РОМАН А. С. ПУШКИНА
«ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН»
В ШКОЛЬНОМ
ИЗУЧЕНИИ
ПОСОБИЕ ДЛЯ УЧИТЕЛЯ
Рекомендовано
Министерством просвещения РСФСР
U6C
Нововэдолазьха Ц, Б.
ЧИТАЛЬНИ»! ЗАЛ
Москва
«Просвещение»
1983
ББК 83.3Р7
М 25
Рецензенты:
кандидат филологических наук С. А. ФОМИЧЕВ,
доктор педагогических наук Т. Ф. КУРДЮМОВА
Маранцман В. Г. Роман А. С. Пушкина «Евгений Онегин»
М25 в школьном изучении. Пособие для учителя.— М.: Просве-
щение, 1983.— 159 с.
В пособии дана система уроков по изучению в школе романа А. С. Пушкина «Евгений
Онегин». Ориентируись иа восприятие романа читателями-восьмиклассниками и опираясь иа
результаты литературного развития учащихся, достигнутые ими в IV—VII классах при
изучении курса литературы и, в частности, темы «А. С. Пушкин», автор предлагает различные
пути анализа романа в VIII классе: проблемный, «вслед за автором» и пообразный
4306010300—408
м —-------------
103(03)—83
37—83
ББК 83.3Р7
8Р1
© Издательство «Просвещение», 1983 г.
От автора
«Евгений Онегин» принадлежит «к вечно живущим и движу-
щимся явлениям, продолжающим развиваться в сознании об-
щества». Каждое новое поколение ищет в нем свой мотив и себя
измеряет его «пространством». Роман в стихах предполагал
вариативность восприятия читателя и побуждал его к сотвор-
честву. Эти качества сознательно закреплены были в поэтической
системе Пушкиным и казались ему необходимым условием связи
с читателем.
Словесникам хорошо известно, что Пушкин кажется открытым
каждому, кто прикоснулся к его поэзии и вобрал в себя хотя бы
частицу содержания его произведений. Однако иллюзия легкости
общения с поэтом обманчива. С одной стороны, юному читателю
близки музыкальность и живость авторской речи, чистота нрав-
ственного чувства Пушкина, глубина его мысли и вместе с тем
открытое простодушие ее. С другой стороны, восьмикласснику не
легко постичь сложное переплетение стилевых потоков, соседство
иронии и лиризма, обилие исторических и культурных сведений,
наполняющих страницы романа и охватывающих прошлое и на-
стоящее русской и европейской жизни. Поэтому посильность для
ученика методической системы изучения романа в школе во мно-
гом обусловливает характер общения с текстом и создает воз-
можность более глубокого его прочтения.
Вполне закономерно, что изучение романа А. С. Пушкина
«Евгений Онегин» имеет обширную методическую традицию.
Схоластическим представлениям о романе «Евгений Онегин» в
дореволюционных учебниках противостояли искания прогрес-
сивных методистов (Н. И. Водовозова, Ц. П. Балталона и др.).
Отечественная школа постепенно осваивала живое и непре-
ходящее содержание произведения. Подлинное историческое
прочтение романа, реализация его нравственно-эстетического
потенциала стали возможны благодаря достижениям советской
школы. Отдельные открытия в школьном изучении романа были
сделаны в работах М. А. Рыбниковой, Л. С. Троицкого, И. П. Плот-
3
никова, А. С. Дегожской *. Различные пути анализа романа
представлены и в работах современных методистов 1 2.
Представленный в настоящем пособии опыт изучения романа
«Евгений Онегин» не предназначен для прямого воспроизведения
на уроках и позволяет познакомиться с возможным методи-
ческим решением темы. Разработанная система уроков, их внут-
ренняя организация должны рассматриваться учителем лишь как
исходный материал для собственной творческой переработки.
Задача, которую ставил перед собой автор этой книги,
заключается в том, чтобы перестроить изучение романа «Евге-
ний Онегин» в школе таким образом, чтобы учесть особенности
художественного метода Пушкина и реального склада читатель-
ского восприятия учеников. В пособии предлагаются при общнос-
ти для всех систем уроков вступительных и заключительных
занятий по изучению романа в VIII классе разные пути анализа
текста в зависимости от характера впечатлений читателя-школь-
ника.
1 См.: Рыбникова М. А. Герои и события в произведении.— Рыбникова М. А.
Избранные труды. М„ 1958; Рыбникова М. А. Автор в «Евгении Онегине».—
Рыбникова М. А. По вопросам композиции. М., 1924; Троицкий Л. С. К методике
историко-литературного курса.— В кн.; Методика преподавания литературы в
советской школе. М., 1969; Плотников И. П. Литература в средней школе
Воронеж, 1937; Дегожская А. С. От жизни к литературному герою.— Литература
в средней школе. Л., 1962.
2 Обзор их дан в ст.; Станчек Н. А. Роман «Евгений Онегин» А. С. Пушкина
в школе.— В сб.: Пушкин в школе. М., 1978.
РОМАН А. С. ПУШКИНА
«ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН»
В ВОСПРИЯТИИ УЧЕНИКОВ
VIII И X КЛАССОВ
Успешность прочтения и изучения учащимися романа
А. С. Пушкина «Евгений Онегин» во многом зависит от процесса
изучения ими произведений поэта в предыдущих классах.
Общение с Пушкиным протекает на разном уровне глубины и
напряженности, в зависимости от возраста и культуры читателя.
Что доступно в поэзии Пушкина школьникам разных возрастов?
Как совершается движение читателя в познании смысла пушкин-
ских творений? Какое влияние оказывает чтение произведений
поэта и их изучение в школе на формирование эстетических
представлений учеников? — эти вопросы важны для. методики
преподавания литературы.
Знакомство с Пушкиным в IV классе — это открытие красоты
и безграничности мира и власти поэзии. Строфы о русской при-
роде, о прелести каждого из времен года, вступление к поэме
«Руслан и Людмила» («У лукоморья дуб зеленый...»), сказки,
в которых злые силы отступают перед могуществом добра, в
которых мир дан как гармоническое равновесие,— вот тот пласт
пушкинского творчества, который близок дошкольникам и млад-
шим школьникам ’.
В программу V класса включен отрывок из «Евгения Онеги-
на»: «Москва!.. Как много в этом звуке...» Лирическое отступ-
ление VII главы романа открывает силу пушкинской благо-
дарности и верности уже не отдельным людям («Зимний вечер»,
«Няне», «Мой первый друг!»), а стране, Родине.
«Зимнее утро» и «Дубровский» усложняют представление пяти-
классников о мире и о пушкинском творчестве. Изучение не-
посредственного читательского восприятия этих произведений
убеждает в том, что ученики способны заметить драматические
раздумья Пушкина о человеке, природе, обществе.
В «Дубровском» детей привлекает занимательность сюжета,
его драматизм. Напряженная событийность пушкинского романа
близка детскому ощущению жизни как яркого, непрерывного
действия. Владимир Дубровский с его рыцарскими достоинствами
оказывается для пятиклассников героем без страха и упрека.
Но почему он терпит поражение? Почему оставляет преданных
1 См.: Сказки Пушкина в школе. М., 1972.
5
ему разбойников, теряет Машу? Почему Марья Кирилловна
сначала невольно, подчиняясь деспотизму Троекурова, а затем
сознательно отказывается от Дубровского? — эти вопросы, возни-
кающие при чтении и изучении романа, углубляют восприятие
жизни, на пороге отрочества обнаруживают ее сложность ’.
В VI классе одушевление персонажей и событий «Полтавы»
и «Узника» обогащает школьников героическим отношением к
жизни. Все это помогает ученикам перейти от первого этапа
литературного развития («наивного реализма») к следующему
периоду, когда общественные и особенно нравственные вопросы
становятся преобладающими в интересе к литературному
произведению.
Погружение в русскую историю с помощью Пушкина в из-
вестной степени способствует преодолению такой крайности под-
росткового восприятия, как сосредоточенность лишь на внутрен-
них вопросах развития личности. Пушкин с его постоянным
стремлением к гармонии, равновесию «общего» и «личного» в
человеке и художественном произведении оказывается необходи-
мым спутником читателя-школьника в период «нравственного
самоуглубления». Чтение «Капитанской дочки» переносит учени-
ков VII класса в далекую эпоху. Связи человека и истори-
ческих событий здесь оказываются многогранными. Поэтическая
сила личности Пугачева и правила чести «недоросля» Гринева
даны Пушкиным в сложном сопоставлении. Читатель-семиклас-
сник, ищущий верных основ собственной личности, приобщается
к проблемам связи личности и общественных конфликтов эпохи,
9
счастья и долга .
Изучение биографии Пушкина, его лирики и романа «Евге-
ний Онегин» в VIII классе углубляет основы гуманисти-
ческого мировоззрения и способствует созданию эстетических
критериев отношения к искусству. Здесь, на пороге перехода от
отрочества к юности, когда утверждается социальное и эстети-
ческое осмысление произведений искусства, Пушкин с его худо-
жественным совершенством оказывается «катализатором» процес-
са литературного развития. Правда, в VIII классе восприятие
поэзии Пушкина даже при усилиях умелого преподавателя
литературы во многом остается сдвинутым в область нравствен-
ных вопросов.
Трудности прочтения романа в школе значительны. Несмотря
на увлекательность и «незаметность», естественность пушкинского
1	См.: Снежневская М. А. Роман А. С. Пушкина «Дубровский» в V клас-
се.— В сб.: За творческое изучение литературы в школе. Вып. 2. М„ 1968;
Маранцман В. Г. Роман А. С. Пушкина «Дубровский» в школьном изучении.
Л., 1974.
2	См.: Дегожская А. С. Повесть А. С. Пушкина «Капитанская дочка»
в школьном изучении. Л., 1971; Карсалова Е. В. Восприятие учащимися исто-
рических произведений и основные принципы их изучения.— В кн.: Вопросы
изучения стиля писателя в школе. М., 1976.
6
стиха, поэтическая многозначность текста становится для читате-
ля-школьника лабиринтом не только слов и выражений, но мыслей
и душевных движений.
«Не могу писать, запутался,— жаловался мне как-то восьмиклассник,
отвечавший на вопросы анкеты после первого чтения романа.— Вот я думал,
что Татьяна в конце не понимает Онегина, как не понимала его в начале рома-
на. Но вроде бы понимает. Тогда справедлива ли она к нему? Никак не могу
решить».
Принципиальная противоречивость пушкинского текста ста-
новится для читателя-школьника серьезным препятствием в пости-
жении смысла романа, хотя именно она поддерживает по «закону
противочувствия» (Л. С. Выготский) эмоциональное напряжение
при чтении.
Прочтение «Евгения Онегина» осложнено «косвенностью»
повествования. События, герои, вещи, природа даются Пушкиным
часто не в прямом изображении, а в постоянно подчеркнутом
преломлении авторского взгляда на них и даже в демонстрации
выраженной воли сочинителя, творца вымысла ’.
Художественная условность пушкинского романа далека от
возрастных возможностей эстетического восприятия читателя-
восьмиклассника. Период «нравственного самоуглубления» харак-
теризуется напряженным интересом учащихся к личности героя,
остатки «наивного реализма» в их художественном восприятии
требуют событийности и «всамделишности» изображения. Созна-
тельное ослабление изобразительных начал в пушкинском романе
и выдвижение на первый план изменчивого образа автора, то
прямо вписанного в реальный сюжет, то на наших глазах стано-
вящегося его творцом, озадачивает читателя-восьмиклассника.
Тем более что многие картины пушкинского романа так нату-
рально пластичны, почти осязаемы в своей безыскусственной
простоте, что создают соблазн прямого погружения в действитель-
ность, отождествления искусства и реальности. Но Пушкин не
позволяет читателю поддаться иллюзии прямого видения событий,
героев, нарушая инерцию читательского отношения авторским
вторжением в повествование. Юным читателям не хватает ощу-
щения очерченности облика автора, которой наделены герои
романа, не достает точной (как принято в прозе) мотивировки
поведения персонажей, откровенного сцепления событий. В поэ-
тическом романе Пушкина рождение чувств, мыслей, поступков
в движении сюжета часто спрятано. Эта «таинственная сень»
создает волнующую неожиданность чувств, но в то же время
затрудняет логическое истолкование. Эмоциональное звучание
текста, с характерными для Пушкина перебивами иронии и
трагизма, глубокого напряжения и нежной легкости, не позво-
1 См.: Лотман Ю. М. Роман в стихах Пушкина «Евгений Онегин». Тарту,
1975, с. 65.
7
ляет юному читателю закрепиться в определенной позиции,
мешает однозначности отношения к героям, к которой так рас-
положены восьмиклассники с характерной для них категорич-
ностью суждений. Для преодоления неизбежных трудностей изу-
чения пушкинского романа в VIII классе следует опереться
на свойства читательского восприятия учеников этого возраста.
Во многих школах Ленинграда и Ленинградской области,
а также в городских и сельских школах Калининграда, Пензы,
Якутска, Архангельской области сразу после прочтения романа
мы предложили восьмиклассникам ответить на вопросы:
1.	Какие главы романа читались с наибольшим интересом?
2.	Что затрудняло чтение романа и вынуждали ли эти труд-
ности прервать чтение? В каких случаях?
3.	Какие строфы романа вам хотелось бы знать наизусть?
4.	К каким эпизодам романа вы хотели бы нарисовать ил-
люстрации? Опишите одну из них.
5.	Кто из героев романа вызвал ваше сочувствие и почему?
6.	Отчего Татьяна, любя Онегина, отвергает его в VIII
главе романа?
7.	В какие моменты автор сочувствует героям, когда и за что
осуждает их?
8.	Почему Пушкин называет главы романа «полусмешными,
полупечальными»?
9.	Чем автор романа отличается от героев?
10.	Какие вопросы возникают у вас при чтении романа?
Почти все ученики VIII классов в своих ответах на анкеты
отметили, что чтение романа захватило их. Для восьмиклас-
сников интерес к роману при первом чтении продиктован прежде
всего событийной стороной произведения, занимательцостью
сюжета. Поэтому I и II главы, «портретные», экспозиционные,
почти не отмечены как «интересные». III и IV, VI, а особенно
VIII главы читаются восьмиклассниками с наибольшим ин-
тересом. Школьники при первом чтении выделяют драматические
узлы сюжета, повороты в его развитии.
При стойком интересе к событийной стороне произведения
восьмиклассники обнаруживают особый интерес к нравственным
коллизиям. Трагическая любовь Татьяны и Онегина и «идилличе-
ская» Ольги и Ленского, дружба, заканчивающаяся дуэлью, про-
явления чувств и их истоки — вот вопросы, которые больше всего
волнуют ребят. Когда ученики мотивируют выбор «самых ин-
тересных» глав, становится ясно, что наиболее активное сопере-
живание вызывают у них страницы, посвященные страданиям
влюбленной Татьяны. Это и понятно: время первой любви! И
восьмиклассники часто переживают боль Татьяны как свою
собственную, отсюда и разноречивость оценок Онегина.
«С самым наибольшим интересом я читала III и IV главы романа,
где Татьяна искренне признается в любви Онегину. Онегин, возможно, любит
8
Татьяну, но он не принимает ее любовь, так как уверен, что не сможет создать
ее счастья» '.
«С большим интересом читалась последняя глава романа. В этой главе
перед нами совсем другой Онегин. В предыдущих главах он был эгоистом,
заботился только о своем благополучии. По его вине произошла дуэль, был
убит Ленский, а сколько огорчений он принес Татьяне своим холодным, бесчув-
ственным отношением к ней».
Эмоциональной взволнованностью отмечены и ответы на вто-
рой вопрос. Стремительность чтения романа характерна для
многих учеников (читали роман «легко и свободно»), может
быть, потому, что для них это было перечитыванием. Причина
остановок в чтении не только «непонятные слова, которые от-
влекают». Остановки при чтении вызваны необходимостью обду-
мать прочитанное. Иногда это связано с усиленной работой
воображения:
«Читая роман, я останавливалась каждый раз, когда знакомилась с новым
героем. Прочитав его описание, манеры, черты характера, данные герою
Пушкиным, я старалась представить портрет этого героя как можно ближе».
Зрительно представить происходящее на страницах романа
очень важно для восьмиклассников при первом чтении. Мы еще
убедимся в этом, когда ученики будут отвечать на следующие
вопросы анкеты. В анализе романа важно реализовать эту
потребность читателей конкретно представить происходящее, ибо
конкретизация читательских представлений — один из творческих
импульсов чтения и разбора. Еще одна причина для остановки при
чтении состоит в том, что читателей «захлестывают» эмоции:
«Я прерывала чтение после того, когда Онегин отказался от любви Татьяны,
потому что меня до крайности взволновал отказ Онегина».
Здесь интересен и характер эмоций, их содержание, пере-
растающее в оценку героев романа, и точки вершинных всплес-
ков, «пики» чувств. Интерес явно прикован к противоречиям: Оне-
гин отвергает любовь Татьяны в IV главе и ищет ее любви в
VIII. При этом многим ученикам, как выясняется из ответов
на следующие вопросы, Онегин не представляется изменившимся.
Еще один характерный для восьмиклассников мотив останов-
ки чтения заключается в обилии личных ассоциаций, вызванных
чтением романа и уводящих читателя от текста. Ученики как бы
повторяют состояние влюбленного Онегина: «И что ж? Глаза
его читали, но мысли были далеко».
Ответ на третий вопрос был для нас необходимой проверкой
ответа на первый. Мы хотели выяснить одновременно, какие места
романа привлекают учеников художественной пластикой стиха,
1 Ответы учеников даются без стилистической правки.
9
наделены, говоря пушкинским слогом, «силой магнетизма». Оказа-
лось, что большинство учеников хотели бы выучить наизусть
письмо Татьяны и строфы, посвященные дуэли, смерти Ленского.
Многие также называют письмо Онегина к Татьяне, гораздо
реже — объяснение Татьяны с Онегиным в VIII главе, которое,
видимо, кажется ученикам не вполне понятным, вызывает слишком
сложную оценку. Отдельные ученики называют в этом ряду
сон Татьяны, ее характеристику во II главе, лирическое от-
ступление Пушкина в VIII главе («Но грустно думать, что
напрасно...»). Заучивать наизусть, таким образом, восьмиклас-
сники предпочитают отрывки, в которых наиболее драматично
звучат чувства героев, понятные и близкие им.
Ответ на четвертый вопрос анкеты, предлагавший устно нари-
совать иллюстрации к роману, дает разночтения в зависимости от
индивидуального типа читателя. Одни школьники обычно более
лаконичны в описаниях, скупы в деталях, но очень точны в
выражениях чувств, которыми проникнута «иллюстрация». Другие
ученики рисуют героев в определенной сюжетной ситуации
(дуэль, Татьяна пишет письмо Онегину, Татьяна и няня и т. д.).
Некоторые ученики рисуют обобщенный портрет героя. Однако в
целом выбор эпизодов для иллюстрирования во многом сходен.
Внимание школьников преимущественно отдано дуэли, встрече
Татьяны и Онегина в саду, последнему объяснению.
Сочувствие школьников вызывает Татьяна. Это подтверждает
большинство ответов на пятый вопрос. Восьмиклассники видят
глубину страдания Татьяны и осуждают Онегина за «жестокость».
Впрочем, у многих вызывает сочувствие Онегин в VIII главе,
потому что «здесь он тоже не счастлив». Многие ученики
сочувствуют, кроме Татьяны, и Ленскому. Но у большей части
отношение к Ленскому выражено как жалость, смешанная с
осуждением.
Таким образом, читательская оценка, в которой сказывается
сложность авторского отношения к героям, приводит к возмож-
ности создания проблемных ситуаций на уроках.
Отвечая на шестой вопрос: «Отчего Татьяна, любя Онегина,
отвергает его в VIII главе романа?» — ученики как главный
мотив называют верность долгу. Но в ответах школьников
обильно представлены дополнительные мотивы: недоверие к Оне-
гину, возмездие за его прежнюю холодность, непонимание
Онегина, гордость, оглядка на суд света. Некоторые считают
причиной отказа стремление «наказать» Онегина за прошлое или,
напротив, говорят, что Татьяна «запрятала свои истинные
чувства». Так и в этом звене предстоящего анализа романа
проблемная ситуация подсказана читательским восприятием.
Трудность понимания авторского отношения к изображаемому
сказывается в ответах на седьмой вопрос анкеты. Авторская
оценка героев романа, как правило, воспринимается восьми-
классниками только в ее прямой форме. Цитируя строфы, где
10
Пушкин с откровенностью очевидца выражает свое отношение
(«Милая Татьяна», «Мой бедный Ленский» и т. д.), ученики
пишут о сочувствии автора Татьяне, Ленскому, Онегину (в конце
романа). Многие считают, что автор осуждает Онегина за его
проповедь в саду Лариных, за дуэль с Ленским. В очень редких
случаях упоминается неприятие автором Ольги, «света», деревен-
ских помещиков.
Не отделяя событий романа от интонации повествования,
многие ученики пишут, что при чтении романа «все время груст-
но», «почти нет улыбки». Другие говорят о печальном настроении
после I или III главы. Правда, ученики замечают отдельные
ноты юмора (воспитание Онегина, «как Ленского принимали за
жениха», непонятливость няни, фамилии гостей на именинах,
«не меняющиеся лица» в Москве). Но трагизм судеб героев
настолько сильно действует на читательские чувства, что ученики
не замечают пушкинской иронии, присутствующей в романе как
катарсис трагедии '. Ирония и трагизм в сознании восьми-
классников оказываются разведены, не связаны друг с другом.
Ответы восьмиклассников на восьмой вопрос показывают,
что сложность пушкинской светотени еще недоступна школьникам
после первого чтения. Самым грустным в романе для восьми-
классников, как правило, оказываются разобщенность и разрыв
Татьяны и Онегина, гибель Ленского. И здесь мы видим, что
внимание читателей приковано к драматическим узлам взаимо-
отношений героев, нравственным коллизиям романа.
Ответы на девятый вопрос анкеты подтверждают, что сопостав-
ление автора романа с героями опять-таки остается в рамках
нравственной характеристики:
«Пушкину никогда не надоедает живая жизнь. У него есть
намеченные цели, стремления. У Онегина вначале этого нет».
К такому же выводу мы приходим, анализируя ответы на
десятый вопрос. При чтении романа восьмиклассников интересует:
почему Онегин сразу не полюбил Татьяну? Полюбил ли Онегин
Татьяну только за то, что она имела вес в высшем свете или в нем
проснулась былая любовь? Почему Татьяна все же любила
Онегина? Ведь она знала, что Евгений не любит ее по-настоящему,
а только из-за ее положения. Почему Онегин решил так жестоко
пошутить над Ленским? Почему Онегин не отказался от дуэли с
Ленским? Отчего Онегин не дружил со своими соседями? Как
может Онегин быть ко всему равнодушным, сторониться людей?
Почему Пушкин заканчивает роман именно тем, что Онегин
остается с мужем Татьяны? Что стало с Онегиным после по-
следней встречи с Татьяной? Что было бы с Ленским, если бы
Онегин не убил его на дуэли? Почему Онегин полюбил Татьяну
в конце повествования, а не в начале, во время признания
1 См.: Маркович В. Юмор и сатира в «Евгении Онегине».— Вопросы литерату-
ры, 1969, № 1.
11
Татьяны в любви? Почему Онегин сначала несерьезно отнесся
к любви Татьяны?
Как видим, вопросы эти разнообразны, но основное направ-
ление их лежит в области нравственных взаимоотношений героев
друг с другом и со средой ’. Особенно настойчиво повторяется
вопрос об изменении чувств Онегина к Татьяне: «Почему Онегин
сначала отверг любовь Татьяны, а потом так страстно полюбил
ее?» Его-то и можно сделать центральным вопросом проблем-
ного анализа.
Многие вопросы учеников связаны с дальнейшими судьбами
героев. Это не проявление «наивного реализма». «Вся история
читательского (и исследовательского) осмысления произведения
Пушкина,— пишет Ю. М. Лотман,— в значительной мере сводит-
ся к придумыванию «конца» романа. Без этого наше воображе-
ние просто не в силах примириться с романом» 1 2. Пушкинский
роман с его открытым финалом располагает читателей к мыслен-
ному продолжению судеб героев. Для романа в стихах, произ-
ведения поэтического, это отнюдь не случайное качество. «Роман
как начат, так и окончен внезапно»,— пишет Тынянов. Финал
non finito помогает Пушкину Выразить идею бесконечности
жизни, лежащую в основе поэзии и позволяющую сопрягать
«далековатые» слова, вещи, понятия, миры. Природа поэзии —
безграничность, полет, отменяющий строгую причинность усло-
вий и сознание «рамок» бытия. Поэтому поэзия беззащитна перед
прозаической логикой.
Пушкинский роман в стихах избегает завершенности, границы
даже тогда, когда она обнаруживается неодолимо. Поэзии
свойственно преодолевать границы и чувствовать, по словам
А. Фета, что «жизни нет конца». Поэзия предлагает читателю
активные формы сотворчества. Поэтому в финале читатель не в
силах остановиться. Ученики задают вопросы:
Роман не дописан до конца. Что стало с Онегиным, с Татьяной? Будут ли
встречаться Онегин и Татьяна в дальнейшем? Что стало с главными героями
романа? Ведь Онегин оставлен Пушкиным на распутье. Непонятна будущая
жизнь героев. Станет ли Онегин впоследствии декабристом? Что будет с
Татьяной?
Результаты школьного изучения литературного произведения,
однако, невозможно измерять только непосредственными изме-
нениями в читательском сознании после анализа. Для процесса
литературного развития учеников важны сдвиги, которые про-
исходят в дальнейшем. Поэтому мы обратились с вопросами
1 Сходные выводы делает и Н. Д. Молдавская (см.: Литература в школе,
1964, № 2. с. 37).
2 Лотмйн Ю. М. Роман в стихах Пушкина «Евгений Онегин».. Тарту, 1975,
с. 69.
12
к учащимся X классов. Вопросы были предложены такие:
1.	Перечитывали ли вы роман после изучения?
2.	Какие места романа вам дороги?
3.	Кто главный герой романа: Онегин или Татьяна?
4.	Кто более справедливо, с вашей точки зрения, опре-
деляет характер Онегина: «страдающий эгоист» (Белинский),
«у него нет почвы, это тип русского скитальца» (Достоевский);
«безукоризненная бесцветность» (Писарев)?
5.	Какие чувства выразились в последнем монологе Татьяны?
6.	Какой удел мог ждать Ленского: высокий или обыкно-
венный?
7.	Почему Онегин сначала отверг любовь Татьяны, а потом
искал ее?
8.	В какие моменты автор сочувствует героям, когда и за что
осуждает их?
9.	Чем автор романа отличается от героев?
10.	Какие вопросы остались для вас неразрешенными после
изучения романа в школе?
При чтении работ десятиклассников становится ясно: ин-
терес к «Евгению Онегину» не затухает, а нарастает со временем.
Почти 60% опрошенных учащихся перечитывали роман в целом
или отдельные главы. Расширяется «география» любимых мест.
По-прежнему, как и после изучения романа в VIII классе,
наиболее близки ученикам письмо Татьяны, последняя встреча
Онегина и Татьяны и конец романа, письмо Онегина, объясне-
ние Онегина с Татьяной в саду Лариных, дуэль. Но при этом
внимание и привязанность юных читателей принадлежат и таким
внутренне важным, но не подчеркнуто событийным эпизодам,
как посещение Татьяной дома Онегина, разговор с няней,
Онегин в театре, гаданье и сон Татьяны. Десятиклассники
прикованы не только к психологическим коллизиям, их интересуют
движения чувств героев, их постепенное развитие (Татьяна в
деревне, раскаяние Онегина, описание любви Онегина в VIII
главе). Растет внимание к описаниям природы, лирическим
отступлениям автора. При этой заметно увеличившейся широте
охвата текста произведения выбор «дорогих мест» становится
более индивидуальным, сопряженным с особенностями личности
ученика и собственной трактовкой романа.
Распределенность внимания между героями романа тоже за-
метно усилилась. 37% учеников главной героиней романа считают
Татьяну, 14% считают, что главный герой романа «не Онегин,
не Татьяна, а Россия». Очевидно, сдвиг в столь обобщенное
восприятие подсказан опытом изучения «Вишневого сада» Чехо-
ва,. где, действительно, герой как самостоятельный центр произ-
ведения, по словам В. Мейерхольда, «исчез».
Тяготение к проблемному, а не пообразному рассмотрению
произведения для десятиклассников характерно. Им дороги преж-
де всего уже не отдельный герой, не тайны характера, а общие
13
вопросы, связывающие судьбу человека с жизнью общества. В
таком подходе к художественному произведению и проявляется
преодоление периода «нравственного самоуглубления» и вступле-
ние в «эпоху связей», исторического и эстетического рассмотрения
причин и следствий в художественном тексте.
Рост критического сознания десятиклассников выразился в
колебании между различными оценками Онегина Белинским,
Достоевским, Писаревым. Однозначно негативное отношение к
герою романа сходит на нет (3% опрошенных). 57% учеников
принимают сочувственную в целом оценку Белинского. В этом
сочувствии Онегину у десятиклассников проявляется отчетливое
сознание «меры вещей», и, как многие современники Пушкина,
нынешние школьники видят в герое романа человека не исклю-
чительного, а обычного. В этом наверняка сказался опыт изучения
«Героя нашего времени», где Печорин наделен поразительной
незаурядностью, принципиально важной для Лермонтова: если
даже такой человек, как Печорин, не может одолеть своей судьбы,
стало быть, причина трагедии не в личной недостаточности
героя, а в общественных условиях. Пушкин же дает, действи-
тельно, героя не исключительного по своим способностям и
душевным свойствам, но характерного для умонастроения
времени.
Число учеников, согласных в определении характера Онегина
с Достоевским,— около 40%. В этом выборе сказывается не
только выросший после IX класса авторитет слова писателя,
но и недоверие к герою романа, оцененного теперь с максимализ-
мом юности.
«Я безусловно согласна с мнением Достоевского, Онегин — человек не-
глупый, но его поверхностное образование, уклад жизни сделали его ненужным
человеком. Он ничем не способен серьезно заниматься. Трудиться он не был
приучен, ничто его не интересует. Чтобы как-то скоротать время и развлечь
себя, он обязан менять обстановку и занятия. Поэтому он и становится
скитальцем».
Разумеется, в этом ответе мы видим наивное присоединение
к Достоевскому, для которого происхождение скитальчества не
так прозаически прямолинейно. Ведь Онегин, которому Достоев-
ский отказывает в положительном содержании жизни, все-таки ни
к чему «прикрепиться» не может и даже Ленского убивает,
«может быть, от хандры по мировому идеалу».
Десятиклассники стремятся мотивировать оценку героя. Эта
тенденция сказывается и в ответах на вопрос о возможной
судьбе Ленского. Две трети учащихся считают, что Ленского,
вероятнее всего, ждет «обыкновенный удел». Но для трети опро-
шенных «вольнолюбивые мечты» Ленского, его пылкость, предан-
ность стихам оказываются залогом возможного высокого удела.
Отвечая на вопрос о чувствах Татьяны, выраженных в послед-
нем объяснении с Онегиным, десятиклассники пользуются разно-
14
образной палитрой определений. «Скрытая любовь к Онегину»
и «прошлая боль», «верность нравственным принципам» и страда-
ние, гордость и «боязнь общественного мнения», благородство и
упрек Онегину — сложность чувств Татьяны открыта десятиклас
сникам. При этом многие из них подчеркивают искренность
Татьяны, естественность ее тона и поведения, и сравнительно
редки замечания об «ограниченности натуры» или «мести
Онегину за оскорбленное самолюбие».
Но если сложность чувств героев в рамках эпизода оказы-
вается доступной десятиклассникам, то объяснить судьбы героев
в целом им значительно труднее. Вопрос «Почему Онегин сначала
отверг любовь Татьяны, а потом искал ее?» оказывается для
учеников X класса нелегким. Большинство склоняется к тому, что
Онегин в ходе романа серьезно изменился. Отказ его от любви в
первом круге романа объясняется благородством, желанием сво-
боды, неверием в возможность быть счастливым, недооценкой
чувства Татьяны и ее личности («не осознал сей красоты»)
и даже эгоизмом и непостоянством Онегина. Одиночество,
«трудность борьбы за Татьяну», сознание своей ошибки, усталость
от скитаний, по мнению десятиклассников, привели Онегина к
любви. При этом многие подчеркивают, «как изменилася Татья-
на», и этим преображением и непохожестью Татьяны на окружаю-
щих объясняют страсть Онегина. Как видим, мотивы ответов на
вопрос многообразны. Но в целом, а не в репликах отдельных
учеников. Мнение коллектива здесь оказывается обязательным
дополнением индивидуальной точки зрения, подводящим ученика
к большей объективности позиции. Однако в классах, где про-
водился опрос, этого обогащения личного мнения опытом
читательского коллектива, видимо, не произошло. Поэтому
ученики в ответах на этот трудный вопрос, как правило, не
возвышаются до многомерности объяснения. Их ответы не вбира-
ют в себя обширное содержание романа и обладают лишь
частичной правотой.
Затруднения десятиклассников подчеркивают, что выбор этого
вопроса в качестве центрального в анализе во многом оправдан.
Тем более что этот вопрос сформулирован учениками и на
пороге выхода из школы.
Обилие вопросов и их характер свидетельствуют о том, что
десятиклассники продолжают оставаться активными читателями
пушкинского романа. Энергия их сопереживания заметна и в от-
ветах на вопрос об авторском сочувствии и осуждении героев
романа. Причем заметно растет интеллектуальность чувств, о
которых пишут десятиклассники. Так, по их мнению, Пушкин
сочувствует Онегину в I главе («отходя от света»), в VIII
главе (на балу), во время сурового объяснения с Татьяной,
в мучениях совести после дуэли, в странствиях. Уточнение
«адреса» авторских чувств заметно в сравнении с восьмиклас-
сниками. Но, пожалуй, главное отличие от них состоит в том,
15
что десятиклассники поднимаются до обобщения. Авторское со-
чувствие Онегину, по их мнению, объясняется тем, что герой
«не нашел своего места в жизни», осуждает же автор героя
«за непонимание чувств». Десятиклассники острее чувствуют
разнообразие авторской интонации — от иронии до строгости, от
нежности до горечи.
Значительный сдвиг в понимании романа обнаруживается и в
ответах на вопрос об отличии судеб и характеров автора и
героев. Десятиклассники замечают, что Онегин опустошен, а
автор полон жизни, любит природу, способен к сильным и
искренним чувствам, внимателен к людям. Онегин — скептик,
хотя и «зависит от мнения света». У автора «более возвышен-
ный взгляд на мир», он гуманист. Однако свободе автора, по
мнению некоторых учеников, тоже есть предел: «Автор судьбу
героев может изменить, а свою нет».
Интерес к пушкинскому роману в X классе и новый, более
глубокий уровень его постижения делают необходимым возврат
к «Евгению Онегину» в курсе повторения.
При всех несовершенствах восприятия романа современными
школьниками, если сравнить его с массовыми читательскими
реакциями предшествующих исторических периодов, заметно
приближение к Пушкину.
Время меняет акценты читательского восприятия *. Поэтому,
строя систему уроков по изучению того или иного произведения,
мы должны считаться не только с возрастом читателя, но и с
особенностями исторической эпохи, которая во многом определяет
отношение к искусству.
Анализ литературного произведения в школе — творческий
процесс, в ходе которого под руководством учителя читатель-
школьник выявляет свое отношение к художественному тексту
и приближается к постижению авторской позиции. Индивидуаль-
ное своеобразие каждого ученика, особенности читательской
аудитории в каждом классе делают принципиально невозможной
унификацию педагогических действий учителя. Каждый урок дол-
жен быть неповторим, так как неповторима личность учителя,
душевный склад читателя-школьника и способы его общения
с искусством. Поэтому и литературоведческая концепция, и
методические решения для воплощения в реальный урок требуют
творческого преобразования, трансформации. Если прибегнуть к
театральной аналогии, можно сказать, что литературовед
создает общую драматургию анализа, методист предлагает
режиссерскую интерпретацию, а учитель, как актер, реально
воплощает эти идеи в педагогическое действие. Ни один из
1 Характеристику исторически сложившихся научных подходов к изучению
читательского восприятия см.: Маранцман В. Г. Читательское восприятие как
комплексная проблема науки.— В сб.: Развитие творческой активности школь-
ников в процессе преподавания литературы. Л., 1977.
16
предлагаемых в нашей книге уроков не рассчитан на прямое
копирование его в классе. Это лишь общие модели, которые
учитель, сопрягая с мыслями и чувствами своих учеников,
конкретных читателей произведений Пушкина, наполнит иногда
иным материалом, видоизменит, порой сократит, порой развернет
и, чутко улавливая реакцию класса, совместно с учениками
будет строить анализ романа.
Великое произведение искусства обладает многозначностью.
В обновлении смысла произведения искусства участвуют исто-
рическая эпоха и личность читателя. Пушкинский роман в стихах
не только допускает, но и требует от читателя сотворчества.
Читательская трактовка текста во многом близка художествен-
ным его интерпретациям. Читатель, как и музыкант, художник,
режиссер, озабочен тем, чтобы выразить свое отношение к
произведению, слить его со своей жизнью. Вместе с тем худо-
жественная интерпретация отличается от читательской, так как
стремится воплотить литературный текст иными способами, чем
язык словесного искусства, и заразить своим пониманием текста,
подчинить ему публику, к чему каждый читатель не стремится.
Школьный анализ литературного произведения, усиливая
личностное прочтение текста, побуждая ученика к образному его
воссозданию, должен учитывать законы художественного мышле-
ния и включать в себя элементы художественных интерпрета-
ций текста. Признавая неизбежность и необходимость обогаще-
ния смысла художественного произведения при новом его
восприятии, в школьном анализе мы стремимся к тому, чтобы
вновь найденные значения не оборачивались разрушением самих
основ произведения, не противоречили логике художественной
системы и авторской тенденции. Это стремление и ведет школьный
анализ к выявлению конкретно-исторического звучания текста,
к сближению с литературоведческим анализом.
ВСТУПИТЕЛЬНЫЕ ЗАНЯТИЯ
ПО ИЗУЧЕНИЮ РОМАНА
Чтение первых страниц романа «Евгений Онегин» представ-
ляет для восьмиклассников серьезную трудность. Поэтому изу-
чению этого произведения предшествует чтение романа в клас-
се и комментирование его учителем. Чтение и анализ литератур-
ного произведения при их коренной связи — разные виды дея-
тельности. Чтение по преимуществу субъективирует литератур-
ный текст, с помощью художественного переживания пере-
носит образы и ситуации произведения в план личных ассоциаций
читателя. Школьный анализ фиксирует в определенных учебных
действиях личностные восприятия — результаты чтения, делает
их отчетливыми для самого ученика. Только после этого в
анализе можно соотнести восприятие и художественный текст.
Школьный анализ направлен на то, чтобы на основе сопостав-
ления этих личностных восприятий и логики художествен-
ного произведения углубить нравственное влияние литературы
на ученика и поднять его к эстетически точному и широкому
представлению об авторской позиции
Чтение и анализ литературного произведения имеют и
множество других различий. Чтение, как правило,— индивидуаль-
ное общение читателя и писателя. Анализ в условиях школы —
деятельность коллективная. Изучение литературных произведений
совершается в условиях общения класса и педагога и вбирает
в себя читательский и жизненный опыт всех учеников, а также
мнение педагога, который высказывает в классе не только свои
индивидуальные впечатления, но представляет научную позицию
литературоведения. Даже в условиях, когда литературное произ-
ведение читается в классе вслух и художественные впечатления
каждого ученика дополняются и корректируются коллективной
реакцией класса, создание «установки» на чтение и пробуждение
потребности в анализе необходимо сделать самостоятельными
этапами. Поэтому мы выделяем вступительные занятия (2—3 ча-
са). В целом на изучение романа отводится 10—13 часов:
собственно анализ (6—8 часов, в зависимости от пути анализа) и
1 Об отличии литературоведческого и школьного анализа см.. Маранц-
ман В. Г. Анализ литературного произведения и читательское восприятие школь-
ников. Л., 1974; Ионин Г. И. Изучение литературного произведения в школе.—
В сб.: Анализ литературного произведения. Л., 1976.
18
заключительные занятия (2 часа). При анализе «вслед за авто-
ром» процесс классного перечитывания романа постепенно пере-
ходит в разбор, поэтому после первого вступительного урока
сразу начинаем читать и обдумывать I главу, зато больше часов
необходимо отвести на заключительные занятия. При пообразном
и проблемном анализе на вступительные занятия отводится
3 часа, а заключительные занятия — короче (2 часа).
Создание «установки» на чтение, в данном случае коллектив-
ное чтение романа в классе,— необходимое звено вхождения
в произведение. Для создания «установки» на чтение необходимо
прежде всего пробудить у восьмиклассников потребность в раз-
решении загадок текста и вызвать ситуацию, способствующую
их прояснению. Этой задаче подчинено вступительное слово
учителя. Приведем один из возможных вариантов слова, в
котором мы стремимся прежде всего обнаружить намерения
автора романа и коротко характеризуем историю создания его,
чтобы возбудить в учениках потребность рассматривать содержа-
ние романа не только в нравственном плане, но и с точки зрения
исторической и эстетической.
Урок 1-й. Пушкинский роман в стихах слагался долго. Итог
своей работы Пушкин подвел так:
Онегин
Часть первая. Предисловие.
I песнь. Хандра. Кишинев. Одесса.
II	Поэт. Одесса. 1824.
III	Барышня. Одесса. Мих. 1824.
Часть вторая.
IV	песнь. Деревня. Михайлов. 1825.
У	Именины. Мих. 1825, 1826.
VI	Поединок. Мих. 1826.
Часть третья.
VII	песнь. Москва. Мих. ПБ. Малинн. 1827, 8.
VIII	Странствие. Моск. Павл. 1829. Болд.
IX	Большой свет. Болд.
Примечания.
1823 год 9 мая Кишинев — 1830 25 сент. Болдино — 26 сент. АП.
И жить торопится и чувствовать спешит. К- В. (6, 532) '
7 лет 4 месяца 17 дней
Если учесть, что письмо Онегина было написано 5 октября
1831 года и еще продолжалась работа при публикации глав, то
срок, отсчитанный Пушкиным в 1830 году в Болдине, значительно
увеличится.
1 Здесь и далее даны ссылки на Поли. собр. соч. А. С. Пушкина в 16-ти томах
с указанием тома и страницы.
19
Роман печатался отдельными главами, которых с нетерпением
ожидали читатели. В 1825 году появилась I глава, в 1826 году —
вышла II, в 1827 году—III. В 1828 году были напечатаны
вместе IV и V главы с посвящением Плетневу, который взял
на себя все тяготы издания, тогда как брат Лев, которому была
посвящена I глава, много раз подводил Пушкина, а главное,
безудержно читал и раздаривал отрывки из «Онегина» друзьям
до того, как главы выходили в свет. Пушкин же по разным
соображениям этих предваряющих печать чтений не хотел и пред-
почитал держать публику в нетерпении. Весной 1828 года вышла
и VI глава, в 1830 году издана VII, в 1832—VIII.
В 1833 году впервые вышло из печати полное издание романа с
примечаниями автора и «Отрывками из путешествия Онегина».
Уже в начале работы над романом Пушкин писал об «Онеги-
не»: «...это лучшее мое произведение» (13, 87).
Над романом Пушкин работал с увлечением, чувствуя новизну
замысла, отбросив все стесняющие его мысль обстоятельства.
«Что касается моих занятий,— сообщал поэт 4 ноября 1823 года
из Одессы П. А. Вяземскому,— я теперь пишу не роман, а роман
в стихах — дьявольская разница. В роде Дон-Жуана — о печати
и думать нечего; пишу спустя рукава» (13, 73). Выражение «спустя
рукава» в речи Пушкина было синонимом совершенной искрен-
ности, открытости, без расчета на нежелательных свидетелей.
В черновике этого письма радость от новой работы была выражена
еще откровеннее: «Пишу (его) с упоением, что уж давно со мной
не было» (13, 382). Одушевление Пушкина работой над «Евгением
Онегиным» заметно и в письме к А. А. Дельвигу: «Пишу теперь
новую поэму, в которой забалтываюсь донельзя» (13, 75).
А. И. Тургеневу Пушкин сообщает: «...я на досуге пишу новую
поэму, Евгений Онегин, где захлебываюсь желчью. Две песни
уже готовы» (13, 80).
Смелость свободного разговора обо всем, что волнует поэта,
казалась ему препятствием к напечатанию романа: «Об моей поэме
нечего и думать — если когда-нибудь она и будет напечатана, то
верно не в Москве и не в Петербурге» (13, 88). Но по мере
того как «роман растет» (13, 101), все нетерпеливее становится
желание видеть его напечатанным: «Не знаю, пустят ли этого
бедного Онегина в небесное царство печати; на всякий случай,
попробую» (13, 103). В начале апреля 1824 года Пушкин пишет
Вяземскому: «Слёнин предлагает мне за Онегина, сколько я
хочу... Дело стало за цензурой, а я не шучу, потому что дело
идет о будущей судьбе моей, о независимости — мне необходи-
мой. Чтобы напечатать Онегина, я... готов хоть в петлю» (13, 92).
Познакомив класс с хронологией создания романа, переходим к
решению вопроса о том, что волновало Пушкина, о чем он заботил-
ся, представляя роман публике.
В 1825 году I главе романа было предпослано предисловие:
«Вот начало большого стихотворения, которое, вероятно, не будет
20
окончено. Несколько песен, или глав, Евгения Онегина уже готовы.
Писанные под влиянием благоприятных обстоятельств, они носят
в себе отпечаток веселости, ознаменовавшей первые произведе-
ния автора Руслана и Людмилы. Первая глава представляет
нечто целое. Она в себе заключает описание светской жизни
петербургского молодого человека в конце 1819 года и напоминает
Беппо, шуточное произведение мрачного Байрона. Дальновидные
критики заметят, конечно, недостаток плана. Всякий волен судить
о плане целого романа, прочитав первую главу оного. Станут
осуждать и антипоэтический характер главного лица, сбивающего-
ся на Кавказского Пленника, также некоторые строфы, написан-
ные в утомительном роде новейших элегий, в коих чувство
уныния поглотило все прочие. Но да будет нам позволено обратить
внимание читателей на достоинства, редкие в сатирическом
писателе: отсутствие оскорбительной личности и наблюдение стро-
гой благопристойности в шутливом описании нравов» (6, 638).
Странность этого предисловия, в котором автор настаивает
на общей веселости тона, несмотря на элегические строфы,
состоит в попытке предупредить возможные суждения публики,
подчеркнуть связь нового произведения с романтической поэмой
«Кавказский пленник» и в то же время отделить от нее,
вспомнив тон «Руслана и Людмилы» и «шуточную» поэму
Байрона «Беппо». Пушкин был недоволен «Кавказским плен-
ником». По его мнению, в поэме хороши «черкесы, их обычаи и
нравы», но «характер пленника» оказался «неудачен». «Я в нем
хотел изобразить это равнодушие к жизни и к ее наслаждениям,
эту преждевременную старость души, которые сделались отличи-
тельными чертами молодежи 19-го века» (13, 52),— признавал-
ся поэт. При этом Пушкин не просто осуждал эту холодность
души: «Другим досадно, что Пленник не кинулся в реку вы-
таскивать мою Черкешенку — да, сунься-ка; я плавал в кавказ-
ских реках,— тут утонешь сам, а ни черта не сыщешь; мой
Пленник умный человек, рассудительный, он не влюблен в
Черкешенку — он прав, что не утопился» (13, 58). Сложность
характера героя и неоднозначность пушкинского отношения к
нему побуждают рассмотреть этот тип снова; но иначе, уже
пытаясь объяснить героя, а не только обозначить его свойства.
При этом было учтено и замечание Чаадаева, который, как писал
Пушкин, «вымыл мне голову за пленника, он находит, что он
недовольно blase (пресыщенный.— В. М.); Чаадаев по несчастию
знаток по этой части» (13, 58).
Прочитаем эпиграф к роману «Евгений Онегин»: «Проник-
нутый тщеславием, он обладал сверх того еще особенной гор-
достью, которая побуждает признаваться с одинаковым равно-
душием в своих как добрых, так и дурных поступках,— следствие
чувства превосходства, быть может мнимого». (Из частного
письма.) В нем определялось, что болезнь века — равнодушие,—
распространилась и на отношение героя к самому себе. Причиною
21
болезни называлось качество, которое сродни самоутверждению,
хотя оно в этих нескольких фразах повышалось в ранге (тщесла-
вие — гордость — чувство превосходства). Загадка эпиграфа
состоит в том, что причина болезни мнимая, но сама болезнь
реальна.
Когда в 1825 году была напечатана I глава романа, ей был
предпослан «Разговор книгопродавца с поэтом», своего рода
антиромантический манифест Пушкина, в котором сталкиваются
две позиции по отношению к искусству и жизни в целом.
Книгопродавец хочет дать откровенно грубый, прозаический
перевод высоким понятиям, которыми одержим поэт. Резкость
парадоксов пушкинского стиха переводит слова из высокого в
низкий ряд:
И признаюсь,— от вашей лиры
Предвижу много я добра.
Книгопродавец — циник, но он занят не буквальным исканием
выгоды. Его радуют возможные превращения «стишков любим-
ца муз и граций» в «пук наличных ассигнаций», и потому он
хочет снизить вдохновение до уровня обыденности, придать
ему знакомый и понятный облик. Это желание возникает из
зависти. Ведь «поэт казнит, поэт венчает», и это странно, не-
законно для книгопродавца. Мир поэта ему недоступен, и
книгопродавец должен, хоть и иронически, признаться в своей
беспомощности:
Причины ваших огорчений мие знать нельзя.
Книгопродавец не может понять поэта, но любопытство
заставляет его угадывать движения души, которых объяснить
он не в силах. Не поняв тоскующего о любви поэта, книго-
продавец изрекает:
Итак, любовью утомленный...
Поэт и книгопродавец говорят на разных языках.
