и
наклонился
над
сп ящей
кр асав иц ей.
Еще
мгновение,
и
Лю д мила
пр оснет ся
и
сяд ет
на
св о­
ем
выс око м
ложе;
кажется,
ее
глаза
нач ина ют
откры­
ваться.
Но
уже
собираются
музыканты;
в
орке с тре
—
дви­
жен ье.
Льются
хроматические
гаммы,
дисгармоничны
фиоритуры
настраиваемых
инструментов.
Все
эти
зву ки
как
бы
поднимаются
вверх
вдоль
яркой
картины.
Они
ко­
лышут
ее.
Дисгармоничный
шум
оркестра
усил ив ает ся,
до х одит
до
ка к оф онии.
Он
вол нуе т.
Он
мучает,
зас тав ляе т
изнемогать
от
нет ер пения .
С
труд ом
выдерживают
нервы.
Становится
и
холодно
и
жарко.
Отец
вынимает
из
чехла
бинокль,
и
в
его
маленьких
386


черных
стек л ах,
как
в
иллюминаторах,
во
в сех
п одр об­
ностях
бусинками
лам поч ек
отражается
крошечная
ко­
ронка
люстры.
Тог да
над
оркестром
грузно
поднимается
старый,
со г бенный,
мертвенно-лысый
человек
во
фраке.
Прибик!
Его
фамилия
—
Прибик.
Он
стучит
тонкой
па лоч кой
по
пу льт у.
Этот
стук
—
то же
«прибик,
при би к».
Ан архия
оркестра
умолкает.
Диктатор
подавил
беспорядки
звуков.
Жемчуж и н ки
зри те льн ого
зала
гаснут
в
с текл ах
би­
нокля.
Теперь
Р услан
и
Лю дм ила
царят
над
всем
миром,
б есст ыдно
озаренные
рампой
снизу.
И
у
выходных
дверей,
у
запасных
выходов,
плотно
и
тщательно
запертых
седыми
капельдинерами
в
ф ео­
дальных
лпвреях,
с
ак сель бан та ми
и
в
бе лых
чулках,
го­
рят
прямоугольники
фонарей
красного
та инст ве нно го
фо­
тографического
света.
В
эту
минуту
сердце
леденеет.
Этот
миг
—
как
обмо­
р ок,
как
с ме рть...
И
еще
помню
театр.
Тоже
городской.
Чест во вание
«ге­
роев
Че м уль по» . 1905 пли 1906 год.
Концерт.
И
мы
ка ки­
ми-то
с удь бами
в
ложе
первого
я руса.
Я
—
в
мат рос ск ой
курточке,
аккуратно
подстриженный,
с
чистеньким
пла ­
точком
в
кармане.
Много
военных,
моряков,
блеск,
бальные
платья,
го­
лые
локти
дам ,
дл инные
лайковые
перчатки,
крошечные
перламутровые
бино к ли
с
з олотым и
ручками,
как
лор­
не ты.
Посредине
громадной,
со
всех
сторон
открытой
сц ены,
перед
румяной
раковидной
суфлерской
будкой
стои т
вы­
с окая
худая
женщина
—
дама!
—
с
выставленной
вперед
г рудью ,
в
лиловом
платье.
Пен а
шлейфа
лежит
у
ее
ног.
У
нее
голые
руки,
в
рук ах
—
ноты.
Вся
она
—
как
русал­
ка
в
сверкающей
чешуе
блесток.
Пр иче ска
ва лико м,
и
над
прической
—
диадема,
как
у
цар ицы.
Это
з нам ени тая
ис полни те ль ница
цыганских
романсов
г- жа
Т амара .
Она
нервно
пое т:
Вчера вас видела во сне
И полным счастьем наслаждалась.
Ах, если б можно было мне,
Я б никогда не просыпалась!
(Конечно,
«щастиэм»
вместо
«счастьем»
и
«манэ»
вместо
«мне» .)
13*'
387


Но
—
общий
восторг,
крики
«браво,
бис»,
и
под ают
из
оркестра
корзины
цветов.
Г-жа
Тамара,
с вер кая
длин­
ными
серьгами,
наклоняется
к
цветам
и
осторожно
выни­
мает
из
них
п ис ьма.
(Как странно!) Она прикладывает
пис ьма
к
бюсту.
А
в
антракте
с
какого-то
а леба с тров ого
мос тик а
я
смотрю
вниз,
пол ожив
подбо ро до к
на
холодн ые
перильца.
П одо
мной,
по
фо йе
бел ь этажа ,
б ежит
толп а.
На
спина х
т олпы
сидят
верхом
матросы
—
нижние
чины.
У
них
в
рука х
ша пки
с
нове нь к ими
черно-оранжевыми
георгиев­
скими
лентами.
Им,
как
видно,
неудобно,
ст ыдно ,
страш­
но.
Их
подбрасывают
в
во зду х.
Они
взлетают
раскоряка­
ми,
ви сят
над
вздернутыми
м ан жетам и,
над
растопырен­
ными
пальцами.
Мота ют ся
синие
воротники
«голанок»,
вьются
ленты.
Г олые
шеи
толс ты ,
темны,
кр уг лы.
Болта­
ются
новенькие
Георгиевские
крестики
четвертой
степе­
ни.
И
гр ом
духового
оркестра.
Матросские
гол овы
наголо
острижены
под
машинку,
под
нуль;
они
—-
голуб ые,
как
летом
у
пи сател я
Новикова-Прибоя.
А
ве дь
это
были,
быт ь
может,
те
са мые
матросы,
кото­
рые
через
де сять
—
д в енадц ать
лет
с
на слаж ден ием
пал и­
ли
по
Зим не му
и
орудовали
в
Румчероде.
...А
в
роскошном
и
очень
до рог ом
театральном
буф ет е,
на
стой ке
с
крахмальными
салфетками,
привязанными
к
серебряным
кольц ам, —
к оробк и
шоколадных
конфет,
ва­
зы
с
апел ьсинам и
и
грушами,
сифоны,
тарелки,
выложен­
ные
крошечными
круглыми
бут ерб рода ми
с
паюсной
ик­
рой,
острой
и
блестящей,
как
вакса
(двадцать копеек
шту ка), бутерброды побольше,
с
половиной
к рут ого
яйца
и
анчоусом
(десять копеек штука), рюмочки водки и в
высоких
мельхиоровых
ваз ах
с
султанами
крашеного
ко­
выля
их
рас труб ов
—
серебряные
шоколадные
бомбы
с
сюрпризами.
И
все
это
—
ужасно
дор ого ,
недоступно.
Туманно-синие
зеркала
сверхъестественной
вышины.
Не по нятно ,
где
движется
толпа:
в
глубине
зеркал
или
в
гл уб ине
фо йе.
И
вкус
сельтерской
во ды
с
недостаточно
слад к им
сиропом,
бьющей
в
нос
и
щиплющей
нежны й
детский
язык;
вкус
углекислого
газа,
гальванический
вкус
с винцо во го
сифонного
патрона...
1934


ВСТРЕЧА
Однажды
лет ом
1913 года произошло событие,
оказав­
шее
влияние
на
всю
мою
дальнейшую
жизнь.
В
копееч­
ной
газете
«Маленькие одесские новости»
появилась
за­
метка,
приглашавшая
все х
молодых
поэтов
пожаловать
к
шести
часам
вечера
в
помещение
мест но го
литературно­
артистического
клуба.
Этот
клуб
поп рос ту
назывался
«ли -
тературка».
Меня
охватило
силь не йше е
волнение.
Я
не
знал,
как
мне
быть:
идти
или
не
ид ти?
Я
писал
и
да же
иногда
печата л
в
местных
г азе тах
стихи.
Это
так .
Но
каждый
ли
пишу щ ий
и
печатающий
стихи
имеет
право
на зы ва ться
поэтом?
Мне
едва
мин уло
шестнадцать
лет .
Но
что
такое
шест­
над цать
ле т:
детство,
отрочество,
юност ь ?
И мею
ли
я
пра­
во
называться
«молодым»? Может быть,
я
еще
не
до рос
до
эт ого,
а
может
быть,
уже
пе рерос ?
Неизвестно.
И
разве
ест ь
у
нас
в
городе
такое
количество
мо ло дых
поэтов,
что
их
н ужно
сзы ват ь
через
газету?
З атем
—
это
загадочное
и
в
высшей
степени
офици­
альное
«пожаловать»?! Рядом с «пож алов а ть»
наим ено ва­
ние
«молодой поэт»
звучало
как- то
вроде
«губернский
секретарь»
или
«помощник присяжного поверенного» .
Наконец,
с
ка кой
целью
«пожаловать»?
Но
самое
гла вно е
—
учащимся
средних
учебных
зав е­
дений
бы ло
строжайше
запрещено
посещать
как ие
бы
то
ни
было
клубы,
в
особенности
так ие
«красные», как наша
«литературка».
В
ней,
пра вда ,
политикой
з аним алис ь
ма­
ло,
а
гла вным
обра зом
играли
по
ночам
в
к арты
и
п или
удельное
вино
сотрудники
мес тн ых
прогрессивных
изда­
ний
и
врачи
с
хоро шей
практикой,
но
почему-то
«литера-
389


турка»
имела
у
одесских
мещан
репутацию
р ассадни к а
крамолы,
а
в
глаза х
че рнос оте н ного
гимназического
на­
чальства
представлялась
по
меньшей
мер е
якобинским
кл убом .
Гимназист
шестого
класса
казенной
гимназии
тайком
подымается
по
лестнице
якобинского
клуба!
Попечитель
учеб ного
ок руга,
горбатый
карлик
с
золо­
тым и
очками
на
рачьих
глазах,
действительный
статский
с ове тник
Смольянинов
мог
сойти
с
ума
от
одной
этой
мысли.
Все
же
я
решился.
Я
снял
форменный
поя с
—
потрескавшийся
ремень
с
зазубренной
в
б оях
мельхиоровой
бля хо й;
я
выломал
из
веточек
латунного
герба
«О.
5 Г.»
заглавные
буквы
своей
альма-матер,
оде с ской
пятой
гимназии;
я
скрутил
в
то л­
ст ую
трубу
общую
тетрадь
в
зернистом
переплете,
на
ко­
тором
был и
выскоблены
перочинным
ножичком
якорь
и
сердце,
пронзенные
стрелой.
В
эту
т етр адь
был и
аккуратно
вк л еены
синдетиконом
немногочисленные
вырезки
бесплатно
напечатанных
сти­
хотворений
и
отрочес ки м
почерком
переп исана
тольк о
что
зако нче нн ая
«Зимняя поэма», где размером некрасов­
ского
«Рыцаря на час»
я
почему-то
прос т ра нно
жив оп и­
сал
охоту
на
зайцев,
о
к оторой
не
име л
ни
малейшего
представления
и
с
труд ом
бы
отли чи л
зай ца
от
кролика.
Под робн ос ти
же
охоты
я
заимствовал
из
х васт ливы х
рас ­
сказов
некоторых
сво их
г имн ази ческ их
товарищей,
гру­
бых
сыновей
ст е пных
новороссийских
помещиков.
Я
жил
на
окраине.
Для
т ого
чт обы
по паст ь
в
«литературку», мне при­
ш лось
пересечь
город,
намученный
и
оглушенный
после­
обеденным
зноем.
Это
бы ло
последнее
довоенное
ле то,
последний
зн ой
отро чест в а,
последние
краски
Оде ссы
—
города
Дерибаса,
Ланжерона,
Риш елье.
Над
витр ина ми
магазинов
бы ли
оп уще ны
полос аты е
парусиновые
тенты.
За
пыльными
стеклами
витрин
выго­
рал и
выст авлен ные
на пок аз
кож ан ые
портмоне,
зеф ир о­
вые
рубашки,
по д тяжки,
бумажные
ман же ты
—
вся
та
скуч на я
галантерейная
заваль,
пок у пат ели
которой
сиде­
ли
на
фонтанах
и
лиманах
по
горло
в
теплом
бульоне
июльского
моря.
В
порту
визжали
торм оза
товарных
вагонов,
сонно
стукались
тарелки
буферов,
тоненько
посвистывали
паро ­
390


вички-«кукушки»,
лебедки
издавали
зв ук
—
«тирли -ти р -
ли -т ирли ...».
В
гавани
стояли
иностранные
пароходы.
Бронзовый
дюк
де
Ришелье
с
бомбой
в
цок оле
простирал
античную
руку
к
голуб ом у
морю,
покрытому
светлыми
дорожками
штиля.
Фруктовые
ла вки
бульвара
ломились
под
тяжестью
бананов,
ананасов,
кокосов.
В
маленьких
боч онк ах,
по­
крытых
брусками
сияющего
искусственного
льда,
плотно
лежали
серые
бородавчатые
раковины
остендских
уст риц .
Дышали
зно ем
фист ашк о вые
пятнистые
стволы
плата­
нов
«Пале-Ро ял я» .
Ни
д уши
не
было
под
аркадой
знаме­
нитого
городского
театр а,
окруженного
чугунно-синими
скульптурами
гениев
и
му з.
В
этот
невыносимо
знойный
вечер
я
прощался
со
сво ­
им
отрочеством.
В
этот
вечер
—
еще
не
зная
этого
—
я
выбрал
с ебе
дорогу
и
уже
шел
по
ули ц ам,
как
ино ­
странец,
удивляясь
достопримечательностям
и
красотам
неповторимого
города,
переставшего
быт ь
для
ме ня
родным.
Это т
вечер
ост ал ся
в
моей
п амяти
как
цветная
открыт­
ка
за
стеклами
стереоскопа,
как
раскрашенный
вид,
где
голубое,
безоблачно-глянцевое
небо
переходит
к
горизон­
ту
в
желто-розовые
литографические
зерна
зари,
где
на
углу
неподвижно
си дит
на
козлах
по нуры й
русский
из­
возчик
в
с лишк ом
синем
кафтане
и
в
с лишк ом
блестящей
клеенчатой
шляпе,
где
с пицы
дрожек
цвет а
ярчайшей
ки­
нов а ри,
где
чу гу нно
синеет
раковинообразный
купол
го­
родского
теа тра
и
сверхъестественно
зелен
газон
перед
эт им
те атром ,
великолепный,
роскошно
выстриженный
газон
—
чудо
садоводства,
с
винно-красными
бегониями
и
п рочим и
декоративными
раст ения ми,
выл ож е нными
в
ви­
де
герб а
города
и
цар ск их
вензелей,
с
купами
махровых
цв ето в,
расст авл енны х
посредине,
как
бархатная
мебель
мещанской
гостиной,
обшитая
свекольно-алыми
шерстя­
ными
и
шелковыми
кистями,
помпонами,
бахромой,—
и
все
это
в
в иду
лакового
моря
с
ях той
и
чайкой
и
пузырем
воздушного
шара
над
горизонтом.
Я
поднялся
по
лестнице,
покрытой
к р асной
дорож кой .
Шве йца р
в
туж урке
с
галунами
посмотрел
на
мою
фу­
ражку
с
выломленным
гербом,
на
общую
тетрадь
в
руках
и
пропустил
меня.
Я
пошел
в
бо льшую
комнату
с
задернутыми
штора ми .
С
у лицы
дон оси лис ь
знойные
звонки
т рам ваев
(трамвай
391


еще
был
для
Од ессы
новинкой:
он
начал
ходи ть
с
один­
надцатого
го да).
Сквозь
шерстяные,
как
бы
тле ющи е,
шт оры
проникал
с му глый
свет
раскаленных
уголье в .
В
к лубн ой
приемной
напряженно
сидели
на
мягкой
мебели
очень
мо ло дые
люди.
Их
было
человек
тридцать.
Привыкнув
к
сумраку,
я
мог
рассмотреть
их
под ро б­
но.
Это
были
юноши
ш кольн ого
возраста,
подобно
мн е,
неуклюже
скрывающие,
что
они
гимназисты
и
реалисты.
Форменные
пуговицы
их
курточек
был и
о бе рнуты
м атер и­
ей,
пояса
сняты,
из
фуражек,
которые
они
мяли
в
круп­
ных
руках
п одрос тко в,
выломаны
гербы.
Впрочем,
были
и
студенты,
но
сов сем
молоденькие,
первокурсники,
хотя
уже
в
бел ых
студенческих
ките лях ,
но
еще
в
черных
гим­
наз ич еск их
брюках.
Ник то
друг
с
другом
не
разговаривал.
Посматривали
друг
на
друга
искоса,
с
дурн о
скрытым,
ревнивым
любо­
пы тс твом
тайных
соперников,
с
напускным
равнодушием,
с
чувством
мучительной
неловкости.
Словом ,
это
бы ло
сбо р ище
вундеркиндов,
потеющих
перед
запертой
дверью
славы.
Впрочем,
эта
дверь
бы ла
за пе рта
неплотно.
Д ово ль­
но
часто
она
приоткрывалась,
и
в
нее
боком
входил
клуб­
ный
официант,
неся
на
подносе
полбутылки
кра сн ого
вина.
Там
находились
посвященные.
Это
они
держали
в
с во­
их
руках
наши
судьбы.
Но
кто
«они»
—
мы
п оняти я
не
имели.
Лиш ь
тогд а,
когда
дверь
приоткрывалась,
про­
пуская
красное
ви но,
мы
успевали
рассмотреть
в
гранато­
вом
полусвете
другой
комнаты
столи к,
за
к отор ым
сидел
некто
с
тус кло- пр од олгов ат ой
мордой
лошади,
в
пенсне,
и
вокруг
него
несколько
прочих.
Врем я
тянулось
мучи т ель но
долго.
Мы
изнемогали
от
н етерп ен ия
и
неизвестности.
Среди
нас
уже
стал и
рож­
даться
догадк и,
возникать
слухи .
Оказалось
несколько
осведомленных.
Ше п отом
было
произнесено
слово
«Пиль -
ский».
Этот
П етр
Пильский,
развязный
и
ловкий
одесский
фельетонист
и
законодатель
литературных
вкусов,
собра л
пас
сюда.
Он
бу дет
сейчас
выслушивать
нас
и
отбирать.
Куда
«отбирать»? С какой целью?
Че рт
его
знает!
И
раз
бу дут
«отбирать»
—
зна ч ит,
кого-то
отб ерут,
а
кого-то
не
отберут.
Это
было
страшно,
как
перед
эк за мен ом.
Я
не
мог
больше
выне с ти
одиночества.
392


Я
вскочил
со
стула
и
подошел
к
окну.
На
подоконнике
сиде л
юноша
в
форменной
куртке
с
отрезанными
п угов и­
ца ми.
—
Вы
гимназист?
—
спросил
я
его.
—
Я
реалист,—
мрачно
ответил
о н.—
Из
реального
Жуковского,—
и
заносчиво
ш мыг нул
носом,
как
бы
пока­
зыв ая,
что
ему
на
все
решительно
наплевать
с
высо ко го
дерева.
Мне
не
стоило
большого
труда
определить
его
«сорт» .
В
то
время
мы
был и
дьявольски
наблюдательны.
Сверст­
ник и
узнавали
друг
друга,
еще
не
пожав
руки
и
не
перей­
дя
на
«ты» .
Он
гов ори л
специальным
плебейским,
так
называемым
«жлобским»
голосом.
Это
было
небрежное
смягчение
шип я­
щи х,
это
было
«е»
вместо
«о».
Каждое
слово
произноси­
л ось
с
величайшим
отвращением,
как
бы
между
дв ух
пле вк ов
через
плечо.
Так
гов ори ли
ул ич ные
мальчишки,
заимствующие
манеры
у
биндюжников,
матросов
и
тех
велик о во з растн ых
бездельников,
которыми
кишел
одес­
ский
порт.
Это
был
высший
шик
в
районе
Дю к овс кого
сада,
Молдаванки,
Александровского
парка.
Некогда
в
этом
Александровском
парке,
висящ ем
над
трубами
и
мачтами
порта,
отцы
г орода
с
педагогической
целью
ознакомить
население
с
отечественной
географией
придумали
с оорудить
небольшой
* пруд в форме Черного
моря.
В
точном
соответствии
с
картой
выкопали
кал о ше­
образную
ям у.
Под о шва
о пре дел яла
Анатолийское
побе­
режье,
н осок
—
Константинополь,
задник
—
Батум
и
верх­
ний
вырез
—
Кры м.
Впроч ем ,
на
этом
общеобразователь­
ная
затея
и
кончилась.
Хрупкий
бюджет
м уни цип алит ета,
под о рва нный
темными
махинациями
городского
головы,
не
выдержал
дальнейших
трат.
«Черное море»
так
и
оста­
лось
на
вечные
вр емена
не об лицо ванпым
и
сухим.
Но
она
нашла
себе
приме не ние,
эта
унылая
педагогическая
ям а.
Ее
облюбовали
для
сво их
буйных
развлечений
переростки
соседних
улиц,
бесшабашные
отпрыски
дворников,
по­
мощников
капитанов,
мелких
ла вочн ико в,
акцизных
чи­
новников.
Яма
ст ала
клубом
при м орског о
района,
штабом
каза­
ков
и
разбойников,
ареной
французской
борьбы,
пр ис та­
нищем
д линно рук их
в торогодни ков ,
колизеем
гладиато­
ров,
рубившихся
бляхами,
игорным
притоном,
где
до
сам оз аб вения
резались
в
«тепки на возилки»
и
в
«ушки» .
393


И
если
са ма
яма
давно
уже
осыпалась
и
поте ряла
ма­
лейшее
по до бие
Че рно го
моря ,
то
ее
зав се гдат аи
прочно
сохранили
за
собой
прозвище
«черноморцев».
Черноморцы!
Это
был
свободный
н арод,
автономная
республика,
равноправно
входившая
в
федерацию
других
одесских
мальчишеских
республик
—
новорыбников,
отрадников,
дюковских,
слободских...
Разделенные
территориально,
эти
веселые
народы
ис­
поведовали
единую
великую
хартию
мальчишеских
воль­
ностей,
что
не
мешало
им
вести
между
собой
короткие,
но
бурные
войны,
пуская
в
ход
палки,
рогатки
и
камни.
Для
посвященного
невозможно
был о
спутать,
например,
че рн оморц а
с
дюковцем.
—
Вы
—
че рном ор ец?
—
с прос ил
я
сво его
нового
з на­
комого.
—
А
то
пет ?
—
ответил
он
вопросом
на
вопрос,
что
бы ло
вполне
в
характере
черноморцев,
и
буркнул:
—
А
вы
отрад ни к?
—
Отрадник.
Вы
пишете
стихи?
—
А
вы
нет ?
Знакомство
укрепилось.
Че рно мо рцы
и
отрадники
в
данный
момент
находились
в
военном
союзе
против
ново­
рыбников.
Потом,
с реди
прочих
соискателей,
мы
сидели
ряд ом
на
стульях
перед
не бо льшой
эстрадой,
куда,
вызываемые
по
списку
один
за
д руги м,
выходили
молодые
поэты
и
чита­
ли
сво и
стихи.
Курьезный
парад
мо л одых
подражателей,
взволнован­
ных,
вспотевших,
полных
то
чр ез мерн ого
заемного
паф о­
са,
то
беспредельной
г руст и,
совершенно
неоправданной
ни
летами,
ни
цветущим
со стоян и ем
здоров ья!
В
их
петушиных
голосах
звучало
искаженное
эхо
вс ей
русской
поэзии,
от
Пу шки на
до
Игоря
Северянина,
с
яв­
ным
преобладанием
Апухтина
и
Надсона.
Мы
слу ш али
ст ихи
своих
соперников,
злорадно
пер е­
глядываясь,
и
ядовито
хихикали
в
кулак
вся кий
раз ,
ко­
гда
строфа
была
о соб енно
отвратительна.
Мы
следили
дру г
за
другом *
исподтишка,
как
бы
взаимно
испытывая
лите­
ратурные
вкусы,
а
так
как
они
в
большинстве
случаев
совпадали,
то
мы
внутренне
сб ли жались
все
больше
и
больше,
поо щри те льно
д руг
другу
улыбались
и
уже
чувствовали
с ебя
как
бы
в
молчаливом
за гов оре
против
всех.
394


Между
тем
каждого
окончившего
чи тать
пр ос или
уда­
литься
в
соседнюю
комнату
и
запереть
за
со бой
дверь.
Тогда
Пильекий,
ко то рый
не
переставая
тянул
из
зе­
лен ой
рюмки
удельное,
вздергивал
свое
лошадиное
лиц о,
интеллигентно
взнузданное
черной
уздечкой
пенс не ,
и
не
вполне
твердым
гол ос ом
ставпл
претендента
на
баллоти­
ровку.
О,
в
как ое
волнение
прихо д ило
тогда
наш е
маленькое
учредительное
собрание!
С
какой
поспешной
яростью
п од­
нимались
испачканные
чер нил ами
руки,
отвергая
канди­
дата,
и
с
какой
нерешительностью
и
н е охотой
—
пр и­
нимая!
Томный
студент,
подручный
Пильского,
лениво
под­
считывал
голоса,
и
после
этого
сам
м этр
произносил
св ой
окончательный
приговор.
Дверь
отворялась.
Кр упно
глотая
слюну
и
р ас тер янно
улыбаясь,
входил
ка нди дат,
сжимая
в
потных
руках
уже
бесполезную
тетрадь.
Он
останавливался
у
ст ола
для
того,
чтоб ы
услышать
с вою
участь.
Принятому
предлагали
занять
мес то
в
президиуме,
и
он
сад ился
на
с тул,
заложив
ногу
за
ногу,
с
гордостью
новоизбранного
бессмертного.
Отвергнутый
вынужден
был,
спотыкаясь,
слезть
с
эст­
рады
и
возвратиться
на
с вое
прежнее
мест о,
где
ему
уже
нечего
б ыло
жд ать
и
не
на
чтб
надеяться,
вкуси®
всю
горе чь
высокомерных
усмешек
и
ободрительных
зам е­
чаний.
Вс коре
был
вызван
некий
Эд уард
Багрицкий.
Я
поспешил
злорадно
фыркнуть,
чтобы
п оказ ать
со се­
ду
св ое
отношение
к
этому
безвкусному
псевдониму.
Я
не
сомневался
в
его
сочувствии.
Каково
же
было
мое
у див ле­
ние,
когда
он
вдруг
поднялся
с
места,
засопел,
метнул
в
мою
сто рон у
заносчивый,
но
в
то
же
время
как
бы
извиняющийся
взгляд
и
решительно
вс пр ыгнул
на
эст­
рад у.
Он
согнул
руки,
положил
сжатые
кулаки
на
живо т,
как
борец,
показывающий
мускулатуру,
ст ал
боком,
нату­
жился,
в ски нул
голов у
и,
зады хаяс ь ,
прорычал:
—
«Корсар»!
Он
п рочел
небольшую
поэму
в
духе
«Капитанов».
В
то
в ремя
я
еще
не
им ел
пон яти я
о
Гумилеве,
и
вся
эта
э кзоти ческ ая
бутафория,
о свещ енная
бенгальскими
огня­
ми
м оло дого
т емпер ам ента
и
подл и н ного
тал ан та,
произ­
вела
на
мен я
подавляющее
впечатление
си лы
и
новизны.
395


Ой
чит ал
превосходно
и
наизусть.
Может
быть,
он
слиш­
ком
рычал
и
зад ы хал ся.
Но
я
тотчас
п рост ил
ему
и
пафо с
и
пс евдо ним .
Во
всяком
случае,
я
до
сих
пор
пом ню
неко­
т орые
с трофы :
Нам с башен рыдали церковные звоны,
Для нас поднимали узорчатый флаг,
А мы заряжали, смеясь, мушкетоны
И воздух чертили ударами шпаг!
Каз ало сь,
что
он
действительно
наносит
с
пеной
на
искривленных
губах
страшные
уда ры
шп аг ой.
Еще
в
середине
бы ли
какие-то
... ти хие ритмы, как шелесты роз...
И
заканчивалось
все
это
так :
Когда погибал знаменитый «Титаник»,
Тогда твой мираж трепетал в небесах!
Летучий Голландец! Чарующий странник!
Чрез вечность летишь ты на всех парусах!
Успех
был
так
велик,
что
тут
же
Эдуа рду
Багрицкому
объявили
о
принятии,
и
он,
не
сходя
с
эстрады,
занял
мест о
в
президиуме.
Через
пять
минут
ряд ом
с
ним
сидел
и
я.
Из
всех
претендентов
только
мы
дво е
бы ли
из бав лены
от
унизи­
тельной
процедуры
и
п рин яты
без
баллотировки.
Это
нас
сблизило
еще
больше.
Я
сказал
—
приняты.
Но
куда?
Впоследствии
это
выя сни лос ь.
Пет р
Пильский
откры л
прек р асный
способ
за раб аты вать
деньги.
Он
выбрал
груп­
пу
«молодых поэтов»
и
возил
нас
все
ле то
по
увесели­
тельным
садам
и
дачным
теа тра м,
по
в сем
этим
одесским
«ланжеронам», «фонтанам»
и
«лиманам», где мы,
неуклю­
же
переодетые
в
шта тски е
костюмы
с
чужого
плеча,
на­
р аспев
читали
сво и
сти хи
изнемогающим
от
скуки
да чни­
кам.
Сам
же
Пил ьск ий,
циничный,
пь ян ый,
произносил
вступительное
слово
о
нашем
творчестве,
отчаянно
пере­
вирая
не
только
на зв ания
наш их
произведений,
но
даже
ф амилии
наши.
Де нег
он
нам,
разумеется,
не
пл ат ил,
а
в ыд авал
тольк о
на
трамвай,
и
то
не
всегда.
Очень
часто
нам
приходилось
возвращаться
дом ой
ночью,
п ешк ом,
при
пыльном
свете
степной
луны,
вдоль
396


моря,
среди
хрустального
звона
св ер чков
и
д алек ого
со­
бач ь его
л ая.
Так
на чала сь
наша
дружба
на
всю
жиз нь.
Мы
вышли
вдвоем
из
«литературки» .
На
соборной
ко­
локо льн е
бы ло
одиннадцать.
В
небе
вспыхивала
и
гасла
рубиновая
реклама
«Какао Кадбури» .
Под
наркотической
лун ой
висела
гигантская
калоша
акционерного
общества
«Треугольник».
Од есса
горела
крашеными
разноцветными
лампочками
«иллюзионов»
—
так
назывались
у
нас
кине­
матографы,
и
вся
напо м инал а
большой
шикарный
иллю­
зион.
Молодые,
безвестные,
очень
одинокие
сре ди
фланеров
с
папир ос ам и
«Сальве»
в
зубах
—
ю жных
фра нт ов
в
жел­
тых
ботинках
и
панамах,
наполняющих
жарким
шаркань­
ем
подошв
ул ицы
цент ра ,—
мы
долго
шл ял ись
по
горо­
ду,
провожая
др уг
друг а,
и
читали,
читал и
стих и,
к отор ые
ка зал ись
нам
в
эту
ночь
замечательными.
1934-1935


ЧЕРНЫЙ
ХЛЕБ
По
какому-то
чрезвычайному
случаю
закрыли
на
несколько
дн ей
столовую.
По мню
зн ойн ое
ле то
в
Харькове.
З нам енит ый
год
по­
во лжс кого
гол ода
и
день
смерти
Блока.
Мы
третьи
сутки
ничего
не
ел и.
У
нас
не
было
в
городе
пи
родных,
ни
знакомых,
у
которых
можно
бы ло
бы,
не
кр ас нея,
попросить
кусок
хлеба
или
лож ку
холодной,
пресной
каши
без
мас ла.
Конечно,
нам
случалось
голодать
и
раньше.
Но
так
долго
—
впервые.
Между
тем
на
база р ах
уже
по явил ось
с коль ко
угодно
пищи.
Но
от
эт ого
нам
было
ничуть
не
легче.
Наоборот.
Не
имея
денег,
чтобы
купить,
и
вещей,
чтобы
продать,
ос лабе в шие
и
п очти
легкие
от
голода,
мы
слонялись
по
вы­
жженному
городу,
старательно
обхо дя
базар.
Нам
было
бы
легче
съесть
полную
столовую
ло жку
сахарного
песку
поп ола м
с
солью,
чем
пройти
по
августовскому
великоле­
пию
украинского
рынка,
сре ди
пир а мид
лакированных
пом идо ро в,
мрамо рны х
досок
сала,
чудовищных
пш енич ­
ных
к ала чей,
низок
табачных
листьев,
распространявших
на
солнце
аромат
алжирских
фиников.
Мы
жил и
в
большой
гостинице,
пр евр ащен ной
в
о бще­
житие.
Солнце
жгло
полотняную
шт ору
пустого,
г улко го
ном е ра,
в
котором
не
осталось
ни
одной
вещ и,
годной
для
продажи.
Не
гов оря
уже
о
про с тыня х,
наволочках,
одея­
лах
и
даже
наперниках,
мы
умудрились
пустить
в
ход
тиковые
тю фя ки.
Мы
выпотрошили
из
них
морскую
тр а­
ву,
в
течение
нескольких
дне й
небольшими
порциями
вы­
брасывали
ее
в
окно,
а
оболочки
спрятали
под
руб ах у,
в
припарку,
и,
б лагоп олучн о
пройдя
мимо
дежурного
ко­
менданта,
снесли
на
базар.
398


Внизу,
возле
единственного
входа,
нас
караулил
ни­
щий,
старик
папиросник.
Мы
брали
у
него
в
до лг
па пир о­
сы.
Он
никогда
не
н апом инал
нам
о
долге.
С
деликат-*
дост ью ,
разрывавшей
сердце,
он
н ак лон ялся
к
своему
фанерному
ящи ку
и,
делая
ви д,
что
не
зам еч ает
нас,
пере­
бирал
трясущимися
руками
самодельные
папиросы,
с ло­
женны е
д есятка ми,
п ятка ми
и
тройками
и
аккуратно
пе­
рев язан ны е
шпагатиком.
Мы
ст арал ись
п роходи ть
мимо
него
как
можно
нез ам етней.
В
ко нце
концов
приходить
и
уходить
ст ало
для
нас
пыткой.
Мы
ст ар ались
в ыбир ать ся
из
гостиницы
на
рассвете,
а
возв ра щать ся
в
по л ночь.
Но
иногда
его
согнутая
тень
стояла
в
вестибюле
и
в
полночь.
В
оди н
из
этих
дней
мы
до
ве чера
пролежали
на
вы­
жженной
траве
городского
сада
под
преждевременно
све рну вш им ися
листьями
си рен и.
Как
некрасив
и
беден
был
этот
ч ерств ый
сад,
весь
в
п ыли
и
каком-то
особом
мелком
соре,
при
малейшем
вет ерк е
летевшем
в
глаза!
Щепотка
табаку
могл а
заглушить
гол од
и
сделать
нас
счастливыми,
но
никто
не
брос ал
оку рков .
Мы
теряли
сознание.
Однако
мы
совсем
не
чувствовали
се бя
нищ им и.
Понятие
«нищета»
имеет
привкус
унижения
и
безна­
дежности.
Это
никак
не
подходило
к
наш ему
здоровью,
молодости
и
общественному
п олож ен ию.
Мы
бы ли
члены
профессионального
союза,
работники
ЮгРОСТА,
поэты
рев олюци и ,
агитаторы.
Редкий
митинг
обходился
без
на­
ше го
выступления,
и
наш и
четверостишия
б ыли
написа­
ны
на
всех
плакатах
города.
Чудесное,
неповторимое
время!
С
гордостью
и
жаром
зани м али
мы
ту
вакансию,
кото­
рая
сейчас
некоторым
каж ет ся
опасной.
Маленький
пор тр ет
Блока
в
черной
типографской
ра м­
ке
выго ра л
на
вит р ине
радиотелеграфного
агентства.
За
два
дня
б елый
отлож н ой
воротник
поэт а
ст ал
желтым.
Сух ая
пыл ь
времени
покрыла
дли н ное
у то мле нное
лиц о
с
пр ек расны ми
курчавыми
волосами.
Крупные
губ ы,
р ас­
пухшие
от
жажды,
п рос или
пить.
Это
бы ла
первая
мирная
см ер ть.
Может
быть,
поэтому
она
пок аза лас ь
такой
у жасно й.
Вместе
с
Блоком
уходила
час ть
наш ей
молодости.
В
жизни
образовалась
пустота.
Такие
пус тоты ,
л иш енные
звезд,
бывают
в
мир ов ом
про­
странстве.
Они
н азы ва ются
уг оль ными
ямами.
Ночью
в
отк ры том
окн е
з ияла
угольная
яма
неба.
От
с лабос ти
мы
не
могли
спать.
Мы
лежали
голы е,
сырые
от
399


пота,
на
горб ат ых
м атр асах,
прислушиваясь
сквозь
нежный
шум
в
уша х
к
звукам
и
шо роха м
ноч и.
Хрустели
пружины
матрасов.
Рассыхаясь,
стрелял
пустой
гардероб.
По
кори дору
со
звоном
прошел
кавалерист.
И
до
ра ссве та
г олодн ые
сверчки
катали
и
грызли
гол убую
звезду,
валяв­
шуюся
на
подоконнике.
Наст ало
утро,
знойное,
как
полд ень .
Соседняя
цер к овь
тр ясла
в семи
своими
к оло кола ми,
звонками
и
бубенчика­
ми,
как
расписная
застоявшаяся
тройка.
То шни ло
от
это­
го
бес це рем он ного
праздничного
трезвона.
Ид ти
было
некуда
и
не
для
чего.
Мы
лежали
с
закрытыми
глазами.
Уже
не
хотел ос ь
ни
есть,
ни
курить.
Ничего
не
хоте лос ь.
Пос ле
по лу дня
солнце
ворвалось
в
номер.
Воздух
кипел.
Ле нь
б ыло
опус ти ть
штору.
Во
двор
прих од ила
ша рманк а.
С
тош н отворн ой
отд ы шкой
побежали
ангельские
звуки,
извлеченные
дрожащей
рукой
из
бук ов ых
свистулек.
Пло­
щадная
пе вица
зак рич ала
развратным
голосом.
Такое
положение
не
могло
продолжаться
вечно.
Одна­
ко
оно
продолжалось.
Говорят,
что
факиры
обходятся
без
пищи
по
сорок
д ней.
В
конце
концов
это
даже
станови­
лос ь
см ешн о.
Любопытно,
чем
все
это
кончится?
А
к он­
чи лось
со всем
просто:
по
ко рид ору
пробежали
де ревян ­
ные
сандалии,
дверь
с
тре ском
распахнулась,
на
пороге
стоял
А рн ольд.
Он
тяжело
дышал.
Ах,
дорогой
Арноша,
др уг
нашей
замечательной
моло­
дости,
неутомимый
одесский
комсомолец,
наш
первый
по­
лит ич еск ий
комиссар
и
организатор
наш их
устных
вы­
ступлений!
Партия
доверила
т ебе
судьбу
двух
молодых
беспартийных
поэтов.
Парти я
сказала
тебе:
береги
их,
они
спо со бные
р ебя та,
они
нам
пригодятся,
нау чи
их
вы­
ступать
на
митингах
и
на
устных
газетах,
сделай
из
них
л юдей.
Ты
стал
на шим
руководителем
и
другом.
Ты
доверял
н ам.
Мы
не
обма н ули
тебя.
А
ты
не
об м анул
п арт ию.
С
утра
до
веч ера
ты
возил
нас
по
заводам,
клубам,
красноармейским
частям,
агитпунктам,
школам
и
са нато ­
риям.
Хрипл ыми,
сорванными
голосами
чит али
мы
св ои
сти хи.
А
ТЫ
в
это
время
стоял
за
кулисами,
сложив
на
живо те
рук и,
усыпанные
жел т ыми
веснушками,
и
пол у­
закрыв
от
удовольствия
глаза.
И
ес ли
мы
име ли
успех,
ты
радостно
подходил
к
нам ,
одобри те л ьно
тер
нам
спины
ост орож но й
дружеской
р укой
и
нетерпеливо
подталкивал
к
вы ходу,
ч тобы
мы
не
опоздали
на
след ующее
выст уп ле­
ние.
Ты
хозяйственно
усаживал
нас
в
линейку
или
авто­
400


мобиль,
а
сам
всегда
вскакивал
уже
на
ход у
и
мчался
стоя,
в
английской
вр анг елевск о й
фу ра жке
на
затылке,
потный,
рыжий,
с
потрескавшимися
губ а ми,
в
расстегну­
той
куртке,
под
кот орой
вид нелась
вечная
сатиновая
ру­
баш ка
ремесленника,
подпоясанная
тоненьким
ремешком.
Таким
ты
врезался
в
мою
память
навсегда.
Где
ты
сейчас,
дорогой
Арноша?
В
каком
политотделе?..
Помнишь
ли
ты
знойный
день
в
Харькове,
когда
ты
ворвался
к
нам
в
номер,
кр ича
еще
с
порога:
—
Ре бята,
скорей!
Машина
внизу!
Три
выступления!
Мы
тотчас
вскочили.
В
те
времена
за
выступления
платили
продуктами.
Суд ьба
посылала
нам
оливковую
ветвь.
Машина
рванула.
Площадь
вы вер ну лась
перчат­
кой.
Ветер
поднял
волосы.
Первое
в ысту пл ение
б ыло
в
красноармейской
части.
Мы
читали
в
столовой.
Только
что
кончился
обед.
На
сто­
лах
еще
лежали
корки
и
ложки.
Наевшиеся
мухи
сухо
жужжали
под
выгоревшими
флажками.
Ах,
есл и
бы
мы
пр иех али
часом
ран ьше !
Красноармейцы
хлопали
нам
и
просили
приезжать
ещ е.
На ч альник
клуба
сердечно
б ла­
г ода рил.
Он
обещал
зав тра
же
выпи сать
нам
полный
полумесячный
красноармейский
паек .
Мы
помчались
дальше.
Сле дую щее
в ысту пл ение
должно
был о
состояться
в
бо­
гатом
железнодорожном
дом е
от ды ха.
Это
было
совершен­
но
верное
дело.
Ниг де
так
сытно
не
накормят,
как
у
же­
лезнодорожников,
да
еще
в
доме
отд ыха,
где
всегда
ест ь
много
еды.
Однако
судьба
издевалась
над
нами.
Бедняга
Арн ольд
перепутал
де нь
выступления.
Нас,
оказывается,
ждали
вчера.
В
полуциркульной
зале
прекрасного
дво р ян­
ского
з аг ородн ого
особняка,
сид я
в
белом
шелковом
кр ес­
ле,
в ыши том
лилиями
Бурбонов,
седовласый
старец,
со
всех
сторон
об ло же нный
б утер бро дами
с
повидлом
и
тв о­
рогом,
читал
лекцию
по
истории
рынков
древнего
Лев ан­
та.
Мы
вышл и
на
цыпочках.
Чад
а вт ом обильн ой
смеси,
котор ой
в
то
время
заправ­
ля ли
ма ш ины,
был
нестерпим.
От
него
можно
б ыло
упасть
в
обморок.
Укачивало.
Т ошн ило.
Мир
сос то ял
из
ярк их
до
рези
предметов,
обведенных
грубой
лилов ой
краской.
В
синем
саду
коммунальников
иг рал
орке с тр.
Толстые
лилии
аккуратно
торчали
из
серых,
чересчур
черных
клумб,
обставленных
и зра зцам и.
Теплая
сы рост ь
вечер­
ней
поливки
и
гипсовые
фигуры
говорили
о
бли зос ти
зо­
401


лотого
век а.
Нарядная
молодежь,
терпеливо
дожидавшая­
ся
наступления
те мн оты
и
начала
кинематографа,
охотно
выслушала
на ши
произведения.
Мы
име ли
успех.
Ар­
ноль д
ласково
растирал
за
кулисами
наши
горячие
спины,
пох ло пыв ал
по
пл ечам
и
толкал
к
выходу.
Заходило
солнце.
Кирпичные
стены,
окружавшие
сад,
горе ли
вверху,
как
свежевыскобленная
морковь.
Завклубом,
наз о йливо
мел ьк авш ий
в
саду
все
время,
по ка
мы
чит а ли,
теперь
провалился.
Мы
подождали
его
мину т
двадцать
и
поплелись
к
вы хо ду,
провожаемые
лю­
бопытными
взглядами
девушек
и
до
слез
печальными
та кт ами
вальса.
На
сегодня
все
было
кон чен о.
—
Товарищи,
куда
же
вы?
Одн у
минуточку...
Весьма
возможно,
что
уже
н ачи н алась
га лл юцина ция .
За
нами
бежал
заведующий
к лубо м,
размахивая
ведо­
мос ть ю.
—
Вам
тут
пр ич ит ает ся...
За
выступление...
Вы
меня,
ради
бога,
простите...
По
два
фун та
хл еба,
по
полтора
фун та
са хара
и
по
восьмушке
табаку...
Так
что
вы
на
меня,
ради
бога,
не
обижайтесь,
но
вам
придется
пройти
со
мн ой
в
кладовую...
Это
со всем
недалеко...
Мы
охотно
простили
это му
милому
молодому
чуд аку
в
чистенькой
то лст овочк е
и
аккуратных
деревяшках
на
босу
но гу
все
неполадки
его
ор ган из ации.
Бодрым
ш агом
шли
мы
за
ним
по
улицам,
до
головокружения
пред ст ав­
ляя
се бе
хлеб,
который
сейчас
по лучим :
его
вкус,
цвет,
зап ах,
вес.
Он
уже
лежал
у
нас
в
желудке.
Но
вот
и
д вор.
Лестн иц а
вниз.
Подвал,
Прилавок.
Ве­
сы.
Полки.
—
Товарищ
Сердюк,
бу дьте
таки е
ласковые,
отпусти­
те
товарищам
артистам,
что
п ол аг ается
по
ведомости.
Облитая
керосином
лампочка
освещала
вышитую
ру­
баш ку
товарища
Сердюка,
его
аккуратно
зач есан ны е
ви­
сочк и,
небольшие
ст аль ные
очки,
серебряную
б ород ку
—
все
эти
незначительные
по дро бн ости
мале нь кого ,
медли­
те льно го
а ккурат иста -ук раи нц а,
отбрасывавшего
от
себя
на
своды
подземелья
грандиозную
те ль
заговорщика-рево­
люционера.
С
медлительностью,
приводившей
нас
в
отчаяние,
он
всесторонне
освидетельствовал
ве до мо сть,
пос ле
че го
с
тя­
желым
вз дохом
пол ожил
на
прилавок
четвертку
табаку
и
тщательно
разрезал
ее
хлебным
нож ом
на
две
сов ер­
шенно
равные
части.
З атем
он
так
же
тщательно
отвесил
402


две
порции
сы роват ого
са ха рного
песку
и
добросовестно
завернул
каждую
порцию
в
лист
бумаги,
вырванный
из
какого-то
дореволюционного
су дебно го
дела.
Затем,
хо­
рошенько
очис ти в
ручки
от
сахарного
песка,
он
в зял
с
прилавка
керосиновую
лампочку
и
пон ес
вдоль
полок
бьющееся
сердечко
пламени.
Возвратившись
назад,
он
сказа л :
—
За
хлебом
можете
прийти
завтра.
Или
же,
если
вам
почему-либо
не удобно
приходить
зав тр а,
то
могу
вам
вы­
дать
вместо
причитающегося
по
ведомости
хлеба
соотв е т­
ствующее
коли че ств о
сахарного
песку.
Выбирайте,
ми­
лос ти
просим.
По
нашим
расч етам
было
око ло
шести
часов.
Мы
еще
могли
поспеть
на
базар
до
его
закрытия.
Можно
было
обменять
саха р
на
хлеб.
Мы
сх ват или
кульки
и
бросились
воц .
Ох!
Как
мы
луп или !
Мы
пробежали
три
версты
в
каких-нибудь
пятн адц ать
минут.
Мы
обливались
потом,
че рным
от
п ыли
и
горячим
от
с олнц а.
Нам
казалось,
что
мы
выдыхаем
пламя.
Напрасно!
Мы
не
имели
пред ст авл е­
ния
о
времени.
Бы ло
уже
около
с еми.
Единственный
ми­
лиционер
один око
брел
по
выжженной
пустыне
закрытого
б азар а.
Мы
п осм о трели
д руг
на
друга
и,
поджав
губ ы,
бодро
усмехнулись.
Не
тороп яс ь,
мы
пош ли
по
городу,
жад но
набивая
рот
са ха ром,
приторным
до
обморока.
В
первый
раз
за
все
эти
три
дня
мы
вдруг
ощути ли
приближение
к
самой
н асто я­
щей
нищете.
З атем
внезапно,
в
при роде
этого
сли шком
затянувше­
гося
дня
произошло
явление,
равное
падепию
метеорита.
На
нас
и з-за
угла
крупными
ска чк ами
несся
брус
по­
разительно
хорошо
выпеченного
ржаного
хлеба
ве лич и­
ной
с
палку
искусственного
льда.
Его
с
трудом
держал
под
мыш кой
запарившийся
паренек
—
шофер,
с
молодым,
бл ажен но -испу ган ньш
лицо м
счастливчика
и
балагура.
Вероятно,
удачи
преследовали
его
всю
жизнь,
как
вл юб­
л енные
дивчата.
Они
задар ив али
его
с
ног
до
головы
но­
вым
обмундированием:
кожаной
фуражкой,
кожаным
костюмом
и
жир ными
юфтовыми
сапогами
до
колен.
Как
видно,
он
т олько
что
п олучи л
недельный
п аек
хлеба
и
мчался
на
б азар
поскорее
его
п рода ть.
Мы
успели
схватить
его
за
локот ь.
—
Товарищ,
ба зар
уже
закр ы т.
Абсо лют но
ни
одного
человека.
Меняете
хлеб?
403


Он
остановился
с
разбегу
как
вкопанный
и
посмотрел
на
нас
обалделыми
г л азами
бесшабашной
рус ск ой
си­
невы.
—
Можно!
—
сказал
он,
не
переводя
ду ха.—
А
на
что
ме нят ь- то?
—
На
сахар.
—
На
кой
шут
мне
ваш
са хар!
Он
подкинул
коленкой
хлеб,
п од обрал
его
покрепче
под
мышку
и
уже
собирался
и дти
дальше,
как
вдруг
ему
пришла
мысль:
а
и
вправду,
чем
че рт
не
шутит,
не
поме­
нять
ли
хле б
на
сахар?
Потом
в
свою
оче ред ь
сахар
мож ­
но
буд ет
продать
или
обменять
на
чт о-н иб удь
другое,
а
это
другое
—
еще
на
что-нибудь
со всем
другое,
а
там
еще
что- ни бу дь
подвернется!..
Собственно,
ему
решительно
не
нужно
бы ло
ни
продавать
этот
хлеб ,
ни
ме ня ть.
Но,
как
видно,
его
тер зал
хлопотливый
бес
мелкой
торговли,
еще
довольно
живучий
в
то
время.
—
Сахару-то
у
вас
много?
—
деловито
сп ро сил
он.
Мы
показали
ему
кульки.
—
Нам
бы
фунтика
два
хле ба.
—
Ну -у?
—
сказал
он
разочарованно
и
даж е
как
бы
несколько
ос корбл ен но
за
то,
что
мы
осм ели лис ь
равнять
«наш паршивый сахар до его прекрасного хлеба» .—
Ну-у,
овчинка
выделки
не
стоит!
Бу ду
я
отрезать
два
фунта:
тол ько
це льн ую
вещь
и сп ортиш ь!
Нет
уж...
Он
посмотрел
укоризненно,
тряхнул
конопляными
ку др ями
и
побежал
дальше,
но
вдруг
остановился,
о бер­
нулся,
еще
раз
пос м отрел
на
нас
пристально,
очень
созна­
те льн о,
как
будто
увидел
нас
впервые,
и,
стыдли во
став
боком,
выт ащ ил
из
не др
св оих
блестящих
кожаных
шта­
нов
на
байковой
подкладке
большой
складной
нож
с
це­
почкой.
Он
отрезал
от
хлеба
большой
кусок,
фунта
в
три ,
мол­
ча
о тдал
его
нам
и
быстро
поше л
прочь.
—
Товарищ!
—
закричали
мы .—
Вы
забыли
с ахар!
Он
с
дос адо й
махнул
рук ой
и,
не
обернувшись,
скрыл­
ся
так
же
быстро,
как
и
возник.
Мы
п осм отре ли
друг
на
дру га
и
вдруг
увид е ли
себя
как
бы
со
стороны.
Лохматые,
обросшие
десятидневной
б ород ой
и
усами,
пок ры тые
груб ым
з ага ром,
чер но усы е,
в
мешочных
шта ­
нах
и
серых
б яз евых
рубахах
с
клеймом
автобазы,
почти
босые,
выглядевшие
на
двадцать
лет
ст арш е,
чем
на
са­
мом
дел е,
мы
стояли
пос реди
чуж ого
города,
как
два
бан-
404


дуриста,
как
два
прор ока,
пок ры тых
черствой
пылью
веков.
Мы
с пус тил ись
к
рек е
и
сели
под
мостом,
по
кот ором у
гре ме ли
трамваи.
По чти
высохшая
ре ка
резко
блестела
в
глаза
широ ки м
разлужьем,
отражавшим
белое
зах о дящее
со лнц е.
В
вод е
лежала
дохлая
корова,
подобная
д ерев янно й
ложке.
Тут
на
травке
мы
и
съели
наш
чудесный
хлеб.
Мы
ели
его
не
торопясь,
с
непокрытой
головой,
как
крестьяне,
бережно
собирая
в
горс ть
вк ус ные
к рошк и,
смоченные
соленым
потом,
струившимся
с
на ших
лиц.
1935


ЦВЕТЫ
Это
был
веселый
праздничный
обед.
Товарищи
вспо­
мина ли
«минувшие рни и битвы,
где
вместе
рубились
они».
За
окнами
шумела
октябрьская
Моск ва .
Вд руг
хо­
зяйка
дом а
вышла
и з-за
ст ола
и
вернулась
к
гост ям ,
д ер­
жа
на
руках
шестимесячную
девочку
в
длинном
голубом
байковом
пл ать ице
с
круглым
воротничком.
Девочка
си­
д ела
на
ладони,
живо
поворачивая
во
все
стороны
голов ­
ку,
овальную,
как
дынька.
Темные
подсолнушки
ее
ма­
леньких
г лаз
весело
смотрели
во
все
стороны.
Иногда
ее
ротик
смеш но
ра стяг ив ал ся,
обнажая
полос ку
беззубых
десен,
и
она
кричала:
—
Дяй,
д яй,
дяй!
Отец
с
нежностью
посмотрел
на
с вое
се мейст во
и
с каз ал:
—
Эта
небольшая
девица,
признаюсь
вам,
прич инила
мне
своим
рождением
непомерную
ра дос ть.
Но
также
пр инесл а
и
немалое
беспокойство.
—
А
чем
беспо ко йст во ?
—
поинтересовались
гости.—
Расскажи.
—
Расскажу,—
отв ет ил
счастливый
отец
и
рассказал
с лед ующее:
—
Я
ост ался
од ин.
На до
мною
звучно
ще лк али
часы.
Апрельский
рассвет,
крепко
насто я нный
на
черно­
смородинной
почк е,
светился
в
зеленоватом
штофе
крыльца.
Б ольша я
стеклянная
дверь,
куда
увел и
мою
жену ,
бы­
ла
плотно
зап ер та.
За
это й
страшной
бело й
двер ью
горе ло
элект ри че ств о.
Там
еще
продолжалась
ночь,
не пон ят ная
и
тревожная
но чь
родильного
до ма,
полная
некой
бодрой
и
таинственной
деятельности.
406


Пал я
папи рос у
за
папиросой,
я
ходил
под
лестницей;,
не
в
состоянии
найт и
себе
место.
Взошло
сол нц е.
Я
поня л
это
по
мраморному
столбику
лес т ницы,
ставшему
вд руг
теле сн о-роз ов ым .
Прошло
еще
ск олько- то
времени.
Явилась
сестра,
в ру­
чила
мне
ве щи
жены :
пальто,
ту фли,
пл ат ье,
белье.
Я
ст оял
в
раст ер янно ст и
под
ле с тнице й,
поддерживая
подбо р одк ом
узел.
—
Ну?
—
сказала
сестра,
одобрительно
улыбаясь.
—
Вс е?
—
сп роси л
я.
—
В се.
—
Можно
идт и?
—
Идите
и
ложитесь
спать.
За
мною
щелкнул
замок.
Что
же
теперь
делать?
Как
быть?
Я
был
гораз до
беспомощней
и
беззащитней,
чем
жена.
Я
прошел
по
Мо ск ве,
прижимая
к
пальто
вещи,
не
потерявшие
еще
ее
те плоты .
Редкие
пр ох ожие
обра­
щал и
на
м еня
внимание.
Некоторые
уступали
мне
до­
рогу.
Я
вернулся
домой.
В
квартире
было
пус то
и
ярко
осв е­
щено,
как
ночью.
«Забыли потушить свет»,—
подумал
я,
лег
на
диван
и
вд руг
заснул
мертвым
сном.
Я
вскочил,
думая,
что
проспал
часов
десять.
Но
п ро­
должалось
утро.
Я
спал
не
бо льше
ча су.
Бросился
к
тел е­
фону
и
холодн ым и
пальцами
набрал
родильный
дом.
Сон­
ны й,
тихий,
еле
слышный
голос
сказал
мн е,
что
она
еще
не
родил а.
—
А
можно
надеяться
—
когда?
—
сп рос ил
я.
—
Вам
позвонят.
—
Вы
наверное
знаете,
что
еще
нет?
—
Наверное.
—
А,
прос ти те,
вы
не
можете
сказать
—
когда
мож но
над еят ь ся?
Там
опустили
трубку.
Я
прилег
на
минуточку
вздрем­
нут ь
и
проснулся
от
теле фон н ого
звонка.
Было
часов
п ять
вечера.
Значит,
я
спал
часов
восемь
под ряд.
Электриче­
ст во
п ро долж ало
горе ть
над
головой,
но
Кремл ь
за
окном
был
яр ко
и
розово
осв ещ ен
заходящим
со лнц ем.
Я
не
поверил,
ко гда
услышал
тот
же
сонный,
тихий,
еле
слыш­
ный
голос,
со обща вши й,
что
у
мен я
родилась
до чь
и
жена
чувствует
себя
прекрасно.
И
тут
мен я
ох ват ила
лихорадочная
деятельность.
На­
ско ро
умывшись,
я
вышел
из
до ма.
Прежде
всег о
я
бро­
сился
в
цветочный
магазин.
О,
этот
пл ан
у
меня
уже
был
407


готов
давно:
на
все
деньги
—
цветов
и
завалить
всю
квар­
тиру!
Пускай
моя
дочь
(нет,
каковы
с лова
—
«моя дочь»!
Как
это
волшебно
зв учит !), пускай же моя дочь лежит
в
сво ей
маленькой
кроватке
среди
цветов,
как
сказочный
мал ьч ик
с
пальчик
в
атласной
чашечке
роз ы!
Душный
оранжерейный
воздух
ц ве точного
ма газ ина
окружил
меня
т е плыми
запахами
вазонов
и
дождя.
Я
стоял
в
джунглях
папоротников,
цитрусов,
пальм,
ан е­
моно в,
парниковой
сирени.
В
глиняных
кувшинах
на
гиб­
ких,
высоких
стеблях,
покрытых
коралловыми
зубц ам и
шипов,
качались
жаркие
розы.
С
поспешной
жадностью
я
ст ал
выбирать
корзины
и
бук еты .
Продавщица
—
ма лень ­
кая
московская
модница
с
рус ой
гривкой,
падающей
из-под
белого
берета
на
половину
цветущего
лица,—
смотрела
на
м еня
с
безграничным
изу мле ние м
и
стра­
хом .
—
У
вас
есть
дет и?
—
с прос ил
я
с
живостью.
—
Я
—
девушка!
—
с
дос тои нс твом
ответила
она
и
поджала
губы.
—
Вот
видите.
Значит,
вам
это
не
может
быть
понят­
но.
А
у
мен я
е сть
дочь.
Д овол ьно
взрослая.
Ей
уже
ч аса
три-четыре.
И
я
хочу ,
чтоб ы
она
вошла
в
жизнь,
как
в
цвет ущ ий
сад .
Вам
это
п онят но?
—
Отчего
же
не поня тно ?
По ня тно.
Сегодня
роди­
л ась.
—
Верно!
Она
се год ня
родилась,
и
я
хочу,
чтобы
за­
втра
она
уже
лежала
в
своей
маленькой
кроватке
сре ди
всех
этих
цветов,
как
м альч ик
с
пальчик
в
атласной
ча­
шечке
ро зы.
—
Ну,
это
навряд
ли.
Раньше
чем
дней
через
семь -
восемь
домой
не
попадет.
У
них
в
родильных
домах
такие
ужасные
пр ави ла.
У
ме ня
сестра
в
прошлом
го ду
род ила
двойняшек,
так ,
имейте
в
виду,
попала
домой
т олько
на
д есят ый
день .
Этого
я
и
не
предвидел.
Я
был
уби т.
Я
вышел
из
магазина
пошатываясь.
Шу тка
с ка зать:
семь-восемь
дней!
А
я?
Что
бу ду
делать
я
в
продолжение
этих
ужасных
семи-восьми
дней?
Вп роче м,
д ела
у
мен я
нашлись.
Дн ем
я
то милс я
у
телефона,
дожидаясь
звонка
«оттуда».
Зво нок
ра зд ава лся,
и
я
слышал
слабый
голос
же ны,
которая
спрашивала,
как
я
себ я
чувствую
и
не
забываю
ли
я
е сть
на
ночь
простоквашу.
—
А
ты,
ты
как
себя
чувствуешь?
—
кричал
я
в
горя­
чую
трубку.—
Как
н аша
дочка?
408


—
Наша
дочка
ничего.
Спит.
—
А
какая
о на?
—
Маленькая.
—
Я
понимаю,
что
м ален ькая .
А
симпатичная?
—
Очень.
Лучше
всех.
Я
ее
ужасно
люблю.
—
Я
ее
то же
оче нь
люблю.
Но
все- так и
какая
она ?
—
Как ой
ты
чудак!
Я
ж
т ебе
объясняю
—
малень­
кая.
Симпатичная.
Лучше
всех.
Она
с ег одня
чих­
нула.
—
Насморк?
—
испуганно
кричал
я.
—
Да
нет .
К акой
ты
чудак!
Просто
чихнула.
На
всю
палату.
И
вообще
она
высокомерная.
—
Как
высокомерная?
—
Обык но венн о
ка к.
Высокомерная.
Ты
—
чудак,
ни­
чего
не
понимаешь.
У
нее
высокомерное
выражение.
Но
тут
в
телефоне
н ачин ало сь
щелк ан ье
и
нет е рпе ли­
вый
стук .
Вмешивались
чужие
г олоса .
Это
другие
отц ы
то ропи ли сь
усл ы шать
подробности
о
своих
детях.
А
я
по­
спешно
кричал:
—
Прие зж ай
скор ей !
Поцелуй
наш у
высокомерную
дочь!
Ты
не
узнаешь
комнату,
она
вся
буд ет
в
цветах.
Н аше
высокомерное
дитя
бу дет
лежать
в
сво ей
малень­
кой
кроватке,
как
мальчик
с
пальчик
в
атласной
ча ше ч...
Я
в ыходи л
на
улицу.
Я
бродил
мим о
магазинов,
оста­
на вл ив аясь
возле
витрин
с
детскими
вещами
и
игрушка­
ми.
С
непредвиденной
нежностью
рассматривал
я
кукол
и
лошадок,
капоры,
распаш о нки ,
одеяльца,
мя чи,
аэро­
планы
и
парашюты.
Р ано
ут ром
я
си дел
в
садике
против
Моссовета,
в едя
с
нян ька ми
обстоятельные
дискуссии
о
воспитании
детей.
Ме жду
тем
Мос ква
на
моих
глазах
украш ал ась .
Зеленые
гирлянды
тянули
вдоль
фасадов.
В
вит ри нах
появились
пейзажи
и
натюрморты.
Кра с­
ные
полотнища
перес ек ал и
улицы.
Узкие
фл аги
тр е­
пет али
над
стан циям и
метро.
Площади
крутились,
как
карусели,
в
ярких
л ент ах,
зелени,
цветах,
пл ака­
тах.
И
вот
наст упил
желанный
день.
Я
мчалс я
на
такси
в
родильный
дом
за
ж еной
и
доч кой .
Но
по
дороге
я
должен
был
з аехать
в
цветочный
магазин
для
тог о,
ч то­
бы
послать
домой
на
все
нал ич ные
деньги
цветов.
Но
боже
мой,
что
случилось?
М агаз ин
был
пус т.
Голые
полки
и
стопки
вазонов.
Спутанные
мотки
ра фии.
409


—
Цве ты? ..—
задыхаясь,
ск азал
я.
Маленькая
модница
в
белохМ
бе рете
посмотрела
на
ме­
ня
с
сожалением
и
развела
розов ым и
руками:
—
Вс е.
Я
бр осилс я
в
другой
магазин.
Оттуда
дво е
вспотев-*
шм
ком сом оль цев
вытаскивали
пос ледню ю
пальму.
—
Цветы!
—
по чти
крикнул
я.
V-
Все.
В
течение
пол у часа
я
объездил
все
цветочные
м аг ази­
ны
города.
Они
бы ли
начисто
оп уст ошены .
Это
было
невероятно.
—
За
гор од!
На
Клязьму!
Куда-нибудь!
Шофер
посмотрел
на
м еня
с
сожалением:
—
Навряд
ли,
товарищ,
где-нибудь
достанете.
Сам и
понимаете...
Я
ничего
не
понимал.
Пр ямо -таки
как
н арочн о.
И
именно
в
такой
день!
Я
велел
ехат ь
в
ро д ильный
д ом.
Слезы
выс т упили
у
м еня
на
глазах,
когда
я
увидел
поху­
девшую
ж ену
с
о живле нно
блестящими
глазами,
которая
протянула
мне
нечто
зав ер ну тое
в
голубое
вязаное
од е­
яльце.
Я
стал
целовать
милые,
худые
руки,
в
то
же
время
пы та ясь
заглянуть
в
оде яль це.
—
Тише.
Ты
с
ума
со шел ,—
сказала
жена.—
Опа
спит.
Она
простудится.
Дома
посмотришь.
Мы
поехали
домой.
По
дороге
я
все
же
приподнял
кр ай
одеяльца
и
увидел
беленький
нос
величиной
не
больше
горошины.
Бережно
прижимая
к
груд и
«нашу доч ­
к у»,
же на
вош ла
в
квартиру
и
остановилась
в
недо­
умении.
—
А
цветы?
В
комнате
не
был о
ни
одного
цв етк а.
—
Все,—
горес тн о
заметил
я.
Жена
огор чила сь,
но,
пос мо трев
на
календарь,
улыб­
н ула сь.
—
Ну,
ясн о.
Ничего.
Обо йде мся
и
без
цвет ов .
И
все
же
мен я
огорчало:
в
доме
не
был о
ни
одн ого
цветка.
Я
не
спал
почт и
всю
ноч ь
и
забылся
л ишь
к
утру.
Мне
снилось,
что
моя
дочь
уже
большая,
что
она
уже
парашютистка,
химичка,
учительница,
певица,
шофер,
цветочница.
Я
проснулся
от
звуков
множества
орк ес тров ,
от
криков,
от
песен,
от
грохота
громк огов ори тел ей .
—
С
Первым
мая!
—
сказала
жена.
Она
стояла
с
«нашей девочкой»
на
руках
и
смотре­
ла
в
окно.
410


Мимо
дома
шли
веселые
колонны,
двигались
букеты,
па ль мы,
корзины
роз,
па пор отник и.. .
Солнце
свер к ало
на
зо лотых
куполах
Кр емля .
Вся
Москва
был а
похожа
на
огромный
праздничный
букет,
и
маленькая
девочка
—
«наша дочь», самый ма ­
ленький
и
самый
новый
человек
нашего
н овог о,
веселого,
изумительного
ми ра,—
лежала
в
самой
середине
эт ой
гро ­
мадной
корзины
цветов
на
рук ах
своей
мамы,
как
ма ль­
чик
с
пальчик
в
чашеч ке
атласной
розы.
И
боль ш ие,
шумные
пчелы
самолетов
кружились
над
первомайской
розой
Мо сквы ,
охр а няя
ее
веселый,
празд­
нич ный
отдых...
1936


ПОД
СМОРГОНЬЮ
Под
Верд еном
погиб
батальон
французской
пе хоты .
Он
двигался
ходом
с ообще ни я,
наткнулся
на
неприятель­
ску ю
минн ую
галерею
и
был
вз ор ван.
Из
обвалившейся
зе мли
т орчало
л ишь
несколько
штыков.
Впоследствии
французы
превратили
эту
у жасну ю
бр атс кую
могилу
в
п амятн ик:
залили
ее
бетоном
и
сделали
надпись.
Из
бето­
на,
среди
венков
с
пол инявш ими
трехцветными
лентами,
к осо
то рча ли
кончики
заржавленных
штыков.
Думая
об
этом,
я
всегда
вспоминаю
другой
сл уча й,
у
нас
на
Западном
фронте
в
1916 году.
Батарея
стояла
на
позиции
под
Сморгонью,
слева
от
той
самой
знаменитой
дороги
Ми нск
—
Вильно,
по
кото ­
рой
отступала
из
России
армия
Наполеона.
Д орога
эта
хорошо
изв естн а
по
картине
Верещагина.
На
ней
изобра­
же на
люта я
зи ма,
полосатый
столб
и
аллея
траурных
бе­
ре з.
У
нас
же
под
Сморгонью
в
ту
п ору
бы ла
в есна
—
конец
свежего
бе лорус ск ого
ма я.
С
бат ареи
мы
видели
д линн ый
ряд
стар инны х
кутузовских
берез,
ставших
за
сто
лет
гора зд о
толще
и
выше.
К ое- где
пор ва нные
и
ра с-
щ еплеп ные
неприятельскими
снар я дам и,
они
радовали
чистотой,
молодостью
зе лен и.
Вторую
неделю
на
фрон те
б ыло
затишье.
Вос п ольз о­
вав ши сь
им,
мы
очен ь
хорошо
зам аск иро вал и
орудия
мо­
лоды м
ельником,
выкопали
доро жк и,
облож и ли
их
камеш­
кам и,
в озле
блиндажей
вбили
в
землю
скамеечки
и
столи ­
ки,
на
кот оры х
нарисовали
шашечные
клетки,—
словом,
превратили
наш у
батарею
в
прелестный
уголок.
З атем
мы
вымылись,
п риш или
пуговицы,
починили
амуницию.
Хо­
рошенько
вычис ти ли
травой
бачки
и
миски
и,
наконец,
разложив
под
ведрами
костры
из
мо жжевель ник а,
стали
всей
батареей
кип ятить
белье.
А
прокипятив
и
накрепко
412


выкрутив,
не
ср азу
стали
р азв еши вать
ег о,
чтобы
непри­
ятельская
воздушная
разведка
не
обнаружила
пашу
б ата­
рею .
На
этот
сч ет
мы
бы ли
дос тат очно
опытны.
Мы
терпе­
ливо
дож да лис ь,
когда
последний
самолет
противника,
о кр у женный
вскакивающими
знач кам и
ш рапн ели,
скрыл­
ся
в
глуби н е
неприятельского
р аспол о жен ия.
Было
отлич­
но
известно,
что
с его дня
неприятельские
аэропланы
ле­
та ть
уже
больше
не
будут.
Поэтому
мы
спокойно
раски­
нули
все
наш и
бе лые
подштанники
и
рубахи
по
ельнику
маскировки.
В
ожидании,
когд а
б елье
высохнет,
батар ея
отдыхала
и
развлекалась.
Телефонисты
п ошли
всей
командой
в
поле
играть
в
городки,
или
«скракли», как они у нас назывались по -
польски.
Ка но нир
Власов,
по жил ой
бе лоб рыс ый
с олдат
со
скоп­
ческим
лицом,
владелец
единственной
на
всю
ба та рею
брит в ы,
открыл
воз ле
своего
блиндажа
цирюльню
и
уже
мылил
холодным
помазком
ж естк ий
подбородок
своего
взводного
командира,
ст арш его
фейерверкера
Бон дарчу­
ка,
мужика
по
службе
строгого,
но
тщеславного,
любив­
шего,
чтобы
ему
услужали.
Ко ротк оноги й
разведчик
по
фа милии
Ворона,
пришед­
ший
из
обо за
п ерв ого
ра зряд а,
где
помещалась
команда
разведчиков,
пов ид ат ься
со
своим
земляком
Пр око шей
Колыхаевым,
плясал
под
балалайку
и
ходил
на
руках
в
кругу
молчаливо
обступивших
его
зрителей.
Вольноопределяющийся
Самсонов,
голубоглазый
юно­
ша
с
Георгиевским
крестом,
волоча
за
рукав
ш инель ,
шел
под
березы
чи тать
роман
Федора
Сологуба
«Мелкий
бес».
Звероподобный,
но
добр ый,
как
дитя,
чалдон
Горбу ­
но в,
тольк о
что
научившийся
гра м оте,
со
страшной
мед­
ли те льно ст ью,
жарко
сопя
и
вслух
произнося
слова
по
слогам,
писал
письмо
в
Тобольскую
губернию
дорогой
супр уг е
своей
Варваре
Денисовне.
Щербатый
рот
его
был
весь
лиловый
от
хи м иче ского
кара нд аша .
Согн ув
потные
плечи
с
су к онными
погонами,
Г орбу­
нов
трудился
над
уголы шк ом
тонконогого
столика,
за
ко­
торым
два
орудийных
фейерверкера
пятого
и
шестого
орудий
с
молча ли вой
я рос тью
с
треском
бились
в
да мки.
Один
лиш ь
под пра пор щик
Чиг ри нск ий,
георгиевский
к ав алер
всех
четырех
степеней,
считал
н иже
своего
зва ­
ния
принимать
у част ие
в
солдатских
развлечепиях,
хотя
ему
и
оче нь
хотело сь.
Он
только
что
пришел
на
батарею
413


из
своего
особого
блиндажика,
устр оен ного
между
бат а­
реей
и
оф иц ерс кой
квартирой.
Чигринский
притворно
оза боче нн о
расхаживал
в доль
орудий,
хмурился,
подравнивая
ребром
шафранной
руки
старомодные
усы
—
черные,
с
сединой,
сальные.
Но
скука
одолевала
его .
Он
не
выдержал
отчужденности.
Заложив
по-генеральски
руки
за
спину,
несколько
выс т авив
живот,
на
котором
акк урат но
ле жал
хороши й
офицерский
поя с
с
колечками,
он
остановился
во зле
третьего
оруд и я,
где
собралась
компания,
наиболее
достойная
его
общества,
в
том
числе
несколько
бомбардир-наводчиков,
два
взвод­
н ых,
три
орудийных
начальника
и
дежурный
по
батарее,
младший
ф ейер верк ер
Лепко,
весельчак
и
б ала гур.
Леп ко
рассказывал
анекдоты.
За м етив
подпрапорщи­
ка,
он
на
полуслове
спрыгнул
с
крыши
блиндажа,
выло-
жецной
дер но м,
стукнул
шпорами
и
прил ож ил
руку
к
ко­
зырьку
заломленной
фуражки.
—
Анекдоты
р ас ска зы ваете?
—
сказал
Чигринский
со
снисходительной
насмешкой.
—
Так
точно,
господин
подпрапорщик!
—
доложил
Лепко.
—
Ты
ра ссказы ваешь ?
—
Так
точно,
господин
подпрапорщик,
я!
—
Ну,
так
можешь
не
с тоят ь.
Садись,
про долж ай .
И
я
т оже
где-нибудь
около
вас
посижу,
устроюсь.
Пос луша ю
ва ши
глупости.
Солдаты
почтительно
подвинулись
и
дали
место
на­
чальнику.
—
Про
что
же
ты
анекдот
рассказываешь?
—
спр о сил
подпрапорщик,
оправляя
на
бедрах
гимнастерку
превос­
хо дно го
сукна.
—
Он
р ас сказы в ает,
Капитон
Иванович,—
сказа л
ди с­
кантом
кузнец,
к ано нир
Улиер,
бессарабский
цыга н
с
гро­
мадной
синей
бо родой ,—
он
ра сска зыв ает
анекдот
про
то,
как
он
сам
в
рай
попал.
—
Это
что-то
для
м еня
новое.
Послу шаю.
Доклады­
вай,
Лепко.
Начи н ай
сн ачал а.
Лепко
блеснул
карими
г лаз ами,
воровато
мигнул
сл у­
шателям:
—
Тольк о,
госп оди н
подпрапорщик,
вы
потом
до
м еня
ничего
не
имейте
и
не
обижайтесь.
—
Это
почему?
—
Пот ому,
что
тама,
в
эт ом
анекдоте,
ест ь
за
в ас,
госп оди н
подпрапорщик,
Такой
анекдот
и
ничего
кроме.
414


—
Хорошо.
Пу ск ай.
Я
позволяю.
Лепк о
вскочил
на
крышу
блиндажа,
устроил
ша шку
между
ногами,
сбил
фур аж ку
еще
более
на
ухог
обл и­
зал
г убы
и
с
мест а
в
карьер
начал
резким,
бабьим
го­
лосом:
—
Пошел
я,
значит,
в
оче ре дь
дежурить
на
наблю­
дат ель ный
пункт,
и
та ма
вдруг
налетает
неприятельский
снар я д,
и
мен я
в
од ин
сч ет
тем
неприятельским
снарядом
у б ивает
на
месте.
Во т,
зн ачи тся,
ме ня
убивает
на
месте,
и
в
сей
же
секунд
подхватывают
мен я
два
ангела
под
руки,
несут
на
небо
и
становят
против
самых
р айск их
врат.
Ну,
кон ечн о,
сейчас
же
выходит
а пос тол
Пет р
и
спрашивает: «Что такое за шум,
кто
при шел?» Я ему
гово рю : «Так и так,
сего
числа
убитый
на
наблюдатель­
ном
пункте
младший
фейерверкер
шестьдесят
четвертой
артиллерийской
бригады,
первой
бат ар еи
Леп ко
явилс я
до
вас
в
ра й».
Он
на
ме ня
посмотрел
со
все х
сторон
и
го в ор ит : «Иди обратно:
мы
таких,
как
ты,
му рлов
в
рай
не
пр иним аем ».—
«Что это за такое
—
«мурлов»? Как это
мож ет
быт ь,
что
вы
не
принимаете?
Новое
де ло!
Не
им ее­
те
права!
Когда
я
шел
на
действительную
службу,
нам
батюшка
говорил,
что
тот
солда т,
который
слу жбу
свою
аккуратно
справлял,
до
своего
непосредственного
на ча ль­
ства
име л
уважение
и
потом
погиб
в
доблестном
бою
за
веру,
ца ря
и
отечество,—
тот
сол дат
бе зус лов но
сраз у
принимается
до
вас
в
рай.
Какой
може т
бы ть
воп рос ?»
А
он
меня
все-таки
не
хот ит
п уска ть
и
говорит: «Я ниче­
го
не
знаю.
Я
пой ду
сейчас
доложу
господу
богу.
Пусть,
как
он
ска жет ».
Хорошо.
Вот
а пос тол
П етр
пош ел
до
бо­
га,
возвращается
назад
и
гов орит : «Можно.
Г осп одь
бог
гов орит ,
что
если
который
солда т
де йс твит ел ьно
службу
с вою
аккуратно
сполнял,
до
своего
непосредственного
на­
чальства
име л
уважение
и
потом
погиб
в
добл естно м
бою
за
веру,
цар я
и
отечество,
тот
солдат
б ез услов но
сразу
принимается
до
нас
в
ра й.
Заходи,
пес
с
тобой!
Только
сапоги
вытри,
а
то
у
нас
ч исто ».
Я,
зн ач ится,
выт ер
сапо­
ги
об
траву
и
захожу
в
ра й.
Ну,
конечно,
како й
из
себя
ра й,
известно:
бе зу словн о
чисто.
Сметья
под
ногами
н ет.
А
под
ногами
ес ть
то
самое
синее
небо,
котор ое,
есл и
пос м отрет ь
от
нас,
с
батареи,
то
приходится
вверху.
А
оттуда
обратн о
—
как
раз
внизу.
Такая
вещь.
При
этих
словах
Леп ко
посмотрел
вверх.
Следом
за
ним
посмотрели
задумчиво
вверх
и
все
остальные.
Голу­
бой
купол
майского
неба
накрывал
зем лю.
Солнце
сади­
415