В стихотворении дана программа писательского профес-
сионализма, но «Разговор книгопродавца с поэтом» не однолинеен
по смыслу. Цинизм объяснен здесь как реакция ограниченности
на беспредельное, трезвости на вдохновение, практического ума
на поэтическое чувство. Эти начала сталкиваются в стихо-
творении и оцениваются Пушкиным без предвзятости. Поэт
вступает в диалог нехотя. Участвуя в разговоре, он поначалу
остается в мире своих дум. Лирическая откровенность монологов
поэта почти не подразумевает собеседника. Он даже удивлен,
обнаружив присутствие книгопродавца. Но эта изоляция собе-
седников кажущаяся. Книгопродавец пошло «договаривает»
мысли поэта, и эти прибавления заставляют поэта очнуться.
Сначала поэт тоскует по утерянной им гармонии, когда «все
волновало нежный ум», когда мир души был слит с миром
природы, когда согласие стихий рождало поэзию. Но стоило книго-
22
продавцу напомнить о человеческом мире, где «слава замени-
ла... мечтанья тайного отрады», как гармония воспоминаний
разрушилась. Трагедия поэта состоит в том, что в человеческом
мире немыслима эта слиянность стихий. «Я всем чужой!..» —
в этом возгласе поэта звучит боль. Здесь не только горе человека,
здесь трагедия поэта. Отчуждение от мира грозит немотой.
Творчество не может питаться лишь отвращением к жизни.
Поэт ищет связей, соединения с миром. Порой ему кажется, что
любовь «могла бы юность оживить И сны поэзии бывалой
Толпою снова возмутить!..». Но и любовь недоступна, и она
отвергнута, и здесь разделенность. И остается освобождение от
всех уз человеческих — холодная свобода.
В пушкинском стихотворении открыта драма романтика,
возвышенность которого осталась непонятой, поэтичность раз-
рушена дисгармонией. Поэт все время будто отделен от книго-
продавца броней неприступности, высотой поэтического сознания.
И вдруг переход на прозу: «Вы совершенно правы. Вот вам
моя рукопись. Условимся».
Последняя прозаическая реплика поэта звучит как приговор
самому себе, как сознание реальной силы низкого мира.
Делая поправки к «Разговору...», уже сданному в печать,
Пушкин писал брату: «...да нельзя ли еще раз под Разговором
поставить число 1823 год» (13, 126). Очевидно, важно было
указать на то, что «Разговор...» написан во время кризиса *,
связанного с отходом от романтизма. Этим был обусловлен
замысел романа в стихах, где разочарованный герой представлен
не в поэтическом ореоле, привычном для романтической поэмы,
а в трезвом и часто ироническом освещении.
Анализ «Разговора книгопродавца с поэтом» для учеников
сложен. Однако представление о нем необходимо, чтобы «на-
строиться на волну» авторского мироощущения. Поэтому на
уроке он может быть дан учителем фрагментарно.
Работа над романом шла неуклонно, но в ней были и пере-
рывы, связанные с тяжелыми обстоятельствами ссылки, тоской
Пушкина по кипению жизни. «Мы живем в печальном веке, но
когда воображаю Лондон, чугунные дороги, паровые корабли,
английские журналы или парижские театры, ...то мое глухое
Михайловское наводит на меня тоску и бешенство» (13, 280).
«Онегин мне надоел и спит; впрочем, я его не бросил» (13, 247).
«Мне не до Онегина. Черт возьми Онегина! — пишет Пушкин
Плетневу в марте 1826 года, потрясенный расправой с декабрис-
тами, уставший от своего деревенского заточения.— Я сам себя
хочу издать или выдать в свет. Батюшки, помогите» (13, 265).
Однако эти моменты отчуждения от «живого и постоянного»
труда редки.
1 См. о настроениях Пушкина этих лет в кн.: Лотман Ю. М. Александр
Сергеевич Пушкин. Биография писателя. Л., 1981.
23
Пушкин недаром назвал свой роман «свободным», в него без
напряжения входило все, чем жил поэт, что любил, над чем
думал. Пушкин как бы живет в своем романе, роднясь то с
одним, то с другим героем: «Соседей около меня мало,— пишет
поэт в 1824 году из Михайловского,— я знаком только с одним
семейством, и то вижу его редко (совершенный Онегин) —
целый день верхом, вечером слушаю сказки моей няни, оригинала
няни Татьяны» (13, 104). «Что касается соседей, то мне лишь
поначалу пришлось потрудиться, чтобы отвадить их от себя;
больше они мне не докучают — я живу среди них Онегиным»
(13, 532).
Но поэт в романе не подменяет собой героев, не заслоняет
своей исповедью их жизни.
В «Евгении Онегине» Пушкина привлекала возможность не-
принужденного разговора с читателем: «Роман требует болтовни,
высказывай все начисто» (13, 180). Добрая обращенность автора
к читателю должна, по мысли Пушкина, отозваться просвет-
лением. «Я переписываю для :ебя Онегина,— пишет поэт Вязем-
скому,— желаю, чтоб он помог тебе улыбнуться» (13, 159).
Вручая главы романа Элизе Хитрово, Пушкин выражает свою
надежду: «Беру на себя смелость, сударыня, послать вам только
что вышедшие 4 и 5 части Онегина. От всего сердца желаю,
чтобы они вызвали у вас улыбку» (14, 384).
Заканчивая роман, поэт гордится совершенной работой и
печалится из-за оконченности ее. Торжественность этой минуты
побуждает Пушкина обратиться к греческому гекзаметру. Так
в 1830 году рождается стихотворение «Труд», которое может быть
прочитано на уроке.
Урок 2-й. После вступительного слова учителя сразу же
можно начать чтение романа, отведя и следующие (1—2) уроки
на комментирование и аналитическое чтение его. Одни главы
прочитываются на уроке, другие — самостоятельно дома. Но так
или иначе пушкинский роман должен быть прочитан классом и
учителем вместе, чтобы возникло коллективное переживание,
зовущее к разбору, к совместным раздумьям. В этом смысле
общую идею книги Н. Г. Долининой «Прочитаем «Онегина» вмес-
те» (Л., 1968) следует признать педагогически точной при
справедливости упреков, сделанных ей литературоведами ’.
Читая на уроках I, III, IV, VII и VHI главы,
поручая самостоятельно перечитать II, V, VI главы, учитель
даст словарный и историко-культурный комментарий, чтобы
добиться элементарного понимания текста.
Искусство комментирования художественного текста в школе
состоит прежде всего в том, чтобы разъяснение слов и отдельных
1 См.: Гурвич И. Приглашение к чтению.— Литература в школе, 1969, № 2;
Виноградов И. Как писать для юношества? — Литература в школе, 1971, № 6.
24
эпизодов не заслоняло развития сюжета. Учитель не может по
времени, да и не должен по задачам своим повторять литературо-
ведческие комментарии, как бы интересны они ни были '. Строгий
отбор необходимых сведений, лаконизм и образность комментария
помогают сохранить «силовое поле» чтения. Комментирование в
его школьном варианте должно воспользоваться и опытом
лингвистического анализа текста, который является предпосылкой
литературоведческого изучения произведения. Лингвистический
анализ текста — это «замедленное чтение его филологически
вооруженными глазами... Если чтение не является замедленным
и у читателя нет лингвистического «микроскопа», между читателем
и писателем устанавливаются примерно такие отношения, какие
мы наблюдаем между двумя персонажами пьесы Шаховского
«Новый Стерн», когда в ответ на реплику сентиментального кня-
зя: Добрая женщина, ты меня трогаешь! — крестьянка отвечает:
Что ты, барин, перекрестись! Я до тебя не дотронулась!»1 2.
В ходе аналитического чтения восьмиклассники начинают
накапливать наблюдения, необходимые для освоения теоретико-
литературных понятий: своеобразие жанра произведения, онегин-
ская строфа (роман в стихах).
Ученики должны не только понять систему рифмовки,
но заметить, как при устойчивости стихотворного размера (ямб)
и рифмы строфа каждый раз звучит по-иному, не утомляя
читателя однообразием. «Свободный роман» слагается из подвиж-
ных строф, в которые благодаря изменению ритма, интона-
ции, лексики входит жизнь во всем ее разнообразии.
Соседство слов и строк у Пушкина не случайно. «Над
пушкинским текстом можно работать, как работает физик над
явлением природы, в полной уверенности, что в основе его лежит
не произвол, а сложная закономерность. Это дает очень большую
творческую радость» 3. И действительно, стоит проследить вол-
шебную звукопись XX строфы I главы, чтобы услышать и
праздничное оживление полного театра, и волшебный, стремитель-
ный и легкий взлет занавеса, и завороженность всех Истоминой.
Только что строфу наполняли глаголы (блещут, кипит, плещут,
взвившись, шумит...), потом их сменяют эпитеты (блистательна,
полувоздушна, смычку воли/ебному послушна, толпою нимф
окружена...). Стих становится поэтически замедленным. И снова
обилие глаголов, позволяющих передать неожиданность, стреми-
тельность танца (летит, совьет, разовьет, бьет). Гармония строфы
не только в музыке слов, но в том движении взгляда автора,
1 См.: Бродский Н. Л. «Евгений Онегин». Роман А. С. Пушкина. М., 1950;
Лотман Ю. М. Роман.А. С. Пушкина «Евгений Онегин». Л., 1980.
2 Шанский Н. М. О лингвистическом анализе и комментировании худо-
жественного текста.— В. сб.: Анализ художественного текста. Вып. 1. М., 1975,
с. 23—24.
3 .Шварц А. В лаборатории чтеца. М., 1968, с. 115.
25
который охватывает пространство театральной залы и сцены.
В то же время на уроках аналитического чтения романа
учитель не старается растолковать содержание, разъяснить все
сложности отношений героев, то есть проделать работу собствен-
но анализа. На уроках аналитического чтения задача другая:
не разъяснить все вопросы, а возбудить вопросы в сознании
учеников, помогая вместе с тем отбросить элементарные искаже-
ния в понимании текста. Аналитическое чтение помогает пре-
одолеть опасность бездумной беглости, скольжения по тексту
романа. Чтобы избежать мелькания лиц и событий и в конце
концов однообразия впечатлений, учитель вопросами создает
необходимые паузы, ведущие к раздумьям над текстом.
Чтение I главы романа сопровождается такими вопросами:
почему нельзя поменять местами I и II строфы? Что нужно,
чтобы понравиться свету? О чем могла идти речь в IX, XIII
и XIV строфах, замененных многоточиями? Оправдывается
ли сюжетом романа афоризм Пушкина: «Обычай деспот меж
людей»? Почему Пушкин, описывая белую ночь в Петербурге,
одушевившую героя и автора, употребляет сравнение: «Как
в лес зеленый из тюрьмы Перенесен колодник сонный, Так
уносились мы мечтой К началу жизни молодой»? Вопросов,
как и слов, отобранных для комментария, не должно быть
слишком много, иначе паузы анализа разрушат чтение. Завершая
чтение глав романа в классе, учитель озабочен тем, чтобы
домашнее чтение включало опыт классного. С этой целью при
проверке домашнего задания предлагаем ученикам вопросы тако-
го типа: какие новые слова и понятия затрудняли чтение?
Что осталось непроясненным в ходе чтения?
Издания, выпущенные в серии «Школьная библиотека» 1
с примечаниями и пояснительными статьями С. М. Бонди или
А. Тархова, серьезно облегчают освоение романа юным читателем
и разгружают учителя, высвобождая время уроков для размышле-
ний над романом.
Аналитическое чтение таит в себе угрозу распыления впечат-
лений, поэтому полезно концентрировать их на центральном
вопросе, возникающем после чтения каждой главы. Сначала
учитель, читая главы в классе, помогает школьникам формули-
ровать такие вопросы. При домашнем чтении ученики делают
это самостоятельно.
При чтении I главы романа отправными строками для чита-
теля могут быть такие: «Недуг, которого причину Давно бы
отыскать пора...» В итоге чтения I главы ученики обнаруживают
противоречие: при всех блистательных возможностях столичной
жизни герой не увлечен ею. Вопрос складывается естественно:
почему Онегин, «забав и роскоши дитя», «к жизни вовсе охладел»?
1 Пушкин А. С. Евгений Онегин. М., 1973; Пушкин А. С. Евгений Онегин.
М„ 1978.
26
Вторая глава, посвященная портретным характеристикам
героев и взаимоотношениям их со средой, вызывает у восьми-
классников вопрос: почему Онегин чуждается соседей, но сближа-
ется с Ленским?
Начальный этап работы над романом, позволяющий подойти
к анализу, предваряет любой путь разбора. Вопросы, которые
возникают в ходе аналитического чтения, делают разбор не-
обходимой, естественной потребностью учеников. В противном
случае анализ оказывается для школьников «богом из машины»,
ничем не оправданной операцией, навязанной учителем.
Часто и после уроков аналитического чтения в классах,
где не привита потребность в последовательном, законченном
обдумывании художественного текста, необходим урок, активизи-
рующий установку на анализ произведения в целом.
Урок 3-й. «Собранье пестрых глав». Цель этого урока, на
каком бы материале он ни был построен (читательские впечатле-
ния учеников, мнения критики, иллюстрации художников к рома-
ну),— обобщить и сделать более отчетливыми читательские
позиции, выявить разноголосье оценок и суждений, найти особен-
но волнующие учеников вопросы и наметить вместе с классом
план предстоящего анализа. Завязкой проблемной ситуации
урока может служить вопрос: почему Пушкин назвал главы
своего романа «полусмешными, полупечальными»? Способы
углубления проблемной ситуации могут быть на этом уроке
различны. Можно показать, как был встречен роман публикой,
сопоставив позиции автора и читателей, его современников ’.
Восторги и упреки, похвалы и недоумения, которых было так
много, когда стали появляться главы «Евгения Онегина»,
создают ситуацию противоречивых оценок и помогают восьми-
классникам сформулировать те вопросы, которые родились у них
при чтении.
Если читательские оценки ярки и непосредственны, урок не
требует дополнительного материала и может быть организован
с помощью вопросов, рекомендованных нами для выяснения
первоначального восприятия (с. 8). Таким образом, урок,
прямо подводящий к анализу, создающий потребность в нем,
может проходить в разных вариантах, в зависимости от характера
читательских реакций, выявленных в ходе аналитического чтения.
Если учитель видит, что впечатления учеников страдают отвле-
ченностью, носят скорее логический, чем конкретно-образный
характер, материалом урока можно сделать иллюстрации к
«Евгению Онегину». Рассматривание иллюстраций и их оценка
становятся своеобразным способом выявления и концентрации
читательского восприятия на конкретно-наглядной основе и
1 Материалы для такого урока учитель найдет в последней главе этой
книги.
27
способствуют возникновению потребности в анализе, создавая
проблемную ситуацию столкновением читательского мнения и
трактовками образов художниками-иллюстраторами Н. Кузьми-
ным и К. Рудаковым.
Мы сознательно из множества иллюстраций к пушкинскому
роману выбираем художников, откровенно не сходных и по манере
рисунка, и по отношению к «Евгению Онегину», так как такое
соседство поддерживает и возбуждает интерес к анализу.
Н. Кузьмин иллюстрирует не отдельные эпизоды романа,
а сопровождает рисунками, сделанными в манере быстрого и
легкого пера Пушкина, все течение произведения. Поэтому
иллюстрации Кузьмина вбирают в себя разнообразие жизни,
обрисованной в романе. Главным героем иллюстраций
Кузьмина оказывается сам Пушкин. Вот он с Онегиным и
Кавериным в ресторане Талона. Вот он на берегу моря мечтает
о свободе и путешествии в Италию. Вот он или стремительно
идет по деревенской дороге, или читает письмо Татьяны, или
устало и довольно потягивается после шутливого окончания
III главы. Пушкин ироничен в разговоре со светской дамой,
весел в кругу своих друзей, сосредоточен при прощании с
юностью, задумчив при явлении весны, печален после окончания
романа, шутлив на улицах Одессы. Кузьмин писал: «Меня увлекла
новизна этого активного подхода к иллюстрированию, и я, может
быть, нарочно, объезжал стороной иные традиционные темы:
Татьяна и няня, Татьяна за письмом, Онегин танцует с Ольгой,
а Ленский ревнует... Имел ли я на это право? Я полагал,
что имел: лирические отступления занимают в романе не меньше
трети строф, и судьба героя то и дело перекрещивается с биогра-
фией самого поэта» *.
Кузьмин иллюстрирует пушкинский роман в его живом
течении, легкий штрих рисунков пронизан изящной иронией,
которая не отменяет грации, поэзии. В этих иллюстрациях
присутствует та поэтическая свобода, к которой стремился сам
Пушкин. Так, Кузьмин часто не прорисовывает лица Татьяны,
давая читателю возможность самому представить выражение ее
лица в той или иной ситуации. Онегин в изображении Кузьмина
поначалу насмешлив, скептичен, полон самоуверенности и иронии.
Но к VIII главе герой как бы молодеет, преображается,
так как к нему приходит подлинное чувство, способность «забыть
себя».
Иллюстрации Рудакова обрисовывают путь Онегина в романе
иначе. Поясной портрет Онегина, который изображает героя в
начале романа, обнаруживает то чувство превосходства, о котором
Пушкин писал в эпиграфе. Гордо поднята голова, изысканно
одетый герой чуть небрежно, легко, свободно идет через бальную
залу или светскую гостиную. Цвет фона резко контрастирует
Цит. по ки.: Пистунова А. Прикасаясь к книге. М., 1973, с. 132.
28
с фигурой Онегина, как бы подчеркивая его стремление отделить
себя от среды, противопоставить себя обществу. В конце романа
Рудаков рисует Онегина другим: в нем нет прежней самоуверен-
ности, герой выглядит потерянным, даже жалким.
В портретах Татьяны Рудаков, напротив, фиксирует по ходу
романа движение героини от провинциальной угрюмости, нелов-
кости к самообладанию, сдержанности, духовной полноте.
Следует сказать, что в серии иллюстраций к «Евгению
Онегину» Рудакову явно не удались иллюстрации к групповым
сценам, «дуэтам». Иллюстрация к эпизоду «Письмо Татьяны»
явно перегружена бытом. Шкаф, стол, стулья даны Рудаковым так
весомо, что приковывают наше внимание больше, чем душевное
состояние Татьяны. А между тем взгляд героини в этот момент
вряд ли вообще замечает вещи.
Иллюстрация к эпизоду «Объяснение в саду» странным обра-
зом характеризует облик героев: Онегин — франтоватый малый,
несколько смущенный глубиной чувства Татьяны. Ее тоскующие
глаза отведены в сторону с сожалением. Так взрослый человек
с грустью и болью замечает, что чувства, его переполняющие,
неведомы ребенку. Но разве таковы отношения пушкинских
героев в этот момент?
Неточность в передаче отношений героев в иллюстрациях
Рудакова, как нам кажется, объясняется общей трактовкой
эволюции героев.
Однако портретные иллюстрации Онегина, Татьяны, Ольги,
Ленского у Рудакова великолепны. Здесь непосредственное
чувство иллюстратора тоньше, сильнее, прямее связано с пушкин-
ским взглядом на героев.
Сопоставление серий иллюстраций, а не только отдельных
рисунков проясняет разность отношения художников к роману
в целом и содействует выявлению читательского восприятия. Это
совсем не значит, что от работ других иллюстраторов мы от-
кажемся. Напротив, расположив иллюстрации Рудакова и Кузь
мина по ходу развития действия в романе, мы в отдельных
сценах обращаемся и к иным художественным решениям ’.
Так, размышление над обликом Онегина может сопровождать
рассматривание ксилографии Ф. Д. Константинова (В какой
момент действия романа изображен здесь герой?).
Иллюстрацию Ф. Константинова можно сравнить с портре-
том Онегина, выполненным Н. Кузьминым (Почему художник
для иллюстрации к I главе избрал эпизод, когда Онегин становит-
ся «подобным ветреной Венере»?) или В. Конашевичем (Какие
строки вы выберете для иллюстрации: Глава I — «Читал, читал,
1 Общие принципы работы с иллюстрацией даны в кн.: Юркевич Т. Г.
Наглядность в преподавании литературы. М., 1955; Сотников А. Т. Из опыта
работы с художественной иллюстрацией на уроках литературы. Доклады и сооб-
щения Казанского зонального объединения кафедр литературы. Казань — Че-
боксары, 1963.
29
а все без толку...» или глава VIII — «...чуть с ума не своротил
Или не сделался поэтом»?)
Обдумывая дальнейшие эпизоды романа, покажем иллюстра-
ции Н. В. Кузьмина (Над чем иронизирует художник, рисуя
сцену объяснения Онегина с Татьяной в саду? Кому вы сочув-
ствуете здесь?), И. Е. Репина (Как в сцене дуэли художник
открывает разность характеров Онегина и Ленского?), М. В. До-
бужинского (Узнали ли вы здесь Онегина и Ленского? Какая
из иллюстраций — Репина или Добужинского — острее передает
трагизм дуэли?). Покажем ученикам рисунок Пушкина, который
долгое время принимали за портрет Ленского. Оказалось, что
рисунок изображает В. Туманского (Почему можно было принять
портрет Туманского за облик Ленского?). Здесь же рассмотрим
и иллюстрацию Н. В. Кузьмина, где изображены Ленский и
Дуня с гитарой (Почему Ленский «бежал... беседы шумной»
соседей-помещиков?). Два профиля Ленского, набросанные Кузь-
миным, позволяют поставить вопрос: какая судьба для Ленского
возможна:
Быть может, он для блага мира, или А может быть и то: поэта
Иль хоть для славы был рожден...	Обыкновенный ждал удел?
Рассмотрим также портреты Ольги и Татьяны, нарисован-
ные К. И. Рудаковым (В чем несходство сестер Лариных в
романе Пушкина и в этих иллюстрациях?). Возможны на этом
уроке и такие вопросы: представляли ли вы себе Татьяну такой,
как изобразил ее П. А. Федотов? Удачна ли иллюстрация
М. О. Микешина? Почему так трудно изображать пушкинскую
Татьяну?
В урок интересно включить и иллюстрацию П. Л. Бунина
«Татьяна в кабинете Онегина» (Почему так сурово и горько лицо
Татьяны здесь?).
К сцене последней встречи Онегина и Татьяны возьмем ил-
люстрации Рудакова и Добужинского (В чем видит каждый из
художников трагедию героев?), подумаем над рисунком П. П. Со-
колова (Спасительна или губительна для Онегина любовь к
Татьяне?) ’.
Вопросы, сложившиеся в ходе вступительных занятий, укреп-
ляют потребность в анализе и подготавливают учеников к изуче-
нию романа. После вступительных занятий может быть проведена
1 Изобразительный материал к урокам учитель найдет в альбоме «А. С. Пуш-
кин и изобразительное искусство» (М., 1961). На уроках можно использовать
специально созданный нами для проблемного анализа диафильм «Роман
А. С. Пушкина «Евгений Онегин» (Л., 1973). Для подготовки к работе над
иллюстрациями учитель может обратиться к книге Т. Г. Цявловской «Рисунки
Пушкина» (М., 1970). См. также статьи Н. Петропавловской «Рисунки Пушкина
на занятиях в старших классах» и В. С. Гречинской «Использование иллюстраций
при изучении романа «Евгений Онегин» (Литература в школе, 1974, № 2),
Г. Курочкиной «Изобразительная Пушкиниана» (Пушкин в школе. М., 1978).
30
письменная работа. Из сложившихся в ходе вступительных
занятий вопросов каждый ученик для ответа избирает один-
два наиболее интересных и существенных для него. Выбор
вопросов и содержание ответов позволяют определить посильный
и необходимый путь анализа для каждого коллектива учеников.
В ответах на вопросы после чтения романа особенно рельеф-
но определяется уровень возможностей учеников. В ответах одних
учеников при разности индивидуального уровня развития заметны
общие черты восприятия: увлеченность сюжетом, активность
сопереживания и в то же время неумение мотивировать события
и поступки героев, однолинейность истолкования текста, не-
внимание к автору.
В работах других учеников прежде всего заметно стремление
к нравственным оценкам. Сюжет произведения очевиден для
этих учеников, они обращают внимание на отношения героев и
среды, отчасти на автора романа.
В работах многих учеников очевидно стремление размышлять
над текстом, самим ставить перед собой вопросы, пытаясь отве-
тить на них неоднозначно.
АНАЛИЗ РОМАНА
«ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН»
НА УРОКАХ В VIII КЛАССЕ
И ЕГО ВАРИАНТЫ
Пушкинский роман обильно представлен в трудах методис-
тов. Центральное место «Евгения Онегина» в творчестве Пуш-
кина и истории русской литературы усилило внимание к изучению
романа в школе, создано богатое методическое наследие, которое
предлагает учителю различные пути анализа произведения1.
Путь анализа — это особая последовательность разбора, «сю-
жет» рассмотрения литературного произведения в классе. В ме-
тодике и школьной практике в настоящее время существуют
три основных пути литературного разбора: проблемный, «вслед
за автором», «по образам» .
Выбор пути анализа зависит от литературного развития уча-
щихся и их возрастных особенностей. Для одних учеников ха-
рактерны увлеченность сюжетом, активность сопереживания и в
то же время неумение мотивировать события и поступки ге-
роев, однолинейность истолкования текста, невнимание к автору.
При таком уровне литературного развития учитель проводит
анализ «вслед за автором». Для других учеников прежде всего
заметно стремление к нравственным оценкам. Сюжет произведе-
ния очевиден для них, они обращают внимание на отношения
героев и среды, отчасти на автора романа. В классе с преоб-
ладанием таких учеников целесообразен анализ системы образов
романа. В классе при очевидном стремлении учеников размыш-
лять над текстом, самим ставить перед собой вопросы, пытаясь
ответить на них неоднозначно, мы решались избрать путь проблем-
ного анализа.
Возможность перехода отдельных элементов содержания ана-
лиза из одной системы в другую свидетельствует о взаимодейст-
вии разных путей анализа. Некоторые проблемные ситуации,
даже отдельные уроки, из проблемного анализа могут быть
перенесены в анализ «вслед за автором» (например, урок «Я
вас прошу меня оставить», где дан анализ последней встречи
1 См.: Лахостский К- П., Фролова В. Ф. Пушкин в школе. М., 1956;
Демин Н. А. Изучение творчества Пушкина в VIII классе. М., 1971; Кудряшев Н. И.
Изучение творчества Пушкина в VIII классе («Евгений Онегин»).— Лите-
ратура в школе, 1966, № 6; Пушкин в школе. М., 1978.
* См.: Методика преподавания литературы М., 1977.
32
Онегина и Татьяны) или стать звеньями изучения системы обра-
зов романа (например, урок о Ленском, урок о Татьяне и Ольге).
Но взаимопереходы отдельных уроков из одной системы в
другую, их комбинирование, которые продиктованы несходст-
вом уровней и характера читательского восприятия разных клас-
сов, не отменяют отличий в общей последовательности и направ-
ленности работы каждого пути разбора. Разными остаются и
преобладающие центры внимания: событие — в анализе «вслед за
автором», герой — при изучении системы образов, проблема, воп-
рос, требующий решения и содержащий некое общее для всего
произведения противоречие,— в проблемном анализе. Целост-
ность как качество анализа, создающее общий взгляд на произ-
ведение, обнаруживающее единство его нравственной пробле-
матики, идейного содержания и художественной формы, должна
присутствовать в любом пути разбора.
ПРОБЛЕМНЫЙ АНАЛИЗ РОМАНА
Проблемный анализ предполагает, что вопрос, возникший
в сознании учащихся при чтении литературного произведения,
направляет процесс его изучения. Поиски решения общего, «перс-
пективного» вопроса приводят к возникновению новых, допол-
нительных вопросов. Проблемный анализ — это своего рода «цеп-
ная реакция» проблемных вопросов, разбор, построенный на соеди-
нении связанных друг с другом проблемных ситуаций *.
Проблемная ситуация не замыкается в данном случае рам-
ками одного урока. Она должна предшествовать всему анализу
в целом. Проблемные ситуации каждого урока оказываются раз-
витием общей, исходной проблемной ситуации.
Отдельные проблемные ситуации могут создаваться и в рам-
ках анализа «вслед за автором» и пообразного. Данные о чи-
тательском восприятии «Евгения Онегина» подтверждают воз-
можность проблемного анализа романа в VIII классе. Обра-
щение к этому пути анализа подсказано и художественной при-
родой романа в стихах, которая, как мы говорили выше, предпо-
лагает вариативность восприятия и приглашает читателя к ак-
тивному сотворчеству.
Вопросы, волнующие восьмиклассников при чтении «Евгения
Онегина», разнообразны, но основное направление их лежит
в области нравственных взаимоотношений героев друг с
другом и со средой. Особенно настойчиво повторяется вопрос
об изменении чувств Онегина к Татьяне. Его-то мы и делаем цент-
ральным вопросом анализа: «Почему Онегин отверг любовь Та-
1 Определение основных понятий проблемного обучения в отношении к уро-
кам литературы см. в кн.: Методика преподавания литературы. М., 1977: Ма-
ранцман В. Г., Чирковская Т. В. Проблемное изучение литературного произ-
ведения в школе. М., 1977.
2 Заказ 436
33
тьяны — «девочки несмелой» и так страстно полюбил Татьяну —
«законодательницу зал» в Петербурге?»
В. Г. Белинский в своей статье о пушкинском романе отме-
чал, что вопрос, о котором у нас идет речь, имеет «психоло-
гический интерес». Как мы уже убедились, именно психологи-
ческий интерес и составляет центр читательского внимания в эпо-
ху «нравственного самоуглубления».
Общий проблемный вопрос связан с необходимостью анали-
за сюжета романа и характеров главных героев. И это понят-
но. При изучении романа в VIII классе интерес к собы
тиям романа и поступкам героев оказывается наиболее всеоб-
щим1. С него и следует начинать разбор, вовлекая в решение
этого вопроса все новые и новые пласты произведения.
Для проблемного изучения романа особенно важно выяснить
разнообразие мнений. Мы уже говорили о том, что вступительные
занятия должны завершаться уроком «Собранье пестрых глав»,
где учитель обобщает читательские представления, сопостав-
ляет позиции пушкинских современников и тем самым обост-
ряет вопросы, возникшие у школьников при чтении. Эти воп-
росы, сложившиеся на вступительном уроке, укрепляют потреб-
ность проблемного анализа. Основой его должны оказаться чи-
тательские впечатления учеников, которые активизируются проб-
лемным вопросом: почему Пушкин назвал главы своего рома-
на «полусмешными, полупечальными, простонародными, идеаль-
ными»? Где в романе заметны «холодные наблюдения» ума и
«сердца горестные заметы»? Класс находит перспективный воп-
рос анализа: почему Онегин отверг любовь Татьяны — «девоч-
ки несмелой» и так страстно полюбил Татьяну — «законодатель-
ницу зал» в Петербурге?
Ответить на этот вопрос глубоко, полно, мотивированно вось-
миклассники сразу не могут, хотя пытаются это сделать. Задача
учителя состоит в том, чтобы обострить ситуацию затруднения,
показать, что без вовлечения в круг раздумий всего материала
романа вопрос не решается, а скороспелые решения оказывают-
ся ложными, поверхностными. Ученики, например, пытаются
объснить изменение отношения Онегина к Татьяне тщеславием
героя: «Любовь «девочки несмелой» для Онегина «не новость», а
вот покорить «законодательницу зал» для него «соблазнитель-
ная честь»,— говорят обычно ученики на первых порах. Учи-
телю важно найти контраргументы, обнаружить неубедительность
этого мнения. Можно ли объяснить влюбленность Онегина в
Татьяну «соблазнительной честью» утверждения себя в свете?
Ведь в VIII главе Онегин «чужой для всех», мнением све-
та он не дорожит. Напротив, любовь к Татьяне отдаляет его от об-
щества («От света вновь отрекся он...»). Когда с помощью
1 См.- Браже Т. Г. О вариативности анализа.— В сб. Искусство анализа
художественного произведения М., 1971, с 39.
34
группы учеников учитель опровергает, обращаясь к тексту, по-
верхностные суждения, в классе возникает потребность анализа
романа в целом и намечается план разбора. Учитель предла-
гает классу подумать, какие вопросы придется разрешить, что-
бы ответить на общий вопрос анализа. Формулируются такие
вопросы: одинаков ли Онегин в начале и конце романа? Что
могло изменить его? Как и почему изменилась Татьяна? Что
разъединило героев? и т. д. Вопросы «роятся», связываются
воедино. Теперь можно начинать анализ текста.
Урок 1-й. «Кто он таков? Ужель Евгений?» (Онегин в на-
чале и в конце романа. Отношение Пушкина к герою в I и VIII
главах)
Каждый урок, как проблемная ситуация, требует своего рода
«завязки», обнаружения противоречий во мнениях, которые ста-
нут предметом рассмотрения и анализа.
На этом уроке проявить читательское отношение к герою
можно, используя иллюстрацию*. Демонстрируем классу портрет
Онегина работы К. Рудакова и предлагаем восьмиклассникам
подумать над вопросом: к I или VIII главе романа может
быть отнесен этот портрет Онегина?
Перед нами поясной портрет изображенного в профиль Оне-
гина. Голова его гордо поднята, в изысканной нарядной одеж-
де броская небрежность. Легко, свободно, с иронической улыб-
кой уверенного превосходства он несет себя через бальную залу
или светскую гостиную. Разумеется, это Онегин начала романа:
довольный собой, не встревоженный трагическими сторонами
жизни и противоречиями собственной души.
Ученики это осознают далеко не сразу. В классе разгорается
спор. И для того чтобы найти истину, восьмиклассникам нужно
точнее себе представить, как изменился Онегин к VIII главе.
Система вопросов для сопоставления начала и конца романа по-
может разрешить ученикам эту проблемную ситуацию. Классу
предлагаются такие вопросы: как Пушкин представляет героя чи-
тателю в I главе? Сочувствие к герою или иронию вызывает
у читателей автор романа? В чем причины равнодушия Онегина
к жизни, его «хандры»? Почему Пушкин в I главе описывает
лишь один день Онегина? Чем наполнен и чему подчинен этот
день? Почему Пушкин дает Онегину в I главе такие несход-
ные определения: «молодой повеса» и «ученый малый», «про-
1 Среди прототипов Онегина назывались имена П. Чаадаева, Н. Раевского,
М. А. Щербинина. В классе можно показать их портреты, предложив учени-
кам сказать, кто из этих современников поэта больше похож на Онегина,
каким видят его школьники после чтения романа. О проблеме прототипов см.:
Лотман Ю. М. Роман А. С. Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий. Л.,
1980, с. 25—31.
2*
35
казник» и «педант» и т. п.? Почему в I главе Онегин «угрю-
мый, томный», а в VIII главе — «угрюмый, неловкий»? Как
сказываются происшедшие в Онегине к VIII главе перемены
в его отношении к любви и искусству? Какие сходные ситуации
I и VIII глав оттеняют перемены в Онегине?
Эти вопросы побуждают учеников сначала проанализировать
главы, затем сопоставить I главу с VIII и, наконец, как
бы суммировать наблюдения за Онегиным начала и конца ро-
мана, обнаружив эволюцию характера и авторского отношения
к герою. При этом мы стремимся вести сопоставление глав
не только на крупных параллелях композиции1, но и микро-
мире стиля. При проблемном анализе, таящем опасность «отлета»
от текста в сферу общих размышлений, внимание к пласти-
ческой стороне искусства нам представляется первостепенно важ-
ным. Попробуем теперь представить общий ход размышления
учителя и учеников в беседе на этом уроке.
I глава открывается внутренним монологом героя, в кото-
ром под иронией скрыто раздражение. Чем недоволен Онегин?
Необходимостью подчиняться тому, в чем он не видит смысла,
но что в силу тех или иных причин (ради устройства собственного
благополучия, подорванного долгами, или соблюдения обычаев
общества) приходится исполнять. Почему же Онегин соглашается
на роль, которая в его собственных глазах трезво оценена как
«низкое коварство»? Да потому, что он вообще ни в чем не видит
смысла и равнодушен, казалось бы, ко всему на свете, кроме
чувства собственного достоинства и независимости, которые вдруг
поколеблены поездкой к дяде. Это раздражение героя идет от
того, что привычное притворство ему надоело, и от того, что
Онегин честен перед собой.
Так, уже I строфа романа выявляет «странность» характера
героя, его сложность. I глава, в сущности, раскрывает исто-
рию душевного недуга героя, вызванного одновременно подчи-
нением Онегина обществу и его конфликтом с ним.
С детства образование и воспитание Онегина не было глу-
боким. «Monsieur l’Abbe, француз убогий... учил его всему
шутя, не докучал моралью строгой».
Это «шутя» сопровождает всю петербургскую юность Оне-
гина. Пушкин с иронией называет ее «мятежной», как бы на-
поминая читателю о высшей возможности в жизни, не осущест-
вленной Онегиным. Сопоставление будет это очевидным в конце
главы, когда автор романа определит «разность» между собой
и Онегиным. В самом деле, что мятежного в юности Онегина?
Свобода, открывшаяся ему, подчинена моде, в которой Онегин
1 В книге Д. Д. Благого «Мастерство Пушкина» (М., 1955, с. 192—193)
прослежены композиционные соответствия 1 и VIII глав. В дальнейшем ана-
лизе, учитывая эту работу, мы стремимся показать, как на фоне сходных ситуа-
ций остро проступает обновление героя.
36
видит почти закон жизни. «Мод воспитанник примерный» —
этот мотив проходит через всю I главу. «Боясь ревнивых осуж-
дений», Онегин становится франтом; опасаясь «судей реши-
тельных и строгих», он с «ученым видом знатока хранит мол-
чанье в важном споре». Эта оглядка на мнение окружающих,
эта зависимость от света лишает юность Онегина «мятежности».
Мода обрекает на поверхностное отношение ко всему. Следуя
моде, нельзя быть самим собой; мода преходяща, поверхностна.
Легкомыслие Онегина сказалось и в отношении к латыни, кото-
рая нужна ему лишь для эффектного завершения письма,
и к истории, в которой интересна не истина, а забава («дней
минувших анекдоты»), и даже к политической экономии, прист-
растие к которой не спасло отца Евгения от залога имений.
Учитель побуждает в конкретном анализе текста увидеть,
что неспособность героя принадлежать чему-либо глубинно, до
конца, подчеркнута Пушкиным в I главе неоднократно в содер-
жании и в композиции рассказа об Онегине. Жизнь повинуется
не желаниям, а «недремлющему брегету», который зовет к обе-
ду, напоминает о начале балета. Эта бесстрастность часового
механизма, определяющего круг жизни, подчеркивает подчинен-
ность Онегина обычаю света. Пушкин описал один день Онегина,
но в нем смог обобщить всю петербургскую жизнь героя, светского
баловня. Дни подобны («И завтра то же, что вчера»), раз-
нообразие заменено пестротой, а мгновенность переходов от одно-
го занятия к другому свидетельствует все о том же равно-
душии. Онегин не отдан ни одному из развлечений, ни одному из
наслаждений, составляющих круг его жизни. Пушкин подчер-
кивает это повторяющимся словом «еще», которое открывает не-
законченность одного действия и легкий переход к другому:
Еще бокалов жажда просит
Залить горячий жир котлет,
Но звон брегета им доносит,
Что новый начался балет.
Дело не в том, что Онегин спешит обед сменить на театр.
От всего можно в любой момент оторваться, так как ни в
чем нет увлекательности, очарования, нет приверженности Оне-
гина к чему бы то ни было.
Еще амуры, черти, змеи
На сцене скачут и шумят,
Еще усталые лакеи
На шубах у подъезда спят...
А уж Онегин вышел вон:
Домой одеться едет он.
Театр оставлен с той же легкостью, как дружеский обед,
обед — как прогулка... Не оттого ли, что для Онегина ни в
чем нет содержания, жизни? В обеде привлекателен роскош-
37
ный вид стола, в театре «ложи незнакомых дам», на бульваре
Онегин выделен лишь сиянием своего бобрового воротника, бал,
к которому так тщательно он приготовился, не описан Пуш-
киным (о чувствах героя — ни слова).
Это «порхание» героя открыто Пушкиным и в излюбленном
искусстве Онегина — «науке страсти нежной». Само сочетание
слов здесь парадоксально. Страсть не знает правил. В Оне-
гине все движения «страсти нежной» рассчитаны. Игра в чувст-
во подчеркнута полярностью состояний героя, неспособность его
глубоко пережить чувство объясняет одновременную их до-
ступность Онегину. X и XI строфы I главы в каждой строке
содержат психологические антонимы, опровергающие искрен-
ность чувств Онегина:
Как рано мог он лицемерить,
Таить надежду, ревновать.
Разуверять, заставить верить.
Казаться мрачным, изнывать,
Являться гордым и послушным.
Внимательным иль равнодушным!
Как томно был он молчалив,
Как плйменно красноречив,
В сердечных письмах как небрежен!
Одним дыша, одно любя,
Как он умел забыть себя!
Как взор его был быстр и нежен,
Стыдлив и дерзок, а порой
Блистал послушною слезой!
«Послушная слеза» — это уже верх искусства, пик «науки страсти
нежной».
В начале романа Онегин как бы примеряет разные возмож-
ности жизни, не отдавая предпочтения ни одной из них. Своеоб-
разный маскарад Онегина отражен в тех парадоксальных по
соседству определениях, которые Пушкин адресует своему ге-
рою в I главе: «молодой повеса» и «добрый мой приятель»,
«денди лондонский» и «ученый малый», «проказник» и «фило-
соф в осьмнадцать лет», «повеса пылкий», «красавиц модных
модный враг» и «отступник бурных наслаждений», «педант» и
«порядка враг и расточитель». Очевидно, это множество ролей
Онегина давало Пушкину повод писать в конце I главы:
Противоречий очень много,
Но их исправить не хочу.
Нежелание Пушкина «исправить» противоречия — признак их
реальности в характере героя. Эта противоречивость Онегина
в I главе объясняется не только тем, что на протяжении ее
герой неодинаков. Даже тогда, когда Онегину «наскучил света
шум», герой не обретает искренности:
38
Недуг, которого причину
Давно бы отыскать пора.
Подобный английскому сплину,
Короче: русская хандра
Им овладела понемногу;
Он застрелиться, слава богу,
Попробовать не захотел;
Но к жизни вовсе охладел.
Ироническая интонация Пушкина побуждает читателей не
слишком доверять меланхолии героя или во всяком случае сом-
неваться в ее глубине. Назвав недуг «хандрой», Пушкин тут
же предупреждает нас, чтобы мы не подумали, что дело слиш-
ком серьезно:
Он застрелиться, слава богу,
Попробовать не захотел.
Сплин — еще одна роль Онегина, правда, роль, выбранная,
как ему кажется, окончательно и удовлетворяющая то «чувство
превосходства», которое сродни светскому тщеславию (о нем-то
и писал Пушкин в эпиграфе к роману).
Дальнейшее течение той же строфы, которую мы сейчас ци-
тировали, обнаруживает если не мнимость, то подчеркнутость
хандры Онегина:
Как Child-Harold, угрюмый, томный
В гостиных появлялся он.
Эпитет «томный» выдает намерение Онегина выставить свое
состояние на обозрение. Быть может, ученики не заметили бы
его, если бы в VIII главе Пушкин не напомнил об этом.
Вот Онегин смог, наконец, увидеть Татьяну в ее доме:
Он с трепетом к княгине входит;
Татьяну он одну находит,
И вместе несколько минут
Они сидят. Слова нейдут
Из уст Онегина. Угрюмый,
Неловкий, он едва-едва
Ей отвечает. Голова
Его полна упрямой думой.
Итак, в I главе Онегин — «угрюмый, томный», в VIII —
«угрюмый, неловкий». Несходство вторых эпитетов при тождестве
первых открывает ученикам глубину происшедшей с Онегиным
перемены. Истинное чувство не в состоянии заботиться о своей
картинности. «Упрямая дума» Онегина, его поглощенность чувст-
вом делают его «неловким». Кстати, учитель напомнит, что
у Пушкина всегда искренняя захваченность героя чувством
проявляется во внешней его скованности, ведь он так сосре-
доточен на «жизни сердца», что забывает думать о впечатле-
нии, которое производит на окружающих, или, напротив, стре-
мится обнаружить себя. Такова влюбленная Татьяна.
39
Класс постепенно убеждается в том, что описания Онегина в
I и VIII главах несходны. Множество масок сменяет единст-
во истинного лица, бесчувствие — одушевление, хандру —
страсть. В I главе Онегин — «непостоянный обожатель очаро-
вательных актрис». Ветреность его — признак всего лишь увле-
чения, игры в любовь. В VIII главе Онегин исполнен пре-
данности, в его воображении, что бы ни делал он, где бы
ни был,— «она... и все она!».
В I главе жизнь Онегина театральна. И если его не за-
нимает происходящее на сцене, то это только потому, что он
поглощен собственной ролью (вспомним обилие его «ролей»),
В VIII главе Онегину докучен маскарад жизни. Недаром
так контрастны сравнения у Пушкина в I и VIII главах.
В I главе Онегин, тщательно приготовив себя к балу,
...из уборной выходил
Подобный ветреной Венере,
Когда, 'Надев мужской наряд,
Богиня едет в маскарад.
В VIII главе Онегин на последнее объяснение с Татья-
ной «идет, на мертвеца похожий». Страсть Онегина подобна стра-
даниям влюбленной Татьяны. Сравним описание чувств героев
в IV и VIII главах:
Увы, Татьяна увядает,
Бледнеет, гаснет и молчит!
Ничто ее не занимает,
Ее души не шевелит.
Бледнеть Онегин начинает:
Ей иль не видно, иль не жаль,
Онегин сохнет, и едва ль
Уж не чахоткою страдает.
Все шлют Онегина к врачам,
Те хором шлют его к водам.
А он не едет; он заране
Писать ко прадедам готов
О скорой встрече...
И в письме Онегина повторяются эти признаки истинной стра-
сти:
Пред вами в муках замирать,
Бледнеть и гаснуть... вот блаженство!
В VIII главе «сердечное страданье Уже пришло ему нев-
мочь», и Онегин готов к гибели («заране Писать ко прадедам
готов О скорой встрече»), как когда-то Татьяна готова была
жизнью заплатить за любовь («Погибну,— Таня говорит,— Но ги-
бель от него любезна»). Правда, есть в этом страдании и разность
между Онегиным и Татьяной. Татьяна добровольно отдается люб-
ви, по внутреннему велению, и не казнит себя. Онегин «свое
безумство проклинает — И, в нем глубоко погружен...».
Но самоотверженность Онегина в VIII главе несомнен-
на. Он действительно сумел «забыть себя»: преданность чувству
сильнее страха смерти, он, «как дитя, влюблен».
40
В черновиках Онегин помышлял о спасении:
Он обращается к врачам.
Он слег в постелю, шлет к врачам (6, 631).
В окончательном тексте романа Пушкин подчеркивает, что Оне-
гин так захвачен любовью, что о спасении не заботится: «Все
шлют Онегина к врачам», а, напротив, дорожит теперь каж-
дым мгновением жизни, в котором присутствует Татьяна:
Я знаю: век уж мой измерен;
Но чтоб продлилась жизнь моя,
Я утром должен быть уверен,
Что с вами днем увижусь я...
Любовь для Онегина стала единственным условием продол-
жения жизни.
Почему так случилось? Как равнодушный Онегин превра-
тился в пылкого влюбленного? — этого восьмиклассники на 1-м
уроке, разумеется, еще не поймут, но вопросы возникнут и на-
метят перспективу анализа. На этом уроке нам важно убедить
их в разительности перемены, происшедшей с Онегиным, чтобы
потом они нашли объяснение ей.
Если в I главе жизнь казалась Онегину однообразной бес-
конечностью, теперь он полон стремительности и дорожит мгно-
веньем встречи (строфа XXX).
В VIII главе в глаголах, передающих движения Онеги-
на, есть одушевление, непрерывность.
В I главе каждое действие гаснет в следующем.
Чтобы открыть «разность» Онегина начала и конца романа,
сопоставим на уроке сходные ситуации в I и VIII главах:
Бывало, он еще в постелет
К нему записочки несут.
Что? Приглашенья? В самом деле,
Три дома на вечер зовут:
Там будет бал, там детский праздник,
Куда ж поскачет мой проказник?
С кого начнет онэ Все равно:
Везде поспеть немудрено.
Проснулся он; ему приносят
Письмо: князь N покорно просит
Его на вечер. «Боже! к ней!..
О буду, буду!» и скорей
Марает он ответ учтивый.
Эта похожесть ситуаций подчеркивает, как нова реакция
Онегина. Ленивое равнодушие и нетерпеливый порыв в одной
и той же раме выглядят особенно контрастно.
Особенно заметен и откровенно обнаружен Пушкиным этот
прием сближения ситуаций ради противопоставления состояний
Онегина в попытках борьбы с хандрой в I главе (строфа
ХЕШ) и со страстью в VIII (строфа XXXIV).
Да и средства борьбы с новым недугом те же, что и с
прежним (чтение, попытка писать).
Сранивая на уроке XLIV строфу I главы и XXXV стро-
фу VIII главы, ученики замечают, как различен характер
41
этого чтения. Онегин начала романа не видит книг, которые
держит в руках. Нет ни названий, ни авторов («на всех раз-
личные вериги»), и в этом сказывается небрежность, сознание
превосходства, столь свойственные юному Онегину.
В VIII главе Онегин полон внимания:
Прочел он Гиббона, Руссо,
Манзони, Гердера, Шамфора,
Madam de 51аё1, Биша, Тиссо,
Прочел скептического Беля,
Прочел творенья Фонтенеля,
Прочел из наших кой-кого,
Не отвергая ничего...
Это не вереница безликих книг, но живая встреча с их
авторами. Нет презрительного отталкивания от «чужого ума».
Внимательность, широта — вот новые качества Онегина, сказав-
шиеся в чтении.
Разумеется, чтение не спасло Онегина от страсти, как не
спасло когда-то от хандры. Если в I главе чтение не могло
заполнить «душевной пустоты» Онегина («Читал, читал, а рее
без толку»), то в VIII главе увлеченность чтением не из-
бавила и не затмила его чувства к Татьяне (строфа XXXVI).
Далее учитель предлагает классу подумать, почему попыт-
ки Онегина избавиться от хандры и бороться со страстью ока-
зались бесполезны.
Борьба Онегина с хандрой была неудачна потому, что это
состояние ему нравилось, оно возвышало Онегина над другими
людьми, помогая сохранить позицию превосходства, укрепляя
в уважении к себе. Борьба со страстью оказалась напрасной,
потому что страсть была подлинной. И это особенно заметно
в попытках Онегина писать. В I главе неудача постигла Онегина
не столько потому, что «труд упорный ему был тошен», сколько
от той же душевной пустоты («зевая, за перо взялся»), Онегину
нечем было жить и, естественно, не о чем писать. Бесчувствие
делает его совершенно чуждым поэзии («Не мог он ямба от
хорея, Как мы ни бились, отличить. Бранил Гомера, Феокрита...»).
В VIII главе Онегин
...так привык теряться в этом,
Что чуть с ума не своротил
Или не сделался поэтом.
Признаться: то-то б одолжил!
А точно: силой магнетизма
Стихов российских механизма
Едва в то время не постиг
Мой бестолковый ученик.
Этой «силой магнетизма», приблизившей Онегина к поэзии, ока-
зывается всепоглощающее чувство. Пушкин открывает нам
состояние, которое делает Онегина доступным поэзии.
Интересно, что описание предтворческого состояния в XXVII
42
строфе VIII главы сходно
И постепенно в усыпленье
И чувств п дум впадает он,
А перед ним воображенье
Свой пестрый мечет фараон.
То видит он: на талом снеге...
И т. д.
со стихотворением «Осень» (1833).
И забываю мир — ив сладкой тишине
Я сладко усыплен моим воображеньем,
И пробуждается поэзия во мне...
И тут ко мне идет незримый рой гостей,
Знакомцы давние, плоды мечты моей...
Сходство обнаруживается и в позе, обстановке, в которой
посещает поэта и героя это состояние:
Как походил он на поэта,	Но гаснет краткий день, и в камельке
Когда в углу сидел один,	забытом
И перед ним пылал камин...	Огонь опять горит — то яркий свет лиет,
То тлеет медленно — а я пред ним читаю
Иль думы долгие в душе моей питаю..
Близость лирического стихотворения Пушкина и внутрен-
него монолога героя подводит беседу к мысли об изменении
авторского отношения к герою в I и VIII главах. Ученики
обращают внимание на то, что в начале романа Пушкин писал:
«Всегда я рад заметить разность Между Онегиным и мной». И
действительно, какую бы сторону жизни мы ни взяли (театр,
поэзия, природа, любовь), в I главе мы чувствуем противостояние
героя и автора. Театр для Онегина — место, где скучают или
разглядывают в лорнет ложи незнакомых дам. Для Пушкина
театр — «волшебный край!». Онегин — «непостоянный обожа-
тель очаровательных актрис». Пушкин называет их иначе: «Мои
богини», и преданно грустит, когда «взор унылый не найдет
Знакомых лиц на сцене скучной».
Природа нема для Онегина. Пушкин расцветает в деревенском
уединении («Я был рожден для жизни мирной, Для деревенской
тишины...»). Любовь неведома Онегину, поклоннику «науки стра-
сти нежной». Пушкин взволнованно пишет о самозабвении люб-
ви («Я помню море пред грозою...»). И даже когда, «условий
света свергнув бремя», автор и герой в конце I главы стали
дружны, меж ними заметно несходство: «Я был озлоблен, он
угрюм»,— пишет Пушкин. Озлобленность временна, угрюмость
постоянна. Пушкин не может быть чужд жизни, Онегин холо-
ден к ней. Но разница не только в этом. Прекрасная летняя
ночь в Петербурге, которая оживила чувства героя и автора,
действует на них по-разному: в Пушкине рождается порыв к
свободе, счастью, поэтической полноте жизни («Адриатические
волны, О Брента! нет, увижу вас...»). Онегин остается в элеги-
ческом оцепенении, в нем нет пушкинского упоения жизнью:
С душою, полной сожалений,
И опершися на гранит,
Стоял задумчиво Евгений...
Итак, в I главе, даже подружившись, автор и герой остают-
ся во многом противоположны. В VIII главе Пушкин берет
43
под защиту Онегина, отнимая у светского человека право су-
дить героя. Перечитывая VII—XI строфы VIII главы, мы
задаем ученикам вопрос: кто участвует в диалоге? После вни-
мательного прочтения ученики отмечают, что автор спорит с
«добрым малым», похожим на «целый свет», который судит
об Онегине по законам света. Это мнение запоздало: герой
изменился. Пушкин ставит своего светского собеседника в ту-
пик прямым вопросом: «Знаком он вам?» И приведя в замеша-
тельство «доброго малого», автор прямо вступается за Онегина
(«Зачем же так неблагосклонно Вы отзываетесь о нем?»). Для
света «посредственность одна... по плечу и не странна», а Оне-
гин «корчит... чудака».
В X и XI строфах Пушкин противопоставляет два жизнен-
ных пути. «Блажен, кто смолоду был молод» и, выполняя все
правила света, заслужил в конце жизни репутацию «прекрас-
ного человека». Это путь посредственности, вознагражденной
благополучием. Пушкин и себя, и Онегина видит на другой
стезе:
Но грустно думать, что напрасно
Была нам молодость дана,
Что изменяли ей всечасно,
Что обманула нас она...
Это трагический путь лучших героев романа (Онегина, и
Татьяны, и, как мы позднее убедимся, погибшего Ленского, и
отчасти самого автора). Это мучительный путь тех, кому «неснос-
но... Глядеть на жизнь, как на обряд», кто не разделяет с
толпой «Ни общих мнений, ни страстей».
Итак, в VIII главе ученики видят, как Пушкин отдает
Онегину многие из своих чувств, которые герой уже способен ис-
пытывать1. Эта разность в отношении автора к герою сказы-
вается и в эпиграфах к первой и последней главам романа, и
в их начальных строфах. Эпиграф к I главе, взятый из Вя-
земского, вполне ироничен: «И жить торопится и чувствовать
спешит». Нетерпение юности еще понятно («жить торопится»),
но подстегивание чувств смешно («чувствовать спешит»). Эпиг-
раф к VIII главе исполнен трагизма: «Прощай, и если на-
всегда, то навсегда прощай» (Байрон). Если I глава откры-
вается исповедью героя, в которой обнаруживается прозаизм
его сознания, то VIII глава — исповедью автора, которая
1 В литературоведении VIII глава романа трактуется и как апофеоз
Онегина, и как обвинение ему. Г. П. Макогоненко пишет о «нравственном воз-
рождении личности Онегина через любовь» (Роман Пушкина «Евгений Онегин».
М., 1963, с. 110). Д. Д. Благой считает, что «в VIII главе Онегин в основном
остался тем же, что был... хотя он головой выше светского общества, он настоль-1
ко им же испорчен, что навсегда расстаться с ним, зажить другой, более достой-
ной и осмысленной жизнью он не в состоянии». По мнению исследователя,
«в тоне... иронии поэт на протяжении почти всей последней главы рассказывает
о любви Онегина» (Мастерство Пушкина. М., 1955, с. 191 и 195).
44
обнажает рождение его поэзии и преображение его музы. Про-
заизм начала романа и напряженный лиризм последней главы
оказываются для учеников вехами, которые позволяют опреде-
лить, насколько существенно изменилось отношение автора к
герою. В итоге 1-го урока перед учениками остро возникает воп-
рос: что же так разительно изменило Онегина?
Таким образом, разрешение проблемной ситуации этого урока
приведет к возникновению новой. Это и есть та «цепная реак-
ция» вопросов, из которой, по нашему мнению, слагается воз-
можная последовательность проблемного анализа.
Домашнее задание. При проблемном анализе нам очень важно
давать учащимся опережающие задания, которые готовили
бы их к деятельному участию в следующем уроке. Поэтому мы
предлагаем классу подумать над вопросом: под влиянием каких
событий изменился Онегин? Менее развитый класс требует диф-
ференцированного задания. Одним ученикам предлагается поду-
мать над воп-росом: как отразилась на Онегине деревенская
жизнь? Другим — что принесла Онегину дружба с Ленским?
Третьим — какие чувства в Онегине вызвала любовь Татьяны?
Характер заданий определяется тем, что при первом прочтении
романа ученики, как правило, склонны думать, что дуэль Оне-
гина с Ленским — единственный импульс к перелому. Следующий
урок, углубляя первоначальное восприятие романа, позволит вось-
миклассникам увидеть многообразие причин изменения героя.
Дифференциация задания вызвана и объемом материала, кото-
рый ученикам необходимо пересмотреть к следующему уроку
(II—VI главы романа).
Однако в проблемном анализе очень существенны и задания,
закрепляющие изученное ранее. Сам принцип проблемного пути
анализа предполагает, что дальнейшее движение разбора вызва-
но осознанием предшествующего звена. Каждый следующий урок
коренится в предыдущем. Однако и задания по закреплению
пройденного не должны носить характер чисто воспроизводя-
щий. При проблемном обучении мы стремимся к тому, чтобы в
задании ученики применили полученные знания в новой ситуа-
ции, встретились с новой трудностью и попытались ее преодо-
леть. При этом нам представляется существенно важным не
перегружать учеников большим по закреплению материалом.
Не описательность, а мысль, не воспроизведение, а применение
знаний — вот цель заданий, которые в преподавании литера-
туры выполняют функцию «проверки решения», укрепившуюся как
один из этапов проблемной ситуации в ряде других предметов.
Для такого типа задания по описанному выше уроку мы выбра-
ли два небольших отрывка из статьи Писарева «Пушкин и Бе-
линский» («Евгений Онегин»):
«Скука Онегина не имеет ничего общего с недовольством жизнью... Эта
скука есть не что иное, как простое физиологическое последствие очень бес-
45
порядочной жизни... Человек так устроен от природы, что он не может постоян-
но обжираться, упиваться и изучать «науку страсти нежной». Самый крепкий
организм надламывается или по крайней мере истаскивается и утомляется,
когда он чересчур роскошно пользуется разнообразными дарами природы».
«Из-за чего суетятся, сгибаются в дугу, актерствуют и подличают самые пре-
зренные люди? Из-за чего Молчалин ходит на задних лапках перед Фамусовым
и перед всеми его важными гостями? — Из-за презренного металла, которым
поддерживается бренное существование. А ради чего Онегин скачет стремглав
по почте и приготовляется к хождению на задних лапках перед умирающим
родственником? Денег ради,—отвечает Пушкин со свойственною ему откровен-
ностью. Онегин унижается перед дядей, Молчалин унижается перед началь-
ником; побудительная причина у обоих одна и та же»1.
Эти цитаты записаны на доске, одну из них каждый ученик пе-
реписывает в тетрадь и дома обдумывает ответ на вопросы: прав
ли Писарев в оценке Онегина? Как объяснить поведение героя,
которого критик «разоблачает»?
Мы не считаем возможным поручить ученикам сразу прочесть
всю статью Писарева не только потому, что это было бы для них
слишком обременительно. Писарев с его блестящим остроумием,
уничтожительной иронией, рационализмом доказательств может
сразу подчинить себе неопытное сознание. Это тем более вероят-
но, что Писарев в целях литературной полемики использует
внеисторический подход к героям пушкинского романа, созна-
тельно игнорирует авторскую позицию в освещении событий и
персонажей и заменяет ее другой позицией — демократического
критика 60-х годов. Внеисторизм и неразличимость авторской по-
зиции — реальные беды сознания наших учеников. Стихийно
и наивно они делают подчас то, что Писарев делает сознательно
(разумеется, на ином уровне и в ином оформлении мысли).
Однако снижение героев (Онегина, Ленского, реже Татьяны)
при первом чтении романа — характерная черта ученического
восприятия, которую необходимо преодолеть в анализе. Отрыв-
ки из статьи Писарева помогают ученикам выявить те пласты
восприятия, которые, быть может, не были открыты уроком
и остались тайно действующей силой в сознании учеников. Если
ученики действительно убеждены в выводах прошедшего уро-
ка, они попытаются опровергнуть мысли Писарева, которые по-
кажутся им несправедливыми. Ведь в самом деле, вряд ли
хандра Онегина была лишь следствием физиологического пре-
сыщения. Писарев не видит в Онегине того недовольства жизнью,
которое составляет исходную точку движения героя в романе.
И убежденные материалом урока, ученики замечают это. «Онегин
скучает не только оттого,— пишет один из них в ответе на
вопрос задания,— что среди пиров был «неосторожен и здоров».
Онегин приехал в деревню, но не перестал скучать. Помещики
ему были чужими, как и светские люди». Действительно, избав-
ление Онегина от света не стало для героя избавлением от
1 Писарев Д. И. Соч. в 4-х т. М„ 1956, т. 3, с. 311—312, 318.
46
скуки. И это простое уточнение делает суждение Писарева неубе-
дительным.
Отождествление Писаревым Молчалива и Онегина также
представляется ученикам несправедливым. «Онегин не унижа-
ется, он не льстит дяде, и ему противно, что он едет к дяде,
хотя не любит его,— пишет ученица С.— Молчалину ничего не
стыдно. Он ради карьеры готов на все, на любую подлость.
А еще важно, что Онегин, когда получил наследство, не поехал
сразу обратно. Он не только о деньгах думал, и жадности в нем
не было: «Ярем он барщины старинной Оброком легким заменил».
Молчалин бы этого никогда не сделал».
Итак, ученики, убежденные анализом текста в незаурядности
Онегина, оказываются способными защитить героя, найти новые
факты, подтверждающие их отношение к Онегину, вызванное
уроком.
Урок 2-й. «Им овладело беспокойство» (Под влиянием каких
событий изменился Онегин?)
В начале урока определяем события, которые отделяют
VIII главу от I. Задача урока — найти следы этих событий
в сознании и поведении героя. Это весьма трудная и важная
задача, ибо мы считаем верной мысль Л. Выготского о динами-
ческом изменении характера Онегина и течения самого романа,
который построен на неожиданности, парадоксальности, неза-
данности поведения героев1. Ведь это и позволяет Пушкину пе-
редать бесконечность, сложность жизни.
Выполняя домашнее задание (Как повлияла на Онегина жизнь
в деревне? Что принесла Онегину дружба с Ленским? Какие
чувства в Онегине вызвала любовь Татьяны?), ученики часто
склонны не замечать тех изменений, которые приносит Онегину
деревенская жизнь и новые встречи. Восьмиклассники обычно
считают, что деревенская жизнь была докучна Онегину, отмечая
его бегство от соседей-помещиков и его равнодушие к сельским
пейзажам. Ученики говорят о том, что дружба с Ленским не
могла повлиять на Онегина, так как в их отношениях Онегин
всегда оставался старшим, «судьей». При этом обычно ученики
вспоминают разговор Онегина с Ленским в начале III главы
(«Они дорогой самой краткой...»). Поучительность тона Онегина в
объяснении с Татьяной также скрывает от учеников взволно-
ванность героя ее письмом.
Проблемная ситуация урока развивается как опровержение
учителем поверхностных читательских впечатлений учеников.
Действительно, жизнь в деревне не может разрушить в Онегине
чувство превосходства над людьми, которое владело им в Петер-
бурге. Это сознание превосходства, пожалуй, лишь укрепилось.
1 См. Выготский Л С Психология искусства М., 1968, с 288
47
Разговоры сельских помещиков «о вине, о псарне, о своей родне»
Онегина, разумеется, не занимают. Он старается уединиться (не-
даром «...с заднего крыльца Обыкновенно подавали Ему донского
жеребца, Лишь только вдоль большой дороги Заслышит их до-
машни дроги...»). Онегина раздражают встречи с провинциалами
(именины Татьяны). На первый взгляд кажется, что к сельской
природе Онегин остается также нечувствителен:
Два дня ему казались новы
Уединенные поля,
Прохлада сумрачной дубровы,
Журчанье тихого ручья;
На третий роща, холм и поле
Его не занимали боле...
Учитель поможет ученикам заметить, что в этих строках
I главы мгновенность охлаждения Онегина к деревне передана
Пушкиным в самой пластике стиха. Пока поля, дубровы и
ручей казались Онегину «новы», они имели качества (эпитеты:
«уединенные», «сумрачной», «тихого»), были проявлены в состоя-
нии («прохлада», «журчанье»). На третий день все это как бы
облетело, предметы стали голы и беззвучны («роща, холм и по-
ле»), Но это охлаждение к природе только первая реакция
Онегина на деревенскую жизнь. Постепенно он втягивается в не-
торопливое течение сельской жизни и находит в ней свое оча-
рование. В IV главе мы читаем строки (строфа XXXVIII),
удивляющие приверженностью Онегина к естественным занятиям.
Класс важно убедить, что деревенская жизнь приближает Оне-
гина к природе. Может быть, поэтому Пушкин освобождает
строки романа от резких эпитетов, которые были в черновиках:
Деревня, где скучал Евгений,
Была пустая сторона.	(6, 263)
Деревня вернула Онегина к книгам, от которых он отрекся
в Петербурге. Чтобы показать ученикам благотворность этой
перемены, учитель может обратиться к черновикам романа, по-
казать работу поэта над этой строфой. Начальная строка
XXXVIII строфы звучала в черновике так:
Прогулки, ночью сон глубокой... (6, 371)
В черновой и беловой рукописях романа резко подчеркивалась
прозаическая скука деревенской жизни, утомительная для Оне-
гина:
И дома киснет (преет) целый день. (6, 374)
В глуши что делать в эту пору?
Гулять? Но голы все места,
Как лысое Сатурна темя
Иль крепостная нищета. (6, 599)
В окончательном тексте резкость оценки Онегиным деревенской
48
жизни снимается. Строфа XLI1I IV главы как бы прибли-
жается к описанию жизни самого Пушкина в Михайловском,
отзвук ее мотива слышен в стихотворении «Зима. Что делать
нам в деревне?» (1829).
Однако поначалу сближение с природой было для Онегина
игрой, подражанием «великим» (Байрону), Пушкин иронизиро-
вал над героем:
Онегин жил анахоретом;
В седьмом часу вставал он летом
И отправлялся налегке
К бегущей под горой реке;
Певцу Гюльнары подражая,
Сей Геллеспонт переплывал,
Потом свой кофе выпивал...
Но уже следующая строфа IV главы свидетельствует о непри-
творном погружении Онегина в «уединенье, тишину» деревенской
жизни. Поэтическим подтверждением этого оказываются вос-
кресшие эпитеты («лесная тень, журчанье струй»). Эта радость
несуетливой, природной жизни, которой Онегин отдает предпоч-
тение, «Забыв и город, и друзей, И скуку праздничных затей»,—
новая примета изменения героя1. В речи Онегина, городского
жителя, появляются образы природы. Убеждая Татьяну в том,
что ее чувство преходяще, Онегин сравнивает его с природ-
ной жизнью:
Послушайте ж меня без гнева:
Сменит не раз младая дева
Мечтами легкие мечты;
Так деревцо свои листы
Меняет с каждою весною.
Так, видно, небом суждено.
Итак, рассмотрев эти аргументы, класс убеждается, что в де-
ревне Онегину открылась привлекательность естественной жизни,
герой стал менее чужд природе.
Далее на уроке обращаемся к мотиву дружбы Онегина и Лен-
ского. Предлагаем классу вопросы: почему Онегин свел знакомст-
во с Ленским? Как Пушкин относится к их дружбе? Что более
всего отличает Ленского от Онегина? Почему пылкие чувства
Ленского вызывают у Онегина «невольный вздох сожаленья»?
В XIII строфе II главы Пушкин подчеркивает разность
героев, которая усилена в сравнении с черновиком:
Стихи и проза, лед и пламень	Заря и полдень. (6, 560)
Не столь различны меж собой.	Заря и полночь. (6, 275)
Говоря, что сходятся Онегин и Ленский «от делать нечего»,
Пушкин предупреждает читателя («первый каюсь я»), подчерки-
1 Г. П. Макогоненко замечает по этому поводу: «В деревне он обрел ранее
неведомые ему ощущения полноты жизни, радость понимания природы» (Ро-
ман Пушкина «Евгений Онегин». М., 1963, с 83).
49
вает непрочность этой дружбы. Ученикам важно показать, что
дело здесь не только в разности этих людей, но в том, что Онеги-
ну дружество не свойственно. Его характерное состояние — от-
чужденность. Ленский лишь временное «исключение». Предла-
гаем классу сравнить варианты текста. В черновой рукописи
была строфа, где Евгений раскрывался как человек, более от-
крытый добру и высоким понятиям. В беловой рукописи эти
качества сужаются, в окончательном тексте — почти исчезают:
Черновая рукопись
Не посвящал друзей в шпионы,
Не думал, что добро, законы,
Любовь к отечеству, права —
Для оды звучные слова.
Но понимал необходимость
И час покоя своего
Не отдал бы ни для кого.
Он очень уважал решимость,
Гонимой славы нищету,
Восторг и сердца правоту. (6, 277)
Беловая рукопись
Не посвящал друзей в шпионы,
Хоть думал, что добро, законы,
Любовь к отечеству, права —
Одни условные слова.
Но уважал в других решимость,
Гонимой славы красоту,
Талант и сердца правоту (6, 561)
В романе (XIV строфа II главы) осталось лишь одно:
«вчуже чувство уважал». Описание обстановки, которым Пуш-
кин сопровождает беседы Онегина с Ленским (XLVII стро-
фа VI главы), оттеняет состояние охлажденной, угасающей
души Онегина, «едва» согретой присутствием юного поэта:
Огонь потух: едва золою
Подернут уголь золотой;
Едва заметною струею
Виется пар, и теплотой
Камин чуть дышит. Дым из трубок
В трубу уходит...
Онегин разочарован, в свете убил он восемь лет, «утратя жиз-
ни лучший цвет». Но душа героя не мертва. Онегин трезв,
не верит чувствам, однако тоскует по ним. В черновике эта мысль
была выражена откровенно:
Кто чувству верит — тот поэт. (6, 276)
Общение с Ленским усиливает в Онегине потребность оду-
шевления, чувств. Наивную пылкость Ленского, его влюблен-
ность, интерес к «вечным» вопросам («Племен минувших до-
говоры, Плоды наук, добро и зло, И предрассудки вековые,
И гроба тайны роковые, Судьба и жизнь в свою чреду...»)
Онегин не осмеял «огнем нежданных эпиграмм». Хотя Евгений,
судя по I главе романа, ко всему, даже к себе, готов отне-
стись иронически. Правда, Онегин сохраняет позу достоинства,
слушает Ленского «с важным видом» (ср. в I главе: любил
«С ученым видом знатока Хранить молчанье в важном спо-
ре»). Но в отношении Онегина к Ленскому Пушкин позволяет
нам увидеть не только снисходительность, но и гуманность:
50
«Он охладительное слово В устах старался удержать». Пушкин
постоянно смягчает реплики Онегина, работая над III главой.
Развивая литературный «слух» учеников, учитель покажет им
эту работу поэта:
Уймись, мой милый, ради бога...	Да полно, милый, ради бога...
Ну просто объявить нельзя ль,
Что ты влюблен...
Да полно, полно, ради бога. (6, 304)
В юном Ленском «Онегину все было ново». Онегин, который
раньше бранил Гомера, Феокрита, теперь внимательно слушает
«отрывки северных поэм» Ленского:
И снисходительный Евгений,
Хоть их немного понимал,
Прилежно юноше внимал.
Это пусть очень робкое, но очевидное приближение (может
быть, еще со стороны, «вчуже») к искусству. И оно возможно по-
тому, что в Онегине пробуждается потребность чувствовать:
Но чаще занимали страсти
Умы пустынников моих.
Ушед от их мятежной власти,
Онегин говорил об них
С невольным вздохом сожаленья.
Мы любим слушать иногда
Страстей чужих язык мятежный,
И нам он сердце шевелит.
В беловой рукописи II главы Пушкин наделял Онегина
живыми следами прошлых чувств:
Но вырывались иногда
Из уст его такие звуки,
Такой глубокий чудный стон,
Что Ленскому казался он
Приметой незатихшей муки.
И точно: страсти были тут,
Скрывать их был напрасный труд. (6, 562)
Из окончательного текста эти строки убраны. Онегин знал
лишь «науку страсти нежной», которая не имела ничего обще-
го с «глубокими ранами любви», тревожившими Пушкина («По-
гасло дневное светило...»). В опыте героя этого не было, и
Пушкин строго отдаляет себя от Онегина.
Оживление сердца в Онегине, эта потребность чувств — пока
лишь отзвук пылкости Ленского, растревоженность чужим волне-
нием. До собственного чувства Онегин еще подняться не может
даже тогда, когда получает письмо влюбленной Татьяны. Его
отношение к Татьяне — лишь эхо ее искренних чувств. Однако
важно, что Онегин, «утратя жизни лучший цвет» в «науке
страсти нежной», Онегин, равнодушный к любви и разочарован-
51
ный в ней, вдруг чувствует в себе ее возможность:
Но, получив посланье Тани,
Онегин живо тронут был:
Язык девических мечтаний
В нем думы роем возмутил...
В черновой рукописи III главы Пушкин предполагал, что
Онегин может влюбиться в Татьяну после первого же посещения
Лариных. Здесь герой более отзывчив:
В постели лежа наш Евгений
Глазами Байрона читал.
Но дань вечерних размышлений
В уме Татьяне посвящал —
Проснулся он денницы ране,
И мысль была все о Татьяне.
Вот новое подумал он —
Неужто я в нее влюблен,
Ей-богу это было б славно.
Решил и скоро стал Евгений
Как Ленский.
Ужель Онегин в самом деле
Влюбился?	(6, 307—308)
Почему Пушкин отверг эту возможность даже влюбленности,
а не любви Онегина? В классе возникает проблемная ситуация,
ведущая к сопоставлениям черновика и окончательного текста
в одном из сюжетных узлов романа.
Письмо Татьяны в черновых вариантах также прямо подводит
Онегина к любви:
В нем прервался холодный сон. (6, 345)
В окончательном тексте письмо Татьяны на мгновение погру-
жает Онегина в «сладостный, безгрешный сон», но не ведет
к пробуждению сильных чувств. Вместе с тем Пушкин убирает
из текста приметы внешней небрежности героя, его привычного
высокомерия. В черновой рукописи III главы Онегину был
дан жест равнодушия:
Внук няни к вечеру явился,
Соседа видел он — ему
Письмо вручил он самому.
И что ж сосед — верхом садился
И положил письмо в карман. (6, 325)
Татьяна — вот и весь роман.
Ученики на первых порах готовы видеть в Онегине равнодушие
и даже высокомерие, которые проявились в отповеди Татьяне.
«Татьяна Онегину была неинтересна. Любовь блестящих свет-
ских красавиц наскучила ему. Наивная Татьяна казалась Оне-
гину простодушной» — вот один из характерных ответов на этот
вопрос. Однако ученики с помощью учителя замечают и другое.
52

В Онегине есть честность самооценки. Зная, что «чувствий пыл
старинный им на минуту овладел», Онегин не хочет обмануть
«доверчивость души невинной». Онегин останавливает себя,
трезво отказывается принять возможность чувства за искреннюю
любовь. И в этом видна способность Онегина понять глубину
любви Татьяны. Искренность ее признания отвела Онегина от
привычной игры. Таким образом, отказ Онегина от любви, в
глазах Пушкина, был свидетельством не только жестокости, но
и благородства героя. Начальные строфы IV главы (VII и
VIII) даются одновременно как внутренний монолог Онегина
и иронически-горькое размышление Пушкина. Презрение к «нау-
ке любовной» естественно для поэта. Но в Онегине, поклоннике
«науки страсти нежной», это ново. По ходу романа Пушкин по-
стоянно подчеркивает отличие Онегина от людей обыденной
судьбы.
Современники (А. Бестужев, Ф. Булгарин, И. Киреевский)
упорно этого не замечали, приравнивая героя «к числу людей,
каких встречали дюжинами на больших улицах». В XVII стро-
фе II главы, как в начале VIII главы, Онегин дан на фоне
посредственности, которая каждый раз вводится на страницы
романа оборотом: «Блажен, кто...» Неординарность Онегина
подчеркнута и в IV главе. Равнодушие героя к любви (стро-
фы IX и X) делает еще более заметным то одушевление, которое
испытывает Онегин, «получив посланье Тани». Так в самой ком-
позиции главы ученики заметят влияние, которое оказала на Оне-
гина встреча с Татьяной. Ощущение глубины, значительности
личности Татьяны, поэтичности ее натуры присутствует уже в
первом впечатлении героя. «Я выбрал бы другую, Когда б я был,
как ты, поэт»,— говорит Онегин Ленскому. Но Онегин не поэт —
человек, верящий «в мира совершенство», напротив, он скеп-
тичен и разочарован. Онегин понимает, что его приближение
к романтическому, идеальному миру Татьяны разрушительно.
И он избегает этой гибельности, хотя для Татьяны и «гибель
от него любезна».
Наконец, Онегин отвечает Татьяне исповедью, и в этом тоже
сказывается признание им значительности, глубины, чистоты ее
чувства. «Он слушал Ленского с улыбкой», перед Татьяной Евге-
ний взволнованно открывает себя. В исповеди Онегина для уче-
ников становится ясной еще одна причина его отказа от любви:
Но я не создан для блаженства;
Ему чужда душа моя...
Позднее, в Петербурге, Онегин поймет, «как... ошибся, как
наказан», и повторит это слово в своем письме к Татьяне:
Внимать вам долго, понимать
Душой все ваше совершенство,
Пред вами в муках замирать,
Бледнеть и гаснуть... вот блаженство!
53
Но пока, в саду Лариных, Онегин думает, что обычный путь
человеческий не для него, что «вольность и покой замена счастью»,
к которому стремятся обыкновенные люди. Чувство превосходст-
ва над ними заставляет Онегина пресечь возможность любви.
Это убеждение Онегина в конце концов сказывается в повторах:
«Когда бы жизнь домашним кругом я ограничить» и т. д. или
«Семьи, где бедная жена...» и т. д. Эти повторы, на которых
держатся красиво развернутые фразы Онегина, свидетельст-
вуют об обдуманном строе речи. Исповедь Онегина разделена на
строфы. В ней нет слитности взволнованных признаний, единства
чувства, которое ведет к нарушению привычного строя речи
романа в стихах. Так же потом будет разбито на строфы и объяс-
нение Татьяны с Онегиным в VIII главе. А письма Татьяны
и Онегина даны без обозначения строф.
Итак, Онегин еще не способен чувствовать, но откликается
на взволнованность других, он хотел бы одушевления и искрен-
ности и сожалеет о том, что они утрачены. И потому в IV гла-
ве Пушкин призывает читателя не осуждать Онегина:
Вы согласитесь,, мой читатель,
Что очень мило поступил
С печальной Таней наш приятель;
Не в первый раз он тут явил
Души прямое благородство...
Почему Пушкин настаивает: «не в первый раз...»? Да пото-
му, что и с Ленским было так же, потому, что Онегин предпочел
«уединенье, тишину» светскому «омуту», потому, что «Ярем он
барщины старинной Оброком легким заменил...», правда, «Чтоб
только время проводить»1.
Что же помешало Онегину быть благородным на именинах
Татьяны? Чем объяснить его раздражение? Почему он обру-
шивается на Ленского? — эти вопросы переключают внимание
класса на два эпизода, рассмотрение которых завершает раз-
говор о причинах эволюции Онегина: именины и дуэль.
Ленский обещал, что у Лариных никого не будет, но дом по-
лон гостей. С ними вынужден общаться Онегин, а он так тщатель-
но хранил свое презрительное уединенье! Онегина, с одной сторо-
ны, раздражает это невольное присоединение к скотининым и
пустяковым. С другой — попав на деревенский бал, Онегин вспо-
минает привычный в свете способ поведения.
Характерно, что Пушкин в сцене именин откровенно сочувст-
вует Ленскому («Ленский мой»). Чувства юного поэта наивны,
но искренни, а Онегин, как в Петербурге, играет с чувствами,
в его поведении есть намерение показать Татьяне непрочность
любви, взорвать идиллический мир Ленского. Но в мире искрен-
них людей (Ленского, Татьяны) игра с чувствами невольно
1 В черновиках этот поступок Онегина объясняется лишь тщеславием: «чтоб
удивить» (6, 264).
54
превращается в игру с судьбами. И Онегин, сам того не желая,
толкает события к катастрофе.
Конечно, и скука, и бессодержательность жизни вели Онеги-
на к игре. «Спектакль» давался и для Ленского, дабы поубавить
в нем наивной веры:
Заметив, что Владимир скрылся,
Онегин, скукой вновь гоним,
Близ Ольги в думу погрузился,
Довольный мщением своим.
Скептицизм Онегина разрушил романтизм Ленского. Намере-
ние «Ленского взбесить», отомстить ему за те неловкости, кото-
рые Онегину у Лариных пришлось испытать, обернулось разру-
шением восторженного отношения Ленского к миру. Доверчи-
вость человека, который «верит в мира совершенство», разбита:
Что слышит он? Она могла...
Возможно ль? Чуть лишь из пеленок,
Кокетка, ветреный ребенок!
Уж хитрость ведает она,
Уж изменять научена!
Не в силах Ленский снесть удара...
Онегин не заметил, какое потрясение испытал Ленский. И вы-
зов на дуэль для Онегина был неожиданным. Хотя Евгений
принял картель «без лишних слов», «тайный суд» совести при-
зывает его осудить себя.
...Евгений
Наедине с своей душой
Был недоволен сам собой.
Душа Онегина жива, но не обнаруживается в поступке. Лишь
смерть Ленского освободит эту душу из плена, заставит про-
явиться открыто «в тоске сердечных угрызений», скитаниях, поис-
ках цели жизни, любви. Пока же Онегин, «всем сердцем юношу
любя», идет на дуэль и убивает поэта.
Пушкин дал Онегину гадкое зеркало — Зарецкого, для кото-
рого дуэль — такая же привычная вещь, ведь и для Евгения
«правила» — кумир (строфа XXVI). Скептик Онегин любил в
цинике Зарецком
...и дух его суждений,
И здравый толк о том, о сем.
Он с удовольствием, бывало,
Видался с ним...
Это еще одно обвинение Онегину, которого Пушкин этим «родст-
вом» снижает.
Нам важно, чтобы они уловили один из художественных
приемов композиции, позволяющий видеть авторское отношение
к герою. Определения, которыми Пушкин характеризует Онегина
после дуэли (строфа XLII VI главы), стали суровее.
55
Как в описании гибели Ленского Пушкин открывает читателю
свое отношение к дуэли друзей — ужасному, трагическому со-
бытию? Почему совершилось это преступление? Почему «враги
стоят, потупи взор»? Почему благородный Онегин стал убий-
цей друга, убийцей юного поэта? — эти вопросы завершают урок.
С помощью их восьмиклассники обнаружат, что дуэль —
кульминация, переломный момент в судьбах всех героев. Лен-
ский убит. Татьяна увидела уже наяву, а не во сне, что идеаль-
ный герой ее мечтаний способен на преступление, на убийство.
Онегин «сражен» смертью Ленского. Оказалось, что ему не-
чем гордиться, что «чувство превосходства» над обществом было
мнимым (вот когда реализовался вполне смысл эпиграфа к
роману!). Оказалось, что, презирая общество, Онегин не спосо-
бен быть «мужем с честью и умом». Оказалось, что ради мнения
«глупцов» он готов убить «на поединке друга». Оказалось, что
скептицизм, недоверие к чувствам и неспособность к искренно-
сти доводят до преступления.
Пушкин не раз подчеркивает этот мотив в истории дуэли:
Он мог бы чувства обнаружить,
А не щетиниться, как зверь,—
в этом винит себя Онегин еще до дуэли.
Теперь, «в тоске сердечных угрызений», Онегину предстоит
измерить свою вину. Эта вина усугубляется тем, что Пушкин
говорит о двух возможных судьбах Ленского. Чтением XXXVII
и XXXVIII строф мы заканчиваем урок.
Домашнее задание. Предлагаем классу обдумать основной
вопрос следующего занятия: кто был убит на дуэли: будущий
помещик или «поэт, задумчивый мечтатель»? Следующие два
вопроса домашнего задания даются на выбор: 1. Есть ли в ранней
лирике Пушкина стихи, похожие на элегии Ленского? 2. Запиши-
те суждения Писарева в тетрадь:
«Единственно возможное объяснение этого нелепейшего случая состоит
в том, что оба они, Ленский и Онегин, совершенно ошалели от безделья и от
мертвящей скуки. Онегину захотелось взбесить Ленского и таким образом
отомстить ему за то, что у Лариных на именины Татьяны собралось много
гостей, между тем, как Ленский говорил Онегину, что не будет никого из по-
сторонних»;
«Светский предрассудок обязывал Онегина идти навстречу опасности, но
светский предрассудок нисколько не запрещал ему выдержать выстрел Ленского
и потом разрядить пистолет в воздух... Однако он поступил как раз наоборот
Он первый стал поднимать свой пистолет и выстрелил именно в то самое
время, когда Ленский начал прицеливаться. Почему же он так сделал?.. Чувст-
во самосохранения одержало верх над всеми предварительными соображениями»1
Ответьте на вопрос: прав ли Писарев в своих объяснениях
поступков пушкинских героев?
1 Писарев Д. И. Собр. соч. в 4-х т. М., 1956, т. 3, с. 325, 332.
56
Урок 3-й. «Поэта обыкновенный ждал удел» (Почему Лен-
ского при высоте его идеалов мог ждать «обыкновенный удел»?)
Проблемная ситуация урока создается самим текстом романа.
Когда ученики вдумываются в XXVII и XXXVIII—
XXXIX строфы VI главы, они отчетливо представляют, как
Ленский облачится в стеганый халат, как скончается «посреди
детей, Плаксивых баб и лекарей», но их поражает, что Пушкин
обнаруживает высокие возможности Ленского:
Быть может, он для блага мира
Иль хоть для славы был рожден...
Восьмиклассники решительно отказываются видеть в его поэзии
«животворящий глас», думать, что «его умолкнувшая лира Гре-
мучий, непрерывный звон В веках поднять могла». При пер-
воначальном восприятии романа ученики склонны снижать
образ Ленского. Они остро чувствуют авторскую иронию и не
замечают глубоких причин авторского сочувствия Ленскому.
Поэтому перед учителем возникает трудная задача — обнаружить
сложность авторского отношения к герою, преодолеть однознач-
ность читательской оценки. Решение этой задачи ведет к поискам
проблемного вопроса, который бы обнаружил некое противо-
речие в герое и был достаточно емким, чтобы вместить сложное
содержание последующего анализа. В домашнем задании мы
уже поручили ученикам подумать над тем, кто был убит на
дуэли: «поэт, задумчивый мечтатель», или будущий помещик.
В классе мы можем дать варианты этого вопроса: почему и вы-
сокий, и обыкновенный удел, по мнению Пушкина, возможен
для Ленского? Почему Ленского при высоте его идеалов мог
ждать обыкновенный удел?
Многие ученики готовы видеть в Ленском добрые человече-
ские качества: искренность, мечтательность, доверчивость, пыл-
кость, простодушие. Однако эти свойства в глазах учеников
оказываются лишь частными достоинствами. Такое рассмотре-
ние героя никак не может объяснить, почему Ленский стал
одним из главных героев романа, почему его смерть потрясла
и преобразила Онегина, заставила страдать Татьяну, во многом
изменила ее отношение к Онегину, наконец, почему автор скор-
бит о Ленском, почему, завершая повествование о нем в VI гла-
ве, прощается со своей юностью. Поэтому в классе мы предла-
гаем ученикам подумать над вопросами: что в облике, поведе-
нии и чувствах Ленского дает возможность предположить высо-
кую его судьбу? Какие стороны характера и идеалов Ленского
связывают его с умонастроением декабристов? Смог ли Ленский
осуществить в жизни свои мечтания? Что мешало ему сделать
это? Когда Пушкин сочувствует Ленскому и почему иронизирует
над ним? Как выражено отношение автора к герою? Почему
Пушкин, дописав жизнь Ленского, прощается со своей юностью?
57
Возвышение героя в глазах учащихся на уроке достигается
тем, что в Ленском обнаруживаются не только романтическая
мечтательность, но и энтузиазм, цельность чувства, преданность
своим убеждениям, способность ценою жизни отстаивать их.
В портрете Ленского (VI строфа II главы) соседствуют
приметы свободолюбивого одушевления и наивности («вольно-
любивые мечты» и «кудри черные до плеч»).
Но Ленский «из Германии туманной» привез не только «куд-
ри черные до плеч» и пылкий fa^on de parler. Он «поклон-
ник славы и свободы», он пылок и порывист, он готов писать
оды (жанр, очень любимый декабристами). На фоне онегинского
разочарования остро проявлен энтузиазм Ленского, который «ве-
рит мира совершенству». В описании этих верований юного
поэта и начинает проступать его связь с декабристскими настрое-
ниями:
Он верил, что друзья готовы
За честь его приять оковы,
И что не дрогнет их рука
Разбить сосуд клеветника;
Что есть избранные судьбами.
Людей священные друзья;
Что их бессмертная семья
Неотразимыми лучами
Когда-нибудь нас озарит
И мир блаженством одарит.
Кто эти «людей священные друзья», дарящие миру «бла-
женство»? «Речь, бесспорно, идет о масонской ложе или о поли-
тическом тайном обществе»,— замечает по этому поводу
IO. М. Лотман1. Разумеется, Ленский не член декабристского
общества. Его идеалы не конкретизированы Пушкиным поли-
тически:
Негодованье, сожаленье,
Ко благу чистая любовь
И славы сладкое мученье
В нем рано волновали кровь.
На что негодованье? О чем сожаленье? Об этом не сказано, но
в общей форме здесь выражен тот комплекс чувств, которыми
были наделены многие декабристы и сам Пушкин в своей вольно-
любивой юности. Достаточно вспомнить знакомые ученикам
строки стихотворений «Чаадаеву», «Деревня», чтобы почувст-
вовать эту близость. Ленский наделен романтическим мироощу-
щением, которое, в глазах Пушкина, было психологической и идео-
логической основой декабризма. Глубокий драматизм «несоот-
ветствия, с одной стороны, замыслов и планов декабристов,
с другой — средств, которыми они располагали для их выполне-
1 Лотман Ю. М. К эволюции построения характеров в романе «Евгений
Онегин».— В кн.: Пушкин. Материалы и исследования. М.-— Л., 1960, т. III,
с. 146.
58
ния», был осознан Пушкиным еще в начале 20-х годов. Это
же противоречие, указывал Д. Д. Благой, «в сознании поэта
неоднократно возникало и как нечто комическое». Сочувствие
декабристам, участие в их судьбе и сознание иллюзорности их
верований, наивности способа их действий живет в Пушкине
и тогда, когда он трактует Чацкого как героя комического,
и тогда, когда он пишет «Арион»
Ленский в романе оказывается туманным зеркалом человека
декабристского типа, вольнолюбивого романтика, идущего к тра-
гическому финалу. Пожалуй, острее всего эта внутренняя связь
Ленского с героями 14 декабря проступает в его гибели.
Мы всегда думаем над вопросом, почему Онегин решился на
дуэль. Но отчего Ленский так «нетерпеливо ждал» поединка?
Современники Пушкина находили, что «вызов Ленского ничем не
обоснован». Поищем аргументы в самом тексте романа.
Решив, что «Пистолетов пара, Две пули — больше ниче-
го — Вдруг разрешат судьбу его», Ленский посылает Онегину
«приятный, благородный, короткий вызов», в котором «Учтиво,
с ясностью холодной» зовет Онегина на дуэль. Пушкин подчер-
кивает, что истинные чувства Ленского далеки от спокойствия:
Кипя враждой нетерпеливой,
Он все боялся, чтоб проказник
Не отшутился как-нибудь,
Уловку выдумав и грудь
Отворотив от пистолета.
Ленский прячет свои истинные чувства, как и Онегин. И в этом,
по Пушкину, причина катастрофы. Желание поединка у «бедного
певца», как показано в романе, не вызвано обстоятельствами.
После встречи с Ольгой накануне дуэли Ленский не может
быть, как на именинах, «в негодовании ревнивом». Оленька
«ну точно та же, что была», и в Ленском «исчезли ревность
и досада». Почему же Ленский, который теперь пред Ольгой
«раскаяньем томим», «счастлив» и «почти здоров», не отказыва-
ется от дуэли? Потому что в его глазах поединок с Онегиным
превращается в сражение с мировым злом:
...Буду ей спаситель.
Не потерплю, чтоб развратитель
Огнем и вздохов и похвал
Младое сердце искушал...
Бытовой случай, столь незначительный и для Онегина, и длй
Ольги (I строфа VI главы), & силу романтического максима-
лизма Ленского пережит как потрясение. Поэтому в утро дуэли
Ленский врага «нетерпеливо ждал». Здесь чувства его неиз-
менны.
1 Об отношении Пушкина к декабрьской катастрофе см. в его письмах
(13, 259, 286, 291).
59
В Ленском живет желание героического поступка, но жизнь,
окружающая его, почти не дает поводов для этого. И герой
предпочитает поединок, чтобы защитить любовь от коварства,
доверчивость от хитрых искушений, наконец, свой романтизм от
скептицизма Онегина. Не случайно в ночь перед дуэлью Ленский
«при свечке Шиллера открыл». Он чувствует себя в этой истории
идеальным романтическим героем, который за убеждения идет на
смерть. Говоря о предсмертной элегии Ленского, Пушкин вскользь
упоминает об этом:
И наконец перед зарею.
Склонясь усталой головою,
На модном слове идеал
Тихонько Ленский задремал...
Об умонастроении общества этого времени свидетельствует
и последняя дуэль в царствование Александра I, которая произо-
шла 10 сентября 1825 года между Новосильцовым и Черновым
и получила широкий резонанс1. Дуэль Чернова, носившая харак-
тер общественной защиты высокой идеи, не могла остаться неиз-
вестной Пушкину1 2. Может быть, в готовности защитить честь
Ольги, в протесте Ленского, выросшем в его собственных гла-
зах до поединка добра и зла, слышится отзвук истории декабри-
ста Чернова. В черновике романа Ленский характеризовался как
.. добрый юноша, готовый
Высокий подвиг совершить. (6, 282)
В романе Пушкин иронизирует не над дуэлью, а над тем,
что жажда героического порыва выражает себя лишь в таком
поступке.
VI глава написана после вести о гибели декабристов. Это
совпадение судьбы героя пушкинского романа и героев русской
истории трудно считать простой случайностью. Гибель’Ленского
обрисована в таких торжественных и величественных образах,
что заставляет думать о громадной катастрофе, действительной
трагедии. Достоинство мужества («роняет молча пистолет») и
одновременно какая-то детская беспомощность («на грудь кладет
тихонько руку») соединены в облике смертельно раненного Лен-
ского. Ленский умирает без смятения, без страдания: «Туманный
взор Изображает смерть, не муку». И вся эта картина заклю-
чается сравнением, полным трагической силы:
Так медленно по скату гор,
На солнце искрами блистая,
Спадает глыба снеговая.
1 См.: Лотман Ю. М. Роман А. С. Пушкина «Евгений Онегин». Коммента-
рий. Л., 1980.
2 Об исходе дуэли Пушкину сообщил П. А. Плетнев в письме от 26 сентября
1825 года из Петербурга: «Новосильцев и Чернов умерли оба, если ты слышал об
их дуэли» (13, 236).
60
Горечь следующей, XXII строфы, в которой сравнивается
смерть со страшной тишиной опустелого дома, любовное описание
могилы Ленского («Там пахарь любит отдыхать, И жницы в вол-
ны погружать Приходят звонкие кувшины»), окруженной вни-
манием, преданным и грустным («...читает Простую надпись —
и слеза Туманит нежные глаза»), и, наконец, эпиграф к VI гла-
ве — разве все это случайность? Разве такой напряженный тра-
гизм может сопровождать смерть вздорного ревнивца и слепого
мечтателя?
Дальнейший наш комментарий обращен к учителю.
Судьба Ленского оказывается символическим выражением
участи русских романтиков. Противостояние идеальных верова-
ний и действительности ведет к гибели мгновенной (дуэли) или
медленной, которая намечена во втором варианте судьбы Лен-
ского. Так или иначе русская жизнь убивает романтизм. «Поэт
видел, что такому человеку,— писал Герцен о Ленском,— нечего
делать в России, и он убил его рукою Онегина»1. И в этом один
из горьких приговоров пушкинского романа, одна из его трагиче-
ских мыслей.
Значительность гибели Ленского подчеркивается и структурой
произведения. VI глава оказывается кульминацией в общей
композиции романа. Именно здесь совершается глубокий, дра-
матический перелом в судьбах всех героев и в самой тональ-
ности повествования. Онегин понимает, что чувство превосходст-
ва, которым он так гордился и которое было основой его жизни,
оказалось «мнимым». И этим открытием Онегин «сражен». Оне-
гин, «убив на поединке друга», нарушил, по мысли Пушкина,
нравственную природу вещей. Пушкин знал, что «презирать —
braver — суд людей не трудно; презирать суд собственный не-
возможно» (13, 244). Онегин оказался тоже искаженным «сум-
рачной» жизнью. Его невозмутимость (слово «хладнокровно» не
раз повторяется в сцене дуэли) обернулась смертельным холо-
дом ужаса перед происшедшим, перед собой:
Мгновенным холодом облит,
Онегин к юноше спешит,
Глядит, зовет его... напрасно’
Его уж нет.
В XXXIV строфе Пушкин призывает читателя пережить этот
ужас, чтобы ощутить душевную смуту Онегина. Сражена и
Татьяна: в герое своих мечтаний она увидела «убийцу брата
своего». Очевидна хронологическая совместимость кульминации
пушкинского романа, который был «свободным», движущимся,
живым портретом и осознанием времени и трагического пере-
лома русской жизни (восстание и гибель декабристов). Эта
сопряженность исторических событий и сюжета произведения
1 Герцен А. И. Собр. соч. в 30-ти т. М., 1956, т. VII, с. 286.