лось
за
неприятельским
расположением.
Огненная
пыл ь
висела
в
в озд ухе.
И
сквозь
эту
слепящую
пы ль
не жпо
светлела
на
горизонте
рыбья
косточка
—
развалины
смор-
гоньского
костела.
Ух,
как
памятен
мне
этот
майск ий
полесский
вечер!
—
На чал
я,
значится,
ходить
по
раю,—
продолжал
Лепко,
бросив
озорной
взгляд
на
подпрапорщика.—
Гу­
ляю
час ,
гуляю
два,
гуляю
три.
Вокруг
ходят
разные
про­
зрачные
ангелы.
Ни че го.
Только
вдруг
захотелось
мне
страшно
ужасно
кушать.
Ничего
нет
смешного.
А
как
вы
дум ае те?
С
самой
смерти
ничего
не
ел.
Вижу :
идет
мимо
меня
какой-то
ихний
архангел
с
огненным
тес ако м,—
ви­
дать,
дежурный
по
раю,—
чи
Г аври ил,
чи
Ми хаи л.
—
Если
с
тесаком,
зна ч ит,
Михаил,—
сказал
ди скан­
том
цыган
Улиер.
—
Н ехай
Ми ха ил.
Вот
я
ему
и
гово рю : «Слушайте:
у
вас
тут
какую-нибудь
порцию
в ыдают?
Во
я
сильно-
та ки
голодный».
А
он
мне
говорит: «Что вы,
что
вы!
Ка­
кой
вы
необразованный
сол дат !
Тут
у
нас
не
земля,
а
ра й,
и
никто
не
кушает,
потому
что
вокруг
—
вы
ви дит е?
—
одни
т олько
бесплотные
духи ,
то
же
самое
сказать
—
про­
з р ачны е».—
«Ну,
я
там
не
знаю,
что
за
бесплотные
духи .
Оч ень
может
быть.
Только
я
лично
хочу
кушать.
Не
могу
тер пе ть ».—
«Не полагается». —
Как
это
«не полагается»?
Ничего
не
знаю.
Ве ди
м еня
до
гос под а
б ога ».—
«Хорошо» .
Приходим
мы
до
самого
ихнего
бога.
Ну,
кон еч но,
какой
из
с ебя
бог
—
известно:
сидит
на
таком
вроде
троне,
и
вокруг
нег о
кущи.
«Что такое за шум?
—
спрашивает.—
В
чем
д ел о?» Я ему говорю: «Так и так,
не
дают
кушать,
в
чем
д ело?» А этот самый чи Михаил,
чи
Га вр иил
ему
до к ла д а ет : «Это есть тот самый младший фейерверкер
Леп ко
с
первой
батареи
шестьдесят
четвертой
ар тилл е­
рийской
бригады,
к отор ый
в
доб ле стн ом
бою
пострадал
за
в еру,
цар я
и
оте че ств о».
Бог
спр аш ивает: «Солдат справ­
н ый?» Я ему отвечаю: «А как же?
Я
службу
свою
акку­
ратно
по
уставу
сп олн ял,
до
своего
непосредственного
на­
чальства
всегда
имел
уважение.
Даже
господин
по д пра­
порщик
могут
подтвердить.
А
если
вы
мне
не
бу дете
дав ать
какую-нибудь
пищу,
т огда
я
лучше
ухожу
из
вашего
рая .
Ну
его
к
ч ерту
с
таким
де ло м!» Бог подумал- по ду ма л
и
г о во р ит : «Раз солдат справный,
службу
по
уставу
сп ол­
нял,
до
сво его
непосредственного
начальства
имел
уваже­
ние ,
за
ве ру,
царя
и
оте чес тво
пострадал
в
до бле стн ом
бо ю,
тогд а
ничего
не
попишешь.
Да йте
ему
кушать».
Тут
416


да ли
мне
полн ый
бачок
жареного
мяса,
полбуханки
б ело­
го
хлеба
и
кипарисовую
ложку.
Поше л
я
себ е
в
сторону,
сел
под
райским
кустиком
и
как
следовает
быть
пообедал,
а
потом
лег
спать.
Только
я
лег
спать,
как
этот
м еня
бу дит,
чи
Гавриил,
чи
Михаил:
«Эй,
солдат!
Вставай!
У
нас
в
раю
спать
не
полагается.
У
нас
в
раю
н аходя тся
бесплотные
духи.
Они
ни к огда
не
с пят ».—
«А ну вас всех к черту!
Веди
мен я
до
бога».
Об ратно
приходим
до
бога.
«Что такое за шум?
—
гово­
рит.—
В
чем
дело?» — «Солдат
спа ть
хо че т!..»
Леп ко
рас сказ ал,
как
бог
подумал-подумал
и
поз во лил
ему
спать.
Потом,
выспавшись,
Лепко
за хоте лос ь
ку рит ь,
и
как
архангел
не
позволил,
и
как
опять
ходили
до
б ога,
и
как
бог ,
об ратн о,
подумал-подумал
и
велел
выдать
вось­
мушку
махорки
«Тройка», газету «Рус ск ое
слово»
и
две
ко робк и
спичек
Л ап ши н а: «Нехай курит,
чт об
дома
не
жур илис ь ».
Леп ко
рассказывал
подробно,
обс тоят ельно,
не
торо­
пясь,
и зред ка
сплевывая
и
крутя
на
груди
револьверный
шн ур
свекольного
цвета.
Чигринский
хмурился,
хмурился.
—
А
где
же
тут
за
меня?
—
наконец
спросил
он
с
напускной
неб р ежност ью .—
Что-то
я
этого
не
замечаю.
—
За
вас
сейчас
будет,
Капитон
Иванович,—
быстро
сказал
Лепко.—
Это
ест ь
анекдот
довольно
длинный,
ч аса
на
полто ра.
Во т,
значится,
выкурил
я
две
хо роши е
скрут­
ки
из
махорки
«Тройка»
и
газеты
«Русское слово»
и
вдруг
замечаю,
что
мне
сильно
н еоб хо димо
до
ветру.
По­
беж ал
я
по
раю
искать,
где
это
находится.
Бегаю,
бегаю
и
ничего
такого
не
вижу .
Ну
что
тут
делать?
П одход ит
до
меня
тот
са мый
чи
Миха и л,
чи
Га врии л: «Ты чего,
сол­
дат,
бегаешь?» — «До
ветру
хочу».
Он
даж е
рассердил­
ся: «Да ты что:
с
ума
спятил?
Здесь
все-таки
рай,
а
не
бог
знает
чт о!» А я прямо -таки
чуть
не
пл а чу: «Веди
м еня
скорее
до
бога».
Приходим.
«Что такое за шум?»
Архангел
докладает:
так
и
так .
Бог
подумал-подумал
и
го во р ит : «Нельзя».—
«Как это «н ель зя»?! —-
кричу
я.—
Как
это
может
бы ть
«нельзя», когда я уже больше не
имею
возможности?!
Что
такое,
на
сам ом
деле!
Кушать
даете,
а
до
ветру
не
разрешаете!
Тогд а
пустите
мен я
назад,
в
ча ст ь!» Бог,
обратно,
подумал-подумал
и
говорит:
«Раз солдат справный и пострадал за веру,
ца ря
и
оте­
чество
в
д обл ес тном
бою,
тогда,
поскольку
мы
ему
де й­
ст ви те льно
давали
кушать,
ни чего
не
попишешь.
Можно.
14 в.
Катаев,
т.1
417


Только
отведите
его
подальше».
Отвел
меня
архангел
на
сто
шагов
в
ст орон у,
выбрал
т ихое
место
за
райскими
деревцами,
выну л
сво й
огненный
тесак
и
вырезал
в
небе
акк урат ны й
такой
кружок.
Небо
там,
з нает е,
синее,
твер­
до е,
вроде
стеклянное
ил и,
лучше
ск азать ,
фа рфоро вое .
«Валяй»,—
говорит.
А
я
посмотрел
вниз,
на
з емлю
и
отве­
чаю : «Слушайте,
изв ин яйте ,
но
здесь
я
не
могу.
Вырежьте
мне
очко
в
другом
месте».—
«Почему такое?» — « А
вот
смотрите».
Архангел
посмотрел
вниз ,
а
внизу ,
акк урат
под
нами,
как
раз
самая
наш а
батарея
и
скамеечка,
и
на
скамеечке
как
раз
вы
с идит е,
К апит он
Иванович.
«Види­
те?»—
спрашиваю
арх анг ела.
«Ну,
вижу,
говорит.
Так
в
чем
дело?»— «Не
могу
я
позволить
себ е
такое
свинство
над
господином
подпрапорщиком.
Го сп один
подпрапор­
щик
всегда
меня
любил,
в
наряды
мен я
не
в
очере дь
не
посылал
и
сказал,
что
на
той
неделе
меня
непременно
в
отпуск
отпустит,
домой
на
побывку».
А
это т,
чи
Га ври­
ил,
чи
Михаил,
махнул
тольк о
рукой
и
говорит: «Ничего.
Ва ляй.
Не
ст есня йся .
Все
равно
не
отп усти т.
Брешет».
И
едва
успел
Лепк о
произнести
последние
слова
своей
длинной
сказки,
как
воздух
страшно
рвануло
и
четыре
взрыва,
как
четыре
черных
земляных
сто лба,
медленно
вы рос ли
впереди
батареи.
Спотыкаясь,
падая
и
срывая
на
бе гу
с
е лок
белье,
бе­
жа ли
бат ар ейцы
к
сво им
блиндажам.
Вдалеке
ударили
четыре
слабых
орудийных
выстрела,
и
почти
в
ту
же
секунду
бурей
налетели
четыре
новых
восьмидюймовых
снаряда
и
разорвались
позади,
обдав
ба­
та рею
ливнем
черной
земл и.
Следующие
четыре
сн ар яда
разорвались
на
самой
ли­
нейке.
Вв ерх
полетели
щепки,
куски
дерна,
елки,
ведра,
руба хи .
Но
мы
уже
сидели
на
н арах
в
б л индаж ах,
с
у жа­
сом
пр ис лу ши ваясь
к
потрясающему
свисту
неприятель­
ских
снарядов,
бушевавших
вверху.
Стены
шатались,
полз­
ли.
Ручьи
с ухой
пыли
б ежали
по
стенам.
Куски
земли
завалили
маленькие
окошечки.
В
бл ин дажах
стоял
удуш­
ливый
зеленоватый
с умра к.
Мы
м олчали ,
подавленные.
Мы
бо ялис ь
взглянуть
друг
на
друга,
боялись
пошевель­
нут ьс я.
Нам
казалось,
что
малейшее
дв иже ние
может
на­
вл ечь
мгн ов ен ную
смерть.
В месте
с
тем
мы
понимали,
что
с лучилос ь.
Случилась
оче нь
простая
вещь.
Мы
остерегались
неприятельских
самолетов,
но
совер­
шенно
забыли
о
змейковых
аэростатах.
Одн а
та кая
«кол­
б а са », выставленная неприятелем за Сморгонью и иеза-
418


метпая
в
огненной
пыл и
заката,
обнаружила
нашу
бата­
р ею,
увешанную
бел ьем .
Я
не
знаю,
какая
си ла
в
мире
могла
нас
спасти!
Св ыше
соро ка
минут
восьмидюймовая
батарея
против­
ни ка
на
совершенно
точном
пр ице ле
буквально
унич т о­
жа ла
нас
с
ме тоди чнос тью
сверхчеловеческой,
зв ерск ой.
Несколько
сот
десятипудовых
снарядов
превратили
нашу
б ата рею,
наш
пр елест ный
уголок
с
шашечными
сто­
ликами,
ск амееч к ами,
клумбами
и
доро жк а ми,
в
сов ер­
шенно
ч ерн ое,
волнистое,
вспаханное
поле.
В
могильном
сумраке
блиндажа
нам
казалось,
что
про­
шло
несколько
с уток.
И
вот ,
когда
мы
уже
д ума ли,
что
этому
аду
никогда
не
будет
конца,
вдруг
наступила
по л ная,
глубокая,
бл аж ен­
ная,
ан г ельск ая
тиш ина .
Мы
подождали
пят ь
минут,
де­
сять
минут
и,
наконец,
осторожн о,
од ин
за
другим,
ст али
выбираться
из
земли
наверх.
Резкая
оранжевая
п олоса
зар и
плыла
в
глазах.
Мы
были
поч ти
совсем
глухие.
Мир
вокруг
нас
плыл
в
нестерпимой
тишине.
Но
вот
звуки
стали
возвращаться.
С
густым
жужжанием
пролетел
майский
жук.
Свежий
ветерок
уносил
вонь
жжено го
гребня,
выпол­
завшую
из
горячих
воронок,
покрывавших
все
простран­
ство
батареи.
Сильно
потянуло
холодным,
эфирным
запа­
хом
листьев
и
хвои.
Тогд а
мы
ст али
выяснять
п отер и,
но
оказалось,
что
потерь
нет.
Не
было
не
тольк о
убитых
или
раненых,
не
бы ло
даж е
контуженых.
Были
тольк о
оглу­
шенные,
но
они
приходили
в
себя.
Ни
один
снаряд
пе
попал
в
блиндаж
с
людьми
или
в
ор у дие.
Два
сн аря да
попа ли
в
блиндаж
телефонистов,
но
он
был
пус т:
телефо­
нисты,
игравшие
в
«скракли»
далеко
в
поле,
не
успели
добежать
до
сво его
блиндажа
и
укрылись
в
чу жом.
Блин­
даж
телефонистов
был
сов е ршенн о
разбит,
но
на
поломан­
ной
потолочной
балке
каким-то
чудом
висела
совершен­
но
не
тронутая
взрывами
целенькая
к ер осино вая
лампа
под
кр уг лым
ж естяны м
абажуром
—
гор дост ь
независи­
мых
и
бо гаты х
телефонистов.
Не кот орое
время
мы
не
знали,
что
делать,
и
в
нереши­
те льнос ти
сидели
па
земле,
вытирая
рукавами
потные
ли­
ца
с
черными
носами
и
ушами.
В друг
дежурный
по
батарее,
младший
фейерверкер
Лепко,
вскочил,
поправил
фура жк у,
обернулся
и
за­
кричал:
—
В с тать,
смир но !
14*
419


Он
увидел
командира
бри га ды.
Генер ал-май ор
Ал е­
шин
шел
в
сопровождении
ад ъюта нта
по
иск овер кан ной
земле
к
батарее.
Генер ал
оставил
св ой
кабриолет
на
шос­
се.
С
шоссе
батарея,
вероятно,
казалась
полностью
унич­
тоженной.
Его
лиц о
было
белее
мела,
губы
тряслись.
Он
спотыкался,
иногда
скрываясь
в
земле
по
груд ь,
иногд а
поднимаясь
на
насыпь
так,
что
бы ли
видны
це лик ом
его
хром овы е
са поги
с
маленькими
шпо рами .
Ко гда
он
приб л изи лся
на
до лжно е
расстояние,
млад­
ший
фейерверкер
Лепко,
с
рукой
под
козырек,
ст реми ­
тельно
ринулся
к
нему,
как
вкопанный
остановился
за
четыре
шага,
стукнул
большими
мед н ыми
шпорами,
от­
бросил
левую
руку
ков ши ком
наз ад,
выс т авил
груд ь
на­
столько,
насколько
вобрал
живот,
и
лихим,
отрывистым
бабь им
г оло сом
к рик нул
так,
что
в
далеком
лесу
отоз в а­
лось
эх о:
—
Ваше
превосходительство!
Первая
ба та рея
шесть­
деся т
четвертой
вверенной
вам
бригады.
Дежурный
по
ба­
тар ее
—
младший
фейерверкер
Лепко.
Во
время
дежур­
ства
ник ак их
происшествий
не
с луч илось .
И
от ск очил
в
сторону,
п ропус кая
генерала.
Генерал
хот ел
поздороваться,
взя л
под
козырек,
за­
пнулся,
посмотрел
на
нас
—
черных
и
стр ашн ы х,—
и
вдруг
слезы
хл ыну ли
по
его
старческому
белому
лицу.
Он
махнул
р укой
и,
спотыкаясь,
пошел
наза д,
а
за
ним
на
высоких
драгунских
н огах
ше л,
сутуло
кача ясь,
адъю т ант
п одп оручи к
Шред ер.
А
мы
нач али
откапывать
оруд и я.
1939


НА
Д АЧЕ
Перед
рассветом
мы
проснулись
от
знакомого
звука.
Мы
присл у шали сь.
Ок но
было
тщательно
заделано
те м­
ным
одеялом.
Для
того
что бы
лучше
слышать,
я
п отуши л
лампочку,
ото гнул
край
одеяла
и
посмотрел
на
щел ь.
Зре­
ние
помогло
слуху.
Я
увидел
сонные
сос ны
подмосковной
дачи.
В
сер ом
небе
дрожал
розовый
Ма рс.
Звук,
разбудив­
ший
нас,
определился.
Не
мо гло
бы ть
со мнени й:
воздуш­
ная
трев ога .
Хроматическая
гамма
сирены,
наст о йч ивая
и
угрожающая.
Теперь
к
ней
пр ис ое динил ся
непр е рыв ный
крик
паровоза
на
б л ижайшей
станции.
Раз дал ись
г удки
фабрики.
Окрестности
кр ича ли.
Мы
быст ро
од ели сь
и
поб еж али
к
детям.
Жена
взяла
де вочк у,
а
я
мальчика.
Мы
завернули
их
в
одеяла
и
спустились
вниз
по
лестнице,
освещенной
синей
ла мпоч­
к ой.
Мы
спуск ал ись
торопливо,
но
осторожно.
Я
чувство­
вал
сквозь
оде яло
теплоту
спящего
ребенка.
Вд руг
он
проснулся
и
посмотрел
на
м еня
глазками,
свежо
и
весело
блеснувшими
при
свете
синей
лампочки.
Он
ничего
не
понимал.
Он
думал,
что
я
с
ним
и граю
в
его
люб иму ю
иг ру
—
«в маленьких».
Эта
игр а
зак люч а лась
в
том,
что
я
бр ал
его
на
рук и
и
качал,
как
грудного,
в
то
время
как
это
был
уже
вполне
соз нат ель ный
трехлетний
челов ек ,
с
довольно
большим
запасом
сл ов
и
т в ердой
походкой.
Ему
нравилось
чувствовать
себя
грудным.
Он
спрашивал:
—
Пап а,
я
мал еньк ий,
да?
Я
отвечал:
—
Да.
Ты
со всем
крошечный.
Ты
еще
не
умеешь
говорить,
ходить
и
ест ь
с
ложки.
Ты
еще
сосешь
соску.
421


Это
его
безумно
смешило,
и
он
улыбался
нежн ой
и
том ной
улыбкой,
именно
так,
как ,
по
его
понятию,
дол ­
жен
был
улыбаться
груд н ой
младенец.
Теперь,
когд а
мы
спу ск ались
по
лестнице,
он
проснул­
ся.
Ему
пришло
в
голову,
что
я
на рочн о
вынул
его
ночью
из
постели,
чтобы
поиграть.
Он
ска зал,
хватая
меня
руками
за
щеки:
—
Пап а,
я
маленький?
Да?
Я
еще
сосу
соску?
—-
Да,
да, —
поспешно
ска зал
я,
прислушиваясь
к
от­
даленным
взрывам.
Девочка
Ж еця
сидела
на
руках
у
жены
и
с мотре ла
понимающими
глазами.
Она
бы ла
ста р шая.
Ей
б ыло
п ять
ле т.
Мы
прине сл и
детей
в
темную
столовую
и
положили
их
на
диван.
Жена
закрывала
их
руками,
как
наседк а
закры­
вает
св оих
цыплят
крыльями.
Во круг
стреляли
зенитки.
Сотни
зениток.
Д ача
тр яс­
лась.
В
небе
бегали
розо вы е
звезды
разрывов.
Среди
них
был
не по движе н
тольк о
Марс.
О ск олки
сыпались,
свистя
и
сбивая
ветки.
О с колки
сту ча ли
по
крыше.
Лучи
про ­
ж ек торов
метались
среди
сосен,
как
пальцы
слепого,
щу­
пающие
темное
лицо
убийцы.
На
безумной
высоте
шел
воздушный
бой.
И
сре ди
стре ми тель ного
жужжания
ночных
истребителей,
ср еди
хлопанья
шрапнелей,
сре ди
фейер вер к а
трассирующих
пуль
ухо
напряженно
ловило
характерный,
зловещий
зв ук
немецкого
бомбардировщи­
ка,
пробирающегося
к
Москве,—
ос торожн ы й
рокот,
похо ­
жий
на
пол оск ан ье
горла.
М альчи к
Пав лик ,
видя,
что
с
ним
не
играют,
заснул.
В
течение
нескольких
часов,
по ка
продолжалась
в оз­
душная
тре в ога,
девочка
смотрела
немигающими
г л азами
то
на
меня,
то
на
ма ть.
Потом
заснула
и
о на.
А
д нем
я
сидел
у
открытого
окна
и
смо тре л
в
сад.
Дорожки
бы ли
усыпаны
ср ез анным и
ветками.
Среди
них
в алял ись
зубчатые
ос кол ки
снарядов.
Равнодушное
неб о
—
синее,
с
белыми
круглыми
облаками
—
плыло
над
лесом,
отсыпающимся
после
ночного
потрясения.
Т огда
я
увидел
свою
девочку.
Она
шла
по
дорожке,
по
сбитым
веткам
и
по
зубчатым
осколкам,
бережно
н еся
в
руках
большую
обезьяну,
тщательно
одетую
в
пальто
и
валенки
Павлика,
с
головой,
закутанной
в
нянькин
платок.
Она
бы ла
матерью,
обезьяна
б ыла
ее
л юбим ым
сыно м.
Она
не жно
гов ори ла
вполголоса,
не жно
укачивала
сына:
422


—
Ни че го,
сынка,
не
бойся.
Тебя
не
уб ь ют ./Гебя,
мо­
жет
быть,
ран ят
осколком.
Спи
спокойно.
Это
не
фугаски,
это
зенитки...
Вд руг
над
самой
крышей
раздался
ог лу шите льны й
шум
моторов.
Девочка
п ос мотре ла
вверх.
Лиц о
ее
иск аз ил ось
ужа­
со м.
Оно
застыло
в
страшной
гримасе.
Оно
с тало
как
маска.
Уши
страшно
покраснели.
Она
выр онил а
из
рук
обезьяну
и
за кри чала
в зро слым
голосом,
от
которого
воло­
сы
зашевелились
у
меня
на
голове.
Я
выскочил
в
окн о
и
бросился
к
ней.
В
этот
же
миг
оч ень
низко,
п очти
задевая
труб ы,
обда ­
вая
грохотом
моторов
и
горяч им
ветром,
над
на ми
про ле­
те ла
машина,
в
четыре
раза
большая,
чем
н аша
дача.
Это
был
наш
транспортный
самолет.
Я
присел
перед
девочкой
на
корточки
и
обнял
ее,
ус пок аив ая:
—
Ах
ты,
моя
глупенькая,
ах
ты,
моя
ма лен ька я,
не
бойся!
Но
она
уже
б ыла
совершенно
спокойна.
Она
с
любо­
пытством
сл еди ла
своими
светлыми,
немного
зелеными
гл а зами
простого
котенка
за
удаляющимся
сам о лето м.
Нако н ец
она
сказала:
—
Я
уже
не
боюсь,
папочка.
Я
думала,
что
это
едет
война,—
а
это
наш
—
четырехмоторный
«СССР» .
1941


ТРЕТИЙ
ТА НК
Утром
три
танка
п ошли
в
атак у.
Это
бы ла
ра зве дка
боем.
Немцы
построили
на
подступах
к
деревне
длинный
сн ежн ый
вал.
Они
укрепились
за
ни м.
Задача
танков
за­
кл ю чалась
в
том,
чтобы
про р ват ься
за
этот
вал,
вы явит ь
огневые
точк и,
минометные
батареи,
побывать
в
деревне,
посмотреть,
что
там
делается,
и
вернуться
назад.
Когда
кончилась
артиллерийская
п одгот ов ка,
три
тан ­
ка,
на
х оду
сбросив
с
себя
наваленные
на
них
елочки,
выскочили
с
тр ех
сторон
рощи цы
и,
ныряя,
помчались
вперед
по
снежному
полю,
блестевшему
на
сол нц е,
как
с олян ое
озеро.
Солнце
еле
светилось
в
тучах,
и
б леск
сне­
га
был
тускл.
С
выставленными
вперед
п у шками
танки
ш ли,
поды ­
мая
за
собой
крутую
волну
снежной
пыли.
Гру бо
выма ­
занные
грязными
белилами
под
цвет
зимы,
они
сливались
с
окружающим
пей заж ем
и
скоро
растворились
в
нем ,
про па ли
из
гла з.
В
ту
же
минуту
высоко
в
в озд ухе
раздался
захлебыва­
ющийся
свист,
и
в
рощице,
откуда
только
что
вые х али
танки,
с
отвратительным
кряканьем
и
т реск ом
стали
рваться
тяжелые
немецкие
мин ы.
Исковерканные
стволы
осин,
ветки,
щепки,
куски
коры
полетели
во
все
стороны.
В
один
миг
сне г
в
рощ е
покрылся
па ут иной
упавших
с учьев .
Но
немцы
опоз да ли.
Ро ща
бы ла
пуста.
Не мцы
яр остн о
во ев али
с
деревьями.
А
в
это
вр емя
тан ки
уже
под ходи ли
к
снежному
валу.
В
ст ере от рубу
бы ло
ви дно,
как
крайний
левый
тан к
с
хо ду
врезался
в
снежную
стену
и
остановился,
не
пр о­
бив
ее.
Облако
снега
взорвалось
и
опало.
Танк
попя т илс я.
В
стене
рельефно
обнаружился
глубокий
отпечаток
его
424


лобовой
части,
рубчатые
оттиски
гусениц.
Из-за
вал а
за­
тюкали
противотанковые
ружья.
Послышались
короткие,
сухие
очереди
автоматов.
Танк
попятился
еще,
остановил­
ся
и
на
предельной
скорости
р ва нулся
вперед
и
снова
удари лс я
изо
всех
сил
в
снежную
стену.
На
э тот
раз
часть
стены
поползла.
Она
ползла
перед
танком,
как
г ора
снега
перед
плуго м
сн ег оочи ст ит еля.
Танк
остановился
и
попя т ился .
Он
снова
отдохнул,
затем
наб рал
ско рость
и
теперь,
окруженный
снежным
вихрем
и
синим
дымом,
во­
рва лся
в
пролом
и
исчез
в
нем.
Звуки
бе сп орядочн ой
с трель бы
из
автоматов
показали,
что
немцы
растерялись.
Еще
чер ез
минуту
мы
у вид ели,
как
они
бегут.
Они
бежали
в
белых
б алах онах ,
падая
и
оставаясь
не под виж но
леж ать
в
снегу.
В
пролом
сне жно го
вала
вбегали
один
за
д ругим
наши
стрелки.
Некоторые
из
них ,
наиболее
гор яч ие
и
нетерпеливые,
не
жел ая
дожи­
даться
св оей
очереди,
карабкались
на
вал
и
спрыгивали
с
него,
уп ира ясь
одной
рукой
в
сн ежны е
к ир пичи,
а
д ру­
гую,
с
автоматом,
подняв
высо ко
вверх.
В
белых
кофтах
и
ш ирок их
белых
штанах,
в
белых
капюшонах,
по-маври­
тански
завязанных
на
лбу,
с
лица м и,
к оторы е
сред и
бело ­
го
снега
казались
почти
черными,
они
сыпались
на
голо­
вы
н емц ев.
Так
началась
эта
р азв едка
боем,
этот
н еб ольшой
бу д­
ни чный
эп и зод,
настолько
о быч ный,
что
в
армии
о
нем
даже
не
все
знали.
Жизнь
на
переднем
кра е
в
этот
де нь
шла
сво им
чере­
до м.
Саперы
ремонтировали
снежны е
дороги,
«раздолб­
лен ны е»
м аши нами
и
повозками.
Связисты
тянули
прово­
да.
Наблюдатели
си дели
в
своих
окопчиках,
не
отрываясь
от
биноклей.
На
грузовиках
везли
к расн ые,
замерзшие
ту­
ши.
Д ымил ись
кухни.
У
минометных
батарей
складыва­
ли
ящи ки
с
ми н ами,
укрывая
их
вет к ами
хвои.
Во зле
цистерн
заправлялись
горючим
и
маслом
автомашины.
На
командных
пун кт ах
—
в
блиндажах
■—
совещались
коман­
дир ы.
Телефонисты,
лежа
на
еловых
вет ках
во зле
мал ень ­
ких
железных
печек,
в
кото рых
пот р ески вал
валежник,
п риж авш ись
ухом
к
трубке
полевого
телефона,
проверяли
ли нию:
—
Орел?
Проверяет
Тула.
Ряза нь ?
Проверяет
Тула.
Ви т ебск?
Проверяет
Тула.
Сталинград?
Проверяет
Тула...
В
этот
день
на
передний
кр ай,
к
танкистам,
приехала
бригада
артистов.
Артисты
пр иех али
на
небольшом
грузо­
вике.
Они
спрыгивали
од ин
за
другим
с
грузовика
и
топ али
425


валенками
по
сн егу,
покрытому
вал ежник о м.
Их
б ыло
шестеро:
трое
мужчин
и
три
женщ ин ы.
С
грузовика
сбро­
сили
их
мешки
с
костюмами,
затем
осторожн о
поставили
на
пенек
ящик
с
ба ян ом.
Артисты
не
проявляли
никакого
любо пы тс тва
к
окру­
жающему.
Их
да же
не
волновал
тот
факт,
что
они
нахо­
дятся
на
переднем
крае
и
что
время
от
времени
в
ле су
раздается
взр ыв
немецкой
мины.
Они
привыкли
к
этому.
Возможно,
что
это
был
их
трехсотый
или
четырехсотый
концерт
на
передовой
линии.
Они
деловито
стали
спускаться
в
глуб ок ий
блиндаж,
чтобы
там
переодеться
в
сво и
театральные
костюмы.
В
блиндаже
гор ько
пахло
еловым
дымом.
Дым
ел
глаза.
Слабо
горела
маленькая
электрическая
лампочка.
При­
выкнув
к
потемкам,
они
ст али
переодеваться.
Де ву шки
над ели
пестрые
платья
и
платки
для
частушек.
Конфе­
рансье
натянул
на
себя
щегольской
светлый
коверкото­
вый
костюм
с
к расн ым
платочком
в
боковом
ка рмане
и
лаковые
туфли.
Гармонист
—
великолепный
музыкант,
ученик
консерватории
—
вын ул
из
ящика
сво й
ба ян
и,
разминая
худые
пал ьцы,
прошелся
по
перламутровым
пу­
говичкам.
Между
тем
на
переднем
кра е
не
все
было
благополуч­
но.
Разведка
бое м
кончилась.
Два
танка
ве рну лис ь.
Тре­
тий
не
вернулся.
Его
ждали.
Ждали
ча са
три.
Его
не
б ыло.
Послали
разведку.
Разведка
вернулась
и
доложила,
что
танк
обнаружить
не
удалось.
Он
как
в
воду
канул.
Когда
танк
долго
не
возвращается
и
не
дает
о
с ебе
знать,
дело
плохо.
Война
е сть
война.
Третий
тан к
подождали
еще
час .
Его
не
было.
По
переднему
краю
пронеслась
печальная
весть:
третий
тан к
не
вернулся.
Ск ры вая
от
себя
беспокойство
и
печаль,
бойцы
запол­
ни ли
блиндаж,
предназначенный
для
спектакля.
Это
был
обширный
блиндаж:
в
нем
могло
поместиться
ч ело век
тридцать.
Но
в
него
набилось
сорок
восемь.
В
эт ом
под ­
земном
театре,
выл оже нно м
хвоей,
состоялся
концерт.
Здесь
было
все:
и
«Турецкий марш»
Моц а рта,
виртуозно,
исполненный
на
баяне,
и
увертюра
к
опере
«Кармен»
в
том
же
исполнении,
и
прелестный
рас ск аз
Миха ила
Шо­
лохова
о
бабах,
проу чив ших
сво их
своенравных
мужей,
и
музыкальная
народная
украинская
сцена,
и
частушки,
и
белорусские
песни,
и
шутки
конферансье,
кото рый ,
ко
всеобщему
удовольствию,
об ъяв ил
себя
не
конферансье,
а
дневальным.
И
многое
д ругое .
Я
нико гд а
не
видал
бол ее
426


благодарной
и
более
горячей
аудитории.
От
хохота
земля
сыпалась
по
стенам
и
шуршала
в
еловых
ветках.
Ко нце рт
иногда
прерывался
п ри ходом
дежурного,
вы­
зывавшего
кого-нибудь
из
зрителей
по
делам
службы.
Во
время
концерта
несколько
раз
по
залу
проносился
ше пот
—
вопрос
и
ответ:
—
Третий
тан к
не
возвращался?
—
Не
возвращался.
—
Значит,
пр опа л.
—
В ид ать,
пропал.
Плохо.
Ко нце рт
кончился.
Арт ист ы
торопливо
переоделись
и
поспешно
ст али
садит ь ся
в
грузовик.
Им
нуж но
был о
се­
годня
дать
еще
два
концерта:
о дин
у
стрелков,
д ругой
у
артиллеристов.
Командир
танковой
бри га ды
пошел
на
командный
пункт
и
написал
донесение
о
том,
что
третий
танк
не
вернулся.
Тогд а
из
своего
маленького
бли н дажи ка
высунулся
те­
лефонист
и,
ж мурясь
от
дневно г о
света,
закричал:
—
Вер тается
третий
танк!
Через
н ек оторое
время
в
лесу
п осл ыш ался
хруст
веток
и
тя жел ое
пыхтенье.
Между
дв ух
елок
просунулось
гряз­
но-белое
туловище
танк а.
Про су нул ось
и
остановилось.
Со
с туком
открылся
стальной
люк.
Че тыре
тан ки ста
в
черно­
синих
комбинезонах
вылезли
из
танка
и
ст али
закиды­
вать
его
ветками.
Их
ли ца
бы ли
в
коп оти ,
в
п оту,
почти
черные;
только
глаза
глядели
живо,
весело,
хотя
и
утом­
ленно.
Четыре
тан ки ста
—
четыре
молодых
парня,
почти
мальчишки
—
подош л и
к
грузовику,
на
котором
сидели
артисты.
Они
под ош ли
к
грузовику
потому,
что
у
грузови­
ка
с тояло
начальство.
Командир
танка
стал
по
уставу
и,
пе
торопясь,
отр ап орт ов ал:
—
Третий
та нк
вернулся
из
разведки.
П робыл и
в
бою
пять
с
половиной
час ов.
Лазили
по
тылам.
Уничтожили
три
блиндажа,
две
противотанковые
пушки,
тяжелую
ми­
нометную
батарею
(замечаете,
что
она
уже
вас
не
беспо ­
кои т?) и положили штук до двадцати двух фрицев.
Б ыло
дов ольн о- та ки
жарко.
Немножко
у
нас
поцарапали
баш­
ню.
Потерь
ср еди
экипажа
н ет.
Все
в
п оря дочк е.
Обедать
х оче тся.
Он
заметил
ар тисто в.
—
А
это
что,
арт ис ты?
—
Точно.
—
Уже
испо лня ли?
427


—
Исполняли.
—
Эх,
ты!
Ко ма ндир
танка
сокрушенно
покрутил
головой
в
ко­
жаном
шлем е
и
сказал,
обращаясь
к
своему
экипажу:
—
Выходит,
не
угадали.
Поздно
приехали.
—
Точно,—
сказал
экипаж
ун ыло.
Они
нем ног о
помялись,
потоптались
на
месте
и
вз дох­
нули .
—
Жалко.
Ну,
да
ничего
не
поделаешь.
Ладно.
Очень
даже
обидно.
Тогда,
пе
говоря
ни
сло ва,
артисты
стали
спрыгивать
о дин
за
другим
с
грузовика,
т рое
муж чин
и
три
девушки.
С
грузовика
сбросили
их
ме шки
с
костюмами,
затем
осто­
рожно
поставили
на
пенек
ящ ик
с
ба яном .
Чер ез
п ять
минут
в
подземном
театре
состоялся
второй
концерт.
«Зрительный зал»
ок аз ался
бол ее
вместительным,
чем
мож но
б ыло
предполагать.
Теперь
в
нем
уже
сиде ло,
ле­
жало
и
ст ояло
не
сорок
восемь
зрителей,
а
пятьдесят
дв а.
Гармонист
тронул
перламутровые
пуго вк и,
восхити­
тельные
звуки
М оца рта
на пол нили
блиндаж.
1942


ФЛА Г
Несколько
шифе р ных
крыш
виднелось
в
глубине
ост­
ров а.
Над
ними
подымался
узкий
треугольник
кирхи
с
че рным
пря мым
крестом,
врезанным
в
пасмурное
небо.
Безлюдным
каз ал ся
каменистый
берег.
Море
на
сотни
миль
вокруг
каза л ось
пустынным.
Но
это
было
не
так.
Иногда
далеко
в
море
показывался
слабый
силуэт
во­
енног о
корабля
или
транспорта.
И
в
ту
же
минуту
бес шум но
и
легко,
как
во
сне,
как
в
ск азке ,
отходила
в
сторон у
одн а
из
гранитных
гл ыб,
открывая
пещ е ру.
Сни­
зу
в
пещере
пла вно
поднимались
три
дальнобойных
ору­
ди я.
Они
поднимались
выше
уровня
моря,
выдвигались
вперед
и
останавливались.
Три
ствола
чудовищной
д ли­
ны
сами
собой
пово рач ива лис ь,
следуя
за
непри ят ель ск им
кораблем,
как
за
магнитом.
На
толс ты х
ст аль ных
срезах,
в
концентрических
же лоб ах
бле сте ло
туго е
зе лен ое
масло.
В
к азема тах,
выдолбленных
глуб око
в
ск але,
по меща ­
лись
небольшой
гарнизон
фор та
и
все
его
хозяйство.
В
тесной
нише,
отд еле нн ой
от
кубрика
фанерной
п ере го­
р одко й,
жили
начальник
гарнизона
форта
и
его
комиссар.
Они
сидели
на
койках,
вделанных
в
стену.
Их
разде­
лял
столик.
На
столике
горела
эл е ктри ческ ая
лампочка.
Она
отражалась
беглыми
мо лн иями
в
диске
вентилятора.
Сухой
ветер
шевелил
ведо мо ст и.
Карандашик
кат ал ся
по
карте,
разбитой
на
квадраты.
Это
была
карта
м оря.
Только
что
командиру
доложили,
что
в
кв ад рате
номер
восемь
замечен
вражеский
э смин ец.
Командир
кивнул
головой.
Простыни
слепящего
оранжевого
ог ня
вылетели
из
ор у дий.
Три
залпа
подряд
потрясли
воду
и
к амен ь.
В оз­
дух
туго
ударил
в
уши .
С
шумом
чугунного
шара,
пущен­
н ого
по
мрамору,
сн ар яды
уход и ли
один
за
другим
вдаль.
А
ч ерез
несколько
мгновений
эхо
принесло
по
во де
весть
о
том ,
что
они
разорвались.
429


Командир
и
комиссар
молч а
смотрели
друг
на
друга.
Все
бы ло
понятно
без
слов:
остров
со
вс ех
сторон
обло­
жен;
коммуникации
порваны;
бол ьше
м есяца
горсточка
храбрецов
за щи щает
осажденный
фо рт
от
беспрерывных
ат ак
с
м оря
и
воздуха;
бомбы
с
яростным
постоянством
бьют
в
скалы;
торпедные
катера
и
десантные
шлюпки
шныряют
в ок руг;
вра г
хочет
в зять
остров
штурмом.
Но
гр анит ные
скалы
стоят
непоколебимо;
тогд а
враг
о тсту па­
ет
далеко
в
море;
соб рав ши сь
с
силами
и
перестроившись,
он
снова
бросается
на
штурм;
он
ищет
слабое
место
и
не
на ход ит
его.
Но
время
шло.
Боеприпасов
и
продовольствия
становилось
все
ме нь­
ше.
Погреба
пустели.
Часами
командир
и
комиссар
проси­
живали
над
ведомостями.
Они
комбинировали,
сокраща­
ли.
Они
пы тал ись
оттянуть
страшную
м ин уту.
Но
разряд -
ка
пр иб лижал ась .
И
вот
она
наступила.
—
Ну?
—
сказал
наконец
комиссар.
—
Вот
тебе
и
ну,—
сказал
командир.—
Все.
—
Тогда
пиши.
Командир,
не
торопясь,
открыл
вахтенный
журнал,
посмотрел
на
ч асы
и
записал
аккуратным
почерком:
«20 октября .
Сегодня
с
ут ра
ве ли
огонь
из
всех
орудий.
В
17 часов 45 минут произведен последний залп.
Снаря­
дов
больше
нет .
Запас
продовольствия
на
одни
сутки».
Он
закрыл
журнал
—
эту
толс тую
бухгалтерскую
кни­
гу,
про шну ров анну ю
и
скрепленную
сург учн ой
печатью,
под ер жал
его
не ко торое
время
на
ладони,
как
бы
опреде­
ляя
его
вес,
и
по лож ил
на
п олку.
—
Такие-то
дела,
комиссар,—
сказал
он
без
улыбки.
В
дверь
п ост уча ли.
—
Войдите.
Дежурный
в
глянцевитом
плаще,
с
которого
текла
во­
да,
вошел
в
комнату.
Он
по ло жил
на
сто л
н еб ольшой
алю ­
миниевый
цилинд рик .
—
Вы мпел ?
—
Точно.
—
Кем
сбр ош ен?
—
Немецким
истребителем.
Командир
о тв интил
крышку,
засунул
в
ци линд р
два
пальца
и
вытащил
бумагу,
свернутую
труб кой .
Он
прочи­
тал
ее
и
нахмурился.
На
пергаментном
листке
крупным,
очень
разборчивым
п очерк ом,
зелеными
ализариновыми
чернилами
было
написано
сле дующ ее:
430


«Господин коммандантий совецки флот и " ба тар еи.
Вы
е сть
окружени
зовсех
с тарой .
Вы
не
имеете
больше
бо е­
вых
припаси
и
продукты.
Во
избегания
напрасни
крово-
п роли ти
предлагаю
Вам
капитулирование.
Условия:
весь
га рниз он
фор та
зовместно
коммандантий
и
комадиры
оставляют
батареи
фор та
полный
сохранность
и
порядок
и
без
оружия
ид ут
на
пл оща дь
возле
кирха
—
там
сда­
ват ься .
Ровно
6.00
часов
по
среднеевропейски
время
на
вер ш ина
кирхе
должен
ес ть
бы ть
иметь
выставить
бели
флаг.
За
это
я
обещаю
вам
подарить
жизнь.
Пр от ивни
случай
сме рть .
Здавайтесь.
Командир
не м ецки
десант
контр-адмирал
фон
Эве ри шр п».
Командир
протянул
усл ов ия
капитуляции
ко м иссару .
Комиссар
прочел
и
сказал
дежурному:
—
Хорошо.
Идите.
Дежурный
вышел.
—
Они
хотят
видеть
флаг
на
кирхе,—
сказал
коман­
дир
задумчиво.
—
Да, —
сказал
комиссар.
—
Они
его
увидят,—
сказал
командир,
н адев ая
ши­
нель.—
Большой
фл аг
на
кирхе.
Как
ты
думаешь,
комис­
с ар,
они
за метят
ег о?
На до,
чтоб
они
его
непременно
за­
ме тили .
Надо,
чтоб
он
был
как
можно
бо ль ше.
Мы
успеем?
—
У
нас
е сть
вре мя, —
сказ ал
комиссар,
отыскивая
фуражку.—
Впереди
ночь.
Мы
не
оп оз даем.
Мы
успеем
его
сшить.
Ребята
поработают.
Он
бу дет
громадный.
За
это
я
те бе
руч аюс ь.
Они
обнялись
и
поцеловались
в
губы ,
командир
и
ко­
ми ссар.
Они
поцеловались
крепко,
по-мужски,
чувствуя
на
губах
грубы й
вкус
обветренной,
г орьк ой
кожи.
Они
поцеловались
первый
раз
в
жиз ни.
Они
тороп или сь.
Они
знали,
что
времени
для
этого
больше
никогда
не
будет .
Комиссар
вошел
в
кубрик
и
приподнял
с
тум боч ки
бюст
Лени на.
Он
вытащил
из-под
не го
плю шев ую
малино­
вую
салфетку.
Затем
он
встал
на
табурет
и
снял
со
стены
кума чов ую
полосу
с
лозунгом.
Всю
ночь
гарнизон
форт а
шил
фла г,
громадный
флаг,
который
ед ва
помещался
на
п олу
кубрика.
Его
ш или
большими
матросскими
иголками
и
суровыми
матр ос ски ­
ми
нитками
из
кусков
самой
разнообразной
материи,
из
всег о,
что
нашлось
подходящего
в
матросских
сундучках.
431


Незадолго
до
р ассвет а
флаг
размером,
по
кр ай ней
ме­
ре, $ шесть простынь был готов.
^огда моряки в последний раз побрились,
надели
чистые
рубахи
и
один
за
други м ,
с
автоматами
на
шее
и
карманами,
наб иты ми
патронами,
стали
выходить
по
трапу
наверх.
На
рассвете
в
каюту
фон
Эвершарпа
постучался
ва х­
тенн ый
начальник.
Фон
Эв ерша рп
не
спал.
Он
лежал
оде­
тый
на
койке.
Он
по дош ел
к
туалетному
столу,
посмотрел
на
себя
в
зеркало,
вытер
мешки
под
гл а зами
одеко л он ом.
Ли шь
посл е
этого
он
разрешил
вахтенному
начальнику
во йти.
Вахтенный
начальник
был
взволнован.
Он
с
тру­
дом
сд ержи вал
дыханье,
поднимая
для
приветствия
руку.
—
Флаг
на
кирхе?
—
отрывисто
сп ро сил
фон
Эвер­
шарп,
играя
витой
слоновой
кос ти
рукояткой
кинжала.
—
Так
точно.
Они
сдаются.
—
Х орошо ,—
сказа л
фон
Эвершарп.—
Вы
прине сл и
мне
пре вос ходн ую
весть.
Я
вас
не
забуду.
Отлично.
Свистать
вс ех
на вер х.
Ч ерез
мину ту
он
стоял,
расставив
ног и,
на
боевой
руб­
ке.
Только
что
рассвело.
Это
был
те мны й,
вет реный
р ас­
св ет
поздней
о сени.
В
би н окль
фон
Эвершарп
увидел
на
гори зон те
маленький
гранитный
ост р ов.
Он
лежал
сре ди
серого,
некрасивого
м оря.
Угловатые
волны
с
диким
одно­
образием
повторяли
форму
прибрежных
скал.
Море
каза­
лос ь
высеченным
из
гранита.
Над
силуэтом
рыбачьего
поселка
подымался
узк ий
треугольник
кирхи
с
черным
пря мым
крестом,
врезанным
в
пасмурное
небо.
Большой
фл аг
разв ев алс я
на
шпиле.
В
ут р енних
сумерках
он
был
сов сем
темный,
п очти
че р ный.
—
Бедняги,—
сказал
фон
Эвершарп,—
им,
вероятно,
п ри шлось
отдать
все
с вои
простыни,
чт обы
сшить
такой
больш ой
белый
фла г.
Ничего
не
поделаешь.
Ка питу ляция
имеет
сво и
неудобства.
Он
отдал
пр ика з.
Флотилия
д есан тных
шлюпок
и
торпедных
катеров
на­
правилась
к
острову.
Остров
вырастал,
приближался.
Те­
пер ь
уже
п рос тым
гла зом
можно
было
рассмотреть
кучк у
моря ков ,
стоявших
на
п лоща ди
возле
кирхи.
В
эт от
миг
по казал о сь
малиновое
солнце.
Оно
повисло
межд у
неб ом
и
водой,
ве рхн им
краем
уй дя
в
д линн ую
дымчатую
ту чу,
а
нижним
касаясь
зу бчат ого
мо ря.
Угрю­
432


мый
свет
озарил
остров.
Флаг
на
кирхе
ст ал
к расным ,
как
раскаленное
железо.
—
Черт
возьми,
это
красиво,—
сказа л
фон
Эв ер­
шарп,—
солнце
хорошо
подшутило
над
большевиками.
Оно
выкрасило
белый
флаг
в
красный
цве т.
Но
сейчас
мы
опять
заставим
его
побледнеть.
Ветер
гнал
кр упн ую
зыбь .
Волны
би ли
в
скалы.
Отра­
жая
удары,
ск алы
звенели,
как
брон за .
Тонкий
зв он
д ро­
жал
в
в озд ухе,
насыщенном
водяной
пылью.
В олны
отсту­
пал и
в
море,
обнажая
мокрые
валуны.
Собравшись
с
си­
лами
и
перестроившись,
они
снова
брос али сь
на
приступ.
Они
иск али
сла бое
место.
Они
врывались
в
узкие,
изви­
листые
промоины.
Они
просачивались
в
глуб ок ие
трещи­
ны.
Вода
булькала,
стеклянно
ж урча ла,
шипела.
И
вдруг,
со
всег о
маху
ударившись
в
незримую
преграду,
с
пушеч­
ным
выстрелом
вылетала
обр атн о,
взрываясь
целым
ге й­
з ером
ки пя щей
розовой
пыли.
Десантные
шлюпки
выбросились
на
бере г.
По
груд ь
в
пенистой
воде,
держа
над
головой
автоматы,
прыгая
по
валунам ,
скользя,
падая
и
снова
по ды маяс ь,
бежали
немцы
к
форт у.
Вот
они
уже
на
скале.
Вот
они
уже
спу ск аю тся
в
открытые
люки
батарей.
Фон
Эвершарп
с тоял,
вце пивш ис ь
пал ьцам и
в
п оруч ни
боевой
рубки.
Он
не
от р ывал
гл аз
от
б ерега .
Он
был
во с­
хищен.
Его
лицо
подергивали
судороги.
—-
Впе ре д,
мальчики,
впе ре д!
И
вдруг
подземный
взр ыв
чудов и щной
си лы
потряс
о с тров.
Из
люков
полетели
вверх
окровавленные
клочья
одежды
и
челов е че с кого
тела.
Скалы
наползали
од на
на
д ругую ,
раскалывались.
Их
корежило,
поднимало
на
по­
верхность
из
гл уб ины,
из
не др
ос тров а,
и
с
п ов ерхнос ти
спихивало
в
открывшиеся
провалы,
где
грудами
обожжен­
но го
мет алл а
лежали
механизмы
вз о рв анных
орудий.
Морщ ин а
зе мл ет рясен ия
прошла
по
острову.
—
Они
взрывают
батареи!
—
кри кн ул
фон
Эв ер­
шарп.—
Они
нарушили
у сло вия
капитуляции!
Мерзавцы!
В
эту
минуту
солн це
медленно
вошло
в
тучу.
Туча
п оглоти ла
его.
Красный
свет,
мрачно
озарявший
ос тров
и
море,
померк.
Все
вокруг
стало
монотонного
гра н ит ного
цвета.
Все,
кром е
фла га
на
кирхе.
Фон
Эвершарп
поду­
ма л,
что
он
сходит
с
ума.
Вопреки
в сем
зак о нам
физик и,
громадный
флаг
на
кирхе
продолжал
оставаться
красным.
На
сер ом
фоне
пейз а жа
его
цвет
стал
еще
интенсивней.
Он
ре зал
глаза.
Тогд а
фон
Эвершарп
по нял
все.
Флаг
433


никогда
не
был
бе лым.
Он
всегда
был
кр асны м.
Он
не
мог
быт ь
иным.
Фон
Эвершарп
за был,
с
кем
он
воюет.
Это
не
был
оптический
обман.
Не
солнце
обмануло
фон
Эвершар-
па.
Он
обманул
сам
се бя.
Фон
Эвершарп
отдал
новое
приказание.
Эск ад ри льи
бомбардировщиков,
штурмовиков,
истре­
би те лей
под нялис ь
в
во зду х.
Торпедные
ка тер ы,
эсминцы
и
десантные
шлюпки
со
всех
сторон
рину лис ь
на
остров.
По
мокрым
скал ам
кара бк али сь
новые
це пи
десантников.
Парашютисты
па дали
на
крыши
рыбачьего
поселка,
как
тюльпаны.
Взрывы
рвали
воздух
в
клочья.
И
по ср еди
это го
ад а,
окопавшись
под
контрфорсами
кирхи,
тридцать
советских
моряков
выставили
сво и
авто­
маты
и
пулеметы
на
все
четы ре
с торон ы
света
—
на
юг,
на
во ст ок,
на
север
и
на
запад.
Никто
из
них
в
этот
страшный
последний
час
не
думал
о
жизни.
Вопрос
о
жизни
был
решен.
Они
знали,
что
умрут.
Но,
умирая,
они
хотели
уничтожить
как
мож но
больше
в рагов .
В
эт ом
со­
стояла
боевая
задача .
И
они
выпо лнили
ее
до
конца.
Они
стреляли
точно
и
аккуратно.
Ни
о дин
выстрел
не
пропал
дар ом.
Ни
о дна
гра на та
не
бы ла
брошена
зря.
Сотни
немецких
труп ов
лежали
на
подступах
к
кирхе.
Но
си лы
был и
с лиш ком
неравны.
Осыпаемые
осколками
ки рп ича
и
штукатурки,
выби­
ты ми
разрывными
пулями
из
ст ен
кирхи,
с
лицами,
чер­
ными
от
копоти,
залитыми
потом
и
кр ов ью,
затыкая
ра ны
ватой,
выр ва нной
из
подк л адки
бушлатов,
тридцать
совет­
ских
м оряк ов
падали
од ин
за
други м ,
продолжая
стр елять
до
последнего
вз до ха.
Над
ними
развевался
громадный
красный
фла г,
сш и­
тый
большими
мат росс ки ми
иголками
и
суровыми
ма трос ­
скими
нит к ами
из
кусков
самой
разнообразной
красной
материи,
из
всего,
что
нашлось
подходящего
в
ма трос ск их
сундучках.
Он
был
сшит
из
з авет ных
шелковых
пла т оч­
ков ,
из
кр асн ых
косынок,
шерстяных
ма лино вых
ша рфо в,
розовых
кисетов,
из
пунцовых
одеял,
маек,
да же
трусов.
Алы й
коленкоровый
пер еплет
п ерв ого
том а
«Истории граж­
данской
войны»
был
также
вшит
в
эту
огненную
мозаику.
На
головокружительной
вы со те,
среди
движущихся
туч,
он
развевался,
струился,
горел ,
как
бу дто
незримый
вел ик ан-з намено сец
стремительно
нес
его
сквозь
дым
сра­
же ния
вперед,
к
победе.
1942


ОТЧЕ
НАШ
—
Я
хо чу
спать.
Мне
холодно.
—
Господи!
Я
т оже
х очу
спать.
Одевайся.
И
хватит
кап ри зн ича ть.
Довольно.
Надевай
шарф.
Н адев ай
шап ­
ку.
Надевай
вал енк и.
Где
варежки?
Ст ой
смир но .
Не
вер­
тись.
Когда
мальчик
был
одет,
она
взяла
его
за
руку,,
и
они
вышли
из
до ма.
Мальчик
еще
не
вполне
проснулся.
Ему
было
четыре
года .
Он
ежился
и
шатался
на
ходу.
Только
что
начал о
светать.
На
дв оре
стоял
синий
морозный
ту­
ман.
Ма ть
потуже
затянула
шарф
на
шее
мальчика,
по­
правила
воротник
и
поце ло ва ла
со нно е,
капризное
лицо
с ына.
Сухие
стебли
дикого
винограда,
висевшие
на
де ре вян­
ных
галереях
с
выбитыми
стеклами,
казались
сахарными
от
инея.
Было
дв адц ать
пять
градусов
мороз а.
Изо
рта
в алил
густой
пар.
Двор
был
залит
обледеневшими
по­
моями.
—
Мама,
куд а
мы
идем?
—
Я
те бе
сказала:
гулять.
А
зачем
ты
взяла
чемоданчик?
—
Потому
что
так
на до.
И
молчи.
Не
разговаривай.
Закрой
рот.
Простудишься.
В ид ишь,
како й
мороз.
Луч ­
ше
смотри
под
ноги,
а
то
поскользнешься.
У
ворот
стоял
дворник
в
тулупе,
в
белом
фартуке,
с
бляхой
на
груди.
Она ,
не
глядя,
прошла
мимо
дворника.
Он
мо лча
зак рыл
за
ними
калитку
и
заложил
ее
большим
жел езн ым
крюком.
Они
по шли
по
улице,
снегу
не
было.
Всюду
б ыли
тольк о
лед
и
иней.
А
там ,
где
не
был о
инея
и
льда,
там
был
гладкий
ка мень
или
з емля
тв ер дая
н
гладкая,
как
камень.
Они
шли
под
голыми
чер ным и
ака­
циями,
упруго»
потрескивающими
на
мо р озе.
436


М ать
и
сын
был и
од еты
п очти
одинаково.
На
них
был и
дов ол ьно
хороши е
шубки
из
искусственной
обезьяны,
бе­
жевые
валенки
и
пестрые
шерстяные
варежки.
Тольк о
у
матери
на
голове
клетчатый
платок,
а
у
сына
к ругл ая
обезьянья
шапочка
с
наушниками.
На
улице
б ыло
пусто.
Когда
они
дошли
до
п ер екр естка,
в
рупоре
ули чн ого
гро мког ов ори те ля
так
громко
щелкнуло,
что
женщина
вздрогнула.
Но
тут
же
она
догадалась,
что
это
начи н ается
утренняя
радиопередача.
Она
началась,
как
обычно,
пень­
ем
петуха.
Чрезмерно
громк ий
голос
п етуха
музыкально
проревел
на
всю
улицу,
возвещая
начало
нового
дня.
Ма льч ик
посмотрел
вверх
на
ящик
гро мкого в ори те ля.
—
Мамочка,
это
п ет ушок?
—
Да,
детка.
—
Ему
там
не
холодно?
—
Нет .
Ему
там
не
холодно.
И
не
вертись.
Смотри
под
ноги.
Затем
в
рупоре
опять
щелкнуло,
завозилось,
и
нежны й
детский
голос
трижды
произнес
с
ангельскими
интона­
ция ми:
—
С
добрым
утром!
С
добрым
утром!
С
добрым
утром!
Потом
тот
же
голос,
не
тороп яс ь,
очен ь
проникновенно
прочитал
по-румынски
молитву:
—
Отче
наш ,
иже
еси
на
небесех.
Да
с вятитс я
имя
твое,
да
приид е т
царствие
твое,
да
будет
во ля
т воя ...
На
углу
женщина
повернулась
от
ветра
и,
увлекая
за
собой
мальчика,
почт и
побежала
по
переулку,
словно
ее
преследовал
этот
с ли шком
гро мк ий
и
сли шк ом
нежный
голос.
Ско ро
голос
смолк.
Моли тва
окончилась.
Ветер
дул
с
мо ря
по
лед яны м
коридорам
ул иц.
Впереди,
окружен­
ный
багровым
туманом,
горел
костер,
в озле
которого
гр елся
немецкий
патруль.
Жен щи на
пов ернул ась
и
пошла
в
др угую
сторону.
Мальчик
бежал
рядо м
с
ней,
топ ая
маленькими
бежевыми
в аленк ам и.
Его
щеки
раскрасне­
ли сь,
как
клюква.
Под
носом
висела
замерзшая
капелька.
—
Мама,
мы
уже
гуляем?
—
сп роси л
мальчи к .
—
Да,
уже
гуляем.
—
Я
не
люблю
гу лять
так
быстро.
—
Потерпи.
Они
п рошли
чер ез
п роходн ой
дво р
и
вышли
на
д ругую
улицу.
Уже
рассвело.
Сквозь
гол убы е
и
синие
облака
па­
ра
и
инея
хрупко
просвечивала
розов атая
зар я.
Она
б ыла
такая
холодная,
что
от
ее
розового
цвета
сво д ило
че­
л юсти,
как
от
оскомины.
На
улице
по казал о сь
несколько
436


прохожих.
Они
шли
в
одном
направлении.
Почти
все
несли
с
собой
вещи.
Некоторые
везли
вещи,
толкая
перед
со бой
тел еж ки,
или
тащили
за
собой
нагруженные
салаз­
ки,
кот орые
царапали
полозьями
голую
мостовую.
В
это
ут ро
со
вс ех
концов
города
медленно
тащились
в
одном
направлении,
как
муравьи,
лю ди
с
ношей.
Это
был и
евреи,
которые
направлялись
в
гетто.
Гетто
бы ло
устроено
на
Пересыпи,
в
той
скучной,
низменной
ча сти
города,
где
на
уровне
м оря
стояли
обгоревшие
нефтяные
цистерны,
п ох ожие
на
па латк и
брод ячи х
цирков.
Несколько
грязных
кварталов
окружили
двумя
рядами
ржавой
колючей
проволоки
и
оставили
один
вход,
как
в
м ы шелов ку.
Евреи
шли
по
улица м,
спускавшимся
на
Пересыпь.
Они
шли
под
железнодорожными
мостами.
Они
скользили
по
обледеневшим
тротуарам.
Среди
них
попадались
старики,
к оторы е
не
могли
идти,
и
бол ьные
сыпным
тифом.
Их
несли
на
носилках.
Некоторые
падали
и
оставались
лежать
на
месте,
прислонившись
спиной
к
фонарю
или
обняв
руками
ули чн ую
чугунную
тумбу.
Их
никто
не
сопровождал.
Они
шли
сами,
без
вс яко го
конвоя.
Они
знали,
что
тот,
кто
ост анет ся
дома,
буд ет
расстрелян.
Поэтому
они
шли
сами.
За
ук р ыват ельст во
евр ея
также
полагался
расстрел.
За
одного
спрятанного
еврея
подле­
жали
расст р елу
на
месте
все
жильцы
квартиры
без
ис­
ключения.
Евреи
двигались
в
гет то
со
в сего
города
по
крутым
спускам,
под
железнодорожными
мостами,
толкая
перед
собой
тач ки
и
вед я
за
руку
за кутанн ы х
детей.
Сре­
ди
домов
и
деревьев,
покрытых
инеем,
они
шли
оди н
за
д руги м,
как
муравьи.
Они
шли
мимо
запертых
дверей
и
ворот,
мимо
дымных
костров,
у
кото рых
грелись
немецкие
и
румынские
солдаты.
Сол да ты
не
обращали
на
евреев
вн иман ия
и
грелись,
притоптывая
сапогами
и
растирая
себ е
рукавицами
уши .
Мо роз
был
ужасный.
Мороз
был
ве лик
даже
для
се­
верного
города.
Но
для
Одессы
он
был
просто
чу до вищ­
ный .
Таки е
м орозы
случаются
в
Одессе
раз
в
тридцать
ле т.
В
клубах
густого
си нег о,
голубого
и
зеленого
пар а
сл або
просвечивал
маленький
кружок
с олнца .
На
мосто­
вой
лежали
тв ер дые
воробьи,
убитые
на
ле ту
морозом.
Море
замерзло
до
самого
горизонта.
Оно
было
бело е.
От­
туда
дул
ветер.
Жен щи на
б ыла
пох ожа
на
русскую.
Ма ль чик
то же
был
п охож
на
русского.
У
мальчика
оте ц
был
русский.
Но
это
ничего
не
значило.
Ма ть
бы ла
еврейка.
Они
должны
437


бы ли
ид ти
в
гетто.
От ец
у
мальчика
был
офицер
Кр асной
Армии.
Женщина
по рв ала
сво й
паспорт
и
выбросила
его
ут ром
в
облед ене лую
уборн ую.
Она
вышла
из
дома
с
сы­
ном,
рассчитывая
до
тех
пор
ходить
по
городу,
пока
это
все
не
уля жетс я.
Она
думала
как-н ибу дь
перебиться.
Ид­
ти
в
гетто
был о
безумием.
Это
означало
верную
смерть.
И
вот
она
стал а
ходить
с
мальчиком
по
городу,
ста раяс ь
избегать
наиболее
людны х
улиц.
Сначала
мальчик,
думая,
что
они
гуляю т,
мо лчал.
Но
скоро
он
стал
капризничать.
—
Мама,
зачем
мы
все
время
ходим?
—
Мы
гуляем.
—
Так
быстро
нико гд а
не
гуляют.
Я
устал.
—
Потерпи,
мал ень к ий.
Я
т оже
у стал а.
Но
ве дь
я
не
капризничаю.
Она
заметила,
что
идет
действительно
с лишк ом
бы ст­
ро,
почти
бежит,
как
будт о
бы
за
ней
гонятся.
Она
заста­
вила
себя
идти
медленней.
Ма льч ик
посмотрел
на
нее
и
не
узнал.
Он
с
ужасом
увидел
распухший
иск усан ный
рот,
прядь
волос,
поседевших
от
мороза,
которая
некраси­
во
выбивалась
из-под
пл атк а,
и
непод в ижные,
сте клян ны е
гла за
с
резкими
зрачками.
Такие
гла за
он
видел
у
игр у­
шечных
животных.
Она
смотрела
на
с ына
и
не
видела
его .
Сжим ая
маленькую
ручку,
она
тащила
мальчика
за
собой.
Маль чи ку
стало
страшно.
Он
заплакал.
—
Я
хочу
домой.
Я
хочу
пипи.
Она
поспешно
отвела
его
за
а фишную
тумбу,
заклеен­
ную
нем ецк ими
пр и каза ми.
Пока
она
его
расстегивала
и
застегивала,
прикрывая
от
вет ра,
мальчик
продолжал
плакать,
дрожа
от
холод а.
Потом,
когда
они
п ошли
даль­
ше,
он
ск азал ,
что
хочет
есть.
Она
повела
его
в
молочную,
но
так
как
там
за втра ка ли
два
румынских
полицейских
в
широких
шубах
с
собачьими
воротниками,
а
у
нее
не
бы ло
док ум ен тов
и
она
боялась,
что
их
а рес туют
и
отпра­
вят
в
гетто,
она
сдел ала
ви д,
что
по
ошибке
по пала
не
в
тот
магазин.
Она
из винил ась
и
поспешно
захлопнула
дверь
с
коло коль чи ком.
Мальчик
бежал
за
не й,
ничего
не
понимая,
и
плакал.
В
д ругой
молочной
ни кого
не
было.
Они
с
обле гчен и ем
переступили
порог
с
при би той
под ко­
вой .
Там
она
купила
мальчику
бутылочку
кефира
и
бу б­
лик .
Пока
закутанный
мальчик,
сидя
на
выс око м
стуле,
пил
кефир,
который
он
очень
лю бил,
и
жевал
б убли к,
она
продолжала
лихорадочно
думать:
что
же
делать
дальше?
Она
ничего
не
могла
придумать.
Но
в
молочной
то пилас ь
железная
печка,
и
можно
было
согреться.
Женщине
пока­
438


за лось,
что
хозяйка
молочной
с мот рит
па
нее
сли шк ом
внимательно.
Она
стал а
торопливо
расплачиваться.
Хо­
зяй ка
тревожно
п ос мотр ела
в
о кно
и
предложила
женщи­
не
еще
нем но го
посидеть
возле
печки.
Пе чка
бы ла
р аска­
ле на.
Она
б ыла
почти
вишневого
цвета,
нем ног о
темнее.
По
ней
бе гали
искорки.
Ж ара
разморила
мальчика.
Его
глаза
слипались.
Но
женщина
заторопилась.
Она
п облаг о­
дарила
хозяйк у
и
сказала,
что
то роп ит ся.
Вс е-таки
они
просидели
здесь
п очти
час .
Сонный
и
сытый
мальчик
с
труд ом
держался
на
нога х.
Она
потрясла
его
за
плечи,
поправила
ему
воротник
и
легонько
подтолкнула
к
двер и.
Он
спот к ну лся
о
п одков у,
п риб итую
к
порогу.
Мальчик
под ал
ей
ручку,
и
она
опять
повела
его
по
улице.
Здесь
рос ли
старые
платаны.
Они
пош ли
мимо
пятнистых
пл а­
та нов
с
нежной,
з аинд евевш ей
корой.
—
Я
хочу
спа ть ,—
сказал
мальчик,
ж муря сь
от
ледя­
ног о
ветра.
Она
сдел ала
вид ,
что
не
слышит.
Она
поняла,
что
их
положение
отчаянное.
У
них
почти
не
было
знакомых
в
городе.
Она
приехала
с юда
за
два
м есяца
до
войны
и
застряла.
Она
бы ла
совершенно
одинока.
—
У
м еня
замерзли
коленки,—
сказал
мальчик,
хныкая.
Она
отвела
его
в
сторону
и
растерл а
ему
ко ле ни.
Он
успокоился.
Вдруг
она
вспомнила,
что
в
городе
у
нее
вс е-
т аки
есть
одна
зн ак омая
с емья.
Они
познакомились
па
теп лоходе
«Грузия»
по
дороге
из
Новороссийска
в
Одессу.
Потом
они
несколько
раз
встречались.
Это
был и
молодо­
жены
Павловские,
он
—
доцент
у нивер ситет а,
она
—-
т оль­
ко
что
окон чи ла
строительный
техникум.
Ее
з вали
Ве ра.
Обе
женщ ин ы
оче нь
понравились
друг
другу
и
успели
подружиться,
пок а
те п лоход
шел
из
Новороссийска
в
Одессу.
Раз а
два
они
поб ыва ли
друг
у
друга
в
гос тях.
Мужчины
тоже
подружились.
Однажды
они
даже
вместе
напились.
Однажды
все
вместе
—
они
с
мужьями
—
ход и­
ли
на
фут бол ьный
мат ч
Харьков
—
Одесса.
Павловские
болели
за
Од ессу .
Она
с
муже м
боле ла
за
Харьков.
Одесса
вы иг рала.
Боже
мой,
что
делалось
на
эт ом
гром адн ом ,
новом
стадионе
над
морем!
Крики,
вопли,
драка,
п ыль
столбом.
Они
тогд а
да же
чуть
не
поссорились.
Но
теперь
об
это м
пр ият но
б ыло
вспомнить.
Пав лов с кого
в
городе
но
было.
Павловский
был
в
Кр асной
Армии.
Но
Ве ра
за­
ст р яла,
не
успела
эвакуироваться.
Недавно
она
видела
Веру
на
Александровском
рынке,
и
они
даж е
нем но го
по­
439


говорили.
Но
на
рынке
долго
за де рж ива ться
б ыло
небез­
о пасно .
Немцы
почт и
каждый
де нь
устраивали
обл авы.
Жен щин ы
не
поговорили"
и
п яти
минут.
С
тех
пор
они
не
встречались.
Но,
вероятно,
Вера
б ыла
в
городе.
Куда
же
ей
было
деться?
Павловские
были
русские.
Можно
было
попытаться
переждать
у
Веры.
В
кр ай нем
случае
можно
было
оставить
мальчика.
Павловские
жили
довольно
да ле­
ко,
на
П ирогов с кой,
угол
Французского
бульвара.
Жен­
щина
повернула.
—
Мама ,
куда
мы
идем?
Домой?
—
Нет,
мал еньк ий,
мы
и дем
в
гости.
-
А
к
кому?
—
Ты
тетю
Веру
Павловскую
помнишь?
Мы
иде м
в
гости
к
тете
Ве ре
Павловской.
—
Х орошо ,—
сказал
мальчик,
успокоившись.
Он
лю­
бил
ходи ть
в
гости.
Он
п ове се лел.
Они
перешли
через
Строгановский
мост
над
улицей,
которая
вела
в
порт.
Ул ица
называлась
Карантинный
Спуск.
Внизу
стояли
скучные
прямоугольные
до ма
из
пе­
сочного
камня.
Некоторые
из
них
бы ли
превращены
в
груды
щебня.
Некоторые
обгорели.
В
конце
спуска
выри­
совывались
круглые
арки
другого
моста.
За
арками
вид­
нелись
угловатые
развалины
порта.
Еще
дальше,
поверх
обгорелых,
пр ов алив ших ся
крыш
лежало
бел ое
море,
за­
мерзшее
до
гори зон та .
На
само м
горизонте
густ о
сине ла
п олоса
неза мер зш ей
воды.
Во
льду,
вокруг
белых
разва­
лин
знаменитого
одесского
мая ка,
с тояло
несколько
ру­
мынских
транспортов,
выкрашенных
свинцово-серой
краской.
Вдалеке,
н але во,
на
горе,
сквозь
клубы
розо ва то­
го
и
н еж но- голубог о
пара,
над
городом
синел
купол
город­
ского
театра,
похожий
на
раковину.
Решетка
Строганов­
ского
моста
состояла
из
длинного
ря да
высоких
жел езн ых
пик.
Пики
были
резко
черные.
Внизу,
по
Кар ант инно му
Сп уск у,
поднимались
лю ди
с
ведрами.
В ода
выплескива­
лась
из
ве дер
и
замерзала
на
мостовой,
блестя,
как
стек ­
ло,
при
м утн ов атом
све те
розового
с олн ца.
Все
вместе
это
был о
оче нь
красиво.
В
кон це
концов
можно
было
от си­
деть ся
у
Павловской,
а
там
буде т
видно.
Они
шли
очень
долго.
Мальчик
устал,
но
не
капризни­
чал .
Он
торопливо
топал
м алень к ими
бежевыми
валенка­
ми,
едва
по спевая
за
матерью.
Ему
хот елось
п оск орее
прийти
в
гости.
Он
любил
ходить
в
гости.
По
дороге
мать
несколько
раз
растирала
ему
поб ел евш ие
щечки.
Возл е
дома,
где
жили
Павловские,
на
тротуаре
горел
костер
и
440


грелись
солда ты .
Дом
был
большой,
в
несколько
корпусов.
Воро та
были
заперты
на
цепь.
Зд есь
шла
облав а .
У
вс ех
входивших
и
выходивших
проверяли
документы.
Делая
вид ,
что
она
торопится,
женщина
прошла
мимо
воро т.
На
нее
никто
не
обра ти л
внимания.
Ма льч ик
опять
стал
капризничать.
Тогд а
она
взяла
его
на
руки
и
побежала,
топая
ногами
по
си ним
плиткам
л авы,
из
ко торы х
был
сл о­
жен
тро туа р.
Ма льч ик
успокоился.
Она
опять
стала
коле­
сить
по
городу.
Ей
казалось,
что
она
с ли шком
часто
появ­
ляется
в
о дних
и
тех
же
местах
и
что
на
нее
начали
уже
обращать
внимание.
То гда
ей
пришла
мысль,
что
можно
несколько
часов
провести
в
к инем атог р афе.
Сеансы
начи­
нались
ра но,
так
как
позже
вос ьми
часов
п оя вля ться
на
ул ице
зап рещ ал ось
под
стр ахо м
см ерт и.
Она
чувствовала
т ошно ту
и
головокружение
в
д уш­
ном,
вонючем
за ле,
набитом
солдатней
и
проститутками,
которы х,
так
же
как
и
ее,
мороз
загнал
сю да
с
улицы .
Но,
по
кр айней
мер е,
здесь
было
теп ло
и
здесь
можно
было
сиде т ь.
Она
распустила
у
мальчика
на
шее
шарф,
и
маль­
чик
сейчас
же
заснул,
обхватив
о беими
руками
ее
руку
выше
локтя.
Она
прос и дела,
не
выходя
из
зала,
подряд
два
сеанса,
с
трудом
понимая,
что
прои схо ди т
на
экране.
Ве роятн о,
это
бы ла
во ен ная
хроника,
а
потом
комедия
или
чт о-н иб удь
в
эт ом
ро де:
она
не
мо гла
уловить
нить.
Все
путалось.
То
весь
экран
занимала
голова
хорошень­
кой
девушки
с
бе локуры м и
рожками,
которая
прижима­
л ась
щек ой
к
п лос кой
груди
высокого
му жчи ны
без
голо­
вы,
и
они
в
два
голоса
пе ли
под
музыку
песенку,
то
эта
же
девушка
сад и лась
в
низенький
спортивный
автомо­
биль,
то
взл ета ли
черные
фонтаны
взрывов
—
о дин,
два,
три,
четыре
подряд
с
жестяным
грохотом,
как
будто
бы
одним
махом
раздирали
кров е льн ое
железо
на
длинные
полосы
—
о дна,
дв е,
три,
четыре
полосы,—
и
гра дом
пад а­
ли
черные
куски
зем ли,
стуча
по
жестяному
барабану,
и
по
вспаханной
снарядами
земле
ползли
та нки
с
траур­
ными
крестами,
скрежеща
и
ныряя
и
выбрасывая
из
длинных
пушек
еще
более
д ли нные
язы ки
о гня
и
крутя­
щ иеся
ст руи
белого
дыма.
Немецкий
сол дат
в
подшитых
ва ленк ах
и
рус ск ой
ме­
ховой
шапке-ушанке
тяжело
навалился
на
плечо
женщи­
ны
и
бол ьш им
нечистым
паль цем
щеко тал
мальчику
шею,
стараясь
его
разбудить.
От
нег о
пахло
че сно ком
и
спир -
том-сырцом.
Он
все
время
д руж елюбн о
хохотал,
бессм ыс­
ленно
повторяя:
441