61
открывает сложные связи пушкинского романа с действи-
тельностью и обнаруживает одну из социальных основ образа
Ленского*.
На уроке нам важно обнаружить и лирическую основу образа,
выявив подвижное, сложное отношение автора романа к герою.
Этому может способствовать такой прием.
Мы цитируем слова Герцена: «Пушкин изобразил характер
Ленского с нежностью, какую человек питает к мечтам своей
юности, к воспоминаниям о том времени, когда человек полон
надежд, чистоты и неведения»1 2. Предлагаем ученикам подумать,
согласны ли они с этим суждением. В классе сразу находятся
ученики, оспаривающие мысль Герцена.
«У Пушкина была не такая юность. Он писал мятежные стихи, а Лен-
ский «пел поблеклый жизни цвет без малого в осьмнадцать лет».
«Ленский даже в последней своей элегии «писал темно и вяло».
«Ленский не видит, кто такая Ольга. Он зовет ее «девой красоты», ду-
мает, что у нее возвышенная душа, а она просто пустышка, она как все. Пуш-
кин даже отказывается подробно описывать ее портрет».
Все эти воззрения учителю не только не стоит отметать, но
следует даже развить и укрупнить. Внимание учителя к аргу-
ментам учеников обостряет чувствительность их к контраргумен-
там. Кроме того, ирония, сопровождающая многие строфы,
посвященные Ленскому, оттеняет различие между автором и
героем. Но ирония не должна заслонять того сочувствия,
которым наделен Ленский в романе. Поэтому учитель постарает-
ся помочь ученикам, согласным с точкой зрения Герцена,
найти верные аргументы в тексте романа и вместе с тем по-
казать, почему, в каких случаях на страницах романа возникает
ирония по отношению к Ленскому. Этой задаче подчинена работа
по сравнению вариантов текста. Учитель выберет из приведен-
ного далее материала пример, наиболее выразительный для его
учеников, и предложит классу осмыслить замену строк и слов.
Черновая и беловая рукописи романа обнаруживают стрем-
ление Пушкина, с одной стороны, убрать из текста прямые
приметы декабристских верований Ленского, с другой — смяг-
чить отношение к этому герою. Колебания автора в отношении
к герою выражены в строках черновика: сначала Ленский
характеризовался как «школьник» и даже «филистер Гет-
тингенский» (6, 268 и 557). Затем было сказано:
1 И по этому поводу в пушкиноведении нет единодушия: Г. А. Гуковский
замечает, что «смерть Ленского... нимало не препятствует продолжению романа
и даже не очень влияет на ход сюжета» (Пушкин и проблемы реалистического
стиля, с. 167). Д. Д. Благой пишет: «Гибель Ленского воспринималась не
только как фабульная ситуация пушкинского «романа в стихах», но и как вы-
ражение на языке поэтических образов неких реальных и существенных про-
цессов, происходивших в жизни и в мысли передовых кругов тогдашнего об-
щества, как крушение свойственного им додекабрьского идеализма и роман-
тизма» (Творческий путь Пушкина (1813—1826). М.— Л., 1950, с. 511).
2 Герцен А. И. Собр. соч. в 30-ти т. М., 1956, т. VII, с. 205—206.
6'2
Несправедливость, угнетенье
и жажда мщенья,
Любовь и месть кипели в нем
И к людям пылкая любовь
Рождали в нем негодованье. (6, 269)
Потом Ленскому было отказано в свободолюбии.
Поклонник славы и природы. (6, 597)
Окончательный текст уравновешивает эти крайности. Как и в
работе над образом Онегина, Пушкин стремится отделить Лен-
ского от своих лирических стихов. Строки, напоминающие
стихотворение «Фонтану Бахчисарайского дворца», Пушкин
изменил:
Он пел разлуку и печаль
И романтическую даль
И умирающие розы. (6, 272)
Поэтическое пуританство Ленского сначала оценивалось резче:
Но песнь его была ясна
Как равнодушная луна
В безоблачных небес равнине. (6, 272)
В то же время Ленский как бы повторял лирические движе-
ния самого автора.
Из черновиков I главы
(отступление о ножках)
За нею по наклону гор
Я шел дорогой неизвестной,
И примечал мой робкий взор
Следы ноги ее прелестной. (6, 261)
Из черновиков И главы
(о Ленском)
Он рано по густому лугу
Бродя без Ольги — меж цветов
Любил искать ее следов. (6, 286)
Говоря о посещении Ленским кладбища, Пушкин был
сначала откровенно ироничен в интонациях:
Печальный Ленский посетил,
Слезами надпись окропил.
Откровенная ирония, как и возвышение Ленского до «идеального
героя», уходит из окончательного текста.
В конце VI главы, прощаясь со своей «легкой юностью»,
Пушкин опасность, подстерегавшую Ленского, опасность прозы
жизни для поэтической души, сознает как угрозу собственной
судьбе. И потому страстное заклинание, обращенное к «младому
вдохновенью», рождается как заключение повести юного Лен-
ского. Этот внутренний жест Пушкина: «Дай оглянусь» — и
создает героя, в котором много примет его собственной юности,
хотя она, разумеется, не подобие пушкинской. И как свидетель-
ство этой близости на уроке звучат стихотворения Пушкина
лицейской поры ', которые ученики выбрали, отвечая на вопрос
домашнего задания.
*'	1 См. в комментарии Н. Л. Бродского, с. 149—150. Можно взять одно из
стихотворений: «Певец» (1816), «К ней» (1817), элегию «Умолкну скоро я!» (1821),
на сходство которой со стихами Ленского указывал П. Е. Щеголев.
63
Но самое поразительное, что Пушкин и на страницах романа
не скрывает родственности своего мира и чувств Ленского.
Сравниваем последнюю элегию Ленского с лирическим «отступ-
лением», заключающим II главу романа (строфы XXXVIII—
XL), и замечаем, что в них есть и общие мотивы, и даже похо-
жий способ выражения чувств.
Пушкин принимает неизбежный закон жизни; Ленский сми-
ряется перед ним.
Увы! На жизненных браздах
Мгновенной жатвой поколенья,
По тайной воле провиденья,
Восходят, зреют и падут;
Другие им вослед идут...
Придет, придет и наше время,
И наши внуки в добрый- час
Из мира вытеснят и нас!
Нет нужды, прав судьбы закон
Все благо; бдения и сна
Приходит час определенный.
Благословен и день забот,
Благословен и тьмы приход!
Пушкин видит могущество естественного порядка природы,
а Ленский исповедует характерное для романтизма противо-
стояние общего закона и индивидуальной судьбы. Но и поэт,
и его герой не хотят бесследно исчезнуть из мира:
Без неприметного следа
Мне было б грустно мир оставить.
Живу, пишу не для похвал;
Но я бы, кажется, желал
Печальный жребий свой прославить,
Чтоб обо мне, как верный друг,
Напомнил хоть единый звук.
И чье-нибудь ои сердце тронет;
И, сохраненная судьбой,
Быть может, в Лете не потонет
Строфа, слагаемая мной...
И память юного поэта
Поглотит медленная Лета,
Забудет мир меня; но ты
Придешь ли, дева красоты,
Слезу пролить над ранней урной
И думать: он меня любил,
Он мне единой посвятил
Рассвет печальный жизни бурной!..
Желание преодолеть границы времени, сохранившись в памяти
людской, сближает автора и героя. Однако Пушкин верит в
это преодоление, Ленский сомневается в нем (вопросительная
форма его призывов открывает это). Пушкин надеется на силу
поэзии, Ленский — на верность любви. Но юный поэт был забыт
любимой. Мнимая измена Ольги обернулась реальностью. Лен-
ский как будто угадал на именинах истинное лицо Ольги, но
не захотел в него вглядеться.
Прав ли Ленский в своем обвинении Ольги? Почему «не в
силах Ленский снесть удара»? Почему его потрясение выливает-
ся в дуэль с Онегиным, а не в разрыв с Ольгой? — эти вопросы
переключают диспут о Ленском в иной план: размышляя над
любовью и стихами юного поэта, ученики постараются понять
внутренние причины его катастрофы, таящиеся, по мнению
Пушкина, в известной ущербности романтического взгляда на
мир, тем более идиллического романтизма Ленского. Симптома-
тично даже название деревни Ленского — Красногорье. С высоты
64
«красных гор», защищенный Красногорьем, Ленский не может
разглядеть истинную цену вещей. Он постоянно путает высокое
и низкое, не делает различий между жизнью и поэзией. Над
гробом «смиренного грешника» Дмитрия Ларина Ленский вспо-
минает слова Гамлета: «Бедный Йорик!» (XXXVII строфа
II главы). Пушкинская ирония рождается не от того, что Лен-
ский украшает себя в намеренном литературном маскараде. Нет,
чувства героя правдивы и чисты («долго сердцу грустно было»,
«полный искренней печалью»). Но Ленский принимает прими-
тивную жизнь за высокую литературу. Он и мелкое чувство
чувствует возвышенно. И так во всем. Вот за обедом у Онегина
он восторгается Ольгой:
Ах, милый, как похорошели
У Ольги плечи, что за грудь!
Что за душа!..
Созвучия образуются при этом почти пародийные (грудь —•
душа). Онегин не зря упрекает его:
...Я выбрал бы другую,
Когда б я был, как ты, поэт.
В чертах у Ольги жизни нет.
Однако выбор Ленского не совсем случаен. Татьяна с ее слож-
ностью, поэтичностью, «волею живой» не годилась в героини той
идиллии, какую искал Ленский в любви.
Он весел был. Чрез две недели
Назначен был счастливый срок.
И тайна брачныя постели,
И сладостный любви венок
Его восторгов ожидали.
С сочувственным сожалением Пушкин заключает эту строфу-
Мой бедный Ленский, сердцем он
Для оной жизни был рожден.
Учитель подводит итоги этих размышлений класса.
«Счастливец» Ленский «муз возвышенных искусства» «не
постыдил», но жизнь он воспринимал сквозь призму литератур-
ной приукрашенности, которой не доверяет Пушкин:
Свои слог на важный лад настроя.
Бывало, пламенный творец
Являл нам своего героя
Как совершенства образец.
Он одарял предмет любимый,
Всегда неправедно гонимый,
Душой чувствительной, умом
И привлекательным лицом.
Питая жар чистейшей страсти,
Всегда восторженный герой
Готов был жертвовать собой,
И при конце последней части
Всегда наказан был порок.
Добру достойный был венок.
3 Заказ 436
65
Ленский очень похож на «восторженного героя». Но как
всех романтиков, пытавшихся не считаться с законами жизни,
его ждал печальный удел. В этом смысле полезно на уроке
оживить опыт изучения романа Пушкина «Дубровский». В черно-
виках сохранилась ситуация, сближающая Ленского с Владими-
ром Дубровским. Когда Ленский в конце II главы посещает
кладбище, он скорбит о «недавно охладелом» отце:
Другой предмет тоски тяжелой
Был также новый гроб отца. (6, 298)
Но мой поэт осиротелый
Без рифм оплакал отчий прах. (6, 571)
Впоследствии эту ситуацию Пушкин развил в V главе «Дубров-
ского». Чем же сходны Ленский и Дубровский? — спрашиваем
мы учеников. Вспомнив, как Дубровский пытался уйти от
противоречий жизни, как это требовало от него смены ролей
(сын бедного дворянина, учитель, предводитель разбойников),
ученики говорят о том, что в Ленском все же нет этой активности,
хотя исходная позиция — романтическое мировосприятие —
сближает его с Дубровским.
После проведения этого сравнения, оживляющего прошлый
опыт читателей-школьников, учитель продолжит свое обобще-
ние о характере Ленского, выдвинув вопросы, имеющие прин-
ципиальное значение для нравственно-эстетического воспитания
учеников (Как соотносятся идеалы, желания и жизнь? Является
ли живое, искреннее чувство достаточным основанием искусства?).
Ради гармонии Ленский сузил свой мир, пытаясь снять
трагедию идиллией:
Он забавлял мечтою сладкой
Сомненья сердца своего.
«Картина счастливой любви» создается тем, что Ленский как бы
опускает противоречия, как он пропускает страницы, «опасные
для сердца дев», в нравоучительном романе, который представ-
ляется ему слишком смелым для Ольги.
Ольга, не наделенная самобытностью характера, легко вписы-
вается в контуры идеальной героини такой картины. Раздор
жизни Ленскому чужд и несносен. Не принимая скучных разго-
воров деревенских помещиков «о сенокосе, о вине, о псарне,
о своей родне», Ленский не превращает этой чуждости в вызов:
«Бежал он их беседы шумной». Да, это бегство от враждебного
мира в уют патриархальности, в любовь. Недаром уже гораздо
более решительно Ленский объясняет Онегину свою позицию:
Я модный свет ваш ненавижу;
милее мне домашний круг...
Любовь для Ленского (не только от его молодости, но именно
в силу романтического мироощущения) — чувство спасительное
66
и вмещающее в себя всю жизнь. Сила и искренность его чувств
особенно ярки в прощании с Ольгой перед дуэлью (XIX строфа
VI главы).
Пушкину мила не только пылкость юношеской любви Лен-
ского, но стойкость его чувств, поглощенность ими (XX—XXI
строфы II главы). Недаром возникает противопоставление трез-
вого века и любви поэта:
Ах, он любил, как в наши лета
Уже не любят; как одна
Безумная душа поэта
Еще любить осуждена...
Какого поэта — Пушкина или Ленского? Здесь нет разграни-
чения, здесь слиты автор и герой. Недаром воскресает в Ленском
пушкинская преданность природе («Он рощи полюбил гус-
тые...»), которая одна, как полагал Пушкин-романтик, может
вместить чувства влюбленных (строфа XXII). Но разделение
начинается тотчас, как только речь заходит о реализации чувства
Ленского, о том, как сопрягается оно с жизнью. Сама по себе
любовь Ленского почти прекрасна. За исключением, правда,
одной настораживающей детали:
Всегда, везде одно мечтанье,
Одно привычное желанье,
Одна привычная печаль.
Слово «привычная» придает иной оттенок чувству, подчеркивая
его ограниченность. «Привычность» в словаре, созданном кон-
текстом романа, удел прозы жизни, остывших чувств '. Для
Пушкина поэзия всегда движение, способ видения, создаваемый
безграничностью жизни. Ощущение предела — привилегия «трез-
вой» прозы. Привычные желанья и печаль в поэте странны.
Все это еще едва приметная авторская ирония над неподвиж-
ностью чувств Ленского, над желанием идиллии, покоя. Но какой
слом в прозу, какое ироническое сопоставление мечтательного
самоощущения Ленского и трезвого взгляда на вещи дает Пушкин
тут же:
В тени хранительной дубравы
Он разделял ее забавы,
И детям прочили венцы
Друзья-соседи, их отцы.
Ирония здесь рождается от того, что внутренняя жизнь Лен-
ского не принимается в расчет его окружением. Это несоответ-
ствие постоянно подчеркивается в романе. «Поклонник Канта и
поэт» «везде был принят как жених». Сельские жители как бы не
1 Ср : «Привычка свыше нам дана, замена счастию она»; «Привыкнув, раз-
люблю тотчас».
3
67
обращают внимания на «причуды» Ленского. «Дух пылкий и
довольно странный» соседи относят к капризам молодости.
Однако в Ленском несоответствие между его внутренним миром
и отношением к нему окружающих не единственно. Несоответ-
ствия преследуют этого героя. Предмет его любви легкомысленнее
его чувства, жизнь — беднее романтических порывов, слушате-
ли — холоднее его стихов.
Ленский не просто один из эпигонов романтической поэзии.
«Его перо любовью дышит, не хладно блещет остротой»,— замеча-
ет Пушкин. В альбоме Ольги Ленский «оставляет нежный стих».
Стих рождается мгновенной искренностью:
И, полный искренней печалью,
Владимир тут же начертал
Ему надгробный мадригал.
Но, может быть, именно потому, что живое чувство Ленский
путает с поэзией, Пушкин иронизирует, определяя стих Ленского
так: «мгновенной думы долгий след». «Живые слезы» еще не
подлинное искусство, хотя без них нет поэзии. Цельность чувства
дает его стихам поэтическую силу:
И, полны истины живой,
Текут элегии рекой ’.
Пушкин сравнивает Ленского с близкими ему поэтическими
спутниками: Языковым, Дельвигом. Да и сам жанр элегии
Пушкин не считает ничтожным. Однако беда Ленского в том,
что он лишь «в песнях сохранил Всегда возвышенные чувства».
В жизни ему это не дано. Он, как Языков, «в порывах сердца
своего» поет «бог ведает кого». От этого поэзия мельчает.
Ленский слишком зависит от слушателя:
Поклонник славы и свободы,
В волненье бурных дум своих,
Владимир и писал бы оды,
Да Ольга не читала их.
Любовь к Ольге суживает поэзию Ленского, как стремление
к идиллии ограничивает его порывы. Даже в предсмертной
элегии Ленскому не дано вырваться к подлинному творчеству,
которое Пушкин называл «истинным романтизмом»:
Так он писал темно и вяло
(Что романтизмом мы зовем,
Хоть романтизма тут нимало
Не вижу я: да что нам в том?)...
1 «Пушкин нередко образом потока представлял творческий труд поэта»,—
справедливо пишет Н. Л. Бродский («Евгений Онегин». Роман А. С. Пушки-
на. М., 1950, с. 240). Нам важно отметить, что Пушкин наделяет Ленского
приметами собственного поэтического процесса..
68
Слово «темно» не означает, однако, бессмысленности стихов Лен-
ского. Скорее это признак неполной выраженности мысли и
чувства, «недозрелости» поэтической. Так, у Баратынского в стихо-
творении «Мысль»
Сначала мысль воплощена
В поэму сжатую поэта,
Как дева юная, темна
Для невнимательного света.
Лермонтов скажет о «незрелых, темных» вдохновениях Одоев-
ского.
Однако Пушкин не желает, чтобы читатель судил о Ленском
только по его стихам («темно и вяло»). Вопрос: «Да что нам в
том?» — заставляет нас от стихов обратиться к живой судьбе
Ленского, в которой для Пушкина больше смысла, чем в его
элегии. Чувства Ленского ярки, а формы его поэзии традицион-
ны. Чувство при всей его подлинности не взрывает обыденности
выражения. Полагая чувство основой поэзии (недаром проснув-
шийся к любви Онегин «чуть не сделался поэтом»), Пушкин не
считает искренность гарантией подлинного творчества. Чувство
лишь условие его. Ленский и в поэзии спутал возможность и
действительность. Вступая в роман с эпитетом «странный»,
он и уходит из него с этим определением:
Недвижим он лежал, и странен
Был томный мир его чела.
Это странность героя, не осуществившего своих возможностей,
оставшегося в тумане мечтаний. Для Ленского не только «цель
жизни нашей», но и люди вокруг были «заманчивой загадкой».
Жизнь оказалась проще и сложнее тех «чудес», о которых
«подозревал» Ленский. Самоощущение героя постоянно расходит-
ся с реальностью. И это грозит Ленскому катастрофой. В IV
главе, дав «картину счастливой любви», Пушкин заключает ее
предупреждением:
Он был любим... По крайней мере
Так думал он, и был счастлив.
Это счастье основано на иллюзии, на незнании жизни. И это
ведет Ленского к трагическому финалу. Опоэтизировав гибель
Ленского в VI главе, Пушкин в следующей возвращается к
описанию его могилы. Сравнивая VII и XI строфы VII главы,
ученики замечают, что от могилы Ленского здесь не веет уже
идиллическим спокойствием. Забвение и уныние окружают памят-
ник Ленского:
Один, под ним, седой и хилый
Пастух по-прежнему поет
И обувь бедную плетет.
Это совсем не похоже на мирную жизнь, которая своим
светом оживляла могилу Ленского в VI главе (строфа XL):
69
Там пахарь любит отдыхать,
И жницы в волны погружать
Приходят звонкие кувшины...
Авторское сочувствие не ушло. И в строфах VII главы
Пушкин повторяет не раз: «Мой бедный Ленский!» Но сочув-
ствие соединено здесь с трезвым сознанием того, что «вечность
глухая» сотрет след героя, «погибшего рано смертью смелых».
«Евгений Онегин» — действительно плод «ума холодных наблюде-
ний И сердца горестных замет». И в отношении Пушкина к
Ленскому эти чувства неразъединимы. Всякая попытка одно-
линейного отношения к «юному поэту» обедняет понимание
его образа в романе.
П. Вяземский вспоминал, что, «когда Пушкин читал еще не
изданную тогда главу поэмы своей, при стихе:
Друзья мои, вам жаль поэта...—
один из приятелей его сказал: «Вовсе не жаль!» — «Как так?» —
спросил Пушкин.— «А потому,— отвечал приятель,— что ты сам
вывел Ленского более смешным, чем привлекательным. В портрете
его, тобою нарисованном, встречаются черты и оттенки карикату-
ры». Пушкин добродушно засмеялся, и смех его был, по-видимому,
выражением согласия на сделанное замечание» ’. Смех Пушкина
можно объяснить и его деликатностью, и иронией над наивным
собеседником. Важно, однако, чтобы наши ученики не сказали
после урока, что им «вовсе не жаль» Ленского.
На этом уроке мы завершили рассмотрение событий, основной
фигурой которых был Онегин. В дальнейшем анализе мы вер-
немся к этим же эпизодам, объединим их с другими и сосредоточим
внимание на Татьяне. Таким образом, сценарий анализа как бы
будет копировать прием, широко используемый в кинодраматур-
гии: один и тот же сюжет передается через восприятие сначала
одного, потом другого героя. Таким образом, само построение
анализа ведет учеников к объемному восприятию текста.
Событиям и проблемам, связанным с Татьяной, посвящены
следующие три урока, за которыми следует этап анализа,
который мы можем считать заключительными занятиями.
Домашнее задание. После этого урока мы предлагали ученикам
обдумать, как они отнесутся к суждению Писарева о Ленском:
«Плоды учености этого господина были, по всей вероятности, никуда не
годны... он... помышлял только о том, чтобы поскорее жениться на Ольге
Лариной, наплодить побольше детей и написать побольше стихотворений о
романтических розах и туманной дали... О его вольнолюбивых мечтах мы ровно
ничего не узнали... Неотъемлемою собственностью Ленского остаются, таким
образом, длинные черные волосы, всегдашняя восторженность речи и пылкость
духа с достаточною степенью странности» 1 2.
1 Пушкин в воспоминаниях современников. М., 1974, т. I, с. 146—147.
2 Писарев Д. И. Собр соч. в 3-х т. М., 1956, т. 3, с 320.
70
Если учитель убежден, что класс уже научился опровергать
Писарева, можно вместо этого задания предложить ученикам
прочитать 8-ю статью Белинского о Пушкине и ответить на
вопрос: в чем видит критик несходство Онегина с Ленским?
Вопрос опережающего задания, которое готовит учеников к
следующему уроку, можно сформулировать так: почему Ольга
забыла Ленского скорее, чем Татьяна?
Урок 4-й. «Плоды сердечной полноты»
Приступая к рассмотрению сюжета романа, акцентируя вни-
мание на образе Татьяны, учитель должен определить тональность
дальнейшего разговора в классе. Значительную помощь в этом
окажут эпиграфы к главам, которые далеко не всегда мы под-
вергаем анализу, но непременно должны иметь в виду, создавая
эмоциональную атмосферу, настроение урока.
В эпиграфе III главы — слова, которые принадлежат
французскому поэту XVIII века Ш. К. Мальфилатру и носят
несколько иронический характер. Чувство Татьяны объясняется
лишь юностью («Она была девушка, она была влюблена»).
Сначала Пушкин был намерен взять эпиграф для этой главы
из «Божественной комедии» Данте. В V песне «Ада», где речь
идет о том, как любовь Франчески и Паоло открылась при
чтении рассказа о рыцаре Ланчелоте, есть строки, выбранные
и записанные Пушкиным в черновой рукописи романа.
В дословном переводе стихи означают: «Но скажи мне: во
времена нежных вздохов, почему и как дозволила Любовь
узнать опасные желания?» Трагический эпиграф из Данте был
снят Пушкиным, потому что в III главе романа нет взаим-
ности в чувствах героев в отличие от Франчески и Паоло ’.
На уроке мы прежде всего обдумываем вопрос домашнего
задания: почему Ольга забыла Ленского скорее, чем Татьяна?
В самом деле, в пушкинском романе возникает странная, на
первый взгляд, ситуация: «дева красоты», которую «бедный Лен-
ский» призывал «слезу пролить над ранней урной», «йе долго
плакала». Ею «памятник унылый забыт». Память о Ленском
живет в Татьяне и Онегине («О нем два сердца, может быть,
Еще грустят...»). В черновой рукописи VII главы был эпизод
посещения могилы Ленского Ольгой, которую сопровождал
«младой улан» (6, 420). Но этот эпизод был снят, Ольга за-
менена «горожанкой молодой», ее посторонний взгляд оказывает-
ся сочувственным и проникнутым авторской интонацией. Раз-
решение проблемного вопроса ведет к сопоставлению сестер
Лариных. После устного рисования портретов героинь, выявляю-
щего читательское отношение к тексту, учитель может показать,
как Ольга и Татьяна представлены в иллюстрациях Рудакова.
1 В ином переводе и с иной мотивировкой см. об этом в статье Д. Д. Благого
«Пушкин и Данте».— В кн.. Дантевские чтения. М., 1973, с. 15—17.
71
Рисуя почти одно и то же лицо, Рудаков очень тонко подчеркивает
несходство сестер. Ольга, портрет которой выдержан в розово-
золотистой гамме, чуть подняв голову, лукаво и весело смотрит
на зрителя, явно довольная тем впечатлением, которое производит.
Татьяна, с чуть опущенной головой, глазами, задумчиво отве-
денными в сторону, занята своими чувствами, а не миром вокруг.
И есть в ее облике нежная печаль, не случаен голубовато-
сиреневый тон портрета. Пушкин часто отмечает бледность лица
Татьяны («Татьяны бледные красы», «Да что ж ты снова по-
бледнела?», «Бледна, как тень», «И вспомнил он Татьяны ми-
лой И бледный цвет, и вид унылый», «Вдруг увидя Младой
двурогий лик луны На небе с левой стороны, Она дрожала и
бледнела», «Княгиня перед ним одна Сидит не убрана, бледна»).
Эта бледность — признак сильных чувств, страдания и внутрен-
ней сосредоточенности — отличает Татьяну от цветущей и легко-
мысленной Ольги.
Можно предложить ученикам рассмотреть работы В. Боро-
виковского «Портрет В. П. Арсеньевой» и О. Кипренского
«Мечтательница», как это предлагает С. В. Калачева *. Убедить-
ся в правильности трактовок учеников и иллюстраторов поможет
пушкинский текст. Сравним XXIII и XXV строфы II главы
и подумаем над вопросами: почему Пушкин отказывается
рисовать портрет Ольги? Почему в портрете Татьяны автор дает
не внешний облик, а скорее внутренний портрет? («Дика,
печальна, молчалива...») Учитель обобщает ответы учеников,
подчеркивая авторскую оценку героинь сопоставлением текста и
его вариантов.
Портрет Ольги дан дважды: снисходительными глазами авто-
ра, в комплиментах которого лукаво прячется ирония («Глаза,
как небо, голубые, Улыбка, локоны льняные...»), и беспощадно
трезвым взглядом Онегина («Кругла, красна лицом она. Как
эта глупая луна...»). В черновой редакции приговор Онегина был
еще резче: «Ужели ты влюблен в вертушку (болтушку)» (6, 306),
хотя поначалу Ольга была наделена большей поэтичностью.
Подчеркивалась естественность ее воспитания «без дуры Англий-
ской породы» и «своенравной Мамзели» (6, 287). Няня Фадеевна
рассказывала Ольге о Бове. Сравнение с «ландышем потаен-
ным» оттеняло свежесть и хрупкость героини:
Цвела, как ландыш потаенный
И, может быть, уж обреченный,
Питомец утренней росы,
Слепому острию косы. (6, 287)
1 Калачева С. В. «Евгений Онегин» и портретная живопись начала XIX ве-
ка.— Литература в школе, 1961, № 1. См. также статьи: Петропавловская М.
Рисунки Пушкина на занятиях в старших классах; Гречинская В. С. Использо-
вание иллюстраций при изучении романа «Евгений Онегин».— Литература в
школе, 1974, № 2.
72
Но в окончательном тексте остается:
Не знаемый в траве глухой
Ни мотыльками, ни пчелой.
Все трагическое и поэтическое содержание Пушкин передает
Татьяне. Характеристика Татьяны выполнена сначала по принципу
«от обратного»: «ласкаться не умела», «играть и прыгать не
хотела», «пальцы не знали игл» и т. д. Это сразу подчеркивает
самобытность героини, непохожей на всех, выделяет Татьяну из
ее окружения и противопоставляет среде. Гончаров рельефно
выразил это различие между Ольгой и Татьяной: « ..характер
положительный — пушкинская Ольга и идеальный — его же
Татьяна. Один — безусловное пассивное выражение эпохи, тип,
отливающий, как воск, в готовую, господствующую форму. Дру-
гой — с инстинктами самосознания, самобытности, самодеятель-
ности. Оттого первый ясен, открыт, понятен сразу... Другой,
напротив, своеобразен, ищет сам своего выражения и формы,
и оттого кажется капризным, таинственным, малоуловимым» '.
Но Пушкин говорит и о том, что дорого Татьяне:
Она любила на балконе
Предупреждать зари восход,
Когда на бледном небосклоне
Звезд исчезает хоровод
И тихо край земли светлеет...1 2.
Природа, книги, деревенский мир, страшные рассказы зимою в
темноте ночей, няня, с ее простодушием и сердечностью,— что
сильнее влияет на Татьяну, что закладывает осноры ее характера?
Связь Татьяны с природой глубока .и органична. После суровой
отповеди Онегина «меркнет милой Тани младость: Так одевает
бури тень Едва рождающийся день». VII главу, в которой
происходят решительные перемены в судьбе Татьяны, открывает
пейзаж весны, самого «переменчивого» времени года, когда
ощутимыми становятся движения природы. Прощание Татьяны с
родными местами сопровождается трагическим образом осени:
Природа трепетна, бледна,
Как жертва, пышно убрана...
Созвучность внутренней жизни Татьяны движениям приро-
ды — один из признаков глубокой связи героини с народным
миром, который, по мысли Пушкина, наделен естественностью.
1 Гончаров И. А. Лучше поздно, чем никогда.— Собр. соч. М., 1955, т. 8,
с. 77—78.
2 В. Яхонтов по поводу этой строфы писал: «...как изумительно Пушкин
подготовил появление Татьяны, какую великолепную землю расстилает у ее
ног. Почти полушарие» (Театр одного актера. М., 1958, с. 357).
73
Песня девушек *, как и заботы «Филиппьевны седой», которой
открылась Татьяна в своей любви к Онегину, гаданье — все
это свидетельствует о живой связи Татьяны с народной, наци-
ональной стихией. Не случайно Пушкин в этом смысле сближает
себя с героиней романа: «...вечером слушаю сказки моей няни,
оригинала няни Татьяны... она единственная моя подруга —
и с нею только мне нескучно» (13, 129).
В любви Татьяны к природе есть личностное, индивидуальное
отношение:
Татьяна (русская душою,
Сама не зная, почему)
С ее холодною красою
Любила русскую зиму.
Татьяна любит зиму безотчетно, но читатели могут услышать
этот вопрос Пушкина и попытаться на него ответить. Пушкин
замечает, что Татьяна непохожа на «красавиц недоступных,
холодных, чистых как зима». Надменности в Татьяне нет. Но
строгость, ясность души и взгляда на мир при всех «безумных
страданьях» любви,, сдержанность в проявлении чувств и, как
обнаружится в VIII главе, способность к тайной, спрятан-
ной, но не умершей жизни — все эти свойства пушкинской
героини помогают понять, почему зима близка Татьяне. В любви
Татьяны к природе нет привычности: всякий раз природа вос-
принимается заново и оценивается в зависимости от душевного
состояния. Однако есть у Татьяны неизменный природный спут-
ник — луна 1 2, которая сопровождает ее, как и Ленского, почти
на всем протяжении романа. «Печальная» и «вдохновительная»
«богиня тайн и вздохов нежных» оказывается природной
собеседницей мечтательных и отдающихся иллюзиям Татьяны и
Ленского. (Ср., для «холодного» Онегина существует лишь
«глупая луна». Петербургская ночь, когда Онегин и автор
«чувствительны, беспечны вновь», безлунна: «вод веселое стекло
Не отражает лик Дианы».) После посещения дома Онегина
1 В черновой рукописи «Песня девушек» звучала так:
Вышла Дуня на дорогу
Помолившись богу —
Дуня плачет, завывает
Друга провожает
Друг поехал на чужбину
Дальнюю сторонку
Ох уж эта мне чужбина
Горькая кручина
На чужбине молодицы
Красные девицы
Осталась я молодая
Горькою вдовицей
Вспомяни меня младую
Аль я приревную
Вспомяни меня заочно
Хоть и ненарочно. (6, 330)
Одиночество Татьяны, с трепетом ждущей ответа Онегина на письмо, пря
мо подхватывалось горькими интонациями народной песни. В окончательном
тексте Пушкин пользуется принципом контрапункта. Веселая, озорная песня
крепостных девушек контрастирует с взволнованностью героини и в то же время
помогает ей справиться со своими чувствами («чтоб трепет сердца в ней затих»).
2 Об этом пишет Я. Смоленский в своей книге «О союзе звуков, чувств и дум»
(М., 1976, с. 159—172).
74
и страшного открытия («Уж не пародия ли он?») луна уже
не светит Татьяне.
Правда, в отношении к луне у Татьяны и Ленского есть
разница. Ленский «полюбил... луну» и поет ее. Татьяну луна
озаряет («Светит ей луна»). Это естественная близость, а не
намеренное, как у Ленского, присоединение. Бледность, погру-
женность в свет луны, привязанность к «хладной красе» зимы...
Как все совместно в облике и душе Татьяны, как не допускает в
ней Пушкин ничего чуждого ее натуре в этих главах романа!
Эта слиянность всех свойств Татьяны создает впечатление гармо-
ни , пусть печальной, но гармонии, и позволяет автору назвать
героиню своим «милым идеалом».
В Татьяне и Ленском вообще много родственного. Мечта-
тельность, уход от обыденности поместной жизни в любовь,
книги, преданность природе и чуждость среде сближают Лен-
ского и Татьяну. Ощущение родственности Ленского себе в
Татьяне так сильно, что во сне она «путает» его с собой, переносит
жестокую холодность, которую услышала в проповеди Онегина,
на Ленского. Татьяна и Ленский переживают именины как по-
трясение. Им свойственна цельность и поэтичность чувства,
отданность любви. Одиночество, отчуждение от окружающих,
глубокая сосредоточенность на внутренних движениях души дела-
ют для Татьяны любовь почти единственным выходом за пределы
себя. Поэтому «Татьяна любит не шутя», «без искусства»
(XXIV и XXV строфы III главы). Поэтому таким необходи-
мым собеседником Татьяны становится природа. Поэтому книги
«ей заменяли все». Чтение Татьяны описано Пушкиным сочув-
ственно и иронично одновременно (XXIX строфа II главы,
IX и X строфы III главы). Почему Пушкин называет книгу,
с которой «бродит» Татьяна «в тишине лесов», «опасной»?
«Обольстительный обман» искусства позволяет «мечтательнице
нежной» путать Онегина с героем романа, присвоить «чужой
восторг, чужую грусть». Романы, которые читает Татьяна, дают
ей возможность найти «Свой тайный жар, свои мечты, Плоды
сердечной полноты». Искусство у Пушкина пробуждает чувства,
позволяет им из тайных сделаться явными. Однако в отношении
к искусству есть разность между Татьяной и Ленским. Татьяна
наполняет книги собой, своим чувствам ищет отклик в романах.
Ленский часто заменяет, как мы говорили уже, собственные пере-
живания литературой. Татьяна самобытнее Ленского, и чувство
ее глубже. Если сравнить письмо Татьяны Онегину и пред-
смертную элегию Ленского (это может стать на уроке одним из
вариантов анализа сцены письма из III главы), то мы заметим,
что, при всех фантастических представлениях об избраннике,
Татьяна в большей степени угадывает Онегина, чем Ленский
Ольгу. Различна и реакция автора на эти проявления героев
(«безумный сердца разговор» — «темно и вяло»; «Письмо Татьяны
предо мною; Его я свято берегу, Читаю с тайною тоскою И начи-
75
таться не могу» — «Стихи на случай сохранились, Я их имею;
вот они...»}. Написав письмо, Татьяна совершает необычный,
смелый поступок, нарушая все «правила» общепринятых в ее
среде отношений. Ленский же свой искренний героический порыв
облекает в привычную форму дуэли. Наконец, обнаружив не-
соответствие «идеала» и реальности, увидев в Ольге «кокетку»,
Ленский негодует, затем, покоренный простодушием Ольги, готов
все ей простить и во всем обвинить лишь Онегина. Татьяна,
увидев, что герой ее мечтаний далек от человечности, мучается,
думает, пытается понять Онегина.
Сравнение Татьяны с Ольгой и Ленским позволяет ученикам
понять ее одухотворенность, глубину, почувствовать справедли-
вость слов оценки Татьяны Белинским — «гениальная натура».
Пушкин спрашивает себя и читателя по поводу письма
Татьяны:
Кто ей внушил и эту нежность,
И слов любезную небрежность?
Кто ей внушил умильный вздор,
Безумный сердца разговор...
Вряд ли справедливо, как это иногда делают, чувства Татьяны
сводить к экзальтации, вызванной сентиментальными романами.
В черновике были такие строки:
И часто целый день одна
Сидела с книгой у окна. (6, 290)
Сказав в окончательном тексте: «Сидела молча у окна»,— Пушкин
акцентировал природную самобытность Татьяны. Татьяна
создает себя сама, открывает мир книг не только в силу
культурной традиции, которая в ее матери сказалась лишь
поверхностной привычкой («Она любила Ричардсона Не потому,
чтобы прочла...»). И в отношении к природе, и к народному
миру Татьяна выглядит не подчиненной традиции, а самостоятель-
ной натурой. Ее отданность любви так непохожа на чувства
няни («И, полно, Таня! В эти лета Мы не слыхали про любовь...»),
ее переживания отличны от настроения поющих девушек.
Вместе с тем нельзя не заметить и наивности Татьяны, и
книжности ее представлений о жизни, которые побуждают ви-
деть в ее письме «умильный вздор» и разговор не только
«увлекательный», но и «вредный». Почему Пушкин письмо Татья-
ны читает с «тайною тоскою»? Отчего автор спрашивает
героиню, когда «письмо готово, сложено»: «Татьяна, для кого
оно?» Ведь этот вопрос подсказан не игривым кокетством.
Пушкин с недоумением спрашивает героиню об этом, как
бы предупреждая ее об опасности. Ведь Татьяна, в сущности, не
знает человека, которому посылает письмо.
Домашнее задание. Мы поручаем ученикам выучить те
строфы из II, III, VII и VIII глав, где характер
76
Татьяны представлен, с их точки зрения, наиболее выразитель-
но. Предлагаем на выбор один из вопросов: изменилась ли
Татьяна в конце романа? Что заставило ее выйти замуж?
Урок 5-й. «Как изменилася Татьяна!»
Урок начинается с сопоставления Татьяны — «девочки не-
смелой» и Татьяны — «законодательницы зал». Вопрос о том,
сумела ли Татьяна сохранить верность себе, позволяет ученикам
высказать те мысли, к которым класс пришел на прошлом
уроке, и заметить преображение героини, которое не разрушило
все же основ ее натуры. Восьмиклассники понимают, что в
Татьяне и в конце романа жива любовь к Онегину, преданность
природе, книгам, родным местам, няне... Они цитируют слова
Татьяны в ее объяснении с Онегиным («Сейчас я рада...»).
Но легко ли узнать теперь, чем живет Татьяна, что радует и
печалит ее? Читаем сцену появления Татьяны на рауте. Почему
характеристика Татьяны строится почти сплошь на отрицаниях
(«не тороплива, не холодна, не говорлива...»)? Конечно, Пушкин
противопоставляет Татьяну, в которой было «все тихо, просто»,
надменному свету и подчеркивает, что она была не такая,
как все. Мотив чуждости среде, который знаком нам по II
главе и который также выражался в характеристике Татьяны по
принципу «от обратного», здесь сохраняется. Но тогда
Пушкин сразу говорил и о том, что любила Татьяна. В VIII
главе ее привязанности спрятаны, и Татьяна становится образ-
цом безупречного вкуса, «верным снимком du comme il faut».
Этой безупречностью Татьяна и покоряет свет, вызывая почти-
тельное или завистливое внимание (строфа XV). При ее
появлении на рауте «толпа заколебалась. По зале шепот про-
бежал». Все взоры обращены на Татьяну не из восхищения
красотой — из уважения '. Это внимание света и знание его
суровых законов заставляет Татьяну носить маску. Называя
свет «ветошью маскарада», Татьяна прямо не обнаруживает
своего отношения к нему:
Беспечной прелестью мила,
Она сидела у стола
С блестящей Ниной Воронскою,
Сей Клеопатрою Невы;
И верно б согласились вы,
Что Нина мраморной красою
Затмить соседку не могла,
Хоть ослепительна была.
«Беспечная прелесть» Татьяны — роль, которую она исполняет
с безукоризненным искусством и поразительной естественностью.
1 Пушкин не делает Татьяну красавицей, желая выделить в ней лишь внут-
ренние достоинства. В черновиках VII главы, при прощании с Ольгой, была
строка: «Лишь мертвой бледностью покрылось ее прекрасное лицо» (6,423)
Пушкин заменяет ее: «Лишь смертной бледностью покрылось ее печальное ли-
цо».  В VIII главе автор скажет: «Никто б не мог ее прекрасной Назвать...»
77
Но подлинная цельность уже потеряна, прямое и доверчивое
проявление чувств исчезло. Преображение Татьяны так реши-
тельно, что ее вид лишь «смутно» напомнил Онегину «забытые
черты» *. Но в Татьяне нет холодности петербургского света,
встреча с Онегиным волнует ее:
Как сильно ни была она
Удивлена, поражена,
Но ей ничто не изменило...
Чувства есть, но они наглухо спрятаны. Вместе с тем в
рамках светских приличий Татьяна сказала Онегину все, что
хотела и могла сказать. Она не скована приемами «утеснитель-
ного сана», почти свободна и преодолевает неловкость не-
ожиданной встречи, которой смущен Онегин:
С ней речь хотел он завести
И — и не мог Оиа спросила,
Давно ль он здесь, откуда он
И не из их ли уж сторон?
Татьяна, в сущности, сказала Онегину о том, что она его помнит,
что ей дороги эти воспоминания (в выражении «их сторон»
есть оттенок родственности, совместности, общности), что судьба
Онегина ее интересует, небезразлична ей. Эта свобода в рамках
«утеснительного сана» совершенно поразила Онегина, привела
его в оцепенение.
В XIX строфе Пушкин побуждает читателя вспомнить,
какой была Татьяна в деревне, когда на именинах сидела
против Онегина:
Ей-ей! Не то, чтоб содрогнулась
Иль стала вдруг бледна, красна..
В Татьяне порывистость, безоглядность чувств сменилась само-
обладанием, которое не изменяет ей и тогда, когда смущен-
ный, «неловкий» Онегин во время визита остается с ней один
на один:
Упрямо смотрит он: она
Сидит покойна и вольна.
Эта независимость Татьяны от собеседника превращает их раз-
говор в неприятный tete-a-tete. Строгость Татьяны видна и в том,
что в ее салоне не дозволено ни «глупое жеманство», ни
«пошлые темы», ни «свободная живость» «разумного толка»
(строфа XXIII). Татьяна кажется Онегину «равнодушною
княгиней... неприступною богиней Роскошной, царственной Не-
вы». И когда Онегин не захотел считаться с этой неприступ-
1 Здесь Онегину Пушкин отдает слова и интонации своего стихотворения
«Я помню чудное мгновенье», где лирический герой «забыл... голос нежный» и
«небесные черты» некогда любимой женщины.
78
ностью и послал ей письмо, Татьяна полна гневом:
Как сурова!
Его ие видит, с ним ни слова;
У! как теперь окружена
Крещенским холодом она!
Как удержать негодованье
Уста упрямые хотят! 1
Онегина так поразила перемена в Татьяне потому, что он сам
хотел измениться. От его чувства превосходства не осталось
и следа. Татьяна теперь не открыта ему, он ее чувств прочесть
не может. «Зоркий взгляд» Онегина видит
На сем лице лишь гнева след...
Да, может быть, боязни тайной,
Чтоб муж иль свет не угадал
Проказы, слабости случайной...
Это тоже ново в Татьяне: опасения, вызванные мнением
света. Раньше она действовала безоглядно, смело, не боясь
ничьих суждений. И Онегин помнит «письмо, где сердце говорит,
Где все наруже, все на воле...». В черновиках III главы был
мотив раскаяния Татьяны в том, что она написала письмо:
Теперь как сердце в ней забилось,
Заныло будто пред бедой.
Возможно ль! Что со мной случилось?
Зачем писала, боже мой!
(Что скажут люди, боже мой!)
На мать она взглянуть не смеет,
То вся горит, то вся бледнеет,
Весь день, потупя взор, молчит
И чуть не плачет, и дрожит... (6, 588)
Пушкин снимает эти строки. Татьяна в III главе послушна
лишь «влеченью чувства». В VIII главе в героине нет и
намека на «легкомыслие страстей». Но Пушкин показывает,
каких внутренних усилий стоит Татьяне ее самообладание.
Только что она сидела «беспечной прелестью мила». Стоило
ей увидеть Онегина и два слова с ним молвить, как силы остав-
ляют ее:
Потом к супругу обратила
Усталый взгляд; скользнула вон...
И недвижим остался он.
Пушкин работает над этими строчками, стараясь найти сочетание
искренности и светской грации. В черновой рукописи читаем:
Тихонько взор отворотила,
Кивнула мужу, вышла вон
Усталый взгляд и вышла вон. (6, 625)
1 В беловой рукописи: «Уста дрожащие хотят» (6, 632). В окончательном
варианте Пушкин убирает эту строку.
79
Счастливо найденное слово «скользнула» позволяет передать,
как Татьяна преодолевает напряжение, от которого и появился
у нее «усталый взгляд». Впрочем, слово «скользнула» возникло
здесь не впервые. Сначала оно появилось в VII главе, когда
Татьяна шла к дому Онегина:
И вот с холма Татьяна сходит,
Скользит, как тень. (6, 426)
Но Пушкин, видимо, нашел, что это движение слишком летуче,
свободно для Татьяны, скованной робостью, и переправил:
И вот с холма Татьяна сходит,
Едва дыша; кругом обводит
Недоуменья полный взор... (XVI строфа)
Затем это слово в VIII главе перешло к Музе, которая на
светском рауте «скользит» «сквозь тесный ряд аристократов».
И наконец, теперь преображение Татьяны зафиксировано этим
словом.
Что же так изменило Татьяну? Почему она свободно вошла
в этот аристократический круг «из глуши степных селений»?
Что заставило Татьяну выйти замуж за человека, которого она
не любит и любить не может? Всякие попытки, не раз возникав-
шие в работах об «Онегине», возвысить в глазах читателя мужа
Татьяны лишены каких бы то ни было оснований. Разумеется,
он вызывает известное уважение, потому что «в сраженьях
изувечен», может быть, он участник войны 1812 года. Но он
вполне вознагражден, его «ласкает двор». Наверное, он и не
очень стар, если может вспоминать с Онегиным «проказы,
шутки прежних лет». Но дело не в его возрасте. Эпитеты, которыми
наделяет Пушкин этого героя, не слишком сочувственны. «Кто
этот толстый генерал?» — спрашивает о нем Татьяна, когда тетки
призывают ее взглянуть на «важного генерала» *. Муж Татьяны
лишен даже имени, настолько он сам по себе незначительное
лицо. У Пушкина сказано лишь одно: «Важный генерал». Этот
эпитет повторяется и в VIII главе:
К хозяйке дама приближалась,
За нею важный генерал.
Эпитет поддержан жестом того же смысла:
...и всех выше
И иос и плечи подымал
Вошедший с нею генерал.
Пушкин обдуманно выбрал эпитет:
Какой-то (старый) генерал
Мужчина важный, пожилой
Степенный важный генерал
Кто, старый этот генерал? (6, 462)
80
Тщеславие мужа Татьяны откровенно комично.
В «Альбоме Онегина» есть такая запись:
Природой кажется избавлен
Муж от супружеских забот
И богом от ума избавлен
Сегодня был я ей представлен
Глядел иа мужа полчаса
(Ему 70-й год, супругу 45 год)
Он важен, красит волоса
И чином от ума избавлен (6, 437)
В язвительном злословии Онегина нетрудно узнать портрет мужа
Татьяны, тем более что основной эпитет («важен») повторен
здесь. Пушкин с его художественной сдержанностью не хочет
допускать столь вульгарной характеристики, которая невольно
бросает тень и на Татьяну. Все, что вульгарно, несносно для
поэта. Недаром он признается по поводу слова vulgar: «Люблю
я очень это слово... Оно б годилось в эпиграмме». «Альбом
Онегина» и составлен из эпиграмм. Пушкин в романе избегает
прямых оценок личностей. Как бы то ни было, «важный генерал»
не сделал Татьяну счастливой, если она говорит: «А счастье
было так возможно». С Онегиным, не с генералом, с которым
счастья нет. Характерно, что, высказывая Онегину свои опасе-
ния, Татьяна упомянет и о богатстве, и о знатности мужа, но не
о привязанности к нему или его любви. Почему же Татьяна
вышла замуж за него? Этот вопрос волнует учеников, тем более
что они готовы согласиться с Белинским, считающим такой брак
безнравственным. Многие ученики помнят слова, которыми
Татьяна оправдывает себя:
...Неосторожно,
Быть может, поступила я:
Меня с слезами заклинаний
Молила мать; для бедной Тани
Все были жребии равны...
Мать Татьяны видела в этой партии счастливую судьбу.
Так думала не только провинциальная помещица, которая
«брила лбы». П. Вяземский вспоминает: «Одна умная жен-
щина, княгиня Голицына... известная в конце минувшего столе-
тия своею любезностью и французскими стихотворениями,
царствовавшая в петербургских и заграничных салонах, сер-
дечно привязалась к Татьяне. Однажды спросила она Пуш-
кина: «Что думаете вы сделать с Татьяной? Умоляю Вас, устройте
хорошенько участь ее».— «Будьте покойны, княгиня,— отвечал
он, смеясь,— выдам ее замуж на генерал-адъютанта».—
«Вот и прекрасно,— сказала княгиня,— благодарю». Судьба,
представляющаяся княгине Голицыной совершенным благо-
получием, вряд ли могла казаться счастливой Пушкину. Лев
Толстой вспоминал, что Пушкин как-то сказал одному из своих
81
приятелей: «Представь, какую штуку удрала со мной Татьяна!
Она замуж вышла. Этого я никак не ожидал от нее».
Впрочем, святочные гаданья в V главе обещали Татьяне
богатого мужа («Там мужички-то все богаты»), славу и добро.
Но неожиданности ее поступка это не отменяет. Почему для
Татьяны «все были жребии равны»? Почему она подчинилась
судьбе и была «другому отдана»? Когда и как это случилось? —
эти вопросы побуждают учеников осознать логику движения
характера, рассматривая основные события «с точки зрения»
Татьяны.
Написав Онегину письмо, Татьяна переживает страшный час
своей жизни. «Письмо дрожит в ее руке». Татьяна «зари не
замечает, Сидит с поникшею главой». Юная страстность, по-
рывистость ее любви (XV и XVI строфы III главы) привели
к тому, что «в руки модного тирана Уж отдала судьбу свою».
Там этот шаг доброволен: «отдала», а не «отдана».
Любовь Татьяны не убита исповедью Онегина, хотя урок
выслушан действительно «смиренно»:
Сквозь слез не видя ничего,
Едва дыша, без возражений
Татьяна слушала его.
Это печальное оцепенение, в котором заметна заторможенность
сна:
Он подал руку ей. Печально
(Как говорится, машинально)
Татьяна молча оперлась.
Головкой томною склонясь.
Взрыв чувств Онегиным не допущен, Татьяна понимает
непозволительность своей любви. Онегин побуждает ее скрыть
свои чувства. Но наедине с собой Татьяна по-прежнему взвол-
нованно, страстно любит Онегина (XXIII строфа IV главы).
Любовь не убита холодностью Онегина, но его «строгий
разговор» открыл Татьяне жестокость, способность Онегина
безжалостно убивать наивные и искренние чувства. Сон Татьяны
воплощает это открытие, превращает его в событие, убийство
Ленского. Властная интонация героя долго не давалась Пушкину:
Молчать! Мое! — сказал Евгений
Мое! — сказал Евгений басом
Мое! — сказал Евгений бледный. (6, 392)
Наконец:	Мое! — сказал Евгений грозно.
Нашлось слово, которое прямо связывало объяснение Онегина
с Татьяной в саду и сон (грозной тени — грозно). Но и сон, от
которого «Таня в ужасе проснулась» и который толкует
по Мартыну Задеке, пытаясь отыскать «мечтанья страшного
значенье», не излечил от любви. И во сне, как при объяснении
82
в саду, Онегин Тане «мил и страшен». Говоря о вере Татьяны
в приметы — свидетельство впечатлительности не чуждой и само-
му поэту героини — Пушкин аамечает:
Что ж? Тайну прелесть находила
И в самом ужасе она:
Так нас природа сотворила,
К противуречию склонна.
Эта противоречивость чувств сопровождает Татьяну и на
именинах. Хоть «слезы из очей хотят уж капать»,
Но воля и рассудка власть
Превозмогли. Она два слова
Сквозь зубы молвила тишком
И усидела за столом 1
Здесь, под диктатом раздраженного взгляда Онегина, не до-
пускающего прямого проявления чувств, рождается «та равно-
душная княгиня», которой поражен и ранен Онегин в VIII
главе. Так, по мысли Пушкина, равнодушие оказывается обоюдо-
острым мечом. Теперь Татьяна владеет своими чувствами. Даже
прощаясь с Ольгой, она «плакать не могла». И после именин
рана, нанесенная ей, «сердце жгла», но «Татьяна изнывала
тайно», что помешало ей остановить дуэль (XVIII строфа
V главы). Даже поединок и смерть Ленского, хоть «сердце
рвется пополам», не разрушили любви к Онегину:
И в одиночестве жестоком
Сильнее страсть ее горит.
И об Онегине далеком
Ей сердце громче говорит
До посещения дома Онегина Татьяна отказывала всем, кто
сватался (XXVI строфа VII главы). Но после того как
Татьяна побывала в «келье модной», она, пусть нехотя, страшась
и страдая, согласилась ехать «в Москву, на ярманку невест».
Стало быть, перелом в ее отношении к Онегину совершился
здесь. Почему же Татьяну надломило это немое свидание с
Онегиным? В чем состояли ее трагические открытия?
Вечер, который привел Татьяну к дому Онегина, полон
тихого умиротворения. Это отлетание дня, растворение его, про-
щание (XV строфа VII главы). Луна — путеводительница
Татьяны — невольно приводит ее к дому Онегина. Борьба
смущения с желанием видеть хоть дом и сад, где недавно жил
Онегин, заканчивается победой любви. «Взором умиленным»
Татьяна рассматривает «дом пустой». «Сумрак лунный», «блед-
' В черновой рукописи Татьяна не сумела победить свое волнение:
...вдруг упала
Беднпжка в обморок. Тотчас
Ее выносят, суетясь,
Толпа гостей залепетала,
Все на Евгения глядят,
Как бы во всем его винят. (6, 401)
83
ный полусвет» делают все прозрачным. Полуявь того, что видит
Татьяна, рождает ощущение напрасности прихода: «Его здесь
нет». Но это первое посещение еще полно привязанности к
Онегину и «полумучительной отрады»:
Татьяна долго в келье модной
Как очарована стоит.
Через день, уже утром, Татьяна в «молчаливом кабинете»
чувствует скорее горечь, обиду, чем умиление:
И долго плакала она.
Потом за книги принялася.
Пушкин из окончательного текста убирает «дневник сомнений
и проказ»—«Альбом Онегина». Татьяна судит о герое только
по книгам, которые пощадил скептицизм Онегина:
Он из опалы исключил:
Певца Гяура и Жуана
Да с ним еще два-три романа,
В которых отразился век
И современный человек
Изображен довольно верно
С его безнравственной душой,
Себялюбивой и сухой,
Мечтанью преданной безмерно,
С его озлобленным умом,
Кипящим в действии пустом 1
«Глаза внимательной девицы» по этим книгам пытались понять,
чем жила «Онегина душа». К ним Татьяна обращает вопрос,
звучавший в ее письме и так и не разрешенный:
Созданье ада иль небес,
Сей ангел, сей надменный бес,
Что ж он?
И здесь, не видя живого Онегина, Татьяна начинает подозревать
страшное:
Ужели подражанье?
Ничтожный призрак, иль еще
Москвич в Гарольдовом плаще,
Чужих причуд истолкованье.
Слов модных полный лексикон?..
Уж не пародия ли он? 1 2
Это еще не решение, но само по себе сомнение Татьяны в
герое лишает ее веры. Права ли Татьяна в оценке Онегина
здесь? В чем причины ее заблуждения? Ведь Пушкин в начале
1 Пушкин тщательно отбирал авторов, к которым тяготел Онегин. Сначала
это были просветители (Юм, Робертсон, Руссо, Маблй, Барон д’ Ольбах, Вольтер,
Гельвеций, Локк, Фонтенель, Дидерот) и античные авторы (Гораций, Кикерои,
т. е. Цицерон, Лукреций). Затем корни онегинского скептицизма Пушкин решил
искать ближе: Мельмот, Рене (Шатобриан), Адольф Констан, весь Вальтер
Скотт, Corinne (де Сталь) (6, 438).
2 В черновике: «Он тень, он призрак иль еще» (6, 441).
84
VIII главы будет спорить именно с этим мнением об Онегине,
отдав эту точку зрения не слишком проницательному пред-
ставителю света. Ошибка Татьяны вызвана прежде всего тем,
что она судит героя в его отсутствие. Онегин не исчерпывается
книгами, которые он прочел. «Лорда Байрона портрет» и «столбик
с куклою чугунной» (Наполеон), конечно, символы веры Онегина,
но не боги, которым он поклоняется. Богов у Онегина вообще
нет: он слишком скептичен для поклонения и слишком уважает
самого себя, чтобы подчинить свою жизнь чужим правилам.
Но Татьяна этого не поняла и разуверилась в любви и своем
герое. Теперь ей предстоит скука дороги, тоска по родному краю,
суета Москвы.
Домашнее задание. Предлагаем ученикам прочитать отрывки
из 9-й статьи В. Г. Белинского о Пушкине, посвященной Татьяне,
ответить на вопрос: чем Белинский объясняет перемены в
Татьяне? — и составить цитатный план VIII главы.
Урок 6-й. «Я вас прошу меня оставить»
Урок о последнем объяснении Татьяны с Онегиным должен
вобрать весь опыт изучения характеров и романа в целом.
Читая статью В. Г. Белинского, ученики понимают, что пре-
ображение Татьяны в VIII главе не было авторским произво-
лом. Напротив, Пушкин чутко слышал те возможности, которые
открывались в характере, им созданном. Гениальность натуры
Татьяны, так убедительно раскрытая Белинским, как раз и
позволяет героине романа стремительно преображаться, реши-
тельно изменяться. Еще в Москве кузины находили Татьяну
«странной, провинциальной и жеманной». В Петербурге, через
два, примерно, года, мы видим Татьяну «величавой» и «не-
брежной законодательницей зал». Причем это не взгляд влюб-
ленного Онегина делает Татьяну столь повелительной, а поведе-
ние героини («величавость» — строфа XXXIII, «небреж-
ность»— XXXI). При этом в Татьяне нет ни порывистой
резкости, ни самообольщения, ни настойчивых усилий решитель-
ного характера, ничего, что бы могло показаться искусствен-
ным. Пушкин сознательно добивается этого контраста преображе-
ния. Поэтому, отметив тонкость замечания Катенина, введя его
в комментарии автора к роману, Пушкин ничего не изменил,
но предложил читателю осознать внезапность этой перемены
в Татьяне. В черновике рукописи VII главы, описывая появле-
ние Татьяны в театре, Пушкин покажет всеобщность внимания,
обращенного к ней. Затем поэт, напротив, скажет о незаметности
Тани в Москве, а общий интерес к ней подчеркнет в VIII главе.
Черновая рукопись VII главы	Окончательный текст
Явилась Таня,	Не обратились на нее
Влачит уныние свое,	Ни дам ревнивые лорнеты,
85
И обратились на иее	Ни трубки модных знатоков
И дам ревнивые лорнеты,	Из лож и кресельных рядов.
И трубки модных знатоков
Из лож и кресельных рядов.
Внизу вопросы зашумели,
Кто эта с правой стороны,
К четвертой ложе — подлетели. (6, 459)
Снижена даже характеристика человека, который в гостиной,
смотря на Татьяну, «ее находит идеальной» (что, в сущности,
близко пушкинскому взгляду: «милый идеал», «...верный идеал» —
так характеризует автор Татьяну). Сначала этот голос при-
надлежал «московских дам поэту печальному» (6, 458). Пушкин
изменяет эту строку: «Один какой-то шут печальный». Автору
важно подчеркнуть, что редкий комплимент Тане в Москве
исходит из несерьезных уст. Все это делает преображение
Татьяны не мгновенным и неоправданным, но поражающи
Онегина и читателя. Поэтому мы можем понять потрясение
Онегина, разделить его, сочувствовать ему. Цитатный план
VIII главы, составленный учениками дома, открывает, что
архитектоника ее концентрирует в самом общем виде все те-
чение романа, разумеется, с известными вариациями, которые
всегда позволяют финалу, собрав предшествующее развитие,
прозвучать сильно и ново. Исповедь поэта — раут — визит
Онегина к Татьяне — его страдания — письмо — ожидание отве-
та — попытки борьбы со страстью, чтение и стихотворство,—
весна, которая, как и в VII главе, подсказывает необходи-
мость перемен,— последнее объяснение, которое сразило Онегина
так же, как и дуэль. В сущности, на страницах VIII главы
Онегин во многом повторяет путь Татьяны на протяжении
всех прежних глав. Это делает преображение Онегина стремитель-
ным и драматичным. Пушкин, работая над текстом VIII
главы, щадит Онегина, делает его более поэтичным и близким
Татьяне. Онегин, как Татьяна раньше, «меж печатными стро-
ками Читал духовными глазами Другие строки». Онегин, как
Татьяна в деревне, полюбил
...тайные преданья
Сердечной, темной старины,
Ни с чем не связанные сны,
Угрозы, толки, предсказанья,
Иль длинной сказки вздор живой,
Иль письма девы молодой.
Сначала в поэтических мечтаниях Онегина Пушкин подчер-
кивал лишь опустошение, неспособность героя выйти за круг
прежних представлений; затем, в окончательном тексте, появи-
лась новизна переживаний Онегина, неведомая ему прежде не-
отступность поэтического воображения. Строфа XXXVII в
черновой рукописи выглядела так:
Виденья быстрые лукаво
Скользят налево и направо
86
И будто иа смех ни одно
Ему в отраду не дано.
Все те же сыплются виденья
Пред ним упрямой чередой
Но слабо следует душой
За ними с скрежетом душевным
(Все ставки жизни проиграл). (6, 519)
В окончательном тексте Пушкин не допускает выражения,
которое могло сделать Онегина комичным в глазах читателя:
«любовник хилый и больной» (6, 632). В последней главе романа
в Онегине больше отчаяния, но не бессилия, претендующего на
пылкость:
Смелей здорового, больной
Княгине слабою рукой
Он пишет страстное посланье.
В черновой рукописи письмо Онегина выглядит более искус-
ственно-патетическим, проникнутым сочувствием героя только к
себе, и обидным для Татьяны.
Сравним строки начального и окончательного вариантов,
написав их на доске. Эта работа может быть дана как само-
стоятельная для учеников в ходе урока. Ученики уже привыкли
к сопоставлению разных редакций «Евгения Онегина» на пред-
шествующих уроках, где учитель пользовался этим приемом
анализа в сценах, которые особенно полюбились школьникам и
могут поэтому обеспечить внимание в кропотливой работе над
словом. Конечно, мы используем в школе черновые варианты
лишь в «рельефах», когда необходимо обеспечить понимание
авторской воли, ее направленности в основных, наиболее важных,
определяющих моментах анализа. Использование разных редак-
ций усиливает также эстетическую сторону школьного разбора,
открывая школьникам художественное обаяние текста, который
они часто прочитывают, не задерживаясь на поэтических от-
крытиях Пушкина, который в своем тяготении к естественности
не стремился удивлять и поражать читателя необычностью
поэтического образа и наделял его тайной глубиной.
Черновая рукопись
Окончательный текст
Открою тайну вам свою
Не первый раз я предан воле
Страстей безумных и судьбе
Открою душу вам свою
(Младую склонность в вас заметя)
Я смутный жар в себе заметя
Я с вами сблизиться не смел. (6, 517)
Случайно вас когда-то встретя,
В вас искру нежности заметя,
Я ей поверить не посмел..
Сменить постыдную свободу
На узы счастья не хотел.
Свою постылую свободу
Я потерять не захотел.
В томленье тайном замирать
Пред вами в муках замирать
87
Судьбой отсчитанные дни
Как бледно-сумрачны они!
И так уж сумрачны они! (6, 518)
Когда б хоть тень вы разумели
Того, что в сердце я ношу
И строгим разумом всечасно
Смирять волнение в крови
И что же? вот чего хочу
Пройду — немного — с вами рядом
Упьюсь по капле сладким ядом
И благодарный замолчу. (6, 518)
Судьбой отсчитанные дни.
И так уж тягостны они.
Когда б вы знали, как ужасно
Томиться жаждою любви,
Пылать — и разумом всечасно
Смирять волнение в крови...
И я лишен того: для вас
Тащусь повсюду наудачу;
Мне дорог день, мне дорог час:
А я в напрасной скуке трачу...
Сравнивая редакции, ученики понимают, насколько усиливает-
ся искренность письма Онегина, как он отходит от интонаций
своей проповеди в саду, которая рассматривалась на прошлом
уроке и потому свежа в памяти школьников. Мы сознательно
в системе уроков помещаем два объяснения Онегина и Татьяны
рядом, чтобы в этом соседстве ученики смогли резче увидеть
перемены в героях и разность ситуаций. Работа над редакциями
письма позволяет тоньше видеть строй чувств Онегина и воз-
буждает вопросы: почему Онегин чувствует себя обреченным
(«Судьбой отсчитанные дни», «век уж мой измерен»)? «Смирен-
на» ли его мольба?
Мотив осени, появившийся в трагической VII главе романа
(«Природа трепетна, бледна, как жертва, пышно убрана...»),
в VIII главе становится еще более властным:
Что наши лучшие желанья,
Что наши свежие мечтанья
Истлели быстрой чередой,
Как листья осенью гнилой.
Это сказано Пушкиным обо всех героях и о себе. Но более
всего этот образ осени относится к Онегину:
Но в возраст поздний и бесплодный,
На повороте наших лет,
Печален страсти мертвой след:
Так бури осени холодной
В болото обращают луг
И обнажают лес вокруг.
Онегин чувствует это дыхание «осени холодной» и знает, что
любовь к Татьяне — единственное живое чувство, связывающее
его с жизнью, способное спасти от «напрасной», как он теперь
понимает, скуки. Поэтому он так страстен в своей мольбе,
мольбе о жизни. Поэтому мольба Онегина только ему самому,
привыкшему властвовать над своими чувствами и судьбами других
людей, кажется смиренной. Смирения перед обстоятельствами,
перед судьбой (слово это дважды повторено здесь Онегиным)
88
в письме нет. Напротив, все письмо — протест против необходи-
мости «смирять волнение в крови», подчиниться «притворному
хладу», который единственно допустим в свете. Стоит сравнить
лишь несколько строк из «Альбома Онегина», который помещен
в черновых рукописях VII главы и передает его прежние
петербургские впечатления (I глава), со строками письма,
чтобы понять непритворность этой страсти, от которой теперь
зависит жизнь героя.
Черновой вариант	Окончательный текст
М. С. как ангел хороша:	Нет, поминутно видеть вас,
Какая прелесть в обхожденье,	Повсюду следовать за вами,
В улыбке, в томном глаз движенье, Улыбку уст, движенье глаз
Какая нега и душа. (6, 434)	Ловить влюбленными глазами,
Она сказала —	Внимать вам долго, понимать
Что завтра едет к Селимене.	Душой все ваше совершенство...
Не игривость тона, не любование красотой со стороны не без
оттенка эстетства, не приятность светского обхождения зовут
Онегина теперь к Татьяне, а непреклонное, горячее, всеохватываю-
щее чувство, в котором так много «полумучительной отрады»,
знакомой Татьяне раньше.
Может быть, Татьяна оценит эти перемены в Онегине?
Как она воспримет его письмо? Попробуем вместе с классом
взглянуть на письмо Онегина глазами Татьяны и понять, что ее
растрогает, «заставит слезы лить рекой», что ранит и вызовет
гнев, что обидит и родит горечь. Сознавая трудность этого
поворота анализа, требующего «изнутри», глазами героини по-
смотреть на обновленного страстью Онегина, мы не раз убежда-
лись в увлекательности и посильности этого приема — чтения
письма Онегина глазами Татьяны. Но такая работа требует
подготовки и проходит без огрублений, без резкого снижения
психологического содержания и речевой образности романа лишь
при постепенном подведении учеников к этому творческому акту.
Ученики в течение двух предшествующих уроков «оживаются»
с Татьяной, начинают ощущать ее взгляд на мир, манеру мыслить,
форму ее речи. Первый «шаг» урока позволяет вглядеться в
письмо Онегина, понять, какие чувства и мысли героя отразились
в нем. Поэтому ученики теперь готовы читать письмо Онегина
глазами Татьяны.
Угадал ли Онегин реакцию Татьяны? Внешне — да («Какое
горькое презренье Ваш гордый взгляд изобразит»). Ученики
уже видели «гнева след» в лице Татьяны. Но разве слышится
«злобное веселье» мести в ее ответе Онегину? Как встретит
Татьяна эти строки письма:
Случайно вас когда-то встретя,
В вас искру нежности заметя,
Я ей поверить не посмел...
Ведь она чуть не сгорела в этом пожаре любви, который Онегин
из светской учтивости, не дозволяющей напомнить о пылкости
89
ее прежних чувств, называет «искрой нежности». Однако все,
что пишет Онегин дальше, его искреннее раскаяние, горькое
сознание своей ошибки и преданное желание «поминутно ви-
деть» Татьяну, не может ее не растрогать, как не может не
отозваться болью в ее сердце горестный порыв Онегина, его
мучительная жалоба на «напрасную скуку» жизни, сознание
своей обреченности. Но вот Онегин противопоставляет себя Татья-
не, не видя за ее «притворным хладом» живых чувств:
,	Когда б вы знали, как ужасно
Томиться жаждою любви,
Пылать — и разумом всечасно
Смирять волнение в крови;
Желать обнять у вас колени
И, зарыдав, у ваших лог
Излить мольбы, признанья, пени,
Все, все, что выразить бы мог,
А между тем притворным хладом
Вооружать и речь, и взор,
Вести спокойный разговор,
Смотреть на вас веселым взглядом!..
Татьяна лучше, чем кто бы то ни было, знает это искусство,
как мы убедились, внушенное ей самим Онегиным. Ведь она
именно этим и занята («Вести спокойный разговор, Смотреть
на вас веселым взглядом»), но Онегину не видна эта ее
забота, с таким совершенством Татьяна научилась владеть своими
чувствами. Это непонимание Онегиным ее души, ее тайных, скры-
тых от света движений, наверное, разочарует Татьяну, не позволит
ей верить в возможность счастья, заставит отказаться от близости
с Онегиным, так как при поразительном сходстве их состояний
Онегин этой близости не чувствует и занят своим страданием.
Теперь, увидев Онегина глазами Татьяны, поняв, как героиня
отнеслась к человеку, страстно влюбленному и не понимающему
ее, мы можем приступить к последнему и самому трудному
звену урока — объяснению Татьяны с Онегиным.
Сцена объяснения таит в себе серьезные трудности для
анализа. В словах Татьяны «противоречий очень много», что
ведет к очень разноплановым истолкованиям этого эпизода рома-
на. На уроке можно сопоставить мнения Белинского, Писарева и
Достоевского, столь несходно истолковавших объяснение Татьяны
с Онегиным ’. Задача анализа состоит не в том, чтобы ученики
присоединились к одному из этих мнений и оправдали его
текстом. Напротив, усилия учителя должны быть сосредоточены
на том, чтобы ученики не приняли крайностей каждой позиции.
Нам важно, чтобы столкновение позиций Белинского, Писарева
и Достоевского создало проблемную ситуацию, ведущую к твор-
1 См.: Белинский В. Г. Поли. собр. соч. М., 1956, т.- VII, с. 498—502;
Писарев Д. И. Собр. соч. в 3-х т. М., 1956, т. 3, с. 349—350; Достоевский Ф. М.
Собр. соч. М., 1958, т. 10, с. 448—452.
90
ческому прочтению текста. Поэтому вопрос, который мы обращаем
к классу, формулируется не как оценка критических мнений
(Кто более прав в суждениях об этом эпизоде: Белинский,
Писарев или Достоевский?), а как призыв к самостоятельному
истолкованию произведения: почему Татьяна отвергает страсть
Онегина?
Для многозначного ответа на этот вопрос очень важно вгля-
деться в немую сцену, предваряющую монолог Татьяны. Это
помогает понять чувства героев, мотивы отказа Татьяны,
намерения ее речи, обращенной к Онегину.
Дверь отворил он. Что ж его
С такою силой поражает?
Княгиня перед ним, одна,
Сидит, не убрана, бледна,
Письмо какое-то читает
И тихо слезы льет рекой,
Опершись на руку щекой.
К Татьяне вновь вернулся признак страдания — ее бледность.
Сила этого страдания видна в обилии тихих слез. Даже при
прощании с родными местами (XXXII строфа VII главы)
был лишь «слез ручей». Теперь «тихо слезы льет рекой». Обес-
силенность страданием видна в позе Татьяны, которую Пушкин
озабоченно искал в черновиках:
К плечу склонившись головой
К плечу приникнув головой (6, 633, 634)
Эти «немые страдания» Татьяны воскрешают образ «прежней
Тани, бедной Тани», но подчеркивают большую, чем раньше, уста-
лость от горя.
В тоске безумных сожалений
К ее ногам упал Евгений;
Она вздрогнула и молчит,
И на Онегина глядит
Без удивления, без гнева...
Слово «безумие» повторяется в VIII главе так часто. Онегин,
«ума не внемля строгим пеням», «гонится как тень» за Татьяной;
поняв, что «надежды нет», он «свое безумство проклинает —
И, в нем глубоко погружен...» Онегин так «привык теряться»
в мыслях о Татьяне, «что чуть с ума не своротил». И хоть «он
не сделался поэтом, Не умер, не сошел с ума», но отличие его
от «благоразумных» людей света так явственно, что на страницах
VIII главы появляется имя Чацкого. Ум Онегина «теснит»
обычай светской жизни и страсть, поэтому он и прослыл в общем
мненье «печальным сумасбродом», хотя старался «разумом все-
часно смирять волнение в крови». Татьяна не удивлена внезапным
появлением Онегина и принимает его без гнева. Отчего она
«вздрогнула и молчит»?
91
Его больной, угасший взор,
Молящий вид, немой укор,
Ей внятно все...
Этот миг странной и нечаянной близости с Онегиным и «долгом
молчанье» дорог Татьяне. Ее жесты не позволяют сомневаться
в любви и оцепенении от горя. Мы можем понять, что Татьяна
любит Онегина, до того, как она под занавес их объяснения
произнесла: «Я вас люблю (к чему лукавить?)»:
Она его не подымает
И, не сводя с него очей.
От жадных уст не отымает
Бесчувственной руки своей...
О чем теперь ее мечтанье?
Этим вопросом Пушкин, верный принципу творения романа в
стихах вместе с читателем, опять призывает нас угадать мысли и
чувства героини.
Отчего же так жестоки слова объяснения? Что руководит
Татьяной, если не «злобное веселье», не суровая месть, которую
невозможно предполагать, когда воскресла «Простая дева, С
мечтами, сердцем прежних дней»?
Первые слова, произнесенные Татьяной, почти символичны,
несмотря на всю их бытовую простоту. Это «довольно» относится
и к себе, и к Онегину и звучит как призыв очнуться от забытья
чувств. Татьяна не скажет: «Я хочу объясниться»,— как это сделал
Онегин в саду («Но вас хвалить я не хочу, Я за нее вам от-
плачу...»). Татьяна говорит: «Я должна вам объясниться
откровенно». «Должна», а не «хочу», потому что Татьяна, хотя
внутренне и принадлежит Онегину («Вашей Тани»), лишена воз-
можности следовать своим чувствам. В ней теперь есть то,
что не подчинено Онегину (семья, положение в обществе). В
Татьяне жива любовь, но не одной любви она «отдана». И не
верит теперь Татьяна возможности счастья и могла бы сказать
вслед за Пушкиным: «В вопросах счастья я атеист». Татьяной
в объяснении с Онегиным, тем не менее, руководит любовь.
Видя его «больной, угасший взор», Татьяна хочет поднять
Онегина с колен, «выпрямить», заставить очнуться. Слова: «Как
с вашим сердцем и умом Быть чувства мелкого рабом?» —
вовсе не риторический вопрос. С недоумением произносит эти
слова Татьяна. С недоумением потому, что она слишком хорошо
запомнила те редкие слова, которые меж ними были сказаны.
Татьяна поверила, что Онегин «не создан для блаженства».
Еще в деревне Татьяна поняла: «Не может он мне счастье дать».
И теперь она судит Онегина по тем представлениям, которые
сложились раньше. В этом ее трагическое заблуждение, эта
запоздалость «отзыва», ставшая виной Онегина, заставляет
Татьяну отвергнуть его. Так что слова автора «ей внятно все» не
следует понимать слишком буквально. «Внятно» состояние Оне-
92
гина, но не его характер, не его намерения, не его судьба.
Не с удовлетворением, с горечью говорит Татьяна: «Сегодня
очередь моя». Лавры холодного проповедника ее не прельщают.
От одного воспоминания об уроке, который преподал ей Онегин,
в Татьяне «стынет кровь». Татьяна исполняет долг не только
перед мужем, обществом, самой собой — перед Онегиным. Ее
первое движение в монологе — желание заставить Онегина
очнуться от «обидной страсти» — вдохновлено любовью. Татьяне
дороги воспоминания о времени, когда она была «влюбленной,
бедной и простой», дороги «места, где в первый раз» она видела
Онегина. И это не слова, это чувство. Татьяна недаром задержится
на своем воспоминании, уточнит: «Когда в саду, в аллее нас
Судьба свела...» Не просто сказано «в саду», а «в саду, в
аллее». Воспоминания живы до мелочей, Татьяна живет ими, и,
может быть, они позволяют ей выжить в «вихре света», а на
языке самого поэта «в мертвящем упоенье света». Для Татьяны
«пышность эта, постылой жизни мишура», «модный дом» лишь
«ветошь маскарада».
Совпадение оценок автора и героини света и в ряде свойств
характера первым заметил Кюхельбекер: «Поэт в своей VIII
главе похож сам на Татьяну. Для лицейского его товарища, для
человека, который с ним вырос и знает его наизусть, как я,
заметно чувство, которым Пушкин преисполнен, хотя он, подобно
своей Татьяне, не хочет, чтобы об этом чувстве знал свет».
Эта сдержанность, столь странная при искренности и лиризме
поэта и его героини, продиктована знанием общества и крити-
ческой его оценкой: «Не знаю, приеду ли я еще в Михайлов-
ское,— писал Пушкин в 1828 году П. А. Осиповой.— Однако
мне бы хотелось этого. Признаюсь, сударыня, шум и сутолока
Петербурга мне стали совершенно чужды — яс трудом переношу
их. Я предпочитаю ваш чудный сад и прелестные берега Сороти.
Вы видите, сударыня, что, несмотря на отвратительную прозу
нынешнего моего существования, у меня все же сохранились
поэтические вкусы» (14, 384). В 1835 году суждения Пушкина
станут еще резче: «Поверьте мне, дорогая госпожа Осипова,
хотя жизнь и siisse Gewohnheit (сладкая привычка.— В. М.),
однако в ней есть горечь, делающая ее в конце концов отвра-
тительной, а свет — мерзкая куча грязи. Тригорское мне милее»
(6, 375—376).
Татьяна предпочитает свою прежнюю жизнь нынешней и
искренно недоумевает, почему Онегин не заметил, что она «тогда
моложе» и «лучше, кажется, была» и любила его. Недоумевает,
хотя объяснить может, и в этом объяснении («Вам была не
новость Смиренной девочки любовь?») есть отзвук того недовер-
чивого, настороженного и внешнего взгляда на Онегина, который
у Татьяны родился в «молчаливом кабинете» (VII глава).
Каждая строфа в монологе Татьяны — это желание отодвинуть
Онегина от себя, прочертить границу, потому что Татьяна не
93
только страсти Онегина боится, но страшится себя, своей любви
к нему.
Первое препятствие, которое разделяет Татьяну и Онегина,—
это боль от холодной суровости давней, но не зажившей, не
забытой Татьяной проповеди. Недаром Татьяна называет свида-
ние в саду «страшным часом» своей жизни. Эта боль не уничто-
жает благодарности: Татьяна в своем монологе повторяет слово,
которым Пушкин оценил проповедь Онегина в саду: «благородно».
Другое препятствие — свет, который Татьяна знает и не сомне-
вается, что общество истолкует страсть Онегина в тонах, далеких
от благородства. «Высший свет» судит низко, и в вопросах
Татьяны, обращенных к Онегину, звучит возможное мнение
«суетной молвы» (строфа XLIV).
Что ж ныне
Меня преследуете вы?
Зачем у вас я на примете?
Не потому ль, что в высшем свете
Теперь являться я должна;
Что я богата и знатна,
Что муж в сраженьях изувечен,
Что нас за то ласкает двор?
Не потому ль, что мой позор
Теперь бы всеми был замечен
И мог вам в обществе принесть
Столь соблазнительную честь?
Эти слова оскорбительны. И не будь у этих фраз вопроситель-
ной формы, Татьяна не смогла бы сказать Онегину: «Я вас
люблю...» Она знает, что в сердце Онегина «есть и гордость, и пря-
мая честь». Стало быть, эти подозрения не мнение Татьяны об
Онегине, а возможные толки в свете, которые она предугады-
вает и которых боится. И в этом страхе, в этой оглядке Татьяны
на свет — тоже препятствие. И последнее обстоятельство, кото-
рое, плача, выговаривает Татьяна:
...колкость вашей брани,
Холодный, строгий разговор,
Когда б в моей лишь было власти,
Я предпочла б обидной страсти
И этим письмам и слезам.
Почему Татьяна прежнюю холодность Онегина ценит больше,
чем нынешнее одушевление? Почему страсть Онегина ей обид-
на? Тогда, в деревне, не любя Татьяну, Онегин думал о ней*.
Теперь, любя ее, Евгений не понимает, что может «принесть»
его страсть Татьяне, ставшей «законодательницей зал». Пресле-
дуя Татьяну, Онегин не видит ее, не чувствует, не щадит. Поэтому
Татьяна печально заметит:
К моим младенческим мечтам
Тогда имели вы хоть жалость,
Хоть уважение к летам...
1 Кстати, отповедь Онегина в известных мотивах напоминает письмо Пуш-
кина о любви к Софи Мусиной-Пушкиной (13, 562)
94
Татьяна теперь далека от себя прежней. «Простая дева... те-
перь опять воскресла в ней», но, стало быть, не раз умирала.
Эта далекость при всей живости прежних чувств слышна в
словах: «Для бедной Тани Все были жребии равны...» Назвать
себя «бедной Таней» может только человек, отрешившийся от
прошлого. Иначе это сентиментальность, которой в Татьяне нет.
Эта отчужденность от себя прежней — еще одно препятствие
любви. И наконец, последнее и самое неопровержимое:
Я вышла замуж.
...я другому отдана
И буду век ему верна.
Долг, нравственные принципы для Татьяны не поза, не
предрассудок, не внешнее и принудительное насилие общест-
венного мнения над личностью. Это ее внутреннее побуждение,
органичное для Татьяны чувство. Ведь еще в письме к Онегину
она мечтала быть «верной супругой и добродетельной матерью».
Татьяна подчинила свою жизнь долгу, обманувшись в счастье,
которое казалось ей «так возможно, так близко». В ее монологе
слова «Я должна» повторены дважды. Но заканчивается
речь Татьяны призывом к Онегину, правда, смягченным мольбой
и признанием в любви: «Вы должны, Я вас прошу, меня оста-
вить...» Это подчинение долгу делает Татьяну «смиренной» перед
судьбой. Недаром слова «смиренной», «судьба» так часто зву-
чат в ее объяснении («Судьба свела, и так смиренно Урок
ваш выслушала я»; «Смиренной девочки любовь»; «судьба моя
Уж решена»). Смириться призывает Татьяна и Онегина, оставляя
его «в минуту злую для него». Почему эта минута «злая»?
Онегин погребен под той стеной, которую в своей исповеди
возводила Татьяна между ними и в конце разрушила одной
фразой: «Я вас люблю (к чему лукавить?)». И, разрушив, исчезла
навсегда. Самое желанное для Онегина произошло, но оно, ока-
зывается, ничего не меняет в судьбе. Добившись любви Татьяны,
он остается одиноким «чудаком», чужим обществу и самому
себе. Онегин этими последними словами Татьяны поднят на
вершину и сброшен в бездну. Его душевные потрясения даны
как образы стихийных сил природы:
Она ушла. Стоит Евгений,
Как будто громом поражен.
В какую бурю ощущений
Теперь он сердцем погружен!
Пушкин, правда, тут же пытается освободить себя и читателя
от тупика трагедии, иронизируя над комическим разладом внеш-
ней и внутренней ситуации, в которой оказался герой («громом
поражен» — «шпор внезапный звон раздался»).
Почему же автор смотрит на эту трагедию уже извне? В чем
95
его превосходство над героями? Почему судьбы героев трагичны
и ни в одном из кругов общества (деревня, Москва, Петербург,
путешествие по России, Кавказу, Крыму) герои не могут най-
ти себя, слиться с жизнью, обрести цель? Случайность судьбы
или закон общества отделяет героев друг от друга? Все эти
и другие нравственные, социальные и эстетические вопросы
решаются на заключительных занятиях.
Домашнее задание. К следующиму уроку мы поручаем уче-
никам подобрать материал для характеристики разных кругов
общества, выведенных в романе (деревня, Москва, Петербург),
и перечитать 8-ю и 9-ю статьи Белинского о Пушкине.
Статьи Белинского при всей их увлекательности, страстности,
широте — нелегкое чтение для современного восьмиклассника.
Поэтому мы постепенно приучаем школьников к чтению кри-
тических статей, давая к предшествующим урокам отрывки из
них. Перед заключительными занятиями ученики уже в силах
обдумать статьи Белинского в целом, выделить его позицию
по отношению к пушкинскому роману, а не безусловно под-
чиниться ей, растворившись в захватывающих пассажах кри-
тика. В то же время на этом этапе изучения романа чтение
Белинского поможет ученикам определить общий контур романа,
широту его проблематики и законченность художественного
построения. Однако восьмиклассникам нужны вопросы, которые
выделят необходимые центры внимания при чтении статей и под-
готовят к участию в следующем уроке.
Вопросы могут быть такими: в чем Белинский видит причины
трагедии Онегина и почему называет его «страдающим эгоистом»,
«эгоистом поневоле»? Как Белинский объясняет «несообразность»,
удивлявшую первых читателей романа: «Пока Татьяна была де-
вушкою, Онегин отвечал холодностью на ее страстное призна-
ние; но когда она стала женщиною,— он до безумия влюбился
в нее, даже не будучи уверен, что она его любит»? Почему
Белинский считает, что образ Татьяны представлен в романе
«только развившимся, но не изменившимся»? В чем «противоре-
чие между Татьяною и окружающим ее миром»? Какие качест-
ва придают Татьяне «величие глубоких и сильных натур»? Убе-
дил ли вас Белинский в том, что никакие усилия «не спасут и
не защитят человека от влияния общества»? В чем расходятся
позиции критика и автора романа? Почему Белинский назы-
вает роман «энциклопедией русской жизни и в высшей сте-
пени народным произведением»?
В программе умений, которыми должны овладеть восьми-
классники, содержится требование комментирования литератур-
но-критической статьи, реферирования одного источника на лите-
ратурную тему. Обучение конспектированию проходило уже на
материале статьи Гончарова «Мильон терзаний» в связи с изу-
чением комедии Грибоедова «Горе от ума». Теперь можно по-
96
ручить восьмиклассникам самостоятельно составить конспект 8-й
или 9-й статьи Белинского, а отдельным ученикам предложить про-
реферировать статью Писарева или речь Достоевского на Пуш-
кинском празднике.
АНАЛИЗ РОМАНА «ВСЛЕД ЗА АВТОРОМ»
Анализ «вслед за автором» повторяет порядок чтения. Это
особенно важно для учеников с таким уровнем литературного
развития, когда разговор о литературном произведении, его все-
стороннее обдумывание еще не стали их потребностью. У этих
восьмиклассников непосредственное восприятие и анализ не об-
ладают тесной связью, результатом чего и является поверхност-
ное толкование произведения. С целью преодоления отталки-
вания непосредственного впечатления от анализа, достижения
прямого контакта между ними мы делаем центральными в ана-
лизе «вслед за автором» вопросы, которые сложились на пер-
вом этапе освоения романа «Евгений Онегин» (см. главу «Всту-
пительные занятия по изучению романа», с. 8). Чтобы ученики ощу-
тили отличие процесса разбора произведения от аналитического
чтения, а также его новизну, вводим урок в урок такие приемы ра-
боты, которые близки к активной эстетической деятельности.
Эти приемы (художественное чтение эпизодов романа в испол-
нении актеров, прослушивание сцен из оперы П. И. Чайковского
и оценка их, выразительное чтение страниц романа самими уче-
никами, сопоставление черновых редакций и канонического текста
произведения), с одной стороны, усилят эмоциональность раз-
бора произведения, с другой — помогут ученикам преодолеть на-
ивно-реалистическое отношение к тексту; приблизиться к автору
и постоянно в ходе работы видеть его усилия при создании
произведения. Сочетание приемов выразительного чтения и срав-
нения редакций способствует также достижению равновесия эмо-
циональных и интеллектуальных начал в разборе.
Представим себе, как протекает этот процесс в рамках
конкретного урока.
Урок 1-й. День Онегина
После вступительного урока «Собранье пестрых глав» уче-
никам можно предложить познакомиться со статьей учебника
«Творческая история романа» и ответить на вопрос: почему
Пушкин изменил первоначальный план «Евгения Онегина»?
В начале урока в общей беседе с классом учитель выде-
ляет основные события каждой главы, так как связь между
эпизодами еще не очевидна для учеников (Почему друзья стре-
ляются на дуэли? Почему Татьяна так изменилась, что в кон-
це романа способна скрыть свою любовь к Онегину? и т. п.).
После чтения мы вынуждены еще раз рассмотреть события ро-
4 Заказ 436
97
мана в их связи. Вместе с учениками намечается в классе
план разбора. Ведь при любом пути анализа важно, чтобы
ученики чувствовали себя участниками творческого процесса и
видели его перспективу.
1-й урок. День Онегина («И завтра то же, что вчера»),
2-й урок. Онегин и Ленский в деревенском кругу («Бежа^ он их беседы
шумной...»).
3-й урок. Письмо Татьяны («И в необдуманном письме
Любовь невинной девы дышит»),
4-й урок. Исповедь Онегина («Но я не создан для блаженства»).
5-й урок. Сон и именины Татьяны («Мечтанья страшного значенье»).
6-й урок. Дуэль («Враги! Давно ли друг от друга
Их жажда крови отвела?»).
7-й урок. Татьяна в доме Онегина и в Москве («Ее сомнения смущают»),
8-й урок. Последняя встреча («Но грустно думать, что напрасно Была нам
молодость дана»)
В скобках мы даем эпиграф к уроку, помогающий кратко
обозначить центральную его мысль и направление работы над
текстом каждой главы романа. Выбор эпиграфа к уроку может
стать и самостоятельным заданием для учеников. После этого
введения в анализ начинаем разбор I главы.
Цель 1-го урока анализа состоит в том, чтобы, проследив
жизнь героя в течение одного дня, понять причины его разоча-
рования и увидеть, в чем автор сочувствует герою и в чем
противостоит ему. Не приводя целиком этого урока, наметим
общие контуры классной беседы и покажем, какое место в ра-
боте над I главой романа может занять выразительное чтение
и сравнение редакций текста.
I глава романа — история болезни души Онегина. Почему
Пушкин рисует в этой главе лишь один день из жизни героя?
Из чего складывается этот день? Почему автор всюду сопро-
вождает героя и при этом не подвержен хандре? — эти вопросы
открывают урок. Предлагаем классу проследить за «маршрутом»
Онегина: прогулка на бульваре, обед, театр, бал... При анализе
этих эпизодов обращаем внимание на разность отношения автора
и героя к одним и тем же явлениям.
Пушкин творит роман, отказываясь «гордый свет забавить».
Так автор заявляет о своей позиции в посвящении П. А. Плет-
неву. Онегин подчиняет жизнь законам света. «Боясь ревнивых
осуждений», Евгений не только одевается по моде, но живет
по велению брегета, возвещавшего час обязательных занятий.
Онегин — «мод воспитанник примерный», «забав и роскоши дитя».
Постепенно свет отравляет его. «Наука страсти нежной» далека
от любви, светское приятельство — от дружбы. В XXXVII стро-
фе дружба в свете характеризуется так иронически, что отчуж-
дение Онегина кажется почти естественным. Вместе с тем жизнь
героя течет по заведенному порядку. Онегин, «утро в полночь
обрати», чуждается и содержательных занятий, и увлечения
страстей. В XXXV строфе день его со сменой развлечений про-
98
тивопоставлен энергии трудовой жизни (Онегин «полусонный» —
«Петербург неугомонный»). Нарушение естественных законов
жизни, по мысли Пушкина, несет возмездие. Онегин глубоко
скучает, став «отступником бурных наслаждений». Вряд ли Пуш-
кин осуждает героя за это отступничество:
Кто жил и мыслил, тот не может
В душе не презирать людей;
Кто чувствовал, того тревожит
Призрак невозвратимых дней:
Тому уж иет очарований,
Того змия воспоминаний,
Того раскаянье грызет.
Можно было бы увидеть в этой строфе внутренний монолог
героя, если бы не ироническое заключение автора:
Все это часто придает
Большую прелесть разговору.
Однако отчуждается ли здесь автор от героя? Как раз в
период работы над I главой А. С. Пушкин пишет В. Л. Давы-
дову: «Люди по большей части самолюбивы, беспонятны, лег-
комысленны, невежественны, упрямы; старая истина, которую
все-таки не худо повторить. Они редко терпят противуречие,
никогда не прощают неуважения; оии легко увлекаются пыш-
ными словами, охотно повторяют всякую новость; и, к ней при-
выкнув, уже не могут с нею расстаться. Когда что-нибудь яв-
ляется общим мнением, то глупость общая вредит ему столь
же, сколько единодушие ее поддерживает» (13, 104). Не раз в ли-
тературе о Пушкине отмечалось, что жалобы на скуку, даже
хандру переполняют письма поэта в начале работы над ро-
маном. И Пушкин знал, что хандра — состояние антипоэтическое:
«...как часто бываю подвержен так называемой хандре. В эти
минуты я зол на целый свет, и никакая поэзия не шевелит
моего сердца» (13, 53). Но для Пушкина это состояние вре-
менное, для Онегина постоянное. Недаром Евгений так чужд
искусству: «охлажденное чувство» мешает пережить восторг.
«Злым законодателем театра» называет Онегина поэт. -Для Пуш-
кина театр — стихия волшебных преображений, неожиданностей.
«Что весь театр?» — непрестанно спрашивает он в письмах из
Кишинева (13, 48; 19, 56, и др.).
Предлагаем ученикам выразительно прочитать лирические
отступления о театре в I главе (строфы XVIII—XX читает
один ученик) и эпизод «Онегин в театре» (строфы XVII,
XXI—XXII — другой). Такое чтение выявляет разницу между
автором и Онегиным. Осмыслить эти различия помогает опыт
мастеров художественного слова, с которым учитель познако-
мит класс. Сопоставляя высказывания артистов о работе над
текстом, сравнивая их чтение, восьмиклассники смогут почувст-
вовать, насколько многогранен пушкинский текст, как нелегко его
прочтение.
4*
99
В чтении важно сделать реальной фигурой автора. «Автор
всюду...— писал В. Яхонтов.— Его отношение к миру и к своим
персонажам так явственно, что можно взять его в качестве
основного, ведущего героя романа» *. При этом важно не толь-
ко «объективировать» образ автора, но и сохранить в чтении
пушкинскую интонацию обращенности к читателю. С. Шервин-
ский говорил на репетициях Я. Смоленскому: «Евгений Онегин» —
высшее проявление искусства беседы автора с читателем... То-
нальность доверительной беседы с людьми, знающими предмет,
способными легко понять всякое новое наблюдение автора, каж-
дый его намек,— такая тональность должна стать главной в
долгом повествовании... Например, вы очень перегружаете опи-
сание будничного обеда Онегина, превращая его в исключи-
тельное событие. В результате этого много лишних ударений,
ненужной раскраски. Между тем, как бы он ни роскошен, с
нашей точки зрения, онегинский обед, для него самого... это
каждодневный быт... «Трюфли, роскошь юных лет...» — это, по-
жалуй, единственное роскошное блюдо, которое можно выде-
лить... Не забудьте, кстати, что все эти роскошества прискучили
Онегину за несколько лет настолько, что он с радостью бежит
от них в деревню...»1 2.
В чем же причины хандры Онегина и как к ней относится
автор романа? — это центральный вопрос в беседе с классом.
Учитель предлагает ученикам сопоставить черновики и текст
главы романа.
На уроке черновые варианты I главы могут быть исполь-
зованы лишь фрагментарно. Из материала, который мы приводим
далее, учитель выберет лишь один-два примера, чтобы в ходе
классной беседы нагляднее показать намерения автора романа.
В черновиках I главы заметно, как Пушкин колеблется
в определении своего отношения к герою, то сочувственно, то
иронически описывая его прошлое и его жизненную позицию.
Эти сомнения Пушкина видны в его работе над II строфой:
«молодой повеса» сначала был назван «сироткой» (впрочем,
в контексте это звучало фамильярно-иронически), затем спокой-
но и уважительно: «молодой наследник». Порой автор подчер-
кивал прямую связь с героем: не «добрый мой приятель», а
«близкий мой приятель» (6, 214). Это не помешало в черновике
III строфы говорить об Онегине так:
Хозяин полный, а досель
Повеса, франт и расточитель
(Непостоянный расточитель). (6, 253)
В первоначальном варианте романа учителем Онегина был
не «Monsieur l’Abbe, француз убогий», а «Швейцарец очень
1 Яхонтов В. Театр одного актера. М., 1958, с. 333.
2 Смоленский Я- В союзе звуков, чувств и дум. М., 1976, с. 30—32.
100
умный (строгий, важный)» (6, 215). Это, разумеется, влияло
и на характеристику героя:
В Онегине — по мненью многих —
Скрывался (не один) талант. (6, 217)
Но тут же Пушкин отказывает герою в глубине и переделывает:
В нем дамы видели талант,
И мог он с ними в самом деле
Вести ученый разговор
И даже мужественный спор
О Бейроне, о Манюэле
(Мирабо, Банжамен, гетерия),
о карбонарах, о Парни,
О генерале Жомини. (6, 217)
Разумеется, в классе этот черновой вариант показывать слож-
но, так как строфа пестрит множеством незнакомых для уче-
ников имен. Но учителю важно представить себе эти колебания
авторского отношения к герою.