—
Не
с пи,
бубе.
Не
спи,
бубе.
Б убе
по- не ме цки
значило
мальчик.
Мальчик
не
просы­
пался,
а
тольк о
вертел
головой
и
хныкал
во
сне.
Тогда
немец
положил
тяжелую
гол ову
на
плечо
жен щи не
и,
об­
няв
ее
одной
рукой ,
стал
другой
рукой
мять
л ицо
мальчи­
ка.
Жен щи на
молчала,
боясь
рассердить
с олдат а.
Она
бо­
ялась,
что
он
потребует
у
нее
документы.
От
не мца
пахло,
кром е
того,
еще
и
копченой
рыбой.
Ее
тошнило.
Она
д ела­
ла
страшные
усилия,
чтобы
не
вспылить
и
не
сделать
скандала.
Она
уговаривала
себя
бы ть
спокойной.
В
конце
концов
немец
не
делал
ничего
о соб енно
плохого.
П росто
хам.
Вполне
прил ич ный
немец.
Можно
потерпеть.
Впро­
чем ,
скоро
немец
заснул
у
нее
на
пле че.
Она
сидела
не
двигаясь.
Немец
был
очень
тя желый .
Хор о шо,
что
он
спал.
Де вуш ка
с
белокурыми
рожками
опять
передвигалась
по
экрану,
и
вместе
с
ней
через
весь
зал
передвигался
д л инный
пучок
белых
и
черных
лучей.
И
с
железным
грохотом
взлетали
черные
фо нта ны,
и
по лзли
танк и,
и
немецкие
батальоны
маршировали
по
пескам
пустыни,
и
на
Эйфелеву
башню
поднимался
громадный
фашистский
флаг,
и
Гитле р
с
острым
но сико м
и
дамским
подбородком
л аял
с
экрана,
отставив
дамский
зад,
выкатив
гла за
и
очень
быстро
закрывая
и
открывая
рот.
Он
так
быстро
закрывал
и
открывал
рот ,
что
звук
немного
опаздывал:
ав,
ав,
ав,
ав...
Сол даты
в
те мн оте
щупали
де вок,
и
девки
ви зжа ли.
Бы ло
чересчур
жарко,
душно,
пахло
чесноком,
копченой
ск ум бри ей,
спиртом-сырцом,
потом,
ру мынс к ими
духами
«шануар».
Но
все
же
здесь
б ыло
лучше,
чем
на
мо р озе.
Жен щи на
немного
от дохн ула .
Мал ьч ик
вы спался .
Однако
последний
сеанс
кончился,
и
пришлось
опять
выйти
на
улиц у.
Она
взяла
мальчика
за
руку,
и
они
пошли.
В
го­
роде
был о
совершенно
темно.
Только
плотный
морозный
пар
клубился
среди
з ат ем ненных
домов.
От
него
слипа­
л ись
ресницы.
На
улицах
г орели
д ымные
ко стр ы,
почти
з ад уш енные
морозом.
Иногда
где-то
раздавались
одиноч-*
ные
выстрелы.
По
у лицам
ход или
патрули.
Был
девятый
ча с.
Она
взя ла
на
руки
отяжелевшего
от
сна
р ебен ка
и
побежала,
п очти
теряя
сознание
от
одной
тольк о
мысли,
что
их
может
ос т ано вить
патруль.
Она
выбирала
самые
глу хие
переулки.
Платан ы
и
а каци и,
покрытые
инеем,
стояли
вдоль
ул ицы,
как
пр ивид е ния.
Город
был
пус т
и
темен.
Иногда
во
т ьме
открывалась
дверь,
и
вместе
с
яр^
442


кой
полосой
света,
вдруг
освещавшей
зам ерзш ие
у
подъ­
езда
автомобили,
из
ба деги
на
миг
вырывался
страстный,
про нзит е ль ный
виз г
скрипки.
Женщина
благоп олучн о
до­
бежала
до
парка
культуры
и
от дыха
имени
Шевченко.
Громадный
парк
тянулся
вд оль
м оря.
Здесь
бы ло
гл ухо
и
тихо.
Осо б енно
ти хо
было
вниз у,
под
обрывом,
над
за­
мерзшим
до
горизонта
морем.
Над
морем
стояла
тиш ина ,
плотная,
как
стена.
Несколько
крупных
звезд
играло
над
белыми
ветвями
деревьев.
По
звездам
скользил
го луб ой
луч
прожектора.
Она
пош ла
по
широкой
асфальтовой
дороге.
Слева
был
тот
самый
стадион,
где
они
вместе
с мо трели
матч
Од ес­
са
—
Харьков.
За
обломками
стадиона
бы ло
мо ре.
В
те м­
но те
его
не
был о
ви дно,
но
его
сразу
можно
б ыло
угадать
по
ти ши не.
Спра ва
тянулся
парк.
Широкая
асфальтовая
дорога
м ерца ла
при
свете
звезд,
как
наждачная
б ума га.
Женщина
шла
и
узнавала
породы
деревьев.
З десь
были
катальпы
с
дл инными
стручками,
висящими
п очти
до
земли,
как
веревки.
Здесь
были
пирамидальные
а ка ции,
пл атаны,
туи ,
уксусные
деревья.
Покрытые
густым
ине ­
ем,
они
сливались
вместе
и
висели
над
самой
землей,
как
облака;
она
пер ев ела
дух
и
уже
более
медленно
п ошла
вдоль
нескончаемо
длинного
ряд а
пустых
скамеек.
Впро­
чем,
на
одной
скамейке
кто- то
сидел.
Она
прошла
мимо
с
бьющимся
сердцем.
Черная
фиг ур а,
склонившаяся
голо­
вой
на
спинку
скамьи,
не
пошевелилась.
Женщина
за­
метила,
что
человек
был
на по лов ину
покрыт
инеем,
как
дерево.
Над
черным
к уполом
обс ерв ат ори и,
который
воз­
вышался
сре ди
белых
облак ов
сада,
дрожали
гр аненые
звезды
Большой
М едведи цы.
Здесь
было
оче нь
ти хо
и
со­
вс ем
не
страшно.
Мож ет
быть,
не
страшно
потому,
что
женщина
с лишк ом
устала.
А
на
с леду ющее
утро,
когда
еще
не
вполне
рассвело,
по
городу
ездили
грузовики,
подбиравшие
трупы
замерз­
ших
ноч ью
людей.
Один
грузовик
медленно
про ехал
по
ши рок ой
асфальтовой
дороге
в
па рке
культуры
и
отды ха
им ени
Шевченко.
Грузовик
остановился
два
раза.
Один
раз
он
остановился
возле
скамейки,
где
сидел
замерзший
старик.
Др угой
раз
он
остановился
во зле
скамейки,
где
сидела
женщина
с
ма льчи ком.
Она
держала
его
за
руку .
Они
сидели
рядом.
Они
были
одеты
п очти
оди п ак ово.
На
них
были
довольно
хорош ие
шубки
из
искусственной
обезьяны,
бежевые
вал ен ки
и
пест ры е
шерстяные
вар еж­
ки.
Они
сидели,
как
жив ые,
только
их
ли ца,
за
н очь
об­
443


росшие
инеем,
бы ли
сов ерше н но
б елы
и
пушисты,
и
на
ресницах
висела
ледя ная
б ахро ма.
Когда
солд а ты
их
под­
нял и,
они
не
разогнулись.
Со лда ты
ра ска чали
и
бросили
в
грузовик
женщину
с
подогнутыми
ногами.
Она
с тукну ­
ла сь
о
старика,
как
д ере вян ная.
Потом
солдаты
раскачали
и
легк о
бро си ли
мальчика
с
под огну тым и
нога м и.
Он
стукнулся
о
женщ ину ,
как
деревянный,
и
даже
немного
йодскочил.
Ко гда
грузовик
отъезжал,
в
рупоре
уличного
громк о ­
гов орит ел я
пропел
петух,
возвещая
начало
нового
дня.
За тем
нежный
детский
го лос
произнес
с
ангельскими
ин­
то на ция ми:
—
С
добрым
утром!
С
до брым
утром!
С
до брым
утром!
Потом
тот
же
голос,
не
торопясь,
очень
проникновенно
проч ел
по-румынски
молитву
господню:
—
Отче
наш,
иже
еси
на
небесех !
Да
св ятит ся
имя
твое,
да
приидет
цар с твие
твое...
1946


ВИАДУ К
Девушка,
нагнувшись,
вышла
из
маленькой
пал атк и,
к оторую
я
сначала
не
заметил,
так
как
она
была
завалена
дубов ым и
вет к ами
с
засохшими
листьями.
Вокруг
не
бы­
ло
ни
одного
дерева.
Как
видно ,
эти
дубов ы е
ветки
нару­
бил и
в
другом
ме сте
и
уже
довольно
долго
возили
с
собой
для
маскировки.
Де вуш ка
расстелила
на
траве
старую
ди­
визионную
газету.
На
газету
она
по ст авила
эмалирован­
ную
миску
ва р еной
гусятины.
Она
постояла,
подумала
и
затем
принесла
два
черных
ржаных
сухаря.
Пот ом
она
опять
ушла
в
палатку
и
застав и ла
за
со бой
вход
ветками.
Генер ал
некоторое
время
задумчиво
с м отрел
на
гусятину.
Он
был
в
промасленном
танкистском
комбинезоне,
туго
стянутом
поясом.
Одна
ш тан ина
задралась
над
пы л ьным
солдатским
сапогом.
Летняя
фуражечка
с
защитной
звез­
дой
криво
сидела
на
его
круглой
кр епк ой
голове
с
подбри­
ты ми
седыми
висками.
В
общем,
он
был
немного
похож
на
шофера.
—
Клава,—
сказал
генерал
с
упреком.
—
Ч то?
—
послышалось
из
палатки.
—
А
огурцов
разв е
не ту?
—
Огурцы
есть.
—
Так
дай
нам
огурцов.
Девушка
вышла
из
па латк и
и
положила
на
газету
три
боль ших
желтых
о гурц а.
—
А
соль?
—
сказал
генерал.
—
С ейч ас.
Она
сход ила
в
па лат ку
и
пр инесл а
серой
кристалли­
ческой
соли.
У
нее
б ыло
худое
ли цо
с
тонкими
губами.
Ей
не
шел
полувоенный
ко ст юм,
неловко
сшитый
д ом оро­
щенным
военным
п ортн ым
из
бумажного
га бардина
серо-
стального
цвета.
С иний
бе рет
сидел
па
голове
слиш к ом
445


высоко
и
пло ско ,
как
крышечка.
Она
высыпала
сол ь
на
газету,
с
неудовольствием
по смот рела
на
меня,
помо лч а­
ла,
подумала,
пожала
плечом
и
опять
уш ла
в
палатку,
зас тав ив
за
собой
вход
ветками.
Генерал
взя л
огурец ,
раз­
ломил
его ,
обмакнул
в
соль,
но
не
съел,
а
по ло жил
на
газету.
—
Клава!
—
крикнул
он
сердито.
-
Ну?
—
А
еще
что
у
нас
есть?
—
Ничего
больше
нет .
Ген ера л
шумно
вздохнул.
—
А
шо кола д?
Девушка
долго
молча ла .
—
Че го
ж
ты
там
молчишь?
—
сказал
генерал.—
Я
спрашиваю:
а
шоколад?
Что-нибудь
осталось?
—
Осталось.
—
Сколько?
—
Полплитки.
—
Т ак,
гос поди
боже
мой,
давай
его
сюда.
—
Хорошо.
—
Кошмарная
женщина,—
сказал
генерал.—
Впро­
чем,—
приб а вил
он
добродушно,—
т ылы
отстают,
продук­
тов
кот
наплакал,
с идим
гл а вным
обр аз ом
на
сухарях,
а
кормить
ме ня
она
все
же
чем-нибудь
обязана.
Прихо­
дится
рассчитывать.
Она
вышла
из
палатки,
поджав
г убы,
и.
положила
ря­
дом
с
огурц а ми
половину
г рома дной ,
очень
тол с той
плит­
ки
жи рн ого
серого
шоколада.
—
Замечательный
шоколад,—
сказал
генерал.—
Изго­
товлен
Наркомпищепромом
специально
для
армии.
Н еве­
роятно
вкусный,
а
главное,
пит ател ьн ый.
Только
некра­
сив ый.
И
оф ормле н ие
скучное.
До
войны
мы
бы
с
вам и
на
такой
шоколад
и
не
посмотрели.
А
сейчас
—
буд ьте
здоровы.
Сливки,
масло,
сахар.
Калории
и
витамины.
Не­
за мени мая
вещь
в
наступлении.
Прошу
вас
гусятины.
Только
извините
—
ни
ножей,
ни
вилок.
Вся
сервировка
погибла.
Д
сел
на
траву
против
генерала.
Мы
вытянули
ног и.
Это
был
внутренний
с клон
балки
недалеко
от
Орл а,
еще
занятого
немцами.
Бой
шел
за
Орел.
Балка
на скво зь
про­
ст рел ивал ась
и
пр осм ат ри валась
немцами.
—
К
сожалению,
вчера
бомбой
раз би ло
мою
генераль­
ску ю
кухню,—
сказал
ге нерал
огорченно,—
так
что...
—
Пожалуйста,—
сказал
я.
446


—
Не т,
вы
не
з нает е.
Это
бы ла
оче нь
хорошая
г ене­
ральская
походная
кухня.
Замечательная,
единственная
на
всю
н ашу
танковую
армию.
Ни
у
кого
из
генералов
не
бы ло
такой
кухни.
Я
специально
приобрел
сервиз
на
д ве­
над цат ь
человек.
У
меня
часто
обедали.
Я
мог
накормить
д в енадц ать
г о стей.
О
поваре
я
уже
не
го вор ю.
Ослепи­
тельный
повар.
Он
готовил,
как
в
лучшем
ресторане.
Все
погибло.
Эх,
чу д есный
был
сервиз.
Ге не рал
взял
в
руку
квадратный
кусок
гусятины,
жесткой,
с
шерс ть ю,
вероятно
спешно
сваренной
на
кос т­
ре,
долго
его
рассматривал
со
вс ех
сторон.
Пот ом
поло­
жил
обратн о
в
миску
и
тоскливо
крикнул:
—
Клава!
—
Я
тут,—
ответила
девушка.
—
Ну?
—
с
упреком
сказал
генерал
и
сделал
том и­
те льную
паузу.
—
Сейчас,—
сказала
девушка.
Она
долго
шурш ала
сол омо й
в
палатке.
Наконец,
за­
шуршав
сухими
дубовыми
листьями,
она
появилась
с
кружкой
и
мутной
бутылкой,
заткнутой
деревяшкой.
Ге­
нерал
взя л
бут ылк у
и
пос м отрел
на
све т.
Во дки
бы ло
на
четверть.
Он
поболтал
бутылкой
и
выт ащ ил
зубами
проб--
ку.
В
это
время
под ош ла
девушка-радистка
и
подала
гене­
р алу
несколько
листков,
сплошь
исписанных
пятизначны­
ми
цифр а ми.
Ген ер ал
быстро
прочитал
шифровку
и
сер­
дито
покраснел.
Он
вст ал
и
обратился
ко
мне:
—
У
вас
оружие
есть?
—
Есть,—
сказал
я,
также
вставая.
—
Покажите.
Я
показал
генералу
с вой
пистолет.
Г енер ал
по вер тел
его
в
руках
и
презрительно
п оморщи лс я.
—
«Бреветтато» .
Итальянский.
Откуда
вы
достали
эту
дрянь?
А
патр о ны
есть?
—
Патронов
нету.
—
Я
так
и
зн ал.
Можете
его
выбросить.
Лей те нан т,
при
первом
удобном
случае
достаньте
писателю
прилич­
ный
пис то лет.
—
Слушаюсь.
Лейтенант
был
оче нь
вежливый
молодой
чел о век
с
ут о мле нными
глазами
и
сд ержан ны м,
ти хим
голосом.
Он
сидел
рядом
с
нами
в
«виллисе»
и
боро лся
с
дремотой.
У
него
были
пря мые ,
кр асив ые
бро ви
спо соб но го
человека.
Вероятно,
он
был
хор оши й
сын
и
аккуратно
писал
мате­
ри.
Пока
генерал
чита л
шифровку,
девушка-радистка
с
447


тон ким,
прекрасным
ли цом
и
выпуклым
блестящим
лбом,
над
кото рым
косо
торчала
высокая
пилот ка ,
несколько
раз
взгля н ула
на
ле йтен ан та.
Он
то же
несколько
раз
взглянул
на
не е.
Выражение
лица
девушки
был о
в оп роси­
т ельн ое.
Он
взглядом
успокаивал
ее.
Но
ни
он,
ни
она
ни
ра зу
не
улыбнулись.
—
А
теперь
поедем,—
сказал
генерал.
Мы
с ели
в
«виллис» .
Генерал
сел
ряд ом
с
шофером.
Я
сел
сзади
рядом
с
лейтенантом.
«Виллис»
был
нагру­
жен
множеством
разных
вещей
и
оруж и ем,
к оторое
ме ша­
ло
си деть .
Генерал
хо л одно
посмотрел
на
миску
с
г уся­
тиной.
—
Клава,
убери
гусятину.
Девушка
быс тро
вы шла
из
палатки,
надевая
серый
макинтош.
Оди н
рукав
над ела
быст р о,
а
с
другим
надо
бы ло
б ороть ся.
Нак о нец
она
надела
пальто
и
полезла
в
«виллис».
Генерал
нахмурился.
—
Ты
куд а?
А
ты
куда?
—
сказала
она
п очти
грубо,
и
глаза
ее
сверкнули.
Она
гу сто
покраснела.
—
Клава,
ты
же
знаешь...—
на чал
ген ерал
мягк о.
Но
она
не
дала
ему
договорить.
У
нее
раздулись
ноз дри .
—
Ку да
ты,
туда
и
я,—
быс тро
заговорила
она.—
Те бя
убьют,
а
я
б уду
здесь
сидеть
как
дура?
Если
убьют,
то
пус ть
уб ыот
вместе.
Я
без
теб я
не
собираюсь
жить.
В се.
Поехали.
Она
вт исн ул ась
между
мною
и
адъютантом
и
резким
рывком
запахнула
макинтош
на
коленях.
Сид еть
стало
совсем
неудобно.
—
Поехали!
—
сказал
генерал,
махнув
рукой.
—
Куда,
товарищ
генерал?
—
сказал
водитель.
—
На
прав ый
фла нг.
К
виадуку.
«Виллис»
рва нул ся,
и
мы
помчались
по
дну
лощины,
подпрыгивая
по
камням
и
за езж ая
иногда
на
крутой
бок
дощины,
так
что
казалось,
машина
во т- вот
опрокинется.
На
повороте
лейтенант
оглянулся.
Девушка-радистка
сто­
яла
во зле
палатки,
тоненькая
и
стр о йная,
с
волнистыми
каштановыми
волосами,
падающими
из-под
в ыс окой
ще­
гольской
пилотки
на
щеку.
Нас
ужасно
тряхнуло
на
п ово­
роте.
Де ву шка
скрылась
из
гл аз.
Мы
держались
за
бор та
ма шин ы.
Нас
валяло
и
сту к ало
друг
о
друга.
Мы
си дели
со
с тис нут ыми
з уба ми.
Дорогой
лейтенант
успел
объяснить
об стан ов ку.
Как
вы яс ни лось,
в
цент ре
ни чего
не
вы шло:
дно
речки
оказа­
448


лось
че ре счур
мягкое.
Н аши
тан ки
не
могли
пройти.
О жи­
дать,
пок а
сапер ы
построят
мост,
не
б ыло
времени,
так
как
по
приказу
командования
вся
танковая
арм ия
должна
была
пер ейт и
на
тот
берег
и
взя ть
Золотарево
не
позже
23.00, а переправа находилась под сильным воздействием
немецкой
артиллерии.
Тогда
ге нер ал
решил
внезапно
уда­
р ить
на
правом
фланге,
провести
бригаду
моторизованной
пе хоты
через
туннель
под
железнодорожным
виадуком,
вы йти
немцам
в
ты л,
разгромить
немецкие
батареи
и
дать
возможность
сапер ам
беспрепятственно
навести
мост.
Когда
мы,
нак о нец,
примчались
к
виадуку,
то
прежде
вс его
увидели
ко ров у,
которая
лежала
в
ручье .
Ручей
был
ме лки й.
Корова
все
время
пыталась
встать
и
все
вр емя
падала
обратно
в
ручей.
Я
по нял,
что
она
ранена.
Вода
ниже
ее
по
течению
была
розовая
от
крови.
Р оз овые
с труи
текли
по
гальке
и
ск р ывал ись
в
темной
труб е
тон ­
неля.
Корова
тяжело
ревела.
Воз ле
нее
бес п оряд очно
су е­
тил ся
деревенский
мал ьч ик
в
рубахе
навыпуск.
Он
бе гал
по
во де
туда
и
назад
и
тащи л
корову
за
веревку.
А
коро­
ва
все
время
пыталась
вст ать
на
передние
ноги
и
все
вр емя
падала
обр атн о
в
ручей .
Она
клала
м орду
боком
и
смотрела
в
небо
огромным
глазом,
полным
страд ания .
Один
рог
у
нее
был
сломан.
К
д ругом у
—
привязана
ве­
ревка.
Машина
уткнулась
в
оче нь
высокую
железнодорож­
ную
насыпь
и
косо
остановилась.
Мы
тотчас
выскочили
из
машины
в
разные
стороны.
Мы
сделали
это
с
такой
быстротой,
будто
хотели
опередить
кого-то,
действующего
еще
бы ст рее
нас.
Низко
над
ба лкой ,
по
которой
мы
тол ько
что
промчались,
прыгая
и
ви ляя
между
обломками
ка м­
ней,
появился
густ ой
ком ок
отвратительно
гря зн ого
дыма.
Потом
в
не бе
выскочило
еще
несколько
таки х
же
тошн от­
ворно
мра ч ных
дымков.
По
балке
хлестнуло
шр ап н елью.
Вода
в
ручье
покрылась
белыми
пузырями.
Но
нас
уже
на
балке
не
было.
Мы
ст ояли ,
приж авш ись
к
входу
в
трубу
туннеля,
облицованного
снаружи
пли та ми
дикого
ка мня.
В
т ун неле
должно
было
находиться
боевое
охране­
ние:
два
станковых
пулемета
и
расч ет
п роти в отан ков ого
ружь я.
Три
солдата
вх одили
в
трубу
ту нн еля
по
ло ды жку
в
воде,
та ща
ящики
с
патронами.
Они
старались
держаться
как
можно
ближе
к
стене.
Но
это
был о
почти
невозможно.
Ту ннель
был
наб ит
людьми,
животными,
домашними
ве­
щами
и
мешками
с
продуктами.
Оказалось,
что
сюда
сбе­
15 В.
Катаев,
т.1
449


жалась
целая
деревня,
сп асаясь
от
авиации.
Невдалеке,
над
лощиной,
д огор али
и збы.
Несколько
коров
уже
б ыло
убито
пул ями,
которые
изредка
с
визгом
влет али
в
тун­
нель.
Ту ши
живо т ных
лежали
в
ту ннеле
поперек
ручья
и
мешали
ходить
пулеметчикам.
Обезумевшие
старухи
стояли
молчаливо
и
неподвижно,
дер ж ась
руками
за
меш­
ки
с
мукой,
сл ожен ные
на
сундуки.
Виднелось
несколько
деревянных
кроватей,
цинковое
коры то,
матрас.
В
темно­
те
зеркально-резко
б лесте л
кр у глый
выход
из
туннеля,
на
треть
забаррикадированный
камнями.
Черная
м асса
лю­
дей
стояла
неподвижно,
пр иж авш ись
спиной
к
стенам.
По
камню
ст ен
струилась
вода.
По
ту
ст орону
очень
крутой
и
очень
высокой
железнодорожной
насыпи
во
ржи
сидели
немцы.
Между
нами
и
не м цами
было
семьдесят
п ять
ме т­
ров.
По
опасному
дефиле
лощины,
вдоль
ручья,
один
за
д ругим ,
с огнув ши сь,
бежали
сол да ты
моторизованной
пе­
хоты,
вызванной
генералом
по
радио
из
р езе рва.
Они
ста­
рались
как
можно
скорее
добежать
до
входа
в
туннель.
Увидев,
что
т ун нель
забит,
они
в
нерешительности
расхо­
дились
вправо
и
влево
вдоль
насы пи
и
останавливались.
Вскоре
их
накопилась
целая
рота
с
ручными
пулеметами,
противотанковыми
ружьями,
автоматами.
Они
сидели,
ле­
жали
или
ст ояли ,
прис лоня с ь
к
косой
стене
насыпи.
В
пятнистых
п лащ -па латк ах
и
в
маскировочных
се тях
с
пучками
травы,
накинутых
на
пасмурные
шлемы,
они
по­
чти
сливались
с
землею
на с ыпи.
Они
был и
похожи
на
рыбаков,
покрытых
тиной.
По
ту
с торон у
насыпи
во
ржи
сидели
не мцы.
Р ожь
была
высо к ая,
плотная,
ча ста я.
Она
не
просматривалась.
Немцев
б ыло
не
много,
но
их
не
бы­
ло
видно.
Несколько
невидимых
немецких
снайперов,
не
торопясь,
стреляли
по
каждому
человеку,
ко торы й
пок а­
зы вал ся
над
железнодорожным
полотном.
Немецкие
ми­
ны
пер елет али
через
н асыпь
и
разрывались
на
склонах
лощины.
Но
возле
туннеля
был о
мертвое
прос тран с тв о.
Мы
с тояли
в
эт ом
мер тв ом
пространстве.
Здесь,
на
ма­
ле нь ком
пята чк е,
уже
ск опи лось
ч ело век
полтораста
со л­
дат
и
офицеров,
готов ы х
к
атаке.
Две
санит арк и ,
при бе­
жавшие
с
ротой
моторизованной
пехоты,
стояли
с
сумка­
ми
у
в хода
в
трубу
туннеля,
прислонившись
спиной
к
каменной
обли ц овк е.
Создавалось
тако е
впечатление,
что
никто
ничего
не
дела ет
и
никакого
боя
вокруг
нет.
Меж­
ду
тем
пу ли
не
переставая
взвизгивали
и
щелкали
по
ще бню,
и
отби ты е
камешки
рикошетом
вылетали
из
ту н­
неля .
450


Ген ера л
отошел
подальше
и
стал
подниматься
по
же­
ле зн одорож н ой
насыпи.
Он
поднимался
с
напряжением,
упираясь
руками
в
колено.
Его
ног и
все
время
скользили,
сры в али сь.
Трава
бы ла
сырая
и
скользкая.
Из-под
каблу­
ков
ска ты вались
вниз
камешки.
Он
подымался
косо,
по
диагонали.
За
ним
следовал
адъютант.
Когда
они
добра­
ли сь
до
железнодорожного
полот на ,
они
легли,
стараясь,
чтоб ы
их
головы
не
возвышались
над
рел ьса ми.
Генерал
осторожно
выставил
над
рел ьсами
свой
не больш ой
пе ри­
скоп.
Адъютант
разложил
возле
генерала
карту.
Они
ста­
ли,
не
торопясь,
ориентировать
карту
на
местно сти,
дел ая
на
ней
отм ет ки
карандашом.
В
некоторых
мес тах
вверх
по
насыпи
кос о
карабкались
солдаты
с
автоматами
на
шее.
Добравшись
до
железнодорожного
полот на,
они
не котор ое
время
леж али
плашмя,
сп р ятав
го ло вы,
а
по­
том
быстро
вскакивали
и,
согнувшись,
кидались
ч ерез
рель сы
и
скрывались.
Очевидно,
они
скатывались
по
ту
сторону
и
где-то
там
накоплялись.
В
это
вр емя
немецкие
п ули
начали
визжать
особенно
часто,
и
особенно
часто
раз р ывал ись
на
склонах
лощины
немецкие
мины ,
раски­
дывая
вокруг
себя
пучки
вырванной
травы
и
земли.
Оди н
со лдат
задержался
нав ер ху
дольше
др угих ,
а
потом
ст ал
спу с кать ся
обратно.
Он
по дош ел
к
девушкам-санитаркам,
держа
перед
собой
вытянутую
руку.
Это
был
выс оки й,
мо лодой ,
красивый
пар ень
со
шлемо м
на
затылке.
Р еме­
шок
шлема
крепко
стягивал
квадратный
подбородок.
Плащ-палатка
б ыла
откинута
за
спину.
Она
грубо
шур­
шал а.
Он
протянул
девушке
дрожащую
руку
с
ярко
окро­
вавленн ым
пальцем.
Палец
был
перебит
пуле й.
С
него
капала
кров ь.
Девушка
полезла
в
сумку
и
быстро
забин­
товала
ему
руку.
Он
не
уходи л .
—
Ну,
чего
ж
ты
стоишь?
—
сказала
она.—Все!
Он
осторожно
обнял
ее
забинтованной
рукой
за
пл ечи
и
заглянул
ей
в
глаза.
—
Галя,—
сказал
он
ласковым
гол ос ом
с
глубок им и
басовыми
оттенками
очен ь
молодого
мужчины.
Очевидно,
они
был и
хорошо
знакомы,
а
может
быть,
и
любили
д руг
друга.
—
Н у,—
сказала
он а,
подымая
к
нему
с вое
широкое,
курн осое
лицо
с
зеркальными
гл азам и.
—
Гал ич ка,
я
тебя
очень
п рошу,
будь
товарищем,
дай
пару
индивидуальных
пакетов.
Я
сво и
ист рат ил
на
Сергея.
15*
451


—
Никак
не
могу.
У
ме ня
у
самой
всего
шесть
штук
в
сумке
осталось.
—-
Дай,
золото,
чтоб
мне
потом
не
п ри шлось
зря
п ол­
зать
взад-назад!
По
наш ей
друж бе .
—
Ну,
посуди
сам,
как
же
т ебе
могу
дать,
когд а
у
меня
у
самой
ше сть?
—
А
ты
дай
дв а.
—
Как
же!
Теб е
дв а.
Другому
дв а.
По том
еще
кт о-
нибу дь
увидит,
что
я
те бе
даю,
и
себе
п от ребуе т.
—
Никто
не
увидит,—
про ш ептал
он
ей
на
ухо.
Она
жарко
покраснела
и
быстро
сунула
ему
в
руку
два
инд ивид уа ль ных
пак ета.
—
Тольк о
никому
не
говори.
И
—
ша!
Все.
Ид и.
Она
воровато
оглянулась,
и
вдруг
лицо
ее
вспыхнуло
еще
жарче.
Рядом
с
ней
стоял
другой
солд ат
с
протяну­
той
рукой .
У
него
бы ло
уны лое
и
вместе
с
тем
лукавое
лиц о
и
нос ,
запачканный
землей.
—
А
мне?
—
Ну,
так
я
и
знала.
Одному
дай.
Другому
да й.
А
я
с
чем
оста нусь ?
Мне
людей
на до
перевязывать.
Иди
себе.
Но
он
продолжал
стоять
с
непо д виж но
протянутой
ру­
кой .
Она
пл юну ла
и
по лож ила
ему
в
руку
индивидуаль­
ный
пакет.
—
И
чтоб
я
вас
здесь
больше
не
видела.
Ну?
Ко му
я
гов орю ?
Идите,
воюйте.
Не чего
здесь...
Они
подтолкнули
дру г
друга
локтями,
подмигнули
и
пошли,
грубо
шурша
плащ-палатками,
в
туннель,
шлепая
по
воде
сапогами.
Высоко
над
головой,
в
голубом
прос в е­
те,
меж
тре х
тяжелых
движущихся
облак ов ,
показался
маленький
немецкий
корректировщик.
Он
неторопливо
кружился,
делая
восьмерки.
Потом
он
улетел.
Все
замер­
ли,
ожидая
артиллерийского
налета.
Общее
душевное
на­
пряжение
до шло
до
предела.
Кла ва
оза боче нн о
посмотре­
ла
вверх,
потом
в
н апр авле нии
противника.
Она
выт ер ла
рукавом
па льто
пот,
выступивший
у
нее
на
л бу.
На
ее
худых
щек ах
заиграл
легкий
румянец.
Она
села
на
зем­
лю,
прислонившись
к
колесу
«виллиса».
Все
звуки,
к ото­
рые
слышались
вокруг,—
легкое
чирикание
пул ь,
тонень­
кое
посвистывание
мин ,
от да ле нный
грохот
бо мбо вых
уд а­
ров,
автоматные
очереди,
рев
коров,—
все
эти
звуки
как
бы
отошли
на
задний
пла н,
как
бы
вышли
из
зо ны
на ше­
го
вним ания ,
очи ст ив
мест о
т ишине ,
на
фоне
к оторой
мы
должны
бы ли
ул ов ить
зловещее
дуновение
издали
при-
олижающегося
первого
немецкого
сн ар яда.
Но
в
это
вре-«
452


мя
вдруг
разразилась
короткая
июльская
гроз а.
Все
ок у­
тало сь
темным
и
душным
дым ом
ли вня.
Предметы,
лю ди
и
формы
местности
потеряли
очертания
—
ст али
дымча­
то-серыми.
Стеклянные
и глы
ливня
косо
пробежали
по
колено
в
ручье ,
заставляя
его
кипеть
и
дымиться.
С
пи­
роксилиновым
тре ск ом
на
голову
посыпались
су хие
ящ и­
ки
грома.
При
сернисто-едком
блеске
молнии
мы
увидели,
как
генер ал
и
адъ юта нт
вс ко чили
на
ноги,
перемахнули
че рез
рельсы
и
скрылись
по
ту
с тор ону
насыпи.
Вс лед
за
ним и
на
ту
с торон у
стал а
быстро
перебираться
и
на ша
моторизованная
п ехот а.
—
Ох,
б атюш ки,—
сказала
Клава,
прижав
рук и
к
сердцу.
Она
вскочила
и
побежала
в
трубу
ту ннел я.
Через
ми­
ну ту
она
вышла
отт уда ,
г оня
перед
собой
корову.
Корова
бежала
тяжелой,
неуклюжей
рысью,
и
ливень
вдребезги
ра зби ва лся
об
ее
сра зу
потемневшую
шкуру.
Клав а
б ежа­
ла
за
коровой,
придерживая
у
под бородк а
накинутое
на
голову
пальто.
Ее
узкие
губы
бы ли
яро стн о
сжат ы.
На
лицо
падали
мокрые
пряди
волос.
Она
шл епа ла
кирзовы­
ми
сапогами
по
бу рном у
ручью.
За
ней
две
суетливые
стару хи
с
белыми
от
ужаса
глазами
тащили
из
трубы
туннеля
сун ду к.
—
Ну,
что
же
вы?
—
крикнула
Клава,
пробегая
ми мо
меня,
и
се рди то
дер ну ла
плечом.
Я
поня л
и
поб еж ал
в
туннель.
Пока
все
вокруг
б ыло
ок ут ано
темным
дымом
обложного
ливня,
следовало
эв а­
куировать
туннель.
Я
схватил
за
повод
двух
лошад ей ,
жавшихся
к
стене,
и
выбежал
вместе
с
ними
из
туннеля.
Л юди
сразу
поняли,
что
от
них
требуется.
Я
никак
не
предполагал,
что
в
т унне ле
может
поместиться
стол ько
н арод у.
Тольк о
они
все
бросились
бежать,
гон я
перед
со­
бой
скотину
и
тащ а
сво и
мешки
и
пожитки.
Оказалось,
что
у
них
ест ь
и
теле жк и.
Они
выкатывали
на
тел еж ках
сундуки,
жестяные
корыта,
кровати,
матрасы.
Они
крестились
при
каждом
ударе
грома,
и
при
вспышках
молнии
у
баб
на
рука х
бле сте ли
серебряные
обручальные
коль ца .
Толпа
пробежала
по
лощине
и
скрылась
в
глуби­
не
за
поворотом.
Лив ень
продолжался,
но
теперь
в
его
ду шную
среду,
как
из
распахнутых
ворот,
во рв ался
оч и­
щенный
грозой
сильный,
св ежий
и
роск ошны й
за пах
на
со тни
к и лом етров
цветущей
гречихи,
поспевшей
ржи,
ро­
машки,
чернозема,
укропа.
И
две
девушки-санитарки,
с
наслаж дени ем
подставив
г оловы
под
ливень,
мыли
во лосы
453


дождевой
водой,
которая
ще дро
лилась
на
них
с
неба.
Они
мыл и
волосы
мылом.
Мыльн ая
пена,
в зб итая
на
кудрявых
волосах,
текла
по
веселым,
раскрасневшимся
лицам.
Они
вы жима ли
во ло сы,
полоскали
их,
снова
мылили
и
снова
полоскали
под
теплыми
потоками
июльского
ливня.
Они
б ыли
очень
рады,
что
им
так
хорошо
уд ал ось
во сп ольз о­
ваться
с луча ем
помыть
голову.
Они
мыли
д руг
другу
во­
лосы,
и
я
слышал,
как
они
между
собой
разговаривали,
перебивая
друг
друга
и
хохоча.
—
Покрепче,
Гал ичк а,
покрепче,—
гов ори ла
одна,—*
не
стесняйся.
Дери,
отди рай.
—
Я
и
так
де ру
изо
всех
сил.
—
А
ну-ка
еще
н амы ль.
—
Я
и
так
мылю.
—
Мыл ь,
не
жалей.
По
кр айн ей
мере,
бу дем
наконец
с
чи сты ми
волосами.
—
Ух,
какая
мяг кая
водичка!
—
Кра сота !
Они
мыли
др уг
дру гу
головы
земляничным
мылом,
и
во круг
них
стоял
благоухающий
запах
теплой
и
свежей
земляники,
ко торы й
смешивался
с
горьки м ,
медовым
за­
па хом
гречихи.
—
Кат я,
ты
уже
себе
платье
в
в оен торге
по
ордеру
взяла?
—
Взяла.
—
А
я
еще
не
успела.
Хорошее
пла тье ?
—
Ничего
себе.
Голубенькое,
в ис коз ное.
Очень
при­
личное.
—
Надо
сб егат ь,
а
то
расхватают.
—
А
ты
не
зевай.
Мыль ная
пена
падала
в
руче й,
и
ее
уносило
течением
в
трубу
туннеля.
В
это
вр емя
с
на с ыпи,
сгорбившись,
сбежа л
генерал,
скользя
и
разъезжаясь
сапогами
по
м окрой
траве.
Он
пе­
репрыгнул
через
ручей
и
протянул
мне
какой-то
ярко-
красный,
гл я нцевит ый
предмет,
п охож ий
на
пе чен ь.
—
Возьмите,—
быстр о
сказал
он.
—
Что
это?
—
Пистолет,
к оторы й
я
приказал
для
вас
д ост ать
л ей­
тенанту.
И
он
сунул
мне
в
руку
маленький
пистолет
в
коб уре ,
сплошь
залитой
кровью.
—
С
убитого
немца?
—
сп роси л
я.
—
Не т.
Это
пистолет
лейтенанта.
454


—
Что
сл учи лос ь?
за кри чала
Клава,
подбегая
к
н ам.
—
Ничего
не
случилось,—
сказал
г енерал
сумрачно.
Он
н ек оторое
время
молчал.
До ждь
сте кал
по
его
че р­
но му
от
копоти
лицу.
Он
снял
фуражку
и
вытер
серую
голову
пла тком .
Потом
он
над ел
фуражку.
—
Лейтенант
убит,—
сказал
он.
Клав а
всплеснула
рук а ми.
—
Возьмите,—
сказал
генер ал
решительно.—
Вы поло­
щи те
коб уру
в
ручье,
а
сво й
«бреветтато»
выкиньте.
Я
н еко торое
время
стоял,
не
зная,
что
делать,
и
де р­
жал
перед
собой
окровавленную
кобуру
с
пистолетом
лей­
т енант а.
Все
это
было,
как
во
сне.
Потом
я
выну л
из
кобуры
маленький,
ладный,
чистенький,
хорошо
с мазан ­
ный
маузер
и
выпол оск а л
кобуру
в
ручье .
Дождь
прекратился
так
же
внезапно,
как
нача лся.
Выглянуло
очень
горячее
и
оче нь
резкое
со лнц е.
Сра зу
ст ало
жарко.
От
вымокших
солдат
валил
пар.
Из
туннеля,
согнувшись,
вышел
маленький
офицер
в
пл ащ-п алат к е.
Это
был
командир
батальона
моторизованной
п ехот ы.
Ему
бы ло
жарко.
С
плащ-палатки
те кла
во да,
и
плащ-палатка
дымилась
на
сол нц е.
Жар ки е,
зеркальные
отраж ени я
уже
ни зк ого
солнца
би ли
в
глаза
из
ручья
и
луж.
Маленький
офицер
в
грязных
сапогах
с
автоматом
на
шее
подошел
к
генер алу
и
остановился,
ожидая
при к аз аний.
Из-под
его
шлема
по
вискам
стр у ился
мут ный
пот.
—
Ну?
—
сказал
генерал,
хмурясь.—
В ыбили?
—
Никак
не т.
Невозможно
подойти.
Они
сид ят
во
р жи.
Их
не
видно.
А
они
стреляют
на
выбор.
Ге не рал
еще
больше
нахмурился.
Он
послюнил
указа­
т е льный
п алец
и
поднял
его
вверх,
же лая
определить
на­
пр авл ение
ветра.
Генер ал
был
весь
мокрый.
Его
комбине­
зон
почернел.
От
спины
шел
пар.
—
Подожгите
рожь!
—
резко
сказал
он.
—
Пробовал.
Не
горит.
Сырая.
—
Сыра я!
—
сказал
генер ал
раздраженно.
Он
некоторое
время
всматривался
в
лицо
командира
батальона,
котор ый
стоял
перед
ним
навытяжку
с
автома­
том
на
шее,
в
темной
от
дождя
пл ащ -п ала тке,
дымящейся
на
жарком,
сухом
солнце.
Пот ом
генер ал
вынул
из
боль­
шого
на грудн ого
ка рма на
свернутую,
как
салфетка,
кар ту
и
показал
к аранд аш ом
рубеж,
к ото рый
должен
был
за­
ня ть
батальон,
выбив
немцев
из
ржи
перед
виадуком.
У
командира
батальона
был
насморк.
Он
несколько
раз
455


судорожн о
потянул
носом.
У
нег о
был и
ут омле нные
гла-
за,
окруженные
сетью
суховатых
морщин,
и
маленькие
под с тр иже нные
усики.
—
Пошли те
за
телом
лейтенанта
грузовик,—
сказал
ген е рал.
—
С луша юсь, —
сказал
командир
батальона.
Генер ал
с тоял,
сильно
ж мурясь
от
солнца.
—
А
бен зино м
вы
не
пробовали?
—
вдруг
сп рос ил
он
и
снова
стал
всматриваться
в
серое
ли цо
командира
ба­
тальона.
—
Бензином
не
пробовал.
—
Напрасно.
Идите.
Подожгите.
Я
вам
о бещаю
орден
Отечественной
войны
первой
степени.
Я
вам
его
надену
на
грудь
лично
на
п оле
бо я.
Вы
з нает е,
что
я
держу
с вое
слово.
До
свидания,
желаю
у спеха.
Действуйте.
Не
за­
буд ьте
грузов и к.
Генер ал
протянул
командиру
батальона
руку.
Коман­
дир
козырнул
и
ск р ылся
в
туннеле.
Че рез
несколько
ми­
нут
к
виадуку,
подпрыгивая,
примчался
грузовик,
из
ко­
торого
на
землю
сбросили
четыре
железные
бочки.
Их
тотчас
вкатили
в
туннель.
Я
выбросил
«бреветтато»
в
ру­
чей
и
надел
на
пояс
пистолет
лейтенанта,
такой
же
ла д­
ный,
маленький
и
надежный,
каки м
был
и
его
хо зя ин.
По
ту
ст орону
железнодорожной
насыпи
дружно
застучали
пулеметы
и
пос лы шалос ь
несколько
взрывов
ручных
гра­
нат.
Мы
заглянули
в
т ун нель
и,
как
в
п одзорн ую
труб у,
увидели
стену
помятой,
полом а нн ой
р жи,
по
кромке
к ото­
рой
бушевали
красно-черные
языки
пла ме ни.
Ветер
гна л
огонь
на
немцев.
Огонь
с
чудовищной
быстротой
по жира л
рожь.
В
клубах
ч ерн ого,
серо г о,
белого
д ыма
метались
с
поднятыми
руками
серо-зеленые
фигурки
немцев.
Мы
услышали
звук
сотен
голосов,
нестройно
закричавших
«ура», и все смешалось в дыму и пламени.
—
Поехали,—
сказал
генерал,
пряча
в
нагрудный
карман
карту
и
св е рток
с
орденами
лейт енант а.
Мы
сели
в
«виллис»
и
пом ч алис ь.
Тепер ь
машину
вел
сам
генерал.
Рядом
с
ним,
кутаясь
в
пальто,
пристроилась
Клава.
Шоф ер
сел
ряд ом
со
мно й,
а
рядом
с
шоф еро м
сел
незнакомый
мне
лейт енант ,
к отором у
генерал
велел
ехать
с
нами,
так
что
опять
сидеть
было
неудобно.
Г енер ал
вел
машину
с
отчаянной
скоростью.
Опять
при ход илось
изо
всех
сил
держаться
за
борт а
ма ш ины.
Нас
опять
валило
и
стукало
друг
о
друга.
Мы
сидели
со
стиснутыми
зуб ам и.
Когда
мы
пр иех али
к
тому
месту ,
откуда
вы ехал и,
как
456


это
ни
странно,
был
уже
ве чер
и
в
н ебе
стояла
бледная,
мутноватая
луна.
Но
она
еще
не
отбрасывала
теней.
Гене­
рал
резко
остановил
машину
возле
св оей
палатки.
Миска
с
гус я тиной
стояла
на
своем
месте,
но
вокруг
нее
земля
бы ла
разворочена
авиабомбами.
Оказалось,
что,
по ка
мы
были
в
отлучке,
на
штаб
корпуса
дважды
налетала
не мецк ая
ави аци я.
К
счастью,
потерь
не
было.
Миска
гу­
сятины
была
вся
засыпана
че рн ой,
ры хлой
землей.
—
Клава,—
сказал
генерал,
ког да
мы
выскочили
из
машины.—
У
нас
что-нибудь
есть?
—
Нету,—
сказала
Клава.
—
А
со сиск и?
—
Со сис ки
есть.
—
Так
дай
же
нам,
ей-богу,
хо ть
сосисок.
Она
ушла
в
палатку
и
вер ну лась
с
банкой
американ­
ских
со сисок ,
кото рые
уже
давно
в сем
о сточ ертели .
Она
стала
открывать
же стян ку
немецким
те са ком.
По ка
она
открывала
жестянку,
генерал
стряхивал
с
дивизионной
газеты
земл ю.
Несколько
штабных
дев уш ек
подбежали
ко
мне.
—
Вы
там
был и?
Это
правда?
Неужели?
Я
по ка зал
им
пистолет
ле йтен ан та
с
к обурой,
п ро­
битой
пулей.
Они
оберн ули с ь.
Я
увидел
девушку-радист­
ку,
которая
стояла
в
отд але ни и,
ху ден ька я,
стройная,
в
острой
пилотке,
из-под
которой
на
оче нь
белую
ще ку
па- <
да ла
вол нист ая
прядь
каштановых
волос.
Она
некоторое
время
стояла
м олча,
по том
так
же
м олча
по верну лась
и,
сгорбившись,
ушла.
Генер ал
вы нул
зубами
пробку
и
нал ил
немного
водки
в
к руж ку.
Он
задумался,
а
потом
од ним
духом,
не
заку­
сывая,
выпил.
—
Ты,
Клавдия,
не
рас страи вай ся, —
сказал
он
мяг ко,
поймав
дев ушку
за
руку
и
стиснув
ее
пальцы
своей
те м­
ной
крепкой
рукой.
Она
вытерла
рукавом
ли цо.
Мимо
нас
од ин
за
други м
полз ли ,
переваливаясь,
тан­
ки,
торопясь
до
наступления
тем н оты
перейти
р ечку
че­
рез
мост,
к ото рый
беспрепятственно
заканчивали
саперы.
1946


НОВОГОДНИЙ
РАССК АЗ
...Тогда
я
выс к очил
из
н иши
и
быстро
повернулх
за
уг ол.
Они
меня
не
заметили,
хотя
прошли
в
двух
шагах.
Я
даже
поч увст во вал
их
запах,
очен ь
т ипичны й
за пах
румынской
ка зарм ы
и
ка кого- то
жира,
вероятно,
ворвани,
кот орым
они
обычно
смазывают
сво и
сапоги
зимой.
Ка­
ж ется,
они
считали,
что
вор ва нь
предохраняет
от
холода
или
что-то
в
это м
роде.
Я
ненавидел
этот
запах,
к оторы й
ме ня
преследовал
всюду.
Меня
от
нег о
тошнило.
Было
градусов
п ятнад цать
ни же
н уля
при
си л ьном
норд-осте.
Но
я
не
чувствовал
хол ода .
Меня
прошиб
горячий
пот.
Сердце
ко лотил ось.
По
роду
своей
службы
и
по
своей
человеческой
приро­
де
я
не
трус .
Но
меня
ужасала
мысль
опять
попасть
к
ним
в
рук и,
после
т ого
как
я
так
здорово
от
них
ушел.
Это
было
бы
просто
глупо.
У
ме ня
бы ла
над е жная
явка.
Она
находилась
в
противоположном
конце
города.
Там
я
мог
отсидеться.
Мне
н ужно
бы ло
пересечь
город.
Я
решил
идт и
на пр олом
чер ез
центр.
Инстинкт
и
опыт
по д сказыв а­
ли
мне,
что
это
самое
безопасное.
Ри ск,
правда,
был
гро­
м адный .
Но
вы
сами
понимаете,
что
в
наш ем
деле
без
риска
не
обо йд ешься .
Н ужно
то лько
иметь
крепкие
нервы.
Нервы
у
меня
был и
крепкие.
Р асчет
сос тоя л
в
том,
что
человек,
ко торы й
совершенно
отк ры то
и дет
ночью
по
городу,
объявленному
на
ос ад ном
положении,
меньше
в сего
может
возбудить
по дозре н ие.
Раз
человек
и дет
так
о ткры то
и
так
спокойно,
значит,
он
«имеет право».
Я
зн ал
по
опыту,
что
патрули
редко
останавливают
такого
чело­
века,
Я
шел
четким,
военным
шагом.
Эхо
ш агов
громко
от­
раж алось ,
как
бы
от ск ак ивало
от
черных
фасадов,
почти
сл ивавш их ся
со
звездным
небом,
по
кот ором у
со
свистом
45?


проносился
ледяной
норд-ост.
Внешне
я
очень
по дх одил
для
рол и
человека,
который
«имеет право».
На
мне
был
ко ротк ий
романовский
п олушубок ,
крепко
подпоясанный
ши рок им
ремнем,
куба нк а
и
почти
новые
румынские
офи­
церские
сапоги.
Всего
этого,
кон еч но,
нельзя
бы ло
р ас­
смотреть
в
темноте,
но
при
с лабо
льющемся
свете
звезд
мой
си луэт
должен
был
внушать
п олное
дов ери е
любому
п ат рулю.
Мне
не
хватало
шпор,
и
я
возмещал
их
отсутст­
вие
громкими
четкими
звуками
строевого
шага.
Каждый
шаг
причинял
мне
адскую
б оль,
так
как
чужие
сапоги
были
не
совсем
ладно
ск рое ны
и
груб ый
шов
ме жду
г оле­
нища ми
и
головкой
до
такой
степени
нат ер
подъем
пра­
вой
ноги,
что
я
готов
был
кричать.
Мне
казалось,
что
мяс о
на
но ге
п роте рто
до
кости.
Иногда
мне
хот елос ь
плю нут ь
на
вс е,
с есть
на
тротуар
и
сн ять
сапог.
О,
какое
бы
это
б ыло
блаженство!
Мне
п рих оди лось
собирать
всю
свою
волю ,
чтоб ы
заставить
себя
идти
дальше.
И
я
шел,
шел.
Я
д аже
не
мог
позволить
се бе
роск ошь
и дти
медлен­
но,
ступ ая
не
на
всю
подошву
больной
ног и,
а
л ишь
на
носок.
Тогда
бы
у
меня
бы ла
жа лка я,
хромающая
поход­
ка,
и
я
бы
уже
не
был
человеком,
«имеющим право».
К роме
того,
к огда
я
выпр ыгну л
из
грузовика,
переско­
чил
чер ез
кладбищенскую
огра ду
и
потом
б ежал,
виляя,
между
крестов
и
памятников,
по
мне
открыли
пальбу,
и
одна
пуля
зацепила
левую
руку
нем но го
пониже
плеча.
Т огда
я
не
о бра тил
на
это
внимания
и
по чти
не
почувст­
вовал
боли.
Я
тог да
почувствовал
лиш ь
не больш ой
у дар
и
ожог.
Но
теперь
плечо
на чина ло
сильно
болеть.
Оно
о пух­
ло,
горело,
сочилось.
Ве сь
рукав
с орочк и
был
мокрым.
И
мне
уже
труд но
б ыло
размахивать
рукой
на
ходу.
Я
зал о жил
ее
за
пояс.
Кроме
тог о,
я
несколько
дней
не
ел,
не
умывался,
не
бри лс я,
не
ра зде вал ся.
Это
все
созда­
в ало
во
мне
тягостное
ощущение
физической
нечисто­
плотности
и
подавленности,
с
ко торы ми
я
б оролс я,
соб и­
рая
все
св ои
душевные
силы.
Ве роятн о,
у
меня
начинался
жа р,
так
как
в
голове
му тно
шум е ло,
и
я
почувствовал
повыше
к лючиц ы
бы ст­
рое
стрекотание
пульса.
Н асту пил
момент,
когд а
мне
ста ло
так
плохо,
что
я
готов
был
за брать ся
в
развалины
первого
попавшегося
дом а,
леч ь
среди
скр у чен ных
железных
ба­
лок
и
кус ков
известняка
и
утк нутьс я
лицом
в
бит ое
стек­
ло,
так
не жно
и
так
соблазнительно
мерцавшее
при
голу­
бом
свете
звезд.
Но
в
тот
же
миг
я
за став ил
себя
еще
тверже
ударить
подошвой
в
тротуар
и
в
такт
шаго в
гром­
459


ко,
на
всю
ули цу
засвистел
мотив
из
оперетты
«Граф
Люк се мб ург», совершенно
не
отвечавший
моим
вкусам,
но
в
высшей
степени
свойственный
том у
человеку,
в
кото­
рог о
я
превратился
в
эту
ледя н ую,
смертельно
опа сн ую
полночь.
Сейчас,
ког да
я
вспоминаю
об
эт ом,
мне
кажется
совершенно
невероятным,
каким
обра зом
мне
удалось
пройти
почти
чер ез
в есь
го род
и
ни
разу
не
бы ть
останов­
ленным
ни
одним
п ат рулем.
А
этих
патрулей
на
мо ем
пути
попадалось,
по
к р айней
мере,
три,
и
ни
о дин
не
з адерж ал
меня.
Я
проше л
мимо
них ,
стуча
сапогами
и
свистя
из
«Графа Люксембурга», так легко и просто,
как
будто
бы
на
мне
была
ш апк а-неви дим к а.
Одна
мысль,
одно
чувство
владело
мною:
сознание
от­
ветственности
перед
родиной,
которая
доверила
мне
жи знь
нескольких
десятков
сво их
лучши х,
хр аб рейш их
сыно в
—
член ов
мо ей
подпольной
организации,—
связь
с
Москвой,
адреса,
явки,—
одним
словом,
все
то,
что
помо­
гало
по б еде,
в
особенности
се йча с,
в
дни
решительного
перелома
на
всех
фронтах.
Минутами
я
даж е
переставал
чувствовать
тяж ест ь
своего
измученного
тела,
переставал
чувствовать
боль ,
и
ме ня
как
бы
несл о
на
крыльях
сквозь
развалины
эт ого
стра шного
мертвого
города,
ин огда
вста­
вавшие
на
мо ем
пути,
как
бе сп орядочн ое
скопление
чер­
ных
декораций,
осыпанных
воспаленными
звездами.
Я
по мню
громадный
сквер
в
центре
города.
Тонкие
д еревь я,
согнутые
в
дугу,
дрожали
от
норд-оста.
Помню
широ кую
асфальтовую
дорож к у,
проложенную
по
диаго­
на ли
ч ерез
этот
сквер,
помню
высокий
черный
памятник
Воронцову
в
плаще,
седом
от
ине я.
Узкая
фигура
В орон­
цова,
как
бы
сл або
на чертан на я
мелом
на
фон е
зв ез дного
не ба,
пр опл ыла
мимо
ме ня
в
воздухе,
как
про зр а чный
призрак.
Я
прошел
по
диагонали
чер ез
в есь
сквер
и
снова
ст ал
переходить
из
улицы
в
улицу.
В
тех
мес тах ,
где
бы ли
разрушенные
до ма,
становилось
нем но го
светлее.
Св е тлее
было
и
на
пер ек рест к ах.
Там
было
бол ьше
звезд.
Я
под ходи л
к
какому-то
перекрестку,
когд а
увидел
пе­
ред
собой
на
углу
две
человеческие
ф игур ы.
Они
как
раз
в
ту
минуту
закуривали.
Маленький
огон ек
зажигалки
с реди
кромешной
ть мы
показался
мне
большим,
как
к ост ер.
При
его
свете
я
хорошо
рассмотрел
эт их
двух.
Я
сразу
поня л,
кто
это
такие.
Эт о,
несомненно,
бы ли
два
аг ент а,
совершающие
св ой
тайный
ночной
обхо д.
Они
вс е­
гда
ходят
поп ар но.
На
перекрестке
они
разделяются:
о дин
идет
по
одной
улице,
другой
—
по
другой.
Таким
460


образом,
они
обходят
квартал
и
снова
встречаются
на
пе­
рекрестке.
Человек,
попавшийся
на
их
пути ,
никуда
не
может
уйти
от
них,
если
бы
даж е
он
и
повернул
назад.
Они
обменялись
несколькими
слов ам и
и
разошлись.
Один
свернул
за
у гол,
а
другой
пошел
прямо
на
меня.
Я
уже
слышал
сту к
его
сапог
и
за пах
ворвани.
Его
сил уэт
по
очере ди
закрывал
выбеленные
стволы
акаций.
Несомнен­
но,
он
то же
вид ел
меня.
Встреча
бы ла
неиз б ежна.
Пере­
ходи ть
на
другую
с торон у
у лицы
не
ст о ило:
он
все
равно
остановил
бы
ме ня.
А
у
меня
не
б ыло
никакого
ор ужия .
Ах,
если
бы
у
м еня
был
хотя
бы
простой
перочинный
нож !
Сейчас
он
подойдет
ко
мне
вплотную,
осветит
фо на­
рик ом
и
потребует
ночной
пропуск.
Тог да
я
сделал
един­
ственное,
что
мог
сделать.
Не
меняя
шага
и
продолжая
свистеть
из
«Графа Люксембурга», я круто повернул и
подошел
к
первым
по па вшимс я
воротам.
Я
попытался
открыть
их,
но
они
был и
заперты.
Т огда
я
взялся
за
тол ст ую
проволоку
звонка
и
несколько
раз
дернул
за
нее.
Проволока
зашуршала,
за ви зжа ла,
раск ачи ­
вая
где-то
в
гл уб ине
двора
колокольчик,
и
чер ез
несколь­
ко
мгновений
колокольчик
раскачался
и
заз вен ел.
Я
ни­
к огда
не
забуду
резкий,
неровный
звук
эт ого
медного,
валдайского
колокольчика.
В
мертвой
тишине
мертвого
города
он
показался
мне
громким,
как
набат.
Я
еще
раз
нетерпеливо
дернул
за
п ровол оку,
и
в
эту
минуту
ме ня
осветили
фон а рик ом.
—
Документы,—
не гром ко
сказал
простуженный
го­
лос
по-русски,
но
с
омерзительным
румынским
акцен ­
том .
Я
не
видел
человека.
Я
видел
тольк о
с вет
фонар ик а,
бив ш его
мне
в
лицо,
я
чувствовал
запах
ворвани.
Теперь
у
м еня
оставался
тольк о
один
выход.
Я
собрал
все
свои
силы,
раз верн ул ся
и
наугад
ударил
в
тем н оту
кулаком.
К
сча ст ью,
я
не
промахнулся.
Я
был
так
разъярен,
что
не
почувствовал
ни
малейшей
боли,
хотя
мой
кулак
изо
всех
сил
ударился
в
его
костлявую
скулу.
Я
в
темноте
схватил
его
за
плечи,
наш ел
его
горло
и,
преодолевая
боль
ране­
ной
ле вой
руки,
о беими
руками
задушил
его .
Колоколь­
чик
в
глуби н е
двора
еще
не
пер ест ал
качаться
и
побряки­
вал.
Я
вз ял
тр уп
сзади
под
мы шки
и
п ов олок
к
лестнице,
которая
вела
с
улицы
в
подвал
и
столкнул
его
вниз.
Надо
было
торопиться.
Я
опять
нетерпеливо
позвонил.
На
этот
раз
в
г лубин е
дв ора
пос лыш алис ь
тяж елые
шаркающие
шаги .
Я
почувствовал
что-то
под
ногами.
Это
бы ла,
по-
461


видимому,
«его»
шапка.
Я
поднял
шап ку
и
швы рну л
вслед
за
ним
в
подвал.
Это
б ыла
такая
же
кубанка,
как
и
у
меня.
От
нее
тоже
пах ло
ворванью.
Меня
чуть
не
сто­
шнил о.
В
эту
минуту
в орота
открылись.
С
тем
же
не
покидавшим
меня
ни
на
од ин
миг
чувством
человека,
для
которого
нет
и
не
може т
бы ть
ни как их
препятствий,
я,
громко
свистя
из
«Графа Люксембурга», прошел мимо
дворника
во
двор.
Впрочем,
я
не
знаю,
был
ли
это
двор-
ник
или
дворничиха.
Я,
не
останавливаясь,
как
призрак,
прошел
мим о
какой-то
маленькой,
с ог бенно й,
что-то
ст ар-»
чески
борм очущ ей
фигуры,
закутанной
в
тулуп
и
позва­
нивавшей
связкой
б ольш их
кл юч ей.
Я
усл ыш ал
за
со бой
тягостный
кашель
и
такой
горестный,
такой
глуб оки й,
скрипучий
вздох,
что
у
мен я
сердце
перевернулось
от
жа­
л ости
к
этому
неизвестному
мне
человеку,
которого
я
да­
же
не
успел
рас смот ре ть.
Но
мне
п очудил ос ь,
что
все
горе
растерзанного
и
лишенного
д уши
города
выразилось
в
это м
тя гостн ом ,
скрипучем
кашл е
и
вздо хе .
Со в ер шенно
не
обдумывая
своих
поступков,
я
прошел
стр о евым
шагом
через
весь
двор,
обо г нув
обледеневший
фонтан
с
каменной
пирамидой
посредине
и
с
чугу нн ой
цап лей
на
этой
ноздреватой
пирамиде.
Корпус
четы р ех­
этажного
дом а
находился
в
глубине
двора.
При
с лабо
льющемся
свете
звезд
со
своими
слепыми,
черными
окна­
ми
он
пок аза лся
мне
мертвым,
угрожающе
страшным
и
вместе
с
тем
поче м у-то
до
ужаса
знакомым,
хо тя
я
мог
бы
поклясться,
что
никогда
здесь
не
б ыл.
Единственная
наружная
дверь
вел а
в
до м.
Она
был а
открыта.
Она
резко
чернела.
Я
поднялся
по
трем
обледе­
невшим
ступеням
и
вошел
в
лес тн ичн ую
клетку.
В ходя,
я
слышал,
как
дворник,
гремя
ключ ами ,
зап ир ал
в орот а.
В
лестничной
кл етке
было
совершенно
темно.
Я
пр о­
тян ул
руку
в
с торон у
и
нащупал
ко сяк
какой-то
двери.
Я
провел
рукой
по
рваной
кл еенк е
и
натолкнулся
на
по­
чтовый
ящик.
Не
о тда вая
себе
отчета
в
т ом,
что
делаю,
я
постучал
кулаком
в
дверь.
Я
постучал
не
робко,
но
и
не
требовательно.
Я
по ст учал
так,
как
стучат
знакомые.
И
то тчас
дверь
открылась.
Можно
было
под ум ать,
что
ме­
ня
ждут.
—
Прошу
вас, —
сказал
ж ен ский
голос
из
темноты.—
Извините,
у
нас
тем но,
опять
нет
тока.
Пойдемте.
Не
ударьтесь.
Она
закрыла
дверь
на
ключ
и
на
цепочку,
взя ла
ме ня
за
рука в
и
повела
по
темному
к ори дору,
сильно
пахнуще­
462


му
дезинфекцией.
В
глуби н е
слабо
светилась
полуоткры­
тая
дверь.
—
Я
была
увер ена,
что
вы
уже
не
придете.
Я
не
зна­
ла,
что
у
вас
есть
ночной
пропуск.
И
все-таки
вас
ждала,
ждала,—
ше пот ом
гов орила
женщина.—
Она
тольк о
что
заснула.
Она
весь
день
страшно
м ет алась.
Я
думала,
что
сойду
с
ума.
Я
клала
ей
на
голову
ле д.
Я
пра в ильно
поступила?
Мы
вошли
в
маленькую,
страшно
холодную
комнату,
показавшуюся
мне
черной
от
копот и.
На
о беденно м
сто ле
без
скат ер ти
в
блю де чке
с
маслом
горел
фитиль,
скручен­
ный
из
ваты.
Маленький
язы чок
пламени
ко леба лся
над
обгорелым
краем
бл юдц а,
шатая
на
ст енах
громадные
те­
ни
стульев
и
решетки
кровати.
Стены
смугло
искрились,
как
бы
по с ыпа нные
бертолетовой
солью.
Я
понял,
что
ст е­
пы
заиндевели.
Жен щи на
взяла
бл юдечко
с
ог оньк ом
и
по дн яла
его
над
кров ат ью.
Те ни
на
стенах
переместились,
и
стены
заискрились
еще
волшебней.
Женщина
бы ла
в
валенках,
в
п аль то,
в
платке.
Ее
лиц а
почт и
не
бы ло
видно.
Торчал
тол ько
з аост р ивш ийся
нос.
Но,
судя
по
голосу,
это
была
молодая
женщина.
На
кровати,
укрытая
горой
шуб,
лежала
на
спине
де­
во чка
лет
тринадцати
с
оче нь
не жным ,
очень
прозрачным
и
вместе
с
тем
во с пале нным
лицом,
с
потрескавшимися
губам и,
каза вш ими ся
со всем
черными,
с
остановившими­
ся,
нич его
не
видящими
светлыми
глазами
за
решетками
слипшихся
ресниц.
На
ее
лбу
лежал
св и сший
на
сторону
пузырь
со
льдом.
Она
стонала
и
быстр о
разговаривала
в
бр еду,
двигая
мучительно
сжатыми
бровями
и
ди ко
ози­
раясь
по
сторонам.
Женщ ин а
поп равил а
на
гол ове
де воч­
ки
пузырь
со
льдом
и
обратила
ко
мне
глаза,
полные
слез.
—
Вы
види т е?
—
сказала
она
ше пот ом
и
вдр уг
впер­
вые
увидела
меня.
Ее
глаза
расширились.
Она
вскрикнула.
Ее
рука
с
блюдечком
задрожала.
—
Кто
вы
такой?
—
закричала
она
в
у ж асе.—
Что
вам
здесь
надо?
И
в
тот
же
миг
я
увидел
в
углу
комнаты
свое
о тра же­
ние
в
уз ком
туалетном
зеркале,
туманном
от
хол ода .
Стра шн ый,
небритый,
с
красными,
воспаленными
глаза­
ми,
с
расцарапанным
лицом,
с
засохшей
кро вью
на
паль­
цах
левой
руки ,
в
грязном
полушубке
и
с
кубанкой,
над­
винутой
на
лоб,
я
сам
показался
се бе
страшным.
А
она
463


стояла
передо
мной,
дрожа
всем
телом,
и
продолжала
кричать,
повторяя:
—
Что
вам
здесь
над о?
Кто
вы
такой?
Я
совершенно
не
представлял
себе,
куда
я
попал
и
что
н адо
теперь
делать.
Я
только
твердо
з нал,
что
есл и
она
не
п ерест анет
кричать,
то
разбудит
весь
д ом,
и
тог да
я
на­
в ерн яка
погиб.
И
я
в
первый
и,
по
всей
вероятности,
в
последний
раз
в
жизни
растерялся.
В
самом
де ле,
что
можно
бы ло
сделать?
Я
почувствовал,
как
силы
оставля­
ют
меня.
Для
то го
что бы
не
потерять
сознания,
я
схватился
за
стол
и
сел
на
первый
по павш ийся
стул.
Я
сн ял
шапку,
положил
руки
на
стол,
пол ожи л
голову
на
руки
и,
те ряя
сознание,
успел
то лько
п роборм ота ть:
—
Простите.
Я
сейчас
уйду.
Толь ко,
ради
бога,
не
кричите,
я
вас
очень
прошу.
И
я
потерял
сознание.
Я
потерял
сознание
всег о
лиш ь
на
несколько
секунд.
Это
был
оче нь
короткий
обморок.
Но
ког да
он
прошел,
голов а
моя
бы ла
так
тя же ла,
что
я
все
никак
не
мог
под ня ть
ее
от
стол а.
Женщина
уже
не
кри­
ч ала.
Я
слышал
недалеко
от
себя
ее
ти хое
дыхание.
Нак о­
нец
я
поднял
голову.
Она
сидела
против
меня
за
ст оло м,
охватив
руками
спинку
высокого
ре зн ого
ст ула.
Светиль­
ник
стоял
на
сто ле
между
нами.
Она
с мот рела
на
меня
ши роко
раскрытыми,
но
уже
не
ис пуг а нными
и
не
уд ив­
ленными
глазами.
Это
был и
прекрасные
гл аза,
большие,
светло-зеленые,
сероватого
оттенка,
блестящие
молодо
и
нежно.
У
больной
девочки
были
точно
такие
же
глаза.
Но
это
не
были
мать
и
до чь.
Жен щи на
казалась
сли шко м
молодой,
чтобы
иметь
такую
большую
доч ь.
Я
не
сомне­
вал ся,
что
это
се стры .
Ст ар шая
сестра
про до лж ала
мол ча
смотреть
на
меня,
двигая
сжат ым и
бровями
точно
так
же,
как
двигала
младшая.
Оче вид но,
в
ней
происходила
у си­
ле нная
умственная
работ а.
Тонк ие ,
широко
и
красиво
разлетевшиеся
брови
придавали
ее
лиц у
выражение
ре­
ш ит ельн ого
спокойствия.
Она
бы ла
бы
кр асави ца ,
е сли
бы
не
горестно
сжатый
бесформенный
рот
и
две
с ли шком
резкие
черты,
соединяющие
крылья
но са
с
углами
иск у­
санных
гу б.
Н аши
глаза
встретились.
Ее
л ицо
м едл енно
по бл еднел о.
Я
думаю,
что
в
эту
мину ту
она
совершенно
отче тлив о
по ня ла,
кто
я
такой,
почему
я
здесь
и
что
ей
г рози т,
если
м еня
найдут
в
ее
квартире.
Она
вид ела
перед
собой
смерть.
—•
Простите.
Я
сейчас
уйду,—
сказал
я,
464


Она
замахала
руками
и
отрицательно
затрясла
голо­
вой.
В
ее
глазах
мелькнул
страх.
Я
понял,
что
она
на пу­
галась
не
т ого,
что
может
случиться
с
не й,
а
тог о,
что
я
могу
уйти.
Она
выбежала
из
комнаты,
и
я
услышал
стук
каких-то
запоров.
По-видимому,
она
запирала
дверь
на
дополнительные
крюч ки .
Когда
она
вернулась,
она
прил о­
жила
п алец
к
губам
и
не ко торое
время
стояла
пер едо
мной,
прислушиваясь
к
тому,
что
де лае тся
в
доме.
Но
в
доме
бы ло
тихо.
Подобие
улыбки
скользнуло
по
ее
ма­
леньким,
бесформенным,
иск у санным
губам.
Я
незаметно
вытянул
под
столом
ног и,
хот ело сь
снять
тесный
сапог,
что бы
хоть
немного
об легчи ть
ж гучую
немыслимую
боль.
Мне
казалось,
что
вся
нога
распухла.
Она
горела ,
как
раскаленная.
Женщина
подошла
ко
мне
вп лотн ую
и
озабоченно
за­
глянула
мне
в
лицо.
Я
сов сем
перестал
владеть
собой.
П рав да,
я
еще
не
ст она л,
но
уже
был
близок
к
этому.
—
Вам
больно?
—
прошептала
о на.
Я
кивнул
гол ово й.
—
Что?
—
Ног а.
—
Вы
ранены?
—
Натер.
Я
не
мог у
сн ять
сапог.
—
Дав ай те
сю да.
Она
села
передо
мно й
на
корточки
и
вз ял ась
за
мой
сапог.
Мне
был о
стыдно ,
но
я
уже
не
им ел
сил
соп роти в­
ля тьс я.
Я
тол ько
кряхтел.
У
нее
бы ли
маленькие
нежные
руки
с
пальцами,
очен ь
т онк ими
на
кон ц ах.
Я
заметил
ее
ногот ки
со
следами
облезшего
красного
лака.
Наверное,
она
очень
давно
не
делала
себе
маникюра.
Она
прикусила
губы
и
т янула
изо
всех
сил
тесный
сапог,
к оторы й
никак
не
поддавался.
Она
обливалась
потом.
Все-т ак и
она
его
в
конце
концов
ст ащ ила.
Я
ужа сн улся,
увидев
портянку,
которую
она
раз ве рну ла
дву мя
пальцами,—
грязную,
окровавленную
тряпку
с
че рными
восковыми
отпечатками
пятки
и
пальцев.
Она
с
отвращением
бр оси ла
ее
в
угол.
Но
я
почувствовал,
что
это
отвращение
не
относилось
ко
мне,
оно
относилось
к
че м у-то
другому.
Рана
на
ноге
бы­
ла
довольно
глубокая,
но
не
т акая
страшная,
как
я
себе
представлял.
Как
тол ько
снял и
сапог,
ра на
перестала
бо­
леть.
Я
почувствовал
блаженство.
Но
в
ту
же
минуту
новая
бо ль
заставила
ме ня
застонать.
Это
бы ла
раненая
рука,
о
которой
я
п очти
забыл.
Я
не
мог
ею
двинуть.
Женщина
внимательно
ос мотре ла
меня
с
ног
до
головы
и
465


показала
глазами
на
рукав
моего
полушубка,
который
был
разорван
пулей
пониже
плеча.
—
А
это?
—
сказала
о на.
—
Пуля,—
сказал
я.
Она
покачала
головой.
—
А
еще?
—
Больше
нет .
—
Хоро шо, —
ше пот ом
сказала
она.—
Сидите.
И
она
сно ва
вышла
из
комнаты.
Она
вышла
легкими,
бесшумными
шагами.
Меня
одолевал
сильный
жар ,
ме ня
начало
знобить,
я
едва
соображал,
что
п роис ходит
в округ .
Я
потерял
власть
над
временем.
Время
то
неслось
с
невероятной
быстротой,
то
вдруг
останавливалось,
и
в
эт их
б ескон еч но
тягостных
паузах
остановившегося
вре­
ме ни
я
слышал
быстрое,
неразборчивое
бормотание
боль­
ной
девочки,
ее
вскрики,
шорох
шуб ,
к ото рые
она
пыт а­
л ась
сбр осит ь
с
себ я
в
беспамятстве.
Я
почувствовал,
что
больше
не
в
состоянии
си де ть.
Я
боялся,
что
потеряю
сознание
и
упаду.
С
трудом
сн ял
с
себя
полу шуб ок,
бро­
сил
его
на
пол
к
стене
и
лег.
Она
несколько
раз
приходи­
ла
и
выходила.
Она
что-то
делала
в
комнате.
Я
несколько
раз
впад ал
в
забытье.
Один
раз
я
очнулся
от
резкого
ка мен н оуго льног о
ды­
ма.
Она
сидела
на
корточках
перед
маленькой
печуркой,
зажигала
в
печурке
бума гу
и
сыпала
на
нее
св ерху
ме л­
кий
каменный
уголь.
Уго ль
не
зажигался.
Тогда
он а,
за­
кус ив
губу,
ко лола
на
пол у
ку хо нным
нож ом
пен ал.
Это
был
именно
пенал.
Я
хорошо
запомнил
его.
Он
был
с
переводной
картинкой
на
крышке.
Это ,
наверное,
был
пе­
нал
больной
девочки.
Я
видел,
как
горели
лучины,
нако­
лот ые
из
пенал а,
а
потом
печка
загудела.
Волшебный
зно й
распространялся
по
комнате.
Искрящиеся
стены
по­
темнели.
Коленчатая
труба
стала
сумрачно-вишневого
цвета,
и
по
ней
бегали
з олоты е
искорки.
Я
помню,
как
женщина
раздевала
мен я
и
как
она
ли­
ла
йод
на
пулевую
рану.
Мне
бы ло
стыдно
своего
ужаса­
ющего
белья,
но
я
не
мог
сопротивляться.
Потом
она
поставила
на
пол
эм а лир ова нную
миску
с
нагретой
водой
и
заставила
поставить
в
нее
ногу.
Стоя
на
коленях
и
уронив
на
лицо
каштановые
волосы,
она
мыла
мою
ногу,
и
я
чувствовал
блаженство
от
прик о сн ове ния
к
воспален­
ной
н оге
души с той
мы льн ой
пены.
Она
принесла
откуда-
то
па ру
мужского
белья,
синий
шевиотовый
костюм,
от
которого
па хло
нафталином,
старые,
еще
довольно
хоро­
466