Упоминание в светских разговорах имен, к которым Пуш-
кин относился с уважением или интересом (Б. Констан,
Дж. Байрон, карбонарии), не может ввести в заблуждение.
Соседство имен обнаруживает совершенную несерьезность разго-
вора Онегина, и нет никаких оснований думать о его воль-
нолюбии. «Контраст между серьезностью, даже политической за-
претностью тематики бесед и светским характером аудитории
(«В нем дамы видели талант...») бросает иронический отсвет
на характер интересов Онегина»1. Впрочем, ученость Евгения
поэт все снижает:
...не был он
ни математик, ни поэт,
знал Катулла три стиха. (6, 219)
любил он клавикорды,
но брал на них одни аккорды. (6, 220)
В последнем стихе заметно пародируется облик героя. Этот
акцент усиливается в описании «науки страсти нежной»: Пушкин
сравнивает искушенного в победах Онегина с котом и хищ-
ным волком (6, 225—226). Но снижение Онегина до «живот-
ности» отброшено. Пушкин овладел иронией, которая поначалу
охватывала все и даже «цех задорный» поэтов побуждала на-
зывать «марателями, рыцарями чернил» (6, 245). При таком
взгляде на поэтов неспособность Онегина «писать» приобретала
даже характер достоинства. В ходе работы над I главой поэт
постепенно возвышает героя, который страдает от сплина. Строч-
ки меняются:
•Не зная, как занять свой ум...
С ничем не занятой душой... (6, 246)
И наконец:
Томясь душевной пустотой.
1 Лотман Ю. М. Роман А. С, Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий.
Л., 1980, с. 129.
101
В- этом замечании Пушкина из XLIV строфы слышится
признание за героем «души». И отсюда начинается сближение
с Онегиным, в котором автора привлекают:
Мечтанью преданность
И незаимственная странность. (6, 247)
Однако автор стремится и отделить себя от героя, и под-
черкнуть в Онегине сознание своей исключительности. Об этом
свидетельствует не одна деталь. Что же выбрать для «опуб-
ликования» в классе?
Не как Чайльд Гарольд, а «как Адольф, угрюмый, томный»,
появляется Онегин в светской гостиной. Герой романа Б. Конста-
на был менее известен широкому кругу читателей, чем герой
Байрона. Но замена объясняется, видимо, не только этим.
К «Адольфу» Пушкин относился сочувственно. Байрон, напро-
тив, его не принял *. Для восьмиклассников эта деталь оказыва-
ется, как правило, глухой. Они не знают романа Констана. Но
сравнение Онегина с Чайльд Гарольдом в окончательном тексте
совпадает с другим снижением. В черновике признавалась искрен-
ность сплина: «И не желал он ничего» (6, 244). В окончатель-
ном тексте это сменилось состоянием более внешним и скорее
демонстративным:
Не замечал он ничего.
Такая деталь сопоставления чернового и окончательного тек-
ста может быть осмыслена учениками. Мы остановили на этом
внимание, чтобы учитель мог из приводимого далее материала
разных редакций романа отобрать нужные и посильные для
учеников факты.
В черновиках начало XLVIII строфы звучало так:
С главою, полной вдохновений
С душою, полной впечатлений. (6, 249)
С душою, полной размышлений. (6, 553)
Герой здесь подобен автору с его энергией души, полнотой
чувств. В окончательном тексте лишь автор активен: не скука,
а порыв — характерная его реакция. И это сознательно под-
черкнуто в работе над L строфой:
Ужели вечный житель я	Придет ли час моей свободы?
Молю ветрплы кораблей. (6, 250) Пора, пора! — взываю к ней;
Брожу иад морем, жду погоды,
Маню ветрила кораблей. (6, 250)
Пушкин полон чувств, Онегину свойственна разочарованность.
Поэтому убрана строка:
Воспомня прежних лет обманы. (6, 248)
1 Ахматова Д. А. «Адольф» Бенжамена Констана в творчестве Пушки-
на.— Ахматова А. А. О Пушкине. Л., 1977.
102
«Сердечная пустота» — удел Онегина, поэтому в окончатель-
ном тексте XLVIII строфы строка «С душою, полной раз-
мышлений» в характеристике Онегина заменена на «С душою,
полной сожалений».
Вообще активность чувства Онегина везде снимается. В
черновике сказано, что Онегин сразу оценил прелесть деревен-
ской природы:
Ему понравились дубровы
Нагие нравились поля. (6, 253)
В окончательном тексте эта картина обладает для Онегина
лишь прелестью новизны:
Два дня ему казались новы
Уединенные поля...
Так рождается все более объективная оценка Пушкиным
героя романа, что вызывает еще одну замену в конце I главы:
И друг мой был готов со мною. (6, 251) Онегин был готов со мною
Увидеть чуждые страны...
Урок завершается размышлением над вопросом: как меня-
ется авторское отношение к герою в ходе I главы? По мысли
Г. И. Беленького, наблюдения за тоном повествования позволяют
непосредственно подвести к таким важным теоретико-литератур-
ным понятиям, как авторская позиция, стиль писателя1. В
рамках анализа «вслед за автором» именно этот аспект фор-
мирования теоретико-литературных понятий оказывается наибо-
лее действенным.
Домашнее задание. Предлагаем ученикам такие вопросы:
1. Одинаков ли во II главе тон повествования в рассказе
автора о Ленском, Лариных, Татьяне? 2. Сравните XIX и XXI
строфы I главы. Как в лексике и интонациях строф подчер-
кнуто различие между автором, тоскующим по былому одушев-
лению театром, и Онегиным, скучающим презрительно и спо-
койно?
Урок 2-й. Онегин и Ленский в деревенском кругу
Урок во многом оказывается подготовленным первым воп-
росом домашнего задания. Выразительное чтение строф о Ленском
и Татьяне (VI—X и XXIV—XXIX строфы II главы) позволяет
ученикам почувствовать тонкий юмор пушкинского рассказа о Ла-
риных, снисходительно-сочувственное отношение автора к юному
романтику и поэтическую взволнованность в строфах о задум-
1 См.: Беленький Г. И. Теория литературы в средней школе. М., 1976,
с. 74 и др.
103
чивой мечтательнице. Для мотивировки интонаций выразитель-
ного чтения привлекаются стилистические наблюдения учеников
над портретами героев и сравнение основного текста с черно-
выми вариантами главы. Ученики замечают в портрете Ленско-
го соседство внутренних и внешних черт («вольнолюбивые мечты»
и «кудри черные до плеч»), постоянные перебивы патетики просто-
душно-трезвыми снижениями («Он забавлял мечтою сладкой
Сомненья сердца своего»; «Цель нашей жизни для него Была за-
манчивой загадкой. Над ней он голову ломал И чудеса подозре-
вал»), Эти стилистические наблюдения учеников можно углу-
бить обращением к черновикам II главы, где видны коле-
бания Пушкина между открытым причислением Ленского к бор-
цам с «несправедливостью, угнетением» (6, 269) и изображением
«певца любви, певца своей печали». В черновиках находим, что
Ленский «знал и труд и вдохновенье» (6, 268), «любовь и
месть кипели в нем». Ленский был противопоставлен «певцам
слепого наслажденья», что придавало ему черты суровости де-
кабристов, не допускавших «вредных заблуждений» страстей.
Тон повествования о Татьяне лишен иронических перебивов.
Автор внимательно всматривается в героиню, замечая в ее стран-
ности признаки незаурядности натуры. В черновиках строф о
Татьяне почти нет следов сниженного повествования, в то вре-
мя как авторские интонации в отношении к Онегину меняются
(6, 264). Однако каковы бы ни были оттенки отношения авто-
ра к «поэту», «барышне», Онегину, в их описании резкость
иронии во II главе не обнаруживается.
Почему и Онегин, и Ленский, и Татьяна чувствуют себя
чуждыми в деревенском кругу? Этот вопрос в центре внимания
учеников. Перечитываем строфы о соседях-помещиках, о дяде
Онегина, о Лариных и замечаем оттенок насмешливости в одном
случае и добродушия в другом. Чем объяснить авторскую
снисходительность к Лариным? Какова разница между предан-
ностью Татьяны народным обычаям и верностью привычке ее
родителей? Почему Пушкин отказывается рисовать портрет Оль-
ги? Почему автор назовет Онегина «мудрец пустынный», а соседи
решат, что он «опаснейший чудак»? Отчего Ленский назван
«счастливцем»? В чем отличие главных героев от портрета
обыкновенного человека (строфа XVII)? — эти вопросы завер-
шают урок, с их помощью ученики обратят внимание, при всей
разности отношения к каждому из них автора, на героев из
среды.
Домашнее задание. Поручаем: 1. Прочитать статью учебника
«Столичное и поместное дворянство» и ответить на вопрос:
в чем причины неприятия героями общества? 2. Выучить 1—2
строфы о Ленском или Татьяне и объяснить эпитеты и сравнения
в них («восток ленивый», «праздная тишина». Почему слезы
Ленского названы «живыми», а песни его исполнены «важной
104
простоты»? Почему в характеристику Татьяны вплетается срав-
нение: «Как лань лесная боязлива»? и т. п.).
В качестве домашнего задания после классной работы над
II главой можно предложить ученикам самостоятельно под-
готовить выразительное чтение характеристики Ольги (строфы
XXI—XXIII), эпизода «Ленский на кладбище», а также
лирического отступления Пушкина о жизни и бессмертии
(XXXVII—XL строфы).
Работа над выразительным чтением строф романа увлекает
восьмиклассников и способствует воплощению наблюдений
анализа в эстетическом действии.
Урок 3-й. Письмо Татьяны
В начале урока, материалом изучения которого является
III глава романа, а целью — осмысление авторского и читатель-
ского отношения к любви Татьяны, вместе с учениками в беседе
пытаемся определить место центрального события главы в общем
развитии действия романа.
Третью главу принято считать завязкой конфликта романа.
Вряд ли Пушкин с его художественной энергией растянул
экспозицию на две главы. Поэт начал роман решительно. Завязка
романа — противоречие в характере героя: при внешнем благо-
получии условий жизни Онегин впадает в хандру. II глава
ведет к «перемене мест», смене среды. Но в усадьбе герой
скучает почти так же, как в столице (I глава). III глава —
лишь следующий шаг сюжета: герой сталкивается с природной
стихией человеческого сердца — любовью. Вспыхнувшее чувство
Татьяны к Онегину и первый поступок любви — письмо и состав-
ляют центр главы. Вопросы, которые помогут ученикам собрать
впечатления после чтения ее, могут быть такими: почему любовь
проснулась в Татьяне так неожиданно? Почему Татьяна решилась
написать письмо Онегину?
На уроке прочитаем в лицах разговор Татьяны с няней
(до и после письма) и письмо и сопоставим их, чтобы показать,
как сложно чувство Татьяны, как при всей ее искренности оно
не может быть выражено полно в разговоре с няней. Помогая
ученикам найти верные интонации для выразительного чтения
диалогов Татьяны с няней, ставим вопросы: какова разница в
настроении, тоне, темпе диалогов? Чем вызваны вопросы Татьяны
к няне? С какой целью автор включил в главу рассказ няни о
ее молодости?
Ученики так у лечены самим строем чувств Татьяны, выразив-
шимся в письме, и ее поступком, что готовы начать урок с
чтения в лицах диалогов Татьяны и няни и самого письма. Но
в чтении обычно выражена лишь общая патетика, письмо про-
износится «на одном дыхании», и ученики не в силах сразу найти
интонации, необходимые для раскрытия сложных чувств героини.
105
Воспользуемся этой неудовлетворенностью после первой попытки
выразительного чтения и начнем аналитическую работу. Почему
Татьяна решилась написать письмо? Почему в обращении к
Онегину она переходит от «вы» к «ты» и обратно? 1 В чем
сомневается Татьяна и в чем она уверена? — эти вопросы направ-
ляют беседу.
6 ноября 1824 года Вяземский писал Пушкину: «Твое любов-
ное письмо Тани: Я к вам пишу, чего же боле? прелесть и
мастерство. Не нахожу только истины в следующих стихах:
Но, говорят, Вы нелюдим.
В глуши, в деревне все вам скучно,
А мы ничем здесь не блестим!
Нелюдиму-то и должно быть не скучно, что они в глуши и
ничем не блестят. Тут противумыслие!» (13, 117).
Поэт не хотел лишать письмо Татьяны несвязности, естествен-
ной для взволнованного языка любви, и наивности, но находил
все-таки известную точность в суждениях Татьяны об Онегине.
Отвечая Вяземскому, Пушкин защищает Татьяну: «Нелюдим не
есть мизантроп, т. е. ненавидящий людей, а убегающий от
людей. Онегин нелюдим для деревенских соседей; Татьяна пола-
гает причиной тому то, что в глуши, в деревне все ему скучно и
что блеск один может привлечь его... если, впрочем, смысл и
не совсем точен, то тем более истины в письме; письмо женщины,
к тому же 17-летней, к тому же влюбленной!» (13, 125). Письмо
Татьяны было дорого Пушкину настолько, что в нем можно
обнаружить выражения, оброненные им ранее в письмах о себе.
27 июня 1822 года Пушкин писал Гнедичу из Кишинева: «По-
жалейте обо мне: живу меж гетов и сарматов; никто не понимает
меня» (13, 39).
Сопоставляя окончательный текст с черновиками, устанав-
ливаем, что, работая над письмом Татьяны, Пушкин убирал
аффектацию в выражении чувств:
Поверьте, моего стыда
Вы не узнали б никогда
Я с ним бы умереть умела. (6, 315)
Что жизнь и небо без тебя. (6, 316)
Выделенные нами строки исключены из текста Пушкиным.
Снимает поэт и приметы провинциального просторечия, которое
могло показаться комическим в соседстве с патетикой:
Едва ты в двери показался
Твоих советов ожидаю. (6, 317—318)
Особенно долго ищет Пушкин глагол «изнемогает»:
Рассудок мой ослабевает (меркнет, погибает). (6, 320)
1 См.: Лотман Ю. М. Роман А. С. Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий.
Л., 1980, с. 228.
106
В окончательном тексте «рассудок» Татьяны не разрушен
страданием.
Но подписаться силы нет. (6, 319)
Подумала, что скажут люди,
И подписала Т. Л. (6, 320)
В каноническом тексте Татьяна хотела, чтобы внук няни,
который понесет письмо Онегину, «не говорил ни слова, Чтоб
он не называл меня...». Таким образом снимается интонация
вызова (как и интонация уездного кокетства в прозаическом
конспекте письма, см. домашнее задание), но поступок от
этого не становится менее смелым.
Работа над письмом Татьяны, которая в классе проходит в
форме сопоставления черновиков и окончательного текста, в
форме выразительного чтения письма и диалогов Татьяны с ня-
ней, помогает восьмиклассникам осмыслить авторское отношение
к любви Татьяны и ведет к обдумыванию интонаций для
чтения этих сцен. Сопоставление сцены письма Татьяны в романе
и в опере Чайковского также способно усилить внимание
учеников к звучанию текста '. Выбор варианта урока зависит
от возможностей учеников и целей учителя, который конкретнее
знает нужды литературного развития учеников в тот или иной
момент изучения романа.
Домашнее задание дается по выбору. Ученики могут:
1. Прочитать набросок письма Татьяны в прозе: «Я знаю, что вы
презираете. Я долго хотела молчать — я думала, что вас увижу.
Я ничего не хочу, я хочу вас видеть — у меня нет никого.
Придите, вы должны быть то и то. Если нет, меня бог обманул...
но, перечитывая письмо, я силы не имею подписать, отгадайте,
я же...» (6, 314). Ответить на вопрос: чем отличается письмо
Татьяны в романе от этого наброска в черновой рукописи?
2. В беловой рукописи романа была строфа:
Теперь мне должно б на досуге
Мою Татьяну оправдать.
Ревнивый критик в модном круге,
Предвижу, будет рассуждать:
Ужели не могли заране
Внушить задумчивой Татьяне
Приличий коренных (скромности) устав?
Да и в другом поэт не прав:
Ужель влюбиться с первой встречи
Она в Онегина могла?
И чем увлечена была?
Какой в нем ум, какие речи
Ее пленить успели вдруг? —
Постой, поспорю я, мой друг. (6, 580)
1 Русина Н. С. Урок по роману «Евгений Онегин» с привлечением оперы
Чайковского.— Литература в школе, 1975, № 5.
107
Подумайте, защищает ли Пушкин Татьяну в окончательном
тексте романа. Как бы вы поспорили с критиком?
Задание для самостоятельной подготовки выразительного
чтения фрагментов III главы может быть таким: почему в
начале III главы Пушкин дает два диалога Онегина и Лен-
ского, а само посещение Лариных опускает? Попробуйте пред-
ставить себе прием гостей. Какое впечатление произвели Ларины
на Онегина? Как это сказалось на изменении его настроения,
речи, интонации? Прочтите в лицах два диалога, пытаясь передать
разность их построения и окраски. Учитель, давая такое задание,
помогает ученикам составить «дуэты» для выразительного чтения
диалогов.
Следует сказать, что восьмиклассники групповые задания
выполняют охотнее. Коллективные действия остаются острой
потребностью старшего подростка.
Урок 4-й. Исповедь Онегина
Цель этого урока — показать центральное событие главы,
объяснение Онегина с Татьяной в саду, в связях с другими
событиями, о которых идет речь, и тем самым прояснить для
учеников отношение автора к герою. Работа над черновыми
вариантами текста сочетается здесь с прослушиванием и обсуж-
дением актерского чтения.
IV глава открывает реакцию героя на письмо Татьяны. И
ученики задумываются над тем, справедлив ли этот отклик:
заслужила ли Татьяна отповедь Онегина? Одинаково ли оцени-
вают объяснение Онегина в саду Татьяна и автор романа?
Зачем Пушкин в этой же главе рисует «святую жизнь» Онегина
и «картину счастливой любви» Ольги и Ленского?
В ходе анализа мы стараемся углубить интерес к событиям и
вместе с тем переключить внимание в эстетический план (автор-
ская оценка, структура главы), так как предшествующей работой
ученики уже подготовлены к освоению художественной формы
романа.
Нетерпение Татьяны в ожидании ответа и смятение ее при
появлении Онегина (XXXVI—XL строфы III главы) — свиде-
тельство пылкости и откровенности чувств героини. Но «не-
жданная встреча» с Онегиным заставляет ее скрыть волнение,
унять трепет сердца. Татьяна «как огнем обожжена» суровым
видом Онегина:
...Прямо перед ней,
Блистая взорами, Евгений
Стоит подобно грозной тени...
В черновике IV главы сказано: «Глаза Онегина блистали,
взоры убивали» (6, 343). Убивали не только взоры, но и слова.
Онегин видит наивность, искренность, доверчивость Татьяны.
108
Но он не хочет играть ее чувствами и пресекает их. Почему
же он говорит: «...вас хвалить я не хочу»? Не только оттого,
что перечисление достоинств Татьяны вызвало бы ее надежды.
Онегин занят собой. Он исповедуется, он готов к «признанью
также без искусства», но вся его речь не о Татьяне — о себе.
И в этом эгоцентризме — его жестокость. Онегин жесток и потому,
что не верит в силу чувства, не ждет обновления и, в сущности,
не хочет его. Как бы забыв о драматизме ситуации, о горе
Татьяны, Онегин делает комплимент в свой адрес («Не всякий
вас, как я, поймет»). Как это непохоже на благородство пушкин-
ских прощаний с любовью! Упрек Онегина мог быть обращен
к себе, сочувствие Татьяны могло бы выразиться в альтруизме:
«Дай вам бог любимой быть другим». Другим —- потому что он,
Онегин, не верит в любовь, не готов к ней.
На факультативных занятиях можно сравнить исповедь Онеги-
на с «Признанием» Баратынского, которое так нравилось Пуш-
кину: «Баратынский прелесть и чудо, Признание — совершенство.
После него никогда не стану печатать своих элегий» (13, 84).
В элегии Баратынского есть горькое страдание от сознания
невозможности любви. В исповеди Онегина слышна удовлетворен-
ность собой. Это спокойное смирение перед печальным, но
достойным жребием.
Практика показывает, что верно передать в собственном
чтении тональность онегинского объяснения с Татьяной в саду
восьмиклассники часто не в силах. Поэтому лучше на уроке
сопоставить чтение этого эпизода В. Аксеновым и В. Яхонтовым,
а ученикам в домашнем задании поручить подготовить чтение
строф XXIII—XXIV (страдания влюбленной Татьяны) и
XXXVI—XXXIX (деревенская жизнь Онегина), чтобы показать,
как, рисуя разные «следствия свиданья», автор осуждает Оне-
гина не столько за его исповедь, которая и в самом деле
была благородна, сколько за его рационалистическую способ-
ность успокоиться и удовлетвориться своим благородством.
Домашнее задание. Можно предложить сравнить исповедь
Онегина в тексте романа с черновым наброском его монолога:
«Когда б я думал о браке, когда бы мирная семейственная
жизнь нравилась моему воображению, то я бы вас выбрал,
никого другого.— Я бы вас нашел... Но я не создан для блажен-
ства etc. (не достоин). Мне ли соединить мою судьбу с вами?
Вы меня избрали, вероятно, я первый ваш passion. Но уверены
ли? Позвольте вам совет дать...» (6, 346). Ответьте на вопрос:
в чем сходство и в чем их отличие?
Урок 5-й. Сон и именины Татьяны
Опираясь на опыт анализа композиции главы, приобретен-
ный на прошлом уроке, изучение V главы романа строим на
109
сопоставлении двух событий: сна и именин Татьяны. Ученики
здесь уже более самостоятельны в сопоставлении, новая трудность
и цель этого урока — научить видеть подтекст событий, в част-
ности мотивировать поведение Онегина на именинах. Аналити-
ческая беседа завершается прослушиванием актерского чтения и
сцены из оперы Чайковского, чтобы синтезировать впечатления
учеников и дать им возможность осмыслить направленность
пушкинского текста в целом, его отличие от художественных
интерпретаций романа.
При чтении V главы романа учеников занимают вопросы:
почему Татьяна смогла предугадать столкновение Онегина с
Ленским? В чем сходство именин со сном Татьяны?
В V главе герой подвергается новым испытаниям: что в нем
скажется сильнее — желание внутреннего покоя, основанное на
сознании превосходства над другим, или сочувствие любви,
снисходительность дружбы? Обдумывая в классе главу, мы пред-
лагаем ученикам вопросы: почему глава открывается зимним
пейзажем? В чем его отличие от зимней природы в сне Татьяны?
Чем страшен и увлекателен для Татьяны ее сон? Почему Татьяна
так занята гаданьем? Как Пушкин относится к Таниной вере
в преданья простонародной старины и ее увлечению Мартыном
Задекой? 1 В чем сходство чудищ из сна и гостей на именинах
Татьяны? Совпадает ли отношение Пушкина и Онегина к просто-
душию деревенских нравов и гостям? Почему Онегин перестал
быть снисходительным к Ленскому? Как объясняют поведение
Онегина на именинах Ленский, Татьяна, автор? Как изменились
суждения Ленского об Ольге? В чем он винит Онегина?
Поклявшись «Ленского взбесить», Онегин начинает на виду у
всех ухаживать за Ольгой. В этой игре, в «кокетстве» Онегина
чувствуется вызов идиллической любви Ленского. И Ленский это
понял:
Не потерплю, чтоб развратитель
Огнем и вздохов и похвал
Младое сердце искушал...
Онегин действительно испытывает, искушает чувства Ленского 1 * * * * * * В
1 Работая над строфами о гаданье Татьяны, Пушкин избегает снижения
героини, усиливая иронию над авторитетом Задеки вообще в кругу сельских
барышень. В черновике строфа XXII поначалу звучала так:
Всегда девице книжка эта
Была всего дороже света,
И всякий день Татьяна в ней
Находит новых тьму вещей.
Нет, ни один роман от века,
Ни даже дамских мод журнал
Татьяны так не занимал.	(6, 394)
В окончательном тексте остается ирония над милой наивностью Татьяны,
странной при пророческой остроте чувств, но ие над провинциальным уровнем
мышления.
ПО
и Ольги. Но что вызвало в нем это желание? Смятение
Татьяны. Оно возбуждает в Онегине досаду не меньшую, чем
«пир огромный»: в наивной своей рассудочности Онегин полагал,
что его объяснение с Татьяной в саду разрешило их отношения.
Но оказалось, что чувства Татьяны этим объяснением не сняты,
любовь ее так же порывиста:
И, утренней луны бледней
И трепетней гонимой лани,
Она темнеющих очей
Не подымает: пышет бурно
В ней страстный жар; ей душно, дурно...
Онегина раздражает в Татьяне это проявление отвергнутых
им чувств. И в этом не только деспотизм, но и растерянность:
он не знает, что предпринять. Онегин благодарен Татьяне, когда
в ней «воля и рассудка власть превозмогли», он растроган,
видя внутреннюю борьбу Татьяны.
Ее смущение, усталость
В его душе родили жалость:
Он молча поклонился ей,
Но как-то взор его очей
Был чудно нежен. Оттого ли,
Что он и вправду тронут был,
Иль он, кокетствуя, шалил,
Невольно ль иль из доброй воли,
Но взор сей нежность изъявил...
Здесь мы сталкиваемся опять с многозначностью смысла
романа в стихах. Почему «взор его очей был чудно нежен»? 1
То ли герой и вправду «тронут был», то ли, «кокетствуя, шалил»?
Пусть читатель выбирает, догадывается, сам творит роман.
Многозначность романа в стихах создается и тем, что Пушкин
часто предлагает объяснение поступков героев внешнее, поверх-
ностное, надеясь, что читатель поймет истинные мотивы сам.
В XXXI строфе раздражение Онегина объяснено лишь
«траги-нервическими явлениями» в Татьяне и обилием гостей.
Но Онегин с его трезвостью не мог не понимать, что именины
в уезде — событие первостепенной важности. Татьяне же он
простил ее порыв. Почему же Онегин «поклялся Ленского
взбесить»? За что было мстить именно Ленскому? — эти вопросы
поднимаются в классной беседе, и ученики с помощью учителя
приходят к определенным выводам.
«Наука страсти нежной» еще не забыта Онегиным, и жертвами
его искусства становятся на именинах и Татьяна, и Ольга.
Онегина, не верующего в любовь, отказавшегося от «блаженства»,
1 Кстати, в беловой рукописи строка звучит иначе: «Но взор его живых
очей» (6, 608) Очевидно, Пушкину показалась неуместной примета искренности
и непосредственности в герое который на именинах снова играет роль
111
раздражает идилличность отношений Ольги и Ленского. Раз-
досадованный все еще живым чувством Татьяны, он хочет до-
казать себе самому и всем, как не прочна любовь, как зыбки
«легкие мечты», которые «сменит не раз младая дева». Ольга
прекрасно подтверждает его предположения (строфа XLIII).
Доказав себе и другим непрочность любви, Онегин после отъезда
Ленского с именин — «скукой вновь гоним».
После размышления над вопросами на уроке слушаем сон
Татьяны в исполнении К. Вахтерова и сцену именин из оперы
Чайковского, а затем в лицах читаем пушкинский текст, под-
черкивая снятую в музыке сатирическую направленность строф
о гостях у Лариных. В качестве подготовки к выразительному
чтению на уроке предлагаем ученикам устное рисование
портретов гостей и главных героев в начале и в конце сцены
именин.
Домашнее задание. В рукописи к V главе был дан такой
эпиграф из Жуковского:
Тускло светится луна
В сумраке тумана.
Молчалива и грустна
Милая Светлана.
Что, подруженька, с тобой?
Вымолви словечко,
Слушай песни круговой...
В чем отличие эпиграфа в окончательном тексте? Прочитать
VI главу и ответить на вопрос: почему дуэль становится
переломом в сюжете романа?
Урок 6-й. Дуэль
Урок, посвященный анализу VI главы романа, осложнен
задачей показать, почему дуэль можно считать кульминацией в
развитии основного конфликта романа. Глубина анализа должна
на уроке сочетаться с эмоциональным напряжением, взволно-
ванностью. Поэтому мы используем такие приемы оживления
чувств учеников, как слушание музыки, выразительное чтение в
лицах.
VI глава обнаруживает мнимость «чувства превосходства»
в Онегине. Это развязка того расхождения с обществом,
которое смутно наметилось в хандре Онегина, но завершилось
подчинением «общественному мненью», убийством юного поэта —
друга. Онегин выжил лишь физически, нравственно он сломлен:
предрассудки среды, им презираемой, оказались сильнее его
искренних желаний и охлажденных чувств.
Ученики, прочитав VI главу, чаще всего спрашивают:
почему друзья стали врагами и сталкиваются на поединке?
Кто виноват в дуэли и ее трагическом исходе?
112
1
В беседе по VI главе ставим перед классом следующие
вопросы: в чем разница состояний Онегина, Татьяны, Ольги и
Ленского после именин? «Какая рана» Татьяны «сердце жгла»?
Чем поразил ее поступок Онегина и почему не разрушил ее
любви? Почему, преодолев ревность, Ленский не отказывается
от дуэли? Почему картель написан «с ясностью холодной»,
хотя Ленский кипит «враждой нетерпеливой»? Почему и когда
повторяются в тексте главы слова «нетерпеливо» и «хладно-
кровно»? Предчувствует ли Ленский свою гибель? (Прощание
с Ольгой, элегия.) Почему душевные движения Онегина не
обнаруживаются в его поведении? 1 Смягчает или усиливает
вину Онегина то, что он идет на поединок, «всем сердцем юношу
любя»? 1 2 Почему циник Зарецкий вызывает симпатию Онегина?
Почему Пушкин называет Ленского «страдальческой тенью»?
Сложность авторских оценок и способы их выражения в VI
главе побуждают внимательно изучать ее текст. Ученики отметят
не только иронию по отношению к Ленскому, но и сочувствие
автора. «Кипящий Ленский» назван «бедным певцом», его гибель
переживается как потрясение не только героями, но и автором
романа, призывающим читателя к состраданию. Учителю важно,
не посвящая учеников во все подробности, осознавать, что
лирическое приближение Ленского к автору создается многими
средствами, в том числе и сравнениями. Уже не Языков, а
Дельвиг — «ближайший» из друзей — приходит на память Пуш-
кину, когда речь идет о Ленском. В черновых вариантах XV и
XVI строф Пушкин писал о «ревности припадках», опасных,
«как чума, Как черный сплин, как лихорадка, Как повреждение
ума», и знакомых ему самому по отношениям с Амалией Ризнич,
которой поэт «обязан опытом ужасным» (6, 611). Это сближение
Ленского и автора снято в окончательном тексте и потому,
что суровость событий требует «очищать» главу от лирических
вторжений автора и его биографических эпизодов (остается лишь
заключающее главу отступление о юности), и потому, что Пуш-
кин не хотел снимать различий между собой и Ленским.
Ученикам же можно показать, что определения, которые автор
дает Онегину («И где ж беглец людей и света, Красавец модных
модный враг, Где этот пасмурный чудак, Убийца юного поэта?»),
резче и суровее стали. Зарецкий дан как кривое зеркало Онегина,
обнаруживающее уродство героя. Подобным художественным
приемом впоследствии воспользуется Л. Толстой (Вронский
заметит свое сходство с принцем). Разумеется, на уроке в
VIII класе об этом речи нет. Но при повторении пушкин-
ского романа в X классе такие наблюдения помогут ученикам
1 В классе с достаточно высоким уровнем литературного развития Г. И. Бе-
ленький предлагает вопрос: в чем трагическая вина Онегина?
2 См.: Лотман Ю. М. Роман А. С. Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий.
Л., 1980, с. 103.
113
увидеть, как художественные открытия Пушкина сказались в
дальнейшем развитии литературы. Онегин не замечает сходства с
Зарецким, но оно несомненно: привычное равнодушие, отношение
к дуэли как к обыденному делу и, наконец, «правила»,
которые для Зарецкого и Онегина оказываются кумиром. Разу-
меется, грубость Зарецкого, проявленная даже во внешнем его
облике («осклабя взор»), откровенна. Онегин несравнимо тоньше
и благороднее. Зарецкий пародирует лишь отдельные стороны
облика героя, но именно те, которые позволили Онегину стать
«убийцей юного поэта».
Аналитическое рассмотрение текста, как и на других уроках,
синтезируется эстетической деятельностью, требующей прямого
выражения мыслей и чувств читателя, обогащенного разбором.
Анализ элегии Ленского *, слушание знаменитой арии, в которой
Чайковский действительно сумел открыть и передать лиризм
отношения Пушкина к юному поэту, дают возможность ученикам
эмоционально представить себе, с каким чувством шел Ленский
на дуэль. Музыка Чайковского усиливает лиризм Ленского и
совершенно снимает пушкинскую улыбку, обращенную к наивному
герою. После прослушивания арии Ленского в исполнении
С. Я. Лемешева предлагаем ученикам сказать, в чем сходство
музыки в сцене «Письмо Татьяны» и элегии Ленского, обсуждаем
и вопрос о том, чем близок и чем отличен Ленский в опере
Чайковского и в романе Пушкина. Сцена дуэли читается в лицах
в классе.
Домашнее задание. Подготовить чтение в лицах этой сцены.
Ученикам дополнительно предлагается составить киносценарий по
этому эпизоду главы. К следующему уроку поручаем ученикам
прочитать статью учебника «Сюжет романа» и ответить на вопрос:
в чем контрастны образы главных героев романа?
Уроки 7—8-й. Татьяна в доме Онегина и в Москве. Последняя
встреча
По содержанию заключительные уроки анализа «вслед за
автором» во многом приближаются к последним урокам проблем-
ного пути анализа («Как изменилася Татьяна!», «Я вас прошу
меня оставить»). Выросшие в ходе этого пути анализа возмож-
ности учеников, как правило, позволяют использовать и методи-
ческие способы анализа текста, характерные для проблемного
изучения «Евгения Онегина». Поэтому подробно характеризовать
эти уроки не будем (см. страницы 77—95 пособия).
Здесь же наметим лишь основное направление этих двух
1 Соловей Н. Я Элегия Ленского («Евгений Онегин» А. С. Пушкина) —
В кн.: Анализ художественного текста. Вып. 3. М., 1979, с. 45—54; Лотман Ю М.
Роман А. С Пушкина «Евгений Онегин» Комментарий Л., 1980, с 297
114
уроков. Работа над VII главой может протекать как сопостав-
ление двух эпизодов (Татьяна в доме Онегина и в Москве)
с целью прояснения тех душевных изменений, которые произошли
в героине романа. Для выразительного чтения выделяются два
эпизода: Татьяна в доме Онегина (строфы XV—XXV) и
Татьяна в Москве (XLIII и LIV).
VII глава в романе нам представляется паузой, усиливающей
колебание читателя в отношении к Онегину. Общий мотив главы,
построенной на двух событиях (посещение Татьяной дома Онегина
и ее приезд в Москву), подчеркивает отсутствие героя: «Его
здесь нет». Это усиливает загадочность, неопределенность фигуры
Онегина и его оценки. Герой, потерпевший катастрофу, как будто
должен быть безоговорочно осужден читателями. Сомнения,
одолевающие Татьяну («Уж не пародия ли он?»), повергающие
ее в равнодушное оцепенение, казалось бы, еще более способ-
ствуют осуждению Евгения. Но Пушкин, верный художественной
объективности, VIII главой опровергает возможные поспешные
заключения читателя. Гуманизм Пушкина не позволяет торопливо
осудить героя, который в финале романа способен на искреннее
чувство.
Домашнее задание. После анализа VII главы даем вопрос:
изменили ли смерть Ленского, отъезд Онегина, посещение его дома
и приезд в Москву отношение Татьяны к герою?
VIII глава обнаруживает в Онегине новые возможности.
Это взлет героя, в котором открылось самозабвенное, не-
посредственное и поэтическое чувство, но оно привело его, тем
не менее, к трагическому тупику. «Уход в любовь», как и холодное
презрение к обществу, по мысли Пушкина, не может быть
спасительным. В этом развязка внутренней мысли романа. После
чтения VIII главы учеников обычно волнует вопрос: любит ли
Онегин Татьяну и отчего она отвергает его? Этот вопрос часто
ведет урок к диспуту, в котором ученики обсуждают причины
притягательности и отчуждения Онегина и Татьяны по отношению
друг к другу. На уроке слушаем в разных актерских исполне-
ниях (Я. Смоленский и др.) сцену последней встречи Онегина
с Татьяной и предлагаем ученикам читать лирические отступления,
открывающие и завершающие главу.
Домашнее задание. Установить и объяснить, когда и почему
автор защищает своих героев.
Такова методическая организация анализа «вслед за автором»,
которая помогает сделать разбор увлекательной и важной для
ученика деятельностью, ведущей восьмиклассников не только к
сюжету, но и к автору произведения.
115
ИЗУЧЕНИЕ СИСТЕМЫ ОБРАЗОВ РОМАНА
Рассмотрение системы образов романа сразу ставит нас перед
необходимостью определить связи между уроками, последователь-
ность рассмотрения персонажей. С кого начать: с Онегина,
Татьяны, Ленского? Или сначала рассмотреть те круги общества,
по которым проводит Пушкин своих героев? Как подвести
анализ к тем высоким началам (природа, народ, искусство),
близость к которым позволяет лучшим героям сохранить благо-
родство и духовность, а отдаление от них губительно суживает
жизнь? — эти и многие другие вопросы приходится обдумывать,
если учитель избирает изучение системы образов как особый
путь анализа. При этом важно найти такую последовательность
уроков, чтобы живой, «свободный» роман не дробился на
изолированные от его общего течения характеристики.
Традиционный анализ «по образам» в достаточной степени
скомпрометировал себя в школьной практике *. Между тем харак-
терное для учащихся VII—VIII классов стремление по-
ставить в центр внимания личность героя произведения, стремле-
ние к нравственному осмыслению и объяснению характеров делает
этот путь анализа в этих классах весьма плодотворным. Дурная
схема в анализе образа-персонажа должна и может быть
преодолена, во-первых, разрушением замкнутости анализа харак-
тера героя, сопряжением персонажа со всей системой образов и,
во-вторых, нахождением своеобразного «ключа» к каждому герою,
своеобразием структуры анализа каждого характера.
Путь анализа «по образам» может сложиться в следующую
систему уроков.
Урок 1-й. Онегин и общество («Для всех он кажется чужим»)
Цель этого урока — показать причины все более углубляю-
щегося конфликта героя с обществом. Начав урок с выяснения
читательского отношения к Онегину, мы ставим перед классом
вопросы: что одушевляет Онегина в юности? Можно ли сказать,
что какое-то из событий петербургской жизни наиболее увле-
кательно для героя? Почему Онегин, «забав и роскоши дитя»,
не может быть счастлив в петербургском свете? Искренно ли
разочарование Онегина? В чем причины недуга Онегина? Почему
его попытки рассеять хандру оказались неудачны?
После беседы по I главе ученикам предлагается рассмотреть
несколько портретов Онегина, созданных иллюстраторами романа,
и определить, к какой поре жизни героя относится каждый из
них. После небольшой дискуссии по этому поводу класс разби-
вается на группы, выполняющие самостоятельную работу. Каждая
1 См. критику его в кн.: Гуковский Г. А. Изучение литературного про-
изведения в школе. Л., 1966.
116
из групп готовит ответ на вопрос «Каково отношение Онегина
к себе и окружающим?», но на разном материале: I глава
(Петербург), II глава (деревня), отрывки из путешествия,
VIII глава (Петербург). Результаты групповой работы
обсуждаются всем классом, и делаются выводы о том, что
«неподражательная странность» Онегина постоянно диссонирует
с установлениями среды, что от самоуверенности герой восходит
к трагедии *. Охарактеризовав отношения Онегина со средой в
целом, дав общий контур развития характера в романе, переходим
к анализу взаимоотношений' с отдельными героями.
Домашнее задание. Ответить на вопросы: 1. Почему Пушкин
«подружился» с разочарованным Онегиным, а не с пылким
Ленским? 2. Прочитать статью учебника «Евгений Онегин» и
ответить на вопросы: в чем проявилась незаурядность героя?
Что помешало проявиться его добрым качествам?
Урок 2-й. Онегин и Ленский («Лед и пламень не столь
различны меж собой»)
Основное направление и содержание данного урока, цель
которого состоит в обнаружении общих законов светского
общества, губительно влияющих на таких разных героев, как
Онегин и Ленский; ведет его к диспуту. В центре урока могут
оказаться такие вопросы: только ли равнодушие к деревенскому
кругу заставило сблизиться Онегина и Ленского? Ирония или
сочувствие Пушкина заметны в определении Ленского: «Он серд-
цем милый был невежда»? Почему Онегин вначале прощает
«горячке юных лет И юный жар и юный бред», а потом убивает
друга на дуэли? В Онегине или в Ленском более сильны декабрист-
ские настроения?
Прежде всего мы берем тот пласт литературного материала,
который ближе всего ученикам и непосредственнее других их
волнует. Урок может начаться с выяснения читательского от-
ношения к героям, многие свойства которых уже знакомы
школьникам по предшествующим занятиям. Предлагаем ученикам
вопросы: кто же из героев: Онегин или Ленский — вам более
близок? Почему? Отчего люди, столь несходные, «сошлись» и
даже «стали неразлучны»? Эти вопросы помогают от не-
посредственных читательских оценок перейти к взаимоотношениям
1 С. Бочаров (Вопросы литературы, 1967, № 12, с. 116) находит, что ха-
рактеристика Онегина в конце I главы неожиданна. Думается, что это созна-
тельно вызванный Пушкиным эффект. Странности в характере героя — свиде-
тельство того, что натура Онегина не реализовалась в «маскараде» света, что
она таит в себе еще многие возможности, которые откроются в дальнейшем
течении романа. О необычности характера героя и сложности его оценки Пуш-
киным пишет Ю. М. Лотман (Роман А. С. Пушкина «Евгений Онегин». Коммен-
тарий. Л., 1980, с. 49—52, 316 и др.).
117
героев и рассмотреть события романа (беседы Онегина и Лен-
ского, посещение Лариных, именины, дуэль), характеризующие
эти отношения.
В ходе анализа этих событий углубляются представления
учеников о Ленском и Онегине. От непосредственной оценки
читателями героев романа мы переходим на уроке к харак-
теристике их взаимоотношений, а затем повторяем этот ход
анализа на более сложном материале: история восприятия
Онегина и Ленского читателями разных поколений, социальная
природа образов и возможные прототипы. Разумеется, в реальном
уроке этот материал не дается в приведенном здесь объеме,
а трансформируется и сжимается для того, чтобы выводы делались
учениками прежде всего на основе рассмотрения художественного
текста. Такой аспект анализа показан в главе, посвященной
проблемному изучению романа.
Обратимся теперь к наиболее важным звеньям содержания
данного урока.
Оценки героев в пушкинском романе противоречивы, так
как сложно авторское отношение к персонажам. Ленский являет
пример такого двойственного освещения героя, в котором пере-
плетены ирония и сочувствие, улыбка и грусть, насмешка и
восхищение. Среди глав, «полусмешных, полупечальных», строфы,
посвященные Ленскому, пожалуй, более всего отличаются сколь-
зящей изменчивостью светотени. Когда речь идет о Ленском,
мы встречаемся с полярным несходством оценок и мнений.
Эти контрасты в отношении к Ленскому закреплены историей.
Вопрос о близости Ленского или Онегина к декабризму, возни-
кающий на уроке, побуждает выявить социальную, историческую
природу образов романа. В нашем литературоведении долго
существовало убеждение, что Пушкин хотел привести Онегина на
Сенатскую площадь, сделать его декабристом.
Действительно, превращение Онегина в декабриста выглядит
насильственной операцией, так как скептицизм всегда был в
сознании Пушкина психологическим и интеллектуальным анти-
подом декабризма. «Возрождение» Онегина в VIII главе рома-
на оказывается попыткой героя опустошение заполнить любовью,
скептицизм преодолеть страстью. Это способ действий, характер-
ный для «лишнего» человека. Даже если Онегин и подставил
бы 14 декабря себя под пули на Сенатской площади (ведь
тоскует же он в путешествии, будто сожалея об упущенной
возможности: «Зачем я пулей в грудь не ранен?»), вряд ли
это могло быть свидетельством его внутренней близости к
декабризму.
Разумеется, Онегин интеллектуально выше всех героев романа,
разумеется, он дышит воздухом времени и политически многие
стороны декабризма ему не чужды (замена барщины оброком —
пусть для того,, «чтоб только время проводить», интерес к
«добру и злу», сказавшийся в беседах с Ленским). Но склад
118
личности скептического, разочарованного, индивидуалистического
героя противостоит энтузиазму, героическому порыву, само-
забвению и страстной идеальности, которые образовывали психо-
логический комплекс людей декабристского типа ’. Ведь все
«члены сей семьи», как говорит о том Пушкин в X главе,
«витийством резким знамениты», т. е. одушевлены, деятельны.
Каждый из них дан в действии, порыве к идеалу:
Друг Марса, Вакха и Венеры,
Тут Лунин дерзко предлагал
Свои решительные меры
И вдохновенно бормотал.
Читал свои Ноэли Пушкин,
Меланхолический Якушкин,
Казалось, молча обнажал
Цареубийственный кинжал...
«Хладнокровный генерал» Пестель действует решительнее
всех: он «для тиранов... рать набирал» (т. е. для борьбы с
тиранами).
Онегин считает рабство унизительным и потому отменяет
«ярем барщины старинной». Но он это делает не из ненависти
к рабству, которая заставляет «хромого Тургенева» преследовать
«свой идеал», а для сохранения собственного достоинства,
затем, чтобы себя можно было уважать.
В черновике заметны колебания Пушкина в оценке этого
поступка Онегина. Сначала здесь была не ироническая, а
лирическая интонация, которая побудила Пушкина вспомнить
начало своего стихотворения 1823 года:
Свободы сеятель пустынный,
Закона сеятель пустынный
Законодатель. Салон, Ликург; Перикл
Народ его благословил (6, 265)
Онегину интересны споры с Ленским, но из всех тем его
более всего «занимают страсти», так как он остается, как гово-
рили в старину, в кругу своей личности. Сосредоточенность на
себе самом, а не на общем бытии — вот граница, которая отде-
ляет Онегина от декабристов. И об этом с неопровержимой
убедительностью писал В. Г. Белинский, определивший Онегина
как «страдающего эгоиста». Онегин мог быть в этом кругу, пока
«не входила глубоко В сердца мятежная наука», пока «заговоры
между Лафитом и Клико» были
...только скука,
Безделье молодых умов,
Забавы взрослых шалунов...
1 См.: Лотман Ю. М. К эволюции построения характеров в романе «Евге-
ний Онегин».— В кн.: Пушкин. Материалы и исследования. М.— Л., 1960,
т. III, с. 158, 162 и др.
119
И это потому, что отталкивание от действительности, гордое
нежелание быть «александровским холопом», неудовлетворен-
ность жизнью были необходимым началом декабризма. В Онегине
все это есть. В нем обнаружены истоки декабризма. Но скепти-
цизм и индивидуализм не позволяют герою присоединиться
к общему движению. Не войдя в него, Онегин пережил
декабризм и остался трагически одинокой фигурой в безвременье
30-х годов.
В Ленском, на наш взгляд, эмоционально, психологически
дано воплощение порывов, одушевляющих декабристов Таким
образом, пушкинский роман обнаруживает широкую почву
декабризма в России, подчеркивая следы времени в героях
противоположных, в скептике и энтузиасте, в трезвом Онегине
и романтическом Ленском.
Это хорошо почувствовал Н. Огарев, который в предисловии
к «Русской потаенной литературе XIX века» писал о Пушкине:
«Он совершенно отделывается от байроновского идеала в «Онеги-
не» и совершенно становится на русскую почву. Но целость
направления, навеянного политическим обществом, нигде не
покидает его, и равно в Ленском, верившем, что «есть избранные
судьбою», и в Онегине, сломанном русской правительственно-
общественной жизнью, чувствуется, что эти люди прежде всего —
не друзья правительства и представляют — один вдохновенно,
другой скептически — протест против существующего правитель-
ственного порядка вещей».
В романе, представшем перед современниками как «энцикло-
педия русской жизни», Пушкин не мог обойти молчанием
людей декабристского склада. А. И. Герцен первый прямо указал
на внутреннюю связь Ленского с декабристами: «Являясь
искупительными жертвами, эти юноши проходят молодыми, блед-
ными, отмеченными роком на челе, как упрек, как раскаяние,
и после них ночь, в которой «мы движемся и существуем»,
остается еще более мрачною».
Действительно ли в пушкинском романе Ленский потерял все
следы первоначальной своей декабристской настроенности?
Решение этого вопроса тем более важно для учителя, что в
классе обычно признаются аргументы, почерпнутые из основного
текста. Ученики не литературоведы, косвенные доказательства
для них не то что не существуют, но недостаточно убедительны.
Впрочем, и для литературоведения все внетекстовые материалы
получают право законности лишь при условии сопряжения их
со структурой произведения, лишь при опоре на художественный
текст.
Далее на уроке в тексте романа ученики ищут подтверждения
высоким возможностям Ленского.
* Эта точка зрения развивается в статье Ю. Петровского «Пушкин и де-
кабристы» (Звезда, 1975, № 12).
120
Смысл данного урока в прояснении теоретико-литературных
понятий очень значителен. Во-первых, здесь поднимается вопрос
об одной из существенных сторон композиции произведения:
соотнесенности образов скептика Онегина и романтического
энтузиаста Ленского. Во-вторых, понятие о литературном типе
рассматривается в сопоставлении героев и их прообразов.
В-третьих, ученики начинают понимать, что понятие «герой
времени» не обязательно должно быть персонифицировано в
одном лице. Противоположные, но существенные для портрета
людей пушкинской эпохи свойства воплощены и в Онегине
и в Ленском.
Домашнее задание. 1. Сопоставить лирические отступления
Пушкина и близкие им строки из раздумий Ленского. 2. Отве-
тить на вопрос: почему Ленский «нетерпеливо ждал» дуэли?
Урок 3-й. Ленский и Ольга («Владимир и писал бы оды,
Да Ольга не читала их»)
Цель урока, отметив противоречия в характере Ленского,
помочь ученикам понять, почему в авторском отношении к нему
смешаны ирония и сочувствие. В начале урока поручаем классу
устно нарисовать три портрета Ленского: наедине с самим собой,
в беседе с Онегиным, в сценах с Ольгой. Поэтическая мечтатель-
ность, пылкость и обидчивость, наивное умиротворение предстанут
как разные, не согласованные в натуре героя состояния и
усилят интерес учеников к последующей беседе ’.
Прав ли Онегин, сказав Ленскому: «Я выбрал бы другую,
Когда б я был, как ты, поэт»? Какой видит Ольгу Ленский и
какова она в действительности? Чем отличаются верования
Ленского от мотивов его элегии? Какая из возможных судеб
Ленского представляется вам более реальной и почему? Почему
после дуэли изменяется тон повествования о Ленском? — эти
вопросы завершат аналитическую беседу.
Домашнее задание. Прочитать статью учебника о Ленском
и подготовить ответы на вопросы: как влияет на Ленского его
окружение? Почему Ольга забыла Ленского скорее, чем Татьяна?
Урок 4-й. Ольга и Татьяна («Она была девушка, она была
влюблена»)
Этот урок может быть сходен с уроком «Плоды сердечной
полноты» в проблемном пути анализа, поэтому рассмотрим лишь
основные вопросы беседы по тексту романа.
1 См. характеристику мировосприятия, поведений Ленского и его судьбы
в кн.: Лотман Ю. М. Роман А. С. Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий.
Л., 1980, с. 207, 241, 243, 298, 308 и др.
121
Чем непохожи сестры Ларины? Как в одной семье могли
вырасти столь разные люди? В чем видна любовь Татьяны к
Ольге и как Ольга относится к сестре? Почему Пушкин считает
Татьяну «русскою душою»? Почему любовь Татьяны к Онегину
вспыхивает мгновенно? Отчего Татьяна выбрала не Ленского,
а Онегина?
Глубина натуры Татьяны, оригинальность ее нравственного
мира в ходе решения этих вопросов подчеркиваются через
сопоставление с сестрой, которая во всем следует обычным уста-
новлениям среды. Мнения Белинского и Гончарова, включенные
в урок учителем, подчеркивают эту мысль.
Для того чтобы проверить, каковы представления учеников
о-героях после текстуального анализа, предложим им сопоставить
несколько иллюстраций, прослушать «лирические сцены» по
мотивам «Евгения Онегина» П. И. Чайковского. Перед про-
слушиванием фрагментов из сцены письма и работой с ил-
люстрациями предлагаем ученикам подумать над такими вопроса-
ми: какими чувствами одушевлена пушкинская Татьяна? Полно
ли они выражены в музыке и иллюстрациях Рудакова и Нади
Рушевой? Какая из этих иллюстраций представляется вам более
удачной и почему?
В опере Чайковского вокальные партии Татьяны и Ольги
резко контрастны и поручены певицам с несходными голосами
(Татьяна — лирическое, Ольга — меццо-сопрано). И в ил-
люстрациях Рудакова сестры Ларины при внешнем сходстве
(почти одно лицо) нарисованы так, что их не спутаешь. После
прослушивания ариозо Ольги («Я неспособна к грусти томной...»)
рассмотрим портреты героинь и подумаем, почему сразу удается
узнать в иллюстрациях Рудакова Ольгу и Татьяну.
Вокальные партии Татьяны и Ленского в опере Чайковского
имеют много общего в мелодическом складе. Думается, что это
тонко и верно передает пушкинскую мысль о родственности
этих героев. Но Татьяна у Пушкина — натура более глубокая,
цельная и более сильная, чем Ленский.
Домашнее задание. Прочитать статью учебника о Татьяне и
ответить на вопросы: что позволяет Татьяне при всех ее пре-
ображениях в VIII главе сохранить поэтичность отношения
к жизни? Что связывает Татьяну с народным миром?
Урок 5-й. Татьяна и Онегин («Язык девических мечтаний
В нем думы роем возмутил»)
На уроке мы следим за тем, как меняются представления
героев друг о друге, чтобы показать эволюцию героев и в целом
очертить сюжет романа. Группам учеников предлагается само-
стоятельно проанализировать эпизоды: Онегин у Лариных, письмо
Татьяны, исповедь Онегина. Результаты этой работы сообщают-
122
ся в общей беседе, которую учитель направляет следующими
вопросами; почему Татьяна написала письмо? Как вы относитесь
к ее поступку? Что в этом письме разбудило чувства Онегина?
Волнует ли письмо вас как читателей романа? Почему Онегин
не смог полюбить Татьяну? Прав ли он в оценке Татьяны и ее
чувства? Как Татьяна принимает отповедь Онегина?
Проверяя, как освоен материал урока, предлагаем ученикам
оценить художественные интерпретации пушкинских образов.
Рассматривая иллюстрации Рудакова и Кузьмина и слушая
фрагмент из оперы Чайковского (сцена объяснения Татьяны и
Онегина в саду), ученики размышляют над тем, что удалось и
чего не смогли передать в этом эпизоде художники и композитор.
Домашнее задание. Что мешает Татьяне и Онегину понять
друг друга? Попробуйте устно нарисовать портрет Онегина,
каким его представляет Татьяна, читая его книги, и в момент
объяснения с ним в Петербурге.
Урок 6-й. Онегин и Татьяна («Судьба моя уж решена»)
Если на предыдущем уроке мы в основном следили за тем,
как возникла любовь Татьяны к Онегину и с какими препят-
ствиями она столкнулась, то на этом уроке внимание сосредото-
чивается на переменах в чувствах Онегина, его «сердечном
страданье». Что мучает Онегина после дуэли? Чего он ищет в
путешествии? Чем его тоска отличается от прежней скуки?
Справедливо ли Татьяна судит об Онегине в VII главе?
Почему Татьяна выходит замуж? Чем поражен Онегин, увидев
ее в петербургском свете? Что неожиданно для вас в письме
Онегина? Смиренна ли его мольба? Почему тайну своего по-
ведения он называет «печальной»?
Дальнейшее методическое решение урока может проходить так
же, как занятие «Я вас прошу меня оставить» в проблемном
пути анализа. Однако покажем и характерный для пообразного
пути анализа прием оценки художественных интерпретаций,
дающий возможность ученикам творчески применить знания,
полученные на уроке.
В конце романа, оставив героя «в минуту, злую для него»,
автор побуждает читателя раздумывать о дальнейшей судьбе
Онегина и Татьяны. Сама форма романа в стихах исключает
прозаические разъяснения чувств и мотивов поведения героев.
Пушкин часто прибегает к фигуре умолчания, давая читателю
право догадываться о тайнах внутренней жизни героев. Перечиты-
ваем в классе немую сцену в VIII главе (строфа XLII), которая
предшествует монологу Татьяны:
Она его не подымает
И, не сводя с него очей,
123
От жадных уст не отымает
Бесчувственной руки своей...
О чем теперь ее мечтанье?
Этот последний вопрос как бы предлагает каждому из
читателей ответить на него самостоятельно.
Показываем классу иллюстрации Н. Кузьмина и К. Рудакова.
Подробно выписанный интерьер княжеского дома на рисунке
Рудакова как бы поглотил фигуры Татьяны и Онегина. Пожалуй,
только печаль отведенных в сторону глаз выдает «бурю ощуще-
ний» героини. В целом же ее поза «спокойна и вольна». А Оне-
гин, судорожно припав к «бесчувственной руке» Татьяны, смят,
почти раздавлен страстью и отчаянием. На рисунке Кузьмина
изящество обстановки, обозначенное двумя штрихами, контрас-
тирует с напряженными чувствами героев. Онегин целиком отдан
искреннему движению, порыву чувства. Татьяна осторожнее,
сдержаннее в выражении своих чувств, но протянутая Онегину
рука, льющиеся, мягкие контуры ее силуэта, склоненная над
Онегиным голова и устремленные на него глаза, безусловно,
передают грусть и нежность героини, ее сочувствие Онегину.
Кто из художников более прав в трактовке финальной
сцены романа? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно отчетливо
представлять себе течение романа, те изменения, которые про-
исходят в героях, и понять, каков внутренний смысл произведения.
К решению этих вопросов и переходим на заключительных
занятиях.
На вступительных занятиях мы готовили учеников к встрече
с произведением, вызывая интерес к чтению, создавая определен-
ный угол зрения на текст, пробуждая потребность анализа его.
Собственно разбор побуждает учеников осмыслить свои 'Читатель-
ские впечатления, понять логику построения произведений, со-
поставить читательские мнения с мыслью писателя. Преодоление
расхождений между читательскими впечатлениями и художествен-
ной мыслью автора оказывается движущей силой анализа, со-
общает ему динамизм, образует внутренний сюжет разбора.
Ассоциативный уровень восприятия, характерный для вступитель-
ных занятий, сменяется здесь аналитическим. Концептуальный
уровень восприятия художественного произведения становится
доступным на заключительных занятиях и связан с синтезом
всего содержания анализа. Заключительные занятия возвращают
учеников к целостному взгляду на произведение, но это уже не
общность первого впечатления, а концепция, осознанная и аргу-
ментированная.
ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ ЗАНЯТИЯ
ПО ИЗУЧЕНИЮ РОМАНА
Заключительные занятия по содержанию и построению могут
быть общими для разных путей анализа. Они призваны поднять
учеников на новую ступень осмысления художественного произ-
ведения. На заключительных уроках обобщаются впечатления и
размышления над текстом, формулируется концепция произведе-
ния, оценивается авторская позиция, при этом восьмиклассники
применяют знания, полученные в ходе анализа
Урок 1-й. «Но грустно думать, что напрасно
Была нам молодость дана»
Первый урок в системе заключительных занятий должен выяс-
нить причины трагедии героев: Онегина, Татьяны, Ленского.
Социально-психологический роман Пушкина мотивирует судьбы
людей их взаимоотношениями с обществом и между собой.
Поэтому начнем урок с размышления над тем, почему судьбы
лучших героев романа трагичны. Предлагаем классу вопросы:
права ли Татьяна, говоря, что в деревне «счастье было так
возможно, так близко»? Почему мечты Ленского о счастье не
сбылись? Ученики в ходе анализа романа убедились, что Лен-
ский гибнет, потому что не может принять условий жизни и
трезво видеть мир, не может, как пишет Белинский, «развиваться
и идти вперед». Они поняли, Онегин и Татьяна во многом
изменились решительно. Но почему же все более углубляется их
конфликт с окружающим миром? Почему этот мир представлен
разными кругами (Общества (деревня, Москва, Петербург)? Чем
характерен каждый из этих кругов и почему ни в одном из них
герои не могут себя чувствовать удовлетворенными? Учитель
своим словом подготавливает учеников к конкретному анализу
текста. Пушкинский роман в стихах, как мы уже говорили выше,
проникнут ощущением безграничности жизни. Художественное
пространство романа так велико, что Белинский по праву назвал
его «энциклопедией русской жизни». Действительно, в «Евгении
Онегине» мир представлен необычайно широко не только благо-
1 О целях и формах заключительных занятий см.. Методика преподавания
литературы. М., 1977, с. 210—216.
125
даря путешествию героя, где мы видим и Новгород, и Валдай,
Торжок, Тверь, Астрахань, Кавказ.
Деревня, Москва, Петербург оказываются основными сферами
жизни, через которые автор проводит героев, сравнивая их
отношение к этим кругам со своим. Сопоставление этих кругов
жизни постоянно присутствует в сознании поэта. В июне 1827 года
он пишет П. А. Осиповой: «...пошлость и глупость обеих наших
столиц равны, хотя и различны, и так как я притязаю на бес-
пристрастие, то скажу, что, если бы мне дали выбрать между
обеими, я выбрал бы Тригорское...» (13, 563). При этом не-
сходство этих слоев русской жизни для Пушкина принципиально
важно. Неслиянность, столкновение героев с одним из них не
давали бы еще права говорить о трагедии. Но Онегин, Татьяна,
Ленский не могут принять ни провинциальной неподвижности,
ни столичной суеты.
Каждый круг жизни характеризуется в романе по правилам
линейной перспективы. На первом плане выписаны два-три
портрета (для деревенского круга: Ларины, дядя Онегина, Зарец-
кий), затем несколькими штрихами очерчены эпизодические
герои (например, гости на именинах Татьяны). В каждом
случае Пушкин непременно дает строфу, которая объединяет
впечатления об этом круге общества и выделяет наиболее
характерную отличительную его сторону. Для поместного круга
такой определяющей чертой оказывается примитивизм. Дядя
Онегина, который «в окно смотрел да мух давил», простодушные
Ларины ’, которым «квас как воздух был потребен», Зарецкий,
«трибун трактирный» и «отец семейства холостой»,— наиболее
характерные фигуры этого круга. Зарецкий нарисован не только
в духе образов Грибоедова, на которого Пушкин почти ссылается
(«И вот общественное мненье!»), но предваряет «натуральность»
гоголевского Ноздрева.
Следим, как меняется прием характеристики гостей на имени-
нах Татьяны, и замечаем, что Пушкин снижает этих людей почти
до животности («Лай мосек, чмоканье девиц», «уста жуют»,
«толпа жужжит»). Характеристики обнажают комические не-
1 В черновой рукописи романа отношение автора к Лариным было откро-
венно критичным. Не ирония, а обличение слышалось в строфах, посвященных
им. Ларин характеризовался то как «невежда, толстый хлебосол» (6, 495), то
был «довольно скуп», то «отменно добр и очень глуп» (6, 297). Близки к этой
характеристике и отзывы Онегина после первого посещения Лариных:
Хозяйка, кажется, глупа,
Но очень добрая старушка. (6, 306)
В окончательном тексте Пушкин смягчает характеристику Лариных, делая се не
столь саркастичной, в отличие от портретов гостей на именинах. Это связано
с тем, что Татьяна не могла развиться среди людей, столь ничтожных, а также
с желанием Пушкина более объективно, многогранно характеризовать среду.
См.: Лотман Ю. М. Роман А. С. Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий.
Л., 1980, с. 203.
126
соответствия: «толстый Пустяков», «Скотинины, чета седая» с
юными отпрысками («до двух годов»). Пушкин использует
классицистический способ характеристики героев с помощью
фамилий. Этот прием знаком ученикам по комедии Фонвизина
«Недоросль». Отчего же это возможно? Провинциальные помещи-
ки так примитивны, односложны, что суть каждого из них может
быть обозначена именем: «Гвоздин, хозяин превосходный,
владелец нищих мужиков», которых он «гвоздил», довел до
разоренья; «уездный франтик Петушков» и т. д. Животность
облика, отсутствие душевных движений и духовных интересов,
невежество показаны как следы примитивности провинциальных
помещиков, общий портрет которых дан в XI строфе II главы
(«Их разговор благоразумный о сенокосе, о вине, О псарне,
о своей родне...»). Главные герои романа, естественно, оказы-
ваются в оппозиции к этому кругу. Ленский «бежал... их беседы
шумной», Онегин прослыл «опаснейшим чудаком», Татьяна даже
«в семье своей родной Казалась девочкой чужой», предстоящая
встреча с гостями на именинах пугает ее (Татьяна видит во сне
«Копыта, хоботы кривые, хвосты хохлатые, клыки...»). Отталки-
вание героев от примитивной среды возвышает их в глазах
автора и читателей романа. Достаточно вспомнить ироническое
отступление Пушкина о родных (глава IV, строфа XX), чтобы
понять, как далек автор романа от сохранения традиционных
связей со средой. Однако Пушкин не хочет воспринимать этот
круг жизни однозначно. В деревенской жизни поэт видит не
только примитивизм, но и естественность, не только бессмыслен-
ную пустоту, но и «сельскую свободу». Деревня дорога поэту
потому, что здесь есть дыхание природы, здесь возможна
сосредоточенность, здесь человек слышит свой внутренний голос:
Я был рожден для жизни мирной,
Для деревенской тишины:
В глуши звучнее голос лирный,
Живее творческие сны.
В классе сопоставляем лирические отступления, связанные с
этой темой (глава I, строфы LV, LVI; глава IV, строфа
XXXV; глава V, строфа XXXV и др.), и стихотворение «Дерев-
ня», чтобы показать, насколько органична для Пушкина была
привязанность к деревне.
И герои романа отчасти разделяют эти чувства. Татьяна
в этом смысле наиболее близка автору («Вставая с первыми
лучами, Теперь она в поля спешит...» — XXVIII и XXIX
строфы VII главы). Поэзия «мирной жизни» знакома и Лен-
скому («Я модный свет ваш ненавижу...»); на какое-то время
погружен в «беспечную негу» деревенской жизни и Онегин
(IV глава). Но герои не способны находить в любом проявле-
нии жизни ее поэтические стороны. Этот дар любви спасает
Пушкина от отчаяния, опустошения, позволяет ему найти выход из
трагедии, к которой приведены герои.
127
В сходном направлении характеризуем и другие круги общест-
ва, изображенные в романе. Характеристика Москвы на страни-
цах романа во многом напоминает колкие образы Грибоедова.
Это дает повод для включения в урок знаний, усвоенных при
изучении «Горя от ума». Заключительные занятия вообще, как
правило, строятся так, что ученики с помощью учителя выходят
за пределы одного текста к более широким сопоставлениям.
Доминирующим качеством в характеристике московского
круга у Пушкина оказывается неподвижность. Эта упрямая
старина, не желающая меняться, удручала Чацкого («Что
нового покажет мне Москва?»). Пушкин сохраняет этот мотив
(«Но в них не видно перемены...»). Принцип линейной перспективы
здесь сохраняется (XLV строфа дает основной мотив, в «Соб-
ранье» следуют штриховые характеристики, наконец, более круп-
ным планом представлена княжна Алина). Отношение Пушкина
к Москве все же не однозначно. В эпиграфах к VII главе
сопоставлены оценки Москвы, от патетической до гневной.
Консерватизм барской Москвы поэта отталкивает, самодоволь-
ство московских кузин и архивных юношей и в отношении
к Татьяне кажется смешным. Но постоянство, верность Москвы
себе, древним устоям русской жизни рождает в поэте теплоту,
нежность, даже гордость. Этот город детства поэта и памяти
народа становится для Пушкина опорой в его «блуждающей
судьбе».
Но московские впечатления Татьяны горьки:
Татьяна смотрит и не видит,
Волненье света ненавидит;
Ей душно здесь .. она мечтой
Стремится к жизни полевой...
Поместный круг Татьяна терпит, московский — ненавидит,
петербургский — презирает, называя его «ветошью маскарада».
Петербург VIII главы, действительно, нарисован Пушкиным
как царство строгих правил благопристойного лицемерия.
Начиная с «пожилых дам в чепцах и розах, с виду злых»,
до «диктатора бального», румяного, «как вербный херувим»,—
все играют роли. Переигрывать, обнаруживать усердие в игре не
разрешается:
...путешественник залетный.
Перекрахмаленный нахал,
В гостях улыбку возбуждал
Своей осанкою заботной,
И молча обмененный взор
Ему был общий приговор.
Образ Петербурга-маскарада был закреплен дальнейшим
течением русской литературы.
Автору «Евгения Онегина» и «Медного всадника» холод-
ность, жестокость, призрачность великолепия Петербурга извест-
ны. Но Пушкин видит здесь и другое. Его муза любуется «шумной
128
теснотою, Мельканьем платьев и речей, Явленьем медленным
гостей».
Ей нравится порядок стройный
Олигархических бесед,
И холод гордости спокойной,
И эта смесь чинов и лет...
Достоинство, отточенность форм, напоминающая высшие
образцы искусства («И темной рамою мужчин Вкруг дам как
около картин»), сдержанность аристократизма и отсутствие
вульгарности, стройность упорядоченности и ума, синий лед Невы,
на котором играет солнце,— поэт и в Петербурге находит то,
что позволяет его любить. Герои романа более узки, чем автор,
в своем восприятии жизни, и потому конфликт с обществом и
в Онегине, и в Татьяне делается все более непреодолимым.
Образ «осени гнилой» из VII главы переходит в VIII
и выявляет обреченность героев. Но за что же нх винит поэт?
Неприятие Петербурга, Москвы, деревни этими героями так
оправданно. Однако Онегин не только в Петербурге «для всех
кажется чужим». Эта охлажденность героя, неотданность чему
бы то ни было неприемлемы для автора романа. Неизбежность
конфликта Онегина с обществом очевидна, но, по мысли Пушки-
на, этот конфликт, как и все чувства героя, мог быть острее,
беспощаднее, ярче проявлен:
Дни мчались; в воздухе нагретом
Уж разрешалася зима;
И он не сделался поэтом,
Не умер, не сошел с ума.
В чем же смысл этого пушкинского упрека? Вероятно,
прежде всего в пассивности чувств, поступков, желаний, в
неспособности в самых трагических обстоятельствах «сойти с ума»,
в отсутствии той широты и любви к миру, которая делает людей
поэтами. Трагедия героев обусловлена все нарастающим конфлик-
том с обществом и невыраженностью этого конфликта в дей-
ствии. Он существует лишь в их чувствах. Татьяна, предпочитая
«полку книг и дикий сад» блеску, шуму и чаду Петербурга,
остается в свете. Онегин не в силах порвать с обществом,
которого он принять не может.
Трагизм конфликта героев с обществом углубляется их не-
пониманием друг друга. Друзья стреляются на дуэли, люди,
способные любить, расстаются.
Уже стоя с пистолетами, Онегин и ренский думают об
одном:
Не засмеяться ль им, пока
Не обагрилась их рука.
Не разойтись ли полюбовно?
5 Заказ 436
129
Строфа XXVIII VI главы удивительна тем, что представ-
ляет собой как бы внутренний монолог обоих героев, их чувства
и мысли перед барьером едины, как и поведение:
...два врага
Походкой твердой, тихо, ровно
Четыре перешли шага,
Четыре смертные ступени.
Эта близость чувств людей, готовящихся стрелять друг
в друга, ужасна; она обнаруживает противоестественность
совершающегося. Человеческие чувства отступают перед общест-
венным предрассудком. Герои изолированы, отделены друг от
друга, несмотря на внутреннюю близость. В этом одна из
причин их гибели. Пушкин отмечает эту трагическую разделен-
ность не только в Онегине и Ленском, но и в Онегине и Татьяне,
Ленском и Татьяне:
Когда б он знал, какая рана
Моей Татьяны сердце жгла!
Когда бы ведала Татьяна,
Когда бы знать она могла,
Что завтра Ленский и Евгений
Заспорят о могильной сени;
Ах, может быть, ее любовь
Друзей соединила б вновь!
Разделенность Онегина и Татьяны художественно закреплена
в формах их общения. Сначала она пишет письмо, он отвечает
объяснением. Затем он пишет письмо, она произносит отповедь.
Но чувства героев замкнуты, они остаются непонятыми,
неразделенными. Это обмен монологами, а не общение.
На фоне излюбленной автором диалогической речи, его посто-
янной беседы с читателем, героями, собратьями по искусству,
его обращений к Москве, полям, актерам монологи героев
особенно выделяются, становясь символами их одиночества.
Разделенность героев объясняется не их равнодушием к другим,
а неспособностью перешагнуть свои границы, воспринять строй
чувств другого человека, отрешившись от привычного для себя
взгляда. Даже в минуту последнего объяснения с Онегиным,
когда Татьяне «внятно все», она не может освободиться от
оглядки на свет, и это приводит ее к жестокости подозрений
(«Зачем у вас я на примете?»). Основой образа каждого героя
Пушкин делает определенное миросозерцание: скептическое, трез-
во реалистическое — Онегин, романтическое — Ленский, сенти-
менталистское — Татьяна. Речь идет не о литературных направле-
ниях, а об общем отношении к жизни, характерном для опре-
деленной исторической эпохи и нашедшем выражение в том или
ином течении искусства. В самом деле, культ чувства, семьи,
долга, природы, близость к народу оказываются в Татьяне «типом
сознания» (выражение Г. А. Гуковского), близким сентиментализ-
130
му. Пушкин как бы испытывает каждое из этих отношений к
жизни, сопоставляет их, сталкивая в действии романа, выделяя
сильные и слабые стороны не только индивидуальных характеров,
но типических мироотношений. Обобщенность этой типизации
подчеркнута и планом романа: «Хандра. Поэт. Барышня» —
так поименованы первые главы автором, выделяющим основные
начала в героях. Урок завершает чтение лирических отступлений
IV главы (строфы XIX—XXII):
Зато любовь красавиц нежных
Надежней дружбы и родства...
Сравнивая дружбу, родство и любовь, Пушкин приходит к
ироническому итогу: «Любите самого себя, Достопочтенный мой
читатель!»
Предлагаем ученикам вопросы: в чем поэт видит ценности
жизни? Почему Пушкин счастливее своих героев? Чем он отли-
чается от них? Предлагаем подумать над ними при подготовке
к следующему уроку.
Домашнее задание. Кроме того, к этому же уроку даем на
выбор такие задания: 1. Выучить наизусть одно из лирических
отступлений в романе. Объяснить, как в нем сказался характер
поэта. 2. Показать, как меняются тон и темы лирических отступле-
ний от начала к концу романа. 3. Сопоставить отношение поэта
к «бедному Ленскому», «странному спутнику» Онегину и «верному
идеалу» Татьяне. Подумать, чем поэт близок им и в чем от них
отличен.
Урок 2-й. «Он вечно тот же, вечно новый»
Строка из «Путешествия Онегина» об «упоительном» Россини
и называет свойство художника: сохранять способность быть вер-
ным себе, неподражаемым, своеобразным («вечно тот же») и
уметь обновляться. Эти качества, пленившие Пушкина, открыты
и в авторе романа '. В чем же он «вечно тот же»? Что составляет
основы его отношения к жизни: природе, людям, искусству?
Эти вопросы позволяют классу пристальнее вглядеться в фигуру
автора, постоянного собеседника читателя на страницах романа.
Лиризм романа в стихах во многом обусловлен рельефностью
образа автора. Об образе автора, на наш взгляд, мы вправе
говорить тогда, когда он оказывается не только повествователем,
не только тайным свидетелем, но прямым очевидцем и участником
событий, в которых действует наряду с другими героями. Какие
1 «Он всегда разнообразен и всегда нов, к нему можно применить собст-
венные его стихи, которые он сказал о России» (Александр Де-Рибас. «Ареопаг»
о Пушкине.— В кн.: Пушкин. Материалы и исследования. Вып. 1. Одесса,
1925, с. 67).
5*
131
страницы романа позволяют вам представить себе автора романа
как героя романа? — спрашиваем мы учеников. Восьмиклассники
вспоминают и манеру представления Онегина («добрый мой прия-
тель»), и постоянные упоминания о пребывании автора в тех
местах, где происходит действие романа (от слов: «Там некогда
гулял и я...» до «Я жил тогда в Одессе пыльной...»), и дружбу
автора и героя в I главе, и беседу автора со светским человеком
в VIII, и прямые обращения к читателю.
Однако, работая над романом, Пушкин убирает из его текста
прямые автобиографические признания. Эта тенденция очень
заметна при сопоставлении редакций текста. Автор убирает
прямые упоминания об Амалии Ризнич из беловой рукописи
III главы (строфа XIV — 6, 578), о Лизе Хитрово и Анетт
Олениной (6, 512), снимает горькие сентенции, подсказанные
«опытом ужасным»:
Блажен, кто делит наслажденья,
Умен — кто чувствовал один. (6, 338)
Особенно интересна в этом смысле работа над лирическим
отступлением в начале VIII главы. В черновой рукописи
Пушкин в легком, беспечно-веселом тоне вспоминает о своих
лицейских годах, «когда ленился и проказил, По кровле и в
окошко лазил, И забывал латинский класс Для алых губ и
черных глаз» (6, 507). Это была бытовая биография, по тону
очень далекая от пронзительного лиризма последней главы .
В беловой рукописи Пушкин автобиографичен, но здесь дан не
только бытовой, но внутренний, духовный портрет лицеиста:
Когда бывал порой прилежен,
Порой ленив, порой упрям.
Порой лукав, порою прям,
Порой смирен, порой мятежен,
Порой печален, молчалив,
Порой сердечно говорлив. (6, 619)
Неустойчивость настроений отрочества, сосредоточенность на
себе мешала открыть поэзию юному лицеисту. В окончатель-
ном тексте Пушкин достигает совершенной гармонии соединения
личных и общих начал жизни, себя и мира, и явление музы
рисуется как дар пробуждающейся весны отроку, что вместе с
ней «беспечно расцветал»:
В те дни в таинственных долинах,
Весной, при кликах лебединых,
Близ вод, сиявших в тишине,
Являться муза стала мне.
1 См. об историко-литературном аспекте этой работы Пушкина над началь-
ными строфами VIII главы в комментарии Ю. М. Лотмана . (с. 336 и след.)
132
Сдержанность, скромность автора не позволяет ему заслонить
собой героев, как это случилось у Байрона, по поводу которого
Пушкин заметил: «Писать свои Memoires заманчиво и приятно.
Никого так не любишь, никого так не знаешь, как самого себя.
Предмет неистощимый. (Ср. с лирическим отступлением IV
главы, строфа ХХП.— В. М.) Но трудно. Не лгать — можно;
быть искренним — невозможность физическая. Перо иногда оста-
новится, как с разбега перед пропастью — на том, что посторон-
ний прочел бы равнодушно» (13, 244).
Роман в стихах Пушкин не превращает в свои мемуары.
Образ автора не статичен. В первых главах романа автор
шутлив, говорлив, почти беспечен. Во II главе Пушкин пишет:
«Покамест упивайтесь ею, Сей легкой жизнию, друзья!» Заканчи-
вая III главу, поэт легкомысленно заявляет:
Но следствия нежданной встречи
Сегодня, милые друзья,
Пересказать не в силах я;
Мне должно после долгой речи
И погулять, и отдохнуть:
Докончу после как-нибудь.
Герои испытывают потрясения и разочарования, и в VI
главе автор прощается с юностью, а в VII главе даже весна,
«что ликует и блестит, Наводит скуку и томленье На душу
мертвую давно, И все ей кажется темно». В VIII главе рядом
с трагическим прощанием героев слышится горький возглас авто-
ра: «О много, много рок отъял!» Близость настроений героев
романа и автора так значительна, что многие лирические
отступления автора могли бы стать внутренними монологами
героев. В классе можно провести своеобразную викторину,
предложив ученикам подумать, кто из героев романа мог произ-
нести слова, принадлежащие автору:
Адриатические волны,
О Брента! Нет, увижу вас
И, вдохновенья снова полный,
Услышу ваш волшебный глас! (I глава, строфа XLIX)
Цветы, любовь, деревья, праздность,
Поля! я предан вам душой. (I глава, строфа LVI)
Родные люди вот какие:
Мы их обязаны ласкать,
Любить, душевно уважать
И, по обычаю народа,
О рождестве их навещать... (IV глава, строфа XX)
Образ автора объемнее каждого из героев, ему «внятно все»,
он не ограничен однолинейным отношением к жизни. И в этой
широте взгляда на жизнь -— отличие поэта от героев романа.
Чтобы ученики конкретно ощутили это различие, можно срав-
нить день Онегина в Петербурге (I глава) и день Пушкина
133
в Одессе (отрывки из «Путешествия Онегина»)1. Можно сопоста-
вить отношение героя и автора к местам, описанным в путе-
шествии, которое Ю. Н. Тынянов и вслед за ним другие иссле-
дователи справедливо считают подлинным финалом романа. Ри-
суя нижегородскую ярмарку и «кавказские громады», Пушкин
всюду видит обилие жизни, но «горьки размышленья» мешают
разглядеть ее Онегину, отзывающемуся на все однообразно:
«Тоска!..» Эта разность взгляда героя и автора отчетливо про-
ступает даже в выборе эпитетов. Рисуя одну и ту же кар-
тину в разном восприятии, Пушкин меняет акценты:
Автор
Стоит Бешту остроконечный
И зеленеющий Машук,
Машук, податель струй целебных;
Вокруг ручьев его волшебных
Больных теснится бледный рой...
Онегин
Питая горьки размышленья
Среди печальной их семьи,
Онегин взором сожаленья
Глядит на дымные струи...
Автору не свойственно приукрашивание, которое одушевля-
ло Туманского, прославившего «сады одесские», хотя «степь нагая
там кругом». Пушкин не изменяет реальному взгляду и извле-
кает поэзию даже из обыденной жизни:
А где, бишь, мой рассказ несвязный?
В Одессе пыльной, я сказал.
Я б мог сказать: в Одессе грязной —
И тут бы, право, не солгал.
Но Пушкин все же сказал «пыльной», чтобы не зачеркнуть
всех очарований города. Да, «кареты, люди тонут, вязнут»,
«но солнце южное, но море...». День Пушкина в Одессе раз-
ворачивается как стремительное и радостное движение, в ко-
тором слышится нетерпение, влюбленность в жизнь. «Часы ле-
тят», а не тянутся, как в петербургском дне Онегина, жизнь
которого превращена в равнодушный калейдоскоп. Здесь, в Одес-
се, быстрая смена занятий — от увлеченности автора жизнью,
от того, что все влечет: и улица, и площадь, и ресторация
Отона, и опера, где «кипят», «текут», «горят» звуки Россини
и сколько еще «там очарований». Ученики сравнивают театраль-
ный разъезд в Петербурге и в Одессе. В Петербурге холодно,
искусственно, тускло, хотя «снаружи и внутри Везде блестели
фонари». В Одессе зрители увлечены и счастливы:
Финал гремит; пустеет зала;
Шумя, торопится разъезд;
Толпа на площадь побежала
При блеске фонарей и звезд,
Сыны Авзонии счастливой
Слегка поют мотив игривый...
1 Чумаков Ю. Н. Онегин и автор в пушкинском романе.— В кн.: Пушкин в шко-
ле. М„ 1974.
134
Здесь не только фонари, здесь — звезды. Для Пушкина этот об-
раз не случайный. Поэт сожалел, когда в луне видели только «за-
мену тусклых фонарей». Гармония природы и культуры — идеал
Пушкина. Сам поэтический образ жизни в пушкинском романе
изменчив, бесконечно разнообразен.
Во II главе это образ нивы, поля:
Увы! на жизненных браздах
Мгновенной жатвой поколенья,
По тайной воле провиденья,
Восходят, зреют и падут;
Другие им вослед идут..
В VIII главе жизнь уподобляется празднику, искусству.
Блажен, кто праздник жизни рано
Оставил, не допив до дна
Бокала полного вина,
Кто не дочел ее романа...
Ощущение жизни как праздника, поэтическое приятие дейст-
вительности для автора романа прямо связано с творчеством.
В классе звучат лирические отступления, посвященные лите-
ратурным темам, искусству. Ученики понимают, что творчество
для поэта оказывается способом единения с жизнью в целом,
что отзывчивость художника и полнота его впечатлений свя-
заны с добротой, проницательностью, щедростью его души. Твор-
чество объединяет поэта с миром.
Счастье и упорство поэтического труда Пушкина уже откры-
то ученикам благодаря постоянному сопоставлению редакций
романа. Поэтому на уроке ученики работают лишь над отдель-
ными образами, позволяющими обобщенно осознать такие по-
нятия, как «роман», «жизнь», в пушкинской их интерпретации.
В черновиках II главы Пушкин упорно искал эпитет для
строки «страницы нежные романа». «Моего, нашего, смелые,
новые...» (6, 289) — длинный ряд определений отвергнут ради
слова «нежные». Почему Пушкин выбрал этот эпитет и отверг
другие? Может быть, потому, что в прежних слышалось на-
стаивание на себе, на оригинальности своего творения. А Пуш-
кин не ищет славы и относится к ней почти небрежно. «Славы
дань» для него лишь «кривые толки, шум и брань». «Благо
мира» для поэта неизмеримо более высокая ценность, чем сла-
ва («Быть может, он для блага мира Иль хоть для славы был
рожден»). При своей необычайной популярности Пушкин скажет
о «брегах Невы» не как о месте своих триумфов, отдав их
возможному читателю:
Где, может быть, родились вы
Или блистали, мой читатель;
Там некогда гулял и я...
135
Ведь так легко было (и справедливо!) переставить: «Там некогда
блистал и я». Но Пушкин этого не сделает. «Желанье славы»
посещает его как возможность соединения с людьми, отклика
«волшебных звуков, чувств и дум». Это желание дружествен-
ности мира, непрерывности существования в нем, безграничности
и бессмертия от влюбленности в жизнь, сознания ее вечности.
Поэт сливается с -вечными началами бытия, и потому для
него в отличие от героев преодолима трагедия.
Но поздно. Тихо спит Одесса;
И бездыханна и тепла
Немая ночь. Луна взошла,
Прозрачно-легкая завеса
Объемлет небо. Все молчит;
Лишь море Черное шумит...
Неумолчная и бесконечная как море, жизнь прекрасна, как
бы ни были трагичны обстоятельства времени и приговоры «стро-
гой судьбы». Этим образом моря жизни завершается роман
в стихах.
В ходе изучения романа учитель при любом пути анализа
поручает ученикам выполнять письменные работы как классные,
так и домашние. Темы этих работ мы указали среди заданий
к урокам. Заключительные сочинения по роману лучше сделать
домашними, заранее, на вступительных уроках объявив учени-
кам темы и дав возможность выбора. Ликвидация перегрузки
учеников предполагает возможность для каждого школьника опре-
делить интересный и посильный вид работы. Поэтому темы заклю-
чительных сочинений должны быть принципиально разнообразны,
не равны по трудности. Иногда тема, локальная по материалу
(«Кабинет Онегина в I, VII и VIII главах романа»,
«Петербург в начале и в конце романа»), оказывается иссле-
довательской по существу, так как требует пристального, твор-
ческого прочтения художественного текста. Как правило, более
легкими для восьмиклассников оказываются темы, требующие
анализа отдельных эпизодов или их сопоставления («Дуэль Оне-
гина и Ленского — перелом в судьбах героев и течении романа»,
«Письмо Татьяны и письмо Онегина», «Два объяснения Онегина
и Татьяны», «Именины Татьяны и петербургский раут» и т. п.).
Привлекательны для учеников и лирические темы, позволяющие
им выразить свое читательское отношение непосредственно («Лю-
бимые строфы пушкинского романа в стихах», «Какие вопросы
волнуют меня после чтения и изучения романа в школе?»).
Привычны и интересны для восьмиклассников в связи с важной
для них нравственной проблематикой искусства темы типа ха-
рактеристики героя, сравнения образов-персонажей («Почему
Онегин стал «чужим для всех»? (Эволюция Онегина на стра-
ницах романа)», «Как и почему «изменилася Татьяна»?», «Судь-
ба Ленского («Друзья мои, вам жаль поэта...»)», «Что роднит
и отличает Татьяну и Ленского?»). Более объемны и трудны
136
для восьмиклассников темы, требующие сопоставления разных
пластов жизни в романе («Евгений Онегин» как «энциклопе-
дия русской жизни», «Русская природа на страницах романа»).
Значительную сложность для восьмиклассников представляют те-
мы, выявляющие авторскую позицию («Собранье пестрых глав,
полусмешных, полупечальных...» (Отношение Пушкина к героям
и событиям романа), «Афоризмы Пушкина и его героев на
страницах романа»).
Для восьмиклассников увлекальны темы, требующие эстети-
ческой оценки художественных интерпретаций романа в других
видах искусства («Облик героев (или одного из героев) романа
в иллюстрациях русских художников», «Последняя встреча Оне-
гина и Татьяны в иллюстрациях Кузьмина, Рудакова, Добу-
жинского», «Что открывает в письме Татьяны (или в предсмерт-
ной элегии Ленского) музыка П. И. Чайковского?»). Как пра-
вило, более серьезные затруднения вызывают у восьмиклассников
темы, связанные с художественной формой, творческой историей про-
изведения, историко-литературными сопоставлениями («Даль сво-
бодного романа» (Композиция «Евгения Онегина»)», «Работа
Пушкина над романом в стихах», «Столица и деревня в изоб-
ражении Фонвизина и Пушкина»). Эти темы могут быть даны
при повторении романа в X классе.
Письменные работы по литературе, как и проверка знаний и
умений учащихся в устном общении, призваны не только контро-
лировать, но и стимулировать литературное развитие учеников
Для осуществления этих целей педагог должен в письменных
работах предлагать задачи, интересные для учеников, соответ-
ствующие их возрастным и индивидуальным возможностям и в
то же время представляющие определенные трудности. Восьми-
классники уже преодолели ту скованность в письменной речи,
которая была характерна для IV—VI классов, белый лист бумаги
не повергает их в оцепенение. Кроме того, в этом возрасте
ученикам хочется закрепить свою мысль, излить свои чувства.
Эта активность в общении делает письменные работы достаточно
естественной формой учебного процесса. Но нельзя забывать, что
мы имеем право предложить ученикам письменную работу лишь
тогда, когда в них созрела потребность поделиться своими
мыслями. Нет для ученика ничего более тягостного и бесполез-
ного, чем выжимать слова из пустоты, писать, не чувствуя пере-
полненности мыслями, захваченное™ темой. Оправданность
письменной работы общим процессом изучения литературы так
же важна, как определенность цели, которую ставит перед
собой учитель. В письменных работах, как и в устных ответах,
мы непременно стремимся проверить знание учениками текстов и
историко-литературных фактов. Но не менее важно в связи с
новыми требованиями типовой программы по литературе прове-
рять те умения, которые необходимы читателю для осмысления,
оценки художественного произведения.
137
ПОВТОРЕНИЕ РОМАНА
«ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН»
В X КЛАССЕ
Повторение курса русской литературы XIX века в выпуск-
ном классе обычно организуется по проблемно-тематическому
принципу: «Герой времени в изображении русских писателей»,
«Образ русской женщины в произведениях классиков», «Общест-
венная борьба и внутренний склад личности, ее отношение к
окружающим, к любви, природе, искусству». Такое социально-
нравственное объединение литературного материала способст-
вует формированию мировоззрения учащихся и не отменяет ис-
торико-литературных сопоставлений, необходимых для представ-
ления о том, как развивалось искусство слова. Когда речь идет о
«Евгении Онегине» — первом реалистическом романе в русской
литературе, при повторении особенно важно показать, как пуш-
кинское творчество отозвалось в произведениях писателей сле-
дующих поколений. Сложность оценки героя времени, выраженная
в романе М. Ю. Лермонтова, лирический пафос «Мертвых душ»
Н. В. Гоголя, испытание героя любовью в романах И. С. Тургенева,
принципы параллельного сопоставления героев и сюжетных ли-
ний в романах И. А. Гончарова и Л. Н. Толстого, гуманисти-
ческий максимализм и порыв через страдание к свету в романах
Ф. М. Достоевского, лаконизм и художественное совершенство
стиля А. П. Чехова — таковы многообразные отзвуки пушкин-
ского гения в последующей литературе. Однако к широким исто-
рико-литературным обобщениям десятиклассники должны при-
ходить в результате работы над посильным для них материа-
лом. Этой же цели могут способствовать при повторении задания
такого типа, как сопоставление сцены прощания Ирины и Ту-
зенбаха в «Трех сестрах» Чехова и сцены расставания Ленского
с Ольгой, рассмотрение тех элементов сюжета «Ионыча», кото-
рые как бы перекликаются с эпизодами пушкинского романа (речь
Онегина в саду и отказ Котика от замужества, записки Екатери-
ны Ивановны и письмо Татьяны, реплика Старцева и письмо
Онегина). Эти задачи могут и должны решаться при изучении
курса литературы в IX классе.
В X классе необходимо обновить интерес старшеклассников
к роману «Евгений Онегин», вызвать у них потребность пе-
речитать его. В этих целях учитель поручает выпускникам от-
ветить на вопросы анкеты (она охарактеризована в первой гла-
138
ве книги), повторить по учебнику VIII класса раздел об
истории создания романа.
Урок 1-й. «Магический кристалл»
Этот урок, связанный с повторением романа, может прохо-
дить как сравнение откликов на роман в разных поколениях,
как раскрытие значения романа в истории литературы.
Сопоставление оценок В. Г. Белинского, Д. И. Писарева,
Ф. М. Достоевского, отзвуки пушкинских образов и ситуаций
романа в произведениях Н. В. Гоголя, И. С. Тургенева, И. А. Гон-
чарова, А. П. Чехова помогут десятиклассникам реально уви-
деть бессмертие «Евгения Онегина».
На уроке мы используем отзывы о романе пушкинских сов-
ременников с целью возбуждения вопросов и обновления ин-
тереса учеников к роману. Поэтому, рекомендуя десятиклас-
сникам необходимую литературу, учитель поручит им сделать
небольшие сообщения, посвященные отзывам декабристов, Ка-
тенина, Баратынского о романе. Многие отзывы учитель на
уроке представит сам. Столкновение разноречивых мнений совре-
менников и послепушкинской критики о романе помогает уче-
никам почувствовать неисчерпаемость произведения. Постараемся
при этом заметить, в чем авторская оценка романа совпадает
и противостоит оценке читателей. Отзывы современников Пуш-
кина и критики в ходе повторения романа помогают ученикам
заметить в собственном отношении к роману отступление от
авторской мысли. Чужие мнения как бы пародируют неверные сто-
роны читательской оценки и тем самым освобождают школь-
ника от ложного понимания текста. Несомненная целесообраз-
ность знакомства с отзывами современников Пушкина состоит
и в том, что десятиклассники учатся защищать определенную
точку зрения, аргументировать собственную позицию.
Далее мы даем отзывы современников. Учитель по собствен-
ному выбору включит их в урок.
I глава романа и «Разговор книгопродавца с поэтом» сра-
зу вызвали множество недоумений. «„Онегин" мне очень, очень
не понравился,— пишет Н. М. Языков брату,— думаю, что это
самое худое из произведений Пушкина... Если Пушкин изоб-
ражает себя под именем лица, разговаривающего с поэтом,
то не дай бог злому татарину быть Пушкиным». 10 мая 1825 года
Н. Н. Раевский-сын пишет Пушкину: «Я читал им в присутствии
гостей вашего «Онегина», они от него в восторге. Но сам я
раскритиковал его, хотя и оставил свои замечания при себе»
(13, 535). Пушкин защищается и пишет брату Льву: «Не
верь Н. Раевскому, который бранит его — он ожидал от меня
романтизма, нашел сатиру и цинизм и порядочно не расчухал»
(13, 877). Недовольны романом были и романтически настроен-
ные декабристы. «Рылеева и Бестужева отталкивали от стихотвор-
139
ного романа Пушкина «прозаичность» предмета и, в особен-
ности, прозаичность тона пушкинского произведения. В самом
Евгении Онегине они искали все того же романтического героя
пушкинских поэм — протестанта и мятежника и, не найдя, отнес-
лись к нему с полным осуждением».
Рылеев полагает, что «„Онегин*1...по первой песне ниже и
„Бахчисарайского фонтана** и „Кавказского пленника**» (13, 141),
хотя и надеется, что «в следующих песнях он будет одного до-
стоинства с Дон Жуаном» (13, 150). Для Рылеева Байрон —
«победитель Шекспира», для Пушкина, напротив, Шекспир выше
Байрона художественной объективностью. «На тебя устремлены
глаза России, тебя любят, тебе верят, тебе подражают
Будь Поэт и гражданин» (13, 241),— призывает Рылеев Пуш-
кина в последнем письме перед декабрьским выступлением 1825 го-
да. Требование политической тенденциозности и отказа от арис-
тократической гордости вынуждает Пушкина к защите: «Ми-
лый мой,— пишет он Рылееву,— ты поэт и я поэт, но я сужу
более прозаически и чуть ли от этого не прав» (13, 219).
Пушкин отвергал заданность в художественном творчестве, к ко-
торой склонялись декабристы: «Кланяюсь планщику Рылееву...,
но право, более люблю стихи без плана, чем план без стихов»
(13, 245).
А. А. Бестужев упрекает Пушкина в том же отступлении от ге-
роического характера и романтического максимализма: «... дал
ли ты Онегину поэтические формы, кроме стихов? ...поставил ли ты
его резкие черты? — Я вижу франта, который душой и телом пре-
дан моде — вижу человека, которых тысячи встречаю на яву,
ибо самая холодность, и мизантропия, и странность теперь в
числе туалетных приборов. Конечно, многие картины прелест-
ны, но они не полны, ты охватил петербургский свет, но не проник
в него. Прочти Байрона... И как зла, и как свежа его сатира!
Не думай, однако ж, что мне не нравится твой «Онегин», напро-
тив. Вся его мечтательная часть прелестна, но в этой части
я не вижу уже Онегина, а только тебя» (13, 149). В даль-
нейшем Бестужев не изменил своей оценки романа. В письме
к родным в 1828 году он замечает: «Первые две главы «Оне-
гина» здесь есть, и я знаю их уже наизусть, хотя вовсе не
завидую герою романа. Это какой-то ненатуральный отвар из
18-го века с байроновщиной».
Пушкин упорно отстаивает оригинальность своего творения:
«Твое письмо очень умно,— пишет он Бестужеву,— но все-таки
ты не прав, все-таки ты смотришь на Онегина не с той точки,
все-таки он лучшее произведение мое... Никто более меня не
уважает Дон Жуана,... но в нем нет ничего общего с Онегиным.
Ты говоришь о сатире англичанина Байрона и сравниваешь ее
с моею, и требуешь от меня таковой же! Нет, моя душа, мно-
гого хочешь. Где у меня сатира? о ней и помину нет в Евге-
нии Онегине. У меня бы затрещала набережная, если б коснул-
140
ся я сатиры... Дождись других песен...» (13, 155). Снижение ге-
роя, которое Пушкин в начале работы над романом определял
как сатиру, «желчь», не предполагало, однако, «резкой картины
нравов» всего общества, которая, по мысли Пушкина, дана
в комедии Грибоедова «Горе от ума» (13, 138). В дальней-
шем Пушкин развернет эту картину во II, V, VII и VIII
главах. В этом смысле обещание поэта Бестужеву оказалось
исполненным. Не только под влиянием декабристской критики,
но прежде всего под воздействием той мертвенности, которая
охватила русское общество после 14 декабря 1825 года, все
более усиливаются критические и трагические мотивы пушкинско-
го романа. В VIII главе романа Петербург предстанет более
строгим, холодным и пустым, нежели в I. Однако, посылая брату
иллюстрацию к I главе, где нарисованы автор и Онегин, обло-
котившиеся на парапет набережной с видом на Петропавловскую
крепость, Пушкин писал: «Брат, вот тебе картинка для Онегина —
найди искусный и быстрый карандаш. Если и будет другая, так
чтоб все в том же местоположении. Та же сцена, слышишь ли?