шие
штиблеты.
Она
заставила
меня
переодеться.
Теперь
я
сидел
на
маленькой
скамеечке
за
раскаленной
печкой
и
ме ня
од олев ал
сон.
Ах,
есл и
бы
вы
знали,
какое
это
б ыло
блаженство!
Она
поставила
передо
мно й
на
стул
бри тв ен­
ный
прибор
и
зеркальце.
Она
заставила
ме ня
по бр иться»
Я
ко е -как
побрился,
и
она
вытерла
своими
маленькими
горяч им и
руками
мое
лиц о
одеколоном.
Она
припудрила
мое
лицо.
Это
было
очен ь
хорошо,
так
как
пудра
скрыла
царапины
на
щеках.
П лавным
дв ижением
руки
она
веле­
ла
мне
отвернуться.
Я
отвернулся.
Она
стал а
что-то
де­
лать
за
мо ей
с пин ой.
Я
наст о ро жил ся.
Я
ос торожн о
по­
смотрел
в
мутное
зеркало
туалетного
стола.
Ком нат а
отразилась
п очти
целиком.
Я
увидел
ее.
Она
ходила
по
комнате,
роясь
в
угл ах
и
отыскивая
какие-то
вещи.
Она
д виг алась
по
комнате
плавно,
н ет оропли во,
по
безостановочно,
как
бы
круж ас ь
в
не поня тно м
для
меня
ри тме,
пох оже м
на
медлительное
кружение
кр упн ого
сн е­
га.
Иногда
в
ее
руках
поя вл ял ось
что- то
цветное,
пестрое,
легк ое,
в озд ушн ое.
Она
открыла
зеркальный
шка ф.
Вся
комната
двинулась
и
п опл ыла
в
зеркале.
Я
видел,
как
она
зашла
за
то
дви ж у щееся
зе р кало
и
теперь
стояла
за
зер ­
калом.
Она
стал а
невидимой.
Вместо
нее
бы ла
качающая­
ся
комната,
оплетенная
зол оти стой
паутинкой
ночника.
Она
там,
за
зеркалом,
что-то
дел ала .
Я
увидел
ее
го лую
руку,
которая
выбросила
и з-за
зеркала
п аль то,
платок
и
валенки.
Иногда
ее
обе
руки
подымались
над
зеркалом,
две
прекрасные
нежные
кисти,
смугло
освещенные
ночни­
ком.
Это
продолжалось
оче нь
долго,
я
не
п ер естав ая
на­
блюдал
за
ее
скрытыми,
невидимыми
д в ижения ми.
Стук ­
ну ли
каблу ч ки
туфель.
Тогда
я
понял,
что
она
переодева­
етс я.
Я
у спок ои лся
и
перестал
следить
за
ней.
Ме ня
разбудил
воздушный
ш орох
платья,
летавшего
по
комнате.
Она
ходила
по
комнате
в
ле гком
пест ро м,
праздничном
плат ь е,
с
оголенными
руками,
с
волнистыми,
разлетающимися
каштановыми
волосами.
В
туфельках
на
высоких
каблуках
она
казалась
бо лее
р осл ой,
стройной.
Жаркий
душистый
ве тер
ве ял
по
комнате
от
ее
р азве ваю­
щегося
пл ать я.
А
я
опять
сидел
на
скамеечке
за
печкой
и
следил
за
тем,
как
она
набрасывала
на
стол
чистую
ска­
терть
с
украинской
вышивкой.
Потом
в
ее
руках
появи­
лис ь
мал еньк ие
елочн ые
свечи
—
тоненькие
ога роч ки
ка­
кой-то
давней
елк и,
вероятно
хранившиеся
на
память
в
нижне м
ящи ке
гардероба.
Она
зажигала
их
и,
накапав
цветного
парафина,
прилепляла
к
подоконнику,
к
т уалет ­
467


но му
столу,
к
б уфе ту.
Скоро
зо лоти с тые
ряды
огоньков,
учетверенные
двумя
зеркалами,
мягко
затеплились,
на­
полняя
комнату
елочным
сиянием.
Она
се ла
на
к орто чки
перед
буф етом
и
достала
с
ниж­
ней
полк и
бл юдо
холодной
жареной
рыбы.
Рыбы
б ыло
со всем
мало:
два
или
три
кусочка.
Но
по
той
важности,
сияющей
скромности,
с
которой
она
пр иг ласил а
м еня
к
столу,
я
поня л,
что
это
не
просто
ужин,
а
ужин,
связан­
ный
с
каким-то
д ал еки м-д алек им,
чудесным,
празднич­
ным
воспоминанием.
Мы
сели
друг
прот ив
друга
и
стали
есть.
Мне
было
совестно,
но
я
ничего
не
мог
поделать
со
своим
аппетитом.
Я
не
ел
три
дня .
С тар аясь
не
торопить­
ся,
я
жевал
ры бу,
показавшуюся
мне
лучшей
р ыбой
в
мире.
А
она
совсем
почти
не
ел а.
Она
см от рела
на
ме ня
сияющими
глазами,
по-видимому
наслаждаясь
те м,
что
впе р вые
за
все
эти
черные
годы
сидит
за
одним
столом
со
своим
человеком
и
ужинает.
П отом
она
поставила
на
стол
два
бокала
и
с
грус тн ой
улыбкой
наполнила
их
водой
из
глиняного
кувшина.
Она
отдала
мне
всю
ед у,
которая
бы­
ла
в
ее
некогда
зажиточном,
а
теперь
обнищавшем
доме,
по
она
не
м огла
пре д ложи ть
мне
вина .
Она
п од няла
бокал
и
сказала:
—
С
Но вым
годом.
Я
с
недоумением
посмотрел
на
н ее.
Она
улыбнулась
мне
своей
открытой,
сияющей
и
вместе
с
тем
бес кон ечн о
печальной
улы бк ой.
—
С
Новым
годом,—
повторила
она.—
Вы
раз ве
не
знаете,
что
сегодня
Новый
г од?
И
я
вдруг
понял
з нач ение
эт их
маленьких
елочных
свечек,
наполнявших
комнату
св оим
ясным,
живы м
тр е­
петом,
я
по нял
значение
этого
во зду шного ,
пестрого,
пр азд -*
я ично го
платья,
от
которого
веял о
ж енск им
запахом
ду­
хов
«Красная Москва», я понял блеск этих прекрасных
глаз,
в
кот оры х
как
бы
отражались
какие-то
дру гие ,
ра­
достные,
сияющие
огни
п рош лого
и
будущего...
И
мою
душу
впе р вые
за
ст олько
лет
охватило
такой
не жн остью ,
таким
теплом.
—
С
Новым
годом ,—
сказал
я.
Мы
подняли
бок алы,
глядя
друг
другу
в
глаза,
выпили
холодн ую
воду,
которая
при
блеске
свечей
показалась
мне
золотистой,
как
шампанское.
Девочка
вдруг
встрепенулась,
сд ел ала
попыт к у
вско­
чить.
Ее
глаза
расширились,
и
она
оче нь
то нень ким
и
очень
слабым
голоском
ис пуг анно
за кри чал а:
468


—
Ма руся!
Елк а
загорелась!
Туш и,
туши!
Го рит
вата!
Пожар!
Женщ ин а
подбежала
к
сестре
и
стала
ее
успокаивать.
Пока
она
возилась
с
пузырем,
меняя
в
нем
ле д,
я
поло­
жил
руки
на
стол,
пол ожил
на
них
гол ову
и
заснул.
Вероятно,
я
сп ал
долго.
Когда
я
прос ну лся ,
женщ ина
сидела
против
меня,
положив
острый
подбо ро до к
на
ст ис­
нутые,
перепл ет енны е
пальцы
рук
и
плакала.
Она
пл ака­
ла
совершенно
беззвучно.
Слезы
бежали
по
ее
лицу,
и
мне
казалось,
что
в
каждой
слез е
отра ж ает ся
чистый
теп ­
лый
огонек
свечечки.
Все
л ицо
ее
блестело
текучими
огоньками
и
сияло,
как
догорающая
е лка.
Вдруг
она
подо­
шла
к
окн у,
з анавеш енно му
оде ялом ,
и
при слу ш алась.
Я
то же
прислушался.
Я
услышал
звук
отпираемых
ворот
и
каше ль
дворника.
—
Вам
нужно
идти,—
сказала
она,—
уже
утро.
Она
проводила
меня
до
дв ерей .
—
С
Новым
годом ,—
сказал
я,
поцеловав
ее
нежную
руку
и
вышел.
Воро та
уже
были
открыты.
Но
б ыло
еще
темно,
как
ночью.
Аквамариновая
звезда,
все
это
врем я
сто явшая
высоко
в
неб е
над
фонтаном
с
ца пле й,
тронулась
вместе
со
мн ой
и
вывела
меня
на
у лицу.
Ветра
уже
не
было.
Нем но го
таяло,
как
это
часто
бывает
в
новогоднюю
ночь
на
юге .
Ч уть-чуть
светало.
Водя ни сто
звонил
церковный
колокол.
И
вновь
великая
с ила,
владевшая
моей
душой
все
эти
годы,
подхватила
ме ня
и,
как
на
крыльях,
п оне сла
сквозь
сумрачный,
полуразрушенный
город,
осыпанный
уми ра ющи ми
звездами.
Но
теперь
этот
город
уже
не
казался
мне
лишенным
души.
1947


ПРОКЛЯТЫЙ
ВЕТЕР
Пете
тогд а
б ыло
лет
д евят ь,
и
все
с лучилос ь
как
в
тяжелом,
омерзительном
с не,
когда
ужасы
сл еду ют
один
за
друг им ,
подчиняясь
какой-то
мрачной,
неумолимой
ло­
гике,
сов ерше н но
независимой
от
доброй
воли
и
хороши х
намерений
человека.
Все
нач ал ось
с
того,
что
Пет я
не
п ошел
в
гимназию,
а
вместо
этого,
засу ну в
ранец
за
дров а,
пошел
на
море.
На
гимназическом
языке
это
называется
пойти
«на каз ­
н у».
Он,
конечно,
понимал,
что
это
бол ьш ое
преступление.
Но
он
не
сомневался,
что
его
с
ра дост ью
простят,
когда
ув ид ят,
с кол ько
он
на ло вил
быч ков .
Он
был
уве р ен,
что
принесет
домой
сотню
больших,
превосходных
бычков.
Он
предвкушал
три ум ф.
Кстати,
во
всем
был
винова т
негодяй
Колесничук.
Кол еснич ук
божился,
крестился
на
церковь
и
ел
зем­
лю,
что
зн ает
на
Ср еднем
Фонтане
место,
где
ло в ятся
необыкновенные,
сказочные
бычки.
Их
можно
легко
и
просто
наловить
две
или
даже
три
сотни.
Их
надо
ловить
обязательно
в
то
время,
ког да
ду ет
о со бе нный,
чрезвычай­
но
редкий
ветер,
кот орый
Ко леснич у к
называл
загадочно
«горищий- к онс т а нт инополь с к ий».
В
это
утро
под
Пе т иными
окнами
появился
не год яй
Колесничук
и
ст ал
делать
знаки.
По
его
красному,
в оз­
буж де н ному
ли цу
Петя
ср азу
поня л,
что
именно
с егодн я
нак он ец
задул
«горищий-константинопольский».
Петя
обжегся
горя чи м
чаем,
выскочил
во
двор,
зас у­
нул
ранец
за
дрова,
и
они
пошли,
б одро
шагая
в
ногу,
на
Ср едний
Фонт ан .
Действительно,
дул
«горищий-константинопольский»,
крепкий,
довольно
холод ны й
ветер,
и
над
взволнованным
470


морем
быст ро
шли
—
гряда
за
грядой
—
серые
осенние
тучи.
Мальчики
сняли
башмаки,
подвернули
шта ны
выше
колен
и
по
к амеш кам,
над
кото рым и
пенилась
сердитая
вод а,
перебрались
на
скалы.
Тут
они,
не
теряя
золотого
времени,
приготовили
«куконы», для того чтобы нанизы ­
ва ть
бы чко в,
размотали
с
фанерных
дощечек
самоловы,
нажив или
их
сырым
мясом,
кот орое
выну л
из
гряз но го
носового
платка
Колесничук,
и
забросили
со
скалы
в
от­
крытое
море.
«Горищий -к онс та нт ин оп ольс ки й », который должен был,
по
словам
Колесничука,
всячески
содействовать
улову,
не
тол ько
не
с оде йст вов ал,
но,
на про тив,
мешал,
как
мо г.
Оп
развел
такую
во лну,
что
са м оловы
поминутно
сно сил о
и
пут ало.
Их
все
время
приходилось
распутывать.
Мутн ые
волны,
полные
тины,
весьма
нап оми на ющие
зеленый
борщ,
со
всех
сторон,
ка к-то
бе с поря до чно,
били
в
ск алу
и
окатывали
мальчиков
с
ног
до
головы,
как
из
ушата.
Они
с
труд ом
удерживались
на
скользком
камне,
це п­
ля ясь
озябшими
пальцами
за
трещины.
Это
было
мученье.
Ра зу меется,
они
не
п ой мали
ни
одного
бычка.
Но
они
не
хот ели
сдаваться.
С
упор ств ом
отчая ни я
они
продол­
жали
распутывать
проклятые
самоловы,
наживлять
и
сно ­
ва
забрасывать.
Проклятый
«горищий-константинополь­
ск ий»
крутил
и
раздувал
леску,
вырывал
из
в оды
пустые
крючки
и
н оров ил
всадить
их
в
гл аз
или
в
ухо.
И
вдруг
новые
Петины
башмаки,
стоявшие
на
скале,—
превосход­
ные
новенькие
штиблеты,
только
что
приобретенные
в
ма­
газине
Яковенко,
легко
скользнули
и,
как
во
сне,
канули
в
воду.
Канули
вместе
со
своими
новенькими
гвоздиками,
союзками,
рантами,
крючками,
зелеными
ушками
и
шнур­
ками.
Они
булькнули
и
канули
в
пу чину ,
покрытые
омер­
зительно-зеленой
волной.
Ледяной
пот
прошиб
Петю.
Ему
показалось,
что
во­
круг
него
обрушилась
все лен ная.
Он
жалобно
улыбнулся
и
полез
за
ботинками
в
мутную
воду,
в
глубине
ду ши
по нима я,
что
это
дело
безнадежное.
Большая
во лна
сер­
ди то
покрыла
его
до
пояса,
и
Петя
стал
карабкаться
на-
зад,
но
в
это
время
его
новая
фуражка
медленно
спо лзл а
с
головы
и
уп ала
в
воду.
—
Хватай!
—
закричал
Колесничук.
Но
фур ажк а
уже
ка чалас ь
на
гребне
волны,
медленно
наполняясь
пенистой
вод ой,—
пре вос хо дна я,
с ове ршен но
новенькая
фуражка
с
новеньким
гербом,
черным
лаковым
471


коз ыр ьком
и
красной
муаровой
лентой
на
д не,
купленная
ли шь
вчера
в
маг аз ине
Гураяника.
Фуражка
медл енно
наполнялась
водой
и
дол го
не
то­
нула,
но
«горищий -к он ста н ти но польс ки й»
относил
ее
все
дальше
и
дальше
в
море.
Она
чрезвычайно
медленно
то­
нула,
постепенно
переходя
из
одн ого
водяного
слоя
в
дру­
го й,
покачиваясь,
уплывая
и
краснея
своей
м уа ровой
л ен­
той
с
золотым
вензелем
фир мы.
Отчаяние
и
бурная
жажда
деятельности
охватили
Пе­
тю,
он
быст ро ,
дрожащими
руками
сн ял
с
се бя
гим наз и­
че скую
курточку
и
снова
сделал
попытку
влезть
в
в оду.
Он
просто
пр ыгну л
со
скалы,
но
сразу
же
окунулся
6
головой
в
во ду
и
не
нашел
дна,
и
Ко лесни чук
поймал
его
за
руку
и,
пыхтя,
выт а щил
об ратн о
на
скалу.
Но
пок а
он
его
вытаскивал,
Петина
курточка
ме дле н­
но
съехала
со
скалы,
а
следо м
за
курточкой
и
пояс.
Скрученный
п ояс
канул
в
вод у
так
же
быстро
и
безна­
де жно,
как
и
башмаки,
за то
серая
суконная
курточка,
со­
вершенно
новая,
со
светлыми
блестящими
пуговицами,
твердым,
еще
не
успевшим
обмяться
воро тни ком
и
шел ­
ков ой
вешалкой
с
надписью
«Бр.
Л анд есм ан», раскинув
рукава,
медленно
попл ыла
вслед
за
фуражкой,
увлекае­
мая
в
отк ры тое
море
«горищим-константинопольским».
Тогд а
Жорк а
Колесничук
схв ат ил
Петю
за
лодыжки
и
крикнул:
—
Де ржи
куртку!
Петя
лег
на
скалу,
свесился
над
водой
и
протянул
руки
к
курточке.
Она
бы ла
еще
совсем
бл изко.
Он
даж е
почт и
схватил
ее
за
рукав,
но
рукав
как-то
неосязаемо
—
как
во
сне!
—
скользнул
по
растопыренным
паль цам
мальчика,
и
вол на
отод в ин ула
курточку
еще
нем ног о
дальше
в
море.
Петя
вытянулся
изо
всех
сил ,
пытаясь
снова
схватить
погружающийся
рукав,
но,
вследствие
за­
к она
преломления
лучей
в
воде,
обманулся
и
вместо
ру­
ка ва
схватил
длинную
скользкую
плеть
морс ки х
водорос­
лей.
А
курточка,
бледно
мерцая
светлыми
пуговицами,
при чудл ив о
преломлявшимися
сквозь
т олс тый
слой
му т­
но-зеленой
во ды,
все
уплывала
и
уплывала,
те ряя
очерта­
ния,
увлекаемая
в
отк ры тое
море
беспощадным
«гори­
щим-константинопольским».
Скоро
ее
не
с тало
видно.
Она
набралась
воды
и
затонула
вслед
за
фуражкой.
Только
теперь
Петя
по нял
весь
ужас
тог о,
что
пр о­
изошло.
Его
лиц о
сморщилось,
уши
засветились
как
472


красные
фонарики,
и
он
зар еве л
самым
жалким
образом,
как
приготовишка.
—
Нич его ,—
смущенно
утешал
его
Колесничук,
одн ой
рукой
крепко
держа
сво и
боти нк и,
а
другой
придерживая
фуражку.—
Н ич его,
Пе тька ,
не
д ре йфь.
Если
буд ут
спра­
шивать,
скажи,
что
потерял.
Самое
возмутительное
было
это
«если» .
—
Дурак,—
произнес
Петя ,
всхлипывая.—
«Если»
бу­
дут
спр аш ива ть!
А
то
нет!
И
он
зарыдал,
кусая
губ ы
и
с
ненавистью
смотря
ши­
ро ко
открытыми
гл а зами
в
разы г равш еес я
море,
которое
бесшабашно
играло
во лна ми
и
обдавало
лицо
брызгами,
такими
же
солеными,
горькими,
как
и
его
слезы.
—
Скажи,
что
п отерял, —
туп о
бормотал
Колесничук,
сам
поним а я,
что
говорит
чепуху.
—
Что
потерял?
—
ярос тн о
закричал
Петя.
—
Н у...
фуражку
поте рял ,—
сказал
Колесничук.
—
Фуражку!
А
пояс?
—
Н у...
и
пояс .
—
А
ботинки?
—
То
же
самое
и
ботинки...
Скажи
—
потерял.
—
А
курточку?
Сказать,
что
и
курточку
потерял?
Да!
Осе л!
Петя
сделал
по пытк у
ядовито
улыбнуться,
но
в друг
совершенно
ясно
представил
с ебе
подлинные
размеры
п ост игшей
его
катастрофы
—
новые
ботинки
от
Яковенко,
новую
фуражку
и
поя с
от
Бр.
Гураяник,
новую
курточку
от
Бр.
Л андесм ан,
не
гов оря
уже
о
пропущенных
уроках,
и
с
бе споща дно й
яс ност ью
поня л,
что
он
погиб.
Погиб
окончательно
и
бесповоротно.
Жи ть
при
так их
обстоятельствах
было
невозможно.
Оставалось
одно
—
уме ре ть.
И
он
лег
на
м окрую
скалу
ли цом
к
проклятому
ветру,
дрожа
от
холода
и
нетерпели­
во
ожидая
во спаления
легких.
С
большим
труд ом
Колесничуку
удалось
угов ори ть
Петю
идт и
домой.
Он
не
об лада л
д аром
красноречия
и
все
время
повторял
одно
и
то
же:
—
Ну,
Петь ка ,
уже
идем,
а
то
дом а
бу дут
беспо ко ­
иться.
Нако н ец
он
угов ори л
Петю,
и
они
п ошли
домой.
Петя
шел
с
красным,
опу хши м
от
слез,
замурзанным
лицо м,—
босой,
без
фу ра жки
и
без
курточки,
в
нижней
с орочке
и
подтяжках.
В
эт их
новы х
голуб ых,
очен ь
гл у­
пых
под тяжк ах
б ыло
что- то
особенно
унизительное.
473


Каз алось ,
нет
предела
Петиному
отчаянию.
Но,
видно,
так
уж
ус трое но
человеческое
сердце,
что
оно
не
может
веч но
пребывать
в
отчаянии.
Оно
ищет
утешения
и
нахо­
дит
ег о.
По
дороге
домой
Петя
нашел
утешение
в
ви де
ужа ,
которого
мальчики
поймали
в
небольшом
болотце
в озле
бетонной
сто ч ной
трубы ,
под
обрывом
Среднего
Фонтана.
Собственно,
ужа
поймал
Жорка
Колесничук,
но
Пе тя
выпросил
его
себе.
Он
так
жалобно
его
просил,
что
Ко лесни чу к
не
мог
отказать.
Петя
с
торжеством
вз ял
ужа
за
хвос т
и
в
один
миг
забыл
весь
ужас
своего
пол ож ения .
Его
ду ша
ликовала.
Пр инест и
домой
живого
ужа!
Ма льч ик
п ре двк ушал
тр и­
ум ф.
Почему-то
ему
казалось,
что
настоящий
жи вой
уж
приведет
домашних
в
такой
восторг,
что
всем
остальным
никто
даж е
и
не
поинтересуется.
Кон е чно,
фуражка,
бо тинки ,
поя с
и
курточка
—
это
очень
не пр ият но.
Но
что
же
де лать !
Ловля
змей
им еет
с вои
о тр ицатель ные
стороны.
Впрочем,
чего
стоят
все
эти
жалкие
вещи
в
сравнении
с
ужом!
Несомненно,
несомненно,
все
буд ут
в
восторге
—
и
Па вл ик,
и
тетя,
и
папа.
В
особенности
бу дет
в
восторге
п апа.
Он
часто
говорил
Пет е
сло ва ми
Пу шки на,
что
П етя
«ленив и не любопытен».
Так
нет
же!
Пусть
теперь
знает,
на
что
спо соб ен
его
сын.
Пе тя
скром н о
п одо йдет
к
папе,
положит
ужа
на
пис ь­
менный
стол
и
скажет
с
достоинством,
оп ус тив
глаза:
—
Вот
ты,
папа,
всегда
гов ори шь,
что
я
лени в
и
не
лю бо п ытен,
что
я
не
интересуюсь
естественной
историей,
а
вот
же,
од на ко,
я
поймал
ужа .
И
теперь
я
его
буду
во сп итыва ть
и
изучать.
В иди шь?
И
растроганный
отец,
совершенно
не
обращая
вни ма­
ния
на
отсутствие
фуражки,
пояса,
бот ин ок
и
курт очк и,
растроганно
обни м ет
своего
любознательного
сына-естест­
воиспытателя.
Однако
все
вышло
сов сем
не
так .
Едва
мальчики
поднялись
по
обрыву
наверх,
как
уви­
де ли
Васи ли я
Петровича,
кото рый
с
тревожным
лицом
бежал
по
переулку.
Было
видно,
что
он
уже
давно
бегает
по
дачам
и
пр имор ск им
переулкам,
разыскивая
пр опа в­
шего
Петю.
Только
сейчас
Петя
с
у див ле нием
заметил,
что
дел о
идет
к
вечеру
и
в
б удке
с
арбузами
и
каштанами
уже
зажгли
керосиновую
лампочку.
474


—
Нег о дяй,—
сказал
отец,
бегло
огляде в
Петю .—
Я
все
знаю.
—
Па па,
не
кри чи ,—
с
достоинством
сказал
Петя.—
Вот
ты
всегда
говоришь,
что
я
не
интересуюсь
уроками,
а
я
поймал
ужа .
Посмотри.
Ага!
Мальчик
торжественно
протянул
к
самому
л ицу
Васи­
лия
Петровича
ужа,
и
глаза
его
заси ял и
скромной
гор ­
до ст ью.
—
Ви ди шь,
пап а,
ты
всегда
гов ори ш ь...
—
Сию
же
минуту
выбрось
эту
мерзость!
—
взвизгнул
от ец
и
выр вал
из
рук
Пети
ужа.
Он
дернул
пресмыкающееся
с
такой
силой,
что
оно
разорвалось
пополам.
Затем
отец
вз ял
мал ь чика
обеими
руками
за
плечи
и
стал
трясти.
Он
его
тряс
и
приг ова­
ривал:
—
Где
бо тинки ?
Где
пояс?
Где
курточка?
Где
фу­
ражка?
—
Ну,
я
уже
пошел,—
сказал
Кол еснич ук
и,
неловко
раскланявшись,
о тп рави лся
восвояси,
ков ы ряя
носками
ботинок
землю.
А
Василий
Петрович
все
тр яс
Петю.
Пенсне
съехал о
с
его
вспотевшего
носа
и
качалось
на
шнурке,
как
маятник.
А
он
все
продолжал,
сж ав
з убы
и
выставив
вперед
бо ро­
ду,
трясти
сына-есте ств оиспыт ат ел я,
как
г рушу...
1948


ВЕЧНАЯ
СЛ АВА
В
последних
числах
де кабр я
1941 года в одной из бухт
на
восточном
берегу
Крым а
был
вы саж ен
маленький
де­
сант
мо ряк ов
Черноморского
флота.
Он
выбил
пре в осхо­
дящие
силы
немцев
из
деревни,
о тогн ал
их
в
горы
и
в
течение
нескольких
суток
удерживал
берег.
Однако
ра­
зыгравшийся
небывалый
ш торм
задержал
высадку
под­
креплений,
и
все
дв адца ть
п ять
моряк ов
пал и
см ер тью
храбрых.
Эта
траг еди я
произошла
на
том
само м
чудесном
песч а­
ном
пляже,
который
со став ля ет
главную
прелесть
поб е­
режья
и
привлекает
с юда
каждое
лето
ист инных
люб ите­
лей
хорошего
морского
купанья.
Природа
вокруг
ск упая,
бедная.
Что-то
библейское,
древнее
ест ь
в
сухом
гористом
пейзаже.
Растительности
мало.
Со лн це,
ветер.
Но
за то
какой
легкий
во зд ух,
какая
чис тая
вода
в
зал иве,
какой
песок,
какое
пламенное
сине-»
зеленое
море!
Когда
вы
с юда
приедете,
вам
преж де
все го
покажут
местные
достопримечательности,
и
в
первую
о чере дь
дом
поэта
Вос токо ва ,
который,
соб ст венн о,
и
открыл
э тот
пре­
ле с тный
уг ол ок.
Сам
Востоков
давно
умер,
забыт.
Его
ст ихи
помнят
ли шь
немногие
любители.
В
энциклопедическом
словаре
Аполлинарию
Вос токо ву
посвящено
несколько
строк:
по­
эт-декадент,
сторонник
тео рии
искусства
для
иск у сства
и
прочее.
До
революции
он
пользовался
не кот орой
из вест ­
ностью,
да же
славой.
По
моде
т ого
времени
по эт
искал
уе дин ения
и
п ост роил
с ебе
на
ди ком
бе ре гу,
где
участки
земли
стоили
буквально
гроши,
н еб ольшой
двухэтажный
дом
из
местного
камня
с
пол ук ру глым
фасадом
вроде
ал­
т аря,
с
четырьмя
узкими
окнами,
вых од ящ ими
строго
на
476


восток,
что
должно
было
еще
бо льше
напоминать
базили­
ку.
Впрочем,
дом
напоминал
не
ст оль ко
базилику,
сколь­
ко
караимскую
синагогу.
Здесь
Аполлинарий
Востоков
и
жил
круглый
год
в
полное
св ое
удов о льств и е,
за
исключе­
нием
тех
редких
случаев,
когда
ему
удавалось,
скопив
н емно го
денег,
ме сяца
на
два
съездить
в
Париж.
Там,
надев
фрак
и
цилиндр,
взбив
круглую
каштановую
бороду
а-ля
Жан
Риш пен,
он
сидел
по
целым
дням
в
кафе
«Кло -
з ери
де
лила»
за
рюмкой
абсента,
обсуждая
с
фран цуз ­
скими
декадентами
вопросы
нового
искусства.
Возвратив­
шись
домой,
в
Крым,
он,
как
Мо исей,
с оше дший
с
горы ,
проповедовал
своим
ученикам
и
поклонникам
по сл едние
литературные
мо ды
Монпарнаса.
В
его
д оме
всегда
гостило
множество
приезжих,
имею­
щих
то
или
другое
отношение
к
искусству,
сре ди
них
непременно
одна
или
две
знаменитости.
Их
привлекали
сю да
море,
хорошее
купанье,
дикая
при род а,
дешевизна,
легкий
стиль
жизни,
любоп ыт ное
общество,
а
гла вно е
—
оригинальная
лич но сть
самого
Аполлинария
Востокова.
Сняв
парижский
фрак,
он
ход ил
по
окрестностям
в
гре­
ческой
тунике
по
колен о
и
сандалиях
на
босу
ногу.
С
го­
ловой
Зевса
и
туловищем
медведя,
он
был
не
тольк о
ра­
душным
хозяином,
но
также
и
учителем,
арбитрум
эл е-
ганцирум,
неким
ора к улом,
изрекавшим
са мые
новейшие
парижские
истины;
он
был
ду шой
общества,
законодате­
лем
вку со в.
Больше
того,
он
был
местным
божеством.
Можно
было
под ума ть,
что
вся
природа
вокруг
не
больше
чем
создание
его
воображения.
Он
давал
имена
бухтам
и
ск а лам.
Он
свел
с
ума
множество
бездельников
—
среди
них
даже
одного
профессора,—
ко то рые
с
утра
до
вечера
пол з али
по
пляжу,
собирая
обточенные
пр ибо ем
камешки,
названные
Востоковым
странными
именами: «фернампик-
с ы », «слезки», «полинезийцы», «собаки» .
Изр ед ка
попа­
д ав шиеся
ка м ешки
с
дыркой
он
называл
«куриный бог» .
Их
стали
в ешать
на
шею ,
как
амулеты.
Он
создал
леген­
ду,
что
им енно
в
ме ст ной
бу хте
высадились
аргонавты,
иск ат ели
золотого
руна,
и
да же
показывал
остатки
мифи­
ч еск ого
корабля
—
кусок
ста рого
дерева
с
бронзовым
гвоздем.
Он
зав ел
себе
лодку
с
к р асным
п арус ом.
Этот
к р асный
парус
в
гус той
синеве
к руглого
залива
сообщ а л
пейзажу
нечто
напоминающее
Древнюю
Элладу.
В
до­
вершение
всего
сама
природа
как
бы
признала
над
собой
верховную
власть
Аполлинария
Во стоко ва ,
изв аяв
для
по­
то мст ва
удивительно
пох ожий
его
про филь
—
высокий
477


лоб,
медвежий
нос
и
боро ду, —
вырубленный
на
ре бре
р аз­
рушенного
кратера
п огас шего
вулкана,
замыкающего
с
одн ой
стор оны
великолепное
лук омор ье.
В
мире
происходили
войны,
революции.
Востоков
не
пр инима л
в
них
участия.
Он
продолжал
жить
в
своем
воображаемом
ми ре,
будучи
уверен,
что
ему
удалось
на
своем
не больш ом
клочке
з емли
во зроди ть
золотой
век .
Он
у мер
уже
при
Советской
власти,
до
ко нца
своих
д ней
оставаясь
все
тем
же
неи сп ра вимым
чудаком,
для
которого
мир
был
не
больш е
чем
порождением
его
фанта­
зии.
Его
пох оро ни ли
согласно
его
жел анию
на
вершине
одного
из
холмов,
откуда
открывается
поистине
изуми­
те л ьный
вид
на
весь
зал ив
и
окрестности.
На
могиле
нет
ни
креста,
ни
на дгр обн ой
плиты,
то лько
рядом
ус трое но
подобие
д и вана,
вырубленного
в
скале.
Таким
образом,
появилась
еще
одна
местная
достопримечательность
—
«Могила Востокова», место отличных прогулок .
На
моги­
лу
Вос токов а
принято
вместо
цветов
класть
наиболее
ре д­
кие
кам ешки
с
пляжа.
За
могилой
ухаживает
вдова
покойного
поэта
Ольга
Ивановна,
теперь
уже
старушка.
Каждый
год
на канун е
дня
смерти
Востокова
она
не пр е менно
приходит
на
моги­
лу
и
ночует
на
каменном
диванчике
под
летними
звез да­
ми.
Она
встречает
восход
солнца
и
затем
возвращается
домой.
О льга
Иван о вна
свято
чтит
пам ять
Вос токов а
и
совершенно
иск рен не
считает
его
одни м
из
самых
выдаю­
щихся
русских
поэтов.
Она
хранит
его
кабинет
в
полной
неприкосновенности,
устроила
из
него
нечто
вроде
музея
и
охотно
показывает
его
изб р ан ным.
В
доме
всегда
ж ивет
несколько
бестолковых
старушек,
поклонниц
Вост оков а,
к оторы е
помогают
Оль ге
И ва новне
поддерживать
легенду
о
необыкновенной
лич нос ти
поэт а
и
об
его
вечной
славе.
Ольга
Ивановна
—
очень
отзывчивая,
добрая
женщи­
на,
вечно
пом ога ет
кому-нибудь,
любит
детей,
и
де ти
ее
любят.
По
профессии
она
врач
и
кончила
когда-то
меди­
цинский
институт,
но
профессией
сво ей
не
з ан имается
уже
давн о,
с
тех
пор
как
соединила
свою
жи знь
с
Восто­
ковым.
Она
пол юби ла
его
в сей
сво ей
чис той
и
цел ьно й
душой,
а
полюбив,
полностью
и
без
ос татка
была
п огло­
ще на
его
ли чнос тью,
р аст во рилась
в
ней .
Она
полю б ила
его
стихи,
его
мысли,
привыкла
см отр еть
на
мир
его
гла­
зами.
О дним
словом,
с
ней
случ ил ось
то
же,
что
с
одной
чистой
сердцем,
милой
рус с кой
женщ ино й
из
че хов ск ого
расс ка за,
кот орой
так
нежно
восхищался
сердитый
старик
478


Лев
Толстой.
По до бно
Душечке,
Оль га
Иван овна
п оте ря-
ла
себя
и
все
время
жила
как
во
с не,
да же
после
смерти
мужа.
И
лиш ь
однажды,
в
штормовую
декабрьскую
ночь,
она
ненадолго
очнулась
и
вд руг
у видела
мир
сво ими
собствен­
ным и
глазами,
раскрывшимися
от
ужа са.
Нас
познакомили,
и
Ольга
Ивановна
согласилась
пока­
зать
мне
к аб инет
Вост оков а,
кот оры й,
кстати
сказать,
был
также
весьма
недурным
художником-пейзажистом.
Я
увидел
то,
что,
собственно,
и
пр ед по лагал
увидеть.
Это
б ыла
большая,
в
два
света
комната
с
д ерев ян ными
антре­
солями
в
виде
гал ереи
и
вну т рен ней
л ес т ницей,
обс тав ­
ленной
в
духе
мастерской
большого
художника,
где
г ру­
бые
предметы
мастерства
—
подрамник,
этюдники,
моль­
берт,
деревенские
кувшины
для
кистей
и
мостахинов
—
сочетаются
с
произведениями
изысканного
искусства
и
разными
редкостями.
Много
б ронз ы,
восточных
тканей,
книг
в
парчовых
пер епл етах ,
фот огр а фий
с
автографами,
ав топ ортре тов
и
пейзажей
хозяина.
Но
главной
достопримечательностью
кабинета
был а
голова
какой-то
египетской
богини
—
копия,
вывезенная
Востоковым
из
Александрии.
Эта
огромная
голов а
с м отре­
ла
п рямо
на
вас
сонными
глазами,
в
какой
бы
точке
вы
ни
на ходи лись.
И
чер ез
мину ту
или
две
казалось,
что
в
мас тер ск ой
бо льше
нет
ничего,
кроме
этого
раскрашенно­
го
лица
с
тон кой ,
ско ль зяще й
«улыбкой Джоконды», как
поспешила
заметить
О льга
Ивановна,
вероятно
повторяя
сл ова
самого
Во стоко ва .
В одя
ме ня
по
мастерской,
она
с
воодушевлением,
как
хорошо
заученный
урок,
рассказы­
вала
о
жизни
и
творчестве
поэта,
не мно го
нараспев,
де­
вичьим
г олос ом
читала
его
стихи,
а
я
слушал
ее
расс еян ­
но,
так
как
все
это
бы ло
мне
уже
давным-давно
знакомо.
Я
смотрел
на
эту
маленькую
сед ую
женщ ину ,
подстри­
женную,
как
мальчик,
под
гребенку,
с
загрубевшим
от
солнца
морщинистым
личи ком ,
седыми
усиками
и
синим и
наи вными
гл аз ами,
и
продолжал
недоумевать:
что
общего
может
бы ть
между
нею
и
вс ем
эти м
вздором?
Наконец,
мы
поднялись
вверх,
наружу
и
очутились
на
полусгнившей
площадке
солярия.
В
ярком
небе
носились
ласточки,
лепившие
гнезда
под
стрехой
черепичной
к ры­
ши.
Солнце
и
ветер
царил и
над
миром.
Мы
с ели
на
поко­
сившуюся
лавочку,
накаленную
солнцем.
Я
з амет ил
не да­
ле ко
от
пляжа,
п окры того
загорелыми
телами,
сред и
за­
рос лей
ди кой
ма сли ны
памятник-обелиск,
на
к оторы й
479


ран ьше
не
обратил
внимания.
Ольга
Ивановна
сказала,
что
это
братская
могила
моряков-десантников.
Так
как
О льга
И вано вна
во
время
немецкой
оккупации
не
успел а
уехать
и
ос тавал ась
в
Крыму,
мы,
естественно,
заговори­
ли
об
эт их
стр аш ных
годах,—
в
частности,
о
неудачном
мо рс ком
десанте.
Ее
глаза
з асвет ились
давно
пережитым
ужасом,
и
она ,
как
бы
очнувшись
от
сна,
рассказала
мне
т©
немногое,
что
она
ви дела
и
в
чем
принимала
участие.
Как
высаживались
мор я ки,
она
не
знает.
Бы ла
мрач­
ная
ночь.
Дул
ледяной
норд-ост.
В
мо ре
начинался
шт орм.
Дом
дрожал.
По
приказу
немецкого
коменданта
после
наступления
те мн оты
местные
жит ели
не
имели
права
выходить
н аруж у.
Одна
в
темном
нетопленом
доме,
Ольга
Ивановна,
как
обычно,
коротала
эту
бесконечно
дл инну ю
декабрьскую
ночь
на
турецком
диване
в
мастер­
ской,
завернувшись
в
старый
вытертый
плед
В ост оков а.
При
свете
ночника
она
пыталась
чита ть
«Восстание анге­
лов»
Анат о ля
Франса
в
подлиннике.
Перед
рассветом
она
забылась,
и
вдруг
ее
разбудила
сильная
стрельба
под
окном.
Скво зь
грохот
шторма
О льга
И вано вна
услышала
крики
на
пляже
и
даже
уловила
слова
р усс кой
команды.
Она
осторожно
отогнула
маскировочную
штору
и
у вид ела
в
окн е
мельканье
электрических
фонариков.
Тогда
она
н анял а,
что
это
десант.
Стрельба
продолжалась,
но
теперь
уже
где-то
в
друг ом
месте,
дальше
от
дома.
Когда
рассвело,
Ольга
И вано вна,
дрожа
от
холод а
и
ст раха ,
выглянула
из
до ма.
Бу ря
вырвала
из
ее
рук
тря­
сущуюся
дверь
и
р асп ах нула
настежь.
Штормовой
при бой
волок
по
обледеневшему
бе регу
разбитую
десантную
шлюпку.
На
пл яже
в
беспорядке
вал яло сь
несколько
пустых
ящиков
из-под
бое при па сов
и
окровавленный
тр уп
немецкого
солдата,
уже
успевший
обле ден ет ь.
Множество
т яже лых
сл едов ,
пробивших
ледяную
корку
пляжа,
вид­
не лось
на
из ур од ов анном
песке.
Сл еды
ве ли
в
сад
и
даль­
ше.
Но
в
саду
уже
никого
не
было.
Лиш ь
поломанные
кус ты
тамариска
показывали
нап рав ление,
в
котором
дей­
ствовал
десант.
Теперь
уже
бой
шел
в
деревне,
откуда
моряки
выбивали
нем ецк ий
гарнизон.
В
саду
свистели
шальные
пул и.
Ш торм
неистовство­
вал.
Г оры
стонали.
За
могилой
Востокова
вспу хали
туч и
ч ерн ого
дыма.
Это
горе л
да ль ний
город.
Норд-ост
пр ино­
сил
оттуда
грохот
взрывов,
потрясавших
окрестности.
Ольга
И ван овна
бросилась
обрат но
в
дом,
с
трудом
заперла
за
со бой
дверь
и
несколько
суток
—
она
не
по­
480


мнит
сколько
—
пр ов ела
о дна,
пр исл уш ивая сь
к
звукам
бо я,
кот орые
то
приб л ижались ,
то
удалялись,
то
надолго
смолкали,
то
вдруг
нач и нали сь
с
нов ой
силой.
А
шторм
продолжал
бушевать
еще
злее .
Брызги,
з аме рзая
на
лету,
как
крупная
дробь,
секли
стены
дом а
и
выбивали
стекла.
На
вторую
или
третью
ноч ь
Ольга
Ивановна
вд руг
по­
чувствовала,
что
в
ходе
боя
произошел
какой-то
злов ещи й
перелом:
с
гор
по
деревне
у дар или
немецкие
пушки,
а
затем
ручные
гранаты
стали
рваться
в
саду.
И
все
п овт орило сь,
как
в
пе рвую
ночь,
но
тольк о
в
обратном
порядке.
Когда
автоматы
застрочили
на
пляже,
Ольга
Ивановна
поняла,
что
моряки
отс туп аю т.
Видимо,
их
ост ал ось
со в­
сем
мало.
Их
огонь
ст анов ился
все
слабее
и
реже.
Это
была
а гони я.
Внезапно
раздался
резкий
стук
в
дверь.
Стуча ли
прикладом.
Ольга
Иван овна
л егла
на
диван
и
за ку тала
голову
пле до м,
чтобы
больше
нич его
не
с лы­
шать,
ни
о
чем
не
знать.
Ст ук
повторился.
Тогд а
о на,
повинуясь
непреодолимому
чувству,
более
сильному,
чем
с трах,
в зяла
со
стола
н очни к.
Дрожа
с
ног
до
г ол овы,
она
открыла
наружную
дверь
и
увидела
моряка
в
расст ег ну­
том
бушлате.
Он
проворно
вошел
в
до м,
гов оря
на
ходу:
—
А
ну,
гражданка,
д авайт е
собирайтесь
в
какое-ни­
будь
укрытие.
К уда
у
вас
тут
выходят
окна?
Мы
сейчас
будем
занимать
огне в ую
по зиц ию.
В друг
он
пошатнулся,
чуть
не
упал
на
Ольгу
Иванов­
ну,
но
сделал
ус или е,
удержался
на
ногах
и,
еле
шевеля
побелевшими
губа м и,
проговорил:
—
Надо
п ерев язать ся.
Оль га
И вано вна
пр ивела
его
в
мастерскую
и
посадила
ра
диван.
Сняв
с
нег о
автомат,
она
осм отре ла
его.
Он
был
ранен
в
груд ь
навы лет,
под
левую
ключицу.
Пуля
проби­
ла
пле чев ой
сустав.
По ка
Ол ьга
Ива нов на,
наложив
там-
пон ы
на
выходное
и
входное
отверстия,
накрест,
через
грудь
и
шею,
крепко
перевязывала
м ат роса
маленькими
ловкими
руками,
он
сидел,
стиснув
зуб ы,
и
мычал
от
бо­
ли.
Пом ят ая
осколками
каска
свалил ась
с
его
стриженной
йод
маш инк у
головы,
и
на
лбу
бл ес тел
хол одн ый
п от,
хотя
все
его
по-юношески
худощавое
тело
др ожа ло
и
пы­
лало,
как
печка.
Он
каз ал ся
в
беспамятстве.
Но
едва
Ольга
И вано вна
ок онч ила
п ерев язку
и
начала
осторожно
укл а ды вать
моряка
на
диван,
как
он
вско ч ил
на
ноги
и
стал
прислушиваться
к
стр ельбе ,
которая
все
еще
продолжала
доноситься
с
пля жа.
Тепер ь
огонь
вел
16 В.
Катаев,
т,1
481


всего
ли шь
один
пулемет
коро тк ими ,
часто
прерывающие
мися
оче ре дями ,
аритмично
стуча,
как
сердце
умирающее
го.
Нако н ец
замолчал
совсем.
Моряк
левой
рукой
поправил
на
втянутом
живо те
пряжку
с
якорем
и
по добра л
с
по ла
автомат.
—
В сех
побили,
один
я
остался,-—
сказал
он
голосом,
о сипш им
от
боли .
И
тут
он
вдруг
об ра тил
внимание
на
музейное
убран^
ст во
комнаты
и
на
голову
египетской
ца риц ы.
Загадочно
улыбающееся
лицо
с
подкрашенными
щеками
выступало
из
темноты.
При
шат ающем ся
свете
ноч ник а
оно
с м отре­
ло
в
упор
дл инными
глазами.
—
Ника к,
у
вас
тут
музей,—
с
уважением
сказал
мо­
ряк.—
Что
же
вы
м еня
не
пре д упре д или?
А
я
бы ло
тут
ог нев ую
точку
на ме тил.
Могли
бы
в
бою
что-нибудь
поко -
рябать.
Извините.
Пойду.
И
он
пошел,
труд но
передвигая
но ги
в
ре з иновых
са­
погах.
В
дверях
он
остановился,
как
бы
в
последний
раз
в
жи зни
жел ая
по см отре ть
на
мир,
из
которого
уходи л.
В
этот
миг
О льга
И ван овна
оч ну лась
от
сна,
в
котором
пребывала
всю
жиз нь.
Она
у вид ела
скуластое
лицо
моряка,
его
м алень ки е,
темные,
как
изюминки,
по чти
детские
глаза,
иск усанны й
от
боли
рот,
плос кую
юношескую
груд ь,
обтянутую
мо к­
рой
тельняшкой
под
р аспахн ут ым
брезентовым
буш латом ,
окровавленный
бинт ,
и
в
ее
душе
вд руг
с
невероятной
силой
вспыхнуло
и
рванулось
никогда
еще
не
испытанное
ею
материнское
чув ст во.
Вед ь
это
мог
бы ть
ее
сын
или
вну к
—
черноглазый
мальчик,
истекающий
кровью.
Ольга
Ивановна
бро сила сь
к
нему,
обхватила
руками
и,
бормо­
ча: «Мальчик,
мальчик
мой!»—
ст ала
уговаривать
остать­
ся.
Она
хотела
его
спасти.
Она
обещала
сп рятать
его
в
погреб,
выходить,
вылечить,
выкормить.
Она
клялась,
что
никто
ничего
не
узнает.
Она
ше пта ла,
что
и дти
«туда»
бесполезно,
что
все
уже
кон че но
и
он
тольк о
напрасно
погибнет.
Наконец,
она
требовала,
как
врач,
ч тобы
он
о ста лся.
Мо ряк
осторожн о
освободился
от
ее
объятий,
попр а­
вил
левой
рукой
каску.
С
н е одобри те льно й,
строгой
и
вместе
с
тем
насмешливо-ласковой
улыбкой
он
сказал:
—
Эх,
м амаш а,
разве
от
войны
спрячешься?
Нам
это
не
положено.
Затем
он
вышел
из
дом а
—
она
слышала
его
тяж елы е
ш аги
в
резиновых
сапогах
по
звенящей
гальке,—
лег
аа
482


п ул емет
тол ько
что
убитого
товарища,
исправил
перекос
ленты
п
через
несколько
минут
сам
был
уби т
—
п осле д­
ний
из
дв адца ти
пяти
мо ряк ов
десанта.
Рассказывая
это,
О льга
Ивановна
смот ре ла
на
меня
широко
открытыми
синими
глазами,
из
которых
катились
слезы.
С
пляжа
доносились
голос а
купальщиков.
Под
на­
ми
с
шорохом
раскачивались
ветви
розовой
а ка ции,
по­
крытые
одновременно
и
цветами,
и
витыми
стручками
се­
мян.
На
дорожке
з венела
галька
под
ногами
бегающих
детей.
Раздавались
редкие
удары
тен ни с ного
мяча.
По­
крытый
пылью
а втоб ус
вез
курортников
с
пляжа.
Памятник
поги бш им
морякам
представляет
обычного
типа
цементный
обелиск.
Он
окружен
якорной
цепью,
по­
вешенной
между
четырьмя
я йце вид ными
корпусами
м ин,
р аспилен ных
п опола м.
На
обелиске
име етс я
над пис ь: «Вечная слава геро ­
ям
—
25- ти
морякам
Ч.
Ф.,
павшим
в
б оях
за
сво бо ду
и
независимость
нашей
Родины».
К
под нож ию
этого
памятника
вечной
славы
св обо дные
и
нез ависим ые
советские
лю ди
приносят
пучки
бессмерт­
ников
или
же
венки,
свитые
из
коло сье в
пшеницы,
веток
душ ис той
полыни,
цветущих
каперцов,
дикой
мальвы.
1953
No


ПО РТ
I
Ст ран ное
зрелище
представлял
со бою
порт.
Это
б ыло
тя гостн ое,
необъяснимое
соединение
неподвижности
и
движения,
шума
и
тишины.
Но
не под виж нос ть
и
тишина
как-то
п оглощ а ли,
таинственно
скр адыв ал и
всякий
шум
и
всякое
дв ижен ие.
Медл енно,
тяжко
катились
товарные
вагоны.
Дискантом
вскрикивали
маневренные
паровики.
Стукались
тар ел ки
буферов,
и
музыкальный
их
зву к
убе­
гал
вдоль
состава,
как
бы
все
умен ьша ясь
и
умен ь шая сь
в
перспективе.
Мостовая
дрожала
от
громадных
грузовиков.
Слышался
ноющий
зво н
где-то
далеко
брошенного
и
по д­
скочившего
рельса.
Слышались
людс к ие
голоса,
кр и чав­
шие
х о ро м: «Вира помалу!» —
и
слабенькое,
сонное
«тир-
ли-тирли»
па роходн ой
лебедки.
Но
все
эти
звуки
казались
так
малы,
так
случайны
ср еди
подавляющей
тишины,
та­
кой
же
громадной,
как
и
самый
порт.
Ин огда
ср еди
развалин
пакгаузов,
на
молах,
чистых
и
пустынных,
как
тюремные
дворы,
показывались
л юди.
Они
м едленн о
шли
гус ьком ,
неся
на
плечах
д лин ное
брев­
но
или
с
ус и лие^
катя
площадку,
груженную
бутом.
Их
сопровождал
румынский
сол да т,
в
рога той
пилотке,
со
старым
карабином
за
плечом,
в
грязных
обм отк ах
и
сыро­
мятных
п ос толах
—
какой-нибудь
мужик
из
Добруджи,
с
черными,
небритыми
щеками
и
т аким
ун ылым
носом,
что
даже
на
расстоянии
было
видно,
что
ему
смертельно
скуч­
но
и
стыдно.
Но
даж е
и
это
движение,
возникавшее
то
здесь ,
то
там,
в
разных
частях
порта,
не
мо гло
разрушить
в печ ат­
ления
общего
оцепенения
и
неподвижности,
царивших
над
в сей
громадной
территорией
порт а.
По рт
каз ал ся
за­
колдованным.
А
сентябрьский
день
зно йно
сиял,
солн це
с
беспощадным
равнодушием
калило
смуглый,
лобастый
бу­
л ыжни к,
по
которому,
воркуя,
ходи ли
аспидные
п ортов ые
484


голуби
и
кл ев али
ко ра ллов ыми
носиками
кукурузные
зерна.
Гря зна я
зеленая
во да,
покрытая
радужными
пятнами
нефти,
п очти
нез амет но
подымалась
и
опу ск алась
у
пир ­
сов,
шевеля
тину
на
св аях
оторочек ,
обросших
мидиями.
Солнечные
лучи
золотистыми
струнами
уходи ли
в
сум­
рачную
светло-зеленую
глуб ин у,
ко со
пр он из ывая
молоч­
ный
абажур
медузы
с
синими
волнующимися
краями.
Зеркальные
отражения
моря
жа рк ими
жилками
струи­
лис ь
по
бортам
румынских
па роходов ,
отчего
казалось,
что
они
как
бы
сделаны
из
живого
мрамора.
Крепко,
со­
лоно
пахло
гниющими
водорослями,
креветками,
машин­
ным
ма сло м.
Чайки
кружились
на
неподвижно
раскину­
тых
косых
крыльях,
иногда
хватая
на
ле ту
с
воды
дохлую
рыбку.
Но
и
они
не
могли
разрушить
вп ечат лен ия
непо­
движности
—
так
плавны
был и
их
движения,
медлитель­
ные,
как
во
сне.
И
только
за
волноломом,
где
густо
синела
чистая
тем­
ная
полоса
отк рытог о
моря,
изда ли
казавшегося
непо­
движным,
угадывалось
в еч ное,
неутомимое
д виже ние
воз­
духа
и
волн.
«Оперативный
простор!»—
подумал
Стрельбицкий,
вместе
с
др угим и
* мобилизованными гражданами сбрасы­
вая
с
плеча
длинное
бревно,
к оторое
с
круглым,
в ку сным
звуком
ударилось
о
го ря чий
булыжник
и
подскочило.
Это
было
двадцатое
бр евн о,
которое
они
перенесли
со
склада
на
Платоновский
м ол,
и
прора б
ск аза л:
—
Пере кур !
После
каждого
двадцатого
бревна
он
г ов ор ил: «Пере­
кур!»—
и
мобилизованные
садились
от ды хать,
свес ив
но­
ги
с
вы со кой
стенки
и
молч а
ра згля д ывая
сквозь
сло й
воды
розовую
лапу
старо г о
якоря,
вросшего
в
дно
и
по­
к рыт ого
мелкими
ракушками.
Часо во й
садился
ряд ом
и
тоже
смотрел
на
якорь,
время
от
времени
сплевывая
в
воду
и
с
деланным
равнодушием
о жидая,
ко гда
начнут
скр у чив ать
цигарки
и
предложат
ему
то же
закурить.
Отдыхали
минут
п ятнад цать
—
двадцать,
а
то
и
все
полчаса,
и
Стрельбицкий
заметил,
что
прораб
не
очень
торопится,
хотя
вид
имеет
чрезвычайно
деловой,
озабо­
ч е нный.
Он
все
время
считал
бревна,
подписывал,
п рило­
жив
бумагу
к
развалинам
стены
пакгауза,
какие-то
доку­
менты,
бегал
по
фронту
р абот
—
маленький,
суе тли вы й,
в
открытой
рубашке
«апаш», желтых туфлях и твердой со­
ломенной
шляпе,
сдвинутой
с
потного
лба
на
затылок.
485


Впрочем,
если
на
молу
по яв лял ось
портовое
на ча ль­
ст во
—
а
нач ал ьст во
по яв лял ось
довольно
часто:
два
эле ­
гант ных
брюнета
в
ультрамариновых
пиджаках
и
кремо­
вых
теннисных
б рюк ах,
с
рулонами
чертежей
в
руках
и
разноцветными
ка ранд аша ми
в
наружных
к арман ах,
а
с
ними
офи цер
кап итани и ,
еще
более
элегантный
и
еще
бо лее
черный,
со
шпорами
на
ботинках,
множеством
ор­
денских
ленточек
и
в
гром адн ой
фуражке,
расшитой
золо­
то м,—
прораб
зам еча л
их
изд али
и
сейчас
же
начи н ал
кричать
страшным
голосом:
—
Встать !
Построиться!
Ш агом
ар ш!
—
и
при
эт ом
так
размахивал
пачкой
документов,
что
некоторые
на­
кладные
вырывались
из
его
рук
и
улетали,
а
он
ловил
их
и
продолжал
кричать
страшным
голосом:
к
чертов ой
ма тери
с
такой
работой!
Бездельники!
Л одыри !
Привык­
ли
только
митинговать!
А
в
«Куртя Марциала», на Сло­
бодку,
не
х отит е?
Жив о
отправлю!
После
этого
он
рысью
бежал
к
начальству
и
бойко
докладывал
по-румынски
о
дв ижен ии
раб оты
на
своем
ст роит ельно м
участке.
На
эт ом
строительном
участке,
как
понял
Стре льби ц­
кий,
занимались
восстановлением
так
называемых
оторо­
чек
—
д ер евянн ых
причалов,
построенных
впереди
камен­
ной
стенки
наб ер ежной
и
разрушенных
бомбежками
во
вр емя
обороны
города.
Работа
несложная.
Несколько
ар­
телей
носили
со
склада
бревна.
Бригада
плотников
делала
сваи,
к оторы е
з аб ивали
в
дно
на
м есто
старых,
разбомб­
лен н ых.
Такелажники
к реп или
их
железными
ск оба ми
и
наст ил али
в доль
каменной
стенки
пол
из
дюймовых
до­
сок,
кот оры е
тут
же
и
с тро гали.
Рядом
в
котлах
варилась
смола,
которой
покрывали
сваи.
Нем но го
п оода ль,
на
са­
мом
кр аю
мола,
возвышался
копер
для
забивки
свай.
Народу
на
строительном
у час тке
раб от ало
много
—
че­
лов ек
полтораста,
разбитых
на
артели.
Снач ал а
Стрель-
бицкого
неприятно
поразил
образцовый
порядок,
царя-»
щий
на
участке.
Строительные
материалы
был и
ак кура т­
но
сложены
ку чками
и
штабелями
по
всему
фронту
работ.
Всюду
были
расставлены
специал ьн ые
вешки
с
номерами,
отмечавшими
каждую
кучку
и
каждый
штабель.
Даже
старые,
разбитые
и
обгорелые
сваи,
вытащенные
из
вод ы,
не
бр осал и
к ое -как,
а
отн оси ли
в
отдаление
и
там
склады­
вали
в
большом
порядке
во зле
в ешки
со
специал ьны м
но­
мером.
«Ах,
сукин
сын!
—
с
ненавистью
подумал
Стре льб иц -
486


кий
о
произ во д ите ле
работ.—
Небось
при
нашей
власти
ты
так
не
стар ал ся.
А
теперь
землю
носом
рое шь,
чт обы
выслужиться
пер ед
этими
гад ами !
Ну
погоди,
мы
еще
с
тоб ой
посчитаемся!»
Но
ч ерез
некоторое
время,
прис мо тре вш ись
к
раб оте
строительного
уча стк а,
Стрельбицкий
заметил,
что
несмотря
на
столь
б лес тящую
организацию
фронта
ра­
бот
—
а
вернее
ска зать,
им енно
вследствие
этой
блестя­
щей
организации,—
работа
шла
на
редкость
к анит ельн о
и
бестолково.
Так ,
напр имер,
для
т ого
чтобы
бревно
прев ра ­
тить
в
сваю,
его
ну жно
б ыло
сн ачала
перенести
метр ов
за
двести
к
пильщикам,
а
потом
обратно
ме тров
за
двести
к
плотникам,
а
от
плотников
еще
метров
за
полтораста
к
месту,
где
варилась
смола,
откуда
сваю
—
опять
же
на
руках
—
сле дов ало
нести
метров
на
четыреста
к
копру.
Что
же
касается
копра,
то
после
каждой
сваи
его
ну жно
было
передвигать
в ручн ую,
что
занимало
очень
много
времени.
Вп рочем ,
копер
работал
как-то
странно:
чугун­
ная
баба
почему-то
поднималась
не
на
полную
в ысо ту,
веревка
часто
сры вал ась,
баба
падала
в
во ду,
и
ее
долго
приходилось
вытаскивать,
для
че го
вызывали
вод ола зов .
Люди,
работавшие
артелями
на
строительном
участке,
мало
п оход или
на
портовиков,
каких
обычно
привык
ви­
д еть
в
одесском
порту
Стрельбицкий.
В
общем,
по
внеш­
нему
виду
это
был
какой-то
сброд,
скорее
напом инав ­
ший
обитателей
дореволюционных
ночлежек,
чем
совет­
ских
ра боч их.
По-видимому,
их
нанимали
пря мо
у
вор от.
Впрочем,
по пад ались
лю ди
п
другого
т ипа
—
опрятно
оде­
тые
советские
граждане,
в
пр инуд ите ль ном
порядке
при­
сл анн ые
в
порт
биржей
труда
через
пол иц ию.
Среди
них
Стрельбицкий
зам ет ил
несколько
человек
явно
инте л ли­
гентных,
по-видимому
школьных
учителей
или
даже
про­
фессоров.
Один
из
них
—
пожилой,
в
очках
—
б ыл,
н ес мотря
на
жару,
в
черном
летнем
пальто,
белом
пиджа­
ке
и
с
зонтиком,
который
вместе
с
кошелкой
с
помидора­
ми
леж ал
в
сторонке,
на
мостовой
пирса,—
по
всей
веро­
ятности,
п рофе сс ор,
не
пожелавший
сотрудничать
с
окку­
пант ами
п
в
наказание
за
это
отправленный
в
порт.
II
Когда
наступило
время
об еда
и
производитель
работ,
обмахивая
вспотевшее
лицо
соломенной
ш ля пой,
велел
шабашить,
Стрельбицкий
под ошел
к
не му
и
по прос ил
ра з­
487


р еш ения
отлучиться
на
несколько
минут
—
повидать
зна ­
комого
ст орожа .
Производитель
работ
с
ног
до
головы
осмотрел
Стрельбицкого.
Стрельбицкий
старался
держать­
ся
скромно
и
говорил
п очти тельн о,
с
теми
мягкими,
сдер­
жанным и
черноморскими
инт о нациям и
старого
одесского
грузчика,
кот орые
внушали
собеседнику
чув ств о
уваже­
ния .
Он
и
впрямь
напоминал
сейчас
старого,
прирожден­
ног о
одесского
грузчика:
гром адн ы й,
голый
по
п ояс,
с
мешком
на
п ле чах,
со
скульптурно
выл е пленн ой
мускула­
турой,
в
подвернутых
выгоревших
штанах
и
тапочках
на
босу
ногу;
бритая
бле стящая
гол ов а,
темные
бро ви
с
ка­
пельками
пота,
сумрачный
взгляд
и
че люс ть,
вы дающа яся
под
ушами,
как
подкова.
Может
быть,
могла
п оказать с я
странной
неестественно
бел ая,
не
успевшая
загореть
ко­
жа.
Но
не
искл юч ено ,
что
человек
просто
си дел
в
тюрьме
и
недавно
выпущен.
—
Ну,
и
что
ж
те бе
от
м еня
надо ?
—
довольно
грубо
сказал
п роиз в оди тель
работ.
—
Разрешите
отлучиться
на
чет вер ть
часика,—
повто­
рил
как
можно
почтительнее
Стрельбицкий,
стар аясь
не
смотреть
на
веснушчатое
личико
прор а ба
с
подбритыми
рыжими
усишками
и
пестрым
нос иком .
—
Ты
зачем
с юда
явился?
Работать
или
валять
дура­
ка?
—
закричал
производитель
раб от,
и
глаза
его
забе га­
ли .—
Ес ли
работать
—
так
надо
работать,
а
ес ли
хоч ешь
гулять
—
так
иди
на
Дерибасовскую!
А
еще
лучше
сра зу
иди
на
Слободку,
в
«Куртя Марциала»,—
там
тебе
пока­
жу т,
как
заниматься
саботажем!
Ну,
чего
ж
ты
стоишь
над
мо ей
душой?
Ты
кто
—
дезертир
Красной
Армии?
Стрельбицкий
неопределенно
пожал
своими
саженны­
ми
пл еча ми.
—
Я
так
и
думал , —
сказал
производитель
работ.—
Посылают
всяких
босяков,
а
я
за
них
должен
отв ечать !
Вот ,
можешь
полюбоваться,—
он
протянул
ру ку
в
сторо­
ну
обедающих
рабочих,—
какое
з олот о!
Ра зве
с
ними
что-
нибу дь
построишь?
Уже
целый
год
ст рои м.
А
с
кого
голо­
ву
буду т
снимать?
С
ме ня
будут
голову
сним ат ь!
Он
еще
раз
как
бы
вскользь
посмотрел
на
Стрельбиц­
кого.
Гл аза
их
на
один
миг
встретились,
и
Стрельбицкому
пок а за лось,
что
в
глазах
производителя
работ
вд руг
мельк­
ну ла
к акая- то
странная
иск ра
понимания.
—
Ку да
ж
те бе
на до
отлучиться?
—
спр о сил
он.
—
Тут
в
порту
у
меня
од ин
знакомый
человек
работа­
ет.
Хочу
пойт и
пошукать,
може,
г десь
найду.
488


—
Как
фамилия
человека?
—
Яковлев.
—
Ес ть
тут
у
нас
один
Як о влев,
верно.
Сторож
склада
но мер
ше сть.
Он
т ебе
кто
—
сват,
бра т?
—
Кум,—
оп уст ив
голову,
ответил
Стрельбицкий,
ко­
выряя
но гой
бу лыжник .
Тонк им
чутьем
подпольщика
он
уже
нач инал
понимать,
что
между
ним
и
производителем
работ
ид ет
ка ка я-то
ск рыт ая
игра,
в
которой
за
каждым
сказанным
словом
должен
угадываться
другой,
тайный
с мыс л.—
Разр е ши те,
я
схож у.
—
Ладно,
иди.
Но
смотри
у
меня,
не
лодырничать!
—
ск азал
производитель
работ,
грозя
ему
пальцем.—
Постой:
я
сейчас
напиш у
служебную
записку,
чтобы
т ебя
не
з ад ержал и.
А
еще
лучше
—
возьми
на
плечо
с ваю
и,
если
спросят,
скажи,
что
производитель
ра бот
послал
пе­
ременить
бракованную
сваю.
И
не
шататься
по
террито­
рии
порта!
Стрельбицкий
зав ал ил
на
плечо
св аю
и
пошел
отыски­
вать
ск лад
номер
шес ть,
испытывая
странную
уверен­
ность,
что
приказание
про ра ба
не
шататься
по
террито­
рии
п орта
оз нач ает
име нно
разрешение
шататься
со
сваей
на
п лече
по
всей
те рри тори и
порта,
есл и
это
ему
надо.
Склад
но мер
шесть
Стрельбицкий
наш ел
без
труда
и
ср а­
зу
увидел
Яковлева.
Вернее
ск аза ть,
он
его
ср азу
уз нал
по
некоторым
за ранее
условленным
при з нак ам,
так
как
до
это го
дня
никогда
с
ним
не
вст р ечал ся.
Сторож
Яков­
лев
с идел
на
каменном
фундаменте
пакгауза,
в
ко рот­
ком
обл езло м
кожухе
без
рукавов,
на де том
прямо
на
голое
тело.
Прислонив
к
стене
св ою
берданку,
он
как
раз
в
это
время
посыпал
солью
из
тряпочки
янтарный
кочан
вареной
пшонки,
собираясь
обедать.
Ст рельб иц­
кий
узн ал
его
именн о
по
кожуху
с
обрезанными
рука­
вами.
—
Хлеб-соль!
—
сказал
Стрельбицкий,
оп уск ая
на
зем лю
сваю.
—
Спасибо.
Проходи!
—
сурово
сказал
сторож.—
О стан авлив ать ся
строго
воспрещается.
—
Вы,
час ом,
буд ете
не
Яковлев?
—
Ну
—
Яковлев.
А
что
над о?
—
Кланяется
вам
Со фья
Петровна...
—
Седайте,—
сказал
Яковлев,
тотчас
вытирая
место
рядом
с
собой
полой
кожуха.—
Пшонки
не
угодно?
Стрельбицкий
сел.
—
Не
откажусь.
489


Як ов лев
разломил
дл инный
уп ру гий
кочан,
посолил
и
под ад
Ст ре льб ицк ому
лучшую ,
«молодую»
половину:
-т-
Кушайте,
про шу
вас.
Стрельбицкий
п роголо да лс я.
Он
с
удов ольст в ием
взял­
ся
за
твердоватый
кочан,
сгрызая
зубами
крепкие,
как
бы
даже
д ер евянн ые,
но
вместе
с
тем
со ч ные,
сладковатые
граненые
зер на
кукурузы.
Половинка
ко ч ана,
протя нута я
ему
на
черной
ладони,
сказала
Стрельбицкому
гора зд о
больше,
чем
м огла
сказать
любая
усло вна я
фраза.
Неко­
торое
время
они
м олча
жевали ,
как
люд и,
давным-давно
знакомые
друг
с
другом.
Жгучее
солнце
с тояло
почт и
над
головой,
п
их
слитая
те нь
лежала
на
сияющей
мостовой,
резкая
и
г у стая,
как
разлитые
фиолетовые
чернила.
—
Так
вы
го вор ит е,—
кланяется
Соф ья
Петровна?
—
нак он ец
сказал
Яковлев,
бросая
го лу бям
огры з ок
своего
кочана.
—
Ага,—
кивнул
головой
Стрельбицкий,
все
еще
про­
должая
жевать.
—
А
я
скорей
вс его
ожидал,
что
Га в риил
Семенович
пер ед ает
привет,—
тонко
прищурившись,
заметил
Яковлев.
—
Это
сам о
с обой ,—
отв ети л
Стрельбицкий,
строго
по­
смотрев
на
п рост одушн ое,
сильно
попорченное
оспой
си­
неглазое
лицо
старика.
—
А
вы
сами
кто
бу де те?
—
сказал
Яковлев.—
Что-то
мне
ва ша
личность
как
будто
знакомая.
Вы,
случайно,
не
работали
лет
шесть
до
войны
в
исполкоме
нашего
Водно­
тр ан спо ртно го
рай он а?
—
Это
не
ва жно ,—
сказал
Стрельбицкий.
—
Ну,
так
я
вас
зн аю,—
улыбнулся
старик.—
Сперва
не
приз на л,
а
теперь
ви жу,
что
это
де йс твит ел ьно
вы.
Платой
И вано вич
Стрельбицкий,
верно?
Стрельбицкий
нахмурился.
—
Нич ег о,—
доб род уш но
продолжал
Яковлев.—
Это
не
имеет...
Нехай
это
будет е
не
вы,
товарищ
Стрельбиц­
к ий!
А
мы
вас
уже
давно
поджидаем.
Дн ями
мен я
вызы­
вал
од ин
хороши й
ч ело век
к
себе,
в
«Жорж», и попросил
кое -ч то
подготовить
для
в ас.
В
это
вр емя
в
сопровождении
офицера
мимо
прошел
взвод
румынских
солдат,—
по-видимому,
смена
караулов.
Стрельбицкий
сделал
д ви жение
отодвинуться
от
Яковлева
и
вскочить,
но
старик
потянул
его
за
руку
вниз:
—
Сидите,
сид ит е!
Нех ай
с ебе
проходят.
Вы
думаете,
они
что-нибудь
с оображ ают?
490


Вя ло
и
не
в
счет
шаркая
башмаками
по
мостовой,
солда ты
прошли
мим о
и
скрылись
за
углом.
—
Ни
че рта
они
не
соображают,—
с
презрением
ска­
зал
Яковлев.—
До
тех
по р,
кон ечн о,
пока
мы
им
хор о­
шенько
не
наступим
на
хвост,—
тогда
они
стан ут
кое - что
соображать.
Завоеватели!
—
приб а вил
он
и
сердито
п лю­
нул.—
Так
сл уха йте, —
сказал
старик,
успокоившись,—
наших
л юдей
тут
работает
до
д вадц ати
человек.
Я
гово­
рю,
конечно,
тол ько
за
тех,
ко торы е
н аходя тся
на
учете
в
организации
товарища
Черноиваненко
и
с
кем
у
м еня
установлена
прямая
связь.
Ви да ть,
есть
еще
порядочно
людей
из
других
отрядов ,
но
с
ними
св язи
пока
что
не
имеется.
Ввиду
т ого,
что
т ова рищ
Черноиваненко
нацели­
вает
нас
в
первую
оче ре дь
на
срыв
перевозок,
я
пер едал
людям
боевой
пр и каз,
и
они
все
под
раз ным и
предлогами
постарались
перевестись
в
артели
грузчиков,
а
также
на
перешивку
железнодорожной
колеи.
—
Правильно,—
сказал
Стр ельби ц ки й.
—
Так
что
вы
их
вс ех
можете
найти
либо
на
Нефтя­
ном
пир се,
где
сейчас
ак курат
иде т
перешивка
колеи,
ли­
бо
где-нибудь
среди
грузчиков
на
Потаповском
или
Анд-
росовском
молу.
Там,
по-моему,
уже
ра бота ют
дво е
ва­
ш их.
Одного
я
даже
лично
знаю:
Лео нид
Миронович
Цимбал.
А
др угой
—
вро де
Серафим
Иванович
Туляков,
но
не
ручаю с ь.
Мож ет
бы ть,
и
не
он.
По
всему
видать,
что
т ова рищ
Черноиваненко
таки
крепко
взя лся
за
порт.
Те­
пе рь
де ло
должно
пойти
на
полный
ход...
А
вы
где
устро­
ились,
Платон
Иванович?
Как
я
ви жу
по
ваш ей
свае
—
на
строительном
уча стке
по
восстановлению
отороч ек
П лато­
новского
мола?
Только
з нает е,
что
я
вам
скажу?
Вы
туда
напрасно
п одк лючи лис ь.
Там
дело
идет
своим
порядком.
Крепко
поставлено!
—
Яковлев
округлил
сво и
спине
на­
ивные
глаза
и
усмехнулся.—
Не
могу
вам
ск аза ть,
какая
им енно
организация
там
работает,
потом у
что
сам
не
знаю.
Но
думаю,
что
это
непременно
люди
товарища
Д ру­
жинина .
Я
за
ними
уже
наблюдаю
д есят ый
месяц,
а
они
до
сих
пор
топчутся
на
одном
месте.
Не т,
это
не
инач е
как
работа
Д ру жи нина!
Такого
красивого
саботажа
я
уже
давно
не
в идел.
Это
вам
Лимонов
посоветовал
носить
сваю?
—
Кто
это
—
Лимонов?
—
А
как
же,
их
производитель
работ
—
Лимонов.
Толковый
чел ове к!
Понимает,
что
к
чему.
Для
вас
эта
с вая
все
равно
как
пропуск.
Раз
несете
на
плече
с ваю,
491


значит,
идете
по
де лу.
Можете
с
ней
ходить
по
в сей
тер ­
рит ори и
—
вас
никто
не
остановит.
Вы
об рати ли
вним а­
ние,
какую
он
у
себя
на
участке
ус тро ил
рационализа­
цию?
Как
оруд ует ,
а?
И
глав ное ,
под
самым
носом
у
ка-
питании.
Отчаянный
му жи чок!
Никак
все
же
не
пойму,
как
он
действует:
от
Дружинина
или
сам
по
себе.
—
Вы
думаете?
—
спросил
Стрельбицкий.
—
Да,
безусловно!
Де сять
месяцев
восстанавливают
—
и
до
сих
пор
восстановили,
дай
бог,
какие-нибудь
пятна­
д цать
п огонн ых
метров.
Герой!
И
Стрельбицкий
вдруг
совершенно
ясн о
понял
зн аче­
ние
всех
действий
шумного
производителя
ра бот:
его
гру­
бых
окриков,
его
«перекуров», его стремительной беготни
по
фронту
работ,
наконец,
выражения
его
кра с ного,
пот ­
н ого
л ица
—
реши т ельн ого
до
отча ян ия
и
вместе
с
тем
тайно
испуганного,
как
у
человека,
которы й
бежит
по
узкой
д оске
над
проп а стью,
сам
ужасаясь
св оей
дерзости.
III
—
Тепер ь
слушайте
еще
одн у
вещь,—
ск азал
Яков­
лев ,
немно г о
понизив
гол ос .—
Сег одн я
ночью
из
Констан­
цы
пришел
и хний
па роход
«Фердинанд»
с
боеприпасами
для
фронта.
Ко
мне
утречком
специально
по
этому
поводу
забегала
Марья
Трофимовна
Савицкая,
маш ин истк а
из
управления
порта,—
вы,
наверное,
знаете,—
то же
наш
че­
ловек,
со ст оит
на
учете
у
товарища
Черноиваненко.
П аро­
ход
бу дет
разгружаться
у
Потаповского
мола,
а
потом
пойдет
в
Карантинную
гавань
на
погрузку
зер но м.
На
разгрузке
вряд
ли
можно
что-нибудь
сделать,
поскольку
Марья
Тр оф имов на
узн ала,
что
перегрузка
боеприпасов
с
парохода
в
вагоны
бу дет
производиться
солда там и ,
а
на
погрузку
зерна
на до
срочно
перебросить
наших
людей.
Какие
будут
ваш и
приказания?
—
Надо
вызвать
стрелочников
с
Потаповского
мола.
Кто
у
нас
там
на
учете?
—
быстро
сказал
Стрельбицкий*
—
Там
у
нас
всего
один
стрелочник
—
старик
Журба -
енк о.
Я
его
уже
вызвал
на
семь
вечера,
он
как
раз
в
шесть
сменяется.
—
Хорошо.
Я
с
ним
поговорю.
А
ск олько
у
нас
на
учете
вагонных
слесарей?
—
Вагонных
слесарей
как
раз
хватает.
Четыре
ч ело­
в ека
—
Макогонов,
Вербицкий,
Ежов
и
Опанасенко*
492


—
И
все
на
учете?
—
Все
на
учете:
Макогонов
и
Ежов
—
через
меня,
а
Вербицкий
и
Опанасенко
—
через
товарища
Синичкина-
Железного,
это
его
кадры.
—
А
между
собой
они
связаны?
—
Связаны.
Опять
же
ч ерез
меня.
—
Хорошо.
Вызовите
кого-нибудь
из
них
пос ле
с еми.
Я
дам
задание.
Когда
боеприпасы
перегрузят
в
вагоны
и
сформируют
сос тав ,
надо
отметить
несколько
вагонов
как
«больные» .
Не
в се,
а
именно
несколько.
Вагона
два-три,
не
больше,
чт обы
не
было
под озре ни й.
Пусть
их
отцепят,
а
потом
мы
посмотрим...
Какие
боеприпасы,
Марья
Тро­
фимовна
не
говори ла ?
—
А ви абом бы,
винтовочные
патроны,
динамит.
Стрельбицкий
нам ор щил
лоб,
вспоминая
расположе­
ние
железнодорожных
путей
между
Потаповским
молом
и
Нефтяным
пир со м,
а
затем
с ка зал:
—
Если
удас тся
их
з аг нать
в
тупик
Неф тя ной
гавани,
а
потом
отпустить
корень
стрелки
и
направить
в
ту пик
маневренный
паровоз
на
полном
ходу,
а
тут
еще
рядом
нефть,
бе нзин ,—
то
ой-ой-ой!
—
Да,
это
вещь!
—
подтвердил
Яковлев.
—
Это
надо
продумать.
Так
или
иначе,
выз о вите
ко
мне
кого- н иб удь
из
слесарей
по сле
семи.
Я
буд у
ночевать
в
порту.
—
А
чего
же!
Ночуют
все,
ком у
не
лень.
Особ енно
у
ког о
ут ре нняя
смена.
Попросите
Лимонова.
Лимонов
вам
разрешит.
У
Л имо нова
глаза
хорошо
видят.
—
Стало
быть,
действуйте!
—
сказал
Стрельбицкий.
—
Слушаюсь,—
по-солдатски
отв ет ил
Як овл ев
и
встал.
—
Главное,
давайте
стрелочника
и
сл есар я. ..
Ну,
я
пошел.
Стрельбицкий
поправил
мешок
и
вз ва лил
на
плечо
сваю.
—
Счастливо!
—
сказал
Яковлев.—
А
я
себе
тро шки
еще
посижу.
Посторожу
нагр аб ленно е
и му ществ о.
Он
невесело
улыбнулся
своими
по-детски
синими
гл а­
зами.
—
Между
прочим,
что
вы
с торожи те ?
—
спр о сил
Ст рельби ц ки й.
—
Хл еб.
Пшеницу.
Десять
тысяч
пудов
краденой
украинской
пш е ницы.
Я
ее
добре
охраняю,
тольк о
бог
дождика
не
дает.
4ЭЗ