Это мне нужно непременно» (13, 119). Редкая в пушкинских
интонациях настойчивость объясняется, по-видимому, желанием
подчеркнуть контраст: свободно беседующие друзья, стоящие
над водами широкой Невы, и мрачная угроза крепостных ка-
зематов. Мысль о крепости в это время тревожила созна-
ние Пушкина. «С Рокотовым я писал к тебе,— напоминает он
брату,— получи это письмо непременно. Тут я по глупости лет
прислал тебе святочную песенку. Ветреный юноша Р. может
письмо затерять — а ничуть не забавно мне попасть в крепость
pour des chansons» (13, 130). Но в I главе общий тон веселой
иронии господствует. В письме Рылееву Пушкин замечает: «Бес-
тужев пишет мне много об Онегине — скажи ему, что он не прав;
ужели хочет он изгнать все легкое и веселое из области поэзии?
Куда же денутся сатиры и комедии?.. Это немного строго.
Картины светской жизни также входят в область поэзии...»
(13, 134).
Пушкин дорожит каждым услышанным об «Онегине» мне-
нием и из глуши Михайловского все время допрашивает своих
корреспондентов: «Шумит... ли Питер? что „Онегин"?» (13, 118).
«Что Козлов слепой? ты читал ему „Онегина"?» (13, 128). «Жду
шума от Онегина» (13, 142).
«Новорожденное творенье» обильно приносило «славы дань».
«Не вздумаешь ли ты дать мне стихов двадцать из «Евгения
Онегина»? — спрашивает Пушкина Дельвиг.— Это хорошо бы
было для толпы, которая не поймет всей красоты твоей Про-
зерпины и Демона, а уж про Онегина давно горло дерет» (13, 108).
Плетнев умоляет: «Напечатай одну или две вдруг главы Оне-
гина. Отбоя нет: все жадничают его» (13, 255). «Твоя 2-я
песня Онегина,— сообщает Дельвиг,— везде читается и перепи-
сывается» (13, 260). Н. С. Алексеев пишет из Кишинева: «Я имел
141
первую часть Онегина, но ее кто-то зачитал у меня; о второй
слышал и жажду ее прочесть» (13, 300). Вяземский из Пензы
докладывает: «Здесь тебе поклоняются и тебя обожают» (14, 24).
М. П. Розенберг просит строфы романа для «Одесского аль-
манаха» (14, 131). В «Онегине» публика видит нечто «пита-
тельное для души» (14, 145). Строки романа становятся лету-
чими и прилагаются к разным ситуациям (13, 81; 14, 24, 34, 35).
Пушкинский роман так непосредственно и широко включил в
себя жизнь времени, что общество не могло не отозваться за-
интересованно и даже ревниво. Роман просят В. А. Жуковский,
И. И. Дмитриев, А. И. Тургенев, Элиза Хитрово. Пушкин едва
успевает раздаривать его (15, 7; 15, 55; 15, 312). Читатели не
могут расстаться с героем «вдруг», как этого захотел автор.
«Всем сердцем благодарю Вас за песнь Онегина,— пишет Пуш-
кину Дмитриев,— хотя я и вздохнул, что она последняя, и ге-
рой ваш отложил путешествие свое по любезной отчизне» (15, 8).
«Кривые толки, шум и брань» наполняют страницы журналов.
Пушкин обороняется: «И что если бы еще должны мы были
уважать мнения Булгарина, Полевого, Надеждина? приходилось
бы стреляться после каждого нумера их журналов. Слава богу,
что общее мнение (каково бы оно у нас ни было) избавляет
нас от хлопот» (15, 28).
Отзывы друзей Пушкина и ближайшего литературного окру-
жения содержат множество восторгов и вместе с тем не-
доумений.
Плетнев восхищен I главой романа: «Онегин твой будет
карманным зеркалом петербургской молодежи. Какая прелесть!
Латынь мила до уморы. Ножки восхитительны. Ночь на Неве
с ума не идет у меня. Если ты в этой главе без всякого почти
действия так летишь и влечешь, то я не умею вообразить, что
выйдет после. Но Разговор с книгопр'одавцом верх ума, вкуса
и вдохновения. Я уже не говорю о стихах: меня убивает твоя
логика. Ни один немецкий профессор не удержит в пудовой
диссертации столько порядка, не поместит столько мыслей и не
докажет так своего предложения. Между тем, какая свобода в
ходе!» (13, 133).
Дельвиг ие может оторваться от романа: «Онегин твой у
меня, читаю его и перечитываю и горю нетерпением читать
продолжение его, которое должно быть, судя по первой главе,
любопытнее и любопытнее. Целую крылья твоего Гения, радость
моя» (13, 154).
Карамзин признается, что после чтения «Онегина» не мог
вернуться к Байрону: «...его «Дои Жуан» выпал у меня из рук»
Жуковский поражен романом. «Читал Онегина и Разговор,
служащий ему предисловием: несравненно! По данному мне пол-
номочию предлагаю тебе первое место на русском Парнасе.
И какое место, если с высокостью гения соединить и высокость
цели!» „(13, 120). Романтику Жуковскому, как и декабристам,
142
недостает в романе откровенной тенденции, и после чтения тре-
тьей главы в 1827 году он находит, что в «Онегине» много глу-
бокости и знания человеческого сердца. Где он все это берет?
Но боюсь, чтобы легкость писать не обратилась в небрежность.
Он часто позволяет себе быть слишком прозаическим».
Странность тона пушкинского романа тревожит и Кюхель-
бекера: «Господина Онегина (иначе его нельзя назвать) читал,
есть места живые, блистательные, но ужели это поэзия?» Прав-
да, постепенно роман покоряет его и в 1832 году, когда восторги
публики уже начали остывать, он записывает в дневнике: «Читал
я после обеда последнюю главу «Онегина»: в ней много чувства,
несколько раз слезы навертывались у меня на глазах,— нет,
тут не одно искусство, тут сердце, тут душа!» Трагический
тон конца романа оказался Кюхельбекеру ближе иронического
его начала. Когда Кюхельбекер уловил в VIII главе связь
романа и умонастроения времени, он принял поэтическое искус-
ство Пушкина: «Прочел 8-ю главу «Онегина». Напрасно сестра
говорит, что она слабее прочих,— напротив, она мне кажется
если не лучшею, то, по крайней мере, одной из лучших. История
знакомства с музой прелестна... Появление Тани живо... а сло-
ва «И — и не мог!» в своем роде совершенство... После строфы
о Фонтенеле следуют стихи, где, наконец, истинная поэзия —
поэзия воображения, вдохновения души. Все же хорошее, что
предшествовало, кроме, разумеется, 4-й строфы и письма, было и
умно, и остро, а иногда глубоко, но... проза! Объяснение с
Таней также выше многого того, что из прочих глав наша
молодежь затвердила наизусть. Эпилог — лучший из всех эпи-
логов Пушкина». П. А. Вяземский, которому Пушкин удивлял-
ся: «Как мог он на Руси сохранить свою веселость?» (13, 124),
напротив, ценил именно общительный тон автора и не призна-
вал героев романа. «До сей поры,— писал Вяземский в 1828
году,— главная поэзия его заключалась в нем самом. «Онегин»
хорош Пушкиным, но, как создание, оно слабо».
Других современников как раз смущала пушкинская манера
свободного разговора с читателем. М. П. Погодин в 1828 году
записывает в «Дневнике»: «Перечитывал «Онегина»,— Пушкин
забалтывается, хотя и прекрасно, и теряет нить. При множест-
ве прекрасных описаний, четвертая и пятая песни очень не-
связны, и голова у читателя в дыму по прочтении». Бесстра-
шие, с которым Пушкин отдается в романе лирической сти-
хии, исповедуясь, иронизируя, мечтая, было настолько смелым,
что Баратынский не смел с ним соревноваться, о чем и заявил
в предисловии к «Эде». Находя в «Онегине» «слог блестящий,
точный и свободный», в 1828 году Баратынский писал Пушкину:
«Вышли у нас еще две песни Онегина. Каждый о них тол-
кует по-своему: одни хвалят, другие бранят и все читают. Я очень
люблю обширный план твоего Онегина; но большее число его
не понимает. Ищут романической завязки, ищут обыкновенного
143
и, разумеется, не находят. Высокая поэтическая простота твоего
создания кажется им бедностью вымысла, они не замечают,
что старая и новая Россия, жизнь во всех ее изменениях проходит
перед их глазами» (14, 6). Однако роман в целом оказался не по-
нят, и в конце концов Баратынский отказывает ему в оригиналь-
ности смысла и формы. В 1832 году Баратынский писал Киреевско-
му: «Иногда мне «Онегин» казался лучшим произведением Пушки-
на, иногда напротив. Ежели б все, что есть в «Онегине», было соб-
ственностью Пушкина, то, без сомнения, он ручался бы за ге-
ний писателя. Но форма принадлежит Байрону, тон тоже. Мно-
жество поэтических подробностей заимствовано у того и у дру-
гого. Пушкину принадлежат в «Онегине» характеры его героев
и местные описания России. Характеры его бледны. Онегин
развит не глубоко. Татьяна не имеет особенности. Ленский нич-
тожен. Местные описания прекрасны, но только там, где чистая
пластика. Нет ничего такого, что решительно характеризовало
наш русский быт».
Непонимание смысла романа в целом присутствует не толь-
ко в отрицательных, но и в восторженных отзывах, принадле-
жащих литературному окружению Пушкина и массовому чита-
телю. Поэт В. И. Туманский восторгается VIII главой (вна-
чале IX) романа, но почти комично истолковывает ее содер-
жание: «Что за прелестная вещь 9-я песнь «Онегина»! Как
глубокомысленно означил Пушкин этикетное петербургское об-
щество; как хороша Татьяна, увлеченная примером большого
света на поприще притворства и приличия; как смешон и вместе
жалок Онегин, гаснущий от ее холодности; как трогательно
свидание их, где Татьяна, невольно разнеженная письмом Онеги-
на, вспоминает с блаженством деревенскую свою жизнь, мечты
и надежды любви и, наконец, восклицает: «Зачем, зачем тогда
вы одним словом не упрочили этого блаженства». Отсюда уже
один шаг до карикатуры, в которую обращаются герои романа
в сознании провинциального читателя.
На уроке можно прочитать отрывки из писем читателей поэту.
Одно из них принадлежит «обывателю захолустного городка»
В. Коленову, который рассказывает об истории своего «прихода
в литературу» и посвящает Пушкину стихотворение:
Ты нам прелестными стихами
Кавказ далекий описал...
Иль как Онегин в вихре моды
Метал грядущие доходы,
Шалил, повесничал, любил,
И как он Ленского убил,
И как мила его Татьяна...
Мы в эту Таню влюблены,
И главы этого романа
Почти уж все затвержены.
Когда Гоголь в «Мертвых душах» пародировал эти сужде-
ния о Пушкине, он был не далек от истины. Но и сам Го-
144
голь при постоянном обожествлении Пушкина об «Онегине» ото-
звался скептически: «Он хотел было изобразить в «Онегине»
современного человека и разрешить какую-то современную за-
дачу — и не мог. Столкнувши с места своих героев, сам стал
на их месте и, в лице их, поразился тем, чем поражается
поэт. Поэма вышла как собрание разрозненных ощущений, неж-
ных элегий, колких эпиграмм, картинных идиллий, и, по прочте-
нии ее, наместо всего выступает тот же чудный образ на все
откликнувшегося поэта». Гоголь, в сущности, повторил в ком-
плиментарной форме упреки критики.
Об отсутствии центральной мысли в «Онегине» писал О. Со-
мов, о незавершенности романа •— Н. И. Надеждин. А. Мицке-
вич, признавая, что «сюжет и персонажи «Онегина» взяты из
действительной жизни», считал, что «поэт постиг тайну обла-
гораживания всего, идеализирования, нигде не впадая в пре-
увеличение». Гоголь в лирическом отступлении VII главы
«Мертвых душ» заострил этот мотив, сказав, что счастливый
писатель, в котором обобщенно рисуется судьба Пушкина, «оку-
рил упоительным куревом людские очи; он чудно польстил им,
сокрыв печальное в жизни, показав им прекрасного человека».
Мысль о том, что Пушкин заменил собой персонажей романа,
уже встречалась в отзыве Вяземского. Разделяет ее и Гоголь.
Мицкевич в лекциях о славянских литературах решает эту пробле-
му сложнее, но также не в силах понять общую мысль пушкинского
романа: «Пушкин весь отразился в «Онегине». Рисуя образ
этого «байрониста», он в нескольких стихах начертал свой собст-
венный портрет:
Мне нравились его черты,
Мечтам невольная преданность,
Неподражательная странность
И резкий, охлажденный ум...
Таким был и Пушкин. Рисуя же образ поэта, он описывает
свои собственные иллюзии. Этот русский юноша, учившийся в
Германии... почитатель Канта и Шиллера, энтузиаст и увле-
кающийся мечтатель, так^се воплощает Пушкина в известный
период его жизни. Поэт предсказал собственную свою участь.
Пушкин погиб, как и Владимир, который был убит своим дру-
гом из-за пустяковой ссоры. Основное чувство, пронизывающее
всю поэму,— это ненависть к так называемой моде, условностям
светской жизни. Мы видим двух друзей, которые искренне лю-
бят друг друга, но считают себя обязанными драться на дуэли:
один — в угоду мнения своего слуги француза, другой — для
удовлетворения прихоти соседа... Обе женщины в поэме также
считаются лишь с законами светских салонов». Наивно пола-
гать, что смысл романа Пушкина сводится к обличению светских
предрассудков, тем более что сам Мицкевич чувствовал, что Пуш-
кин «в обыкновенных событиях частной жизни... сумел найти тра-
145
гические мотивы или сцены высокой комедии». Однако общее
мнение об отсутствии глубокого содержания при поэтических
достоинствах романа в стихах сковывало поиски истинной мысли
Пушкина, которая до статей Белинского не была раскрыта.
Романтики не прощали Пушкину снижения героя. «Север-
ная пчела» и «Северный Меркурий» бранили за «непоэтичность»,
то есть снижение предмета изображения, «Московский телеграф»
упрекал в отсутствии определенного содержания. На этом фоне
наибольшей проницательностью выделялись мнения Веневитинова
и Катенина. Пушкин выделил статью Веневитинова, которую
прочел, по собственному признанию, с любовью. В I главе
романа, по мнению Веневитинова, «поэт уже обозначил общество,
к которому принадлежит его герой, очертил сферу его действий;
но характер еще не развит, он будет развиваться в продол-
жение всего сочинения, и мы его только предугадываем». Вене-
витинов не считал, что достоинства «Онегина» должно подчер-
кивать, уподобляя Пушкина Байрону, и признавал националь-
ную самобытность романа: «Я полагаю народность не в черевиках,
не в бородах и пр. ... Народность отражается не в картинах,
принадлежащих какой-либо особенной стороне, но в самих чувст-
вах поэта». II глава романа упрочила положительное отно-
шение Веневитинова к роману: «Вторая песнь по изобретению
и изображению характеров несравненно превосходнее первой.
В ней уже совсем исчезли следы впечатлений, оставленных Бай-
роном... Характер Онегина принадлежит нашему поэту и развит
оригинально. Мы видим, что Онегин уже испытан жизнью, но
опыт поселил в нем не страсть мучительную, не едкую и
деятельную досаду, а скуку, наружное бесстрастие, свойствен-
ное русской холодности (мы не говорим русской лени). Для
такого характера все решают обстоятельства. Если они про-
будят в Онегине сильные чувства, мы не удивимся: он спо-
собен быть минутами энтузиастом и повиноваться порывам души.
Если жизнь его будет без приключений, он проживет спокойно,
рассуждая умно и действуя лениво... Характеры Ленского и
Татьяны также очень живы». Пушкина в этом отзыве растрогала
способность юного поэта по первым главам угадать развитие
романа.
Мнение П. Катенина о романе также высоко оценено Пуш-
киным. Критическое суждение Катенина о том, что из-за исклю-
чения путешествия Онегина и всей прежней VIII главы из
романа «переход от Татьяны, уездной барышни, к Татьяне,
знатной даме, становится слишком неожиданным и необъяснен-
ным», было включено Пушкиным в предисловие к последней главе1.
Интерес Катенина к роману по мере появления новых глав все
возрастал, а положительная оценка усиливалась. Уже по про-
* Смысл этого включения объясняет Ю. М. Лотман в комментарии к роману.
146
чтении I главы Катенин, благодаря за упоминание его имени —
признак расположения автора, писал Пушкину: «Кроме прелест-
ных стихов, я нашел тут тебя самого, твой разговор, твою
веселость...» (13, 169). В 1825 году он торопит Пушкина: «С не-
терпением жду остальных пьес твоего „Онегина"» (13, 242).
14 марта 1826 года Катенин сообщает Пушкину: «Наконец
достал я и прочел вторую песнь Онегина, и вообще весьма дово-
лен ею; деревенский быт в ней так же хорошо выведен, как
городской в первой; Ленский нарисован хорошо,— а Татьяна мно-
го обещает. Замечу тебе однако (ибо ты меня посвятил в кри-
тики), что по сие время действие еще не началось; разнообра-
зие картин и прелесть стихотворения, при первом чтении, скрады-
вают этот недостаток, но размышление обнаруживает его; впро-
чем, его уже теперь исправить нельзя, а остается тебе другое
дело: вознаградить за него вполне в следующих песнях» (13, 269).
Внимательный критик пытается проникнуть в дальнейшее раз-
витие действия в произведении. Катенин, как и Веневитинов, мно-
гое сумел предугадать верно. Так, Катенин сразу заметил в
герое романа странное сочетание высокомерия и ума: «Что делает
мой приятель Онегин? — спрашивает он Пушкина в мае 1826 го-
да.— Послал бы я ему поклон с почтением, но он на все
это плевать хотел: жаль, а впрочем малой не дурак» (13, 277).
27 марта 1828 года Катенин пишет Пушкину: «Я читал не-
давно третью часть «Онегина» и «Графа Нулина»: оба пре-
лестны, хотя без сомнения Онегин выше достоинством» (14, 8).
Следующие впечатления находим в письме Катенина Н. Бах-
тину 20 мая 1828 года: «После третьей прочел я на днях 4
и 5-ую главы «Онегина»; в них много прекрасного; есть и
трудности, искусно побежденные, например: ответ Онегина Татья-
не; но есть также много вещей, растянутых и несколько фаль-
шивых: сон не везде сон, зимние подробности скучны и не
без детства, а Ленского гнев близок к безрассудству; стихи
вообще не довольно отделаны — местами небрежности непрости-
тельные. При всем том «Онегин» покуда chef-d’oeuvre Пуш-
кина; характеры нарисованы довольно хорошо, разговор часто
хорош и ума много разбросано, хотя изредка встречаются глу-
пости». Уже 7 сентября 1828 года Катенин пишет тому же
Бахтину: «Лучшая глава «Онегина», по-моему, шестая; я ее не-
давно прочел; в ней поединок Онегина с Ленским; вы видите,
что и само содержание дало много средств стихотворцу».
Мнение Катенина о романе в целом высказано им по воспоминани-
ям П. Анненкову в 1852 году: «Я поздравил его (в 1832 г.) с окон-
чанием «Евгения Онегина»: «Спи спокойно,— сказал я,— с Оне-
гиным в изголовье; он передаст имя твое поздним векам, а
конец увенчал все дело, последняя глава лучше всего...» Я про-
чел ее с несказанным удовольствием, и точно — она драгоцен-
ный алмаз в русской поэзии... Какая простота в основе и в
ходе! как из немногих материалов составлено прекрасное целое!
147
Два лица на первом плане, два на втором, несколько групп
проходных, и довольно, и больше не надо. Сколько ума без
ухмничанья, сколько чувств без сентиментальности, сколько иног-
да глубины без педантства, сколько жизни везде, где она мо-
жет быть! Какое верное знание русского современного дворянского
быта, от столичных палат до уездных усадьб! Какой хороший
тон без малейшего жеманства, и как все это ново, как редко
в нашей скудной словесности». Катенин сумел понять и вы-
разить в своем мнении о романе то, что сам Пушкин опре-
делил так: «гений — парадоксов друг». Лаконичность и широта
изображения, простота и поэтичность, глубина и легкость, непри-
нужденность и благородство (без фамильярности), сила чувства
и сдержанность его выражения действительно были качествами,
к которым стремился Пушкин-художник.
Знакомя учеников с отзывами современников на роман Пуш-
кина, учитель выберет материал, наиболее необходимый и по-
сильный данному классу, с целью возбудить вопросы в соз-
нании учащихся. Эти вопросы по ходу слова учителя ученики
формулируют и записывают, а затем в коллективной работе
они уточняются, группируются. Как показал опыт, у учеников
возникают при закомстве с отзывами о романе Пушкина воп-
росы такого типа: почему Пушкин берет в герои романа не исклю-
чительную личность, а обыкновенного человека? Действительно
ли Онегин только из моды холоден? Дан ли в I главе сати-
рический портрет петербургского общества? Ничтожен ли Лен-
ский? Оправдан ли его гнев или «близок к безрассудству» (Ка-
тенин)? Верно ли, что «Татьяна не имеет особенности» (Бара-
тынский)? Можно ли сказать, что Татьяна «увлечена на попри-
ще притворства», Онегин «смешон и вместе жалок» в конце ро-
мана (Туманский)? Была ли дуэль только результатом светского
тщеславия Онегина и Ленского (Мицкевич)? Все ли для Онегина
решают обстоятельства (Веневитинов)? Нужны ли «зимние
подробности» (Катенин) в V главе? Свойственна ли Пушкину
идеализация характеров и русского быта (Гоголь)? Не засло-
няет ли автор своими вторжениями героев романа? Кто из них
ближе автору? Какие поступки Онегина, Татьяны, Ленского не-
ожиданны? Какие интонации в романе сильнее: иронические
или трагические? Есть ли в «Евгении Онегине» «высокая цель»
(Жуковский)? Можно ли считать роман по духу национальным
произведением?
Вариантом такого урока может быть рассказ учителя об ис-
толковании «Евгения Онегина» в статьях Белинского и Пи-
сарева, в пушкинской речи Достоевского1. Перед классом ста-
1 Белинский В. Г. Поли. собр. соч. М., 1955, т. VIII; Писарев Д. И. Собр.
соч. М., 1956, т. 4; Достоевский Ф. М. Пушкин.— Собр. соч. М., 1958, т. 10.
В осуществлении этой задачи учителю поможет статья И. Е. Усок «Роман
А. С. Пушкина «Евгений Онегин» и его восприятие в России XIX—XX в.» (Рус-
ская литература в историко-функциональном освещении. М., 1979).
148
вится вопрос: почему Белинский, Писарев, Достоевский столь
различно оценивают и истолковывают роман Пушкина?
Статьи Белинского знакомы ученикам, с точкой зрения Писаре-
ва и Достоевского их знакомит учитель. В VIII классе от-
дельные суждения из статьи Писарева, пушкинской речи Достоев-
ского оценивались школьниками, исходя из текста романа. Те-
перь, в X классе, ученики способны объяснить, почему пуш-
кинский роман вызывал столь несходное отношение в разные
исторические эпохи.
Домашнее задание. 1. Прочитайте разделы учебника «Русская
литература» (VIII класс) «Жанр романа», «Онегинская стро-
фа» и ответьте на вопросы: как влияет стихотворная форма
романа на его общее настроение и смысл? Почему «Евгений
Онегин» — реалистический роман? Какие свойства онегинской
строфы позволяют сделать стих романа разнообразным и естест-
венным? 2. Прочитайте статью учебника «Образ автора» и ответь-
те на вопросы: чем отличается позиция Пушкина в романе от
произведений романтических? Почему присутствие автора помо-
гает расширить рамки романа, сделать его «энциклопедией рус-
ской жизни»?
Урок 2-й. Второй урок по повторению романа обращает уче-
ников непосредственно к тексту произведения. На этом уроке
должны быть разрешены вопросы, которые возникли у учащих-
ся на предыдущем уроке после знакомства с отзывами на ро-
ман Пушкина.
Попробуем проследить, как могут быть обновлены представ-
ления учеников о романе в рамках одной темы: «Автор и ге-
рои романа в их отношении к искусству и природе».
Близость к искусству, как и привязанность к природе, для
Пушкина является признаком истинности чувств, подлинности
жизни сердца. Каждый из героев окружен определенным слоем
культуры, властно влияющим на его душевный мир. Автор же
безграничен в своих связях с искусством. В сферу его лич-
ности входит все — от античности до романтизма XIX века.
Однако у Пушкина нет всеприятия, его позиция по отноше-
нию к разным направлениям в искусстве выражена опреде-
ленно, как заметно его предпочтение в отношении одних жан-
ров и ироническое осмеяние других. На страницах «Евгения
Онегина» постоянно возникает сравнение романа с гомеровским
эпосом1, а в письмах Пушкин настойчиво сопоставляет свой
роман с ироническими и романтическими поэмами Байрона.
В сущности, пушкинский роман в стихах был попыткой соеди-
1 В черновых вариантах романа это сопоставление развернуто особенно
широко. См., например, рукописи V главы, строфы XXXVII и XXXVIII
(6, 406—408).
149
нения психологической сложности, субъективности романтической
поэмы с объективностью и гармонией античного эпоса.
Разумеется, эти обобщения не могут быть предметом рассмот-
рения даже в X классе, но на иных уровнях обращение к
теме искусства в романе необходимо ученикам для прояснения
общего смысла произведения и его художественного своеобра-
зия. Можно поручить отдельным ученикам сделать на уроке
небольшие сообщения (5—6 минут), которые коллективно обсуж-
даются в классе и переходят в общую беседу. Темы сообщений
могут быть такими: «Отношение Онегина к искусству в I и
VIII главах»; «Ей рано нравились романы (Круг чтения
Татьяны, отличие ее отношения к Ричардсону от восторгов ма-
тери, верность идеалам Руссо и самобытность чувств и пове-
дения)»; «От героической оды к чувствительной элегии («Плоды
учености» Ленского, его идеалы и мотивы его поэзии, замена
точных и живых впечатлений жизни литературной традицией,
искреннее переживание жизни как литературы)».
В беседе после обсуждения докладов могут быть поставлены
следующие вопросы: почему Онегин в I главе «бранил Гомера,
Феокрита», во II главе «прилежно внимал... отрывкам север-
ных поэм» Ленского, а в VIII главе «чуть не сделался поэтом»?
Отчего Онегин бранит балеты Дидло и напевает арии из италь-
янских опер? В каких ситуациях Татьяна оказывается верной уче-
ницей «своих излюбленных творцов» и когда ведет себя самобыт-
но? Как в поступках Ленского отразилась его преданность стихам?
С кем из поэтов сравнивает автор Ленского? Можно ли вы-
делить литературных спутников каждого из героев (Татьяна —
Ричардсон и Руссо, Ленский — Шиллер, Онегин — Байрон)? С
кем из писателей спорит автор романа и кого из поэтов при-
ветствует? Можно ли назвать имена, особенно близкие Пушкину?
Что поэт любит в театре, в музыке? Почему Россини он на-
зывает «упоительным»? Почему творчество оказывается необхо-
димым автору? Почему героев искусство влечет «силой магне-
тизма» только в самые высокие моменты их жизни?
Разбив класс на группы, учитель предлагает найти в каж-
дой главе романа строфы, связанные с описанием природы и с
отношением автора и героев к ней. Близость к естественному
миру помогает автору и таким героям, как Татьяна, преодо-
леть отчаяние трагедии. К этой мысли учеников ведет беседа
об отношении к природе героев и автора романа.
После завершения групповой работы учитель беседует с клас-
сом по таким вопросам: какие времена года проходят перед
глазами читателя и как они связаны с событиями романа?
Какое из времен года близко автору? Почему Татьяна любит зи-
му, Ленский — весну, а душевное состояние Онегина сопровож-
дается образом осени? Чем отличается и в чем сходно отно-
шение к природе у Татьяны и Ленского, Онегина и автора ро-
мана? Какие строфы романа обнаруживают близость Татьяны и
150
автора в отношении к природе? С какими образами природы свя-
зано представление автора и героев о смысле жизни?
В размышление об образе природы в романе полезно вклю-
чить и знакомую по школьной программе лирику Пушкина, что-
бы показать, как многогранны по смыслу творения поэта. Далее
мы даем в литературоведческой интерпретации анализ стихотво-
рения «Зимнее утро» и мотива зимней природы в «Евгении
Онегине», чтобы прояснить особенности восприятия читателями-
восьмиклассниками лирики и эпоса и обнажить перед учителем
те опасности, которые подстерегают ученика в этой сложной дея-
тельности. Если учитель сочтет возможным познакомить с этим
материалом учеников, разумеется, необходимо освободить его от
научных обоснований.
«Зимнее утро» Пушкина знакомо каждому с детства. Однако
эта давность как бы ограждает нас от нового понимания этого
стихотворения. Между тем искусство не терпит заданности и
всегда требует не только воспоминания, но непосредственного
присутствия. Это особенно заметно в отношении к нашим «веч-
ным спутникам». У Пушкина всегда за обманчиво открытым для
постижения пластом произведения скрыта истинная его глубина.
За очевидным для всех в творениях Пушкина существуют («но в
тишине, но в тайне») более глубокие пласты, которые с тру-
дом и напряжением открывают новые поколения читателей.
«Зимнее утро» Пушкина принято воспринимать лишь как неук-
лонный разлив радости1. Только Ю. Н. Чумаков замечает «тень
грусти, возникающую в конце» стихотворения* 2.
А. Шварц, считая, что главная мысль стихотворения состоит
в утверждении: «Жизнь прелестна»,— отмечал, что отношения
автора и красавицы неопределенны: «Он влюблен в нее. Она
заметно холодновата» 3
Стихотворение поначалу, в черновике, звучало угрюмо:
Необозримыми коврами
Лежит как саван белый снег...
В черновике прямо говорится о безжизненности зимы:
И речка подо льдом молчит.
В окончательном тексте воспоминания о вечере, грусть по-
следних строк как бы нарушают безмятежность стихотворения.
«Лирический герой стихотворения наделен энергией чувства, отзыв-
чивостью, естественной для поэта, особенно для Пушкина. За
* Благой Д. Трагедия и ее разрешение.— Вопросы литературы. М., 1957, с. 140;
Мейлах Б. Художественное мышление Пушкина как творческий процесс. М.— Л.,
1962, с. 203; Слонимский А. Мастерство Пушкина. М., 1963, с. 97; Рождествен-
ский Вс. Читая Пушкина. Л., 1966, с. 160; Чичерин А. О стиле пушкинской лири-
ки.— В кн.: В мире Пушкина. М., 1974, с. 319.
2 Чумаков Ю. Н. Проблемы поэтики Пушкина (Лирика. «Каменный гость».
«Евгений Онегин»), Саратов, 1970, с. 7.
3 Шварц А. В лаборатории чтеца. М., 1968, с. 111.
151
восторгом первых слов («Мороз и солнце...») нетерпеливое, стре-
мительное желание — разбудить радостью, передать ее, которое
слышится в строке: «Пора, красавица, проснись...»
Однако в «красавице», скованной «негой», порыв чувств
не заметен. Она названа не «северной Авророй» — «звездою
севера» (в черновике: «Как ангел севера явись») Состояния
«красавицы» («еще ты дремлешь», «сомкнуты негой взоры»,
«и ты печальная сидела») противостоят стремительным чувст-
вам поэта. «Разночувствие» поэта и «красавицы» рождает внут-
ренний конфликт стихотворения, в котором звучит борение меж-
ду зимним оцепенением и желанием полноты жизни. Контрасты
строф открывают напряжение этого конфликта. За радостью
пробуждения следуют воспоминания: «Вечор, ты помнишь, вью-
га злилась». Их сменяет спокойная картина безбрежных снегов
и голубых небес. Затем — интерьер уютной комнаты, что «янтар-
ным блеском озарена». И в финале стихотворения — порыв к дви-
жению, свободе и полноте бытия. Контрасты подчеркнуты и внутри
каждой строфы. В первой — восторг поэта соседствует с дремотой
«друга прелестного», во второй — кружение вьюги с печальным
оцепенением героини, в третьей и четвертой — яркость красок с
неподвижностью, в пятой — стремительность утренних желаний с
грустью воспоминаний о прошлом. Разветвленность и разно-
образие контрастов стихотворения открывают его тайный дра-
матизм, усиленный переключением художественного времени (1-я
строфа — настоящее, 2-я строфа — «вечор», т. е. недавнее прош-
лое, 3-я и 4-я строфы — «нынче», 5-я строфа — будущее и дав-
нее прошлое, т. е. самый резкий контраст времен). Начав сти-
хотворение в черновике с мрачного пейзажа зимы, Пушкин в
процессе работы просветляет его любовным сюжетом. Отноше-
ния лирического героя и «красавицы» как бы по-новому вы-
свечивают пейзаж. Природа в «Зимнем утре» одновременно и
зовет поэта к радости, и напоминает о сдержанности героини
стихотворения.
Восхищение чистотой, торжественностью и покоем зимы в сти-
хотворении Пушкина не отменяет ощущения приглушенности
жизни. Пейзаж беззвучен, и в этой немоте зимы есть какая-то
неполнота жизни. Лес одновременно просветлен («прозрачный»)
и омрачен («чернеет»), ель не ярко зеленеет, а «сквозь иней».
«Речка... блестит», но «подо льдом». В зимней природе жизнь
не оборвана, но скрыта, замедленна.
Чувство лирического героя диссонирует с этой неполнотой
жизни, которая заметна и в сонной «красавице», и в беззвуч-
ном покое зимы, и в милом, но замкнутом уюте комнаты. «Приятно
думать у лежанки» — это «нега», а не восторг. И потому воз-
1 А. А. Ахматова заметила, что выражение «Авророй севера явись» есть
у Байрона («Дон Жуан», VII песнь, строфы 1 и 2). Тем значимее трансфор-
мация образа, которая оказалась необходимой Пушкину.
152
никает желание оставить мирный уют комнаты и отдаться дви-
жению, простору:
Скользя по утреннему снегу,
Друг милый, предадимся бегу
Нетерпеливого коня...
Однако этот порыв мечты (будущее время глаголов) стал-
кивается с грустью последних строк, где противопоставлены пол-
нота лета и опустошение зимы:
И навестим поля пустые,
Леса, недавно столь густые...
Работая над последней строфой, Пушкин, с одной стороны,
усиливал ощущение восторга, полета, возможной полноты счас-
тья в первых строках (в черновике спокойнее: «Приятно пре-
даваться бегу нетерпеливого коня»). С другой стороны, поэт
отбрасывал умиротворяющий тон воспоминаний в последних стро-
ках:
И навешать леса пустые
Недавно темные густые
И в полдень к
Еще недавно
Леса бывало столь густые,
Столь темные,
Столь благостные для меня.
В окончательном тексте вместо слова «бывало», придающе-
го всему оттенок обычности, неизбежности, повторяемости, Пуш-
кин ставит «недавно» и подчеркивает остроту потери, рифмуя
противопоставленные по смыслу эпитеты, обнажая разрыв прош-
лого и настоящего.
В черновиках стихотворения сильнее звучала надежда сов-
местного приближения к прошлому («места пустые, где мы гу-
ляли»), Последняя строка окончательного текста («берег, милый
для меня») уничтожает общность воспоминания. Здесь резко
обнаружено «разночувствие» героя и героини. Но и при грусти
финала, при следах мрачного начала стихотворения в черно-
вике «Зимнее утро» просветлено желанием гармонии. Мир и
поэт, поэт и «красавица» даны в возможных, но уклоняющихся
от реализации противоречиях.
Финал стихотворения заставляет нас почувствовать, что сло-
ва «мороз и солнце» звучат не только единым аккордом радо-
сти. Здесь есть и противостояние скованности, сурового величия
зимы и безудержного света, энергии человеческого чувства1.
1 Н. Н. Иванова убедительно устанавливает метафорический ряд глаголов,
связанных в языке Пушкина с «жаром любви»: «гореть, сгорать, пылать, пламе-
неть...» «Перечисленному выше ряду метафорических глаголов в семантическом
отношении противопоставлен другой глагольный ряд — охладеть, остыть, оледе-
неть, окаменеть» (Поэтическая фразеология Пушкина. М., 1969, с. 314).
153
Так, стихотворение, представлявшееся поначалу гимном радости,
обнаруживает при более строгом рассмотрении боренье чувств
и трудность пути поэта к гармонии.
В «Зимнем утре» отношение к зиме передается столь же слож-
но, как и обычно в лирике Пушкина. Так, в стихотворении
1821 года «К Овидию» римский поэт в печальной ссылке шагает
«по волнам, скованным зимой»; «в «Зимнем вечере» «вихри снеж-
ные» наделены голосом грозным и щемящим сердце; в послании
И. И. Пущину снег назван «печальным» («печальным снегом за-
несенный»); в «19 октября» 1825 года ссылка сближается с без-
жизненностью зимы («В обители пустынных вьюг и хлада»);
«Вьюга злится, вьюга плачет» средь неведомых равнин в «Бе-
сах»; в «Зимней дороге» зима предстает как стихия уныния
и грусти («печальный свет» луны, «печальные поляны», «до-
рога зимняя, скучная», «колокольчик однозвучный утомительно
гремит...»). Правда, жизнелюбие Пушкина всегда стремится по-
бедить монотонность зимы. В «Зимнем вечере» — участием
дружбы, в «Зимней дороге» — надеждой на завтрашнюю ра-
дость, встречу с Ниной, ожиданием любви. В стихотворении
«В поле чистом серебрится...» встречаем тот же контраст: бес-
чувствие и печаль зимы («Месяц ясный светит хладно, Грустен
ветра дальный вой»), которые поэт пытается преодолеть обра-
щением к ямщику:
Пой: «Лучинушка, лучина,
Что же ие светло горишь?»
Мерцающее, робкое избяное «солнце» — лучина — проти-
востоит холоду зимы, песня — вою ветра.
В стихотворении, прямо соседствующем с «Зимним утром»,
как бы подводящем к нему, «Зима. Что делать нам в деревне?..»
«бледный снег» ассоциируется с прозаизмом жизни:
Стих вяло тянется, холодный и туманный...
И только любовь, представшая и здесь как некий анти-
под зимы, оживляет поэта:
Как жарко поцелуй пылает иа морозе!
Как дева юная свежа в пыли снегов!
Пожалуй, наиболее «объективная» и обобщенная картина зимы
дана Пушкиным в стихотворении «Осень». Но веселые «празд-
ники» зимы и здесь не могут победить ее однообразия, «легкий
бег саней» — оцепенения «берлоги». Законом «суровой» зимы
все-таки остается «полгода снег да снег». Конечно, у Пушкина
никогда нет однозначности отношения. Свежесть, чистота снега
пленительны («люблю ее снега»). Неподвижность зимы не только
отгораживает от мира, ио вызывает потребность движения,
попытку преодолеть замкнутость.
154
Однако суровость («седой зимы угрозы») и холодность —
постоянные для Пушкина свойства зимы, понятые, разумеется,
не метеорологически, а психологически. В «Заклинании» это
обнаружено сравнением: «бледна, хладна, как зимний день»,
в «Онегине» эпитетом и сравнением: «с ее холодною красою лю-
била русскую зиму». «Я знал красавиц недоступных, холодных,
чистых, как зима»*.
Многозначность чувства и мысли поэта в лирическом стихо-
творении при всей трудности его постижения читателем пред-
стает откровеннее, чем в романе в стихах. При наивно-реалисти-
ческом подходе к искусству, который часто не изжит еще к
X классу, восприятие лирики создает опасность замены центра
внимания (отношения поэта объектом изображения), но все же
интуитивно читатель-школьник присоединяется хотя бы частично
к авторскому чувству. При восприятии эпического произведения
опасность присоединения десятиклассников к мироощущению
одного из героев весьма велика. А это ведет к нарушению
объективности взгляда на произведение, потере широты автор-
ской мысли. Рассмотрим, как мотив зимней природы дан в «Ев-
гении Онегине», чтобы понять, какие трудности при его восприя-
тии подстерегают юного читателя в сравнении со стихотворе-
нием «Зимнее утро».
В черновых рукописях IV главы «Евгения Онегина» содер-
жится строфа, где дан прозаический прообраз «Зимнего утра»:
Ни шум дубрав, ни тень, ни розы,—
В удел нам отданы морозы,
Метель, свинцовый свод небес.
Безлиственный сребристый лес,
Пустыни ярко снеговые...
(6, 360 -361)
В окончательном тексте романа образ зимы близок к народ-
ному, фольклорному ее восприятию. Любуясь «волшебницей-зи-
мой», радуясь ее «проказам», тем праздничным преображениям,
которые она несет природе, Пушкин не забывает заметить ее
властность, ее попытку остановить движение («брега с недвиж-
ною рекою сровняла пухлой пеленою»), И всюду — преодоление
покоя зимы движением живого (от «сорок веселых» до маль-
чика, преобразившего себя в коня). В «Альбоме Онегина» мы
встречаем строки, напоминающие начало «Зимнего утра»:
Мороз и солнце! чудный день.
Но нашим дамам было лень
Сойти с крыльца и над Невою
Блеснуть холодною красою,
Прохладной свежестью лица.
(6, 435)
1 В беловой рукописи HI главы «Онегина» однозначнее: «печально хлад-
ных — как зима» (6, 580).
155
Связь между «морозом» и «холодной красою», неподвиж-
ностью «наших дам» здесь обозначена отчетливо. Вялость кра-
савиц и блеск солнца в «день счастья» также противостоят
друг другу. Правда, в «Альбоме Онегина» дан городской пей-
заж с приметами искусственной красоты («песком усыпанный
гранит»), в «Зимнем утре» — природа в ее непосредственном
очаровании. Но тем удивительнее, что «красавица» не отозвалась
на эту радость. Стилистически «Зимнее утро» и «Альбом Онегина»
очень отличны. Для Пушкина «день чудесный», для Онегина —
«чудный день». Но при всей разнице поэтического (пушкинско-
го) и иронического (онегинского) освещения картины здесь есть
общий мотив.
Образ зимы в романе складывается из противостоящих во
многом и вместе с тем связанных отношений к ней Онегина,
Татьяны, народа, автора.
В петербургской юности Онегина зима воспринимается лишь
как украшение его туалета («Морозной пылью серебрится Его
бобровый воротник»). При этом Пушкин не забудет противо-
поставить «полусонному» Онегину свое восприятие зимнего утра
как бодрости, свежести, энергии («С кувшином охтенка спешит,
Под ней снег утренний хрустит. Проснулся утра шум приятный»).
Татьяна дана в противостоянии ленивому покою зимы
(XXVIII строфа II главы), в увлечении ее таинственностью,
чистотой, сдержанной гармонией («Морозна ночь, все небо ясно;
Светил небесных дивный хор Течет так тихо, так согласно...»).
Близость героини к автору романа сказывается и в том, что в ее
восприятии зимы есть некий аналог свойств, притягательных
для Пушкина в «Зимнем утре»:
Татьяна (русская душою,
Сама не зная, почему)
С ее холодною красою
Любила русскую зиму,
На солнце иней в день морозный,
И сани, и зарею поздней
Сиянье розовых снегов,
И мглу крещенских вечеров.
Читая роман, мы постепенно понимаем, почему Татьяна «лю-
била русскую зиму». Чистота, внутренняя строгость, велича-
вость, суровость («У! Как теперь окружена крещенским холо-
дом она!»), нежелание обнажать внутреннюю жизнь перед посто-
ронним взглядом оказались в конце концов природными свойст-
вами Татьяны.
Татьяна в своем сне, где зимняя стихия дана и в неистовст-
ве метели, и в «недвижных соснах» с их «нахмуренной красой»,
оказывается «бесчувственно-покорной». Как перед властью зи-
мы, так и перед законом судьбы Татьяна покоряется. В послед-
нем объяснении с Онегиным она «от жадных уст не отымает
Бесчувственной руки своей».
156
Зимой происходят трагические события романа: дуэль, смерть
Ленского, «сердечное страданье» Онегина, Первые вести зимы
Татьяне радостны (глава V, строфа I), но после эпизода сна
в описании зимы проступает нечто зловещее: «В окне сквозь
мерзлое стекло Зари багряный луч играет». Лишь Ольге, что
«Авроры северной алей», не дано заметить этих угроз зимы.
Впрочем, и Онегин перед дуэлью «спит себе глубоко», и снова
возникает щегольской образ зимы:
Уж солнце катится высоко,
И перелетная метель
Блестит и вьется...
Для Пушкина веселое лукавство зимы не заслоняет ее мрач-
ной сущности. Недаром смерть Ленского вызывает трагическое
сравнение:
Так медленно по скату гор,
На солнце искрами блистая,
Спадает глыба снеговая.
Для поэта в одном ассоциативном ряду оказываются холод,
тоска, опустошение, ужас, бесчувствие («Ее ревнивая тоска, как
будто хладная рука, Ей сердце жмет...»; «Мгновенным холодом
облит, Онегин к юноше спешит»; «Души холодной и ленивой»;
«Стынет кровь, как только вспомню взгляд холодный»; «холод-
ный, строгий разговор» и т. п.). Зато образ пламени, тепла,
жара у Пушкина связан с чувством жизнью («Пора пришла,
она влюбилась. Так в землю падшее зерно Весны огнем оживле-
но»; «пламенная младость»; «Он счастлив, если ей накинет Боа
пушистый на плечо, Или коснется горячо Ее руки...»; «Томиться
жаждою любви, Пылать...»).
Авторское отношение сложно переплетается с чувствами ге-
роев. Однолинейное присоединение читателей-старшеклассников
к точке зрения одного их героев романа не обнаруживает перед
ними сложности авторской позиции. От их внимания ускользнет
и то, что поэзия зимы доступна Татьяне, подобно автору романа;
и то, что унылость зимней стужи знакома Онегину, поэтому
возможна параллель между внутренним монологом героя (гла-
ва IV, строфа XLIII), где зимняя деревня представлена в
«однообразной наготе», и лирическим стихотворением Пушкина:
«Зима. Что делать нам в деревне?..»
Повторение романа в X классе покажет, что близко учени-
кам в романе, поэтически значимо для них. Учитель постарается
представить ответы школьников как отклик на роман нового
поколения, «племени младого», входящего в жизнь. Лирическое
завершение урока может быть создано вопросами: когда вы
снова обратитесь к роману? Какие важные для вас вопросы
помогает решить его автор? Какие строфы и стихи сделаете
постоянными спутниками своей жизни?
157
Такое соединение исторических и лирических отзывов на
«Евгения Онегина» обычно помогает школьникам осознать и
самих себя, и ответственность высказанных мнений и создает
перспективу дальнейшего общения с Пушкиным.
Признание Пушкина доступным различным читателям не осво-
бождает нас от необходимости видеть трудности этого общения.
При этом историческое движение времен не удаляет, а скорее
приближает Пушкина к читателю. Мы ощущаем поэта своим
постоянным спутником. Однако важно при этой захваченности
личностью и творчеством поэта сохранить реальные границы его
замыслов, историческую определенность его поэзии. Свобода
истолкования художественного произведения не должна искажать
авторский смысл. «Стихотворение не может иметь несколько
смыслов, извлекаемых из одного и того же текста, сколькими
бы значениями ни обладало каждое составляющее его слово» *.
Обновление представлений о творчестве поэта естественно и
необходимо, ведь историческое развитие обнаруживает новые
грани в произведениях искусства. Это выявление много-
гранности творения дается его бытием в веках и возможно при
миогослойности, которая свойственна лишь великим художникам.
1 Алексеев М. П. Стихотворение Пушкина «Я памятник себе воздвиг...».
Л., 1967, с. 63—64.
СОДЕРЖАНИЕ
От автора	3
Роман А. С. Пушкина «Евгений Онегин» в восприя-
тии учеников VIII и X классов	5
Вступительные занятии по изучению романа	18
Анализ романа «Евгений Онегин» на уроках в VIII
классе и его варианты . .	.	. .	32
Проблемный анализ романа . .	33
Анализ романа «вслед за автором»	97
Изучение системы образов романа	116
Заключительные занятия по изучению романа	125
Повторение романа «Евгений Онегин» в X классе 138
Владимир Георгиевич Маранцман
РОМАН А. С. ПУШКИНА «ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН»
В ШКОЛЬНОМ ИЗУЧЕНИИ
Редактор Н. В. Евстигнеева
Художник Е. А. Точное
Художественный редактор И. М. Ременникова
Технический редактор В. Ф. Коскина
Корректор Р. Б. Штутман
ИБ № 7358
Сдано в набор 15.09.82. Подписано к печати 09.03.83.
А 07751. Формат 60x90‘/i6. Бумага типографская № 2.
Гарнитура литературная. Печать высокая. Уел- печ. л. 10.
Усл. кр. отт. 10,5. Уч.-изд. л. 10,71. Тираж 150 000 экз.
Заказ 436. Цена 30 коп.
Ордена Трудового Красного Знамени издательство
«Просвещение» Государственного комитета РСФСР по де-
лам издательств, полиграфии и книжной торговли.
Москва, 3-й проезд Марьиной рощи, 41
Саратовский ордена Трудового Красного Знамени поли-
графический комбинат Росглавполиграфпрома Государ-
ственного комитета РСФСР по делам издательств,
полиграфии и книжной торговли. Саратов, ул. Черны-
шевского, 59.
Ч-Ь
30 к.
РОМАН А. С. ПУШКИНА
«ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН»
В ШКОЛЬНОМ
ИЗУЧЕНИИ