—
А
чт о?
—
А
то,
что
у
м еня
специально
забиты
все
в од осточ­
ные
трубы,
так
что
вода,
вм есто
т ого
ч тобы
литься
с
кры­
ши
на
двор,
лье тся
через
крышу
внутрь
сарая,
на
краде­
ную
пшеницу,—
сказал
Яковлев
с
такой
зл обо й,
что
на
глазах
у
нег о
да же
выступили
слезы,
и
он
вытер
их
полой
своего
нищенского
кожуха,—
Уж е,
наверное,
все
зерно
сгнило.
Охраняю
на
совесть.—
И,
заметив,
что
Стрельбиц­
кий
покосился
на
бочку
с
бе лым
морским
песком,
с то­
ящую
у
стены
пакгауза,
пр иба вил:
—
Вы
думаете,
это
пе­
сочек
от
зажигалок?
Може т
быть,
и
та к.
Только
ко
мне
за
эт им
песочком
каждый
де нь
приходят
добрые
лю ди
—
по
три ,
по
четыре
че ло век а,—
чт обы
всегда
его
иметь
при
с ебе
в
кармане
на
случай,
если
захочется
не мно жко
п од­
сып ать
в
букс у.
Выдающийся
песочек!
Манка.
От
него
буксы
гор ят,
как
свечки.
Может
быть,
зах в атите
на
вся­
кий
случ ай ?
И,
на
всяки й
случай
насыпав
в
кар ман ы
выдающегося
песочка,
Стрельбицкий
поше л
н азад,
на
св ой
строитель­
ный
участок,
где,
размахивая
накладными
и
квитанция­
ми,
носился
производитель
Лимонов,
кри ча
страшным
го­
лосом:
—
К
чертовой
матери
с
такой
работой!
Саботажники!
Л одыри !
Большевики!
IV
В
соответствии
со
сво им
характером
Леонид
Цимбал
действовал
без
за ран ее
обдум а нн ого
плана,
по
внезапному
вдохновению.
—
Слушайте,
дом н уле,
я,
кон ечн о,
очень
извиня­
юсь. ..—
сказал
он,
под ходя
вразвалку
к
транспортному
агенту,
ко торы й
бегающими
глазами
след ил
за
разгрузкой
трамвайных
рельсов
и
столбов,
пр ивез ен ных
на
грузови­
ках
из
города
в
порт.
Это
был
помятый
господин
в
капитанской
фур ажк е
б лино м,
с
беспорядочной
бородой,
в
кривом
старомодном
пенсне
на
мокром
носу,
в
белых
пропотевших
туфлях,—
по-видимому,
бывший
о дессит ,
може т
быть,
даже
какой-
нибудь
домовладелец,
бежавший
п осле
революции
в
Б ессар абию
и
теперь,
как
знаток
русской
жиз ни,
выпр о­
сивший
себ е
в
губернаторстве
Транснистрия
местечко
агент а
секции
эксплуатации
одесского
порта.
На
его
старом
же лч ном
лиц е
резкими
чер т ами
бы ло
нап иса но
неистре­
494


бимое
чувство
оскорбленного
достоинства
двадцатипя­
тилетней
давности.
Леонид
Цимбал
подошел
к
нем у
с бо­
ку.
Внезапно
увидев
перед
собой
мат рос скую
те льн яшк у,
согнутые
руки
с
могуч им и
бицепсами,
сверкающее
лицо,
покрытое
гор ячи м
потом,
агент
инстинктивно
отшатнулся
и
да же
слегка
закрылся
рукой ,
как
бы
опасаясь,
что
ему
сейчас
дадут
в
ухо.
Но,
заметив,
что
под ошедши й
грузчик
был
Кухаренко
(под этой фамилией нанялся в порт Лео­
нид
Ц и мб ал), агент успокоился и,
сделав
ви д,
что
поправ­
ляет
пенсне,
вопросительно
посмотрел
на
Леню.
—
Им ею
до
вас
п ару
слов,—
таинственно
сказал
Лео ­
нид
Цимбал
и,
с
поч т ите льной
лов кос тью
подхватив
тр анс­
портного
агента
под
локо ть,
ост орож но,
хотя
и
дов ол ьно
настойчиво
повел
его
за
угол
пакгауза.
Это
могло
показаться
сли шк ом
больш ой
в оль ност ью
со
ст ороны
простого
грузчика
по
отношению
к
своему
на­
чальнику.
Но,
во-первых,
это
вполне
соответствовало
ба­
зарным
нравам,
ца ривш им
в
порту
во
время
оккупации.
Во- вт оры х,
Леонид
Цимбал,
строго
гов оря,
не
был
про­
ст ым
г руз чи ком:
он
у спел
уже
сделать
карьеру,
выдви­
н уться
и
стать
грузчиком
выдающимся,
а
также
создать
себ е
репутацию
человека
«частной инициативы», что вся ­
чески
поощрялось
румынскими
вл аст ями.
Едва
он
попал
на
терр итор ию
порта
и
осмот ре лся,
как
тотчас
понял,
что
все
работы
здесь
производятся
в
основном
из-под
палк и,
людьми
случайными,
неопытными,
частью
мобилизован­
ными
ч ерез
полицию,
частью
при нуж денны ми
д обров оль­
но
искать
черной
р абот ы,
чтобы
не
умереть
с
голоду,
частью
не бо льшой
груп п ой
во е ннопле нны х
—
л юдей,
вы­
с охших
от
п ост оянн ого
недоедания,
больных,
оборванных,
бессильных,
к отор ые
ничего
делать
не
могли,
а
т олько
ход или
гус ьк ом
ту да
и
назад
под
кон во ем
одного
или
дв ух
че р ных,
не б ритых
румынских
солдат
в
расстегнутых
м ун­
дирах.
Ни како й
организации
портовых
раб от
не
было,
ес­
ли
не
считать
тог о,
что
все
рабочие
был и
кое- ка к
разбиты
на
а рт ели.
Эти
артели
то
и
дел о
пер его ня лись
с
места
на
место,
от
одного
хозяина
к
д ругому.
А
хозяев
в
пор ту
оказалось
множество.
Бы ло
румынское
управление
порта
и
его
сек ­
ция
эксплуатации,
был
пред ст авит ел ь
немецкого
военного
командования,
был
у полно моч енный
румынской
армии
по
транспорту,
бы ли
доверенные
лица
различных
торгово-
промышленных
фирм,
зав одов ,
предприятий,
наконец,
495


множество
комиссионеров
и
государственных
чиновников.
Все
они
б ыли
з аи нт ересо ваны
в
скорейшем
вывозе
на­
гра бл енн ого
с ове тск ого
имущества.
Была,
кроме
тог о,
так
называемая
«водолазная секция»,
которая
занималась
подъемом
с
морского
дна
затопленных
во
время
эв аку а­
ции
катеров,
автомобилей
и
других
ценных
предметов.
Вся
эта
вытащенная
со
дна
м оря
рухлядь
тут
же,
в
порту,
пр од ав алась
любителям
легкой
нажив ы,
нахлынувшим,
как
саранча,
из
Рум ынии,
и
поспешно
грузилась
на
поез­
да
и
па роходы .
А
так
как
п очти
все
портовые
механизмы
бездействовали
и
ра боты
производились
примитивно,
вру чную ,
то
на
раб очую
силу,
в
особенности
на
хороших
грузчиков,
был
оче нь
большой
спро с.
Их
буквально
рвалп
на
части,
переманивали
и
перекупали
друг
у
друг а.
Арте ли
грузчиков
сделались
предметом
борьбы
между
ведомствами,
управлениями
и
отдельными
грузоотправи­
телями-спекулянтами.
Р азумеется,
при
этом
весьм а
ши ро­
ко
процветали
в зятки .
Все
это
в
очень
сл абой
ст епени
нап омина ло
работу
громадного,
первоклассного
порт а,
ка­
ков ым
всегда
счит алась
Од есса,
а,
скорее
всего,
пох о дило
на
какую-то
странную
барахолку.
Леонид
Цимбал
сразу
с ообра зи л,
что
подо бну ю
обстановку
с
ус п ехом
можно
ис­
пользовать
для
вы по лнен ия
боевой
зад ач и,
поставленной
перед
ним
Стрельбицким.
Цимбал
решил
выдвинуться
и
для
начала
зарекомен­
довал
себя
как
опытный,
выс ок о кв а лифициро ва нный
грузчик.
Для
не го
это
бы ло
нетрудно.
Природа
не
о бидела
его
здоровьем
и
силой.
Он
неутомимо
таскал
на
с пине
восьмипудовые
ящики,
вместе
с
Туликовым
и
Свиридо­
вым
катал
товарные
вагоны,
уп и раясь
головой
и
могучи­
ми
руками
в
стенку,
ле гко
в ороча л,
подложив
ло м,
г ро­
мадные
тю ки
и
кипы.
Причем
все
это
он
дел ал
скоро,
в есело ,
св е ркая
вос пл ам е ненным
лицом,
по
которому
струился
жаркий
пот,
и
беспрерывно
ос три л,
отпуская
во
все
стороны
шутки-прибаутки,
иногда
весьма
двусмыс­
ленного
свойства.
Он
настолько
резко
отличался
от
вс ех
остальных
грузчиков
—
медлительных,
с лабо си льн ых,
угрюмых,—
что
его
ср азу
заметили.
Мелкое
портовое
начальство
не
то лько
б лаг оволи ло
к
Цимбалу,
но
даже
несколько
перед
ним
заи ски вало ,
так
как
все
же
он
был
до
известной
ст епени
ис точни ко м
его
заработка:
оно
получало
от
грузоотправителей
взятки
за
то,
что
направляло
к
ним
эту
выгодную,
работоспособную
артель,
в
которой,
к роме
самого
Цимбала,
работали
также
496


Туляков
и
Свиридов
—
люди
тоже
физически
сильные,
старательные.
Очень
ско ро
Цимбал-Кухаренко
сдел ался
ста рос той
и
понемногу
пе рет янул
к
с ебе
из
других
ар тел ей
тех
груз­
чиков,
о
к от орых
знал,
что
они
с ос тоят
на
учете
у
Черно-
иваненко.
В
этом
ему
сильно
помогала
старенькая,
неза­
метная,
необыкновенно
работоспособная
машинистка
из
управления
порта
Марь я
Тро фимо вна
Савицк ая,
п ечатав ­
шая
артельные
списки
портовых
рабочих
и
незаметно,
по
приказу
Стрельбицкого,
п ере став лявш ая
при
этом
фам и­
лии
грузчиков.
Таким
образом,
артель
Цим бал а
в
значи­
тел ьной
час ти
состояла
из
своих
л юдей.
Продолжая
бодро
развивать
«частную инициативу»,
Леонид
Цимбал
организовал
свое
хозяйство
по
всем
пра­
вилам
дореволюционных
арт еле й.
Даж е
з авел
соб ств ен­
ную
стряпуху.
На
роль
этой
традиционной
арт ельно й
стряпухи
—
с
помощью
той
же
Савицкой
—
в
список
за­
ч ис лили
Лидию
Ив ано вну,
которая
до
эт ого
работала
в
кач ест ве
портов ой
уборщицы.
Она
име ла
право
свободно­
го
выхода
в
город
на
базар,
что
обле гчало
св язь
с
кат а­
ком бами.
Одновременно
с
эт им
Леонид
Цимбал
пользовался
вся­
ким
удобн ы м
случаем,
что бы
«создать невыносимые усло­
вия
для
врага».
Он
ни
на
минуту
не
забы ва л
эт ого
гл ав­
ног о
закона
сво ей
жиз ни.
Пользуясь
р епут аци ей
человека
«частной
инициа т ивы»,
преданного
о к ку па ционным
властям,
Леонид
Цим ба л,
а
также
и
п рочие
грузчики
его
об раз ц овой
артели
могли
дов ольн о
свободно
передвигать­
ся
по
территории
порта,
беспрепятственно
ход ить
по
же­
лезнодорожным
пу тям
и
межд у
составами.
Это
давало
им
возможность
при
всяком
удобном
случае
наносить
уще рб
транспорту.
Они
незаметно
разбрасывали
железные
ко­
лючки;
обрезали
в
то ва рных
составах
тормозные
шл а нги;
проделывали
в
п олу
в агон ов
дырки,
так
что
по
дороге
постепенно
высыпалось
все
зе рно;
разбрасывали
и
р ас­
клеивали
на
сте нах
пакгаузов
сводки
Совинформбюро
и
листовки,
обращенные
к
портовым
рабочим,
кот оры е
пр и­
носила
из
катакомб
Лидия
Ивановна
в
корзине,
под
ме­
шочками
крупы
и
под
помидорами.
Постоянно
то
там,
то
здесь
на
те рр ит ории
пор та
мож­
но
было
видеть
поднятый
на
домкрате
грузовик
и
заму­
чен ного
шофера,
кот оры й
вот
уже
третий
раз
за
де нь
пр и­
нужден
был
менять
ба лло н,
про кол оты й
железной
ко люч­
к ой,
неизвестно
откуда
взяв ш ейся.
Постоянно
слышались
497


тревожные
свистки
сцепщиков,
обнаруживших
обрезан-
ные
ш ла нги.
Ин огд а,
без
всякой
видимой
прич ины,
сходи­
ли
с
ре льсов
ма не вро вые
паровозы,
на
многие
часы
оста­
навливая
железнодорожное
движение
в
п орту.
То
и
де ло
горе ли
букс ы.
Грузы
завозились
не
туда,
ку да
сл ед ов ало,
разгружались,
потом
опя ть
нагружались,
пер егр у жал ись ...
Агенты
сигуранцы
и
капитании
сбились
с
но г,
слоняясь
по
путям
и
обыскивая
все
закоулки
огромного
порта.
Но
все
б ыло
тще тно .
Д ейст вов али
лю ди
хорошо
организован­
ные ,
опытные.
А
тем
временем
Леонид
Цимбал
—
ч ело век
«частной
и ници ати вы»,—
св е ркая
неистовыми
глазами,
продолжал
вдохновенно
выслуживаться
перед
румынским
начальст­
вом
и
делать
карьеру.
Он
дошел
до
тог о,
что
ст ал
в
о бе­
денный
пе ре рыв
устраивать
коллективные
чтения
мест­
ных
румынских
газет,
выхо д ивш их
на
русс ком
языке.
В
глазах
в ласт ей
он
ст ал
чем -то
вро де
добровольного
п ро­
паг анд ист а
идей
«нового порядка»
в
Тр ансн истр ии.
Вп ро­
чем,
его
пропаганда
носила
весьма
двусмысленный
ха­
рактер.
Читая
с
преувеличенным
па фо сом
победные
р еля ции
ставки
ф юре ра,
Леонид
Цимбал
так
подвывал,
так
играл
своим
подвижным
лицом,
по
к оторо му
с
поразительной
быстротой
пробегали
все
оттенки
с ам одов ольн ой
глуп ости
и
тупого
высокомерия,
что
немецкая
сводка
как-то
неза­
метно
получала
совершенно
обратный
см ысл.
Читая
тел е­
гра ммы
и з-за
гра ни цы,
он
с
необыкновенной
тон ко стью
выбирал
и
подчеркивал
интонациями
именно
те,
в
ко то­
рых
проскальзывали
сведения,
неблагоприятные
для
гит­
леровской
Германии,
а
из
хроники
чита л
гл а вным
об ра­
зом
з амет ки
о
действиях
подпольщиков,
о
военно-полевых
судах,
казнях,
штрафах
и
налогах.
Иногда,
глубокомысленно
комментируя
какую-нибудь
политическую
статью
доморощенного
о десско го
теоретика
из
приезжих
белоэмигрантов,
Леонид
Цимбал
вд руг
нази­
дательно,
профессорским
тоном
нач ин ал
восхвалять
капи­
тализм,
затем
впадал
в
ложный
пафос,
приводил
убий­
ственные
пр име ры
выгоды
для
ч ело веч ества
част но й
с об­
ственности,
путался,
смущался
и,
наконец,
чмокнув
тол­
стыми
губами,
совершенно
неожиданно
заканчивал
свою
речь
каким-нибудь
неопределенным
восклицанием
вроде:
«Одним словом,
не
бу дем
говорить!
О
чем
гово рить ,
когда
не
о
чем
го во р ит ь !» И грузчики кряхтели и почесывали
под
мышками.
498


А
иногда,
если
поб лиз ости
не
б ыло
никого
п одоз ри­
тел ьн ого,
он
п росто,
с
не пос т ижимой
дер зос тью,
прило­
жив
газету
«Молва»
к
самому
носу,
вдруг
н ачин ал
громко
и
быст ро
чи тать
наизусть
последнюю
сводку
Совинформ­
бюр о,
принесенную
Лидией
Ива но вной
из
катакомб,
или
рассказывать
о
приказе
No
55.
Таким
обра зом ,
к
то му
времени,
когда
закончилась
выгрузка
боеприпасов
и
пароход
«Фердинанд»
был
пере­
веден
с
Потаповского
м ола
в
Карантинную
гавань
под
погрузку
зе рном ,
ар тель
Лео ни да
Цимбала-Кухаренко
бы­
ла
вполне
подготовлена
к
действиям
крупного
масштаба.
Оставалось
добиться,
чтобы
именно
ее
поставили
на
по­
грузку
«Фердинанда».
V
—
Слушайте,
домнуле,—
сказал
Леонид
Цимбал,
зав е­
дя
агента
за
уго л
пакгауза
и
делая
большие,
у див ле нные
глаза,—
в
чем
дело ?
—
А
чт о?
—
Пардон,
это
я
вас
спр аш иваю :
а
что?
—
Кухаренко,
я
не
выношу,
когда
со
мн ой
гов орят
загадками!
—
строго
сказал
агент.—
И
потом,
перестаньте
меня
держать
за
локоть .
Оставьте
эти
в аши
босяцкие
за­
машки!
—
Я
извиняюсь!
—
воскликнул
Леонид
Цим ба л,
от­
скакивая
на
почтительное
расстояние.—
Пережитки
соци­
ализма.
Он
сложил
руки
на
животе
и
долго
см отр ел
на
агента,
горестно
кивая
головой.
—
До мну ле
агент!
—
наконец
сказал
он
с
глубокой
грустью.—
Мне
на
вас
больно
с мот реть.
Больно,
а
глав­
ное
—
обидно.
По смот ри те
вокруг...—
Цимбал
сделал
ши­
роки й,
обобщающий
ж ест
руками.
Агент
тревожно
посмотрел
вокруг,
но,
по-видимому,
ничего
особенного
не
заметил.
—
Нет-нет,
домнуле,
вы
плохо
смотрите.
Посмотрите
хорошенько,—
настойчиво
сказал
Леня.—
Тут
же
де ньги
валяются
п р ямо -таки
на
земл е!
Их
хва та ет
каждый,
ком у
не
лень.
Я
не
понимаю,
чего
вы
зеваете?
Стойте!
Молчи­
те!
Ничего
мне
не
говорите!
Дайте
с н ачала
я
скаж у, —
поспешно
продолжал
Леня,
заметив,
что
агент
собирается
возражать.—
Не
буде м
спорить!
Я
знаю,
до мн уле
агент,
что
вы
ч ело век
честный,
п рин ципиаль ны й,
инт елл игент ­
499


ны й,
пострадавший
от
советской
влас ти ,—
о дним
с ловом ,
как
говори тс я, «еще с прежнего времени», и я абсолютно
не
намекаю
на
какие-нибудь
взятки
или
тому
по до бные
грязные
ма хина ции.
Это
—
боже
меня
упаси!
К ороче
го­
воря,
я,
конечно,
оче нь
извиняюсь
за
некрасивое
выра же­
н ие,
но
вы
не
хабарник.
И
за
это
мы,
грузчики
Практи­
ческой
гавани,
вас
ценим
и
уважаем.
Вы
для
нас
люб и­
мый
нач ал ьник ,
все
равно
что
родн ой
отец,
п апа.
Вы
со
мн ой
согласны?
Тут
Леонид
Цимбал
сильно
по кр ивил
душой.
«Домну­
ле
агент»
был
в
высшей
степени
«хабарник», и это ни для
к ого
не
сос та в ляло
тайны.
Но
внутреннее
чутье
подсказа­
ло
Цимб ал у,
что,
имея
д ело
с
заведомым
жуликом,
выгод­
нее
всего
делать
вид,
что
сч ит аешь
его
благороднейшим
человеком:
жулики
это
любят.
—
Мне
больно
видеть,—
с
жаром
продолжал
Леонид
Цимб а л,
не
да вая
себя
п ер ебить ,—
что
вы
пропускаете
та­
кие
богатые
возможности.
Другой
бы
на
вашем
месте
—
какой-нибудь
мелкий
румынский
ара п
из
Ко нст анцы
—
уже
дав но
по строи л
бы
с ебе
в
Аркадии
шикарную
дачу
или
в
крайнем
случае
по ложил
в
ба нк
пару-другую
тысяч
рейхсмарок.
Вы
со
мно й
согласны?
Глаза
агент а
еще
более
забег али
под
кривым
пенсне,
желтые
зуб ы
оскалились,
и
он
сказал
глуховатым
го­
лосом:
—
Что
же
вы
мне
пр ед лагаете?
—
Вот!
Нак о нец
я
слышу
настоящие
мужские
сл о­
ва!
—
воскликнул
Леонид
Цимбал
с
восхищением.—
Хо­
тит е
иметь
шикарную
дач у
в
Аркадии?
Тогд а
идите
сюда!
И
он
снова
подхватил
агента
под
лок оть,
потащил
его
еще
дальше
и,
наконец,
почтительно
впих нул
в
пролом
какой-то
ракушечной
стены,
разрушенной
взрывом.
Они
очутились
ср еди
развалин,
поро сши х
бурьяном,
из-под
ко­
торого
блест е ло
на
солнце
битое
с те кло.
Жирные
осенние
мухи
жуж жа ли
и
пол з али
по
листьям
пасл ена .
Испыты­
вая
сильнейшее
желание
взять
агента
руками
за
индю ­
шечью
шею,
стукнуть
головой
о
камни
и
придушить
на
месте,
Леонид
Цимбал
заст ав ил
себя
сделать
преданное
лицо
и
сказал,
воро ват о
оглянувшись:
—
Будем
гов орит ь
как
д жент льм ен
с
джентльменом.
Есть
шанс
крупно
подработать.
Пар ох од
«Фердинанд».
Зафрахтован
румынским
интендантством
под
перевозку
дв ух
ты сяч
тонн
зерна
из
Од ессы
в
Констанцу.
Сро чн ая
погрузка.
Ну?
Вы
поняли
мою
мысль?
500


Гла за
Леонида
Цимбала
све рк али
вд ох нов ени ем.
Агент,
к рях тя,
вытирал
но со вым
платком
мокрый
н ос,
и
на
лице
его
б ыло
нап иса но
крайнее
умственное
напря­
жение.
—
Не т,
я
виж у,
что
вы
не
поняли
моей
мысл и, —
огор­
ченно
вздохнул
Леонид
Цимбал.—
Вдумайтесь
в
эти
сл о­
в а: «Две тысячи тонн»
и
«Срочная погрузка».
Теперь
вам
понятно?
Еще
не
понятно?
Не
какая-нибудь
погрузка,
а
срочн ая .
Подчеркиваю!
Поче му
срочная?
П отом у,
что
ру­
мы н ское
интендантство
заинтересовано
как
можно
скорее
п ер ека чать
зерно
из
Одессы
в
Констан цу,
на
свои,
р умын­
ск ие
склады.
Вы
меня
спросите:
почему?
Я
вам
отв ечу:
потому,
что
румынское
интендантство
бои тс я,
что
нагря­
нет
немецкое
интендантство
и
п ерех ват ит
у
нег о
из-под
но са
две
тысячи
то нн
советского
зерна.
Теперь
вам
ясно?
Румынское
интендантство
готово
носом
з емлю
рыть,
ли шь
бы
в
самом
срочном
порядке
погрузить
зерно.
Ника ких
денег
не
пожалеет!
Улавливаете
мою
мысль ?
—
Ну,
ну!
—
не те рпе ливо
сказал
агент,
перебирая
но­
га ми,
как
лошадь,
почу явш ая
запах
овса.—
И
что
же
да льше?
—
Дом нул е!
Вы
м еня
удивляете!
—
воскликнул
Цим-
бал-Кухаренко.—
Вы
дит я!
Иди те
в
управление
порта
и
проявляйте
частную
инициа т иву .
Пока
еще
не
поздно,
бе­
рит е
подряд
на'
погрузку
«Фердинанда» .
Дай те
им
гаран­
тию,
что
вы
беретесь
произвести
всю
операцию
одной
мо ей
а рте лью
за
трое
суток,
и
берите
с
них
аккордно
по
четыре
марки
с
тонны
за
срочн ос ть.
Они
дадут!
А
если
буд ут
торговаться,
уступайте
за
три
марки
с
т онны
—
и
пусть
подавятся.
Йодписывайте
л юбую
неустойку.
Я
вам
отвечаю
за
своих
ор лов!
—
При
слов е
«я»
Цимбал
с
такой
сило й
ударил
кулаком
в
с вою
выпуклую,
могучую
груд ь,
обтян утую
пропотевшей
тельняшкой,
что
агент
да же
слегка
вздрогнул.—
Я
вам
отвечаю!
В
крайнем
случае
я
еще
по дбер у
себ е
в
арт ель
десяток-другой
м огучи х
мал ь­
чиков.
И
погрузка
буд ет
закончена
в
три
д ня,
как
из
пушки!
Дважды
четыре
—
восемь
и
три
нуля,
итого
во­
семь
тысяч
марок.
Ты сяча
марок
артели,
ост альн ое
—
вам.
Семь
тысяч
ок к у пацио нных
марок!
Вас
это
устраи­
ва ет?
Агент
дрожащей
рук ой
выт ер
под
в оротн и ком
кителя
вспотевшую
шею .
Он
пронзительно
посмотрел
в
гла за
Лео­
нида
Цимбала
и
севшим
голосом
ск азал :
—
П ятьсот !
501


—
Че го
пя тьс от!
—
Пятьсот
мар ок
—
вам,
остальное—-мне.
Леонид
Цимбал
отступил
на
шаг
и
всплеснул
рук ами :
—
До мну ле
агент,
побой те сь
бо га!
—
А
р иск?
Кто
рискует
—
вы
или
я?..
Кто
подписы­
вает
неустойку?
Вы
или
я?
Я
р ис кую.
Я
подпи­
сываю .
Душа
Цимбала-Кухаренко
ликовала.
Он
едва
сдержи­
вался,
чт обы
как-нибудь
случайно
не
выдать
своей
ра­
дости.
Он
так
боялся,
что
дело
вдруг
сорв ет ся!
Он
готов
был
даже
приплатить
«домнуле агенту»
сто
марок
из
кас­
сы
подпольного
райкома,
лиш ь
бы
поставить
сво ю
артель
на
погрузку
«Фердинанда».
Но
он
по нима л,
что,'по
вс ем
законам
капитализма,
при
заключении
сделки
необходимо
торговаться
—
торговаться
жестоко,
неутомимо,
выжимая
каждую
лишнюю
копейку.
В
противном
слу чае
это
может
п ока затьс я
подозрительным.
Кроме
т ого,
он
чувствовал,
что
его
упорство
еще
сильнее
разожжет
аг ент а.
А
само­
стоятельно,
минуя
агента,
он
ничего
не
мог
предпринять.
Артель
не
им ела
права
распоряжаться
своим
т рудом .
Она
не
являлась
юридическим
лицом
и
б ыла
лишена
права
заключать
со гл ашен ия
с
грузоотправителями.
Все
дел а­
л ось
чер ез
а гент ов
и
посредников.
Так
называемая
«част­
ная
иници а т ива », о которой так много кричали румын ­
ск ие
газеты,
по
существу,
была
привилегией
хозяев,
но
но
работников.
Для
рабочих
она
бы ла
пустой
пр има нк ой;
они
даж е
не
могли
без
обязательных
посредников
прода­
вать
свою
раб оту.
Они
были
связаны
по
рукам
и
по
но­
г ам.
Они
был и
в
полном
смысле
слова
рабами.
Ух,
как
ненавидел
и
презирал
Леонид
Цимбал
этого
чел о века
в
старорежимной
капитанской
фура жк е,
с
кр ивым
староре­
жимным
пенсне
на
потном
н осу,
с
беспокойно
бегающи­
ми,
ж ад ными
глазами,
этого
белогвардейца,
агента,
по­
средника,
кот оры й
поче м у-то
имел
право
присвоить
себе
тр уд
целой
артели
грузчиков
и
считал
это
вполне
е сте ст­
в енным !
Леонид
покраснел
от
негодования.
Но
он
в зял
с ебя
в
руки
и,
продолжая
смот ре ть
на
«домнуле агента»
от ч аянн ыми,
ум ол яющ ими
глазами,
стал
торговаться:
—
Домнуле
агент,
войдите
в
пол оже ние
люд ей!
Дайте
им
т оже
что- н и будь
заработать.
—
Пятьсот,
и
ни
пфен ниг а
больше.
—
Ну,
хорошо.
Пусть
будет
восемьсот.
—
Пятьсот!
А
е сли
не
хотите,
я
себе
на йду
другую
арте ль.
502


—
До мну ле
агент!
Вы
же
зн аете,
какая
ра бот а!
Имей­
те
сов ест ь!
Ну,
хорошо.
Пу сть
буд ет
семь со т
п ятьд ес ят.
—
Шестьсот.
—
До мну ле
аг ент!
—
Слушайте,
Кухаренко,
п ер естан ьте
м еня
наз ыв ать
домнуле.
Какой
я
вам
домнуле?
Я
русский
дворянин!
—
Я
из виняю с ь,
господин
дворянин!
Пусть
будет
семьсот.
—
Шестьсот!
—
Крайняя
цена
семьсот!
Леонид
Цимбал
сделал
вид ,
что
уходит .
«Господин
агент»
сх ват ил
его
за
руку:
—
Шестьсот
пятьдесят!
—
Не
пой дет .
—
Тогд а
я
б уду
искать
себе
д ругую
арт ел ь.
Теп ерь
агент
сд елал
вид,
что
уходит,
и
Леонид
Цим ­
бал
испуганно
схватил
его
за
полу
кителя.
Они
приходи­
ли
и
уход или .
Они
хлопали
д руг
друга
по
руке.
Они
охрипли.
Пот
катился
по
их
лицам.
Бы ла
минута,
ко гда
Леонид
Цимбал
вдруг
так
жгуче
во з ненавид ел
агента,
что
чуть
было
действительно
не
плю нул
на
все
и
не
ушел.
Но,
вспомнив
о
советском
зерне,
кот орое
грабители
со бир ав
лись
вы в езти
из
города,
преодолел
себ я
и
продолжал
по­
ст ыд ный
торг.
Он
чувствовал,
что
агент
уже
ра спал и лся.
—
Господин
агент!
—в
д есят ый
раз
повторял
Леонид
Цим бал .—
Вд ум айт есь
в
эту
круглую
сумму
—
семь
ты­
сяч
триста
маро к.
Шикарная
да ча
в
Аркадии.
Неужели
вас
это
не
устраивает?
Наконец
они
в
последний
раз
у дарил и
по
рукам:
—
Шестьсот
пятьдесят!
Сделка
бы ла
совершена.
—
И
смотрите,
господин
агент,—
сказал
Леонид
Ц им­
бал ,—
надо
торопиться.
А
то
какой-нибудь
румынский
жук
з абеж ит
вперед,
да ст
в
управлении
пор та
ха ба ра,
и
тог да
—
здравствуйте,
я
ва ша
тет я!
Но
он
напрасно
истратил
этот
последний
зар яд.
«Гос­
под ин
агент»
был
уже
«готов».
Его
воображение
распали­
лось
до
кр ай ней
степени.
Придерживая
фура жк у,
он
уже
несся
мелкими,
семенящими
шагами
в
контору
секции
э к спл уат ации,
каждый
раз
при
мысли
о
возможном
кон­
куренте
спотыкаясь
и
роняя
с
но са
св ое
кривое
пенсне
на
черной
ленте.
А
в ече ром
в
артели
Леонида
Ци м бала
от
человека
к
ч ело веку
п ролете ло
сказанное
ше п отом
с лово
«зонтик».
503


VI
П а роход
«Царь Фердинанд»
стоял
у
сте ны
пристани,
против
элеватора.
Снаружи
элеватор
был
цел.
Но
внутри
он
представлял
б есп оря дочн ое
нагромождение
испорчен­
ных
и
сломанных
механизмов:
транспортерных
лен т,
сбрасывающих
тележек,
отпускных
весов ,
веялок,
три еро в
и
прочего.
Наг рабл ен ное
в
пригородных
колхозах
и
по­
спешно
свезенное
в
этот
бездействующий
эле в атор,
нерас-
сорти ров а нн ое
и
неочищенное
зе рно
сваливалось
куда
и
как
попало.
Оно
лежало
в
мешках,
загромождая
ко нве йе­
ры
нижнего
этажа,
и
заполняло
бункера,
и
б ыло
свалено
громадными
кучами
прямо
на
пол у
в
разных
этаж ах ,
и
по
ним
бегали
жирные
амбарные
крысы
—
рыжие,
глух ие ,
с
чешуйчатыми
облезлыми
хвостами.
Зерно
не
взвешивалось,
и
румынские
интенданты
п ре дпо лаг али,
что
его
здесь
скопилось
несколько
тысяч
тонн.
Ко гда
Леонид
Цимбал
в
сопровождении
«домнуле
аг ента»
и
дв ух
румынских
интендантов
вошел
в
элеватор,
он
почувствовал
такую
острую
боль,
как
будто
бы
его
полоснули
ножом
по
се рдцу.
То
и
дело
спотыкаясь
о
части
сломанных
механизмов,
они
м олча
обошли
весь
эле­
ватор
снизу
до ве рху,
и
агент
спросил:
—
Ну,
Кухаренко,
как?
Справитесь?
—
Будьте
уверены!
—
бодро
отв ети л
Цим б ал,
и
ще ки
его
сжались,
как
от
оскомины.
—
Имейте
в
виду:
десять
тысяч
не уст ойк и!
Если
под­
ведете
—
мне
бу дет
плохо,
но
и
вам
то же
бу дет
плохо.
Вам
б удет
гора здо
хуже,
чем
мне.
Вы
у
ме ня
тогда
все
до
одного
попадете
в
«Куртя Марциала»
и
уж
оттуда
жив ы­
ми
не
вы йдете!
Я
ни
с
чем
не
посчитаюсь.
—
Та к,
так...—
строго
закивали
голов а ми
интенданты,
поняв
из
всего
разговора
л ишь
хорошо
известные
им
сл о­
ва
«Куртя Марциала», и многозначительно похлопали по
новеньким
желтым
ко бура м
пистолетов.
—
Буде т!
—
воскликнул
Леонид
Цимб ал .—
Даже,
мо­
жет
быть,
еще
ско р ее!
Как
из
пушк и!
Ра зу мее тся,
он
прекрасно
понимал,
что
при
полном
отс утс тв ии
исправных
меха н из мов
произвести
п огруз ку
дв ух
тысяч
тонн
вру чную
за
три
дня
—
вещь
абсолютно
невозможная.
Но
так
как
жажда
легкой
наживы
уже
пол­
ностью
овладела
«домнуле агентом»
и
интендантами,
ко­
торым
бы ла
обещана
доля
прибыли,
то
они
уже
ничего
не
504


соображали,
а
тольк о
нет ер пе ливо
топтались
на
месте,
желая
как
можно
скорее
начать
погрузку.
Что
же
касает­
ся
Леонида
Цим б ала,
то
вся
его
задача
состояла
в
то м,
чтобы
устроить
при
погрузке
«зонтик»
и
этим
спасти
как
можно
больше
недогруженного
зерна.
Пока
агент
и
интенданты
обме ри в али
рулеткой
трюмы
па рохода
«Царь Фердинанд»
и
з аписы вали
в
акт
коли­
чество
куб ом етров ,
Цимбал
успел
сбегать
к
сво им
ребя­
т ам,
к оторы е
в
ожидании
начала
погрузки
сидели
на
солн ышк е
под
сте ной
элеватора.
Зд есь
Цимбал
провел
нечт о
вр оде
производственной
летучки.
Он
разбил
л юдей
на
две
групп ы.
Од на
гр уппа
должна
была
работать
на
э ле­
в ат оре,
по давая
зерно
в
-т рюм
парохода
через
спусковые
трубы,
другая
—
находиться
в
само м
трюме
и
следить
за
тем,
чтобы
засыпка
производилась
равномерно.
В
пер­
вую
оч ере дь
Цимб ал
назначил
людей,
в
ко торых
он
не
был
вполне
уверен,
во
вторую
же
—
и ск лючи тель но
«своих»,
то
есть
им енно
те х,
которы е
и
должны
был и
сделать
«зон ­
тик».
Для
тог о
чтобы
создать
некоторое
впечатление
м еха­
низации
погрузки,
Цимбал
велел
поставить
ме жду
крыль­
цом
элеватора
и
пароходом
несколько
старых
ленточных
тран с порт еров ,
приспособленных
для
работ ы
в ручн ую,
их
кру ти ли
несколько
наиболее
выносливых
г рузчи ко в.
Остальные
члены
элеваторной
гр уппы
насыпали
зерно
на
ленты
транспортеров,
пользуясь
спусковыми
трубами
или
просто
из
мешков,
а
также
ведрами
и
лопатами.
Давно
уже
в
о десско м
порту
не
видели
такой
о жив­
лен ной
погрузки.
В
тучах
амбарной
пыли,
пробитой
кос ы­
ми
крутящимися
с толбам и
солнечного
света,
падавшего
из
верхних
окон,
бе гали
с
мешками
на
плечах
и
с
л опа та­
ми
об на же нные
по
п ояс
грузчики,
наваливая
в
бункера
гряз н ое,
непроветренное
зерно.
Пшеница
ползла
по
л ен­
там
транспортеров
между
эле ва тор ом
и
п ароходом
и
сы­
п алась
в
открытый
люк
темного,
гл убокого
трюма,
слабо
о св ещенно го
переносной
лампочкой
в
п ров олоч ной
сет ке.
На
дне
трюма
под
струей
зерна
к опо шило сь
несколько
человеческих
ф игур.
Это
бы ли
сам
Цимб а л,
Туляков,
Св и­
ридов
и
два
самых
надежных
грузчика
из
числа
с ост оя­
щих
на
учете
у
Черноиваненко.
Тр юм
был
г лубок,
и
свер­
ху
их
фи гуры
казал и сь
со всем
маленькими.
Они
прин има­
ли
зерно,
распределяя
его
б ольши ми
фанерными
лопата­
ми
ровным
сл оем
по
дну
трюма.
Так,
во
всяком
с лучае ,
м огло
пок аза ться
каждому,
кто
бы
захотел
заглянуть
в
505


трю м
сверху.
Впрочем,
мало
кто
заг ляды в ал
в
трюм.
Раза
два
заглянул
третий
по мощн ик
ка пит ана,
кот ором у
по
должности
по лаг алось
наблюдать
за
п огруз кой .
Зат ем
в
квадратном
люке,
па
фоне
синего
неба,
по ка зал ась
п ри­
плюснутая
кап ит ан ская
фуражка
«домнуле агента», и
сверху
послышался
его
пропитой
баритон
с
начальствен-»
ним и
интонациями:
—
Эй,
там,
в
трюме!
Кухаренко,
как
дел а?
—
Дел а
идут,
контора
пиш ет!
—
бодро
откликнулся
Ци мб ал.
—
Ск ольк о
уже
насыпали?
М етр
будет?
—
Ну,
это
вы
много
захотели,
д омн уле
агент!
Санти­
метров
тридцать.
—
Так
мало?
—
тревожно
закричал
сверху
агент.
—
Это
не
мало.
На
таку ю
большую
площадь
это
да*
ле ко
не
мало,—
ответил
Ци мба л.
—
Смотрите,
Кух арен ко !
Если
вы
меня
заре-»
жете...
—
Как
из
пушки!
—
крикнул
Цимбал,
не
расслышав,
и
снова
взялся
за
лопату.
Агент
махнул
рукой
и,
быстро
мелькая
пропотевшими
ту флям и,
п обеж ал
по
сходням
на
при стан ь
—
подгонять
элеваторную
бригаду.
Ве сь
осыпанный
амбарной
пылью,
со
старой
мякиной
в
бороде,
красный,
возбужденный,
то
и
дело
в ы тирая
грязным
платком
свой
почерневший
проб­
ковый
нос,
он
хлопал
грузчиков
по
голым
спинам,
за­
искивающе
приговаривая:
Братцы,
не
подкачайте!
Братцы,
нажмите!
С
горки
на
горкут
барин
даст
на
водку!
—
И
уже
со всем
ни
к
с елу
ни
к
городу,
видимо
окончательно
жел ая
подольститься
к
пролетариату,
неу вер е нно
воскликнул:
—
Даешь
В ар­
шаву!
Он
зубами
развязывал
мешки
и
несколько
раз
сам ,
кряхтя
и
ка шл яя,
брался
за
лопату
или
п ом огал
крутить
ручку
транспортера.
В
это
время
бригада
трюмщиков
торопливо
занялась
своим
гл а вным
д елом
—
устройством
«зонтика».
В
трюме
каждого
парохода,
превращенного
во
вр емя
войны
в
транс­
порт,
имеются
приспособления
для
перевозки
со лдат.
Это
доски
и
специальные
подпорки,
из
которых
в
слу чае
не­
обходимости
легко
можно
с ложи ть
два
или
три
яруса
на р,
вроде
того
как
это
делается
в
товарных
вагонах.
Пока
двое
трюмщиков,
сто я
под
люком,
откуда
продолжала
все
в ремя
сыпаться
струя
пшеницы,
делали
вид ,
что
усиленно
506


р азр авн ивают
зерно,
остальные
быстро
стали
составлять
из
дос ок
второй
я рус
нар.
Ко гда
нары
бы ли
готов ы ,
они
застелили
п роход
между
ними
досками,
предназначенны­
ми
для
первого
яруса,
и
покрыли
помост
брезентом,
так
что
в
трюме
оказался
как
бы
второй
пол,
под ня тый
ме тра
на
три.
Тепер ь
трюмщики
стояли
на
этом
втором
полу.
Зерно
продолжало
сыпаться,
покрывая
пол .
Они
стояли
с
лопатами
по
щиколотку
в
пш енице ,
и
нпкто
бы
не
ска зал,
что
под
ними
—
три
метра
пустоты.
Бы ло
такое
впечатле­
н ие,
что
тр юм
уже
на по ло вину
насыпан
зерном.
Так
что
к огда
ч ерез
не ко торое
время
агент
снова
заглянул
в
трюм,
чтобы
пр ове р ить,
как
ид ут
д ела,
он
не
по ве рил
с во­
им
глазам:
две
трети
трюма
уже
б ыло
заполнено,
и,
по
колено
в
зерне,
со всем
нед алек о
от
люка
стоял,
гордо
о пи­
раясь
на
лопату,
Леонид
Цимбал,
и
темный
пот
стр уи лся
по
его
вдохновенному
лицу.
—
Ну,
что
вы
тепер ь
ска жете ,
домн уле
агент?
—
Кухаренко,
вы
г ений!
—
закричал
агент.
—
Не
бу дем
спорить!
—
с
достоинством
ответил
Ци мба л.
Он
с
трудом
переводил
дыхание.
Его
могучая
груд ь
тяжело
поднималась
и
о пус ка лась,
но ги
и
руки
дрожали.
Тул яков
и
Свиридов,
со
ш тан ами,
подвернутыми
выше
колен,
о б нажен ные
по
пояс,
с
рубахами,
закрученными
на
голове
в
в иде
чалмы,
закрыв
глаза ,
сидели
на
зерне,
п ри­
слони в ши сь
спиной
к
дощат ой
стене
трюма.
Остальные
дво е
леж али
лицом
вниз,
как
убитые.
Они
до
сих
пор
еще
не
могли
пр ийти
в
себ я
после
того
страшного
напр яж е­
н ия,
с
кот орым
за
несколько
мину т
с ложил и
из
тяжел ы х
досок
второй
п ол.
Успех
д ела
решала
быстрота.
Они
торопливо
выкапы­
ва ли
двухдюймовые
до ски
из-под
слоя
зерна,
волокли,
поднимали,
поддерживая
плечами
и
головой.
В
полутьме,
в
тучах
амбарной
пы ли,
доски
срыв али сь
с
подпорок,
ст алк ив ались,
пад али.
Их
нужно
был о
тотчас
поднимать
и
снова
вдвигать
в
паз ы,
забитые
мусором.
Доски
б ыли
ну­
мерованы,
но
в
темноте
невозможно
бы ло
рассмотреть
но­
мера.
Доски
плохо
складывались.
Подпорки
валились.
Не
было
гвоздей,
чтоб ы
их
наскоро
прик ол от ить.
Свиридову
прищемило
пальцы,
и
он
д елал
страшные
усилия,
чтобы
не
закричать.
На
Тулякова
у пала
подпорка
и
об одр ала
ему
бок.
То
и
дело
они
получали
ушибы,
но
не
чувствова-
ли
б оли,
по доб но
том у
как
раненые
не
чувствуют
боли
в
первый
момент
ранения.
Это
был о
похоже
на
коро тк ий
507


ночной
ш турм,
ког да
первая
линия
занята
и
немедленно
нуж но
закрепляться,
накатывая
на
разбитые
перекрытия
блиндажей
новые
бревна,
забивая
новые
подпорки.
Это
и
впр авд у
был
мален ьк ий
бой
за
спасение
нескольких
сот
тонн
советского
зерна.
Каждую
минуту
кто-нибудь
из
врагов
мог
заглянуть
сверху
в
трюм,
уви­
де ть
что
они
де ла ют,
и
тогд а
это
б ыла
бы
верная
гибель.
Поэтому
они
напрягали
все
сво и
силы,
не
чувствуя
ни
ус та лос ти,
ни
боли,
как
в
бою.
Теперь
же,
когда
все
был о
с дела но,
они
отдыхали
после
нечеловеческого
напряже­
ния
этого
короткого,
но
бурного
аврала,
отнявшего
у
них
все
физические
и
душевные
силы .
Сверху
на
них
продол­
жа ла
сыпаться
слабая
струя
зерна,
но
под
ним и
б ыла
пустота
«зонтика».
Теперь
можно
было
с
чистой
совестью
пошабашить,
поужинать.
По
узкому
вертикальному
трапу
они
выле з ли
один
за
др угим
из
трюма.
VII
Уже
сте мн ело.
Наверху,
на
красном
фон е
за кат а,
длинным
черным
силуэтом
тянулась
пано р ама
города
—
деревья
Приморского
бульвара,
полукруглая
колоннада
бывш ег о
Воронцовского
дворца,
купол
городского
т еат ра,
маленький
памятник
дюку
де
Ришелье
над
Потемкинской
лестницей,
в
сияющем,
огненном
п роле те
между
двумя
старинными
угл овым и
зданиями
с
полуциркульными
фа­
садами.
С
м оря,
с
востока,
над виг ал ась
н очь
—
пепельно­
синяя,
чистая,
с
больши м
розоватым
обла ком ,
слабо
отр а­
жавшим
широкое
зарево
степного
з аката
и
еще
бо лее
сла­
бо
отражавшимся
в
заштилевшем
море.
Леонид
Цимбал
прошел
в
элеватор
и
велел
шабашить.
«Домнуле агент»
бежал
за
ним
рысью,
похлопывая
рукой
по
его
гор яче й,
м окрой
спин е.
—
Кухаренко,
вы
молодец!
Я
вами
доволен.
Я
дам
о
вас
са мый
лучший
отзыв
в
секцию
эк сплу ат ации.. .
и
в
капитанию,—
прибавил
он,
многозначительно
поднимая
брови.—
Только
я
вас
убедительно
п рошу,
Кухаренко,
не
сниж айт е
те мпо в.
Темпов
у
ме ня
не
снижайте!
Имейте
в
виду,
что
загружено
пок а
всег о
ли шь
три
четверти
перво­
го
трю ма,
а
впереди
имеется
еще
второй.
Так
что
вы
не
очень-то
кейфуйте.
Не
по две дит е!
—
На до
же
люд ям
покушать
и
ма лос ть
отдохнуть.
—
А
я
разве
возражаю?
Ку ша йте
и
отды хай те .
508


Немножко
покушайте,
немножко
отдохните
—
и
опять
за
работу.
—
Не
бе спок ой тес ь,
до м нуле
агент!
Все
буд ет
в
по­
рядке.
—
Сл ушайт е,
Кухаренко,
как
же
мне
не
беспокоиться,
когда
над
моей
головой
висит
неустойка...
—
А
дача
в
Аркадии?
—
спросил,
прищурясь,
Леонид
Цимбал.
—
А
неустойка?
—
так
же
прищурясь,
сп роси л
аге нт.
—
Неус той ки
не
будет.
—
А
если?
—
Если
я
говорю
«не будет», значит,
не
будет.
Вы
же
са ми
види т е,
какую
мы
вам
выдаем
ра боту.
Не
буде м
спо ­
рить!
Но
«домнуле агент»
не
унимался:
—
С лушайт е,
Кухаренко,
так
вы
думаете,
что
к
ут ру
первый
трюм
буд ет
готов?
—
Как
из
пушки!
—
И
сейчас
же
начнете
второй?
—
И
сейчас
же
начнем
второй.
—
А
к огда
сдел аете
второй?
—
Послезавтра
утром.
—
Это
наверное?
—
Как
из
пушки!
—
Ну-ну!
—
сказал
с
облегч ен и ем
агент
и
погл ади л
Цимбала-Кухаренко
по
спи не .—
Дай
боже!
С
горк и
на
горку,
барин
даст
на
водку!
—
И
он
мног озн а чи тель но
подмигнул:
—
Вы
еще
ме ня
не
зн ает е:
за
мно й
не
пропа­
де т.
То лько
жмите
на
совесть.
И
мне
бу дет
хорошо,
и
вам
буд ет
хорошо.
А
е сли
под ве дет е,
то
и
мне
б удет
плохо,
но
и
вам ,
Кухаренко,
бу дет
плохо.
Вы
ме ня
поняли?
—
Я
вас
понял,—
раздраженно
сказал
Ци мбал .—
Я
вас
т аки
очень
хорошо
пон ял!
Он
с
трудом
сд ер живал
раздражение.
О,
как
ему
был
противен
этот
жа дный ,
суетливый
человек,
паразит,
п ри­
сосавшийся
к
их
труду!
Если
бы
не
чувство
глубокого
внутреннего
удовлетворения,
не
тайная
ра дость,
см яг чав­
шая
его
закипавшую
зл ос ть,
може т
быть,
Леонид
Цимбал
не
удержался
бы
и
дал
ему
наотмашь
по
шее,
чтоб ы
он
не
прис та в ал.
Но
вместо
этого
он
остановился,
посмотрел
в
пе рен оси цу
агента
странно
неподвижными
г л азами
и
вежливо
проц ед ил
сквозь
зубы :
—
Домн уле
аген т,
п ерест ань те
нервничать.
Вы
у ста­
ли,
идите
отдыхать.
509


Вероятно,
в
голосе
Ци мбал а
послышалось
что- то
та­
кое,
от
чего
агент
вдруг
ощути л
неприятный
холод ок
вни­
зу
живот а .
Но
он
сделал
вид,
что
ничего
не
заметил.
В
конце
кон цов
не
имело
смысла
ссориться
с
челов ек ом ,
от
которого
зависело
его
обога щен ие .
Семь
ты сяч
ма рок
на
зе мле
не
в аляются.
Р ади
них
можно
и
потерпеть.
Пусть
только
сделает
в
с рок
погрузку!
А
потом
можно
погов ори ть
другим
тоном.
И
«домнуле агент»
от пр авился
в
город,
в
каф е
«Румыния», рассчитывая там повидаться
с
маклерами
и
позондировать
почву
насчет
покупки
дачи.
Часо в
в
двенадцать
ночи
Леонид
Цимбал
разбудил
своих
людей,
спав ш их
в
элеваторе
на
мешках,
и
они
ст а­
ли
продолжать
погрузку.
Когда
на
рассвете
из
город а
вер­
нулся
агент,
то
первый
тр юм
был
уже
готов
и
н ачал ась
погрузка
зерна
во
второй.
—
Прошу
прощения,
что
мы
начали
второй
трюм
без
вас,—
почтительно
сказал
Леонид
Цимбал,
играя
гла за­
ми .—
Не
хотелось
те рять
драгоценного
времени.
Вы
не
во зр ажает е?
Агент
заглянул
в
люк
и
ахнул:
трюм
был
наполнен
зерном
уже
приблизительно
на
треть.
—
Ну,
Кухаренко!
—
зак р ичал
аг ен т.—
Это
нечто,
знаете
ли,
так
сказать...
Он
не
наш ел
слов
и
описал
в
воздухе
восьмерку
раска­
ленной
сигарой,
с
котор ой
явился
из
города.
От
нег о
до­
вольно
сильно
пахло
дузиком
—
греческой
анисовой
во д­
кой,—
под
гл а зами
висели
темные
мешки,
но
неряшли­
вая
борода
гордо
торчала
вперед
и
на
л ице
бы ло
написано
то
выражение
сн исхо ди тельн ого
высокомерия,
которое,
по
его
понятию,
яв лял ось
верным
признаком
процветающего
коммерсанта
и
дачевладельца
румынской
провинции
Транснистрии.
Из
темно-синего,
п очти
черн ого
мо ря
показалось
сол н­
це
—
брызнуло
резкими,
холодными
л уча ми.
Под ул
ут ре нний
по рыв ис тый
ветер.
Начался
день,
который
дол­
жен
был
принести
«домнуле агенту»
хо рош ий
барыш.
VIII
Тем
временем
на
товарной
станции
Одесса-порт
про­
изошло
следующее.
При
формировании
ли терн ого
состава
с
боеприпасами
для
Восточного
фронта
оказалось
четыре
неиспр авны х
ва­
510


гона.
Сле са ря,
пр оиз во д ившие
осмотр
состава,
тотчас
на*
клеили
на
вагоны
бланки
с
надписью
«больной»
и
доло­
ж или
об
этом
составителю
поезда.
Составитель
побежал
к
немецкому
военному
коменданту.
Офицер
строго
выслу­
шал
составителя,
гля дя
на
его
брови
белыми
глазами,
за­
тем
серьезно
сказал: «Зо!» —
и
поправил
на
голов е
боль­
шую
тв ердую
фур аж ку.
Офицер
встал
и з-за
с тола
и,
опи­
раясь
на
алюминиевую
трос ть
—
одн а
н ога
у
нег о
была
иск усст в енная,
и
он,
види мо ,
еще
к
ней
не
вполне
при­
вы к,—
поше л
к
составу.
З десь
он
увидел
двух
вагонных
слесарей
в
те мны х,
замасленных
куртк ах,
с
паклей
в
ру­
ках.
«Эти?» —
с прос ил
офицер
у
составителя
поезда
и,
не
до жи даясь
от вет а,
вдруг
за дерг ался
всем
св оим
худым,
развинченным
телом.
Он
с тра нно
вскрикнул
высоким
г ор­
ловым
го лос ом
и
др о жащей
рукой
вырвал
из
черной
кобу­
ры
пистолет
«вальтер».
Но
офицер
не
выстрелил,
хот я
его
худые
пальцы
су дорож но
бегали,
отыскивая
спусковой
крючок.
Комендант
не
выстрелил
потому,
что
увидел
на
стенке
вагона
бе лый
листок
бума ги
с
надписью
«больной» .
Та­
ким
образом,
он
как
бы
оказался
перед
лицом
факта,
оф и­
циально
оформленного,
засвидетельствованного
специаль­
ным
документом.
И
это
поставило
его
в
тупик
и
спасло
л юдей.
Люди
поступили
пр а виль но,
точно
по
инструкции:
обнаружив
неисправность
вагонов,
они
немедленно
доло­
жил и
об
этом
по
начальству
и
наклеили
на
«больные»
вагоны
с оотв етс тву ющие
бланки.
Комендант
не
доверял
ни
одному
русскому.
Он
го тов
был
всех
их
перестрелять
одного
за
друг им .
Ему
еще
слишком
памятна
б ыла
з има
под
Москвой,
где
он
ос тав ил
свою
отмороженную
ногу.
Но
в
конце
кон цов
эти
д вое
действительно
не
сделали
ничего
дурного.
Они
поступили
как
по лаг ается .
Наконец,
если
всех
р усск их
перестреля­
ешь ,
то
кто
же
будет
работать
на
желе зно й
дор оге ?
С
э тим
приходится
считаться.
Хорошо
еще,
что
они
во­
время
обнаружили
неисправность.
Веселенькая
история,
ес ли
бы
вагоны
с
динамитом
сломались
где-нибудь
на
пе­
регоне
и
прои зош ло
крушение.
Жуткое
де ло!
Пускай,
мер ­
завцы,
пока
живу т ...
Продолжая
дер ж ать
пистолет
в
руке,
комендант,
постукивая
проте зом ,
обо шел
сос тав ,
останавливаясь
перед
каждым
«больным»
вагоном
и
читая
наклейку.
Все
б ыло
правильно,
точно
по
форме.
Комендант
стал
511


успокапваться.
Те ло
его
постепенно
перестало
дергаться.
О
том
же,
что,
може т
быт ь,
вагоны
во все
и
не
«больные»,
ему
даже
и
в
голову
не
п рихо ди ло:
слишком
хорошо,
аккуратно
и
своевременно
они
бы ли
оформлены.
Злого
умысла
не
было.
Е сли
бы
был
злой
умысел,
их
бы
никак
не
оформили,
скрыли
их
дефекты,
отправили
в
путь
и
они
где-нибудь
на
пер ег оне
вз ор вал ись
бы
вместе
со
вс ем
эшелоном.
Еще
слав а
богу,
что
так
не
случилось!
На
дв ух
вагонах
причиной
неис пр авно с ти
были
пока­
заны
засорившиеся
буксы,
на
дв ух
других
—
треснувшие
бандажи.
Все
это
был о
весьма
обычно.
Посмотрев
на
часы,
комендант
установил,
что
до
от­
правки
эшелона
точно
по
графику
ост ает ся
еще
час
де­
сять
минут.
Офицер
велел
отцепить
«больные»
вагоны,
переформировать
сос тав
и
предупредил
составителя
пое з­
да,
что
в
случае
опоздания
хо тя
бы
на
две
минуты
он
бу дет
повешен
на
водокачке.
Затем
комендант
повертел
в
руках
сво й
«вальтер»
и
выстрелил
в
землю.
Пуля
удари­
лась
в
рельс,
дала
рик ош ет
и,
звонко
крутясь,
ул етел а
в
сторону.
Он
выстр елил
потому,
что
имел
принцип
не
об­
нажать
оружие
зря,
а
уж
е сли
обнажал,
то
непременно
пускал
его
в
дело.
Спрятав
пистолет
в
коб уру,
комендант
отправился
об­
ратно
в
св ой
каб и нет
и
на
специальном
желтом
бланке
составил
акт
о
переформировании
ли терн ого
состава
с
боеприпасами
ввиду
обнаруженных
неисправных
четырех
товарных
вагонов
за
такими-то
номерами.
Затем
солдат
в
каске
принес
ему
в
алюминиевых
судках
обед
и
постелил
на
пис ьм енный
стол
салфетку;
комендант
пообедал
и
вы­
пил
чашку
ч ерн ого
к офе
из
термоса,
нали в
в
него
нем но го
австрийского
«фольксрома», затем выкурил сигару.
Все
это
он
делал
не
торопясь
и
ст ара ясь
не
смотреть
в
окно,
мимо
которого
туда
и
назад
катался
маневровый
паровоз,
пер ед виг ая
вагоны.
Но
ровно
через
час
десять
мину т
комендант
снова
вышел
на
линию
и
увидел,
что
сост ав
уже
переформирован.
Тогда
он
дал
сигнал
к
от­
правлению,
солдаты
в
касках
вскочили
на
подножки
от­
крытых
платформ
с
авиабомбами
в
д ли нных
решетчатых
ящи ках ,
и
лит ер ный
сос тав ,
тяжело
погромыхивая
на
ст ык ах,
уш ел
на
восток.
Когда
полотно
освободилось,
комендант
увидел
вдале­
ке
пи рс
Нефтяной
гавани,
синюю
полосу
откры того
моря,
румынский
танкер
с
низкой
т рубой
сзади
и
четыре
«боль ­
ны х»
ваго на
с
белыми
на клей кам и,
поставленных
в
т упи-
512


ке
в
конце
пирса.
Вся
эта
картина
показалась
коменданту
такой
красивой,
а
гл а вное
—
исполненной
та кого
ст рог ого
порядка,
что
он,
искоса
взглянув
сверху
на
свою
серу ю
груд ь
с
Железным
крестом
и
ленточкой
медали
«За зим ­
нюю
ка м панию», сказал про себя со строгим чувством
заслуженного
удовлетворения: «Зо!»
И
вд руг
в
этот
самый
миг
в
строй ной ,
приятной
карти­
не
произошел
какой-то
беспорядок.
Снач ала
он
его
с корее
почувствовал,
чем
увидел.
Все
бы ло
по-прежнему:
ярк о­
си нее
море,
строгая
прямая
линия
серого
пирса,
веселень­
кие
к расны е
вагоны
с
белыми
наклейками,
буд очк а
стре­
лочника,
два
сияющих
перламутровых
облака
над
ее
железной
крышей,
бензиновые
цистерны,
похож и е
на
ярма­
рочны е
карусели
в
брезентовых
ч ехл ах,
маленький
манев­
ровый
паровозик,
толкающий
перед
собой
две
открытые
площадки
с
какими-то
бревнами.
Все
это
бы ло
ярко
о све­
щено
солнцем,
красиво,
но
ко
всему
этому
примешивалось
чувство
какого-то
с тран ного ,
оче нь
тре в ожн ого
беспоряд­
ка.
Вместо
тог о
что бы
прокатиться
мим о
будочки
стрелоч­
ника,
площадки
с
бревнами
вдруг
ст али
плавно
заворачи­
ват ь
в
тупик.
Комендант
увидел,
как
из
домика
выбежала
маленькая
фигурка
человека
и
бросилась
в
сторону.
Раз­
да лся
крик
часового
и
сейчас
же
за
ним
вы с трел,
потом
другой.
Тепер ь
ма не вро вый
паровоз,
выбрасывая
из
тру­
бы
с иль ные
клубы
дыма,
полным
ходом
толкал
площадки
с
бревнами
пря мо
на
стоящие
в
тупике
веселенькие
крас­
ные
вагончики.
На
полном
ход у
с
паровоза
соскочил
вы­
сокий
человек
и
побежал,
но
откуда-то
раздался
в ыс трел,
чел ов ек
споткнулся,
потом
вскочил,
побежал,
упал ,
и
в
то
же
мгновение
комендант
с
ужасом
поня л,
что
прои с хо­
дит
н ечто
чудовищное
и
непоправимое,
как
во
сне...
Над
пирсом
Нефтяной
гаван и,
в
сияющем
небе,
низко
висело
плотн ое
черное
облако
взрыва,
освещенное
сни зу
бушующим
пламенем.
Это
г орел
бензин,
и
в
огне
п родол ­
жа ли
взрываться
од на
за
др угой
цистерны,
постепенно
окутывая
все
вокруг
тяже лы м,
непроницаемо-душным
дымом.
1957
В.
Катаев,
т.1


ДОРОГОЙ,
МИЛ ЫЙ
ДЕДУШК А
—
А
что
сейчас
будет?
—
А
ты
прочт и.
—
Я
не
могу.
—
Скандал!
Такая
большая
девочка
и
до
сих
пор
не
научилась
читать.
Ты
же
зн аешь
буквы?
—
Зна ю.
—
Ну,
так
что
там
написано
на
экране?
Какая
п ервая
букв а?
—
Тр и.
—
«Три»
не
буква,
а
цифр а.
А
это
букв ы.
Понятно
тебе?
—
Понятно.
—
Теперь
говори,
какая
это
буква?
—
З абы ла.
—
Вот
тебе
и
р аз!
Это
же
буква
не
простая,
а
буква
тв оей
ма мы.
-
Ж?
—
Это
когда
тв оя
мама
была
так ая
же
мале ньк ая,
как
ты.
А
теперь
у
нее
другая
буква.
Ну?
—
Е?
Евгения?
—
Верно.
А
потом
какая
буква?
-
В.
—
Молодец.
Дальше?
-
Г.
—
У мниц а.
Потом?
—
Опять
три.
Нет,
нет!
Опять
Е.
—
Верно.
Дал ь ше.
Дальше
Н,
потом
И,
потом
еще
раз
И,
но
тольк о
со
скобочкой
наверху.
Да,
деда?
—
Абсолютно
верно.
А
все
вм ест е?
Только
не
сразу,
а
сн ачал а
п оду май
х ороше н ько.
И
не
ерзай,
а
сид и
смирно.
Ну,
ск лад ывай
буквы.
514


Не
м огу!
—
Пой .
—
Пе ть?
—
Ну
да.
Пой
красиво
и
музыкально,
—
Ев-ге-ний.
—
Молодец!
Дал ь ше.
—
Дальше
буква
О.
М ос ква.
Да,
деда?
—
Москва
здесь
ни
при
чем.
Ты
не
га дай
и
не
хитри,
а
читай
по
буквам.
—
О.
Н.
Е.
Г.
И.
Н.
А
вме ст е?
—
Евгений
Он ег ин.
—
Гениальный
ребенок!
—
Деда,
а
что
наверху
написано
маленькими
буква­
ми,
я
не
могу
разобрать.
—
Н аписано
«Чайковский» .
—
Корней
Иванович?
—
Слава
богу,
не т.
—
А
какой?
—
Пет р
Ильи ч.
—
А
он
чт о?
—
Он,
вообрази
себе,
ком п ози тор.
—
Это
сейчас
его
показывают
на
экране?
—
Его.
—
Какой
красивый,
с
бородой!
А
это
кто
сейчас
по­
явился?
Его
дочк а?
—
Не
думаю.
—
А
кто?
—
И стол к овател ьниц а.
—
А
почему
у
нее
такие
сердитые
м ездр и?
—
Не
мездри,
а
но здр и.
Скол ько
раз
я
теб е
говорил.
Пора
знать.
И
сиди
спокойно,
не
вертись.
Не
мешай
слу­
ша ть.
—
Что
слушать?
Как
она
истолковывает?
А
к огда
н ач нется
самый
этот
Ев ге ний
Оне гин ?
—
Уже
н ачин ае тся.
—
А
это
что
показывают?
—
Орк ес тр.
—
А
почему
там
так
много
пустых
стульев?
У
музы­
кантов
грипп?
Как
скучно!
Мож ет
быт ь,
перекинемся
на
вторую
прог рам м у?
Вд руг
там
«Спокойной ночи,
малы­
ш и»? А то здесь все равно ничего не видно,
а
тольк о
немножко
слышно.
—
Молчи.
Сейчас
все
увидим.
Вот
уже
видно,
47*
515


—
Это
на
да че?
А
чего
они
де ла ют?
—
Варят
варенье.
—
Какое?
—
Вишневое.
—
С
косточками?
—
Б ез.
—
А
косточки?
—
Вынули
шпильками.
—
И
выбр оси ли ?
-
Да.
—
В
орке ст р?
—
Молчи.
Не
мешай.
—
А
еще
что
они
делают?
—
Поют.
—
Про
львов?
—
При
чем
здесь
львы!
Пою т
совсем
про
другое.
—
Нет,
про
львов.
«Слыхали львы,
слы хали
льв ы».
Де да!
-
Что?
—
А
ль вы
слыхали?
—
Не
имею
понятия.
—
А
если
слыхали,
что
тогда?
Они
сю да
не
пр иду т?
-
Кт о?
—
Львы.
—
Не
при ду т.
Здесь
не
цирк.
—
А
чт о?
—
Опера.
—
Л ьвы
в
оперу
не
при ход ят?
—
Редко.
В
самом
крайнем
с луч ае.
—
А
что
это
за
две
другие
жен щи ны
при ш ли?
—
Две
сест р ы.
—
Как
их
зовут?
—
Толстенькую
О ля,
а
черненькую
Таня.
—
А
третья
сестра
где?
—
Нету.
Толь ко
д ве.
—
А
мама
ходила
на
троих.
—
То
со всем
другое.
—
Цирк?
—
Нет,
драма.
—
Кто
эт и,
кот оры е
вар енье
варили?
—
Ма ма
и
няня.
—
Таки е
молоденькие?
—
Как их
бог
пос лал.
И
мо лчи.
Хоть
на
минутку
за^
крой
рот .
516


—
А
О льга
богатая?
—
Почему
ты
ре ши ла?
—
Красиво
одета.
С
оборочкам и .
А
Татьян а,
наверное,
бедная,
да,
д еда?
—
Не
скажи!
Тоже
довольно
зажиточная.
—
Как
интересно.
Од на
беленькая,
другая
ч ернен ь­
кая,
од на
резвушка,
а
другая
грустненькая.
Деда, .я
виде­
ла,
как
рез вуш ка
пробовала
пал ьц ем
варенье,
а
та,
дру­
г ая,
Татьяна,
все
в ремя
понарошку
книжку
учила,
навер­
но,
арифметику.
Смотри,
деда,
уже
п ришли
народные
песни
и
пляски,
дав ай
лучше
перек и немся
на
вторую.
—
Подожди,
сейчас
буде т
интересно.
—
Придет
какой-нибудь
мужчина?
—
Не
исключено.
—
Пр ише л!
Пришел!
Смотри,
деда:
идет
в
пелерине.
Деда,
это
кто?
Ха йк ин?
—
Здравствуйте!
Откуда
взяла?
—
Объявляли,
что
буд ет
Хайкин.
—
Так
дирижировать
же,
а
не
по
гостям
ходи ть.
—
А
этого,
кот оры й
пришел,
как
звать?
—
Ленский.
—
А
я
думала,
Пушкин.
Точно
так
же
одет,
как
Пушкин.
—
Не т,
не
Пушкин.
—
А
почему
же
у
нег о
то гда
пелеринка?
—
Потому
что
потому
оканчивается
на
у.
И
не
ме­
шай
мне
слушать.
—
А
он
хороший?
—
Отл ичн ый.
—
А
он
кт о?
—
Поэт.
—
Он
муж
этой
резвушки
Ольги?
—
Пока
еще
жених.
—
А
это
лучше
или
хуже?
—
Смотря
кому.
—
Деда,
смотри!
Еще
какой-то
с
Ленским
п ри шел.
Ха йк ин?
—
При
чем
тут
Ха йк ин?
Хайкин
—•
дирижер.
—
А
эт от?
—
Помещик.
—
Я
не
понимаю,
про
чего
ты
говоришь?
—
И
не
надо
те бе
понимать.
—
А
он
кто
—
Пушкин?
—
Поче му
Пушкин?
517


—
В
пелеринке.
И
голов а
кудрявенькая.
—
Нет,
не
Пу шки н.
—
А
как
его
зовут?
—
Е вге ний
Он ег ин.
—
А
вот
и
нет !
Это
Арбенин.
—
Что
за
чушь !
—
Арбенин,
А рбен ин!
Я
его
зн аю.
Он
вчера
тут
по
телевизору
уже
сходи л
с
ума,
когда
отравил
мороженым
св ою
Нинку.
—
Да
н ет.
То
б ыло
сов сем
дру гое.
То
была
драма,
—
А
это?
—
Опе ра.
—
Какая?
—
«Евгений Онегин» .
—
А
он
хорош и й?
—-
Так
себе.
Типи чны й
пр ед стави тел ь
разочарованно-^
го
дворянства.
—
А
Татьяне
он
хороший?
—
Отличный.
Лучше
не
надо.
Видишь,
она
даже
с
ним
пошла
г улять
подальше
от
дома.
—
А
он
кто?
Поэт ,
как
Ленский?
—
Н ет.
—
Значит,
про
зайчиков?
—
Не
понимаю.
—
Ну
как
же,
деда !
Лен ск ий
ве дь
поэт,
значит,
пишет
стихи,
а
этот
Е вген ий
Онег ин
—
про
зайчиков.
—
Ничего
не
понимаю.
Про
каких
зайчиков?
—
Ну,
про
заек.
—
Ах,
прозаик!
Так
бы
ты
сраз у
и
сказала.
Не т,
он
не
прозаик.
—
А
про
чего?
—
Про
ничего.
Ты
мне
уж е,
моя
милая,
надоела
х уже
г орькой
ред ьк и.
Смотри
лу чше
на
экран.
—
Татьяна
уже
в
н его
в любил ась?
—
Похоже
на
то.
—
Деда,
а
потом
она
бросится
в
воду?
—
Ерунду
говоришь.
—
Нет ,
не
ерун ду.
Я
сама
вид е ла.
Только
тог да
она
была
д очка
мельника.
—
Ладно
т ебе
бо лта ть.
Слава
бо гу,
уже
ан тр акт,
—
А
что
буд ет
потом?
—
Сце на
письма.
—
Диктовка?
—
Еще
хуже.
Со ч инение .
Молчи.
Начи нае тс я.
518


—
Так
быстро?
—
А
че го
тянуть
кота
за
хвост.
Раз-раз
—
и
готово!
—
Что
она
делает?
Легла
спать?
—
С
нянькой
разговаривает.
—
По-русски?
—
Кон ечн о.
—
Я
чего-то
ни чего
не
разбираю.
Про
че го
они
разго­
варивают?
—
Преимущественно
про
любовь.
Нянька
говорит,
что
любовь
—-
это
о дни
глупости
и
что
пусть
лучше
ложится
спать.
—
А
она
чт о?
—
Ты
же
видишь,
выпроводила
няньку
и
пишет
пи­
сьм о
Евгению
Онегину.
—
А
что
поет?
—
Разн ое.
Пое т,
например,
«я вам пишу,
че го
же
боле».
—
Признается
ему?
—
Пр изн ае тся.
Ну,
в
чем
де ло?
Че го
ты
вдруг
зав ер­
телась,
как
на
сковородке?
—
У
меня
живот
забо л ел!
—
Это,
наверно,
от
п ережи ваний.
—
Знаешь
что,
деда?
—
Ч то?
—-
Мне
н адо
поскорее
в
ту ал ет,
—
Так
че го
ж
ты?
Чеши!
—
А
ты
мне
потом
расскажешь,
что
б ыло?
—
Обязательно.
—
У же,
деда.
—
Ру чки
вымыла?
—
Вымыла.
Ну,
что
без
ме ня
бы ло?
—
Ничего,
пишет.
—
Уже
адре с
надписывает?
А
потом
поб е жит
бросать
в
ящик?
—
Не т,
нян ьки н
внук
понесет.
—
Прямо
к
этому
Онегину?
—
В
собственные
руки .
—
А
он
прочитает?
—
Тут
же.
—
И
что?
Не
захочет
с
ней
жениться?
—
Это
мы
потом
у зн аем.
—
Как
интересно!
519


—
Кончилось.
Перерыв.
—
Смотри,
деда ,
опя ть
показалась
эта
с
цепочкой,
ис­
толковательница.
Что
она
говорит?
—
Говорит,
что
Чайковский
терпеть
не
мог,
когда
ма­
л ень кие
дет и
все
время
ерзают
по
к ре слам
и
портят
им­
портную
м еб ель.
—
Это
он
про
меня?
—
А
про
кого
же
еще?
—
А
потом
что
будет?
—
Объяснение
Онегина
с
Татьяной.
—
Он
не
захочет
с
ней
жен ить ся?
—
Вот
уже
н ачи на ется,
и
мы
сейчас
все
у зн аем.
Что
ж
ты
за кры ла
глаза?
—
Я
боюсь!
—
Чего?
—
Что
он
сейчас
придет
и
не
захочет
жениться.
—
Уже
п рише л.
—
Что
он
ей
поет?
—
Поет,
чтоб
не
отпиралась.
—
А
она
отпирается?
—
Не т,
не
отпирается.
—
Вот
дура!
Надо,
ч тоб
отпиралась!
А
теперь
что
он
ей
говорит?
—
Говорит,
что
в
общем,
ее
не
любит.
—
А
она?
—
Сидит
как
убитая.
—
Из
ружья?
—
Нет,
мора ль но.
—
Бедненькая.
Уже
кон чил ось?
Можно
от кр ыть
глаза?
—
Открывай.
Занавес.
—
А
пот ом
что
будет?
—
Потом,
милая
моя,
буд ет
крепкий,
здоровый
сон
маленькой
дев очк и
в
своей
уютной
кроватке.
—
Милый,
дорогой
дедушка!
Самый
любимый!
Не
от­
правляй
меня
спать!
Еще
со всем
немножко.
Я
хоч у
толь­
ко
узнать,
что
будет
потом.
—
Будет
бал
у
Лариных.
—
У
эт их
двух
—
у
Та ни
и
Оли ?
И
он
т оже
приедет,
этот
противный
Евгений?
—
Обязательно.
Тише.
Начи на ется .
—
Это
бал?
—
Са мый
настоящий.
Ви ди шь,
танцуют.
—
Хайкин
дирижпрует?
520


-
Да.
—
Это
что,
Первое
ма я?
—
Не т,
именины
Татьяны.
—
А
почему
эт от
Ев ге ний
Онегин
т анц ует
не
с
ней,
а
с
ее
сестрой,
резвушкой?
—
Чтобы
отом сти ть
Ленскому.
—
А
что
Ленский?
—
Известно
что,
нервничает.
—
А
Татьяна ?
—
Тоже
нервничает.
—
Я
б
лучше
назло
этому
Онегину
пр иг ласил а
танце­
вать
это го
Ленского.
Верно,
дедушка?
—
Верно.
Вообще
ты
у
нас
молодец.
Но,
конечно...
—
Знаю,
знаю.
Против
овец.
Да,
деда?
—
И
перестань
нак о нец
ерзать.
А
глав н ое,
не
ло май
обстановку.
Чег о
ты
буйствуешь?
—
Я
боюсь.
—
Чего
же
ты
боишься?
—
Сейчас
они
п од ерут ся!
—
Не
п оде рут ся.
—
А
что
будет?
—
Б удет
н е большой
семейный
скандальчик.
—
Какой?
—
Ду эль.
—
Чего
это
—
дуэль?
—
Очень
просто.
Бах,
и
готово!
—
Из
пулемета?
—
Из
миномета.
—
А
это
ху же
или
лучше?
—
Закрой
рот,
бога
ради!
—
А
про
че го
он
теперь
поет?
—
Поет
про
то,
что
набезобразничал
в
чужом
доме,
и
просит
прощения.
—
А
ему
что
говорят?
—
Говорят,
что,
дескать,
ничего,
бывает.
—
А
Евг е ний
Онегин
чт о?
—
У ехал
домой.
—
На
электричке?
—
На
л ошади .
—
Как
в
цирке?
—
Вот
им енно .
—
А
Ол ьга
что?
—
Ломает
ру ки.
—
Кому?
521


—
Себе.
—
А
что
их
матерь?
—
Упала
в
обморок.
—
А
обм о рок
это
что
—
такое
кр ес ло,
да?
—
Молчи.
Не
крутись.
Смотри,
ты
от
во лн ения
вся
из вер т елась.
Успокойся.
Вот
уже,
кстати,
и
кон чи лос ь.
—
А
что
потом?
—
Ты
же
знаешь,
что
бывает
потом.
—
Суп
с
котом?
—
Вот
именно.
А
теперь
безо
всяких
ра згов оров
марш
спать.
—
Так
ведь
еще
же
не
кон чи л ось.
—
Для
тебя
ко нчи лось.
Иди
спать.
Сейчас
же!
—
Но
хоч у!
—
Ого!
Как
ты
смеешь
так
дерзко
разговаривать
со
своим
люб им ым
дедушкой?
—
Дорого й,
милый
дедушка,
разреши
мне
еще
немно­
жечко.
Я
непременно
х очу
увидеть,
как
они
стрельнут
друг
в
дружку.
—
Откуда
ты
знаешь,
что
бу дут
стреляться?
—
Ты
же
сам
сказа л ,
что
будет
эта...
как
ее
звать...
Когда
стреляют
друг
в
дружку!
—
Дуэль.
—
Вот-вот.
—
Категорически!
—
Ну,
дор огой !
Ну,
милый!
Самый,
самый
любимый!
Дедулечка!
—
Ишь
ты,
какая
хитрая.
Знаешь
подход
к
своему
дед у.
Ну,
лад но.
Еще
десять
минут.
Самые
последние.
Только
си ди
абсо л ютно
спокойно.
Нач и нает ся.
—-
О,
мельница!
А
где
же
ме ль ник?
Деда,
он
уже
пр е­
вратился
в
ворона?
—
М ель ник
из
д ругой
оперы.
—
Мы
уже
ее
смотрели?
—
Ты сячу
раз.
—
Это
когд а
князь
женился
с
другой,
а
дочка
мельник
ка
б роси лась
в
воду,
пр евр ат илась
в
рус ал ку
и
выродила
себе
маленькую
русалочку,
верно,
деда?
—
Приблизительно.
И
закрой
рот
хоть
на
о дну
мину т­
ку,
а
то
нет
никаких
сил !
—
А
про
чего
он
поет?
Про
зме й?
—
Про
как их
там
еще
змей?
—
Про
удавов.
То
слы хали
какие-то
льв ы,
а
теперь
какие-то
удавы
удалились.
Деда,
куд а
они
удалились?
522


—
Ты
м еня
сведешь
с
ум а!
Вовсе
не
удавы,
а
«куда,
к уда
вы
удалились,
весны
мо ей
златые
д ни».
Значит,
не
удавы,
а
златые
дни
удалились.
Ясно
тебе?
—
Ясно.
А
ку да
они
все-т ак и
удалились?
—
Пон яти я
не
имею.
Си ди
и
не
ерзай!
Имей
в
виду,
если
буд ешь
пор тит ь
м е бель,
я
сейчас
же
пер ек ину сь
па
вторую
п рогра м му.
—
Д еду шка,
не
надо!
У моляю
тебя.
Там ,
наверно,
сейчас
показывают
этот...
дик ий
бред.
—
Что
ты
городишь?
Ка кой
бред?
—
Дикий.
На
ди ком
бреде.
—
Так
не
бреде,
а
бреге.
—
А
что
это
такое
—
бреге?
—
На
бер ег у,
значит.
—
По-французски?
—
По-церковнославянски.
—
Все
равно,
лучше
будем
с м отреть
про
расстрел,
—
Про
чт о?
—
Про...
ну,
этот...
расстрел.
—
Не
расстрел,
а
дуэль.
—
Ну
да,
ду эль.
—
Ладно.
—
А
где
у
них
пулеметы?
—
Не
пулеметы,
а
пистолеты.
Сейчас
принесут.
Вот
уже
принесли.
—
Один
заряженный,
а
др угой
пустой,
да,
де да?
—
Ничего
подобного,
все
по-честному.
У
обоих
заря­
жено.
—
Мин ами ?
—
Пу ля ми.
—
И
они
стрельнут
пулями
др уг
в
дружку?
А
есл и
од ин
опоздает
стрельнуть?
—
Тогд а
ему
труба.
—
На
трубе
б удут
играть?
Дорогой,
милый
дедушка,
спрячь
меня,
я
боюсь...
Бою с ь...
—
Пер естан ь
визжать
и
не
л езь
под
стол!
—
Бою с ь...
Бою сь ...
Они
сейчас
громко
стрельнут,
Я
лучше
закрою
глаза
и
заткну
уши .
Дед у шка,
уже
ст рель нули ?
—
Стр ельну ли.
Вылезай!
—
Кто
к ого
убил?
—
Онег ин
Ленского.
—
Насовсем?
—
Абсолютно.
Чего
ж
ты
пл ачеш ь,
д урочк а?
523


—
Мне
жалко
этого,
Ольгиного.
Ле жит
на
полу.
Дура^
ки,
дураки,
дураки.
Не
хо чу
б ольше
смот ре ть
эту
прот ив­
ную
постановку.
—
И
пр а виль но.
Иди
лучше
спать.
У
теб я
и
так
глаза
слипаются.
—
А
что
будет
дальше?
Татьяна
утопится?
—
Не
утопится.
—
А
что
же?
—
Я
теб е
завтра
утро м
все
расскажу.
А
теперь
скаж и
«спокойной ночи»
и
ступай
баиньки.
—
Спокойной
ноч и,
дорогой,
милый
дедушка.
Спокойч
ной
вам
ночи,
приятного
сна,
желаем
вам
видеть
козла
и
осла...
—
Козла
и
ос ла
не
на до.
Не
тян и
кота
за
хвост.
За -*
кругляйся.
—
Осла
до
пол н очи,
козла
до
утра...
—
Иди,
иди...
—
А
зав тра
утром
расскажешь,
что
потом
б ыло?
—
Непременно.
—
Дед у шка,
уже
завтра.
Можно
к
тебе?
—
Во-первых,
с н ачала
надо
ве жливо
по стуч ать
в
дверь,
а
потом
что?..
Знаешь,
что
н адо
потом?
—
Знаю,
знаю.
Надо
сказать:
с
добр ым
утром ,
дор о­
го й,
милый
дедушка.
А
тепер ь
скажи,
что
потом
было?
Она
утоп и лас ь?
—
Нет,
не
утопилась.
—
А
что ?
—
Выш ла
замуж
за
генер ала.
—
А
генерал
старый?
—
Так
себе.
Не
первой
свежести.
—
Глупышка!
Я
бы
ни
за
что
не
жен ил ась
со
ста ­
риком.
—
П очем у?
—
Потому,
что
у
ст ари ка
уже
е сть
жена .
А
я
хочу
жениться
с
молоденьким,
кудрявеньким,
хорошеньким.
—
Зачем
же
те бе
непременно
понадобился
кудрявень­
кий
и
хорошенький?
—
Чтобы
не
стыдно
бы ло
С
ним
и дти
по
улице.
1965


СОРРЕНТО
Сидя
боком
на
почерневшей
мра морн ой
балюстраде,—
а
мож ет
быть,
и
не
мр ам орно й,—
он
н еодоб ри тельн о
по-*
сматривал
вдаль,
на
треуголку
В езув ия
со
жгутом
тяж е-
ло го
се рн истог о
дыма,
повисшего
над
Неап ол ем,
и
расска­
зывал:
—
Жил-был
в
ныне
уже
ликвидированной
Российской
империи
некий
богатый-пребогатый
купец
по
фамилии
Хлудов
Василий,
и
бы ло
у
него,
как
в
ск азк е,
три
сына.
Старший
—
Арт ам он
—
умный
был
детина,
средний
—
Сте пан
—
был
и
так
и
сяк,
а
младший
—
Никита
—<
нельзя
ск азать ,
чтобы
вовсе
был
дурак,
но
не вер о ятней­
ший
балбе с,
пьяница
и
сканд алист ,
типичный
недоросль
из
бог аты х
купеческих
сынков,
так
что
почт ен ной
фирме
Хлудовых
был
от
него
один
то лько
срам,
наносивший
большой
уще рб
торговому
реноме.
Что
тут
делать?
Вот
нак он ец
пр из вал
старик
Хлуд ов
к
себе
Никиту
и
говорит:
«Образумься!
Эда к
дальше,
друг
мо й,
продолжаться
не
может.
Посмотри
на
своих
братьев
Артамона
и
Степана:
они
уже
давно
перебесились,
бро си ли
все
эти
художества,
в ошли
в
дело
и
по
мере
св оих
сил
способствуют
процвета­
нию
фирмы.
Пора
и
тебе
перебеситься.
По езж ай
за
грани­
цу,
на
людей
посмотри
и
себя
покажи,
поуч ис ь
там
к ом­
мерции,
во йди
в
общество,
за вяжи
соли дн ые
деловые
св я­
зи,
знакомства.
Од ним
сл овом ,
сов е рши
вояж,
как
это
с де­
лали
в
с вое
вр емя
твои
братья.
По сети ,
например,
кл а сси­
ческую
страну
торгово-промышленного
кап и тала
Анг лию .
Нед ар ом
же
поется
у
н а с: «Англичанин -м уд рец ,
чтоб
ра­
б оте
по мо чь,
из об рел
за
машиной
ма ши ну,
а
наш
русс ки й
мужик,
к оль
работать
невмочь,
он
затянет
родную
дуби­
ну» .
Так
вот,
рек ом енд ую
т ебе
самым
серьезным
образом,
не
б удь
дубиной!
Возьми
в
к он торе
денег,
с коль ко
по т ре-»
525


буется,
чтобы
перед
анг л ичанам и
лицом
в
грязь
не
уд а­
ри ть,
и
плыви
в
Л онд он».
Не
ст ал
Никита
Х лудов
сп ори ть
с
батюшкой,
вз ял
в
к он торе
приличную
с умму
денег
и
тем
же
часом
отбы л
в
с толи цу
Великобритании,
а
по
приезде
ту да,
еще
не
впо л­
не
отрезвившись
п осле
пароходного
буфета,
пош ел
про й­
ти сь
по
Ло нд ону
и,
коне чн о,
первым
дел ом
рас спр оси л
пр охо жих,
где
у
них
здесь
местные
жители
утоляют
жаж­
ду.
.А
узнавши,
что
это
совершается
в
так
наз ываемы х
барах,
отправился
в
один
из
них
и
зак аз ал
себе
выпивк у.
Ему
подали
на
донышке
виски
и
бутылочку
содовой
во ды.
С одо вой
водой
он
пренебрег,
а
виски
одним
махом
опро­
кинул
в
рот
и
с прос ил
еще
по р цию.
Хозяин
б ара
пос та вил
ему
еще .
Пот ом
ещ е,
и
ещ е,
и
несколько
раз
еще,
так
что
вскоре
на
цинк ов ой
стойке
пер ед
Хлу дов ым- мла д шим
об­
ра зов алас ь
целая
выставка
нетр о нут ых
бутылочек
содо­
вой.
Заметив,
что
с толь
во робьи ны е
дозы
его
не
бе рут,
Хлудов-младший
дал
по нят ь,
что
желал
бы
продолжать
более
естественными
порция ми.
Хозяин
предложил
ему
на
выбо р
разнообразную
посуду,
и
Хлудов-младший
ука^
зал
на
фужер
самого
круп н ого
калибра,
из
которого
обыч­
но
джентльмены
п ьют
мин ерал ьн ые
воды.
Хозяин
уди­
вился,
но
в се-т аки
налил
полный
фужер
чистейшего
шот­
ландского
виски
«Белая лошадь».
Хлудов-младший
в ыпил
до
дна
и
поп роси л
пов т орить.
Между
тем
—
изволите
ли
видеть
—
слух
об
иностран­
це,
кот оры й
пьет
неразбавленное
виск и
из
б ольш их
фуже­
ров,
с
б ыс тротой
молнии
распространился
по
всему
Ло н­
до ну,
и
в
бар
хлынула
толпа
любоп ыт ны х.
Пос ле
де ся того
с^ужера
хозяи н
со о бщил
собравшейся
пуб ли ке
и
предста­
вителям
печати,
что
за
все
вр емя
четырехсотлетнего
су­
ществования
заведения
это
л ишь
третий
случай
по добн о­
го
рода.
З атем
он
торжественно
обратился
к
Хлудо в у-
младшему
с
п росьбой
в
память
сего
знаменательного
со­
бытия
оставить
св ой
автограф.
С
этими
словами
он
дал
Хлудову-младшему
понюхать
нашатырного
спирта,
не мно го
п отер
ему
уши
толченым
льдом
с
солью
и
вручил
вилку.
Хлудов-младший
собрался
с
силами
и,
не
теряя
спо ­
с обн ости
держаться
сравнительно
вертикально,
под
пр и­
ветственные
клики
лондонских
граждан
нацарапал
на
цинковом
прилавке
ба ра
хотя
и
не
без
труда,
но
вполне
разборчиво
слова
«Никита Хлудов» .
—
Вы
третий
за
всю
историю
нашего
з аведения ,
со­
526


вершивший
подо бны й
подвиг,—
сказал
хозяин
бара,—
по*
этому
по
традиции
я
не
возьму
с
вас
ни
одного
пенса.
Вып ивк а
за
счет
заведения.
—
А
кто
же
пе рвые
двое?
—
поинтересовался
Хлудов-
мла дши й.
—
Вы
можете
прочесть
их
имена
зде сь ,—
от ве тил
хо­
зяи н
бара,
сня в
с
прилавка
дощечку,
под
которой
храни­
ли сь
исторические
а вто гр афы,
и
Хлудов-младший
не
без
труда
разобрал
две
подписи,
нацарапанные
вилкой
на
русском
язы к е: «Хлудов Артамон»
и
«Хлудов Степан».
Он
не ко торое
время
м олч ал,
наслаждаясь
эффе кт ом
ра сска за,
а
затем
сво им
окающим
назидательным
бас ко м,
полным
скр ытог о
юмора,
с
чувством,
с
тол к ом,
с
расста ­
новкой
начал
рассказывать
новую
исто р ию:
—
А
вот
несколько
из
другой
опе ры.
Некогда
сущест­
вова л
в
нашем
городе
постовой
городовой
по
фа милии
Васильев,
человек
пожилой,
но
замечательный
тем ,
что
лов ко
умел
сп аса ть
л юдей.
Напрактиковался.
Как
увидит
сверху,
с
бульвара,
со
своего
поста,
что
кто-нибудь
тонет,
так
сейчас
же
бежит
вниз ,
бросается
в
Волгу
и
спасает .
Верите
ли
—
сем надц ать
человек
сп ас.
З намен ит ость
на
весь
город.
Ша ляпи н
в
св оем
ро де.
А
ведь,
заметьте
себе:
самый
простой,
незаметный,
'необразованный городовой.
Бывают
же
такие
явл ени я!
Однажды
он
спас
единственного
сы на
местного
богача-
миллионщика.
Уж
как
был
рад
папаша,
ни
словами
ска­
зать,
ни
п ером
описать!
Помилуйте:
единственный
сын,
наследник,
утешение
в
старости,
н адеж да
фирмы,
прод ол­
жатель
рода!
Велел
купец
позвать
к
себе
спасителя
и
говорит
ему:
ты,
говорит,
сам
не
з наешь ,
какое
для
мен я
благодеяние
сотворил.
За
это
я
хочу
тебя
наградить
по-
царски.
Ни чего
для
тебя
не
пожалею.
Хотя
бы
половину
кап итал а.
Требуй
чег о
хоче шь.
Все
для
теб я
сдела ю.
—
Покорнейше
благодарю,—
го вор ит,—
в аше
ст епен­
ст во,
ничего
мне
от
вас
не
н адо,
так
как
я
спас
вашего
сынка
не
коры с ти
ради,
а
по
со вести,
а
ока жи те
мне
вели­
кую
милость,
помогите,
чтобы
исполнилась
заветная
м еч­
та
в сей
мо ей
жиз ни.
—
В
чем
же
твоя
мечта?
—
спр аши ва ет
купец.
—
Не
знаю
толь ко,
в
силах
ли
вы,
в аше
степенство...
—
Я
все
в
силах!
Говори.
—
Х очу
поступить
в
гимназию.
—
Помилуй!
—
вскричал
куп ец
и
да же
засмеялся
от
крайнего
удивления.—
В
гимназию,
братец
ты
мо й,
ма­
527


леньких
де тей
принимают,
ну,
в
к райне м
случае
молодых
людей,
а
тебе
ведь
небо сь
лет
сорок.
—
Сорок
два-с,
в аше
степенство.
—
Ну
вот
видишь.
Как
же
ты
будешь
на
одной
парте
с
м алыш ами
си де ть?
Кроме
того,
ты,
так
с каза ть,
городо­
вой,
полице йс к ий
чин,
какая
же
может
быть
для
т ебя
гимназия?
Те бя
ту да
ни
под
каким
видом
не
примут.
Да­
же
ес ли
я
ве сь
учебный
округ
подмажу
и
самому
господи­
ну
минис т ру
дам
хабара.
Не т,
бра т,
это
решительно
невозможно,
д аже
при
мо ей
силе.
Проси
чего-нибудь
дру­
гого.
—
Ничего
мне
другого
не
надо.
Х очу
в
гимназию.
И
тол ько.
Уж
как
с
ним
купец
ни
бился,
ни чего
не
мог
поделать.
Уперся
городовой
на
св оем
—
и
баста.
Э то,
говорит,
моя
еди нст ве нная
мечта
жизн и.
Вы
п оду май те,
д ороги е
то вар ищи:
простой,
обыкновен­
ный
городовой,
а
в
гимназию
захотел
на
старости
ле т!
Вот
ведь
какие
случаи
с
русским
человеком
быв ают.
Не
что-нибудь,
а
меч та-с!
Он
прослезился,
выт ер
нос ов ым
платком
глаза,
откаш­
лялся,
с плю нул
мокроту
в
специальную
карманную
ч ере­
па хо вую
коробочку,
защелкнул
ее
аккуратно
и
сп рятал
в
карман.
За тем
вст авил
в
дл инный
мундштук
египетскую
си гарету ,
вынув
ее
ногтем
из
зеленой
пачки,
закурил
и
с тал
глядеть
в
пы ль ный
сад,
ко торы й
сп ускал ся
несколь­
к ими
тер рас ами
к
серокаменному
вулканическому
берегу
мглистого
Неаполитанского
зал ив а,
охв ач енн ого
зноем.
Мы
жд али
продолжения,
но
он
м олча л.
—
Ну,
а
что
же
потом?
—
Вы
про
что?
—
спросил
он
с
недоумением.
—
Про
это го
гор одо во го.
—
Ах,
про
Васильева.
Да
что
же
потом?
Ничего.
Утонул.
—
Как
утонул?!
—
воскликнули
мы
в
о дин
голос.
—
Очень
просто.
Спасал
восемнадцатого
человека
и
утонул.
Сло во
«утонул»
он
произнес
очен ь
отче тлив о
и
вк усп о,
с
круглым
уд ар ением
на
«о», с двумя глубокими гласны ­
ми
«у»
по
краям,
кот оры е
как
бы
вдруг
окрасили
все
это
влажное
слово
зелено-голубым
цветом
т аинст вен ных
во­
дян ых
недр,—
и
сейчас
же,
помахав
перед
лицом
рукой,
как
бы
желая
разогнать
вместе
с
синеватым
дымком
ег и­
п ет ского
табака
досадные
мысли,
спросил:
528


—
Между
п рочи м,
я
вам
никогда
но
рассказывал,
как
на
Нижегородской
ярм ар ке
на ши
купцы
поспорили
с
анг­
лийскими?
—
Нет,
не
рассказывали.
Расскажите.
—
Могу.
Так
вот,
стало
бы ть,
поспорили
наш и
рус­
ские
купцы
с
анг ли чан ами,
чьи
п рик азчик и
•—
н аши
или
а нгл ийск ие
—
могут
больше
выпить.
Заключили,
знаете
ли,
грандиознейшее
пари.
Засим
зафрахтовали
пассажир­
ский
п ароход,
нагрузили
его
всеми
видами
крепких
на­
питков
и
соответствующих
закусок,
отрядили
две
коман­
ды
испы т аннейш их
приказчиков
—
одн у
кома н ду
анг ли й­
скую,
а
дру гую
русскую
—
и
велели
плыт ь
на
этом
паро­
ходе
от
Н ижне го
до
Астр аха ни
и
все
время
пить.
Кто
к ого
перепьет
и
споит,
та
нация
и
выиграла.
Как
видите,
условия
про сты е
и
ясны е.
Вот
пароход
о тпр ави лся
вниз
по
мату ш ке
Волге,
а
русские
и
английские
ку пцы
зас е­
ли
в
отде льн ом
каби нет е
луч шег о
ярмар очн ого
рест ор ана
и
ждут
телеграмм
о
х оде
соревнования,
кот оры е
обе
ко­
ман ды
должны
были
посылать
с
каждой
пристани.
Через
некоторое
время
пришли
первые
телеграммы
—
от
наших
и
от
их них
—
примерно
одинакового
со д ержан ия.
Р усс кая
депеша
гл асила: «Уповаем на господа бога,
и дет
во дка
под
с олены е
огурчики
и
жигулевское
пиво,
под
мо ч еный
горо шек
и
ржаные
сухарики,
уже
вы пили
море,
англича­
не
не
отст аю т,
миновали
Ч ебок сар ы,
Казань,
отваливаем
в
Си мбир ск.
С
уважением
и
над ежд ой
артель
русских
приказчиков-патриотов».
Через
несколько
дней
п риб ыла
вторая
телеграмма,
из
Са р а това : «Водку и пиво порешили
подчистую,
переш л и
на
мадеру
и
хер ес,
держимся
сто й­
ко,
англичане
молодцы,
не
отстают.
Русские
сл ужащ ие» .
Еще
чер ез
недельку
депеша
гл асил а: «Проследовали Ка­
мышин,
с
божьей
пом ощ ью
ко нч или
ма де ру,
херес,
конь­
як
и
прочее
подобно.е,
мы
ни
в
одном
глазу,
голова
све­
жая,
толь ко
ноги,
англичане
малость
приуныли,
однако
и дут
с
нами
наравне,
ноздря
в
но здр ю,
и
не
о тстаю т,
но
мы
надеемся.
Российские».
Следующая
телеграмма
при­
шла
из
Цар иц ы на: «Только что кончили легкие виноград ­
ные
випа
и
шампанское,
держимся
во
сл аву
русского
ор у­
ж ия,
анг лич ане
мо ло дцы,
однако
еле
поспевают,
благоде­
тели,
не
сомневайтесь,
не
подведем,
над еемся
на
ликеры.
Православные».
За тем
наступила
томительная
многодневная
пауза,
по­
сле
чего
в
отдельный
каб и нет
пришла
вс его
одн а
те ле­
грамма,
от
русской
команды:
529


«Между Царицыном и Астраханью положили англий­
с к и?: на зеленом шартрезе.
Славяне».
Мы
все
засмеялись,
а
он,
как
оп ытный
р ас сказ чик,
даж е
бровью
не
повел.
Было
это
лет
с орок
тому
назад,
в
Сорренто.
По мню
его
н е большое
скуластое
л ицо
и
ар­
тистические
ру ки,
ор анжев ые
от
пос тоя нн ого
итальянское
го
заг ар а,
его
кукурузно-желтые
усы ,
нависшие
над
хоро­
шо
выскобленным
солдатским
подбородком,
и
ежик
шаф­
ран н ых,
еще
со всем
не
седых
волос
над
узким
скульптур­
ным
лбом.
Он
был
в
тем н о- голубой
элегантной
рубашке
с
длинным
ультрамариновым
галстуком
самого
высшего
ка­
чества,
ко торы й
красиво
лежал
на
его
несколько
впалой
груди.
Худой,
сутулый,-
сухой,
с
носом
буревестника
и
пытли­
в ыми
невеселыми
гол убым и
глазами,
устремленными
вд аль.
А
пиджак
висел
на
спинке
соломенного
стула:
превос­
ходно
сшитая
вещь
из
первоклассного
ан гли йск ого
мате­
р иала.
Пиджак
этот
Алексей
Максимович
с
гордостью
лю­
бил
называть:
—
Гранитовый!
1965


ДЕМЬЯН
РАССКАЗЫВАЕТ
Вижу
его
всегда,
как
бы
сквозь
строчки
Маяковского:
«Это кит
—
гов орят .
Возможно
и
так.
Вроде
ры бьег о
Бед­
н ого
—
о бхв ата
в
три .
Только
у
Демьяна
усы
н аруж у,
а
у
кит а
вн утри ».
Вот
он
сидит
—
красный
с
мороза
—
массивный,
тепло
оде т ый,
опираясь
на
палку,
в
высоких
белых
бурках,
об­
шит ых
коричневой
кожей,—
пос ред и
редакционной
ком ­
на ты
в
ж урн але
«Крокодил», окруженный веселой кроко-
дильской
бр ат ией
—
художниками,
фельетонистами,
поэ та ми ...
На
нем
кож а ная
фуражка,-—
но
не
черная,
ко­
миссарская,
а
желтая,
как
у
п ожи лого
железнодорожного
машиниста;
во
рту
громадный
мундштук
с
толсто й
папи­
росой,
обволакивающей
приятным
дымком
рыжеватые,
жестк и е,
коро тко
подстриженные
усы,—
растущие,
дей­
ствительно,
снаружи,
а
не
внутри,—
и
неопределенно
очерченный
простонародный,
крестьянский
рот
со
слабо
окрашенными
губа ми ;
и
рыжеватые
ресницы
вн имат ель ­
но,
настороженно
прищуренных,
хот я
и
улыбающихся,
но
в
то
же
время
—
холодны х,
я
бы
даже
сказал,
сановных
глаз,
а
на
висках
веером
сухи е
мужицкие
морщинки.
Хорошо
по мню
Демьяна
в
большом
кабинете
его
крем­
левской
квартиры
в
так
наз ываемо м
белом
ко рид оре
Александровского
дворца.
При
в ходе
в
бе лый
к ори дор
за
ст олик ом
сидит
дежурный,
и
сквозь
стеклянные
рамки
внутреннего
перехода,
п охож его
на
зим ний
сад,
повисший
над
пустынной
кремлевской
улицей,
виднеется
фигура
ча­
сового
в
длинной
кавалерийской
шинели
с
красными
на-
груд ны ми
клапанами
—
«разговорами»
и
су кон ном
буден­
531


новском
шлеме,
что
делало
его
по хож им
на
некоего
дре вн ерус ск ого
молодого
ви т язя.
Древнерусский
стиль
от час ти
присутствовал
также
и
в
само м
кабинете
Де мьян а,
где
на
гром ад ном ,
поистине
ми­
н ис терс ком
письменном
ст оле
сразу
же
бросался
в
глаза
коло сса льн ый
письменный
п рибор
литого
серебра
в
рус ­
ско м
были нно м
сти ле, —
бо рода тые
васнецовские
бог аты­
ри
в
ши шак ах
и
боев ых
рукавицах,
из бу шка
на
курьих
пожках,
косматые
медведи,
нож
для
разрезания
в
ви де
меча-кладенца,
а
вместо
пепельницы
—
полуведерная
бра­
тина ;
хрустальные
ч е рнил ьницы.
Ве сь
прибор
пуд а
на
полтора;
должно
быть,
реквизирован
у
какого-нибудь
московского
купц а
—
миллионщика.
Все
это
-— ив
первую
оче редь
массивная
фигура
сам о­
го
поэта
—
весьма
подходило
к
царь-колоколу,
к
царь-
пушке,
трофейным
французским
ор уд иям
двенадцатого
го да
у
желтой
стены
ар сен ала,
а
такж е
к
еще
сохранив­
шейся
в
то
вр емя
надписи
золоты м и
славя нск им и
буква­
ми
на
стек л ах
входных
дверей
гостиницы
«Националь»
—
«Первый дом СовЪтовъ»
—
еще
через
ять.
В
просторном
халате
Демьян
каждое
ут ро
бр ил
св ою
яйцевидную
голову
с
валиками
жирка
на
затылке,
акку­
ратно
расставив
бритвенный
прибор
на
необъятном
своем
письменном
стол е
сре ди
свежих,
то лько
что
пол уче нных
советских
газет,
уже
во
многих
местах
помеченных
его
красно-синим
богатырским
к арандаш о м,
а
также
номера
немецкой
«Берлинер Тагеблатт», специально выписывав ­
шейс я
им
для
того,
чтобы
бы ть
в
курсе
буржуазной
за­
падной
информации
и
пропаганды.
Де мьян
хорошо
в ла­
дел
немецким
языком,
но
нередко;
в
разд раж ен ии
называл
эту
газету
несколько
по-русски
4- «Берлинер
Тагебляд...»
Он
научился
виртуозно
бри ть
с вою
голову,
п очти
не
заглядывая
в
зеркальце,
и
каждый
раз
я
боялся,
что
он
в
пыл у
беседы
от хва тит
себе
кончик
толстого
у ха,
прижато­
го
к
голове,
как
вареник,—
чего,
одн ак о,
нико гд а
не
с лу­
ча лос ь,
да же
ко гда
он
брился
в
сво ем
персональном
са-
лон -в аг оне
на
полном
ходу
скорого
поезда.
Брея сь ,
он
лю бил
рассказывать
разные
истории.
...К огда
правительство
переехало
из
Петрограда
в
Мо скву ,
то
мы
сн ачал а
разместились
в
гостинице
«Нацио ­
нал ь», а уж потом нас перевели в Кремль.
Как
в идит е,
квартира
хотя
и
большая,
но
комнаты
неуютные,
казен­
532


ны е,
стены , —
обратите
внимание,—
толстые,
прямо-таки
крепостные,
окошки
м алень к ие,
потолки
сводчатые,
как
ц
по г ребе;
но
все
это
б ыло
бы
зло
не
с толь
большой
рук и,
ког да
бы
не
печи.
В
те
вре м ена
перв ых
лет
революции
во
в сем
Кремле
не
б ыло
ни
одной
исправной
печи.
Да
и
дров
не
хватало.
Буквально-таки
заме рзал и
от
холода .
Хоть
жел ез ные
буржуйки
став ь
и
выводи
трубы
наружу
че рез
дворцовые
ок ошки .
Не
только
я,
маленький
человек,
ме рз
и
принужден
был
работать
в
шубе
и
валенках,
но
все
народные
комиссары
т оже
ме р зли,
в
том
числе,
кон е чно,
и
сам
Лени н.
И
я
помалкивал,
не
жаловался.
Это
п род ол­
жалось
до
тех
пор ,
пока
в
о дин
прекрасный
день
комен­
да нт
Кремля
не
соизволил
прист у пит ь
к
генеральному
ре-»
монту
всех
кремлевских
печей.
Доход и т
оче ред ь
до
белого
кори дора ,
до
нашей,
ста ло
бы ть,
квартиры.
Яв л яются
печ- »
ники
—
подмосковные
мужички.
—
Здрасте.
—
Здрасте.
—
Где
у
вас
тут
неисправная
пе чь?
—
Да
по чти
все
печи
неисправные.
—
Это
худо,—
гов орят
печники.
—
Да
уж
куд а
хуже ,—
г оворю .—
На
вас
одна
надеж­
да.
Орудуйте.
Тут
мои
мужички-печники
повздыхали,
поохали,
ста­
ли,
шаркая
валенками,
ходить
по
комнатам
от
печки
к
печке,
стуча
заслонками,
открывая
вьюшки,
дуя
в
отду ш­
ники,—
и
все
время
скребли
под
ша пк ами
затылки,
го­
рестно
переглядывались
и
борм от али :
—
Одно
названье
что
дв орец,
а
печи
в
нем
совсем
никуда,
никакой
тяги,
а
раз ве
без
тяг и
печь
себ я
опр авд а­
ет,
будь
она
хоть
трижды
кафельная?
Только
зря
совет­
скими
народными
дровишками
б удете
от апл иват ь
божье
небо,
а
грубки
ваш и
так
нико гд а
и
не
нагреются,
товарищ
народный
комиссар.
—
Я
не
комиссар.
—
Ну
это
ваше
дело.
Для
ко го
ка к,
а
для
нас
вы
комиссар,
поскольку
у
вас
кв ар тира
в
кремлевских
па­
латах.
—
Ну
так
как
же,
товарищи
мужички,
сможете
при ­
вести
в
порядок
печи,
или
так
и
придется
нам
вс ей
семьей
замерзать?
—
Поче му
не
сможем?
—
отвечают
мужички.—
Есл и
возьмемся,
то
сможем.
—
А
возьметесь?
533


—
Почему
же
не
в зятьс я.
Взяться
можно.
Только
ра­
боты
больно
много;
весь
ды м оход
н адо
по
кирпичику
ра­
зоб ра ть,
а
потом
опять
по
кирпичику
же
с обрат ь
и
еще
неизвестно,
как
получится:
д ело
темное...
—
Так
что
же
н ам,
замерзать?
—
Это
как
ваша
вол я,
на
то
вы
и
народные
комис­
сары.
Как
видите,
положение
безвыходное.
Что
тут
будеш ь
д елат ь?
Однако
мои
печники
не
на
т ого
н апал и.
Я
сам
м ужич ок
не
промах;
не
лык ом
ши т.
Ме ня
на
кривой
не
объедешь.
—
Вот
что,
мужички,—
гов орю,—
хо тя
я
и
уверен,
что
вы
все
л юди
положительные,
не
пьющие,
тем
бо лее
что
и
п ить
нечего,
так
как
т орг овля
вином
строжайше
запр еще­
на,
а
за
самогон
сажают,—
но
ввид у
такого
экстренного
случая
могу
вам
поставить
н еб ольшой
магарыч,—
по
чай ­
ному
граненому
стакану
самого
что
ни
на
е сть
чистого
аптекарского
спирта
в
девяносто
шесть
град усов
на
бра та.
И,
коне чн о,
по
краюшке
черн ого,
с олд атск ого
хлебца
с
с олью,—
не
взыщите
—
больше
у
самого
не ту.
Ну
как:
идет,
мужички?
—
А
не
обманешь?
Ты
ведь,
народу
известно,
человек
без бож ны й.
Демьян
Бедный
—
мужик
вредный.
—
Этого
нет ,—
говорю ,—
у
меня
сл ово
о лово.
Сказ а­
но
—
сделано.
Вер а
Руфо вна !
—
кричу
же не
в
соседнюю
комнату.—
А
не
осталось
ли
у
нас
в
домашней
аптечке
каких-нибудь
капель
для
бодрости,
ч тобы
товарищи
пе ч­
ник и
не
с лиш ком
тяну ли
с
ремонтом
печей?
Ну,
поня тно е
дело,
у
Ве ры
Руфовны
нашлась
на дле­
жащая
склянка
с
девяностошестиградусным
медицинским
ректификатом
для
различных
лечебных
целей,
и
я
сказал:
—
Вот
что,
мужички:
по
полстакана
в
виде
задатка
и
по
полному
граненому
в
окончательный
ра с чет.
Само
со­
бой
заку с ка:
по
сто
граммов
черныша
и
по
одному
соле­
н ому
огурц у
на
каждую
п ерс ону,
а
боль ше
ничего
у
нас
в
хозяйстве
нет,
хо ть
обыскивайте.
Идет?
—
Идеть!
—
ска зали
хором
пе чник и,
хл опну ли
по
полстакана
—
д аже
не
поморщились,—
крякнули,
за куси ­
ли,
поскидали
верхнюю
одежу,
оставили
толь ко
рукави­
цы,
да
так
навалились,
что
тольк о
по
вс ем
комнатам
дым
коромыслом.
Не
успел
я
и
полбасни
начерно
набросать,
как
—
пожалуйте!
—
уже
все
го то во:
затопили
мужички
печи ,—
красота!
В
минуту
кафли
нагрелись,
раскалились,
в
квартире
ра й,
хот ь
в
о дних
подштанниках
бо сико м
хо­
534


ди.
Хл опну ли
тут
мои
спасители
—
з олоты е
руки
по
гра­
н еном у,
закусили
остатками
огурцов,
попрощались
за
ручку
и
пошли
дальше
по
кремлевским
квартирам,
во с­
хваляя
на
все
лад ы
Демьяна
Бе дно го,
мужика
не
только
вредного,
а,
можно
сказа ть ,
луч шег о
друга
советских
мужиков
и
первого
поистине
на родн ого
поэта
в
мир е.
А
я
блаженствую
в
сво ем
к аби нете
уже
без
шуб ы
и
валенок
и
занимаюсь
св оим
любимым
дело м
—
перестав­
ляю
в
сво их
бесчисленных
библиотечных
шкафах
и
стел­
лажах
к ниги
—
и
не
н ар ад уюсь.
Надо
сказать,
Демьян
Бедный
был
величайшим
люби­
телем,
знатоком
и
собирателем
к ниг
и
соб рал
у
себя
одну
из
самых
бога тых
частных
библиотек
в
н ашей
стране,
с
которой
мог ла
поспорить
разве
библиотека
другого
вели­
ко го
книголюба
и
знатока-любителя,
соперника
Дем ь яна
Б едн ого
в
этой
области,
эстрадного
артиста
Николая
П ав­
ловича
Смирнова-Сокольского.
Де мьян
прошелся
вд оль
сво их
шкафов
и
ст елл аж ей,
с
нежным
самодовольством
поглаживая
корешки
драгоцен­
ных
экземпляров
и
вытирая
тряпочкой
их
са фья нов ые
и
марокеновые
переплеты.
—
Ну-с,—
продолжал
он
прерванный
рассказ,—
с кольк о
времени
про шло
с
тех
по р,
как
удалились
печни­
ки,
не
зна ю.
Я
уж
о
н их,
признаться,
и
забыл.
Вдруг
—
телефон.
Бер у
трубку.
Знакомый
голос.
—
Это
вы,
Демьян?
Здравствуйте.
Б атюш ки,
Ленин.
И,
главное,
такой
сердитый.
Я
его
го лос
хорошо
изу ч ил.
Ну,
дум аю,
бу дет
баня.
И
ника к
не
пойму
—
за
чт о?
Кажется,
ничего
такого
особенного
не
совершил,
сов ес ть
чиста...
А
все-таки
страшно!
—
Разве
Ленин
бывал
«страшный»?
—
Ог о!
—
воскликнул
Демьян.
Бывало,
ко ли
ч то -ни­
бу дь
сделаешь
не
так ,—
лучше
не
попадайся
ему
на
гла­
за.
Шутить
не
любил.
Глаза
д елались
холодные,
неумоли­
мые...
—
И
вы
его
так
сильно
бояли сь?
—
Не
я
один.
Все
боя лис ь.
Твердо
скажу,—
не
б ыло
ни
одного
человека,
кот оры й
бы
не
боялся
сп рав ед лив ого
ленинского
гнева.
Тут
уж
пощады
не
жд и.
—
Послушайте,
Демьян,—
слы шу
в
трубке
его
харак­
тер ный
грассирующий
голо с,—
вы
что
ж
это ,
дорогой
м ой,
рас поряж ае тес ь
в
Кремле,
как
у
себя
дом а?
Не
забывайте,
535


что
Кремль
—
это
символ
революции
и
советской
власти.
А
вы
что
себе
позволяете?
—
А
что
я
себе
поз в оляю,
Владимир
Ильич?
—
А
у
самого
ноги
трясутся.
—
А
то,
дорогой
товарищ,
что
ко
мне
только
что
яви-
ли сь
печники
делать
ремонт
и
тре буют
водки.—
Ленин
сделал
грозную
паузу,
и
я
сра зу
с ооб раз ил,
что
мои
му­
жички
шли ,
шли
по
кремлевским
квартирам,
пока
не
до­
брались
до
квартиры
Ильича.
Ай-яй-яй!
Демьян
изобразил
на
толстом
лукавом
лице
ужас
и
схват ился
за
гол ову
руками,
как
медведь,
у
которого
бо­
лят
зубы.
—
Ма м очка
м оя,
мама!
П редста вл яете
себе?
Ну,
спа­
с ибо
моим
мужичкам
—
печникам,
под ве ли
Демьяна
под
мо насты рь .
—
Неу жел и,
Владимир
Ильич?
—
говорю.—
Ах,
они
т акие-с яки е,
немазаные!
—
А
вы
будто
и
не
знали?
—
воскликнул
Владимир
Ильич
с
ядовитой
иронией,—
скажите
пожалуйста,
какая
казанская
си рота.
Ты
слышишь,
Н адя,
он,
оказывается,
совсем
нич его
не
подозревал.—
И
мне
опять:
—
Морочьте
ко го
хот ит е,
то лько
не
меня.
Я
все
знаю.
Вы
им
да ли
по
п олтора
стака на
остр оде фи ци тного
медицинского
спирта,
и
они
вам
отремонтировали
печи
быстро
и
аккуратно.
Пр ямо
так
и
гов орят : «Демьян Бедный,
дескать,
настоя­
щий
народный
комиссар,
ему
для
ра бочег о
человека
ниче­
го
не
жалко».
А
мы
с
Надеждой
Константиновной
люди
не
пьющие,
дома
спиртного
не
де р жим,
как
некоторые
народные
баснописцы,
и
во т,
изволите
ви д еть,
пе чн ики
у
нас
не
хотят
работать.
Что
ж
на м,
и з-за
вас
замерзать
прикажете?
К стати,
Демьян,—
тут
голос
Ленина
ст ал
ме­
т алл ическ им ,—
откуда
у
вас
спирт?
Вы
разве
не
знаете,
что
у
нас
продажа
алкоголя
категорически
зап р ещена ,
а
за
неподчинение
закону
з нает е,
что
пол агает ся?
Вы
не
рассчитывайте,
что
с
вами
с о ветская
власть
будет
н ян­
чи тьс я!
—
Помилуйте,
Владимир
Ильич,
спирт
у
ме ня
по
ре­
цепту
из
апт ек и,
с пе циа льно
для
раст ир ания .. .
—
А
вот
я
вам
пропишу
такое
растирание,
что
непо -
здоровится.
Стыдитесь!
А
еще
народный
поэт!
Да,
доро­
гой
товарищ
Демьян,
серь ез но
прош у:
вы
у
м еня
народ
не
спаивайте,
не
порт ите ,
а
то
смотрите,
ответите
пе ред
своей
партийной
организацией.
И
чтобы
этого
б ольше
не
п ов торял ось.
536


—
Не
повторится,
Владимир
Иль ич.
—
Ловлю
вас
на
слове.—
И
Лени н,
вдруг
неопреде­
ленно
хм ык нув
—
гм,
гм...—
со
звоном
положил
труб ку.
—
Ух,
пронесло!
А
то
бы,
знаете...—
И
Дем ья н,
крепко
зажмурившись,
покрутил
головой,
как
про винивш ийс я
кот.—
Мое
счастье,
что
Владимиру
Ильичу
б ыло
в
выс ­
шей
степени
свойственно
чувство
юмора.
Он
вообще
це-
пил
в
людях
юмор
и
считал
его
отличн ы м
средством
м ас­
совой
пропаганды.
Например,
по мню
такой
случай...
Но
в
это
время
позвонили
из
«Правды»
и,
попро ща в­
шись
со
мной,
Демьян
надел
сов ерше н но
не
шедшее
к
его
большому
лицу
маленькое,
почт и
дамское
пенсне
и
сел
за
св ой
богатырский
ст ол
пис ать
стихи
в
завтрашний
ном ер
г азе ты.
«Такой случай»
стал
мне
известен
значительно
позже,
уже
в
салон-вагоне
Демьяна,
во
вр емя
нашей
с
ним
поездки
в
кол хоз
его
имени,
поводом
к
чему
послужила
маленькая
стычка
межд у
на ми
из-за
т ого,
что
я
по
зас тен­
чивости
отка залс я
выступить
на
митинге
в
ко лхоз е,
и
Демьян
долго
меня
за
это
журил,
убеждая,
что
каж дый
советский
п исат ель
обязан
быт ь
хороши м
оратором
и
выступать
на
соб р аниях
перед
народом, «а то из вас ни­
че го
не
полу чит ся ».
—
От
нас,
пар т ийных
работников,
Ленин
всегда
тр е­
бовал,
чтобы
мы
в
обязательном
порядке,
не
реж е
одного
раза
в
не делю,
выступали
перед
рабочими
на
заводах
и
фабриках,
не
делая
ни
для
к ого
исключения,
и
первый
показывал
нам
пример
этого,
а
при
особо
острой
пол ит и­
ческой
обстановке
и
чащ е.
Во
время
гражданской
во йны
и
блока ды ,
когда
рес ­
пуб лик а
была,
как
тогд а
г о во р ил и, «в огненном кольце»,
когда
судь ба
советской
власти
висела
на
волоске,
высту­
пать
перед
рабочими
приходилось
чуть
ли
не
каждый
день .
Этим
дел ом
ведал
МК,
рассылая
нас
по
путевкам
на
разные
заводы,
и
о
не выпо лне нии
этой
пар т ийной
нагруз­
ки,
приравненной
к
бо ево му
приказу,
не
могло
быт ь
и
речи:
выступали
все,
от
рядового
работника
ЦК
до
пред­
сед ателя
Совнаркома
Ленина
включительно.
Демьян
строго
посмотрел
на
м еня
и
поднес
к
моему
носу
толс ты й
палец
с
пожелтевшим
от
табака
ногтем.
—
А
вы
говорите,
что
не
умеете
вы сту пат ь,
сте сн яе­
537


те сь
и
прочее.
Позор!
Так
из
вас
ник ог да
настоящего
пи­
сателя-большевика
не
выйдет.
А
я
еще
хотел
рекомендо­
вать
вас
в
«Правду», слава богу не сделал этой глупости.
Писать
и
вы сту пать
публично
на
митинге,
о дно
другому
не
т олько
не
мешает,
но
даже
помогает.
Впрочем,
посту*
пайте,
как
хот ит е.
Что
же
касается
на с,
старых
большеви­
ков,
то
мы,
в
те
горячие
денечки,
вс е,
как
один,
бывало,
с
ут ра
до
вечера
разъезжали
по
заводам
и,
ск олько
хватало
си л,
агитировали
за
молодую
советскую
власть,
все ляя
в
народ
уверенность
в
окончательной
по б еде.
Автомобилей
тогда
у
нас
бы ло
со всем
ма ло,
так
что
частенько
одн а
машина
обслуживала
по
три ,
по
четыре
ора тор а
и
разво­
зи ла
их
по
рабочим
аудиториям
в
разные
концы
нашей
обширной
матушки
М ос квы,
а
потом
собирала
и
везла
д альше ,
на
следующий
мити нг .
Помню,
од наж ды
был
больш ой
ми тинг
у
железнодо­
рожников,
на
Садовой,
недалеко
от
Курского
вокзала,
в
кл убе
им ени
Кухмистерова.
Вы,
наверное,
хорошо
знаете
это т
клуб ,
не
раз
бывали,
ко гда
работали
в
«Гудке»,—
такой
узки й
и
д л инный,
как
кори дор,
не ую тный
какой-то,
ве чно
пыльный,
плохо
освещенный...
А
в
тот
памятный
де нь
он
показался
мне
со всем
ун ыл ым.
Однако
народа
полным-полно:
ма ш инист ы,
кочегары,
кондуктора,
весов­
щик и,
стрелочники,
сма зчик и,—
все
какие-то
черные,
промасленные
мазутом,
молчаливые,
угрю мые ,
небритые,
голодные,
с
ли ца ми,
покрытыми
каменноугольной
пылью,
копотью,
злые
как
черти.
Известное
дел о
—
голод
не
тет­
ка ...
Жду т
Лени на.. .
А
Лени н
не
едет.
Вид им о,
задержал­
ся
где-то
на
д ругом
предприятии
или
с
автомобилем
ава­
рия .
Вот
мне
и
гов оря т: «Пока что начинайте вы,
а
там,
глядишь,
и
Владимир
Ильич
подъедет.
Расше вел ит е
ауди­
торию».
За гл янул
я
и з-за
кулис
в
зал
и
со всем
приуныл:
вижу ,
что
такую
аудиторию
трудновато
бу дет
расш еве ­
лит ь,
еще,
чег о
доброго,
совсем
с
эстрады
сг онят,
осв и­
щ ут.
Од нако
де лать
нечего.
Председатель
за
столом,
по­
крытым
старым
к р асным
к умач ом,
постучал
по
гр афину
с
желтой
водой
и
объявляет
меня.
Выхожу
с
независимым
видом
на
эстраду.
Молчат.
«Здравствуйте,
го ворю ,
товари­
щи
железнодорожники,
боевой
отряд
российского
проле­
тариата».
Мол чат .
Х оть
бы
кто-нибудь
для
сме ха
п охло­
п ал.
Ну-ну,
думаю.
В
чем
дело?
Может
быть,
меня
но
уз нал и? «Перед вами,
г овор ю,
Дем ьян
Бедный,
мужик
538


вре д ный».—
«Знаем,
слышали!
—
среди
общей
тишины
раз­
дается
сварливый
голос
из
сумра чн ого
зала.—
Ты,
брат,
ближе
к
де лу.
Чем
баснями
нас
к орми ть,
скажи
луч ше,
ко гда
жизнь
полегчает?
До
точки
нар од
дошел,
сил
боль­
ше
ни каки х
не ту !..»
А
друг ой
перебивает: «Нам Ленина
обещали,
а
не
тебя,
Демьян.
Мы
Ильича
пришли
слушать.
Пусть
нам
сам
Ильич
об ъя снит
пол оже ние
и
откров е нн о
скаж ет ,
на
что
нам
надеяться!» — «Верно,—
з ашуме ли
другие,—
пусть
Ленин
выступает».—
«Товарищи,—
к ри­
чу,
покрывая
шум,—
Лен ин
в
данный
момент
выступает
по
путевке
МК
у
Гужона
и
как
тольк о
кончит
и
ответит
на
все
вопросы
г ужоно вце в,
то
незамедлительно
при ед ет
сюд а.
Так
что
не
шумите
и
дожидайтесь,
имейте
тер­
пенье.
Товарищу
Ленину
трудн о
в сюду
поспеть.
Надо
и
ему
посочувствовать:
думаете,
ему
ле гко
при ход ит ся?
Нам
в сем
с
вами
не
ле гко,
а
ему
в
десят ь
раз
труд не е.
Такой
государственный
воз
тащить!
Не бось
все
ши шки
в
первую
очер едь
на
него
валятся,
одн а
за
другой,
то ль­
ко
у сп евай
поворачивайся.
Однако
же
наш
Ильич ,
не
в
ук ор
вам
вс ем
б удь
сказано,
не
жалуется,
не
шумит,
не
унывает,
разве
только
изр ед ка
маленечко
кряхти т
про
себя...»
Смотрю
в
зал,—
мои
железнодорожники
как
будто
слегка
успокоились:
зна ч ит,
заинтересовались,
с луша ют
со
вниманием,
не
перебивают.
Тут
я
решил
окончательно
взят ь
их
в
плен,
как
и
полагается
опытному
ор ато ру-
массовику.
Здесь,
говорю,
кто-то
из
вас
зада л
мне
во про с:
когда ,
мо л,
наша
жизнь
полегчает?
Я
и
сам
недавно
этот
же
вопрос
зада л
товарищу
Лени ну.
В стр ет ился
с
ним
воз­
ле
царь-пушки
по
дороге
в
столовку
и
спрашиваю: «Вла­
димир
Ильи ч,
ск ажи те,
когда
наша
жизнь
полегчает?»
А
он
в
о тв ет: «Я сам только что хотел вас спросить:
вы
не
знаете,
то ва рищ
Де мьян
Б ед ный,
когда
на ша
жизнь
поле гчае т?» Посмотрели мы друг на друга и рассмеялись.
«Нет,
Демьян,—
го вори т
Ленин,—
к роме
шуток,
пол оже­
ние
наш е
хуже
худого:
тольк о
что
побили
Деникина
—
Врангель
выскочил;
побили
Врангеля
—
разруха
выско­
чила;
кое-как
начали
справляться
с
разрухой
на
желез­
ной
дор о ге,
гл ядь
—
прорыв
на
топливном
фронте;
с
т оп­
ливом
мало-мало
с пра вил ись
—
с
продовольствием
крах,
отчаяннейший
голод...
Это,
знаете,,
Демьян
—
говорит
Ле­
нин,—
напоминает
жу ра вля
из
сказки:
хвост
вытащил
—
кл юв
увяз,
клюв
вытащил
—
хвост
увяз...»
В
зале
послышались
смешки.
539


Чтобы,
так
ск аза ть,
окончательно
развеселить
ауд ит о­
рию,
стал
я
ходить
по
эстраде,
изображая
Лен ина :
руки
за
жилет,
но ги
с
пятки
на
носок,
склоняюсь
и
выпрямля­
юсь,
точно
и
в
самом
де ле
в ыт аск иваю
то
клю в,
то
хвост,
и
приго ва рив аю
характерным
ленинским
го лос ом : «Хвост
выт ащ ил
—
к люв
увяз;
клюв
вы тащи л
—
хвост
ув яз ...»
Тут
моя
аудит ор ия
совсем
потеплела:
хохот,
аплодисмен­
ты...
А
мне
т ого
только
и
на до.
Но
тут
я
невзначай
взглянул
пер ед
собой
и
вдруг
пе­
ред
самым
носом
увидел
Ле ни на,
ко торы й
сидел
.во
вто­
ром
ряду,
с
самого
кр ая
на
приставном
стуле,
за л ожив
ногу
за
н огу
в
своем
стар ень к ом
пальтишке
внакидку,
мял
на
колене
сво ю
известную
кепку
с
отстегнутым
ко­
зырьком
и
с мотре л
на
меня
в
уп ор
глазами,
не
предве­
щавшими
ничего
хорошего.
Я
так
и
обмер.
Ну,
думаю,
влопался!
Аж
горячий
пот
ме ня
пр ош иб.
Теперь
уж,
ду­
маю,
не
помилует!
Я
наспех,
кое -к ак
закончил
св ое
вы­
ступление
и
уб рал ся
за
кулисы,
стараясь
не
попадаться
па
глаза
Ленину,
который,
сбр оси в
с
п леч
па льт о,
в
ко­
ротком
пиджачке,
худой,
осунувшийся,
с
блестящими
гл а­
зами,
поправляя
на
шее
галстук
в
горош и ну,
уже
взбегал
по
лестничке
на
сцену,
и
ед ва
его
ув иде ли,
как
ра зрази ­
лась
ов ац ия.
А
я
тем
временем,
схватив
в
охапку
кушак
в
шапку,
п об ежал
на
ул ицу
к
ма ши не,
рассчитывая
поско­
рее
улизнуть...
Ан,
не
тут-то
б ыло!
Оказалось,
что
в
на­
ли чнос ти
всего
один-единственный
сво бо дный
автомобиль,
которому
было
приказано
после
окончания
собрания
вез­
ти
нас
обоих
—
Ленина
и
м еня
—
куда-то
на
собрание
в
друго й
конец
М ос квы,
где
Владимира
Ильича
уже
давно
дожидаются.
Вообразите
мое
положение!
Одн ако
ничего
не
поделаешь.
В лез
я
в
машину,
заби лся
в
угол
и
ж ду.
Через
полчаса,
окруженный
восторженной
толпой
рабо­
чих,
возбужденный,
р аскр асне вш ий ся,
выходит
из
клуба
Ле нин,
жмет
провожающим
ру ки,
обещает
приехать
еще
ра з,
как
тольк о
буде т
мал ей шая
возможность,
и
садится
в
автомобиль
—
рядом
со
мной,—
но
с
таким
видом,
будто
ме ня
и
вовсе
н ет.
Говорит
шо фе ру: «Давайте,
пожалуй­
ста ,
поехали
прямым
ходом,
врем я
не
терпит,
товарищи
дав но
уже
жд ут »,—
и
откидывается
на
п одушк у.
Лицо
каменное.
Хо ть
бы
раз
улыбнулся.
Или
в
крайнем
случае
хотя
бы
отругал,
и
то
было
бы
л егче.
Но
нет.
Молчит.
Од ин
тольк о
Лен ин
умел
так
грозно
м о лчать.
Едем
таким
обра зом
в
абсо л ютно м
мо лча нии
минут
десять.
Целая
веч­
ность!
Вд руг
он
оборачивается
ко
мне :
540


«Слушайте,
Демьян,
вот
какого
род а
де ло.
Сейчас
вам
предстоит
выступать
перед
боль ш ой
раб оче й
аудиторией*
Гм...
А
вы
п одготов ил и сь?
Хорошо
подг отов ил и сь?
Знает е,
что
буде те
говорить?»
«А как же,
Владимир
Ильи ч,
конечно,
подготовился.
Бу ду
говорить
о
внутреннем
и
международном
положе­
нии...
Как
в од ит ся...
Ну
и
вообще...»
«Очень хорошо .
Прекрасно...
А
не
можете
ли
вы...
Гм,
гм ...
Повторить
это
св ое
выступление?»
«Какое,
Владимир
Ильич?»—
спрашиваю
невинно.
«Это самое:
хвост
вы тащ ил
—
нос
увяз».
«Владимир Ильич,—
взмолился
я.—
Верьте
сл ов у,—
это
черт
меня
попутал.
Наш
бра т
литератор
ради
красно­
го
словца
не
пожалеет
и
родного
отца.
Простите
велико-*
душно.
Повинную
голову
и
меч
не
сечет.
Больше
нико г да
не
повторится».
«Нет,
нет,
напротив.
Это
у
вас
замечательно
п олучи­
лось,
прямо-таки
артистически: «Хвост вытащил
—
нос
у вяз».
А
главное,
истинная
правда,
и
народу
понравилось.
Я,
признаться,
и
не
подозревал
в
вас
такого
пародийного
тал ант а.
Повторите,
непременно
повторите».
«Шутите,
Владимир
И льи ч».
«Нисколько .
Вы,
как
хороши й
пропагандист
и
массо­
вый
оратор,
должны
уметь
расшевелить
а уди торию ,
тем
бо лее
в
так ое
тяжелое,
отчаянно
тяж е лое
время,
как
сей­
час .
Так
что
уж
выступите
и
не
бойтесь
шутки,
когда
говорите
с
народом.
И
не
думайте
о тка зы ва ться.
Ес ли
хо­
тите,
это
даж е
не
прос ьб а
с
моей
стороны,
а
партийное
задание.—
И
в
его
глаза х
вспых ну ли
знакомые
леппнские
искорки».
—
Ну
и
как?
—
с прос ил
я
Демьяна.
—
Так
и
выступал,—
ответил
Демьян,—
и
нич ег о,
име л
большой
успех!
—
Демьян
лукаво
улыбнулся.—
И
вообще
Л енин
тонко
понимал
шутку.
А
вы
не
желаете
выступать
перед
народом.
Н ехорош о.
Имейте
в
виду,
без
этого
из
вас
никогда
не
получится
к рупн ого
советского
писателя.
Демьян
задумался,
п ом олчал.
—
Да,
знае те
ли,
было
времечко!
Трудно
забыть
эти
гор яч ие
денечки,
ко гда
мы
ездили
по
заводам
и
вы сту па­
ли,
выс т упал и,
выступали...
Сколько
сил
х ват ало !..
Вообще
Лени н
был
человек
веселый,
жизнерадостный.
541


бодрый,
лю бил
посмеяться.
Иногда,
услышав
что-нибудь
забавное,
он
начинал
хохотать
—
откров е нн о,
чистосердеч­
но,
по-детски
громко.
Гов ор ят,
так
хохотал
Пушкин.
Позднее
мне
дов елось
услышать
от
Демьяна
еще
о дну
и нте ре сную
историю.
—
Одна жд ы,—
вс помина л
Демьян,—
после
своей
оч е­
редной
поездки
на
фронт,
я
рассказал
Ленину
забавный
случай,
кот орый
его
ужасно
рассмешил.
Я,
знаете
ли,
ез­
дил
по
фронтам
в
это м
самом
салон-вагоне,
кстати
ска ­
за ть,
бывшем
до
революции
лич ным
в а гоном
великого
князя
Ник ол ая
Николаевича.
Ну,
а
уж
после
революции
российский
пролетариат
предоставил
этот
августейший
вагон
для
нужд
аги тац ии
и
пропаганды.
Вот
я
и
разъез­
жал
в
нем
по
фронтам
гражданской
войны,
воюя
своим
пером,
своими
аг и тками
и
плакатами
с
Де ни ки ным,
Вр ан­
гел ем,
Колчаком
и
прочими
г енер ал ами,
а
ныне
разъ­
езжаю
по
стройкам
пятилеток,
да
еще
иногда
прихваты­
ваю
с
собой
си мпат ич ных
молодых
писателей,
к ото рые
ни­
как
не
могут
взять
в
толк,
что,
кроме
всего
прочего,
они
обязаны
быт ь
хор ошим и
ораторами
и
уметь
выступать
на
ра бочих
собраниях.
Не
помн ю
уж
как ой
был
год ,—
продолжал
Демьян,—
не
то
восемнадцатый,
не
то
де вятна дца ты й,
только
по па­
дает
мой
вагон
однажды
глухой
ночью
на
станцию,
тоже
не
по мню
уж
на
какую,
где-то
на
Юж ном
фронте
—
не
то
Вапнярка,
не
то
Кодыма,
не
то
Бирзула,
не
то
Прос к у-
ро в,—
вам
дол жны
бы ть
с
д ет ства
хорошо
знакомы
все
эти
станции...
А
может
бы ть,
Синельниково
или
Лозовая.
Ну
да
д ело
не
в
этом...
Одним
сл ово м,
мен яют
паровоз...
Вд руг
раздается
гро мки й
стук
в
две рь
вагона..^
Просыпа­
юсь,
вскакиваю...
Что
за
че рт?
За
окном
мелькают
фигу­
ры
воо ру же нных
людей,
вс пыхива ют
ручные
электри­
ческ ие
фонарики,
сл ыш ится
зв он
ш пор,
груб ые
голоса...
Батюш ки
св еты,
думаю,
неужели
напала
банда
к ак ого-
ни будь
батьки
За болотн ого,
Зеленого,
а
то
еще,
чего
д об­
рого,
само го
Несто ра
Махно.
Вот,
думаю,
н оме рок!
Вбе ­
гает
п ров одн ик : «Товарищ Демьян Бедный,
вас
там
ка­
кие-то
требуют!» — «Кой
че рт,
гово рю ,
сейчас
ночь.
Я
сплю.
Кто
такие?» — «Из
транспортного
Чека».
Ну,
ду­
маю ,
сл ава
б огу,
что
свои,
а
не
как ая -ни будь
банда.
«Хо ­
рошо.
Раз
требует
Ч ека,
сейчас.
Ведите
их
сюда».
В ход ят.
Ну,
описывать
их
не
бу ду.
Вы
сами
в
эт их
местах
побывали
в
гражданскую
войну.
Кожаные
черные
542


куртки,
кавалерийские
шине л и,
куб ан ки
с
кр ас ным
вер­
хом
и
позументами
накрест,
фонарики,
с амо
собой
—
м ау­
зе ры
в
де ре вянн ых
футлярах...
Картина
знак о мая.
«Здравствуйте,
товарищи»,—
гово рю .
«Здравствуйте,
товарищ
Де мьян
Б едн ый»,
«Садитесь.
Извините,
что
принимаю
вас
в
одном
белье.
Я
уже
сп ал.
Время
позднее».
«Извиняйте,
что
побеспокоили
в ас.
Но
д ело
государст­
венной
ва ж ност и».
«А что такое?»
«Да так,
требуется
разрешить
один
во про с,
установить
личность
од ного
гада,
бежавшего
от
советской
власти,
к руп ного
деятеля
царской
России,
м ахров ого
черносотен­
ца...
Но
у
нас
нет
человека,
который
мог
бы
установить
его
ли чн ость.
И
тут,
на
наш е
счастье,
останавливается
по езд,
и
дежурный
опер-уполномоченный
докладывает,
что
с
этим
п оез дом
следуете
вы,
товарищ
Дем ьян
Бедный.
У
нас
и
яви ла сь
мысль,
что,
может
быть,
вы
сможете
опознать
личность
задержанного
на ми
гос удар ств ен н ого
пол и ти чес кого
преступника,
ко торы й
пытался
через
на шу
ста нц ию
перейти
линию
фро нта
и
податься
до
белых » .
«Кого ж это вы сцапали,
интересно?»—
спрашиваю.
«Не беремся категорически утверждать,
но
е сть
все
да нные ,
что
в
на ши
руки
попал
мат ерый
монархист
и
черносотенец
Пуришкевич».
«Вы шутите!» —
кри чу.
«Никак нет .
Все
агентурные
данные
подтверждают,
что
это
именно
он,
известная
контра».
«Но,
п оз в ольте,
это
же
сенсация!
Пуришкевич
дей­
ствительно
каким-то
чудом
изб ежа л
ар еста
и
скрылся,
это
совершенно
то ч но».
«Вы его,
т ова рищ
Демь ян
Б едны й,
когда-нибудь
ви­
дели?»
«Кто его в Петербурге не видел!
Личность
из вестная .
Карикатуры,
фотографии,
открытки...
Лично
я,
например,
несколько
раз
видел
его
в
Государственной
Ду ме,
куда
захаживал
повидаться
с
нашими
депутатами
от
с оц иал-
демократической
фракции
бо льшев ик ов ».
«Личность его запомнили?
Особые
пр име ты
его
нам
не
подскажете?» — «С
величайшим
наслажден ием .
Во-пер­
вых,
голова
ре дькой.. .»
—
«Лысая?» — «Абсолютно
лысая.
Как
кол ен о.
Зат ем
аккуратная
бархатная
бор одка
ко т­
леткой...
В-третьих,
дымчатое
модное
пенсне
на
прямом
носу...»
543


«Пенсне и бородка
—
это
не
ва жно.. .
А
в о т...—
То ва­
р ищи
из
Ортечека
многозначительно
переглянулись.—
Как
будто
бы
лысина
сход итс я.
Товарищ
народный
поэт,
говорят,
мы,
конечно,
понимаем,
что
на
дворе
глубокая
ночь
и
что
вам
самое
время
отдыхать
после
напр яжен ной
тв орче ск ой
работы,
но
революционный
долг
на
первом
мане.
Мы
очень
изв ин яемс я,
но
просим
вас
одеться
и
проследовать
с
нами
в
станционное
помещение
для
опо ­
знания
задержанного
Пуришкевича».
«Братцы, —
взмолился
я,—
а
нельзя
ли
эт ого
самого
Пуришкевича
привести
ко
мне
в
вагон,
я
его
тут
же
по
вс ей
форме
и
опознаю».
Товарищи
из
Чек а
замялись.
«Никак невозможно,
товарищ
Демьян
Б едны й,
потому
что
он
там
у
нас
сидит
не
один,
а
их
не ск олько» .
«Что за дьявольщина!
—
думаю,—
ну
да
ничего
не
по­
делаешь.
Надо
ис полн ить
св ой
революционный
долг».
На ск оро
одеваюсь,
и
мы
отправляемся.
Не
надо
иметь
особенно
богатое
воображение,
ч тобы
представить
себе
эту
непроглядно-темную,
дождливую
но чь
в
самый
разгар
гражданской
войны,
на
уз ло вой
юго-западной
железнодо­
рожной
станции,
вроде
какой-нибудь
Вапнярки.
Вы,
на­
верное,
хорошо
пр е дста вл яете
с ебе
всю
эту
м ра чную
кар­
тину,—
у
вас
богатая
фантазия.
—
Да,
да, —
поддержал
я,—
заслякоченный
п еррон ,
чугун ны е
с толби ки
железного
нав еса,
дыра
от
сн аряда
на
мест е
станционных
часов,
керосиновый
ф она рь,
из р едка
где-то
в
темноте
винтовочный
выстрел,
тошнотворно-ед­
кий
за пах
дезинфекции,
и
треск
вшей
под
сапогами.
—
Вот
имен но, —
со
вздохом
за мет ил
Демьян
и
з аду­
м алс я.—
По-моему,
дел о
происходило,
е сли
не
изменяет
память,
в
эт их
самых
ме с тах,
по
которым,
может
бы ть,
мы
сейчас
с
вами
пр оез жа ем.
Я
посмотрел
в
слегка
з апыл енно е
окно
салон-вагона
и
увидел
бархатно-черное,
свеж евспаха нно е
поле
и
малень­
кий
трактор
«фордзон»
с
огромными
задними
колесами
с
острыми
шпорами.
Т яж елая
темная
туча
уходила
за
пустынный
степной
гори зон т,
в олоча
за
со бой
не ск олько
дождевых
пол ос,
и
длинная
скирда
соломы
с
одного
боку
бы ла
сухой,
ярко-желтой,
а
с
другого
—
по чти
че рн ой,
мокрой
от
то лько
что
п рошед ше го
ливня.
Потом
п рон ес­
лась
по-южному
белая
стан ция ,
с
еще
не
отремонтирован­
ной
во док ачкой ,
в
пескольких
местах
по
вер ти кали
проби­
544


той
трехдюймовыми
снарядами
гр ажд анск ой
войны,
что
делало
ее
пох оже й
на
флейту,
а
еще
немно г о
п огодя
мы
увид е ли
очертания
гром адн ой
стройки
в
опалубках
и
до­
ща тых
мос тк ах.
Она
поднималась
и з-за
железнодорож­
н ого
отк оса ,
подобно
деревянной
Тро е
со
вс ех
сторон
об­
ставленной
осадными
машинами
и
штурм ов ым и
лест­
ницами.
Де мьян
не
без
труда,
с
веселым,
богатырским
у сил ием
рванул
оконную
раму,
и
она
с
треском
провалилась
вниз,
о бдав
нас
засто яв шей ся
зимней
пылью;
цо
вагону
пронес­
ся
свежий
вих рь
послегрозового
степного
воздуха,
разме­
тав
по
салону
газеты,
кое - где
исчерканные
синим
и
крас ­
ным
карандашом
Демья на ,
которы й,
не
обращая
внима­
ния
на
это ,
слегка
выпятив
тол с тую
нижнюю
губ у,
люб о­
ва лся
летевшей
навстречу
нам
индустриальной
картиной.
—
Приводят
меня,-—
продолжал
Демьян,—
в
какой-то
жуткий
клоповник,
и
что
же
я
там
вижу?
Ровном
счетом
восемнадцать
насмер т ь
переп уг анн ых
лысых
мешочников,
собранных
бдительными
т ра нспо рт ными
чекистами
со
всех
проходящих
по езд ов.
Ну,
конечно,
тут
же
их
всех
и
освободили.
Но
вы
представляете
се бе
это
величественное
зре ли ще?
Когда
я
рассказал
об
эт ом
происшествии
Лени­
ну,
то
он
с на чала
не
пов е рил,
замаха л
на
м еня
руками,
даже
р ассер дился :
«Демьян,
да
вы
просто
безбожно
фантазируете!»
«Ей- бог у,
Владимир
Иль ич,
пр ов алит ься
Мне
на
этом
месте.
А
есл и
не
верите
—
спросйте
у
Фел и кса
Эдмундо­
вича,
он
знает».
То гда
Лен ин
начал
смеяться,
сначала
тихонько
по­
хмыкивая,
а
потом
все
гро мче
и
громче,
приговаривая:
«Нет,
это
черт
зна ет
чт о!
Надя,
ты
слышишь,
что
рас­
сказывает
Демьян?
Вместо
Пуришкевича
посадили
в
хо­
лодную
восемнадцать
лы сых
мешочников!
Н ет,
ты
т олько
в ообр ази
с ебе
эту
картину!»
...Он
хохотал
от
всей
души ,
громко,
по- де тски
звонко
и
четко
произнося,—
ха!
ха!
ха!
—
закинув
голову
и
время
от
времени
вытирая
платком
мокрые
от
с лез
глаза,
в
ко­
тор ых
то
и
д ело
вспыхивали
золоты е
искры.
Переделкино
1969 г.
18 В.
К атаев ,
т.1


ФИАЛКА
Худой
старик
вышел
из
вагона
электрички,
нереши-
тельно
пос т оял
на
нов ой
высокой
бето нн ой
платформе,
о смат р ивая
незнакомую
ему
дачную
местность,
а
потом
медленным
шагом ,
с
видимым
усилием
ш аркая
ботинками,
побрел
к
переезду,
где
возле
буд ки
путевого
сторожа,
у
автоматического
шлагбаума
с тояло
маршрутное
так си
—
маленький
автобус,
сплошь
пок ры тый
засохшей
грязью,
а
рядом
с
ним
белая
санитарная
машина
с
красным
крес­
том
на
матовом
стекле,
видимо
присланная
на
станцию
из
местного
сан ато р ия.
Вод итель
ма ршрут н ого
такси
и
водитель
санитарной
«Волги»
стояли
возле
своих
машин,
обмениваясь
мнения­
ми
по
поводу
нескольких
крепких,
широкоплечих,
ко рот­
кон оги х
девчат
в
п рос торн ых
ярко-оранжевых
сигналь­
ных
жилетах,
как
бы
озаряющих
солнечным
светом
э тот
гн ил ой,
холод ны й
день
поздней
осени
с
лужами
на
доро­
гах,
в
к оторы х
отражались
облетевшие
ку сты
желтой
ак а-
ци и,
столь
обы чн ые
для
подмосковных
пригородов.
Дев чат а
в
бол ьш их,
как
ло па ты,
брезентовых
вареж­
ках
под
наблюдением
прораба
с
желтым
сиг на льным
флажком
под
мышкой
толь ко
что
прис т у пили
к
замене
старых,
д еревя нных
шпал
но вы ми,
бетонными
и
то ропи ­
лись,
желая
воспользоваться
перерывом
между
двумя
по­
ездами.
Ин ые
из
эт их
девчат
были
на
редкость
хорошенькие,
разрумянившиеся
от
работы.
—
Вы
мне,
часо м,
не
подскажете,
как
добраться
до
интерната?
—
с прос ил
старик,
прикладывая
в
з нак
при­
ветствия
руку
к
своей
о блез шей
пыжик ово й
шапке5
546


—
Пройдете
вверх
по
этой
аллее,
упретесь
в
ворота
патриаршей
резиденции.
Налево
бу дет
кладбище,
так
вы
туда
не
сворачивайте,
а
ид ите
на пра во,
и
там
вам
уже
каждый
покажет.
—
Может,
подбросите?
—
заискивающе
сказал
ст а­
рик.—
Я
вас
поблагодарю.
—
Да
тут
сов сем
рядом.
Двести
метров
—
не
больше.
Старик
поправил
на
голове
шапку,
нем но го
п ос тоял
на
месте
как
бы
в
нерешительности,
а
потом
пошел
вве рх
по
аллее,
обсаженной
древними
со снам и.
Шо феры
некоторое
время
см отре ли
ему
во след .
Во
все м
его
облике
был о
нечто
останавливающее
внимание,
но
что
именно
—
не
вполне
у лавл ивал ось :
ка ка я-то
смесь
прежнего
благополучия,
сановности
с
теперешним
ж ал­
ким
положением
на
грани
нищеты.
Пальто
с
крупными
костяными
пуговицами,
п ереш и­
тое
из
в оен ной
ш ине ли,
сли шком
широкие
брюки,
болт аю­
щи еся
вокруг
худых
но г,
жел тые,
не
раз
ч ине нные
ботин­
ки
на
шнурках
с
узелками,
а
гла в ное,
все
его
некогда
массивное,
а
теперь
заметно
уменьшившееся
в
объеме
те­
ло
и
п охуде в шее,
высохшее
лицо
с
хрящеватым
носиком,
кот оры й
был
довольно
красивым,
мясистым
носом,
и
се­
рой
не здоров ой
кожей,
висящей
ск ла дками
вокруг
брито­
го,
почти
без зубого
рт а.
Сло вом ,
вид
его
возбуждал
жалость,
даже
н ек оторую
брезгливость
и
не
соответствовал
рангу
то го
инт ернат а,
ку да
он
н ап рав лялся,
неся
чер ез
п лечо
ве рев очн ую
авось­
ку
с
дву мя
маленькими
высохшими
апельсинами.
Приме рн о
таким
образ ом
п од умали
водители
марш­
рутн ого
такси
и
санитарной
«Волги»,
н ек оторое
время
г лядя
вослед
старику,
а
затем
снова
стали
с
больши м
ин­
те рес ом
наблюдать
за
девчатами-ремонтницами.
. .. Издав ая
рычащие
звуки
сигнала,
автоматический
шлагбаум
стал
медленно
опускаться...
С
одышкой
старик
добрался
до
глу хих
железных
ворот
патриаршей
резиденции
и
там
немного
передохнул
возле
дв ух
к ам енных
столбов
с
острыми
высокими
кровельками.
Налево
за
деревьями
виднелось
кладбище,
перед
оградой
которого
пря мо
на
шоссе
была
вывалена
большая
куча
18*
547


вс як ого
п огреб альн ого
вз до ра,
сослужившего
свою
служ ­
бу:
куски
кумачовых
лент,
засохшие
цветы,
за рж авле н­
ные
проволочные
остовы
старых
венков...
Неприятное
чувство
охв а тило
стар и ка,
и
он
отвернул­
ся,
пропуская
мимо
себя
черных
церковных
старух
—
не
то
монашек,
не
то
богомолок
—
в
белых
и
черных
голов­
ных
платках.
Осторожно,
гус ьком ,
след
в
с лед
они
леп и­
лись
вдоль
глухого
кирп и чного
забора,
выбирая,
где
п осу­
ше.
Они
не сли
перед
собой
узелки
с
просфорками.
Доход я
до
пат ри арш их
воро т,
старухи
оборачивались
лицом
к
зо­
лотым
луковичкам
видневшейся
за
забо р ом
старинной
церкви,
на
пр ощ ание
крестились
и
кланялись,
а
за тем,
по доб рав
юбки,
уже
быстро
шли,
бежали
на
станцию,
бояс ь
оп озд ать
на
электричку...
Старик
повернул
напр а во
и
вскоре,
минуя
не ск олько
новых
пятиэтажных
корпусов,
потеснивших
три
или
че­
тыр е
старинных
бревенчатых
домика,
как
бы
укрывшихся
от
нашествия
новой
жиз ни
в
зарослях
сиреневых
кустов
и
желтых
ак а ций,
очутился
перед
длинным
жел тым
двух­
эт ажн ым
зданием
с
б елыми
гипсовыми
колоннами
главно­
го
входа
в
том
ложноклассическом,
провинциальном
стиле,
кот орый
одно
время
сч ит ался
непременной
принад­
лежностью
парадной
архитектуры.
Одн ако
окна
этого
до­
ма
вопреки
общему
стилю
были
громадные,
трехстворча­
тые,
так
наз ыв аемые
итальянские,
за
к оторы ми
виднелись
горшк и
с
геранью,
папоротником,
ало э,
висели
на
дере­
вянных
кольцах
цве тные
з анав еск и,
от све чива ла
поз о лота
бронзовых
светильников,
а
в
одном
окн е
стар ик
заметил
шведскую
стенку,
из
чег о
заключил,
что
там
пом ещ ает ся
гимнастический
за л.
Он
ожидал
увидеть
захудалую
богадельню,
дом
для
престарелых,
а
перед
ним
ока за лся
почти
дв орец
с
мас­
сивн ой
дверью
и
м едным и
громадными
ручками
в
каком-
то
древнеримском
вкусе,
вроде
ликторских
пу чков .
Чувствуя
уважение
ко
всем у
этому,
старик
счи сти л
о
ск ребок
гр язь
с
подошв
сво их
неуместно
желтых
туфель,
д олго
топтался
на
вз д увш ейся
проволочной
сетке,
шаркай
ногами
и,
лиш ь
убе див ши сь,
что
его
обувь
хорошо
вы­
терта,
не
без
усилия
открыл
дверь
на
очень
тугой
пру­
жине.
548


—
Мо гу
ли
я
видеть
больную
по
фамилии
Новоселова,
Екатерину
Герасимовну?
—
с прос ил
он
дежурную
нянеч­
ку,
п ухлую
п ожи лую
женщину
в
ра боче м
халате,
сидев­
шую
рядом
с
га рде ро бом
за
маленьким
столиком.
—
У
нас
тут
нет
бол ьны х,
а
ест ь
престарелые,—
на зи­
дательно
сказала
нянечка,—
а
что
касается
товарища
Но­
воселовой,
Катерины
Герасимовны,
то
она
у
нас
действи­
тельно
числится.
—
Как
бы
мне
ее
повидать?
—
А
она
вам
что ?
Назна чи ла
на
сегодня?
Старик
смутился.
—
Нет .
Я
просто
так.
Навестить.
—
У
нас
без
пр игл аш ения
посторонним
посетителям
приходить
не
полагается.
—
Я
не
посторонний,—
сказал
старик.
—
А
кто
же
вы?
—
Родственник.
Нян ечк а
пожевала
губами,
п од озри тельн о
осматри­
вая
ег о.
—
Нету
у
Катерины
Герасимовны
родственников.
Она
у
нас
самый
старый
контингент.
Жи вет
здесь
с
само го
основания.
За
все
это
время
к
ней
не
приезжало
ни
одно ­
го
посетителя
—
родственника.
Если
бы
был и
у
нее
родст­
ве нник и,
мы
бы
знали.
Она
у
нас
среди
всех
самая
о ди­
нокая.
—
Я
не
посторонний,—
сказал
старик,
и
вдруг
его
ли­
цо
пом ерт ве ло,
лоб
покрылся
потом,
он
повел
зату м ани в­
шимися
глазами,
как
бы
ища
вокруг
себя
точку
опо ры. —
Извините,
я
присяду,—
произнес
он,
с
трудом
ворочая
языком,
и
тяжело
опустился
на
стул.
...с тул
за ша тался,
старик
стал
сползать
на
пол...
Тут
тольк о
нянечка
по нял а,
что
он
смертельно
болен.
Она
ловко,
но
мягко
под хв а тила
его
под
мышки,
припод­
няла,
усадила,
налила
из
стеклянного
высокого
кувшина
с
др ебез жащ ей
крышкой
кипяченой
в оды
с
запахом
хло­
ра,
и
старик,
схватив
стака н
дрожащими
рук а ми,
стал
так
жадно
пить,
что
временами
захлебывался,
как
ребенок,
и
во да
тек ла
по
серой
коже,
повисшей
по
сторонам
его
бри­
тог о
рта.
—
Что
сл учи лос ь?
—
строго
спросила,
п роходя
мимо,
сестра-хозяйка,
бодрая
седеющая
женщ ина
со
взбитой
при че ской ,
придерживая
на
в ысо кой
груди
пальто
вна­
549


кидку:
ви димо ,
то лько
что
вернулась
со
дв ора,
где
разме­
щалось
все
ее
подс обно е
хозяйство.
—
Да
вот
пришедший
гражданин
почувствовал
се бя
дурно.
Сестра-хозяйка
взя ла
старика
за
руку
и
посчитала
пульс.
—
Уже
проходит,—
с
из вине ние м
в
голосе
проговорил
старик,
поднимая
с
п ола
авоську
с
апельсинами,
упавшую
во
время
об морок а. —
Это
у
меня
иногда
бывает.
—
Вы,
собственно,
к
кому?
—
спросила
сест р а-х о зяй­
ка,
продолжая
посматривать
на
мал еньк ие
зол оты е
часи­
ки,
б лест евши е
на
за пяс тье
п ухлой ,
глянцевитой
ручки,
тесно
схваченной
кружевным
рукавчиком.
—
Они
к
Катерине
Гер асимо вне,—
сказала
нянеч­
к а.—
Г ов орят,
родственник.
Сестра-хозяйка
пожала
плечами.
—
Не
слы ш ала,
чтобы
у
Екатерины
Герасимовны
были
какие-нибудь
родственники.
Кем
вы
ей
прих о­
дитесь ?
Старик
смутился,
замял ся,
но
все
же
не
без
усилия
выдавил:
—
Я
ее
муж.
Фамилия
моя
та
же,
как
и
Екатерины
Герасимовны,—
Новоселов.
Бывший
муж,—
прибавил
он,
же лая
быть
вполне
правдивым.—
Мы
уже
давным-давно
развелись.
Сестра-хозяйка
с
интересом
пос м отре ла
на
человека,
кото р ый,
ок азы ва ется,
был
когд а- то
мужем
Новоселовой,
одной
из
самых
уважаемых
обитательниц
инт ер нат а,
сек­
ретаря
партийной
организации.
—
Вы,
товарищ,
пришли
не
со всем
вовремя,—
сказала
сестр а-х оз яйк а,
смягчаясь.—
Екатерина
Герасимовна
че­
лов ек
организованный,
у
нее
расписан
каждый
ча с,
так
что
уж
и
не
знаю,
как
нам
с
ва ми
быть.
В
данный
момент
Екатерина
Герасимовна
как
раз
проводит
консультацию
по
истории
партии
с
активом
пединститута.
К
ней
специ­
а льно
пр иехал и
из
Москвы
д в енадц ать
че лове к
выпускни­
к ов.
Те тя
Маша,
где
они
занимаются?
—
Во
вто ром
корпусе,
в
читальном
зале,—
ответила
дежурная
нянечка
с
оттенком
гордости
от то го,
что
в
их
инт ернат е
имеется
читальный
зал.
550


—
Вот
вид ит е,—
сказала
сестра-хозяйка,—
и
когда
они
кончат,
труд но
предсказать.
А
во
второй
половине
дня
Екатерина
Герасимовна
еще
бу дет
проводить
партбю­
ро.
Мож ет
быть,
вы
приедете
в
другое,
бол ее
удо бное
время?
—
Трудно
мне
б удет
в
другой
раз
подняться.
Да
и
случится
ли
это т
другой
ра з?
Уж
вы
мне
лучш е
разреши­
те
ее
п од ожд ать.
—
У
нас
се год ня
ден ь
не
приемный...
Да
и
вообще
посторонним
здесь
находиться
не
положено...
—
Не
посторонний
я,—
сказал
старик.—
Не
посторон­
ний.
Мо гу
по ка зать
документ.
Он
по лез
во
внутренний
боко во й
карман
и
вытащил
оттуда
пачку
об тре па нных
бумажек
из
чис ла
т ех,
какие
обычно
всегда
носят
при
себе
л юди,
привыкшие
к
сутяж­
ничеству.
Он
суетливо
пор ылс я
в
бумажках
и
вытащил
пенсионную
книжку.
Сестр а-хо зя йк а
повертела
ее
в
руках,
полистала
и
ув и­
дела,
что
пенсия
с амая
миз ер ная,
но
пенсионера
действи­
тельно
зов ут
Новоселов,
Ива н
Николаевич.
—
Ну
что
ж,
Иван
Николаевич,
в
таком
случае
подо­
ждите,
по ка
Е катери на
Герасимовна
освободится.
Конеч­
но,
разденьтесь,
так
как
в
верхней
одежде
у
нас
нахо­
диться
не
принято.
А
это
что
за
фр ук ты?
—
спросила
о на,
заметив
авоську,
лежащую
на
полу
у
ног
старика.
—
Для
Екатерины
Герасимовны...
витамины...
—
Нет,
нет!
—
испуганно
вскрикнула
сестра-хозяй­
ка.—
Этого
совсем
не
надо .
Наш
к онт инге нт
полу ча ет
до­
статочное
коли че ст во
св ежих
фруктов.
А
эти
ваши
апель­
сины
спрячьте
куда-нибудь.
Дежурная
нянечка
пров од ила
Новоселова
за
за город­
ку,
где
на
никелированных
вешалках
с
пластмассовыми
номерками,
как
в
т еат ре,
висели
дамские
и
мужские
п аль­
то,
по
виду
к ото рых
можно
б ыло
заключить,
что
они
при­
надлежат
людям ,
хорошо
устроенным.
Новоселов
повесил
на
рожок
св ое
па льто
и
в ере в очную
авоську,
имеющую
здесь
о соб енно
жалкий
вид.
Он
вынул
из
наружного
ка рманчи ка
своего
потерявшего
первона­
чальный
цвет
пиджака
со
с лишк ом
длинными
рукавами
и
маленькой
з асаленн ой
орденской
план к ой
роз овы й
гребе-
шоче к,
забитый
перхотью,
и
провел
им
несколько
раз
по
сильно
облыс ев шей
се дой
голове
с
глубокими
впадинами
551


над
г лаз ами,
как
у
старой
лоша д и.
Нянечка
отвела
его
в
у голок,
где
было
оборудовано
не что
в роде
гостиной,
и
уса­
дила
в
страшно
тяже л ое
—
с
места
не
сдвинешь!
—
г ро­
мадное
кресло
перед
таким
же
тяжелым
круглым
ст оли­
ком,
покрытым
красной
плюшевой
скатертью.
...Он
стал
дожидаться...
В
одн у
и
другую
сторону
тян улс я
длиннейший,
устланный
ли н олеум ом
кор идо р
с
ряд ом
бе лых
дверей,
на
к оторых
виднелись
маленькие
таблички
с
фамилиями
оби­
т ат елей
этих
ко мна т.
Ес ли
бы
не
обилие
цветов
на
подо­
конниках
и
не
портьеры
на
дверях,
то
это
б ыло
бы
скорее
похоже
на
хорош ую
поликлинику,
чем
па
интернат.
...В ре мя
тя ну лось
медленно...
Новоселов
снова
почувствовал
тош н оту,
поднимающую
юся
от
сердца
к
горлу,
с во дящую
челюсти,
и
привычным
движением
бросил
в
рот
две
крупинки
нитроглицерина.
Тошн от а
понемногу
улеглась.
До
обморока
д ело
не
дошло.
Но
в
боку
продолжалась
ноющая
бол ь.
Вок руг
н его
шла
будничная
жизнь
инт ер нат а:
п рохо­
дили
нянечки,
придерживая
подбородками
ки пы
выгла­
женных
простынь,
распространявших
хлористый
зап ах;
в
отдаленном
конце
ко рид ора
перед
дверью
врачебного
ка­
бинета
на
стульях
вдоль
стен ы
сидели
благообразные
ст а­
рухи
и
старики,
терпеливо
дожидавшиеся
сво ей
очере ди ;
с ве рху,
со
второго
этажа,
куда
вела
ши рокая
лест ница,
покрытая
ковровой
до рожк ой
на
медных
прутьях,
долета­
ли
голоса
гуляющих
по
верхнему
к орид ору
людей
и
мур­
лыкало
ради о;
откуда-то
несл о
т еп лыми
кухонными
з апа­
хами,
и
Новоселов
с
чув ств ом
зависти
размышлял
о
том,
как
хорошо
и
сытно
живется
здесь
персональным
пенсио­
нерам
союзного
з нач ения.
...Са н ита р
провез
по
коридору
в
кресле
на
колесах
па­
рализованного
ста р ика
с
пледом
на
коленях;
у
нег о
б ыло
наполовину
неподвижное
лицо,
на
котором
непостижимо
живо
играли
карие,
как
бы
веселые
глаза,
полные
иронии
и
юмора...
Новоселову
показалось,
что
он
уже
к огда -то
видел
их,
мн ого
лет
тому
наза д,
ко гда
он
давал
против
Екатерины
Герасимовны
с вои
лживые
показания,
а
следователь
все
652


время
смотрел
на
него
темно-карими
пронзительными
глазами,
полными
скрытой
иронии
и
недоверия.
Вполне
возможно,
что
это
был
им енно
тот
следователь.
А
почему
бы
и
нет ?
Новоселов
почувствовал
такую
же
точно
душе в ную
н елов кос ть,
которую
испытывал
тог да, —
жгучий
стыд,
смешанный
со
с тра хом
и
подавленным
со­
знанием
подлости,
которую
он
совершает.
Живые
карие
глаза
п осм отре ли
на
него,
и
санитар
про­
вез
слегка
повизгивающее
по
лино ле уму
кресло
дальше,
за
пор тье ру.
Был
ли
Новоселов
уз нан?
Если
и
был,
то
что
из
этого?
Он
просто
любыми
средствами
хотел
тогд а
устранить
со
своего
п ути
женщ ину ,
которая,
как
ему
казалось,
може т
помешать
жениться
на
дру г ой.
Вп рочем ,
он
напрасно
по­
шел
на
подлость.
Она
устранилась
сама.
...Но
ведь
это
бы ло
так
давно...
В
ту
по ру
он
был,
как
гов ори тс я,
мужчина
в
само м
соку,
уже
на чина ю щий
п олне ть,
большой,
в идный ,
с
х оро­
шим
служебным
положением,
с
большими
перспективами,
со
вс еми
повадками
растущего
администратора,
почти
уже
сановника,—
вальяжной
походкой,
негромким
голо­
сом,
многозначительным
вз гляд ом
красивых
крестьянских
глаз
с
холодной
поволокой
из-под
зо ло тых
колос ис ты х
бровей,
кот оры е
так
нравились
женщинам.
Е катери на
Герасимовна
бы ла
на
десять
лет
старше
Новоселова.
Она
ни ко гда
не
отличалась
красотой,
но
у
нее
бы ла
та
живо с ть
ли ца,
та
открытая
улыбка,
та
женст­
венность
и
миловидность,
к оторы е
зам е няли
ей
красоту.
О днако
разница
лет
в
кон це
концов
ск азал а сь,
и
в
се мье
Новоселовых
произошла
драма,
весьма
об ыч ная
в
по­
добн ых
обстоятельствах.
Он
ув лекся
м олод ой
девушкой
—
обольстительно
кра сив ой
и
дос туп ной ,
что
еще
больш е
разожгло
его
страсть.
Впрочем,
она
уже
дав но
была
не
девушкой
и
принад­
лежала
к
тому
типу
маленьких
хищниц,
для
кот орых
лю­
б овь
бы ла
единственным
и
са мым
верным
средством
до­
биться
наилучшего
положения
в
общ ест ве
и
бога тств а ,
кот оры х
она
бы ла
лишена
с
детства.
Легко
и
просто
сделавшись
любовницей
Новоселова,
п олучив
от
нег о
все,
что
можно
б ыло
п олучи ть
л юбо вни-
553


де
от
немолодого
женатого
человека,
она
с
неукротимой
энергией,
пользуясь
всеми
средствами
св оей
молодости,
красоты
и
полным
отсутствием
п оряд очнос ти ,
во
что
бы
то
ни
стало
решила
сделаться
его
законной
женой.
Он
с лабо
сопротивлялся,
но
в
кон це
концов
потерял
голову
и
женился,
сделав
ее
бесконтрольной
хозяйкой
своего
дом а
п
познакомив
со
всеми
своими
друзьями.
Войдя
в
общество
и
осм отре вш ис ь,
новая,
моло дая
же­
на
быст ро
сообразила,
что
Новоселов
вовсе
не
яв ляет ся
вершиной,
а
ест ь
еще
много
м ужч ин,
занимающих
куда
бо лее
вы со кое
положение,
чем
он.
Хо тя
все
эти
му жчин ы
бы ли
дав но
ж ена ты,
имели
де тей
и
даж е
внуков,
но
моло­
дая
Новоселова,
которая
уже
испробовала
свою
женскую
власт ь
над
мужчиной,
поня ла ,
что
на до
ковать
железо,
пока
горячо.
В
де вятна дц ать
лет
она
необыкновенно
расцвела,
у
нее
появилась
накидка
из
черно-бурых
лисиц,
а
в
ушах
бриллианты,
вп роче м
еще
не
оче нь
крупные,
и
когд а
она
в
нарядном
дли нн ом
платье
из
черного
т он чай шего
п ан­
бархата,
тисненного
цве та ми,
с
обнаженными
руками
и
маленькими,
как
бы
не
вполне
гл у боко
прорезанными
пальчиками
с
малиново
нал ак ир ов анными
ногтями
си де­
ла
ря дом
с
Новоселовым
в
парт ер е
Б ольшого
театра
на
каком-нибудь
парадном
спектакле
—
прекрасная,
со
ско л ьз ящей
улыбкой
полуоткрытых
телесно-розовых
гу б,
с
ямочками
на
локтях,
с
блестящими,
фа янс о выми,
как
бы
всегда
мокрыми
веками
серо-голубых,
веселых,
бесстыдных
глаз,—
она
притягивала
к
се бе
взгляды
муж­
чи н.
Ее
окружало
как
бы
магнитное
по ле
вожделения
мужчин
и
ненависти
же нщ ин,
чуявших
в
ней
оп ас ную
соперницу.
Она
сознавала
св ое
могущество,
в
то
врем я
как
ее
муж
—
Новоселов
—
испытывал
глупое
чувство
гордости,
что
он
владеет
так им
ла комы м
кусочком,
и
в
то
же
в ре­
мя
терзался
жгучей
ревностью,
так
как
в
глуби не
душ и
понимал,
что
эта
молоденькая,
соблазнительная,
доступ­
ная
потаскушка
в
любой
миг
готова
его
променять
на
бол ее
выгодного
м ужч ину,
для
то го
чтобы
подняться
на
еще
бол ее
в ыс окую
ступень
общества.
Ск оро
бывать
с
нею
на
людях
сделалось
для
него
пыткой.
А
о на,
как
назло,
стремилась
показываться
в
наиболее
людных
местах
—
в
театрах,
па
концертах,
на
стадионах,
в
гостях
на
вечерин­
ка х,—
ве рн ее,
не
по ка зыв ать ся,
а
показывать
се бя,—
жа д­
но
высматривая
следующего
мужа.
554


Жизнь
Новоселова
превратилась
в
см есь
ада
и
рая.
Он
не
сомневался,
что
в
отс утс тв ие
его
—
когда
он
бы­
вал
на
ра бот е,
на
заседании
или
уезжал
в
командиров­
ку,
она
ведет
какую-то
свою
тайную,
порочную
жизнь,
что
у
нее
ест ь
любовники.
Она
была
ост орож н а,
как
маленькое
хитрое
животное,
однако
не
настолько
умна,
что бы
не
оставлять
ник ак их
след ов .
Впрочем,
она
и
не
стремилась
к
этому.
Она
был а
с лишк ом
л енива
и
разнузданна,
чтобы
за ни мать ся
этим
скучным
делом,
требующим
много
стараний.
Чем
ху­
же,
тем
лучше!
Иногда
она
нарочно
вызывала
его
подо ­
зрения.
Теряя
голову
от
ревности,
он
ст анов ился
беспомощ­
ным,
и
тогд а
она
м огла
делать
с
ним
что
угодно.
Одна ко
найт и
нового
м ужа
рангом
повыше
оказалось
не
так-то
легко.
Их
совместная
жизнь
затянулась
на
несколько
лет,
о
кото рых
он
не
мог
вспоминать
без
яр ост и.
Стр ад ало
не
только
его
са мо лю бие,
начало
страдать
также
и
служеб­
ное
положение.
Она
его
комп роме т иров а ла.
Он
стал
посмешищем.
О
ней
рассказывали
анекдоты.
Он
стал
устраивать
ей
пуб лич ные
скандалы.
Однажды
они
подра­
лись
в
Большом
театре
на
возобновленной
опере
«Иван
Су санин ».
.. .Он
исподтишка,
что бы
не
заметили
соседи,
больно
стукнул
ее
каблуком
по
ног е
в
лакированной
туфельке;
она
завизжала
и
укус ил а
его
за
палец,
а
потом
н ароч но
громко
хохотала
и
плакала,
и
бешеные,
злые
слезы
текли
из
прелестных
глаз
по
неподвижно
улыбающемуся
лицу,
по
пушистым,
как
персики,
щекам,
по
маленькому
безукоризненному
н оси ку,
в
то
время
как
на
сцене
под
звуки
оркестра
з венел а
к олок ольчи к ом
колоратурная
ари я
Антониды,
а
из-за
а лой
шел ков ой
з анав ески
боковой
ложи
кто-то
на
них
возмущенно
шикнул...
Несмотря
на
то,
что
она
давным-давно
бросила
его
и
с
тех
пор
дважды
выходила
замуж,
пок а
н ак онец
не
нашла
себе
мужа,
ко торы й
вполне
удовлетворил
ее
самые
често­
555


любивые
мечты,
Новоселов
все
еще
пер е живал .
былые
страсти
и
унижения,
доведшие
его
в
конце
концов
до
того
жалкого
по ло жения ,
в
котором
он
находился.
С мер тел ьно
больной,
чувствуя
ни
на
минуту
не
пре­
кращающуюся
злов ещу ю
боль
в
кишечнике,
где
недавно
ему
сделали
бе сп олез ную
операцию,
он
смотрел
теперь
в
гром ад ное
интернатское
окно,
против
которого
сид ел,
и
видел
голые
серые
яблони
ф руктов ого
сада,
несколько
го­
лубых
е лей,
решетчатую
бес едк у,
покр ытую
полупрозрач­
ны ми
пластиковыми
рифлеными
плит а ми
солнечно-жел­
т ого
цвета,
где
ле том
жители
интерната
могли
почитать
или
пои гра ть
в
шахматы,
несколько
клумб
роз,
уже
за­
вернутых
на
зи му
в
солому.
Обнаженные
де ревь я
ка зал ись
особенно
пе чал ьн ыми
под
темным
небом,
а
над
хвой н ым
лесом,
синевшим
вда­
лек е,
над
гол ова той
верхушкой
кирпичной
в одона порн ой
башни
то
и
дело
вз лет али
и
кружились
с таи
галок,
и
где-
то
шумела
дачная
электричка.
...Во круг
было
сумрачно,
как
вечером...
Мимо
окна
по
мокрой
асфальтовой
дорожке
быст ро
прошла
маленькая
согнутая
стар у шка
в
вязаной
шапочке
и
вязаных
перчатках,
держа
в
руке
ореховую
самодель­
ную
трос точк у,
на
которую
не
опиралась,
а
лиш ь
по ма хи­
ва ла
в
такт
своим
шагам.
Не ск олько
юношей
и
девушек
окружали
старушку,
пр ино рав ливая сь
к
ее
стремитель­
но й,
легкой
п оходке .
Мим о
ок на
промелькнул
старческий,
несколько
вороний
профиль,
очки,
узел
седых
вол ос
с
чер ­
ными
нитями,
высунувшийся
из-под
шапочки.
Нов ос ел ову
и
в
голову
не
п риш ло,
что
это
Екатерина
Герасимовна.
Он
равнодушно
смотрел,
как
она
попр ощ а­
ла сь
с
мо л одыми
людьми
и,
уже
взявшись
за
ручку
двери,
крикнула
им
на
про ща ние
что-то,
по-видимому,
очень
ве­
селое,
потому
что
они
дружно
засм ея лись.
Затем
стар у ш­
ка
появилась
уже
внутри
здания,
и
Новоселов
в идел,
как
о на,
аккуратно
прислонив
свою
палочку
к
стене ,
сняла
с
себя
пальто
с
узким
куньим
воротником
и,
ст ав
на
носки,
повесила
его
на
рожок
никелированной
веш алк и
недалеко
от
па льто
и
веревочной
кошелки
с
апельсинами
Новосело­
ва.
Она
прот е рла
опр ят ным
платочком
запотевшие
очки
с
увеличительными
стеклами,
высморкалась
в
друг ой
пл а­
556


то чек
и
довольно
легк о,
хотя
время
от
времени
и
останав-»
ливаясь
на
ступеньках,
стала
подниматься
йо
лестнице
па
второй
этаж.
Внезапно
по
какой-то
особенности
походки^
по
еле
за­
метному
прих ра мыв ан ию
Новоселов
узнал
в
этой
старуш­
ке
с вою
бывшую
жену.
...Она
дошла
до
верха
лестницы,
отдышалась
и
затем
исч ез ла
с
г лаз ...
—
Что
же
вы?
—
сказала
нян ечка ,
подбегая
к
Новосе­
лову.—
Ай
не
уз на ли?
—
И
бросилась
вверх
по
лестнице
следо м
за
Ек ат ери ной
Герасимовной.
—
Екатерина
Г ерасимо вн а,—
запыхавшись,
сказала
нян ечка ,
вход я
следом
за
Новоселовой
в
ее
комнату,—
вас
там
вниз у
дожидаются.
Новоселова
сраз у
не
рассл ыш ала,
так
как
была
уже
туговата
на
ух о.
—
А?
—
спросила
о на.
—
Вас
дожидаются
вни зу!
—
крикнула
нян еч ка.
—
Кто?
Я
никого
не
ж ду.
—
Мужчина.
Говорит,
что
ваш
бывший
с упру г.
На
ли це
Екатерины
Герасимовны
сперва
выразилось
недоумение,
но
тотчас
же
на
ее
старчески
бесцветных
ще­
ках
п оя вилась
как
бы
тень
румянца.
Не
говоря
ни
слова,
она
ст ала
п рят ать
в
комод
шапочку
и
перчатки,
в
то
же
время
механически
поправляя
узел
волос
на
зат ыл ке.
—
Так
же,
как
и
вы,
по
фа милии
Новоселов,—
сказа­
ла
н янечка.
Обычно
живое
и
доброе
лиц о
Екатерины
Герасимовны
сд ела лось
отчужденным,
недоброжелательным,
как
бы
одеревенело.
—
Мне
нет
надобности
его
видеть,—
сказала
она,
сд виг ая
с вои
черные,
почти
не
тр ону тые
седино й
бровй,
сросшиеся
над
переносицей.
Было
бы
неверно
думать,
что
она
совсем
забыла
о
его
существовании.
Иногда
во
время
б ессо нницы ,
перед
рас ­
свет ом ,
ко гда
черные
мысли
одолевают
стариков,
она
вспо­
мина ла
свою
жи знь
с
Новоселовым,
всю
ист о рию
их
отн о­
шений,
начиная
с
т ого
дня,
когд а
на
за ня тия
кру жка ,
который
она
вела,
впе р вые
явился
простецкий,
де ревен ­
557


ский
парень,
и
кончая
той
страшной
ночью,
ко гда
он а,
ваяв
с
собой
тольк о
хозяйственную
сумку
с
Переменой
белья,
зубной
щеткой
п
розовой
пластмассовой
мыльни-*
це й,
навсегда
уходила
из
дом у,
а
он
—
уже
располнев-
хйий,
большой,
с
з алысин ам и,
в
до маш них
туфлях
и
бай­
ковой
пол оса той
пижаме
с
бранденбурами
—
стоял,
обл о-
йотясь
о
ко сяк
двери,
и
на
его
крупном
гла д ком
лице
с
Дон ным и
гл азам и
она
видела
л ишь
плохо
скрытое
нетер­
пение.
Они
тогд а
не
сказали
др уг
другу
ни
слова
и
с
тех
пор
больше
ни ко гда
не
виделись.
Кон ечн о,
до
нее
доходили
кой-какие
с лухи
о
его
несчастливой
жизни
с
новой,
м олод ень кой
женой,
но
она
была
сли шк ом
горда,
чтоб ы
р асспр аш ив ать
о
подробно­
стях.
Она
была
непрек л он на.
Она
не
желала
знать
о
его
существовании.
Д аже
к огда
ей
ос торожн о
намекнули
на
ту
не благов и дную
рол ь,
которую
сыграл
в
ее
де ле
быв ший
суп руг,
она
пр опус т ила
это
мимо
ушей,
как
бы
вовсе
не
слышала.
Доходившие
до
нее
с лухи
о
том ,
что
новая
жен а
бро­
сил а
Новоселова,
что
он
запутался
в
делах,
с
трудом
из бе­
жал
су да,
стал
сильно
пить,
изо
дня
в
ден ь
катясь
по
наклонной
пл ос кости ,
не
доставили
ей
никакой
радости,
никакого
удовлетворения:
он
и
впр авд у
перестал
для
нее
существовать.
Любила
ли
она
ег о?
Б ыло
ли
задето
ее
сам о любие ?
Бы ла
ли
ранена
ее
душа ?
Несомненно.
Она
испыт ала
все
муки
оскорбленной,
обманутой
и
оклеветанной
женщины.
Но
еще
больше
причиняло
стр ада ний
сознание,
что
она
не
сумела
своевременно
понять
Но вос елов а,
разгадать
в
пем
самого
обыкновенного
п рой доху,
примазавшегося,
сд ела вш его
карьеру
при
помощи
полюбившей
его
женщи­
ны,
не
подозревавшей,
какую
роль
она
при
эт ом
и гра ет.
В
сущности,
она
бы ла
по-детски
п рост одушн а
и,
несмотря
на
суровую
школу
революционерки-подпольщи­
цы,
а
мож ет
быть,
благодаря
ей,
привыкла
видеть
в
лю­
дях
го р аздо
больше
хорошего,
чем
плохого.
Перед
ней
всегда
стоял
обра з
простого
человека
из
народа,
тружени­
ка
и
героя.
558


М оло дой
Новоселов
—
кр ест ья нский
сын
—
как
нельзя
больше
соответствовал
ее,
быть
может
несколько
народни­
ческому,
представлению
о
простом
человеке,
кот орому
ре­
вол юция
открыла
дорогу
к
знанию
и
сделала
мн огогран но
образованным,
полноценным
член ом
социалистического
общества.
С
тем
же
энтузиазмом,
с
которы м
она
в
первые
го ды
советской
власт и
боролась
с
н егр ам отн остью,
бе сп риз орнос тью ,
религиозным
дурманом,
угнетением
же нщин ы,
она
впоследствии
руководила
разными
кру ж­
ками
по
подготовке
мо лодеж и
к
поступлению
на
рабфак,
Она
читала
лекции
на
заводах
и
ф абри ках
по
истории
классических
трудов
Лени на,
Маркса,
Эн гель са,
Пл ехан о­
ва.
Она
всю
себя
без
остатка
посвятила
этой
деятельности
и
была
счастлива,
когд а
замечала,
что
ее
усилия
пе
про­
падают
даром,
начинают
приносить
плоды.
Ср еди
ее
кружковцев
Новоселов
выделялся
добросовестностью
и
упорством.
Ей
казалось,
что
он
учится
с
вдохновением,
с
глубо кой
вер ой
в
то,
что
без
знания
невозможно
стать
настоящим
коммунистом-революционером.
Она
видела
в
нем
пр ед стави тел я
тог о
нового
по ко ле ния,
которое
со
с ла­
вой
завершит
дело,
начатое
его
отцами
и
дедами.
Она
полю б ила
в
нем
человека
будущего.
Она
дала
ему
реко­
мендацию
в
партию.
Он
стал
приходить
к
ней
з ан имать ся
на
дом .
Она
лю­
бовалась
его
русыми
волосами,
подстриженными
под
гре ­
бенку,
его
сатиновой
руб ахо й
с
кос ым
воротом,
охватыва­
ющим
крепкую
шею .
Ей
н рави лись
его
голуб ые
ярослав­
ские
глаза.
Она
не
м огла
не
заметить,
что
знания
даются
ему
с
большим
трудом,
но
по
интеллигентской
привычке
припи­
сывала
это
«наследию проклятого прошлого» .
Она
подго­
товила
его
и
протащила
в
институт,
ко торы й
Новоселов
хо тя
и
с
трудом,
но
все
же
кончил.
...Те пе рь
перед
ним
отк рыло сь
ши рок ое
п оле
служеб­
ной
деятельности.
К
тому
времени
Екатери н а
Герасимовна
уже
стала
жено й
Новоселова.
Это
п рои зошло
как-то
со всем
нез амет­
но,
естественно.
Насколько
он
был
туп
в
науках,
настолько
он
оказал­
ся
энергичным
и
уме лым
администратором.
Он
всюду
об­
зав елс я
полезными
связями.
Требовались
новые
л юди,
и
скоро
Новоселов
сд елал ся
ди рек то ром
т ого
самого
инсти­
559


тута,
кот орый
не ко гда
с
таким
трудом
окончил.
Это
был а
должность
скорее
хозяйственная,
чем
у че ная,
здесь
Ново­
се лов
оказался
вполне
на
месте
как
администратор
со
св язями .
Однако
у
него
хватило
ум а,
чтобы
придать
себе
также
некоторый
чисто
академический
блес к.
Он
часто
выступал
на
соб р аниях
по
на уч ным
и
политическим
во­
просам,
дел ал
доклады,
которы е
ему
пом ога ла
писать
Екатерина
Герасимовна.
Впрочем,
он
никогда
не
по лаг ал­
ся
сл епо
на
то,
что
советовала
и
писала
для
него
о на.
Нередко
он
вносил
в
них
свои
поправки.
Недостаточно
глубоко
проникнув
в
саму ю
сут ь
вопроса,
он
зат о
в
совер-
пгенстве
овладел
на уч ной
и
общественно-политической
фразеологией,
почерпнутой
из
энциклопедического
слова­
ря
и
газетных
передовиц,
что
придавало
его
выступлени­
ям
наукообразный
вид
и
поли тич еск ую
зре лость.
Иногда
он
спорил
с
Екатериной
Герасимовной
по
поводу
каких-
л ибо
форм ули ров ок ,
есл и
они
входили
в
противоречие
с
общепринятыми
положениями.
Однажды,
пер еч ит ывая
до клад ,
приготовленный
для
него
женой,
он
сказал
ей
с
мягким
укором:
—
Вот
ты
пишешь
тут ,
К ат я: «опричники самодержа ­
вия».
А
я
с
этой
твоей
фор мули ров к ой
не
сов сем
согласен,
так
как
она
не
соответствует
ис торич еск ом у
значению
яв­
ления
опричнины.
Ведь
кто
такие
б ыли
опричники?
Они
бы ли
опорой
цент рализ о ванно й
государственной
власти
в
лице
царя
Ив ана
Грозного,
бо ров шего ся
с
реакционным
боярством.
Стало
быть,
опричнина
бы ла
явлением
для
своего
вре м ени
п рогрес сив н ым
и
нам
нет
никакой
нео бх о­
димости
дискредитировать
ее
в
глазах
нашего
народа.
Она
с
изу мле ние м
п ос м отрела
на
Нов ос елов а,
а
он
продолжал,
не
за меч ая
ее
взгляда:
—
И
вообще
скажу
т ебе,
Катерина,
нам
следует
пере­
смотреть
свое
чис то
интеллигентское
отношение
к
лич ­
ности
Ив ана
Грозного.
Кстати:
почему
мы
на зыв аем
его
грозным?
Для
кого
он
грозный?
Для
удельных
князе й,
для
реакционного
боярства.
А
для
простого
трудового
на­
ро да,
стремящегося
к
созданию
едино й,
великой
России,
он
во все
не
грозный.
Лично
для
меня,
например,
он
не
грозн ый .
Он
стал
все
чаще
и
чаще
вносить
в
написанные
ею
доклады
кое-что
от
се бя.
Иногда
это
получалось
довольно
забавно.
Однажды
там ,
где
говорилось
о
какой-то
между­
560


н арод ной
конференции,
он
выразился
та к: «Этот предста ­
вительный
кол и зей ...»
И
повторил
это
странное
выраже­
ние
несколько
раз.
Видимо,
оно
ему
очень
понравилось.
Когда
Екатерина
Герасимовна
вы сказал а
с вое
недоуме­
ние,
Новоселов
ск аза л:
—
А
что ?
Раз ве
ты
не
знаешь,
что
сейчас
п рин ято
говорить
«представительный колизей»?
Она
з асмея лась .
—
Может
быть,
ты
имеешь
в
вид у
не
колизей,
а
форум?
—
Ну
да,
фор ум ,—
подумав,
с оглас и лся
Новоселов. —
А
я
что
ск аз ал?
—
Ты
с каза л : «колизей» .
—
Ну
так
я
просто
оговорился.
Екатерина
Герасимовна
невесело
улыбнулась.
Д ело
заключалось
в
том,
что
в
Москве
недалеко
дру г
от
друг а
имел о сь
два
кинематографа,
куда
Новоселов
любил
хо­
дить ,
еще
б удучи
сту ден том ,
смотреть
американские
кар ­
тины
с
Гарри
Пи лем:
один
назывался
«Колизей», дру­
гой
—
«Форум».
Эта
ошибка
не
получила
общественной
оглас ки ,
и,
чи­
тая
сво й
доклад
с
три бун ы,
Новоселов
строго,
торжественно
и
вну шит ел ьно
произнес,
оглядывая
аудиторию
через
оч ки:
—
П р ед ставит ель ный
фо рум
лучшей
части
мировой
прогрессивной
интеллигенции.
... Он
быст ро
пошел
в
ход...
Т епер ь,
сидя
на
стуле
в озле
сво ей
кровати
с
х орошим
пру жинн ым
матрацем
и
мен яя
резиновые
п рогулоч ны е
ботики
на
домашние
туфли,
Екатерина
Герасимовна
вспо­
минала
разные
случаи
из
своей
совместной
жиз ни
с
Ново­
селовым.
Между
тем
толстая
н яне чка
не
ухо ди ла
из
комнаты,
над еясь ,
что
Екатерина
Герасимовна
смен ит
г нев
на
ми­
лос ть
и
согласится
принять
сво его
бы вше го
мужа.
Нянеч­
ка
жалела
это го
старика,
выглядевшего
гораздо
ст арше
своих
семидесяти
ле т,
судя
по
болтавшейся
о деж де,
страшно
исхудавшего,
дурн о
одетого
и
даже,
может
бы ть,
голодного.
Хорошо
бы
сейчас
старичка
приласкать,
напо­
ить
слад к им
гор ячи м
чайком.
—
Ей-богу,
Катерина
Герасимовна,
я
уд ив ляюс ь,
чего
вы
так ая
принципиальная.
Посочувствуйте
старому
б оль­
ному
человеку.
Все-таки
ваш
бывш ий
муж...
561


Новоселова
очнулась
и
п осм отре ла
на
нянечку,
лицо
которой
выражало
такое
любопытство/
а
главное,
такую
душевную
доброту,
что
Новоселова
заколебалась.
А
мо­
жет
быть,
в
самом
деле
повидаться
с
бы вшим
мужем?
Она
никак
не
смогла
представить
его
себе
больн ы м
стариком.
В
ее
памяти
он
был
тем
Новоселовым,
каким
она
видела
его
в
последние
год ы
их
совместной
жизни.
...вот
он
высокий,
плотный,
с
заметно
выр ос шим
живо-»
том ,
в
нов ом
ко стю ме
сановно
про т иск ивает ся
к
столу
пре з ид иума
и
зани м ает
в
нем
св ое
привычное
место,
несколько
сбоку;
поворачиваясь
туда
и
сюда
плотным
ту­
ловищем,
он
как
бы
опрастывает
плечами
вокруг
се бя
место,
чтобы
прос то рне е
б ыло
сидеть;
особым,
хорошо
им
усвоенным,
п роф есс орск им
движением
выдергивает
из
на­
грудного
ка р манчи ка
з агр анич ные
очки
с
двойными
стек­
лами,
в
которы х,
как
молн и я,
проносится
отражение
все го
зал а
с
его
лепным
п отолк ом
и
сверкающей
люстрой,
и
не сколь ко
р ассея нным
—
тоже
весьма
п рофе сс орск им
—
жес том
над евает
на
сво й
красивый,
толстоватый
в
пе ре но­
сиц е
нос;
он
прочитывает
листок
с
повесткой
дня,
с
г лу­
бокомысленным
ви дом
делает
на
полях
несколько
по ме­
ток
карандашом,
а
затем
таким
же
хорошо
отработанным
движением,
зацепив
указательным
пальцем
за
ух ом
ду ж­
ку
очков,
сдергивает
их
с
но са
и,
как
фокусник,
опу ск ает
в
нагрудный
карманчик,
откуда
выг л ядыв ает
конец
носо­
вого
пл ат ка;
и
все
это
так
внушительно,
с
такой
ученой
солидностью,
что
никому
из
сидящих
в
зал е
и
в
голову
не
придет,
что
эт от
человек
с
профессорски
строгим
лицом,
в
сущности,
ловкий
администратор,
к оторы й
держит
в
сво­
их
цепких
руках
все
институтское
хозяйство
—
не
больше.
Он
сидит
ряд ом
с
известными
учеными
как
равн ый
среди
рав ных ,
и
н икого
это
не
удивляет,
и
никто
пон яти я
не
имеет
о
том,
что
до
сих
пор
Новоселов
даже
не
со всем
грамотно
пишет
и
недавно
машинистке,
перепечатывав­
шей
его
ста тью ,
пришлось
исправить
две
ор фог ра фи­
ческие
о шибки,
так
как
вместо
слова
«майор»
он
написал
«маеор», а вместо « см ет ана»
—
«смитана».
...Он
сидит
в
президиуме.
Все
к
этому
привыкли.
Ни­
кого
это
не
удивляет.„
562


Первое
время
не
уди в ляло
это
и
Екатерину
Герасимов-
ну.
Но
вот
в
один
прекрасный
ден ь
она
вдруг
как
бы
очнулась
после
глубокого
сна
и
п осм от рела
на
Новоселова
трезвыми
глазами.
Посмотрела
и
пришла
в
смятение.
—
Так
как
же
будет,
Катерина
Герасимовна?
—
жа­
лобно
спросила
н ян ечка,
не
трогаясь
с
ме ста.
В
это
время
в
комнату
в ошла
сестра-хозяйка,
держа
в
одн ой
руке
вазу
с
яблоками
и
печеньем,
а
в
д ругой
—
стекл ян ный
кувшин
с
шиповниковым
насто ем.
—
Я
ду м аю,—
сказала
она
Н ов осело во й,—
вам
бу дет
удоб не е
пригласить
товарища
Новоселова
к
се бе
в
ком ­
нату.
—
Ах,
не т,
только
не
сюда!
—
воскликнула
Екатерина
Герасимовна.
Она
так
привыкла
к
этой
своей
комнате,
так
сжилась
с
не ю.
Здесь
провела
она
наедине
сама
с
соб ой
столько
ле т,
с реди
тех
немногих
личных
вещей,
кот орые
стали
как
бы
час тью
ее
самой.
Здесь
в
зеркальном
шкаф у
висе­
ли
ее
платья,
кофточки,
вниз у
стояло
несколько
пар
обу­
ви,
всегда
почи не нн ой
и
хорошо
вычищенной,
пр едназн а*
ченной
для
разной
погоды.
Она
привыкла
бер ечь
с вои
ве­
щи,
сама
за
ни ми
ухаживала,
проветривала,
шт оп ала.
В
комоде
хранилось
ее
белье,
а
также
те
немногие
доро­
гие
ее
сердцу
вещи
и
б ум аги,
без
котор ых
она
не
мыслила
своего
существования:
выпис к а
из
метрической
книги
—
бумага,
сложенная
вчетверо,
истлевшая
на
с гиб ах,
с
д ву­
главым
орлом
над
церковнославянскими
буквами
и
под­
пись ю
н аст оятел я
иваново-вознесенской
церкви,
где
ее
крестили;
в
графе
родившихся
было
выв едено
писарской
прописью,
порыжевшими
чернилами
—
Екатерина.
Как
явствовало
из
мет рич еск ой
выписки,
она
бы ла
единствен­
ной
девочкой,
родившейся
в
этот
день
в
Иваново-Возне­
сенске;
остальные
четырнадцать
был и
мальчики.
Почему-
то
это
особенно
ум иля ло
Екатерину
Герасимовну.
Тут
же
в
шкатулке,
оклеенной
ракушками
—
сувенир
из
Ялты,—
хр анил ись
аттестат
об
окончании
гимназии,
свидетельство
О
том,
что
она
в
течение
трех
лет
обучалась
в
Москве
на
Высших
женс ки х
ку р сах,
но
не
оконч ил а
их,
так
как
бы­
56В


ла
исключена
и
привлекалась
по
делу
о
восстании
на
Красной
Пр есне,
и
па ртб иле т.
Б ыло
здесь
несколько
се­
ме йных
ф отогр аф ий
и
одна-единственная
сохранившаяся
фот огра ф ия
времен
гражданской
войны
—
группа
работ­
нико в
политотдела
Западного
ф ронт а,
где
на
какой-то
п ольс кой
станции,
на
фоне
пакгауза,
ср еди
п рочих
по лит­
отдельцев
мож но
б ыло
найти
в
тре т ьем
ря ду
сверху
очень
молоденькую
чернобровую
девушку
в
м ужс кой
тол­
ст овк е,
с
на га ном
за
поясом
и
в
смешной
летней
шляпке
с
бант о м.
Это
б ыла
Екатери н а
Герасимовна,
тогда
еще
но­
сившая
св ою
дев ичь ю
фамилию
—
Скворцова,
но
более
известная
товарищам
под
своей
п одп ольн ой
к лич кой
Фи­
ал ка.
Лежали
еще
в
шкатулке
красные
коробочки
с
орде-*
на ми
и
медалями
Советского
Союза.
Их
Екатерина
Г ера-<
Сим ов на
по
с кром н ости
ни когд а
не
носила,
делая
исклю­
чение
лиш ь
для
большой
красивой
медали
«За доблест­
ный
тр уд
в
ознаменование
100-летия
со
дня
рождения
В.
И.
Л ени на», которую она с детской гордостью надевала
на
кофточку
в
дни
революционных
праздников
и
в
Же н­
ски й
ден ь.
Это
б ыло
почти
все
ее
им уще ств о;
постельные
прин ад­
лежности,
полот енц а ,
подушки,
пиж амы,
посуда
—
все
ка­
зенное,
но
как
бы
принадлежащее
ей
пожизненно.
В
это й
комнате
она
м огла
о став ать ся
наедине
са ма
с
со бой,
когд а
временами
ей
надоедало
общество
товарищей
по
интернату.
Нет,
ей
ни
за
что
не
хотелось
п у скать
с юда
человека,
давно
уже
ставшего
для
нее
с ов ершен но
посторонним!
—
Уж
лучш е
я
сам а
спущусь
к
нему
вниз,—
поколе­
бавшись,
ск аза ла
она
се стр е-х о зяй ке.—
Нез ач ем
ему
сю да
подниматься.
Она
п одош ла
к
раковине
с
горячей
и
холодной
водо й,
вымыла
руки ,
вытерла
лицо ,
на дела
зе лен ую
вязаную
коф ту
и
поправила
волос ы.
З атем
она
взяла
из
угла
свою
вечную
палочку
и
отправилась
на
свидание
с
бывшим
му­
жем
—
мал ен ь кая,
сильно
согнутая,
но
все
еще
бодрая
для
св оих
восьмидесяти
ле т.
На
палочку
она
не
опира­
лась,
а
лиш ь
изредка
прикасалась
к
п олу
ее
концом
не
по
нуж де,
а
по
привычке.
564


В
тощем,
плохо
одетом
старике,
сидевшем
в
та в;
назы­
ваемом
«гостевом уголке», она сперва совсем не узнала
Новоселова
—
так
он
изменился,—
и
лиш ь
по
тому,
как
он
посмотрел
на
н ее,
как
засу ет и лся,
вставая
с
кресла,
Екатерина
Герасимовна
поняла,
что
это
он.
—
Ка тя,
это
я,—
сказал
он,
гл ядя
на
нее
слезящимися
глазами,
вы ражав ш ими
с тра х.—
Ви ди шь,
что
со
мно й
с де­
ла ла
жизнь?
Она
была
смущена
не
меньше
его .
М олча
они
ус ел ись
д руг
против
друга
в
кубические
кресла.
Она
хмурила
брови,
силясь
пон ят ь,
что
его
заставило
к
ней
прийти.
«Я вас слушаю»,—
хоте ла
она
ск азать ,
но
успела
сооб­
ра зит ь,
что
это
буд ет
фальшиво,
и
не
сказала
ниче­
го.
Ей
показалось,
что
он
всхлипнул.
По мня
его
низ ме н­
ный
характер,
его
расчетливость
и
хитрость,
она
никак
но
м огла
предположить,
что
он
пришел
для
то го,
чтоб ы
про­
ст о,
по- чело ве ческ и
перед
смертью
попросить
у
нее
про­
щения.
Од нако
это
бы ло
им енно
так.
Умирающий,
одинокий,
в семи
броше нн ый
старик,
му­
чимый
во
время
бессонницы
угрызениями
совести
и
в
то
же
время
те рзаясь
сожалениями
о
том,
что
так
бесславно
пре рв алась
его
карь е ра,
он
при пле лся
к
Екатерине
Гера­
симовне
как
к
последнему
прибежищу.
Перед
ней
он
чу в­
ствовал
себя
винова т ым
больше
всег о,
и
пос ледн ие
меся­
цы,
особенно
после
операции,
его
беспрерывно
мучила
мысль,
что
он
может
умереть,
не
полу чив
от
нее
про ­
щения.
Она
смот ре ла
на
нег о
с
любопытством
сквозь
очки
с
толст ым и
увеличительными
ст ек лами
и
ждала,
что
он
ей
скажет
еще.
В
минут ы
душевного
напряжения
у
нее
р ез­
ко
ухудшался
с лух,
и
тогда
ей
п риход илос ь
пользоваться
слухов ы м
аппарат о м.
Теперь
она
воткнула
в
ухо
бе лую
пуговичку
и
поставила
перед
собой,
поближе
к
Новосело­
ву,
ап парати к
величиной
со
спичечную
коробку.
Новоселов
сн ачал а
подумал,
что
это
магнитофон
и
она
хоч ет
з аписа ть
его
слова.
Он
вздрогнул
и
отшатнулся.
Но
потом
с ообрази л ,
что
это
вс его
лиш ь
невинный
слуховой
аппарат,
и
успокоился.
Однако
испуг,
кот орый
он
п очув­
ствовал,
сб ил
его
с
толку,
и,
вместо
тог о
чтобы
просто,
по-
565


человечески
ск аза ть: «Прости меня,
Катя»,—
он
стал
б ес поряд очн о,
пятое
через
десятое,
описывать
свою
неудачную
жизнь,
св ои
несчастья,
бедно ст ь,
наконец,
свою
бол ез нь,
обвиняя
вра ч ей,
что
они
его
плохо
ле чат:
сделали
ему
операцию
в
полости
желудка
и
тут
же
заши­
ли,
что
нич его
опасного
не
обнаружили,
разрешили
хо­
ди ть,
а
он
с
каждым
дне м
теряет
в
весе,
испытывает
адские
бол и,
не
может
принима т ь
пи щу
и
чувствует,
что
ему
приходит
конец,
а
«эти коновалы,
черт
бы
их
по­
бра л», ничего не могут для него сделать .
Потом
он
н ачин ал
говорить
о
погубившей
его
женщи­
не,
о
том,
как
она
его
подло
обманывала
с
каждым
мужи­
ком,
как
она
вытянула
все
его
деньги,
имевшиеся
на
сбе р­
кни жке ,
потом
р аспро д ала
потихоньку
все
его
вещи,
ме­
бель ,
собрания
сочинений
классиков,—
словом,
об обра ла
как
липку
и
безжалостно
брос ил а,
предварительно
нап и­
сав
на
нег о
«телегу»
о
то м,
что
он
брал
вз ятки
с
поступа­
ющих
в
институт,
а
также
что
он,
вступая
в
п арт ию,
скрыл
свое
происхождение.
Он
не
хочет
себя
оправды­
вать.
Действительно,
некоторые
фа кты
подтвердились.
И
он
потерял
сво й
партийный
билет,
хотя,
слава
богу,
до
суда
дело
не
дошло.
И
жаль.
Он
бы
на
суд е
никого
не
пощадил.
Но
с уда
не
бы ло,
и
они
его
просто
выбросили
из
института.
«Даже не приняли во внимание мои заслуги,
мой
ст аж».
—
Ты
т олько
подумай,
Ка тя,—
с
жаром
говорил
он,—
из -за
к ого
я
пос тр ад ал?
Из-за
нич т ож ества,
и з-за
извест­
ной...
Польстился,
дурак,
на
красоту.
Ну,
действительно,
сл ов
н ет,
она
бы ла
красавица
на
всю
Мо скв у.
Ве рно
я
говорю?
Ты
не
ст анеш ь
это го
отрицать?
Ве дь
п ротив
фа кта
не
попрешь!
Но
к акая
оказалась
га дина .
Не
так
ли?
Он
уже
забыл,
зачем
при ше л,
и
с
таким
увлечением
стал
описывать
красоту
«этой бабы», как будто одно это
долж но
б ыло
не
тольк о
обе ли ть
его
в
глаз ах
Ека терин ы
Герасимовны,
но
да же
как
бы
прид а ть
ему
особую
цен­
ность
как
человеку
таки х
больших
страстей.
П отом
он
снова
возвратился
к
своему
увольнению
из
института,
к
гибели
карьеры.
Он
быст р о,
заученными
словами
загово­
рил,
что
какой-то
Ми шак ов
давно
под
него
по д к апывал ся,
оборвал
на
п олуслов е ,
а
затем
незаметно
стал
восхвалять
себя .
Лицо
его
сделалось
высокомерным.
В
нем
как
бы
просквозил
прежний
Новоселов.
566


Екатерина
Герасимовна
смот ре ла
на
него
в
упор,
блестя
очка м и,
сл ушал а
его
мусорную
болтовню,
и
он
ст а­
но вилс я
в
ее
глазах
все
более
и
бо лее
омерзительным.
Она
жд ала,
к огда
же
он
наконец
расскажет
ей
всю
правду
о
сво ем
доносе,
но
он
ловко
о бх одил
этот
случай
из
своей
жизни
и
лиш ь
один
раз
вскользь
г лухо
ска зал:
—
...я,
ко не чно,
Катя,
поступил
тогд а
по
отношению
к
тебе
довольно
подло,
но
войди
в
мое
положение:
она
меня
ок олдов ала ...
от
страсти
я
по тер ял
голову.
Она
была
так
прекрасна!
—
пр иба вил
он
со
сле за ми
на
глазах.
Екатери н а
Герасимовна
резко
выдернула
из
уха
бе­
лую
п угов ку,
нам о тала
на
приемничек
шнурок
и
сп рятал а
в
карман
кофты.
Теперь
она
о к амен ела.
Она
перестала
его
слушать.
Его
болтовня
боль ше
ее
не
интересовала.
А
он,
ничего
не
заме ча я,
продолжал
говорить
и
говорить,
и
казалось
—
конца
не
буд ет
его
болтовне.
Но
вдруг
он
как
бы
очнул­
ся,
замолчал,
ур онил
голову
на
круглый
стол
и
за­
плакал.
—
К атя,—
сказал
он
глухим
голосом,
под ним ая
к
ней
мокрое
лицо,—
прости
меня.
Она
не
расслышала
и
приложила
ладонь
к
уху:
—
Как
ты
говоришь?
—
Прости
меня,
Кат я!
—
за кри чал
он,
желая
быть
ус лыш а нным.
Но
так
как
она
ничего
не
отвечала,
он
вытер
сер ым
несвежим
пла то чком
щеки
и
со
слабой
улыбк ой
повто­
р ил:
—
Прости
меня,
К атя.
Ведь
Х рис тос
велел
п роща ть
сво их
врагов.
Кров ь
прил ила
к
ее
лицу,
щеки
стали
багровыми,
г ла­
за,
увеличенные
стеклами
очков,
грозно
сверкнули.
«Ступай прочь,
поганец!»—
чуть
не
крикнула
о на,
но
сумела
во вре мя
сдержаться.
Опа
поспешно
встала
с
кресла
и
скороговоркой
произ­
несла:
—
Иван
Николаевич,
я
не
хо чу
вас
видет ь ,
вы
мне
непр ия т ны,
.и,
пожалуйста,
окажите
бо жес кую
милость,
567


не
утруждайте
ме ня
больше
своими
посещениями.
Ме жду
нами
не
м оже т...
не
может
быт ь
ничего
общего.,.
Уходи...
ступай...
Она
схватила
с вою
палочку,
прислоненную
к
кадке
с
фикусом,
и
п ошла
—
почти
побежала
—
п рочь
от
Новосе­
лова,
мал ен ь кая,
сгорбленная
в
три
погибели
восьмидеся­
ти лет няя
старушка
с
серебряным
уз лом
волос,
где
отчет­
ли во
чернели
гол овк и
шпилек.
Она
пош ла
по
ков ров ой
ле с тнице
вверх
мимо
большой
картины
в
золочецой
рам е,
на
которой
был
изображен
русский
пейзаж
с
березовой
рощей
и
дощатыми
мостками
ч ерез
маленькую
речку,
где
так
тепло
и
так
грус тно
отражались
румяные
облака.
Ве сь
инт ернат
уже
обле те ла
весть,
что
к
Екатер и не
Герасимовне
при ехал
п роси ть
пр ощ ения
бывший
муж,
и
вс ем
было
интересно
уз нать :
простит
она
его
или
нет?
Ло вя
на
себе
вопросительные
взгляды,
Екатерина
Ге­
расимовна
не
торопясь
прош ла
в
комнату
и
за кры ла
за
со бой
дверь.
Нянечка
проводила
Новоселова
в
гард ероб ную ,
помог­
ла
ему
всунуть
руки
в
рукава
пальто,
отдала
ве рев очн ую
кошелку
с
двумя
высохшими,
маленькими,
как
оре хи,
апельсинами,
выпустила
из
интерната
и
н ек оторое
врем я
смотрела
в
окно,
как
он,
тощий
и
у ныл ый,
шел
по
обочи­
не
гря зн ого
шоссе
по
на пра вл ению
к
ст а нции,
где
все
еще
ярко
желт ели
си гна л ьные
спецовки
девчат,
укладываю­
щих
новые,
бетонные
шпалы.
Затем
н ян ечка
под ня лась
на
второй
эта ж,
где
пенс ио­
н еры
гуляли
по
кори дору
в
ожид а нии
обеда,
и
сказала
гр о мким
шепотом,
чтобы
все
слышали:
—
Так
и
не
прос ти ла.
Вот
какая
принципиальная.
И
трудн о
б ыло
понять:
осуждает
она
Екатерину
Ге ра­
симо в ну
или
одобряе т.
П осле
эт ого
дня
прошло
несколько
глу хих
зимних
ме-«
сяцев:
н оя брь,
декабрь,
январь,
февраль...
...«свежеют
с
каждым
дне м
и
молодеют
сосны,
чернеет
ле с,
сине ет
мяг че
даль,—
сдается
нак онец
сы рым
ветрам
февраль,
и
потемнел
в
лощинах
снег
наносный...»
568


Ко нчалась
длинная
ср едн ер усс кая
зима,
было
начало
марта.
Стояла
дивная
солнечная
пог о да,
и
Екатер и на
Ге­
расимовна,
позавтракав
в
об щей
столовой,
собиралась
на
свою
ежедневную
про гулку .
Она
уже
натянула
на
н оги
две
па ры
шерстяных
чулок
и
надела
резиновые
бот и ки,
как
вд руг
ее
позвали
к
телефону.
Теле фо н
находился
внизу,
в
гард ероб ной .
Она
тороп ­
ли во
пошла
—
почти
побежала
—
по
лестнице,
уверенная,
что
ей
звонят
из
газеты
с
просьбой
дать
небольшую
ста­
тейку
воспоминаний
старой
коммунистки-подпольщицы
к
Женскому
дню.
Каждый
год
в
ожидании
этого
приятного
звонка
Екатерина
Герасимовна
заранее
об ду мыв ала
тему
и
стар ал ась
не
повторяться.
В
прошлом
год у
она
расска­
за ла
читателям
о
том ,
как
на
зар е
советской
власти
жен ­
щины,
и
она
в
частности,
работали
в
ко ми ссии
Дзержин­
ского
по
ликвидации
де тс кой
беспризорности.
В
этой
ст а­
тейке
она
пост ар алась
дать
п ортр ет
несгибаемого
боль­
ш евик а-л ен инца,
«железного
Феликса».
Тепер ь
же
она
решила
описать,
как
она
при
цар из ме
сидела
в
Бу-
тырках,
в
сырой
одиночной
камере,
где
навсегд а
у
нее
ис пор тилс я
слух,
и
как
в
о дин
прекрасный
весен­
ний
де нь
семнадцатого
г ода
ее
освободил
восставший
нар од.
Она
вз яла
телефонную
тр убк у,
но
оказалось,
что
зво­
нят
вовсе
не
из
газеты,
а
из
какого-то
московского
жэка.
Незнакомый,
неприятный
мужской
гол ос
от
имени
гр уп­
пы
товарищей
из вещ ал
ее
о
кончине
жильца
дома,
пенси­
онера
Ива на
Николаевича
Но вос елов а
и
о
том,
что
гра ж­
данская
пани хид а
сос тои тся
зав тра
в
д венад цать
ча сов
дня
в
красном
уголке
домоуправления;
просит
прибыть
без
опоздания.
—
Хор о шо,
—
ск аз ала
она,—
учту.
—
И
поло ж ила
т рубку .
Известие
о
смерти
Новоселова
не
произвело
па
нее
особенного
вп ечат ления ,
как
будто
бы
умер
не
бывш ий
ее
муж,
а
какой-то
совсем
чужой
старик
где-то
на
незна­
комой
мо ско вс кой
улице,
в
комнате
к оммун ал ьной
квар­
тиры,
доставшейся
ему
после
неоднократного
р азм ена
жилплощади.
Новоселов
уже
давно
не
существовал
для
нее
как
личность,
так
что
его
смерть
как
бы
совсем
не
кос­
нулась
души,
л ишь
оставила
маленький
не прия т ный
осадок.
Надев
свое
корот кое
драповое
пальто
с
узеньким
кунь*
569


им
воротником,
н атянув
вя зан ую
шапку,
она
вышла
из
интерната
на
в озд ух,
о пья нивш ий
ее
предвесенней
све­
ж ес тью,
и
сразу
же
была
ослеплена
бри ллиа нт ов ым
бл ес ком
сосулек,
яркостью
солнца
и
той
осо б енно й,
густой,
п очти
сицилианской
синевой
неба,
какая
быва­
ет
только
в
марте,
в
средней
полосе
Ро сси и,
над
беско­
неч но
раск инув ш имися ,
сияющими,
еще
зимними
сне­
гами.
Екатерина
Герасимовна
была
неутомимым
ходоком
и
ежедневно
в
любую
погоду
совершала
с вои
трехчасовые
прогулки
по
окрестностям.
У
нее
б ыло
мно жеств о
марш­
рутов ,
хорошо
ею
изученных,
несмотря
на
это ,
всег да
ин­
тересных.
Она
никогда
не
скучала
во
время
п рогул ок,
кот орые
как
бы
соединяли
в
себе
не
тольк о
пространство
и
вр емя,
но
были
также
п ово дом
для
размышлений
о
прошлом,
настоящем
и
будущем.
М ысли
ее,
освобожденные
от
мелоч­
ных
забо т
и
низменных
интересов,
свободно
и
музыкаль­
но
текли,
как
те
тропинки,
по
к оторы м
она
без
устали
двигалась
сво им
на
удивление
легким
шагом,
несмотря
на
чуть
заметную
хро моту
—
следствие
пулевого
ранения
в
октябрьские
дни
в
Москве
при
в зятии
Александровского
училища.
Никто
из
ее
товарищей
по
инт ерн ату
не
решался
с
ней
гулять
—
она
с лишк ом
быст ро
ходи ла ,
за
ней
трудно
бы ло
поспеть.
Пра вда,
за
последние
годы
у
нее
уже
по­
убавилось
прыти,
но
на
прогулки
она
вых од ила
регуляр­
но,
не
давая
се бе
поблажки.
В
эт от
день
она
выбрала
маршрут,
наиболее
соот ве тст­
вующий
пре лес тн ому
утру,—
разнообразный,
зап ут анн ый,
по
окрестностям
вокруг
и нт ернат а,
час а
на
дв а.
Интернат
находился
в
бли з ком
со седств е
с
лет ней
ре­
зиденцией
патриарха.
Как
бы
далеко
ни
заходила
Екате­
р ина
Герасимовна,
отовсюду
нет-нет
да
и
выглянут
в
отдалении
над
верхушками
мглистого
хвойного
ле са
золо­
ченые
маковки
це рк ви,
п остр оен ной
еще
при
Иване
Гроз­
ном
в
вотчине
бояр
Колычевых,
мятеж ны й
род
кот орых
грозн ы й
цар ь
выр вал
с
ко р нем.
До
сих
пор
сох рани лся
на
маленьком
церковном
по­
госте,
где
можно
б ыло
еще
найти
каменные,
изъеденные
570


улитками
надгробья
времен
Отечественной
войны
двена­
д ца того
года,
обелиск
с
име н ами
шест над цат и
К ол ыче вых,
казненных
Иваном
Грозным.
...Никого
не
щадил
царь
И ва н...
Каждый
раз
во
время
прогулки,
ко гда
над
окрест­
нос тям и,
как
мал еньк ие
золоче н ые
солнышки,
вдруг
во з­
ник али
луковки
патриаршей
церкви,
Екатерина
Г ераси ­
мовна
со
свойственной
ей
живостью
воображения
пред­
ста вляла
себ е
зимнюю
ле сную
дорогу
и
едущ ег о
в ерхом ,
в
меховой
шапочке
Ивана
Грозного
со
своими
уда лым и
опричниками,
у
кот оры х
к
се длу
был и
при то рочен ы
со­
ба чья
голова
и
метла
—
сим во лы
опричнины.
.. .А
вокруг
вековые
ел и,
д ре вние
со сны,
по
гру дь
уто­
нувш ие
в
с угроба х,
про низа нны х
уже
почти
весенним,
яр­
ким
светом
ма ртов с кого
утра...
И
скрип
крестьянского
обоза,
везущего
в
Мо скву
на
торг
мороженых
суд ак ов,
рябчиков,
клюкву
в
лубяных
коробах
по
стеклянно
на­
катанной
дороге,
пересеченной
лазурными
тенями
де­
ревьев...
Она
местами
шла
по
старой
лыжне
и
видела
отпечат­
ки
чьи х- то
лыжных
па лок
—
кружочки
с
д ыр очкой
пос е ре­
дин е.
Эти
кружочки
отс тоял и
друг
от
друга
на
довольно
большом
расстоянии,
из
чего
можно
бы ло
заключить,
что
лыжник
шел
размашистым,
быстрым
ходом,
и
это
прида­
вало
Екатерине
Герасимовне
еще
больше
энергии;
она
как
бы
вст уп ала
в
поединок
с
неизвестным
лы жником .
Иногда
она
не ожид а нно
про вал ивала сь
по
колено
и,
слы­
ша
крахмальный
звук
ос еда юще го
под
подошвой
еще
кре п кого
зимн ег о
н аста,
глядя
по
с торон ам
и
наслаждаясь
красотой,
разнообразием
подмосковных
пейзажей,
полной
грудью
вд ых ала
ни
с
чем
не
сравнимый,
тонкий
и
вместе
с
тем
остро
опьяняющий
зап ах
зим н его
леса
—
канифоли
и
скипидара
—
и
начинающего
незаметно
подтаивать
снега.
Она
постояла
в
березовой
роще,
со
вс ех
сторон
окру­
женная
лайково-белыми
стволами,
сливающимися
вдале­
ке
непроницаемым
сплошняком
все
то го
же
нежного,
мо­
лочного
цвета,
бело е
на
белом.
571


...Волнистая
пелена
н е трону того
лесн ог о
снега,
чуть
почерневшие
у
корней
березовые
стволы
и
как
бы
раз ве­
шанные
вверху
над
го ловой
сет и
ветвей,
сквозь
кото р ые
бе зо блач ное
небо
каз ало сь
еще
бо лее
синим,
даже
мутно­
сизым,
на
вид
знойным,
так
что
е сли
бы
вокруг
не
сия ли
мартовские
снега,
то
можно
бы ло
бы
под ума ть,
что
это
небо
над
раск аленн ой
пус ты не й...
Она
воткнула
с вою
палочку
в
снег
и
наслаждалась
тишиной.
Тишина
казалась
ей
полной,
совершенной,
мерт­
во й.
Но
она
знал а,
что
такой
тишины
в
природе
не
б ыва­
ет.
Наверное,
это
следствие
раз вив ающ ейся
глухоты.
Прикусив
зубами
ко нчик
варежки,
она
стащила
ее
с
руки,
достала
с лухов ой
аппар ат ,
приладила
его
к
уху
и
подняла
над
головой.
Тишина
стояла
вокруг
нее
по -пре ж­
нему
глубокая,
по лн ая,
но
уже
не
мертвая,
как
прежде.
Т еперь
в
эт ой
т ишине
слышалось
множество
самых
р аз­
нообразных
звуков:
...где-т о
по сту ки вал
дятел;
хрустнул
и
упал
на
нас т
под
тяжестью
снега
с учок;
раздался
короткий,
отры­
вистый
—
как
бы
тр еск
сломанного
дерева
—
звук
какой-
то
лесной
птицы,
повторявшийся
с
ра вным и
промежутка­
ми;
со
ст уком
и
грохотом,
по
новым
рельсам
на
б ет онных
шпалах,
промчался
будапештский
экспресс
—
сре ди
ство­
лов
зам е ль кали
д линны е
цельнометаллические
вагоны,
отбрасывая
на
снег
отражение
з апыл енных
зеркальных
с текол ;
над
головой
несколько
бок ом
пролетел
неуклю­
жий
вертолет,
как
бы
с
у сил ием
гребя
своими
крутящи­
мис я
веслами;
по до бный
острию
копья,
слегка
накренив­
ши сь
над
лес ом,
мелькнул
и
кр уто
ушел
вв ысь
пассажир­
ск ий
самолет,
и
л ишь
после
того,
как
он
исч ез
из
глаз,
по
верхушкам
деревьев
шарахнул,
как
по мело м,
шум
его
ре­
акт ивны х
двигателей;
издали
доносились
пушечные
вы­
стре лы .
Во
Внукове
на
аэродроме
прои сходи л а
встреча
какого-нибудь
высокого
гос тя:
президента,
императора
или
к ороля.
А
ве дь
Екатерине
Герасимовне
был и
знакомы
эти
места
еще
до
революции.
Возможно,
что
име нно
здесь
или ,
во
всяком
с луча е,
где-то
рядом,
в
так
называе­
мом
Самаринском
лесу,
была
та
м аевка,
когда
ее,
моло­
де нькую
курсистку,
арестовали
и
бросили
в
сырую
оди­
ночку
Бутырок.
Именно
в
память
это го
с обыт ия
она
и
п олучи ла
партийную
кл ич ку.
572


...В
ту
п ору
в
ле су
росли
фиалки...
По
насыпи
изредка
п роходи л
дачный
поезд
со
смеш­
ным
паровичком-кукушкой.
Из
черной
голов а той
тру бы
ва лил
во нюч ий
дым,
покрывая
сажей
дер ев ья
в
лесу
и
о сыпая
мелкими
угольками
белые
кители
городовых.
Екатерина
Герасимовна
стояла,
прислушиваясь
к
зву­
кам
автомобилей,
мчавшихся
по
невидимому
за
лесом
Мин ско му
шоссе.
Не к огда
вмес то
нег о
вилась
дорога,
ко е-
где
покрытая
щеб енк ой,
и
по
ней
в
клубах
пы ли
проезжа­
ли
господские
экипажи
и
гремели
мужицкие
телеги,
и
в
во зд ухе
стоял
за пах
л ош ади ного
пота,
навоза,
и
над
ло­
шадиными
гри в ами
п лав али
тускло-оловянные
мухи
—
слепни.
Откуда-то
дон оси лся
скр еж ет
бульдоз еров
и
эк ск ава­
торов;
в
одн ом
месте,
высоко
по дн явши сь
над
окрест­
ностями,
ворочался
р ешет чат ый
кран.
Екатерина
Гера­
симовна
знала,
что
это
строится
новый
ра бочи й
по­
сел ок.
Она
так
давно
здесь
жила,
что
прекрасно
знала,
где
что
строится,
где
что
ремонтируется,
где
что
проводится.
На
ее
глазах
глухая
дачная
местность
превращалась
в
жи лой
массив
с
электрическим
освещением,
в одоп рово­
дом,
кан ал изаци ей,
телефоном,
ст ро ите льным и
кон то рами ,
поликлиникой,
магазинами,
парикмахерской,
ре стора но м
при
станции.
Сейчас
здесь
в сюду
рыл и
траншеи:
п рокла ­
дывались
тру бы
газопровода.
Здесь
уже
ж или
в
пяти­
этажных
панель ны х
домах
тысячи
людей,
и
это
в
основ­
ном
для
них
ход или
бы строходн ые
электрички,
маршрут­
ные
такси.
Она
уже
так
привыкла
к
этому
вечному
изменению
форм
общественной
жиз ни
вокруг
нее
и
на
ее
глазах,
что
временами
переставала
его
замечать,
но
ин огда
вдруг
как
бы
о ст анавл ивал ась
ср еди
эт ого
вечного
движения
и,
осмотревшись,
видела,
как
много
уже
сделала
для
народа
та
новая
влас т ь,
за
которую
она
всю
жизнь
боролась.
И
т огда
ее
ста рост ь,
ее
черные
ст арч еск ие
думы
во
врем я
бес со нн ицы,
ее
усиливающаяся
глухота,
ухудшение
зр е­
ния,
ее
неудавшаяся
личная
жизнь,
одиночество,
созна­
ние
неотвратимости
скорой
смерти
отход ил и
от
нее
прочь,
и
она
ис пыт ыва ла
такой
душевный
подъем,
такую
ра­
дость
жиз ни
—
уже
не
столько
своей
личной,
с к олько
жизни
общей,
вс ена ро дно й,—
что,
казал ос ь,
счастливее
ее
нет
человека
на
земле.
573


Надышавшись
лесным
воздухом,
находившись,
на-
смотревшись,
наслу ш авш ись
разных
звуков,
заканчивая
свою
прогулку,
Екатерина
Герасимовна
выш ла
на
дорогу,
которая
уже
местами
пропотела
до
асфальта,
слегка
ды­
мяс ь,
как
это
часто
бывает
на
масленой.
По
дороге,
оги ба­
ющ ей
высокий
косогор,
сп лошь
занятый
разросшимся
кладбищем,
от
ра бочего
поселка
к
с т анции
цел ыми
семья­
ми
—
с
детьми
и
бабушками
—
шли
раб очи е
и
колхоз­
ники.
Многих
из
них
Екатерина
Герасимовна
знала
в
лицо.
Тепло
и
добротно,
по-праздничному
о детые,
они
здоро­
вались
с
Екатериной
Герасимовной:
м ужч ины
снимали
меховые
шапки,
ж енщ ины
улыбались,
поздравляли
с
на­
ступающим
Же нс ким
дн ем,
а
дети
в
новых
калошках
на
валенках
мах али
ей
варежками.
Они
привыкли
встречать
на
дороге
эту
бабушку
из
интерната,
которая
иногда
о де­
л яла
их
ирисками
и
пряниками.
...Она
уже
была
местной
д ост оп рим еч ат ельн ос тью...
За
кладбищем
с
крестами,
штакетн икам и,
ска мее чка­
ми,
что бы
мож но
было
пос ид еть
у
родной
могилки,
с
фо­
тографиями
под
стеклом,
со
вс ем
его
бе сп оряд ком
и
ую т­
ной
теснотой,
с
его
старинными
соснами,
кустарниками,
бумажными
иконками,
с
очень
старыми
и
со всем
новыми,
едва
начинающими
оседать
могильными
холмиками,
р ас­
сыпавшимися
по
всему
крутосклону
с
тремя
особенно
вы­
сокими
столетними
развилистыми
со сн ами,
в озле
которых
виднелась
острая
глыба
мрамора
над
могилой
знаменито­
го
поэта,
находилось
еще
одн о
кладбище,
где
хоронили
персональных
пенсионеров
из
интерната.
Оно
было
распо­
ложе но
на
голой
стороне
косогора,
лишенной
раст ит ель ­
ности
и
соседствующей
с
патриаршим
яблоневым
садом,
отделенным
от
интернатского
кладбища
глухи м
дощатым
забором.
Отсюда,
с
возвышенности,
открывался
кр а сивый
вид
на
речку,
огибающую
громадное
к олхозн ое
пол е
и
уходящую
куда-то
вдаль,
в
за рос ли
вербы
и
черемухи.
Некогда
она
был а
больш ой
судоходной
рекой,
о
ней
упо­
миналось
в
летописях,
по
ней
плыли
торгов ые
корабли
на
веслах
или
под
крут огруд ы ми
парусами,
бурлаки
тащи­
ли
глубоко
ос ев шие
баржи
с
рожью,
пенькой,
сырыми
ко­
жам и;
с
течением
времени
река
обмелела,
осела
и
теперь
беж ал а,
еле
заметная,
извиваясь,
как
ручей,—
курица
пе­
рейдет
вбро д.
574


Че рез
эту
речку
теперь
прокладывался
газ опров од,
и
громадные
трубы ,
обмотанные
просмоленными
лент ами
бумажной
изоляции,
во
множестве
бы ли
н аки даны
вдоль
бе рега ,
ср еди
железных
бочек
с
битумом,
под
которыми
тлели
и
дымились
к ост ры.
Посредине
к олхоз ного
поля,
еще
сп лошь
занесенного
сне го м,
вид не лся
дощатый
сарай,
где
хранилась
тара
для
клубники:
поле
б ыло
заса же но
клубникой.
Несколько
лыжников
в
ярких
сви тер ах
п рошли
на­
искось
через
поле,
блестя
алюминиевыми
палками,
и
за
ними,
все
удлиняясь,
по
ослепительному
снегу
тян ул ась
лыжня
фиалкового
цвета.
От дохнул а ,
полюбов а лась
широким
пейзажем,
где
бы­
ли
как
бы
нарочно
собраны
все
образцы
среднерусской
при роды :
поле,
лес
хвойный,
лес
смешанный,
отдельные
семейства
древних
берез,
болотно-зеленые
стволы
осин,
кораллово-красные
тальники,
прозрачное
мелколесье,
се­
ло
с
бревенчатыми
избами,
с
рябинами
в
палисадниках,
плотина,
обсаженная
вековыми
голов а ст ыми
ветлами,
и
за
нею
замерзший
п руд,
на
котором
виднелись
крошеч­
ные
фигур к и
деревенских
ребят,
гонявших
самодельными
клюшками
шайбу,
а
еще
дальше,
на
той
с торон е
пруда,
бл ес тели
стекла
парников,
и
над
ни ми
возвышалась
новая
кирпичная
труба
центрального
от опл е ния,
морковно-крас­
ная
на
зимнем
с олнц е,
и
на
горизонте
розовато-синее,
еще
пока
морозное,
марево.
Она
обо шла
интернатское
кладбище
с
рядами
одинако­
вых
каменных
надгробий
в
ви де
низеньких
пюпитров,
где
на
косо
пол оже нны х
мраморных
досках
б ыли
выбиты
имена
старых
коммунистов.
Их
почт и
всех
хорош о
зна ла
Екатерина
Герасимовна.
В
обли ке
это го
кл адби ща
бы ло
что-то
аскетическое,
лиш енно е
пог реб а льной
мишуры,
очен ь
строгое,
почти
протестантское.
Люди,
похороненные
зде сь,
кон чи ли
свою
жизнь
в
глу ­
бокой
стар ости ,
полжизни
проведя
в
царских
тюрьм ах,
в
ссылках,
на
ка торге .
Екатерина
Герасимовна
разыскала
могилку
своей
са­
мой
б ли зкой
под руги,
товарища
по
подполью
и
по
Бутыр-
кам,
Сони
Соколовой,
которая
умерла
три
года
назад,
575


смахнула
с
мраморной
плит ки
сн ег
и
пол ожи ла
несколько
прутиков
вербы,
на ло ма нных
во
время
прогулки.
На
пру-»
тик ах
уже
обозначились
п очки
и
даж е
едва
виднелся
се-
ребристый
пушок.
Соня
Соколова
б ыла
тем
человеком,
товарищем,
к
ко­
торому
Екатери н а
Герасимовна,
ос та вив
все
Новоселову,
побежала
в
ту
страшную
ночь,
чтобы
начать
новую,
о ди­
нок ую
жизнь.
Она
вспомнила,
что
вчера
уме р
Новоселов,
и
предста­
вила
его
в
гробу,
в
красном
уголке
домоуправления:
лы­
сая
голова
на
подушке,
набитой
стружками,
обе сц ве чен­
ные
худые
руки,
выпуклые
веки
навсегда
закрытых
глаз,
мед али
на
бархатных
подушечках,
разложенных
в озле
гроба
на
канцелярских
стульях,
и
ящи к
с
шахматами
на
пыльном
подоконнике.
По-человечески
ей,
конечно,
было
его
жалко,
но
это
бы ла
жалость
какая-то
не
на стояща я,
п ов ерхн ост­
на я.
В
глуб и не
души
она
оставалась
холодной
и
равно­
душной
к
смерти
эт ого
человека,
некогда
ей
близкого,
а
теперь
такого
чуж ого,
да же
больш е
чем
чужого:
врага.
Да,
врага.
Но
не
ее
личного,
а
вр ага
т ого
с в ятого
дела,
кот ором у
отдала
она
всю
свою
жизнь.
Как
могла
она
ср а­
зу
не
раскусить
этого
человека?
Он
был
хитер.
Раскусить
его
было
не
так-то
лег ко.
Но
ве дь
Л енин
еще
в
само м
начале
революции
неоднократно
предупреждал,
что
пар­
тии ,
ставшей
у
влас т и,
партии
госуд арс тв енн ой ,
нужно
всячески
опасаться
пр имаз авш их ся.
То,
что
Новоселов
был
при маз авш ийся ,
не
подлежало
сомнению:
надо
было
видеть,
как
жадно
он
пользовался
все ми
благами,
дос ту пн ыми
в
его
положении.
Надо
был о
ви де ть,
как
он
постепенно
достигал
этог о
по ло жения ,
не
брезгуя
никакими
средствами.
Надо
бы ло
ви д еть,
как
он
по-хамски
держал
себя
с
подчиненными,
со
студентами,
машинистками,
курьерами
и
как
подобострастно,
в
какой
скромной,
заискивающей
п озе
стоял
пе ред
начальством,
п олуот кры в
рот
и
как
бы
б оясь
пропустить
малейшее
др а­
гоценное
с лово.
...Однажды
она
видела,
как
Новоселов
нес
за
приехав­
шим
в
инс тит ут
знаменитым
академиком
довольно
тяже­
лое
бархатное
к ре сло,
как
он
с ладк о,
преданно
при
это м
улыбался...
576


Екатерина
Герасимовна
вспыхнула
и
пош ла
домой
ми­
мо
усадьбы
б ояр
Колычевых,
мимо
древней
церкви,
где
только
что
кончилась
обедня
и
на
паперть
выносили
пр и­
чащенных
младенцев,
завернутых
в
праздничные
одеял ь ­
ца,
перевязанные
попер ек
шелковыми
лентами,
в
то
вр е­
мя
как
с ве рху,
с
колок ольн и ,
звонко
падали
последние
у дары
колоколов.
...и
открылись
железные
в орота ,
и
отту да
вые х ала
большая
машина,
за
ст ек лами
к от орой
между
занав есок
мелькнуло
несколько
князей
церкви
в
клобуках
с
ниспа­
дающими
по
сторонам
че р ными
шелковыми
вуалями,
а
бородатые
л ица
князей
церкви
б ыли
темные,
оливковые,
с
густ ым и
бровями
и
коричневыми
кругами
во круг
глаз,
влажных,
как
маслины,
из
ч его
Екатерина
Герасимовна
заключила,
что
эт о,
вероятно,
возвращается
после
о фици­
ал ь ного
визита
к
п атри арху
делегация
какой-нибудь
вос ­
точноправославной
церкви...
Под ход я
к
интернату,
она
увидела
множество
своих
товарищей,
ко торы е
с
палочками
в
руках
п олзли
посл е
п рогулки
домой
к
обеду
—
ра скр асн ев ши еся,
п роголод ав ­
шиеся.
В
га рде робе
Екатерину
Герасимовну
встретила
с тар­
шая
се стра .
Она
сообщила,
что
звонили
из
жэка
и
напо­
минали
о
пох орон ах
Нов ос елов а,
интересовались:
при­
ед ет
ли
она
хотя
бы
к
выносу
тела?
—
Не
поеду,—
сказала
Екатерина
Герасимовна.
—
А
есл и
бу дут
еще
звонить?
—
сп рос ила
стар ш ая
с ес тра.
—
Скажите,
что
не
при еду. —
Она
хотела
прибавить:
«не смогу», но вместо этого сказала то,
что
думала:
—
Не
хоч у!
И
с
этими
словами
пош ла
к
лес т нице,
мимо
с толи­
ка,
где
на
красной
плюшевой
ск атер ти
стоял
небольшой
гип сов ый
бюст
Лен ин а,
к отор ый
ря дом
с
интернатскими
стариками
и
старухами
выглядел
совсем
молодым
че­
ло веко м.
Пос ле
обеда
к
Екатерине
Герасимовне
пришли
школь­
ники
местной
де сятил етки :
три
мальчика
и
две
девоч­
ки
—
следопыты.
Они
приходили
раз
в
месяц,
над еясь
вы­
19 В.
К атаев ,
т.1
577


ведать
у
Екатерины
Герасимовны
что-нибудь
из
ее
рево­
люционного
прош л ого
или
из
времен
гражданской
во йны.
Кое - что
они
уже
выведали,
напр им ер
о
той
доре в олю­
ци он ной
маевке
в
Самаринском
лесу,
где
росли
фиалки
и
где
Екатерину
Герасимовну
арестовали
жандармы.
Школьники
бы ли
в
шелковых
пионе р ск их
галстуках.
Они
дол го
молч али ,
сидя
вокруг
Екате ри ны
Герасимовны.
Стес н яли сь.
Наконец
одн а
наиболее
бойкая
девочка,
ра з­
гла див
на
коленях
батистовый
фартук,
сп роси ла:
—
Бабушка
Фиалка,
ска жи те,
а
вы
б ыли
знакомы
с
дедушкой
Ле ниным?
—
Нет,
не
бы ла
знакома,—
виновато
вздохнула
Ека­
терина
Гер аси мо вн а.—
Видеть
вид ела ,
а
познакомиться
не
пришлось.
Помолчали.
—
А
к ого
вы
зн али
из
вождей?
—
лома ющи мся
дет­
ским
баском
с про сил
один
из
ма ль чик ов.
Она
замялась.
—
Ну,
например,
зн ала
товарища
Фрунзе.
—
Расскажите
нам
о
то вар ище
Ф рунз е!
—
хором
по­
п рос или
пионеры,
вынимая
бло кно ты.
...И
Екатерина
Герасимовна
стала
рассказывать
им
о
взятии
Перекопа...
Переделкино
Март 1973 г.


СКАЗ КИ
19*


ДУДОЧКА
И
КУВШИНЧИК
Поспела
в
лесу
земл ян и ка.
Взял
папа
кружку,
взяла
ма ма
чашку,
девочка
Жен я
взяла
кувшинчик,
а
маленькому
Павлику
дали
блюдечко.
Пришли
они
в
лес
и
стал и
собирать
яг оду:
кто
раньше
на бере т.
Выбрала
мама
Жене
полянку
по луч ше
и
говорит:
—
Вот
т ебе,
дочка,
отли чн ое
местечко.
З десь
оч ень
много
земляники.
Хо ди
собирай.
Ж еня
вытерла
кувшинчик
лопу хом
и
стал а
ходить.
Ходила-ходила,
смотрела-смотрела,
ничего
не
нашла
и
вернулась
с
пустым
кувшинчиком.
В идит
—
у
всех
зе млян и ка.
У
пап ы
четверть
кружки.
У
мамы
полчашки.
А
у
маленького
Па влик а
на
блюдечке
две
ягоды.
—
Мама,
а
мама,
почему
у
всех
у
вас
есть,
а
у
меня
ничего
нету?
Ты
м не,
наверное,
вы б рала
самую
плохую
полянку.
—
А
ты
хорошенько
иск ал а?
—
Хо рошен ьк о.
Там
ни
одной
ягоды,
одни
только
листики.
—
А
под
лист ик и
ты
заглядывала?
—
Не
заглядывала.
—
Вот
видишь!
На до
заглядывать.
—
А
почему
Павлик
не
заг л яды вает?
—
Павлик
мал ень к ий.
Он
сам
ростом
с
зем лян ику ,
ему
и
заглядывать
не
на до,
а
ты
уже
девочка
довольно
высо к ая.
А
па па
говорит:
—
Ягодки
—
они
хитрые.
Они
всегда
от
людей
пр я­
чутся.
Их
нужно
уметь
доставать.
Гляди,
как
я
дел аю.
Тут
па па
пр ис ел,
нагнулся
к
с амой
земле,
за глян ул
под
лист ик и
и
ст ал
искать
ягодку
за
ягодкой,
приг ов ари вая:
581


—
Од ну
ягодку
бер у,
на
д ругую
смотрю,
трет ью
при­
меч аю,
а
че тв ертая
мерещится.
—
Хорошо,—
сказала
Женя.—
Спасибо,
папочка.
Бу ду
так
делать.
Пошла
Жен я
на
свою
полянку,
пр исела
на
корточки,
нагнулась
к
самой
земле
и
заглянула
под
лис тик и.
А
под
листиками
яг од
видимо-невидимо.
Глаза
разбегаются.
Стала
Ж еня
рвать
ягоды
и
в
кувшинчик
бросать.
Рв ет
и
приг ова р ивае т:
—
Од ну
ягоду
бер у,
на
д ругую
смотрю,
третью
зам е­
чаю ,
а
че тв ертая
мерещится.
Одна ко
скоро
Жен е
на доел о
сидеть
на
корточках.
«Хватит с меня,—
ду мает .—
Я
уж
и
так ,
наверное,
много
набрала».
Встала
Жен я
на
ноги
и
заглянула
в
кувшинчик.
А
там
все го
четыре
ягоды .
Совсем
мало!
Опять
н адо
на
корточки
садиться.
Ниче­
го
не
поделаешь.
Се ла
Ж еня
опять
на
корточки,
ст ала
рвать
ягод ы,
при­
говаривать:
—
Одн у
ягоду
бер у,
на
другую
смотрю,
третью
заме­
чаю,
а
четв ертая
мерещится.
За гл янула
Ж еня
в
ку вш инчик ,
а
там
всего-навсего
во­
сем ь
ягодок
—
даже
дно
еще
не
закрыто.
«Ну,
дум ае т,
так
собирать
мне
со всем
не
нрав ит ся.
Все
время
наг ибайся
да
нагибайся.
Пока
наберешь.
полный
ку вш инчик ,
чего
доброго,
и
ус тать
можно.
Лу чше
я
пойду
пои щу
себе
другую
полянку».
Пошла
Жен я
по
лесу
ис кать
такую
полянку,
где
зем­
ля ника
не
прячется
под
листиками,
а
с ама
на
глаза
лезет
и
в
кувшинчик
просится.
Ходила-ходила,
полянки
такой
не
нашла,
устала
и
се­
ла
на
пенек
отдыхать.
Сидит,
от
нечего
делать
яг оды
из
кувшинчика
вынимает
и
в
рот
кладет.
Съе ла
все
восемь
ягод ,
заглянула
в
пус той
кувшинчик
и
думает: «Что же
теперь
д ела ть?
Хот ь
бы
мне
кто-нибудь
помог!»
Только
она
это
подумала,
как
мох
зашевелился,
мура­
ва
раздвинулась,
и
из-под
пенька
вы лез
небольшой
креп­
кий
старичок:
пальто
белое,
борода
сиз ая,
шляпа
бархат­
ная
и
поперек
шляп ы
сухая
травинка.
—
Здравствуй,
девочка,—
говорит.
—
Здравствуй,
дяденька.
—
Я
не
дяденька,
а
дедушка.
Аль
не
узнала?
Я
ста­
рик-боровик,
коренной
лесовик,
главный
начальник
над
582


всеми
гри ба ми
и
ягодами.
О
чем
вздыхаешь?
Кто
тебя
обидел?
—
Обидел и
мен я,
дедушка,
ягоды .
—
Не
зна ю.
Они
у
м еня
смирные.
Как
же
они
теб я
обиде ли?
—
Не
хотят
на
глаза
показываться,
под
листики
п ря­
чутся.
Сверху
ничего
не
ви дно.
Нагибайся
да
нагибайся.
Пока
наберешь
полный
кувшинчик,
чего
доб рог о,
и
устать
можно.
Погладил
старик-боровик,
коренной
ле с овик
с вою
си­
зую
бороду,
усмехнулся
в
усы
и
говорит:
—
Сущие
пустяки!
У
м еня
для
этого
есть
специал ь­
ная
д удочка .
Как
тол ько
она
заиграет,
так
сейчас
же
все
ягоды
из-под
листиков
и
покажутся.
Вынул
старик-боровик,
коренной
лесовик
из
ка рман а
дудочку
и
гов ори т:
—
Играй,
дудочка.
Ду до чка
сама
со бой
заиграла,
и,
как
тольк о
она
заиг­
рала,
отовсюду
из-под
листиков
выглянули
ягоды .
—
П ер естан ь,
дудочка.
Дудочка
п ер еста ла,
и
ягодки
спр я тали сь.
Обрадовалась
Женя.
—
Дед у шка,
дедушка,
подари
мне
эту
дудочку!
—
Подарить
не
мо гу.
А
да вай
м енять ся:
я
те бе
дам
дуд очку,
а
ты
мне
кувшинчик:
он
мне
очен ь
понр а­
вилс я.
—
Хорошо.
С
большим
удовольствием.
Отд ала
Ж еня
старику-боровику,
коренному
лесовику
кувшинчик,
взяла
у
нег о
дудочку
и
поскорей
побежала
на
свою
полянку.
Прибежала,
стал а
посередине,
говорит:
—
Играй,
дуд очк а.
Дудочка
заиграла,
и
в
тот
же
миг
все
лис тик и
на
по­
лянке
зашевелились,
стали
поворачиваться,
как
будто
бы
на
них
подул
ветер.
Сначала
из-под
листиков
выглянули
самые
молодые
любопытные
ягодки,
еще
сов сем
зеленые.
За
ними
выс у­
нули
головки
ягоды
постарше
—
од на
щ ечка
розовая,
дру­
гая
белая.
Потом
выглянули
ягоды
вполне
зрелые
—
кр у пные
и
красные.
И,
наконец,
с
самого
низ у
показались
ягоды-старики,
почт и
черные,
мокрые,
душистые,
покры­
тые
желтыми
семечками.
И
скоро
вся
по л янка
вокруг
Же ни
оказал а сь
ус ы пан­
ной
ягодами,
кот оры е
яр ко
горе ли
на
солнце
и
тянулись
к
дудочке .
583


—
Играй,
дудочка,
игра й!
—
закричала
Женя.—
Иг­
рай
быстрей!
Дудочка
заиграла
быстрей,
и
ягод
выс ыпа ло
еще
боль­
ше
—
так
много,
что
под
ними
совсем
не
стало
видно
листиков.
Но
Жен я
не
унималась:
—
Играй,
дудочка,
играй!
Играй
еще
быст р ей.
Дудочка
заиграла
еще
быстрей,
и
весь
лес
напо лни лся
таким
пр ият ным
проворным
звоном,
точно
это
был
не
л ес,
а
музыкальный
ящик .
Пчелы
перестали
ста лк ив ать
бабочку
с
цветка;
бабоч ­
ка
захлопнула
крылья,
как
книгу;
птенцы
малиновки
вы­
глянули
из
своего
легк ого
гнезда,
котор ое
качалось
в
ве т­
ках
буз ины,
и
в
восхищении
разинули
желтые
рты ;
грибы
поднимались
на
цыпочки,
чтоб ы
не
проронить
ни
одного
звука,
и
даж е
старая
лупоглазая
стрекоза,
известная
св о­
им
сварливым
характером,
остановилась
в
в озд ухе,
до
г лубин ы
ду ши
восхищенная
чу дной
музыкой.
«Вот теперь- то
я
начну
со бир ать!» —
подумала
Же ня
и
уже
было
протянула
ру ку
к
самой
большой
и
са­
мой
кра с ной
ягоде,
как
вдруг
вспомнила,
что
об ме няла
кувшинчик
на
дудочку
и
ей
теперь
некуда
класть
зем­
лянику.
—
У,
глу пая
дудка!
—
с ер дито
зак рича ла
девочка.—
Мне
яг оды
некуда
класть,
а
ты
разыгралась.
Замолчи
сей­
час
же!
Побежала
Женя
назад
к
старику-боровику,
коренному
лесовику
и
говорит:
—
Де душк а,
а
дедушка,
отдай
назад
мой
кувшинчик!
Мне
яго ды
некуда
с оби рать.
—
Х о рошо,—
отвечает
старик-боровик,
коре н ной
ле со­
вик,—
я
т ебе
отдам
твой
кувшинчик,
то лько
ты
от дай
на­
зад
мою
дудочку.
Отдала
Ж еня
старику-боровику,
коренному
лесовику
его
дуд очку ,
взяла
св ой
кувшинчик
и
поскорее
побежала
обратно
на
полянку.
Пр и бежа ла,
а
там
уже
ни
одн ой
ягодки
не
видно
—
одни
тольк о
листики.
Вот
несчастье!
Дудочка
ест ь
—
кув­
шинчика
не
х в атает.
Как
тут
быть?
Подумала
Женя,
подумала
и
решила
опять
идт и
к
ста­
рику-боровику,
коренному
лесовику
за
дудочкой.
Приходит
и
говорит:
—
Дедушка,
а
дедушка,
дай
мне
опять
дудочку!
—
Хорошо.
Только
ты
дай
мне
опять
кувшинчик.
584


—
Не
д ам.
Мне
самой
кувшинчик
ну жен,
чтоб ы
яг оды
в
нег о
класть.
—
Ну,
так
я
т ебе
не
дам
дудоч ку.
Ж еня
взмолилась:
—
Дедушка,
а
дедушка,
как
же
я
буд у
соб ира ть
яго­
ды
в
сво й
кувшинчик,
к огда
они
без
твоей
ду дочки
все
под
листиками
сидят
и
на
гла за
не
показываются?
Мне
не пре ме нно
ну жно
и
кувшинчик
и
дуд очку.
—
Ишь
ты,
какая
хитрая
девочка!
Подавай
ей
и
ду­
дочку
и
к увш инч ик!
Обойдешься
и
без
ду дочки ,
одним
кувшинчиком.
—
Не
обойдусь,
дедушка.
—
А
как
же
други е -то
л юди
об ходят ся ?
—
Другие
люд и
к
самой
зе мле
пригибаются,
под
листики
сбо ку
заглядывают,
да
и
бе рут
ягоду
за
ягодой.
Од ну
яг оду
бе рут,
на
другую
с мотрят ,
третью
за меча ют,
а
четвертая
мерещится.
Так
собирать
мне
со всем
не
нравит­
ся.
Наг и байся
да
нагибайся.
Пок а
наберешь
полный
кув ­
шинч ик ,
че го
д обро го,
и
у стать
можно.
—
Ах,
вот
как!
—
сказал
старик-боровик,
коре н ной
лесовик
и
до
то го
рассердился,
что
борода
у
него
вместо
си зой
стала
черная-пречерная.—
Ах,
вот
как!
Да
ты,
о ка­
зывается,
просто
лентяйка!
Забирай
св ой
кувшинчик
и
уходи
отсюда!
Не
будет
т ебе
ни как ой
дудочки!
С
этими
словами
старик-боровик,
коренной
лес ов ик
топнул
ногой
и
провалился
под
пенек.
Же ня
п ос мотр ела
на
свой
пустой
кувшинчик,
вспомни­
ла,
что
ее
дожидаются
папа,
ма ма
и
маленький
Павли к,
пос кор ей
побежала
на
свою
полянку,
присела
на
корточ­
ки,
заглянула
под
лис т ики
и
стала
проворно
брать
ягоду
за
ягодой.
О дну
берет,
на
другую
смотрит,
тре тью
замечает,
а
четвертая
мерещится...
Скоро
Же ня
набрала
полн ый
кувшинчик
и
вернулась
к
папе,
ма ме
и
маленькому
Павлику.
—
Вот
умница,—
сказал
Же не
папа,—
полный
кув ­
шинчик
принесла.
Небось
уст ала?
—
Ничего,
папочка.
Мне
кувшинчик
помогал.
И
пошли
все
домой
—
пап а
с
полной
кружкой,
мама
с
полной
чашкой,
Жен я
с
полным
кувшинчиком,
а
малень­
кий
Павлик
с
полным
блюдечком.
А
про
дудочку
Же ня
никому
ни чего
не
сказала.
1940


ЦВЕТИК-СЕМИЦВЕТИК
Жил а
девочка
Женя.
Однажды
посл ала
ее
ма ма
в
ма-
газин
за
ба ранк ам и.
Купила
Жен я
семь
баранок:
две
ба­
ранки
с
тмином
для
папы,
две
ба р анки
с
маком
для
мамы,
две
б ар анки
с
сахаром
для
себя
и
одн у
маленькую
роз о­
вую
баранку
для
братика
Павл и ка.
Взя ла
Жен я
связку
б ар анок
и
о тп рави лась
домой.
Ид ет,
по
ст орона м
зевает,
вывески
чит ает ,
ворон
считает.
А
тем
временем
сза ди
пр ист ала
не зн ако мая
собака
да
все
баранки
одн у
за
дру­
гой
и
съела:
сначала
съела
папины
с
т ми ном,
потом
ма­
мины
с
маком,
потом
Женины
с
с аха ром.
По чу вст вов ала
Женя,
что
баранк и
ст али
что-то
чересчур
легкие.
Об ер ну­
лась,
да
уж
поздн о.
Мочалка
болтается
п уст ая,
а
соба ка
посл ед ню ю,
розовую
Павликову
бараночку
дое да ет,
обл и­
зывается.
—
Ах,
вредная
со бак а!
—
закричала
Же ня
и
бро си­
л ась
ее
догон ять.
Бежала,
бе жа ла,
собаку
не
догнала,
то лько
сама
за­
блуд и лась .
Види т
—
мест о
совсем
незнакомое.
Больших
домов
не т,
а
стоят
маленькие
д ом ики.
Испу гал ась
Жен я
и
заплакала.
В друг
откуда
ни
возьмись
старушка.
—
Девочка,
девочка,
почему
ты
пла чеш ь?
Ж еня
старушке
все
и
рас сказ ал а.
Пожалела
старушка
Женю,
при вел а
ее
в
свой
садик
и
говорит:
—
Н и чего,
не
плачь,
я
тебе
пом ог у.
Правда,
баранок
у
меня
нет
и
денег
т оже
не т,
но
зато
р астет
у
м еня
в
садике
од ин
цветок,
называется
«цветик-семицветик», он все мо­
жет.
Ты,
я
знаю,
девочка
хорошая,
хот ь
и
люби шь
зевать
по
сторонам.
Я
теб е
подарю
цветик-семицветик,
он
все
ус трои т.
586


С
этими
с лов ами
старушка
сорвала
с
грядки
и
подала
девочке
Жен е
оче нь
красивый
цветок
вроде
ромашки.
У
него
было
семь
прозрачных
лепестков,
каждый
другого
цвета:
желт ый,
кр асны й,
зеленый,
синий,
оранжевый,
фи­
оле тов ый
и
голубой.
—
Это т
цветик,—
сказала
старушка,—
не
простой.
Ов
може т
исполнить
все,
что
ты
захочешь.
Для
эт ого
над о
тольк о
оторвать
о дин
из
лепестков,
брос и ть
его
и
сказать:
Лети, лети, лепесток,
Через запад на восток,
Через север, через юг,
Возвращайся, сделав круг.
Лишь коснешься ты земли —
Быть по-моему вели.
Вели ,
чтобы
сделалось
то-то
или
то-то.
И
это
тот час
сде­
л ается.
Же ня
ве жливо
поблагодарила
старушку,
вышла
за
ка­
ли тку
и
тут
тол ько
вспомнила,
что
не
зна ет
дороги
домой.
Она
захотела
вернуться
в
садик
и
попросить
старушку,
чтоб ы
та
проводила
ее
до
ближнего
милиционера,
но
ни
сад ик а,
ни
стар у шки
как
не
бывало.
Что
делать?
Женя
уже
собиралась,
по
своему
обыкновению,
зап лак ать,
даже
нос
наморщила,
как
гармошку,
да
вдруг
вс помнила
про
за ветн ый
цветок.
—
А
ну-ка,
посмотрим,
что
это
за
цветик-семицветик!
Ж еня
поскорее
оторвала
желтый
лепесток,
кинула
его
и
сказала:
Лети, лети, лепесток,
Через запад на восток,
Через север, через юг,
Возвращайся, сделав круг.
Лишь коснешься ты земли —
Быть по-моему вели.
Вели,
чтоб ы
я
была
дома
с
баранками!
Не
успела
она
это
ск азать ,
как
в
тот
же
миг
очутилась
до ма,
а
в
руках
—
связка
б аран ок!
Жен я
отдала
маме
баранки,
а
сам а
про
себя
думает:
«Это и вправду замечательный цветок,
его
непременно
на до
поставить
в
самую
красивую
вазочку!»
Же ня
бы ла
сов сем
небольшая
девочка,
поэтому
она
влезла
на
стул
и
потянулась
за
л юбим ой
маминой
вазоч­
к ой,
которая
стояла
на
самой
верхней
полке.
В
это
время,
587


как
на
гре х,
за
окном
пролетали
вороны.
Же не,
понятно,
тотчас
захотелось
узнать
с ов ершен но
точно,
сколько
ворон
—
семь
или
восемь.
Она
открыла
рот
и
стал а
с чи­
тать,
загибая
па ль цы,
а
вазочка
по лет ела
в низ
и
—
б ац!
—
раско л олась
на
мелкие
ку сочк и.
—
Ты
опять
что-то
разбила,
т япа!
Р астяп а!
—
закри­
ча ла
мама
из
ку хни. —
Не
мою
ли
са мую
лю биму ю
ва­
зочку?
—
Нет,
не т,
мамочка,
я
ни чего
не
разбила.
Это
тебе
послышалось!
—
закричала
Женя,
а
сам а
поскорее
ото­
рвала
кр асны й
лепесток,
бро сила
его
и
про ш епт ала:
Лети, лети, лепесток,
Через запад на восток,
Через север, через юг,
Возвращайся, сделав круг.
Липп» коснешься ты земли —
Быть по-моему вели.
Вели,
что бы
мамина
любимая
вазочка
сд елалась
цел ая!
Не
успела
она
это
сказ ать ,
как
черепки
са ми
собою
поп олз ли
друг
к
другу
и
стали
срастаться.
Мама
прибежала
из
кухни
—
глядь,
а
ее
любимая
ва­
зочка
как
ни
в
чем
не
бывало
ст оит
на
сво ем
месте.
Мама
на
в сякий
случай
погр оз ила
Же не
паль цем
и
послала
ее
гулять
во
д вор.
Пришла
Ж еня
во
двор,
а
там
мальчики
играют
в
па па-
нинцев:
сидят
на
стар ых
досках,
и
в
песок
воткнута
палка.
—
Мальчики,
мальчики,
примит е
м еня
поиграть!
—
Чего
захотела!
Не
видишь
—
это
Северный
полюс?
Мы
девчонок
на
Северный
по люс
не
бере м.
—
Какой
же
это
Северный
полюс,
к огда
это
одн и
доски?
—
Не
доски,
а
льдины.
Уходи,
не
мешай!
У
нас
как
раз
сильное
сж ат ие.
—
Значит,
не
принимаете?
—
Не
принимаем.
Уходи!
—
И
не
ну жно.
Я
и
без
вас
на
Северном
полюсе
сей­
час
буду.
Только
не
на
таком,
как
ваш,
а
на
всамделиш­
ном.
А
вам
—
кошкин
хвост!
Ж еня
от ошла
в
с торон ку,
под
в орота ,
д ост ала
завет­
ный
цв етик -семи цветик ,
оторвала
синий
лепесток,
кинула
и
сказа ла;
588


Лети, лети, лепесток,
Через запад на восток,
Через север, через юг,
Возвращайся, сделав круг.
Лишь коснешься ты земли —
Быть по-моему вели!
Вели,
чтоб
я
сейчас
же
б ыла
на
Северном
полюсе!
Не
успела
она
это
сказать,
как
вдруг
откуда
ни
воз ь­
м ись
н ал етел
вихрь,
солнце
пропало,
сд елал ась
страшная
ночь,
земля
закружилась
под
нога м и,
как
волчок.
Женя,
как
б ыла
в
летнем
пл ать ице,
с
голыми
ногами,
одна-одинешенька
оказалась
на
Северном
пол юсе,
а
мороз
там
сто
градусов!
—
Ай,
ма мочка ,
замерзаю!
—
закричала
Ж еня
и
стала
плакать,
но
слезы
тут
же
превратились
в
сос ульк и
и
по­
висли
на
носу,
как
на
водосточной
труб е.
А
тем
временем
и з-за
льд ины
вышли
семь
белых
м ед­
ведей
и
прямехонько
к
девочке,
о дин
другого
страшней:
первый
—
нервный,
второй
—
злой,
третий
—
в
бер ет е,
четвертый
—
потертый,
пятый
—
помя т ый,
шестой
—
ря­
бо й,
седьм о й
—
самый
большой.
Не
помня
себя
от
страха,
Ж еня
схватила
обледенев­
шим и
пальчиками
цветик-семицветик,
вырвала
зеленый
лепесток,
кинула
и
закричала
что
ест ь
мочи:
Лети, лети, лепесток,
Через запад на восток,
Через север, через юг,
Возвращайся, сделав круг.
Лишь коснешься ты земли —
Быть по-моему вели.
Вели,
чтоб
я
сейчас
же
очутилась
опять
на
наш ем
дворе!
И
в
тот
же
миг
она
очутилась
опять
во
дворе.
А
маль­
чики
на
нее
смо трят
и
смеются:
—
Ну,
где
же
твой
Северный
полюс?
—
Я
там
был а.
—
Мы
не
в иде ли.
Докажи!
—
Смотрите
—
у
мен я
еще
висит
сосулька.
—
Это
не
сосулька,
а
кошкин
хвост!
Чт о,
взял а?
Женя
обиделась
и
решила
больше
с
мальчишками
не
водиться,
а
пошла
на
другой
д вор
водиться
с
девочками.
Пр иш ла,
видит
—
у
де в очек
разные
игру ш ки.
У
кого
ко­
ляска,
у
к ого
мячик,
у
ко го
прыгалка,
у
кого
трехколес­
ный
велосипед,
а
у
одной
—
бол ьш ая
говорящая
кукла
в
589


кукольной
соломенной
шляпке
и
в
кукольных
калошках.
Взяла
Женю
д оса да.
Даж е
глаза
от
зависти
ст али
ж елт ые,
как
у
козы.
«Ну,
думает,
я
вам
сейчас
покажу,
у
к ого
игруш­
к и!»
Вынула
цветик-семицветик,
оторвала
ор анжев ый
ле-
н ес ток,
кинула
и
сказала:
Лети, лети, лепесток,
Через запад на восток,
Через север, через юг,
Возвращайся, сделав круг.
Лишь коснешься ты земли—*
Быть по-моему вели.
Вели,
чтобы
все
игрушки,
как ие
ест ь
да
св е те.,
бы ли
мо и!
И
в
тот
же
миг
откуда
ни
возьмись
со
всех
сторон
повалили
к
Же не
игрушки.
Первыми,
конечно,
пр иб ежали
куклы,
громко
хлопая
гл аз ами
и
пища
без
пер ед ыш к и: «папа - ма ма », «папа-ма­
ма».
Же ня
сначала
очень
обрадовалась,
но
кукол
оказа­
ло сь
так
много,
что
они
сразу
заполнили
весь
двор,
пер е­
улок,
две
ул ицы
и
половину
п лощади .
Невозможно
бы ло
сделать
шагу,
чтоб ы
не
наступить
на
куклу.
Представляе­
те
себе,
какой
шум
могут
поднять
п ять
миллионов
гов ор я­
щих
к укол?
А
их
б ыло
никак
не
меньше.
И
то
это
были
тольк о
московские
куклы.
А
куклы
из
Лени нгр ад а,
Харь ­
кова,
Киева,
Львова
и
других
советских
го род ов
еще
не
успели
добежать
и
га лде ли,
как
попугаи,
по
в сем
дорогам
Советского
Союза.
Же ня
даже
слегка
испугалась.
Но
это
бы ло
только
начало.
За
куклами
сами
собой
покатились
мяч ик и,
шарики,
самокаты,
трехколесные
велосипеды,
тракторы,
автомобили,
танки,
танкетки,
пушки.
Прыгал­
ки
ползли
по
зе мле,
как
ужи,
путаясь
под
ногами
и
за­
ставляя
не рв ных
кукол
пищать
еще
громче.
По
воздуху
летели
м иллио ны
иг руш е чных
с ам олетов ,
дирижаблей,
планеров.
С
неба,
как
тюльпаны,
сыпались
ватные
пара­
шютисты,
по вис ая
на
телефонных
проводах
и
деревьях.
Движение
в
городе
ос тан ов ил ось.
Постовые
милиционеры
вл езли
на
фонари
и
не
знали,
что
им
де лать .
—
Довольно,
довольно!
—
в
ужасе
закричала
Женя,
хва та ясь
за
гол ов у.—
Будет!
Что
вы,
что
вы!
Мне
совсем
не
н адо
с тольк о
игрушек.
Я
пошутила.
Я
боюсь...
Но
не
тут -то
было!
Игрушки
все
валили
и
валили.
Конч илис ь
советские,
начались
американские.
590


Уже
весь
город
был
завален
до
самых
крыш
игруш­
ками.
Жен я
по
лестнице
—
игрушки
за
ней.
Же ня
па
балкон
—
игрушки
за
ней.
Жен я
на
чердак
—
иг­
рушки
за
ней.
Женя
выскочила
на
крышу,
п оск орее
оторвала
фиолетовый
лепесток,
кинула
и
быстро
ска­
зала:
Лети, лети, лепесток,
Через запад на восток,
Через север, через юг,
Возвращайся, сделав круг.
Лишь коснешься ты земли —
Быть по-моему вели.
Вели,
чтоб
игрушки
поскорей
убирались
обратно
в
мага­
зины.
И
тот час
все
игрушки
исчезли.
Пос мотре ла
Жен я
на
сво й
цветик-семицветик
и
видит,
что
о стал ся
всего
од ин
лепесток.
—
Вот
так
штука!
Ше сть
лепестков,
оказывается,
по­
тр атил а
—
и
никакого
удовольствия.
Ну,
ничего.
Вперед
буд у
умнее.
Пошла
она
на
улицу,
и дет
и
думает:
«Чего бы мне еще все-т ак и
в е леть?
Велю-ка
я
себе,
пожал у й,
два
ки ло
«мишек».
Нет,
лучше
два
ки ло
«про ­
зрачных».
Или
нет...
Лучше
сделаю
та к:
ве лю
п олки ло
«мишек», полкидо « про зрач ны х», сто граммов халвы,
сто
граммов
орехов
и
е ще,
ку да
ни
шло,
одн у
розовую
баран­
ку
для
Павлика.
А
что
толк у?
Ну
допустим,
все
это
я
вел ю
и
съем.
И
ничего
не
останется.
Н ет,
велю
я
с ебе
лучше
трехколесный
велосипед.
Хот я
зачем?
Ну,
поката­
юсь,
а
потом
что?
Еще,
че го
доброго,
мальчишки
отнимут.
Пожалуй,
и
п околот ят!
Нет.
Лучш е
я
себе
в елю
билет
в
кино
или
в
цир к.
Там
все-таки
весело.
А
может
быть,
велеть
лучше
новые
сандалеты?
Тоже
не
хуже
цирка.
Хо­
тя,
по
правде
ск аза ть,
како й
т олк
в
новых
сандалетах?!
Можно
велеть
чего-нибудь
еще
гора з до
лучше .
Главное,
не
на до
тороп и тьс я».
Рассуждая
таким
образом,
Ж еня
вдруг
увидела
пр е­
восходного
мальчика,
который
сидел
на
лавочке
у
воро т.
У
него
был и
бо льши е
синие
глаза,
веселые,
но
смирные.
Ма ль чик
был
очен ь
симпатичный,—
ср азу
видно,
что
не
др ачун ,—
и
Жен е
захотелось
с
ним
познакомиться.
Де­
вочка
без
вс яко го
страха
п одо шла
к
нему
так
бли зк о,
что
591


в
каждом
его
зр ачке
очен ь
ясно
у ви дела
сво е
ли цо
с
д ву­
мя
косичками,
разложенными
по
плечам.
—
Мальчик,
мальчик,
как
т ебя
зовут?
—
Витя.
А
т ебя
как?
—
Жен я.
Давай
играть
в
салки?
—
Не
могу.
Я
хромой.
И
Же ня
у видела
его
ногу
в
уродливом
башм аке
на
очень
толст ой
подо ш ве.
—
Как
жалко!
—
сказала
Женя.—
Ты
мне
очень
по­
нравился,
и
я
бы
с
большим
удовольствием
побегала
с
тобой.
—
Ты
мне
тоже
очень
нравишься,
и
я
бы
тоже
с
б оль­
шим
удовольствием
побегал
с
тобой,
но,
к
сожалению,
это
невозможно.
Ничего
не
по де лае шь.
Это
на
всю
жизнь.
—
Ах,
ка кие
п устяки
ты
гов ориш ь,
мальчи к !
—
во с­
кликнула
Же ня
и
вынула
из
ка рман а
сво й
заветный
ц ве­
тик-семицветик.—
Гля ди!
С
э тими
словами
девочка
бережно
оторвала
последний,
голубой
лепесток,
на
минутку
прижала
его
к
глазам,
за­
тем
разжала
пальцы
и
запела
тонким
голоском,
др ожа­
щим
от
счастья:
Лети, лети, лепесток,
Через запад, на восток,
Через север, через юг,
Возвращайся, сделав крут.
Лишь коснешься ты земли —
Быть по-моему вели.
Вели,
чтоб ы
Витя
был
здоров!
И
в
ту
же
минуту
м альч ик
вскочил
со
скам ь и,
стал
играть
с
Женей
в
са лки
и
бегал
так
хорошо,
что
девочка
не
мо гла
его
догнать,
как
ни
стар ал ась .
1940


ГОЛУБОК
С
утра
лил
дождь.
Дул
с иль ный
ветер.
Вы сок ие
сосны
раскачивались
во
все
стороны,
стукаясь
сухими
ветками.
В
лесу
бы ло
с умра чно.
Холодная
в ода
стояла
в
траве
по
щи коло тк у.
Же ню
и
Павлика
не
пустили
гулять.
Они
целый
де нь
сидели
в
комнате
и
скучали.
Вдруг
слышат:
гуль-гуль-
гуль.
Дет и
высунулись
в
окно ,
п ос м отрели
вверх
и
увидели
под
застрехой
голубка.
Как
видно ,
он
отстал
от
своей
ст аи,
забл у дил ся
в
лесу,
вымок
и
спрятался
от
непогоды
под
застреху.
Это
был
очень
к раси вый
голубок,
весь
бел ый,
в
пухо­
вых
штанишках,
с
розов ым и
глазами.
Он
ходил
вз ад -вперед
по
выступу
до ма,
п роворн о
вер ­
тел
головкой,
чистил
клювом
мокрые
перышки
и
сам
с
собой
разговаривал:
—
Гуль-гуль-гуль.
Жен я
и
Павлик
оче нь
обрадовались
и
ст али
кричать
голуб ку:
—
Здравствуй,
гуленька!
Бедн ен ь кий
гуленька!
Иди
к
нам
в
комнату,
гуленька!
Мы
дадим
теб е
кашки!
Г олубок
ве жл иво
отвечал:
—
Гуль-гуль-гуль.
Но
из-под
застрехи
не
в ыхо дил,—
наверное,
боялся.
Тут
дождь
поше л
еще
сильнее,
сверкнула
мол ния ,
за­
гремел
гром.
Пришла
мама,
закрыла
о кно
и
велела
детям
ес ть
простоквашу,
а
потом
ложиться
спать.
—-
Мамочка,—
сказала
Женя,—
мы
хот им
немножечко
поиграть
с
голубком.
—
Да,
мы
хоте ли
немножечко
поиграть
с
голубком,—
сказал
вслед
Пав лик,
кот орый
всегда
пов то рял
Же нины
слова.
593


Но
мама
сказала:
—
Сег о дня
уже
по здно .
На до
ложиться
спать.
И
гу­
ленька
пусть
ло жи тся
спать.
А'завтра
встанете
пораньше,
бу дет
хорошая
погода,
и
целый
день
будете
играть
с
гу­
ле нь кой.
Де ти
съели
простоквашу,
улеглись,
но
д олго
еще
не
могли
заснуть.
Они
лежали,
ше п отом
разговаривая
про
гуленьку,
как
они
с
ним
буд ут
играть
зав тр а.
—
Зав тра
я
его
буд у
пеленать,—
сказала
Женя.
—
Не т,
я
его
буду
завтра
запрягать,—
сказал
Пав лик .
—
Н ет,
я
его
бу ду
купать!
—
Н ет,
я
его
буд у
возить!
—
Нет,
я
его
буду
учит ь!
Пришла
мама
и
сказала:
—
Дов ольн о
болтать.
Спите.
Же ня
и
Павлик
повернулись
на
д ругой
бок
и
быстро
ус ну ли,
чтобы
скорее
б ыло
завтра.
Назавтра
они
про с нулис ь
ран о.
Дождя
не
бы ло.
Ветра
не
было.
Сосны
не
ше в елил ись.
В
лесу
дымилось
со лнц е.
В
траве
играла
ро са.
Женя
и
Пав лик
поскорее
оделись,
у мыл ись
и
высунулись
в
ок но
пос м отре ть
на
своего
голуб­
ка.
Но
голуб ка
не
было.
Тогд а
де ти
побежали
в
сад.
Иска ­
ли
в
саду,
искали
—
нет
гуленьки.
—
Вы
че го
здесь
и щете?
—
спросил
па па
из
окна.
—
Мы,
папочка,
голубка
своего
ищем,
гуленьку.
—
К
сожалению,
вашего
гуле ньк у
ночью,
пок а
вы
спали,
съела
сова,—
сказал
па па
и
п о казал
дет ям
на
лу­
жайке
под
бере зой
сов сем
н е большую
куч ку
белого
пух а
и
нежных
перьев,—
словно
кто
сне жку
по сы пал.
Заплакали
Женя
и
Па вли к,
да
де лать
н ече го.
А
сова
тем
временем
сидела
на
чер дак е
у
деда
Корнея
и
облизывалась.
Вот
те бе
и
гуленька!
1940


ЖЕМЧУЖИНА
В
Черном
мо ре,
у
берега
Аркадии,
жи ла
прелестная
рыбка,
молодая
султанка
по
име ни
Каро ли на.
Все
жители
подводного
ц арств а
восхищались
ее
красотой.
Когда
она
бы ла
еще
со всем
ма лют кой
и
по
цел ым
дн ям
носилась
вместе
с
други м и
мальками
и
вод я ными
б лошка ми
подле
бе ре га,
по д ымая
в
во де
целые
вих ри
п еска
и
пугая
раков-
отшельников,
ко торы е
в
страхе
п рятали сь
в
с вои
домики,
похожие
на
кувшинчики,
уже
и
тог да
она
обращала
на
себя
внимание
ве се лым
нравом,
резвостью
и
приятной
наружностью.
Действительно,
это
был
прелестный
ре­
бенок.
Когда
Каролина
п одросл а
и
превратилась
в
молодую
рыбку
с
прозрачным
зол оти сты м
хвостиком,
коралловы­
ми
перышками,
маленьким
р оти ком
и
большими
изум­
рудными
глазами,
то
увидели,
что
она
просто
краса­
вица.
П рав да,
некоторые
ее
п одру ги
утверждали,
что
она
немного
ветреная
девушка.
Но,
я
думаю,
они
говорили
это
скорее
из
зависти.
У
Кар ол ины
не
было
от боя
от
женихов.
Стоило
по­
см о треть
на
нее
од ин
раз ,
чтоб ы
сейчас
же
в люби ть ся.
Два
морских
конька,
только
что
окон чи в шие
к ава ле­
рийское
училище,
чу ть
не
подрались
у
нее
под
окном.
Но
Каролина
быстро
их
помирила,
ска зав ,
что
лю бит
их
об о­
их
совершенно
оди на ков о,
как
братьев,
и
пока
ни
на
ког о
заму ж
не
собирается.
Бы чок
по
имени
Леандр,
нач инаю щ ий
поэт,
известный
ср еди
ценителей
поэзии
своим
тонким
лирическим
даро­
ванием,
посылал
Каролине
триолеты,
кот оры е
писал
на
маленьких
перламутровых
рак о вин ах,
и
в
шк атулк е
у
595


молодой
красавицы
этих
раковин
оказалась
целая
куча.
А
пожил ой
элек т рич еск ий
ск ат
Антонио,
зна м енит ый
зубной
врач
и
хирург
с
огромной
практикой,
который
пломбировал
и
точи л
зубы
в сем
местным
дельфи­
н ам,
каждый
день
присы лал
Кар ол ине
бо гаты е
подарки,
а
по
воскресеньям
яв ля лся
сам
и
делал
ей
п ред ло­
жение.
Было
множество
и
друг их
женихов,
но
так
как
они
ничем
выдающимся
не
отличались,
то
всех
их
перечис­
лять
бы ло
бы
долго
и
неинтересно.
И
всем
женихам
прекрасная
Каролина
с
ла сков ой
улы б кой
гов орила
та к:
—
Благодарю
вас
за
честь,
кот орую
вы
мне
оказывае­
те
сво им
предложением,
но,
право
же,
я
еще
никого
не
люблю
и
пока
не
собираюсь
замуж.
Я
еще
сли шк ом
мо ло­
да.
Не
скрою,
вы
мне
нравитесь,
но
дайте
мне
немножко
погулять
на
свободе.
Приходите
через
год ,
и
т огда
я
вам
дам
ответ.
И
жених и
удалялись,
еще
силь нее
очарованные
ее
кра со той
и
обхо ди тель ны м
обращением,
правда,
немного
огорче нн ы е,
но
вместе
с
тем
не
теряя
н аде жды
через
год
по лучи ть
ее
согласие.
Однажды,
собираясь
на
бал ,
Каролина
расс мат ри вала
себя
в
зер кал е
и
вдруг
заметила
на
боку,
под
плавником,
крошечный
пр ыщик ,
величиной
с
песчинку.
Каролина
не
пр идал а
ему
никакого
зн ачен ия,
пр ипуд ­
р ила
его
и
по ехал а
на
б ал.
Но
через
несколько
дн ей
она
заметила,
что
пр ы­
щик
в ырос
и
стал
с
горчичное
зерн о.
Хот я
он
не
пр и­
чи нял
ей
никакого
беспокойства,
Каролина
вс тр ев ожи­
лась.
Не
теряя
времени,
она
от пр авил ась
к
сво ей
даль­
ней
родственнице,
старой
камбале
Фаине.
Ста ру ха
по
целым
дням
лежала
на
дне,
зарывшись
в
песок,
ни кого
не
при нимал а,
и
ходили
слухи,
что
она
кол­
дунья.
Камба л а
Фаина
надела
чер епах овы е
о чки
и
долго
р ас­
сматривала
горошину,
выросшую
под
плавником
Каро­
лины.
—
Мил ая
племянница,—
нак о нец
сказала
она
тор­
жес твен но ,—
можешь
не
беспокоиться.
Тебе
не
угрожает
ни какая
оп ас нос ть.
Наоборот,
теб е
привалило
боль ш ое
счастье.
Это
зернышко
у
тебя
под
плавником
ест ь
не
что
596


иное,
как
маленькая
жемчужина
изумительной
фор мы
и
необыкновенного
качества.
—
Как
—
жем ч ужи на?!
—
воскликнула
Каролина
в
кр айнем
удивлении.—
Но
ведь
нам
гов ори ли
в
школе,
что
жемчуг
рождается
в
раковинах.
—
Это
верно,—
сказала
старая
камбала,—
обычно
жемч уг
рождается
из
пе с чинки
в
раковине.
Но
бывают
исключения.
В
о дной
из
моих
старых
волшебных
кн иг
написано,
что
иногда
жемчуг
рождается
и
под
плавника­
ми
у
рыбы.
В
таком
случае
жемчужина
с
течением
време­
ни
вырастает
необыкновенно
крупная,
совершенно
круг­
л ая,
изумительная
по
красоте.
Подобные
ры бьи
жемчужи­
ны
ценятся
у
юве лир а
баснословно
дор ого .
О дна
штучка
обычно
представляет
собой
це лое
с остоян и е.
Пр авд а,
это
бывает
очень
редко
—
однажды
в
сто
или
двести
лет,
по­
том у
что
ры ба,
у
кот орой
вырастает
жемчужина,
должна
быт ь
редкая
по
красоте
и
уму,
а
такие
рыбы
попад аю т ся
не
ча сто.
—
О,
в
таком
случае
это
несомненно
жем ч ужи на!
—
радос тн о
воскликнула
Каролина
и
п опл ыла
домой,
осто­
рожно
прижав
пл авн ик,
чт обы
как-нибудь
случайно
не
повредить
драгоценного
зерна.
С
это го
дня
характер
Каролины
изменился.
Она
стала
пропускать
балы,
н еохотн о
танцевала
и
всяч еск и
избегала
общества
своих
молод ен ьки х
п одруг,
котор ые
любили
побегать
и
порезвиться.
Она
стала
мо лча лива ,
за­
думчива.
—
Что
с
тобой,
Каролиночка?
—
с
тре вог ой
спрашива­
ли
подруги.—
Уж
не
больна
ли
ты?
Но
Каролина
по лу чила
хороше е
вос пит ание
и
не
хоте­
ла
обижать
своих
под руг,
сказав
им,
что
для
н ее,
и збра н­
ницы
судьбы
и
счастливой
обладательницы
бесцен но й
жемч у жины ,
их
общ ест во
уже
не
представляет
никакого
интереса.
П оэтом у
она
в ежл иво
отвечала:
—
Не т,
благодарю
вас,
я
чувствую
себя
превосходно.
И
на
ее
прелестном
маленьком
ротике
п ояв ляла сь
та­
инственная
высокомерная
улыбка.
Она
п олюбил а
одиночество.
Оставаясь
о дна,
она
обык­
но в енно
вынимала
из
своей
ш ка тулки
зеркало
и
долго
рассматривала
с вою
жемчужину,
которая
ст ала
уже
с
не больш ую
гороши н у.
—
Ах,
как
медленно
раст ет
моя
жемчужина!
—
гов о­
р ила
про
себ я
Каролина.—
Впрочем,
чем
медленней
она
597


растет,
тем
лучшего
ка чества
она
будет
и
тем
боль­
ше
я
полу чу
за
нее
денег
у
ювелира,
когда
она
вы­
р астет
с
лесной
или,
еще
лучше,
с
гре цк ий
орех.
И
тогд а
я
стан у
самой
богатой
рыбкой
в
мире.
Пусть
ра­
стет!
Я
никуда
не
спешу.
У
меня
впереди
еще
целая
жизнь.
И
когда
через
год
к
ней
пришли
за
ответом
два
мо р­
ских
конька,
она,
посмотрев
на
их
уже
несколько
по но­
шенные
мундиры,
весело
рассмеялась
и
сказала:
—
Ах,
не т,
друзья
мо и!
Не
буде м
больше
поднимать
этот
вопрос.
Я
никогда
не
выйду
замуж
ни
за
одного
из
вас.
Прощайте.
—
Но,
может
бы ть,
вы,
прекрасная
Ка роли н а,—
ска ­
зал
о дин
из
коньков,—
по
крайней
мере,
скажете
нам
на
прощанье,
что
вы
будете
любить
нас,
как
братьев.
Это
хоть
немного
обл ег чит
на ше
горе.
—
Увы,—
сказала
Кар олин а ,—
я
вам
не
мо гу
об еща ть
даже
этого.
—
Но
почему
же?
—
воскликнули
морские
коньки.
—
Потому,
что
вы
для
м еня
слишком
бедны.
Это
очень
жаль.
Но,
к
сожалению,
ничего
не
по де лае шь.
Тако­
ва
жизнь.
—
Но
ведь
каждый
из
нас
готов
заплатить
за
ваш е
богатство
сво ей
жизнью!
—
снова
воскликнули
коньки.
—
К
сожалению,
мое
богатство
так
велико,
что
запла­
тить
за
нег о
не
хватит
не
тольк о
д вух
ва ших
жиз не й,
но
и
жизней
вс ех
морс к их
коньков,
окончивших
вместе
с
ва ми
кавалерийское
училище,—
сказала
Каролина
со
вздохом,
и
на
ее
ротике
появилась
таинственная
улыбка.
—
Тогд а
мы
знаем,
что
нам
остается
делать.
Пр о щай­
те,
ж ес токая
Каролина!
—
ск аза ли
коньки
и
тотчас
отпра­
вил ись
на
войну,
где
в
первом
же
сражении
показали
чудеса
храбрости,
а
во
втором
—
был и
убиты.
То
же
самое
от в етила
Каролина
и
остальным
своим
жених ам.
Бычок
Леандр
зарыдал,
с ка зал,
что
его
жизнь
навсе­
гда
р азб ита,
и
обещал
покончить
с
со бой,
выбросившись
на
берег.
Однако
обещанья
своего
не
исполнил,
но
вместо
этого
п олом ал
все
раковины
с
подлинниками
три олетов ,
посв ящ енных
жестокой
Кар ол ине,
а
затем
поступил
фель ­
етонистом
в
газету,
где
в
очень
ядовитых
стих ах
стал
бичевать
нрав ы
высшего
общества,
а
также
высмеивать
598


порядки
подводных
железных
дорог,
что
быстро
принесло
ему
громкую
славу
и
больши е
ден ьги .
Что
же
касается
электрического
ската
Антонио,
то
он
сухо
пок л они лся
и
сказал:
—
Как
угодно,
сударыня.
Не
хотите
—
не
надо.
Но
имейте
в
виду,
я
вам
этого
никогда
не
прощу.
И
с
достоинством
удалился
на
з асед ание
хирурги­
чес кого
общества,
где
был
почетным
председателем.
Вр емя
шл о.
Все
п одруги
Кар ол ины
давно
повыходили
замуж.
Многие
из
них
уже
име ли
детей.
А
Кар о лина
про­
должала
ходи ть
в
девушках
и
отказывать
жени хам ,
кот о­
рые
все
еще
не
переводились,
так
как
Каролина
была
по-
пр ежнем у
пр екр асн а.
—
Мила я!
Что
же
это
будет?
—
в
ужа се
гов ори ли
по­
други.—
Ты
риск уеш ь
ос татьс я
старой
девой!
—
Ничего,—
отвечала
Ка роли н а,—
я
выйду
замуж
тогда ,
когда
найд у
достойного.
—
Да,
но
время
идет!
Ты
стареешь.
Потом
буде т
сли шк ом
по зд но.
—
Для
м еня
никогда
не
буд ет
поздно,—
гов ори ла
Ка­
ролина,
и
на
ее
губах
появлялась
знакомая
улыбка.
И
по-прежнему,
оставаясь
одн а,
она
разг ляды в ала
в
зеркале
свою
жемчужину,
которая
в ыро сла
до
размера
лесного
ореха
и
уже
настолько
мешала
плавнику
двигать­
ся,
что
Кар ол ине
п рихо ди лось
плавать
несколько
боком,
все
время
забирая
влево,
что
бы ло
не
сов сем
из ящн о.
Мало-помалу
почт и
все
жен ихи
от
нее
отс тали ,
и
толь­
ко
иногда
являлись
св ата ться
провинциалы
из
Дофи н ов-
ки,
куда
еще
не
дошли
слухи
о
ее
странной
недоступ­
ност и.
Конечно,
она
уже
не
была
так
молода
и
пр ек р асна,
как
раньше,
но
все
же
еще
м огла
нравиться.
Однако
она
продолжала
ждать,
с
каждым
дн ем
чувствуя,
что
делается
все
богаче
и
богаче.
Ее
жемчужина
уже
стал а
величи­
ной
с
большой
гр ецк ий
орех
и
все
еще
не
переставала
расти,
так
что
было
жал ко
продавать
ее
раньше
времени.
К
этому
времени
Каролина
сов ерше н но
перестала
бы­
вать
в
св оем
прежнем
обществе.
Она
ли бо
сидела
дома
о дна,
рассматривая
свою
жемчужину,
ли бо
проводила
время
у
камбалы
Фаины,
в
обще ств е
по жил ых
замкнутых
уст ри ц,
обросш их
морской
т рав ой,
и
старичков-крабов
с
лысыми
черепами,
покрытыми
моллюсками.
С
ним и
б ыло
хотя
и
скучновато,
но
можно
б ыло
с колько
угодно
мол­
599


чать,
с идя
неподвижно
на
старых
консервных
жестянках,
много
лет
тому
н азад
выброшенных
сю да
с
бер е­
га,
и
никто
не
заставлял
бегать
в
горе лки
или
танце­
вать.
Так им
образом
прошло
еще
несколько
лет ,
и
Ка р олина
не
з амети ла,
как
пр евр ати лась
в
старушку.
Зато
ее
жемчужина
стала
приближаться
уже
к
н е боль­
шому
яблоку
и
была
так
тяжела,
что
пожилая
красавица
с
т рудом
двигалась.
Но
пре жн яя
улыбка
не
с ходи ла
с
ее
губ.
Однажды
она
возвращалась
домой
от
своей
тетушки
и
села
передохнуть
на
скамееч к е
в
городском
сквере,
под
тенью
густых
водорослей.
Вдруг
она
у вид ела,
как
возле
мраморного
подъезда
л учше го
в
городе
отеля
«Морская
звезда»
остановился
блестящий
а втом об иль,
из
которого
выс к очил
молодой
дельфин
такой
красоты,
что
у
Кар ол и­
ны
потемнело
в
глазах.
Его
маленькие
острые
зуб ки
сверк али ,
как
самый
чистый,
самый
бе лый
жемчуг,
сов ерше н но
круглые,
непо­
д вижные
глаза
светились
молодо
и
глуп о,
как
дымчатые
топазы,
а
тугое,
блестящее
тело
отливало
всеми
оттенка­
ми
синег о
цвета,
начиная
с
режущего
гла за
ультрамарина
и
кончая
се роват о-г олубы м,
таким
мягким
и
не жным,
ка­
ким
бывает
Адриатическое
мо ре
в
марте,
чер ез
час
после
заката
солнца.
—-
Это
он!
—
воскликнула
Каролина
и
бр осила сь
за
молодым
дельфином,
кот оры й
уже
у спел
войти
в
дом.
Но
дорогу
ей
преградил
шв ейцар
—
старый
и
необык­
новенно
колючий
морской
еж.
—
Что
вам
угодно,
сударыня?
—
Мне
нео бх одимо
видеть
этого
молодого
де ль фи­
на!
—
сдерживая
волнение,
сказала
султанка.
—
Не
думаю,
чтобы
его
светлость
мог
вас
при ­
нять.
—
Его
светлость?
—
Да,
сударыня,
ибо
это
пр инц
Э ге йский,
прибывший
с юда
всего
лишь
на
несколько
часов
по
весьма
важному
личному
делу.
Он
пр иех ал
сюда
жениться
и
сейчас
же
после
свадьбы
отбывает
со
сво ей
молодой
с упру гой
обрат­
но
на
родину.
—
Ну,
это
мы
еще
посмотрим,—
сказала
Каролина,
дрожа
все м
телом.—
На
ком
он
женится?
—
Вы,
сударыня,
вероятно,
пр иех али
из
Дофиновки
или
давно
уже
не
бывали
в
обществе.
Об
это м
гов орят
600


вс е.
Его
вы с очест во
женится
на
мадемуазель
Кризолите,
старшей
дочери
мадам
Абажур.
—
Как !
—
в
сильнейшем
волнении
воскликнула
Каро ­
лина.—
Он
женится
на
Кризолите?
На
это й
отвратитель­
ной
хол одной
м ед узе?
—
Совершенно
верно,
сударыня.
—
Не
може т
быть!
Я
не
понимаю,
что
он
в
ней
на­
шел!
Ведь
в
ней
же
ровно
ничего
нет:
ни
молодости,
ни
красоты,
ни
ду ши,
ни
с ердц а.
Дос тат очн о
посмотреть
сквозь
нее
на
со лнц е,
ч тобы
убедиться,
что
она
совершен­
но
пуста,
как
банка,
из
к оторой
выл или
п рост окв ашу.
—
Вы
правы,
сударыня,
но
дело
в
том,
что
принц
Эг ейс кий,
несмотря
на
свою
молодость
и
красоту,
не давно
окончательно
промотался,
так
что
ему
ост ает ся
либо
поступить
на
службу,
че го
он
в
си лу
высокого
происхож­
ден ия
никогда
се бе
не
позволит,
л ибо
жениться
на
бога­
той,
хо тя
и
отвратительной
медузе
и
вз ять
за
ней
в
при­
даное
сто
тысяч.
—
Как!
Всего
тольк о
сто
тысяч?
—
Это
больш и е
деньги,
сударыня,—
серьезно
ска­
зал
морской
еж ,—
особенно
е сли
принять
во
внимание,
что
у
его
высочества
нет
другого
выбора
и
что
его
высо ­
чество...
Цо
Каролина
не
стала
дальше
слушать
болтовню.
Она
оттолкнула
ежа
с
дороги
и
хот ь
при
этом
сил ьно
уколо­
лась,
но
не
обратила
на
это
никакого
вним а ния.
У
людей
ест ь
такое
представление,
что
у
рыб
холод на я
кровь.
Это
не
всегда
справедливо.
У
Каролины
кровь
ока ­
залась
горячая,
как
кипяток.
В
тот
миг,
когд а
она
поя ви­
л ась
на
пороге
салона,
принц
Эгейский
на дева л
перед
зер­
калом
белые
лайковые
перчатки.
Его
красота
поразила
Кар ол ину
еще
сильнее,
чем
в
первый
раз.
При
виде
по жило й
взволнованной
султанки
в
топазо­
вых
фосфорических
глаз ах
молодого
д ель фина
мель кнул о
изумление.
Но
Каролина
не
дала
ему
произнести
ни
одно­
го
слова.
—
Ва ше
высочество!
—
сказала
о на,
протягивая
к
нему
с
мольбою
один
плавник,
так
как
др угой
был
уже
давно
парализован
жемчужиной.—
Я
ждала
вас
всю
жизнь.
И
вот
вы
при шли .
Я
знаю,
в
обществе
не
принято,
чт обы
молоденькая
дев у шка
делала
первый
ша г.
Но
я
его
де лаю
потому,
что
вы
п рек р асны,
и
потому,
что
я
люб ­
лю
вас.
—
Но,
сударыня...
601


—
Нет,
нет ,—
продолжала
Каролина
с
жаром,—
не
го­
ворите
мне
н и чего,
по ка
вы
мен я
не
выслушаете.
Я
знаю
в се.
Я
бога та.
Я
не
просто
богата,
а
я
сказочно
бога та.
Я
обладаю
сокровищем,
рав н ого
ко тором у
нет
в
мире.
Лю­
бой
ювелир
может
да ть
за
нег о
с то лько
денег,
что
по
с ра­
внению
с
ними
жал кое
приданое
ваш ей
пустой,
нич т ож­
ной
и
молодой
Кризолиты
покажется
соринкой.
И
это
со­
кр овищ е
я
кладу
к
вашим
ногам.
Оно
сделает
нас
самыми
бога ты ми
и
самыми
счастливыми
рыбами
во
всей
вселен-*
ной.
Теперь
гов орит е.
—
Гм...—
сказал
молодой
дельфин,
котор ый
был
боль­
шим
негодяем,
и
топазовые
глаза
его
алчно
сверкнули.—
Но
я
бы
хотел
увидеть
ва ше
с ок ров ище...
—
Оно
перед
вами,
ваш е
высочество,—
сказала
Каро­
лина
и
показала
принцу
Эгейскому
жемчужину,
сня в
с
нее
платок,
к оторы м
она
ее
всегда
покрывала
с
тех
пор,
как
жемчужина
перестала
помещаться
под
плав­
ником.
Дельфин
броси л
равнодушный
взгляд
на
драгоцен­
ность
и
сказал
хол одн о:
—
Видите
ли,
сударыня,
я
не
большой
знаток
в
жемчугах.
В
тех
морях,
откуда
я
родом,
жемчуг
не
во­
дится.
Поэтому
я
бы
предпочел
увидеть
что-нибудь
бол ее
для
себ я
при в ычн ое.
Гм...
На прим ер,
просто
д еньги .
—
О,
ничего
не
може т
быт ь
проще!
—
весело
во с­
кликнула
Ка ро лина. —
Я
сейчас
схо жу
к
юве лир у
и
принесу
вам
корзину
денег.
Три
ко рз ины.
Сколько
хо­
тите.
—
Мне
кажется,
что
был о
бы
дов ол ьно
и
ч еты рех
кор­
зин,—
сказал
молодой
дельфин,—
но
дел о
в
том,
что
я
боюсь,
как
бы
все
это
не
слишком
затянулось.
Через
час
я
должен
бы ть
в
церкви.
—
Ровно
через
час
я
бу ду
зде сь.
—
Прек расн о, —
сказал
дельфин,
вынимая
из
жилет­
ного
ка рман а
зо лоты е
часы.—
Сейчас
без
четверти
три.
Ес ли
вас
не
буде т
без
четверти
четыре,
то
я
принужден
буду ,
как
мне
это
ни
груст но,
ехать
в
церковь
и
же­
нит ьс я.
Мож ете
себе
представить,
как
м чал ась
влюбленная
Каролина
к
ювелиру!
То
и
дело
она
спотыкалась,
падала,
присаживалась
от­
д охн уть.
Ее
старое
сердце
громко
стучало
в
старой
груди.
Она
так
тяжело
ды ша ла,
как
будто
ее
вынули
из
воды
и
602


брос и ли
на
песок.
Но
ей
казал ос ь,
что
она
летит
на
крыльях.
—
Я
принесла
вам
редчайшую
вещь,—
сказала
он а,
подходя
к
прилавку
ювелира.—
Она
стои т
так их
денег,
ко­
торы х
у
вас
даже
может
и
не
оказаться
в
нал ичнос т и.
Но
это
не
имеет
знач е ния.
Мне
нужны
пус тяк и
—
всег о
ли шь
четыре
корзины
де нег.
А
остальные
де нь ги,
ск ольк о
бы
их
ни
бы ло,
можете
оставить
у
себя.
Только,
рад и
бога,
пос кор ее!
Ювелир
был
старый,
опытный
краб,
привыкший
ни­
когда
ничему
не
удивляться.
Он
встав ил
в
глаз
трубку
и
сказа л :
—
Присядьте,
мад ам.
Четыре
корзины
денег
у
меня,
конечно,
всегда
найдется.
Но
прежде
чем
гов орит ь
о
день­
га х,
разрешите
мне
взглянуть
на
вещь.
И
Каролина
показала
ему
жемчужину.
Ста рый
краб
долго
ее
рассматривал
со
всех
сторон,
то
снимая ,
то
опять
надевая
сво е
стеклышко.
Наконец,
он
закончил
осмотр
и
ска зал:
—
Вы
правы,
сударыня.
Это
очень,
очень
большая
редк ость.
Но
вы
напр асно
обратились
с
этой
вещью
ко
м не.
Вам
на до
было
обратиться
в
какой-нибудь
музей
или
кунсткамеру.
Это
редчайшая
по
ве личине
б оро­
дав ка.
А
бородавок,
к
сожалению,
наша
фир ма
не
по­
купает.
—
Эт ого
не
может
быть!
—
воскликнула
К арол ина,
п очти
теряя
со зн ание .—
Это
же мчуж и на.
Разве
вы
не
ви­
дит е?
Это
сам ая
большая
жемчужина
в
мире!
—
Увы,
ма дам,
вы
ошибаетесь.
Это
не
жемчужина,
а
борода в ка .
К
сожалению,
я
это
сли шк ом
хорош о
знаю.
У
моей
покойной
супруги
на
правой
клешне
была
точно
та кая
же
бородавка,
толь ко,
разумеется,
меньших
раз ме­
ров.
Она
выросла
оттого,
что
на
клешню
попала
песчинка,
а
моя
пок о йная
супруга
своевременно
не
обратила
на
это
вним а ния.
Конечно,
бородавка
продолжала
бы
ра сти
и
до
сих
пор,
есл и
бы
моя
супруга
по
неосторожности
не
попа­
ла
в
сачок
к
мальчику,
ко торы й
ловил
креветок.
Кром е
т ого,
вам
должно
быть
известно,
судары ня ,
что
жемчуг
рождается
на
вну тр енн их
створках
особых
раковин,
кото­
рые
так
и
наз ыв аютс я
«жемчужницы» .
Но
я
никогда
не
слышал,
чтоб ы
жемчуг
рождался
под
плавником
у
р ыбы,
хотя
и
такой
прекрасной,
как
вы,
сударыня...
—
Но
моя
тетушка
сама,
собственными
г л азами
чит а­
ла
в
старинной
в олшеб ной
книге!
—
начала
Каролина
го­
603


лосом,
дрожащим,
как
струна,
от
горя,
отчаяния
и
рев­
ности,
кот оры е
разрывали
ее
сердце.
—
Ах,
мадам,
не
с лед ует
особенно
доверять
старин­
ны м,
а
тем
боле е
волшебным
книг а м.
Ес ли
бы
вс е,
что
пишется
в
старинных
и
вол ше бных
книгах,
был о
п ра вда,
то
жить
был о
бы
г ораз до
легче
и
веселее.
Но,
я
виж у,
вы
п лаче те?
Когда
кра сав ец
Дельфин
вышел
со
своей
молодой
же­
ной
медузой
Кризолитой
из
це рк ви,
на
паперти
среди
др угих
нищих
рыб
сто яла
Каролина
—
ст арая ,
сгорблен­
ная ,
со
слезами
на
некогда
прекрасных
глазах.
Кризолита
узнала
ее
и
шепнула
своему
мужу:
—
Обратите,
ваше
высочество,
вним а ние
на
эт^
бе д­
ную
женщину.
Когда-то
она
б ыла
очень
к ра сива.
Мы
с
ней
учились
в
одн ой
шк оле.
Она
имела
большой
успех
в
о бщест ве.
1945


ПЕНЬ
В
лесу
стоял
большой
старый
пень.
Пришла
ба бу шка
с
сум кой ,
поклонилась
пню
и
пош ла
дальше.
Пришли
две
маленькие
девочки
с
кузовками,
поклонились
пню
и
по­
шли
дальше.
Пришел
старик
с
мешочком,
кряхтя,
покло­
нился
пню
и
побре л
дальше.
Ве сь
день
приходили
в
лес
разн ые
люд и,
кланялись
пню
и
шли
д альше .
Возгордился
старый
пе нь
и
говори т
деревьям:
—
Видите,
даже
л юди
и
те
мне
кл ан яются.
Пришла
бабу шка
—
поклонилась,
пришли
девочки
—
поклонились,
пришел
стар ик
—
пок л онил ся.
Ни
один
человек
не
про­
шел
мимо
меня,
не
поклонившись.
Стало
быт ь,
я
здесь
в
лесу
у
вас
самый
гла вный.
И
вы
то же
мне
кланяйтесь.
Но
дер ев ья
молча
стояли
вокруг
него
во
всей
своей
гордой
и
грус тно й
ос ен ней
красоте.
Рассердился
старый
пень
и
ну
кричать:
—
Кланяйтесь
мне!
Я
ваш
царь!
Но
тут
при лет ела
маленькая
быстрая
синичка,
села
на
молодую
березу,
рон яв шую
по
одному
с вои
зо лоты е
з уб­
чатые
листочки,
и
весело
з ащеб ета ла:
—
Ишь
как
р асш у мелся
на
весь
л ес!
Помолчи!
Ниче­
го
ты
не
цар ь,
а
обыкновенный
старый
пень .
И
люд и
вовсе
не
те бе
кланяются,
а
ищ ут
возле
теб я
опенки.
Да
и
тех
не
находят.
Дав но
уже
все
обобрали.
1945


СО ДЕРЖ АНИЕ
А. М . Кузнецов. Единство в многообразии (Твор­
чество Валентина Катаева)...........................
5
РАССКАЗЫ
Весенний звон..................................................................
27
Ружье....................................................................................
41
Земляки................................... .
,
..............................
48
Ночью . . . . .............................
52
Барабан........................................
6?
В воскресенье............................
79
А 4- В в квадрате...........................................................
87
Человек с узлом............................. ,.............................
99
Музыка...................................
104
Опыт Кранца........................................................................... НО
В осажденном городе . . 5
.
.
.................................... 127
Золотое перо..................... .... . «
.................................... 132
Железное кольцо................................................................... 139
Сэр Генри и черт (Сыпной тиф).................................... 147
Бездельник Эдуард................................................................. 157
Прапорщик................................................................................ 182
Отец........................................................................................... 189
Рыжие крестики...................................................................... 228
Огонь.............................................
232
Восемьдесят пять.................................................................. 247
Зимой.......................................................................................... 254
Родион Жуков...............................
274
Ножи........................................................................................... 300
Наб............................................................................................... ЗЮ
Гора............................................................................................ 317
Актер ,.................................................
325
606


Моро........................................................................................... 328
Вещи........................................................................................... 334
Ребенок...................................................................................... 341
На полях романа.................................................................. 357
Сон............................................................................................... 374
Сюрприз..................................................................................... 380
Театр .......................................................................................... 383
Встреча...................................................................................... 389
Черный хлеб............................................................................398
Цветы........................................................................................... 406
Под Сморгонью..............................
412
На даче..................................................................................... 421
Третий танк............................................................................ 424
Флаг........................................................................................... 429
Отче наш..................................................................................... 435
Виадук....................................................................................... 445
Новогодний рассказ.............................................................. 458
Проклятый ветер...................................................................470
Вечная слава .....................................................................
476
Порт.............................................................................................. 484
Дорогой, милый дедушка................................................... 514
Сорренто..................................................................................... 525
Демьян рассказывает............................................................ 531
Фиалка.......................................................................................546
СКАЗКИ
Дудочка и кувшинчик............................................................ 581
Цветик-семицветик................................................................. 586
Голубок ...................................................................................... 593
Жемчужина................................................................................ 595
Пень........................................................................................... 605


Катаев
В.
П.
К29 Собрание сочинений .
В
10-ти
т.
Т.
1.
Рассказы;
Сказки.—
М.:
Худож.
ли т., 1983.— 607 с.,
ил.
В
первый
том
Со б рания
сочинений
В.
П.
Катаева,
Г ероя
Со­
циалистического
Труда,
лауреата
Государственной
премии
СССР,
вошли
рас ска зы
(1914—1973) и сказки (1940—1945).
4702010200-229
ББК
84Р7
К
028(01)-83
подписное
Р2
ВАЛЕНТИН
ПЕ ТРО ВИЧ
КА ТАЕВ
Собрание сочинений
в десяти томах
том
ПЕРВЫЙ
Р едак тор
О.
Новикова.
Художественный
редактор
Е.
Е нен ко.
Техн ич еск ий
редак­
тор
Е.
Полонская.
Корректоры
Г.
Ки се­
л ева
и
6.
Наренкова.
ИБ
No
3496.
Сдано
в
н абор
24.09.82 .
Подписано
к
печати
А07974
от
13.05.83 .
Формат
84Х
XЮвУзг.
Бумага
ти п.
No
1.
Гарнитура
«Обыкновенная новая» .
П ечать
высокая.
У сл.
печ .
л.
31,92 4- 1
вк л. = 31,97.
Уч.-
кр .-отт.
31,97. У ч.-изд .
л.
32,33+1 вкл. -
= 32,38.
Тираж
150 000 экз .
Изд.
No
П 1-978.
За каз
No
1324.
Ц ена
2р. 40 к.
Ордена
Тр удово го
Красного
Зна ме ни
и здате ль ство
«Художественная литерату­
ра», 107882, ГСП,
Москва,
Б -78.
Ново-
Басманная, 19.
Отпечатано
с
матриц
ГПРПО
«По-
лиграфкнига»
на
Киевской
книжной
фа брик е , 252054,
Киев,
ул.
Воров­
ского. 24.